Когда я зашел вчера к Оголтелову, он взглянул в мое лицо и ахнул.
— Что с тобой.
— Беда, брат!
Он вскочил с дивана, на котором лежал, и подбежал ко мне.
— Ты меня пугаешь! Что случилось?
— Вероисповедные законы взяты министерством обратно! Положение Думы шаткое.
Оголтелов лег опять на диван, заложил руки за голову и задумчиво сказал:
— Тебе не случалось замечать, что иногда встречаешься с человеком, знаешь его, даже дружишь с ним и — ничего не подмечаешь. Но вот мелькает в нем какая-нибудь маленькая черточка, микроскопический зигзаг и сразу осветит его: эге, думаешь… Да ведь ты, братец, дурак!
— Мне не случалось, — отвечал я, после некоторого размышления. — А тебе… случалось?
— Да. Не так давно. Сейчас.
— Оголтелов! — сказал я, покачав головою. — Я не дурак… Но мне больно!
— Что тебе больно?
— Что осуществление гражданских свобод все отодвигается и отодвигается.
— И очень тебе больно?
— Чрезвычайно.
— Может быть, ты бы заплакал?
— Мне очень грустно, Оголтелов.
— Ты извини, что я без жилета!
— Почему ты извиняешься?
— Тебе очень важно, чтобы жилет, в который ты сейчас не прочь заплакать, был бы на ком-ни-будь надет? Если не важно, достань в шкафу любой из жилетов и плачь на него.
Я печально смотрел в угол.
— И законы о печати отсрочены, потому что не решен вопрос о чрезвычайном положении… А чрезвычайное положение не может решиться без урегулирования законов о печати. И никаких русскому гражданину нет гражданских свобод.
— Они ему не нужны, — лениво улыбнулся Оголтелов.
— Тт… то-есть… кккак… не нужны?
— Да, так. Ну, посуди сам: ведь ты человек, в сущности, не глупый: ну, куда русскому — человеку гражданские свободы?
— Да что же он, не человек, что ли?
— Конечно, не человек.
— А кто ж он?
— Он?
Оголтелов встал с дивана и принялся одеваться.
— Если ты свободен, пойдем прогуляемся. На улице я тебе покажу русского человека.
Мы вышли на улицу, и Оголтелов, взяв меня под руку, подошел к одинокому извозчику.
— Эй, ты!
— Пожалуйте-с!
— Нет, не пожалуйте… А что это у тебя на руках?
— Рукавицы, — отвечал оторопевший извозчик.
— Рукавицы? Ах, ты мерзавец! В участок хочешь? В Сибири сгною тебя, подлеца! Брось рукавицы!
— Ваше благородие! Нешто ж можно… Опять же хозяйскую вещь…
Комментарии к книге «Граждане», Аркадий Тимофеевич Аверченко
Всего 0 комментариев