«Князья мира сего»

Золотой днем и серебряный ночью, новый путь ведет теперь к нам через Индийский океан. Смуглые короли и принцы открыли наш западный Бомбей. И редко их путь, когда они едут в мир — смотреть и удивляться, — не лежит через Бродвей.

Если вам случится когда-нибудь очутиться вблизи одного из отелей, дающих временный приют этим царственным туристам, советую вам поискать Лукулла Полка среди республиканских лизоблюдов, всегда осаждающих их пороги. Вы его там найдете. А узнаете вы его по его красной, подвижной физиономии, с веллингтоновским носом, по его нервической осторожности, смешанной с решимостью, по его маклерско-коммивояжерской озабоченной торопливости и, наконец, по его ярко-красному галстуку, торжественно искупающему недочеты его изношенного костюма из синего шевиота; так боевое знамя продолжает еще развеваться, когда сражение уже проиграно…

Когда вы будете искать его, ищите его среди легкой бедуинской кавалерии, осаждающей пикет секретарей и телохранителей путешествующего владыки. Вы, наверно, найдете его среди этих диких духов арабских ночей, которые, с ошалевшими глазами, собираются здесь для предъявления ошеломляющих требований к княжеским денежным сундукам.

Я впервые увидел мистера Полка, когда он спускался с крыльца гостиницы, в которой имел свое пребывание его высочество Гэквер Бародский, самый просвещенный из индийских принцев, отведавших за последнее время хлеба и соли в нашей западной метрополии.

Лукулл двигался быстро, словно движимый некоей могучей духовной силой, которая угрожала вот-вот превратиться в физическую. Непосредственно за ним следовал и двигатель — сыщик при гостинице, если только белая альпийская шляпа, ястребиный нос, безукоризненная часовая цепочка и кричаще-отменные манеры свидетельствовали правду. Два одетых в форму швейцара, следовавших по его стопам, ограждали безукоризненный декорум гостиницы и независимо-рассеянным видом своим отгоняли малейшее подозрение в том, что они являются резервным эскадроном вышибал.