«Прикованный Прометей»

Прикованный Прометей (fb2) - Прикованный Прометей (пер. С. М. Соловьев,В. О. Нилендер) 1353K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Эсхил

Эсхил Прикованный Прометей Трагедия

© Издательство «Детская литература». Оформление серии, 2001

© О. В. Осипова. Вступительная статья, 2001

© А. А. Тахо-Годи. Комментарии, 2001

© В. Г. Бритвин. Иллюстрации, 2001

Эсхил и его трагедия «Прикованный Прометей»

Эсхил. 525–456 гг. до н. э.

Более двух с половиной тысяч лет отделяют нас от эпохи, когда в Афинах жили и творили древнегреческие драматурги Эсхил, Софокл и Еврипид, но и сегодня не утрачен интерес к их творчеству. До сих пор вызывают восхищение глубиной мысли и красотой формы произведения, написанные в V в. до н. э., в переломную и противоречивую эпоху в истории Греции. Этот перелом нашел отражение и в творчестве старшего из трех великих греческих трагиков – Эсхила.

Расцвет трагедии в Афинах не случайно совпал с расцветом демократии, с усилением могущества Афинского государства. Установление новой формы государственной власти – демократии («народовластия»), победа над могущественной Персидской державой позволили Афинам, родному городу Эсхила, стать политическим и культурным центром всего греческого мира. Город восстановил и приумножил свое состояние. Все афинские граждане получили возможность участвовать в жизни своего государства, обсуждать дела и принимать решения, все они имели право занимать различные должности и были одинаково равны перед законом. Вместе с равными правами гражданин брал на себя и равные обязанности, он осознавал свою значительность и самостоятельность, свою ответственность в принятии решений. На этих основаниях и строилась демократия, создавшая все условия для свободного творчества, наивысшим результатом которого в ту далекую эпоху явилась прежде всего трагедия.

Об Эсхиле, как, впрочем, и о многих других античных писателях, мы знаем не много. Греки довольно поздно стали проявлять интерес к частной жизни своих великих предшественников и современников, и сведения о ней мы можем черпать лишь из археологических и некоторых литературных памятников. Из эпитафий (надписей на надгробиях) мы можем узнать имя отца, место рождения и смерти человека, которому надгробие посвящено; из документов государственного архива, которые частично сохранились до наших дней, становится известным, какие должности тот или иной человек занимал в своем государстве. Если же он был драматическим поэтом, то записи, рассказывающие о ходе и результатах драматических состязаний, дают возможность определить, какие произведения он написал и когда. Более подробно деятельность выдающихся людей античности, прежде всего, конечно, политиков, освещалась в исторических сочинениях той эпохи. Источником наших знаний могут служить и художественные произведения, в которых авторы оставили свидетельства о своей жизни. Понятно, что для позднейших биографов этих сведений было мало, и к немногочисленным достоверным фактам добавлялось множество легенд. Но, несмотря на скудость сведений, у нас все-таки есть некоторое представление о жизненном и творческом пути Эсхила.

Он родился в 525 г. до н. э. в Элевсине, предместье Афин, и происходил из знатного рода. Как афинский гражданин, он не мог остаться в стороне от жизни своего родного города. Эсхил с оружием в руках защищал Афины во время греко-персидских войн, участвуя в битвах при Марафоне, Саламине и Платеях. Он написал около 80 трагедий. Однако впоследствии, когда интерес к творчеству Эсхила был не столь велик, как к сочинениям других трагиков, Софокла и Еврипида, были отобраны (возможно, для нужд школьного обучения) семь трагедий, которые дошли до нас полностью: «Просительницы», «Персы», «Семеро против Фив», «Агамемнон», «Хоэфоры» («Плакальщицы»), «Эвмениды», «Прикованный Прометей». Об остальных мы имеем представление по сохранившимся фрагментам.

Творчество Эсхила высоко оценивали еще при его жизни: тринадцать раз завоевывал он первое место в драматических состязаниях, а после его смерти сочинения его на равных правах соперничали с драмами живущих поэтов и неоднократно одерживали победу. Примечательно, что в эпитафии, процитированной в его жизнеописании, Эсхил прославляется лишь как защитник отечества, а о его произведениях не говорится ни слова:

Евфорионова сына Эсхила Афинского кости Кроет собою земля Гелы богатой зерном; Мужество помнят его Марафонская роща и племя Длинноволосых мидян, в битве узнавших его. (Пер. Л. Блуменау)

Несмотря на свой патриотизм и заслуги перед Афинами, последние годы жизни Эсхил провел на острове Сицилии. Причины его отъезда в точности неизвестны. В сицилийском городе Геле он и умер в 456 г. до н. э.

Эсхила справедливо называют «отцом трагедии». Он создал греческую трагедию такой, какой мы ее знаем теперь, в его творчестве она впервые предстала в своей классической форме. Однако, начав читать произведения Эсхила, мы сразу замечаем, что они мало похожи на привычные для нас драматические сочинения нового времени. Поэтому, прежде чем перейти к рассмотрению трагедии Эсхила «Прикованный Прометей», обратимся к истории.

* * *

Наши знания о происхождении греческой трагедии, как и о жизни ее авторов, скудны и противоречивы. Основным источником служит трактат «Поэтика» философа IV в. до н. э. Аристотеля. О том, как ставились трагедии, позволяют судить археологические находки. Многие театральные сооружения того времени сохранились до наших дней почти целиком; фрески и росписи на древнегреческих вазах часто представляют сцены из спектаклей. Наконец, тексты самих трагедий дают возможность сделать вывод об особенностях их постановки.

Греческие драматические представления берут свое начало в праздниках, связанных с богом виноделия Дионисом. Этих праздников было много, их справляли в разные времена года, и были они связаны с сельскими работами: выращиванием винограда или изготовлением вина. Самым крупным и ярким празднеством были Великие Дионисии (март – апрель), ставшие с середины VI в. до н. э. официальным праздником во всей Аттике. Длился он шесть дней. В первый день Дионису приносили в жертву козла, сопровождая жертвоприношение пением гимнов в честь бога виноделия – дифира́мбов. Дифирамб исполнял хор, одетый в костюмы сатиров, спутников Диониса, имевших в своем облике козлиные черты. Участники хора не только пели, но и танцевали, воспроизводя своими движениями содержание песни. Именно дифирамб и считают предшественником греческой трагедии: само слово трагедия в буквальном переводе означает «козлиная песнь» или «песнь о козле».

Во время Великих Дионисий в течение трех дней устраивали состязания поэтов и исполняли трагедии. Каждый из трех участников состязания должен был представить тетрало́гию, то есть четыре произведения: три трагедии и одну сатировскую драму – веселое сценическое представление, участники которого изображали сатиров.

Дионис

Связанные с религиозным культом театральные представления считались в Афинах делом государственной важности. За их проведение отвечал один из архонтов – высших должностных лиц. К нему обращался автор с просьбой «назначить хор», то есть разрешить постановку его пьес. От архонта зависело, будет ли этот драматург в числе трех, допущенных к участию в празднестве. Расходы по постановке драм каждого автора власти возлагали на какого-нибудь состоятельного гражданина – хоре́га («выводящего хор»). Ему нужно было набрать хор, оплатить изготовление костюмов и декораций, снять помещение для репетиций, – одним словом, предоставить деньги на все, что потребуется для представления. Хоре́гия (исполнение обязанностей хорега) считалась хотя и обременительной, но почетной государственной повинностью, не менее почетной, чем оснащение боевого корабля. Тот, кто таким образом участвовал в постановке драм, пользовался уважением сограждан.

Греческие драматические представления сочетали декламацию с пением и пляской. Поэт сочинял не только текст, но был также и режиссером, иногда он обучал участников спектакля мелодиям хоровых партий и танцам.

По окончании праздника специальная комиссия, состоявшая из представителей всех афинских округов, распределяла награды. Награждали хорега, драматурга и главного актера (протагони́ста), их увенчивали плющом (этим растением был увит тирс – жезл Диониса). Сведения о постановках и призах (дидаска́лии) хранились в государственном архиве и были опубликованы Аристотелем в IV в. до н. э. Каждую трагедию ставили только один раз. Лишь для произведений Эсхила было сделано исключение.

Репетиция трагедии

Театр в городе Сегесте

Театр не был развлечением, но являлся центром политической, религиозной и культурной жизни афинского народа. Афинская демократия стремилась к тому, чтобы приобщить всех граждан к культуре. Театр рассматривался как место общедоступных религиозных торжеств, поэтому, когда ввели плату за вход, беднейшим гражданам стали выдавать деньги из государственной казны, чтобы они тоже могли посещать театр. В драматических произведениях находили отклик политические события, и театр играл роль общественного воспитателя самых широких масс граждан. В комедии Аристофана «Лягушки» (V в. до н. э.) Эсхил в качестве одного из персонажей говорит:

Вот о чем мы, поэты, и мыслить должны, и заботиться с первой же песни, Чтоб полезными быть, чтобы мудрость и честь среди граждан послушливых сеять. (Пер. А. Пиотровского)

Как указывает Аристотель, в своем развитии трагедия подвергалась многим изменениям и не сразу приобрела привычный для нас суровый и величественный вид. Древнегреческую трагедию от более поздней отличает обязательное присутствие хора, состоявшего из двенадцати, позднее, начиная с Софокла, пятнадцати человек; предводитель хора назывался корифе́ем. Хор являлся необходимым элементом трагедии, его партии чередовались с диалогами актеров. Вот как писал о назначении хора римский поэт Гораций (I в. до н. э.):

Хору бывает своя поручена роль, как актеру: Пусть же с нее не сбивается он и поет между действий То, что к делу идет и к общей направлено цели. («Об искусстве поэзии». Пер. М. Гаспарова)

Древнегреческие трагедии написаны стихами: диалоги – ямбическим триметром (то есть стихом, состоящим из трех двустопных ямбических сочетаний), а хоровые песни – более сложными стихотворными размерами, которые очень трудно передать в русском переводе. Отличный от разговорного, особенно в хоровых частях, язык трагедий, их высокий, торжественный стиль – все это подчеркивало обстановку праздника, царившую во время драматических представлений. В уже упоминавшейся комедии Аристофана «Лягушки» Эсхилу принадлежат такие слова:

…сама неизбежность Нам велит для возвышенных мыслей и дел находить величавые речи. Подобает героям и дивным богам говорить языком превосходным. (Пер. А. Пиотровского)

Первоначально в представлении участвовал всего один актер. Предполагают, что он лишь отвечал на вопросы корифея: по одной из версий, слово, которым обозначали актера в греческом языке, переводится как «отвечающий». Затем Эсхил вводит второго актера, а Софокл – третьего. Один актер играл несколько ролей. Были и статисты – актеры, не произносившие ни единого слова. В «Прикованном Прометее» таким персонажем без слов является Сила. С течением времени роль хора постепенно уменьшалась и большее место занимали диалоги. В позднем произведении Эсхила «Прикованный Прометей» песни хора составляют лишь четверть объема всей трагедии.

Сцена из трагедии

Начинается трагедия с актерских партий, составляющих проло́г («предисловие»). В прологе называется место действия, иногда действующие лица, и объясняется, что произошло с этими персонажами до начала действия. Началом трагедии также может служить прибытие хора и его песня – па́род. В дальнейшем происходит чередование эписо́диев («привхождений»), во время которых исчезают одни персонажи и появляются новые, и ста́симов («стояний»), то есть песен хора. Хоровые партии построены симметрично и состоят из строф («поворотов») и антистроф («поворотов в противоположную сторону»), следовательно, хор сопровождал свое пение различными движениями. Эпо́д – хоровая партия, отличная по структуре от строфы и антистрофы. За последним стасимом идет эксо́д («выход») – заключительная часть трагедии, в конце которой актеры и хор покидают место игры. В эписодиях и эксоде возможен диалог актера с корифеем, а также коммо́с. В переводе это слово означает «удары»: биение в грудь служило выражением скорби. Коммос – это совместная партия актера и хора в наиболее патетических частях трагедии.

Сцена из трагедии

Театральные постановки разыгрывали прямо под открытым небом, в Афинах, на южном склоне Акрополя. Одной из основных частей театра была орхе́стра («площадка для пляски»), имевшая разную форму, но чаще представлявшая собой круг диаметром около двадцати метров, на котором и устраивалось представление. В центре ее находился алтарь Диониса. Остается неясным, где играли актеры. Считают, что в V в. до н. э. и актеры и хор располагались на орхестре. Позади орхестры находилась ске́на – постройка с комнатами для переодевания актеров, первоначально деревянная, затем каменная. Она имела три двери, через которые актеры выходили на орхестру и уходили с нее.

План театра в городе Эпидавре

С развитием театра изменялась и его архитектура. Впоследствии для актеров появилось специальное возвышение перед скеной – проске́ниум. Две трети орхестры было окружено местами для зрителей – те́атроном («зрелище»). Деревянный, позднее каменный театрон уступами поднимался вверх по холму. Эти три элемента – орхестра для хора, скена с проскениумом для актеров и театрон для зрителей – являются основными как для античного, так и для современного театра.

Театральные представления занимали важное место в общественной жизни города, и посещение театра было обязательным для всех его граждан, поэтому мест для зрителей было очень много: сохранились театры, где одновременно могло бы находиться несколько тысяч зрителей. Древние театры имели прекрасную акустику, и в наше время в сохранившихся театрах иногда ставят спектакли.

Использовались в театре и механические приспособления, хотя набор их был ограничен. Когда нужно было показать, что происходит по ходу действия внутри дома, из дверей скены выкатывалась повозка на деревянных колесах – с актерами. С помощью так называемого журавля – длинного шеста, служащего рычагом (вспомните деревенские колодцы), – поднимали в воздух актеров, которые изображали крылатых существ. Именно так, предполагают, в трагедии «Прикованный Прометей» появлялся Океан на грифоне. Нужно сказать, что античная трагедия вообще избегала показа действия. Например, убийство никогда не происходило на глазах у публики, о нем рассказывал кто-либо из его свидетелей. Поэты рассчитывали на фантазию зрителей, которые сами домысливали то, что не могло быть изображено в театральной постановке.

Трагические маски

Актеры выступали в специальной длинной одежде, на ногах были коту́рны (обувь с высокими подошвами). Лица их закрывали маски, сделанные из холста, покрытого гипсом, с широким отверстием для рта, усиливающим звук. Маска указывала на пол, возраст, общественное положение, нравственные качества и душевное состояние представляемого лица. Сохранились изображения различных масок на вазах, до нас также дошел их перечень в одном из античных словарей: двадцать восемь названий трагических масок. Их делали большей частью не для каждой отдельной роли, а для определенного типа персонажей. Различались маски мужские и женские (женские роли исполняли мужчины), маски богов и других мифологических персонажей. О том, кого именно маска представляет, можно было узнать по каким-нибудь характерным признакам.

* * *

Трагедии писали на исторические и мифологические сюжеты. Единственная полностью дошедшая до нас греческая трагедия, сюжетом которой послужили исторические события, – «Персы» Эсхила. В этой трагедии говорится о походе персидского царя Ксеркса на Грецию в 480 г. до н. э. и победе греков, которым покровительствовали боги. Однако чаще всего в основе сюжета лежат мифологические мотивы.

Слово миф греческое и буквально означает «слово», «сказание». Обычно под мифами подразумеваются сказания о богах, о героях, связанных с богами своим происхождением, участвовавших прямо или косвенно в создании самого мира, природных явлений и достижений культуры. Для первобытного общества мифология – основной способ понимания мира. Не отделяя себя от природы, человек одушевлял ее и переносил на природные объекты человеческие свойства, внешние и внутренние. Рассказ о событиях прошлого, имевших место в самом начале времени, служит в мифе средством описания устройства мира, способом его объяснения. Однако мифы не сказки. В сказке, в отличие от мифа, события воспринимаются как фантастические, как выдумка.

Наиболее многочисленную и позднюю группу составляют мифы этиологические (объяснительные), рассказывающие о происхождении каких-либо предметов, явлений природы, наконец, самих людей и их обычаев. Действующими лицами таких мифов часто выступают культурные герои. Это мифологические персонажи, которые добывают или впервые создают для людей различные приспособления, облегчающие жизнь, например орудия труда; обучают людей определенным навыкам: охоте, земледелию, вводят обычаи и праздники. Рассказ об этом становится в дальнейшем основой сюжета античных художественных произведений, которые являются источником наших знаний о древней мифологии.

Одним из этиологических мифов является миф о похищении огня, существующий у народов всего мира. Огонь играл огромную роль в жизни людей и воспринимался как достояние богов, которое они от людей скрывали. У греков в качестве похитителя огня выступал Прометей, миф о котором получил распространение в античной литературе. Писатели свободно перерабатывали мифологический материал, сообразуясь со своими художественными задачами, и неудивительно, что миф о Прометее представлен по-разному в творчестве различных авторов.

Зевс

Гея

Первая дошедшая до нас литературная обработка этого мифа – поэмы Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) «Теогония» («Происхождение богов») и «Труды и дни». Гесиод перечисляет сменяющие друг друга поколения богов и доходит до титанов, богов второго поколения, детей Неба – Урана и Земли – Геи. Сыном одного из титанов, Иапета, и был Прометей. Гесиод рассказывает, как Прометей обманул богов при жертвоприношении: богам достались несъедобные части животных (жир и кости), а людям – мясо. Раскрыв обман, Зевс, верховный бог, решил не давать людям огня, но Прометей похитил его, спрятав в стебле нартекса – тростника, сердцевина которого медленно тлеет и тем самым сохраняет огонь. За это Зевс наслал на людей несчастья, а Прометея приковал к скале на краю земли. Каждый день орел выклевывал у него печень, которая за ночь вновь отрастала. Впоследствии орел был убит Гераклом – и Прометей избавлен от мучений.

Гесиод излагает этот миф, чтобы прославить Зевса, показать его мудрость и бесплодность любых попыток противостоять ей или превзойти верховного бога в хитрости. Действия Прометея служат причиной бедствий людей, и попытка облагодетельствовать человечество оборачивается как против них, так и против него самого. Гесиод не объясняет, почему Прометей решает помочь людям. В его поэмах Прометей – хитрый обманщик Зевса, справедливо понесший наказание за свои поступки.

Афина

Гефест

Прометей, возможно, был богом огня у народов, которые жили в Греции до прихода туда греческих племен, почитавших своего бога, Гефеста. Смена одного бога другим отразилась в мифе о свержении Прометея, место которого занял Гефест. Как пишут античные авторы, Прометей был связан с богом кузнечного дела Гефестом и богиней ремесел Афиной. Культ Прометея занимал небольшое место в религиозной жизни Греции. В Афинах он считался покровителем гончаров, и в честь его справляли праздник Прометии, во время которого устраивали бег с факелами.

Другие литературные обработки мифа о Прометее появляются только в V в. до н. э. Протагор, философ того времени, выведенный как действующее лицо в одном из диалогов Платона (427–347 гг. до н. э.), также рассказывает этот миф. Прометей предстает уже не только ловким похитителем огня из мастерской Гефеста и Афины, но и источником многих культурных достижений, благодаря которым люди получили возможность противостоять силам природы. Однако общественным устройством люди обязаны Зевсу, а не Прометею. Превращение Прометея из бога огня и покровителя кузнечного и гончарного ремесел в благодетеля человечества, дарителя всех благ цивилизации завершается в творчестве Эсхила.

* * *

В своей трагедии Эсхил опирается прежде всего на поэмы Гесиода, но в его собственном изложении мифа присутствуют и новые мотивы. Уже было сказано, что в основе сюжета трагедии лежит мифологическая традиция, поэтому зрители заранее знали, чем закончится пьеса. Им интересно не что произойдет, а как, какие слова произнесет герой трагедии. Греческая трагедия рассчитана на слушающего зрителя. Поэтому в ней постоянно повторяются ключевые слова и целые образы, важные для понимания смысла произведения. Эсхила интересует не столько отдельный герой, сколько событие, в которое он вовлечен и о котором поэт рассказывает. Воин Эсхил строит свое произведение прежде всего как сражение. В его сюжете заложено столкновение могущественных сил, и этому замыслу соответствует внешняя обстановка в драме и внутреннее содержание главного образа.

Горшечник

Архитектор

Читатель

Скульптор

Действие трагедии разворачивается на краю света, в скифской земле, в предгорьях Кавказа. Там к одной из скал Гефест по приказу Зевса должен приковать Прометея. Прометей и Гефест появляются в сопровождении слуг Зевса – Власти и Силы. Власть объясняет причину, по которой наказан Прометей: он дал людям то, чем прежде владели только бессмертные боги, – огонь. Прометей обращается к природным силам, жалуясь на свою горькую участь. Он призывает ветер, реки, море, солнце; как сын Земли (она же Справедливость), он рассчитывает на их сочувствие. Ведь все его родственники – олицетворенные силы природы. Прометей сравнивает свои страдания с бедами, обрушившимися на его братьев. Один из них, титан Атлант, должен удерживать на своих плечах небесный свод. Печальна участь и его другого брата – Тифона. Это чудовище со ста головами драконов, часть его туловища человеческая, вместо ног – извивающиеся кольцами змеи, а глотки издают крики различных зверей. Тифон мог бы стать владыкой мира, но Зевс испепелил его своими молниями и навалил на него огромную гору Этна на острове Сицилии. Жаркое дыхание Тифона вырывается наружу извержениями вулкана. Теперь Зевс обращает свой гнев на самого Прометея. Природа сочувствует Прометею: вместе с ним стонут морские волны, а его низвержение в Тартар в конце трагедии представлено как разгул стихий и мировая катастрофа.

На протяжении всей трагедии Прометей остается на месте: он прикован к скале. Действие развивается благодаря появлению новых персонажей. Сначала прибывает хор Океанид, дочерей титана Океана; Прометей слышит шум их крыльев, он им говорит, как помог Зевсу получить власть, победив титанов, и как выступил против Зевса в защиту людей, когда тот задумал уничтожить весь человеческий род, еще недостаточно совершенный, и насадить новый. Прометей рассказывает хору обо всех благодеяниях, оказанных им человечеству: он пробудил людей к сознательной жизни, научил письму и науке чисел, объяснил, как определять времена года, как узнавать будущее по разнообразным таинственным приметам, научил их строить дома, корабли, помог приручить домашних животных, показал, как приносить жертвы богам, – таким образом, все науки, искусства, ремесла у людей от Прометея.

Нововведения Эсхила касаются прежде всего образов Зевса и Прометея. Гесиод изображал воцарение Зевса как переход ко всеобщему порядку (космосу), и Зевс представал у него могущественным правителем, руководствующимся в своих действиях высшей справедливостью. Эсхил заостряет свое внимание лишь на одном качестве Зевса – его власти и могуществе. Зевс недавно стал верховным богом, свергнув своего отца, титана Кроноса. Как всякий новый правитель, в борьбе за сохранение власти он жесток и безжалостен. Эсхил называет Зевса «тираном». Первоначально значение этого слова не имело отрицательного оттенка, который оно приобрело позднее: так называли человека, силой захватившего власть, а не получившего ее по наследству, и правившего единолично. С установлением демократии, когда решать государственные дела могли все граждане, отношение к тиранам изменилось. Зевс Эсхила – «господин всего», его власть ничем не ограничена (кроме судьбы, которой подчинены даже боги), он часто действует силой и ни к кому не испытывает жалости и сострадания.

У Гесиода Прометей сын титана Иапета. У Эсхила он сын Земли – Геи, а значит, принадлежит к намного более старшему, чем Зевс, поколению богов. Прометей обладает даром предвидения: он знает будущее, и не только свое, но и всех персонажей трагедии, включая самого Зевса, чье незримое присутствие чувствуется на протяжении всей трагедии. Само имя Прометей в буквальном переводе означает «промыслитель», «провидец». Пророчество Прометея становится ключевым моментом, на котором строится все действие трагедии. Достойный противник Зевса, Прометей знает тайну, каким образом верховный правитель может лишиться своей власти. Все видящий и все знающий Зевс хорошо понимает, что Прометей ему нужен. Предвидя все заранее, Прометей знал, что будет наказан за свой поступок. Как бессмертный бог он обречен страдать долгие годы, но как провидец он знает, что и этому придет конец. А вот у людей Прометей отнял способность предвидения, избавил от страха смерти и поселил в их сердцах слепую надежду на будущее.

Прометей Гесиода, хитрый обманщик, и трагический герой Эсхила, спасший человечество от уничтожения, задуманного Зевсом, сильно отличаются друг от друга. Однако у эсхиловских Зевса и Прометея много общего. Они оба самоуверенны и непреклонны, горды и полны гнева. Один больше полагается на физическую силу (его слугами в трагедии являются Власть и Сила), другой рассчитывает на свою хитрость и способность предвидеть будущее. Зевс, как правитель, защищает свою власть от посягательств изменника Прометея, отдавшего людям то, чем владели бессмертные боги, а Прометей становится защитником слабых и не позволяет их уничтожить. Если в начале трагедии Прометей жалуется на свои беды, то к концу он уже открыто противостоит Зевсу и даже признается в ненависти к богам, которые заставляют его страдать безвинно. Прометей не считает себя виновным в нарушении божественного закона. Ему присуще чувство собственного достоинства и сознание важности и значительности того, что им совершено. Но для Зевса он оказывается предателем богов, филантропом («любящим людей»), передавшим смертным божественный дар.

Как уже было сказано, Прометей все время находится на глазах у зрителей, не покидая орхестру. С приходом новых персонажей действие трагедии развивается дальше. Неожиданно появляется Океан – поток, который, по представлениям греков, обтекал всю землю. Океан советует Прометею покориться Зевсу, чтобы не подвергаться жестоким мучениям. Но Прометей гордо отказывается, и Океан уходит ни с чем.

Ио и Аргус

Внезапно прибегает безумная Ио, дочь аргосского царя Инаха, возлюбленная Зевса. Она была превращена в корову, чтобы избежать мести супруги Зевса Геры. Ио охранял недремлющий страж, тысячеглазый Аргус. Гермес его убил по приказу Зевса, но Гера наслала на убегавшую Ио чудовищного овода (олицетворение безумия). Этот овод преследует несчастную в ее вынужденных странствиях. Прометей рассказывает Ио о ее будущем. Она будет долго бродить по далеким странам, населенным диковинными существами, например: попадет в страну амазонок, в страну грифов, которые борются за золото с племенем одноглазых аримаспов. В конце концов Ио окажется в Египте, где родит сына, а один из ее потомков через тринадцать поколений героев, Геракл, освободит Прометея. Ио, жертва страсти Зевса, своим появлением еще больше подчеркивает его необузданную власть и жестокость и усиливает симпатии зрителей к сопротивляющемуся и страдающему Прометею.

Несгибаемость и непреклонность Прометея становятся виднее в противопоставлении более слабым: робким Океанидам, мудрому, но осторожному Океану, сочувствующему, но послушно исполняющему волю Зевса Гефесту. Зевс отправляет Гермеса, вестника богов, к Прометею, чтобы узнать пророчество, которое таит опасность для его власти. Однако Прометей, несмотря на угрозы, отказывается назвать имя богини, с которой Зевс не должен вступать в брак, чтобы не быть свергнутым своим сыном, подобно тому как сам нынешний верховный бог недавно лишил власти своего отца Кроноса. Итак, Прометей не подчиняется Зевсу и под раскаты грома и удары молний проваливается под землю, чем и завершается трагедия.

Гермес

В «Прикованном Прометее», как и в других произведениях Эсхила, герои несут ответственность за последствия собственного выбора. Однако Эсхил не сомневается в том, что боги являются воплощением высшей справедливости. Его трагедии Гермес представляют внутренне противоречивый мир, в котором через страдание отдельной личности осуществляется приближение к гармонии, где торжествует не индивидуальная воля того или иного бога (например, Зевса или Прометея), а справедливость мироздания в целом.

В конце этой трагедии справедливость Зевса, даже его могущество вызывает сомнение, которое разрешается Эсхилом в других сочинениях, входивших, как предполагают, в одну трилогию с «Прикованным Прометеем». До нашего времени от этих сочинений сохранились только фрагменты. В них говорится, что Геракл убивает орла, мучившего Прометея. Прометей рассказывает Гераклу о его будущих путешествиях и подвигах и называет имя богини Фетиды, на которой Зевс не должен жениться, чтобы не лишиться своей власти. Зевс освобождает Прометея. Зевс и Прометей прекращают вражду, благодаря чему в мире устанавливается порядок. Об их будущем примирении знает и сам Прометей: он говорит, что Зевс будет искать дружбы и союза с ним. Оба соперника одержали внутреннюю победу над собой ради высшей цели – гармонии мира. Века, прошедшие между действием двух трагедий, делают это превращение более правдоподобным. Эсхил переосмысляет традиционные образы мифа, находит в мире правящие им законы вечной справедливости.

* * *

И после Эсхила миф о Прометее мы находим у других античных авторов. Так, римские поэты I в. до н. э. изображают Прометея прародителем человечества («Метаморфозы» Овидия, «Оды» Горация), но считают, что украденный Прометеем огонь стал началом новых бедствий для людей («Оды» Горация). В средние века этот миф не привлекал внимания, но начиная с эпохи Возрождения приобрел популярность в литературе вплоть до сегодняшнего времени. Борьба против несправедливой тирании, которая, однако, остается победительницей, готовность к мучениям и страданиям ради людей, созидательная творческая деятельность – вот что является основными мотивами многочисленных произведений, навеянных эсхиловским «Прометеем». Приведем лишь несколько примеров. Так, у Гете Прометей создает людей по своему подобию, творцов, бесстрашных и исполненных достоинства. Байрон в одном из своих писем говорит, что в юности он восхищался «Прометеем» и что эта трагедия оказала влияние на его творчество. В его одноименном стихотворении судьба Прометея становится символом судьбы всего человечества.

Каждая эпоха находит в образе Прометея Эсхила что-то близкое для себя. Воздействие греческой трагедии с течением лет не ослабевает, и на протяжении многих веков люди продолжают обращаться к творчеству древнегреческих драматургов в поисках ответа на животрепещущие вопросы своего времени.

О. Осипова

Прикованный Прометей

Действующие лица

ВЛАСТЬ и СИЛА – божества, исполнители воли Зевса.

ГЕФЕСТ – бог огня, кузнец.

ПРОМЕТЕЙ – Титан, бог, благодетель людей.

ХОР ОКЕАНИД – дочери Океана.

ОКЕАН – Титан, бог моря.

ИО – дочь Инаха, царя Аргосского.

ГЕРМЕС – бог, вестник Зевса.

Пролог[1]

ВЛАСТЬ и СИЛА ведут ПРОМЕТЕЯ. Сзади них идет ГЕФЕСТ.

ВЛАСТЬ

Вот мы пришли в далекий край земли,

В безлюдную пустыню диких скифов[2].

Твоя теперь обязанность, Гефест[3],

Приказ отца[4] исполнить – к горным кручам

Вот этого злодея приковать

Нерасторжимых уз железной цепью.

Цветок твой яркий – творческий огонь —

Украв, он смертным в дар принес и должен

За этот грех наказан быть богами,

Чтоб научился Зевса власть любить,

Свое оставив человеколюбье.

ГЕФЕСТ

О Власть и Сила! Воля Зевса вами

Исполнена, вам дела больше нет.

Но как решусь я бога, мне родного[5]

К скале, открытой бурям, приковать?

И все ж решиться мне необходимо:

Приказом отчим страшно пренебречь.

Фемиды[6] мудрой сын высокоумный!

Не по твоей, не по своей я воле

Несокрушимой медью прикую

Тебя к нагому, дикому утесу,

Где голоса людского никогда

Ты не услышишь; солнцем опален,

Ты почернеешь весь; тебе на радость

Сокроет ночь мерцающею ризой

Сиянье дня; и вновь рассеет солнце

Росу зари, – но бремя тяжких бедствий

Тебя все так же будет изнурять:

Ведь твой освободитель не родился.

Так страждешь ты за человеколюбье!..

Сам бог, презрев грозящий гнев богов,

Почтил ты смертных выше всякой меры.

За это будешь сторожить скалу,

Стоять без сна, коленей не сгибая.

О, много воплей, жалоб бесполезных

Испустишь ты! Но Зевс неумолим:

Всегда жестоки новые владыки[7].

ВЛАСТЬ

Чего ж ты ждешь, жалея понапрасну,

И бога, ненавистного богам,

Укравшего огонь, не ненавидишь?

ГЕФЕСТ

Родства и дружбы сила велика.

ВЛАСТЬ

Согласен, но приказ отца нарушить,

Как думаешь, ужели не страшней?

ГЕФЕСТ

Да, ты всегда безжалостен и дерзок.

ВЛАСТЬ

Ведь ты ему слезами не поможешь,

А потому напрасно не трудись.

ГЕФЕСТ

Как ремесло мое мне ненавистно!

ВЛАСТЬ

Но почему? Ведь, правду говоря,

Твое искусство неповинно здесь.

ГЕФЕСТ

О, лучше, если б им владел другой!

ВЛАСТЬ

Все боги свой несут нелегкий труд,

Свободен от него лишь Зевс один.

ГЕФЕСТ

Я знаю и с тобой не буду спорить.

ВЛАСТЬ

Вяжи скорей, а то отец увидит,

Как от труда увиливаешь ты.

ГЕФЕСТ

Ты видишь: вот для рук его оковы.

ВЛАСТЬ

Вложи в них руки, молотом могучим

Ударь сильней и пригвозди к скале.

ГЕФЕСТ

К концу подходит и не медлит дело.

ВЛАСТЬ

Сильнее бей, заковывай покрепче:

Умеет он увертки находить.

ГЕФЕСТ

Ну вот, одна рука прибита прочно.

ВЛАСТЬ

Теперь и ту приколоти, пусть знает

Наш умник, что его умнее Зевс.

ГЕФЕСТ

Кто, кроме жертвы, упрекнет меня?

ВЛАСТЬ

Теперь же грудь насквозь ему пронзи

Железного гвоздя свирепым зубом.

ГЕФЕСТ

О Прометей, от мук твоих я плачу!

ВЛАСТЬ

Рыдаешь ты о Зевсовых врагах?

Смотри, чтоб о себе ты не заплакал!

ГЕФЕСТ

Ты видишь нестерпимое для глаз.

ВЛАСТЬ

Я вижу: он наказан по заслугам!

На ребрах пояс крепче затяни.

ГЕФЕСТ

Без приказаний! Знаю сам, что нужно.

ВЛАСТЬ

Нет, я велю, приказываю громко:

Спустись и ноги в кольца заключи.

ГЕФЕСТ

Ну что ж, готово: дело небольшое.

ВЛАСТЬ

Теперь оковы ног насквозь пробей:

Ты дашь отчет пред грозным судиею.

ГЕФЕСТ

Под стать твой голос виду твоему.

ВЛАСТЬ

Ты нежничай, мое ж высокомерье

И крутость гнева порицать не смей.

ГЕФЕСТ

Пойдем: опутан он железной сетью.

ВЛАСТЬ

Теперь дерзай и у богов кради

Священный их огонь. Посмотрим, как

Тебя избавят люди от мучений.

Нет, ложно прозорливцем Прометеем

Зовут тебя: нуждаешься ты сам

В каком-то прозорливце Прометее,

Чтоб вынырнуть из этого силка.

ВЛАСТЬ, СИЛА и ГЕФЕСТ уходят.

ПРОМЕТЕЙ

О ты, эфир[8] божественный, и вы,

О ветры быстрокрылые, и реки,

И смех морских неисчислимых волн,

Земля-всематерь[9], круг всезрящий солнца,

Вас всех в свидетели зову: смотрите,

Что ныне, бог, терплю я от богов!

Поглядите, в каких

Суждено мне терзаниях жизнь проводить

Мириады годов!

Позорные узы обрел для меня

Новоявленный царь блаженных богов.

Увы! Я рыдаю об этой беде

И о бедах грядущих, – и где же предел

Моих бесконечных страданий?

Но что я говорю? Ведь я и сам

Предвидел все грядущее, и нет

Нежданных бедствий для меня. Я должен

Свою судьбу переносить легко:

Нельзя преодолеть необходимость,

Но тяжко и молчать и говорить

Об участи моей. Ведь я, злосчастный,

Страдаю за благодеянье смертным.

Божественное пламя я похитил,

Сокрыв в стволе пустого тростника.

И людям стал наставником огонь

Во всех искусствах, помощью великой…

За это преступленье казнь терплю,

Вися в оковах под открытым небом…

О!.. О!.. О!..

О, что за шум? Что за благоуханье

Невидимое? Бог, или герой,

Иль смертный к дальнему пришел утесу,

Чтоб на мои страданья посмотреть?

Взгляните же на скованного бога —

На меня, ненавистного Зевсу врага

И всем в его доме живущим богам

За мою безмерную к людям любовь!

Увы! Что за шум раздается вблизи

От несущихся птиц?.. И эфир зазвенел,

Рассекаем ударами реющих крыл, —

Страшит меня все, что подходит.

Появляется Хор ОКЕАНИД на крылатой колеснице.

Парод

ХОР

СТРОФА I

Нет, не бойся!..

Дружелюбно,

Сонмом крыл звеня в эфире,

Мы примчались к этим скалам!

Мы едва мольбой склонили

Сердце старого отца!

Бурные нас провожали ветры!..

Грохот стали к нам ворвался,

В глубину пещер подводных…

И, услышав, я забыла

Робкий страх и стыд священный

И к тебе скорей примчалась,

Не успев надеть сандалий,

На быстрокрылой моей колеснице!..

ПРОМЕТЕЙ

Увы! Увы!

Многочадной Тефии[10] младая семья

И отца – Океана, что крутит валы,

Обтекая всю землю бессонной струей,

Посмотрите, взгляните, родные мои,

Как в железных цепях

Над этим ущельем, на высях скалы,

Несу постылую службу.

ХОР

АНТИСТРОФА I

О Прометей!

Полный страха,

В очи мне метнулся сумрак,

Вдруг наполнив их слезами!..

Вижу, на скале повиснув,

Иссыхаешь ты, закован

Пагубных этих цепей позором!..

Олимпийскою кормою

Правят новые владыки…

Новый дав закон, богами

Самовластно правит Зевс…

И чудовищных Гигантов

В бездны мрачные Аида

Он, победитель, ниспровергает!..

ПРОМЕТЕЙ

О, если б под землю, под самый Аид,

Приемлющий мертвых, в Тартар[11] глухой

Он сбросил меня,

Заковавши жестоко в железную цепь,

Чтоб не мог любоваться ни смертный, ни бог

На муки мои!

Теперь же, несчастный, игрушка ветров,

На радость врагам я страдаю.

Хор

СТРОФА II

Кто из богов, немилосердный,

Смеяться стал бы здесь над ним?..

Над лютой мукою твоей

Кто не горюет, кроме Зевса,

Который, гнева преисполнен,

Детей Урана[12] истребляет?..

Но будет время – и отмститель

У ненасытного владыки

Отнимет роковую власть.

ПРОМЕТЕЙ

Пусть истерзаны узами члены мои,

И висящий в оковах понадоблюсь я

Владыке бессмертных блаженных богов,

Чтоб заговор новый раскрыть перед ним,

Что отнимет у Зевса почет и престол.

О нет! Убежденья медвяных речей

Не смягчат меня.

И под страхом суровых угроз никогда

Не поведаю тайны, грозящей ему,

Пока он не снимет жестоких оков

И за этот позор

Кару сам понести не захочет.

ХОР

АНТИСТРОФА II

Ты сердцем смел, ты никогда

Жестоким бедам не уступишь.

Но слишком ты вольноречив!..

Пронзил мне душу ужас острый:

Меня пугает жребий твой!..

Что, если море тяжких мук

Тебе вовек не переплыть?

Ведь столь упорна злоба Зевса

И непреклонен приговор!

ПРОМЕТЕЙ

Я знаю, что Зевс суров, что ему

Справедливостью служит его произвол.

Но настанет час:

Он смягчится, разбитый ударом судьбы,

Смирит наконец свой упорный гнев

И дружбы союз заключить поспешит

Со мною, спешащим навстречу.

Эписодий первый

ХОР

Открой нам все, подробно расскажи,

Какую Зевс вину в тебе находит,

Что так жестоко мучает. Поведай,

Когда тебе не тяжко говорить.

ПРОМЕТЕЙ

Да, говорить об этом больно мне,

Но и молчать не легче. Что поделать!

Когда объяла злоба род бессмертных

И разгорался в их среде мятеж;

Когда одни желали свергнуть Крона[13],

Чтоб Зевс царил, а те, наоборот,

Старались, чтобы никогда богами

Не правил Зевс, – в то время я давал

Титанам, сыновьям Земли и Неба,

Хорошие советы, но не мог

Их убедить. Исполнены отваги,

Презревши хитрость, думали они

Господство получить одною силой.

Но мне не раз предсказывала мать,

Земля-Фемида (много есть имен

У матери-богини), чем борьба

Окончится и что отнюдь не сила,

А только хитрость верх в борьбе возьмет.

Когда же их я предостерегал,

Меня не удостаивали взглядом.

И потому за лучшее я счел,

Соединившись с матерью своей,

За Зевса встать в начавшейся борьбе.

Благодаря моим советам Тартар

Скрывает Крона древнего с его

Соратниками в черной преисподней.

И вот за эту помощь царь богов

Мне воздает ужасным наказаньем…

Ведь всем тиранам свойственна болезнь

Преступной недоверчивости к другу!..

А на вопрос ваш, по какой причине

Меня терзает, ясно вам отвечу.

Как только он воссел на отчий трон,

Сейчас же начал и почет и власть

Распределять меж новыми богами,

А о несчастных смертных позабыл —

И даже больше: уничтожить вздумал

Весь род людской и новый насадить.

Никто за бедных смертных не вступился,

А я дерзнул: освободил людей

От участи погубленными Зевсом

Сойти в Аид – и вот терплю за то

Такие муки, что их видеть тяжко

И много тяжелей переносить.

Да, сжалившись над смертными, я сам

Не удостоен жалости. Жестоко

Расправился со мною царь богов…

Позорит Зевса вид моих мучений!

ХОР

Нет, надо обладать железным сердцем,

Из камня быть, чтобы твоих страданий

Не разделять, о Прометей! А я

И видеть бы их вовсе не желала

И сердцем сокрушаюсь, увидав.

ПРОМЕТЕЙ

Меня прискорбно видеть и врагам.

ХОР

Не сделал ли ты больше, чем сказал?

ПРОМЕТЕЙ

Я от предвиденья избавил смертных.

ХОР

Каким лекарством их уврачевал?

ПРОМЕТЕЙ

Слепые в них я поселил надежды.

ХОР

Большую пользу этим ты принес.

ПРОМЕТЕЙ

Потом огонь я дал несчастным людям.

ХОР

Огонь – недолговечным существам?

ПРОМЕТЕЙ

И многим он искусствам их научит!

ХОР

И Зевс, тебя за это обвинив…

ПРОМЕТЕЙ

Без отдыха и срока истязает.

ХОР

Не видишь ли конца своих скорбей?

ПРОМЕТЕЙ

Нет, лишь когда ему угодно будет.

ХОР

А как угодно будет? Где надежда?

Ужель не видишь сам, что согрешил?

Но говорить про грех твой нам обоим

Мучительно; оставив это, лучше

Исхода поищи твоим страданьям.

ПРОМЕТЕЙ

Легко тому, кто не изведал горя,

Давать советы и увещевать

Несчастного. Но я ведь знал все это.

Сознательно, не буду отрицать,

Я согрешил и, смертным помогая,

Готовил казнь для самого себя.

Конечно, я такой не чаял муки:

Не думал я, что буду иссыхать

На высоте пустынного утеса.

Но вы не плачьте о моих скорбях,

А на землю сойдите, чтоб услышать,

Что ждет меня в грядущем, и узнать

Все до конца. Послушайтесь меня,

Послушайтесь! Помучайтесь немного

С тем, кто сейчас страдает. Ведь беда

То к одному приходит, то к другому.

ХОР

Охотно к тебе на призывный клич

Мы слетим, Прометей!..

И, легкой ногой с колесницы скользнув

И покинув эфир —

Святую стезю, носящую птиц, —

Я сойду на эту скалистую землю.

О муках твоих

Хочу до конца я услышать.

Появляется ОКЕАН на крылатом коне.

ОКЕАН

Я пришел, свершив длительный путь,

К тебе, Прометей,

Единою волей, без всякой узды

Направляя крылатой птицы полет!..

И знай: сострадаю я бедам твоим!

К тому и родство[14] побуждает меня,

Да и кроме родства

Не найдется ведь близких, которых бы чтил

Я с тобой наравне.

Что правда все это, узнаешь и сам.

Не люблю я угодливых, льстивых речей:

Укажи мне скорей, чем я мог бы помочь,

И скажешь, что ты не имеешь друзей

Верней старика Океана.

ПРОМЕТЕЙ

Что это значит? Вот и ты приходишь

Моих мучений зрителем? О, как

Решился ты, покинув соименный

Тебе поток – великий океан —

И мглу пещер скалистых, первозданных,

Прийти сюда, в страну руды железной?[15]

Ты возмущен моей судьбой? Смотри же,

Как Зевсов друг, доставивший ему

Престол и власть, теперь терзаем Зевсом!

ОКЕАН

Я вижу, Прометей. С советом добрым

Явился я, хоть ты и сам умен.

Себя познай и нрав перемени.

Ведь и богами новый правит царь.

Но если дальше будешь ты бросать

Суровые, язвительные речи,

Услышит Зевс, – хотя царит высоко, —

И верь, что муки прежние тебе

Игрушкою покажутся. Несчастный,

Оставь свой гнев и выхода ищи

Из этих бед. Быть может, неразумным

Тебе совет мой кажется, но сам

Ты видишь мзду речей высокомерных,

А все не стал смиренным, но еще

Себе накликать бедствия желаешь.

Итак, урокам следуя моим,

Не лезь ты на рожон, не забывай,

Что правит никому не подотчетный

Суровый царь. А я пойду теперь

И постараюсь, ежели возможно,

Тебя от этих мук освободить.

Ты ж будь смирней и придержи язык.

Глубок твой ум: ужель и впрямь не знаешь,

Что примешь кару за пустую речь?

ПРОМЕТЕЙ

Завидую тебе! Мой соучастник[16],

Со мной дерзавший вместе, ты теперь

Невинным остаешься. Но заботу

Оставь пока: не убедишь ты Зевса.

Смотри, походом этим не наделай

Великих бед для самого себя.

ОКЕАН

Не словом ты, но делом доказал,

Что лучше вразумлять других умеешь,

Чем самого себя. Но не мешай

Мне двинуться в дорогу. Я надеюсь, —

Надеюсь я, что Зевс подарит мне

Твое освобожденье от страданий.

ПРОМЕТЕЙ

Хвалю тебя, хвалить не перестану:

Ты в рвенье не отстал. Но не трудись:

Напрасно и без пользы для меня,

При всем желании, трудиться будешь.

Нет, в стороне спокойно оставайся:

Хоть плохо мне, но это не причина,

Чтоб доставлять страдания другим.

О нет, и без того меня терзает

Судьба Атланта-брата, что стоит

На западных пределах, подпирая

Плечами столп земли и неба – бремя

Нелегкое! И сожалею я

Того, кто в киликийских жил пещерах[17], —

Стоглавое чудовище – Тифона,

Рожденного Землей. На всех богов

Восстал он: извергая шип и свист,

Грозил престолу Зевса, а из глаз

Сверкал огонь неистовой Горгоны[18].

Но Зевса неусыпная стрела —

Пылающая молния – сразила

Кичившегося. Пораженный в сердце,

Он был испепелен, и гром убил

Всю силу в нем. Теперь бессильным телом

Он под корнями Этны распростерт,

Недалеко от узкого пролива[19],

И давят горы грудь ему; и, сидя

На них, Гефест кует свое железо[20].

Но вырвется из черной глубины

Потоком пожирающее пламя

И истребит широкие поля

Сицилии прекрасноплодной. Ярость

Изрыгнет огнедышащий Тифон —

И все потопит огненною бурей,

Хоть в уголь молньей он испепелен.

Но нет тебе нужды в моих уроках:

Ты сведущ сам. Спасай себя как знаешь.

Я ж до конца исчерпаю мой жребий,

Покамест гнева не оставит Зевс.

ОКЕАН

Иль ты не знаешь, Прометей, что гнев

Врачуют рассудительные речи?

ПРОМЕТЕЙ

Да, если сердце вовремя смягчить,

А не смирять пылающего гнева.

ОКЕАН

Скажи, какую видишь ты опасность

В заботе и решимости моей?

ПРОМЕТЕЙ

Бесцельный труд, пустое неразумье.

ОКЕАН

Позволь такой болезнью мне болеть;

Казаться глупым – умному полезно.

ПРОМЕТЕЙ

Твою ошибку примут за мою.

ОКЕАН

Ты хочешь, чтоб домой я возвратился?

ПРОМЕТЕЙ

Чтоб сожаленьем не нажил вражды…

ОКЕАН

Того, кто на престоле всемогущем?

ПРОМЕТЕЙ

Остерегись его прогневать сердце!

ОКЕАН

Твое несчастье – для меня урок.

ПРОМЕТЕЙ

Ступай и сохрани свой ум таким же.

ОКЕАН

Уж я и так сбираюсь в путь-дорогу.

Уже четвероногий мой летун

Крылами бьет широкий путь эфира:

Он рад в родимом стойле отдохнуть.

ОКЕАН улетает.

Стасим I

ХОР

СТРОФА I

Я над твоей, горькой и скорбной,

Плачу судьбой, Прометей!..

Слезы ручьями молча текут,

Льются из светлых, нежных очей!

Вновь по ланитам струятся…

Олимпа властитель Зевес,

Правя по новым законам,

Прежним богам, кверху подъяв,

Гневно грозит надменным копьем!..

АНТИСТРОФА I

Скорбный стоит стон на земле!

То о твоей славе старинной —

Славе великой, то о твоих

Братьях Титанах смертные плачут!..

Край зарубежный, отчизна

Живущих от века народов —

Азия – горестно стонет!

Мукам твоим, о Прометей,

Вся сострадает, плача, земля!

СТРОФА II

Рати легких амазонок[21],

Дев, бестрепетных в бою;

Скифов толпы, что веками

Близ заливов Меотиды[22]

На окраине живут;

АНТИСТРОФА II

И мидийцы – цвет Ареев[23],

Те, что в городе нагорном

Близ Кавказа обитают, —

Вражья рать, что, лесом копий

Ощетинившись, звенит!

СТРОФА III

Лишь одного я знала прежде

Бедой поверженного бога:

То был Атлант…

Он и доныне небосвод

Хребтом могучим подпирает!

ЭПОД

Глухо гудит, о скалы

Дробясь, гневный прибой!..

Стонет пучина!

Сетуют волны чистых рек!..

Черный Аид

Глухо ропщет в мрачных чертогах!..

Все, все, о Прометей,

В горькой стонут тоске над скорбью твоей!

Эписодий второй

ПРОМЕТЕЙ

Не думайте, что гордость заставляет

Меня молчать. Но я терзаюсь сердцем

От зрелища позора моего.

Кто, как не я, богам всем этим новым

Сполна их почести распределил?..

Но я молчу о том, что вам известно,

А про страданья смертных расскажу…

Ведь я их сделал, прежде неразумных,

Разумными и мыслить научил.

Я не в упрек им это говорю,

Но объяснить хочу вам все значенье

Моих благодеяний… Раньше люди

Смотрели и не видели и, слыша,

Не слышали, в каких-то грезах сонных

Влачили жизнь; не знали древоделья,

Не строили домов из кирпича,

Ютились в глубине пещер подземных,

Бессолнечных, подобно муравьям.

Они тогда еще не различали

Примет зимы, весны – поры цветов —

И лета плодоносного: без мысли

Свершали всё, – а я им показал

Восходы и закаты звезд небесных;

Я научил их первой из наук —

Науке числ и грамоте; я дал им

И творческую память[24], матерь Муз,

И первый я поработил ярму

Животных диких; облегчая людям

Тяжелый труд телесный, я запряг

В повозки лошадей, узде послушных, —

Излюбленную роскошь богачей.

Кто, как не я, бегущие по морю

Льнокрылые измыслил корабли…

И, это все изобретя для смертных,

Для самого себя я не могу

Придумать средство вырваться из бедствий!

ХОР

От мук позорных вовсе потерял

Ты прежний разум свой и унываешь,

Как врач плохой, который, заболев,

Себе найти лекарства не умеет.

ПРОМЕТЕЙ

Еще меня послушай, подивись

Искусствам хитрым, мной изобретенным.

Скажу о самом важном: до меня

Не знали люди ни целящих мазей,

Ни снедей, ни питья и погибали

За недостатком помощи врачебной.

Я научил их смешивать лекарства,

Чтоб ими все болезни отражать.

Установил я способы гаданий[25];

Растолковал пророческие сны —

Что правда в них, что ложь. Определил

Смысл вещих голосов, примет дорожных.

Я объяснил и хищных птиц полет

И что вещают – счастье иль беду, —

Их образ жизни, ссоры и любовь;

Гадания по внутренностям жертвы,

Цвета и виды печени и желчи,

Приятные при жертве для богов.

Сжигая бедра жертвенных животных,

Упитанные туком[26], пред людьми

Разоблачил я знаменья огня,

Что раньше непонятны были взору.

Все это так… А кто дерзнет сказать,

Что до меня извлек на пользу людям

Таившиеся под землей железо,

И серебро, и золото, и медь?

Никто, конечно, коль не хочет хвастать.

А кратко говоря, узнай, что все

Искусства у людей – от Прометея!

ХОР

Нет, помогая смертным чересчур,

Себя в таком не оставляй несчастье.

Но верю, от оков освободясь,

Ты будешь вновь могуществен, как Зевс.

ПРОМЕТЕЙ

О нет, еще верховная судьба

Подобного исхода не решила.

Но, удрученный тысячами мук,

Избегну я оков. И все ж слабей

Всегда искусство, чем необходимость.

ХОР

А кто ее кормилом[27] управляет?

ПРОМЕТЕЙ

Три Мойры и Эриннии[28], что помнят

всё.

ХОР

Разве Зевс слабее, чем они?

ПРОМЕТЕЙ

Ему своей не избежать судьбы.

ХОР

Ужели Зевс не вечно будет править?

ПРОМЕТЕЙ

Об этом не узнать тебе, оставь.

ХОР

Великое, как видно, ты скрываешь!

ПРОМЕТЕЙ

Перемените лучше разговор!

Не время говорить об этом: тайна

Должна быть сокровенной. Если я

Ее уберегу, то от мучений

И от позорных уз освобожусь.

Стасим II

ХОР

СТРОФА I

Да не нарушит воля моя

Мощи державного Зевса!

Да не замедлю, помня о ней,

Я на алтарь твой бедра быков

Вновь возлагать, мною закланных

Возле бессонной синей стези

Струй океана!.. С другими

Пусть не веду праздных бесед!..

И да живет это всегда

В сердце моем!

АНТИСТРОФА I

Сладостно длить мне долгий свой век,

Дерзостной веря надежде,

Радостью светлой сердце питая!..

Но содрогаюсь, видя тебя

Тысячью мук мучимым тяжко!..

Ты ж не трепещешь гневного Зевса —

Ты своенравно и ныне

Боготворишь милых тебе

Недолговечных смертных людей,

О Прометей!..

СТРОФА II

Друг мой, поверь – неблагодарна

Их благодарность: сам погляди —

Разве сумели б тебя защитить?..

Разве и сам ты не видишь жалкой

Слабости, сонным мечтаньям подобной?

Разве не ею, словно цепями,

Скованы ноги смертных слепцов?..

Нет, не смогут замыслы их

Мир перестроить, Зевсу подвластный!

АНТИСТРОФА II

Это скажу, о Прометей,

В злую вникая участь твою!

Ах, не такую ведь песнь я певала

В день перед свадьбой, когда младую

Мы омывали невесту, когда,

Веном[29] богатым сладко пленив

Робкое сердце, ты дорогим

Стал супругом девы морской,

Нашей сестры – Гесионы![30]

Вбегает ИО. У нее на лбу коровьи рога.

Эписодий третий

ИО

Что за край? Что за люди? Какой это муж

Железом цепей прикован к скале,

Под бурей ветров? За какие грехи

Он кару несет? Скажи мне, куда

Зашла я, бедняжка, скитаясь?

А!.. А!..

Вновь меня жалит безумие:

Аргоса землерожденного

Гонится призрак за мной.

Пастыря многоочитого,

Матерь-Земля, прогони!

Вот он сверкает глазами лукавыми!

Нет ему, мертвому, успокоения:

Из преисподней, из мрака могильного

Вечно меня, горемыку, преследует,

Жалит очами и гонит, голодную,

По прибрежным пескам.

СТРОФА

Поет, звенит в ушах свирель из тростника[31]…

Как знаком сон наводящий звук,

Сердце терзающий!.. Горе мне, горе мне!..

О, куда забреду

В долгом блужданье, скиталица, я?

О, за какой тягостный грех, Зевс, ты меня

К тысяче мук присудил?..

Зачем, пугая призраком ужасным,

Безумную деву мучишь?..

Сожги меня огнем, сокрой меня в земле,

Брось меня в пищу тварям подводным!

Иль мои моленья

Ты не слышишь, царь?..

Вконец измучили всю меня

Скитанья по земле. Не ведаю, когда

Я избегну бедствий.

Услышь девы рогатой[32] скорбный вопль!

ПРОМЕТЕЙ

Как не услышать оводом гонимой

Инаха бедной дочери? Она

Любовью опалила сердце Зевса

И – Гере ненавистна – против воли

Свершает в муках бесконечный бег!..

АНТИСТРОФА

ИО

Откуда знаешь ты про моего отца?

О, скажи мне, многострадальной, кто,

Кто ты, страдающий, бедный сам, бедной мне

Правду сказавший всю?

Да, ты назвал мою – божью болезнь, —

Ту, что томит, сушит мне грудь, словно бичом

Гонит по всей по земле!..

Голодная, безумными прыжками,

Гонимая гневом Геры,

Сюда примчалась я стремительно… О, кто,

Кто из людей страдает сильнее?..

Но поведай ясно,

Что еще грозит

В грядущем мне, многоскорбной?

Лекарство назови, целящее болезнь,

Если только знаешь.

Скажи! Деве-скиталице дай ответ!

ПРОМЕТЕЙ

Скажу тебе все, что желаешь знать,

В простых словах, загадок не вплетая,

Как говорят с друзьями: Прометея

Ты видишь, дарователя огня.

ИО

О благодетель смертных, бог несчастный,

За что же, Прометей, страдаешь ты?

ПРОМЕТЕЙ

Я только что страдания мои

Оплакивал.

ИО

О милости прошу я!

ПРОМЕТЕЙ

Какой, скажи? Тебе открою все.

ИО

Скажи, кто приковал тебя к утесу?

ПРОМЕТЕЙ

Державный Зевс Гефестовой рукой.

ИО

А за какую платишься вину?

ПРОМЕТЕЙ

Достаточно того, что я сказал.

ИО

Теперь еще поведай мне, несчастной:

Моим блужданьям будет ли конец?

ПРОМЕТЕЙ

Поверь, тебе не знать об этом лучше.

ИО

Страданий, мне грозящих, не скрывай!

ПРОМЕТЕЙ

Что ж! Мне легко твою исполнить просьбу.

ИО

Зачем же медлишь и не говоришь?

ПРОМЕТЕЙ

Боюсь я, что твою взволную душу.

ИО

Прошу, не слишком обо мне заботься.

ПРОМЕТЕЙ

Коль хочешь, я могу сказать. Так слушай…

ХОР

Нет, погоди! Немного наслажденья

И мне оставь! Послушаем сначала

Рассказ печальный от нее самой.

А ты затем поведаешь о прочем.

ПРОМЕТЕЙ

Твой долг, о Ио, с ними быть любезной,

Они ведь сестры твоего отца[33].

К тому ж отрадно горестную долю

Оплакивать в присутствии того,

Кто проливает слезы состраданья.

ИО

Я не могу ответить вам отказом,

И в ясных вы услышите словах

То, что хотите знать, – хоть я и плачу,

Рассказ ведя о божьем вихре, смявшем

Меня навеки и красу сгубившем…

Всегда, всегда ночные сновиденья,

Скользя в мою девичью спальню, мне

Нашептывали сладкие слова:

«О девушка-счастливица, что долго

Ты девствуешь? А можешь ты вступить

В великий брак: ведь Зевс стрелой желанья

Воспламенен, и жаждет он с тобой

В любви соединиться. О дитя,

От Зевсова не уклоняйся ложа,

Но приходи на пышный Лерны луг[34],

Где пастбища отцовские и хлевы,

Чтоб Зевса взор любовью утолить».

Такими снами мучилась все ночи

Я, бедная, пока не рассказала

Отцу о сновидениях ночных.

И много он послов тогда отправил

И в Дельфы и в Додону[35], чтоб узнать,

Каким деяньем иль какой мольбою

Богов умилостивить. Но послы

Неясные и темные вещанья

Нам приносили. Наконец к Инаху

Пришел ответ: бог ясно говорил

И требовал из дома и отчизны

Изгнать меня, чтоб я одна блуждала

Из края в край, до рубежей земли.

Иначе тотчас молнией с небес

Ударит Зевс – и весь погубит род!

И, Локсия[36] пророчествам поверив,

Изгнал меня отец, но против воли:

Железною уздой принудил Зевс

Свое веленье выполнить. И вдруг

И разум мой и прежняя краса

Разрушились; вы видите – рогатой

Я сделалась. Безумными прыжками

Я, жалимая оводом, помчалась

К Керхнейским усладительным струям[37]

И к Лернскому источнику. Пастух,

Свирепый Аргос, сын Земли, меня

Сопровождал повсюду и везде

Следил за мной несчетными очами.

Но вот внезапно и нежданно смерть

Его сразила. Я ж из края в край,

Безумием терзаема, блуждаю

По всей земле, бичом гонима божьим…

Ты слышал все. Теперь же, если можешь

Мне предсказать о прочем, говори!

Но ложными не утешай словами

Из жалости: всего противней мне

Искусные, неискренние речи.

ХОР

Довольно! Довольно!

Молчи! О, замолчи!..

Ах, не знала я, что так слух смутит

Странный твой рассказ!..

Ах, не знала я,

Что нестерпимый,

Непереносный

И злой твой позор

Двойной пронзит иглой

Душу мою!..

О Судьба!.. О Судьба!..

Вся дрожу, видя злой,

Ио, жребий твой…

ПРОМЕТЕЙ

(хору)

Ты рано ужасаешься и плачешь,

Узнаешь и о прочем, погоди.

ХОР

Так говори: страдающим отрадно

Заранее о горестях узнать.

ПРОМЕТЕЙ

Я вашу первую исполнил просьбу.

Вы знать желали от нее самой

Ее страданий горестную повесть.

Послушайте об остальном, о муках,

Которые от Геры претерпеть

Ей суждено. А ты, о дочь Инаха,

Мои слова слагай глубоко в сердце,

Чтоб знать конец скитанья твоего.

Отсюда по невспаханным полям

Направишься к востоку и придешь

К бродячим скифам; под открытым небом

Они проводят жизнь свою в шатрах

(Что движутся при помощи колес)

И далеко из луков мечут стрелы,

Разя врагов. Ты к ним не подходи,

Но путь держи к береговым обрывам,

Где стонут волны ропотом глухим.

Налево от тех мест живут халибы[38],

Железа ковачи; ты их страшись:

Они свирепы, негостеприимны.

Придешь к реке Обиде[39], что недаром

Зовется так; ты брода не ищи

Через нее: она непроходима;

И наконец достигнешь самого

Царя всех гор – Кавказа, с чьей вершины

Могучая и бурная река

Срывается. Ты перейдешь хребты

Высокие – и там пойдешь на полдень,

Пока не встретишь войска амазонок,

Не любящих мужей; они живут

Близ устья Фермодонта[40] в Фемискире,

Где челюстью свирепой Сальмидес[41]

Грозит судам средь вспененного моря.

Охотно путь они тебе укажут!

Ты к Истму Киммерийскому[42] придешь —

К проливу узкому, – и Меотиды[43]

Должна ты храбро переплыть пролив;

И средь людей останется молва

Об этой переправе: это место

Боспором[44] назовется в честь тебя.

Оставив за собой поля Европы,

На материк Асийский[45] вступишь ты…

Странствие Ио. Карта составлена по тексту трагедии Эсхила. Печатается по изд: Aeschylus. Prometheus Bound/ed. M. Griffith – Cambridge, 1983. P.VI.

1. р. Фермодонт

2. Халибы (действительное расположение)

3. р. Фасис (действительное расположение)

4. Кавказские горы (действительное расположение)

5. Истм Киммерийский

6. В действительности р. Танаис

7. р. Обида

Не кажется ли вам равно жестоким

Ко всем созданьям царь богов? Ведь он,

Желая быть супругом этой смертной,

Ее обрек скитаниям таким!

О девушка, ты горького для брака

Стяжала жениха!.. Но то, что слышишь,

Поверь, – начало только бед твоих!

ИО

Увы мне! Увы!

ПРОМЕТЕЙ

Ты вскрикнула опять и застонала!

Что сделаешь, узнав об остальном?

ХОР

А разве ждут ее еще страданья?

ПРОМЕТЕЙ

Тоски и скорби бурные моря!

ИО

Зачем мне жить? Не лучше ль мне с утеса

Низвергнуться теперь же, чтоб, о землю

Ударившись, избавиться от бед?

Ведь много лучше умереть однажды,

Чем день за днем мучительно страдать.

ПРОМЕТЕЙ

Тебе бы не стерпеть моих страданий!

Ведь мне и умереть не суждено:

Была бы смерть спасением от муки.

Теперь же нет конца моим мученьям,

Покуда власти не утратит Зевс.

ИО

А разве Зевс когда-нибудь падет?

ПРОМЕТЕЙ

Ты, верно бы, при этом ликовала?

ИО

Еще бы нет! От Зевса мука вся.

ПРОМЕТЕЙ

Тогда узнай, что вправду будет так.

ИО

Кто ж у него похитит царский скиптр?

ПРОМЕТЕЙ

Сам у себя, безумием охвачен.

ИО

Но как? Коль мне не повредит, скажи.

ПРОМЕТЕЙ

Он вступит в брак и после пожалеет.

ИО

С богиней или смертною? Ответь…

ПРОМЕТЕЙ

Об этом говорить не подобает.

ИО

Итак, жена сведет его с престола?

ПРОМЕТЕЙ

Родив дитя сильнее, чем отец.

ИО

И он судьбы предотвратить не может?

ПРОМЕТЕЙ

Нет, если я не выйду из оков.

ИО

А кто ж избавит против воли Зевса?

ПРОМЕТЕЙ

Он должен быть из рода твоего.

ИО

Как ты сказал? Мой сын тебя избавит?

ПРОМЕТЕЙ

Он третий родом, после десяти.

ИО

Мне непонятно это предсказанье.

ПРОМЕТЕЙ

Не спрашивай и о своих скорбях.

ИО

Не отнимай того, что обещал мне.

ПРОМЕТЕЙ

Одно из двух тебе открыть могу я.

ИО

Что ж именно? Дай выбрать! Отвечай!

ПРОМЕТЕЙ

Что рассказать мне? О твоих страданьях,

О том ли, кто меня освободит?

ХОР

И ей и мне ты окажи услугу,

Мою исполни просьбу. Ей поведай,

Чем кончатся ее скитанья, мне же —

Кто явится спасителем твоим.

ПРОМЕТЕЙ

Коль вам угодно, я не возражаю —

Открою все, что вы хотите знать.

Во-первых, Ио, о твоих скитаньях

Скажу, а ты в уме запечатлей.

Когда пройдешь ты реку, ту, что делит

Материки[46], на пламенный восток

Направишься. Шумящую пучину[47]

Оставив за собой, достигнешь ты

Горгоновых полей Кисфены[48], где

Сидят три древних девы Форкиады[49],

Похожие на лебедей: они

Имеют общий глаз и зуб единый.

Ни солнце их лучами не ласкает,

Ни месяц ночью. А вблизи от них

Живут Горгоны, три сестры крылатых

И змеекудрых; и никто из смертных,

Увидев их, дышать уже не может.

Я говорю, чтоб ты остерегалась!..

Послушай и о зрелище другом:

Остерегайся грифов[50] с острым клювом —

Собак безмолвных Зевса; берегись

И войска одноглазых аримаспов[51],

Что на конях кочуют и живут

У златоструйных вод реки Плутона[52].

Не приближайся к ним… Затем придешь

Ты в край далекий, к черному народу,

Живущему у солнечных ключей,

Там, где река Эфиоп[53]. Путь держи

Вдоль берегов ее до водопада,

Где древний Нил струит с Библосских гор[54]

Священные и сладостные волны.

И в землю треугольную[55] тебя

Он приведет – туда, где устья Нила…

Тебе и детям, Ио, суждено

Там основать поселок отдаленный…

А если что в речах моих темно,

Переспроси: ведь у меня досуга

Гораздо больше, чем бы мне хотелось.

ХОР

Коль ты еще мне можешь рассказать

О горестных скитаниях ее,

То говори, а если речь окончил,

Поведай нам о том, что обещал.

ПРОМЕТЕЙ

Все слышала она, а чтобы знала,

Что не напрасно слушала меня,

Я расскажу и то, что претерпела

Она досель, и этим подтвержу

Правдивость слов моих… Событий много

Я опущу и подхожу к концу.

В Молосскую[56] пришла ты землю, где

Находится нагорная Додона

И Зевса Феспротийского престол.

Там шелестом чудесные дубы[57]

Тебе вещали прямо, без загадок,

Что Зевса славной будешь ты женой…

Не льстит тебе воспоминанье это?

Безумием ужаленная, прочь

Ты понеслась дорогою прибрежной

К широкому заливу Реи…[58] Вспять

Оттуда ты примчалась в бурном беге…

Тебе поведаю, что этот брег

Приморский наречется Ионийским[59]

В грядущем – в память о твоих скитаньях!..

Вот доказательство тебе, что видит

Мой ум побольше, чем открыто всем!

Об остальном и вам и ей скажу,

Вернувшись на стезю своих речей…

Есть град Каноб у самых устьев Нила

И на краю Египетской земли.

Там Зевс тебе вернет твой прежний разум,

Тебя коснувшись ласковой рукой.

Родишь ты сына черного, Эпафа[60],

И это имя будет соименно

Чудесному рождению его.

И будет он возделывать ту землю,

Которую поит широкий Нил…

А в пятом поколенье пятьдесят

Сестер[61] вернутся против воли в Аргос,

От родственного брака убегая

С двоюродными братьями. Они,

Как ястребы, что мчатся вслед голубок,

Безумные, за браком, их губящим,

Погонятся, но не допустит Зевс:

Пеласгова земля[62] их трупы примет,

Рукою жен зарезанных в ночи.

Все жены умертвят своих супругов,

В крови купая двулезвейный меч…

Пускай отмстит такая же Киприда[63]

Моим врагам!.. Но из невест одну[64]

Желанье очарует, и не сможет

Она убить того, с кем делит ложе,

И малодушной предпочтет прослыть,

Но не убийцей. От нее-то Аргос

Получит род прославленных царей…

О всем подробно в двух словах не скажешь…

И из ее потомства народится[65]

Отважный муж со знаменитым луком,

И он меня от мук освободит.

Так древняя мне предсказала мать,

Фемида-Титанида. Как все будет,

Об этом слишком долго говорить,

Да и тебе не вижу пользы в том.

ИО

О! О! О!

Опять эти приступы! Бешенство жжет,

И безумия жгучее жало меня

Палит без огня!

И от ужаса сердце стучит и стучит,

Сотрясая ударами гаснущий ум.

Все кружится, вертится в мутных глазах…

Я охвачена бешенством, брошена в бег…

Немеет язык, и тонут слова

В волнах безумного бреда.

ИО убегает.

Стасим III

ХОР

СТРОФА

Да, мудрым[66], да, мудрым был тот, кто,

Нас упредив,

Верную мысль в сердце берег,

А потом громогласно

Провозгласил:

«Здесь все обретешь,

В брак вступив с равной себе! Лучшего нет!»

Но хорошо ль, если ты, жалкий бедняк,

Тянешься к той, что, чванясь знатной родней,

Всех дивит роскошью нег?..

АНТИСТРОФА

О Мойры! Да ни одна из вас трех

Не лицезрит

Зевса со мной, в лоно его

От земли унесенной!..

Или чтоб был

Супругом мне тот,

Кто с небес в брачный лишь час в терем сойдет.

Я трепещу, видя тебя, Ио, что вдаль

Мчишься опять – безбрачна! – девством томясь,

Жертва мук злобной Геры!

ЭПОД

Но для меня лишь равный брак не страшен!

О, только бы любовь богов могучих

Неумолимыми очами

Не засматривалась на меня!

Боренье без победы, плен безвыходный!

И я не знала б, как мне жить… И делать что?..

И как бы я сумела избежать

Страстной мечты твоей, Зевс?

Эксод

ПРОМЕТЕЙ

Смирится Зевс, хотя он сердцем горд.

Он в брак вступить задумал, но жена

Лишит его небесного престола;

Тогда свершится Кроново проклятье,

Которым, с трона древнего упав,

Он угрожал… А как избегнуть бедствий,

Никто сказать не может из богов.

Я ж знаю – как. Так пусть сидит надменно,

Надеясь на небесные грома

И потрясая огненной стрелою.

Нет, не помогут молнии ему,

И он падет падением бесславным.

Такого он готовит сам себе

Борца непобедимого, который

Найдет огонь, разящий лучше молний,

И гром сильней громов небесных Зевса.

Он сломит Посейдоново копье[67] —

Трезубец, бич морей, трясущий землю.

И затрепещет Зевс и будет знать,

Что быть рабом – не то, что быть владыкой.

ХОР

Чего желаешь – Зевсу ты сулишь.

ПРОМЕТЕЙ

Чего хочу и что должно свершиться!

ХОР

Ужель над Зевсом будет новый царь?

ПРОМЕТЕЙ

Он муки понесет тяжеле этих.

ХОР

И это не боишься говорить?

ПРОМЕТЕЙ

Чего страшиться? Смерть не суждена мне[68].

ХОР

Он может муки худшие послать.

ПРОМЕТЕЙ

Пускай пошлет! Всего я ожидаю.

ХОР

Но мудры те, кто Адрастею[69] чтут.

ПРОМЕТЕЙ

Так покоряйся, льсти, молись владыке,

Меня же Зевс заботит меньше всех.

Пусть действует, пусть правит напоследок

Как хочет, – ведь теперь ему недолго

Повелевать богами на Олимпе…

Появляется ГЕРМЕС.

Но Зевсова посланца вижу я,

Слугу тирана нового. Конечно,

Он с новыми известьями пришел.

ГЕРМЕС

С тобой, хитрец, язвительный чрезмерно,

Я говорю, с виновным пред богами,

С тобой, огонь укравшим для людей.

Отец[70] велит, чтоб ты сказал о браке,

Который у него отнимет власть.

И говори яснее, без загадок,

Подробно все. Не заставляй меня,

О Прометей, к тебе являться дважды.

Ты видишь, Зевса нелегко смягчить.

ПРОМЕТЕЙ

О, как звучит напыщенно и гордо

Вся эта речь прислужника богов!

Вы думаете, новые цари,

Что вечно вам блаженствовать в твердынях?

Но разве я не видел, как с Олимпа

Упали два тирана?[71] И увижу,

Как третий, ныне правящий, падет

Падением позорнейшим и скорым.

Не думаешь ли ты, что трепещу

Я пред богами новыми? Нимало!

А ты спеши вернуться тем путем,

Каким пришел. Ответа не получишь!

ГЕРМЕС

Однако за такое дерзновенье

Уже несчастьем поплатился ты.

ПРОМЕТЕЙ

Уверен будь, что я б не променял

Моих скорбей на рабское служенье.

ГЕРМЕС

Так, видно, лучше быть слугой скалы[72],

Чем верным вестником отца-Зевеса?

ПРОМЕТЕЙ

Обидчиков отрадно обижать.

ГЕРМЕС

Ты, кажется, блаженствуешь и в бедах?

ПРОМЕТЕЙ

Блаженствую? Подобного блаженства

Моим врагам желаю – и тебе.

ГЕРМЕС

Ты и меня винишь в своих несчастьях?

ПРОМЕТЕЙ

Я ненавижу всех богов: они

Мне за добро мучением воздали.

ГЕРМЕС

Безумием, я вижу, болен ты.

ПРОМЕТЕЙ

Коль ненависть к врагам считать болезнью.

ГЕРМЕС

О, ты бы в счастье был невыносим!

ПРОМЕТЕЙ

Увы!

ГЕРМЕС

Не знает Зевс такого слова.

ПРОМЕТЕЙ

Всему научит время и его.

ГЕРМЕС

А ты еще уму не научился.

ПРОМЕТЕЙ

Не говорил бы я тогда с рабом.

ГЕРМЕС

Не скажешь то, что знать отец желает?

ПРОМЕТЕЙ

А надо бы! Он – благодетель мой.

ГЕРМЕС

Глумишься надо мной, как над ребенком!

ПРОМЕТЕЙ

А разве ты ребенка не глупей,

Коль думаешь, что я тебе отвечу?

Ни хитростью, ни казнью не заставит

Меня вовек поведать тайну Зевс,

Пока позорных уз не разрешит.

Так пусть же огненной разит стрелою,

Подземным громом пусть гремит, смешает

Все небо в белокрылую метель —

И все до основанья уничтожит:

Меня не сломит он, и не скажу я,

От чьей руки он потеряет власть.

ГЕРМЕС

Смотри, тебе упрямство не поможет.

ПРОМЕТЕЙ

Все это мной давно предрешено.

ГЕРМЕС

Решись, решись, безумец, стать разумным,

Страданьями наученный своими!

ПРОМЕТЕЙ

Напрасно докучаешь разговором:

Я, как волна морская, глух к тебе.

Не думай, что из страха перед Зевсом

Я стану бабой, буду умолять,

Как женщина, заламывая руки,

Чтоб тот, кого я ненавижу, снял

С меня оковы. Не бывать тому!

ГЕРМЕС

Я, кажется, напрасно говорил:

Такое сердце просьбами не тронуть.

Как юный конь, грызущий удила,

Уперся он и борется с вожжами.

Но слабы ухищрения твои:

Упрямство у того, кто неразумен,

Скажу тебе, бессильно совершенно.

Коль слов моих ты слушаться не будешь,

Смотри, какая буря бед тебя

Настигнет неизбежная. Во-первых,

Отец, с небес низвергнув гром, огнем

Утес твой островерхий раздробит

И в каменных объятиях скалы

Твое сокроет тело. И года,

Года пройдут, пока ты выйдешь вновь

На белый свет. А Зевсов пес крылатый —

Орел его кровавый – будет жадно

Терзать лохмотья тела твоего, —

Незваный гость на пире ежедневном, —

И черную, объеденную печень

Он будет рвать… А ты конца мучений

Не жди, пока не явится тебе

На смену некий бог-освободитель[73]

И не захочет за тебя сойти

В Аида сумрак, в Тартара глубины.

А потому размысли. Не пустая

Здесь похвальба, а твердый приговор.

Не знают лжи Зевесовы уста.

Все, что сказал, он сделает! Подумай

И посмотри и своему упорству

Не приноси благоразумья в жертву!

ХОР

Нам кажется, что дело говорит

Тебе Гермес. Велит, упорство бросив,

Благоразумья мудрого искать.

Послушайся! Упорствовать в ошибке

Для мудрого позорно и постыдно.

ПРОМЕТЕЙ

О том, что сейчас он мне возвестил,

Я заранее знал. Но муки терпеть

Врагу от врагов – не позорно ничуть.

Так пусть же мечами небесных огней

Терзать меня кинется, пусть от громов

Сотрясется под натиском бурных ветров

Вся эфирная высь и до самых корней

Колеблет глубины земли ураган.

И пусть он смешает волны морей

И звезд небесных пути в сплошном

Движенье и шуме и тело мое

Пусть бросит на черного Тартара дно, —

Но в водовороте железной судьбы

Меня умертвить он не может!

ГЕРМЕС

Такие решенья, такие слова

Одним сумасшедшим пристали! И чем

Отличается он от безумных теперь

В своей похвальбе, что не знает узды?

Но вы, что состраждете бедам его,

Отойдите скорее от этой скалы,

Не то ваш рассудок навек потрясут

Свирепого грома раскаты.

ХОР

Другие советы давай мне, и их

Послушаюсь я. Но некстати сказал

Ты эти слова, нестерпимые мне:

Ужели мне подлость сделать велишь?

Вместе с ним я готова судьбу претерпеть!

Ненавидеть привыкла изменников я, —

И этот порок

Мне всех пороков противней!

ГЕРМЕС

Ну так помните: я вам заране сказал —

Я предупредил вас. И, пойманы вдруг,

Не корите судьбы и не смейте роптать,

Что Зевс в нежданное бедствие вас

Повергнул. Не он, а вы сами себя!

Ведь, зная заранее все, не врасплох

И не тайными кознями будете вы

Запутаны в сеть безысходной беды,

Но ввергнет в нее вас безумье.

ГЕРМЕС исчезает.

ПРОМЕТЕЙ

Уже на деле, а не на словах

Задрожала земля,

И грома глухие удары гремят,

И пламенных молний извивы блестят,

И вихри крутят вздымаемый прах,

В неистовой пляске несутся ветра

Навстречу друг другу: сшибаясь, шумят

И празднуют дикий и ярый мятеж,

Смешались в одно небеса и земля…

И всю эту бурю послал на меня

Разгневанный Зевс, чтоб меня устрашить!

О матерь святая моя! О эфир,

Свой свет разливающий всюду, взгляни,

Как я напрасно страдаю!

При ударах грома и блеске молний ПРОМЕТЕЙ вместе со скалою проваливается под землю.

Примечания

1

Монологи и диалоги «Прикованного Прометея» переведены С. М. Соловьевым (частично переработаны В. О. Нилендером), лирические хоры – В. О. Нилендером. (Ред.)

(обратно)

2

Скифами древние греки называли племена, жившие к северу и востоку от Черного моря. Описание Скифии дает в четвертой книге своей «Истории» Геродот. У него в состав Скифии входит вся южная часть нынешней европейской территории нашей страны. Но древние греки полагали, что за страной скифов кончается обитаемая земля и начинается океан.

(обратно)

3

Гефест – бог огня, кузнец, искусный мастер, сын Зевса и Геры. Он является покровителем ремесел и искусств.

(обратно)

4

Отец – то есть Зевс, верховное божество греческого Олимпа.

(обратно)

5

Гефест называет Прометея родным, так как оба они связаны с ремеслами и искусствами. Кроме того, они потомки Урана – Неба: Прометей его внук, а Гефест – правнук.

(обратно)

6

Фемида – богиня правосудия и справедливости. У Эсхила она отождествляется с Геей – Землей и является матерью Прометея.

(обратно)

7

Зевс назван новым владыкой, так как он победил древних властителей мира – Титанов.

(обратно)

8

Эфир – верхнее сияющее воздушное пространство, местопребывание Зевса.

(обратно)

9

Земля названа всематерью, так как она породила всех богов и людей и вообще все существующее.

(обратно)

10

Тефия – жена Океана. Хор состоит из Океанид, дочерей Океана и Тефии. Тефия многочадная, так как у нее, по словам поэта Гесиода, три тысячи детей.

(обратно)

11

Тартар – пространство, находящееся глубоко под землей. В Тартар Зевс низверг Титанов, родичей Прометея.

(обратно)

12

Детьми Урана (Неба) были Титаны.

(обратно)

13

Крон, или Кронос, – Титан, сын Земли и Неба, отец Зевса.

(обратно)

14

Родство. – Океан, сын Земли и Неба, старейший из Титанов, – дядя Прометея.

(обратно)

15

Страна руды железной. – Так называлась в древности Скифия, одно из легендарных племен которой, халибы, искусно выделывали железо.

(обратно)

16

Океан назван соучастником Прометея, так как он вместе с ним был на стороне Зевса во время борьбы Олимпийцев с Титанами.

(обратно)

17

Киликийские пещеры. – Киликия – область в Малой Азии, где, по сказанию, в пещере жил Тифон.

(обратно)

18

Горгона-Медуза – одна из трех сестер-чудовищ Горгон; имела волосы в виде змей и глаза, превращавшие в камень всякого, кто в них взглянет.

(обратно)

19

Узкий пролив – пролив между Италией и Сицилией.

(обратно)

20

Гефест кует свое железо. – По преданию, Гефест имел свою кузницу на горе Этна.

(обратно)

21

Амазонки – воинственные женщины, обитавшие, по преданию, в Малой Азии; оттуда они якобы перешли в Скифию.

(обратно)

22

Меотидой называлось теперешнее Азовское море.

(обратно)

23

Мидийцы – жители древнего Ирана. Они названы цветом Ареевым, так как считались очень воинственными, с честью служившими богу войны Аресу.

(обратно)

24

Память – Мнемосина, мать Муз.

(обратно)

25

Способы гаданий. – Греки, придававшие большое значение гаданью, пытались узнать будущее по снам, по внутренностям животных, по полету птиц и жертвенному огню.

(обратно)

26

Тук – жир.

(обратно)

27

Здесь под кормилом (рулем) подразумевается управление миром.

(обратно)

28

Мойры – три сестры, богини судьбы; у Эсхила они стоят выше самого Зевса. Эриннии – богини мщения; названы помнящими все, так как они помнят обо всех проступках людей.

(обратно)

29

Вено – здесь: дары, которые приносит жених.

(обратно)

30

Гесиона – дочь Океана; по преданию, жена Прометея.

(обратно)

31

Поет, звенит в ушах свирель из тростника… – Бог Гермес усыпил Аргуса своей свирелью и тогда убил его.

(обратно)

32

Ио называется девой рогатой, так как она даже в облике коровы сохраняет разум человека.

(обратно)

33

Сестры твоего отца. – Отец Ио – Инах, бог реки Инаха, является сыном Океана и братом Океанид.

(обратно)

34

Пышный Лерны луг – луг вблизи Лернейского озера, недалеко от города Аргоса.

(обратно)

35

В городе Дельфы находился оракул (прорицалище) бога Аполлона, в городе Додоне – оракул Зевса.

(обратно)

36

Локсий – одно из прозвищ бога Аполлона, означающее «кривой», «двусмысленный» (имеются в виду его изречения).

(обратно)

37

Керхнейские струи – источник вблизи города Аргоса.

(обратно)

38

Халибы – дикий народ, живший на восточном берегу Черного моря; славился уменьем обрабатывать железную руду.

(обратно)

39

К реке Обиде. – Древние полагали, что «река Обида» – это Аракс.

(обратно)

40

Фермодонт – река, впадающая в Черное море около города Фемискиры, столицы воинственного племени амазонок.

(обратно)

41

Сальмидес. – Сначала так называлась часть побережья Черного моря до фракийского Боспора, а затем город, находящийся там. Эсхил ошибочно помещает этот город вблизи реки Фермодонт.

(обратно)

42

Истм Киммерийский – Керченский полуостров.

(обратно)

43

Пролив Меотиды – Керченский пролив.

(обратно)

44

Боспор буквально означает «путь коровы». Так называли древние теперешний Босфор – пролив, соединяющий Черное и Мраморное моря.

(обратно)

45

Асийский – то есть Азиатский.

(обратно)

46

…реку, что делит материки… – У Эсхила Европа отделяется от Азии проливом Меотиды, то есть Керченским.

(обратно)

47

Под шумящей пучиной Эсхил подразумевает, видимо, теперешнее Каспийское море.

(обратно)

48

Кисфена – мифический город на Востоке.

(обратно)

49

Девы Форкиады – то есть Грайи, дочери морских божеств Форкия и Кето.

(обратно)

50

Грифы – сказочные существа с телом льва, с крыльями и с орлиной головой. Древние считали, что грифы стерегут золото на крайнем севере. У Эсхила грифы – собаки Зевса, то есть его стражи, на востоке.

(обратно)

51

Аримаспы – мифический народ на крайнем северо-востоке, у Рипейских (Уральских) гор. Они, по преданию, сражаются с грифами из-за золота. У Эсхила они живут на юго-востоке.

(обратно)

52

Река Плутона – как предполагают, золотоносная река в Эфиопии.

(обратно)

53

Река Эфиоп, или Эфиопская река, – видимо, верховья Нила.

(обратно)

54

Библосские горы – очевидно, какие-то горы в Восточной Африке, не упоминающиеся у других авторов.

(обратно)

55

Треугольная земля – дельта Нила; название это произошло от греческой буквы «дельта», имеющей вид треугольника.

(обратно)

56

Молосская земля – на севере Греции (в Эпире).

(обратно)

57

…шелестом чудесные дубы… – Жрецы Зевса Додонского толковали его волю по шелесту листьев и по воркованью голубей.

(обратно)

58

Залив Реи – Ионийское море.

(обратно)

59

…наречется Ионийским… – Древние производили название Ионийского моря от имени Ио.

(обратно)

60

Эпаф – то есть «рожденный от прикосновения», сын Ио. По свидетельству историка Геродота, греки отождествляли его с египетским богом Аписом.

(обратно)

61

Пятьдесят сестер. – Здесь Прометей рассказывает о пятидесяти Данаидах, дочерях царя Даная, потомка Ио. Данаиды бежали в Аргос, древнюю родину своей праматери, Ио, спасаясь от преследования пятидесяти сыновей Египта, своих двоюродных братьев. Впоследствии, выйдя за них замуж, Данаиды убили своих мужей. Только одна, Гипермнестра, полюбившая Линкея, пощадила его. От них пошел род аргосских царей.

(обратно)

62

Пеласгова земля – Аргос, по преданию, основанный царем Пеласгом.

(обратно)

63

Киприда, или Афродита, – богиня любви и красоты, рожденная на острове Кипр. Она внушила Гипермнестре любовь к Линкею.

(обратно)

64

Одна из невест – Гипермнестра.

(обратно)

65

…из ее потомства народится… – Потомками Линкея и Гипермнестры будут знаменитые герои Персей и Геракл.

(обратно)

66

Да, мудрым… – В этой строфе хор прославляет равенство в браке. Неравный брак приносит несчастье, как это произошло с Ио, смертной девушкой, которую полюбил Зевс. Простому человеку надо быть подальше от благосклонности знатных и богатых.

(обратно)

67

Посейдоново копье. – Посейдон – брат Зевса, бог моря, колебатель земли. Символ его власти – трезубец.

(обратно)

68

Смерть не суждена мне. – Прометей, как и все боги, бессмертен.

(обратно)

69

Адрастея, или Немезида («неизбежная»), назначает каждому человеку его жребий, наказывая гордых и воздавая по заслугам несчастным.

(обратно)

70

Отец – Зевс (Гермес – сын Зевса и нимфы Майи).

(обратно)

71

Два тирана, упавшие с Олимпа, – это Уран и Кронос.

(обратно)

72

Прометей назван слугой скалы, так как он прикован к ней.

(обратно)

73

Бог-освободитель – то есть тот, кто добровольно захочет лишиться своего бессмертия, чтобы вернуть Прометею свободу. Таким богом станет кентавр Хирон, друг Прометея. Хирон решил отказаться от бессмертия после того, как испытал ужасные муки от стрелы Геракла, пронзившей его.

(обратно)

Оглавление

Эсхил и его трагедия «Прикованный Прометей»

Прикованный Прометей

  Действующие лица

  Пролог[1]

  Парод

  Эписодий первый

  Стасим I

  Эписодий второй

  Стасим II

  Эписодий третий

  Стасим III

  Эксод Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg