«Подкравшийся незаметно»

Повесть о настоящих людях.

Все совпадения имен и событий считать случайными.

Вечерело. Холодало. Высоко в небе болтались перистые облака. Буревестники летали низко. По всем приметам был канун социалистической революции. Мир содрогался от ужаса и несправедливости.

По улицам Петербурга передвигалась долговязая черная фигура. Родион Раскольников опять шел убивать старух. В городе уже не осталось ни одной процентщицы, а неистовый Родион все не унимался. Поправив петельку под мышкой, Раскольников решил зайти в кабак порассуждать про тварь.

Войдя в полутемное помещение дешевой забегаловки, Раскольников подсел к своему знакомому Герасиму. На руке Герасима синела наколка "Не забуду Муму". На груди была вытатуирована целая картина - самодержавие руками Герасима утопляет Муму.

- Дай выпить, а то зарублю, - жестами показал глухонемому Раскольников.

Герасим привстал, похлопал себя по ягодицам и ткнул пальцем под стол, в лужу блевотины.

"Иди в задницу, Родион, без тебя тошно", - перевел Раскольников.

В кабачке висел неясный глухой звук.

Это кряхтел под игом самодержавия Савва Морозов. За соседним столиком стонали бурлаки. Бурлаки стонали "Интернационал".

- Этот стон у нас песней зовется, - пояснил бурлак сидевшему с ними помятому Некрасову.

"Некрасов опять дует на халяву," - отметил в специальной книжечке агент охранки, торговец опиумом и содержатель притона поп Гапон. Некрасов и Гапон встретились глазами.

"Агент охранки поп Гапон", - подумал Некрасов.

"Вольнолюбивый поэт Некрасов", - подумал Гапон.

- Что новенького? - спросил агент, подойдя к Некрасову.

- Из деревни пишут, что дед Мазай спас Муму, - сказал Некрасов, покосившись на Герасима. - Муму очень выросла, и Мазай продал ее заезжему англичанину по фамилии Баскервиль. Добрейший пес, скажу я вам. Но Герасим пока не знает.

- Ну и ну! - удивился поп Гапон и записал себе в книжечку без точек и запятых: "Ну и ну".

Некрасов успел заметить на обложке книжечки золотое тиснение"От полковника Зубатова лучшему агенту попу Г."

Поп Гапон скользнул взглядомпо столику у выхода. Там сидели пьяная растрепанная женщина и граф Толстой.

- Пойми, папаша, - внушала женщина, тупо икая и размахивая пальцем перед картофельным носом графа. - Я не какая-нибудь подзаборная там... я по любви... а он... Да я... без билета... под поезд брошусь.