«Хитрый как лиса»

Джеймс Х. ЧЕЙЗ

ХИТРЫЙ КАК ЛИСА

ПРОЛОГ

Он подготовил все: грязные бинты, нож, рваную военную форму, испачкал руки и ноги. Самое главное, что у него были документы покойного Дэвида Эллиса, чье тело гнило сейчас на солнце.

Но, несмотря на свой совершенный план, Кашмен нервничал. На лбу выступили капли пота, сердце бешено билось в груди. Во рту ощущался неприятный привкус.

Кашмен стоял в маленьком, дурно пахнущем кабинете и слушал. Если все пройдет хорошо, личность отъявленного предателя Эдвина Кашмена исчезнет, но, прежде чем это случится, должен замолчать Харш. Нелегко это сделать: Харш силен как бык. Ошибки не должно быть. Выбраться из создавшегося положения можно, только убив этого человека.

Кашмен взглянул на часы над дверью: через минуту или немного позднее должен войти Харш.

Он ждал и слушал, чувствуя, что эти ненавистные секунды не лучше, чем угроза смерти.

Топот ног по коридору заставил его вздрогнуть. Дверь в кабинет резко распахнулась, и вошел Харш. Это был огромный, толстый мужчина. Похожий на борца. Форма СС плотно облегала его могучее тело и скрипела при каждом движении.

- Они будут здесь через двадцать минут, - объявил он Кашмену. - Потом капут!

Он прошел мимо Кашмена и подошел к окну, разглядывая дикое место, которое называлось Бельзен, Кашмен сжал рукой ручку ножа, который держал за спиной, и шагнул вперед, к широкой спине Харша. Тот резко обернулся:

- Ну-с, англичанин, как тебе это нравится? Слишком поздно драпать в Берлин, а? Ты думал, что поступил правильно, - я вижу, что ты еще не удрал. Я скажу тебе, кто ты. Я ненавижу предателей. Тебя повесят раньше, чем меня. Его маленькие красные глазки выражали ужас. Он снова повернулся спиной к Кашмену. - Тебе повезет, если твои соотечественники не войдут сюда первыми. Предателей не любят, Кашмен. Не хотел бы я быть на твоем месте.

Кашмен улыбнулся. Он понимал, что должен улыбаться.

- Не называй меня предателем, - хрипло сказал он. Голос его дрожал. Постоянно только и слышу это слово, никогда не забываю о нем.

Его голос был знаком миллионам британцев - голос, который в течение пяти лет войны слушали его. Это был необычный голос: не очень глубокий, но хорошо поставленный, насмешливый, хриплый.