— Нет, Колокольчик. — Лидия чмокнула его в щеку и выскользнула из машины.
Поднимаясь по лестнице (второй этаж; к старости отец стал бояться верхних), она думала, что зря потащила Вадима с собой. Нельзя втягивать любимого в коммунальные склоки. «Женщина с прошлым» — звучит романтично только до тех пор, пока твое прошлое неизвестно. А женщин с известным прошлым называют короче, одним словом.
В доме царил кавардак: мутные следы стаканов на полировке, пыль, разбросанные газеты и апельсиновые корки. Лидия рылась в шкафах, выпутывая лифчики из кальсон Парамонова, и кидала свое на кровать. Судя по всему, никто здесь не убирался с тех пор, как сбежала домработница, не успев получить расчет и подмыться. То и другое заставляло Лидию чувствовать себя стервой. Несчастная таджичка без московской прописки, осколок страны СССР, оказалась на улице почти без денег, и по ногам у нее текло. Но что было делать, когда Парамонов сказал: «Присоединяйся, Лидусь»? Либо присоединиться, либо уволить эту похожую на обезьянку немолодую женщину, специально выбранную, чтобы муж не приставал, а он пристал, подлец.
Было время — Лида присоединялась. Дурочка ботанка, заучившаяся целка из профессорской семьи, получила своего первого мужика. В постыдное место, которое было велено скрывать, сколько она себя помнила, вошел хозяин. Все подтверждало законность и обыкновенность этого акта: фиолетовый штамп в паспорте, прилюдные поцелуи под рев «Горько!» и купленное с лотка руководство по эксплуатации мочеполовых систем. Не хочется вылизывать клитор какой-то Наденьки с факультета дорожного строительства, но муж говорит: «Не будь ханжой, все так делают». Муж говорит: «Чем выше интеллект, тем ниже поцелуй». Муж говорит: «Доверься мне», и ты доверяешься, а наутро папа, отводя глаза от засосов на твоей шее, рассказывает, как тебя, малышку, покупали в магазине.
Как любого отца, его ужасала мысль, что какой-то хрен будет делать это с его дочерью. Папа боялся признаться себе, что у Лиды есть еще одна дырка, кроме тех, которые он заправлял едой, сморкал, закапывал каплями и подтирал после горшка. Видимо, по этой причине его устраивал немолодой и невзрачный Парамонов в роли зятя. А то, что устраивало профессора Рождественского, должно было устраивать всех…
Парамонов, гад! Я отдала тебе лишнее — и то, что нужно было приберечь для другого, и то, что нельзя отдавать никому. Ты не сможешь вернуть это, а я не смогу забыть.
Комментарии к книге «Платит последний», Ольга Некрасова
Всего 0 комментариев