Влада Ольховская Девушка из Зазеркалья
© Ольховская В., 2015
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015
* * *
Пролог
Иногда бывали такие дни, когда уже и самой хотелось назвать себя офисным планктоном. Усталость была с утра, прямо в понедельник, как будто и не было выходных! Приходилось вставать и плыть через летнюю жару в потоке таких же, как она, усталых обитателей офисов, торговых залов и ресторанных кухонь.
В такие дни Валентина чувствовала себя особенно подавленной. Детская мечта о том, чтобы стать особенной, богатой и знаменитой, с годами становилась не ближе, а дальше. Первый год после завершения университета прошел, а толку? Ее занятия сводились к тому, чтобы с утра приходить в офис, возиться с бумагами, вести подсчеты, а порой и вовсе смотреть в интернете забавные ролики про котят – потому что делать больше нечего, а рабочий день еще не закончился. Сегодня все будет так же, завтра и послезавтра…
А чтобы изменить ситуацию, нужно было сделать нечто невероятное. Что – Валя понятия не имела, у нее и возможности такой не появлялось.
Во дворе ее встречала прохлада, созданная ветками старых деревьев. Но, как только девушка вышла на улицу, солнце ударило по плечам. Оно немилостиво жгло даже через тонкую ткань блузки, хотя час еще был ранний. Что дальше начнется – Валя и представлять не хотела.
На остановке толпились люди, такие же усталые, как она сама. Валя где-то читала, что иностранцы жалуются: мол, русские никогда не улыбаются на улицах. А чего улыбаться-то? Работа скучная, начальство злобное, и перспектив как-то мало… По крайней мере так было для нее. С теми, кто живет по-другому, она лично не была знакома.
Первый автобус Валя пропустила. Она вышла из дома пораньше и могла себе это позволить. В такую жару толкаться в душном, похожем на гигантскую печку автобусе не хотелось.
Зато второй, подошедший буквально через минуту, был полупустым. Вот всегда они так! Сначала придут три штуки сразу, а потом следующий полчаса ждешь! Как будто существует какой-то секретный заговор водителей автобусов… Об этом размышляла Валя, занимая место у окошка.
Утро было нудное, растянутое в пространстве и времени. Золотистый свет солнца, щедро заливающий улицы, не радовал, потому что к полудню ему предстояло превратиться в убийственное пекло. Те, у кого жизнь удалась, сейчас у бассейнов! Валя злилась на них, разглядывая дорогие иномарки, проносящиеся мимо автобуса. Там, конечно, внутри кондиционер, блаженная прохлада и совсем другая жизнь!
Машину с затемненными стеклами она заметила издалека, еще когда автобус стоял на светофоре. Автомобиль был явно дорогой, тюнингованный – на капоте располагалось столько дополнительных металлических деталей, что девушка не бралась и сказать, какой марки это чудо техники. Водитель был нервный, он постоянно перестраивался из ряда в ряд и даже на загруженной улице не сбавлял скорость.
Ничего, скоро этому гонщику придется притормозить! Богач он или нет, а нарушить правила не получится, слишком большой в это время поток транспорта. Впереди светофор, и на зеленый свет этот доморощенный Шумахер уже не успеет!
Он должен нажать на тормоз. Обязан. Валя хотела увидеть момент, надеялась на это, потому что автобус как раз ехал по перпендикулярной дороге и ей открывался хороший обзор. А водитель дорогой иномарки все не унимался, казалось, он вот-вот пойдет на таран!
Никакого страха девушка не чувствовала. Она прекрасно знала, что на такую наглость водитель не решится. Просто он хочет всем продемонстрировать, какая классная у него тачка, как ловко сработает система торможения, активированная в последний момент! Вот уже совсем близко… Буквально пара метров… Что, надеется, что все-таки застанет зеленый свет? Да куда там!
Он не затормозил. Машина даже не убавила скорости, на полном ходу врезавшись в медлительный и длинный автобус. Сонная улица мгновенно перестала быть сонной, наполнившись скрежетом металла, визгом тормозов и криками людей.
Но всего этого Валя наблюдать не могла, потому что время апатичного созерцания для нее закончилось. Чудовищной силы удар вышиб девушку с кресла, повалил на пол. Она приложилась головой о поручни настолько крепко, что ненадолго помутнело в глазах.
Зрение скоро вернулось, ясность сознания – нет. В ушах бурлило море, а в уголках глаз дрожали, словно пепел на ветру, черные и серые точки. Валя плохо ощущала свое тело, поднялась кое-как, шатаясь. Она чувствовала, как по лицу что-то струится; прижала руку, посмотрела – на ладони красное.
О том, чтобы мыслить здраво, и речи не шло. Из-за гула в голове она не могла четко оценить ситуацию, не соображала, что произошло, лишь инстинктивно улавливала: что-то очень плохое.
– Помогите… – одними губами шептала девушка.
Но ее никто не слышал, потому что ни у кого не было ни шанса услышать. Люди вокруг кричали, плакали, выли даже, от боли и отчаяния. В салон автобуса валил черный едкий дым, он еще больше ослеплял, не давая дышать. Откуда-то неслись страшные слова:
– Сейчас взорвется!
Никто не поможет, потому что каждый сам за себя. И она тоже.
Все еще шатаясь, как пьяная, Валя начала продвигаться вперед. Мелькнула короткая мысль, что у нее были с собой какие-то вещи, и тут же угасла. Она может навсегда остаться в автобусе, если вернется за этими вещами!
Сквозь тьму дыма и тумана в собственных глазах Валя различала впереди себя фигуры, видела, куда они двигаются, и шла за ними. Звать на помощь она даже не пыталась, не осталось сил. Она чувствовала, что скоро потеряет сознание, не знала, какие травмы получила при аварии. Ей нужно было быть среди людей, когда это случится!
Иначе она может и не выжить…
Кто-то разбил окно, и все теперь выбирались наружу так. Валя думала, что у нее ничего не получится, только не в ее нынешнем состоянии. Но вскоре она почувствовала под босыми ногами асфальт; девушка даже не помнила, когда сняла туфли.
Вне салона автобуса тоже не было успокоения. Воздух стал очень горячим из-за солнца и разгорающегося пламени. Люди тонули в дыму, мельтешили, представали от этого странными, непонятными животными. Им казалось, что Валя позаботится о себе сама, раз она все еще на ногах, и на нее никто не обращал внимания.
А она просто брела вперед, по одному крохотному шажочку. Это все, на что оказалось способно ее угасающее сознание. Внезапно она почувствовала, как кто-то осторожно поддерживает ее за плечи.
Эта неожиданная помощь оказалась последней каплей, переполняющей чашу. Валя почувствовала, как остатки сил покидают ее, ноги девушки подогнулись, и она бы упала, если бы все тот же незнакомец не взял ее на руки. Она даже не видела, кто это, и ей было все равно, ее сердце переполняла абсолютная благодарность к человеку, который один из всей толпы обратил на нее внимание!
– Ничего, – тихо сказал он ей на ухо. – Скоро все будет хорошо!
Она не могла ответить ни кивком, ни словом. Попыталась улыбнуться, но не была уверена, что получилось. Валя оказалась даже не в состоянии рассмотреть своего неожиданного спасителя: веки стали тяжелыми, как будто свинцом наполненными, и отказывались размыкаться!
Она даже не знала, почему сразу не потеряла сознание, ведь теперь уже можно. Однако она все еще была способна ощущать, и это оставалось для нее единственным способом получения информации. Валя чувствовала, как ее несут куда-то, как осторожно укладывают на заднее сиденье машины и накрывают одеялом, как автомобиль трогается с места. Было так спокойно, хорошо и уже не больно даже! Мягкая дрожь салона действовала на нее успокаивающе, и наконец пришло долгожданное забытье. Отдаваясь в его власть, девушка была полностью уверена, что проснется уже в больнице.
Часть 1. Татуировка
Глава 1
Из отражения в зеркале смотрела высокая худощавая девушка. Ее кожа имела тот оттенок, который присущ только рыжим от природы людям, – светлый с небрежной россыпью веснушек. Волосы создавали темный контраст, медными локонами спускаясь на плечи. Глаза зеленые, светлые, как весенняя трава, и внимательные. Возраст девушки угадать было сложно – многие первым вариантом называли двадцать пять. И самой девушке, которая была старше, это нравилось.
Хотя сейчас такая внешность могла сыграть против нее. Рассматривая себя в зеркале, Вика Сальери пыталась понять, сможет ли она производить впечатление руководительницы международного отдела солидной частной клиники.
Роль начальницы была для нее достаточно новой. Она привыкла отвечать только за свою работу, а не распоряжаться другими людьми. И хотя Вика с юных лет стремилась к блестящей карьере, такого поворота она не ожидала.
В принципе, ее новая должность была близка к ее образованию переводчика. А о том, как именно она получила такую работу, лучше и не думать, самой не верится! Она и об одном детективном расследовании раньше не помышляла, а сколько их было за последние годы – не упомнишь уже. Только именно они в итоге привели ее к лучшим достижениям.
А начиналось ведь довольно мирно, как у всех! Отучилась, пошла работать. Правда, не в переводческое агентство, а в брачное. Но все же по специальности, чтобы вести переговоры и переписку с иностранцами. Что же до места работы… разве она виновата, что самую выгодную зарплату предложили именно там?
На фоне той вакансии Вика и решилась на первую в своей жизни авантюру. Работу в брачном агентстве предлагали только замужним дамам, а девушка на тот момент в браке не состояла, да и под венец не собиралась. Однако упустить такую возможность из-за какой-то мелочи было бы унизительно! Поэтому Вика, недолго думая, заключила фиктивный брак с гражданином Италии Алессандро Сальери.
Такое сотрудничество было выгодно обоим. Оно позволило Алессандро остаться в России, которую он успел полюбить, а перед Викой открывало солидные карьерные перспективы. Об эмоциональной составляющей Вика тогда не думала, потому что в истинную любовь и прочие драматичные тезисы попросту не верила.
Как оказалось, зря. Любовь и расследования пришли в ее жизнь одновременно, да еще и оказались связаны друг с другом.
Неожиданно для себя Вика обнаружила, что за ней начал охоту самый настоящий псих[1]. Как, почему – она не знала. Кто готовится к такому? Да еще и оказалось, что помочь никто не может. Для обращения в полицию ей отчаянно не хватало фактов, подружки в детективных историях были бессильны, родителей пугать не хотелось, а официальный супруг ушел постигать дзен в парах кальяна.
Помощь, как часто бывает, пришла оттуда, откуда не ждали. Вику поддержал партнер ее агентства Марк Азаров, к которому она была приставлена сопровождающей. Он один заметил, что девушку что-то беспокоит, расспросил, не оставил.
Такая забота подкупала, их отношения развивались – непросто, но ярко. Вскоре Вика узнала, что один недостаток у ее «принца» все же есть, зато какой: Марк являлся единственным опекуном умственно отсталой племянницы Евы.
Причем о существовании родственницы он узнал, уже когда девочке исполнилось четырнадцать. Ева была дочерью его старшей сестры, оборвавшей связь с семьей много лет назад. Так что в один не слишком прекрасный день на Марка обрушились сразу две новости: что Лена мертва и что у нее осталась дочь. Которая, как предполагали следователи, ее и убила.
Окружающие твердили, что Еву обязательно нужно сдать в психиатрическую клинику. Какой от нее толк? Невменяемая, не говорит, да еще и родную мать зарезала! Однако Марк держался твердо. Он чувствовал вину перед Леной, которую не смог уберечь, и хотел позаботиться хотя бы о ее дочери.
Его первая супруга такого рвения не поняла. Она собрала вещи и подала на развод, а буквально через месяц снова выскочила замуж. Марк остался наедине с чувством предательства, да еще и в компании племянницы, которая обращала на него не больше внимания, чем на диван.
Долгое время он осознанно избегал серьезных отношений. Так что их с Викой роман стал неожиданностью для обоих.
Поладить с Евой на первых порах было тяжело. Особенно при том, что девочка оказалась вовсе не умственно отсталой. Сумасшедшей – да, но при этом Ева обладала очень высоким интеллектом, спокойствием змеи и отдельными повадками бультерьера. При ее ангельской внешности сочетание получалось экзотическое. Вика опасалась ее, понятия не имела, как подступиться.
И снова помогли расследования. Они оказались для Евы отдушиной, способом выпустить агрессию, взять под контроль свой психоз. Всю ярость, накапливавшуюся в ней вследствие болезни, девочка выплескивала при поиске преступников… а иногда и расправе над ними. Впрочем, такой вариант развития событий Вика и Марк изо всех сил старались исключить.
Долгое время Вика не могла понять, как в семье, где ни в одном поколении психов не было, уродилось такое «чудо». Ведь даже маститые специалисты не брались поставить Еве окончательный диагноз! Для себя Вика решила, что дурная наследственность была со стороны отца, о котором Марк ничего не знал.
Жизнь показала, что отчасти она была права – но только отчасти. Реальный ход событий Вика ни за что бы не угадала.
Сестра Марка, Елена Азарова, оказалась втянута в международную преступную организацию. Там она, талантливый фармацевт, занималась изготовлением лекарств и наркотиков. Соглашаясь на эту работу, юная неопытная девушка понятия не имела, во что ввязывается, а когда разобралась, оказалось слишком поздно – ее отправили на отдаленную базу в Таиланде[2].
Туда же был доставлен и американец Эрик Тайлер – гениальный хирург, только-только закончивший обучение и стремившийся через такую поездку перепрыгнуть сразу несколько ступенек в подъеме по карьерной лестнице. Естественно, и он не представлял, во что ввязывается. Участие в подобных вещах ему не понравилось, зато понравилась очаровательная коллега.
Между Эриком и Леной роман буквально вспыхнул, белые пляжи и жаркое солнце казались идеальным фоном для отношений, а думать о том, чем их заставляют заниматься, не хотелось. Очень скоро девушка узнала, что беременна. Оба хотели покинуть проект – а вместо этого попали в еще более страшную ловушку. Их начали шантажировать ребенком, ведь терять сразу двух ценных сотрудников преступникам не хотелось. Лену заставляли работать даже на поздних сроках, хотя она прекрасно понимала, как опасно дышать химикатами в ее состоянии.
Она ожидала, что ребенок родится если не мертвым, то покалеченным уж точно. Однако нет, младенец появился на свет здоровым. По крайней мере без видимых увечий. И на этом история не закончилась. Эрику соврали, что у него родился сын, который сразу же умер. А Лену с дочерью отослали в Германию, под страхом смерти малышки запретив общаться с бывшим возлюбленным.
Лена сдалась – ей казалось, что выхода просто нет. Да еще и дочь развивалась с отклонениями, маленькой Еве ставили то один диагноз, то другой! В ней Лена близкого человека не нашла, да и подходящего мужчину больше не встретила, продолжая думать о том, оставленном в прошлом…
Чтобы избавиться от болезненных воспоминаний, Лена пила все больше, чуть позже подсела на наркотики. Ее убил случайный сожитель, позарившийся на ее деньги. А работодатели женщины, чтобы избежать серьезного расследования, во всем обвинили Еву. Та возражать не стала, она вообще тогда ни с кем не разговаривала. Но злобу затаила.
Эрик тоже остался в организации, однако он повел себя умнее. Притворяясь сломленным, он начал тесное сотрудничество с полицией. Благодаря ему удалось избежать многих серьезных преступлений. А он год за годом жил жизнью двойного агента, мечтая о дне, когда сможет снова встретиться с Леной.
Не встретился. Не случилось. Лена умерла, а он даже не узнал об этом. Зато спустя семнадцать лет после их разлуки он наконец увидел Еву. Девушка нашла возможность отомстить тому, кто скрыл истинные обстоятельства смерти ее матери. По иронии судьбы Эрик как раз работал его ассистентом.
Узнав правду, он не смог жить как раньше. Он покинул организацию, разрушив несколько ее ключевых структур. При этом Эрик как врач понимал, что открытия, сделанные в подпольных лабораториях, могут быть использованы и во благо. Ради этого он и занялся созданием собственной клиники, в которой международный отдел и собиралась возглавить Вика.
Ресурсов у него хватало. Научные разработки он хранил годами. Деньги на счету тоже имелись, хотя довольствоваться исключительно собственными средствами не пришлось. Практически сразу собралось немало желающих инвестировать в этот проект.
Одним из них стал Максим Лисицын. Он познакомился с Викой и остальными во время очередного расследования[3]. Его сводная сестра развлекалась тем, что играла с человеческими жизнями. Максима она терпеть не могла, считая причиной всех своих несчастий. Но убить его, как она уже убила их отца, женщина не решалась – это вызвало бы слишком много подозрений. Два несчастных случая подряд – кто поверит? Вместо этого она решила подчинить брата и использовать его.
Максиму было приказано поймать и убить Вику. Он отказался, хотя знал, что за это заплатит собственной жизнью. Сестра действительно собиралась поиздеваться над ним, а потом отправить следом за отцом. Ее главная ошибка заключалась в том, что в доме-ловушке она заперла не только Максима, но и похищенную вместе с ним Еву.
А никакая извращенка не сможет сравниться с клинической сумасшедшей. Ева быстро разгадала все ее ловушки и использовала против нее. Тогда, как подозревала Вика, Максим и допустил чудовищную ошибку – умудрился влюбиться в этого маленького монстра.
Отчасти его можно было понять. Внешностью природа Еву не обидела… но в природе самые ядовитые создания всегда отличаются яркой окраской! К тому же девушка была умна, этого у нее не отнять. И все равно с человеческой точки зрения она являлась инопланетянкой. Да Максим и сам понимал, что дурная это идея, пытался вырваться, но запутался в собственных чувствах. Вика понятия не имела, как помочь ему, и предпочитала в чужие дела не соваться.
Еще одним инвестором стал их сосед, адвокат Даниил Вербицкий. Он владел собственной группой компаний и с удовольствием вкладывал деньги в интересные ему проекты. Вика его сначала побаивалась, но, подружившись с его женой, поняла, что его жестокость – не более чем маска для посторонних.
Переезд в этот поселок в свое время вообще принес много любопытных знакомств. Помимо четы Вербицких, Вика была представлена Вадиму Казанову. Он являлся бывшим опекуном и нынешним деловым партнером Даниила. Он впоследствии очень помог Вике и Марку, когда закружилось очередное расследование.
Однажды Вика видела и Андрея, друга Даниила, весьма странного типа… Он спас ей жизнь, но толком они тогда не общались. Андрей работал на Вербицкого и из-за частых командировок, своих и жены, дома бывал всего пару месяцев в году.
Странно сейчас было оборачиваться к прошлому и думать о людях, которых она узнала, событиях, которые пережила… иногда – пережила с трудом! А теперь ей предстоит лететь в провинцию, отправляться в наполненный солнцем лес, чтобы там встречать врачей из разных стран мира…
– Не слишком ли долго ты крутишься перед зеркалом? – поинтересовался Марк, только что вошедший в комнату.
– Я пытаюсь понять, похожа ли я на большого босса!
– На большого – не слишком. Так, на средненького, довольно костлявого босса.
– Злыдень, – констатировала Вика. – Вот уеду я – будешь скучать!
– Буду, – не стал отпираться он. – О том, что ты уедешь, можешь мне даже не говорить. Ты мне лучше расскажи, когда вернешься!
– Скоро. Эрик сказал, что мне там круглый год торчать не придется. Этот месяц побыть и, может, следующий, пока доктора там обоснуются, все наладится. А потом офис международного отдела будет в Москве, мы с ним это не один раз обговаривали!
Жить посреди леса Вика не собиралась. Особенно при том, что Марк, фактически возглавивший компанию Максима, надолго покидать столицу не мог. Карьера карьерой, а семью рушить не хотелось!
– Я попытаюсь к вам заехать, – пообещал мужчина. – Ева ведь еще не передумала гостить там?
– Пока нет.
– Считаешь, что ей это действительно интересно?
– Считаю, что она делает это в первую очередь ради Табаты!
С этим Вика была полностью согласна.
Если бы врачи, в свое время работавшие с Евой, узнали, что такой девушке позволили заботиться о гиене, они бы приняли это за шутку. В лучшем случае. В худшем – вызвали бы полицию. Потому что гиену вообще-то никому не стоит делать питомцем!
Но с Табатой была особая история[4]. Полосатую гиену вместе со всем семейством выкрали из заповедника, чтобы на них тренировать еще более опасных хищников. Родители и брат гиены были убиты, она осталась одна, да и ей дрессировщик приготовил незавидную участь. Табата едва не сгорела заживо, но из клетки ее выпустила Ева. Отправлять животное, навсегда оставшееся хромым, обратно в дикую природу не представлялось возможным.
Предполагалось, что гиену просто передадут в зоопарк, но Ева против такого решения взбунтовалась. Да и Табата к ней привыкла. Марк и Вика решили уступить, правда, с одним условием: хищнице предстояло жить только в специальном укрепленном вольере, никаких свободных выгулов!
Поэтому поездка к Эрику и была так выгодна. Там Табату ждет раздолье: для гиены выделили просторный участок в лесу. Правда, погода позволяла остаться там разве что до середины осени, но это лучше, чем ничего!
Из-за перевозки Табаты возникли основные сложности. Без нее Вика и Ева еще пару дней назад улетели бы на самолете. А так пришлось дожидаться, пока освободится специальный автомобиль, предназначенный для перевозки крупного животного.
Задержке радовался только Марк, которому не слишком хотелось оставаться одному в пустом доме.
– Мы ведь все равно рано или поздно уедем, – заметила Вика.
– Да, но чем позже вы уедете, тем это ближе к моему отпуску.
– Мне это воспринимать как оптимизм?
– И это тоже. Плюс мне спокойнее, когда я рядом с вами! А то вы то по одной, то сразу вместе влезаете в какие-то непонятные истории!
– Ай, да перестань, – отмахнулась девушка. – Какие неприятные истории могут случиться на месте бывшей секретной лаборатории, принадлежавшей когда-то преступной организации? Не опасней, чем прогулка по пляжу.
– Если только в Сомали…
* * *
Кондиционеры мужественно справлялись с августовской жарой, но совещание все равно длилось беспощадно долго. Время тянулось и плавилось, как карамель на солнце. Концентрировать внимание на очередной монотонной речи становилось все сложнее.
Эту часть своей работы Вадим Казанов ненавидел больше всего. Рутина – она похуже любой опасности будет. Ты сидишь, а твоя жизнь проходит мимо тебя, как на это реагировать?
Остается только привыкнуть. Многие и привыкают. Это деятельному Вадиму, пристрастившемуся к риску, стрессу, действию, здесь было до смерти скучно. Степенные джентльмены в дорогих костюмах спокойно дожидались, когда кончится их рабочий день.
Впрочем, не все. Среди покрасневших от яркого солнца, одутловатых лиц один персонаж все же выделялся. И Вадим не сомневался, что он чувствует себя таким же несчастным. Следовательно, их в зале двое.
Андрей всегда привлекал внимание даже тех, кто его не знал. И не только потому, что он в отличие от сидящих с ним в одном ряду коллег отличался молодостью и спортивной фигурой. Имелись у него черты и поприметней! Он старался закрыть лицо светлыми, почти белыми волосами, но на белесой коже все равно проглядывали черные полосы татуировки.
При знакомстве это вызывало то удивление, то неприязнь, то насмешку, которую, впрочем, никто не решался высказать. В конечном итоге все сходились во мнении, что татуировка – ошибка юности. Догадаться, что перед ними бывший участник шоу охоты на людей, не мог никто.
Да он и сам это не афишировал. Тот период своей жизни Андрей старался забыть как страшный сон, и Вадим надеялся, что у него получилось хотя бы отчасти.
Парню не повезло – он родился альбиносом – обладателем внешности, почти лишенной цвета. Его состояние отражалось не только на облике, но и на зрении, да и кожа отличалась чувствительностью. Отчим «белую моль» на дух не переносил, мать, чтобы угодить мужу, сына не особо защищала. Успехи Андрея в учебе для них ничего не значили, им, деревенским жителям, был нужен крепкий помощник по хозяйству, а от болезненного мальчика этого ожидать не приходилось.
Пользу он принес неожиданно. В дом его родителей явились люди, которые предложили купить подростка-альбиноса за большие деньги. Зачем, для чего – этими вопросами родители не задавались. Они оказались под впечатлением от предложенной суммы. Себя они оправдывали тем, что им еще двух здоровых детей поднимать, а этот все равно долго не протянет!
Андрей, подслушавший этот разговор, был унижен, шокирован, раздавлен. К нему отнеслись как к вещи – как на это можно реагировать? Чтобы сохранить остатки гордости, он решил безропотно принять все, что ему уготовано. Именно это решение в будущем позволило ему сохранить рассудок.
Покупатели оказались организаторами шоу охоты на людей. Ничего не подозревающих жертв забрасывали на безлюдную территорию, где их преследовали и убивали охотники. Схема, хоть и страшная, а привычная – если бы не одно «но». Охоту вели не избалованные жизнью бизнесмены, а люди, которых изо всех сил пытались превратить в животных. Делалось это на двух уровнях.
На уровне внешности охотников проводили через серию пластических операций. Им наносили татуировки, удаляли ребра, вшивали имплантаты, делая то ли мутантами, то ли монстрами. Также их учили драться, чтобы они смогли действовать красиво перед камерами.
На психологическом уровне велось полное подавление прежней личности. С помощью медикаментов, гипноза и беспрестанного убеждения их заставляли поверить, что они и не люди даже, а настоящие животные. Они забывали свое прошлое, больше не умели читать и писать, по сути, теряли себя.
Из Андрея, и без того обладавшего экзотичной внешностью, решили сделать Белого Тигра. На все его тело нанесли сложную татуировку в виде тигриных полос. Это стало таким стрессом для альбиноса, что он выжил лишь чудом. Лазерной коррекцией ему вернули нормальное зрение, подточили зубы под клыки. Стали убеждать, что он родился хищником.
А он верил, потому что изначально настроился на веру. Это и спасло его от настоящей ломки, которая обернулась бы сумасшествием. Тогда Андрей не сопротивлялся, зато потом смог оправиться. Он легко распрощался с памятью и отказался от имени. Зачем ему прошлое, в котором его предали?
На охоте Белый Тигр преуспел, став одним из лучших. Когда ему исполнилось двадцать семь, от него решили избавиться, потому что считали, что он надоел зрителям. Он стал слишком предсказуем: всегда побеждал. Да и сам Андрей устал от такой жизни. Он всерьез решился совершить самоубийство.
На той охоте, которую он решил сделать для себя последней, среди жертв оказались Агния и ее подруга, топ-модель Жин-Жин, в миру носившая имя Женя. Андрей решил помочь им, чтобы перед смертью совершить хоть один правильный поступок. Но им удалось выжить…
Вадим долго не мог понять, что представляет собой Андрей на самом деле. Последний самурай? Лжец, который решил использовать девушек, чтобы оправдать предыдущие преступления? Но потом оказалось, что Андрей – просто запутавшийся, не сумевший окончательно повзрослеть мальчишка, который даже в аду смог сохранить собственную волю и принципы.
Выжившие охотники из этого шоу оказались в психушке. Все, кроме Андрея. Ему помогло то, что он сблизился с Жин-Жин. Эта любовь стала для него спасательным кругом, той нитью, за которую он держался, возвращаясь к нормальной жизни. Может, сам бы он и не справился. Но благодаря девушке смог.
Правда, внешние напоминания о днях охоты все равно остались. Свести такую крупную татуировку с кожи альбиноса не представлялось возможным. У Андрея остались бы шрамы на всем теле, выглядящие куда хуже черных полосок. Поэтому пришлось ему и дальше жить в «тигриной шкуре». Зато зубы удалось выровнять без труда, а подпольная коррекция зрения оказалась настолько удачной, что глаза Андрея больше никогда не беспокоили.
Он прошел лечение в частной клинике, много работал над собой, никогда не отказывался от лекарств. Сначала он работал личным охранником Даниила. Потом, набравшись опыта и пройдя обучение, стал одним из партнеров. Андрей курировал в основном иностранные филиалы, потому что его благоверная много путешествовала, и такая работа позволяла им оставаться вместе. Судя по всему, Андрей не прекращал тренировки в спортзале, хотя ни о каком возвращении к «охотничьему прошлому» и речи не шло.
Андрей был одним из немногих, знакомством с кем Вадим по-настоящему гордился. Конечно, он был далек от того, чтобы произносить на эту тему пафосные речи. Даже не признался бы никогда! Но он всегда знал, что Андрею можно доверять, они хорошо понимали друг друга.
Вот и сейчас оба откровенно скучали. Но – нужно. Нужно слушать все эти доклады, следить, чтобы с документами все было в порядке. Это тоже часть работы.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем совещание наконец было закончено. Руководители филиалов начали расходиться, а Вадим подошел к Андрею. Тот выглядел даже более усталым, чем сам начальник охраны.
– И надолго ты к нам, на Русь-матушку? – полюбопытствовал он.
– Думаю, до Нового года так точно, – отозвался Андрей.
– Ого! Давно ты так долго здесь не был! Чего это вдруг?
– Женя хочет больше времени уделить своему магазину. Ну, тому, где она свадебные платья продает. Я поговорил с Данилой, он не возражает, считает, что для меня работы и тут хватит.
– Что, не будешь скучать по путешествиям?
– Не особо.
– Возвращение домой радует?
– Нет. Когда так часто перемещаешься, уже стирается ощущение дома, если честно.
Голос Андрея звучал тихо, бесцветно даже как-то. Вадим хотел бы объяснить это простой усталостью, но чувство настороженности все равно появилось. Его собеседник выглядел безразличным ко всему, и это даже не было маской. Зачем ему маска в разговоре со своими?
А с другой стороны, это же Андрей! Он всегда контролирует ситуацию, с ним ничего не случится! Должно быть, просто день не задался. Да и жара свой отпечаток накладывает, Андрею ведь нужно прятаться от солнца, обгорает он мгновенно!
Вадим собирался спросить напрямую, не случилось ли чего, но отвлек звонок телефона. Судя по номеру, общения с ним упорно добивалась законная супруга.
– Даша звонит, – пояснил он. – Извини.
– За что? Чтоб я между тобой и женой встал… да у меня сто причин этого не делать, – усмехнулся Андрей.
Вадим отошел в сторону и нажал кнопку принятия вызова.
– Да, милая.
– Вадик, привет. У тебя уже закончилось совещание?
Даша тоже говорила тихо, неуверенно. Они что, сговорились все сегодня?!
– Совещание закончилось. А ты чего какая-то… напуганная, что ли?
– Новости неприятные есть.
– Какие еще неприятные новости? – мгновенно насторожился Вадим. Он прошел через слишком много расследований, чтобы пропускать подобные слова мимо ушей.
– Да не телефонный это разговор, дома объясню… Ты мне лучше скажи, ты не мог бы подвезти меня в морг?
* * *
Было плохо. И холодно. Все сразу навалилось, безжалостно, как только она пришла в себя.
Сразу была именно такая мысль: пришла в себя, а не проснулась. Хотя пока что она, как ни старалась, не могла вспомнить, где находится и как сюда попала.
То, что она открыла глаза в абсолютной темноте, напугало Валю еще больше. Она вдруг испугалась, что просто ослепла! Или… или ей выкололи глаза – такая мысль, шальная совсем, тоже мелькнула в голове.
От такого страха и с ума сойти можно! К счастью, приподнявшись, Валя все-таки сумела разглядеть, что перед ней дверь, а из-под двери льется белый свет. Но на этом все! А такого скудного источника освещения вообще ни на что толком не хватало. Девушке оставалось только чувствовать, ощущать мир вокруг себя… И открытия были сплошь неприятные!
Она лежала на кровати, застеленной очень тонким матрасом, через который четко ощущалось твердое основание. Кровать была узкой и шаткой, но имела поручни… к которым и были привязаны руки Вали. Веревки были мягкие, но держали надежно, она, как ни старалась, не могла освободиться! А слишком сильно биться и не получалось, потому что в локтевом сгибе правой руки она чувствовала иглу, отзывавшуюся болью при каждом резком движении.
Ноги тоже были связаны. А еще… еще исчезла вся ее одежда. Абсолютно. И на фоне нынешней беспомощности ее нагота воспринималась особенно остро.
Впрочем, узкая кровать не позволяла назвать ее нынешнее заточение эротичным. Никакой эротики, издевательство одно! Голова гудит, каждый синяк на теле пульсирует болью, через иглу в вену закачивается какая-то дрянь… Слишком похоже на ночной кошмар, который никак не хочет ее отпускать!
Она постепенно вспоминала, что произошло с ней накануне. Страшная, нелепая авария, перевернувшийся автобус, дым, крики… Валя совершенно не помнила, как выбралась оттуда. Или она не сама выбралась, ее вытащили? В любом случае, она попала в руки к тому, кто совсем не хотел ей помогать.
Ее похитили ранним утром, на глазах у десятков свидетелей! Должно быть, многие смотрели, как ее погружают в машину и увозят. И многих других тоже! Потому что в таких ситуациях люди помогают друг другу! Вот только те, другие, должно быть, давно в больницах. А она здесь…
Валя многое бы отдала, чтобы закрыть глаза, а проснуться в чистой светлой палате. Да в любой палате, лишь бы среди врачей и медсестер… Среди нормальных людей, а не тут, в одиночестве!
– Эй! – крикнула она изо всех сил. Она не знала, громко получилось или нет, в этой пустоте любой звук разлетался гулко. – Кто-нибудь! Выпустите меня! Помогите!
Нет ответа. Даже в отдалении, за этой проклятой дверью, Валя не могла различить даже отдаленных шагов.
А что, если в этом и заключался замысел психа? Привезти ее сюда и бросить одну, чтобы она медленно умирала в темноте? Но зачем тогда игла под кожей? И относительно мягкая кровать зачем? Если бы он просто запер ее в темной комнате, результат был бы тот же!
Непонимание лишь увеличивало страх. Валя снова и снова пыталась освободиться, плакала, звала. Бесполезно. Она осталась один на один с пустотой и безмолвием.
Когда ей казалось, что прошла целая вечность, в комнате вдруг вспыхнул свет. Он был не слишком ярким, но после долгой темноты мог конкурировать с солнцем. Валя зажмурилась, стараясь подавить боль в глазах, а потом осторожно разомкнула веки, чтобы оглядеться.
То, что она увидела, ее совсем не обрадовало.
Кровать, на которой она лежала, напоминала медицинскую. Простыни были белыми, но не новыми – застиранными. Прямо над столом висела большая лампа, напоминавшая хирургическую, но свет шел не от нее, а от нескольких лампочек, развешанных по углам комнаты. Рядом с кроватью стоял высокий металлический столик с инструментами, другой мебели в тесной, лишенной окон комнате не было.
Валя действительно была без одежды. Ее тело заботливо вымыли, ссадины обработали. В руку была профессионально введена игла, соединенная полупрозрачной трубкой с капельницей. Все как в больнице, никаких извращений!
Но это только в плане медицинской помощи. В остальном ситуация была извращенной донельзя.
Дверь чуть приоткрылась, однако не до конца, и девушка не могла разглядеть, кто стоит на той стороне. Прозвучавший мужской голос она никогда раньше не слышала.
– Закрой глаза, – сказал он. – Это шанс для тебя проявить свое желание сотрудничать.
– Сотрудничать?! – поразилась Валя. – Какого черта я должна сотрудничать с тобой?! Отпусти меня, долбаный псих!
– Это неправильная реакция.
Она и сама знала, что неправильная. Валя смотрела достаточно документальных программ, чтобы знать, как вести себя в случае похищения. По крайней мере, основные советы она помнила. Но сейчас, когда она была привязана к кровати в какой-то конуре, все эти советы казались бесполезными и даже наивными…
– Отпусти меня! – Она попробовала рвануться к свободе, но веревки держали надежно. – Пусти, я сказала!
Мужчина остался совершенно спокоен:
– Я все равно заставлю тебя не видеть. Есть два варианта, как я могу это сделать. Первый – ты закрываешь глаза сама. Второй – я захожу, ты меня видишь, но в наказание я выкалываю тебе глаза, и ты уже не видишь никогда. Выбирай.
Не хотелось верить, что кто-то реально способен на такую дикость. Но Валя уже инстинктивно чувствовала: он способен. Раз он уже зашел так далеко, то… есть ли вообще черта, у которой он отступит?
– Хорошо… – сквозь слезы произнесла девушка. – Хорошо, я закрою глаза!
Она действительно подчинилась, даже не пыталась подглядывать. Что делать, если он действительно выполнит угрозу?! Нет, пока он не нанес ей серьезных увечий – у нее еще есть шанс сбежать. А если она ослепнет, этот шанс исчезнет навсегда.
Она слышала, как открылась дверь и кто-то вошел в комнату; шаги казались тяжелыми. Валя только крепче сжала веки, но слезы все равно просачивались через них, шустрыми каплями катились по щекам…
А потом ей на глаза опустилась горячая ладонь, и девушка невольно вздрогнула.
– Не бойся, – предупредил он. – Это чтобы ты не открыла глаза от неожиданности.
– Какой еще неожиданности?
Он не ответил, но она вскоре и сама поняла. Валя почувствовала укол шприца во внутреннюю сторону бедра, туда, где пульсировала крупная артерия. И довольно болезненный укол! Девушка вскрикнула и, пожалуй, открыла бы глаза, если бы не ладонь похитителя.
– Не переживай, на этом пока все.
– Что это такое? – спросила она. – Кто вы такой? Что вам нужно от меня?!
– Слишком много вопросов.
– Я имею право знать!
– Да? Кто сказал? Кто подтвердит это право? – рассмеялся мужчина. – А впрочем, не важно. Очень скоро все будет хорошо. Ты не получила серьезных травм при аварии, поэтому выздоровеешь быстро, я вылечу тебя. То, что я вколол тебе, – всего лишь витаминный раствор. Он укрепит твои силы.
– А потом? Вы отпустите меня? – с надеждой спросила Валя, хоть и понимала, насколько наивно это звучит.
– Потом я помогу тебе выполнить твое предназначение.
Глава 2
Вадим взял паузу, стараясь нормально воспринять то, что только что услышал. Ситуация яснее не становилась. Да это и понятно, тут сюрреализмом повеяло!
Даша терпеливо ждала. Она вообще отличалась терпением, а тут еще и устала, ей не хотелось тратить силы на дополнительное убеждение. Для нее все это стало сюрпризом, и далеко не приятным.
– Давай еще раз, – наконец попросил Вадим. – Почему именно ты должна ехать на опознание тела?
– Потому что членам ее семьи страшно это делать, – пояснила Даша.
– А тебе не страшно?!
Его супруга не отличалась бесшабашной смелостью Агнии или выдержкой Вики Сальери. Даша всегда была тихой, скромной, крови боялась, хоть и не панически, всякого криминала изо всех сил старалась избегать. Чтобы она добровольно вызвалась смотреть на мертвое тело, да еще и изуродованное… это просто в голове не укладывалось!
Однако девушка была настроена решительно:
– Мне тоже страшно. Но я понимаю ее родственников! Родители сейчас вообще в полуобморочном состоянии, а у сестры с рождения слабое сердце. Если она такое увидит, сама умереть может! Серьезно! Представляешь, каково родителям опознавать будет?
Сестра там, может, и со слабым сердцем, но наглости ей точно не занимать! Это ж надо додуматься… Позвонить университетской приятельнице и попросить опознать мертвое тело! Кому это вообще в голову приходит?!
Кому-то, очевидно, приходит.
– Это вообще законно – твое опознание? – осведомился Вадим.
– Ты и сам знаешь, что не совсем, я все-таки не член семьи. Но там Юля, кажется, смогла договориться. Ей следователь сказал, что тело очень изуродовано… Вот Юльке и страшно!
Чувствовалось, что Даша в любой момент готова заплакать. Вадим не знал, от чего именно: жалости к подруге или страха перед мертвецом. А может, от всего сразу.
Да уж, удружила Юля, спасибо ей большое!
– Но ты хоть сможешь опознать эту девушку?
– Думаю, что да, – кивнула Даша. – Мы с ней не очень много общались, но видела я ее часто. Арина – младшая сестра Юльки… была. Так жутко говорить «была»!
– А ты не говори, – посоветовал мужчина. – Ты точно не откажешься от этой идеи?
– Точно, Вадик.
– Тогда придется тебя отвезти. Но я пойду с тобой, о том, чтобы тебя там одну оставить, и речи не идет!
– Спасибо…
Дочь Настю они пока отвели к Агнии. Та о ситуации знала и вопросов не задавала. Зато их начал задавать сам Вадим, когда машина тронулась с места. Он достаточно имел дело с криминалом, чтобы понять: никакое убийство нельзя оставлять без внимания, даже случайное. А тут даже из кратких реплик Даши видно, что что-то непонятное творится!
Арина Агафонова, двадцатипятилетняя сестра Дашиной подруги, пропала еще зимой. Родственники искали ее своими силами, но заявление долгое время не подавали. Потому что с Ариной такое и раньше случалось: она могла бросить все и уехать в Таиланд с очередным кавалером, а вернуться только через три месяца. При этом то, что родным она не звонила, девушка зазорным не считала.
А они паниковали, писали заявления, названивали следователям. Потом, когда «блудная дочь» все же возвращалась, долго извинялись. В полиции уже начали на них косо смотреть.
Так что когда Арина не вернулась домой после очередной предновогодней вечеринки, у родственников это вызвало лишь легкое раздражение. Опять в загул ушла! А тем более на праздники – самое ожидаемое время.
Но Арина не вернулась. Прошел Новый год, за ним – январь и февраль. Когда и в марте от Арины не появилось вестей, спокойствие развеялось окончательно. Срок был слишком долгий! Либо Арина решила поставить новый личный рекорд, либо случилось что-то серьезное.
В полиции заявление приняли, но не слишком напрягались. Там Арину Агафонову уже знали. И в отличие от ее домашних из-за долгого срока отсутствия не беспокоились. Следователи были уверены, что она просто «вошла во вкус».
А уже в начале августа было обнаружено ее тело. Со слов Даши, изуродованное, но подробностей Вадим не знал. Да и не был уверен, что хочет узнать…
Естественно, семья Арины сейчас была переполнена чувством вины за свое бездействие. Им казалось, что если бы они начали искать тогда, незамедлительно, то ничего подобного не случилось бы! Вадим в этом сильно сомневался.
По дороге в морг выяснилось, что со следователем, который ведет это дело, Вадим знаком. Вместе они никогда не работали, но в общих компаниях пересекались. Сейчас это упрощало ситуацию.
Сам Вадим ушел из полиции, когда та еще была милицией, довольно рано, когда потребовалось оформить опеку над Даниилом. Но связи остались.
Следователь встречал их у серого, даже в солнечную погоду казавшегося мрачным здания больницы. Он пожал руку Вадиму, потом представился Даше:
– Савельев Георгий Степанович. Это вы выполняете роль сестры у нас?
Даша нервно кивнула. Хоть она и была уверена в необходимости того, что делает, радости ей это не добавляло. Она и Арина не общались – не только из-за разницы в возрасте, потому что разница как раз была не слишком существенной. Просто интересы у девушек не совпадали, им не о чем было говорить. Арина мелькала перед глазами только потому, что родители постоянно поручали старшей сестре следить за ней.
– Мне сообщили, что тело обезображено, – отметил Вадим. – Насколько там все ужасно?
– Весьма, – уклончиво ответил следователь. – Но не волнуйтесь, тело будет прикрыто. Достаточно, чтобы вы хоть лицо опознали. Ее сестра, Юлия, уже видела ее, ей показывали фото. Погибшая вообще опознаваема, мы смогли установить личность по фотографии, которая у нас имелась в заявлении. Так что лицо в порядке… относительно.
Он настолько показательно не обсуждал состояние тела, что это невозможно было не заметить.
Они вошли в холодный зал вчетвером – Вадим, Даша, Георгий и сопровождавший их медбрат. Тело уже было подготовлено к их приходу, оно лежало на металлическом столе, прикрытое, как и обещал следователь, плотной тканью с головы до пят.
– Вы готовы? – полицейский повернулся к Даше.
– Насколько я вообще могу быть готова…
– Понимаю.
Георгий осторожно сдвинул ткань так, чтобы стало видно лицо погибшей. Даша тихо вскрикнула, и Вадим не винил ее за этот страх. Он сам вдруг четко понял, что их приезд сюда – правильное решение. Потому что нельзя было показывать родителям такое.
«В закрытом гробу хоронить будут», – невольно подумал Вадим.
Лицо было покрыто синими и желтыми пятнами. Желтые притаились возле уголков глаз и под носом. Синие расплывались вокруг желтых: темные, зловещие. Вадим видел, что это не косметика, но четко определить происхождение странной краски не мог. Само лицо не было покалечено, разве что губы казались припухшими, но начальник охраны не знал, какими они были первоначально.
Длинные волосы девушки тоже были выкрашены в темно-синий свет с отдельными вкраплениями желтых прядей. Они, в прошлом роскошные, окружали ее голову спутанными до узлов локонами.
Но в одном следователь был прав: внешность погибшей не изменилась до неузнаваемости. При желании ее можно было опознать даже по фото.
– Господи, – прошептала Даша. – Да, это она… это Арина.
– Спасибо. – Георгий поспешил вернуть ткань на место. – Вы нам очень помогли.
Вадим обнял жену, прижимая к себе. Даша не плакала, но дрожала мелкой дрожью. Не хотелось ее оставлять сейчас одну, но… просто взять и уйти отсюда начальник охраны не мог. Инстинкты не позволяли: он чувствовал, что произошло нечто большее, чем простое убийство. Это сложно было объяснить, можно было лишь понять подсознательно.
Поэтому и нужны были дополнительные вопросы. Вадим достал из кармана ключи и протянул их Даше.
– Дашик, ты можешь подождать меня в машине?
– Зачем? – тут же напряглась она.
– Это ненадолго, я тебе обещаю.
– Ты не сказал, зачем!
– Просто нам с Георгием Степановичем нужно кое-что обсудить.
Мягкость Дашиного характера сейчас сработала на него. Девушка не стала спорить и требовать, чтобы говорили они обязательно при ней. Она лишь окинула супруга укоризненным взглядом, но на большее не решилась.
Когда она ушла, следователь поинтересовался:
– Зачем вам что-то спрашивать? Это дело не касается даже вашей жены, не то что вас!
– Если бы касалось моей жены, то касалось бы и меня. Но в данном случае я просто предпочитаю знать, что происходит в одном со мной городе.
– Здесь много чего происходит, – пожал плечами Георгий. – Люди пропадают, люди умирают…
– Так, давай на «ты» и без лишних словесных изысков, – усмехнулся Вадим. – Мы с тобой не лингвисты все-таки. Ты и сам понимаешь, почему это дело мне интересно и почему не относится к остальным «пропала-убили».
Следователь спорить не стал.
– Понимаю. Да и про тебя мне рассказывали разное…
– Что, например?
– Что ты хоть и перестал быть ментом, а от розыска не отошел.
– По-своему справедливо. Но это не значит, что я рвусь расследовать все подряд. Просто здесь откровенная чертовщина творится.
– Ты даже не представляешь какая, – тяжело вздохнул Георгий, опираясь на один из пустых столов. – Это ведь не первая жертва! Третья уже из того, что мне удалось систематизировать. Просто раньше их не обобщали, да и сейчас я не уверен, что они были убиты одним человеком. Но чувствую: это его рук дело! А что он творит – понять не могу.
– В смысле?
– Я объединил несколько дел только по тому признаку, что тела женщин были изуродованы… и потому что все жертвы были женщинами, которые пропали задолго до убийства. Но на этом все! Во-первых, между самими этими женщинами ничего общего нет. Во-вторых, их изуродовали разными способами, в результате нет ничего общего. Убийца действовал очень грамотно, никаких следов, никаких отпечатков пальцев. Мы даже не знаем, один человек это был или несколько! Честно говоря, сейчас я в тупике. Я знаю, что по городу ходит псих, каких я раньше не видел. Но я не понимаю его логику, что он вообще творит!
– Логику психа вообще понять сложно, не опускаясь до его уровня, – заметил Вадим.
– Да, но общий принцип все равно улавливается! Один душит только блондинок, другой душит женщин, которые похожи на его маму, потому что нелады у него были в семье! Есть что-то общее, за что можно зацепиться, а тут… почти ничего, но садист он редкий.
– Об этом я тоже хочу спросить, потому и попросил Дашу выйти. «Изуродовал тело» – слишком общее описание. Я хочу посмотреть, что именно он творит.
– Легко.
Георгий без промедления сдернул ткань, прикрывавшую тело; на этот раз полностью.
Первой мыслью Вадима была благодарность за то, что Даша этого не увидела. Даже у него от зрелища, открывшегося на металлическом столе, мороз шел по коже. У него, повидавшего на своем веку не один десяток трупов, умевшего убивать!
А следователь еще и подлил масла в огонь:
– Сейчас не так эпично, она хоть лежит… А когда подвешена была – вообще потустороннее зрелище!
– Подвешена?…
* * *
Жизнь стала такой, как она должна быть. И у многих вызывала зависть. Высказывая искренние комплименты и похвалы, они и не представляли, что их собеседник готов выть от тоски и безысходности.
При этом Андрей не мог точно сказать, что его не устраивает. Умом он понимал, что должен радоваться, благодарить судьбу. А вместо этого он чувствовал себя загнанным зверем, пойманным, запертым в клетке зоопарка – два на два метра. И так будет всегда. Ходи по этому крошечному кругу, пока однажды ночной сторож не обнаружит, что ты мертв…
Конечно, он не имел права на такие мысли. Они были неблагодарностью по отношению к тем, кто помогал ему. Да и не поняли бы они его, даже самые близкие не поняли бы, если бы он сказал, что у него творится на душе. Поэтому он сжимал зубы и терпел.
Нет, сначала-то все было хорошо! Он хотел вылечиться и гордился тем, что у него получилось. А что успокоительные препараты отменять врачи отказывались, так это пустяки. Всего лишь пара таблеток в день – люди и не с такими проблемами живут!
Ему удалось стать нормальным – насколько это позволяла его внешность, конечно. От простого охранника он поднялся до должности руководителя, стал одним из немногих людей, кому Даниил Вербицкий доверял. Андрей и сам был удивлен тем, как ему легко далось обучение. После лечения это было сущей мелочью!
Многие из подчиненных пытались при знакомстве смеяться над ним или открыто высказывать протест по поводу того, что ими руководит подобная личность. Андрей умел пресекать это, и довольно жестко. В какую бы страну он ни приезжал, ему удавалось освоиться. Он начал свободно говорить на иностранных языках, и его коллег это тоже подкупало.
Образованный, обеспеченный, здоровый, женатый на прекрасной во всех смыслах женщине – это был тот идеал, о котором Андрей и мечтать не мог в годы, проведенные в Цирке. Теперь у него все это было, живи да радуйся!
Но в какой-то момент все пошло не так. Он даже не уловил, когда именно это началось. Просто понял однажды, что ему больше ни к чему не хочется стремиться. Эта мысль расстроила, однако Андрей отмахнулся от нее, посчитав капризом.
Время шло, а напряжение нарастало. В теле поселилось странное чувство, сродни боли… Потому что тело хотело вновь сделаться охотником. Чтобы выслеживать, смотреть в глаза тому, кто хочет его убить, и все равно побеждать! Андрей убеждал себя, что это варварство, что такие желания не имеют права на существование. А они все равно возвращались, во сне и наяву.
Не так давно, когда их соседка, Вика Сальери, попала в неприятности, Андрея попросили помочь ей[5]. Нужно было защитить девушку от подосланного к ней наемного убийцы. Вот тогда, в ту ночь, Андрей снова почувствовал себя на сто процентов живым! Мышцы, уставшие от долгого бездействия, пели от радости движения. Он тогда победил, и ему не обязательно было добивать противника. Просто встретиться с тем, кто силен, кто бросает вызов – уже счастье!
Тот случай прошел, он был единичным. Андрей снова почувствовал себя наркоманом, у которого ломка. По ночам он не мог уснуть. Рядом с ним мирно спала Жин-Жин, а он ворочался с боку на бок, стараясь избавиться от мыслей о прошлом, ураганом круживших в голове.
Сейчас его жизнь стала хорошей. Правильной или, как сказали бы люди верующие, праведной. Он ведь к этому и шел! Почему он снова мечтает о какой-то грязи, о том, чтобы проснулись животные инстинкты?!
Ему было страшно и стыдно говорить об этом близким. Они так хвалили его, когда он прошел лечение! Если они узнают, что он мечтает вернуться в прошлое, они его не поймут. Андрей не собирался позволять себе шаг назад, он знал, что не простит себя.
Поэтому он обратился к врачу. Сходил к психотерапевту, который курировал его на тот момент, рассказал о проблеме. Доктор списал это на рецидив его заболевания – бывает, нестрашно. Прописал ему новые лекарства, посоветовал «спускать пар» в спортзале.
Андрей исправно выполнял все рекомендации. На тренажерах занимался часами, и многие, даже Жин-Жин, подшучивали над ним по поводу внезапно проснувшейся страсти к культуризму. А он улыбался, втайне надеясь заглушить внутренний голос, который требовал снова стать хищником, а не офисным планктоном. И даром что руководитель, все равно планктон!
Таблетки тоже помогали… наверное. Исчезла бессонница, он засыпал быстро и без сновидений. Исчезли мучительные чувства, как будто разрывавшие грудь изнутри – правда, и остальные эмоции тоже угасли, но это ничего. Можно вытерпеть.
Жин-Жин говорила, что он стал каким-то вялым, сонным. Андрей не знал, правда это или нет. Отстраненно он отмечал, что появилось удушающее безразличие ко всему. Но это и к лучшему. Лучше так, чем постоянно терзаться сомнениями и сожалениями.
Вернее, он убеждал себя, что так лучше.
Он проплывал через каждый новый день, как через болото. Старался делать одно и то же, то, что необходимо. А на что-то дополнительное у него не оставалось ни времени, ни сил.
– Эти таблетки тебя в какую-то рыбину сонную превратили! – злилась Жин-Жин. – Пойди к доктору, скажи, что их нужно заменить!
– Мне нормально.
Она не понимала, они ссорились. Андрей предполагал, что во многом виноват сам – и стал виноват еще тогда, когда не объяснил ей причину своего состояния. Но теперь было поздно возвращаться. Пусть все идет как раньше…
Он предпочитал не смотреть в зеркало. Не из-за татуировки, к ней он уже привык. Было такое чувство, как будто ему… стыдно. Как будто он предал человека, наблюдающего за ним из зеркала, и теперь не имеет права смотреть ему в глаза.
Очень редко, когда Андрей все же думал о будущем, он понимал, что так дальше нельзя. Он сам себя загоняет в угол! Мысль о том, что вся его жизнь будет такой – серой, бесчувственной, бездарной, – пробивалась даже через стену спровоцированного лекарствами безразличия. Но если рассматривать не далекие горизонты, а каждый отдельный день, то вроде как и неплохо.
Жин-Жин почему-то решила, что это на него постоянные путешествия так влияют. Это она настояла на том, чтобы они вернулись в Россию хотя бы на полгода спокойной, нормальной жизни. Она была уверена, что это поможет.
Андрей хотел бы подыграть ей, да энергии не оставалось. Он улыбался через силу и напоминал себе, что у него все хорошо.
Успешный бизнесмен с красавицей женой.
Успешный бизнесмен с красавицей женой и неотступной, неподкупной болью внутри. Нет, первая мысль все же лучше!
Он существовал сквозь все, что с ним происходило. Возвращаясь каждый день с работы, он заранее готовился к тяжелому взгляду супруги и, может, очередной попытке поговорить по душам. Раньше это его то раздражало, то расстраивало. Теперь же было все равно.
Лекарства помогали.
В этот вечер сразу было что-то не так. Инстинкты, еще не до конца уснувшие, подсказали это. Но вмешалось безразличие, оно заставило не обратить внимания на загадочную улыбку жены и ее задумчивый взгляд.
Однако Жин-Жин не обиделась. Она подошла к нему вплотную, закинула руки на плечи. Андрей приобнял ее; не потому что хотелось, а потому что было бы неловко не обнять.
– Любимый, у меня есть для тебя очень важная новость, – прошептала она. А потом сорвалась, отбросила показную таинственность и прижалась к Андрею всем телом. Он чувствовал на шее ее горячее дыхание, слышал дрожащий голос у самого уха: – Андрей, я беременна!
Только этого еще не хватало…
* * *
Забавно было отвлечься от мыслей о будущей работе и почувствовать себя практически беззаботной домохозяйкой. Ведь поездка начинается уже послезавтра, вот тогда стресса хватит! А пока что Вика развлекала себя тем, что училась готовить вишневый пирог. В самой идее было что-то уютное, домашнее и показательно простое.
Правда, с головой погрузиться в мир кулинарных забот не получилось. Девушка как раз заканчивала перебирать ягоды, когда в дверь позвонили.
Кроме Вики, дома находилась лишь Ева, и надеяться, что она откроет дверь, да еще и с радушием, не приходилось. Поэтому Вика торопливо вытерла руки о передник и направилась в прихожую.
На пороге стоял Вадим, что само по себе было неожиданностью. А он вдобавок еще и мрачно поинтересовался:
– Кого ты убила?
– А кого должна была? – опешила Вика.
– Не знаю, но выглядит все так, будто ты сейчас спешно заметаешь следы.
Девушка перевела взгляд вниз, на густо испачканные алым руки и красные пятна на переднике.
– Я истребила значительную часть населения одного дерева, – констатировала она. – А ведь каждая из этих вишен сама могла стать полноценным деревом!
– Ну что я могу сказать… Горе неоправдавшимся надеждам! Я могу войти?
– А Марка дома нет, ты ведь сам знаешь, что он на работе в такое время!
– Что, я могу приходить только к Марку? – удивился Вадим. – Я прекрасно знаю, где он. Я пришел к Еве.
Это его заявление ясности в ситуацию не внесло, скорее наоборот! Вика даже решила бы, что он шутит, если бы не абсолютная серьезность в его глазах. Но зачем ему могла понадобиться Ева?! Уж кто-кто, а Вадим прекрасно знает, что эта девица собой представляет!
Визит определенно был не из разряда простой соседской вежливости. Вика посторонилась, впуская Вадима в дом, и закрыла за ним дверь. Оба прошли на кухню.
– Садись, – Вика кивнула на стул, который каким-то чудом спасся от муки и летящего во все стороны вишневого сока.
– У тебя всегда приготовление обеда напоминает апокалипсис?
– Нет. Иногда оно напоминает заказ пиццы. Ты об этом пришел поговорить?
– Я уже сказал, что пришел к Еве.
– Ты знаешь правила, – напомнила Вика. – Ты, конечно, друг семьи и все такое… Но ведь это Ева! Марк не простит меня, если я просто подпущу тебя к ней и позволю дружески болтать обо всем подряд!
– Ты серьезно считаешь, что я могу навредить ей?
– Я не исключаю, что она может навредить тебе, – парировала девушка. – И не собираюсь испытывать судьбу! Поэтому поясни, зачем тебе понадобился этот пробник Джека Потрошителя, и посмотрим, что будем делать дальше.
Отвечать Вадим не спешил, и уже одно это настораживало. Наконец он выдал:
– Хорошо, я поясню, но ты дослушай меня до конца, а не отказывай сразу!
– Даже если будет сразу очевидно, что нужно отказывать?
– Там реально сложная ситуация, Вика. С ходу и не понять. Я не собирался к вам идти, надеялся разобраться самостоятельно. Но у меня не получается!
– Давай уже без этих предисловий, а? Рассказывай, что случилось.
Совсем не так Вика хотела проводить день, которому полагалось быть свободным от стресса. Однако она видела, что Вадим настроен решительно. Даже если она его сейчас выставит за порог, он все равно найдет способ пообщаться с Евой. И тогда процесс будет менее контролируемым. Лучше не бегать от трудностей, а проследить за всем с самого начала.
Первые же слова начальника охраны показали Вике, что она не ошиблась…
– Около двух лет назад в Москве нашли изуродованное тело девушки…
– Вадим, блин!
– Дослушай, – твердо произнес он. – Пожалуйста. Убийцу тогда искали, но не нашли. Примерно через семь месяцев было обнаружено другое тело, в другом районе. Эти две смерти никак не связали между собой, такое бывает – по разным причинам. Несколько дней назад было найдено третье тело. Следователь, который ведет это дело, предполагает, что речь идет о серийном убийце. Аргумент в его пользу – то, что все тела прошли через… как бы это помягче сказать… искажение. Но есть и несоответствие: трупы не похожи друг на друга. Поэтому версия о том, что этих трех женщин убил один человек, не окончательная.
Опыт в расследованиях помог Вике выработать одно очень важное правило: нельзя воспринимать такие истории слишком образно, сразу думать об убитых людях и переживать. Потому что иначе становится страшно, и ты уже ничего не можешь сделать… Поэтому рассказы о трупах и увечьях теперь были не более чем условиями задачи, как в математике.
И только так. Похожий принцип используют врачи, запрещая себе привязываться к пациентам.
– Какое отношение все это имеет к тебе? – осведомилась Вика.
– Последняя убитая – знакомая Даши.
– Сочувствую…
– Не близкая знакомая, – уточнил Вадим. – Сестра подруги. Конечно, жаль девчонку, но Даша в порядке. И напрямую нас это дело не касается. Но знаешь… Оно меня уже несколько дней не отпускает.
– Это нервное, курс успокоительного пропей.
– Оставь цинизм для другого случая, а?
– Это не цинизм, – возразила девушка. – Это здравый смысл, немыслимым образом развившийся во мне после того, как меня сто раз пытались убить представители разных стран и конфессий. В мире происходит уйма преступлений, и да, я бы тоже хотела засунуть того, кто издевается над девушками, в соковыжималку. Но нельзя ведь лезть в каждое преступление!
Вадим уставился на нее с явным осуждением:
– И это ты мне нотации читать будешь? Серьезно? После того как я половину из этих ста раз помогал тебе сохранить шкуру в целости и сохранности? Я прекрасно знаю, что такое неоправданный риск. И нет, от детективного рвения я избавился еще до того, как познакомился с Даниилом, а было это так давно, что и представить страшно. Но в этом деле есть что-то особенное… Я не могу понять, что творит этот псих, но я чувствую, что это один человек. И именно своим психозом он опасен.
– Что делает, что делает… Убивает, насколько я поняла! Разве так важно, почему он это делает?
– И как, и почему – все важно, – настаивал начальник охраны. – Этот человек живет в одном с нами городе. Как и все серийные убийцы, он не остановится. Напротив, будет убивать больше! Он будет рядом с моей женой, дочерью, с тобой…
– На улицах и так много психов, – заметила Вика. – С этим надо смириться, всех не поймаешь.
– Но и убивают не все!
Такое поведение для Вадима было несвойственным. Он действительно обычно старался пресечь любые самостоятельные расследования на корню! Импульсивностью он тоже не отличался. Должно быть, есть в этом деле что-то очень необычное…
– Хорошо, ну а от Евы ты чего хочешь?
– Я хочу понять, зачем он так уродует девушек, убийца этот, – пояснил Вадим. – Если мы поймем мотив, просчитать схему поведения будет проще. Соответственно, и поймать ублюдка. Но я никак не могу понять, что он творит! То есть методы известны, их уже давно определили эксперты. А вот логику, то, для чего он это делает, понять не может никто. Вика, я серьезно не собираюсь брать все на себя. Если мне удастся определить, что он делает, я передам эти сведения полиции, а дальше пусть сами пляшут.
Вика уже начала догадываться, к чему все идет, но отказывалась в это верить. Поэтому она смерила собеседника тяжелым взглядом и спросила напрямую:
– Зачем тебе Ева?
– Не придуривайся, а? И из меня придурка не делай. Мы с тобой оба видели, что она может. Она мыслит не так, как мы.
– Не надо мне тут «Молчание ягнят» только устраивать!
– Это не одно и то же! Но Ева… я видел, как она и не с таким разбиралась. Я не знаю, как она это делает. Я даже не могу толком объяснить, что она делает. Но профессионалы здесь уже не справились! Я сам смотрел на эти проклятые фотографии днем и ночью, но ничего не понял! Я даже не уверен, что этих трех женщин убил один человек. Никто не уверен! Может, хоть Ева поймет это?
– А ты не думал, что все это может быть опасно для нее? – возмутилась Вика. – Она ведь все-таки болеет! Что, если эти снимки повлияют на нее, подтолкнут к чему-то подобному?
– Ой, да перестань! Вспомни все расследования, в которых она участвовала. Она и меня, и всех остальных по жесткости обошла! И по самоконтролю тоже. Какие-то фотографии ее не смутят и уж точно не смогут повлиять на нее!
Осторожность требовала от Вики отказаться от этой затеи. Но… обмануть себя не получалось. Девушка слишком хорошо помнила, как Ева разбиралась в поведении других сумасшедших, как могла влиять даже на здоровых людей. А уж ее способность подмечать детали вообще вне конкуренции, это чудо какое-то. Получше компьютера!
Однако при всем при этом она молоденькая девушка, которой только девятнадцать лет исполнится. Это они решили, что она такая непробиваемая. Но что если речь действительно идет о каком-то уникальном психе? Ева ведь постоянно борется с собственной агрессией. Кто ее знает, что на нее влиять может…
Было несколько вариантов развития событий, и Вике не нравился ни один из них. Выбирая полную безопасность для Евы сейчас, она, возможно, лишает расследование единственного человека, который может внести хоть какую-нибудь ясность. А мир тесен, и кто знает, кого этот маньяк выберет следующей жертвой! Что потом, с чувством вины жить?
Наконец Вика приняла решение:
– Покажи эти снимки мне, может, я что-то соображу!
– Ты издеваешься? Я на них смотрел, следователь, психологи, и не один час… не один день даже! Никто ничего не понял. А ты вот сразу посмотришь и поймешь?
– Нет. Но я, может, пойму, безопасно показывать это Еве или нет.
Втайне Вика все же надеялась, что ей удастся что-то понять. А что? Было бы неплохо обойти и экспертов, и «ветерана сыска» вроде Вадима. Хотя слишком большие надежды на это девушка не возлагала.
– Тогда давай в гостиную пройдем, что ли, – предложил Вадим. – А то у тебя тут следы ягодного побоища повсюду… Эти фотографии и так готично смотрятся, им еще вишневых пятен не хватало!
Тут Вика не стала спорить. Девушка сняла передник, вымыла руки и вместе с гостем прошла в гостиную. Там и света было побольше…
Вадим достал из папки большие, формата А4, фотографии и разложил их на журнальном столике. Вика с самого начала настроила себя на то, чтобы воспринимать это как кадры из фильма, а не как реальность. И правильно сделала! Потому что если бы она позволила себе хоть какие-то эмоции, хоть на минуту представив этих девушек живыми, она бы, скорее всего, потеряла сознание.
Первую жертву выложили на стеклянный стол. Несчастной девушке вскрыли грудную клетку и, очистив от органов, идеально отбелили кости. На руках, раскинутых в стороны, кожу надрезали и растянули так, чтобы получились два одинаковых овала; и снова акцент на белизне кости. То же проделали и с ногами. Нижнюю челюсть то ли сместили, то ли подрезали, но висела она свободно, придавая лицу совсем уж гротескный вид. При этом застывшие глаза жертвы были ярко накрашены, а волосы выкрашены в белый цвет.
«Это все не по-настоящему, – убеждала себя Вика. – Это просто фильм ужасов. Это не люди, это куклы».
Сначала помогало, потом – не очень. Потому что слишком уж реалистичными были эти куклы! Вторая девушка лежала в каком-то грязном бассейне, на плаву ее поддерживал зеленый надувной матрас. Тело лежало на животе, а руки и ноги были связаны так, что локти и колени торчали в разные стороны, тогда как ступни и ладони, выкрашенные желтой краской, сходились на пояснице. На коже этой жертвы не просматривалось ни единого пореза, и чтобы придать ей такую позу, явно пришлось сломать не одну кость. Голову несчастной обрили налысо, лица Вика не видела и не жалела об этом.
Третью жертву и вовсе подвесили в полуметре от потолка. При этом держали ее не веревки, а полупрозрачная леска, которая терялась в солнечном свете, лившемся с потолка, и создавалась иллюзия, будто девушка парит в воздухе. Ее ноги были связаны вместе, а руки, напротив, разведены и подняты вверх. Синие волосы уложили так, чтобы они стояли дыбом, лицо раскрасили синей и желтой краской. Но самым страшным было даже не это, а то, что кожу на всем теле надрезали крупными треугольниками. Каждый треугольник отвели в сторону отдельной нитью, и получалось, что жертва висела в коконе собственной растянутой кожи.
Это фильм ужасов. Но он настоящий.
Вика нервно отвернулась, чувствуя, как на лбу испарина выступает. Вадим прав… за этим стоит кто-то больной и опасный. Не только из-за того, что он делает, но и из-за странного чувства, возникающего при взгляде на каждую из фотографий. Как будто у убийцы действительно была особая цель, более важная для него, чем само убийство! Однако понять эту цель тем, кого природа одарила здоровым рассудком, не дано…
Смерть девушек завораживала, как картины сумасшедших художников. Вика понимала теперь, почему Вадим не мог перестать думать о них: слишком сильна угроза. Такой психоз сравним с одержимостью!
И в то же время… снимки излучали сильное эмоциональное напряжение. Вика ощутила его, Вадим – тоже. Что будет с Евой, если она увидит это?
– Нельзя это ей показывать, – заявила Вика. – Я тебе и так могу сказать, что это один человек сделал!
– Ну и как же ты можешь это так точно утверждать?
– Чувствую! Ты тоже чувствуешь, а нас обоих интуиция обманывать не может!
– Хорошо, но ни мне, ни тебе интуиция не признается, что именно он сделал с этими девушками, зачем издевался над ними так! Если мы этого не поймем, то не сможем и поймать его!
– Вадим, я знаю, что ты хочешь как лучше! Но нельзя показывать это Еве!
– Что показывать?
Они так увлеклись, что даже не заметили, как Ева спустилась по лестнице. А она еще и делать это умеет по-кошачьи тихо, если не хочет, чтобы ее слышали. Теперь девушка стояла на пороге гостиной, прислонившись к дверному косяку. Она наверняка заметила фотографии, но смотрела показательно только на Вику и Вадима.
Может, подслушала их разговор. Может, о чем-то догадалась. Но теперь уже делать вид, что ничего не случилось, не получится.
– Вадим хочет показать тебе жертв серийного убийцы, – признала Вика. – А я против этого, потому что боюсь, что это тебя расстроит…
– Нет. Не расстроит. Сделает такой же. – Бледные губы Евы едва заметно дрогнули; это у нее называлось улыбкой. – Вздор, конечно. Я есть я. Он есть он. Или она. Тигр остается тигром, шакал – шакалом, курица – курицей. Про курицу задумайся.
– Не лучшее время для шуток, знаешь ли, – обиделась Вика. – Тут действительно все очень серьезно.
– Верю. Но чувствую ли я печаль? Нет. Я вообще ничего не чувствую. Но если ты думаешь, что чужая смерть может изменить меня, то зря.
– Вот и я о том! – торжествующе заявил Вадим. – Я пришел сюда, чтобы узнать твое мнение! Оно мне интересно.
– Мне может быть неинтересно составлять это мнение, – пожала плечами Ева. – Не всякое убийство развеивает скуку.
Тут Вика от комментариев воздержалась, зная, что они все равно не будут поняты. Она наблюдала, как Ева пересекла гостиную, остановилась у журнального столика и окинула фотографии равнодушным взглядом. На ее красивом, словно фарфоровая маска, лице не дрогнул ни один мускул. И она явно не убеждала себя, что это кино и все понарошку, ей и правда не было дела.
– Ну? – поторопил ее Вадим. – Что ты видишь?
– То, что должны видеть вы. Что должны видеть все. Раз он оставил это, то хотел, чтобы видели. Кстати, это мужчина.
– Что же мы должны увидеть? – нахмурилась Вика.
– Ирис, кувшинку и орхидею.
Глава 3
Все это напрягало Вику и заставляло чувствовать себя безответственной. Однако Эрик был совершенно спокоен:
– Да не дергайся ты! Все под контролем!
– Это как сказать… Хороший из меня руководитель получится, если я даже приехать вовремя не могу!
– Я тебя умоляю! Как раз руководители и не приезжают вовремя.
Если посмотреть на ситуацию объективно, сама Вика как раз ни в чем не виновата. Задержка намечалась из-за Табаты. Точнее, все из-за того же злосчастного автомобиля. Теперь это порождение автопрома сломалось, чинить его собирались неделю, а варианты с другими машинами Ева даже не рассматривала.
Все это было бы не так настораживающе, если бы не визит Вадима и вся эта ситуация с серийным убийцей. Мало того что Ева с ходу поняла, что он пытался сделать из тех девушек, так она еще и попросила Вадима принести ей материалы по этому делу.
А Вадим согласился! Как будто это не он обещал, что втягивать Еву в это не будет и сам не полезет!
Вика попыталась привлечь Эрика, заставить его как-то повлиять на дочь. Но тот лишь смеялся:
– Вика, ябед никто не любит! Вадим же не таскает ее на место преступления, так? Он принесет ей бумажки: отчеты, фотографии и прочие сыскные аксессуары. Что в этом плохого?
– А то, что речь идет о конкретном психе!
– Мы сейчас о Еве или об убийце?
Словом, он отказывался подходить к ситуации с должной серьезностью. Эрик считал, что «теоретическое» расследование Еве даже на пользу. Когда она занята такими вещами, ей проще контролировать себя. С этим Вика не могла не согласиться.
Вот только она подозревала, что теорией дело может не закончиться.
– Если ты так переживаешь, можешь лететь сейчас, – заметил Эрик. – Я попрошу Марка, чтобы он поехал с Евой. Или Максима!
– Марку нельзя отвлекаться от работы, а Максим неблагонадежен, когда речь заходит о Еве! Да ладно, я подожду эту неделю, если ты не против…
– Вика, я не был против с самого начала. Дело не горит, основная работа начнется только в сентябре. Просто предполагалось, что ты подъедешь пораньше, чтобы самой привыкнуть ко всему.
– Я знаю… Мне жаль, что так получилось.
– Ой, перестань извиняться! Все нормально. Ладно, мне надо идти, Еве привет.
Разговор закончился, и Вика отложила в сторону ненужный уже телефон. Вот вроде бы все и определилось, проблем нет, а на душе все равно тяжело. Но это из-за расследования… чем скорее они с Евой уедут от всего этого, тем лучше! Как Вадим вообще мог?! А, не важно уже…
В данный момент Ева была занята совсем не расследованием. Ее занятие было бы типичным для большинства ее сверстниц, даже желанным – но абсолютно диким для самой Евы. Она согласилась на фотосессию.
Агния, профессиональный фотограф, давно упрашивала ее об этом. И по понятным причинам: Ева с ее льняными волосами и водянистыми голубыми глазами напоминала тонкого стеклянного ангела. Не классическая красота, но то, что долго не забывается! Для фотографа такая модель – сокровище.
Однако сама Ева позировать была не настроена. К своей внешности она относилась просто как к сопутствующему обстоятельству; свою красоту осознавала, но не испытывала по этому поводу никаких эмоций. Ни о каком самолюбовании в социальных сетях и речи не шло!
А тут вдруг Ева сама напомнила Агнии об этой просьбе, да еще и согласилась позировать рядом с Табатой – за короткий период жизни при их семье гиена стала удивительно ухоженной, обзавелась сияющим лоснящимся мехом, чем и приводила фотографа в восторг.
Словом, занятие со всех сторон мирное. Но когда Ева делает то, в чем, по идее, не должна быть заинтересована, жди беды.
Вика подошла к окну, выходящему на задний двор, чтобы понаблюдать за фотосессией. Агния гиену совершенно не боялась, а потому легко работала при открытом вольере.
Они смотрелись гармонично вместе: странный человек и животное, которому ни при каких обстоятельствах не положено быть домашним. От жары Табата открывала пасть, обнажая чудовищного вида клыки, а Ева могла замирать в сантиметре от ее морды и не бояться. Совсем не бояться. А Вике и смотреть на них было страшно!
Она подумывала выйти, но все же не решилась, пока гиену не вернули в вольер. Ева почти сразу ушла к себе в комнату, а Агния осталась во дворе. На спешное отступление «моделей» она не обратила никакого внимания, просматривая снимки на маленьком экране фотоаппарата.
– Ну как? – полюбопытствовала Вика, подходя ближе.
– Идеально! Я уже давно усвоила, что есть люди, которые на фотографиях получаются всегда, даже если вообще не стараются. У Евы как раз тот случай. Смотри!
Агния повернула к ней фотоаппарат. Даже на крошечном экране льдистые глаза Евы завораживали, заставляли смотреть только в них, не обращая внимания на то, где она, кто рядом с ней.
– Завидую, – вздохнула Вика. – Я на половине снимков похожа на сапог. Даже если позирую.
– Почему ты считаешь, что дело в снимках? – невинно захлопала ресницами Агния.
– Да ну тебя!
– Меня – да. А она была бы великой моделью, если бы захотела.
– В том-то и дело, что она не хочет! Поэтому странно, что она сама вызвалась сегодня…
– Может, взрослеет? Какая разница, лишь бы людей не резала!
Агния засмеялась, считая все это шуткой. Вика была настроена не так категорично:
– Сейчас даже не упоминай! Еще Вадим с этим расследованием…
– Каким еще расследованием? – тут же насторожилась соседка. – Дашка рассказывала мне о том деле… Но, насколько я понимаю, Вадик не собирался ничем сам заниматься!
– Да, он, видимо, решил из Евы доктора Лектора взрастить! Пришел, стал просить, чтобы она ему растолковала логику маньяка.
– А она что?
– Растолковала! Это меня крайне напрягает. Я тебе больше скажу: она велела Вадиму принести ей все материалы по этому делу. И ведь он притащит, чую!
– Так, а что плохого?
– Вы сговорились все? – возмутилась Вика. – Что Эрик, что ты… Одна я помню про ее диагноз? Ей нельзя в это лезть!
– Да расслабься! Это же Вадим, он не позволит ей всерьез увлечься расследованием. А пока речь идет о бумажках, можешь не париться.
Если они все говорят одно и то же, то, пожалуй, правы. Но на душе у Вики все равно было неспокойно.
– Ева просила тебя прислать ей эти фотографии?
– Она еще и просить умеет? – удивленно приподняла брови Агния. – Никогда не слышала! Она ничего не сказала про фотографии и вообще почти не разговаривала со мной во время съемки. Да перестань ты везде подвох искать! Все же хорошо.
– Не знаю… Хорошо будет, когда мы будем вдали от Москвы!
– Я сейчас даже не буду напоминать тебе обо всех расследованиях, которые прошли за пределами нашей дорогой столицы! Так что на Москву мне тут не пеняй. Лучше давай сменим тему. Ты на вечеринку к Жин-Жин идешь?
Смена темы была очевидной и настолько же неудачной. Приглашение Вика получила, хотя с Жин-Жин слишком близко не общалась, и не пойти по-соседски не могла. Но от предстоящего торжества уже было неловко.
Потому что ее впервые пригласили на вечеринку по поводу чьей-то беременности! Во-первых, событие казалось Вике слишком интимным, чтобы вот так выставлять его напоказ. Во-вторых, в их семье эта тема давно уже была взрывоопасной, потому что Марк рвался обзавестись потомством, а Вика не то что протестовала, но и смысла спешить, как он, не видела.
– Я все надеюсь, что у меня появится повод отказаться, – призналась она.
– Да ладно! Там весело будет! Ты не думай, что ожидается какой-то курятник, где будут обсуждать пеленки и распашонки! Это ведь Жин-Жин, там действительно вечеринка пройдет, разве что без малейших алкогольных возлияний – будущая мать и все такое.
– Да я не из-за этого… Просто странно, что меня вообще туда позвали! Я раньше была уверена, что пары стараются не привлекать к этому внимания…
– Это же Жин-Жин! – фыркнула Агния. – Она привыкла жить в софитах, она ко всему внимание привлекает! Тем более, подозреваю, она просто хочет собрать близких друзей, с которыми давно не виделась, пока они с Андреем кочевали по Европе и прочим заграницам.
– Но я-то не близкий друг!
Самый близкий контакт с Жин-Жин состоялся, когда Вика выбирала в ее салоне свадебное платье. Все, вот и вся дружба!
Но Агния придерживалась на сей счет другого мнения:
– Ты много общаешься со мной, с Дани, с Вадимом… К тому же Андрей тебе жизнь спас, хотя бы ради этого можешь пойти!
– У тебя какие-то извращенные причинно-следственные связи…
– Какие есть! Прекрати дуться, и жизнь сама собой станет праздником. Ты в последнее время слишком много внимания уделяешь всяким мелочам, которые того не стоят. Используй эту вечеринку как способ сократить ожидание перед поездкой, вот и все!
– Пожалуй, ты права…
– Я всегда права! Пойду работать: хочу скинуть эти фотографии на компьютер и на нормальном экране посмотреть, как получилось! Шикарная модель!
– Будь осторожна, как бы эта модель у тебя жертвоприношение вместо гонорара не потребовала!
– Что я, ради таких кадров курицу не зарежу? – отмахнулась Агния. – Ушла, нет меня тут… Увидимся на вечеринке!
Она направилась к себе через небольшую калитку, соединяющую два участка. Вика осталась во дворе одна – если не считать гиену, которая, впрочем, не стремилась уделить ей слишком много внимания.
Со двора было видно, как по дороге проехал ярко разрисованный автомобиль. Привезли воздушные шарики для вечеринки.
* * *
То, что происходило на заднем дворе, напоминало Андрею день рождения десятилетнего ребенка. Масса разноцветных воздушных шариков, гирлянды, конфетти. Для цветов и подарков пришлось выделить два стола вместо одного. Гости были радостные и трезвые. Они произносили торжественные речи с явной неловкостью, потому что повод был непривычный.
И здесь, на вечеринке, где ему предстояло исполнять одну из главных ролей, Андрей чувствовал себя лишним. Гости спешили подойти к нему, поздравляли, жали руку.
– Вот вы молодцы! Давно пора деток завести!
Он улыбался и кивал, иногда даже говорил что-то в ответ, но редко. Мысли путались, и он боялся ляпнуть лишнее.
– Такие красивые оба, просто преступно с вашей стороны так долго детей не заводить!
Они даже врали неубедительно. Старательно растягивали улыбку, чтоб смотрелась пошире, но глаза отводили. Они не могли одновременно смотреть на его белесую кожу, на татуировку и озвучивать подобные вещи. В этот момент все они без исключения желали ребенку родиться похожим на маму.
– Ну, желаю сына! Чтобы помощник и заступник! А потом уже дочурку, так оно лучше, когда в семье сначала мальчик, а потом девочка!
Жин-Жин охотно соглашалась с этим и в целом наслаждалась каждым моментом торжества. Потому что она и правда этого долго ждала, он знал.
А Андрей… он старался убедить себя, что должен быть счастлив. Ведь должен же! Потому что ребенок как раз укладывался в ту схему идеальной жизни, к которой он пришел. Ребенка положено заводить, поэтому такой новости положено радоваться.
И не важно, что там, в глубине души, уже чернеет раздражение. Андрей воспринимал это как новое проявление болезни и мысленно пообещал себе на ночь принять на одну таблетку больше, чем раньше. Пока же навеянного медикаментами спасения не было и в голову лезли не самые приятные мысли.
Если раньше надежда вернуться к прежней жизни, хоть ненадолго, еще теплилась, то теперь он не имел на нее права. Понятно, что и сама надежда была преступной – ведь та его жизнь была сплошным кошмаром. Однако когда он думал о ней, боль затихала.
Теперь же и думать нельзя. Он отвечает за себя, за жену, за ребенка. Никаких авантюр, даже та помощь, которую он когда-то оказал Вике, отныне была бы под запретом. Потому что любая схватка – это риск. Что если он не справится? Какой из него тогда муж и отец, если даже он не умрет, а будет покалечен?
Он молчал, терпел, ждал. Думал о том, каким станет ради этого ребенка. Продолжать хорошо зарабатывать – это необходимость. Чтобы сэкономить время, можно даже в спортзал не ходить. Зачем, если прошлое не вернется и о былой силе можно забыть? Полюбить пиво, обзавестись дряблым животом. Смотреть мультики вместе с ребенком и по выходным ходить в зоопарк. Вдруг заметить, что он лысеет, но не обратить на это внимания. Купить большой и удобный семейный автомобиль.
Это все хорошо. Объективно хорошо, так, как должно быть.
– Здорово, что у вас так сложилось, – заявил Вадим. – Каюсь, я сомневался, что у вас получится… Но недолго! Вы такие испытания прошли, что вам теперь все нипочем!
Как это ни парадоксально, в дни тех испытаний было легче. Когда опасность постоянно висела над ними и многое зависело от него, Андрей чувствовал себя более нужным… Не Жин-Жин, нет, она любила его и тогда и сейчас. Просто нужным, в глобальном смысле.
Нет этого теперь.
– Вы станете идеальными родителями, – подмигнула им Агния. – Зуб даю! Женька так точно превратится в мамочку-курочку!
– Я тебе дам курочку! – возмутилась Жин-Жин.
– Помяни мои слова! Ты будешь домоседкой, а Андрей продолжит сворачивать карьерные горы!
Да кому они нужны, эти горы? Гора высотой всего лишь с офисное здание…
Вот у Агнии и Даниила все было правильно. У Вадима и Даши, кстати, тоже. Там детей хотели оба, ждали, искренне радовались, когда узнавали счастливую новость. Вечеринок по этому поводу не устраивали. Они не изображали идеальную семью, они наслаждались жизнью!
Иногда Андрею хотелось спросить, как им это удается. Но он вовремя останавливал себя, знал, что его не поймут.
Потому что нельзя не любить собственного ребенка. Это святая обязанность каждого родителя по умолчанию, и отсчет начинается не с появления малыша на свет, а с того дня, как к этому появлению начинают готовиться.
Если он не любит своего ребенка, он чудовище. А ведь именно от этого Андрей убегал столько лет! Он хотел стать нормальным, а семья с малышом – это лучшее проявление нормы.
Подружки Жин-Жин тараторили прямо под ухом:
– Вы кого хотите – мальчика или девочку?
– Как назвать планируете?
– Женечка, куда поедешь рожать? Рекомендую Америку, там сразу гражданство дают любому ребенку, родившемуся на их территории!
– Какая Америка? Вчерашний день! Рожать нужно в Швейцарии, там замечательная экология!
Их высокие, визгливые почти голоса били по нервам, как и мельтешение ярких красок перед глазами. Хотелось взять и уйти – или взорваться, послать всех к черту, признаться, что он не рад быть здесь… и отцом тоже становиться не рад!
Но помогали таблетки. Они держали его в узде, заставляя с улыбкой принимать подарки и отвечать на поздравления.
– Готовься, быть папашей тебе понравится, – заявил Вадим, когда они встретились у стола с напитками. – Это на самом деле неповторимые эмоции… Хотя уже уличным котом по крышам не попрыгаешь!
– Я знаю. Я давно уже не прыгаю.
– Раньше-то я тебя еще привлекал к спорным делам, где мордобой предвиделся… А теперь нет уж, уволь! А то твоя красотка мне глаза выцарапает!
Вадим просто шутил, ему казалось, что ситуация и правда забавная. Тем более что Андрей из вежливости посмеялся вместе с ним. Но в груди заныло сильнее… Особенно когда начальник охраны добавил:
– Тут еще и одно неоднозначное дельце наметилось… Я подумывал о том, чтобы к твоей помощи прибегнуть. Но у тебя сейчас своих забот хватит с лихвой! Три первых месяца – они самыми сложными часто бывают. Хотя у нас с Дашкой не так было…
Он еще что-то говорил, а Андрей не слушал, просто не в силах был слушать. Счастливые картины семейной жизни, мелькавшие в воображении, внушали ему чуть ли не суеверный страх. Приходилось убеждать себя, что это напрасно, он сам не знает, что творит, что скоро все наладится. Он привыкнет быть другим… домашним.
Если сам не привыкнет, то таблетки помогут, они всегда помогают.
Андрей преуспел в самообмане, и теперь у него почти получилось убедить себя. А потом, в самый неподходящий момент, он увидел ее…
Эта девушка и раньше мелькала в поселке, кажется, она была родственницей Вики или Марка. Андрей видел ее, но не обращал внимания – чего ему засматриваться на какую-то малолетку? Зато теперь он впервые встретился с ней взглядом…
Его словно жаром обдало. Она ничего не делала, не улыбалась даже, и ее тонкое лицо оставалось безучастным ко всему. Но глаза… глаза были водоворотом, соединявшим в себя агрессию, умиротворенность, безумие, и мудрость, и бесконечную хитрость, и жажду охоты. То, чего в глазах такой молоденькой девушки по определению быть не должно!
И то, что он выжег в своей душе с помощью медикаментов, чувства, которые Андрей для себя назвал запретными, в ее душе жили и процветали.
Она еле заметно улыбнулась, развернулась и ушла. Андрей был уверен, что она все поняла. Но водоворот эмоций остался, словно перекочевав из ее взгляда в его душу. Он так долго прятался от безумия, а оно все равно нашло его чуть ли не в собственном доме, подошло поближе и заглянуло в глаза.
* * *
Действительно становилось лучше. Правда, Валя не могла сказать, как быстро это происходило, потому что она окончательно потеряла счет времени. Это довольно легко, если в комнате окон нет, а свет включается только тогда, когда заблагорассудится ее похитителю.
Первое время она еще пыталась просить его о чем-то. Вспоминала все нехитрые психологические трюки, что были известны ей из фильмов: называла ему свое имя, рассказывала о прошлом. Бесполезно, он никогда не реагировал, может, и не слушал даже.
Скорее всего, не слушал. А еще он никогда не позволял ей смотреть на него. Он мог войти в темную комнату и завязать ей глаза, а потом только включить свет. Мог, по настроению, приказать ей не смотреть на него под страхом лишить ее зрения. Валя никогда не пыталась подсматривать, потому что не знала, насколько этот человек безумен. Он уже похитил ее, значит, и угрозу свою выполнить может!
Единственным небольшим плюсом было то, что он практически не дотрагивался до нее. Делал это тогда, когда нужно было обработать ее раны, сделать укол, помочь девушке перевернуться, чтобы не образовались пролежни на спине. Все это время на его руках были надеты резиновые перчатки, скорее всего, хирургические – Валя чувствовала их.
Он не бил ее и никогда не пытался воспользоваться тем, что она обнажена и привязана к кровати. Валя не знала, как это понимать. Воспринять как благородство? Или, наоборот, ждать абсолютной жестокости?
Когда она еще была ослаблена последствиями аварии, девушка и не помышляла о том, чтобы сбежать. Но постепенно к ней возвращались силы, ушибы переставали болеть. Прошло то время, когда она бессильно плакала, парализованная страхом. Валя привыкала к своему чудовищному окружению, и ей хотелось действовать.
Она начала расшатывать поручни кровати, к которым были привязаны ее руки. Понемногу, по чуть-чуть, делая частые перерывы и прислушиваясь – ей не хотелось, чтобы похититель застал ее за этим занятием! Валя предполагала, что ей удастся сломать кровать, но получилось несколько иначе: она ослабила веревку.
Когда ее рука вдруг выскользнула из пут, это было так неожиданно, что Валя даже не посмела поверить в успех. Она ведь по-прежнему ничего не видела в темноте, могла только чувствовать! Однако она не ошиблась, ей и правда удалось освободиться.
Валя поспешно развязала веревку на второй руке, на ногах. Хотела достать иглу из вены, но в последний момент замерла. Что, если это опасно? Он ведь ни разу так и не сказал ей, что вводит! Может, если она избавится от опостылевшей капельницы, то долго не протянет?
Поэтому девушка решила пока не принимать кардинальных решений и подкатила капельницу к двери. Здесь видимость была получше, потому что в щель под дверью всегда проникал белый свет.
Его было достаточно, чтобы Валя рассмотрела замок. Довольно примитивная конструкция, почти как в доме ее бабушки. Она такой замок в подростковом возрасте не раз вскрывала, наловчилась! И сейчас, может, получится…
А может, и не получится. Тут нужно подумать! Пока что самое плохое, что сделал ей похититель, – это раздел и иголку под кожу ввел. Он ни разу не ударил ее и исправно заботился о ней. Но ее попытка побега его явно не обрадует!
Если ей удастся освободиться, ей его мнение будет до лампочки. Но Валя и подумать боялась о той судьбе, которая ее постигнет, если побег сорвется. На нынешнем этапе еще можно все исправить: вернуться на кровать, притвориться, что она по-прежнему привязана. Но стоит ей только начать ковыряться в замке, как пути обратно не будет!
Эйфория от того, что она освободилась, прошла, и теперь Валя терзалась сомнениями. Может, лучше все оставить как есть? Да, плохо, унизительно, но не смертельно же! Даже для жизни не опасно.
Ее уже наверняка ищут. Высока вероятность, что найдут, ведь были свидетели, видевшие, как этот мужчина загружал ее в свой автомобиль! Ей нужно всего лишь вести себя тихо, мирно, не дергаться и не злить похитителя. Ее вот-вот освободят, ей даже напрягаться не придется, не то что рисковать.
Поэтому Валя в конечном итоге отказалась от побега. Она не была уверена, что это правильное решение, но… так ведь проще! Лежи, молчи и терпи. Кто с этим не справится?
Тяжело вздохнув, она вернулась на кровать. Но определенную подстраховку Валя для себя все же оставила. Она изрядно повозилась с веревками, чтобы они только выглядели плотно затянутыми, а на практике она могла бы в любой момент освободиться. Девушка не знала, что ей это даст, но так было спокойнее.
Время тянулось все так же медленно, однако теперь Валя чувствовала себя увереннее. Она чутко прислушивалась, стараясь уловить момент, когда наконец за дверью послышится топот десятков ног и в эту проклятую комнатушку ворвется команда спасателей…
Но спасателей не было. Целую вечность спустя зазвучали одинокие шаги. Валя напряглась, чувствуя, как страх липкой смолой растекается по венам. Напрасно она твердила себе, что все хорошо, уже столько времени прошло, что наверняка поиски уже завершены и ее вот-вот спасут. Бесполезно. При этом об отказе от побега девушка не жалела, ей казалось, что у нее все равно бы ничего не получилось.
Дверь открылась, но свет не вспыхнул. Такое уже было, и Валя знала, к чему все идет. И действительно: он подошел к ней в темноте и завязал глаза. Потом по ту сторону повязки загорелись яркие огни… как показалось девушке, более яркие, чем обычно.
– Ты очень хорошая, – тихо сказал мужчина. – Молодая и здоровая. Ты почти здорова. Настолько здорова, насколько мне нужно.
– Что нужно? – прошептала она.
– Все будет замечательно.
Прежде чем она успела хоть что-то сообразить, Валя почувствовала укол в шею. Этот отличался от предыдущих, и не только тем, что был безболезненным. После него сознание стало резко замутняться…
А пробуждение было тяжелым. Очень. В сравнении с ним тот первый раз, когда она проснулась здесь после аварии, казался райским впечатлением. Сейчас все ее тело было одним пылающим очагом боли. Губы пересохли и горло саднило, а мышцы словно свинцом налились. Она не могла пошевелиться, даже дышала с трудом.
В первые моменты после пробуждения ощущения были настолько сильны, что полностью захлестнули сознание. Валя тонула в них, пыталась дернуться, но получалось слабо: то ли наркоз не прошел окончательно, то ли с ее телом произошло нечто такое, о чем и думать не хотелось.
Но постепенно она адаптировалась. Мозг, который понял, что она не может устранить источник боли, начал притуплять ощущения. Вот тогда Валя и сообразила, что в ее комнате непривычно светло.
Похититель оставил свет включенным, хотя сам ушел. Она поняла почему. В его решении сквозил неприкрытый садизм, ему хотелось, чтобы девушка все увидела своими глазами.
Он изуродовал ее тело. На участке от низа живота и до верхней части ребер, сразу под грудью, располагались несколько небольших выпуклостей. Они образовались не сами по себе, он что-то вшил ей под кожу. Туда, под странные имплантаты, тянулись черные непрозрачные пластиковые трубки, и девушка не могла понять, выкачивают они что-то или вкачивают в нее.
Да и не до того ей сейчас было. Страх сменился неконтролируемой, звериной паникой. В нее что-то вшили! Была полостная операция, и неизвестно, какие еще последствия она принесет! Если бы Валя не была так слаба, она бы уже металась, кричала, старалась вырваться из веревок. Но для ее тела слабость и серьезность травмы сейчас значили больше, чем ее эмоции.
Она осталась одна, наедине с новоприобретенным уродством, беспомощная и без шанса на побег. В этот момент лишь одна мысль была четкой и ясной: она ошиблась, когда выбрала выжидание вместо действия.
Глава 4
У Вики было много причин запросить себе копию тех файлов, которые принес Вадим. Та, которую она озвучивала, была предсказуема: безопасность Евы. Чтобы эта особа, по сути своей лишенная инстинкта самосохранения, не влезла в неприятности, ее опекуны должны все держать под контролем.
Вторая причина несколько противоречила первой, поэтому о ней Вика особо не распространялась. Она была согласна с тем, что убийцу, способного на подобное, нужно остановить. Как можно вообще спокойно ходить по улицам, если знаешь, что тебя могут похитить, изуродовать и убить – последние два действия не обязательно в таком порядке. Вика хотела бы помочь следствию, что-то заметить… Она даже смела надеяться на это, памятуя о своем предыдущем опыте.
Но самоуверенности пришлось отступить. Между жертвами не было ничего общего.
Первая – «орхидея». Та самая женщина, которой разрезали грудь. Ей было тридцать три года, и можно было бы сказать «всего», если бы не тот факт, что она стала старшей из жертв. Олеся Чайка приехала с Украины, причем довольно давно – так давно, что успела легализироваться. За тринадцать лет работы на рынке она накопила на комнату в коммуналке.
А все потому, что торговать Олеся умела. Она была улыбчивой и разговорчивой, но при этом не стеснялась обвешивать даже постоянных клиентов. Причем делала это без угрызений совести, считая совершенно естественным. Если человек позволяет себя обманывать, значит, можно – так она говорила коллегам.
Олеся не была красивой, а постоянные проблемы с кожей и редкие волосы, которые она могла не мыть неделю, лишали ее даже шанса на звание «очаровательной». Близких друзей женщина не имела из-за склонности к плутовству, но совершенно не страдала по этому поводу. Замужем не была, да и детей не родила.
Вторая жертва относилась к тем, кого называют «золотой молодежью». Дочка влиятельного банкира, студентка, она в девятнадцать лет уже была настроена на карьеру. Отличалась резкостью и занудством, поэтому одногруппники ее переносили с трудом, хотя и уважали. Марина Белкина имела свой круг общения, однако никого отдельно не выделяла – так бывает, когда постоянно боишься, что с тобой дружат только из-за денег отца.
Внешность у Марины была самая обычная, поэтому изюминку девушка создавала искусственно: через смелую стрижку, необычные наряды и яркий макияж. Впрочем, до клоунады не доходило, во вкусе ей было не отказать. Ухажер тоже имелся и, насколько удалось узнать следователям, шла речь о скором официальном браке.
Ну и, собственно, третья жертва. Арина Агафонова, красавица-модель, тусовщица и свободная личность. Такая свободная, что никто и не заметил, как ее унесло попутным ветром.
– Чувствуется, что следователи копали со всех сторон, – признала Вика.
Они с Вадимом сидели в кухне. Начальник охраны согласился остаться на чашку кофе, потому что надеялся, что Ева уже сегодня скажет ему что-то новое, важное. Вика в этом сильно сомневалась. Даже если чертовка выделит общую черту у жертв, еще попробуй вытяни у нее эту информацию!
Так что пока приходилось полагаться на свои силы.
– А куда им еще деваться? – вздохнул Вадим. – Что-то делалось еще до того, как эти случаи объединили. Многое добавил уже Савельев, за что ему честь и хвала. Но пока четкой версии нет.
– Я слышала, что маньяки могут убивать вообще любых женщин, если они на это настроены…
– Могут. Но нашу работу это только усложняет. Понимаешь, все, что мы узнаем об этом уроде, – не любознательности ради. Его мотив, принцип выбора жертв… Это ключ к поимке.
– Ты специально озвучиваешь очевидные вещи? – обиделась Вика. – Кстати об очевидных вещах… Ты ведь заметил, что у всех троих не было детей?
– Заметил. Если именно по такому критерию убийца выбирает жертв, то у нас почти такие же проблемы, как если бы он охотился на всех женщин подряд.
– И они не были замужем…
– Это разные варианты «незамужества». У одной не было никого, у второй имелся какой-то кавалер, третья, насколько я понял, отличалась редкой неразборчивостью…
– А не мог это сделать тот самый кавалер? Может, он как-то появлялся в жизни других жертв…
Вика и сама понимала, что это даже обсуждения не заслуживает. Если бы был человек, с которым были знакомы все три жертвы, следствие бы за ним днем и ночью по пятам ходило!
К счастью, Вадим воздержался от иронии, вместо этого он сказал:
– Кто бы это ни сделал, в профессионализме ему не откажешь. Об отпечатках пальцев и речи не идет, следов тоже нет… Мы до сих пор не знаем, как он похищал их и как потом подбрасывал обратно… Он ведь сделал так, чтобы все тела нашли до того, как началось разложение. Теперь-то понятно, почему, если он из них цветы делал! Черт, мы даже то, что это «он», узнали только от Евы, до этого прямых указателей не было, только косвенные вроде значительной физической силы!
– Мы до сих пор не знаем, он это или она, – напомнила Вика. – Потому что от Евы мы вообще ничего узнать не можем, она же только предполагает! Не делай из нее оракула какого-то, а?
– Я и не делаю. Но оценивать людей я умею, на что Ева способна – видел. Поэтому в данном случае я ей доверяю. Если бы можно было от нее побольше объяснений добиться!
– Мечтай! Мы этого уже много лет сделать не можем…
Вика снова перевела взгляд на фотографии. С них на нее смотрели три совершенно разные женщины, тогда еще живые, молодые и полные надежд. Вспоминать снимки «после» даже не хотелось…
– Здесь нет точных сведений о том, как они пропали, – девушка кивнула на документы.
– Потому что точных сведений и нет. Первую, Олесю, соседи по коммуналке последний раз видели, когда она куда-то уходила нарядная. Куда – она им не сказала, а они не спросили, потому что там своя жизнь у каждого, они друг к другу стараются особо не лезть. Она ушла из дома добровольно, одна, и больше не вернулась. Арина, ты уже знаешь, пропала с вечеринки… А на самой вечеринке это произошло или по дороге домой – кто ж поймет! Белкина, студенточка эта… Она просто пропала. Выехала из университета, должна была пообедать и направиться к отцу в офис, она там практику проходила… Не знаю, как с обедом, а до офиса она не добралась. И все, снова никто ничего не знает! Я тебе больше скажу, ее папаша пытался искать ее своими способами: и полиции приплачивал, и людей опытных нанимал, но все бесполезно. О чем это нам говорит?
– Все о том же профессионализме, – признала Вика. – Если все эти спецы его не нашли, то это не они тупые, а он такой неуловимый.
Начальник охраны бросил на нее красноречивый взгляд, который она поняла, хоть и не была рада этому. Снова намекает, что Еву просто жизненно необходимо втянуть в расследование, а иначе весь мир в опасности!
Он драматизирует, преступника и так поймают. В это Вика хотела верить. Но вместе с тем она нутром чуяла, что в этом деле есть что-то необычное…
На лестнице послышались шаги. На втором этаже сейчас была только Ева, поэтому догадаться, кто это, не составляло труда. Вадим и Вика, не сговариваясь, развернулись к двери.
А Ева спустилась вниз без документов. Она была в майке и укороченном джинсовом комбинезоне, волосы убрала назад повязкой – она всегда одевалась так, когда собиралась чистить клетку гиены. Дополнительным подтверждением ее планов служило пластиковое ведро в руках у девушки.
– Это что вообще? – удивился Вадим.
– Ведро, – констатировала Ева.
– Я не о том! Я думал, что мы сейчас обсудим файлы!
– Мысль, не имеющая под собой основания. Я такого не обещала.
– Ты что, совсем ничего сказать по этому делу не можешь? – возмутилась Вика.
Ева идеей не прониклась, она едва заметно усмехнулась:
– Могу. Мир праху.
– Не смешно! Нужно найти убийцу!
– Мне нечего сказать.
Не удостоив их дополнительными комментариями, девушка направилась к выходу. Вадим проводил ее разочарованным взглядом.
– Вот ведь зараза! Значит, не заинтересовалась, потому и молчит!
– А я именно на это и надеюсь, – поежилась Вика. – Может оказаться, что она как раз заинтересовалась и молчит. Это в ее случае, поверь, гораздо хуже.
* * *
Дом оказался небольшой и старый, но неподалеку от рынка. Двери в нем были расшатанными, домофон давно сломали, стены в подъездах расписали, да и кошками пованивало ощутимо. Такое бывает, когда в одном здании много коммунальных квартир. Во-первых, люди разные попадаются, кто-то цветы пытается сажать, а кого-то тянет написать правду о соседке маркером на стене. Во-вторых, срабатывает принцип «не мое, не жалко», и многое делается не для сохранения дома, а назло другим жильцам.
В такие места Максим предпочитал не соваться, тем более что и публика здесь собиралась разная. Пока они поднимались на третий этаж, встретили двух рослых выходцев с Кавказа и группу стрекочущих о чем-то азиатов – скорее всего, китайцев. Никто не спросил их, куда они идут, но на Еву смотрели все. На нее везде смотрят, белокожую, светлую, как будто акварелью нарисованную… Здесь взгляды могли привести к неприятностям.
На Максима обращали мало внимания. Должно быть, принимали за «своего». Это оправданно, если учитывать, что черты лица, и в первую очередь глаза достались ему от отца-азиата, которого он не знал. А высокий рост и широкие плечи, обеспеченные генетикой русской матери, отбивали охоту у многих здешних жителей связываться и с ним, и с Евой.
Они думали, что из них двоих только Максим представляет угрозу. Удивились бы они, если бы узнали правду!
Сама Ева на косые взгляды не реагировала вообще. В такие моменты она казалась отрешенной от окружающего мира, интересовалась только тем, что привело ее сюда. А это были далеко не все жильцы дома.
Подвозить ее куда-то вот так уже стало привычным. Раньше Максим еще возмущался, потому что ему казалось, что используют его исключительно как шофера. Потом… потом со стороны Евы ничего не изменилось, однако он сам начал рассматривать ситуацию по-другому. Девушка доверяет ему, а доверие она оказывает немногим. Это что-то да значит!
Тем более что последний раз, когда он решил окончательно порвать с ней, Максим вляпался в такие неприятности, что и вспоминать не хотелось.
На этот раз о том, куда они направились, не знал никто. Вика, естественно, интересовалась. Ева не сочла нужным отвечать, а Максим сказал, что на прогулку. Он не то чтобы откровенно врал, на тот момент он действительно не знал, куда они поедут. Адрес девушка назвала ему лишь в машине.
Он уже знал, о чем Вадим попросил Еву. И разделял по этому поводу возмущение Вики. Но дело сделано, интерес посеян, и теперь им нужно сделать все, чтобы удержать ситуацию под контролем. Так что когда выяснилось, что нынешняя поездка тоже связана с этим, Максим был далек от шока.
С одной стороны, идея казалась ему совершенно бредовой. Со дня смерти первой жертвы прошло больше года! Все, что они знают о ней, что могут узнать, есть в документах. Тело Олеси давно забрали на родину и похоронили, в Москве у нее никого не осталось. А с другой стороны, Ева откровенных глупостей никогда не делала…
Поэтому Максим привез ее туда, куда она попросила, и они вместе поднялись к нужной квартире. Звонить в дверь и объясняться с жильцами не пришлось: дверь и так была открыта. Судя по всему, здесь это было в порядке вещей. Своя территория – это только комната, а так – проходной двор.
Сейчас все должно было закончиться очень быстро: они бы встретились с новыми жильцами комнаты Олеси, те, конечно же, ничего бы им не сказали, и нужно было бы ехать обратно. Вера Максима в такое развитие событий длилась ровно до того момента, как они нашли нужную комнату и увидели, что она в буквальном смысле заколочена досками. Поверх этой довольно примитивной меры безопасности была закреплена бумага с печатью и постановлением полиции о том, что другим жильцам квартиры сюда вход запрещен.
– Что здесь происходит? – изумился Максим.
Ева ничего не сказала. Она достала из кармана набор странного вида железок и наклонилась к замку. С отмычками она раньше работала, поэтому для Максима в этом зрелище не было ничего экзотического. При этом девушка совершенно не собиралась таиться, и скоро ее действия привлекли внимание. Со стороны кухни выскочил неопрятного вида дедок.
Определить его возраст было сложно – от шестидесяти до восьмидесяти, многолетние алкогольные возлияния серьезно повлияли на его внешность. Волосы уже были седыми, лицо покрывала неопрятная щетина, а всю сгорбленную, тощенькую фигурку окружал «аромат» человека, который не одну неделю пренебрегал душем.
– Что вы делаете? – дедок уставился на них единственным глазом; второй был плотно затянут бельмом.
– Дверь вскрываем, – пожал плечами Максим. Какой смысл отрицать очевидное?
– По какому праву? Я сейчас полицию вызову!
Ева и теперь ничего не ответила, но достала из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и протянула дедку. Тот развернул бумажку, принялся читать. Максим со своей позиции не видел, что это, но видел на бумаге несколько штампов, смотревшихся вполне официальными. Когда она еще и печати научилась делать?!
Сосед полицией угрожать не спешил, но и не уходил, заполняя тесный коридор запахом себя.
– Значит, определился все-таки новый владелец этой комнаты! – довольно кивнул он. – Давно пора! А то поприезжают десять кланов, поорут друг на друга, досок набьют, а нам, приличным людям, из-за них уснуть невозможно! Вас, кстати, я на тех разборках не видел…
– А мы избегаем таких путей решения конфликта. Мы действуем через суд, и, как видите, успешно.
– Это вы молодцы, да…
Максиму приходилось импровизировать, потому что Ева, знавшая, что тут происходит, не потрудилась его оповестить. К счастью, слова самого дедка давали подсказку.
Похоже, несмотря на отсутствие близких родственников в Москве, нашлось немало желающих получить Олесину столичную недвижимость. А раз дело затянулось на такой долгий срок, серьезных оснований для этого не было ни у кого.
– А почему ключей нет? – продолжал допытываться сосед.
– Их потеряли в ходе судебных разбирательств, – пояснил Максим. – Вернее, это в суде сказали, что потеряли. Я думаю, что выкинули намеренно.
– Почему вы тогда слесаря не вызвали?
– Это теперь наша комната. Нам так удобней!
Ева вообще хорошо устроилась! Они выполняют ее план, а оправдания должен придумывать Максим! И это при том, что ей-то известно гораздо больше, чем ему…
А тут еще и настырный дед не желал уходить:
– Почему вы тогда доски сначала не сняли?
– А вы посмотрите на это, – Максим обвел рукой дверной короб. – Тут же ветхое все! Если просто грубо срывать эти доски, вся стена рухнуть может!
– Правда, пожалуй, ваша… А хорошо, что вы вместо Олеськи поселитесь! С вами толку, чую, больше будет! – довольно резюмировал дедок.
Тут уже настал черед Максима интересоваться:
– Вы с Олесей не ладили?
– Нельзя ладить с тем, кто таскает чужие продукты из холодильника! Она вроде бы всем улыбалась, но ладить ни с кем не умела. Поэтому я не удивился, когда она все-таки пропала!
– И вы не знаете, кто может быть виновен в ее исчезновении?
– Ой, у меня все это уже полиция спрашивала! – отмахнулся дедок. – Два года назад! Я и тогда не знал, а сейчас тем более не помню! Ничего особенного тогда не было. Она вырядилась, как кукла, и ушла. Так она куда угодно могла пойти! Больше не вернулась, а позже вроде ее трупяк нашли… Но я об этом ничего не знаю! Думаю, сама напросилась. Эти хохлухи вечно нарываются на неприятности!
– Не думаю, что это связано с ее национальностью, – отметил Максим.
Но чувствовалось, что собеседник его не понял, потому что и не собирался понимать.
– От хохлух одни проблемы – вот как я вам скажу!
Замок наконец поддался манипуляциям Евы, щелкнул, пропуская их в комнату. Дверь открывалась внутрь, поэтому доски сейчас серьезной преградой не были. Скорее всего, их прибили для того, чтобы никто не пытался вынести мебель, иной причины Максим не видел.
– Ну, осматривайтесь! – милостиво позволил дедок. – Но что ремонт вам понадобится, так это однозначно!
Он явно преувеличивал. По сравнению со всем домом эта комната была еще в неплохом состоянии. Даже несмотря на то что кавардак в ней царил жуткий.
Это было больше, чем обычный обыск. Полиция, как правило, не церемонится, но и показной беспорядок не устраивает. А тут перевернули буквально все, даже подушки из наволочек вытащили, одежду и мусор вперемешку раскидали по углам довольно тесного помещения.
Кто это сделал – гадать не приходилось. В квартире не было ни одной дорогой вещи. Не тронули одежду, обувь и мебель, все остальное вынесли подчистую. И от этого Максиму было немного грустно: человек умер, и умер страшно, а предполагаемой «родне» и дела нет, лишь бы хрустальной сахарницей разжиться!
Теперь пришел черед комнаты, но ее не вынесешь и самовольно не займешь, другие такие же стервятники бороться будут. А сама комната тем временем загнивает в грязи и духоте. Даже окна почти черные, потому что их никто и не думал мыть, а рядом загруженная дорога!
Но с точки зрения расследования Максим не видел в этой комнате никакой пользы. В деле было ясно сказано, что обыск в жилище Олеси проводили, однако никаких следов не нашли. Никто до сих пор не знал, куда она отправилась в тот вечер.
Ева наверняка все это читала. Но теперь она все равно надела перчатки и присела на корточки над одной из мусорных куч.
– Если ты собираешься делать что-то отвратительное – предупреждай, я хоть отвернусь, – сказал Максим.
– Ты можешь вообще не поворачиваться.
– Поблагодарить меня не хочешь?
– Не хочу. Но могу, если попросишь. Мне несложно.
– А сама ты причины не видишь? – закатил глаза Максим. – Чтобы ты могла действовать напролом, я вынужден трепаться с каким-то дедом-вонючкой! Что бы ты делала, если бы меня не было здесь?
– То, что сделал он.
– А конкретно?
– Использовала вызов полиции как аргумент. Он бы полицию не вызвал. Он не похож на человека, у которого все в порядке с законом.
Вот на все у нее найдется ответ! Но при этом поблагодарить за помощь… нет, на такое она не разорится!
– Ты ведь знала, что со смерти Олеси в этой квартире никто не живет?
– Да.
– И как же?
– Интернет.
Что ж, стоило догадаться. Здешние жильцы вряд ли будут обсуждать ситуацию с комнатой на форумах, не та аудитория. А вот потенциальные наследники могут. Как Ева находит подобные данные – это уже другой вопрос. Однако Максим не раз наблюдал, как она проделывает такое.
– Хорошо, но что ты надеешься найти два года спустя? Отсюда же вынесли все, кроме мусора! Да и тот оставили из чувства протеста: мусор и так все выносят, это – мейнстрим.
– Я ищу то, что покажет, куда она шла.
– Ты уверена, что найдешь это?
– Нет.
Тем не менее действовать она не прекращала. Ева осмотрела все полки в шкафу, многие из которых уже были пустыми, заглянула под диван, разворошила мусорные кучи, из которых выползло несколько жуков неопределенного происхождения. Максим брезгливо поморщился; девушка даже не дрогнула.
Он периодически смотрел на дверь, опасаясь, что там появится кто-то посерьезнее одноглазого дедка. Ева занималась своими делами, не беспокоясь ни о чем на свете. Наконец она вышла на середину комнаты, потянулась и сняла перчатки.
– Наигралась? – поинтересовался Максим. – Теперь мы можем идти?
– Да.
– Я же говорил, что это напрасная трата времени! Помогло тебе это узнать, куда она ушла?
– Да.
Максим изумленно уставился на нее, пытаясь понять, шутит она или говорит серьезно. Ева в принципе любовью к шуткам и розыгрышам не отличается, а уж в такой ситуации…
– И куда же она шла?
– К мужчине.
– Но в информации, собранной полицией, было сказано, что у нее не было постоянного партнера! Думаешь, она как раз шла на свидание с убийцей? Но это бред, тогда кто-нибудь точно знал бы!
– Да.
Ее немногословность уже начинала раздражать. Максим все уверял себя, что рано или поздно привыкнет к ее странностям, но пока привыкнуть не получалось.
– Что – да? Ты можешь нормально объяснить? Я тебя привез, я тут дипломатическую работу за тебя вел! За это я не заслуживаю объяснения?
Девушка окинула его взглядом, полным нескрываемого сомнения, но все же сказала:
– Она шла к мужчине. Знала его хорошо. Собиралась заниматься с ним сексом. Но этот мужчина не является ее убийцей.
Максим растерянно оглядел мусорные кучи на полу, пытаясь понять, на основании чего она вообще сделала столько выводов. Вот только ни одного предмета, достойного внимания, он не увидел! Разум Евы по-прежнему работал по какой-то инопланетной схеме, непонятной нормальному человеку…
Однако и оставаться в неведении Максим не собирался. Хватит уже использовать его как бесплатную рабочую силу!
– Давай начнем по порядку… Как ты узнала, что она шла к мужчине, да еще и хорошо знакомому? У нее не было жениха!
– Потому что он не был женихом. Он был партнером для секса. Бытует мнение, что регулярный секс необходим для здоровья. Кто-то использует его как аргумент в пользу распущенности. Кто-то верит. Нам не важно, какого мнения придерживалась она. Важно, что она завела такого партнера.
Она разъясняет подробно – это уже что-то! Максим по-прежнему ничего не понимал, но сам факт ответа со стороны Евы считал своей маленькой победой.
И останавливаться на достигнутом он не собирался.
– Как ты узнала, что она шла заниматься сексом?
На сей раз Ева ничего не сказала, но указала пальчиком на одну из груд одежды. А конкретно – на небольшую черную коробочку, украшенную серебристыми вензелями. Максим поднял коробку, только чтобы обнаружить, что она пуста. Знак торговой марки на крышке ни о чем ему не говорил.
– Что это?
– Упаковка.
Очевидно, простотой в общении она его баловать не будет. Что ж, нужно сосредоточиться и сохранять спокойствие.
– От чего?
– От нижнего белья. Французского. Дорогого. Это не та вещь, которая была для нее привычной. На это указывает сохранение коробки. Но коробка истерта по углам. Значит, хранилась долго. Там еще две такие есть. Тоже истертые. Они заполнены. Но эта пуста.
Да уж, сложно предположить, что даже самые жадные из «наследников» польстятся на ношеное нижнее белье, сколько бы оно ни стоило. А вот в то, что у Олеси были такие «выходные комплекты», поверить можно.
– Хорошо, но с чего ты взяла, что она хорошо знала этого мужчину? – осведомился Максим. – Может быть, она только-только познакомилась с ним… Решила не тянуть, потому что, как ты сказала, для здоровья надо и все такое…
– Это не сходится с описанным типажом личности. Хитрая. Расчетливая. Умеющая играть на публику. Насобиравшая с нуля на собственную комнату в Москве. Если бы она была наивна, она бы столького не добилась. Возможно, мужчина не был ее постоянным сексуальным партнером. Но она должна была знать его очень хорошо. Впрочем, я склоняюсь к первой версии.
– Тогда это подводит нас к главному вопросу… С чего ты взяла, что убийца – не он?
– Этот убийца не будет долго общаться с жертвой, – пояснила Ева. – Долго следить может. Долго общаться – нет. Это большой риск. Он не идет на риск, он профессионален.
– Допустим… Я с тобой что угодно допустить могу! Но ты мне скажи, почему об этом загадочном любовнике никто не знал? Ведь полиция расспрашивала всех, кто знал Олесю! Чего они молчали, как партизаны? Ведь это однозначно был бы главный подозреваемый!
– Два варианта. Либо они не знали. Она могла не сказать. Снова ради того, чтобы не показывать слабое место. Либо они не хотели говорить. Значит, у этой связи были причины для сокрытия.
– Тогда нам нужно поговорить с этим ее любовником! – заявил Максим. – Он – следующее звено, он-то знал, что Олеся собирается к нему! Он мог что-то подозрительное видеть, кого-то узнать… Полиции он ничего не сказал, но мы его как-нибудь дожмем!
Создавалось впечатление, что прорыв в расследовании радует только его! Потому что лицо Евы оставалось все таким же невозмутимо-равнодушным.
– Он мог, – кивнула девушка. – Мог видеть, узнать, заметить. Это понятно всем. Поэтому никто не стал бы оставлять его в живых.
* * *
Провести всю ночь в темноте наедине со спящими гигантами. Раньше было страшно, а потом Леня привык. Стоят эти динозавры, не двигаются – ну и пусть стоят. В задачу ночного охранника входило обеспечение их безопасности.
Платили неплохо. Хорошо даже! Он прекрасно знал почему. Далеко не все грузовики приезжали в гараж пустыми. Некоторые из них должны были доставить заказ клиентам завтра, послезавтра, а то и через несколько дней. Поэтому содержимое хранилось в просторных кузовах.
Содержимое имело разную цену. Какую – Леня никогда не интересовался, чтобы лишний соблазн себе не создавать. Он миновал эти машины при очередном обходе и все. Потому что иногда, после ссоры с начальством или еще в какой дурной день, было желание украсть что-нибудь и никогда здесь не появляться.
Но он понимал, какими неприятностями это чревато. Поэтому всегда держал себя в руках.
– Ну что, дурында? – сказал он. – Скоро на обход пойдем?
Единственным живым существом, составлявшим ему компанию, была дворняга. Среднего размера псинка, палевая с сизыми, как у голубя перо, пятнами. Леня не заводил ее намеренно, она сама прибилась к складу. А сторожу было одиноко, потому что владелец гаража отличался запредельной жадностью и нанимать ему напарника отказывался. Так что он начал подкармливать собаку, назвал Клепой и практически считал своей.
Тем более что собачонка оказалась неплохая: тихая, лишний раз голос не подаст, смышленая и неприхотливая. Она помогала не обращать внимание на спящих динозавров – грузовики, ночующие в просторном зале гаража.
Работа была в целом несложная. Хоть владелец и поскупился на второго охранника, зато ворота и двери установил приличные, с сигнализацией и прочими техническими штучками. Это значительно упрощало жизнь Лене, давало уверенность, что никто сюда не влезет.
Но в обход он исправно ходил. Потому что знал, что под потолком закреплены круглые глаза видеокамер. И хозяин, старый сквалыга, время от времени просматривает записи, чтобы проверить, как четко ночной охранник выполняет свои обязанности. Малейшая провинность каралась штрафом, могло и до увольнения дойти, так что Леня не хотел рисковать.
В положенное время он отправился на осмотр. Сам он предпочитал воспринимать это как прогулку: а то если всю ночь на стуле просидеть – ноги затекут! Он давно уже не брал с собой ни электрошокер, который ему выделил хозяин гаража, ни газовый баллончик, который он купил сам. Зачем? Если бы кто-то попытался влезть в гараж, давно уже выла бы сирена.
Так что Леня неспешно прохаживался среди рядов автомобилей, рассматривал рекламные надписи на их кузовах, а еще – рисунки, которые кто-то пальцами вывел на грязных боках.
В гараже было тихо и довольно душно. Ночи наконец-то начались прохладные, но за день металлическая коробка так прогревалась, что к утру не успевала толком остынуть. Все это, да еще и вечный полумрак, навевало сон. Леня шел медленно, не особо глядя по сторонам, и даже не заметил, когда собака отдалилась от него.
В этом не было ничего странного. Клепа двигаться любила, а могла и крыс погонять почище любой кошки. При этом животное ни разу не гадило на территории гаража, поэтому Леня не считал нужным за ней следить. Побегает по залу и вернется в сторожку вместе с ним!
Так он думал, пока не услышал пронзительный визг. Звук был настолько резкий, что сторож подпрыгнул от неожиданности и даже едва не упал. Он прежде не слышал ничего подобного и лишь каким-то чудом понял, что это визг собаки.
А звук оборвался так же резко, как и зазвучал. Наступила тишина, гнетущая, пугающая, мурашками проходящая по коже. В этой тишине Леня остался совсем один.
Некоторое время он даже дышать боялся, прислушиваясь. Однако больше безмолвие ничем не нарушалось. Собрав волю в кулак, Леня решился позвать:
– Клепа… Эй, иди сюда, дурында! Что ты там затеяла?
В принципе, могло произойти что угодно. Собака свалилась в яму, предназначенную для ремонта, на нее что-то упало, а может, крыса попалась не в меру бойкая… Но почему тогда дворняга затихла сейчас? В гараже не было ничего такого, что представляло бы для нее смертельную опасность!
– Клепа… Ко мне! Давай, иди, ругать не буду!
Леня все еще звал собаку, но двигался не в ту сторону, куда она убежала, а в направлении сторожки. Потому что именно там лежали электрошокер и газовый баллончик. Сторож все еще убеждал себя, что ему ничего не угрожает, сюда никто пробраться не мог. Но с оружием было как-то спокойней!
А звал он дворнягу уже без надежды на ее возвращение. Просто… если здесь кто-то есть, пусть думает, что Леня ничего не подозревает и ищет свою собаку! А там можно и в сторожке запереться, полицию вызвать…
До заветной двери он все же добрался, но уже издалека увидел, что возле нее лежит что-то странное, бесформенное. Ему бы сейчас бежать, и Леня сам не понимал, почему не может… Как зачарованный, он подошел ближе, чтобы в полумраке разглядеть странный предмет.
Это была Клепа. Половина. Именно половина! Туловище собаки разделили на две части чем-то идеально острым, и одну часть бросили здесь, а другой вообще не видно!
Но тот, кто это сделал, успел побывать тут… Может, уже прячется внутри! А значит, оставаться в гараже нельзя ни на секунду! К черту все эти грузовики, скупого хозяина, непыльную работу и все остальное! Нужно бежать, спастись самому! Иначе он может закончить так же, как Клепа.
Сторож, до этого наклонявшийся над телом собаки, встал. Но никуда уйти не успел. Потому что прямо перед ним стоял рослый, на голову выше самого Лени, мужчина.
Глава 5
Ночной клуб на поверку оказался не таким уж клубом. Он представлял собой нечто вроде небольшой концертной площадки клубного типа – большую часть пространства занимали ряды кресел, но имелись и танцплощадка с VIP-зоной. Неплохое место, такое, куда попадают только люди с достатком.
Этот клуб не относится к «злачным местам», предназначенным для знакомств на одну ночь. Даже в своей ценовой категории это место откровенно сутенерской площадкой не было, предназначаясь именно для любителей музыки.
И нельзя сказать, что Арина Агафонова ходила сюда исключительно «папиков» искать. Она, натура компанейская, любила просто развлечься. Но даже ее сестра не скрывала, что если появлялась возможность обзавестись состоятельным покровителем, Арина цеплялась за нее независимо от места и времени.
Здесь проходила вечеринка, на которой девушку видели последний раз. И находиться среди веселящейся толпы было немного странно, жутко даже.
– Да расслабься ты, – Агния шутливо толкнула Вику в плечо. – Ее ведь не отсюда прямо похитили!
– А ты откуда знаешь?
– Посмотри вокруг! Здесь все у всех на виду. Полицейские потом просмотрели записи с камер наблюдения, Арина ушла сама и одна.
– Да, но это не значит, что за ней никто не следил!
– Многие в тот день выходили в том же направлении. Где ж ты поймешь, кто следил, а кто не следил? Вроде бы многих прорабатывали следователи… Из тех, кто был на этой вечеринке. Никого подозрительного не нашли.
Вику это не успокаивало. Она с самого начала сомневалась: стоит ли вообще идти в этот клуб? Но Агния настояла, мотивируя тем, что им нужно развлечься, а расследование тут ни при чем.
Однако без расследования развлечься можно было в любом другом клубе.
– Не нравится мне, что теперь и Вадим на твоей стороне, – мрачно констатировала Вика. – Раньше хотя бы он выполнял роль здравого смысла!
– Прекрати бурчать… Смотри, кажется, вон через ту дверь Арина вышла!
– Ты опять?! Ты же мне сама только что врала, что мы про расследование вспоминать не будем!
– Если ты знала, что я вру, откровенным обманом с моей стороны это не считается, – ухмыльнулась Агния. – Мы уже здесь, вечеринка отличная… Можем и прикинуть, куда пошла Арина, заодно! Ты же знаешь, для Дашки это важно, а ей самой духу не хватит расследовать!
– Ей хватит ума не расследовать.
К нужной двери они все равно прошли, проталкиваясь через танцующую толпу. В принципе, Вика была не против покинуть клуб: звук был отлажен плохо, и от слишком громкой музыки побаливала голова. Но не по такой же причине!
Дверь вывела их к лестнице, не закрытой для посетителей, но и не слишком популярной в здании, где есть лифт.
– Почему она на лифте не поехала? – рассуждала Агния. – Она же на во-о-от такущих шпильках в тот вечер была!
– Может, хотела сразу на улицу попасть? Она курила, могла и на перекур выйти. Если использовать лифт, нужно через торговый зал на первом этаже пройти. А отсюда – напрямую.
– Не думаю, что она о перекуре думала. Если я правильно помню, ее подруги потом утверждали, что она осознанно хотела уйти пораньше. Вот только, хоть убей, не помню, почему так.
– Так какой-то косяк с музыкой вышел, – нахмурилась Вика, пытаясь точно вспомнить содержание файла. – Они шли на один заявленный сет, но в последний момент все поменяли. Причем поменяли кардинально: с техно на диско.
– А чего так?
– Сказали, что на диско желающих больше было. По заявкам трудящихся, как говорится. Многие, в том числе и подруги Арины, решили остаться, им было все равно, подо что танцевать. А Арина стала в позу: никакого диско и так далее. Она решила уезжать одна. Вызвала такси… Но как показала потом проверка, ни в одной из служб такси ее вызов зафиксирован не был. Возможно, она солгала подругам.
– Как такое можно точно проверить? – удивилась Агния. – Между ее похищением и смертью больше полугода прошло! А служб такси у нас до фига.
– Я откуда знаю как? В деле было сказано, что проверили.
– А что с ее телефоном? Там должно быть зафиксировано, куда она последний раз звонила!
– Было бы, если бы у нее был телефон.
Конкретно в случае Арины Агафоновой хватало подозрительных совпадений, а другие два дела Вика и не рассматривала так подробно.
Стоит принять во внимание тот факт, что за пару дней до исчезновения у Арины украли телефон. Родители выдали ей другой, но – старенький. Далеко не смартфон. Девушка его из вежливости приняла, однако на вечеринки с собой не брала, чтобы ее, не дай бог, не увидели с этой развалиной.
Поэтому родители были уверены, что у нее имеется средство связи, тогда как телефон тихо-мирно лежал в ее комнате с выключенным звуком. Когда Арине потребовалось вызвать такси, она просто одолжила телефон у молодого человека, которому удачно состроила глазки. К сожалению, выяснить, кто именно это был и куда звонила девушка, не удалось.
Может, вообще никуда. Конкретно в тот период у Арины, со слов сестры, имелись определенные проблемы с деньгами. Она получала неплохие гонорары, однако тратила еще больше. Так что перед подружками она могла сделать вид, что привычно вызывает такси. А сама потом вышла из клуба и отправилась домой на автобусе.
Или, того хуже, поймала попутку. Это самый стандартный вариант похищения.
Спустившись вниз по лестнице, Вика и Агния оказались перед парковкой, принадлежащей торговому центру. В такое время она была вся заставлена машинами. А вот в тот период, когда пропала Арина, здесь, должно быть, было пусто.
– Такси она бы встречала здесь, – констатировала Вика.
– Но если ее похищали, то не здесь точно, смотри, тут камеры!
– А камеры тогда как раз не работали из-за сильных морозов, вся система полетела. Поэтому никто и не смог сказать, куда она отправилась, когда вышла из клуба.
Наивно было бы предполагать, что они вдвоем, просто выбравшись сюда, вдруг раскроют тайну и заткнут за пояс всех следователей. А хотелось! Тем более что Ева, похоже, на какой-то след вышла… Хотя ни она, ни Максим не признавались, куда ездили вчера.
Вика достала из сумки мобильный и отыскала в записной книжке нужный номер.
– По кому это ты так соскучилась? – полюбопытствовала Агния.
– Еве звоню. Хочу убедиться, что она дома. А то Марк и Максим оба на одном совещании задерживаются, проследить за ней некому!
– Это Максим-то за ней следит? По-моему, он скорее в сообщники запишется!
– Вот ты меня сейчас не успокоила, – вздохнула Вика. – Совсем. Тихо, уже гудки пошли.
Ева не брала трубку вообще или брала после двух гудков. Всегда. Причем не ответить она могла не из-за занятости, а просто в связи с плохим настроением.
Однако на этот раз девушка все же потрудилась взять трубку.
– Слушаю.
– Приятно. Надеюсь, слушаешь из нашего дома?
– Да. Это важно?
– Теперь уже нет. Просто хочу, чтобы ты никуда не ездила, – призналась Вика.
– Одна я часто имею больший уровень защиты, чем с вами. Я никуда сегодня не собираюсь. Можешь быть спокойна.
– Отлично, мне уже хватит того, что кое-кто другой не может вылезти из этого расследования, – Вика осуждающе покосилась на Агнию. Та ее взгляд проигнорировала напрочь. – Вот мы и стоим теперь возле клуба, где никаких улик, конечно же, не сохранилось!
– Их там и не было. Тебе стало интересно это расследование?
– Говорю же, не мне!
– И тебе тоже. Просто Агния не врет. А ты врешь. Если вам двоим хочется развлечься, не будьте там. Займитесь делом. Я уже сейчас могу дать вам подозреваемого. Развлекайтесь.
* * *
Пять часов от Москвы, и это еще на хорошем автомобиле при значительной скорости. Если на автобусе, то и весь день убить можно! Собственно, на автобусе и себя убить можно: кондиционера там нет, а жара к железной машине и всем, кто находится в ней, безжалостна.
У Максима кондиционер в автомобиле имелся, и это спасало от погоды, но не от скверного настроения. Мало того что столько часов за рулем придется провести, так еще и выходной на работе пришлось брать из-за этого! Он-то имеет право, он начальник, но сам факт! А если Марк узнает? Там вопросов будет – на неделю!
И при всех этих жертвах Ева все равно не объяснила ему толком, зачем это нужно. Еще и сама с ним не поехала!
– Если меня не будет столько времени, все заметят, – заявила она. – Будут выяснять. Скандалить. Зачем это нужно? Ты и сам справишься.
– Неплохо бы узнать, с чем именно я справлюсь!
– Увидишь.
Как и всегда с ней.
Одно Максиму было известно наверняка: это связано с первой жертвой. А точнее, с ее любовником, которого они вычислили без труда.
Получить списки бывших работников рынка оказалось не слишком сложно – достаточно заплатить нужному человеку, и полный перечень имен уже у тебя в руках. С помощью этого списка и стало очевидно, что некий разнорабочий Василий Петров уволился буквально за день до исчезновения Олеси.
Максим считал, что это ничего не значит. У Олеси мог быть роман и не с местным, хоть она и проводила на рынке по десять-двенадцать часов. А даже если ее псевдовозлюбленный работал там же, он мог относиться не к штатным сотрудникам, а к продавцам, шоферам, нелегальным работникам.
Но Ева уперлась и, похоже, оказалась права. Когда они нашли торговок, лично знавших Олесю, те подтвердили, что да, Петров к ней подходил, и довольно часто. Правда, о романтической связи между этими двумя никто не заявлял. Василий то помогал ей с разгрузкой товара, то чинил прилавок, то еще что-то. Но чаще, чем всем остальным. Тут даже Максим должен был признать, что связь очевидна.
Ева не поясняла, почему выбрала именно его, а Максим уже и не спрашивал. В те редкие дни, когда он все же заходил к ней в комнату, он видел ряды книг по психологии, собранные на полках. Причем психология – это еще невинный вариант, там и издания по оккультизму имелись, к ним Максим вообще близко не подходил.
Девушка все это читала и запоминала. Как много может храниться в ее памяти – Максим не знал, но не раз убеждался, что чуть ли не столько же, сколько в компьютере.
– Ты точно уверена, что это именно Василий с первой жертвой мутил? – допытывался Максим еще перед поездкой.
– Нет. Но это первый вариант, который должен быть проверен.
Текучка кадров на рынке была большая, и найти тех, кто помнил Петрова, два года спустя оказалось не так просто. Но такие люди все же имелись… ничего путного рассказать они не могли. Никто из них не знал, почему Василий, которому всегда платили больше всех, потому что не пил, вдруг решил бросить работу и уехать. Он ведь и в Москву только-только перебрался!
Однако факт остается фактом. Однажды Петров позвонил непосредственному руководителю и заявил, что ему сделали невероятно выгодное предложение, и он уезжает немедленно. Рабочий не явился ни за последней зарплатой, ни за документами. Никто не счел это подозрительным просто потому, что всем было плевать. Им казалось, что одного телефонного звонка достаточно, чтобы расставить все по своим местам. Ведь это был его голос, значит, никакого подвоха нет!
– Хорошо, но если это был он, почему они с Олесей скрывали свою связь? – удивлялся Максим. – Ведь оба в браке не состояли! Что тут такого?
Еву подобное положение вещей не смущало:
– У каждого свои причины. Все зависит от того, кто предложил секретность. Если он, то просто не хотел быть замеченным с этой женщиной. Не планировал связать с ней свою жизнь. Возможно, ухаживал за кем-то еще. Если от нее, вступает фактор манипулирования. Через человека, имеющего такое положение на рынке, много можно сделать. Узнать. Испортить.
– Не многовато ли интриг для простой торговки с Украины?
– Нормально. Это не интриги. Это простые шаги. С использованием другого человека. Такой инвентарь.
– Очень романтично! – поморщился Максим. – Допустим, это был он. Но для чего мне его искать? Ведь к делу это явно не относится, не он же похищал Олесю!
– Мы не уверены, что это он, окончательно. Это раз. Если это он и он был устранен, мне нужно знать как. Хочу знать, как он действует.
В последней фразе «он» относилось явно не к Петрову, и Максим понимал это.
Потому и поехал. Несмотря на расстояние и жару. По документам, из собственного имущества у Василия был только участок в небольшой деревне, даже без дома. Его коллеги по рынку говорили, что он только собирался «строиться». Прямо перед его увольнением были выходные, и он уехал туда, а в запланированный день возвращения и раздался тот самый звонок на рынок.
Ева считала, что если убийца хотел использовать Петрова как приманку, то должен был похитить его или убить. Второе более вероятно, ведь похитить взрослого сильного мужчину – задача рискованная. С этим Максим еще мог согласиться, но не с тем, что все произошло прямо там, в деревне. Зачем, если гораздо удобнее перехватить Петрова где-нибудь по дороге! Тогда тело – в лес, и его уже никто не найдет!
Однако, добравшись до деревни, он убедился, что здесь не одного Василия, а бригаду грузчиков расстрелять можно – никто и не заметит. Места были настолько же красивые в плане природы, насколько и пустынные. От деревни осталось одно название, большая часть домов прогнила и обвалилась хотя бы частично. Из жителей осталось человек пять стариков, которые смотрели на Максима с явным подозрением и предпочитали прятаться в домах.
Но на одном участке были стройматериалы. Немного, как будто их постепенно подвозили на собственном автомобиле. Эти неровные ряды кирпичей и мешки с бетоном успели зарасти травой, бревна почернели. Именно такие перемены и должны были произойти за два года…
Участок давал Максиму хоть какой-то ориентир. Фотографии Петрова у него не было, зато теперь можно было указывать на несостоявшуюся стройку и спрашивать, что произошло с ее владельцем.
Ведь очевидно же, что Василий там не жил! Потому что жить банально было негде. Все находилось в зачаточном состоянии. Немного материалов, какая-то разметка на поле, теперь заросшем люпинами, и два покосившихся пугала вдалеке.
Расспросы местных спасением не стали. Пара человек вообще отказалась реагировать на Максима – то ли партизанское прошлое вспомнилось, то ли его азиатская внешность их смущала. Остальные же отвечали, но ясности это не привносило.
– Да, был такой…
– Он хотел сам строить, приезжал, привозил по кирпичику…
– Каждые выходные тут, даже зимой приезжал!
– Женщина? Нет, никаких женщин с ним никогда не было, все один да один.
– С нами никогда не разговаривал, работал день и ночь. В пятницу поздно вечером приезжал, в воскресенье уезжал, тоже поздно.
– Когда последний раз был? Да не помню уже! Давно это так было… Может, лет пять назад?
– Да какое пять, еще и года не прошло!
– Год как раз и прошел!
– В общем, давно его тут нету…
– Да и не надо! Не дело это – молодым, да еще городским, сюда селиться. Он ничего не мог! Зачем пугала поставил? Ничего не посадил, а пугала поставил!
– Да потому что смешно ему было! А от пугал его – одна морока. Они ворон не отпугивают, а привлекают только. Все три. Вот что значит – город!
– Такого, чтобы его автомобиль стоял просто так, без него, не случалось. Он на машине приезжал, он и уезжал. На этом все.
Максим прошелся и по участку Петрова. Ничего, запустение… Казалось, природа была рада забрать у деревни еще один кусочек земли, зарасти успело все. Стоя среди густых цветочных зарослей, Максим и набрал номер Евы.
– Его тут нет, и не было уже давно, – отрапортовал он. – Довольна, мой генерал? Но мы не знаем, почему он исчез.
– Должны узнать.
– Блин, Ева, но как? Максимум, что мы можем, – это поискать его автомобиль… Где нашли машину – там нашли и тело.
– Нет, – спокойно возразила Ева. – Машину можно вообще не найти. Сжечь, утопить, разобрать. Тело… с телом по-другому. Он бы оставил тело там, где убил. Если я его правильно понимаю. Он мастер убийства. Охотник. Честный. Он не прячет свои жертвы. Его мастерство заключается в том, чтобы скрыть свои следы. Чтобы его не нашли. Но стесняться своих жертв он не будет.
В ее рассуждениях была определенная логика. В отличие от Евы Максим не изучал биографии великих маньяков и прочего сброда. Но даже он знал, что они, настоящие психи, не утруждали себя тем, чтобы прятать тела жертв. Они к тому моменту были настолько сумасшедшими, что ничего не боялись…
То, что Ева хорошо понимала их, не могло не смущать. Но об этом Максим предпочитал просто не задумываться.
– Хорошо, я поищу еще, – вздохнул он.
– Ищи. Если тела там нет, Петров мог быть убит где-то еще. Но это было бы неправильно. Думаю, он там.
Она не стала уточнять, что в ее понимании «неправильно». Речь ведь об убийстве идет, здесь по определению все неправильно! Однако Ева просто завершила разговор.
А Максим по-прежнему был посреди вымирающей деревеньки. Что этот Василий искал здесь? В фермеры переквалифицироваться хотел? Тогда да, определенный потенциал есть – столько свободных земель! Да и почва наверняка плодородная… Хотя вряд ли из него получился бы серьезный фермер, слишком любительский подход. Стройка эта, которая угрожала на десятилетие растянуться, пу́гала, установленные только для забавы – все это указывает на неподготовленность к истинному ходу вещей!
Мысль о пугалах задела, вызвала подозрения. Что-то ему говорили об этих штуках… Точно, что их было три! Конечно, старики могли ошибиться, не так запомнить. Но сейчас Максим видел перед собой только два чучела на высоких палках! Да и то, что вороны слетелись вместо того, чтобы убраться подальше…
– Не может быть, – прошептал Максим.
Предположение, появившееся в его сознании, было далеко не приятным. Не хотелось, чтобы оно было правдой! Но если все так, это на сто процентов докажет правоту Евы. Максиму нужно было проверить догадку, тем более что других вариантов у него все равно не было.
Пробираться к пугалам было не так уж просто. Пышные кустики люпинов плотно примыкали друг к другу, за их круглыми, похожими на звезды листьями совсем не было видно земли. Ноги путались, ямы попадались в самый неподходящий момент… Словом, чтобы посадить здесь что-то приличное, это поле еще обрабатывать и обрабатывать пришлось бы! К чему вообще пугала?
Если, конечно, люпины не были посажены самим Василием. Максим не был силен в сельском хозяйстве, но где-то слышал, что иногда перед посадкой плодовых растений поле на год-два засевают какими-нибудь цветами, чтобы они естественным образом удобрили почву. В правдивости этой теории парень уверен не был, но она бы объяснила происхождение и люпинов, и пугал.
Чем ближе он подходил к пугалам, тем слабее становилась его уверенность. Воздух здесь был таким же чистым и свежим, как на остальном поле. Бледный и тонкий аромат люпинов ничем не перебивался. Да и чучела, которых он видел, были вполне обычными, из сломанных пластиковых манекенов, полуистлевшей одежды и соломы.
Два были такими. Третье валялось на земле… Точнее, валялся уже практически пустой крест, сбитый из грубых досок. То, что не успели растащить птицы, скинувшие «пугало», и звери, вышедшие из леса, когда оно оказалось на земле, валялось вокруг креста. Какие-то тряпки, куски погрызенной веревки и крупные желто-серые кости…
* * *
– Вы точно уверены, что он вас пригласил? – молодой сержант смотрел на дорогую иномарку Вадима с явным подозрением. – Потому что никого из владельцев гаража приказано пока не пускать!
– Очень хорошо, потому что я к владельцам этого гаража не имею никакого отношения. Рекомендую либо позвонить Савельеву, либо уже сейчас уйти с моей дороги, потому что стоять здесь весь день я не собираюсь.
В голосе Вадима не было настоящей угрозы, он был далек от того, чтобы потерять терпение. Такое явление, как легкая заторможенность мелких кадров, на него уже давно не влияло. Тем более что сейчас пауза продлилась не больше пяти минут.
Гораздо больше вопросов у него вызывал сам факт своего присутствия здесь. Ему позвонил Савельев, назначил встречу у этого гаража. Сказал, что это имеет отношение к делу серийного убийцы. Приехав по указанному адресу, Вадим застал полицейское оцепление и медленно, но верно собирающуюся толпу зевак.
Получается, найдена еще одна жертва? Но ведь это невозможно! Не прошло и двух недель с момента обнаружения предыдущей! То, что вытворяет с пойманными девушками этот псих, требует значительного количества времени…
Но ведь и Савельев – не дурак, раз вызвал, значит, так было нужно.
Припарковав машину у гаража, Вадим направился внутрь. Похоже, о его приезде уже предупредили, потому что задержать его никто не пытался. В воздухе пахло бензином, машинным маслом и кровью.
Следователь стоял среди людей, плотным кольцом окруживших что-то такое, что пока было скрыто от глаз Вадима. Заметив его приближение, Савельев направился к нему навстречу, и вид у него был несколько смущенный.
– Извини, похоже, я напрасно тебя дернул, – признал он.
Изначально интерес Вадима вызывал у Савельева открытый скептицизм. Но когда начальник охраны смог пояснить, что именно убийца делает из своих жертв, скептицизм этот сменился уважением. Следователь поверил, что от Вадима может быть реальная помощь в этом напоминающем болото деле.
– Не извиняйся, лучше давай детали, – посоветовал Вадим.
– Я тут попросил своих, чтобы мне сразу же сообщали о любом изуродованном трупе, как только он будет найден, независимо от района. Сегодня утром позвонили, сказали, что тут как раз непонятно что… Я сразу связался с тобой, не разбираясь, и в этом мой прокол.
– Ты еще не закончил посыпать голову пеплом? Так заканчивай сейчас! Что здесь произошло?
– Похоже, наркоманы резвились, – ответил Савельев. – Ночью пришли в гараж и обчистили одну из фур. Здесь был ночной сторож… Убили его и собаку. Давай, покажу.
Он провел Вадима вперед, к тому, что привлекало сейчас всеобщее внимание. И нетрудно было догадаться почему.
Собаку разрубили на два куска, которые сейчас лежали друг рядом с другом, словно кто-то попытался создать иллюзию целостности животного. Но по крайней мере это была быстрая смерть! Ночному сторожу повезло гораздо меньше. Ему в рот засунули электрошокер – и, судя по деформации горла, сделано это было с огромной силой. А ожоги на шее указывали на то, что шокер еще и применили по назначению… Глаза сторожа остались широко распахнуты, в них лопнули мелкие сосуды: долгое время он был жив и все чувствовал.
Но при этом не смог достойно сопротивляться, хотя и не был связан! Поначалу это смутило Вадима, но потом он смог разглядеть, что мужчине сломали обе руки.
Сила, которая чувствуется во всем. Либо это была команда, работавшая с идеальной слаженностью, либо сюда титан какой-то приходил!
– С чего ты взял, что это дело рук наркоманов?
– Ну, во-первых, вот! – Савельев указал на окруженное алым ореолом тело собаки. – Во-вторых, в фуре, которую они ограбили, было медицинское оборудование – шприцы, капельницы, скальпели – и кое-какие медикаменты. Не опасные, но, думаю, эксперты нам скоро объявят, что из всего этого можно смешать какую-нибудь галлюциногенную дрянь.
– Отпечатки пальцев нашли?
– Нет, пока ничего…
– Камеры что показывают?
– Камеры были отключены заранее, как внешние, так и внутренние.
– Сколько человек хоть было, знаете?
– Пока нет, но уж побольше, чем один, раз такое сотворили!
– Ты от обывательских рассуждений воздержись. Нет следов, нет отпечатков, отключены камеры… не слишком ли четкая работа для шайки наркоманов? – осведомился Вадим.
– Но эта жестокость…
– Ну и что, подумаешь жестокость? Это могло быть сделано, чтобы сбить вас со следа. А так просто какие-то наркоманы-ниндзя получаются. Тут что-то не так. В грузовике точно не было ничего особо ценного?
– Владелец его утверждает, что точно, – пожал плечами следователь. – Дальше будем проверять. Но я не думаю, что он врет.
– Почему?
– А кто бы стал оставлять на ночь что-то ценное в этом гараже? В документах указаны распространенные и неопасные препараты, чуть ли не аспирин. Может, этих нариков кто-то дезинформировал, сказал, что там вещества посильнее хранятся!
– Я тебе рекомендую уже сейчас отбросить версию о том, что это были наркоманы. Расследование адекватнее будет. Где эта фура вообще?
– Крайняя во втором ряду.
Вадим уже мог сказать, что к убийствам женщин это не имеет никакого отношения. И жертва не из этой категории, и способ просто садистский, однако не такой извращенный. Скорее всего, ночной сторож попытался что-то сделать, чем-то разозлил воров, и они решили расправиться с ним вот таким способом.
В этом расследовании Вадим точно не собирался принимать участие. Фуру он хотел осмотреть лишь для того, чтобы дать полицейским какие-то подсказки на месте, если таковые появятся. Раз уж он приехал сюда, не уезжать же через пять минут! В целом же это банальное преступление, пусть и мастерски выполненное. Пусть им занимаются те, кому по закону положено.
Нужный грузовик Вадим обнаружил без труда – по распахнутым дверцам и снующим вокруг экспертам. Судя по повреждениям на металле, замок сшибли чем-то тяжелым, молотом или топором. Если вспомнить несчастную собаку, то топор все же более вероятен. Да, было шумно, но… если камеры отключены, а ночной сторож мертв, у преступников отпадала необходимость таиться.
Мешать экспертам Вадим не собирался, он просто прошелся вокруг машины, направился вдоль другого ряда, не особо надеясь что-то найти.
А все-таки нашел. Его внимание привлекло бурое пятно, скрытое тенями от грузовиков. Оно находилось довольно далеко от разграбленной фуры, зато – близко к одной из пожарных дверей.
Похоже, именно здесь убили собаку. Вадим сразу удивился тому, что два трупа лежали так близко. Любая собака либо убежала бы, либо кинулась защищать хозяина, но не стояла бы рядом с ним и не ждала бы смерти!
Получается, что убили ее здесь. Скорее всего, она первой заметила незваных гостей, подбежала к ним – и получила сокрушительный удар. Труп перенесли к хозяину, чтобы не выдавать место проникновения в гараж, кровь попытались затереть, но – не получилось. Потому что шершавый бетон не так уж легко отмыть, особенно от крови. Необходимость в маскировке отпала, а таскать труп туда-сюда было бы глупо – так решил Вадим.
Ничего не касаясь, чтобы не усложнить жизнь экспертам, Вадим подошел к двери, осмотрел ее. Замок не был искорежен и, возможно, его даже снова заперли. Значит, кто-то из грабителей умел работать с отмычками! Да и неудивительно, раз они так тонко сработали с камерами и сигнализацией.
Между этим мастерством и тем варварством, которое обрушилось на дверь грузовика, был огромный контраст. Возможно, показательный. Грабители не только действовали с профессионализмом, но и старательно пытались водить следствие за нос уже на первом этапе.
И из-за чего все? Из-за шприцев, бинтов и пары невинных лекарств? Нет, тут должно быть что-то еще! Вадим в этом плане уже сочувствовал следователям и радовался, что к нему самому это никакого отношения не имеет.
Глава 6
– Итак, его зовут Арсений Лермонтов, – объявила Вика.
– Поверить не могу, что они это упустили, – покачал головой Вадим, очевидно, ссылаясь на следователей. – Да что там они! Я тоже упустил… Мне бы это и в голову не пришло! Но теперь ты видишь, что решение привлечь Еву было правильным?
Вика так просто соглашаться не собиралась:
– Оно было опрометчивым, даже если правильным. Кроме того, сама Ева не утверждает, что это сделал именно он. Просто этот чувак – единственное, что было общего у трех жертв.
При этом ни одна из девушек не была знакома с Лермонтовым. Для них он был не человеком, а персоной из социальных сетей. Арсений активно использовал все бесплатные ресурсы для продвижения… ну, собственно себя. Каждый день он размещал в сети свои фотографии и «мудрые» мысли собственного сочинения.
Что любопытно, Лермонтов не был даже виртуальным «френдом» погибших. Просто все они были подписаны на страницы его авторства. Одна из страниц называлась просто «Арсений Лермонтов», ее просматривали Марина Белкина и Арина Агафонова. Вторую страницу мужчина нарек «Мир Арсения», на нее была подписана Олеся Чайка. Содержание всех страниц Арсения было абсолютно одинаковым – а страниц таких он только в одной сети завел пять штук. Должно быть, разные названия и смутили следователей, не дали им заметить этот общий фактор. Если до такой скрупулезной проверки вообще дошло дело!
– Зачем ему так много? – недоумевала Вика, когда этот факт только обнаружился. – Он же все равно размещает одни и те же картинки!
– Если вдруг забанят, – авторитетно поясняла Агния. – Судя по всему, этот тип периодически размещает то, что он сам называет «красивой эротикой», а модераторы сетей – сиськами и попами, я прошу прощения за мою вульгарность. В качестве штрафа его страницу могут закрыть для пользователей на определенный срок. А поскольку он, судя по всему, без своей интернет-популярности жить не может, он просто не размещает провокационную картинку на других страницах и все время штрафа они остаются открытыми. А значит, он может продолжить делиться собой, умным и прекрасным, с миром.
Заявление насчет умного и прекрасного могло восприниматься только как ирония. Вика уже успела просмотреть страницы Лермонтова, видела, какой тип материалов он размещает.
Особым талантом фотографа мужчина определенно не отличался. Он размещал то, что юные девы школьного возраста постоянно фотографируют: цветы, еду, закаты и рассветы, котят и песиков. Иногда он копировал чужие снимки, преимущественно эротического содержания, хотя до откровенной порнографии не опускался никогда.
Мысли от Арсения были под стать картинкам. Под фотографией персика он мог написать «Люблю сочненько. Нямочки!». Цветы комментировал: «Это мой подарок всему миру! Бусь-бусь». Иногда записывал мысли и без сопровождения иллюстрации: «Женщина – это лучшее, что есть на Земле. Арсений Лермонтов».
Одиночными высказываниями он не ограничивался. По настроению Арсений мог выдать довольно внушительный текст о том, как мужчина должен ухаживать за женщиной, чего она достойна, и чего не достойны жалкие представители сильной половины человечества.
Самым мудрым, что он размещал, были чужие цитаты, и все – о женщинах, их красоте, превосходстве. Чужие высказывания Арсений мог и не подписывать, но свои всегда помечал знаком авторского права. О себе он говорил только в третьем лице и не иначе как «господин Лермонтов».
На взгляд Вики, все это было полным бредом. Мысли уровня шестнадцатилетнего подростка, примитивные фотографии, кое-как обработанные фотошопом. Тут два вопроса: кому это надо и кто это будет делать?
Размышляя о втором вопросе, девушка представляла себе прыщавого тощего юнца… А потом Вадим принес его личное дело, составленное по приказу начальника охраны его людьми.
– Лермонтову сорок девять лет. И его страницы чертовски популярны.
Это Вика уже успела заметить. На каждую страницу приходилось по несколько тысяч подписчиц, и все – женщины. Ни одного мужчины не было вообще! Хотелось бы верить, что это из чувства протеста и мужской гордости, но Вика прекрасно знала, что есть специфический тип мужчин, которые и на женских форумах завсегдатаями становятся. Чисто статистически кто-то из них должен был стать почитателем Арсения. А таковых не было!
– Почему так происходит – не знаю, – признал Вадим. – Это еще надо будет проверить. Но что бабы от него без ума – это факт.
– Не бабы, а женщины, – укоризненно посмотрела на него Агния.
– Извини, но его целевую аудиторию я вижу именно так.
Женщины действительно млели от творческих выбросов Арсения. Сначала Вика не могла этого понять вообще: кому нужен этот слащавый бред?! Но потом, преодолев собственную брезгливость и напомнив себе, что все люди разные, стала разбираться объективно. И вот тогда мозаика сложилась.
По большому счету, Арсений был воплощением Принца из сказок, которые читают совсем маленьким девочкам. Стереотипом, отложившимся в их сознании. Он постоянно «дарил» цветы, украшения и звезды с неба – пусть и только на фотографиях. Делал комплименты, которые с легкостью перешагивали границу с откровенной лестью. Он рассказывал о том, как преклоняется и восхищается женщинами. Иными словами, он делал все то, что соответствовало образу мужчины в неокрепшем девичьем сознании. Что же до эротических фотографий, то они помогали его подписчицам поверить, что достаточно быть эротичной и сексуальной – и у тебя будет весь мир.
Вроде бы все четко, но как-то не очень реалистично! Его подписчицами были женщины разных возрастов – от подростков до дам постбальзаковского возраста. И у этих как раз стереотип Принца должен был рухнуть, сменившись представлением о нормальных мужчинах!
Но не все оказалось так просто…
– Я просил знакомых психологов посмотреть на это, – сказал Вадим. – Ну, чтобы если там есть какие-то откровенные указания на то, что этот парень – псих, мы бы его сразу взяли. Но мне сказали, что он не псих. Он просто умеет играть на вере в сказку. Вроде как взрослея, мы должны умнеть и прекращать верить в фей и прочих Дедов Морозов. Но в случае клиентуры Лермонтова происходит обратный процесс. Это или девочки, которым хочется любви, комплиментов и розовых воздушных шариков, либо старые девы, всего этого не получившие, а потому мечтающие о том же, либо уже прошедшие через пару-тройку разводов дамы, либо одинокие по сути своей, даже если при мужчине.
Спорить с психологами Вика не могла, да и не хотела. Она видела, к чему они клонят. Максим уже рассказал ей о том, что узнал с помощью Евы. А раз он рассказал, то Ева разрешила – хотела, чтобы они узнали. Сейчас это было действительно важно.
Хоть Олеся, первая жертва, и не была одинокой, у нее всего лишь имелся постоянный сексуальный партнер. Вряд ли простой работяга Вася мог соловьем петь такие серенады, какие размещал Арсений. Возлюбленный Марины Белкиной тоже был юношей неразговорчивым. По свидетельствам общих друзей, он и цветы покупал только тогда, когда она просила. Не из-за недостатка денег или жадности, просто считал подобные подарки непрактичными. Арсений же пропагандировал идею о том, что на практичность можно наплевать, ведь Женщина сама по себе – подарок богов и достойна любых пожертвований и подношений.
С Ариной история была несколько иная, но не противоречащая двум другим. Ее привлекала в первую очередь идея о том, что женщина способна управлять кем угодно через секс. Имеешь красивое тело – тебе все дороги открыты. По крайней мере, такая картина складывалась на фоне того, какие публикации Лермонтова она отмечала как понравившиеся.
В общем, все трое по той или иной причине восхищались Арсением. А значит, он мог без труда заманить любую из них в ловушку. В целом неплохая версия, в которую Вадим явно не верил:
– Мне психологи сказали, что не тянет он на маньяка, и я им верю. Да и история у него чистая. Никаких жестоких отчимов, избивавших его в детстве, никаких периодов бедности и отчаяния. Человек довольно счастливый во всех отношениях.
– А если подробней? – полюбопытствовала Агния.
– Я тебя предупреждаю, сильно подробно не будет, у меня было мало времени, да и своих людей я ориентировал в основном на проверку его страниц, а не на биографии. Но кое-что имеется. Хоть он иногда и намекает на то, что приходится родственником Михаилу Лермонтову, на практике это не так. Однофамилец. Его дед с семьей бежал во Францию во время Второй мировой, Арсений родился в эмиграции, но родители оба русские. Живет то в Москве, то в Париже, недвижимость имеет и там и там. Владеет парой модных бутиков, вроде бы ему принадлежит еще какое-то производство, но он это не афиширует. Значит, там что-то негламурное. Пару раз устраивал выставки своих фотографий, выпустил книгу, которая, как та страница в сети, называется «Мир Арсения». Все это было сделано на его собственные средства и особого восторга у зрителей и читателей не имело.
– Это потому что его основная целевая аудитория не слишком платежеспособна, – усмехнулась Вика. – Да и зачем им покупать то, что они и так имеют бесплатно?
– Тоже верно. Финансово Лермонтову это никак не навредило, но самолюбие было уязвлено, о чем он неоднократно писал на своих страницах. Точнее, писал в ключе «мир слишком глуп, чтобы понять меня». Подписчицы ему с готовностью вторили, но книгу все равно не покупали. Вот такие дела.
– А что с семьей? Этому доморощенному романтику вроде бы уже полтос, – заметила Агния.
– Сорок девять, я сказал. Женат он никогда не был, детей нет.
– Не странно ли для такого возраста?
– Абсолютно нет. Не он первый, не он последний. Какие-то там его любовницы в деле указаны, да и сейчас, думаю, на недостаток женского внимания он не жалуется. Ведь для большинства своих поклонниц он действительно идеал мужчины! А что жениться не хочется и потомством обзаводиться… Он ведь, как и его читательницы, во многом инфантилен. А зачем ребенку другой ребенок? Тогда ведь вниманием придется делиться!
– Тоже верно…
Вика все ждала, когда Ева решит поучаствовать в беседе. Они втроем сидели в плетеных креслах, расположенных под навесом на заднем дворе, а девушка играла с Табатой. При этом Вика не сомневалась, что Ева все прекрасно слышит.
Вопросов и комментариев с ее стороны до сих пор не было. Как это воспринимать – Вика пока не решила.
– Короче, наш господин Лермонтов никак не подходит на роль подозреваемого, – подытожила Агния. – Если судить по нему самому. Но если судить по имеющимся жертвам… Какой из этого напрашивается вывод?
– Никакой, – отозвался Вадим. – Предлагаю с выводами не торопиться. Для начала нужно побеседовать с этим Лермонтовым, посмотреть, что он собой представляет вне социальных сетей.
– А какие у нас для этого основания есть? – изумилась Вика. – То, что жертвы были подписаны на его страницы, – еще не повод для обвинений.
– Кто вообще говорит об обвинениях? Мы не полиция, если кто-то не забыл. Ну а повод встретиться с ним я всегда найду, не переживай!
Относительно этого Вика как раз и не переживала. Она думала о том, что еще чуть-чуть, и все это зайдет слишком далеко. Расследование будет во многом зависеть от них, и тогда ни она, ни Ева никуда не уедут, пока все не закончится.
* * *
Нужно бежать сейчас, раз не сбежала тогда. Эта мысль время от времени возвращалась, но Валя самой себе казалась слишком утомленной и измученной, чтобы решиться на что-то подобное. Все изменилось, когда речь зашла о второй операции.
Дни в этой комнате без окон перестали существовать вообще, время слилось в однородную массу. Девушка то засыпала, то просыпалась, и сон сейчас был ей милее бодрствования. Она не могла пошевелиться, потому что там, куда были вставлены имплантаты, тут же просыпалась дикая боль.
Она уже успела понять, что это имплантаты, но такие, назначение которых она ни понять, ни объяснить не могла. Валя даже не слышала о подобном! Эти странные бугорки со временем становились все больше. Данный процесс она заметила не сразу, потому что происходил он очень медленно, а болели они и вовсе постоянно. Но когда Валя приходила в себя после особенно долгого периода сна, вызванного наверняка медикаментами, она с ужасом замечала, что еще сантиметр в диаметре они прибавили.
К настоящему моменту они достигли размера яблок и почти касались друг друга. Чего добивается этот псих, Валя не представляла. Он хочет, чтобы они лопнули в ней? Чтобы она сама взорвалась? Прекращать он явно не собирался! А она… что она могла? Девушка почти привыкла к тупой ноющей боли во всем теле, сжилась с ней. Как будто забыла, каково это – жить без боли!
Она все еще могла освобождать руки и ноги, каким-то чудом ее похититель проглядел этот момент. Однако Валя не решалась пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы встать. Ей казалось, что если она попробует подняться, то эти штуки порвут ее кожу! Да и боль… боль при движении возрастала в разы, белой вспышкой проникала в мозг и парализовала. Валя никогда не отличалась высоким болевым порогом, да и тут не смогла переломить себя. Она лишь тихо плакала, ожидая, когда же ее наконец спасут.
Почему ее не находят так долго – она не представляла. Можно же было отследить! Как это в голливудских фильмах все время так быстро делают? Или это только в Голливуде, а российская полиция так не может? Они должны ее найти, давно уже обязаны!
Но воя полицейских сирен она так ни разу и не услышала. А похититель приходил к ней каждый день. Он больше не выключал свет, но всегда приказывал Вале закрыть глаза. Девушка не смела ослушаться, потому что убедилась: он настоящий безумец. Если он смог что-то вживить ей под кожу, то и глаза вырежет безжалостно.
Так что она старательно жмурилась, пока он ходил рядом с ее кроватью. Мужчина каждый раз осматривал имплантаты, обрабатывал небольшие ранки, образовавшиеся возле уходящих под кожу трубок, иногда делал ей уколы.
– Ты у меня молодчинка, – говорил он. – Хорошо, что не дергаешься. Раны очень чистые, гноя нет, только сукровица. Твой организм справляется замечательно!
Хотелось высказать ему все, что она о нем думает. Никого в своей не слишком долгой жизни Валя не ненавидела так сильно, как этого человека. И жалко, что мыслями никому не навредишь! Если бы она могла, она бы его испепелила. А еще лучше – сделала бы с ним то же, что он сделал с ней!
Но Валя не могла ничего. Поэтому она бессильно лежала на кровати, и время от времени сквозь сжатые веки девушки прорывались ручейки слез.
– Тише-тише, не плачь, ты же у меня умная девочка. Знаешь, что если сорвешься на рыдание, то дыхание станет учащенным. А учащенное дыхание задействует мышцы живота. Тебе будет больно.
О, вот это она как раз хорошо знала! Потому что испытывала уже неоднократно. От этого становилось только хуже: получается, он отнял у нее даже способность плакать!
Но самым худшим и унизительным были даже не медицинские осмотры. Кормление и необходимость ходить в туалет – вот чего Валя боялась больше всего. Казалось бы, банальные вещи, на которые в повседневной жизни никто внимания не обращает. Здесь же они превращались в худший вариант пытки.
Потому что к боли она еще более-менее привыкла, насколько это вообще возможно. А эти процедуры… в такие моменты он был близко, сидел рядом с ней, касался ее, пусть и в резиновых перчатках. А у Вали по телу пробегала дрожь отвращения, приводившая лишь к новой боли.
Она бы и рада была не есть, отказаться от всего, но он заставлял ее. Он умел быть убедительным. Мужчина так спокойно и подробно описывал, что сделает с ней, если она откажется, что девушка ломалась, не выдерживала. Несмотря ни на что, она еще верила, что сумеет выжить. А иначе зачем он оставил ее в живых?
Поэтому она оставляла глаза закрытыми и ела ту густую дрянь, которой он ее кормил. Это было нечто похожее на кисель по консистенции, почти безвкусное, да и запаха лишенное. Кормление проходило два раза в день – Валя судила по длине промежутков между его приходами. Только так и можно было уследить за временем, если очень постараться.
Эти два раза были обильными, под конец она практически давилась, но похититель заставлял ее съесть все до конца. Это давало плоды: то ли из-за этого, то ли от отсутствия движений она начала набирать вес. Вале казалось, что это не совпадение, похититель намеренно «откармливает» ее. Зачем ему это нужно – не хотелось даже думать. А может, и не откармливает вовсе? Он лишь хочет, чтобы она выздоровела, а набор веса – побочный эффект.
Воду в чистом виде Валя не получала, однако руку девушки не покидала игла, соединенная с массивной капельницей. Валя подозревала, что это физраствор.
Мужчина помогал ей во всем, обтирал влажными салфетками, делал массаж, чтобы не онемели мышцы. Никогда не повышал на нее голос, да и в целом общался с ней как заботливая сиделка. Но обмануться Валя себе не позволяла: рядом с ним ее не покидало то ощущение, что возникало в зоопарке, перед клеткой с хищником…
И вот однажды он сказал:
– Все очень хорошо зажило, и процесс наполнения почти завершен. Скоро вторая операция. Отдыхай, моя девочка!
Он ушел, а она была далека от отдыха. Валя смотрела на потолок широко распахнутыми глазами, на которых закипали свежие слезы.
Вторая операция? Еще большие мучения и новое уродство?! Что он вообще собирается с ней делать, остановится ли когда-нибудь?!
Она больше не могла лежать здесь и ждать, пока ее спасут. Потому что когда это случится, – если это случится! – она уже перестанет походить на человека. Да и потом, Валя сомневалась, что выдержит еще больше боли и унижения.
Она сама виновата, что не сбежала, когда была еще здорова… относительно здорова. Она должна исправить эту ошибку прямо сейчас!
Страх, злость и решимость стали зажигательной смесью, придавшей ей сил. Они заглушили боль, позволив девушке подняться. Она сделала то, что хотелось сделать давно, – вырвала наконец из тела все проклятые иглы.
Из трубочек брызнула мутная прозрачная жижа, лишенная какого-либо запаха. Из ран она с таким же напором не хлестнула, значит, имплантаты, которые вживил ей похититель, были сделаны так, чтобы закрыться при потере источника питания. От одной мысли об этом Валю тошнило.
Но сдаваться сейчас нельзя, нельзя даже паузу делать, чтобы обдумать то, что с ней происходит. Ей нужна помощь, это однозначно. И чем быстрее она доберется до людей, тем лучше!
Валя сомневалась, что ноги, ставшие вялыми и какими-то дряблым, удержат ее, но она себя недооценила. Конечно, она не была такой же ловкой и быстрой, как раньше, до похищения, но это уже что-то.
Девушка больше не прислушивалась, не шарахалась от каждого шороха. У нее на это не было ни права, ни времени. Она пробыла здесь достаточно долго, чтобы усвоить: он приходит дважды в день, на кормления, тогда же занимается ее ранами и прочими процедурами. Сейчас его тут нет, а помощь… в помощь она перестала верить.
Она не сможет успокоиться, пока у нее из-под кожи не достанут эту дрянь, а значит, каждая секунда на счету. Валя чувствовала, как имплантаты шевелятся внутри ее, но запрещала себе впадать в панику. Она уже побыла слабой, хватит!
Она использовала одну из игл, чтобы вскрыть замок. За дверью скрывался темный узкий коридор, вдоль него находились деревянные двери. Валя не представляла, что за ними, не знала, где включается свет. Ей приходилось обходиться без всего этого, она просто двигалась.
Нужен выход. Все остальное не имеет значения.
Входная дверь отличалась от всех остальных, она была металлической. Естественно, похититель запер ее, но замок здесь относился к тем, которые всегда можно открыть изнутри и без ключа. Именно это Валя и сделала.
Ее приветствовала прохлада и абсолютная темнота. Никаких фонарей здесь не было, единственным источником света служили звезды в ночном небе, но и их едва хватало из-за облаков. Поэтому у девушки не было ни шанса понять, где она находится, она лишь видела вокруг себя очертания странных высоких холмов.
Да и плевать ей, где она! Чувство, охватившее Валю, – восторг, граничащий с эйфорией. Оно мешало думать, частично блокировало чувства. Абсолютная радость – тоже опасное состояние. Но девушка об этом не задумывалась. Она просто бежала вперед.
Больше никаких страхов и сомнений, все это лишь довело ее до беды. Двигаться вперед по единственной дороге, пока она не доберется до людей!
На фоне эйфории боль отступила, но приглушились и остальные чувства. Валя лишь отдаленно воспринимала, что наступает на что-то острое, впивающееся в босые ноги, что ей трудно дышать и почему-то кружится голова. Она решила, что все это – следствие радости и стресса, который она пережила.
Но головокружение не проходило, оно усиливалось. Разбираться с этим уже не было времени, однако Валя успела испугаться, остановилась… и это было ее ошибкой.
Смена бега на неподвижность вызвала новую вспышку боли. Пропало ощущение мира: она не понимала, где небо, а где земля, не чувствовала свое тело даже через боль. И это тоже было новым, необъяснимым, помутняющим и без того ограниченное зрение.
Она не могла проиграть, только не сейчас! Она же выбралась, и этого урода нет рядом, разве недостаточно?!
Валя попробовала сделать шаг вперед, и – мир, потерявший очертания, словно закружился вокруг нее. Она сама и не заметила тот момент, когда все куда-то исчезло…
* * *
– Тебе ведь это не нужно, – устало заметил Андрей.
– Это нужно нашему ребенку! Это очень важный этап, особенно в моем возрасте!
– В каком «твоем возрасте», Женя?
– Ну, мне уже не двадцать пять!
– И что? После двадцати пяти начинается глубокая старость?
– Так, все! Мне это надо, и я это сделаю!
Спорить с ней было бесполезно. Жин-Жин в принципе отличалась редкой упертостью, а беременность каким-то образом подняла это качество на новые высоты. Если она уже вбила что-то в голову, ее не переубедишь. Не очень-то и хотелось, в принципе.
Жин-Жин решила, что ей обязательно нужно пройти полное медицинское обследование. Несмотря на то что у врача она уже была и он заверил ее, что ни в каком сохранении она не нуждается, молодая женщина отказывалась этому верить. Поэтому она уже оплатила неделю пребывания в частной клинике, куда теперь и направлялась.
Андрей спорил не из-за денег, их ему как раз было не жалко. Он не хотел, чтобы супруга накручивала себя по пустякам, беспокоилась из-за проблем со здоровьем, которых на самом деле нет и не было. А еще… ему не хотелось на целую неделю оставаться дома одному.
Он никому не признался бы в этом, но одиночество с недавних пор пугало его. Когда рядом находились люди, здоровые, нормальные, он мог держаться за них как за спасательный круг. А в одиночестве наваливались тоска по прошлому и опасения перед будущим. Никакое онемение, вызванное лекарствами, не могло полностью заглушить их.
Если бы он признался в этом беременной жене, то просто уважать бы себя перестал! Поэтому Андрей твердо решил, что справится самостоятельно. Утром он лично отвез Жин-Жин в больницу и сразу отправился в офис. Сидел там до позднего вечера, выполнял даже ту работу, которая не относилась к его обязанностям, по двадцать раз пересматривал документы. На него не обращали внимания, подходить не решались: то ли побаивались, то ли не привыкли еще. Андрею было все равно, он нуждался не в задушевных разговорах, а в присутствии людей рядом с ним.
Остаться на ночь в офисе не получилось бы, да и глупо это было. Он поужинал в ресторане; чувства голода давно не было, он уже и забыл, каково это – наслаждаться пищей. Все эти завтраки, обеды и ужины были скорее традицией и необходимостью. А сегодня еще и способом убить время.
Но в итоге он все равно вернулся в пустой дом. Над коттеджным поселком висела теплая летняя ночь, судя по темным окошкам, все соседи спали. Счастливые! Андрей уже предчувствовал бессонницу, которая наверняка продлится до утра.
Он скинул пиджак и галстук, привычно сковывавшие движения, снял рубашку, а потом остановился. В зеркале, встроенном в стенной шкаф, отражалась татуировка. Нет, естественно, отражался он полностью, но именно татуировка привлекла его внимание.
При взгляде на нее боль сильнее ныла в груди. Это как шрам, напоминающий о ране, которую хотелось бы забыть.
Теперь уже нужно забывать навсегда. Потому что он скоро станет отцом, а прошлое… оно прошлым и останется.
– Ты знаешь, что татуировка – она как медаль: две стороны имеет?
Голос прозвучал тихо, ровно, но все равно заставил Андрея шарахнуться в сторону. Здесь не должно быть никакого источника голоса, он в доме один! Однако, повернувшись в сторону двери, он увидел, что это не так.
Девушка стояла неподалеку от входа, прислонившись к стене. Она была в черном: обтягивающие джинсы, майка и толстовка с капюшоном, и в ночной темноте все это наверняка сделало бы ее невидимой. А здесь, при свете, только подчеркивало воздушную тонкость фигуры.
Светло-голубые глаза смотрели на него внимательно, словно изучали. Они, неморгающие, казались Андрею неживыми.
Оправившись от первого шока, он нахмурился:
– Что ты здесь делаешь?
– Я пришла к тебе.
– Зачем?
Эта девушка была последней, кого Андрей хотел видеть в своем доме! Даже мимолетная встреча с ней напомнила ему о былом безумии. Разговор, да еще в такое время… этого ему хотелось бы избежать.
– Мне кажется, ты запутался, – пояснила она. – Но ты не ответил на мой вопрос о татуировке.
У него по-прежнему не было желания говорить с ней, как и тогда, и все же что-то мешало Андрею выставить ее за дверь.
– Нет… Я такого не знал.
– Но это правда. Я считаю, что правда. Татуировка – это не украшение. Она может показать, кто ты есть. Но она может и изменить тебя. Поэтому не следует наносить ее, не подумав.
– Я свою не сам наносил, – заметил Андрей, опустив взгляд к полоскам, покрывавшим его руки.
– Я знаю. Я расспросила о тебе. Твои друзья не скрывают ничего. При этом они считают, что они понимают тебя. Но они не понимают.
В принципе, то, что она говорила, могла бы сказать любая другая девчонка, настолько зацикленная на себе, что весь остальной мир для нее не существует. Хотелось бы посмеяться, но мешали ее льдистые глаза. Их выражение было таким, какого у «любой другой девчонки» быть не может. И смеяться над этим Андрей не мог, потому что…
Его собственные глаза были такими несколько лет назад.
– А ты меня понимаешь? – поинтересовался Андрей.
– Не больше, чем ты сам. И не меньше. Мне мешает недостаток знаний. Тебе – неумение понимать себя.
– У меня в жизни все прекрасно, – с вызовом отозвался мужчина.
– Конечно. Поэтому ты увеличиваешь дозу успокоительных. И будешь увеличивать. Потом умрешь от передозировки.
– Откуда ты знаешь, что я увеличиваю дозу?!
Он разозлился. Она усмехнулась.
– Не бойся. Я не слежу за тобой. Я просто знаю, что ты можешь делать. Я думаю о том, что бы я делала, если бы запуталась. И так я понимаю тебя.
– Но ты не запуталась?
– Нет. Да и для тебя еще есть возможность вернуться. Ты неокончательно испортил свою жизнь.
Он не нуждался во всем этом – ее поучениях и советах… почему она просто не может уйти?! Повышать голос на эту малолетку было бы унизительно, поэтому Андрей старался держаться с иронией:
– Чем же я порчу свою жизнь?
– Тем, что пытаешься быть правильным. Это очень плохой мир на самом деле. Сломанный. Есть определенные стандарты, к которым стремятся все. Они учат тебя, что хорошо, что плохо. И ты постепенно забываешь, что было хорошо раньше. Начинаешь верить им. Веришь так старательно, что в итоге убеждаешь себя. И ты правильный. Но ты уже не ты. Многие так живут и достигают счастья. Знаешь, в чем твоя проблема?
– В чем же? – прошептал он.
– В том, что ты когда-то был свободен. В отличие от многих. Ты отдал эту свободу, чтобы быть правильным. Тебе плохо без нее.
Она попала в точку. Это было то самое определение проблемы, от которого Андрей старался убежать. Потому что когда знаешь суть, можешь что-то исправить. А он не имеет права исправлять, не должен!
Ведь безумие – это не свобода, это то, чего он должен стыдиться… Но она-то не стыдится и ей хорошо!
Андрей устало опустился на кровать, обхватил голову руками. Девушка осталась там же, где и стояла.
– Я не понимаю, зачем ты поддаешься, – констатировала она. – Ты не обязан. Ты жил в гармонии с собой. И с миром. Ты умеешь чувствовать. Ты похож на зрячего, который притворяется слепым. Ты страдаешь сейчас и будешь страдать дальше. Таблетки не помогут. Они уже не помогают.
– Я не хочу снова становиться сумасшедшим!
– Свобода – это не всегда сумасшествие, – тихо рассмеялась она. Он никогда раньше не слышал, как она смеется, но он ведь и не знал ее толком! – Иногда – да. Для меня, например. Для тебя немножко тоже. Но иногда не обязательно терять рассудок. Нужно находить себя. Быть тем, кем тебе хочется. Отказаться от лжи. Наплевать, что о тебе думают другие. Звучит просто? Это сложно. Но если нет… Будет плохо. Ты будешь иметь все, что они называют компонентами счастья. Но ты будешь несчастен. Ты не поймешь себя. Почему? Вот ведь – все! Деньги, любовь, секс, власть. То, что в цене. И только тебя уже нет. Все есть, а тебя нет. Вот твоя ловушка. Цена правильности.
– То, чем я хочу стать… это опасно, – покачал головой Андрей. – Ты не понимаешь… Я ведь буду знать, что это не норма, что я причиняю боль близким людям!
– Смешной. Глупый. Если люди тебе близкие, твое несчастье доставит им боль. Они уже видят это, но не понимают почему. Как они поймут, если ты не понимаешь? Быть свободным для тебя – не значит быть опасным для них. Да, ты будешь опасным. Но для кого-то другого. Того, кто заслуживает эту опасность. Просто снова найти себя. Тигр… он ведь жил в тебе. Ты заглушил его таблетками. Усыпил, может, убил. Поэтому тебе больно. Вместе с ним ты убил себя. Без него ты не будешь собой. Он был твоей свободой. Ты знал об этом.
– Я боялся, что не смогу контролировать его…
Никому другому Андрей не сказал бы такого, вообще не смог бы завести такой разговор. Но с ней было можно, она понимала.
Девушка кивнула:
– Ты решил не верить ему. Ты поверил врачам, таблеткам и стандартам. Принял их норму, отказавшись от своей. Он был твоей нормой. От тебя осталась тень. От него не осталось ничего. А ты все думаешь, что вот-вот оживешь. Нечему оживать. Путь в никуда, как рельсы, обрывающиеся над пропастью. До горизонта ты не дойдешь. Без него.
– Не суди меня по себе. Ты… я ведь тоже узнавал о тебе. Немного, но достаточно, после той вечеринки… Ты родилась такой, поэтому тебе проще!
– Проще? – задумалась она. – Не знаю. Я видела, как страдает моя мать. Тогда я еще не знала себя. Но я видела, что почему-то заставляю ее страдать. Я была этому не рада. И я видела путь изменить себя так, чтобы она была рада. Но тогда страдать начала бы я. Поэтому я продолжила искать себя. Думаю, нашла.
– И тебе не бывает страшно?
– Бывает. Как и ты, я боюсь, что не смогу контролировать. Управлять тем, что живет во мне. Тогда оно причинит вред тому, кто этого не заслуживает. Но я ищу путь для себя и того монстра. Пусть причиняет вред! Но тому, кто заслужил. Поэтому я чувствую гармонию. Я не хочу меняться. Я ощущаю правильность, но не такую, с какой согласятся врачи. Мне хорошо. Я не думаю, что другим сейчас плохо, как было моей матери. Когда я нашла себя, исчезла боль тех, кто близок. Я живу так.
– А я вряд ли смогу, – настаивал Андрей. – Меня сделали таким… Тебе ведь рассказывали про Цирк? Эта татуировка… она оттуда. Там я был Белым Тигром и… делал не очень хорошие вещи. Не потому, что я выбрал, выбор как раз сделали за меня.
– Да. Я знаю. Но разве тогда ты был счастлив?
– Шутишь? Хуже, чем сейчас!
– Вот. Тогда был несчастлив. Сейчас несчастлив. Но когда ты был счастлив?
И тут Андрей понял, к чему она клонит. По-настоящему счастлив он был тогда, когда лечение только началось. Он уже не обязан был убивать в Цирке и мог использовать свою силу, чтобы защитить кого-то другого. Это дарило ему радость! Он чувствовал себя более нужным, чем сейчас, занимая высокую должность в международной компании.
Но ведь все так искренне поздравляли его, когда он выздоровел…
– Нельзя так! – отрезал мужчина. – То было влияние Цирка, а не настоящий я!
– Ты уверен? А не переоцениваешь ли ты влияние Цирка? Я читала о нем. Там изменяли многих. Почти все умирали быстро. Ты не умер вообще. Так что это было? Цирк изменил тебя? Или ты выжил в Цирке, потому что изначально был таким? Как с татуировкой. Иногда она меняет тебя. Иногда она отражает тебя. Цирк вывел на свободу твою сущность. Татуировка все еще на тебе. Ты рад видеть ее, а не тот костюм, который делает тебя важным и стоит много денег. Она отражает тебя.
Ее слова были правдивыми, а потому рождали соблазн. Соблазн бросить все, снова стать простым охранником, охотиться… Разве не так она живет?
«Господи, на кого я равняюсь? – с ужасом подумал Андрей. – Она же сумасшедшая! В психушку ее не отправляют только потому, что Марк не позволяет!»
Нельзя ее слушать. Он – респектабельный бизнесмен и скоро станет отцом. Это сделает его счастливым, а не какие-то забеги по подворотням!
– Уходи, – велел Андрей, скрещивая руки на груди. – Нечего тебе здесь делать, особенно в такое время.
– Вот как ты решил?
– Именно так я решил. Ева, или как тебя там… иди домой сама, не заставляй меня вызванивать твою родню!
– Я уйду, – согласилась она. – Выбор за тобой. Если ты хочешь и дальше притворяться. Притворяйся счастливым – вот твоя главная задача теперь.
Она развернулась, чтобы уйти. Шагнула за порог, но там остановилась, чтобы посмотреть на него. В полумраке коридора ее глаза казались и вовсе белыми, как куски льда. Она смотрела на него изучающе, и Андрей почувствовал, как мороз пробегает по коже.
– Ты уважаемый человек, – сказала Ева. – Тобой гордятся те, кто тебя знает. Ты собой тоже гордишься. А у тебя под кожей гниют твои мечты. Мне жаль тебя.
Глава 7
Даже не зная причины встречи, Лермонтов отчаянно не хотел идти на контакт. Открыто он не отказывался, но туманно отвечал, что в ближайшее время у него не предвидится свободного времени в расписании. Давить на него пока не имело смысла, потому что серьезных доказательств его вины по-прежнему не было.
Сначала Вика расстроилась, но потом поняла, что нужно зайти с другой стороны. То, что было сделано с несчастными девушками, требовало времени. Татуировки, окраска волос… Эксперты установили, что убийца даже умудрился растянуть кожу двух из жертв за счет изменения их веса: он заставил их располнеть, а потом резко похудеть. Каждое действие подразумевало месяцы работы. Следовательно, чтобы постоянно быть при деле, следующую девушку он уже должен был похитить!
Поэтому Вика попросила Вадима проверить, нет ли среди девушек, которые на данный момент числятся пропавшими, почитательниц виртуального творчества Арсения Лермонтова.
И она не прогадала! Женщин по Москве пропадало удручающе много. Однако подписчица нужных страниц была всего одна.
– Ее зовут Валентина Глебова, – сообщил Вадим. – Она пропала через два дня после того, как обнаружили тело Агафоновой.
На этот раз не он пришел в гости к девушке, а она приехала к нему. Вадим больше не мог позволить себе отвлекаться от работы, а Вике было несложно добраться до офиса.
– Два дня – это очень мало, – заметила Вика. – Думаешь, это мог быть он?
– Думаю, это как раз подтверждение, что это был он… Я не говорю о Лермонтове, я говорю об убийце.
– Не факт, что это не Лермонтов!
– Любые выводы относительно этого давай отложим до разговора с ним. Если ты угадала правильно, то у нас имеется четвертая жертва, которую срочно надо спасать, потому что с ее исчезновения прошло больше недели.
– Она в Москве пропала?
– Да. В ее случае способ исчезновения имеет даже большее значение, чем место.
Вика сначала не поняла, что он имеет в виду, потом разобралась.
Никаких подозрительных знаков, указывающих на возможную опасность, в жизни Валентины не было. Как и в случаях с другими жертвами. Тихая молодая девушка, одна из многих, вряд ли когда-либо задумывавшаяся, что может стать жертвой маньяка.
В то утро она отправилась на работу. Ездила она одна, поэтому сказать, когда и как ее похитили, было некому. Но в тот день автобус одного из маршрутов, которыми ездила Валентина, попал в жуткую и очень подозрительную аварию.
Наплевав на все правила движения, в него въехал автомобиль…
– Там все свидетели как один твердили, что он сделал это намеренно, – прокомментировал Вадим, показывая ей добытую запись камер уличного наблюдения.
Вика была полностью согласна с очевидцами. Автомобиль двигался действительно напрямик. И нельзя сказать, что водителю стало плохо, а потому он не снизил скорость и не свернул. До того как врезаться в автобус, он очень ловко объезжал другие машины на дороге. Чувствовалось, что за рулем находится опытный водитель.
– Как его вообще не разглядели? – изумилась Вика. – Я понимаю, затемненные стекла и все такое, на ходу не должно быть видно… Но ведь он должен был выйти из машины сразу после аварии! Куда все смотрели?
– Здесь все не так однозначно. Это уже потом разобрались, что он въехал намеренно. Сначала – шок, шум, машины соседние пошли биться друг о друга. Люди в первое время были заняты тем, что искали себе укрытие. Никто не знал, когда и как это закончится, там даже тротуар нельзя было назвать абсолютно безопасной зоной. Так что водитель был единственным, кто оказался готов к ситуации. Похоже, он выбрался из машины и затерялся в толпе. Даже если он немного пострадал при аварии и на лице у него была кровь, его легко бы приняли за кого-то из пассажиров автобуса. Никто же не знает, сколько человек там было и кто они.
– После такого столкновения у него намного больше крови на лице должно быть, а нос из затылка торчать!
– Как видишь, нет. Он себе не враг и все подготовил заранее. Автомобиль, которым он управлял, отличался укрепленным корпусом, – пояснил Вадим. – Такие машины используют на гонках без правил, в каскадерских трюках и тому подобных шоу. Машина, хоть и была разбита, защитила водителя неплохо. В салоне не нашли его крови. Там вообще ничего не нашли!
Чем больше Вика узнавала о предполагаемом убийце, тем страшнее ей становилось. Однако поддаваться этому страху она не хотела, и единственным способом сделать это она считала возможность найти в действиях водителя ошибку, что-то такое, что сдало бы его.
– Такие автомобили просто так не продаются, – заметила она. – Я имею в виду, с укрепленным корпусом… Где он его взял?
Зацепка казалась обнадеживающей, но Вадим быстро разочаровал ее:
– Нигде. Купил он самый обычный автомобиль, а усовершенствовал уже сам.
– Да он у нас на все руки мастер!
Это озвучивалось как ирония, но получилось слишком печально. Он ведь и правда был мастером! Он знал анатомию, медицину, скорее всего, химию. Умел наносить татуировки, перманентный макияж и окрашивать волосы. Как выяснилось, разбирался в машинах. А самое главное, он умел манипулировать людьми, раз он сумел заманить стольких жертв в ловушку.
Все это было бесконечно опасно… и знакомо. Вика уже наблюдала такую модель поведения в действии и теперь могла мрачно констатировать:
– Он похож на Еву.
– Чего? Кто?
– Убийца… Знаешь, я психов разных видела. Один из них охотился за мной. Он считал, что должен выпустить мне всю кровь, чтобы душа его мертвой дочери упокоилась с миром[6].
Даже воспоминания об этом, уже бесконечно далекие, теперь заставляли поежиться. А тогда и вовсе дико было! Вика и предположить не могла, что в будущем столкнется с испытаниями пострашнее и с более серьезным безумием, ведь тогда она еще не знала Еву.
Вадим же все еще не понимал, к чему она клонит:
– Да, Марк упоминал что-то такое… Почему ты вспомнила о нем?
– Он был хоть и псих, но не дурак. В механике разбирался, обманывать умел, ловушки устраивал такие, что кто угодно попадется… Но он все равно не делал ничего такого, что заставляло бы подумать о его нечеловечности. Он поддавался эмоциям, ошибки совершал… Было видно, что он сумасшедший, но это не шокировало. Потом я узнала Еву, увидела, что она другая… Тот старикан, что охотился за мной, сошел с ума… я точно не знаю, почему, там много причин было. То есть у него был обычный человеческий мозг, только сломанный. А Ева всегда казалась мне инопланетянкой! Она ведь не дура, это точно, и в плане образования, и в плане логики. Она совершенно четко понимает, как мыслю я, но обратное я вряд ли когда сказать смогу! Каждый раз, когда она помогала нам, я тихо радовалась, что она на нашей стороне. Я понятия не имела, что мы будем делать, если она вдруг решит действовать иначе!
– И ты думаешь, что нынешний убийца – такой же, как она?
– Я боюсь этого.
– Никаких доказательств этого нет, – попытался успокоить ее Вадим.
– Ты не думай, что я перепугана, я в порядке. Но… мне кажется, что он такой же. Он спокойный, умеет в самые сердца людей пробираться и манипулировать ими. Он идеально организовывает все так, чтобы внешние обстоятельства работали на него, и это тоже черта, которая есть у Евы. Но знаешь, какой признак для меня очень важен?
– И какой же?
– То, что сама Ева интересуется им. Кажется, она почувствовала что-то с самого начала…
Вике и самой не хотелось описывать ситуацию так драматично, а по-другому не получалось. Да, этот убийца не угрожает непосредственно им, он и Ева вообще не должны были встретиться! Но все-таки встретились, вопреки статистике – ведь психов таких один на миллион. И что теперь? Нашла коса на камень? Тогда кто коса, а кто – камень?
Вадим, в свою очередь, старался сохранить хотя бы видимость спокойствия:
– Если это Лермонтов, то мы его при первой же встрече вычислим. Тогда его сходство с Евой только на руку, мы знаем ее характерные черты!
– Потому что она позволяет нам их видеть, не считает нужным скрываться. Но ты ведь видел, как она умеет притворяться! Захочет – вообще за кого-то другого сойдет, было уже такое. А этот убийца… он, думаю, намного старше Евы, а значит, опытней.
Все, что описывала Вика, было худшей версией развития событий. Но ведь к худшему готовиться и надо! Если речь идет о менее опасном, хоть и жестоком сумасшедшем, поймать его будет проще.
Вика допускала, что Ева сможет узнать этого психа при встрече, как бы он ни маскировался. Ведь в лечебницах психи реагируют на рисунки друг друга, на одни и те же знаки, понимают друг друга! Она начала всем этим интересоваться с тех пор, как стала жить с Евой под одной крышей. Что, если подобная схема сработает и здесь?
А с другой стороны… как убийца отреагирует на Еву? Может, захочет уничтожить? И если сейчас он об их существовании не знает, то после такой встречи его целью станет их семья!
Тут еще думать и думать! Но сомнения терзали Вику, а Вадим был от них свободен. Начальник охраны планировал придерживаться прежнего курса действий:
– Все равно нужно встретиться с Лермонтовым, вечно от нас он бегать не будет!
– А ему вечно и не надо, достаточно в Париж удрать!
– Не удерет. На следующей неделе он идет на какую-то закрытую вечеринку для модных персон, там его и перехватим.
– Во-первых, откуда ты знаешь про закрытые вечеринки для модных персон? – поразилась Вика. – Во-вторых, как мы туда проникнем, если она действительно закрытая?
– Обоими вопросами обижаешь. Я хоть и бывший, но все-таки мент! Чтобы я такие примитивные детали о Лермонтове не узнал… это кем надо быть? А что до закрытости… от нее удачно и оперативно избавляют деньги. Я подобные мероприятия терпеть не могу, но, может, пойду. Очень уж мне любопытно на этого убийцу посмотреть… если это действительно он!
Вике было не любопытно, но она считала это необходимостью – теперь, когда они знали четвертую жертву. Прошло еще мало времени, Валя наверняка жива! А значит, они должны ее спасти.
* * *
Теперь все было по-другому. И это были перемены к худшему.
– Что ты наделала?! Тупая идиотка! Я знал, что ты ничтожна, что все вы ничтожны, но чтобы настолько…
Он, никогда прежде не повышавший на нее голос, теперь орал так, что дрожали стены. Вале казалось, что от его крика у нее вот-вот лопнут барабанные перепонки.
А он и не думал останавливаться, хоть и продолжалось все это довольно давно…
– Как ты смела? Как у тебя вообще наглости хватило, дрянь?!
Его слова расплывались и стирались в пульсирующей от боли голове девушки, но она все равно могла понять, что они несправедливы. О какой наглости идет речь, если это он похитил ее?! Издевался, мучил, вшил ей под кожу какую-то дрянь… И сам он все это воспринимал как явление совершенно естественное! Похоже, он верил, что по какому-то высшему праву ему можно распоряжаться ею. Только по праву силы? Несправедливый и жестокий аргумент, который, увы, было не оспорить.
– Ты не понимаешь, что теперь с тобой будет! Скоро пожалеешь, что вообще захотела об этом узнать!
Она и не хотела. Она сбежать хотела… и у нее получилось! От мысли об этом сердце сжималось от боли. Как обидно было осознавать, что она была близка – и ничего не добилась!
Валя даже не знала, где допустила ошибку. Она потеряла сознание там, в ночной темноте. А очнулась уже в этой комнате, обессиленная от усталости и боли.
Теперь все было не так, как раньше. Похититель не вернул ее на кровать, а бросил в угол, как надоевшую игрушку. Он не стал снова вводить в нее иглы, хоть эти проклятые имплантаты и оставались под кожей, пульсируя болью.
Источником страданий стали не только они. Ноги девушки были изрезаны и покрыты черным слоем грязи. Голова гудела, веки стали тяжелыми, а все тело горело, пульсировало, отказывалось подчиняться. Чувствуя пылающий жар внутри себя, Валя инстинктивно ощущала, что это что-то очень плохое. Хуже, чем ее предыдущее состояние.
Она не была связана, но не могла даже пошевелиться толком, не то что встать и бежать. Ей оставалось лишь сжаться в комок и слушать его вопли.
– Ты даже не понимаешь, что ты натворила, овца тупая! Испортила то, что тебе и понять не дано!
Он метался по комнате, заламывал руки. Валя понимала, что он без маски, но рассмотреть его не могла из-за бьющего по глазам света ламп. Она лишь видела общий силуэт, и оттуда, с пола, он казался ей огромным. Слишком большим для человека!
Может, он и не человек вовсе? А какой-нибудь демон, решивший похитить ее…
– Пожалуйста, – прошептала Валя.
Она и сама не знала, ради чего, что хотела этим сказать. То, что ей нужна помощь, это однозначно. В этот раз в отличие от предыдущего мужчина и не думал обрабатывать ее раны. А они были куда серьезней! Впрочем, Валя не решила, хорошо это или плохо.
Она все еще не определилась, хочет ли вообще жить.
Девушка сразу же пожалела, что вообще обратилась к нему, и понадеялась, что он не услышит, поглощенный собственными стенаниями.
Но он услышал.
Перед ней остановились ноги в тяжелых ботинках, и Валя напряглась еще больше, ожидая удара.
– Что – пожалуйста? Кто тебе вообще сказал, что у тебя есть право голоса? Ты не в состоянии увидеть, какое ты ничтожество!
– Так убей меня…
Она надеялась, что получится сказать это с гордостью и достоинством, но помешали слезы, сдавливавшие горло.
– Убить… Убить тебя! – рассмеялся он. Смех был не веселым, нет; «воспаленный» – вот единственное слово, которое приходило Вале на ум. – Что толку от того, чтобы убить тебя? Все равно что муху прихлопнуть! Слишком просто, бездарно… Твоя смерть не стоит даже тех усилий, которые будут на нее потрачены. Я пытался сделать из тебя нечто большее! Я хотел сделать тебя чем-то большим. А ты… тупая тварь!
У нее не было сил ни злиться, ни просить о пощаде. Валя не знала, что болит больше: изрезанные ноги или эти штуки в животе. Разум будто ускользал в пустоту, как вода исчезает в стоке…
Похититель между тем успокаивался. Прекратилось это истеричное метание по комнате, его голос постепенно становился все ровнее. Скоро он достиг того ледяного спокойствия, к которому Валя за это время привыкла.
– Чего вообще можно было от тебя ожидать? Ты, как и все, не способна ничего понять умом, тебе даже объяснять бесполезно. Ты не смогла стать и расходным материалом. Но это ничего… с последствиями я справлюсь. Знала бы ты, как обидно начинать сначала! Пожалуй, я могу списать это на производственный риск.
Даже если бы он говорил понятней, Валя бы все равно не разобралась, что к чему. Ее состояние ухудшалось, а она больше не боролась, не видела смысла.
– Ты меня очень подвела. Помни об этом, пока можешь.
Она понимала, что что-то должно случиться дальше. Он не оставит ее на полу, потому что ему, скорее всего, нужна эта комната. Вале было уже все равно, и это новое равнодушие, замораживающее страх перед будущим, она с готовностью приняла.
* * *
Тяжелые, довольные и толстые капли дождя падали на широкие листья. Звук ударов отражался от буйной зелени, разлетаясь далеко по лесу. Дождь был какой-то медленный, редкий, и где-то далеко в небе уже проглядывали лучи солнца.
Лес посвежел и уже с готовностью приветствовал новый день. Места здесь были дикие, а потому спокойные. Ни одного звука, который не создала бы природа. Ни одного явления, которые приносит с собой человек. Разве что обломки старого самолета где-то вдали, опутанные лианами… Но он лежит здесь так давно, что и сам стал частью этого мира. Как и истлевший в нем человек.
А другой человек, живой и здоровый, пробирался через джунгли изумрудных листьев и коричневатых стволов. Здесь не было даже намека на дорогу, но он в ней и не нуждался. Его тело, ловкое и гибкое, легко преодолевало преграды.
Ему было хорошо здесь, этому человеку. Лучше здесь, чем в цивилизации. Ему нравилось наполнять легкие прохладным влажным воздухом, чувствовать, как скользит по коже недавний дождь, сорвавшийся с листьев. Здесь человек был дома, хоть прежде никогда не видел эти места.
Он понятия не имел, как попал сюда, да и не задумывался об этом. Задумываться сейчас было сложно и по-своему кощунственно. Он слишком долго анализировал, а здесь… Здесь уже нужно верить инстинктам.
В этом предположении он оказался прав. Даже не представляя, куда он вообще идет, свою цель человек опознал сразу, как только увидел.
На другой стороне узкой реки, почти ручейка, лежал тигр. Животное, похоже, пережидало здесь ночь, раскинувшись на мягкой траве. До этой части леса дождь не дошел и потому не разбудил хищника.
Рядом с царственным животным несложно было понять, кто тут хозяин. Человек знал, что приближаться к такому существу смертельно опасно, и все же он не мог сдержать себя. Ему слишком хотелось коснуться шкуры огромного кота, которая казалась бархатной даже на вид. Да еще цвет такой… серебристо-белый с угольными полосками.
Здесь все идет так, как должно, значит, и тигра можно коснуться без сомнений!
Человек продолжил двигаться к нему. Река оказалась неглубокой, по колено всего, и он с легкостью пересек ее даже по неровному дну. Вот он уже выбрался на берег, придерживаясь за траву.
Тигр все еще не просыпался. Но ведь, честное слово, и не нужно его будить! Просто быть с ним – это и есть цель. Человек протянул руку и осторожно коснулся лоснящейся шкуры.
Он ожидал почувствовать тепло. Мягкость шерсти и твердость скрытых под ней мышц. И все это – наполненное жизнью, напряженное ею, пульсирующее. А вместо этого он ощутил смерть… Шерсть прогнулась, и его пальцы погрузились в мягкую плоть, подгнившую под жарким солнцем.
Человек отпрянул, стараясь отереть о траву испачканные багровой жижей пальцы. А тело тигра, словно повинуясь неощутимому порыву ветра, повернулось к нему… Это был безжизненный остов. Шкуру изнутри наполнили черви, сожравшие все на своем пути, а на месте благородной морды белел череп…
Андрей подскочил на кровати, словно готовясь защищаться. Жест был неоправданным: он все еще находился один в своей спальне, и в пустом доме не доносилось ни звука, если не учитывать его испуганное учащенное дыхание. Мир спал, и все было в порядке.
Но не для него. Его кожу покрывал холодный пот; Андрей посмотрел на свои руки и увидел, что они дрожат.
Это был кошмар. Нелепый и теперь уже вроде не страшный. Но там и тогда он был напуган! По-настоящему, словно мог почувствовать, как черви, пожравшие гордого зверя, перебираются к нему под кожу.
Он хотел посмеяться над собой. Андрей знал, почему ему снится такое: из-за разговора с той девицей. Это же смешно! Она несла какой-то высокопарный бред, а теперь ему снятся кошмары, простительные разве что ребенку. Тигр… какая примитивная аналогия!
Увы, смеяться он не мог. Потому что ужас, переливавшийся в его венах, был слишком настоящим.
Тогда Андрей попытался разозлиться на себя. И пристыдить. Что-то же делать надо, раз больше заснуть не получается! Но уж точно не соглашаться с ней. Ева была не права, не могла быть права!
Он может думать о ней только с жалостью. Потому что он сумел вылечиться, а она даже не пыталась. Значит, и ее философствования яйца выеденного не стоят. Все эти разговоры про свободу и подавление собственной сущности – ничто по сравнению с тем, чего он добился в жизни! Он выбрал правильный путь, и то, что Ева пытается разубедить его, лишь доказывает это.
Разум верил. А потом вспоминал о татуировке…
– Это ее бред, который я не должен повторять, – вслух произнес Андрей, надеясь, что это поможет поверить.
Не помогло. Сон возвращался в памяти, наполняя тело дрожью. Слишком реальным все было там! Не зная, что делать с этими мыслями, Андрей ворочался с боку на бок, пока не забрезжил расчет. Проанализировав ситуацию и взвесив все аргументы, он решил, что забудет разговор с Евой и будет жить так, как раньше, ведь это правильно.
А потом встал, направился в ванную, где хранил в отдельном шкафчике пузырьки с лекарствами, и высыпал их содержимое в унитаз.
Тогда все и стало правильно. Он понял это не разумом – сердцем.
Андрей позвонил в офис и спокойно предупредил, что сегодня не появится. Надел джинсы и тренировочную майку вместо делового костюма. Он уже и не помнил дня, когда одежда не сковывала его движения!
Направляясь к соседнему дому, он думал, что скажет хозяевам. Скорее всего, разговаривать придется с Викой, Марк сейчас на работе. Нужно соврать что-то, потому что правду она не поймет… он и сам не до конца понимает!
Однако уловки и продуманные оправдания не понадобились. Уже открывая калитку, он увидел Еву в тени крыльца. Она устроилась в плетеном кресле и читала книгу. Издалека Андрей мог рассмотреть название – «Камо грядеши»…
«Куда ты идешь». Своевременный вопрос.
Увидев гостя, Ева закрыла книгу, но со своего места не поднялась, дождавшись, когда Андрей сам подойдет к ней. Она смотрела на него выжидающе, он на нее – спокойно. И это спокойствие радовало его самого, такого уже давно не было.
– Ты помогла мне, – сказал он.
– Не все расценят это так.
– Мне сейчас все равно, как они расценят это. Я о другом спросить хочу. Помнишь, я говорил, что расспрашивал о тебе… И даже те, кому ты дорога, признают, что ты ничего не делаешь просто так. Я тебе никто… зачем ты помогла мне?
Бледные губы девушки дрогнули в улыбке.
– Это было нетрудно. Я могла бы соврать сейчас. Это тоже нетрудно. Сказать про родство, которое я могла бы ощутить с тобой. Про соотношение судьбы.
– Я бы не поверил, – покачал головой Андрей.
– Может, и поверил бы сейчас. Но если ты вернешь себя прежнего, то он верить не будет.
– Поэтому я и спрашиваю тебя: зачем?
Он больше не чувствовал неловкости, несмотря на то что перед ним по-прежнему была молоденькая девушка, не имевшая права знать столько, сколько знает она.
Можно рассматривать ее как зарвавшуюся пацанку, недооценивать ее и насмехаться, подставляя самого себя. А можно воспринять как существо, оказавшееся у него на пути.
Она немного подождала, как будто оценивая, хочет ли говорить правду. Но потом все же ответила:
– Мои пути пересеклись с одним человеком. Мы не на одной стороне. Не думаю, что нам двоим удастся выжить. Высока вероятность, что не выживу я. Если все будет, как сейчас. Но я пока не хочу умирать. Не боюсь, просто не хочу. Я еще не наигралась. Поэтому мне придется уничтожить его. А для этого я хочу одолжить твою силу.
Она несла полный бред, однако Андрей ее понял. Это одновременно напрягало и будоражило застоявшуюся кровь.
Часть 2. Пустое зеркало
Глава 8
Арсений Лермонтов представлял собой зрелище скорее примечательное, чем впечатляющее. Вика пока не решила для себя, может ли такой человек в принципе быть серийным убийцей и внушать страх.
На рост он точно жаловаться не мог! Около двух метров, это наверняка… если он не сутулится, а сутулится он постоянно. Плечи и грудная клетка у звезды социальных сетей были очень широкими, бедра, напротив, очень узкими. Модные брючки обтягивали длинные тощие ноги, на которых массивная верхняя половина тела смотрелась почти нелепо. Руки также были длинными, делая весь силуэт Лермонтова чем-то средним между гориллой и кузнечиком.
Лицо особого страха не вызывало. Арсений почти полностью поседел и, похоже, гордился этим, потому что закрашивать седину не собирался. А вот кустистые брови, нависшие над серыми глазами, остались абсолютно черными. Длинный нос с горбинкой был акцентом узкого лица, он привлекал внимание в первую очередь, тогда как подбородок казался стесанным, плавно переходящим в шею. Между ним и носом терялись тонкие бледные губы широкого рта.
Неуклюжесть собственной внешности Лермонтов не скрывал, да еще и подчеркивал – такое впечатление создавалось при взгляде на костюм из горчичного бархата, желтую рубашку и украшавший карман пиджака платок, красный в белую клеточку.
Словом, Арсений не тянул на героя грез даже самых неприхотливых женщин. И он, похоже, об этом прекрасно знал. На его страницах не было ни одной его собственной фотографии, даже аватаром он все время ставил какую-то нейтральную картинку. А его поклонницы и не задумывались о том, почему кумир не являет им свой светлый лик. Должно быть, им удобнее было самостоятельно рисовать в фантазии образ «принца».
В обществе Лермонтов держался уверенно, общался легко, и на фоне этой уверенности его внешность отходила на второй план. Собеседники слушали его, открыв рты, причем одинаково эффективно он находил общий язык и с мужчинами, и с женщинами.
А в виртуальной реальности все было не так. Вика специально попросила Максима попробовать подписаться на одну из страниц Лермонтова.
Парень долго упирался:
– Тебе обязательно меня в это втягивать?! Создай фальшивую страницу на мужское имя и занимайся этим сама!
– Я не могу. Если это будет свежесозданная страница, он заподозрит неладное. Нужно, чтобы это был реальный профиль с многолетней историей.
– Для чего нужно?
– Для чистоты эксперимента!
Максим наконец сдался. Подписаться на страницу мог кто угодно, таковы правила социальной сети, что он и сделал. А уже на следующий день обнаружил, что Лермонтов заблокировал его, закрыв доступ к своим страницам.
Значит, отсутствие мужчин в числе его поклонников не было случайностью. Он намеренно отслеживал всех подписчиков и удалял тех, кто ему неугоден. Почему – Вика не знала. По идее, если он убивает женщин, то и ненавидеть должен женщин! Разве не так?
Обо всем этом им и предстояло его расспросить. Вадим угадал правильно, на закрытой вечеринке Арсений появился. Но один он не был, постоянно перемещался от одной компании к другой, со всеми любезничал. Постепенно это начинало надоедать.
– Мы тут весь день будем? – поинтересовалась Вика. – А что, если он уйдет раньше окончания вечеринки?
– Мне все равно, когда он уйдет, – отозвался Вадим. – Я просто ждал, пока он со всеми успеет поздороваться. Теперь, когда он уже никому не нужен, можно его брать.
Выяснилось, что Даниил Вербицкий знаком с хозяином клуба, где проходила вечеринка. Это создало им особые условия для допроса Лермонтова. Владелец клуба, конечно, был не рад такому повороту событий… не совсем законному, если подойти к делу объективно. Но ссориться с влиятельным адвокатом он не хотел.
Вика наблюдала, как Вадим подошел к Арсению, взял того за локоть и что-то сказал ему. Лермонтов попытался освободить руку, но начальник охраны держал крепко. Вместе они направились в коридор, а Вика последовала за ними.
Они прошли в небольшую, уютно оформленную комнату отдыха. Здесь были расставлены несколько диванов, а на низкий столик в другое время, судя по всему, устанавливали кальян. Однако сейчас здесь было светло и пусто. Охранники клуба остались за дверью, в комнате находились только трое – Вика, Вадим и Арсений.
– О каком разбирательстве идет речь? – недовольно спросил Лермонтов.
Вике казалось, что подобная персона закатит истерику, будет топать ножками и требовать адвоката. Однако Арсений держался с холодной уверенностью, не слишком хорошо сочетавшейся с его клоунской внешностью.
Хотя, если задуматься, внешность была клоунской больше из-за одежды, чем собственно работы природы… А одежда – вещь заменяемая.
Вадима спокойствием смутить было сложно, ему и самому выдержки не занимать. Поэтому ответил он так же ровно:
– Пока что несудебное разбирательство, а дальше – посмотрим. В Москве погибли уже три девушки, еще одна пропала.
– Мне почему-то казалось, что в Москве гораздо больше девушек погибает!
– Не ерничайте. Эти три девушки были убиты одним человеком. Их объединяло только то, что они были подписаны на вашу страницу.
Новость была не из приятных, однако Арсений вновь и бровью не повел:
– И что с того? На мои страницы подписаны несколько тысяч женщин. Причем к этим страницам открытый доступ. Если кто-то решил убивать тех, кому интересно мое творчество, то у него очень большой выбор!
– Вы не выглядите обеспокоенным по этому поводу.
– А я не считаю, что вы правы! Мне что, тратить эмоции на любое абсурдное заявление? Или вы меня обвиняете?
– Никто вас ни в чем не обвиняет. Мы пытаемся обсудить ситуацию мирно.
– А она здесь зачем? – Арсений смерил Вику презрительным взглядом. – Мало того что меня допрашивают, так еще и при каких-то непонятных свидетелях!
– Прошу считать меня понятой, – усмехнулась девушка.
– Не умничайте, дамочка! Ум вам не к лицу.
– Ну, вас хамство и вовсе полнит, – не осталась в долгу Вика. – А вы от него все равно не отказываетесь!
Лермонтов, который на каждом виртуальном углу твердил, какое божественное существо – женщина, в миру – был далек от такого трепетного обращения. Скорее, наоборот, создавалось впечатление, что Вика раздражает его гораздо больше, чем Вадим.
– Давайте не будем переходить на личности, – вмешался начальник охраны. – Просто разберемся, что к чему, соблюдая при этом вежливость.
– То, что вы делаете, уже вежливостью не считается, – надул губы Лермонтов. – Ну да ладно. Что вы хотите от меня узнать?
– Вы знакомы со своими подписчицами лично?
– Боже упаси! Что, эстрадный певец должен пожать руку каждой своей слушательнице? Мы с ними общаемся на тех же страницах, но это часть проекта. Ничего личного.
– Многие из них могут так не считать, – заметила Вика. – Я просматривала ваши чаты с ними… Некоторые верят, что вам есть до них дело.
– Пускай верят, дурами Земля полнится. Мне эти люди в моей реальной жизни не нужны. Кого там из них убивают – я не знаю.
– А если мы попросим вас предоставить алиби на те дни, когда были похищены жертвы?
– Тогда я задам вам встречный вопрос: с чего я должен перед вами отчитываться? Хотите меня в чем-то обвинить – делайте это официально! Вот тогда я буду предоставлять вам алиби и вообще озадачиваться этим вопросом.
– К чему все усложнять? – удивился Вадим.
– Я считаю это не усложнением, а защитой чести и достоинства. Вы что-то еще хотите спросить?
– Боюсь, что на остальные вопросы вы и вовсе отвечать не станете.
– Рад, что мы пришли к одному и тому же выводу. Хорошего дня, господа!
Во время всего разговора Арсений показательно не смотрел на Вику, даже если отвечал ей. Да и теперь прошел мимо, будто ее не было рядом, разве что не оттолкнул.
Он покинул комнату беспрепятственно, охранники не смели задерживать его, да Вадим и не давал им такого приказа. Проследив, как он стремительно покидает помещение, Вика осведомилась:
– Теперь-то что?
– Будем следить. Сейчас у нас нет оснований для задержания, и он об этом прекрасно знает. А то, что он не хочет сотрудничать с нами, не доказывает его вину. Я бы тоже не захотел. Тому, кто к таким историям непричастен, любые обвинения показались бы дикостью, вот и он психует.
– Ты считаешь, что он не виноват?
– Я этого не говорил. Нынешний разговор не дал мне никакого окончательного подтверждения его вины. Так что… наблюдаем дальше.
С Вадимом не поспоришь, решение разумное. Но Вика помнила о четвертой пропавшей девушке… Ей сейчас нелегко приходится! Для нее их ожидание может стать смертельным. Даже мысль о том, что на подготовку предыдущих жертв у убийцы уходило более полугода, не сильно успокаивала.
– А если он уедет в Париж?
– Найдем и в Париже, – отмахнулся Вадим. – Нам сейчас нельзя зацикливаться на нем. То, что он – наш единственный подозреваемый, ничего не значит. Убийцей вполне может оказаться совершенно другой человек.
* * *
Со временем должно было стать легче, а становилось сложнее. Организм лишился таблеток, к которым за долгие годы привык, и наступила ломка.
Ошибочно думать, что ломка бывает только у наркоманов. Слишком долгое употребление любого препарата – уже зависимость. Потом вдруг понимаешь, что не можешь уснуть без снотворного и срываешься даже на собственную тень без успокоительного. Андрей столкнулся со всем этим, только умноженным на два…
Палка, как водится, была о двух концах. С одной стороны, к нему возвращались эмоции, а мыслить становилось проще, да и сами мысли как будто бы были яснее. С другой – иногда ему казалось, что он сходит с ума. Он раздражался практически без повода, свет казался ему слишком ярким, звуки – слишком громкими.
Постоянно болела голова, прошибала испарина. По ночам он то не мог заснуть часами, то проваливался в пропасть, чтобы проснуться от кошмаров, которых не помнил. Порой ему и наяву чудились то силуэты, то тени, движущиеся в поле бокового зрения. Каждый день он с ужасом ждал полноценных галлюцинаций.
Сдаваться Андрей не собирался. Несмотря на все испытания, он почувствовал обрывок той свободы, о которой говорила Ева. Пока лишь фрагмент, но и этого хватало, чтобы двигаться вперед. Было бы легче, если бы у него был шанс получить профессиональный совет. Кто знает, можно ли вообще так резко бросать прием довольно сильных препаратов? Не приведет ли это к повреждению мозга?
Ни одному знакомому врачу он не мог задать этот вопрос. Они не должны были знать, что он прекратил прием лекарств. И Женя тоже не должна была. Навещая ее в больнице, он старался выглядеть спокойным, улыбался ей. К счастью, она была так сосредоточена на своем состоянии, что не заметила бы подвоха в его игре, даже если бы таковой имелся.
Уповать оставалось лишь на Интернет. Андрей просматривал всевозможные форумы, читал дневники бывших наркоманов. Решиться на что-то серьезное он не мог, поэтому пил очищающие чаи, соблюдал диету и заново учился медитировать. Умел же когда-то! Но потом – карьера, занятость, путешествия и вера в то, что отныне он живет нормальной жизнью.
Теперь старые навыки приходилось откапывать из-под груд новых, совершенно пустых воспоминаний. Андрею хотелось бы верить, что все получится.
От Евы помощи никакой не было. Но он и не ждал. Было бы странно, если бы она вдруг взяла на себя роль духовника и наставника! Что дальше, ей длинную седую бороду нацепить и посохом обзавестись?
Еву он воспринимал как стихийное явление. Пришла, сказала ему, что думает, ушла. Потом призналась, зачем это делает. Все. В каждой ее речи был исключительно ее взгляд на мир, который Андрей мог принимать, а мог и не принимать. Но чтобы она придумывала для него духовные уроки и вела по жизни… Нет, слишком уж это далеко от реальности!
Иногда она наблюдала за ним, и к этому все сводилось. Смотрела через окно, когда он выходил на утреннюю пробежку. В ночи бессонницы, выглядывая из окна, он мог увидеть ее на улице. Она всегда останавливалась у его дома, но только на секунду.
Она больше не говорила о человеке, который угрожает ей. Андрею почему-то показалось, что его помощь девушка потребует незамедлительно, но он ошибся. Все шло своим чередом, Марк и Вика тоже ни о чем особо не беспокоились.
Он перестал проводить выходные на работе. В субботу и воскресение Андрей навещал Жин-Жин либо тренировался. Супруга решила задержаться в больнице еще на пару недель. Врачи на этом не настаивали, но она сама себе внушила, что первые месяцы беременности чрезвычайно опасны выкидышем. Андрей не пытался ее переубедить. Если бы она круглые сутки сидела дома, ему было бы сложнее скрыть свое состояние от нее.
Он как раз возвращался из очередной поездки в больницу, когда ему позвонила Ева.
– Мне нужно поехать в одно место, – сообщила она. – С тобой.
– Это связано с тем человеком, которого ты боишься?
– Я никого не боюсь. Но я знаю, о ком ты говоришь. Нет, это с ним не связано.
– А с кем тогда?
– С тобой.
– Пояснее нельзя?
– Нет. Не трать много времени на слова. Разве раньше ты так делал? Забери меня из дома. У меня нет водительских прав.
Исключительно из любопытства Андрей решил пока не отказывать ей, хотя ее наглость забавляла и раздражала в равных долях. Он понятия не имел, как она объяснит своей родне то, что он ее куда-то возит. Самому Андрею подобных разговоров хотелось бы избежать. Потому что подумают все равно не то, сплетни какие-то поползут, до Жин-Жин дойти может…
Однако Ева умела все организовать. Когда он подъехал к ее дому, девушка уже ждала у калитки. Вика наблюдала за ними с крыльца. На лице девушки читалось бесконечное изумление, но она не подошла к ним и ничего не сказала.
– Как ты ей объяснила? – не выдержал Андрей.
– Я не объясняю. Я объявляю необходимые факты.
– Ну и что ты там объявила?
– Что ты отвезешь меня в торговый центр. Потому что у тебя передо мной долг.
– Но ведь это не так!
– Разве?
Здесь она его подловила, напрямую и не возразить. Все равно Андрей не мог не отметить, что семья у нее тоже несколько странная. Скорее всего, они просто выработали наиболее безопасную схему общения с Евой.
Она не обманула ни его, ни Вику: девушка действительно попросила отвезти ее в крупный торговый центр. Один из тех, где магазины чередуются с кафе, постоянно играет музыка и мельтешат туда-сюда оставленные без присмотра дети.
Андрей терпеть не мог подобные места, да и не думал, что она ими увлечена. А ее невозможно было понять! Лицо Евы оставалось непроницаемым, что бы ни происходило.
Зато вела она себя вполне предсказуемо – как типичная девятнадцатилетняя девушка. Ходила из одного магазина в другой, брала вещи, ходила с ними по залу, правда, никогда не мерила, а вешала обратно. С неменяющимся выражением лица, ну так что с того? Не выражение лица ведь важно, а поступки!
То, что она делала сейчас, не соответствовало тому, что Андрей о ней слышал. И он не знал, как на это реагировать.
Между тем торговый центр все больше бесил его. Толпы людей, громко болтающие подростки, музыка, смех, ругань… Все это сливалось у него в голове в единый гул, неприятный и лишь усиливающий головную боль. С каждым мгновением злость в нем лишь крепла.
К подобному испытанию Андрей оказался не готов. Он и на работе-то едва терпел большие собрания людей, причем тех людей он хотя бы знал! А тут… Тишина была ему гораздо нужнее, чем все это пестрое мельтешение.
Ситуация отзывалась дрожью в руках, и это еще больше усугубляло состояние мужчины. Ему пришлось сжать кулаки, чтобы унять этот унизительный тремор, но на душе легче не стало.
Они были в отделе парфюмерии, когда он наконец не выдержал.
– Зачем ты таскаешь меня здесь? – процедил Андрей сквозь сжатые зубы.
– Ты злишься, потому что мы в торговом центре? Или потому что мы в этом магазине?
– Нормально на вопросы отвечай! Плевать мне, какой это магазин!
– А не должно быть плевать, – покачала головой Ева. – Этот магазин должен тебя злить особенно. Ты был охотником. Охотники тонко чувствуют запахи. А здесь в воздухе висит облако духов. И обоняние умирает.
– Что ты несешь вообще? Какое это имеет отношение к твоим походам за тряпками?
– Никакого. Никакого похода за тряпками. Я хотела, чтобы ты был здесь.
– Зачем напрягать этим именно меня? С тобой рядом постоянно тусуется какой-то китаец-переросток, я видел! Пусть бы он тебя и возил куда тебе заблагорассудится. Я за что страдаю?
Андрей старался говорить тихо, но все равно видел, что они привлекают внимание консультантов магазина. Ева тоже заметила их, но не придала их встревоженным взглядам значения.
– Китайца-переростка зовут Максим. Он не китаец. И не переросток в рамках своей расовой принадлежности. Вы с ним, думаю, еще познакомитесь.
– Не переводи стрелки!
– Не перевожу. А ты не ори. Мне нужно было узнать, в каком ты состоянии. Я не шутила, когда сказала тебе, что не уверена. Не уверена, жив ли в тебе тот, кто меня интересует.
– Я помню! – Андрей закатил глаза. – Тигр!
– Ирония напрасна. Я так его вижу. Поэтому я привела тебя в место, которое должно было вызвать у тебя сильные эмоции. Оно и вызвало. Но то, что он не просыпается… Разве это не печально? Ведь не просыпаются мертвецы.
От ее слов стало не по себе, но Андрей отогнал это чувство. Он сам себе пообещал не слушать ее бред без особой необходимости!
– Пойдем отсюда, – предложил он. – Мы и так собрали слишком много зрителей!
– Мы причинили им беспокойство. Разве это не заслуживает платы?
Она взяла с ближайшей полки тонкую голубую бутылочку духов и направилась к кассе. Андрей хотел заплатить за нее, но она не позволила. Оказалось, что у Евы имелась собственная кредитная карта. Впрочем, при ее родне это не должно удивлять.
Покинув парфюмерный магазин, они больше никуда не сворачивали, прогуливаясь по коридорам. В целом Андрей был благодарен за это. Тут ему было спокойней, люди болтали меньше, двигались спокойнее, самые большие энтузиасты оседали в бутиках. В то же время такую реакцию он считал проявлением собственной слабости и подтверждением правоты Евы.
– Не думай, что я вечно буду у тебя на поводке, – предупредил он.
– Какой поводок? Нет его. Ты недооцениваешь сам себя. Сейчас период, когда у тебя нет уверенности. Но этот период плохо ограничен. Даже ты не знаешь, когда он закончится. Я тем более не знаю. Манипулировать тобой было бы слишком рискованно.
– Но ты все равно манипулируешь!
– О нет. Я ищу информацию в тебе. И заодно передаю ее тебе сама. Запоминай.
Спросить, что она имеет в виду, или нет? После некоторых колебаний, Андрей решил все же спросить. Но банально не успел.
Впереди началась какая-то возня, послышались крики, но что творится, было не разобрать из-за толпы. Андрей не успел среагировать, когда людской поток разделился, пропуская бегущих вперед молодых людей.
Судя по всему, они что-то где-то украли. И не так важно, что и где (хотя владельцу похищенной вещи наверняка важно!). Для простых обывателей на первый план выходило то, что двое беглецов хотели скрыться любой ценой.
Они налетели на Еву и Андрея. Мужчина, не готовый к такому нападению, замешкался… и это промедление разозлило его. Раньше он бы такого не допустил! В недавнем прошлом его инстинкты были идеально отточены. Даже не осознавая что-то разумом, он реагировал телом.
Те дни остались позади. Сейчас ему приходилось обдумывать свои действия и приемы. Но с двумя мелкими воришками это все равно сработало. Один вскоре отлетел к стене и застыл сам. Второй попытался сопротивляться, но чувствовалось, что его боевой опыт сводится к пьяным дракам на дискотеках. Андрей с легкостью заломил тощенькие ручонки вора за спину и приложил его головой о колонну.
Люди вокруг начали хлопать, но его не интересовали ни они, ни поверженные противники. Он не видел рядом с собой Евы! Вообще нигде! До нападения она была рядом с ним, а потом…
Спустя пару минут он осознал, что взволнованные голоса звучат не только вокруг него. Они доносятся еще и с нижнего уровня. Андрей перегнулся через перила, чтобы посмотреть вниз, и все понял.
Когда на них налетели воришки, он смог удержаться на ногах, Ева – нет. Даром что она сумасшедшая, вес у нее кукольный, к тому же она была отвлечена разговором и ни за что не успела бы среагировать. Ее отбросило к эскалатору, и уже по металлическим ступеням она покатилась вниз.
В данный момент девушка сидела на полу возле остановленного эскалатора. Ее окружали люди, но слишком близко никто подойти не решался. А она низко опустила голову, словно разглядывая что-то, и не поднималась…
* * *
Места были отдаленные, что столичным студентам несказанно нравилось. Вокруг них шумел такой лес, каким его рисуют на картинках: густой, старый, укутанные в мох вековые сосны. Здесь даже мобильная связь плохо ловила, и это дарило одновременно восторг и ужас. Ведь с этого обычно и начинаются неприятности в американских триллерах!
Их внедорожник пробрался глубоко в лес. Для этого достаточно было выбирать участки с нормальным расстоянием между деревьями, земля здесь и без того была сухая, без глубоких ям, так что застрять где-то они не слишком боялись. Иногда возникало ощущение, что на песке остались следы шин другого автомобиля, а на древесных стволах видна краска там, где их царапнули боковые зеркала, но уверенности не было.
Да и какая разница, был ли здесь кто-то до них или не был? Важно, что сейчас они одни, как будто на другой планете!
Они считали это достойным приключением для конца лета. Гораздо лучше, чем в какую-нибудь Турцию опостылевшую лететь! Но при этом все пять человек никогда не разбредались по лесу, стараясь держаться поближе друг к другу.
– Слушай, а то, что мы делаем, не превращает нас в каких-то черных копателей?
– Нет, конечно!
– А почему? Мы ведь то же самое делаем и разрешения у нас нет!
– Ты тупой? Нам и не нужно разрешение! От черных копателей нас отличает не то, что мы делаем сейчас, а то, как поступим, если что-то найдем!
На оборудование они не поскупились, приехали во «всеоружии». У них были и металлоискатели, и сканеры, и специальные средства для очистки находок, если таковые появятся. Все равно это обошлось дешевле, чем поездка на моря! Пусть и без каких-либо гарантий…
Но вероятность что-то найти высока! Бои по всей стране шли, понятно, что в ближайших к большим городам лесах уже все интересное выкопали. Но сюда бомжи всякие не доберутся, тут техника нужна!
– Так как же мы поступим?
– Все отдадим, что непонятного? В какой-нибудь музей.
– А нам с этого какой кайф?
– Потребуем, чтобы имена наши указали!
– Неприкольно…
– А что тебе прикольно? Что ты будешь делать со ржавой каской, если ее найдешь?
Говорили преимущественно молодые люди. Две девушки, приехавшие с ними, с любопытством наблюдали за происходящим. Для них все эти лесные поиски были диковинкой, а потому увлекали. Уже сейчас обе понимали, что второй раз на это не согласятся.
Потому что в лесу комары, грязно и туалетов нет. А в Турции море, солнце и коктейль «Секс на пляже». Так что нужно будет либо поменять спутников, либо уговорить этих больше не чудить!
Однако нытья со стороны девушек можно было не опасаться еще пару дней, пока их успокаивала новизна.
– Я тут подумал… А что, если мы трупаки найдем?
– Какие трупаки? Посчитай, сколько лет прошло! Тут одни скелеты остались!
– А что, скелеты – не трупаки?
– Близко, но не такие отвратительные.
Историк в этой компании был только один. Точнее, студент исторического факультета. Еще точнее, поступивший на исторический факультет сын богатого отца, которому просто нужно было хоть какое-то высшее образование. Для галочки. Так что особого трепета перед тем, что происходило здесь задолго до их рождения, никто из этих молодых людей не испытывал.
Они оживленно болтали обо всем, что приходило в голову. Вековой лес, который видел всякое, терпел их, как терпит назойливую мошкару. Было жарко и пахло сухими листьями. Металлоискатели исправно работали.
Именно они нарушили размеренное спокойствие летнего дня резким звуковым сигналом. Отдыхающие, которые такого не ожидали, подпрыгнули на месте, один даже повалился на ковер из опавшей сосновой хвои. Потом раздался дружный хохот.
– Ого, громкая зараза!
– Офигеть!
– Что-то нашли! Но тут же ничего нет…
– Ты даун? Тут все, что могло быть, давно под землей оказалось! Нужно копать!
– А если там… Ну… мина?
– И чо? Не взорвется после стольких лет! Давай, еще про трупешники снова разговор заведи! Или про проклятье! Кто первый начнет про солдатские проклятья придумывать?
– Заткнись и копай!
Они не особо надеялись на успех, но все равно подготовились к нему. Студенты взяли с собой походные лопаты, щеточки разного размера, запас воды. Работали осторожно, хоть и непрофессионально. Каждому из них воображение рисовало что-то свое: заржавевшее оружие, фляжку, гранату или каску.
Но то, что они извлекли, было им поначалу непонятно…
– Что это за шланг?
– Какой, на фиг, шланг? Слишком твердый… трубка, наверно…
– Да что вы гадаете? Промыть надо, оно же все в земле!
Они положили находку, извлеченную из земли, на мох и щедро облили водой. Грязь стекала, показывая рельеф, серо-белые цвета и блеск металла. Студенты начинали понимать, что лежит перед ними, но как на это реагировать – не знали. В лесу воцарилась гнетущая тишина.
Наконец один из молодых людей решился ее нарушить:
– Это что… позвоночник? Это что это за железяки? Чо за киборг?
– Заткнись, придурок! – нервно огрызнулась ближайшая к нему девушка. – Это болты медицинские… ими некоторые травмы исправляют…
– Откуда ты знаешь?
– Знаю! Но блин… это все современное, а не военного времени!
– Мы что, откопали чей-то труп?!
Глава 9
В магазине собрались человек сто. В рамках бизнеса это немного, но в довольно тесном помещении магазина толпа казалась солидной. Некоторым приходилось даже остаться на улице, но для них открыли окна. Этот щедрый ход имел и обратную сторону: перестали нормально работать кондиционеры и по залу расползалась жара.
И жара эта сводила любую торжественность момента на нет. Нарядные платья, которые выбрали многие дамы, липли к их телам. Косметика плыла по мокрым от пота лицам. Не мерк разве что свет в глазах, направленных на небольшую трибуну – откуда ее выволокли, Максим и предположить не мог.
Конечно, среди присутствующих были не только женщины, просто женщины преобладали. На их фоне мрачные мужчины, наблюдающие за происходящим кто с любопытством, а кто с недовольством, просто терялись. И на этих немногих было сосредоточено пристальное внимание охранников.
Судя по всему, Арсений Лермонтов не пользовался большой любовью у сильной половины человечества. И дабы уважаемого автора не побили грязными ботинками, руководство книжного магазина не поскупилось на охрану.
Да и чего им скупиться? Все оплачивает все равно сам Лермонтов. Ему, очевидно, льстило такое мероприятие, где к нему выстраивались в очередь за автографами. Он специально выбрал магазин поменьше, чтобы создалась иллюзия переполненности. Мол, желающих прикоснуться к «прекрасному», порожденному его разумом, так много, что все и в зале не помещаются!
Если же здраво оценить, какой процент его подписчиц готов приобрести эту книжонку, ситуация получится печальная.
Максим не собирался участвовать в этом карнавале и толкаться в зале магазина, заполненного потными телами. Тем более что душно там было до крайности: помимо очевидной жары, давила еще специфическая смесь запахов – разные духи, которыми щедро полились гостьи, и пот, которому на все это французское изящество было плевать. Лезть в центр этого? Лучше сразу в клетку ко львам!
Он вообще приехал сюда ради того, чтобы подвезти Еву. Хотя желания не было абсолютно. Она в последнее время слишком много времени проводила с этим своим изуродованным соседом! Признавать, что он ревнует, для Максима было унизительно, а не признавать не получилось.
И что она вообще в нем нашла? Этот дядька ее раза в полтора старше, женат, ребенок у него скоро родится! Или ее привлекло очевидное уродство? Сама Ева говорить на эту тему отказывалась напрочь.
В принципе, Максим уже достиг того уровня, когда мог бы ее спокойно послать за такое молчание. Любовь любовью, но полностью отказываться от уважения к себе он не собирался! Однако пока ситуация была особой. Отказать Еве не позволяла не только любовь, но и благородство.
С самостоятельными передвижениями у девушки пока были проблемы, хоть и не большие. Врачи велели ей беречь закованную в гипс руку: при недавнем визите в торговый центр она упала и сломала запястье. Как такое могло произойти – Максим представлял слабо. Вроде бы на нее налетели какие-то воры, убегавшие от полиции, она упала с лестницы и, чтобы уберечь голову, перенесла основной удар при падении на руку. А косточки у нее тоненькие, вот и не выдержали… Врачи сказали, что она еще легко отделалась.
Но это потому что они судили ее по обычным стандартам. Максим-то понимал, что само падение – это явление странное… Ева неуклюжестью не отличается, она особа весьма ловкая. Чем нужно было ее отвлечь, чтобы она так зазевалась? Для нее это просто позор!
Она была там все с тем же соседом, придурком этим татуированным. Он ее в больницу привез. Неужели он не мог ее защитить? Одна мысль об этом злила Максима. Если бы он там был, эти воры до нее и добраться бы не сумели!
Он попытался объяснить Еве всю неправильность произошедшего. Она и слушать не стала. И все равно, когда она попросила отвезти ее на презентацию, Максим согласился. Потому что если ее повезет татуированный, она еще что-нибудь сломать может! Нет этим двоим доверия, когда они вместе.
Сейчас Максим оставался снаружи, а вот Ева умудрилась пробраться в первые ряды в зале. То ли вопреки перелому, то ли благодаря ему! Хотя скорее вопреки: создавалось впечатление, что собравшиеся здесь женщины не очень-то жалуют друг друга. Еще бы! Каждая наверняка считала, что Арсений ее по-настоящему любит, только признаться стесняется.
Возле трибуны поставили два высоких вентилятора, и только после этого Лермонтов вышел к своим читательницам. Причем необходимость вентиляторов сразу стала очевидна: любимец дамских сердец явился в черных кожаных штанах и плотной замшевой рубахе в необъяснимом ковбойском стиле.
На лицах многих из собравшихся промелькнуло разочарование. Скорее всего, обожаемого Арсения они представляли не таким. Но сам Лермонтов не позволил им отвлечься настолько, чтобы они додумались уйти. Он заговорил.
– Спасибо всем, кто пришел сегодня поддержать меня! Каждый рассказ о моей книге – очень волнительный момент для меня. Ведь и сама книга – интимный опыт для писателя. Особенно когда она посвящена прекраснейшему из творений Божиих. Я говорю о вас, милые дамы. Что вообще может быть лучше женщины? Совершеннее, добрее? Мужчина изначально был создан, чтобы служить ей, и лишь грубая сила смогла сместить мировое равновесие!
Милые дамы, красные и потные, одобрительно кивали, поправляя шиньоны трехсантиметровыми ногтями. Свои первоначальные сомнения отбросили даже те, у кого появление Арсения вызвало скептицизм. Его слушали все… или притворялись, что слушают.
Максим мог догадаться, почему так. Лермонтов не говорил ничего нового, правдивого или даже объективно верного. Но его речи наполняли каждую из собравшихся чувством собственной значимости. Им уже не важно было, на кого наорал начальник, кому изменяет муж, а кто никак похудеть не может. Привычные бытовые проблемы отходили на второй план.
В мире этого типа каждая могла быть совершенной, не предпринимая для этого вообще никаких усилий. При этом совершенной она считала только себя, в остальных же видела страшных толстых неудачниц. И не важно, что эти две мысли противоречили друг другу. Поверить в ложь проще, чем работать над собой.
Но сам Арсений как раз не верил. Он улыбался и сиропом лил сладкие речи, однако его глаза оставались внимательными и настороженными. Он медленно обводил взглядом своих читательниц, постоянно следил за потенциальной угрозой в лице мужчин, иногда кивал охране. Во всей его фигуре постоянно чувствовалось что-то напряженное, как у лжеца, который ждет разоблачения.
Его речь была долгой, но женщины с легкостью выдержали этот час на страшной жаре. Максим беспокоился за Еву: не с ее травмой в таких условиях находиться! Однако сама девушка держалась невозмутимо и удачно имитировала общий восторг.
Когда песнь прекрасной даме была наконец допета, собравшиеся выстроились в очередь за автографами. Туда мужчины даже не сунулись, многие разошлись, некоторых увели охранники. Как они сделали это без шума – Максим не представлял. Если бы он хотел получить автограф на этой жалкой книжонке, он бы нашел способ добиться своего!
Но пока он туда не совался, потому что не знал, помешает этим Еве или нет. Он продолжал наблюдать за ней на расстоянии.
Очередь продвигалась медленно. Каждой новой читательнице Арсений считал своим долгом что-то сказать и улыбнуться. Женщины лопотали благодарности в ответ, а он их внимательно выслушивал. Дело затягивалось.
Наконец дошла очередь и до Евы. Арсений начал что-то говорить, но осекся, посмотрев на лицо девушки. Максим со своего места не мог толком разглядеть, что Ева перестала притворяться восторженной дурочкой и продемонстрировала истинную сущность. Они смотрели друг на друга пару секунд. Потом Лермонтов заставил себя улыбнуться и торопливо подписал книгу. Ева ушла, освобождая место следующей фанатке.
Максим встретил ее у входа, и от магазина они отошли в молчании. Он ожидал, что девушка выкинет книгу при первой же возможности, но Ева спрятала ее в рюкзак.
– Это ведь он, да? – спросил Максим, когда они добрались до машины. – Я в это ваше расследование не лезу глубоко, но общие детали знаю… Похоже, с ним ты угадала правильно.
– Я ничего не угадываю. Почему ты считаешь, что это он?
– Ай, скользкий он какой-то… Врет так очевидно, что я вообще не понимаю, как можно ему верить!
– Кто захочет, тот поверит. Ложь не указывает на способность убить.
– Мне кажется, что он скрывает нечто более серьезное, чем свое истинное отношение к женщинам, – признал Максим.
– Это верно.
– И это что-то для него важно… Как раз как убийство. Да и потом… По-моему, он почувствовал, что с тобой что-то не так, как мне кажется.
– Да.
Отсутствие отрицания с ее стороны окрыляло, и Максим решился спросить:
– Значит, ты тоже считаешь, что это он?
– Нет.
* * *
В этой ситуации она вела себя странно, с какой стороны ни подойти. И Вика прекрасно знала об этом. Она, больше всех возражавшая против расследования, сама вызвалась посмотреть на тело… Посмотреть на тело! В этом была заключена еще большая странность. Вика в отличие от той же Евы не могла относиться к лицезрению трупов даже равнодушно, не говоря уже об энтузиазме.
Однако это дело уже вышло за рамки простого «хочу – не хочу». Девушка чувствовала, что ей нужно это знать.
– Тебе не кажется странным, что эти тела были найдены? – спросила Вика. – Не представляю, как он это позволил!
Когда ей сообщили, что найдена не только Валентина Глебова, но и несколько предыдущих жертв, о которых они не знали, Вика сначала не поверила. Этот убийца действовал слишком грамотно, слишком четко… Как он мог «сдать» целое кладбище?!
А вот Вадим от отсутствия доверия не страдал:
– Там реально случайность была. Какие-то богатенькие детишки решили поиграть в искателей кладов. Они забрались в лес и обнаружили один из трупов.
– Но как? Он что, посреди леса их кидал?
– Нет, под землю закапывал. Но у детишек был с собой металлоискатель, а у трупа – металлический штырь в позвоночнике. Дальше нам всем повезло, что детишки не убежали оттуда в истерике, а вызвали полицию. В итоге в лесу нашли четыре трупа, один из них – и есть наша пропавшая Валентина.
Да, это может быть случайностью. Но получается, что убийца сам себе наперекор идет! То он оставляет трупы на виду, как было с тем пугалом в отдаленной деревне, то закапывает в лесу, где их находят лишь чудом… Это действия полного психа, окончательно потерявшего логику. А в данном случае убийца таковым не является, иначе он не смог бы организовывать преступления! У его действий должна быть причина.
Она была. Причем определить ее удалось даже без Евы, тут уж догадаться несложно.
Он не стеснялся убийств как таковых. Может, даже гордился ими. А уж свои «цветы» он определенно считал шедеврами. Но те тела… они были началом. Три тела относились к более раннему периоду, чем другие жертвы – от пяти до трех лет. Их останки сохранили следы деформации, но не были так изуродованы, как недавние убитые.
Проще говоря, на них он учился. Похищал, прятал где-то, мучил… Но у него не получалось сделать то, что он хотел. Это теперь все они отмечают ту хирургическую точность, с которой он творил «цветы»… Для него это был вопрос мастерства, а не таланта! Он просто очень много тренировался.
Но если с первыми жертвами все понятно, то почему такая судьба постигла Валентину? Это Вика и надеялась выяснить, вызываясь сопровождать Вадима при визите в морг.
Их уже ожидали. Следователь Савельев приехал раньше них, он отнесся к появлению Вики скептически:
– Я бы не хотел, чтобы об этом деле слишком много знали посторонние.
– Кто этот посторонний? – оскорбилась она.
– Я никого сюда не привожу только потому, что у меня капризы и мне так хочется, – вмешался Вадим. – Самый первый прорыв в расследовании появился только потому, что я привлек «постороннюю». Или ты доверяешь моей интуиции только когда тебе это выгодно?
– Аргумент принят, вопросов больше нет, – отозвался Савельев. – Хотя я все равно считаю, что женщине на это смотреть не стоит!
– На это никому смотреть не стоит, но я как-нибудь сама разберусь! – парировала Вика.
Для обнаруженных в лесу тел выделили отдельный небольшой зал. Три трупа не нуждались в особом хранении – они истлели, в них едва узнавались люди. А вот четвертое тело было в пугающем состоянии…
– По мнению экспертов, смерть наступила за неделю до обнаружения, – прокомментировал следователь.
Стараясь не обращать внимания на очевидные следы разложения, Вика надела марлевую маску на лицо и приступила к осмотру ран жертв. Мелких повреждений было довольно много, все они – разного срока, некоторые почти зажили. Похоже, их она получила еще в аварии автобуса.
Самой крупной была зияющая рана на животе. Казалось, что из тела просто вырвали огромный кусок… Долго смотреть на это Вика не могла. Также она заметила на ногах погибшей многочисленные глубокие порезы.
Но смерть наступила не из-за этого. Здесь все было очевидно: массивный железный гвоздь, вогнанный в висок женщины, не оставлял пространства для сомнений.
Вадим между тем листал отчет эксперта.
– Что у нее с животом? – спросила Вика, отворачиваясь. – Надеюсь, это ни с каким ребенком не связано?
– Нет. Она не была беременна, внутренние органы вообще не затронуты. Отсутствует значительная часть кожи и некоторые мышечные ткани.
– А если по-человечески?
– По-человечески подобные вещи вообще описать невозможно, – заметил Вадим. – Но суть в том, что у нее что-то вырвали из-под кожи. Сначала вшили, потом вырвали. Это произошло либо сразу после смерти, либо незадолго до. Экспертам сложно определить.
Экспертам, может, и сложно, речь ведь идет о минутах. Но для самой Валентины разница наверняка была существенной! Почувствовать это… такое и представлять не хочется!
– Также у нее было прогрессирующее заражение крови, – продолжал читать Вадим. – И отравление газами непонятного происхождения. Похоже, она находилась в крайне инфекционной среде.
– Непостоянно, – возразила Вика. – Либо она куда-то сбежала, либо там, где он ее держал, что-то пошло не так…
– Вы тоже в эксперты заделались? – иронично поинтересовался Савельев.
– Нет, просто думать умею! Это не первая его жертва… Если предыдущих он довел до того состояния, в котором мы их нашли, то очевидно, что об инфекциях он все знал и действовал грамотно. А чтобы было такое отравление… явно же что-то странное! Посмотрите на ее ноги! Она точно пыталась бежать! Кстати, чем нанесены эти порезы?
– Разными орудиями. Стекло, неровный металл, острый пластик – и все это было довольно грязным. По газу пока ясности никакой, результатов тестов нет.
Вика не знала, что думают на этот счет ее спутники, но сама она не сомневалась: Валентина бежала. Почему у нее ничего не получилось – тоже важный вопрос. Но чувствуется, что ее смерти преступник не хотел, он поспешил спрятать тело, стыдился такого результата своей «работы».
И все незаметно… Похитил, вывез, спрятал. Даже в моменты расстройства он не забывал об осторожности. Как такого вообще можно поймать?
– Что он ей вживил под кожу, мы тоже не знаем, – добавил Савельев. – Но это было что-то не слишком травмирующее. Возможно, медицинского назначения.
– Как это можно понять?
– По сохранившимся мышцам. В некоторых местах можно заметить следы заживления.
– То есть он вшил что-то ей под кожу довольно давно?
– Несколько недель назад. А вот инфекция была занесена недавно. Если так посмотреть, то вы правы… Что-то у них пошло не так.
Обо всем этом следователь рассуждал абсолютно спокойно. Вика знала, что он прав, это важная профессиональная черта для него. Но, видя перед собой растерзанное тело, не понимала, как на это можно смотреть без эмоций!
– Короче, он ее замучил, а расследование не продвинулось, – с горечью отметила Вика. – Даже личности этих трех не установлены!
– Да, мы вышли на эти убийства только потому, что Валентина Глебова уже была в розыске, ее опознали по фотографии. По иным показателям, они не подходят под наше дело, другой характер убийства.
Характер другой, убийца тот же. Иронично.
– Мы в тупике, – подытожила ситуацию девушка. – Но не могу сказать, что мы в него попали. Мы из него и не вылезали!
– Я бы так не спешил с выводами, – вмешался Вадим.
– Это почему же?
– А есть один очень любопытный факт, который обнаружили мои люди… Эти трупы были найдены далеко от Москвы. Но в пяти километрах от границы леса, где их нашли, расположен крупный город. И в этом городе Арсений Лермонтов имеет недвижимость.
* * *
Все как раньше! Андрей улыбался этому – и теплой ночи, и тишине. Он даже не думал, ради чего все это делает, и у Евы не спрашивал. Ему было абсолютно все равно.
Потому что он хотел испытать себя. Не в тренажерном зале, не среди толпы, а в тех условиях, которые раньше были для него выигрышными. Андрей хотел убедиться наверняка, что не постарел, не потерял что-то важное и многое еще может!
К тому же у него имелся определенный должок перед Евой. В торговом центре он не сумел защитить ее и стыдился этого. Так глупо все получилось! А она теперь вынуждена по жаре с этим гипсом ходить… Поэтому, когда она сказала, что ей необходима услуга, Андрей обрадовался.
Само задание интриговало его. Он не хотел думать, он хотел действовать.
Небольшой заводик, расположенный в Подмосковье, определенно не тянул на объект государственной важности. Но это все равно охраняемое место: Андрей видел и видеокамеры, и колючую проволоку, и силуэты охранников в окнах первого этажа. Их как минимум двое, и это не какие-то дедули, вооруженные ружьем с солью и собственными принципами!
В общем, не самый грозный вызов для него, зато безопасный вариант возвращения в форму.
Он выбрал угол потемнее; даже если этот участок фиксируют камеры, толку от этого видео не будет никому. Если они вообще будут организовывать расследование! Ведь ничего серьезного он красть не собирался. Только то, что понадобилось этой сумасшедшей девице.
Поднявшись на вершину забора, Андрей кусачками убрал часть колючей проволоки. В прошлом он смог бы перемахнуть через подобную преграду и без таких сложных мер. Но теперь все было по-другому, он рисковал застрять, и в глубине души стыдился этого.
На землю он все-таки спрыгнул, а не спустился, хотя получилось не очень ловко. Задумался, что делать дальше, а заодно и прислушался к своему окружению. Никто к нему с криками не бежал, это точно!
Приблизившись к окну, он внимательно осмотрел и камеру, закрепленную на стене, и оконную раму. Судя по всему, наблюдение здесь только внешнее. В качестве внутреннего оставлены охранники. А есть сигнализация или нет… Вроде нет, но есть только один способ проверить наверняка.
Вскрыть стеклопакет не составило большого труда. Дальше и был момент истины… но ничего не произошло. Вой сирены не нарушил ночную тишину, а значит, можно было двигаться дальше.
Что и говорить, безопасности на этом предприятии уделялось не самое большое значение. Однако оно и понятно! Это всего лишь маленький завод по производству кондиционеров. Наличных денег здесь почти не бывает, зарплата давно переводится на карточки, готовый товар сразу перевозят на склад или реализацию. Какой смысл сюда лезть? Запчастями запасаться? Вот они и не инвестировали слишком много в охрану!
Внутри было идеально чисто, и это несколько поражало. Подобное отношение к производственным залам Андрей еще мог понять, но зачем стекла и подоконники чуть ли не стерильными держать? Должно быть, с дисциплиной тут строго…
Находясь внутри здания, он уже слышал, что придется быть осторожным. На охранном пункте работал телевизор, мужчины что-то живо обсуждали. Издалека слышалось металлическое постукивание ведер: видно, работали те самые уборщицы, которые наводили здесь такую идеальную чистоту.
Все они пока были сосредоточены на первом этаже, на уровне производства. Андрей подозревал, что вся документация хранится на втором, это было бы логично. Он оказался как раз неподалеку от пожарной лестницы, так что вопросов с подъемом наверх не возникло. Правда, между первым и вторым этажами лестница была перегорожена дверью-решеткой. Но Андрей себя бы уважать перестал, если бы не смог справиться с таким примитивным замком!
Кабинет начальника выделялся сразу. Дорогая дверь, гравированная табличка. Вот здесь система замков была на уровне! Это отнимало время…
А времени как раз и не было. Похоже, охранники решили, что сейчас самое время устроить обход. Андрей слышал их приближение издалека, они спокойно разговаривали, а значит, не настороженность привела их сюда, а привычное расписание.
Ему от этого было не легче. Он справился с двумя замками из трех, а третий никак не желал поддаваться. Спрятаться в этом узком коридоре, полном запертых дверей, было банально негде. Разве что снова бежать на пожарную лестницу, но не факт, что ее не осматривают. Так что придется драться с ними… Два противника его не пугали, просто в таком случае исчезнет надежда остаться незамеченным. Андрею этого не хотелось бы.
И замок словно согласился с ним, наконец поддавшись его манипуляциям. Андрей поспешил скрыться в кабинете, после чего замер, сосредоточившись на слухе. Слышали они или нет?
Однако голоса охранников продолжали звучать громко и четко. Видимо, они были настолько увлечены собственной беседой, что остальной мир для них перестал существовать.
– А сам он как сыр в масле катается, говорю тебе!
– Ну, у богатеев все свои причуды…
– Так если бы эта жадная тварь хотя бы половину тех денег нам на премии выделяла, что он на свои книжки тратит! Никто ведь не читает их, книжки эти!
– Ты поговори еще, и он тебе премию книжками выдаст!
– Пусть так, хоть будет чем печку в деревне растапливать! А то достала эта его жадность… У всех на слуху: Лермонтов купил то, Лермонтов оплатил сё! Зато здесь он копейки считает!
Что ж, редко встретишь подчиненных, довольных руководством, но Лермонтов относился как раз к активно нелюбимым начальникам.
Андрей не был удивлен. Он давно уже работал в большом бизнесе, знал многих, кто был готов платить любые деньги за свои капризы, но отличался просто клинической скупостью, когда приходилось платить людям за работу. Подобная черта не делала Арсения ни маньяком, ни даже кем-то особенным.
Охранники прошли мимо, и лишь после этого Андрей мог действовать свободней. Запирать дверь изнутри он не рисковал: такая система замков может и не открыться потом. Надо обернуться быстро, до следующего обхода – или пока сюда уборщицы не заявятся!
Кабинет Лермонтова отличался тем же идеальным порядком, который царил на всем небольшом заводе. В стопках бумаг не выбивался ни один листик, ручки и карандаши были расставлены в подставках по цветам, везде царила не очевидная, но все же уловимая симметрия.
К тому же этот кабинет можно было бы хоть сейчас сфотографировать для каталога без каких-либо сомнений. Здесь вообще не было никаких личных вещей или указаний на работу. Лермонтов не оставлял себе листки с напоминаниями, не бросал вещи на непривычных местах после окончания рабочего дня…
А самое главное, здесь не было ни намека на его обожаемое увлечение: творчество. Ни фотографии, ни экземпляра книги… Ничего! По тому, что Андрей видел на его виртуальных страницах, можно было бы предположить, что нарциссизм здесь будет зашкаливать.
Ан нет, Арсений, похоже, четко разделял работу и свои хобби. От всего этого Андрей предпочел отстраниться, потому что если начать анализировать поведение Лермонтова, можно упустить момент, когда охрана заинтересуется: почему это замок на двери шефа поцарапан?! Если они вообще способны заметить такое в своем бурном обсуждении денежных проблем.
Бегло осмотрев бумаги, Андрей нашел то, что ему нужно. Он убрал нужный документ в файл и спрятал за пояс. Теперь необходимо было выбираться, но… ночные уборщицы оказались оперативнее. Их веселая болтовня уже отражалась от стен пустых коридоров.
Не самая приятная ситуация. Пугать женщин Андрей не хотел, а если какая-то из них додумается встать у него на пути, то и бить придется. Надо решать вопрос по-другому!
Он выглянул в окно, чтобы посмотреть, что находится под кабинетом. Задний двор… в принципе, неплохо, тут тоже достаточно темно, чтобы не бояться камер. Особенно если учитывать, что он пришел подготовленным: в плотном черном костюме, перчатках и маске, оставлявшей открытыми только глаза. Так что его не опознают ни по внешности, ни по татуировкам.
Он открыл окно, которое, к счастью, даже не скрипнуло, заметил декоративный бортик, выложенный кирпичами прямо под подоконником. Это было как раз то, что нужно! Андрей перебрался через окно и, взявшись за бортик руками, начал медленно спускаться вдоль стены вниз, пока не повис на нем. Теперь нужно было прыгать, иначе никак! До земли метра три, раньше это было не расстояние, а теперь… повод подумать!
Но времени на размышления как раз и не оставалось. Он слышал, как в кабинете Лермонтова скрипнула дверь и прозвучал удивленный женский голос:
– Ой, а почему здесь не заперто? И почему окно открыто?
Это и решило все его сомнения; Андрей разжал пальцы.
Приземлился он на ноги, но не удержался из-за вспышки боли в колене. Осмотрев ногу, он убедился, что перелома нет, просто он неправильно распределил нагрузку. Опыт подзабылся, а в тренажерном зале этому не научат!
Главное, получилось. Чуть прихрамывая, он побежал к тому участку забора, где была обрезана колючая проволока.
Конечно же, его заметили. Вслед ему прозвучали истошные крики:
– Вор! Там вор! Ребята, держите его! Стреляйте!
Подобное разоблачение было унизительно для него как для охотника, даже при том, что задачу свою он выполнил. Андрею только и оставалось, что терпеть, сжав зубы, и обещать себе, что он такого больше не допустит.
Когда охранники наконец сообразили, что к чему, и выбежали из здания, он уже перелезал через забор. Они попробовали стрелять, но с такого расстояния у них не было ни шанса попасть. А Андрея за деревьями ждал спортивный автомобиль, способный уйти от любого преследования.
Миссия выполнена… кое-как. Андрей вдруг подумал, что если бы он пересекся с убийцей тех девушек сейчас, то большого толку от него не было бы. Ева права: что-то пропало.
Глава 10
Близнецам было очень любопытно посмотреть, почему столько народу собралось в гостиной. Что, гости? Но ведь когда гости, то и сладости в доме, и весело будет! Поэтому мальчишки изо всех сил рвались к заветной двери.
Но допускать их туда Агния не собиралась. Сыновья росли смышлеными не по годам, и хотя в целом ее как мать это радовало, она справедливо признавала, что сейчас они могут услышать лишнее. Ведь обсуждать предстояло уже полноценное расследование!
Так что пришлось вызвать вторую няню и подкупить близнецов разрешением чуть дольше поиграть в видеоигры – это развлечение обычно строго контролировалось. Убедившись, что диверсия отменяется, Агния наконец сумела вернуться в гостиную.
А там ее уже ждали. Вика и Марк заняли один из диванов, на втором ждал Даниил, а кресло выбрал для себя Вадим. Ева не сочла нужным являться, хотя о встрече знала; никто и не настаивал. А вот Андрея приглашали, но он отказался, сославшись на занятость. В нынешней ситуации Агния была не рада такому решению с его стороны.
– Справилась, мать-героиня? – полюбопытствовал Даниил.
– Я-то, может, и мать-героиня, но ты – отец-кукушка! Это и твои дети тоже, если не забыл! Почему одна я выступаю в роли злого полицейского?
– А чего ты хотела, я же адвокат!
– Они тебя слушаются лучше!
– Не сказал бы. Ты дисциплину жестче вводишь.
Здесь спорить было сложно. С отцом близнецы играли, обожали его, а он их баловал. Но в плане поведения побаивались они скорее Агнию.
– Мы плавно перешли к обсуждению семейных дел? – встрял Вадим. – Или я что-то путаю?
– Напрягает то, что в нашем случае семейные дела и расследования можно перепутать, – усмехнулся Марк. – Мне иногда начинает казаться, что я слишком много времени на работе провожу! Потому что каждый день возвращаюсь и что-то новое узнаю! Заметьте, я узнаю это последним.
– Ничего, сейчас одновременно со всеми узнаешь, – сказал начальник охраны. – Я ведь говорил, что соберу больше сведений об этом Лермонтове. А за свое слово я предпочитаю ручаться.
Они все договорились, что эта встреча станет последней. В плане расследования то есть. Они и так позволили этому слишком сильно повлиять на их жизнь: Вика отложила выезд на работу, Вадим стал реже появляться в офисе.
Даниил первым озвучил, что пора завязывать. Тем более что уже даже Еву опасно в это втягивать. Ей сейчас нужно думать о том, чтобы рука нормально зажила, а не за маньяками охотиться!
Так что сегодня они должны были обсудить все, что узнали, и передать это Савельеву. А дальше он пусть свои непосредственные обязанности выполняет!
– И как же ты эти сведения собрал? – осведомился Марк. – Уж не посредством ли Андрея?
– Нет, блин, посредством крепостных! При чем тут вообще Андрей?
– Да при том, что он в последнее время постоянно рядом с Евой крутится! Это же он с ней был, когда она руку сломала!
– Он-то здесь при чем?
– Мне тоже не очень нравится их общение, – признала Вика. – Все мы знаем о прошлом Андрея. С этой точки зрения интерес к нему Евы может быть неоднозначным.
С этим Агния была согласна, как и с тем, что Андрей ведет себя странно. Не похоже, что он искренне радовался будущему пополнению в семье, да и Жин-Жин навещал строго по графику. А с Евой что ни день, то больше разговоров!
Психологи, конечно, говорят, что для кого-то предстоящее отцовство кризисом может обернуться… Но не для Андрея же! Он должен уметь справляться с любой психологической нагрузкой, не через такое проходил!
Похоже, его странная дружба с Евой беспокоила всех, кроме Вадима:
– Угомонитесь вы, сплетницы! Я Андрюху знаю, опасности от него никакой. Он же любопытный просто, как кот! Эта девица показалась ему чем-то новым, незнакомым. Что с того?
– То, что он усилил тренировки!
– Он и раньше тренировался. Может, посмотрел на нее и понял, что она этому вопросу больше внимания уделяет. А нормально это вообще – чтобы девка какая-то бывшего охотника обошла? Вот он и старается. Да и ребенок – тоже стресс. Хватит кудахтать – вот я к чему веду. Проблема решится сама собой.
– Каким это образом? – удивилась Вика.
– Вашим отъездом. Ты уедешь, Ева уедет, а Женька, наоборот, вернется из больницы. Все встанет на свои места. Мы вообще про личную жизнь Андрея собрались говорить или по делу?
Агния считала, что он рассматривает проблему слишком поверхностно. Но настаивать ни на чем не стала, сейчас и правда не до того.
– По делу, – согласилась она. – Рассказывай, что там собрали твои крепостные, которых простой народ зовет полицейскими и экспертами-криминалистами!
– Очень смешно…
В целом отпираться ему не было смысла. Все и так знали, где Вадим берет подобные сведения: пользуется обширными знакомствами в полицейских кругах. Это Агнию постоянно удивляло. Он ведь работал там не так долго и было это очень давно! Но ничего, помнят, с новым поколением следователей знакомят.
А это помогает. Вот и сейчас они столько знали исключительно благодаря тому, что Вадим умел задавать нужные вопросы нужным людям.
– У Лермонтова два бизнеса, – пояснил Вадим. – Соответственно, источников дохода тоже два, потому что со своих выставок и книг он вообще ничего не получает. Туда деньги как раз уходят. А выгодны ему бутики и завод по производству кондиционеров. Угадайте, что приносит больше денег?
– Раз ты это выделил особым вопросом, то ясно, что не бутики, – фыркнул Марк.
– А что делать? Старею, становлюсь предсказуемым… Завод этот, хоть и небольшой, – настоящая золотая жила для Лермонтова. Даже если в модном бизнесе что-то пойдет не так, он сможет поддержать свои бутики на плаву, перенаправив деньги туда.
– Но как? – изумился Даниил. – Я видел фотографии этого завода. Там совсем малые площади. До того как Лермонтов выкупил эту дыру десять лет назад, вообще убыточное предприятие было.
– А как ты деньги из воздуха делаешь? Вот так и он: грамотная организация. Своим сотрудникам Лермонтов платит ровно столько, сколько необходимо, чтобы они не увольнялись, но доплатами и бонусами не балует. Соответственно, сокращает эту статью расходов. Дисциплину он там ввел практически тюремную, за любую оплошность – штраф. Каждый день лично инспектирует завод, за оборудованием следит, никому не позволяет без дела сидеть. Плюс о поставках и продажах он договаривается сам и тоже обеспечивает себе лучшие финансовые условия.
– Даже не верится, – покачала головой Вика. – То есть не то что я тебе не верю, а в принципе не верится! Вы этого Лермонтова видели? Вы его читали? Кажется, что там полный придурок пишет! Но если он так сумел бизнес организовать…
– Но ведь сайты для него не бизнес, – возразил Даниил. – Это то, что доставляет ему удовольствие. А почему доставляет… Это уже личное. Фрейд на подобных мотивах карьеру сделал.
– Все равно мне кажется, что серьезный бизнесмен не будет увлекаться такими розовыми соплями!
– Ты очень удивишься, узнав, чем увлекаются серьезные бизнесмены. Я как-то представлял в суде одного промышленного магната… Он защищал честь и достоинство. Потому что его бывшая жена грозила обнародовать фотографии, где он запечатлен в ее нижнем белье. Он тогда пьян не был, ему просто нравилось себя таким видеть. Был партнер по бизнесу, который однажды по ошибке прислал мне письмо, которое строчил своей Госпоже. Это был… хм… интересный манускрипт. Я это к чему? Мы видим только отполированную маску, а что у человека в душе творится – понять мало кто может. По сравнению со многими хобби Лермонтова – еще не самое худшее.
– Это если он просто бабам мозги дурит, – вклинился Вадим. – А не вертит из них оригами!
– Не бабам, а женщинам, – возмутилась Агния. Когда он уже запомнит?!
– А что, это меняет суть сказанного мной?
– Вы не тем занялись вообще, – прервала Вика. – Давайте обсудим лексикон Вадима в другой раз! По-моему, у нас тут типичный кандидат в маньяки имеется! Он один на публике, другой с рабочими… Две совершенно разные личности! Может, у него раздвоение какое-то?
Воспоминания о прошлом холодной волной пролетели вдоль позвоночника, заставили поежиться. Даниил заметил ее реакцию и без труда догадался, о чем она думает. Незаметно, чтобы не привлекать внимание остальных, он сжал ее руку.
– Мы с таким уже сталкивались, – сказала Агния. – В прошлом… Я знала девушку с раздвоением личности[7]. И она действительно убивала людей…
– Там вообще очень интересный случай был, – добавил Даниил. – Одна личность намеренно блокировала другую, и они не знали друг о друге. Тягу к убийствам испытывала только одна. Но, увидев такое своими глазами, я верю, что это реально.
– Считаешь, что Арсений может быть таким же? – спросил Вадим.
– Не исключаю этого.
– Если так, то понятно, почему задергалась Ева, – кивнула Вика. – Она каким-то образом чувствует таких… необычных людей. Причем именно редкий вид необычности ее и притягивает. Неплохо было бы поговорить с той девушкой! Я понимаю, что ее наверняка посадили… Но не в тюрьму же, таких в клиниках держат! Может, у нас получится встретиться с ней? Она должна понимать ситуацию даже лучше, чем Ева!
– С той девушкой уже никто не встретится, – отрезала Агния. – Она умерла. А что касается Лермонтова… Я думаю, что даже если у него раздвоение личности, он знает, что с ним что-то не так. Это по глазам видно!
– Ты-то с ним когда пересечься успела?
– Да уж пораньше вас! Лично я с ним не общалась, но иногда мы бывали на одних мероприятиях. Имени его я не знала, но видела, что тип неприятный. Он точно псих!
– Если и псих, то раньше он внимания к этому факту не привлекал, – прокомментировал Вадим. – Я проверил его историю тщательнее. Он не состоял на учете у врачей, даже в раннем возрасте не делал ничего подозрительного.
– Ева тоже сумела всех убедить, что она не умеет говорить, – вздохнул Марк. – Если сумасшествие настоящее, человек может такое, о чем мы и не подозреваем…
– Тогда решено, – заявил Вадим. – Я посоветую Савельеву делать акцент на версии с раздвоением личности. Пусть привлекает к этому психологов, за Лермонтовым следит… Да что хочет делает! Я в это больше не полезу, потому что мне Дашка и так все мозги упреками вынесла. А вы следите, чтобы не было излишней активности со стороны Евы.
– Так говоришь, как будто не ты ее в это втянул!
– Втянул я. Раскаиваюсь тоже я. Может быть, даже прикажу кому-то из своих людей наблюдать за Лермонтовым. Но не более. У полиции достаточно оснований подозревать его, вот они пусть этим и занимаются.
– Главное, чтобы он сам не узнал, кто подтолкнул полицию на правильный путь, – мрачно заметила Агния. – А то тогда мы с ним все-таки познакомимся, хотим мы этого или нет.
* * *
Животное смотрело на него со спокойным, благородным даже, любопытством. Раньше Андрей и подумать не мог, что гиены могут хоть с какой-то стороны ассоциироваться с благородством! Но справедливости ради стоит отметить, что раньше он напрямую с этими зверями не сталкивался.
Он медленно провел рукой по прутьям, однако Табата не пошевелилась. Она не была даже насторожена, а уж бросаться на незнакомца, остановившегося возле ее клетки, и вовсе не собиралась. Она только перевела взгляд, чуть двинув головой, и Андрей понял, что за спиной у него находится кто-то еще. Раз гиена по-прежнему не проявляла агрессии, это был кто-то из своих… или Табата в принципе являлась убежденной пацифисткой.
– Что ты здесь делаешь?
Нет, все-таки свои. Этот голос Андрей знал, хоть и слышал нечасто. Максим, кажется… тот паренек, что вечно таскается за Евой.
Андрей повернулся к нему; оставлять гиену за спиной было не страшно.
– Не самое вежливое начало разговора, – отреагировал он.
– Мне нужно было пару-тройку комплиментов кинуть и говорить о погоде?
– Нужно было хотя бы поздороваться.
Враждебность паренька была настолько очевидной, что казалась забавной, хоть Максим и пытался ее скрыть. О причинах Андрей догадывался. Злиться он даже не собирался, но и принимать любое оскорбление – тоже.
– Привет, – фыркнул Максим. – А теперь скажи, что ты здесь делаешь!
– На гиену смотрю. Как это ни странно, у меня немного знакомых с такими питомцами.
– Как ты оказался у Азаровых на заднем дворе? Вика знает, что ты здесь?
Еще бы она не знала! Прежде чем пустить его в дом, Вика устроила ему допрос с пристрастием. Чего он лезет к Еве? Понимает ли, что она больна? Что Ева от него хочет? Андрей старался не врать девушке, понимая ее озабоченность, однако и всю правду он сказать не мог.
Впрочем, у них с Евой имелась важная общая черта, о которой он мог говорить без опаски, – прошлое. Он был охотником профессионально, она тоже в некотором смысле охотилась. Теперь они могли обсудить это, вместе вспомнить, и становилось легче.
Несильно Вика ему и поверила, но настаивать не стала. Так что Андрей мог сказать напрямую:
– Знает, конечно! Я что, бабочкой сюда порхнул?
– Я не знаю, чем ты сюда порхнул, и не понимаю, зачем! К Табате явился?
– Не дури. Ты знаешь, что к Еве.
– Так не надо к ней являться! Что тебе от нее нужно?
Первую влюбленность можно понять и все такое, но пацан начинал раздражать. Андрей от природы отличался эмоциональностью, научился сдерживать это, но теперь, в период отказа от лекарств, держать себя в руках было тяжеловато.
– Почему я должен отчитываться, что мне нужно?
– Потому что я ее друг, – безапелляционно заявил Максим. – А тебе что-то от нее нужно!
– Тебе тоже нужно, а невинной детской дружбой ты просто прикрываешься. Я-то как раз честнее.
– В том, что используешь ее?
– Как будто ее можно использовать, – закатил глаза Андрей. – Прекращай тут изображать оскорбленного Ромео, которому перо воткнули не в беретку, а в задницу. У меня есть жена, поэтому в данном плане я тебе не конкурент. А то, что Еве ты на фиг не упал… я здесь при чем?
– Я у тебя не спрашиваю, кто ей на что упал! Я попросил тебя сказать, зачем ты здесь!
– Интересное у тебя представление о просьбах… Ладно, сделаю тебе скидку на возраст и скажу. Я хотел, чтобы она потренировалась со мной.
В данном случае все действительно было вот так прямо и просто. Вылазка на завод не обрадовала Андрея, она укрепила его в вере, что с ним что-то пошло не так. Лечение, самообман, возраст – вдруг все это необратимо?
Тогда о свободе, настоящей свободе, придется забыть. При мысли об этом возвращалась та боль, которая только-только начала уходить.
Но Максим обо всем этом не знал, а потому не понял:
– Что значит – потренировалась?
– На пробежку отправилась, – пожал плечами Андрей. – Плюс тренажерка у меня своя в доме. Еве это в определенной степени интересно, а мне нравится с ней общаться. Тебе ли меня за это осуждать?
– Ты прекрасно знаешь, что мы с тобой на разных позициях. А что до тренировок… Обращайся, всегда помогу!
– Ты-то? Как же?
– Да легко, – Максим отбросил в сторону сумку, с которой пришел, повел плечами, разминаясь. – Хоть сейчас! Я в отличие от Евы не только побегать с тобой могу. Спарринг-партнер – всегда к твоим услугам!
– Ты смеешься?
– Предельно серьезен.
Он действительно был серьезен, что веселило Андрея еще больше. Даром что своей фирмой руководит, пацан еще совсем! И ревность у него детская. Попадаться на такую провокацию – несолидно как-то.
– Нет, я – пас, – открестился он. – Не хватало мне еще с кем-то драться на чужой лужайке!
– Драться на чужой лужайке не прельщает, а бегать перед чужими лужайками – без проблем? Как-то нелогично! Хотя я все понимаю, возрастные категории у нас все-таки разные…
– Возраст тут ни при чем. Выключи эмоции и посмотри: реально ведь дурацкое предложение!
– Не оправдывайся!
– Еще чего не хватало! Не дорос ты еще, чтобы перед тобой оправдываться.
Несмотря на то спокойствие, которое он хотел показать, Андрей чувствовал нарастающий гнев. По телосложению парнишки было видно, что спортом он занимается активно. А значит, действительно считает себя сильным и верит, что соперник боится.
Глупо было реагировать на эти детские капризы. Однако не реагировать не получалось.
– Я серьезно предлагаю тренировку, – ухмыльнулся Максим. – Или тебя не пугает только бег? А за чужую лужайку не беспокойся, тут газон высажен для прогулок Табаты, ничего мы не испортим. Какие у тебя еще оправдания будут?
– Только то, что я тебя, щенка, покалечить могу.
– А не наоборот?
– Давай проверим!
Андрею нужно было выпустить злость, хотя он подозревал, что в итоге будет корить себя за это.
Мальчишка, надо отдать ему должное, двигался грамотно. Вперед он кинулся уверенно, совершенно четко зная, как нужно нападать. Но шаги его были слишком заученными и читались наперед. Андрей уклонился, и Максим чуть не налетел на клетку с гиеной.
– Осторожнее, кузнечик, ты сам обещал не портить имущество, – рассмеялся Андрей.
Максим, взбешенный, ничего не сказал, он снова бросился вперед. Опыта ему еще не хватает… Не понимает, что если оба бойца знают, что делают, преимущество чаще всего не у нападающего. Хотя откуда ему знать? Скорее всего, раньше он сталкивался только с теми, кто привык во дворах кулаками махать. Они избаловали его.
Некоторое время Андрей уклонялся – больше для приличия, давая сопернику шанс одуматься и отступить. Но потом Максим все-таки сумел задеть его, ударить не слишком сильно, но ощутимо. И вот тогда терпение старшего мужчины подошло к концу. При очередном нападении он поймал Максима за руку, рванул на себя, ударил коленом в солнечное сплетение.
Получилось сильнее, чем он ожидал. Мальчишка закашлялся, упал на колени и чувствовалось, что от полного падения его удерживает только сила воли. Андрей и не собирался нападать сам, он вспомнил, что это всего лишь тренировка, им и не полагается убивать тут друг друга!
Если бы это видела Вика, скандала было бы не избежать. Но, судя по тишине и отсутствию движения, она драку пропустила.
Андрей протянул поверженному противнику руку:
– Извини, увлекся.
– Иди ты…
– Да ладно, не истери! Ты сам это предложил. Я ведь тебе сразу сказал, что это плохая идея.
– Любезничать с тобой я не обещал!
Дело определенно не в боли, просто Максим вряд ли ожидал, что победа над ним будет такой легкой и быстрой. Так что удар по самолюбию был в разы сильнее удара по солнечному сплетению!
Дверь, ведущая на задний двор, открылась. Из дома неспешно вышла Ева с большой металлической миской. Девушка не обращала ровным счетом никакого внимания ни на мужчин, ни на ос, кружащих над миской. Она зашла в вольер и стала перекладывать порубленное на мелкие куски мясо в кормушку Табаты.
– Гляди-ка! – присвистнул Андрей. – По-моему, нас воспринимают примерно как садовых гномов…
А вот Максим ситуацию забавной не находил. Оба они понимали, что Ева в отличие от Вики, скорее всего, все видела. Для парня это стало дополнительным проколом. Он резко вскочил на ноги и, хотя его еще пошатывало, направился к калитке.
– Может, задержишь его? – поинтересовался Андрей. – Во-первых, он все не так понял. Во-вторых, ему не стоит в таком состоянии садиться за руль.
– Если кто-то понял ситуацию не так, это не вина ситуации. Это вина того, кто не умеет понимать. С ним все будет в порядке.
– Может, он приезжал за чем-то важным!
– Все относительно. Тебе не следует так часто появляться здесь. Это беспокоит Вику. Особенно при том, что ты редко навещаешь жену.
– Ты знаешь почему, – вздохнул Андрей.
– Знаю. Ты привыкаешь к ребенку. Но ты не обязан любить его.
– Мало кто с тобой бы согласился!
– Со мной всегда мало кто соглашается. – Ева закончила опустошать миску, и лишь после этого Табата осмелилась подойти к еде. – Меня это не волнует. Говорю как думаю. Любовь возникает только сама. Если любви нет, просто привыкни. Она может появиться потом. Если ты не любишь большой живот, ты можешь полюбить младенца.
– Это у тебя такое представление об утешении?
– Нет. Представление о мире. Навести жену. Не увеличивай напряжение. Все и так нервничают.
Чтобы Ева да начала беспокоиться о спокойствии окружающих? Даже Андрей, общавшийся с ней не так долго, признавал, что это не слишком вероятный вариант развития событий. У нее всегда есть своя цель…
Или девушка начала меняться в лучшую сторону. Говорят, что такое со всеми происходит.
И все же Андрей не удержался от вопроса:
– Откуда такое беспокойство за Жин-Жин? Ты ведь даже не знакома с ней!
– Я не беспокоюсь о ней. Или о тебе. Но я знаю, что ты пришел ко мне не ради тренировки. Здесь ты не найдешь то, что ищешь. И в драке с Максимом не найдешь. Но, может, оно есть рядом с твоей семьей.
* * *
Хорошая такая, добротная августовская гроза. Вот что сейчас творилось за окном. На часах было только пять вечера, но из-за свинцовых туч было темно, почти как ночью. В довершение всего отключилось электричество, пришлось расставить по гостиной свечи.
В их золотистом свете Ева казалась привидением.
– Ты не обязана сидеть со мной в одной комнате, – заметила Вика. – Вообще-то, когда ты тут молчишь, мне не по себе становится.
Она отказывалась признавать, что гроза пугает ее. Это было… по-детски, что ли. Что опасного? Поэтому девушка отчаянно боролась с желанием позвонить Марку и попросить его приехать пораньше. Или на худой конец напроситься в гости к Агнии. Но Ева туда не пойдет, а оставлять ее нельзя. Хорошо было бы, если бы за ней присмотрел Максим, однако эти двое, похоже, поссорились. По крайней мере, юноша уже пару дней не показывался у их дома. Какая кошка пробежала между ними на этот раз – Вика не представляла. Зато она была уверена, что рано или поздно Максим перебесится. Пока же возиться с Евой предстояло ей.
Когда та спустилась в гостиную, Вика была даже рада. Все-таки не одна! Но очень быстро выяснилось, что этот тихий белесый силуэт среди темноты не сильно спасает!
– Я никогда не отличалась разговорчивостью, – заметила Ева.
– Это верно! Ты когда-нибудь изменишься?
– Не вижу смысла.
За окном блеснула белая вспышка, и сразу зарычал гром. Гроза кружилась прямо над их поселком. Вике казалось, что еще чуть-чуть, и молния ударит прямо по дому!
– О чем ты хоть думаешь? – поинтересовалась она, стараясь отвлечься от не самых благоразумных мыслей.
– О зеркалах.
Вика невольно посмотрела на ближайшее зеркало, висящее в коридоре, напротив дверей гостиной.
– А что не так с зеркалами?
– Я не говорила, что что-то не так. Я о них думаю. Ты об этом спросила. Что видит отражение, когда смотрит в зеркало?
Гадать Вика не собиралась; все равно логику сумасшедшей ей не понять.
– И что же?
– Пустоту, – ответила Ева. – Оно не видит ничего. Оно и есть отражение. Поэтому для него зеркало – пустота. А на другой стороне – ты. Ты не знаешь про пустоту, отражение не знает про тебя. У него нет всего того, что есть у тебя.
– Это что, например?
– Твое имя. Профессия, статус, жизнь. Даже то, как ты выглядишь. Отражение не знает, как оно выглядит. Поэтому оно придумывает свои правила для всего, что не может увидеть.
– У меня такое ощущение, что я веду диалоги с Безумным Шляпником, – невесело усмехнулась Вика. – Почему у тебя вообще такое сейчас в голове?
– Этот вопрос занимал меня в последнее время. Как жить, если пустота в зеркале? Это очень любопытно.
– Лучше бы ты о радугах и единорогах думала…
– Не уверена, что это тебе бы понравилось.
– Ну да… ты бы и их извратить умудрилась!
Ева смотрела на нее долго, выжидающе. У Вики мурашки пошли по коже, и она все ждала какого-нибудь каверзного вопроса. Но он не прозвучал, девушка отвернулась к окну.
Дождь бил по окнам громко, сильно. Было не слышно, что происходит снаружи, кроме этой грозы, и мир за стенами коттеджа перестал существовать. Так сейчас для каждого, кто живет в поселке. Только окружение у всех разное. Агния, наверно, возится с близнецами… Интересно, они боятся грозы?
Впервые за долгое время Вика почувствовала нечто вроде сожаления. О том, что в их доме детского смеха нет и, может, не предвидится… Но она поспешно отогнала эту мысль.
Ева больше ничего не сказала. Она молча поднялась и направилась к лестнице.
– Может, свечу возьмешь? – предложила Вика.
Ответа не последовало.
Минуты тянулись долго, и Вика изо всех сил старалась себя отвлечь. Но это не так просто, когда нет возможности включить телевизор, а взять в руки ноутбук или телефон немного страшно, потому что молнии действительно бьют очень близко.
Иногда мимо проезжала машина, озаряя окно светом фар. Вика всякий раз замирала, надеясь, что это Марк. Должен же он догадаться, что в такую грозу она не рада одиночеству! Но свет фар отдалялся, оставляя ее наедине со свечами.
Она пыталась сосредоточиться на чтении и, в принципе, получалось неплохо. Вика почти забыла о том, что ей было страшно. Почти. А потом из кухни раздался странный звук.
Как будто дверь хлопнула! И это было странно, но не очень. Эту дверь Вика часто оставляла открытой, потому что ее использовали преимущественно свои, со стороны дороги ее и не видно. А теперь, должно быть, дверь поддалась ветру…
Дуновение холодного воздуха подтвердило догадки Вики, но в кухню девушка все равно продвигалась с некоторой долей опасения. Что если это не ветер? Она боялась, что сейчас, заглянув в кухню, увидит воров, торопливо роющихся в шкафах… и они ее тоже увидят! Как быть тогда?
Однако кухня была пуста. Разве что распахнутая дверь пошатывалась на ветру, а за ней стояла серая стена дождя.
«Если через полчаса Марк не явится, уйду к Агнии, – решила девушка. – С Евой или без нее!»
Она закрыла дверь и заперла ее на оба замка. После этого Вика, полностью успокоившаяся, вернулась в гостиную – только чтобы обнаружить, что все свечи потухли.
Их задул ветер. Это было первой мыслью, самой логичной и самой безопасной. Но потом до девушки дошло, что ветер так сильно не дул, да и не мог он добраться до всех углов сразу! Тогда почему же?…
Прежде чем Вика успела хоть что-то сообразить, она почувствовала присутствие постороннего у себя за спиной. Так бывает иногда: человек не касается тебя, но стоит настолько близко, что ты кожей его практически чувствуешь… Нечто подобное испытывала теперь и Вика. Она понимала, что это кто-то чужой, здоровенный, точно больше ее. Дверь в кухне хлопнула не сама по себе! Понимая это, Вика чувствовала, как сердце замирает в груди от ужаса.
Обернуться она не смогла. Огромная ручища, облаченная в перчатку, схватила ее за шею, сжала горло. Руки Вики автоматически обхватили казавшиеся стальными пальцы, стараясь освободиться, но силы были слишком неравны.
– Я знал, что ты меня почувствуешь. Меньшего я от тебя и не ожидал. Не то чтобы это меня пугало, но лишние хлопоты мне не нужны. Хорошо, что она здесь.
Вике понадобилось пару секунд, чтобы понять, что незнакомый мужской голос обращается не к ней. Посмотрев вперед, она сквозь слезы, закипавшие на глазах, увидела Еву. Та стояла на лестнице и выглядела совершенно спокойной – но она всегда такой кажется…
– Отпусти ее, – сказала Ева. – Она тебе не нужна.
– Она? Вообще нет. Но я не знаю тебя, и мне проще общаться вот так, через нее. Ты ведь знаешь, что я пришел за тобой?
– Да.
– А зачем – знаешь?
– Догадываюсь.
– Это хорошо, – мужчина казался довольным. – Оно и к лучшему. Я устал от безмозглых, они все портят в последний момент.
Вика все пыталась вспомнить, слышала ли раньше его голос, но понять было сложно – мешали дождь и собственное учащенное сердцебиение, звучавшее в ушах. Мужчина не душил ее, но держал достаточно крепко, чтобы она не рисковала слишком сильно дергаться.
А самым унизительным было то, что она сейчас являлась обузой для Евы! Судя по всему, девушка не готовилась к его приходу заранее, но даже так он бы не застал ее врасплох. Она бы убежала или смогла бы как-то сопротивляться… Однако теперь она беспокоилась за Вику, а значит, ее действия были ограничены.
– Тебе незачем убивать ее, – сказала Ева. – Хоть ты и можешь.
– Могу, но это спугнет тебя, а зачем мне такие проблемы?
– По-настоящему ты хочешь убить меня.
– Это точно! Но если ты не будешь убегать, ее я отпущу.
Казалось, что мужчина и сам был удивлен тем, что Ева, зная о его намерениях, не убегает. Он этого не ожидал, а Вика просто сквозь землю провалиться была готова.
– Не делай этого… – с трудом произнесла она. Воздуха отчаянно не хватало, уже начиналось головокружение. – Беги… он же меня все равно убить может, обмануть тебя!
– Не убьет, – невозмутимо произнесла Ева. – Не бойся. В конце концов, правильнее будет, если выживешь ты. Для общества правильнее. Ты в эту жизнь лучше вписываешься.
– Ева!
– Тихо! – Мужчина приподнял ее за шею и тряхнул, как котенка. Вика была удивлена, что ее позвоночник это выдержал. – Так что? Мы сможем договориться?
– Мы уже договорились. Когда ты поймал ее. Ты победил.
Вика с таким исходом была совершенно не согласна, но права на мнение у нее не осталось. Мужчина отпустил ее горло, а в следующее мгновение ударил в висок. Уже падая в темноту, Вика каким-то образом знала, что не умрет. Он свое слово сдержал; и Ева, скорее всего, тоже сдержит.
Глава 11
Вадим знал, что такая злость не появляется без особой причины, но причину своей он четко назвать не мог. Нельзя сказать, что он питал к Еве такие уж теплые чувства. Как она могла быть ему близка? Романтически, дружески, в стиле папа-дочка? До такого он еще не докатился! Но что-то было, какая-то причина, которая отозвалась волной гнева в душе, когда он узнал, что девушка похищена.
Обстоятельства не оставляли много времени на размышления, однако определенный вывод Вадим для себя сделал. Еву он воспринимал как инопланетянку: существо не от мира сего, которое только выглядит как человек, а думает, живет и чувствует совершенно иначе. Девушка была чем-то уникальным, единственным в своем роде, а они ее упустили. Потерю этого «внеземного разума» он бы себе не простил.
А ведь им следовало знать, что такое возможно! Четвертой жертвой должна была стать Валентина Глебова, но они ведь знали, что с ней дело сорвалось… Знали! Вот только никому и в голову прийти не могло, что выбор падет на Еву.
Как убийца мог на нее выйти?! Она не была очередной безумной поклонницей Лермонтова! Вывод здесь напрашивался только один: псих этот каким-то образом догадался, что именно Ева подвела следствие к нему.
Тут уже чувство вины, терзавшее Вадима, усиливалось. Он начал все это. Зачем – он уже и сам толком не знал. Не нужно было соваться, а он не удержался! Тут уже кризисом среднего возраста повеяло… Решил доказать себе, что он не хуже, чем раньше!
А пострадала Ева. Ее, конечно, нельзя было назвать «невинной девчонкой», однако в данном случае она ничего плохого не сделала.
В том, что ее похитил тот же человек, что расправился с остальными жертвами, никто не сомневался. Во всем чувствовался его профессионализм. Он пробрался в поселок, воспользовавшись отключением энергии – возможно, с проводами тоже он поколдовал, экспертиза еще не окончена! В доме Марка и Вики задняя дверь была похуже основной… их промах, но теперь обвинять их бесполезно. Он вскрыл замки и пробрался внутрь.
Дальше было просто… Он поймал Вику и шантажировал Еву. Об этом рассказала сама Вика, которая прибежала в дом Вадима поздно вечером, с кровью на лице, заплаканная. Он начал действовать незамедлительно, хотя знал, что никакой план-перехват не поможет. В доме не было отпечатков, никто из охраны поселка не заметил посторонних. Да и не факт, что убийца приезжал сюда на машине. Он мог оставить автомобиль за оградой, а потом перебраться туда, уже забрав Еву. Она ведь легкая совсем, даже если была без сознания, он мог без труда нести ее на руках.
Здесь он действовал более нагло, чем в предыдущих случаях, оставил живую свидетельницу – Вику. Все это объяснимо, ведь он вышел за рамки привычной схемы! Он перестал выбирать себе только тех, кто зависает на его страницах. Должно быть, почувствовал, что Ева особенная. Это могло отпугнуть его, а могло и привлечь… в реальность воплотился второй вариант.
Вадим не собирался сдаваться так просто. Разрешение на обыск квартиры Лермонтова было у него через пару часов. До утра он ждать не собирался. И он, и его друзья знали, что это чревато большими неприятностями. Но начальник охраны готов был принять этот риск. Если выжидать, похититель успеет замести следы!
То, что он будет участвовать в обыске, Вадим считал само собой разумеющимся. Вика тоже порывалась ехать с ним, но эту попытку он пресек. Девушка сейчас была не в том эмоциональном состоянии, чтобы там присутствовать.
Савельев всю дорогу смотрел на него осуждающе, однако отговаривать не стал. Он прекрасно понимал, что сам, без помощи Вадима, он бы такого разрешения добивался не один день.
Арсений Лермонтов снимал элитную квартиру на последнем этаже в центре города. Причем снимал уже не первый год, с правом переделывать интерьер под себя. Со слов его коллег и подчиненных, постоянно он проживал там.
Вадим не знал, застанут ли они Лермонтова дома. Шансы были пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, слишком мало времени прошло после похищения Евы. С другой – если он спрятал ее где-то недалеко, то уже мог вернуться в себе. Вадим намеревался обыскать квартиру в любом случае, будет там хозяин или нет.
Идти на крайние меры, однако, не понадобилось. Лермонтов сам открыл им дверь. Несуразная его фигура была облачена и длинную шелковую пижаму, красную, украшенную изображениями японских вееров; мужчина выглядел заспанным.
– Что здесь происходит? – недовольно поинтересовался он. – Это розыгрыш? Или вы квартирой ошиблись?
– У нас есть разрешение на обыск вашей квартиры, – сообщил Савельев. – Пожалуйста, позвольте нам и понятым пройти. Если вы откажетесь, мы будем вынуждены применить силу, а доходить до этого нам бы не хотелось.
– Обыск? – Лермонтов переводил ошалелый взгляд с Савельева на Вадима. – Силу? Что здесь происходит? Меня в чем-то обвиняют?
– В том, о чем мы разговаривали, – холодно отметил Вадим.
– Я не помню… Вы кто вообще?
– Не придуривайся. Мы говорили о похищениях и убийствах.
– Ах да, было дело… По каком праву вы мне «тыкаете»?!
– Я тебе еще не так тыкну, если с дороги не уйдешь!
Арсений продолжил возмущаться, но только на словах. Оказывать серьезное сопротивление он не решился, увидев за их спинами крепких парней в масках. Эти и дверь выломают, если надо!
Досконально изучив постановление, Лермонтов не нашел, к чему придраться. Он изливал свой гнев на понятых, которыми оказались жители соседнего дома. Никто из обитателей элитной многоэтажки помогать полиции не спешил.
– Это возмутительно! – громыхал Лермонтов. – Беспредел какой-то! Шальные девяностые вернулись! Ночью к честному человеку вламывается вот такая толпа! Да на Западе за это все полицейское руководство бы уволили!
Услышав об увольнении, Савельев страдальчески поморщился. Вадим не обратил на него внимания. Он искал.
Квартира, в которой жил Лермонтов, идеально подходила своему обитателю, хоть и не являлась его собственностью. На стенах пестрые обои, шторы не простые, а с какими-то декоративными складками, в каждой комнате эксклюзивный дизайн – вроде стола-рояля и аквариума, установленного в старый телевизор.
А еще повсюду фотографии Лермонтова. Причем как его авторства, так и его как модели. Последних было несказанно больше. Он в деловом костюме, в плавках на пляже, в немыслимом парчовом халате, в национальной индийской одежде на фоне каких-то джунглей… Вариантов нарядов у Арсения было больше, чем у куклы Барби. На одной из фотографий он вообще был запечатлен обнаженным, и разве что определенное место, в лучших греческих традициях, прикрывал крупным пальмовым листом.
Квартира содержалась в идеальном порядке, за исключением разве что тех вещей, которые Лермонтов сам швырнул на пол, вернувшись домой этим вечером. На основании этого можно было сделать вывод, что педантичной любовью к чистоте он не отличается, а значит, регулярно приглашает в дом помощницу.
Так поступают только те, кому нечего скрывать. Да и квартира эта не была похожа на логово серийного убийцы. Ничего подозрительного, такого, что могло принадлежать жертвам, здесь и в помине не было!
– Вы собой довольны? – осведомился Лермонтов, подходя к Вадиму. – Если вы думаете, что я смирюсь с этим и не буду жаловаться, вы глубоко заблуждаетесь! Вы не единственный, у кого есть друзья!
– Да жалуйся ты кому хочешь…
– Вы мне опять хамите?!
– Да, и с трудом преодолеваю желание еще и ударить тебя.
– Как вы смеете?! – взвизгнул Лермонтов, но на всякий случай сделал шаг назад, подальше от собеседника. – Вы уйдете из моего дома или нет?
– Только после того, как ты ответишь на пару вопросов.
Вадим уже чувствовал, что это лишнее. Не может Лермонтов быть тем самым безжалостным убийцей, профессионалом, который обвел вокруг пальца даже Еву. Хоть у него раздвоение личности, хоть растроение… все равно.
Но полностью поверить в это означало отказаться от единственной нити, ведущей к Еве!
– Где ты был сегодня днем и вечером до настоящего момента?
– Утром я был в галерее у друга, потом мы отдыхали в кафе, а дальше… Я обязан это вспоминать?
– Обязан!
– Хамство какое… Дальше мы смотрели арт-хаус, поехали в ресторан и клуб… Я вернулся часа два назад, только лег спать, а тут вы! По какому вообще праву?! Только из-за того, что на мою страницу кто-то там подписан?
– Не только из-за этого. Сегодня вечером была похищена еще одна девушка. Свидетельница утверждает, что видела на месте преступления человека, похожего на тебя. А это уже две улики против тебя!
Здесь Вадим шел ва-банк, на грани блефа. На самом деле Вика вообще никого не видела. Она лишь могла сказать, что похититель высокий и очень сильный.
А Арсений как раз гигант еще тот! Правда, нелепый, особенно в этой пижаме… Но это не повод списывать его со счетов.
Сам Лермонтов побледнел, даже вроде бы задрожал немного. Однако это не было доказательством его вины – просто показатель общей трусливости.
– Нет против меня никаких улик! Есть люди, которые могут подтвердить все, что я сказал! Есть записи камер наблюдения! Изучайте их, а меня оставьте в покое! Я никого не похищал и не убивал!
Если бы перед Вадимом стояла цель сделать Арсения виноватым, он бы все доказал, несмотря на свидетелей и записи камер. Но ведь дело совсем не в этом! Им нужен настоящий подозреваемый, а время утекает! В случае с четвертой жертвой они тоже думали, что у них в запасе как минимум пара месяцев, – и ошиблись. Нельзя расслабляться, когда каждый день на счету.
Вот только подозреваемых у них больше нет…
* * *
Сейчас каждый винил себя. Марк – за то, что приехал позже, а не раньше в тот день, когда был особенно нужен. Максим – за то, что не появился вообще, хотя мог бы, работа позволяла. Даже Агния – за то, что не услышала, не заметила, что в соседнем доме беда.
Однако Вика была уверена, что если на ком бремя вины и лежит, то только на ней. Именно она чуть ли не буквально связала Еве руки, не дала ни удрать от того психа, ни достойно сопротивляться.
А сама Вика рядом с ним была такой слабой, что и вспоминать не хотелось. Один удар, легкий и небрежный для того мужчины – и она уже валяется на полу без сознания! В себя ее привел Марк, который вернулся с работы и обнаружил ее в гостиной. Евы и похитителя уже и след простыл.
Вот тогда Вика и попыталась что-то сделать. Она побежала к Вадиму, Марк между тем искал по поселку. Что искал – он и сам сказать не мог. Все это бесполезно. Если бы убийца по нелепой случайности и оставил следы, что маловероятно, их бы уничтожил ливень.
А дальше серьезную пользу мог приносить только Вадим, занявшийся вопросом обыска. Вика и остальные вынуждены были ждать.
– Тебе лучше отдохнуть, – заметил Марк, крепко обнимая ее за плечи. – Хотя бы ненадолго уснуть попытайся! Я провожу тебя…
– Не надо меня никуда провожать.
Они сидели дома у Вербицких, возвращаться к себе Вика не хотела. За такое позднее вторжение ее мучила совесть, но девушка признавала, что Агния и без нее вряд ли легла бы спать. Еще бы! Даже если не брать во внимание их дружбу, ей еще нужно было смириться с мыслью, что пару часов назад в непосредственной близости от ее детей был серийный убийца!
– Какой смысл называть этот поселок элитным? – бурчала она. – Каждый месяц перечисляем нехилую сумму за охрану, а где эти охранники? Не первый раз уже что-то происходит!
– Да и они от нас определенно не в восторге, – вздохнул Даниил. – Они-то надеялись, что придется только бомжей и грабителей время от времени гонять. А с нашей подачи сюда кто только не пробирался!
– Ты их оправдываешь?!
– Нет, я восхищаюсь тем, что мы все еще как-то живы.
После этого Даниил ушел на второй этаж, а Агния отправилась в кухню. Вскоре оттуда запахло кофе, а еще через пару минут девушка вернулась с тремя кружками, две из которых поставила перед Викой и Марком.
– Держите. Чую, ночка будет долгая!
– Ты только что перечеркнула все мои попытки отправить ее спать, – усмехнулся Марк.
Усмешка получилось невеселой. Он старался держаться, не показывать свой страх, чтобы еще больше не давить на Вику. Однако девушка и так слишком хорошо догадывалась, что он чувствует. Он-то Еву обожает! Для него она – единственная связь с прошлым, с сестрой, единственная кровная родственница, оставшаяся в живых.
– Ты Эрику уже сказал? – спросила Вика.
– Да как-то не хватило духу пока… Не до того было! Как я ему такое скажу? А главное, зачем?
– Потому что он ее отец!
– Сейчас это вряд ли поможет, – вмешалась Агния. – Он только переживать будет! Но мы все зря боимся – вот как я думаю… Тот тип еще пожалеет, что связался с ней, это же наша Ева!
– Тот тип прекрасно знал, кто она, – вынуждена была признать Вика. – По крайней мере, основное знал. Должно быть, почувствовал ее, как она его почувствовала. Узнал о каких-то ее действиях, разгадал ее…
– Она тоже не беспомощна!
– Я и не говорю, что она беспомощна. Но в данном случае она отстает от него. Он застал ее врасплох, я видела! Может, она в целом и ожидала его прихода, вот только в этот конкретный момент она оказалась не готова!
Никто не мог возразить. Вика не хотела еще больше напрягать обстановку, но и правду скрывать не собиралась. Они все привыкли полагаться на Еву. Чутье у нее действительно то еще! Однако в данной ситуации именно Ева оказалась жертвой, зависимой от них. Им бы вернуть долг, хоть раз спасти ее, а они сидят тут и не знают, что делать дальше!
Ева всегда казалась им бессмертной. Особенно после того, как инсценировала свое убийство. Но вот появился человек, способный загнать ее в ловушку, – и вера в ее непобедимость рухнула…
«А ведь снова из-за меня, – с горечью подумала Вика. – И из-за Марка, и из-за тех семейных ценностей, которые мы пытались ей прививать. Если бы она была такой же дикой, как года три назад, он бы не смог манипулировать ею так просто!»
Получается, что умение любить – все-таки слабость…
Теперь каждый справляется по-своему. Вадим проводит обыск, Максим ездит по городу, хотя это совсем уж наивно… Но если ему так легче – пожалуйста. А они все ждут здесь. Чего ждут – никто не знает.
На лестнице послышались шаги: возвращался Даниил.
– Вадим тебе не звонил? – поинтересовалась Агния, сделав очередной глоток кофе.
– Не кричи, детей разбудишь. Не хватало еще, чтобы они приняли во всем этом участие! Нет, Вадик не звонил. Но я и без него нашел кое-что интересное.
Когда он вошел в гостиную, стало видно, что с собой Даниил принес включенный ноутбук. Поставив компьютер на стол, он нажал несколько клавиш, открывая уже знакомые Вике страницы.
В виртуальных владениях Лермонтова все было без изменений. Цитаты, женщины, цветочки, полуголые тела и бесконечные комплименты подписчиц. От всего этого Вику уже начинало подташнивать.
Агния разделяла ее мнение:
– Зачем ты это приволок? Мы про этого хмыря и так все знаем!
– Да? А то, что ты его сообщницей являешься, знала?
– Чего?! – возмутилась Агния. – Ты совсем офонарел?
– Тише, я тебя прошу! Тебе нужно, чтобы сюда прискакали Ярик и Лисенок?
– А ты выражайся яснее!
– Постараюсь в меру скромных сил. Мы тут, обсуждая ситуацию, пришли к выводу, что Ева отличается от предыдущих жертв. Якобы он узнал, что она может его выследить, и поспешил избавиться от нее. Но как он мог узнать?
– Да мало ли как? – пожала плечами Агния. – Если он такой же манипулятор, как Ева, то еще не на такое способен! А он может быть лучше ее, потому что старше.
– Может. Но мы почему-то выбрали версию о его невероятных способностях основной, а от главного отошли. Точнее, от того, что раньше было главным: от социальных сетей. Это, конечно, мой промах, я как адвокат обязан просчитывать все версии. Поэтому я решил просмотреть страницы Лермонтова еще раз, в последние дни мы совершенно перестали это делать. Как оказалось, зря. Посмотри, что он разместил два дня назад.
Даниил открыл альбом, который у Лермонтова был озаглавлен «Красота от природы». Выбранное им изображение появилось на мониторе крупным планом, и Вика тихонько присвистнула от удивления.
Это была Ева. Удивительно изящная, тонкая работа фотографа преподносила необычную красоту девушки в самом лучшем свете. Ее льняные волосы казались сияющими, глаза сверкали, как лед на весеннем солнце, кожа выглядела идеально фарфоровой. А хищная гиена, покорно прильнувшая к ней, лишь подчеркивала хрупкую внешность Евы.
Вика прекрасно знала этот снимок! Это из той фотосессии, которую недавно проводила Агния у них на заднем дворе! Но как фотография попала к Лермонтову?!
У самой Агнии спрашивать бесполезно, она уже рвала и метала:
– Что за скотство?! Он когда-нибудь об авторском праве слышал? Он даже убрал мою авторскую метку, козлина! Я этого так не оставлю!
– Защитой своих авторских прав ты займешься позже, – урезонил ее Даниил. – Сейчас эта фотография имеет для нас большее значение, чем просто украденная интеллектуальная собственность.
Что верно, то верно. Слишком уж «вовремя» появилось фото по отношению к похищению Евы. Может оказаться, что, оценивая мотивы убийцы, они ошиблись с самого начала!
Никто не рассказывал ему, что Ева идет по его следу. Он вообще не знал об этом. Ему нужна была новая жертва, потому что Валентина умерла раньше срока. Он пошел туда, куда направлялся обычно…
– У меня он разрешения точно не спрашивал, – заявила Агния. – Эти фото были только на моем сайте, две штуки… Должно быть, он взял их оттуда!
– Я за его творчеством не слежу, но, похоже, он так часто делает, – кивнул Марк. – Хватает чужие фото и размещает у себя. Может их даже подписывать иногда!
– Но откуда он узнал, что это Ева?
– Тут уже я виновата, – Агния заметно покраснела. – Я подписала, что это моя соседка… Тот, кто вел поиск по фото, мог выйти на мой сайт и прочитать это там. Простите…
– Никто из нас не думал о криминале, – отрезал Даниил. – Нельзя жить, каждый свой поступок взвешивая с точки зрения убийцы! Поэтому ни ты, ни Вика, ни кто-либо еще не виноваты. Что случилось, то случилось, и нужно разбираться с последствиями.
Возможно, Марк к поступку Агнии отнесся с меньшим пониманием, но ничего не сказал. Вика была признательна ему за это. Им только перессориться не хватало!
– Что мы вообще можем сделать? – спросила она.
– Проверить всех, кто комментировал фотографию или отмечал ее как понравившуюся, – начал перечислять Даниил. – Можно вскрыть личную переписку Лермонтова и посмотреть, не обращался ли к нему кто-то по поводу этой фотографии. Даже при том, что убийца мужчина, не факт, что он не работает с женщиной-наводчицей. Также мы можем узнать, как Лермонтов вообще вышел на это фото.
Казалось, что планов много, они вполне осуществимы, следовательно, и шанс найти Еву велик. Вот только Вика прекрасно понимала, что они сейчас занимаются примерно тем же, чем и Максим: тратят время впустую, изображая бурную деятельность, чтобы не признавать собственное бессилие.
Страницы Арсения Лермонтова, независимо от того, кто на них подписан, для просмотра открыты всем. И если убийца не сам Лермонтов, а тот, кто просто, не подписываясь, не комментируя и никак еще себя не выдавая, заходит на его аккаунты, то этим человеком может быть кто угодно.
* * *
Она ему поверила… или в него поверила? Тут уже не понять. В любом случае напрасно. Он оказался так же бессилен, как и все остальные.
В ночь, когда похитили Еву, Андрей был в больнице. Супруга всерьез собиралась просидеть там все первые три месяца беременности, а он старался заставить себя разделить ее радость. Пока получалось неважно, но он не сдавался. Ему казалось, что это сейчас главное.
А потом он узнал от Вадима о похищении. Это стало ударом во всех отношениях. Андрею казалось, что он не оправдал надежд, которые даже не понимал толком. Да и проигрывать психу этому на своей же территории было вдвойне обидно!
Проиграл не он один; Ева тоже проиграла. Андрей без энтузиазма относился к мысли о том, что девушка собирается использовать его, но то, что у нее есть какой-то план, утешало. Ему казалось, что ситуация под контролем: у него, у Евы, у Вадима. Однако выяснилось, что все они просчитались.
Андрей не мог допустить, чтобы все шло по сценарию убийцы. Он был готов сразу же ехать в дом Лермонтова, получить у того информацию любым способом, даже силой. Но Вадим эту инициативу не поддержал. Выяснилось, что уже в ночь похищения он провел первый обыск в городской квартире Арсения, но не обнаружил там ничего подозрительного.
Ева не могла указать на этого типа просто так! Андрей был уверен, что они что-то пропускают. Поэтому он настоял, чтобы обыск был проведен и в загородном доме, находящемся неподалеку от леса, где нашли трупы жертв.
Вадим к этой идее отнесся скептически:
– Он уже жалобы строчит за обыск в городской квартире. Лермонтов то есть. Получить ордер на обыск его дома будет сложнее.
– Ты начал бояться неудач?
– Оставь ты эти подростковые разговоры, при чем тут боюсь или не боюсь? Да, Данила способен выкрутиться из этого дела. Но какой смысл добавлять ему работы?
– А что нам тогда делать?
– Искать ее, – отозвался Вадим и, угадав следующий вопрос, добавил: – Я пока не знаю, как и где… Но как-то искать.
– Ты не знаешь, а время уходит! Поэтому давай сделаем то, что можем: осмотрим загородный дом.
Начальник охраны долго смотрел на него, потом усмехнулся:
– Странная она все-таки девица. Черт и воплощение наглости. Ее мало кто любит, а если и любят, потому что положено. Максима с его помешательством в расчет не берем. Но если она пропадает и ей угрожает опасность – посмотри, сколько народу на ушах! Ты это понимаешь?
– Я не хочу это понимать. Просто чувствую, что это правильно.
Даниил в отличие от Вадима идею с обыском поддержал сразу. Именно его друзья помогли им оформить все легально. На это ушли еще сутки, но в конце концов разрешение было получено.
Когда Лермонтову объявили об этом, у него едва сердечный приступ не случился. Были крики, угрозы и обещания страшной мести. Но в целом отказываться он не стал. При этом Арсений даже не высказал желания ехать с ними, ограничившись тем, что в доме будут его официальные представители.
Вадим счел это показателем их будущего провала. Если бы в доме действительно хранилось нечто важное, запретное, Лермонтов рванул бы с ними и попытался спрятать это. Андрей тоже понимал, что их «преступник» слишком спокоен. Но отказываться от своей идеи и от последней надежды найти Еву он не хотел.
Ведь псих этот… он ведь знает, что Ева особенная. Возможно, с ней он захочет разобраться быстрее, чем с остальными жертвами.
– То, что убийца не Лермонтов, не значит, что она не угадала, – рассуждал в дороге Вадим. – Она правильно определила связь: страницы в социальных сетях. Но не обязательно, что за всем стоит их владелец!
– К чему это все?
– Если это кто-то из сторонних посетителей… Мы ведь не отследим его!
– Давай двигаться по шагу, а? Сначала – дом.
Андрей был уверен, что Ева им что-то недоговаривала. Она знала больше, чем рассказала, возможно, готовила ловушку психу. То, что он оказался изворотливее, не умаляет ее достижений. Девушка ведь предупреждала Андрея тогда, в торговом центре, что передает ему какую-то информацию… Проблема заключалась в том, что она не говорила напрямую.
В доме, принадлежащем Лермонтову, их уже ждали, и весь обыск напоминал фарс. Управляющий, который и был доверенным лицом бизнесмена, открыл для них все двери, выгнал из гаража два автомобиля и в них тоже все открыл, включая багажник. Он, явно по приказу хозяина, хотел показать нелепость их усилий.
– Смотрите на что хотите, – разглагольствовал управляющий, полный мужчина средних лет. – Ищите что хотите, хоть пятна крови, хоть десять связанных девиц в подвале! Вот чем занимается наша полиция… Вместо того чтобы расследовать настоящие преступления, к честным людям пристает. Стыдно, господа! И смотрите, грязи в дом не нанесите!
– Может быть, нам еще в тапочки переобуться? – полюбопытствовал Вадим.
Управляющий иронии не понял и ответил с полной серьезностью:
– Не мешало бы!
– Не препятствуйте следствию.
– Я не препятствую, я уважаю труд уборщиц!
– Они на вас наверняка молятся.
Это даже обыском полноценным не было. При той подготовке, которую они наблюдали, любые следы преступления были уже уничтожены. Так что Вадим, Андрей и остальные лениво бродили по комнатам без особой надежды что-то заметить. Раз уж они приехали сюда, нельзя просто развернуться и уйти!
Наконец Андрей вышел во двор, туда, где стояли на площадке машины. В груди щемило от чувства собственного бессилия. Не важно, что Вадим и полицейские не могут ничего найти. Он, Андрей, должен! И не только потому, что на него Ева возлагала особые надежды. Просто он всегда видел то, что укрывалось от остальных!
В прошлом, а прошлое закончилось. Как он ни старался, охотничьи инстинкты, не раз помогавшие выжить в Цирке, спали. А может, и не было их больше? Возраст, слишком сытая жизнь, самоконтроль – довольство может принести больше вреда, чем трудности, оно расслабляет, и ты перестаешь работать над собой.
Почему-то вспомнился сон про мертвого тигра. Андрей его до сих пор стыдился и старался не возвращаться к нему: ему казалось, что лишь подростки могут относиться к таким вещам всерьез. Ну и Ева, но она-то сумасшедшая, а это для многого дает карт-бланш!
А он взрослый человек…
Мысль об этом началась и оборвалась. Если продолжать в том же духе, можно запутаться. То он хочет вернуть себя прежнего, то снова руководствуется нормой! И так проблем хватает, а тут эти метания… Ева намеренно провоцировала его, хотела разозлить, чтобы вернулось нечто такое, что лекарства стерли. У нее не получилось сразу, вероятно, поэтому она и не стала рассказывать Андрею про свои дальнейшие планы.
И вот она поймана, а он стоит перед пустым бесполезным домом, выставленным напоказ, и не знает, как быть дальше. Скоро обыск заканчивается, они вернутся в Москву, а там – пустота…
Снова в памяти мелькнул сон. Андрей прикрыл глаза и заставил себя подумать: «Если ты слышишь… Если ты все еще здесь… Сделай что-нибудь. Покажи мне, что я пропускаю!»
Он чувствовал себя полным идиотом. Если бы кто-то узнал, что он разговаривает с тигром из сновидения, Андрей бы сгорел на месте от стыда! Но то, что никто об этом не узнает, несколько успокаивало.
Ответом ему были тишина и пустота. Тигр из сновидения оказался капризным зверем, а может, просто не мог ожить. Значит, не сможет уже… Это открытие опустошало. Не зная, как быть дальше, он решил дождаться Вадима в машине.
Он двинулся с места на секунду раньше, чем открыл глаза. Из-за этого Андрей вовремя не заметил небольшую выбоину на дороге, споткнулся. Не упасть на асфальт помогло только то, что перед ним был открытый багажник, на который он и оперся.
Просто замечательно, уже ноги не держат! О каких инстинктах охотника может идти речь, если даже от былой спортивной ловкости не осталось и следа!
Впрочем, на этот раз самобичевание долго не продлилось. Сознание Андрея переключилось на другой фактор: запах.
Смесь мха, древесной коры, ладана, пряностей и чего-то еще, неопознаваемого в этом коктейле. Слишком сложный аромат, чтобы существовать в природе, но при этом знакомый ему! Андрей был уверен, что уже ощущал его раньше.
Он наклонился к обивке багажника, и сомнений не осталось: запах исходит от нее. В сознании почему-то всплыла маленькая голубая бутылочка… Точно! Именно так пахло у стенда, возле которого он говорил с Евой в парфюмерном магазине. Должно быть, на полке были выложены пробники. Потом девушка взяла духи с этой полки и купила их!
Это не освежитель воздуха, это те самые дорогие духи, Андрей был уверен, что не ошибается. Чтобы они так впитались в обивку, нужно было постараться! Например, натереть ткань рукой, сбрызнутой этими духами.
Ева сделала это намеренно. Вряд ли она задумывала такое послание Андрею, просто делала что могла. Заглянув в багажник поглубже, он нашел то, что надеялся найти: к задней стенке статическое электричество прилепило тонкий льняной волос.
Ева была здесь, ее увезли на этом автомобиле! Нет никакого стороннего убийцы, наблюдающего за сайтами Лермонтова, этот нарцисс сам стоит за этим!
– Ты что там делаешь? – Вадим как раз вышел на крыльцо и увидел, что его спутник наполовину скрылся в багажнике. – Отдохнуть от солнышка решил?
– К черту солнышко. Звони своим людям, которые наблюдают за Лермонтовым, и вели арестовать его!
– По какому праву? – возмутился управляющий. – Он ничего не сделал! И почему вы осматриваете машину без присутствия понятых?! Что за беспредел? Вдруг вы туда что-то подкинули?
Вадим подобными вопросами не озадачивался. Ему достаточно было заглянуть в глаза Андрею, почувствовать в том былую уверенность, чтобы выполнить его просьбу.
И это правильно. Для слов всегда будет время, действие важнее, Лермонтов не должен ускользнуть!
Но оказалось, что идеально не бывает. Причина, по которой владелец дома не поехал с ними на обыск, раскрылась очень скоро. Вадим подошел к Андрею, раздраженный, и разве что телефон об асфальт не швырнул.
– Дай угадаю… – холодно произнес Андрей. – Он ушел?
– Да, и мне никто не может объяснить как! Блеют что-то… Уволю всех к черту!
– Потом уволишь. Стоило ожидать, что он сбежит, только ему это уже не поможет. Я теперь знаю, что это он. И я его найду, будь уверен.
Андрей говорил это не ради бравады. Он чувствовал, как внутри просыпается и поднимает голову нечто такое, что почти ушло в забвение.
Глава 12
Он просто хотел заниматься любимым делом. Делать то, что ему нравится… даже если не все это могут понять. Но потом что-то пошло не так, все завертелось, и земля начала уходить из-под ног.
Арсений пока еще не знал, как будет справляться. У него не было какого-то конкретного плана действия, до настоящего момента он был слишком уверен в себе, чтобы обдумывать возможное бегство. Ему казалось, что все под контролем, а потом пришли эти люди и стали проводить обыски… Не так важно, что они ничего не нашли. Важно то, что они вышли на него! Теперь в этом замешано его имя…
А такая ситуация – не место для его драгоценного имени. Оно должно стоять только под цитатами его авторства, которые тысячи женщин отмечают как понравившиеся. И еще пишут хорошие комментарии вроде: «Ваши слова – да всем мужчинам в уши», «Вы такой самородок, я вас обожаю», «Побольше бы таких людей, как вы!»
С этим Арсений был согласен. Таких людей, как он, действительно нужно побольше, ведь мир загнивает в собственной бездуховности, а он может многое исправить! А вот таких людей, как его безмозглые подписчицы, нужно поменьше. И даром что они его обожают, их крохотные куриные мозги просто не способны постигнуть величие его творчества! Для них всех есть лучшее применение в жизни.
Однако такие мысли Арсений держал при себе. Он не размещал их в социальных сетях и вообще ни с кем не делился. Как об этом могли узнать полицейские? Что им теперь надо от него?!
Он совершенно четко осознавал, что не справится с этим самостоятельно. Он не уловил момент, когда допустил ошибку, не знал, какое из действий указало на него. А без этих знаний нельзя было сказать, что он контролирует ситуацию. Он запутался, потерял нить, которая вела его вперед. Следовательно, выбраться самостоятельно не получится, ему нужна помощь.
Понятно, что одним обыском его московской квартиры дело не закончится. Арсений чувствовал это. Вскоре его опасения подтвердились: те же полицейские решили обыскать его загородный дом. Чего и следовало ожидать, он прекрасно помнил, как тот тип смотрел на него… Как будто уже что-то знал!
Второй обыск тоже был не важен. Гораздо больше Арсению говорило их нежелание сдаваться. Он не сомневался, что за ним следят, хотя никакой слежки не чувствовал. Так что в первую очередь ему необходимо было избавиться от хвоста.
Он долго думал, как это лучше сделать, и наконец сообразил. Он отправился в московский бутик, где как раз принимали новую коллекцию. А это всегда с суетой связано! Проверяют одежду, заполняют документы, народу гораздо больше, чем обычно… Словом, как раз то, что ему нужно.
Продавцы были удивлены, увидев его. Они знали, что подобные процедуры он терпеть не может, а потому старается не появляться в магазине в день получения товара. Однако на то, чтобы задавать ему вопросы, им не хватало ни времени, ни наглости.
А Арсений остался в центре этого живого водоворота, время от времени выкрикивая команды:
– Красные вещи на витрину! Они сейчас в тренде! Поосторожней, это шелк, наделаете затяжек – из вашей зарплаты вычту! Господи, ну кто сочетает кардиган с такими брюками?! Иди переодень манекен!
Он говорил первое, что приходило в голову. Мысли его были слишком далеко от нынешних событий, чтобы всерьез следить за происходящим в бутике. Просто Арсений не знал, может ли доверять собственным сотрудникам. Вдруг с ними уже поговорила полиция? Поэтому все вокруг должны думать, что он исполняет свои обязанности!
Когда людей в торговом зале скопилось особенно много, Арсений улучил момент и ускользнул. Он быстро пробрался в подсобное помещение, оттуда – через окно во внутренний двор. А там всегда была открыта задняя дверь кафе, расположенного рядом с его бутиком.
Конечно, в кухне его никто не ждал. Как только Арсений оказался там, посыпались возгласы возмущения:
– Что вы себе позволяете?!
– Как вы сюда попали?
– Кто вы вообще такой?
– Я же говорил, что ту дверь запирать надо!
Он проигнорировал их всех. Ему сейчас было важно то, что главный вход в кафе расположен не на той же улице, что витрина его бутика, а за углом. Значит, высока вероятность, что его никто не заметит!
Покинув зал, Арсений торопливо зашагал вниз по улице. Хотелось бежать, однако он боялся привлечь этим внимание. Свернул в метро, в котором не был, пожалуй, лет сто, и лишь в переполненном душном вагоне почувствовал себя спокойнее.
Успокоение это было временным. Пока что он ничего противозаконного не сделал, официально никто не просил его сообщать о своих перемещениях. Но Арсений чувствовал, как незримая петля на его шее затягивается. Был лишь один человек, способный помочь ему, так до этого человека еще добраться надо!
Значит, нужна машина. О том, чтобы возвращаться к городской квартире за своим автомобилем, и речи не шло. Его как раз там и будут поджидать! Арсений подумывал о том, чтобы взять машину напрокат, однако быстро отказался от этой идеи. Полиция моментально найдет его, тут же все официально делается, и за этим авто будут следить. Нужно нечто такое, что не привлечет их внимания!
Настоящих друзей у Арсения не было. Ни в Москве, ни в Париже – он имел свои причины не подпускать людей слишком близко. Для общения ему хватало толпы полоумных девок, обожающих его страницы, да еще… впрочем, не важно, что еще. Важно, что друзей нет. Зато есть должники. Те, кому он предоставлял в прошлом деньги, услуги, поддержку. Они забыть не должны! И не из внутреннего благородства, в которое Арсений не верил, а потому, что каждый оставлял расписку.
Вот и теперь модный критик, которому Арсений когда-то помог попасть на телевидение, сразу напрягся, увидев его на пороге своего дома. А когда услышал, что ему нужно, напрягся еще больше.
– Давай ключи, – поторопил его Арсений.
– Но… как же… А почему так?
– У меня нет времени объяснять, а тебя это не касается. Быстрее, новую тачку себе купишь! Я знаю, сколько тебе платят, еще на двадцать таких хватит!
Возражать новоявленный телеведущий не решился, и вскоре в распоряжении Арсения имелась новенькая «Ауди». А это значительно упрощало ситуацию.
О том, чтобы просить у таких должников серьезной помощи, требующей глубокой вовлеченности с их стороны, можно было и не мечтать. Да половина из них будет рада от него избавиться! В этом мире был только один человек, которому Арсений безоговорочно доверял. Теперь благодаря великолепной машине этот человек становился все ближе.
И все равно дорога отняла много времени, больше, чем хотелось бы. Пришлось использовать не знакомый маршрут, который являлся самым коротким, а объездные дороги, и все из-за того, что Арсений опасался пересечься со своими преследователями, которые отправились в его загородный дом. Тут ведь все близко…
До пункта назначения он добрался уже вечером, когда стемнело… Раннее наступление темноты и холод по вечерам напоминали, что осень близко. Уже заглушив мотор, Арсений вспомнил, что не взял с собой маску. Но… долго он тут бродить не собирается, а для короткого перехода хватит и шарфа, которым он замотал лицо.
Он старался как можно реже приезжать сюда, не любил это место, но все равно знал его. Очертания холмов на фоне звездного неба и небольшая постройка, укрывшаяся среди них. Он отпер замок на металлических воротах, а потом снова закрыл его, в данной ситуации он не мог позволить себе небрежность.
Оказавшись на охраняемой территории, Арсений почувствовал себя чуть спокойней. Ситуация перестала казаться ему неразрешимой, когда помощь так близко!
У него были ключи от главной двери, и он помнил пароль от сигнализации. Он знал, что человек, которого он ищет, осведомлен о его прибытии. Это казалось логичным. Арсений допускал, что, может, проявляет слабость, позволяя себе такую веру, но хозяина этих мест он считал всеведущим и всемогущим.
Большая часть комнат тонула в темноте, и по единственной полоске света Арсений догадался, где искать Его. Рабочий кабинет, ну, конечно… Он приезжает сюда только поработать.
Догадка оказалась верной. В небольшой комнатке, лишенной окон, находились и Он, и новая девка. Арсений знал, что она уже выбрана и похищена, ведь именно из-за нее к нему пришли! Ему показалось, что он ее уже где-то видел.
Она отличалась от предыдущих… и все сейчас отличалось. Раньше картина была одна и та же. Всех девок он не видел, но пару раз наблюдал рабочий процесс. Была металлическая кровать, была голая, рыдающая и глотающая сопли телка. Ничтожная и годная только для одного. Увидев его, она, как правило, начинала скулить что-то про пощаду и милосердие. Арсений с легкостью игнорировал их.
Но тут… тут что-то пошло не так. Кровать все еще находилась в центре комнаты, но она пустовала. А девка сидела у стены. Она была прикована за руку металлическим кольцом, от которого тянулась достаточно длинная цепь, приколоченная к стене. Свободно передвигаться по комнате девка не могла, не могла даже дотянуться до кровати. Но свободу для того, чтобы сесть, лечь или встать по своей воле, ей оставили.
К тому же она не была обнаженной. Ее тощенькое тельце было скрыто просторным белым платьем, делавшим ее похожей на огромную бабочку. Скорее всего, ее собственную одежду Он забрал, и под белой тканью ее тело оставалось обнаженным, но за то, что эта нагота была скрыта, Арсений чувствовал определенную благодарность: женские тела он находил отвратительными в их уродстве. Хотя вряд ли в это поверили бы те идиотки, что подписывались на его страницу!
И все же самым большим отличием были не кандалы и не одежда. Шокирующая разница становилась очевидной при взгляде на ее лицо. Оно было спокойно. Причем речь шла не о том натужном, упрямом спокойствии, которое изо всех сил старались показать некоторые из предыдущих жертв. Они именно старались, были демонстративны в той силе, которой на самом деле не обладали. Для них это был лишь очередной шаг на пути к отчаянию: после непробиваемого выражения лица, пригодного разве что для игры в покер, они все равно ломались и исходили слезами.
А эта девка была спокойна, как мраморная статуя. Она мирно сидела на полу и наблюдала за происходящим. На ее лице не было ни повязки, ни кляпа, но она все равно ничего не говорила, даже не пыталась о чем-либо просить. Судя по ее идеально белой коже без покраснений и припухлостей, она не плакала ни два, ни три часа назад. Просто сидела здесь и ждала чего-то.
Арсений было решил, что она вообще умственно отсталая, но ее глаза говорили об обратном. Они напоминали ему глаза гигантской ящерицы: безразличные – да, непроницаемые – да, но при этом мудрые и понимающие. Да и потом, Он никогда не трогал больных и умственно отсталых. Арсений не знал, с чем это связано.
Сам Он стоял у другой стены. Он слышал, как хлопнула дверь, знал, кто это – кто еще мог прийти сюда, не потревожив сигнализацию? Однако Он не счел нужным повернуться, и в свете выборочно включенных ламп Арсений видел лишь Его четко очерченный силуэт.
Он был занят тем, что развешивал на однотонной стене фотографии цветов, распечатанные на больших листах бумаги. Нежнейшая чайная роза в простой стеклянной вазе. Ветка жасмина, настолько утонченная, что казалось, будто с бумаги вот-вот сойдет ее аромат. Роскошная белоснежная лилия с крохотными капельками росы на упругих лепестках. Арсений знал, что это нормальный рабочий процесс.
На секунду позабыв о том, что привело его сюда, он спросил:
– Почему не пион? Я думал, ты хочешь делать пион следующим…
– Нет, – обыденно произнес Он. – Пион – это простота. Он только кажется утонченным, на самом деле это простое собрание лепестков, растрепанное и бесшабашное. Пион красив, я не спорю. Но ему не хватает аристократичности. Идею я всегда выбираю по материалу.
Арсений еще раз взглянул на пойманную девку; как обычно, с Ним сложно не согласиться. Ее красота точно не относится к классической, но нечто очень сложное в ее внешности есть. А может, это так в чертах отражается душа… Арсений не брался разбираться во всем этом.
– Я приехал к тебе за помощью! – наконец опомнился он.
– Догадываюсь. Ты просто так не являешься сюда, это место тебе претит. Что случилось?
– Мой дом обыскивали! Вот из-за нее! – Арсений указал пальцем на девку. Ее льдистые глаза уставились на него, и от этого стало почти так же жутко, как от Его прямого взгляда.
– К чему истерика? Мы оба знаем, что у тебя они ничего не нашли. И не найдут. Вот чего тебе не следовало делать, так это приезжать сюда. Пока ты не связан со мной, у них на тебя ничего не будет.
– Что-нибудь да будет! Может, не сразу, но я уверен, что они найдут связь… Я не знаю как, но ведь они уже как-то вышли на меня!
– Еще раз говорю: выход на тебя им ничего не дает. Это очередной слепой ход. Выстрел наудачу, я бы сказал. Но то, что они переполошили тебя и заставили приехать ко мне, – плохо.
– Да нет в этом ничего плохого, – отмахнулся Арсений. – Я ушел от слежки, я уверен! Но лучше от этой девки избавиться поскорее! Посмотри, какие проблемы начались из-за нее!
– Я решаю, когда и от кого избавляться. Все пока идет как надо.
– Конечно, как надо! Скажи это людям, что шлялись по моей квартире! Я уже не знаю, что делать… Ты не мог жертв попроще выбирать? Она явно чья-то родственница!
– Все они чьи-то родственницы. Это не жертвы. Это мой материал для творчества. И от нее я точно не откажусь, тебе надлежит вести себя умнее.
– Мне – умнее! – закатил глаза Арсений. – А ты себя как ведешь? Почему она вообще не привязана?
– Она в цепях.
– Я вижу, что она в цепях! Почему она не привязана за руки и за ноги, как все остальные?!
– Эта цепь ее удержит.
В этом Арсений как раз не сомневался. Добротный металл, хорошая база, новый замок. А у девки нет ничего, даже спички! Чем она его вскроет, ногтем? Но сам факт, само исключение!
– Других ты на цепь не сажал, только ее! Вот я и пытаюсь понять: что она, особенная, что ли?
– Особенная. Но ты этого не поймешь. Поэтому довольствуйся простым пояснением: у нее сломана рука. Мне нужно, чтобы она быстрее зажила, тогда я смогу начать работу. А пока я не могу привязывать ее, как остальных, не повредив гипс.
Присмотревшись, Арсений увидел, что Он действительно говорит правду. Правая кисть и запястье девушки скрывались под плотным слоем гипса. Сама она рукой этой особо не шевелила, положив ее на колени, и из-за этого белый гипс сливался с белым платьем.
Привязывать ее по той же схеме, что и остальных, и правда не представлялось возможным. Там как раз на запястье основная ставка делалась. И все равно этот ход с цепью возмущал Арсения; он не любил, когда что-то шло не по правилам.
– Хорошо, а почему она одета? Остальных не одевал!
– Тебе не нравится обнаженное женское тело.
Это было не вопросом, а утверждением. Он прекрасно знал Арсения.
– Дело не в том, что нравится лично мне! А в том, что ты делаешь все по-другому! Так опасно!
– Не опасно. По-другому – не всегда плохо. Я дал ей одежду не ради нее. Ради себя. Когда слишком долго смотришь на то, что хочешь сделать прекрасным, теряешь остроту восприятия. Я буду смотреть на ее тело, когда решу, что делать с ним. До этого мне нужно выбрать мотив. Я не хочу, чтобы одно вдохновение смешивалось с другим.
Тут уже пошли философские дебри, которых Арсений никогда не понимал. Он был вынужден отступить:
– Я уверен, ты знаешь, что делаешь. Ты меня правильно пойми… Вся эта ситуация слишком беспокоит меня! Что-то не так с этой девкой, говорю тебе. Она первая, из-за кого к нам пришли. Ты сам относишься к ней по-другому. Она сидит и молчит, в конце концов!
– Я отношусь к ней так, как она того заслуживает. Она отличается от других, но я уже давно искал материал, который будет отличаться. С ценным материалом нужно обращаться по-другому, это нормальное явление. Она молчит… да, она молчит. Потому что она умнее других и понимает больше других. Она на самом деле боится и не хочет помогать мне, просто ты не сможешь увидеть это. А я вижу. Крики, слезы, мольбы – показатель глупости. Она знает, что они бесполезны, поэтому не собирается тратить на них свою энергию.
– Если она так умна, как ты говоришь, то она может сбежать!
– Она хочет сбежать. Но я сделаю так, что она не сможет.
– А если ее друзья доберутся сюда? Я уверен, что полиция ищет ее не просто так, ее дружки платят!
– Да, скорее всего, это так, – признал Он. – И что? Насколько мне известно, отец моей прекрасной кувшинки тоже платил многим людям. Это что-то изменило? Чтобы поймать, нужно понять. Она могла бы понять меня, но ее друзья – нет. Тех, кто может понять, единицы. Не думаю, что рядом с ней, уже особенной, мог бы находиться кто-то еще особенный. Вопрос решен.
– Вопрос будет решен, когда мы от нее избавимся, – настаивал Арсений. – Пожалуйста, ради меня… Прерви этот проект! Давай затаимся!
– Я отдам ее им, когда она будет готова, а это произойдет не скоро. Возможно, это будет мой величайший проект, и отказываться от него я не буду. Ни ради тебя, ни под давлением ее друзей. Никак и никогда.
– Но поимка…
Однако Он уже не был настроен обсуждать это:
– Хватит. Ты утомил меня. Сегодня важный день, сегодня мне предстоит выбрать новый сюжет. Ты пока останься здесь, потом мы решим, как тебе вернуться, чтобы не усилить их подозрения. Некоторое время тебе придется жить под их наблюдением, но это нормально. Думаю, это поможет тебе в будущем.
– Не поможет мне в будущем то, что мое имя связали с таким делом!
– Дорожи собой, а не именем! Цени то, что ты делаешь, потому что именно оно создает тебя, и…
Договорить он не успел. Постройка, затерянная в холмах, вздрогнула, наполняясь воем сирен. Сработала сигнализация… кто-то проник на охраняемую территорию.
Он наконец отвернулся от стены с фотографиями и укоризненно посмотрел на Арсения:
– Надо же… посмотри, что ты наделал! Ты все-таки привел кого-то за собой. А мне теперь разбираться!
Арсений невольно перевел взгляд на девку, ожидая увидеть на ее лице триумф или хотя бы надежду. Напрасно. На нее вой сирен не произвел никакого впечатления.
* * *
Вызов на опознание тела показался событием мелким и не важным. Вика не чувствовала в себе ни намека на эмоции. Да и Марк, судя по всему, испытывал нечто подобное.
Потому что, что бы там ни говорил следователь, оба они знали, что это не Ева. Просто в одной из темных подворотен нашли молоденькую блондинку, которую ночью изнасиловали и убили. Ее безумно жаль и жаль родных, но понятно, что это не Ева.
Потому что маньяк, с которым они имеют дело, так не поступает. Это не его стиль. Ни одну из своих жертв он не насиловал – даже тех, из кого, как из Валентины, «цветы» сделать не получилось. Почему он в этом не заинтересован – вопрос отдельный, тут пусть психологи разбираются. Принципиально важно одно: та найденная девушка не может быть Евой никак.
Но следователь настаивал на том, чтобы кто-то приехал, и отправился Марк. Просто чтобы посмотреть на кого-то чужого и сказать, что к их семье эта девушка не имеет никакого отношения.
Вика не собиралась сопровождать его. В поддержке он не нуждался, потому что точно так же, как и она, ни на секунду не допустил, что это может быть Ева. А у Вики имелись дела поважнее, для которых ей требовалось быть дома.
Правда, оставлять ее одну Марк тоже не хотел. Ему не нравилось уже то, что она отказалась ехать в больницу, хотя врачи диагностировали у нее легкое сотрясение мозга. Марк боялся, что псих может вернуться за ней или что девушке станет плохо, пока он в отъезде.
Так что он попросил Максима присмотреть за Викой. Тот уже несколько устал от безуспешных попыток найти Еву самостоятельно, а что делать дальше – не знал. Предложение остаться с ней он воспринял с радостью, ведь оно означало возможность хоть какого-то действия.
Он не мешал ей, а Вика не мешала ему. У нее кружилась голова, и таблетки могли лишь ослабить это мерзкое ощущение. Хотелось прилечь и отдохнуть, но позволять себе это девушка не собиралась. Ей сейчас важно было находиться перед компьютером, какой бы риск это ни несло.
В дверь ее спальни осторожно постучали.
– Вика, у тебя все в порядке? – поинтересовался Максим.
– Насколько это вообще возможно в нынешних обстоятельствах.
– Марк просил присматривать за тобой. Врачи сказали ему, что ты и сознание потерять можешь, ты ведь не спала толком…
– Это не первая бессонная ночь в моей жизни, на части не развалюсь!
– Мне войти можно?
– Заходи, если хочешь.
Ей сейчас подобного рода забота была не нужна. Вика с головой ушла в свои поиски, ее интересовало только то, что отображалось на компьютерном мониторе. Но Максима лучше было держать поближе. А то еще решит, что она тут при смерти, и побежит Агнию звать на помощь, Марк ему такое советовал перед отъездом! А толпа в этом доме только отвлечет… в момент, когда отвлекаться нельзя.
Максим вошел в комнату, увидел, что девушка сидит перед компьютером.
– Все еще отказываешься отдыхать? – возмутился он.
– Как и ты.
– Но меня-то по голове кувалдой не били!
– Он ударил рукой, а не кувалдой, – уточнила Вика. – Кто уже распространяет сплетни про средневековое оружие?
– Никто, я просто сужу по результату. Что ты делаешь?
– Пытаюсь понять, где он удерживает жертв. Думаю, это у него какое-то постоянное место, вроде убежища, или как это назвать… Если я права, он привезет туда и Еву.
Заметив, что у нее на компьютере уже открыты конкретные карты, Максим заинтересовался еще больше:
– А что, ты знаешь, как это место можно вычислить?
– Знаю. Сегодня утром Вадиму на почту пришли результаты последних тестов, проведенных при вскрытии Валентины Глебовой. Я попросила, чтобы при таких письмах он на мой адрес автоматическую копию высылал.
– Что за тесты?
– По газам, которыми она отравилась, а также по видам инфекции… Я в этом не сильно разбираюсь, но мне хватило для своих выводов.
– И что? Не тяни!
Вика и не собиралась нагнетать интригу. Просто она пыталась одновременно разговаривать с Максимом и просматривать карты. Учитывая непроходящее головокружение, задача была не из легких. А тут он еще хочет, чтобы она результаты экспертизы вспомнила!
– Там было несколько газов, в том числе и метан… Все не очень опасные в малых дозах, но там, где она находилась, была большая концентрация. Причем, насколько я поняла, Валентина дышала часто, скорее всего, бежала, и вдохнула очень много, так что подействовало быстро. А при ее ослабленном организме это очень серьезно!
– Ну и где ее держали? – удивился Максим. – В газовой камере?
– Что ты несешь? Где ее держали, там чисто было, раз она куда-то прибежала и только там отравилась. Плюс ноги у нее были изрезаны, причем разными предметами. Газы, всякий мусор, грязь и антисанитария – где все это может быть?
– На свалке! – догадался молодой человек.
– Именно! Плюс на свалке народу особо не бывает, даже бомжи есть не всегда. Это отличное место для его укрытия! Никто не услышит криков жертв – это раз. А если они пытаются убежать, как это сделала Валентина, то далеко при таком окружении не уйдут – это два. Он все продумал!
– И ты надеешься эту свалку найти?
– Уже нашла! – торжествующе объявила Вика.
Потому что в этот момент на компьютерном мониторе отразилось то, что она надеялась увидеть.
Небольшая частная свалка находилась в отдалении от населенных пунктов, а потому никому не мешала. Частная – потому что у земли, на которой она располагалась, был владелец. Сюда свозили не мусор вообще, а отходы предприятий по специальной договоренности. Предполагалось, что владелец будет их утилизировать.
Однако он этим не занимался с самого начала. Журналисты местных газет сначала подняли по этому поводу шум, а потом резко замолчали. Видимо, у того, кто приобрел свалку, были ресурсы для того, чтобы заткнуть им рты.
Имя владельца нигде не значилось, и Вика была уверена, что это не будет Арсений Лермонтов. Он слишком себя любит, чтобы свое драгоценное имя с какой-то свалкой связать! Да и не выдаст он свое логово. Но если копнуть поглубже, наверняка окажется, что тот, на чье имя зарегистрирована земля, как-то связан с Арсением.
Вика копать глубже не собиралась, это она оставила полицейским. Сейчас нужно было отправляться туда, чтобы забрать Еву!
Естественно, не в одиночку.
– Ты звони Вадиму, а я свяжусь с Марком, – велела она.
Чувствовалось, что Максим, и без того рвавшийся в бой, ни минуты не просидит в доме больше, чем это нужно. Однако с таким решением он согласился и кинулся на первый этаж за своим телефоном. Вика уже набирала номер Марка.
Но просто, как всегда, не было. Он уже побывал на опознании, заверил всех, что это не Ева, и направлялся домой. Однако вечерние пробки в Москве – это вам не шутка. Когда он будет дома, Марк и сам сказать не мог.
– Мы не можем ждать, – упорствовал Максим. – Ей ведь, кроме нас, никто не поможет!
Во многом он был прав. Вадим почему-то не снимал трубку, и это настораживало. Что им оставалось делать? Звонить в полицию? Но там без связей, без нужных имен их и слушать не станут. Езжайте на свалку и поищите там пропавшую девушку! А на каком основании? Да и в какой полицейский участок обращаться, кто за эту свалку отвечает?
– Ты как хочешь, а я поехал! – объявил Максим.
– Куда?
– Вот туда! – он кивнул на карту. – Она меня никогда не оставляла, и я ее не оставлю!
– Марк просил дождаться его…
– Ты и дожидайся, а я поеду!
Контролировать его Вика не могла. Он совершеннолетний, машина у него своя, а о том, чтобы она этого почти двухметрового лося силой удержала, и речи не шло. Да и чувство вины за похищение Евы все еще давило.
Поэтому решение Вика приняла довольно быстро:
– Я еду с тобой.
– В этом ведь, правда, нет необходимости…
– Для меня – есть! По пути скажем Марку, куда мы, пусть он не сюда едет, а сразу туда отправляется. Плюс ко всему я буду пытаться дозвониться Вадиму.
Выезжать нужно было немедленно. Потому что между ними и этой проклятой свалкой сейчас несколько часов пути даже на самой лучшей машине. А за эти несколько часов может случиться что угодно – жизнь обрывается за секунду!
* * *
Теперь все встало на свои места. Только Вадим не знал, как все это правильно сказать – чтобы прозвучало не слишком пафосно и не лживо. Да и имеет ли он право вообще говорить подобные вещи? Он был среди тех, кто поддерживал Андрея в лечении. Говорил, что таблетки помогут, что забыть о прошлом – это правильно.
Собственно, до настоящих событий Вадим и не замечал, что что-то не так. Он вообще не имел привычки философствовать о жизни близких друзей. Лишь снова увидев Андрея в действии, он понял, что все эти годы шло неправильно.
Андрею катастрофически не подходило офисное окружение, строгий костюм и усталые глаза бизнесмена. Может, это и нездорово с какой-нибудь психологической точки зрения, но жил он только здесь – в полевых условиях, когда и не нужно быть нормальным, а лучше доверять инстинктам.
Умение узнать запах, увидеть то, чего не видели остальные, – это и отличало Андрея. Настоящего Андрея, а не того, которого врачи сотворили своей химией. Именно тот, прежний Андрей наклонился к чисто вымытым колесам автомобиля и достал нож.
– Что вы делаете?! – истерил управляющий дома Лермонтова. – Это порча имущества!
Андрей не собирался ни реагировать на него, ни портить имущество. Лезвием ножа он достал грязь, оставшуюся в резьбе шины, ту, что не смогли отмыть.
– На перегной похоже, – прокомментировал он. – Но не только органического происхождения. Есть здесь какая-нибудь свалка поблизости?
– Я отказываюсь отвечать на вопросы, не имеющие никакого отношения к следствию! – заявил управляющий.
Но его мнение никого и не интересовало, о свалке знали полицейские – те, что из здешних. Оказалось, что добираться туда от этого дома нужно было не больше часа. Полицейские даже порывались сопровождать их, но здесь уже возразил Вадим.
При освобождении заложников присутствие толпы редко приводит к чему-то хорошему. А в этом случае и подавно! Их подозреваемый – псих, он полиции по определению не боится. Наоборот, появление такого числа незнакомцев может спугнуть его.
В том, что на свалке Ева не одна, а уже с Арсением, Вадим не сомневался. От преследования этот «богемный персонаж» ушел довольно давно, у него хватило бы времени добраться сюда. Конечно, есть вероятность, что он попытается покинуть страну и затаиться, ведь официально он не под подпиской о невыезде. Но верится в это с трудом. Вадиму в прошлом приходилось иметь дело с серийными убийцами, он знал, что смерть жертвы порой значит для них больше, чем собственная жизнь.
Так что на свалку отправились они вдвоем – он и Андрей. Это напоминало прошлое… и было правильно.
Хотелось сказать об этом. Но Вадим был уверен, что результат прозвучит не так четко, как у него в голове, а слишком сентиментально. И он молчал.
Зазвонил телефон; на экране отразился номер Вики.
– Не снимай, – посоветовал Андрей.
– Почему?
– Потому что она захочет быть здесь, а это нам не нужно. Ни Вика, ни Марк не смогут сейчас вести себя правильно, они слишком привязаны к Еве.
– Может, она что-то важное выяснила!
– Она не могла выяснить ничего такого, чего не знали бы мы. Позвонишь ей, когда уже найдем Еву.
Может, такая логика и была несколько жестокой по отношению к Вике, но сейчас она казалась Вадиму правильной.
Дорога, ведущая к свалке, пустовала. Первое время окна были открыты, и Вадим издалека почувствовал специфический запах, наполняющий воздух. Какая концентрация была на месте – и думать не хотелось! Он порадовался, что они догадались остановиться у магазина и купить маски-респираторы, которыми обычно пользуются маляры. Вот только, насколько их хватит в таких условиях, Вадим не знал. Так что лучше не задерживаться!
– Сдается мне, тут воняет сильнее, чем должно, – отметил начальник охраны.
– Это намеренное действие наверняка.
– Обычно такие действия кого-то отпугивают, а экологов, наоборот, привлекают!
– Не думаю, что в этих местах их так много. А тех, что есть, можно заставить замолчать… разными способами.
Пока они добирались до свалки, окончательно стемнело. Фонарей здесь не было и в помине, приходилось полагаться только на фары. Это делало их уязвимыми: если Лермонтов наблюдает за дорогой, то заметит их издалека. Однако тут уж Вадим ничего не мог изменить.
Наконец впереди показались холмы. В темноте невозможно было распознать, что это мусор, хотя вонь пробиралась и в наглухо закрытую машину. Ландшафт этих мест казался несколько инопланетным: горы разного размера, окруженные вековыми деревьями, одинокая башня смотровой вышки, непонятно зачем здесь установленная, и над всем этим – луна.
На гнетущем фоне мусорных холмов резко выделялась новенькая серебристая «Ауди», припаркованная у тронутых ржавчиной ворот. У машины был московский номер.
– Что и требовалось доказать, – усмехнулся Андрей. – Примчался. Они всегда охраняют жертву.
Вадим невольно вспомнил несуразную фигуру Арсения, его злобный маслянистый взгляд и вечно поджатые губы.
– До сих пор не могу поверить, что это он! Скорее всего, Агния была права по поводу раздвоения личности!
– Не будь так уверен. То, что он хочет нам показать, и то, чем является на самом деле, – часто разные вещи. Тут и одной личности с лихвой хватит!
– Ну… Раньше меня умение разбираться в людях так кардинально не подводило!
Они остановились за «Ауди», лишая автомобиль возможности выехать. Вадим сомневался, что эта мера предосторожности себя оправдает: если Лермонтов тот самый убийца, то он будет защищать свое убежище, а не бежать из него.
Ворота, ведущие на свалку, были перемотаны цепью, скрепленной замком. Когда Андрей начал возиться с отмычками, Вадим предложил:
– Хочешь, прострелю цепь? Быстрее будет!
– Не нужно. Еще есть шанс, что наше приближение замечено не было. Да и вообще, стреляй тут осторожнее. Многие из газов, заполняющих это место, могут оказаться горючими.
Маски спасали, но даже сквозь них можно было почувствовать, насколько отравленный здесь воздух. От концентрированной вони жгло глаза. Более мерзкое место и придумать сложно! А для кого-то оно становилось последним, что они видели в жизни…
«Не стоит об этом думать, – мысленно упрекнул себя Вадим. – Старею…»
Замок поддался довольно быстро. Он в отличие от ворот заржавевшим не был, чувствовалось, что его регулярно открывали. Проникнув на огороженную территорию, Вадим и Андрей оказались перед широкой дорогой, по которой легко мог проехать грузовик. Причем грязи, тошнотворно липкой, вязкой, на этой дороге хватало. Именно она и осталась на шинах автомобиля Арсения.
Вот только как этот человек сумел все провернуть по срокам? Похитить Еву, отвезти ее сюда, вернуться домой, почистить автомобиль… Даже если учитывать, что какие-то действия он мог поручить подчиненным, скорость феноменальная!
Так что его образ напыщенного павлина безопасность не гарантирует. Раз он делает то, чего они не понимают, он опасен!
Постройку, расположенную практически в центре свалки, они нашли без труда. Это был маленький одноэтажный домик с плоской крышей. Перед ним находилась просторная площадка, на которой могли разворачиваться грузовики.
А на площадке стоял еще один автомобиль. Черный «Форд», старый и очень грязный. Из-за этой грязи невозможно было сказать, когда его здесь оставили и как часто пользовались.
– Это что, запасная у него такая? – Вадим указал на черную машину.
– Нет. Посмотри на землю под шинами: раз дождь не успел смыть следы, то этот «Форд» выезжал отсюда в течение недели.
– Думаешь, у Арсения есть сообщник?
– Или так, или он пересаживался на эту машину возле своего загородного дома. Пока не знаю.
– Зачем ему такие сложности?
– Чтобы не светить здесь принадлежащие ему автомобили, – пояснил Андрей. – Уверен, эта машина зарегистрирована не на него, если вообще зарегистрирована.
Из дома не доносилось ни звука, но это вообще ничего не значило. Ева не кричала бы даже в тех обстоятельствах, где другие девушки изошли бы криком. Небольшие окошки оставались темными, свет нигде не включили. Получается, Арсений затаился? Или намеренно привел их не туда, где спрятал девушку?
Вскрыть замок главной двери оказалось просто, но на этом их удача исчерпала себя. Как только они сделали первый шаг внутрь, взвыла сирена. Да еще какая! Звук был настолько оглушающим, что из-за него даже Вадим потерял ориентацию в пространстве; о том, что ощущает чуткий Андрей с его обостренным слухом, и думать не хотелось.
Вот почему замок был настолько плох! Убийца не видел смысла устанавливать нечто посложнее, потому что в конечном итоге вскрыть можно все. А эта простота… она расслабляет, поэтому звуковой сигнал имеет больший эффект.
В темноте и в этом шуме Вадим понятия не имел, как поступить. А вот Андрей как раз не растерялся. Через пару секунд звук оборвался, и Вадим обнаружил своего спутника стоящим возле дверной рамы, рядом с перерезанными проводами.
– Как ты узнал, что эта штука находится там? – поразился Вадим.
– Не первая сигналка в моей жизни. В Цирке и не такому учили!
Одно дело – вспомнить, чему учили, другое – проделать все это при недостатке света. Но выразить свое восхищение по этому поводу у Вадима не получилось; по ним начали стрелять.
Стреляли из-за угла и совершенно неметко. Пуля попала в стену, далеко от обоих мужчин, но оставила впечатляющего размера дыру в штукатурке. А значит, калибр немаленький!
Андрей и Вадим вынуждены были отступить, укрывшись за старым «Фордом». Вадим достал пистолет, его спутник – нож. Его нелюбовь в огнестрельному оружию была начальнику охраны известна, но в данном случае он находил ее раздражающей. Что он может сделать этой своей зубочисткой?!
Арсений не заставил себя долго ждать. Он, вооруженный ружьем, выскочил из постройки и для убедительности выстрелил в воздух. Мужчина выглядел так нелепо, как и следовало ожидать: костюм делового кроя, расшитый белыми пайетками, остроносые ботинки, судя по блеску, какие-то браслеты на руках, хотя в темноте толком не разглядишь.
Он по-прежнему вел себя не как хладнокровный убийца. Его истинный образ упорно не сходился с тем образом, который вырисовывался на картине преступления. Это смущало Вадима, а он понимал, что при таких преступлениях путаницы быть не должно.
– Убирайтесь! – крикнул Арсений. – Я буду стрелять! Это частная территория!
– Мы из полиции!
– Откуда мне знать? Что-то я не вижу здесь полицейской машины!
– Не уймешься – будет, и не одна! Прекрати придуриваться, ты уже узнал мой голос! Положи ружье, придурок, и поговорим спокойно!
– Я не собираюсь ни с кем говорить!
Да и расставаться с ружьем он тоже не собирался. Арсений развернулся и кинулся прочь: не на главную дорогу, где его могли бы легко перехватить, а куда-то в холмы.
– Я за ним, – сказал Вадим. – Ты освободи Еву. Встречаемся у машины.
– Понял!
У Вадима все еще не было уверенности, что здесь отсутствует подвох. Так ведь и Андрей – не беспомощный новичок. Он прекрасно знает, как себя вести и кого опасаться. А если попытаешься усидеть на двух стульях, свалишься с обоих, поэтому Вадим полностью сосредоточился на преследовании.
Создавалось впечатление, что Арсений не совсем понимает, что делает. Он неловко карабкался по холмам, спотыкался и падал. Никакой маски у него на лице не было, поэтому он уже кашлял и задыхался. Он развернулся, чтобы выстрелить, но обнаружил, что патронов в стволе нет. Тогда Арсений попытался перезарядить ружье; его движения были напрочь лишены сноровки. Как будто он впервые взял в руки оружие! Патроны посыпались у него из рук. Чертыхнувшись, он принялся собирать их…
Вадим использовал этот момент, чтобы напасть. Он сбил Арсения с ног, оба покатились вниз, по склону холма. Но там, где их падение должно было закончиться, оно лишь ускорилось: под слоем мусора скрывалась внушительных размеров яма.
Ловушка! Такая, какую делают при охоте на диких зверей. Похоже, убийца предусмотрел, что однажды за ним могут прийти…
Падение было резким и болезненным. При ударе Вадим отпустил Арсения, но тот и не пытался выбраться. Он был в гораздо худшем состоянии, чем его противник, из-за того что не мог нормально дышать. Поэтому, оставив его корчиться на земле, Вадим встал и осмотрелся.
Яма была глубокой. Метра четыре, не меньше, а дальше – звездное небо и возвышающиеся со всех сторон холмы. Карабкаться по краям не получится, это приведет к обрушению, они похоронят себя заживо! А кричать бесполезно, груды мусора блокируют любой звук… Да и не бывает случайных прохожих в этих местах!
Вряд ли Арсений стал бы загонять сам себя в такую опасную ловушку. Сейчас он валялся на земле, плакал, кашлял и прижимал к груди окровавленную руку.
– Я порезался! – причитал он. – Так глубоко порезался! Наверняка тут какая-нибудь зараза… Это же гангрена! Мне срочно нужно к врачу!
Вадим смотрел на него и не верил своим глазам. Арсений не притворялся и не хранил в душе демонов. Он действительно был именно тем пустым, самовлюбленным неудачником, каким и представлялся.
Но кто тогда?…
– Хочешь к врачу – вытащи нас отсюда! – прорычал Вадим. – Времени у тебя не так много, скоро отравишься этим смрадом!
– Я не хочу травиться! – захныкал Арсений. – Дай мне маску!
– Обойдешься! Как ты собирался выбираться отсюда?
На самом деле на Арсении он просто вымещал злость. Основную ставку Вадим делал на Андрея. Скоро он освободит Еву, поймет, что его спутника нигде нет, начнет искать… а не заметить эту яму сложно, когда она уже открыта!
– Я не собирался… Я и попадать сюда не собирался!
– Что, неприятно оказаться в собственной ловушке?
– Это не моя ловушка! Мне нужно к доктору! Это все из-за тебя!
Арсений рыдал так сильно, что по груди проходили спазмы. Ни к чему хорошему при таком окружении это привести не могло, и скоро мужчину вырвало. Вадим смотрел на него без сострадания, потом за волосы поднял с земли и заглянул в глаза:
– Что здесь происходит? Кто стоит за всем этим, если не ты? Кто убил тех девушек?
– Он… – простонал Арсений. Потом его глаза наполнились злобой. – Он и новую девку убьет! И тебя! Он может убить кого хочет!
Его слова можно было бы воспринимать как блеф, если бы не отсутствие Андрея. По подсчетам Вадима, тот уже должен был выйти из дома вместе с Евой! Получается, сообщник у Арсения все же был… Или сообщник – это Арсений? А тот, другой, на самом деле управляет… всем и всеми.
– Кто он? – Вадим тряхнул пленника так, что Арсений взвыл от боли. – Говори! Кто остался в доме?
– Никто!
Из глаз Арсения ручьями текли слезы, и при его неуклюжей фигуре внушительных размеров это зрелище вызывало скорее брезгливость, чем жалость. Вадим отбросил его в сторону и вытер руку о джинсы.
– Я тебя серьезно спрашиваю – кто он? Ты свое ружье потерял, но пистолет при мне. Клянусь, я тебе прямо здесь мозги вышибу, мне уже нет смысла сдерживаться!
Вид оружия произвел на Арсения пугающее впечатление. Он начал отчаянно отползать назад, совсем позабыв о порезанной руке.
– Никто… – мямлил мужчина. – Я ведь сказал! Я все сказал, что вам еще нужно?!
– Нужно, чтобы ты назвал его имя, придурок!
– Но у Него нет имени! – даже через опухшие от слез веки Арсений умудрился посмотреть на Вадима вызывающе. – У Него вообще ничего нет! Он – Никто!
Глава 13
То, что Арсений работает не один, для Андрея было очевидно сразу, как только этот невротик вылетел из здания. Можно притворяться, можно даже быть мастером перевоплощений – но истинная сущность все равно покажется.
С Лермонтовым получилось именно так. Андрею хватило одного взгляда на него, чтобы понять: этот человек в принципе стрелять не умеет. Тот, за кем они охотятся, слишком умен для того, чтобы в решающий момент сделать ставку не на умение, а на отсутствие такового. То, что делал Арсений, было очевидным отвлекающим маневром.
Андрей знал, что Вадим об этом сразу не догадался, а говорить не стал. Догадается еще! В любом случае нужно, чтобы кто-то пошел за Арсением, припугнул его. Если этот неудачник будет путаться под ногами, проблемы доставит даже он.
К тому же самому Андрею было так проще. Даже без огнестрельного оружия, даже при том, что противник ему абсолютно неизвестен. Если относительно Лермонтова как подозреваемого у него еще имелись какие-то догадки, то теперь осталась пустота.
Но так уже бывало, и он выживал. Это хорошая проверка на то, способен ли он вернуться к своему прежнему уровню.
Поэтому когда Арсений и Вадим скрылись в холмах, Андрей начал продвигаться в темноту здания. Здесь было так тихо, как будто никого и не осталось внутри. В такой тишине, звенящей и безжизненной, было что-то угнетающее, но Андрей предпочитал не думать об этом. Он раз за разом напоминал себе, что маньяки просто так своих жертв не убивают.
Особенно этот! Он каждую девушку тщательно отбирал, а случай с Евой и вовсе особый. Она еще жива, должна быть жива!
Внезапно в коридоре вспыхнул свет. Андрей прищурился от неожиданности, но все равно успел заметить, как из дверей выходит рослый мужчина.
Он был не ниже Лермонтова, такой же двухметровый здоровяк. Но у этого в отличие от Арсения в комплекции не было неуклюжести и нелепости. Напротив, в его силуэте, в его движениях и осанке чувствовалась небывалая сила. Природа его не обделила, он определенно тренируется, да еще и говорят, что сумасшедшие сильнее обычных людей. У Андрея имелись все основания в это верить.
При этом детально разглядеть внешность мужчины не получалось. Поверх плотных брюк и свитера был наброшен длинный темно-коричневый плащ, а голову скрывал противогаз: похоже, он знает, что происходит на улице, и знает совершенно точно!
На свою природную силу убийца не полагался. Он вышел навстречу Андрею с обрезом, прицелился и выстрелил. Причем он в отличие от Арсения, держал ружье уверенно, привычно и стрелял метко. Андрея спасла только скорость реакции: он уклонился, прижимаясь к ближайшей двери, да и то почувствовал, как осколки штукатурки, отлетевшей от стены, касаются его щеки и шеи.
А мужчина не собирался останавливаться. Он перезарядил ружье и снова выстрелил, делая шаг вперед. Сейчас он не ставил своей целью убить Андрея. Чувствовалось, что он хочет оттеснить его назад. Получается, что Ева осталась там, у него за спиной! И раз она не убегает, то дела у нее плохи!
Хотелось помочь ей, сделать хоть что-то, но пока у Андрея такой возможности не было. Теперь уже отсутствие пистолета не радовало. Стрелять он умел, просто не любил, ему удобнее было решать вопросы по-другому. А теперь это обернулось против него!
В ярко освещенном здании у него не было ни единого шанса на успех. Пришлось поспешить на улицу, где по-прежнему царила ночь; эта темнота несколько уравнивала их шансы. Да, у убийцы сейчас ружье, но в противогазе его зрение ограничено.
Оказавшись вне постройки, Андрей держался в отдалении, но так, чтобы убийца все время знал, где он. Рискованный шаг, да. Но хуже, если этот псих подумает, что он сбежал за подмогой, и в панике убьет Еву. Если, конечно, ему известно, что такое паника.
Они не говорили. Один не мог, второй не считал нужным. Андрей осознавал, что этот человек ни на какие провокации не поддастся. Он ценит только действие – как и сам Андрей, как и Ева.
Он стрелял еще пару раз, но на этот раз выстрелы были дальше от цели, чем самый первый. Расчет Андрея подтвердился: недостаток света спасал.
Двигаться в холмы мусора было опасно, и Андрей понимал это. Но опасно для них обоих! Он не исключал наличия ловушек, поэтому старался быть максимально осторожным. При этом он не спускал глаз со своего преследователя. Пока что тот перезаряжал ружье очень ловко, пауза была слишком маленькой, чтобы напасть. Но когда-нибудь у него кончатся патроны!
Этот момент Андрей распознал безошибочно. Сначала убийца стрелял довольно часто, только заметив движение, а тут вдруг перестал. Понял, что мишень уж больно прыткая попалась! Однако расслабляться Андрей не спешил. Он был больше чем уверен, что последний патрон еще в ружье.
Поэтому он стал двигаться тихо, пригибаясь к земле. Убийца старался не показывать, что потерял его из виду, и все же в его движениях проскользнула неуверенность, которой ждал Андрей. Он знал, что идет на чудовищный риск, но больше выжидать не мог: его респиратор в этих условиях проиграет хорошему противогазу, он первым задыхаться начнет.
Вылетев из засады, он ударил по ружью. Прозвучал выстрел, но дуло уже было направлено в сторону. Ближайшая гора мусора содрогнулась под выстрелами, однако более серьезных последствий не было. Воспользовавшись этим, Андрей вырвал оружие из рук нападавшего и отбросил в сторону.
Теперь нож пришелся очень кстати. Прежде чем убийца успел опомниться, Андрей приблизился и перерезал дыхательную трубку противогаза. Однако полной победой это назвать было нельзя: за диверсию он поплатился пропущенным ударом в грудь.
Ощущение было такое, будто на него стальной таран налетел. Сам Андрей был далеко не слабым, умел блокировать удары. Однако в этом случае у него не было ни шанса. Он был отброшен назад на несколько метров, и лишь очередная гора мусора остановила этот полет.
Убийца не собирался продолжать атаку. Вместо этого он снял теперь уже бесполезный противогаз, давая увидеть свое лицо.
Он был похож на Арсения, однако сходство между ними было искусственным. Обладая разными чертами лица, мужчины достигли сходства прическами и цветом волос, да еще, пожалуй, рисунком бровей. На этом все. Лицо убийцы было широким, скуластым, со среднего размера носом, высоким лбом и четкой линией подбородка. Он был смутно похож на какого-то американского актера, однако у Андрея была не та ситуация, чтобы вспоминать, на какого именно.
Цвет глаз убийцы был неразличим в такой темноте. Зато Андрей видел их выражение: спокойные, как сталь, будто из другого мира… Почти как у Евы, и все-таки другие.
– Поздравляю, – тихо произнес он. Его голос тоже не был копией голоса Арсения, но чувствовалось, что интонации Лермонтова он знает и умеет копировать. – На минуту я позволил себе поверить, что твоя внешность – это показуха, обман для обывателя. Моя оплошность. Почему ты здесь? Она позвала тебя?
– Где она? – глухо спросил Андрей.
Но мужчина словно и не услышал его:
– Пожалуй, она. Она бы сразу поняла, кто ты. То, что ты нашел нас здесь, показывает, что она с тобой не прогадала. Это очень удачный шаг с ее стороны. Я горжусь тем, что мне доведется убить ее.
– Ты все еще надеешься убить ее?
– Конечно, это не обсуждается. Я похвалю ее за сообразительность и скажу, что ты был здесь. Но я не позволю ни этому, ни оплошности Арсения нарушить мои планы.
– Впечатляющая самоуверенность… Но ты подготовься к тому, что она тебе не поможет.
– Я предлагаю завершить наш спор. Мне сегодня еще нужно решить, что я сделаю из нее.
Чувствуется, что убийца умеет оценивать ситуацию правильно. Значит, Еву он тоже обезвредил, связал так, что она не выберется, и помощи от нее ждать не приходится. Да и Вадим еще не вернулся, следовательно, у Арсения был более сложный отвлекающий маневр, чем показалось на первый взгляд.
Андрей сейчас не беспокоился ни о ком из них, он просто не мог позволить себе такую роскошь. Перед ним был человек, способный убивать. Даже если предположить, что его прошлая «тигриная» сущность вернулась, справиться с кем-то таким будет нелегко!
У Андрея был нож, у его противника – преимущество в грубой физической силе. Да и оружия вокруг хватало! Среди мусора виднелись куски металла, крупные осколки стекла, камни, металлические ящики.
Убийца двигался уверенно и использовал все, что оказывалось у него под рукой. Андрей и рад был бы напасть, но у него оставалось время лишь на то, чтобы уклоняться. Он надеялся, что отсутствие противогаза сыграет ему на пользу, но нет. Противник отлично контролировал свое дыхание, да и респиратор самого Андрея стопроцентной защиты не давал. Проклятая маска то и дело сбивалась, заставляя вдыхать тяжелый, отравленный воздух.
Андрей и сам не заметил, как они оказались под той вышкой, которую они с Вадимом видели ранее. Можно было бы залезть на нее, а если добраться до верха, то там воздух будет почище, но все же! К тому же на высоте Андрей имел преимущество, ему приходилось так драться, его сопернику – вряд ли!
Проверить эту теорию ему все равно не довелось. Как только он достиг башни, ноги по колено ушли во что-то густое, вязкое, липкое, как болотная трясина. Остановить погружение Андрею удалось, лишь схватившись за нижнюю балку башни обеими руками.
Но теперь он был пойман, беспомощен, а убийца стоял в паре шагов от него и ухмылялся.
– Сначала ты вел себя правильно, – заметил он. – Все время осматривался, думал, куда ступаешь. Ты предполагал, что я могу расставить ловушки. А потом ты об этом думать перестал… напрасно перестал. Эта вышка основана на битуме. Чувствуешь, как тянет вниз?
Андрей ничего не ответил, потому что тягу действительно чувствовал. Дергаться он боялся, зная, что это может ускорить процесс. А если он сорвется с балки – вообще конец. Нужно было придумать, как выбраться отсюда, но ничего в голову не шло.
– Ты был хорошим противником, – заметил убийца. – Я поблагодарю ее за тебя. Поэтому я кое-что сделаю для тебя. Умирать внутри этой смолы – неприятный опыт. Я сделаю так, чтобы в нее ты погрузился уже мертвым.
Словно в подтверждение своих слов, он нагнулся и достал небольшой пистолет, который до этого момента был плотно пристегнут к его голени. И Андрей понял, что пропал.
* * *
Как он умудрился успеть – Вика так и не смогла понять. Но Марк каким-то чудом добрался до свалки одновременно с ними. А ведь и они летели! Девушке иногда казалось, что это даже не сравнение, а обозначение факта: не может машина ехать так быстро. В такие моменты Вика зажмуривалась и сжимала пальцами кресло.
Зато Максим был полностью уверен в том, что делает. Гоночная скорость его не смущала, казалось, что движение, наоборот, кажется ему слишком медленным, хотя он выжимал из спортивного автомобиля все, что мог.
Но финишировали они все равно одновременно с Марком. Должно быть, это из-за того, что Вика все-таки заставила Максима сделать паузу, чтобы купить защитные маски. Она ведь свалку вычислила только по тому, что Валентина отравилась здесь! Не хотелось бы повторить ее судьбу.
Эта свалка представляла собой пугающее зрелище – череда холмов, поднимающихся впереди, как лунные кратеры. Запах и вовсе вселял мысли о том, чтобы развернуться и уехать. Но самым страшным в этой ситуации все-таки был звук.
Когда они приехали, на свалке стреляли. Причем выстрелы доносились из двух разных направлений и эхом разлетались по ночному пространству. Когда в одном месте они затихли, в другом еще продолжались, однако расстояние между ними было слишком большое, чтобы один человек мог преодолеть его за такое короткое время. Значит, народу тут хватает!
На это указывали и две машины, припаркованные перед приоткрытыми воротами. Одна из них, дорогая «Ауди», была с московскими номерами, вторая, среднего класса «Фольскваген», – с местными.
Эту машину как раз мог использовать Вадим, если не хотел светить свой автомобиль возле дома Лермонтова. Ведь отправляясь сюда, он еще не был уверен, что это приведет к какому-то результату!
Марк подумал о том же:
– Скорее всего, они здесь.
За все часы дороги Вадим и Андрей им так и не ответили. Да и то, что здесь стрельба, указывает, что собравшиеся на свалке люди друг другу не рады.
И это не один Лермонтов, раз стреляют из двух концов свалки сразу! Похоже, ситуация гораздо серьезнее, чем они могли представить.
– Что теперь делать? – неуверенно спросила Вика.
Она четко знала, что они должны добраться сюда, и все вместе. Но дальше… план почему-то не придумывался.
– Будем искать Еву? – предложил Максим.
– Нет, не сразу, – покачал головой Марк.
– Почему?! Она же в опасности!
– Не ори, выдашь нас раньше срока. Я беспокоюсь о ней не меньше, чем ты! Но мы должны в первую очередь нейтрализовать людей, которые привезли ее сюда. Мы ведь даже не знали, что Лермонтов работает не один! Если продолжим и дальше игнорировать факты, окажемся в ловушке.
Они не знали, что у Лермонтова есть сообщник, но, если оценивать ситуацию объективно, должны были догадаться. Вика с самого начала чувствовала: это не Арсений напал на нее в доме, не его голос звучал у нее за спиной.
Никаких доказательств у нее не было, и теоретически это действительно мог быть он. Поэтому Вика ни на чем не настаивала. Тем более что Агния запутала ее этой своей версией про раздвоение личности! Но в глубине души она подозревала, что на самом деле ситуацией управляет кто-то другой, гораздо более опасный, чем Арсений Лермонтов.
– Действовать нужно сейчас! – поторопил Максим. – Решайте!
Выстрелы затихли, но это не внушало спокойствия. Насколько было известно Вике, Андрей вообще при себе пистолета не носил. Значит, как минимум в одной ситуации стреляли по безоружному противнику.
– Нужно разделиться, – решил Марк.
– В фильмах это ни к чему хорошему не приводит, – заметила Вика.
– А мы и не в фильме. Ты знаешь, я тоже не сторонник разделения. Но здесь для нас важна каждая минута! Макс, у тебя оружие есть?
– Конечно, – кивнул тот.
– Отлично. Тогда ты проверь, что в той стороне. На рожон не лезь! Если сможешь помочь – помоги, но если там гиблое дело, дождись меня. Вика идет со мной.
Идея Вике по-прежнему не нравилась, но предложения получше у нее не было. Она себя сейчас вообще беспомощной чувствовала! Поэтому ей пришлось принять вариант Марка.
А вот то, что он достал из бардачка в машине пистолет, почему-то показалось нормальным. Вика это оружие никогда не видела, хотя он упоминал, что приобрел что-то. Наверно, при их образе жизни это логично!
Они вместе миновали ворота, но дальше разделились. Вика и Марк пошли направо от главной дороги, Максим двинулся налево. И каждому сейчас хотелось быть первым, кто обнаружит Еву. После того как она их спасала, хотелось вернуть ей долг в тот редкий случай, когда она сама оказалась беспомощной! И все же Вика была уверена, что даже Максим с его вспыльчивостью не нарушит указание Марка. Они не имеют права поворачиваться спиной к убийце!
На свалке было темно, а горы мусора прогулкам не способствовали. Отчаянно хотелось хотя бы включить фонарик на мобильном телефоне, но – нельзя. Наступившая тишина может означать, что кто-то уже победил. А кто это? Их союзник или нет?
Мимо пробежала крыса, и Вике лишь каким-то чудом удалось сдержать крик. Этого добра здесь хватало, и девушка подозревала, что при свете дня видно гораздо больше «местных жителей». Случайно коснувшись какой-то балки и почувствовав, как из-под пальцев что-то уползает, Вика больше не рисковала дотрагиваться до окружающих предметов.
Но именно крысы внезапно оказались полезны. С отвращением наблюдая за очередным откормленным зверьком, Вика вдруг заметила, как тот резко свернул в сторону. Тропинка казалась прямой и удобной, но животное туда не побежало!
– Подожди, – девушка придержала своего спутника за пояс.
– Что там у тебя?
– У меня – ничего, но, возможно, вляпаться можем мы оба.
Это Ева научила внимательно присматриваться к своему окружению. А собственный опыт показывал Вике, что осторожность излишней не бывает. Поэтому она попросила Марка поднять довольно тяжелый камень и бросить вперед, на тропинку, по которой должны были идти они.
Капкан среагировал мгновенно. Металлические челюсти сомкнулись, не навредив камню – но человек, оказавшийся на его месте, был бы не так удачлив. Марк инстинктивно сделал шаг назад, хотя в этом не было необходимости.
– Ни черта себе! – выдохнул он. – Как ты узнала?
– Крысы эту штуку обегают… Хотя я не понимаю почему! Они же, наоборот, попасться должны…
– Ничего они не должны. Это ведь не мышеловка, и там нет приманки! Думаю, эта дрянь еще и опрыскана каким-нибудь отпугивающим средством, чтобы животные не портили ловушку.
Человек, попавший в этот капкан, получил бы чудовищную травму. С учетом инфекции – возможно, смертельную. Не нужно быть врачом, чтобы знать это. Тот, кто установил ловушку, именно такого эффекта и добивался, от жалости он был далек. Свалку он сделал своей «крепостью»… Возможно, в одну из таких ловушек и попала Валентина, надеясь спастись. Хотя мусора, способного изрезать ей ноги, здесь и так хватает.
Теперь уже Марк и Вика двигались осторожно, просматривая каждый участок тропинки. Торопиться в любом случае не имело смысла: впереди не было слышно не то что выстрелов, даже звуков борьбы. И никто не шел им навстречу. От этого в голову лезли разные предположения, чаще всего – не самые позитивные, однако Вика старалась отгонять их от себя.
Наконец впереди показалась яма. Что находится внутри – Вика не видела, однако само это углубление было слишком правильной формы, чтобы сформироваться случайно. Похоже, ловушка! Вот только уже сработавшая или только-только подготовленная?
– Нужно проверить, что там, – прошептала она.
– Только не лично!
– А как тогда? Посредством телепатии?
– Пока не знаю, но я тебе к этой дырке подходить не дам!
Его опасения были во многом оправданны – учитывая, что капкан девушке с комплекцией Вики мог и ногу отрезать. Но что тогда делать? Мимо пройти? Так возможно, что это и есть их главная цель!
Гадать им не пришлось. Стоило девушке чуть повысить голос, как из ямы тут же донеслось:
– Вика? Это ты или у меня уже галлюцинации от этой отравы?!
Марк и Вика, не сговариваясь, бросились к яме. На дне обнаружился Вадим, потрепанный и вывалянный в грязи, но в целом невредимый. В паре шагов от него скорчился на земле Арсений, на пришедших никак не реагировавший.
– Как ты сюда попал? – изумился Марк.
– Решил уйти от мирских невзгод, блин! Упали мы сюда оба. Похоже, ловушку делал не этот гений, он мало что знает про свалку.
– Что с ним? Он?.. – у Вики не хватило решимости завершить вопрос. Представтть, что Вадим убил кого-то, пусть даже преступника, было жутко.
– Живее всех живых он! Просто отключился. У него никакой маски нет, а воняет тут жутко! Вытаскивайте меня быстрее. Лермонтов – всего лишь сообщник, тут кто-то другой заправляет! Андрюха должен был столкнуться с ним… И раз он не с вами, похвастаться ему нечем!
Да и без того ясно, что Андрею пришлось нелегко. Сам он далеко не беспомощен, но ведь и человек тот – настоящий сумасшедший. Тот, который выкрал Еву! К тому же, судя по выстрелам, он вооружен, а Андрей – нет.
Первым желанием Вики было незамедлительно броситься назад. Но она и сама понимала, насколько безрассуден этот импульс. Что она сможет сделать? А вот если они смогут вытащить Вадима, расклад сил будет совершенно другой, он ведь тоже вооружен!
Вытащить его, впрочем, оказалось не так просто. Действие нехитрое, но условия такие, что в кошмарном сне не приснятся. Края ямы неровные, зыбкие, в любой момент обвалиться могут, из-за любого сложного действия учащается дыхание, а это несет дополнительный риск… Все против них, а времени так мало!
Вика заставила себя не думать об этом. Потому что иначе подступала паника, делавшая девушку совсем бесполезной. Вместо этого она сосредоточилась на решении проблемы. Теперь уже можно было без опаски включить подсветку мобильного и нормально осмотреть окрестности.
В этой части свалки пищевых отходов почти не было, похоже, их сгружали на других участках. Здесь размещалось много мелкого мусора, строительного и производственного. Среди него Вика и нашла несколько мотков толстой проволоки.
Это не лучшее решение в их ситуации, но другого-то нет! Пока Марк делал укрепление для импровизированной веревки и переплетал обрывки проволоки между собой, Вика осматривалась по сторонам. Света даже теперь не хватало, и за пределами очерченной им территории темнота казалась чуть ли не сплошной. Там девушке мерещились силуэты, постоянное движение и даже вроде бы прицел ружья…
Могут ли Андрей и Максим справиться с тем убийцей? Что, если уже не смогли? Тогда он придет за ними, и… тела здесь прятать очень легко. Никто в городе не знает, куда они направились. Это глупо, да, но в спешке Вика не предупредила даже Агнию. В живых останется одна Ева, да и то ненадолго!
Возможно, Марк думал о чем-то подобном, но не позволял этому отвлекать себя. Пока Вика следила за окружающим пространством, он работал, и вскоре петля уже полетела в яму.
Первым вытащили Арсения. Привести его в сознание не удавалось, так что передвигаться самостоятельно он не мог, а оставлять его здесь нельзя. Если края ямы обвалятся, он будет похоронен под мусором! Вика еще не знала, какую роль он сыграл во всей этой истории, но такой смерти ему точно не желала.
Когда выбрался Вадим, Арсения на всякий случай связали той же проволокой, хотя Вика сомневалась, что в этом есть необходимость. После этого на Лермонтова надели одну из запасных масок, которые взяла с собой Вика.
– Отнесем его на дорогу! – решил Вадим. – Потом оставим Вику охранять его.
– Как я вообще могу кого-то охранять? – смутилась девушка.
– Охранять в том плане, чтобы он сам куда-то не уполз. Угрозы для тебя не будет. Здесь остался всего один человек, даже если Андрей еще не справился, его мы с Марком берем на себя.
– Ты уверен, что один? – уточнил Марк.
– Абсолютно.
– И кто это?
– Если честно, я до сих пор не знаю… Но этот парень ловкий, раз он все это время плотно общался с Лермонтовым, а мы ни разу его не заподозрили!
* * *
Максим соврал. Никакого оружия у него не было. Но виноватым он себя не чувствовал, потому что понимал: иначе они бы не позволили ему пойти одному, устроили бы бесполезный спор и потеряли бы драгоценное время.
А он хотел быть один. Максим чувствовал: именно он пойдет в ту сторону, где сейчас Ева. Парень не мог толком объяснить, почему, как и каким образом он собирается справляться с убийцей без оружия. Тем более что там тоже стреляли! Страха Максим в любом случае не испытывал, а признавать в себе юношеский максимализм отказывался.
Тем не менее об осторожности он не забыл. Вперед Максим пробирался медленно, сдерживая свои движения. Он не доверял здесь ничему, чувствовал, что и подвох возможен, и просто эти проклятые груды мусора свалиться могут.
А когда впереди стало заметно движение, он замедлился еще больше, стал укрываться тщательнее. Он видел лишь силуэты и мог сказать, что ни один из них не был Евой – определенно ведь мужчины впереди! Вскоре даже ночь перестала мешать ему в узнавании, потому что и на ее фоне Андрей оставался белым пятном со своей белесой кожей и светлыми, до седины почти, волосами.
А вот кто с ним дерется – Максим понять не мог. Сначала он принял этого человека за Арсения Лермонтова, определенное сходство имелось. Однако он очень быстро догадался, что ошибся. Это был кто-то посторонний, слишком ловкий, слишком грамотный в ударах, чтобы быть избалованной звездой социальных сетей.
Максим сразу сообразил: он. Это как раз тот человек, который мог застать Еву врасплох, похитить ее, пусть даже используя для этого Вику. Впрочем, теперь заложницы рядом не было, а убийца пытался добраться до Андрея.
Тот держался достойно, этого не отнять. Оба были быстрыми и как будто «читали» друг друга. Уже то, что Андрей выбил у соперника ружье, дорогого стоило! Будь тут кто-то менее подготовленный, он уже был бы мертв. Да что там… Максим подозревал, что он сам при открытом столкновении не продержался бы так долго. Он в свое время уступил Андрею, тот уложил его за несколько минут! Вспоминать об этом было унизительно, но необходимо. Поэтому он не высовывался.
Однако для победы Андрей все же не был в достаточной степени сумасшедшим. Максим мог объяснить это только так. Да, Андрей обладал подготовкой, и силой, и даже определенной степенью безумия, когда речь заходила об охоте. Но по сравнению со своим соперником он все равно был слишком нормальным.
Поэтому ему не хватило сноровки на то, чтобы драться и одновременно контролировать свое окружение. Он попался в ловушку – такую, какую, пожалуй, никто не смог бы угадать. Со своей позиции Максим видел, что Андрей провалился во что-то по колено и теперь был вынужден держаться за балку, чтобы не утонуть окончательно.
А его противник таким поворотом удивлен не был. Еще бы, он сам установил все это, больше некому! Устраивать показательную расправу он не собирался, вместо этого мужчина достал пистолет. Видимо, когда речь шла не о создании «цветов», ему было все равно как убивать. Он бы использовал оружие раньше, но Андрей не давал ему такой возможности.
Теперь Андрей сам все понял. Убийца что-то сказал ему, но что – Максим не слышал. Он особо и не прислушивался, парень лихорадочно пытался сообразить, как быть.
О том, чтобы бросить Андрея в таком положении, и речи не шло. Не важно, какое внимание уделяет ему Ева, сколько времени он с ней проводит. Не важно даже то, что он с легкостью победил Максима, унизив его на глазах у девушки. Это совершенно другое соперничество, а не настоящая вражда между ними!
В то же время нарываться на пулю Максим не собирался. Тогда первым погибнет он, потом – все равно Андрей. Он жалел о том, что так и не обзавелся пистолетом сам, но сейчас-то это уже не исправишь, нужно было справляться по-другому!
И он нашел выход. Увидев тонкий металлический штырь, торчащий из ближайшей кучи мусора, решение он принял за секунду. Метанием Максим не увлекался, да и снайперской меткостью похвастаться не мог, но ситуация не оставляла времени на сомнения. Почти не целясь, он швырнул металлический штырь в вытянутую руку с пистолетом.
И попал! Заостренный металл прошил запястье насквозь, Максим даже не подозревал, что у него есть такая сила. Он слабо контролировал и уровень замаха, и усилие, просто делал то, на что был способен, подгоняемый страхом и злостью. Наверно, это и называют аффектом – потому что сам момент броска парень вспомнить не мог, как ни старался.
Так ведь и не важно, как у него это получилось! Важно, что получилось. Убийца выронил пистолет. Не произнес при этом ни слова, но, обхватив раненую руку здоровой, повернулся в ту сторону, откуда прилетел штырь.
Их взгляды встретились, и Максим почувствовал, как по коже проходит ледяная волна ужаса. В жизни ему приходилось видеть всякое, но такое безумие – никогда. Даже у Евы. Потому что Ева все-таки держала себя под контролем, несмотря на ее жесткость и цинизм. А этот человек контроль давно утратил, потому что не хотел сдерживаться.
На мгновение Максиму показалось, что сейчас мужчина двинется на него. И убьет, даже раненный, это точно! Чувствовалось, что псих думает об этом, сомневается. Но потом до него дошло, что Максим все-таки молодой, спортивный. Вероятно, он сумеет сопротивляться достаточно долго, давая Андрею время освободиться. Тогда перевес сил может сместиться!
И он принял решение. Сказал что-то, потом развернулся и побежал прочь. Максим хотел бы преследовать, но, к своему стыду, побоялся сделать это один. Он просто был не готов… Поэтому он достал пару широких досок из очередного завала, чтобы помочь выбраться Андрею.
– Близко не подходи! – предупредил тот. – Это битум, ты тоже увязнешь!
– Не учи, сам справлюсь! Подтянуться сможешь?
– Давай сюда эти чертовы доски, и я все смогу! И быстрее, у нас мало времени!
– Что, ты куда-то спешишь?
– Шутки оставь себе, юморист! Ты не слышал, что он сказал?
– Нет, – честно признался Максим.
– Он сказал: «Я должен убить ее в любом случае». Ты разве не понял? Ева для него особенная! Даже если он не сможет изуродовать ее, как он планировал, он не позволит нам забрать ее живой!
Эти слова подстегнули Максима, хотя он изначально старался действовать быстро. Не обращая внимания на пару крупных заноз, которые уже засели под кожей на ладонях, он подкладывал все новые доски на смолу, помогая Андрею выбраться.
Прошло несколько минут, показавшихся вечностью, прежде чем они оба были на безопасном расстоянии от битумной ловушки. Черная смола плотно облепливала ноги Андрея, но тот все равно умудрился встать. Как – Максим и не представлял.
– Давай за мной, – поторопил его Андрей. – Нужно добраться туда!
– Ты знаешь, где она?
– Знаю, здесь выбор невелик!
Они не должны были опоздать. Единственный шанс на успех у них был в том случае, если убийца сначала решил обработать рану, а потом уже направился за Евой. Но оба они понимали, насколько низка вероятность такого исхода.
Дом, расположенный практически в центре свалки, Максим заметил издалека благодаря яркому свету, льющемуся из окон.
– Странно, – насторожился Андрей. – Когда мы только прибыли, света там не было!
– Ну, у него как минимум отпала необходимость прятаться!
Потом он заметил уже знакомую фигуру в одном из окон. Судя по всему, убийца действительно не побежал сразу к Еве. Он доставал из футляра очередное ружье и заряжал его. К моменту, когда они добрались до здания, он был вооружен и готов к убийству.
Если он и увидел их издалека, то реагировать не стал. Чувствовалось, что он точно знает, что должен сделать.
– Он сейчас побежит к ней! – догадался Максим.
– Поздравляю, гений! Да не отставай ты… Кто из нас в смоле, ты или я?
Максим не ответил, не видел смысла. Они ничего уже не успеют, даже если он опередит их на пару секунд. Да хоть на одну секунду! Столько нужно, чтобы выстрелить.
На что они надеялись – вообще непонятно. Оба не вооружены, без бронежилетов, Андрей прихрамывает, хоть и двигается быстро. По сути, они шли, чтобы умереть, иначе это не воспринималось. Однако остановиться они не могли. Ева хотя бы будет не одна в этот момент…
Они видели убийцу перед собой, видели, куда он побежал и в какой комнате скрылся. Двигались за ним, ожидая услышать выстрел.
Но выстрел так и не прозвучал. Преодолев порог, они оказались в тесной комнате, лишенной окон. В центре находилась узкая металлическая кровать, рядом стоял столик с инструментами, под потолком были закреплены несколько ламп, а одну из стен украшали фотографии цветов.
Единственным человеком в комнате был убийца с ружьем наперевес. Больше – никого, ни живого, ни мертвого. Причем даже когда Андрей и Максим вбежали в комнату, он не сразу повернулся к ним. Его взгляд, полный по-настоящему звериной ярости, был устремлен на одну из стен.
К ней была приколочена металлическая цепь, соединенная с лежащим на полу наручником. Наручник был разомкнут и окружен странными белыми осколками. Однако никаких следов Евы в этой комнате не было.
Глава 14
В сложившейся ситуации у них был крайне маленький шанс на успех, а сейчас испарился даже он. Андрей делал ставку на то, что убийца отвлечется на Еву, будет смотреть только на нее, и тогда уже они нападут, и ружье перехватят. Да, на это у них будет лишь доля секунды, однако и не такое проделывать приходилось!
В реальности не осталось даже этого. То, что они увидели внутри комнаты, поразило всех. Если Ева была прикована этой цепью, то как она могла сбежать?! Судя по состоянию наручника, у девушки был ключ, иначе никак! Но этот убийца слишком умен и осторожен, чтобы оставить ключ даже в зоне видимости девушки. Как?! Даже возможности Евы имеют предел, не чудовище же она все-таки!
Все эти мысли парализовывали, мешали действовать. И, к сожалению, первым опомнился убийца.
Он перевел ружье на них, но не выстрелил. Для него Максим и Андрей были не более чем раздражающим фактором, помехой. Убить их просто, однако ненависть, пылавшая в его глазах, была направлена не на них.
– Где она?! – прорычал он.
Нужно было отвечать. Потому что когда сумасшедший теряет хладнокровие, он может сделать что угодно, даже если это противоречит его интересам. Не получил вовремя ответ? Все, курок уже нажат!
– Мы не знаем, – вполголоса ответил Андрей. – Мы были снаружи, с тобой.
– Тогда кто пришел с вами?
– С нами никто не приходил…
– Лжешь, – прервал его убийца. – Кто-то побежал за Лермонтовым, иначе он был бы здесь!
– За ним побежал один человек, и он, как и Лермонтов, тоже не вернулся.
По пути Андрей не спросил, кто приехал с Максимом, не до того было. Но можно было догадаться, что как минимум Марк. А может, и Даниил тоже! Поэтому следует тянуть время, давая им шанс помочь. О том, что с ними может справиться Арсений, Андрей даже мысли не допускал.
– Где она? – повторил свой главный вопрос псих.
Сейчас, в ярком свете ламп, Андрей имел возможность детально его рассмотреть – и убедиться, что прежде они никогда не встречались. Он бы запомнил, такой взгляд не забывается!
– Мы не знаем, где она! – вспылил Максим. – Это ты ее похитил, ты запер ее здесь! Может, ты уже убил ее и не помнишь? С таких, как ты, станется!
Эмоциональность этого малолетки иногда выходила за грани разумного. Парень, конечно, неплохой, смелый, но жизненного опыта ему не хватает; сейчас это может стать переломным моментом.
И точно, убийца, только-только позволивший себе небольшое послабление, крепче сжал ружье.
– Если вы не знаете, где она, то вы мне и не нужны.
Андрей напрягся, готовясь прыгнуть вперед. В идеале он хотел бы отвести дуло ружья в сторону, но понимал, что с таким противником столь банальная хитрость не сработает. В глубине души он готов был принять выстрел на себя, чтобы хотя бы этот пацан смог уйти. Если, конечно, Максиму хватит решимости!
Но выстрел не прозвучал, потому что откуда-то из-за стены донесся странный звук: как будто что-то металлическое упало. На лице убийцы появилась широкая улыбка.
– Конечно… Она не могла далеко уйти! Она не так глупа, как остальные, она не выйдет в эту отраву… Вы ее искали? Вы сейчас увидитесь!
Сделав шаг вперед, он открыл скрытую дверь. Она отодвигалась в сторону, как дверь стенного шкафа, ручки не имела и в целом почти не выделялась на поверхности стены. Заметить ее было практически нереально, особенно при освещении, создающем столько теней.
Скорее всего, это был единственный вход в помещение, скрывавшееся за стеной. Андрей предполагал, что дверь, которая вела туда изначально, убийца замуровал, как и окно. По понятным причинам! То, что хранилось в этой комнате, стоило скрывать.
Если предыдущее помещение напоминало хирургический кабинет, то это вызывало ассоциации с мастерской. В центре находился массивный деревянный стол с изрезанной, покрытой пятнами поверхностью. Рядом размещался столик поменьше с закрепленной на нем циркулярной пилой. На металлических полках и подставках вдоль стен хранились полировочные машины, столярные и слесарные инструменты, бочки, помеченные знаками химической угрозы, крупные хирургические инструменты. На небольших крюках, вбитых в стены, размещались куски материи и очень большие пластиковые мешки – черные, непрозрачные, и несложно было догадаться об их предназначении.
В целом Андрей знал, для чего предназначается это место. И логика подсказывала, и инстинкты.
– Больной ты урод… – не выдержал он.
Андрей сейчас мог думать об одном: попадали сюда девушки живыми или уже мертвыми? Похоже, этот псих неплохо подготовился и собрал все, что ему нужно для «творчества»! Каково же было жертвам, если они все же видели это… пусть и недолго.
Однако Евы не было и здесь. Только на полу валялась жестяная банка с рассыпавшимися гвоздями.
– Ты ведь где-то тут, – псих оглянулся по сторонам. – Выходи.
Это помещение было больше предыдущего, темнее, здесь хватало мест, чтобы спрятаться. И оттого банка, лежащая на открытом пространстве, смотрелась особенно вызывающе.
– Ты ведь не хочешь, чтобы я им навредил? – псих переводил ружье с Максима на Андрея и обратно. – Хотя вряд ли это для тебя аргумент… Но тогда ты могла бы выбрать, с кого я начну. Кто из них тебе больше нравится? Кстати, ты должна помнить, что бежать бесполезно. Куда ты отсюда денешься? Есть только эта дверь. Ты можешь сэкономить время и себе, и мне, да еще сделать игру более интересной.
Ответа от Евы не было, они не видели ее даже в легком движении теней. Но она была рядом… они поняли это, когда погас свет.
Причем к выключателю девушка не прикасалась. Он оставался на виду, у самой двери. И все равно, лампа, висящая над рабочим столом, внезапно погасла, и полагаться теперь можно было на тот свет, что проникал из соседней комнаты.
Андрей подобного не ожидал, но все равно взял реванш за свое недавнее замешательство. Уверенно сделав шаг вперед, он вырвал оружие из рук убийцы и отбросил в соседнюю комнату. А потом один из белесых обрывков материи, развешанных вдоль стен, вдруг скользнул к ним беззвучно, как призрак. И Андрей понял, что от него уже ничего не зависит.
Сейчас правила стали другими. Убийца, привыкший полностью контролировать ситуацию, внезапно оказался в незнакомом положении, и это ослабило его. Ева же, судя по всему, все продумала, у нее хватало для этого времени… или она была готова к этому с самого начала, еще до того, как он поймал ее. Андрей впервые подумал: а таким ли случайным и шокирующим было на самом деле ее похищение?
В любом случае сейчас девушка четко знала, что нужно делать. В такие моменты она редко показывала ту силу, которую надежно скрывала ее комплекция. Она оттолкнула мужчину назад, сделала что-то такое, что заставило психа вскрикнуть, но что – Андрей не видел в темноте. Ему оставалось лишь гадать, потому что ни один из его ударов во время драки такой реакции не вызвал!
А потом завизжала циркулярная пила. Это был великолепный инструмент: предельно острый, легко включающийся, наверняка обрадовавший бы любого мастера. Но функция, которую он исполнял в этой комнате, была слишком мрачной, чтобы восхищаться ею. Крик убийцы стал оглушительным, и Андрей, который стоял ближе всего к ним, почувствовал, как на него брызнуло что-то горячее.
Зато после этого псих сумел освободиться. Он отпрянул к двери, и на фоне льющегося за его спиной света Андрей смог рассмотреть, что руки, травмированной недавно Максимом, больше нет. Она обрезана чуть выше запястья, а убийца теперь неловко пытается остановить кровь тканью собственного плаща.
Впрочем, долго рассматривать его не получилось. Раненый мужчина кинулся прочь, его движения вновь стали уверенными. Такие, как он и Ева, умели подстраиваться под ситуацию мгновенно.
Андрей бросился следом за ним, потому что знал, что с Евой останется Максим. А он просто не мог позволить этому ублюдку сбежать! Он еще надеялся, что может что-то изменить.
Но просчитался. К возможности бегства убийца подготовился так же тщательно, как ко всему остальному. Он скользнул в одну из комнат, и дверь за ним защелкнулась. Андрей попытался выбить преграду, но бесполезно: она лишь на первый взгляд казалась ветхой. Пока он безуспешно бился плечом в несгибаемое дерево, с той стороны послышался странный звук, как будто завелся мотор мотоцикла.
– Андрей? Что ты делаешь?
Обернувшись, он увидел за своей спиной Марка и Вадима. Начальник охраны был вывалян в грязи, но серьезных ран на нем не наблюдалось, а его спутник и вовсе не пострадал.
– Он там! – Андрей постучал рукой по двери. – Пытается удрать!
– Скорее всего, уже удрал, – заметил Максим, появившийся на пороге комнаты. – Ева сказала, чтобы ты перестал. Эта дверь может быть ловушкой. Выбьешь ее – а там рванет!
– И что теперь? Позволить ему уйти?
– Он уже ушел.
– Где Ева? – вмешался Марк. – С ней все в порядке?
– Да отлично с ней все, лучше, чем с нами! Сам посмотри.
В хирургическую комнату они вернулись все вместе. Ева уже сидела на кровати, бережно обматывая эластичным бинтом сломанную руку. Только теперь Андрей смог разглядеть, что гипса у нее на запястье больше нет. Девушка, облаченная в свободное белое платье, выглядела абсолютно спокойной. А вот Марк, увидев контрастные пятна крови на ее одежде, заметно побледнел.
– Ты ранена?!
– Это не моя кровь, – невозмутимо отозвалась она.
И действительно, на ее идеальной фарфоровой коже не было ни царапины, а с переломом руки она уже прибыла сюда.
– Этот псих… он ушел, – виновато признал Андрей.
– Я допускала, что так будет. Когда он злится, то становится слабее. Это самое уязвимое его состояние. Но даже тогда он не слабый по-настоящему. Если бы его можно было так убить, это было бы слишком удачное стечение обстоятельств. Его нельзя ослепить болью или страхом. У него есть план действия для любой ситуации.
– Как и у тебя, – заметил Максим.
– Во многом – да. Он уже понял это. Ценит. То, что между нами, – это почти игра. Шахматы.
Сложно было поверить, что кто-то способен относиться к этому так. Особенно молоденькая девушка, которой по всем канонам полагалось сейчас трястись в рыданиях и благодарить их за спасение.
А она спокойна. Не потому что хочет казаться такой, а потому что не считает нужным изображать страх, если его не чувствует. Андрей не считал, что ей ни разу не было страшно за все время похищения. Однако в данный момент она не видела причины бояться. Зачем, если все кончилось?
– Шахматы, значит… – недоверчиво покосился на нее Вадим. – И кто выиграл эту партию?
– Тот, у кого остался трофей.
– Ты о чем вообще?
Вместо ответа она кивнула на дверь в соседнюю комнату. Марк посветил туда фонарем, и бледный луч света упал на руку, лежащую на столе. Да уж, без потерь убийца точно не ушел…
* * *
Вадим на секунду прикрыл глаза, стараясь как-то упорядочить для себя полученную информацию. От того, что он узнал, голова шла кругом.
Арсений постоянно называл того человека «Никто», иногда «месье Никто», вспоминая, видно, французское прошлое. Но поначалу Вадим и не думал воспринимать его всерьез. Видно же, что этот адепт гламура просто помешался! Однако изучив все данные, которые он получил от Лермонтова и из других источников, начальник охраны был вынужден признать, что перед ними действительно был Никто.
Убийца создал для себя уникальную ситуацию с юридической точки зрения… Да и со всех остальных – тоже.
Он был сыном нелегальной русской эмигрантки. Родители Арсения Лермонтова сменили страну проживания официально. Та женщина просто скиталась с такими же, как она, бродягами. От кого она родила сына – было неизвестно. Поговаривали, что от цыгана, одного из тех, с которыми она таскалась по свету. Потом цыгане пошли дальше, а она уже на последних сроках беременности поселилась в Париже.
В самом романтичном городе мира нелегалов всегда хватало. Они просто не мелькали перед глазами, а прятались по подворотням, не лезли на рожон. Вот и будущий Никто учился передвигаться тихо, действовать быстро, знал, кого бояться. Когда ему было семь лет, его мать стала любовницей относительно обеспеченного француза, и они переехали к нему в дом.
Впрочем, жениться на красивой эмигрантке иностранец не спешил. Зачем? О большой любви там речи не шло, а его и так все устраивало, к чему напрягаться? Ее сына он не любил, воспитывать даже не думал, мог ударить, если мальчишка не вовремя оказывался под рукой. То, что у ребенка не было никаких документов, он не считал своей проблемой.
Хотя мальчишка был умнее своих лет, он никогда не провоцировал «отчима». Его мать такой мудростью не отличалась, она могла и характер показать, так что под кулак попадала регулярно. Однако уходить она не собиралась, потому что нынешняя жизнь была все равно куда лучше, чем жизнь в подворотнях.
В тот период Арсений Лермонтов и познакомился с тем, кто стал ему другом. Мальчишка-нелегал, грязный и бедно одетый, говорил по-русски, тем и привлек внимание Арсения, которого старая сонная нянька ненадолго оставила одного.
– Ты кто вообще? – удивился Арсений.
– Никто, – спокойно ответил мальчишка. – Так меня и запомни.
В нем было что-то необъяснимое, а потому манящее. Арсений так и не узнал, как же его нового знакомого звала мать. Ведь должна же она была к нему обращаться! Но называть его «Никто» было интереснее, в такой кличке была какая-то тайна, дразнившая воображение.
Тот уличный мальчишка был старше своих лет и вел себя по-другому, не так как другие бродяги. Он был умным, уверенным и всегда невозмутимо спокойным. Арсений, который ни выдержкой, ни силой воли не отличался, тянулся к нему, как к наставнику, хотя по возрасту они несильно отличались. Никто мог быть и младше на пару лет! Но разве он скажет… разве он знает?
Родители Арсения пытались помешать этой дружбе, им не нравилось, что сын все время общается с каким-то бродягой. Но что они могли сделать? Они большую часть времени проводили на работе, а нянька их заботливостью не отличалась.
Для Арсения эта дружба была первым опытом самостоятельности, разрыва связи с родителями. Что же касается безымянного мальчишки, то он просто увидел шанс шагнуть в другой мир. Тот, в котором его мать никогда и не жила. Он тайком читал книги Арсения, учился с ним по одним учебникам, приходил даже под окна школы, чтобы послушать, но в класс не входил никогда. Он быстро превзошел Арсения и уже уверенно помогал тому с уроками. Арсений считал, что это хорошо.
А потом произошло несчастье. Француз, приютивший нелегалку с ребенком, все-таки не рассчитал силу. Мать мальчишки погибла при неудачном падении. Серьезного расследования не было, все списали на несчастный случай. Потому что кому важна какая-то там эмигрантка без документов, без прав, без прошлого и родни? Да и француз на деньги не скупился, и дело замяли.
Через неделю того француза нашли повешенным. Самоубийство было очевидным, никто в нем не сомневался. А причины… напился, вот и вся причина! Может, чувство вины замучило. Некоторые поговаривали, что у убитой им эмигрантки был сын, к тому моменту уже подросток. Но никто точно не знал, что с ним стало после смерти матери… да и был ли вообще мальчик?
А Никто никуда не исчез. Он перебрался в подвал дома, где жил Арсений. Не без помощи друга, естественно. И это было не простое мальчишеское убежище. Подросток все рассчитал и был очень аккуратен, ему не хотелось, чтобы его разоблачили раньше времени. Условия его несильно волновали, он и не нуждался в роскоши.
Он продолжал учиться. Каждый день, каждую минуту и с гораздо большим энтузиазмом, чем Арсений. Вскоре он свободно говорил на французском и английском, хотя мать обучала его только русскому. Любая наука давалась ему легко. Кроме того, он учился драться – не в теории, на практике. Стоило только кому-то обидеть Арсения, и на следующий день этот кто-то стыдливо прятал синяки и ссадины, но не признавался родителям, что с ним произошло.
Так что дружба их крепла. А точнее, Арсений все больше доверял другу, и вскоре эта вера стала слепой. Все, что говорил и делал Никто, было правильно. Даже если оно отличалось от того, что говорили родители или нормы общества.
А родители Лермонтова тоже не были слепыми. Они замечали странности в поведении сына, изменение его личности. Им сообщали о том, что его обидчиков кто-то наказывает, хотя сам Арсений был явно на это не способен. Они пытались разобраться, что происходит, но сын упорно хранил молчание.
И все же тогда Никто не был опытным убийцей, просчитывающим каждую мелочь. Как он ни учил Арсения осторожности, родители за ним все равно проследили. Обнаружили, что он организовал в подвале убежище для бродяги, устроили скандал и вызвали полицию. Подростку едва удалось спастись, и некоторое время он не появлялся у дома.
Для Арсения это стало страшным ударом. Других друзей у него не было, он никому не доверял и от каждого ждал подвоха. Теперь уже он и родителей не мог назвать близкими людьми, потому что они, по сути, предали его! Он отказывался с ними разговаривать или ходить в школу, у него начался жар, не проходивший много дней. Взрослые утешали себя мыслью, что это каприз, который рано или поздно завершится.
А вышло по-другому. Однажды в квартиру Лермонтовых пришли полицейские. Арсению сообщили, что его родители мертвы.
Все произошло на узкой улочке у магазина. Супруги возвращались домой, когда на них напали грабители. У полиции никаких сведений о нападавших не было, но они пообещали Арсению, что кого-нибудь обязательно накажут, и ушли.
Теперь мира просто не было. Арсений не представлял, как вообще можно жить. Кто будет о нем заботиться? Где брать деньги, еду? Все это, конечно, есть, оно перешло по наследству. Ну а дальше-то как? Он не мог даже вообразить, что будет самостоятельно платить за квартиру, говорить с незнакомыми людьми… Опекуна, способного незамедлительно приехать к нему, не было, этому вопросу никто не уделил внимания. Арсений, хоть и получивший гражданство, все равно был чужим.
Так прошло две недели. Сначала Арсений использовал те продукты, что покупались еще при родителях, а потом банально голодал. Выйти из квартиры для него было равносильно принятию приговора, который вынесла ему жизнь. О здравом мышлении и речи не шло, он все больше погружался в апатию.
Пока на его пороге не показался Никто. Просто пришел, позвонил в дверь и остался. Он научил Арсения жить. Все финансовые дела велись от имени Лермонтова, но под руководством его друга. Под его диктовку Арсений написал прошение об эмансипации, чтобы ему, пока еще не доросшему до совершеннолетия, позволили обходиться без опекуна. Потом Лермонтов перевелся в другую школу, далеко от его района, где его никто не знал.
А пошел туда уже Никто. Под именем «Арсений Лермонтов». Он сделал такую же прическу, понемногу начал использовать грим… да и не присматривался никто к маленькой фотографии на документах. Русский? Русский. Похож? Похож. Значит, он. Никому и в голову не могло прийти, что подмена одного школьника на другого вообще реальна.
Арсений был только рад, ему учиться никогда особо не нравилось. Он листал модные журналы, бродил по выставкам и мечтал о временах, когда станет частью этого яркого, пестрого мира. А Никто тем временем сделался отличником под его именем. Такая легкая слава Арсения устраивала.
Друг был для него всем, стал неоспоримым авторитетом, почти идеалом. Поэтому на некоторые странности в его поведении Арсений с готовностью закрывал глаза. Например, на то, что в их доме все время были деньги – хотя все наследство семьи Лермонтовых Никто положил на отдельный счет и велел не трогать. Или на то, что друг иногда куда-то уходил по ночам. Или на окровавленную одежду в корзине с грязным бельем; Арсений без лишних вопросов помещал ее в стиральную машину.
Или даже на то, что в районе их дома стали все чаще находить трупы растерзанных девушек.
Когда школа была закончена, Никто заявил, что им нужно разъехаться, чтобы получить образование. Арсения он устроил в частную школу искусств, сам же отправился в Англию, учиться в технологическом университете. В обоих учреждениях числился студент Арсений Лермонтов. Но, чтобы обнаружить этот факт, нужно было знать, где искать – а никто и не искал особо.
Потом они снова встретились. Арсений уже понял, что его друг не собирается заводить собственное имя, и смирился с этим. Месье Никто был в его жизни так долго, что другого мира Лермонтов просто не представлял. Это была психологическая зависимость в абсолюте.
Причем друг эту зависимость осознавал. Сам Никто не нуждался ни в семье, ни в близких. Он в отличие от Евы даже минимально их не оценил. Арсений был для него удачным прикрытием, не более того.
Никто организовал бизнес – бутики и завод по производству кондиционеров. Он же настоял на возвращении в Россию, хотя бы частичном. Арсений долго недоумевал: зачем? Их с этой страной по-настоящему ничего не связывает, оба уехали оттуда детьми! А потом он понял; когда Никто наконец рассказал ему.
Все дело было в женщинах. Никто чувствовал в себе агрессию и убивать научился давно, но чаще это были практические убийства – чтобы украсть или устранить конкурента. В случае с женщинами все было по-другому. Он восхищался их красотой, но считал, что личность эту красоту портит. Никто стремился усовершенствовать женщин, в них он видел цветы среди людей – особенное творение природы. А чем цветы лучше? Да тем, что они неподвижны, не могут мыслить и говорить. Женщин он хотел сделать такими же.
К этому выводу Никто пришел, когда ему было больше тридцати. Бессмысленная агрессия и безликие убийства наскучили ему, он хотел стать художником. А Арсений, как это было всегда, копировал его отношение к жизни. Он тоже считал женщин недолюдьми и тоже пытался восхищаться их красотой. Да и стремление к творчеству он скопировал у своего «наставника».
Так он создал виртуальные страницы, якобы воспевающие красоту женщин. Никто активно поддержал это. К тому моменту он уже понял, что искать жертв не так-то просто, для «цветов» нужен особенный материал. Он получил что искал, лишь когда Арсений обзавелся целевой аудиторией.
Никто почувствовал точное попадание. Хоть он и презирал личность своего «цветка», оказалось, что именно она его все же вдохновляет, пробуждает в нем особый вид агрессии и ненависти. Он видел красоту на фотографиях, и ему хотелось изменить ее. Он читал комментарии вроде «Мечтаю о таких отношениях», «Бусь и тебе, милый!», «Арсений, вы неподражаемы! Я бы хотела видеть вас во сне!», и в нем закипало презрение. Такая личность занимает это тело? Нет, нужно исправить!
Причем его жертвы не обязательно должны были быть классически красивы. Главное, чтобы, когда он смотрел на них и читал их послания, у него пробуждалось желание сделать их неживыми цветами. Арсений прекрасно знал, чем занимается его друг, и не видел в этом ничего дурного. Сам он в убийства не лез, но на жертв посмотреть мог, и никогда в его душе не просыпалось ничего похожего на жалость.
Параллельно они управляли своими бизнесами. Под контролем Арсения находились бутики, и действовал он с переменным успехом. Никто управлял заводом. Его жесткость, ум и невероятные аналитические способности приносили небывалую прибыль, обеспечивая деньгами их обоих. При этом развивать бизнес Никто не собирался. Для него это был источник получения денег, а не карьера. На фотографиях и социальных мероприятиях мелькал настоящий Арсений, Никто не появлялся на них, а его сотрудники не читали издания, где освещались светские тусовки. Поэтому догадаться, что Арсений Лермонтов – это сразу два человека, не представлялось возможным. Если же кто-то начинал подозревать подвох, Никто гарантировал, что болтать этот человек не станет.
Его любимым местом было убежище на свалке. Его Никто приобрел тогда, когда понял, что доставляет ему главное удовольствие – особый вид убийств. Он обеспечил постройку с идеальной системой кондиционирования, создав эксклюзивное оборудование на своем заводе. Уже после этого он обеспечил на частной территории чудовищные условия, отпугивающие случайных свидетелей.
Долгое время у него не получалось создать полноценный «цветок». Не хватало специального образования, не было нужного оборудования – все это достигалось в процессе. Причем оборудование и медикаменты он никогда не покупал, только крал – из аптек, больниц, гаражей, где стояли груженые грузовики. Все в разных городах, чтобы нигде и никак не засветилось имя Арсения. А своим именем Никто так и не обзавелся. Убивал он без жалости, не испытывал эмоций ни к людям, ни к животным. Даже Арсений, с которым они были знакомы много лет, не вызывал у него теплых чувств, он являлся удобным прикрытием.
Первой жертвой, которая принесла нужный результат, стала украинка Олеся Чайка. Убийце не понадобилось даже собирать о ней факты, она сама выкладывала на странице такие откровения, на которые никогда бы не решилась среди коллег по рынку. Никто лишь вычислил имя ее любовника, узнал, где тот бывает. Василий Петров был мертв к тому моменту, когда Никто от его лица назначал свидание Олесе. Он использовал телефон жертвы, а технологии подделки голоса и вовсе давно усвоил. Олеся пришла на свидание – а попала в ловушку. Над ней Никто работал долго, осторожно, помня об ошибках, которые убили предыдущих жертв. В результате он получил свою «орхидею» и с удовольствием выставил ее на всеобщее обозрение. Ему было плевать, что никто, скорее всего, не поймет его замысел, о людях он вообще был невысокого мнения. Он радовался тому, что получилось.
После этого успеха Никто сделал для себя важный вывод: его жертва должна быть не только привлекательной и глупой, но и здоровой.
А уж дочь богатого бизнесмена на здоровье точно не жалуется! Тем более такая ухоженная, спортивная, какой была Марина Белкина. Слежка за ней стала элементарным занятием. Марина имела привычку регистрироваться в специальной программе в социальных сетях, которая отражала, где девушка сейчас находится – «чекиниться». С помощью одной лишь этой программы маньяк в скором времени изучил все привычки Марины, знал, где она любит бывать, какими маршрутами ездит.
В день похищения она снова «зачекинилась» в кафе, где остановилась пообедать. Она сделала это в начале визита, а когда она выходила, Никто уже ждал ее. Белкину он выкрал на ее собственном автомобиле, убедившись, что ни свидетелей, ни камер поблизости нет.
Студентка, всегда гордившаяся своей гибкостью и потрясающей растяжкой, стала его «кувшинкой». Ей не помогли ни угрозы, ни мольбы о помощи, ни те детективы, которых нанял ее отец… Которых продолжал нанимать и после того, как обнаружили труп.
Арина Агафонова, третья жертва, в этом плане была не так проста. Социальными сетями не злоупотребляла, рассказывала преимущественно о том, что уже случилось, планами делилась редко. Но Никто не собирался останавливаться перед таким незначительным препятствием. Он и безо всякого интернета умел следить за своими жертвами.
Для похищения Арины он разработал очень сложную схему. С помощью компьютерной программы он создал короткий телефонный номер, который позиционировался как номер такси. Сделал печатные листовки с рекламой этого такси и убедился, что Арина их получила. Он даже нанимал в прошлом извозчиков, чтобы они перевозили девушку по исключительно низкой цене – доплачивал он им сам.
Это было за месяц до похищения. А в тот злополучный день у Арины действительно было с собой не слишком много денег. Она решила воспользоваться службой такси, которую уже хорошо знала. Понимая, что время и место удачные, Никто приехал за ней лично, рассчитал все так, что никто не видел, как девушка садилась в его машину. От автомобиля потом избавился.
Над Ариной он работал долго. Ему нужно было, чтобы девушка набрала вес, потом похудела, причем цветные татуировки следовало наносить постепенно, когда она была в большем весе, и учитывать их последующее искажение. Все это увлекало мужчину. Он был именно творцом – одновременно скульптором, архитектором и художником.
В случае с Ариной он пошел на определенный риск. Ее тело нужно было не просто оставить, а подвесить, это небыстрое дело. Но правильная подача стала для него очень важным компонентом. И это несмотря на то, что он даже не фотографировал результаты своих трудов, все сохранялось у него в памяти.
Похищение тихой, романтичной Валентины Глебовой было скорее наглым, чем хитрым. Столкновение с автобусом, лишние жертвы, разрушение – он хотел, чтобы так было. С каждым новым убийством он нуждался в большем драйве, хотел подниматься над собой. Поэтому и для Вали он подготовил особый проект.
Ей предстояло стать его «хризантемой». Для этого Никто планировал поместить под кожу девушке более двадцати специальных имплантатов. Они увеличивались со временем, создавая уникальную деформацию кожи. Из этого в будущем убийца планировал формировать «лепестки».
Но не вышло. Не желая замедлять процесс выздоровления, он не слишком плотно привязал Валю, и она сумела освободиться. Вот только к тому моменту была проведена первая операция, девушка серьезно ослабла. Она потеряла сознание, даже не добежав до забора.
Никто нашел ее утром, уже в лихорадке, умирающую. Он видел, что началось заражение, раны, еще недавно поджившие, воспалились. А значит, проект был погублен. Это привело его в ярость. Неудача в проекте – такого давно не случалось! Для него это было худшим позором.
Тело Вали он спрятал, как прятал все неудавшиеся попытки создания «цветов». Впрочем, когда трупы случайно нашли, он не был напуган. В отличие от Арсения – тот и вовсе находился на грани истерики. Его начали в чем-то подозревать! Такое он считал невозможным. Его «месье Никто» представлялся ему чуть ли не богом, всемогущим, тем, кто не допускает ошибок!
Сам убийца был если не испуган, то озадачен точно. Кто мог понять его замысел и связать убийства? Кому хватило на это чутья? Впрочем, подобные вопросы были для него менее важны, чем поиск новой жертвы.
И тут он и Арсений получили на личную почту два письма одновременно. Арсений – на электронную почту, прикрепленную к одной из страниц соц. сети, Никто – на служебную почту директора завода. Лермонтову досталась ссылка на сайт фотографа Агнии Вербицкой, где располагались удивительно красивые портретные фото. Никто же получил подробное описание своих действий и подпись – не буквальную, лишь указание на то, что снимок автора письма окажется на сайте Арсения.
Так убийца увидел Еву. Письмо, ее глаза – этого хватило, чтобы он почувствовал неладное. Она не была одной из тех глупеньких мечтательниц, которые так бесили его. Но она могла стать вызовом, очередным шагом вверх, усложнением всего!
При этом саму девушку он не боялся, хоть и не недооценивал. Он знал, что Ева будет готовить ему ловушку. Однако Никто был уверен, что он обойдет любую западню.
Узнать, где живет девушка, не составило труда. На сайте Агнии было ничтожно мало информации, но ему и этого хватило. Он подгадал момент, воспользовался непогодой, чтобы пробраться в дом Азаровых. Он был готов убить любого, кто ему помешает. Теоретически в доме должна была находиться только Вика – не считая самой Евы. Но никогда ведь не знаешь, кого застанешь в гостях!
Он считал, что ему повезло. Ева действительно была лишь в компании Вики, да еще и не могла нормально сопротивляться из-за сломанной руки. Он поймал ее, оглушил, увез с собой – в багажнике, так, чтобы у нее не было шансов ничего увидеть, даже если бы она очнулась раньше срока.
После этого все, учитывая убийцу, были убеждены, что для Евы игра закончилась. Единственный шанс победить у нее был бы, если бы она угадала, когда он придет за ней, и устроила ловушку. Теперь же она могла надеяться только на помощь извне.
Все поверили – и все ошиблись.
Она просчитала все это на шаг вперед, потому что понимала убийцу лучше, чем он думал. Ева прекрасно знала, что не просчитает момент его нападения, и начала подготовку заранее. На первом этапе она обеспечила себе подстраховку в лице Андрея. Девушка сразу смекнула, что он обладает талантом, который невозможно выработать – только родиться таким. Конечно, Андрею было далеко до безумия, с которым жили она и Никто. Но и совершенно обычным человеком его назвать было нельзя.
После этого девушка занялась травмой руки. Она планировала обеспечить это через несчастный случай с участием Табаты. Однако шанс подвернулся раньше – в торговом центре, где она пыталась заставить Андрея вспомнить, что такое ориентироваться по запахам. Максим правильно насторожился, когда узнал, что при банальном столкновении ловкая Ева получила такую серьезную травму. Но даже он не мог подумать, что она постарается получить этот перелом!
А Ева не видела в своих действиях ничего экстраординарного. Пожертвовать пешкой, чтобы выиграть партию, не так сложно. Под гипс она спрятала две небольшие вещи – профессиональную отмычку и тонкое лезвие. Травма была важна для нее и по другой причине: она знала, что убийца не будет работать с «испорченным» материалом.
Так и вышло. Он приковал ее цепью и даже дал определенную одежду. Ева, которая в принципе не привыкла полагаться на других, рассчитывала сбежать, когда он отвлечется. Она уже усвоила, что днем он уезжает. Отмычка была надежно спрятана в гипс, воспользоваться ею можно было лишь один раз, и Ева была готова к этому.
А между тем ее смогли отыскать. Оправдались ее ожидания: Андрей начал вспоминать прошлые навыки. Да еще и Вика проявила редкую наблюдательность и независимо от него вышла на местоположение свалки.
Они все и Арсений прибыли на свалку практически одновременно. Завязалась драка. Услышав выстрелы, Ева разбила гипс. На вскрытие наручника ушло время, механизм был отменный, но это время для нее выиграл Андрей. Благодаря сквозняку, который чувствовался лишь на полу, девушка нашла скрытую комнату с инструментами и успела изучить ее.
Она пряталась там, когда в хирургическую комнату вбежали Андрей, Максим и убийца. Услышав, что ее союзники в затруднительном положении, Ева привлекла внимание к себе. Она чувствовала: убийца злится. Это был отличный момент нанести удар, потому что в целом мужчина был значительно сильнее ее. Злость являлась его единственной слабостью.
Свет Ева отключила, просто перерезав провода. Андрей помог ей, обезоружил убийцу. Ева же воспользовалась тем, что он плохо контролировал травмированную руку, зажала его кисть тисками, которые Никто раньше использовал для удержания. Циркулярная пила, которую он лично установил здесь, сработала мгновенно.
Но боль, как это ни странно, отрезвила убийцу. Он понял, что эту партию проиграл. Ева нанесла ему серьезную рану, при которой он никак не мог справиться с Максимом и Андреем. А ведь к ним в любой момент могла прийти подмога!
Поэтому он выбрал побег. Для этого у него был заранее подготовлен спортивный мотоцикл, имелся ключ от запасных ворот свалки. Вика, оставшаяся снаружи, видела, как он уезжает, но остановить его, конечно же, не могла.
С той свалки они направились в больницу. Врачи помогли Андрею и Вадиму, наложили новый гипс на руку Евы. В это время Вадим связался со следователем, и за Арсением приехали. Его ожидал суд за соучастие в похищениях и, возможно, убийствах.
Настоящий убийца скрылся. Естественно, ни на работе, ни дома он не появлялся, но этого никто и не ждал. Ева предполагала, что у него есть временное убежище и солидный запас наличных денег как раз на такие случаи.
Его объявили в розыск, но даже это сделать было проблематично. Оказалось, что ни одной его фотографии нет, его настоящее имя тоже неизвестно. Все это время он жил по документам Арсения Лермонтова.
– Это настоящая свобода, – задумчиво сказала Ева. Она мало говорила о том, кем был Никто, но один раз все же согласилась. – Нет ничего. Даты рождения, имени, национальности. Знака зодиака и политических убеждений. Тебя тоже нет, но только в условностях. В реальности ты есть. Ты свободен от всего. Кроме своих страстей. И ты всегда попадаешься на том, от чего не свободен. Он думал, что я так попалась, когда не позволила ему убить Вику. Отчасти так и было. Но моя несвобода в других людях. Когда они далеко, я свободна. А он… от себя не освободишься.
– Думаешь, он придет за тобой? – спросил Вадим.
– Да. Но когда будет полностью готов. Когда научится жить без руки. Он не позволит себе прийти неподготовленным. Он придет только для того, чтобы убить меня.
– Никто ему не позволит…
Вадим хотел успокоить ее, но быстро понял, что она в этом не нуждается.
– Да. Никто не позволит, – согласилась Ева. – Я не позволю.
– Ты не одна! Вон, посмотри, Андрей неплохо задал ему… Думаю, ты предполагала, что так будет.
– Да. Он не был готов к Андрею. Можно изучить и просчитать обычных людей. Андрей не совсем обычный. Я надеялась на этот фактор неожиданности. Во многом он сработал. Второй раз не сработает. Второй раз он придет подготовленным. И ко мне, и к Андрею.
– Не очень оптимистично с твоей стороны, – заметил Максим, внимательно их слушавший.
– Мне не нужен оптимизм. И я сказала, что не боюсь. Он будет готовиться, я тоже буду готовиться. Если кто-то должен умереть, сделаю так, что это буду не я.
– Думаешь, без одной руки он станет слабее тебя?
– Вовсе нет. Даже с одной рукой он сильнее. Я сейчас тоже с одной рукой. Это мало что меняет. Поэтому нужно сделать так, что, когда он придет, у меня будет новая козырная карта.
– И такая карта у тебя уже есть? – осведомился Вадим.
Ева на это ничего не ответила, но начальник охраны готов был поклясться, что она едва заметно улыбнулась.
* * *
За открытым окном стрекотали сверчки, явно обрадованные, что снова выдалась теплая ночь. Несмотря на все произошедшее, окно Вика открывала без опаски. Еве она верила, знала, что рано или поздно тот псих снова объявится. Но все равно не боялась. Потому что жить и бояться каждый день всего без исключения нереально.
Но это не значит, что она полностью расслабилась.
– Не понимаю, как он это сделал! – объявила она.
Хоть свет уже был выключен, Марк не спал – и она это знала, могла определить по дыханию.
– Кто? – уточнил мужчина.
– Никто!
– Тебе больше подумать не о чем, на ночь глядя?
– Я об этом в разное время суток думаю. Нет, серьезно! Как он мог через границу перемещаться, образование получать, вообще все делать, но юридически не существовать?
– Ты же знаешь: по поддельным документам. У него и у Лермонтова были отдельные паспорта, у каждого со своей фотографией. Причем у Лермонтова – французский, а у этого ненормального – русский, и оба настоящие.
– Но это же невозможно!
– Возможно, как видишь. Правда, думаю, это стало возможным за очень немаленькие деньги. Но факт остается фактом.
Вот тебе и двадцать первый век с его технологиями и механизмами проверки! Большие деньги и небольшая хитрость – и вот уже есть человек-призрак, о котором почти ничего неизвестно. Даже те осколки информации, что у них были, дал им Арсений, который без своего покровителя совсем сник.
И все же по-настоящему Вику пугало не это, а совсем другое…
– Теперь уже и на всех людей с подозрением смотреть надо!
– Почему это? – удивился Марк.
– Ну вот смотри… Ты идешь по улице и не знаешь, где убийца! Ты можешь даже познакомиться с ним, но все равно ничего не поймешь. Думаешь, кто-то из сотрудников завода знал, чем их шеф на досуге занимается? Да как бы не так! Даже если он им не нравился, наверняка они все были уверены, что он самый обычный. А он… Или если с позиции его жертвы посмотреть… Ты живешь своей жизнью, думаешь, что у тебя все хорошо. Не самая классная жизнь, но твоя, безопасная и понятная! А совсем близко находится кто-то, кто тебя уже выбрал и собирается убить. Ты ничем это не заслужила, не нарывалась, но стала его мишенью! Как тут паранойе не развиться? Уже никому и ничему доверять нельзя!
– Что они этого не заслужили – согласен. Но что не нарывались… спорный момент.
– Ты о чем? – изумилась Вика.
– Я не о чем, а о ком. О большинстве из нас. Ты посмотри, сколько информации народ в социальные сети выкладывает! С одной стороны, все возмущаются, если вторгаются в их личную жизнь. А с другой – они сами эту личную жизнь напоказ выставляют. Ему ведь напрягаться не нужно было, чтобы узнать о них все!
Здесь Марк был прав. Все жертвы почему-то считали, что рассказанное в сетях является более сокровенным, чем рассказанное знакомым. Вроде как можно спрятаться под ником, чужой фотографией – или просто ограничиться расстоянием. А ведь на самом деле все это легко отслеживается! Олеся призналась в том, что у нее есть любовник. Марина рассказывала о каждом своем шаге миллионам незнакомых ей людей. Им, нормальным, обычным, и в голову не могло прийти, что это привлечет чье-то больное внимание.
А оно привлекло. Общедоступные технологии служат всем. Где ты, с кем ты, как далеко от дома – все на виду.
Вика твердо решила, что уже утром удалит минимум половину аккаунтов в социальных сетях. Если успеет, ведь день намечается загруженным!
– Во сколько приезжает машина за Табатой? – поинтересовался Марк.
– В десять. На погрузку, думаю, уйдет не больше часа, так что до полудня мы должны выехать. Ты точно не можешь поехать с нами?
Она задавала этот вопрос, пожалуй, уже раз десять и каждый раз надеялась, что его ответ изменится. Но ничего не менялось.
– Не сейчас, Вик. Но как только смогу – приеду к вам. Там Эрик уже желает видеть блудную дочь!
– Вот скоро и порадуется. Пока у нее сломана рука, она мирная! Но, знаешь ли, мне Эрик тебя не заменит!
– Уж я надеюсь! – фыркнул Марк. – Ничего, скоро буду, вот и отдохнем от всего этого.
Вика согласно кивнула, прижимаясь к нему. Она искренне надеялась, что хотя бы на этот раз отдых получится долгим.
Примечания
1
Читайте об этом в книге В. Ольховской «Нецарская охота» (Издательство «ЭКСМО»).
(обратно)2
Читайте об этом в книге В. Ольховской «Магнолии мадам Бовари» (Издательство «ЭКСМО»).
(обратно)3
Читайте об этом в книге В. Ольховской «Спонсор на дороге не валяется» (Издательство «ЭКСМО»).
(обратно)4
Читайте об этом в книге В. Ольховской «Бриллиант предсказателя» (Издательство «ЭКСМО»).
(обратно)5
Читайте об этом в книге В. Ольховской «Бриллиант предсказателя» (Издательство «ЭКСМО»).
(обратно)6
Читайте об этом в книге В. Ольховской «Нецарская охота» (Издательство «ЭКСМО»).
(обратно)7
Читайте об этом в книге В. Ольховской «Маска, я тебя не знаю» (Издательство «ЭКСМО»).
(обратно)
Комментарии к книге «Девушка из Зазеркалья», Влада Ольховская
Всего 0 комментариев