«Дилетантки»

Дилетантки Веселые истории из жизни автора Светлана Гололобова

Иллюстратор Светлана Дехтяр

© Светлана Гололобова, 2018

© Светлана Дехтяр, иллюстрации, 2018

ISBN 978-5-4490-2208-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

История №1

ДУБ

Много лет назад. Лето. Обеденный перерыв. Угрюмый кабинет с потускневшими болотными обоями, местами заклеенными скотчем моими умелыми руками. Настроение подобающее. Кондиционера нет, отпуска тоже. Раскачиваясь на стуле, подставляю лицо под струю раскаленного воздуха, летящую из завывающего вентилятора.

— Привет, коллега, — на пороге появляется улыбающийся Стас из соседнего не менее мрачного кабинета, мой добрый друг и весельчак, — о чем мечтаешь?

— Я не мечтаю. Я задумалась.

— Поделишься?

— Поделюсь, конечно. Сегодня пятница, так?

— Так.

— Завтра выходной, а в воскресенье я дежурю. У меня только один выходной выходит. Вот думаю, а не махнуть ли мне завтра в аэроклуб.

— Зачем? Полетать захотелось? Заземленность наскучила?

— Да, надоела заземленность. Все надоело. Прыжок с парашютом хочу сделать.

— Шутишь?

— Нет, конечно. Давно собираюсь и вот решилась. Сестру с собой позвала. Она согласна. Вдвоем веселее будет и не так страшно.

— Так в тебе же веса кило сорок будет. Тебя ветром к арабам унесет. А там, в гарем попадешь, и станут тебя палками по пяткам бить за непослушание. — Стас ухватился за живот и принялся хохотать.

— Опять твои шуточки. Я же серьезно говорю. До арабов не долечу. Далековато будет. Прыгнуть давно хотела. А вес мой на все пятьдесят тянет. А если не дотянет и не допустят меня, то камней в карманы наложу. Буду насмешников закидывать с высоты птичьего полета. И тебе достанется.

— Слушай, Светка ты ненормальная. Допустим, тебе позволят прыгнуть в этом клубе, но ты, же неопытная.

— Инструктаж пройду. Все у меня получится.

Стас заинтересованно присел на свободный стул, развернул в свою сторону вентилятор и серьезно, вполне себе серьезно, проговорил:

— Тогда пиши завещание.

— Что?

— Вдруг у тебя не получится, и ты в понедельник не придешь на работу. Вот я и думаю, что же чайник твой электрический с ноутбуком зря пропадать станут?

— Ха! Чайник, значит, тебя интересует? А я-то думала, ты мне друг.

— Ага. Я друг, но мой чайник сгорел вчера.

— Я напишу завещание, а в понедельник, когда увидишь меня живой и здоровенькой, отдашь мне тысячу рублей за ехидство. Договорились?

— Ладно, договорились.

Быстренько нацарапав завещание, я вручила его Стасу. Выпроводив коллегу из кабинета, принялась обзванивать аэроклубы. Единственный аэроклуб в моем городе оказался закрытым по непонятным причинам. В соседнем городе меня согласись принять. Делать нечего, придется ехать за двести километров.

Следующим утром, вместе со своей любимой, единственной и всегда понимающей сестрой Наташей, мы двинулись к аэроклубу. Родителям сообщать о нашей затеи не стали. Зачем расстраивать их раньше времени. Сестра-погодка всегда поддерживала и поддерживает мои авантюрные идеи и начинания. Мало того, она сама частенько становится инициатором таких идей, так, что вместе скучно нам не бывает.

К месту назначения мы прибыли часов в восемь. Миновав распахнутые ворота с большими красными звездами, въехали на территорию клуба. Первым нас встретило старенькое здание аэровокзала. Оно оказалось в таком плачевном состоянии, что захотелось разрыдаться и вернуться домой. Обшарпанные стены с обвалившейся штукатуркой, сквозь которые проглядывали куски кирпича, говорили о былом когда-то величие аэроклуба. Доверия все это не внушало. Но возвращаться домой с невыполненной задачей, было не в наших правилах.

Удивительно, но народа на базе аэроклуба оказалось человек под пятьдесят. Все одеты согласно правилам: куртки с длинным рукавом, брюки или джинсы. Вот только мы вдвоем, как-то нелепо смотрелись. Футболки, шорты и кроссовки, никак не вписывались в каноны парашютного спорта. И мы могли бы оказаться не у дел, если бы не вежливые сотрудники клуба, которые любезно предоставили к нашим футболкам старые ветровки цвета хаки.

— Все собрались? — Громогласно спросил седовласый инструктор сего маскарада.

Все дружно кивнули.

— Тогда приступим к инструктажу. Слушайте меня, молча и, не перебивайте. Когда все расскажу, сможете задать свои вопросы. Вас много, а я один, давайте уважать друг друга.

Инструктор закурил и продолжил:

— На верхней одежды должны быть рукава до самой кисти. Это для вашей же безопасности. Выпивших для смелости товарищей и опохмелившихся допускать не буду. Все парашюты проверены и готовы к работе. На каждого из вас наденут снаряжение. Затем я лично каждого участника проверю. Когда будете в самолете, сидите смирно и не вертитесь. По команде «Пошел», каждый участник в своей очередности подходит к выходу. Ноги у выхода ставите вместе. Руки складываете крест-накрест, так, чтобы правая лежала на вытяжном кольце, а левая была поверх нее. При этом левая нога упирается в угол двери, корпус тела слегка наклоняется вперед и выбрасываетесь. При выбрасывании стараетесь сохранять вертикальное положение тела. Затем отсчитываете три секунды. Делаете это, считая подрят три трехзначных числа. Например, пятьсот двадцать один, пятьсот двадцать два, пятьсот двадцать три и если парашют не раскрылся, принудительно раскрываете его, дернув за кольцо правой рукой, которая по-прежнему находится на кольце. Если и это не сработает, то раскрываете запасной. Он будет располагаться спереди в районе грудной клетки. Главное не паниковать. У каждого из вас останется время для обдумывания ситуации. Случаев, когда парашют не раскрылся в полете, я на своей памяти, не припомню.

— Звучит обнадеживающе. — Ухмыльнулся кто-то из толпы.

— У нас каждые выходные проходят прыжки. Так что не вы первые, не вы последние. Человеческий фактор никто не отменял, но только по причине ошибок, совершенных в воздухе, происходят несчастные случаи. Поэтому, слушайте внимательно и запоминайте. Если кто-то боится, прошу покинуть инструктаж. Перед приземлением, ноги сведите вместе, ступни держите тоже вместе и прямо. Ноги слегка согнуты в коленях и напряжены. Они не должны болтаться, как язык у колокольчика. Запаникуете перед приземлением, ноги переломаете. Ясно? Приземлившись, старайтесь упасть на бок или живот, затем тяните стропы на себя, гасите купол. На этом все. Собираете парашюты, идете на базу. Вес снаряжения двадцать три килограмма. Кавалеры помогают дамам нести ношу. Вопросы есть?

— Есть. — Я решила сразу выяснить все вероятные казусы полета и обратилась к инструктору. — Простите, напомните, как вас зовут.

— Сергей Петрович.

— Сергей Петрович, недалеко проходит железнодорожная линия, а там электрические провода. Что если кто-то из нас приземлится на эти самые провода?

— Эта линия километрах в трех от нас. Вероятность приземления на них очень мала. Нужно быть воздушным шариком, чтобы вас так далеко отнесло.

— Я очень легкая. А вдруг?

— Тогда тяните стропы вниз, чтобы приземлится раньше этой линии. Такой способ называется скольжением. Это ускорит приземление. В полете каждый и вас самостоятельно сможет контролировать приземление.

— Я дилетант в этом деле, можно подробнее. — Продолжила я. Очень уж не хотелось отдавать Стасу чайник.

— Вы здесь все дилетанты, кроме меня. Все будете прыгать впервые. — Засмеялся Сергей Петрович.

Послышался громкий смех.

— Она все правильно сказала. Увидели препятствие, используйте метод скольжения, пытайтесь обойти препятствие. В случае опасности, включаем мозги. Если начнете падать на провода, то пытайтесь пройти между ними, не касаясь руками, ногами и любой частью тела. Запомните, скольжение можно применять только до ста пятидесяти метров от земли, позже нельзя. Еще зарубите себе на носу, вы не на аттракцион приехали. Все должно происходить серьезно и ответственно. Никакой самодеятельности. Действуйте четко по инструкции.

— Еще есть вопросы?

— А зачем здесь машина МЧС? — Спросила моя сестра.

— На всякий случай дежурит. Все мы разные. Особые экземпляры умудряются попадать в нелепые истории. Все, времени нет. Вас много, будем прыгать группами. Сейчас все дружно идем к врачу, а после осмотра, подписываем страховки и экипируемся.

Внимательно выслушав всю нехитрую арифметику, я поставила свои подписи под так называемой, страховкой жизни. Моя жизнь, равно как и жизнь остальных участников была оценена в пятьдесят тысяч рублей. И это притом, что стоимость одного парашюта в случае повреждения, оставления, порче, потере оценивалась в семьдесят пять тысяч рублей. И сей факт меня огорчил. Выходило, порча парашюта оценивалась дороже человеческой жизни. Но все, же все мы с сестрой подписались под этим сумбуром, деваться некуда.

После прохождения инструктажа, помощники инструктора-молодые парни и девушки лет этак шестнадцати водрузили на нас парашюты системы Д-1-5У. Эти парашюты частенько называют «Дуб». Это огромный безликий парашют начинающего десантника. Мне было неловко, оттого, что амуницию на меня натягивал мальчик. Он был таким юным, и от его правильных действий зависела моя жизнь, что в моей голове снова мелькнула мысль о побеге.

Я и представить себе не могла, как тяжело будет не только на душе, но и на теле. Вес парашюта со снаряжением составлял почти половину моего собственного. Главный парашют весил семнадцать с половиной килограмм, а запасной около пяти, был еще шлем, сумка всякие мелочи.

Когда парашютистов, набралось человек двенадцать, нас плотно, словно селедку в бочку, запихнули в Ан-2, в народе именуемый «Кукурузником» и мы взметнулись в небо, каждый к своей мечте.

Как только шасси закрылись, моя мечта вмиг испарилась. Страшил не сам прыжок, боялась одного — самолет развалится прямо в воздухе. Древний Ан ревел и гудел так сильно, что наружная обшивка, казалось, вот-вот разлетится в разные стороны. Я с ужасом стала ждать, когда же мы окажемся в нужном месте и выпрыгнем из этого чудовища. И вот тысяча метров преодолена, пилот принялся искать место для десантирования. Это оказалось сложной задачей. Несмотря на изнуряющую жару, дул сильный ветер. Пилот долго кружил в небе в поисках подходящего места.

Наконец, поступила команда к выходу. Мы, друг за другом быстро двинулись к открывшемуся люку. И вот настал момент истины.

Отсчитываю про себя, как было велено. Три секунды кажутся вечностью, но страха уже нет. Лечу в бездну и не понимаю, что ждет меня там. Парашют раскрывается неожиданно. Меня как одуванчик подхватывает вверх. Сердце замирает от восторга. Затем я останавливаюсь в небе. Необычное чувство. Я не сразу поняла, что лечу. Ощущалось что я птица и парю в воздухе. Даже сильный ветер не мог повлиять на мои крылья.

Остальные парашютисты разлетелись в разные стороны на несколько километров друг от друга. Внизу открылся великолепный вид: крошечные поля и луга походили на лоскутное одеяло. Речка, выглядела ручейком, а лес смотрелся, как заросли кустарника. Я поворачивала парашют в разные стороны и крутилась. Столько восторга не приносил еще ни один аттракцион.

Но, как обычно бывает, хорошее заканчивается очень быстро. Вот так и в этот раз, всего две минуты свободного парения, а затем ускорение, вернее его ощущение. С каждой секундой земля стремительно приближалась и чем ближе она становилась, тем быстрее мысли о красотах пейзажа и невероятных ощущениях улетучивались, и сменял их разум. Я постаралась сосредотачиваться на правильном приземлении. Боясь сломать ноги и шейный позвонок, соединила ступни. Мне нужно вернуться домой невредимой. Родители ведь ничего не знали, да и завещание стоило аннулировать. До земли остается десяток метров. Вновь возвращается страх. Но разум сильнее. Концентрируюсь, ставлю правильно ноги, держу лицо прямо перед собой и вот оно приземление…

Падаю лицом вниз и с невероятной скоростью несусь по ржаному полю. Полет оказался более впечатляющим, чем приземление. Пытаюсь гасить стропы, тяну веревки на себя. Парашют, вступив в сговор с порывистым ветром, сопротивляется и тащит меня метров тридцать лицом по полю. Я тоже сопротивляюсь и в результате побеждаю.

«Ура! Я жива». — Было первое, что пришло в голову. Перевернувшись на спину, потаюсь поднять голову. Тяжелый шлем и запасной парашют не дают этого сделать. Стала смотреть по сторонам. Обещанных помощников-кавалеров на всем ржаном поле не оказалось. И тут до меня дошло, что во время инструктажа никто не объяснил нам, как освобождаться от всего этого убранства. Неудобный шлем был затянут с такой силой, что пытаясь, освободиться, я поломала часть ногтей, при этом умудрилась поцарапать шею и подбородок.

После нескольких минут битвы, я одолела шлем и с дикой ненавистью отбросила его в сторону. Пролежав так минут пять-десять под палящим солнцем, я поняла, что помощи ждать неоткуда. Я осталась одна. Ветер разметал всех далеко друг от друга. Я забеспокоилась о сестре. Я не должна была впутывать ее в эту историю.

Включила логику, с трудом отсоединила карабины и освободилась от парашютов. Амуницию придется тащить в одиночку. Она же ценнее жизни моей. В переносную сумку, которая во время полета покоилась на моей на груди, обоими ногами с дикой яростью затолкнула все снаряжение. Двинулась в путь. Как назло сигареты остались в дамской сумке на базе. Воды не было. Идти предстояло километра три, не меньше. Вот тут-то я поняла всю тяжесть недальновидной девицы, свалившейся с неба. В коротких шортах предстояло пройти ржаное поле, и что станет с моими ногами и коленками, оставалось только предполагать. Но и это было не самое страшное. Второе поле представляло собой пахоту из буераков, а за ним виднелась непроходимая лесопосадка. Такая перспектива меня не прельщала, но, как говорится: «Волков бояться — в лес не ходить».

Мобильный телефон с остальными вещами оставлен на базе. Помощи ждать не откуда. Возможно, именно так чувствуют себя воины, попавшие в затруднительное положение. Но на, то они и воны, чтобы из этого самого положения искать выход. Я, стиснув зубы, решительно двинулась вперед. Как только могла, тащила ужасную ношу на себе. И что ж я только не делала: несла ее на плече, тащила волоком, держала двумя руками впереди себя. В голове крутилась одна мысль: «Поскорее добраться до базы, увидеть сестру и выпить воды». Пробираясь сквозь рожь, я видела, как в небе кружит все тот же «Кукурузник» и предположила, что он осматривает приземлившихся. Я помахала ему рукой, и он полетел дальше. Спустя пару часов я таки добралась до базы. За пятиминутное удовольствие пришлось расплатиться нелегким возвращением, изрезанными коленками и унылым видом. На базе уже собрались все собратья по десантированию. Но в отличие от меня их вид был более умиротворенным.

Словно умирающий в пустыне пилигрим, залпом осушила литр воды и принялась искать сестру. Моя Наташа весело болтала с пилотом спортивного самолета Як-18Т, договариваясь о полете с выполнением «мертвой петли». Узрев на мой жалкий вид, сестренка сообщила, что ее приземление было еще хуже. Она опустилась на дерево. И сделала это потому, как та самая железная дорога с линией электропередач оказалось на ее пути. Наташа ускорилась, приземлилась на верхушке дерева и повисла на стропах. Ноги и руки перетянуло стропами. До земли было не более метра, но освободиться и спрыгнуть она не могла. При попытках освобождения, стропы, как назло, сильнее перетягивались. Стропореза в снаряжении не оказалось…. и это понятно, парашют ведь «золотой», денег стоит. Так она провисела минут сорок, а потом ее спасли сотрудники МЧС, которые и привезли ее на базу. Сестра вскоре умудрилась совершить полет на том спортивном самолете с «мертвой петлей», а что до меня, то приключений мне хватило с лихвой.

По дороге домой мы долго спорили, кому из нас больше не повезло,… Тем не менее, ощущения птичьего парения, перекрыли все неприятные воспоминания о возвращении на базу. Это был неописуемый восторг!!! И чайник я оставила себе.

История №2

МОИ БУТЫЛКИ

Давным-давно, ровно тогда, когда интернет начинал покорять просторы нашей необъятной Родины, я решилась на весьма необычный эксперимент. Ввиду того, что сайтов по интересующему меня вопросу было совсем мало, а информацию в библиотеках почерпнуть оказалось невозможным, я долго рассуждала прежде, чем приступила к задуманному.

В каждом из нас заложен ген любопытства. Стремление испытать, попробовать и почувствовать что-то новое и необычное — это абсолютно нормальная поведенческая тенденция человека. Кстати, этим свойством человеческого мозга активно пользуются сильные маркетологи. Но не о них пойдет речь, поэтому вернусь к эксперименту.

В тот момент моему природному любопытству противостоял СТРАХ. Он прочно укоренился в моем сознании и категорически отказывался оттуда уходить. И его можно было понять. Позволю себе небольшую ремарку и порассуждаю немного по поводу страхов. С рождения человеческой цивилизации, страх являлся постоянным спутником любого человека. Страх был естественен для выживания и продолжения рода. Наши давние предки в ужасе шарахались от громких звуков, природных явлений, грозных животных. Но, именно, страх и желание защитить себя и свой род сделали нас теми, кто мы есть теперь. Страх позволил древним людям освоить огонь, чтобы отпугивать животных, а в результате привел к прогрессу. Страх побудил человечество строить укрепления и защитные крепости, из которых вырастали города. Именно он приводил в движение пласты человеческого сознания и толкал вперед.

Сегодня наш страх не такой глобальный, обмельчал он. В современном мире мы уже не боимся ни грома, ни молний, и страх наш носит больше социальный характер. Нет уже в современном страхе той благородности, присущей предкам. Он не служит инстинктом для самосохранения, оставляя в сознании только фобии.

Теперь мы боимся общественного мнения, отсутствия лайков под фотографиями на страницах наших социальных сетей. Опасаемся забыть дома мобильный телефон. Боимся того, что очередь в аэропорту или супермаркете, к которой мы присоединились, будет двигаться медленнее, чем та к которой не примкнули. Наши страхи доходят до абсурда, оттого, порой мы боимся обычных китайских палочек. Но самое интересное, то, что мы панически боимся всего бояться.

Мой страх не носил ярко выраженных социальных фобий, а был страхом самосохранения. Не знаю, был ли он благороден или нет, но все-таки заставил меня сделать шаг вперед.

С детства я боялась одного только вида собственной крови. Когда мне было лет девять, я сломала указательный палец на руке. Открытый перелом с видом собственной фаланги пальца, болтающейся на кусочке кожи, привел меня в такой дикий ужас, что я едва не потеряла сознание. Корень страха стал для меня понятен только в старших классах школы. И с тех пор я стала всячески его искоренять, но он не сдавался. Вот так и боремся с ним до сих пор, то он меня, то я его. И теперь небольшая капля собственной крови из пореза на пальце заставляет меня бледнеть, не говорю уже о заборе крови для анализов.

Вернусь к самому началу, к тому дню, когда я решительно настроилась побороть страх и удовлетворить свое любопытство.

Одним ясным выходным днем в самой середине лета, я, вместе с сестрой Наташей, ее супругом Алексеем и нашей подругой Маринкой приехали на любимую дачу. У меня в голове созрел план, но они о нем даже не догадывались.

Быстренько переодевшись, мы расположились на открытой веранде за чаем с не очень ароматными булочками, купленными в супермаркете, и заскучали. Сквозь распахнутые окна нашему взору открывался великолепный вид на лес. Могучие деревья с зеленеющими кронами и доносящимися оттуда звенящими трелями диких птиц, манили в свои объятия. На веранде было невыносимо жарко, а вот от леса, напротив, веяло такой прохладой, что захотелось немедленно ступить босыми ногами на сочную травку под сенью дубов.

— Пойдемте в лес. — Предложила я.

— Ты, что! Ты с ума сошла, там же клещи! — Воскликнула Маринка. — Леса теперь не обрабатывают. Я не хочу подцепить этих паразитов и стать инвалидом. И комары там съедят.

— А ты, что трусиха? — Я знала, к чему приведет разговор и принялась действовать.

— Я не трусиха. Я вот ничего не боюсь. Я лишь опасаюсь. И клещей я не боюсь, опасаюсь их последствий. Понятно, тебе?

— Все ясно. Чего же здесь непонятного. — Ответила я и усмехнулась про себя. Умение Маринки, одной только фразой делать из своих недостатков сплошные достоинства, не могла не вызывать улыбки. — А я вот сегодня планирую заняться акупунктурой. Не желаешь попробовать? Это совсем не страшно. Ты же не трусиха.

— А что делать нужно? — Осторожно поинтересовалась Маринка и бросила подозрительный взгляд в мою сторону.

— Ничего особенного. — Я пожала плечами. — Нужно пройти босиком по битым стеклам.

— Даже не знаю. Неожиданное предложение. К тому же у меня нога болит. — Она ткнула пальцем в перебинтованное колено. Ее колено на самом деле не болело, но перебинтованная царапина, полученная при падении с роликовых коньков, придавала ноге много трагичности.

— Марина, тебе на коленях стоять не придется. По битым стеклам ногами ходят. — Наташа поддержала разговор и принялась подтрунивать над подругой.

— Ты сама попробуй, а потом надо мной смейся.

— Сейчас не могу. Положение не позволяет. В будущем обязательно попробую. — Сестра погладила округлившийся животик.

— Не ссорьтесь. Я первая попробую. Если ничего страшного не случится, тогда и вы сможете. Договорились? — Сказала я.

День перестал быть томным. Интерес собеседников набирал обороты.

— А где ты стекло возьмешь? — Поинтересовалась Наташа.

— Пивные бутылки разобью. — Ответила я и призадумалась. На родительской даче не наблюдалось ни одной пивной бутылки. В нашей семье любителей пива не было, ровно, как и специфической тары.

Вопрос оставался открытым. Для эксперимента необходимо было около семнадцати экземпляров столь стратегического товара. Но покупать сразу семнадцать бутылок пива или минералки было не логично и накладно.

— У нашего соседа под забором в листве куча бутылок валяется. Сходи туда. Я их в прошлом году видела. — Посоветовала сестра.

— Ты издеваешься? Предлагаешь мне собрать бутылки на мусорке?

— Ну…. Не совсем на мусорке, а лишь под забором. Может, тоже заразу боишься подцепить?

— Нет, не боюсь, но они, же грязные и вонючие. Я ведь не БОМЖ. Странно это как-то.

— Так возьми и вымой их, и станут они чистенькими. Я не вижу в этом большой проблемы. Ты же не городскую свалку пойдешь, забор то наш родной. Знаю сестренка, что ты давно жаждешь исполнить мечту. Так, дерзай! Неужели грязные бутылки станут тебе помехой?!

— Она надо мной смеется, а сама боится. Разговор затеяла и теперь причины для отказа ищет. — Маринка торжествовала.

— Хорошо. — Я резко встала и направилась к выходу, крикнув вслед: — Посмотрим кто кого.

Осторожно ступая по огородной меже, прокрадываясь между соседскими зарослями крапивы и лопухов, я оказалась на самой окраине наших владений. Там у хлюпенького, полусгнившего и всеми забытого деревянного забора лежала вожделенная куча стекла. Бутылок там оказалось не семнадцать, а все сто семнадцать. Разноцветные, но уже не переливающиеся под солнечным светом, перепачканные грязью, глиной и высохшей листвой, бутылки скромно покоились, как оплот цивилизации в угасающей деревне.

Раздвинув куст лопуха, я тихонько протянула руку навстречу мечте и вздрогнула от неожиданности. Голос соседа застал меня врасплох:

— Геннадьевна, тебя с работы выгнали? Бутылки уже собираешь? А брать чужое нехорошо. — Издевка в голосе была такой явной, что ответь я ему положительно, он бы с нескрываемым восторгом заплясал на том самом месте.

Я была госслужащей на хорошей должности и слова ранее судимого соседа, к тому же частенько злоупотребляющего спиртным, могли ввести меня в ступор. Можно было провалиться со стыда, но самообладание побороло стыд и я с не менее явной издевкой, ответила вопросом на вопрос.

— А тебе что ж похмелиться не на что?

— Не на что. Я же не работаю. Нет в деревне работы. Бутылочку обратно положи. Моя она. Все бутылки мои.

— Они царя Гороха видели, а ты под стол еще ходил, когда их сюда свалили.

— Отец у меня был и дед. Они эти бутылочки своими заботливыми рученьками складывали в эту кучечку. Эти бутылочки раньше сдавали. Так принято было. Все бутылки сдавали. Я бы их и сегодня сдал, да некуда. Пунктов приема в деревне нет.

— Так, давай вот, что сделаем. — Я привстала и, глядя на его слегка потрясывающиеся руки, проговорила: — Я куплю у тебя семнадцать бутылок.

— Хорошо. Тыщу гони. — Его глаза загорелись.

— Издеваешься, сосед. Сто рублей, больше не дам.

Глаза потухли. Он, переминаясь с ноги на ногу, ответил:

— Хоть сто пятьдесят дай.

— Идет. Тогда тебе придется их достать из этой кучечки и принести ко мне во двор.

— Согласен.

На этом мы разошлись. Через десять минут у веранды стояло две стареньких сетки с торчащими в разные стороны грязными бутылками, а у соседа появился не запланированный заработок. Все были довольны.

Пересилив брезгливость, я налила таз воды и принялась мыть бутылки. Если бы кто-либо из моих друзей и знакомых застал меня за столь необычным, может по нашим меркам и позорным занятием, то я бы имела совсем уж бледный вид. Но меня, кроме близких людей никто не видел, поэтому, кроме брезгливости, ничего не мешало. Сестра, ее супруг и моя подруга с нескрываемым интересом наблюдали за моими действиями. Маринка включила видеокамеру и стала снимать процесс.

— Детям своим потом покажешь. — Отвечала подруга на мои рыканья.

Резиновые перчатки пришлось снять. В них было жарко, да и бутылки, намыленные средством, то и дело выпрыгивали из рук. В работе очень помог ершик, заботливо хранимый мамой в кухонном столе. Моя мамочка не подозревала о моей затее, поэтому взлохмаченный ершик перекочевал из стола ко мне в руки, а затем на мусорку. Я мысленно попросила у мамы прощения, пообещав в следующий раз привести два новых ершика. На поверхности воды плавали улитки, этикетки, сухие мухи и тараканы. Отодвигая живучесть в сторону, я с большим усердием натирала до блеска то, что вскоре должно превратиться в груду стекла… кристально чистого стекла. И вот, когда мои бутылочки наконец-то обрели презентабельный вид, они в своей первозданной чистоте отправились на забор для сушки. Я довольно присела на край порожек и, подперев под подбородок руки, стала любоваться проделанной работой.

— Красивая могла бы получиться мозаика. — Сказала, присевшая рядом сестра. Будучи архитектором, дизайнером и человеком, смотрящим на вещи под призмой искусства, она тоже залюбовалась бутылочными переливами.

— Не отдам. Мои.

— Да, не надо. Я пошутила. Можно было бы клумбу дизайнерскую из них соорудить. У меня уже идея появилась, но у тебя, же мечта. А мечта, она ведь важнее клумбы.

Сестра обняла меня.

— Моя милая сестричка, ты всегда за меня. Спасибо.

— Я тоже попробую. — Она улыбнулась.

— Тебе же нельзя.

— Кто это сказал? Доктор мне ничего такого не говорил.

Догорал летний день. Птицы спешили возвратиться в свои жилища до захода солнца. Природа готовилась ко сну.

На нашей даче можно наблюдать закаты. Солнце, не упуская последних минут, величественно и мягко обнимало небо, прощаясь с уходящим днем. Оно плавно спускалось к верхушкам деревьев, оставляя за собой золотистые нити, которые на миг, цепляясь за кроны, окрашивали лесной убор в золотые тона. Уступая место изогнутому полумесяцу, который на другом краю небосклона с нетерпением топтался на месте и ждал своего выхода, солнце напоследок неторопливо бросило лучи на землю. Они, пробежались по стеклам дома и тоже попрощавшись, возвращались обратно к хозяину. По пути лучи игриво осветили облака, отчего те приобретали розоватый оттенок.

Я частенько несусь за новыми впечатлениями, стараясь получать яркие эмоции, но забываю о главном — природа подарила мне столько великолепных и бесплатных впечатлений, которые я просто перестала замечать в городской суете. Но стоит выбраться за город, как все становится на свои места.

Мои родненькие бутылочки высохли и приготовились к выполнению последней земной миссии. Не такая уж и плохая миссия им досталась — выйти из грязи, чтобы вновь засиять и при свете уходящего солнца отдать жизнь за человека, который идет к мечте.

Вытащив из шкафа почти новый, но уже вышедший из моды свитер, я положила в него несколько бутылок и осторожно принялась разбивать их малюсеньким молоточком. Бутылки сопротивлялись и поддавались не сразу. С недовольным треском, они покидали этот бренный мир. Когда все было закончено, я извлекла из груды стекла все горлышки и донышки. Остальной акупунктурный материал заботливо перенесла и поместила на новое махровое полотенце.

— О! Уже все готово? — Поинтересовалась Маринка, когда увидела разложенную ровным слоем битую стеклотару.

— А ты все еще кино снимаешь?

— Естественно! Как можно пропустить такой момент! Ни разу не видела, как люди по стеклам ходят. Я вот видишь, йод приготовила, бинты и жгут. Одной рукой стану снимать, а во второй аптечку держать. Это на всякий случай. Еще телефон буду держать наготове. Вдруг скорую придется вызывать.

— Не придется. Я уже решилась и не боюсь.

— Ты уверена? — Спросила сестра.

— Да. Ничего плохого не случится. Я же хорошо изучила имеющуюся литературу по этому вопросу. — С видом знатока я принялась рассказывать сестре тонкости дела. Одно мне было ясно, что ноги и стекло должны быть сухими. Кремом для ступней пользоваться в этот день нельзя. Предварительно я прошлась босиком по асфальту и ноги у меня не были влажными. Кроме прочего, как следовало из инструкций, пришлось удалить горлышки и донышки. Теоретически я все сделала правильно. Осколки были размерами по пять-семь сантиметров и лежали ровным слоем высотой сантиметров в десять. Практически я не знала, к чему это приведет. Если что-то пойдет не так, то с окровавленными ногами придется ехать в травматический пункт, где сочувствующие и недоумевающие врачи станут извлекать осколки из моих ног. И комическая ситуация, когда пациенты запихивают ради спора себе в челюсть лампочку Ильича, станет менее забавной, чем моя история с битыми стеклами.

Ноги предательски задрожали. Я выдохнула, сделала шаг вперед и замерла. Сознание рисовало красочную картину. Там меня увозила карета скорой помощи, врачи удивленно спрашивали, как это взрослый и серьезный человек мог влипнуть в такую нелепую историю. Возможно, посчитают меня чокнутой мазохистской и станут рассказывать своим детям, внукам и молодым интернам веселую историю с невеселым концом.

— Света, ты можешь передумать. Никто осуждать тебя не станет. — Сказала сестра.

— Вот еще…

Я махнула головой и сделала еще один шаг, который окончательно приблизил меня к моей маленькой мечте.

— Держись за мою руку и осторожно ступай одной ногой. — Наташа протянула руку.

Я приняла ее помощь и шагнула.

О! Какой восторг! Ступня слегка покалывала, но не один, даже самый маленький осколок не впился в мою кожу. Милые бутылки отрабатывали мою о них заботу. Я подвигала ногой, переставила ее в другое место и тоже ничего страшного не случилось. Тогда я осмелела, поставила другую ногу и освободила руку. Момент ликования настал. Стоя, обеими ногами на битом стекле, я улыбалась, словно ребенок, получивший долгожданный леденец.

Маринка тоже обрадовалась и лунной походкой принялась колесить вокруг меня, сопровождая танец соответствующей мелодией.

Следом по стеклам прошлась моя Наташа. Любительница острых ощущений, она по достоинству оценила мою затею. Марина тоже попробовала, с меньшим, конечно энтузиазмом, скорее за компанию. Выглядело это весело. Марина с перебинтованным коленом, ходящая по битым стеклам, вызывала всеобщий смех.

Никто из нас не пострадал и не получил царапин. Крови в тот вечер у меня не было, и страх мой просто спрятался.

Ввиду того, что никто не пострадал, все, же не советую не подготовленным лицам идти моим путем. Всякое ведь бывает…

История №3

БРИЛЛИАНТОВЫЙ ЗЕЛЕНЫЙ

Много разных курьезов происходит с нашими соотечественниками на отдыхе за рубежом. Причем за этим самым рубежом принято сравнивать русских, с обезьяной и гранатой. В корне не согласна с мнением иностранцев. Мы — русские люди смелые, сообразительные и очень находчивые среди многих, ныне живущих хомосапиенс на Земле. Наш менталитет не поддается иностранной логике и это даже хорошо. Да и зачем заграничным друзьям знать, что творится в наших мозгах. Порой, мы сами себя открываем с неожиданной стороны. Даже в нелепых ситуациях всегда находим выход.

На личном опыте могу сказать, находчивость — одна из главных черт русского человека, пребывающего за границу и не важно, в какую культуру и среду он попадает.

Лет этак десять тому назад мне представилась возможность отдохнуть в любимом многими россиянами Египте на одном из курортов Хургады. Можно было, конечно, слетать в Европу, но страстное желание посмотреть пирамиды в натуральную величину сделало свое дело. А наличие ол инклюзив окончательную поставило точку в этом вопросе.

Подруга и по совместительству коллега Елена решила лететь со мной. Отпуск ее совпадал с моим графиком.

И вот, наконец-таки настал вожделенный июнь. Никто из коллег не заболел, неотложных дел не оказалось, отпуск переносить на осень не пришлось. Как никогда, все шло четко по графику. Радость переполняла. Это был первый летний отпуск за долгие годы непрерывной трудовой деятельности. Все остальные отпуска выпадали либо на промозглую зиму, либо на глубокую слякотную осень.

И вот, строя планы на отдых в стране фараонов, Бога Солнца, разноцветных рыбок и морских ежей, я и Елена приобрели путевки. Многих отдых в этой уже не экзотической стране в июне, где температура зашкаливает настолько, что можно жарить яичницу на загорающих туристах, пугает. Меня это нисколько не смущало. Я-то брюнетка и кожа моя не светлая. Не страшна мне была ни жара, ни приставучие мужчины. А вот подруге моей оказалось сложнее. Незамужняя блондинка с белой кожей в сопровождении подруги — страшное дело. Она нервничала, но все обошлось хорошо.

Никаких катаклизмов в пути не произошло. Старый самолет, следовавший чартерным рейсом, приземлился успешно. Вздохнув с облегчением, я и Елена прибыли в претендующий на пять звездочек отель. Мы уселись на удобном, претендующем на кожу, диване. Время близилось к обеду и пришлось подождать заезда в номер. У стойки ресепшн две русскоязычные семьи почти силой пытались вселиться в номера. Их рейс прибыл раньше. Семейства это нисколько не смущало, поэтому всеми способами они требовали от темнокожего администратора заселения. Свободных номеров еще не было. Главы семей, как свинья и баран, были противоположными. Один с замахом на нового, а вернее уже старого русского, в белой футболке, ярко-красных шортах и с огромной золотой цепью выпяченной наружу, крепко обнимал жену. Но не только цепь, но и живот его тоже выпячивался напоказ. Видимо, любил этот мужчина не только золото и жену, но и пиво. Второй был тщедушным, скромным в неприметной серенькой одежде, с большими черепашьими очками на кончике носа. Я сравнила его с бухгалтером среднего звена советского времени. Жена бухгалтера, такая же скромная, как супруг, пряталась у него за спиной.

— Я тебе еще раз повторяю, нас должны немедленно расселить. Давай ключи. — Чередуя исконно русские слова нецензурной бранью, кричал новый, старый русский на администратора. Мы деньги заплатили. Почему ждать должны? За все уплачено.

Администратор, как рыба выпучил глаза. Пытаясь понять смысл русского мата, он сделал невозмутимый вид и ответил по-нашему:

— Не положено. Номера заняты.

— Кому не положено, кем не положено? — Еще громче закричал его оппонент.

Но дело вскоре приняло очень ожидаемый оборот, поэтому хлеба и зрелищ нам с подругой не досталось. К стойке подоспели египетские полицейские. Оказалось, у них существует туристическая полиция. Быстро работает и также быстро принимает решения. Смутьяна увели. Все остальные члены семейств так и остались стоять с открытыми ртами у стойки. Женщины немедля принялись плакать, а вот второй глава семейства, поправив очки, возмущенно проговорил в сторону администратора:

— Слабый у вас тут менеджмент.

— Зато полиция сильная. — Ответил администратор и лишь пожал плечами. Видимо рассуждать о гостиничном менеджменте, он был не настроен.

Мы расселились в двухместном номере с раздельными кроватями. Приличный вполне оказался номер с полу-дизайнерским ремонтом, с выходом на большую террасу, где стояли лежаки. Порадовало два кондиционера, наличие маленького холодильника и совсем уж маленького сейфа. На кроватях красовались лебеди, искусно сделанные из белоснежных полотенец. Позже мы узнали, что за эту лебединую красоту нужно платить. Деньги стоило каждое утро оставлять на кроватях пред приходом уборщика. Меня удивила та легкость, с которой на ломанном русском, следующим же утром уборщик быстро объяснил главные правила пребывания. Вот так все просто — оставишь монету, будут и лебеди и тщательно заправленные кровати и пол будет сиять чистотой, не оставишь, то… будет просто застеленные кровати и чистый пол. Среди работников отеля встречались только мужчины. В ресторане, в баре, за уборкой номеров, на пляже, на выдаче полотенец… везде мужчины. Создавалось впечатление, что мужчины только работают.

Тем временем, дыбы не терять драгоценные, полностью оплаченные дни, мы, с присущим русскому человеку усердием, принялись наслаждаться солнцем, морем, и горячим песком. Размеренный пляжный отдых, шведский стол и улыбчивые сотрудники отеля, ослабили нашу бдительность. В результате, уже на третий день безоблачного отдыха под палящими лучами, Елена обгорела так, что ей понадобилась медицинская помощь.

Собирались в поездку быстро, взяли много ненужных лекарств, а вот самое необходимое осталось дома. Вот не оказалось в наших аптечках мази от ожогов. Ее плечи покрылись волдырями, обгорел нос и щеки. Ничего не оставалось, как пойти к местному доктору и просить у него помощи. Доктором, работающим при отеле, был молодой араб, лет двадцати пяти. Ничего не было в нем примечательного, кроме любознательности. Он на разговорном русском языке живо интересовался, как живут в России люди, и какая в стране медицина. А мы рассказали, что медицина у нас в принципе сильная, но по большей части платная. Он понимающее кивал, говоря, что у них вообще нет бесплатной медицины, все платно. Видимо готовил нас к худшему.

Бегло осмотрев плечи моей подруги, он как-то стеснительно протянул два маленьких, просто крошечных тюбика с мазью. Кто хоть раз в жизни пользовался мазью от противного герпеса, сразу нарисует в своей голове эти тюбики. При этом доктор также робко сообщил, что эти тюбики станут спасением для Елены. Но чтобы заполучить эти заветные мази, нам необходимо позвонить в страховую компанию, базирующуюся в Москве и сообщить о возникшей проблеме. При этом он — доктор должен получить от той самой страховой компании письменное разрешение на выдачу лекарств. Везде своя бюрократия. Как назло посещение доктора пришлось на середину субботнего дня и естественно, с главным офисом страховщиков связаться оказалось большой и очень большой проблемой. Тогда он нашел другой способ решения проблемы и предложил купить эти два крошечных тюбика за двести долларов. Подумать только, два тюбика за космическую сумму.

У нас бюджетников лишних двухсот долларов не оказалось. Деньги были, но планировали их потратить на сувениры и экскурсии. К тому же в нашей стране такую мазь можно приобрести не более доллара за тюбик. Они походили на нашу цинковую мазь, которая стоит сущие копейки. Такой вариант нас тоже не устраивал. Естественно, цена египетских тюбиков была завышена в сотню раз. Понять доктора можно. Отель ведь туристический и цены соответствующие. К тому же заработная плата начинающего доктора в Египте составляла сорок пять долларов в месяц. Об этом я как-то прочла на одном из туристических сайтов.

Но и мы не лыком шиты. Вот тут то и пошла в ход наша могучая, не с чем несравнимая русская сообразительность. На столике доктора я увидела пятилитровую канистру с зеленкой. Мы привыкли называть этот раствор бриллиантовый зеленый. Это было так удивительно, я задалась вопросом ее использования и решила, что она исключительно для туристов. Их всегда много, а морских ежей еще больше.

— Что это? — Спросила я.

— Бриллиантовый зеленый раствор. — Ответил он на русском языке.

— Вы учились в России? Говорите хорошо по-русски.

— К сожалению, в России не учился и не был там ни разу. Мои родители дружат с иммигрантами из России. К тому же в отеле всегда много русских туристов. Так, что русский я освоил давно.

— А зачем вам так много зеленки?

— По-другому не бывает. В Египте зеленку делают из порошка, воды и спирта, но не на фармацевтических предприятиях, а сами доктора. И чтобы каждый день не наводить новый раствор, его готовят в больших количествах. Пользуется спросом он только у россиян. Европейцы от него шарахаются.

Доктор объяснил, что бриллиантовый зеленый антисептик придумал химик в Европе для окраски тканей и длительное время, пока не были открыты лечебные свойства чудо-раствора, применялась она исключительно в текстильной промышленности.

— А у нас с рождения пупки детям мажут зеленкой, потом ветрянку лечат, потом все раны. И так всегда. Всю жизнь зеленка нас сопровождает.

Он понимающе закивал. Теперь пришла очередь доктора терять бдительность. Не мог устоять он от улыбок двух молодых девушек.

— А у нас зеленку в маркерах продают. — Я продолжила разговор.

— Не может быть! — Воскликнул он.

— Может. Давайте меняться, мы вам маркер, а вы нам мази.

— Окей. — Ответил доктор.

Я мигом принесла из номера два новеньких маркера. Один с зеленкой, другой с йодом. На глазах удивленного врачевателя, извлекла колпачок и провела тонкую зеленую линию на своей руке.

Его брови вытянулись. Он взял маркер и нарисовал зеленую сетку на своем запястье.

— Браво! Спасибо! — Доктор несказанно обрадовался. Мы же своей радости мы показывали. Боялись, вдруг передумает.

Он открыл холодильник. Там рисовались бутылки с водкой и коньяком.

— Подарки от русских друзей. — Пояснил молодой врачеватель и с гордостью положил оба маркера на самую видную полку. — Я ваш подарок друзьям-медикам покажу. У них таких маркеров точно нет.

Мы попрощались и со смехом ушли от этого замечательного доктора. Вот так, два самых обычных маркера спасли мою подругу. Обмен был вполне равноценный.

Все-таки Египет удивительная страна. Страна контрастов, нищеты и богатства с интересным бытом, нравами и обычаями. То, что туристы привыкли видеть в отелях, никак не вяжется с тем, как живут бедняки. Прекрасный и одновременно уродливый Каир с гудящим транспортом, с жалостливыми мусорщиками оставил неизгладимый след в моей памяти. В вот пирамиды, к которым я стремилась, мало удивили. Ни величина, ни помпезность с которой эти самые пирамиды преподносятся по телевидению, не зацепили. Зато зацепили надписи на русском языке, увиденные мною на нижних плитах усыпальниц. Надо же наши и там не смогли не отметиться!

Приятных всем путешествий и странствий!!! И пусть каждому в поездках встречаются только хорошие люди.

Оглавление