«Португальский дебют»

Португальский дебют (fb2) - Португальский дебют [calibre 4.5.0] 521K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Григорий Дорожко

Григорий Дорожко

Португальский дебют

Сумы

Университетская книга

2017

УДК 821.161.1(477)’06-3

Д69

Д69

Дорожко, Григорий

Португальский дебют / Григорий Дорожко.

Сумы : Университетская книга, 2017. — 144 с.

Молодой следователь Мигель ведет в Лиссабоне

поиск опасных преступников. Случай сводит его с

украинскими эмигрантами. С их помощью он раскрывает преступную группу. Завязываются романтические

отношения. Но при этом с ним всегда его наставник Великий португальский поэт — Луиш де Камоэш и его

бессмертные «Лузиады».

УДК 821.161.1(477)’06-3

Літературно-художнє видання

Дорожко Григорій

Португальський дебют

(російською мовою)

© Дорожко Григорий, текст, фотографии, 2017

© Кифюк Евгений, обложка, фотографии, 2017

© Алиса Франц, фотографии, 2017

© ООО «ИТД "Университетская книга"»,

печать, 2017

На море бури, смерти злой угрозы,

На суше войны, страхи и мученья,

И всюду ложь, стенания и слезы,

Уставших душ метанье и смятенье.

Где ж смертного ждут сладостные грезы?

Где ж ослабевший дух найдет спасенье?

Как не разгневать небо голубое

Над крохотной и трепетной Землею?

Луиш де Камоэш

«Лузиады», 1569 год

Автор выражает благодарность своему настоящему другу Дичко Александру Николаевичу и дочери Юлии, благодаря помощи и поддержке которых вышла в свет эта книга.

Сонет

Суровый Дант не презирал сонета;

В нем жар любви Петрарка изливал;

Игру его любил творец Макбета;

Им скорбну мысль Камоэнш облекал...

Александр Сергеевич Пушкин

1830

Великий португальский поэт

Луиш де Камоэш

1524–1580 гг.

Работа художника наполеоновского двора

Франсуа Жерара, XIX век

МИГЕЛЬ

Сколько он себя помнил, с самого детства, всегда мечтал о морских путешествиях. Сразу за Лиссабоном, где они жили, река Тежу впадала в Атлантический океан — великую и грозную стихию, которая будоражила воображение. С этой стихией была связана самая блистательная история его Португалии — эпоха Великих географических открытий. Уже в университетские годы, прочитав у одного из своих любимых писателей аргентинца Хорхе Луиса Борхеса такую фразу: «Как британец чувствует в своей крови зов моря», он подумал, что в такой же мере, а может быть, и более, это касается португальцев. С этими чувствами он жил с самого детства, и «зов моря» был по существу его характером.

Они обитали вдвоем с матерью в Алфаме, старинном районе Лиссабона, в квартире родителей мужа. Мать рано осиротела, а выйдя замуж, вскоре осталась вдовой. Фура отца попала в страшную аварию, после которой он прожил всего сутки, а она, любившая его — высокого и стройного спортсмена — с детства, так и не смогла после этого выйти замуж. Она говорила, что он был похож на популярного тогда Антониу Карлуш Жобима, знаменитого бразильского музыканта и композитора. В 70-е годы его песни были популярны во всей Европе. Создатель босановы, красивый и харизматичный певец и композитор в те годы был любимцем многих девушек. Его самая популярная песня «Девушка из Ипанемы» (Garota de Ipanema) звучала несколько лет во всем мире. Ее любила не только молодежь, но и почитатели музыки любого возраста. Все старались быть похожими на него, подражали ему, а уж если в тебе действительно что-то было, как у Жобима, ты был всегда в центре внимания.

Потом, когда Мигель учился в университете, мама как-то сказала, что он весь в отца. Кроме них, в квартире жил дед, отец его отца, безумно любивший внука, с детства прививавший ему любовь к морским подвигам. Его комната была заполнена фотографиями и картинами о Великих путешествиях. Еще со школы Мигель наизусть знал всех великих мореплавателей страны и подробности их путешествий. Подогревая его интерес, дед даже намекал, что кто-то из их рода плавал в свое время с великим Вашку да Гама.

Он жадно учился понимать окружающий мир, много читал. Матери от ее состоятельных родителей, которые так и не приняли ее брак, досталась богатая библиотека. Его интерес к великим свершениям побуждал многое брать не только в школе и у родных, а и у интересных людей, с которыми порой сводила его жизнь.

Напротив его дома, в сквере, где собирались художники, стоял бюст поэту и политику Португалии, жившему почти сто лет назад. Мигель часто приходил сюда после школы. Отсюда был великолепный вид на порт и Тежу, а еще ему нравилось смотреть, как на белом холсте взмахами волшебников появляются картины из его жизни. Он даже подружился с одним из них.

В тот июльский день было особенно жарко. И ему вдруг захотелось вынести прохладной воды этим загадочным и интересным людям. Мать, услышав об этом, сказала:

— Давай сделаем им крюшон. Это ведь мастера, которые создают прекрасное. И все мы должны заботиться о таких людях. Ведь то, что они умеют, — это от Бога.

Мигель удивился такому определению, но, взяв кувшин и стаканы, пошел в сквер. Работающие там люди сразу подумали, что мальчик хочет заработать, и полезли в карманы за деньгами. Очень хотелось пить. Однако Мигель решительно остановил их.

— Это от нас с мамой, — сказал он, — угощайтесь.

Его старый знакомый, пейзажист Жозе Карлуш, поблагодарил мальчика:

— Молодец! Настоящий португалец, — сказал он. — Когда надо, наш народ всегда поддержит нуждающихся. Это в крови нации. Как говорил наш поэт:

…сердца на добрые деянья

толкает, возвышая честь державы.

Попивая прохладный напиток, он на время задумался, а затем спросил:

— А ты знаешь, кому поставили этот бюст? Вот тот, — он показал рукой, — мимо которого ты проходишь каждый день?

— Слышал, какому-то историку, — невнятно ответил Мигель.

— А про поэта Камоэша слышал?

— Кто ж о нем не слышал? — уже увереннее ответил мальчик. — Его ведь даже в школе изучают.

— Так вот, это выдающийся человек — Хулио де Кастильо, — пояснил художник, — не только поэт и политик. Он написал о нашей жизни, а главное, он написал о великом Луише де Камоэше. Прочитав, я совершенно по-другому посмотрел на творение поэта — поэму «Лузиады».

— Как это? — не понял Мигель.

— У Камоэша в этой книге есть обо всем: о нас, нашей стране, вообще о жизни. Это философский труд, заставляющий понять жизненные ценности, какими мы должны быть и какой должна быть наша страна. Мы восхищаемся великими философами, писателями и поэтами, а наш Камоэш был не менее велик. Поэт, драматург и философ, он знал несколько иностранных языков, блестяще ориентировался в мировой истории и географии. Его поэма — это энциклопедия. Но он был еще и отважным военным, участвовал в сражениях. В одном из них потерял правый глаз. Его называют португальским Гомером. А я считаю даже, что он поистине Аристотель Португалии. А его поэма — это хороший учебник жизни не только для простых людей, но и для руководителей страны.

И открыл это мне Хулио де Кастильо.

Мигель задумался, так ничего и не ответив Жозе Карлушу, но его слова глубоко запали в душу. Уже учась в университете, он прочитал практически все, что было о великом поэте, а его «Лузиады» из библиотеки матери выучил наизусть. Изучая в университете философию, он прочитал книгу Фридриха Ницше «Так говорил Заратустра». После этого он внимательно пересмотрел «Лузиады» и, буквально исследуя их, пришел к поразительному выводу. Оценивая события в стране или в мире, он неожиданно для себя находил ответ или оценку происходящего в великой поэме. И тогда, обсуждая что-либо с этих позиций, он начинал добавлять: «Так говорил Камоэш». С тех пор это стало для него правилом. Даже университетские друзья после жарких споров о жизненных проблемах полушутя спрашивали у него: «А как там у старины Камоэша?»

***

Его желание пойти после школы учиться на юридический факультет возникло спонтанно. До той поры он всей душой рвался в мореплаватели. Но событие, которое произошло с другом его деда, бывшим капитаном, тогда уже пенсионером, сеньором Рамиру, изменило все его планы. Мигель пришел в тот день со школы рано, к обеду. Заболел учитель математики, и их отпустили домой. Был солнечный майский день, и настроение было прекрасное. Впереди выбор пути, выбор профессии. От планов кружилась голова, и хотелось уже действовать. Но дома он столкнулся с противоположным. В комнате, вместе с дедом и его матерью, сидел сеньор Рамиру с забинтованной головой. Он впервые не узнал его сразу. Казалось, бывалый, даже лихой старый моряк внезапно сильно сдал. Опущенная голова и выделяющиеся худые плечи подчеркивали его жалкое, беззащитное состояние. Сеньор Рамиру сидел и тихо плакал.

— Что случилось?! — почти крикнул всем пораженный Мигель.

— Тише, — сказала мать, — у сеньора Рамиру горе. Его квартиру обокрали какие-то бродяги. Но пока полиция ничего не нашла.

— Бездельники, — гневно проговорил дед. — Куда смотрят власти! У человека забрали, может быть, самое дорогое.

Оказалось, что ограбили квартиру, пока хозяин ходил в магазин и дома никого не было. Он давно уже жил один. Дочь с мужем и детьми уехала в Бразилию. Но трагедия заключалась в том, что Рамиру застал грабителей, когда они выносили из квартиры последние вещи. Он попытался остановить их. Однако силы были не равные. Они сбили его с ног, избили и скрылись.

— Что же делать, мама? — спросил ошарашенный Мигель. — Может, пойти еще раз в полицию?

— Дедушка уже ходил, но там пока разводят руками.

Сеньор Рамиру от неожиданности так перепугался, что почти ничего не помнил. Говорил, что очень большие парни, лица в масках. Когда они убегали, один из них крикнул другому, кажется, назвал его. Ему показалось, что это было похоже на имя известного художника. Но вспомнить его он так и не смог. В полиции не смогли даже составить фоторобот. К сожалению, соседи тоже ничего не видели. Поэтому следователь сказал, что будут искать через украденные вещи. Очень много было именных предметов, связанных с работой потерпевшего. Словом, пока дело зашло в тупик. Больше всего сеньор Рамиру убивался по поводу двух вещей: старинной подзорной трубы, которая досталась ему от деда, и серебряного портсигара, подаренного покойной женой на его полувековой юбилей.

Возмущению Мигеля не было предела. Ему было очень жаль старого моряка, который, как и дед, рассказывал ему очень много морских историй. Он помнил его пропавшую трубу. Они ездили с ним и дедом в бухту Лагуш к местечку Сагреш в Алгарви — самую южную провинцию Португалии. Это знаменитое место бывшей резиденции великого Генриха Мореплавателя, с чьим именем связывают Великие географические открытия Португалии, место, где была открыта первая мореходная школа страны. Сеньор Рамиру давал ему трубу рассматривать океан — это был драгоценный для каждого капитана предмет. От нее исходила энергетика моря. Мигель чувствовал себя настоящим мореплавателем. Сейчас ему казалось, что растоптали и его светлую мечту.

Мать поселила сеньора Рамиру вместе с дедушкой, чтобы ему легче было перенести свое горе. Надо было поддержать его. Дочери он сообщать ничего не хотел.

— Не хочу ее расстраивать! — решил старик и охотно согласился на проддержку друзей.

Дело так и не раскрыли, преступники и украденное как сквозь землю провалились. Все понемногу стали успокаиваться. И только для Мигеля это все так просто не прошло.

***

Он долго думал после этого о том, как подобное горе ломает жизнь порой даже сильным духом людей. И однажды, уже близко к окончанию школы, на семейном совете неожиданно объявил:

— Я иду поступать на юридический факультет.

— Как? — воскликнул возмущенный дед. — А твоя мечта? А то, что ты с детства готовился связать свою жизнь с морем? А наши предки? Это как — выбросить и забыть?

Мать молча восприняла то, что сказал сын. Она знала, что если он так решил, значит, что-то очень серьезное повлияло на него. Мигель посмотрел на всех еще раз и начал объяснять.

— На меня очень подействовала история с сеньором Рамиру. И я понял одно: для того чтобы люди разных профессий — моряки, врачи, инженеры, виноделы — могли спокойно жить и работать, надо, чтобы в стране царил закон и порядок. К сожалению, этого нет, и я решил быть с теми, кто хочет добиться этого в нашей стране.

— И не давите на меня! — добавил решительно он, посмотрев на деда. — Это мой сознательный выбор.

Дед обиженно замолчал, а мать только сказала в ответ:

— Раз решил, так и поступай. Одно прошу — пойди в наш собор и подумай там еще раз над своим выбором.

Он молча кивнул и вышел из комнаты.

***

Его мать не была фанатично верующей, да и его не тянула в церковь силой. Как у многих португальцев, вера ее была спокойная, но твердая. Она была учителем английского языка, человеком образованным и

начитанным. Поэтому ее вера — это было ее я, ее глубокое убеждение без показухи и демонстрации своих

чувств на людях.

Он принял это и для себя, особенно когда мать задела его душевные струны. Как-то она сказала:

— О вере португальского народа лучше всего сказал наш великий поэт:

Мы память о Спасителя деяньях

В душе храним от века и до века.

«В душе» — это поразило Мигеля больше всего и стало главным принципом в вопросах веры.

Недалеко от их дома находилась самая великая святыня Португалии — Собор Се. Храм был построен девять веков назад первым королем страны Афонсу Энрикешем. Мать Мигеля с детства ходила только туда, считая этот храм религиозной душой Португалии. Она часто, особенно в праздники, брала с собой Мигеля. В храме она говорила сыну:

— Походи и посмотри. Прикоснись рукой к этим старинным колонам. Почувствуй здесь душу своей Родины.

Мигель сначала приходил сюда, как в сказочный замок, где с любопытством рассматривал живопись, витражи, скульптуры и церковные сокровища. Но однажды, когда он стоял напротив алтаря, взглянул вверх, под самый свод, и увидел необычное продолговатое окно. Солнечный свет проник в этот момент в храм, и ему показалось, что в окно влетел кто-то сияющий, прозрачный, почти бестелесный.

«Наверное, ангел! — подумал он. — А может, это мой ангел-хранитель, который живет здесь? Ведь он влетел, как только я появился». Он никому не сказал об этом, но после случившегося как-то по-особому заинтересовался собором, его историей, святым Винсенте — покровителем города, мощи которого хранились в храме, словом всем тем, что отличало это величественное строение от других церквей и исторических зданий. Вот тогда он избрал навсегда для себя принцип «Хранить в душе».

Как тогда, после школы, мать сказала, так еще один раз, когда он окончил университет. Она мечтала, что сын будет адвокатом. Семья знакомого ей с детства адвоката жила недалеко, ближе к замку Святого Георгия. Это был уважаемый всеми людьми в округе доктор Антониу Мурайш. По ее мнению, он был само совершенство интеллигентности и благородства. Всегда спокойный, улыбающийся, безупречно одет, он воплощал собой уверенность и благополучие. Но сын преподнес ей сюрприз: он сказал, что идет работать в полицию, в уголовный розыск. Дед и мать уже ни о чем не говорили. Приняли это как рок судьбы.

***

Накануне начальник полиции был у них в университете на встрече с будущими выпускниками. Кое-кто ушел, особенно те, кто не считал работу в полиции достаточно престижной. Мигель остался. Полицейский много говорил о работе с людьми, о помощи им, о восстановлении справедливости. Но юношу поразили заключительные слова этого уверенного в своей правоте человека:

— Прежде чем защищать или судить людей, познакомьтесь хорошо с миром преступлений, миром человеческих ошибок и заблуждений. Поймите этот сложный мир, а потом решайте — кем вы хотите быть в системе нашего права.

И он выбрал этот путь вместе с другом детства Антониу. Они, выслушав гостя, сразу же решили начать свою деятельность в самой гущи событий.

На улице, после встречи, Антониу сказал Мигелю:

— Одно скажу: мы приняли опасное и сложное решение, от которого мне даже как-то тревожно на душе. Но скажи, друг, как там, у Камоэша по этому поводу?

Мигель кивнул и произнес:

Мы души подготовили к мученьям,

К тяжелым, бесконечным испытаньям.

И, засмеявшись, друзья поехали в свое любимое кафе в Алфаму.

***

В управлении через месяц их встретили, как сказал Антониу, без фанфар. Входить в дела приходилось сразу. Работы было много. Особенно ситуацию осложняли эмигранты, которых в последнее время приехало в Лиссабон значительное количество. Надо было многому научиться, а работа имела свою специфику. На первом совещании им отвели места на стульях у боковой стены. За столом сели старшие офицеры. Мигель посмотрел на обиженного Антониу и произнес на ухо:

— Прямо как у старика Камоэша:

Близ трона разместили самых древних,

А в отдаленьи младшие сидели.

— Не переживай, друг, все нормально. Когда мы покажем себя, то и для нас там найдется место.

Пока многое, о чем говорили у руководителя, им было не понятно.

Начальник отдела поручил новичков наставнику, майору Фернанду, спокойному, вдумчивому следователю, имеющему большой опыт работы. Майор сразу дал понять, что героических минут будет намного меньше, чем кропотливой, порой нудной, рутинной работы.

— Так что, друзья, — сказал в заключение он, — набирайтесь терпения и — вперед, искоренять преступность!

***

Они работали уже больше года, когда неприятные происшествия произошли в городе. Кто-то грабил людей при выходе из пунктов обмена валют. Причем грабил дерзко, днем, не обращая внимания на прохожих. Это было очень странно. Во-первых, нападению подвергались люди, которые меняли приличные суммы. И это были не европейцы, которые уже давно пользовались кредитными карточками. Жертвами становились туристы из восточных, славянских стран, любители наличных денег, и представители Азии. А во-вторых, грабители, словно не боялись ничего, как бы бросая вызов обществу. Последний случай произошел в центре Лиссабона на площади Россиу, где сотни туристов и горожан! И где невозможно скрыться не замеченным! Но их никто не запомнил, никаких зацепок. Фернанду поручил это дело Мигелю и Антониу.

— Надо же когда-то начинать, — сказал он. — Тем более это престиж страны. Ведь потерпевшие — иностранные туристы. Так что действуете.

Мигель завел папку и карандашом написал название дела: «Призраки». Они начали опрашивать работающих рядом людей, еще раз встретились с потерпевшими, но пока все было впустую.

***

Часто он спускался от дома по улице Аугусто Розы мимо любимого собора и церкви Святой Магдалены до Руа да Прата. Можно было проехать на 8-м трамвае, но ему нравилось ходить пешком.

Он проходил мимо любимого кафе «Пит», где, по его мнению, висели картины португальских импрессионистов. Остановившись у дверей, он всегда ждал, когда выйдет официант, пожилой бразилец, и пригласит его выпить кофе. Обменявшись с ним парой фраз, Мигель шел дальше. Это был уже ритуал. Выйдя на площадь Россиу, он оттуда или чуть дальше, за театром, попадал в метро. Как-то за театром он познакомился с интересным мужчиной, продавцом жинжиньи. Сеньор Жуау, так звали продавца, в прошлом моряк, получил на флоте небольшую травму ноги. Он так и не смог поступить на престижную работу во флоте и устроился в семейную лавочку, решив, что продавать жинжинью тоже полезно — это доставляет людям радость. Сюда часто заходил дед Мигеля, это место было популярно среди лиссабонцев.

Еще будучи студентом, он стал свидетелем интересной сцены. Недалеко от места, где работал сеньор Жуау, пристроилась молодежь и, ругаясь по какомуто поводу, начала выражаться нецензурно. Безуспешно пытаясь их угомонить, старик, в конце концов, с горечью произнес:

О, ты! Народ возвышенный и славный!

И покачал головой. Мигель опешил. Старик нравился ему. Заходя сюда, по примеру деда, он часто восхищался его остроумными репликами и философскими рассуждениями. Но Камоэш! Старик произнес фразу из «Лузиад». Он подошел, посмотрел на него и сказал:

Оружие и рыцарей отважных,

что, рассекая волны океана…

И сеньор Жуау продолжил:

Отринув жизни суетной соблазны,

Проплыли морем дальше Тапробаны.

Оба весело рассмеялись и хлопнули ладошками друг друга. Он принес две чашки кофе, протянул одну из них ему и прямо, без намеков сказал:

— Я тоже очень люблю Камоэша.

Старику такая откровенность понравилась. И теперь кофе с ним в лавочке вечером после работы и стаканчик жинжиньи добавились в вечерний ритуал.

***

Он понял, что с сеньором Жуау надо говорить только искренне. Он сразу почувствует фальшь и замкнется в себе или перейдет на сарказм. Поэтому Мигель, как обычно, взял кофе и пригласил старика на скамеечку.

— Что, проблемы, сыщик? — в последнее время он так называл Мигеля.

— Да. Не можем понять, как преступники грабят туристов. И главное — делают это на глазах у всех, средь бела дня. И это на Россиу!

— Значит, есть какая-то хитрость, а может быть, и не одна. А кого грабят?

— Людей, которые меняют валюту. Причем только большие суммы. Как они это узнают? Через «обменник» проходит много людей.

— Может быть, кто-то сообщает?

— Проверяли. Работники банка — надежные люди.

— Значит, сынок, кто-то это видит. И видит незаметно, по-особенному. Ну думай, это твоя работа, а я помогу тебе вот чем. Там возле обменного киоска работает мой дальний родственник. Он чистит обувь. Я попрошу, чтобы он помог тебе, присмотрелся вокруг.

Они тепло попрощались, и Мигель поехал в отдел.

***

В это утро в коридоре возле своего кабинета он увидел девушку, сидящую на скамейке. Она, по-видимому, кого-то ожидала, и по ее лицу видно было, что она очень расстроена. Когда он подошел к двери, девушка поднялась и подошла к нему. Она была худенькая и невысокая, с большими карими глазами и широким носом. «Наверное, славянка», — подумал Мигель и посмотрел на нее вопросительным взглядом.

— Я к господину инспектору полиции, — сказала она на довольно приличном английском.

Он улыбнулся и сказал:

— Ну, давайте без «господина». Это вам не Туманный Альбион. А следователь отдела — это я.

Он представился ей и пригласил в кабинет. Девушка зашла, села возле его стола и сразу же заплакала.

— Успокойтесь, — попросил Мигель. — Расскажите, что у вас произошло. И кто вы? Вы так и не представились.

Девушку звали Оксана, она была со Львова, из Украины. Сегодня утром ее ограбили в центре города возле пункта обмена валюты.

— Вы представляете, — с возмущением говорила она, — среди белого дня на глазах десятков людей. Что же это такое?

И она снова заплакала. Оказалось, что она студентка и в городе по туристической путевке. А деньги, которые у нее украли — пятьсот евро, — это все, что у нее осталось. А она так хотела купить маме и сестре подарки! У нее еще экскурсия в Порту, а через два дня они уезжают домой.

— Расскажите подробнее, как это произошло, — попросил Мигель.

— Да я и не испугалась вначале. Парень такой худой в спортивном костюме и в маске. Я подумала, что это шутка, розыгрыш. А он выхватил сумку и убежал.

— А вы запомнили что-то особенное в его внешности?

— Ничего такого… Чуть выше меня. Черноволосый, — она подумала и развела руками.

Мигель долго расспрашивал о разных мелочах и, закончив, попросил ее дать контактный телефон и место жительства. Девушка написала на листочке номер телефона и добавила:

— Мы поселились в гостинице «Актор» возле станции метро «Арейра».

Немного помолчав, она опять начала всхлипывать.

— Не переживайте, — успокаивал ее Мигель. — Постараемся найти вашего грабителя.

Девушка безнадежно вздохнула, поблагодарила и пошла к выходу. Уже возле двери она остановилась и как-то неуверенно добавила:

— Странное лицо было под маской. Ну та часть, что выглядывала.

— А что вас удивило?

— Да оно было под гримом. Ну как у актеров. Я махнула рукой, пытаясь схватить сумку, и коснулась его. И на руке остались следы крема и пудры.

— Да, действительно странно, — согласился Мигель и задумался.

Девушка еще раз поблагодарила его и вышла в коридор. «Кажется, снова захныкала, — подумал Мигель, прислушиваясь. — Вот ситуация. И деньги-то смешные, при таких кражах даже дело не заводят. А для простого человека — трагедия. Как там, у Камоэша», — подумал он и, вспомнив, процитировал вслух:

О мир, где все вершит судьба слепая,

Где человек не верит обещаньям

И нет надежды пережить страданья.

— Да, — добавил он, — действительно обидно.

***

На совещании у Фернанду они обсуждали собранные факты. Больше было предположений. Реально ничего не указывало на то, что эти преступления както планируются, что есть какая-то группа.

— Ну а почему же они так нагло ведут себя на глазах у большого количества людей? Почему не боятся, что их опознают?

И тут Мигель, вспомнив разговор с девушкой, неожиданно для всех произнес:

— Они артисты, артисты, которые постоянно меняют свою внешность. Поэтому для людей, даже для работников кафе и магазинов, они все время разные. Их не могут узнать.

Он посмотрел на Фернанду и на друга в надежде получить поддержку такой версии. Фернанду задумался и одобрительно кивнул.

— Значит, — произнес он, — где-то им надо гримироваться. И надо делать это так, чтобы никто этого не видел или не обращал внимания. А кроме того, чтобы это было недалеко от пункта обмена валюты.

— Надо обойти этот район и расспросить в разных заведениях, где это может происходить, — подхватил Мигель.

Антониу поддержал друга, но их рассуждения прервал звонок. Дежурный сообщил, что произошло новое ограбление.

Вечером он зашел к сеньору Жуау. Выпив рюмочку жинжиньи, он, как всегда, принес два кофе из автомата. Посидев, они разговорислись, и Мигель, по старой традиции, завел разговор о поэте.

— Хотел спросить вас, сеньор Жуау, скажите, в истории с дуэлью, когда Камоэш вмешался в поединок его друзей… Ведь в городе был король, а при нем это категорически запрещалось. Кроме того, в тот день был религиозный праздник. Что же в большей мере сказалось на его желании, как вы думаете? Пишут ведь разное.

— Я тебе отвечу немного издалека. Когда-то у меня был посетитель, турист-профессор из Киева. Это Украина. Так вот, он, не помню по какому поводу, сказал мне: «У славян есть интересная поговорка: «береги честь смолоду!» Правда, он сетовал, что многие славяне этого давно не придерживаются, рассказывал исторические причины. Но не это главное. Главное — то, что нужно в нашем случае, это суть высказаного. Дело в чести. Камоэш был человеком чести и поступить иначе он не мог. Несмотря ни на что.

— Да, я почему-то так и предполагал. Но вы меня окончательно убедили. Есть ведь разные объяснения. Но сейчас я понял. Дело в чести. Это надо помнить и нам, и вообще всем и всегда.

— Мой друг. Я ведь поговорил со своим родственником, это сеньор Францишку. Он согласился помочь. Пойдемте, я вас познакомлю, и ты ему расскажешь, что он должен делать.

И они пошли на площадь Россиу, где их ждал родственник сеньора Жуау.

***

Начиная с самого утра, они уже несколько часов обходили заведения и киоски центральной части Лиссабона. Как правило, ответ хозяев и работников был один и тот же: никто не арендовал, никому не предоставляли помещение, вообще в последнее время по этому поводу никто не обращался. Когда уже все пошло по второму кругу, Мигель остановился и сказал:

— Все, заканчиваем. Что-то тут не так. Чего-то мы не знаем или не можем понять. Давай перекусим.

Время шло к обеду, и Антониу, кивнув другу, пошел по Руа да Прата в сторону площади Коммерции к ресторану «Patio da Gale».

— Там же дорого! — крикнул ему в след Мигель. — Это же ресторан для туристов.

— Зато из него красивый вид на Тежу.

Друзья зашагали по улице в сторону реки, болтая о пустяках и предвкушая вкус бакаляу и послеобеденного кофе. На перекрестке они остановились. Прямо перед ними, свернув на улицу Руа да Прата, заехал старинный микроавтобус.

— Ну народ ездит! Правил, наверное, нет, — проворчал Антониу.

Мигель кивнул и обернулся. Микроавтобус остановился, и из него степенно и с достоинством вышла пара пожилых людей, одетых в театральные костюмы королевской знати эпохи Великих географических открытий. Мигель тронул за плечо Антониу и головой показал на актеров, которые работали здесь, на улице. Это было модно сегодня в Европе. Во многих городах такие живые скульптуры были обычным явлением в туристических зонах. Они изображали известных исторических личностей, которых все знали. Он часто видел их, когда шел на работу, но почему-то выпустил из виду.

Антониу обернулся, и в этот момент из микроавтобуса выскочили двое молодых людей в одеждах слуг с креслами в руках. Мигель посмотрел на друга, и они в изумлении оба поняли, что прямо перед ними, небрежно разговаривая и шутя друг с другом, вышли преступники, за которыми уже несколько месяцев охотится все полиция Лиссабона.

***

Остолбеневшие, они постояли несколько минут, не зная, что делать.

Мигель пришел в себя первым. Он просто сказал:

— Ну что, господин турист, полюбуемся достопримечательностями столицы?

— С удовольствием, — произнес Антониу, поняв, что у друга есть какой-то план.

Тем временем актеры установили возле магазина кресла, и знатная пара уселась в них, изображая достоинство и абсолютное безразличие. Мигель подошел к ним, не обращая внимания на молодежь, начал с любопытством рассматривать костюмы.

— Сеньор, вы очевидно актеры театра?

— Бывшие, — ответил мужчина. — Сейчас уже не работаем, а полностью стать обывателями не получается. Театр и лицедейство уже в крови. А вы откуда, молодой человек?

— Я из Браги, приезжаю часто по делам в столицу. Но сейчас с другом просто отдыхаем, он здесь живет. Кстати, у нас такого нет. Хотя в Браге много известных всему миру исторических личностей.

— Да, это не простое лицедейство. Надо ведь не просто одеть костюм, но и правильно изобразить того, кого играешь.

— Да, я заметил. Вы из автобуса выходили, как из кареты.

— Ну прямо уж, — скромно отреагировал собеседник.

Мигель достал купюру в десять евро и спросил:

— Можно с вами сфотографироваться? Я очень люблю нашу историю, и это будет хорошая память о столице.

Мужчина взял банкноту и что-то крикнул стоявшим молодым людям. Они вели свои разговоры, не обращая внимания на туристов. Парни подошли, достали из сумки парики и одели на себя.

— Вы прямо настоящие средневековые слуги, — сказал Мигель, обращаясь к высокому худому парню.

Тот что-то невнятно пробормотал и улыбнулся.

— Не расспрашивайте их, это русские ребята. Они учатся в театральном институте, а сейчас на каникулах.

Мигель позвал Антониу, отдал ему свой смартфон и попросил сфотографировать, выразительно показывая на себя и сидящих актеров. Он обошел их сзади и стал за креслами. Друг несколько раз сфотографировал его. Поблагодарив мужа с женой, они медленно пошли в сторону площади. Не в силах сдержать себя, он взял у друга телефон и посмотрел снимки. На одном из них, где Антониу повернул как нужно телефон, четко были видны стоящие и беззаботно разговаривающие слуги. Есть уже не хотелось. Они срочно поехали в управление.

***

На совещании у комиссара бурно обсуждали происшедшее событие. Руководитель немного остановил жестом других и, казалось, выразил общее мнение.

— Думаю, надо завтра брать их на этом театральном шоу, — сказал он. — Дело уже приобретает неприятный оборот, скандалы вредят авторитету нашей страны, и надо с этим заканчивать. Мигель и Антониу — молодцы. Теперь же давайте завершим дело.

Многие закивали, но Мигель попросил слово.

— Я не думаю, что они действуют в одиночку, — сказал он. — Сейчас все начинает проясняться. Я должен получить еще одну информацию, и думаю, тогда мы, сможем начать операцию, захватив всю банду. Иначе сейчас мы схватим только исполнителей, а не организаторов. И через время все может повториться. Давайте подождем один день.

Мигеля поддержал руководитель отдела. Комиссар в итоге согласился, хотя приказал установить наблюдение за парнями. На этом совещание закончилось. Мигель, быстро простившись с коллегами, поехал в центр.

***

Дедушка Францишку, казалось, специально ждал его. Он сидел на площади, и, несмотря на поздний час, медленно возился со своими инструментами, постоянно оглядываясь по сторонам. Увидев Мигеля, он помахал ему рукой и пошел к лавочке. Заказав кофе, Мигель подошел и сел рядом. Францишку для солидности помолчал, а затем с уверенностью педагога высказал о своих наблюдениях.

— Здесь действительно сидит тот, кто всем этим руководит. Когда опять ограбили туристов, я видел, как он пару раз с кем-то разговаривал. А когда преступники скрылись, встал и ушел. Он просидел почти три часа, ничего не делая, до звонка перед ограблением, а затем сразу же покинул свое место. Я только не пойму, кто ему звонит. Это должен быть тот, кто видит, что происходит в обменном пункте и намечает жертву. Ума не приложу, где он может быть? Я уже осмотрел все вокруг. Ведь надо видеть, что там делается. Но как? Вы точно уверены, что это не работник обменного пункта?

Мигель кивнул и задумался. Они выпили кофе и расстались. Мигель пошел домой.

***

Операция по захвату бандитов снилась Мигелю всю ночь. Проснувшись, он уже знал, что нужно делать. Даже после сна он был крайне возбужден. Оценив свое состояние, он улыбнулся и сказал, вспомнив поэта:

С восторгом приключенья предвкушая.

— Да, старина, ты прав.

В управлении, не откладывая, он пошел прямо к Фернанду и изложил свой план.

— Надо их брать на «горячем», на подставное лицо, — предложил Мигель.

Фернанду, старый любитель рыбалки, перефразировал это по-своему:

— Как хищную рыбу — на живца. И кто же будет этой жертвой?

— Я, — ответил Мигель и, улыбнувшись, добавил: — Если вы не против.

Подошел Антониу, пригласили еще коллег и начали обсуждать детали операции.

***

Мигеля немного загримировали и переодели. Он стал похож на американского туриста, беззаботно отдыхающего в Лиссабоне. Под роспись получив большую сумму денег, он с группой выехал в центр. Мигель вышел раньше, до площади Россиу, и пешком пошел в сторону памятника Дону Педру. Через час работники полиции, которые следили за молодыми актерами, сообщили, что те оставили своих пожилых коллег и через площадь Коммерции пошли в направлении обменного пункта.

Операция началась. Мигель ускорил шаг и через несколько минут подошел к месту назначения. Осмотревшись по сторонам, он увидел Антониу, стоящего возле Францишку и оживленно беседующего с ним. Старик, увидев Мигеля, выразительно кивнул, обращаясь к своему собеседнику. Мигель понял, что координатор находится на месте. Он не спеша зашел в обменный пункт, как делают состоятельные туристы, изучил курс валют и подошел к окошку. Работник, к которому он подошел, был предупрежден об обращении полиции. Он улыбнулся, взял доллары и стал отсчитывать клиенту купюры. Взяв деньги, Мигель медленно повернулся к боковому окну, постоял, держа конверт в руке, затем подошел к стеклянной двери у выхода, стал проверять содержимое конверта. Делал вид, что считает валюту, степенно перебирал банкноты. Сам не зная почему, но он чего-то ждал. Время медленно тянулось. Он еще раз осмотрелся и начал прятать деньги в портфель. Выходя, он посмотрел еще раз через стекло входной двери. И от неожиданности замер. На противоположной стороне площади в окне кафе заблестел отраженный солнечный луч. От этой простой мысли он чуть не вскрикнул. «Боже мой, как просто!» — подумал он и шагнул на улицу. Он наклонил голову, чтобы проверить, закрыл ли он портфель с деньгами, и тут возле него не понятно откуда возникло двое парней в масках. Один из них выхватив портфель, передал его другому, при этом грубо толкнул Мигеля плечом. Чтобы устоять, Мигель ухватился за угол здания и возмущенно вскрикнул. Убегавших схватили тут же, в конце переулка. Он посмотрел в сторону Антониу и увидел, как тот с двумя полицейскими подошел к смуглому крепкому мужчине, сидящему напротив чистильщика обуви. Сообразив, что здесь все закончено, Мигель быстро побежал через площадь в сторону кафе «Jeronymo», боясь опоздать даже на секунду. Взволнованный, он резко остановился у входной двери и стал ждать. Сердце бешенно билось, готовое высочить из груди. Через несколько секунд из двери вышел пожилой человек, в руках его был футляр, который Мигель узнал бы даже ночью. Это была подзорная труба сеньора Рамиру.

Мужчина быстро окинул взглядом улицу и остановился. Он увидел идущего к нему улыбающегося молодого человека.

— Здравствуйте, капитан! — с юмором сказал подходящий к нему Мигель. — Не хочу быть банальным, но боюсь, что ваше плаванье закончилось.

***

Весь следующий день только и разговоров было в управлении что о четко и успешно проведенной операции. Студенты, как им казалось, игравшие в приключения, поняли насколько серьезна ситуация. Они стали активно давать показания. Дело постепенно завершалось. Но Мигелю не терпелось поговорить с наводчиком, умным пожилым мужчиной, который, понимая серьезность ситуации, перестал отпираться.

— Вы знаете, я эту подзорную трубу ищу уже много лет. Это труба старого капитана, друга моего деда. Ее украли. Самое жуткое, что он застал грабителей, и они его жестоко избили. А трубу я знаю с детства. Я часто играл с ней.

Предварительно на допросе подозреваемый говорил, что труба ему досталась в наследство, но после слов Мигеля замолчал, не зная, что ответить.

Мигель сказал наугад, не веря, что что-нибудь произойдет.

— Можно сделать очную ставку. Старик ведь выжил, а у него хорошая память.

Мужчина изменился в лице, побледнел, руки его задрожали.

— Я расскажу. Я стоял на улице. И поднялся, когда они его уже били. Я тут ни причем. Но я боюсь. Это Тициан и его друг-наркоман. Они способны на все.

— Тициан? Странная кличка… Кто это? — спросил Мигель.

— Главный. Кажется, румын или молдаванин. Точно не знаю. Я отказался от таких дел, и он меня поставил помогать грабить на улицах. Они, кажется, еще занимаются наркотиками. Я слышал. Точно не знаю.

— Как их найти?

— Этого я не знаю. Он очень осторожный. Никто не знает, где он живет. Где они собираются — тоже не знаю. А ездят на микроавтобусе «Мерседес Вито».

— А какая связь с ними?

— Связь с ними держал только Лоцман.

— Это тот, который всеми руководил? Тот, что сидел на площади у «обменника»?

— Да.

— Как же вы попали в их банду? — спросил Мигель.

— Карты. Страсть с молодости. Много проиграл в свое время Тициану. Вот и попал в зависимость. Деньги, долги. Все деньги. Кошмар…

Мигель инстинктивно произнес:

Да, злато покоряет цитадели…

Мужчина наклонил голову с уже явно виднеющейся лысиной, закрыл лицо руками. Мигелю даже стало жаль этого, по сути, больного человека.

***

Вечером, освободившись, он поехал в отель «Актор». Посмотрев удостоверение, портье указал, где проживают украинские туристы. Мигель подошел к нужной двери и постучал. Дверь открыла солидная женщина средних лет в красивых очках. Она удивленно посмотрела на него.

— Вы не ошиблись, молодой человек? — на английском спросила дама.

— Нет. Мне нужна ваша спутница — Оксана.

Женщина удивленно пожала плечами и оглянулась вглубь комнаты. Через секунду Мигель увидел курносый нос и выглядывающие из-за солидной дамы глаза.

— Ой, — вскрикнула она, — это вы? А я даже не ожидала.

— Да, сеньора. Хочу вам сообщить, что полиция арестовала ваших грабителей. И хотя этого делать нельзя, но, учитывая ваши обстоятельства, руководство разрешило отдать вам то, что было украдено.

— А как это вы определили, что это ее деньги? — строго спросила дама.

— Очень просто. Деньги действительно не подписаны. Но преступники вели учет по дням. И когда была ограблена ваша коллега по туризму, у них стоит определенная цифра. — Пятьсот евро? — спросил он Оксану.

— Да! Да! Да! — аж закричала она.

— Вот, получите деньги и распишитесь в акте о получении.

— Боже мой, мы ведь завтра вечером улетаем! У меня будет целый день на подарки моим! — защебетала Оксана, получая деньги и расписываясь.

— Странная процедура, — опять вмешалась дама.

— Нет, обычная, — ответил Мигель. — В нашей полиции в этих вопросах все намного проще.

— Все, сеньора, — обратился он к Оксане, — претензий нет? Тогда я пошел.

Оксана подскочила к нему, обхватила его руками и, подпрыгнув, чмокнула в щеку. Мигель смутился. Отдал честь и вышел из номера. Остановившись, чтобы поправить пиджак, он невольно услышал, что говорили за дверью.

— Странно все это,— опять начала старшая.

— Ничего не странно, — залилась соловьем Оксана. — У них давно все очень здорово. Здесь, в Европе, по-настоящему борются с преступностью. А в Португалии вообще полиция самая лучшая. И страна прекрасная, мне очень понравилась. Вот с кого надо пример брать.

Мигель улыбнулся. Он тихо на цыпочках спустился на первый этаж и, уже стоя в холе гостиницы, внимательно посмотрел на себя в зеркало, сделал важный вид и сказал:

— Как там у тебя, старина Камоэш?

Лишь подвиг португальцев на Востоке

Откроет миру новые дороги.

— Не совсем в тему, зато удачно к ситуации. — И добавил уже для собственной персоны:

— Нет, а сколько уважения к себе, а?

Довольный своим поступком, он направился к выходу.

***

На следующее утро в кабинете у комиссара подводили первые итоги. Он дополнительно отметил, что удалось зацепиться за старое, до сих пор нераскрытое дело об ограблении капитана. Словом, позитива было много. Но Мигеля поразило завершение их совещания.

— Мигель, — обратился к нему комиссар, — ты, кажется, увлекаешься Камоэшом. Я, кстати, в молодости его часто перечитывал. Так вот, слыша о твоих высказываниях о нашем Великом поэте, решил освежить в памяти его по истине великие строки. И был поражен, найдя о вас, тех, кто пришел недавно к нам, прямо потрясающий стих.

Он поднял голову, сделал осанку и, на удивление всем сидящим, прочитал:

Немало молодежи одаренной,

Восторженной, веселой и толковой,

К лишениям и подвигам готовой!

— А? — он обвел глазами сидящих. — Что, в точку? Истинно, гений — это навсегда!

Совещание закончилось.

— Да, — задумчиво продолжил он, оставшись один, — как мы часто, утопая в суете, забываем, какие великие у нас предки. Почаще это надо вспоминать.

***

Через несколько дней вечером они встретились у Россиу с сеньором Жуау. Как говорил старик, для очередных философско-поэтических бесед. Эти разговоры доставляли удовольствие Мигелю. И хотя он очень много знал о Камоэше, в их обсуждениях часто возникали неожиданные глубокие мысли. Вот и сегодня он заговорил о том, над чем уже давно рассуждал.

— Вы занете, сеньор Жуау, — начал он, — я уже давно обдумываю один отрывок из «Лузиад», который написан поэтом в самом конце червертой главы.

— Это речь мудрого старца при отплытии Вашку да Гама из Лиссабона? Я называю это «Речь Пророка».

— Да-да! Как вы это точно сказали. Ваше определение очень точно выражает суть. Именно Пророка.

— Да, пророка. И заметь, как мудро поступил Камоэш. Обычно после подобных пророчеств что-то делают, отзываются на них. А здесь — нет. Почему? К кому он обратился? Я думаю, ко всем нам, к миру, к будущим поколениям. Он предостерегал от фанатизма в делах, когда мы, увлеченные и ослепленные блеском славы, забываем о благоразумии.

Он процитировал:

О, тщетная бессмысленная слава…

И пропустив несколько строк, добавил:

Играешь миром в дерзком упоенье,

Несешь ему погибель и страданье,

И тяготы жестоких испытаний.

Мигель добавил, найдя нужные строки:

Но есть всегда невежды, что охотно

Тебя считают славой благородной.

— И ведь он считал, что этим заражается «молодое» поколение.

— Ты прав. А вечное здесь то, что мир до сих пор не обуздал свое стремление к славе и превосходству. Вот, посмотри, великие державы заняты гонкой вооружений, тратятся миллионы, нет, миллиарды на это! Хотят добиться превосходства. Лучшие умы заняты разработкой оружия массового уничтожения людей. Зачем? У мира нет других проблем? А голод и нищета во многих стрнах? Глобальное потепление и многое другое. То, что сегодня необходимо решать людям на нашей планете. А понимания этого сильными мира сего — нет. Как у поэта:

И суетой безумной упиваясь,

Подвергнуть жизнь опасности решило.

— Мир еще долго будет ити к его великим урокам.

— Да, вы правы. Но это необходимо. Камоэш не мог писать обреченно. Он думал о нас с надеждой. Я верю в это.

Как это бывало, мировые проблемы увлекли собеседников. Они поговорили еще и только через час расстались на этой глобальной ноте.

***

Через неделю Мигеля пригласили на закрытое совещание к комиссару. Шеф был очень расстроен и не скрывал этого.

— Коллеги! Дело очень серьезное. У нас работает преступная группа по перевозке наркотиков. Может, они остаются в стране, может, идут дальше — пока не ясно. Но вырисовывается печальный «португальский транзит». Принято решение создать особую группу. Все присутствующие знают друг друга, не раз работали вместе. Дополнение к вам — наш молодой инициативный коллега, — он указал на Мигеля.

Тот удивленно поднял глаза.

— Да. Это решение согласовано. Куратор группы — сеньор Фернанду. Создание такой группы — секрет. Будете работать в отдельном помещении в другом районе. Фернанду все расскажет. Никто не должен знать о вашем новом назначении. Я повторяю — никто! Все. Работайте.

Мигель вышел в числе первых и за спиной услышал реплику:

— Теперь будем общаться стихами.

Он обернулся, но все молча выходили, не подавая виду.

***

Уже несколько дней они разрабатывали планы, рылись в архивах, опрашивали различных свидетелей, но пока все оставалось на месте. Наркотики появлялись в разных местах, больше в молодежных заведениях. Но нить, откуда они появились, сразу обрывалась. Большей частью молодые люди не помнили, у кого они брали и кто им предлагал.

В тот вечер Мигель работал с документами несколько часов. В кабинет зашел Фернанду и решительно сказал:

— Все. На сегодня хватит. Иди домой. Лучше отдохни. Завтра на свежую голову подведем итоги и подумаем.

Мигель и сам уже чувствовал, что перестает соображать, но в группе рано никто не уходил, и он старался работать, как все.

Он вышел на улицу и шумно вдохнул воздух. Ему нравилось это время года. Стояла теплая осень. Завернув за угол, он вышел на Авенида да Либердаде. Он любил эту широкую и красивую улицу с мозаикой на тротуарах, зелеными закоулками старины и уюта. Часто вечерами с друзьями они бродили до площади Маркиза Помбала и назад, споря и доказывая что-то друг другу.

Возле «Хард Рок кафе» стояли двое знакомых парней из патрульной полиции с припаркованными мотоциклами. Он махнул им в ответ рукой и пошел выше к одному из кафе рядом с фонтанами аллегории двух главных рек Португалии Дору и Тежу. Хотелось выпить кофе. Здесь его хорошо варят.

Было пустынно. У тротуара напротив кафе стоял микроавтобус. У самого кафе на улице стояло два–три человека. Свет в баре горел — значит, работали. «Хорошо, — подумал он, — людей нет. Посижу, попью кофе и немного расслаблюсь».

Обычно здесь до позднего времени сидели люди, и не только гуляющая молодежь. Место любили и более пожилые завсегдатаи. Сегодня почему-то было пусто, но это не расстроило Мигеля. Наоборот, ему хотелось тишины и одиночества. Уже подходя, он услышал странный шум. Он подошел ближе и увидел, как двое мужчин схватив за руки, пытаются тащить куда-то хорошо одетую женщину средних лет. «Что за ерунда? Не похоже на скандал среди знакомых. Кажется, пристают». Он подошел ближе и крикнул мужчинам. Низенький повернулся и угрожающе зашипел. Но Мигель, не обращая внимания, подошел уже вплотную. Женщина вырывалась и что-то резкое говорила им по-английски. Он понял, что это туристка. Схватив за ворот низенького, он отшвырнул его к газону. Худой высокий полез в карман, но в это время кто-то резко крикнул. Мужчины остановились. Из микроавтобуса вылез большой смуглый водитель, быстро подскочил к ним и, схватив за руки, потащил хулиганов в машину. Обернувшись, он выкрикнул извинения и начал заталкивать своих друзей в салон.

— Что случилось, мадам? — обратился Мигель к женщине по-английски.

— Хамы. Я пришла выпить кофе. Я здесь по туристической путевке. А они пристали. И вы знаете, мне показалось, что они употребляли наркотики.

— С чего это вы решили?

— От них совершенно не пахло спиртным. А глаза такие, как у сумасшедших, и речь совершенно бессвязная.

Мигеля словно окатило холодной водой. «Наркотики. Взрослые люди. Вот это сюрприз!» Он еще раз посмотрел на усаживающегося водителя, на его машину и громко крикнул:

— Полиция! Стоять! Срочно выйти из машины.

Водитель повернулся. Злобно посмотрев на Мигеля, выругался и быстро заскочил в кабину. Заревел мотор, машина начала выезжать на проспект. Мигель выскочил на дорогу, повернулся и крикнул полицейским. Один из них быстро оседлал «Хонду» и поехал в их сторону. Напряжение нарастало. Мигель снова крикнул в сторону уезжающей машины. Внезапно водитель притормозил, высунув из кабины руку, он выстрелил несколько раз в Мигеля и приближающегося мотоциклиста. Мигеля чудом не задело, а мотоциклист как-то дернулся и, притормаживая, упал на асфальт. Микроавтобус тронулся, выруливая на проспект. Мигель подбежал к лежащему мотоциклисту.

— Ты как?

— Нога. Ногу задело. Крепко.

Он повернулся и крикнул второму, который уже садился на мотоцикл.

— Вызывай скорую! Я за ними.

Мигель поднял упавшую «Хонду». Двигатель еще работал. Усевшись, он быстро выехал вслед за уезжающим микроавтобусом.

Он знал здесь каждую улицу, каждый переулок и подворотню. «Если на Рому — то не уйдут», — подумал он.

Микроавтобус обогнул памятник маркизу Помбалу и свернул на Руа де Рома. Мигель пригнулся к рулю и нажал на газ. Выскочив на Рому, он увидел впереди огни машины. Было поздно, и другого транспорта на дороге не было, не было и прохожих. Мигель бросился в погоню. Уже догоняя, он увидел, как возле супермаркета машина свернула вправо. «Там большой спуск вниз, — определил быстро он, — там догоню. Не уйдут!» Через несколько секунд, свернув за ними на перекрестке, он посмотрел вперед. Машины впереди не оказалось, она словно исчезла. Мигель не мог поверить своим глазам. Он, сбросив газ, медленно проехал метров сто, буквально изучая переулки и дворы. Но микроавтобуса нигде не было. Машина словно растворилась в воздухе. «Вот это фокус, — подумал он. — В чем же я ошибся? Что я сейчас не вижу или не понимаю?» Рокот работающего мотоцикла, словно подражая своему наезднику, повторял этот вопрос безлюдному ночному городу.

Преступники ускользнули. Казалось уже, что западня вот-вот захлопнется, но они спокойно ушли, перехитрив его. Да-да, это он их упустил! И это уже факт. Дав волю чувствам, Мигель остановил мотоцикл и, подняв руки к небесам, громко произнес:

О, жалкий рок и горестный обман!

Город, казалось, сочувствуя ему, в ответ отозвался гулким протяжным эхом.

ЕЛЕНА

Елена уезжала в Португалию. Там уже почти пятнадцать лет жили родственники, которые пока не стали гражданами страны, а получили долгосрочный вид на жительство. Она три года заботилась о больной матери тети, которая жила и работала в Лиссабоне. Родственница была благодарна и на каждом сеансе связи в скайпе все время говорила:

— Леночка, дорогая, мы здесь постоянно молимся за вас.

После смерти ее матери тетя Наташа все время звала Лену к ним в Португалию. Но главной причиной для нее было другое. Она недавно развелась и очень тяжело переживала разрыв с мужем. С Виктором они дружили еще с университета. Он закончил архитектурный факультет и очень удачно устроился в столичной фирме. Начавшийся после развала Союза «строительный бум» постоянно приносил заказы. Многие богатели и хотели иметь свое оригинальное жилье. Поэтому креативность молодого талантливого архитектора всегда имела спрос. Они с Еленой уже задумывались о собственном жилье, когда произошло неприятное событие. Елена случайно увидела его в парке Славы с женщиной в обнимку. Как это часто бывает, в их жизнь вмешалась молодая богатая соперница — дочь одного киевского банкира, Виктор проэктировал им загородний дом.

Елена, врач скорой помощи, выехала 9 мая по вызову. На митинге стало плохо одному ветерану, и, проезжая мимо сквера, случайно увидела трагическую для себя картину. На другой день состоялся неприятный разговор, и, что ее особенно поразило, Виктор совершенно не стал оправдываться. Мало того, он прямо в лицо заявил, что жить в «нищете» он, перспективный архитектор, не желает. Он достоин большего. Елена даже улыбнулась, чем удивила мужа. Все по закону жанра, при всех равных условиях на противоположную чашу весов коварная судьба положила деньги. И все!

Тут еще тетя, как змей-искуситель, начала опять звонить и уговаривать: «Приезжай и начни новую жизнь! Познакомишься с европейской медициной. А захочешь вернуться, всегда успеешь», — через раз повторяла она.

Словом, все мосты были сожжены, ну или почти все. Оставалась только любимая подруга Виктория, художник и великолепный книжный дизайнер, с которой они дружили с детства и которая, так же, как и она, в личной жизни успешной не была. Был еще любимый папа, профессор столичного университета. Но он после смерти мамы забрал к себе дедушку с бабушкой, которым было уже за восемьдесят.

Папа каких-либо решительных изменений в своей жизни не планировал. Поэтому, забрав документы на роботе, Елена позвонила Виктории и договорилась встретиться вечером, посидеть и наговориться на дорожку. Самолет вылетал на другой день, утром, поэтому времени на длинные проводы, по сути, не было.

А пока она хотела заехать к родным, попрощаться с папой и, как она говорила, с «любимыми старикашками».

***

Она заехала к отцу. У дома на привычном месте не было его машины, и Лена решила, что он еще не приехал с университета. Но все же пошла, хотелось повидаться с бабушкой и дедушкой. Она помнила, как они возились с ней маленькой, особенно дед, поэтому с детства сохранила к ним теплые чувства. Но дверь открыл отец и, радостно воскликнув, обнял ее.

— А я думал, что нужно уже ехать к тебе домой. Ты же завтра уезжаешь, так ведь?

— Да, так. Вот я и пришла попрощаться.

— Ну, заходи, заходи, а то дед с бабкой загрустили, что внучку уже не увидят.

Она обняла и расцеловала стариков, достала из сумки их любимый торт. Стали пить чай. Больше говорили старики, особенно бабушка. Она любила придумывать разные истории. Вот и сейчас рассказывала страшилки про заграницу, предостерегая Лену.

— Бабуля, да что ты такое рассказываешь! В Европе давно уже порядок и люди нормально относятся друг к другу и приезжим. Вот ты, русская, скажи мне, почему беженцы арабы и африканцы в Европу едут? Почему не едут в Россию, где огромные просторы и много места для жизни? Да потому что в России такой же уровень жизни, как у нас, и много проблем, а в Европе порядок.

Старики решительно не согласились, но с внучкой спорить не стали. Поговорив еще о ее поездке, стали прощаться. Папа позвал Лену в свой кабинет еще поговорить об отъезде, и они ушли из кухни. Когда они остались одни, он открыл ящик стола и что-то достал.

— Знаешь, моя машина уже не новая, но кое-что за нее дали. Я ее очень аккуратно эксплуатировал, и тем более это «Ауди». Фирма — она всегда в цене.

— Пап, ты продал машину? Зачем?

— Знаешь, дите, ты, по существу, там будешь одна, и помочь тебе будет некому. Поэтому возьми хотя бы на первое время на обустройство. Здесь всего четыре тысячи, но тем не менее. Как это у классиков, «все, чем могу».

— Ой, папуля, как я тебя люблю! Спасибо тебе большое. Я, если честно, не сильно надеюсь на родственников, думаю, надо будет все решать самой. Поэтому это будет такая поддержка! Она обняла отца и поцеловала в щеку. Спрятав деньги и немного помолчав, она поделилась планами:

— Ты знаешь, я подготовила все документы для легализации диплома. Поэтому надеюсь, что все решу достаточно быстро. А врачи скорой помощи везде нужны, у меня ведь уже достаточно большой опыт работы. Обидно только, что у нас пока мало обращают внимания на здавоохранение. Кое-что меняют, но медленно. Руководящие кадры еще остались от старой власти, а менять надо многое. И решать вопрос с зарплатой врачей. Ну, объясни мне, пап, почему так? Я достаточно квалифицированный врач, со стажем около десяти лет. Я умею все и даже больше чем надо. Постоянно чему-то учусь. Я узнавала о работе зарубежных коллег, ведь я им сегодня ни в чем не уступаю. И при этом я не могу на свою зарплату нормально жить. Я перепробовала все: и частные клиники, и элитные государственные. И работала на двух работах. И что? Я по-прежнему нищая. Я одеваюсь в стоках и секонд-хендах. На нормальные туфли месячной зарплаты не хватает. И если бы так жили все! Ну, война, тяжело временно всем. Так нет! Есть же жирные твари, которые воруют, берут взятки, наживаются, сдирая с народа шкуру. И их не один или два человека! Их достаточно много в нашей стране. При них кормится армия юристов, менеджеров и слуг. Словом, попал к кормушке — живи, нет — прозябай. Ну что это за ситуация, а? Ответь, может, я не права?

— Ты права на двести процентов. Реформы идут медленно. И дело тут не в войне и не в экономических проблемах. Какие проблемы? Мы уже более двадцати лет живем без большевистской диктатуры. Все дело в нас. Я все больше соглашаюсь с нашим великим Булгаковым: «Разруха у нас в головах». Исчезнет она там, исчезнет она и в стране. Смотри, прошла революция очищения власти. И что? Реформы буксуют. Учитывая наш менталитет, мне кажется, надо начинать по-другому. И ты, имея европейский опыт, еще вернешься в страну. Я недавно слушал интервью одного японского политика, он говорил о проблемах, возникших в стране после землетрясения и аварии на атомной станции. Он сказал мудрые слова. «Чтобы выйти из этого кризиса, — сказал он, — мы все, и политики, и народ, объединились. И все вместе выстояли». А мы ведь в этом очень похожи на них. Власть должна сделать все, чтобы народ поверил и объединился с ней. Тогда все получится.

— Хотелось бы, — ответила она.

Он перевел дух и замолчал. Потом, обняв дочь, сказал:

— Ладно, мой ежик, пробуй. Надо, как говорил великий путешественник, «бороться и искать…» Удачи тебе в твоих делах. Пиши хоть иногда на электронную почту или выходи в скайп. Я очень буду по тебе скучать.

Они еще раз обнялись, и Елена поехала на встречу с подругой.

***

Она очень любила этот грузинский ресторан недалеко от Бессарабского рынка. Часто с Викторией или девчонками с работы, обычно после зарплаты, они выбирались сюда, чтобы провести время в тепле и уюте, выпить хорошего грузинского вина и наговориться от души. Их любимое место было у камина. От него шло приятное тепло, а огоньки на поленьях и отражение пламени вокруг превращали все это в детскую сказку.

Она зашла и заняла привычное место. Официант знала ее и, дружески улыбнувшись, кивнула, как старой знакомой. Через несколько минут подошла и Виктория. Они, обнявшись, потерлись щекой о щеку — своеобразный ритуал, — уселись на мягкий диван и сделали заказ. Вика подвинулась поближе и печально уставилась на подругу.

— Так, прекрати, а то и я сейчас зареву, — нарочно строго сказала Елена, чтобы, как она выражалась, «предупредить сырость».

— Да. Хорошо тебе говорить. А как мне оставаться тут одной?

— Ничего, подруга, потерпи. Приеду, обустроюсь, и сразу же приедешь и ты. Я ведь, честно говоря, ничего не знаю о стране, да и как встретят родственники… Ты знаешь, если бы год назад мне кто-нибудь сказал, что я уеду в Португалию, я бы это восприняла, как нелепую шутку. Эта страна для меня вообще непонятна и даже загадочна. Я все время ее почему-то объединяла с Испанией. Не знаю, почему так.

— Ты права, — ответила Вика. — Фантастика, куда мы собрались, на самый край Европы!

— Понимаешь, — продолжила Лена, — ехать туда и определяться — это немалые деньги. Поэтому давай я все-таки обустроюсь, потом приедешь ты. Слушай, а как тот твой удачный заказ? Я имею в виду богатого испанца.

Полгода назад приезжавший в Украину один богатый испанец, правда, проживающий с семьей в Париже, сделал ей заказ. Помогли друзья, подсказали, что Виктория — креативный портретист, и свели их. Они договорились о цене. Несколько сеансов позирования для нее все решили. Она начала работать, завершая портрет без него. Испанец уехал, обещав расплатиться, когда получит ее работу. Месяц назад Виктория отправила портрет и ожидала результата.

— Ну, по почте отозвался восторженно, сказал, что деньги передаст другом, который будет у нас уже через пару дней на конференции.

— Думаешь, заплатит, как обещал — пять тысяч евро? — спросила Елена.

— Не знаю. На вид серьезный мужчина. Да и Игорь с галереи мне его рекомендовал и давал гарантии. Ты же знаешь, я плачу ему как посреднику.

— Ну, дай бог. Это было бы очень здорово в связи с твоим отъездом. Знаешь, на первое время деньги в чужой стране — это главное. Но самое главное, моя дорогая, — это то, что вместе мы не пропадем.

Виктория в ответ молча кивнула. Они еще посидели, поговорили о новых фильмах, любимой музыкальной группе. Потом просто помолчали, медленно смакуя терпкое грузинское вино. Каждая думала о своем.

— Ну все, подруга, — прервала идиллию Елена, — завтра рано улетать, давай будем прощаться.

— А как ты летишь?

— Ты знаешь, очень удачный рейс через Прагу в Лиссабон. Главное, уже завтра, после обеда буду на месте.

— Да, — вдруг вспомнила Виктория, — Игорь просил передать одному художнику краски. Там они вроде очень дорогие. У тебя большой багаж?

— Нет, легкий, только одежда.

— Так вот. Он сказал, что подвезет. Просил выручить, это какой-то его друг детства. Ну а теперь и я прошу. Если будешь передавать, познакомься. Это ведь наш словянский художник — вроде из бывшего Союза, мне надо узнать, как в тех условиях работается. Распроси его. И если можно, возьми скайп, чтобы можно было пообщаться с коллегой перед приездом.

— О чем речь, дорогая! Все выполню и доложу, — в шутку по-военному, отрапортовала Елена.

Обе дружно рассмеялись.

Расплатившись, они вышли на улицу. Спустились немного вниз и пошли по Крещатику. Начинались предновогодние мероприятия. В магазинах наряжали витрины, готовили и устанавливали столичную елку. Жителей и гостей столицы закружила рождественская суета. И даже сейчас, несмотря на ситуацию в стране, люди хотели праздника. Все куда-то спешили, покупали подарки, встречались, звонили друг другу, обменивались предложениями и планами. Страна готовилась вступить в этот тревожный Новый год с надеждой на лучшее будущее.

***

Она улетала утром, поэтому рано приехала в аэропорт. Шенгенская мультивиза у нее была уже давно. Она ее получила, общаясь последние годы с сотрудницей-эстонкой, уехавшей на родину в Таллинн. Три раза она была у нее в гостях, на четвертый — эстонское посольство выдало ей мультивизу на три года.

Игорь подъехал своевременно, ей не нужно было долго ждать. Таможенный контроль основных вещей, в целях безопасности, проходил прямо на входе в здание аэропорта. Он, выйдя из такси, помахал ей рукой и быстро подошел к входу.

— Елена, привет. Прости, что с такой просьбой, — начал извиняться он.

Она остановила его жестом и перешла к делу:

— Ты хотел что-то передать?

— Да. Моему другу краски. Ты как приедешь, он тебе позвонит и заберет.

Он достал из сумки сверток, и они, открыв ее чемодан, положили его в середину. В чемодане действительно было немного вещей, в основном одежда. Елена передвинула сверток в отделение, где лежала ее обувь.

— Знал бы, что у тебя столько места, принес бы тебе подарки для португальцев. Наши фирменные конфеты.

— Знаешь, Игорь, не люблю летать с тяжелыми чемоданами и сумками. Человеку ведь, по сути, много не надо. А набирать на всякий случай, желания нет.

— Я думал, что женщины берут в дорогу чуть ли не весь свой гардероб.

— Нет, я к таким не отношусь. Так что тебе повезло. Слушай, а краски нормально провозить? Не придираются таможенники?

— Думаю, что все будет в порядке, — успокоил он.

Она вспомнила, как была здесь с бригадой скорой помощи, и решила спросить у знакомых ребят-таможенников. Тогда стало плохо одному иностранцу — он вез иконы, и что-то было не так с бумагами. Мужчина пожилой, сильно разволновался, стало плохо с сердцем. Тогда вместе с работниками таможенного контроля они еле-еле привели его в чувство. Молча кивнув Игорю, она пошла к входу. На удивление, дежурила ее знакомая бригада. Они сразу узнали ее и приветливо закивали, приглашая к себе.

— Пани! Не вывозите ли национальные ценности или наркотики? — пошутил молодой парень, кажется, Валентин.

— Пан начальник, именно это и увожу из страны. Врачам Португалии очень нужны наши национальные ценности, — так же отшутилась Елена.

— Это своя, помните доктора? Мы тогда здорово все намучились, — обратился он к сотрудникамм.

Все заулыбались и начали помогать ей с багажом. Уже перед металлоискателем она машинально обернулась. Игорь стоял у стеклянной двери и внимательно наблюдал. «Ну, конспиратор, — подумала она. — А сам меня успокаивал! Переживает. Понятно, другу подарок. Да и помощь художнику большая. Краски, как говорила Виктория, — основа творчества».

Елена на удивление легко прошла паспортный и таможенный контроль и после посадки в самолет, усевшись в кресло у окна и достав специально купленную книгу о Португалии, принялась ее читать. Книга стоила дорого, причем на Петровке, но Елена подумала: «Надо же узнать о стране, куда уезжаешь, может быть, навсегда, подробнее». Начав читать, она с удивлением отметила, что большинство у нас мало знают об этой стране, хотя, как оказалось, у нее достаточно насыщенная история и традиции. Португалия была какая-то не типичная страна для украинского туриста. Около 11 миллионов жителей, находилась далеко, — это самое западное государство Европы, а кроме того, мало кто представлял, чем она может быть интересна в сравнении с такими центрами туризма, как Чехия, Франция и Италия. После отвоевания в Х–ХІ веках территории у арабов создано графство Португалия, которое в ХІІ веке официально стало независимым королевством. Португалия за свою историю была в составе Испании, и в полной зависимости от Великобритании, и даже в 1807 году была захвачена Наполеоном. Однако постепенно, в результате освободительных революций и войн, превратилась в независимое демократическое государство. Она предпочла коллективную безопасность, вступив в НАТО, с момента его образования в 1949 году. Но больше всего ее поразило другое — ее роль в эпоху Великих географических открытий. Она еще в школе учила это и думала, что ведущую роль тогда сыграла Испания. Оказывается, все иначе. Вместе с этой страной значительные открытия совершила Португалия и португальцы. Вашку да Гама открыл путь в Индию. Португалец Фернанд Магеллан совершил первое кругосветное путешествие. Бартоломео Диаш открыл путь к землям Западной Африки вплоть до мыса Доброй Надежды. А потом — путь для Европы в Китай, Таиланд и Японию. И наконец — земли Южной Америки и побережье Бразилии. Великая Португалия внесла огромный вклад в освоение существующего мира. А ведь все это положило начало совершенно новому этапу жизни планеты. Началось мировое взаимодействие между государствами и народами — мировая торговля. Мир из замкнутого, ограниченного средневековья шагнул в новое время — время бурного развития, новых международных коммуникаций, и, по сути, новую мировую цивилизацию. Широкая международная торговля была тем волшебным средством, которое полностью изменило нашу планету и привело ее к современному состоянию. И огромную роль в этом сыграла Португалия.

«Да уж!» — от возбуждения она даже высказалась известной фразой одного из героев Ильфа и Петрова: «Ну и страна! Наверное, португальцы очень этим гордятся. По крайней мере, они достойно представлены в европейском сообществе». Объявили посадку. Она, отложив путеводитель в сумочку, начала выполнять нехитрые, но необходимые просьбы стюардессы.

После пересадки в Праге, она вылетела к месту назначения. Лиссабон встретил ее не очень приветливо. В декабре в Португалии часто бывают дожди. И, хотя температура редко опускается ниже + 8, на улице становится немного неуютно: сыро и прохладно. Как ей сказала соседка по самолету, бывает, выходит солнце и температура, на радость жителям, поднимается почти до двадцати градусов. Но в день приезда Елены в Лиссабоне стояла сырая, прохладная португальская зима.

Встретила ее тетя и сразу повела на метро.

В Лиссабоне, в отличие от других столиц Европы, оказалась очень удачная развязка метро. У самого аэропорта находилась конечная станция одной из его веток. Вообще-то метро в Лиссабоне оказалось несложным. Лена быстро разобралась, что и как. Главное, она поняла, что «саидa» — это выход из метро, а все остальные указатели показывали переход на другую станцию или ветку метрополитена. Линии очень удобно обозначались цветными рисунками.

«Ну, слава Богу, — подумала она. — Не Прага, а значит, просто будет ориентироваться».

— Леночка, — многозначительно начала тетка. — Я сняла тебе комнату, хорошую и дешевую. Сразу начнешь самостоятельную жизнь, искать работу, восстанавливать диплом. Словом, давай, девочка, вживайся, ты уже в Европе. А тут так начинают все. Мы, кстати, тоже это проходили.

Лена поблагодарила, и они поехали на квартиру. Поселив ее, тетя сразу уехала домой.

Комната действительно была удобная. Хозяйка, местная португалка, сдавала двухкомнатную квартиру покомнатно. В соседней большой комнате жили две студентки столичного университета. У Лены была комната поменьше, зато с балконом. В комнате стоял диван-кровать и письменный стол.

«Ладно, — подумал Лена, — что-то прикуплю, может, вешалку. Лучше бы шкаф для белья и одежды. Но это потом». Она выложила компьютер на стол, подключила его и попробовала связаться с Викой по скайпу. Подруга не отвечала, видимо, была не дома. «Наверное, где-то по делам», — подумала Лена. Виктория, как и она, последнее время была в поисках работы и заказов. Бросив нераспакованные вещи, она приняла душ и решила пройтись.

«Пойду, ознакомлюсь с местностью, — решила она. — А заодно и поем».

Елена спустилась по лестнице и окунулась сразу в свой район. Это был Одивелаш, административный регион возле Лиссабона, по сути, уже слившийся с основным городом. Конечная станция столичного метро с аналогичным названием была в центре района. Оказалось, что, если пройти через дворы, ее жилье находилось недалеко от этой станции.

Походив по ближайшим местам, Лена обнаружила китайский универмаг, где было все, начиная от мелочей. В салоне мебели она нашла за тридцать евро оригинальный платяной шкаф. Сделанный из соединяющихся металлических трубочек, он складывался в двухсекционное отделение для одежды и белья. Стенки, потолок и полочки получались из полосок кожзаменителя. Спереди две полосы соединялись застежкой-молнией, и конструкция сразу обретала мебельную форму.

«Здорово, — подумала Лена, — для студентов или молодых людей очень удобно, особенно когда жилье временное». Недалеко от китайского магазина она увидела магазин со странным названием «Пинго дос». Как оказалось, это сеть продуктовых супермаркетов, которая работает на территории всей Португалии. Зайдя в магазин, она поразилась ассортименту, особенно овощей и фруктов, а также ценам.

«Да, жить можно, — отметила про себя Лена, — но, конечно, нужно срочно устраиваться на работу». Маленькие магазинчики рядом с супермаркетом, предлагали всякую мелочь, что тоже было удобно. Не обязательно заходить в супермаркет. Если спешишь, удобно покупать в них. Среди небольших магазинчиков Лена увидела один по продаже мобильных телефонов и аксессуаров. «Вот здорово, — подумала она. — Надо зайти и купить карточку для телефона и сразу стать в Португалии мобильной».

В магазинчике находились два парня-индуса. Один из них, помоложе, выкладывал на витрину товар из большой коробки. Лена подошла ко второму, который сидел за кассовым аппаратом. Это был полный низенький индус, лет, наверное, тридцати пяти, который своими выпученными маслянистыми глазами бесцеремонно разглядывал ее. Лена спросила по-английски:

— Пожалуйста, карточку UZO и, если можно, пополнить на 10 евро.

Индус посмотрел еще раз, а потом нагло улыбнулся и прямо спросил:

— Секси-девочка. Можно даром, не хочешь? Услуга и все даром, даже новый телефон.

Лена даже оторопела. Вот тебе и Португалия! Не выбирая английских слов, она выругалась по-русски и заорала:

— Ах ты негодяй, мало вас англичане били и воспитывали! Сейчас, тварь, голову разнесу.

И, схватив со стола пепельницу, она замахнулась на кассира.

— Сори, сори, — закричал он.

Видно было, что он не ожидал и не на шутку испугался.

— Сори? Хамло! Брать у вас противно.

Лена бросила пепельницу ему в руки, быстро развернулась и вышла из магазина. Сердце колотилось, как после быстрого бега.

«Ну и дела, — с возмущением подумала она. — Но, с другой стороны, это же приезжие. Да, бесцеремонно они с нашим братом. Надо, видимо, нам вести себя достойно. Давать отпор хамству».

Постепенно успокоившись, она спустилась вниз по улице и, повернув за угол здания, увидела метро. Там она быстро разобралась с автоматом по продаже билетов. Подсмотрев, как работает турникет, вошла в зал метро и пошла к поездам. Станция конечная, поэтому посадка одна, не перепутаешь. Она посмотрела на купленную в аэропорту карту и решила, что центр — это остановка «Байша-Шиаду». Часы показывали время до прихода поезда. «А ну, Европа, покажи класс», — подумала она, отвлекаясь. Но поезд пришел точно по расписанию. Она села и поехала в центр Лиссабона — в историческую часть города. Елена сразу прошла на театральную площадь, где был фонтан и статуя королю Педро IV. На параллельных улицах тоже были старые дома, а на одной из них она увидела знаменитый лифт Санта Жуста, построенный учеником Эйфеля, — сейчас это достопримечательность. Наверху в противоположной стороне величественно смотрелась крепость Святого Георгия, над которой развевался флаг Португалии. Елена пошла к набережной через площадь, на которой были громадные административные здания, и вышла к реке. Слева был речной вокзал, оттуда пассажирские суда перевозили людей в различные районы по реке Тежу. Вернулась уже другой, параллельной улицей и вышла на проспект Свободы. Женщина задумалась. Эта старая часть города напоминала ей и Париж, и Мадрид, и Рим, куда она ездила по путевкам. Правда, все не такое помпезное, как там, но достаточно комфортно и привлекательно. Но больше всего ее поразили улицы в старой части столицы. Маленькая цветная брусчатка была искусно уложена на пешеходных тротуарах. Местами она образовывала причудливые узоры, убегающие линии и создавала ощущение сказочного города. Обычная серая брусчатка и асфальт, даже идеально чистые, — это как-то буднично, а здесь ощущение праздника. Вроде кто-то это сделал специально к карнавалу или какому-то торжеству города. Словом, это поднимало настроение и создавало ощущение, что ты тоже участник какого-то веселого мероприятия.

«Да, это Европа, — подумала она, и на душе стало приятно. — Жаль, что нет Виктории, не с кем даже поделиться впечатлениями».

Она спросила, есть ли автобусы на Одивелаш, не потому, что не хотела ехать на метро. Ей просто хотелось разнообразия, хотелось быстрее узнать этот город. Как она и предполагала, автобус тоже пришел по расписанию, но особенно ее поразили кондиционеры в салоне, которые создавали комфортную атмосферу для людей. Она ехала домой уже в приподнятом настроении.

***

К вечеру появились соседи, две милые девчонки. Они пригласили ее вместе поужинать и поближе познакомиться. Начали готовить бакаляу. Как она узнала у них, треска — любимое лакомство португальцев.

«Странно, — подумала Лена, — треску в Португалии не ловят. Ловят где-то возле Норвегии или даже Исландии».

Но, как оказалось, Португалия главный заказчик этой рыбы. Во-первых, в стране великое множество блюд их нее, а во-вторых, португальцы употребляют треску постоянно.

Девчонки объяснили ей свой рецепт, она слушала и готовила свой любимый греческий салат. Лена стала расспрашивать их об учебе в университете, о жизни молодежи в Португалии, о культурных мероприятиях. Да, все это имело свою специфику, но и к этим особенностям хотелось привыкать.

— Слушай, Мария, — обратилась она к старшей из соседей, — а как можно найти репетитора? Мы говорим на английском. Это хорошо, но я хочу быстрее выучить португальский. У меня с языками вроде всегда неплохо получалось.

Мария дотронулась до ее плеча и трогательно сказала:

— Не переживай, чем-нибудь поможем.

***

Время в Португалии на два часа отстает от Украины, поэтому только около полуночи в Украине она вышла по скайпу на связь с Викторией. На вопросы подруги она рассказала о том, как устроилась. Просила быстрее приезжать. Дала для связи скайп соседок. Потом, подумав, дала еще телефон Марии. Они обменялись номерами в связи с просьбой о репетиторе. А потом пошли «слезы и сопли», как в этих случаях выражалась Елена.

— Ты знаешь, как мне здесь одной тяжело, — ныла она.

— Скоро приеду. Мой идальго сказал, что деньги уже в пути. Ты ведь знаешь, я легкая на подъем. У стариков пока все в порядке, работы особой нет. Так что, дорогая подруга, скоро заявлюсь. Даже если

передумаешь.

— Да ты что! Никогда! И еще хотела поделиться интересным фактом, который здесь обнаружила.

— Ну?

— Ты знаешь, у них день Португалии — государственный праздник — это день смерти и памяти великого поэта ХVІ века Луиша де Камоэша. В центре Лиссабона ему установлен монументальный памятник.

— Ну и что? Что в этом удивительного?

— А то, что ни в одной стране мира нет государственного праздника страны, который бы возник из памятной даты какой-либо личности. Везде ведь надо, чтобы много кровищи пролилось или люди во имя чего-то настрадались, тогда это государственный или всенародный праздник.

— А почему его так чтят?

— Они считают, что Камоэш — это душа Португалии, ее олицетворение.

— Да, интересно. Ведь у нас есть не менее значимый для страны человек — Тарас Шевченко. Человек, который определил наше самосознание, мировозрение украинцев. Хорошо было бы, чтобы его день рождения и у нас стал общегосударственным праздником.

— Наверное, это правильно, подходить ко всему, от своей души, от духовности нации. А все остальное потом произойдет.

— Может быть. Ну, слушай, — заключила Виктория, — ты там, в Португалии становишься прямо философом. Здорово.

— Да ладно тебе. Тоже мне нашла философа. Вот элементарно — пока даже работу не могу найти.

— Так и это в тему. Философы они же не работают. Они только рассуждают и думают.

— А питаются они как? — спросила, смеясь, Елена.

— Так их народ кормит и покровители.

— Да, хорошо бы. Но думаю, мне это не светит. Надо серьезно заниматься поисками работы и учить язык. Ну ладно. Все обо мне да обо мне. Как там, кстати, у тебя?

Поболтав еще немного, они закончили связь. Елена легла на диван, но долго не могла уснуть, все думала о разговоре.

***

На другой день тетка собралась на ужин к своим друзьям, тоже украинцам из Ужгорода. Она уговорила пойти с собой и Лену, сказав, что будет сын с невесткой. Лена не совсем понимала, как это будет выглядеть. Лидию и ее мужа Александра, бывшего военного, она совсем не знала, и идти было неловко. Но тетка настояла. Лена купила сладости, фрукты и бутылку вина и пошла на условленное место встречи. Это оказалось недалеко. К половине шестого она была уже на месте. Родственники пришли через несколько минут почти все сразу. Лена удивилась, что ни у кого ничего не было. Тетка сразу поняла ее недоуменный взгляд и тут же пояснила:

— Они оба удачно устроились, неплохо получают. Дети в Украине обеспечены, кажется, они стоматологи и работают в Ужгороде. А сюда десять лет назад вытащила их я. Так что, милая, они мне должны, как земля колхозу. Ну а ты кое-что взяла, ты молодец. Тебе для знакомства надо. Так что успокойся и пойдем.

Лена никогда до этого не видела своего двоюродного брата Диму. Это был невысокий, энергичный парень лет тридцати, быстро тараторивший и жестикулирующий. Он часто увлекался тем, что сам говорил, не обращая внимания на собеседника. Но, в целом, он и его невеста Нина были обычными молодыми людьми с еще оставшимся украинским менталитетом. Правда, Дима постоянно повторял, что Португалия — это его страна, он в нее влюбился и уже давно чувствует себя португальцем. Как оказалось, Нине перед приездом подсказали сделать в Украине документы о статусе беженца. Понятно, что за деньги. Хотя Николаев, где она жила, мало походил на прифронтовой город, он им, по сути-то, и не являлся. Но не знающие об этом португальцы, как выразилась Нина, повелись, и ей дали рабочую визу на год.

— Надо было и тебе так же, — с сожалением сказал брат.

— Мне никто не сказал. Но я и не хочу, это неправильно. Я имею в виду себя, — ответила Лена.

— Молодец, — поддержал тетка, — а что не сказали, извини. Знаешь ситуацию, не до этого было. Так что начинай, как мы, здесь — с чистого листа.

Они подошли к дому и поднялись на четвертый этаж. Дверь открыли уже немолодые люди, на вид лет шестидесяти, но по всему видно — добродушные, полноватые и шумные украинцы.

— Давайте, давайте, — затараторил Александр. — А это ваша новая родственница? — обратился он к Лене. — Ну, заходи, не стесняйся.

— Да, — за нее ответила тетка, — вот потихоньку их из нашего болота вытаскиваю. А что? Они молодые и умные, им жить. Не то что мы. Так что пусть благодаря родным, которые своим горбом эту Европу заработали, свой путь прокладывают.

Лену покоробило, но она сдержалась. Тетка забыла, кто последние три года заботился о ее престарелой матери. Та в конце жизни болела, и Лена как могла скрашивала ее дни. Когда она умерла, они с папой все организовали: пхоронили, помянули, поставили памятник. Тетка прислала по электронке письмо, наверное, писала с Диминого компьютера: «Спасибо, дорогие. Мы здесь молимся за вас!»

Лидия, Сашина жена, повела их в просторный зал, где уже был накрыт стол. Лена протянула пакет с покупками.

— Ну зачем вы? — спросила Лидия.

— Знаешь, это знак внимания от нас, — за Лену быстро ответила тетка.

— Ой, Люда, ты не можешь просто так. Ну ладно, присаживайтесь, где удобно.

Саша начал хлопотать за столом, началась оживленная беседа. Тетка, как и в аэропорту, перебила всех и начала со своих проблем: неблагодарные мужчины, жизнь на них положишь и пошло-поехало. Хозяева сочувствовали. Это длилось более двух часов. Наконец Саша обратился к Лене.

— Чем думаешь заниматься?

— Хочу работать врачом. У меня ведь стаж почти десять лет. Понимаю, что надо все подтвердить, но что делать.

— Может, пока будет проходить вся эта процедура по подтверждению, пойдешь в нашу фирму по уборке домов? — спросила Лидия.

— Не хотелось бы. У меня еще есть профессии, близкие к медицине. Я немного работала массажисткой.

— Лида, не предлагай и не переживай, — вмешалась тетка, — они сейчас молодые и умные. Пусть попробует. Жизнь обломает — сама поумнеет.

Лена промолчала. За столом всем стало неловко. Вышел из положения Дима:

— А ты не видела здешнюю корриду? — спросил он Лену.

— Да я никакую не видела.

— Ты знаешь, это интересно. В отличие от испанцев, они быка не убивают. Так что я вас, девчата, — он посмотрел на Нину, — как-нибудь свожу.

— Вот-вот, своди, сынок, дело молодое. Мы жили без коррид. Другие были интересы, — подвела итог

тетка.

Словом, вечер как-то заканчивался.

Немого посидев, они стали прощаться и, выйдя на улицу, церемонно расцеловавшись, пошли домой в разные стороны.

***

Утром она пошла в Орден Медиков — так называется в Португалии учреждение, которое занимается делами врачей. На удивление, документы быстро приняли. Потом посоветовали активно учить язык и сказали, что ответ ей придет по указанному адресу. Дали перечень вопросов, которые необходимо готовить к экзаменам.

Она вышла на улицу и радостно вдохнула свежий прохладный воздух. В Лиссабоне потеплело, было четырнадцать градусов, перестал идти дождь и светило солнце.

«Да, — подумала она, — мы говорим — в Европу, в Европу. А тут, понимаешь, хочешь в Европу, начинай пахать по-европейски, а не только хотеть. Только бы работать быстрее».

Но все же обстоятельства обнадеживали.

— Ну, кажется, жизнь налаживается, — подумала снова она, и энергично зашагала по, как она их нарекла, «римским мозаичным полам» в сторону метро.

***

Вечером Мария сказала, что решила вопрос с обучением языку. Ее знакомая с филологического факультета пишет работу по славянским языкам. Узнав у нее о соседке, она сказала, что готова за помощь по особенностям истории славян обучать ее соседку португальскому. Елена радостно согласилась и просила договориться о встрече. Словом, жизнь на самом деле налаживалась.

***

На другой день Мария пришла с университета и позвала Лену на кухню . Они сели пить кофе, и португалка, достав листочек бумаги, протянула ей.

— Что это? — спросила Лена.

— Что обещала. Это телефон нашего филолога, она будет помогать учить язык. Предлагает три раза в неделю.

— Боже, как здорово! Я ведь знаю, что иначе язык не выучить. Я так тебе благодарна!

— Ладно, не волнуйся. Лишь бы тебе повезло.

А еще я знаю, что надо помогать друг другу и вообще людям. Так всегда говорит моя мама.

От избытка чувств Лена взяла ее за руку и крепко пожала.

— Спасибо тебе большое!

— Я вижу, какая ты, — продолжила Мария. — Ты всего хочешь добиться своим трудом. Об этом хорошо сказал наш поэт Луиш де Камоэш, советуя молодым:

Своей рукою славу добывая…

— Я уже второй раз слышу о вашем великом поэте. А что его можно почитать?

— Он многое написал. Есть даже пьесы. Но прочти его бессмертные «Лузиады». Оттуда ты многое почерпнешь, а главное, начнешь понимать Португалию

и португальцев.

— Спасибо, — ответила Лена. — Обязательно найду и почитаю. Надеюсь, когда-нибудь прочитаю его в подлиннике.

Мария засмеялась.

***

Уже лежа в постели, Лена задумалась. Что же мы остаемся такими закрытыми, с «совковым мышлением»? Мир ведь меняется! Надо и нам, украинцам, несмотря на ситуацию в стране, становиться более открытыми, доброжелательными, искренними. И, наверное, не только когда приезжаем в Европу, но и у себя дома. А может быть, чтобы окончательно вырваться из «совкового» плена, должно пройти время? Так и не решив окончательно, она уснула.

***

Наконец позвонил друг Игоря. Он долго извинялся, что не связался раньше, был занят. Где-то проходила выставка, и он принимал в ней участие. Вот и сейчас он занят перевозкой своих картин. Николай, так его звали, просил завезти краски по одному адресу. Лена попросила встретиться, рассказала о просьбе подруги, которая тоже художница, но Николай пояснил:

— Вы завезите краски, чтобы они вас не обременяли. А я, как только освобожусь, свяжусь с вами, и мы договоримся о встрече.

Он продиктовал адрес и сказал, что найти просто. От станции метро «Рома» в переулке есть массажный салон. Там отдать хозяйке. Еще раз поблагодарив, он выключил телефон. «Вот странные люди, — подумала Лена. — Я бы подождала и отдала лично. Ладно, салон так салон. В конце концов, раз согласилась, уже ничего не поделаешь».

***

Вечером она связалась по скайпу с Викторией. Поговорив о новостях, она вспомнила об одном прочитанном моменте в истории Португалии и сменила тему.

— Ты же знаешь, я сейчас интересуюсь всем, что есть или было интересного в стране.

— И что?

— Зная, что ты тоже увлекаешься историей, нашла любопытный факт.

— Так, я уже заинтригована и горю желанием услышать.

— Помнишь, мы как-то заинтересовалась с тобой историей тамплиеров, после прочтения романа Умберто Эко «Маятник Фуко»?

— Ну да. Только историей тамплиеров интересуются во всем мире. Их мифические сокровища, священный Грааль притягивают всех как магнит.

— Вот. Что я узнала. Когда французский король Филипп Красивый при поддержке папы римского Климента V начал расправу над орденом, якобы за их ересь, все знали, что по сути это была борьба за обладание их богатством и недвижимостью. И, тем не менее, в большинстве стран эти гонения поддержали, тоже, наверное, из корыстных целей. Так случилось в Германии, Италии, на Кипре, в Англии. Где более, где менее жестоко. Но вот что интересно. Только в Португалии король Диниш І не только не преследовал их, но и помог сохранить все, чем они владели. С его помощью тамплиеры основали новый орден — «Орден Христа», который при поддержке португальского короля был утвержден позднее папой Иоаном ХХІІ. Таким образом, в Португалии тамплиеры просуществовали вплоть до ХVI века. И надо сказать, они были благодарны португальцам, оказав им большую помощь в борьбе с сарацинами.

— Да, интересно. Какой нормальный, я бы сказала, — демократический подход. И это уже в то время!

— Вот-вот. Меня тоже это очень поразило. Но интересно еще вот что. Возглавил орден, может, чтобы защитить его основательно, потругальский принц-инфант Генрих Мореплаватель, тот, чье имя связывают с великими открытиями. Именно поэтому корабли португальцев ходили под парусами с изображением красного креста тамплиеров. Я все больше и больше проникаюсь уважением к этой стране и ее людям.

— Так, моя милая, ты, вижу, уже готова выйти замуж за португальца и стать полноценной португалкой. И как тогда я к тебе буду обращаться?

— Сеньора, и только.

— Ну и ну. Да, это серьезно. Ну что ж, давай!

Обе рассмеялись, порадовавшись такому великолепному завершению разговора — от тамплиеров сразу в португалки.

***

Через пару дней позвонил Дима и попросил о встрече. Они встретились в том же сквере, где встречались, когда шли на ужин к землякам. Когда она появилась, Дима, на удивление, уже ее ожидал. Он начал без предисловий:

— Лена, ты понимаешь, я полгода назад занял у маминого «бывшего» мужа, ну, уже бывшего, — пятьсот евро. Он ведь был как бы отцом. Но у меня была проблема, я ударил служебную машину, и нужно было срочно ремонтировать. Потом я думал, что он не будет требовать, ну, по-отцовски. А вчера он позвонил и срочно требует отдать долг. Ты понимаешь, приехала невеста, а мы ж украинцы — гусары. Вот я и поиздержался. Ты не могла бы дать мне взаймы месяца на два? Я отдам, не беспокойся.

— Конечно, Дима. Заскочи после работы, я буду уже дома, и я тебе дам сколько нужно.

— Ой, сестренка, спасибо, а то у матери сейчас тоже проблемы. А так больше взять не у кого. Здесь ведь деньги взаймы не дают — это Европа. Словом, еще раз спасибо. Только не говори ничего матери, ладно?

Лена пообещала, и Дима, церемонно распрощавшись, быстро ушел.

***

Утром она вытащила из чемодана сверток с красками. Наскоро вынимая нужные вещи, она со времени приезда практически не разбирала чемодан.

Сразу окунувшись в португальскую жизнь, все время была в делах. Так что руки не доходили. Она посмотрела на него и ахнула. Шпилька ее туфли проткнула дыру в пакете. На грубое обращение в аэропортах с чемоданами, жалуются все туристы. Видимо, при погрузке с чемоданом особенно не церемонились. Из прорехи пакета торчали тюбики с краской. Она затолкала их обратно, заклеила

дыру скотчем и, расстроенная, поехала по указанному адресу.

Салон она нашла сразу. Он произвел на нее странное впечатление. У самого входа был расположен стол регистрации, на котором стоял компьютер. Прямо за ним находилась большая статуя Будды, размером примерно с метр. На стене картинки из жизни народов Востока и Индии. На журнальном столике стояли свечи. В комнате стоял какой-то дурманящий аромат. «Ну и ну, прямо буддистский храм», — подумала она, но все же, отбросив мысли, прошла к столу. За ним сидела смуглая женщина, одетая и украшенная, как новогодняя елка. После короткого обмена фразами, она, наконец, поняла, что хозяйка, а это была она, кажется, из Молдавии и прекрасно знает русский язык.

— Как нашла наш салон? — прямо спросила она.

Елена рассказала. Она кивнула головой, а потом, взяв со стола бутылку «Пепси», допила остатки. Смачно чмокнув губами, сказала:

— Очень люблю это американское пойло. И пью его много. Ты в Португалии первый раз? Надо со своими общаться и дружить. А сейчас проверю, какая ты уважительная к своим. Будь добра, сходи в магазинчик, купи мне пару бутылочек моего любимого напитка. Не западло тебе, как говорят у нас на родине. Прийдешь, уже конкретно поговорим.

Ее манера говорить покоробила, но Елена, не желая портить отношения, взяла деньги и вышла на улицу. Магазин был рядом, за углом здания, напротив которого находился второй салон. Купив две полторалитровые бутылки, она пошла назад. Уже на пороге остановилась, услышав через входную дверь, которую, видимо, плотно не закрыла, странный разговор. Хозяйка кричала, давая кому-то указания, не слушая ответы собеседника.

— Как не хочет? Так а ты там зачем? У меня что, маленький дом и нет места, где можно подрессировать, повоспитывать?

Елена открыла дверь и вошла. Хозяйка, увидев ее, сразу изменила тон.

— Так, некогда мне долго объяснять. У меня люди. Сейчас приеду и разберусь.

И, обернувшись к Елене, сказала:

— Это от дрессировщика. Купила собаку, породистую. Обещал, что сделает из нее умного и понимающего пса. А сейчас вопит, что не получается. Так что ты извини, мне срочно домой.

— Ну, не важно, — ответила Елена, — главное, передайте краски Николаю и привет от Игоря.

— Ладно, передам. А ты, если что, заходи, поговорим. Может, что посоветую.

«Ну уж нет, — подумала Елена. — Такого мне здесь не надо».

— Ладно, спешу. Давай.

Они попрощались, и Елена пошла на метро. Хозяйка закрыла салон. Быстро усевшись в свой черный «Ниссан», она резко рванула с места и уехала.

***

Вечером Елена связалась с подругой:

— Большая земля, на связи агент «Португалка». Срочное донесение.

Они обе рассмеялись такой шутке.

— Слушай, подруга. Я после твоего рассказа нашла информацию в Интернете об этом португальском поэте, Камоэше, и убедилась — действительно великий человек. О нем упоминает даже Александр Пушкин. Ставит его в один ряд с такими великими классиками мировой литературы, как Данте, Петрарка и Шекспир. Да, такой личностью можно гордиться.

Елена начала рассказывать про салон, про хозяйку, буквально пожирающую «Пепси», и про то, как друг Игоря вышел на связь.

— Да, подруга, задала я тебе работу.

— Ничего, это недалеко, возле станции метро «Рома», от меня всего одна пересадка на «Кампо Гранде». Практически 20–30 минут.

— Ну, давай, моя дорогая, осваивай Лиссабон. Потом будешь у меня гидом.

Виктория, в свою очередь, рассказала, что должна завтра получить деньги от испанца и письмо. Наверное, в письме еще раз будет благодарить, портрет ему понравился. Поговорив о том о сем, подруги попрощались, договорившись завтра обсудить будущие житейские проблемы.

***

Утром Елена проснулась поздно, видимо, долго засиделась за компьютером ночью. Она вышла на кухню. Девчата готовили завтрак, они тоже поздно встали. Оказалось, что занятий у них не было, и студентки тоже устраивали себе царство сна. Мария пригласила ее за стол. Лена поблагодарила и, взяв йогурты на всех, расположилась напротив.

— Ну, как дела, что с работой? — нетерпеливо спросила Мария.

Елена рассказала ей коротко о том, что что-то складывается, и поблагодарила за помощь с репетитором.

Помолчав, Елена спросила:

— Слушай, Мария. Я вчера была в центре и на площади видела группу людей с красными флагами. Они что-то выкрикивали в мегафон. Я поняла, что это коммунисты. Но странно, люди совершенно на это не реагировали. А что, коммунисты у вас легально? Они что, борются за власть?

— Наверное, но их никто не поддерживает. Правда, они сыграли большую роль, когда свергали диктатуру Антониу да Салазара в 1974 году. Они очень решительные, радикальные и категоричные. Делают, правда, только по-своему. За свержение диктатуры люди были им благодарны. Но когда начались выборы новой власти в 1983 году, их не поддержали.

— А почему?

— Мой дедушка был военным и вместе с ними боролся против диктатуры. Но он говорил, что, если придут коммунисты, будет такая же диктатура, если не хуже. И так говорили многие.

— До чего мудро поступили португальцы, — поддержала Лена. — Когда роль коммунистов была правильной, была борьба, их все поддерживали и с ними объединились. Они действительно фанатичные борцы. А когда началась мирная жизнь, их идеологию народ не воспринял.

— А почему мудро? И именно португальцы?

— Да ты просто не знаешь, сколько стран в Европе — да что там в Европе, в мире! — соблазнились коммунистическими идеями. Но они оказались иллюзиями. Нигде, где к власти пришли коммунисты, их идеи не осуществились. А моей стране они принесли голод, репрессии и тысячи погибших в лагерях и тюрьмах. А ведь соблазнялись коммунизмом не отсталые народы. Это страны с высочайшей культурой и духовностью — Франция, Германия, Польша, Испания. И только португальцы мягко и демократично с помощью выборов сказали коммунистической идеологии «нет».

— Да, интересное сравнение. Я даже сейчас сильно зауважала мой народ. А ведь он мне казался спокойным и аполитичным, больше углубленным в свою жизнь.

— Да нет, в этом и мудрость твоего народа. Коммунистическая идеология заразна. Мой дед, бывший коммунист, до сих пор считает, что им помешали. Что партию коммунистов испортили массовостью. Он все еще думает, что был бы жив Ленин, коммунисты построили бы прекрасную страну для простых людей. Хотя реально все это иллюзии. Ну ладно, прости, что увлекла тебя в эти дебри. Политика — дело темное. Зря я затеяла этот разговор. Не люблю говорить о политике. Это вот только потому, что знакомлюсь со страной и интересно все о ней знать. А так мне это совсем не интересно. Давай о чем-нибудь приятном. Хотя немного еще хочу о политике, но это в связи с Камоэшем. Я поразилась, как он еще в ХVI веке говорил о необходимости отношений между государствами на новой взаимовыгодной основе. Ведь португальцы — одни из тех, кто основал мировую торговлю. И что говорит Камоэш, как он определяет словами Вашку да Гама суть отношений с любой страной и что ей принесут отношения с португальцами:

Чтоб крепло государство год от года,

Чтоб процветал народ великодушный.

— Так он говорил о своем партнере. А что сейчас? Уже ХХІ век, а все в первую очередь думают о своей выгоде. Вот, к примеру, наш сосед — Россия и ее политики. Только о своем имперском величии! Только о своей славе! И наплевать на других. Вот это в Камоэше поражает. Мысли его на века.

Они поговорили о культурной жизни в столице. Девчонки посоветовали ей пойти на новую выставку в центре Гульбенкяна, объяснив, где это находится. Поблагодарив, Елена поднялась и пошла собираться.

Она решила поехать пораньше, погулять по городу. Приближалось католическое Рождество, начинались распродажи и скидки. Накануне она была в магазине, и многое ее поразило. «Обалдеть, — подумала она. — Скидка до 80 %! Фантастика! Господи, а у нас бывает часто — привезут товар, накрутят цену на него 150–200 %, а потом сбавляют на 10 %». Словом, ей все больше нравилось общее положение дел. Это был хороший опыт Европы. Да, это требовало хорошо и много работать, чтобы получать нормальную зарплату. Но и привилегии, которые возникали потом, были

человеческие, они реально грели душу

Ей захотелось надеть что-нибудь нарядное, и она вспомнила, что за новыми впечатлениями до сих пор не разобрала полностью чемодан. Событий и эмоций было столько, что все как-то не до того... Она открыла его и начала распаковывать оставшиеся вещи. Уже заканчивая, она увидела маленький продолговатый предмет. От неожиданности Лена даже вскрикнула. На дне чемодана, между ее блузами, лежал тюбик краски. Тюбик, выпавший из пакета, который ей передал Игорь! Несколько минут Елена не могла даже к нему дотронуться. Чувство досады, вызваное нелепой ситуацией, расстроило ее. Понемногу успокоившись, она села на диван и начала рассуждать.

«Что делать? Надо пойти и честно все объяснить. В конце концов, это ведь случайность. Ну не сразу нашла, не увидела. Извинюсь. Этот художник, Николай, что, не человек? Поймет». Уговорив себя, она достала злосчастный предмет и пристально посмотрела. Ей вдруг показалось, что он очень легкий. Она часто брала краски у Виктории — так, из любопытства. Краски намного тяжелее, ведь внутри тюбика вязкая, густая масса. Она открыла колпачок, взяла со стола рекламный буклет и попыталась осторожно выдавить небольшое количество содержимого тюбика. Но на обложку буклета высыпался белый порошок, похожий на сахарную пудру. Елена обомлела. Она поняла, что привезла с собой в Португалию, поняла, почему так странно смотрел на нее Игорь. Ей стало страшно.

Несколько часов она не могла ни о чем думать. Мысли в голове перемешались. Елена не могла сообразить, что делать. Дома она бы встретилась с подругой, пошла бы к отцу. А здесь? В жизни она ни с чем таким не встречалась. Но она была уже взрослой и достаточно опытной и прекрасно понимала, во что впуталась. Она видела много фильмов, читала книги и прекрасно знала, что такие дела очень опасны. За ними стоят большие деньги, и люди, которые этим занимаются, готовы на все. Чем больше она обо всем этом думала, тем страшнее ей становилось. Она уже не могла сидеть, встала и начала ходить.

— Ну почему это случилось со мной? — вслух произнесла она, чуть не плача. — Почему? Все как-то налаживается, я хочу просто жить и работать. Зачем мне эта беда? Что делать? Куда идти? К своим? Ой, думаю, нет.

Немного успокоившись, она решила поговорить с Марией.

***

Вечером, когда пришли студентки, она попросила Марию зайти к ней в комнату. Долго не решаясь говорить, она наконец выдавила из себя несколько фраз:

— Мария, мне кажется, я попала в наприятную историю. Мне не к кому обратиться, но я хочу все исправить. Помоги мне.

Сейчас ей с трудом давался даже английский. Она, мучась и подбирая слова, рассказала Марии все, что с ней произошло. Потом, посмотрев на девчонку, которая стояла, широко раскрыв глаза, взмахнула руками и заплакала. Мария начала ее успокаивать. Она обняла ее, приговаривая, что все решится, все можно исправить. И еще не известно, что там в тюбике. Потом Мария вдруг вспомнила что-то и даже хлопнула себя по лбу.

— Слушай, Елена, у моего друга по университету есть родственник. Он, кажется, работает в полиции. Надо пойти к нему и все рассказать. Лучше прямо завтра, утром. Тут откладывать нельзя.

Она вышла из комнаты и вернулась с телефоном. Дозвонившись, Мария быстро начала что-то говорить по-португальски, что-то объяснять и настойчиво доказывать. Наконец, закончив, она повернулась к Елене.

— Все, договорилась. Завтра после обеда он будет

ждать нас возле метро «Арейра». Там недалеко криминальная полиция. Он поможет попасть к следователю, своему родственнику. Не переживай, завтра все решим, — уверенно закончила она.

Елена поблагодарила Марию, и девушки вместе пошли пить кофе.

Ночью она пыталась дозвониться до Виктории, но та не отзывалась. Наверное, была у мамы, которая болела и периодически нуждалась в помощи. Мама ее жила в Белой Церкви, это недалеко от столицы, но там у подруги не было компьютера. Написав ей, что завтра обязательно выйдет на связь и что это важно, она выключила ноутбук и забылась тяжелым сном. Ночью ей снились кошмары.

***

Они встретились у метро в два часа дня. Друг Марии, Родригу, был симпатичный приветливый португалец. Он сразу стал успокаивать Елену. Рассказал о своем родственнике. Словом пытался разрядить обстановку. Возле здания полиции он попросил Марию остаться на улице и вместе с Еленой зашел вовнутрь. Что-то объяснив по-португальски дежурному, он провел ее к нужному кабинету. Родригу постучал и после разрешения вошел в кабинет. Через несколько минут он вышел и пригласил Елену зайти, показав ей рукой. Закрыв за ней дверь, вышел на улицу. Елена зашла в кабинет и увидела красивого высокого мужчину спортивного телосложения. Он улыбнулся и на хорошем английском представился, протянув ей руку.

— Мигель. Заходите, не бойтесь. Здесь у нас не обижают.

Елена представилась, села на стул у его стола и после того, как Мигель кивнул, начала рассказывать. От волнения она немного путалась, но все же смогла более-менее связно все изложить. Закончив, женщина достала из сумочки тюбик и положила его на стол. Мигель не спеша взял его и, подвинув к себе лежащий на столе белый лист бумаги, высыпал на него немного содержимого.

— Да, — задумчиво протянул он. — Это явно не краска. Практически ясно, но лучше отдать на экспертизу. А вам пока не нужно никому ничего рассказывать. Даже моему родственнику и вашим соседям по комнате. Скажите, что ничего не понятно и мы будем выяснять.

— Но я хотела позвонить подруге... Это ее коллега, он там, рядом. Может, он связался с получателями и что-то заподозрил. Я боюсь за ее безопасность. Ведь он пока с ней на правах хорошего знакомого. Она ничего не подозревает.

— Да, это непирятно. Знаете, как говорил поэт о таких:

Приняв обличье истинного друга.

Всего лишь маска, а за ней совершенно другой человек.

— Да, это так. Я уже не первый раз слышу о вашем Камоэше. Великий человек.

— Для меня то, что он создал, — это азбука жизни. Ну ладно, давайте продолжим по делу. Так вот. Ей пока ничего говорить не следует. Она может себя неправильно повести и спугнуть их. Лучше подождать экспертизу. И не волнуйтесь, мы знаем, что делать.

— Хорошо. А как мне звязаться с вами, если чтото призойдет?

— Я дам вам свою визитку. И еще раз прошу: ничего не предпринимайте.

Они попрощались, и Елена вышла на улицу.

— Ну что? — спросила, подошедшая Мария.

— Все хорошо. Спасибо вам. Просил подождать. Сказал, чтобы я не волновалась. В полиции разберутся. Они расстались возле метро. Молодые люди поехали в центр, а Елена — домой.

***

Уже подъезжая к себе, она неожиданно вышла на две остановки раньше. Елена перешла на другую платформу и, пока не было поезда, начала рассуждать: «Может, полицейский и прав. Но это здесь, в Португалии. А там, в Украине, — другое дело. Они могут что-то подозревать. А Игорь хорошо помнит, что обо всем знает Виктория. Зная ее характер, он поймет, что она может сделать все что угодно. Да просто пойти в полицию! И она будет в опасности. Нет, надо что-то делать. Нужно понять, подозревают они о чем-то или нет. И самый простой способ — зайти к ним просто так. Ведь у меня есть повод. Я никак не могу связаться с художником. А ведь он сам обещал, что еще увидимся и поговорим. Надо действовать. Поеду и посмотрю, что и как, а вечером свяжусь с Викторией».

Убедив себя таким выводом, она наконец окончательно приняла решение. Подошел поезд. Елена села в вагон и поехала в салон.

***

Она немного настроилась перед входом. Еще раз убедив себя, что все делает правильно, решительно вошла вовнутрь. Хозяйка сидела на привычном месте, что-то писала и пила «Пепси». С боку на диване сидел низкий коренастый мужчина. Елена кивнула мужчине и подошла к столу.

— Тебе чего? — грубо спросила хозяйка.

— Я хотела спросить, не появлялся ли художник, я не могу с ним связаться.

— Какой художник? Ты о чем?

— Ну как же, я привезла ему краски из Украины.

— Какие краски? Никаких красок ты не привозила. Нам краска не нужна. Тут ее сколько угодно.

— Как это? Это для картин, ну, портретов, пейзажей. Что он там рисует?

— Кто рисует? Какие картины? Ты что несешь?

— Слушайте, может, я вообще не тем отдала? Я позвоню в Киев Игорю и все расскажу. Может, я ошиблась? Отдайте мне краски назад!

— Какому Игорю? Какие краски? Прекрати нести чушь! Ты чего к нам пришла? Хочешь что-то узнать? Может, ты из полиции?

— Да что же это такое? Что вы вообще говорите? Может, и вправду надо пойти в полицию?

— Ах вот ты как! Так ты, значит, шпионишь? Хочешь на нас донести?

— А что, надо? Здесь, в Европе, если честно живешь, нечего бояться. А вот если нет? — И она пристально посмотрела на женщину.

— Ах ты тварь, ты что, мне угрожаешь? — выкрикнула та в ответ.

— Не смейте со мной так разговоривать. Я вижу, действительно надо идти в полицию и во всем разобраться, — она развернулась и пошла к выходу.

— Янко! Держи ее! — заорала хозяйка.

Мужчина вскочил с дивана.

Елена почувствовала, как сильные цепкие руки гориллы обхватили ее и закрыли рот. Ей стало тяжело дышать, она замычала и забилась всем телом. Хозяйка, подскочив к шкафчику у стены, быстро достала флакон с жидкостью, плеснула на платок и бросилась к вырывающейся Елене.

— Руку убери от ее рожи! — заорала хозяйка.

Она ловко просунула руку с платком и закрыла им лицо девушки. После недостатка воздуха Елена почувствовала облегчение и инстинктивно вдохнула всей грудью и вдруг ощутила, как мягкая, теплая волна нахлынула на нее. Сознание стало уходить. Она, сопротивляясь, еще раз дернулась и обмякла, потеряв сознание.

Хозяйка выругалась, она была мокрая и тяжело дышала. Такая гимнастика не далась ей даром.

— Вот паскуда…

Она взяла ее сумочку и вывалила содержимое на стол.

Среди выпавших предметов она увидела визитку полицейского.

— Точно уже была в полиции. Вот тварь!

Она грязно выругалась. Постояв, злобно играя желваками, она наконец обратилась к помощнику:

— Ладно, Янко, тащи ее в подвал. Сейчас уколи ее чем надо, а потом перевезем ко мне в особняк. Надо позвонить Тициану.

Янко потащил Лену в подвальное помещение, а хозяйка зашла в приемную и осмотрелась. Потом выглянула наружу. Никого. «Слава Богу, — подумала она, — все обошлось. Ничего, уберем ее, и концы в воду. Никто ничего не докажет». Она зашла в салон и закрыла дверь.

ВИКТОРИЯ

Вечером Елена не вышла на связь. Вика набирала ее номер в скайпе до поздней ночи, но ответа не было. Было видно, что компьютер включен, но с той стороны никто не отвечал. Она набралась смелости и позвонила ее соседке Марии. Через несколько секунд в Лиссабоне ответили. В Киеве была уже полночь, в Лиссабоне только десять часов вечера, поэтому соседи Лены еще не спали.

— Это подруга Елены, — первой начала Вика.

Видимо, Мария сразу удивилась, а затем, сообразив, поспешно по-английски ответила:

— Это Мария, Елены до сих пор нет. Я не знаю, где она. Может, она у родственников.

Виктория извинилась и отключила связь. «Ну что я паникую? Действительно, есть же еще и родственники», — подумала она. Однако эта мысль спокойствия не принесла. Она даже не подумала, она почувствовала, что с Леной что-то случилось. Они всегда держали связь открытой. Если вне дома, то был включен смартфон и там тоже был скайп. Смартфон ни Лена, ни она практически не выключали. Сейчас они соединялись по компьютеру вечером только для того, чтобы увидеть друг друга. Днем видео быстро разрядило бы телефон. Елена была очень аккуратна, она всегда следила за уровнем зарядки телефона. Словом, в случайность срыва коммуникаций Вика не верила. И от этого ей стало очень тревожно.

Она еле дождалась утра, дремала, лежа на диване и постоянно включая скайп. Он по-прежнему молчал. Утром она еле-еле досидела, пока стрелка часов достигла десяти. «Ну, это уже как бы позволительно, всетаки восемь часов, они же работают, значит, уже встали. Думаю, сильно, не обидятся», — подумала она.

Первого она решила набрать Диму. Через некоторое время сонный голос недовольно спросил:

— Кто это? Что вам нужно?

— Дима, это подруга Лены из Киева. Прости, пожалуйста, но я думаю, что-то случилось. Лена не выходит на связь. Может, она у вас?

— Во-первых, ее у нас нет и не было, — отчеканил раздраженно он. — Во-вторых, она уже взрослая девочка и у нее может быть личная жизнь. А в-третьих, сегодня воскресенье, дайте рабочим людям выспаться, — уже в грубой форме сказал он, давая понять, что закончил разговор.

Она действительно забыла, что сегодня воскресенье. Вика извинилась, и Дима отключился. Через

полчаса она позвонила Лениной тетке. По скайпу ответили, но это оказался ее муж. Он также бесцеремонно спросил:

— Кто это?

Вика объяснила, но в ответ услышала фразу, от которой просто обалдела.

— Извините, у нас свои проблемы, и нам не до нее. Я вас прошу больше сюда не звонить.

Виктория встала и стала ходить по комнате. Ответ Димы ее не успокоил. Она еще сильнее начала

нервничать.

Скайп заработал, как будильник, она кинулась к нему в надежде, что это Елена, что есть какое-то объяснение всему и она окажется неправа в своей панике. Но это была Мария:

— Это вы, Виктория? — начала та.

— Да-да. Ну что?

— Ничего. Ее не было всю ночь. Это на нее не похоже, я тоже волнуюсь. Тут у нас кое-что произошло. Я потом расскажу. Но Елена пока не хотела никому говорить. Главное вот что: она ведь очень недавно в Португалии. Никого знакомых у нее нет, она здесь ничего не знает. Я тоже думаю, что что-то случилось.

Это было как гром среди ясного неба. Ее фраза ударила прямо в болевую точку. Помолчав, Виктория сказала:

— Я вылетаю в Лиссабон.

— Погодите, может все прояснится. Давайте подождем еще день.

— Нет, — ответила она. — Мария, я хорошо знаю свою подругу. Это на нее совершенно не похоже. И дай мне любой нормальный ответ: почему молчит смартфон. Он включен, но не отвечает. Как ты это объяснишь?

— Ну, я не знаю, — тихо ответила Мария и замолчала.

— Все, решено, я лечу в Лиссабон.

Даже не позавтракав, она быстро собрала свои нехитрые пожитки в сумку и вызвала такси. Уже в машине она нашла рейс. Виктория выбрала австрийские авиалинии. В половине второго дня самолет вылетал в Вену, и там сразу пересадка. Следовательно, уже вечером она будет в Лиссабоне.

***

В самолете она вдруг вспомнила случай, который произошел с ней летом этого года, и роль, которую в нем сыграла Елена. В начале августа ей позвонил из Донецка старый друг отца Юрий Петрович. Еще вначале 90-х он уговаривал папу начать финансовый бизнес, но отец отказался. Почти за десять лет Юрий Петрович, начав с кредитного союза, стал соучредителем крупного коммерческого банка. В Донецке подняться было почти невозможно. В 90-е в результате жестоких разборок бизнес четко поделили, но Юрий Петрович каким-то чудом вышел на местного авторитета-олигарха из Партии Регионов и тем самым уцелел. Мало того, под крышей этого крутого политика он раскрутил один из коммерческих банков, который они совместно приобрели, как принято говорить, «за старые долги», и теперь успешно финансировали любой выгодный, в том числе и криминальный, бизнес. Юрий Петрович хотел, чтобы Вика нарисовала их семейный портрет. Он давно уже примерял наряд аристократа. Дома последние годы у него была прислуга, у него и у супруги — личные водители. Детей воспитывали услужливые гувернантки, так он называл постоянных репетиторов. В магазинах, когда они приезжали делать покупки, директор или его заместитель постоянно сопровождали их. Словом, не хватало только официального титула и портрета в гостиной. Он позвонил ей сам, спросил об отце, а потом прямо перешел к делу.

— Виточка, мне это очень нужно. Поработаешь немного у нас, у меня и поживешь. А уж заканчивать будешь в Киеве.

— Так у вас там опасно, — возразила она.

— Не слушай пропаганду. Все будет нормально. Это я гарантирую. Кроме того, я хорошо заплачу.

— Да ну, дядя Юра, неудобно.

— Никаких неудобств. Я не бедный человек, а вам, молодым, нужны деньги. Так что не возражай и дай знать, когда приедешь. Ехать лучше на Мариуполь. Там тебя встретят и привезут. То же, я тебя уверяю, будет и в обратном порядке.

Она согласилась. Юрий Петрович после института долго дружил с отцом, да и к ней всегда относился хорошо — делал подарки, поздравлял с днем рождения и праздниками. И ей неудобно было отказать. Уже по дороге к Мариуполю у нее стало меняться настроение. Люди, которые ехали домой, постоянно говорили об обстрелах восточного района, дэнээровцах в городе, расстреле здания полиции. Все выглядело не так, как она слышала по официальным каналам. Люди не понимали отношения власти к войне, считали себя заложниками ситуации и практически, ни во что уже не верили. Разговоры о том, что не сегодня-завтра Мариуполь захватят, возникали систематически, и это доставало жителей до такой степени, что они уже не знали, чего ждать. Понятно, что это делала российская пропаганда, но многие в это верили. А вот в быстрое окончание войны не верил никто. Разговоры Вику сильно растревожили.

На вокзале ее встретил водитель Юрия Петровича и, забрав чемодан, усадил в сияющую «Тойоту». Кожаные сидения и великолепный салон авто говорили сами о себе. Хозяин это любил. Блок-посты проехали спокойно. На украинских их просто расспрашивали, а уже возле Донецка на постах ДНР водитель выходил из машины и что-то показывал военным. Пропускали без задержек. Донецк сильно не изменился. Ходил транспорт, люди шли по своим делам, и, казалось, ничего плохого не происходит. Только вот флаги ДНР и различные призывы за «русский мир» немного меняли ситуацию.

Юрий Петрович встретил ее, как самодержец любимого вассала:

— Ну, заходи, дитя, заходи. Как видишь, все спокойно и ничего не надо о нас выдумывать.

Вышла Наталья Ивановна, его жена, полная цветущая женщина. Она обняла Вику, поцеловав в щеку, и

упрекнула мужа:

— Милый, как там, в русских сказках: «Накорми, напои, а уж потом говори о делах».

Они пошли в гостиную, где домработница и кухарка накрывали на стол. Обед прошел за обычными разговорами о родных, жизни, планах. Наконец после чая Юрий Петрович показал ей стену в гостиной и сказал.

— Портрет должен быть на ней. Размер подумай, но не маленький. На нем я и Наталья Ивановна. Ну, и о композиции подумай, чтобы оригинально и, как говорят, в историю, на века. Думаю, что наш род будет долго процветать.

Он рассмеялся.

— Ну, иди, устраивайся и отдыхай. Завтра начнем.

***

Утром они обсуждали детали, Вика набрасывала эскизы, просила то Юрия Петровича, то Наталью Ивановну попозировать. Словом, обычная рутинная подготовительная работа. Потом она долго работала над эскизами в своей комнате, меняя и улучшая их. Вечером, как правило, семейный ужин и монолог Юрия Петровича. Так продолжалось три дня.

***

Она уже заканчивала подготовительную работу, как вдруг к ней зашла служанка и сказала, что ее просят выйти к воротам. Какая-то проверка, хотят что-то спросить. Она оделась, сунула свой маленький второй телефон, с которым никогда не расставалась, в карманчик кофты и вышла. У ворот возле микроавтобуса стояло двое мужчин в камуфляжной форме. Увидев ее, они попросили подойти и сказали, что нужно выяснить кое-какие обстоятельства. Виктория ответила, что она здесь в гостях по приглашению Юрия Петровича и пусть обратятся за объяснениями к нему. Но первый, здоровый молодчик, внезапно взяв ее за руку, дернул на себя и, обхватив вокруг талии руками, поднял и понес в микроавтобус. Виктория закричала и начала сопротивляться, но здоровяк затолкнул ее вовнутрь и наставил автомат.

— Пикнешь — пристрелю!

На улице закричала вышедшая горничная. Но второй, уже в годах военный, что-то резко ей сказал, и она затихла, закрыв лицо руками. Машина тронулась. Они повезли ее вверх по улице, слева осталось здание рынка, и на улице Артема свернули направо. Проехав немного, повернули к какому-то административному зданию и заехали с торца. Ее завели вовнутрь, но не повели по коридору, а спустили вниз, в подвальное помещение. Там было плохо видно, какой-то свет проникал от закрытого старой мебелью окна. Поэтому она еле разобрала, что было вокруг. У стены стоял диван, на котором сидела женщина и, молча, смотрела на нее. Виктория первая поздоровалась и спросила ее:

— Что это такое? Вы кто? Почему мы здесь?

Женщина рассказала, что это здание горадминистрации, а что сейчас здесь — не знает. А ее арестовали за членство в оппозиционной партии. Сама она филолог Донецкого университета.

— И ведь сама, дура, осталась, верила, что это наше освобождение, будет лучший русский мир. И на тебе!

— Освобождение от чего? — спросила Виктория.

— Теперь уже не знаю.

Виктория вспомнила о телефоне, она быстро ушла в угол подвала и набрала Елену. Быстро и коротко рассказала ей. Уже в почти разряженный телефон она услышала слова подруги: «Со всем соглашайся, становись хоть террористкой ДНР. Держись. Я скоро буду!» Спрятав телефон в старой мебели, которой было забито половину помещения, она вернулась к собеседнице.

— Ты где была? Не в туалет ходила?

Виктория кивнула.

— Ты это не вздумай. Надо проситься наверх, в нормальный туалет, а то если узнают, будут проблемы. Меня предупредили.

Через несколько часов им принесли поесть. Виктория обратилась к пришедшему мужчине, просила передать о ней Юрию Петровичу, говорила, что это какая-то ошибка. Но он ей ответил строго и коротко:

— Завтра!

Наутро ее позвали наверх, и парень в военной форме с нашивками ДНР привел ее в кабинет на первом этаже, недалеко от подвала. Сидевший там мужчина был одет в гражданскую одежду, плохо выбрит и, видно, с похмелья. Он глянул на нее своими бесцветными глазами и сказал:

— Мы все о тебе знаем. Знаем, зачем приехала и к кому. Но у нас есть к тебе поручение. Понимаешь, ты, курица, у республики, молодого государства, которое борется против хунты за свою свободу, есть к тебе поручение. Нам надо нарисовать портреты вождей государства и несколько плакатов для оформления центральной площади. Выполнишь работу — гуляй куда хочешь. А то можешь и остаться. Ты девка молодая, найдем тебе бойца-героя, и будешь создавать искусство новой республики.

Ему так понравилась собственная мысль, особенно о первых основателях культуры ДНР, что он об этом разглагольствовал почти два часа. Виктория устала, она молча, кивала головой. Он выглянул в коридор и позвал дежурного:

— Отведи! — и, обратившись к ней, сказал: — Завтра начнем. Чтобы сразу за дело. Она вернулась в подвал, села и заплакала. Она проклинала Юрия Петровича, его дурацкий заказ, свою

неосмотрительность. Женщина ее утешала, говорила, что все образуется. Немного успокоившись, она задумалась. Все ее существо пронзила ясная и страшная мысль: так вот в чем ужас сталинских репрессий 1937 года! Жуткая звериная диктатура незаметно, скрыто угнетает людей. Большинство ничего не видит и не знает, они живут обычной жизнью. Им кажется, что вокруг прекрасная и свободная страна. Это ежедневно планомерно вбивает им в мозги мощная государственная пропаганда. А в это время отдельных граждан, кого это не устраивает или в ком сомневаются, государственная репрессивная машина ломает и уничтожает. Лишает всех прав и самого человеческого достоинства, доводя их до скотского состояния и рабского подчинения. Причем делается это не на виду, а тайно, в специальных лагерях и тюрьмах. И, наверное, со временем все это чувствуют. Человек живет каждый день с этим страхом, он въедается в его кожу, в каждую клетку тела. Более страшной, поистинне сатанинской системы для людей нельзя придумать. Ибо в такой системе человек превращается в животное. «Кошмар, — подумала она, впадая в сонный бред, — не могу поверить, что все это происходит со мной».

***

На другой день их пригласили вдвоем. Тот же «поэт диктатуры» начал наставление.

— Так, писательница, — обратился он к женщине. — Тебе повезло, будешь исправляться работой на республику. Ты должна придумать, как разместить агитацию на центральной площади и написать яркие тексты, прославляющие ДНР.

— А тебе, — обратился он к Виктории, — надо определиться с размерами плакатов и портретов. И с их сюжетами. Думаю, планшеты сделаем из стального уголка с закрепленным на них металлическим листом. Так часто делали в Советском Союзе. Чтобы надолго стояли символы новой власти, а? — он повернулся к ним.

Виктория и женщина закивали одобрительно.

— Вот, идите, обдумывайте. Завтра с утра начнем. Поедем работать в мастерской. Я тут в школе нашел помещение и уже его подготовил.

Виктория обратилась к пропагандисту:

— Нам бы свет в подвал и бумагу с карандашами.

— Молодец, беспокоишься. Это все сделаем. Так что, как говорили наши отцы, «За работу, товарищи!»

Их снова отвели в подвал. Она безуспешно спрашивала конвоира и ждала от Юрия Петровича вестей. Но их по-прежнему не было. Единственное, что давало надежду, это сказанные в конце разговора слова Елены: «Держись! Я скоро буду!»

А дальше все было, как в кино. По скупому рассказу Елены, а подруга не любила хвастаться, она приехала в Мариуполь и обратилась к папиным друзьям. Быстро нашли машину и сталкеров, которые ходили регулярно за линию фронта. Жизнь в прифронтовой зоне шла своим чередом. Возникали проблемы с той и с другой стороны, и находились люди, которые начали их решать. Ни власть, ни армия, ни силовые структуры на это не влияли. Это был отдельный тайный бизнес, который успешно работал и устраивал всех. Взяв в местной больнице халаты и необходимые медицинские препараты, они вечером выехали в Донецк. Через три часа, успешно миновав все кордоны, подъехали к месту, где была спрятана Виктория. Елена сказала, что ночной дежурный ничего не заподозрил — у людей не было оружия, и они были в медицинских халатах. Услышав, что эпидемия, он сам расстегнул рубашку и подставил руку для прививки. Ему укололи снотворное. Вот и все.

На другой день их посадили на киевский поезд, и уже там, в поезде, Викторию прорвало. У нее вдруг началась истерика. Успокоив и уложив ее на нижнюю полку, всю ночь не поднимаясь к себе наверх, Елена так и проехала до самого Киева, успокаивая подругу, когда та просыпалась.

Она так ясно вспомнила это в самолете, что, казалось, еще раз пережила то, что тогда случилось. И выходя из этого жуткого мысленного транса, она долго сидела, приходя в нормальное состояние. Но вдруг она поймала себя на мысли, что в голове, как спасительный набат, звучала одна и та же фраза: «Держись! Я скоро буду!» Она даже повторила ее вслух, к удивлению, сидевших рядом пассажиров. Самолет начал снижаться. Объявили посадку в Вене.

***

Перелет в Лиссабон прошел как-то незаметно. Она думала о том, что будет делать, как искать подругу. В Вене перед пересадкой она еще раз набрала Марию. Та отписалась одной фразой: «Изменений нет». Выйдя после посадки через переход в здание аэропорта, она сразу же пошла на выход. Кроме сумки, которую она взяла с собой в салон самолета, вещей у нее не было. Она зашла в зал ожидания и осмотрелась. Несмотря на вечернее время, он был полон встречающих. Внезапно она увидела двух девчонок, которые держали плакатик с надписью «KIEV», улыбнулась и пошла к ним.

Старшая, красивая, смуглая португалка тоже смотрела по сторонам, и потом вдруг посмотрев на нее, тоже улыбнулась. Виктория закивала ей и пошла в сторону, в зал, огибая ограждение. Даже без представления девчонки сразу обнялись.

— Как долетела? — спросила Мария.

— Нормально. Ну, что слышно? Она выходила на связь?

Мария отрицательно замотала головой.

— Плохо, — сказала Виктория. — Идемте на такси.

Девчонки сказали, что рядом метро, но Виктория не хотела терять времени даже сейчас, когда было поздно и сегодня уже ничего не надо было делать.

— Ладно, студентки, — сказала шутливо она. — Дайте специалисту прокатить вас, как леди.

Дома, после душа, они сели ужинать. Девушки накрыли стол и поставили бутылку португальского красного сухого вина. Вика улыбнулась и поблагодарила их. Она сразу почувствовала какое-то человеческое братство. Хотя кто такая им она и Елена? Они знакомы чуть больше недели, но это внимание и теплота совершенно чужих людей тронули ее. Она сразу заговорила о деле.

Мария рассказала ей обо всем, что произошло.

— Думаю, надо проверить тот массажный салон, куда она должна была пойти. Не факт, что что-то случилось там, но пока это единственное, что мы точно знаем. Вот Игорь… Никогда не знаешь, чего ждать даже от хороших знакомых.

Мария кивнула и добавила:

— Я завтра буду с тобой. Карен объяснит в университете, что я приболела. Тем более у меня есть предложение. Мой друг, тот, который водил Лену в полицию, завтра не работает, а у него есть машина. Он нас и повозит. Да и тебе сразу все не понять, надо привыкнуть и разобраться в городе.

— Спасибо, — ответила Виктория и подумала: «Боже ты мой, посторонние люди ждут ее, думают, как помочь, предпринимают конкретные шаги. Эти португальцы просто потрясающие!»

Вино разморило ее, и она наконец почувствовала, как устала за день.

— Давайте отдыхать, я что-то очень устала.

— Да, да, — они сказали это почти вместе.

Пожелав доброй ночи, она пошла в комнату подруги. От нахлынувших воспоминаний и оставшегося тепла Лены, на ее постели, она долго не могла уснуть, но потом как будто провалилась в бездну.

***

Утром приехал Родригу, друг Марии, на стареньком, но достаточно надежном «Фольксвагене». Это всегда отличало немецкие автомобили. (Оказалось, что в Португалии находился филиал немецкого концерна.) Родригу после учебы работал в автосалоне, любил машины. Эту свою, десятилетнюю, он купил у врача-иностранца, уезжавшего после завершения контракта из Португалии. Он сам довел ее до нормального состояния, разобрался в ней, и вот уже год она ему служит безотказно.

Родригу поприветствовал девчонок и спросил, куда будем ехать.

— В тот салон, о котором говорила Елена, — сказала Мария.

Приехав на станцию «Рома», они свернули в переулок и увидели массажный салон «Для здоровья». Припарковав машину, они зашли в салон. Мужчина, с виду европеец, вежливо встретил их в прихожей.

— Что хотят молодые люди? — спросил он, улыбаясь.

— Да, мы хотим… — начал Родригу, замявшись. — Словом, у нас тут дело. Мы ищем свою знакомую.

Улыбка мгновенно сошла с лица мужчины.

— Вы понимаете, — начала возбужденно Мария. — Она из-за границы. Точнее из Украины. И здесь передавала посылку. Художнику.

— И что?

— Она вчера исчезла.

Мария почему-то, руководствуясь внутренним чутьем, сразу начала доверять этому почтенному человеку. Он мог быть скептиком, педантом, холодным и равнодушным собеседником, как многие считают немцев, австрийцев и англичан. Но что-то подсказывало ей, что он не мог быть плохим человеком, она почему-то таких, как он, называла законопослушными европейцами. Люди, которые с молоком матери усваивают главный принцип — уважать закон страны.

Мужчина задумался, а потом сказал:

— Я думаю, что вы порядочные молодые люди. Поэтому буду с вами откровенен: мне она ничего не передавала. Но тут ниже есть еще один салон. Так вот, мне кажется, что там не все в порядке. Если она что-то несла туда, то я вас понимаю.

Он многозначительно поднял глаза и указательный палец правой руки.

— Сеньор, что вы имеете в виду? — спросила тихо Мария.

— Очень много странностей творится вокруг этого салона. Приезжают дорогие машины, а затем быстро уезжают. Словом, много такого, что просто не объяснишь. Я даже в последнее время, опасаясь, что могут быть неприятности и у меня, купил видеокамеру и кое-что снимаю. Кстати, у вас нет фотографии вашей подруги?

Мария перевела Виктории по-английски. Виктория включила смартфон и нашла фото Елены. Она протянула ему телефон.

Он долго смотрел, а потом неожиданно сказал:

— По-моему, я ее видел здесь.

— Здесь — это где? — быстро спросила Мария.

— У меня не было работы, и я сидел у окна и пил кофе. Эта женщина проходила мимо. Кажется, у меня есть запись того дня.

Они прошли в его кабинет, и он включил компьютер. На экране через некоторое время они увидели Лену. Виктория вскрикнула и схватила Марию за руку.

— Тихо, тихо, молодежь, — сказал хозяин салона, — сейчас посмотрим дальше.

Но дальше ничего не было. Проходили люди, просто прохожие, проехало несколько машин. Через час из салона вышла полная смуглая женщина, одета в кричащий наряд, и коренастый мужчина. «Горилла», — подумала Вика. Они закрыли салон, сели в черный «Ниссан» и уехали.

— Но ведь она не выходила, — громко сказала Мария.

— Да, получается так, — ответил мужчина.

— Может быть, там есть другой выход?

— Нет, у этих домов нижние помещения имеют выход во двор. Если их перестраивают в магазины, тогда делают отдельный вход с улицы для покупателей.

— Может быть, вы выключали наблюдение? —

опять спросила Мария.

— Да нет. Я ушел после ее прихода погулять в сквер на «Маркиз де Помбал». А затем приехал, чтобы полностью все закрыть. У меня должен был быть клиент в обед, но он отказался. Я, кстати, до сих пор не пересматривал эту запись и всего этого не видел.

Он замолчал и задумался.

— Что же делать? — спросила Мария, глядя на расстроенную Викторию.

— Вам надо идти в полицию, молодые люди. И идти немедленно. Как бы с вашей подругой чего не

случилось.

Виктория вдруг расплакалась. Хозяин салона и португальские друзья стали ее успокаивать.

На улице Родригу сказал:

— Поехали к Мигелю. Она была у него в департаменте полиции. Может, он что-то знает.

Посоветовавшись, они поехали в полицию.

***

Родригу и Виктория зашли в здание полиции Он провел Викторию в отдел к родственнику. Возле одного из кабинетов он попросил ее подождать. Она это поняла по жесту. Родригу вошел в кабинет сам. Через несколько минут он пригласил ее, представил офицеру и, чтобы не мешать, удалился.

Офицер — высокий смуглый симпатичный мужчина лет около тридцати, улыбаясь, удивленно смотрел на Викторию. Он показал ей рукой на стул и просто сказал:

— Мигель.

— Виктория, — сказала она и, извинившись, спросила: — Можно на английском?

— Вы знаете, — на вполне приличном английском ответил Мигель, — у меня мать была учителем английского языка, а еще я был на антитеррористической стажировке. Их обычно проводят американские специалисты. Поэтому волей-неволей подтянул язык. Хотя сейчас об этом не жалею. Недавно был у друга во Франции, теперь захотелось еще и французский выучить.

Он говорил просто и легко, немного жестикулируя, и это как-то сразу к нему располагало.

— А почему английский британский, а не американский?

— Да нам не очень здесь… американцы, какие-то они немного высокомерные. Ну, вроде того, что нам всем надо у них много учиться и учиться. Это как-то коробит. А британцы, хоть и чопорные, но свои. Европейцы. Ну да ладно. Что у вас?

И Виктория коротко, но достаточно красочно описала сложившуюся ситуацию. Выслушав ее, он долго молчал. Видно было, что он расстроился. Виктории уже стало казаться, что он ее не понял, и она хотела кое-что добавить, но Мигель остановил ее жестом руки.

— Она была у меня, но я просил ее ни во что не вмешиваться. Неужели она сама пошла в салон? Я поставил там наблюдение. И ничего подозрительного пока не было. Может, вы ошиблись, когда смотрели видео?

— Да нет, я свою подругу узнаю даже в бреду. Я прошу вас, надо ехать прямо туда с обыском. И делать это нужно срочно!

— Простите, у нас так нельзя. Это Европа. Без санкции прокурора мы не можем. Это не так, как у вас, у руссих.

— Каких русских? — не поняла Вика. — Причем тут русские, я, вообще-то, украинка.

— Ну, извините, я имел в виду у вас, славян. Чуть что — и сразу обыски, аресты. Я недавно на семинаре слушал о деле Ходорковского. Ну это просто кошмар.

— Да при чем тут Ходорковский! — уже расстроившись, сказала Виктория. — Это совершенно другая страна! Вы совершенно не представляете себе, что такое Украина.

— Может быть, — сухо перебил он. Но потом, понимая, что не совсем правильно привел пример, спросил: — Скажите, а как вы здесь так быстро оказались? Ведь с момента пропажи прошло, как вы говорите, чуть больше суток?

Виктории не хотелось показывать свои чувства, раскрывать душу, и она немного соврала. Или почти соврала:

— Я была у клиента во Франции. Правда, он испанец, но живет там.

— И что?

— Я привезла его заказ — портрет, который он заказал к юбилею.

— Так вы рисуете под заказ? Вы знаете, у меня очень древний род. Предки были мореплавателями. И дома есть несколько портретов родственников. Так вам, значит, можно заказать портрет? Такой, знаете, на фоне старой шхуны.

— Да причем здесь портрет! — уже теряя терпение, почти застонала Виктория. — У меня пропала подруга!

Мигель опять стал серьезным и сказал, давая ей понять, что эта тема уже закрыта:

— Сеньора, мы пока не можем вмешаться. Нет серьезных оснований. Давайте подождем немного. Кроме того, я еще не получил результаты экспертизы.

— Немного — это сколько?

— Хотя бы день. Может, что-то еще прояснится. А может, ваша подруга объявится, и всему этому найдется очень простое объяснение.

— Ладно, — Виктория решительно встала. — Спасибо за португальскую гостеприимность! Вы настоящий джентльмен!

Не прощаясь, она резко развернулась и вышла из кабинета.

Она вылетела в коридор и остановилась как вкопанная: «Ну и что? Что делать теперь? — подумала она. — Куда идти? И к кому обращаться за помощью?» Мысли перепутались, ей стало обидно. Она, наконец почувствовала, что находится в чужой стране и вокруг все незнакомое, непонятное и другое. Она медленно прошла несколько шагов, но, увидев лавочку в коридоре, села на нее и заплакала.

ЭСКИЗ

Мигель остался в кабинете один. Он понимал, что сделал все правильно, но чувство неудовлетворенности не покидало его.

— Что же это такое? Что не так? — спрашивал он себя.

Услышав в коридоре какой-то звук, он подошел к двери. Внезапно Мигель понял: его посетительница не ушла, она сидела в коридоре и плакала.

— Да, старина, что-то я сделал не по-нашему, — сказал он сам себе. Как там у тебя?

И, немного подумав, произнес:

Прекрасной дамы скорбные стенанья

Могли бы и у тигра вызвать жалость.

Мигелю стало не по себе. Молодая красивая женщина не увидела в нем даже мужчину, который придает уверенность слабому полу, попавшему в беду.

Он вдруг остро осознал, что эта незнакомая женщина пришла не с соседней улицы и даже не с другого города — она приехала с другой далекой страны! Бросив все свои дела, она прилетела спасать попавшую в беду подругу, думая только о ее проблемах. Это поистине достойный уважения и сочуствия поступок. А он отнесся к ней, как к рядовому посетителю, закрыв свои чувства инструкциями и правилами. Мигель понял, что был не прав, и от этого еще сильнее расстроился.

Он открыл дверь и решил ее догнать, утешить, сказать какие-то обнадеживающие слова. Впервые за последнее время он был не доволен собой. Он думал, что догонит ее на выходе, но, выйдя из кабинета, увидел сидящую рядом. Она горько плакал и что-то шептала. Мигелю вовсе стало не по себе. Он подошел к ней и заговорил, извиняясь:

— Ну поймите меня, я действительно пока не могу предпринять серьезные меры. У нас не позволяет этого закон. Он защищает всех в равной мере, даже иностранцев.

Виктория подняла на него заплаканные глаза.

— Не плачьте, вот вам моя визитка, и если вы чтото узнаете, сразу же позвоните мне. И все-таки подождем до завтра. Я подумаю, свяжусь кое с кем, и что-нибудь придумаю. Хорошо? Поверьте, мы наблюдаем за ними. Если она там, ей ничего не угрожает.

Виктория кивнула, взяла визитку и молча, не оглядываясь, пошла к выходу. Мигель долго стоял в коридоре и смотрел ей вслед.

***

Друзья ожидали ее в кафе, ниже по улице. Когда она зашла, они встали и быстро подошли к ней.

— Ну, что? — спросила Мария.

— Ничего. Он выслушал меня и сказал, что еще мало прошло времени и нужно подождать. Да и фактов почти нет.

Мария, почувствовав ее состояние, обняла ее и прижала к себе. А Родригу затараторил, что, может, в полиции и правы. Он обещал найти друзей, чтобы те проследили за салоном. Словом, он говорил и говорил, а Виктория все отчетливее понимала, что ждать больше нельзя. Надо что-то делать, но что — этого она не знала.

***

Они вернулись домой. Попрощавшись, Родригу уехал, пообещав завтра связаться. Они с Марией поднялись в квартиру. Виктория не хотела больше говорить, не хотела ужинать. Она извинилась перед Марией, поблагодарила ее за помощь. Принимая душ, она долго стояла под струей теплой воды, но и это не успокоило. Совершенно разбитая, женщина села на кровать и задумалась: «Что за тотальное невезение… Вроде нашли салон, есть подозрение, есть даже определенные факты, и никто не хочет помочь. Да, полиция от нашей мало отличается, разве что взяток не берут. Лучше бы взяли, черт побери, да помогли», — так решительно заключила она. Что делать завтра — она не знала. Неожиданно ей в голову пришел рассказ писательницы из Украины, который она перед отъездом прочитала в интернете. Он был небольшой, всего страницы две, но очень поразил ее своей энергетикой Незаметно для себя, опускаясь все ниже к подушке и вспоминая описанные события, Виктория задремала.

***

1209 год от Рождества Христова. Монсегюр, последний оплот катар, пал. Войско папы Иннокентия ІІІ начало преследовать всех его защитников. Началось безумие. Свои против своих. Двести двадцать катар были приговорены к сожжению, но они сами бросились в костер, добровольно отдав жизнь за свою веру. Многих, особенно тех, кто им помогал и разделял их учение, отдали в руки палачей для пыток и издевательств. Отдали и его, молодого винодела, самому жестокому из палачей. Вся его вина заключалась лишь в том, что он спрятал у себя старика-гностика, перфекта местных катар. Нечеловеческие пытки длились два дня. Это было так больно, что, когда боль прошла, он заплакал.

— Ты чего? Все уже закончилось, — удивленно сказал его палач, убирая испанский сапог в угол.

Он всхлипнул, облизал губы и растянул их — запекшиеся и искусанные — в улыбку:

— Это от счастья.

— От какого такого счастья? Что не больно, что ли? Ну, тогда это ты правильно. Это надо ценить, — палач присел рядом с ним на лежанку.

Он продолжил:

— Смотрю я на тебя… Ну скажи, ради чего все это терпеть? Глупо ведь… Из-за веры, что ли?

Ему было так хорошо в уютном коконе слабости, где барахтались в вязких нитях дремоты остатки страдания, что он лишь сказал:

— Ага…

— Глупо ведь, — снова повторил палач. — Вера — это что? Слово… Руками не пощупаешь. А ты вот… И кровь у тебя течет, и орешь ты временами так, что уши закладывает. Какой смысл?

— Это ты просто никогда не верил.

— Верил... В то, что вечером пойду и выпью вина, — верю. Верю, что жена моя меня любит. Ну и в Бога тоже, конечно… Но чтобы из-за этого так мучиться — нет…

— А в себя ты веришь?

— Ну как, — палач пожал плечами. — Верю. Наверное.

— Вот и я верю. Ради этого можно.

— А зачем?

— А чтобы не стыдно было… перед собой…

— Все равно ведь помрешь. Какая разница?

— Большая.

— Объясни.

— Не могу.

— Ну объясни. Чего ты?

— Понимаешь, я думаю, вера в себя — это главное. Это стержень. Если веришь, ты человек. Если нет – ты тряпка. Я верю, что выдержу, — значит, так оно и будет.

— А если нет?

— Тогда потеряю уважение к себе. А это хуже всего. Пусть все тебя ненавидят, но когда сам себя — это все, это смерть.

— Как-то все это не понятно, — палач посмотрел на него, закрывшего глаза. — Может, ты как-то попроще?

— Когда я был маленьким, постоянно говорил себе, что я сильный. Что я всего добьюсь, чего захочу, что любые неудачи переживу и не сломаюсь. Может, на самом деле я и не был такой, но я верил в это и добился, чего хотел, выдержал неудачи и не сломался. И сейчас, видишь, молчу ведь. Потому что верю.

— А зачем?

— Так надо. А зачем — не всегда важно. Надо и все! Для душевного комфорта.

— Одной ногой в могиле, а все о комфорте, — хмыкнул палач. — Короче, принципы у тебя.

— Может, и так.

— А где вера-то?

Он открыл глаза, посмотрел на палача и вдруг сказал:

— Хочешь, я встану?

— Да куда тебе. Лежи уж.

— Ну хочешь?

— Да не встанешь ты, дурень. Вон, глянь на свои ноги. Там же живого места нет. Они все перебиты.

Вместо ответа он напрягся. Палач видел, как натянулись под загорелой покрытой запекшейся кровью и копотью кожей мышцы. Он сел. Медленно поворачиваясь, столкнув ноги с лежанки, стиснув зубы, закинул голову. Прошла минута.

— Слушай, не надо, — почему-то испуганно попросил палач.

А он лишь вцепился в край лежанки… и… встал.

Он стоял секунды — на своих искалеченных босых ногах, а потом рухнул на пол. Палач присел возле него, глянул в глаза, где за озерами слез полыхала боль. Какой-то нечеловеческий голос сказал ему:

— Вот это и есть вера. Понял?

— Понял, — сипло и тихо ответил палач.

И тогда парень улыбнулся.

Поздно вечером, обходившие помещение тюрьмы стражники в одной из камер нашли на полу тело мертвого молодого парня из Монсегюра. Его палач неподвижно сидел рядом, прислонившись к стене камеры, и смотрел сквозь решетку окна в темное безмолвное небо.

***

Виктория проснулась в холодном поту и бессознательно тихо почему-то прошептала: «Что ж это я раскисла? Да, вера — вот что главное в жизни! Вот чего нам не хватает, — и помолчав, добавила: — Держись! Я скоро буду!»

Так и не уснув больше, она просидела, уставившись в окно, наблюдая, как начало светать. Солнце, поднимаясь из-за горизонта, выплеснуло в этот серый мир яркий всепобеждающий свет, принося людям уверенность и надежду. Теперь она знала, что ей нужно делать.

***

Утром, после завтрака со студентками, она сказала Марии, что съездит к родственникам Елены. Попрощавшись до вечера, она пошла к метро. По дороге она зашла в несколько аптек, хозяйственный магазин и, купив все, что нужно, поехала на станцию «Рома».

Погуляв немного по району, Виктория ближе к полудню уселась в китайском ресторанчике, из окна которого были видны двери салона. Сделав предварительно заказ, она стала ждать. Через полчаса к салону подъехал черный «Ниссан», из которого вышли высокий и крепкий мужчина и женщина. Ее она узнала сразу. Это была хозяйка салона, которую она уже видела на видеозаписи в салоне конкурента. Мужчина был ей не знаком. «Наверное, любовник или муж», — подумала Вика, продолжая наблюдать. Женщина что-то сказала мужчине, он подошел к соседнему помещению и, по-видимому, нажал на пульт. Ролеты поднялись, и он зашел внутрь. Через несколько минут оттуда выехал микроавтобус «Мерседес Вито».

«Так, значит, рядом не помещение салона, там находится гараж для микроавтобуса. И он связан с их массажным салоном. Поэтому увезти или привезти незаметно кого-то не составит труда. Как здорово все придумано», — поразилась Виктория. Она набрала номер Мигеля. Он ответил практически сразу:

— Да, что-то случилось?

— Нет. Пока нет. Но я вот что увидела.

И она рассказала о замаскированном под заведение гараже и о микроавтобусе, который там прячут. При этом хозяйка разъезжает на легковых автомобилях. Мигель оторопел. Он вспомнил свою погоню.

— Вы ничего не перепутали? — взволнованно спросил он. — Там действительно стоял темно-синий микроавтобус «Мерседес Вито»?

— Как я могу перепутать? Он стоит у меня перед глазами у массажного салона.

— Вы там? Я вас очень прошу, ничего не предпринимайте. Если можно, уезжайте оттуда, чтобы вас случайно не увидели. Все, что вы сообщили, — очень ценная информация. Я срочно всем этим займусь. Поэтому прошу, уезжайте оттуда. Я очень переживаю за вас. Так будет безопасней. И будьте на связи. Я перезвоню.

Виктория ответила согласием и отключилась. Она немного посидела в раздумье. «Переживает. Это хорошо. Значит, с тобой, господин полицейский, еще не все потеряно. Но сейчас главное Ленка. Сейчас ее не будут перевозить, слишком опасно. А вот вечером — да. Надо их лишить такой возможности. Да и этот «Шварценеггер», наверное, опасный тип. Такая группа поддержки здесь не нужна».

Тем временем мужчина припарковал рядом с «Ниссаном» микроавтобус и зашел за женщиной в

салон.

Виктория позвала официантку и сказала, что ей нужно выйти позвонить. За столом она оставила сумочку и куртку. Китаянка кивнула в знак согласия. Выйдя из ресторана, она быстро пересекла улицу и подошла к машине. Она вспомнила, как во время Майдана львовянин Олесь учил ее выводить из строя машины противника. «Надо закрепить штырь или гвоздь в пазу протектора ближе к тротуару, — говорил он. — А закрепить его можно чем угодно. Лучше строительной замазкой, а если ничего нет, можно просто жвачкой. Когда машина тронется, она сразу же наткнется на штырь и потом долго не проедет».

Она быстро закрепила длинные саморезы во всех четырех колесах, постоянно оглядываясь и наблюдая за дверью салона. Но в окне висела плотная штора, и ничего не было видно. Кровь стучала в висках, руки дрожали. Сделав все, она быстро вернулась в ресторан. Официанты стояли в конце зала. Она подозвала китаянку и заказала кофе. Через несколько минут из салона вышел мужчина. Он посмотрел вокруг, потом сел в микроавтобус и включил двигатель. Машина медленно тронулась и, через несколько метров повернув, поехала вниз по улице. Виктория позвала официантку, показала на часы. Не дожидаясь церемонии расчета, она бросила на стол двадцать евро, дав понять, что сдачи не надо. Официантка в ответ улыбнулась и закивала. Виктория быстро вышла из ресторана и стала всматриваться вниз. Метров через пятьсот внизу она увидела виляющую на большой скорости машину. Не выдержав, она перестала смотреть и отвернулась. Почти бегом она направилась к станции метро и даже через полчаса, сидя в вагоне, еще не могла успокоиться. До нее дошло, что она натворила.

***

Мигелю позвонили из дорожной полиции. После ночной погони за преступниками в этом управлении к нему относились с уважением. Он позволил коллеге помочь раненому товарищу, а сам вместо них бросился, не задумываясь, вдогонку за преступниками.

— Похоже, твой «Мерседес» нашелся, — бодро сообщили ему.

— Как? Где?

— Нелепая случайность. Попал в аварию. Водитель не справился с управлением.

— А сам он жив?

— Скорая забрала его в бессознательном состоянии, но медики после осмотра сказали, что ничего серьезного. Да, знаешь, что у него на приборной панели было приклеено? Ну, там, где водители закрепляют амулеты, иконы, крестики.

— Интересно, что?

— Репродукция Тициана «Кающаяся Мария Магдалина».

Любопытно... Мигель вспромнил слова старого капитана о странной кличке бандита.

— Не уточняли, на ком числится это транспортное средство?

— Уже выяснили. Сейчас передам все данные.

Ему продиктовали. Сравнив их со списком организаций, которые находились в зоне, где он упустил преступников, Мигель даже вскрикнул от неожиданности. Он на это даже не надеялся! Машина принадлежала хозяйке массажного салона, о котором говорила Виктория.

«Все, — подумал он. — Теперь надо готовить ордер на обыск салона и ее дома. Но надо позвонить Виктории, чтобы она ничего не предпринимала. Не дай Бог, чтобы и она еще куда-нибудь влезла». Он впервые подумал о ней по имени и начал звонить. Телефон Виктории не отвечал.

***

Она погуляла несколько часов, успокаиваясь и обдумывая встречу. Начало темнеть. «Пора», — решила она. Взяв такси, она поехала в салон. Виктория специально подъехала на такси к самому салону, шумно расплачивалась, а затем так же бесцеремонно постучала в дверь. Открыл и впустил ее мужчина. Она узнала его. «Горилла» — это его она видела на записи камеры слежения. Хозяйка, темнокожая женщина, удивленно посмотрела на нее.

— Здрасьте, вашему дому, — развязно начала она.

— Ты кто, что тебе нужно? — бесцеремонно спросила хозяйка.

— Та я по поводу работы. Моя подруга в прошлом году у вас была. Ну и рассказала мне. Хочу устроиться. Так я как приехала — сразу сюда.

— А ты вообще откуда?

— Я с Донбасса, из Мариуполя.

— А, это там, где война? Ну, как там у вас?

— Да сейчас совсем плохо. Сразу думали, что мы быстро вслед за Крымом в Россию. А сейчас поняли, что никому не нужны. Народ разбегается.

— Родители там остались?

— Ну, не в Мариуполе, они в селе Красноармейское. Но у меня с ними уже год связи нет. Не знаю.

— А сюда как?

— Кое-как дали визу. Сказала, к больному родственнику. Говорят, тут можно найти работу. А я училась массажу, немного работала. Даже была в Таиланде, но это давно, еще до нашей войны. Осваивала всякий интересный тайский массаж.

— Интересный, говоришь. Ну-ну. А что можешь?

— Да все, что скажете, работа любая нужна, так чего ж держать фасон.

— Молодец! Вот это я понимаю, молодец! Правильно начинаешь, моя дорогая. Так и надо на первых порах, пока достигнешь чего-то. Молодец! — еще раз отметила она.

Немой во время разговора сидел и смотрел на них.

— Да, чуть не забыла, — Виктория достала из сумки «Пепси», — я ж знаю, вы любите. Знаете, и я

люблю.

Женщина улыбнулась: «Ишь ты, не забыла, что подруга рассказывала! — подумала она. — Молодец, услужливая». Девчонка явно начинала ей нравиться.

— Ну ладно, завтра окончательно решим, а сейчас давай за твой приезд. А то я уже три часа без своего допинга.

Виктория открыла бутылку, взяла со столика стаканы и налила всем. Взяв один из них, она подошла, протянула немому и улыбнулась. Он вопросительно посмотрел на хозяйку.

— Бери, бери. Обмоем приход нового работника.

Немой взял стакан, кивнул ей и начал пить. Хозяйка пила и причмокивала.

— Вот проклятые капиталисты, — философски начала рассуждать она. — Могут же делать для людей хороший продукт.

Вика взяла стакан и вдруг, как заговорщица, прошептала:

— А как вообще португальцы? Можно кого-то подцепить? Ну, такого богатенького «папика».

Хозяйка засмеялась.

— Ну ты и шельма! А впрочем, молодец! Так, наверное, и надо. Окрутить да общипать.

Виктория подлила «Пепси» и откровенно высказалась:

— Так у нас же на родине богатые — одни паскудники. Для них же женщина ничто!

— Да, ты права, мерзавцы конченые. Нет, португальцы обходительнее. Но деньги и подарки нужно вышибать. Я уж тут много повидала.

— А там, наверху, массажный кабинет? Можно хоть посмотреть?

— Давай, давай, — добродушно закивала хозяйка.

— А скажите, для работы одежда какая нужна? А то у меня пока ничего нет.

— Да поможем. Будешь хорошо себя вести, всем поможем. Не чужая ведь, своя. Из бывших наших мест.

Она допила «Пепси», откинулась в кресле и почувствовала, как медленно слабеет тело, слипаются веки. Виктория быстро поднялась наверх и замерла. Она услышала, как разговор хозяйки внизу превратился в бессвязное бормотание, и через минуту снизу доносился храп. Она спустилась и увидела, что оба — хозяйка и немой — спят в креслах. Она прошла мимо них и пошла к двери другого кабинета. Путь был понятен, других дверей, кроме туалета, в коридоре не было. Открыв дверь, она увидела, что кабинет пуст. Шторы у стен, и только справа висело панно на фанере с изображением цветов лотоса. Она обернулась и от удивления развела руками. За ней на стене висела картина Тициана «Кающаяся Мария Магдалина». Возле нее на подставке, приделанной к стене, горела свеча. «Странное поклонение. То буддизм, то ученица Христа. Какая-то путаница в голове у владельцев». Спустившись по ступеням, она остановилась перед балконом. Но там тоже ничего не было. И вдруг она обратила внимание на странную картину. Одна штора закрывала входную дверь, другая штора закрывала дверь на балкон, но висела еще одна штора посреди стены слева — совершенно не понятно для чего. Она дернула ее и чуть не крикнула от радости. За ней была дверь. В двери торчал ключ, хотя она была заперта. «Видимо, часто открывают, поэтому ключ не вытащили», — подумала она. Руки ее дрожали, сердце готово было выскочить из груди. Она открыла дверь и зашла в небольшую темную комнату. Свет из открытой двери немного осветил пространство. Виктория быстро окинула всю ее взглядом. И тут на диване у стены увидела лежащую без движения Елену. От неожиданности Виктория даже заплакала.

— Ленка, моя дорогая! Как же долго я тебя искала!

Она бросилась к ней и начала ее тормошить. Та с трудом приходила в сознание. Виктория выскочила наверх, взяла в сумке нашатырь. От острого запаха Лена начала громко всхлипывать и через несколько минут пришла в себя.

— Ну, молодец, давай, подруга, давай. Подымайся,

нам нужно быстро уносить отсюда ноги.

Она с трудом подняла ее с дивана и, подхватив, начала вести к выходу. Лена чуть не упала. Подхватывая ее, Виктория прислонилась к стене и сбила картину, которая с грохотом свалилась на пол. Наконец, преодолев вестибюль, они вышли на улицу, где Лена жадно начала вдыхать прохладный воздух.

— Все, дорогая, нам здесь больше делать нечего.

Уже уходя, она посмотрела в открытую дверь салона. Там начался пожар. «Наверное, от упавшей свечи. Вот незадача. Ладно, вызовем пожарных. Надо быстро спасать подругу».

Подхватив под руки Лену, она потащила ее через дорогу в сквер. Им навстречу попался какой-то пожилой мужчина. Виктория остановила его и, показывая на салон, жестикулируя, начала издавать звуковые образы.

— Там, — показывала она на салон. — Бух, бух!

Мужчина кивнул и побежал к салону. Издали она увидела, что он достал телефон и начал куда-то звонить.

— Ну, теперь упыри не угорят. Слава Богу! Не нужен нам грех на душу.

И она, подхватив Лену, потащила ее к Авенида де Рома.

На проспекте она усадила подругу на лавочку, достала телефон и позвонила Мигелю.

— Да, слушаю. Я вам уже несколько часов звоню.

— Мигель, прости, это потом. Там в салоне непонятное, кажется, пожар. Что-то не так?

— Спасибо, что позвонила. Но что ты делала там? И где сейчас?

— Подъезжаю домой. Прости, потом все объясню.

— Молодец. Будь дома. Тут столько событий, но, думаю, разберемся. Я тебе перезвоню. Главное — будь осторожна. Я очень переживаю за тебя.

***

После звонка Виктории Мигель вышел в коридор и увидел бегущего Антониу.

— Мигель! — закричал тот, подбегая. — Массажный салон, о котором ты мне недавно рассказывал, горит. Сообщили пожарные. Им позвонил какой-то мужчина, случайный прохожий.

— А как люди, ну, рабочие салона?

— Он их вытащил на улицу, вроде бы живы. Но, говорит, находятся в странном состоянии, что-то бессвязное бормочут. Наверное, угорели.

— Так, Антониу, давай разделимся, — взял вдруг на себя инициативу Мигель. — Я в салон, а ты захвати ребят и быстро поезжай в дом хозяйки салона, пока там еще не началась паника. Помнишь информацию об исчезновении молодых девушек? Думаю, там нас ждет сюрприз.

Он достал из папки бумагу и протянул другу.

— Это ее адрес.

Выскочив на улицу, Мигель быстро сел в машину и поехал в направлении салона.

***

Возле салона уже было скопление людей и машин. Пожарные уже закончили свою работу и собирали инвентарь. Группой полицейских руководил сеньор Фернанду.

— Ну что? — спросил подбежавший Мигель. — Что-нибудь нашли?

— Пока ничего. Выгорел центральный кабинет. За ним оказалась странная комната то ли для тайных совещаний, то ли для свиданий. В ней совершенно нет окон. Пока не понятно, почему произошел пожар. Может быть, конкуренты? Среди приехавших из бывшего Советского Союза такое бывает. Борьба за монополию. Но это уже будем думать после результатов экспертизы.

— Я посмотрю? — попросил Мигель.

— Давай, — кивнул Фернанду, — только осторожно, не мешай экспертам.

Мигель зашел в салон. Запах дыма и следы пены от тушения производили неприятное впечатление. Он зашел в центральный салон. Все, даже обои, выгорело. На полу лежали обгорелые остатки картины Тициана. С правой стороны висел обугленный щит на искореженных огнем цепях. «Какое-то панно, — подумал Мигель. — Так часто украшают общественные помещения. Того гляди упадет, кого-то заденет». И Мигель легко толкнул обгоревшие остатки, чтобы они упали. Щит рассыпался и с шумом упал на пол. Он вдруг услышал за спиной удивленные возгласы. Прямо перед ним, на оголившейся от пожара стене, показалась черная металлическая дверца сейфа. Панно и обои скрывали этот тайник. Но сейчас огонь обнажил все. В столе хозяйки в вестибюле нашли ключи. Все собрались у дверцы. Когда сеньор Фернанду открыл сейф, глазам присутствующих предстал раскрытый пакет с красками.

— Вот вам и наркотики, которые мы давно ищем, — возбужденно изрек начальник отдела, под изумленные возгласы коллег. — Результаты экспертизы, Мигель, у меня. В том тюбике был героин.

— Это логово банды Тициана, — неожиданно для всех сказал Мигель и, обернувшись к шефу,

добавил: — Я позже расскажу.

Внутри, под верхней крышкой сейфа, находилось небольшое отделение, в виде прямоугольного ящичка с отдельной дверцей. Не понимая почему, движимый каким-то внутренним чувством, Мигель почти бесцеремонно взял у шефа ключи и открыл дверцу. Теперь крик изумления вырвался из его уст. Среди золотых украшений, находящихся там, символично выделяясь, лежал серебряный портсигар с инкрустацией сеньора Рамиру. Дрожащими руками Мигель вытащил его и стал рассматривать поближе, еще не веря своим глазам. На нем, рассекая волны через океан, неслась каравелла Вашку да Гама, паруса которой алым сияющим символом украшал характерный крест тамплиеров. Слова мгновенно возникли в памяти:

И каравеллы острыми носами

Легко врезали серебро бурунов.

***

Он вышел на воздух и посмотрел на звездное небо. На душе было хорошо, но почему-то немного тревожно. Позвонил Антониу. Мигель взял трубку и спросил, как дела.

— Отлично. Не пришлось даже применять силу. Ребята укрылись, а я прикинулся пьяным богатеньким гулякой. Вышедший на звонок был явно под кайфом. Увидев меня и деньги в руках, он понял, что нужны девочки. Не рассуждая долго, повел меня в дом. Ну а мы все за ним. Твои подозрения подтвердились. В подвале была целая тюрьма для несчастных женщин. Словом, все благополучно закончилось. Удача была в том, что двое охранников нанюхались наркотиков и были невменяемые.

— Отлично сработано. Еще что-то?

— Да, я ведь тоже перешел на нашего великого классика. Ты же заразил. Так знаешь, как написано даже по этому простому поводу у Камоэша?

— Ну, сгораю от любопытства.

И Антониу величественно продекламировал:

Нет ничего под небесами,

Чего трудом бы смертный не добился.

— Ну как? — закончил он.

— Молодец!

— Кто? Я?

— Нет, Камоэш.

И друзья рассмеялись.

***

Поймав такси, Виктория и Елена поехали в Одивелаш. Показав водителю, как проехать, они вскоре были на месте. На стук в дверь выглянула Мария и от удивления вскрикнула.

— Тише, тише, — попросила Виктория, — соседи уже дома. Не надо шума.

Из комнаты выскочила и Карен. Вдвоем с Марией они затащили Елену в квартиру.

— Ей надо в душ и дать попить что-нибудь бодрящее, — сказала Мария.

Карен начала заваривать кофе, а Мария с Викторией потащили Елену в ванную. После водных процедур ее усадили в кресло и дали кофе. Она начала медленно приходить в себя. Виктория вышла на кухню и, немного подумав, взяла телефон.

— Да. Это ты, Виктория? — радостно ответил Мигель. — Как дела? Что с подругой?

— Она уже дома.

— Слава Богу! И где она была?

— У знакомых, нашла земляков.

— Ну слава Богу, что нашлась. Да, ты знаешь, тут такие события!

Но Виктория не дала ему договорить. Она обратилась к нему с просьбой:

— Мигель, я тебя очень прошу, помоги. Нам нужно уехать из города.

— Куда?

— Лучше во Францию.

— Куда-куда?

— Мигель, я тебя очень прошу. Там нам сейчас будет спокойнее. Там живет моя родственница, она замужем за французом.

Немного помолчав, он ответил:

— Хорошо. Говори адрес, — и, услышав, добавил: — Держись! Я скоро буду!

От этих слов у Виктории глаза наполнились слезами. Это был их с подругой пароль, слова, которые вселяли веру и надежду. Она вдруг по-другому подумала об этом высоком красивом португальце.

***

Они быстро собрали вещи и вышли на улицу. Студентки прощались искренне, чуть не плача.

— Приезжайте, мы будем вас ждать.

— Хорошо, — тихо ответила пришедшая в себя Елена. — Обязательно приедем. Я к вам тоже очень привязалась.

Подъехал Мигель. Он вышел из машины и подошел к ним. Поздоровался.

— Ну, как ты? — спросил он Елену. — Пришла в себя?

— Да, все в порядке.

Виктория тоже кивнула. Она вдруг поняла, что Мигель обо всем догадывается.

— Хорошо, что все закончилось. Молодцы. А вы, девушки, настоящие португалки — поддержали друзей в беде.

Они простились с девчонками и поехали. Уже в машине Мигель рассказал, что случайно разбился муж хозяйки салона. Видимо, превысил скорость. Так вот, в бардачке его машины нашли два десятка паспортов молодых девушек-иностранок, многие из которых разыскивались. А буквально перед ее звонком загорелся массажный салон самой хозяйки. Уже насторожившись, полиция выехала вместе с пожарными.

— И знаешь, — как-то восторженно закончил он свой рассказ. — Ты ведь оказалась права, что там что-то нечисто. Потушив пожар, в сейфе салона мы нашли наркотики — краски, которые Елена привезла. Сейчас будем связываться с коллегами из Украины. Мы выяснили, что у вас нет условий для производства этого наркотика. Похоже, Украина тоже является транзитом. Думаю, с украинскими коллегами вместе мы эту проблему решим. У вас сейчас другая обстановка — нормальная. И еще, я наконец нашел портсигар друга моего деда, который давно похитили бандиты. Так что спасибо тебе, твоя настойчивость мне очень помогла.

Он приехал на железнодорожный вокзал Санта Апполония. Оставив девушек в машине, Мигель пошел к кассам узнать расписание. Через несколько минут он пришел, сел в машину и протянул Виктории два билета.

— До Лиона, ночной поезд. Утром будете во Франции. Ты знаешь, за короткое время я очень часто сталкивался с украинцами. Вы такие искренние, открытые, всегда готовы помочь другу. У нас много общего. Я по-другому стал воспринимать передачи о вашей стране. А узнав, как вы боретесь против коррупции, за свой суверенитет, я просто стал восхищаться вашей страной.

— Спасибо. Я тоже в восторге от португальцев! Яведь во многих местах в Европе была. Такое мало где встретишь. Вот хотя бы соседки Елены, молодые девчонки. Они просто потрясающие!

Немного помолчав, он спросил.

— А ты мне ничего не хочешь рассказать еще?

Она поняла, что Мигель хочет от нее услышать правду, но не стала продолжать эту тему.

— Давай позже, когда смогу. Когда приду в себя. Я все расскажу сама. Спасибо тебе еще раз. Возьми деньги.

— Пустяки. Вам сейчас они будут нужнее. Идемте я вас провожу.

Они вышли из машины. Мигель подошел к Виктории. Помолчав, он, тронув ее за руку, сказал:

— Приезжайте в Португалию. Я буду ждать.

Я действительно буду очень ждать… тебя. — И он еще раз тронул ее за руку.

Началась посадка на поезд до Лиона.

Он посадил их в вагон и, выйдя на перрон, стал у окна, где они сидели. Виктория помахала ему рукой и сделала воздушный поцелуй. Он улыбнулся и сделал то же самое. Поезд тронулся и через несколько минут скрылся из виду.

Мигель вышел на улицу. Напротив вокзала находился причал океанских круизных кораблей. Прямо перед ним сиял огнями огромный лайнер «Инфанта Изабелла». Он мечтательно вздохнул.

«Наверное, у большинства португальцев в генах заложена тяга к морским путешествиям, — подумал он. — Как хочется сейчас оказаться там, в этой сверкающей сказочной каравелле, — и добавил, к своему удивлению: — И конечно, лучше не одному».

Его мечты прервал сигнал о пришедшем сообщении. Мигель достал смартфон и включил дисплей. Он сразу удивился, а потом, вспомнив что-то, радостно засмеялся. На светящемся экране темнела одна строчка текста:

«Я напишу ваш портрет».

***

В эти последние июньские дни он особенно остро ощутил приближение смерти. В своей бурной и непростой жизни он, казалось бы, научился преодолевать все. Но, как выяснилось, только не ее. Болезнь постепенно и неумолимо побеждала. И это сейчас, когда на душе было особенно тяжело: Португалия потеряла независимость. И хотя это многое пока не меняло, его гордая и независимая душа страдала. Духи великих предков терзали его ум, заставляя мучиться и теряться в догадках. Почему так? За что это его народу, такому трудолюбивому и терпеливому? Где же ошибки? Он должен, наконец, понять, ведь все происходило на его глазах.

Вся жизнь, как одно мгновение, пронеслась в сознании. Трагическая любовь, военные баталии, путешествия, невероятные приключения и эти проклятые дворцовые интриги. Да, они часто вторгались в его жизнь, пытаясь разрушить ее, принести позор и бесчестие. Наверное, в этом и беда его Родины.

Но остался и восторг жизни — его великая удача. Поэма, созданная, наверное, по божьему промыслу. Он долго думал об этом и понял, что в ней ему удалось прикоснуться к душе своей Родины, своей Португалии.

И хотя «Лузиады» приняли с восторгом, воздавая ему славу, он все чаще задумывался: а поняли ли его до конца, смог ли он донести свои мысли и тревоги о стране? Ведь очень часто молва оставляет в памяти только строки славы и триумфа, а он думал о будущем, о потомках. Как через преграды времени они воспримут его и будут ли вообще помнить, возьмут ли что-нибудь полезного для себя из его выстраданных мыслей и рассуждений?

Стало труднее дышать. Сердце, как пойманная птица, вдруг забилось в груди. Наверное, безжалостная старуха нанесла свой последний сокрушительный удар, оглашая конец и останавливая его время. Земная жизнь завершилась. Казалось, уже все.

Но внезапно яркая вспышка озарила его уже угасающее сознание. Пришло последнее озарение. Он вдруг увидел гордые и величественные каравеллы в бурном и непостижимом, словно жизнь, великом океане. На их раздувающихся парусах, как вечный символ Спасителя, сияли алые кресты тамплиеров. Рассекая громадные волны, они уходили в ВЕЧНОСТЬ!

***

Его бессмертная поэма сплотила португальцев, стала гимном борьбы за независимость от Испанской короны в 1640 году.

В память о 300-летии смерти поэта в центре Лиссабона ему установили величественный монумент.

День смерти поэта, 10 июня, отмечается как День Португалии — День Камоэша.

В мире стоят посвященные ему обелиски, а во Франции, в вечном Париже, был открыт памятник на авеню Камоэша.

На Меркурии в честь его назван кратер.

***

И белый парус, ветрами обвитый,

Над океаном реет горделиво.

Луиш де Камоэш

1569 г., Макао

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg