«Японские сказки. Сказки японских островов»

Японские сказки

Бамбук до самого неба 

Давно-давно это было.Жили в одной деревне старик и старуха.Как-то раз летним вечером сидят они на веранде своего дома, прохладой дышат. Задремали старики.Вдруг словно кто-то в дверь постучал: тон-тонтон. Не понять даже, наяву это слышится или во сне.И снова: тон-тон-тон.Проснулась старуха, разбудила старика.— Дед, к нам стучатся. Выйди навстречу гостю.Старик пошёл к передней двери, а старуха из кухонной выглянула. Никого. Видно, почудилось. Снова задремали старики.Вдруг опять откуда-то донеслось: тон-тон-тон.— Да ты прислушайся, дед! Стучат-то внизу, под самой половицей.Прислушался старик.— Правда твоя, старуха, пойду-ка я посмотрю.Заглянул он под веранду — и что же видит! Росток молодого бамбука упёрся в половицу и стучит: тон-тон-тон.— Ах ты бедняга! Трудно тебе приходится. Расти-то дальше некуда. Ну ничего, я выпущу тебя на волю.Прорубил старик дыру в половице и освободил верхушку бамбука. Распрямился молодой бамбук. Согрело его солнце, овеял тёплый ветер. Рос бамбук быстро-быстро.Но скоро повстречал он на своём пути новую помеху. И трёх дней не прошло, как молодой бамбук снова упёрся — в потолок: тон-тон-тон, тон-тон-тон.— О-о, опять ты просишься на свободу! — смеётся старик.— Погоди, погоди, сейчас я тебе помогу.Прорубил старик дыру в потолке.Но не прошло и двух дней, как снова послышалось: тон-тон-тон.Упёрся молодой бамбук в черепичную кровлю. Не пожалел старик кровли — разобрал черепицу.Теперь над зелёным ростком только синее небо. Всё дальше от земли уходила его верхушка. А старик со старухой любовались, как тянется ввысь молодой бамбук, и так радовались, словно был он их родным сыном.— Смотри, старая, как он вырос. Уж и не видать его верхушки. Скрылась в облаках.— Он теперь, дед, поднялся выше самой высокой горы. Выше горы Фудзи вознёсся наш бамбук. Вот узнать бы, докуда он дорос.— А вот завтра, старая, влезу я по его стволу на самую верхушку. Тогда и узнаем.На другое утро поднялись старик со старухой рано-рано. Старуха лепёшек напекла.Подкрепился старик в дорогу. Привязал узелок с лепёшками к поясу. Старуха ему с собой крепкую верёвку дала:— Устанешь, дед, так привяжи себя крепко-накрепко к стволу, отдохни немного. А там и опять полезай.— Ну, прощай, старая, жди меня.— Ты смотри, дед, осторожнее. Годы твои немолодые. Ведь недаром говорят: «Обезьяна и та падает с дерева».Вот полез старик кверху по стволу бамбука. Старуха рукой машет на прощанье: возвращайся, мол, скорее.Поднялся старик вровень с крышей дома, посмотрел вниз — старуха во весь рот ему улыбается. Поднялся он выше самой высокой сосны во дворе дома, опять вниз глянул, а лицо у старухи стало маленькое-маленькое, как орешек. Лезет старик всё выше, карабкается, уж и жаворонок до него не долетит.А старуха с земли смотрит.Вот старик стал величиной с дыню, вот с баклажан, вот с горошину, вот с кунжутное семечко, а там, смотри-ка, и вовсе из глаз пропал.Старик на свой дом с вышины посматривает. Вот стал его дом величиной с дыню, вот с баклажан, вот с горошину, вот с кунжутное семечко — и совсем исчез, словно растаял.Посмотрел старик на небо. Нет, ещё не видать верхушки бамбукового ростка.Верно, долго ещё лезть придётся. Вот снежная вершина Фудзи стал величиной с горошинку, вот уже её и совсем не видно. Да что там гора Фудзи! Вся Япония теперь словно маковые зёрнышки — и не разглядишь.Наконец совсем скрылась земля из виду. Вокруг только широкое небо.Привязал старик себя верёвкой к стволу, отдыхает и думает: «Как-то там теперь моя старуха? Верно, тревожится обо мне».Но уж не спускаться же вниз, когда залез так высоко! Отдохнул он, собрался с силами и снова полез по стволу.Поглядел вверх — не узнать неба, так переменилось.Были звёзды величиной с кунжутное семечко, а теперь стали крупные, как горошины. Луна была величиной с круглый веер, а теперь большая-большая, как гора Фудзи.Видно, дорос бамбук до самой луны. Обрадовался старик. «Хорошо бы,— думает,— в Лунном царстве побывать. Много про него на земле чудесного рассказывают».Наконец добрался он до верхушки молодого ростка.— Утомился я в дороге,— говорит,— и ты, верно, тоже устал, бедный. Вон ведь докуда дорос.В Лунное царство серебряные ворота ведут, а у ворот два зайца на страже стоят.Не раз, когда старик с земли на луну смотрел, казалось ему, что видит он дерево, а под ним зайца с длинными ушами. «Не обманули меня глаза,— думает,— вот они, лунные зайцы!»Вошёл старик в ворота. За воротами сад. Растут в нём серебряные деревья с жемчужными ветками.А в глубине сада серебряный дворец виднеется. Встретили гостя у входа маленькие звёзды и провели в богато убранный чертог. Весь он так и светится.Посадили старика на парчовые подушки, подносят ему разные кушанья, чаем угощают.Вышла к гостю сама Лунная дева.Говорит она старику:— Спасибо тебе, что навестил нас. Все мы тебе рады. Ты добрый человек, позаботился о нашем любимом ростке бамбука. Погости у нас, не торопись домой… Эй, зайцы, звёзды, позабавьте гостя!Стали зайцы плясать перед стариком. Скачут друг через друга, кувыркаются. Одни в барабан стучат, другие в ладоши прихлопывают, третьи поют:

Заяц, заяц, отчего

У тебя такие уши

Длинные, длинные,

Словно листья у бамбука?

Бам-бам-бам, бум-бум-бум.

Оттого что в детстве мама

За уши меня тянула,

Стали уши у меня

Длинные, длинные,

Словно листья у бамбука.

Бам-бам-бам, бум-бум-бум.

Потом звёзды начали кружиться в хороводе и запели звонкими серебряными голосами:

Свет-свет-светляки!

Свет-свет-светляки!

Если будут вас ловить,

Прилетайте к нам сюда.

Смотрит старик, слушает. Незаметно время летит, на земле уже вечер близок.И тут вспомнил старик о своей старухе. Верно, ждёт она не дождётся. Пора и домой.Простился старик с Лунной девой, простился со звёздами, а зайцы его до самых ворот проводили.Спускаться-то скорей, чем подниматься.Вот звёзды стали маленькими-маленькими и скоро совсем из виду пропали, а внизу земля показалась. Сперва была она с маковое зёрнышко, а потом стала как орешек, а потом — как баклажан, а потом — как большая дыня. Вот её уж и глазом не измерить. Гора Фудзи высится большая-большая. А вот и родная деревня! Вот уж и дом старика виден.Спустился старик до самой своей крыши и зовёт:— Старуха, а старуха, выходи-ка меня встречать!А старуха с самого утра ждёт, места себе не находит. Всё на небо поглядывает, даже шею заломило. Под вечер пошла домой ужин варить, но на голос старика бегом из дверей выбежала:— Наконец-то вернулся! Вот радость! А у меня как раз ужин поспел. Ну, рассказывай, где побывал, что видел.— А видел я, старая, чудеса. Наш-то бамбук до самого неба дорос! Вот ты послушай…Поужинал старик. Трубку покуривает и старухе рассказывает про Лунное царство. Удивляется старуха:— И правда чудеса! Нет, старик, уж ты как себе хочешь, а завтра возьми меня с собой на небо. Посмотрю и я, как звёзды пляшут.Пожалел старик старуху. Не много она в жизни радостей видела. Пусть хоть напоследок в Лунном царстве побывает.Вот на другое утро встали оба рано-рано. Старуха по деревьям лазать не умеет. Посадил ее старик в большой мешок.— Только помни, старуха: ты меня ни о чём по дороге не спрашивай. Я мешок в зубах буду держать. Если раскрою рот, беда случится! Полетишь ты камнем вниз, и костей не соберёшь.— Не бойся, старый, ни о чем тебя не буду спрашивать, словечка не скажу. Буду молчком сидеть в мешке до самого Лунного царства.Взял старик мешок в зубы — они у него были ещё крепкие — и полез вверх по стволу бамбука.Вот поднялся старик выше своего дома, выше самой высокой сосны в саду. Стал его дом не больше дыни, а там с баклажан, а потом с горошину. Стал маленьким-маленьким, как кунжутное семечко, и совсем из глаз скрылся.Высока снежная гора Фудзи, а теперь кажется не больше орешка. Много времени не прошло, глянул вниз старик, а уж вся Япония — маковые зёрнышки. И совсем в тумане растаяла. Передохнул старик и снова полез вверх.Старухе в мешке ничего не видно. Была она словоохотлива. Надоело ей молчком сидеть. Но ведь старик приказал рта не раскрывать. Приказывать-то легко, а каково выполнить?Лезет вверх старик, карабкается по стволу.Были звёзды не больше кунжутного семечка, а теперь стали величиной с дыню. Луна — что большая гора.Тут начала было старуха:— Эй, послу…— да на полуслове спохватилась.Немного времени прошло, она опять:— Эй, послушай, дед…— да вовремя рукой себе рот зажала.Чуть-чуть было старик не откликнулся, но, к счастью, промолчал.А старухе всё больше не терпится:— Эй, старик, далеко ещё?Старик в ответ мычит:— М-м-м.Слово за слово, разговорилась старуха. Толкует о том о сем и время от времени спрашивает:— Ну что, старик, далеко ли еще до луны? Скоро ли мы там будем? А что, виден уже серебряный дворец?Вот уж Лунное царство так близко — рукой подать.— Ну что, старик, долго ли ещё мне ждать? В мешке темно, душно…Вот наконец серебряные ворота показались.— Эй, старик, да когда же ты, наконец, доберешься до неба?У старика с языка и сорвись:— Уже добрался.Только старик открыл рот, как при первом же его слове полетел мешок вниз. Вот он стал не больше дыни, вот уж он меньше баклажана, вот величиной с горошину, вот с маковое зёрнышко — и совсем из глаз пропал.Выбежали звёзды и зайцы деду навстречу. Сама Лунная дева к нему вышла. Но не захотел старик один в Лунном царстве веселиться и начал быстро-быстро спускаться вниз.Слез он с бамбука на землю и кричит:— Эй, старуха! Вот я и домой вернулся.Никто не отвечает. Никто не выбежал ему навстречу. Нет нигде старухи — ни дома, ни в саду.Заплакал старик. Сел один ужинать.Ночью проснулся он и слышит, словно кто-то стучится в двери и ставни.Спрашивает старик спросонок:— Где ты, старуха?«Тут, тут,— слышится ему,— тут, тут».Обратилась старуха в лёгкий ветерок.Хлопочет ветерок в саду, сухие листья в сторону сгребает, бельё сушит — и всё шепчет, шепчет без умолку.Прислушается старик и слова различает:«Эй, дед, как живёшь? Хорош-ш-шо ли рис у тебя сварился?..»

Барсук и улитка 

Было это давным-давно. Барсук позвал улитку пойти вместе с ним на поклонение в храм Исэ[1]. Несколько дней были они в пути, и, когда подходили к Великому храму, улитка сказала: - Господин барсук, что это мы с тобой плетемся шагом? Тебе не надоело? Не попробовать ли нам теперь пуститься до Великого храма Исэ наперегонки? - Ну что же, это будет любопытно, - согласился барсук и приготовился бежать. Улитка раскрыла края раковины и незаметно пристроилась к кончику барсучьего хвоста. Барсук побежал. - Разве я уступлю какой-то улитке! - приговаривал он, прибавляя шагу. Вскоре он нырнул в ворота храма. - Ну вот, я победил! Барсук от радости махнул хвостом, ударил им о каменную ступеньку - и тут послышалось: «Крак!» У улитки, примостившейся на кончике его хвоста, откололась половина раковины и упала на землю. Но улитка, превозмогая боль, сказала: - Эй, господин барсук, ведь ты опоздал! Я уже давно здесь. Видишь, вылезла из раковины, чтобы отдохнуть. Разве могла хитрая улитка признаться, что она проиграла?!

Бог горы и рыба-окодзэ 

В далекие времена жили в одной деревне очень богатые люди. Почему они были такими богатыми? Да потому, что дружили крестьяне той деревни с самим богом горы. Вот и помогал он им хороший урожай вырастить, вредных насекомых да темные силы отогнать. Каждую осень уходил бог в горы, и оттуда, сверху, за деревней присматривал. А весной он обязательно вниз спускался и в деревню приходил. Ждали его крестьяне с нетерпением - никогда без бога горы рис на поля не высаживали, потому и называли его весной богом рисового поля. Был бог горы очень добрым, но уж слишком застенчивым: то краснел от скромности, то лицо прикрывал от смущения, ну впрямь как юная девушка. Но вот как-то по весне случилась такая история. Как всегда, пришел бог горы в деревню - крестьяне как раз рис сажали. Встретили его как полагается - с почестями, подарки поднесли, угощение устроили. И все было бы ладно, если бы не надумал бог горы по деревне прогуляться. Обошел он дома, обошел поля да и к ручью вышел. Сел на бережок отдохнуть. Сидит - любуется. И надо же было такому случиться, чтоб посмотрел бог горы в ручей, отражение свое-то и увидел! А как увидел, так и запричитал: - Ой, ой! Вот беда! Неужели это я?! Никогда не знал, что я такой урод! Ну и лицо! Как же мне стыдно! Как стыдно! Заплакал бог горы горючими слезами, пожитки подхватил и в горы стремглав побежал. Растерялись крестьяне. - Подожди! - кричат. - Не печалься! Мы тебя и такого любим и чтим! А бог горы бежит без оглядки, ничего слышать не хочет. Испугались крестьяне. «А что, если он теперь никогда не вернется?» - думают. Так и случилось. Спрятался бог горы в лесной чаще, людям на глаза не кажется. Пришла в ту деревню большая беда: рассада стала чахнуть, заливные поля сохнуть, а деревья в горах и вовсе расти перестали. Не знают крестьяне, что делать, как горю помочь. Думали они, думали, да и пошли к одной мудрой старушке совета просить. Рассказали они ей про свою беду. Задумалась старушка, а потом и говорит: - Старая я, годов двести, почитай, на свете живу. Не припомню что-то, как этот бог горы выглядит. Вы сами-то его хорошо в лицо помните? - А как же? - удивились крестьяне. - Каждый год по весне он в деревню приходит. - Ну и как? - опять спросила старушка. - Вправду он так собой нехорош? - Вправду, - вздохнули крестьяне. - Да ведь это неважно! Все равно он для нас самый лучший! - Конечно, - согласилась мудрая старушка, - самое главное, что бог горы добрый. Но вот незадача - уж очень он стеснительный. Видно, стыдно ему стало, что лицо у него уродливо, потому и убежал он от вас. Раньше-то он этого не знал. - Что же нам теперь делать? - спросили крестьяне. - Беда у нас - того гляди в деревне голод начнется. Работаем мы на полях с утра до ночи, а ничего у нас не растет. - Надо вам найти кого-нибудь еще некрасивей, чем бог горы, - посоветовала старушка. - Пусть увидит, что не он на свете самый безобразный. Задумались крестьяне. Кто же еще так некрасив, как бог горы? Думали-гадали, но ничего не придумали. - Ладно уж, - сказала старушка, - дам вам совет. Пойдите к нашему ручью и поймайте там рыбу-окодзэ. А как поймаете, посмотрите на нее внимательней - никто на свете так уродливо глаза не таращит! - Окодзэ? И то правда!, - обрадовались крестьяне. Сходили они к ручью, рыбу-окодзэ поймали издавай хохотать: - Ха-ха-ха! Ну и рожа! - Вот умора! - Ай да уродина! Посадили они рыбу-окодзэ в большой кувшин и скорее в горы побежали. Нашли дом бога горы, постуча-лись: - Открой нам, бог горы, - просят. - Посмотри, что мы тебе принесли! Открыл бог горы дверь, в кувшин заглянул - а там рыба сидит, глаза таращит, челюстями туда-сюда двигает! Жуть, да и только! - Вот это да! - удивился бог горы. - Бывает же такое на свете! Вижу я, что есть кто-то еще уродливее меня! Как хорошо, что я не рыба-окодзэ! А она-то, она-то, посмотрите, как глазами вращает! Ха-ха-ха! Ой, не могу больше! Сейчас лопну от смеха! Смеется бог горы, и крестьяне смеются. Радостно всем им стало и весело. Вернулось к богу горы хорошее настроение. Помирился он с крестьянами. Стали в деревне опять богато жить: рис на полях заколосился, плоды на деревьях созрели. И жили с тех пор всегда крестьяне и бог горы в мире и согласии.

Бочка, петушок и стрела 

Давно-давно жил в одной деревне бедный крестьянин, и было у него три сына. Всем сыновья взяли: и красотой, и умом, но вот беда — не любили работать в поле. С утра до вечера упражнялись они в стрельбе из лука. Не раз отец бранил их за это: — На что крестьянину лук и стрелы? Всё равно что летом очаг, а зимой веер. Нет от них пользы. Однажды во время жатвы отец пришёл с поля усталый и говорит своим сыновьям: — Хватит, хватит стрелы пускать, попусту воздух рассекать. Возьмите в руки серпы и ступайте в поле. Послушались было сыновья. Идут они с серпами в руках, но тут вдруг, на беду, где-то в роще птица засвистела. Вспомнили они, как свистит стрела в полёте, и воротились назад. Смотрит отец, а сыновья опять луки натягивают. Тут уж пришёл конец его терпению. — Вон из моего дома, непослушные! Знать вас больше не хочу! — И прогнал всех троих из дому. Что тут будешь делать? Взяли с собой братья каждый по одной лепёшке и пошли, сами не зная куда. С горы на гору идут они, через реки и потоки переходят. Вдруг видят братья: перед ними перекрёсток. На три стороны дорога разбегается. Тут сказал старший брат: — Всем вместе идти — толку не будет. Пусть каждый выберет себе дорогу. — Что ж, здесь и простимся,— решил средний брат. А младший добавил: — Но только уговор: не забывать друг друга. Разлучились братья. Каждый пошёл своим путём. Не прошло и часа, как старший брат увидел возле самой дороги домик бочара. Бочар молотком бамбуковые ободья на бочку набивает, да так ловко. Спрашивает он юношу: — Куда путь держишь? — Иду какому-нибудь мастерству учиться. — Тогда поступай ко мне в ученики. Я первый бочар в Японии. Никогда ещё на бочках моей работы ни один обруч не лопнул. Понравились эти слова старшему брату. Поступил он к бочару в ученики. А средний брат шёл по дороге и час, и другой, и третий. Вдруг увидел он возле самой дороги домик резчика по дереву. Сидит резчик во дворе, работает. Остановился средний брат, любуется, какого красивого петуха резчик сделал. Так и кажется, что петух вот-вот крыльями взмахнёт. Спрашивает резчик: — Куда ты путь держишь, юноша? — Иду какому-нибудь мастерству учиться. — Так поступай ко мне в ученики. Я первый в Японии резчик по дереву. Звери и птицы у меня как живые. Понравились среднему брату эти слова, остался он у резчика в учениках. Долго шёл младший брат по дороге. В открытом поле и заночевать пришлось. Утром заглянул он в дорожный узелок с едой и видит: не осталось там ни одного куска лепёшки. А есть хочется до того, что в глазах темнеет. Стал младший брат глядеть по сторонам и увидел грушевое дерево. Висят на самой его верхушке груши сочные, спелые. Снял он лук со спины, вынул стрелу из колчана и прицелился. Вдруг ветви дерева начали быстро-быстро подниматься и опускаться. Груши то вверх птицей взлетят, то книзу рыбкой нырнут. Но юноша не раз сбивал птиц на лету. Спустил он стрелу и сбил одну грушу. Но только впился в нее зубами, как, откуда ни возьмись, прибежал хозяин грушевого дерева. — Ого! До сих пор никто не мог сбить стрелой ни одной моей груши. Как же тебе это удалось? А ну-ка сбей ещё одну, я посмотрю. Смутился юноша. Но делать нечего, прицелился и сбил ещё одну грушу. — О-о, я вижу, у тебя меткий глаз и быстрая рука. Ну, а я первый стрелок в Японии. Поступай ко мне в ученики. С радостью согласился юноша. Прошло три года. Усердно учились братья мастерству. Старший стал таким искусным бочаром, что прочней его ободьев на свете не было. А уж если обод лопнет, то недаром. Это верный знак: быть беде! Второй брат научился вырезать из дерева всевозможных зверей и птиц. Но лучше всего умел он делать петушков. Если грозит беда, встрепенётся петушок, забьёт крыльями и закричит громким голосом: «Кэкэро-о!» Вот как-то раз подумал бочар: «Давно я не видел моих братьев. Каково-то живётся им на свете?» Пошёл он сначала к среднему брату, а потом они оба вместе навестили младшего своего брата — стрелка. Стали братья толковать обо всём, что случилось с ними за время разлуки. — У меня дом просторный,— говорит бочар.— Пойдёмте ко мне, будем жить вместе ещё дружнее прежнего. Средний брат охотно согласился, а младший не захотел оставлять своего учителя. — Мне,— говорит,— ещё до настоящего мастерства далеко. Вчера за сто шагов мухе в правый глаз стрелой не попал. Нет, ещё рано меня мастером называть. Подарили старшие братья младшему на прощанье бочку и петушка своей работы. — Если на бочке лопнут ободья, знай: с нами беда случилась,— сказал старший брат — бочар. — А если деревянный петушок встрепенётся, как живой, забьёт крыльями и закричит, скорей спеши к нам на выручку,— добавил средний брат. Прошёл ещё год. И вот однажды услышал младший брат громкий треск. Это лопнули обручи на бочке. Рассыпалась бочка, и вся вода из неё вылилась. А деревянный петушок ожил, забил крыльями и закричал: «Кэкэро-о!» «Дурной знак! — подумал младший брат.— Случилось большое несчастье». Взял он лук со стрелами и поспешил на выручку. Вот пришёл он к дому братьев. Видит, двери растворены, всё в комнатах переломано, перебито, а братья лежат мёртвые. Поглядел младший брат вокруг и увидел на полу следы больших лап с когтями. — О-о, так вот кто здесь разбойничал! Горные черти! Но не уйдут они от меня. Отомщу я за своих братьев. Пошёл молодой стрелок в самую глубь гор искать чёртово логово. Спустилась ночь. И вдруг зажглись в густой чаще яркие огни. Это черти костры разожгли. Сидят они вокруг костров, пируют, песни горланят. Сколько их там — и красные с кривыми рогами, и синие с прямыми рогами! А посреди восседает с важным видом главный чёрт и пьёт вино из золотой чарки. Брюхо у него как барабан, глаза красным огнём сверкают. Прицелился младший брат получше и пронзил главного чёрта стрелой. Что тут поднялось! Зашумели все, загалдели. Красные черти от страха стали синими, а синие так завопили, что покраснели от натуги. Увидели черти юношу и стали умолять его: — Не убивай нас своими страшными стрелами, могучий стрелок. Мы тебе подарим два бесценных сокровища. — Несите их сюда, да скорее, не то перестреляю вас всех, как куропаток. Принесли черти две палицы: золотую и железную. — Вот возьми эти палицы, человек. Не простые они, а волшебные. Если стукнуть золотой палицей мёртвого по голове, он сразу оживёт. А вот этой, железной, стоит замахнуться — и целое войско победишь. А нам эти палицы ни к чему. Сильны они только в руках доброго человека. — Хорошо,— говорит младший брат,— на этот раз я вас прощаю, но не смейте больше людям вредить. Живите тихо в своих горах. Побежал он так быстро, как только ноги его несли к убитым братьям. Одного по голове хлоп! Другого по голове хлоп! Вскочили братья и спрашивают: — Как это мы посреди дня так крепко уснули? С той поры братья не расставались. Поселились все вместе и старика отца к себе взяли, на покое век доживать. Не раз говорили братья: — Одну стрелу легко сломаешь, а пучок стрел сломать трудно.

Брат и сестра

В старину это случилось, в далёкую старину.Жили в одной горной деревне сестра с братом, круглые сироты.Сестру звали Сэкихимэ. Ещё и двенадцати лет ей не было, а уж она всё хозяйство вела и за своим младшим братом присматривала.Встанет рано-рано утром, и воды наносит, и дом приберёт, и завтрак приготовит — всё вовремя. Проснётся младший брат Вакамацу, сестра умоет его, и оденет, и сказкой потешит.А потом начнёт ткать полотно на продажу. До вечера ткацкий станок стучит: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон. Быстро-быстро бегает уток по основе, а за ним длинная нитка торопится… Хорошая пряха была Сэкихимэ. Работает и песню поёт.А на другом конце улицы стоял большой красивый дом. Жил в нём деревенский богач. Много у него было слуг и домочадцев, да только никто в том доме весёлых песен не пел.Не всегда ведь богатство и радость по одной дороге идут.Был у злого богача сынок Дзиро, первый в деревне драчун и обидчик. В школе все его боялись.Вот однажды шёл Вакамацу мимо школы. А в это время ученики во дворе играли. И Дзиро тоже там бегал. Одному ножку подставит, другому подзатыльник даст. Увидел он маленького Вакамацу и давай дразнить его и насмехаться:— Эй ты, Вакамацу! Тебе уже семь, а глупый совсем… В школу не ходишь… А ну, скажи, сколько будет: одна ворона да одна собака? Не знаешь? А какая дорога длиннее: из Киото в Осака или из Осака в Киото? Молчишь?.. Кыш-кыш, мальчик-глупыш!Покраснел Вакамацу от стыда. Стал он краснее алого мака, краснее стручка спелого перца и с плачем побежал домой.Вышла к нему сестра навстречу:— Что с тобой? Отчего ты плачешь? Кто тебя обидел?— Мальчишки дразнят, неучем меня зовут. Знаешь, как обидно…Улыбнулась Сэкихимэ, легонько похлопала брата по плечу:— Полно, полно, не плачь! Эту беду легко исправить. Завтра же ты пойдёшь в школу. Ложись-ка спать пораньше.Утром дала Сэкихимэ брату ящичек с чёрной тушью и красивую кисточку. Взяла она мальчика за руку и отвела в школу.Ласково встретил его учитель:— Вот хорошо, Вакамацу, что ты учиться захотел. От ног следы сотрутся, а от кисти остаются.— Ничего я ещё не знаю, не умею…— пожаловался мальчик.— Это не беда! Ведь и высокую башню начинают строить с самого низу. Камень за камнем кладут, и подымается она до самых облаков. Садись сюда, вот твоё место.Начал Вакамацу учиться. Мальчик он был понятливый, всё на лету схватывал. Скоро обогнал он в ученье всех других школьников.А сын богача, Дзиро, завистливый был. Пошёл он жаловаться своему отцу:— Неужели ты позволишь, чтобы этот малыш Вакамацу верх надо мной взял? Все меня засмеют. Ведь он не выше грибка в лесу.— Это он тебе назло так хорошо учится,— решил богач.— А ты вот как сделай…И научил сына, что тому говорить.— Эй, друзья! — сказал Дзиро школьникам.— Всё мы учимся, учимся, надо и повеселиться. Давайте устроим завтра утром состязание вееров. Кто принесёт самый лучший веер, тому и быть среди нас первым, тот и молодец!Согласились мальчики.Пошёл Вакамацу домой грустный-грустный. В их бедном домике ни одного веера не было. Стала сестра утешать его:— Не печалься, братец. Нынче же вечером я в город пойду, куплю тебе веер.А до соседнего города путь неблизкий. Через три бамбуковых чащи надо пройти, на три горы подняться, с трёх гор спуститься. Темно стало. Идёт Сэкихимэ, фонарём дорогу освещает.Ночью в горах страшно. То сова заухает, то кусты зашуршат…И словно дальние деревья с ближними переговариваются:«Шух-шух, кто там идёт? Шух-шух, кто там идёт? Шух-шух, идёт добрая сестра. Раздвигайтесь, ветки, расступайтесь, скалы!»Было уже далеко за полночь, когда пришла Сэкихимэ в город. Отыскала она лавку мастера вееров и постучала в дверь.Загремел тяжёлый засов. Вышел к ней мастер вееров, глаза протирает.— Что тебе, девочка, надо? Зачем по ночам людей беспокоишь? Разве не могла ты до утра подождать?Тут рассказала Сэкихимэ, для чего ей веер нужен и почему она ночью из деревни пришла.Удивился мастер:— Видно, крепко ты любишь своего брата, коли не побоялась одна в темноте через горы идти. Хорошо, я дам тебе самый лучший веер своей работы и денег с тебя не возьму. Вот он, держи! С виду этот веер неказистый, но есть у него одно чудесное свойство.Научил мастер девочку, как с веером обращаться. Поблагодарила Сэкихимэ доброго мастера и, радостная, пустилась в обратный путь.И кажется ей, будто деревья шумят:«Шух-шух, ветки, расступитесь! Шух-шух, камни, откатитесь!»Только утро занялось, а Сэкихимэ уже дома. Разбудила маленького брата, в школу собрала. А на прощанье строгонастрого ему приказала:— Вот тебе веер, Вакамацу, но смотри по дороге его не раскрывай. Раскроешь только в школе.А когда скажут «нельзя», тут-то любопытство и разбирает. Не терпится мальчику посмотреть, что за веер ему сестра дала.С виду он невзрачный, из самой простой бумаги… Но, может быть, на нём красивая картинка?«Приоткрою-ка я веер чуть-чуть, самую малость, и взгляну»,— думает Вакамацу.Сдвинул он одну планку веера в сторону.Глядит, маленькая лошадка нарисована. Бока в яблоках, хвост по ветру развевается. Вдруг — что за чудо! Лошадка ожила. Как взмахнёт она передними копытами, как брыкнёт задними да как заржёт: «И-го-го!» И вдруг замолкла, не шелохнётся.Испугался Вакамацу и поскорей захлопнул веер.Вот и школа. На дворе уже много учеников собралось. Каждый в руках раскрытый веер держит. Так и кажется, что на двор много пёстрых бабочек слетелось.У всех веера бумажные, а у Дзиро шёлковый, с золочёной рукояткой. На шелку цветы как живые нарисованы. Среди цветов красавицы гуляют в богатых нарядах.— Вот, видели? — похваляется Дзиро.— У меня самый красивый веер! А ты, Вакамацу, что принёс? О, какой плохонький веер! Дешёвый! Верно, на нём и картинки нет.Медленно, медленно стал Вакамацу раскрывать свой веер. Сдвинул одну планку. Вот и лошадка в яблоках.— Э, не на что глядеть. Хромая кляча — вот неудача! — насмехается Дзиро.Раскрыл Вакамацу веер чуть-чуть пошире. Показалась вторая лошадка гнедой масти. Стоит, траву щиплет.Вдруг подняла лошадка голову, тряхнула гривой и как заржёт: «И-го-го!» Так громко она заржала, что на соседнем дворе лошадь отозвалась.Мальчики так рты и разинули.Ещё одну планку сдвинул Вакамацу. Новая картинка показалась.Ах, какой славный вороной конёк!Поднялся вороной конёк на дыбы и пошёл прыгать и скакать. Но вдруг услышал он ржание лошади на соседнем дворе. Остановился, уши наставил и сам в ответ как заржёт: «И-го-го!»А потом замолчал и замер.Смотрели мальчики, смотрели. Нет, не шелохнётся картинка!Одну за другой сдвигал планки Вакамацу, и каждый раз новое чудо! Восемь лошадок было на веере нарисовано, и все они ожили и заржали. Кроме самой первой.Опомнился Дзиро и говорит:— Вот невидаль, нашли, на что дивиться! Веер-то с изъяном. Одна лошадка, видно, дохлая. Так и не ожила.— Это я виноват,— опечалился Вакамацу.— Не велела мне сестра веер по дороге раскрывать. А я не послушался, чуть-чуть приоткрыл… Ожила лошадка, заржала, да не вовремя.— Нехорошо ты поступил, Вакамацу, не послушался своей сестры,— сказал учитель.— Но всё равно твой веер — самый лучший. Другие и в сравнение не идут.Услышал это Дзиро и с досады изломал свой богатый веер на мелкие кусочки.— Что веера! — говорит он.— Пустое дело веера. А мы завтра устроим новое состязание повеселее! Станем пускать кораблики. Посмотрим, у кого будет самый лучший кораблик. Уж наверно, у самого умного. А самый плохой будет у самого глупого.Пошёл Вакамацу домой понурив голову.— Ты что такой невесёлый? — спрашивает Сэкихимэ.— Завтра все мои школьные товарищи будут пускать кораблики по реке. А у меня ни одного нет. Застыдят меня, засмеют.— Не печалься, Вакамацу. Эту беду легко поправить. Я опять пойду в город, куплю тебе кораблик.Вышла Сэкихимэ в путь уже под вечер. Скоро стало совсем темно. Идёт девочка по крутой тропинке. Фонарь у неё в руках еле-еле светит. А кругом шепчутся деревья:«Шух-шух, идёт добрая сестра. Шух-шух, идёт добрая сестра. Берегите её, берегите. Гоните ведьму, пугайте волка!»В самую полночь добралась Сэкихимэ до города. Темно на улицах, все огни в домах погашены. Долго бродила Сэкихимэ по городу, пока отыскала дом мастера игрушек.Вышел на её стук мастер, сердитый, заспанный.— Тебе чего? Горит, что ли, где-нибудь? Будишь людей ночью, бессовестная! — закричал он на девочку.Попросила Сэкихимэ у него прощенья. А потом рассказала, зачем она так поздно к нему пришла.Перестал тогда мастер сердиться.— Вон ты какая смелая… Ну, уж так и быть! Не отпущу тебя с пустыми руками. Сделал я для княжеского сына чудесный кораблик. На, возьми!Подарил мастер девочке маленький кораблик. Был он вытесан из куска простого дерева, некрашеный. Вместо паруса лоскут серого холста.К утру вернулась Сэкихимэ домой, накормила брата и в школу снарядила.Возле школы текла река. Все мальчики на берегу собрались. У каждого в руках кораблик, один лучше другого.А Дзиро принёс самый красивый. Сделан он вроде большой джонки, какие по морю плавают. Нос резной, бока золотом расписаны, парус красный, шёлковый. Загляденье!Стали мальчики пускать кораблики по воде. Пора была весенняя. На полях вдоль берегов цвела жёлтая сурепка, и река от этого тоже казалась жёлтой. Поплыли пёстрые кораблики по золотой воде. Джонка с красным парусом плывёт, словно большая черепаха среди стаи маленьких рыбок.Стыдно стало Вакамацу, что у него самый плохой кораблик. Спрятался мальчик за чужими спинами и только одним глазом посматривает.— Эй, Вакамацу! — кричат школьники.— Где ты? Иди сюда, твоя очередь.Нечего делать. Вышел Вакамацу вперёд, в руках свой кораблик держит.— Ха-ха-ха, вот потеха! — смеётся Дзиро.— Не кораблик это, а простая щепка!Пустил Вакамацу свой кораблик по воде. Вдруг, откуда ни возьмись, появились на нём маленькие куколки, ростом не больше мизинца. Закричали они, как заправские гребцы:— Налегай на вёсла! Разом, дружно! Разом, дружно!Хлопочут куколки: кто вёслами гребёт, кто парус ставит. Полетел кораблик как птица. Всех обогнал. Большая джонка далеко позади осталась.Куколки песню затянули:

Плыви, кораблик наш, плыви!

Не бойся омута.

Сначала по реке плыви,

А после по морю.

На море остров отыщи,

Где солнце прячется

И дремлет ночью на песке

Жемчужной отмели.

Бегут мальчики вдоль берега, глаз не сводят с чудесного кораблика. А он плывёт всё быстрее и быстрее. Так и уплыл в море!— Ты опять победил, Вакамацу,— улыбнулся учитель.— Лучше твоего кораблика, верно, на целом свете нет.Затрясся от злости Дзиро. Что теперь делать? Как быть?— Ну, мы ещё посмотрим, кто победит. Что за невидаль — кораблик! Давайте будем завтра воздушных змеев в небо запускать. У кого выше всех воздушный змей подымется, тому из нас и быть первым.Согласились мальчики. А Вакамацу опечалился. Нет у него воздушного змея. Пошёл он со слезами домой. Стала сестра утешать его:— Не горюй, Вакамацу. К завтрашнему утру будет у тебя воздушный змей, да какой хороший! Вот увидишь.Опять пошла Сэкихимэ ночью через горы. Луна дорогу освещает. И словно голоса где-то шепчутся:«Шух-шух, ветки, расступитесь. Шух-шух, камни, откатитесь. Шух-шух, идёт добрая сестра. Шух-шух, идёт добрая сестра!»Пришла Сэкихимэ в город, отыскала дом мастера воздушных змеев.Вышел на её стук мастер, зевая во весь рот.— Кто там стучится? Зачем в глухую полночь пришла? Ступай назад, приходи в полдень.Стала Сэкихимэ рассказывать, почему она так поздно пришла.Призадумался мастер.— Вон оно какое дело! Крепко же ты своего брата любишь! Слушай, есть у меня чудесный змей. Нет ему равного на всём свете. Ни за какие деньги не соглашался я продать его… А тебе подарю! — И отдал ей воздушного змея.Сделан был этот змей из простой белой бумаги. Хвост мочальный.Поблагодарила Сэкихимэ мастера и побежала домой. Рано утром подняла она брата с постели и говорит:— Вот тебе воздушный змей, Вакамацу. Иди, не бойся, будет он не хуже других.Собрались все мальчики на лугу. Каждый воздушного змея держит. Каких только воздушных змеев там не было: один как птица, другой как рыба, третий как летучая мышь. Были там змеи и с двумя хвостами, и с тремя хвостами…А у Дзиро самый большой, на страшного дракона похож. Увидел Дзиро, какого змея принёс Вакамацу, и давай над ним смеяться:— Вот так змей! Хуже, видно, на всём острове не нашёл. Послушай, Вакамацу, доброго совета: иди-ка домой да спрячься у своей сестры под передником.Тут вдруг подул свежий ветер. Стали мальчики воздушных змеев запускать. У, как затрещали змеи, как высоко они поднялись! Воздушный змей Дзиро всех выше летит, хвостом, как живой, шевелит.— Вакамацу, что ж ты ждёшь? — кричат мальчики.— Запускай своего змея.Запустил Вакамацу змея и запел:

Змей, воздушный змей, лети!

В небо высоко лети!

В небе звезды перечти

Две звезды, три звезды

Лети дальше, считай больше,

Доброго тебе пути!

Высоко-высоко взлетел воздушный змей и вдруг обратился в настоящего дракона. Бьет дракон длинным хвостом, чешуя золотом отливает, искры из ноздрей сыплются… Встретил он на пути бумажного дракона, которого Дзиро запустил, разинул пасть — да как проглотит!Мальчики от страха на землю попадали.А дракон вдруг рассыпался радугой. Выгнулась радуга семицветным мостом, от самой высокой горы до самой далёкой, и растаяла.Опомнились мальчики и зашумели:— Вакамацу победил! Вакамацу победил! Он у нас самый умный!И учитель тоже сказал:— Да, победил Вакамацу.Покраснел Дзиро от злости и досады и побежал к своему отцу жаловаться.— Что же это,— говорит,— ты на селе самый первый богач, а не мог мне помочь! Все лучшие мастера даром для Вакамацу стараются, а для нас не хотят. А ведь ты мне говорил, что деньги всего на свете сильнее…— Да,— насупил брови богач,— за деньги и черти в аду служат. Но сейчас, видно, пора на хитрость пуститься. Ты вот что завтра мальчикам скажи.— И научил своего сына, как всех обмануть.Наутро пришёл Дзиро в школу и говорит:— Эх вы, кого победителем признали! Ему сестра помогала. А я вызываю Вакамацу на другое состязание, настоящее. Тогда увидим, кто из нас самый смелый, самый сильный. Стоят возле нашей деревни две горы: Восточная и Западная. Равной они вышины, равной крутизны. На одной горе ведьмы живут, на другой — черти. Это уж верно, это мне моя бабушка сказывала. Нынче ночью побежим мы с Вакамацу наперегонки. Один пусть на Восточную гору подымется, другой — на Западную. У каждого будет зажжённый фонарь в руках. По этим фонарям и узнают, кто из нас выше залезет. Тот и смельчак, тот и победил! Ну как, Вакамацу, согласен?Что было делать Вакамацу? Не мог же он отказаться.— Согласен,— говорит.— А если согласен, то старшим ни слова. А скажешь — значит, струсил.Вот поздним вечером собрались все мальчики из школы в условленном месте, на перекрёстке дорог. Одна тропинка вправо идёт, к Восточной горе, другая тропинка влево ведёт, к Западной горе.Поставили мальчики Дзиро и Вакамацу спиной друг к другу и дали каждому из них в руки зажжённый фонарь. Хлопнул один из мальчиков в ладоши.Побежали Вакамацу и Дзиро, каждый в свою сторону.Лезет Вакамацу вверх по крутой тропинке на Западную гору. Страшно ему. Хочется назад побежать. Но стыдно прослыть трусом. И снова мальчик вверх на гору лезет.Не повернул Вакамацу назад, добрался до самой вершины. На вершине высокая сосна растёт. Поставил Вакамацу фонарь на землю, привязал к нему бечёвку и полез на сосну. Влез на нижние ветки, а дальше не может.Свистит ветер на вершине, сосну качает. Подтянул к себе фонарь Вакамацу и в воздухе им помахал.И не знает он, что обманул его Дзиро. Не ушёл Дзиро далеко. За поворотом тропинки ждали его двое слуг… Один остался с Дзиро, чтобы ему не страшно было, а другой с фонарём на гору полез.Сидит Дзиро на камушке, в тёплый халат кутается.«Ловко я провёл этого глупыша,— смеётся Дзиро.— Сейчас он, верно, уже с рёвом назад бежит. Понабрался страху один на горе».Поднялся слуга на Восточную гору. На горе высокая сосна растёт. Ещё днём слуга так верёвку укрепил на самой верхушке сосны, чтобы можно было фонарь поднять и спустить. Привязал он фонарь к верёвке и потянул.А мальчики внизу радуются:— Наш Вакамацу поднялся на Западную гору. Не струсил наш Вакамацу! Наш Вакамацу победил!Вдруг на вершине Восточной горы тоже фонарь засверкал. Высоко-высоко поднялся фонарь, как птица взлетел.Чей фонарь выше? Как будто всё-таки фонарь Дзиро.Опечалились мальчики.А Вакамацу сидит на сосне, весь закоченел на ветру. Только было хотел он назад спуститься, как вдруг послышался шум крыльев. Словно большая птица прилетела и опустилась на ветку неподалёку от Вакамацу.Смотрит Вакамацу: не птица это, а тэнгу. Нос у него длинный, как рукоятка у меча. На крючковатых пальцах когти.Замер мальчик от страха. А тэнгу смотрит на фонарь и говорит:— Эй, человеческий детёныш! Откуда у тебя эта маленькая луна? Очень она мне нравится. Подари мне!А Вакамацу ни слова сказать не может.— Ну, если не хочешь подарить, давай меняться. Есть у меня диковинный веер. Если этим веером помахать на кого-нибудь, станет у того человека нос расти, расти, расти… А если сложишь веер и скажешь: «Нос, укоротись!», станет нос опять таким коротким, как раньше был. Ну что, согласен?Кивнул Вакамацу головой. Дал ему тэнгу веер, взял фонарь и полетел прочь.Видят мальчики внизу, вдруг поднялся фонарь Вакамацу высоко-высоко, до самых облаков, и полетел по небу!— Вот это чудо! — кричат мальчики.Тут пришёл Дзиро со своим фонарём. Закричал он, ногами затопал… Что за чудо! Летает фонарь Вакамацу по небу. Так высоко летает, что кажется не больше светляка.Опять Вакамацу победил!А Вакамацу просидел на дереве до самого рассвета. Еле-еле он с горы спустился, до того промёрз.Всю ночь Сэкихимэ не спала, тревожилась, куда брат делся. Увидела она брата, обрадовалась. Напоила его горячим питьём и в постель уложила. Всё рассказал Вакамацу сестре и отдал ей веер тэнгу.Утром говорит Дзиро мальчикам в школе:— А-а, что, не пришёл ваш герой? Верно, чуть живой от страха лежит.Пошли мальчики проведать Вакамацу.А сестра взяла цитру, положила её на пол. А над ней маленького краба на ниточке подвесила. Ходит краб по цитре, ножками струны перебирает. Звенят струны:

Горон-горон.

Тэнтэнтэн.

Горон-горон.

Тэнтэнтэн.

Говорит Сэкихимэ мальчикам:— Слышите? Брат на своей любимой цитре играет. Не мешайте ему.— Ах, какая красивая песня! — удивляются мальчики.— Никогда мы такой не слышали.— Это «Танец краба»,— улыбнулась Сэкихимэ.Пошли мальчики назад в школу и говорят Дзиро:— Зачем ты напраслину на Вакамацу возводишь? Он здоров и весел, на цитре играет. Не боится наш Вакамацу ничего на свете. Надоел ты нам. Не хотим мы тебя больше слушать.А тем временем Сэкихимэ поднесла своему брату целительное питьё. На лоб ему сок выжала из лепестков алого пиона.На другое утро повела его сестра в школу. И попался им по дороге злой богач со своим сыном Дзиро. И слуги с ними.Стал Дзиро говорить отцу.— Вон идёт этот негодный мальчишка! Из-за него мне в школе житья не стало. Вели нашим слугам отколотить его хорошенько.— Проучите его,— приказывает богач слугам.— Пусть знает, как против моего сына идти.Заслонила собой Сэкихимэ маленького брата:— Не дам его в обиду! Не позволю и пальцем тронуть!Подбежали слуги, хотят её в сторону оттащить.Вынула тут Сэкихимэ веер из-за пояса и давай им махать на злого богача. Машет и на сынка его, и на драчливых слуг и приговаривает:

Нос, тянись, тянись, тянись.

Вверх тянись,

Не падай вниз.

Обвивайся кольцами

Два раза вокруг горы,

Три раза вокруг луны.

Тэнтэн-тон-тон.

Тэнтэн-тон-тон.

И вдруг начали носы вытягиваться и у богача, и у его сына, и у слуг. Стал у каждого нос длинным, словно угорь, словно ползучая лоза, словно корабельный канат. Обвиваются носы вокруг деревьев, ползут с ветки на ветку.А нос богача зацепился за конёк на крыше дома и ещё дальше вверх тянется… Завопил богач с перепугу. Ай-ай, неужели его нос и вправду до луны доберётся? Дзиро со слугами в голос плачут.Слетелись тут со всех сторон вороны и давай каркать:— Кра-а, кра-а, краденый нос! Кра-а, кра-а, краденый нос!И начали нос богача клевать.— Ой-ой! — завопил богач.— Спасите, помогите! Никогда больше не буду Вакамацу обижать и сыну не позволю. Смилуйтесь, сжальтесь!Пожалела их всех добрая Сэкихимэ. Захлопнула она веер и говорит:

Нос, нос, укоротись!

Нам не надо носа длинного.

Стань короче воробьиного.

Так и сделалось.Закаялись с тех пор богач и его сынок Дзиро обижать маленького Вакамацу.Много с тех пор времени прошло. Вырос Вакамацу большим и умным. Долго у него в доме хранился веер тэнгу, а потом веер пошёл гулять по свету.А кто своим носом недоволен, пусть этот веер разыщет.

В мышиной норке 

Давно-давно это случилось. Жили в одной деревне старик со старухой. Добрые они были, ласковые. Знали дорогу к их домику и дети, и птицы, и лесные звери. Как-то раз пошёл старик в лес за хворостом. Старуха ему с собой рисовый колобок дала. — Вот тебе, старик, вкусный завтрак. Смотри только не вырони колобок по дороге. Привязал старик узелок с колобком к поясу. Идёт по тропинке в гору. Только вдруг упал колобок на землю. Катится вниз по крутому склону, а старик за ним гонится и приговаривает на бегу:

Развязался узелок,

Сутонтон-сутонтон.

Покатился колобок,

Сутонтон-сутонтон.

Остановился колобок, словно передохнуть захотел, и опять покатился. Старик его догоняет:

Колобок мой катится,

Сутонтон-сутонтон.

Вниз под горку катится,

Сутонтон-сутонтон.

Катится колобок вниз с горы, через камни перескакивает. На пути ручей течёт. Колобок прыг через ручей — и опять покатился, а старик за ним, не отстаёт:

Прыг-скок мой колобок,

Сутонтон-сутонтон.

Не догонит даже конь,

Сутонтон-сутонтон.

Катился-катился колобок и закатился в мышиную норку под большим камнем. Опечалился старик. Теперь придётся ему весь день голодному в лесу работать. Вдруг из норки мышь выглянула. — Спасибо тебе, дедушка, за твой вкусный колобок. Он нам как раз кстати пришелся. У нас, мышиного народца, сегодня свадьба. Будем мы пи-пи-пи-пировать, гостей угощать. — О-о, если так, кушайте мой колобок на здоровье. — Пойдем к нам, дедушка, самым дорогим гостем у нас будешь. — Я бы с радостью, да только видишь сама, я вон какой большой! Как же я в мышиную норку залезу? — Это, дедушка, не твоя забота. Зажмурь глаза покрепче, держись за мой хвостик и смело полезай в норку. Полез старик в норку. Ползет он по подземным переходам, за мышиный хвостик держится. Наконец мышь говорит. — Теперь открой глаза, дедушка. Смотрит старик, а перед ним домик, и такой нарядный! Крыша красная, седзи красные. А перед домиком мыши пестиками рисовое тесто в ступках отбивают, к пиру готовятся. Поют они звонким хором:

Пусть живут жених с невестой

До ста лет, до ста лет!

Чтоб не встретить им лисицы,

Ни совы, ни кота!

Не услышать «мяу-мяу»

Никогда, никогда!

Вышла из дверей мышка-невеста в свадебном наряде. На конце хвоста бант повязан. Зовет она старика: — Заходи в дом, дедушка. В мышином доме так красиво! Все к пиру приготовлено. Стоят красные столики, а на них много-много красных чашек — все с разными лакомствами. Рисовый колобок на золочёном блюде лежит. Стали мыши старика угощать. Вина ему в золотую чарку наливают, пляшут перед ним. Мыши-музыканты свистят на флейтах, в барабаны бьют. Песня так и льётся:

Мыши, мыши, попляшите

Перед добрым стариком,

Сутонтон-сутонтон.

Не боимся злого волка,

Сами крутимся волчком.

Малые мышата до того распрыгались, что унимать пришлось. Наконец настало время прощаться. Подарили мыши старику два шёлковых халата, для него самого и для старухи, да ещё кошелёк с золотом. Стал было старик отказываться, но мышка-невеста упросила: — Возьми, дедушка, не то меня обидишь. Вывели мыши старика из норки и простились с ним. — Приходи к нам опять, дедушка, когда захочешь. Вернулся старик домой и рассказал обо всём, что видел и слышал. Вся деревня сбежалась его послушать. А по соседству жили старик со старухой, жадные и завистливые. Про таких людей говорят: «На языке мёд, а в сердце колючки». Бежит старуха соседка к своему мужу: — Дед, а дед, слышал новость? Наш-то сосед на мышиной свадьбе пировал, богатые подарки получил. Жива не буду, если ты у мышей не побываешь и подарков не принесёшь. Вот приготовила она большой рисовый колобок. Пошёл жадный старик в горы. Идёт вверх по крутому склону, а рисовый колобок, как назло, лежит себе в узелке и не падает. Что тут будешь делать? Бросил его жадный старик на землю и палкой подгоняет, чтобы поскорей с горы катился. Катится колобок, а жадный старик кричит: — Беги, беги, мой завтрак! Ищи мышиную норку. И палкой колобок толкает, палкой! Вдруг — о счастье! — закатился колобок в мышиную норку. Выглянула оттуда мышь: — Здравствуй, дедушка! Спасибо тебе за твой вкусный колобок. — Ну что ж, берите его, коли он к вам закатился, ешьте на здоровье. Но не худо бы и заплатить за него. Ведь он большой был, больше толстого кота. Повела мышь усами. — Не говори, дедушка, этого противного слова. Держись-ка за мой хвостик, зажмурься и полезай в норку. Полез жадный старик в норку. Прошло немного времени, мышь ему говорит: — Открой глаза, дедушка. Поглядел жадный старик вокруг. Ого, видно, здесь большой пир затеяли! Пестики так и стучат. Готовят мыши в ступках рисовое тесто и поют хором:

Пестиком стучу, стучу,

Так и пляшет он в руках,

А услышу «мяу-мяу»,

Всех проворней убегу.

Пригласили жадного старика в мышиный домик, посадили на почётное место. А у того даже дух захватило, когда увидел он мышиные богатства. Сколько нарядной утвари, сколько шёлковых халатов, а вон там на подносе золото горкой насыпано! Он даже заикаться стал от жадности: — Ну, мыши, ско-скорей! Самое время-мя-мя-у-у-мя-у-мя-у угощенье подавать. — Сейчас подадим, дедушка! Только что это у тебя выходит все мяу да мяу! Слышать мы этого не можем. «Ага! — подумал старик.— Тут-то я их и поддену! Очень нужно мне ждать, что мне какие-то скверные мыши на прощанье подарят. Все богатства разом у них заберу». Как крикнет жадный старик страшным голосом: — Мя-ау! Мя-ау, мя-ау! Вдруг стало темно как в погребе. Послышались писк, визг, беготня. А потом стало тихо-тихо. Остался жадный старик один в темноте. Шарит вокруг руками, никак выхода нащупать не может. — Эй, мыши, где вы? Вернитесь, я пошутил! Но в ответ ни звука. Заплакал жадный старик от страха. Руками землю роет. К вечеру вышла старуха, его жена, полоть грядки в огороде. А на одной гряде земля горкой поднялась, шевелится. — Уж не крот ли там роется? Вот я его! Принесла старуха лопату, начала землю раскапывать. Вдруг показалась рука, потом голова высунулась. — Ой, ой, ой! — голосит старуха.— Оборотень из земли лезет! Поглядела, а это её старик. Еле-еле он на свет выбрался. — Ой, старуха! — охает жадный старик.— Гони прочь кота. Видеть его не могу. Вся беда из-за него… Насилу-насилу жадный старик опомнился. С тех пор перестал он завидовать чужой удаче.

Волшебный плащ Тэнгу 

Давным-давно, в одной горной деревушке жил юноша. Был он озорник и непоседа, а звали его Хикочи. Однажды прослышал Хикочи, что у Тэнгу (это такой японский леший с длинным носом) есть плащ-невидимка. Хикочи решил во что бы то ни стало завладеть волшебным плащом. Он поднялся в горы, срубил толстый ствол бамбука и стал смотреть во все стороны через эту трубу, приговаривая: «Вот это красота! Что за вид! Какой красивый город!..» Вскоре появился любопытный Тэнгу. - Милый Хикочи, - сказал Тэнгу, - дай мне посмотреть в твою волшебную трубу! Я дам ебе взамен свой плащ-невидимку! Хикочи, конечно же отдал за волшебный плащ кусок бамбука. Он надел плащ и побежал в деревню. Глупый Тэнгу долго пытался рассмотреть чудесные города и страны через бамбук. Наконец он понял, что Хикочи его просто обманул, но тот был уже далеко. Вернувшись в деревню, Хикочи первым делом пошел в винную лавку. Он зашел даже за прилавок; в амбаре было много людей, но никто не заметил Хикочи. «Чудесно! Значит я и в самом деле - невидимка!» - подумал он и принялся пить саке прямо из бочки. Основательно напившись, он пошел домой и заснул мертвым сном. Наутро Хикочи припомнил все, что случилось накануне и стал придумывать новые шалости. Вдруг он заметил, что плаща нигде нет. Он спросил у старушки-матери, не видала ли она плащ, на что та ответила: «Ах этот старый, грязный плащ, который ты приволок с попойки? Я сожгла эту ужасную тряпку!» - Что ты наделала! - завопил Хикочи и бросился к очагу, но там был только пепел. «Что же теперь делать?» - подумал Хикочи. Внезапно его посетила блестящая идея: «В конце концов, это ведь пепел волшебного плаща. Может быть, колдовство еще действует?» Он быстро скинул с себя всю одежду и высыпал на себя пепел из очага. И как только он сделал это, - он вновь стал невидимым. «Отлично! Я снова могу делать что угодно!» - подумал проказник. Он долго ходил по деревне в поисках приключений, и наконец, увидел, что в одном богатом доме идет праздник. Уверенный, что его никто не видит, Хикочи прокрался во двор и принялся за угощение. Хикочи набивал свой рот лучшей едой и запивал лучшим саке. Конечно, его никто не видел, но на глазах изумленных гостей с тарелок пропадало все самое вкусное, а саке чудесным образом исчезало прямо из чашек. Гости уже начали подумывать, что в этом доме завелись привидения. Вскоре гости заметили, что в воздухе постепенно появился рот. Все начали приглядываться и заметили, как возле рта появился кончик носа, а затем и пятерня, которая хватал угощения с тарелок и отправляля их прямо в рот. Хикочи так увлекся угощением, что не заметил, как волшебный пепел потихоньку исчезает с его лица. Гости убедились, что это никакое не приведение. Они потихоньку окружили Хикочи, притворяясь, что не замечают его. Хикочи был уверен, что никто не видит его и продолжал безобразничать. Внезапно гости набросились на него и окатили водой из ведра. Изумленный Хикочи сидел посреди двора совершенно голый и крутил головой, как сова. Хозяин пристыдил его и велел ему убираться, побыстрей одеться и не смешить людей. Гости от души хохотали над незадачливым проказником. Они бежали за ним и всю дорогу смеялись над ним. Красный от стыда Хикочи забежал в свой дом и заперся на замок. Долго-долго не мог прийти в себя Хикочи. Он все думал, думал и никак не мог понять: «Ну как они узнали, что я там был!?» 

Врун 

В городе Осака жил врун. Он всегда врал, и все это знали. Поэтому ему никто не верил. Один раз он пошёл гулять в горы. Когда он вернулся, он сказал соседке: - Какую змею я сейчас видел! Громадную, толщиной с бочку, а длиной с эту улицу. Соседка только плечами пожала: - Сам знаешь, что змей длиной с эту улицу не бывает. - Нет, змея в самом деле была очень длинная. Ну, не с улицу, так с переулок. - Где же это виданы змеи длиной с переулок? - Ну, не с переулок, так с эту сосну. - С эту сосну? Не может быть! - Ну, постой, на этот раз я тебе скажу правду. Змея была такая, как мостик через нашу речку. - И этого не может быть. - Ну ладно, сейчас я тебе скажу самую настоящую правду. Змея была длиной с бочку. - Ах, вот как! Змея была толщиной с бочку и длиной с бочку? Так, верно, это и была не змея, а бочка.

Гомбей-птицелов 

На самом севере Японии, на острове Хоккайдо, в деревне Инаги, жил крестьянин Гомбэй. Не было у него ни отца, ни матери, ни жены, ни детей. И земли у него не было. Жил он один на самом краю деревни, в маленькой избушке, а промышлял охотой на диких уток. Каждый день Гомбэй поднимался до зари, шёл к большому озеру неподалёку от деревни, расставлял ивовые силки и долго-долго стоял у воды, подстерегая уток. За день ему удавалось поймать когда трёх, а когда двух уток. А бывало, что в силки к нему попадала всего одна утка, а то и вовсе ни одной. Вот как-то ранней весной Гомбэй три дня подряд приносил домой только по одной утке. На третий вечер, возвращаясь с охоты, он стал думать: «Ставлю я каждый день по три силка, просиживаю у озера с зари до зари, а ловлю всего-навсего по одной утке в день. Вот и завтра мне опять придётся встать ни свет ни заря, а потом весь день мёрзнуть на берегу. А что, если бы я поставил на озере сто силков? Наловил бы я тогда сразу столько уток, что мог бы целый месяц сидеть дома и греться у печки». На другое утро Гомбэй никуда не пошёл, а сел плести из ивовых прутьев Силки. Сплёл сто силков, расставил их на озере, а сам на ночь ушёл спать. Всю ночь ему снился один и тот же сон: будто со всего света слетаются утки и садятся прямо в его силки. Проснулся Гомбэй среди ночи, быстро оделся и побежал к озеру. Прибегает на берег, а никаких уток на озере нет. Как стояли силки с вечера, так и стоят. Все силки связаны верёвкой, а конец верёвки обмотан вокруг дерева. Гомбэй оглядел силки и притаился на берегу у дерева. Понемногу стало светать. И вдруг откуда-то в самом деле налетело много-много уток. Покружились они всей стаей над озером, а потом на воду села одна утка, за ней другая, третья, четвёртая. И как только садилась утка на воду, так прямо и попадала в силки Гомбэя. Скоро во всех силках было по утке. Только один силок ещё оставался пустым, а над озером летала последняя утка. Тут Гомбэй отвязал от дерева конец верёвки и стал медленно наматывать её себе на руку. Ему жаль было вытаскивать силки, пока хоть один силок оставался пустым. «Ещё бы одну утку поймать, и у меня будет целых сто. Тогда я и вытащу силки.» А тем временем уже совсем рассвело и взошло солнце. Когда оно показалось из-за гребня гор, яркие лучи его упали на озеро, и вода в озере заблестела, засверкала. Утки на воде встрепенулись, замахали крыльями, и все девяносто девять с силками на ногах поднялись над озером. Гомбэй крепко натянул верёвку. Но утки были сильнее его - их ведь было девяносто девять. Они поднимались всё выше, а с ними вместе уходила верёвка. Уже не Гомбэй тянул верёвку, а верёвка тянула Гомбэя. И вот он отделился от земли и поднялся в воздух. Чем выше летели утки, тем выше поднимался и Гомбэй. Он висел на конце верёвки и крепко держался за неё обеими руками. Озеро осталось далеко внизу. Гомбэй только жмурился - он боялся посмотреть вниз. А утки летели всё выше, всё дальше, пролетели над озером, над деревней, над лесом, взвились над горой. И вдруг верёвка, на которой висел Гомбэй, оборвалась. Утки улетели дальше, а Гомбэй повис в воздухе. Сердце у него замерло от страха. Тут бы Гомбэю и упасть, но он не падал. Удивился Гомбэй и осторожно открыл глаза. И что же? Он увидел, что по-прежнему летит по воздуху. Его подхватил ветер. Сильный ветер нёс Гомбэя высоко над землёй, над лесами, над горами, над долинами, над морем, далеко-далеко к югу. Летел Гомбэй день, летел другой, летел третий. На третий день ветер немного утих, и Гомбэй стал медленно-медленно спускаться на землю. Смотрит, а под ним крыши домов и кругом поле. На поле крестьяне сеют ячмень. Как раз посреди поля и опустился Гомбэй. Тут крестьяне бросили работу и со всех сторон побежали к нему. Гомбэй потопал ногами, помахал руками - от долгого полёта он не чувствовал ни рук ни ног, - а потом вежливо поздоровался с крестьянами и спросил: - Что это за деревня? Куда я попал? - Это деревня Акано, - ответили крестьяне. - Никогда не слыхал про такую деревню. А вы-то сами японцы? - Конечно, мы японцы! А ты, верно, издалека, раз не знаешь деревни Акано? - Я с острова Хоккайдо, с самого севера Японии. - А деревня Акано - на острове Кюсю, на самом юге Японии. Как же ты попал к нам и почему свалился с неба? Тогда Гомбэй рассказал крестьянам, как его подняли в воздух утки, а потом три дня нёс ветер. - Теперь тебе до дому не добраться, - сказали крестьяне, выслушав рассказ Гомбэя. - Для этого пришлось бы переплыть много проливов и морей и пройти пешком всю Японию с юга на север. Это тебе будет не по силам. Оставайся лучше с нами. Поселись у нас в деревне, помогай нам в работе, а мы тебя будем кормить. Гомбэй немного подумал и согласился. - На родине у меня никого и ничего не осталось. Отчего бы мне и не пожить у вас? Так Гомбэй и остался жить на острове Кюсю, в деревне Акано. Поселился он у крестьян, помогал им в работе, сеял с ними ячмень, вырывал сорняки. Время шло быстро, кончилась весна, а потом и лето. Ячмень вырос и созрел, настала пора жатвы. Однажды рано утром крестьяне пошли с серпами в поле и принялись за жатву. Гомбэй тоже усердно взялся за работу. Вдруг ему попался очень толстый, высокий колос. Гомбэй пригнул его к земле и хотел уже срезать серпом, как вдруг колос отпрянул обратно и ударил Гомбэя с такой силой, что подбросил его в воздух. Но Гомбэй не упал на землю. Его снова подхватил ветер и поднял высоко над полем. Гомбэй не удивился. Он сразу понял, в чём дело. - Это, верно, тот самый ветер, который принёс меня на Кюсю! Теперь ветер возвращается обратно и, конечно, донесёт меня домой. На этот раз Гомбэй устроился в воздухе поудобнее, чтобы у него опять не затекли руки и ноги. А ветер нёс Гомбэя высоко над землёй: над лесами, над горами, над долинами, над морем, далеко-далеко на север. Целый день нёсся по воздуху Гомбэй, но вот к вечеру ветер утих, и Гомбэй медленно-медленно опустился на землю. «Я летел нынче только день, а в тот раз летел три дня. Значит, я ещё не прилетел на Хоккайдо», - подумал Гомбэй. Он огляделся. В самом деле: место было незнакомое. Кругом - пустынная равнина. Не то что жилья - даже деревца или кустика не было видно вдалеке. Гомбэю стало страшно. К тому же солнце уже село, и стало темнеть, и со всех сторон надвигались тёмные тучи. «Скоро дождь пойдёт. Куда я укроюсь?» - подумал Гомбэй. И он быстро зашагал вперёд, надеясь дойти до какого-нибудь жилья. Вдруг он наткнулся на большой белый гриб. «Вот какие удивительные грибы растут в этой стране!» - подумал Гомбэй. Но, нагнувшись, он увидел, что это вовсе не гриб, а широкая крестьянская шляпа, сплетённая из рисовой соломы. «Вот хорошо! - обрадовался Гомбэй.- В такой шляпе я и в дождь не промокну!» Он поднял шляпу и хотел надеть её на голову. Но шляпа была ему мала. Долго тянул её за широкие поля Гомбэй и наконец всё-таки напялил её себе на голову. А чтобы она не улетела, завязал под подбородком тесёмками и зашагал дальше. Не прошёл Гомбэй и сотни шагов, как в самом деле стал накрапывать дождь. Всё небо застлали тучи. Ветер так и рвал шляпу с головы. Но шляпа плотно сидела на голове у Гомбэя, да и тесёмки были завязаны крепко. Долго рвал ветер шляпу и наконец поднял её в воздух вместе с Гомбэем, да так высоко, что Гомбэй уже не видел под собой земли - ни лесов, ни гор, ни моря, - а видел только облака под ногами. Первый раз в жизни Гомбэй видел облака так близко. Одни облака были курчавые, а другие гладкие, одни толстые и пушистые, а другие сплющенные и тонкие. Так летел он над облаками день, летел другой. А на третий день ветер утих, и Гомбэй стал опускаться на землю. «Куда-то теперь я попаду?» - подумал Гомбэй. Он посмотрел вниз и увидел, что опускается в большую деревню. Посреди деревни стояла высокая пятиэтажная пагода. Не успел Гомбэй её как следует разглядеть, как очутился на самой её вышке и ухватился руками за шпиль пагоды. Стоять так высоко было страшней, чем летать. Огляделся Гомбэй кругом, поискал, нет ли ступенек, но никакой лестницы не было. Тогда Гомбэй громко, во весь голос, закричал: - Помогите! Помогите! На крик изо всех домов выбежали люди. Вся деревня сбежалась к пагоде. Сначала никто не мог понять, откуда слышен голос. Вдруг один мальчик крикнул: - На пагоде человек! Тогда все столпились вокруг пагоды и задрали головы кверху. Снизу Гомбэй казался таким крошечным, что его трудно было даже разглядеть. А он смотрел вниз и кричал: - Помогите! Помогите! И вдруг у него закружилась голова. Гомбэй покачнулся, выпустил из рук шпиль и упал с пагоды прямо на столпившихся внизу крестьян. Крестьяне ахнули, бросились в стороны да так стукнулись лбами друг о друга, что у всех из глаз посыпались искры. От искр всё кругом загорелось. И крестьяне сгорели. И пагода сгорела. И Гомбэй сгорел. И сказка вся тоже сгорела.

Горное чудище — Омои 

Давно-давно это было.Жил в одной деревне бочар. Как-то раз пошёл он в соседнюю деревню бочки чинить. Было раннее утро, ещё третьи петухи не пропели. Верхушки гор красным огнём горят, а в бамбуковой чаще хоть фонарь зажигай, так темно.Идёт бочар по тропинке вверх на гору, вниз с горы, петлей вокруг горы и снова вверх на гору. В руках держит лёгкие бамбуковые обручи. Эти обручи он на бочки набивал, чтобы крепко, дружной семьёй держались вместе дощечки-клёпки.Идёт и напевает:

Что круглей клубочка-бочка-бочка?

Только бочка, только бочка.

Сутонтон-сутонтон.

Что красивей голубочка-бочка-бочка?

Только бочка, только бочка.

Сутонтон-сутонтон.

Очень бочар своё дело любил.Вдруг слышит он — хлоп, хлоп! — словно мяч по земле прыгает.Взглянул бочар вниз с горы — беда!Скачет ему навстречу по тропинке страшное чудище: нога у него одна и глаз один, а вот рук, как нарочно, две и обе с когтями.Затрясся бочар от страха. Думает:«Про такое пугало я никогда не слыхивал».А чудище смеётся:— Эй, бочар! Так я, по-твоему, пугало?Ещё сильнее бочар испугался:«Откуда он знает, как я его в мыслях назвал? Убегу-ка я скорее направо по тропинке на Кипарисовую гору, к лесорубам. Они меня спасут».А чудище хихикает:— Ага, бочар, ты от меня на Кипарисовую гору убежать хочешь вон по той тропинке? А я — прыг-скок — забегу вперёд и поймаю тебя.«Угадал он,— думает бочар.— Побегу-ка я налево на Сосновую гору к угольщикам под защиту».А чудище хохочет:— Так вот что ты затеял! Хочешь на Сосновую гору бежать? Ведь верно? А я твои мысли как в раскрытой книге читаю.Совсем бочар духом пал: «Все мои мысли горное чудище читает. Всё наперёд знает, что ни придумаю. Пропал я, нет мне спасенья!»— Правда твоя, бочар,— заливается смехом чудище.— Что ты ни затеешь, я всё разгадаю. Недаром меня зовут Омои — Угадчик мыслей. Но хватит болтать по пустякам, завтракать пора.Облизнулся Омои, разинул пасть и поскакал вверх по тропинке к бочару. А бочар и бежать не может, ноги к земле приросли.Посыпались у него обручи из ослабевших рук.Покатился один обруч вниз с горы, запрыгал, словно заяц, да как щёлкнет вдруг чудище по лбу — пон!— Ой, ой, ой! — завопил Омои от испуга.А тут второй обруч его по лбу — пон!Прыгают обручи, катятся — третий, пятый, десятый,— и каждый Омои по лбу щёлкает — пон, пон, пон!Завопило чудище диким голосом:— Ой, боюсь, боюсь, ой, боюсь! Значит, человек может нападать не подумавши. Сначала проглотит, а потом уж подумает, что хорошо бы меня съесть. Как же я хитрости человека разгадаю? Ой, боюсь, убегу на край света, туда, где люди не водятся, а то ещё, чего доброго, съедят меня, беднягу!С тех пор никто больше не видел страшного Омои.Слушают люди рассказ про него и смеются: глупое чудище! Ведь бочар нечаянно из рук обручи выронил. В голове у него от страха ни одной мысли и не было.Но ведь бывает и так. Человеку и надо бы наперёд поразмыслить, а он наобум поступает, не подумав. И покатится у него нужное дело под гору, словно обруч.Только всем ли, как бочару, от этого счастье?

Господин Соломинка 

Жил да был один крестьянин, звали его Йосаку. Не было у него своего поля, своего дома. Он ходил от деревни к деревне и помогал крестьянам выращивать урожай за кусок хлеба и мизерную плату. Юноша терпеливо сносил все невзгоды и благодарил Будду за то, что он дает ему возможность зарабатывать свой хлеб. Однажды ночью Будда явился юноше в золотом сияньи. И сказал Будда: «Ты удивительный человек, Йосаку, ты живешь в бедности и довольствуешься малым. Ты много работаешь и не просишь лишнего. Встань завтра с первыми лучами солнца. Первое, что ты возьмешь в руки принесет тебе счастье.» Сказав это Будда исчез, будто его и не было. Наутро Йосаку, как обычно, отправился на работу. Споткнувшись о камень, Йосаку упал и сильно ушибся. Когда он встал, он заметил, что сжимает в руке соломенный стебель. «Сомневаюсь, что это то самое, что Будда посоветовал мне взять в руки. И как же это соломенный стебель принесет мне счастье?» - подумал юноша. Откуда ни возьмись, появился огромный слепень. Он стал жужжать и кружиться вокруг лица юноши. Йосаку поймал слепня и привязал его к концу соломенного стебля и слепень продолжал жужжать и кружиться вокруг стебля, как заводная игрушка. Мальчик, встретившийся на его пути, захотел поиграть с этой забавной игрушкой и Йосаку с легким сердцем подарил ребенку соломенный стебель. За эту игрушку слуга мальчика дал ему три апельсина. «Чудесно! Целых три апельсина за соломенный стебелек!» - подумал Йосаку и пошел дальше. Вскоре он нагнал женщину, присевшую на обочине дороги. - Ох, как жарко, - сказала женщина, - я умираю от жажды.... - Если эти три апельсина спасут вас, пожалуйста, возьмите их! - сказал добрый юноша. Женщина съела их, и силы вернулись к ней. Она поблагодарила Йосаку за спасенье и подарила ему рулон шелка. «Этот дорогой рулон шелка уж точно - подарок Будды!» - сказал себе Йосаку и продолжил путь. Вскоре на его пути встретились два самурая, стоящие над лошадью, которая упала от жары и усталости. «Ну что нам делать с этой дохлятиной?» - спросил самурай. Йосаку пожалел лошадь и обратился к самураям: «Господа самураи, не обменяете ли вы эту несчастную лошадь на превосходный рулон шелка?» Самураи с радостью согласились, и взяв дорогую ткань пошли прочь. - Не сладко тебе пришлось, - сказал Йосаку лошади. Он напоил ее, дал ей отдохнуть, и лошадь вскоре снова встала на ноги. Йосаку оседлал лошадь и вскоре достиг окраины города. Он оказался возле большого дома, хозяин которого собирался в дальнюю дорогу. Йосаку рассказал хозяину дома о своем чудесном путешествии и спросил, не купит ли хозяин у него лошадь для своей поездки. Хозяин подумал и сказал: «Я был бы рад купить у тебя лошадь, но у сейчас меня нет денег. Я бы мог отдать тебе часть урожая по возвращении, а ты пока поживешь в моем доме и присмотришь за хозяйством...» Так Йосаку достался и дом, и часть урожая. Юноша был счастлив. Он наконец-то почувствовал себя настоящим хозяином и трудился не покладая рук. Йосаку вырастил прекрасный урожай риса. Когда пришло время и хозяин вернулся из поездки, он увидел, что его старый дом вычищен и сверкает, как новая монета. Обрадованный хозяин сказал: «Йосаку, я вижу, - ты очень хороший человек. Почему бы тебе не жениться на моей дочери и не остаться в нашем доме навсегда?» Йосаку с радостью согласился. Он женился на дочери хозяина и они жили долго и счастливо. У них было много детей. Он продолжал много работать, как и раньше и стал очень богатым человеком. Йосаку всегда помогал беднякам. За его доброту все в городе называли его «Варашибе Чойа», что значит «Господин Соломинка».

Груша, вверх! Груша, вниз! 

Давным-давно жили старик со старухой. Были они бедны, но зато дружны.Скажет старуха:— Дед, а у нас сегодня на ужин всего-то одна просяная лепёшка.— Что за беда, старая! Ведь нас с тобой двое. Стало быть, каждому по половинке,— и, посмеиваясь, разломит просяную лепёшку пополам.Как-то раз шёл старик в лавку табачку себе купить. Дорога вела через мост. А на мосту стоит сосед. Хочет щенка в реку бросить. Щенок ещё слепой и скулит так жалобно.— Не топи его, сосед, отдай мне. Будет нам со старухой и забота, и забава.— Ага, выходит, щенок тебе нужен? А если нужен, давай мне за него деньги. Даром не получишь.— Денег у меня с собой три медяка. На вот, возьми, а я и без табачка обойдусь.Спрятал старик щенка за пазуху и принёс домой. Обрадовалась старуха.— Теперь,— говорит,— будет у нас в доме веселее.Шёрстка у щенка была белая-белая, вот и прозвали его Снежком.Крепко полюбил Снежок своих хозяев. А умный такой, умнее во всей деревне собаки не было.— Снежок, Снежок,— позовёт старик,— пойдём со мной в горы!Старик сучья в лесу рубит, а Снежок зорко хозяина стережёт и за зверьём охотится.— Снежок, Снежок,— кликнет старуха,— пойдём со мной к реке!Старуха бельё стирает, а Снежок в реке рыбу ловит.Бывало, скажет старик, собирая хворост в лесу:— Беги направо, вон в ту долину, там фазан кричит.Пустится Снежок как стрела вниз по крутому горному склону и, смотришь, фазана в зубах несёт.— Эй, Снежок, беги налево, там в долине барсук ходит. А ну-ка, поймай его!Не успеет старик договорить, а уж Снежок мчится вниз с горы. И через минуту барсука притащит.Славный охотник был Снежок!Узнал про всё это сосед и раздосадовался:— Эх, зря я отдал этого щенка за три медяка. Вот и всегда так! Пользуются люди моей добротой.Пошёл он к старику:— Дай мне, сосед, Снежка на один день. Хочу в горах поохотиться. К вечеру я его приведу обратно.Смутился старик. И соседу отказать совестно, и жалко со Снежком расставаться.— Отчего бы не дать, да только будет ли он тебя слушаться? Как бы не вышла из твоей охоты одна досада.— Эх, вижу, балованный он у вас. Самое время взяться за него хорошенько. Да ведь это все пустые отговорки. Вижу, не хочешь ты соседу одолженье сделать. Так бы сразу и сказал. А ведь я тебе Снежка когда-то за три медяка уступил. Не забудь, всего за три медяка!Ну как тут откажешь!— Что ж, хорошо. Только ты смотри, сосед, не брани Снежка. Не наказывай, если чего не поймет. Молод он ещё.Мотнул головой сосед и повел Снежка в горы. Неохотно с ним Снежок идёт, всё назад оглядывается.Вот зашли они далеко в горы. Отпустил сосед собаку с поводка и приказывает:— Эй ты, слышишь, вон там в долине фазан закричал. Беги направо, да поживее у меня!И палкой Снежку погрозил. А Снежок возьми и вцепись соседу в правую пятку.Завопил сосед от боли:— Ой, ой, дурацкий пёс! Слеп ты на оба глаза, что ли? Это же моя нога, а не фазан, пустобрех ты этакий!Отпустил Снежок соседа. Вот прошло немного времени, опять сосед кричит:— Эй, Снежок! Слышишь, лисица залаяла. Беги налево, хватай её. Не то я тебя палкой!А Снежок — гам! — и вцепился соседу в левую пятку.— Ой, ой! Ай, ай! Ну, уж теперь я тебе не спущу. Ты это нарочно! Проклятый пес, кот шелудивый, мышиное отродье!Кричит сосед, ругается. Сам себя не помнит от злости. Как хватит Снежка палкой со всех сил, из того и дух вон.Ждали-ждали Снежка старик со старухой, так и не дождались.На другое утро чем свет пошёл старик к соседу:— Прости, пожалуйста, но где моя собака?— Какая? Ах, та! Дрянной пёс, ничего не понимает, ещё и кусается! Хотел я его поучить, ударил палкой, да невзначай и убил. Что ж ты заплакал? Было бы о чём. Всего-то, по совести, три медяка потерял.Горько заплакал старик. Пошёл он в горы, принёс убитого Снежка и закопал у себя в саду. А на могиле посадил грушевое дерево.Быстро-быстро росло молодое деревцо. Весной словно снегом осыпало его белым цветом.К осени поспела на дереве одна-единственная груша. С одной стороны солнцем подрумянена, а с другой словно жёлтым мёдом пропитана.С тех пор не стало старикам покоя:— Как бы мальчишки грушу не сорвали. А ведь это не простая груша, о нашем Снежке дорогая память.Увидел старик, что мальчишки повисли на изгороди, с груши глаз не сводят, и закричал:

— Груша, груша, беги,

Чтоб не настигли враги!

С ветки на ветку прыг!

С нижней на верхнюю прыг!

Закачалась груша на ветке и вдруг пошла прыгать с одной ветки на другую, всё выше, выше, выше и спряталась в листьях на самой вершине.Видит старик, что убежали мальчишки, и позвал грушу:

— Груша, спускайся вниз,

Груша, обратно вернись!

С ветки на ветку прыг!

С верхней на нижнюю прыг!

Спустилась на его зов груша. Снова повисла на нижней ветке.— Послушная, как наш Снежок,— радуются старик со старухой.— Всё понимает.Пошли толки о чудесной груше, разбежались вширь, как круги по воде, и, наконец, дошли до ушей самого князя.В тот же день прибыл он в паланкине к дому старика.— Эй, старик! Говорят, выросла у тебя в саду на дереве такая груша, что слова понимает. По приказу с ветки на ветку прыгает, и вверх и вниз. Только правда ли это?— Чистая правда.— Так веди меня в свой сад. Хочу я своими глазами на это чудо посмотреть.Привёл старик князя к грушевому дереву и крикнул:

— Груша, груша, беги,

Чтоб не настигли враги!

С ветки на ветку прыг!

С нижней на верхнюю прыг!

Стала груша с ветки на ветку, как белка, прыгать. То красный бочок сверкнет, то жёлтый мелькнёт. Спряталась груша на самой вершине.Тут позвал её старик:

— Груша, спускайся вниз,

Груша, назад вернись!

С ветки на ветку прыг!

С верхней на нижнюю прыг!

Спустилась груша на самую нижнюю ветку по зову старика.— Диковинную грушу ты вырастил,— говорит князь.— Молодец! Впрочем, ничего удивительного в этом нет. У самого мудрого князя и садоводы самые мудрые. Но ты меня позабавил, а это ведь на свете всего важнее.И пожаловал старику полный кошелёк золота.Услышал сосед о княжеской награде и чуть ума не лишился от зависти.Побежал он к старику со всех ног:— Отдай мне во владение на один день твоё грушевое дерево. Пусть и меня князь наградит.— Отдать-то можно. Но только послушается ли тебя моя груша? Только осрамишь себя попусту.— Я вижу, у тебя всегда отговорка наготове. Забыл, чем мне обязан. Не я ли продал тебе такую умную собаку всего за три медяка?Что будешь делать! Пришлось старику согласиться.Переставил сосед изгородь так, будто грушевое дерево в его собственном саду выросло. И думает:«Сегодня же позову самого князя. Только раньше надо испробовать, как груша умеет по веткам прыгать».Крикнул сосед так громко, что с ближней сосны шишки посыпались:

— Груша, груша, беги,

Чтоб не настигли враги!

С ветки на ветку прыг!

С нижней на верхнюю прыг!

Только смотри, не сломай себе шею второпях!А груша ни с места. Словно оглохла. Сосед давай и просить, и молить, и браниться, но не тут-то было.— Ну, груша, ну, красавица, полезай вверх! Полезай вверх, гнилой опадыш, червивая дрянь, собачье отродье!А потом как ногами затопает:— Ты что, меня морочить вздумала? Вот же тебе!Вытащил топор из-за пояса и срубил грушевое дерево. Затрещало оно и повалилось набок. А грушу ногами растоптал.Увидел это старик и закричал со слезами:— Ах, сосед, сосед, что ты сделал! Ведь это о Снежке нашем дорогая память. Отдай мне хоть срубленный ствол.Принёс старик домой грушевое дерево и сделал из него ступку. Всё-таки останется в доме память о Снежке.Собралась старуха рис в ступке толочь. Ударила пестиком раз-другой, и вдруг посыпались из-под пестика сладкие пирожки. Да такие вкусные, словно с княжеского стола.Всю деревню от мала до велика угостили старик со старухой.— Теперь,— радуется старик,— мы с тобой, старуха, всю жизнь и сами сыты будем, и голодных накормим.А сосед пирожок-другой съел и губы скривил. Думает: «Я бы эти пирожки на базаре за хорошие деньги продал. Вот уж правда дуракам счастье».Снова он к старику пристал с неотвязной просьбой:— Дай мне твою ступку на один только день. Гостей угостить.— Нет, больше я тебе ничего не дам. И не проси!— Вот уж это не по-соседски. Но правду говорят, нет у жадности дна. Привалило к тебе счастье, так ты ни с кем поделиться не хочешь. А я вот не таков! Щенка продал тебе всего за три медяка. Вспомни-ка!Вот бесстыжий человек!— Уж очень ты на руку скор,— нахмурился старик.— Нрав у тебя запальчивый. Как бы не расколол ты нашу ступку.Не отстаёт сосед, совсем старика попрёками извёл. Пришлось отдать ступку.Схватил сосед ступку и бегом домой. Насыпал её рисом чуть не доверху и кучу мешков приготовил, а у самого руки так и дрожат. «Натолку,— думает,— пирожков столько, что и сосчитать нельзя».Ударил он пестом со всего маха. Как поскакали тут из ступки лягушки и ящерицы, посыпались во все стороны. Фу, пакость какая! Затрясся от злости сосед. Хватил он пестом что было сил, ступка и раскололась.Как теперь нести её обратно, с какими глазами… Бросил сосед сломанную ступку в печь и сжёг дотла.На другой день пришли к старику гости. Попросил он соседа:— Верни ступку!— Ступку? Никуда она не годилась, твоя ступка. Одни гады из-под пестика сыпались. Ну, я её в печи и сжёг.— Ах, сосед, что ты сделал! Ничего теперь у нас от Снежка не осталось. Позволь мне хоть пепел от ступки собрать.— На что он тебе? Бери.Сгрёб старик пепел в корзину. Пошёл в горы, туда, где он прежде бродил вместе со своим Снежком, взял пригоршню пепла и пустил по ветру:— Лети, лети, пепел, по знакомым дорожкам.Полетел пепел облачком, осыпал голые зимние деревья — и вдруг на них распустились цветы, красные, белые, золотые, серебряные. Вся долина запестрела цветами. Повеял тёплый душистый ветер, засвистели, защёлкали соловьи.Много людей сбежалось полюбоваться на это чудо. Дошёл слух о нем до ушей князя. Призвал он к себе старика.— Говорят про тебя, что по твоему слову деревья в любую пору зацветают. Неужели это правда?— Чистая правда, князь.— У меня в саду много слив и вишен. Сделай так, чтобы они расцвели, а я полюбуюсь.Вышел князь в сад вместе со своей женой и всеми придворными.Начал дед сыпать пепел целыми пригоршнями. Разлетелся пепел по ветру, осыпал деревья. Стали на деревьях почки наливаться. И вдруг раскрылся первый цветок. А за ним и второй, третий, сотый… Даже неба не видно — всюду облака цветов.Повеяло весенним теплом, запели соловьи.— Ну, старик, ты и в самом деле несравненный мастер,— похвалил его князь.— Разогнал ты мою скуку, а это ведь дорогого стоит. Жалую тебе прозвище «Дед Цвети-Сад». И повозку разного добра. Пусть все знают, что я не только строг, но и милостив.Увидел сосед, что старик полную повозку добра привёз, и сразу прибежал:— Дай и мне хоть пригоршню чудесного пепла.— Нет, сосед, и не проси. Не зацветут у тебя деревья.— Вот смотрите, какие скареды на свете бывают. Уже и пригоршню пепла тебе жалко! А ведь выгреб ты его из моей собственной печи.Жужжит над ухом сосед, как надоедливый комар. Никак не отвяжется. Отдал ему старик ведро с пеплом. И только одну маленькую горсточку отсыпал в тряпицу. На память о Снежке.А сосед со всех ног побежал к замку князя. Кричит у ворот во всё горло:— Пришёл Дед Цвети-Сад! Я — Дед Цвети-Сад!Доложили князю.Вышел князь в сад вместе со своей женой. Слуги и воины толпой сбежались. Все широко-широко глаза раскрыли. Ждут, какое чудо сейчас случится.— А старик-то будто не тот,— усомнился князь.— Не прежний Дед Цвети-Сад. Ну всё равно, пусть покажет своё искусство.Начал сосед сыпать пепел горстями. Полетел пепел по ветру, запорошил глаза и князю, и его жене, и придворным дамам, и воинам, и слугам. Засыпал пепел шёлковые одежды, набился в ноздри и уши.Разгневался князь страшным гневом. Завопил:— Гоните прочь этого обманщика! Палками гоните! Бейте его, как собаку!Воротился сосед еле живой, прихрамывая, в изорванном платье.Пожалел его добрый старик и дал ему новый халат.С тех пор перестал сосед бессовестно клянчить.Как-то раз пошёл Дед Цвети-Сад в горы. А навстречу ему идет, словно летит, незнакомый человек. Говорит он старику ласковым голосом:— Хорошо зацвели деревья в моей долине, когда ты их пеплом посыпал. Порадовал ты меня, украсил мой дом, спасибо.Понял Дед Цвети-Сад, что перед ним горный дух. Оробел старик, что и сказать, не знает.— Подай мне сюда тряпицу с горсточкой пепла,— повелел горный дух.— Богато князь наградил тебя, но что стоит его награда против моей! Я тебе друга верну, а на свете нет ничего дороже верного друга.Высыпал хозяин гор пепел из тряпицы на придорожный куст. Не зацвел куст цветами, но вдруг послышался знакомый лай и выскочил из куста Снежок.А горный дух пропал, словно растаял в воздухе.Обрадовались старик со старухой так, что если бы радость их на всех людей разделить, так каждому хватило бы и ещё бы немножко осталось.

Дар богини Каннон 

В давние-предавние времена жили в одной рыбацкой деревушке муж с женой. Жили они дружно, да только вот беда - детей у них не было. Каждый день ходила жена в храм богам молиться, все просила их: «Пошлите нам на радость хоть какое дитя!». Сжалились, наконец, боги. Родилась у жены с мужем девочка. Доброй и красивой была она, но стали замечать отец с матерью, что никак не растут у нее на голове волосы. Закручинились родители: «За что мы богов так прогневали? За что они дочку нашу долгожданную не пощадили?». Ну, делать нечего. Какое дитя ни есть, а свое. А тем временем стали в той деревне происходить удивительные вещи. Заприметили рыбаки, что каждый день в один и тот же час появляется в море яркий свет. Погорит-погорит, да и погаснет, будто неведомая сила знак какой подает. Очень хотелось рыбакам узнать, кто там в пучине морской скрывается, да боязно в море отправляться. И родители девочки со всеми вместе дивились, понять хотели, откуда тот удивительный свет льется. Вот сидят они как-то под вечер дома. Вдруг жена и говорит: - А что, если этот свет нам с тобой предназначен? Может, боги нам знак подают, и спасет этот чудный блеск нашу дочку от ее беды? - Может, и так, - согласился муж. - Надо нам самим в море отправиться. Так они и сделали. На следующий день сели муж с женой в лодку и поплыли к тому месту, откуда свет появлялся. Долго они плыли, уж и смеркаться стало. Вдруг откуда ни возьмись брызнул им в лицо яркий свет, зажмурились муж с женой - не ослепнуть бы. Попривыкли немного, глаза открыли, вокруг огляделись - вот красота-то! Море так и сверкает! - Что за чудеса? - удивились муж с женой. - Волшебство, да и только! Присмотрелись они получше, видят - льется тот свет с самого морского дна. Страшно стало мужу с женой - что-то таит в себе морская бездна? Думали они, думали, что дальше делать, наконец, жена и говорит: - Спущусь-ка я на дно. Надо же посмотреть, что там внизу. Может, найду избавление от дочкиной беды. Нырнула женщина в море, на дно опустилась, видит - лежит на песке маленькая статуя богини Каннон. - Это же надо! - удивилась жена. - Такая маленькая статуя, а такой яркий свет излучает! Подняла она статую со дна, хотела было наверх всплыть, да не успела... Потемнело все вокруг, накрыла бедную женщину черная тень - появился невесть откуда огромный скат. А муж наверху от волнения места себе не находит: «Нельзя мне было жену одну на морское дно отпускать», - думает. Взял он меч и сам на дно спустился. Смотрит - вьется вокруг жены чудовище, а она изо всех сил отбивается. - Отпусти мою жену! - закричал муж. - Лучше меня растерзай! Услышал скат человеческий голос, развернулся и на мужа кинулся. - Скорее всплывай наверх, - успел крикнуть муж жене. Долго боролся он со скатом, наконец, вонзил чудовищу в брюхо меч, да и потопил его на морском дне. Собрал муж последние силы, выбрался на берег, но только на песок упал - душа его и покинула. А жену рыбаки в море подобрали, еле живую. Вынесли на берег, смотрят - держит она в руке статую богини Каннон. - Где ты ее взяла? - спрашивают. - Неужто на морском дне? А женщина еле слышно им и отвечает: - Умираю я, видно. Отдайте эту статую моей дочке. Пусть хранит ее богиня Каннон. Сказала так, вздохнула и умерла. Похоронили рыбаки мужа с женой у самого моря, а рядом кумирню построили и статую богини Каннон там поставили. По-прежнему потекла жизнь в деревне. Вот только осталась девочка круглой сиротой - некому утешить, некому приголубить. Каждый день поутру приходила она на могилу родителей богине Каннон помолиться. И вот как-то раз привиделся девочке странный сон. Снится ей, будто вошла в ее дом сама богиня Каннон, встала у изголовья и говорит: - Жалко мне твоих почивших родителей и тебя жалко. Пусть исполнится то, за что они жизни своей не пожалели. Сказала так и исчезла. Проснулась девочка, по сторонам огляделась - понять не может, то ли сон это был, а то ли и не сон. Посмотрела она в зеркало, да глазам своим не поверила: выросли у нее за ночь волосы красоты невиданной, до самых пят! Выскочила она из дома и на берег побежала - на могилу родителей. - Спасибо вам, что от беды меня избавили, - говорит. Повернулась она к статуе богини Каннон - поклониться хотела, и вдруг показалось девочке, что улыбнулась ей статуя и головой кивнула. Много лет прошло с тех пор. Выросла девочка, стала она красавицей писаной. Издалека приходили люди посмотреть на ее красоту. Каждый день расчесывала девушка свои чудесные волосы. Да только волоски, что на гребне оставались, не выбрасывала - не было им цены, ведь посланы они были самой богиней Каннон! Вот и вешала их красавица на ветви сливовых деревьев. Случилось так, что далеко-далеко от той рыбацкой деревушки вышел как-то раз знатный князь погулять по своему дворцовому саду. Видит - висит на дереве волосок. Удивился князь: - Откуда он взялся? Может, воробьи принесли? Снял князь волосок с ветки, да как воскликнет: - Что за чудо! Разве бывают такие прекрасные волосы у земных женщин?! Никак это волос с головы небесной феи! «Девушка с такими волосами должна быть необыкновенно хороша собой», - подумал князь, и вспыхнула в его сердце любовь к неизвестной красавице. Во все концы своих владений отправил он слуг искать хозяйку этих прекрасных волос. Долго искали слуги и нашли, наконец, бедную девушку из рыбацкой деревни. Привезли ее в княжеский дворец. Увиделись князь и девушка и сразу же полюбили друг друга. Стала красавица княжеской женой, и родился у нее сын с такими же чудесными волосами. Долго и счастливо жила она, но никогда не забывала о своих родителях и даре богини Каннон. 

Две корзины глупостей 

В старину, далекую старину, был у отца с матерью сын-дурачок.— Ничего то он, глупый, не умеет,— горевали родители.— Случись с нами беда, как он жить будет?Стали думать, какому ремеслу его научить, и решили пусть торгует вразнос. Дело нехитрое были бы крепкие плечи да звонкий голос.Дали ему каштанов и говорят дурачку:— Вот тебе каштаны на пробу. Носи по всему городу.Ходит дурачок с коромыслом на плече и кричит:— А вот каштаны на пробу всему городу! А вот каштаны на пробу всему городу!Все дети сбежались на этот крик. Мигом поели они каштаны, а дурачок и рад: вот как быстро товар с рук сбыл. Пришёл дурачок домой весёлый-превесёлый. Спрашивают родители:— А деньги где?— Какие деньги? Разве надо было деньги брать? Сами же сказали: носи на пробу всему городу.Опечалились родители. Стали ему объяснять, как вразнос торгуют.На другое утро положили родители в две корзины разного товару: каштаны, чай, несколько мерок проса.Весь день бродил дурачок по городу — ничего не продал. Воротился домой к вечеру, плачет:— Ничего у меня не купили глупые люди. Только смеются. Уж я кричал, кричал, выкликал свой товар — у самого в ушах звенело.— Как же ты товар выкликал? — спрашивают родители.— А вот как,— затянул дурачок.— «Просочай-просочай — сопрочай-прочайсо-чайкаштаны-ташкачаны-штаныкачай…»— Глупый ты, глупый, разве можно так? Товар надо выкликать ясно, чтоб слово от слова отскакивало. А ты их вместе сболтал, как муку с водой. Каштаны ведь не чай, а чай ведь не просо.Вот снова пошёл дурачок торговать. Целый день он пропадал. Вернулся только к вечеру, плачет:— Живут в нашем городе одни дураки. Смеются, сами не знают над чем. За весь-то день ничего я не продал.— Уж верно, ты опять не так кричал, как мы учили,— говорят ему отец с матерью.— Вот и неправда. В точности так. Вот послушайте: «Каштаны — не чай, просо — не каштаны. Чай — не просо, кричу особо!»— Глупый ты, глупый! Ты всего три слова кричи, от себя ничего не прибавляй: «Чай, каштаны, просо!» Да кричи медленно, внятно, чтобы все поняли.Пошел на другой день дурачок товар продавать. Кричит медленно, с расстановкой:— Чай-ка-шта-ны-просо!Да скоро заболтался у него язык. Стало у него выходить:— Чайка штаны просит. Чайка штаны просит.А тут, как на грех, идёт следом другой разносчик. Орёт во всю глотку:— А вот сковородки! Сковородки хорошие!Вконец дурачок сбился.— Чайка штаны просит. Чайка штаны просит. Сковородки — сковородки. Чайка штаны просит, а сорока — водки!Люди на улицах от смеха падают. Ни у того, ни у другого ничего не покупают.Рассердился другой разносчик, что дурачок ему торговлю испортил, и надавал ему тумаков.Вернулся дурачок домой, плачет:— Ничего-то я не продал, да еще вдобавок побили меня.Долго думали родители, как теперь быть, и надумали. Пусть продаёт товар, какой совсем просто зовется. Горох! Уж чего проще. Тут ошибиться нельзя.Насыпали они в корзины несколько мер гороха.Идет глупый сын по городу и кричит:— Горох, горох, а вот хороший горох! Гороху на грош, горох хорош. На грош нагрохаю гору гороха!Люди смеются, за бока держатся.Тут вдруг вышел из соседнего переулка разносчик с корзинами на коромысле. Выкликает он свой товар:— Горшки, кому горшки, горшки хороши!Опять сбился глупый сын. Всё у него в голове спуталось. Кричит:— Горох, горох, хороший горох. Горшки, горшки хороши. Грохочет горох, а горшок оглох. Горох кроши, горшки круши. Горький горох, а горшки с горки грох!Заслушался дурачка разносчик, споткнулся и уронил горшки, только черепки задребезжали.Разинул рот глупый сын:— Вот беда, горе! Нечего сказать, огорошил ты меня.Рассердился тут разносчик и огрел дурачка коромыслом.Вернулся дурачок домой с горькими слезами.— Говорил я вам, что в нашем городе одни дураки живут. Прохожие смеются, а разносчики дерутся.Родители только вздохнули:— Видно, правду люди говорят: от глупости нет лекарства. Сиди-ка ты лучше дома. Оно и нам спокойнее будет.

Две лягушки 

Давным-давно, когда город Киото ещё был столицей Японии, жила в Киото лягушка. Жила она не где-нибудь, а при храме, в маленьком полувысохшем колодце во дворце. Хорошо ей там было: дно мягкое, липкое, сырое. Но вот наступило жаркое лето. Такое жаркое, что всё кругом повысохло - лужи, канавы, ручьи. И старый колодец, конечно, тоже совсем пересох. Дно потрескалось, стало сухое и твёрдое. Даже не верилось, что в колодце сидишь. «Придётся переезжать! - подумала бедная лягушка. - Но куда же? Поблизости всё кругом высохло. Пойду-ка я в город Осака. Осака, говорят, у моря, а я моря никогда не видела. Хоть погляжу, какое оно!» Выбралась лягушка из колодца и тихонько поскакала по дороге в город Осака. А в городе Осака жила другая лягушка. В большом круглом пруду ей жилось привольно. Она зарывалась с головой в мягкий ил или плавала в мутной воде среди качающихся водорослей, а в солнечный день грелась на тёплом гладком камне. Но и в Осака тоже стало очень жарко. Там тоже высохли и канавы, и ручьи, И пруды. Высох и тот круглый пруд, в котором жила лягушка. Дно совсем обмелело. Всю жизнь жила лягушка в пруду и вдруг очутилась на суше - ни воды, ни ила, одна сухая пыль. «В Осака засуха! - подумала лягушка. - Надо куда-нибудь перебираться. Пойду-ка я в город Киото. Киото, говорят, столица Японии. Заодно посмотрю на столичные дворцы и храмы». Подумала так лягушка и поскакала не спеша по дороге в Киото. И случилось так, что обе лягушки отправились в путь в один и тот же день и даже в один и тот же час - рано утром. Одна поскакала из Киото в Осака. Другая из Осака в Киото. Скакали лягушки не торопясь: скок-и посидят, скок-и посидят. И так как вышли они в путь в одно и то же время и каждая из них скакала не быстрее и не медленнее другой, то, значит, и встретиться они должны были как раз посередине дороги. А как раз посередине дороги между Осака и Киото стоит гора Тэнодзан. Вот лягушки прискакали к этой горе, отдохнули немного и стали потихоньку взбираться вверх по склону. Взбирались они, конечно, очень медленно, потому что не привыкли скакать по горам. Пыхтя и надуваясь, лезли они всё выше и выше. Друг друга они ещё не видели, потому что между ними была гора. Наконец лягушки добрались до самой вершины. Тут-то они столкнулись головами. - Вот так так! - сказала киотоская лягушка. - Вот так так! - сказала осакская лягушка. - Я лягушка из Киото и скачу в Осака. А вы? - спросила киотоская лягушка. - Я лягушка из Осака и скачу в Киото. У нас в Осака такая засуха! - В Осака засуха? В Осака засуха? - всполошилась киотоская лягушка. - Как и в Киото? Как и в Киото? - А разве в Киото тоже жарко? - Как же, как же! У нас в Киото не то что лужи, а даже и колодцы пересохли. - Значит, незачем нам и скакать дальше, - печально сказала осакская лягушка. - Если у вас засуха и у нас засуха, так уж лучше погибать у себя дома. Лягушки замолчали и задумались. Обидно возвращаться с полдороги! Думали они, думали и решили друг друга проверить. Мало ли что тебе наговорят прохожие! - Я вот что думаю ,- сказала киотоская лягушка. - Уж если я взобралась на этакую гору, так хоть погляжу отсюда на город Осака. Ведь с горы, должно быть, можно увидеть и море. - Вот это хорошо придумано! - сказала осакская лягушка. - Посмотрю-ка и я с вершины горы. Ведь отсюда, пожалуй, можно увидеть и дворцы и храмы города Киото. Обе лягушки поднялись на задние лапки, вытянулись во весь свой лягушечий рост, выкатили свои лягушечьи глаза и стали глядеть вдаль. Смотрели, смотрели, и вдруг киотоская лягушка шлёпнулась на землю и сердито сказала: - Да что же это такое? Ничего нового, ничего интересного! Точь-в-точь наш Киото! Все говорят: море, море! А никакого моря я в Осака не вижу. И осакская лягушка тоже рассердилась: - Что же это такое! Какая же это столица! Точь-в-точь наш Осака. Я-то думала увидеть столичные дворцы и храмы. А на самом деле ничего там нет интересного, всё как у нас. - Ну, если так, надо возвращаться в Киото! - сказала киотоская лягушка. - Будем ждать дождя дома. - Ну, если так, надо возвращаться в Осака! - сказала осакская лягушка. - Если пойдёт дождь, и дома мокро будет. Лягушки простились, повернули каждая в свою сторону и зашлёпали вниз по горе. И как только скакнули разок-другой, так и потеряли друг друга из виду, потому что между ними снова поднялась острая вершина горы. Тем всё и кончилось: киотоская лягушка вернулась в Киото, а осакская лягушка - в Осака. И до конца своей жизни думали они, что город Киото как две капли воды похож на город Осака, а город Осака - на город Киото. Но только это неверно. Совсем не похожи эти города. Так в чём же дело? А в том, что киотоская лягушка видела вовсе не Осака, а свой родной Киото, а осакская лягушка видела вовсе не Киото, а Осака. Ведь у лягушек глаза на макушке. И поэтому когда они стали на задние лапки и задрали головы кверху, то глаза у них оказались сзади. Вот они и смотрели не вперёд, а назад: каждая лягушка смотрела туда, откуда пришла. Только сами они об этом не знали. И вот осакская лягушка вернулась в Осака, в свой пруд, и грустно сказала своим лягушатам: - Что Осака, что Киото - всё одно болото! И лягушата горько заплакали. Оттого и говорят: «Дети лягушки - те же лягушки». А киотоская лягушка вернулась в Киото, на старое место, забралась опять в свой колодец и сказала соседкам-лягушкам: - Никакого моря на свете нет! Оттого и говорят: «Колодезная лягушка моря не знает». 

Две сестры 

Когда-то давно жили в одной местности две сестры. Старшая была красивая и добрая девочка, а младшая - злая, жадная. Однажды в ясный осенний день младшая сестра сказала старшей: - Сестра, пойдем в горы собирать желуди. - Хорошо, они, наверное, ужо созрели и осыпались. Пойдем пособираем,- ответила старшая сестра. Они взяли по мешку и отправились в горы. В горах им попадалось много потрескавшихся желудей. Сестры усердно собирали их и клали в мешки. Но младшая украдкой сделала в мешке старшей дырку, и, сколько та ни собирала желудей, ее мешок никак не наполнялся: желуди вываливались из дырки и падали на землю. А сзади шла младшая сестра и, не разгибая спины, подбирала их. - Я уже наполнила мешок, сестра. Пойдем домой,- сказала она. А старшая ответила: - Ах, ты уже набрала? Как быстро! А мой мешок еще не полон. - Тогда не торопись, собирай. А я вернусь домой,- сказала младшая и быстро ушла. Старшая сестра осталась одна. Разыскивая желуди, она незаметно зашла далеко в горы и скоро сбилась с дороги. - Ах, что же мне теперь делать? С плачем блуждала она по горам. Тем временем совсем стемнело. Неожиданно девочка увидела ветхий маленький храм. В нем одиноко стоял Дзидзосама (Дзидзосама- божество, покровительствующее детям.). Лицо у него было ласковое, доброе. Старшая сестра опустилась перед Дзидзосама на колени и почтительно поклонилась ему. - Дзидзосама, Дзидзосама, в горах стемнело. Я, бедная девочка, не знаю, как быть. Разреши мне, пожалуйста. переночевать эту ночь здесь. - Гм, гм! Оставайся, я не против. Но в последнее время с наступлением ночи откуда-то собирается сюда много красных и синих чертей; они пируют и шумят. Не будет ли тебе страшно ночевать здесь? - ответил Дзидзосама. - Ой! - вскрикнула старшая сестра.- Но мне некуда больше идти! И она заплакала. Дзидзосама пожалел ее: - Хорошо, хорошо. На эту ночь я спрячу тебя за своей спиной. Но ты должна тоже кое-что сделать. - А что мне надо сделать? - За моей спиной на стене висит шляпа из осоки. Когда наступит полночь, соберутся черти, напьются сакэ и начнут танцевать, ты несколько раз ударь по этой шляпе и пропой, как петух: «Кукареку!» - Хорошо, я поняла,- сказала старшая сестра и спряталась за спиной Дзидзосама. В полночь откуда ни возьмись явилось множество красных и синих чертей. Это и в самом деле были страшные черти с ужасными рожами и рогами на голове. Взвизгивая, бормоча что-то непонятное, достали они целую гору золотых и серебряных монет и стали считать их. Потом начали пить сакэ. Напившись допьяна, они принялись отплясывать: - Скок-прыг, трам-тарарам, скок-прыг, трам-тарарам! «Теперь самое время»,- подумала старшая сестра и, как ей наказывал Дзидзосама, сильно забарабанила рукой по шляпе из осоки и по-петушиному пропела: «Кукареку!» Черти, с увлечением кружившиеся в пляске, так и подскочили. - День наступает! Беда! Беда! Уже петух пропел! - Светает! Беда! Беда! - Бежим! Бежим! Вопя во всю глотку и толкая друг друга, в страшном смятении бросились они бежать. А вскоре и вправду рассвело. Старшая сестра горячо поблагодарила Дзидзосама и собралась идти домой. Но Дзидзосама окликнул ее: - Эй, послушай! Нельзя оставлять неведомо кому то, что здесь лежит. И золото и серебро - теперь твои. Забирай все! Старшая сестра наполнила золотыми и серебряными монетами карманы, взяла в руки столько денег, сколько могла унести, разыскала лесную дорожку и вернулась домой. Дома отец и мать очень беспокоились. Когда она рассказала им о Дзидзосама и выложила деньги, они обрадовались и сказали: - Вот и хорошо! Это награда за твой скромный нрав и доброе сердце. Только один человек не радовался удаче старшей сестры - это была злая и жадная младшая сестра. Она хотела сделать сестре неприятность, а получилось наоборот - сама помогла ей получить богатство. И ей стало невыносимо досадно. И вот как-то младшая сестра взяла дырявый мешок и опять позвала старшую в горы за желудями. На этот раз сколько ни собирала она желудей - все они вываливались из дырки. А старшая сестра сразу же наполнила свой мешок желудями. - У меня уже полный! А у тебя? -спросила она. - У меня еще почти пустой,- ответила младшая. - Тогда давай пособираем вместе. - Не надо. Суешься не в свое дело! - Ну, давай поделим мои. - Вот еще! Не говори глупостей. Раз наполнила мешок, возвращайся быстрее домой,- сказала младшая сестра и сердито надула губы. Делать нечего, отправилась старшая сестра домой. - Вот и хорошо! - сказала младшая, оставшись одна, и быстро пошла дальше в горы,- хоть бы поскорей стемнело! Ох, уж это солнце, до чего оно медленно движется! Вскоре стало смеркаться. Придя на место, о котором рассказывала старшая сестра, младшая отыскала маленький старый храм. - Вот он! Вот он! Здесь! И Дзидзосама стоит. А на месте ли шляпа из осоки? Она заглянула за спину Дзидзосама: шляпа из осоки была там. - Тут! Тут! Хорошо бы было в нее ударить! - Добрый вечер, Дзидзосама. Почему у тебя такое странное лицо? Все говорят, что Дзидзосама очень приветлив. Кстати, разреши мне сегодня переночевать здесь. Никаких чертей я не боюсь, а подражать пению петуха умею очень хорошо. Это совсем просто. Если сегодняшний вечер будет удачным, я тоже окажу тебе, Дзидзосама, небольшую услугу. Услышав это, Дзидзосама очень удивился и подумал: «Что это за странная девчонка пришла сюда?» Не обращая ни на что внимания, младшая сестра быстро зашла за спину Дзидзосама. - Хочешь ты или не хочешь, но я здесь переночую. Ах, какой ты пыльный и грязный, Дзидзосама! Очень неприятно было бы провести даже одну ночь в таком грязном месте и не получить никакой награды. Ну, да уж ладно! Ворча, она достала принесенные с собой колобки и стала жевать. - Видно, вкусно! Не дашь ли ты мне один? - спросил ее Дзидзосама. Младшая сестра скорчила гримасу. - Что ты говоришь? Ведь божества не едят. Тебя бы назвали обжорой. А ты вовсе не такой уж спокойный. Фу, противно! - сказала она и искоса со злостью посмотрела на Дзидзосама. После этого Дзидзосама больше уж ничего не говорил. Наступила полночь, и послышался визг чертей. - Пришли! Пришли-таки! - обрадовалась младшая сестра. В эту ночь тоже собралась большая толпа чертей - красных и синих; они пересчитывали золотые и серебряные монеты и пировали. Жадная младшая сестра, увидев кучу денег, не смогла вытерпеть. Она раньше времени ударила по шляпе из осоки, висевшей позади Дзидзосама, и пропела непохожим на петушиный голосом: - Кукареку! Кукареку! Кукреку! Кукреку! Но черти еще не опьянели. - Ой, разве уже рассвело? - Нет, еще не должно светать. Чересчур рано. Как странно! - Да-да, очень странно! Давайте поищем, нет ли здесь кого. И черти зашли за спину Дзидзосама. - Здесь! Здесь человек! Какая-то девчонка! Они увидели дрожавшую от страха младшую сестру и вытащили ее из угла. - Глупая! Бестолковая! Вздумала петуха изображать! Разорвем ее на куски и съедим на закуску к сакэ! - Простите! Ой-ой-ой! Помогите! Я... я буду хорошая! Только не... не... не убивайте меня - обливаясь слезами, просила младшая сестра. Едва-едва спаслась она и еле живая прибежала из лесу домой.

Девушка-журавль 

Давным-давно, в отдаленной деревне жил молодой крестьянин. Однажды, когда он работал на своем поле, с небес упал белый журавль с перебитым крылом. Юноша пожалел несчастную птицу. Он осторожно вытащил стрелу, торчавшую из крыла, промыл и перевязал рану. Журавль потихоньку расправил крылья и вскоре смог подняться в воздух. Юноша помог ему взлететь и сказал на прощание: «Будь осторожен, больше не попадайся охотникам!» Трижды прокричал на прощание журавль, описал три круга вокруг молодого крестьянина и улетел прочь. День клонился к вечеру. Юноша закончил работы и отправился домой. Каково же было его изумление, когда на пороге дома его встретила прекрасная девушка, которой он никогда раньше не видел. - Я твоя жена! - сказала девушка. - Не смейся надо мной, я беден, в моем доме ни крошки риса. Я не смогу тебя прокормить. - Не беспокойся об этом, в моем узелке хватит риса для нас двоих, - ответила девушка. И она осталась жить в доме молодого крестьянина. И они жили счастливо. И рис никогда не кончался в волшебном узелке. Однажды девушка попросила построить для нее комнатку с ткацким станком. Юноша ни в чем не отказывал любимой жене. Он построил комнатку и поставил там прялку и ткацкий станок. Она попросила его никогда не входить в эту комнату, затем вошла в комнату и вскоре оттуда раздалось жужжание прялки и стук ткацкого станка. Долгих семь дней ждал юноша свою жену и наконец шум стих. Из комнаты вышла его жена. Уставшая, исхудавшая, она держала на руках покрывало, красивей которого юноша не видел в своей жизни. - Продай в городе это покрывало, - сказала девушка, - ты выручишь за него много-много денег. И действительно, молодому крестьянину очень повезло. Он продал покрывало и получил столько денег, что даже не поверил своему счастью. Он побежал домой, чтобы поделиться радостью со своею женой, но она вновь заперлась в своей комнате, и вновь из-за закрытой двери были слышны жужжание прялки и стук станка. «Как она смогла соткать это чудесное покрывало? У нее нет ни пряжи, ни тесьмы, ни даже шерсти.» - подумал юноша. Жгучее любопытство овладело им. Не в силах больше терпеть, он осторожно приоткрыл дверь. От изумления он застыл на месте: ДЕВУШКИ НЕ БЫЛО! Вместо нее у ткацкого станка стоял журавль. Он выдергивал перья из своих крыльев, он делал из них белоснежную нить и ткал покрывало, красивей которого юноша не видел в своей жизни. Наконец девушка-журавль заметила юношу. С горечью в голосе она сказала: «Да, я — тот самый журавль, которого ты спас когда-то. Я стала твоей женой, я хотела отплатить тебе добром за добро, но ты не смог довериться мне. Ты раскрыл мою тайну и я не могу оставаться с тобой! Помни обо мне! Пусть это покрывало будет тебе доброй памятью!» С этими словами девушка-журавль поднялась в воздух, описала три круга вокруг юноши и скрылась навсегда в синем небе. Навсегда. 

Длинная-длинная сказка 

В старину, далёкую старину, жил один владетельный князь. Больше всего на свете любил он слушать сказки.Придут к нему его приближённые:— Чем угодно, князь, сегодня позабавиться? В лесу много всякого зверья: и вепрей, и оленей, и лисиц…— Нет, не хочу на охоту ехать. Лучше мне сказки сказывайте, да подлиннее.Начнёт, бывало, князь суд чинить.Пожалуется ему обиженный на виноватого:— Обманул он меня, вконец разорил…А виноватый в ответ:— Князь, я новую сказку знаю.— Длинную?— Длинную-длинную и страшную-страшную.— Ну, рассказывай!Вот тебе и суд, и управа!Станет князь совет держать, и там ему одни небылицы плетут.Слуги князя все деревни в том краю обегали, всех расспрашивали, не знает ли кто новой сказки позанятнее.Поставили по дороге заставы:— Эй, путник, стой! Стой, тебе говорят!Обомлеет путник от испуга. Что за беда нагрянула!— Стой, говори правду! Был ли ты на морском дне в гостях у морского царя?— Не-не-не был. Не довелось.— А на журавле летал?— Нет-нет, не летал. Клянусь, не летал!— Ну так полетишь у нас, если сейчас же, тут же, на этом самом месте, не сплетёшь небылицы почуднее.Но князю никто угодить не мог.— Сказки-то в наши времена пошли короткие, куцые… Только начнешь слушать с утра пораньше, как уже к вечеру сказка кончается. Нет, не те пошли теперь сказки, не те…И повелел князь повсюду объявить:«Кто придумает такую длинную сказку, что князь скажет: «Довольно!» — тот получит в награду все, что пожелает».Ну, тут уж со всех концов Японии, с ближних и дальних островов, потянулись к замку князя самые искусные рассказчики. Попадались среди них и такие, что целый день говорили без умолку, да еще и всю ночь в придачу. Но ни разу князь не сказал: «Довольно!» Только вздохнет:— Ну и сказка! Короткая, короче воробьиного носа. Была бы с журавлиный нос, я и то наградил бы!Но вот однажды пришла в замок седая сгорбленная старушонка.— Осмелюсь доложить, я первая в Японии мастерица длинные сказки сказывать. Многие у вас побывали, да никто из них и в ученики мне не годится.Обрадовались слуги, привели её к князю.— Начинай,— приказал князь.— Но смотри у меня, худо тебе будет, если зря похвасталась. Надоели мне короткие сказки.— Давно-давно это было,— начала старуха.— Плывут по морю сто больших кораблей, к нашему острову путь держат. Нагружены корабли по самые края драгоценным товаром: не шёлком, не кораллом, а лягушками.— Как ты говоришь — лягушками? — удивился князь.— Занятно, такого я ещё не слыхал. Видно, ты и в самом деле мастерица на сказки.— То ли ещё ты услышишь, князь. Плывут лягушки на корабле. На беду, только показался вдали наш берег, как все сто судов — трах! — разом налетели на камни. А волны кругом так и кипят, так и бушуют.Стали тут лягушки совет держать.«Давайте, сестры,— говорит одна лягушка,— доплывём до берега, пока не разбило наши корабли в мелкую щепу. Я старшая, я и пример покажу».Поскакала она к борту корабля.«Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква. Куда голова, туда и ноги».И прыг в воду — шлёп!Тут и вторая лягушка поскакала к борту корабля.«Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква. Куда одна лягушка, туда и другая».И прыг в воду — шлёп!Следом третья лягушка поскакала к борту корабля.«Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква. Куда две лягушки, туда и третья».И прыг в воду — шлёп!Следом четвёртая лягушка поскакала к борту корабля…Целый день говорила старуха, а не пересчитала всех лягушек даже на одном корабле. А когда попрыгали все лягушки с первого корабля, принялась старуха пересчитывать лягушек на другом:— Вот запрыгала первая лягушка к борту корабля:«Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква. Куда голова, туда и ноги».И прыг в воду — шлёп!…Семь дней не умолкала старуха. На восьмой день не вытерпел князь:— Довольно, довольно! Сил моих больше нет.— Как прикажешь, князь. Но ведь жаль. Я только-только за седьмой корабль принялась. Ещё много лягушек осталось. Но делать нечего. Пожалуй мне обещанную награду, я домой пойду.— Вот наглая старуха! Заладила одно и то же, как осенний дождик, ещё и награду просит.— Но ведь ты молвил: «Довольно!» А слово князя, так я всегда слышала, крепче тысячелетней сосны.Видит князь, от старухи не отговоришься. Приказал он выдать ей богатую награду и прогнать за двери.Долго ещё у князя в ушах звучало:«Ква-ква-ква, ква-ква-ква… Прыг в воду — шлёп!»С тех пор разлюбил князь длинные сказки.

Длинное имя 

Как зовут Толькочона по-настоящему, никто не знал. Дело в том, что, когда он родился, его мать стала придумывать ему имя. А кто-то сказал ей, что люди с длинным именем долго живут. Вот она и стала придумывать длинное-длинное имя. Придумала имя вдвое длиннее, чем у отца, - нет, мало. Придумала в семь раз длиннее - тоже мало. «Дай придумаю ещё!» Думала она день и ночь, и ещё день и ночь, и ещё день и ночь, и так устала думать, что совсем выбилась из сил. Наконец она сочинила такое длинное имя, какого и на свете никогда не бывало. Тут она очень обрадовалась и сказала родным: «Пусть мальчика зовут Чон...» Но едва только она сказала «Чон», как ослабела и умерла. Так никто и не знал, какое длинное имя придумала она своему сыну. - Ну, - говорят родные, - она успела сказать только «Чон», пускай же мальчика и зовут Толькочон. Скоро отец Толькочона женился во второй раз, и у его второй жены тоже родился сын. Мачеха Толькочона была женщина сильная и здоровая. Хотя она тоже думала три дня, чтобы придумать сыну имя подлиннее, но от этого ничуть не устала и на четвёртый день выговорила всё имя до конца. И даже после этого не умерла, а осталась жива. А имя и в самом деле было очень, очень длинное. Вот оно: ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО ХЭМЭТАКАМЭТА... ИЧООГИРИК А ЧОЧОРАГИРИКА ЧООНИ ЧООНИ ЧОБИКУНИ ЧОТАРОБИЦУНИ НАГАНОБИЦУНИ АНОЯМА КОНОЯМА АМООСУ КОМООСУ МООСУ, МООСУ МООСИГО ЯСИКИАНДОНИ ТЭММОКУ ТЭММОКУ МОКУНО, МОКУНО МОКУДЗОБО ТЯВАНЧООСУНО ХИХИДЗО-ЭИСКЕ Вот какое было длинное имя! Оба мальчика росли вместе и часто ссорились друг с другом. Младший брат то и дело обижал и дразнил старшего: - Ах ты, Толькочон! Чон-чон! Только-только! Только-чон! Толькочон сердился и тоже принимался дразнить брата: - Ах ты, ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО... Но тут язык у него заплетался. А когда он начинал сначала, младший брат был уже далеко. Длинное имя и в самом деле приносило младшему счастье. Чтобы позвать его, нужно было иметь много свободного времени. Поэтому, когда надо было кого-нибудь куда-нибудь за чем-нибудь послать, всегда звали Толькочона: - Толькочон, принеси поскорее воды! Толькочон, сбегай за углем! И Толькочон приносил воду, бегал за углем и делал всё, что ему приказывали. А младший брат делал только то, что ему вздумается. Даже когда младший был в чём-нибудь виноват, отец всегда звал старшего: - Толькочон, иди сюда! Я тебе сейчас задам! А младшему брату всё сходило с рук. И мать его думала: «Как хорошо, что я дала своему сыну такое длинное имя!» Однажды старший брат играл с товарищами на дворе и упал в колодец. Товарищи закричали: - Толькочон упал в колодец! Толькочон упал в колодец! Сейчас же прибежали взрослые, спустили верёвку и вытащили Толькочона из колодца. Мачеха подумала: «Видно, правду говорят, что дети с коротким именем несчастливые. Вот Толькочон и свалился в колодец!» А через два дня дети опять играли на дворе возле колодца. Младший брат вскочил на сруб колодца и закричал: - Толькочон упал в колодец потому, что у него несчастливое короткое имя. А у меня счастливое длинное имя. Значит, я в колодец не свалюсь. Тут он поскользнулся и полетел в колодец. Товарищи бросились к дому его родителей и стали кричать: - Скорее! Скорее! Ваш ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭНКЭЙ (НЕТ, НЕ БЭНКЭЙ!) ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО КОКЭТАОТИТА... ХОНЭТАТОКЭТА... Тут они сбились и начали сначала: - Скорее! Скорее! Ваш ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО ХЭМЭТАКАМЭТА... Тут они опять сбились и опять начали сначала: - Скорее! Скорее! Ваш ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО ХЭМЭТАКАМЭТА... АНОЯМА КОНОЯМА АМООСУ nКОМООСУ МООСУ, МООСУ... Но тут один мальчик закричал: - Неверно, неверно, мы пропустили всю середину! И они опять начали сначала: - Скорее! Скорее! Ваш ОНЮДО КОНЮДО МАППИРАНОНЮДО ХИРАНЮДО СЭЙТАКАНОНЮДО ХАРИМАНОБЭТТО ХЭЙТОКО ХЭЙТОКО ХЭЙХАНОКО ХЭМЭТАКАМЭТА... Тут они замолчали, отдохнули немного и заговорили снова: ИЧООГИРИКА ЧОЧОРАГИРИКА ЧООНИ ЧООНИ ЧОБИКУНИ ЧОТАРОБИЦУНИ НАГАНОБИЦУНИ АНОЯМА КОНОЯМА АМООСУ КОМООСУ МООСУ, МООСУ МООСИГО ЯСИКИАНДОНИ ТЭММОКУ ТЭММОКУ МОКУНО, МОКУНО МОКУДЗОБО ТЯВАНЧООСУНО ХИХИДЗО-ЭИСКЕ упал в колодец! Услышали это родители, схватили верёвку и побежали к колодцу. Но было уже поздно: мальчик с длинным именем утонул. 

Добрый крестьянин 

Один крестьянин оседлал лошадь и поехал в город за соей. В городе он купил двенадцать кадушечек сои. - Больше восьми кадушечек твоя лошадь не поднимет, - сказал ему купец, - оставь четыре здесь. Приедешь за ними завтра. - У меня лошадь старая, - ответил крестьянин. - Ей и восьми кадушечек много. Я навьючу на неё только шесть, а остальные потащу сам. Так он и сделал: шесть кадушечек навьючил на лошадь, а остальные шесть взвалил себе на спину. Потом взобрался на лошадь верхом и поехал. Лошадь сделала шаг-другой и стала. Ноги у неё так и подгибались. Видно было, что до деревни ей не доплестись. - Вот неблагодарное животное! - закричал крестьянин. - Другие навьючивают на своих лошадей по восьми кадушечек, а я жалею тебя - шесть кадушечек на себе везу. Что же ты ещё упираешься? 

Дурак Ётаро 

В одной деревне жила женщина с сыном. Сына звали Ётаро. Он был тихий и послушный мальчик: не шалил, не проказил, старался всем услужить, но только был очень недогадлив. Однажды мать сказала ему: - Ётаро, я пойду на речку бельё полоскать, а ты посмотри за рыбой. Она на кухне, а там сидит кот. Мать взяла корзину с бельём и пошла на речку. А Ётаро сейчас же побежал на кухню, посмотрел по сторонам и увидел на полке блюдо с рыбой. «Не могу я сидеть, задрав голову, и всё время смотреть на полку! - подумал Ётаро.- Лучше поставлю блюдо на пол». Ётаро так и сделал: поставил блюдо с рыбой на пол, а сам уселся рядом и не моргая стал смотреть на рыбу. Про кота он и забыл. А кот в это время подкрадывался к рыбе всё ближе и ближе. Подобрался к самому блюду, ухватил лапой рыбью голову и стащил её на пол. Ётаро и не пошевелился. Кот съел рыбью голову, стащил с блюда рыбий бок и тоже съел. Так понемногу он съел всю рыбу. На блюде остался один только рыбий хвост. Наевшись досыта, кот отошёл в сторону, свернулся в клубок и уснул. «Вот теперь мне и смотреть не на что! - подумал Ётаро. - Рыбы на блюде больше нет. Пойду-ка я во двор, погуляю немножко». Ётаро выбежал из дому, а навстречу ему мать с бельём. - Ётаро, что ты делаешь во дворе? - спросила мать. - Я же тебе велела смотреть за рыбой. - Я и смотрел. - Отчего же ты убежал из кухни? - А мне больше не на что было смотреть. От рыбы один хвост остался. - А где же вся рыба? - Кот съел. - А ты что делал? - А я на рыбу смотрел. Ты велела мне смотреть, я и смотрел. - Ах, какой ты у меня глупый! - сказала мать. - Как ты не догадался крикнуть коту «брысь». Кот бы убежал, и рыба осталась бы цела. - Верно, - сказал Ётаро.- В другой раз буду умнее. На другое утро мать сказала: - Ётаро, сходи на огород, посмотри, поспела ли редька. Да заодно погляди, не едят ли гусеницы капусту. Ётаро сейчас же побежал в огород. Видит, редька и в самом деле поспела. Уже кое-где из земли торчат белые головки. Зато капуста вся изъедена. На листьях её сидят большие зелёные гусеницы. Ётаро посмотрел на гусениц и подумал: «Теперь-то я знаю, что мне делать. Надо прогнать гусениц с капусты». И он закричал во весь голос: - Брысь! Брысь! Гусеницы и не пошевелились. - Брысь! - ещё громче крикнул Ётаро. Но, как он ни кричал, гусеницы спокойно сидели на листьях. Ётаро заплакал и побежал к матери. - Чего ты плачешь? - спросила мать. - Как же мне не плакать? Гусеницы едят нашу капусту. Я кричал им «брысь, брысь», а они не слушаются. - Какой ты глупый! - сказала мать. - Разве гусеница и кошка одно и то же? Надо было убить их, вот и всё. - Верно, - сказал Ётаро. - В другой раз буду умнее. В тот же день после обеда Ётаро сказал матери: - Сегодня у нас в деревне представление - борцы приехали. Можно мне пойти посмотреть на них? - Можно, - ответила мать. - Только не толкайся в толпе и веди себя повежливее. Ётаро обрадовался и побежал к деревенскому храму. Там во дворе уже шло представление. Посреди двора был выстроен дощатый помост, и на нём боролись два больших, толстых человека. Вокруг помоста толпились зрители. Вся деревня сбежалась на представление, и поэтому во дворе было очень тесно и жарко. У всех зрителей в руках были круглые бумажные веера, разукрашенные чёрными знаками. Веера тихо шелестели, и по всему двору проносился лёгкий ветерок. Ётаро пришёл поздно и оказался в самом конце двора. Ему ничего не было видно, кроме затылков и спин зрителей. От нечего делать он стал рассматривать затылки. И тут он увидел розовую, блестящую, будто покрытую лаком, лысину. На самой её середине на единственном волоске сидела большая чёрная муха. «Муха сидит на лысине совсем как гусеница на капусте, - подумал Ётаро. - Она съест последний волос старика. Надо её поскорее убить. Это будет очень вежливо». Ётаро высоко поднял свой веер и хлопнул старика по затылку. Муха сейчас же перелетела на голову другого соседа. А старик охнул и обернулся. Увидев Ётаро, он сердито закричал: - Как ты смеешь драться, негодный мальчишка! И, размахнувшись, он больно ударил Ётаро по щеке. Ётаро заплакал, щека у него вздулась и покраснела. С плачем выбрался он из толпы и побежал домой к матери. - Что ты так рано вернулся? - удивилась мать. - Из-за моей вежливости меня побили, - сказал Ётаро. - Я хлопнул одного старика по голове веером, чтобы убить муху, а он рассердился и поколотил меня. - Ах, какой ты глупый! - сказала мать. - Зачем же ты хлопнул старика по голове? Надо было помахать веером, муха бы и улетела. - Верно, - сказал Ётаро. - В другой раз буду умнее. На другой день в деревне случился пожар. Ётаро никогда в жизни не видел пожара и побежал со всех ног смотреть, как горит дом. Ещё издали он увидел жёлтое пламя в густом чёрном дыму. По всей улице бегали и суетились люди. Ётаро добежал до горящего дома и остановился на другой стороне улицы. Вдруг раздался грохот, и во все стороны полетели искры: это обвалилась горящая балка. Одна искра перелетела через улицу и упала на бумажное окно, у которого стоял Ётаро. - Ой, ой! - закричал Ётаро. - Надо прогнать искру, а то от неё загорится весь дом. Он вытащил из-за пояса веер и стал махать им изо всей силы. От этого искра ещё сильнее разгорелась и бумага начала тлеть. Люди, которые жили в доме, заметили, что бумага у них на окне дымится, испугались и выбежали на улицу. Тут они увидели Ётаро, который стоял у окна и раздувал веером огонь. Люди так рассердились на него, что вырвали у него из рук веер и хорошенько отколотили Ётаро. А загоревшуюся бумагу сейчас же залили водой. Испуганный и заплаканный, Ётаро поплёлся домой. - Что с тобой случилось? - спросила мать, увидев заплаканного сына. - Меня опять побили, - сказал Ётаро, плача. - Я хотел согнать искру с бумажного окна, чтобы не загорелся дом, и стал махать на неё веером, а у меня отняли веер и поколотили. - Ну и глупый же ты, - сказала мать. - Разве можно тушить искру веером? Огонь надо заливать водой. - Это верно, - ответил Ётаро. - В другой раз буду умнее. На следующий день утром Ётаро пошёл погулять. Он дошёл до самого края деревни. А на краю деревни стояла кузница. Дверь в неё всегда была открыта настежь, а внутри целый день полыхало пламя. Перед огнём раскачивались взад и вперёд два парня. Они били по раскалённому железу молотами на длинных ручках. Когда молот ударял по железу, во все стороны сыпались искры. Ётаро остановился перед дверью и заглянул внутрь. - Опять пожар! - обрадовался Ётаро. - Ну, теперь я знаю, что делать. Он набрал полное ведро воды и вылил его в огонь. Кузнецы сначала только рты разинули. А когда вода в пламени зашипела, они набросились на Ётаро, надавали ему тумаков и вытолкали на улицу. С громким плачем побежал он домой. - Что опять случилось? - спросила мать. - Опять побили меня, - сказал Ётаро. - Я проходил мимо кузницы, а там горел огонь и сыпались искры, совсем как на пожаре. Я хотел залить огонь водой, как ты мне велела, а кузнецы рассердились и побили меня. - Ну и глупый же ты! -сказала мать. -Ведь в кузнице огонь нужен для работы. Разве ты не видел, как там кузнецы бьют молотами по железу? Уж если ты хотел им помочь, так делал бы то же, что и они. - Верно, - сказал Ётаро.- В другой раз буду умнее. Через два дня, когда царапины и синяки у Ётаро зажили, он пошёл опять гулять. Только отошёл он от дома, как увидел двух парней, которые колотили друг друга палками. «Надо им помочь!» - подумал Ётаро. Он поднял с земли толстую суковатую палку и что есть силы ударил сначала одного, потом другого парня по голове. Парни сейчас же перестали драться, и оба накинулись на Ётаро. Они были старше и сильнее его, да к тому же их было двое. Они так больно избили Ётаро, что он еле дотащился до дому. - Что с тобой? - спросила мать. - Опять тебя побили? - Опять, - сказал Ётаро. - Я увидел на улице двух парней. Они били друг друга палками. Я стал им помогать, а они оба вдруг набросились на меня и давай меня колотить. Мать только рукой махнула: - До чего же ты глуп, Ётаро! Ведь тут надо было не помогать, а разнимать. - Верно, - сказал Ётаро. - В другой раз буду умнее. Семь дней после этого сидел Ётаро дома, боялся показаться на улицу. Но на восьмой не утерпел и пошёл погулять. Вышел он на улицу и видит: посреди дороги грызутся две собаки. Ётаро остановился и закричал: - Перестаньте драться! Собаки его, конечно, не послушались. Тогда Ётаро подбежал к ним, ухватил их обеих за хвосты и стал растаскивать в разные стороны. Собаки ещё больше рассвирепели, зарычали и вцепились бедному Ётаро в икры. Если бы прохожие не подоспели на помощь, собаки разорвали бы его в клочья. Едва живой вернулся Ётаро к матери. Мать посмотрела на него и ничего уж больше не сказала. Дурака учить - только время терять. 

Енот-оборотень 

Однажды старьевщик Джинбей возвращался домой из города с полной тележкой старья. Неожиданно он услышал испуганный голос, зовущий на помощь. Обернувшись, он увидел, что три мальчишки обижают маленькую девочку. - А ну-ка, отстаньте от нее! - крикнул Джинбей. Мальчишки убежали. Когда Джинбей обернулся, чтобы поговорить с девочкой, он никого не увидел. «Странно. Куда это она подевалась», - подумал Джинбей и продолжил путь. Вскоре он встретил знакомого священника. - Привет, Джинбей, - сказал тот, - у меня прохудился чайник. Когда опять будешь в городе, купи для меня новый. Вернувшись домой, Джинбей стал разбирать свою тележку. Он раскладывал старье по кучам и полкам и вскоре заметил в углу комнаты превосходный чайник, которого раньше не видел. «Откуда он здесь появился?» - подумал Джинбей. Тут он вспомнил, что знакомый священник просил его принести именно чайник. Он взвалил чайник за спину и пошел к дому священника. «Какой тяжелый чайник!» - вздыхал Джинбей, но шел и шел, пока не подошел почти к самому храму. Вдруг он услышал голос за спиной: «Уже пришли, уже пришли. Опусти меня на землю!» Джинбей обернулся и с ужасом убедился, что на самом деле он нес не чайник, а енота-оборотня, который превратился в чайник. Енот успокоил его и сказал: «Не бойся, Джинбей. Я та самая девочка, которую ты спас от злых мальчишек. Я хочу отплатить тебе добром за добро. Я опять превращусь в чайник, а ты продай меня священнику.» Так и сделали. Священнику очень понравился красивый чайник. Он дал старьевщику много денег. Джинбей шел домой и думал: «Все-таки, нехорошо я поступил со священником. К тому же будет странно, если еноту понравится быть чайником на плите.» А в это самое время священник развел огонь в своем очаге, налил воды в новый чайник и поставил его на огонь. Енот совсем не хотел, чтобы его поджарили. Он терпел, пока хватало сил, но потом не выдержал и выскочил из очага. Енот визжал и метался по храму, а удивленный священник сидел на полу и, открыв рот, смотрел на оживший чайник. Джинбей сидел в своем доме и думал о том, что же стало с енотом. Как вдруг в дом к нему вбежал заплаканный енот с обожженной шерстью. - Бедный-бедный енот, - сказал Джинбей. - Прости меня, я не должен был тебя продавать. Джинбей уложил бедного енота в кровать и стал натирать его целебной мазью. Тут в дом Джинбея ворвался священник, красный от гнева. Прямо с порога он закричал: - Несчастный! Как ты смел обмануть меня! Немедленно верни мои деньги! Твой енот обжег и меня! Ты должен заплатить мне еще и за лечение! Пришлось Джинбею заплатить священнику вдвое больше того, что он выручил за чайник. Когда священник ушел, енот сказал: - Я хотел помочь тебе, Джинбей, а вместо этого ты потерял все свои деньги. Прости меня, если сможешь. - Не думай о деньгах, не беспокойся. Выздоравливай и набирайся сил. У меня есть прекрасная идея! Благодарный енот быстро пошел на поправку. Через несколько дней он совсем уже выздоровел и спросил Джинбея: - Ты сказал, что у тебя есть прекрасная идея. О чем ты говорил? - Ах, это, - ответил Джинбей, - я подумал, что мы могли бы с тобой выступать в городе. Я буду играть на барабане и флейте. Ты будешь танцевать и ходить по канату. К тому же ты можешь превращаться в разные вещи и показывать фокусы. - Отличная идея! - воскликнул енот, - но прежде мы должны отрепетировать представление! Вскоре они стали выступать на улицах города. За короткое время они стали знаменитыми артистами. Где бы они ни появились, собиралась огромная толпа, и им не приходилось бедствовать. Говорят, что сам император тайком приходил на их представления. 

Жадная хозяйка 

В одну деревенскую гостиницу зашёл странствующий торговец. За плечами у него был большой тюк с товарами. А хозяйка гостиницы была жадная женщина. Когда она увидела тюк, ей захотелось его заполучить. Она отвела торговца в комнату, а сама побежала к мужу посоветоваться, как выманить у торговца тюк. - Это очень легко сделать, - сказал ей муж .- Надо нарвать травы мёга, сварить её и подмешать в ужин. Трава мёга отшибает память. Если торговец её поест, он непременно забудет тюк у нас. Хозяйка так и сделала: пошла в сад, нарвала полную охапку травы мёга, сварила её и отвар подмешала во все блюда, даже в рис. А потом подала всё это на ужин торговцу. Торговец съел ужин и ничего не заметил. Только голова у него немного закружилась и к лицу прилила кровь; ему захотелось спать. Он пошёл к себе в комнату, лёг и сразу заснул. Наутро он проснулся ещё на рассвете с тяжёлой головой, собрался и ушёл дальше. Хозяйка подождала, пока торговец уйдёт из гостиницы, и сейчас же бросилась в его комнату за тюком. Но комната оказалась пустой. Хозяйка всё осмотрела, всё обшарила. Тюк не иголка, заметить его нетрудно. Но как ни искала, а найти его никак не могла. Раздосадованная, она побежала к мужу. - Ни к чему твоя трава мёга! Напрасно я её варила. Торговец ушёл и ничего нам не оставил. - Не может быть! Кто поест травы мёга, непременно что-нибудь забудет. Поищи хорошенько! Наверное, он что-нибудь забыл. Хозяйка опять бросилась в комнату, где ночевал торговец, опять всё осмотрела, всё перерыла и опять ничего не нашла. Наконец она остановилась посреди комнаты и растерянно оглянулась по сторонам. Вдруг она хлопнула себя по лбу и на весь дом закричала: - Забыл! Забыл! Муж услышал её крик и прибежал к ней. - Ну что? Что забыл? - Заплатить забыл! 

Журавлиные перья 

Давно-давно жили в одной горной деревушке старик со старухой. Очень они печалились, что детей у них не было.Однажды в снежный зимний вечер пошёл старик в лес. Собрал он большую охапку хвороста, взвалил на спину и начал спускаться с горы. Вдруг слышит он поблизости жалобный крик. Глядь, а это журавль попался в силок, бьётся и стонет, видно, на помощь зовёт.— Ах ты бедняга! Потерпи немного… Сейчас я тебе помогу.Освободил старик птицу. Взмахнула она крыльями и полетела прочь. Летит и радостно курлычет.Настал вечер. Собрались старики сесть за ужин. Вдруг кто-то тихонько к ним постучался.— Кто бы это мог быть в такой поздний час?Открыл старик дверь. Видит — стоит в дверях девушка, вся запорошённая снегом.— Заблудилась я в горах,— говорит.— А на беду, сильно метёт, дороги не видно.— Заходи к нам,— приглашает старуха.— Мы гостье рады.Взял старик девушку за руку и повёл к очагу:— Садись, обогрейся да поужинай с нами.Поужинали они втроём. Видят старики, девушка красивая да такая ласковая. Стала она старухе по хозяйству помогать, а потом и говорит:— Хочешь, бабушка, разомну тебе плечи, спину потру?— Вот спасибо, доченька. Спина-то у меня и вправду болит. А как тебя по имени зовут?— О-Цуру.— О-Цуру, Журушка, хорошее имя,— похвалила старуха.Пришлась старикам по сердцу приветливая девушка. Жалко им с ней расставаться.На другое утро собирается о-Цуру в путь-дорогу, а старики ей говорят:— Нет у нас детей, Журушка. Останься с нами жить.— С радостью останусь, у меня ведь на свете никого нет… А в благодарность за доброту вашу натку я для вас хорошего полотна. Об одном только прошу: не заглядывайте в комнату, где я ткать буду. Не люблю, когда смотрят, как я работаю.Взялась девушка за работу. Только и слышно в соседней комнате: кирикара тон-тон-тон.На третий день вынесла о-Цуру к старикам свёрток узорчатой ткани. По красному полю золотые журавли летят.— Красота-то какая! — дивится старуха.— Глаз не отвести!Пощупала ткань: мягче пуха, легче пера.А старик взглянул на девушку и встревожился:— Сдаётся мне, Журушка, что похудела ты. Щёки у тебя вон как впали. Другой раз не позволю тебе так много работать.Вдруг послышался хриплый голос:— Эй, дома хозяева?Пришёл торговец Гонта. Ходил он по деревням, скупал у крестьян полотно. Спрашивает Гонта:— Ну что, бабушка, есть у тебя полотно на продажу? Наткала, верно, за зиму-то?— Есть на этот раз у нас кое-что получше, господин Гонта,— отвечает старуха.— Вот взгляни-ка. Это наткала дочка наша Журушка,— и развернула перед Гонтой алую ткань. Золотые журавли словно живые летят.— О, такого прекрасного узора и в столице никто не видал. Ваша дочь, я смотрю, мастерица! — Гонта сразу полез в кошелёк, достал пригоршню золотых монет. Понял он, что в княжеском дворце продаст такую замечательную ткань во сто раз дороже.— Золотые монеты! Смотрите, настоящее золото! — Старики глазам своим не поверили.Впервые на своем веку видели они золото.— Спасибо тебе, Журушка, спасибо! — от всего сердца поблагодарили девушку старик со старухой.— Заживем мы теперь по-другому. Сошьем тебе новое платье к празднику. Пусть все любуются, какая ты у нас красавица.Наступила весна. Пригрело солнце. Что ни день, прибегают к дому стариков деревенские дети:— Сестрица, Журушка, выйди поиграй с нами.Улыбается Журушка:— Ну хорошо, давайте играть. Поплывем в гости к лунным феям.Поднимут двое детей руки — это ворота в царство фей. А Журушка поет:

Поплывем мы в царство фей

Дружно, дружно, весело

Облачко — как лодочка,

Серебряные весла.

Проходят дети в ворота веселой вереницей и стариков зовут:— Дедушка, пойдем с нами играть! Бабушка, пойдём играть!— Да полно вам, не тяните нас за руки так сильно,— смеются старики.Но не всегда светить солнцу. И дождь полям нужен. Поглядит Журушка, что небо облака закрыли, и запоёт:

Дождик, дождик, лей сильней,

Дождик, лей среди полей.

Дольше, дольше погости

На грушевом дереве.

Соберутся дети вокруг Журушки, а она им сказки рассказывает о разных диковинных птицах.Хорошо было детям играть с Журушкой.Но вот как-то раз снова пожаловал Гонта.— Здравствуй, дедушка! Не найдётся ли у тебя опять такой же ткани, как в прошлый раз? Продай мне, я охотно куплю.— Нет, и не проси. Дочке моей о-Цуру нельзя больше ткать: очень она от этой работы устаёт. Боюсь, заболеет.Но Гонта чуть не силой всунул старику в руки кошелёк, набитый золотыми монетами.— Я заплачу тебе ещё дороже, чем в прошлый раз. А если ты не согласишься, пеняй на себя. Худо тебе будет. Меня ведь сам князь к тебе прислал,— пригрозил Гонта.— Чтоб через три дня была ткань готова, не то головой поплатишься!Ушёл Гонта, а старик и старуха стали горевать:— Беда, беда! Что же с нами теперь будет! Пропали наши головы.Всё слышала о-Цуру, хоть и была в другой комнате. Стала она утешать стариков:— Не бойтесь, не плачьте. Через три дня будет готова ткань, красивее прежней.Пошла девушка в ткацкую комнату и затворила дверь наглухо.Вскоре послышался за стеной быстрый-быстрый стук: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.День, и другой, и третий стучит ткацкий станок.— Журушка, кончай скорее, будет тебе! — тревожатся старик со старухой.— Ты, верно, устала, доченька?Вдруг послышался грубый голос:— Ну как, готово? Покажите мне.Это был Гонта.— Нет, показать нельзя. Журушка крепко-накрепко запретила к ней входить, пока она ткет.— Ого! Вот ещё выдумки! Я вижу, ваша дочь привередница. Ну, а я и спрашивать у нее не стану!Оттолкнул Гонта стариков и настежь распахнул двери.— Ой, там журавль, жу-жу-равль! — испуганно забормотал он.Входят старики — и правда, стоит за ткацким станком большая птица.Широко раскрыла она свои крылья, выщипывает у себя клювом самый нежный мягкий пух и ткёт из него красивую ткань: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.Захлопнули старики дверь поскорее, а Гонта со всех ног убежал — так он испугался.На другое утро прибежали дети звать Журушку.— Журушка, выйди к нам, поиграй с нами или сказку расскажи.Но в ткацкой комнате все было тихо.Испугались старик со старухой, раздвинули сёдзи, видят: никого нет. Лежит на полу прекрасная узорчатая ткань, а кругом журавлиные перья рассыпаны… Начали старики звать дочку, искали-искали, да так и не нашли.Под вечер закричали дети во дворе:— Дедушка, бабушка, идите сюда скорее!Выбежали старики, глядят… Ах, да ведь это журавль. Тот самый журавль! Курлычет, кружится над домами. Тяжело так летит…— Журушка, наша Журушка! — заплакали старики.Поняли они, что это птица, спасенная стариком, оборотилась девушкой… Да не сумели они ее удержать.— Журушка, вернись к нам, вернись!Но все было напрасно. Грустно, грустно, точно прощаясь, крикнул журавль в последний раз и скрылся в закатном небе.Долго ждали старик со старухой, но Журушка так и не вернулась.Есть, говорят, на одном из дальних островов большое озеро. Видели там рыбаки журавля с выщипанными перьями. Ходит журавль по берегу и все поглядывает в ту сторону, где старик со старухой остались.

Заколдованная чашка 

В давние-давние времена стоял в одной деревне богатый дом. Много поколений сменилось в нем, но самым ценным сокровищем того дома всегда оставалась чашка. Очень красивая это была чашка - из зеленого фарфора с голубым отливом. Иногда по вечерам доставал хозяин свою чашку из особого ящичка и любовался ею. Вот как-то раз отправился богач в харчевню - с друзьями попировать. Знатный был ужин! Наелся богач до отвала, а хозяин все угощения подносит да подносит. И что ни угощение, то непременно в красивой чаше лежит. Любопытно богачу стало, решил он чашки хозяйские получше рассмотреть. Взял одну - языком от удовольствия прищелкнул, взял другую - головой одобрительно кивнул. Взял третью - да от удивления так с открытым ртом сидеть и остался. Была та чашка как две капли воды на его собственную похожа! И тоже из зеленого фарфора с голубым отливом! Вытаращил богач глаза на чашку, взгляда отвести не может! А тут и друзья чашку заприметили. Стали они ее из рук в руки передавать, да нахваливать: - Что за чудная вещица! - Никогда в жизни ничего похожего не видел! - Бьюсь об заклад, нет на свете другой такой чашки! Слушал богач друзей, слушал, а сам от злобы уж рассудок потерял. Пришел, наконец, в себя. Позвал хозяина и говорит: - Хочу я, милейший, чашку эту у тебя купить! Заплачу, сколько хочешь, ничего не пожалею! Называй цену! Склонился хозяин харчевни в почтительном поклоне, а потом и говорит: - Простите меня великодушно, но не могу я эту чашку продать. Досталась она мне от отца, а отцу - от деда. Много поколений нашей семьи хранили ее, как самую ценную вещь! Совсем рассердился богач: - Нет мне до этого дела! - кричит. - Хочу купить чашку и куплю! Сунул он хозяину в руку 30 золотых монет. Не успели все и глазом моргнуть, как схватил богач чашку из зеленого фарфора с голубым отливом, высоко поднял ее над головой, да как бросит на пол! Разлетелась чашка на мелкие кусочки! Вскрикнул хозяин, гости с мест повскакивали, а богач улыбается да руки потирает! - Не потерплю я, - говорит, - чтоб еще у кого-то на свете такая чашка была! Чашка из зеленого фарфора с голубым отливом - сокровище только моего дома! Вернулся богач вечером домой радостный, и сразу к заветному ящичку направился. «Сейчас, - думает, - на свою чашку посмотрю». Открыл он ящичек, да так без памяти и упал. А когда очнулся, видит - лежат в ящичке осколки разбитой чашки из зеленого фарфора, а среди них - 30 золотых монет, те самые, которые он заплатил хозяину харчевни.

Земляника под снегом 

Давно-давно это случилось.Жила в одной деревне вдова. И было у неё две дочери: старшая о-Тиё — неродная дочь, а младшая о-Хана — родная.Родная дочь в нарядных платьях ходила, а падчерица — в лохмотьях. На долю родной дочери доставались ласка да баловство, а на долю падчерицы колотушки да чёрная работа. Падчерица и воду носила, и стирала, и обед варила, и ткала, и пряла, и весь дом обшивала.А родная дочка была ленивица. Не любила она ткать и прясть, а любила лакомиться всласть.Вот как-то раз поссорилась мачеха с соседкой.Стала соседка кричать:— Не указывай мне, учи лучше свою родную дочь! Вон она как ленива и привередлива! Придёт время — к падчерице твоей любой жених посватается, а дочку твою никто не возьмёт. Твоя дочка, раньше чем пальцем шевельнёт, три раза подумает, а потом всё равно раздумает.Никогда не любила мачеха свою падчерицу, а после этих слов так её возненавидела, что решила со свету сжить.Вот пришла холодная зима. Падчерица во дворе работает, а мачеха и о-Хана у очага греются.Однажды разморилась о-Хана от жары и говорит:— Ох, как мне жарко стало! Сейчас бы съела чего-нибудь холодненького.— Хочешь немного снежку?— Снег ведь невкусный, а я хочу чего-нибудь холодного да вкусного.Задумалась о-Хана и вдруг как хлопнет в ладоши:— Земляники, хочу земляники! Красных, спелых ягод хочу!О-Хана была упряма. Уж если чего ей захочется, так подай.Подняла она громкий плач:— Мама, дай земляники! Мама, дай земляники!— О-Тиё, о-Тиё, поди-ка сюда! — позвала мачеха падчерицу.А она как раз стирала бельё на дворе. Бежит она на зов мачехи, на ходу мокрые руки передником вытирает.Приказала ей мачеха:— Эй ты, лентяйка, живо иди в лес и набери в эту корзинку спелой земляники. А не наберёшь полной корзинки, домой и не возвращайся. Поняла?— Но, матушка, разве растёт земляника в середине зимы?— Растёт не растёт, а ты одно помни: придёшь с пустыми руками — в дом не пущу.Вытолкнула мачеха девочку за порог и дверь за ней крепко-накрепко заперла. Постояла-постояла о-Тиё на дворе, взяла корзинку и пошла в горы. Зимой земляника не растёт. Да делать нечего, боится о-Тиё ослушаться мачеху.В горах тихо-тихо. Снег валит хлопьями. Кругом сосны, словно белые великаны, стоят.Ищет о-Тиё землянику в глубоком снегу, а сама думает: «Верно, мачеха послала меня сюда на погибель. Никогда не найду я в снегу земляники. Тут и замёрзну».Заплакала девочка, бредёт, не разбирая дороги. То взберётся, спотыкаясь и падая, на гору, то в ложбинку скатится. Наконец от усталости и холода упала она в сугроб. А снег валил всё гуще и гуще и скоро намёл над ней белый холмик.Вдруг кто-то окликнул о-Тиё по имени. Подняла она голову. Приоткрыла глаза. Видит: наклонился над ней старый дед с белой бородой.— Скажи, о-Тиё, зачем ты пришла сюда в такой холод?— Матушка послала меня, велела набрать спелой земляники,— ответила девочка, еле шевеля губами.— Да разве не знает она, что зимой земляника не растёт? Но не печалься, я тебе помогу. Идём со мной.Поднялась о-Тиё с земли. Стало ей вдруг тепло и радостно.Шагает старик по снегу легко-легко. О-Тиё за ним бежит. И вот диво: только что она в рыхлый сугроб по пояс проваливалась, а теперь стелется перед ней крепкая, хорошая дорога.— Вон там на поляне спелая земляника,— говорит старик.— Собери, сколько надо, и ступай домой.Поглядела о-Тиё и глазам своим не верит. Растёт в снегу крупная красная земляника. Вся поляна ягодами усыпана.— Ой, земляника! — закричала о-Тиё.Вдруг смотрит: старик куда-то пропал, одни сосны кругом стоят.«Видно, не человек это был, а дух — хранитель наших гор,— подумала о-Тиё.— Вот кто спас меня!»— Спасибо тебе, дедушка! — крикнула она и низко-низко поклонилась.Набрала о-Тиё полную корзинку земляники и побежала домой.— Как, ты нашла землянику?! — изумилась мачеха.Думала она, что ненавистной падчерицы уже и в живых нет. Покривилась-покосилась мачеха от досады и дала своей родной дочке корзинку с ягодами.Обрадовалась о-Хана, села у самого очага и давай совать в рот землянику пригоршнями:— Хороши ягоды! Слаще мёда!— Ну-ка, ну-ка, и мне дай! — потребовала мачеха, а падчерице ни одной ягодки так и не дали.Прикорнула усталая о-Тиё у очага и дремлет. Только недолго ей отдыхать пришлось.Слышит, кто-то за плечо трясёт.— О-Тиё, о-Тиё! — кричит ей мачеха в самое ухо.— Эй ты, слушай, о-Хана не хочет больше красных ягод, хочет синих. Ступай живо в горы, собери синей земляники.— Но, матушка, ведь уже вечер на дворе, а синей земляники, поди, на свете нет. Не гони меня в горы, матушка.— Как тебе не стыдно! Ты ведь старшая, должна заботиться о своей младшей сестрёнке. Нашла же ты красные ягоды, найдёшь и синие!Вытолкала она падчерицу на мороз без всякой жалости и дверь за ней со стуком захлопнула.Побрела о-Тиё в горы. А в горах ещё больше снегу намело. Сделает один шаг о-Тиё — провалится по колени, сделает другой — провалится по пояс и заплачет-заплачет. Да полно, уж не во сне ли собирала она здесь свежую землянику?Совсем темно стало в лесу. Где-то волки завыли. Обняла о-Тиё руками дерево, прижалась к нему.— О-Тиё! — послышался вдруг тихий зов, и, откуда ни возьмись, появился перед ней знакомый дед с белой бородой. Словно тёмное дерево вдруг ожило.— Ну что, о-Тиё, понравилась твоей матушке красная земляника? — ласково спросил её старик.Полились у о-Тиё слезы ручьём.— Матушка опять меня в горы послала. Велит принести синей земляники, а не то и домой меня не пустит.Тут засверкали глаза у старика недобрым блеском.— Пожалел я тебя, оттого и послал твоей мачехе красных ягод, а эта злодейка вон что придумала! Ну хорошо же, я проучу её! Ступай за мной!Старик пошёл вперёд большими шагами. Идёт — словно по воздуху летит. Девочка за ним еле поспевает.— Смотри, о-Тиё, вот синяя земляника.И правда, весь снег вокруг светится синими огоньками. Повсюду рассыпана крупная, красивая синяя земляника.Боязливо сорвала о-Тиё первую ягоду. Даже на дне корзинки сияла она синим блеском.Набрала о-Тиё полную корзину и побежала со всех ног домой. Тут горы сами собой раздвинулись и в одно мгновение оказались далеко позади, а перед девочкой, словно из-под земли, родной дом вырос.Постучала в дверь о-Тиё:— Отвори, матушка, я нашла синюю землянику.— Как? Синюю землянику?! — ахнула мачеха.— Быть того не может!Думала она, падчерицу волки съели. И что же! О-Тиё не только вернулась живая-здоровая, но и земляники принесла, какой на свете не бывает. Неохотно отперла мачеха дверь и глазам своим не поверила:— Синяя земляника!О-Хана выхватила корзину из рук сестры и давай скорей ягоды есть.— Ах, вкусно! Язык можно проглотить! Синяя земляника ещё слаще красной. Попробуй и ты, мама.О-Тиё начала было отговаривать сестру с мачехой:— Матушка, сестрица, уж слишком эти ягоды красивы. Так и сверкают, словно огоньки. Не ешьте их…Но о-Хана злобно крикнула:— Наелась, верно, в лесу до отвала, да мало тебе, хочешь, чтоб тебе одной всё досталось. Нашла дурочек!И вдруг как залает, залает. Видит о-Тиё: выросли у мачехи и о-Ханы острые уши и длинные хвосты. Обратились они в рыжих лисиц, да так с лаем и убежали в горы.Осталась о-Тиё одна. Со временем вышла она замуж и жила счастливо. Родились у неё дети. Много собирали они в лесу красных, спелых ягод, но в зимнюю пору земляники под снегом никто больше не находил, ни красной, ни синей.

Ивовый росток 

Хозяин достал где-то ивовый росток и посадил у себя в саду. Это была ива редкой породы. Хозяин берёг росток, сам поливал его каждый день. Но вот хозяину пришлось на неделю уехать. Он позвал слугу и сказал ему: - Смотри хорошенько за ростком: поливай его каждый день, а главное - смотри, чтобы соседские дети не выдернули его и не затоптали. - Хорошо, - ответил слуга, - пусть хозяин не беспокоится. Хозяин уехал. Через неделю он вернулся и пошёл посмотреть сад. Росток был на месте, только совсем вялый. - Ты, верно, не поливал его? - сердито спросил хозяин. - Нет, я поливал его, как вы сказали. Я смотрел за ним, глаз с него не спускал, - ответил слуга. - С утра я выходил на балкон и до самого вечера смотрел на росток. А когда становилось темно, я выдёргивал его, уносил в дом и запирал в ящик.  Истинная экономия 

Это было в эпоху Камакура (Эпоха Камакура - название периода в истории Японии, конец XII - середина XIV в). Один чиновник переправлялся однажды ночью через реку Намэри, и его слуга нечаянно уронил в воду десять мон (Мон - мелкая монета, грош.). Чиновник немедля приказал нанять людей, зажечь факелы и отыскать все деньги. Некий человек, глядя на это со стороны, заметил: - Печалясь о десяти монах, он покупает факелы, нанимает людей. Ведь это обойдется гораздо дороже десяти мон. Услышав эти слова, чиновник сказал: - Да, некоторые думают так. Многие жадничают во имя экономии. Но потраченные деньги не пропадают: они продолжают ходить по свету. Другое дело десять мон, которые утонули в реке: если мы их сейчас не подберем, они будут навсегда потеряны для мира. Вот что называется истинной экономией!

Кагуя-химэ 

В давние-стародавние времена жил на свете один дровосек. Старым он был и бедным. Каждое утро отправлялся дровосек в горы бамбук собирать. Соберет - продаст, на то они со старухой и жили. Вот как-то раз пришел старик в лес. Вошел в бамбуковую рощу, да и остановился, как вкопанный. Что за чудеса! Льется невесть откуда таинственный свет! Огляделся старик, глазам не поверил: отливает одно коленце бамбука чистым золотом! Удивился дровосек, к бамбуку с опаской подошел, да и срубил то коленце. Глядь - а в нем девочка сидит, крошечная-прекрошечная, и светится вся, будто звездочка. Взял он девочку на руки и домой отнес. - Сжалились над нами боги, - решили старики. - Хоть на старости лет дитя послали. Взяли они девочку к себе жить и назвали ее Кагуя-химэ, что значит Лучезарная. Стала девочка расти, стариков радовать, а у дровосека с тех пор что ни день, то удача: как придет в лес, обязательно золотое коленце бамбука найдет. Разбогатели старик со старухой. А Кагуя-химэ росла-росла и превратилась, наконец, в красавицу невиданную. Со всей округи приходили люди на нее посмотреть. Полетела весть о ее красоте по всему свету. Многие знатные вельможи хотели ее в жены получить, да только Кагуя-химэ всем женихам отвечала: - Не пойду я за вас замуж и в края ваши далекие не поеду. Не могу я со своими родителями расстаться. Не нравилось старику, что дочка женихов отваживает, очень ему хотелось со знатным зятем породниться, да чтоб побогаче был. Жадность старика одолела, вот и придумал он невидаль: - Отдам я дочку свою, Кагуя-химэ, тому, кто три чудесные вещицы мне подарит: ветвь с золотыми плодами, руно золотое и веер, блеск излучающий, а еще пусть ожерелье из драконьего глаза принесет, да ткани, в ночи сверкающие!.. Вон чего придумал! Распугал женихов дочкиных. Много среди них и богатых, и знатных было, но никто условия стариковы выполнить не мог. А старику-то и невдомек, что разом потускнеют его сокровища рядом с красотой Кагуя-химэ. Между тем приближалась ночь полнолуния. Радовались люди, к празднику готовились - как-никак самая большая луна года. Но вот беда: чем ярче светила по ночам луна, тем печальней становилась Кагуя-химэ. Не хотелось ей больше веселиться, не радовали ее новые наряды. Сядет в уголочке, на луну голову поднимет, а слезы так и капают. Захлопотали старики вокруг дочки: уж не заболела ли? - Что с тобой стряслось? - спрашивают. - Почему ты так горестно на луну поглядываешь? Заплакала тут красавица и говорит: - Очень мне хочется, родители мои дорогие, навсегда с вами остаться. Не хочу я на луну возвращаться! Ведь не знаете вы, что явилась я на землю с самой луны, из лунной столицы. - Да неужто с самой луны? - удивились старики. - Да, - кивнула девушка, - и придется, видно, мне скоро назад вернуться. Зовет меня к себе луна, призывает. - А когда же надо возвращаться? Скоро? - не на шутку испугались старики. - Скоро, очень скоро, - ответила Кагуя-химэ. - Как взойдет на небе полная луна, так и появится лунный посланник. - Как взойдет полная луна? - во-скликнули старики. - Да ведь это же завтра! Заплакали они, запричитали: - Бедная наша дочка! На кого ты нас оставляешь?! Как же мы жить без тебя будем?! Думали старики, думали, как им Кагуя-химэ удержать, и решили ее от луны спрятать. Отвели они девушку в дальние комнаты, а вокруг дома охрану выставили - воинов-самураев позвали. Наконец, показалась над горой большая луна, яркая-преяркая. Натянули самураи тетивы и нацелили свои луки в небо. Поднялась луна над домом старика. Стоят воины-самураи, лунным блеском ослепленные, но крепко луки в руках держат. Натянул один из них тетиву и пустил стрелу в самое небо. Полетела та стрела, закружилась, а потом вдруг вмиг исчезла. Заблестела тут луна недобрым блеском. Еще ярче озарила землю. Зажмурили самураи глаза и на месте застыли, будто неведомая сила их в землю вдавила. А потом понемногу свет рассеялся, и появилась в лунном блеске небесная фея на крылатом коне. Вскрикнула тут Кагуя-химэ, побледнела, с места вскочила и вперед пошла, словно кто ее за руку повел. Вышла из дома, руки к луне протянула и говорит: - Прощайте, родители мои дорогие! Не могу я больше с вами оставаться - ухожу к луне! Бросились было старики за дочкой, да поняли, что нет у них сил с луной состязаться. Опустился крылатый конь на землю, подхватил девушку и медленно к небесам подниматься стал. - Прощайте! - крикнула в последний раз Кагуяхимэ и бросила что-то на землю. Очнулись старики - луна как обычно светит, ни коня крылатого, ни дочки не видно. Посмотрели под ноги - лежит на земле маленький парчовый мешочек. - Это, никак, мешочек долголетия, - догадались старики. - В нем, сказывают, порошок вечной жизни хранится. Повертели старики мешочек в руках, да и говорят: - Незачем он нам. Мы и так долгую жизнь прожили. Какое счастье нам еще нужно? И бросили его в огонь. Поднялся тот огонь высоко в небо, а вместе с ним полетела старикова печаль вечная к Кагуя-химэ.

Как острова рассердились 

Давно-давно это было.Жили на одном маленьком острове голубь и голубка. Весною вывела голубка двух птенцов.Старшего назвали Тэтэхё, а младшего — Тэтэкун.— Такие маленькие, а как широко клювы разевают! — радовались отец с матерью.— Как громко пищат! Всех птенцов в соседних гнёздах заглушили. Видно, наши дети самые сильные, самые умные.Сначала голубята только пищали, а потом стали покрикивать на отца с матерью. Принесут родители корму, а птенцы сердятся:— Разве это червяки? Не червяки, а дохлые мошки. А это разве мошки? Одни сухие крылышки.Братья и ворковали-то, словно ворчали.Не отдохнут голубь с голубкой, сами зёрнышка не склюют, все торопятся детей накормить. А Тэтэхё и Тэтэкун недовольны:— Мало нам, мало! Непроворные вы, неповоротливые. Не голуби, а вороны. Самые вкусные зёрна проворонили.В соседних гнёздах другие птенцы скучают, когда отец с матерью улетят, грустные песни поют:

Тэтэн-тэтэн.

Цубуцубу-цубуцубу.

Наша мама

К морю пошла за водой.

Отчего её долго нет?

Может, волны её унесли?

Волны, волны, морские волны,

Отпустите маму домой!

Тэтэн-тэтэн.

Цубуцубу-цубуцубу.

Наш отец

На охоту в горы пошёл.

Отчего его долго нет?

Может, ветер его унес?

Ветер, ветер, сердитый ветер,

Отпусти к нам отца домой!

Увидят птенцы в соседнем гнезде, что отец с матерью домой летят, обрадуются и долго-долго от себя не отпускают.А Тэтэхё и Тэтэкун сразу прочь своих родителей гонят:— Мало нам, мало! Сладкого горошку хотим.Вот выросли все птенцы на острове, стали большими и сильными. Сами себе корм добывают.Только Тэтэхё и Тэтэкун не хотят ни о чём заботиться. Целый день с ветки на ветку перепархивают, перышки носом чистят.— Посмотри, старший братец, какие перья у меня! Зелёные, словно молодая травка. А вот эти на крыльях коричневые, словно каштаны.— Нет, Тэтэкун, перья у тебя бурые и тёмные. Это у меня перья как молодая травка и спелые каштаны.И начнут спорить и ссориться.Не раз их стыдили лесные птицы:— Как вам не совестно! Знаете ли вы, какую пословицу сложили в птичью старину? «Почтительный голубёнок садится на три ветки ниже отца с матерью, благодарный воронёнок набивает кормом клювы своим родителям». А ваши отец с матерью высохли, словно осенние листья.Но Тэтэхё и Тэтэкун никого не слушали. И вот пришла беда. Вконец их родители из сил выбились. Летать не могут.Пришлось братьям самим о себе заботиться. А уж об отце с матерью они и не вспоминали.Тут сказали лесные птицы:— Ах вы, ленивые, злые дети! Сами себе зобы набиваете, а родителей своих бросили в беде. Не хотим мы больше с вами жить.А в глубине земли вдруг что-то заворчало, загремело: гу-у-у!— Слышите? — говорят птицы.— Рассердился на вас наш остров.— И пускай. Что за печаль! — отвечают братья.— Не один он в море, есть и получше его. Недаром говорят: «Одна крышка не годится, подойдёт другая».И полетели на соседний остров.Как там было красиво! В зелёной долине ручьи поют, цветы словно на праздник нарядились.— Вот тут нам будут рады,— говорят братья.— Ведь мы такие красивые! Будем здесь жить.Вдруг дохнуло зимним холодом, загудел ветер. Вся долина покрылась льдом и снегом. Не стало ни цветов, ни бабочек. Небо словно шапку на глаза надвинуло.— Что это, старший братец? Откуда снег и холод, ведь ещё лето не кончилось?— Улетим отсюда, Тэтэкун. Плохой это остров, неприветливый. Не рад он гостям. Вон там, далеко в море, видишь, что-то зеленеет. Туда и полетим.Долго летели братья над водой и прилетели к новому острову. Росли на нём высокие ветвистые деревья.Сели братья на ветку, сложили усталые крылья. Ах, хорошо здесь!Вдруг послышалось: шорх-шорх.— Что это, братец Тэтэхё? Ветра нет, а листья падают.Зашелестели, зашуршали листья и в один миг все осыпались. Облетело дерево и стоит голое. Тёмные сучья во все стороны торчат, словно грозятся.— Ой, не к добру это, братец Тэтэкун. Какой сердитый остров! Хуже прежних. Страшно на нём оставаться. Делать нечего, полетим дальше счастья искать.Но вблизи больше не было ни одного острова. Пришлось братьям лететь в дальнюю даль, на самый край неба. Вот наконец показался в морских волнах новый остров. Он был весь покрыт зелёными лесами. Долго-долго выбирали братья, на какое дерево опуститься. Всё казалось им, что вот-вот с веток листья посыплются.Выбрали они сухое дерево и сели на голый сучок. Теперь отдохнуть бы! Вдруг раздался треск, словно охотник из ружья выстрелил. Вспорхнули испуганные голуби. Покружили-покружили над деревом и сели на другой сучок. И опять послышалось — крак! Обломилась сухая ветка, а за ней и все другие — крак, крак, крак! — стали с треском падать на землю. Стоит ствол, будто топором его обтесали.— Нет, братец Тэтэхё, видно, и отсюда нам надо спасаться! Полетим, поищем где-нибудь приюта.— Ах, Тэтэкун, если бы хоть какая-нибудь голая скала посредине моря нас приютила! Я и то был бы рад.Летят братья-голуби от одного острова к другому. Этот льдом оденется, другой огнём дохнёт. На третьем все деревья колючками ощетинятся.Полетели братья к одинокой голой скале. И вдруг опустилась она на морское дно, только волны сердито забурлили.— Беда, беда, видно, все острова в море на нас рассердились,— говорит Тэтэхё.— А меня уж и крылья не держат.— Полетим обратно, на наш родной остров,— просит Тэтэкун.— Может, хоть там нас пожалеют.Собрались братья с последними силами и полетели обратно. Тяжело-тяжело крыльями машут.Но вот и родное гнездо. Обрадовались детям голубь с голубкой, так обрадовались, что сразу всё простили.Стали Тэтэхё и Тэтэкун о них заботиться. Сами зёрнышка не склюют, пока отца с матерью не накормят.Никогда больше не гремел родной остров. Видно, перестал сердиться. И так на нём птицам жилось хорошо, что даже и прозвали его «Голубиный остров».

Как сороконожку за лекарем посылали 

В старину, далекую старину, как-то раз под вечер шло у цикад большое веселье.Вдруг одна из них жалобно заверещала:— Ой, больно! Ой, не могу! Ой, голову ломит!Поднялся переполох. Решили цикады скорее послать за лекарем. Тут заспорили они между собой:— Пошлем ту, нет, лучше эту…А самая старая и мудрая цикада посоветовала:— Надо сороконожку послать. У нее ног много, она скорее всех добежит.Попросили цикады сороконожку сбегать за лекарем, а сами стрекочут возле больной:— Потерпи немного, потерпи, потерпи!Стонет больная, а лекаря всё нет как нет. «Где же наша сороконожка? Отчего она до сих пор лекаря не привела?» — тревожатся цикады. Пошли они посмотреть, не вернулась ли сороконожка к себе домой. Видят: сидит сороконожка, обливаясь потом, на пороге своего домика, а перед ней — ворох соломенных сандалий.Спрашивают ее цикады:— Что же лекарь так долго не идет?А сороконожка в ответ.— Не видите разве, я спешу изо всех сил. Как раз двадцать первую ногу обуваю. Надену сандалии на все свои ноги и сразу же побегу за лекарем.Тут только догадались цикады, что сороконожка еще только обувается в дорогу. Хорошо, что больная тем временем и без лекаря выздоровела.Недаром старики говорят: «Первым добежит не тот, кто быстрее всех бегает, а тот, кто скорее всех в дорогу соберется».

Колокол из дворца Дракона 

Случилось это очень-очень давно. Висел на звоннице в храме Сэннэндзи, что в Симоносэки, огромный колокол. Звон его разносился далеко по округе и всегда радовал людей. Каждое утро в один и тот же час ударял звонарь по колоколу. - Ну вот, - говорили крестьяне, - это звонит колокол храма Сэннэндзи. Значит, пора Нам в поле отправляться. И каждый вечер узнавали люди время по удару большого колокола. - Слышите? - спрашивали они друг друга. - Уже прозвенел колокол. Надо бы домой возвращаться. Так и жили люди в тех местах: по удару колокола. Но однажды случилось вот что. Вышли крестьяне на поля, работают, рук не покладая, вдруг слышат - звонит большой колокол храма Сэннэндзи. Удивились крестьяне: - Не время еще нашему колоколу звонить. Может, беда какая стряслась? Услыхал звон колокола и сам настоятель храма. Очень его это рассердило: «Что за непорядок такой! - подумал он. - Кто посмел в такой час в колокол ударить?!». Вышел настоятель из храма, на звонницу глянул, да так и остолбенел: колокол звенит, а звонаря-то и рядом нет! - Вот невидаль! - всплеснул руками настоятель. - Где ж это видано, чтоб колокола сами по себе звонили? Начались с того дня в храме Сэннэндзи настоящие чудеса. Чуть вечер настанет, поднимется на звоннице ветерок, а как полночь наступит, загудит колокол, да на всю округу как " забьет: гон!гон!гон! Стали люди замечать, что особенно громко звучит он во время дождя или шторма. «Неспроста все это», - думали они. Но что делать - не знали. А тем временем от колокола в той деревне совсем житья не стало. Бьет всю ночь напролет, хоть уши затыкай. Натянут себе крестьяне одеяла на голову, а уснуть все равно не могут. И чем бы все это кончилось - неизвестно, если б не явилась однажды ночью к настоятелю красивая девушка. Вошла она неслышно в храм, у изголовья встала и говорит: - Прислал меня к тебе Повелитель морской из самого Дворца дракона. Очень ему хочется колокол с твоей звонницы иметь. Прикажи его к нам во дворец отправить, а не то большая беда придет - разлетится твой храм, да и колокол впридачу, вдребезги! Сказала так, и в тот же миг в струйку дыма превратилась. Поплыл тот дымок над морем и исчез. На следующее утро позвал настоятель крестьян, стали они совет держать. - Раз Повелитель морской из Дворца дракона требует колокол ему отдать, так и сделаем, - решили крестьяне. - А не то он нас со свету сживет. Только как мы колокол со звонницы снимем и на берег морской отнесем? Думали они, думали, и решили сетку сплести самую прочную, из женских волос. Собрали по деревне волосы - кто прядь отдал, кто две, и сплели за две ночи большую сеть. И надо же: ни в первую ночь, ни во вторую не бил больше колокол. На третий день поутру собрались крестьяне перед храмом. Самых сильных позвали, чтоб колокол вниз спустить могли. Вышел из храма и настоятель. Только собрались люди за дело приниматься, слышат - заскрипело что-то на звоннице. Головы подняли, да так и обомлели: пошатнулся колокол, вздохнул вроде, да сам вниз спускаться стал. Идет - с бока на бок переваливается. На каменные ступени осторожно так ступает! А их-то без малого сотня будет! Спустился колокол, сетку с себя стряхнул, да по деревне зашагал. А как к холму подошел, постоял, отдышался, да по крутой тропинке вверх забираться стал. Так до берега моря и дошел. Остановился у самой воды, как вкопанный, а дальше - ни с места. Подбежали крестьяне, думать стали, как же теперь колокол в воду опустить. - Позовите скорее Матагоро, - кричат. - Он в нашей деревне самый сильный! Прибежал Матагоро, а с ним и все силачи деревенские. Подхватили они колокол и стали его в воду толкать. Долго они колокол в море тянули, пока, наконец, он на дно морское не ушел. Посмотрел Матагоро: а у него в руках колоколово ухо осталось - так тянули, что оторвали. Сказывают, что с тех пор потекла в деревне спокойная жизнь, а настоятелю храма тайны великие открылись. Научился он угадывать время штормов и тайфунов, приливов и отливов, нередко рыбакам помогал и урожай от непогоды спасал. А для храма новый колокол отлили - ничуть не хуже прежнего. А наверх ему ухо от старого приделали, чтоб не забывали люди о колоколе из Дворца дракона.

Краб, ступка, пчела и орешек 

Однажды краб и обезьяна искали, чего бы им поесть. Краб нашел рисовую лепешку, а обезьяна - только косточку хурмы. Обезьяне очень хотелось есть и она решила обмануть краба. - Слушай, краб, давай меняться. Я дам тебе превосходную косточку хурмы, из которой вырастет огромное дерево, усыпанное спелыми плодами, а ты в обмен на это богатство дашь мне всего лишь маленькую рисовую лепешку. Краб согласился, и обезьяна убежала, кусая пирог на ходу. "Здорово я одурачила краба", - думала обезьяна. А краб посадил косточку в своем саду, он каждый день росток и приговаривал: "Расти быстрее, а не то - выкопаю!" Когда дерево подросло, краб продолжал ухаживать за ним и приговаривал: "Быстрее приноси плоды, не то - срублю тебя!" Дерево испугалось, и вскоре на его ветвях появилась хурма. Сам краб не мог подняться на свое дерево, и попросил обезьяну сбросить ему спелой хурмы. "Конечно, сосед!" - закричала обезьяна. Она быстро забралась на дерево и принялась уплетать спелую хурму за обе щеки. - Что же ты, - крикнул краб, - кидай быстрее, я тоже хочу попробовать! - Лови! - сказала жадная обезьяна и стала кидать в краба зеленой незрелой хурмой. Хурма была такая твердая, она так сильно била краба по панцирю, что он скорее убежал к себе домой. Крабу так сильно досталось зеленой хурмой, что он заболел и лежал в постели много-много дней. Как-то раз к нему в гости зашли его друзья - ступка, пчела и орешек. Краб рассказал им, как обидела его обезьяна. Друзья посовещались и решили проучить обидчицу. Они решили пробраться в дом обезьяны и устроить ей взбучку. Так они и сделали. Когда обезьяны не было дома, они проникли в ее дом. Орешек спрятался в золе у очага. Пчела спряталась на кухне в корзине с мисо (это вкусная соевая паста). Ступка забралась на полку над дверью. Краб вместе со своими детишками - в бочке с водой. Вечером обезьяна вернулась к себе домой. "Какой холод!" - сказала она. Обезьяна уселась у очага и развела огонь. Тут началось такое! Орешек лопнул от жара и как подскочит, да обезьяне прямо в глаз! Обезьяна на кухню, сделать примочку, а из корзины с мисо вылетела пчела и ужалила жадную обезьяну прямо в нос! Обезьяна бежать! А у двери с полки на нее свалилась тяжелая ступка! Обезьяна растянулась на полу. Тут появился и краб. Схватил он обезьяну клешнями за горло и сказал: - Ну что, будешь еще обижать меня? Обезьяне стало стыдно, она обещала больше никогда, никогда не обижать краба и его друзей. И ее простили.

Крестьянин и Тэнгу 

[2] Давным-давно это было. Шел как-то крестьянин по заброшенной тропинке, и вдруг ему повстречался Тэнгу. А надо сказать, что Тэнгу крестьянин знал только по картинкам. Завидев крестьянина, чудище закричало громовым голосом: - Эй, ты, человек! Знай, что от меня еще никто не уходил, не вздумай и ты бежать! Я тебя сейчас съем! Готовься! Крестьянин весь задрожал, но собрался с духом и ответил: - А я очень много слышал о вас, господин Тэнгу! Значит, вы и есть Тэнгу? Здесь такое глухое место, что мне никак от вас не убежать. Я готов, делайте со мной,что хотите. Но не согласитесь ли вы сперва выслушать мою просьбу? - Ну, что еще у тебя за просьба? Говори живей! - крикнул Тэнгу. И крестьянин сказал: - Люди говорят, будто Тэнгу может принять какой угодно вид. И мне, прежде чем быть съеденным вами, хотелось бы удостовериться, доподлинно ли вы Тэнгу. Тэнгу захохотал во все горло. - Это мне ничего не стоит. Говори, во что же мне превратиться? - Станьте большой криптомерией [3] - Самой высокой среди тех, что окружают нас,- сказал крестьянин. В мгновение ока Тэнгу превратился в высокую криптомерию, которая, казалось, доставала до неба. Крестьянин потрогал ствол дерева и произнес: - Конечно же, это Тэнгу! Не успел я и подумать, как появилась такая замечательная криптомерия! - Теперь ты убедился в моем могуществе? Хватит с тебя? - спросил довольный Тэнгу. Но крестьянин попросил еще раз: - Уж очень мне хочется, чтобы вы стали большим камнем! Тэнгу тотчас же превратился из криптомерии в огромный, чуть не с гору, камень. Крестьянин опять принялся на все лады восхищаться Тэнгу, а под конец добавил: - Вот вы без труда превратились в две такие громадины, какие я пожелал увидеть. А сможете ли вы стать чем-нибудь совсем крохотным? Покажите, пожалуйста, еще раз ваше умение. Обернитесь, например, маленьким бобом на моей ладони. - Хм, только и всего? - засмеялся Тэнгу, наморщив свой длинный нос. И он сразу же, превратись в малюсенький боб, оказался у крестьянина на ладони. Тут крестьянин сунул боб в рот, разгрыз и проглотил. С той поры вошло в обычай, как кто расхвастается, называть его "Тэнгу".

Кувшинный человечек 

В старину, далёкую старину, жил в одной деревне молодой парень, по имени Таро. Был он бездельник, каких мало. И к тому же любопытен.С утра бродит по улицам и глазеет по сторонам. Тут новую крышу настилают, там бочку чинят, а вот собака за кошкой погналась. Кошка сидит на дереве, а Таро стоит под деревом. Ждёт, когда кошка с собакой помирятся.Мальчишки даже песню сложили:

Кто глаза таращит,

Словно филин в чаще,

Как лягушка на болоте?

Это наш Таро.

Оророн-коророн!

Оророн-коророн!

Настала осенняя страда. Все парни жали и молотили рук не покладая. Один Таро шатался по деревне как ни в чём не бывало.Вдруг приметил он на обочине дороги глиняный кувшинчик.— О-о, ходишь дальше — найдёшь больше,— обрадовался Таро.— И целёхонький, ни трещины. Но что в нём шуршит? Верно, полевая мышь туда забралась.Заглянул Таро в кувшин — и что же видит? Не мышь там прячется, не ящерица, не лягушка, а маленький человечек. Головёнка у него ну не больше каштана, а сам он, если на ноги встанет, будет ростом с гороховый стручок. Вот чудо! Таро так широко рот разинул от удивления, что в него, как в ворота, повозка с конём могла бы въехать.Человечек заговорил голосом тонким-тонким, как писк цикады:— Здравствуй, Таро! Вот мы и встретились. Из всей вашей деревни один ты мне полюбился. Ох, как я не люблю других парней! Возьми меня к себе домой жить.— Что ж! — отвечает Таро.— Пожалуй, возьму. Отчего не позабавиться.Дома вынул он маленького человечка из кувшина и бережно, двумя пальцами посадил посреди комнаты. А кошку на улицу выгнал за то, что стала облизываться.— Кувшинный человечек, какой ты забавный! Верно, меньше самого крошечного карлика на свете. Хочешь, поиграем?Целый день играл Таро с Кувшинным человечком. Посадил его в деревянную чашку и катал в кадке с водой. Подует посильнее — в кадке буря поднимается.Тележку сделал и мышь в неё запряг. Мышь побегала-побегала и бросилась в норку, тележку опрокинула.Смеялся, смеялся Таро, но к вечеру надоела ему новая забава. Не привык он долго одним и тем же заниматься.На другой день опять пошёл Таро шататься по улицам. Солнце уже начало садиться, когда вспомнил он о Кувшинном человечке.Вернулся Таро домой, смотрит, а там какой-то долговязый верзила на полу развалился, руки-ноги раскинул… Кто бы это мог быть? Стал Таро вглядываться в незваного гостя. Словно он его уже где-то видел. Да ведь это Кувшинный человечек!— Вот чудо из чудес! Как же ты так сразу, в один день, вырос? — спрашивает Таро.— Еще вчера был меньше мыши, а теперь меня перерос.— Всё твоими трудами, друг мой, твоими заботами,— отвечает Кувшинный человечек.— Недаром я тебя из тысячи выбрал. Гуляй, гуляй больше, я ещё и не так вырасту.В первый раз в жизни призадумался Таро: чтоб эти слова значили?А Кувшинный человечек уже не гостем, а хозяином себя держит. Принеси ему то, подай это, да поживее.На другой день Таро ушёл из дому раньше обычного. Сказать по правде, сбежал от своего гостя. Весь день бродил он по деревне без дела.Вечером вернулся, открыл дверь — и замер на пороге. В дом войти нельзя. Гость так вырос, что ему и одному в доме тесно.— Тоже выстроили домишко, недотёпы деревенские,— ворчит Кувшинный человечек.— Повернуться негде. Очаг посредине сделали, то и дело ногой в него попадаю. А угли-то горячие!Пришлось Таро спать под открытым небом. Чуть свет ушёл он со двора подальше. А вскоре соседки у колодца поспорили, чей ребенок в драке виноват. Ну как тут не послушать!Вернулся Таро домой уже в сумерках и понять не может, что за толстые брёвна из окон и дверей торчат? Пригляделся, а это руки и ноги гостя. Стал Кувшинный человечек великаном. Того и гляди, крышу своротит. Всю ночь Таро думал, как от беды избавиться,— ничего придумать не мог.А наутро вот что случилось. Пришёл к нему сосед и говорит:— Сын у меня заболел. Одному мне, старику, не управиться. Помоги в поле урожай убрать.Не хотелось Таро за работу браться, но и отказать совестно. Взял он серп в руки, пошел помогать старику соседу. Вечером сосед говорит:— Спасибо тебе, что помог. Вот на, возьми за свой труд.И дал ему немного денег. Первый раз в жизни заработал Таро деньги. Держит их в руке, и на душе у него легко так стало. Пошел он домой. Только смотрит, не торчат больше из дверей руки и ноги непрошеного гостя. Ворчит гость в доме, ворочается, как медведь. Припер Таро дверь покрепче и лег спать во дворе.На другое утро опять пошел Таро помогать соседу. Вернулся к себе домой поздно вечером, а гость почему-то вдвое меньше стал. Сидит в углу сердитый.В доме так хорошо стало, просторно. Можно после работы чайку попить.А гость жалуется:— Ошибся я в тебе, Таро! Думал, ты стоящий человек: мухи с головы не сгонишь — так ленив. Еще бы дня два ты поленился, я бы с гору вырос, до самых облаков. Ну чего ты серпом целый день махал? В гроб, что ли, меня вогнать хочешь?«Э-э,— смекнул Таро,— вон оно в чём дело! Ну, уж завтра я так работать буду, что никто за мной и не угонится».Назавтра к вечеру Кувшинный человечек стал опять ростом с гороховый стручок.— Прошу тебя, Таро-сан,— запищал он плаксивым голоском.— Посади меня снова в кувшин да и оставь возле дороги. Поищу я себе другого хозяина, поленивее.Таро так и сделал.Старые люди в деревне сказали: верно, это сама лень была в образе Кувшинного человечка.А кто потом нашёл его, не знаю.Может, и сейчас Кувшинный человечек лежит возле дороги, ждёт нового хозяина. 

Ласточки и тыква-горлянка 

Косукэ и Оцукити жили по соседству. Семья Косукэ была жадная и нечестная, а в семье Оцукити все были честные и добрые. Косукэ был очень богат, а Оцукити очень беден. Дело было весной. Под крышей дома Оцукити свила ласточка себе гнездо и вывела трех птенчиков. И вот однажды один из птенчиков выпал из гнезда и сломал себе лапку. Это заметил Оцукити. Он пожалел птенчика и перевязал ему лапку. Вскоре наступила осень, и все ласточки улетели в южные края. Среди них была и ласточка со сломанной лапкой. Когда птицы прилетели на юг, эта ласточка рассказала царю ласточек о том, как помог ей Оцукити. Царь ласточек внимательно выслушал ее рассказ и сказал: - Это очень добрый человек. Когда ты следующей весной полетишь туда, надо будет чем-нибудь отблагодарить его. Опять пришла весна, и ласточки вернулись в гнездо под крышей дома Оцукити. Однажды, когда Оцукити вышел во двор, ласточка, которой он помог прошлой весной, обронила перед ним какое-то семечко. Оцукити подобрал его и посадил в углу сада. Вскоре посаженное семя дало росток, из него выросла лоза, на ней зацвели белые цветы, а потом созрели две огромные тыквы-горлянки. Оцукити разрезал одну из них. Она оказалась такой ароматной, что Оцукити решил ее попробовать. Вкус у тыквы тоже был необычайно приятный, и добрый Оцукити созвал всех жителей деревни, чтобы угостить их. Все его односельчане с удовольствием ели тыкву и приговаривали: "Как вкусно, как вкусно!" Вторую тыкву-горлянку Оцукити положил сушить на солнце. Когда тыква высохла, он разломил ее и увидел, что она наполнена золотыми монетами. "Вот хорошо-то!" -подумал Оцукити и стал перекладывать монеты из тыквы в другое место. Но удивительное дело! Сколько он их ни перекладывал, тыква вновь наподнялась монетами. Так Оцукити сразу стал богачом. Сосед Косукэ узнал об этом и преисполнился зависти. Он отправился к Оцукити и взял у него одно ласточкино гнездо. Скоро в нем вывелись птенцы, но, сколько Косукэ ни ждал, ни один из них не падал из гнезда. Тогда, сгорая от нетерпения, Косукэ бросил в гнездо камень. Один из птенчиков с испугу взлетел, упал на землю и повредил себе лапку. Косукэ обрадовался и перевязал ее. Наступила осень, и ласточки снова полетели в южные края. А Косукэ подумал: "Вот хорошо! Придет весна, и, наверное, ласточки меня отблагодарят, как Оцукити". Когда ласточки прилетели на юг, та, что повредила лапку из-за брошенного в гнездо камня, рассказала об этом случае царю ласточек. - Такого скверного человека следует наказать,- сказал царь. Весной ласточки вернулись в гнездо под крышей дома Косукэ. Однажды Косукэ вышел во двор и увидел ласточку с поврежденной лапкой, которая бросила перед ним какое-то семечко. - Наконец-то я получу вознаграждение! С этими словами Косукэ подобрал семечко и посадил его в углу своего сада. Вскоре посаженное семя дало росток, из него выросла лоза, на лозе зацвели белые цветы, а потом созрели и две огромные тыквы-горлянки. Тогда Косукэ, подражая Оцукити, разрезал одну из них и пригласил па угощение жителей деревни. Но тыква оказалась такой горькой и жесткой, что у всех свело рот от первого же куска, и гости очень рассердились. Но жадный Косукэ подумал: "Ну ладно, пусть первая тыква была горькая и жесткая, зато если во второй окажутся золотые монеты, все будет хорошо". И он положил вторую тыкву-горлянку сушиться на солнце. "Когда высохнет эта горлянка, я получу несметное количество золотых монет; пожалуй, нужно приготовить для них место",- решил жадный Косукэ. И пока тыква-горлянка сушилась, он приготовил множество таких огромных ящиков, что их нельзя было и в дом втащить. Скоро горлянка совершенно высохла, и Косукэ, предвкушая радость, расколол ее. Но вместо золотых монет из нее повалил черный дым. Это было так неожиданно, что Косукэ, потрясенный, упал лицом на землю. Лежа ничком, жадный Косукэ забеспокоился: "Как бы из-за этого дыма не случилось пожара и не сгорели мой дом и все мое имущество!" Вскоре дым рассеялся и Косукэ поднялся. Дом был цел. Но удивительное дело! Драгоценности и золото, надежно запрятанные в доме, исчезли вместе с этим странным дымом. Так честный и добрый Оцукити стал богатым человеком, а нечестный и жадный Косукэ превратился в бедняка.

Лиса-брадобрей с горного перевала 

Случилось это давным-давно. Стояла среди гор маленькая деревушка. Тихо и спокойно жили там люди. Только стали вдруг поговаривать, что поселилась на перевале лиса-оборотень и людей морочит. Думали-думали жители деревни, что им делать, и решили на перевал отправиться - посмотреть, вправду ли лиса там живет. Взяли они фонари и пошли в горы, да прежде договорились: кто лису приметит, фонарем знак подаст. Жил в той деревне один парень. Звали его Гонсукэ. Вот идет Гонсукэ и думает: "Эх, хорошо бы мне ту лису увидеть! Уж я-то ее бы одурачил!" А тем временем все по лесу разбрелись. Остался Гонсукэ один, за деревом спрятался и стал ждать. Вдруг видит: кусты зашевелились, и лиса из зарослей выходит. Заметался Гонсукэ, словно воздушный змей в небе, - как бы лисе на глаза не попасться! А лиса в его сторону и не смотрит. Присела она под большим деревом, что у самой дороги росло - отдыхает. Посидела-посидела, а потом - давай с дерева листья рвать, да на голову себе сыпать. Не успел Гонсукэ и ахнуть, как превратилась лиса в красивую девушку с волосами до пят. Наклонилась девушка, собрала с земли сочные плоды, подняла руку над головой и - засверкал у нее в волосах чудесный гребень. Смотрит Гонсукэ на лису, дивится. "Ну и повезло же мне, - думает. - Не каждый день увидишь, как лиса к своим плутовским забавам готовится". Сорвала тут девушка-лиса пучок сухой травы да себя им по спине ударила. Глядь - а это уж и не солома вовсе, а младенец! Огляделась лиса вокруг и прямо к дереву-фуки направилась. Листья с него стряхнула, и обратились они в зеленое покрывало. Завернула лиса в него младенца и на спину себе посадила. Смотрит Гонсукэ на лисьи превращения, глазам своим не верит.Вышла лиса на горную тропинку. Видит - на дороге конский навоз валяется. Провела она рукой, и появились на том месте сладкие рисовые лепешки. Взяла лиса листья прицветника - стали они узелком для гостинцев; завернула в них лепешки и по тропинке к деревне спускаться стала. Идет девушка по лесу, а Гонсукэ за ней тихо-тихо крадется. Шли они, шли и подошли, наконец, к большому дому. Стукнула лиса в дверь раз, стукнула другой и говорит: - Это я пришла, дочка ваша! Отоприте дверь! - Ох, доченька! Заждались тебя совсем, - услышал Гонсукэ голоса из-за двери. Видит - на пороге старик со старухой стоят. Испугался Гонсукэ не на шутку: "Вот хитрая бестия! - думает. - В старикову дочку обратилась и теперь морочить их будет! А старикам-то и невдомек, что лиса это!". Ворвался он в дом, да как закричит: - Гоните ее, гоните! Я - Гонсукэ из деревни, что под самой горой! Эй, старик, не дочка это твоя, а лиса-оборотень! Я сам видел! Берегись - обманет она тебя! Подскочил Гонсукэ к девушке, да крепко-накрепко за волосы схватил. - Эй, парень, не тронь дочку нашу! - накинулся на него старик. - Никакая это не лиса! - Да нет же, - не унимался Гон-сукэ, - лиса это! Я сам в горах видел, как она в девушку превратилась. И не младенец у нее за спиной, а пучок сухой травы! А сладкие лепешки в узелке - из конского навоза! - Ты, негодный, в дом чужой врываешься, да еще и глупость всякую несешь! - вконец рассердился старик. - Да не вру я, не вру! - чуть не заплакал от досады Гонсукэ. - Ну, не верите - проверьте! Подпалите ей подол платья - коли прав я, она тот-час в лису обернется! - А что, может, и впрямь огнем ее испытать? - обратился старик к своей старухе. Взял он из очага головешку, да к дочкиному подолу поднес. Заплакала девушка, запричитала: - Какая же, какая же я лиса? А искорки уж по платью побежали. Вспыхнула девушка и в тот же миг умерла. - Что ты наделал! - закричал старик. - Дочку нашу страшной смертью погубил! Что теперь нам, старым, делать, как жить?! Залилась старуха слезами горькими. Побледнел Гонсукэ, а потом тоже заплакал: - Я ведь и вправду думал, что лиса это. Спасти вас хотел! Вот свдят они втроем, слезы льют. Вдруг слышат - по деревне монах идет, сутру читает. Бросился старик к монаху: - Господин монах, - стал просить он, - в дом мой зайдите. Беда у меня случилась. Согласился монах, в дом вошел. Рассказали ему старики обо всем. Выслушал монах, а потом и говорит Гонсукэ: - Дурной поступок ты совершил - дочь старикову убил. Должно теперь тебе монахом стать - так закон велит. Возьму тебя к себе в ученики, и будешь ты молиться духу усопшей, прощение вымаливать. Сказал так и к старикам обернулся: - Не горюйте, старики, - говорит, - была дочка ваша доброй и ласковой, потому и на небесах покой обретет. Научу я Гонсукэ уму-разуму. Отслужит он по девушке заупокойную, душа ее счастьем и наполнится. Усадил монах Гонсукэ посреди комнаты, молитву прочитал, а потом и голову брить начал. И спереди сбрил волосы, и сзади. Стала голова на большой шар похожа. - Делайте, господин монах, все, что положено, - говорит Гонсукэ смиренно. - Надо мне вину свою искупить. Закрыл он глаза, сидит, голову наклонив. Вдруг слышит чей-то голос: - Эй, Гонсукэ, что с тобой случилось? Кто тебе голову обрил? Уж не лиса ли? - Какое там! - отвечает Гонсукэ. - Совершил я дурной поступок, вот и пришлось мне в ученики к монаху идти. Раздался тут в ответ громкий смех. Очнулся Гонсукэ, голову поднял. Видит - стоят вокруг деревенские парни, со смеху покатываются. Огляделся он вокруг: нет старика, нет стару-хи, да и монаха тоже нет. Лежит перед ним лишь куча конского навоза, да фонарь у самых ног валяется. - Обморочила! - только и смог выкрикнуть Гонсукэ. Схватился он руками за голову - а она-то бритая! Ни одного волоска лиса-оборотень не оставила! Вот такую историю сказывают!

Лучшие в Японии просяные колобки 

Давным давно, в отдаленной японской деревушке жили старик со старушкой. Старик каждый день ходил в горы, собирал там хворост, а старушка зарабатывала тем, что стирала одежды богатых людей. Жили они дружно и весело, но одиноко - не было у них ни сына, ни дочери. Как-то раз старушка стирала белье в ручье неподалеку от дома. Вдруг она увидела, как прямо к ней, качаясь в волнах плывет гигантский персик. С трудом вынула старушка этот персик из воды и принесла его домой. Старушка решила подождать мужа, а когда он пришел - сказала: "Давай попробуем этот персик, должно быть, он очень вкусный." Только поднесла старушка нож к персику, как тот раскололся на две части и оттуда с воплем выскочил маленький веселый парнишка. Поначалу старики испугались, а затем обрадовались тому, что бог послал им сына на старости лет. Мальчика решили назвать Момотаро [4]. Они воспитывали Момотаро с любовью и заботой. Скоро Момотаро подрос, он стал самым крепким и сильным парнем - по крайней мере, в своей деревне. Однажды он услышал, что людоеды с Онигашима [5] держат в страхе всю деревню. Он попросил у родителей разрешения пойти на Онигашима и прогнать людоедов. Поначалу родители не пускали Момотаро, но тот настаивал на своем и старикам пришлось согласиться. Старушка напекла ему любимых просяных колобков и проводила до околицы. Итак, Момотаро в прекрасном настроении шел навстречу своей судьбе. Когда он уже покинул родную деревню, навстречу ему выбежал Пес и спросил: "Куда идешь, доблестный Момотаро, и что у тебя в узелке?" - "В узелке моем лучшие в Японии просяные колобки, а иду я на остров Онигашима, прогонять злых людоедов," - сказал Момотаро, - "Если ты проможешь мне, - я дам тебе лучший в Японии просяной колобок." Пес согласился и они продолжили путь уже вдвоем. Затем навстречу им прилетел Фазан. Момотаро дал ему просяной колобок и Фазан полетел вместе с ними прогонять людоедов. Вскоре к небольшой армии Момотаро присоединилась Обезьяна, которая тоже получила лучший в Японии просяной колобок. Когда отряд Момотаро достиг Онигашима - друзья увидели, что путь им преградили огромные ворота. Фазан перелетел через стену и открыл ворота изнутри. Там, в крепости шел пир горой - злые людоеды жарили мясо и пили саке. Они праздновали очередную победу над беззащитными крестьянами. Момотаро закричал громовым голосом: "Берегитесь, несчастные! Мы пришли наказать вас за все то зло, которое вы причинили бедным людям!" И бесстрашные друзья напали на пьяных людоедов. Фазан пикировал на головы людоедов и беспощадно клевал их. Пес кусал злодеев за ноги, а Обезьяна била их всеми четырьмя лапами и хвостом. Армия Момотаро обладала силой тысчячи армий, потому что друзья съели лучшие в Японии просяные колобки. Вскоре побежденный главарь людоедов встал на колени перед Момотаро. Со слезами на глазах он сказал: "Умоляю тебя, доблестный Момотаро! Пощади нас! Мы больше никогда, никогда не будем нападать на людей! Мы вернем все, что отняли у крестьян! Пощади нас, доблестный Момотаро! Умоляю тебя!" Момотаро и его друзья погрузили на лодку сокровища Онигашима (острова людоедов) и с победой возвратились в родную деревню.

Мальчик-с-пальчик 

Давным давно на одном из японских островов жили муж и жена. Жили они в любви и достатке, но не было у них наследника. Каждый год ходили они в храм молить бога, чтоб послал он им сына. "Пошли нам, господи, сына! Не важно, какого он будет роста!" И наконец, бог сжалился над бездетной парой и у них появился ребенок, и был он ростом всего лишь с палец взрослого человека. Супруги заботливо растили сына, и он стал уже симпатичным молодым человеком, но совсем-совсем не вырос и все звали его Иссун-боши[6]. И вот в один прекрасный день Иссун-боши сказал родителям, что хотел бы поискать счастья в городе. Родители не хотели отпускать сына в опасное путешествие, но он стоял на своем. Тогда отец сделал ему меч из иголки для шитья и вложил его в ножны из соломинки. Иссун-боши сел в лодку, сделанную из миски, и оттолкнулся от берега веслами, которые мать сделала ему из палочек для еды. День и ночь плыл отважный Иссун-боши, пока наконец не достиг города. Долго Иссун-боши шел по городу, пока наконц не оказался он перед величественным княжеским дворцом. Он встал у ворот и громко сказал стражникам: "Я прибыл в ваш город, чтобы служить и учится. Прошу вас принять меня на службу." Но он был настолько крошечным, что охрана не обращала на него внимания. "Я - здесь! Я - здесь!" - кричал Иссун-боши. Наконец стражники увидели его и сняли с гэта [7]. Иссун-боши был предоставлен князю. Он взошел на ладонь правителю, преклонил колени и поклялся служить князю до самой смертии. Князю очень понравился симпатичный и скромный молодой человек и он сделал его своим слугой. Умный и смелый юноша полюбился всем в княжескоим замке, но больше всего - дочери князя. Вскоре, он стал ее личным секретарем. Однажды принцесса в сопровождении Иссун-боши пошла на молитву в храм Киомицу. Внезапно, как из-под земли, перед ними оказались два страшных людоеда. Они загородили дорогу и уже хотели съесть принцессу. Иссун-боши выхватил меч из соломенных ножен и смело бросился на людоедов. В пылу сражения один из людоедов проглотил юношу, но тот не растерялся и без устали колол людоеда изнутри. Это было так больно, что людоед поспешил выплюнуть Иссун-боши, а тот запрыгнул другому разбойнику на бровь и вонзил свой меч ему прямо в глаз. От крика побежденных людоедов задрожали горы. Они бросились наутек, а один из них, убегая, потерял волшебный молоток. Принцесса подняла молоток и сказала: "Если постучать этим молотком, он исполнит любое желание. Подумай, чего ты хочешь: дворец, золото, гору риса?" Иссун-боши ответил: "Не нужны мне дворцы, не нужны горы риса, не нужно все золото мира. Все, что я хочу - это стать такого же роста, как все!" Тогда принцесса кивнула и начала ударять волшебным молотком и припевать: "Вырастай-ай-ай! Вырастай-ай-ай!" Во мгновенье ока Иссун-боши превратился в рослого, красивого воина. Они с принцессой вернулись во дворец и та рассказала князю о своем чудесном спасении. Иссун-боши вскоре женился на принцессе. Они жили долго и счастливо вместе с родителями в доме Иссун-боши. Кто не верит - поезжайте в Японию. Эту историю подтвердит вам любой японец, даже самый маленький. 

Медведь - камень 

Жил когда-то в маленькой горной деревушке старик-дровосек. Родных у него не было, вот и хил он вдвоем со своей собакой. Вместе они в горы ходили хворост собирать, вместе потом его в город на продажу отвозили. Продадут - купят риса, тем и жили. Вот как-то раз поутру отправился дровосек в лес. Идет, по сторонам глядит, птичек слушает, а собака впереди бежит, хвостиком виляет. Вдруг видит старик: остановилась собака, уши подняла, а потом стремглав в заросли бросилась. - Эй, эй, подожди! Куда ты? - закричал дровосек. И за собакой в глубь леса побежал. Глядь: лежит у старого дерева медведь, стонет жалобно, а двинуться не может. Подошел старик ближе - а медведь-то раненный: торчит из лапы острая стрела. - Вот бедняжка! - воскликнул старик. - Надо бы тебе помочь. Вынул он стрелу из медвежьей лапы, а кровь-то как хлынет. Подбежала тут собака и давай рану зализывать. Сорвал дровосек полынь, к ране приложил - полегчало медведю. - Ну вот и славно, - сказал старик. - Теперь ты, медведь, лежи тихонько и не двигайся, скоро боль твоя пройдет. На следующий день снова пришел дровосек со своей собакой медведя проведать. Стали они за ним ухаживать да подкармливать. Совсем скоро поправился медведь и стал старику во всем помогать. Погрузит, бывало, дровосек хворост на повозку, медведь ее по тропинке везет, а собака сзади толкает. Так они до города и шли. А в городе только, и разговоров, что о медведе, который повозку с хворостом привозит. Как увидят люди, что старик с горы спускается, мигом на улицу высыпают, товар у него купить спешат. Хорошо зажил старик со своими зверями. Вместе работают, вместе вечера коротают. Так несколько лет и прошло. А тут новая беда. Совсем стар старик стал, хвори его разные одолели. Случалось, что не было у него сил утром в горы идти. Решили соседи позвать лекаря из города, да поздно - помер дровосек. Стали люди думать, что теперь со стариковыми зверями делать. Многие их приютить хотели. Да только собака с медведем по-своему решили. Забрались они на вершину холма, сели у могилы дровосека и завыли. Как ни старались их в деревню забрать, ничего не получалось. Стали тогда им пищу на холм носить, а они и есть-то ничего не едят. Много прошло времени. Сдохла старикова собака. Остался медведь один-одинешенек. Но вот как-то раз пришли люди к могиле дровосека, смотрят - нет медведя. Стали его искать - найти не могут. Вдруг видят - лежит у самой дороги, что по холму вьется, большой камень, ну, точь-в-точь-медведь. Сказывают, что стал тот медведь-камень деревню охранять да крестьянам помогать. Бывало, везут они товар в город на продажу, а путь-то нелегкий - попробуй повозку на холм втащить, обязательно к медведю-камню подойдут, поклонятся. - Здравствуй, господин медведь, - скажут. - Как нынче твое здоровье? Загудит камень, будто с людьми здоровается. - Помоги нам, - попросят крестьяне. - Подними повозку на холм по крутой дорожке, очень тебя просим. Качнется камень вправо, качнется влево, глядь - повозка в гору сама поехала. Поблагодарят крестьяне медведя-камень, поклонятся ему низко и дальше пойдут. Говорят, камень тот по сей день на дороге лежит и в деревню ту только добрых людей пускает.

Молодильное озеро 

Давным-давно жили в одной деревне старик со старухой. Были они старыми-престарыми, еле ноги волочили, но жили дружно и во всем друг другу помогали. Бывало, сидят у огня, греются: - Немощные мы с тобой стали, - скажет старик. - Вот который день крыша протекает, а сил прореху заделать нет. - Не печалься, - ответит ему старуха. - Течь в крыше - не беда. Хуже, что мы с тобой того гляди помрем, а очень бы хотелось еще чуток пожить. Вот как-то раз отправился старик в горы - хворост собирать. Идет и думает: "Помню, любила моя старуха грибочков поесть. Пойти поискать, что ли?" Взвалил он вязанку на спину и вглубь леса пошел. Идет - там грибочек увидит, тут - сорвет. Шел-шел, да и заблудился. А день-то жаркий выдался. Светит солнце - спасу нет. "Вот бы глоток воды сейчас", - думает старик. Вдруг слышит - журчит где-то в чаще ручеек, звонко так поет - бьются капельки о камушки. Пробрался старик через заросли, видит - струится по скале вода, а у подножья - небольшое озерцо. - Эх, напьюсь сейчас холодной водички! - обрадовался старик. Сбросил он вязанку, сел на бережку, рукой воду зачерпнул: - Ой да вода! Ой да вкуснотища! - воскликнул. - А какая прохладная! А какая сладкая! Никогда в жизни такой воды не пил! Напился он воды, чувствует, будто спина болеть перестала и голова на бок не падает. Поднялся было, а ноги как не свои - все попрыгать да побегать норовят. Весело старику стало: "Что за чудесный лес! - думает. - Что за яркое солнце! Эх, хороша жизнь!" Невдомек старику, что не простой воды он напился, а молодилъной, и что не старик он теперь вовсе, а молодой парень. Старику бы в воду глянуть! Да куда там! Подхватил он вязанку и по горной тропинке к старухе побежал. Прибежал к дому, да как закричит: - Старуха, старуха, это я вернулся! Заплутал малость, вот и припозднился. Повернула старуха голову и проворчала: - Эй, парень, ты чего в мой дом врываешься, да еще вдобавок околесицу всякую несешь? Раскрыл старик рот от удивления. - Ты что, старуха, - говорит, - совсем ума лишилась, что ли? Это же я! - Ха-ха-ха! - засмеялась старуха. - Думаешь, раз я старая, меня дурачить можно? - Ты, видно, днем дрыхла, - рассердился старик, - не проснулась еще. Протри глаза! - И не спала я днем, - обиделась старуха. - Что мне надо, то я вижу. Отвечай немедленно: кто ты такой и что тебе надо? Опешил старик - понять не может, что с его старухой стряслось? - Ты что же, не узнаешь меня? Это же я, твой старик, - снова заговорил он. - Какой же ты старик? - вытаращила глаза старуха. - Ты же молодой еще совсем! Ой, насмешил! - Кто молодой? - не понял старик. - Да ты поближе подойди, погляди получше! Подошла старуха поближе. - Странно, - говорит, - вроде кимоно на тебе стариково... - Не стариково, а мое собственное, - рассердился старик. - А чье, по-твоему, кимоно я носить должен? - И голос, вроде, совсем как у моего старика, - призадумалась старуха. - А как ты думаешь? - не унимался старик. - Чьим же еще голосом я говорить должен? - Да и лицо у тебя такое, какое у моего старика в молодости было... - совсем растерялась старуха. - Как в молодости? - не поверил старик. - Ну ты, старуха, скажешь! Вспомнила, что сто лет назад было! Уставилась старуха на него, глаз оторвать не может. Не по себе старику стало. Подошел он к лохани с водой, да в воду и заглянул: смотрит на него оттуда молодой парень, улыбается. - Эй, старуха, - пробормотал старик. - Что со мной случилось? - Вот и я не пойму, - ответила старуха. - Вроде ты, а вроде и не ты! Посмотрел старик еще раз в воду, да как себя по лбу ладонью хлопнет. - Понял, понял! - кричит. - Напился я в лесу воды из озерца. Была та вода, видно, молодильная, вот и вернулась ко мне молодость! Стал старик по дому прыгать да плясать. - Ой да я! Ой да я! - радуется. - Вновь я молодым стал! Не боюсь теперь ни болезней, ни смерти! А потом старухе и говорит: - Не печалься! Завтра поутру в горы пойдем, озеро то найдем. Будешь и ты у меня снова молодой и красивой! Заживем мы с тобой опять весело и счастливо. - Почему это я должна до утра ждать? - обиделась старуха. - Ты сегодня молодым стал, а я до завтра старухой жить должна. - Так ведь поздно уже, - стал уговаривать ее старик. - Кто же по ночам в горы ходит? Да и озерца того впотьмах не найдем. Подожди до утра! - Подожди, подожди... Не хочу! - не унималась старуха. - Вон сколько лет ждала - старухой стала. Не стал старик ее больше слушать, лег и заснул, да так крепко, что ничего не услышал. Наутро видит - нет старухи. - Эй, старая, где ты? - закричал он. Но никто ему не ответил. Понял старик, что не дождалась его старуха, сама в горы отправилась. "Ладно, пусть идет, - думает ста-рик. - Нет у нее, видно, сил ждать. Придет назад такой же красивой, как раньше была". Поднялось солнце из-за гор, за го-ры и село. Смеркаться стало, а старуха все не возвращается. - Видно, заблудилась в лесу моя старуха, - решил старик. - Придется идти ее искать. Собрался он и в горы пошел. Идет - старуху кличет. Вдруг слышит - плачет где-то в чаще младенец. Удивился старик: откуда тут младенец? Пробрался он сквозь заросли, к озерцу вышел, видит - лежит на каких-то тряпках младенец, кричит-надрывается. Пригляделся старик получше, а это и не тряпки вовсе, а старухино кимоно. Понял тут старик, что пожадничала его старуха: оторваться от воды молодильной не могла, вот и превратилась в дитя малое. Взял старик младенца и домой отнес. Так и пришлось ему свою старуху нянчить.

Мудрое решение 

Давным-давно жил в столице один сват. Целыми днями подыскивал он женихов и невест. Однажды он просватал пятнадцатилетнюю девушку за тридцатипятилетнего мужчину, скрыв его возраст. Но родители невесты вскоре прослышали, что жених стар. - Мы ни за что не отдадим дочь: ведь между возрастом жениха и невесты двадцать лет разницы,- сказали они. Что мог поделать сват? Он решил пожаловаться судье. Судья вызвал обе стороны и спросил родителей девушки: - Вы дали слово, по какой же причине теперь отказываетесь? - Сват обманул нас: жених на двадцать лет старше невесты, поэтому мы не согласны. Мы бы отдали ее, если бы он был хотя бы только вдвое старше ее. - Пусть будет, как вы хотите. Отдайте ему свою дочь через пять лет. Жених обязан это время подождать. Тогда ему исполнится сорок, а ей - двадцать, и жених будет старше невесты как раз вдвое. Так порешил судья, и обе стороны с извинениями удалились. Поистине мудрое решение!

Мышиное сумо 

Случилось это давным-давно. Жили в одной горной деревне старик со старухой. Целый день они трудились, а богатства все не прибавлялось. Вот как-то раз по весне отправился старик в горы хворост собирать. Шел он, шел, пока не попал в лесную чащу. Остановился старик передохнуть. Вдруг слышит - кричит кто-то: - На тебе! Получай! Еще получай! А тут и другой голосок послышался: - Ну погоди, негодная! Я тебе отомщу! Удивился старик, вокруг огляделся - нет никого! Решил он тогда в траве посмотреть. Раздвинул заросли, да как вкопанный и остановился. Глядит - глазам не верит: две мыши борьбой сумо занимаются! Одна мышь толстая-претолстая, а другая - тощая-претощая! Толстая мышь на тощую навалилась и кричит: - На тебе! Получай! Получай! Присмотрелся старик к мышам получше, да от удивления аж присвистнул: "Вот чудеса! - думает он. - Никак эта тощая мышь - та самая, что в доме у меня живет. Да и толстую знаю - из дома соседа-богача она будет". Поспешил старик домой - старухе про мышиное сумо рассказать. - Сдается мне, - сказала старуха, - что неспроста наша мышь такая тощая. Мы с тобой в бедности живем, вот и мышь нам под стать! - Давай-ка, старуха, - предложил старик, - попробуем ее чуток подкормить. Может, силы у нее и прибавится? Собрала старуха остатки рисовой муки и испекла румяную лепешку. Положил старик лепешку перед мышиной норкой. Наутро смотрит - нет лепешки, да и ни единой крошки не осталось. Обрадовались старики: - Наконец-то, - говорят, - наша бедная мышь досыта наелась! Теперь уж точно - сил у нее для борьбы сумо прибавится! На следующий день отправились старик со старухой в горы. Очень старухе хотелось поглядеть, как мыши в сумо борются. Притаились они за деревом и стали ждать. Вдруг слышат, кричит толстая мышь: - Получай! Еще получай! А тощая ей вдруг как закричит в ответ: - Ну, погоди у меня! Посмотрим, кто кого! Сама получай! Повалила тощая мышь толстую на траву. - Дай передохнуть, - взмолилась толстая мышь. Отдышалась она и спрашивает: - Что за чудо с тобой, сестрица, случилось? Вчера я Тебя без труда победить смогла, а сегодня ты как будто сильнее стала? - Что правда, то правда, - согласилась тощая мышь. - Видишь ли, сестрица, тебе меня не понять: ты в богатом доме живешь, а я в бедном. Нечасто мне удается вдоволь поесть. Да вот решили хозяева меня подкормить - положили к норе рисовую лепешку. Думаю я, что теперь каждый вечер меня угощение дома ждать будет. - Как же я люблю рисовые лепешки! - вздохнула толстая мышь. - И совсем никто меня ими не угощает! Послушай, сестрица, принесла бы ты мне кусочек попробовать. Покачала тощая мышь головой: - Нет, - говорит, - не могу. Негоже мне из дома своего рисовые лепешки таскать, там и без того есть нечего. Не могу я тебя задаром кормить. Призадумалась толстая мышь, а потом и спрашивает: - А если не задаром? У моего хозяина денег видимо-невидимо. Только ведь деньги — это не рисовые лепешки, ими лакомиться не будешь. Давай меняться! Я тебе монету, а ты мне кусок лепешки! Обрадовалась тощая мышь: - Ладно, - говорит, - так и сделаем. Услышали старик со старухой про мышиный уговор и домой поспешили. Заняла старуха у соседей рисовой муки, да лепешек напекла. А потом достала красного полотна и сшила два пояса - фундоси, в которых все настоящие борцы сумо выступают. Вот, наконец, наступил вечер. Пришла толстая мышь к тощей в гости. Увидела фундоси, удивилась: - Эти тряпки тоже есть будем? - спрашивает. - Да ты что?! - засмеялась тощая мышь. - А еще себя борцом сумо считаешь! Это же набедренные повязки, фундоси называются. Мы в них с тобой сразу на настоящих борцов будем похожи. Одели мыши на себя фундоси и за угощение принялись. Поела толстая мышь и говорит: - Я монету принесла, как уговаривались. Возьми ее скорее. Взяла тощая мышь монету, да на старикову божницу положила. На следующий день вновь старик со старухой в горы отправились. Огляделись вокруг - нет мышей! Присмотрелись получше - да нет же, вон в траве красные фундоси виднеются! Поднялись мыши из травы - ну, ни дать, ни взять - чемпионы по борьбе сумо! - Приготовиться к параду борцов сумо, - командует толстая мышь. - На-а-чинай! - вторит ей тощая. Смотрят старик со старухой на мышиное сумо - смеются до слез. - Не победишь меня больше! - кричит тощая мышь. - Получай! - И меня не победишь! - кричит толстая. - И ты получай! С тех самых пор так и повелось. Стала толстая мышь по вечерам к тощей в гости ходить, да исправно уговор мышиный выполнять. Как придет, обязательно монетку из дома богача принесет. Угостит ее тощая мышь лепешкой, а монетку на божницу положит. Разбогатели мало-помалу старик со старухой. Никогда они больше нужды не знали. А как случалась свободная минутка, сразу в горы отправлялись - на мышиное сумо посмотреть да посмеяться.

Настоятель и служка. Три рассказа 

Первый рассказ

В деревне Титоса в храме был скупой и жадный настоятель. Он никогда не давал своему служке ничего сладкого, а съедал всё сам. А служка очень любил сладкое. Как-то раз настоятелю принесли из деревни душистого, свежего мёду. Он положил мёд в банку, а банку поставил в укромное место, в божницу. И не дал служке даже попробовать. Через несколько дней настоятелю пришлось уйти на целый день. Он сказал служке: - Будь осторожен: тут, в божнице, у меня стоит банка со страшным ядом. С виду он похож на мёд, но это только так кажется. Стоит лизнуть этого яду - и ты умрёшь. Как только настоятель ушёл, служка вытащил банку и съел весь мёд. А когда в банке уж ничего не осталось, он испугался и стал думать, как бы ему обмануть настоятеля. Думал, думал и придумал. Он взял любимую чашку настоятеля, разбил её и положил черепки посреди комнаты, а сам лёг, укрылся одеялом и стал ждать. Поздно вечером вернулся настоятель. В комнате было темно. Настоятель сердито крикнул: - Эй, служка, где ты? Что ж ты не зажёг фонаря? А служка из-под одеяла только стонет: - Простите, отец настоятель! Я умираю! Сейчас мне конец. Скорей прочитайте молитву! Настоятель испуганно спросил: - Что с тобой, служка, что с тобой? - Я виноват перед вами, отец настоятель. Сегодня я сидел на полу и мыл вашу любимую чашку, да вдруг пробежал кот и толкнул меня под руку. Я уронил чашку, и чашка разбилась. Мне только и осталось, что умереть. Я вытащил из божницы яд и съел всю банку. Ох, я уже чувствую, как яд разливается по моим жилам. Ох, мне худо! Прочитайте скорей молитву, отец настоятель! И служка ещё громче застонал. Настоятель понял, что служка его обманывает, а сказать ничего не мог. Так он и остался без мёда. 

Второй рассказ

Как-то раз настоятеля опять не было дома. Служка сидел у входа и дремал. Вдруг кто-то постучался. Служка открыл дверь и увидел старушку соседку с узелком. - Нынче праздник, отдайте это отцу настоятелю, - сказала соседка и отдала служке узелок. Как только она ушла, служка поднёс узелок к носу: от узелка шёл тёплый сдобный запах. "Если я отдам узелок жадному настоятелю, я даже не узнаю, что в нём было,- подумал служка. - Лучше посмотреть сейчас". Служка развязал узелок; в платке оказалась корзинка с тёплыми сдобными лепёшками. Служка осторожно вынул одну лепёшку и съел, потом вытащил другую и тоже съел, потом третью и так незаметно съел все лепёшки. А когда ни одной лепёшки уже не осталось, служка схватился за голову: "Пропал я! Что мне делать?" Думал он, думал и придумал: снова завязал корзинку в платок и побежал с ней в храм. Там он положил узелок у ног статуи Будды Амида, а крошки от лепёшек налепил Будде на губы. Потом вернулся домой, уселся на прежнее место и как ни в чём не бывало стал ждать настоятеля. Скоро вернулся и настоятель. Первым делом он спросил у служки: - Приходил кто-нибудь, пока меня не было? - Да, была соседка. Принесла к празднику узелок отцу настоятелю. - Где же этот узелок? - Я отнёс в храм и положил у ног Амида. - А, это ты хорошо сделал! Пойду посмотрю. Настоятель отправился в храм и в самом деле у ног Амида нашёл узелок. Недолго думая он развязал узелок, открыл корзинку и увидел, что она пустая, только крошки были на дне. - Эй, служка, ты всё съел? - сердито крикнул настоятель. Служка прибежал, посмотрел на пустую корзинку и притворился, что очень удивлён. - Вот чудеса! Никогда бы не поверил! - сказал он и показал на статую Амида. - Смотрите, отец настоятель: Видно, Амида решил, что этот узелок принесли ему, и всё съел. Видите, у него и крошки на губах остались. Настоятель тоже посмотрел на статую и рассердился: - Это ты съел мои лепёшки? Вот скверный идол! И он в гневе ударил медную статую посохом по голове. Статуя зазвонила: бо-о-он, бо-о-он... А настоятелю показалось, что статуя говорит: "Он... Он..." Настоятель снова накинулся на служку: - Слышишь, Амида говорит: "Он, он". Значит, это ты съел! Что ж ты отпираешься? Служка пожал плечами: - Так он вам сразу и признается! Надо его пугнуть как следует. Погодите, я его заставлю говорить! Служка сбегал за чайником с кипятком и стал лить кипяток на голову Амида и приговаривать: - Ну что, правду я сказал? Было это или не было? Вода потекла с головы статуи на пол и забулькала: буль-буль-буль... - Вот видите, отец настоятель, - сказал служка, - вот он и признаётся: "Было, было, было". Настоятель покачал головой и пошёл спать голодный. 

Третий рассказ

Однажды во время сильного дождя настоятель куда-то ушёл, а служка остался дома один. Вдруг в дверь постучался крестьянин: дождь застал его в пути и он сильно промок. Крестьянин попросил одолжить зонтик, потому что ему нужно было далеко идти. Служка вынес новый зонтик настоятеля, только что купленный в городе. Крестьянин поблагодарил, взял зонтик и ушёл. Вечером настоятель вернулся домой и, как всегда, спросил, не заходил ли кто-нибудь, пока его не было дома. - Да, был один крестьянин, попросил меня одолжить ему зонтик. - И ты дал? - Да, я ему дал ваш зонтик. - Зачем же это ты сделал? - рассердился скупой настоятель. - Надо было не давать. - Как же я мог не дать, когда шёл такой сильный дождь. - А ты бы сказал, что зонтик сломан! Стоял, мол, вчера долго на солнце, рёбра у него рассохлись, обтяжка лопнула, его и бросили в чулан. - Другой раз буду знать, - ответил служка. Через несколько дней пришёл с просьбой другой крестьянин. Настоятель был в это время в храме, а служка возился на дворе. Вот крестьянин и обратился прямо к служке: - Погода стоит сегодня хорошая. Надо бы мне съездить за горы к дочери, да лошадь моя захромала. Не даст ли мне настоятель на денёк свою лошадь? - Нет, - ответил служка, - не даст. Он говорит, что лошадь, мол, вчера долго стояла на солнце, рёбра у неё рассохлись, обтяжка лопнула, вот её и бросили в чулан. Удивился крестьянин, покачал головой и ушёл. А настоятель, сидя в храме, слышал весь этот разговор. И как только крестьянин ушёл, он выбежал на двор и стал бранить служку: - Что за глупости ты говоришь! Лошадь - не зонтик. Надо было сказать, что лошадь, мол, вчера объелась белены, скакала весь день как бешеная, отбила себе все ноги и теперь дрыхнет в конюшне. - Хорошо! - ответил служка. - Следующий раз буду знать. Через несколько дней в деревне умер один богач. Родные умершего пришли звать настоятеля. Встретили они служку на дворе и говорят: - У нас в доме покойник. Не может ли настоятель прийти к нам отслужить заупокойную службу? - Нет, - ответил служка, - не может. Настоятель вчера объелся белены, весь день скакал как бешеный, отбил себе все ноги и теперь дрыхнет в конюшне. - Ну, такого настоятеля нам не надо! - ответили родственники умершего и ушли прочь.

Незадачливый ротозей 

Жила в городе Осака одна бедная вдова, и был у неё сын, по имени Тораян.Часто бранила она сына за то, что он первый на свете ротозей, вечно в беду попадает. Посуда у него из рук валилась. Кошелёк сам, без помощи вора, исчезал неизвестно куда. Верёвка вокруг ног оплеталась, грабли по лбу били. А уж если Тораян падал, то, как нарочно, в самую грязную лужу во всём городе.По приказу своей матушки жарил он угрей на продажу. Тем и промышлял.Как-то раз купил Тораян большого жирного угря, положил на доску и хотел было ножом отхватить ему голову, да, как всегда, зазевался. Соскользнул угорь с доски, вильнул хвостом — и в канаву. А там в другую. А из другой в третью.— Эй, куда ты? Постой, милый, подожди!Бежит Тораян за угрём. Уже за хвост его было схватил, да споткнулся и снова выпустил. Бежит дальше. Вот и городу конец.Прибежал Тораян на поле, где редька росла.А хозяин поля как закричит:— Эй ты, чего здесь бегаешь по моей земле? Овощи топчешь!— «Чего, чего»!.. Ловлю сбежавшего угря, вот чего! Да, уж видно, не поймаю. Как же я теперь вернусь домой? Мать у меня знаешь какая строгая?! Ах, несчастный я, лучше бы не родиться мне на свет. Куда я теперь денусь?— Ну чего ревёшь! — говорит ему крестьянин.— Слезами горю не поможешь. Если боишься домой идти, оставайся у меня. Возьму я тебя в работники, поможешь редьку убирать.Обрадовался Тораян, взялся за работу. На беду, попалась ему большая редька с таким крепким корнем, что никак не выдернешь. Понатужился Тораян, упёрся ногами, тянет изо всех сил:— А ну, ещё раз!.. Идёт, идёт, пошла!.. Опять ни с места… Ну погоди, я сейчас тебя так рвану, что если б ты деревом была, и то бы с корнями из земли выскочила.Как рванёт он редьку!Выскочила она из земли — пон! А Тораяна подбросило словно щелчком высоко-высоко. Полетел он вверх, как стрела, спущенная с тетивы, и хлоп! Упал возле дома одного бочара на улице Бочаров.Онемел бочар от испуга.— Откуда ты? Вот уж правда с неба свалился.— Тянул я из земли большую редьку, да как дёрну изо всех сил, ка-ак выскочит она — пон!.. Меня к вам и забросило,— рассказал Тораян, потирая ушибленную спину.— Не могу я теперь идти к моему хозяину — огороднику. Засмеёт он меня. И домой не могу идти, матушки боюсь! Куда мне теперь деваться, бедняге! Не приютишь ли ты меня, хозяин?— Вот оно, выходит, какое дело,— удивился бочар.— Ну что ж, мне как раз нужен работник. Будешь ободья на бочки набивать.Начал Тораян набивать бамбуковый обод на бочку, да, видно, у него от рождения обе руки были левые. Согнул обод в круг и не удержал.Пин! — щёлкнул обод да как подбросит Тораяна высоко-высоко!Хлоп! Упал он на землю. Глядит, где это он? Оказалось — во дворе одного зонтичных дел мастера на улице Зонтов.— Ты откуда такой взялся, с молотком в руке? — удивился хозяин.— Каким ветром тебя занесло?— Служил я у одного бочара, набивал ободья на бочку. А один обод так сильно щёлкнул меня, что взлетел я под самые небеса… Стыдно мне теперь бочару на глаза показаться. Не приютишь ли ты меня, хозяин, у себя?— Что ж, хорошо! Натягивай бумагу на зонты, это дело нетрудное.Поглядел Тораян вокруг. Повсюду во дворе зонты пестреют, словно медузы в море.«Что ж, я, кажется, не худо устроился,— думает Тораян.— Возьмусь-ка я за работу».Натянул он бумагу на самый большой зонт и понёс его показывать хозяину. Вдруг, откуда ни возьмись, налетел вихрь. Ему бы бросить зонт, да не догадался Тораян, и понёс его ветер, закрутил, как пушинку.Держится Тораян за ручку зонтика, болтает в воздухе ногами. Так высоко, верно, ни один воздушный змей не залетал.Всё выше и выше летит ротозей и очутился на самом небе. Под ногами у него облака. Видит он, стоит на облаках высокий красивый дом. Крикнул Тораян:— Эй, хозяева, кто в доме есть, отзовитесь!Вышла из дверей на зов Тораяна диковинного вида женщина. Глаза у неё так и сверкают, так и сверкают как молнии. Даже зажмурился Тораян.Говорит она:— Как ты попал к нам сюда, человек? Это ведь дом громовиков, а я — Огненная зарница.Подкосились ноги у Тораяна. Насилу-то-насилу сошло у него с языка:— Так, значит, зонт меня на самое небо занёс? Что теперь со мною будет? Пожалей меня, дай приют.Тут как раз идут рогатые черти, стуча в барабаны. Это и были громовики. Рассказал им Тораян про свою беду.— Ну что ж, пожалуй, поживи у нас,— говорят громовики.— Поможешь нам. Как ударим мы в свои барабаны: горо-горо-горо-горо, ты сразу лей воду из кувшина.— Уж постараюсь.Стали черти бить в барабаны, Тораян воду из кувшина на землю льёт, Огненная зарница то и дело глазами сверкает.Посмотрел Тораян сквозь облака на землю:— Вот смех-то, весёлая работёнка! Ой, вот потеха!Льёт Тораян воду из кувшина, а на земле суматоха. Люди бегают, как испуганные муравьи, бельё с шестов снимают, зонты раскрывают, прячутся кто куда. Загляделся Тораян, зазевался да и ступил в просвет между облаками.Летит Тораян с неба вверх тормашками. Ухватился было за крыло пролётного дикого гуся… Закричал дикий гусь не своим голосом. Выпустил его Тораян — и шлёп! Угодил в самую середину Осакского залива. Только круги по воде пошли.В один миг очутился Тораян на морском дне.Стоит под водою дворец дивной красоты, весь жемчугами изукрашен.— Ой, что это? Никак, дворец Повелителя драконов?Вышла к Тораяну Отохимэ, прекрасная дочь морского царя, и повела гостя к своему отцу.Ласково встретил морской царь Тораяна.— Ты откуда взялся, гость? Волны ли морские тебя унесли, с корабля ли ты упал?— Нет, не с корабля я упал, с самого неба.И рассказал морскому царю всё, что с ним приключилось.Стал морской царь хохотать. Рыбы и те до слез смеются. Осьминог за бока хватается.— Ну, развеселил нас гость, спасибо тебе.Подали тут богатое угощение.Стали рыбы танцевать, осьминог прыгать. Морские девы песни запели.Говорит Отохимэ гостю:— А видел ли ты, какой прекрасный у нас сад? В нём все цветы года разом цветут.Захотелось Тораяну сад посмотреть.Прекрасная царевна Отохимэ ему наказывает:— Смотри же, гость, будь осторожен. Если спустится сверху какое-нибудь вкусное лакомство, не польстись на него — беда случится.Хорош сад у морского царя. Всё сразу в нём цветёт: и весенние вишни, и летние ирисы, и осенние хризантемы.Гуляет Тораян по серебряным дорожкам, посматривает вокруг.Вдруг спускается, откуда ни возьмись, кусочек мяса, да такой на вид нежный и вкусный. Висит он перед самым носом Тораяна. Забыл Тораян слова морской царевны, поймал приманку ртом да как завопит:— Ай! ай! Что-то мне в губу впилось. Спасите!Мясо-то было на рыболовный крючок насажено! Чувствует Тораян — тащат его кверху. Как показалась его голова из воды, рыбаки на лодке всполошились:— Чудище! Чудище! Поймали мы на крючок чудище морское!Тораян им в ответ со слезами.— Да какое я чудище! Такой же человек, как и вы! Спасите, помогите!— И правда, как будто человек! Вот диво!Вытащили рыбаки Тораяна из воды и спрашивают:— Откуда ты взялся такой? Какого роду-племени? Где живешь?— Живу я в городе Осака, тут неподалеку.— Вот так штука, поймали мы на удочку здешнего парня. Куда только наш брат не заберётся!Взвалили они Тораяна на плечи и понесли домой к строгой матушке на расправу.

Неосторожность 

Одному человеку захотелось поиграть на флейте, а флейты у него не было. Он пошёл в лавку купить себе флейту. В лавке он долго выбирал и осматривал одну флейту за другой, дул в каждую и щупал снаружи и даже внутри. В одну флейту он так глубоко засунул палец, что никак не мог вытащить его обратно. Тянул-тянул - палец не вылезает. Дёрнул изо всей силы - палец ещё крепче застрял. Как он ни бился, а палец не двигался ни взад, ни вперёд. Чтобы вытащить палец, оставалось только одно: разбить флейту. Но ведь флейта была чужая. Значит, надо было её сначала купить. - Извините, пожалуйста, сколько стоит ваша флейта? - спросил он у хозяина лавки. Хозяин подумал: "Этот неосторожный человек слишком глубоко засунул палец в мою флейту и никак не может от неё освободиться. Значит, он заплатит сколько мне вздумается". И он запросил за флейту столько, сколько стоили три флейты. Покупатель торговаться не стал и, заплатив за флейту, побежал домой, чтобы дома разбить её молотком и высвободить палец. Свою покупку ему не пришлось нести ни в руках, ни в кармане: она была надета на палец. Он махал пальцем во все стороны, потому что палец болел. Вдруг из-за высокой бамбуковой изгороди одного дома он услышал прекрасные звуки флейты. Ему захотелось узнать, кто это так хорошо играет. Он даже позабыл, что у него болит палец. В изгороди он нашёл наконец место, где бамбуковые жерди разошлись и между ними образовалась щель. Он поглядел одним глазом в щель, стараясь разглядеть, что делается за изгородью. Но щель была такая узкая, что он ничего не увидел. Тогда он ещё крепче прижался лицом к изгороди. От этого бамбуковые прутья ещё больше разошлись, и ему удалось просунуть в щель всю голову. Но в эту самую минуту прекрасная музыка кончилась, и на балконе опустили занавеску. - Вот досада! Еле-еле просунул голову, а смотреть не на что! Любитель флейты опять вспомнил, что у него болит палец, и потянул голову назад. Но голова его плотно застряла в щели. Бамбуковые жерди, которые он раздвинул лбом, теперь снова сошлись и зажали ему шею, как ошейник. Он дёргался и вертел головой так, что изгородь трещала. На шум выбежали хозяева дома. Когда они увидели голову, торчавшую среди бамбуковых прутьев изгороди, они закричали: - Что тебе надо? Зачем ты сюда сунулся? - Извините, пожалуйста, - сказал любитель флейты, - сколько стоит ваша изгородь? Я хотел бы унести её с собой.

Обезьянье царство 

Давно-давно это было.Жил в одной горной деревушке старик с тремя сыновьями. Земли у них было с кошкин лоб. Чая и вина не пили они и в большой праздник.Настал неурожайный год. Пришлось двум старшим сыновьям идти в город на заработки. Младшему только десять лет было. Остался он дома с отцом.Как-то раз прислали старшие сыновья отцу из города триста медяков.— Послушай, Сабуро, ты у меня смышлёный,— говорит отец мальчику.— Научился бы торговать вразнос, нам бы легче стало. Вот тебе сто медяков, купи на них какого-нибудь товару и продай хоть с малой прибылью. Всё будет подспорье в хозяйстве.Идёт Сабуро по дороге, а что купить, как продавать — он и не знает. Продавать горшки? Ещё побьются. Продавать каштаны? Ещё рассыплются. Продавать редьку? Ещё никто не купит.Вдруг видит Сабуро, навстречу ему старуха ковыляет. Несёт она мешок, а в мешке кот мяучит, да так жалобно.— Бабушка, куда ты кота несёшь? — спрашивает Сабуро.— Несу я его, сынок, в реке топить. Он мышей не ловил, у соседей цыплят таскал… Пусть-ка теперь ловит рыб на дне.Ещё жалобней кот замяукал.— Бабушка, бабушка, не топи кота. Лучше продай его мне, я тебе сто медяков дам.— Как, ты и вправду хочешь купить этого негодника? Бери, бери, милый. Вот радость-то какая! Словно в раскрытый рот сладкий пирожок сам собой залетел…Взяла старуха сто медяков и пошла домой не помня себя от радости.— Вот видишь, котик, в какую беду ты чуть не попал. Вперёд тебе наука. Не таскай чужого. Возьму я тебя домой, и давай жить в дружбе.Принёс Сабуро кота домой. Ничего не сказал отец, только вздохнул. Вот и ещё лишний рот в доме прибавился.На другое утро снова дал отец мальчику сто медяков.Идёт Сабуро по дороге, а навстречу ему старик бредёт, согнутый, словно стебель камыша под зимним снегом. Несёт старик мешок, а в мешке собака визжит.— Дедушка, дедушка, куда ты собаку несёшь?— Несу в реке топить. Она дом не сторожила да — мало того! — таскала чужих поросят. Привяжу камень к мешку — и в воду.При этих словах собака ещё горестней завизжала.— Дедушка, не топи собаку в реке, лучше продай мне. Я тебе сто медяков дам.— Сто медяков за этого скверного пса! Да я бы его и даром отдал.Взял старик деньги и пошёл домой довольный.— Вот видишь, пёсик, несдобровать бы тебе, если б я твоему хозяину на дороге не попался. Другой раз не делай худого.Привёл Сабуро собаку домой. Ничего не сказал отец, а про себя подумал: самим есть нечего, а тут ещё корми кота с собакой.На третье утро вынул отец из сундучка сто медяков, отдал мальчику и говорит:— Ну, сынок, это наши последние деньги. Смотри на этот раз потрать их с толком.Целый день бродил Сабуро из деревни в деревню. Не умеет он ни покупать, ни продавать. Стало солнце за горы садиться. Вдруг видит Сабуро, деревенские мальчишки тащат на верёвке маленькую обезьянку. Дразнят они её, щиплют, мучают. Обезьянка уже еле-еле дышит, из глаз слезы катятся.Закричал Сабуро:— Вы зачем обезьянку обижаете?Ответил ему главный заводила:— А ты откуда взялся, чтобы нам указывать? Эта глупая обезьянка никаких забавных штук делать не умеет. Только визжит.— Отдайте мне обезьянку, я вам за неё сто медяков дам.— Сто медяков? Да ну, давай скорей!Схватили мальчишки деньги и убежали с шумом и гамом.— Ты ещё совсем маленькая,— говорит Сабуро обезьянке.— Ничего не смыслишь. Другой раз не подходи близко к деревне, чтобы мальчишки опять тебя не поймали. Ну беги, беги в горы.Отпустил Сабуро обезьянку. А она несколько раз наклонила голову, словно в знак благодарности, и наутёк.Солнце совсем уже скрылось за горами. Стало темно. Вспомнились тут мальчику слова отца: «Это наши последние деньги». Стыдно возвращаться домой с пустыми руками. Сел Сабуро под деревом и задумался.Вдруг послышался крик: «Кья-кья!» Видит Сабуро, появилась перед ним обезьянка. Э, да это опять та самая!— Ты зачем здесь? Беги прочь, спасайся, глупая.Вдруг обезьянка заговорила человечьим голосом:— Сабуро-сан, я рассказал моему дедушке, как ты меня спас. Он велел привести тебя. Мой дедушка — обезьяний царь. Пойдём, я отведу тебя в наше царство.Захотелось Сабуро побывать в обезьяньем царстве. Пошёл он через горы и долины. Ночь была светлая, лунная. Обезьянка впереди — дорогу показывает. Завела она мальчика далеко в глубь пустынных гор.Вдруг увидел Сабуро перед собой белый каменный замок. У железных ворот стоят на страже с копьями в руках большие лохматые обезьяны. По знаку маленькой обезьянки отперли они ворота.Ввели Сабуро в просторный зал. Сидит там на высоком помосте обезьяний царь, старый-старый. На щеках глубокие морщины, из ушей белая шерсть растёт. Одежда на нём золотом сверкает.— Спасибо, что к нам пожаловал,— говорит обезьяний царь.— Этот неразумный детёныш — мой единственный внук. Погибни он — пришёл бы конец моему роду. Не знаю уж, как и благодарить тебя.Хлопнул царь в ладоши. Вбежали тут слуги. Несут золочёные подносы. На подносах чего-чего только нет. И рыба, и дичь, и сласти разные.Устроили обезьяны весёлое представление. Насмешили своего гостя до слез.На прощанье сказал обезьяний царь:— Вот тебе в подарок бесценное сокровище за то, что ты моего внука спас.Дал он Сабуро мешочек из алой парчи.— Лежит в этом мешочке золотая монета. Подбрось её в воздухе и пожелай что хочешь. Всё исполнится. Прощай! Доброго тебе пути.Было уже утро, когда маленький внучек обезьяньего царя вывел Сабуро на проезжую дорогу к самому подножию горы.Тут они и простились.Вернулся Сабуро домой, видит, отец сам не свой.— Всю ночь я не спал — думал, ты уж не вернёшься.— Прости, отец, но не зря бродил я ночью в горах. Больше не придётся нам голодать.Достал Сабуро из-за пазухи алый мешочек, раскрыл его и вытряхнул золотую монету.— Для начала, отец, пожелаем хороший дом. Наша-то лачуга совсем развалилась. Льёт в ней дождь, как на улице.Подбросил Сабуро монету вверх. Покатилась она, зазвенела.— Монета, монета, подари нам хороший дом.Ждут старик отец и Сабуро, что-то будет.Вдруг послышался треск и грохот. Не успели они и глазом моргнуть, как всё вокруг переменилось. Сидят они в хорошем доме, на новых циновках. Вышли они во двор, смотрят: вместо гнилой соломы крыша красной черепицей крыта. Кладовые рисом и ячменём набиты.— Уж не во сне ли я это вижу?! — радуется отец.Вся деревня сбежалась смотреть на невиданное чудо. Созвал старик всех на пир, никого не забыл.Толстый Гомбэй пришёл как гусь. Шею вперёд вытянул. А ушёл как черепаха. Весь согнулся, и на спине мешок подарков.Вернулся сосед домой, не спится ему. Жадным он был, таким жадным, что в деревне про него говорили: «У Гомбэя из глотки рука тянется. Так и норовит чужое ухватить».Рано-рано утром, только рассвело, пришёл Гомбэй к старику отцу и попросил в долг чудесную монету:— Пусть покарают меня боги, если не верну вашу монету через три дня в целости и сохранности.Никогда старик никому в просьбе не отказывал. Дал он Гомбэю чудесную монету.Но вот прошло и три дня, и четыре, и пять. Стал Сабуро тревожиться. Не несёт сосед монету. А тут как раз вернулись домой старшие братья. Видит Сабуро, обносились они, обтрепались. Захотелось ему нарядить своих братьев в новую одежду.Пошёл он к Гомбэю, просит возвратить чудесную монету. Вернул монету Гомбэй. Лежит она, как была, в мешочке из алой парчи.— Ну,— говорит Сабуро братьям,— увидите, что сейчас будет. Сами себя не узнаете.Подбросил он монету в воздух.— Наряди моих братьев в новую одежду, да покрасивее.Покатилась монета, зазвенела. А братья как были, так и остались оборванными, в лохмотьях.— Что это? Не слушается монета,— удивился Сабуро.— Верно, плохо я её подкинул.Много раз бросал он монету в воздух — и всё без толку.— Так вот оно что! Мою чудесную монету подменили. Подсунул мне взамен плут Гомбэй эту пустозвонку. Какое несчастье! Пойду потребую у него, чтобы отдал мне мою волшебную монету.Побежал Сабуро к Гомбэю, а тот в ответ: не знаю, мол, ничего. Что получил, то и вернул. Хоть на весы клади монету,— та же самая.Вернулся Сабуро домой ни с чем и заплакал горькими слезами.Опечалились, глядя на него, кот с собакой. Толкуют между собой, совет держат, как хозяину в несчастье помочь.— Он наш спаситель. Хоть головы сложим, а вызволим его из беды.Побежали кот с собакой к дому Гомбэя. Глядят, у того не дом, а княжеский дворец. Стоят вокруг семь белых стен, кольцо в кольце.Бегает собака вокруг ограды, не может в дом пробраться. А коту стены не страшны. Залез он к соседу на чердак и притаился в углу. Пробежала мимо мышка. Кот её цап-царап. Запищала мышка в его когтях.Вышла тут из норки старая мышь с седыми усами, склонила голову и стала просить:— Господин кот, уважаемый господин кот! Осмелюсь доложить, у нас, мышиного народа, сегодня большое торжество. Мы играем свадьбу. Да вот беда, ты невесту поймал. Жаль нам жениха, он сейчас так страдает! Будь милостив, пощади невесту.— Что ж, пожалуй, я согласен. Но даром, так и знай, я её не отпущу, а только за выкуп. Здесь где-то в доме спрятан красный мешочек с золотой монетой. Принесите мне его, а я, так и быть, разожму свои когти.Тут изо всех углов выскочило множество мышей. Рассыпались они в разные стороны, словно листья на ветру, и пустились на поиски.Много времени не прошло, бежит старая мышь, в зубах красный мешочек держит.— Взгляни, господин кот, тот ли это, который тебе нужен?— Он самый. Где же вы его разыскали?— В спальне нашего хозяина Гомбэя.— Молодцы! За это отпускаю на волю вашу невесту. Веселитесь, играйте свадьбу.Схватил кот мешочек в зубы и скорей бежать. Мигом перескочил через семь стен. У ворот собака дожидается.— Ах, бедный, как ты устал! Дай я мешочек понесу.— Нет, пёс, не дам я тебе мешочка. Мой подвиг — моя и слава.— Это что ж выходит! Шли мы с тобой вдвоём на врага, как верные товарищи, а воинская слава тебе одному достанется? А я, значит, неблагодарный, не сослужил моему хозяину службы! Как же я теперь людям на глаза покажусь?И так обидно стало собаке, что не вытерпела она, вырвала у кота мешочек — и бегом домой. Вперёд кота добежать торопится.А по пути надо было через речку переплыть. Бросилась собака в воду и плывёт. Кот сзади гонится.— Мяу, мяу, пёс-разбойник, вор, отдай мою добычу!— Гав, не отдам! — рявкнула собака и упустила красный мешочек в воду.Пошёл мешочек на дно — ведь в нём тяжёлая монета была.Вот беда какая! Вылезла собака на берег, отряхнулась и, поджав хвост, поплелась домой, как побитая. Ругает себя, да уж поздно.Подбежал кот к речке. Вдруг возле самого берега плеснула хвостом большая рыба. Поймал её кот, понёс в зубах своему хозяину. Хочет хоть чем-нибудь его в горе утешить.Взял рыбу Сабуро и стал резать на тонкие ломтики, чтобы угостить отца с братьями. Вдруг из брюха рыбы выпал мешочек из алой парчи. Открыл его Сабуро, а в нём золотая монета лежит.Глазам своим Сабуро не верит. «Уж не моя ли это монета?» — подумал он.Тут рассказал ему кот всё, как было.Подбросил Сабуро монету в воздух.— Монета, монета, наряди моих братьев в новые одежды.Глядят старшие братья друг на друга и не узнают. Вместо лохмотьев на них новая красивая одежда.Тут пошло такое веселье в доме, что и не описать. А Сабуро сказал коту с собакой:— Вы оба хотели помочь мне, не жалея своей жизни. За это спасибо! Но собака схитрила, отняла чужую добычу. И потому вот как я решил. Ты, кот, будешь жить у меня в доме и спать возле тёплого очага. А ты, собака, станешь во дворе дом сторожить.Так с тех пор и повелось. Живёт кот в доме, а собака во дворе, и нет между ними прежней дружбы.

Обет молчания 

Однажды четверо монахов затворились в келье горного храма, дав обет промолчать семь дней. К ним имел доступ лишь мальчик-служка, приносивший все необходимое. С наступлением ночи в келье начал меркнуть светильник. Казалось вот-вот он угаснет. Один из монахов тот, что сидел к огню ближе других, не на шутку встревожился и воскликнул: - Мальчик, поправь же скорее фитиль! Услыхав это, монах, сидевший с ним рядом, сказал: - Кто же это говорит, когда дал обет молчания?! Сосед второго очень рассердился на обоих за нарушение обета и проговорил: - И что вы только за люди! Тогда старший монах, восседавший на главном месте, с важным видом изрек: - Только мне одному удалось промолчать!

Оборотень из старого храма 

В давние, давние времена стоял в одной деревне старый храм. И все было бы ничего, если бы не поселился в том храме оборотень. Стали люди бояться к храму подходить: то покажется им, что ступени скрипят, а то вроде и смеется кто-то. Жуть, да и только! Вот как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет? А в это самое время пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся. - Да неужели никто с оборотнем справиться не может? - пожал плечами Тасукэ. - Ладно, помогу вам - сам в храм пойду. Дождался он ночи и в храм отправился. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко! Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может. Наконец, стихло все. Видит Тасукэ - стоит перед ним оборотень, улыбается. - Ты кто такой? - спрашивает. - Смельчак, что ли? Один ко мне пришел? - Конечно, один. А то с кем же? - не понял Тасукэ и снова зевнул. Оторопел оборотень: - Так ты что же, меня не боишься? - Что значит бояться? - не понял Тасукэ. - Чудак ты, да и только! - захихикал оборотень. - Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот ты чего боишься? - Отстань от меня, - рассердился Тасукэ. - Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь. Примостился оборотень рядом с Тасукэ и объяснять принялся: - Понимаешь, - говорит, - ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому в храм не ходят. - Кто ты? Оборотень? - переспросил Тасукэ. - Никогда бы не поверил! - Да, я - оборотень, - гордо ответил тот. - Ты тоже меня должен бояться! - Ну вот еще! - ответил Тасукэ. - Дурак я что ли тебя бояться. Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу - мурашки по коже. - Ну, я же говорил, говорил! - обрадовался оборотень. - Все на свете чего-нибудь боятся. - Все? - не поверил Тасукэ. - И ты тоже? - Я? - задумался оборотень. - По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Запах у них противный, с ума меня сводит. Посмотрел оборотень в окошко, заторопился. - Светает уже, пора мне уходить, - говорит. - Приходи завтра - я тебя пугать буду! На следующую ночь Тасукэ снова отправился в храм. Захватил он с собой большой чан с крышкой и много-много баклажанов принес. Сварил их, крышкой закрыл и ждать стал, когда оборотень пожалует. В полночь явился оборотень. Идет, потом обливается. Присмотрелся Тасукэ получше, видит - несет оборотень большой мешок. Отдышался и говорит: - Ну, готовься, сейчас я тебя пугать буду! Вынул он из мешка горсть золотых монет и в Тасукэ швырнул. - Ну что, страшно тебе? - спрашивает. - Сейчас еще страшнее будет! Бросился Тасукэ от оборотня, бегает по храму и кричит: - Ой, боюсь! Ах, боюсь! Обрадовался оборотень. - Все чего-нибудь боятся! - кричит. Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не усьшал. А потом подбежал к чану, да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар, и наполнился храм запахом вареных баклажанов. Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью из храма бросился. Выбежал в сад, да за дерево схватился, глядь - и в гриб превратился, большой-пребольшой. Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят - а это и не монеты вовсе. а грибочки. Так ни с чем они и ушли. А Тасукэ дальше отправился, и везде об оборотне из старого храма рассказывал. А что же стало с большим грибом? Он, говорят, до сих пор у храма стоит. Сначала его съесть хотели, да раздумали: может, он ядовитый, раз оборотнем раньше был?

Онгоро, Нэнгоро и Норо 

Жили в старину старик и старуха. Они держали лавочку и занимались приготовлением и продажей тофу [8]. Детей у них не было; одиночество стариков скрашивали пес Онгоро и кот Нэнгоро. Хозяева любили их, как своих детей. Однажды старик пошел на поле, где росли бобы, и увидел там еле живого ужа. Вид у ужа был такой жалкий, что старик подобрал его и отнес домой. Он дал ему кличку Норо. - Ну вот, наша семья и увеличилась,- сказал старик.- А вы, Онгоро и Нэнгоро, смотрите дружите с Норо! Хозяева заботливо ухаживали за своими питомцами, вдоволь кормили их. Норо быстро вырос и стал на диво большим ужом. Он отличался мирным нравом и никому не причинял зла, но соседи пугались огромной змеи и перестали ходить в лавочку. Дела у старика со старухой пошли из рук вон плохо. Посоветовавшись, они порешили, как ни жаль было, отнести Норо на прежнее место. На следующий день старик взял ужа и отправился на бобовое поле. - Норо, Норо, очень печально, что так получается, но ничего не поделаешь. Ползи куда хочешь и не поминай нас лихом! Старик разговаривал с Норо, как с человеком. А уж посмотрел на него, юркнул в яму и вытащил оттуда небольшую шкатулку. - Дедушка, дедушка, в благодарность за хлопоты, которые я вам доставил, примите от меня эту шкатулочку. Она даст вам все, что пожелаете,-сказал Норо и исчез под землей. Обрадованный старик вернулся домой. - Старуха, старуха, погляди, какую замечательную вещицу подарил нам Норо. Чего тебе сейчас хочется? - Я хочу рыбы с рисом. Не успела старуха договорить, как на столе появились горячий, прямо с пару, рис и вкусная вареная рыба. С тех пор стоило старикам чего-либо пожелать - ни в чем им не было отказа, и зажили они в свое удовольствие. Однажды старуха сказала старику: - Шкатулка, которую мы получили от Норо, принесла в наш дом достаток, но все равно нам тоскливо и одиноко, потому что у нас нет детей. Попроси, пусть шкатулка подарит нам сыночка и пусть ему будет сразу лет восемнадцать. - Что? Ты хочешь сына? - старик покачал головой.- Не надо желать слишком многого. И так у нас к обеду всегда всякие яства, даже еще теплые. Не довольно ли нам и этого? Но старуха слышать ничего не хотела и твердила свое: - Что бы ты ни говорил, все равно я не успокоюсь. Накрыла она шкатулку куском ткани и стала приговаривать: - Даруй нам сына-наследника! И что бы вы думали? Ткань заколыхалась, и в тот же миг перед ними явился восемнадцатилетний юноша. Старуха заплакала от радости: - О, спасибо, спасибо! Теперь я доживу жизнь спокойно. Но сын-то оказался совсем не таким, каким подобает быть хорошему сыну: ни разу не назвал стариков отцом и матерью, знай себе наедался до отвала вкусными кушаньями, которые доставляла шкатулка, бездельничал и никому не давал покоя. И все старики души в нем не чаяли. - Мы не можем заставлять его называть нас отцом и матерью - говорили они,- а остальное все уладится постепенно. Случилось так, что однажды старик со старухой оставили сына смотреть за домом, а сами отправились в город. Вернувшись домой, они не нашли ни сына, ни бесценной шкатулки. Ноги у обоих подкосились, они повалились на пол и даже плакать были не в силах. Онгоро и Нэнгоро не могли равнодушно смотреть на стариков, которые как-то сразу ослабели и одряхлели. "Конечно, чудесную шкатулку утащил этот негодник! Мы должны отыскать ее и этим отблагодарить хозяев за их заботы",- решили они и принялись за поиски. Днем их могли заметить, поэтому им приходилось выходить только по ночам. Сверкая светящимися в темноте глазами, они обыскали каждый дом в деревне, но ничего не нашли. Тогда Онгоро и Нэнгоро стали рыскать по зарослям камыша, по прибрежным отмелям, но все их старания оставались безуспешными. Тем временем начался период дождей. Онгоро и Нэнгоро, промокшие насквозь, дошли, продолжая поиски, до Носиро[9]. Тут они заметили на другом берегу реки совсем новый дом. "Откуда он взялся? Странно!"-подумали они и ночью потихоньку переправились через реку. Этот новый дом принадлежал беглецу. На божнице стояла чудесная шкатулка, которую сторожила белая мышь. Нэнгоро набросился на мышь, а Онгоро схватил шкатулку и пустился наутек. Прибежав к берегу, они увидели, что дамбы прорваны и вода в реке с каждой минутой прибывает. - Онгоро, что нам делать? - Если будем мешкать, останемся без шкатулки. Смелее, вперед! И они, рискуя жизнью, кинулись в мутный поток и поплыли. Сильное течение сносило их, и была минута, когда им показалось, что пришел конец, но тут откуда ни возьмись появилась плывущая по реке крыша сарая. Они вскарабкались на нее, но в этот миг шкатулку, их сокровище, смыло волной. Несколько дней носились по волнам упавшие духом Онгоро и Нэнгоро. С огромным трудом нашли они потом дорогу домой. Тот день, когда они выбрались на сушу, был базарный. В стоявших рядами лавках шла бойкая торговля. - Онгоро, смотри-ка, какой большой карась лежит! Давай принесем его старикам в подарок! С этими словами Нэнгоро схватил рыбу и во весь дух пустился бежать. Пораженный его поступком, Онгоро помчался следом. Они добрались до дома, но там никого не было: старик со старухой куда-то вышли. Друзья подвесили рыбу на крюк около очага и, истомленные долгим странствием, заснули глубоким сном. Они не проснулись: когда возвратились старик со старухой, Онгоро и Нэнгоро были мертвы. - Наконец-то вы вернулись - и что же? Вернулись, чтобы умереть... С плачем похоронили старики Онгоро и Нэнгоро. А что было делать с принесенной в подарок рыбой? Старики решили ее съесть. Они сняли карася с крюка, вспороли ему брюхо - и оттуда вдруг выпала их драгоценная шкатулка! И зажили старики тихо и скромно. Шкатулка давала им каждый день столько риса, рыбы и приправы, сколько они хотели, а большего они и не просили.

Отважный заяц 

Жили-были в одной деревне старик крестьянин со своею старухой. Жили они дружно в трудах и заботах, но не было у них детей. В горах, поблизости от их хижины жил заяц. Старики полюбили его и относились к нему, как к родному сыну. Неподалеку от них поселился злой Енот, который постоянно вытаптывал поле стариков. И вот, в один прекрасный день енот попался! Старик крепко связал енота и отнес его домой. Там, он сказал жене: "Мне нужно еще поработать в поле. Приготовь из этого Енота суп, и жди меня, к ужину." Еноту слова старика очень не понравились. Когда тот ушел, а старушка принялась толочь в ступе ячмень для супа, Енот заплакал и взмолился: "Если уж суждено мне стать енотовым супом, то позволь хоть помочь тебе перед смертью. После того, как я потолку ячмень, ты сможешь меня опять связать." И доверчивая старушка развязала Енота, а он выхватил из ее рук тяжелый пестик и ударил старушку по голове. Убив ее Енот убежал в свою нору на холме. Когда дедушка вернулся с поля и увидел, что натворил злой Енот, он горько расплакался. Заяц, который видел, как все произошло, поклялся отомстить Еноту. На следующий день Заяц взял вязанку дров и лег на дороге, поджидая Енота. Когда же Енот появился на дороге, Заяц запричитал: "Ах, уважаемый Енот! Вы такой сильный, такой благородный! Помогите бедному Зайцу отнести вязанку вон на тот холм!" Хвастливый, падкий на лесть Енот схватил вязанку и взвалил себе на спину. Заяц стал высекать огонь, чтобы поджечь дрова. Енот, нагруженый большой вязанкой дров, спросил у него: "Что за скрип раздается?" "Это крики скрипучих птиц со скрипучей горы!" - ответил ему Заяц. Наконец он зежег дрова на спине Енота. Огонь быстро вспыхнул и дрова затрещали. "Что за треск раздается?" - спросил Енот. "Это крики трескучих птиц с трескучей горы!" - ответил ему Заяц. И вот, пламя дошло до спины енота. "Спасите! Помогите!" - не своим голосом заорал испуганный Енот и убежал. Только его и видели. Днем позже Заяц приготовил смесь из перца, горчицы и соли, переоделся доктором и пошел к дому, где жил Злой Енот. "Доктор из столицы лечит простуду, заживляет раны, избавляет от ожегов!" - нараспев повторял Заяц. Енот попросил знаменитого доктора вылечить его. Заяц, переодетый доктором, показал ему горшочек с ужасной смесью и сказал: "Это чудодейственное лекарство от ожегов. Подставляй спину." Затем быстро намазал спину Енота своим лекарством и убежал. Енот катался по земле выл, кричал и ругался и никто не пришел на помощь злому Еноту. Когда ожоги Енота совсем зажили, заяц вновь пришел к нему. На этот раз он переоделся рыбаком. "Пойдемте, мой друг, на рыбалку! " - позвал он Енота. "На рыбалку? Звучит заманчиво," - ответил Енот, - "но у меня нет лодки." Заяц ответил ему: "Так давайте сделаем две лодки: - я маленький и легкий - мне сделаем лодку бамбуковую, вы - сильный и большой, вам сделаем лодку глиняную." Глупый Енот сделал все, как сказал ему хитрый Заяц. Когда лодки были закончены, рыбаки сели в них и поплыли по реке. Заяц в бамбуковой лодке быстро выгреб на середину реки. Глиняная лодка Енота вскоре набрала воды, разбухла и стала разваливаться на куски. "Спасите! Помогите!" - закричал Енот. Но заяц и не думал спасать Енота. Он стучал веслом по лодке и приговаривал: "Это месть за убийство доброй старушки." И злой Енот утонул. Вот и все. 

О чём рассказали птицы 

Давно-давно это было. Жил в одной деревне старик. Ходил он по горам, хворост собирал да продавал его на базаре.Как-то раз нашёл он в лесу красный колпак. Обрадовался старик находке: хоть и дырявый колпак, да ведь у него и такого не было.«Впору ли он мне?» — подумал старик и нахлобучил его на голову. И что же? Слышал он до того только щебет и крики птиц, а тут вдруг весь лес наполнился спорами и разговорами.— Отдай моего червяка! Отдай моего червяка!— Фить, фить, не отдам! Давай пополам.— Сова-то увидела меня и кричит: «Угу-угу!»— А ты что?— А я ни гугу. Так и спасся.— Дети мои, дети, голубяточки, давайте я вас приголублю.Вон на той ветке ссорятся, а на этой идёт дружная беседа. И вдруг:— Р-разбой! Разбой! Держи вора! Кар-р! Кар-р!Старик даже в сторону шарахнулся от испуга! Сбила ветка колпак у него с головы, и сразу стихли речи, снова зазвенел непонятный птичий щебет. Поднял старик колпак с земли, надел на голову, и опять послышались разговоры и вверху, на ветках, и внизу, в кустах. Снял колпак — снова птичий щебет да шорох листьев. Надел колпак — опять разумные речи.«Вот оно что! — догадался старик.— Не простой колпак я нашёл, а волшебный: зовут его в народе колпак “Чуткие уши”. Кто его наденет, тот научится понимать язык птиц и зверей, цветов и деревьев».Пошёл старик дальше в лес, присел отдохнуть под большим деревом и задремал. Разбудило его карканье ворон.— Что это я, задремал, кажется? — встрепенулся старик.Видит он: сидят на ветке над самой его головой два ворона и хрипло каркают.«О чём это они?» — подумал старик. Надел он свой красный колпак и стал слушать.— Давно мы с тобой не встречались, друг Кангарасу,— говорит один ворон другому.— Ты откуда путь держишь?— Был я на морском берегу, но пропала там рыба, нечем стало кормиться, вот я и прилетел сюда,— отвечает другой.— А ты где летал, брат?— Возле деревни на рисовых полях охотился, да только ныне на улиток неурожайный год. И ещё мало того, дети дразнятся:

Вор-вор-ворон,

Где ты закоптел?

Выкради краски,

Выкраси перья.

— Да, друг, беда нам от этих озорников. Но скажи мне, что на свете нового, небывалого?— Каркнуть по правде — ничего. Ах да, вспомнил. Расскажу я тебе, что в наших краях случилось. Лет шесть назад, не соврать бы… Да, точно, шесть лет назад строил один крестьянин кладовую. Стали настилать крышу из дранки…— Драную, драную крышу?— Да нет, из дранки. Словом, стали дощечки одну к другой приколачивать. И случилось так, что заползла на крышу змея, её невзначай и прибили гвоздём. Лежит змея полуживая и не умирает. Все эти годы её кормит верная подруга. Приползёт к ней, и плачут они обе, плачут… Растёт чужое горе над домом, словно чёрная туча. И тут пришла к крестьянину беда: заболела его единственная дочь.— Кра-кра-красивая?— Красавица, да ещё какая! Жаль её! Если никто не догадается приподнять доску и освободить змею, то змея умрёт. В тот же миг умрёт и девушка. Много раз летал я над крышей и каркал об этом во всё горло, да что проку! Никто меня не послушал.Другой ворон отвечал ему:— Правда твоя, непонятливы люди! Как громко ни каркай, всё им невдомёк.Наговорились вороны и разлетелись в разные стороны.Услышал это старик и подумал: «Хорошо, что на мне чудесный колпак! Надо скорей идти спасать девушку. Но раньше выряжусь-ка я чародеем, а то и не поверят».Сплёл старик из соломы высокую-высокую шапку с острым концом, обклеил её пестрой бумагой и напялил на голову. Вот приходит старик к дому крестьянина и кричит у ворот:— Гадатель пришёл, гадатель! Всё на свете разгадать могу, что, отчего и почему случилось.Позвал хозяин старика:— Эй, гадатель, не стой у ворот, зайди ко мне в дом, погадай!Зашёл старик в дом, спрашивает:— А что ты узнать хочешь? Может, есть у тебя какое-нибудь заветное желанье?— Одно у меня есть заветное желанье: чтобы дочка выздоровела. Болеет она уже много лет. А какая болезнь на неё напала, ни один знахарь понять не может.— Хорошо, я погадаю. Только надо мне сперва на больную посмотреть. Ведите меня к вашей дочери,— говорит старик.Лежит девушка, тонкая, жёлтая, словно листок осенью. Вот-вот упадёт листок с ветки…Сел старик у изголовья больной, забормотал про себя, будто заклинания читает:

Гуру-гуру, буру-буру.

Хвороба — вон.

Здоровье — в дом.

Буру-буру, гуру-гуру.

Бормотал он, бормотал, что в голову придёт, а потом и говорит хозяину:— Строил ты шесть лет назад новую кладовую, крышу над ней настилал да невзначай прибил гвоздем змею. Страдает змея, день и ночь мучается. За это змеиное племя болезнь на твой дом наслало.— Правду говорит гадатель! — воскликнул крестьянин.— Как раз шесть лет назад строил я кладовую… Надо скорее освободить змею.Тут же позвали соседа-плотника. Полез он на крышу и стал поднимать дощечки… А под одной и в самом деле змея лежит, вся белая, высохшая, еле живая.— Вот она, причина болезни! — сказал старик.Осторожно положили змею в корзинку, поставили корзинку на берегу ручья и давай поить и кормить змею. Стала змея оживать.В то же самое время стала и девушка поправляться. Вернулась к девушке прежняя красота. А как отпустили змею на волю, девушка и совсем выздоровела.То-то пошло в доме веселье.Подарил крестьянин старику новую одежду. Решил старик свет посмотреть и отправился странствовать.Ходит он из деревни в деревню, из города в город.Однажды сел он отдохнуть под раскидистым деревом возле дороги. Глядь, снова прилетают два ворона. Уселись они на дереве и повели между собой разговор.— Тоскливо жить всё в одном и том же городе, мало слышишь нового,— жалуется первый ворон,— поневоле улетишь в другие края.— Да что ты! — отвечает второй ворон.— А вот у нас, в нашей маленькой деревушке, случилось небывалое. Тяжко заболел один крестьянин, не сегодня-завтра умрёт. А всё отчего? Лет пять назад пристроил он к своему дому ещё одну комнату. Чтобы расчистить место, срубил он старое камфарное дерево. Остался пень стоять возле самого дома, и течёт на него дождевая вода с крыши. Не погибли корни дерева, каждую весну дают они новые побеги. Да только их тут же обрезают. И жить дерево не живёт, и умирать не умирает. Вот и постигла крестьянина за это тяжёлая кара…— А ты каркал на крыше, сказал, от чего болезнь приключилась?— Каркал, каркал, даже охрип. Да разве люди что понимают!— Правда твоя. Прошлую ночь у нас в городе воры дом обокрали. Уж как я кричал: «Караул, караул!» И всё без проку, не проснулся никто. Но рассказывай дальше.— Страдает камфарное дерево, мучается, бедное. Каждую ночь из горных лесов приходит множество деревьев навещать своего несчастного друга. Уж дали бы ему люди жить на свободе или выкопали бы, чтоб сразу засохло и не мучилось больше. Тогда бы и крестьянин сразу поправился…Услышал старик рассказ ворона и отправился в дальний край к больному крестьянину. Пришёл и кричит у ворот:— Гадатель пришёл, гадатель!Выбежали люди из дома и зовут старика:— Гадатель, зайди сюда, хозяин тебя приглашает.Ввели старика в дом. Видит он: лежит на постели больной, еле дышит. Сел старик у его изголовья и спрашивает:— О чем же вам погадать?— Погадай, долго ли мне мучиться? Или, может, есть на свете какое средство спасти меня.— Не горюй! — говорит старик.— Я узнаю причину болезни и вмиг тебя вылечу. Для меня это проще простого.Забормотал старик про себя:

Гуру-гуру, буру-буру.

Хвороба — вон

Здоровье — в дом.

Буру-буру, гуру-гуру.

Бормотал, бормотал старик, а потом и сказал:— Пять лет назад сделал ты, хозяин, пристройку к своему дому.— Ах, гадатель, откуда ты это узнал? — удивились все кругом.— Это мне открыло мое гаданье. Оставьте меня одного в той комнате, и за одну только ночь я открою причину болезни вашего хозяина и вылечу его.Отвели туда старика. Первым делом он приказал:— Не входите ко мне, пока не позову!Настала ночь, но старик не лег спать. Надел он свой волшебный колпак и ждёт, что будет.В полночь что-то зашелестело, зашуршало под окном:— Эй, камфарное дерево, отзовись! Как нынче твоё здоровье?В ответ послышался тихий-тихий голос, точно из-под земли:— Кто это говорит? Верно, криптомерия с Горы криптомерий? Ты приходишь ко мне каждую ночь. Как мне благодарить тебя за твою заботу? Плохо мне, чуть дышу… Об одном только думаю: как бы мне поскорее умереть…Стала криптомерия утешать друга:— Что ты, что ты, нельзя так падать духом! Мужайся! А теперь мне пора. Завтра опять приду.Ушла криптомерия.Но не прошло и часа, как снова послышался шорох и чей-то голос спросил:— Здравствуй, друг, камфарное дерево! Может, полегчало тебе?— Кто говорит со мной? Уж не сосна ли с Сосновой горы?— Да, это я.— Ты пришла издалека!.. Спасибо тебе. Сама ведь устаёшь да и птиц на своих ветках беспокоишь.— Полно, полно! Просто я собралась погулять и зашла к тебе по дороге. Настанет весна, и ты непременно поправишься! Не теряй надежды!И снова послышалось: шурх-шурх! Это уходила сосна.Старик в своём колпаке «Чуткие уши» слышал все их речи и думал: «Поскорее бы рассвело!»Едва наступило утро, старик поспешил к больному, и опять забормотал свои заклинания: «Гуру-гуру, буру-буру…» А потом сказал:— Срубил ты камфарное дерево… А пень возле дома остался. Живой он, растут на нём зелёные побеги. А ты их каждый раз обрезаешь. Чужое горе — вот причина болезни. Ведь не только камфарное дерево страдает — все деревья на высоких горах вокруг горюют о своём друге. Никому в лесах покою нет. Оставьте камфарное дерево, не обрезайте его побеги, тогда ты и поправишься.— Не трогайте камфарное дерево,— наказал крестьянин своим сыновьям.— Если нужно, и крышу над ним разберите.А как зазеленели на камфарном дереве молодые побеги, и крестьянин поправился. Болезнь как рукой сняло.Построили сыновья крестьянина по соседству дом старику. Возле дома сад разбили. Поселились там самые красивые деревья со всей округи и цвели каждую весну небывалым цветом. И все звери и птицы тоже дружили со стариком, потому что он их понимал и любил.

Петух, нарисованный на свитке 

Случилось это давным-давно. Жил в одной деревне старейшина. Очень любил он разные диковинные вещицы покупать. Были у него сосуды красоты невиданной, тарелки, серебром отливающие, а уж картин и свитков и вовсе не счесть. Одним словом, богач. Приехал как-то раз в ту деревню заморский торговец. Издалека приехал, товару привез видимо-невидимо. Позвал его богач в гости. Вот сидят они, беседу ведут. - Слышал я, - говорит торговец, - что очень ты богат, и хранится у тебя много разных чудес. - Да что ты! - махнул рукой старейшина. - Какие это чудеса? Ты вот, небось, по свету столько всего повидал, что тебя ничем не удивишь. - Что правда, то правда, - согласился торговец. - Много на свете невиданного. Да вот хотя бы это. Достал он маленькую шкатулочку и богачу протянул. Открыл ее богач, видит - лежит в шкатулке рыболовный крючок. - Что это? - удивился он. - Не простой это крючок, - объяснил торговец, - а тот самый, который боги в руках держали - он ведь помогает спуститься в подводное царство. - Вот чудеса! - воскликнул богач. - Неужто тот самый? - А у тебя есть что-нибудь необычное? - спросил его торговец. - Есть, - кивнул богач. - Купил я удивительный свиток. На нем петух нарисован. Посмотришь - ни дать, ни взять - живой! Но вот чудо так чудо - каждое утро, чуть рассветет, кукарекает петух, заливается! - Быть того не может! - не поверил торговец. - Где ж это видано, чтоб нарисованные петухи кукарекали? - На свете и не такое бывает! - засмеялся богач. - Надо же, - не переставал удивляться торговец, - сколько на свете живу, а такого не слышал. Что-то не верится мне. Давай поспорим. Если и вправду твой петух на рассвете запоет, отдам я тебе весь свой товар, а если нет, то ты мне столько добра отдашь, сколько мои лошади унести смогут. - Да зачем спорить-то? - не понял богач. - Все равно ты проиграешь - петух каждое утро поет. - Не верю! - заупрямился торговец. - Давай поспорим! - Ладно, - согласился богач, - давай. А до рассвета уж недолго осталось. Только заря заниматься стала, поднял петух на свитке голову, да как закричит: коккэко! коккэко! коккэко! Чего только на свете не бывает! - Поет! Поет! - воскликнул торговец. - Вот невидаль-то! Отдал он богачу свой товар и в тот же день домой отправился. Вернулся он и всем в своем краю рассказал о петухе со свитка. - Что же ты за дурень такой! - стали над ним смеяться. - За одно "коккэко" весь товар отдал! "И то правда, - подумал торговец, - несправедливо это". Стало торговцу жалко своего товара и очень захотелось во что бы то ни стало обратно его вернуть. "Петух, конечно, сокровище чудесное, - думает, - да товар-то лучше, за него большие деньги получить можно". Собрался он в дорогу и снова в ту деревню поехал, где старейшина жил. Обрадовался богач, его увидев: - Заходи, - приглашает, - очень я тебе рад. - Понравился мне твой петух, - говорит торговец. - Всем я в своем краю о нем рассказал. Да только не верят люди! "Не бывает такого!" - говорят. - Как же не бывает? - удивился богач. - Ты же своими глазами моего петуха видел, да и пение его слышал! - Вот то-то и оно, - покачал головой торговец. - Понимаешь, сомнение ко мне закралось: вроде слышал я твоего петуха, а вроде и нет. Уж и не знаю, приснилось мне его пение, что ли... - Как приснилось? - не понял богач. - Мы же вместе петуха слушали. - Не знаю... не знаю... - замялся торговец и предложил: - Давай его опять на рассвете послушаем. Только вот снова спорить придется. Если запоет петух, мой товар у себя оставишь, а если не запоет, я его домой заберу. Идет? - Странно все это, - пожал плечами богач. - Но ты мой гость, пусть будет, как ты хочешь. Согласен! Лег он спать и крепко-крепко заснул. А торговец не спит: недоброе дело задумал. Встал он тихонько, к свитку подошел, постоял немного, а потом из-за пазухи достал что-то и рукой петуха коснулся. Скоро и светать стало. Запели в деревне первые петухи, а за ними и остальные. Только петух на свитке богача молчит. Подошел богач к свитку, понять не может, почему его петух голоса не подает. - Что случилось? Что за беда стряслась? - Так я и думал, - зевнул торговец, - приснилось мне тогда, что петух твой кукарекал. Правду люди говорили: не может нарисованный петух во все горло кричать. - Как же не может? - заплакал богач. - Сколько дней он меня своим пением радовал. - Раз петух утром не запел, проиграл ты наш спор, - сказал торговец, - Отдавай мне скорее мой товар. Ничего не ответил ему богач. Погрузил торговец свои мешки на лошадей и в путь двинулся. А богач места себе не находит: "Не заболел ли мой петушок?" - думает. Подошел он к свитку поближе, глядь - торчит у петуха в горле тот самый крючок, который торговец ему показывал! - Вот до чего жадность доводит! - рассердился богач. - Ради своих мешков чудо-петушка не пожалел. Вынул он крючок, петушка лечить стал. Да только голос к нему не вернулся. Никто больше не слышал, как нарисованный петух поет. А торговец домой радостный ехал. "Так тебе и надо, - думает, - пусть ни у кого такого петуха не будет!". Ехал, ехал, да и не заметил, как лошадь оступилась. Упали мешки торговца в лужу, и сам он вместе с ними упал. Так и остался в грязи сидеть.

Печень живой обезьяны 

На дне моря случилась беда - у морского дракона заболела дочка. Дракон был сильнее всех в море: страшный длинный хвост кольцами, из пасти огонь. Все его боялись: и акулы, и рыбы, и медузы. И вот у дракона заболела дочка. Собрал он у себя во дворце самых лучших лекарей. Лечили они драконову дочку на все лады, поили её всякими лекарствами - ничего ей не помогало. Дочка всё худела и синела. Тогда дракон созвал своих подданных и спросил: - Что мне делать? - Са! - только ответили рыбы и склонили головы набок. А когда в Японии говорят "са", это значит: "сказать нечего". Тогда послали за каракатицей. Каракатица поплавала-поплавала вокруг больной и сказала: - Нужно достать печень живой обезьяны. Дракон рассердился: - Чтобы раздобыть печень живой обезьяны, надо сначала достать живую обезьяну! А где же найдёшь её здесь, на дне моря? - Не сердись! - сказала каракатица. Она была очень старая и всё знала. - Далеко на юге есть в море Обезьяний остров. Пошли туда кого-нибудь, тебе и привезут живую обезьяну. За таким большим делом не пошлёшь кого попало. Стали думать, кого бы послать. Дракон говорит: - Пошлём акулу. Она зубастая. Каракатица замахала всеми своими восемью ногами: - Нет! Нет! Разве можно посылать акулу? Вдруг она проглотит обезьяну вместе с печенью! - Ну, тогда пошлём рыбу-пилу. Она юркая. - Нет! - опять сказала каракатица. - А вдруг рыба-пила по дороге перепилит обезьяну пополам! - Кого же тогда послать? - Вот что! - сказала каракатица. Она была старая и всё знала. - Пошли медузу. Всем известно, что обезьяна живёт на суше. Значит, чтоб достать её, надо вылезть из воды. А это может только медуза. Медуза хвастается, что у неё четыре ноги и ей нипочём ходить по земле. Пусть же достанет обезьяну. - Слышишь, медуза? - спросил дракон. - Слышу, - сказала медуза. - Только мне никогда до сих пор не приходилось доставать обезьян. Обезьяна - какая она с виду? - У обезьяны красное лицо, красный зад и короткий хвост. Она любит лазить по деревьям и есть каштаны. - А-а, - сказала медуза. Она хотела уже отправиться в путь, но задумалась и опять спросила: - А как достают обезьян? - Конечно, тебе силой обезьяну не захватить. Ты маленькая, а она большая. Надо её обмануть. - А-а, - второй раз сказала медуза и тронулась было в путь, но опять остановилась и спросила: - Как же я её на себе довезу, если я маленькая, а она большая? Мне будет тяжело. - Что поделаешь! Придётся тебе потерпеть. - А-а, - в третий раз сказала медуза, всплыла со дна моря наверх и поплыла по волнам далеко-далеко к югу. Всю дорогу медуза думала. Она думала о том, как бы ей обмануть обезьяну, и дорога показалась ей короткой. А плыла она целых три дня. Наконец далеко-далеко впереди на голубой воде показалась чёрная точка. "Вот и Обезьяний остров!" - подумала медуза. Она поплыла быстрей, добралась до берега, отряхнулась и вылезла на сушу. И сразу же она увидела дерево, а на дереве красный зад и короткий хвост. "Вот она, живая обезьяна!" - Здравствуй, обезьяна! - заговорила медуза. - Какая хорошая погода! - Здравствуй, не знаю, как тебя зовут. Погода хорошая, это правда, а кто ты такая и откуда взялась? - Я - медуза. Я живу на дне моря. Мне захотелось погреться на солнышке, и я всплыла наверх погулять. Нечаянно заплыла сюда и вылезла на берег. У меня, видишь ли, четыре ноги. Мне все равно, что по воде плавать, что по суше ходить. А славный у вас тут островок! - Лучший остров в мире, - сказала обезьяна. - Посмотри, какие у нас высокие деревья, сколько кругом орехов и каштанов. Тебе, верно, никогда ещё не приходилось бывать в таком прекрасном месте. - Ну, как сказать! - ответила медуза. - Я похвалила твой остров потому, что я вежливая. Но ты сама должна понимать, что я видела на свете места и получше. Ведь я живу на дне моря! - Неужели? - удивилась обезьяна и перебралась на ветку пониже: отсюда ей было слышнее. - А разве там можно жить? - Что ты, неужели не знаешь? Неужели не слыхала про дворец морского дракона? Я живу около самого дворца. - Слыхать-то слыхала, а видеть не пришлось, - призналась обезьяна. - Разве только на картинках... - Ну, наше дно гораздо красивей, чем на картинках! - перебила медуза. - Ты даже не можешь себе представить, как там хорошо! - Что же там хорошего? - спросила обезьяна. Медуза хотела было сказать, что там густая солёная вода и много-много тины и слизней. Ведь для неё это было самое вкусное. Но она вовремя вспомнила, что ей велели обмануть обезьяну, и сказала: - Там очень высокие деревья, вдвое выше, чем у вас. - А есть ли на них каштаны? - спросила обезьяна и перебралась на самую нижнюю ветку. - Каштаны? Да сколько хочешь! Они растут у нас на всех деревьях. Не то что на каштановых, а даже и на соснах! - О! - удивилась обезьяна. Она совсем слезла с дерева и подошла к самой воде. - Как бы я хотела побывать у вас. Медуза обрадовалась, но притворилась, что ей всё равно. - Если уж тебе так хочется побывать у нас, я могу тебе, пожалуй, показать дорогу, - сказала она. - Но ведь я не умею ходить по воде. - Не умеешь? Жалко. Ну, да уж раз тебе очень хочется, так и быть, я повезу тебя на своей спине. -- Нет, как можно! Тебе будет тяжело. - Не беспокойся, я потерплю. - Ну, если ты так любезна, спасибо! Давай поедем. Медуза плюхнулась в воду, а любопытная обезьяна осторожно шагнула на её широкую спину, уселась на корточки и длинными Руками ухватилась за бока медузы. - Только потише,- сказала она.- Я боюсь свалиться в воду: спина и бока у тебя такие скользкие! - Ничего, держись покрепче! Медуза поплыла быстро-быстро. Дело было сделано: живая обезьяна сидела у неё на спине. Теперь медузе больше не о чем было думать. Ей даже стало скучно. К тому же она была болтлива и не любила молчать, когда есть с кем поговорить. - Скажи, пожалуйста, - спросила вдруг медуза, - у тебя есть печень? Обезьяна удивилась: - А зачем тебе это знать? - О, это очень важно! - Для чего же это важно? - Так. Не могу сказать. Обезьяна даже испугалась. Она сразу поняла, что против неё что-то затевают. - Нет, пожалуйста, скажи мне, - попросила она медузу .- А то вдруг окажется, что печень у меня совсем не такая, как тебе нужно. Тут уж и медуза испугалась. Она забыла, чему её учили, и рассказала обезьяне всю правду: - Твоя печень нужна для дочки морского дракона. Она заболела, и её никак не могут вылечить. Вот меня и послали за тобой. Когда я тебя привезу, у тебя возьмут печень, драконова дочка её съест и будет здорова. Обезьяна так и задрожала от страха. Она чуть не соскочила со спины медузы, но кругом было море. Что ей было делать? Попросить, чтобы медуза отвезла её обратно? Но ведь медуза её не послушается. Обезьяна подумала немного и сказала самым спокойным голосом: - Конечно, я с удовольствием отдам свою печень. У меня их много. Неужели же я пожалею одну или две печёнки, да ещё для кого? Для дочки морского дракона! Не такая я обезьяна, чтобы жалеть. Но отчего же ты не сказала мне этого сразу? Ведь я, как нарочно, оставила все свои печени дома. - Как - оставила? - Да так и оставила! Утром я их выстирала и повесила на дерево сушить. Печени надо раз в неделю стирать, а то они делаются грязные. "Вот беда! - подумала медуза. - Хорошо ещё, что я вовремя её спросила". - Эй, ты! - сказала она обезьяне. - Чего же я тебя даром везу? На что ты мне без печени? - Верно, - ответила обезьяна. - Давай вернёмся на остров за печенью. - А ты правду говоришь? Они и в самом деле висят там на дереве? - Вот увидишь! У меня там есть одна очень хорошая, жирная печень. - Так ты её и возьми, самую жирную. Хорошо? - Непременно. Только поскорей довези меня до берега! Медуза повернулась и поплыла обратно к острову. Как только она очутилась у берега, обезьяна спрыгнула с её Спины на землю, в два скачка добралась до дерева и ухватилась За нижнюю ветку руками и ногами. - Что же ты так долго? - позвала её медуза. - Скорей! Мы и так потеряли много времени. А обезьяна взобралась на самую верхушку дерева и показала медузе язык. - Невежа! - рассердилась медуза. - Слезай скорей! - И не подумаю! Спасибо за прогулку. Больше я на тебе не поеду. - А печень? Как же я без неё останусь? - заплакала медуза. - Как ты без неё останешься, мне всё равно. А вот я без неё не хочу оставаться. Ты думаешь, мои печени и в самом деле висят на дереве? Нет, у меня всего одна печень, и та у меня внутри, где ей и полагается быть. - Так ты, значит, меня обманула? - Рассердилась медуза. - Ведь это же бессовестно! Я на тебя пожалуюсь морскому дракону. - Не боюсь я твоего морского дракона. А если тебе уж так хочется получить мою печень, полезай ко мне на дерево сама. У тебя ведь четыре ноги. Но лазить по деревьям медуза не умела. - Послушай, - сказала она тогда, - а как же дворец морского дракона? Ты ведь собиралась на него посмотреть. А каштаны на соснах? - Не нужны мне твои каштаны на соснах. Я люблю только каштаны с каштанов, - ответила обезьяна. Так и пришлось глупой медузе возвращаться ни с чем. Она опять поплыла по волнам далеко-далеко на север, домой. И опять дорога показалась ей короткой: она всё время думала. Думала теперь она о том, отчего это обезьяна больше не хочет поглядеть на подводное царство. А дома её уже три дня ожидал дракон и все его подданные. - Где же обезьяна? - закричали рыбы, как только увидели медузу. - На дереве, - печально ответила медуза. - Сначала я её обманула, а Потом она меня. Я ей рассказала, что у нас на соснах растут каштаны. Обезьяне это понравилось. Она уселась ко мне на спину, и я её повезла. Но потом по дороге обезьяна вспомнила, что оставила свою печень дома, и нам пришлось вернуться на остров. А на самом деле обезьяна меня обманула: печень была у неё с собой. Ей просто не хотелось ехать к нам в подводное царство. Она думает, что каштаны на соснах не сладкие. Морской дракон послушал-послушал медузу, потом ударил хвостом по дну и закричал: - Бейте её изо всей силы! Так бейте, чтобы все кости из неё выколотить! Такая дура и без костей проживёт. Били медузу, били, били её, били - и вправду все кости из неё выбили. С тех пор медуза и осталась без костей. И колышется она на волнах, как мягкий зыбкий комок. На что дураку кости?

Плотник и демон Онироку 

В давние-предавние времена стояла на берегу большой реки одна деревушка. Весело и богато жили там люди. Только вот была у них одна беда: построят через реку мост - прочный, красивый, - а как дождь пойдет или ветер задует, разлетится мост на мелкие щепки и вниз по течению уплывет. Сколько ни строили люди мосты, а такого, чтоб дождь или бурю выдержать мог, никак построить не могли. Собрались они однажды, совет держать стали: как такой мост построить, чтоб вечно стоял? Думали, думали и решили в соседнюю деревню сходить - плотника позвать. Был тот плотник мастером хоть куда, со всей округи к нему люди шли помощи просить. Пришли крестьяне к плотнику, в поклоне низком склонились и говорят: - Просим тебя, почтенный мастер, построить в нашей деревне мост. - Хорошо, - согласился плотник. - Будет вам новый мост! - Ну и славно! - обрадовались крестьяне. Вернулись они домой и ждать стали, когда же плотник новый мост выстроит. А у плотника на душе неспокойно. "Взялся я за дело сгоряча, - думает. - Неспроста в той деревне мосты на щепки разлетаются". Да и жена ворчать стала: - Зря ты за это дело взялся. А вдруг и твой мост под дождем не устоит? Вот стыд-то будет! Ну, делать нечего - раз обещание дано, выполнять его надо. Собрался плотник и на берег реки отправился - осмотреть то место, где мост строить будет. Пришел он на берег, видит - разлилась река от дождей, бурлит-клокочет. - Да, непростое это дело - через бурную реку мост построить, - пробормотал плотник. - Надо бы его вот так строить ..., а может ... и вот эдак ... Долго он на берегу стоял, все никак решить не мог: как же этот мост строить. Вдруг ни с того, ни с сего поднялись в реке высокие волны, закрутился водоворот и появился из воды огромный демон. - Ха-ха-ха! А вот и я! - загрохотал он. - Ну что, плотник, придумал, как через нашу реку мост строить будешь? - Да вот, думаю... - отвечает демону плотник. - Очень мне хочется людям помочь и мост хороший построить. - Ничего у тебя не выйдет, и не старайся, - засмеялся демон. - Силенок не хватит. Никто из людей этот мост построить не сможет. Не по человеческим силам эта работа. Правда, знаю я, как тебе помочь... - Знаешь? - обрадовался плотник. - Тогда дай мне совет, ничего для тебя не пожалею. Наклонился демон к плотнику поближе и говорит: - Ничего не пожалеешь, значит? Да ты не бойся, я дорого не возьму. Давай так сделаем: я мост построю, а ты мне свой глаз отдашь. Идет? Обомлел плотник: - Мой глаз? Зачем он тебе? - спрашивает. - Ну вот, ты и испугался! - покачал головой демон. - Это же не больно! Зато мост через реку века стоять будет! А люди решат, что это ты его построил. - Не знаю, что тебе и ответить... - растерялся плотник. - А ты подумай, - сказал демон, - до завтра подумай. И в пучину погрузился. Стоит плотник на берегу, рукой двинуть от страха не может. "Может, приснилось мне все это? - думает. - Дождусь утра, а там посмотрим, что будет". На следующее утро, еще затемно, отправился плотник на берег реки. Только к воде подошел, да как вко-панный и остановился: высится над рекой половина моста, да как ладно срубленная! - Эй, плотник, - услышал он, - нравится тебе мой мост? Я же говорил, что хороший мост будет! Поднял плотник голову, видит - сидит на краю моста демон, улыбается. - Неужто ты один за ночь полмоста построить успел? - удивился плотник. - Конечно, один! - с гордостью ответил демон. - Это вам, людям, подмога нужна, а мне - ни к чему. Потер демон руки от удовольствия, что похвалили его, и спрашивает: - Отдашь свой глаз за мой мост? - Не решил еще, - ответил плотник. - Вот достроишь, тогда и говорить будем. - Хорошо, - согласился демон. - Завтра утром, значит, и поговорим. Совсем опечалился плотник, что делать, не знает: и мост хорош, и глаз отдавать жалко. Проснулся он наутро, слышит: грохочет в небе гром и дождь льет как из ведра. Обрадовался плотник: "Ну, теперь разлетится демонов мост на щепки, и не надо мне будет ему свой глаз отдавать!" Собрался он и на берег побежал. Видит - достроил демон за ночь мост, да такой красивый! И вот чудо: дождь хлещет, волны вздымаются, а мост стоит себе, как стоял, не шелохнется даже! Испугался плотник не на шутку: "Погибель моя пришла, - думает, - не отвертеться мне теперь, придется глаз демону отдавать". А тут как раз и демон из воды выглянул. - Видишь, какой славный мост я построил! - хвалится. - За такую красоту и глаза не жалко! Давай сюда глаз! - Подожди еще немного, - взмолился плотник. - Надо, чтоб все по чести было. Вижу я, что не сломили твой мост дождь и ветер, а вот выдержит ли он бурю? - Конечно, выдержит! - засмеялся демон. - Да ты, я вижу, время тянешь, должок отдавать не хочешь. Нехорошо это! - Послушай, - сказал плотник. - Ну, что ты к моему глазу прицепился? Может, я как-нибудь по-другому с тобой рассчитаюсь? - По-другому? - удивился демон. - А что с тебя еще-то взять можно? Думал он, думал, наконец, и говорит: - Ладно, загадаю я тебе загадку. Отгадаешь - мост тебе подарю, не отгадаешь - глаз отдашь. - Загадывай свою загадку, - согласился плотник. - Ишь ты, как осмелел! - захихикал демон. - Думаешь, я тебе легкую загадаю? А ну-ка, узнай к утру, как меня зовут! - Как тебя зовут?! - оторопел плотник. - Кто же мне это скажет, кто знает? - Не узнаешь - глаз отдашь! - крикнул на прощанье демон и в воду ушел. Побрел плотник домой печальный-препечальный. Лег спать, да не идет к нему сон. "Как демона звать могут?" - думает. Слышит плотник - заплакал в соседней комнате ребенок, подошла к нему жена, успокоила, да песенку напевать стала: -Спи, малыш мой, засыпай! Демону имени не называй! А не то Онироку придет, И глазок твой возьмет! - Что за странная песня! - удивился плотник. - Онироку какой-то придет... "Глазок твой возьмет..." Ой, да это про моего демона песня! - осенило его. Вскочил плотник и давай по комнате бегать и кричать: - Онироку! Онироку! Онироку! Вернулись к плотнику спокойствие и радость. Посмотрел он в окно: а там луна яркая светит, улыбается. На следующее утро чуть свет побежал плотник к реке. А демон уже на мосту сидит - его поджидает. - Ну что, плотник, узнал мое имя? - спрашивает. А плотника прямо так и распирает имя демоново сказать. Но решил он сначала демона подурачить. Медлит с ответом. - Вижу я, не знаешь ты моего имени, - сказал демон. - Отдавай глаз! - Нет, нет, подожди! - закричал плотник. - Тебя зовут... Онитаро! - Ха-ха-ха! - засмеялся демон и даже подпрыгнул от радости. - Не отгадал, не отгадал! Давай сюда глаз! - Сейчас, сейчас скажу, - снова сделал вид, что задумался, плотник. - Теперь не ошибусь. Тебя зовут... Онихати! - Неверно, неверно! - завизжал от восторга демон. - Не знаешь, все равно не знаешь! Отдай глаз! Выскочил он из воды, подбежал к плотнику, вот-вот глаз вырвет. - Вспомнил! Вспомнил! - заорал что было мочи плотник. - Тебя зовут Онироку! Тебя зовут Онироку! Наш мост построил Онироку! Вытаращил демон глаза. Постоял так с минуту, а потом как в воду бросится - и исчез. - Подожди, Онироку, не уходи! - закричал плотник. - Я хочу, чтобы все знали, что это ты мост через реку построил! Звал плотник демона, звал, да все без толку. Не появился больше Онироку. Никто его с той поры так и не видел. А мост, демоном построенный, много-много лет людей радовал, и никакие бури и дожди ему не страшны были.

Рыбак и морская принцесса 

Давным давно, в маленькой деревушке на берегу моря жил бедный рыбак. Звали его Урашима Таро. Однажды осенью непогода надолго отрезала их деревушку от моря. Урашима Таро не мог выйти на рыбалку. Он сидел на берегу и с тоской глядел на огромные волны. Вдруг он заметил, как три мальчика неподалеку от него поймали огромную черепаху. Они дразнили, били ее палками, переворачивали и смеялись над ней. "Как вы можете издеваться над беззащитным существом?" – вскричал Урашима Таро, прогоняя мальчишек. На следующий день Урашима Таро вновь вышел на берег и увидел голову черепахи, высовывающуюся из моря. "Ты спас мне жизнь!" - сказала черепаха, которая вылезла из моря навстречу рыбаку, - "В знак моей благодарности я хочу показать тебе Дворец Дракона." Урашима Таро ответил, что не может оставить свою старую матушку дома одну. "Мы быстро вернемся,"- успокоила его черепаха. Урашима Таро принял ее приглашение и забрался черепахе на спину. Вскоре черепаха вместе с рыбаком опустилась на дно моря, к самому Дворцу Дракона. Плавно спускаясь, они приблизились к величественному замку, сверкающему золотом и серебром. Из него вышла очаровательная принцесса в сопровождении фрейлин и стаи удивительных рыбок. Она взяла Урашима Таро за руку и повела его во дворец, красивее которого бедный рыбак ничего не видел в своей жизни В честь Урашима Таро принцесса устроила настоящий пир. Ужин был великолепным! Невиданные яства таяли во рту, сладкое вино лилось рекой, негромко звучала чудесная музыка и волшебные рыбки кружились в хороводе вокруг них. Урашима Таро был очарован. Прежде, чем он очнулся, прошло целых три целых года. Наконец он встал и сказал, что хотел бы возвратиться домой. На прощанье Морская принцесса протянула ему подарок: таматебако (ларец из трех шкатулок, вложенных одна в другую) и сказала : "Когда тебе будет трудно, и ты не будешь знать, что делать, открой этот ларец." Крепко держа в руках драгоценный подарок, Урашима Таро еще раз поднялся на спину черепахе и отправлялся домой. Вернувшись в деревню, Урашима Таро с удивлением увидел, что река переместилась, что горы изменились до неузнаваемости и что на месте тенистой рощи появилось рисовое поле. Он спросил старого крестьянина, проходившего мимо: "Вы не знаете, где найти дом Урашима Таро, рыбака, живущего в этих местах? " Старик ответил: "Говорят, когда мой дед был еще совсем молодым, кто-то по имени Урашима Таро, отправился во Дворец Дракона. Больше о нем никто никогда не слышал." Урашима Таро почувствовал себя несчастным и одиноким. Мать его умерла, а от дома остался только сад с заросшими тропинками. Не зная, что делать, Урашима Таро вспомнил слова морской принцессы. Он открыл верхнюю крышку таматебако и увидел там всего лишь журавлиное перо. Из под второй крышки внезапно появился белый дым, окутавший его. За несколько секунд Урашима Таро стал седым, как лунь, сутулым стариком. На дне шкатулки было зеркало. Урашима Таро глядел на себя в зеркало и не мог понять, как это могло произойти. Вдруг ветер подхватил журавлиное перо, закружил его и опустил на спину Урашима Таро. Во мгновение ока рыбак превратился в белого журавля и полетел высоко в небеса. Из морских волн на него пристально глядела черепаха. Это, конечно же, была морская принцесса.

Самый красивый наряд на свете 

В старину, далёкую старину, были у ворона перья белые-белые. Захотелось ему принарядиться. Вот и полетел ворон к сове.В те времена сова была красильщицей. Она красила всем птицам платья, в какой только цвет они пожелают: красный, синий, бирюзовый, жёлтый… От заказчиков отбоя не было.— Госпожа сова! Госпожа сова! Выкр-р-рась мой наряд в самый кр-р-расивый цвет. Я хочу весь свет поразить своей кр-р-расотой.— У-гу, у-гу, могу! — согласилась сова.— Хочешь голубое платье, как у цапли? Хочешь узорчатый наряд, как у сокола? Хочешь пёстрый, как у дятла?— Нет, выбери для меня цвет совсем невиданный, чтобы другого такого наряда ни у одной птицы не было.Стряхнул с себя ворон своё белое оперенье, а сам улетел.Думала-думала сова, какой цвет самый невиданный, и выкрасила перья ворона в чёрный-чёрный цвет, чернее туши.Прилетел ворон и спрашивает:— Хор-рош ли нар-р-ряд у меня получился?Надел он своё новое платье и давай в зеркало глядеться. Посмотрел да так и ахнул! С головы и до самого хвоста стал он чёрным-чёрным, и не разберёшь даже, где глаза, где нос.— В какой это цвет ты мои перья выкр-р-расила, р-разбойница? — завопил ворон.Стала сова оправдываться:— Ты же сам хотел, чтобы я выкрасила твой наряд в небывалый цвет.— Погоди же, поймаю тебя — р-разорву в клочья! Теперь мы вр-раги навсегда! — злобно закаркал ворон.С той поры как увидит он сову, так и бросается на неё.Вот почему сова днём прячется в дупле. Не показывается она на свет, пока ворон летает. 

Самый лучший садовник

Когда-то в Японии, в отдаленной горной деревушке жил добрый старик со своею старухой. Однажды, когда старик работал на своем рисовом поле, к нему подбежал белый щенок. Щенок визжал и скулил - его прогнал из дома жадный сосед. "Ах, ты, бедняжка!" - сказал добрый старик. Он взял щенка с собой и назвал его Сиро [10]. Старик и его жена очень полюбили Сиро. Тот, в свою очередь, привязался к старой паре, и помогал старику в его ежедневных трудах. Сиро хорошо ел и быстро превратился в большого и красивого пса. И вот, в один из дней, Сиро пошел вместе со стариком на прогулку. Когда они дошли до вершины холма, Сиро остановился и начал громко лаять: "Гав-гав! Здесь копай! Гав-гав! Здесь копай!" Как только добрый старик стал копать в том месте, где указал ему Сиро, к его изумлению из земли начал бить фонтан сверкающих золотых монет. Однажды об этом чуде прослышал жадный сосед. Он прибежал в дом к добрым старикам и закричал: "Когда-то эта собака была моя! Дайте мне ее взаймы на один день!" Затем он схватил Сиро, надел на него крепкий ошейник и потащил с собой на вершину холма. - "Где золото?" - кричал на несчастного пса злой сосед. Бедный пес заскулил от страха. - "Ага! Это здесь!" - обрадовался жадина и стал копать. Но вместо золота из-под земли стал бить фонтан из змей, червяков и мусора. "Да как ты смел, щенок!" - в ярости закричал сосед и убил бедного Сиро. Очень опечалились старик со старухой, когда узнали о смерти своего любимца. Они решили похоронить Сиро. На следующий день над могилой Ситро выросло высокое дерево. Как-то старик сказал: "Наш Сиро очень любил рисовые лепешки. Давай напечем и отнесем немножко на его могилу." Он срубил дерево, которое выросло над могилой Сиро и сделал из него ступку. Затем они принялись готовить. Но как только старик кидал рис в ступку, тот превращатлся в золотые монеты! Когда об этом узнал жадный сосед, он выпросил у старика ступку и принес домой. Дома он стал кидать рис в ступку, но вместо золота на его глазах рис превращался в черную грязь. "Да что же это такое!?" - с этим криком он разбил ступку на мелкие части и сжег. Добрый старик бережно собрал пепел ступки, положил его в коробочку и понес домой. Внезапно налетевший порыв ветра поднял облачко пепла и понес его на засохшее дерево. К удивлению старика на мертвой вишне вдруг распустились изумительной красоты цветы. Тогда он стал посыпать этим пеплом все высохшие деревья и мертвая роща превратилась в цветущий вишневый сад. Вскоре весть об этом чуде достигла ушей самого императора, и тот послал за стариком. "А ну, покажи нам свое искусство." - приказал император. Тогда добрый старик посыпал пеплом стоявшие рядом деревья, на которых появились волшебные цветы. "Отлично!" - воскликнул император, - "Отлично! Ты лучший садовник во всей Японии." "Нет! Это я лучший садовник в Японии!" - раздался крик. Это жадный старик появился. Он принес с собой оставшийся пепел волшебной ступки. Он быстро-быстро начал раскидывать пепел по сторонам. Но этот пепел так и остался пеплом. Этот пепел забился в глаза и в нос императору. "Ты не садовник, а просто нахальный глупец!" - сказал император и бросил жадного старика в тюрьму.

Соломенные шляпы 

Давным-давно в маленькой деревне жил бедный старик со своей женой. Старик плел "каса" - большие соломенные шляпы на продажу, а его старуха хлопотала по хозяйству. Однажды, в самый канун Нового Года, старушка посмотрела в рисовый ларь и увидела, что риса осталась одна жалкая горсточка. В тот день выпал снег настолько глубокий, что они не могли собрать соломы для шляп. Старушка вздохнула и поставила на огонь воду, чтобы сварить остаток риса. Тут из норки в стене появился мышонок. "Как хочется есть!" - заплакал он. Папа-мышь и Мама-мышь сказали мышонку: "Потерпи, Крошка-мышь, ты же знаешь, что это дом бедняков и в нем редко едят досыта." "Бедный мышонок," - сказал старик, - "Мы настолько бедны, что даже мыши у нас голодные." Из жалости он отдал мышам половину оставшегося риса, и они вместе поужинали. Следующим утром мыши выбрались из дома, вытоптали снег и собрали огромную охапку соломы. Мыши с веселым писком внесли солому в дом. "Это — в благодарность за рис, которым вы поделились с нами прошлой ночью." Растроганный старик чуть не заплакал от счастья. Сейчас они сплетут много шляп, продадут их в городе и купят много вкусной еды на Новый Год. Старик со старухой дружно принялись за работу, а мыши, как могли, помогали им. Когда соломы уже не осталось и последняя шляпа была готова, старик сложил шляпы себе за спину и пошел к городу по глубокому белому снегу. Когда дедушка подошел к городской окраине, он заметил, что каменные статуи Джидзо-сама [11] стояли с головами, покрытыми снегом. "Джидзо-сама, вам, наверное, очень холодно." С этими словами Старик снял свою головную повязку и осторожно смел снег с каждой статуи. А в городе царила предновогодняя суета. До праздника оставались считаные минуты, шумная, веселая толпа уже готовилась встречать Новый Год. Старик, окруженный толпой кричал: "Соломенные шляпы! Прекрасные шляпы! А вот, кому отличную соломенную шляпу!" Но никто не купил у него ни одной шляпы. Вскоре, улицы опустели, и зазвучал колокол ночной стражи. Старик, не продав ни одной шляпы, взвалил их на плечи и печально побрел к дому. "У меня нет ничего, что я мог бы принести в жертву Джидзо-сама," - печально подумал он. В печали старик старик пошел домой по занесенным снегом улицам и наконец дошел до окраины. Проходя мимо статуй Джидзо-сама, он увидел, что их снова запорошило снегом. Он вновь снял повязку со своей головы и вновь аккуратно смел снег с каждой из статуй. "Я не продал ни одой шляпы, я не купил ни яблок, ни ватрушек, у меня нечего предложить вам. Примите от меня хотя бы шляпы от непогоды в эту праздничную ночь. С этими словами, он надел шляпу в голову каждой статуи. Статуй всего было шесть, а у старика только пять шляп. Старик подумал немного, затем взял свою повязку и бережно укутал ей голову шестой статуи. Домой он вернулся совсем с пустыми руками. Когда он пришел домой, мыши увидели, что за спиной у него нет ни одной шляпы. Они обрадовались, думая, что он, должно быть, продал все шляпы. " Простите меня. Я не смог продать ничего," сказал старик и рассказал жене и мышам все, что с ним приключилось. Старуха, послушанв, утешила своего мужа: "Ты сделал доброе дело. Давайте вместо ватрушек поедим солонины, а вместо чая скипятим воды и встретим наступающий Новый Год. " И вдруг, в полночь, они услышали громкие крики с улицы: "Новый Год пришел! Новый Год наступил! Где здесь дом старого продавца шляп?" Удивительно, что это были голоса статуй Джидзо-сама, которые подошли к самому дому стариков. Статуи везли с собой сани, по самый верх загруженные рисом, мисо [12]), яблоками и другими сладостями. "Спасибо вам за ваши прекрасные шляпы, уважаемый продавец шляп. В благодарность за вашу доброту мы оставляем вам эти подарки. Счастливого Нового Года!" С этими словами, статуи Джидзо-сама вернулись на окраину города. Теперь у них было много продуктов, гораздо больше, чем могли съесть старики. Они попросили мышей пригласить и других животных в гости. Все вместе они приготовили роскошный праздничный ужин. Затем старик положил в коробочку особые новогодние рисовые лепешки и отнес их к статуям Джидзо-сама. "Теперь я могу принести вам жертву. Спасибо вам." Старик вернулся домой и, вместе с женой, мышами, и их друзьями, весело встретил Новый Год.

Сражение обезьяны с крабом 

В незапамятные времена жили по соседству Обезьяна и Краб. Однажды отправились они вместе на прогулку, и вдруг, неподалеку от реки Обезьяна нашла зернышко плода каки, а Краб - рисовый шарик. - И что за прелесть мне попалась! - начал первым Краб. - А у меня вот что! - отвечает Обезьяна, показывая зернышко каки. Обезьяне было очень завидно. Как ни любила она каки, но от зерна ей проку мало; шариком же можно сразу полакомиться. Обезьяне во что бы то ни стало захотелось завладеть рисовым шариком и, замыслив непременно получить его, она с серьезным видом обратилась к Крабу: - А что, господин Краб, не хочешь ли ты обменять свой шарик на мое зернышко? Краб покачал головой и отказался: - Не имею ни малейшего желания. Какой мне смысл меняться; у меня вон какой большой рисовый шарик, а твое зернышко совсем маленькое. - Так-то оно так, да не совсем так. Что и говорить, шарик, конечно, побольше зернышка будет, опять же, его можно сразу и попробовать, но зато съел его - тут и конец всему; больше уж не будет тебе от него никакой радости. То ли дело вот это зернышко! Правда, съесть его сейчас нельзя, но зато, если посадить в землю, взойдет оно, вырастет большое дерево, а на нем будет множество вкусных каки. Мне, правду говоря, жаль отдавать его тебе, но у меня их много, и хотелось бы, чтобы ты сам убедился, как много созревает плодов. Поэтому только я и предложила тебе поменяться. Не хочешь, так не стану особенно и упрашивать; унесу к себе домой и посажу там; но зато, когда поспеют плоды, ты не получишь ни одного. Обезьяна нисколько не сердилась, не выражала ни малейшего недовольства и, знай себе, напевала да напевала Крабу, ловко обманывая его. Простодушный от природы Краб легко попался на приманку. - Ну, попробую посадить, если уж так. - В таком случае, давай сюда твой рисовый шарик. Добившись-таки от Краба своего Обезьяна поспешно запихала лакомство в рот и принялась жевать, боясь, как-бы Краб не передумал. Свое зернышко она передала Крабу, стараясь показать при этом, как ей жаль расставаться с ним. На том и распрощались. Ну вот, понес Краб зернышко к себе домой и, как только добрался, сейчас же посадил его, как учила Обезьяна, в саду. Скоро Показались ростки, а затем лист за листом, веточка за веточкой стало дерево с каждым днем все расти да расти. Это очень забавляло и радовало Краба; он испытывал огромное наслаждение при мысли о том, что скоро дерево станет большим и на нем появится много плодов. Правду говорят, что для каштана и персика надо три, а для каки - восемь лет. Как раз на восьмой год осенью прежнее зернышко, величиной всего с кончик мизинца, превратилось в такое большое дерево, что на него надо было смотреть, задирая голову, и, точь-в-точь как говорила Обезьяна, все оно было увешано, словно фонариками, красными вкусными плодами. Краб был в восхищении. Ему очень хотелось поскорее попробовать каки, но, как ни старался он достать их снизу, увы, никак не мог схватить их своими клешнями, так как был очень низок ростом. Забраться на ветви дерева тоже не представлялось возможным, ведь крабы могут передвигаться только в одном направлении - вбок. Как тут быть? "Нет,- огорчился он,- одному мне тут, видно, не управиться; остается только идти к своей приятельнице Обезьяне и просить ее обобрать для меня плоды с дерева. Да, это самое лучшее". В одно мгновение очутился краб у жилища Обезьяны. - Дома ты, госпожа Обезьяна? - А, господин Краб! Рада вам, давно мы с вами не виделись. - Давно-то давно. А за это время то самое зернышко, которое я когда-то выменял у тебя на рисовый шарик, выросло в огромное дерево. - Вот видишь, я ведь говорила тогда. Ну а как плоды, много их? - Целая уйма... Только вот в чем штука. Ног у меня, как ты сама знаешь, очень много, но я все же не смог залезть на дерево и не добрался до плодов, которые вырастил с такой заботой. Ну не досадно ли? Совестно мне затруднять тебя, госпожа Обезьяна, но что делать! Пожалуйста, сходи нарви их мне. В награду за твой труд я дам, конечно, тебе одну-две штучки. - Право же, такие пустяки, старина Краб. Какая тут награда! Ведь мы же с тобой приятели, кажется. Сию минуту я пойду и нарву их тебе. Выразив так легко свое согласие Обезьяна отправилась вместе с Крабом. Пришли они к жилищу Краба. Глянула Обезьяна на дерево... А и правда! Дерево стало очень большим, и все оно увешано красными спелыми плодами. - Красиво, что и говорить; и хороши же должны быть плоды. - Ну об этом потом будем толковать, а ты вот полезай скорее на дерево, рви и подавай их сюда. - Сейчас я так и сделаю. Обезьяна быстро вскарабкалась на дерево. Мгновенно сорвав один плод, она сразу начала есть его. - Гм, как вкусно, лучше этого и быть не может. Краб под деревом беспокойно завозился. - Эй! Да ты там сама лакомишься? Ну, это никуда не годится. - Это я пробую, не ядовиты ли они.- Она опять сорвала каки и начала жевать. - Ты опять ешь. Не смей лакомиться там одна, бросай сюда! - Ладно, сейчас брошу.- И она бросила один плод. Ловко подобрал Краб плод и приготовился чуть ли не целиком проглотить его, но... О ужас! Терпкою горечью связало ему язык и горло. - Этот совсем горький, сорви, пожалуйста, мне спелых. - Ну а этот как? Краб пожевал-пожевал и сплюнул: опять зеленый. - И что ты только там привередничаешь. Ну вот тебе, вот! Обезьяна изо всех сил стала бросать совершенно зеленые, твердые как камень плоды, норовя попасть ими Крабу в голову. - Ой, больно! - не выдержал наконец Краб, падая навзничь. Обезьяна швырнула еще раз. - Больно, больно!.. Что ты делаешь? - Да что мне тут толковать с тобой, все эти плоды мои, а ты пропадай пропадом, издыхай совсем. И разбойница Обезьяна, как градом, стала сыпать незрелыми каки, разбив ими без сожаления Крабу вдребезги весь его панцирь. Заметив наконец, что он уже совсем не дышит, она сорвала все до последнего спелые плоды и, схватив их в охапку, без оглядки бросилась домой. У Краба был сын; в этот день он как раз отправился на прогулку со своим товарищем к дальнему озеру. Но вот он вернулся с прогулки - и какой же ужас предстал его глазам дома! В саду под деревом распластался бездыханным отец его Краб. Панцирь и клешни были разбиты вдребезги. Он уже не видел, он уже не слышал, он уже был Крабом иного мира. Видя это. Краб-сын чуть не помешался. Горько, безутешно зарыдал, обхватив бездыханное тело своего отца... Увы! Не вернуть его этим к жизни. Остается одно - отомстить за гибель отца, убив врага. Но кто же сделал это? Где он? Как найти хоть какой-нибудь след? С удрученным видом оглядывался юноша вокруг. Тут он заметил, что от тех красивых спелых каки, еще вчера висевших на дереве, не осталось и следа. Кругом валялись во множестве только зеленые, не созревшие плоды, которыми, вероятно, и разбит был панцирь его отца. Молодой Краб хлопнул себя по колену. "Ну, теперь понимаю. Очевидно, это дело рук Обезьяны. Не раз слыхал я от отца, что давно как-то, когда он прогуливался около реки с Обезьяной, он выменял у нее на рисовый шарик зернышко каки, которое и посадил вот здесь. Значит, теперь этой подлой Обезьяне захотелось воспользоваться трудами моего отца, вот она и убила несчастного так по-разбойничьи. Так оно и есть; она унесла все спелые каки, только зеленые и оставила. Ну, захотелось тебе отведать лакомства, что ж тут такого? Скажи ты об этом отцу, и он, конечно, поделился бы, но убить так предательски и убежать! Погоди же, подлейшая Обезьянишка, скоро ты узнаешь, как умеет мстить Краб". Он рассердился так, что начал фыркать, изрыгая пену, и глаза его налились кровью; потом задумался опять. "Как-никак, а Обезьяна - существо, умудренное житейским опытом; она сумела так ловко избавиться даже от моего отца, где же мне с моей неопытностью справиться с нею?" Долго размышлял он и под конец совсем расстроился, не видя никакого выхода из этого положения, но вдруг у него словно просветлело в голове. Отец его всегда был в большой дружбе с каменной Ступкой. Эта Ступка прежде была простым камнем в каменной ограде, где жил старый Краб, но затем она была замечена людьми и сделала блестящую карьеру, добившись высокого звания Ступки. От природы она непоколебима в принципах и такого характера, что не пойдет на попятную, если даст обещание. Если ей рассказать все и попросить помощи в отмщении, то она, наверное, не откажет. Не медля ни минуты, молодой Краб отправился прямо к Ступке. Будучи принят ею, он с рыданиями рассказал все обстоятельства ужасной, незаслуженной смерти своего отца. Слушая его. Ступка глубоко переживала и всячески утешала молодого Краба. - Какое злодеяние! - возмущалась она.- Могу представить себе, как ты должен быть огорчен; но не беспокойся, пожалуйста, я отомщу, убью врага. А все же враг-то ведь Обезьяна, и не так легко справиться с нею.- Затем она послала своего слугу просить пожаловать к себе Печеного Каштана, мастера стрелять из ружья, и Большую Осу, учительницу фехтования на копьях. Ступка давно уже находилась с ними в дружбе. Когда Каштан и Оса пришли к Ступке, раздумывая по пути, зачем она звала их, она обратилась к ним с такой речью: - Очень благодарна вам, что так скоро пожаловали. Я осмелилась побеспокоить вас по следующему делу. Я пользовалась чрезвычайными милостями со стороны отца присутствующего здесь Краба. Так вот,- и она поведала подробно обо всем,- он понес незаслуженную смерть от Обезьяны, и я решила помочь этому господину, молодому Крабу, отомстить за смерть его отца, но противник наш - известный смельчак, ловкая Обезьяна, и не так просто и легко убить его. Мне хотелось бы просить вас принять участие в отмщении за смерть старого Краба. Вот почему я побеспокоила вас, попросив прибыть сюда. Помогите, пожалуйста, убить эту подлую Обезьяну. Выслушав все это, Каштан пододвинулся ближе и сказал убежденно: - Из того, что я только что слышал, следует, что причиной ссоры послужил мои товарищ, плод каки, и вот я, тоже плод, считаю себя обязанным стать пособником господину Крабу в отмщении. Приказывай, пожалуйста, Ступка, что находишь нужным. Оса тоже не захотела отстать. - А я,- заявила она,- очень рада случаю всадить свое копье и отомстить этой подлой Обезьяне, которая причиняла мне немало горя, оскверняя мои жилища. Ступка была очень обрадована таким единодушием своих приятелей. - У меня просто прибавляется сил от того, что вы так охотно соглашаетесь. Ну так вот, у меня есть кое-какой план, не знаю только, понравится ли он вам. - Что за план? - В любом плане самое важное - скрытность, пододвиньтесь же ко мне поближе. - Мы слушаем тебя. Ступка. Говорят, что если три человека совещаются вместе, то и сам Мондзю не сможет придумать ничего мудрее. Ступка, Каштан и Оса, склонившись друг к другу, начали вырабатывать какой-то секретный план, и, ведя свои переговоры шепотом, пришли наконец к какому-то решению. - Будем же внимательны,- говорил один. - Не вложим меча в ножны! - мужественно восклицал другой. На этом они и расстались. Ступка, которая была особенно дружна с отцом Краба, отправилась вместе с ним в его жилище и, обрядив как полагается тело покойного, благоговейно поклонилась ему. Обратимся теперь к Обезьяне. Подло убив Краба, забрав все спелые плоды, она была довольна тем, как удачно все закончилось, но, сознавая все-таки, что сделала плохо, она ожидала от родственников страшной мести. Мысль об этом беспокоила ее, и она несколько дней просидела дома, никуда не показываясь и томясь скукой. Но не занимать наглости Обезьяне. "Нет,- решила она,- ничего подобного не может быть. Когда я убивала Краба, там не было никого постороннего, опять же Краба я забила насмерть, а мертвые не говорят; следовательно, никто не может и знать, что это дело моих рук, а раз никто этого не знает, то зачем мне самой расстраиваться и бояться. Да, конечно, нечего мне тревожиться об этом". Успокоив себя такими доводами. Обезьяна выбрала денек и осторожно пробралась к жилищу Краба, чтобы разведать, как обстоят дела. Все оказалось точь-в-точь так, как она решила. Молодой Краб вовсе и не думает ей мстить. Родственники покойного пришли к тому заключению, что старик сам неосторожно влез на дерево, желая нарвать каки, но так как панцирь у него очень тяжел, то ноги не выдержали; он кувырком полетел с дерева и, упав на валявшиеся во множестве твердые, недозревшие плоды, разбился насмерть. Причина, значит, в собственной неосторожности Краба; он, как говорится, что посеял, то и пожал, и мстить за это, конечно, некому. Обезьяна успокоилась и решила, что если дело обстоит так, то неплохо было бы ей отправиться к молодому Крабу и выразить свои соболезнования по поводу постигшего его несчастья. Вот она, обезьянья мудрость: глубоко тонет, да мелко плавает. Пока обезьяна размышляла над таким положением дел, к ней пожаловал посыльный от Краба. Раздумывая, зачем это он пришел. Обезьяна ввела его внутрь жилища и приготовилась выслушать. - На днях господин наш, старый Краб, желая нарвать плодов каки в саду, залез, чего бы, собственно, ему не следовало делать, на дерево. Дело, конечно, для него непривычное; не удержавшись, он кувырком полетел вниз и тут же испустил дух, разбившись о землю. Сегодня исполняется как раз седьмой день со времени его кончины. Ты была с ним дружна, и сын покойного просит тебя пожаловать на поминки, заранее извиняясь за скромность постного угощения. Кроме того, он просит тебя принять в знак памяти это дерево каки, которое ему больше не понадобится. Молодой господин Краб приказал мне просить тебя пожаловать к нам сейчас же, вместе со мной. Посыльный доложил все это очень вежливо. Выслушав его, Обезьяна сделала вид, что поражена. - Что я слышу? Господин Краб упал с дерева и разбился насмерть? Да не может быть! Я просто ушам своим не верю. Ай, ай, какое несчастье! Должна сказать правду, есть тут доля и моего греха. С детства еще жили мы с Крабом душа в душу. Восемь лет тому назад прогуливались мы как-то у реки, и господин Краб нашел рисовый шарик, а я - зернышко каки. Мы тогда же и поменялись ими. Подумать только, что это злополучное дерево выросло из того самого зернышка. Жаль, тем более жаль, что сама я, значит, немного замешана в этом... Если бы я знала, что так получится, ни за что бы не дала ему это зернышко, но он так упрашивал, что я все-таки согласилась... А теперь... случилась такая история... Просто слов не нахожу!.. То ли она лизнула тайком перец, но слезы из глаз полились неудержимо, и она непритворно заплакала. "И откуда берется только у нее? - удивлялся посыльный.- Ну да посмотрим, скоро мы заставим тебя заплакать настоящими слезами". Но он не подал никакого вида и еще почтительнее сказал ей: - Как тебя расстроило это, как ты скорбишь! Покойный наш господин Краб радуется, наверное, в глубине своей могилы. А какой ответ прикажешь доложить моему господину? - Само собой разумеется, какой. Я очень виновата, что, не зная о случившемся, не пришла до сих пор выразить свои соболезнования, но я хочу исправить эту оплошность и сейчас же отправлюсь проститься с усопшим. - Как доволен будет молодой господин тем, что ты так охотно согласилась пожаловать. Ну, тогда я пойду немного впереди. - Я сейчас же следом. - С нетерпением будем ожидать. - Сейчас, сейчас буду. - До свиданья. - До свиданья, очень благодарна. Когда посыльный ушел. Обезьяна заговорила сама с собой: "Ну, конечно, так все и есть, никакого подвоха. У этого болвана Краба зря только глаза навыкате, ничего он ими не видит; ни на что путное он не годится. Вот и теперь: он совершенно не замечает своего врага, который уже рядом. Наоборот, его он настойчиво приглашает проститься с усопшим, упрашивает принять дерево на память... Правду говорит пословица: "Вору же и награда". Дурак, ну дурак! Но не будем, однако, болтать об этом, все это в мою же пользу. Пойдем, пойдем на их поминки". Чем дальше, тем наглее и наглее становилась Обезьяна. Одевшись, как подобало случаю, она отправилась в жилище Краба. Там ее почтительно встретили, склонившись до земли, родственники Краба, чинно рассевшиеся справа и слева у каменной ограды. Видя это, Обезьяна с надменным видом медленно проследовала между ними в переднюю. Здесь ожидал слуга Краба, который, завидя гостью, с приветствием почтительно поклонился, провел ее коридором во внутренние комнаты и пригласил сесть на приготовленное для нее место. Обезьяна уселась, где ей было указано, и стала отдыхать. Спустя некоторое время вышел к ней хозяин, молодой Краб. - Добро пожаловать, госпожа Обезьяна. Прошу извинить, что принимаю тебя в таком убогом жилище,- вежливо приветствовал он ее. - А-а! Сын покойного Краба! Неожиданно постигло тебя такое несчастье; представляю, как должно быть тебе тяжело,- отвечала Обезьяна, с важностью высказывая свои соболезнования. Тем временем начались хлопоты по приему гостьи. Внесли маленький столик с кушаньями; подали сакэ. Обезьяна, чрезвычайно довольная, видя, что за ней так ухаживают, совсем забыла про осторожность и стала угощаться, что называется, до отвала. После обеда гостью провели в чайную комнату, где предстояло пить чай по всем правилам чайной церемонии. Попросив ее отдохнуть здесь, молодой Краб вышел. Прошло уже порядочно времени, а он все не возвращался. "Я слышала, что чайная церемония - очень длинная, но мне совсем не под силу терпеть так долго. Ах! Хорошо бы поскорее попить чаю, горло совсем пересохло",- подумала она. Обезьяна, постепенно отрезвляясь, стала испытывать сильную жажду. Потеряв всякое терпение и желая выпить хотя бы чашку кипятка, она подошла к жаровне, но только приложила руку к крышке котла, как спрятавшийся заблаговременно там Каштан, рассчитав, что наступил подходящий момент, выпалил в нее так, что только бухнуло, и поразил ее в шею. Это было для Обезьяны полной неожиданностью, и, ахнув, она повалилась. Но не такая это тварь, чтобы можно было уложить ее с одного раза. - Ой! Ж...ж...жжет! - завопила она и, зажимая рану, стремительно выбежала из чайной комнаты. Тут, снаружи дома, поджидала ее спрятавшаяся под навесом Оса. - Ага! Тебя-то мне и нужно, горная Обезьяна! - И она, выставив огромное острие своего копья, сразу же вонзила его в щеку Обезьяны. Одна засада за другой; совсем растерялась Обезьяна и, решив, что из всех тридцати шести способов сражаться в настоящее время наилучшим будет бегство, ибо жизнь дороже всего, прикрыла лапами голову и опрометью кинулась прочь. Но на пути ее уже поджидала Ступка, укрывшаяся в каменной ограде. С глухим грохотом свалилась она на голову пробегавшей Обезьяны и придавила ее к земле. Под тяжестью Ступки Обезьяна не могла даже пошевелиться; распластавшись, она только жалобно стонала. Тут прибежал уже успевший переодеться в боевые доспехи молодой Краб и, поблескивая перед самой мордой Обезьяны своими унаследованными от отца клешнями, холодно рассмеялся, увидев ее в таком плачевном положении. - А как ты думаешь, горная Обезьяна, что будет теперь? - Да, конечно, мне о том... - Конечно! Об этом и говорить нечего. За то, что ты так безжалостно обошлась с моим отцом... - Нет... Он сам из-за того, что... - А! Так ты все настаиваешь на своем?! Ну так я заставлю замолчать твой лживый язык,- сказал он и, раскрыв с щелканьем свои клешни, тут же напрочь отсек голову Обезьяне. Так славно Краб отомстил Обезьяне за своего отца.

Старикам ума не занимать 

Вот что случилось в стародавние времена. Провинцией Синано правил князь, который отличался завидным здоровьем, находился в расцвете сил и терпеть не мог стариков и старух. И неряхи они, и княжеству нет от них никакого проку, говаривал он. Тех, кому перевалило за семьдесят, всех до единого он высылал на отдаленный остров. Прокормиться там было очень трудно, старики же и вовсе не могли добыть себе пропитания и быстро погибали. Горем и ненавистью к князю преисполнились сердца жителей Синано, но ничего поделать они не могли. Есть в Синано местность под названием Сарасина. Жил там один крестьянин со своей старушкой-матерью. Из головы у него не выходила мысль, что матери уже исполнилось семьдесят лет и вот-вот должны явиться княжеские чиновники и увести ее. Разве перенесет она далекую ссылку? Какая уж там работа в поле - все у него из рук валилось! Измучился он вконец и решил, что лучше самому увести мать из дому, чем дожидаться, пока жестокосердные чиновники ушлют ее неведомо куда. Наступил вечер пятнадцатого дня восьмого месяца. Полная луна заливала ясным светом поля и леса. Крестьянин, стараясь не выдать свой замысел, обратился к матери: - Не правда ли, матушка, луна сегодня необыкновенно прекрасна? Пойдемте в горы, полюбуемся лунным сиянием. Посадил он мать себе на спину и пустился в путь. Сначала он, шагая по заброшенной дорожке, пересек поляну, а потом вступил в лес. Тут старуха принялась обламывать ветки с деревьев, росших по обе стороны тропинки, и бросать наземь. Крестьянин удивился: - Матушка, зачем вы это делаете? Старуха усмехнулась, но ничего не ответила. Крестьянин продолжал углубляться в горы. Он миновал лес, пересек долину и поднялся на вершину горы. Там царила мертвая тишина, даже птицы не пролетали над этой горой. От яркого лунного сияния было светло как днем, так что можно было разглядеть сверчка, едва слышно стрекотавшего в густой траве. Крестьянин посадил мать на траву, взглянул на нее, и слезы хлынули у него из глаз. - Что с тобой? - спросила старуха. Сын опустился перед ней на землю и признался: - Выслушайте меня, матушка! Я хитрил, когда приглашал вас полюбоваться луной. Доставил я вас в такую глушь потому, что вам пошел уже семьдесят первый год и я боюсь, как бы вас не отправили в ссылку на далекий остров. Вот я и придумал сделать так, чтобы вы не попали в руки безжалостных чиновников. Будьте, пожалуйста, снисходительны ко мне! Старуху его слова, по-видимому, ничуть не удивили. - Я давно все поняла и примирилась со своею участью. Ты же возвращайся домой и работай усердно. Уходи поскорей, а не то заблудишься дорогой,- ответила она. Опечалился крестьянин, услышав такие слова. Долго не мог он расстаться с матерью, но она уговорила его, и он поплелся обратно. Разбросанные по земле ветки указывали ему путь, и он ни разу не сбился с дороги. "Как предусмотрительна была матушка, набросав веток, чтобы я не плутал на обратном пути!" -думал он с глубокой благодарностью. Возвратившись домой, он уселся у входа и устремил взор на луну, сиявшую над вершинами гор. Невыносимая грусть охватила его, слезы полились ручьем. "Как-то сейчас матушка там, на горе?" Эта мысль опечалила его еще больше, и, не долго думая, он встал и зашагал по знакомой дороге, не заметив даже, что было уже за полночь. Когда он, едва переводя дух, забрался на гору, где оставил мать, она сидела, закрыв глаза, на прежнем месте и в той же позе, как и при расставании. - Очень плохо я поступил, покинув свою мать, но теперь я ни за что вас тут не оставлю. Мы вернемся, и я буду заботиться о вас, как должно,- сказал крестьянин, и они вместе возвратились домой. Однако жить по-прежнему им было нельзя: старуха рано или поздно могла попасться на глаза чиновникам. Поразмыслив, крестьянин выкопал под полом яму и поселил в ней мать. Однажды к князю прибыл посол с письмом от правителя соседней провинции. В письме говорилось: "Сделайте мне веревку из пепла, а не сделаете - пойду на вас войной и разгромлю". Войско у правителя той провинции было сильное, и на победу надеяться не приходилось. Князь, оказавшись в затруднительном положении, созвал своих приближенных на совет, но никто не знал, как изготовить такую веревку. Тогда по всему княжеству было объявлено: "Кто укажет способ сделать веревку из пепла, получит от князя большую награду". В народе только и разговоров было, что о нашествии и разорении, которым подвергнется родная земля, если не удастся смастерить веревку из пепла. - Вряд ли у кого это выйдет,- говорили люди. Никому в голову не приходило, как надо взяться за дело. И тогда наш крестьянин подумал: "Может быть, моя матушка знает, как это сделать?" Спустился он в подпол и рассказал матери, что заботит людей. Старуха засмеялась: - Да это легче легкого! Надо хорошенько пропитать веревку солью, а потом сжечь, вот и все! "Что и говорить, старому человеку ума не занимать",- с гордостью подумал крестьянин. Он тотчас же отправился во дворец и рассказал, как следует поступить, чтобы получилась веревка из пепла. Князь обрадовался и дал крестьянину в награду много денег. Веревку, которую, казалось, изготовить было невозможно, вручили послу, и тот поспешил к своему властелину. Прошло немного времени, и из соседней провинции опять прибыл посол. На этот раз он привез драгоценный камень и письмо, гласившее: "Проденьте через этот камень шелковую нить, а не сумеете - пойду на вас войной и разгромлю". Князь принялся рассматривать камень со всех сторон. В камне было отверстие, по такое узкое и извилистое, что пропустить через него нить не было никакой возможности. Князь созвал приближенных на совет, и они признали задачу неразрешимой. Тому, кто догадается, как продеть шелковую нить через отверстие в камне, была предложена большая награда. Но как люди ни ломали себе головы - придумать ничего не могли. А крестьянин опять отправился за советом к матери. - Что же тут трудного? Надо намазать медом камень у одного конца отверстия, привязать муравья к шелковинке и пустить его с другого конца. Муравей поползет на запах меда по всем извилинам и протянет за собой нить сквозь отверстие,- ответила она, улыбаясь. Крестьянин заторопился во дворец, предстал перед князем и пересказал ему все, что услышал от матери. Князь был очень доволен и хорошо наградил его. А посол, получив обратно драгоценный камень с продетой через него шелковой нитью, отправился восвояси. Понурился правитель соседней провинции, когда вернулся его посол. "Да, есть в Синано умные люди! Не так-то просто прибрать к рукам эту землю!" -подумал он. А в Синано все успокоились и решили, что враг унялся и больше к ним не сунется. Но вскоре в третий раз явился посол с письмом. На этот раз он вел в поводу двух кобылиц. "Определите на глаз, которая из кобылиц мать, которая дочь, а не сможете - пойду на вас войной и разгромлю",- прочитал князь в письме. Взглянул он на лошадей, а те как две капли воды похожи одна на другую: обе одного роста, одной масти, даже скачут и резвятся одинаково. Задумался князь, созвал приближенных на совет, но те и на этот раз ничего не придумали. Волей-неволей пришлось ому объявить, что всякий, кому удастся разрешить новую задачу, получит любую награду, какую пожелает. Народ заволновался. Желающие заслужить награду толпами приходили ко дворцу и разглядывали приведенных из соседней провинции лошадей. Но даже известные на всю округу знахари-коновалы в недоумении покачивали головами. А крестьянин вновь обратился к матери. Выслушав сына, она, как и прежде, сказала с улыбкой: - Ну, и это не велика трудность! Про такое дело мне как-то рассказывал покойный муж. Надо положить перед лошадьми охапку травы. Одна сразу набросится на еду: это - молодая лошадь. Другая переждет, пока первая насытится, и лишь потом доест остатки - это и будет мать. Обрадованный крестьянин прибежал во дворец и попросил: - Поручите мне, пожалуйста, отличить кобылку от ее матери! Он набросал лошадям свежей травы, и все произошло так, как говорила старуха: одна лошадь сразу же с жадностью стала поедать траву, а другая осталась стоять спокойно, глядя, как та кормится. Тут и князю все стало ясно. - Здесь, конечно, ошибки быть не может! С этими словами он повесил на лошадей таблички с надписями и передал кобылиц послу. - Вы совершенно правы,- проговорил посол и уныло двинулся в обратный путь. - Ты оказался мудрее всех. Дарю тебе все, что пожелаешь! - сказал крестьянину князь, изумленный его сметливостыо. Крестьянин сообразил, что сейчас самое время просить князя пощадить старуху-мать. - Денег мне не надо и вещей тоже,-сказал крестьянин. Князь изменился было в лице, но крестьянин поспешно продолжал: - Я прошу вас спасти жизнь моей матери. И он рассказал князю все без утайки. Тот слушал, вытаращив глаза от удивления. Узнав, что все задачи удалось разрешить благодаря проницательности старой женщины, он был поражен. - Верно говорится, что старикам ума не занимать! - воскликнул он.- Умная старуха спасла от беды всех нас. Я прощаю крестьянина, скрывшего свою престарелую мать, и впредь не буду ссылать стариков на остров. Крестьянин был щедро награжден, а ликованию. народа не было предела. И так как последняя задача, на которую больше всего рассчитывал правитель соседней провинции, была удачно разгадана, ему пришлось отказаться от мысли завладеть провинцией Синано.

Старушка-богатырша 

[13] В давние времена жила в одной деревне добрая старушка. На вид - ни дать ни взять тростинка, но сила в ней была богатырская. И вот чудеса: годы шли, а силы у нее не убывало. Жила она одна-одинешенька и все по дому сама делала: день-деньской на рисовом поле работала, а по утрам в горы ходила - пни старые для топки корчевала. Вот как-то раз по осени отправилась старушка в лес, только за пень могучий ухватилась, слышит - кличут ее: - Бабушка, бабушка, помоги! Лошадь, мешками с рисом груженая, с моста в реку упала! Видит - спешат к ней из деревни люди. - Лошадь у хороших хозяев с моста не падает, - ответила старушка. - Ладно уж, пособлю. Бросила она вырванный пень и с крестьянами вместе в деревчю побежала. Смотрит - барахтается под мостом лошаденка. Прыгнула старушка в воду, подняла лошаденку и на мост поставила. - Получайте свою лошадь целой-невредимой, - говорит, - да впредь смотрите лучше, когда она по шаткому мостику идет. Доброй была та старушка. Вот и слышалось кругом: "Выручи, бабушка!", "Помоги, бабушка!". Кончилась осень. Новый год не за горами. Стали крестьяне к празднику готовиться - рисовые лепешки-моти печь. Во всех домах работа кипит, спорится. Кто пестом рис в ступке отбивает, у кого мельница жужжит-поет. Радостно у людей на душе. Старушка тоже тесто намесила и румяных моти наделала. А потом по соседям отправилась - может, кому помощь нужна: не шуточное дело пестом бить или мельницу крутить - тут сила нужна! Многим помогла старушка - и ей радостно, и людям приятно. Разнесся звук пестов и мельниц далеко по округе, даже в самой преисподней его услыхали. Сидит в подземном царстве главный министр демонов да прислушивается: - Что это за странный звук с земли доносится? - спрашивает. - То крестьяне пестами рис отбивают - к Новому году готовятся, - отвечают ему вельможи. Задумался главный министр и говорит: - Что-то в этом году мало людей на земле поумирало. А то, бывало, покойному в дорогу столько угощений всяких приготовят! А вот нынче никто нам моти с земли не принесет, как мы будем Новый год встречать? Вздохнули вельможи - что тут поделаешь? Думал-думал главный министр, где рисовые моти достать, и, наконец, говорит: - Киньте клич по всей преисподней! Пусть демоны сюда спешат! Дело я для них придумал! Собрались по приказу главного министра демоны, от мала до велика. - Остались мы в этом году без новогодних моти, - пожаловался им главный министр и приказал: - Отправляйтесь-ка вы на землю и добудьте нам с владыкой преисподней Эммой румяных моти. Негоже без них на праздник остаться! - Слушаемся, - ответили демоны и тотчас пустились в путь. Выбрались они на землю и по разным краям разбрелись. Был среди тех демонов один силач, никого ему по силе равного во всей преисподней не было. И случилось так, что попал он как раз в ту деревню, где старушка-богатырша жила. Поднялся демон на гору, у подножья которой деревня раскинулась, да как закричит: - Эй, вы, людишки, трепещите! Явился к вам из преисподней демон-силач! Испугались люди, по домам попрятались. - Спаси нас, судьба, - молят. Спустился демон в деревню - никого. Пришлось ему в дома стучаться. - Не бойтесь меня, - говорит, - не трону я вас. Не за этим пришел. Выходите поскорее да моти новогодние выносите! Удивились люди: - Зачем тебе моти? Неужели и в преисподней Новый год встречают? А потом спрашивают: - Как же мы тебе их отдать можем? Ведь праздник скоро, не успеем мы новые приготовить. - Какое мне дело?! - ответил демон. - Сказано нести, значит, несите! Стали люди демону рисовые моти выносить, а кто не вышел, к тому демон сам в гости пожаловал. Дошла очередь и до старушки. Заглянул демон к ней в окно, видит - сидит бабка, маленькая-премаленькая, тоненькая-претоненькая. - Эй ты, старая, - загрохотал демон, - есть у тебя новогодние моти? - Кто это такой невежливый в чужой дом врывается? - отозвалась старушка. - Как кто? - не понял демон. - Я же на гору забирался и всем говорил, что я демон-силач из преисподней! Глухая ты, что ли? - Никакая я не глухая, - обиделась старушка, - и нечего под окном у меня стоять и кричать-надрываться, а то я и впрямь оглохну. Обомлел демон - никто еще с ним на земле так смело не разговаривал. - Эй ты, бабка, - снова закричал он, - есть у тебя новогодние моти? - Откуда у меня могут быть моти? - удивилась старушка. - Нынче неурожай риса был. - Врешь! - рассвирепел демон. - У всех в деревне - урожай, а у нее одной, видите ли, неурожай! - Неужто тебе неизвестно, - усмехнулась старушка, - что новогодние моти своими руками готовить надо, а не по чужим дворам силой отнимать? Моих моти ты не получишь, да и все остальные вернешь! - Ну, это мы еще посмотрим! - засмеялся демон. Поднялась старушка да поближе к окну подошла. Тут демон ее за руку как схватит! А ручка-то тонюсенькая, только что не прозрачная! - Ха-ха-ха! - загромыхал де-мон. - Куда тебе, бабка, со мной тягаться! Стоишь - колышешься. Сломаю тебя, как хилую соломинку! - Никто меня еще хилой соломинкой не называл! - рассердилась теперь и старушка. - Силу мою узнать хочешь? Давай потягаемся! - Давай, - согласился демон. - Вот только не придавить бы тебя! Сказал и руку в окно просунул. Схватила старушка демонову руку да как сожмет! Демон даже поморщился. - Вижу, что есть у тебя кое-какие силенки, - говорит. А старушка все сильнее руку демона сжимает. Выступила у того на лбу капелька пота. - Ну что, демон, так ли я слаба? - спрашивает старушка. - Нет, не слаба ты, - отвечает демон, а у самого уже слезинка в глазу появилась. А старушка еще сильнее руку демону сжала. Не зря она каждый день пни старые в лесу корчевала. Это-то потрудней работка будет, чем с демоном состязаться! Борются старушка с демоном минуту, борются две... А как пять прошло, взмолился демон: - Подожди, дай передохнуть! - Чего ждать-то? - ответила старушка. - А отдыхать в преисподней будешь. Не выдержал тут демон, заплакал: - Ладно, бабка, победила ты меня. Отпусти руку, а не то и вовсе вырвешь! - Вот это да! - удивилась старушка. - Сколько лет на свете живу, никогда не видела, чтоб демоны плакали! Надо б и вправду тебя отпустить, а то до дома не доберешься. Оставляй-ка ты наши моти и иди с миром. Вздохнул демон: что он теперь владыке Эмме скажет? Да только своя жизнь дороже! Оставил он котомку с новогодними моти под окном у старушки и прочь побрел. Раздала старушка крестьянам рисовые лепешки и отправились они по домам Новый год встречать.

Три связки соломы 

Давно-давно это было.Жили в городе Наха мать с сыном. Когда исполнилось мальчику семь лет, мать тяжело заболела.Говорит она сыну:— Видно, приходится мне умирать. Послушай меня. Ты хоть и мал, а понятлив. Терпели мы с тобой горькую нужду. Всего-то оставлю я тебе в наследство три связки рисовой соломы. Спрятаны они вон там, в чулане. Больше нет у меня ничего. А ведь была я женой самого царя… Царь — твой отец. Но однажды разгневался он на меня страшным гневом.— За что же, матушка?— А вот за что. У нашего царя много рабов. Трудятся они, головы не подымая. Кто жернова крутит, кто землю копает, кто тяжёлые камни носит.Как-то раз смотрела я на море и вижу, плывёт вдали на всех парусах корабль.«Какой большой корабль!» — воскликнула я.Тут все рабы подняли головы. Замолк на минуту шум работ.Узнал про это царь.«Негодная! — закричал он на меня.— Ты остановила работу сотен людей. Нет тебе прощенья. Вон с глаз моих!»Выгнал он меня за ворота. Только старик, отец царя, пожалел меня. И дал он мне на прощанье три связки рисовой соломы…Вскоре и ты родился, сынок, мне на утешенье.Когда я умру, пойди к лавке продавца мисо. Может, он даст тебе что-нибудь в обмен на три связки соломы. Только помни: менять меняй, а денег не бери.В эту ночь уснула больная да так и не проснулась.Похоронил мальчик свою мать с горькими слезами.Прошло семь дней. Решил он исполнить материнскую волю. Отыскал он в чулане три связки рисовой соломы и пошёл к лавке продавца мисо.— Не нужна ли тебе рисовая солома в обмен на твой товар?— Ещё чего выдумал! Мне солома и даром не нужна, вон под ногами валяется… Пошёл прочь отсюда!Но мальчик с места не тронулся. Сел на пороге лавки и сидит. День сидит, и другой, и третий. Покупатели спрашивают, что за мальчик, почему здесь и зачем.Стало хозяину лавки стыдно. Дал он мальчику за три связки соломы три мерки мисо.Пошёл мальчик к лавке скобяных товаров. Говорит хозяину:— Не нужно ли тебе хорошего мисо в обмен на твой товар?— Вот ещё что выдумал! У меня своего некуда девать, полные бочки стоят.Сел мальчик на порог лавки и сидит. Вот уж и вечер близко. Покупатели удивляются, спрашивают, откуда этот мальчик и что ему нужно.Надоело это хозяину лавки. Скорей бы от мальчика отделаться.— Ну вот что, давай сюда мисо. Сколько ты за него хочешь?— Здесь три мерки. Немного, но это всё моё богатство.— Вот как! Ну, выбирай в лавке, что понравится.— Вон в углу старый топор валяется, весь в зазубринах, отдай мне его.— Ну и прост же ты, я погляжу. Бери, бери!Взял мальчик старый топор и пошёл к кузнецу.— Кузнец, кузнец, не нужен ли тебе этот топор?— Куда он мне, у меня и без него старого железа много.Сел мальчик на порог кузницы. Сидит день, сидит другой. Стало кузнецу его жаль.— Ну хорошо, я куплю у тебя топор.— Не могу я продать его за деньги, а вот на меч сменял бы.— Ого, совсем маленький, а уже к мечу тянешься. Ну, выбирай, какой хочешь.— Дай мне вон тот сломанный, без рукояти.— Ах, этот? Худо же ты выбрал. Да бери его, пожалуйста.Взял мальчик старый меч без рукояти и пошёл к берегу моря.Дело шло к полудню. Было так жарко, что казалось, вот-вот море закипит. Сморила мальчика дремота. Положил он меч под голову и уснул.Шёл мимо вор. Увидел он меч под головой спящего мальчика, подкрался и протянул было руку к мечу. Вдруг меч превратился в страшную змею. Вытянула змея голову и злобно зашипела. Отдёрнул вор руку. А змея опять превратилась в меч. Думает вор, ему почудилось. Снова попробовал он схватить меч. Да не тут-то было. Меч опять принял образ рассерженной змеи и как кинется на вора. Бросился тот бежать без оглядки.Стоял в гавани заморский корабль. Был на корабле старый кормчий. Увидел он всё это и подумал: «Э-э, не простой это меч!»Позвал он мальчика громким голосом:— Эй, мальчуган, проснись! Иди ко мне сюда!Поднялся мальчик на корабль. Стал кормчий просить:— Продай мне твой сломанный меч.— Продать не продам, а сменять, изволь, сменяю.— Что же ты хочешь в обмен?— Дай мне за него шёлковые ширмы.— О-о, у меня богатый выбор расписных шёлковых ширм. Выбирай, какие хочешь.— Дай мне вот эти, рваные.— Ну, я вижу, ты чудак. Бери, коли понравились.Взвалил мальчик рваные ширмы на спину и отправился в царский сад. Пропустили его стражники. Подумали они, что несёт он ширмы по царскому приказу.А в саду у царя красиво. Ручьи журчат. Через ручьи мосты переброшены с точёными перилами. Перешёл мальчик через семь мостов и поставил свои ширмы в тени ветвистого дерева. Лёг и уснул.А на ширмах был соловей нарисован.Вдруг соловей встрепенулся и запел, да так чудесно!Сбежались люди послушать его.Сам царь вышел из своего дворца. Никогда он не слышал такого прекрасного соловьиного пения.— Проснись, мальчик, проснись. Продай мне эти ширмы, я за них гору денег тебе насыплю.— Нет, не продажные эти ширмы, царь. Не возьму я за них ни серебра, ни золота. А вот обменять — обменяю.— Что же ты просишь в обмен?— Отдай мне, царь, всю воду в твоих владениях, и морскую и речную.«Мальчик-то, видно, не в своём уме. Ну, как он унесёт всю воду, и морскую и речную?» — подумал царь. Усмехнулся и говорит:— Что ж, согласен. Бери себе всю воду в моём царстве.— Смотри же, царь, ты дал слово, сдержи его.В тот же день вышел царский указ. Отдал царь во владение мальчику всю воду на острове Окинава.Не стал мальчик мешкать, нанял много сборщиков денег.На другое утро пошли женщины, как всегда, черпать воду в реке. А сборщики тут как тут. Требуют с каждой десять медных монет. Пошли женщины к морю. И здесь сборщики стерегут. Плати пять медных монет за морскую воду.Поднялся крик, шум. Побросали женщины вёдра, кувшины, плачут в голос. Побежали люди к царю:— За что нам такое разорение?Понял тут царь свою ошибку. Призвал он к себе мальчика:— Возьми с меня сколько хочешь денег, только верни мне воду, морскую и речную.— Хорошо, царь, верну тебе всю воду, только ответь мне правдиво на один вопрос.— Спрашивай, отвечу.— Вот что случилось когда-то на нашем острове. Была у одного человека жена, добрая и разумная. Как-то раз взглянула она на море и воскликнула: «Какой большой корабль!» За это муж выгнал её из дома. А у прогнанной жены сын родился. Горькую нужду терпела она с ребёнком, пока от горя не умерла. Теперь скажи мне по совести, царь: хорошо ли поступил тот человек?Долго молчал царь и наконец ответил:— Нет, дурно поступил он с женой и несправедливо.— К какому же наказанию, царь, ты приговоришь его?Тут понял царь, кто перед ним стоит, и снял с себя свой царский венец.— С этого дня, мой сын, правь здесь на острове вместо меня.— Так вот моя первая воля. Пусть отныне на острове Окинава каждый любуется морем сколько захочет. Нет большей радости на свете, чем смотреть, как вольно и весело плывут по морю корабли на белых парусах.

Три силача 

Много лет тому назад в одной деревне родился славный малыш. И хотя расти-то он рос, но неизвестно почему, все оставался младенцем. Даже говорить не научился. "Уродился же у нас такой несмышленыш! Какая судьба ждет его?" -тревожились отец с матерью. Но помочь горю ничем не могли. Так и рос малыш, не вылезая из корзины, в которую его положили родители. Минуло ему пять, семь, десять лет. И все это время мальчуган пролежал в корзине, не вымолвив ни словечка. И вот в тот день, когда ему исполнилось пятнадцать лет, он вдруг закричал на весь дом: - Отец, купи-ка мне железную палку в сто кан [14] весом! Услышав его голос, отец был поражен: - Смотри-ка, сынок заговорил! Мать тоже очень удивилась, подбежала к сыну и воскликнула: - Ты и вправду можешь говорить? - Да, как видите, я разговариваю. Купите мне, пожалуйста, железную палку! Изумляясь все больше и больше, отец спросил: - Зачем тебе палка, если ты и ходить-то не умеешь? - Верно, пока не умею. Но железная палка будет служить мне посохом, когда я начну ходить,- сказал мальчик. "До сих пор он совсем не говорил, а сегодня заговорил, да так бойко и разумно. Не иначе, это какой-то необыкновенный ребенок",- подумал отец и, не мешкая ни минуты, отправился в городок заказать железную палку весом в сто кан. Через несколько дней кузнец сообщил, что заказ готов. Отец взял с собой двадцать соседей, и все они с возгласами "Эн-яра-хой!", "Эн-яра-хой!" взвалили палку на плечи, принесли в деревню и отдали ее мальчику. Тот с радостью схватил палку, оперся на нее, крякнул, поднатужился и встал на ноги. Затем он потянулся и, к всеобщему удивлению, в мгновенье ока возмужал и превратился в красивого и толстого, как борец, здоровяка ростом больше шести сяку [15]. Отец с матерью и жители деревни рты разинули от изумления и принялись протирать глаза: не во сне ли все это происходит? Мальчик, столько лет пребывавший в младенчестве, вдруг стал красавцем-богатырем! Как же это было не отпраздновать! Начались поздравления, люди принялись хлопотать и готовить все для пира. Кто стряпал кушанье из риса с красными бобами, кто пек лепешки, кто тащил сакэ. Когда все собравшиеся принялись пить и есть, петь я плясать, молодой силач, улыбаясь, сказал: - В благодарность за то, что в мою честь устроили такой замечательный праздник, я покажу вам свою силу. Он выступил вперед, легко поднял свою железную палку весом в сто кан и начал одной рукой быстро вертеть ею. Палка замелькала в воздухе, будто колесо водяной мельницы. Все были ошеломлены и, не мигая, уставились на него. "Ну и ну, он не простой человек! Этого ребенка, несомненно, послали боги",- решили собравшиеся и назвали его, до сих пор не имевшего имени, Тикаратаро[16]. Прошло около года. Однажды Тикаратаро обратился к отцу и матери: - Дорогие родители, отпустите меня на три года! Родители удивились и спросили его, куда он собирается. - Как вы знаете, равного мне по силе человека нет ни в нашей деревне, ни в соседних. Вот я и надумал побродить по свету и испытать свою силу. Мне хочется побывать всюду и помочь людям, чем могу,- объяснил Тикаратаро. - Это ты хорошо придумал. Можешь смело отправляться в путь,- согласился отец. А мать весь день напролет варила рис и стряпала из него колобки величиной с арбуз. Испекла она тридцать больших колобков, уложила их в большущий мешок и подала сыну. Тикаратаро отведал колобков, вышел из родного дома и зашагал по дороге, громко постукивая своей палкой. Так шел он много дней и однажды повстречался с великаном, который катил перед собой огромный камень поперечником в три кэн [17]. "Похоже, что этот великанище чувствует себя на дороге полным хозяином. Катит свой камень и ни на кого не обращает внимания. Что за нахал!" Размышляя так, Тикаратаро продолжал идти вперед до тех нор, пока камень не подкатился к нему. Тогда Тикаратаро громко закричал незнакомцу: - Эй, ты, брось безобразничать! Он остановил камень своей палкой и отшвырнул его ногой. Камень пролетел десять кэн и бухнулся в поле. Великан, кативший камень, страшно разгневался и набросился на Тикаратаро: - Зачем ты отбросил мой камень? - А не хочешь ли ты помериться со мной силой? Если хочешь, то сначала назови себя,- предложил Тикаратаро. - Согласен,- отвечал великан. Я - первый силач в Японии, зовут меня Исикотаро. А тебя как? Тикаратаро засмеялся: - Это ты-то - первый силач в Японии? Не смеши меня лучше! Слушай хорошенько: первый силач в Японии - я, а зовут меня Тикаратаро. Хочешь убедиться в этом - давай сразимся! - Ну, держись! - вскричал Исикотаро. И они схватились. Но Исикотаро не устоял: одним махом поднял Тикаратаро противника в воздух и с возгласом "Э-э-эй!" со всего размаха так швырнул его, что тот шлепнулся в грязь за сто кэн от места борьбы. - Ва-ва-ва! - взвыл Исикотаро. Тикаратаро громко рассмеялся. Весь измазанный, Исикотаро выбрался на дорогу и, смиренно сложив руки, сказал: - Тикаратаро-сан, сдаюсь на вашу милость. Первый силач в Японии - вы. Позвольте мне послужить вам. - Ладно, будь моим слугой,- согласился Тикаратаро и двинулся дальше, сопровождаемый Исикотаро. Через несколько дней пути они повстречали великана, который, кряхтя, тащил на себе кумирню, покрытую красным лаком. - Оя, оя! И силища же у этого великана! Уж, наверное, он называет себя первым силачом в Японии,- смеялись Тикаратаро и Исикотаро, идя ему навстречу. Но, когда они подошли ближе, оказалось, что кумирня, которую нес великан, загораживала всю дорогу, так что нельзя было ни пройти, ни обойти. - Эй, ты же нам проходу не даешь! - крикнул Тикаратаро. Но великан и не подумал извиниться. Сердито уставившись на подошедших, он заорал: - Что такое? Не можете посторониться, так проваливайте, откуда пришли, простофили вы этакие! Его слова вывели Тикаратаро из себя. Железной палкой ударил он по кумирне, та с грохотом повалилась на землю и разбилась вдребезги. Гнев незнакомца не имел предела. С налитым кровью лицом накинулся он на Тикаратаро. - Ах, так ты разбил мою кумирню? Это тебе даром не пройдет! Разве ты, невежа, не слышал имени Мидотаро - первого силача в Японии? - Гм, это тебе только кажется, что ты - первый силач в Японии, ведь на самом-то деле сильнее всех я,- спокойно ответил Тикаратаро и указал на своего спутника: - Это мой слуга по имени Исикотаро. После меня он самый сильный человек в Японии. Если ты чем-нибудь недоволен, тебе придется иметь дело с ним. Едва он договорил, как Мидотаро бросился на Исикотаро. Завязалась отчаянная борьба. Они боролись, схватываясь и расходясь, напрягая все свои силы, но никому из них не удавалось взять верх над противником. - Исико, погоди-ка, сейчас я за него возьмусь! - крикнул Тикаратаро. Он схватил Мидотаро за шею, с силой встряхнул и отбросил далеко в сторону. Мидотаро отлетел на сто кэн и рухнул посреди поля. - Хо-хо-хо! - захохотал Тикаратаро. - Ха-ха-ха! - вторил ему Исикотаро, держась за бока. Мидотаро, весь в грязи, вылез на дорогу и, почтительно сложив руки, обратился к Тикаратаро: - Прежде я был из силачей силачом, всегда всех побеждал, а вот сейчас впервые потерпел поражение. Возьмите меня, пожалуйста, к себе под начало, прошу вас! - Ладно, будешь мне служить. Смотри, будь хорошим товарищем Исикотаро. Ступай за мной,- разрешил Тикаратаро и, сопровождаемый двумя силачами, продолжал путь. Шли они, шли и однажды, с наступлением ночи, пришли в большой город. К их удивлению, в городе не было ни души, не слышалось людских голосов. Даже кошек и собак не было видно. Город словно вымер. "Это неспроста! Наверное, что-то случилось",-подумали силачи. Они стали бродить по городу и в одном переулке заметили девочку, сидевшую на корточках под навесом. Им показалось, что она плачет. Силачи подошли к ней и спросили: - Что случилось? Почему ты плачешь, девочка? Отчаянно рыдая, девочка посмотрела на незнакомцев и проговорила: - Этой ночью меня должен съесть оборотень. - Что ты говоришь! Тебя съест оборотень? За что же? - Месяца два назад в нашем городе появился страшный оборотень. С тех пор он приходит каждую ночь и одного за другим пожирает людей. Сегодня настал мой черед. Девочка зарыдала еще сильнее и повалилась на землю. Трое силачей переглянулись. Тикаратаро ласково потрепал девочку по плечу: - Ну-ну, успокойся, перестань плакать. Теперь тебе нечего бояться. Мы расправимся с этим злодеем-чудовищем! Веди-ка нас скорей к себе домой! Обрадованная девочка воскликнула: - Благодарю вас! Обязательно убейте оборотня! Она привела их в свой дом, и они с нетерпением стали поджидать прихода страшилища. Глубокой ночью на улице раздался жуткий вой: уо-о! уо-о! Двери дома затрещали и упали. На пороге показался огромный оборотень, весь заросший шерстью, со сверкающими огнем глазами и длинными острыми клыками. - Хватай его! - скомандовал Тикаратаро. Мидотаро бросился на врага, но получил такой сильный удар, что отлетел в сторону. Тогда с криком "Ну, держись, мерзкий оборотень!" в бой кинулся Исикотаро. Но оборотень не испугался и с ужасным воем продолжал рваться в дом. Тут Тикаратаро замахнулся своей палкой и двинулся на врага, а Исикотаро и Мидотаро с двух сторон схватили чудовище за ноги. Оборотень в страхе попятился и в тот же миг Тикаратаро обрушил палку ему на голову. От злодея и мокрого места не осталось. Ликованию девочки и ее родителей не было границ. Весть о гибели чудовища сразу же разнеслась по всему городу, и, хотя до рассвета было еще далеко, все жители покинули дома и прибежали благодарить силачей. - Вы - наши спасители,- со слезами на глазах говорили они.-Не уходите от нас! - Оставайтесь вместе с вашими спутниками навсегда у нас! - просили они Тикаратаро.- Будьте князем в нашем городе! Мы все просим вас остаться! Тикаратаро задумался и, улыбнувшись, покачал головой. - От всей души благодарим вас за такие любезные слова, но исполнить вашу просьбу мы не можем. На свете, наверное, еще немало людей находится в беде, подобной той, какую вы только что избежали. Мы для того и странствуем, чтобы помогать простым людям. Наступило утро. Горожане с грустью распрощались с Тикаратаро, Исикотаро и Мидотаро и проводили их через весь город. И три силача продолжали свое странствие. 

Ураган и бочки 

На краю города жил бондарь. Работы у него не было, и денег, значит, тоже не было. А зима выдалась суровая. Каждый день дул сильный ветер. Маленький домик бондаря скрипел и шатался. Даже самые толстые деревья в саду гнулись до земли. Как-то раз утром бондарь посмотрел в окно и сказал своей жене: - Посмотри, какой ураган! Наконец-то мы с тобой разбогатеем. - Как же это мы разбогатеем от урагана? Не понимаю! - ответила жена. - Ну и глупы вы, женщины! Никогда не слушаете мужей, вот и упускаете из рук счастье. - Что же это за счастье - ураган? Бондарь откашлялся и сказал: - Видишь ли, дело вот в чём. Когда дует сильный ветер, подымается пыль. Пыль попадает людям в глаза. От пыли глаза краснеют, слезятся. Вот в этом наше счастье. - Ну и пусть у людей глаза слезятся, в чём же тут наше счастье? - Какая ты непонятливая! Люди будут болеть глазами. Много народу ослепнет. Появятся, значит, слепые. А что могут делать слепые? Им только и остаётся бродить по дорогам, играть, петь и просить милостыню. А на чём они будут играть? Понятно, на сямисэнах. Вот в этом наше счастье. - Ну и пусть играют на сямисэнах, в чём же тут наше счастье? - Вот бестолковая! Ведь сямисэны обтягивают кошачьей кожей. Понадобятся сямисэны - понадобятся и кошки. Всех кошек перебьют. Вот в этом наше счастье. - Ну и пусть перебьют кошек, в чём же тут наше счастье? - Да ведь если кошек не будет, во всех кладовых разведутся мыши. Мыши изгрызут все кадушки и бочки. Значит, людям нужны будут новые бочки и обручи. У меня будет много работы. Вот мы с тобой и разбогатеем!

Урашима и черепаха 

Жил-был однажды молодой рыбак, который больше всего на свете любил море. Он жил в хижине на берегу. Утром и вечером, зимой и летом он не переставал любоваться морем. Звали его Урашима. Каждый день он ловил рыбу. Но поскольку был влюблен в море и добр от природы, он всегда выпускал пойманную рыбу обратно в море. Однажды, закинув свою удочку, Урашима вдруг почувствовал, что леска сильно натянулась. Выдернув ее, он увидел большую черепаху, зацепившуюся за крючок. Урашима освободил черепаху и отпустил ее обратно в море. "Лучше я буду голодать сегодня, - подумал он, - чем убью молодую черепаху". Ты знаешь, что черепахи живут много-много лет, а эта была еще совсем юная. Черепаха исчезла в волнах, а через некоторое время необыкновенной красоты девушка появилась у лодки Урашимы. Присев на ее край, она сказала: - Я дочь морского царя. Мы живем на дне моря. Отец разрешил мне превратиться в черепаху, чтобы испытать твое доброе сердце. Ты и в самом деле добр и благороден. Я приглашаю тебя к себе в гости посмотреть мой подводный дворец. Урашима не мог вымолвить ни слова, пораженный ее неземной красотой. Одним лишь желанием было следовать за ней повсюду. - Да, - только и мог вымолвить он и, подав ей руку, последовал за ней на морское дно. Хрустальная рыбка с золотыми плавниками сопровождала их. Еще до захода солнца они достигли подводного дворца. Он был сделан из кораллов и жемчуга и сверкал так, что было больно глазам. Драконы с нежно-бархатной кожей охраняли вход во дворец. В тишине и роскоши дворца прожил Урашима четыре года вместе с красавицей принцессой. Каждый день море искрилось и сияло в лучах солнца. Они были счастливы, пока однажды Урашима не повстречал маленькую черепаху. Она напомнила ему тот день, когда он ушел к морю. Он вспомнил о своей деревне и своей семье. Принцесса знала, что однажды он вспомнит и затоскует по дому. - Ты должен вернуться на землю, к людям, - сказала она. - Если ты останешься здесь, ты возненавидишь меня и умрешь с тоски. Если ты отправишься сейчас, ты сможешь вернуться назад. Возьми эту жемчужную коробочку, перевязанную зеленой лентой. Но смотри, не развязывай ленты. Если ты сделаешь это и раскроешь коробочку, ты уже никогда не сможешь вернуться назад. Урашима сел в свою лодку, и принцесса вынесла ее наверх. Он поплыл к родному берегу. Увидев его, он заплакал от радости. Там все также стоял холм, росли черешневые деревья, и все таким же золотым был прибрежный песок, из которого он в детстве строил красивые замки, Урашима поспешил вверх по знакомой тропе. Поднявшись, он не узнал окрестностей. Все также светило солнце, пели птицы и синело, переливаясь, море. Хижины его не было, не было даже дерева, под тенью которого она стояла. Он пошел дальше. Что же случилось за четыре года, пока он был в подводном царстве? Вдруг он увидел седовласого старца, отдыхающего под тенью дерева, и подошел поговорить к нему. - Простите, вы не скажете, как пройти к хижине Урашимы? - спросил он. - Урашима? - переспросил старец. - Это очень древнее имя. Я слышал его однажды в детстве. Это было в рассказе моего прадедушки о мальчике, который утонул в море. Его братья, их сыновья и их внуки жили здесь и рыбачили. Но все они уже умерли. Это очень грустная история, правда? Молодой человек пошел в море 400 лет назад и не вернулся домой. Не нашли даже щепки от его лодки. Море поглотило все, - сказал старец. Без семьи, без дома, никому незнакомый и ненужный Урашима был чужой в своей деревне. Старец, указав в сторону холма, сказал: - Там находится деревенское кладбище, и там вы найдете его могилу. Медленно Урашима побрел на кладбище. Там, среди имен матери, отца и братьев он увидел и свое имя, вырезанное на сером могильном камне. И вдруг он понял. Ничто не связывало его больше со своей деревней. Здесь на земле он был мертв, он опоздал сюда на 400 лет. Он должен вернуться к своей возлюбленной принцессе. Он знал, что ему нельзя потерять свою коробочку, перевязанную зеленой лентой. Он знал, что должен поспешить, но чувствовал себя усталым и ненужным. Он потихоньку вернулся на берег, сел на морской песок и положил на колени жемчужную коробочку. Он мечтал о том, как вернется назад, в морское царство. Машинально он развязал зеленую ленту и открыл коробочку. Белый туман потихоньку выплыл из коробочки и поднялся высоко в небо. Там он приобрел очертания его любимой, прелестной принцессы. Урашима протянул к ней руки и кинулся за ней, но туман рассеялся в морском воздухе. Урашима почувствовал себя очень старым. Его спина вмиг сгорбилась, руки затряслись, а волосы поседели. Его мускулы стали дряблыми, а ноги стали едва передвигаться. Вскоре на морском берегу дети нашли скелет неизвестного человека. А на морских волнах все плыла, качаясь, маленькая жемчужная коробочка. Над ней легко кружилась на ветру зеленая лента.

Флейтист Санта 

В старину, далёкую старину, жил один юноша, по имени Санта. Никто во всей Японии не умел лучше его играть на флейте. Заиграет печальную песню — любого заставит плакать. Заиграет весёлую песню — каждый в пляс пустится. Но Санта был так беден, что ни одна девушка за него замуж не шла.Сидит однажды Санта возле своего домика, играет на флейте и грустит, сам не зная о чём.Флейта поёт: пироро-пироро… Кругом тихо-тихо. Ветер и тот заслушался.Вдруг спускается с неба лёгкое, как дымок, лиловое облако. Сошёл с него одноглазый старик в богатом наряде и говорит:— Здравствуй, Санта-дон!— Здравствуй, гость с неба. Чем могу тебе услужить?— Звуки твоей флейты слышны даже в моём солнечном царстве. Много-много раз ты радовал меня своей игрой. В награду за это отдам я тебе в жёны свою дочь. Согласен?— Как не согласиться! От души благодарен.— Ну, если так, жди свою невесту завтра утром.Махнул рукой на прощанье старик и улетел на лиловом облаке.Всю ночь Санта глаз не сомкнул.На другое утро чуть свет вышел он из дому. Бродит по двору взад и вперёд и всё на небо посматривает. А небо, как нарочно, прозрачное, синее. Ни облака на нём, ни птицы.Вот дымок показался… Но нет, это где-то в горах костёр разожгли.Вдруг, откуда ни возьмись, выплыло белое-белое облако. Летит по небу, а Санта глаз с него не спускает. Остановилось облако над домом Санты и плавно-плавно спустилось вниз.Сошла с облака девушка невиданной красоты. Лицо светится чудесным светом, одежды так и сверкают.— Я здесь по приказу моего отца,— говорит она голосом звонким, как флейта.— Если хочешь, буду твоей женой.Взял её за руку Санта и повёл в дом.Хорошо зажили молодые. Санта на жену не нарадуется. Звали её о-Ката. На всё она мастерица: и ткать узоры чудесной красоты, и песни петь.Поёт молодая жена, а муж вторит ей на флейте. Кто ни пройдёт мимо их дома, остановится и слушает-слушает…А то наденет Санта маску и начнёт весёлый танец. И жена вслед за ним. Так красиво — глаз не отведёшь.Стали люди говорить, что у флейтиста жена так хороша собой, что все знаменитые красавицы перед ней просто уродины.Дошёл этот слух и до ушей князя — правителя острова. Велел он своим слугам садиться на самых быстрых коней и скакать к Санте.— Доставьте его в мой замок пред мои очи, да поскорей!Удивился Санта:— Что его светлости от меня понадобилось? Уж не хочет ли он послушать, как я на флейте играю?Княжеские слуги долго толковать не привыкли. Посадили Санту на коня и привезли в замок.Говорит ему князь:— Эй, флейтист! Молва идёт про твою жену, что уж очень она собой хороша. Отдай мне её в служанки.— Нет, князь, хоть убей меня, а я со своей женой не расстанусь.Посулил князь флейтисту много золота. Но и тут Санта не согласился.Призадумался князь. Если силой отнять у флейтиста жену, пойдёт про него, князя, дурная молва. Нет, видно, тут не сила, а хитрость нужна.— Хорошо, я оставлю тебе твою жену, если исполнишь ты мою волю. А не исполнишь — пеняй на себя.— Приказывай, князь.— Свей из пепла верёвку и завяжи узлом в виде бабочки. А сроку я тебе даю до завтрашнего утра.— Свить верёвку из пепла? Да где же это слыхано? Вот когда пропал я! Разлучат меня с моей женой.Вернулся Санта домой и с горя бросился ничком на постель.Встревожилась о-Ката. Подбежала, расспрашивает:— Что с тобой? Что случилось?Рассказал ей Санта о своём горе. Требует князь невозможного: «Свей верёвку из пепла и завяжи узлом в виде бабочки».— Только и всего? — улыбнулась жена.— Не печалься, это дело простое.Вымочила о-Ката верёвку в солёной воде, а потом хорошенько высушила. На другое утро переплела она искусно верёвку и уложила кольцами на круглом железном подносе. А потом подожгла. Запылала верёвка ярким пламенем. Пламя догорело, и — вот чудо! — лежит на подносе верёвка целая, как была. Узел в виде бабочки завязан.— На, возьми! — говорит жена Санта.— Отнеси князю.Пошёл Санта к князю, подал ему верёвку на круглом подносе.— Вот, князь, верёвка из пепла. Исполнил я твоё повеление.— Где? Покажи, быть не может!Схватил князь поднос, вертит в руках, рассматривает. Но, видно, притаился огонь в пепле. Обжёгся князь, бросил верёвку, на пальцы дует.Опомнился немного и говорит:— Ха, подумаешь, трудное дело! Такую верёвку из пепла любой простак совьёт. Задам-ка я тебе задачу потруднее. Принеси мне завтра утром такой барабан, чтобы он сам собой гудел на весь мой дворец. А не принесёшь — пеняй на себя. Заберу твою жену в служанки.Пришёл Санта домой грустный-грустный и бросился ничком на постель.Подбежала к нему жена:— Что с тобой? Что такое?— Вот когда беда так беда! Требует князь, чтобы принёс я ему к завтрашнему утру барабан-самогуд. Такого, поди, на всём свете нет.— Ну, это задача нехитрая,— усмехнулась о-Ката.Отыскала она барабан, сняла с одной его стороны кожу. Спрятала внутри гнездо шершней, а потом снова натянула кожу и хорошо её укрепила.Гудят шершни, стучатся в стенки барабана: гу-у, гу-у, стук-стук, гу-у, гу-у, стук-стук.На другое утро отнёс Санта барабан к князю.— Исполнил я твою волю. Вот смотри, барабан-самогуд. Никто в него не стучит и пальцем его не трогает, а он сам собой гудит так, что стены дрожат.Вот уж этого князь не ожидал. Закричал он:— Эй, слуги! Разрежьте кожу на барабане. Хочу я посмотреть, отчего он гудит, какая хитрость в нём спрятана.Слуги так и сделали. Вылетел тут из барабана рой гудящих шершней. Начали шершни всех жалить. Кого один раз, кого два, а князю всех больше досталось. Бегают все, кричат, руками машут.Только тогда шум утих, когда всех шершней переловили.Отдышался князь и говорит:— Пустое дело — барабан-самогуд. Каждый мальчишка такой сделает. Нет, не оставлю я тебе твою жену.— Осмелюсь доложить, мне её пожаловал в жёны сам владыка солнечного царства. Она — его родная дочь. Разгневается, пожалуй, тесть мой, если кто её обидит.— Вздор, вздор! Как ты смеешь болтать мне всякие небылицы! Кто тебе поверит!— Нет, князь, это чистая правда.— А если правда, так отправляйся в солнечное царство. Попроси своего тестя, чтоб дал он тебе письмо за своей печатью. Тогда, пожалуй, я поверю. А не исполнишь моего приказа, твою жену в служанки заберу, а тебе велю голову отрубить, чтоб не лгал бессовестно своему князю.Вернулся Санта домой и со слезами упал ничком на постель. Узнала жена, что князь требует, и немного призадумалась.— Да, эта задача потрудней других. Но не бойся, я тебе помогу.Вышла она во двор, подняла глаза к небу и взмахнула чёрным веером раз и другой.Вдруг послышался такой гул и свист, будто подул сильный ветер. Летит, словно тёмная туча, большая-большая птица с чёрными крыльями.— Садись птице на спину и не бойся,— говорит о-Ката.— Она отнесет тебя на самое небо к моему отцу.Сел Санта на спину птице. Понеслась она вверх. Зажмурил Санта глаза на минуту. Открыл их, а уж земля внизу кажется не больше кунжутного семечка.Вот прилетел он на небо.С радостью встретил его одноглазый старик — владыка солнечного царства.Говорит он:— Здравствуй, Санта-дон, давно мы с тобой не видались,— и повёл зятя в золотой дворец.Усадили Санту на шелковые подушки и подали ему на золотом подносе горы белого как снег риса, а к нему множество вкусных приправ.— Слышал я, знаю, что князь от тебя требует,— говорит владыка солнечного царства.— Кушай, зять, спокойно, не торопись, а я тем временем напишу князю, чтоб не смел он мою дочь обижать.Остался Санта один. Пробует он небесные кушанья, одно другого вкуснее.Вдруг в соседнем покое послышались плач и стоны:— Ой, ой, хочу риса! Дайте мне хоть рисиночку!Открыл Санта узорчатую дверь… и что же видит?Черт огненного цвета, ростом великан, на голове рога, прикован к стойлу железными цепями и плачет, роняя большие, как бобы, слезы:— Ой, ой, хочу риса! Дайте мне хоть рисиночку!Принёс добрый Санта полную чашку риса:— На, поешь, бедняга. Видать, сильно ты проголодался.Разинул Огненный чёрт свою пасть, глубокую, как жерло пещеры, проглотил рис вместе с чашкой и вдруг разом порвал все цепи, словно паутинки. Завыл он от радости диким голосом и пропал из глаз.Тут бегом прибежал одноглазый старик. Лицо у него белое-белое.— Санта, что ты наделал! Этот чёрт давно задумал похитить одну из моих дочерей.— Твою дочь? Которую? Уж не мою ли жену?— То-то и беда! Разве можно было его кормить? Он одну пригоршню риса проглотит — станет сильнее тысячи человек. Две пригоршни риса проглотит — так десять тысяч могучих воинов с ним не справятся.— Не знал я, не знал…— Боюсь я, унесёт он мою дочь на чёртов остров Кэкэгасима. Лежит этот остров в самой дальней дали моря. Туда и мне доступу нет.— Ну, коли так, зови скорей птицу с чёрными крыльями, полечу я домой, к своей жене на помощь.Кликнул владыка солнечного царства птицу с чёрными крыльями. Отнесла она Санту домой.Только опоздал он. Нет жены дома! Двери распахнуты, один ветер в пустых комнатах гуляет.«Поплыву хоть на самый край света,— решил Санта,— а жену свою отыщу».Взял он с собой свою любимую флейту да ещё маску седого старика, положил их к себе за пазуху и пошёл к берегу моря. Стоит на берегу моря лодка с парусом.Сел в неё Санта и поплыл искать чёртов остров Кэкэгасима.Долго скитался он по морям. Разные повидал острова: и такой, где людоеды живут, и такой, где у всех людей собачьи головы, и ещё много других. Наконец заплыл он так далеко, где ни один корабль ещё не бывал.Однажды утром увидел Санта: торчит из моря чёрная гора, а над ней красный огонь пылает.Вышел Санта на берег и весело заиграл на своей флейте: пироро-пироро.Тут сбежались к нему со всех сторон чертенята. Бьют в ладоши, пляшут.Спрашивает Санта чертенят:— Не знаете ли вы, где живёт Огненный чёрт?— Как не знать? Он у нас самый главный. Пойдём с нами, покажем.Показали они Санте пещеру в горе.Подошёл он к самому входу и тихо-тихо заиграл на флейте.Услышала его жена знакомые звуки и залилась слезами.— Что с тобой? Отчего ты вдруг заплакала? — спрашивает её Огненный чёрт.— Слышишь, флейта играет. Сердце у меня так и защемило.— Ого! С чего бы это? Уж не твой ли муж-флейтист играет там у входа?— Не говори глупостей! Как он сюда попал бы! Просто я с самого детства люблю звуки флейты. Не могу без слез слышать, так люблю.Надел Санта на лицо маску старика и вошёл в пещеру. Не узнал его чёрт.— Играй,— говорит,— да смотри повеселее, а я своих приятелей созову, устрою пирушку.Вот собрались в пещеру черти самых разных цветов: синие, красные, жёлтые. Заиграл Санта на флейте весёлый напев. Запрыгали черти, заскакали, закружились в пляске. Всё быстрей играет Санта, всё быстрей пляшут черти. Наконец, пьяные и усталые, повалились они на пол рядами. Храпят так, что пещера дрожит.Тут схватил Санта жену за руку:— Бежим скорее!— На твоём челноке мы далеко не уплывём,— отвечает о-Ката.— Догонят нас черти сразу.— Что же нам делать?— Тут в пещере спрятана волшебная колесница. Стукнуть по ней один раз железной палицей, она тысячу ри пролетит.Выкатили Санта с женой из пещеры большую колесницу. Вскочили на неё и ударили по ней железной палицей:— Колесница, колесница, лети отсюда побыстрее!Взлетела колесница на воздух. Мчится, только ветер в ушах свистит. Вот и остров Кэкэгасима из виду скрылся. Обрадовались Санта с женой, полегчало у них на сердце.Но тут, как на грех, очнулся от сна Огненный чёрт.— Беда! Беда! Украл флейтист небесную деву. Проснитесь, черти, вставайте!Повскакали черти, глаза протирают.— Скорее тащите из железной кладовой нашу самую быструю колесницу! — вопит Огненный чёрт. Глаза у него от злости во лбу, как колёса, вертятся.Притащили черти колесницу. Была она куда больше первой и могла лететь в десять раз быстрее.Вскочили на неё все черти, сколько их было. Кому места не хватило, тот влез на плечи к другому.Ударил Огненный чёрт колесницу железной палицей с такой силой, что искры брызнули.— Лети, лети быстрее бури. Догоняй беглецов!Мчатся черти, огненный след за ними по воздуху стелется.Увидали они Санту с женой и заорали громче раскатов грома:— Держи, держи! Попались! Не уйдёте от нас.Уже совсем черти близко. Вот-вот когтями схватят.Тут достала о-Ката чёрный веер и быстро-быстро им замахала.— Лети, лети к нам, птица! Защити нас, птица!Вдруг появилась над ними чёрная птица. Крыльями беглецов прикрывает, лапами колесницу с чертями отпихивает. Стали черти стрелы в чёрную птицу пускать, копья в неё метать. Обернулась птица да как клюнет носом вражескую колесницу!Перевернулась колесница вверх дном — и камнем в воду. Тут все черти и потонули.А Санта с женой полетели к владыке солнечного царства. Обрадовался он, ласково их принял и долго от себя не отпускал.Собрались, наконец, молодые к себе домой. Дал им старик на прощанье письмо за своей печатью.Пошёл Санта в замок, подал князю письмо.А в письме написано:«Я, повелитель солнечного царства, выдал дочь свою замуж за флейтиста Санту. Худо будет тому, кто им зло причинит».Вспыхнул князь от гнева:— Опять ты морочить меня вздумал пустыми выдумками. Настрочил это письмо по твоему приказу какой-нибудь наёмный писец и подложную печать приложил. Но меня не проведёшь. Вот тебе твоя грязная бумажонка!И бросил письмо на пол. Вдруг вспыхнуло оно ярким пламенем.Бросились слуги тушить пламя. Пробуют затоптать его, залить водой, а пламя всё сильней разгорается.Запылал княжеский дворец, как большой костёр.Тут напал на князя страх.Стал он просить у Санты прощенья голосом слабым, как писк цикады:— Никогда больше тебя не потревожу, золотом осыплю, только избавь меня от гнева твоего грозного тестя.И тут вдруг пламя само собой погасло.— Ничего мне, князь, от тебя не надо, только оставь нас в покое.С той поры зажил Санта со своей женой в мире и довольстве.Желаю счастья! Желаю счастья!

Чародей поневоле 

Давно-давно это было.Жили в городе Наха два мальчика, два неразлучных друга. Одного звали Усинобо, другого — Матяку.Каждое утро мальчики вместе в школу идут. Похвалит учитель одного — другой радуется. Больше радуется, чем если б самого похвалили. Вот как дружны были Усинобо и Матяку!Но Усинобо возвращался из школы в новый дом с черепичной крышей, а Матяку — в старую хижину с соломенной кровлей. Тесно было в хижине: голову всунешь — ноги из дверей торчат. Ноги всунешь — голова на дожде мокнет.Перед Усинобо ставили красный лакированный столик и подавали ему в фарфоровой миске белый-белый рис. А Матяку ел зелёные-зелёные листья диких трав из бамбуковой корзины.— Матяку, ведь мы с тобой друзья. А верные друзья должны всё делить поровну. Приходи ко мне каждый день обедать. Пусть и тебе подают белый-белый рис на красном столике.Матяку ответил:— Друзья-то мы с тобой друзья, но ведь не родные братья. Рассердится твой отец, выгонит он меня за дверь, тогда что? Ты не горюй обо мне, я к нужде привычен.А Усинобо всё не мог успокоиться. Все лакомства казались ему горькими от того, что не мог он разделить их со своим другом. День и ночь он голову ломал, как сделать так, чтобы Матяку тоже ел белый-белый рис, сидя на мягкой подушке перед красным лакированным столиком. И вот что придумал Усинобо.У его отца хранился в каменной кладовой золотой ларчик. Дорожил отец этим ларчиком, пуще глаза берёг. Унёс Усинобо ларчик и спрятал его под старой дырявой лодкой. Лежала эта лодка днищем кверху на морском берегу.Как-то раз захотел отец Усинобо полюбоваться золотым ларчиком, глядит — а его нигде нет. Поднялась в доме суматоха. Переполошились слуги и служанки, дрожат от страха.Стал богач всех по очереди расспрашивать. Спросил он и у своего сына:— Усинобо, не знаешь ли ты, кто украл золотой ларчик?— Нет, отец, не знаю. Но есть у меня друг, по имени Матяку. У него самый тонкий нюх на свете. Ни одна охотничья собака лучше его по следу не пойдёт. Всё он носом чует. Вели ему разыскать твой золотой ларчик. А уж если он его найдёт, отдай ему половину того, что ларчик стоит.Согласился богач: ведь для него золотой ларчик был дороже денег.Пошли мальчики вдвоём на морской берег. Богач за ними идет. Велел Усинобо своему другу, чтобы тот почаще на четвереньки становился и землю нюхал.— Чуешь ли ты след, Матяку?— Чую, чую. Вон здесь прошёл вор, ах как следы воровством пахнут!— На вот тебе, понюхай ещё раз шнур, которым была шкатулка завязана.Так дошли они до старой лодки.— Чуешь ли ты след, Матяку?— Чую, чую горячий след. Здесь он где-то близко, ваш золотой ларчик.Дошли мальчики до старой лодки. Только подняли её, как засветило-засверкало золото в лучах солнца. Вот где было спрятано сокровище!— Какой чуткий нос у мальчика! — изумился богач. Сдержал он своё слово, отдал половину того, что ларчик стоил.С тех пор зажил Матяку по-другому. Сидит он за обедом перед красным лакированным столиком, ест белый-белый рис, а Усинобо не нарадуется. Удалась его хитрость!Повсюду от одной деревни к другой, от одного острова к другому летит весть о мальчике с чутким нюхом.Вскоре случилось, что у Сацумского князя украли золотой чайник.Говорят князю:— Живёт на острове Окинава один необыкновенный мальчик. У него тонкий нюх — сразу вора чует. Ни один вор от него не укроет краденое добро.Велел князь нагрузить рисом семь кораблей.Вот явился посланный князя к Матяку.— Прислал тебе Сацумский князь семь кораблей, доверху гружённых рисом. Просит он, чтобы разыскал ты украденный у него золотой чайник. У тебя ведь, говорят, самый чуткий нюх на свете.Перепугался Матяку. Побежал со всех ног к своему другу Усинобо посоветоваться, как быть в такой беде.— Откроет князь обман, велит мне голову срубить.— Не бойся,— утешает друга Усинобо.— Поезжай к князю смело. А как приедешь, попроси князя, чтобы выстроил он для тебя домик на три угла. Сиди в треугольном домике один и поджидай. Трёх дней, трёх ночей не пройдёт, как вор сам к тебе прибежит. Вот увидишь!Поехал Матяку на корабле в Сацумское княжество. Ласково принял его князь. Спрашивает:— Можешь ли ты найти золотой чайник?— Могу, князь, только вели выстроить для меня домик на три угла. Просижу я в этом домике один, вдали от всех, три дня и три ночи, погадаю-подумаю, с чего мне поиски начинать.«С виду он простой мальчик, а на самом деле могучий чародей»,— подумали люди.Уединился Матяку в треугольном домике. Ходит из угла в угол, бормочет, руками машет.Люди мимо треугольного домика ходить боятся. Колдует там знаменитый чародей.Не знают они, что Матяку сам от страха дрожит. Ну как вор не придёт, что тогда?Прошла первая ночь. Вот и вторая ночь миновала. Нет вора как нет.Не спится мальчику. Но что это, никак, в дверь стукнули! Отпер он дверь.Тут вошёл в треугольную комнату, прихрамывая на обе ноги, седой старичок. Упал он перед мальчиком на колени, кланяется до самой земли. А в руке у старика золотой чайник.— Знаю я, что ты любую тайну разгадать можешь. Вот тебе золотой чайник, только не выдавай меня князю. Велит он мне голову срубить. А ведь украл я от горькой бедности… Есть нечего было.— Не бойся, дедушка, я тебя не выдам. Вот что я придумал. В саду князя есть озеро, а посреди озера маленький остров. Спрячь золотой чайник в густой траве посреди острова и беги, беги скорей. Завтра я на поиски пойду.Обрадовался старик:— Спасибо тебе. Добрая у тебя душа. Всё сделаю, как ты велишь.Отлегло у Матяку от сердца. Уснул он спокойно.На другое утро, чуть свет, зовут мальчика во дворец к князю.— Ну, Матяку,— говорит Сацумский князь,— третья ночь миновала. Что ты мне теперь скажешь?— Три дня, три ночи гадал я, князь, и узнал посредством тайных, одному мне ведомых чар, что спрятан золотой чайник здесь неподалеку, возле твоего дворца. Сейчас искать его буду.Начал Матяку воздух нюхать. Бегает по саду, словно след ищет. На четвереньки встал.— Чую,— говорит.— Нашёл. К озеру след ведёт. Там на острове спрятан золотой чайник.Отыскал его Матяку в густой траве.Обрадовался князь.— Чудо какой нос у тебя! Не хочешь ли ко мне на службу поступить? Тогда ни один вор не будет мне страшен.Но не захотел Матяку служить у князя в собачьей должности. Вернулся он на родной остров и отдал своему другу половину княжеской награды.Но вот что вскоре случилось.Был у китайского царя конь с золотой уздой, и вдруг — надо же было такой беде случиться! — украл какой-то вор золотую узду.Опечалился царь — ну как он на коне поедет, если нет золотой узды?Послал царь в подарок Матяку восемь кораблей, доверху гружённых рисом и цветными шелками.— Опять зовут меня краденое добро отыскивать. Беда, да и только! Что мне делать, как быть? — тревожился Матяку.— Поезжай смело,— успокаивает друга Усинобо,— и делай всё так же, как и в прошлый раз. Вот увидишь, нападёт на вора такой страх, что он к тебе сам прибежит.Поехал Матяку в далёкое Китайское царство. Обещает китайскому царю отыскать золотую узду, если позволят ему сперва в треугольном домике погадать. Велел китайский царь построить треугольный домик на морском берегу.Ждёт Матяку в домике три дня, ждёт пять дней, вот и седьмой прошёл, а вора всё нет как нет. Не пришёл вор. Видно, ничего не боится.«Вот когда не снести мне головы,— думает Матяку.— Разгневается китайский царь страшным гневом. Надо поскорее убираться отсюда».И убежал в горы.Был как раз канун Нового года.Блуждает Матяку в глухом лесу. Вдруг слышит он, что в самой глубине гор стучат пестики, звучат голоса.«Вот чудо! Кто здесь шумит в безлюдной чаще, словно к празднику готовится?»Смотрит он и видит: три обезьяны, белая, красная и чёрная, в ступках пестиками рисовое тесто отбивают и поют:

Стук-стук-стук, стук-стук-стук.

Не растёт густая шерсть

У людей и у лягушек.

А у нас густая шерсть

Мягче шёлковых подушек.

Стук-стук-стук, стук-стук-стук.

Мы проворны, мы легки,

Всех красивей в целом мире.

У людей по две руки,

А у нас их по четыре.

Стук-стук-стук, стук-стук-стук.

Говорит белая обезьяна другим:— Всё готово. Пойдём теперь позовём нашего главаря.Поставили они сторожем хромую обезьяну и убежали со всех ног.Матяку с утра ничего не ел и проголодался до того, что хоть плачь. Улучил он минутку, когда хромая обезьяна зазевалась, и стащил колобки.Стояла неподалёку пустая бочка.Залез в неё Матяку и ждёт, что теперь будет.Вот вернулись назад обезьяны вместе со своим главарём.— Пожалуйте,— говорят,— к столу. Всё для вашей милости приготовлено. На подносе вкусные колобки лежат.А поднос-то пустой. Заверещали обезьяны.Белая вопит:— Это ты стащила колобки, красная обезьяна! Сознавайся сейчас же!Красная визжит:— Нет, чёрная обезьяна украла, чёрная! Сама она чёрная, и душа у неё чёрная!Чёрная обезьяна на хромую наскакивает:— Это ты воровка, ты! Нечего сказать, устерегла колобки! Сама их сожрала, колченогая!Затряслась хромая обезьяна от горькой обиды.— Пусть я колченогая, пусть у меня прежней прыти нет, но не стерплю напраслины. Я свой век честно прожила. А вот ты у царя золотую узду украла. Что, думаешь, не знаю? Видела я, хорошо видела, как ты её прячешь в глубине леса. А уж кто воровать повадился, нет тому доверия. Ты, выходит, и колобки съела.Слышит Матяку, в бочке сидя, перебранку обезьян.Наконец убежали они куда-то с криком и визгом. Хромая обезьяна за другими не поспевает. То споткнётся, то отдохнуть присядет, то с горки вниз головой покатится.Подошёл к ней Матяку.— Здравствуй, госпожа обезьяна. Правда ли, что ты знаешь, где золотая узда спрятана?— Знаю, как не знать. Висит она на сосне, а верхушка у сосны молнией расщеплена. Вон там, видишь, над самым обрывом.— Так посторожи золотую узду, пока я не вернусь. Я щедро награжу тебя.— Не тревожься, глаз с неё не буду спускать в отместку чёрной обезьяне. Не достанется ей золотая узда.Вдруг послышался крик и топот многих ног. Бежит толпа царских слуг.— Где он тут спрятался, обманщик, предатель?— Не меня ли вы ищете? — спрашивает спокойно Матяку.— Тебя, тебя! Ты недаром в горы убежал. Боишься, что раскроются твои плутни. Обманул ты нашего царя! Но не уйдёшь от суда и расправы. Сейчас мы тебе руки назад скрутим.А Матяку с улыбкой им в ответ:— Что вы так расшумелись? Не легко мне было найти, где золотая узда спрятана. Семь дней я гадал, куда вор скрылся, да ещё долго шёл по следу. Все горы пришлось обнюхать. Даже нос у меня заболел. А золотая узда висит на сосне над самым обрывом. Вон видите, там словно огонёк сверкает. Это она и есть. Лазить по деревьям я не умею, а уйти отсюда боялся. Чего доброго, надумает вор царскую узду ещё хитрее спрятать. Хорошо, что вы догадались, пошли меня искать. Спасибо вам, умные головы.Сняли царские слуги золотую узду с ветки сосны, а сами от страха трясутся — вдруг чародей на них разгневается.Отдал Матяку золотую узду китайскому царю.Обрадовался царь и богато наградил мальчика.Взял Матяку хромую обезьяну с собой на корабль, чтобы чёрная обезьяна ей не отомстила, и вернулся на свой родной остров.Снова зажили друзья в мире и дружбе.Но как-то раз Усинобо сказал своему другу:— А что, если опять тебя позовут краденое добро искать? Ведь у счастья быстрые ноги: как прибежало, так и убежит.И вот что придумал. Стал он повсюду жаловаться:— Вот беда так беда. Пропал у моего друга Матяку нюх после простуды. А ведь вся сила у него в носе была. Как же он, бедняга, будет краденое добро разыскивать?Поднесёт Усинобо на глазах у людей гвоздику к самому носу Матяку и говорит:— Зажмурь глаза и скажи мне, чем пахнет?— Вот уж не пойму. Как будто ничем.— Ну, нюхай ещё раз.— О-о, догадался. Это рыба!Люди вздыхают:— Ах, как жалко! Такой чуткий нюх был у мальчика и вдруг сразу пропал. Одно название — нос, а ничего не чует.А Матяку и Усинобо так на всю жизнь и остались друзьями.Вот что случилось в далёкую старину.

Чашка из красного лака 

Когда-то, давным-давно, в маленьком домике за горой жил одинокий дровосек. Он был очень беден, рубил в лесу деревья и тем перебивался со дня на день. Однажды вечером мимо его лачуги, едва волоча ноги и опираясь на палку, проходил усталый странник. - Извините, пожалуйста. Мне очень неловко просить вас, но я заблудился и не знаю, как быть. Не пустите ли вы меня переночевать? - попросил странник дровосека. Дровосек взглянул на него и увидел, что странник, по-видимому, пришел издалека - весь покрыт пылью, изнемог и еле стоит па ногах. Дровосек сжалился над ним и сказал: - Да, да, я вижу, что вы очень устали. Если вас не пугает моя бедная лачуга н вам здесь нравится, пожалуйста, оставайтесь у меня без всякого стеснения. Странник обрадовался и вошел в дом. Дровосек высыпал из ящичка остатки риса, приготовил ужин и предложил страннику. Приправой к рису было только мисо [18], но гость несколько раз наполнял свою чашку и весело приговаривал: - Ах, как вкусно! Как вкусно! Так он съел весь рис, что был в котелке. Дровосек же только попил украдкой воды, так как в котелке ничего для него не осталось. - Я очень обязан вам. Вы помогли мне вернуть силы. Спасибо! Я никогда не забуду вашего благодеяния,- сказал странник дровосеку на другое утро.- Здесь в горах есть пруд; если когда-нибудь вам придется туго, приходите к этому пруду и трижды хлопните в ладоши: хлоп, хлоп, хлоп! И каждый раз вы будете получать праздничное угощение. Только обязательно возвращайте столик и посуду. На самом-то деле я - старый карп и живу в этом пруду. И, вымолвив эти удивительные слова, странник тут же куда-то исчез. Случаются же такие необычные вещи! Дровосек чувствовал себя так странно, словно его околдовала лиса-оборотень. - Как это он сказал: "Близ пруда трижды хлопни в ладоши. Тогда появится праздничное угощение"? Неужто правда?! Дровосек ущипнул себя за щеку, чтобы убедиться, что все это не сои. "Чем рассуждать, пойду и попробую разок", - решил он наконец и отправился к горному пруду. Вода в пруду была, как всегда, голубая и прозрачная; в ней отражались деревья и облака. Ничего необычного здесь не было. "Уж не подшутил ли надо мной гость?" - подумал дровосек, но решил все же проверить слова старика и звонко хлопнул три раза в ладоши: хлоп, хлоп, хлоп! А-а-ах! К его несказанному удивлению, вода в пруду забурлила, и на ее поверхности показался красивый лакированный столик. На столике было разложено великолепное угощение, и подплыл он прямо к стоявшему на берегу дровосеку. - Правда! Правда! Вот чудеса-то! Вот чудеса! Дровосек от радости даже подпрыгнул. Он унес столик домой и съел вкусные кушанья. А потом, как ему было ведено, отнес столик обратно к пруду. Столик тут же погрузился на дно. Рассказывают, что с тех пор бедный дровосек с гор стал богатым, как князь. Стоило ему проголодаться, он три раза хлопал в ладоши и всегда получал прекрасное угощение. - Зачем же мне трудиться не покладая рук? Это глупо,- говорил он и только и делал, что спал. Поспав, он наедался, а насытившись, снова засыпал. И стал он очень-очень толстым. - Ах, приятно, приятно! Вот и на этот раз дровосек с удовольствием ел угощение, принесенное им из горного пруда, и разглядывал превосходные чашки из красного лака. Вдруг он подумал: "Хорошо бы иметь дома хотя бы одну такую великолепную чашку! Правда, мне сказано, чтобы я обязательно их возвращал... Э, да чего там, возьму-ка я одну чашечку. Никто и не заметит. Все будет в порядке, сойдет!" Он украл одну красивую чашку и спрятал ее в шкаф. Затем, ловко расставив на столе все по-другому, как ни в чем не бывало вернул столик. На следующий день, проголодавшись, дровосек, как обычно, пошел к пруду и ударил в ладоши: хлоп, хлоп, хлоп! - Вот так штука! Вода в пруду оставалась совершенно спокойной, и ничто не всплыло на ее поверхность. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Дровосек, рассердившись, изо всех сил стал ударять в ладоши, еще и еще, так что даже руки у него заболели, но на воде по-прежнему не появилось ни одного пузыря. - Черт возьми! Он все-таки узнал, что я украл чашку! Дровосек с досады затопал ногами, но изменить ничего не мог. "Ну, ладно! Одну-то чашку я все-таки украл. Продам ее старьевщику. Она, наверное, денег стоит",- решил он. Но в этот вечер в доме дровосека из шкафа вдруг вырвалось пламя, и весь дом в один миг сгорел дотла. Сгорела, конечно, и красная чашка. Даже следов от нее не осталось. - Ох, видели дурака? - вздыхал дровосек, роясь в пепле пожарища.

Чье сокровище лучше 

Некий князь имел множество диковинных сокровищ. Чего только у него не было: и рога бородатого льва, и рыбий пуп, и веер тэнгу и даже набедренная повязка бога грома Каминарисама! Князь очень гордился своими сокровищами. Но предметом его особой гордости был золотой петух. Хотя он и был сделан из золота, выглядел петух совсем как настоящий. Каждый день, едва лишь начинало светать, он выкрикивал три раза: "Кукареку!" Самым большим наслаждением для князя было время от времени вынимать свои сокровища и рассматривать их. Драгоценностями, которые ему особенно правились, он никогда не уставал любоваться. Было у князя восемь главных слуг, И каждый из них, как и подобало княжеским слугам, тоже имел свое сокровище - какую-нибудь редкость, которой гордился. И вот однажды князь созвал этих слуг и сказал им: - Вот что: завтра вечером я устраиваю смотр сокровищ. Приходите все в замок со своими драгоценностями. Тот, чье сокровище окажется лучшим, получит щедрую награду. Слуги обрадовались: - "Смотр сокровищ"! Вот интересно! - Награду получу я! - Ну, уж нет - я! Так переговариваясь, разошлись они по домам. Наступил вечер следующего дня. Князь достал золотого петуха и стал ждать слуг с их редкостями. Вскоре появился первый слуга. Он принес свое сокровище - "глаз дракона". Второй слуга принес маленький череп. - Вот череп теленка, - самодовольно сказал он. Третий слуга принес ведьмин фонарь. Четвертый - желудок барсука. Пятый - ботинки для воробья. Шестой - крылья и лапки голубя-вертуна. Седьмой - искусственное ухо для глухого. Один за другим собрались со своими диковинками семеро слуг и стали ждать восьмого, но он все не появлялся. - Где же он? Что с ним приключилось? - Ему, наверное, нечего показать! - Поэтому он и не пришел! Жаль, но... Пока семеро слуг вели такой разговор, появился восьмой слуга. Он почтительно поклонился князю. - Я опоздал, нет у меня никакого оправдания. - Потом будешь извиняться. Покажи скорее, какое сокровище ты принес? - Да, да... Только у меня нет такого сокровища, которое можно назвать особенным. Я не знал, что мне принести сегодня вечером, и взял с собой сокровище самое обыкновенное. - Хо! Обыкновенное сокровище? Что это еще такое? Показывай скорее! - Я оставил его перед воротами замка. - Что же ты, иди скорей за ним! - Да, да. Сейчас! Восьмой слуга пошел и сразу же вернулся со своим сокровищем. Это были четыре послушных мальчика и четыре прехорошенькие девочки. Дети стали парами и вежливо поклонились. Весь большой зал посветлел от сияния оживленных детских лиц. А золотой петух князя и диковинки его слуг сразу потускнели. - М-да... - вздохнув, заговорил князь, - в самом деде, это замечательное сокровище. Прекрасные дети! Чего уж обыкновенное, - а рядом с ними наши редкости и драгоценности все равно, что мусор. Я завидую тебе, потому что у тебя есть первое сокровище Японии - дети. Ты победил. Первая награда принадлежит тебе. Поздравляю! Поздравляю! Услышали другие слуги слова князя, и им стало стыдно. Низко опустили они головы и долго не поднимали их.

 Шишка справа и шишка слева 

Давным-давно жил в деревне Асано старик. Звали его Гоэмон. Это был необыкновенный старик: на правой щеке у него торчала шишка. Большая круглая шишка, похожая на хорошее яблоко. Когда Гоэмон смотрел налево, он всё видел. А когда смотрел направо, то видел только свою шишку. Это ему очень не нравилось. А вдобавок от тяжёлой шишки голова у него свешивалась набок. Это тоже было неудобно. Старик только и думал, как бы ему избавиться от шишки. Вот раз пошёл он в лес на гору нарубить себе дров. Вдруг началась гроза. Ударила молния, загремел гром, полил дождь. "Куда бы мне спрятаться? "- подумал старик и стал смотреть по сторонам. Неподалёку он увидел большое дуплистое дерево. Обрадовался старик, побежал к дереву и забрался в дупло. А уже стемнело. В горах не стучали больше топоры дровосеков. Было совсем тихо. Только ветер с воем проносился мимо дерева. Гоэмону стало страшно. Со страху он съёжился на самом дне дупла, крепко зажмурился и стал бормотать про себя: "Кувабара, кувабара" [19].В полночь, когда ветер утих и капли дождя стали падать всё реже и реже, с горы раздался какой-то шум - громкий топот и голоса. Сидеть в дупле старику было так скучно, что он очень обрадовался голосам. Открыл глаза, поднялся во весь рост и осторожно высунул голову из дупла. Что же он увидел? С горы к дереву шли не люди, а горные чудища. Красные, синие, зелёные. У кого было три глаза, у кого два носа, у кого рог на лбу, у кого рот до ушей. А только такой шишки, как у Гоэмона, не было ни у одного чудища. Гоэмон ещё больше испугался. Он присел в дупле и так съёжился, что стал чуть ли не меньше своей собственной шишки. Тем временем чудища с воем и рёвом подошли к самому дереву и стали рассаживаться на траве. Главное чудище село посредине, а по бокам полукругом уселись чудища поменьше. Потом все они достали из карманов фарфоровые чашечки, рисовую водку и стали угощать друг друга, совсем как люди. Сначала пили молча, потом хором запели песню, а потом вдруг одно маленькое чудище вскочило, выбежало на середину круга и пустилось плясать. За ним пошли в пляс и остальные. Одни плясали получше, другие похуже. Когда пляска кончилась, главное чудище одобрительно кивнуло головой и сказало: - Хорошо, очень хорошо! У нас сегодня весело. Но только вы все пляшете одинаково. Вот если бы хоть кто-нибудь сплясал по-другому, по-новому! Старик всё это слышал. Он сначала сидел в дупле и боялся открыть глаза. Но потом понемногу его стало разбирать любопытство. Он осторожно приподнялся и чуть-чуть высунул голову наружу, так что только его левый глаз был над дуплом, а правый глаз, нос и шишка оставались в дупле. А когда Гоэмон увидел, как весело чудища пляшут, он совсем забыл про страх. Ноги у него так и заёрзали. Но в дупле было тесно - там не то что плясать, а и пошевелиться нельзя было. И вдруг Гоэмон услышал, как главное чудище проговорило: "Вот если бы хоть кто-нибудь сплясал по-другому, по-новому!" Тут старику до смерти захотелось выскочить из дупла и поплясать на свободе. Нет, страшно! А вдруг съедят? Пока он так раздумывал, чудища принялись все разом хлопать в ладоши, да так дружно и весело, что Гоэмон больше не мог утерпеть. - Эх, чего бояться! Попляшу в последний раз, а там пускай едят! Он опёрся рукой на край дупла, перекинул ногу и выскочил прямо на середину круга. Чудища даже перепугались. Повскакали с мест, всполошились: - Что такое? - Что случилось? - Человек! А старик, не слушая ничего, давай плясать! То подскочит, то пригнётся, то сожмётся, то вытянется, то направо забежит, то налево отойдёт, то волчком завертится. Пляшет и покрякивает: - Э-э, коря, э, коря... Чудища засмотрелись на него, стали притопывать ногами, прищёлкивать языком, бить в ладоши. - Здорово! - Ярэ! Когда Гоэмон наконец выбился из сил и остановился, главное чудище сказало: - Вот спасибо, старик! Мы сами любим поплясать, а такой пляски ещё никогда не видели. Приходи завтра вечером, спляши нам ещё раз. Гоэмон только улыбнулся: - Ладно! Я и без вашего зова приду. Сегодня, по правде говоря, я не собирался плясать, не приготовился. А уж к завтрашнему вечеру я припомню всё, что плясал в молодости. Тут чудище, которое сидело справа от главного, сказало: - А может, старик задумал нас обмануть и не придёт? Надо взять у него что-нибудь в залог. Главное чудище кивнуло головой: - В самом деле надо. - Но что же у него взять? Чудища зашумели. Одни кричали: "Шляпу!", Другие: "Топор!" Но главное чудище подняло руку и, когда все замолкли, сказало: - Лучше всего взять у него шишку со щеки. Я видал людей и знаю, что такой шишки ни у кого нет. Наверно, это очень драгоценная вещь. У Гоэмона от радости задрожали руки и ноги. Но он притворился, что ему очень жаль своей шишки. - Лучше вырвите у меня глаз, - закричал он, - лучше выдерните язык, оторвите нос, уши, но только, пожалуйста, не трогайте шишку! Я столько лет ношу её, я так берегу её. Что я стану делать без шишки? Главное чудище, услыхав это, сказало: - Поглядите, как он дорожит своей шишкой! Ну, если так, взять её! Сейчас же самое маленькое чудище подскочило к старику и мигом открутило шишку с его щеки. Гоэмон даже ничего не почувствовал. В это время стало светать. Закаркали вороны. Чудища засуетились. - Ну, старик, приходи завтра! Получишь назад шишку. И вдруг все исчезли. Гоэмон оглянулся - никого нет. Потрогал щеку - гладко. Скосил глаза вправо - и сосну видит, и ветки, а шишку не видит. Нет больше шишки! - Вот счастье! Ну и чудеса бывают на свете! И старик побежал домой, чтобы поскорей обрадовать свою старуху. Когда старуха увидала его без шишки, она всплеснула руками: - Куда же ты девал свою шишку? - У меня её черти взяли. - Ну-ну! - только и сказала старуха, и глаза у неё стали круглые. А в той же самой деревне жил другой старик. Звали его Буэмон. Он так был похож на Гоэмона, как будто один из них был настоящий, а другой вышел из зеркала. У Буэмона тоже была на щеке Большая шишка, только не на правой, а на левой. Поэтому, когда он смотрел направо, то видел всё, что хотел видеть, а когда смотрел налево, то видел не то, что хотел, а только свою шишку. И голова у него тоже свешивалась, только не направо, а налево. Шишка Буэмону давно надоела. Ему очень хотелось, чтобы у него не было шишки. Вот идёт он по деревне и встречает своего соседа, Гоэмона. Смотрит, а у Гоэмона правая щека стала такая же гладкая, как и левая. Будто и не было у него шишки. - Слушай, - спросил он,- куда же девалась твоя шишка? Может, её срезал какой-нибудь искусный лекарь? Скажи мне, пожалуйста, где он живёт, и я сейчас же пойду к нему. Пусть он срежет и мою шишку. А Гоэмон отвечает: - Нет, это не лекарь снял мою шишку. - Не лекарь? А кто же? Тут Гоэмон рассказал Буэмону всё, что с ним случилось в прошлую ночь. - Вот оно что! - сказал Буэмон. - Ну, плясать-то и я умею! Сегодня же пойду к чертям и спляшу. Скажи только, где это место, куда они приходят ночью. Гоэмон рассказал подробно, как найти дерево с дуплом, в котором он просидел ночь. Буэмон, конечно, обрадовался и сейчас же побежал в лес, нашёл дерево, залез в дупло и стал ждать чудищ. Ровно в полночь сверху с горы послышался шум: громкий топот и голоса. К дереву с воем и рёвом бежали красные, синие, зелёные чудища. Как и накануне, они расселись на траве перед деревом и начали пировать. Сперва выпили рисовой водки, потом запели хором песню. А старик как только увидел чудищ, забился в дупло и зажмурил глаза. Со страху он даже забыл, зачем пришёл. И вдруг он услышал, как главное чудище проревело: - Ну что, нет ещё старика? Маленькое чудище запищало в ответ: - Где старик? Что же нет старика? Тут Буэмон вспомнил про свою шишку и подумал: "Ну, уж если пришёл, надо вылезать. Так и быть, спляшу им!" И он кое-как выкарабкался из дупла. Самое маленькое чудище увидело его и завизжало во весь голос: - Пришёл! Пришёл! Вот он! Главное чудище обрадовалось: - А, пришёл? Ну, молодец, старик! Ступай-ка сюда, попляши. Чудища захлопали в ладоши. А старик от страха чуть жив: поднял он правую ногу - левая подогнулась, чуть не упал. Поднял левую - правая подогнулась, опять чуть не свалился. Главное чудище смотрело-смотрело и вдруг рассердилось: - Что это за пляска! Ты сегодня так скверно пляшешь, что смотреть противно. Довольно! Убирайся! Эй, отдать ему залог! Сейчас же самое маленькое чудище подбежало к старику. - На, получай обратно! И шлёп! - прилепило ему шишку на правую щёку. Теперь у старика две шишки: справа шишка и слева шишка. Зато хоть голова не свешивается ни направо, ни налево, а держится прямо.

 Ямори 

На краю деревни Тояма, почти у самого леса, жили старик со старухой. Однажды осенним вечером они сидели и грелись у печки. По крыше стучал дождь, в домике было холодно и сыро. - Кого ты боишься больше всего на свете? - спросила старуха старика. Старик подумал и ответил: - Конечно, тигра. Страшнее тигра нет никого на свете! Старуха покачала головой: - Это верно, тигр страшный зверь. Он нападает на овец, на коров и даже на лошадей. Но ведь у нас с тобой скота нет, что ж нам, беднякам, бояться тигра? Нет, я гораздо больше боюсь ямори, они такие противные, скользкие. Смотри, вон один уже ползёт! И старуха показала на потолок: по потолку медленно полз ямори - маленькая серая ящерица. А за окном притаился в это время тигр. Это был молодой, глупый тигр. Он крался вдоль стен и хотел пробраться в домик, чтобы съесть старика и старуху. Слух у тигра острый. Стоя под окном, он услышал, что больше всего на свете старуха боится ямори. Тигр обиделся. "Что это за ямори? До сих пор я думал, что страшнее меня нет никого. А выходит, что ямори ещё страшней. Хотел бы я посмотреть на этого зверя", - сказал про себя тигр. И он задумался о том, какая морда, какие клыки и лапы должны быть у ямори, которого люди боятся больше, чем самого тигра. В темноте ему представились самые страшные чудовища, какие только могут представиться молодому и глупому тигру ночью, в дождь, под чужим окном. И тигру стало страшно. Ему казалось, что ямори вот-вот выскочит из домика и набросится на него. Вдруг старик в домике крикнул: - Ай, ползёт! Тут бедный тигр задрожал от ужаса и пустился бежать так быстро, как мог, так быстро, как никогда не бегают старые, умные тигры. Только добравшись до самого леса, тигр побежал тише. "Ну, теперь ямори далеко от меня, а я далеко от ямори", - подумал тигр. Он почти успокоился и хотел уже передохнуть, как вдруг опять задрожал от страха: что-то вскочило ему на спину. "Ямори!" - подумал тигр. На самом деле это был не ямори, а человек, деревенский конокрад. Он давно уже стоял под деревом на опушке леса и посматривал, не бродит ли где-нибудь поблизости отвязавшаяся лошадь. И вдруг он увидел, что к опушке леса бежит кто-то на четырех ногах. От жадности у вора зарябило в глазах: ему показалось, что это жеребёнок. Конокрад изловчился, прыгнул на спину тигру и вцепился ему в шею. А тигр со страху не разобрал, кто на него вскочил, да он и не мог видеть, что делается у него на спине. Ещё больше испугался тигр и пустился бежать во второй раз, да так быстро, как никогда не бегают старые, умные тигры. Конокрад еле держался у тигра на спине. Никогда до сих пор он не видел, чтобы жеребёнок бегал так быстро. Испугался конокрад и ещё крепче ухватился за шею своего "жеребёнка". А тигру показалось, что это страшный ямори запустил в него свои когти. Он помчался ещё быстрей. А чем быстрей он бежал, тем крепче цеплялся за его шею конокрад, а чем крепче цеплялся за его шею конокрад, тем быстрее бежал тигр. Так, пугая друг друга, неслись они в глубь леса. Тигр знал, что в лесу есть гора, а под горой глубокая яма. К этой яме он и бежал. "Надо сбросить ямори в яму! Если не сброшу, он меня съест", - думал тигр. Наконец он подбежал к самому краю ямы и что есть силы тряхнул головой. От толчка конокрад разжал руки, перекувырнулся и полетел вверх ногами в яму. Тут только тигр перевёл дух и медленно поплёлся прочь. Он очень устал за этот вечер. Хвост у него повис, морда опустилась, и всё, что было на морде, тоже обвисло - и усы, и брови, только нос не обвис: нос у тигра плоский и поэтому висеть не может. Неподалёку от ямы сидела на дереве обезьяна. Когда тигр бежал мимо неё, она показала на него пальцем и засмеялась. - Отчего ты смеёшься? - спросил тигр обиженно. - Уж очень у тебя смешной вид! Что с тобой? - О, что со мной! Я сейчас видел ямори! - сказал тигр. - А что это такое - ямори? - спросила обезьяна. - Это страшное чудовище! Оно кинулось на меня и вскочило мне на спину. Но я не испугался. Я побежал к яме и сбросил чудовище на дно. Обезьяна оскалила зубы и ещё громче засмеялась: - Ах ты, дурак, дурак! Я видела, кого ты сбросил в яму. Это был вовсе не ямори, а человек. Тигр рассердился: - Обезьяна, а .говоришь дерзости. Докажи, что это был не ямори, а человек! - Что ж тут доказывать? Пойди сам к яме да и посмотри! Тигр поёжился. Очень ему не хотелось возвращаться к яме. Но и отказаться нельзя было - стыдно перед обезьяной. Он стоял на месте и переминался с ноги на ногу, а так как у него было целых четыре ноги, то это продолжалось очень долго. Обезьяна посмотрела на него и опять засмеялась: - Ну и трус же ты! Давай пойдём вместе. Обезьяна слезла с дерева и храбро зашагала к яме. Ничего не поделаешь, пришлось тигру пойти за обезьяной. Но до самой ямы он не дошёл, а остановился недалеко от края, спрятался за деревом и стал ждать, что будет. Обезьяна подошла к яме и нагнулась. - Ну, что там? -спросил тигр из-за дерева. - Не знаю. В яме темно, ничего не видно. Как тут разберёшь, кто сидит в яме? Обезьяна задумалась. - А, придумала! Опущу-ка я туда хвост и пощупаю. А надо сказать, что дело это происходило давным-давно. Обезьяны были тогда не такие, как теперь. У них был длинный-длинный хвост, такой длинный, что обезьяна могла свободно закинуть его себе на плечо и обмотать несколько раз вокруг шеи, как шарф. Вот такой длинный хвост обезьяна и опустила в яму. А в яме барахтался конокрад. Он пробовал вскарабкаться по отвесной земляной стене наверх, но каждый раз земля обваливалась и он падал на дно. И вдруг он увидел, что в яму опускается какая-то длинная верёвка. "Наконец-то пришли мне на помощь!" - обрадовался конокрад. Он подпрыгнул, крепко ухватился обеими руками за обезьяний хвост и повис на нём. Обезьяна сразу почувствовала, что за хвост кто-то уцепился. Она испугалась и дёрнула хвост кверху, но вытянуть его не могла, потому что конокрад был тяжёлый и крепко держался за хвост. Тянула обезьяна, тянула, дёргала-дёргала, но так и не вытянула хвост. Только лицо у неё покраснело от натуги. А конокрад услышал, как она кряхтит, и подумал: "Вот как стараются добрые люди меня вытащить! Только бы мне не сорваться!" Подумал он это и ещё крепче уцепился за хвост. Обезьяна так и завизжала от боли. Тигр услышал её визг, осторожно выглянул из-за ствола и увидел, что обезьяна мечется по краю ямы, дёргается изо всех сил, а отойти от ямы не может. "Вот беда! - подумал тигр. - Видно, ямори поймал обезьяну за хвост. Сейчас он взберётся по хвосту наверх и выскочит!" Тигр зажмурился от страха и в третий раз пустился бежать, да так быстро, как никогда не бегают старые, умные тигры. А обезьяна и не заметила, как он убежал. В последний раз собрала она все свои силы и выдернула хвост. Но тут её длинный хвост оборвался и упал на дно, а у обезьяны остался только самый корешок хвоста. С той поры хвост у обезьяны короткий, а лицо красное. 

Примечания

1

Исэ - местность в Японии, где находится много древних храмов; главный из них называется Исэ.

(обратно)

2

Тэнгу - сказочное чудовище с длинным носом, обитающее в горах.

(обратно)

3

Криптомерия - вечнозеленое хвойное дерево; иногда достигает 45-60 м высоты. 

(обратно)

4

"Момо" по-японски означает персик, а "таро" - так в японии называют всех мальчиков 

(обратно)

5

Остров Людоедов 

(обратно)

6

Иссун - это мера длины, около 3 сантиметров 

(обратно)

7

Гэта - японские сандалии 

(обратно)

8

Тофу- творог, приготовленные из соевых бобов. 

(обратно)

9

Носиро - город в устье р. Енэсиро, в префектуре Акита (северная часть о. Хонсю) 

(обратно)

10

"Сиро" по-японски означает "белый" 

(обратно)

11

Будды, который защищает простых людей 

(обратно)

12

Мисо - это вкусная бобовая паста 

(обратно)

13

Моти (омоти) - блюдо приготовленное из японского риса. Вареный рис помещают в деревянную кадку и очень долго бьют специальной колотушкой (пестом). В результате получается вкуснейшая однородная белая тягучая масса. Если эту массу подсушить, то она может очень долго храниться. После хранения ее держат над огнем, пока она не начнет вздуваться - получается нечто сверхвкусное. Традиционно перед Новым годом, японцы готовят омочи (омоти), придают ему форму нашего каравая, кладут в токонома (своеобразный красный уголок дома) и вешают над ним красивый свиток с благопожеланиями. Съедается новогоднее омочи (омоти) 7 января. 

(обратно)

14

К а н - мера веса, равная 3,75 кг. 

(обратно)

15

С я к у - мера длины, равная 30,3 см. 

(обратно)

16

Тикаратаро- мальчик-силач 

(обратно)

17

К э н - мера длины, равная 1,8 м. 

(обратно)

18

Мисо - густая масса из соевых бобов; служит приправой 

(обратно)

19

Кувабра - "Чур меня!" 

(обратно)

Оглавление

Бамбук до самого неба 

Барсук и улитка 

Бог горы и рыба-окодзэ 

Бочка, петушок и стрела 

Брат и сестра

В мышиной норке 

Волшебный плащ Тэнгу 

Врун 

Гомбей-птицелов 

Горное чудище — Омои 

Господин Соломинка 

Груша, вверх! Груша, вниз! 

Дар богини Каннон 

Две корзины глупостей 

Две лягушки 

Две сестры 

Девушка-журавль 

Длинная-длинная сказка 

Длинное имя 

Добрый крестьянин 

Дурак Ётаро 

Енот-оборотень 

Жадная хозяйка 

Журавлиные перья 

Заколдованная чашка 

Земляника под снегом 

Ивовый росток 

Кагуя-химэ 

Как острова рассердились 

Как сороконожку за лекарем посылали 

Колокол из дворца Дракона 

Краб, ступка, пчела и орешек 

Крестьянин и Тэнгу 

Кувшинный человечек 

Ласточки и тыква-горлянка 

Лиса-брадобрей с горного перевала 

Лучшие в Японии просяные колобки 

Мальчик-с-пальчик 

Медведь - камень 

Молодильное озеро 

Мудрое решение 

Мышиное сумо 

Настоятель и служка. Три рассказа 

Незадачливый ротозей 

Неосторожность 

Обезьянье царство 

Обет молчания 

Оборотень из старого храма 

Онгоро, Нэнгоро и Норо 

Отважный заяц 

О чём рассказали птицы 

Петух, нарисованный на свитке 

Печень живой обезьяны 

Плотник и демон Онироку 

Рыбак и морская принцесса 

Самый красивый наряд на свете 

Самый лучший садовник

Соломенные шляпы 

Сражение обезьяны с крабом 

Старикам ума не занимать 

Старушка-богатырша 

Три связки соломы 

Три силача 

Ураган и бочки 

Урашима и черепаха 

Флейтист Санта 

Чародей поневоле 

Чашка из красного лака 

Чье сокровище лучше 

 Шишка справа и шишка слева 

 Ямори  . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте