Купив впрок еще два пирожка, она заботливо обернула их салфеткой и направилась в свою гримерную. Тяжело вздыхая, она поднялась по темной винтовой лестнице на третий этаж и пошла вдоль длинного коридора. Ее «апартаменты» располагались в самом конце, аккурат напротив обувного цеха. На самом же деле цех был всего лишь крохотной каморкой с маленьким окошком, выходящим на загаженный внутренний двор театра. Это убогое помещение было заставлено до самого потолка стеллажами с ботинками, туфлями и сапогами. На свободном пространстве помещались стол, два колченогих стула и стремянка. В полный рост разогнуться было невозможно, так как через всю комнатушку тянулись веревки с выстиранными портянками для кирзовых сапог от спектакля «Соловьиная ночь», исполнявшегося по утрам суббот и воскресений для школьников.
Дверь была открыта настежь, оттуда доносились ставшие вдруг родными голоса.
«Ну, наконец-то! Вот кто меня не бросит и действительно поможет».
И, забыв, куда собиралась, Любанька устремилась к обувщицам.
— И что же теперь будет? — слышалось в коридоре из затхлой комнатенки.
— А я знаю?! Достал меня этот лауреат долбаный своей подагрой! Я его боты сраные двое суток на растяжке держала. Ну, сама погляди — слон же влезет! А он, гад, телегу на меня завпосту накатал, что я — нет, ты только представь, — что я их сама на толстый носок у нас в цехе разнашиваю! Это с моим-то тридцать пятым размером его сорок второй. Ну, это ж до какого маразма надо дойти, чтобы такое придумать!..
— Ой, девки, я, кажется, влипла! — своим неожиданным появлением Любка прервала этот профессиональный диалог, и, осекшись на полуслове, обувщицы в полном недоумении уставились на взъерошенную артистку.
Не услышав в ответ доброго слова, Любка часто замигала, засопела и, наконец, заревела.
Она работала в этом театре всего год, держалась практически на волоске — и вдруг такое…
— Задержка уже почти месяц. Что делать-то?
Комментарии к книге «Тридцать три несчастья», Марина Владимировна Константинова
Всего 0 комментариев