Выбирайтесь!
Так, значит, перевыборы?
— Да-а-а-а-а!
Есть о чем подумать!
Подходит это, братцы-кооператоры, такое времечко, что не каждый день и обедается, как обедалось, не каждую ночь и спится, как спалось…
Иной раз лежишь-лежишь, а потом как бросит тебя на кровати, будто сваи тобой забивают, раскроешь глаза, а в голове думка:
— Неужто ляпнусь?
И начинает тебе в голову лезть, как неотвязная муха летом:
— Там перехватил… Не надо бы тогда вот этого… А того вот тогда…
Высунешь нос из-под рядна или одеяла, глянешь, спит ли сынок-пионер, да и перекрестишься потихоньку:
— Господи, выбери меня в члены правления!
Трудное, беспокойное, одним словом, время.
А впрочем, ничего тут не поделаешь: выбираться надо…
И так надо, само собой разумеется, выбираться, чтоб ни в коем случае не "ляпнуться".
Особенно это трудно на селе…
С ревизионной комиссией еще управиться можно, ведь и ревизионная комиссия и правление, можно сказать, совместно ведут народ трудовой к светлой цели по испытанному пути, к социализму через кооперацию…
Стало быть, протокол ревизии, что, мол, "Кассовая приходо-расходная книга и наличность сходятся", будет не очень трудно написать и торжественно зачитать перед общим собранием пайщиков…
А вот когда председатель собрания не менее торжественно объявит:
— А теперь, уважаемые товарищи, мы приступаем к следующему (обязательно "следующему"!) пункту (обязательно "пункту"!) нашей повестки, к выборам правления!..
Вот когда, говорю, председатель начнет это объявлять, то зубы, дьяволы, как полоумные, уже дробь выбивают.
А когда назовут вашу фамилию и председатель скажет: "Кто против?", — тогда непременно подглядите в замочную скважину или в окно и, посмотрев, головой покачаете:
— Вот сукин сын, Петро Федорович! А ведь говорил, что "за" голосовать будет! Верь после этого людям! И только вчера десяток селедок ему послал!
Я вам скажу, что во время этих самых перевыборов такое может выйти, что потом хоть домой не возвращайся…
Да что уж там самочувствие! Даже пионер ваш, и тот может заявить:
— Не говорил я вам, товарищ папаша, что "отрыжка" у вас буржуазная… Вот и просвистались…
А жена еще добавит:
— Да какая там "отрыжка", когда только придет из лавки, так и икотка… Ик-ик-ик! Корпиратель! Завтра чтоб мне хлев вычистил!
И придется вам чистить.
Не скажете же вы ей, как раньше:
— "Хлев вычистил"?! У меня, может, как раз заседание правления, а ты мне "хлев"? У меня, может, как раз голова от межкооперативного альянцу кругом идет, а ты мне "хлев"?
Вообще этот момент способен вас, что называется, "уничтожить"…
Предупредить, значит, принять меры, значит, надо.
Уже за месяц до выборов надо, чтоб и шапка не слишком прочно на голове держалась, и глаза чтоб были поласковее, чтоб и язык только мягко стлал…
А сидя в лавке, приглядывайтесь…
Если баба на зуб материю пробует, вы говорите вслух:
— Вот перевыберемся, бог даст, а тогда ситец не больше чем копеек по пятнадцать будет… Я это в райсоюзе как накричал, так председатель райсоюза прямо сказал мне: "Если, — говорит, — вы, - говорит, — будете, — говорит, — председателем, так для вас, — говорит, — мы очень дешево материю отпустим… Потому ваш, — говорит, — кооператив, — говорит, — лучший в округе". Да-а! Так-то!
А если мужиков лавке, тогда разговор другой:
— Косы на весну, как буду председателем, ой и косы же приглядел! И сапожный товар подходящий… Мне дадут. Да только кто знает, кому здесь весной хозяйничать придется? Мороки тут не оберешься. И день и ночь на ногах, а есть еще такие, кто вроде и недовольны. А мне оно ни к чему. Только и всего, что хозяйство стоит.
Кроме того, не чурайтесь с пайщиками, как говорится… Как это?.. Кивайте головой да "будем здоровы"… Подготовка, как видите, нужна. Предвыборная, как теперь говорят, кампания…
Правильная "кампания" — гляди и не "ляпнетесь"…
В райсоюзах — тут уже полегче… Тут делегатам обед подходящий, чай, сахар… и… Как раз забыл, что еще надо…
И выборы пройдут как по маслу…
В центре… Ну, что мы сами себя учить будем? Знаем, одним словом, как… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Выбирайтесь на здоровье!..
1925
Перевод А. и З. Островских.
Кандидатурия
(Научно-кооперативное)
Кандидатурия — это такая вроде бы болезнь, когда человек, проснувшись утром, вскакивает с постели, окидывает острым взглядом свою долговязую фигуру и, оглядев ее (фигуру) спереди и сзади, решительно заявляет:
— Выставляю свою кандидатуру!
Потом, не обращая внимания на мольбы верной супруги: "Вася, съел бы чего-нибудь, а?" — хватает портфель и мчится на площадь Тевелева (если это в Харькове).
Повстречали вы, скажем, этого человека:
— Здравствуйте! Ну, что слышно? Как поживаете?
— Выставляю свою кандидатуру!
И взгляд у него пронзительный, и вид твердый и уверенный, и осанка деловая и солидная.
Лучше ни о чем его больше не расспрашивайте.
Лучше почтительно поклонитесь, дайте дорогу, скажите этому человеку: "Пошли тебе, боже!" — и идите, куда вам надо.
Потому что человек как бы слегка заболел, он точно не в себе, и ничего вы больше от него не добьетесь…
Потому что он — выставляет свою кандидатуру…
Кандидатурия — болезнь сезонная…
Наблюдается она ежегодно, как раз тогда, когда проходят съезды многочисленных кооперативных организаций…
Принимает она тогда характер пандемический, но так же быстро и проходит… Кончаются съезды, затихает и кандидатурия, чтобы через год вспыхнуть с удвоенной силой.
Проходит пандемия — и люди, еще недавно в острой форме выставлявшие свою кандидатуру, снова становятся людьми хорошими, людьми симпатичными, крепко спят, отлично едят, и с ними можно даже на масленую по блинам пройтись и в преферанс перекинуться.
А во время съездов и не суйтесь.
Кандидатура — это особое нечто в человеке, теоретически еще мало исследованное…
Но практика свидетельствует, что в жизни определенной категории людей она играет огромную роль…
Кандидатура у человека существует для того, чтоб ее в определенное время и в определенном месте выставлять… И именно в определенное время и в определенном месте…
Пусть у вас будет кандидатура наисолиднейшая, но если вы ее, например, выставите вдруг на самой людной площади, ничего из этого не выйдет. Три дня можете простоять с выпяченной кандидатурой, никто даже и не заметит.
Надо, выходит, знать, когда именно и как именно выставлять эту кандидатуру.
Много радости приносит кандидатура человеку, но иногда не меньше причиняет и горя.
Бывали случаи, что человек выставлял свою кандидатуру так, что она заслоняла все выставленные с нею рядом. Если издали поглядеть, покажется, что видишь одну только эту кандидатуру, а все остальные под ней, как под зонтиком…
И что же?
Приходили "голоса" и вытаскивали задние, невидимые кандидатуры, а выпяченная стояла недвижно до конца съезда, а потом неловко как-то начинала озираться, покашливать, чихать, а там бочком, бочком и вскакивала в своего хозяина…
А когда кандидатура вскакивает обратно в тот организм, который ее выставил, это очень болезненно… Что-то тогда к сердцу будто подкатывает и в груди подпирает… Человек теряет аппетит, недели три его лихорадит, а потом он идет на должность заведующего отделом. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Мораль?
Да никакой морали.
1924
Перевод А. и З. Островских.
А ну, хлопцы, не поддайся!
(Как сельскохозяйственную выставку устраивать)
*1. Показывать так показывать*
Показывать так уж показывать!
Выставлять так уж выставлять!
Такое показать, такое выставить, чтоб, как приедешь на выставку, все только:
— Ш-ш-ш-ш! Ш-ш-ш-ш!
— Вот, мол, привез! Вот это привез! Это экспонат! Это да!
Тут, скажем, рожью или пшеницей в три сажени вышиной никого не удивишь, потому что, наверно, какой-нибудь американец (а американцы на выставке будут!) приволочет рожь в четыре, да еще с половиной, сажени…
Тут свинья в двадцать пять пудов весом не в диковину, потому как в той Америке, говорят, есть такие свиньи, что с церковь величиной…
Тут, братцы, такое надобно на выставку представить, чтоб у американца глаза на лоб полезли да "цилиндер" подскочил.
Такое туда надо, чего и у американцев, и у англичан, и у других там заграничников не было, нет и не будет…
*2. Что ж у нас такое есть?*
Много, видимо-невидимо у нас и в сельском хозяйстве и в кустарной промышленности такого, о чем, верно, за границей и не слыхивали…
И это в каждой области сельского хозяйства!
Ну, прямо какую ни возьми!
И в земледелии, и в пчеловодстве, и в скотоводстве, и в молочном хозяйстве, и в птицеводстве, и в свиноводстве, и… и…
*3. Земледелие*
Наверное, заграница или какое-нибудь наше культурное хозяйство привезет пшеницу, у которой стебли, как тростник, а зерно — что слива… Да еще и табличку нацепит, что вот, мол, пятьсот пудов двадцать два фунта четыре золотника та пшеница с десятины дает…
И будет это стоять, ручки в брючки, сигарой попыхивая, с презреньем на всех поглядывая:
— Что, видели? А ну, мол, чем похвастаете? Что у вас на Украине есть?
Да знаете ли вы, что у нас на Украине такая штука есть, просто "убить" того американца может…
И ручки он из брючек выдернет, и сигара выпадет у него изо рта…
Он вам пшеницу-тростник, а вы ему _"закрутки"_ на ниве, чтоб ведьма ниву не топтала.
А тогда:
— Что, взял? А дозвольте, господин американец, вас спросить, чем вы свою ниву обороните, если, к примеру, шенгереевская ведьма из зависти всю ее вытоптать вздумает? А ну, скажите! Что, может, искусственным удобрением? Суперфосфатом?
Вот и "убили". Уже он и словечка не вымолвит!
Нечем крыть!
*4. Борьба с засухой*
В этом отделе вас, конечно, ошарашат и диаграммами, и картограммами, и когда под зябь пахать, и когда пар поднимать, и когда рыхлить, и как сеять, да как боронить, чтоб как можно больше влаги в грунте сберечь…
А вы можете себе ходить, табачок понюхивать да потихоньку посмеиваться…
Потому что вы не забудете привезти самое главное средство против засухи…
Вы только возьмете с собой _попа_, _дьяка_, _кадило_ и _кропило_.
И:
— А ну-ка, батюшка, покажите, будьте добреньки, ученым людям, как мы с засухой боремся!..
И тут же продемонстрируете молебен "о ниспослании дождя".
"Убили".
Ваша взяла.
*5. Пчеловодство*
Будут тут и усовершенствованные "даданы", и "левицкие", и еще много другого.
Будут тут центробежки всякие, и маточники, и рамки…
И пчелы итальянские будут, и кавказские, и вятские…
А самого важного для пчеловодства, уверяю вас, никто не привезет.
Никто не привезет иконы святых Зосимы и Савватия.
А вы привезете!
И опять сразите наповал. Какая же может быть стоющая пасека без святых Зосимы и Савватия?
*6. Скотоводство*
Ох и коней же на той выставке будет! И ардены, и першероны, и арабы, и английские чистокровки, и орловские рысаки!
Да все выхоленные, да все вымерянные!
Ну, куда вам со своим Васькой с ними равняться!
Затрут!
Но вы и тут не падайте духом.
У вас и в этой области есть такой козырь, что вы прямо вдрызг разобьете своих противников.
А знаете, что это?
_Дохлая сорока_.
Да вы обведите в воздухе круг привязанной к тычку дохлой сорокой и обратитесь к разным там культурникам:
— Что, мол, из того, что ваши першероны и от холки до репицы и от холки до бабки вымеряны? Да что у них по двадцать разных свидетельств о породе имеется? А если к вашим выхоленным да вымерянным вдруг домовик в конюшню заберется да начнет целыми ночами верхом на них гарцевать? Чем вы, мол, его отгоните?
— ???
— То-то и оно! И посдыхают ваши выхоленные да вымерянные! А у меня — вот!
И еще раз обведите круг дохлой сорокой!
— Что, взяли?
*7. Молочное хозяйство*
В этом отделе увидите вы сыры, и швейцарский, и голландский, и кавказский.
И сгущенное молоко здесь будет, и сепараторы, и маслобойки…
Да чего только здесь не будет!
А у вас что?
Масло?
И у них есть масло, да еще лучше, чем у вас!
Творог?
А у них что, нет хорошего творога?
А вы привезите им свои изделия молочные, такие изделия, что ни в каких Голландиях не найдешь!..
Привезите вы на выставку _горшок вареников_.
Вот это изделия!
Да сразу все замолчат!
*8. Птицеводство*
Тут, что и говорить, кохинхинами, да плимутроками, да лангшанами разными не переплюнешь…
Потому что дело это у них лучше поставлено, чем у нас…
Однако и тут не след поддаваться!
И не поддадимся!
Не поддадимся, если привезем на выставку курицу, что петухом, стерва, закукарекала!
И тут же можно продемонстрировать, как у нас на Украине такой курке голову ржавым топором на пороге рубят…
Ведь коли закукарекала курка петухом, так и знай: либо пожар случится, либо баба помрет…
А за границей о таких курах и не слыхивали!
Вот и здесь победа будет на нашей стороне!
*9. Кустарные промыслы*
Ну, тут, конечно, вы и сами уже догадываетесь, что надо везти?
Первачок… Да куб медный да змеевик добрый, чтоб знали, какого совершенства мы достигли в этой кустарной промышленности…
На винокуренном заводе такого не выгонят!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот что надо везти!
И будет у вас медалей… медалей… медалей…
И похвальные листы будут…
1924
Перевод А. и З. Островских.
Громкоговоритель
Эх, и жизнь же, дорогие товарищи, приходит!
Эх, и дышать же нам будет легко и радостно!
Эх, и благословим мы и землю и небо — весь мир благословим за радость, за тишину, за отдых наболевшей души нашей…
А все наука! А все радио!
До чего только не дойдет проницательная мысль человеческая, до чего только она не додумается!
Среди площади — здание. Это ВУЦИК. А на крыше этого здания большая труба… А из трубы речи сыплются, музыка гремит, песни слышатся…
Это громкоговоритель…
Заседание идет где-то на двадцатой улице, а вы у ВУЦИКа стоите и все прекрасно слышите… и слышите даже за три, за пять кварталов!
А все наука! А все радио!
Вы только подумайте, куда мы идем, куда заворачиваем!
Вот вы сядьте да и подумайте…
Ликвидировали вы неграмотность… Кооперацию завели. Записались в МОПР, Доброхим, ОАВУКи, Тапуки. Землеустроились… Мелиоризировались. В сельском хозяйстве интенсифицировались… Засевооборотились на шестиполье… Затракторились… Кобылу свою заарденили, корову засимменталили.
Сели, почесались и сидите…
А потом к жене:
— Ну-ка, — говорите вы, — Октябрина, поеду я на базар да и куплю громкоговоритель!
— Поезжай, Ким Вуцикович, поезжай! Уже давно пора! С ним, с этим громкоговорителем, легче на свете жить…
Поехали вы и купили…
Вот тут-то и начинается ваша жизнь, спокойная и радостная…
Засадили вы, например, огородили бахчу, или посеяли в поле хлеб, или поспевают у вас в саду вишни…
А птица пакостная, наседает, выклевывает… Не набегаешься, не накишкаешься…
Пристроили вы себе в саду или на огороде (одним словом, где нужно) свой громкоговоритель…
Сидите в избе и читаете "Нову громаду" [1].
Прочитали одну страницу, и к трубке:
— А киш, чтоб вы подохли!
А оно из громкоговорителя как гаркнет на огороде или в саду, на бахче:
— А киш!
Птица врассыпную.
И бегать не нужно и кишкать не нужно…
Арбузы, например, созрели…
Пристроили громкоговоритель в шалаше и идете домой.
А так часов в двенадцать проснулись — и в трубку:
— А куда ж это вы, — как говорится, распрасукины сыны, га? Лови, лови, лови! Держи, держи, держи!
Пастухи, как груши, с бахчи…
А вы перевернулись на другой бок, "свят-свят-свят" проговорили и спать…
Ни бегать не нужно, ни набивать ружье солью…
Трактором пашете. Громкоговоритель в избе… Поднялось солнце, время обедать… Сразу в трубку:
— Октябрина, неси галушки!
И ехать не нужно, времени терять не будете… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Эх, и жизнь же будет! Потому — великая вещь радио!
1925
Перевод С. Радугина.
[1] _"Нова громада"_ — украинский журнал.
Берегите леса!
Насаждайте леса!
Берегите леса!
Не губите деревьев! Лес — наше богатство.
Лес теперь наш! Крестьянский теперь лес! Народный теперь лес!
Берегите свое добро!
Без леса погибнет хозяйство! Земля высохнет!
Правильное лесное хозяйство спасет нас!
Вот лозунги "Недели леса"…
Трудновато!
"Насаждайте леса!" Это значит: бери лопату, копай яму, сади туда дерево, оберегай его, скотину не подпускай…
"Не губите лесов!" Это значит: не руби деревьев! Не кради! Есть на то земельные комиссии, распределяющие лес среди населения! Есть земельный закон, указывающий, как пользоваться лесами таким образом, чтоб и леса не гибли и население было удовлетворено…
Трудновато!
Вот если б такую неделю объявили:
"Руби лес!"
"А ну, кто скорей!"
"Сколько ни вырубишь, все твое!"
Вот бы поработали!
Целый месяц, и день, и ночь рубил бы, ей-богу, и про обед бы забыл… и жена бы рубила…
Да что жена! Ваньке шестилетнему купил бы маленький топорик — пусть хоть хворосту нацокает!
А потом стал бы среди двора, а на дворе под самую крышу рядышком: дуб, берест, ясень…
Стоял бы только да покашливал…
Высохли бы речки, высохли б луга, потрескалась бы земля, и занесло бы песком поля и нивы!
А я сидел бы на своих берестках среди моря песку и курил бы трубку…
Подрос бы Ванюша, сел бы рядом на бересток, поглядел бы на батьку и покачал бы головой…
— Ну и дурак же ты, батя, — сказал бы, — зачем же ты леса повырубил?!
И тут бы как раз кстати крикнуть:
— А вырежь-ка мне, старуха, палку: я ему покажу, как отца "дураком" звать!
— Где ж я тебе, — скажет старуха, — вырежу, когда все леса повырублены?!
А Ванька прыгал бы да приговаривал:
— Дурак батя! Дурак батя!
…И ничего с ним не поделать…
1924
Перевод С. Радугина.
"Стребиловка"
Некоторые из сельских кооперативов совершенно не знакомы с рыночным спросом и вместо жестяных или железных изделий заготовляют галантерею вплоть до… корсетов и шляп.
(Из газет.)
Ну как его писать?
…Утро… Солнце на небе светит… Голубое небо… По улице проходит стадо… Пастух поет… играет на сопилке Ветер то дохнет, то не дышит… Звонят к заутрене… А звон малиновый, и слышно только: гу-гу-гу! Собаки лают…
Одним словом, село.
А в селе — "Единое потребительское общество. Магазин"…
Впрочем, сроду такого чуда в селе не было — это я пошутил…
В селе есть "потребиловка".
Это в лучшем случае.
А чаще всего — "стребиловка".
— Вот тут она у меня сидит…
"Вот тут" — это значит "под грудью" или "в печенках". . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Здравствуйте! Бог в помощь! С пятницей!
— Здравствуйте!
— Говорила я этому сорвиголове: "Не ставь, когда пьешь, кружку на солнце: заржавеет!" А ему, сукиному сыну, разве это в мыслях? Ему — комсомол, ему в бога не верить! Вот и получилась дырочка! Вот видите! И течет! Так я это к вам: нет ли у вас такой самой? Это еще старик купил на ярмарке в Котельве, когда еще коронация была, с тех пор и пили. А теперь вдруг — дырочка! Хорошая кружка, да вот течет!
— Так-таки и нет, бабушка! Другого чего отпустить можно, а кружек не держим… Корсет для вашей фигуры не подойдет ли?
— Корсет?!
— Купи, Анисья (это из компании, что вечно в потребиловке толчется: "Нет ли, мол, новостей каких?"), а то у тебя талия не гнется! Французских, брат, привезли! Зашнуруешь — прямо шансонетка, если кто со стороны посмотрит! Петр тогда к корове под ручку водить будет!
— Срамник! Внучки уже, гляди, с парнями спят, а ты все со своей болтушкой поганой! И не попрыщит же, прости меня, царица небесная троеручица!
— А то, может, шляпу купила бы? С перьями! Натянешь, как барыня будешь? Я своей купил, да вы разве поймете?! Купил, так даже блестит, думал в церковь повести, а она возьми да подложи яйца под наседку!
— Да замолчь…
— Не ндравится! Это, брат, нам из города шлют! Под панов подгоняют! А вы народ необразованный! Кузьма купил корсет да и порезал на шлею для кобылы! А что бы старуху засупонить — лет на двадцать помолодела бы!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Спасибо кооперации! На селе не скучно!
1923
Перевод С. Радугина.
Как управиться с землей
Раньше спокойнее было… И спокойнее и легче…
Была земля… Много было черной, как вороново крыло, земли…
Лежала она на Украине гонами и перегонами, десятинами и акрами…
И были там крестьяне…
Жили они на земле украинской хуторами, селами, городами и местечками…
А надо всем этим, над крестьянами и над землею, был бог всеблагой и всеправедный…
И видел бог, всеблагой и всеправедный, что тяжело с этой землей возиться, нелегко за этой землей ухаживать, обрабатывать ее, обсевать и унавоживать…
А бог всегда был за бедных, всегда интересы горемык отстаивал.
Ибо еще в писании сказано:
— Если, мол, хочешь в царствие небесное, — отдавай все, что есть у тебя… Ибо легче верблюду сквозь игольное ушко пролезать, чем богатому в царствие небесное!..
И отдал бог всю землю помещикам:
— Пусть, мол, богатые заботятся о земле и думают о ней…
И распоряжались землей графы Бобринские, графы Браницкие и Терещенки с Харитоненками, да Лизогубы со Скоропадскими…
Легко было украинскому крестьянину… Не болела от дум голова — было кому позаботиться, чтоб на земле и сеялось, и веялось, молотилось, мололось, и елось…
А теперь — земля наша: сами и распоряжаться должны…
Ну и хлопот! Совещания, советы, конференции…
Потому — земле надо порядок дать…
Распорядиться землей надо… Землеустройство наладить.
Как его наладить?
Лучше всего, конечно, нарезать землю узенькими полосками… Для мужичков — большое удобство… Пашешь, к примеру, или косишь на своей ниве, а рядом кум косит… Надо тебе закурить или табачку понюхать — перегнулся слегка набок и сразу с кумом чуть не целуешься…
А потом надо следить, чтоб одна полоска в одной стороне, другая где-нибудь версты за три, третья за речкой, четвертая за мельницей.
Тогда "сам" на одной будет работать, жена — на другой, сын — на третьей, невестка — на четвертой…
Одним словом, всем работа будет… Без работы никто сидеть не будет… "Коллективная" будет работа…
Кому же какую землю дать?
Ну, вот вы, к примеру, заврайземуправлением. А у вас, в вашем районе, кума. Какой ей нарезать земли?.. Ясное дело!.. Нарезаете под самым огородом, чтоб недалеко ей было ходить работать на этой земле… Приедете как-нибудь (где там вырваться: хлопот-то, хлопот!), а она жнет… Вышли за овин, закрывшись от солнца рукой:
— Кумушка-а-а! Ау!
Пять минут — и кума дома! Мигом тут и вареники, и пирожки, и печенье!
А нарежете где-нибудь верст этак за семь, за десять, — как вы ее оттуда вызовете?..
Или, к примеру, жена красноармейца…
Этой так можно и верст за десять полоску дать… Красноармейцы должны привыкать к большим переходам…
Это будет так называемое землеустройство в соответствии с местными условиями.
Теперь возьмем хотя бы агропомощь крестьянам. Где строить агробазы, агропункты, устраивать племенные хозяйства, семенные пункты, показательные поля, опытные поля?..
Где? Ясно: возле Харькова, невдалеке от Киева, Одессы. Чтоб агроперсонал не скучал вдали от большого города… Построите агробазу где-нибудь возле Шенгереевки, верст за сорок от железнодорожной станции да за двести от более или менее порядочного города… И скучно… Может быть, не самому агроному скучно, так его жене, взрослой дочери…
Все это надо принимать во внимание при оказании агрономической помощи нашему крестьянству…
А кредитование?
Кому выдать ссуду? Емельке, имеющему полторы десятины песку и полкоровы, или Петру Кондратьевичу, который на двадцать пять десятин покашливает и на сером в яблоках жеребце в церковь ездит?
Петру Кондратьевичу. Человек положительный, зажиточный и в бога верит…
Коллективизация…
Кого объединять? Опять-таки. У Петра Кондратьевича — двадцать пять десятин, у Свирида Карповича — двадцать пять, у Ивана Филипповича — двадцать пять. Есть что объединять. Вот и объединяйте…
А что толку от Емельки, да Дмитрия, да Афанасия с полутора десятинами да с пеньковыми шлеями?. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Да, если хорошо подумаешь, много хорошего можно сделать!
1924
Перевод С. Радугина.
Он такой… он может…
Таких бед натворил в одном селе трактор, что хотели за попом да за хоругвями бежать…
Трактор хотя и называется "Запорожец", но это ничего не значит: такую штуку может выкинуть и "Запорожец", и "Фордзон", и всякий другой.
Ну, купили трактор…
Ну, привезли…
Ну, испытали: работает хорошо…
Отвезли механика на станцию, сказали ему спасибо, помахали шапками — поехал механик.
Приехали домой.
— Садись теперь ты, Иван, на трактор. Посмотрим, как он у нас поедет! Ты ж там, небось, присматривался, куда его этот самый механик вертел?
Сел Иван…
Покрутил Иван…
Трактор крякнул, вздрогнул и попер…
И попер!
Сидит Иван, а трактор едет…
Плетень… Трактор через плетень… Плетень лежит… Овин. Трактор на овин… лежит и овин…
Огород… Трактор на огород… идет да знай покрякивает…
Капуста… Чешет по ней трактор, только головки хрустят…
Тут уж бабы не выдержали:
— Спасите!
Да за колья. Да за трактором…
Трактор ухмыльнулся да как чесанет по огороду…
— Бегите, — кричат бабы, — за попом, не то пропал огород!
Не знаем, прибегал ли поп с хоругвями или нет, а только посчастливилось как-то Ивану — дернул за соответствующую пружину…
Трактор и стал…
Стал, смотрит на Ивана, головой качает и что-то говорит…
А что он сказал, о том спросите у Ивана…
1925
Перевод С. Радугина.
"Праздник урожая"
Празднуем мы это, значит, "День урожая"…
Подсчитываем, значит, много ли добра за этот год приобрели… Чего нам уродило, чего мы накосили, чего намолотили да в закрома ссыпали…
Эх, и задаются же хозяева на сельскохозяйственной выставке (а выставки ведь по всем селам будут организованы) и рожью, и пшеницей, и арбузами, и стригунами, и телятами… Да уж всем задаваться будут…
— Ай да пшеница у меня!
— Ай да овес у меня!
— Вот рожь — так рожь!
Или выведут стригуна или теленочка, да такого, что чуть не смеется, и стоят да поглаживают:
— Выхоли, мол, ты такого!
И уж тому, у кого ничего на выставке нет, вот даже тут припечет: такая его зависть возьмет…
Больно ему, горемычному, будет выставку ту осматривать.
А то еще кто-нибудь спросит:
— А ты, Иван, почему не выставил? Сколько у тебя пудов ржи на десятине?
— Сорок пять!
— А у меня сто сорок пять!
Вот даже тут припечет!
Так вот что: пусть вам не припекает. Пусть вам не будет горько… Отбояриться всегда Нежно. Только он скажет:
— У меня сто сорок пять!
А вы ему сразу:
— На пару?
— На пару!
А вы ему тогда:
— На пару! На пару, брат, у кого хочешь уродит! Ты без пара попробуй, будет ли сто сорок пять! А сеял чем?
— Сеялкой!
— А унавоживал?
— Унавоживал!
— А еще задается! А я и не унавоживал, и руками сеял, и зерно на зерне…
И задерите голову и важно так отойдите:
— Вот, мол, каков я!
Вот он и выкусит…
Это ничего, что у него на сто пудов на десятине больше, так зато вы ничего не делали, работали, как и дед ваш работал… У деда на том свете косточки не переворачивались, греха на вашей душе нет…
И так везде…
Увидите стригуна или теленка хорошего:
— С заводским случал?
— С заводским…
— Чего ж ты хвастаешь! Если б у тебя от Иванова чесоточного жеребца такой стригун вылупился, тогда б я удивился!..
А так… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Одним словом, не поддавайтесь! Нигде не поддавайтесь!.. Кройте всюду! Кройте тракторы, кройте коллективы, все кройте…
Ведь в самом деле: с помощью машин и науки можно добиться урожая…
А ты попробуй так: царапнул борозду, сыпнул зерна, заказал молебен — и все…
А как уродит, тогда и задавайся!
1925
Перевод С. Радугина.
Овцеводство
"Овцеводство" — это значит разводить овец…
А овца, как вы знаете, очень полезное животное: дает молоко, дает шерсть, дает овчины, дает баранину, дает ягнят, а ягнята дают смушки, жареных барашков и шашлык…
Немалая польза от овец, и выращивать их — прибыльное для хозяйства дело.
И выращивают хозяева овец…
Выращивать овец — дело не мудреное.
Пасти их нетрудно, и стричь легко, и кормить их зимой не большое дело, ибо ест овца самое плохое сено и пережевывает и бурьян и солому…
С шерстью возни немного: постриги, перемой, расчеши, спряди, сотки… И все…
А с "бараниной" да "жареным барашком" не работа, а игра: бери и ешь…
Вот и выходит, что овцеводство — дело не тяжелое и не хитроумное…
Только одна штука есть в овцеводстве, которая до того морочит голову, до того мучит овцевода, что он не в силах выдержать:
— Зарежь, а то умру! Да ей же богу, лягу тут и умру!
Штука эта — баран.
Нужен он для твоего десятка овечек на каких-нибудь два-три дня, а держи его весь год!
Не будешь держать — ягнят не будет…
Будешь держать — корми его, ирода, круглый год…
Да еще б ничего — кормить! Нет, ты уследи за ним, чтоб он на шермака чужих овец не покрывал.
Вот в чем закавыка!
Ты держишь барана, а пятьдесят хозяев не держат, на твоего надеются… Пойдешь к ним:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте!
— Мой баран в стаде ходит… Так надо бы, чтоб по-хорошему… Ягнята ведь и у вас будут, а кормить мне одному! По тридцати копеек от овцы — тогда пусть ходит…
— Что вы!.. И за что там по тридцати копеек?
— Как за что? За ягнят!
— И так будут!
— Так знайте, что не будет ягнят!
— Да что вы…
Тут и начинается…
"Воспрепятствовать!.."
* * *
— Жена, шей барану фартук! Не хотят платить? Что это за народ такой!..
И шьется фартук на барана…
Идет баран утром в стадо, как "чистая горничная". В фартуке…
Шиш у вас будет, а не ягнята!
Приходит баран домой.
Тяжело дышит баран, лоб у него мокрый, рога словно набекрень, фартук на боку, ноги волочит…
Навоздержался… . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Привяжи и не пускай! Не пускай, в хлеву пусть стоит!
Привязали барана…
— Пойди, подкинь барану сена!
А на площади как раз овца заблеяла.
Баран — "прыжки в вышину"! На приз! Ясли по хлеву, как автомобиль, разъезжают!
Хозяйка с сеном, а он ее:
Бац!
Летит хозяйка из хлева, а за ней — сено, за сеном — баран, за бараном — ясли…
Отвяжи, а то убьет!
Цок топором по привязи, и баран, как жеребец, через заборы, через огороды — на площадь!
М-м-ме!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Зарежь, а то умру! Ей же богу, умру!
* * *
Так вот, самое трудное дело в овцеводстве — это держать барана и не пускать его к чужим овцам!
А остальное пустяки!
1925
Перевод С. Радугина.
Ужасы
Газет не читаю по причине перегруженности работой и слабого здоровья.
(Из письма).
Не читаю, знаете… Не читаю… Работы много, а главное, действует как-то нехорошо. Слабею… Придет газета, так до того иногда, знаете, хочется просмотреть, и не могу… Ну не могу и только!
Только примешься — руки дрожат, в жар бросает, на глаза слеза набегает… Посинею весь и брошу…
А то как-то схватил свежий номер, едва развернул и: "Оккупация Рур…" про себя промолвил, а оно меня в правый пах примерно так пальца на два в сторону от пупа как шпиганет! Побледнел весь… Пот с меня так и льется… Жена уж и бутылку с горячей водой на живот и лоб уксусом натерла — не берет… Вертит меня ветряком по дивану… Я и то и се… И что бы вы подумали: аппендицит… Газетный аппендицит. Такая болезнь желудка…
— Не ешьте, — говорит врач, — недели три твердой и слишком горячей пищи.
Вот что было. Только и спасался нежинскими огурцами… Они, знаете, не слишком твердые и не горячие… А то хоть пропадай…
Да что, если вам все рассказать, право, не поверите…
Лег я однажды после обеда отдохнуть (работы ведь уйма — сами, небось, знаете!), взял себе газетку (рискнул-таки!) и развернул… И стало меня ко сну клонить! Да как! Вот уж и на заседание бежать надо, а я сплю. И если бы еще спал, как люди спят… А то что почудилось?! Будто все коммунальные банки соединились в один огромный-огромный. И у здания этого банка будто восемь с половиною ног… И подбегает оно (это здание) ко мне и лезет на меня… Лезет, душит меня и кричит:
— Газета! Газета!
Просыпаюсь, а передо мной жена:
— Газета, — говорит, — вокруг шеи обмоталась, чуть ты не задохнулся!
Боюсь газеты! Не читаю…
1926
Перевод С. Радугина.
Ага, будешь?!
— И не пил и много не наедался — только мисочку затирки и съел, — а такое вот приснилось… Как кричал, как стонал во сне, лучше и не вспоминать…
— А что стряслось, Кондрат Иванович?
— Да такое стряслось, такое приключилось, что как вспомню, так и млею… Под сердцем только — дерг-дерг-дерг, в голове туман, и за притолоку, чтобы не упасть, хватаюсь.
Помолился я богу и лег… в кладовке на кожушке… Недолго и ворочался… И вот, пускай бог простит, снится мне, будто я — моя же Мура, будто я, не про вас будь сказано, корова… А моя Мура вроде не Мура, а будто я — Кондрат Стерня… Идет Мура к хлеву, берет веревку, привязывает меня и ведет поить. А оно — январь, холодно — птица падает…
Иду я к колодцу — реву… Замерз, как березовая почка… Реву.
— Не пои меня холодной водой, не то околею…
А она не понимает. Тычет мордой моей в корыто, а там не вода, а лед…
Напился — реву, потому, чувствую, замерз, совсем замерз…
Ведет она меня в хлев, привязала к яслям, кинула сечку, поддала коленом в живот:
— Ешь, черти бы тебя взяли!
А в хлеву ветер аж гудит!.. Как дунет, так словно в тебя какой-то черт сто иголок воткнул… Топчусь я на месте и:
— А та-та-та! А та-та-та!
А потом как зареву:
— Ой, спасите! Ой, кто в бога верует?!
Идет моя Мура в моем кожушке, в валенках и в кроличьей шапке.
— Чего ревешь?
— Да помилуй, — говорю, — разве можно скотину в таком хлеву в такие лютые морозы держать?! Пропаду! Ей-богу, пропаду!
— А я, — говорит, — пропала? Я три года, чтоб тебя волки съели, мучаюсь в этом хлеву! Три года меня трясет, как в лихорадке! Подумаешь, барыня какая!..
И кнутом — хвать!
— Стой, стерва! Замерзла! А, испачкалась… И-и-и… Косолапая.
И по поджилкам кнутом — хвать!
И матюком меня, маткжом… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Глядь, а жена уже и доить меня идет. Хочу сказать:
— Палазя! Это я! Что ты делаешь? Что ты делаешь?
А она уже садится…
Только хотела за сосок ухватиться, я и проснулся.
Так поверите, весь мокрый… И дрожу… Перекрестился.
Да вам только и рассказал… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Обмажу на зиму хлев, обложу соломой, приделаю двери… А то, будь оно неладно, чуть было не спятил. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ага?!
1924
Перевод Е. Весенина.
"Сельская юстиция"
Авторитет народного суда на селе громаднейший… Обращаются к нему и старые, и малые, и средние… Обращаются так, что эти два человека, которые постоянно в суде сидят, судья и секретарь, плавают в "жалобах", "заявлениях" и "прошениях"…
Бегают их глаза едва ли не по всем статьям уголовного, и семейного, и процессуального кодексов, и судят они ежедневно с утра до вечера, а в перерыв говорят:
— Хотя бы перекусить чего-нибудь, что ли? Пообедаем, вероятно, уже вечером!..
Это советский суд. Заведенный, установленный, законный и действующий на основании революционных кодексов…
Но есть еще в селе "кодексы", существующие до сих пор, хотя начала свои они берут от тех пор, когда был разодран от мотни до горла святой благоверный и великий князь Игорь.
Одним словом, "кодексы" эти очень давние, но их еще в селах придерживаются, и хоть не большую, но некоторую роль в сельской юстиции эти "кодексы" играют.
"СЕМЕЙНОЕ ПРАВО"
Главнейшим параграфом "семейного права" являются дела "гречишные"… Дела о том, что называется "скакать в гречку". Литературно этого понимать не следует… Это вовсе не значит, что идет-идет человек, увидит гречиху, разгонится и — прыг!..
Это совершенно не то.
Гречка в данном случае — символ…
Вот, к примеру, что значит гречка:
— Поведу это коней в ночное!..
— А может, дома останешься?
— Нет, поведу — нужно, чтобы напаслись!
— Ой, Иван!.. Хватит тебе этих коней водить! "Кобылу" пасешь, трясця [1] тебе и твоей кобыле!
— Ну-у… Пошла-поехала!..
Вот здесь уже пахнет "гречкой"… Тут уже заинтересованная половина тенью за Иваном крадется, так как учуяла, что кони пасутся в лесу, а Иван в "гречке"…
Изловить, разумеется, несложно…
"Гречка" с мужской стороны карается: Ивану "трясця" во все его печенки и разные слова специфического значения… "Гречке" — на ворота деготь и окна вдребезги… Если это не помогает, тогда "волосяной суд". Распускаются у "гречки" волосы, впутывается в те волосы правая рука, и производится вихрь с криком:
— А-а-а-а!
"Гречка" со стороны женской карается смертным боем.
В последнее время это утихает, так как:
— В женотдел пойду, харцызяка ты нерукотворный!..
"УГОЛОВНЫЙ КОДЕКС"
Главнейшие статьи "уголовного кодекса" суть: конокрадство, копнокрадство, рыбокрадство, овцекрадство, курокрадство, бакалеекрадство, садокрадство и вообще крадство…
_Конокрадство_ карается смертным боем. Характерная особенность этой кары в том, что она налагается коллективом, гуртом, скопом:
— Бей и ты!
— Не хочу!
— Бей, а то и тебе то же самое будет. Отвечать, так всем…
И бей, значит.
Заканчивается кара в большинстве случаев "высшей мерой социальной защиты":
— На свалку!
Помехой этой статье служит милиция: не дает бить…
_Копнокрадство_ (красть копны)…
Обвиняемый стоит:
— Да я!.. Да я!..
— Клади, ирод!
— Да я… Да я…
— Клади, говорю, копны на воз!
Обвиняемый накладывает на воз копенки.
— Сложил?.. Давай гнет!.. Ложись наверху!..
И прочно притягивается гнетом обвиняемый… Аж косточки пищат…
— Гей!.. Езжай, идол!
_Рыбокрадство_ (вытрясти верши)…
Обвиняемый стоит.
— Раздевайся!
— Да я…
— Раздевайся! Ныряй десять раз подряд!
Ныряет…
— Одевайся! Домой!
Эта кара употребляется ранней весной, когда ледоход…
В теплое время кара другая: кара веслом или вершами.
_Овцекрадство_. Обвиняемый одевается в невыделанные овечьи шкуры и под оркестр из ведер, чугунов и прочих "духовых инструментов" на рысях проводится по селу.
_Бакалеекрадство_. Кара такая же, как в предыдущем случае, но вместо овечьих шкур обвиняемый обвешивается сумками, мешками, пакетами, обмазывается дегтем, обсыпается сахаром, солью, мелом… И вдоль села. А по ведрам и чугунам только: "Трам! Трам! Трам!"
_Курокрадство_… Гибнет не обвиняемый, а курица, разбитая вдребезги на голове обвиняемого.
_Баштанокрадство_… Арбузы, дыни. Кара колом, иногда вилами… Старый способ, о котором еще цыган рассказывал:
— Ну, что ты скажешь, сила божия: раз сверкнула, а на спине три синяка…
"Сверкнул" его дядько вилами-тройчатками как раз под молнию…
_Садокрадство_… "Соленая" кара… Ружье заряжается солью и "пужается"… щемит очень долго и очень-таки щемит… После этого и груши и яблоки очень соленые…
А вообще "крадство" карается главным образом методами физического воздействия.
"ГРАЖДАНСКИЙ КОДЕКС"
Объектом гражданских споров в большинстве являются нивы и межи…
Приговор пишется чаше всего навильником и люшней на ребрах обвиняемого.
* * *
Забываются эти "кодексы" уже, из моды выходят… Не так часто уже вы их отыщете…
Однако они есть и до сих пор.
И очень часто они смешиваются с настоящими судебными советскими кодексами… Только тогда "обвиняемый" обычно выступает как истец, а бывший "судья" — как ответчик…
Сидит в большинстве случаев бывший "судья".
1925
Перевод И. Собчука.
[1] _Трясця_ — лихорадка
"Подкачала"
Расскажу я вам, братцы, какая трагическая история произошла в одном сильно кооперативном городе…
Старинный такой был (да и сейчас, положим, он есть) город… И кооперация в том городе цвела пышно и раздольно… Да, было там все, чему положено быть в каждом сильно кооперативном городе…
Так вот… Был, значит, такой, как видите, город…
И бросили в том городе однажды лозунг:
"Женщину в кооперацию!"
Его, этот лозунг, и подхватили:
— А ведь правда! "Дорогу женщине"… "Каждая кухарка должна уметь управлять государством"… Надо, братцы, и нам! Проведем!
А в городе том жила да была женщина, учительница, что очень кооперацией интересовалась и не плохо-таки в кооперации была осведомлена… И в общественной жизни города женщина эта немалую роль играла: она и по детским домам, и по охматмладу, и по "каплям молока"… энергичная и умная…
Можно назвать даже имя: Екатерина Петровна Григоренкова ее звали…
И покатилось в кооперативных кругах:
— Екатерину Петровну в члены правления райпотребсоюза! Ее!
Избрали…
На первом же заседании нового правления кто-то и предложил:
— А что, если нам Екатерину Петровну в заведующие торговым отделом?! А?!
Мужчины сразу между собой:
— Шу-шу-шу-шу!.. А давайте!!
И назначили.
Екатерина Петровна согласилась:
— Что ж! Торговый, так торговый! Попробуем!
И взялась Екатерина Петровна руководить торговым отделом райпотребсоюза в сильно кооперативном городе…
Дело большое, дело серьезное: торговые операции на сотни тысяч, склады, кладовые… Миллионное имущество…
Села Екатерина Петровна за свой стол, посмотрела на накладные да на дубликаты.
— Не подкачай, Катерина! Ты первая в этом городе!
И стала работать…
Работает неделю, работает другую… Ничего, дело помаленьку идет…
Но вот правление:
— Собирайтесь, Екатерина Петровна! Поедете, надо большую партию кожи закупить!
— Поеду, раз надо!
Поехала… Через неделю назад…
— Уже?
— Уже!
— Купили?
— Купила…
— Почем за пуд?
— 36, лучшего дубления!
— Как? Мы же по 39 брали…
— Посчастливилось, значит, дешевле купить…
— Может быть, сорт не тот?
— Нет, высший!
— Гм! Посмотрим!..
Посмотрели — сорт действительно высший…
— Гм… Не забудьте же, Екатерина Петровна, отчитаться в бухгалтерии… Сколько вы на поездку потратили… Гостиницы там, извозчики, носильщик, обеды, дорога…
— Да ерунда… Только на билеты железнодорожные да на подводы, что товар везли… Остановилась у знакомых, ездила трамваем, а больше пешком. Сегодня же напишу отчет…
— Гм… (Это — один член правления.)
— Гм… (Это — второй член правления.)
— Гм… (Это — третий член правления.)
— Гм… Гм!.. (Это — бухгалтер.)
А помощник бухгалтера, так тот прямо запротестовал:
— Это против инструкции!.. На расходы по поездке должен идти по инструкции такой-то процент… А тут никакого процента нет… Не по закону… Такой отчет и утвердить, по-моему, нельзя… Надо в центр, как центр…
Инцидент!
Неприятно Екатерине Петровне, что из-за нее бухгалтерия кувырком пошла.
Однако ничего, работает…
Зашла на склад…
— Сколько у вас сахара? — спрашивает у заведующего.
— 600 пудов.
— А нельзя ли перевесить?
— Можно…
Перевесили.
— Сколько?
— 620! А правильно — 600, потому что те двадцать из усушки, утечки и утруски набрались…
— Запишите, что у вас на сегодняшнее число не 600, а 620 пудов!..
— Как?! Инструкция… Не могу ж я против инструкции…
— Запишите… . . . . . . . . . . . . . . . . .
— Гм!.. (Это — один член правления.)
— Гм!.. (Это — второй член правления.)
— Гм!.. Гм!.. (Это — бухгалтер.)
А помощник бухгалтера, так тот прямо запротестовал:
— Это против инструкции… По инструкции на усушку, утечку и утруску положен определенный процент… Это записывать нельзя… Надо в центр, как центр…
Инцидент…
— Екатерина Петровна! Мы тут, члены правления, посоветовались между собой и решили просить вас взять на себя культурно-просветительный отдел… Работник вы очень хороший и чрезвычайно для нас полезный… И мы вас ценим. Но для такого дела, как торговля, опыта у вас еще маловато… Поработаете, поприсмотритесь — и прекрасный из вас выйдет кооператор-оператор… Вы не сердитесь… Интересы дела…
— Да нет… Я ничего не имею… Мне все равно, где работать. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Встретил я как-то Екатерину Петровну.
— Ну, как живется-можется?
— Подкачала, голубок! Нет опыта. Учусь! Присматриваюсь!. . . . . . . . . . . . . . . . . .
А теперь давненько уже не видел Екатерины Петровны. Как там она — не знаю… И в газетах что-то не слышно о ней… На одну только заметку наткнулся:
"Где женщина в кооперации — там растрат не наблюдается…"
А про Екатерину Петровну ничего не нашел.
1926
Перевод А. и З. Островских.
Трудные времена настали
(К женскому съезду)
О доле женской. Каких-то семь лет промелькнуло, а глядите, сколько перемен! Да каких перемен…
Возьмем женщину.
Жила она и радовалась…
Подрастет, выдадут замуж, очипок [1] наденет, колыбельку повесит, веревочки в колыбельке прочные, сиди себе и подвывай потихоньку:
Ой ну гойда, гойда, Чужая мать пройда, А наша люба Не идет никуда, Будет дома сидеть На Оришечку глядеть. А-а-а-а-а! Люли-люли-люли, Котику дули…На следующий год чуточку не так… Уже вместо Оришечки:
На Ивасика глядеть…На третий год:
На Килиночку глядеть…На четвертый:
На Андрейку глядеть…И только иногда бывало, задумается женщина, когда батюшка учудит какого-нибудь Акакия…
— И такое батюшка повыдумывал. И как тут петь — такое чудное имя дали…
Утром встала, за курами присмотрела, какая из них с яйцом… Свиньям вынесла, корову подоила, потом к печи. Летом одна работа, зимой — другая.
Живи себе и радуйся…
Воскресенье бог пошлет — в церковь сходила, свечку прилепила, домой пришла — дома пироги, капуста и вареники…
А после обеда кумушка приходит:
— Не почесать ли голову, кума?
— А я вот к вам собиралась, голубушка… Новую гребенку старик на базаре купил…
— Ложитесь, кума…
И так хорошо… Лежишь себе на лавочке, у кумы на коленях… А летом — в саду под вишней, на рядне… А кума почешет новой гребенкой, волосок к волоску кладет… Лежишь себе, дремлешь, а на голове только — тр-р-рись, тр-р-рись!
И так мило, и так спокойно!
Волосы длинные, ухоженные…
Когда муж придет, собьет очипок, схватит — так есть за что ухватиться…
Жили, точно в карты играли…
И до старых лет доживали…
Бабушками становились, внуков качали и старенькому на воскресный день рубашку стирали…
Хозяйничала уже или дочка, или невестка…
А старик, бывало, придет, поглядит:
— Где же, старушка, твои шелковые волосы? Не за что уже ухватиться…
— Э, старик, не те годы! Поистрепались мы с тобой!
— Поистрепались, старенькая, поистрепались…
…И мужья уважали…
— Вот у меня жинка! Вот жинка! Ноги мне помоет и воду ту, если я захочу, выпьет!
— А у меня муж? Век прожили — "врешь" никогда не сказал… Только утром встанешь, матюкнет и недоуздком огреет — и больше ничего. И уже внуки есть. Живем и до сих пор, как бог приказал…
Было когда-то — минуло…
И к чему теперь идет, к чему оно и поворачивает?
И в комитет бедноты…
И в сельский Совет…
И в кооперацию
И во Всеработземлес…
И в женотдел…
И в партию…
И в ликбез…
И в охматмлад…
А муж чертом:
— Я за тебя, что ли, за курами буду присматривать?
— А яйца ешь?
— Яйца? Яйца — дело десятое! Но чтобы я проверял, которая с яйцом, чтобы я марался, да пусть они сдохнут!
Трудные времена настали…
Не успеешь в ликбез заскочить, а он, чертова образина, клуню откроет, сядет:
— Цип-цип-цип-ципу-у-у!
Зайдут бедные куры, а он доской — тр-р-рах! И тогда:
— За курами смотри, охматмладка ты делегатская! В клуне почти все снопы побили… Зажарь вон тех троих, — это я их из клуни вытурил!..
Или ребенка в помойную лохань посадит и в крик:
— До каких пор ты по собраниям будешь шляться? Дети вон в помойных лоханях плавают, а тебе все революция?! Ой, Наталка, зудят у тебя волосы! Ой, зудят!..
Да махнешь только рукой.
— Зудят, да не тебе чесать… . . . . . . . . . . . . . . . . .
Трудные времена настали…
1926
Перевод Е. Весенина.
[1] _Очипок_ — чепец.
Комментарии к книге «Выбирайтесь!», Остап Вишня
Всего 0 комментариев