«Янтарные цветы»

Я смотрю на плесень, жадно пожирающую стены подвала. В больших трещинах, зигзагами исчертивших грязный бетонный пол, цветет черный лишайник.

Никто не любил это место с тех пор, как умер дедушка. Я быстро прохожу в дальний угол и проскальзываю в щель между стеной и угольной печкой, которой почти не пользовались. Что-то легко пробегает по моей ноге. Скорпион? Таракан? Я даже не вздрагиваю. По моему лицу ползало и что похуже.

За печкой совсем темно. Я включаю фонарик, веду лучом по стенке и нахожу закопченный кирпич с красным сердечком – я нарочно его нарисовала, чтобы обдурить братца, когда тот за мной шпионил. Трижды поглаживаю сердечко.

Затем отсчитываю десять кирпичей от красной отметины – сюда маленький Бобби не дотянулся бы. Вгоняю отвертку в осыпающийся раствор и начинаю раскачивать кирпич. Первый вываливается и с грохотом падает на пол. Один за другим я достаю еще три.

Потом заглядываю в дыру, освещая ее фонариком.

Тягучая паутина, похожая на детские рисунки, какие делают на вертящихся листах бумаги. А в глубине – квадратный темный сверток.

Семнадцать лет он ждал меня в тайнике, который я сделала специально для него.

– Тесси, ты меня слушаешь?

Он, как и все остальные, задает на редкость дурацкие вопросы.

Я отрываюсь от журнала, который очень кстати оказался рядом со мной на диване.

– Нет. Не вижу смысла.

Нарочно перелистываю страницу – чтобы его позлить. Он прекрасно понимает, что я не читаю.

– Тогда зачем ты пришла?

В воздухе повисает тишина. Тишина – мой единственный инструмент контроля в этой веренице бессчетных психотерапевтических встреч. Наконец я отвечаю:

– Сами знаете зачем. Мой отец так хочет.

Затем, что всех остальных докторов я уже послала к черту. Затем, что мой папа раздавлен горем и я не могу на это смотреть.

– Брат считает, я изменилась.

Лишняя информация. Когда я уже начну учиться на своих ошибках?

Ножки его стула тихонько поскрипывают по деревянному полу – он меняет положение тела. Готовится к прыжку.

– А ты как считаешь?