«Участок»

Того согрей,

Тем свету дай.

И всех притом —

Благословляй.

Имеете вы, хоть слабое, представление о функциях расторопной русской полиции?

Попробуйте хоть полчаса посидеть в душной, пропитанной промозглым запахом канцелярии участка. Это так интересно…

…Околоточный надзиратель отрывается от полуисписанной им бумажки, поднимает голову и методически спрашивает:

— Тебе чего?

— Самовар украли, батюшка.

— А твои глаза где-же были?

Околоточный прекрасно сознает, что этот вопрос — ни более, ни менее, как бесплодная ненужная попытка хоть на одну минуту оттянуть исполнение лежащих на нем обязанностей — опрос потерпевшей, составление протокола и розыски похитителя.

— Ты чего-ж смотрела?

— То-то, что не смотрела. У лавочку побежала, а он, пес, значить, — шасть! Кипяток вылил, угли вытряс — только его и видели.

— «Он», «его»… Почем ты знаешь, что «он»? Может, и «она»!

Кухарка запахивается в платок, утирает указательным пальцем нос и, подумав, соглашается:

— А, может, и она. Ани рази разбирают.

— Подозрение на кого-нибудь имеешь?

— Имею.

— Ну?

— Не иначе, жулик какой-нибудь украл.

— Ты скажешь тоже… Посиди тут, я сейчас все устрою. Вам чего, господин?

— Сырость у меня.

— Где сырость?

— В квартире.

— Ну так Что ж?

— Не могу же я, согласитесь сами, в сырой квартире жить?!

Околоточному даже не приходить в голову заявить, что это его не касается, или, в крайнем случае, удивиться, что к нему обращаются с такими пустяками.

Единственная роскошь, которую он себе позволяет, это — хоть на минутку оттянуть исполнение своих обязанностей.

— А вы зачем же сырую квартиру снимали?

— Я снимал не сырую. Я снимал сухую.

— Сухая, а сами говорите — сырая.

— Она потом оказалась сырой, когда уже переехали. Такие пятна по обоям пошли, что хуже географической карты.

Рассматривая недописанную бумажку, околоточный что-то мычит и машинально спрашивает:

— Подозрение на кого-нибудь имеете?

— То-есть, как это? Я вас не понимаю.

— Гм!.. Я хочу сказать, убытки заявляете?

— Да как-же их заявить — если от сырости ревматизм бывает. Иной ревматизм пустяковый, может быть, десять целковых стоить, а иной, как защемит — его и в тысячу рублей не уберешь.

Тоскливое молчание.

— А вы чего ж смотрели, когда нанимали?