«Меняйся или сдохни»

Нидерланды. Гаага. Осень 2003 года.

На улице мокрый асфальт покрылся желтыми осенними листьями так же, как и настроение молодого 18-летнего парня затмилось черной ширмой. Молитва священника на заднем плане не была слышна. Звук густого дождя, падающего на деревянные гробы родителей, приглушил весь внешний мир для Эндрю. Коллеги отца и матери дождались окончания этого болезненного события и удалились в неизвестность. На улице стемнело, но юноша неподвижно стоял на коленях возле гробов своих родителей, держа в руках общую семейную фотографию. Кругом идет дождь, по щеках льются слезы жалости, а в голове – бурный поток воспоминаний.

– Этого больше никогда не повторится, – произнес парень, вытерев слезы и отряхнув свои колени от грязи.

Один в комнате. Один в доме. Тишина овладела всем вокруг и даже речью Эндрю. Никого больше нет, никого для него больше не существует.

Прошла первая неделя после смерти его родителей, погибших в автокатастрофе. Парня знали все люди, живущие в его квартале, но никто не видел его со смерти родителей. Убитый горем сын, не выходил из комнаты, но мимовольно наматывал километры по периметру комнаты. Часто смотрел в окно и видел на заднем дворе пожилую соседку в инвалидной коляске. Она не раз замечала его взгляд в окне и была спокойна, потому что с ним всё в порядке.

Тётя Роза день за днем пыталась привлечь внимание своими кулинарными выпечками, оставляя их у входной двери молодого человека, который отказался от еды более трех дней назад.

Темноволосый Эндрю сидел на полу и просто смотрел вдаль. Его веки были похожи на тяжёлые свинцовые подушки. Его взгляд уже не был таким по-детски невинным, как неделю назад. Он даже не чувствовал своё тело. Все звуки слышались отдаленными и нечёткими, ему было сложно сосредоточиться.

В доме раздался стук в дверь, которая выводит на задний двор.

– Эндрю, открой! Я знаю, что ты дома, видела тебя в окно. Я принесла тебе покушать.

В ответ была слышна только тишина. Отойдя от двери, она очередной раз оставила еду на пороге и ушла в магазин.

Запах блинчиков он сразу учуял. 4-дневное голодание дало о себе знать.

– Пора двигаться. Надо жить дальше. Я сумею. Я переживу. У меня нет другого выбора, – произнес юнец, встав с кровати.