«Граф и свадебный гость [= Черное платье]»

Однажды вечером, когда Энди Донован пришел пообедать в свои меблированные комнаты на Второй авеню, миссис Скотт познакомила его с новой пансионеркой — молодой леди мисс Конвей. Мисс Конвей оказалась скромной и неприметной девушкой. На ней было простое табачно-коричневого цвета платье, а ее глаза, в которых не промелькнуло и тени интереса, были устремлены в тарелку. Она лишь приподняла свои робкие веки, окинула господина Донована ясным критическим взглядом, пробормотала — из вежливости — его имя, и вернулась к своей баранине. Господин Донован в свою очередь поклонился ей с той грацией и лучезарной улыбкой, которые способствовали его быстрому успеху и в обществе, и в делах, и в политике, и тут же вычеркнул табачно-коричневую из анналов своей памяти.

Две недели спустя Энди сидел на ступеньке парадной лестницы, наслаждаясь сигарой, как вдруг сзади и как бы поверх него раздался легкий шелест. Энди повернул голову да так и обомлел.

Из дверей дома как раз только что вышла мисс Конвей. На ней было черное платье цвета глубокой ночи, сшитое из крепде... крепде... ну, в общем из такой тонкой черной материи. Шляпка также была черной, в тон платью, и с нее ниспадала и развевалась эбеновая вуаль, тонкая как паутинка. Мисс Конвей остановилась на верхней ступеньке и принялась натягивать свои черные шелковые перчатки. В ее одеянии не было ни единой белой крапинки, ни одного цветного пятнышка. Ее густые золотистые волосы были тщательно стянуты на уровне шеи в блестящий гладкий узел. Лицо мисс Конвей, скорее простоватое нежели хорошенькое, теперь казалось почти что красивым, будучи озарено сиянием ее огромных серых глаз, что были устремлены в небо — поверх домов, стоявших на другой стороне улицы, — с выражением безысходной печали и уныния.