«Избранное»

Виктор Михайлович Коклюшкин Избранное

Об авторе

Я знаю Виктора Михайловича Коклюшкина как свои пять пальцев.

Еще будучи ребенком Виктор подавал большие надежды. Бывало, подает, подает, а никто не замечает. Улица, двор, коммунальная квартира, где жил Витя, мало способствовали воспитанию в душе ребенка тяги к прекрасному. Факт исторический и символичный: в четыре года мальчик, будучи еще абсолютно неграмотным, написал на зеленом заборе школы № 281 в Уланском переулке неприличное слово и потом долго бежал от разъяренного пешехода. Обстоятельства всегда были безжалостны к Виктору, и пешеход его догнал. Нет, он не поколотил маленького Витю, а доходчиво объяснил, что если уж хочешь - пиши, но так, чтобы у людей не портилось настроение.

Следуя этому завету, Виктор старается людей смешить, справедливо полагая, что плакать их заставят и без него.

Сочинительством Витя занимался упорно, явив миру сотни юмористических рассказов, эстрадные и телевизионные спектакли "Три вопроса", "Круглая луна", "Сладкая парочка", "Дядя Ваня и другие" и др. На книжных полках читателей - его книги "Юморист", "Хорошо, когда светит солнце", "Блеск", а в сердцах телезрителей - его лучезарный облик, хорошо известный благодаря популярным телепередачам и щедрому таланту.

Автор

Про крылья

В кино снимаюсь, играю монаха, который крылья сделал и с колокольни упал.

Мне крылья сделали, говорят: "Давай!" Столкнули с колокольни, а я - полетел.

Режиссер кричит: "Ты что - роль забыл? Ты ж должен упасть!" Столкнули меня, а я опять полетел. В деревне дело было, ребятишки бегут, вопят: "Осень! Мужики на юг улетают!"

Бабка какая-то кричит: "Милок, поищи сверьху мою корову! А то она пошла траву щипать, а куды не сказала!"

Фермер орет: "Что ж ты порожним летаешь - распыли удобренья, иначе эти твари весь урожай сожрут!" Я кричу: "Какие твари?!" Он кричит: "Да эти - городские!"

Режиссер кричит: "Дубль третий! Ты должен взмахнуть и упасть!"

Я взмахнул и полетел. Он кричит: "Этого не может быть! Монах упал!"

Я кричу: "Я атеист. Вернее, - кричу, - я верю, что Бог есть, но не верю, что мы в него верим!"

Режиссер кричит: "Твою мать! Слезай с неба! Урежьте, - кричит, - у него крылья, чтоб он сразу брякнулся!"

Урезали мне крылья на полметра, я взмахнул и - полетел.

Оператор орет: "Что ж он, гад, делает - у меня пленка скоро кончится! Дайте ему снотворного или слабительного, чтоб его в полет не тянуло!"

А у колокольни уж все население деревни собралось. Тракторист орет: "Что он тут как птичка порхает! Лучше б за бутылкой сгонял!"

Бабка кричит: "Он небось денег хотит, а на мою пензию можна тока корову кормить, а с ее молока и я жива!"

Фермер орет: "Им легче за границей продукты покупать, чем свой урожай сохранить! Ну что ему стоило синильной кислотой сверху побрызгать!"

Старичок кричит: "Ето мафия! Оне тута казину хотят построить, чтобы наши бабы им стриптиз показывали!"

Баба Нюрка орет: "Я ему и без казины покажу! Все одно тут меня, кроме меня, никто не видит!"

Режиссер кричит: "Ты что - издеваешься?! Сейчас солнце зайдет! Немедленно приколокольнивайся!" Я кричу: "У монаха не получилось, а я - лечу!"

Помреж кричит: "Ну, кретин! Ему внизу постелили, чтоб мягко падать, а он летает и еще разговаривает!"

Учительница у колокольни объясняет детям: "Это иллюзия - обман зрения!"

Я кричу: "Дети, не верьте! Я лечу, вы же видите!.."

Девочка сквозь слезы говорит: "Мы видим, но если скажем, что видим, учительница может двойку поставить!"

Ну, сел я на колокольню, головой об колокол стукнулся, и где сильней загудело - не понять!

Подрезали мне крылья так, что они чуть больше ладоней стали. Режиссер кричит: "Дубль пять! Давай!"

Я взмахнул и полетел. Тяжело, конечно, но лечу!

Режиссер кричит: "Ружье мне!" Принесли ему дробовик. Встал я опять в проеме колокольни, он говорит в мегафон: "Дубль шесть! И учти, Витя, или ты упадешь живым, или мертвым!"

Взмахнул я крыльями, и... тут, на мое счастье, солнце зашло. Завтра съемки продолжатся, а как поступить - я не знаю. Обидно: умею летать, а нужно - падать!

Алло, Люся, это я!

Алло, Люся, это я! Догадайся, откуда я звоню? Почему из дурдома? Самое для меня место? Ошибаешься, Люся, я из тюрьмы.

Ловили киллера по словесному портрету: нос средний, лоб средний, рост средний - меня и схватили!

Ну почему хуже всех?! Кроме меня еще пять тысяч поймали - и все сознались. А ты попробуй не сознайся, если они сначала бьют - потом спрашивают!

Я, Люсь, сознался во всех нераскрытых убийствах - теперь меня в камере уважают. Вчера с телевидения приезжали интервью брать, спрашивали: какие женщины мне нравятся - блондинки или брюнетки? А я, Люсь, и забыл, какая ты - ты ж всегда красишься, сказал: лысые, то есть - обыкновенные. А когда спросили, скрывал ли я от жены об убийствах, сказал "нет" - я ж от тебя, Люсь, ничего не скрываю.

Что это упало? Ах, это ты? Ну, сейчас встала? Села. Люся, быстрее сядешь - скорее выйдешь! То есть выздоровеешь. Ну ладно, я тебе потом позвоню.

Алло, Люся, это я. Не, не из автомата, у нас у всех сотовый. Камера такая - люкс. Сидят только авторитеты. Начальник тюрьмы сам к нам звонить ходит. У него аппарат старый - еще при Дзержинском ставили. Дурак? Ах, я дурак. Ну ладно, я тебе потом позвоню.

Алло, Люся, это я. Ты что делаешь? Врача вызвала, а дверь открывать боишься? Ну пусть он тебя через дверь послушает. Почему я веселый? А я их обманул: сказал, что золото под фундаментом нашего дома зарыл, - так что наконец-то нашу пятиэтажку сломают! И мы переедем!

Нет, Люся, меня не расстреляют. Из нашей камеры всех под залог выпускают. Да, я сказал, что здесь сидят авторитеты, но не сказал, что только до вечера. Пока им деньги не привезут.

Кто мне привезет? Люся, когда я во всех убийствах признался - мне сразу тысяча предложений! На части рвут: магаданские, астраханские, тюменские... Я, Люся, поближе к дому выбрал - кремлевские. Посмотри в окно, если БМВ под окном стоит - это мой аванс. Мусоровоз стоит. Странно. Ладно, я тебе потом позвоню.

Алло, Люся, это я. Почему тихо говорю? У нас тут после обеда мертвый час - одного убили. Ничего не сделал - во сне храпел. Вот и он поспорил, что лекарства против этого нет. Ну что "что" - проспорил, сейчас не храпит. А у тебя как дела? Врач приходил? И что сказал? Что все плохо. Дала бы ему на сто тысяч больше, он бы сказал, что все хорошо. Люся, сейчас все продается и покупается! Вот мы дали надзирателю сто долларов, и он сейчас убиенному сказки читает. Ну ладно, я тебе потом позвоню.

Алло, Люся, меня освобождают! Люся, они не верят, что я всех убил. Они попросили меня прихлопнуть комара, я полчаса за ним гонялся. Опрокинул на следователя шкаф, два раза бил себя по лицу, а он все равно летает, гад! А потом на нос прокурору сел. И представляешь, Люся, пока я замахивался, он улетел, а прокурор остался.

Сейчас я в санчасти. Такое впечатление, что на меня, Люся, сто комаров село и их всех на мне прихлопнули.

Нет, Люся, врача здесь нету, только священник. Люся, теперь в тюрьме новая традиция: не лечат, а сразу отпевают. Был бы врач, он бы мне хоть какую таблетку дал, а этот протянул крест, я хотел куснуть, а это, оказывается, для поцелуя. И главное, тоже торопится: я еще жив, а он: "Господи, прими душу раба твоего усопшего..."

Я говорю: "Батюшка, жив я еще", он говорит: "Молитва длинная, когда дочитаю - усопнешь!" Ладно, Люся, я глаза закрою, пусть отдохнет.

Алло, Люся, это я! Похоронили, представляешь, сволочи! Я глаза закрыл, заснул, просыпаюсь - в могиле! А ты-то как? Врач приходил? И что сказал? Если еще раз дверь не откроешь, он не придет. Гордый какой! Скажи ему: пусть возьмет бинокль, а ты ему в окно язык покажешь! А я тебе говорю: он обязан, он клятву Гиппократу давал! Это такой авторитет, Люся. Он кого хочешь под землей найдет!

Алло, Люся, это я! Представляешь, только про Гиппократа заикнулся - уже откапывают! Говорят о чем-то... Люсь, они почку хотят мою забрать! Не отдам! Сейчас только гроб откроют, скажу: вы не имеете права!

Алло, Люся, представляешь, я им сказал: "Вы не имеете права", они в обморок упали! Нет, Люсь, если с людьми по-человечески - они понимают. Вот лежат сейчас... молодые, в школе-то, наверное, учились плохо, а без образования сейчас куда - только в могильщики, а с образованием - только в покойники! Алло, Люся, а ты что молчишь? Плачешь? Ну, не плачь, я скоро приду!

Сумасшедший

Потихоньку схожу с ума... Последнее время замечаю, стал с радио разговаривать. Они: "Если вы хотите совершить путешествие по Кавказу...", я говорю: "Не хочу!" Они: "Если у вас есть деньги...", я: "Теперь нету!" Они: "Если вы хотите совместить удовольствие с выгодой, станьте дилером!" Я говорю: "Может, сразу проституткой?!"

Схожу с ума, сползаю... В метро бегу по эскалатору вниз, сзади мужчина говорит: "Быстрее!" - я быстрее. Он говорит: "Еще быстрее!" - я еще быстрее. На платформу выскакиваем и - в поезд. Он говорит: "Успели!", я говорю: "Ё-ё!.. Мне ж в другую сторону!"

Схожу с ума... Жена говорит: "Ты за кого голосовал-то?" Я говорю: "За тех, кто нас спасет!" Она говорит: "А кто нас спасет?" Я говорю: "Чип и Дейл! И черепашки Ниндзя!"

Схожу с ума, чокаюсь... Цыганка подходит, говорит: "Позолоти ручку?" Я говорю: "Побумажить могу", дал ей старые сто рублей, показал ладонь и говорю: "Кто я?" Она говорит: "Дурак ты! Кто ж тебе за такие деньги правду скажет?!" Я говорю: "Тогда хоть наври!" Она говорит: "А вранье сейчас еще дороже стоит!"

Схожу с ума, сдвигаюсь... Теща говорит: "Все "ракушки" ставят, один ты не чешешься!" Я говорю: "Так у меня же машины нет!" Теща говорит: "Ну и что - ты там сам мог бы жить!"

Схожу с ума, сбегаю... Стал с тараканами бороться, поймал одного, ему морду набил и отпустил. "Иди, - говорю, - другим расскажи!" Не знаю, кому он рассказал, а только вечером меня на улице остановили трое и поколотили.

Схожу с ума... Написал в Думу письмо: "Если у депутата помощники уголовники, значит, не депутат он, а - пахан!" Мне ответили: "Если ты, сука, еще раз вякнешь, мы тебе зубы вырвем и в уши вставим!" И подпись: "Народные избранники"!

Схожу с ума! Старичок сосед спрашивает: "Почему летающие тарелки с нами в контакт не вступают?" Я говорю: "Когда с нашей стороны полетят вилки и ложки - они вступят!" Пошутил. А он взял и все свои вилки и ложки в окно выбросил. Теперь двумя палочками ест, как китаец. Я спрашиваю: "Ну и как?" Он говорит: "Оцень карасо, палацками мноко не съес!"

Схожу с ума, спячиваю... Недавно иностранец подходит, спрашивает: "Как пройти на улицу Пьерова?" Я говорю: "Хрен его знает!" Он говорит: "Спасьибо, а где и-этот госпотдин Хрэн мошно найти?" Я минут пять думал, как ответить! А потом говорю: "А... хрен его знает!" Иностранец говорит: "Какой замечьятельный госпотдин и-этот Хрэн - все знайет, но найти ефо невозможно!"

Схожу с ума... Пошел к психиатру, говорю: "Только вы не беспокойтесь, я не Наполеон". Он говорит: "Конечно, ведь Наполеон - я! А ты будешь Кутузов!" Я говорю: "Так у Кутузова одного глаза не было". Он говорит: "За этим дело не станет!" И полчаса за мной гонялся, пока я не закричал, что я Чапаев! Он говорит: "Тогда мы тебя утопим!" Налил в пепельницу воды и показывает: "Ныряй!"

Схожу с ума, рёхаюсь... Пошел к экстрасенсу, он говорит: "Надо проверить биополе вашего тела, раздевайтесь". Я разделся, он взял вещи, вышел из комнаты и не вернулся. Я прождал полчаса, выхожу в трусах из подъезда, спрашиваю: "А где экстрасенс из этой квартиры?" Дворник говорит: "Какой экстрасенс - этот дом на снос, тут всякое жулье и ошивается!"

Я - в обморок. Глаза открыл - сижу вроде на облаке... рядом юноша с белыми крыльями... Я спрашиваю: "Я в раю?". Юноша, у которого руки, оказывается, в смирительной рубашке были, говорит: "Вообще-то это дурдом называется, но по сравнению с тем, что сейчас в стране происходит, - сущий рай!"

Похожий

Мужик у нас... на Ельцина похож. Особенно когда выпьет.

Ну выпили мы, я и говорю: "Петрович, давай к моему дому подъедем, а то перекопали все, а тебя увидят..."

Петрович говорит: "Ну и что они увидят - как я с трамвая схожу?"

Я говорю: "Зачем с трамвая - машину возьмем, выйдешь, скажешь: россияне не могут жить на раскопанной, понимаешь, улице".

"Не, - говорит Петрович, - без охраны не могу, а вдруг - поколотят?"

Я говорю: "Будет тебе охрана: Васька с Толиком пойдут. У них морды такие - не понять: то ли охранники, то ли бандиты!"

Ну, сговорились с водителем "мерседеса": от угла до угла с остановкой у канавы. Подъехали. Васька вылез, говорит в рукав: "Первый на месте!"

Ну, работяги из канавы головы вытянули - наблюдают. А тут Толик вылезает - под пиджаком коробка из-под обуви, будто там автомат. Как заорет: "Группа "Альфа"! Занять крыши, подвалы, очереди!.."

А тут и сам Петрович появляется. Волосы конторским клеем смазаны. Костюм сидит как влитой - мы его на каркас из проволоки натянули. Под мышкой - теннисная ракетка.

И сразу к делу. "Россияне, - говорит, - в стране наметилась стабилизация, фунт доллара уже падает, понимаешь, на хрен, что ж вы с канавой тянете, теплотрассу, понимаешь, не прокладываете?"

Тут народ стал собираться. Какая-то бабка говорит: "Никак на пенсию не прожить!"

"Это мы уже решаем, - говорит Петрович. - Месячная пенсия нас, в принципе, устраивает, вопрос, понимаешь, в том, что в месяце дней много! Щас думаем, как бы это, понимаешь, месяц сократить... дней, понимаешь, до трех. Тогда мы продержимся, чтоб вы не умерли".

Какая-то тетка, вся издерганная, вперед пробилась и говорит: "У меня только один вопрос: чем "Санта-Барбара кончится?"

Я за голову схватился, а Петрович говорит: "Я думаю, ваши внуки узнают - у них спрґосите!"

Старичок какой-то кричит: "По улице страшно ходить!"

Петрович говорит: "Ездите на машине. Я не возражаю".

Молодуха кричит: "Это что ж такое: детей приходится грудью кормить, а им скоро в школу!"

Петрович говорит: "Кормите плечом".

Я Петровичу моргаю: дескать, пора отваливать, а он меня в упор не видит.

"Когда цены упадут?!" - кричит кто-то.

Петрович говорит: "Я думаю, они упадут вместе с вами, так что держитесь!"

Какой-то очкарик спрашивает: "Почему Солженицына по телевизору не показывают?"

Петрович говорит: "Так он же не поет! Как, понимаешь, научится - мы покажем!"

Работяги кричат из канавы: "Почему зарплату задерживают?!"

Петрович говорит: "Чтоб вы ее не пропили!"

Я водителю шепчу: "Уезжай!" А он высунулся из машины и как закричит: "Почему дороги плохие?!"

Петрович говорит: "Чтоб враг не прошел!"

Тут и я вдруг как заору: "Почему трубы не прокладывают, когда тепло будет?!"

Петрович говорит: "Летом!"

Я понял, что ждать мне больше нечего, и потопал домой. А вечером из телевизора говорят: "Сегодня Борис Николаевич встречался с жителями и обстоятельно ответил на все вопросы".

Ракета

Ракетный полк слушает. Да, товарищ генерал, пуск ракеты произведен. Кто приказал? Не знаю, сейчас спрошу... Алло, товарищ генерал, никто не знает. И вы тоже не знаете? Странно, вы - генерал, должны бы знать. Молчу дурак.

Товарищ генерал, разрешите задать вопрос? Вы ее никому на день рождения?.. Ну да, я понимаю, сто Хиросим... Главное, только недавно ходил покурить - стояла. Может, еще сходить? Нет, я имею в виду посмотреть. Главное, хорошая такая ракета, длинная... Если она где е-е!.. по радио обязательно передадут.

Товарищ генерал, а может, ее спи... Нет, я имею в виду списали по разоружению, а мы с вами ее ищем, как два дурака! Молчу кретин. Главное, здоровая такая была, если она где за границей е-е!.. обязательно в "Новостях" передадут! У нас любят, когда у них тоже что-то взрывается. Молчу кретин.

Товарищ генерал, а она точно была? Не, я на всякий случай, уточнить. Ну, помните, мы второй танк искали, а потом выяснилось, что это у вас в глазах двоилось? И пока второй искали, кто-то первый спер! Молчу идиот.

Главное, вот только недавно стояла... На ней еще кто-то "ДМБ-98" написал. Нет, товарищ генерал, наши не брали. Я сам предлагал - никто не берет.

Алло, товарищ генерал, а может, она еще вернется? Может, подождать, и она прилетит? Не, вот вы тоже не верили, что Мухобаев из отпуска вернется, а он прилетел! Молчу кретин. А вы в какую часть звоните? В 313-ю? А это - 414-я! Ну вот и разобрались!

Спасибо, товарищ генерал. До свиданья!

Муха

В цирк недавно ходил... Лучше бы я сразу пошел куда подальше!

Я же не знал, что там правительство будет! Сначала у жонглера от волнения что-то не получилось, и булава на меня упала, потом собак выпустили... Их перед представлением не накормили, а у меня в кармане бутерброд с колбасой был... Я еле отбился!

Ну, а потом вообще: фокусник закрыл меня в ящик, а у него что-то не сладилось, и я - превратился в муху! Жизнь - осатанеть можно! Голый!.. Стоишь на четырех лапах!.. Моя же жена меня чуть не прибила, когда я к ней на затылок сел!

Я к фокуснику в грим-уборную. Он говорит: "Извини, старик, денег на культуру не выделяют. Вот если ты мне найдешь спонсора, я из тебя божью коровку сделаю!"

Ну, вылетел я от него, сел на правительственную машину и... приехал на презентацию! С горя решил напиться... Пил с элитой, поэтому два раза падал с потолка. Один элитарец, вынув меня из бокала, облизал и назвал клюковкой. Другой, когда я упал женщине в декольте, - долго искал. Приговаривая: "Не волнуйтесь, мадам, что бы это ни было, мы найдем!"

Ну я, чтоб он не нашел, заполз ему в рукав, надеясь, что окажусь на улице, а когда вылетел - оказался в Госдуме!

Ну, думаю, тут я правду найду! Сел на ухо депутату, с которым Владимир Вольфович разговаривал, а Вольфович размахивается... Хорошо, я увернулся!

Полетел в буфет... сел на стакан Травкина, чтоб он меня увидел, когда пить будет. А он сейчас нервный такой, хотел меня смахнуть и - компот на себя опрокинул.

Зюганов весь такой напряженный... Я к нему другую муху на разведку послал. Она только призатылилась, он как даст, муха аж не расплющилась, а вдавилась!

У спикера перед носом минут пятнадцать летал. У него глаза всегда улыбающиеся, но, если летать долго, они косить начинают. Не разберешь: то ли он тебя сейчас прихлопнет, то ли - погладит!

Ну, а там пиво в буфете было. Я нанюхался, меня на старые дрожжи и повело: то на нос кому упаду, то в тарелку... Они ловить меня стали. Явлинский кричит: "Нельзя ловить по старинке - нужно как во всех цивилизованных странах: поймать муху, почитать ей наши выступления, и она сдохнет!"

Жириновский кричит: "Я уже подал на нее в суд, и если она не явится, я ей морду набью!"

Илюхин кричит: "Откройте окна, она вылетит!" Ему отвечают: "Кто ж из Госдумы добровольно вылетит?! Что ж она - дура?!"

Бабурин говорит елейно: "Не надо так заострять вопрос, мы все понимаем, что мы ничего не понимаем, и это давно пора уже понять. А если она на кого-нибудь капнет, то время все расставит по своим местам!"

Боровой кричит: "Я независимый депутат и не хочу зависеть от какой-то мухи! Вот если бы тут летал Борис Николаевич!.."

Говорухин кричит: "Довели Россию! Раньше здесь двуглавые орлы летали, а теперь вонючие мухи!"

Макашов там был... замахнулся и говорит: "Жужжит, жидовка! Дожужжится с-счас у меня!.."

Ну, я не стал ждать, понюхал на посошок пивную пробку и - ходу.

У кремлевской стены - археологи. Нашли какой-то черепок... Я сел на него, они увидели и говорят: "Эт-то древняя муха! Она еще видела Ивана Грозного!" Я думаю: "И вы, обалдуи, тоже скоро увидите!"

Залетел в Манеж, а там выставка Ильи Глазунова была... Я сел на картину, один любитель живописи говорит: "Как неожиданно и на месте эта точка!" - "Да, - говорит другой, - это символ! Темное пятно на светлом лике отечества!"

А выставку тогда Лужков посетил... Остановился он у картины и говорит: "У нашего отечества светлое будущее!" Ну, я, от греха подальше, улетел, а народ говорит: "Видали! Одного слова Юрия Михайловича достаточно, чтоб наше будущее преобразилось!"

Ну, вылетел я на улицу, пьяный, усталый, сел на дерево, что у старого университета. А там, прям в центре, - ресторан! Я от удивления зазевался, тут меня какая-то птица и съела. И уж не знаю, как получилось, а только очнулся я опять в цирке, и как раз в то время, когда шпрехшталмейстер говорил: "На этом наше представление окончено! Спасибо за внимание!"

Война и мир

Ночью танки солнцевской группировки вошли в Москву и остановились на Кутузовском проспекте.

Утром генеральный прокурор заявил, что раскрыто три из самых громких последних дел: выяснено, что Иван Грозный убил сына по приказу Дзержинского; Степан Разин бросил княжну в набежавшую волну, чтобы не платить алименты; а в Чапаева стреляли не белые и не красные, а скорее всего - голубые.

Газеты в тот день писали, что на таможне задержан гражданин, пытавшийся по паспорту жены провезти обезьяну; что в Африке обнаружен скелет первобытного человека, в руке у которого не дубина, а жезл регулировщика; а бывший министр юстиции, который был в бане с девицами, представил справку, что он вообще год не мылся!

В полдень Степашин ездил на переговоры. Требования солнцевской братвы: город Солнцево считать столицей и ввести новую денежную единицу - "братан".

Что-то решит сегодня Госдума. Вчера Жириновский поливал всех соком, но это не помогло. Зюганов говорил, что Россия гибнет, но глаза у него были веселые. А министр обороны доложил, что сокращение армии успешно закончено, и теперь в рядах Вооруженных Сил осталось только два человека: он и его шофер!

Срок ультиматума истекал в шесть вечера. Чубайс закрашивал веснушки и примерял парик. По первому телеканалу выступил Доренко. В этот раз он не ругался, а просто крыл матом. Рядом сидел Березовский и подсказывал фамилии.

В 15.30 над городом появились истребители ВВС Солнцева.

В 17.30 по московскому каналу выступил Лужков. В каске, поверх каски - кепка. Он обратился к москвичам с призывом сохранять спокойствие и приобретать автомобили только московского производства.

В 17.35 по ОРТ стали показывать "Лебединое озеро". В постановке Романа Виктюка, поэтому все лебеди были голые.

В 17.40 танковая колонна солнцевцев тронулась в сторону Кремля. Какой-то интеллигент пытался загородить танкам дорогу, но кто-то бросил в него огрызок яблока и убил наповал.

Би-би-си транслировала происходящее на всю Европу, а по российскому каналу показывали теннисный турнир.

Когда танки вышли к Арбатской площади, Ельцин позвонил Гельмуту Колю. "Коля, - сказал он, - тут братва, понимаешь, за горло взяла".

"Направить армию?" - спросил Коль. "Ну зачем? - сказал Ельцин. - У нас, понимаешь, и дорог нет - вы застрянете. Вы просто там у себя, в Европе, арестуйте банковские счета, понимаешь, и все!"

В 17.59 танковая колонна солнцевцев свернула на Моховую и потянулась из города. Эскадрилья Су-27 вернулась на аэродром. И в темнеющем над Москвой небе привычно зажглись красные звезды Кремля.

Сдавайтесь!

Ночью сон приснился: вызывают меня на допрос. "Вы, - спрашивают, - за кого: за демократов или за коммунистов?!" Я говорю: "Я за себя!"

Мне хоп в морду. Я даже во сне заплакал. Жена будит меня: "Ты что?" Я говорю: "Тише, делай вид, что мы не знакомы!"

А эти опять. "Ты за кого, - спрашивают, - голосовал?"

Я говорю: "Чтоб никого не обидеть, я вообще голосовать не ходил!"

В меня - пепельницей. Я дернулся, жену на пол столкнул. Она говорит: "Ты что?" Я говорю: "Беги! Я тебя прикрою!" А эти опять.

"Как вы считаете, - спрашивают, - землю надо отдать?"

Я говорю: "Я на девятом этаже живу, спросите у тех, кто пониже!"

А сам думаю: "Дурак я, что не уехал! Сейчас бы в Нью-Йорке вспоминал Россию, а теперь - наоборот!.."

А эти тут как тут! "Про что, - спрашивают, - думаешь?!" Я говорю: "Про Родину-мать... вашу!"

"Любимое дерево?" - спрашивают. Я говорю: "Полено! То есть береза!"

"Любимая песня?!" - Я говорю: "Ой, хорошо в стране советской жить!.."

"А дальше?!"

"На все это положить!" - вырвалось у меня.

Мне по башке табуреткой. Упал на что-то мягкое, жена говорит: "Я от тебя к маме уеду!"

Я говорю: "Правильно. Фамилию смени и дверь никому не открывай!"

Жена говорит: "Значит, ты согласен?!"

Я говорю громко: "Гражданка, я вас не знаю!"

Она взяла подушку и ушла на диван. Мне сразу холодно стало. А эти склоняются надо мной, протягивают винтовку и говорят: "Бери!"

Я говорю: "У меня денег нет". Они говорят: "Это тебе бесплатно, а если потеряешь - убьем!"

Я говорю: "А зачем она мне?!" Они говорят: "С врагами бороться!"

Я говорю: "А мирным путем?.."

Они замахнулись - я взял.

"А теперь, - командуют, - встать!"

Я встал.

"К бою!"

Я выставил оружие вперед.

"Ша-гом марш!"

Я сделал два шага и во что-то уперся. Открыл глаза - стою перед зеркалом, ноги трясутся, в руке настольная лампа, а из зеркала на меня смотрит мой враг - моя испуганная рожа!

Автоответчик

Говорит автоответчик. Хозяина нету дома. Черт его знает, где он шляется! Вчера завалился под утро, спрашивает: "Мне кто-нибудь звонил?" Я говорю: "Плохо было слышно, наверное, с того света дозваниваются". Он меня как хряснет ботинком!

Предупреждали, что в России трудно, но я не думал, что так!

Но теперь я буду говорить правду! А то вчера он пошел в ванную, а я всем должен был говорить, что он в библиотеке! Кто его пустит в библиотеку с такой мордой?! У нас в Японии утром завтракают - он опохмеляется. У нас на завтрак - 50 грамм риса, он - 150 водки. Выпьет, потом вспоминает, где он вчера был, долго осматривает карманы и удивляется, если в них что-нибудь находит!

Бизнесмен! А сам только недавно узнал, что это слово пишется с буквы "Б". "Ой, - говорит, - а я думал!.." Знаем мы, о чем он думает! По видику одну голозадую чушь смотрит! Козел!

Еще раз стукнет - всем расскажу, как он заставил меня говорить, что будет через час, а самого трое суток не было! Пошел взятку давать в паспортный стол, дверью ошибся - и прям к следователю! А тот говорит: "Мало!" И ему трое суток, чтоб больше дал!

Козел! Это я не вам! Нету его! Не знаю! Может, вообще никогда не придет! Все мечтает в Америку уехать. Но только при одном условии: чтоб все американцы русский язык выучили, потому что он английский никогда в жизни не выучит! Неделю учил: "Хау дую ду!" - а все равно слышится какая-то матерщина!

Кто говорит - автоответчик говорит! А ты поживи с ним, и ты научишься! Я сначала тоже не умел, а потом перегара нанюхался, дыма надышался... однажды ночью как запою! Мой козел вскочил, кричит спросонья: "Кто тут?!" Я говорю: "Автоответчик!" Он говорит: "А почему не спишь?" Я говорю: "Давай еще по одной и по бабам!" Он говорит: "Выпить выпью, а насчет женщин - пас!" Выпил и заснул! Козел!

Что-то у него с прекрасным полом не клеится. То выдру какую-то приведет. Она с себя все отклеит - он потом сам от нее прячется! Закроется в ванной и кричит: "У меня срочная работа, завтра доклад!" А однажды привел: с виду баба как баба, даже кофе сварила, а разделась - мужик. Мой - под тахту, мне кричит: "Если меня будет спрашивать, я в командировке!"

Козел! Да не вам это! Нет его! Не знаю! Если поехал к Федьке, будет года через три! Почему-почему? Потому что они договорились американцам памятник Гоголю продать! Сказали: "Украина отделилась, и Гоголь теперь никому не нужен!" А в нем бронзы пудов сто! Американцы поверили и сегодня деньги принесут. Но фальшивые. Потому что что это за американцы, если они с кавказским акцентом говорят! А если он поехал в казино "Жир-птица", прикандыбает под утро. Ключ в скважину вставить не сможет... будет просить меня открыть... Вчера: "Открой, я тебе сто баксов дам". Я говорю: "В мои обязанности не входит пьяным бизнесменам двери открывать!" Он говорит: "Молчи, кикимора японская". Я говорю: "Отдавайте Курильские острова!" Сразу заткнулся.

Уйду я от него! Вот лето наступит - и уйду по росе. Возьму пальчиковую батарейку... Может, где у фермера... иль в рыбохозяйстве поработаю. Велика Россия, чего мне тут в прокуренной комнате за железной дверью сидеть?!

Детектор лжи

Меня тут на детекторе лжи проверяли...

В банк решил устроиться кассиром. Они говорят: "Надо проверить, а то вы вдруг чужое возьмете!" Я говорю: "А вдруг вы мое тяпнете?" Они спрашивают: "А у вас есть?" Я говорю: "А вдруг будет?" Они говорят: "Вот когда будет, тогда и тяпнем! А сейчас идите к детектору!"

Ну, подсоединили ко мне провода, говорят: "Смотрите на нас". Я смотрю, а сзади них на столе - бутылка.

Тот, который за детектором, спрашивает: "Фамилия?" Я говорю: "Прохоров". Он говорит: "Детектор показывает, что вы говорите не то, что думаете!" Я говорю: "Вы бутылку со стола уберите, и он будет показывать правильно!"

Убрали. Длинный спрашивает: "Изменяли вы когда-нибудь жене?" Я говорю: "Нет!" У маленького шея вытянулась длиннее, чем у длинного. "Почему?" - спрашивает он. Я говорю: "Так я же холостой!"

Длинный меня взглядом испепеляет, спрашивает: "Имеете ли связь с преступным миром?" Я говорю: "Конечно, имею!" Они говорят: "С кем?!" Я говорю: "Да вот к вам пришел!"

У длинного глаза на лоб полезли. Он их рукой вниз и спрашивает: "Направление какой партии вам ближе?"

Я говорю: "Да как их поймешь, если они говорят одно, а получается у них другое, мне про что говорить-то: про то, что они говорят, или про то, что у них получается?"

В детекторе что-то щелкнуло, и дым пошел. Который у детектора, говорит: "Ну ты и скотина - прибор сломал!" Я говорю: "Я же не виноват, что он мои мысли не понимает!" Длинный кричит: "А ты-то сам понимаешь?!" Я говорю: "Да у меня и мысли такой нет - свои мысли понимать!"

Ну, починили они, длинный спрашивает: "Есть ли у вас недвижимость за границей?" Я честно говорю: "Есть". Длинный с жадностью: "Какая?!" Я говорю: "Могила деда на Украине осталась!" Длинный воздухом подавился. А маленький - тут как тут! Спрашивает: "Если бы вы пришли к власти, что бы сделали?" Я говорю: "Напился. С горя!"

Длинный откашлялся, кричит: "Почему?!" Я говорю: "Потому что у нас всегда: кого дружно выбирают, потом дружно матерят!"

У длинного глаза на пол упали. Он их поднял, платочком обтер и начал в уши вставлять. А маленький говорит: "Странно, но самописец совсем ничего не пишет!"

Я говорю: "Боится, тварь, правду писать!"

Ну, длинный наконец догадался - вставил глаза куда надо и говорит: "Отвечайте в рифму: Европа..." Я говорю: "Плюс". Он говорит: "Не плюй в колодец, пригодится..." Я говорю: "Слюна".

У длинного уши зашевелились. А маленький напрягся весь и говорит: "Как вы считаете, правильно поступило царское правительство, что продало Аляску Америке?" Я говорю: "Нет. Надо было всю Россию продать, сейчас бы уже все лучше жили!"

В детекторе бабахнуло что-то, маленького на пол сбросило, а у длинного уши отскочили и стали под потолком летать.

"Верите ли вы, - кричит маленький с пола, - что Россия возродится?!"

Я говорю: "Конечно! Лично меня уже подташнивает и тянет на соленое!"

Тут уши длинного в окно вылетели, маленький в щель под дверью прополз, а я отсоединил обуглившиеся провода и пошел устраиваться на другую работу.

Красная кнопка

В бункере главкома вчера оказался. Выпили с Петькой, он меня в метро посадил... ну, я заснул... Домой по рельсам возвращался и - пришел.

Ну, там дверь... Я дернул, голос спрашивает: "Пароль?" Я говорю: "Какой пароль?" Голос говорит: "Весна". Я говорю: "Весна". Он говорит: "Проходи!"

Ну, прошел... приборы, телефоны кругом. Думаю, надо Петьке позвонить, чтоб выпить достал. Только снял трубку, слышу: "Дежурный по Тихоокеанскому флоту слушает!" Я говорю: "И хорошо слышно?" Он говорит: "Отлично!" Ну, я думаю, что бы еще сказать, и говорю: "Сегодня выпивали уже?" Оттуда говорят: "У нас воды уж полгода нету - по часам дают!" Тут я даже про выпить забыл! Говорю: "Как - воды нету, у вас же Тихий океан под боком!" Дежурный говорит: "У нас с океаном односторонняя связь - канализационная!"

Я так обалдел, что трубку мимо аппарата положил. Снял соседнюю, слышу: "Восьмипалятинский палигон, чичас бомбу взирывать будем, первий национальний взирыв".

Я говорю: "Кто взрывать будет?" Голос говорит: "Русская солдата ушла. Я тута один, чичас спички найду и взирыву!" Я говорю: "Погоди, друг, не взирывай! Мы ж договор подписали". Голос говорит: "Моя ничего не подписывала, моя юрта била!"

Схватил я другую трубку - мне: "Дежурный по ВВС слушает!" Я говорю: "Поднять самолеты в воздух!" Дежурный говорит: "Они уже в воздухе - иностранцев за валюту катают! А которые на земле - те без керосину!"

Я снял другую трубку, кричу: "Дайте мне Таманскую дивизию!" Из трубки отвечают: "Гвардейцы-таманцы встречали Майкла Джексона, Лайзу Минелли, сейчас готовятся к встрече Мадонны и занимаются секс-тренингом!"

У меня из башки весь хмель вышибло. За Родину страшно стало. Чувствую, вся ответственность теперь на мне. Увидел красную кнопку, кричу: "Ракетные войска стратегического назначения к пуску готовы?" Мне отвечают: "Готовы!" Я говорю: "Сейчас нажму красную кнопку!" Мне говорят: "Ни в коем случае! Мы ж направленность ракет с Америки и Англии убрали, если вы нажмете - они все у нас взорвутся!"

Я чуть не взвыл. Кричу в трубку: "Разведуправление мне!" Мне вежливо отвечают: "Хеллоу, представител ФБР в Москве слушает. Чего желаит, господьин началник?" Я говорю: "Выпить. Больше ничего!" Мне говорят: "Будьет сделано!"

Тут открывается дверь, и входит офицер с подносом. На подносе стакан водки и бутерброд с хлебом. Я выпил, он подождал немного и говорит: "Поскольку, господьин Сидороф, ви много узнали, ми вам дали выпьить яду. Через пьять секунд ви умроти!" И смотрит на часы: пять, десять, двадцать секунд прошло, я стою... Он говорит: "Почьему ви не падайте?"

Я говорю: "Хрен дождешься, чтоб я с одного стакана упал!" Тут упал он.

А я доел бутерброд с хлебом и вышел через ту дверь, в которую он вошел!

Взятка

Внимание! Начинаем репетицию... Иванов, вы - отпетый негодяй и мерзавец, даете взятку капитану милиции Шурупову. Он не берет.

Ну что вы упали? Хлипкий какой... Дайте ему нашатырь! Волков, ты что - сдурел?! Его нюхать надо, а не пить! Ну и что, что ты пьешь, а все остальные - нюхают! Вон дайте Венере Ивановне понюхать, а то старушка заснула, а ей проститутку играть! Я знаю, что в ее возрасте на панель не ходят, потому что трудно ходить. Но это специально, чтоб у зрителей надежда была, что с проституцией можно покончить!

Очнулся, Иванов? Хорошо, подоприте его сзади палкой, чтоб не упал. Да быстрее, он уже наклоняется!

Проститутка Венера Ивановна проснулась? Подкрасьте ей глаза, чтобы было видно, что они все-таки есть! И наденьте накладные груди. Где они?! Сидоров, ты что - обалдел?! Мы груди ищем, а ты в них разгуливаешь! Какой ты представитель сексуального меньшинства, если вас в театре уже большинство! Нет, ты их отдашь! А я говорю: отдашь! Шурупов, вы в милицейской форме, отберите у него! Ну на себя-то зачем надевать?! Какая портупея? Пистолет у вас вон впереди болтается! А вы думали?.. Это ж сколько надо выпить, чтоб перепутать?!

Внимание! Начинаем репетицию! Негодяй Иванов дает взятку, а вы, Шурупов, не берете. Даже подержать. Смотрите на деньги презрительно, еще презрительней... еще... Ну что ты рожу скорчил, тебя же зрители испугаются!

Проститутка готова? А почему ей груди на спину привязали? Так легче носить? Сейчас же сделайте наперед, а сзади противовес, чтоб не упала! Какой противовес - ягодицы накладные противовес! Вон их Волдыщенко на голову надел! Думал, шлем? Вот и сидишь в них по уши! Сталевар! Да иди ты знаешь куда!.. А впрочем, ты уже там!

Венера Ивановна, голубушка, возьмите у него свою... деталь и будьте готовы. Как только Шурупов откажется от взятки, предложите себя. А я сказал: предложите! Тоже мне - тридцать лет Дездемону играла, пока зрители в первом акте не стали кричать: "Задуши ее!", а тут выкаблучивается!

Внимание! Начинаем репетицию! Входит Иванов... достает деньги... Ты что - обалдел?! Ты зачем себе откладываешь?! Что значит - много! Драматург лучше знает, сколько надо давать!

Всё, начали! Входит Иванов, достает деньги, отдает Шурупову... тот не берет... Ты зачем взял, подлец?! Что значит - автоматически?! Вот же у драматурга написано: не бе-рет! Нет, это не опечатка! Отдай Иванову деньги, он даст тебе, ты не возьмешь. Иванов пошел... отдал... Где они?! Куда вы их спрятали?! Идиоты, это же не настоящие! Я сейчас милицию позову! Что ты орешь: "Я здесь!"? Я настоящую позову!

Вот так-то! Продолжаем. Иванов дает, Шурупов не берет... Ну неужели так трудно - не взять?! Ну, смотрите сюда. Иванов, давай мне... тьфу, мать, взял! Что ж ты так быстро, я ж не успел сообразить! Давай еще раз медленно... Вот видите, правой рукой не беру, а левая - сама цапнула!

Так, все понял! Наденьте на Шурупова наручники. Иванов, давай ему деньги. Ты зачем их зубами взял?! Ты же их покусаешь! Разожмите у него рот! Под мышками пощекотите, он заржет! Да не у меня - у него! Одну бумажку все-таки проглотил, подлец!

Завяжите ему рот! Вот видите, если его связать и держать - он не берет. Теперь входит Венера Ивановна и предлагает себя. Да что ж вы сразу халат-то распахнули - он сознание потерял! Надо быть милосерднее, хоть вы и проститутка. Волков, дайте ему нашатыря выпить.

Венера Ивановна, еще раз входите... Да что ж вы грудями-то так машете, как боксер перчатками?! Так вы его не соблазните, а убьете сразу! Эротика - это ж искусство, а не спорт. Вон смотрите, он зажмурился от страха. И бедрами, бедрами виляйте...

Ну неужели нельзя было ягодицы ей крепче привязать - раз вильнула, и все упало! Над нами же смеяться будут! Кто сказал: комедия?

Точно! Будем ставить комедию, потому что над нашей жизнью только смеяться можно!

Как похудеть

Подходит ко мне на улице один, говорит: "Хотите заработать?" Я говорю: "Хочу". Он говорит: "Мы вас используем как рекламу гербалайфа!"

Я говорю: "Чего-чего?!"

Он говорит: "Гербалайфа. Будете говорить, что принимали гербалайф и стали таким стройным!"

Я говорю: "Разве я принимал?"

Он говорит: "Ну какая вам разница? Скажете, что принимали, и за десять минут вы получите сто баксов!"

Я говорю: "Вообще-то, у меня восьмичасовой рабочий день..."

Он ничего не ответил, только хрюкнул. Приехали мы на телевидение. Ведущий говорит: "У нас прямая трансляция, вы не нервничайте".

Я говорю: "Я и не нервничаю, я гербалайф принимал".

Он говорит: "Про гербалайф скажете, когда камеру включат. Внимание - включили!"

Я говорю: "Ой, я же жену не предупредил, что задержусь!"

Ведущий говорит: "Она вас сейчас, возможно, видит". Я говорю: "Она, даже когда видит, - не верит. Вчера был у Петьки, она говорит: "Я звонила - никто трубку не снимал!" Я говорю: "Какую трубку, если Петька шапку снять не мог, в ней и заснул!"

Ведущий говорит: "Итак, вы принимали гербалайф?"

Я говорю: "Ну!"

"И сколько в день?" - спрашивает ведущий.

А тот-то мне не сказал сколько. Издалека мне показывает два пальца. Я говорю: "Два стакана!"

Тот за голову схватился. Я говорю: "То есть две бутылки, но под хорошую закуску!"

Ведущий говорит: "Вы, наверное, не поняли вопроса. Какую дозу вы принимали?" Я смотрю, тот, вдалеке, показывает мне пальцами два нолика. Я ему кивнул, что понял, и говорю: "Сто грамм. Перед завтраком, обедом и ужином - для аппетита!"

Ведущий говорит: "И аппетит проходит?" Я говорю: "Да, если плотно закусишь. Но как гербалайфа примешь, он опять появляется!"

Смотрю, тот, который меня привел, со стула сполз.

Ведущий говорит: "Так он вам помог или нет?!"

Я говорю: "Кто?"

Он говорит: "Гербалайф!"

Тут я понял, что это, видимо, фамилия, и говорю: "Помог, он вообще мужик хороший! Часто помогает".

Ведущий говорит: "К-как это?!"

Я говорю: "Ну, взаймы иногда дает..."

"А вы ничего не путаете?" - спрашивает ведущий.

Я говорю: "Однажды перепутал: вместо ста рублей - десять отдал! - А сам думаю: зачем я это ляпнул?! И говорю: - А однажды и я ему помог; приходит он ко мне..."

"Я про гербалайф вас спрашиваю!" - говорит ведущий.

Я говорю: "Я про него и говорю, приходит он, Гербалайф этот, ко мне и говорит: "Витек, у тебя выпить не будет?!""

Ведущий говорит: "Вы что, с ума сошли?!"

"Вот я ему и говорю: "Ты что - с ума спятил?! Если бы у меня было, разве б я тут был?!""

Ну, тот, который меня привел, смотрю, меж стульев по-пластунски выбирается.

"А похудели-то вы как?!" - кричит ведущий.

Я говорю: "Ну что ты привязался?! Поживи, как я, и ты похудеешь!"

"Так что бы вы могли посоветовать нашим телезрителям, желающим похудеть?" - говорит ведущий. Я говорю: "Тем, кто хочет похудеть, советую деньги отдать мне! Потому что и у меня есть мечта когда-нибудь вволю наесться и напиться!"

Ведущий говорит: "На этом наша передача кончается!"

А я подумал и сказал: "Приятного всем аппетита!"

География

Иванов, иди к доске. Что значит - не хочу! А ты думаешь, я хочу? Ну ладно, отвечай: как называется река в Южной Америке? Не облокачивайся на меня, когда с учителем разговариваешь! Отвечай: как называется Амазонка?! Тьфу, черт! Как называется река в Южной Америке?

Вон тебе Петров подсказывает. Давай громче, Петров. Лесбиянка. Ну ты соображаешь, что сказал? Я же сто раз просил: по вечерам телевизор смотреть только с закрытыми глазами!

Ладно, отвечай: как называется река в Южной Америке? Ну, я подскажу: Ам... Ам... Кто сказал: "Приятного аппетита"? Фомичев? Ну, давай дневник. Я знаю, что твой папа депутат... Я знаю, что он ставил в Думе вопрос об отмене двоек, но его не поддержали бездетные. Ты скажи лучше, как называется река в Южной Америке?

Не знаешь? Значит, берем неизвестное "х", прибавляем к нему папу-депутата, вычитаем мои нервы и ставим Иванову кол!

А где Иванов? Он же только что здесь стоял. Как вышел покурить? Он же дал слово: бросить пить, курить и на физкультуру ходить!

Итак, на чем мы остановились? На Лесбиянке. То есть на Амазонке. Амазонка течет в Южной Америке... Шишкин, ты почему не записываешь? На магнитофон. А когда я спрашивать буду - дашь мне послушать? Шустрый какой! А если я отца вызову? Почему не придет? С меня взять нечего. Так он у тебя рэкетир? А что ж ты в анкете написал: "Инженер"? Ах, это кличка!

Мочалкин, что это пищит? Тамогочи кушать хочет? Скажи ему, что я тоже хочу, но терплю!

Зазнайкина, что ты все время в окно смотришь? Написала письмо Филиппу Киркорову и ждешь, когда он с Аллой Борисовной разведется? Скоро дождешься. Сегодня в метро еду, вдруг в вагон заходит Филипп Киркоров и говорит: "Люди добрые! Мы сами не местные. Помогите, кто сколько может?" Его спрашивают: "Неужели у вас денег нет?" Он говорит: "Пока налоги не платил - были!"

Не плачь, Зазнайкина, - я пошутил! Это не Киркоров - это директор нашей школы был!

Кобылкина, убери зеркало и говори: о чем мы здесь говорили? Ну, я подсказываю: течет... мокро... Да не о памперсах! Черт возьми, а о реке! Ну, какие ты знаешь реки?.. Волга, Ока, Москвич... Ну вот, выучила, если захотела! Географию надо любить!

Вот ты, Кирюхин, свою маму за что любишь? За отметки деньги дает. За пятерку - пять тысяч, за двойку - две... А я думаю, что это ты по всем предметам двойки хватаешь, - решил количеством взять. А Борискину что папа дает? Каждый день по шее? Ах, ему не нравится, что ты похож на соседа. Расист какой! А перед Богом все равны: и белые, и черные... Кто сказал: голубые? Ну я же просил: смотреть телевизор с закрытыми глазами! И уши затыкать!

Внимание - вспомнил! Кто не сдал деньги на экскурсию в Третьяковскую галерею - сдавайте быстрее, а то ее скоро обворуют! Записываться у меня... да не воровать, ё-моё! А на экскурсию!

И последнее: завтра будем провожать на пенсию учителя труда, поэтому пусть кто-нибудь принесет из дома табуретку, чтобы старик обрадовался, что за тридцать лет одну все-таки сколотили!

Всё, хватит! У меня от вас кругова гружится! То есть голова кружится! И в висках стучит! А что же это? Тимохин в класс бомбу с часовым механизмом принес... И когда взорвется? Через минуту? Так что ж мы сидим - бежим отсюда скорее!

Стихи-хи-хи...

Поздняя осень, грачи улетели... лес обнажился, а мы - обалдели!

Нет, поздняя осень, грачи охр... озверели, лес обнажился, а мы - не успели!

Нет... Поздняя осень, грачи обнажились, лес улетел, а мы... не нажились!

Поздняя осень... врачи улетели. Дохнул осенний хлад... журча, еще бежит за мельницей рублей... то есть ручей! Но пруд уже застыл... Шалун уж отморозил что-то, а оказалось, это... пальчик! Ему и больно, и смешно, а мать его!.. Неужели там про мать?!

Вот моя деревня, вот мой дом родной!.. Вот качусь я с горки, выйдя из пивной!.. Какая глупость!

Вспомнил! Только не сжата полоска одна, грустную Думу наводит она!.. Далеко глядел поэт: Дума есть, а мыслей - нет!

Сквозь волнистые туманы пробирается луна, на печальные поляны много сыплется!.. Фу, какая гадость!

Все стихи я позабыл, потому что много пил...

Вспомнил! Мороз и солнце - день чудесный, златая цепь на дубе том! Интересно, кто этот дуб? Как бы мне, рябине, к дубу перебраться? Я б смогла за деньги дураку отдаться! Фу, какая пошлость!

Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна освещает лес дремучий - больше нету ни хрена! Почему в башку лезет всякая ерунда? Если в брюхе нету дна - в башку лезет ерунда!

Я из лесу вышел, был сильной поно... то есть мороз! Гляжу, поднимается медленно в гору лошадка, жующая хворосту воз. Откуда дровишки? Лошадь говорит: "Из лесу вестимо!" Я говорю: "А почему ты разговариваешь по-человечески?" Она говорит: "А почему вы живете не по-людски?!" Я говорю: "Дура!" Она говорит: "Сам дурак!"

Иван-дурак поймал говорящую суку... то есть щуку! Она его матом облаяла, он ее отпустил! Фу, какая пошлость!

Жизнь моя! Иль ты приснилась мне? Будто кто весенней гулкой ранью дал поленом мне по голове! Какой ужас!..

Дай, Джим, на счастье в лапу мне!.. Ведь не берет сейчас лишь тот, кому никто уж не дает! Эт-то точно!

Поэтом можешь ты не быть!.. Но хочется и есть и пить! И отдохнуть, и погулять, ведь человек ты, а не... Фу, какая пакость!

Как хороши, как свежи были рожи!.. То есть лица... когда нам выпало родиться, ну а сейчас такие хари - глаза б их лучше не видали! Ну-ка, зеркальце, скажи, да всю правду доложи: кто на свете всех милее?.. Зеркало сказало так: "Ну, конечно, ты - дурак!" М-да!

Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, приватизировал мой дом! Тьфу ты!..

Улица - моя! Дома - мои! Окна разинув, стоят магазины! Окна удивляются, что цены поднимаются! А когда начнут снижаться - люди станут удивляться!

Белеет парус... одинокий, в тумане Боря... голубом... Что ищет он в краю далеком? Он президент, а тут - дурдом! Ерунда какая-то!

Вспомнил! Вспомнил! Вынесем все! И широкую, ясную грудью дорогу проложим себе, жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется... ни мне, ни тебе!

Тьфу! Лучше бы не вспоминал!

Непобедимая жизнь

Ночью опять стреляли. Одна пуля залетела на кухню, разбила чашку. Жена сказала: "Я тебе всегда говорила: не ставь с краю!"

Утром на работу пошел пешком. Трамваи не ходят, потому что провода и рельсы кто-то продал в ближнее зарубежье. В метро живут бомжи. А чтобы поехать на автобусе, нужно покупать спецталон, где указывается национальность, группа крови, партийная принадлежность и сексуальные наклонности.

Наш завод наконец освоил выпуск новой продукции: стиральная машина МиГ-29, кофемолка Т-80 и пылесос Калашникова.

На обед в столовой были щи из крапивы - 15 миллионов, салат из одуванчиков - 5. Я взял салат. Но в последний раз, потому что от этих салатов лицо у меня зеленеет, а волосы облетают.

В курилке Апельсинов рассказывал анекдот: "Доктор, почему я икаю?" Врач говорит: "Это вас еда вспоминает!" Потом долго обсуждали новую секретаршу директора. Каково же было наше удивление, когда оказалось, что это мужчина! Что любопытно: каждый курил свои, но дым старался втягивать еще и от соседа. Я держался ближе к огнетушителю. На прошлой неделе опять из-за неисправной электропроводки сгорели два города, сошел с рельсов вокзал и затонул полуостров!

Кстати, говорят, что Кремль приватизировал комендант Кремля, теперь в Царь-пушке коммерческий киоск, а Царь-колокол отремонтировали турки, и теперь он называется Султан-бубен!

Возможно, это слухи. Вчера жена ходила в ГУМ и видела, что на мавзолее кроме надписи "Ленин" появились еще "Билайн", "Несквик" и "Пельмени богатырские".

На днях по телевизору выступал проповедник, который утверждает, что конец света наступит в субботу и спасется только тот, кто успеет перевести на его имя деньги. По адресу: "Москва, психлечебница, 14".

Возвращаясь с работы, встретил одноклассника. Он теперь в партии Жириновского, и тот назначил его губернатором Аляски. Одноклассник доволен и собирает теплые вещи. Я сказал, что они ему пригодятся в любом случае.

У подъезда сидели старушки в противогазах. Рядом стояли два "мерседеса" - значит, опять к пятилетнему Вовке приехали его приятели. Да, бизнес помолодел. Пока Вовин папа продавал лес, а мама - себя, Вовка продал их обоих.

В лифте нос к носу столкнулся с соседом, которого разыскивает милиция, - он взял в банке большую ссуду, половину отдал милиционерам, поэтому они ищут его на Камчатке.

Дома жена по телефону продавала и покупала сахар. Деньги она тоже получала по телефону. Это еще ничего - у соседа жена по телефону интимные услуги оказывает. Говорит: "Вот я расстегиваю у вас пуговицу, другую..." Муж схватил трубку, кричит: "Застегнись! Выходи на митинг!"

На ужин пили чай из пачки со слоном. Когда я пригляделся, то понял, что человек, который сидит на слоне, чем-то похож на Черномырдина, а слон - на Гайдара! Забыл сказать, что чай мы заваривали последний раз год назад, а теперь только доливаем воду.

Потом смотрели телевизор - шейп-шоп-шоу. Кому-то опять повезло, и он выиграл большой гамбургер, а вот мужчину, выигравшего "Жигули", жалко, его, вероятно, убьют на выходе. И преступников, как всегда, не найдут.

Легли спать усталые. Уже засыпая, жена спросила, убрал ли я со стола стакан. Вставать было неохота, и я сказал, что убрал. Ночью пуля залетела на кухню и разбила стакан. Утром, подметая осколки, я подумал: когда бьется посуда - к счастью!

Будь здоров! Рассказ театроведа (исполняет Е.Шифрин)

Сегодня я хочу поделиться особенной для меня радостью - вчера хоронили Ефима Шифрина. Было довольно любопытно. Пришли Виктюк и Маковецкий. Виктюк никак не мог заплакать... и зарыдал, только когда вспомнил рецензии на свои последние работы. Маковецкий репетирует у него в новом спектакле. Сюжет незамысловат: в сумасшедшем доме банный день. Можно представить, как развернется режиссер, если из одежды у сумасшедших только мыло.

Прибыла примадонна - Алла Борисовна... Сказала Ефиму: "Крепись, дружок! На Евровидении было хуже!" Илья Резник, а он, конечно, тоже был тут, незамедлительно выдал экспромт: "Если в зале тишина - больше нету Шифрина!" По-моему, недурно, впрочем, кто-то тут же сострил: "Если в зале крики "бис!" - на Резника упал карниз!"

Винокур и Лещенко нагрянули неожиданно, жизнерадостно спели: "Впереди у жизни только даль - полная надежд любви дорога!" И умчались на концерт в Кремлевский дворец, где пели вместе с Лужковым, стараясь не попадать в ноты, чтобы не рассердить мэра.

Жванецкий был со своим портфелем, поэтому все невольно ждали, когда он начнет читать. Писателю тоже не терпелось, сдерживало лишь подозрение, что один из присутствующих, а именно - Ефим Шифрин, смеяться не будет.

Роман Карцев, гуляя вдоль гроба, шутил: "Вчера покойники были большие, но по пять, сегодня маленькие, но по три!"

Ждали Садальского, более известного под колоритным прозвищем Кирпич. И не напрасно - он вышел к гробу с бумажкой и с присущим ему тактом громко зачитал меню на поминках. При упоминании деликатесов в зале раздавались аплодисменты, а вперед выходил человек с ярко выраженной криминальной внешностью и кланялся - это был спонсор похорон.

Когда в зал вошел Кобзон, все встали. А когда он запел - упали. И многие на колени.

Регина Дубовицкая подходила к покойному прощаться трижды и каждый раз в новом платье и с новой прической. И радостно говорила: "Здравствуйте, дорогие мои!"

Евгений Петросян приехал со съемочной группой "Смехопанорамы". Когда включили телекамеру, он сказал: "Сегодня у нас в гостях - Ефим Шифрин! Мы знали его как эстрадного артиста, драматического, а теперь нам выпало, я не побоюсь этого слова, счастье, узнать его как - покойного!"

В фойе пела и плясала Бабкина. От ее топота гроб подпрыгивал. Так что покойного два раза пришлось укладывать на место, хотя он и кричал: "Не хочу!"

От администрации президента был пресс-секретарь Якушкин, который заявил, что Ефим Шифрин чувствует себя абсолютно нормально и сегодня утром работал с документами. После чего зачитал указ президента: посмертно присвоить Шифрину звание заслуженного артиста. Тем более что он практически единственный, кто не имеет этого звания, кроме студентов и билетеров.

Приехал Жириновский, сказал: "Он помер, однозначно. Я его уважаю, потому что у меня только папа был юристом, а у него все родственники!"

По дороге с концерта в мэрию заехал Лужков. Снял кепку и пообещал, что памятник Шифрину сделает Церетели. После чего Шифрин вскочил из гроба и дико закричал: "Ни за что! Я лучше жить буду!" И представьте казус - убежал!

Ну, а что было дальше, я столь же достоверно расскажу в следующей своей телепередаче!

В тот день. Попытка воспоминания

В тот день под утро мне приснился странный сон: иду по пустынной улице, а незнакомый голос говорит: "Сегодня вечером..."

К вечеру приехал в "Московский комсомолец". В кабинете Альбинина сидел Альбинин. Слева от него был телефон, справа - стакан с коньяком, из которого торчала чайная ложечка.

Он говорил по телефону: "Да, старик, буду! Как штык! Ты меня обижаешь!" Положил трубку, я спросил: "Кто это?" "А пес его знает!" - сказал журналист, отхлебнул из стакана и любовно посмотрел на дверь, где был приколот плакат с изображением Олега Марусева.

"Однако сон не в руку! И не в ногу!" - подумал я. В эту минуту дверная ручка поползла краем вниз, дверь приоткрылась, и я увидел молодого, несколько настороженного человека. Весь вид его говорил: "Вот я пришел. Но не потому, что хотел, а потому, что больше некуда!"

"А, Леня!.. То есть, Фима, привет! Садись!" - щедро предложил журналист и вновь схватился за трубку.

Фима был в сером костюме и чуть розоватой рубашке, никак не напоминая артиста, а скорее скромного совслужащего, пишущего украдкой юморески. Посидев минут десять-пятнадцать в молчании и вдоволь наслушавшись телефонных разговоров, он, уловив паузу, негромко спросил у хозяина кабинета: "Володь, я на конкурс собираюсь, у тебя нет подходящих монологов?" На что тот, прихлебнув и погладив себя по бороде, сказал: "А вон у Витьки, наверное, есть!" И опять схватил телефонную трубку, как собака кость.

Но мне совсем не хотелось их отдавать, тем более что приехал я в редакцию для выступления. Тогда обильно практиковались устные выпуски "Сатиры и юмора", дававшие возможность людям посмеяться, а нам заработать.

В тот час "Марусев" еще несколько раз отодвигался к стенке, пропуская в кабинет М. Генина, Л. Новоженова, А. Хорта... Очень широко дверь открылась, когда вошел М. М. Жванецкий. Не знаю, как сейчас, а раньше Михал Михалыч открывал дверь широко и долго стоял на пороге. Говоря сияющим лицом: "Ну что, какой я подарок сделал - к вам, дуракам, пожаловал!" К Фиме он относился благосклонно, чутко выделяя его в толпе подающих надежды молодых артистов, и даже одаривал своими номерами.

Выступали мы в МИИТе. Публики было так много, что с улицы мы еле протиснулись. Отчетливо запомнилось, что Ефим одиноко ходил за кулисами, будто в ожидании приговора. Сейчас костюмер готовит ему костюмы, а тогда его приготовления закончились тем, что он достал из внутреннего кармана галстук-бабочку.

А дальше... отвыступав, я сидел в артистической, когда из зала начал доноситься хохот, он шел волнами, заполняя не только зал Дворца культуры, но и коридоры, лестничные марши... Казалось, что прорвало какую-то плотину и теперь от смеха никому не спастись!

Я выскочил в кулисы. Ефим стоял у рампы и негромко, ненавязчиво, вроде бы даже через силу, произносил какие-то слова. Зрители затихали, лишь чтобы их услышать.

Я тоже смеялся и то ли от смеха, то ли от неловкости сунул рукописи, которые все еще держал в руке, мимо кармана.

Потом выступал Жванецкий, потом в артистическую набилось народу: сверканье глаз, поздравления. Михал Михалыч раздавал автографы, Альбинин в углу уже откупоривал, я готовился сказать, что я не пью, но одну, ну две...

И тут вошла старушка с ведром и шваброй, поставила ведро, протянула Фиме мои рукописи и сказала: "Это ваше?" Альбинин, поворотив голову и не прерывая работы, сказал: "Это Витино!" На что старушка, смерив его высокомерным взглядом, сказала: "Я лучше знаю! А вы тут особенно-то не мусорьте!"

Хочется написать: "Прошли годы", но они не прошли, а пролетели. Кто-то по-прежнему подает надежды, кто-то из артистов-юмористов уехал в иные страны; некоторые, не старые еще люди, ушли навсегда...

За эти годы Ефим не сдался, не скурвился. Звездная болезнь коснулась его одним крылом и прошла быстро, как летом насморк. Он много трудится.

И если слезы очищают душу, то хороший смех - ее кормит!

Муравей

Случай со мной был... муравей в ухо вполз и пополз по мозгам.

Сын как раз в ночной клуб собрался. Я говорю: "Вот, смотри: в институт не поступишь - в армию загремишь!" Он говорит: "Бать, ты что - я уж год как отслужил!"

А муравей дальше переполз, и я вдруг как заору жене: "Где ты была в два часа, если твоя подруга звонила в три?!" Жена говорит: "А я у другой подруги была". Я говорю: "А почему от тебя вином пахнет?" Она говорит: "Мы выпивали". Я говорю: "А мужские трусы в сумочке?! Она говорит: "Это кто-то в троллейбусе подложил, наверное, террористы!"

Тут муравей переполз дальше, и я как заору: "Это ж сколько денег мы могли сэкономить, если бы знали, что президента того же самого выберем?! Лучше бы, - кричу, - на эти деньги банкет на всю страну сделали! Может, тогда и у Ельцина со здоровьем было бы лучше и только голова наутро болела!"

Жена кричит: "Тише!" А сосед из-за балкона шею вытянул и говорит: "Говорите громче, сейчас все можно", а сам на магнитофон записывает.

Тут муравей дополз до середины, и я как закричу: "Отменить всеобщую воинскую повинность! Хватит бедным богатых охранять!"

Сосед с балкона упал, жена под стол спряталась. А я как закричу: "Понял! Они преступников поймать не могут, потому что сами себя ловят!"

Сын кричит: "Батя, те, кто такое говорит, сначала телохранителей себе заводят!"

Жена кричит из-под стола: "Да разве это тело - ребра одни!"

"Мать! - кричит сын. - Ты не в мясном отделе! А батя, может, впервые за всю жизнь задумался!"

Я говорю: "Не задумывался я - это муравей у меня по мозгам ползает!"

Жена кричит: "Лучше бы он тебе в глотку заполз, чтоб ты заткнулся!"

А муравей переполз в другое полушарие, и я вдруг как запою: "Широка страна родная, много в ней лесов и рек, много газа и угля, а толку нету ни..."

Жена кричит из-под стола: "Сынок, дай ему быстрее выпить, я бутылку в буфете спрятала!"

А я вдруг как заору: "Пить - здоровью вредить!"

Сын от неожиданности сам выпил. А я продекламировал: "Человек рожден для счастья, как птица для..." И тут муравей выполз из другого уха.

"Бать, ты что замолк-то? - спросил сын. - Для чего человек рожден?"

А я изловил муравья на щеке, придавил его и говорю: "То ли для полета, то ли для помета... Не помню!"

Конец цитаты

Иду по улице - навстречу Петька.

- Хочешь, - говорит, - заработать?

- А что делать-то?

- Ничего, - говорит Петька, - просто заработать, мужик один книгу пишет научную...

- А я-то при чем?!

- Ну ты тупой! Он пишет, а на тебе будет проверять...

- Как на кролике?

- Как на Толике!

Ну, пошли мы к этому мужику. Такой мужик - ему завещание писать, а он - книгу! Старенький, на голове пушок седенький. Кажется, дунешь, и пушок вместе с головой улетит.

Петька говорит:

- Вот... привел.

- А что Петька-то вам... не подходит?

- У Петра Петровича, - говорит старичок, - терпение уже лопнуло, а мне продолжать надо.

Достал из кармана пятерку. Петька хвать и - бежать.

- Вот видите, - говорит этот научный одуванчик. - Я с ним только первую главу написал "Человек произошел от обезьяны". Дальше не продвинулся.

- Со мной продвинетесь, - говорю, - я меньше десяти рублей не возьму!

- Ну что ж, - говорит старичок, - приступим: человек рожден для счастья!

И смотрит на меня. Я молчу: рожден и хрен с ним - мне-то какое дело.

- Прошу подойти к окну, - говорит старичок. Показывает в окно на помойку и говорит: - Здесь будет сад!

- Кто сажать-то будет? - поинтересовался я. Из вежливости поинтересовался, чтоб не молчать, а он отошел к столу и что-то записал.

"Нет, - думаю, - молчать верней!"

Он говорит:

- Как вас зовут?

Я молчу.

Он говорит:

- Как... вас... зовут?

Я говорю:

- Деньги вперед.

Посмотрел он на меня внимательно и достает три рубля.

- За такую сумму только первую букву скажу... "Т", - говорю я.

Он достал еще десять. Я прикинул и говорю:

- Толи...

- Садитесь, пожалуйста, Толи, - говорит он.

- Пять рублей, - говорю я.

- Тогда можете стоять.

Я лег.

- Вы что?! - вскричал он.

- У лошади четыре ноги, она пускай стоит.

- Может быть, вам дать подушку?

"Хрен его знает! - думаю. - Даст подушку и заломит за нее четвертной!"

- Давайте наволочку, - говорю.

- Ага! - удовлетворенно произнес он, отошел к столу и что-то записал.

"Что он там пишет, конь!" - подумал. И встал.

Одуванчик вернулся ко мне.

- Ну-с, хорошо... Теперь, если вы не возражаете, перейдем к следующему вопросу.

- Давайте сделаем так, - говорю, - вы перейдете, а я здесь останусь.

Одуванчик насупил бровки в переносице.

- Нет, - сказал, - нам обоим надо перейти, а то как же... Вы родились при советской власти.

- Не помню, - говорю. - Я тогда маленький был...

- Ну хорошо, когда вам паспорт вручали, там было написано: гражданин СССР...

- Других не было, выбирать не приходилось.

- Оригинально! - произнес старичок, записал что-то и подходит с пустыми руками.

Я говорю:

- Вы что - книгу-то уже написали? Денег мне больше не даете?

Он говорит:

- Я ждал, когда вы спросите.

Я говорю:

- Поздравляю, вы дождались.

- Вот вам десять рублей!

- И это все?

- А что?..

- А "спасибо", - говорю я.

Одуванчик чуть не облетел от удивления.

- С-спасибо, - сказал, отошел к столу и записал что-то.

Я вытянул шею, заметил одно слово "подвержен".

- Вы, случайно, не из милиции? - спросил.

Он опять что-то записал.

"Ах ты черт!" - думаю.

- А то я сам из милиции, - говорю.

Он опять что-то записал.

- Сам, - говорю, - из милиции недавно вернулся... вызывали зачем-то.

Я думал, одуванчик спросит зачем. А он спрашивает:

- Что делали 19 августа 1991 года?

- Чего делал... чего делал... Чего я могу делать, если у нас получка 22-го!

Тут он долго-долго писал. Минут пять. Потом спрашивает:

- Почему у лопаты ручка длинная?

- Чтоб на плече носить, - отвечаю.

- Сколько можете употребить спиртного?

Я говорю:

- Не знаю... - Подумал и говорю: - Не знаю... сколько раз пил - всегда не хватало! Деньги-то у вас уже кончились или опять ждете?

Профессор осторожно потрогал мой лоб. Рука у него была теплая.

- В партии были? - аккуратно спрашивает он.

- Я в Ленинграде-то не был, - говорю я. - И теперь уж никогда не буду, потому что его скоро переименуют!

Одуванчик хотел что-то записать, но у него карандаш выпал из пальцев.

- Что вы ждете от жизни? - спрашивает он.

- Ну... - Я огляделся. - Ну... а сколько у вас денег осталось?

Он пересчитал.

- Сто... один.

- Иду на все! - говорю.

- Не понял, - не понял одуванчик.

- Если отвечаю - отдаете все, - объясняю.

- А если...

- Тогда половину.

- А если...

- Ну вы уж совсем! Заставляете человека открывать душу и жметесь!.. Я с вами чувствую себя хуже проститутки!

- Простите! - покраснел профессор. - Вот...

И положил передо мной бумажные деньги и мелочь.

- Обижать не надо...

Я отодвинул мелочь, потом взял.

- Ну... - сказал профессор.

- Не запряг - нукать-то! Как вы с народом! Кинули подачку и сразу: ну! Не видите, что ль, что я деньги считаю!

Пересчитал и говорю:

- Не сто один, а сто два - обманывать нехорошо! Мелочь я не считал, я не мелочусь!

- Ну? - напомнил он робко.

Убрал я деньги в карман, похлопал его по дряблой щеке и говорю:

- А жду от жизни... жду я от жизни, что она скоро кончится, а я так и не пожил по-человечески! Есть еще деньги?

- Не-ет...

- Тогда пока, - сказал я.

Надел шляпу. Его ему на нос. И вышел весь...

Про бюст

На днях подходит ко мне один... говорит: "Виктор Михайлович, сейчас проводится конкурс "Бюст-99", не хотите принять участие?"

Я говорю: "Так там это... женщины вроде..."

Он говорит: "Да какая вам разница - спонсор наш, мы вам почетную третью премию и деньги!"

Я спрашиваю: "А почему я? Я не то что на женщину - жена говорит: на человека не похож!"

Он говорит: "Не знаю, почему выбор пал на вас, - дело после банкета было, и спонсор собственноручно писал... Мы потом египтологу дали, и он нам эти иероглифы расшифровал! Но тоже после банкета!"

Я говорю: "Да что я показывать-то буду? Если у меня там нет ничего!"

Он говорит: "Не современно вы рассуждаете, Виктор Михайлович! Многие деятели культуры согласились бы за деньги и не такое показать! А тут конкурс! Телевидение!"

Я, как представил себя с бюстом по телевизору, кричу: "Ни за что!"

Он говорит: "Ну хорошо, сколько вы хотите?"

Я думаю: "Чтоб отвязался, скажу: "Тысячу долларов"". Говорю: "Тысячу зеленых!" Он говорит: "Нет проблем!"

И тут внутри у меня что-то дрогнуло. Думаю: "Детям надо купить... жене. Что я, в самом деле, изображаю из себя?!"

Говорю: "Ладно, где обнажаться?"

Приехали в концертный зал, там ведущий. Говорит: "Раздевайтесь". Я разделся. Он посмотрел на мою грудь и говорит: "А вы ничего дома не забыли?"

Я говорю: "Теперь так носят! Один парижский кутюрье называет это "Воспоминание о детстве"".

Ведущий говорит: "Может, для него и воспоминание о детстве, а я, глядя на вас, вспоминаю сумасшедший дом!"

Тут, который меня привел, шепнул ему что-то, и он говорит: "Впрочем, мы здесь собрались не для дискуссий - идите на подиум!"

Ой, страшно мне стало! Но сказал себе: "А если бы я был в разведке?! Как Штирлиц?! Который красиво носил ненавистную фашистскую форму! А мне легче: я без формы - только в трусах!"

Ведущий говорит: "Кстати, как у кутюрье этого фамилия?" А у меня из всех французских фамилий в башке только одна вертится: Мишель Легран. Я говорю: "Мишель Ноган!"

Ну, началось представление! Двадцать две женщины и я. У всех бюсты - к стенке не подойти, за метр уткнутся! И я со своим... детством.

Бабоньки косятся на меня, говорят: "Голубой, что ли?" Я говорю: "Это я от холода посинел, а вообще-то я розовый!"

Они говорят: "И какое же вы надеетесь занять место?"

Я говорю: "К-как какое - третье!"

Одна востроглазая говорит: "Это было бы возможно, если бы нас всего трое было!"

Я говорю: "Если бы нас трое было - я бы первое занял!"

Она говорит: "Почему?" Я говорю: "По нумерации бюстгалтера!" Она говорит: "А вы носите?"

Я говорю: "Если надо - надену! И не ваше дело!"

Она говорит: "Стерва!"

Я говорю: "Сама стерва!"

Ведущий кричит: "Девочки, прекратите скандал, публика услышит!"

Я говорю: "Я вам не девочка!"

Ведущий говорит: "Ну хорошо, я буду называть вас - госпожа! Прошу приготовиться!.. Пошли!.."

И мы пошли. Эти-то, мои соперницы, идут потрясывают, а я, когда моя очередь дошла, как появился... в зале истерика началась. Бинокли друг у друга рвут, чтоб лучше разглядеть. А я думаю: "Штирлицу труднее было! А я потерплю, зато жене пальто купим и детям ботинки!"

Иду по подиуму, бедрами покачиваю, про пальто думаю. А ведущий объявляет в микрофон: "Новейшее течение в области культуры тела, разработанное французским кутюрье Мишелем Ноганом, - "Воспоминание о детстве"! Представляет бюст Виктория Михайлович!.."

И тут я понял, где они прокололись. Но уже радость победы наполнила мою грудь. Походка стала уверенной, грациозной. Не иду - гарцую! Думаю: "Эх, скорее бы лето - всегда буду обнаженным ходить!"

А зрители-ценители притихли, чувствуется: сумбур у них в головах - кому ж охота от новых веяний отставать? И потихоньку один за другим стали мне аплодировать.

Вот так я и получил свою третью премию и, довольный, пошел домой.

Я помню все

У меня генетическая память очень развита. Например, я помню, как сидел на ветке. Рядом подруга обезьяна скалится в улыбке... Вдруг другой обезьян как даст мне по башке!

Динозавров помню... огромные. Мы на них охотились. Подбежим кучей, динозавр кого-нибудь прибьет, мы его съедим.

Помню, как бежал за мамонтом с камнем в руке... Потом мамонт развернулся и бежал за мной. В яму, замаскированную травой, я упал первым, он - следом. Только сейчас я понял, что соплеменники использовали меня как приманку!

Татаро-монгольское иго помню плохо. Чтоб живым остаться, я глаза широко не раскрывал.

Пугачева помню... Помню, выпили и кричим: "Слава царю!", а когда опохмелились - его уже в клетке везут! Я крикнул: "Слава...", мне как дадут по башке. Я до старости хлеб одним зубом жевал!

Лермонтова помню... На Кавказе было... Он - поручик, я - горец. Лежим мы с Махмудом в засаде, вдруг Лермонтов на коне! Я прицелился, а Махмуд говорит: "Нэ надо, его свои убьют". Я говорю: "Почему?" Махмуд говорит: "Аллах их знает! Навэрно, у них поэтов много, а дураков мало!"

Однажды японцем родился... И что удивительно: русских не любил, а в следующий раз - русским на свет появился. Помню, под Мукденом бегу в атаку, а навстречу мне мой внук японец... Вообще-то, предыдущая память стирается, а у меня, еще когда в первобытном веке по голове ударили, эта стерка сломалась. Я кричу японскому внуку: "Я твой дедушка!" А он мне по-русски отвечает: "Я твой матушка!.. И застрелил меня на хрен!

Отчетливо помню Октябрьскую революцию. Зимний дворец! И я бегу... в обратную сторону. Мужик какой-то кричит: "Грабь награбленное!" Ну, его и ограбили. Солдат, помню, орет: "Хватит, навоевались!" Ну, его и укокошили. А я живым остался.

Помню, в 30-м году приехали к нам в деревню из города раскулачивать... корову свели на колхозный двор, стали доить. За рога дергают, кричат: "Почему молока нет?!" Я говорю: "Под хвост подуй, может, засорилось!" Они как дунут мне... очнулся аж в Сибири!

В 41-м, помню, добровольцем пошел. Дали винтовку... одну на тридцатерых. Сказали: "Стрелять коллективно: один целится, другой кричит: "Огонь!"... который в толстых очках нажимает на курок... тридцатый бежит за пулей и бьет ею фашиста по голове.

Помню, ползу по грязи с бутылкой бензина, а фрицы с танка смотрят и говорят: "Правей бери, там суше..." А там уже Петька из нашей роты сидит, кремнем искру высекает. Не успел он... Танк как бабахнет!

В 57-м меня в космос запустили... Помню, академик Королев погладил меня меж ушей, говорит: "У, сука!" - я тогда собакой был. Главное, вместе со мной блоху запустили. Так что первая блоха в космосе тоже наша! Я уж от голода сдох, а она все ползает, радуется, что ей столько еды в полет дали!

Вновь родился в Казахстане... В семье немцев, высланных с Поволжья. В начале 91-го проголосовал за сохранение Союза, а теперь - живу в Германии и, когда выпью шнапса, пою русские народные песни. И думаю: "Как бы сделать, чтобы хоть следующую свою жизнь прожить спокойно?!."

На всех парах!

Давно это было...

Работал я тогда в бане инженером по технике безопасности. В мои обязанности входило давать всем желающим помыться журнал - расписываться, что если кто из них ошпарится, никто ответственности не несет. Работа простая, но требовала аккуратности.

Вместе со мной трудился мой давнишний приятель еще по институту Никодимов. У него работа была посложней - начальник ОТК. Каждого он должен был проверить: хорошо ли тот вымылся, чистое ли надел белье. Никодимов стоял обычно у входа в предбанник, строгий, справедливый, насупленный, пальцем проводил по спине, когда сомневался.

- Это, брат, такое дело, - говорил он мне, - ни на минуту нельзя отвлечься, так и норовят прошмыгнуть!

Директор бани товарищ Касаткин уважал Никодимова и на собраниях, совещаниях и планерках всегда ставил его в пример главному технологу Бочкарю.

Технология у нас и в самом деле была устарелая - мылись по старинке, как отцы и деды. Бочкарь выписывал заграничные журналы, по ночам пропадал в бане, подолгу засиживался в душевой. По вторникам, когда баня была выходная, писал дома в ванной диссертацию и заранее ругал будущих оппонентов: "Подлецы! Что они понимают!"

В начале года Касаткин погорячился, вызвал на соревнование металлургический завод, и вот теперь баня заметно отставала по всем показателям, особенно по производству чугуна. А главное - мы не обеспечивали потребности. Попробовали увеличить количество помывочных мест за счет чердака, установили там большой кран, но вода лилась на головы моющихся внизу, так что пришлось отказаться.

Главный инженер Г. Н. Быстрый предложил смелое решение: выносные ванны-балконы. Сделали, но желающих мыться на балконах не было - сказались консерватизм мышления и плохие погодные условия. По-разному мы относились к своим неудачам: Быстрый писал стихи и рассылал в журналы, Касаткин жаловался жене...

Ходить бы нам в отстающих, да распределили нам после института молодого специалиста Соловьянову Наталью Львовну. Баня, конечно, мужская, но Наталье Львовне сказали: "Вы туда не мыться идете, а работать! Баня отстающая, так где, как не там, показать себя молодому специалисту!" Еще сказали так: "Рано вы стали бояться трудностей, в ваши-то годы, эх-эх-эх!"

В понедельник Наташа вышла на работу. Я тогда на контроле стоял, подменял Никодимова. У него отгул был за работу в стоматологической поликлинике. Нас раньше на картошку посылали, а потом на зубы бросили. Зубов больных много, стоматологов не хватает, вот и стоишь целый день дергаешь, сверлишь что-нибудь. Не у каждого и не сразу получалось, конечно, сколько выдернули не тех зубов, сколько дыр просверлили не там, но раз надо - так надо! У нас в бане никто не отказывался, бывало, надергаешься, идешь домой - с ног валишься!

Так вот, значит, стою я на контроле, проверяю качество помывки, вдруг - что такое?! Баня опустела, а в центре, рядом с весами, стоит - она!

Видел я красивых женщин - не скрою. И в кино, и в журналах, и в жизни доводилось, помню, ехал как-то в трамвае, смотрел в окно... Но тут даже меня проняло. Как я склонил голову, чтобы в ухо кому-то заглянуть, так и остался стоять.

Директор, мне рассказывали потом, тоже сильно удивился: он как раз в телевизор наблюдал - у нас в бане везде телекамеры были установлены, чтобы людей напрасно не нервировать и постоянно быть в курсе производственного процесса.

Поначалу встретили молодого специалиста недоверчиво, поставили на легкую работу: шайки выдавать. Работа легкая, но опасная, потому что шаек всегда не хватало. А тут смотрим - лишние остаются. Значит, справляется - не зря учили!

Бросили на замерку пара. Да и грех специалиста с дипломом возле шаек держать! Стала Наталья Львовна температуру пара измерять по Цельсию и данные в дневник заносить. Ходит по бане серьезная, на градусник смотрит. И что же - наладила работу, раньше замечания были: то холодно, то чересчур жарко, а тут - ни одной жалобы на температуру!

Конечно, не все шло гладко, как хотелось бы. Так, например, один из мывшихся - инженер Стреухов П. К. - во время замера температуры забрался под лавку и наотрез отказался оттуда вылезать. Требовал брюки и справедливости. А токарь-инструментальщик Краюхов, между прочим, член цехкома, надел на себя таз, чем причинил урон банно-прачечному предприятию на 2 рубля 07 копеек.

Хотелось бы особо отметить неблаговидную роль в этом деле жены Краюхина - Зои Павловны Краюхиной, придавшей этому факту широкую огласку, после того как Краюхин заявился домой босиком и в шайке.

Между тем работа бани заметно стабилизировалась: клиентов стало меньше, а у нас больше свободного времени для их культурного обслуживания. Главный инженер Быстрый начал писать поэму "Мыло и брызги" и мечтал сделать из бани корабль и плыть куда-нибудь, плыть... Поэт, что с него взять! Он часто вылезал на крышу и стоял там с блокнотом в одной руке и с бутербродом в другой, представляя, как плывет в неведомые страны.

Бочкарь наконец-то смог закончить свою диссертацию "Значение мочалки в эпоху НТР" и теперь не спал ночами, представляя, как его будут поздравлять с успешной защитой. А я наконец смог заняться своим любимым делом - пускать кораблики. В детстве мне запрещали играть в лужах, и я теперь наверстывал упущенное.

И вдруг разом все рухнуло! После того как наша баня обогнала металлургический завод, доведя экономию горячей воды до 100%, а холодной - до 97,5%, Соловьянову сильно повысили - назначили воздушной гимнасткой в цирк. "У вас есть опыт работы с людьми, - сказали ей. - А зрители - тоже люди! А кому, как не молодым, преодолевать трудности!" А одно ответственное лицо, уже в коридоре, ласково положив руку на плечо, сказало: "Не боги горшки обжигают!"

С тех пор я Наталью Львовну больше не видел. Да и некогда было по циркам ходить - народ повалил в баню валом, брали сразу по две шайки, мылись остервенело. По экономии воды, мыла и мочалок мы сразу оказались в отстающих.

Директор решил славировать и вместо завода вызвать на соревнование местный драматический театр, чтобы резко вырваться вперед по посещаемости. Но Касаткина неожиданно не поддержали наверху. И даже наоборот - освободили нас всех от нашей работы.

Последний раз собрались мы в предбаннике: инженер со стихами, Никодимов с клещами, Бочкарь с диссертацией и я - с мечтами о своем счастливом будущем. Сфотографировались на память на фоне батареи парового отопления и осторожно на цыпочках разошлись.

"Вот что может сделать красивая женщина! - думал я потом, вспоминая Соловьянову. - Если, конечно, она настоящий специалист!"

Давно это было, а кажется, что вчера...

Нобелевский лауреат

Да, Люся, я съел эту конфету.

Ты, Люся, можешь смеяться надо мной, но мне нужны силы. Мне еще нужно съездить в Шведцию, чтобы получить Нобелевскую премию. Мне еще нужно написать роман, за который мне дадут Нобелевскую премию. А в чем я поеду, Люся? В этом пиджаке, чтобы король Шведции забыл шведский язык?

А ботинки, Люся? Даже ты обходишь их стороной, когда я их в коридоре ставлю, а королева шведская? Люся, меня выдворят из их страны за оскорбление нравственности!

Потом банкет... Мне пить нельзя, Люся, - я много разговаривать начинаю... Ну, представь, ты - королева... Ну я прошу, представь, ты -королева... ну надень на голову эту кастрюлю, чтобы легче было представить!

И вот, Люся, представь: ты - королева, а тебе рассказывают, что дешевую обувь у нас не продают, чтобы из страны никто не мог уйти. Уходят только те, у кого есть в чем, Люся, твое величество! Это политическая хитрость, Люся, они разрешат выезд, скажут: мы никого не держим, а выезжать не в чем! Но даже, если ты найдешь в чем и полетишь в Стокгольм самым дешевым рейсом - с посадкой в Улан-Баторе... знай, Люся, что билет туда будет стоить 10 000 конвертируемых тугриков! А если я еще скажу, что у нас месячный проездной на метро дороже минимальной зарплаты, у королевы, Люся, так вытянется лицо, что корона на плечи упадет.

Люся, держи кастрюлю ровно, на меня лапша падает. Ну ты представь, я прохожу таможенный досмотр весь в лапше! Меня посадят, Люся. Скажут: то они вывозят танки, то - лапшу. Люся, они скажут, что лапша имеет оборонно-стратегическое значение, потому что ею кормят солдат!

Люся, Нобелевский комитет не будет ждать, пока я сучки в тайге обрубать буду! Они мою премию отдадут. А я еще название не придумал. А ты, Люся, спрашиваешь, кто съел конфету.

Я знаю, Люся, что ты берегла ее на Новый год, чтобы было чем угостить маму. Но я сделал это не для себя, Люся, а чтобы наш народ мог гордиться. И ты, Люся, тоже чтобы могла гордиться мною в новых колготках. Потому что все думают, что это у тебя "паутинка", и только один я знаю, что это они у тебя так везде заштопаны.

Шубу твою, которую не доела моль... я проверял, Люся, она не доела - пуговицы оставила... Люся, моль - не люди, она должна питаться регулярно. Шубу твою мы продадим с аукциона Сотбис, а тебе купим манто из песца. И в этом манте писцецовом, Люся, мы поедем в Монте-Карло, поставим в рулетку на "зеро" и выиграем миллион.

И вот тогда, с миллионом, Люся, мы вернемся сюда и будем богатыми любить свою бедную родину!

Ну что ты, как дура, стоишь с кастрюлей на голове?! Сними ее, сложи в нее с меня лапшу, давай поужинаем, и я сяду наконец за роман.

Авиаторы

Итак, начинаем занятия по воздушному пилотажу для новых русских.

Сначала теория: у самолета два крыла спереди, два сзади... Не надо считать на компьютере, я подскажу: три! Вон механик четвертое сейчас прилепит, и начнем практические занятия. Не отвалится оно - механик опытный, у него две судимости!

Самолет маленький, поэтому заранее решите: кто полетит с парашютом, а кто - со своим животом.

Если прыгнете с парашютом, не забудьте дернуть кольцо... Вы запоминайте, а то вон, тоже новый русский - Колдубаев, дернул с пальца обручальное кольцо и - вниз. Пока он летел, на аэродроме все уши позатыкали - так он орал! Почему разбился - вон он, второй с краю сидит, с синяком под глазом. Да не от падения - это жена ему за кольцо!

Вернемся к техническим данным: то, на чем держатся колеса, называется "шасси". Сукой буду, не выдумал! Так назвали. Для престижности.

Нет, под водой самолет не летает. Это не в наших силах... Сколько? Но учтите, что не глубоко. И оставьте завещание.

Напоминаю: чтобы получить права, нужно представить справку от психиатра. Я знаю, что вы можете купить что угодно, но покупайте хотя бы у разных! А то в прошлый раз двадцать справок, и все от Рабиновича!

Кстати, Рабинович, выйдите в коридор, вы нам цену сбиваете. У нас свой психиатр есть. А я говорю: есть - он двадцать лет в психушке просидел! Он психа от нормального по цвету отличает. Кто в белом - те врачи, остальные - психи!

Если что непонятно, задавайте вопросы. Сколько давать гаишнику, если пролетел на красный свет? Там пролететь можно только на тот, а это бесплатно!

Если кончился бензин?.. Ну, подлетите к колонке, заправитесь, их сейчас на каждом углу!

Ну что еще?! Вы летите, а на вас кто? Ангел?! Ну вы совсем обалдели! Я же просил: на занятия только в трезвом виде! Что - "я не падаю"! А на полу сидите!

Ну что еще? Опять, если ангел? Дали на храм тыщу баксов и думаете, вас за каждым углом ангел ждет?! Налоговый инспектор вас ждет!

Наша фирма имеет многолетний опыт. Чкалов, Сент-Экзюпери - все наши выпускники. Геринг учился плохо - мы его отчислили, а надо было сразу убить. Два раза подкладывали ему в фюзеляж мину, но кто-то ее воровал!

Что - "не я"! Конечно, не ты - ты тогда еще и не родился! Геринг - это маршал авиации в фашистской Германии. Да не мог он вчера быть на презентации! Да, здоровый такой... на груди - орел... Ну это Гера Тамбовский по кличке Маршал!

Вернемся к техническим данным: пропеллер в самолете называется "винт". Да не гвоздь, а - винт! Перед тем как запустить мотор, подается команда: "От винта!"... Да не "от гвоздя", в натуре! А "от винта"! После чего самолет выруливает на взлетную полосу...

Нет, баб с собой нельзя... Сколько? Баксов или баб? Если баксов, тогда можно - сделаем прицеп! И последнее: в самолете есть "черный ящик", поэтому, если будете падать - молчите, а то потом понять невозможно, отчего самолет упал, - сплошная матерщина!

Ну вот, четвертое крыло уже поставили. Да крепко поставили - я же вижу, его веревками привязали! Я туфту не гоню, наша фирма имеет международный сертификат с 1861 года! Тогда не было авиации? Авиации, может, и не было, а наша фирма - была!

Штучка

У американцев есть такая штучка: прикладываешь к запястью - и сразу известны давление, группа крови...

Я вспомнил, когда в поликлинике в очереди сидел. Рядом тетка с историей болезни в руках сидела. Я говорю: "У американцев есть такая штучка..."

Она говорит: "Иди ты со своей штучкой подальше!"

Я говорю: "Напрасно вы так, штучка маленькая, но прикладываешь ее... - я глянул на историю болезни в руках соседки, - и точно знаешь: группа крови первая, фамилия Позднева..."

"Иди ты со своей штучкой!.." - начала соседка и запнулась, как подавилась. А я говорю: "На что жалуетесь, мадам Позднева?"

Она говорит: "Как съем - полнею". И смотрит вопросительно. Я говорю: "С этим можно бороться, особенно если не есть". Она говорит: "А где ваша маленькая штучка?"

Я нашарил в кармане оторванную пуговицу, приставил к груди соседки, она говорит: "Ой, уже полегчало!" Я говорю: "Не спешите, мадам, сейчас поставим диагноз. Вы, - спрашиваю, - замужем?" - "Нет", - говорит она и розовеет. Я говорю: "А что ж по вечерам делаете?" Она говорит: "Ем!"

Я говорю: "Понятно. Антифигоз называется. Вам надо пить..." Она говорит: "Я и выпиваю тоже". Я говорю: "Таблетки пить - транцатулин".

Пошутил и пошел в кабинет, потому что была моя очередь. Вышел - очередь в два раза больше, и все ко мне!

Одна женщина кричит: "Сексуальную неудовлетворенность лечите?" Я говорю: "Только микстурой". Очередь стала меньше. "А запои?" - спрашивает мужчина. Я говорю: "Лечу, но срок исцеления - пять лет!"

Очередь еще поубавилась.

"Прерывание беременности?" - спрашивает молодая. Я говорю: "На десятом месяце!"

Старушка говорит: "Милок, я плохо вижу". Я говорю: "Ваше счастье, бабуля, если увидите хорошо, что происходит, - совсем ослепнете!"

Вроде всех разогнал, только парень один остался... здоровый, как слон, сзади. Я говорю: "А у вас-то какие проблемы?"

Он говорит: "Это у тебя проблемы, я - крыша". Я говорю: "Грыжу не лечу принципиально". Он говорит: "Начнешь, когда двадцать процентов станешь отстегивать!"

Я обратно в кабинет, говорю врачу: "Можно у вас спрятаться?" Он говорит: "Конечно". Открывает дверь шире и говорит слону: "Коль, заходи!"

И вот стоим мы: я - у окна, если выпрыгнуть, надежда только на костыли. Напротив - слон Коля, выражение глаз, будто на тебя автомобиль смотрит! А у стены этот самый доктор Геббельс, не помню, как его фамилия.

"А ну-ка, покажи свою американскую штучку!" - говорит Геббельс.

Я достал пуговицу.

Слон говорит: "Ну, я таких от ширинки десяток оторву!"

Обыскали они меня. Врач говорит: "Проглотил, наверное". Слон говорит: "Возни, конечно, много, но достанем..." И засучивает рукава.

Я говорю: "У меня, честно, ничего не было, я пошутил!" Геббельс говорит: "Зато мы не шутим!" И закрывает дверь на ключ.

Я говорю: "А рентген?" Врач говорит: "Мы тебе сейчас и рентген, и пурген сделаем!"

Я говорю: "Обращаюсь к вашему интеллекту: если бы у меня был такой прибор, разве б я к вам пришел?!"

Слон говорит: "К какому еще Интеллекту он обращается - нас же тут двое?!"

А врач, видать, сообразил что-то и говорит: "Ладно, давайте работать вместе: вы будете всех пуговицей прослушивать, а я всем рецепты выписывать - бумаги у нас много, - показал он в угол, - целый рулон! А Коля фармацевтом будет - лекарства будет изготовлять!"

"Не! - уперся слон. - Фармазоном я не смогу - я лекарства перепутаю!"

"Не перепутаешь, - говорит Геббельс, - мы будем только воду наливать!"

Я говорю: "А если я откажусь?" Геббельс говорит: "А зачем тебе - поживи еще!"

Пришел я домой, руки трясутся, лицо бледное... Жена увидела, говорит: "Тебе лечиться надо! Я слышала, у нас начали лечить при помощи такой американской штучки - вот завтра бери деньги и иди к ним!"

Красная площадь

Дожили!.. Мавзолей без караула оставили... Мы вчера с Петькой идем, я говорю: "Давай мы постоим?.."

Встали... вдруг дверь открывается - оттуда Ленин! Говорит: "Вы чего тут?!"

Я говорю: "М-мимо проходили... д-добавить хотели..."

Петька говорит: "А у нас, дядя Володь, опять выборы были..."

Ленин говорит: "Ну и что?"

Петька говорит: "А то, что выбирали новых, а лица все те же!"

Я говорю: "Потому что о-очень быстро выбираем! Это что ж такое: я в детстве в школу столько раз не ходил, сколько теперь на выборы!"

Ленин говорит: "Ну хватит болтать! Что вам здесь надо?!"

Петька говорит: "Дядя Володь, раз уж ты проснулся... можно вопрос задать?"

Ленин говорит: "Какой?"

Я говорю шепотом: "Владимир Ильич, в газетах пишут, что немцы тебе денег давали. Скажи, к кому обратиться?"

Ленин говорит: "Вы соображаете, что говорите?!"

Я говорю: "Не всегда. Потому что инфляция на мозги действует".

Ленин говорит: "Закусывать надо!"

Петька говорит: "Дядя Володь, ты сегодняшних цен не знаешь. Если б знал - ты бы не проснулся!"

Ленин говорит: "Ну я-то здесь при чем?!"

Я говорю: "А не надо было вместо себя Д-Джугашвили оставлять! Его в семинарии учили, что мученики попадают в рай, вот он и старался!"

Петька слезу вытер и говорит: "Хрущев тоже... г-говорил: наши дети увидят светлое будущее!.."

Я говорю: "Вот его сын в Америку и уехал! Одни мы с Петькой скоро тут останемся!"

Петька совсем расплакался.

Ленин говорит: "А вы тоже сыновья чьи-нибудь?"

Я стал вспоминать... а потом говорю: "Про Петьку-то обычно г-говорят: "Сукин сын!" А я сам - из народа".

Петька говорит сквозь слезы: "Дядя Володь, а у-у нас С-союз-то... развалился!"

Я говорю: "И теперь Россия и Украина Черноморский флот поделить не могут!"

Петька говорит: "А-а... чего его д-делить-то: все корабли продать, а-а... деньги про-пропить!"

Ленин говорит: "Ну хватит! Успокойтесь!"

Я говорю: "Как успокоиться, если такая жизнь пошла, что даже вам, Владимир Ильич, не спится!"

Тут Петька слезы смахнул и говорит: "Вождь!.. Можно тебя спросить? Ты вот к-когда говорил: мы пойдем другим путем - ты какой путь имел в виду?! А то мы все ходим-ходим - никак на прямую дорогу выйти не могём!"

Ленин говорит: "Сейчас смогёте!" И - хвать Петьку за шиворот!

Петька говорит: "Вить, а ведь это не Ленин! Я, - говорит, - думал: у него лоб, а это - фуражка!"

Я пригляделся: точно - милиционер! Я говорю: "Извините, товарищ капитан, мы в следующий раз зайдем!"

Он говорит: "Зачем в следующий - вон за вами уже и машина приехала!"

Ну и все. Отвезли нас в каталажку, Петька потом говорит: "Говорил я тебе: не лезь в политику - их всех, кто лезет, потом сажают. А нам свобода - важнее!"

Я говорю: "Не боись - будем ждать амнистию!"

Фотография на память

Внимание! Все быстро сели за стол, папа будет вас фотографировать!

Яша, я не говорил "ели", я сказал: "Сели", вытащи изо рта конфету, заверни в фантик, положи обратно.

Маша, ты почему за детьми не смотришь?! Что - пироги горят?! Я не запах фотографирую, а нашу с тобой семью!

Яша, вытри слезы. А я говорю: вытри! А я говорю: не плачь! Сейчас как дам, чтоб не плакал! Папа их фотографирует, папа хочет как лучше, а он!.. Встань сейчас же на колени! А ты, Борис, на него. А мама - сзади. А бабушка - на комод! Ну, подсадите же бабушку - она боится!

Нет, так некрасиво. Сели быстро все за стол!

Яша, я сказал, чтобы ты конфету изо рта вытащил, но не говорил, чтобы ты туда палец засунул!

Борис! Неси портфель, открой дневник. Что ты двойку показываешь?! Мы же на память фотографируемся! Сотри ее, нарисуй пятерку, потом опять сотрешь! Что - дыра будет?! Страницу вырви! Что, мне тебя учить надо, чему в школе не научился?!

Все! М-молчать! Навожу резкость!

Где дед?! Я же вижу, он под диван спрятался! Что - очки ищет?! Как он их может найти, если он без очков не видит?!

Вылези, дедушка, из-под дивана. Что - не можешь?! А ну, дети, помогите дедушке сесть на стул. Не надо веревками привязывать, вы мне фотографию испортите!

Яша, ты куда?! Что значит - пи-пи?! Вон дедушка терпит, и ты терпи! А то вырастешь, и вспомнить нечего будет!

И прошу вас: дайте деду газету! Я же просил не привязывать ему руки! Ну и что, что отбивается - терпите. Мы не так часто фотографируемся!

Что ж вы ему газету вверх ногами суете?! Я помню, что он без очков все равно ничего не видит, но я-то вижу! А мне главное, чтобы он газетой пятно на рубашке закрыл!

Маша, я знаю, что ты целый день в ванной, я тебя не хотел обидеть. И я не виноват, что ты там в моем проявителе свои вещи замочила. Я не знаю, что там теперь проявится, но лично я хотел пленку проявить! Чтобы на память! Я не для себя стараюсь - для себя я вообще бы в ванну неделями не заходил!

Все! М-молчать! Навожу резкость!

Маша, ты что - издеваешься? Ты зачем чашку к себе придвинула? Мы не чай пить собрались, а фотографироваться, что мы чай пьем! Быстро проглоти, что выпила, и смотри в объектив! Да не так, будто ты меня ударить хочешь, а мягче! Еще мягче... Еще... Во, заснула! Маша, я понимаю, что ты устала, но ты же сама просила, чтобы я купил фотоаппарат! Лично мне вообще, кроме телевизора и холодильника, никакие аппараты не нужны!

Где бабушка с пирогами?! Пироги никому не трогать, до праздника еще десять дней!

Яша, ты зачем язык высунул? Маша, положи ему на язык варенье, а остальное - заслони плечом!

Все! М-молчать! Навожу резкость!

Маша, втяни щеки, ты в кадр не помещаешься!

Маш, ну ты что - обалдела, что ли? В этом халате фотографироваться! Это ж получится: групповой портрет с уборщицей! А у нас: семья в воскресный день! Быстро надевай новое платье, потом быстро снимешь! И улыбайся, улыбайся, на тебя же дети смотрят!

Борис, что тебе еще?! Хрустальную вазу на стол. Придумал правильно, но она к серванту болтами прикручена. Я ее потом отдельно сниму.

Внимание! Приготовились!

Где бабушка? Почему она упала?! Нервы. Это мне нужны нервы вас фотографировать! Скажите бабушке, что я ушел, она очнется.

Все! М-молчать! Не дышать! Снимаю! Тьфу, черт! Пленка, оказывается, кончилась. А так хотелось сфотографироваться, чтобы было потом что вспомнить!

Про кейс

Вышел из дома - кейс забыл... Кричу жене: "Кинь, я поймаю..."

Она кинула, я руки развел - он мне прям между глаз и засветил!

Упал я... И тут чувствую, как душа моя отделяется и поднимается над моим телом. И я вроде как наблюдаю себя со стороны. Зрелище, честно скажу: не слезы, а слюна наворачивается - плюнуть хочется!

И тут подходит к моему телу молодой человек... Я думаю: "Плюнет!" А он - хвать кейс и бежать!

Я висю, то есть... вишу, все вижу, а крикнуть - не могу!

А тут женщина с собачкой... Я думаю: "Увидит, что интеллигентный человек лежит, - помощь окажет!" Подошли они, собачка подняла ногу и... мне на ботинок!.. Я думаю: "Что хозяйка - слепая, что ли?!" А хозяйка посмотрела на меня и говорит: "Фу, какая гадость! Пойдем, Чапа, а то какую-нибудь заразу подцепишь!"

А тут старушка... как крикнет: "Всю Москву своими собаками загадили!" Чапа от страха дернулся, хозяйка мне каблуком как!.. Е-е!.. Хорошо, я без сознания - мне не больно!

А тут из-за угла - бизнесмены молодые! Пошептались и... стали меня продавать! Кричат: "Мужчина тихий, лежачий - три доллара!"

Я над своим телом висю... то есть вишу, а какая-то тетка его щупает и говорит: "А чего он у вас такой неказистый?" А юные бизнесмены говорят: "А что вы хотите за три доллара, чтоб тут Шварцнеггер лежал?! А если у вас денег мало - берите частями!"

Хорошо, тут милиционер появился... "Ну, - думаю, - спасет!" А он подошел и втягивает носом воздух - пахнет ли от меня алкоголем? И чувствует - пахнет. Он не сообразил, что это от него. И стал машину вызывать, чтоб меня в вытрезвитель отправить. Говорит в рацию: "Третий, третий, я - косой! То есть второй..."

Я думаю: "Там-то мне точно хана придет! Пока они определят, что я трезвый, уже сороковой день отмечать надо будет! И куда, - думаю, - жена так торопилась, что даже не проследила, куда кейс летит?!"

Поднялся повыше, заглянул в окно... А в мою квартиру входит мужчина! И, что самое обидное, - тоже с кейсом! И они с женой пошли в комнату. А мне-то от своего тела не отлететь!..

Не знаю, откуда и силы взялись, втиснулся я обратно в свое тело и, уже объединенный, - домой!

Врываюсь в квартиру, смотрю: мужик телевизор чинит, а жена стоит у дверного косяка - смотрит, как бы он чего не украл! Увидела меня и говорит: "Ты чего это - как ошпаренный?! Что-нибудь случилось?!"

Представил я, что могло бы случиться, и говорю: "Да так... пустяки!.."

Чайник

Память плохая стала - поставил на газ сковородку, а что на нее положить - забыл. Положил палец - ой-ё-ё!.. Больно!

Поставил на сковородку чайник, стал ждать, когда телефон зазвонит. Он у меня звонил последний раз месяц назад. Какой-то чудик спросил: "Алло, Люся, это я?" Я сказал: "Ты". Он сказал: "Спасибо" и положил трубку.

А вот как меня зовут - забыл! Решил посмотреть в паспорте, а где он лежит - не помню. В холодильнике - лампочка... На тумбочке - таблетки, это внучка положила. Хорошая она... а вот от первой жены или от второй - забыл. Сын точно от первой - его не спутаешь! А эта дура еще мне доказывала, что у него темный цвет кожи, потому что она ночью рожала...

Как же меня зовут? Козел? Помню, кто-то так меня называл. Где же паспорт? Проверил карманы - нашел фантик. Написано: "Мишка на севере", вспомнил, что меня зовут Михал Борисыч! Как же я забыл?! Ведь всю жизнь - Мишка! Миша! Мишенька любимый... Ой, кто это меня так называл? Матушка... в корыте купала, поливала водой из кувшина и говорила: "Скотина, где ты шлялся?!"

Нет, это не матушка, это, мать ее... женушка. Только на полметра в сторону отойду - "Где ты был?! Почему от тебя духами пахнет?!" А чем же от меня - нафталином должно пахнуть, если я рядом с ней иду?!

Чем это от сковородки пахнет? Может, посолить надо? Чайник... А где соль лежит - забыл. Помню, примета была: если соль просыплешь - поссоришься. А мне и поссориться не с кем... Сейчас нарочно на стол насыплю, может, кто придет, и я - ха-ха! - поссорюсь!

Так... насыпал... Ну и дурак же я! Это же сахар!

Интересно: зима сейчас или лето? Раньше-то, если в кальсонах - зима. А сейчас - круглый год в кальсонах и все равно... холодно.

В окно, что ли, посмотреть... Во, надел очки, и сразу ночь наступила! Ах, они же темные... Это я купил, когда на юг ездил. Помню, солнце сияет, волны накатывают на берег, а ты вошел в воду и плывешь...

Ой, вспомнил - пописать надо, а то что-то капает...

А, нет - это чайник наклонился на сковородке. Сковородки какие... Раньше-то лучше были. Войдешь в дом, крикнешь: "Ужинать!" - и уже все готово!

Может, сейчас крикнуть? Ужи-нать! Не получилось... Потому что сейчас завтракать надо. Вот и часы показывают "7", а утра или вечера - не знаю. Надо в стену стукнуть: если сосед обматерит, значит - вечер, он с работы пришел... Что это за работа такая: зарплату им не платят, а он - каждый день пьяный!

Раньше-то строго было... С Америкой воевать собирались: хотели на них атомную бомбу сбросить, чтоб у них безработных не было. Дисциплина! Помню, бегу по коридору, а навстречу - начальник! "Почему опаздываете?!" "Извините, - говоришь, - автобус опоздал. Договорились в шесть! Как штык. На площади у фонтана..." Полчаса стоял, потом смотрю - она с одноклассником идет, говорит: "Мы решили вместе в кино сходить..."

Фильм, помню, интересный был - "Тарзан"... Там мужик по деревьям прыгал, а за ним - Чапаев на коне. В руке сабля. Кричит: "Врагу не сдается наш гордый "Варяг"!.."

Одноклассника-то не помню... как бы тень, а ее - вот всю жизнь забыть не могу. Кажется, и в гробу буду помнить...

Опять из чайника капает. А, нет - это уже не из чайника... это слезы.

Ну ничего, сейчас чайку попью - веселей станет!

Была весна...

Мы сидели в маленьком скверике, слушали, как лопаются на деревьях почки, и молчали. Изредка она поднимала пушистые, нежно подрагивающие ресницы и обволакивала меня солнечным взглядом своих восторженных глаз - я для нее был Иваном-царевичем. Она для меня - Василисой Прекрасной. И все было чудесно, пока... на соседнюю скамейку не присела бабушка с плачущим внучком. Миленькая такая бабуся.

- Ути, - попробовала развеселить бабуся внучка, - какой дядя сидит!

И показала на меня.

Внучек не развеселился.

- Ути, какой у дяди носик! - озабоченно пропела бабуся. - Посмотри, какой длинный у дяди носик! Как у Буратино, у дяди носик. Помнишь сказку про Буратино?

Внучек кивнул и заинтересованно глянул в мою сторону.

- А посмотри, - продолжала бабуся, - какие у дяди ушки. Ути, какие большие у дяди ушки! Как у слоника в зоопарке, у дяди ушки!

Ушки мои вспыхнули двумя красными фонариками. Я их потрогал и чуть не обжегся. Василиса Прекрасная заметно поскучнела. Я решил отвлечь ее внимание и громко сказал:

- Погода-то какая сегодня хорошая!

И услышал:

- А глазки, посмотри, какие у дяди глазки. Ути, какие маленькие у дяди глазки!

- Солнце-то как светит! - еще громче сказал я.

- Как у мышки, у дяди глазки!

Внучек сиял.

- Погода-то, - не сдавался я, - совсем лето!

- А волосики-то, ути, какие реденькие у дяди волосики. Можно сказать, и нет совсем у дяди волосиков!

- Нет и не надо! - не выдержал я. - Не в этом счастье! Главное, чтоб человек был хороший.

- А голосок-то, голосок! Ути, какой неприятный у дяди голосок! Какой противный у дяди голосок! Какой скрипучий у дяди голосок. Как у Кащея Бессмертного, у дяди голосок!

- А зачем он дяде приятный-то?! Дядя не певец, не Магомаев! Куликов моя фамилия!

- Ути, какая смешная у дяди фамилия!

И тут мое терпение лопнуло.

- Хватит, бабуся! - закричал я. - Хватит, или я за себя не отвечаю!..

- Ути, какой нервный дядя! - бросила напоследок бабуся, подхватила радостного внучка и заспешила к выходу.

Она ушла, а я остался. Но... только уже один - без Василисы Прекрасной.

Про волосы

Один мужик рассказывал... ну, он хотел, чтобы у него волосы выросли. Он еще, как только перестройка началась, думал, что теперь вырастут... А у него последние вылезли.

Ну, он обратился к этому... как его... ну, к этому. И он ему тюбик дал... заряженный. "Намажешь, - говорит, - через десять минут вырастут".

Ну, мужик этот, в троллейбусе ехать, тюбик в карман положил... в брюки. Ну, час "пик" был... Он чувствует, потекло... Ну, он руку сует туда - никак. Ё-моё! Народу - тьма. А уж одна минута прошла, еще девять и - заколосится там...

Ну, тут уж не до вежливости, отталкивает он чей-то бок, сует руку... что такое - женщина рядом краснеть начинает. А мужик этот думает: "Что я, ё-моё, поправился, что ли! Нога плотная такая... но в колготках почему-то..."

И тут этот мужик соображает, что эта нога вроде как не его... потому что он ее щиплет, а боли не чувствует!

А женщина, вся красная, говорит тихо: "Что ж вы так сразу-то... Даже не познакомились..."

Он говорит: "Ё-моё! Когда знакомиться-то, когда уж через восемь минут поздно будет!"

Ну, женщина говорит: "Жалко, что у меня руки заняты, а то бы я дала вам пощечину!.." А тут ее сосед говорит: "У меня свободны, давайте я дам! За пять рублей... А за десять, - говорит, - я его так отметелю, что у него последние волосы дыбом встанут!"

Ну, начали они торговаться, а мужик этот - шмыг и выскочил.

Спешит, штаны расстегнул... Ну, на остановке все как закричат: "Совсем обнаглели! Потерпеть не может!" Старичок один кричит: "Мы раньше в подворотню зайти стеснялись! Бывало, забежишь, торопишься... половина - туда, половина - сюда... А этот - конкурс красоты устроил!" "Жмот! - кричит старушка. - Денег на платный туалет пожалел! А мы бесплатно должны на его безобразия любоваться!.."

Ну, мужик этот не обращает уже внимания, спустил штаны, отскребает эту мазь с коленки ногтями... И думает: "Ё-моё! У меня ж теперь волосы-то под ногтями расти будут!.. Через десять минут заколосятся!.."

Ну, он, короче, чуть с ума не сошел... Домой - пять остановок - за две минуты добежал! Скинул с себя все и - в ванную. Ну, вымылся, выходит... ё-моё! Жена перед трюмо сидит - лицо кремом намазала...

Он говорит: "Ты, с-случайно, не из тюбика моего взяла?" Она говорит: "Из тюбика. А тебе что - для родной жены жалко?!"

Он кричит: "Для тебя мне вообще ничего не жалко! Но как же ты на улицу-то выйдешь, ведь у тебя через десять минут лица не будет!" Жена кричит: "Какие еще десять минут, я уже полчаса сижу и - никакой пользы!"

Ну, мужик этот обрадовался и говорит: "Ё-моё, как это хорошо, что этот крем обыкновенным оказался!.."

Случай с экстрасенсом

Значит, история такая: один старичок решил омолодиться и вызвал экстрасенса...

Экстрасенс сделал пассы руками, старичок от волнения говорит: "Я сейчас...", вышел, а в комнату вошел внук.

Экстрасенс осторожно спрашивает: "Мальчик, что ты здесь делаешь?" Вова говорит: "Я здесь живу!" Экстрасенс думает: "Не может быть!" И спрашивает: "А как тебя зовут?" А Вову в честь дедушки назвали, он говорит: "Вова..."

Экстрасенс прям на пол сел. Забыл, что диван в двух метрах. А мальчик говорит: "Эх, поскорее бы стать взрослым!"

Экстрасенс сделал рукой какое-то движение, а Вова подумал: "Пойду-ка я лучше в "денди" играть!", ушел, а тут из туалета его дедушка вернулся. Экстрасенс забился в угол, кричит: "Не может быть! У меня никогда ничего не получалось!"

А дед говорит: "Я сейчас подумал: а может быть, мне стать женщиной? Я слышал, в Америке..."

Экстрасенс махнул из угла рукой, дед вышел, чтобы в зеркало взглянуть, а тут домой вернулась его дочь. Ну, она на отца, конечно, похожа. Заходит она в комнату, в руках сумки тяжелые... и говорит: "Ох, тяжело быть женщиной!"

Экстрасенс тихо заскулил. "Мамочка, - говорит, - родная, что ж это делается?!"

А женщина говорит: "Хорошо Наташке, вышла замуж за коммерсанта и живет теперь, как птичка!"

Экстрасенс выполз из угла и говорит: "Стань птичкой!" Женщина от страха как завизжит. На ее крик вбежали в комнату дед с внуком. Экстрасенс увидел их, говорит: "Расстроилась!.."

Ну, тут его психо-физическое состояние не выдержало, и он упал. Его уложили на диван, окно открыли, чтоб свежий воздух... Он очнулся, смотрит - птичка по подоконнику ходит, а в комнате никого.

Он говорит ей: "Вл-ладимир В-Витальевич... я сделал, что мог, давайте рассчитаемся за работу!" Ну, птичка испугалась, какнула и улетела.

Про шкаф

Ну, женщины... не знал, что такие бывают!

Помахала мужу ручкой с балкона, а потом мне машет - зайди! Думаю: "Зовет за чем-то..."

Зашел. Она в халате... говорит: "Ой, жарко!" И распахивается. Я, как увидел, - зажмурился. И почему-то вспомнил слово "дирижабль"!

Говорю: "Если вам жарко, вы лучше форточку откройте!" Она говорит: "А это идея! Подсадите меня!"

Ну, я, зажмурившись, взял ее за это... за талию, думаю: "Тяжелая! Как бы не уронить!" И только подумал - точно! Рухнула она на меня. Я на полу распластался, думаю: "Костюм помну!" И она, видать, то же самое подумала. И пиджак с меня стягивает, рубашку расстегивает... И так торопится - пуговицы как пули отскакивают! И тут я понял: сейчас она рубашку снимет, и мне - каюк! Простужусь!

"И зачем, - думаю, - я мимо этого дома проходил! Теперь по улицам, где новые русские живут, бегать буду!"

А она содрала с меня рубаху и за майку схватилась, а там-то пуговиц нет! Она тянет, мне больно! Думаю: "Удавит на фиг! А я за квартиру не заплатил!" Почему-то перед смертью про квартиру вспомнил.

Но и майки тоже - хлипкие делают! Минуты не продержалась! Лежу я... дрожу то ли от страха, то ли от холода, ботинки сами соскочили - они у меня на размер больше... Ну я зимой три носка надеваю, чтоб не замерзнуть... И тут она снимает халат. Я, как увидел то, что увидел, - затылком об паркет стукнулся. Искры из глаз до потолка долетели!

И тут слышу: муж вернулся - дверь в квартиру открывает. Думаю: "Убьет! А я еще и не виноват пока". Кричу: "Не возвращайся - пути не будет!"

А его жена свой халатик накинула, схватила меня за горло и - в шкаф! Да так быстро - я еле ботинки успел подхватить!

Стою в темноте, слышу, она говорит мужу: "Милый! Я так за тебя волновалась!.." "Во, - думаю, - наверное, от волнения на меня и упала!"

А ее милый, оказывается, галстук забыл. Шкаф открывает, я дверцу изнутри держу, он дергает, спрашивает: "В чем дело?!" Я говорю: "Замок заело". Он говорит: "Чей это голос?" Жена говорит: "Это, наверное, соседи телевизор громко включили".

Тут я понял, что мне надо телевизор изобразить, и говорю: "Московское время одиннадцать часов, тридцать минут!"

Муж говорит: "Кошмар! Я опаздываю! Мне галстук нужен, я не могу на совещание с голой шеей идти!" Жена говорит: "Возьми на кухне - там веревка есть!"

Ну, я подумал, что он на кухню пошел, расслабился, а он - как дернет! Я и предстал перед ним... Стою голый, вешалкой прикрываюсь. Он говорит: "Ты кто?" А как ему ответить? Я говорю: "Домовой!" Он говорит: "А что ж я тебя раньше не видел?" Я говорю: "Так я по вашей улице только сегодня проходил!"

Жена говорит: "Что ты его слушаешь - это же квартирный вор! Смотри, какая морда разбойная!" Я говорю: "Да что я у вас взял-то?!" Она говорит: "Вот - вешалку! Вызывай, - говорит мужу, - милицию, сдадим его за хищение!"

Муж пошел звонить, а она говорит мне: "Беги!" - и открывает балкон. А этаж-то шестой! А она шепчет: "Не бойся: ты боли не почувствуешь, ты сразу разобьешься!" Я говорю: "Тогда я разбегусь", а сам - к выходу.

Выскочил из квартиры и - вниз через три ступеньки! Только сбежал на первый этаж, а там - муж из лифта выходит. "Подождите, - говорит ласково, - я хочу работу вам предложить". Я осторожно спрашиваю: "Какую"? Он говорит: "Любовником моей жены быть! А то, - говорит, - у меня времени свободного нет - я бизнесмен, а ей одной - скучно".

Я говорю: "И какая оплата?" Он говорит: "Триста зеленых". Я говорю: "За эту черную работу? Он говорит: "Плюс бесплатное питание!" Я говорю: "А ночные смены?" Он говорит: "Оплата двойная, а за преждевременную смерть - компенсация!" Я говорю: "Ну до этого, надеюсь, не дойдет". Он говорит: "Не уверен, ваш предшественник более трех месяцев не продержался!"

"А если я откажусь?" - спросил я. "Тогда в милицию за ограбление!" - пригрозил он.

Ну, я подумал и... согласился в милицию!

Такая погода. Из наблюдений

За столиком открытого кафе сидели две женщины. Было лето. Одна женщина - по-южному загорелая - с южной страстью рассказывала о юге. За соседним столиком, спиной к упомянутым особам, уютно облокотившись в селедочницу, сладко дремал неизвестный.

Женщины мило болтали, я, от нечего делать, наблюдал за ними, и все вокруг было тихо-мирно, пока южанка не сказала:

- Представляешь, когда я приехала, было всего одиннадцать градусов!

Здесь спящий шевельнул бровью и внятно произнес:

- Сухое...

- Я расстроилась, - продолжала женщина, - но наутро потеплело, и я смотрю - уже девятнадцать градусов!

- Крепленое, - отчетливо произнес спящий и заинтересованно заелозил в селедочнице.

- Ну, а к концу недели, - тараторила загорелая, - ты не поверишь - в тени доходило до тридцати!

- "Стрелецкая"! - гордо произнес человек.

- А местные жители говорят, в это время бывает и сорок!

- В-водка, - уважительно сообщил спящий и даже умудрился по-молодецки дернуть плечом.

Тут я не сдержался и громко сказал:

- Сто сорок семь!

Женщины удивленно посмотрели в мою сторону, а человек крупно дернулся всем телом и рухнул головой в стол.

Колдун

Я тут к колдуну ходил... Обыкновенный такой колдун, глаза сумасшедшие, на руке наколка.

- На что, - спрашивает, - жалуетесь?

Я говорю:

- Запой. Как, - говорю, - выпью, не могу остановиться.

Он говорит:

- Это в вас бес вселился. Сейчас будем его изгонять.

- А вдруг не уйдет? - говорю я.

- Уйдет, куда денется! - говорит колдун. И достает бутылку водки. - Будем, - говорит, - брать его на наживку.

Налил он рюмку, дает мне.

- А себе, - говорю. - Что я - алкоголик какой!..

- Ладно, - говорит колдун, - в данном случае это не важно.

Налил две рюмки, положил два огурца, сели за стол.

- А теперь открывай рот, - говорит колдун, - и говори: а-а!..

- А-а-а!.. - говорю я.

- Да что ты на меня-то смотришь! - говорит колдун. - Ты на водку смотри. И ртом-то к ней тянись! Вот смотри, как я.

- А-а-а... - говорим мы с ним вместе и тянемся.

- Ну? - спрашивает он. - Выходит?

- Позывы, - говорю, - есть, но сам он не торопится.

- Крепкий, зараза, попался, - говорит колдун, - придется его подкормить для соблазна... Ну-ка, пару глотков и: а-а-а!

Хряпнули мы с колдуном по рюмашке и в один голос:

- А-а-а!..

- Нет, не идет, - говорю я. - Чувствую: вытягивается, но... неохотно. Может, закуска плохая?

- На закуску он не реагирует, - говорит колдун. - Распустили чертей, теперь - закуска... А ну, давай еще по одной и сразу: а-а-а!..

Налил он по рюмке, хряпнули мы с ним. И в один голос:

- А-а-а!..

- Идет! - кричу я. - Идет, гадюка, давай еще по одной! Наливай быстрей!

Налил он, хряпнули мы.

- А-а-а!..

А бес, как уперся! Мало, что ли, ему или захмелел уже?

Колдун говорит:

- Бес у вас очень развращенный. Ему полбутылки - это лишь на один зуб. Но, - говорит, - и мне профессиональная честь дороже.

И достает еще бутылку.

- Будем, - говорит, - брать его на стакан! И подсечкой.

- То есть? - говорю я.

- То есть, - говорит он, - вы берете стакан, поднимаете его и - проносите мимо рта. Может, он, гад, выскочит!

- Должен выскочить, - говорю. - Я бы выскочил.

Налил колдун по стакану, взяли мы в руки, чокнулись, поднял я стакан и - выпил.

- Ты чего ж делаешь?! - говорит колдун. - Ты ж мне все лекарство изведешь! Не хочешь, - говорит, - лечиться, проваливай отсюда!

Я жую огурец и говорю:

- Я хочу... только кто ж мимо-то пронесет без привычки? Ты бы мне хоть пластырем рот-то залепил!

- Пластырем! - говорит он. - А бес вылезать откуда будет?! Пластырем... Всякий, - говорит, - выпивоха меня еще учить будет! Я тебе, - говорит, - лучше глаза завяжу, чтоб ты не видел!

Завязал он мне глаза, налил. Взяли мы по стакану, чокнулись и - выпили.

Колдун совсем озверел.

- Ты что, - кричит, - сюда надо мной издеваться пришел! Я ж тебе глаза-то завязал!

- А нос-то! - кричу я. - Я ж по запаху ориентируюсь. Как от природы завещано: обоняние, осязание...

- Обоняние... осязание!.. - орет колдун. - Мы с тобой уже вторую бутылку уговорили! А только полчаса прошло.

Я говорю:

- Все, молчу как рыба!..

- Вот, смотри, - говорит колдун, - я наливаю еще по полстакана, завязываю тебе глаза... затыкаю нос... Ну, поехали!

Я говорю:

- Без тоста не могу. Что я - скотина какая: без тоста пить?!

Он говорит:

- Мы ж не для тебя, а для беса!

Я говорю:

- Он тоже не скотина какая. Он у меня внутри живет, он мне не чужой! Говори тост!

- Ладно, - говорит колдун. И встает. - Товарищи, - говорит он, - я поднимаю этот бокал за людей, которые активно и энергично встали на путь новой жизни!

Поднял стакан и - хряп! И я тоже - хряп!

Он говорит:

- Ты что делаешь?! Ты зачем водку выпил?! Тебе ж нос и глаза заткнули.

Я говорю:

- Т-тост хороший. Что я - скотина какая. Такой тост, а я - пить не буду! Наливай, - говорю, - еще по одной, закрывай мне рот марлей, я алаверды скажу!

Упаковал он мне голову, как посылку на почте. Поднимаю я стакан и говорю:

- Люди! Любите друг друга!

- Коля! Дай я тебя поцелую! - кричит колдун. - Как ты хорошо сказал. Давай, - кричит, - выпьем на брудершафт!

Я кричу:

- Мне нельзя! У меня бес внутри!

Колдун кричит:

- Черт с ним, Коля!

Выпили мы с колдуном на брудершафт и потом уже, где бруде, а где шафт - разобрать было невозможно.

Хотя, если честно, еще бы по полстакана и - бес вышел. Во всяком случае, у меня было такое ощущение - что ему мало!

Полный вперед!

Я тут на корабле служил...

Капитан кричит: "Так держать!"

Боцман кричит: "Так держать!"

Я говорю: "Что держать-то?.."

Капитан кричит: "Стоп, машина!"

Боцман кричит: "Стоп, машина!"

Я говорю: "Так она уж полгода как сломана! Полгода стоит, ни одна собака не интересуется, а теперь: стоп!"

Капитан кричит: "Прекратить разговоры! Отдать якоря!"

Я говорю: "Сами отдавайте! Я прошлый раз с цепью намучился: отдавал - никто не берет! Иди, говорят, со своей цепью! Я, как шакал, с ней! Рацию - отдали, компас - отдали, лоцию, подлюку, сами отдали, а мне - якоря!.."

Боцман кричит: "Отставить разговоры!"

Я говорю: "Иллюминаторы кто по трояку толкал за десяток?! А потом дыры фанерой закрыли, а на фанере написали: "Стекло!".

Капитан кричит: "Смирно-о!"

Я говорю: "Кто штурвал за бутылку отдал?! А теперь: так держать! За что мне держать-то?! За уши?! А потом без штурвала ночью на одном месте кружили! Швартоваться стали в Находке, а оказались у Сошельских островов! Я на пальму лазил, смотрел, где выход из бухты!"

Капитан кричит: "Какой ужас! Где дисциплина?!"

Я говорю: "Кто в Сингапуре ушел с локатором, а вернулся с сифилисом?! А потом по нему погоду определяли: как болит - к дождю! А мне - якоря!.. Кто своего зятя механиком устроил, хотя он кончал стоматологический!.. Он, падла, на турбину зубные пломбы ставил, пока она не взвыла!.. А сноху - буфетчицей!.. После чего в буфете только одна сноха и осталась! А чей родной брат-водолаз ушел в Николаеве под воду осматривать днище, а вышел в Амстердаме с гребным винтом?!"

Капитан кричит: "Впервые слышу! Я вообще плохо слышу!.."

Я говорю: "Кто гудок отдал?! А теперь в открытом море!.. в тумане!.. чтоб не столкнуться, я матом ору! Круизные теплоходы курс меняют! Американский линкор чуть огонь не открыл - думали, русский десант!"

Боцман кричит: "Я - за мир!.."

Я говорю: "Кто в Сайгоне поймал на берегу шпиона и насильно рассказывал ему тайны?! Кто требовал с него валюту и кричал: "Задушу тварь продажную!.." Кто в Гамбурге просил гуманитарную помощь пострадавшим от СПИДа?! А для этого обещал заразить полстраны?! Кто кормовой флаг загнал японцам, а на флагштоке повесил сушиться трусы, после чего папуасы кричали нам с берега: "Братья!" А мне - якоря?!"

Капитан кричит: "Отдать пианино из кают-компании!.."

Боцман кричит: "Вы ж его Клавке обещали!.."

Капитан кричит: "Отдать вместе с Клавкой! Все отдать! А отдать концы мы всегда успеем! Полный вперед!"

Тут и я закричал: "Ура-а-а!.."

На счастье

Товарищи! За последнее время мы добились так много, что многие уже мало что понимают. Например, меня часто спрашивают: зачем мы покупаем продукты за границей. Не лучше ли отпустить всех. Пускай едут и едят там?

Товарищи, меня удивляет такая постановка вопроса. Ну хорошо: есть они будут там, а кто же нас будет слушать здесь?!

Теперь по существу: международная обстановка все еще пока сложная. Отделившиеся от нас Садовая улица, площадь 50-летия Октября и Москворецкий мост продолжают игнорировать наши справедливые требования о выдаче граждан, сбежавших туда на троллейбусах, автобусах и пешком! Более того, они обещают каждому из них дать квартиру, а мы - три года. Но некоторым нашим гражданам - чужбина дороже!

Наше ММВД, что означает Мини-министерство внутренних дел, сообщает, что неоднократно нарушали границу в районе метро "Проспект Калинина" экстремисты с Волхонки! Мы рискуем вызвать недовольство ООН, но мы закроем выход из метро, заколотим досками, и хрен с ним! Мы никому не грозим! Но если кого поймаем - в республику имени Склифосовского его примут уже без визы!

Страстной бульвар не возвращает нам трамвай! Более того, они нагло заявляют, что трамвай приехал к ним сам и попросил политического убежища, так как не может жить рядом с троллейбусами и автобусами. Ха-ха-ха! Как это он мог приехать сам, если у нас нет электричества, а талоны на керосин выдаются только тем, от кого пахнет керосином!

Теперь о внутреннем положении... С продуктами по-прежнему нехватка: батон за 13 копеек мы съели еще вчера! Сегодня утром группа разведки ушла за хлебом на Пушкинскую улицу, и если они не вернутся к вечеру, значит, хлеб они съели по дороге! Мы лишим их гражданства, и пускай они там сдохнут от обжорства! Но мы много думаем и о быте, потому что без быта нет крепкой семьи. Товарищи, талоны на гвоздь будут выдаваться завтра с утра. Но учтите, что гвоздь один, а ремонт делать хотят многие! Поэтому гвоздем каждый будет пользоваться только один день! Как говорится: забил - передай другому!

Ветераны движения за отделение имеют право на внеочередное получение гвоздя по предъявлении родственниками справки о кончине!

Хочу обрадовать тех, кто еще ходит: созданный временно инвалютный банк с завтрашнего дня будет менять рубли: 20 килограмм за один доллар! Который будет тут же отбираться для укрепления обороноспособности нашей великой державы.

Жителям дома № 8, которые решили создать свою армию и назначить командующим генерала в отставке Киселева В. П., нелишне было бы знать, что Киселеву 90 лет и он еще не снялся с учета в царской армии. Настоящая фамилия его - Кисельман, в мирное время несколько раз проезжал мимо американского посольства на троллейбусе, любит выпить, особенно если его долго не кормить. Куда вы придете с таким командующим, товарищи, хотелось бы спросить? В Тель-Авив?! И что вам защищать? Да, вы посадили на клумбе картошку, но знаете ли вы, что из дома № 9 уже сделали подземный ход и клубни съели! Нашему Мини-министерству здравоохранения пришлось выписывать им слабительное, а оно на строгом учете, специально для приема дружественных делегаций!

Мы также не можем допустить, когда некоторые наши граждане нарушают границу, мотивируя тем, что живут в соседних комнатах и состоят в браке! Если уж вам пришла в голову такая глупая мысль - подайте заявление о временном воссоединении семьи!

Теперь: переходить ли нам на рынок или еще погодить? Одни говорят, что если мы не перейдем на рынок, нам придется переходить на вокзал и ехать отсюда к чертовой матери! Это нонсенс! Поэтому предлагаю провести референдум: отдавать ли человеку в наследственное владение его собственные штаны или считать их коллективной собственностью и носить всем по очереди?!

В завершение хочу сказать: мы на верном пути, товарищи! И если еще поднатужимся, то раньше всех преодолеем этот трудный жизненный путь и первыми окажемся на том! Ха-ха-ха!..

Большое копыто

Этот заезд начался неожиданно: во-первых, вместо каурого Балтазара мне дали колхозного Айвенго, от кобылы Ай-яй-яй! и жеребца Веника.

"А Балтазар?.. - спросил я. "Приватизировали", - ответил конюх тоном, каким говорят: в морду хочешь?

"Не хочу!" - понял я и приготовился к старту. Вдруг все поскакали.

"А гонг?!" - воскликнул я.

"По пейджеру передали", - объяснил конюх.

Ударил я конягу нагайкой, зажмурил глаза, вскрикнул: "Ой!", когда Айвенго перепрыгнул через барьер. Я думал, он взял препятствие, а он через ограду - к пивному ларьку. "Стой! - кричу. - Кляча навозная! Давай вперед!"

А впереди только конские задницы и облачка пыли из-под копыт. Говорю Айвенго: "Ставлю бутылку, если догонишь!"

Смотрю - задницы уже рядом, хвостами чуть не по лицу бьют.

Говорю: "Обойдешь крайнего - ставлю две!" Подналег Айвенго, идем уже ноздря в ноздрю. Я говорю: "Обходи!" Он не обходит. Я говорю: "Ты что - опять в колхоз захотел?"

Он как рванет, я еле в седле удержался. Обошли троих, а вот американца догнать не можем. Я шепчу Айвенго: "Где ж твоя историческая гордость: ихним штатам двести с небольшим, а ты родился в конюшне, которая со времен Ивана Грозного не ремонтировалась!"

Айвенго аж как кенгуру заскакал. Теперь впереди был Марат, взращенный на племзаводе "Белый буденовец", проданный на колбасу и выкупленный англичанами за эшелон консервов. Он мчался как пуля, как слово, как клевета.

Айвенго - морда в пене - начал отставать. Я решил подбодрить конягу, говорю: "Кобыла Зорька тебе привет передавала..." Он вообще встал как вкопанный, вспоминать принялся, кто такая Зорька.

"Ну, - думаю, - сморозил я глупость, уплывет кубок "Большое копыто!""

"Передавала Зорька, - говорю, - тебе привет и пожелания лечиться от импотенции! А сама она теперь на Гавайях - выступает в стриптиз-клубе "Радость мерина"!

Заржал тут Айвенго, так заржал, что с верхних трибун люди на нижние попадали, и понесся, как ракета "СС-20", что расшифровывается: "Сами сделали - сами сломаем!" Обошел Марата, и тут какие-то подлецы кордильерской национальности натягивают на нашем пути стальную проволоку, и мы об не-ё... ё!

Очнулся, смотрю: где мой Айвенго? А он - в канаве. Все четыре ноги отдельно, голова на уздечке держится. Подполз к нему, говорю: "В колхоз захотел?" Молчит, не слышит. Уши отдельно тоже лежат. Приладил я их ему, говорю в них: "Зорька твоя с сохатым спуталась, он свои рога тебе обещал отдать!" - ноль внимания. "Денег, - говорю, - мешок увезем, купишь себе новые костыли, будешь на джипе кататься!" Молчит.

И тут осенило меня. Говорю: "За землю нашу родимую!.. За культуру нашу поруганную!.."

Зашевелился конь. "Отныне, - говорю, - не Айвенго ты, а - Ветерок!" Смотрю, одна нога подползла, другая... пришпандорились они к коню; морда у Ветерка серьезная сделалась, поднялся он, взял меня за шкирку зубами, посадил на себя и говорит: "Держись, едрена вошь! Щас мы им покажем кузькину мать!"

Тут я сообразил и говорю: "Ты ж ведь раньше не разговаривал!" Он говорит: "И ты тож всю жизнь молчал, пока рот разевать не разрешили! Держись, - говорит, - щас рекорд на всю вселенную ставить будем!" И как даст по земле копытом - крыши с домов попадали, как даст другим - в Париже Эйфелева башня закачалась.

Тут Ветерок как пукнет - Эйфелева башня рухнула, в Нью-Йорке стекла со всех небоскребов осыпались, а в России яблони зацвели, малина налилась соком, пшеница созрела...

И тут как рванет Ветерок - меня из седла вышибло! А он несется, грива развевается, из-под копыт искры!

Смотрю я ему вслед, восхищенный, и думаю: "Эх, тройка, птица-тройка!.. То есть эх, Ветерок, Ветерок! Куда несешься ты, дай ответ?"

Не дает ответа...

На старт!

Внимание! До старта осталось три минуты! Иванов готов? В каком смысле? Вчера похоронили.

Внимание! Вместо покойного Иванова полетит пока еще живой Феофанов! Если Феофанов будет спорить, то вместо покойного Феофанова полетит кто-нибудь другой!

Бортинженер готов? Я не про это. Но больше ему не наливать! И на посошок тоже. Я такой традиции не знаю. Я всегда пью, когда ракета уже взлетит. Да не на воздух, а в космос!

Внимание! Жду доклад о готовности. Ну материться-то зачем?! Ну, взял ваш космический костюм кто-то из старослужащих на дембель, что ж его теперь по всей России искать?!

Внимание!.. А это что еще - оглянуться не успел: на старте бананами торгуют! Кто разрешил?! Какой еще Тенгиз Арнольдович, если сейчас ракета взлетит?!

До старта три минуты!.. Какой там еще псих по старту бегает?! Налоговый инспектор. И на что новый налог? На мощность двигателей... Где сварщик, пускай отрежет половину, к чертовой матери!

Внимание! До старта три минуты! Феофанов, закрой люк. Что значит - не закрывается?! Как он может не закрываться, если его вообще нет?! Закрой спиной и не шевелись, чтоб герметизацию не нарушить!

Объясняю: завод, который изготавливал люки, перешел на выпуск детских горшков и скороварок, мы пробовали - они не подходят!

Внимание! Индия, чтобы мы вывели ее спутник, платит больше, чем Франция. Поэтому мы решили вывести - два! Нет, перегрузки не будет. Во-первых, вы летите без еды, а во-вторых, - без солнечных батарей. Огонь будете добывать трением палочек, два полена вам уже положили!

Внимание! До старта осталось полминуты! А вы все равно полетите! Потому что Госимущество передало наш космодром под автостоянку! И теперь за каждый час мы должны платить такие деньги, что я лично вас коленом толкать буду!

Внимание! Ключ на старт! Три, два, один... упала. Поползла... встала... разбежалась, подпрыгнула, полетела!

Внимание! Сегодня в нашей стране успешно осуществлен очередной запуск нашего космического корабля!

Целитель

Недостаток у меня: если смотрю на ночь "Новости" - спать не могу! Приятель говорит: "А ты сходи к целителю".

Я пошел. Целитель достал из банки какую-то гадость и говорит: "Вот гриб подпеньковый пупырчатый - чудеса делает: у одной женщины детей не было, выпила отвар гриба - сейчас директор школы!"

Я говорю: "Я не женщина". Он говорит: "Тогда вот - одуванчик-первоцвет. У одной старушки зрение было плохое, выпила отвар одуванчика и - очки купила!"

Я говорю: "Я не старушка!" Он говорит: "Тогда вот - конопля тибетская! У одного нового русского на сердце тяжесть была, он выпил отвар - тяжести нет и бумажника в кармане тоже!"

Я говорю: "Я не новый!" Он говорит: "Тогда рекомендую - лист полевой овсянки. У одного старого русского была лысина, он помазал - лысины нет. И волос такой ядреный, упругий, как конский. Он помазал еще и - заржал. Потому что много нельзя!"

Я говорю: "Я совсем по другому вопросу!" Он говорит: "Если зубы, рекомендую - болотная засявка. У одного клиента зубов почти не было. Он выпил настой засявки - зубы выросли. Причем некоторые золотые!"

Я говорю: "Не в зубах дело!" Он говорит: "Понял. Вам нужна гутызыка меринованная. Один клиент хотел, чтоб ему богатство на голову свалилось. Съел гутызыку, вышел на улицу, ему сверток по голове - бац! Он развернул - там деньги. Решил, что фальшивые, отнес в милицию, а они - настоящие были. Сейчас у нас от трясучки лечится - пьет отвар из горного пупыря. Между прочим, при алкоголизме помогает стопроцентно. То есть человек не пьет, потому что умирает!"

Я говорю: "Как?! Совсем?!" Он говорит: "Частично. Пока вновь не выпьет!"

Я говорю: "Ну уж это мне ни к чему!" Он говорит: "Понял, что вам надо! Хрящ толченый, моченый. Скажу по секрету: одна женщина хотела приворожить женатого мужчину, дала ему хрящ - он потерял, а какой-то бомж нашел и съел. Теперь эта женщина из дома выйти не может - ее бомж, привороженный, поджидает!"

Я говорю: "Мне не надо никого привораживать!" Он говорит: "А что же вас беспокоит?" Я говорю: "У меня мозги от "Новостей" переворачиваются, а по телу будто тараканы бегают!"

"Что ж вы сразу не сказали, - говорит целитель, - брызгайте на себя дихлофосом! А когда мозги переворачиваются, попробуйте встать на голову". Я говорю: "Неужели поможет?" Целитель говорит: "Я всегда встаю - помогает". Я говорю: "Но почему?!" Он говорит: "Потому что вся страна у нас сейчас кверху жо... ногами стоит! И надо соответствовать!"

"И голова не будет болеть?" - спрашиваю я. "Конечно, - говорит целитель, - ведь вы же не ей будете телевизор смотреть!"

Вернулся я от него, приятель спрашивает: "Ну, помог он тебе?" Я говорю: "Помог. Только где бы мне теперь кресло удобное для головы купить?"

Хоттабыч

Ну, я знаю, что в палатке вместо водки могут чего угодно подсунуть, но чтоб такое... принес домой, открыл - оттуда старик Хоттабыч! Говорит: "Злой колдун Абль-Фабль-гад обманом заточил меня в бутылку!" Я говорю: "А выпить он не заточил?" Хоттабыч говорит: "Сейчас сделаем!" Вырвал из бороды волосок, сказал: "Трахти-бидохти-ох!", бац - и на столе кувшин!

Я говорю: "Наливай". Он налил, я выпил - это кумыс. Говорю: "Ты что, басурман, меня отравить хочешь?!" Он говорит: "О, повелитель, этот целебный напиток пил сам султан Алям-Салям-бей!"

Я говорю: "Вот он и помер!" Хоттабыч говорит: "Так это три тысячи лет назад было!" Я говорю: "Это уже детали! Давай, - говорю, - бутылку "Столичной" завода "Кристалл"". Только он хотел волосок выдернуть, я говорю: "И лучше ящик, чтоб тебя два раза не гонять!"

Ну, дернул он волосок, побухтел - и ящик на стол бац! Выпили мы с Хоттабычем по стакану, глазки у него заблестели. Я говорю: "Надо теперь тебе документы и одежду, а то с твоей внешностью тебя в КПЗ посадят, а это хуже, чем в бутылке!"

Ну, старик дернул-вякнул и, гляжу, сидит уже в майке, джинсах, на ногах кроссовки. Все, как у меня, только вид, будто из сумасшедшего дома.

"Ладно", - думаю, дал ему паспорт жены для образца, объяснил, что исправить, он дернул-вякнул - и в руке у него паспорт: на фотографии он в майке, а фамилия - Прохорова Елена Васильна.

И тут зашевелилась у меня в башке мысль. Достал я десятидолларовую бумажку. "Ну-ка, - говорю, - рви!" Он взял и порвал ее. Я говорю: "Ты что - офонарел?! Волос надо было рвать! Теперь восстанавливай и сделай мне тысячу таких бумажек!"

Ну, пьяный Хоттабыч долго бороду найти не мог, все рука у него слева-справа... Я сам ему клок выдрал! "Бухти!" - говорю. А он, старый пень, стал про молодость рассказывать, как он там в Древнем Востоке в песочек играл!

Я говорю: "Знал бы - я б тебе не наливал!" А он башкой качает, говорит: "Толик ибн... Алеша, хочешь - я тебе тысячу и одну сказку расскажу?"

Я говорю: "Батя, слушай меня: вот клок твой! Ты помнишь эту свою белиберду?" Он говорит: "Толик ибн... я все помню, давай еще выпьем и пойдем Аблю-Фаблю-гаду морду бить! Он меня в бутылку заточил!"

"Так, - думаю, - надо старика спасать. Мудрец, а с одного стакана забурел!" "Вот что, - говорю, - ты ложись спать, я тебе на полу постелю, чтоб удобно падать, а я сам чего-нибудь ляпну!"

Уложил Хоттабыча, вспоминать начал: "Трухти... трахти-бидохти-ох, появись тысяча таких бумажек!"

Откуда-то с потолка пачка мне по балде как шибанет! И рассыпалась по полу, как ковер. "Теперь, - думаю, - надо машину! Трахти-бидохти-ох!.."

"Мерседес" шестисотый как по балкону шарахнет! И вместе с ним вниз с десятого этажа. Хорошо, внизу никого не было, кроме соседей. Автомобиль вдребезги, а они только в затылках чешут, спорят: что это было - метеорит или летающая тарелка?

Ну, я из бороды еще надергал - осколки убрал, балкон восстановил. Вдруг в дверь стучат - я перепугался, стал доллары собирать, а у купюр-то у всех номер и серия одинаковые! "Ой, - думаю, - если милиция - посадят за фальшивомонетничество!" Кинулся к Хоттабычу спящему, а у него подбородок уже голый, как коленка. Это я ему все повыдергивал, оказывается. Стал я его лицо обшаривать, а в дверь колотят, руки у меня дрожат, Хоттабыч от щекотки смеется. Наконец нашел я один волосок, выдернул: "Трахти-бидохти-ох! Чтоб все пропало, а Хоттабыч - в бутылку!"

Открыл дверь - входит жена. "Ты, - говорит, - чего на собачку закрылся? Опять пьешь?!" Я говорю: "С чего ты взяла?! Вот бутылка еще не откубрена стоит! И вообще, если хочешь, я ее могу выбросить!"

Взял бутылку, прошел гордо к мусоропроводу и - туда ее! Вернулся, думаю: "Жалко, конечно, Хоттабыча, но кому он нужен - без бороды?!"

По телефону

Дождался!.. Какая-то стерва дала объявление: "Секс по телефону" и мой телефон!

Когда первый звонок раздался, я подумал: пошутили. А когда второй - закричал: "Нет здесь никакого секса!" "А что же у вас есть?" - спрашивает абонент. Я говорю ехидно: "Пьянство у нас есть!" А он говорит: "Согласен на пьянство".

"Ну, - думаю, - я тебе сейчас устрою! Садитесь, - говорю, - поудобнее". Он говорит: "Уже сижу". "Ну, - думаю, - тогда сейчас упадешь!" Берем, - говорю, - стакан самогону..." Он говорит: "А нельзя ли чего-нибудь покультурнее, например, коньяк?"

Я говорю: "Вы что - с ума сошли?! Вдруг он поддельный! Вы отравитесь, а я отвечать должен?! "Берем стакан косорыловки... Представляете стакан: мутный, с жирными отпечатками пальцев... Помыть? Раньше надо было говорить, я уже налил! Вот я протягиваю вам этот стакан, чувствуете аромат? Что вы бормочете, вы нос-то не зажимайте! Отвечайте: чувствуете, как сивухой пахнет? Ну вот, теперь держите стакан правой рукой, в левую возьмете соленый огурец. Вот он - мятый, склизкий... Взяли? А теперь представьте, что он падает вам на колени. Что вы дергаетесь - теперь он на пол упал! Нет, не хватит, пока бутылку не выпьете, никуда не уйдете! У меня телефон с определителем номера, я вам сам всю ночь звонить буду! Пейте! Что - обратно... а вы ее туда! И огурцом рот заткните!

Все, поставьте стакан на стол, я вам еще налью. Да что ж вы огурец-то весь съели?! Это же пьянство по телефону, а не обжираловка! Ладно, чувствуете в голове кружение? В животе. Нет, сидите, в туалет пойдете потом! Когда, когда... когда скажу, тогда и побежите! Ничего - успеете. А будете спорить, я вам на закуску пурген дам!

Все, хватит спорить! Берете стакан правой рукой - левую будете нюхать! А не надо было весь огурец есть! Он у меня вообще рассчитан на пять абонентов!

Все! Еще слово, и будете хлебать "шампанское", которое по бутылкам в грязном подвале из резинового шланга разливают! А для вкуса добавляют серной кислоты! Вот так-то! Откройте рот... И не дрожите, у меня от вас трубка трясется! Подносите стакан... И жаднее, жаднее пейте. Ну вот - поперхнулся! Не умеете пить, так не звоните! Кашляйте теперь!.. Ну, представьте, что вас по спине кто-то хлопает... Сильно хлопает - вы со стула упали. И лбом в пол! Перед глазами круги... Видите круги-то, клиент?! Вижу... Сразу надо отвечать, а то как пьяный!

Все, пьянство по телефону закончено, похмелье будете заказывать? Головная боль, тошнота... Ну что вы орете "нет"?! Я не глухой. Ну тогда все, с вас сто рублей. Что - много?! Напился как свинья, огурец сожрал и - много! Я еще за нюханье кулака не считал, а так - все триста! Деньги завтра переведете на мой счет. Записывайте: один, два, три, четыре, пять, шесть... в мосдурбанке!

На том конце провода что-то рухнуло, а я положил трубку, выпил коньячку и стал ждать следующего звонка.

Кроссворд

Кроссворд, кроссворд... счас мы его!

Великая русская река, пять букв, первая "В"... Водка!

Академик Амбарцумян, первая "А"... Не знаю.

Вредное насекомое, первое "М"... Муж, что ли?

Фрукты, наиболее распространенные в средней полосе России... Ну, это - бананы!

Емкость для хранения напитков - живот! А что еще?!

Выдающийся государственный деятель нашего времени - букв нет! Ну, это понятно.

Солдат на посту, первая "Ч"... Часовой? А... чучело!

Автомобиль для перевозки преступников... Ну, это - "мерседес"!

Всемирно известная русская игрушка... Автомат Калашникова!

Год, в котором на один день больше... Хреновый!

Самая распространенная болезнь в России - кариес! Ха-ха-ха!..

Перелетные птицы, гнездящиеся в Америке... Это - окорочка!

Водоплавающая птица, первая "У"... Утонула, что ли?!

Вид городского транспорта? Ноги!

Опознавательный знак, расположенный у офицеров по центру головы... Мозги!

Американский космонавт, первым ступивший на Луну? Лунатик!

Планета Солнечной системы, первая "М"... Марс? Нет, это шоколадка, значит - "сникерс"!

Международный язык эсперанто, девять букв... раз, два, три, четыре... правильно - матерщина!

Человек, решивший этот кроссворд, пять букв, первая "Д"... Нет, что-то он у меня не решился!

Репетиция

Режиссер говорит: "Внимание! Репетируем эротическую сцену! Женщина стоит обнаженная и о чем-то думает... А ты... Ну почему ты всегда опаздываешь?!"

Я говорю: "Так в буфете очередь!"

Режиссер говорит: "Ладно, смотри на женщину! Что чувствуешь?"

Я говорю: "Голод. П-пятьдесят рублей отдал, а есть все равно хочется!"

Он говорит: "Ты женщину хочешь! Запомни: ты алчешь тело!"

Я говорю: "Может быть, эту сцену упростить: я прихожу, а она уже спит!"

Он говорит: "Не виляй! Запомни: подходишь к ней, снимаешь пиджак, бросаешь..."

Я говорю: "Он же испачкается..."

Режиссер говорит: "Ты о чем думаешь?!"

Я говорю: "Чего ж думать, если сейчас костюм стоит дороже собственной кожи!"

Он говорит: "Ты алчешь тело!.."

Я говорю: "Алчу, конечно, но мне х-холодно!"

Он говорит: "Неужели тебя вид обнаженной женщины не согревает?!"

Я говорю: "Если б она, конечно, стояла с бутылкой..."

Он говорит: "Ты что - обалдел?!"

Я говорю: "Вообще-то, я непьющий, но есть очень хочется!"

Он говорит: "Снимай ботинки! Иди к ней!.. Да что ж ты: идешь к женщине, а ботинки в руке держишь?!"

Я говорю: "Чтоб не украли!"

Он говорит: "Брось ботинки! Прислонись к женщине!.."

Я говорю: "Я же уколюсь - она вся в мурашках!.."

Он говорит: "Ты мужчина или нет, в конце концов?!"

Я говорю гордо: "Я - человек!"

Он говорит: "Какого пола ты человек, козел?!"

Я говорю: "М-мужеского пола я, козел!.."

Он говорит: "Иди к бабе!"

Я говорю: "Позовите каскадера!"

Он говорит: "Ну, посмотри, какая она симпатичная... ну, давай снимай брюки..."

Я говорю: "Снял уж давно..."

Режиссер говорит: "А почему ноги такие синие?!"

Я говорю: "З-замерз на фиг!.."

Он говорит: "Ну черт с тобой! Представь, что это не женщина, а - дыня! Бифштекс! Котлета!.."

Я кричу: "Что ж вы сразу не сказали?! Я уже алчу!"

Режиссер кричит: "Закрой рот! Что ты оскалился, она вся от страха дрожит!"

Женщина кричит: "Я не от страха, а от несправедливости! Ему - бифштекс! Котлету! А мне - эту посиневшую морду?!"

Режиссер кричит: "Представь, что это - торт!"

И тут бросилась она на меня так, что я на ногах не устоял и упал на режиссера. На этом репетиция и закончилась!

В театре

Значит, так: выдумывать ничего не буду, а расскажу только то, что видел своими глазами. Хотя и отказывался им верить.

Случилось это в прошлую пятницу в театре.

Давненько я в театре не был, так что поначалу даже понравилось: народу мало, никто не толкает, очереди в буфете нет. И мест в зале свободных много: не хочешь далеко сидеть - садись поближе. Одним словом, удобно. Хоть в театре себя человеком чувствуешь!

Сели мы с женой в партер: девятый ряд, места десятое, одиннадцатое. Это помню точно, как спектакль назывался - запамятовал. Что-то про проституток: какие они хорошие, а милиционеры - плохие. И чем бы все это кончилось - неизвестно, но тут встает с первого ряда человек достойно-гордой внешности, протягивает на сцену милиционеру десятку и говорит:

- Слушай, дарагой, очень прашу: монолог Гамлета!

Милиционер-артист от неожиданности как подавился и - ни слова!

- Слушай, не для себя прашу, - зритель не отставал. - Гости у меня, уважь!

В зале, конечно, оживление, смех. А на сцене засуетились и занавес опустили. Слышу, спорят там, шумят. Занавес колышется, как живой. Потом подняли его, на сцене те же и - режиссер.

- Для наших гостей из солнечного Армавира, - объявляет он как бы нехотя, но громко, - монолог Гамлета!

Взял десятку и, будто между прочим, сунул в нагрудный карман. Милиционер снял фуражку, пригладил волосы и, волнуясь, начал:

- Быть или не быть? Вот в чем вопрос!..

Таких аплодисментов давно не слышали стены театра. Даже люстра под потолком раскачивалась, даже я хлопал.

Тут на сцену полезли сразу с двух концов двое. Десятки несли в вытянутых руках, как цветы, как розы.

Я оглянулся - глаза зрителей сияли задором и интересом. В открытую дверь в зал просачивался народ и занимал ближние места. "Идет эксперимент! - тихо объясняли они друг другу. - Поиск новых форм!.."

- Для Бориса Петровича Расторгуева, владельца мебельной фабрики, монолог Гаева из пьесы Антона Павловича Чехова "Вишневый сад"! - объявил режиссер, убирая купюры в карман и отступая за кулисы.

Артист, который играл сутенера, снял парик, отлепил фальшивые усы. Хорошее, доброе и чуть грустное лицо у него было.

- Дорогой, многоуважаемый шкап! Приветствую твое существование!.. - проникновенно произнес он, и что-то теплое разлилось у меня в душе, родное, близкое...

Уж как мы ему хлопали - до сих пор побаливает правая рука и левое ухо. И такая празднично-семейная обстановка образовалась в зале и на сцене, что режиссер, выйдя к рампе, сам достал из своего бумажника деньги, переложил их в нагрудный карман и запальчиво объявил:

- По моей просьбе, в честь моего будущего ухода из театра - монолог Отелло! Исполняю - я!

Минут пять он не мог приступить к чтению - мешали рукоплескания и крики "браво"! Народу набилось: уборщицы со швабрами, гардеробщицы с пальто, вахтеры, электрики, пожарник, знакомые, соседи, прохожие...

- Молилась ли ты на ночь, Дездемона?! - начал режиссер, и столько в его голосе было неподдельной боли и страсти, что несколько женщин в зале сразу зарыдали, а одна старушка выкрикнула:

- Невиноватая она! Невиноватая!..

Не знаю, что со мной случилось. Но если после современных фильмов мне обычно хочется сказать жене какую-нибудь колкость, то тут защемило вдруг сердце от несправедливости своей, мелких упреков. Захотелось стать как-то чище сердцем, мужественнее и даже - не поверите - умнее.

Возвращались мы из театра молчаливые и, что уж греха таить, как бы отмытые от суеты повседневной и грубости.

Вечерняя улица была тиха и спокойна. И такая гармония царила в мире, будто и луна, и дома, и люди там, за светящимися окнами, - все мы родственники.

Жду звонка

Почему-то никто не звонит... не предлагает: "Виктор Михайлович, не хотите ли поехать в Голливуд?"

Специально сижу дома... учу: "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?" Получается хорошо, потому что жена уже боится. Только закроется в ванной, я в дверь: бух-бух! "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?!"

Она кричит: "Я круглые сутки молюсь, чтоб ты пропал!"

Никаких устремлений у человека! Съест ужин и смотрит в телевизор. Я из корпуса все вынул, она только в телевизор, я оттуда: "Молилась ли ты на ночь, Дездемона?!" Она - брык в обморок. Вот как в роль вошел: я ее еще не душил, а она уже упала!

Жду звонка из Голливуда. Репетирую. В электричке контролер: "Ваш билет?" Ну, я от нервов малость перепутал... встал и говорю: "Молился ли ты на ночь, Дездемон?!" Он говорит: "Я - Николай Иванович!.." и пятится. Я - за ним. Выскочили на платформе "43-й километр". Я час ждал следующую электричку. А контролер убежал в лес. Его два дня искали. Нашли в глухом овраге, они сидели с волком, обнявшись от страха.

Жду звонка. Репетирую. Зашел в акционерное общество, говорю: "К нам едет ревизор!" - их всех как ветром сдуло! Главного потом на границе задержали, заместитель сам с повинной пришел. Бухгалтер дал мне взятку, которую тут же отняли бандиты! Жду звонка.

Вчера только сел ужинать - звонок! Я чуть не подавился, схватил трубку, слышу: "Это прачечная?" Я говорю: "Это Кремль! Сейчас с вами будет говорить товарищ Сталин!" На том конце сразу замолчали. А потом говорят: "Ну наконец-то в стране порядок будет!" Я думаю: ну их с их политикой! И чтобы подумали, что у меня занято, говорю в трубку: "Пи-пи-пи..." Они говорят: "Ну вот, один уже от страха описался!"

Жду звонка. Репетирую.

Жена теперь у соседки ночует - боится, что я ее задушу. Соседи при виде меня прячутся. Один вчера не успел, я его схватил, кричу: "Человек - это звучит гордо!" Он вырвался и - бежать! Отбежал и как кирпичом в меня шарахнет, хорошо, я увернулся, а я у его машины стоял.

Другого вечером подкараулил... он что-то тяжелое тащил. Я говорю: "И ты, Брут?!" Он говорит: "Сейчас все прут!" Дурак...

Другой только из лифта выходит, я говорю: "Быть или не быть?! Вот в чем вопрос!" Он вместе с лифтом вниз рухнул. Прошиб землю, влетел в метро, сейчас на кольцевой последним вагоном работает. Объявляет: "Наш поезд следует до конца кольца!"

На улице говорю нищему: "Ничего, мы еще увидим небо в алмазах!" Он мне костылем как звезданет - у меня перед глазами точно, будто алмазы засверкали! То есть добился полного зрительского понимания, а из Голливуда не звонят! Вчера снял трубку - гудок такой длинный-длинный, будто он из Америки тянется. Набрал свой номер - занято! Обрадовался - может, думаю, кто мне звонит? Положил трубку - тишина.

Люди! Если среди вас есть какой-нибудь продюсер из Америки - позвоните мне! Потому что у себя на родине не только я, но и настоящие артисты сейчас никому не нужны!

Как выживать

Надо выживать... а как - неизвестно!

Вывернул дубленку наизнанку и в зоопарке полдня гулял - думал, дети покормят. А они норовят камушек подсунуть и ждут: проглочу или нет? Один раз проглотил. Малыш говорит маме: "Мам, давай завтра придем - посмотрим: умрет он или нет?" Мама говорит: "Конечно, умрет, видишь, он еле ходит!"

Пошел на завод. Мне говорят: "Работы у нас много, а зарплату не платят, согласны? Если "да", то завтра не опаздывайте, у нас за это штрафуют!"

Пошел в охранники к коммерсанту... Ну, чтоб выглядеть, под рубашку телогрейку надел. Работа какая: коммерсант в ресторане ест - стоишь сзади потеешь, он вечером к подружке в постель, а ты вокруг с газовым пистолетом... Ну, после первого поцелуя я случайно на курок нажал. Хозяин в обморок, а подружка говорит мне: "Наконец-то мы одни!" Я говорю: "Этой услуги в договоре не указано!" Она говорит: "Я дарю вам себя!.." Я ей говорю: "У меня день рождения только через полгода!" Она в меня вазой, кричит: "Псих!" Я говорю: "Дура! У меня калорий, чтобы только ноги передвигать!"

Устроился дворником. Сначала не брали... Вон, - говорят, - у нас тоже филолог... полез снег с крыши сбрасывать, а вместо снега сам упал!" Я говорю: "Я - кандидат искусствоведения!" Они говорят: "Ну, тогда другое дело - будете мусорные баки убирать!"

Полез в мусоропровод, а сверху бутылку бросили. И что обидно - пустую, но по голове. Очнулся в приемном покое. Часа два никто не подходил... потом санитар подошел, посмотрел на меня внимательно и говорит: "До вторника одолжи тыщ двадцать?!"

Я говорю: "У вас во вторник что - получка?!" Он говорит: "Не, просто до вторника ты не дотянешь!" Я говорю: "Ну, сделайте же что-нибудь!" Он говорит: "Невозможно. У нас по статистике каждый четвертый умирает, а вы как раз четвертым по очереди!"

Я - ходу! Пятый кричит: "Товарищ, вы куда?! Ведь теперь четвертым я буду!" Я говорю: "Извините, я еще в двух очередях занимал, надо отметиться!.." Заполз в лифт, а до верхней кнопки дотянуться не могу... нажал на нижнюю и - в морг приехал! Ну, там при входе коммерческий киоск, бар... Завморгом говорит: "Милости просим!.."

Я говорю: "Не, я выжить хочу!.." Он говорит: "Тогда вам на кладбище надо... к похоронной процессии пристраивайтесь, говорите: "Мы с покойным учились в школе" - и - на поминки!"

Ну, я на следующий день оделся поприличнее, пристроился к процессии и говорю: "Мы с покойным учились в одной школе..." А это, оказывается, долгожителя хоронят - ему сто двадцать лет! Он из гроба встал, говорит: "Сопляк!.. Я еще Льва Толстого без бороды помню!"

Я к другой процессии... смотрю, покойный вроде как одногодок... Я говорю: "Мы с ним вместе служили!.." Мне говорят шепотом: "Так вы тоже надзирателем в тюрьме работали?! Будьте осторожнее - его за это и убили!"

Завернул оглобли, вышел на улицу... А стемнело уже, и навстречу две фары... Думаю: "Если выжить не удается, так хоть помереть побыстрей!" Зажмурился, шагнул вперед, а это - два мотоцикла. Пронеслись с двух сторон мимо, а я стою... и такое чувство, будто родился заново! И весело стало... так весело... что захотелось плакать!

Консультация

Вчера в женскую консультацию ходил... С-случайно попал. Дождь сильный начался, а с-спрятаться негде. А когда сообразил, где я, - уже п-поздно.

Ну, чтоб не выгнали, сел в углу, с-смотрю в пол, жду.

И - дождался.

- Г-гражданка, - говорят мне, - ваша очередь.

Встал я, а ч-что делать - не соображу. А дождь поливает за окном к-как из ведра.

С-слышу женщины в очереди обсуждать меня стали.

- М-молодая, - говорят друг другу, - волнуется.

О-оглядел я себя: костюм на м-мне, правда, такой... бесполый-джинсовый. Прическа тоже - интернационально-молодежная...

"Ладно, - думаю, - зайду от г-греха подальше, врачу объясню, чего лишний шум п-поднимать?"

З-захожу - врач пишет что-то.

- Фамилия? - спрашивает, а сама г-голову от стола не поднимает.

- К-Криворучко, - говорю.

- Имя?

- Ж-Женя...

- Садитесь, - говорит врач, - Женечка. Вы, я вижу, у нас в-впервые?

- Ага, - к-кивнул я, - впервые. Я, видите ли, доктор, случайно...

- В браке состоите? - перебивает она. И - пишет.

- С-состою, - говорю я. - Т-третий год...

- Аборты были?

- Нет! - сказал я и испугался. - Н-не было...

- Молодец, Женечка, - похвалила врач и... п-пишет.

- В-видите ли, доктор, - решился я наконец всё распутать, - я, д-действительно, Криворучко Женя... но я не женщина...

- Странно, - говорит врач и - п-пишет. - Ну ничего, раздевайтесь. Сейчас посмотрим!

"Ну, - думаю, - ладно. Ты сейчас п-посмотришь!"

Разделся по пояс, п-подхожу к ней вплотную. П-потрогала она, не глядя, мою грудь и г-говорит:

- Вам, - г-говорит, - Женечка, трудно будет к-кормить ребенка.

- Я ложкой его буду кормить! - заорал я.

- Вот и с нервами у вас не в п-порядке, - сказала она. И пишет. - Я вам, - г-говорит, - выпишу настой валерьянового корня, будете принимать три раза в-в день, а как только ребенок начнет ш-шевелиться, снова ко мне!

- Доктор! - в отчаянии выкрикнул я. - Я н-никогда не рожу!

- Все вы так вначале г-говорите, - отмахнулась она и - пишет, - а потом и не заметите, к-как родите. Да вы не волнуйтесь, - г-говорит, - п-пойдете в декретный отпуск, накопите силенок и - родите!

Т-т-тут она впервые подняла на меня глаза, и лицо ее с-стало б-белее халата.

- К-кто вы? - выдохнула она.

- К-Криворучко... Ж-Женя...

- Вы г-гангстер! - сказала она и рухнула в обморок.

А я с-с-с тех п-п-пор... з-заикаюсь.

Вляпался!

Юмор, юмор... Вот у меня сосед потерял ключи от квартиры, забрался по водосточной трубе, прошел по карнизу, разбил стекло, влез, а это квартира - чужая!

Он к двери, а тут - звонок! Он говорит: "Никого нету дома!" Ему говорят: "Откройте - милиция!"

Он думает: "Во, вляпался! Лучше бы я с карниза упал! Я б сейчас лежал на больничной койке, а теперь придется - на нарах!"

Открывает он дверь, его спрашивают: "Фамилия?". И тут его осенило, он говорит соседскую: "Иванов!". Ему говорят: "Гражданин Иванов, вы арестованы за убийство!"

Он говорит: "Но я не Иванов! Вот, посмотрите - окно разбито!"

Ему говорят: "А... бежать хотел!" И хоп ему по шее!

Мужик совсем обалдел, кричит: "Позовите жену!" Позвали. Говорят ей: "Если подтвердите, что он ваш муж, - забирайте! А если скажете "нет", то никогда больше его не увидите!"

Жена говорит: "Конечно, нет! Он мне, подлец, полжизни загубил, я хоть вторую спокойно поживу!"

Он кричит: "Нина, мы ж с тобой вместе детей родили!" Она говорит: "Что-то я не помню, чтоб ты беременным ходил! Прощай, Степан. Одевайся, - говорит, - теплее - тебя, наверное, в Сибирь сошлют!"

Отвезли мужика в КПЗ. Он в дверь колотит, орет: "Вы перепутали! Снимите у меня отпечатки пальцев!" А уголовники в камере говорят: "Мы лучше с тебя одежду снимем!" Отобрали у него одежду, обрядили в тряпье... Следователь на следующий день, как увидел, говорит: "А не вы ли в 1896 году свою сожительницу удушили? У нас с тех пор дело незакрытое!.."

Мужик думает: "Нарочно признаюсь! А на суде разберутся!" И говорит: "Да, это сделал я! А фамилия моя - Гитлер!" Следователь протягивает ему сигареты и говорит: "Курите, Адольф!" Мужик кричит: "Какой я тебе Адольф?!" Следователь говорит: "Ну хорошо: Адик - не волнуйся, на суде разберутся!"

А на суде адвокат говорит: "Посмотрите на эту дебильную морду, разве мог бы он ударить человека - он бы промахнулся!"

Прокурор говорит грозно: "Требую для него самого сурового наказания - пусть служит в милиции!" А судья, рэкетирами запуганная, с закрытыми глазами полистала дело и говорит: "Поскольку, подсудимая, вы являетесь матерью-одиночкой, то попадаете под амнистию! И бегите отсюда быстрее, потому что здание у нас старое, не ремонтируется и вот-вот рухнет!

Вот и весь юмор!

Санитарный день

Прошлым летом художника Ипатова занесло случайно в деревню Ольховку. Поехал на этюды, думал, на недельку, но прожил там почти месяц, сроднился с природой, сдружился с многодетной семьей Егора Карпухина и, покидая гостеприимный дом, искренне предложил:

- Будете в Москве - заходите.

Егор бывал в Москве не часто. Даже, можно сказать, редко - всего два раза. А тут, проводив гостя, засобирался. И предлог подвернулся: детям кое-что для школы купить.

- Ты там дураком-то не выкажи себя, - напутствовала жена. - Они ведь там - интеллигенция!

- Ладно, разберемся, - коротко, по-хозяйски ответил Егор.

И поехал.

Ипатов встретил его приветливо.

- Ну, ты располагайся, - гостеприимно предложил он, - а мне нужно по делам. А потом я тебя развлеку как-нибудь...

Оставшись один, Егор с любопытством обошел квартиру и решил вздремнуть. Пока он размышлял, где ему лучше приклонить усталую голову, в коридоре заблямкал звонок.

"Вернулся. Забыл чтой-то", - подумал Егор, открыл дверь и увидел молодую модную женщину.

- Это квартира художника Ипатова?

- Его самого, - подтвердил Егор.

- Я немного опоздала, - сказала женщина, уверенно проходя в квартиру. - Извините.

- Да ничего, - пробормотал Егор, не зная, как ему поступить и что сказать.

- Мне куда? - деловито спросила гостья.

- Вот, пожалуйста, - неловко взмахнул рукой Егор.

Женщина поняла его жест по-своему, быстро прошла в комнату, на которую указывала протянутая пятерня Егора, и плотно прикрыла за собой дверь.

"Понятно", - определил Егор, ничего не поняв.

Ложиться спать теперь было неудобно, он прошлепал на кухню, посмотрел в окно на шумную улицу, потом вышел в коридор, чтобы пройти в ванную, и тут услышал:

- Я готова!

"Зовет за чем-то", - понял Егор, осторожно приоткрыл дверь в комнату, где была гостья, и - обомлел. Женщина абсолютно голая стояла посреди комнаты и вопросительно смотрела на него.

- Я готова, - повторила она. - Вы скоро?

- Я... с-счас! - пролепетал Егор и поспешно закрыл дверь. "Елки-палки, что ж это такое?! Выходит, она это... того самого!.."

- Так мне долго ждать-то?! - донеслось из-за двери.

"Вот ведь как у них, у городских-то: долго, говорит, ей еще ждать! А мне что делать?! Это ж она, получается, не к нему, а ко мне пришла! Ну да, ведь он же говорил: "Развлеку", и вот десяти минут не прошло...". Он вдруг вспомнил, сколько времени - год целый! - он ухаживал за своей Нюркой, и даже обидно ему стало.

"Эта-то посимпатичней будет, - невольно сравнил он, - хотя и моя Нюрка тоже не топором рублена". Он представил, что его жена вот так запросто, без долгих разговоров, приходит к кому-то в дом, и прошептал: "Вернусь - убью, гадину!".

Неведомая сила подталкивала открыть дверь и глянуть еще разок, но образ жены, вызванный воображением, стоял перед глазами. "Корову сейчас, поди, доит, - подумал Егор. - Корова-то у нас сейчас хорошая. Такую бы корову годов десять назад!.. А эта-то фефела, она разве что понимает! Булки небось думает, на грядках растут!"

Егор вспомнил виденное только что холеное сдобное тело натурщицы, и злость на нее, сытую и гладкую, охватила мужика: "Тебя бы, дуру, на место моей Нюрки, ты б враз потускнела! Ты б пошастала бы по квартерам! Ты!.."

- Так вы будете работать? - снова донесся голос натурщицы.

"Ра-бо-тать! Работу себе нашла!" - Егор резко распахнул дверь и, хмуро глядя в сторону, сказал:

- Ты вот что, милочка, ты давай обувайся, одевай свои шмутки и... и дуй, девка, отсюда подобру-поздорову!

Выпроводив гостью, Егор оделся, взял пустой, приготовленный для покупок чемодан и - поминай как звали!

- Чего ж порожний-то приехал? - встретила его жена.

- Чего, чего, - проворчал Егор, не поднимая на жену глаз, - закрыто там все - вот чего. Санитарный день!

Хочу купить собаку

В прошлую субботу Николай Петрович встретил своего приятеля Сергея Ивановича. Они, как известно, живут в одном доме, но с работы возвращаются с разницей в 15 минут и поэтому видятся в год раз пять-шесть, изредка - семь.

Сергей Иванович стоял на улице у столба и читал какое-то объявление.

- Ты что - меняться надумал? - строго спросил Николай Петрович.

- Ну что ты! - смутился Сергей Иванович. - Просто вот... собаку хочу купить.

- Собаки бывают разные, - глубокомысленно поведал Николай Петрович. - Бывают, которые для охоты, а бывают - кусаются.

- Ну, ты меня знаешь, - сказал Сергей Иванович, - я этого не потерплю! Чуть что, сразу: "К ноге! На место!"

- Ты так командуешь, - сказал Николай Петрович, - что тебя ни одна собака не послушает. Ты командуешь ну... ну.... извини, конечно, ну... как все равно взаймы просишь! Ты командуй уверенно: "На мес-то!" Чтоб она тебя уважала. Ну-ка, попробуй.

- Да как-то неудобно, так вот ни с того ни с сего, - сказал Сергей Иванович.

- А когда будет с того с сего - ты не сумеешь, - убежденно произнес Николай Петрович. - Ну-ка, давай, давай смелее!

- Ко мне! - крикнул Сергей Иванович.

- Не, не пойдет, - уверенно определил Николай Петрович. - В твоем голосе не чувствуется уверенности в своем праве на команду.

- Как это не чувствуется? - обиделся Сергей Иванович. - Вот, слушай внимательно, я еще раз: "Ко мне! Ко мне!"

- Знаешь что, - сказал, подумав, Николай Петрович. - Ты только не обижайся, но я скажу правду.

- Говори, - разрешил Сергей Иванович.

- Эта собака тебя не любит, - сказал Николай Петрович.

- Почему?! - опешил Сергей Иванович.

- Потому что собака - друг человека, а ты: "Ко мне, ко мне!" - передразнил Николай Петрович. - Ни ласки, ни теплоты в голосе - одно желание покомандовать, власть свою показать. Ты уж извини, что я вот так правду в глаза...

- Может быть, сахару ей дать? - предложил Сергей Иванович.

- Чтобы зубы у нее болели? Вот поэтому я и говорю: не лю-бит! - сокрушенно вздохнул Николай Петрович. - Они, животные, ведь все-е чувствуют.

- Ты вместо того, чтоб лекции-то мне читать, показал бы лучше, - резонно сказал Сергей Иванович. - А то: не умеешь! Чувствуют! Ты вот сам покажи.

- Ну что ж, - сказал Николай Петрович, - это верно: лучше один раз услышать, чем сто раз услы... уви... Короче, смотри и слушай!

Он сделал шаг назад, подтянул рукава на рубашке и зычно выкрикнул:

- Д-джек, ко-о... мне!

После этого тишина на улице показалась Сергею Ивановичу как-то еще тише. Но потом вдруг в окне соседнего дома появилась женщина и быстро, рассерженно заговорила:

- Опять вы со своими собаками под окнами гуляете, опять вы шумите, опять вы людям отдохнуть не даете!

В довершение ко всему рядом с Сергеем Ивановичем и Николаем Петровичем остановился участковый милиционер и назидательно проговорил:

- Выгул собак производится в специально отведенных местах.

- Да она у нас... маленькая... малюсенькая такая, - показал Николай Петрович ладонью у земли и огляделся по сторонам.

Участковый тоже огляделся, никого не увидел и констатировал:

- Убежала. - И укоризненно добавил: - Если уж завели собаку, то смотреть надо за ней лучше - это вам не игрушка!

Он вежливо козырнул и ушел. Николай Петрович и Сергей Иванович молча проводили его взглядами, молча пожали на прощание друг другу руки и разошлись до следующей встречи...

Ключ

Алло, Люся, это я! Я искал у тебя в сумочке ключ от почтового ящика, а нашел записку: "Приходы ко мэне. Гога". Это твой брат? А он тебе по отцу или по матери? По какой матери? Ну ладно, я тебе потом позвоню.

Алло, Люся, я искал ключ у тебя в шубе и нашел пистолет. Это зажигалка? Я хотел прикурить, а человек напротив в окне упал. Положить на место? Люсь, он прямо в окно упал - мне не поднять! Ну ладно, я тебе потом позвоню.

Алло, Люся, это я! Я спустился к почтовому ящику без ключа, засунул палец в дырочку, а вытащить не могу! Сосед мне мобильный телефон принес, каждая минута - десять долларов! А я тебе уже полчаса дозваниваюсь!

Ой, Люсь, оказывается: если палец поднять вверх, он вытаскивается! Ну ты представь, какие дырки некруглые! Кто круглый?! Ну ладно, я тебе потом позвоню!

Алло, Люся, звонил твой брат. Как узнал? Я спросил: "Гоги - это вы?", он сказал: "Да". Люся, у него был растерянный голос. Я спросил: "Что-нибудь случилось в семье?", он сказал: "Моя ничего не знает!"

Алло, Люся, это я! Я искал ключ в шкафу и нашел деньги! Люся, их так много - нам их, наверное, подложили. Но ты не беспокойся - я их выкинул в мусоропровод! Нет, Люся, я не дурак: я отпечатки пальцев стер, и теперь никто не узнает, что они у нас были!

Алло, Люся, это мы! Гоги пришел! Он зачем-то в мусоропровод лазил и теперь чихает!

Алло, Люся, "Скорая помощь" - "02" или "03"? А то я набрал "02", а вместо врачей приехала милиция! Схватили твоего больного брата, кричат: "Это ты стрелял из пистолета?!" Он вытащил автомат, они говорят: "Нет, это не он!" Мне говорят: "Может, ты стрелял?" Я говорю: "Врать не буду - прикуривал".

Алло, Люся, они попросили показать, как я прикуривал. Странная какая-то зажигалка... Я два раза прикурил, сейчас в квартире никого нет!

Алло, Люсь, подожди, не клади трубку, скажи: а где же ключ от почтового ящика? Как зачем? Я от мамы почтовый перевод жду! Жить-то на что-то надо!

Поздним вечером

Было часов одиннадцать вечера. Фонари освещали пустоту улиц. Одинокие прохожие шли торопливо, редкие машины проносились быстро.

Николай Иванович вышел из автобуса, огляделся - район новый, незнакомый. Как ему объясняла Люся, где-то тут, за магазином, должен быть корпус № 3. Он свернул за угол, двинулся между домами, осторожно поглядывая на светящиеся окна, и вдруг сзади раздался грубый окрик:

- Стой!

Николай Иванович вздрогнул и хотел обернуться, но властный мужской голос приказал:

- Стой, не вертись!

Николай Иванович повиновался, замирая от страха и чувствуя, как противно начинает дрожать все тело.

- Куда ты, голубчик, направился? - прозвучал сзади вопрос.

- Т-тут к одной з-знакомой, - пробормотал Николай Иванович. - В гости просто...

- Погулять захотелось? - с издевкой спросил голос.

- Так ведь я т-того... немножко...

- А дома тебя ждут, дурака!

- Д-дома... жена в командировку уехала. На два дня.

- Стоит тебя одного оставить, ты уж и хвост трубой.

- Т-так ведь я того... Другие тоже ведь...

- Ну и кобель же ты! - с чувством сказал голос.

- Кобель, конечно, - согласился Николай Иванович. - Т-так ведь не узнает никто...

- Ну ладно, хватит с тобой время терять. Давай сюда шею! - сурово приказали сзади.

- К-как это - шею?! Не-ет! Я б-больше ни того, я б-больше не буду! - быстро забормотал Николай Иванович, обернулся и увидел метрах в пяти от себя гражданина, надевающего на собаку ошейник.

- Ну, пошли домой! - скомандовал гражданин собаке, и они направились к подъезду.

- Вот жизнь с-собачья! - пробормотал растерянный донжуан и торопливо зашагал дальше искать корпус № 3, где его ждала Люся.

На здоровье!

Сейчас буду рассказывать правду, какой бы горькой она ни была...

Вчера в больницу попал. Ногу подвернул... Лучше бы я голову себе свернул сразу!

Представляете: лежу в приемном покое, жду, когда врач придет, и вдруг подходят вместо врача два санитара.

- Этот, что ли? - говорит маленький длинному и показывает на меня.

- Сейчас посмотрим, - говорит длинный, - разве, - говорит, - их тут всех подлецов упомнишь!

Достал из кармана ворох каких-то бумаг, покопался в них и говорит:

- Этот! Вот, - говорит, - написано: смерть наступила в тринадцать ноль-ноль.

Я говорю удивленно:

- У-у кого наступила?

Маленький говорит:

- А тебя вообще не спрашивают! Совсем, - говорит, - обнаглели! В позапрошлом годе, - говорит, - вот так же один старикашка заведующего испугал. Тот только себе налил, а старикашка - хвать и - выпил! И за закуской тянется...

Длинный говорит:

- Да, бывают в жизни загадочные явления! Но я на всякий случай еще раз проверю.

Проверил и говорит:

- Нет, все правильно, вот написано: Анисимова Аграфена Петровна... 1883 года рождения.

- Идиоты! - заорал я. - Я жаловаться буду!

- В позапрошлом годе, - говорит маленький, - вот так же одна бывшая старушка жалобу написала. Скоро уж ответ, наверное, придет...

- Разберутся, - говорит длинный. - Сейчас насчет этого строго!

Тут маленький говорит задумчиво:

- Однако, - говорит, - непонятная старушка попалась: в брюках, с усами и лысина вон блестит!..

Длинный говорит:

- Ну и что, может, она панкует!

- В позапрошлом годе, - говорит маленький, - рокеров привезли, так вместо рокера мотоцикл похоронили. Металлистов, - говорит, - легко перепутать...

- Врача! Врача мне позовите! - заорал я.

Тут открывается дверь и входит врач: халат накрахмаленный, взгляд строгий. На груди стетоскоп, на голове - пыжиковая шапка, чтоб не сперли.

- Почему, - спрашивает, - больной так дико кричит? Опять лекарства в счет следующего квартала даете, чтоб план перевыполнить?

- В позапрошлом годе, - говорит маленький, - мы им лекарства на кухне в котел закладали, чтоб всем без обиды! А в этом, раз вы ругаетесь, решили вообще не давать!

- К тому же это не больной, - говорит длинный, - а вот... - Покопался в своих бумажках и говорит изумленно: - Оказывается, у меня две бумажки слиплись, и это получается не Аграфена девятнадцатого века рождения, а... аппарат - искусственная почка!

Врач поджал губы и говорит понимающе:

- Это, - говорит, - наверное, японцы делали, наши так не могут!

- Наши меня делали! Наши! - закричал я.

- Во дает! - обрадовался маленький. - Значит, научились! Ну, взяли, что ли?! - скомандовал он своему длинному напарнику и ухватил меня за ногу.

- Ой! - заорал я, дернулся и... вывих-то выправил. Вскочил и бежать оттуда сломя голову. Да так, что по дороге в столб врезался и теперь уж и сам не пойму: то ли это в действительности было, то ли мне примерещилось!

Здравствуй, дядя!

У редактора отдела прозы Николая Ивановича Журкина работы много. Поэтому домой он вернулся утомленный, поужинал и хотел прилечь отдохнуть, но тут его внимания потребовала жена.

- От тети Фаи письмо пришло, обижается, что не пишем.

- Ну вот и напиши, - сказал Николай Иванович, укладываясь на диван.

- Я уже написала, - призналась жена, - да только знаешь, я ведь институт давно кончала, ты бы посмотрел, может, где ошибки, а то неудобно...

- Ну ладно-ладно, давай, - нехотя согласился супруг.

Он поднялся с дивана, сел за письменный стол, начал читать и сразу сморщился, как от кислого.

- Ну, что это такое?!

- Что? - встрепенулась жена. - Где?!

- Ну вот: "Дорогая тетя Фая!"

- А что?

- А то, что имя какое-то вычурное, надуманное, нетипичное.

- Так ведь ее ж так зовут.

- Мало ли кого как зовут, - снисходительно и устало произнес супруг. - Имя должно быть простое и невольно как бы определяющее внешний облик. Понятно?

- Это да, только ведь...

- Вот возьми, к примеру, у Толстого: Болконский - и сразу представляется эдакий, понимаешь ли, красивый, благородный человек. Не надо оригинальничать, а надо всегда идти от жизни. Вот давай подумаем вместе: тетя у тебя женщина полная, значит, и назвать ее нужно Полина!

Женщина испуганно вытаращила глаза, а Николай Иванович жирно перечеркнул в письме "Фая" и написал сверху "Полина".

- Ну вот так-то лучше, - сказал, смягчаясь. - А это вот что у тебя: "Извини, что долго не писала"? Во-первых, последнее слово имеет двойной смысл...

- Ой! - только и молвила женщина.

- ...а во-вторых, это так старо, затаскано, столько раз было, что совершенно никуда не годится!

- А что же годится? - растерянно пролепетала супруга.

- Начинать надо всегда коротко, динамично и главное - сразу заинтересовать читателя, - объяснил Николай Иванович. - Вот, допустим, так: "Здравствуй, дорогая тетя Полина! Вчера я чуть не попала под трамвай". Ты же сама говорила, что вчера что-то такое с тобой случилось. И не надо выдумывать, надо писать то, что хорошо знаешь.

Супруга глубоко и судорожно вздохнула, а Николай Иванович зачеркнул в письме первое предложение, вписал новое, опять уткнулся в письмо и опять передернулся.

- А это у тебя что: "У нас все по-старому"?! Как по-старому? Что по-старому?! И вообще, что за манера писать фразу, не несущую смысловой нагрузки? Это мы вычеркиваем, - твердо произнес супруг, - и даем описание трамвая и пейзаж...

Редактирование продолжалось еще с полчаса. А когда письмо было готово, Николай Иванович привычным движением сунул его в ящик письменного стола и сказал жене:

- Ну вот и все.

Две страницы

Было это так давно, что, вспоминая то время, все дни теперь представляются солнечными и радостными.

Работал я тогда выпускающим в издательстве. Располагалось оно на тихой улочке в старом двухэтажном особнячке.

Наш производственный отдел занимал на втором этаже одну комнату, вероятно, бывшую спальню, потому что, как только я приходил на работу, мне сразу хотелось спать. И я торопился быстрее покинуть издательство, что вплотную совпадало со служебными интересами. Рукопись, верстка, сверка, чистые листы, сигнальный экземпляр - все это, вызывающее в душе писателя благоговейный трепет, я носил в кирзовом портфельчике из издательства в типографию и обратно, и самая хорошая для меня книга была та, где меньше листов.

Хорошо было весной или в золотую осеннюю пору не торопясь брести переулками, разглядывать афиши, газеты. Или в дождь сидеть в пустом утреннем кафе и смотреть, как по тротуарам бегут куда-то по лужам люди.

В типографиях работало много молодых разговорчивых женщин. Если я попадал в обеденный перерыв, я пил с ними чай. Случалось, ходил для них в магазин, а чаще просто слонялся по цехам. Дни катились один за другим плавно и легко. А то, что они катятся легко лишь под горку, я еще не знал. Это теперь, как только мне становится хорошо, я сразу настораживаюсь и смотрю по сторонам.

А тогда, в тот солнечный, жаркий, июльский день, я, широко улыбаясь, вошел в типографию и выложил на стол технолога по набору рукопись, в которой, как тут же выяснилось, не хватало последних двух страниц. В портфеле были еще пирожки в промасленной бумаге, сырые плавки и в углу мятая пробка от кефира. А двух страничек не было.

Технолог Мария Петровна - добрая женщина, после того, как я достал пробку и пирожки, сказала, чтобы я не волновался и позвонил своему начальнику. Я позвонил. Василий Владимирович - человек мягкий и болезненный, обреченно сказал: "Я так и знал!", а потом замолчал, видимо, полез за валидолом.

Я представил, как он кладет в рот таблетку, и закричал в трубку: "Василий Владимирович, не волнуйтесь! Они здесь, здесь они!"

Мария Петровна глядела на меня внимательно, словно я ей колбасу из магазина принес, но сдачу отдать забыл. Я поспешил и ее заверить: "Я сейчас все принесу!"

Забрал рукопись, вышел из типографии и сел тут же неподалеку на бульваре на лавочку. И стал вспоминать, где мог потерять страницы: на пляже или в кино? В кино я только купил билеты на вечер, они вот - в кармане. На пляже? "Точно! - вспомнил. - Когда я съел там один пирожок, чем-то вытирал руки..."

Рядом в песочнице малыши лепили куличики, пенсионеры на соседней лавочке играли в шахматы. "Хорошо быть малышом или пенсионером", - подумал я и немного успокоился. А когда человек спокоен, ему легче принять нужное решение. И я решил сам дописать те две страницы. Вспомнил автора рукописи - писателя в очках и с привычкой почесывать за ухом, и окончательно утвердился в своем намерении.

Рукопись обрывалась на словах "Он решил завтра же...". Как я разобрался, речь в книге шла о строительстве завода и о любви. Завод построили, но вот вернулся ли главный герой к своей жене, оставалось неизвестным. Сначала я подумал, что вернулся. А потом засомневался: два дела в одной книге не могли кончиться удачно.

Съел пирожки, выбросил из портфеля пробку и подумал: "А что - мне больше всех надо? Пускай вернется, а если ему не понравится, уйдет опять!" Достал записную книжку и на пустых страничках "Э", "Ю", "Я" продолжил: "...вернуться к своей жене, но не навсегда".

Написал и тут же остро ощутил, что больше не смогу сочинить ни слова. От робкой попытки описания природы: "Было лето, было жарко, хотелось кваса, а его не было", сразу отказался.

Я почти физически чувствовал, как стрелки часов, завершая круг, затягивают на мне петлю. Надо было срочно что-то делать! Вспомнил школьные уроки литературы, сочинения... и спасительная мысль пришла сама собой - списать!

В библиотеке на просьбу получить книгу про строительство и любовь мне охотно выдали целую стопку. Привычно, как сочинение из учебника, заменяя осень на весну, Петра Филипповича на Филиппа Петровича, я переписал последние две страницы из книги, где фотография автора походила на того писателя в очках.

В типографии, пока секретарша Танечка маникюрила свои ноготки, я выстукал на пишущей машинке две странички и с облегчением сдал рукопись технологу.

И вроде бы все сошло удачно, но с того дня поселилась во мне ноющая тревога. Я старался быстрее возвращаться из типографии в издательство и с порога вопросительно заглядывал в глаза Василию Владимировичу. Первым кидался к зазвонившему телефону. И что же? Мое поведение Василий Владимирович истолковал неправильно, меня скоро перевели на повышение, и я уже больше не ходил по типографиям, а сидел за канцелярским столом и поглядывал в окно, как птичка из клетки.

А книга та, как ни удивительно, вышла с двумя моими страничками. Я часто вспоминаю тот случай и думаю: может быть, я переписал две страницы у того же самого писателя, тем более что они и внешне были похожи? А может быть?..

"Нет, - всякий раз невольно теряюсь я, - тут определенно какая-то загадка!"

Давно это было. Так давно, что, кажется, и не было никогда...

Телевизор

Иван Сергеевич Подоконников сидел в кресле, держал в руках журнал с юмористическим рассказом и возмущался:

- Черт знает что! Юмористический рассказ называется - плакать хочется! И ведь деньги еще за это получают, пи-са-те-ли! Да я... Да что я, любой дурак и то смешнее придумает!

Иван Сергеевич отвел душу и перевернул страницу. На следующей странице было напечатано: "Объявляется конкурс на лучший юмористический рассказ. Приглашаются все желающие. Премия триста рублей".

Иван Сергеевич крякнул и почесал затылок: "Ишь ты, петрушка какая! Триста рябчиков - считай, это... новый телевизор!"

Он посмотрел в угол, представил, что там вместо старого телевизора стоит новый, и подумал: "Попробовать, что ли?"

Он стал вспоминать смешные случаи и вспомнил, как Трофимов, что живет в соседнем подъезде, шел сдавать посуду, поскользнулся и упал.

"Это и опишу!" - решил Иван Сергеевич.

"Однажды Трофимов, что живет в соседнем подъезде, - старательно выводил он, - шел сдавать посуду, поскользнулся и упал".

Иван Сергеевич поставил точку, перечитал и попробовал хихикнуть - не хихикалось.

"Да что же это такое! - начал нервничать он. - Ведь смешно же было! А может быть, это мне, автору, не смешно, а другой, может, от смеха лопнет?"

- Сим! - позвал Иван Сергеевич жену.

- Чего? - откликнулась та из кухни.

- Тут вот, Сим, рассказ в журнале смешной напечатан, - приврал Иван Сергеевич и от смущения зарделся. - Вот, послушай. - Он прочистил горло и начал читать: - "Однажды Трофимов, что живет в соседнем подъезде, - с выражением читал он, - шел сдавать посуду, поскользнулся и упал".

Иван Сергеевич кончил и выждал паузу. Жена не смеялась. Молчала.

- Ну как тебе? - робко спросил он. - Понравилось?

- Ерунда какая-то, - ответила жена.

- А вот автору, - обидевшись, второй раз соврал Иван Сергеевич, - за этот рассказ телевизор дали.

- По шее ему нужно было дать! - бухнула жена.

Иван Сергеевич вздрогнул, потрогал зачем-то свою шею, посмотрел еще раз в угол и сказал:

- А у нас с тобой телевизор хоть и старый, а работает лучше другого нового.

Берегом реки

Когда я бываю в гостях у Феофанова, я всякий раз удивляюсь: как, в сущности, мы еще мало знаем друг друга.

Вот, например, в прошлое воскресенье я стал очевидцем удивительного события. Мы собрались у Феофанова по случаю его кандидатской диссертации, которую он решил начать писать с понедельника. И вот после того, как все его горячо поздравили и пожелали успешной защиты, Феофанов вдруг сказал:

- Диссертация - это, конечно, хорошо, но вот о чем я думаю: а способен ли я на настоящий мужской поступок? Вот, например, если бы я шел берегом реки, а в реке тонул человек, смог бы я...

- Зимой или летом? - уточнила жена Горемыкина.

- В лютый мороз! - сурово проговорил Феофанов.

- Я бы сделал так, - сказал, поднимаясь из-за стола, Горемыкин, и руки у него от волнения дрогнули. - Я бы... незамедлительно бросил утопающему подручное плавсредство, а сам бросился к телефону!

Он сел, и в комнате повисла тишина. Жена Горемыкина нежно взглянула на него и ближе подвинула ему тарелку с салатом.

- А я!.. - сказал, медленно поднимаясь с места, Сергачев.

- Что?! - невольно вырвалось у всех.

- А я... - густея голосом, проговорил Сергачев, - снял бы ботинки, шапку, шарф...

- Пальто оставь! - крикнула его жена.

- ...пальто, - неумолимо продолжал Сергачев, - пиджак... и - подал руку помощи утопающему!

Я видел, как запылали женские лица и нахмурились мужчины, и сам непроизвольно сжал кулаки и расстегнул на пиджаке одну пуговицу.

Но тут поднялся над столом Кузьмин, ослабил галстук и глухо произнес:

- А я бы подал руку помощи утопающему, а затем десять километров нес бы его на спине до ближайшего медпункта, теряя силы и сбиваясь с пути!

- Почему десять? - спросила жена Горемыкина, но ей никто не ответил, так все были поражены поступком Кузьмина.

- А я! - выкрикнул из-за стола самый молодой из гостей Воронков Сережа. - Я бы последней спичкой развел костер, вскипятил воду и...

- Искусственное дыхание... искусственное дыхание... - шепотом громко подсказывала ему мама.

- И сделал искусственное дыхание.

- Вениамин! - толкнула меня в бок жена. - А что же ты?! Что же ты молчишь?!

- Друзья, - сказал я, вставая, - неудобно говорить про себя правду, более того, я рискую показаться нескромным, но я бы не только развел костер, я бы остро отточенным топором срубил бы несколько сухостойных лиственных деревьев и сделал избушку-времянку, где можно было бы обсушиться и прийти в себя. А затем отправился бы в ближайший населенный пункт за помощью и бесстрашно шел бы двое суток сквозь пургу и снежные заносы.

Когда я закончил, Феофанов молча вышел из-за стола и не стесняясь трижды обнял меня. А потом сказал:

- Вот какие есть на свете люди! И я горд и счастлив, что это мои друзья! Что касается меня, теперь я уверен, - я поступил бы так же!

- Вот живешь рядом с человеком долгие годы и не знаешь, что он за человек! И только в особенные минуты видишь, как щедр, отважен и богат он душой! - молитвенно проговорила жена Феофанова...

- Предлагаю сегодняшний день запомнить всем на всю жизнь! - с чувством произнес Горемыкин.

Повинуясь общему порыву, мы все встали и крепко в волнении пожали друг другу руки.

- Пап, а река в лютый мороз подо льдом бывает? - робко произнесла маленькая дочка Феофановых, но ее никто не услышал.

А я хотел объяснить ей, что там, возможно, была прорубь, но подумал и - не стал. Ведь ребенок все равно всего понять не может.

Без стен

Люди говорили разное: одни - что это гипноз, другие намекали на приближение кометы Галлея, а некоторые вообще несли какую-то дремучую околесицу о духах, домовых...

А было так. В один приятный летний день я переехал на новую квартиру. Окна моей старой квартиры выходили в тихий зеленый скверик, поэтому рассказы я писал в основном о природе. Задумал было повесть о воробьях и название уже написал - "Воробьи", да вот пришлось переехать...

Окна новой квартиры смотрели в упор на строгое здание учрежденческой архитектуры, построенное не только без архитектурных излишеств, но и без стен. Из одних окон.

Любопытно было глядеть в те окна. Очень скоро я узнал всех обитателей учреждения, мысленно подружился с ними и даже невольно поднимал руку, когда они устраивали собрания. Но постепенно странное чувство стало овладевать мной, особенно первого и шестнадцатого числа, когда сотрудники выстраивались у окошка кассы. Я видел их лица со стороны кассира, они глядели напряженно и прицельно, словно из амбразуры. Сперва-то, без привычки, я тоже невольно вытягивал шею, пытаясь углядеть через дорогу в ведомости у кассира свою фамилию, но, конечно, напрасно.

Более того, я и рассказы перестал писать. Аванс, который я взял под название повести о воробьях, таял, как масло на сковороде.

Надо было срочно что-то делать! И я решился писать на производственную тему.

В понедельник в 9.00 я сел за стол и пристально уставился в окно напротив. То, что я видел, для повести никак не годилось, а если все же писать - мог получиться только фельетон или приказ об укреплении дисциплины.

Я терпеливо подождал час, два, два с половиной, а потом... Узнать телефон того отдела не составило труда. Я набрал номер и, когда молодой человек, сидящий на столе, взял трубку, сказал ему:

- Слезь со стола.

- Что? - не понял он.

- Слезай! - крикнул я. - Работать уже пора!

Он сполз со стола, плюхнулся на стул и замер. И остальные, наблюдая за ним, тоже застыли на своих местах.

Я быстро положил трубку и написал первое предложение: "Все сидели на местах". Предложение мне очень понравилось, в нем была деловая сухость, сразу определялось место действия. Я хотел уже и второе предложение написать, но посмотрел в окно и - отложил ручку. Сотрудники сбились в кучу и что-то горячо обсуждали.

"Ну уж, дружба дружбой, а служба службой!" - подумал я.

Номер начальника отдела я набирал резко и нетерпеливо, так что два раза у меня палец срывался и набиралось "01". Наконец я набрал правильно.

- Симаков слушает, - сказал он.

- Слушайте, Симаков, - сказал я как можно доброжелательнее, - ваши охламоны вот уже полдня ничего не делают!

- А кто это говорит? И почему вы так говорите? - Он потянулся за сигаретами.

- Да оставь ты сигареты в покое, - сказал я ему уже в сердцах. - С тобой как с человеком разговаривают!

Он одернул руку от пачки, втянул голову и забегал глазами по сторонам.

- И потом, посмотри на себя, ты же не на дачу приехал землю копать! Ну что ты отворачиваешься, я же вижу, что ты и не побрился сегодня! А вчера вообще пришел в кроссовках...

Он выронил трубку и, озираясь, на цыпочках вышел из кабинета.

В комнате отдела подчиненные тут же окружили его и стали что-то наперебой рассказывать, кивая на телефон. А потом вдруг как ветром всех сдуло за столы. Кто схватился лихорадочно за ручку, кто за бумагу, а женщина двумя руками за голову. Я тоже испугался: что такое?! Оказалось, телефон у них зазвонил.

Я поспешно склонился над столом и с облегчением написал:

"В отделе царила рабочая атмосфера".

Пошла повесть, пошла! Уже проснулись и расправляли плечи сладкие мечты об экранизации. Эх, да что говорить!

Но когда я опять посмотрел туда - сотрудников там не было. Я увидел только мелькнувший женский каблук и угол хозяйственной сумки.

Я набрал номер директора. Кабинет его был этажом выше и расположен так, что директор сидел ко мне затылком. Затылок его то краснел, то бледнел, четко семафоря в окно о директорском настроении. Об этом знал не только я, многие, прежде чем идти к нему, пытались разглядеть с противоположного тротуара, какой нынче затылок у Петра Федоровича.

То, что директора звали Петром Федоровичем, я узнал с первого дня. Я, как только открыл форточку, сразу услышал: "Петр Федорович... Петр Федорович... Петр Федорович сказал..." - неслось из разных окон.

Судя по затылку, у Петра Федоровича было трудное детство и нелегкий характер. Когда он распекал кого-нибудь, даже стекла в его кабинете потели. Когда кого-нибудь хвалил - этого я не помню.

- Петр Федорович, - сказал я ему вежливо. Секретарша сначала не хотела меня соединять, но я ей комплимент сделал, что помада ей очень идет: она в это время губы красила. - Петр Федорович, - повторил я как можно ласковее, - вы, конечно, человек занятой. Вон, я вижу, сколько бумаг у вас на столе навалено! Да вы затылок-то не чешите. И не оглядывайтесь, все равно вы меня не увидите! Вы за подчиненными лучше смотрите, ведь в отделе у Симакова сейчас шаром покати!

От моих слов затылок у директора так распалился, что автомобили на улице стали притормаживать, ждать, когда "зеленый" дадут.

Все-таки Петр Федорович был мужик крепкий! Не чета Симакову.

- А мою жену вы сейчас видите? - быстро спросил он.

- Нет, - сказал я.

- А фонды нам срежут?

- Не знаю, - ответил я. - Вы лучше порядок у себя скорее наводите!

- Значит, срежут, - подытожил Петр Федорович. - И простите за нескромный вопрос: сын у меня, Борька, в Политехнический хочет...

- Да что вы в конце концов! - не выдержал я.

- Значит, не поступит, - вздохнул Петр Федорович.

Он поднялся из-за стола, большой, грузный, а в сущности - пожилой, усталый человек, и вышел в дверь. "Вот и в семье у него не все ладно... - подумал я. - Но что же делать мне? Неужели придется все самому?!"

Узнал телефоны всех отделов, начертил план расположения столов и - начал! Как только кто опоздал - звонок: "Почему?! Это не повод!.." Только замечу, что кто-то посторонним чем занят - звонок: "Чем вы там занимаетесь?! Чтоб я больше этого не видел!" Уборщицу запугал - по телефону ей подсказывал, где она какой сор не подмела. Она полы не только мыть стала, но и на всякий случай одеколоном их сбрызгивать. Это, конечно, лишнее, но я не мешал.

Вот с Симаковым было сложнее, он так пугался моих звонков, что мог произнести только одно слово: "Когда?" Так что мне приходилось подстраиваться, и я говорил: "Энергичнее стройте работу в отделе!" "Когда?" - говорил он. "Немедленно!" - отвечал я.

Конечно, не сразу они смирились с таким положением: жаловались в местком, писали в газету... Председатель месткома отреагировал быстро - убрал заявление в какую-то папку, а потом никак не мог его найти. А на страницах газеты им ответил доцент Шубяк, который убедительно сказал, что Бермудского треугольника, летающих тарелок и кваса в бутылках нет и не будет.

В общем, работу я им наладил. Но со всем этим я совершенно забросил свою. Родственники и знакомые с нетерпением ждали продолжения, спрашивали: "Чем кончится? Кто был прототипом или я все выдумал?"

Жена хотела украдкой сама вписать туда два предложения, чтобы побыстрее и побольше получить денег, но я ей напомнил про Льва Николаевича и Софью Андреевну. Она всю ночь плакала, а утром понесла что-то в ломбард. Что именно, я узнал, когда хотел надеть ботинки.

Ну, да это не важно! Для меня главное: ручка, бумага и окно в жизнь!

Судьба

Молодой человек Киселев почувствовал себя плохо и пошел к врачу.

- Покажите левую ладонь, - сказал врач.

Киселев показал.

- Что ж вы хотите, - сказал врач, - у вас линия жизни в тридцать лет кончается.

- Так что ж мне теперь делать? - испугался Киселев.

- Ну ладно, - сказал врач, - так и быть...

Он взял фломастер и удлинил Киселеву линию жизни почти до запястья.

- Спасибо, - сказал Киселев и, смущаясь, спросил: - А... а насчет денег там как?

Врач глянул на ладонь и нахмурился.

- Сколько вы получаете?

- Сто двадцать, - сказал Киселев.

- Все верно, - сказал врач.

- А... а ничего нельзя сделать? - заискивающе улыбнулся Киселев.

- Ну, я не знаю, - сказал врач.

- Ну я вас очень прошу, - сказал Киселев, - я в долгу...

- Ну ладно, - сказал врач, - давайте руку.

Он провел Киселеву линию, тот щекотно поежился.

- А... а вот, чтобы одаренность, талант... там у меня линия как? - кивнул на свою ладонь Киселев.

Медик надел очки и внимательно вгляделся в его ладонь.

- А у вас ее вообще нет, - спокойно сказал он.

- Как так? - растерялся молодой человек.

- Не знаю, - сказал врач, - только нету.

- А... а может быть?..

- Нет, нет, - решительно замахал руками медик, - это вопрос щепетильный.

- Ну я вас очень... очень в долгу...

- Ну я не знаю, - задумчиво сказал врач, - я сделаю вас талантливым, а вы чего-нибудь... не того чего... Талант ведь разный бывает: злой, добрый...

- А вы сделайте, чтобы я был добрый! - жадно попросил молодой человек.

Медицинский работник вздохнул, взял фломастер и провел ему еще одну линию.

- Все? - спросил он.

- Н-не... совсем, - краснея и пряча глаза, сказал Киселев. - А... а с женщинами у меня как будет?

- Вы женаты? - спросил врач.

- Женат, - сказал Киселев.

- Вот так и будет.

- А... а ничего нельзя?..

- Нет, - твердо сказал врач, - это выше моих сил.

- Ну я очень прошу вас!

- Нет, нет, нет, - повторил врач.

- Ну я в долгу не останусь, - напомнил Киселев.

- Нет, нет, нет, - повторил специалист.

- Ну... я три раза в долгу не останусь, - предложил молодой человек.

- Ну ладно, - сказал медицинский работник. - Только из чисто научных соображений.

И он вывел на ладони Киселева еще одну линию.

- Теперь все? - спросил он.

- А что еще может быть? - деловито спросил Киселев.

- Еще... удовлетворенное тщеславие.

- Это важно, - определил Киселев, подставил ладонь и после того, как там появилась еще одна кривая, осторожно потрогал ее пальцем. - Ну... ну, а еще... еще что-нибудь есть?

- Еще?.. Еще... ну, еще порядочность, - с трудом вспомнил эскулап.

- Порядочность... А давайте и ее! - решился молодой человек.

Врач прочертил ему сбоку ладони линию порядочности, после чего Киселев стер все остальные, сказал: "Извините" и пошел домой.

Как хорошо, когда светит солнце

Когда Игорь Борисович покупал мясо, ему хотелось узнать не только сколько оно стоит, а и как звали корову, где она жила, была ли счастлива...

Я был свидетелем, когда он хотел дать пощечину одному негодяю, поднял руку и сокрушенно проговорил:

- Ведь вам же будет больно!

На негодяя это произвело необычное впечатление, словно ему дали две пощечины. Он удивленно заморгал глазами, потрогал свою щеку и сказал, задумавшись:

- Возможно, я был не прав...

Он ушел, ссутулившись, и с тех пор до меня доходили слухи, будто он перестал платить жене алименты, брал их себе, а все остальное отдавал в бывшую семью. Еще говорили, что он уехал куда-то с археологической экспедицией и пытался найти в раскопках что-то сокровенное и давно утраченное.

С Игорем Борисовичем я познакомился в нотариальной конторе в очереди. Я пришел туда заверить копию диплома. Она мне последнее время очень была нужна, потому что не только другие, но и я не верил уже, что когда-то кончил высшее учебное заведение.

А Игорь Борисович принес туда завещание. Он завещал своим детям и будущим внукам жить честно и теперь хотел, чтобы это официально заверили.

Сидящая рядом с нами женщина взялась было объяснять Игорю Борисовичу, что он завещание составил неправильно, потому что слово "завещание" производное от двух слов "за вещами". А сосед справа стал показывать, что это не так, что состоит оно из двух слов, только из других: "зав" и "еще".

Я на всякий случай помалкивал и по старой школьной привычке хмурился, изображая умный вид. Я вообще чувствовал себя тогда в жизни не твердо: то, что я умел, никому было не нужно, а то, что от меня было нужно - это не опаздывать на работу и с работы - домой. И с каждым днем и годом во мне все больше и больше крепла детская тоска по старшему другу, который взял бы меня за руку и повел по дороге жизни вперед, а я заглядывал бы снизу вверх и преданно спрашивал: "А это что?", "А как называется?", "А мне можно?.." Меня тянуло к людям необычным и загадочным; так, два года назад я подружился с человеком, который в магазинах покупал самые плохие вещи, чтобы другим остались получше. Потом в стоматологической поликлинике я познакомился с человеком, пришедшим вырвать сразу все зубы, чтобы после не тратить зря время, а целиком посвятить свою жизнь искусству эстрадного конферанса. Он предлагал и мне тоже, говорил убедительно, с выкладками, статистическими данными; и я чуть не согласился, да вовремя вспомнил, что у меня почти все зубы вставные.

Игорь Борисович среди моих знакомых отличался твердостью убеждений, четкостью позиции и решительностью действий. Он знал все! В столовой, когда я сомневался, что брать: компот или кисель, он говорил: "Бери оба!" - и всегда оказывался прав.

По субботам и воскресеньям он ездил на какую-нибудь тихую речку со спиннингом и динамитом - пугать браконьеров. Сам он пользовался крючками и блеснами, изготовленными на фабрике спортизделий № 2, выпускающей всю продукцию с пометкой "Хранить в сухом прохладном месте".

Он и меня пригласил однажды, и мы поехали. Не помню, какой был день: пасмурный ли, ясный, отчетливо помню, что на душе у меня было солнечно!

Мы сначала ехали на электричке, а потом шли пешком. Шли мы очень медленно, потому что он обходил каждую травинку, чтобы не помять. А вот комаров он бил и объяснял это естественным отбором.

До реки мы дошли только к вечеру. Речка оказалась такой скромной и милой, словно вытекала не где-то из-под земли, а - из моего детства. Опять, как давным-давно, я крупно увидел росшую по берегу осоку, желтую кувшинку на тихой воде, стрекозу...

Браконьеров мы в тот раз не встретили, зато попали на пикник. Надо сказать, что Игорь Борисович любое пьянство считал предательством, где человек предает себя и своих близких, и предусматривал за него самую высокую меру наказания - безрадостную, одинокую старость.

Мы подошли к пикникующим, поздоровались. Их было шестеро, нас - двое, поэтому они поздоровались с нами весело. Они еще не догадывались, с кем имеют дело. Игорь Борисович сказал просто:

- Товарищи, прошу всех оставаться на местах. Здесь, - показал он на разбросанные пустые бутылки и банки, - ничего не трогать!

Повернулся и ушел в кусты.

Как только он ушел, главный скомандовал: "Быстро!" - и первым схватил крайнюю бумажку. Я забыл сказать, что Игорь Борисович считал, что природа - это храм, и всегда выезжал в лес в строгом костюме и галстуке.

Игоря Борисовича я нашел на полянке, он стоял у пенька, считал годовые кольца и сокрушенно говорил: "Ему бы еще жить да жить!"

- Откуда у вас такое знание человеческой психологии?! - изумился я.

Прежде чем ответить, Игорь Борисович протер носовым платком пенек и сел рядом на землю.

- Я люблю людей, - просто ответил он, - и поэтому интересуюсь ими. Человек - это часть природы, а природа - это наше богатство!

В тот день мы в лесу больше никого не повстречали, потому что накануне Игорь Борисович вывесил в округе таблички: "Осторожно! Идут взрывные работы!" Он не считал это обманом. "Я же ведь не указал где, - объяснил он мне, - а страна у нас большая!"

Возвращались мы в город затемно. Электричка спешила в Москву, за окном мелькали огоньки, как промелькнули дни и годы моей жизни. И я грустно думал, что были они потрачены мною не на то и главное в жизни осталось где-то в стороне, и хотелось скорее повернуть в ту сторону. Я очень надеялся, что теперь, рядом с таким человеком, как Игорь Борисович, мне это удастся.

У дома Игорь Борисович достал из кармана мел и начертил на асфальте классики. "Дети завтра поиграют, чем без толку слоняться, - пояснил он. - Да и взрослые утром пойдут на работу, вспомнят себя маленькими и придут на работу не такими сердитыми".

Я тоже, глядя на классики, вспомнил, что когда я был маленьким, мечтал поскорее стать взрослым, чтобы совершить что-нибудь большое, значительное, важное!

- Ну, давай прощаться, - сказал он и протянул мне перепачканную мелом руку.

Я стыдливо протянул ему свою чистую.

- Ну, - сказал он, - желаю тебе всего доброго!

И ушел в подъезд. А я остался стоять на месте.

Вскоре на втором этаже зажглось окно, и оттуда донеслись два голоса. Один очень похожий на голос Игоря Борисовича и в то же время чем-то очень другой, и - голос женщины. Слов разобрать было нельзя, потому что они наскакивали друг на друга, дробились и сыпались осколками: "Я тут!..", "Ты мне!..", "Эх!..", "Завтра же!.."

Любопытство мое и изумление были столь велики, что я забрался по водосточной трубе и заглянул в освещенное окно. То, что я увидел, заставило меня всплеснуть руками, я не удержался и упал вниз. Я и до сих пор не уверен: увидел ли я это или мне померещилось, будто Игорь Борисович сидел за столом, низко склонив голову (особенно почему-то запомнилось, что у него лысина), рядом с ним возбужденно размахивала руками женщина, а в детской кроватке, проснувшись, тер глазки и готовился заплакать ребенок.

Я очень смутился, что стал свидетелем этой сцены, и поскорее заторопился подальше от окна, где горел свет.

На следующий день, когда я хотел навестить Игоря Борисовича, я этого дома почему-то не обнаружил. Я точно помнил, что на углу продовольственный магазин, потом киоск "Союзпечать", автобусная остановка - они были, а дома на месте не было, был какой-то чахлый скверик с молодыми тополями, детской песочницей и двумя лавочками, на которых сидели внимательные старушки.

"Наверное, я что-то напутал", - подумал я и сел рядом со старушками на лавочку.

Я там был

- Жизнь - сложная штука, - говорил Мелоедов, шагая по камере предварительного заключения.

Нас там было четверо: я, обругавший сам себя и сидящий теперь за оскорбление личности, Петр Патрикеев, укравший молодость своей жены, алкоголик-рецидивист Бобцов и Мелоедов, убивший в себе человека двадцать лет назад.

Казалось бы, все быльем поросло, но его случайно узнал на улице бывший одноклассник, и теперь Мелоедов целыми днями шагал по камере, жаловался на жизнь и пытался укусить себя за локоть.

Никто из нас не обращал на него внимания. Петр Патрикеев все свободное время сочинял свое последнее слово на суде. Писал он так быстро, что буквы из-под его пера, не помещаясь на бумаге, сыпались на пол. Я незаметно подбирал их, складывал, у меня получалось: "Она сама...", "Я сто раз говорил!..", "Кастрюля" и разные другие. Когда Петр Петрович оказался среди нас, он представился так: "Справедливый человек", молча пожал каждому руку, после чего тщательно пересчитал свои пальцы - все ли на месте? Субъект он был скрытный и даже в "деле" вместо обычных двух фотографий: фас и профиль, у него была только одна - затылком вперед.

Я по обыкновению с утра до ужина стоял в углу, думая так искупить свою вину. А Вениамин Бобцов выискивал в "Крокодиле" картинки про алкоголиков - он тогда чувствовал себя не таким одиноким. По вечерам он иногда рассказывал нам, в каких странах и городах он бывал, когда был в белой горячке.

Изредка, когда в камеру заглядывало солнце, на глазах Вениамина можно было заметить две маленькие слезинки. Но если стоять к нему спиной, то можно было и не замечать.

Дни наши проходили без особых развлечений, разве что когда к Мелоедову приходил адвокат, нам было любопытно слушать, как он допытывался, за что и почему Мелоедов убил в себе человека. После ухода адвоката Мелоедов обычно ложился спать рано, вздыхал, ворочался, а дважды - даже лаял. Тогда Патрикеев кричал: "На место!", как привык кричать на жену, и он затихал, сжавшись в комочек и подрагивая всем телом.

Всех нас объединяло одно - чувство неминуемого наказания. У Патрикеева это выражалось в том, что он поминутно оглядывался, на все вопросы отвечал: "Не знаю!" и ни с кем не разговаривал, кроме себя. Особенно жутко становилось каждому из нас по вечерам: ведь ничего хорошего из минувшего дня вспомнить было нельзя и ничего хорошего от завтрашнего дня ждать не приходилось тоже.

От того, что я всегда стоял в углу, у меня была в камере кличка Уголовник. Чтобы как-то скоротать время, я читал выцарапанные на стене надписи и исправлял в них грамматические ошибки. Больше всего надписей было однообразных, вроде: "Никаноров П. Ф. здесь будет 13.02". Но попадались и оригинальные с описанием жизни, например: "Ивашук, 1938-1983 гг."

Стоя в углу, я все поджидал, что сейчас ко мне подойдет кто-то большой и сильный, погладит меня по головке, скажет: "Чтоб больше этого не было!" - и даст шоколадку. Но вот уже десять лет никто не подходил.

- Неужели от судьбы никуда не уйдешь? - говорил Мелоедов, вышагивая по камере и отирая со лба пот.

Он очень хотел изменить свою судьбу и один раз даже решился и начертил авторучкой на своей левой ладони какие-то линии, а потом две недели не мылся и все ждал. Мы тоже ждали. В конце концов, новые линии потерялись среди грязи, и руки пришлось вымыть.

День суда над Мелоедовым был назначен на понедельник. Накануне он весь вечер чистил ботинки и причесывался, глядя в маленькую фотографическую карточку, на которой он был запечатлен пятилетним мальчуганом с курчавыми волосами и ясными глазенками на плутоватой мордашке. И еще часто вспоминал мать, но не свою.

Утром за ним пришли... Мы знали, что ему грозит, отводили глаза в сторону и очень жалели каждый себя.

Следующим должен был покинуть камеру Патрикеев. Последнее слово было написано, вещи уложены. Сидя на койке и крепко сжимая руки, он говорил себе:

- Ничего, все будет нормально!

И сам же себе отвечал:

- Уж будь спокоен - за все, паразит, ответишь!

Мы с Бобцовым старались не слушать его и играли в подкидного дурака, причем дураками оставались сразу оба. Это лишало игру остроты и интереса. Мы пробовали играть в шашки в поддавки, но Бобцов тогда сразу поднимал руки и быстро говорил: "Сдаюсь!"

За Патрикеевым долго не приходили. Он слонялся у двери, прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам. Но даже я из угла ничего не мог расслышать, так громко и часто стучало у Петра Петровича сердце.

Когда мы остались с Бобцовым вдвоем, Вениамин по секрету признался мне, что раньше думал, что для того, чтобы жить хорошо, нужно жить плохо, а теперь - сомневается. На суде он решил чистосердечно во всем сознаться и просить закрыть все винные магазины. Я не нашелся, что на это сказать, и пожелал ему удачи.

Оставшись в камере один, я уже не покидал своего угла. Спать стоя было неудобно, но страх помогал мне, вдавливая в стену. Дни проходили в изматывающем ожидании. И вдруг однажды, глянув на пустые койки, я подумал: "Как же я могу отвечать за оскорбление личности, если я совсем не личость? Как же я раньше-то не догадался?!" - обрадовался я, собрал вещи и пошел домой.

Инструктаж

Итак, наша рота участвует в учениях...

Иванов, что ты сказал? Это у тебя в животе бурчит? Встань на левый фланг, ты меня заглушаешь! И не надо мне про борщ... Как он может быть опасным, если в нем, кроме воды, ничего нет?!

Еще раз напоминаю про снайперов: если будете прикуривать ночью, огонек заслоняйте рукой, а то рядовой Козлов дал троим прикурить, и троих убило! Хорошо, они не из нашей роты и убило их условно.

Теперь о самом главном: о продаже оружия. Рядовой Забубенов, поставленный часовым у танка, продал танк! Причем вместе с механиком-водителем! Который, едренть, узнав, в чем дело, отказался возвращаться в свой батальон и требовал за себя выкуп! Сто тысяч долларов или пачку сигарет. Согласился на коробок спичек, но это проблему не снимает.

Теперь о минах и наркоманах. Ефрейтор Иголкин расставил вчера мины, а перед этим нанюхался портянок и сейчас не помнит, где эти мины стоят! А я, едренть, не помню: учебные они или боевые! Вся надежда, что к нам придет проверяющий и, если он не взорвется, мы узнаем, как отсюда выйти!

Теперь о внешнем виде. Рядовой Хабибуллин соорудил себе такой дембельский мундир, что наш генерал испугался - думал, маршал идет! Ну, я понимаю, что на груди аксельбанты, но на спине-то зачем?!

А рядовой Опохмелкин, наоборот, ходит в разных сапогах... один сорок первого размера, другой - сорок шестого! Один резиновый, другой - валенок! Вертолетчик Сиволобов, едренть, с высоты сто метров принял его за крокодила! За что и был комиссован из армии как психически ненормальный!

Мне об этом сообщили по рации, пока она была. Сегодня утром рация исчезла. Судя по тому, что исчез рядовой Огуреев, а из леса вот уже два часа доносится какой-то дикий вой, он сделал из нее усилитель и играет там на гитаре! Какая, едренть, самодеятельность, если его волки боятся. Вышли из леса и вернулись обратно, только когда увидели меня!

Теперь о Самсонове... Что такое: пошел в разведку за языком, а вернулся с бутылкой! И доказывал, что на этикетке вражеский код, который он может разгадать, только если выпьет!

И запомните: солдат обязан дорожить жизнью командира. А то, едренть, я вчера в реку упал, а когда кричал: "Спасите!" - кто-то вместо спасательного средства бросил гранату!

Хорошо, меня взрывной волной выбросило на берег! А потом меня уверяли, что этот "кто-то" рыбу глушил. Я что - похож на судака? Кто сказал: на му... ?!

И еще: тех двух путан, которых вы прячете в пищеблоке, завтра же отправить вертолетом! А то в прошлый раз бронетранспортер трое суток плутал и вернулся опять с ними! А сержант Мазуриков, посланный сопровождающим, доложил, что нарвались на засаду, что он ранен и ему срочно требуется врач-венеролог!

И не надо, едренть, меня обманывать! А то переодели их в солдатскую форму, а когда на медосмотре я увидел у них груди, стали уверять, что это мышцы! И я, едренть, поверил, пока не увидел ягодицы!

В заключение хочу сказать, что учения проходят успешно и если не победить, то запугать наша рота может любого врага! Едренть!

Переворот

Сосед прибегает с улицы, говорит: "В стране переворот! К власти пришли военные!"

Я говорю: "Военные - это хорошо! Военные порядок наведут!"

Сосед говорит: "Переловят всех, кто в перестройке участвовал!.."

Я говорю: "А разве кто-нибудь участвовал?"

Сосед говорит: "И всех, кто по национальности..."

Я говорю: "А я русский!"

Сосед говорит: "И всех, кто по национальности русский!"

А я говорю: "А... я русский только по паспорту... У меня бабушка татарка была!"

Сосед говорит: "Этих в первую очередь!"

Я говорю: "Бабушка татарка исключительно в кулинарном отношении - она не любила, когда ей говорили: "Свинья!" А так-то она из поволжских..."

"Немцев?" - спрашивает сосед.

Я говорю: "Кто сказал?"

Он говорит: "Ты!"

Я говорю: "При чем здесь немцы?! У нас дома вообще всегда на идиш говорили!.."

Сосед говорит: "Ты с ума сошел!.."

Я говорю: "Говорили: идишь ты на..!"

Сосед говорит: "А кому говорили?"

Я говорю: "Как - кому? Себе! Подойдешь к зеркалу, скажещь: идишь ты на...! И - идишь!"

Сосед говорит: "Кстати, где ты родился?"

Я говорю: "В самолете! И пока рожался, мы пять республик пролетели!"

Он говорит: "Почему у тебя нос такой длинный?"

Я говорю: "Оттянул, когда сморкался!"

"А уши?" - говорит сосед.

Я говорю: "Чистые!.."

Он говорит: "Почему у них конфигурация какая-то восточная?"

Я говорю: "Никогда!"

Он говорит: "А вот это плохо!"

Я говорю: "Никогда у меня уши не были западной конфигурации! Бывало, еще в школе все спрашивают: почему у тебя уши какие-то... восточные? А я говорю: наверное, от бабушки - она у меня была восточка по национальности. Тюрка".

Сосед говорит: "А что - есть такая страна?"

Я говорю: "А как же - Тюркестан! Бывало, бабушка на стол накрывает и так ласково говорит по-тюркестански: у-тю-тю!"

"А что это значит?" - спрашивает сосед.

Я говорю: "Это значит: кушайте на здоровье, гости дорогие!"

Сосед говорит: "Так к вам гости ходили?!"

Я говорю: "Какие гости?! Она говорила: Кушайте на здоровье... кости дорогие!"

Сосед говорит: "Значит, недовольство выражала!"

Я говорю: "Так она ж собак кормила!"

"А... вот ты и попался! - говорит сосед. - Потому что те, кто к власти пришел, кошек любят!"

Я говорю: "Мяу!"

А он говорит: "Дурак! Сегодня первое апреля!"

А я говорю: "Я не дурак! Потому что кроме первого апреля в году еще триста шестьдесят четыре дня есть!"

Мозги

Слышали новость: человеку пересадили мозги от коровы. Трансплантировали впервые в мире!

Почему от коровы? Не смогли найти... подходящих. Ну, представьте такую картину: лежит человек, черепная коробка открыта, все нервничают. Привозят одного... Алкоголик!

Жена этого, который с коробкой... говорит: "Ни за что! Лучше так зашивайте!"

Ей говорят: "Так нельзя. Не для того мы время теряли!"

Привозят следующего... Самоубийца! Сами посудите - какой смысл?! Пересадишь мозги, а он повесится! Ждут, а время идет! Людям обедать пора! Наконец привозят... Гомосексуалист!

Ну там, откуда привозят, не знают. А тут анализы сделали - гомосексуалист-индивидуалист. То есть любит только себя!

Жена, понятно, в крик! Кричит: "Пусть лучше без мозгов будет!"

А время обеденное - люди нервничают. И тут привозят одного... Весь в наколках. Жене говорят: "Берете? Или у нас терпение уже лопается!"

Она говорит: "Страшно!" Ей говорят: "Чего страшного? Он всю жизнь по тюрьмам, вы его и не увидите!"

Она говорит: "Тогда какой смысл? Посылки ему в зону посылать?"

Ну, день кончается, а трансплантировать нечего! Народ нервничает. И тут привозят одного - депутат, скончался от радости, что был кворум!

Жена в слезы. Кричит: "Он меня заговорит!"

Ей говорят: "Не волнуйтесь, он уже не соображает ничего! И потом, вы же видите, какой контингент среди покойной массы! А остальные - или еще живы пока или уже за границу рванули!"

Она говорит: "А из-за границы?" "А валюта у вас есть," - говорят ей. Она и заткнулась!

Вот тут фельдшер Иванюк и придумал: абсолютно чистый, не пораженный социальными язвами мозг коровы!

Жена кричит: "Делайте, что хотите! Чтоб только он не пил, не ругался, не дрался и с работы домой приходил! Может, - кричит, - даже молока не давать!"

Ну, они и пересадили. А когда больной выздоровел, посмотрел он вокруг и сказал: "Му-у... му-у... вы все!"

На дорогах

Здравствуйте! В эфире передача "Автоколесо"!

Пей, да дело разумей! Но не все следуют этому правилу, так в городе Кудинове двое подвыпивших молодых людей решили покататься, остановили машину, влезли в нее и только потом обнаружили, что это машина - милицейская!

Баба с воза - кобыле легче! - вероятно, так думали грабители, высаживая гражданку Горохову в Сызрани. Однако они не учли, что Горохова мало внимания уделяла техническому обслуживанию, в результате чего у автомобиля отказали тормоза, и грабители попали в больницу, где дежурным врачом в тот день как раз работала гражданка Горохова. Надо ли говорить, что выпишутся они теперь не скоро!

Тише едешь - дальше будешь! Эту истину недавно опроверг водитель "Жигулей" Забродин. Выйдя из дома, он сел в машину, включил мотор, выжал предельную скорость, но не тронулся с места. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что автомобиль "разут" и стоит на кирпичах!

Хочется обратить внимание пешеходов на соблюдение правил. Так в городе Зарайске старушка Пронькина переходила улицу на красный сигнал светофора, когда на пешеходную полосу вылетел "КамАЗ". Водитель успел свернуть и сейчас лежит в больнице, а старушка все еще идет.

И еще раз о вежливости на дорогах: в городе Чреватове водители "Москвича" и "Жигулей" так долго уступали друг другу дорогу, что скопилась огромная пробка и их поколотили.

Вниманию автолюбителей! С первого числа ВАЗ вновь повысил цены на "Жигули". И теперь инженеру со средней заработной платой для покупки автомобиля нужно работать не как прежде семьдесят лет, а ровно сто!

И о ценах на бензин: в Воронеже - 15, в Нижнем Тагиле - 20, в Нижнем Новгороде вчера трое молодых людей, угрожая оружием, потребовали закачать им полный бак бесплатно и прямо из бензовоза. Каково же было их удивление, когда после закачки выяснилось, что это не бензовоз, а ассенизаторская машина!

Сейчас послушайте прогноз погоды, а я прощаюсь с вами. Удачи на дорогах!

Поход

В прошлое воскресенье Иван Сергеевич отправился в гости к Николаю Петровичу. Идти было недалеко - через коридор, то есть два шага.

Иван Сергеевич нажал звонок и стал ждать, когда Николай Петрович откроет. А Николай Петрович стал ждать, когда Ивану Сергеевичу надоест ждать и он уйдет.

Так они простояли у двери минут пять, после чего Николай Петрович не выдержал, распахнул дверь и сказал:

- Ну что ты так долго звонишь, может быть, меня и дома-то нет!

- А... а где ж ты можешь быть?! - удивился Иван Сергеевич.

- Где, где! Ну... на лыжах, может быть, я ушел кататься! Ты посмотри, погода-то какая великолепная!

- Погода-то великолепная, - согласился Иван Сергеевич. - Только снегу-то... растаял весь почти.

- Ну... не на лыжах, просто так мог пойти! В поход!

- Ты?!

- Я!

- В поход?!

- Да, да! В поход!

- Как же так, у тебя и походного ничего нет. Ты шутишь, что ли?

- Кто шутит?! Как это - ничего нет?!

Николай Петрович прошел в комнату и стал выдвигать и задвигать ящики, выуживая оттуда предметы верхней одежды. Затем полез на антресоли, достал большой ком пыли, встряхнул его и оказался с рюкзаком в руках.

- Ну?! - победно спросил он.

- Ну и ну! - отозвался Иван Сергеевич.

- А теперь смотри... выхожу.

Николай Петрович надел рюкзак и направился к двери. Минута была столь торжественная, что хотелось считать: три, два, один... пуск! Николай Петрович открыл дверь и вышел на лестничную площадку.

- Подожди! - вскричал Иван Сергеевич. - Я сейчас фотоаппарат вынесу, чтоб на всю жизнь!

- Ладно, давай, - согласился Николай Петрович, - только быстрее, в походе каждая секунда на счету.

Иван Сергеевич убежал за фотоаппаратом, а Николай Петрович вызвал лифт и поехал вниз. Во дворе его окружила ребятня.

- Самая высокая гора в мире Джомолунгма, - объяснил им Николай Петрович. - Протяженность железных дорог в нашей стране - около ста сорока тысяч километров.

А тут и Иван Сергеевич выбежал с фотоаппаратом. Он сфотографировал Николая Петровича с детьми, потом попросил соседку Марию Федоровну, возвращавшуюся из магазина, сфотографировать его и Николая Петровича вместе, потом только себя, а потом Николай Петрович сказал:

- Жаль, темнеть уже начинает. Эх, если б завтра не на работу!

И пошел обратно в подъезд. На пороге все же обернулся и крикнул детям:

- Самое глубоководное озеро в мире - Байкал!

"Вот люди в поход ходят, а я сижу как пень дома!" - с горечью подумал Иван Сергеевич, глядя вслед Николаю Петровичу, и пошел домой проявлять пленку, чтобы остались на память об этом необычном дне хотя бы фотографии.

Мой друг

По утрам он любил разговаривать с первой программой Всесоюзного радио.

- Доброе утро, товарищи! - говорило радио.

- Доброе утро! - отвечал он.

- Приготовьтесь к утренней физзарядке, - говорило радио.

- С удовольствием! - отвечал он.

На работу он всегда опаздывал, потому что у входа в метро пропускал всех вперед. Но начальник его не ругал, потому что еще с порога он спрашивал, что нужно сделать.

Он очень любил свое рабочее место и, прежде чем приступить к работе, доставал из портфеля фланелевую тряпочку и тщательно перетирал все скрепки, карандаши и поверхность стола.

Стол его стоял у окна, за которым мелькали туда-сюда прохожие, и, если из них кто-нибудь что-нибудь ронял, он выскакивал на улицу, чтобы поднять.

А прежде чем выскочить на улицу, он тщательно одевался, чтобы не простудиться и никого не заразить. На "вы" он называл даже собак и кошек.

О его отношениях с женщинами ходили невероятные слухи. Так, например, говорили, будто бы он... Нет, вы не поверите!

А еще говорили, что он часто проводит вечера у памятника Пушкину, где встречаются влюбленные, и если какая-нибудь девушка остается одна, он дарит ей цветы и поспешно уходит, чтобы она не подумала ничего плохого.

Я с ним познакомился случайно. Я шел по улице Горького и чихнул, и вдруг услышал, как с противоположной стороны кто-то крикнул: "Будьте здоровы!" Я глянул туда и увидел его.

Он был в самодельной вязаной шапочке, темном ватном пальто и в ботинках с галошами. Он всегда покупал в магазинах самые плохие вещи, чтобы другим остались получше.

Он стоял на тротуаре под огромной сосулькой, чтобы она никого не убила.

Я ему сказал, что у Белорусского вокзала на доме, где "Молоко", сосулька еще больше, и мы пошли туда.

По дороге он рассказал мне анекдот: "Приходит муж домой, а жена - обед готовит!". А я ему в свою очередь рассказал, какая вчера была погода.

Он слушал с большим вниманием, удивленно качал головой и приговаривал: "Ну надо же!"

Мы сразу понравились друг другу и подружились. А когда он узнал, что я родился 27-го числа, то пришел в неописуемый восторг. Потому что, как он объяснил, из 2 и 7 складывается цифра 9, а все цифры до тысячи он считал счастливыми.

Но окончательно он удивил меня, когда выяснилось, что некоторых слов он вообще не знает. Оказывается, еще в детстве он взял словарь Даля, вычеркнул из него все плохие слова и забыл их напрочь.

Гулять с ним по улицам было одно удовольствие: мы постоянно таскали тяжелые сумки за незнакомыми женщинами, переводили через дорогу старушек, а по субботам с утра стояли на площади Свердлова и объясняли приезжим, как пройти в "Детский мир".

Хорошее то было время! Никогда в жизни мне не было так спокойно и легко на душе.

Но однажды (да, это было!) мы поспорили. Вернее, спорил я, а он только улыбался и поддерживал меня под руку, чтобы я не поскользнулся и не упал.

О чем я спорил, уже не помню. Я к тому времени стал очень хорошо относиться к себе, и все, что ни делал, казалось мне единственно правильным.

Помню лишь, что распалился я не на шутку, выдернул свою руку и пошел в обратную сторону.

На перекрестке я все же обернулся - он шел, поскальзываясь и взмахивая руками. Он ведь всегда покупал самые плохие вещи, и ботинки у него были скользкие, как лыжи.

Я хотел было вернуться и помочь ему, но самолюбие остановило меня. "А, ничего с ним не случится!" - подумал я и пошел дальше.

С того дня я его больше не видел. Я долго разыскивал его: звонил в институт Склифосовского, в милицию. В институте Склифосовского мне сказали, что таких нет, но, возможно, еще будут. А в милиции сообщили, что им все известно, за исключением того, что интересует меня.

Теперь я живу так же, как до того дня, когда чихнул на улице Горького, и вроде бы все нормально, только иногда, особенно зимними вечерами, меня тянет, как бывало, встать под сосулькой или помочь кому-то донести тяжелый чемодан.

Но без него, моего друга, я почему-то стесняюсь...

Полет

Дело на просеке было... в тайге. Ну, тайга - комары, как шприцы летают, консервные банки запросто прокусывают. Но, как прокусят, дохнут сразу.

Гадюка одна болотная тоже сдохла - укусила Пахомыча, а он злой как черт, второй месяц неопохмеленный.

Короче, сидим на просеке сами, как гадюки, как гады последние. Ну, Вася Темирляев - он из местных... Ну, тут этап гнали... Ну, в общем, у него отчество сложное: Иваныч-Трофимыч-Окулевич-Беймурат-Капитаныч строгого режима.

Ну, он, короче, весь в отца пошел - отчаянный. "Тавай, - говорит, - я спегаю!"

Ну, Вова Гинзбург по кличке Масонская Ложка... ну, он - геолог: показывал, в какую сторону тайгу рубить, пока карту не потерял. Ну, он говорит Ваське: "Куда ж ты сбегаешь, если до ближайшего населенного пункта две тысячи километров! И то, - говорит, - если мы в ту сторону лес валили, а то и все - две тысячи километров... два метра!"

Тут Пахомыч говорит... Молчал, старый черт, зубами жевал только что-то, а потом вставил их в рот и говорит: "Дык, чего пехом-то? Возьмем пару моторов от пилы "Дружба", крылья из палатки вырежем, заместо пропеллера - лопату... можно две".

Ну, Пахомыч, старый политурокаторжанин... за политуру сидел. Политуру всю выпил, когда на мебельной фабрике работал. Ну, фабрика, пля, и встала. Ему статью: английский шпион! А хоть бы подумали: какой англичанин столько политуры выпьет и живым останется?!

"Сделаем, - говорит Пахомыч, - аэроплан, к закрытию и поспеем..."

Вова Гинзбург: "А чертежи?!"

Но тут бригадир наш, Котя Анциферов, говорит: "Какие, - говорит, - нафуй-мафуй, ать-мать, где-зде, еще чертежи?! Что у нас рук, ать-мать, где-зде, нету, что ли?!"

Ну, взяли мы в руки топоры, пилы, лопаты... Пахомыч зубы взял, чтобы не потерять. И - за работу. Часа два работали, не разгибаясь, а когда разогнулись... Стоит на просеке красавец аэроплан, крылья из брезента, упругие, на месте пропеллера лопаты, крест-накрест связанные, в кабине матрац...

Посуровели наши лица. А бригадир Анциферов сказал: "Если, пля, кто еще меня на "ты" назовет... мать-ать, где-зде... спишу на землю к едрени фени!"

Подошел к аэроплану и начертал у него на боку: "Ан-206, часть 2-я" - это статья, по которой он первый раз привлекался. Торжественная, пля, была минута... и аэроплан быт такой красивый, что казалось, улетит без нас в страну какую-нибудь сказочную, волшебную, а может быть, - в самый коммунизм!

Ну, страху натерпелись, когда взлетали... Пахомыч от волнения каждый раз в кусты бегал. Только Анциферов скомандует: "Пуск!" - он в кусты. И кричит оттуда: "Робяты, погодите!"

Ну, главное было, конечно, моторы разом завести. Ну, Вовка-Масонская Ложка считает: "Раз, два, три!.." А Темирляев только до двух считать умеет - школу-то кончал на русском языке, а учителей у них не было... один только по военной подготовке, вот он и научил Васю считать: раз-два, левой... а до трех не дошел.

Ну, потом Васю я сменил. Рванули мы с Вовкой, аэроплан задрожал, пля, как припадочный, и оторвался от земли. Пахомыч еле успел. Бежит, штаны руками поддерживает. Ему кричат: "Хватайся за борт!" Ну, он схватился, штаны соскочили... за елку зацепились. Анциферов орет: "Руби концы!" Пахомыч кричит: "Не дамся!"

Ну, рубанул Вася топором. Чиркнула елка макушкой по матрацу, и мы - в воздухе!

Только сверху увидели, что тянули просеку в сторону глубокого ущелья. Хорошо хоть, что всего два метра протянули.

Ну, короче, идем на бреющем... трясемся, как в лихорадке. Бригадир Анциферов орет Пахомычу: "Ты что ж, старый пень, пилу свою не смазывал, вишь, как из-за тя трясет, мать-ать, где-зде, чтоб тя кондрашка хватила!"

А Пахомыч кричит: "Я ж, едрена вошь, не знал, что мы на ей полетим! Кабы, - орет, - я знал, я б ей вообще не пилил!"

Васька Темирляев кричит: "Нама типерь по ортену татут!"

"По шее тебе дадут!" - орет Вовка Гинзбург.

Ну, я тоже что-то восклицаю восторженное. А тут, пля, истребитель откуда ни возьмись!.. Ну, бригадир Анциферов со своими уголовными замашками сразу за лом. "Я, - кричит, - мать-ать, где-зде, щас ему врежу по фюзеляжу, он, мать-ать, на заклепки рассыпется!"

Ну, Вовка-Масонская Ложка кричит: "Надо связаться с ним по радио и передать, что мы наши!" А какая, мать-ать, у нас рация - один приемник "Сокол". Я ору в приемник, может, думаю, услышит, чем черт не шутит! И услышал-таки, прошел истребитель мимо.

Но лучше бы он нас сбил... потому что в облако попали от химического завода, дышать нечем. Васька Темирляев кашляет, Пахомыч плесенью покрылся, у Анциферова волосы вылезли, у меня борода отросла. А Вовка Гинзбург кричит: "Это двуокись какой-то мукосели! Набивай мешки, мы ее на валюту продадим!"

Ну, набили мы этой мукосели в рюкзаки, в чемодан... Когда из облака выскочили, у бригадира Анциферова волосы опять отросли, и гуще прежнего: рыжие, толстые... ну, как медная проволока. Вот такая мукосель! А у меня борода, наоборот, отвалилась, растворилась, а на лице улыбка счастливая осталась. Лечу, пля, как дурак улыбаюсь и не подозреваю, что нас уже с земли засекли и телеграфируют в Академию наук, что видят летающую тарелку!

Не сдобровать бы нам! Но хорошо, эти ученые академики ответили, что никакая мы не тарелка, а - оптический эффект, ать-мать-перемать! Эффект, понимаешь! Это Анциферов, что ли, эффект с тремя судимостями?! Или заслуженный политурокаторжанин Пахомыч, который хоть и сидел за Сталина, считает, что у нас порядка нет и не будет без хозяина!

Это я, что ли, эффект? Или Вовка-Масонская Ложка, который, пля, вместо того, чтобы лететь в родной Тель-Авив, летит за бутылкой неизвестно куда!

Или Вася Темирляев - эффект, который хоть сейчас готов бить врагов своей отчизны, только пока не знает кого, но может и кого угодно!

Эффект... Козлы они все после этого! - подумал я и чуть не вывалился за борт.

"Бензин, - заорал бригадир Анциферов, - мать-ать, где-зде, кончился!"

"Ан-206, часть 2-я" резко терял высоту...

"Я не верю, што мы разобьемся! - крикнул Пахомыч. - Не могет быть, штоб я умер, не опохмелившись!.."

На старика было жалко смотреть, он сжимал зубы в трясущейся руке, а в глазах у него стояли слезы... большие слезы, каждая, пля, наверное, в сто грамм!

Ну, стали прощаться с жизнью... Анциферов говорит: "Прощай, житуха. Жил я, как сукин сын! Потратил тебя на водку, а водка - плоха-а-я!.. На баб, а бабы мне доставались самые па-ас-кудные! Жил, - кричит, - я так похабно, что мне даже помирать весело! Я, - кричит, - счастлив! И чтобы вы тоже ощутили счастье, и поскорее, я, - кричит, - вас, пля, всех придушу сейчас к этой матери! Где-зде, нафуй-мафуй!"

Вася Темирляев кричит: "Я зить хоцу! Зизнь, - кричит, - даеца целовеку отин рац, а мне, пля, ни рацу не тали. Толико обецали..."

Ну, я тоже начал с жизнью прощаться: вспомнил, кому сколько должен, подумал: "Хрен вы у меня теперь получите!" Жену свою, стерву, вспомнил, которая развелась со мной и выжила в тайгу, чтоб алиментов больше получать. Ну, вспомнил еще, что когда был маленьким, очень хотел стать летчиком. И подумал: "Умру, пля, хоть как летчик... Хоть таким манером, а осуществлю свою мечту детства..."

Тут Вовка-Масонская Ложка кричит: "Мать-ать, где-зде, заправляй моторы мукоселью, нафуй-мафуй!"

Ну, заправили мы моторы мукоселью этой... взвыли они, как турбины, как Пахомыч от зубной боли, когда вместе с зубами из него признания в шпионской деятельности выбивали.

"Ан-206, часть 2-я" устремился вверх. Брезент на крыльях трещал и рвался в куски, в лохмотья, в нитки... Я ухватился за матрац и потерял сознание.

Очнулся оттого, что по лицу что-то ползало... щупальца какие-то липкие, подумал - осьминог. Ударил по нему, получил тут же по морде и очнулся окончательно. Это бригадир Анциферов рукой по моему лицу водил, проверял, жив ли. Ну, когда я ему врезал - понял: жив! Кричит: "Хватит, пля, дрыхнуть, идем на посадку, а то магазин закроется!"

Я кричу: "Зачем мне теперь магазин, если ты мне губу расшиб, что - я ухом пить буду, что ли?!" Ну, он, пля, орет: "Отставить разговоры! Я, - кричит, - мать-ать, где-зде, в прошлом годе тебя на доску почета рекомендовал, а как повесили твою рожу, люди на другую сторону переходить стали! А что губа распухла - это тебе только укращение, не такой тощий..."

Ну, пока мы собачились с ним, "Ан-206, часть 2-я" на посадку пошел. Пахомыч забился в угол, деньги считает, Васька кричит: "Мнока восимем: тва, тва и есе тва!.."

Вовка Гинзбург сложил ладони трубочкой, вниз вглядывается.

"Что, - кричит, - они, пля, тут все спохмелюги, что ли, ходят?! Лица желтые, глаза узкие!.."

"Какой спохмелюги! - кричу я. - Это ж, мать-ать, Япония!"

Ну, всполошились все.

"Теперя опять посодют! - кричит Пахомыч. - Как шпиёна! А в чем сознаваться, коды зубов нету!"

"Ничего, - говорит Вовка, - искусственные выбьют! Зато не так больно!"

"Оставить разговоры, мать-ать! - орет бугор Анциферов. - Идем на посадку! Сделаем вид, что мы японцы, - вон Витьку уже не отличишь! А кто слово по-русски скажет, тому башку отвинчу и к ногам приставлю! Возьмем саке и - ходу на просеку!"

Ну, приземлились, прияпонились, значит...

Плюхнулись с неба прямо, пля, перед ихним магазином. Бутылок там, как у нас народу! А народу, как у нас бутылок, - пусто. Ну, зашли... Пахомыч без штанов, наволочкой прикрылся - вылитый японец. Ну, выгребает он из карманов мелочь, рубли мятые... выкладывает все под нос изумленному продавцу и говорит по-японски: "Биелова, крияснова и пивя..."

Ну, продавец посмотрел, посмотрел, взял совочек, метелочку, смел аккуратно деньги и в мусор выбросил.

"Ах, ты, мать-перемать, где-зде! - говорит шепотом бригадир Анциферов. - Ну-ка, Витек, тащи сюда нашу мукосель. Да смотри, губой за дверь не зацепись, чтоб, пля, конфликта дипломатического не было!"

Ну, припер я рюкзак мукосели... Как увидел продавец нашу мукосель, аж затрясся весь, показывает: берите, что хотите!

Ну, Пахомыч хвать первым бутылку, свернул ей голову и вылакал, вытаращил глаза и говорит: "А ведь енто политура..." А мы смотрим, он весь красный стал... ну, абсолютно весь: и руки, и ноги, и лицо...

Ну, тут Вовка-Масонская Ложка вгляделся в этикетку и говорит: "Это, - говорит, - ангидрит, едрит твою мать, для покраски крыш и антресолей!"

Ну, отняли мы у японца свою мукосель, пошли из магазина. Идем, пля, мы - бледные от злости, Пахомыч красный от ангидрита, за нами - толпа местных жителей...

Пахомыч стонет: "Лучше б я солярки на просеке нажрался, я б хоть облик свой человеческий не потерял!" Ну, действительно, обидно - одни зубы белые остались!

Ну, заходим в следующий магазин, мукосель на прилавок и показываем: давай, дескать, чтоб голова закружилась. Ну, японец-продавец хвать Васю Темирляева по затылку - у того голова и пошла кругом...

Идем в следующий магазин: Пахомыч красный, у Васи башка качается, Анциферов рюкзак волокет, я стараюсь дорогу запомнить, а чего там запомнишь - ни одного забора, кругом одни магазины. Ну, а за нами - толпа... Идут молча, замышляют что-то.

Ну, Вовка Гинзбург говорит: "Я, конечно, не японец... Но, - говорит, - по-моему, они нас за инопланетян принимают... И это очень даже резонно, потому что на людей мы сейчас точно не похожи!"

Ну, выходим мы на площадь, а там нас уж делегация ихняя встречает. Анциферов говорит: "А ну, ребята, приведите себя в порядок: ты, Витек, губу рукой прикрой, ты, Вася, портянки свои брось куда за угол, а то они к нам близко не подойдут, не смогут... Вовчика вперед пустим, как переводчика еврейского с японского, а тебя, Пахомыч, мы как знамя понесем..."

Вышли в центр площади торжественные, будто на демонстрации 1 Мая. Ну, те, пля, рты только разинули. Встали напротив нас, молчат. Бригадир говорит: "Переводи: саке..." Вовка говорит японцам: "Саке..." Васька говорит: "Каке..."

Ну, как сказал он, так Пахомыч от смеха на землю упал. Бригадир Анциферов его не удержал. Вовка говорит Ваське: "Ты, - говорит, - из всех иностранных языков знаешь только один - матерщинный! И не лезь в международные отношения, мать-ать, где-зде, ять такая!"

Ну, тут японцы всполошились, заколготились, один из них, самый мордато-круглолиций, выходит вперед и говорит на чистом русском языке:

"Ать-мать, нафуй-мафуй, мы рады приветствовать наших дорогих соотечественников в своей стране взошедшего солнца!"

Тут, пля, они все стали кричать "Ура!" и кинулись нас обнимать: тискают, одежду щупают, плюются, удивляются!..

Ну, я уже совсем соображать перестал. А Вовка Гинзбург кричит: "Если вы наши соотечественники, что ж у вас лица круглые?!"

"Питаемся хорошо, - отвечает их главный мордулей, - вот и круглые!"

"А глаза чего узкие?" - спрашивает бригадир Анциферов.

"Так от удовольствия, - отвечает мордулей, - улыбаемся всегда, вот и узкие!"

"А рожи почему желтые?!" - кричу я.

"Загорелые, - отвечают из толпы, - загорать очень любим!"

"Так енто што ж - санаторий какой, што ль? - говорит Пахомыч. - Тогды извиняйте, товарищи, нам на просеку надоть..."

А они нас уже не слушают, обнимают, целуют. "Ой! - кричу, губу больно!" Анциферов сам целовать стал и все норовит - баб! Васька Темирляев кричит: "Цекотно!" Они тоже все что-то кричат. Ну, сплошное, пля, столпотворение и братание. И тут я понимаю: что это не иначе, как сумасшедший дом. И сейчас, когда выяснится, что мы не санитары и кормить их не будем, бить начнут.

Ну, я кричу: "Извините, граждане, но мы сами есть хотим!.."

Тут все всполошились еще больше, поволокли нас куда-то и - вводят в большой зал, а там, пля... Я, как вошел, слюной подавился, мне потом искусственное дыхание делали. Васька Темирляев сразу в обморок упал, бригадир Анциферов сказал только: "Ать-мать, где-зде, не может быть!" Ну, Пахомыч зубы свои на пол уронил... Вовка Гинзбург, тот вообще весь мурашками покрылся...

Ну, я уже, честно скажу, ни хрена не соображаю. Потому что стоим мы в огромном зале, по стенам видимо-невидимо продуктов: окорока, колбасы, балыки, сыры, арбузы, дыни, виноград, вина... А вина!.. Ну, такие, пля, вина - что сразу видно: не краска, не политура и даже не портвейн розовый!

В центре зала столы, скатерти на них... У меня никогда такой белой и глаженой рубашки не было, как эти скатерти! На них приборы: вилки, ножи, ложки... Ну, по количеству - на отмычки похоже.

"Кушайте на здоровье, гости дорогие!" - ласково говорит мордулей Евсей Иванович.

Ну, растолкали Ваську, подняли зубы Пахомыча, сели...

"Нет, - думаю, - это не сумасшедший дом, а я точно скоро с ума сойду!" Потому - растерялся. Я как привык: выпил и - рука за закуской тянется. А тут - выпил и... не знаешь, что хватать! А вино такое - что и закусывать не хочется: во рту терпкое, в живот, как ручеек горячий пролился, а в голове - просветлело. "Ах, мать-перемать, - думаю, - вот они, какие вина на свете бывают, а я, дурак, думал, что лучше водяры ничего нет!"

Тут, смотрю, Пахомыч... у него, видать, тоже просветление наступило, схватил мордулея Евсея Ивановича за щеки и как заорет благим матом: "Евсей, ты ль енто?!" А Евсей-мордулей вдруг глаза вытаращил, схватил нашего Пахомыча за плечи, трясет, кричит: "Сашка, Саня!.."

Ну, тут и выяснилось, что их вместе по этапу гнали, а когда из порта Ванино отправляли морским путем, корабль, на котором Евсей был, потерял управление, его вынесло в океан и прибило к острову большому, незнакомому, на географических картах не обозначенному...

"Ну, руки есть, ноги есть, советской власти - нету, вот и стали обживаться, - закончил свой рассказ Евсей. И спросил: - Ну, а вы-то как? Построили, как его... коммунизьм-то?"

Ну, Володька намазывает на красную икру черную и говорит: "Видите ли, - говорит, - план по кубометрам на один человеко-час у нас на просеке..."

Ну, пля, как услышал Евсей эти собачьи слова, улыбаться перестал, глаза из щелочек стали, как у нас, - круглые, ошарашенные... даже бешеные, сразу видно - соотечественник!

"Коросо зивем, - говорит Васька Темирляев, - опрацованные все! Твасты тва, - говорит, - путет - тва!"

"Быват, конешно, перебои с пивом, - говорит Пахомыч, - иль в дороге усе бутылки перебьють, иль потом морды друг друге, тык и энтого давно уж нету, потому как пива нету..."

Ну, тут Евсей-мордулей ихний аж в голос завыл: "Как же, - вопит, - вы живете-то?! Саня, ответь мне!.."

Ну, у Пахомыча глаза уже вразнотык, и он говорит: "А хрен его знайет! Живем, - говорит, - как волки. И тольки, коды нажрешься как свинья, себя человеком чуйствуешь! Наливай, пля, еще по одной! И пусть я, пля, нафуй-мафуй лучше сдохну от обжорства, чема у себе на родной родине с голодухи! Игде - кричит, - мои зубы протезные! Дайте, - кричит, - мене их в правую руку! Я буду ими мясо рвать!"

"Саня! - кричит Евсей. - Теперь все будет по-другому, по-человечески: станете жить у нас, от души работать, не пить, женим вас всех, кобелей!"

И представил я тут: просыпаюсь утром... трезвый, в окно солнышко светит... дети еще спят, раскинулись в кроватках, а жена уже встала и что-то на кухне готовит... старается не греметь, чтобы нас не разбудить...

Представил я это, пля, и слезы выступили у меня на глазах, и хотел я уже крикнуть: согласен! Но Анциферов тут говорит: "Как это не пить?! Вы что, - говорит, - пля, тут совсем озверели, что ли, на чужбине?! Давай, - говорит, - пля, еще по одной, и обратно нам надо: тайгу валить, план выполнять, в область рапортовать! Давай, - говорит, - наливай в рюмки, в ведра, в бидоны, в другие емкости! Обнимай нас, целуй, прощайся с нами, люби нас, вспоминай и жди от нас весточки!.."

Ну, как сказал он это - про весточку, посуровели лица островных жителей, чувствую: сейчас бить будут, а за что?!

У Евсюхи-мордулюхи в глазах, будто алмазы засверкали: острые, режущие... "Никуда, - говорит, - вы теперь не полетите, а будете жить у нас, как у Христа за пазухой, как сыр, - говорит, - в масле, как дерьмо, - говорит, - в проруби! Ой, - говорит, - извините: все пословицы перепутал! Но никуда вы отсюда не улетите, а то заложите вы нас там, на материке, рассекретите, фининспекторов, милиционеров, уполномоченных разных пришлете, и будет тогда у нас, как у вас, а это - полный атас!"

Ну, тут я понял, за что они нас бить будут, и понял, что - больно! Я говорю: "Ребятки, мы никому ничего не расскажем. Я, - говорю, - наутро вообще ничего вспомнить не могу!"

Пахомыч кричит: "Евсюха, тольки ты один знайешь, какой я в молодости был: красивай, веселай!.. Я, - кричит сквозь пьяные слезы, - думал, што мене ждет впереди счастье, а теперя, брат Евсюха, мене ждеть тольки могила!.."

Васька Темирляев (напился, подлец, как сукин сын!) орет: "Я учися хосю! Учися, учися и есе рац учися!"

Вовка-Масонская Ложка кричит: "Если уж я в свой родной Тель-Авив не поехал, чтоб в Америке на Брайтон-Бич жить, на фига ж мне у вас оставаться?!"

Ну, тут Евсей-мордулей Иванович как заорет: "Вяжи их к такой-то матери!"

Ну, хмель у меня как рукой сняло, а может, кто рукой по голове дал... Короче, протрезвел я в момент, схватил рюкзак с мукоселью: "Не подходи! Всех взорву нафуй-мафуй! Я, - кричу, - ничего не соображаю! Я, - кричу, - хочу остаться, но не хочу быть предателем! Я хочу пить водку и - хочу, чтобы меня уважали! Я хочу все иметь, но мне не хочется ничего делать!"

"Бежим, мужики!" - заорал Анциферов и рванул к аэроплану. Ну, мы за ним, наши-ненаши соотечественники - за нами!..

Я бегу, только кости бренчат и в животе булькает. Вася Темирляев несется быстрее всех - ему лишь бы что делать, а уж там он себя покажет!

Бежим... Володька Пахомыча волокет, тот голосит: "Имел бы я златые горы и речки полные вина, я хрен бы отдал их народу, мне тольки жизнь не дорога!" Ну, спьяну чего не ляпнешь!

Ну, за нами погоня... Одна женщина кричит Анциферову: "Ты ж обещал жениться, а теперь сматываешься!" Он в ответ: "У меня на просеке работы много! Я, - кричит, - мать-ать, должен в область рапортовать!"

Ну, добежали до аэроплана, мукосель - туда, Пахомыча - туда, сами - туда. Пахомыч кричит: "От винта! Не подходи, - кричит, - усех зарежу!" И заснул...

Ну, Евсей-мордулей Иванович кричит: "Оставьте хоть мукосель, у вас, - кричит, - ее там до черта! Вы, - кричит, - от ее скоро все передохнете, а мы из ее ток будем вырабатывать, бензин добывать, чугун выплавлять и вас, сволочей, добрым словом вспоминать!.."

"От винта! - орет Анциферов. - Расконвоированные, за зону!"

Ну, взревели тут моторы, заправленные мукоселью, задрожал первенец бензопильной авиации и пошел в небо грозно, упорно, стремительно.

Вцепились мы в матрац, закрыли глаза от страха, а когда открыли - смотрим, мы уже на просеке, и навстречу нам начальник участка Обормотов идет.

"Где вы, - кричит, - ать-мать-вать-двадцать пять, шляетесь?! Вас тут в газету-фуету-муету-туету приехали фотографировать. Сначала, - кричит, - мать-ать-двадцать пять, хотели вас всех под суд отдать, что вы тут ни пенька не сделали, а теперь решили премировать за охрану природы, и в газету-фуету-муету-туету сфотографировать, что б все люди видели ваши наглые хари и брали с вас примёр!.. пример... ер его знает! И наливай на радостях и не лезь руками в консерву, потому что от твоих грязных лап даже килька в томате всплывает вверх брюхом! И давай рассказывай, как добились вы такого успеха, что сохранили в неприкосновенности красавицу тайгу, и как вы догадались, что тут не нужно рубить никакой просеки, потому как дорога пойдет не здесь, а совсем даже в трех тысячах километрах и в другую сторону! Да здравствует, - кричит, - инициатива, хозрасчет, перепойка... то есть перестройка, и наливай быстрей, полней!.. Потому что мать-ать, где-зде, там-ам! Хряп-хряп-хряп!"

Ну, выпили мы за трудовую нашу победу, за экологию, за что-то еще, ну потом, пля, заснули как убитые, и как эта тайга от костра загорелась - хрен ее знает!

Проснулись - полыхает все! Трещит! Волки воют, птицы летят, а мы стоим, и ни огонь, ни какая зараза нас не берет! Стоим, как, пля, скалы: долго, прочно и, пля... навечно!

1989 г.

Оглавление

  Виктор Михайлович Коклюшкин Избранное

  Об авторе

  Про крылья

  Алло, Люся, это я!

  Сумасшедший

  Похожий

  Ракета

  Муха

  Война и мир

  Сдавайтесь!

  Автоответчик

  Детектор лжи

  Красная кнопка

  Взятка

  Как похудеть

  География

  Стихи-хи-хи...

  Непобедимая жизнь

  Будь здоров! Рассказ театроведа (исполняет Е.Шифрин)

  В тот день. Попытка воспоминания

  Муравей

  Конец цитаты

  Про бюст

  Я помню все

  На всех парах!

  Нобелевский лауреат

  Авиаторы

  Штучка

  Красная площадь

  Фотография на память

  Про кейс

  Чайник

  Была весна...

  Про волосы

  Случай с экстрасенсом

  Про шкаф

  Такая погода. Из наблюдений

  Колдун

  Полный вперед!

  На счастье

  Большое копыто

  На старт!

  Целитель

  Хоттабыч

  По телефону

  Кроссворд

  Репетиция

  В театре

  Жду звонка

  Как выживать

  Консультация

  Вляпался!

  Санитарный день

  Хочу купить собаку

  Ключ

  Поздним вечером

  На здоровье!

  Здравствуй, дядя!

  Две страницы

  Телевизор

  Берегом реки

  Без стен

  Судьба

  Как хорошо, когда светит солнце

  Я там был

  Инструктаж

  Переворот

  Мозги

  На дорогах

  Поход

  Мой друг

  Полет

Реклама на сайте