Механическая память — великая вещь. Маликов записывал то, что говорили профессора, и ему больше не нужно было ничего повторять — в памяти намертво отпечатывались все формулы и логические выкладки. Что же касается мелочей, то он их опускал, зная отлично: на экзамене достаточно будет показать так называемый «общий уровень», убедить профессора, что студент понимает, о чем идет речь, и что он владеет предметом — для «уда» этого вполне достаточно. А большего Маликову и не нужно было.
Основной причиной его пребывания в институте являлось нежелание служить в армии. Так какая разница: «отлично» ему пишут в зачетке или «удовлетворительно»? Главное — чтобы не выперли коленом под зад и не забрили в солдаты.
Маликов быстро понял: для того чтобы обеспечить себе хорошую карьеру, вовсе не обязательно блистать знаниями. Тут, какими способностями не обладай, все равно ночи напролет придется просиживать — над курсовыми, над чертежами (которые он ненавидел больше всего, поскольку они отнимали больше всего времени), из-за зубрежки перед сессиями. А ведь достаточно иметь крепкий средний балл, и тебя никто не будет трогать. Используй себе свободное время для более интересных занятий — вместо того, чтобы убивать его в библиотеках и трепать нервы, гадая, напишет экзаменатор в зачетке «уд» или «отл». Да хоть «неуд»! Всегда можно пересдать, лишь бы не выгнали.
Вот общественная работа — это дело иное. Здесь можно потрудиться. Здесь можно и с душой подойти, всего себя вкладывая, — не жалко! Отдача-то идет, идет, и авторитет нарабатывается и — неожиданно! — денежки в кармане появляются… Дураки те, кто считает общественную работу обузой. Маликов в качестве комсорга развил в институте такую бурную деятельность, что сокурсники только удивлялись, как это удается парню и устраивать дискотеки, и проводить КВНы, и организовывать спортивные соревнования, и доставать билеты на престижные, редкие концерты зарубежных эстрадных звезд? Перестройка еще не грянула, и цензура свирепствовала вовсю.
Только не для Маликова. Он быстро сделал эту «общественную работу» своим основным делом и считался в институте незаменимым организатором. Через несколько лет его бы назвали талантливым менеджером, но в семидесятые это слово было еще не в ходу.
А что до цензуры — какая может быть цензура для комсомольских активистов?
Комментарии к книге «Пуля для депутата», Алексей Викторович Рыбин
Всего 0 комментариев