«Королевский карнавал»

Королевский карнавал (fb2) - Королевский карнавал 4670K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Николаевич Тихомиров

ОТ АВТОРА, ИЛИ НУ ЧТО ВАМ СКАЗАТЬ?

Далеко королевство Мышландия, а ближе всех. И, главное, в какую сторону ни направишься, придешь в нее. Соседнее с ней государство Лягундия расположено примерно там же. В качестве пассажира туда не доберешься – лучше всего идти пешком.

А вообще – не спешите в Мышландию: обстановка там напряженная, Почему?.. Да как вам сказать? Лучше прочтите книгу.

Итак...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая. Дурная голова, или тяжкое пробуждение

В то утро мышиный король Кис IV проснулся с головной болью и мрачными мыслями. Накануне он перебрал водки, настоянной на бузине, и теперь ругал себя последними словами. А ведь сколько раз зарекался: «Завязывать нужно. Вон уже и плешь блестит, и волосы седые торчат из ушей. Если так хочется выпить, ладно – махни одну-другую для аппетита, и баста. А ты, дурная голова... Но, может бузина была незрелой...»

 Эх, кто не говорил себе подобных слов!

Не вставая с постели, король почесал пальцами одной ноги другую и стал думать о том, что никому не нужен, что никто его не любит и что в некогда славном королевстве Мышландии стало так беспросветно, как бывает зимней ночью в холодном подвале брошенного дома. Но даже зимняя ночь сменяется в конце-то концов днем, а тут...

Между тем королевство Мышландия было весьма современным. Выпускались газеты и юмористический журнал «Коту под хвост», круглосуточно работал телеграф и печатались обесцененные деньги, процветали черный рынок и проституция, в кинотеатрах крутили фильмы, а в игорных домах – рулетка , в Центральном детском театре уже не первое столетие шел классический детектив «Кот в сапогах», а утонченные театралы стали ходить в открывшийся театр абсурда.

Король поворачивался с боку на бок, и пружинный матрас под ним невесело скрежетал. Конечно, давно бы следовало отдать матрас в перетяжку, но знакомый мастер пять лет тому назад умер от дизентерии, завезенной в Мышландию дипломатами, а доверить столь ответственное дело какому-либо халтурщику не хотелось, да и слупит, небось, черт знает сколько, поэтому король и откладывал с перетяжкой, а пружины скрежетали все ворчливее и ворчливее.

О том и сем, о пятом и десятом думал король, но все мысли его в конце концов сводились к одному: как жить дальше? И поскольку вопрос не относится к числу легких, оставим не надолго короля в спальне – пусть поразмыслит. А сами поспешим в тронный зал: там ведь кукушка Акулина вот-вот прокричит восемь часов, стало быть, начнется в королевстве рабочий день.

Глава вторая. Распрекрасная компания, или Акулина – хозяйка времени

В это же самое время любимый королевский лакей Гур, спящий на столе среди пустых бутылок и тарелок с объедками, оставшихся после пиршества, сладко потянулся и столкнул на пол блюдо из-под салата с крабами. Ничего страшного, разумеется, не случилось, ибо, как говорится, где пьют, там и бьют, но звон саксонского фарфора самым решительным образом разбудил Акулину. Она и так собиралась проснуться, потому что время, неумолимо двигаясь, не делало никаких скидок и для нее, хотя к Акулине оно могло быть более снисходительным: не кому-нибудь, а именно ей – хочешь не хочешь – приходилось куковать каждый час.

Она распахнула скрипучую дверцу своего домика, на котором кое-где можно было обнаружить следы стиля ампир, и, зевнув, закричала с хрипотцой:

– Ку-ку... ку-ку... ку-ку... – И опять зевнула. – Ну, что за работа каторжная. Все спят, а ты кукуй, как заведенная. Ку-ку... Но про то, что я живая, а часы испортились, боятся сказать королю. Ку-ку...

Гур приподнял голову, огляделся по сторонам, тоже зевнул.

– Ты сколько раз прокричала, старая? – спросил он недовольно.

– Пока пять, но я не закончила. Еще три раза осталось. Ку-ку...

– Ну и хватит. Дай выспаться.

– Вот-вот. Все вы здесь такие. Поспать, поесть, побалбесничать. А кто работать будет?

Гур скривился, подавливая зевоту.

– Спроси чего-нибудь полегче. – И вдруг на его мятом лице появилась вялая улыбка: – Послушай, Акулинушка, – заговорил он заискивающим тоном, – умолкни часика на два, а?

– Бездельник. Спи, кому ты нужен сейчас.

– Забыла о последнем королевском указе? Всем с восьми приступать к работе. Иначе голова с плеч. А я так устал.

– С чего бы?

– Как же! Опять пировали. Мочи нет. Что ни день – праздник. Наелся, как удав. Красота!

– В магазинах пусто, а во дворце столы ломятся. Красота, твою мать. – Кукушка шмыгнула носом и далеко сплюнула.

– Холодно, что-то. У меня насморк начинается, а истопник дрова экономит, ворюга.

На последнее замечание Гур не отреагировал, потому что истопник приходился ему двоюродным братом, но сонливое состояние отошло, и лакей, припоминая вчерашний день, с удовольствием произнес:

– Его мышиное величество король Кис IV награды раздавал.

– И тебе перепало?

– Спрашиваешь! Медаль «За неоценимые услуги» пятой степени. – Он поправил галстук на своей лакейской манишке.

– Да ну? – Акулина опять сплюнула.

– Вот так вот. Кстати, почему тебя не было? – Лакей холодно прищурился. – Должна была присутствовать.

Но Акулина и глазом не моргнула:

– Я отпрашивалась у господина главного советника... по важным делам.

– Понятно: к чужим гнездам летала подбрасывать яйцо. Шучу, шучу. Не сердись. Дураку понятно, что ты давно уже не можешь заниматься подобными глупостями. У тебя только важные дела. Вся в делах.

– Зато ты бездельник, – ответила кукушка, не удостоив лакея взглядом. – И все вы тут бездельники один к одному. Страна серокожих бездельников.

Гур считал себя верным подданным короля, невероятно верным, и такого диссиденства стерпеть не мог.

– Но-но! – Он постарался придать своему лицу разгневанное выражение. – Да как ты смеешь! Гнусные поклепы на наш строй, на великое королевство. – И поглядев по сторонам, он закричал: «Эй, Кир, где ты? Проснись, Кир!»

И еще один лакей, тоже мнивший себя любимцем его величества, приподнялся с какого-то непонятного сооружения возле стола, сбросил нечто похожее на покрывало и, потянувшись, встал.

– Чего шумишь? – тускло посмотрел он на Гура. – Я так чудесно спал на королевском троне, а ты вопишь, словно тебя режут.

– На троне? – мелкая верноподданическая дрожь охватила Гура. – Несчастный, ты забрался на королевский трон?!

– И что? – спокойно отозвался Кир. – Если б я на него днем садился – другой разговор. А ночью-то полежать – подумаешь. Я его разбираю, как раскладушку. Гляди – раз, два и готово. – Он быстро сложил трон, придав ему обычный вид, сдул с сиденья обрывок нитки.

– Может, ты будешь и корону по ночам надевать? – с холодной издевкой проговорил Гур.

– Не буду. В ней спать жестко.

– У вас одно на уме – спать, спать. Лентяи. – Снова шмыгнула носом Акулина и прокричала: – Ку-ку...

– Погоди!.. – Замахал на нее руками Гур. – Если помолчишь, дадим вкусненького. – Он пробежал взглядом по столу. – Салат из шампиньонов. – Попробовал, выплюнул. – Тьфу!..

– Паштет из печени скворцовой. – Поспешил на помощь к нему Кир. Но, отведав с ложки, также выплюнул. – Тьфу!..

– Мясо белое куриное в ореховом соусе со специями, – провозгласил Гур, но пожевав, сморщился: – Тьфу!.. Послушай, Кир, – спросил он, задумавшись, – почему все так быстро прокисает в нашем высоко развитом мышином королевстве?

– Потому что здесь кислый воздух, – ухмыльнулась Акулина.

– Это почему же он кислый? – замер Кир, как лягавая собака на стойке.

– А потому, что вся жизнь у вас кислая.

– Ты что мелешь, старая!.. – Зашипел Гур. – Король прикажет тебе отрубить голову.

– В два приема, – добавил Кир.

И оба лакея запели такую песенку:

Мы любим есть, мы любим пить, На всех мы любим доносить. И даже с совестью своей Играем в прятки.    Кто что сказал, кто что спросил,    Кто как моргал, кто как смешил.    Мы сразу королю донос    И все в порядке. Не смотрит Гур, не смотрит Кир На ваше званье и мундир, И потому должны вы Действовать с оглядкой.    Кто что сказал, кто что спросил,    Кто как моргал, кто как смешил,    Мы сразу королю донос —     И все в порядке.

– Веселая песенка, – оценила Акулина. – Гур, а что ты все время любуешься перстнем, словно только что украл его?

– Не каркай. Я взял его из шкатулки.

– Из чужой?

– Ишь, перья вздыбила. Как может быть чужая шкатулка в доме, где я живу?

– У тебя – дом?

– Погляди, Кир, как она буркалы вытаращила, умора.

Акулина встряхнулась, обронила перо. Сказала:

– Да ты порядком заложил за галстук.

– Я порядком заложил соседа. Он перебрался в тюрьму, а я в его дом. Он ведь не может одновременно находиться и там и здесь. Докумекала?

– А теперь вы собираетесь стукнуть на меня?

– Ага! – дружно ответили Кир и Гур.

– Ой, ой! Я, кажется, снесусь от страха. Пощадите.

– Это не в наших правилах.

Акулина ехидно улыбнулась:

– Но вначале король казнит вас.

– Совсем спятила? – поинтересовался Гур.

– Ничуть.

– Тогда рехнулась, – заключил Кир.

– Он казнит вас за то, что вы не донесли ему вовремя.

– Мы?.. Не донесли вовремя? – Гур почесал себя за левым ухом.

– Мы доносим королю обо всех событиях раньше, чем они случаются, – возмутился Кир.

– Вот именно. Может, они потому и не случаются, что мы вовремя о них доносим.

Тут настала самая пора упомянуть о том, что мнения лакеев совпадали более чем часто. И вообще Гур и Кир не отличались друг от друга, как две капли воды. Оба серые и нечисты на руку, с усами и следами порока на лице. По росту и умственным способностям – средние. Что еще? Ну, скажем, оба не походили на электроплиту или жирафа. Одна лишь была разница: Кир косил правым глазом, а Гур – левым. Правда, у всех мышей королевства глаз косил в сторону: такая уж утвердилась привычка (некоторые ученые считают, что это рефлекс) – замечать, где что плохо лежит.

– Вы не донесли королю о том, – пояснила Акулина, – что сломалась заводная кукушка, а вместо нее здесь торчу я.

– Но как жить без времени? – возразил Кир. – В королевстве наступит застой.

Гур насторожился:

– Как ты сказал – застой?

– Я имел в виду, остановится время, если не кукушка.

– Неосторожно выражаешься, Кир.

– Не придирайся. Будто я не знаю, что наше государство самое животворное, а движение вперед – самое сногсшибательное, как говорит господин главный королевский советник.

– Верно, – кивнула Акулина. – И прежде всего сшибает с ног своих же граждан.

– Кстати, – продолжил Кир, – заводную кукушку чинят лучшие мастера.

– Лучшие из худших, – уточнила Акулина.

– Но они обещали...

Кукушка не дала договорить:

– А кто чего не обещает в нашем королевстве?

И запела:

Здесь спят дела, здесь засыпает разум, Здесь на глазах у граждан пелена. Страна начальников, инструкций и указов, Несчастная уснувшая страна.    Здесь улыбаются, но ничему не рады,    Здесь к праздникам вручают ордена.    Страна оркестров, карнавалов и парадов,    Несчастная веселая страна. Ни молока, ни сахара, ни мяса, Ни яблок, ни картошки, ни зерна. Страна обманщиков, хапуг и лоботрясов, Несчастная великая страна.

От такой наглой песенки оба лакея на миг потеряли дар речи. Первым пришел в себя Кир.

– Все слышали?.. – Он уставил указательный палец вверх.

– Собственными ушами, – отозвались «все» в лице Гура.

– Ни фига себе!.. – выдохнул Кир. – Получается, у нас хуже, чем у лягушек в их протухаюшем болоте.

– Как жаль, что на Акульку нельзя донести. Она порочит наше королевство.

– А может, мы ее просто побьем?

Акулина достала косметичку, подвела брови, кокетливо улыбнулась.

– Следы останутся. Придется отвечать. Лучше продолжайте бить баклуши, мальчики.

– А если нам ее изнасиловать? – без особого энтузиазма предложил Гур.

– Вам?! – она припудрила щеки. – Разбежались. Да что вы можете – чужие тарелки подлизывать?!

– Ты знаешь, Гур, я не прочь. Но... но как бы не дошло до моей жены.

– Боишься?

– Нет, я ее просто ненавижу. Даже терпеть не могу.

– Но терпишь, – заметил Гур.

– Только потому, что она меня терпит.

– Ты ей изменял?

– О, сколько раз!..

– Потаскун.

– Да нет, я – мысленно. Ибо со мной никто не хочет.

– Почему?

– Считают меня потаскуном. А насчет Акулины... Я вообще-то не хотел бы с ней связываться – больно стара, но все же проучить нужно. Держи ее крепче. Я первый.

– Я тоже не испытываю никакого желания. Но почему ты первый?

– Не спорьте, мальчики. – Акулина убрала косметику. – И не пугайте. Все равно не успеете. Сейчас появится король. Мне осталось прокричать восьмой раз. – Ку-ку...

И верно – в зал вошел Кис IV.

– Не зря говорят, точность – вежливость королей, – Акулина захлопнула за собой почти ампирную дверцу.

Глава третья. Утренний туалет, или Доверительный разговор с Киром

Король двигался нетвердой походкой. Он был в линялом домашнем халате серо-буро-малинового цвета и стоптанных шлепанцах. Большой палец левой ноги с любопытством взирал на белый свет из протертой дырки. Король был престарелый, и прежде всего ценил удобства. А что может быть удобнее поношенной одежды, за которой не надо следить?

Равнодушно взглянув на неприбранный стол, Кис вынул скомканный платок, громко высморкался, потом долго и уныло рассматривал результат своего действия и лишь после этого снова засунул платок в тот же самый оттопыренный карман.

– Да здравствует ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки, – вытянувшись, воскликнули Гур и Кир.

– Да здравствует я... – буркнул король и махнул рукой, – ...да сгинут...

Вы можете заметить, что отнюдь не благие пожелания, высказанные в адрес лягушек, выглядят совершенно излишними. Ошибаетесь. Между мышами и лягушками с давних-предавних пор шла нескончаемая война.

Когда-то, еще при первобытно-общинном строе они что-то не поделили. Что именно, теперь уже никто не помнит. Может, шкуру неубитого пещерного медведя или мамонта. Но это гипотезы. Их на вооружение не возьмешь. А ученым как раз выгоднее заниматься тем, что сойдет для вооружения. Словом, боевая техника совершенствовалась. И вот уже над сверх-смертельными снарядами стали работать научные светила животворного мышиного королевства. Не беспокойтесь, эти снаряды наверняка изобретут. Но не будем торопить события, как говорится – все впереди.

– Голова гудит, ноги не держат, – пожаловался король.

– Ваше мыш-ш-ство, – обратился к нему Гур, впиваясь в короля преданными глазами, – чего изволите: огуречного рассолу или по щекам надавать?

Икнув, король принялся соображать.

– Изволю это... – произнес он и уперся пальцем в Гура. – Ты дуй за рассолом. – Затем кивнул Киру. – А ты врежешь мне пару оплеух в лечебных целях... только не больно, не то велю казнить. Палач проснулся?

– Как всегда, раньше всех, ваше мыш-ш-ство, – выпалил Кир.

– Это хорошо, – проговорил король.

Гур убежал выполнять поручение, а Кир, вплотную подойдя к королю, приставил к его щеке свою ладонь и несильно шлепнул по ней – раз, два.

– Хватит, ваше мыш-ш-ство?

– Вроде гудеж унялся, – король покрутил головой, – а нутро горит. Рассольчику бы...

Что значит королевское желание! Едва прозвучали последние слова, как с кружкой влетел Гур:

– Извольте, ваше мыш-ш-ство.

Только не нужно объяснять такую поспешную исполнительность одним лишь страхом. Конечно, наряду с почитанием все подданные должны испытывать к своему монарху и страх (иначе какая же власть?!), но прежде всего короля Киса IV любили, а если выразиться поточнее – обожали. Лозунг «Возьмемся за руки и протянем ноги за короля» украшал герб мышиного государства. Между прочим, сам герб тоже должен был вызывать одновременно и страх (у соседнего лягушиного королевства Лягундии), и невольное почтение (у народов других стран). В центре его просторно разместился двуглавый аист – извечная гроза лягушек. Под аистом был круглый ноздреватый кусок голландского сыра, от которого, как от солнца, исходили лучи. И все это обрамлялось колосьями пшеницы, перевитой гирляндами сосисок – что символизировало изобилие и богатство славного животворного королевства Мышландии (недаром его когда-то называли страной всходящего хлеба).

Гур протянул кружку:

– Отличный рассол, ваше мыш-ш-ство. Испейте на здоровье.

– Пробовал из моей кружки? – нахмурился король.

– Не имел такой чести. Догадался по запаху.

Кис пригубил и сразу же выплюнул.

– Тьфу!.. Кислятина какая!

– Это первый глоток, ваше мыш-ш-ство, – мягко убеждал Гур. – Со второго привыкнете.

Но король выплеснул все на пол.

– Неси из другой бочки.

Гур подумал: «Где ее взять – другую? Последняя осталась». Но бодро ответил:

– Слушаюсь, ваше мыш-ш-ство. – И снова убежал.

Король подошел к зеркалу, тщательно осмотрел лицо. Да, морщины, морщины. Родинка растет возле носа. Он выдернул торчащий из ноздри седой волосок.

– Кир, одень меня, причеши, словом, приведи в порядок: буду проводить летучку.

– Перед завтраком?

– Кусок в горло не лезет. Завтрак перенесем на обед, а обед на ужин. Короче говоря, одевай и рассказывай.

– Что рассказывать, ваше мыш-ш-ство?

– Сам знаешь. И давай, чтоб было поинтереснее. Не стесняйся, говори невзирая на лица. Я ведь считаю тебя своим самым любимым лакеем, Кир.

– Но вчера, – в голосе лакея прозвучала нотка некоторой обиды, – вы назвали самым любимым Гура. И медаль он получил пятой степени, а я шестой.

– Одно дело – вчера, другое – сегодня. А насчет медали – чепуха. Какая под руку попалась, такую и всучил.

– Вы хотели сказать – «вручил»? – переспросил Кир, снимая с короля халат.

– Запомни, я всегда говорю, то что хотел, – ответил король, представши перед лакеем в широких сатиновых трусах и майке. – Но твой вопрос, дружок, не лишен основания: в Мышландии говорят «да», думают «нет», а делают ни «да», ни «нет». Изворотливость – норма нашей жизни. – Он почесал в затылке. – Не принимай близко к сердцу, Кир. У меня хреновое настроение: плохо выспался.

Лакей надел на короля тонкую рубашку с кружевными манжетами.

– А я всегда плохо высыпаюсь, ваше мыш-ш-ство.

– Это хорошо. Спасибо, Кир. Ценю твою солидарность... Ну, говори. Выкладывай, что узнал. Только не вешай мне лапшу на уши.

– Я?.. Ваше мыш-ш-ство...

– Кстати, если б этим не занимались все остальные, в нашем королевстве не было бы так плохо с макаронными изделиями. Итак, я слушаю...

– Я вначале спою. Можно?

– Валяй.

И зазвучала песенка:

О, мой король! Лакей ваш Кир Готов облазить целый мир, Чтоб выложить, как на духу, Всю правду-матку.    Кто что сказал, кто что спросил,    Кто как моргал, кто как смешил,    Я поскорее вам «стук-стук» –    И все в порядке.

Закончив петь, Кир внимательно оглядел на короле рубашку, снял волосок и, понизив голос, проговорил:

– Ваше мыш-ш-ство, лакей Гур – мерзавец. Он травит про вас анекдоты.

– Остроумные?

– Не столько остроумные, сколько пошлые.

– Расскажи.

– Я это... это самое... позабыл.

– Значит, чепуховина. И вообще, что ты начинаешь с Гура? Есть птицы поважнее.

– Конечно, конечно. – Кир натянул на короля штаны. – Господин главный советник мерзавец еще похлеще. Он старается дать вам неправильные советы, чтобы вы принимали неправильные решения, из-за чего роптал бы народ.

– А я так ценю советника. Он хочет меня свергнуть?

– Что вы, ваше мыш-ш-ство. – Кир застегнул на короле пояс с большой пряжкой. – Ну кто бы вас заменил на этом троне?

– С какой же целью он волнует народ?

– С тем, чтобы в час опасности дать вам правильный совет, и чтоб после этого вы ценили господина главного советника еще больше. – Кир надел на ноги Кису туфли на высоком каблуке.

– Каков шельма! Но все же он ценит то, что я его ценю. Это хорошо. Кто следующий?

У Кира было досье своего рода на каждого. Поэтому он даже растерялся от обилия нахлынувших чувств. Но только на миг.

– Я уже не говорю, ваше мыш-ш-ство, – продолжил он, – какой злостный расхититель казначей. Он без конца ворует деньги. – Кир достал платок, смахнул с королевских туфель пылинки.

– Это плохо, – заметил король, и в лице его появилась какая-то тревога, однако он тут же прогнал ее, восстановив прежнюю безмятежность. – Но постой, значит, наши запасы золота бесконечны? Это хорошо. Скажи, голубчик, а что, казначей, так любит деньги?

– Больше жизни. – Кир убрал платок.

Вопросы короля казались ему иной раз слишком наивными, что приводило лакея в недоумение. «Но ведь на то и король, – пришел к выводу Кир, – чтобы разыгрывать из себя шута, когда становится невмоготу от серьезных проблем. Наверное, так во всех королевствах: король любит играть роль шута, а шут – короля. Но ты, дружок, – предостерег он себя, – не забывай, что лакею нельзя играть в королевские игры по тем же правилам, а стало быть, не расслабляйся».

– Больше жизни... – хмыкнул Кис. – Откуда ты знаешь?

– Иначе бы он не подвергал себя риску быть казненным.

– А в карты проигрывает без сожаленья. Я даже сказал бы – с радостью.

– Вы всегда играете по копейке. Казначей доставляет вам удовольствие выиграть горсть монеток, зато ворует деньги мешками.

Король собирался возразить, ибо ему не хотелось разочаровываться в казначее, к которому он привык, но ворвался Гур все с той же кружкой.

– Ваше мыш-ш-ство, – закричал он с порога, – отведайте этого рассольчика. Пока нес, слюнки побежали.

Король брезгливо поморщился.

– Надеюсь, не в кружку?

Рассолом он остался все же доволен.

– Совсем другое дело, – сказал Кис. – Я сразу почувствовал себя лучше. – Теперь ты, – он повернулся к Киру, – ступай и зови всех на летучку.

Поклонившись, лакей ушел.

Глава четвертая. Продолжение утреннего туалета, или столь же доверительный разговор с Гуром

– А ты, дружок, – король улыбнулся Гуру, – заверши мое облачение и продолжи неофициальный доклад Кира. Только не говори, что Кир поет про меня похабные частушки.

– От кого же вы узнали, ваше мыш-ш-ство? – Гур надел на короля камзол, расправил несуществующие складки.

– Догадываюсь, – подмигнул король. – Итак, продолжай доклад и помни, что ты мой самый любимый лакей.

– Разрешите вначале спеть, ваше мыш-ш-ство?

– Угу, крути шарманку.

Вежливо откашлявшись, Гур запел:

О, мой король! Лакей ваш Гур Не клеветник и балагур, Но чтоб не вышло никакой Нигде накладки,    Кто что сказал, кто что спросил,    Кто как моргал, кто как смешил,    Я поскорее вам «стук-стук» –   И все в порядке.

– На ком вы остановились, ваше мыш-ш-ство?

– На казначее. Он, кажется,поворовывает?

– Поворовывает?! Да он гребет из казны лопатой. Выстроил роскошную дачу с бассейном. Кстати, по проекту лягушек. – Гур застегнул на камзоле пуговицы. – В бассейне голубая вода.

Король был крайне удивлен.

– Не припомню, сказал он, – чтобы у серокожих пользовались бассейнами. Странно, странно. Может, наврали?

– Позвольте вас уверить, ваше мыш-ш-ство, все очень просто. Когда лягушки нас победят, станет модным плавать в бассейне.

– А ты думаешь, они победят?

Гур достал парик, поправил на нем кудри.

– Ваше мыш-ш-ство, при нашем-то генерале.

– А что, их адмирал не такой бездарный?

– Вы как всегда правы, ваше мыш-ш-ство. И даже больше того. – Гур надел на голову короля парик. – Лягушачий адмирал, видно, полный идиот, если до сих пор не победил нашего. Да, в армии лягушек принят на вооружение новый лозунг: «Бей мышей, пока не позеленеют».

– А мы чем ответили? – Кис шевельнул бровью.

– Наш генерал предпринял контрмеры. Брошен встречный лозунг: «Бей лягушек, пока не станут серыми».

– Это хорошо. Что еще нового? Да покороче: вот-вот все заявятся.

– Мошенник звездочет назвал себя астрологом, за услуги берет гонорар вдвое больше.

– Что, ему стало труднее смотреть на звезды? Они отдалились еще дальше?

– Нет, ваше мыш-ш-ство. Он говорит, что так как он теперь астролог, предсказания его абсолютно точные.

Гур накинул на короля мантию. Ею оказалось то самое покрывало, под которым Кир спал ночью.

– Он даже начал публиковать гороскопы в газете.

– В какой?

– В «Нашей истине». Читали?

– В центральной прессе я читаю лишь о погоде. Хотя «Наша истина» самая правдивая. Гони дальше.

Лакей наморщил лоб.

– Ах да, целительница закончила где-то высшие курсы переподготовки. Всем внушает, что зерно вредно, зато, мол, очень полезны одуванчики. Они годятся в салат и в компот, их можно употреблять как начинку для пельменей...

– Это хорошо. Резерв для пищевой промышленности.

– Еще не все, ваше мыш-ш-ство. Целительница говорит, из одуванчиков можно делать вино. И молодое игристое, мол, способствует деторождаемости, а старое выдержанное можно употреблять как противозачаточное средство...

– В таком случае его нельзя пить половине населения: старухам и девушкам.

Лакей взял корону:

– Старухам – понятно: не смогут родить. Но – девушкам?..

– Наши девушки самые девственные.

Плотоядная улыбка расплылась на лице Гура.

– Один ноль в вашу пользу, – льстиво проговорил он.

Гур хотел было заметить, что за свою хохму король мог бы получать по двадцать копеек. Но потом подумал: с кого? Главному советнику не до смеха: весь в интригах. Казначей ценит лишь деньги. Генерал не поймет.

– А если старое одуванчиковое вино смешать с молодым – что тогда? – спросил вдруг король.

– Не знаю, ваше мыш-ш-ство. – Гур вертел в руках корону,

– Тогда это дьявольская смесь будет вызывать извращения...

– В каком смысле, ваше мыш-ш-ство?

– В самом что ни на есть сексуальном.

Лакей был озадачен. С одной стороны, в нем шевельнулось подозрение, что Кис его разыгрывает, но с другой – чем черт, то есть целительница, не шутит – может она и впрямь схимичила такое вино.

– Невероятно, – произнес лакей. – Но целительница об этом не говорила,

– Государственная тайна, дружок.

– Вообще я был бы не против испытать на себе...

– Что голубок?

– Ну эту... как вы изволили заметить, дьявольскую смесь. В интересах государства, конечно.

– Ты законченный развратник, Гур, – покачал головой король. – Я вывел тебя на чистую воду.

– Лучше бы на чистую водку, ваше мыш-ш-ство, – попытался отшутиться лакей.

– Ладно, упражняться в острословии будешь в очереди за пивом. Значит, говоришь, зерно объявлено вредным?

– Я думаю, целительница распространяет такие слухи по приказу господина главного советника. Сам видел, как они шептались.

– Занятно. Что еще?

– Еще?.. Министр веселья обучал королеву новому танцу... забыл, как называется. Что-то связано с ломбардом. Но, по-моему, он просто хотел... хотел...

– Не тяни.

Решившись,Гур выпалил:

– Пообнимать королеву. Извините, ваше мыш-ш-ство. – Лакей надел на Киса корону.

– Королева вне подозрений. Как ты смеешь?

– Ради вас готов подозревать кого угодно, ваше мыш-ш-ство. Даже себя.

– Это хорошо, – милостиво согласился король. – Но только не особ с голубой кровью.

«Конечно, – мысленно согласился Гур, – к таким нужно относиться щадяще. У них, бедненьких, кровь прокисла раньше, чем у нас и стала нездорового цвета».

Король посмотрел в зеркало.

Глава пятая. Две песенки, или о том, как любят короля в его королевстве

От прежнего задрипанца не осталось и следа. Теперь на Киса глядела венценосная особа в расшитом камзоле, мантии и штанах с застежками под коленом. На ногах у персоны были туфли с серебряными пряжками, на голове – парик и сверкающая корона. Правда, волос кое-где повылазил из горностаевых шкурок на мантии, зато парик был присыпан пудрой весьма густо.

Король заговорщически подмигнул своему отражению и запел:

Без крыльев птица в небо не взлетает, И рыба без хвоста не поплывет. Меня народ безумно обожает, Он без меня и дня не проживет.

Как ни странно, мелодию его песенки нельзя было назвать бодрой, а припев:

О, тру-лю-лю, О, тра-ля-ля, Все любят Киса Короля,

несмотря на свое исключительно правильное содержание, и вовсе был наполнен грустными нотками.

И вдруг откуда-то донеслась веселая музыка, и в зал ворвались три пары мышей. Они были в одеянии серого цвета. Представители мужского пола – в котелках и смокингах, женского – в купальниках «бикини» и сапогах выше колен. Они принялись танцевать канкан и петь:

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши, Счастливая наша земля. Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля.

– Какого черта! – закричал рассерженный Кис. – Кто вас пустил и что это такое?

Мыши прекратили свой танец, в котором задирали ноги так, что король стал опасаться за люстру, и хором ответили:

– Репетиция, ваше величество.

– Какая еще репетиция?

– Для карнавала, ваше величество.

– А ну вас, – махнул рукой Кис. Ему ничего не оставалось, как допеть собственную песенку:

Меня повсюду флагами встречают.

На флагах мой любимый серый цвет. Со мной страна цветет и процветает. Счастливей короля на свете нет. О, тру-лю-лю, О, тра-ля-ля. Все любят Киса Короля.

Три пары снова пустились в пляс.

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши, Счастливая наша земля. Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля.

На этот раз им удалось-таки зацепить своими наглыми ногами люстру. Она качнулась, но не упала. Король собирался разгневаться, но ему доложили, что приближенные явились и ждут за дверью разрешения войти. Музыка смолкла, три пары мышей сдуло, как ветром.

– Пусть войдут, – молвил король.

Глава шестая. Горчичный соус, или Большие финансовые затруднения

Главный советник, генерал и казначей вошли вместе и разом крикнули:

– Да здравствует ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки!

Король сделал навстречу несколько шагов.

– Да здравствует я, да сгинут все лупоглазые.

Зазвучал гимн. По его окончании Кир сел на трон.

– Господа, – сказал он, тускло взглянув на приближенных, – я позвал вас, чтобы обсудить положение дел в королевстве. Присаживайтесь. – Он показал рукой в сторону неприбранного стола.

Когда все уселись, стараясь не попасть локтями в пролитый томатный соус, король произнес:

– Генерал, доложи о положении на фронте.

Тем временем Кир и Гур начали выносить грязные тарелки, бокалы и блюда. Свою работу они выполняли с гордым, независимым видом, движения лакеев были полны достоинства, словно они, а не сидящие за столом, вершили судьбу Мышландии.

Что бы там не происходило, генералу нужно было встать для доклада. Но над бравым воякой стоял Гур и накладывал на поднос посуду. Генерал ждал, лакей на правах королевского любимца не торопился, а у Киса лопнуло терпение.

– Ты что, генерал, заснул, что ли?

– Я так не могу, едрёнть. Лакей держит перед моим носом свой мерзкий поднос.

– Как сказать, – Гур даже бровью не повел, – может, это его превосходительство лезет в мой пока еще чистый поднос своим... кхе, кхе... носом.

– Какой там чистый, – ерепенился генерал, – с него капает на мою парадную форму.

– Ваше превосходительство, – не сдавался Гур, – вы ошибаетесь. Это из вашего носа капает на мой поднос.

– Вы меня совсем затрахали, черт побери, – сморщился король как от зубной боли. – Что там за капли в конце концов?

– Вроде бы от горчичной подливы, – высказал предположение разодетый во все ордена генерал.

Гур по-прежнему стоял перед ним с подносом.

– А я вам говорю, ваше превосходительство, при таком насморке и отсутствии платка парадную форму не надевают.

Король стукнул кулаком по ручке трона.

– Генерал, после разберетесь, у кого капает. Начинай доклад.

– Я-то разобрался, ваше величество. Не будь он вашим любимым ублюдком, я хотел сказать лизоблюдом... Ладно, молчу. Но все же я не могу начать, пока на меня капают. Особливо на боевые награды. Мне это мешает.

– А для кого-то и град пуль не помеха. – Король вздохнул. – Плох тот генерал, который боится горчичного соуса.

– Вы про меня, ваше величество?

– Я говорю «тот генерал», терпеливо пояснил Кис. – Сам теперь смотри: ты – тот или не тот.

– Я не тот, – решительно произнес генерал.

Он рывком поднялся с места, задев руку лакея. Поднос полетел вниз, и горчичная подлива щедро окропила всех, кто сидел за столом.

– Ваше величество, – не обращая внимания на происшедшее, начал генерал, – разведка донесла, что в армии лягушек совсем нет зерна. Они едят комаров.

Король благосклонно кивнул.

– Это хорошо. А что у нас, главный советник?

Сунув в карман бумажную салфетку, которой безуспешно пытался оттереть только что приобретенные пятна, советник встал.

– Зерна мало, – сказал он, – но мы еще не дошли то того, чтобы питаться комарами.

– Что значит мало? – спросил король.

– Осталось лишь несколько...

Король не дал договорить.

– Как?.. Лишь несколько мешков?

– Лишь несколько зерен, ваше мышиное величество.

Король было сник.

– Это плохо, – проговорил он упавшим голосом. Но тут же взял себя в руки. – Немедленно закупите за границей. Казначей, распорядись насчет денег.

– Но и денег у нас, ваше мышиное величество... – нежным голосом скопца ответил казначей и печально развел руками.

– Тоже мало?

– Не осталось совсем.

– Куда же они делись?

– Это проблема пусть вас не волнует, ваше величество, – вмешался главный советник, – Над ней сейчас бьются видные специалисты.

А казначей потихоньку выбрался из-за стола, отошел в сторонку и вполголоса запел:

Я истину усвоил с давних лет: Главнее денег ничего на свете нет. Пускай в крови они, пускай они в пыли, Их любят нищие, их любят короли.    Когда у вас хрустящие в руках,    Ну, это словно солнце в облаках,    Все рады вам, все вам кричат: привет!    Но не заметят вас, когда у вас их нет. На них вы можете купить хоть целый мир. Приобрести из мрамора сортир. Купить любовь, купить машину и судью... Но для чего про это все я вам пою?    Когда вам скажут: счастья в жизни нет,    Не слушайте притворный этот бред    И не ищите счастье всюду днем с огнем,    Оно лежит в бумажнике моем.

Казначей пел свою песенку, а Кис думал о финансовых трудностях, постигших Мышландию. И похоже, он кое до чего додумался.

– Послушайте, – сказал король, – пока специалисты бьются, продайте несколько танков и на вырученные деньги купите зерно. Кому выгоднее продать, советник?

– Лягушкам, конечно. Они в них нуждаются больше всех. Я правильно говорю, генерал?

– Так точно. А еще они нуждаются в самолетах и бомбах.

– Это хорошо, – заметил король. – Вот и продайте им. Только сорвите куш покрупнее.

– А с чем я останусь? – насупился генерал.

– Возьмете напрокат, – съехидничал казначей. – А деньги – после победы.

– Вы заберете все обратно, но уже в качестве трофеев, – успокоил генерала советник.

Кир, вытиравший тряпкой со стола, сказал тихо, но в то же время и достаточно громко для того, чтобы все слышали:

– На что он годится, наш генерал? Он даже брюки до подбородка не натянет.

– А ты натянешь? – отпарировал доблестный вояка.

– Ваше мышиное величество, – снова заговорил советник, – прикажите генералу готовиться к наступлению.

– Приказываю, – сказал король.

В связи с таким поворотом событий генерал тоже был вынужден спеть:

У одних заботы – Воспитать кого-то, В театр сходить в субботу Со своей женой.    А мои заботы –    Танки, пулеметы.    Жизнь провел я с ними,    Словно бы с родней. У одних удачи – Женщины и дачи, Годы прожигают В плясках и вине.    А мои утехи –    На войне успехи,    Они снятся ночью    Очень часто мне.

Заметим, что насчет театра бравый вояка малость подзагнул. Изо всех театров он признавал лишь один – театр военных действий. Правда, иной раз, отлучаясь по субботам с фронта, генерал не чурался культурных мероприятий – обожал травлю котов на стадионе «Олимпик», хаживал на ипподром, когда там проводились крысиные бега, любил охоту на мух. Он даже выступал на концертах фронтовой самодеятельности, где исполнял марш «Прощание славянки» на алюминиевом гребешке, что был выточен из левого крыла сбитого вражеского самолета.

Несмотря на врожденную смелость, излюбленной стратегией генерала была затяжная позиционная война. Эта стратегия позволяла ему подолгу просиживать за картами (разумеется, игральными). Он предпочитал вист, и в армейских кругах считался непобедимым.

Казалось, сама природа создала его для воинской службы: она слепила генерала из огнезащитного теста и наделила маленькой треугольной головой (в такую трудно попасть). Прибавим к тому же, что из-за множества орденов – а они висели даже на брюках и ниже – он вообще был пуленепробиваем.

Глава седьмая. О пользе бассейна, или кое-что о похищениях

«Нет, – думал король, – воистину страшно богато наше государство. Сколько его грабят, дерут на части, обворовывают, а все старания напрасны. Оно еще не только дышит, но и животворствует без устали. Только я страшно устал. Может, я вбираю в себя усталость всего королевства?»

– Казначей, – проговорил он, – я слышал, ты построил бассейн. Это ведь стоит бешеных денег?

– Не для себя старался, ваше мышиное величество. Если генерал перейдет в наступление и возьмет массу пленных лягушек, где их держать?

– И я должен об этом думать?

– Ни в коем случае, ваше мышиное величество. Поэтому я взял заботу на себя.

– Правильно сделал. – Король зевнул. – На мне все королевство держится. Устал я. – Он шевельнул бровями и взглянул на генерала. – Ну, что там еще у лупоглазых?

– Разведка доложила, они задумали диверсию.

– И мы задумаем. – Король поводил пальцем туда-сюда по затертой парче подлокотника.

– Они хотят, – генерал придал значительность своему голосу, – разрушить плотину на реке и залить наши поля.

– И мы зальем лупоглазых. – Король обнаружил на подлокотнике кончик нитки, потянул. Нитка оборвалась.

– Ваше мышиное величество, – подал голос главный советник, – водой лупоглазым не повредишь. Вот если бы их засыпать.

– Ты читаешь мои мысли, советник. Приказываю насыпать гору земли на лягушечье болото.

– Гору земли?.. – переспросил казначей. – Но где взять деньги?

– Сообразишь. На то – казначей. Пораскинь мозгами. А ты, – король кивнул генералу, – меня совсем утомил скучными сообщениями.

– Тоска, – ввернул словечко советник. – Мухи дохнут.

«Сейчас будет повеселее, – желчно усмехнулся генерал. – Животы понадорвете». Но решимости выдать «веселенькое» не хватало.

– Под конец хотел доложить вам... – Он встал, вытянув руки по швам, и запнулся. – Ваше...

– Что умолк? – У короля зачесалась под париком лысина. – Не тяни.

– Ваше... это... едрёнть...

– Язык проглотил?

– Никак нет. Он только не поворачивается сказать...

– Я приказываю.

– Не могу открытым текстом. – Генерал зыркнул на Гура и Кира, которые в грязную скатерть заворачивали остатки посуды.

– Разрешите, ваше мышиное величество, сказать шифрованно.

– Говори.

Генерал тихо произнес:

– Лягуханцы хотяхонцы похищаханцы.

– Кого? – Кис приподнял корону и почесал лысину, не снимая парика.

Генерал, покосившись на лакеев, сказал еще тише:

– Вашиханцы мышиханцы величиханцы.

– То есть? – Король неуверенно потыкал себя в грудь.

– Так точно.

– Какая наглость! – возмутился Кис. – А мы... мы что сделаем?

– И мы похитим, – сказал главный советник, выдержав паузу.

– И мы похитим их короля Квака, – подхватил Кис. – Генерал, ты все понял? Действуй!

Безукоризненно развернувшись, вояка щелкнул каблуками и зашагал к двери.

– Ловко вы придумали, ваше мышиное величество, – заметил главный советник.

– И как точно рассчитано, – поддержал казначей.

Советник больше ничего не добавил. Он просто станцевал вальс, напевая:

Обожаю я должность свою: Я советы даю королю, А прикажет король, Ты исполнить изволь Изначальную волю мою.    В королевстве мне все по плечу,    Я монарха, как глобус, кручу,    И бывает порой    Я совсем не второй,    Если этого я захочу. У меня есть особенный дар Раздувать возле трона пожар, Только мне не до драк: Не такой я дурак, Чтоб себя подставлять под удар.

– Господа, – король встал с трона, – вы тоже можете уходить... У нас летучка или тянучка?.. Надоело все. Я хочу слышать другие новости – приятственные. Идите. – Он махнул рукой в сторону двери. – А сюда пусть войдут звездочет, целительница и министр веселья. Велите их разыскать.

Глава восьмая. Танго с троном, или о том, как несчастен король

Оставшись один, король снял корону, парик и наконец-таки с удовольствием почесал потную лысину.

– Лоб натерла проклятая. – Он щелкнул по короне. – А сказать по-честному, на черта мне это королевство? Взять бы удочку да посидеть на реке. Эх, пескарики, карасики, плотвички... Над водой стрекозы летают. Костерок не берегу. Ушица!..

Король подхватил трон и начал танцевать с ним танго (любимый танец: шаг вперед, шаг назад, ни агрессии, ни уступки). При этом Кис напевал:

Кто-то может ловить На речке рыбку. Кто-то может любить За одну улыбку.  А я привязан, я пришит  Навеки к трону.  На меня все глядят,  Как на икону. Эх, тру-лю-лю, Эх, тра-ля-ля. Эх, пожалейте Короля.

Едва лишь он исполнил первый куплет, как вновь загремела та веселая, но уже успевшая надоесть музыка, и перед глазами Киса замелькали-завертелись котелки, длинные ноги и фиговые купальники «бикини», и в уши полезла разухабисто-елейная песенка:

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши. Счастливая наша земля. Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля.

Закончив канкан, три пары убежали, держась за руки, а король продолжил свое танго:

Кто-то может уйти С дружком в пивнушку. Может пиво тянуть Из тяжелой кружки.  А я на троне во дворце,  Как в клетке птаха.  Все боятся меня  И льстят от страха. Эх, тру-лю-лю, Эх, тра-ля-ля. Эх, пожалейте Короля.

Песенка не была спета. Оставался еще один куплет. Но король замер, прислушался. Неужели к нему ворвутся снова? С этим полупристойным канканом, с этими долбящими голову словами? Так и есть.

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши...

А может, ему кажется? Может, нет никаких танцующих пар, котелков и купальников?

...Счастливая наша земля. Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля.

– Замолчите! – закричал Кис. – Прочь, сукины дети!

Стало глухо, как в танке. Тишина наступила такая, что король услышал пробегающего по ковру молодого таракана, который торопился полакомиться крошками под столом, пока их не подмели. Кис тоже поспешил допеть:

Кто-то может в сердцах Свой дом покинуть Кто-то может один Сбежать в пустыню. А мне до смерти лицезреть Плутов у трона. Жмет и давит меня Моя корона. Эх, тру-лю-лю, Эх,тра-ля-ля. Эх, пожалейте Короля.

Глава девятая. Буль-буль, родимая, или перерыв на полчаса

Как только последние звуки королевского пения улетучились и люстра перестала мелко дрожать, а трон был поставлен на место, послышался шорох, и прямо из камина вышел престранный тип подозрительной наружности. Он был в черной одежде, голова в роскошном цилиндре, с плеча свисал моток толстой веревки.

У короля заныло под ложечкой.

– Ты кто, похититель?.. От лягушек?

– Что вы, ваше мышиное величество! – Ослепительно улыбнулся престранный тип. – Я трубочист.

– Почему без предупреждения? Ты меня напугал. Вот велю тебя казнить.

– Помилуйте, ваше мышиное величество.

– Нет, нет. Тебя необходимо казнить в профилактических целях. Ты при одном моем имени должен трепетать. Почему не трепещешь?

– Я трепещу.

– Плохо трепещешь.

– Я стараюсь.

Кажется, настала пора, когда нужно объяснить, почему мышиные короли имели такое немышиное имя. Народу оно не нравилось. Более того, в глубине души не нравилось оно и самим королям. Всем. Кроме Киса Первого – прадедушки нынешнего короля. Кис Первый был страшно жесток и немыслимо свиреп. Он держал огромную полосатую кошку, которая звалась Тигрой, и каждого при малейшем неповиновении заталкивали к ней в клетку. В конце концов Тигра лопнула от обжорства, но за королем так и осталось грозное прозвище Кис. При нем все ходили по струнке и боялись пикнуть. В дальнейшем короли также стали называть себя Кисами, но им было далеко до Первого, народ понемножечку распускался.

– Плохо стараешься, – сказал король трубочисту. – Не вижу, как ты трепещешь.

– Извините, не получается, ваше мышиное величество.

– Ты меня огорчаешь.

– Не огорчайтесь, ваше мышиное величество. Встреча с трубочистом приносит счастье.

– Надо же! Почему я тебя раньше не встретил? Ну, ладно. Значит, теперь я буду счастливым?

– Надеюсь, ваше мышиное величество. Разрешите, я вам спою? 

– А ты не очень фальшивишь?

– Ваше мышиное величество...

– Ну тогда... – Король сделал неопределенный жест.

Песенка обладателя роскошного цилиндра была такой:

Я веселый трубочист  чист-чист, Не высок и не плечист  чист-чист. Но королевство без меня  ня-ня, Словно печка без огня. Много труб,а я один  дин-дин. Потому я не блондин  дин-дин. Но все красавицы меня  ня-ня Ждут, судьбу свою кляня.

– Слушай, – сказал король, – ты мне нравишься. Брось это «ваше мышиное»..., и давай выпьем.

– Я на работе, – трубочист облизал черные губы. – Может, попозже?

– Тебе хорошо – попозже. А ко мне обязательно кто-нибудь припрется. То есть предстанет передо мной. Все считают своим долгом. К тому же, – Кис оглянулся, – при королеве лишнего не дернешь.

Трубочисту королева не была страшна, но он тоже оглянулся – из солидарности.

– Вообще-то я не прочь. – Он положил на трон свой моток. – Да где возьмешь? По вашему указу с утра не продают.

– Возьмем у кукушки. – Король с теплотой взглянул в сторону полуампирного домика. – Постучись в дверцу.

Акулина выглянула по первому же стуку, однако приветливости в ее глазах трубочист не уловил.

– Че тебе? – спросила она.

– Акулина, дай ему, – распорядился король. – Мы по-быстрому скушаем.

– Не выдаст? – она смотрела на него с настороженностью женщины, которая знает, чем все кончится, но соблюдает правила игры.

– Свой парень, – сказал Кис.

Без лишних слов Акулина протянула трубочисту бутылку, граненый стакан и захлопнула за собой дверцу, буркнув:

– Прошу не беспокоить.

– Ну и ну! – выдохнул трубочист. – Кино!

– Извини, из одной тары пить будем, – проговорил король. – Наливай по пять булей.

Трубочист считать до пяти умел, волю короля исполнил безупречно.

– Ладно, – сказал Кис, отстраняя предложенный трубочистом стакан, – пей первый. Ты – гость...

– Ваше здоровье, ваше мышиное...

– Я говорю, брось церемонии. Пей.

Гость аккуратно плеснул себе в рот, вновь наполнил стакан по указанной норме, протянул Кису.

– Закуси локоточком. Другой закуски нет. – Король выпил, протяжно выдохнул, вернул тару. – Вот такие, дружок, дела – втихаря от королевы. Ты женат?

– Еще как!

– Значит, тоже стерва?.. Наливай.

Трубочист налил.

– А теперь выпьем за наше с тобой единство, – провозгласил король.

– За единство народа и короля? Как на лозунге: возьмемся за руки и протянем ноги.

– Дурак. За наше с тобой единство интересов. Твоих и моих. Пей.

Трубочист выпил, налил Кису.

– Хорошо, а? – сказал король, проглотив очередную порцию.

– Куда лучше!

Король покрутил пустую тару, поковырял ногтем маленькую щербинку и любовно заметил:

– Заслуженный стакан. Выручал не раз.

Трубочисту тоже захотелось сказать этакое приятное, душевное, компанейское.

– А в руке как сидит, – присовокупил гость. – Будто влитой.

И обнявшись, они запели:

Мы знаем замечательную тайну. От радости бросает прямо в дрожь. Мы встретили друг друга так случайно, Но нас теперь водой не разольешь.    Буль-буль бутылочка    Ты наша милочка.    Мы за тобою    Хоть на край земли пойдем. Буль-буль родимая, Буль-буль любимая, На этом свете Только раз один живем.

Когда оба исполнителя разжали руки, король спросил:

– Ты меня уважаешь?

Профессия приучила трубочиста держаться прямо. Он ответил:

– Если честно, не уважал, а теперь уважаю. – Он был переполнен чувством благодарности. Хотелось, чтобы всем было хорошо. Трубочист покосил глазом на домик кукушки. – А ей нельзя?

– Она непьющая. Вот раньше механическая была – та спилась и куда-то слиняла. А эта живая, но непьющая. Один я знаю, что она живая. – Он дружески ударил трубочиста по плечу. – А знаешь, как удобно? Когда у меня нет, – король выразительно показал руками размер бутылки, – она слетает к таксистам – и все в порядке, синий туман. Они, правда, дерут по двойной цене. Зато – верняк. Ну, ладно, давай по последней и ступай в трубу. Не заблудишься?

– Обижаете, ваше мышиное...

Они допили «родимую», и король сказал:

– Бутылку спрячь под столом.

– А стакан?

– Не твоя забота.

Безукоризненно выполнив последнее повеление, трубочист забрал моток веревки и нырнул в черный зев камина.

Он ретировался очень даже вовремя, так как за дверью послышались чьи-то шаги. Королю было жаль расставаться с заслуженным стаканом (такими не бросаются!), и тогда он решил воспользоваться династическими связями. У Киса IV были трогательные отношения с портретом дедушки. Не всегда, конечно, а, как говорится, при случае. Вот и сейчас, тронув портрет за раму, король сунул между Кисом II и стеной полюбившийся щербатый стакан и подмигнул дедушке.

Едва он успел проявить свои родственные чувства, как в зал вошли звездочет, целительница и министр веселья.

– Да здравствует ваше мышиное величество, – крикнули они хором, – да сгинут все лягушки.

Кис повернул трон тыльной стороной к вошедшим, сел на него верхом, положив подбородок на спинку.

– Что надо?

– Вызывали, ваше мышиное величество?

– Устал я. Утомился.

Распахнулась дверца домика, выглянула Акулина, прокричала:

– Ку-ку... – И снова спряталась.

– У меня перерыв. Слышали? – Король встал с трона, пересел – также верхом, но теперь уже спиной к вошедшим. – Ясно?

Все, осторожно ступая, попятились к двери.

– Появитесь через полчаса, – бросил им вслед король. 

 Х Х Х

Ну что ж, дорогой читатель, может быть, и вам стоит сделать перерыв? Тогда, пользуясь случаем, разомните ноги, пройдитесь по вашей Оксфорд-стрит, или бульвару Капуцинов, или по Новомогильцевскому тупику. Если проголодались, купите по дороге большой или малый гамбургер (в зависимости от аппетита) и банку светлого или темного пива (в зависимости от вкуса) или, если повезет, холодный пирожок с рисом и кружку теплого кваса и возвращайтесь, приступайте к чтению, ибо король Кис IV от продолжительного отдыха устает.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава первая. Астрология – наука тонкая, или Небо в алмазах 

– Ку-ку, ку-ку, ку-ку...

И вновь робко вошли в зал звездочет, целительница и министр веселья. Все это время они стояли в коридоре и напряженно прислушивались, когда прокричит кукушка. Целительнице очень хотелось в туалет, но она терпела.

– Ваше мышиное величество, – хором, но весьма тихо произнесли они, – мы появились.

Король ответил не сразу. Он походил туда-сюда, с грустью взглянул пару раз на портрет дедушки и, наконец, остановился возле трона.

– Хочу, чтоб вы меня развеселили. Начинай ты, звездочет.

Счастливый от того, что его выделили среди прочих, звездочет позволил себе приблизиться на шаг к королю.

– Ваше мышиное величество, как это замечательно, что именно сегодня, – он заглянул в записи, – вы пожелали узнать...

– Говори сразу, – перебил король, – что там хорошего сулят звезды?

– Я просто поражен удивительно благоприятным для вас расположением светил.

– Это хорошо. – Король сел на трон, достал платок, высморкался. – Но, насколько я помню, они всегда мне благоволили. Разве ты говорил раньше о другом расположении?

Целительница ехидно улыбнулась:

– В самом деле. Ах, как тонко подмечено!

– В самом деле, – с улыбкой того же свойства заметил министр веселья. – Как верно схвачено!

– Но сегодня особый случай, – звездочет угрожающе покосился в их сторону. – Светила выстроились как будто специально для вас, ваше мышиное величество. Вы добьетесь больших успехов благодаря чувству уверенности...

«Где его взять?» – подумал король.

– ... в собственные силы и выдержке.

«Это что такое? И с чем его едят?»

– Кроме того, – продолжил звездочет, – вас ждут семейное счастье, покой и...

– Минуты блаженства, – перебил король.

– Вы научились составлять гороскоп, ваше мышиное величество? – переступил с ноги на ногу звездочет.

– Нет. Но догадываюсь.

– И все же вам не следует вступать в конфликты.

– С кем? – зевнул король.

– Как тонко подмечено! – вставил министр.

– Как верно схвачено! – ввернула целительница.

Звездочет, снова покосившись на них, что-то процедил сквозь зубы. Кажется, матерно выругался.

– С кем, светила об этом не говорят, но ваше мышиное...

– А пояснее нельзя? – король терял терпение. – Говорят – не говорят.

– Астрология – наука тонкая, – проконстатировал звездочет.

– Где тонко, там и рвется, – заметил король.

Целительница и министр веселья дружно засмеялись, отчего целительнице захотелось в туалет пуще прежнего.

Звездочет обложил их еще крепче, а вслух сказал:

– Напрасно смеетесь, господа.

И он запел:

Я предсказатель, звездочет, Нас мало, мы наперечет, Но прежде, чем над нами                  посмеяться, Запомните один урок: Насмешки не пойдут вам впрок, Не думайте с судьбою                  состязаться, Ты в море смелый капитан. Нос в табаке, ты сыт и пьян. И ветер подгоняет                  твою шхуну. Кричат матросики: «Ура!» А завтра в корабле дыра. Влечет на дно капризная                     фортуна. Я не хочу дурачить мир, Я не гадалка, не факир. Я звездочет и заявляю                      сразу: О каждом знаю наперед, Кого беда какая ждет, Кому же небо все достанется                  в алмазах.

– Ладно, я согласен на алмазы, – потянулся король. А теперь...

Глава вторая. Кое-что о мартовском коте, или о фрейлинах королевы

– ... Теперь поговорим с тобой, целительница. Правда, не знаю о чем. – Кис немного подумал. – Ну, вот что, трава-мурава... Скажи, может, у меня что-нибудь болит?

Звездочет «стал в строй», целительница не замедлила выступить на шаг вперед.

– А как вы сами-то чувствуете, ваше мышиное величество? – после короткой заминки ответила она вопросом на вопрос.

– Я никак не чувствую. Но ты должна знать. За что деньги получаешь?

– В самом деле. Как тонко подмечено! – отыгрался звездочет.

– В самом деле. Как верно схвачено! – поддержал его министр веселья.

Целительница показала им кулак.

– Ладно, – король поводил пальцем по подлокотнику, – скажи, почему я так устал?.. Так утомился?..

– Как же, как же, – торопливо затараторила целительница, – скажу. Средство есть. Надобно сварить рыжего кота – желательно мартовского отлова...

– Сейчас июль, – хмыкнул звездочет. – Где взять мартовского?

– А? – не расслышал министр.

– Бэ – тоже витамин, – съязвила целительница. – Вопросы на засыпку задавайте кому другому. Стало быть так: в полученный бульон добавить стакан молотого мышиного горошка, полстакана семян конского щавеля и...

– И я должен пить эту гадость? – скривил физиономию король,

– В этой гадости нужно попарить ноги перед сном. Потом вы пьете два стакана армянского коньяка и накрываетесь периной из гагачьего пуха. Утром вы проснетесь, как огурчик, ваше мышиное величество.

– А есть ли средство попроще?

– Э-э-э... – наморщила лоб целительница. – Вспомнила. При полной луне варится тертый корень зрелого камыша. Отвар заливают в оловянную кружку, бросают туда же горсть сушеного бразильского репейника, потом...

– Опять парить ноги?

– Нет-нет. Только прополоскать рот и выплюнуть, повернувшись лицом на восток, а потом...

– Лучше я сразу выпью коньяк. Если достану, конечно, – вздохнул король.

– В самом деле. Как тонко подмечено! – вклинился министр веселья.

– В самом деле. Как верно схвачено! – поддакнул звездочет.

У целительницы во рту стало горько, будто она попробовала один из своих настоев.

– Если не нравится и этот способ, есть третий. Только для вас, ваше мышиное величество. Днем нужно хорошо выспаться, предварительно выпив чаю с липовым медом. Вечером вы принимаете контрастный душ, берете бутылку шампанского – желательно французского из города Реймса – и уходите с ней в спальню королевы, – целительница, прикрыв рот рукой, произнесла совсем тихо: – или к ее молоденькой фрейлине...

– Что она сказала? – спросил министр у звездочета.

– Вот именно, – ответил звездочет. – Только я тоже не расслышал.

– Утром от хандры и следа не останется, – громко закончила целительница.

«Это хорошо, – подумал король. – Врет, небось, но звучит красиво».

Целительница тем временем запела:

Скажу вам без стеснения: Я – корифей лечения. Целительницей мудрою Я издавна слыву.    Эх, корешки сушеные,    Да стебельки моченые,    Да цветики толченые    Я  знаю, что к чему. С инфарктами и язвами, С прыщами безобразными, С подагрой и ломотою Ко мне скорей спешат.   Лечу без промедления    Я всех от воспаления,    Поноса и курения    И каждый очень рад. Лечу больших и маленьких, И пожилых и стареньких, И даже тех, которые Забыли про жену.    Эх, корешки сушеные,    Да стебельки моченые,    Да цветики толченые    Я знаю, что к чему. Чтоб хворь тебя не мучила, Я дам лекарства лучшего Других – ни в коем случае Не слушай докторов.    Из пол-литровой баночки    Налей себе полскляночки.    Потом добавь немножечко    И будешь ты здоров.

– Послушай, целительница, заколебала ты меня совсем. Все мозги запудрила.

– Это от парика, ваше мышиное величество. Пудра проникает сквозь парик, далее – сквозь естественный волосяной покров, если он есть, далее...

– Умолкни. Сил моих больше нет тебя терпеть.

– Целиком разделяю ваше чувство, ваше мышиное величество. Я и сама себя терпеть не могу. Разрешите выйти хоть ненадолго.

– Даже приказываю.

Целительница торопливо удалилась.

Глава третья. В преддверии праздника, или распрекрасные частушки

А королю стало совсем пасмурно.

– Давай теперь ты, министр веселья, порадуй чем-нибудь, – сказал он, рассматривая протокольное лицо министра и стараясь найти в нем хоть что-нибудь непротокольное. – Между прочим, давно у нас праздника не было.

– Ваше мышиное величество, а вчера? – изумился министр и достал из большого портфеля соответствующий приказ.

– Что – вчера?.. Не помню, – вздохнул Кис.

– Вчера праздновали День колбасных обрезков, – услужливо подсказал звездочет.

– Прошу не вмешиваться не в свои дела. – Министр веселья негодующе сверкнул глазами. – Вчера, ваше величество, был Праздник несбывшихся мечтаний. – Он вынул из портфеля блокнот с годовым расписанием праздников и с чувством неоспоримого превосходства щелкнул по нему: – А колбасные обрезки праздновались позавчера:

– Гм... – Король кисло посмотрел на министра, затем на вернувшуюся целительницу. – Тоже не помню... И ты называешь это праздниками?

– В самом деле! Как верно схвачено! – произнес звездочет и тоже оглянулся на целительницу, призывая ее тем самым к единству мнений.

– В самом деле! Как тонко подмечено! – с ходу откликнулась на молчаливый призыв целительница. Ее просветленное лицо выражало решительную готовность вести любую борьбу с любыми противниками.

У короля опять появился зуд под париком. «На нервной почве, – определил он. – А ведь только вчера мыл голову с китайским шампунем». Он кивнул министру веселья:

– Ты лучше скажи, два притопа - три прихлопа, что у нас будет сегодня?

Министр заглянул в блокнот:

– Карнавал, ваше мышиное величество. Все будут одеты в ваш любимый серый цвет.

– Очень весело. Что еще придумал?

– На время карнавала все станут обращаться к королю со словами – «ваша серость». Для таинственности: будто не узнают. По-моему, неплохо придумано. Не возражаете, ваше мышиное величество?

– Валяй, – устало соизволил король. – А сейчас чем повеселишь, балалайка?

Министр и впрямь вынул из своего обширного портфеля балалайку, настроил и торжественно объявил:

– Распотешные частушки.

Он ударил по струнам, кивнул целительнице, и та запела:

В поле телочку пасу, До чего я рада.

МИНИСТР:

Как живется хорошо Без большого стада.

ЗВЕЗДОЧЕТ И МИНИСТР (хором):

Я ем траву, А раньше ел зерно. Эх, весел я! Эх, до чего смешно!

ЗВЕЗДОЧЕТ:

Водки нет и пива нет, Нету лимонада.

ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА:

Для меня да ничего Этого не надо.

ЗВЕЗДОЧЕТ И МИНИСТР:

Я ем траву, А раньше ел зерно. Эх, весел я! Эх, до чего смешно!

МИНИСТР:

В своем доме плохо жить, Без него – отрада.

ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА:

Будем с милым в шалаше Танцевать ламбаду.

ЗВЕЗДОЧЕТ И МИНИСТР:

Я ем траву, А раньше ел зерно. Эх, весел я! Эх, до чего смешно!

Король, кряхтя, слез с трона, отобрал у министра балалайку и тоже забренчал:

Смеетесь вы, А мне еще смешней: Получите По пятьдесят плетей.

– Помилуйте, – взмолилось частушечное трио. – Ваше величество, мы так старались.

– Ладно уж. Я пошутил. – Король сунул балалайку министру. – Можете даже посмеяться.

Все неуверенно засмеялись.

– Дружнее! – топнул ногой Кис.

От испуга смех перешел в икоту.

Чертыхаясь, король снова забрался на трон.

– И ступайте вон. Выметайтесь!

Трио с балалайкой убралось прочь, но королю, видно, не суждено было вкусить покоя. Вихрем ворвались три танцующие канкан пары.

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши, Счастливая наша земля. Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля.

Отсалютовав ногами, танцоры скрылись. Но и после этого Кис не остался один, потому что вошла королева.

Глава четвертая. Жених с резинкой, или в дискотеке, в дискотеке...

Как и всякая уважающая себя королева, она королевствовала не только в Мышландии, но и в собственной семье. Она была худа, но с большой предрасположенностью к полноте, высока, но пониже среднего роста, настолько красива, что король предпочитал смотреть на других, и умна, как и подобает быть жене монарха животворного королевства.

Увидев ее, Кис притворился спящим. Королева подкралась сзади, прикрыла его глаза пухлыми ладошками и нежно произнесла:

– Милый, ау!

Король захрапел.

– Дорогой, ты должен угадать мое имя.

Тогда Кис назвал всех фрейлин подряд.

– Какой же ты недогадливый, – сказала королева, отняла свои мягкие ладошки и предстала перед супругом.

– А, это ты, – зевнул король.

– Я тебя прощаю, – не обиделась королева. – А теперь догадайся, с чем ты можешь поздравить свою дочь?

– Неужели родила?

– Ну что ты, дорогой! – Королева всплеснула руками. – Она ведь еще не замужем.

– А разве одно другому мешает?

– В нашем роду мешает. И вообще ты принцессу совсем зашельмовал: такая, сякая, ни на что не способна...

– На что она способна, знает вся Мышландия. Лучше помолчим.

– Ты всегда мне затыкаешь рот, если речь заходит о дочери. Что ты от нее хочешь? Она молода и привлекательна. А потому любит танцы...

– Не любит, а помешалась.

– ... следит за модой...

– Не следит, а гоняется.

– ... посещает бары...

– Скажи – пропадает.

– ... ходит в театр абсурда...

– Абсурда?.. Опять еврей-режиссер?

– Ты даже не знаешь, какая у нее творческая натура.

– Что она еще натворила?

– Ее работу недавно приняли в Доме моделей.

Король хотел зевнуть, но слишком уж удивился, забыл.

– Какую работу?

– Портативный безразмерный бюстгальтер.

– А-а, – все же зевнул король. – Неужели...

– Вот видишь, – не дала договорить супруга, – заинтересовался.

– ...Неужели в нашем королевстве можно еще кого-нибудь соблазнить голыми титьками?

– Голыми – нет. Но при помощи ее модели...

– Гм... Так с чем же поздравить принцессу? С бюстгальтером?

– Нет. Она привела жениха.

– Я его вчера видел. – Кис начал рассматривать свои ногти.

– Это новый.

– Новый? – Король оборвал заусеницу. – Откуда он взялся?

– Это уж сам спрашивай. Кстати, вон они идут.

Что сказать о принцессе? Она была копия маменьки, разве что несколько моложе, еще выше и красивее. Но не намного. На ее женихе не было нарядного костюма с гвоздикой в петлице, в руках он не держал букета роз для родителей невесты. Зато на нем были потертые джинсы фирмы «Монтана» и серо-белые кроссовки «адидас». Он молча жевал американскую гуму и вообще был парень хипповатый, а потому скучал.

– Добрый день, папочка. – Принцесса чмокнула отца в плохо выбритую щеку (у королевского цирюльника кончились импортные лезвия).

– Добрый.

– Папа, угости сигареткой.

– Дурная привычка – стрелять сигареты.

– А что прикажешь, бычки собирать?

– Пойди да купи. У меня кончились.

– В королевстве тоже кончились. Что за бардак! Скажи мне по-честному... нет, лучше по-отцовски, почему нет сигарет?

– Я скажу по-матерински, – вмешалась королева, – хорошо, что кончились. Минздрав давно предупреждал: курить вредно.

– Все ясно: происки Минздрава, – с облегчением вздохнул Кис. – Сегодня же сменю министра.

– А ты, – сказала королева принцессе, – смени свои привычки. Ну, скажи нам ласково, по-дочернему: я, мол, бросаю курить.

– Лучше я скажу по-матерному, – дерзко улыбнулась принцесса.

– Только не при мне. – И королева так энергично заработала веером, будто заранее собиралась отогнать от себя все то, что должно было вылететь из уст дочери.

– Ладно, в другой раз, – смилостивилась принцесса.

– Не могу, задыхаюсь от пошлости.

– Папа, не фонтанируй. Сколько можно!

Король ткнул полусогнутым перстом в парня:

– Жених, что ли?

– А то кто же? – подтвердила принцесса.

Король испепеляюще оглядел парня с головы до ног. Другой бы на месте жениха задымился, но хиппиози даже не перестал жевать.

– Чем он занимается? – спросил король.

– Как – чем? – удивилась принцесса. – Жених.

– Профессия не самая престижная.

– Ничего. Перезимует.

– Он мне не нравится, – заключил король.

Принцесса дернула плечиками:

– Думаешь, мне нравится?

– Зачем же выходишь за него замуж?

– А кто сказал, что я выхожу замуж? Сегодня пойду в дискотеку, найду другого.

– Нет, нет, – запротестовала королева. – А мне он нравится.

– А что он все время молчит? – буркнул король. – Немой или плохо воспитан?

– Не знаю, – снова дернула плечиками принцесса. – Мы с ним не разговаривали.

– Как – совсем? – удивилась королева.

– Не было необходимости, – пояснила принцесса. – Вначале танцевали, потом ехали на мотоцикле, потом целовались и все такое. Любовь – не вздохи на скамейке.

– Похоже... Пожалуй... – Королева поджала губу. – ... он и мне совсем не нравится.

– А за все такое, – Кис прищелкнул языком, – я велю его казнить.

Принцесса надулась.

– Если ты будешь казнить всех моих женихов, – сказала она, – королевство останется без мужчин. Эй, пошли. – Она ткнула в бок парня.

– Ты куда? – всполошилась королева.

– В дискотеку.

Но все же перед тем как смотаться, принцесса исполнила песенку:

Что мне с вами, стариками, Здесь торчать? Лучше буду в дискотеке Танцевать. Напролет все дни и ночи Сгоряча, Я танцую шейки, брейки, Ча-ча-ча!   В дискотеке, в дискотеке   Рок и блюз.   Ты мое открытье века,   Ах, люблю!   И смеюсь я до упаду   Без причин.   Выбираю настоящих   Там мужчин. В дискотеке, в дискотеке Рок и блюз. Ты открытье века, Ах, люблю! Напролет все дни и ночи Сгоряча, Я танцую шейки, брейки, Ча-ча-ча!

И вместе с женихом принцесса убежала.

– Постой!.. Погоди!.. – бросилась королева следом.

В дверях она столкнулась с главным советником. Вид у того был чрезвычайно взволнованный.

– Ваше мышиное величество, разрешите вас поздравить.

– С женишком-то? – махнул рукой король. – Повремени. Не ко двору пришелся.

– Ваше величество, – главный советник перешел на торжественный шепот, – лягушиный король Квак...

Глава пятая. Король в мешке, или палачи сговорились

– ... Доставлен во дворец в связанном виде.

Нет, Кис не обрадовался, хотя и не огорчился. Он просто растерялся.

– Ну и что... Что с ним теперь делать? Будто других забот нет.

– Не желаете ли, ваше мышиное величество, увидеть...

– Квака?.. Зачем?

– Ну хотя бы затем, чтобы посмотреть на пленного с высоты...

– А вдруг он не ниже меня?

– Я имел в виду – с высоты положения.

Король и вовсе опечалился.

– Послушай, советник, – просяще заговорил он, – а может, после?.. А?.. И без него на душе муторно. Ну, на кой черт он мне сдался?

– Он не сдался. Его похитили.

– На мою голову, – буркнул король.

– По вашему приказанию, – напомнил главный советник.

– Это хорошо, – вынужден был согласиться король. – Но приказ можно отменить. Меня же не похитили. Давай отложим эту встречу.

Однако главный советник держался стойко.

– Не тот случай, ваше мышиное величество. Король есть король, даже если он лягушиный, так себе королишко.

– Пожалуй, ты прав, – уступил Кис. – Пусть приведут Квака.

Предположить, что собой представлял Квак, было невозможно: лягушиного короля доставили в мешке, опутанном веревками. За одну из них и привел Квака доблестный генерал. Следом, на некотором отдалении шел советник.

– Здравия желаю, ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки, – гаркнул вояка.

– Да сгинут, – ответил король и подумал, какое было бы счастье, если б сейчас Квак провалился сквозь землю.

Но тот продолжал стоять.

– Ваше приказание выполнено, – продолжил генерал. – Разрешите, – он огляделся, – доложить шифрованно?

– Здесь же нет посторонних.

Генерал кивнул на связанного.

– А этот?.. Разрешите?

– Крути.

– Мыхонцы захватихонцы лягушиханцы короляхонцы, –  генерал вытянулся.

– Прикажете развязать, ваше величество? – спросил главный советник.

Король отступил на шаг:

– А он не дерется?

Генерал вынул пистолет:

– Пусть только попробует.

– Тогда развяжи.

Вояка распутал веревку и снял с Квака мешок. У лягушиного короля лицо оказалось зеленого цвета и безусое. Он и в самом деле был лупоглаз, испуганно таращился. Во рту торчал кляп.

– Он что, кусается? – спросил король.

Генерал помахал пистолетом.

– Я ему покусаюсь.

– Не похоже, чтоб кусался. – Кис обошел Квака со всех сторон. – Аж позеленел от страха.

– Ваше величество, у него кожа такая, – начал пояснять советник, – он же лягушка...

– Тем более. Вообще-то он почти такой, как я: руки, ноги, один рот, нос, – король для достоверности пощупал свой нос, – два глаза. Освободите его от этой тряпки. – Кис показал на кляп.

Левой рукой генерал вынул у пленного короля кляп, правой навел пистолет прямо в рот.

– Где я? – вымолвил Квак.

– Вы находитесь в мышином королевстве, – ответил главный советник.

– А это его величество Кис IV? – спросил Квак, глядя на короля.

– Честь имею. – Король сделал легкий кивок. – Вы догадливы, ваше величество.

– Я узнал вас по карикатурам. В наших газетах работают хорошие художники. И попросите своего адмирала, ваше величество, убрать пушку. – Квак повел глазом на пистолет.

– Генерал, убери.

Бравый вояка с неохотой сунул пистолет в кобуру.

– У меня такой же адмирал. Точь-в-точь, – заметил Квак со вздохом облегчения.

– Что вы хотите этим сказать? – насторожился генерал.

– Я подумал о вашей храбрости.

– О, – произнес вояка, скромно опустив голову и звякнув орденами, – видали бы вы меня в бою.

– К сожалению, нет, – отозвался Квак, – не довелось.

– Не огорчайтесь, – заметил советник, – такого еще никто не видел.

– А это, должно быть, старший референт? – спросил Квак у Киса.

– Главный советник.

– До чего похож на моего референта. Кожа только не зеленая. А что, этот главный советник не сует во все дела свой наглый нос?

– Вообще-то... – начал Кис, но тут же спохватился. – Нет, конечно.

– Референт мой тоже не сует, – отметил Квак. – И разве он не навязывает вам своего мнения?

– Да как сказать... – помялся Кис. – Впрочем, нет, нет. Он ничего не навязывает, лишь советует.

– Это хорошо, – проговорил Квак. – Мой тоже не навязывает.

Главный советник и генерал переглянулись.

– У меня что-то с ушами, ваше мышиное величество. Наверное, от стрельбы, – генерал подергал себя за ухо. – Кто сказал: «это хорошо»?

– Какая разница, кто сказал, – отмахнулся Кис. – Важно, что хорошо.

– У меня адмирал тоже глуховат, бедняга, – вставил Квак.

– Скажите, ваше величество, а ваш генерал не дурень, каких еще поискать надо?

– Конечно... Конечно, нет.

– И мой адмирал – на редкость умница. То-то они как две капли воды. Впрочем, о военных лучше сказать – два сапога пара. Непонятно только, почему война затянулась?

– Ваше мышиное величество, может, позвать палача и приступить к допросу? – вспомнил о своих обязанностях советник.

– У меня палач тоже присутствует при допросах, – проговорил Квак. - Для устрашения он годится, но головы рубит плохо.

– И мой, – заметил Кис, – в два или три приема. Говорит, ослабел. Просит дополнительного питания.

– Они что, сговорились, что ли? – удивился Квак.

– Да, много у нас общего. Кто бы мог подумать? – перешел на доверительный тон Кис. – В семье–то все в порядке?

Квак поглядел на главного советника и генерала и недвусмысленно вздохнул:

– При всех как-то не скажешь.

– Мы их прогоним, – заявил Кис. – Вы свободны, господа. Идите, займитесь делом или чем-нибудь, а мы тут с его величеством побалакаем с глазу на глаз.

– Без охраны? – выпятил грудь генерал.

– Кого от кого охранять? – усмехнулся Кис. – Ты видишь, он не кусается, а мне и со своими-то грызться надоело.

– Но, может, что понадобится? – тонко намекнул главный советник о своей незаменимости.

– Если понадобится, – разозлился мышиный король, – туалет рядом. Ступайте вон... Ну, валите, валите отсюда, кому говорят!

Генерал повернулся, щелкнув каблуками, и, печатая шаг, направился к двери. Советник последовал за ним.

Глава шестая. Теплая волна, или Чудо зеленое

– Фу-у, забодай тебя комар, – отдуваясь, произнес Кис. – Без них даже дышать легче.

– А вообще-то у вас дышится очень привольно, – вежливо заметил Квак. – Я другой такой страны не знаю...

– Да полно, ваше лягушиное величество! К чему эти комплименты?.. Будьте, как дома.

– Благодарю вас, ваше мышиное величество.

Тут какая-то непонятная, но теплая, как летом в Гаграх, волна приблизила двух королей, и они, подтолкнув один другого локтем, весело, как дети, засмеялись.

– Ишь, чудо зеленое! – в приливе нахлынувших чувств благожелательно произнес Кис.

– От серого слышу, – с такой же мерой симпатии ответил Квак.

– Ей-ей, а ты вроде ничего.

– Ты тоже.

И теперь они засмеялись не просто как дети, а как дети на представлении циркового клоуна.

– Чего ж вы с нами воюете? – насмеявшись, спросил Кис.

Квак вытер платком свои выпуклые глаза, потом ответил:

– В прежние времена вроде бы кто-то что-то сказал, или не так чихнул, или не там помочился. А вы что воюете?

– Толком не скажешь, – признался Кис, – Когда-то говорили, будто вы живете не по тем правилам. Не так развиваетесь, к тому же все ваши короли были лупоглазыми чудовищами.

– Как я?

Мышиному королю сделалось в некоторой степени неловко.

– Ты – нет. Хоть и зеленый. Что правда, то правда, – сказал он. – Но вы протухаете.

– Насколько я знаю, это вы протухаете, – возразил Квак.

– Вы протухаете лучше.

– Интересно.

– Разве ваша жизнь не проходит в болоте?

– И мы из-за этого – враги?

– Ты меня спрашиваешь! Да об этом знают все в моем мышином королевстве.

– А если объяснить, что мы не враги?

– Народ не поверит.

– А если попробовать?

– Заладил – если, если. Раз не поверит, зачем пробовать? Народ так привык.

– На привычку есть отвычка.

– Легко сказать. От своих привычек народ избавляться не любит. К тому же он сейчас понимает, почему наша животворность идет медленно: война с лягушками. Но попробуй что-нибудь изменить – что будет?

– Не знаю.

– И знать не надо. – Кис наклонился к новоявленному другу. – Мне здесь все надоело. Но без перемен – спокойнее. А ведь нам, королям, отдыхать не придется. На пенсию не уйдешь.

– Пожалуй, ты прав.

И они стали танцевать фокстрот, напевая:

Мы в королевствах по старинке, по привычке, По давним правилам устойчиво живем. А перемены это, братцы, словно спички: Чуть что изменишь, запылает все огнем.    Не меняйте,    Не меняйте,    Не меняйте    Вы ни там,    Ни там, ни там, ни там, ни здесь.    Сохраняйте,    Сохраняйте,    Сохраняйте    То, что было,    То, что сплыло,    То, что есть. Зачем нам новые законы и указы? У нас на старое доверчиво глядят, А перемены – это, братцы, как проказа: Чуть что изменишь, разъедает все подряд.    Не меняйте,    Не меняйте,    Не меняйте    Вы ни там,    Ни там, ни там, ни там, ни здесь.    Сохраняйте,    Сохраняйте,    Сохраняйте    То, что было,    То, что сплыло,    То что есть.

Глава седьмая. Хорошо пошла, или пусть им икнется

– Жаль, я в плену, – с искренней досадой сказал Квак. – Не то предложил бы выпить по случаю встречи.

– А ты мне нравишься, честное слово. – Кис хлопнул себя по ляжке, после чего подошел к полуампирному домику. – Акулина! – Он постучал в дверцу.

Кукушка выглянула недовольная:

– Что?.. Еще нужно? – и покачала головой: – Все, сокол ясный, нетути.

– Не жмись, Акулинушка.

– Тебе, ваше величество, не жмись, а летать мне приходится. В долг больше давать не хотят. Унижайся, упрашивай – тьфу!

– Ты что, Акулька, раскукарекалась! – в голосе мышиного короля послышалось отдаленное рокотание грома. – С кем говоришь, старая вешалка!

Но кукушка была не из пугливых:

– С кем, с кем... Знамо, с кем! А коли нет, высижу, что ли?

Кис переменил тактику.

– Посмотри там, в дальнем углу. Не ленись. Не то сам посмотрю.

– Ух! Все знает. Даром, что король. – Акулина резко, по-петушиному дернула головой, но бутылку подала: – Последняя.

– Ничего, еще слетаешь, – сразу успокоившись, сказал Кис.

– Ага!.. Небось крылья-то не казенные. – Акулина захлопнула дверцу.

– С норовом карга, – заметил Квак.

– Незаменимый кадр, хотя позудеть любит. – Кис подошел к портрету, достал заслуженный стакан. – Привет, дедушка. Ты ведь не осудишь. Мы по пять булей. – Он налил Кваку. – Ну, давай. Ты первый, как высокий гость... Держи «щербатого», и поехали, пока никто не мешает.

– Будь здоров! – Квак выпил, крякнул. – Хорошо пошла. Сколько градусов?

– Сорок.

– Совсем как наша, – обрадованно изумился Квак.

– Ладно, гони стакан. Время – золото. – Кис опять наполнил «щербатого». – Со свиданьицем! Да сгинут все лу... – Кис поймал себя на слове, торопливо проглотил пять булей, – лучком, говорю, закусить бы, но прибыл ты неожиданно.

Квак виновато развел руками: бывает, мол.

– Оправдываться после будешь, – произнес мышиный король, аккуратно и по-аптекарски точно выдаивая бутылку. – Теперь давай за королев, пусть им икнется посильнее. Пей.

– Послушай, а как у тебя с королевой? Она еще не проела тебе всю плешь? Особенно по утрам, когда встает с левой ноги?

– Конечно, нет... Ты пей, говорю.

Лягушиный король выпил, вернул стакан.

– А что у тебя, – Кис поводил пальцем по граням «щербатого», – и с королевой тоже все протухает?

– С чего ты взял? У меня все прекрасно. Лучше быть не может. А с левой ноги она никогда не встает.

– Это хорошо. – Кис опорожнил стакан. – А твою дочь не зовут ли все потаскушкой? Она не торчит ли дни и ночи в ... этой... вылетело из головы.

– В дискотеке?

– Вот именно. И не приводит ли она оттуда... этих... ну, как их?

– Хахалей под видом женихов?.. Нет, – Квак сделал короткий мах рукой, словно отрубил, – моя дочь даже не знает, что это за слово такое – дискотека.

– Это хорошо, – кивнул Кис. – Моя тоже. Я вижу, обе они, как родные сестры. – Он протянул наполненный стакан Кваку. – Бери. Дай-то им Бог по достойному жениху.

Квак пригубил стакан и настороженно замер: где-то неподалеку что-то зашуршало, зашелестело, потом раздался негромкий свист. Короли обменялись взглядами.

– Не тяни резину. Допивай, – шепотом приказал Кис.

Через несколько секунд бутылка и "щербатый" были упрятаны за портретом дедушки.

– Не упадут? – озабоченно спросил Квак.

– Дедушка не позволит. Не боись, – успокоил мышиный король. – Стань пока за дверью. Принесла кого-то нелегкая.

Глава восьмая. На помощь! или Никак нет, ваше величество

Как вскоре выяснилось, нелегкая принесла двух амбалов в черно-серой с разводами незнакомой форме. Вышли они из камина один вслед за другим. У первого лицо было гладкокожее, у второго – с двумя бородавками.

– Вы кто, трубочисты? – поинтересовался Кис.

– Нет, батя, – пояснил первый, – мы десантники – зеленые береты.

– Зеленые?.. Почему же они у вас черного цвета?

– От сажи, – ответил второй. – Но это неважно. Где здесь король Кис, не ты ли?

– Вы грубияны, я велю вас казнить, – притопнул Кис.

– Брось, батя, нести хреновину. Мы пришли за тобой, – сказал гладкокожий.

– Как это понять?

– Очень просто, – ответил бородавчатый. – Мы из группы захвата.

И в подтверждение своих слов они запели воинственную песню, сопровождая ее угрожающими движениями:

Мы черные, зеленые, Мы всякие береты. За нами следом тянется Событий жутких нить.    Мы в логово противника    Проникли на рассвете.    Нам короля мышиного    Приказано пленить.

– А может, пришить? – прервал пение гладкокожий.

– Не трави душу, – отозвался бородавчатый. – У самого руки чешутся.

Но все же амбалы продолжили свою песню.

У нас сердца железные, У нас стальная воля. А нервам позавидует Гранитная скала.    Не знаем мы сомнения,    Не ощущаем боли.    Нас ждут повсюду мокрые    И темные дела.

– На помощь! – закричал Кис. – Спасите!

Король почему-то не подумал в тот миг, что ему выпал шанс избавиться от всего того, что так остовшивело. Видимо, сыграл синдром привычки. Да, да тот самый поганенький синдром, из-за которого надоевшие друг другу супруги не могут расстаться, ибо чувствуют всеми клетками: устоявшаяся жизнь не принесет сюрпризов, а сюрпризы порой ставят все вверх тормашками.

– На помощь! – кричал король.

А на него уже набросились, заломили руки за спину.

– Заткнись, ваше величество. – В рот Кису запихнули кляп.

После этого десантники надели ему на голову тот самый мешок, в котором был доставлен Квак. Связали той же веревкой и потянули мышиного короля к камину.

Из-за двери в столь критический момент вышел Квак.

– Эй, вы меня узнаете?

– Узнаем, ваше лягушиное величество, – разом ответили зеленые береты и отдали честь.

– Спасайте меня. А этого, – Квак показал на Киса, – оставьте за ненадобностью.

– Не имеем права, – проговорил гладкокожий. – У нас приказ захватить Киса, ваше величество.

– Приказ адмирала? – пожелал уточнить король.

– Так точно, ваше величество, – гаркнули десантники хором.

– А ему приказал я. – Квак даже руки потер, радуясь, что так ловко удалось выпутаться. – Теперь тот приказ я отменяю и отдаю новый. Выполняйте.

– Никак нет, ваше величество, – возразил бородавчатый.

– Ничего не можем сделать: вы сейчас пленный король.

– Не будете выполнять моего приказа? – побагровел Квак, насколько ему позволила его зеленая кожа.

– Будем, – сказал гладкокожий, но добавил: – Когда вы опять займете место на троне.

И десантники снова потащили Киса к камину. Квак кинулся к ним, схватил гладкокожего за руку, тот грубо вырвал ее, бросив на ходу:

– Позволь, ваше величество.

Обескураженный король попытался вцепиться в бородавчатого, но услышал:

– Отвали подобру, ваше величество.

Десантники вместе с Кисом скрылись в камине.

Лягушиный король метнулся туда же, как пассажир с тонущего корабля к переполненной лодке, которая через миг отчалит, и тогда будет оборвана последняя ниточка, которой он был связан с надеждой на спасение. И действительно, из камина вынырнула рука гладколицего, и король ощутил такой толчок, что сразу распластался на полу. Хорошо хоть был с ним платок в красную клетку, которым Квак, неутешно рыдая, стал вытирать слезы.

Заиграла музыка, и в зал впорхнули три танцующие пары мышей. Но музыка внезапно смолкла, пары замерли.

– Вы кто? – спросили мыши обливающегося слезами Квака.

– Я... я король. – Он отжал платок. – А вы?

Вновь загремела музыка, пары ожили - замелькали руки, ноги, закачалась люстра.

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши. Счастливая наша земля. Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля.

Канкан закончился и они убежали.

Х Х Х

Вот так, дорогой читатель, всегда самые страшные крушения те, которых не ждешь. Чтобы вы очень не переживали за несчастных королей, предлагаю вам немного отвлечься. Полистайте «Таймс», «Либерасьон» или вчерашнюю «Вечернюю Москву», если почтальон успел вам сегодня опустить ее в ящик. Но не советую зачитываться, ибо лягушачьи слезы высыхают столь же быстро, как и детские, а, стало быть, удивительные события вновь нахлынули своей чередой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава первая. Как примеряли корону, или Дефицит на королей

Лягушиный король не так уж долго лил слезы еще и потому, что перед ним вдруг возникли Гур и Кир.

– Вы кто? – уставился Гур на Квака.

– Я король. А вы?

Гур и Кир со смеху попадали на пол.

– Я – королева, – выдавил сквозь дебильные всхлипы Кир.

– А я принцесса, – дрыгал ногами Гур.

Накривлявшись и нахохотавшись вдоволь, они встали.

– Хватит валять дурочку, – сказал Кир. – Где король, его величество Кис IV?

– Там, – показал на камин Квак.

– Сгорел? – спросил Гур.

– Он хочет сказать, что король вылетел в трубу, – догадался Кир.

– Похоже на то, – вздохнул Квак, – что Киса IV во дворце уже нет.

– Куда же он делся? – спросил Гур.

– Он теперь в лягушачьем королевстве, – Квак смахнул платком запоздалую слезу.

– Что городишь, лупоглазый? – замахнулся Кир. – Да мы тебя...

Гур схватил его за руку.

– Не надо. Эту подозрительную личность следует поскорее доставить, куда следует.

– Доставь его к генералу, – предложил Кир. – А я побуду здесь.

Когда Гур увел Квака, смутное чувство тревоги все же подтолкнуло Кира к камину. Он заглянул туда и – о чудо! – вынул корону.

– Ни фига себе! – воскликнул лакей и быстрым шагом направился к домику-часам.

– Эй, Акулина!

– Че тебе? – выглянула кукушка.

– Что тут случилось, не знаешь?

– Знаю, да не скажу.

– Ты мне скажи, а я тоже никому не скажу.

– Умный, а дурак, – сплюнула Акулина. – Если б я разбалтывала все, что знаю, мне бы уж давно все перья выдрали. – Она захлопнула дверцу.

– Старая шлюха, – крикнул ей вслед лакей. – Они у тебя и так все повылезали.

Свидетелями этой маленькой ссоры чуть было не стали главный советник, генерал и казначей, которые вошли в зал минутой позже.

– Почтенные господа, – обратился к ним Кир, – разрешите сообщить потрясающую новость: у нас нет короля.

– Ты-то откуда знаешь? – уставился на него генерал, будто впервые видел.

– А разве вам не сказал этот зеленый и лупоглазый? – удивился Кир. – Вы ничего не знаете? – Он повертел у всех перед глазами короной и, хищно улыбнувшись, напялил на себя.

Главный советник яростно сдернул ее.

– Мы-то все знаем, кретин. Но ты знать ничего не должен.

Он водрузил корону на свою голову. – Господа, я осознаю всю ответственность момента. Мне нелегко, но...

– Нелегко, так снимайте поскорее, – простодушно предложил генерал.

– ... но, – продолжил главный советник, – я приношу себя в жертву и пойду на это с высоко поднятой головой.

– А я могу пойти и без всякой жертвы, – признался генерал.

– Вам корона великовата, ваше высочество, – заметил Кир.

– И верно, великовата, – подтвердил генерал.

– Это видно даже невооруженным глазом, – примкнул к ним казначей. – А вооруженным, – он нацепил очки, – тем более.

– Я ее сниму, – главный советник передал корону генералу, а затем строго взглянул на Кира. – Но если ты не будешь держать язык за зубами, я прикажу снять с тебя голову.

– Палач это делает только по королевскому приказу, – дерзко улыбнулся лакей. – Вам, ваше благородие, – он окинул критическим взглядом генерала, который начал примерять корону, она тоже великовата. Вы не сможете ее носить точно так же, как не пришьете эполеты к собственным голым плечам. – Кир «насадил наживку».

И вояка тут же ее проглотил:

– А ты пришьешь?

Генералу очень не хотелось расставаться с королевской принадлежностью. Его треугольное лицо стало еще треугольнее. Но все же он снял корону и, подержав немного в руках, передал казначею.

И свершилось чудо. Вечно сутулый, согбенный казначей (оно и понятно: взвали на себя всю тяжесть королевской казны, даже если из нее все выгребли) разогнулся и стал ровненьким, как путь в светлое будущее, о котором ежедневно рассказывала газета «Наша истина». А до чего неприступный вид приобрел распрямившийся казначей! К личности с подобным видом не рискнули бы приблизиться и вокзальные проститутки.

Однако напрасно пытался он отыскать в глазах генерала и главного советника хоть какое-никакое одобрение. Скажем, для соблюдения приличия. Нет, они были пусты, как его казна.

– Ну что? – спросил он, поправив корону ближе к затылку. – Вроде не мала.

Оба претендента скорчили в ответ такие откровенно презрительные рожи, что и без слов все было ясно. Пришлось и казначею стянуть с себя неподошедший головной убор.

– Вот так – корона есть, а короля нет, – подвел итог Кир.

– Немедленно убирайся вон! – закричал главный советник. – И подумай, какая для тебя разница: лишиться головы по королевскому приказу или без такового.

– Не имеете права! – осклабился Кир. – Монархия кончилась. У нас теперь демократия.

Генерал выхватил у казначея корону и замахнулся на Кира.

– Во-во! – убегая воскликнул лакей. – Воевать с собственным народом полегче.

– Как вам это нравится? – негодовал главный советник, однако подошел к генералу и ухватил корону за краешек. – Если наш верный Кир, словно с цепи сорвался...

– ...то чего ждать от простого осиротевшего народа? – закончил казначей и тоже поспешил взяться за корону. На всякий случай снял очки.

– Без короля нам крышка. – Генерал потянул предмет раздора на себя.

– Золотые слова, – согласился казначей, стараясь всеми силами не выпустить короны.

– Позвольте, господа. Так нельзя, – заговорил советник. – Должно быть каждому по заслугам. Я например... – Он дернул корону, и та развалилась на три части: у каждого по куску.

– Ну вот, – генерал гневно звякнул орденами, – теперь ни короля, ни короны.

Обескураженная троица разглядывала свои куски.

– Зачем вам корона? – упрекнул советник генерала. – Мы бы наградили вас еще одним орденом. Вон и место свободное под левым коленом имеется.

Генерал проверил – верно, есть место – даже стыдно стало.

– Не беда, – примирительно произнес главный советник. – Было бы королевство – король найдется.

– Это как понимать? – вкрадчиво спросил казначей.

– Говорите толком. Без намеков, – рявкнул генерал. – Что вы там надумали?

– Не имея в себе королевской крови, никто из нас не может сесть на трон Мышландии, – сохраняя ту же вкрадчивость в голосе, проговорил казначей.

– Вот именно, – не стал возражать советник. – Не будем создавать прецедент.

– Уж не хотите ли вы, чтобы на трон села королева? – поинтересовался казначей.

– Или принцесса? – подкрутил усы генерал.

– Ни в коем случае, – ответил советник. – Народ... осиротелый народ, как тут только что выразились, спросит, куда мы упрятали короля?

– В самом деле. Его же нет. – Генерал попробовал приложить обломок злополучной короны к голове.

– А я вам говорю, король есть, – заявил советник.

Казначей вновь надел очки, стекла воинственно заблестели.

– Где он? – спросил казначей советника. – Уж не вы ли? – После чего полоснул взглядом генерала. – Или вы? Я его в упор не вижу. Его здесь нет.

– Зачем спорить? – сказал советник. – Не будем устраивать парламентские дебаты.

– Но откуда он взялся? – не мог понять генерал. – Он же в Лягундии.

– Он оттуда и взялся, – терпеливо пояснил советник.

Генерал схватился за пистолет.

– Измена! – закричал он.

Советник сохранял полную невозмутимость.

– Спокойно, генерал. Разве не вы доставили Квака во дворец и упустили Киса? Если все об этом узнают, вам несдобровать.

– Что ж мне теперь, стреляться? – помрачнел генерал.

Никто ему не ответил. Посопев, генерал засунул пистолет назад в кобуру. Но она плохо застегивалась.

После некоторого молчания заговорил казначей:

– Захочет ли Квак править Мышландией? У нас пустая казна.

– Но он-то об этом не знает, – сказал советник.

– А королева? – усомнился генерал. Его кобура наконец застегнулась.

– Не будем предрешать события. Пусть король сядет на свой трон, и мы все обсудим, – предложил советник.

– Значит, король есть, но нет короны, – произнес генерал, вертя в руках доставшийся ему обломок.

– Корону можно отремонтировать, – заметил советник.

– Ку-ку... Ку-ку... – закричала выглянувшая из-за дверцы Акулина.

Ой, как не вовремя она возникла. Недаром советник оглянулся с плохо скрываемой досадой.

– Акулина, поспи, ласточка, – попросил он. – До объявленного карнавала еще столько дел нужно уладить.

– А мне не спится. – Она поковырялась под крылом.

– Акулька! – пригрозил пистолетом генерал. – Это, едренть, приказ... нашего парламента. Прижми хвост.

– А мне плевать.

– Акулина, у нас чрезвычайный дефицит времени, – попытался воздействовать на строптивую птицу казначей, – войди в положение.

– У вас на все дефицит. Даже на королей. Ку-ку... Ку-ку... Ку-ку... – И она захлопнула дверцу.

Глава вторая. Миноги из пиявок, или водка из России

После обеда, который прошел в теплой и дружеской обстановке, Квак не вылез из-за стола и не сел на трон, хотя уже был в новом королевском облачении, правда, без короны.

– Ваше лягушиное величество, – с невыносимой вежливостью сказал главный советник, – вы провели с нами весь день, мы вас познакомили со сногсшибательными успехами нашего животворного королевства, а вы все еще размышляете, стоит ли занимать это августейшее место. – Советник показал на трон.

Квак искоса взглянул, но промолчал. Генерал хотел выругаться, однако передумал и тоже вежливо, насколько мог, произнес:

– Ну его в болото. Уговариваем, как девку на грех.

Король не отреагировал и на это. Наклонившись к советнику, генерал тихо, а вернее не так громко, как всегда, пробубнил:

– В конце концов я могу его усадить силой. Сядет и не пикнет, я хотел сказать – не квакнет.

И опять Квак даже бровью не повел (тем более, что у него – у лягушки – они не росли).

– Может вам, ваше величество, обед не понравился? – спросил казначей. – Рыбный стол – специально для вас. Учли ваш специфический вкус. – И он доверительно добавил: – Между прочим, на обед потрачено двести золотых монет.

По лицу главного советника пробежала легкая судорога.

– Я что-то не расслышал, повторите.

– Сказать поточнее – около ста пятидесяти.

– Сколько?! – рыкнул генерал и потянулся к кобуре, но теперь она не отстегивалась.

Казначей заглянул в какие-то записи:

– Ну уж сто монет наверняка ушло.

– Обед был превосходный, – заговорил вдруг пленный король. – Особенно филе а ля осетрэ... из килек.

– Не может быть! – вспыхнул советник.

– Из килек?! – Вскочил с места генерал. Он опять потянулся к пистолету, но запутался в орденах.

Казначей старался сохранить хладнокровие и, наверное, от этого побледнел.

– Вы ошибаетесь, ваше лягушиное...

Королевским жестом Квак остановил его.

– Уж в чем-чем, а в рыбных блюдах я знаю толк. Впрочем, недоразумение можно объяснить некомпетентностью повара.

– Вот и разобрались, – обрадовался главный советник. – Повар будет наказан.

– Нет, нет, – запротестовал Квак. – Я, хотя и монарх, но либерал, а потому прошу не прибегать к наказанию. Повар очень изобретателен. Его маринованные миноги из крупных пиявок просто объедение.

– Из пиявок?! – Генерал брезгливо вытер рукавом рот. – Да, я, едренть, этого жмота... – Забыв о пистолете, он схватил казначея за грудки.

– Сядьте, генерал! – произнес король. – Я ценю ваше рвение. Но пиявки в самом деле были очень вкусны. Особенно с самогоном.

– Ваше лягушиное величество, – казначей поправил на себе смятый генералом галстук, – это была водка из России. Мы ее настаиваем на бузине.

– Ничего не имею против, – сказал Квак. – У нас самогон не хуже.

– Но и не лучше? – недоверчиво спросил генерал.

– Лучше-хуже, это не важно. Самогон есть самогон. Слово говорит само за себя. Это не нефть.

Генерал снова наклонился к советнику:

– Он начинает мне нравиться.

– Кстати, как у вас обстоит дело с нефтью? – поинтересовался Квак. – Судя по этой водке из России – я говорю о вкусовых достоинствах – нефти в Мышландии мало.

– Мы купим ее в других странах, – сказал главный советник, глядя мимо казначея.

– Мы ее завоюем, если армия постарается, – сказал казначей, глядя мимо генерала.

– А пока он, что, будет заправлять самолеты русской водкой? – подковырнул Квак.

– Давайте вернемся к нашим баранам, – замял дело для ясности советник. – Я имею в виду, ваше лягушиное величество, к вопросу...

Глава третья. Общество нуждается в переменах, или подушечка для трона

– ... О троне. Может, вы вначале сядете просто так? Попробуете – удобно ли, не жмет ли с боков? Примерьтесь, ваше величество.

– А сколько золота израсходовано на позолоту, вмешался казначей, – страшно сказать.

Генерал наклонился к уху советника:

– Позвольте я его так усажу, до конца своих дней не слезет!

Но советник вновь пустил в ход свою невозможную вежливость:

– Общество нуждается в переменах, ваше лягушиное величество. Как сказал один великий философ, я не помню, кто именно: без прогресса жди регресса. Не так ли, генерал?

– Так точно. Я тоже не помню вашего умника. Их, поди, как собак нерезанных. И сказал-то по-турецки – без пол-литра не разберешься. Но правильно сказал, шкурой чувствую: если вы не сядете на трон, мы не вылезем из дерьма. А я не хочу этого.

– Вылезти? – спросил Квак.

– Нет – сидеть. Наелся уже. Сыт по горло.

– Извините его, ваше величество, – изогнулся советник, – он университетов не кончал, поэтому будем считать его представителем простого народа. И как таковой, он просит вас занять королевский трон.

– В самом деле, генерал? – Квак захотел получить лишний раз подтверждение.

– Так точно! Нам нужна сильная рука. – При этом генерал ударил себя по бицепсу и поранился об орден, полученный в честь стодвадцатипятилетия войны с лягушками.

– Если народ так желает... – проговорил Квак и скромно сел на трон.

– Ну, что?.. – оценивающе произнес советник. – Смотрится все очень, даже очень...

– Трон, словно по заказу его лягушиного величества. Чего там еще?! – перешел генерал в наступление.

Король молчал.

«Кажется, трон не приглянулся хмырю зеленому», – с тревогой подумал казначей и поспешил высказать свое мнение:

– А если позолота кое-где облупилась, не беда. Золото изыщем, не правда ли, господин главный советник?

– Когда же она успела облупиться? – не в ту степь пошел советник. – Недавно новую накладывали.

Казначей грустно покачал головой:

– Ничто не вечно. Ничто не вечно.

Наступила тишина, которую прервал Квак:

– Вообще-то на моем троне помягче было. Здесь, похоже, мозоли натрешь.

– Ваше величество, – мгновенно отозвался главный советник, – мы подушечку подложим.

– А на подушке геморрой насидишь, – юлил Квак.

– Ишь, кочевряжится! – шепнул генерал советнику. – Я вот ему гвоздь в сиденье вобью, да подлиннее.

– Настоящий король – что вы хотите! – шепотом ответил советник. – И, по-моему, неплохой король.

– Все короли хороши, пока они еще не короли, – буркнул генерал.

– Подлокотники низковаты, – продолжал занудствовать пленник.

– Поднимем, ваше величество, – пообещал казначей.

– К тому же он немного шатается.

– Как любой трон. Но мы прикажем мастеру отремонтировать, – успокаивал советник. – Все будет нормалек, ваше величество, не сомневайтесь.

– Допустим. А что скажет... народ?

– Народ? – переспросил главный советник и посмотрел на генерала. – Так вот же...

– Я имел в виду население Мышландии, – уточнил Квак.

– Что скажет?.. – ухмыльнулся казначей. – А по какому поводу? Животворствовать королевство будет все так же.

– Вот именно, – согласился советник. – Население ничего не скажет.

– Вы уверены? – спросил пленник.

– Как никогда. Оно просто ничего не узнает. Зачем? Население консервативно. Зато обществу нужны перемены. И мы это поддерживаем.

Насчет «общества» король как-то пропустил мимо ушей, зато вопрос с «населением», видно, отчасти волновал короля.

– Но если население будет недовольно... – Квак обратился к генералу, видя в нем на сей раз представителя государственной силы. – Вы знаете, что такое тотальное недовольство?

– Никак нет. Знаю, что такое тотальная мобилизация.

– С логикой у вас плоховато, генерал.

Вояка хотел было спросить у советника, что такое логика, но передумал и со свойственной прямотой признался:

– Так точно. А с военной техникой еще хуже. Потому прошу, ваше величество, увеличить расходы на вооружение.

– Аргументацией вы тоже не блещете, – заметил Квак.

– Куда уж там! – поморщился генерал, словно вместо водки случайно выпил воды. – А с амуницией, едренть, полный капец. Вся изорвалась. Я уж не говорю о боеприпасах.

– Прибедняется, – не выдержал казначей.

– Копеечная душа! – крикнул генерал. Рука рванулась к кобуре, но повисла. – Эх, патронов нет, – опомнился вояка. – Последнего бы не пожалел.

Казначей, словно рыболовным крючком, зацепился за эти слова:

– Видите, ваше величество, как наша армия может попусту тратить боеприпасы. А денег требует.

– Ах, ты жлоб! Да я тебя так прикончу, голыми руками.

Генерал с зубовным скрежетом двинулся к казначею, но тот, не мешкая, успел переместиться на противоположную сторону стола. Началась погоня. Боевые действия сложились не в пользу генерала: он, отягощенный орденами, наступал, как тяжелый танк устаревшего образца, казначей уходил от него наподобие легкой кавалерии.

Как всегда, выручил главный советник.

– Ваше величество, – сказал он, – если вы не отдадите приказ остановиться, инцидент примет затяжной характер, до петухов, знаю я нашего генерала, а ведь скоро карнавал.

– Он меня послушает?

– Ваше величество!.. Вы – король.

Голос Квака зазвенел вдруг металлом:

– Генерал, прекратите преследование!

Танк стал, как вкопанный.

– Слушаюсь, ваше величество.

Когда противники вновь заняли исходные рубежи, главный советник сказал:

– Господа, после вынужденного перерыва, я думаю, мы с новыми силами, еще активнее приступим к решению основного вопроса. Итак, слово за вами, ваше лягушиное величество.

Король почувствовал, как ощущение превосходства, которым он только что наслаждался, стало стремительно оставлять его. Он посмотрел на потолок, задержал взгляд на люстре – по ее хрустальным висюлькам рассыпалась радуга – и натужно заговорил:

– Мне бы еще... надеюсь, вы меня поймете... – он помолчал, потом с придыханием выпалил: – ... примерить корону.

– Вполне естественное желание, ваше величество, – пришел на помощь главный советник. – Но корона в ремонте.

– Что-то у вас многое в ремонте, – капризно скривил губы Квак.

– Совершенно справедливо замечено, – отреагировал советник. – Вы абсолютно правы. Сейчас все королевство в ремонте.

– Но почему?

– Новый король, ваше величество, – объяснил советник. – Обновляемся.

– А в корону вставляют новые бриллианты, – добавил казначей.

– Это хорошо, – кивнул Квак. – Но мне нужно взглянуть на, нее.

– Генерал, – произнес советник, влекомый порывом солидарности, – армия всегда выручала государство в критический момент.

– Что еще нужно? – с подозрительностью спросил доблестный вояка.

– Не в службу, а в дружбу, генерал. Сходите за короной. Она, должно быть, готова. Если вас не затруднит, конечно.

– Для короля – хоть в пекло, – щелкнул каблуками генерал.

– Заодно узнайте, что там на фронте, – сказал Квак.

– Слушаюсь, ваше лягушиное величество. – И четко отбивая шаг по паркету, он вышел.

Глава четвертая. Согласится ли королева, или Незаконченное низшее

Едва закрылась дверь за генералом, Квак, ерзая на троне и переминаясь с ягодицы на ягодицу, заговорил вполголоса:

– Господа, есть щекотливый вопрос... Мне не хотелось при этом... солдафоне, но вы... вы цвет интеллигенции, а потому я позволю себе спросить вас конфиденциально: как быть с королевой?.. Согласится ли она с такой... как бы поделикатнее выразиться... супружеской метаморфозой.

– Ваше величество! – расплылся в двусмысленной улыбке советник. – Мы здесь все мужчины. Не так ли, казначей? Бросьте эти миндально-перламутровые словечки. Вы хотите знать, примет ли она вас в постели?

Квак принужденно посмеялся:

– Я, право, не знаю... вы так смело сформулировали.... Я, конечно, не пошляк, но и не ханжа... тут... сами понимаете...

Казначей тоже изобразил на своем лице улыбку, но это плохо получилось:

– Согласится, ваше величество. Она ведь привыкла быть королевой.

– Вот именно. Ко всему – не заниматься же королю мастурбацией. – Главный советник убрал широкую улыбку и перешел к деловому тону. – Расклад здесь такой: либо она останется королевой, но изменит мужу, либо останется верной женой, но не будет больше королевой. Я говорю гипотетически, однако уверен, она предпочтет первое. С возрастом трудно освобождаться от привычек.

– И все же... – произнес Квак. – Я в некотором роде... лягушка.

– Не беспокойтесь, ваше величество, – заверил советник.

– Королева все освоит. Она опытная женщина. Сегодня вы ее увидите. Доживем до карнавала. – Он обернулся на стук двери. – А вот и наш бравый генерал.

Вояка приблизился и, понимая всю значительность происходящего, отдал честь. Несколько верхних пуговиц его мундира были расстегнуты.

– Корона доставлена, ваше величество. – Он вынул из-за пазухи корону, потер рукавом. – Как блестит! Пожалуйста, ваше величество.

Король не без внутреннего трепета взял отремонтированную корону. Сразу же прикинул, что она была потяжелее той, которая осталась в Лягундии. И бриллианты ему понравились, особенно один, хотя был подозрительно крупным. Но долго разглядывать не приличествовало венценосному, и он надел ее.

– Полный порядок, едренть! – восхитился генерал.

– Золото высшей пробы, – отметил казначей. – Не жмет ли, ваше величество? А какой фасон!

Главный советник высказался твердо и категорично:

– Отказаться от подобной короны – нонсенс, сумасшествие.

Генерал слегка пригнулся к советнику:

– Пусть только попробует, я ему голову оторву.

– Как же он тогда будет носить корону? – шепотом вразумил генерала советник и обратился к пленнику: – Ждем вашего решения, ваше величество.

Квак снял корону – все застыли в безмолвии. Однако король не отдал ее никому, а придержал в руках.

– Что на фронте? – грустно спросил он генерала. – Какие сводки? Лягушки, разумеется, отступают?

– Никак нет, ваше величество. Они перешли в наступление... на отдельных участках.

– Без короля? – изумился Квак.

– Ваше величество, король у них есть, – с иезуитской вежливостью намекнул главный советник.

В голове у Квака мелькнуло страшное подозрение, и сразу же заныла давно закрывшаяся язва двенадцатиперстной кишки.

– Как же так?

– Ну, ваше величество, – советник постарался придать голосу удобопонятную тональность. – Вы же сами знаете.

Хрустальная люстра пошатнулась в глазах пленника, свет померк. Еле слышно он выдавил:

– Кошмар!

– Вам плохо, ваше величество? – Казначей выхватил из внутреннего кармана большой бумажник и принялся обмахивать им Квака, словно веером.

– Не то слово. – Король открыл глаза. – Я убит... Правда, отчасти.

– Отчасти – это излечимо, – сказал главный советник. – Бодритесь, ваше величество.

– Итак, это значит... – произнес король и умолк.

– Да, да, это значит... – подтвердил советник.

– Это несомненно значит, что... – присоединился к ним казначей.

– Что-что? – Дернул плечами ничего не понимающий генерал. Эполеты его чуть не оторвались.

– Ваше величество, вы что-то хотели сказать? – напомнил советник.

– Я просто... просто подумал, – помялся король, – а казначей сказал «несомненно». Значит, он знает больше всех.

– Но, ваше величество, вы первый сказали: «это значит» – возразил казначей.

Отступать Кваку было некуда.

– Это значит... – сказал он упавшим голосом, – обмен не состоится.

– Какой обмен? – спросил генерал.

– Пленными королями. – У Квака опустилась голова.

– Ваше величество, – с нескрываемой укоризной произнес главный советник, – разве вы сами хотели бы сменить наше животворное королевство на ваше, то есть на их протухающее?

Король обреченно поднял голову.

– Вообще-то, конечно... в самом деле...

– Да о чем разговор! – генерал хлопнул себя по голенищу.

– Какая выгода менять шило на мыло? – привел убедительный довод казначей.

– Генерал, – проговорил советник, – помогите надеть корону его величеству.

– Спасибо, – Квак сделал останавливающий жест, – я сам.

Он надел ее, взглянул повелевающим взором, и все одновременно увидели: да, это истинный король. Врожденный, а не какой-нибудь временный замухрыжка-правитель, выскочивший из грязи в князи. Даже лупоглазость Квака теперь воспринималась царственной.

Король обернулся к стоящему по стойке «смирно» генералу:

– Ты говоришь, они наступают? – задал он, вроде бы, простой вопрос, но как многозначительно, как высоко прозвучал он в ушах присутствующих.

– Так точно! – генерал ел глазами начальство.

– Прекрасно. И мы будем наступать, – изрек венценосец.

У генерала помутилось в голове.

– Извиняюсь, – сказал он, и на его всегда уверенном лице появилась полная растерянность, – мы – это они, он махнул рукой в сторону, – или мы?

– Ты, кажется, возглавляешь высший командный состав? – спросил король.

– Так точно. Я один из единственных.

– Какое у тебя образование?

– Незаконченное низшее, ваше величество.

– Я хотел бы знать, – король взглянул на главного советника, – соответствует ли генерал своей должности и званию?

Советник медлил с ответом. У генерала от напряжения отвисла и одеревенела челюсть.

– Вполне, – сказал, наконец, главный советник.

Генерал сделал глубокий выдох и одним коротким ударом поставил свою челюсть на ее законное место.

– К тому же он занимался самообразованием и самосовершенствованием, – добавил советник.

– Вот как? – король вглядывался в треугольную голову генерала.

– Так точно! – выпалил приободренный вояка. – Я был, едренть, отличником боевой и политической подготовки. Но сейчас малость не усек, ваше величество: мы – это мы или они?

Квак даже умилился:

– До чего он похож на нашего адмирала. Только ордена разные, у того их тоже целый воз. И вместо «едренть», наш говорит «бля».

– Наш говорит «едренть», – поправил главный советник.

– Действительно, как это я... – Король кашлянул в клетчатый платок. – А ты, генерал, запомни, неужели не ясно: мы – это мы, мыши.

И тут – черт побери! – опять, в который раз ворвались в зал три пары и начали свой разнузданный канкан:

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши. Счастливая наша земля. Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля.

Спели и ушмыгнули, как мимолетное виденье, как... Словом, король даже и не понял, были они на самом-то деле или их вовсе не было. «Какой-то пшик», – подумал король и решил на всякий случай сделать вид, словно ничего такого не было.

– Генерал, – произнес он тем самым металлическим голосом, – хватит в окопах зады отсиживать. Что за мышиная возня на фронтах? Гони в наступление. Ты меня понял?

– Так точно!

Он стоял, вытянувшись во фрунт и сверкая отвагой в глазах. В сто сорок солнц горели боевые награды.

– Да, генерал, пора делом заняться, – добавил свое веское слово главный советник. – Охота на кошек подождет. Кстати, как вы их ловите – с помощью кошеловок?

– Он охотится на мух, – не без ехидства уточнил казначей.

Король сурово насупил брови.

– Так что ты тут толчешься?.. В атаку, генерал!

– Слушаюсь, ваше лягуши... Тьфу, бля!.. ваше мышиное величество.

И генерал, козырнув и круто развернувшись, прошел по залу маршевым строем в одну колонну, держа равнение на себя и четко печатая шаг. Его сопровождали звон орденов и хруст паркетных половиц красного дерева. За дверью хруст прекратился – там был пластик, имитирующий паркет. Что касается звона, то он слышался все время, пока многожды орденоносец продолжал идти по коридору, спускался по лестнице на первый этаж, садился в персональный броневик. Только рев могучего мотора и треск прогоревшего глушителя поглотили этот мелодичный фа диез мажорный звон.

Экипаж боевой машины взял курс на фронт. Ошалелые птицы, среди которых было немало перелетных, полетели в разные стороны.

Глава пятая. Вопросы внутренней политики, или платок на телебашне

Время карнавала приближалось. Увы, его не остановишь даже для государственных дел. И тем не менее главный советник нашел прореху во времени, чтобы поговорить о внутриполитических вопросах. Начал он так:

– Ваше величество, положение на фронтах вам известно во всех подробностях. Но хорошо ли вы знаете Мышландию? Вам все здесь будет в новинку. В нашем королевстве, хотя дороги сногсшибательно хороши, но все же можно споткнуться и сесть в лужу. Чтобы не случилось этого, позвольте я буду вашим проводником.

– Ты хочешь сказать, я слеп?

– Упаси Бог, ваше мышиное величество! Я просто хотел дать некоторые советы относительно составления вашей программы по вопросам внутренней политики.

– Программа уже есть. И сейчас ты с нею ознакомишься.

– С величайшим удовольствием.

– Тогда слушай, я буду петь. Да, позови казначея и верни генерала – военные действия временно отменяются – хочу, чтобы присутствовала вся государственная верхушка.

Генералу тут же сообщили по рации – он развернул броневик и, объезжая мины, благополучно прибыл ко дворцу. Казначея долго нигде не могли найти, пока в голову кому-то не пришла сумасбродная мысль – поискать его в бассейне. И что же – он действительно был там, учился плавать стилем батерфляй. Пловца завернули в махровый халат и скорехонько в таком виде доставили на «черном воронке» к его величеству. На паркет красного дерева капала голубая вода, но казначей сказал, что он трудился до седьмого пота над новым бюджетом страны, а потому не обессудьте, что капает.

– Итак, – заговорил хозяин свежепобеленного дворца, – внеочередную экстренную сессию Верховного Королевского Совета считаю открытой. С песенкой о том, как я буду править Мышландией, выступит его величество король.

– Извиняюсь, – сказал многожды орденоносец, дергая себя за левое ухо, – править будете вы, ваше величество, это я понял, а кто же его величество король?

– Генерал, – заступился за Квака главный советник, – вы научились задавать каверзные, или, как говорят в официальных кругах, некорректные вопросы. Это вам не к лицу, генерал.

– Ему были бы к лицу боевые шрамы, но где их взять? – поддел казначей.

– Молчи, блоха кошачья! – взорвался генерал.

– Ой, – продолжал изгаляться казначей, – у меня по спине мурашки забегали.

– Сейчас я спущу твою вонючую шкуру, тыловая крыса, – ринулся в штыки генерал.

Советник еле удержал его и за неимением колокольчика, позвенел одним генеральским орденом в другой:

– Господа, уймитесь. Мы, к счастью, пока еще не в парламенте, где позволяют себе потасовки. А вы, генерал, пересядьте поближе, если деликатные слова его величества не доходят до вашего уха, оглушенного канонадой, и к тому же привыкшего к грубым выражениям.

– Извиняюсь, – сказал генерал, – пока я добирался сюда по долинами по взгорьям, меня, едренть, сильно растрясло. Не только уши заложило, все кишки перепутались.

– Ваши кишки нас не интересуют, – оборвал советник. – Здесь не колбасный цех.

– Что до этой канцелярской крысы, я и сам хотел бы отсесть подальше, а песенку его величества я прослушаю с большой охотою, поскольку у нас в лесу прифронтовом только пули свистят да комары окаянные солдат тревожат.

– Бедные солдатики, – снова шевельнул казначей ядовитым языком, – им бы немножко поспать.

У Квака больше не было мочи терпеть пустые препирательства. Он подошел к оппонентам и, разорвав на две части носовой платок в красную клетку, сунул им по лоскуту.

– Вот – заткнитесь и помалкивайте в тряпочку. Для генерала даю пояснения: заткнуть следует рот, но не уши. Вопросы есть?

– Никак нет. – И генерал закляпил себя надежно и быстро, как взятого в плен противника.

– Теперь помоги казначею.

– Не надо, – вякнул казначей, но было поздно. Генерал вогнал ему лоскут до самого желудка. В этот миг вояке вспомнилось, как прочищают пушки. Увидев, что глаза у казначея вылезли из орбит, генерал испытал такой оргазм, которого не получал даже на травле котов, вышедших в финал мирового первенства.

– Ваше величество, – произнес главный советник, согнав муху с мокрою лба казначея, – Верховный Королевский Совет в полном составе приготовился вас выслушать, если у вашего величества не пропало желание выступить.

– Не пропало. Расстегни мне верхнюю пуговицу на камзоле.

После того, как эта небольшая, но весьма важная операция была выполнена, Квак запел:

Я в королевской мантии И в золотой короне. Мне властью необузданной Вдруг обернулся плен.    И никого не трогает,    Кто там сидит на троне,    Когда в житухе серенькой    Не видно перемен. Я за инакомыслие, Когда оно не слишком. И даже порнография С листочком хороша.    Пускай строчат писатели,    Пускай выходят книжки,    Что может быть прекраснее,    Когда творит душа. Я за свободу личности, Но в правильных пределах. Пусть парни собираются, Железками звеня;    Пусть ходят девки голые    Кому какое дело.    Но только чтоб полицию    Боялись, как огня. А преданных, как бобики, Я награждаю дружбой: Получат деньги, почести И загородный дом.    Пусть помнит каждый подданный,    Для этого лишь нужно,    На задних лапках прыгая,    Быстрей вилять хвостом.

– Браво!.. – закричал главный советник и захлопал в ладоши. – Браво! Брависсимо!.. Я и не подозревал, что у вас такой прекрасный голос, ваше величество, не говоря уже о прекрасной программе.

Генерал из-за кляпа во рту вначале ничего не мог сказать. Но хлопал так, будто бил из крупнокалиберного пулемета, отчего кляп выскочил сам по себе, а отдельные боевые награды из числа наиболее тяжелых посыпались на пол. В общей сложности упало пять орденов и три медали.

– Ваше величество!.. – взорвался вояка в бычачьем восторге. – Я тоже не подозревал, что среди лупоглазых есть такие молотки!

Казначей не аплодировал, ибо считал себя раненым. Но вылезшими из орбит глазами смотрел на короля, выказывая самую какую ни на есть преданнейшую преданность. Кстати, временный дефект глаз не помешал пострадавшему заметить, что одна из медалей подкатилась к его ногам, и казначей наступил на нее, чтобы потом прикарманить.

– А ты что молчишь? – рявкнул на него генерал. – Диссидентом заделался?

Король и главный советник тоже смотрели на него выжидающе. Казначей ответить не мог, он лишь потыкал себя пальцем в область желудка.

– У него кляп, – вспомнил советник. – Похоже, он его проглотил. Придется звать целительницу, чтобы дала рвотное.

– Ваше величество, – генерал потоптался на месте, – и вы, господин главный советник, сделайте одолжение. Возьмите-ка его за руки. Обойдемся, едренть, без посторонних.

Квак и советник подхватили казначея.

– Держите покрепче, – попросил мужественный воин.

Он отошел в сторону и, разбежавшись, дал казначею под зад такого потрясающего пендаля, что кляп, вылетев через окно, птицей пронесся над крышами домов, устремляясь все выше, и выше, и выше, пока, наконец, не повис на телевизионной башне наподобие флага.

– Возьмемся за руки и протянем ноги за короля, – воскликнул казначей и грохнулся в обморок.

– Надо же, еще одна, – сказал генерал, поднимая с пола последнюю медаль.

– Генерал, – голос главного советника истекал торжественностью, словно половая тряпка водой после того, как ее вынули из ведра, – я буду ходатайствовать о вашем награждении, – он поглядел на верх телебашни, – за высшее боевое достижение в мирных целях.

– Рад стараться во славу Мышландии, – как положено гаркнул генерал и, скромно опустив голову, добавил. – Пустяки, господин советник. Мне такое дело, что два пальца обмочить.

Глава шестая. Перебои с шампанским, или семейные традиции

Обычный день Мышландии, наполненный делами, тревогой и радостью, – а вы сами видели, насколько он был тревожным, радостным и особенно деловым – отвалил прочь.

Приближался вечер, а стало быть, и объявленный карнавал. Между тем, вынуждены вам сообщить, что даже в это предкарнавальное время Квак и члены Верховного Королевского Совета по-прежнему продолжали протирать штаны на своих рабочих местах.

Вот так. Кто-то уже наряжается в сладостных предвкушениях, а кто-то еще сжигает себя в пламени государственной деятельности.

Правда, главный советник, взглянув вдруг на полуампирный домик, не без испуга проговорил:

– Господа, мы тут заседаем, а на носу карнавал.

Никто ему не ответил. Ждали, что скажет король. И тогда Квак, словно бы вскользь, негромко обронил:

– Дернуть бы чего-нибудь.

Первым опомнился генерал.

– Ваше величество, в штабе армии есть коньяк. Целая бутылка.

– Что за коньяк? – поинтересовался король.

– Ваш болотный... Тьфу, бля... Я хотел сказать – наш трофейный.

– Почему не сдаете трофеи в казну? – строго спросил казначей.

– Одну-то бутылку? – уголки генеральских губ презрительно опустились.

– Мелочь, – великодушно бросил король.

– Копейка рубль бережет, – буркнул казначей.

– До штаба армии далеко, – вздохнул Квак. – Нет, друзья, вы поставили не на ту лошадку.

Смысл сказанного до генерала не дошел, но все же он осмелился поправить короля.

– Ваше величество, у нас на ипподроме бега крысиные.

Очередную идею высказал советник:

– У меня на окраине есть знакомая бабка. Все-таки поближе, чем до штаба армии. Как вы насчет самогона, ваше величество?

– А если она простаивает? – усомнился Квак. – Я слышал, у вас сложности с сахаром.

– Я, конечно, не подстрекатель, – подал голос казначей, – но если б ваше величество приказали подать шампанского... Люблю, знаете, иногда... В дворцовых подвалах, случалось, отыскивали...

«Разлетелся, – подумал главный советник, – шампанского во всем королевстве не сыскать, разве что на твоей даче, хапуга». Но вслух сказал:

– Казначей пошутил. С шампанским временные перебои, но во Францию уже отправлена торговая миссия. Вот если...

Квак стукнул себя по лбу, чуть не сбил корону.

– Не беспокойтесь, господа. Мы пока так, на скорую руку... дедушкиного.

Он подошел к портрету Киса II, сунул руку между стеной и рамой и, как фокусник, извлек оттуда бутылку и стакан.

– Казначей, держи «щербатого». Врежем по пять булей.

Казначей хотя и взял стакан, но от полной растерянности выронил его, и тот разбился.

– Стопроцентный мышиный король, – прошептал казначей.

– И уже усвоил семейные традиции, – отметил главный советник.

Только реалист-генерал, который мало чему удивлялся, сказал казначею:

– Ты что, едренть, приперся – посуду бить?

– Стакан спишем за счет землетрясения, – тут же пришел в себя казначей.

– Учитывая ситуацию, – проговорил Квак, – предлагаю пить из горла.

– Никогда не пробовал, – пролепетал казначей.

– И я, – признался советник.

– Одна пробовала, да семерых родила, – сострил генерал и громко рассмеялся. Понять было нельзя, на чьей он сейчас стороне – Квака или советника с казначеем.

– Ну, как хотите, – сказал король и, запрокинув голову, стал пить.

Но доблестный воин и тут оказался начеку.

– По пять булей, – напомнил он и даже коснулся руки его величества.

– Ах, да! – с трудом оторвался Квак.

Бутылка пошла по кругу.

– И почему все хорошее так быстро кончается? – расфилософствовался казначей после того, как из бутылки было высосано все до последней капли. – Я, конечно, не говорю о деньгах. Это уж само собой.

– Вовсе не все так быстро кончается, – возразил советник, – вот если мы возьмем, к примеру...

– Патроны? – перебил генерал. – Они кончаются раньше, чем мы успеваем их получить.

– Нет, нет, – продолжал советник, – я имел в виду более высокий предмет.

– Самолеты?.. Но их почти все посбивали.

– Ах, генерал, вы неисправимый материалист.

– А сам? – обиделся на всякий случай генерал.

– А я имею в виду совсем другое. Я хочу сказать о королевской власти. Вот что вечно-прекрасное в Мышландии. – И советник сделал учтивый поклон Кваку.

Глава седьмая. Отречение короля, или флакон духов с Елисейских полей

Главный советник ожидал, что король в ответ улыбнется. Увы. Никто не знал, что у Квака была одна особенность: когда он выпивал мало, – а что такое пять булей! – настроение его портилось, а пессимистические мысли этакими змеями жалили бедолажную королевскую голову.

– Вечно прекрасное, говоришь ты?.. А если я отрекусь?

– Вы шутите, ваше величество, – вежливо заметил советник. – У вас нет оснований.

– Время шуток прошло, господа. – Квак снял корону.

– Ваше величество, но вас выбрал народ... как можно, ваше величество?.. Подумайте о государстве, – перешел на невозможно вежливую форму общения главный советник.

– У меня самоотвод, – заявил Квак.

– Ваше величество, – заговорил казначей, – не совершайте ошибки. Я, как бывший бухгалтер, скажу, что самое неблагодарное занятие в жизни – исправлять собственные ошибки. Ну, зачем, почему вы решаетесь на столь ошибочный шаг?

– Хотя бы потому, – король грустно взглянул на пустую бутылку, – что не имею права. – Он умолк. Ему очень хотелось быть понятым и услышать слова сочувствия. – Именно так, господа. И мое желание – быть или не быть – здесь ни при чем. Вам не ощутить этого. Лишь генерал, проведший свою жизнь в рамках дисциплины, не осудит меня.

На какой-то миг главному советнику показалось, что он потерял под ногами почву.

– Нонсенс, – вырвалось у него.

Но король был тверд:

– Я могу лишь повторить: не имею права.

И тогда генерал, которого Квак уже считал своим верным и грозным псом, защитой и опорой, вдруг будто с цепи сорвался.

– Это по какому праву, – грохнул он кулаком по столу, – вы, ваше величество, не имеете права?

– Ну, допустим, я – королевский двойник.

– Двойник?.. – подскочил, всегда выдержанный советник. – А где король?

– Убит в перестрелке.

– Ну, едрёнть, я его сейчас тоже убью, – выпалил генерал.

– Убьешь? – печально усмехнулся Квак. – А если я настоящий король?

– Все равно убью. Ты мне надоел, ваше величество. Ляга зеленая.

– А мы-то в корону бриллианты вставили, – окаменел лицом казначей.

– Гм... двойник. Интересно. – Главный советник вновь обрел под ногами твердь. – И вы были очень похожи?.. Вас многие путали?..

– Мы даже сами себя путали.

– В таком случае ваш самоотвод, ваше величество, не принимаем. – Вежливая улыбка заиграла на лице советника.

– Верно, – произнес казначей. – Подумать только, из алмазного фонда последние бриллианты взяты. Ничего не осталось!

– Так точно! – генерал повел беглый огонь. А нового короля где возьмем?.. Опять по болотам лазить?!.

Советник позвенел одним генеральским орденом о другой:

– Спокойно, господа. Вопрос решен. Долг перед отечеством не позволит его величеству идти на этот ошибочный шаг.

– Еще какой долг! – буркнул казначей. – Особенно перед казной.

Генерал ударил по козырям:

– У нас в армии, если продулся и не можешь уплатить долг, стреляются.

– Видите, ваше величество, правила благородного общества овладели даже армией, – заметил советник.

– А если я не из благородных?

– Слыхали мы эту песенку, – не отступал генерал. – Старо.

– Но может, мне все надоело. Может, я устал.

– Отдохнете, ваше величество, – вкрадчиво улыбнулся советник. – В курортных местах у нас есть закрытые, для посторонних, разумеется, дома отдыха. Позагораете, покупаетесь, утренняя зарядка, массаж...

– Тоже мне открытие – закрытые дома. У нас их навалом.

У генерала кончились патроны. Отстреливаться было нечем.

– Ну что это? – беспомощно развел он руками. – Ломается, как целка.

– У меня нет права на этот проклятый трон, – вскричал в отчаяньи Квак.

Генерал решил изменить тактику: от штурма перешел к осаде.

– А куда денешься? – увещевал он. – Не бойтесь, ваше величество. Где наша не пропадала! Поначалу, может, страшно будет, нет слов, потом попривыкнете.

– Зачем привыкать? – заныл Квак. – Может, я просто играл роль. Лицедействовал, как актер. Спектакль закончился, и больше я ничего не хочу. Надоело. Зачем все это?

– А творческое удовлетворение? – интеллигентно подкрался главный советник.

– Оно возможно при хорошей игре...

– Игра прекрасна, – смазал маслицем советник.

– ... и при благодарных зрителях, – закончил Квак.

– Даже я раскошелился, – не выдержал казначей. – Куда дальше?!

– Так точно! – согласился генерал со своим постоянным противником. – Это переходит все границы. Давайте поставим его к стенке. Мы тут с ног посбивались, а он через губу не плюнет. К стенке!

В глазах Квака забегали белые барашки вроде тех, что появляются на море, которое потревожил ветер.

– Одумайтесь, – взывал к благоразумию Квак. – Шила в мешке не утаишь. Население узнает, вас же призовут к ответу.

– А я призову всех на воинскую службу. – Генерал поправил медаль «За досрочное выполнение пополнения армии».

– Все равно все узнают. Это же истина. – Квак задумался, потом проговорил уже совсем удрученно: – Хотя в истину верят меньше всего.

– Вы имеете в виду «Нашу истину»? – спросил главный советник. – Там будет изложено все, как нужно. Наши добровольно-принудительные подписчики в нее всегда верили и будут верить.

– А если нет – заставим, – пообещал генерал.

– Заставлять – это средневековые методы. О них уже все забыли.

Генерал потер обшлагом рукава орден «За подавление беспорядков» первой степени.

– Вспомнят, если забыли.

Распахнулась дверца, из домика выглянула кукушка.

– Сами-то, субчики, небось тоже забыли.

– Ты про что, старуха?.. Проснись, – отозвался генерал.

– Про что, про что!.. Крепки задним умом. Про карнавал, конечно. Ку-ку... Ку-ку...

– Акулина, у нас чрезвычайное положение. Отсрочь, пожалуйста, – попросил советник.

– Ку-ку...

– Акулина, пасть порву, – вояка приподнялся с места.

Советник еле успел удержать его за штаны.

– Генерал, как вы разговариваете с женским полом! Повремени, Акулина. У меня есть духи «Привет с Кавказа»... Слышишь, Акулина?

– Тоже мне! Не жмись, советник... Не на такую напал.

– «Шанель №5», Акулина.

– Флакончик, небось, сувенирный, махонький.

– Что за счеты! – вмешался казначей.

– Нет, нет – большой, Акулина. Фирменный магазин «Казанова» на Елисейских полях.

– Привезли давно?.. Поди все выдохлось?

– Только что доставлены. С дипкурьером.

– Так и быть, – уступила кукушка, – обожду. Но недолго. Поскорей закругляйтесь.

Дверца захлопнулась.

– Да, – сокрушенно произнес главный советник, – у всех на уме карнавал. Танцы, вино, женщины...

– А мы тут канаберимся, – перебил генерал.

При упоминании о вине и женщинах Квак ощутил прилив сил и потенциальной энергии. Скепсис улетучился. Король почувствовал себя бодрым и вполне готовым на карнавальные подвиги.

И – о, боги! – словно солнце вдруг выглянуло посередь мрачного неба. Лучезарной улыбкой король одарил всех, вышел из-за стола и пересел на трон.

– Так вы двойник или не двойник, ваше величество? – подступил к нему главный советник.

– Если б я сам знал, – игриво произнес король и надел корону.

– От него можно ожидать всякого, шепнул советник приблизившемуся казначею. – Он непредсказуем.

– Вы правы, – отозвался казначей. – Я прикажу сменить замки на монетном дворе и в алмазном фонде.

«И все же он не плебей, – думал главный советник. – Он не из тех, кто старается побольше съесть на приемах, ездит зайцем в троллейбусе и чистит свои ботинки занавеской в гостиницах. С ним следует вести игру по-крупному. Нет, нет, на карты нужно ставить все».

А король и впрямь уже взирал на членов Верховного Королевского Совета с пьедестальной надменностью, и осанка у него была самого августейшего покроя.

Советник увидел, как испуганно застучал зубами казначей – будто заработал на счетах. Генерал выпятил грудь колесом, глаза вновь налились отвагой и боевой готовностью № 1.

– Итак, последние распоряжения перед карнавалом. Ты, генерал, отправляешься на фронт.

– Когда, ваше величество?

– Немедленно. Продолжишь прерванное наступление.

– Слушаюсь, ваше величество. – И генерал, скомандовав себе «Кругом!», пулей вылетел из дворца.

– А ты, казначей, садись за расчеты. Прикинешь, на какие средства будем закупать шампанское.

– Но... – заикнулся казначей, – я хотел бы...

– Никаких «но».

И казначей тоже слинял из дворца в два счета.

Советник обреченно стоял – ждал, куда подальше пошлют его. Но Квак был не из тех, кто, забравшись наверх, обрубает под собой все сучья. Этот сук – главный – был ему нужен.

– Ну что,  подмигнул король советнику, когда они остались одни, – гульнем?

– Какой разговор, ваше величество!

Глава восьмая. Чай второй заварки, или как избавиться от мурашек, бегающих по спине

Ах, карнавал!

Что может быть прекраснее карнавала, полного тайн, восхитительных неожиданностей и пикантных недоразумений?! А если на этом балу сюрпризов кокетка-фортуна на миг отвернулась, и ты познаешь разочарования, то они все же будут самыми пустячковыми, быстролетно исчезающими, как черная икра с праздничного застолья.

Что может быть привлекательнее карнавальных улыбок – обольстительных, коварных, многообещающих, в которых женщины как бы лишь чуть-чуть приоткрывают занавес, а все остальное потом, потом... Наберись терпенья, мой друг. Да, да, стоического терпения и ни в коем случае не теряй надежды. Но в то же время будь бдителен и не упускай из рук такого оружия, как настойчивость. Дерзай!

А какими ножками дрыгают на карнавале в будоражущих воображение танцах!.. Что говорить о ножках!.. О них все сказано. Сколько блистательных строк посвящено им классиками...

Такие мысли или примерно такие роились в голове просвещенного монарха, коим считал себя Квак.

И вот под убийственно шикарную музыку нью-орлеанского диксиленда в зал вошли королева и принцесса с очередным женихом. А следом повалили знакомые все лица, министр веселья, звездочет, целительница. Потом понатолкалась масса и вовсе незнакомых: секретари и секретутки, палач, старший помощник палача, его ассистент и прочие – лизоблюды по должности, лизоблюды по призванию, кандидаты в лизоблюды, карлики и горбуны, стукачи и шептуны, топтуны и шуты гороховые. Все были в легких масках, надетых на верхнюю часть лица.

Стало страшно весело, запахло потом, тройным одеколоном и гуталином «Люкс» зарубежного производства.

Король подошел к зеркалу, чтобы посмотреть, хорошо ли сидит корона.

– Ваше величество, – сказал главный советник, – сдвиньте ее чуть влево. Это будет означать, что вы, хотя и монарх, но склонны к левым убеждениям. Боясь левизны, наше общество делает вид, что одобряет все левые начинания. Ваша корона, сориентированная на левое ухо, – великолепный символ.

– Достаточно? – спросил Квак, поправив корону.

– Нет, нет, – испугался главный советник, – это почти призыв к революции. Сместите на два миллиметра и хватит.

Министр веселья стоял неподалеку, выжидая подходящий момент, чтобы выхватить из портфеля маску, привезенную из Лондона от мадам Тюссо, и лично вручить королю.

Наконец Квак обернулся.

– Ваше... – подскочил министр веселья и отпрянул. – Вас не узнать, ваше величество.

– Кто такой? – спросил Квак.

– И вы меня тоже не узнаете? – Он улыбнулся и поправил на себе маску. – Я министр веселья, ваша серость... или, если хотите зеленость. Но какая потрясающая маска!

– Она тебе нравится?

– Безумно.

– Мне тоже. Я буду ее носить всегда.

– Возможно ли, ваше величество?

– А разве вы не носите масок?

– Лишь на карнавале, ваше величество.

– На карнавале вы их только меняете.

– Ваше величество, но если ходить в масках, как мы будем узнавать друг друга?

Королю сделалось скучно.

– Объясни, советник.

– Узнавать нужно друг о друге, – назидательно проговорил главный советник. – Уловили разницу?

Квак не стал дожидаться ответа.

– Ладно, министр, – зевнул он, – ступай, веселись.

Лакеи разносили на подносах не сильно разбавленную фанту, в углу зала устроили чайную, где из большого красного чайника в белый горошек желающим и нежелающим разливали «бесплатно» грузинский чай второго сорта второй заварки. Все пробовали по нескольку глотков, чмокали от удовольствия и, поставив чашку, деликатно отходили в сторону. А если рядом находился палач, то говорили: «Ах, как вкусно!» или  «Какой аромат!» и выпивали чашку аж до самого конца. Один из гостей, на которого палач взглянул вроде бы искоса, даже попросил вторую чашку, после чего ему улыбнулась королева (говорят, она сама заваривала чай и делала это с большим искусством, ибо все писали в книгу обязательных отзывов самые лестные, но искренние слова).

В другом углу какой-то цыган, вернувшийся в Мышландию после непродолжительной эмиграции, пел на тарабарском языке «Очи черные». Иногда он забывал слова, и ему дружно подсказывали.

Кто-то из начинающих лизоблюдов, дабы выказать свою сверхлояльность, не отходил от красного чайника и нализался до полного безобразия. Дежурные полицейские увезли его на скорой помощи в участок. Воспользовавшись их отсутствием, хулиганы избили в туалете модного поэта-переводчика, но не по злому умыслу, а по нелепой ошибке (перепутали с официантом). С досады они забрали у него полуботинки фирмы «Саламандра», которые опять же по чистой случайности и по сходной цене очень подошли старшему гардеробщику.

Одну из немолодых фрейлин, ненароком зашедшую на лестничную площадку запасного выхода, где лампочка еле светилась, двое неизвестных принудили к сношению, правда, совсем не к тому, на которое она рассчитывала. Неизвестные оказались педиками, а на бедняжке был костюм Дон Кихота. Вот к чему приводит неосмотрительность в выборе карнавального костюма! Потерпевшая, однако, утешилась тем, что с нее не сняли маску и не увидели морщин, а потому решила не уходить с праздника.

– А ты кто такой? – спросил Квак приблизившегося звездочета.

– Астролог, ваша серость.

– Предскажи что-нибудь.

– На улице дождь, плохая погода...

Квак посмотрел в окно:

– И без тебя вижу, что дождь. Но погода чудесная.

– А будет еще лучше. Дождь скоро перестанет.

– Ты хочешь сказать, погода испортится?.. Ну, иди, иди...

Он отвернулся от звездочета и подманил пальцем целительницу: 

– Кто такая?

– Я целительница... Что с вами, ваша серость? Вы даже позеленели от государственных дел. Только я могу вернуть вам здоровый цвет лица...

– Небось, заливаешь?

– Именно, ваше величество: в горчичный кисель, заваренный на сыворотке из-под простокваши, нужно залить настой черного перца, жеванного на вечерней заре непорочной девицей...

Подавив зевоту, король сказал:

– Заодно плесни туда стакан касторки и выпей сама. Ступай. О воздействии мне доложат.

– Ваше величество...

– Кому сказано – иди, пей.

Тем временем королеве надоело наблюдать за восторгами, вызванными заваркой чая, и она вспомнила о супруге.

– Добрый вечер, душа моя, – сказала она голосом, не предвещавшим ничего доброго.

– Что за кикимора? – спросил Квак у главного советника.

– Королева, ваша серость.

– Что значит карнавал, – удовлетворенно заметила королева, – родной муж не узнает.

«Ну и женушка, – мелькнуло в голове у Квака. – Слониха. Небось, и кожа слоновая – не ущипнешь».

– А я тебя по короне узнала. Что в лягушку вырядился? Будешь весь праздник портить. Ничего получше придумать не мог?

– И часто она икру мечет? – тихо спросил Квак у главного советника.

– Не обращайте внимания, ваша серость. Стерпится, слюбится.

Тут и принцесса подплыла со свои дружком. Можно было сказать, что королевская дочь заблистала на карнавале, одетая во все голое, если б не мини-юбочка, плетеная в крупную ячею из нити бразильского паука. Ее новый жених ничем не отличался от предыдущего: жвачка во рту, ноги втиснуты в джинсы, обут в кроссовки. Хотя нет, разница была: у предпоследнего с майки улыбался Рэмбо, а у последнего скалился Кинг-Конг.

Вид принцессы вызвал у Квака определенный интерес.

– А это кто такая? – спросил он у советника.

– Ваша дочь, ваша серость.

– Недурна. Весьма недурна. – Квак облизнулся и сказал принцессе, словно бы просто так: – Можешь поцеловать папочку.

– Вот еще! – фыркнула принцесса. Обойдешься.

– Делай, что говорит король! – Квак топнул ножкой.

Принцесса чмокнула Квака.

– А это мой жених. – Она мотнула головой в сторону обладателя кинг-конговской майки.

– Очень приятно, – буркнул Квак. – То есть, я хотел сказать, он мне совсем не нравится.

– Какое совпадение. – Принцесса потрогала на щеке мушку, не отклеилась ли. – Чао, я ухожу.

– Куда? – недовольно проговорил Квак.

– В дискотеку.

– Погоди. Давай здесь станцуем.

– С тобой?

– Почему бы нет?

– А ламбаду умеешь?

– Спрашиваешь! Ее даже младенцы в колясках танцуют.

– Но не у нас, – возразила принцесса, – а за бугром.

– Не за бугром, а у нас. – Квак показал рукой в сторону. – Ладно, не будем терять времени.

Министр веселья хлопнул три раза в ладоши. Установилась тишина. Только слышно было, как в чашках размешивают ложечками несуществующий сахар лизоблюды. Но вот и они стихли: у них все растаяло.

– Итак, карнавал открывается танцем короля и принцессы, – объявил министр веселья.. – Ламбада!

– Но вначале мы, как всегда, – вмешался главный советник, – должны поприветствовать короля.

Зазвучал гимн, и, когда под сводами дворца растаяли последние звуки, все в порыве воскликнули:

– Да здравствует ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки!

Квак набрал полную грудь воздуха и выкрикнул:

– Да здравствует я, да сгинут все... – Он поозирался, вжал голову. – Да сгинут все лупоглазые.

Король протянул руку, чтобы вывести принцессу на середину зала, но в это время появились те самые три пары, танцующие свой расхристанный канкан. Правда, сейчас они были в масках.

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши, Счастливая наша земля.

И сколько ни понатолкалось вокруг народу, все постепенно были втянуты, словно смерчем, в этот безумный кенгуриный танец. И все старались перепеть, перекричать, переорать, перевизжать друг друга.

Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля.

Квак стоял в стороне и смотрел на бешеный калейдоскоп рук, ног, носов, ушей, оскаленных в улыбке (но в улыбке ли?) зубов. Лиц он не различал. Повсюду мелькали маски, маски, маски. Королю стало страшно. Что это бурлит и кипит, клокочет и разливается?.. Тысячеголовая гидра?.. Извержение из преисподней?

– Играйте ламбаду, – произнес он, но его никто не слышал.

Темп сумасшедшего танца нарастал. Музыка оглушала, от нее уже лопались барабанные перепонки в ушах.

Мы мы-ши, Мы мы-ши, Мы мы-ши, Счастливая наша земля...

– Но это же не ламбада, – попытался проговорить он, да не смог услышать самого себя.

Король почувствовал, как противные колючие мурашки забегали, запрыгали по всему телу. И чтобы избавиться от них, а заодно и от предательски подкравшегося озноба, Квак бочком-бочком и тоже воткнулся в разбушевавшийся хоровод.

Мы любим, Мы любим, Мы любим Прекраснейшего короля...

–  подпел Квак, и стало ему легко, как в родном болоте.

Вместо эпилога, или кое-что о птичках

Вот так и закончилась эта совсем не смешная, а как раз наоборот – жутко печальная история.

Однако война между мышами и лягушками с попеременным успехом продолжается и по сей день. Голубь мира никак не залетит в их сторону.

Кстати о птичках: обе страны стали недавно членами Организации Объединенного Населения.

Оглавление

ОТ АВТОРА, ИЛИ НУ ЧТО ВАМ СКАЗАТЬ?

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

  Глава первая. Дурная голова, или тяжкое пробуждение

  Глава вторая. Распрекрасная компания, или Акулина – хозяйка времени

  Глава третья. Утренний туалет, или Доверительный разговор с Киром

  Глава четвертая. Продолжение утреннего туалета, или столь же доверительный разговор с Гуром

  Глава пятая. Две песенки, или о том, как любят короля в его королевстве

  Глава шестая. Горчичный соус, или Большие финансовые затруднения

  Глава седьмая. О пользе бассейна, или кое-что о похищениях

  Глава восьмая. Танго с троном, или о том, как несчастен король

  Глава девятая. Буль-буль, родимая, или перерыв на полчаса

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

  Глава первая. Астрология – наука тонкая, или Небо в алмазах 

  Глава вторая. Кое-что о мартовском коте, или о фрейлинах королевы

  Глава третья. В преддверии праздника, или распрекрасные частушки

  Глава четвертая. Жених с резинкой, или в дискотеке, в дискотеке...

  Глава пятая. Король в мешке, или палачи сговорились

  Глава шестая. Теплая волна, или Чудо зеленое

  Глава седьмая. Хорошо пошла, или пусть им икнется

  Глава восьмая. На помощь! или Никак нет, ваше величество

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

  Глава первая. Как примеряли корону, или Дефицит на королей

  Глава вторая. Миноги из пиявок, или водка из России

  Глава третья. Общество нуждается в переменах, или подушечка для трона

  Глава четвертая. Согласится ли королева, или Незаконченное низшее

  Глава пятая. Вопросы внутренней политики, или платок на телебашне

  Глава шестая. Перебои с шампанским, или семейные традиции

  Глава седьмая. Отречение короля, или флакон духов с Елисейских полей

  Глава восьмая. Чай второй заварки, или как избавиться от мурашек, бегающих по спине

Вместо эпилога, или кое-что о птичках Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg