Жарким летним днем, а точнее – тринадцатого мордада[1], примерно без четверти три я… влюбился. Горечь и боль разлуки, которые мне пришлось впоследствии испытать, не раз наводили меня на мысль о том, что, влюбись я, скажем, двенадцатого или четырнадцатого мордада, все могло бы сложиться иначе.
После обеда меня с сестрой, как обычно, суровыми угрозами вперемежку с заманчивыми обещаниями развлечений, ждущих нас вечером, заставили отправиться спать в нижнюю комнату. В раскаленном от солнца Тегеране послеполуденный сон был обязательным для всех детей. Но в тот день, как, впрочем, и всегда, мы выжидали, пока отца сморит сон, чтобы удрать в сад и поиграть там в свое удовольствие. Когда наконец отец захрапел, я высунул голову из-под простыни и взглянул на стенные часы. Было полтретьего. Сестренка, дожидаясь, пока заснет отец, уснула сама, и мне пришлось красться на цыпочках в одиночку.
Лейли, дочка моего дядюшки, и ее младший брат уже полчаса как ждали нас с сестрой. Дома, в которых жили наши семьи, стояли в большом общем саду, и между ними не было ни забора, ни стены. Лейли, ее брат и я укрылись в тени раскидистого орехового дерева и играли, стараясь не поднимать шума. И вдруг я встретился с Лейли взглядом. Ее черные, большие глаза смотрели прямо в мои. Я не смог отвести взгляда. Не знаю, как долго мы глазели друг на друга, но неожиданно над нашими головами выросла фигура моей матери с пучком прутьев в руках. Лейли с братом помчались к себе домой, а меня мать, угрожающе размахивая прутьями, водворила на место, в нижнюю комнату. Прежде чем натянуть простыню на голову, я снова взглянул на стенные часы – было без десяти три. Мать, залезая под свою простыню, проворчала:
– Слава богу, что не проснулся дядюшка – он бы от вас мокрого места не оставил!
Комментарии к книге «Дядюшка Наполеон», Ирадж Пезешк-зод
Всего 0 комментариев