«Шале в горах»

Шале в горах (fb2) - Шале в горах 748K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Ольга Владимировна Морозова

Ольга Морозова Шале в горах

© ЭИ «@элита», 2015

* * *

Ранним декабрьским утром Анна Ивановна завтракала на кухне своей двухкомнатной квартиры. Горячий чай обжигал губы, и Анна Ивановна нервничала. Хотя дело было совсем не в чае, разумеется, не в чае… Анна Ивановна никак не могла привыкнуть к своему новому статусу – пенсионерка. На разные лады она повторяла про себя: пенсионерка, пенсионерка, пен-си-о-нер-ка… слово ей не нравилось. Более того, оно раздражало её своей безжалостностью и безысходностью. Словно вычеркнули человека из жизни раз и навсегда, вот так, за здорово живёшь. Сил ещё полно, голова на месте, но нет: человек обществу не нужен. Оно, это жестокое и неблагодарное общество, благодарит (что за нелепая игра слов!) человека за труд, за жизнь, отданную ему, крохотной пенсией. Живи, мол, как знаешь, я с тобой расплатилось и ничего тебе не должно. Теперь ты за рамками моей компетенции. Надо же! Что за несправедливость такая!

Анна Ивановна даже всплакнула по этому случаю. Потом вытерла слёзы и допила чай. «Что разнюнилась, старая вешалка?! – укорила себя. – Не ты первая, не ты последняя! Жизнь не остановишь». Осмотреться надо, отдохнуть и поискать работу.

Здравый смысл взял верх, и настроение у Анны Ивановны улучшилось. Ну зачем Бога гневить? Всё у неё хорошо. Она далеко не древняя старуха, а если и пенсионерка, то молодая. Многие её знакомые давно вышли на пенсию, и ничего – живут, да ещё как живут! Припеваючи. На работу устроились без проблем, благо лишних амбиций нет. Зарплата плюс пенсия, набегает весьма приличная сумма. В отпуск каждый раз за границу ездят, не жизнь – сказка! Есть куда стремиться. Свобода. А ведь этой самой свободы Анне Ивановне всю жизнь и не хватало. Работа, работа… муж, семья… каждый день заботы и хлопоты по хозяйству. Даже в долгожданный отпуск не каждый раз съездить получалось – то одно, то другое… то денег нет, то времени… так и крутилась всю жизнь, как белка в колесе. Не замечала годы, не считала…

Всё, как у всех, было. Школа, институт, замужество, рождение дочери, квартира, машина… гордилась даже, что всего с мужем сами добились, никто им на блюдечке с голубой каёмочкой блага не принёс. Зарабатывали. Муж, Гера, на двух работах по молодости работал, пока она в декрете с Леночкой сидела, чтобы семья ни в чём не нуждалась. Домой приходил усталый, ел – и спать ложился, даже словом перемолвиться некогда было. Тогда она считала это в порядке вещей. А как иначе? Дело мужчины – деньги зарабатывать.

Потом, когда Анна Ивановна, тогда ещё Аня, вышла из декрета и пошла работать, Гера всё равно на двух работах работал. Она видела, что муж устаёт, но ничего не говорила. Деньги засасывают. Всё мало было, всё хотелось чего-то… то мебель, то посуду, будь она неладна… тут у Анны Ивановны опять слёзы на глаза навернулись. Надорвался Гера… сгорел… если бы хватило ума не жадничать и вовремя остановить, сейчас бы не сидела одна на кухне.

А так жили они хорошо, дружно, многим на зависть. Познакомились в институте, она на экономическом училась, а Гера на автомобильном, на два курса старше. Банальное, в общем, знакомство, вышло, если разобраться, но какая разница? Главное, узнали друг друга и полюбили. Гера сразу к ней прикипел, а она сначала думала, прикидывала: достоин он её или нет? У подружки Наташки всё спрашивала – как он ей да как? Наташка плечами пожимала: ничего вроде… одет только не очень модно, но это поправимо. А так парень хороший, умный… для замужества в самый раз. Аня и сама видела, что Гера серьёзный, однолюб. Её родителям он очень понравился, особенно отцу. К тому времени Аня оканчивала пятый курс, и вопрос замужества витал в воздухе. Наташка вышла замуж за приезжего, бросила институт и уехала на Дальний Восток – муж оттуда, рыбак, на сейнере служил. Парень красивый, весёлый, щедрый, на гитаре играл… Наташка влюбилась без памяти. Аня ей даже завидовала тогда: у неё никаких подобных чувств к Гере не было.

Но время неумолимо шло, серьёзных кавалеров возле Ани не наблюдалось, а Гера был рядом – надёжный, спокойный, и Аня решилась: приняла предложение руки и сердца. Приняла, и ни разу не пожалела об этом. Душа в душу жили… столько лет, все эти годы… они и не поссорились ни разу серьёзно. Кому расскажи – не поверят, но она-то точно знает, что Гера её очень любил… любил и берег… Многие её подруги порасходились, снова замуж вышли, а она смотрела на них будто из другого измерения. Иногда неловко было за своё счастье, но каждому, как говорится, своё.

Незаметно как-то жизнь прошла… в суете… Ленка выросла, тоже замуж вышла. Они с Герой к тому времени денег накопили и купили молодым квартиру. Кредит, правда, пришлось взять, но ничего, выплатили потихоньку. Из-за этого несколько лет в отпуск не ездили, но разве можно сравнить отпуск и квартиру?! У молодых с деньгами туго было, так они с Герой всё и выплачивали. Ей-то ничего, а Гера много работал тогда. Днём на заводе, а вечером в гараже, машины ремонтировал, благо руки у него золотые. Анна Ивановна считала это в порядке вещей: все так живут.

А потом Гера заболел. Сердце. Ему едва за пятьдесят было. Врачи настаивали на операции, а они всё тянули… тянули, и дотянулись… не стало Геры. Анна Ивановна себе до сих пор простить не может, что не настояла, не заставила тогда мужа лечь в больницу… Она и сейчас в себя не пришла, никак поверить не может, что нет больше Геры, хотя уже несколько лет прошло.

Вроде жил рядом человек – не замечала, а как не стало, так самой впору хоть в петлю лезь, до того тошно… Вернуть бы всё назад, берегла бы мужа, как зеницу ока, холила и лелеяла, но смерть свои жертвы не возвращает…

Перед смертью Гера как-то обнял её и сказал: «Что-то мы с тобой, Аня, совсем в быту погрязли… устал я, отдохнуть хочу, в горы съездить, ни разу в горах не был… сколько живём, а так в горы и не выбрались… может, махнём зимой? На лыжах покатаемся».

Анна Ивановна тогда со смехом отмахнулась: «Какие лыжи?! Я лет сто на них не стояла! Чего позориться? И потом, кредит кто платить будет?»

«Да что ты всё кредит да кредит?! Ленка с мужем взрослые уже, пусть и платят. Квартира для них, не для кого-то…»

«Мы же обещали… и потом, зять получает мало, ты же знаешь. Давай в следующем году…»

«Ну, в следующем, так в следующем…» – Гера сразу сник, потускнел, и больше об этом не заговаривал. До самой своей смерти… и умер тихо, во сне, даже не попрощался.

От этого Анне Ивановне особенно больно. Как будто ушёл от неё, сбежал. Разочаровался… в ней разочаровался, в жизни… а теперь и прощения попросить не у кого…

А ей в наказание одинокая безрадостная старость, серые одинаковые, похожие друг на друга как однояйцевые близнецы, дни. Тихое сползание в могилу. Господи, какая же дура она была!

Анна Ивановна снова разрыдалась. Ну что за жизнь?! Новый год на носу, а справлять не с кем. Хотела к Ленке пойти, но они уезжать собрались на праздники. Что поделаешь, у них своя жизнь, зачем им под неё подстраиваться? А с другой стороны – подумаешь, праздник, Новый год. Ей сейчас что один год, что другой, всё едино. Посидит, телевизор посмотрит. Геру вспомнит… он Новый год любил, телевизор мог до утра смотреть, в отличие от неё.

Анна Ивановна вытерла слёзы и пошла звонить Наташке на Дальний Восток. Наташка там так и задержалась со времён замужества. С рыбаком она, правда, разошлась, спустя пять лет брака, но долго в одиночестве не прозябала, снова вышла замуж. Её второй муж был лётчиком. С ним у Наташки родилось трое детей, а теперь и двое внуков. На мужа Наташка частенько жаловалась и ругала, но, справедливости ради надо сказать, что с нынешним мужем Наташка дожила до серебряной свадьбы. По этому поводу, собственно, Анна Ивановна ей сейчас и звонила – поздравить.

Трубку подняли сразу, и Анна Ивановна услышала знакомый Наташкин голос, мало изменившийся со времён студенчества.

– Анька? Привет, дорогая! Как ты? – Голос у Наташки звенел молодым задором, так что Анна Ивановна почувствовала укол зависти и непроизвольно всхлипнула. – Ты что там, сопли разводишь?! – Наташка сердито прикрикнула на Анну Ивановну. – Прекращай! В чём дело?

Анна Ивановна утёрла слёзы, высморкалась и произнесла в самую трубку:

– Меня на пенсию выгнали… да Герочку вот вспомнила… эх, и дура я была! Кстати, поздравляю с юбилеем семейной жизни. Как твой?

– Да в порядке, бегает как лось. А чего ему сделается? Не летает, конечно, но сейчас в лётной школе преподаёт.

– Он у тебя молодец. Дай ему Бог здоровья! И тебе, кстати, тоже. Как дети, внуки?

– Да ничего… пыхтят, Нинка второго рожать собралась, так что я скоро снова бабушкой стану. А твои как?

– Да тоже ничего. Правда, у Ленки ничего не получается, сколько живут уже… но ничего, лечится, надеемся…

– Ладно, что всё про детей, да про детей… сама как?

– Да никак. Никому не нужная старая бабка. Пенсионерка к тому же.

– Ну-ну! Ты это брось. Какая ты старая? Только на пенсию вышла. Свобода! Наслаждайся. И хватит ныть! Я понимаю, ты к Гере очень привязана была, но нельзя же теперь остаток жизни провести в скорби! Живой в гроб не ляжешь, да и ни к чему это. Неужели бы Гера хотел, чтобы ты себя заживо похоронила? А знаешь, приезжай к нам на Новый год! Ваня рад будет… дети придут, внуки. Егорка такой забавный!

– Да ладно… в такую даль… спасибо, конечно, но как-нибудь в другой раз… Гера мой в горы хотел…

– Так поезжай в горы! Исполни волю покойного. Пусть за тебя порадуется с Небес. А ещё, знаешь, заведи-ка ты любовника! Молодого, горячего! Пусть встряхнёт тебя как следует.

– Ты с ума сошла?! Какого любовника?! Кому я нужна?! Да ещё молодому! Сказала бы ещё старика, чтоб было кому о болячках рассказывать, куда ни шло… а ты – молодого! Молодые на молодых смотрят.

– Не скажи. Сейчас мода пошла брать в любовницы дам старше себя. Так что шансы у тебя есть. Но на крайний случай можно и пенсионера. Будете по улицам под ручку прохаживаться! – Наташка засмеялась.

– Тебе смешно! – Анна Ивановна вздохнула. – А мне грустно!

– А что плакать-то? Старость – болезнь, которая не лечится. Это, знаешь, всех ждёт. Ну, пошумели в молодости, погремели, и хватит. Пора и на покой.

– Кто пошумел, а кто и не очень… прожила жизнь, как в угаре, и вспомнить нечего.

– Прекрати. Слушать твоё нытьё не хочу! Ты просто с жиру бесишься. Муж всю жизнь на руках носил, дочь родила, чего ещё?

– Сама не знаю. И правда, бешусь, наверное, от одиночества. Совсем плохая стала.

– Вот и я говорю: иди, купи платье, или куртку, и поезжай в горы. А про любовника подумай! Не последнее дело от тоски. Кстати, чего это тебя на пенсию турнули? Тебе вроде только пятьдесят пять недавно было? Пару лет ещё могла бы трудиться запросто.

– Да, – Анна Ивановна махнула рукой около телефона, – история одна некрасивая получилась с нашей начальницей. Сама виновата. Но теперь не исправишь. Слово не воробей.

– Сболтнула лишнего? Ну да, с кем не бывает. А та мелко так отомстила? Вот сволочь!

– Примерно так. Но нечего язык распускать.

– Не занимайся самобичеванием, тебе это не идёт. И потом, сама говоришь: что сделано, то сделано. Как говорится, расслабься и получи удовольствие. Бог ей судья. Ты лучше действительно отдохни и займись собой. А потом и работу подыщешь непыльную. Ещё и перекрестишься сто раз, что с завода ушла. Ну, сама подумай, что там хорошего? Режим, от звонка до звонка, дисциплина, ни войти, ни выйти, да и зарплата не ахти какая. С твоим опытом и получше работу можно найти. Сейчас пенсионеров ценят.

– Спасибо за поддержку. Ты вселила в меня оптимизм. Ладно, давай закругляться, а то я все свои сбережения на болтовню растрачу, не на что ехать будет.

– Не прибедняйся. Небось поднакопила деньжат? Ладно, шучу! Пока! Звони. А как соберёшься, так и приезжай. И вообще, комп купи себе, и скайп поставь. Хоть увижу тебя. И денег тратить не придётся.

– Слушаюсь. Целую.

– Целую.

Анна Ивановна положила трубку. А что, Наташка права. И компьютер нужен, и скайп. Что это она живёт как в берлоге? Пока работала, не надо было, а теперь обстоятельства изменились. Кстати, – вдруг вспомнила Анна Ивановна, – что это там Наташка про любовника вещала? Совсем на старости лет умом тронулась!

Анна Ивановна не сказала ей, но именно через молодого любовника она и пострадала. Только не её любовника, конечно, а начальницы – Ксении Игоревны, которого та завела, будучи на шестом десятке, то есть немного младше самой Анны Ивановны.

Скверная вышла история, надо признаться. Дело в том, что Ксения Игоревна, начальница Анны Ивановны, дама приятная во всех отношениях, хотя и немолодая, завела себе любовника. Ксения Игоревна имела мужа, взрослого сына и дочь, которая недавно родила ей внука. Однако всё вышеперечисленное не помешало её внезапно вспыхнувшей страсти.

Любовник, анемичный молодой человек со старомодным именем Яша, работал в соседнем отделе. Никто не знал, как именно между ними вспыхнуло чувство, но факт оставался фактом. Ксения Игоревна помолодела, похорошела, облачилась в юбку выше колена и обрезала волосы на молодёжный манер. За её спиной шушукались, осуждали, одобряли, восхищались, ругали, но в глаза, разумеется, никто ничего не говорил.

Анна Ивановна тоже не одобряла действий начальницы, и как-то в ненужном месте в ненужное время весьма громко заметила, что старая дура крутит мозги молодому невинному мальчику, вместо того, чтобы воспитывать внуков. Неужели ему приятно, возмущалась Анна Ивановна, трогать это дряблое старческое тело? Наверное, Анна Ивановна говорила это более громко, чем остальные, и более часто. Так или иначе, но её слова дошли до ушей Ксении Игоревны, и она вызвала Анну Ивановну к себе. Состоялся весьма неприятный разговор, и Анне Ивановне пришлось сильно краснеть. Ксения Игоревна строго посмотрела на неё и сказала:

«Я слышала, дорогая моя, что вы разносите порочащие меня слухи? – Анна Ивановна хотела что-то возразить, но начальница жестом остановила её. – Не говорите ничего, я знаю, что это так. – При этих словах Анна Ивановна вспыхнула, но промолчала. – Так вот, – продолжила Ксения Игоревна, – милая моя Анна Ивановна, не вам меня судить. Это моя жизнь, и ни отчитываться, ни оправдываться я ни перед кем не собираюсь. А уж перед вами особенно. Как вы правильно заметили, лет мне немало. Но это вас не касается. Я, собственно, не об этом хотела с вами поговорить. Мне пришла разнарядка на сокращение штата. – Ксения Игоревна бросила взгляд на бумажки на её столе. – Вы, наверное, догадались, о чём я… вы уже пенсионерка. И потом, как вы можете работать с такой аморальной начальницей? На вас тоже может лечь тень моей развращённости. – Ксения не удержалась от колкости. – Я бы на вашем месте не смогла. Болезнь может оказаться заразной, знаете ли… – Ксения усмехнулась. – Мало ли что?»

У Анны Ивановны на глаза навернулись слёзы, а ноги стали как ватные, и она с трудом удержалась, чтобы не разрыдаться прямо в кабинете. Так как Ксения Игоревна уткнулась носом в бумаги, явно давая понять, что разговор окончен, Анне Ивановне ничего не оставалось, как покинуть кабинет.

Она вышла на улицу, забралась в дальний угол заводской территории, где среди тополей стояли скамейки, и дала волю слезам. Отплакавшись, вернулась на рабочее место, стараясь не показывать коллегам своего отчаяния. Но в их отделе новости распространялись быстро, и о том, что Анна Ивановна уходит на пенсию, назавтра знал весь отдел.

Проводы Анна Ивановна устроила в кафе, решив напоследок не ударить в грязь лицом и уйти достойно. Она нашла в себе мужество и пригласила Ксению Игоревну. Несмотря на конфликт, проводы прошли хорошо. Анне Ивановне говорили много хорошего и вручили ценный подарок – дорогой сервиз. Было, конечно приятно, но в глубине души Анна Ивановна горько усмехнулась: кому теперь демонстрировать подарок?! Разве дочери подарить, к ним гости чаще заглядывают, чем к ней. Но дарёному коню, как говорится, в зубы не смотрят, и Анна Ивановна убрала сервис в шкаф – до лучших времён.

Всё это она вспомнила, сидя на пуфике возле телефона. Что она добилась своей праведностью? Да ничего. Сидит теперь одна, и никому в целом свете её жизнь неинтересна.

Анна Ивановна вздохнула, взяла в руку трубку телефона, набрала номер туристического агентства и заказала одну из самых дорогих путёвок на горнолыжный курорт. Отдельный номер с видом на горы со всеми удобствами. Заказ путёвки Анну Ивановну немного успокоил. Следом она набрала номер косметического салона и записалась на комплекс ухода за телом и лицом.

Из салона Анна Ивановна вышла в приподнятом настроении, с удовольствием ловя своё отражение в зеркале. Не такая уж она и старая… очень даже ничего дамочка, ухоженная, приятная… Анна Ивановна лёгким жестом поправила причёску и улыбнулась сама себе: ничего, мы ещё повоюем!

Следом прошлась по магазинам, накупив всякой всячины, и отправилась в турагентство – заплатить аванс за путёвку.

Девушка в агентстве встретила её дежурной улыбкой и пригласила сесть. Как ни крути, а Анна Ивановна была для неё выгодной клиенткой. Она показала красочный проспект с видами турбазы, куда собиралась поехать Анна Ивановна. Та полистала, посмотрела картинки – и осталась довольна:

– Мне нравится… только, честно признаться, я совсем не умею кататься на горных лыжах…

Девушка со снисходительной улыбкой посмотрела на Анну Ивановну:

– Да не волнуйтесь вы! Это не проблема. Во-первых, там есть инструктор для начинающих, который всегда к вашим услугам. Лыжи в прокат тоже всегда можно взять. Не новые, конечно, но покататься можно. И потом, если вам не захочется кататься на горных, вы можете прокатиться на обычных. На обычных умеете?

– Конечно. Это я умею. С мужем часто в лес ходили…

– Вот и прекрасно. Знаете, там очень красиво! А дышится как! – Девушка втянула ноздрями воздух и мечтательно прикрыла глаза, будто уже находилась в горах. – Я думаю, – добавила она с чувством, – вы там чудесно отдохнёте. У вас отличный номер, люкс. Вы не пожалеете.

– Надеюсь. – Анна Ивановна внесла аванс и попрощалась с девушкой.

Ехать нужно было сразу после Нового года, а оставшееся время она решила посвятить подготовке к поездке – купить тёплые вещи.

Новый год Анна Ивановна, как и предполагала, встретила в гордом одиночестве. После двенадцати забежала соседка, они выпили по бокалу шампанского и немного поболтали. Анна Ивановна рассказала, что уезжает, и попросила соседку присмотреть за квартирой. Та покачала головой, так как была женщиной экономной и практичной:

– И зачем тебе, Аня, такую уйму деньжищ тратить? Что тебе на этом курорте делать? Ты и на лыжах-то горных, небось, сроду не стояла?

Анна Ивановна почувствовала себя слегка задетой:

– Ну и что, что не стояла? Гера мой в горы хотел… и потом, что мне делать? Я теперь на пенсии… даже внуков нет, чтобы нянчить.

– Да… понятно, конечно, но хоть бы летом поехала, к морю, и то веселее.

– Не хочу я к морю, и зачем лета ждать? До лета ещё дожить нужно. Дача теперь на мне.

– Ну, делай как знаешь. Потом расскажешь. Может, и я соберусь.

– Расскажу.

Женщины допили бутылку шампанского, и соседка ушла домой – спать. Анна Ивановна тоже легла, полная радостных предчувствий.

Билет на поезд она взяла в купе – не хотелось трястись двое суток в плацкарте. Гулять так гулять – решила Анна Ивановна. Она надела в дорогу красный пуховик, который купила накануне в дорогом бутике, правда, с новогодними скидками. Хотя пуховик и сидел на Анне Ивановне как влитой, она чувствовала себя немного не в своей тарелке: не привыкла носить такие дорогие вещи. Вообще ей казалось, что она влезла, по нелепому недоразумению, не в свою шкуру, хотя и влезла добровольно. Новый образ не так уж не нравился Анне Ивановне, и она решила привыкать. В конце концов, жизнь не кончается в любом возрасте. Даже на пенсии.

Её попутчики, как выяснилось после пары часов совместной поездки, оказались малоразговорчивы. Нижнюю полку, такую же, как и у Анны Ивановны, занимала молодая девушка лет 25–30. Она быстро переоделась, достала из миниатюрного дорожного саквояжа книжку и уткнулась туда. Верхние полки занимали: мужчина – примерно одних лет с Анной Ивановной, – и молодой человек лет тридцати с небольшим.

Мужчина постарше назвался Мишей, тот, что помоложе представился Тимуром, девушку звали Настей.

Миша бросил оценивающий взгляд на Анну Ивановну и почти сразу предложил ей пойти в вагон-ресторан, пообедать. Анна Ивановна от неожиданности растерялась и отказалась. Миша уговаривать не стал, влез на свою полку и уснул. Тимур достал планшет, тоже залез на полку и замер там.

Анна Ивановна сначала смотрела в окно, потом сходила за кипятком и заварила себе чай. Настя тоже принесла кипяток и высыпала в стакан пакетик с кофе. Анна Ивановна была не прочь поговорить и задала Насте дежурный вопрос:

– А вы куда едете? Если не секрет, конечно?

– Да какой там секрет, – Настя пожала плечами, – к родственникам, на Алтай. У меня там старшая сестра живёт.

– А я отдыхать, на турбазу… на горные лыжи решила встать на старости лет.

– Да нормально… вы на старуху не похожи. Молодец, что ездите, дома не сидите. Я как на пенсию выйду, ни дня дома сидеть не буду. Сразу закажу кругосветное путешествие. Это моя мечта.

– Зачем откладывать до пенсии? Насколько я понимаю, вам ещё ой как долго ждать!

– Ну и что? Деньги-то откуда взять прямо сейчас? Вот до пенсии и буду копить. Конечно, если выйду замуж за олигарха, тогда другой разговор.

– А вы не замужем?

– Пока нет.

– И молодого человека нет?

– Ну почему… есть, всякие… но ничего серьёзного. Девица на выданье.

– Дай вам Бог, Настенька, хорошего мужа. Мы вот со своим душа в душу всю жизнь прожили, царствие ему небесное!

– Спасибо. Ваши бы слова да Богу в уши. Посплю немного, пожалуй, в дороге всегда в сон клонит. – Настя зевнула, легла на полку и накрылась одеялом.

Анна Ивановна, оставшись в одиночестве, тоже была вынуждена лечь и достать журнал. Миша наверху заворочался, проснулся, вытащил газету с кроссвордом, и ручку. Анне Ивановне стало неловко, что она его отшила с обедом, но заговорить не решилась. Ей было приятно, что незнакомый мужчина пригласил её, женщину пенсионного возраста, на обед, и самолюбие у Анны Ивановны распевало бравурные марши.

Свет выключили рано, и Анна Ивановна незаметно для себя уснула. Когда она открыла глаза, Миши не было, видно, вышел где-то на станции. Настя протирала лицо лосьоном, очевидно, совершив утренний туалет. Тимур ещё спал.

Днём он спустился с полки, выпил чай и съел бутерброд, так и не проронив ни слова, потом собрал вещи и вышел в коридор, кивнув всем на прощание. Следом за ним вышла Настя, пожелав Анне Ивановне удачного отдыха, и до места назначения Анна Ивановна доехала одна.

На вокзале её должна была ждать машина – Анна Ивановна и здесь решила не скупиться, и заказала трансфер до отеля. Зачем трястись в автобусе по чужому городу? Тем более что гостиница, куда она направлялась, располагалась в горах, и добираться туда нужно было на перекладных.

Мужчина с табличкой «Кабанья гора» ждал её на выходе из вокзала. Анна Ивановна подошла к нему, показала путёвку и паспорт, после чего они сели в машину. Анна Ивановна ещё раз удивилась странному названию гостиницы, которое привлекло её в турагентстве – Кабанья гора. Что же там, интересно, происходит? Кабаны непуганые бегают? Она хотела спросить об этом у водителя, но тот вёл машину с таким суровым и мрачным выражением лица, что Анна Ивановна решила отложить все вопросы на потом, когда доберётся до места.

Они долго петляли по серпантину, пока не оказались на небольшом плато. Впереди выступил двухэтажный корпус отеля. Он казался встроенным прямо в скалу, будто кто-то налепил на камень разукрашенный конструктор. Машина остановилась, скрипнув тормозами. Водитель помог Анне Ивановне донести сумку до дверей отеля, и попрощался.

Горы встретили Анну Ивановну ветром и колючим снегом. Она непроизвольно поёжилась от холода, подхватила сумку и вошла внутрь. С противоположной стены на Анну Ивановну уставилась огромная морда кабана, заставив её вздрогнуть.

Девушка за стойкой регистрации улыбнулась вошедшей женщине. Она почему-то напомнила Анне Ивановне её саму в молодости. Пытливый взгляд, упрямо поджатые губы. Анна Ивановна протянула девушке путёвку и паспорт, та поприветствовала новую постоялицу и с улыбкой протянула ключи от комнаты на втором этаже, пожелав приятного отдыха. Вместе с ключами Анна Ивановна получила памятку с расписанием завтраков, обедов и ужинов. На обед она уже опоздала, поэтому могла рассчитывать только на ужин. Но это её мало расстроило, так как есть она не хотела – основательно подкрепилась в поезде.

Гостиница была отделана в стиле охотничьего домика – светлым деревом, под сосну. Наверх вели деревянные перила с резными балясинами. Когда на лестницу наступали, ступени немного поскрипывали. В холле горел камин с живым огнём, отделанный камнем, отчего в помещении было очень тепло и уютно. Анне Ивановне стало хорошо и весело. Она легко взлетела по ступенькам, почувствовав себя снова молодой и полной сил, и вошла в свой номер.

На огромной двуспальной кровати лежал плед, стилизованный под шкуру тигра, а на полу лежал пушистый ковёр. В вазе на столике, накрытом льняной скатертью стоял сухостой – разноцветные бессмертники.

Анна Ивановна вытащила из сумки спортивный костюм, купленный специально для поездки, и затолкала сумку в большой деревянный шкаф. Время до ужина ещё было, и она решила привести себя в порядок после дороги – помыться в душе и переодеться, а потом отдохнуть.

Ровно в семь Анна Ивановна спустилась в холл и прошла в небольшой ресторанчик, где должен был состояться ужин. Администратор спросила у неё путёвку и показала столик на четверых возле окна с видом на горы. За столиком сидел мужчина явно пенсионного возраста, и молодой парень лет 30–35. Анна Ивановна поздоровалась и села напротив мужчин, потому что они сидели рядом. Пенсионер, как показалось Анне Ивановне, обрадовался её появлению. Он оживился, предложил налить минералки, чтобы «сполоснуть кишки», как он выразился. Анна Ивановна была не прочь сполоснуть кишки после поезда, поэтому любезно подставила стакан, и, слегка морщась, выпила воду: минералку она не любила. Мужчина представился Марком, а тот, что помоложе – Артёмом. Анна Ивановна назвала себя.

– Ну что вы, дорогая моя… – протянул Марк благодушно, – какая такая Анна Ивановна? Здесь вам не официальное учреждение. Правда, Артемий? – Артемий кивнул, продолжая ковыряться вилкой в салате. – Можно просто Аня?

Анна Ивановна засмущалась, потому что давно отвыкла, чтобы её называли просто Аней посторонние люди. Но ей не хотелось показать заносчивой, и она кивнула:

– Как вам угодно. Если вам удобнее называть меня Аней…

– Да конечно, удобнее, не сомневайтесь! – Марк махнул рукой, будто раз и навсегда изгоняя отчество Анны Ивановны вон. – Ненавижу отчества! На западе вон вообще нет никаких отчеств.

– Ну, мы не на западе, – вставила Анна Ивановна. – У нас так принято. Меня на работе кроме как Анной Ивановной никто не называл. Только муж и подруги…

– Так вы замужем? – Марк не унимался.

– Вдова. Муж мечтал в горы поехать, но не успел… к сожалению…

– Понимаю… решили, значит, исполнить волю покойного?

– Что-то вроде того. Да мне и самой хотелось здесь побывать. А то так и жизнь пройдёт, и ничего не увижу.

– Вы правы, дорогая Анечка. А где вы трудитесь, если не секрет?

– Трудилась. Сейчас на пенсии. На заводе, экономистом в плановом отделе.

При этих словах Артём оживился и заинтересованно посмотрел на Анну Ивановну:

– Никогда бы не подумал, что вы на пенсии. Отлично выглядите, дорого, я бы сказал…

Анна Ивановна снова смутилась: молодые люди никогда не говорили ей комплиментов. Но было приятно, что скрывать. Анна Ивановна сразу почувствовала укол совести за то, что осуждала начальницу. Эх, не судите, как говорится…

– А вы где работаете? – решилась задать вопрос Анна Ивановна.

– Кто, я? – Марк поднял одну бровь. – Или вы у Артемия спрашиваете?

– И у вас, и у Артемия.

– Тогда отвечу за обоих. Я научный червь, преподаю в институте физику. В горы влюблён с детства, вырос на Урале. Артемий ремонтирует автомобили, но катается почти профессионально, я убедился. Тоже частый гость горнолыжных курортов.

– Почему почти? – Артём сделал обиженный вид. – Я с лыжами родился. Моя страсть. Могу давать уроки. Бесплатные, в отличие от местных инструкторов.

– Ну простите старика. Конечно, вы профессионал. Я так сказал, потому что это не ваша основная профессия, вот и всё.

– Пока не основная. Меня на сезон приглашали инструктором.

– Ну и? – Марк расправлялся с омлетом.

– Что «ну и?» Денег не очень много обещают. Мне с долгами нужно расплатиться, а потом подумаю.

– Ну, ничего, расплатитесь, какие ваши годы. А кормят здесь превосходно. Кухня отличная. Я не первый раз здесь, весьма доволен.

Анна Ивановна посмотрела по сторонам. Народу в зале было мало, около десяти человек. Марк перехватил её взгляд и сказал:

– Народу маловато? Заезды меняются. Одни уже уехали, другие ещё не приехали. Так будет дня три, потом соберутся, не переживайте. Заполонят все склоны. Сейчас ещё что, утром вообще несколько человек останется. От поездов и самолётов зависит. В это время, после Нового года, всегда так.

– Да мне всё равно. – Анна Ивановна пожала плечами. – Есть люди, нет людей…

Она осеклась на полуслове, потому что к ним за стол села девушка, лет 30, 30 с небольшим. Она кивнула мужчинам как старым знакомым, поздоровалась и представилась Анне Ивановне:

– Алла.

– Анна… Ивановна…

Марк погрозил ей пальцем:

– Какая вы упрямая! Анна, сказал же вам. Аллочка, это Анна.

Алла преподавала музыку в музыкальной школе и давала частные уроки. Горные лыжи освоила давно, и так же давно заболела ими. С тех пор всё свободное время посвящала им. В такой компании Анна Ивановна чувствовала себя белой вороной: ничего не умеет, нигде не была. Просто антиквариат. Никому не нужный пыльный антиквариат, даже рассказать о себе ничего интересного не может. А вроде жизнь прожила…

Артём доел свою порцию, встал, пожелал всем приятного аппетита, и удалился. Алла поковырялась в еде и тоже встала.

– Куда же вы, Алла? – Анна Ивановна искренне удивилась: как можно оставить такую вкусную еду? – Не поели ничего…

– Не хочется. Аппетита нет сегодня. И потом, у меня диета… а тут наложили, как слону. Я не в состоянии столько есть…

– А я проголодалась. С поезда. Тут очень вкусно.

– Вот и поешьте. Марк вам компанию составит, – сказала Алла и задвинула свой стул. – Я пойду прогуляюсь.

Принесли чай с куском торта, и Анна Ивановна с наслаждением положила в рот нежное лакомство. Марк медленно пил чай, ожидая, пока Анна Ивановна покончит с едой, и потом предложил:

– Не хотите прогуляться? Прекрасная погода! Я познакомлю вас с окрестностями.

Анна Ивановна хотела согласиться, но почувствовала, как усталость навалилась на неё после сытного ужина, и вежливо отказалась:

– Очень хочу, но, если можно, завтра? Сама не ожидала, но ноги, как ватные… валюсь с ног, то есть…

– Завтра, так завтра… – Марк пожал плечами. – По принципу – утро вечера мудренее?

– Серьёзно устала. Пенсионерка, как-никак…

Марк засмеялся:

– Да… старость не радость. Шучу. Вы отлично выглядите. Но завтра я отказов не принимаю.

– Я не откажусь. Тем более, я тут в первый раз.

Марк проводил Анну Ивановну до двери её номера и ушёл, насвистывая. Анна Ивановна легла в кровать и тут же уснула.

Когда утром она спустилась к завтраку, за столом ещё никого не было. Но у Анны Ивановны сказалась привычка рано вставать, а валяться в кровати она не привыкла. В ресторане было пусто, тут Марк не соврал. Кроме Анны Ивановны, за завтраком сидело ещё два человека.

Анна Ивановна принялась за кашу, когда, зевая, появился Марк в спортивном костюме. Он поздоровался и сел рядом.

– Как спали?

– Отлично. Но встала всё равно рано, привычка.

– Привычки держат нас в плену. Но ничего, это поправимо. Хотя ранний подъем, это не грех. Как там? Кто рано встаёт, тому Бог подаёт.

Анна Ивановна усмехнулась:

– Всю жизнь рано встаю, но пока ничего особенного не ощутила.

– Это я так, к слову… пословица. Как каша?

– Вполне. Я бы даже сказала, вкусная. Лет сто кашу не ела. Муж не любил, я и не готовила.

Почти одновременно подошли Алла с Артёмом. После обмена приветствиями, они тоже принялись за еду.

В столовую вошла женщина лет 48–50, с надменным видом, в сопровождении двух молодых людей, шикарно одетая. От неё за версту несло деньгами. Анне Ивановне показалось, что она уловила запах зелёных хрустящих бумажек, шлейфом тянущийся за дамой. Когда она шла по проходу между столами, грациозно виляя бёдрами, на высоких каблуках, все, кто сидел в столовой, вдруг притихли и прекратили жевать.

Дама, не обращая ни на кого внимания, села за дальний столик, куда тут же принесли ширму, отгородив её от остальных. Алла фыркнула и принялась за кашу. Артём пригладил волосы, Марк закашлялся. Первой обрела дар речи Алла:

– И что это за фря? Фу-ты ну-ты – ножки гнуты!

– Аллочка! Ну что вы, в самом деле, – прогудел Марк. – Просто у человека деньги некуда девать, вот и всё. Но количество этих самых денег вполне извиняет её поведение.

– Не завидуй. Зависть разрушает. – сказал Артём. – Тебе в жизни столько не заработать. Если только замуж удачно выйдешь.

– Я и не завидую. Было бы чему. Просто она прошла с таким видом, будто мы тут все черви навозные, а она прекрасная бабочка. Поэтому я и завелась, а так… обычная старая тётка… А замуж… выйдешь тут, как же… в Куршавель нужно было ехать, или в итальянские Альпы.

– Не такая уж и старая. – Артём принялся за салат. – Очень даже ничего. На мой вкус, во всяком случае… ну и ехала бы в Куршавель, чего не поехала?

– На что, спрашивается? Я не олигарх. Замкнутый круг: чтобы познакомиться с олигархом нужно ехать в Куршавель, а чтобы ехать в Куршавель, нужно быть любовницей олигарха… несправедливо устроена жизнь.

– Не переживайте Алла, не в деньгах счастье. Это вы позже поймёте. Я со своим душа в душу всю жизнь прожила, хоть и денег особых не было. – Анна Ивановна посмотрела на Аллу. – И здесь хорошие парни есть. У вас ещё всё впереди.

– Может быть. Но что об этом вести разговор? Что на роду написано, то и будет.

– Что-то вы как-то пессимистично, милая. – Марк взялся за чай. – Аня права. Какие ваши годы. Но вернёмся к нашей даме. Никто не знает, откуда она? И что это за молодые люди? Её сыновья? Мне, к примеру, даже интересно, почему она с такими деньгами и гонором приехала в нашу «волчью пасть»?

Артём усмехнулся, а Анна Ивановна почувствовала укол ревности.

– Какие сыновья? Это её охранники. Я эту штучку знаю, она нимфоманка. Часто сюда ездит, здесь инструктора в её вкусе, и, видимо, не придерживающиеся высоких моральных устоев. А вообще, это больше понты, не такая уж она и богатая. Хотя и в Куршавель ездит, я знаю. Но там таких, как она, и раз в десять круче, хоть пруд пруди, на неё никто внимания не обращает, вот она сюда и пристрастилась ездить. Как говорят, на безрыбье… или как там: лучше быть первым парнем на деревне… из этой оперы. К тому же на дорогих курортах полно молодых девочек, вроде нашей Аллы, и она там не котируется. А здесь ей раздолье, отрывается по полной. Она, кстати, замужем.

– Ну, что я говорила! – Алла победно стукнула ложкой по тарелке. – Муженёк и заработал денежки, а она только тратит. От скуки и по мальчикам побежала.

– Может и так. Источник их заработков мне неизвестен. Кажется, муж пытался из неё певицу сделать, но не получилось. Ну и на закуску – точно не знаю, возможно, это сплетни, но говорят, что как-то очень давно, в нежном юном возрасте, она встретила здесь свою первую любовь… и с тех пор якобы не может забыть, всё ездит и ездит сюда, надеясь, видимо, встретить. – Артём усмехнулся. – Бедняжка! Что-то перепутала. Забыла, что её первая любовь далеко не молода и по старой привычке льнёт к мальчикам. Маразм. Хотя, не исключаю, что это не более чем блажь. От безделья. Надо же чем-то питать душу… но, возможно, всё и не так. Я слышал, что у неё есть дочь, которую она нагуляла в молодости. Может, это как раз от первой любви…

– Артемий! Вы поразительно много знаете о нашей постоялице. Откуда, спрашивается? – Марк уставился на Артёма. – Я удивлён.

– Ничего удивительного, я часто здесь бываю. Девочки на рецепшен бывают очень не прочь поболтать. Кстати, даму зовут Стелла Борисовна. Живёт в Амстердаме. У её мужа там бизнес.

– Вам бы в органах работать! – Марк вытер рот салфеткой. – Ну, Анечка, нам пора! Осмелюсь напомнить, что вы обещали мне утреннюю прогулку. Отказов не принимаю.

– Я и не откажусь. Только чай допью.

– Да пейте спокойно, я подожду. – Марк благодушно улыбнулся. – Мне не к спеху.

Артём встал из-за стола:

– Алла, не хочешь прокатиться? Я склон нашёл. Горю желанием тебя сделать.

– Что?! Меня сделать?! Да ты жалкий хвастун! Отлично знаешь, что это не так просто. Но приглашение принимается. Люблю всё новое. – Алла тоже встала. – Жди меня на улице, выскочка!

Они с Артёмом ушли, о чём-то весело переговариваясь. Анна Ивановна посмотрела им вслед.

– Красивая пара. И чего людям нужно? Олигархи какие-то… глупость, если разобраться.

– Ну, глупость не глупость, а рационализм точно. Хотя, мне кажется, наша Аллочка больше лукавит. Рисуется перед Артемием. По-моему, он ей очень даже нравится.

– И мне так показалось. Вон как глаза у неё загорелись, когда он её пригласил. Но и он, по-моему, к ней неравнодушен.

– Насчёт него не скажу, он та ещё штучка. Трудно понять, о чём думает на самом деле. Откуда он так много знает про ту даму? Прямо досье нам выложил.

– Да что тут такого? Надо же о чём-то говорить. Ладно, пойдёмте. Я готова к прогулке.

Анна Ивановна вышла из-за стола, Марк за ней. Через пятнадцать минут они встретились в холле. Марк надел лисью шапку, уши у которой завязаны назад, и синюю куртку. Он был похож на норвежского рыбака, какими их, во всяком случае, представляла Анна Ивановна.

Они вышли на улицу, и Марк повёл спутницу в сторону перелеска. Было морозно, но солнечно. Анна Ивановна вдохнула полной грудью и вспомнила девушку из турагентства. Воздух, и в самом деле, великолепный.

Марк деликатно взял Анну Ивановну под локоть:

– Ну как вам окрестности?

– Чудесно! Жаль, Гера не дожил… – вырвалось у Анны Ивановны, и она сочла нужным пояснить. – Гера – это мой муж. Покойный.

– Я так и понял… Жаль, разумеется. Но, увы, над смертью мы не властны. – Марк сочувственно похлопал Анну Ивановну по руке. – Крепитесь, ничего не поделаешь.

– Да ничего, это вырвалось просто. Не берите в голову. Я вас не собираюсь использовать в качестве жилетки. Лучше скажите, почему наш отель называется «Кабанья гора»? Здесь водятся кабаны? Ни разу не видела живого, только по телевизору.

Марк задумался, потом спохватился и глубоко вздохнул, будто только что вынырнул из глубины:

– Только вы, Аня, себя заживо не хороните…

– Да я и не хороню, Господь с вами… на курорт вот приехала, какие похороны…

Марк продолжил, как будто не слышал ответа:

– Пенсия – это не приговор, уверяю вас. Жизнь ещё вполне может засверкать всеми красками. Это от человека зависит.

– Понимаю. Умом. А сердце… противится, что ли… Но вы вроде собирались мне рассказать про кабанов…

– Ах, да! Кабаны… замечательные животные – умные, безжалостные, хитрые, выносливые. В своё время водились здесь в большом количестве. Скорее всего, название оттуда. Сейчас, конечно, их днём с огнём не найдёшь, люди кругом. Рассказывают одну историю, как кабаны… м-м… разорвали одну влюблённую пару, которая заблудилась в лесу. Молодые люди проголодались, и парень застрелил поросёнка. Стадо кабанов настигло их и уничтожило… дети – это святое. Страшная смерть, если разобраться. Говорят, что кабанов было несметное количество. Просто море… несчастные утонули там, даже крикнуть не успели… не знаю уж, правда или нет. Но такую историю я слышал.

– Вот страсти! И зачем им понадобился этот поросёнок?

Марк расхохотался:

– Вы так близко к сердцу приняли мой рассказ! Полно! Это байки. Чего только люди не наболтают. Ну и потом, нам с вами точно не угрожают стаи диких кабанов. Мы не собираемся никого убивать. У нас с вами другие цели.

– Да, вы правы. А вы катаетесь на лыжах?

– Немного. Не так хорошо, как другие, но вполне сносно. Мне хватает, чтобы получить удовольствие. Я могу вас подучить, если не возражаете. Здесь можно взять в прокат снаряжение. Есть совсем не опасные склоны, очень пологие, для начинающих. Там даже дети катаются.

– Я попробую. Мы не далековато углубились в лес? После вашей истории мне как-то не по себе… так и кажется, что за каждым деревом нас поджидает кровожадный кабан.

– Сейчас пойдём обратно. Хочу прокатиться. Вы можете понаблюдать для начала. Или подобрать себе снаряжение. Я помогу вам.

– Буду обязана, – весело ответила Анна Ивановна.

Снег под ногами хрустел, в верхушках елей шумел ветер, и Анне Ивановне стало легко и хорошо. Она и сама толком не могла понять отчего: то ли оттого, что Марк шёл рядом, такой крупный и спокойный, то ли от всей обстановки – снега, ветра, гор, голубого неба… Ей захотелось попрыгать на одной ноге, но это выглядело бы очень глупо и смешно: старушка впала в детство. Полный маразм. Анна Ивановна подавила восторги существования и просто улыбнулась.

– Мне здесь очень нравится! – сказала она с чувством.

Марк благодушно посмотрел на неё:

– Вот и хорошо, дорогая моя! Мы с вами здесь мило отдохнём. Пойдёмте, выпьем по чашечке кофе с коньячком в местном кафе.

– Вы же хотели кататься?

– Потом пойдём кататься. Кофе для разогрева. Сегодня прохладно.

Анна Ивановна махнула рукой:

– А, пойдёмте. Гулять так гулять!

В кафе царил полумрак, хотя было довольно уютно и тепло. Анна Ивановна и Марком сели за самый дальний столик. Они оказались единственными посетителями. Принесли кофе, и Анна Ивановна с наслаждением сделала глоток. По телу разлилось приятное тепло, она раскраснелась. Марк тоже взял себе кофе, но в дополнение заказал ещё сто грамм коньяку с лимоном.

– Замёрз. – пояснил он коротко, прежде чем отпить из рюмки.

Анна Ивановна понимающе кивнула. Марк счёл нужным немного рассказать о себе. Он в разводе с женой уже много лет. Дети взрослые – сын и дочь, живут отдельно. Дочь в Европе, вышла замуж за шведа. Сын в Новосибирске, работает в научном институте, пошёл по стопам отца. У него двое внуков, оба от дочери, мальчики, пяти и семи лет. Дедушка их обожает, правда, не часто удаётся видеться, но ничего не поделаешь, жизнь есть жизнь.

В этом месте Марк сделал паузу и задумался. Анна Ивановна не спешила нарушить его молчание. Наконец Марк вынырнул из задумчивости и продолжил:

– А так, Анечка, я очень одинок… этакий одинокий старик… жену не видел много лет, с тех пор, как она ушла от меня.

– А внуки? Разве вы не встречаетесь у них?

– Нет. Стараемся приезжать в разное время. Да и не получается вместе. У Иры очень ревнивый муж… даже сейчас, на старости лет, как говорится, не успокоился. Хотя я не прочь пообщаться. Я зла на неё не держу.

– Простите за бестактность, если не хотите, можете не отвечать: это вы её оставили, или она вас?

– И ни то и ни другое. Разошлись по обоюдному согласию. Эх, да что там! Сейчас чего скрывать. Столько воды утекло, кажется, что это и не со мной было. Была у меня студентка, Людочка… такая милая, с ямочками на щеках, на вас похожа…

– Да что вы! – Анна Ивановна смутилась. – Скажете тоже! Сравнили пенсионерку и студентку! Расскажи кому, так засмеют.

– Никто не засмеёт. Раз говорю, похожа, значит, похожа. Но дело не в этом. Я на эту Людочку, как сейчас говорят, запал… вроде ничего особенного, а задело… да ещё как задело. Закрутился роман, цветы, подарки, и всё такое… сами понимаете… Людочка забеременела. Ира узнала, естественно, скандал был нешуточный. Я к тому времени уже остыл, и хотел всё завершить по-тихому, но не получилось, увы. Людочка сделала аборт, а потом благополучно вышла замуж за парня с параллельного курса. А я остался один. Ира так и не смогла простить… я сразу это понял, ну, что она не простит. Понял, и не стал унижаться. Я очень её любил… очень жалел обо всей этой истории. Теперь, конечно, дело прошлое, страсти улеглись, но мы не общаемся. Раньше созванивались по поводу детей, денег, а потом она вышла замуж, и наше общение прервалось. Вот и вся история. В отличие от вашей, как я понимаю, счастливой истории любви.

– Да, грустно… но вы сами виноваты.

– Не спорю. Но кто не ошибается? Хотя всё относительно. Ладно, не будем об этом… что-то я расчувствовался. Это коньяк виноват. Коньяк и мороз. Пойдёмте в наше бунгало, скоро обед.

– Вы же хотели кататься.

– Не сейчас. Может, к вечеру… никак не войду в колею. Расклеился. Или состарился. Честно признаться, хочу поспать после обеда. А потом мы с вами можем сходить на гору, посмотреть на катающихся. Как вам такой план?

– Нормально. Я тоже не против полежать после обеда.

– Вот и отлично. Я рад, что вы меня понимаете.

В гостинице Анна Ивановна поднялась к себе, переодеться к обеду. В голове немного шумело от коньяка и свежего воздуха. Марк на прощание немного задержал её руку в своей, пытаясь заглянуть Анне Ивановне в глаза, но она отвела взгляд. Ей было неловко от внезапно свалившего на неё мужского внимания, хотя и неприятно тоже не было.

Повалявшись на кровати и посмотрев телевизор, точно в срок Анна Ивановна вышла в ресторан и заняла своё место за столиком. И на этот раз она была первой. Через пару минут подошёл Марк, а за ним Алла и Артём.

В сопровождении своих волкодавов появилась Стелла, и величаво прошла за ширму. Кроме них, в зале находилась ещё пара средних лет – мужчина и женщина. Больше никого.

– Что-то наши ряды совсем поредели… – Анна Ивановна вздохнула.

– Да. Хотя кто-то не счёл нужным спуститься с гор, я полагаю. Не все являются рабами желудка. Ну да нам с вами это не должно мешать трапезничать. Так я говорю? – Марк подмигнул Алле.

– Конечно. – Алла сохраняла невозмутимый вид. – По мне так чем меньше народу, тем лучше. Кататься не мешают. Не засоряют склоны. А то нацепят дорогущие шмотки – и красуются. Лыжники, тоже мне.

– Не злитесь, Аллочка, вам это не идёт. Все знают, что вам нет равных в горных лыжах. Вы очень грациозны.

– Да ладно вам! – Алла махнула рукой. – Ешьте лучше.

– Да ем я, ем… – Марк обиженно уткнулся в тарелку.

Но долго сердиться Марк не умел, потому что через пару минут хлопнул себя рукой по лбу и закричал:

– Какой же я дурак! Совсем забыл вам сказать! Нас ведь приглашают на экскурсию к горному озеру. Завтра утром. Это местная достопримечательность, очень красивое место. Там есть небольшое шале, в котором организована ночёвка. Ну, стол там и всё такое. А утром обратно. Весь поход займёт два дня. Как вам, Аня, такое предложение?

– Ничего… а на чём мы туда пойдём? Не пешком же в самом деле…

– На лыжах! Разумеется, на лыжах! Только на простых. Лыжня там накатана, особенно напрягаться не придётся. Вы умеете на лыжах, Анечка?

– Да, надеюсь, что да…

– Мы тоже идём. – Алла покосилась на Артёма. – Я много слышала про это озеро. Говорят, оно заколдованное… в нём абсолютно прозрачная вода… давно мечтала туда попасть.

– Вот и отлично! Вместе едим, вместе отдыхаем. – Марк развеселился. – Честное слово, рад что наша компания не расстаётся. А кто ещё пойдёт?

– Кто-то пойдёт. На озеро всегда много желающих. Завтра и увидим. Лыжи выберите, пока не расхватали. – Артём посмотрел на Анну Ивановну. – Там очень милый шале…

– А кто будет нашим гидом? Не хотелось бы заблудиться. – Марк постучал пальцами по столу.

– Гидом? Одна девчонка из местных. Она тут инструктором подрабатывает в сезон. Катей зовут.

Алла презрительно поджала губы: упоминание о девчонке ей явно не понравилось.

Время до вечера Анна Ивановна скоротала в компании Марка. Он собственноручно выбрал ей лыжи и палки, проследив, чтобы ботинки точно подошли по размеру. Потом они сходили на гору, посмотреть на катающихся, и отправились пораньше спать: назавтра предстоял ранний подъем.

Сбор был назначен в холле отеля. В назначенное время туда явились Артём с Аллой, ещё одна пара средних лет, Анна Ивановна с Марком и, к немалому удивлению всех присутствующих, Стелла со своими телохранителями. Лыжный костюм плотно облегал её немного располневшее тело, но в общем и целом выглядела она весьма респектабельно, если не сказать – шикарно. Стелла удостоила собравшихся лёгким кивком головы.

Катя, высокая стройная девушка лет 25–27, в облегающей шапочке голубого цвета, проверила отдыхающих по списку, называя каждого по имени и фамилии. Не назвала только Стеллу: очевидно, та изо всех сил пыталась сохранить инкогнито. Мужчину звали Денисом, а женщину – Ниной. Охранников Стеллы – Андреем и Виталием.

Катя сказала, что маршрут несложный, и к обеду они будут в шале. Там их ждёт ужин при свечах, прогулка к озеру и ночёвка, а утром обратный путь.

– Зачем эта кикимора собралась с нами? Интересно, а ширму она тоже прихватила? – шёпотом спросила Алла Анну Ивановну. Та хихикнула, прикрыв рот рукой:

– Не знаю. Может, ей понравился наш Артём?

– Что за чушь! – злобно прошипела Алла. – Насколько я его успела узнать, он не падок на старух.

Анне Ивановне захотелось подразнить девушку. Она пожала плечами:

– Не знаю… она богата, красива, и потом, не такая уж и старая… кстати, заметьте, в хорошей спортивной форме… в обоих смыслах…

Неожиданно в разговор вмешался Артём.

– Что это вы тут шепчетесь? Я вроде слышал своё имя…

– Какой у нас хороший слух! Кто бы мог подумать! – Алла так сверкнула на Артёма глазами, будто он уже начал ухаживать за Стеллой. – Обсуждаем, зачем этой грымзе идти с нами, простыми смертными, на лыжную прогулку? Я бы ещё поняла, если бы хоть на собаках, а так… она знает, как надевать лыжи?

– Ты зря смеёшься, Стелла мастер спорта по биатлону. Была.

– Вот так новость! Так она у нас не только красавица, а ещё и спортсменка! – Алла удивлённо присвистнула. – Боевая тётя! И поёт, и пляшет. И даже, как в поговорке – слова не скажет.

– Злая ты, Алла… никто тебя замуж не возьмёт, – Артём вздохнул. – И не ори, услышать могут.

– Да ладно. Это она, что ли? У неё уши воском залиты, она на наш треск внимания не обращает, поверь. Мы для неё что-то вроде насекомых, так, копошимся под ногами.

Артём хотел ещё что-то сказать, но тут раздался голос Кати, и Артём замолчал.

После соблюдения формальностей процессия двинулась в путь. Анна Ивановна давно не стояла на лыжах, но особых трудностей не испытала. Бежалось легко, морозный воздух придавал бодрости. Анна Ивановна наслаждалась прогулкой. Стелла бежала впереди, Андрей и Виталий за ней. Возглавляла процессию Катя, а замыкал Артём, чтобы не было отстающих.

Анна Ивановна видела, как красиво Стелла орудует палками, скользя по лыжне. Она выглядела очень гармонично, и Анна Ивановна поняла, что Артём не ошибся: определённая подготовка у Стеллы чувствовалась.

Через пару часов сделали короткий привал, и к Анне Ивановне подошёл отдувающийся Марк.

– Уф! Устал, признаться… а вы как?

– Отлично. Сама от себя не ожидала. Ноги немного устали, а так всё в порядке.

– Отлично держитесь! А королевна-то наша, Стелла, летит, как птица… надо же!

– Артём сказал, что она мастер спорта по биатлону.

– Вот как? Похоже на то… она своих мальчиков загнала… мы только доползли, а она уже полчаса как тут загорает…

Катя похлопала в ладоши, призывая всех подойти.

– Ну как, устали? С вами всё в порядке, Марк? Вы тяжело дышите. Если трудно, мы пойдём помедленнее. Никто не должен потеряться. Остался ещё один переход, и мы на месте. Там отдохнём и поедим. Шале достаточно вместительное. Давайте, ещё пять минут – и пойдём. В это время года рано темнеет.

– Как скажете. – Марк поднялся с бревна, на котором сидел. – Я хоть сейчас готов.

Катя надела перчатки и взяла в руки палки.

– Тогда в путь! Обещаю бежать не очень быстро. Артём, вы замыкающий, следите, чтобы никто не отставал. Я на вас надеюсь.

Артём шутливо поднёс руку к виску:

– Слушаюсь!

Катя встала на лыжню, и караван снова тронулся в путь. Вскоре ветер усилился, началась метель. Лыжню присыпало снегом, но, в принципе, она была видна.

Через пару часов они ещё шли, пробираясь между елей. Ни шале, ни озера не было видно, и Катя слегка запаниковала.

– Ничего не понимаю, – растерянно бормотала она на стоянке, которую они вынуждены были сделать вне графика. – Мы идём тем же маршрутом, что и всегда… здесь просто нет другого… нет, и быть не может… я же постоянно группы вожу на это озеро. В это году, правда, ещё не водила, но мне сказали, что лыжня есть, по ней и иди… дурацкая метель! Неужели мы сбились с пути? Господи! Как некстати!

Марк поспешил успокоить Катю:

– Не расстраивайтесь, Катенька! Раз есть лыжня, значит, она куда-то ведёт. Не медведь же её, в самом деле, проложил! Возможно, просто пусть стал немного длиннее, ну, маршрут изменился по каким-то причинам… такое может быть?

– Наверное… почему нет? Я, если честно, не уточняла. Лыжня и лыжня… нам главное хоть куда-то попасть: темнеет.

– Тогда вперёд, не будем терять время. – Марк надвинул шапку на уши, демонстрируя решимость тотчас двинуться вперёд.

Стелла стояла, опираясь на палки, невозмутимая как сфинкс, и молчала, совершенно не поддавшись панике. Когда группа двинулась, она снова легко заскользила по лыжне впереди таких же молчаливых Андрея и Виталия. Вся их компания показалась Анне Ивановне какой-то нереальной, скорее похожей на призраков, чем на людей.

Шале они достигли в полной темноте, более чем через три часа пути. Дорога начала забираться в гору, идти стало труднее, дыхание сбивалось. Но когда на склоне вверху показалась крыша дома, все, не сговариваясь, закричали «Ура!» и захлопали в ладоши.

Катя с улыбкой обернулась на свою команду и поздравила всех с благополучным прибытием. На её симпатичном личике, если присмотреться, можно было заметить растерянность, но все так устали, и так обрадовались окончанию пути, что нюансы Катиного настроения никого не волновали. Только Анна Ивановна заметила озабоченность девушки, но не придала ей значения.

Первый сюрприз ждал их наверху: дверь в шале оказалась запертой. Катя вставила ключ, попыталась повернуть его в скважине, но безрезультатно. Она растерянно обернулась на стоящих за её спиной людей, ища поддержки.

– Никак не получается, – она потрясла рукой, – руки замёрзли… может вы попробуете, Артём? Ужасно хочется попасть внутрь. Экскурсия затянулась.

– Давайте. – Артём взял из рук девушки ключ и вставил скважину. Ключ упрямо не хотел открывать дверь. Артём подогрел скважину зажигалкой и снова вставил ключ – результат не изменился. Дверь стояла, как влитая.

– Да что за чертовщина! – подал голос Денис. – Мы скоро в сосульки превратимся! Ну нельзя же так готовится к экскурсии! За что мы вам заплатили? Я лично требую вернуть мне деньги! И оплатить моральный ущерб.

– Да успокойтесь вы! Разнюнились, как истеричная баба! – прикрикнул на него Марк. – Хоть бы собственную жену постеснялись! Подумаешь, ключ не подошёл! Сейчас взломаем. Тут, кроме кабанов и медведей, никто не ходит.

– Медведей?! – взвизгнула Нина, жена Дениса. – Нам ещё только медведей не хватало! Ты слышишь, Дэн?! Медведи!

Денис раздосадовано махнул рукой и отвернулся, поджав губы:

– Нужна ты медведям, как собаке пятая нога. Гораздо реальнее для нас сейчас превратится в ледяные статуи.

Стелла сделала едва уловимый жест рукой в сторону «волкодавов». Один из них, словно фокусник, достал откуда-то пистолет, подошёл к двери и выстрелил в замок, продолжая сохранять невозмутимый вид. Дверь, скрипнув, приоткрылась. Раздался вздох облегчения и жидкие аплодисменты.

Охранник подошёл к Стелле, которая отстегнула лыжи и стояла, держа их в руках. Стелла что-то тихо сказала ему, он кивнул и вернулся опять к двери, отодвинул рукой Катю, которая собралась войти, вынул пистолет и вошёл внутрь. Толпа молча ждала. Через пару минут он вышел и широко распахнул дверь.

– Добро пожаловать! – сказал он сочным баритоном и даже подмигнул растерявшейся Кате, которая смутилась и покраснела.

Все кинулись в помещение, ища долгожданное тепло и убежище от усиливающегося ветра и снега.

Когда все очутились в доме, Катя сняла с головы шапочку и тряхнула короткими соломенными волосами.

– Наконец-то мы прибыли! Хорошо, что среди нас нашлись настоящие мужчины! – она покосилась на Андрея, который прострелил дверной замок. Денис обиженно фыркнул:

– Так и я бы открыл…

– Но вы же не открыли, – ехидно заметила Алла, которая до этого отмалчивалась, предпочитая не вмешиваться. – Психически неустойчивым личностям оружие не доверяют.

– Но-но! Полегче, дамочка! Ваш язык – ваш враг.

– Ну, хватит упражняться в остроумии! – Марк цыкнул на них. – Не только вы устали и замёрзли. Давайте лучше расквартируемся и поужинаем. Дверь нужно закрыть на засов, коли замок мы сломали. Вдруг и правда медведь забредёт?

Катя послушно закрыла дверь на засов. Только сейчас все заметили, что в комнате темно. Катя пошарила по стене, но не нашла выключатель. У кого-то нашёлся фонарик, и по стенам запрыгало круглое жёлтое пятно. Пятно сначала прыгало хаотично, но потом движения его упорядочились, и оно начало методично обшаривать стену за стеной. Наткнулось на что-то выступающее из стены и задержалось там, чтобы получше рассмотреть находку. «Это» оказалось камином, с аккуратно сложенными рядом дровами. Пятно возликовало. Оно в ускоренном темпе заметалось по обнаруженному предмету, и на самом верху сооружения обнаружило коробку. Чья-то рука вытянулась по направлению к коробке и взяла её. Послышалось копошение, треск, и голос из темноты воскликнул:

– Свечи, граждане! Ура! – это был голос Аллы.

Тотчас огонёк свечи прорезал темноту. За этим огоньком зажегся следующий, потом ещё. Темнота разбежалась по углам, оставив свободным пространство в центре. Алла, Артём и Андрей держали по свече. Алла пошарила на каминной полке и извлекла оттуда подсвечник на три свечи.

При более подробном рассмотрении оказалось, что домик не такой уж и маленький. Все стояли на первом этаже, на второй этаж вела деревянная лестница с перилами. Там просматривался балкон, с распложенными по кругу комнатами. На первом этаже стоял большой деревянный стол, где, по всей очевидности, должно было состояться обещанное пиршество, и камин, зев которого окружала металлическая решётка.

Алла подставила подсвечник на стол, и начала обходить комнату.

– Насколько я могу догадаться, – с сарказмом сказала она, завершив обход территории, нас тут никто не ждёт. Где обещанный ужин при свечах? То есть свечи есть, извините, а ужина я что-то не наблюдаю.

Катя стояла, опустив голову, и чуть не плакала.

– Я… я… н-не знаю, – от волнения девушка начала заикаться. – Мне кажется, – она понизила голос до шёпота, – мне кажется, это не наше шале!

– Что значит «не наше»? Поясните. А чьё тогда? – это подал голос Денис.

– Это значит, молодой человек, – раздался вдруг сочный голос Стеллы, – это значит, что мы слегка заблудились, и забрели не туда, куда планировали. Ничего страшного. Завтра вернёмся по той же лыжне.

– А жрать мы что будем?! С голоду пухнуть? – Денис определённо не хотел успокаиваться.

– Ну, за ночь не опухнете, за это я вам ручаюсь. А при вашей комплекции от голодания будет даже польза. – Марк критически осмотрел Дениса с ног до головы.

– Не вам судить о моей комплекции! На себя посмотрите.

– Да замолчите! Надоело вас слушать! Пусть это и не наш домик, но тут неплохо. Надо разжечь камин, если мы не хотим схватить воспаление лёгких. Думаю, мужчины этим займутся, а мы хорошенько обследуем помещение. Домик отнюдь не выглядит запущенным. Возможно, это выездная резиденция какой-то другой турбазы. Всего-навсего. Или это частный охотничий домик. Думаю, здесь есть припасы, и я намерена заняться их поиском. Аня, вы со мной? Возьмите фонарь у Андрея, мы сейчас обшарим все закоулки.

Анна Ивановна послушно взяла фонарь, который ей протянул Андрей, и пошла за Аллой. Они обошли все углы и нашли большую коробку, где было много полезного: свечи в большом количестве, керосиновые лампы, мыло, полотенца, спички в полиэтиленовом пакете, подсвечники.

Коробку тут же выволокли на середину комнаты и начали её разбирать. Андрей с Виталием занялись камином, и скоро там весело затрещал огонь. В комнате стало теплеть. Катя и Нина подошли к огню и вытянули руки. Вокруг стола стояли деревянные стулья, Стелла села на один из них, повесив куртку на спинку и заняв позицию молчаливого наблюдателя. По всей видимости, она считала, что усилий двух её охранников вполне достаточно на троих. Марк поднялся наверх и занялся обследованием расположенных там комнат. Из дальнего угла комнаты раздался крик Аллы.

– Эй, мужики! Подь сюда кто-нибудь! Я, кажется, кое-что нашла!

К ней подбежал Артём. Оказалось, Алла нашла погреб. Артём поднял тяжёлую крышку, и они с Аллой спустились туда. Победный клич не замедлил себя ждать.

– Да тут жратвы немеряно! С голоду не умрём. – Алла выбралась наружу, держа в руках банку с тушёнкой. – Эй, Денис! Похудение тебе не грозит. Твоя жёнушка может не беспокоиться.

Дальнейшее обследование выявило наличие баллонов с газом, примуса, газовой печи, и буфета с посудой. Наверху Марк обнаружил шесть крохотных комнат, в каждой из которых стояли железные печки-буржуйки. Народ заметно повеселел. Катя отошла от шока и включилась в общую суету по благоустройству их нечаянного приюта. Оказалось, что кроме камина в доме есть газовое отопление, и Андрей с Виталием немедленно знались его реанимацией.

Зажгли керосиновые лампы, ещё свечи, и стало совсем светло. Плита оказалась в рабочем состоянии, Анна Ивановна выскочила на улицу и принесла в ведре снега. Снег затолкали в чайник и поставили на огонь. Из погреба достали консервы, буханку замороженного хлеба и сухое печенье. Там ещё была картошка и квашеная капуста, но их решили пока не трогать – тепло и усталость делали своё дело: всем хотелось наскоро перекусить и лечь спать. Из буфета достали посуду, чай, сахар и конфеты, неведомо каким образом оказавшиеся там. Напряжение понемногу спадало, люди сняли верхнюю одежду и расселись вокруг стола.

– Приключение, однако? – Марк достал из внутреннего кармана куртки плоскую флягу с коньяком и любезно предложил всем сидящим. Разделили по-братски, и выпили, предварительно чокнувшись. – Как же так, милочка, получилось, что мы заблудились? – продолжил Марк. – Если бы не эта избушка на курьих ножках, неужели бы пришлось в лесу ночевать? – Марк с улыбкой взирал на Катю.

Катя, разомлевшая от тепла, еды и горячего чая, пожала плечами:

– Сама не знаю, как получилось… метель виновата. Хотя я сводку погоды предварительно смотрела, не должно быть ничего такого… ясный, солнечный, в меру тёплый день. Ну, честное слово, я ничего не понимаю! Звонила на базу, сотовый не берет, а потом и батарейка села. У вас там коньячку не осталось? Что-то я перенервничала… прямо всю трясёт… как подумаю, что мы могли совсем заблудиться! Бр-р! Страшно.

– Теперь-то уж чего бояться?! Всё же хорошо закончилось. А фляжка моя, к сожалению, не резиновая. Да-с… сам бы не против снять стресс, так сказать… но, увы… придётся отложить это мероприятие до возвращения.

– Не придётся. Там, в погребе, есть ящик с водкой. На всякий нехороший случай, я полагаю. Можно достать одну… как, нет возражений? – Алла переводила взгляд с Марка на Артёма, как будто решение пить или не пить зависело только от них.

– Что же вы молчали, Аллочка?! Да, да, да! Немедленно тащите сюда этот божественный напиток! – Марк довольно потёр руки, явно предвкушая будущее наслаждение.

Алла принесла пару запотевших бутылок водки и поставила на стол. Марк торжественно открутил крышки и разлил жидкость по стаканам.

– А где тут озеро? – вдруг кокетливо спросила Нина. – Мы же на озеро шли… хотелось бы увидеть…

– Ах, озеро! Как-то в суете цель нашего путешествия ускользнула… – Марк раскраснелся, глаза у него блестели. – А знаете ли вы, что это озеро называют Блуждающим?

– Блуждающим? – переспросила Анна Ивановна. – А почему? Оно бродит по окрестностям?

– Иногда. Говорят, что его находили в разных местах. Ну, к примеру, вела к озеру тропа, и, скажем, охотники привыкли туда ходить, бить зверя. Ходят они так ходят, и в один прекрасный день не находят озера на старом месте. Потом это самое озеро находят на другом месте…

– Интересно. Может, они просто заблудились?

– Может и так. Кто теперь это проверит? Но люди говорят, что никто не заблудился, это озеро ушло. А вообще хочу вас, Анечка, успокоить: в последнее время озеро в блужданиях не замечено. Стабильно стоит на одном месте.

– Откуда вы всё это знаете?

– Частенько бываю в этих краях, спускаюсь в посёлки, разговариваю с местными. Легенды – моё хобби.

– Идея! – воскликнула слегка захмелевшая Катя. – А что если это блуждающее озеро опять решило сменить место дисклокации? Мы шли правильно, но озера там уже не было!

– И ваше шале заодно тоже решило сменить место дисклокации. За компанию с озером. Привыкло, – подала голос Алла. – Привязалось. Очень преданное шале. Не говори глупости! Завела нас, как Иван Сусанин, так нечего на озеро валить.

– Я как-то не подумала… – сникла Катя. – А язвить-то зачем?

– Не обижайтесь, Катя, Алла у нас просто злая, как собака. На всех бросается. Особенно на молодых красивых девушек. – Артём, сидевший между Аллой и Катей, похлопал Катю по руке.

Алла ткнула Артёма в бок локтём:

– Молчи! Чего ты лезешь везде?! Больше всех надо?! Неизвестно ещё, как назад пойдём, метель не на шутку разыгралась. Ни зги не видно… У тебя сотик работает, кстати?

– Не-а… я его вообще не брал. Мне звонить некому.

– Вот и я не брала… потерять боялась. И по злой иронии судьбы вместо сотика потерялась сама. И смех и грех.

– Ладно, смешливая ты наша, пойдём, присмотрим комнатку наверху. Наши герои-атлеты Андрюша с Витюшей наладили нам отопление. Вроде Марк упоминал, что там есть спальники. Есть, Марк? – Марк кивнул и отвернулся к Анне Ивановне, с которой вёл обстоятельную беседу. – Вот и отлично. Ты будешь меня согревать своим хилым телом. – Артём обнял Аллу за плечи. – Согласна, женщина? Говорю сразу: если откажешься, я найду другое тёплое тело.

Алла сбросила руку со своего плеча:

– Придётся согласиться, а то и правда, другое тело найдёшь. Кстати, если твоё тело будет плохо меня греть, я тоже могу найти другое. Более живое и тёплое. Здесь в мужских телах нет недостатка.

– В женских тоже.

– Ну, насчёт женских не знаю… разве что Катенька… тело Стеллы, я думаю, тебе не светит…

– Как сказать… так ты идёшь или нет? Пока есть выбор апартаментов. И пока моё тело согласно тебя греть.

– Иду. Если честно, валюсь с ног. Граждане! Мы спать! Всем спокойной ночи. Для тех, кто не знает – тут внизу есть пара комнат. Пока! Еда в погребе. Это для тех, у кого разыграется аппетит. – Алла помахала в воздухе рукой.

Они с Артёмом поднялись наверх и исчезли в одной из комнат. Захмелевшая Катя оживлённо беседовала о чем-то с Андреем и весело смеялась. Стелла задумчиво ела тушёнку. Было очень странно и нелепо видеть эту женщину сидящей за грубо выструганным столом и едящей тушёнку. Анна Ивановна исподтишка наблюдала за ней, надеясь угадать причину, по которой Стелла отправилась сюда, но терялась в догадках. Её удивляло, что Стелла нисколько не расстроилась, что они заблудились и забрели в чужое шале. Это было по меньшей мере странно, если не сказать больше.

Марк заботливо подливал Анне Ивановне водку, и она наконец расслабилась и перестала думать о Стелле и мотивах её поведения. Захотелось забраться куда-нибудь в тёплое место и заснуть, свернувшись калачиком.

За окном было белым-бело. Окна залепило снегом, выл ветер, но в их избушке тепло и уютно. Нечаянные гости чужого дома раскрепостились, разговорились, напряжение спало, и никто уже не вспоминал, что это вовсе не тот дом, куда они должны были попасть. Хотя какое, собственно, это имело значение? Дом был, компания была, а остальное неважно.

Анна Ивановна, встала, её качнуло, и она невольно оперлась на плечо Марка.

– Милая вы моя! Да вас шатает! Пойдёмте, отведу вас наверх. Пока там ещё есть вакантные места. Не переживайте, я не буду покушаться на вашу честь. Отведу, уложу, всё в лучшем виде. Ну, пойдёмте!

Анна Ивановна позволила Марку обнять себя за талию и повести. Она совсем не переживала за свою честь, так как давно вышла из возраста, когда стоит за неё переживать.

Наверху Марк стал поочерёдно открывать все комнаты, ворча себе под нос. Анна Ивановна стояла, подперев стену. Щепетильность Марка начинала её раздражать, у неё подгибались колени, хотелось скорее лечь, но Марк, как назло, тянул время. Анна Ивановна хотела крикнуть ему, что ей всё надоело и нельзя ли просто зайти в первую попавшуюся комнату и лечь? Она уже набрала воздух в лёгкие, как Марк радостно воскликнул:

– Есть! Идите сюда, моя милая! По стеночке, по стеночке…

Анна Ивановна махнула на него рукой:

– Да иду я…

Комната на первый взгляд показалась довольно милой, хотя и обставленной очень просто: кровать, тумбочки, стол возле окна. Марк поспешно распахнул дверцы шкафа и вытащил оттуда спальник, который бросил на кровать.

Анна Ивановна сняла обувь и залезла в спальник. Марк заботливо застегнул молнию. Анна Ивановна мгновенно заснула, будто провалилась в бездонный колодец. Марк, потоптался немного, повздыхал, посмотрел на спящую Анну Ивановну, достал из шкафа второй спальник и пристроился на кровати рядом с Анной Ивановной, пробурчав что-то вроде: «Вместе теплее…»

Оставшиеся за столом начали клевать носами: сказывалась усталость. Нина откровенно зевала и дёргала мужа, у которого открылось второе дыхание, за рукав. Катя уронила голову на руки и спала прямо за столом. Стелла плеснула себе в стакан немного водки и выпила.

Катя очнулась и обвела всех мутными глазами:

– Мне кажется, нам всем пора лечь спать, товарищи. Лично я не против. Поэтому разбредаемся по норам, кто какую найдёт, и ложимся. Завтра я попытаюсь выйти на связь с гостиницей. Метель какая-то невозможная… ну, не поминайте лихом, я пошла! – Катя встала и нетвёрдой походкой пошла наверх, искать себе ночлег.

Денис с Ниной тоже поднялись и ушли наверх, пожелав Стелле и её парням спокойной ночи. Стелла постучала накрашенным ногтём по крышке стола:

– Останемся внизу, мальчики. Не хочу лезть наверх. Мне не нравится эта погода. Не похоже, чтобы этот снег прекратился завтра. Как думаешь, Андрюша?

– Не знаю. Горы непредсказуемы. Зачем мы вообще сюда припёрлись, Стелла Борисовна?

– Тебе какая разница? Я родом из этих мест. Выросла здесь. Ностальгия, если хочешь.

– Понятно. Не знал, простите. Ну а на озеро-то для чего?

– Не задавай идиотских вопросов! Сюда нет другой дороги, только лыжня. Мне хотелось побывать на озере… иди, приготовь комнату. Не забывай, мой муж платит тебе приличные деньги за то, чтобы ты заботился обо мне. Наша гид сказала, что тут внизу есть пара комнат. Я займу одну, а вы другую. И найди мне зеркало, ты же знаешь, я не могу без зеркала!

Андрей ушёл и вернулся через пять минут.

– Пойдёмте, там вполне приличные комнаты. Я постелил вам спальник. Там и зеркало есть. Всё как по вашему заказу. Идите ложитесь, мы с Виталиком осмотримся здесь. Камин нужно загасить, ещё сгореть не хватало.

– Ладно, спасибо. Извини за грубость. Ты же знаешь, я не злая.

– Да что вы, Стелла Борисовна! Какие обиды! Идите спать.

– Пошла. – Стелла грациозно поднялась и удалилась, покачивая бёдрами.

Андрей проводил её взглядом.

Во сне Анна Ивановна видела Геру. Он грозил ей пальцем. Она хотела сказать ему, что не сделала ничего предосудительного, ноне могла открыть рот. Потом Гера куда-то исчез, и Анна Ивановна уловила непонятный звук. Она пыталась прислушаться, но ничего не получалось. Нечто вне её мешало сосредоточиться и понять что это такое. Звук нарастал, он становился давящим и назойливым. Анне Ивановне показалось, что её мозг сейчас взорвётся и разлетится на молекулы. Она с трудом разлепила глаза и поняла, что звук – не сон: так завывает ветер за стенами их убежища, и шумит в такт ему лес.

Анна Ивановна с трудом приподнялась на локте и посмотрела в окно. Кроме белого цвета, она не увидела там ничего. Марк мирно храпел рядом, застегнув спальник почти до самого конца, оставив снаружи только кончик носа. Анна Ивановна хмыкнула, улыбнулась и снова легла. Вставать не хотелось. Было даже приятно валяться здесь, в этом чужом доме на одной кровати с малознакомым мужчиной и ни о чём не думать. Какая разница, что с ними будет? Они могут остаться здесь, замёрзнуть, умереть, ну и что? Что с того? Разве есть хоть что-то впереди, ради чего стоит цепляться за жизнь? В этом доме тепло и уютно, так чего ещё желать? Здесь так хорошо спится… так сладко… сладко… всё такое белое… белое… чистое… Анна Ивановна снова провалилась в сон.

На этот раз разбудил её Марк. Он сидел на кровати, почёсывая пятерней начавшее зарастать лицо, а другой рукой легонько тряс Анну Ивановну за плечо, скрытое под толстым спальником. Когда он открыла глаза, Марк улыбнулся:

– Анечка! Слава Богу! А то я подумал, что вы погрузились в летаргический сон.

– Так уж и в летаргический… – проворчала Анна Ивановна. – Испугались, что придётся тащить меня обратно на себе?

– Нет, я не испугался. А до обратного пути, боюсь, ещё очень далеко… как ни прискорбно это звучит.

– Это почему? По плану мы должны утром отправляться обратно.

– Посмотрите в окно, и всё поймёте.

Анна Ивановна приподнялась на руке, чтобы увидеть окно и в недоумении перевела взгляд на Марка. Он молча развёл руками:

– Видите. Буря. Снежная буря. Даже думать нечего, чтобы отправляться в путь в такую погоду. Это чистейшей воды самоубийство.

– И что нам делать? Мы будем здесь жить?

– Да. Во всяком случае, пока погода не наладится. Со стихией не спорят. Давайте лучше спустимся вниз, к нашим друзьям по несчастью, и позавтракаем в их компании. Это самое лучшее, что мы можем сейчас сделать.

– Ну что ж… – Анна Ивановна обречённо вздохнула. – Раз нам ничего другого не остаётся, тогда давайте спустимся.

Она уже спустила ноги на пол, как услышала слабый гул и треск.

– Что это? Странные звуки… какие-то неестественные… вы слышите? – Задрожало стекло, и тумбочка возле кровати подпрыгнула. Анна Ивановна ойкнула. – Да что это, в самом деле?!

– Этого ещё не хватало… – буркнул Марк, стараясь скрыть озабоченность в голосе.

– Чего не хватало?! Да скажите вы хоть что-то толком! В конце концов, я имею право знать, что со мной будет! Даже если это очень ужасно.

– Пойдёмте вниз. Я не хочу вас пугать, и не хочу делать предположений. Видите, за окном всё белое. Это снег, моя дорогая… снег, и ничего больше… нас накрыло снегом, как я полагаю. А звук… это, по всей видимости, лавина. Коснулась нас краем, я думаю. Но все ходы-выходы перекрыла…

– Может, она накрыла нас?! – взвизгнула Анна Ивановна, холодея от страха.

– Если бы она нас накрыла, мы бы с вами уже не беседовали. Вы представляете, что могло бы быть, если бы по вам проехался каток? Пойдёмте вниз… там люди.

Анна Ивановна почувствовала дурноту. Марк помог ей встать, и они спустились вниз, поддерживая друг друга, словно парочка любящих супругов.

Товарищи по несчастью уже были в сборе, за исключением Стеллы. Андрей сообщил собравшимся, что его хозяйка любит поспать, поэтому к завтраку её ждать не стоит. Кто-то извлёк запасы еды из погреба и вскипятил чайник.

Анна Ивановна молча принялась за еду. Не потому, что очень хотела есть, а потому что надо было чем-то себя занять.

Первой нарушила молчание Нина. Она капризно изогнула губы и произнесла гнусавым голосом:

– Мы обратно вообще пойдём? Катя, вы собираетесь вести нас домой?

За Катю ответил Марк:

– Милочка, вы в уме ли? Да посмотрите в окно! Что вы там видите? Мне кажется, вы и дверь-то открыть не сможете. Это нужно, как минимум, ждать, пока не прекратится пурга.

– И когда же она прекратится, по-вашему?

– Вопрос не ко мне. – Марк ткнул пальцем в небо. – Задайте его туда.

– Прекратите издеваться над моей женой! – Денис стукнул кулаком по столу. – Хватит ёрничать! До седых волос дожили, и так себя ведёте!

– Хватит истерить! – Артём решил вступиться за товарища. – Он вам правду говорит. Глаза разуй, или тупой такой?! Иди, если так спешишь. Только когда подыхать начнёшь, пеняй на себя, придурок! А вообще, кроме пурги, у нас, по-моему, проблемы похуже… Марк, ты утром ничего не почувствовал?

– Ты про лавину? А я думал, что вы спите беспробудным сном и ничего не чувствуете.

– Уснёшь тут… я на чердак поднялся, там крышу слегка примяло, засыпало нас, друзья, по самое некуда… но, кажется она стороной прошла… дороги только перекрыла.

– Это значит, что мы тут надолго? – подала голос Катя. – Пока нас не найдут?

– Скорее всего. – Артём закурил сигарету. – Во всяком случае, пока пурга не закончится, даже думать не стоит о возвращении. А ещё лучше дождаться спасателей. Надёжнее. Поэтому создаём клубы по интересам и разбредаемся кто куда. Я лично хочу спать. Плохо спал ночью. Алла мешала, брыкалась, как коза.

Алла хмыкнула:

– Молчи, а то вылью чай тебе на голову!

Артём поднялся:

– Я буду наверху. Если хочешь, приходи, поболтаем.

Катя вдруг опять спохватилась:

– Постойте! Как нас найдут? Откуда они знают, где нас искать? Мы вообще непонятно где! Если поблизости действительно сошла лавина, и нас присыпало, то никто в ближайшее время нас не найдёт! Господи, да что делать-то?!

– Да ничего. Расслабьтесь и получите удовольствие, девушка. Весной снег растает, и мы всплывём. Еды полно, тепло есть. – Виталик усмехнулся, посмотрев на Катю, которая чуть не плакала.

– До весны ещё куча времени! Да мы сгниём здесь заживо! У меня жених в Краснодаре!

– Жених? Круто… боишься, что уйдёт к другой? Не переживай, зачем такой тогда нужен? Мы тебе другого найдём. – Виталик подмигнул Кате.

Катя захлюпала носом:

– Не надо мне другого! Что за чушь вы несёте! Как только пурга стихнет, я немедленно, слышите, немедленно, отправляюсь обратно! Мне плевать на всё! Я не собираюсь торчать здесь до второго пришествия!

– Никто не собирается находиться здесь более того, чем это будет необходимо. Но идти сейчас – это безумие. Просто глупый, никому не нужный риск. Нам всем нужно успокоиться и подождать. Возможно, несколько дней… – Марк вздохнул. – но, в конце концов, несколько дней – это не вся жизнь… потом друзьям будете рассказывать об этом приключении.

– Если будет кому рассказывать… – Алла усмехнулась. – Я имею ввиду, если рассказчики будут живы.

– Не надо так мрачно, дорогая! Ничего экстраординарного не случилось. Мы все живы и здоровы, по крайней мере. – Марк попытался улыбнуться, но улыбка получилась жалкой.

– Конечно, ничего экстраординарного, если не считать того, что мы в снежном склепе… вы оптимист, однако…

Нина тихо плакала на плече у мужа, он гладил её по волосам. Андрей достал сигарету и закурил.

– Что с газом? – деловито спросил Денис, слегка отстранив Нину.

– На пару месяцев должно хватить, думаю.

– На пару месяцев?! – Нина торопливо вытерла слёзы. – Какие пару месяцев?! Нам немедленно нужно домой! Ты слышишь, Денис?! До-мой!

– Ну, хватит ныть! Успокойся! – Денис усадил Нину на стул. – Не строй из себя дуру! У тебя есть шанс выспаться наконец. Ты мне все уши прожужжала про то, как ты замучилась рано вставать.

Алла засмеялась во весь голос и захлопала в ладоши:

– Браво! Молодец! Уважаю! У тебя отличное чувство юмора. Ты мне нравишься. Если эта курица тебе надоест, добро пожаловать в мои объятия!

– Сама ты курица! – огрызнулась Нина. – Общипанная… да мой муж с такой, как ты, на одно поле и срать не сядет!

– А я его срать со мной и не приглашаю! Сру я, как ты изволила выразиться, обычно в одиночестве. Правда, Дэн? – Алла подмигнула Денису.

– Да скажите вы этой идиотке, чтобы заткнулась! – крикнула Нина. Чувствовалась, что она на грани истерики.

Анне Ивановне стало её жалко. Она подошла и обняла Нину за плечи:

– Хватит ссориться, девочки! Мы в одной лодке, не забывайте. Алла, ну что на тебя нашло? Зачем ты так…

Алла махнула рукой:

– Да ну вас! Пойду к Артику. Мне нужно выкурить сигарету. А ты не бери в голову, подруга! Это я от безысходности… характер такой дурацкий. Думаешь, мне хочется сдохнуть здесь, ни за здорово живёшь?

Нина изобразила улыбку:

– Ничего. Я понимаю. Всем страшно. Правда говорят, бесплатный сыр только в мышеловке… Путёвку горящую купили… соблазнились, что даром почти…

Анна Ивановна улыбнулась:

– А я вот не даром взяла, а отвалила изрядную сумму денег, и что из того? Если бы мы с вами остались в гостинице, то сейчас спокойно бы пили кофе в ресторане, я полагаю.

– Не знаю, как насчёт спокойно, – усмехнулся Марк. – Откуда вы знаете? Может, их накрыло лавиной? И мы единственные спасшиеся?

– Тогда нам крупно повезло. Но узнаем мы об этом не раньше, чем попадём на большую землю. А посему хватит киснуть, и займитесь делами. Камин разжигать не стоит, огонь пожирает кислород. – Алла достала пилочку для ногтей и занялась маникюром.

– И какими делами вы предлагаете нам заняться? Играть в фанты? Или в города? – Нина затаила обиду на Аллу и пользовалась случаем, чтобы укусить. Но укусить Аллу не так-то просто. Она бросила пилить ногти, подняла на Нину глаза и спокойно сказала:

– Не нравятся фанты, можно занять себя сексом. Меня лично секс устраивает больше. Давно мечтала оторваться по полной.

– Аллочка! – заливисто засмеялся Марк. – Да вы просто какая-то альфа-самка! Уверен, в Куршавеле или итальянских Альпах у вас не было бы отбоя от ухажёров. Вы обязательно окрутили бы какого-нибудь богатого бездельника.

– Ненавижу бездельников! Даже богатых. У них в голове полный неадекват, как правило.

– Ну, тогда просто олигарха. Нефтяного короля.

– Это уже лучше. Если в семье не обойтись без бездельника, пусть этим бездельником буду я. Я справлюсь.

– Вы смелая девушка! Взвалить на себя такую ношу! – Марк развеселился не на шутку. – Остаётся одно маленькое «но». Надо попасть в Куршавель.

– Угу, – хмыкнула Алла, – а чтобы попасть в Куршавель, нужно выбраться отсюда.

– Я надеюсь на лучшее. А пока не послать ли нам гонца… – Марк щёлкнул пальцами в воздухе и сделал многозначительное лицо.

– За бутылочкой винца… – закончила за него Алла. – Вы правы. Пойду, спущусь в погреб. А потом займусь сексом. Кто ещё будет пить?

– Я, – сказал Денис.

– Да все будут. А что делать-то? – Андрей зевнул. – Мне спать не хочется, сексом заняться не с кем.

– А где ваша преподобная хозяйка? – Алла обвела глазами присутствующих. – Спит, что ли?

– Моя работодательница, Стелла Борисовна, спит. Думаю, не стоит её пока беспокоить.

– Да сто лет она мне нужна, твоя работодательница! Век бы её видеть. Ладно, пошла в погреб, чего зря лясы точить. – Алла ушла и скоро вернулась, держа в руке пыльную бутылку водки.

Бутылку открыли, разлили по стаканам и выпили, не чокаясь. За первой бутылкой пошла вторая, потом третья. Вышла Стелла. Он недовольно посмотрела на своих Церберов и поставила чайник на огонь.

– Уважаемая! – махнула ей рукой Алла. – Выпей с нами! Не побрезгуй! Извини, но кроме водки ничего нет. Тебе не очень повезло, что ты оказалась в нашей компании, но, увы, ничего не поделаешь.

Стелла зыркнула на неё недобрым взглядом:

– Я привыкла умываться по утрам.

Алла прыснула:

– Подмываться? А зачем? Веселилась ночью со своими мальчиками?

– Да ты просто озабоченная! – Стелла сняла чайник с огня и ушла в свою комнату.

Алла развела руками:

– Брезгует пить с нами, немытыми.

Виталик обнимал Катю за талию, та весело хохотала. Через несколько минут вернулась Стелла и села за стол. Она съела бутерброд, лежащий на тарелке и запила чаем. Потом плеснула себе в стакан водки. Марк подвинулся поближе к Стелле и извинительно прошептал ей на ухо:

– Не сердитесь на Аллочку, она по большей части не ведает, что творит. А уж язык у неё точно без костей, да вы и сами слышали, что она тут болтает… глупая девочка…

– Да я и не сержусь, – пожала плечами Стелла. – Было бы на кого… я понимаю: издержки плохого воспитания. Артём её жених? Приятный парень… не повезло ему с невестой, такая стерва попалась.

– Не думаю, что жених. Мне кажется, они познакомились здесь, хотя точно сказать не могу. Разве молодёжь сейчас поймёшь? Они не успеют познакомиться, и сразу в постель. Это у них что-то вроде физической зарядки.

– Да мне всё равно, я просто так спросила. Мне нет до них никакого дела. Налейте лучше мне водки! – Стелла пододвинула Марку стакан.

– С большим удовольствием! Я очень рад, что вы с нами. У вас нет, случайно, сотового телефона?

– Случайно нет. И не случайно тоже. Я не стала брать. Зачем он мне? Прогулка не обещала быть долгой, как я понимаю. Но даже если бы он у меня и был, думаю, это мало бы помогло: батарея давно бы разрядилась, а электричества здесь нет.

– Очень жаль, хотя вы и правы… при отсутствии электричества телефон, увы, бесполезен. Меня, кстати, Марком зовут.

– Я не забыла. Маразмом не страдаю. Надеюсь, моё имя вы тоже помните.

Кто-то за спиной Марка вскрикнул, Марк отвлёкся от Стеллы и обернулся. Это оказалась Катя. Он в испуге прикрыла рот ладошкой.

– Мне показалось, – извиняющимся тоном сказала она, – кто-то схватил меня за ногу под столом. Вроде кошка…

– Да какая там кошка, о чём вы! Это Виталик так пошутил, я полагаю. – Марк удивлённо посмотрел на девушку.

Катя покраснела, и Марк понял, что попал в точку. Он не стал развивать тему дальше и вернулся к Анне Ивановне, оставив Стеллу в одиночестве.

День закончился так же, как и вчера. Когда разговоры иссякли, все разбрелись по комнатам, и притихли. Марк, как само собой разумеющееся, устроился в комнате Анны Ивановны. Она не стала возражать, потому как боялась признаться даже самой себе, что боится находиться одна. Изобилие белого цвета за окном вгоняло Анну Ивановну в уныние. Из-за того, что нельзя понять, день за окном или ночь, терялся счёт времени. А проще сказать, время становилось совершенно неуместной величиной в царстве безупречного белого цвета.

Анна Ивановна разложила спальники себе и Марку, и предложила делать отметки на стене, когда пройдёт день. Как Робинзон Крузо. Марк кивнул в знак согласия и нарисовал карандашом на стене две чёрточки.

С тех пор чёрточки стали прибавляться с пугающей быстротой. Такие ровные, одинаковые, как оловянные солдатики. Утром, или тем, что они считали за утро, Анна Ивановна с Марком спускались вниз, ели то, что стояло на столе, пили, и снова поднимались наверх. Разговоры за столом были вялыми, даже Алла притихла и оставила свой язвительный тон. Водка закончилась, а вместе с отрезвлением вернулась и озабоченность по поводу своего положения.

– Кто-нибудь в курсе, сколько мы здесь? – спросила Катя, ни к кому в отдельности не обращаясь.

– Пять дней… ну, может, шесть… – ответила Анна Ивановна.

– А почему может? И вообще откуда вы знаете? У вас с собой календарь?

– Есть старый добрый способ узнать об этом – ставить маленькие чёрточки, когда заканчивается день. А конец дня можно определить по часам, если следить за ними. Мы с Аней ставили отметки, старались, во всяком случае, делать это регулярно. Ну, может, где не уследили, сбились со счета…

– Вы молодцы. А я вот и не подумал. Уважаю. – Денис пожал руку Марку. – Хотя, честно признаться, я думал, мы здесь дольше.

– Всего пять дней?! – Нина уставилась на Марка так, будто видела его впервые. – Что, серьёзно?! Господи! Мне кажется, я тут уже всю жизнь… нас хоть ищут? Как вы думаете, нас ищут? – Нина обводила умоляющим взглядом присутствующих, и в конце концов остановила на Кате.

– Конечно, ищут. – Катя испустила глубокий вздох. – Неужели вы думаете, что исчезновение такого количества людей пройдёт незамеченным?

– Да ничего я не думаю! Надоело просто. Скажи, а как долго нас будут искать?

– Откуда я знаю? Думаю, недели две. Самое ужасное, что никто не знает, где именно нас искать. Они могут подумать, что мы тупо погибли в лавине…

– Если мы тупо погибли в лавине, тогда все думают, что нас нет в живых. Сколько человек может жить под снегом? Не неделю же, в самом деле… – Денис задумчиво жевал кусок хлеба.

– Да, к сожалению, надежды у нас мало. Ничтожно мало, я бы сказал. – Марк постучал пальцами по столу. – Если у кого-то есть одержимые родственники, они могли бы помочь активизировать поиск. Наверняка про эту избушку на курьих ножках кто-нибудь знает. Она была довольно неплохо экипирована. У вас, Катенька, кажется, есть жених. Как вы думаете, он быстро смирится с потерей невесты?

– Да чёрт его знает! Не думаю, что он будет что-то организовывать дополнительное или настаивать на продолжении поиска. Он не из таких. Скорее всего, найдёт другую и утешится на её груди.

– Что-то вы невысокого мнения о своём женихе. А вдруг он бросится вас искать, ну что называется, сломя голову?

– Я буду очень удивлена. Если он меня найдёт, сохраню верность до гроба.

– Ладно, а родители? Им что, тоже всё равно?

– Нет, конечно. Но они не бойцы. Будут рыдать и проклинать всех и вся, но активные действия… нет, не думаю.

– Ладно, с вами, Катя, всё понятно. А как насчёт вас, Аня?

– Ну, мой случай ещё более печален. У меня только дочь, но не думаю, что она кинется на поиски. Наверняка удовлетворится официальными результатами.

– Хорошо, пойдём дальше. Нина и Денис?

– Ничего обнадёживающего. У Нины только мать, но она больна. А мои… нет, не думаю. Когда моя сестра сбежала в Турцию с каким-то проходимцем, они не пытались её найти.

– Ваша сестра так и не нашлась?

– Да нет, нашлась потом. Сама позвонила. Замуж вышла. Мы потом к ней ездили.

– Так, кто там остался? Артём? – Марк нахмурился. – Как у вас обстоят дела с родственниками?

– Хуже всех. У меня вообще проблемы с родственниками. Матери нет, а отец… Я вырос у бабушки и в интернате. Ни о каких близких отношениях, естественно, речь не идёт. Хотя у папы бабла хоть отбавляй. Он при желании мог бы организовать поиски… даже нанять вертолёт.

– Уже теплее… так может он всё же не смирится с потерей сына? Наследник всё-таки. – Марк вопросительно посмотрел на Артёма.

Артём усмехнулся:

– Возможно, так могло бы быть, но, увы, мой папа недавно умер. Так что поиски организовывать попросту некому.

– А мать, где она? Если не хотите, можете не отвечать…

– Да нет, я отвечу… эта дурная женщина бросила меня… родила и бросила. Сбежала к любовнику. Я мало что о ней знаю. Вроде живёт где-то за границей. Отец всегда избегал этой темы. По понятным причинам.

– О! Извините… я не должен был спрашивать.

Взгляд Марка остановился на Андрее. Тот ответил коротко:

– Нет. С родителями отношения не поддерживаю, семьи нет. Большего сказать не могу.

Виталик ответил сразу за Андреем:

– И у меня некому. Хотя есть жена и сын. Но у нас прохладные отношения. Иностранки вообще не страдают пылкостью чувств.

– Ну, остался я и наша уважаемая Стелла. Что насчёт меня, то жены нет, дети есть, но далеко. А что у вас, Стелла? У нас получилось что-то вроде мини-исповедей. Теперь мы с вами одной крови, как говорится.

– Ну, что я могу сказать? Мой муж, разумеется, не беден, но искать меня не кинется. Более того, я полагаю, он будет даже рад, что всё так случилось. Если бы он мог, то, наверное, наоборот, дал бы денег, чтобы поиски велись спустя рукава… он собирался меня бросить… я давно это чувствовала, но молчала… потом узнала, что у него есть любовница… – Стелла горько усмехнулась. – Моложе меня, как водится, этакий ангелочек… этот розовый ангелочек забеременел, и муж хотел развестись. У нас не было детей, а он хотел… такая вот история… так что здесь надежды нет.

– Да… печально… кто там остался? – Марк наморщил лоб. – Ах, да! Аллочка! Алла! Где вы? Где наша Алла? Артём, где Алла?

Артём пожал плечами:

– Не знаю. Думал, она здесь. Когда я проснулся, её не было… Может, спряталась?

– Да зачем же ей прятаться? – Марк развёл руками. – Она вроде взрослая девочка… глупость какая-то! Может, она в погребе?

– Утром в погреб лазила я, – подала голос Катя. – Аллы не было…

– Как интересно. Куда же она могла деться? Вроде здесь не так много мест, где можно спрятаться… – Марк в недоумении поднял глаза к потолку. – Загадка. – Он помолчал немного, а потом добавил. – А вы, Артём, не разыгрываете нас?

– Зачем мне это нужно? Я похож на любителя дешёвых розыгрышей? Я и сам удивлён. Признаюсь вам, что даже заглянул утром под кровать.

– И вы ничего не слышали ночью?

– Я крепко спал. Перепил, пардон, накануне. Ничего толком не помню.

– Её нужно найти! – воскликнула Катя. – А вдруг ей стало плохо? Да и мало ли что может человек сделать в таких… условиях. Психика не выдержала…

– Вроде она не страдала истериями, – протянула Анна Ивановна, – во всяком случае, насколько я её успела узнать… мне кажется, у Аллы крепкие нервы.

– Нужно обшарить дом. У неё мог случиться обморок. От алкоголя… – Нина посмотрела на Дениса, будто ища у него поддержки. – Она много пила…

Марк задумчиво пожевал губами:

– Ну что ж, пойдёмте. Давайте сформируем поисковую бригаду. Пару человек, я думаю, будет достаточно. Артём… и…

– Я пойду, – выступил вперёд Андрей. – Тем более тут и обшаривать нечего. Разве что на чердак сходить… ну не в трубу же она вылетела на помеле.

– Ладно, идите, а мы вас тут подождём. Что-то эта история перестаёт мне нравиться. Точно никто не видел Аллу сегодня?

Все покачали головами, а Стелла презрительно фыркнула.

Андрей с Артёмом поднялись на второй этаж, заглянули поочерёдно во все комнаты и спустились вниз, сообщив, что поиски не увенчались успехом. Затем они прошлись по первому этажу, заглянув во все закоулки, и отправились на чердак.

Оставшиеся внизу с замиранием сердца ждали. Чердак был последней надеждой. В противном случае пришлось бы признать, что Алла испарилась.

Первым с чердака спустился Артём. По его виду сразу стало понятно, что произошло что-то из ряда вон выходящее. Артём тяжело дышал, будто за ним гнались, руки заметно тряслись, а лицо поражало белизной в полумраке.

– Что?! Что там?! Не тяните, говорите скорее! У нас нервы на пределе! – Катя в нетерпении топнула ногой по полу.

Вместо ответа Артём сел на стул и прохрипел:

– Воды дайте… в горле пересохло…

Анна Ивановна протянула ему стакан с водой, и Артём залпом выпил. Все молча смотрели, как он пьёт, и ждали ответа. Артём отдышался и медленно, растягивая слова, произнёс:

– Алла… она… там…

Марк выдохнул воздух с облегчением:

– Слава Богу! Пускай идёт сюда! Немедленно!

Так как Артём продолжал молчать, он добавил неуверенно:

– А что она там делает?

Артём поднял на Марка мутный взгляд и наконец изрёк:

– Покоится. Она там покоится.

– Что-о?! Что вы сказали?! Что значит «покоится»? Спит, что ли? – Марк погрозил пальцем Артёму. – Не шутите так, молодой человек! Можно и инфаркт заработать с вашими шутками!

– Мне не до шуток. Алла умерла… погибла… не верите, поднимитесь на чердак и убедитесь сами. На неё обрушилась балка и проломила ей череп… жуткое зрелище… не для слабонервных. Я не смог… Андрей там, он пытается понять, что произошло… хотя всё и так ясно.

– Господи! Помилуй нас, грешных! – Анна Ивановна прикрыла рот рукой. – А что она делала на чердаке? Зачем полезла туда?

– От скуки, я полагаю. Такие любят всё обшаривать, везде суют свой нос! – Стелла презрительно сморщилась.

– Что вам плохого сделал эта девочка! Могли бы и помолчать… тем более в такую минуту. Надо её перенести куда-нибудь. Не оставлять же там… валяться…

Спустился Андрей, он вытирал руки платком, на котором отчётливо обозначились кровавые пятна. Катя вздрогнула и отвернулась, лицо её исказилось плаксивой маской. Марк неловко попытался её утешить, обняв за плечи и прижав к себе. Катя не выдержала и разрыдалась на его плече. Марк тихонько похлопывал её по спине.

– Ну-ну, моя милая… успокойтесь… тише… – не переставая поглаживать Катину спину, Марк обратился к Андрею.

– Может, вы поясните, что там произошло? Чувствуется, что наш Артемий в ступоре. У него шок. Мне кажется, у вас должны быть более тренированные нервы на этот счёт.

– Должны, да не обязаны. Балка обрушилась сверху. Удар был очень сильным. Балка повредилась от лавины, кажется, кто-то это говорил… ну вот и рухнула… ну и ещё я осмотрел все вокруг, там окно разбилось, осколок стекла торчал острым концом вверх… наверное она споткнулась и упала прямо на него… это уже было смертельно… попал прямо в горло… она просто захлебнулась в крови… видимо, перерезал артерию… а может, балка ударила её и она упала на это стекло… теперь не поймёшь… короче, глупый несчастный случай… какое-то нагромождение роковых случайностей.

– Бедная девочка! – Анна Ивановна всплеснула руками. – Да что же это делается! Ну зачем ей этот чердак! Господи! – Она истово перекрестилась.

– Оставь её там. Накрой чем-нибудь… всё равно ничего теперь не поделаешь. – Стелла посмотрела на Андрея. – Не думаю, что нам нужно любоваться этим зрелищем.

– Да, да! – закричала Катя. – Мы не хотим это видеть! Я не смогу спать. Я ужасно боюсь покойников. Я и так не смогу спать, зная, что тут… рядом… Господи! Виталий! Я перебираюсь в вашу с Андреем комнату! Готова спать хоть на коврике. Это не обсуждается. Надеюсь, Стелла не будет против? Я не помешаю вам выполнять ваши обязанности по отношению к ней.

– Да пожалуйста! Милости просим. Стелла Борисовна, вы как?

– Ради Бога! Это ваше дело. А пока займитесь трупом. Мне кажется, кроме вас, тут никто не в состоянии это сделать. Судя по лицам, все в предобморочном состоянии.

Виталик и Андрей ушли и пробыли на чердаке около получаса. Вернулись они в подавленном настроении и доложили Стелле.

– Мы уложили её… накрыли… там холодно, полежит, я думаю… – Андрей постоянно вытирал руки об платок. – Жаль, помянуть нечем…

– Я картошку сварю. И консервы откроем. Помянуть надо. – Нина бросилась в погреб за картошкой и консервами. Денис вызвался помочь.

После импровизированных поминок все разбрелись по комнатам. Настроение было мрачнее некуда. Странная смерть Аллы произвела на людей гнетущее впечатление, усугубляющееся тем, что тело вынужденно находилось в доме. У Анны Ивановны мелькнула шальная мысль, что это была такая жестокая нелепая шутка, но она быстро её отмела: слишком правдоподобно выглядел испуг и растерянность на лице Артёма.

Когда Анна Ивановна и Марк остались одни в комнате, Марк спросил:

– Ну и что вы думаете об этом, Аня?

– Да что же мне думать?! Господи, помилуй её душу! Я буду молиться за неё! Несчастная девочка! Такая молодая! Злая судьба… зачем? Почему? Почему именно она?

– Сам не пойму. Действительно, глупый случай. Давайте поспим, Аня… у меня глаза слипаются…

Он завернулся в спальник и затих там. Анна Ивановна влезла в свой, и свернулась калачиком, предварительно поставив чёрточку и написав рядом: «Умерла Алла». Она и сама не знала, зачем сделала эту надпись, просто посчитала, что это нужно, и всё.

Было очень тихо, и Анна Ивановна подумала, что они все здесь в могиле… все до одного. И, пожалуй, Алла среди них не в самом худшем положении. Её душа хотя бы свободна… а их души заперты в телах и ничего не могут с этим поделать. Но, с другой стороны, у них есть надежда, а у Аллы её уже нет. Нет надежды… ужасно звучит. Она уже никогда не поедет в Куршавель и не выйдет замуж за олигарха. Во всяком случае, не в этой жизни…

Анна Ивановна всерьёз задумалась о смерти. Что значит «смерть»? Можно ли познать её вот так, просто увидев мёртвое тело? Нет, смерть – она индивидуальна, её нельзя познать на чужом опыте. Это то, что каждый переживает сам… Анна Ивановна заворочалась в спальнике и невольно прижалась к Марку. Он обнял её, и ей вдруг стало спокойно. Тревога ушла, и Анна Ивановна уснула.

Проснувшись, Анна Ивановна и Марк спустились вниз. Все были в сборе, за исключением Стеллы и её телохранителей. Даже Катя сидела за столом и вяло ковырялась ложкой в банке с консервированной салакой. Нина стояла перед окном, за которым царила абсолютная белизна, и пристально туда всматривалась.

Анна Ивановна налила себе чай и села рядом с Катей. Катя медленно поднесла ложку ко рту, и вдруг взгляд её стал напряжённым, рука, державшая ложку, опустилась, так и не дойдя до места назначения. Анна Ивановна проследила за её взглядом и тоже приоткрыла рот от удивления. В комнату вошла Стелла.

Само по себе это событие не являлось выдающимся, и явно не стоило того внимания, которое ему было оказано всеми без исключения присутствующими, если бы не одно «но»: Стелла вошла абсолютно голой, если не считать ботинок на ногах.

Марк поперхнулся и закашлялся, прикрывая рот руками. От изумления он не мог вымолвить ни единого слова.

Стелла подошла к столу, налила чай и села на стул. У неё оказалась довольно большая грудь, которая вызывающе торчала сосками вперёд. Анне Ивановне невольно пришла на ум мысль об её искусственном происхождении.

Стелла невинным взглядом посмотрела на собравшихся, и пояснила:

– Очень душно. Ненавижу духоту! Просто не перевариваю. Кожа должна дышать всеми порами, иначе она быстро начнёт сохнуть и старится. А я не хочу раньше времени стать старухой! Что вы уставились на меня? Пожрать можно спокойно?!

Катя подвинула ей банку рыбных консервов. Стелла грациозно взяла ложку, и стала есть прямо из банки, запивая чаем. Марк наконец обрёл дар речи.

– Стелла! Вам не… холодно? Тут вроде не баня… поуважайте наши нервы, дорогая!

– Да я плевать хотела на ваши нервы! Я объяснила вам, что мне душно, и я не могу дышать! Я дышу кожей! Если вам неприятно, можете не смотреть на меня. Это ваши проблемы. – Стелла с аппетитом поедала рыбу из банки.

Денис сглотнул слюну и вытер рот рукой.

– Что это с ней? – шепнул он стоящему рядом Виталику.

Виталик пожал плечами и красноречиво покрутил пальцем у виска.

– Не знаю, – так же тихо ответил он. – Спятила, похоже… не пойму с чего только, вроде не год здесь сидим. А фигура-то ничего… стройная… классная тётка, а?

– Да… неплохая… но я в шоке, если честно…

– Я и сам в шоке. Мне кажется, все в шоке. Я от Стеллы такого не ожидал. Может, временное помешательство?

– Надеюсь. Не хочется иметь под боком сумасшедшую. Мало ли что взбредёт ей в голову.

Стелла доела консервы и положила ложку на стол. Потом подошла к Марку и Анне Ивановне и села рядом с ними. Анна Ивановна покраснела, увидев так близко обнажённое тело Стеллы, что могла пересчитать родинки у неё на боку.

Но Стелла и не думала смущаться. Она наклонилась к Марку и произнесла свистящим шёпотом:

– Они не поймут… я скажу только вам… ну, может, ещё вашей подруге… знаете, со мной заговорило зеркало! – при этих словах глаза у Стеллы расширились, и она испуганно посмотрела по сторонам. – Не думайте, я не сумасшедшая… сегодня я проснулась и посмотрела в зеркало, как обычно по утрам… и вдруг я увидела там… ну, ту девушку, Аллу… она ужасно выглядела! Я думала, мне просто привиделось, от усталости, от пережитого, но оказалось, что нет. Алла исчезла, а зеркало сказало мне, что Аллу убили! Оно твердило, как заведённое, что Аллу убили!!! Убили, убили, убили!!! Я не могла его слушать, я заткнула уши! Поверьте, это было невыносимо! – Стелла уронила голову на руки. – Страшно хочется спать… глаза закрываются… вы не проводите меня? Я надеюсь, что при вас зеркалу не захочется со мной беседовать…

– Да, конечно! Я провожу вас в комнату. Вам непременно нужно поспать, дорогая. Вы просто переутомились. Я не думал, что вы столь впечатлительны.

– Да, я впечатлительна! Впечатлительна! Обнимите меня за талию! Да не бойтесь, я не кусаюсь! – Стелла властно взяла руку Марка и положила себе на бедро.

Марк не стал противится, он помог Стелле встать и, придерживая, повёл в комнату. Анна Ивановна проводила их глазами. Она почувствовала укол ревности.

Через минуту Марк вернулся. Он тяжело дышал и вытирал пот со лба.

– Ну что там она? – нетерпеливо спросила Катя.

– Уф! Уснула. Бедная женщина! Помутилась рассудком. Надеюсь, это временно… поспит и пройдёт. Однако она тяжёлая!

– Да уж… – протянула Нина. – Временно беременна… очень оригинальное сумасшествие…

– Она просто провалилась в сон. Прямо повисла у меня на руках! Это от стресса. Господи! Скорее бы всё закончилось! Надеюсь, нас ищут. Ищут и скоро найдут. Иначе мы все тут сойдём с ума, и им придётся препроводить нас всех прямо в сумасшедший дом. Где Артемий? Я волнуюсь. Хоть делай перекличку по утрам… ну или по определённым часам…

– Да здесь я, здесь… скорее жив, чем мёртв, – Артём поднялся из дальнего угла и подошёл к столу. – Видел нашу красавицу… шокирован.

– Ладно вам… – Андрей, стоявший до этого возле окна, обернулся. – У неё, кажется, клаустрофобия… боязнь замкнутых пространств… начинается что-то вроде помутнения рассудка. Это мне её муж сказал… ну и алкоголь ей нельзя. Тоже муж сказал. Стечение неблагоприятных факторов, вот женщина и сломалась.

– Понятно… – протянул Марк. – Может, вы уговорите её набросить на себя хотя бы простыню? Иначе, боюсь, мы в ближайшее время вернёмся к первобытному строю. Всё-таки здесь мужчины.

– Попробую. А что она вам рассказывала? У неё было такое лицо, будто её чем-то сильно напугали из-за угла.

– А! Так, ерунда! – Марк раздражённо махнул рукой. – Бред сумасшедшего. С ней, видите ли, заговорило зеркало!

– Заговорило зеркало! Как интересно! И что же оно ей сказало? – Андрей поднял бровь.

– Господи! Сказало, что Аллу, видите ли, убили… чушь полная! Кто мог её убить, скажите на милость?! Да и зачем?!

– Н-да… оказывается, зеркала могут быть интересными собеседниками… я и не знал. Надо попробовать поговорить с каким-нибудь зеркалом.

– Не смешите! Это не повод для насмешек, молодой человек.

– Да Боже упаси! Это смех сквозь слёзы. Хотя мне кажется, что ещё пара дней, и я сам не прочь буду побеседовать с зеркалом.

Марк с Андреем так увлеклись, что не заметили Артёма, который прислушивался к разговору.

– Эй! Что значит убили?! Аллу убили?! – Артём одним прыжком подскочил к Андрею и схватил его за грудки.

– Да хватит вам истерить, молодой человек! Отпустите его! Он-то при чём?! – Марк сердито махнул на Артёма рукой. – Это нашей Стелле сообщило зеркало! Если вы хотите подробностей, спросите лучше у него. У зеркала я имею ввиду.

Артём на мгновение закрыл лицо руками.

– Извини! Нервы… – он похлопал Андрея по плечу. – Но тебе лучше присмотреть за ней. Она полный неадекват.

– Ничего. Я попытаюсь привести её в чувство. Хотя быстрых результатов не обещаю.

Дальше никому говорить не хотелось. Все расползлись по комнатам в подавленном настроении.

Анна Ивановна села на кровать и уставилась в окно. «Господи! – вдруг пришли ей на ум строки молитвы. – Иже еси на небеси, да святится имя Твоё, да будет воля Твоя, да придёт царствие Твоё… как там дальше?» Анна Ивановна наморщила лоб, но оставшиеся слова молитвы буквально вылетели из памяти. Зашёл Марк.

– О чём вы так напряжённо думаете, Анечка?

Анна Ивановна вздрогнула:

– Да так… нам нужно молиться… молиться о спасении. Я хотела вспомнить молитву.

Марк сел рядом и обнял Анну Ивановну за плечи:

– Да, только молиться нам и остаётся… вы правы.

В дверь осторожно постучали, и вошёл Артём. Он робко встал возле входа, переминаясь с ноги на ногу. Марк любезно пригласил его войти:

– Не стесняйтесь, молодой человек, входите. Мы просто сидим. По-дружески.

Артём вошёл и сел на единственный стул.

– Марк… – Артём заметно волновался, – а она, Стелла я имею ввиду, правда говорила, что Аллу убили?

Марк вздохнул:

– Ну конечно правда. Зачем мне врать? Только не берите в голову, она была явно не в себе. Бедная женщина!

– Ну всё-таки откуда-то она это взяла. Вы знаете, очень трудно вот так упасть… хотя выглядит достаточно правдоподобно… торчал осколок стекла, чёрт его подери, и эта балка…

– Бывают в жизни такие страшные стечения обстоятельств, к большому сожалению. Но оживить мы её, увы, не можем.

– Да, не можем… и всё-таки странно… знаете, я проснулся ночью, её не было. Я не стал её искать, думал, может, захотела пить, или есть, ну и мало ли что… А она, оказывается, полезла на чердак. Зачем?

– Может, услышала там скрип, или ещё чего. Захотела проверить, что там такое… ну, не знаю… – Марк явно не мог понять, чего хочет Арсений.

– Одна, ночью? – Арсений скептически помотал головой и обратился к Анне Ивановне. – Вот вы, Аня, пошли бы ночью, в незнакомом доме на чердак?

Анна Ивановна задумалась. А правда, пошла бы или нет? Но так как Артём смотрел на неё, не отводя глаз, ответила:

– Не знаю, что и сказать… может, и пошла бы. А может, и нет. Страшновато, конечно… но дом-то пустой, с другой стороны, чего бояться? Непонятно другое, что ей ВООБЩЕ делать на чердаке?

– Тогда послушайте меня! – Марка посетила неожиданная идея. – А вдруг она искала выпивку? В погребе закончилась, и она попыталась найти ещё. Логично? – Марк был доволен собой.

– Может. – Артём сцепил руки и опустил голову. Посидел немного и встрепенулся. – Ладно, я пойду. Что-то мне тоже не хватает воздуха. Вам не кажется, что становится душно?

– Есть немного. – Марк зевнул. – Надо придумать, как нам отсюда выбраться. Или подать сигнал для спасательных служб…

«Да будет воля Твоя яко на Небеси и на земли…»

Да будет воля Твоя… значит, и Алла умерла по Его воле? Действительно, как душно! Анна Ивановна расстегнула ворот спортивной куртки. О чём там дальше?

«Хлеб наш насущный, даждь нам днесь…

И остави нам долги наши, якоже и мы оставляем должником нашим…»

Ясно, это Он собрал их вместе, и Он хочет, чтобы они все остались здесь. Навсегда. Они все грешники, раз попали сюда. Все до одного. Как в фильме «10 негритят» по роману старушки Агаты Кристи. Все виновны. Надо хорошенько покопаться в памяти, и вспомнить для начала свой грех. А потом спросить у других. Наверняка все вспомнят.

Анна Ивановна легла на кровать и укрылась с головой.

– Аня, вы спать? Как-то вы плохо выглядите… не заболели? – Марк явно озаботился состоянием Анны Ивановны.

– Ничего. Очевидно, депрессия. Сонливость накатила. Но не бойтесь, голой гулять по дому не буду.

– О! Вы шутите! Значит, не всё потеряно. Ну, спите, а я посижу. Или нет, схожу к Артёму. Мне кажется, он что-то не договаривает. Может, что-нибудь придумаем… нельзя же сидеть, сложа руки! Это вредно сказывается на психике. Вы не будете скучать?

– Я буду спать. Во сне мало кто скучает. – Анна Ивановна отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Марк вышел и тихо прикрыл за собой дверь.

Но Анна Ивановна не собиралась спать. Она хотела вспомнить свою жизнь и свой грех. Чтобы понять, почему она должна умереть здесь.

Она закрыла глаза, и из памяти всплыло лицо… Анна Ивановна даже испугалась, увидев это лицо, так давным-давно забыла о нем… или усиленно хотела забыть? Это было лицо красивого молодого человека, с ослепительно белыми зубами и черными волосами. Молодой человек смеялся, запрокинув голову. Это было его отличительной особенностью – вот так заразительно смеяться. Анна Ивановна залюбовалась им… снова залюбовалась… как тогда, много лет назад… Как его звали? Такое просто красивое имя… ах, да! Марио… как она могла забыть?

«И не введи нас во искушение…»

Она врёт самой себе. Они никогда не забывала Марио. Она насильно загнала воспоминания в самый глухой угол своей памяти, она хотела изгнать сам его дух, уничтожить, но видимо, не судьба… неужели, она расплачивается за ТОТ свой грех? Боже!

Анна Ивановна погрузилась в воспоминания, втайне радуясь, что Марк ушёл, и никто не будет ей мешать. Так с чего там началось? Ей дали путёвку в Италию. Она всегда мечтала поехать именно в эту страну, не зная, почему. Она представляла себе Италию полной солнца, жизнерадостных людей, вкусной еды и развлечений. Анна Ивановна любила тёплые страны, мечтала поселиться там однажды на старости лет, с мужем и многочисленным шумным семейством. Конечно, она понимала, что её мечты не более чем мыльный пузырь, который лопнет при первой возможности. Но судьба сжалилась над Анной Ивановной и предоставила шанс если и не исполнить мечту, то хотя бы прикоснуться к ней. В то время она уже была замужем за Герой, он тоже хотел поехать, но путёвку дали только ей, да и то потому, что кто-то отказался по очень уважительной причине.

У Анны Ивановны, тогда ещё просто Ани, сладко замирало сердце, когда она поднималась по трапу самолёта с группой туристов. Её соседка по креслу без конца говорила, но Аня её не слушала. Она думала только о том, что скоро она увидит Италию! Италию! Она будет ходить по Риму! Её нога будет ступать по тем самым улицам, по которым ступали ноги многочисленных римских императоров, где шли легионы на смерть. Боже! Благодарю Тебя за эту поездку!

Марио она увидела на пляже. Он смотрел на отдыхающих сквозь тёмные очки, и она не могла понять, куда именно он смотрит. Для Марио было естественно смотреть на отдыхающих, потому что он был студентом, и летом подрабатывал на пляже спасателем. Анна Ивановна хорошо плавала, и однажды, возможно даже для того, чтобы подразнить Марио, заплыла за буйки. У неё было бесшабашное настроение, ну просто море по колено. Марио, не раздумывая, бросился за ней. Он доплыл до Ани и строго велел вернуться на берег. По-итальянски. Аня ничего не поняла, она рассмеялась и поплыла вперёд, в открытое море. Тогда Марио нежно взял её за плечо и настойчиво, на ломаном русском, попросил вернуться. Аня снова засмеялась, она хотела вырваться, но Марио крепко держал её и почти умолял: «Нельзя… нельзя… вернис…» Ане стало его жалко, и она повернула назад. Марио плыл рядом, боясь, что она при первой возможности повернёт обратно.

А потом, уже на берегу, они весело смеялись вдвоём. Марио принёс ей стакан колы со льдом, и она медленно тянула напиток через трубочку, время от времени бросая на Марио кокетливые взгляды из-под опущенных ресниц. Марио немного говорил по-русски, потому что, как он сам выразился, ему очень нравятся русские девушки, и он мечтает поехать в Россию. Русские девушки очень красивые, говорил Марио, смешно коверкая слова, и Аня смеялась, запрокинув голову. Она сразу разрешила Марио взять себя за руку. Он заглядывал Ане в глаза, а у неё сладко ныло сердце. Она забыла, что замужем, и Марио ничего не сказала. Сказка должна оставаться сказкой. С принцессой и принцем.

А потом принц пригласил Аню в кафе, где они пили вино и ели пасту – итальянские макароны. Было вкусно. Вкусно и сытно. Они танцевали, и Марио прижимал к себе Аню… прижимал гораздо теснее, чем того требовал танец… но она не возражала. Она хотела этого, впервые в жизни она вожделела мужчину. Сама. Конечно, Марио это понял. Но она и хотела, чтобы он понял…

А потом Марио снял номер в гостинице на берегу моря, и они пошли туда… поднимались по лестнице, держась за руки, как шаловливые дети, которые сбежали от родителей. Марио прижимал палец ко рту, сдерживая смех, а она старалась идти на цыпочках, чтобы не скрипели ступени. Пожилая матрона на рецепшен, которая выдала им ключ от комнаты, пожелала им приятного вечера и умильно улыбнулась, радуясь вместе с ними.

В небольшой, но милой комнатушке стояла широкая кровать, застеленная голубым покрывалом. На столе ваза с фруктами, а бутылку вина они принесли с собой. Марио прямо с порога бросился её целовать… она страстно отвечала на его поцелуи, будто изголодавшись по любви и ласке. Одежду они сняли ещё в коридоре, и до кровати добрались совершенно голыми. Она совсем не стеснялась наготы, она любовалась телом Марио, поджарым, мускулистым… она гладила это тело, целовала его во все места… она таяла под его ласками, откликаясь на каждое прикосновение… потом они, разомлевшие и утомлённые, пили вино и ели фрукты… потом снова занимались любовью… потом отдыхали, заказали ещё вина… она потеряла счёт времени…

А потом она уехала. Уехала, ничего не сказав Марио и даже не предупредив его… испугавшись своей любви, и того, что за ней может последовать. Она уехала, но часть её навсегда осталась там, в солнечной Италии. Такого с ней никогда больше не было. Она заставила себя вернуться, заставила улыбнуться мужу, который примчался в аэропорт её встречать. Заставила себя вернуться к обычной жизни и забыть Марио. Насилие – это ключевое слово. Насилие над её душой… никто, конечно, не виноват… кроме неё.

А потом она почувствовала, что беременна. И это был не Гера. Она уверена: Марио отец её ребёнка, сомнений быть не могло. Она очень обрадовалась, что хоть что-то реальное от той нереальной любви останется у неё. Разумеется, она ничего не сказала мужу, боясь разрушить семью. Так он до самой смерти ничего и не узнал…

А потом родилась Лена, и её поглотили заботы. Она была немного разочарована, потому что хотела сына, похожего на Марио.

А потом покатилась жизнь…

«Но избави нас от лукавого…»

Очевидно, не получилось избавить… неужели, это её грех?! Неужели, за ЭТО Он её так покарал?! Покарал за любовь? За жертву? За милосердие? А может, за отречение от любви? Ведь не может же Бог наказывать за любовь, которую сам послал?

Анна Ивановна приоткрыла глаза. Было темно, но в дверном проёме она ясно различила фигуру мужчины. Анна Ивановна ахнула: Марио! Марио улыбнулся и протянул к ней руки. Анна Ивановна подалась к нему навстречу, но расстояние между ними почему-то не сократилось. Анна Ивановна расплакалась.

«Марио! Господи, Марио! Прости меня, прости! Я поступила подло, нечестно! Я… я любила тебя… как могла… всю жизнь… У тебя выросла дочь… она красавица. Вышла замуж. Похожа на тебя. А ты, как ты прожил жизнь?»

«Я?! Почему ты спрашиваешь об этом только теперь? Ты сделала мне очень больно. Я долго не мог забыть тебя. Но я рад, что мы увиделись. Рад, что у меня есть дочь. Наша дочь. Через время я женился, у меня четверо детей. Сыновья. Они славные мальчики, совсем взрослые. У меня внуки. Я прожил счастливую жизнь. Только без тебя. Но я всегда о тебе помнил. Ты самое лучшее, что было у меня в жизни… я помнил о тебе, умирая…»

«Умирая?! Ты умер?!»

«Конечно. Почему ты удивляешься? Как бы мы встретились иначе?»

«Разве я тоже умерла?»

«Нет. Пока ещё нет».

Марио начал растворяться во мгле, черты его потеряли чёткость. Анна Ивановна закричала изо всех сил, чтобы он остался, не уходил, поговорил с ней ещё. Она хотела сказать, что согласна умереть ради того, чтобы видеть его, она протягивала к нему руки в немой мольбе. И Марио откликнулся. Он подошёл, сел на кровать рядом с ней и приблизил лицо. Анна Ивановна начала вглядываться в дорогие черты, но никак не могла узнать. И вдруг до неё донёсся голос. Вполне реальный и знакомый.

Анна Ивановна широко открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо Марка. Он наклонился к ней и положил ладонь ей на лоб.

– Аня! Ну, слава Богу, Аня! Вы так кричали, что я испугался. Что-то бормотали бессвязное. Ясно выговаривали только имя Марио. Кто это?

– Ой, Марк! Как хорошо, что это ты! (Анна Ивановна незаметно для себя перешла с Марком на ты). Кажется, мне приснился кошмар. А может, и не приснился. Может, я, как и Стелла, схожу с ума. Я вспоминала свой грех.

– Свой грех?!

– Да, свой грех. Тот грех, за который я попала сюда. Этот Марио – мой грех.

– Ты его убила?!

– Почти. Я его бросила, ничего не сказав. Мы любили друг друга, как Адам и Ева. Мы были в раю. Я уехала и родила его ребёнка, ничего не сказав мужу. Он всю жизнь воспитывал чужого ребёнка.

Марк погладил Анну Ивановну по голове, как маленькую.

– Ну разве это такой уж грех, Анечка? Любить и быть любимой. Разве это смертный грех? Разве грех родить ребёнка от любимого? Ты всё придумала. Это от тоски. А что тебя натолкнуло на мысль о грехе?

– Агата Кристи. «Десять негритят».

Марк рассмеялся:

– Не очень похоже. Там, если ты внимательно читала, их собрал на острове некий Аноним, который разослал им письма с приглашением. У нас же всё получилось стихийно. Стихия виновата, иначе мы бы давно были в нашей милой гостинице.

– Ты не прав! – Анна Ивановна упрямо покачала головой, не собираясь отказываться от своей версии. – Нам разослал приглашения сам Господь… рано или поздно за грехи нужно платить по счетам… А у тебя есть грех?

– Конечно. У меня их не перечесть. Пальцев не хватит. Много ем, много пью, много говорю…

– Не притворяйся! Я спрашиваю про большой грех… тот, что ты хотел бы забыть навсегда… Мне кажется, – Анна Ивановна понизила голос до шёпота, – мне кажется, нам всем нужно собраться и вспомнить про свои грехи. Настоящие грехи. Вспомнить и покаяться. Тогда, возможно, Он укажет нам путь… Это будет коллективное покаяние… раскаяние заблудших душ… так есть или нет? – Анна Ивановна строго посмотрела на Марка.

Марк задумался, обошёл кровать с другой стороны и лёг рядом с Анной Ивановной.

– Хорошо… – произнёс он медленно. – Возможно, ты и права… пришло время отвечать за грехи. Есть кое-что, что я хотел бы забыть. Нет, это не та студентка, из-за которой мы развелись с женой. Та девочка могла за себя постоять. Это случилось в годы моей юности. Очень-очень давно, на первом курсе института. Один мой приятель пригласил меня летом к себе в деревню, отдохнуть и развеяться. Я, не задумываясь, согласился, это представлялось мне очень романтичным. Запах сена, ночи у костра… я был завзятым романтиком в те времена, наивным, неискушённым. С нами поехали ещё несколько человек с нашего курса, для компании. Разместились у моего приятеля, в доме его бабки. Старушка нас обожала, каждый день пекла пироги. Вначале всё шло именно так, как я и ожидал: ночи у костра, купание в реке, сеновал… а потом я познакомился с Ингой, местной девушкой. Она жила с бабкой на отшибе. Инга пришла утром на реку, и я, как на грех, оказался здесь же… Она поразила меня с первого взгляда… высокая, стройная девушка с милым лицом… этакая русская красавица. Мы познакомились и стали встречаться… Инга влюбилась, она была очень искренней, из породы тех, кто за любимым и в огонь и в воду. А я… я не чувствовал себя влюблённым до такой степени, чтобы связать с ней жизнь. Кто такая она, и кто я? Я городской парень, она деревенская девчонка, без образования и каких-либо перспектив на будущее. Мы обитали в разных мирах, и я не видел, или не хотел видеть, где наши миры могут пересечься.

Мой приятель предупредил меня, что у Инги есть жених, который скоро вернётся из армии. Я смеялся и махал рукой: дождётся, мол, твоя Инга, не убудет с неё! Она была очень страстной в постели… горячей, неистовой… она очень меня любила. Все знали о наших отношениях, вся деревня. Все считали, что мы поженимся… все, кроме меня. Я ничего не говорил Инге, а она не спрашивала, считая это само собой разумеющимся. Я пользовался ей беззастенчиво, и даже варварски, если так можно сказать. Мне нравилось с ней спать, но в остальном она была мне совершенно чужой. Я оставался холоден, как мраморная статуя. Этакий Печорин… н-да… а попросту молодой идиот…

Ну, короче, закончилось тем, что я уехал. Как и ты. Просто уехал, не попрощавшись, ничего не сказав. Мой тогдашний приятель с тех пор разорвал со мной отношения. Как я потом узнал, Инга долго не могла поверить, что я её бросил. Предал и бросил… она ждала, что я приеду за ней, но, разумеется, не дождалась. Её парень вернулся из армии, но она порвала с ним. Не могла обманывать человека. И не любила. Говорят, она пыталась утопиться, но не получилось – рыбаки увидели и вытащили. Потом она уехала, не в силах вынести позор, как она считала. Приятель дал ей мой телефон, она позвонила раз, но я сделал вид, что с трудом её вспомнил, спросил, как дела… она всё поняла и больше мне не звонила.

А через много лет я узнал, что Инга так и не вышла замуж… ни детей, никого… всю жизнь одна… в тесной коммуналке…

Нельзя поганить чистые души… нельзя прикасаться к ним грязными руками. На белом остаются следы… Это мой грех, Анечка. Из-за меня ангел упал с небес.

– Ангелы падают с небес только по собственной воле.

– Это так, но, как говорится: не искушай? Это тоже грех. Тем более для простого развлечения, чтобы потешить самолюбие. А знаете, я немного облегчил душу. Камнем висело много лет… особенно после истории с утоплением. Слава Богу, что её спасли!

Они молча сидели, взявшись за руки – два человека, запятнавшие Белого Ангела, товарищи по греху. Анна Ивановна почувствовала, что Марк стал ей немного ближе после исповеди. «Боже мой! – пронеслась у неё мысль. – Неужели плохие поступки сближают людей теснее, чем хорошие? Или осознание того, что ты не один такой мерзкий, греет душу? Видимо, так… и в аду не хочется остаться без компании…»

Анна Ивановна ощутила нежность и пожала Марку руку, он ответил ей тем же. Они улыбнулись друг другу и Марк сказал:

– Прости, Анечка, но эти воспоминания вытряхнули меня морально. Я хочу отдохнуть. Ты не против?

Анна Ивановна покачала головой, залезла в спальник и свернулась калачиком. Марк лёг к ней спиной. Анна Ивановна полежала немного, но сон не шёл. Она решила спуститься вниз, выпить воды. За столом никого не было, и Анна Ивановна решила поискать Стеллу, чтобы узнать о её самочувствии. Ей вдруг пришло в голову, что Стелле сейчас нужна поддержка. Анна Ивановна дошла до её комнаты и осторожно приоткрыла дверь. Её глазам предстало зрелище, от которого она тут же зажмурилась. На огромной кровати находилось нечто, напоминающее гигантского спрута со множеством щупальцев. Это нечто состояло из трёх абсолютно голых человеческих тел – Андрея, Виталика и Стеллы. Андрей, который стоял к двери задом, удивлённо обернулся и присвистнул, увидев Анну Ивановну, которая застыла в дверях.

– Мы пытаемся привести в чувство нашу хозяйку, терапия вроде как, – произнёс он. – Надеемся, что подействует. Ты можешь присоединиться к нам, Стелла будет рада.

Анна Ивановна покраснела, как варёный рак, и захлопнула дверь.

«И не введи нас во искушение… но избави нас от лукавого…»

Грех во всей своей красе. Он пустил корни, он множится. Скоро они не смогут остановиться и погрязнут в грехе. И тогда они все стопроцентные покойники.

Анна Ивановна вернулась к себе в комнату и легла. Её слегка трясло от пережитого.

Проснувшись, они с Марком спустились вниз. Почти все были там, слоняясь из угла в угол. В воздухе висело напряжение, усугублявшееся, очевидно, наличием трупа на чердаке. Анна Ивановна набрала в лёгкие побольше воздуха, и произнесла:

– Послушайте… я хотела кое-что вам сказать… это важно!

Все разом обернулись к ней, и несколько пар глаз выжидающе уставились на неё, ожидая, что она скажет.

Анна Ивановна растерялась, и Марк произнёс за неё:

– У Ани идея. Возможно, кому-то это покажется глупостью, но нам не приходится выбирать. Поэтому искать причину остаётся даже в вещах эфемерных.

Анна Ивановна справилась с волнением и сказала:

– Мы все здесь не просто так. Мы наказаны! Понимаете, наказаны! Мы умрём здесь, сгинем, если не покаемся в своих грехах и не попросим о прощении! Нам нужно молиться, постоянно молится… в этом наше единственное спасение.

«Да будет воля Твоя…»

Но для начала нужно покаяться, покаяться в грехах… честно рассказать, какой камень вы носите за пазухой… это важно… – последние слова Анна Ивановна произнесла почти шёпотом.

Было очень тихо, никто не произнёс ни слова, никто не стал смеяться. Все обдумывали сказанное. Первой очнулась Нина. Она строго посмотрела на Анну Ивановну и ехидно спросила:

– И у вас есть грех?

– Есть.

– И вы нам его расскажете?

– Расскажу. Я уже рассказала Марку. Мы ВСЕ должны рассказать свой грех. Может, тогда Господь помилует нас?

«Да будет царствие Твоё, яко на Небеси и на земли…»

Марк обвёл присутствующих глазами:

– Ну, кто готов? Только раскаяние, как я понимаю, должно быть искренним. Всякую ерунду городить не нужно. Я готов начать с себя.

– И вы серьёзно думаете, что это нам как-то поможет? То есть если мы вывернем друг перед другом душу наизнанку, нам будет спасение? – Катя передёрнула плечиками, выражая неодобрение всем своим видом.

– А что это ты так разнервничалась? Есть в чём покаяться? – Артём усмехнулся. – Рассказывай, когда успела нагрешить. Может, это из-за тебя мы здесь прохлаждаемся?

– А может, из-за тебя? – парировала Катя. – Это твоя подружка там лежит, – она показала пальцем на чердак.

Артём смутился:

– Ну и что? При чём здесь это? Я её на чердак не посылал. Но идея Ани не кажется мне бессмысленной. В ней есть соль. Глубоко верующим меня не назовёшь, но я считаю, ТАМ что-то есть.

– Ладно, – Андрей поднял руку вверх, призывая всех успокоиться, – всё равно делать нечего… а перед смертью принято исповедоваться. Священника здесь нет, так что придётся исповедоваться друг перед другом. Я лично «за». Давно мечтал облегчить душу. Может, и правда, не просто так нас здесь собрали?

Из комнаты вышла Стелла, кутаясь в одеяло. Вид у неё был несколько потерянный. Она села на стул и посмотрела на Андрея, очевидно, пытаясь уловить смысл сказанного.

– Не просто так… – повторила она эхом.

– Стелла Борисовна! – Андрей подбежал к ней, и обнял за плечи. – Мы тут о грехах… исповедоваться хотим друг перед другом…

– Да, да… грехи… конечно… мне нехорошо… – Стелла закашлялась, встала и направилась обратно в комнату.

Андрей проводил её взглядом и усмехнулся:

– Пусть идёт. У неё была очень напряжённая ночь…

Анна Ивановна опустила глаза, чтобы не встретиться взглядом с Андреем. Ей не нравилось чувствовать себя соучастницей.

Марк поднял руку, как ученик на уроке:

– Ну, всё! Я готов, как уже говорил, вам рассказать свою историю, грех, если хотите.

Он пересказал им почти слово в слово то, что уже рассказал Анне Ивановне. Первым на его историю откликнулась Нина:

– Это всё? Вы считаете, что именно за это вас… поместили сюда? Сотни мужиков бросают баб именно таким образом, и им ничего! Вы точно уверены, что именно ЭТО ваш грех?

– Уверен. Во всяком случае, я не знаю за собой ничего более ужасного.

– Мне кажется, – вступил в разговор Виталик, – наш друг что-то не договаривает. Я просто нюхом чувствую. Интуиция, если хотите. Так, Марк? Помните, вы не нам сейчас это рассказываете, а господу Богу. А уж ему врать не рекомендуется.

Марк помрачнел, и Анна Ивановна поняла, что Виталик попал в точку.

– Ну да, да, да! Я не наврал, просто немного скрыл… но я скажу… не хочу врать Господу, тут вы правы. Эта девушка… я обещал жениться… обещал увезти её оттуда, из деревни, я много что обещал только для того, чтобы она переспала со мной, втёрся в доверие к её родителям. Вся деревня знала, что я её жених. Поспорил с другом, что она будет моей… а вышло вон как… банально, как в водевилях. Друг уговаривал меня остановиться, понял, что мы зашли слишком далеко, но я не смог… слушать его не хотел… как на охоте.

– А вот это мерзко! – голос у Кати звенел. – Вы правы, это грех! Сломать человеку жизнь! Думаю, уж вы-то попали сюда по заслугам, можете не сомневаться. Удивляюсь, почему ОН ждал так долго?

Марк пожал плечами:

– У НЕГО свои мерки…

Анна Ивановна осуждающе посмотрела на Марка:

– Ты хотел скрыть от меня? Зачем? Я думала, ты мне доверяешь…

– Ну, прости, Аня! Я не хотел выглядеть в твоих глазах таким уж монстром.

Анна Ивановна помотала головой:

– Ты ничего не понял… эта исповедь не для того, чтобы выглядеть лучше или хуже… эта исповедь, чтобы спастись! Выжить. Понимаешь?! Выжить! Та девушка выжила, значит, и у тебя есть шанс… поэтому мы ещё живы… А теперь я расскажу вам свой грех. – Анна Ивановна обвела всех глазами и рассказала свою историю.

– Вы хотите сказать, что ваш муж до самой смерти так и не узнал, что его дочь вовсе не его?! – Нина задохнулась от возмущения.

Денис поспешил её успокоить:

– Ну и что? Правильно сделала, что не сказала. Обман, конечно, нехорошо, но мужик прожил счастливо всю жизнь. Но, строго говоря, это грех…

– Её грех в том, – вмешался Андрей, – что она вмешалась в судьбы. Попыталась их устроить на свой лад. А это уже прерогатива Господа Бога, которую он не уступает никому. Гордыня называется. Неизвестно что было бы, скажи она всем правду. Возможно, жила бы сейчас в Италии с кучей детей и внуков, а её муж обрёл счастье с другой женщиной.

– Да… – протянула Катя. – Точно, у Него свои мерки… но я вас, Аня, не осуждаю. Не знаю, как бы я поступила в вашем случае. Скорее всего не смогла бы оставить любимого… я на этот счёт ненормальная. Любить, так любить.

– Наша с вами молодость пришлась на разные эпохи. Мы были по-другому воспитаны. Для нас муж – это святое.

– Да, я понимаю, – Катя вздохнула, – грех принимается. Кто следующий?

– Я. – Андрей поднял руку. – Хочу облегчить душу.

Все притихли и приготовились слушать. Андрей вздохнул и начал:

– Это было довольно давно… хотя, наверное, по времени и не очень, но мне кажется, прошла целая жизнь… я работал охранником у одного богатенького мужичка. Ну просто неприлично богатого. У него была жена, моложе его, как водится у таких. Красивая блондинка, дяденька был помешан на блондинках… с огромными голубыми глазами, этакая куколка. Могла завести кого угодно, ей это ничего не стоило. Разумеется, мимо меня она тоже не прошла. Я идиот, конечно, но клюнул. Не смог устоять, когда она прохаживалась по дому в коротких шортах, мелькая загорелыми ножками в босоножках на высоком каблуке. Её муж частенько уезжал, доверяя это создание моим заботам. Он был придурком, ревнивым и жестоким, но мне по каким-то соображениям доверял. Зря, конечно, но должен же он был хоть кому-то доверять в этой жизни… почему бы и не мне? Тем более что свою работу я выполнял хорошо, на пять с плюсом, пару раз вытащил его из переделок, и он, что называется, проникся ко мне, считал чуть ли не молочным братом. Девушку, его жену, звали Лида. Имя очень ей шло… хорошая девочка Лида… как в стихотворении. Ну вот, чтобы не утомлять вас излишними подробностями, скажу, что мы с его Лидой скоро стали любовниками. Когда хозяин в очередной раз уехал, Лидочка буквально прыгнула ко мне в постель. Какой мужик откажется? И я не был исключением, заглотил наживку как глупая рыба. Побаивался сначала, но потом вошёл во вкус и перестал. Не в Лидиных интересах было разглашать нашу маленькую тайну, это я прекрасно понимал. Мы были осторожны.

Мой хозяин, честно признаться, не отличался особой выдержанностью, поэтому иногда, подвыпив, мог и ударить жену, придравшись к любому пустяку. Кулак у него был тяжёлый. Потом Лида плакала, закрывшись в своей комнате, а на другой день замазывала синяки кремом. Думаю не нужно объяснять, что нежных чувств к супругу она не испытывала. Я её понимал, жалел даже, но помочь не мог: чужая семья, зачем вмешиваться?

Как-то, когда мы лежали в постели, Лида вдруг сказала мне, что не может так больше жить. Это не жизнь, а каторга. Лида заплакала, я утешал её, как мог. Она проревелась, вскинула на меня свои голубые глазищи, и сказала: «Я хочу, чтобы он умер, сдох, как паршивая крыса! Я ненавижу его! Понимаешь, ненавижу! Он испоганил мне жизнь, этот урод!»

Я наивно посоветовал ей развестись. Лида вытерла слёзы и удивлённо уставилась на меня:

«Стать нищей?! Он же мне ни копейки не даст, этот боров, ты его плохо знаешь! Зачем я, по-твоему, так долго терпела? Чтобы в конце концов стать нищей?! Ну уж нет!»

Я спросил, чего она тогда хочет, и Лида изложила мне свой план. Мне не стоило этого слушать, но я слушал, слушал и внимал. Более того, план показался мне вполне пригодным к выполнению: нежных чувств к боссу я тоже не питал, к тому же моя страсть к Лиде в тот момент достигла апогея.

План был прост, как всё гениальное. Лида раздобыла где-то яд, который я должен был подсыпать хозяину при первом удобном случае, скажем, в ресторане, где он любил обедать. Яд вызывал сердечный приступ и мгновенно разлагался, так что обнаружить его в теле жертвы непросто. Учитывая образ жизни босса и его взрывной характер, сердечный приступ был бы неудивителен. Короче, я согласился… согласился на все её условия, как последний дурак, влюблённый идиот!

Она пела, что мы поженимся сразу, как истечёт срок её траура, что мы будем богаты, богаты и счастливы, потому что она единственная наследница своего мужа. Я верил ей, верил и всерьёз мечтал о нашем счастье. Смерть хозяина я не считал таким уж злом, скорее благом… он был плохим человеком, заказал многих людей, своих конкурентов.

Все было готово, я наметил день, когда отравлю хозяина, я всё продумал и с нетерпением ждал своего часа, предвкушая, как буду наслаждаться жизнью с Лидой где-нибудь на солнечном взморье. Но случилось иначе. С тех пор я верю в Бога…

Босс отправил меня за чем-то в город, а сам остался дома. Я притормозил у магазина, чтобы купить сигарет, вышел из машины и оторопел. Невдалеке, около уличного кафе, Лида, моя Лида взасос целовалась с каким-то парнем! Первым порывом было побежать туда и разбить ему морду, возить ею по асфальту, чтобы стереть с его губ её поцелуи, растоптать его, но я сдержался. Быстро сел в машину и уехал, чтобы они меня не заметили. Меня трясло от возбуждения, я еле доехал до места и вернулся обратно. Сначала я хотел бросить всё и отказаться от наших планов, но потом решил отомстить Лиде за коварство. Это было очень просто: я пошёл к её мужу и всё ему рассказал. Чтобы он не сомневался, я показал фото на сотовом телефоне, куда я успел их щёлкнуть – сказалась профессиональная привычка. Не нужно говорить о том, что босс пришёл в неистовство. Он просто рвал и метал.

Я видел в окно, как Лида лёгкой походкой шла к дому, размахивая сумочкой и содрогался от ненависти и отвращения. Эта сучка вздумала меня обмануть! Эта тварь хотела меня кинуть! Хотела моими руками убрать неугодного мужа и выбросить меня как ненужный хлам! Какая стерва! Мой мозг буквально взрывался от негодования. Но ничего, теперь она попляшет! Перехитрила сама себя, гадина! Бог шельму метит.

Андрей помолчал, взял сигарету и закурил. Выпустил в воздух порцию дыма и снова заговорил:

– Он уничтожил её… избил так, что на ней не осталось живого места… изуродовал ей лицо… отбил внутренности, от ударов по голове она потеряла память… короче, превратил её в овощ… я не ожидал такого, надеялся, он проучит её и выгонит без гроша, но было намного ужаснее, чем я мог представить.

Когда он насытился, напился крови, Лида была скорее мертва, чем жива… она перестала его интересовать, и он сдал её в клинику. Сказал, что выжила из ума. Там не стали ничего спрашивать, он им заплатил большие деньги за молчание. Скрывал следы преступления… Лида и теперь там… оболочка человека… жалкое подобие женщины…

Моего хозяина через некоторое время застрелили конкуренты, и я ушёл на другую работу. Такой вот грех…

Андрей опустил голову и сцепил пальцы рук. Он был похож на уголовника, сидящего перед следователем и ждущего приговора. Молчание нарушил Марк:

– Ну ты и сволочь! Ты знал, что он поступит с ней именно так. Ты надеялся, что он убьёт её. Ты этого хотел, признайся?

Андрей поднял глаза, они были как у больной собаки. Марк, увидев его глаза, осёкся и замолчал.

– Я не хотел, чтобы он её убил… хотя, может, и хотел… я сам запутался, ничего, кроме желания отомстить, не чувствовал… но я готов искупить вину… я хочу забрать Лиду и заботиться о ней остаток жизни. Если выживу, разумеется…

Марк пожевал губами:

– Простите… конечно… я не имел никакого права вас осуждать… мы все тут одним миром мазаны… как выяснилось… я не лучше вас… кто следующий?

Виталик бросил чистить пистолет, и резко, как в армии ответил:

– Я! Если нет других желающих.

Остальные молчали, не выказывая очевидного желания излить душу. Только Нина вскинулась:

– Где Стелла? Почему она не слушает наши исповеди? Я хочу услышать её грех! Мне кажется, что мы здесь именно из-за неё. Я просто кожей ощущаю. Эта стерва не может быть белой и пушистой по определению.

– Да успокойся ты! – Виталик махнул на Нину рукой. – Услышишь, не беспокойся. Лучше приготовь свою исповедь. Ты тоже в нашей компании, не забывай. В нашем круге обречённых, так сказать. А это значит, что тебе есть что рассказать. Думаю, твоему мужу будет интересно услышать.

Нина фыркнула и отвернулась, поджав губы. Виталик убрал пистолет в кобуру и скрестил руки на груди:

– Слушайте. Я накосячил будь здоров. Не хуже Андрюхи. Только это в молодости было. Всегда мечтал забыть об этом, но, видно, не судьба. Поэтому и в телохранители пошёл, чтобы адреналин в кровь пустить. Была у меня девчонка, любил – не любил, не знаю. Не помню. Но девочка была, что называется, первый сорт: красотка, при деньгах. При родительских, разумеется, но тогда это было неважно. Многие возле неё увивались, но она выбрала меня. Не знаю, из каких соображений. Баб вообще трудно понять. Короче, перспектива вырисовывалась, аж дух захватывало. Сразу после свадьбы – машина, квартира, престижная работа. Хотя мы о свадьбе не разговаривали, но я вбил себе в голову, что Люда никуда от меня не денется. Мои родственники тоже были людьми со связями, поэтому брак намечался взаимовыгодным.

Но неожиданно я стал замечать, что Люда вроде ко мне поостыла. Так, немного, но всё же. Мы стали реже видеться, она не брала телефон, когда я звонил, ну и всякие досадные мелочи. Я списывал это на усталость: она училась в институте, на депрессию: у Люды был переменчивый характер… но оказалось, дело совсем в другом. Добрые люди сообщили мне по секрету, что у Люды появился новый ухажёр. Я проверил, и это оказалось правдой. Выследил их, чтобы посмотреть на соперника, и был немало удивлён. Я – рослый, красивый парень, накачанный, спортивного телосложения, а он небольшого роста, хилый, в очках… я даже рассердиться не смог, до того он показался мне жалким и ничтожным. Ну как с таким разговаривать? Да он умрёт от первого же удара в челюсть. И что она в нём нашла?

Я попробовал поговорить с Людой, сказал, что всё знаю, но она как-то очень равнодушно отнеслась к этому. Пожала плечиками и сказала, что она свободный человек и может встречаться с кем хочет. А если мне что-то не нравится, это мои проблемы. Я вскипел, накричал на неё, но это не произвело никакого впечатления. В этот момент Люда спокойно красила ногти, и молчала, словно сфинкс. Потом просто-напросто выпроводила меня, сказав, что у неё встреча. Меня распирало от злости. Я пошёл к её отцу, сказал, что его дочь встречается с каким-то уродом, и наша свадьба под угрозой. Папаша пожал плечами: у него был роман с коллегой по работе, и амурные дела дочери его мало интересовали. Он даже пошутил тогда, что ему всё равно, из кого делать человека. Я почувствовал себя оскорблённым до глубины души.

Последняя надежда оставалась на мать Люды, которая, как мне казалось, относилась ко мне достаточно хорошо. Но и эта надежда рухнула. Мамаша была полностью занята романом своего мужа и собственным пошатнувшимся положением: очень переживала, как бы муженёк её не бросил без средств к существованию. Привыкла к сладкой жизни, не мыслила себя без роскоши. Так что ей тоже было не до дочери, она махнула на меня рукой и сказала, что Людочка вполне взрослая девочка, и в любовных делах разберётся сама. Ей жить, в конце концов. Насильно мил не будешь. Ну и что-то в таком духе.

Я ушёл полностью убитым. С тех пор Люда совсем потеряла ко мне интерес. Самым правильным в такой ситуации было смириться и уйти в сторону, найти другую девчонку и успокоиться. Но я не мог, жаба меня давила непрестанно. Я решил узнать кое-что о сопернике и натолкнулся на один немаловажный факт: возраст Димы (его так звали) был как раз призывным, но по состоянию здоровья он вроде как не пошёл служить. Это были годы, когда парней отправляли в Афганистан. Как я говорил, у моих родственников имелись связи. Я поговорил кое с кем по-свойски, и мне пообещали сделать всё возможное. Пришлось дать взятку, но дело было сделано – Дима отправился служить. В Афганистан. Я позаботился, чтобы его отправили именно туда. Наверное, надеялся, что он там и останется. После его ухода я думал, что Люда снова вернётся ко мне, звонил ей, умолял о встрече, но она оставалась непреклонна и видеть меня не желала. Сказала, что ждёт из армии жениха и наша встреча может быть неверно истолкована. Надежды больше не осталось никакой. Но я не успокоился. Узнал, в какой именно части служит Дима и через знакомых связался в его командиром. Попросил отправить Диму в самую горячую точку, ну, к чёрту в задницу… передал ему деньги через доверенного человека…

Командир всё исполнил в точности; не знаю уж, куда он его посылал, но с той войны Дима вернулся инвалидом… без обеих ног. Люда была убита горем, но на роль жены декабриста она не годилась. Поплакала, погоревала – и утешилась в объятиях очередного друга. Верной она осталась только одному: со мной не хотела иметь никаких дел, вычеркнула меня из своей жизни.

Я тоже вдруг как-то успокоился, встретил другую девчонку, влюбился, и стёр из памяти Люду и её бывшего жениха.

Потом я узнал, что жизнь Димы пошла под откос: он начал пить, жил на крошечную пенсию, его поддерживала только мать…

Глупо как-то всё вышло… я раскаялся, жутко переживал, хотел даже прощения у Димки просить, но не смог… не смог рассказать ему, что я из идиотской мести разрушил его жизнь… несколько раз приходил к его дому, ходил вокруг, но зайти не решился.

– И что с ним теперь? – раздался голос Кати. – Много лет ведь прошло… Афганистан когда был…

– Много, согласен. Но я не знаю, честно, не знаю. Я потом уехал из города. Закрутилось всё, завертелось, почти не вспоминал. Потом перебрался за границу, женился. Думал, что откупился, оказалось – нет. А сейчас даже рад, что так вышло, надоело жить с чувством вины…

В тишине стало слышно, как Артём стучит пальцами по столу. Остальные хранили молчание. Артём встрепенулся, перестал стучать и порывисто встал:

– Может, хватит на сегодня? Честно, немного загрузился от ваших смертных грехов. Как-то теряешь веру в людей. Может, сделаем перерывчик? Отдохнём… мне нужно обдумать свою исповедь.

– Давайте! – сказали сразу несколько человек, и все разбрелись по комнатам.

Анна Ивановна проснулась оттого, что кто-то пристально смотрел на неё. Анна Ивановна всмотрелась и узнала Марио. Она обрадовалась его появлению, хотя и немного удивилась, что он опять здесь. Анна Ивановна улыбнулась, села на кровати и протянула к Марио руку:

– Так ты жив?

Марио, казалось, смутился:

– Конечно, жив, а как же иначе?

– Ты говорил, что умер. Я так расстроилась. Зачем ты обманул меня? Хотел проучить? Злился?

– Да нет. Не знаю, зачем я так сказал… я вообще не помню, чтобы я это говорил…

– Ладно, забудем. Иди сюда, я так давно тебя не видела! Целую жизнь…

Марио подошёл и положил голову на колени Анне Ивановне. Она погладила его по волосам, они были мягкие и шелковистые. Сердце в груди Анны Ивановны застучало, пальцы задрожали. Она убрала руку, чтобы Марио не заметил её волнения.

– Я состарилась, – произнесла она, – стала совсем старухой, но я жалею, что прожила жизнь не с тобой. Прости меня, мой милый…

Марио поцеловал руку Анны Ивановны:

– Я не сержусь. Сначала я очень злился, но потом перестал. Это ты прости меня. Ты совсем не старая…

– Ну что ты… – Анна Ивановна наклонилась, чтобы вдохнуть запах волос Марио и неожиданно для себя поцеловала его в щеку.

Марио привлёк её к себе и прижался губами к её губам. Былая страсть вспыхнула в сердце Анны Ивановны, она вновь ощутила себя молодой и красивой. Марио, как тогда, много лет назад, начал расстёгивать молнию на её спортивном костюме… Анна Ивановна не сопротивлялась, она позволила Марио раздеть её, и они занялись любовью…

Сколько это продолжалось, она не помнила, просто растворилась во вновь обретённой любви вся без остатка. Потом она провалилась в небытие, успев подумать, что после такого и умереть не жалко. Главное, что Марио простил её! Анна Ивановна была счастлива.

Она вынырнула из глубокого сна, как пловец с большой глубины, с глубоким вздохом, дрожа от холода. На ней ничего не было, а вся одежда лежала скомканная на полу. Рядом кто-то лежал, укрывшись её спальником. Анна Ивановна первым делом натянула на себя одежду, а потом украдкой посмотрела на спящего, и чуть не закричала от страха: это был Артём. Он крепко спал.

«И не введи нас во искушение…»

Анна Ивановна перекрестилась. Это Дьявол подкараулил их, узнал их слабые места и посмеялся над ними. Заставил согрешить. Несомненно, это его проделки. Он внушил ей, что это Марио явился к ней спустя много лет. Но как она могла поверить такой откровенной, глупой фальсификации? Как, спрашивается, мог Марио пробраться сюда?

«И избави нас от лукавого…»

А Артёму он внушил что-то другое, и он тоже поверил, тоже поддался на искушение. Они оба жертвы. Надо сделать вид, что ничего не случилось, когда Артём проснётся. Он просто пришёл сюда, лёг и уснул… просто лёг и уснул… А может, и в самом деле, ничего не было? Всё явилось плодом её воображения? Она занималась любовью с призраком… разделась, а ничего не подозревающий Артём спал рядом. Да-да, так и было.

Артём пошевелился и открыл глаза. Анна Ивановна с улыбкой смотрела на него, сидя на стуле. Артём потряс головой.

– Как я здесь очутился? Ничего не помню. Я помешал вам спать?

– Да нет, что ты! Я спала, ты просто лёг рядом и всё. Тебе что-то привиделось?

– Не знаю. Мне показалось, что я нашёл свою мать. Чёрт, не помню, как я вышел из своей комнаты, хоть убей! Как сомнамбула. Вроде как голос услышал, но точно не уверен…

– У тебя проблемы с матерью?

– Я её никогда не видел. Она бросила меня в младенчестве, отец воспитал. Как мог, но всё же… а тут услышал голос и пошёл. Мы все сходим с ума понемножку. Мне показалось, что я снова стал маленьким, и мама дала мне грудь… я никогда не знал материнской груди… только резина, соска из резины. Это ужасно, поверьте. А тут… мама… она была такой тёплой и ласковой, я сразу перестал её ненавидеть. Она баюкала меня, говорила ласковые слова… чёрт, неужели мне всё приснилось?! Выглядело так реально!..

– Тебе приснилось. Или галлюцинации. Скорее всего, галлюцинации. Помнишь, как со Стеллой заговорило зеркало? Мне кажется, это из той же оперы. Стелла права: тут очень душно!

– Через толщу снега воздух проникает с трудом, так что ничего удивительного. Но всё равно, извините меня, что потревожил вас. Я не хотел, честно слово, не хотел! Может, хотел поговорить с Марком, а его не оказалось, я лёг подождать и заснул?

– Наверное, так. Не переживай. Возможно, Марк спустился вниз. Ему скучно со мной, я много сплю.

– А что ещё делать?

– Нам нужно дослушать исповеди. Если все виновны, то моя теория верна, и это наше возмездие, наказание за грехи. Но, я думаю, что шанс есть, раз Он не убил нас сразу.

– Да, нужно попытаться найти выход. Жаль, что Алла не расскажет нам своей истории… почему Он убил её?

– Боюсь, теперь мы это никогда не узнаем. Спустимся вниз? Надо всех выслушать.

– Да, идите, я сейчас, только приду немного в себя. Чёрт, как же хорошо было в этом зазеркалье!

Анна Ивановна поспешила спуститься вниз, оставаться наедине с Артёмом ей было неловко. Она помнила ощущения от мужских рук, и боялась, что Артём может что-то вспомнить и догадаться.

Внизу собралось достаточно много народу, и Марк в том числе. Он бросился к Анне Ивановне:

– Аня! Наконец-то! Ты так крепко спала, что я не решился тебя разбудить и пришёл сюда. Кажется, твоя теория находит всё больше последователей. Или людям просто нечем себя занять, а истории их развлекают и отвлекают одновременно. В любом случае, мы решили продолжать. Стеллы ещё нет, очевидно, разговаривает с зеркалом. Андрюша сказал, что бесполезно её сейчас тревожить. Садись, выпей чаю, баранки ещё остались.

Анна Ивановна послушно села и позволила Марку налить себе чаю. Марк взял на себя роль распорядителя:

– Ну, кто следующий? Может, ты, Катенька? А то сидишь грустная, видимо, вспомнила что-то не очень приятное? Поделись, и тебе станет легче. Тут не ангелы собрались, поймут.

Катя нервно постукивала ногтями по столу. После слов Марка она решительно тряхнула волосами и ответила:

– Хорошо. Пусть буду я. Какая разница? Тем более что я действительно кое-что вспомнила.

– Не бойся, мы слушаем тебя внимательно, – подбодрила её Анна Ивановна.

Катя вздохнула и начала:

– Это было пару лет назад. Так же в горах, на турбазе, не буду говорить, на какой. Я работала там инструктором в сезон. Познакомилась с парнем. Влюбилась, как дура, как кошка! Даже сейчас меня всю трясёт, как вспомню! – Катя вытянула руку в знак доказательства и продемонстрировала трясущиеся пальчики. – Так вот, я влюбилась. Он катался, как бог. А впрочем, он всё делал идеально. Ел, пил, смеялся, говорил… я была счастлива, мне казалось, что встретила свою мечту… мы говорили о будущем, о нашем будущем! – в глазах у Кати стояли слёзы, она вытерла их и продолжила – Он любил по-рассуждать об этом, я слушала его, как зачарованная… ну как кролик перед удавом… Мы собирались поехать к морю в ближайшее время.

И вдруг… вдруг однажды утром я увидела его суетящимся возле какой-то женщины. Он обнимал её за талию… я растерялась, не знала, что делать. Они ушли, и он нёс её вещи! Понимаете, её вещи! Я спустилась и спросила администратора, кто это такая? Не хотелось ошибиться, вдруг сестра? Она сказала, что к моему Ванчику (его звали Ваня) неожиданно нагрянула жена. Проверить решила. И усмехнулась так недобро: о нашем романе знали все, завидовали, конечно. Поэтому приезд жены был для некоторых словно бальзам на раны.

Я прорыдала весь день, не выходила из комнаты. Он сам пришёл ко мне. Увидел моё состояние, обнял, начал целовать… мы очутились в постели… я ничего не понимала, потребовала объясниться. Он сказал, что не хотел мне говорить, боялся потерять… любит меня по-прежнему. Я не знала, верить или нет, но он был таким искренним. Да, сказал мой Ваня, он женат, и больше того, жена ждёт ребёнка… поэтому он не может её сейчас бросить. Ей нельзя волноваться, и потом, ребёнок не виноват. Он женился не по любви, она забеременела, и родители настояли. Он же порядочный человек, ребёнок не должен родиться без отца. Я, как женщина, должна это понять. Нужно немного подождать, совсем чуть-чуть… он и сам тяготится этим навязанным браком, ну всё в таком духе. И я поверила… любая бы поверила на моем месте… он умел убеждать… а может, очень хотела поверить. Я даже согласилась познакомиться с его женой, дать ей пару уроков. Полный бред, если разобраться, но я наотрез отказывалась думать, что могу потерять его. Мысль о том, что он не мой, сводила меня с ума.

Жену звали Тоня. Какое-то доисторическое имя, хотя сама она была ничего. Ваня представил меня ей как самого лучшего инструктора, и она расплылась в улыбке. Она вообще часто улыбалась. Блаженная какая-то… никаких подозрений. Так и тянуло сказать ей гадость. Но я держалась ради Вани, не хотела его расстраивать. Он так просил меня быть доброй! И я была доброй. Уроки ей не были нужны, она неплохо каталась и сама, но советы мои выслушала внимательно. Она на моих глазах целовала моего любимого и поправляла ему очки! Вы не представляете, что творилось у меня внутри! Ад, это был ад! Я потом не могла понять, зачем ему понадобилось так мучить меня?! Может это доставляло ему особое удовольствие? Видеть, как две любящие его женщины суетятся вокруг него? Тоня каталась на пологих склонах, боялась повредить ребёнку. Срок у неё был маленький, но она старалась беречь себя. Она-то и рассказала мне, что они с Ваней так хотели ребёнка, и так счастливы, что наконец у них всё получилось. Ване хочется девочку, сказала она, чтобы была похожа на маму. Каково? А я это слушала. Потом Ваня говорил мне, что это не так, что она придумывает, но я верила ему всё меньше. Я видела, как он смотрел на неё… как обнимал… очень бережно, словно она была хрустальной вазой. Это было пыткой. А потом мне всё надоело. Ваня пришёл ко мне в номер, я хотела выставить его, но не смогла… я его сильно любила. Нам было так хорошо в постели, он был так нежен, и я снова начинала думать, что любит только меня. А может, он банально боялся, что я всё ей расскажу.

Я старалась видеть их как можно реже, но они, как назло, всё время маячили перед моими глазами! А жёнушка прямо навязывалась ко мне в подруги. Всё время что-то спрашивала, просила советов. Однажды спросила у меня, где склон поинтересней? Якобы ей надоели детские горки… всё-таки она не совсем чайник. Я посоветовала ей один склон, не то, чтобы опасный, но… не без сложностей. Она сказала, что завтра обязательно пойдёт туда, хочет получить удовольствие перед отъездом. Я еле сдержалась: перед отъездом?! Ваня мне ничего не сказал. Гад, хотел сбежать по-английски, не прощаясь. Я тогда всё поняла. А Тонечка меня просто бесила! Блаженная дура! Если бы она не припёрлась, я смогла бы его увести! Мужчины, они, как овцы: кто позовёт, за тем и идут… Идиотизм, но я так подумала. Не знаю, что на меня нашло… бес вселился.

Короче, я подпилила крепления на её лыжах… вечером была у них в гостях. Так, чтобы не заметно было. Не думала, к чему это приведёт, просто сделала, и всё. Как в тумане была.

Утром она пошла кататься без меня. Встала рано и пошла… её принесли с горы… она налетела на камень, сломала позвоночник. Множественные переломы… за ней прислали вертолёт… Ваня улетел с ней… больше я его не видела. Не знаю, чем всё закончилось. Надеюсь, она не стала инвалидом. Хотя ребёнка потеряла, доктор сразу сказал… Вот и всё.

– А ты что-то про жениха говорила? Или так, к слову? – Андрей протянул девушке пачку сигарет. – Куришь?

Катя покачала головой:

– Нет, жених есть. Но это от безысходности, надо было отвлечься, чтобы не сойти с ума. Не оставаться же мне старой девой! Зачем он позволил ей остаться?! Он сам виноват! – Катя разрыдалась.

Анна Ивановна бросилась её успокаивать:

– Ну, Катенька, перестань! Прошлое не перепишешь… если мы вернёмся, ты найдёшь, узнаешь, как у них дела. Возможно, всё и обошлось, и все живы-здоровы!

– Нет! – Катя вытерла слёзы. – Если бы так было, я бы тут не сидела. Это, кстати, ваша теория! О преступлении и наказании.

– Ну, в любом случае, рыдать поздно. Выслушаем остальных, и подумаем, что можно сделать. Если что-то можно… – Марк хмыкнул.

Катя отошла в другой угол комнаты и села там в одиночестве. Тишину разорвал голос Дениса.

– Я расскажу. – Он покосился на жену. – Мы с тобой остались. Сначала я, потом ты… а я мразь! Всегда знал, что мразь, жил с этим чувством собственной мерзости…

Я на прииске тогда работал. Поехал за длинными деньгами, на машину заработать хотел, на квартиру. Нинка беременная была, ютились в однушке, расшириться мечтал. Прииск показался мне вполне подходящим местом. В общем, уехал. Не буду вдаваться в подробности, было трудно, работы много, отношения сложные. Золото искали многие, только везло не всем.

Я работал с напарником, Кирюхой звали. Классный парень был, весёлый, шутил всё: вот найду самородок, эх, и жизнь будет! Я усмехался: найди сначала.

В тот день мы золото на реке мыли, далеко от базы. Кирюха это место нашёл, по каким-то своим признакам. Он всё время искал какие-то особые приметы, как собака. Я подшучивал над ним, не верил в особую удачу. Хотел просто намыть золота и заработать. Как все. Я вообще реалист. Но Кирюха меня заводил, с ним здорово было, легко. Он был отличным товарищем. Так вот, работали мы на реке, ничего особенного, но понемногу намыли. Вдруг Кирюха как закричит:

«Братуха! Сюда! Быстрее, быстрее, смотри, что я нашёл!» – он поднял руки над головой, и я увидел самородок. Самый настоящий. Огромный. Именно такой, о котором мечтает каждый старатель. Я подошёл и рассмотрел находку. Ошибки быть не могло – это был он, кусок вожделенного металла.

Я поздравил Кирюху, сказал что-то там. Но на душе кошки скребли: почему не я? Где справедливость? У Кирюхи ни жены, ни детей. Спустит все деньги на ветер. Хотя, если разобраться, чего чужие деньги считать?

Мы собрались и пошли домой. Кирюха хоть и шалопай, но доля благоразумия у него была – сказал, что будет молчать про самородок, и мне велел молчать. От греха. Зачем искушать? Зависть в наших рядах не редкость. Убьют втихую, кто в тайге найдёт?

Мы молча переночевали, а утром опять отправились на участок. Кирилл решил, что там ещё могут быть самородки. Наивный: удача по семь раз на неделе не ходит. Разложились, достали оборудование и начали работать. Кирилл спустился к реке, а я возился возле наших вещей. Крик Кирюхи и рёв я услышал одновременно. Сначала не понял, что это такое? Не сообразил, кто так реветь мог? Обернулся и обомлел: Кирюху медведь подмял, ломает. Голодный, наверное, к реке вышел. Ау него ни ружья, ничего. Орёт, на помощь зовёт… так и слышу его крики, в ушах стоят. Я за ружье схватился, медведь ко мне спиной повернулся… но вдруг руку отдёрнул. Самородок вспомнил… этот проклятый кусок металла так поперёк горла и встал. Подумал, как много я смог бы проблем решить: квартира, машина в глазах стояли. Всё равно его медведь почти прикончил. Ну зачем ему инвалидом оставаться? Не повезло парню, ничего не поделаешь. Так и простоял с ружьём в руках…

Когда мишка насытился и убрался восвояси, я подошёл к Кирюхе, вернее, к тому, что от него осталось… зрелище не из приятных. Месиво из кожи и мяса. Совесть меня грызла, но я себя успокаивал: ничего не поделаешь, зверь, никто не застрахован. Он мог и на меня напасть.

Быстро собрал манатки и отправился на базу – сообщить о случившемся и забрать Кирюху. Вернулись мы с местным фельдшером и мужиками. Кровища на месте, обрывки шмоток… а Кирюхи нет… не знаю, куда он делся. Медведь, должно, утащил с собой, он любит тухлое мясо… спрячет куда-нибудь, закопает, схрон сделает.

Ну, потоптались мы, повздыхали, постояли и ушли.

Через несколько дней я уехал. Самородок забрал с собой, естественно. Купил машину, квартиру расширил…

Нина хотела что-то сказать, но вместо этого поперхнулась и закашлялась. Прокашлявшись, протянула севшим голосом:

– Да-а… вот, значит, как нам квартирка досталась… и машинка тоже… а я-то думаю, что это она такая у нас несчастная – авария за аварией. И квартиру – то топят, то обворуют… ладно, муженёк, не переживай, я не лучше. – Она усмехнулась. – Ну просто семейка Адамс! Медведь, говоришь… ну слушайте. Я медсестра по образованию. Работала в поликлинике, до замужества ещё. Подрабатывала тем, что в свободное время делала уколы старикам, больным, и так далее. Неплохо получалось в смысле приработка. У меня была дальняя родственница, пожилая женщина, очень одинокая, ни единого родственника в целом мире, кроме меня… у неё была бронхиальная астма. Жила в однокомнатной квартире, ничего особенного, но всё же…

– Постой! – перебил её Денис. – Это та самая?!

– Да, – кивнула Нина, – та самая. Это та самая квартира, в которой мы с тобой сделали ребёнка. Я была невеста с приданым, – сочла она нужным пояснить собравшимся. – Так вот, я приехала из посёлка, и жить особенно было негде. Снимать дорого, а общагу не давали. Эта родственница меня и приютила. Не скажу, что она была плохим человеком, каким-то деспотом, но она была больным и к тому же одиноким человеком. А все больные капризны. Всё время ныла, ныла, рассказывала про свою прошлую жизнь, показывала фото, где она молодая, вздыхала, какая была красавица, и сколько у неё было ухажёров. А она выбрала своего мужа, ныне покойного. Полюбила. А могла бы жить сейчас за границей и горя не знать, как сыр в масле кататься, и всё в таком духе. У меня уши вяли, но я делала вид, что мне очень интересно. Слушала, кивала, делала глубокомысленный вид. И потом – приходи вовремя, сразу после работы, потому что ей нужно делать укол, приводить никого нельзя. Можете представить? Это ужас! Я хотела снять квартиру, но деньги меня останавливали: пришлось бы работать только на квартиру. И я терпела, хотя порой сама не понимала, зачем? Что за жизнь такая? Никаких удовольствий. Так я прожила около года, без всяких перспектив и надежд. Хотела уехать обратно, но старушка меня не пустила. Умоляла остаться, говорила, что умрёт без меня, что я её единственный свет в окне. Результатом этого стало то, что она написала на меня завещание на квартиру. Это чтобы меня удержать. А потом она слегла… ноги отказали – оказалось, у неё ещё и сахарный диабет. Может, перенервничала из-за перспективы остаться одной, не знаю. Всё-таки она ко мне по-своему привязалась, как-никак есть с кем словом перемолвиться, не так скучно. Стало ещё сложнее. Теперь нужно было лететь к ней, чтобы вовремя подать еду и сделать укол. О личной жизни можно забыть. Безнадёга, в общем. С работы домой, из дома на работу, вот и вся жизнь.

И вот как-то раз я пришла с работы домой, открыла дверь и услышала ужасные хрип – моя хозяйка задыхалась. Я хорошо знаю эти хрипы астматиков, наслушалась. Вместо того, чтобы подбежать к ней и подать баллончик, я остановилась как вкопанная в коридоре. Неужели баллончик закончился? Вроде там ещё оставалось, она всегда следила за этим. Она хрипела и задыхалась, а я стояла и слушала… потом вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Меня терзал страх, но я спустилась вниз и быстро ушла со двора. Я гуляла по парку пару часов, или больше, не помню. Просто ходила, сидела на скамейке, смотрела на людей, покормила уток в пруду. Вернулась, когда стемнело. Осторожно открыла дверь – было очень тихо, так тихо, что полет мухи производил невероятный шум. Я разулась и прошла в комнату. Почему-то на цыпочках.

Она лежала, запрокинув голову, рот открыт, руки стискивали горло. Даже издалека совершенно ясно, что она умерла. Я подошла к её кровати – баллончик валялся на полу, далеко от кровати, наверное, ночью сбросила и не заметила. Я подняла его и встряхнула – он был почти пуст, но на раз бы хватило.

Я вызвала скорую, чтобы констатировали смерть. Когда её увезли, я долго сидела на стуле, тупо уставившись в стену. Мыслей не было никаких. Я даже не могла оценить свой поступок. Потом выпила бутылку водки и забылась.

На похороны я не поскупилась: чувствовала свою вину, переживала. Потом пустилась во все тяжкие. Потом познакомилась с Денисом. Неужели я здесь из-за старой никому не нужной клячи?

– Это ты считаешь, что она старая никому не нужная кляча, а кое-кто думает иначе. У Него свои мерки. Ты же не Господь Бог, чтобы карать или миловать. – Виталик зло посмотрел на Нину.

– Ну, ты, жёнушка, и стерва! – прошипел Денис. – Ты вроде давала клятву Гиппократа…

– Скажите, пожалуйста! Это кто же там говорит? Некто очень белый и очень пушистый. И причём здесь клятва Гиппократа? Да ты ко мне голый пришёл! Небось, рад был, что квартирка имеется. И знаешь, ещё разобраться надо, медведь ли завалил твоего товарища? Сдаётся мне, что ты его пристрелил для верности… ну, чтобы наверняка самородок тебе достался. Руку готова дать на отсечение, что так и было.

– Да, – спокойно сказал Денис, – я действительно пристрелил его, для верности, ты не ошиблась. Но я не давал никаких клятв. И потом: это было актом милосердия по отношению к нему.

– И закопал, чтобы никто не догадался, – добавила Нина.

– И закопал, чтобы никто не догадался, – повторил Денис. – Тебе бы экстрасенсом подрабатывать, не пришлось бы людей убивать.

– А я никого не убивала! Я не виновата, что она сбросила на пол баллон! Это был промысел Божий!

Марк осуждающе посмотрел на Нину:

– Если бы это был промысел Божий, вы бы, во-первых, здесь не сидели бы, а во-вторых, не пришли бы домой в тот момент, когда её можно было спасти.

– Ну, хватит перемывать мне кости! – Нина насупилась. – По-моему здесь собрались не те люди, которые имеют моральное право кого-то осуждать.

– А вот тут вы правы! – Марк вздохнул. – Разумеется, мы вам не судьи. Кто там у нас остался?

– Преподобная Стелла! – ехидно хмыкнула Нина. – Не терпится выслушать её исповедь, мне кажется, она будет весьма интересной. Чувствую, она тянет на роль королевы бала.

– А я, – встрял Артём, – чертовски устал от всех вас. – Думаю, Стеллу стоит оставить на потом, я хочу полежать. Выслушаем её чуть позже. – Он встал и, не дожидаясь согласия остальных, ушёл наверх.

Вслед за ним потянулись Анна Ивановна с Марком и Андрей с Виталиком.

Когда Анна Ивановна и Марк вошли в комнату, и дверь за ними закрылась, Марк подсел к Анне Ивановне и осторожно спросил:

– Аня, ты ничего… ну… такого, здесь не замечала?

– Что ты имеешь ввиду? – Анна Ивановна насторожилась.

– Ну, ничего необычного?

– Да вроде нет. – Анна Ивановна решила не раскрывать пока своей тайны, боясь, что Марк сочтёт её сумасшедшей. – Скажи толком, что произошло?

– Только не подумай, что я сошёл с ума, – быстро проговорил Марк. – Ну, в общем, тут такое дело. Вчера, когда ты спала, я проснулся… сам не знаю, отчего я проснулся… ну, вроде кто-то смотрел на меня… я думал, к нам кто-то зашёл, хотя чего бояться? Но я испугался. Открыл глаза и увидел… чёрт! Не знаю, как сказать… а впрочем, ладно! Я увидел Ингу, ту девушку, из-за которой я здесь. Она стояла в углу и так печально смотрела на меня, я бы сказал, с сочувствием. Я подумал, что ты можешь проснуться, и вышел. Никак не мог понять, как она здесь оказалась? Вышел и прошёл в свободную комнату в конце коридора, чулан, без окон. Там было темно, и я сел на старый диван, который там стоял. Оглянулся, а она рядом… сидит и смотрит на меня, укоряюще так… я обомлел. Кажется, бросился на колени, стал просить у неё прощения… целовал ей руки. Не помню точно, что делал… но она молчала. Молчала, как сфинкс, и только укоряющий взор… кажется, я закрыл лицо руками и зарыдал. Когда очнулся, её не было. Я посидел ещё и вернулся к тебе. Ты спала, я спустился вниз.

– Зачем ты мне это рассказываешь? Ты хочешь сказать, что тебя атаковал призрак? Что он хотел?

– Не знаю, правда, не знаю. Но в связи с этим мне кажется, я должен признаться тебе, хотя бы тебе, Аня, что я… ну, я был не совсем искренним, когда рассказывал свою историю.

Анна Ивановна удивлённо приподняла бровь. Марк продолжил:

– Ту девушку я изнасиловал… взял насильно… она была очень порядочной девушкой, не хотела спать со мной, и я мог проиграть спор. Я очень не любил проигрывать, особенно в таких делах. Я напоил её и изнасиловал, она была девственницей. После это она разорвала отношения с женихом и хотела утопиться. Она считала, что опозорена, и что я должен жениться на ней. Это не входило в мои планы… но об этом я уже рассказывал.

– Это существенное уточнение, видимо, она хотела, чтобы ты честно сказал об этом.

– Ну вот, ты и знаешь. Я подонок. Меня не за что уважать, к сожалению. Я не имею права претендовать на прощение. Господь был стопроцентно прав, когда засунул меня сюда. Скажу тебе честно: я не надеюсь выбраться. Мне жаль тебя, Аня, ты не настолько виновата, как мы, как остальные. Стелла нам ещё ничего не сказала, но я готов согласиться с Ниной, что она расскажет нечто ужасное. И, ты знаешь, мне как-то неуютно в компании этих людей. Прямо скопище монстров, не иначе!

– Мне не хочется умирать… вот так, без покаяния… среди чужих – тихо произнесла Анна Ивановна. – Я ещё не видела внуков.

«Да будет воля твоя яко на Небеси и на земли…»

– Мне тоже не хочется! – вздохнул Марк. – А у нас есть выбор?

– Давай выслушаем Стеллу, а потом оценим тяжесть нашего общего греха. Ты, кстати, заметил, что пока только у Нины и Дениса жертвы погибли? У остальных они ещё живы, поэтому, как мне кажется, шанс существует.

– А что с Ниной и Денисом? У них уже нет шанса?

– Откуда мне знать? – Анна Ивановна пожала плечами. – Я не Господь Бог. Если раскаяться искренне, мне думается, можно отпустить любой грех. Иисус прощал всё.

– Ладно, хватит об этом, Анечка. Ложись, отдохни, утро вечера мудренее, хоть это высказывание и не очень уместно в нашей ситуации. Я имею ввиду про утро и вечер.

Все с нетерпением ждали Стеллу. Она давно не появлялась на публике, не слушала ничьих исповедей. Нина намекнула Андрею и Виталику, чтобы позвали хозяйку, и они обещали привести Стеллу.

– Как её состояние? – сочувственно спросил Марк. – Она может прийти? Не больна?

– Физически здорова, – ответил Андрей. – Морально вроде тоже. В состоянии неустойчивого равновесия.

– Мы все в состоянии неустойчивого равновесия, – усмехнулся Артём, – так что можно не считать это проблемой.

Пока они переговаривались, появилась Стелла. Она была одета и аккуратно причёсана. Раздались жидкие аплодисменты.

Стелла, не обращая внимания на фурор, произведённый её появлением, села на стул и скрестила ноги. Чувствовалось, что настроение у неё мрачнее некуда. Окинув взглядом присутствующих, Стелла произнесла, растягивая слова:

– Да не стоит так суетиться, голой я бегать не собираюсь… это я говорю специально для любителей клубнички. Хотя воздух рано или поздно закончится, чтобы вы тут ни делали. Хотя теперь это неважно.

– Мы переживали, дорогая, что вы заболели. Столько времени не показывались, не радовали нас своим присутствием. – Марк посмотрел на Стеллу. – Вас не поставили в известность, что мы тут придумали? Вам может показаться это забавным. Ане пришло в голову, что Господь собрал нас всех вместе здесь из-за наших грехов. И вы знаете, теория оказалась не лишена справедливости! Все, кроме вас и Артёма, рассказали свои истории и, вы не поверите, все оказались замешаны в неприятных историях. То есть у каждого есть грех за душой. Теперь мы ждём с нетерпением вашего рассказа, уважаемая Стелла. Каков ваш смертный грех?

– Мой?! – удивилась Стелла. – Зачем вам копаться в чужом грязном белье? Хотя… вы знаете, исповедь перед смертью… да, перед смертью стоит исповедоваться, вы правы. – Стелла засмеялась. – Как это раньше называлось? Братская могила? Коллективный склеп? А мы все призраки шале! – Стелла захохотала, запрокинув голову.

– Но мы не собираемся превращаться в призраков! – обиженно ответил Марк.

– Да?! А кто вас спрашивает? В рай-то грехи не пускают, так что будем призраками.

– Мы надеемся, – вступила в разговор Анна Ивановна, – что Господь услышит наше искреннее раскаяние, и поможет найти выход.

– Для вашего возраста, милая моя, вы чрезвычайно наивны!

Анна Ивановна вспыхнула:

– А при чём здесь возраст?

– Да при том, – томно вздохнула Стелла, – что возраст – это жизненный опыт. Хотя зачем я вам это говорю? Я не против этой игры. Тем более чем ещё заниматься смертникам в могиле? Я расскажу, только после мальчика, Артёма. Считайте это моим капризом.

Артём развёл руками:

– Да пожалуйста! Как пожелает дама. Не вижу особой разницы. Я, значит я. Мой грех, строго говоря, тянется из детства: я ненавидел свою мать. Просто лютой ненавистью. Хотя никогда её не видел: был оставлен ею в младенчестве, и меня воспитывал отец. Он был вечно занят, и редко я его видел. К слову сказать, я из этих мест. Пока мать отца, моя бабушка, была жива, я в основном проводил время у неё, потом в интернате, куда отец отправил меня учиться. Долгое время я не знал, куда делась моя мать, отец не рассказывал, а я особенно и не настаивал, считая, что сам скажет, если сочтёт нужным. Однажды он обмолвился мне, будучи в плохом настроении и немного в подпитии, что мать сбежала с любовником, бросив ребёнка, то есть меня, на произвол судьбы. Больше я ничего не спрашивал, решив раз и навсегда, что женщина, способная бросить своего ребёнка, не имеет права на то, чтобы о ней помнили. Конечно, в то время я думал намного более… м-м… зло, что ли… о матери, ругал её последними словами, а потом успокоился и вычеркнул из своей жизни. Если меня кто-то спрашивал о ней, неважно из каких побуждений, я готов был чуть ли не в драку лезть. Отца я уважал, хотя он воспитывал меня довольно жёстко: никаких поблажек, ничего лишнего. Не баловал, в общем. До определённого времени я и не догадывался, что он довольно состоятельный человек. Точно не знаю, как ему удалось разбогатеть, знаю только, что он несколько лет провёл на нефтяных месторождениях. То ли нефть искал, то ли ещё чего, не знаю, но деньжонок он там заработал, открыл фирму – и понеслось. Мой папа был тёртый калач, сколотил состояние – будь здоров.

– Так ты богатый жених?! – воскликнула изумлённая Катя. – А по виду не скажешь…

– Теоретически. Не успел ещё воспользоваться преимуществами состояния, даже в наследство вступить не успел.

– Так твой отец умер?! – не унималась Катя.

– Умер. Недавно. Но ты опережаешь события. Кстати, я и уехал в горы, чтобы немного отвлечься… его смерть произвела на меня тягостное впечатление, хоть мы и не были особенно близки, но всё же единственный родной человек… отец считал, что настоящий мужчина должен всего добиваться сам: женщин, денег, и так далее. И теперь я думаю, что он был совершенно прав. Получить все блага на блюдечке с голубой каёмочкой – это слишком примитивно. Жизнь земляного червяка.

Артём задумался и сунул в рот сигарету. Анна Ивановна наблюдала за Стеллой. Стелла слушала Артёма весьма заинтересовано, даже излишне заинтересовано, если так можно выразиться. Лицо её напряглось, рот приоткрылся, лоб покрылся испариной, она заметно нервничала. Артём закурил и продолжил:

– Но суть не в том, а в моем грехе… что-то я отвлёкся на лирические отступления. Просто хотел сказать, что именно ненависть к матери и сыграла свою роль. Как-то так, в общем… короче, работал я в одной фирме, начальником у нас была дамочка как раз возраста моей матери. Я её сразу невзлюбил, мне всё мамаша виделась в её ухоженном лице… такая же холеная, холодная, надменная… стерва, другими словами. В довершение ко всему, у неё был молодой любовник, которого она периодически подкармливала. Это меня бесило больше всего. Жанна, так её звали, чувствовала моё отношение и платила мне тем же, то есть мы были на ножах. Жанна заведовала финансами в нашей фирме, никому не доверяла, все договоры шли через неё. Не надо объяснять, что недоброжелателей у неё хватало. Конечно, что-то прилипало к Жанниным шаловливым ручкам, но владельцы фирмы ей доверяли. Жанна постоянно ставила мне палки в колеса, находила повод урезать мою зарплату, отчитывала за плохую работу. Я устал от неё, она надоела мне хуже плесени, но в то время уволиться я не мог, деньги были нужны. Про капиталы папаши я, как сказано выше, ничего не знал.

Один из наших партнёров, у которого тоже были тёрки с Жанной, обратился ко мне с деликатным предложением – проучить спесивую начальницу. Я отреагировал очень радостно. Надо думать: такой случай, пощипать нервы нашей королеве. Я согласился. Нужно было выкрасть у неё кое-какие документы за вполне приличную сумму. Деньги, как вы понимаете, тоже сыграли не последнюю роль. – Артём усмехнулся. – Сейчас подумал: продался, как Иуда, за тридцать серебряников! – Ну вот. Я снял слепки с её ключей, она любила бросать сумочку где попало и выносить мозги подчинённым. Как-то задержался после работы на пару минут и спёр эти чёртовы документы из её кабинета. Отдал, как мы и условились, и получил свои тридцать серебряников. Я не знал, что это так важно! Я не Иуда. Я думал, её накажут – и этим все закончится, ну, лишат премии там, уволят на худой конец! – Артём замолчал, нервно потирая переносицу.

Катя не выдержала:

– Так что с ней случилось? Повесилась, что ли?

– Нет, не повесилась. Её посадили. На пять лет. Это были очень важные бумаги… обвинили в чём-то немыслимом, возможно, что-то подделали, короче, я подставил её на полную катушку… конечно, я скоро уволился, не мог себе простить такой мерзости, по сути, она ничего особенно плохого мне не делала. После этого я оказался в горах. Вот и вся история.

– И ты сделал это только потому, что она была похожа на твою мать? – голос Стеллы звенел, как будто задели лично её.

– Наверное, да. Сейчас я не могу вспомнить это точно. Но почему же ещё? Других причин не было.

– Бедный мальчик! – Марк сочувственно посмотрел на Артёма. – Травма детства. Где-то в глубине души я вас понимаю, хотя ваш поступок, безусловно, можно считать за грех.

– Ещё какой грех! – фыркнула Стелла. – Ненавидеть свою мать! Откуда ты знаешь, почему она тебя бросила? А вдруг папаша тебе врёт? Вдруг это он выгнал её и отобрал ребёнка?

– Тогда я не думал об этом. – Артём пристально посмотрел на Стеллу. – А почему вас это так волнует? Другие исповеди вы даже не удосужились выслушать, насколько я помню. Очевидно, разговоры с зеркалом занимали вас гораздо больше.

– Да, разговоры с зеркалом занимали меня больше, до поры до времени, ты прав. Но теперь, когда все мы умерли, с ним не о чем разговаривать. Оно способно только ныть и бередить старые раны. Ну и потом, какие тайны в могиле? Что может быть тайного у покойников? У нас впереди целая вечность, чтобы поговорить. Но ты – другое дело. Я расскажу вам свою историю, но прежде признаюсь: я твоя мать! – увидев, как вытянулись лица присутствующих, Стелла сделала паузу, чтобы до их сознания дошёл смысл сказанного, и торжественно продолжила: – Да, я та самая мать, которую ты смертельно ненавидел. Посмотри внимательно: так ли я ужасна, как ты себе представлял?

Артём, казалось, лишился дара речи. Он смотрел на Стеллу так, словно она была диковинным животным. Наконец через несколько минут он пришёл в себя и выдохнул:

– Ты моя мать?!! Это правда?! Или ты это придумала сейчас, чтобы нас развлечь?

– Да Бога ради! Зачем мне вас развлекать? Это чистая правда. У меня есть все документы, подтверждающие это. Не здесь, разумеется.

– Ну, мама… ну, ты даёшь, мама! – только и нашёлся что сказать Артём.

– Я расскажу тебе свою версию нашего расставания, если ты не против.

– Да чего уж там, вещай! Дай только сяду, чтобы не упасть от твоего очередного признания. И, кстати, как ты здесь оказалась? Случайно?

– Нет, сынок, я здесь не случайно!

– Я же говорила, что это из-за неё мы здесь! – взвизгнула Нина.

– Да заткнись, ты! Тоже мне, ангелица с крылышками: из-за неё! Ты здесь из-за себя, душегубка! – прикрикнул на неё Денис.

Стелла продолжила:

– Так вот, я здесь не случайно. Я здесь, чтобы встретиться с тобой. Может, ты не знаешь, но мы с твоим отцом всё время поддерживали связь. Я приезжала в Россию, и мы встречались здесь, в этом домике. Да, да, не круглите глаза! В этом домике. Сначала я обрадовалась, что мы сбились с пути и нас занесло сюда. Ностальгия, знаете ли… здесь мило, не так ли? Мы с Колей провели тут немало прекрасных ночей. Он не мог забыть меня, как и я его… хотя и простить тоже не смог. Глупо тогда всё вышло, по молодости.

Мне ещё восемнадцати не было, когда я забеременела. Бегала, бегала к Коле на сеновал, вот и добегалась… о том, что нужно предохраняться, я и не думала. Хотя о ребёнке не мечтала. Рано. Но что случилось, то случилось. Как-то сразу не сказала Коле, побоялась, думала решить эту проблему сама, очень не хотела, чтобы в нашем посёлке узнали. Гордая была, стеснялась своего положения. Хотела достичь большего, взлететь, а тут сразу крылья обрезаны…

В общем, уехала к одному знахарю, в глухомань. Чтобы подальше от людских глаз. Твоему отцу сказала, что уезжаю в город. Он обиделся, но удерживать не стал, тоже гордый был. У этого знахаря я и родила в положенный срок мальчика…

– А документы у тебя откуда? Если ты у знахаря рожала? – Артём подозрительно посмотрел на Стеллу.

– Знахарь помог. Принёс из районной больницы. У него многие рожали, так что ему там безоговорочно доверяли. Только кто-то Коле шепнул, где я, и он прибежал… как он посмотрел на меня! С ненавистью. Настоял, что дед его отцом вписал в свидетельство, сам в районную больницу с ним ездил.

После родов я решила у деда задержаться ненадолго, подумать, что дальше делать. Как-то дед на охоту пошёл, а я решила с ребёнком сходить на озеро – было очень жарко. На то самое Блуждающее озеро, к которому мы шли. Старик жил невдалеке от него. Я положила ребёнка на берег и пошла купаться. Я всего лишь окунулась! Поплавала немного. Когда я вышла, ребёнка не было. Я искала, я обшарила весь берег, но он исчез.

Мы с дедом долго его искали, но не нашли. Я уехала, он обещал мне сообщить, если что-то узнает, но так и не сообщил. Потом я пошла к нему сама, но не смогла найти ту избушку. Бред! Конечно, я слышала эти россказни про Блуждающее озеро, про то, что оно может внезапно «уйти», но считала это сказками. Колю я тоже не смогла найти, сказали, что он уехал.

Через время я познакомилась с одним человеком, вышла за него замуж и уехала за границу. Коля сам нашёл меня. Мы начали встречаться. Вспомнили молодость. Твой отец всю жизнь то любил меня, то ненавидел. Он ничего не умел делать наполовину, максималист был. Наверное, я любила его…

Не так давно я узнала, что Коля выкрал тебя у меня и воспитывает. Это я узнала случайно, от чужих людей. Конечно, испытала шок. Хотела потребовать у него объяснений, но он умер… тогда я приехала сюда, чтобы посмотреть на тебя, разузнала, что ты собираешься отдохнуть здесь. Хотела признаться тебе, но боялась, что ты не поверишь…

– Так в чём грех? – Марк непонимающе посмотрел на Стеллу. – Пока не могу констатировать вашей вины…

– А грех в том, что она собиралась убить родного сына! – голос Виталика раздался словно гром среди ясного неба. – Так, моя дорогая? Я слушал твои россказни, так чуть не разрыдался! Надо же, какая убитая горем мать! Противно слушать! Расскажи людям правду! Неужели твоё зеркало не посоветовало тебе быть искренней?

– Что ты несёшь! – возмущённо крикнула Стелла. – Заткнись! Я ни в чём не виновата!

– Конечно-конечно! Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать! Эта стерва хотела убить родного сына из-за денег! – Виталик обвёл взглядом присутствующих. – Или ты рассказываешь людям правду, или я не знаю что сейчас с тобой сделаю! Чисто случайно я знал Колю, он был моим другом, он мне и рассказал эту историю, просил присмотреть за тобой, чтобы не наделала глупостей. И вспомни, милая, о чём ты договаривалась со мной?

– Ты гнусный тупой урод! О чём я могла договариваться с таким ничтожеством, как ты?! Да посмотрите на это быдло! – Стелла подбоченилась и напоминала базарную бабу.

– Ты чего, тётя, со стапелей сорвалась? Я сейчас прострелю тебе башку, чтобы ты стала настоящей покойницей, а не мнимой! Слышишь, ты, сучка! – Виталик засопел и полез за пояс.

В дело вмешался Артём:

– Стоп, стоп! Не нужно её убивать! Я хочу дослушать эту интересную историю до конца. Я только пять минут назад узнал маму, а ты уже хочешь меня её лишить?! Не годится. Пусть расскажет всё. – Артём посмотрел на Стеллу прищурившись. – Мама, говори правду, иначе этот парень прострелит тебе голову. Хоть мы уже и умерли, но всё же…

– Ваша ирония неуместна, молодой человек, – вставил Марк, – если она действительно ваша мать, не стоит над ней издеваться. Она потеряла вас ребёнком… где основания верить этому Виталию, а не ей? Может, он врёт?

– Стелла! – Виталик еле сдерживал ярость. – Или ты расскажешь им правду, или я прострелю тебе ногу, а потом руку, а потом брюхо… ты будешь умирать долго и мучительно, твой труп будет безобразен…

Стелла опустила голову, волосы упали ей на грудь и закрыли лицо. Она посидела так пару минут в зловещей тишине и рывком подняла голову. Взметнувшиеся волосы напоминали змей медузы Горгоны.

– Да! Да! Да!!! Я дрянь, я стерва! Я расскажу тебе, сынок, всю правду, но не потому, что этот придурок направил на меня свою пушку, а потому что не хочу, чтобы ты умер от умиления на груди вновь обретённой матери! Я хочу, чтобы ты сдох, зная всю мерзкую правду! Я ненавижу тебя, выродок! А за что мне любить тебя? Я видела тебя всего один раз, когда родила, корчась от боли! Уродливое красное существо, перемазанное в дерьме. Б-р-р! Ты мне сразу не понравился. Я очень надеялась, что тебя сожрут дикие звери, но старый дурак нашёл тебя и спас. Шлялся по лесу, как обычно, без дела, и, видимо, наткнулся на тебя.

Все видели моё пузо, я девять месяцев терпела мучительный стыд! Твой отец воротил от меня морду, как будто и не спал со мной. Перед родами я уехала, никому не сказала, куда. Да меня никто и не спрашивал, считали падшей. Ну да это их проблемы. Я пошла на берег этого самого дурацкого озера, и там родила в полном одиночестве. Ребёнка оставила на берегу, и ушла, не оглядываясь. Уехала в столицу, там поболталась недолго, завела связи, неплохо, в общем, пристроилась, что и говорить, жила весело, на полную катушку. Потом познакомилась с нынешним мужем и уехала за границу. Мой муж богат, но брачный контракт составлен так, что в случае развода я ничего не получаю. Это очень печально, тем более что я привыкла жить на широкую ногу. В моем возрасте противопоказано менять образ жизни. Ну, что-то я отвлеклась от темы.

Рискну предположить, что старик нашёл ребёнка и сообщил Коле, что его ребёнок жив. Не знаю, может, он видел, что я рожала… думаю, что так.

– Стоп! – Артём жестом остановил поток излияний Стеллы. – Мама! Ты что-то говорила про документы? Врала?

– Ну что ты, сынок! – Стелла нехорошо усмехнулась. – Любые документы можно купить. К тому же ты мой единокровный сын, я могу сделать генную экспертизу, чтобы доказать, что я твоя мать. Скажем, взять у тебя прядь волос… это дело техники, милый. Ну и потом: твой отец признался мне, что ты жив, и он воспитывает тебя. К сожалению для него, он так и не смог меня забыть, терзался чувством вины, что не женился тогда… мы в самом деле встречались в этом домике. Я-то тоже вспоминала его жаркие объятия. Мой муж не очень страстный мужчина, в отличие от твоего папы… тут нужно отдать ему должное. Здесь он и признался мне, что ты есть… не знаю, зачем? Осложнил жизнь и мне и себе. Навлёк на тебя неприятности, по сути, ввёл в искушение.

Артём хмыкнул. Стелла покосилась на него и продолжила:

– Хотя, скрывать не стану, я обрадовалась, что ты выжил. Душегубство не самое лучшее деяние на свете, даже для такой циничной бабы, как я. А потом мой муж задумал развестись со мной и оставить без гроша. Я хотела убить его, выродка, так подло обманувшего меня! Но, трезво поразмыслив, поняла, что убийство бы не решило проблему, а только навлекло на меня подозрения, так как даже после его смерти я не получала практически ничего, кроме нищенского пособия, так он составил завещание! Продуманный, гад! И тут я узнала, что Коля умер, и что он очень богат… это меняло дело, могло решить мои финансовые проблемы, обеспечить мне свободу и безбедную старость. Тебя, сынок, я не знала, то есть видела здесь, но мы не были даже знакомы, так зачем мне тебя жалеть? Ты был единственным наследником своего отца, я узнавала, а после тебя только я, твоя кровная мать.

– И ты решила убить меня?! Из-за денег?! – не выдержал Артём.

– А что тут такого? – Стелла бесстрастно пожала плечами. – Каждый выживает, как может. Я не думала о тебе как о человеке, уж прости. Для меня ты был просто препятствием к сытой жизни, не более.

– Ну, мама! Ну, ты, мама… и… и… сука! – только и нашёлся, что сказать Артём.

– Я же тебя не убила… – Стелла устало вздохнула. – Ты жив, здоров, и вполне упитан. И потом, сынок, ты тоже оказался не без греха. Увы, яблоко от яблони…

– Не сравнивай! Я ягнёнок по сравнению с тобой! Могла бы просто попросить, и я бы поделился с тобой.

– Я не собираюсь унижаться! Никогда в жизни ни у кого ничего не просила! Всё, что мне нужно, я беру сама. По-твоему, я должна умолять тебя подать мне на бедность за ради Христа? Мне не нужно подачек, мне нужно всё! Так-то, сынок. Ты молод, здоров, вполне можешь прокормить себя сам, у тебя вся жизнь впереди, а я… я ничего не умею! Никогда в жизни ничего не делала, как прикажешь мне быть? Впереди только старость, и я хочу, чтобы она была обеспеченной. В молодости не нужны деньги, это ты поймёшь потом, молодость хороша сама по себе, она сама по себе достояние… извини, что так получилось. Мы оба остались в дураках. Кому теперь достанутся капиталы твоего отца? У тебя есть девушка?

– Нет, то есть я думал, что она появилась… она лежит там, на чердаке…

– Алла? Это твоя девушка?

– Не совсем. Мы познакомились недавно, я собирался встречаться с ней и дальше…

Стелла ничего не ответила, но вместо неё снова заговорил Виталик. Он напоминал ангела мщения своим пылающим взором и глубокими складками возле рта.

– Что замолчала? Говори дальше, тем более речь зашла о девушке. Ну?! Я сто раз повторять не буду. Ты меня достала! Расскажи им всё, облегчи душу! – для острастки Виталик поиграл пистолетом.

Стелла усмехнулась уголками рта:

– Да оставь ты! Хватит меня пугать! Я не ребёнок. Я расскажу всё отчасти потому, что действительно хочу облегчить душу, а отчасти для того, чтобы мой сынок знал, какая у него наследственность. Так вот, ту девушку убила я! – услышав коллективный вздох ужаса, Стелла засмеялась, а отсмеявшись, продолжила: – Да, да! Я. Случайно. Она просто полезла не туда, куда нужно. Проявила излишнее любопытство, за что и пострадала. Как в пословице – любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Ха-ха! Нос оторвали! Кстати, сынок, а как ты вообще оказался на этой экскурсии? Забыл? Расскажи товарищам! Без этого картина будет далеко не полной.

Все удивлённо уставились на Артёма, Артём закашлялся:

– Я и забыл об этом… ну да, теперь вспоминаю. Я получил странное СМС с предложением посетить именно эту экскурсию, якобы я там узнаю нечто очень любопытное о себе и своей матери. Я не придал этому значения, подумал, кто-то разыгрывает… даже на Аллу подумал: уж не хочет ли она мне сделать предложение? Шутка! Подумал что-то про завещание отца, может, у него была жена? Но это всё так, мимоходом… но на экскурсию пошёл. Не знаю, почему.

– Эту СМС тебе прислала я! – Стелла картинно прижала руки к груди.

– Зачем? – искренне удивился Артём. – Зачем тебе было тащить меня сюда, в такую даль? Могла бы… убить меня и там…

– Там – это скучно. Я разработала отличный, на мой взгляд, план. Возможно, у меня есть криминальный талант. Послушай и оцени: я намерено заманила вас в это шале, здесь у меня всё припасено для «несчастного случая». Мне хотелось, чтобы всё выглядело пристойно, понимаешь, сынок? Глупый несчастный случай. Как заманила, ты хочешь знать? Да просто – заранее проложила другую лыжню, ведущую прямо сюда. Для меня здесь ходу всего ничего. Пурга потом помогла, замела следы.

Стелла помолчала, потом продолжила:

– Здесь спрятано ружье, это же охотничий домик. Ну так, на всякий случай, дикие звери, знаете ли… или придурки… придурки хуже всего… я собиралась позвать тебя в лес, для объяснения, и застрелить, я отличный стрелок… остальным я бы сказала, что… а вообще бы ничего не сказала! Кто знает, сколько всяких темных личностей бродит по этим лесам? Здесь полно дичи, диких кабанов… есть любители поохотиться. Думаю, сошло бы гладко, и меня бы никто не заподозрил… но всё пошло не так… эта лавина! Она спутала мне все планы, чёрт возьми! Пока была метель, я ещё надеялась выбраться, поэтому придумала другой план: написала тебе записку, чтобы ты ждал меня на чердаке, вроде как наш договор в силе. То есть я по-прежнему хочу сообщить тебе нечто важное. Но ты напился, а записку прочла эта дурочка с переулочка, Алла. На свою тупую голову. Видимо, возомнила тебя своей собственностью, и решила, что кто-то ещё претендует на твоё тело. Ха-ха! Она завернулась во что-то, так что я её совершенно не узнала, а на чердаке ужасно темно. Наверное, хотела потребовать объяснений. Она прошла вглубь чердака, явно ища меня… я выступила из темноты и воткнула ей в сердце осколок стекла, который нашла здесь. Об этом меня надоумило зеркало. Оказывается, и от него есть толк! Она охнула и начала оседать, схватилась за рану, сквозь пальцы сочилась кровь… мерзкое зрелище! Я ударила её по голове поленом, завёрнутым в тряпку… она упала, не издав ни звука. Можете представить, насколько непредсказуема жизнь: минуту назад ты ещё что-то хотел узнать, тебя обуревали страсти – и вот! Неожиданный финал: жизнь оборвалась… интересно, что там, за гранью? Всегда хотела узнать это при жизни. Но трупы не разговаривают. Потом на неё упала балка… всё прошло хорошо. Господь мне помогает, видно, смерть Аллы была ему угодна.

– А зачем ты её убила? – хрипло спросил Артём. – Это же был не я. Могла бы просто не показываться ей, и всё сошло бы за шутку.

– Я поздно поняла, что это не ты. К сожалению. Говорю же, она завернулась в какое-то тряпье, то ли надела капюшон на голову. Очевидно, специально, чтобы я её не сразу узнала. Хотела выведать тайну, как мне думается. Я ударила её этим осколком, а потом увидела лицо, но, увы, поздно! Хотя я совру, если скажу, что раскаялась – не нужно лезть, куда тебя не просят! Хотя ты, сынок, должен быть ей благодарен: она спасла тебя от смерти, пусть и невольно. Женщины всегда страдают за мужиков.

– Ну, ты и тварь! – выдохнул Артём. – Алчная, безумная тварь! Тебя грохнуть, и то мало!

Внезапно Артём замер, будто что-то вспомнил и подозрительно уставился на Виталика:

– А ты откуда знаешь про её проделки?

Стелла захохотала:

– Да он мой сообщник! – пробулькала она сквозь смех. – Я просила его меня подстраховать, если что-то пойдёт не так. Мало ли что… ну, чтобы наверняка. Обещала ему немалые деньги, он мог бы решить на них все свои проблемы. Так? Справедливости ради надо сказать, что идти на чердак он отказался. Не хотел перед смертью грех на душу брать. Но я и сама прекрасно справилась. Только попросила его не болтать, это и в его интересах. Он мне обещал. По вашей шкале грехов он просто перегружен ими!

– Да-а… – протянул Денис. – Ну и народец подобрался! Один другого хлеще! Что теперь делать-то будем, иудины дети?

Артём вскочил с места, подскочил к Стелле и схватил её за горло:

– Убью, суку!!! Тварь! Так просто говоришь обо всём, будто речь идёт о насекомых… – прошипел Артём.

Стелла захрипела, пальцы на её руках непроизвольно растопырились, глаза выпучились, лицо покраснело. Андрей бросился к ним и с трудом оттащил Артёма от хозяйки. Стелла жадно хватала ртом воздух, одной рукой держась за горло. Андрей усадил Артёма на стул и поднёс стакан воды. Когда Артём выпил воду, похлопал его по спине:

– Держись, брат! Не стоит добавлять себе грехов. Потом сдадим её в ментуру, когда выберемся. Или оставим здесь… с Аллой.

Наверху раздался треск, и все, как по команде, подняли головы.

– Что это?! – прошептала Анна Ивановна.

– А ничего! – ответил Артём. – Груз наших грехов вызвал сход дополнительной массы снега, и нас накрыло покруче. Крыша трещит… неверующие могут подняться на чердак и посмотреть своими глазами.

– Да нет, мы верим… это очевидно. Просто немного неожиданно. – Марк потёр переносицу. – Мы вроде привыкли к тишине. О! – Марк хлопнул себя по лбу. – Стелла! Это же, можно сказать, ваш семейный домик. Где он стоит? В пурге мы не заметили…

– Он стоит в низине, под горой. В небольшой нише. Очевидно, это нас и спасло, когда сошла лавина. Не раздавило, я имею ввиду. Но если снега будет больше, ничего нельзя гарантировать. Мы можем просто задохнуться здесь… Про этот дом мало кто знает, поэтому нас вряд ли найдут. Сочтут пропавшими без вести. Ничего уже не исправишь… думаю, нам нужно разойтись по комнатам и молится…

«Но избави нас от лукавого…»

Анна Ивановна поддакнула:

– Да, да, молиться! Нам нужно молиться! Господь укажет выход.

Наверху снова затрещало, и она замолчала. Через несколько минут все разбрелись по комнатам.

Анна Ивановна сидела на кровати, засунув руки между колен. Рядом сидел Марк с задумчивым выражением лица.

«Да будет воля Твоя…»

Анна Ивановна повторяла про себя слова молитвы, единственной, которую знала. Неожиданно Марк встрепенулся:

– Аня! Кажется меня осенило. Возможно, это глупо, но нам нужно рыть тоннель. Сквозь толщу снега. Немного вверх и вбок, мне кажется, что снег скатывается с горы, и вверху его слой не такой толстый, как внизу… Вся масса снега внизу, туда рыть бесполезно.

– Ты хочешь, чтобы мы замёрзли? Превратились в ледышки?

– Ну, во-первых, в снегу тепло. Эскимосы всю жизнь строят дома из снега, пережидают в них непогоду. А во-вторых, лучше превратиться в сосульку, пытаясь хоть как-то изменить ситуацию, чем сходить с ума от недостатка воздуха. Пока у нас есть силы…

– Ладно, как скажешь. Я готова. Только что скажут другие?

– Да мне всё равно. Если они откажутся, мы пойдём вдвоём. Ты как?

– Пойду, конечно… думаешь, шансов на то, что нас найдут, нет совсем?

– Наверное, нет… есть шанс на то, что найдут наши мумии. Тебя устраивает?

– Мумия не устраивает. Хотя… если разобраться, чем плоха мумия? Египтяне делали мумий специально.

– Не иронизируй, Анечка! Итак тошно…

– Ну, в общем, ты можешь на меня рассчитывать… что-то не очень хочется оставаться тут с этой полубезумной Стеллой. Кто знает, что ей придёт на ум завтра?

– Это точно. Ты пока отдохни, а я схожу посоветоваться с Артёмом. Он лыжник, инструктор, знаком с горами.

Анна Ивановна легла, свернувшись калачиком, Марк укрыл её спальником и вышел, тихо притворив за собой дверь. Анна Ивановна незаметно для себя уснула, призраки прошлого не беспокоили её.

«Да приидет царствие Твоё…»

Проснулась она от того, что Марк тряс её за плечо. Анна Ивановна открыла глаза и села на кровати. Марк выглядел возбуждённым:

– Анечка! Мы будем рыть тоннель! Через крышу! Артём сказал, что это может сработать. Пол тоннеля укрепим лыжами. Это отличная идея! Мы поползём по лыжам, словно по рельсам! Правда, круто вверх забирать нельзя, нас будет заваливать снегом, но в целом мой план одобрен. Мы с Артёмом рискнули спуститься вниз, посоветоваться с товарищами. Возражений нет. Так что собираемся в дорогу. Артём пойдёт первым, за ним Андрей и остальные. Замыкающим будет Виталий. Возможно, придётся возвращаться сюда, если мы быстро не достигнем выхода. Хотя нет, нужно идти до конца, в любой момент всё может обрушиться.

«И остави нам долги наши…»

Марк взял Анну Ивановну за руку и пожал её:

– Всё будет хорошо, Анечка! Мы ещё выпьем с тобой кофе. Я очень рад, что исповедовался, прямо камень с души! Ну, вставай, нужно готовиться.

Анна Ивановна послушно встала. Они с Марком спустились вниз. Андрей сидел мрачнее тучи, Артём уставился в пол, лица остальных были растеряны. Стеллы не было.

– Что случилось? – Марк переводил взгляд с одного лица на другое.

– Что случилось? – переспросил Андрей. – Да ничего не случилось, если разобраться. Воздаяние за грехи уже началось. Стелла повесилась… висит там на крючке от люстры, качается… бедолага…

– Да уж… – протянул Марк. – Действительно, бедолага… но если подумать, что она натворила… загубила нив чем неповинную девушку…

– Ну, повинна девушка или нет, мы не знаем… как я понял, здесь случайных людей нет. А если она и правда невиновна, то попадёт в рай. Это лучше, чем сидеть здесь и ждать смерти.

– Мне кажется, – вступила в разговор Анна Ивановна, – её убило именно это ожидание… ожидание смерти…

– Не знаю, что её убило, – сказал Андрей, – но я слышал краем уха, как она с кем-то разговаривала, перед тем, как… сделать это… она говорила очень громко, проклинала кого-то, ругала последними словами, грозила, а потом умоляла… вроде рыдала. Ты слышал, Виталь?

– Слышал. Она рыдала. Может, раскаялась в последний момент?

– Не исключено. – Катя накрутила волосы на палец. – А вдруг её замучили призраки? Набросились на неё в темноте…

– Её замучила совесть. – Марк вздохнул, потом задумчиво пожевал губами и добавил. – Но не исключено, что и призраки… в такой обстановке мало ли что может привидится. Не могу сказать, что мне её жалко, она была отвратительной женщиной, грубой, беспринципной…

– Да брось ты, отец! – Андрей метнул суровый взгляд на Марка. – Здесь нет белых и пушистых. Она, по крайней мере, была честной, а сколько людей таят свои черные мысли, а в душе давно бы поубивали друг друга.

– Ладно, не будем её беспокоить. По её собственному выражению, она давно умерла, так что теперь это только констатация факта. Давайте лучше обсудим план нашего спасения. Я слышала, что он появился. – Катя с надеждой смотрела на мужчин.

Артём вкратце рассказал ей про тоннель. Катя захлопала в ладоши:

– Мы выберемся, выберемся!

– Не говори гоп… – усмехнулся Артём. – Мы не знаем, какая толща снега лежит сверху.

– Нет, нет, я чувствую, всё будет хорошо! Надо подготовить лыжи.

– Тогда одеваемся и идём друг за другом на чердак. Берите лыжи и что-нибудь, чем можно копать… – Артём пошарили глазами по комнате. – Кастрюлю, что ли…

Нина порылась в шкафах и нашла подходящую кастрюлю. Артём критически осмотрел её и махнул рукой:

– Пойдёт!

Народ заметно развеселился. Начались шумные разговоры, смех. Катя напевала себе под нос, Нина спорила с мужем. Только Анна Ивановна хранила молчание. Ей почему-то казалось, что воцарившееся оживление и суета не совсем уместны. Тревога не покидала её, и она никак не могла отделаться от дурного предчувствия. Возможно, потому, успокаивала она себя, что слишком быстро всё разрешилось. Со Стеллой, конечно, неприятно, но она сама решила свою судьбу, тут ничего не поделаешь.

Когда приготовления закончились, Артём расставил всех по ранжиру: он впереди, за ним Андрей, потом женщины, замыкающими Марк и Виталик. Артём поставил ногу на ступень лестницы, ведущей на чердак, Анна Ивановна мысленно перекрестила его:

«Да будет воля Твоя яко на Небеси и на земли…»

Артём обернулся, улыбнулся, подмигнул и пошёл наверх. Остальные цепочкой потянулись за ним.

На чердаке имелись следы обрушения. Крыша под тяжестью снега прогнулась, в ней образовался пролом, сквозь который на пол чердака насыпало снега. Запах свежего снега подействовал на Анну Ивановну отрезвляюще. Ей страстно захотелось выбраться из ловушки и вернуться домой, к дочери и зятю. Она перекрестилась, теперь явно, на глазах у всех. Остальные, недолго думая, последовали её примеру.

Артём подставил под ноги какую-то старую бочку и начал разбирать крышу в районе пролома. Андрей нашёл лестницу и принялся помогать Артёму. Вдвоём они довольно быстро расширили дыру до размеров человеческого тела. Артём взял кастрюлю и начал выгребать снег из образовавшейся дыры. Скоро куча на полу чердака выросла до внушительных размеров.

Артём вытер пот с лица. Все выжидательно смотрели на него. Артём отряхнул покрасневшие руки и подул на них, чтобы согреть. Катя протянула ему варежки. Артём поблагодарил и сунул в них руки.

– Наверное, придётся рыть по очереди… как подземный ход. Пойдём, когда ход будет готов. Всем вместе идти не получится, снег некуда девать. Короче, будем действовать по обстановке.

Мужчины выгребали снег, меняя друг друга. Ход продвигался. Потом присоединились и женщины, видя, что мужчины выбились из сил. Освободили только Анну Ивановну, ввиду почтенного возраста. Ей было неловко, что она не работает на общее благо, но Марк в категоричной форме велел ей не лезть и быть на подхвате. Анна Ивановна старым ведром оттаскивала снег от «окна в мир», как она окрестила тоннель. В тепле снег начал подтаивать, и на полу образовалась лужа.

Им пришлось бросать работу и делать перерывы на отдых и приём пищи. Ход уже имел значительную длину, но конца не было видно. На лицах людей появилось разочарование. Денис высказал мысль, что идея глупа и бесперспективна, а посему лучше просто сидеть и ждать помощи. На него зашикали, и он пристыженно замолчал.

Будто в ответ на его слова на чердаке что-то затрещало и раздался страшный грохот. Марк хмыкнул:

– Так и досидеться можно. Давайте быстрее копать, отсюда надо выбираться. Ешьте – и бегом на чердак!

Оказалось, на чердаке обрушилась балка, и работа закипела с новой силой. Денис отошёл в дальний конец чердака, поискать что-нибудь для укрепления стенок тоннеля. Резкий звук заставил стоящих повернуть головы. Ко всеобщему ужасу, там, куда ушёл Денис, громоздилась куча обломков. Дико закричала Нина и бросилась туда, где только что маячила фигура мужа. Она принялась раскидывать обломки голыми руками, бормоча что-то нечленораздельное и поминутно вытирая лицо.

Остальные замерли в растерянности, не зная, что делать. Андрей дёрнулся помочь, однако новый удар обрушился уже на голову Нины. Она вскрикнула и упала, обломки крыши погребли её под собой.

– Ну что же мы стоим?! Им нужно помочь! – Анна Ивановна хотела броситься к завалу, но Марк схватил её за руку и удержал:

– Аня! Постой, Аня! Им уже не поможешь… ты же видишь, какие там балки… они убили их сразу… я надеюсь… во всяком случае, они вместе. Как в сказке: они жили счастливо, и умерли в один день. Не самый худший конец…

Анна Ивановна начала креститься:

– Царствие Небесное! Упокой, Господи, их души! Прости им грехи их!

В глубине души она понимала, что Марк прав, но душа её противилась такому повороту событий.

– Такие молодые, такие молодые… – повторяла про себя Анна Ивановна.

«И остави нам долги наши, якоже мы оставляем должником нашим…»

Марк наклонился к ней и шепнул на ухо:

– Их «жертвы» погибли, не забыла? Возможно, поэтому Он так поступил?

Анна Ивановна так же шёпотом ответила ему:

– Зуб за зуб, кровь за кровь? Не знаю… но, видимо, так…

– Не оценивай, Анечка, Его поступки, просто помолись за них…

– Я и молюсь…

– Вот и умница. – Марк погладил Анну Ивановну по волосам, словно она была маленькой девочкой.

Их осталось шестеро: Катя, Анна Ивановна, Марк, Андрей, Виталик и Артём. Артём сказал, что скоро они смогут выбраться: снег стал более рыхлым, хотя ему могло и показаться. Он предложил внести в план коррективы: обвязать его верёвкой и пустить по тоннелю.

– Как Персея в лабиринт Минотавра, – пошутил он. – Ты, Катерина, будешь Ариадной… ищите верёвку!

Рыться в углах чердака оставшиеся в живых опасались, поэтому Андрей спустился вниз и нашёл верёвку там. Его обвязали, благословили, и запустили в тоннель. Артём взял в руку лыжную палку, чтобы протыкать снег впереди себя. Через некоторое время он подёргал за верёвку, тем самым давая сигнал для остальных, что всё нормально.

У Анны Ивановны забилось сердце: неужели? Неужели они будут свободны? Она посмотрела на Марка сияющими глазами. Он пожал плечами.

Крыша трещала всё сильнее, были опасения, что и стены тоже начнут рушиться в ближайшее время. Идти в тоннель решили по очереди. За Артёмом пошёл Андрей, за ним выстроились в цепочку Катя, Анна Ивановна, Марк и Виталик.

Ползти приходилось на четвереньках. Анна Ивановна не видела впереди себя ничего, кроме белых стен. Она очень боялась, потому что понимала: назад пути нет. Если стены тоннеля обрушатся, то похоронят их заживо. О смерти думать было неприятно, и Анна Ивановна запретила себе всякие мысли. Она старалась ни о чём не думать, просто передвигала тело по снегу, смиренно и тупо, как домашняя скотина. Сзади она чувствовала дыхание Марка, и это её успокаивало.

«Да будет воля Твоя…»

Она так решила: пусть на всё будет Его воля. Ей незачем думать о своей участи, Он уже всё решил. Нет никакого смысла противиться Ему. Она поняла это здесь, в этом шале: Он может всё. Нет никакой свободной воли, есть только Его воля. Нельзя сказать, чтобы это открытие её обрадовало, но так уж устроен мир. Анна Ивановна зажмурилась, потому что видеть снег ей стало невыносимо, но продолжала двигаться вперёд с закрытыми глазами. Она наткнулась на что-то мягкое и в испуге открыла глаза. «Что-то» оказалось Катей, которая лежала посередине дороги.

– Катя, Катенька! – Анна Ивановна осторожно тронула девушку за ногу. – Что случилось?

Катя пошевелилась и вздрогнула:

– Устала… где Артём? Я не вижу его… мне кажется, мы ползём целую вечность… ползём и ползём, как кроты… а вы уверены, что мы ещё живы? Я уже нет… по-моему, Стелла была абсолютно права… мы покойники. Зачем усложнять собственную смерть? Глупо. Скажите, а у вас были видения? К вам кто-нибудь приходил?

– Не думай об этом! Если и приходил, так это было разыгравшееся воображение, от недостатка кислорода. Иди вперёд и не останавливайся, где верёвка?

– Почём я знаю? Может, Артём с Андрюшей взяли на себя труд исполнить волю Божью? Может, Он велел им похоронить нас здесь?

– Не неси чушь! Просто иди, и ни о чём не думай! Ну, давай! Ты стопоришь движение! – Анна Ивановна легонько подтолкнула Катю в зад.

Катя нехотя поползла вперёд, потом обернулась и тихо сказала:

– Она там, впереди… смотрит на меня… вроде у неё ребёнок… знаешь, прямо как Мадонна… неужели простила?

– Простила, не сомневайся… иди, милая!

Катя опять поползла. Их догнал Марк. Он задыхался, ему не хватало воздуха.

Скоро Катя нашла конец верёвки и подёргала за него. На другом конце ответили. Катя воспряла духом. Она вцепилась в верёвку и быстро поползла вперёд.

Слабый проблеск забрезжил в конце… как маленькая путеводная звёздочка… верёвка терялась в снегу, но Катя сжимала её коченеющими пальцами. Тоннель стал очень узким.

Анна Ивановна сразу не поняла, что случилось. Катя вдруг быстро рванула вперёд и исчезла из поля зрения с коротким вскриком. Потом Анна Ивановна увидела лицо Артёма в обрамлении снежной рамки, и конец верёвки. Она ухватилась за него, и некая подъёмная сила вытолкнула её на поверхность.

Анна Ивановна зажмурилась от яркого света и сделала глубокий вдох. От слабости она упала на колени, но мужские руки подхватили её и оттащили от отверстия.

Андрей улыбнулся и подмигнул ей:

– Нам повезло: тут на камнях снег не задержался, сполз. Мы вышли прямо на скальные выступы. Если бы не это, наверное, наш путь закончился бы в снежной норе. Мы бы задохнулись, как затравленные крысы. Невероятное везение!

Анна Ивановна молча кивнула ему и прислонилась к камню. Катя сидела рядом с закрытыми глазами. Обе молчали, не веря чудесному спасению.

Когда на поверхности оказались Марк с Виталиком, Катя начала истерично смеяться. Андрей подошёл и безжалостно ударил её по щеке. Катя всхлипнула, перестала смеяться, но зато заплакала. Анна Ивановна обняла её и прижала к себе:

– Ну что ты, милая! Всё же закончилось! Скоро ты увидишь своего жениха, выйдешь замуж! Ты будешь самой красивой невестой на свете!

Катя вытерла слёзы:

– Я уйду в монастырь… не хочу… ничего не хочу…

Анна Ивановна засмеялась:

– Ну какая же ты дурочка! Зачем тебе в монастырь? Успеешь туда. Знаешь, я думаю, что с той девушкой всё нормально.

Катя с надеждой посмотрела на Анну Ивановну:

– Вы правда так думаете?

– Ну конечно. Я просто уверена, что она родила ребёнка и счастлива с мужем.

– Я бы очень хотела, чтобы так было! – с чувством сказала Катя. – Это я от радости, извините. Нервы не железные.

– Да я понимаю, сама такая. Не верится даже.

К ним подошли мужчины. Виталик скосил глаза на Катю:

– Ну, девочки, нам пора! Не век же здесь сидеть, надо возвращаться обратно. Где тут ближайшее человеческое жилье? Кать?

– Откуда мне знать? Если ты думаешь, я знаю, где мы находимся, то ты сильно ошибаешься. Кто-то умеет ориентироваться по солнцу? Я знаю, что наша турбаза находилась на востоке от шале… ну, того шале, куда мы с вами шли.

– Я думаю, – вмешался Марк, – это шале не очень далеко от того… это я к тому, что если пойдём на восток, то вполне можем наткнуться на турбазу.

– Ладно, попытаемся идти на восток. – Артём посмотрел на часы. – Надо же, идут! Сейчас девять утра, солнце на востоке. Пойдём на солнце. Отдохнули? Пора идти, не забывайте, у нас ни жратвы, ни питья.

– Я спички взял. И нож. – Андрей похлопал себя по карманам.

– А у меня ствол. – Виталик погладил кобуру на поясе и пояснил. – На всякий случай, чтобы застрелиться, ежели что…

– Пойдём аккуратно, по скальным выходам… нужно обойти лавину, иначе увязнем. Выберемся, и сориентируемся.

– Да, идёте. От лавины надо держаться в стороне. – Марк тяжело поднялся и поковылял. Остальные двинулись за ним. Эйфория от спасения пошла на убыль, на смену пришло понимание, что они в горах, без пищи, еды и крова, и чтобы спастись окончательно, нужно проделать долгий путь.

Только здесь, на свету, Анна Ивановна увидела, как сдал Марк. Он шёл сгорбившись, с посеревшим лицом, едва переставляя ноги. Анна Ивановна подумала, что и она, вероятно, выглядит не лучшим образом. Идти было трудно, от свежего воздуха кружилась голова, лицо у Анны Ивановны горело.

Артём шёл впереди, выбирая оптимальный путь для небольшой группы.

Через пару часов начался лес, и они присели отдохнуть под раскидистой ёлкой. Артём сорвал ветку ёлки и пожевал хвою. Остальные последовали его примеру. Хвоя была приятной на вкус, и Анна Ивановна с удовольствием жевала острые иголки, вдыхая терпкий аромат. Лавину они благополучно обошли.

Отдохнув, они прошли ещё немного, по колено увязая в снегу. Старались идти след в след, чтобы не так уставать. Мужчины впереди менялись, исключение составлял только Марк, ввиду его крайне плохого состояния. Начинало темнеть, и поэтому приняли решение остановиться на привал и развести костёр, благо спички имелись.

Насобирали лапника и постелили прямо на снег. В качестве одеяла использовали большие ветки. Организовали ночное дежурство и разожгли огонь. От тепла Анну Ивановну и Катю разморило, и они начали клевать носом. Марк рухнул на подстилку, как подкошенный, и лежал, закрыв глаза. Анна Ивановна села с ним рядом и положила руку ему на голову. Марк приоткрыл глаза и поцеловал руку Анны Ивановны. Она смутилась, но руки убирать не стала, наоборот, начала поглаживать Марка по жёстким спутавшимся волосам. Он положил голову Анне Ивановне на колени и забылся тяжёлым сном. Анна Ивановна тоже задремала. Катя заботливо прикрыла их ветками, чтобы не замёрзли.

Проснулась Анна Ивановна от холода: огонь в костре едва теплился. Марк свернулся калачиком под еловой лапой, и Анна Ивановна ощутила внезапную острую жалость к нему, такому заброшенному и покинутому. Повинуясь безотчётному порыву, она прижалась к Марку щекой и поцеловала его. Марк пошевелился и открыл глаза.

– Спасибо, Анечка… – прошептал Марк. – Ты очень добрая… я… я… мне кажется… я люблю тебя… я хочу прожить с тобой остаток жизни… а ты?

– Я не думаю об этом… нам нужно выбраться.

– Да-да, нужно выбраться… когда мы выберемся, я приглашу тебя в самый шикарный ресторан и сделаю официальное предложение. Познакомлю тебя со своими детьми и внуками. Они обязательно тебя полюбят.

– Хорошо, я обязательно приду… если твоя жена будет не против.

– А при чём здесь моя жена? Скорее всего она обрадуется, что я наконец пристроился. Она мечтала об этом.

– А к внукам ревновать не будет?

– Ну что ты! О какой ревности ты говоришь? Я очень устал, Анечка… очень… устал от одиночества, от чувства вины… оно преследует меня всю жизнь… я пытался убедить себя, что время лечит, что всё прошло и поросло быльём, но у меня плохо получается… поэтому, наверное, вся жизнь и пошла наперекосяк… если Господь простил меня, и позволит хоть на старости лет пожить в мире с самим собой, я буду счастлив.

– Я бы тоже очень хотела жить в мире с самой собой… жаль, что я поняла это только сейчас, на старости лет!

– Лучше поздно, чем никогда. Ещё есть время, поверь, Аня.

– Давай поговорим об этом в ресторане.

– Как хочешь, только мне будет трудно идти, если нет цели. Зачем? Опять влачить то жалкое существование, которое и жизнью назвать затруднительно. Нет, я не хочу!

– Ладно, только не волнуйся. Можешь считать, что мы обо всём договорились. Я говорю тебе «да».

– Я очень счастлив, Анечка! Ты вдохнула в меня силы. Спасибо тебе!

Они обнялись и сидели так, ожидая, пока проснутся остальные. Ждать долго не пришлось: костёр потух, и все начали просыпаться от холода. Катя выбивала зубами мелкую дрожь. Андрей обнял её и начал растирать, чтобы она не простыла. Катя порозовела, щеки у неё раскраснелись. Андрей игриво шлёпнул её по заду, Катя охнула и отскочила:

– Всё, ребята, пора! Если не хотите превратиться в снеговиков.

Люди устало поднялись и выстроились гуськом. На этот раз прошли совсем немного, и Катя закапризничала:

– Давайте сделаем перекур. Ноги не идут. Аня, вы как?

– Да я не против.

– Тогда всё, мужчины, останавливаемся. Мы не лошади, это вы преете и преете! Я вообще есть хочу просто зверски! Ну как мы не подумали про еду! Надо же быть такими идиотами! Сколько ещё идти? Голодная смерть не входила в мои планы.

– Не вопрос, кстати, – Виталик достал пистолет, – я видел здесь хрюшек. Когда ходил по нужде. Откуда здесь хрюшки? Жилье, значит, недалеко.

– Это дикие кабаны. Гора-то называется кабаньей. Я, кажется, рассказывал эту историю? Про молодых людей, которых сожрали кабаны. – Марк прислонился к дереву и тяжело дышал.

– За что, помилуйте? – Катя округлила глаза.

– За то, что убили поросёнка.

– Глупости! – фыркнул Виталик. – А если жрать охота? Сказки всё это…

– Может, это и легенда, но всё же хрюшек убивать не советую. Выберите другую жертву. Кабаны чрезвычайно мстительны и хитры.

– Да ладно, отец, учту твои пожелания. Разводите костёр, охотник отправляется за добычей. – Виталик ушёл, а остальные стали собирать ветки для костра.

Вернулся он через час или около того, неся в руках небольшую темно-коричневую тушку. Он радостно приподнял её и потряс, гордясь добычей. Анна Ивановна охнула, и приложила ладонь ко рту. Марк сразу спал с лица. Анна Ивановна заметила его реакцию – для неё было несколько неожиданно, что он так близко к сердцу принимает россказни про кабанов. Хотя, если быть честным, она тоже расстроилась, увидев в руках Виталика безжизненную тушку. Лучше было бы, если бы он поймал кролика…

Виталик мастерски разделал поросёнка, нанизал на вертел и поставил над костром жариться на две рогатины. Скоро от запаха жареного мяса у всех потекли слюни. Катя блаженно закатила глаза:

– Ну, ты даёшь! Герой. Как тебе удалось?

– Запросто. Отбился от стада, наверное. Короче, жертва обстоятельств. Извини, отец, но так уж получилось. – Виталик посмотрел на Марка. Тот сидел мрачнее тучи, сцепив пальцы рук. – Да не расстраивайся ты так! – Виталик решил подбодрить Марка. – Не умирать же с голоду! Они быстро плодятся. Я на кабанов много охотился, ничего ужасного не происходило.

– Здесь ДРУГИЕ кабаны, особенные.

– Ну, знаешь, кабаны как кабаны. Такие, как и везде. И вообще, хватит философствовать, жрать пора! – Он потёр руки друг о друга и радостно засмеялся.

Мясо разделили поровну и начали есть. Марк заупрямился, но Анна Ивановна убедила его, что это глупо. Иначе ресторан под вопросом. И потом, теперь ведь ничего не попишешь: что сделано, то сделано. Он ведь ест свинину? Ну и всё. Марк смирился и съел несколько кусочков.

После еды потянуло в сон. Решили остаться здесь на ночлег, чтобы набраться сил для нового перехода: всё равно начинало темнеть. Пока стелили лапник, Анне Ивановне показалось, что кто-то пристально на неё смотрит. Она быстро повернула голову и увидела среди елей горящие красные точки. Она испугалась, хотела позвать кого-нибудь, но точки исчезли, и Анна Ивановна с облегчением подумала, что у неё разыгралось воображение. Она решила не беспокоить остальных.

Для поддержания огня мужчины решили дежурить по очереди. Анна Ивановна забылась тяжёлым сном в объятиях Марка. Она встрепенулась от страшного крика. Открыла глаза и не поверила увиденному, настолько невероятным оно казалось. Огромный секач воткнул клыки в тело Виталика, который, очевидно, в тот момент должен был дежурить, но задремал, сидя у костра. Маленькие глазки кабана горели злобным огнём, он сопел и топтал уже безжизненное человеческое тело. Марк, который тоже проснулся, просто остолбенел. Побелевшими губами он шептал:

– Господи! Помилуй душу мою грешную! Спаси, спаси Господи!

Только Андрей не растерялся: достал пистолет и выстрелил в кабана почти в упор. Секач взревел и рухнул, примяв под собой Виталика. Андрей подошёл и сделал контрольный выстрел в голову обезумевшего животного. Секач дёрнулся и затих. С большим трудом удалось перевернуть его и вытащить истерзанного Виталика. У него горлом шла кровь, но он был ещё жив. Едва шевеля губами, он произнёс:

– Зря… тебя… не… послушал… отец… дурак… к Димке… Димка… зовёт… помер… он… как… собака…

– Тише! Вам нельзя говорить! – Марк протянул руки к Виталику, будто хотел помешать ему открывать рот, но это было излишне: Виталик испустил последний вздох. Катя зарыдала в голос.

«Да будет царствие Твоё…»

Андрей закрыл глаза напарнику и прикрикнул:

– Что стоите, как олухи царя небесного? Похоронить надо…

– Подождите! – Марк словно очнулся от сна. – Надо держать оборону. Это первая ласточка, скоро их будет несметное множество! Господи! Что мы наделали!

– И что нам делать?! – Катя поспешно вытерла слёзы. – Что?!

– Давайте попробуем разжечь костры. Животные обычно боятся огня. Ну, быстрее! – Артём бросился собирать ветки и разжигать костры вокруг становища. Все бросились помогать ему, и скоро люди оказались в центре огненного круга. Они сбились в кучу около костра, не зная толком, что предпринять. Никого не вдохновляла мысль, что еды у них теперь полно и можно даже взять её с собой. Катя была сильно испугана, её била мелкая дрожь. Обстановка усугублялась тем, что труп Виталика лежал тут же. Рассвело, кабанов не было видно, и напряжение начало понемногу отпускать. Виталика оттащили в сторону и накрыли ветками. Тушу кабана разделали и пожарили немного мяса, чтобы не терять силы.

Ожидание становилось томительным, ближе к вечеру нервоз усилился. Когда стемнело, стало явственно слышно сопение и хруст ломающихся веток. Катя испуганно вскрикнула. Андрей цыкнул на неё, веля молчать. Катя притихла. Костры горели, пламя бросало отблески на мрачный, ставший вдруг враждебным лес, из глубины которого стали появляться красные огоньки… их становилось всё больше, они вплотную приблизились к огненному кругу. Катя закричала. Андрей ударил её по щеке, чтобы она замолчала, и прошипел:

– Заткнись, истеричка! Совсем разума лишилась от страха! А когда девочке крепления подпиливала, не страшно было?! Возьмите горящие палки, чтобы отгонять их! Ну! Если не хотите сдохнуть!

Катя всхлипнула и спряталась за Марка. Анна Ивановна, Марк и Артём послушно взяли в руки зажжённые палки. Артём взял ещё и пистолет Виталика.

Уже можно было различить свирепые морды с обнажёнными клыками. Они неподвижно стояли по ту сторону костров и хрюкали. Марк придвинулся к Анне Ивановне и шепнул ей на ухо, чтобы Катя не услышала:

– Анечка, там большое дерево… между корней есть место… для одного человека… ты уместишься там… сейчас темно, твари плохо видят, они не заметят тебя… я хочу, чтобы ты выжила, Анечка…

Анна Ивановна тоже шёпотом ответила:

– Я не пойду… Катя моложе меня… пусть она прячется… бедная девочка ужасно испугана, а мне всё равно… чему быть, тому не миновать… если Господь захочет, он спасёт нас…

Андрей достал пистолет и хотел выстрелить, но Марк остановил его:

– Стоп! Не стоит, у вас патронов не хватит, вы только их разозлите, и они нас затопчут…

– А что прикажете делать? Стоять и ждать, пока они сожрут нас?! Нет уж, извините! Лучше умереть в бою!

– Для вас, может, и лучше, но с нами женщины, не забывайте.

Увлечённые перепалкой, они не обратили внимания, как один молодой резвый секач прорвал круг и поддел клыками Артёма, стоявшего немного в стороне от остальных и повернувшегося, чтобы что-то сказать Андрею. Слова замерли у него на губах, глаза широко открылись. Он упал, хватая воздух ртом. Секач, воодушевлённый лёгкой победой, раскрыл пасть, и вонзил клыки в голову Артёма. Андрей выстрелил в опьянённого победой секача и попал в голову. Секач обиженно хрюкнул, явно не ожидая такого поворота дел, и завалился на бок, не успев, скорее всего, сообразить, что произошло. Андрей поспешно накрыл веткой Артёма, боясь, что Катя не выдержит и забьётся в истерике.

Но Катя на этот раз держала удар. Андрей вытер пот со лба и произнёс:

– Здоровый кабан… и хитрющий… но на каждую хитрую жопу найдётся ещё более хитрая жопа… так, девочки?

Анна Ивановна и Катя быстро закивали головами, как китайские болванчики. Андрей сплюнул и сказал, будто оправдываясь:

– Не хотел вам говорить, да теперь чего уж… короче, Стеллу Артём повесил… маму, то есть… не простил… злой был на неё… как, сказал, я её за собой потащу? Вдруг по башке стукнет? Накинул петельку на шею и айда пошёл… висит наша Стелла… вот такие дела…

Анна Ивановна перекрестилась:

– Господи! Упокой Господи их души! Зачем же он маму…

– Да вот затем, что и мама не ангел… а зачем она сыночка удавить хотела? Из-за денег всё… – Андрей махнул рукой. – Алчная сучка… ладно, приготовились к отражению атаки!

– Стоп! Я, кажется, кое-что придумал… может, глупость, но разве выбор есть? – Марк обвёл глазами оставшихся и продолжил. – Тут две их туши лежат… а что, если нам влезть в них? Ну, выпотрошить и влезть? У них зрение плохое, они понюхают и примут нас за своих…

Андрей покачал головой:

– Не так и глупо, если разобраться. Тем более что они, вероятно, скоро осмелеют и бросятся на нас, и тогда нам всем хана… шанс? Только вопрос в другом: туш ведь всего две, будем бросать жребий? Или уступим место дамам, а сами падём смертью храбрых?

– Я не полезу в эту мерзкую тушу! – закричала Катя. – Лучше сдохнуть!

– Постойте! – Марк сделал жест, чтобы Катя успокоилась. – Шанс будет у каждого… я всё продумал. Послушайте! Нужно для начала увеличить количество костров, чтобы было побольше дыма… вдруг они увидят, что мы делаем и раскусят наш замысел? Я не могу ручаться, что они не поймут. Потом мы снимем шкуры и завернёмся в них, как будто это их убитые товарищи. Виталия и Артёма, да простят они нас, попросим сослужить нам последнюю службу: вытащим их на середину и оставим, пусть твари наслаждаются победой. Двое спрячутся в шкуры, для одного есть место под корнями вон того пня, – Марк показал пальцем на пень от ёлки, – а другой может влезть на дерево… оно тонкое, выдержит лишь небольшой вес, только нужно обмазаться кровью убиенных кабанов… чтобы отбить запах человека…

– Ну ты, отец, голова! – восхищённо присвистнул Андрей. – Тебе бы синдикатами командовать. Ты кто по образованию, напомни?

– Физик.

– С логикой дружишь, это видно. Осталось выбрать, кто куда, как говорится. Предоставим право первого выбора женщинам. Анна?

Анна Ивановна пожала плечами:

– Вряд ли я смогу влезть на дерево – сучки высоко, да и вес… Остаётся пещера в корнях…

Катя бросила мрачный взгляд на Андрея:

– Полезу на дерево… а кровь, это обязательно? Они вряд ли меня там увидят…

– Они вас не увидят, но почувствуют… у них отличный нюх… почувствуют, и будут караулить под деревом, пока вы не свалитесь оттуда от голода и усталости. А то ещё и начнут подрывать корни. Они мастера в этом деле. Такое дерево они подроют за полчаса.

– Какой ужас! Ладно, я намажусь…

– Тогда за дело, – Андрей поспешно собрал ветки, которые валялись под ногами и предназначались для постелей, и запалил новый костёр. Кабаны молча наблюдали за его действиями.

Удалось разжечь несколько дополнительных костров и добиться дымовой завесы. Для острастки Андрей пострелял в противника, без надежды попасть, чтобы не вздумали приближаться.

Быстро освежевали туши, намазали Катю кровью и велели намотать на себя немного кишок, чтобы усилить запах кабана. Катю чуть не вырвало, но она мужественно терпела. Измазанная кабаньей кровью, она походила на австралийского аборигена.

Анна Ивановна перекрестила её, и Катя полезла на дерево. Потом наступила очередь Анны Ивановны. Её обмотали кишками, и Марк собственноручно усадил её в углубление. Неожиданно там оказалось просторно, и Анна Ивановна легко там поместилась.

Марк с Андреем влезли в кабаньи туши, и затихли. Потом потянулось тягостное ожидание. Костры начали тухнуть, не поддерживаемые извне, и кабаны осмелели. Сначала робко, потом решительно они вторглись на территорию врага. Анна Ивановна в своём укрытии не видела, что происходит на площадке. Она слышала сопение и топот ног, один раз скользкий пятачок ткнулся в корни, между которых она пряталась, очевидно, животное обнюхивало завоёванную территорию. Сердце у Анны Ивановны сжалось от страха, она перестала дышать, чтобы ненароком не обнаружить себя. Потом шаги удалились, и Анну Ивановну затрясло.

Ей показалось, что сопение и топтание длятся вечно… ей пришла в голову безумная мысль, что она сама стала кабаном… безжалостным лесным зверем, мстящим за своё дитя. Она поняла мотивы, которые руководили этими животными, поняла и приняла их… Ещё немного – и она бы ринулась вместе с ними рвать глупых самоуверенных людишек…

Потом топтание стихло, и навалилась такая тишина, как на большой глубине, куда не приникает ни одного звука. Анна Ивановна начала прислушиваться, пытаясь уловить хоть малейший шорох, но не смогла. Сидеть в тишине становилось невыносимо, и она хотела выбраться наружу, боясь свихнуться, но тут кто-то возле убежища окликнул её, и к ней просунулась рука…

Анна Ивановна ухватилась за эту руку и вылезла, но тут же упала: мышцы затекли, и ноги стали как ватные. По тому, как смотрел на неё перепачканный кровью Марк, она поняла, что план сработал. Следом с дерева спустилась Катя.

Кабаны ушли. От Виталика и Артёма мало что осталось, видно было, что кабаны насладились местью на полную катушку.

Останки накрыли ветками, Анна Ивановна прочла простенькую молитву за упокой их душ. Опять развели костёр и нажарили мяса, чтобы взять в дорогу.

Через несколько часов перехода увидели вдалеке небольшую избушку.

– Это же наше шале! – закричала Катя. – Господи, благодарю! Наше шале!!! – Она упала на колени и принялась целовать снег, бормоча слова благодарности.

Лавина обошла шале стороной, хотя людей внутри не было, очевидно, из-за опасности схода лавин они ушли отсюда. Но это было неважно. Главное, что внутри была еда, и тепло.

Затопили камин, растопили снег и помылись, потом поставили чайник на огонь и вскипятили воды. В доме нашлись кофе и чай.

Налили каждый по чашке кофе и молча чокнулись, как солдаты, вернувшиеся после боя живыми. В сущности так и было: они вернулись живыми после боя… Нашли бутылку водки и помянули погибших товарищей. В доме имелась рация, но решили дать сигнал утром. Никто не мог толком объяснить, почему не сейчас, но все были на удивление единодушны: утром.

Анна Ивановна подумала, что им просто страшно возвращаться в мир, потому что это уже совсем не тот мир, который они покинули несколько дней назад… это будет принципиально другой мир, и жить там придётся по-другому. Только как? Этот вопрос занимал и её: как она будет жить теперь? Расскажет всё дочери? Очевидно, да… правда всегда остаётся правдой, какой бы горькой ни была. Эта правда – её плата за возвращение. Даже если дочь проклянёт её, она должна принять это со смирением.

Из размышлений Анну Ивановну вывел голос Марка:

– Ну что, завтра, похоже, наши мытарства закончатся? С возвращением, дамы и господа! Со счастливым, я бы сказал, возвращением!

– С возвращением! – эхом повторила Катя, но голос звучал безжизненно.

Они снова чокнулись и залпом выпили. Катя поёжилась:

– Не верится… я не могу поверить, что мы в шале… нашем шале… а не в том, куда нас заманила эта стерва… и как я могла так тупо попасться на эту удочку!

– Ну, не ругайте себя! Она ведь проложила другую лыжню, сами слышали. Она мастер спорта по биатлону, чемпионка… откуда вы могли знать, что она собирается убить своего сына? И что вообще Артём её сын? Это роковое стечение обстоятельств. – Марк развёл руками.

– Нет, не роковое, вы всё забыли! – Катя грустно улыбнулась. – Мы же грешники, грешники, побывавшие в аду… всё получилось так легко, потому что Он так и задумал. Стелла просто его слепое орудие, такая же несчастная жертва, как и мы…

– Да, Катя, это так… – подтвердила Анна Ивановна серьёзно. – Я вижу, ты всё поняла… что будешь делать дальше?

– Не знаю. Ничего не хочу. Я вообще не знаю, что теперь делать… очень хочется выйти замуж за священника, нарожать детей и молиться о спасении души…

– А если священник не возьмёт тебя в жены? Такой вариант возможен? – Марк с улыбкой смотрел на Катю.

Катя пожала плечами:

– Конечно. Я же не буду умолять первого попавшегося священника взять меня в жены… тогда я просто уйду в монастырь.

– А жених? Ты говорила про жениха. – Анну Ивановну слова Кати очень удивили.

– Жених? Жениха придётся оставить… не хочу врать, я его не люблю… но вы правы, Марк, так как на священника надежда ничтожно мала, остаётся монастырь.

– У тебя есть надежда, девочка… про священника, я имею ввиду, – это сказал Андрей, до этого молча слушавший Катю.

– Вот как?! И откуда эта надежда появилась? У тебя есть знакомый холостой священник?

– Есть. Это я. Я думал об этом… всё время думал, и дал клятву, что если спасусь, то надену рясу… и Лиду, Лиду обязательно заберу… я возьму тебя в жены, если ты не шутишь… мне показалось, что ты говоришь несерьёзно, для хохмы…

– Я серьёзно… никакой хохмы… если ты берёшь меня, то я согласна… но спать ляжем в разных комнатах, хватит, нагрешились…

Андрей кивнул. Марк тоже пожелал Анне Ивановне спокойной ночи, и все разбрелись по комнатам.

На следующий день их доставили в отель. Командир группы спасателей признался, что их считали погибшими, и поиск уже не вели. По счастливой случайности лавина обошла отель стороной, задев только их избушку, про которую никто не знал.

Спустя месяц в квартире Анны Ивановны раздался звонок. Она ждала этого звонка и почему-то сразу почувствовала, что это именно тот звонок, которого она ждала. Но, как известно, долгое ожидание порождает страх столкнуться с тем, чего так долго ждёшь, и на что уже перестал надеяться. Анна Ивановна никак не решалась поднять трубку, она стояла и смотрела на неё, будто ожидая, что трубка заговорит с ней сама.

Телефон надрывался, голос у него стал умоляющим. Анна Ивановна решилась и поднесла трубку к уху.

– Алё? Анечка? – услышала она знакомый голос. – Фу, фу, ничего не слышно! Или ты молчишь, Анечка? Я в больнице лежал, инфаркт, так что прости, раньше не мог связаться с тобой… ты не сердишься?

– Не сержусь… – только и смогла произнести Анна Ивановна.

В трубке раздался вздох облегчения.

– Я приглашаю тебя в ресторан, Анечка. Сегодня, в семь часов вечера… я очень тебя люблю…

Анна Ивановна прижала трубку к груди и зарыдала…

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg