«Дэйв Гэан: Depeche Mode и второе пришествие»

Дэйв Гэан: Depeche Mode и второе пришествие

Тревор Бэйкер, перевод

Введение.

В 80х, когда Depeche Mode воспринимались как необычная молодежная группа, которая играла мрачную поп музыку, Дэйв Гэан мечтал о том дне, когда все изменится. И действительно, уже скоро люди увидят не просто рок звезду, спрятанную за сотнями улыбок на фотографиях, одетую по последнему слову моды и с идеальной прической. Он получит то, о чем так мечтал. Благодаря четко документированному процессу падения и десяткам интервью, которые он дал в 1990х, Дэйв Гэан действительно добился нового имиджа.

Он стал очередной рок-звездой, переступившей через край.

Однако, правда в том, что он всегда был чем-то большим, чем стереотипной звездой, монстром рока, фронтмэном, который поет чужие песни. Одним из известнейших моментов его жизни стало не что иное, как сама смерть, настигшая его в машине скорой помощи в середине 90х. Но именно его постоянный труд в Depeche Mode, сольные работы и легендарные выступления на сцене дают истинное представление о том, что являет собой один из самых недооцененных вокалистов Великобритании за последние 30 лет.

Эта книга – рассказ о том, что может сделать с человеком всемирный успех, а так же о том, как личная и профессиональная победа над самим собой может удержать от падения в бездну, возврата из которой не будет.

1.Мальчик из Эссекса

Если верить ранним публикациям о Depeche Mode, то, что группа зародилась в Бэзилдоне, Эссекс, - это невероятное чудо. На самом же деле Бэзилдон вовсе не является провинцией, как принято считать. Это обычный городок, населенный рабочим классом, который находится на юго-востоке Англии. С другой стороны, сам факт того, что три постоянных члена группы родом из Бэзилдона, стал основополагающим в становлении их имиджа в первые 10 лет существования Depeche Mode. Если группа вроде The Smiths преуспела в создании истинного Манчестерского саунда 80-х, за что и была превознесена в ранг богов, то звуки Бэзилдона, которые могли быть услышаны в ранних работах Depeche Mode, моментально вызывали поток деструктивной критики со стороны масс-медиа. Быть может, именно история этого городка была причиной такого отношения к выходцам из Эссекса. Он был основан в 1940х выходцами из среднего класса. После Второй Мировой Войны британское правительство издало указ о возведении своеобразного «Зеленого Пояса» вокруг Лондона во избежание поглощения окраин столицей. Поскольку в Лондоне новых домов не возводилось, многие англичане оказались за пределами «зеленого пояса» в новых небольших городах. В то время этот шаг стал воплощением надежд на светлое будущее. Такие городки, по планам правительства, должны были стать идеальными местами для прироста населения. Открывались новые фабрики. По соседству, в Дагенгеме, отстроили огромный завод Ford. С Лондоном связь также была налажена, ведь столица находилась всего в 26 милях. По большому счету, Бэзилдон был практически пригородом Лондона.

Дэйв Гэан был первым членом группы, который появился в этом городе. Это произошло в 1965 году, когда ему было всего три года. Его мать, Сильвия Гэан, работала кондуктором в автобусе, а отец, Джек Гэан, трудился в компании Shell. У Дэйва была старшая сестра, Сью, и два младших брата, Филипп и Питер. Джек играл на саксофоне в биг бэнде, так что первые годы жизни Дэйва проходили на фоне классики джаза, который играл его отец – Майлза Дэвиса и Джона Колтрейна.

По мере того, как взрослела Сью, в жизни Дэйва начинал звучать другой саундтрек. Бэрри Уайт и Stylistics стали звучат все чаще, перемежаясь с маминым любимым Джонни Маттисом. Отчасти благодаря этому Дэйв был очень веселым и артистичным ребенком, который обожал привелекать внимание своих тетушек, изображая для них Мика Джаггера и других знаменитостей.

В 1972 году внезапно умер Джек, что, несомненно, ввергло всю семью в шок. И именно в этот момент Дэйв узнает новость, которая сводит его с ума. Сильвия рассказывает сыну, что до Джека она уже была замужем, причем ее бывший муж Лен и есть отец Дэйва. Не успев отойти от смерти «отца» Дэйв вновь переживает глубочайшее потрясение.

«После этого момента появилось странное ощущение, что нельзя доверять людям, даже тем, ближе которых у тебя нет,» - рассказывал Дэйв в интервью Daily Mirror в 2003 году, - «Учителя, у которых проблемы с полицией… все прочее… Знаете, да у меня до сих пор эта проблема во главе угла… Я и сам отчасти стал таким. Всегда выберу колкие кусты, которые изорвут меня в клочья, вместо того, чтобы идти по прямой дорожке».

Несомненно, Сильвии было нелегко сводить концы с концами. И хотя Дэйв на всю жизнь запомнил, как был последним в очереди в школьной столовой с талоном на бесплатное питание в руке, его мать делала все, что от нее зависело, чтобы оградить детей от нищеты в прямом смысле этого слова.

Похоже, все планы людей, которые рисовали волшебные перспективы будущего города под названием Бэзилдон, рушились на глазах. Бетон трещал по швам в унисон краху экономики 70х, когда попросту перестало хватать рабочих мест людям, которые жили в этом городе. Парков оставалось все меньше, поскольку земля продолжала продаваться под застройку, и детям уже было нечем заняться. Там, где раньше были поля, стадионы и зелень, теперь стоял один большой город с сотнями молодых людей, которые не могли трудоустроиться.

Дэйв Гэан стал притягивать неприятности. Все начиналось с домашних разногласий, но вскоре он перестал ограничиваться скандалами с семьей и его активность нашла применение вне дома. Он рано начал пить и принимать легкие наркотики. «Эти вкусняшки… это в них все дело.. с них все и началось,» - рассказывал он позже в интервью NME о барбитуратах, которых недосчитывалась его мать. Ей они были необходимы, чтобы снимать приступы эпилепсии.

Его деятельность поначалу ограничивалась легкой формой вандализма. Полиция делала ему выговор, что его, конечно, не останавливало и уже через пару часов его вновь задерживали. Что значительно облегчало задачу охранников правопорядка, так это то, что главной забавой Дэйва было граффити. Причем граффити, которое он всегда подписывал своей фамилией. «В Англии было не так много Гэанов. В Бэзилдоне – тем более,» - говорил он в интервью Times в 2001 году. «Меня несколько раз арестовывали. Да уж, я был по-настоящему нехорошим жителем нашего города».

Как и большинству подростков, Дэйву нравилось быть в центре внимания и изо всех сил хотелось быть крутым. Помогало то, что он пользовался бешеной популярностью среди местных девушек. Вскоре он станет известной персоной в ряде пабов, таких как Sherwood. И уже в это время на первый план в его жизни начнет выходить музыка. Сначала были Дэвид Боуи и Гэри Глиттер, а в конце 70х он уже присоединится к безумию панк волны.

«Я помню, мать так негодовала, когда услышала, как Sex Pistols матерились в прямом эфире… И именно это меня и подстегнуло: я понял, что могу увлечься чем-то, что будет бесить мою мамашу,» - рассказывал он Rolling Stone.

Он стал постоянно ходить на концерты и даже устроился на работу, чтобы иметь побольше денег для развлечений. В то же время появилась и его первая татуировка, которую набил ему моряк Клайв в порту Саутэнда. Дэйву Гэану было 14 лет.

Его плохое поведение также перешло на новый уровень: теперь он угонял машины. У него это получалось совсем не лучше, чем рисовать граффити, а его мать получила неоценимый опыт общения с полицией, который ей пригодился через несколько лет.

«Да уж, я задал своей мамуле в то время,» - вспоминал он в разговоре со Стивеном Долтоном из Uncut, - «Вообще хреново себя вел. Угон. Кража. Ограбление со взломом. Хулиганство. Помню, однажды под окнами остановилась полицейская машина… Мать такая: «За тобой?» Я ей: «А то!» Она к ним выходит и говорит: «А Дэйв был дома всю ночь». Да твою мать! Я ж свое имя на стене написал!»

Не в первый раз он был вызван в суд и не в первый раз услышал о том, что ему осталось совсем недолго до колонии. «Дошло до того, что мы угоняли тачки, напивались за рулем, загоняли их в поля и поджигали,» - вспоминал Дэйв в интервью для Observer, - «Я всегда чувствовал, что бегу от кого-то, то от матери, то от себя, то от закона, но меня, блин, всегда ловили. К 14 годам меня уже 3 раза могли упечь за решетку. Меня ужасно напугала мысль о тюрьме, но мне повезло и меня отпустили, обязав записаться в исправительный центр.» Этот центр находился неподалеку от Ромфорда. За норму поведения там была принята строжайшая военная дисциплина. Дэйва подстригли, научили боксировать и заставили работать.

В 17 лет он впервые начнет игру, которая сыграет роковую роль в его жизни. На вечеринке в Районе Кингс Кросс ему предложат героин. Дэйв не сразу понял, что это такое, отметив лишь, что у вещества был необычный цвет. «Мне моментом стало плохо и я отрубился,»- рассказал он Guardian через несколько лет. – «Помню лишь, что перед тем, как отключиться подумал: Нет, эта штука не для меня».

Являясь настоящей душой компании с самого детства, он также приобрел и еще одну черту, которая будет идти за ним долгие годы – окружающие люди имели огромное на него влияние. В то время его лучшим другом был парень по имени Марк. «Мы всем занимались вместе. Пили вместе, тусили вместе, за девчонками бегали вместе, от полиции убегали вместе…» - рассказывал Дэйв в интервью No1.

Марк, как уже было сказано, имел на Дэйва огромное влияние, и ,как оказалось, роковое. Однажды он пришел на вечеринку со своей девушкой. «Все глазели на меня, а я не понимал почему,» - вспоминал он во время беседы с интервьюером из Q. «И только через часа два я понял, что давненько не видел своей девчонки и своего лучшего друга. И все пялились на меня. Все все знали. А я случайно зашел в спальню и увидел *опу моего друга, которая прыгала вверх-вниз на моей подруге. Тогда я впервые в жизни подумал, что я недостаточно хорош. Чего уж там, я до сих пор с этой мыслью живу.»

К счастью, панк занимал все больше места в его жизни и у Дэйва стали возникать мысли, что стать музыкантом – вовсе не мечта, а самая что ни на есть реальность. Когда он впервые сходил на концерт Clash, вдохновение его уже не покидало. Если раньше он подражал своим кумирам, то теперь он осознал, что не нужно быть профессионалом, чтобы попробовать свои силы и сделать что-нибудь свое. Сказано-сделано. Местная группа The Vermins должна была стать ответом популярнейшим Sex Pistols. Именно с нее и началась карьера молодого певца. Однако, долго просуществовать у них не вышло, поскольку кроме молодого Дэвида никто из музыкантов не понимал, что в музицирование необходимо вкладывать много времени и усилий, а вовсе не только желание…

В 17 лет Дэйв уже был готов к кардинальным переменам в жизни. В январе 1979 года на концерте The Damned он встретил девушку, в которую практически сразу влюбился. Ее звали Джоанн Фокс. К лету они уже встречались, а к ноябрю стали не разлей вода. К 17 годам он много чего пережил и уже подумывал успокоиться и обрести почву под ногами.

В то же время в другом районе Бэзилдона набирала обороты другая группа, название которой, Composition Of Sound, было некоторым уже знакомо. Три школьных друга, собравшие эту группу, не просто жили далеко от Дэйва. Они жили совершенно другой жизнью. Мартин Гор, его лучший друг Эндрю Флетчер и их общий знакомый, Винс Кларк, ходили в церковь в то время, когда Дэвид мотался на панк-рок концерты в Челмсфорд или Саутэнд. Они не только не принимали наркотиков, но и не пили алкоголя до 18 лет. Тихие, дисциплинированные и усидчивые, они являли полную противоположность сумасшедшему Гэану. Мартин и Флетчер могли просиживать часами за прослушиванием пластинок, в то время как молчаливый и серьезный Винсент уже отлично знал, что будет с ним в будущем. В 15 лет он уже запланировал стать музыкантом. Но в течение трех лет так и не был решен вопрос, кто станет лицом его группы. Сам он не особо умел петь, а скромный Мартин и отказавшийся от вакансии фронтмэна после первого же предложения Энди так и вовсе не могли выполнять эту роль. Позже Винс говорил: «Мы все понимали, насколько нам нужен фронтмэн. Кто-то, кто будет прыгать вокруг нас, танцевать за четверых и привлекать к нам внимание в то время, как мы играем на синтезаторах».

В это же время Дэйв не имел ни малейшего представления о том, что будет в его жизни через день. Пение было для него хорошим поводом похохотать над собой. Он любил тусовать с группами, но все больше для того, чтобы потрогать усилители и попить пивка. Пару раз он даже сталкивался с Мартином Гором, когда помогал его второй группе, French Look, затаскивать оборудование на сцену перед концертом. Именно эта встреча и стала ключевой в дальнейшей жизни Дэйва и Мартина. Однажды, когда группа настраивала аппаратуру перед выступлением, они ради смеха предложили Дэйву выйти на сцену и спеть с ними какую-нибудь песню. Договорившись, они начали играть песню Дэвида Боуи “Heroes”. В соседнем помещении репетировали Composition Of Sound, которые попросту оторопели, услышав глубокий баритон из соседней комнаты. Позже Дэйв раскроет небольшую тайну. Песню пело три человека хором, а когда из-за двери показалось изумленное лицо Винса Кларка и он завопил: «Бог ты мой, кто это пел?», Дэвид , быстро сориентировавшись, выпалил: «Я, кто же еще!»

Однако, его голос был далеко не всем, что заинтересовало группу. Им понравился его забавный имидж, к которому сам Дэйв относился более, чем серьезно. Кожаные штаны. Кожаная куртка. Часы, проведенные перед зеркалом, чтобы сделать прическу. Да он уже был самым настоящим фронтмэном!

Через несколько дней Винс позвонил Дэвиду и пригласил его на прослушивание, во время которого Гэану предложили три песни: две, написанные группой и одну Брайана Ферри. Сказать по чести, они были вовсе не впечатлены тем, как он исполнил их творения, но когда его мягкий баритон наполнил помещение мелодией известного хита Ферри, они переглянулись, и решение было принято единогласно. Он выглядел как надо. Он звучал потрясающе. Но больше всего их привлек его характер, чувство юмора и открытость – то, чего очень не хватало друзьям. Он уже был довольно известной личностью в Эссексе. Все модные клубы, о которых они читали в газетах, он давно посетил. Он был просто самим воплощением крутизны.

Дэйв с радостью принял приглашение петь в группе Composition Of Sound в тот же день. Те группы, в которых он пел раньше, репетировали в гаражах и ничего не добивались. Так что абсолютно логичным был вопрос, моментально прозвучавший в адрес Мартина, Винса и Энди: «Ну что, концерт скоро?» Услышав утвердительный ответ, он пожал всем руки. У группы не только появились голос и лицо. Дэйв знал десятки людей, которые ходили с ним на концерты панк групп. Так что и поклонники для нового проекта нашлись еще до первого концерта.

Несмотря на кажущуюся удачу, с момента создания группы Винс был очень недоволен. Ему сразу не понравилось, насколько разные люди собрались в одной группе. Он грезил музыкой, и откладывал свое пособие по безработице чтобы до последнего пенни отдать все группе. Мартин был мечтателем, который жил лишь для себя самого. После успешного окончания учебы он получил престижную работу в банке и не собирался ее бросать. Флетч был лучшим другом Мартина и играл с ними именно поэтому. Его все воспринимали как самого мудрого и старшего из них, потому что он единственный носил очки. В то же время он был гласом разума в группе, с самого начала уравновешивающий диаметрально противоположные характеры участников. Как покажет история, роль эта крайне важна как для группы в целом, так и для каждого из участников по отдельности.

При всех различиях, они, каким-то странным образом, были вместе. Когда же появился Дэйв, все встало с ног на голову. Они были людьми, с которыми он никогда в жизни не завел бы разговора. С его знакомствами, ночной жизнью и проблемами с полицией, было очень необычно, что он вошел в коллектив, который состоял из обычных среднестатистических подростков, ничем из толпы не выделяющихся. Они работали, откладывали деньги, трудились в группе. У Дэйва же в жизни не было определенности. Он не знал, где окажется через час после репетиции.

Однако, была и еще одна причина почему он присоединился к группе. Ему попросту было не устроиться на работу. Однажды он расскажет, что всего за какие-то 6 месяцев сменил 20 работ, работая то уборщиком в офисе, то строителем. Однажды он подал документы в компанию North Thames Gas и был страшно рад, когда его пригласили на собеседование. Он прекрасно понимал, что его прошлое может стать препятствием в получении этой работы, поэтому, посоветовавшись с надзирателем из местного полицейского отделения, Дэйв принял решение говорить только правду во время интервью. Естественно, работу он не получил, а на фоне экономических проблем и роста безработицы в 70х, с карьерой можно было прощаться, так и не начав ее. После неудачного собеседования, не посоветовавшись ни с семьей, ни с девушкой, он принял решение вернуться на учебу и уже через несколько дней были оформлены документы на поступление в Художественный Колледж Саутэнда. Все, что он умел в жизни – рисовать граффити, поэтому факультет искусства и технической живописи казался абсолютно логичным выбором.

Важно заметить, что на учебу Дэйв поступил вовсе не для того, чтобы прятаться от работы, как поступали до него многие поп звезды. Он выбрал курс с официальным трудоустройством в результате обучения, поскольку музыкальная карьера все еще маячила вдалеке в виде сомнительной перспективы. Мать Дэйва волновалась все больше день ото дня. Только ее сын нашел девушку, устроился на учебу и только ему это все начало нравиться, группа стала отбирать все больше и больше времени. Неужели музыка отнимет у него все, не оставив места для личной жизни, учебы и работы?.. Она еще не догадывалась, насколько она права…

2. Группа из Эссекса

Composition Of Sound давали концерты и до того, как к ним присоединился Дэйв. Энди играл на басу, а Мартин и Винс прятались за клавишными. По большому счету, они были очень интересны зрителям с первого же концерта: когда они вышли на сцену в местной школе, их встретила толпа детей, которые никогда не видели синтезаторов. У них не было ударника, потому что среди знакомых не нашлось никого с установкой. Репетиции чаще всего проходили в комнате Винса. Хотя они и подключали к инструментам наушники, мама все равно жаловалась на постоянное громкое щелканье клавиш.

После того, как к группе присоединился Дэйв, прошло немало времени на уговоры Энди переключиться на клавишные. Винсу импонировала поп музыка, а то, что все музыканты использовали клавишные, моментально сделало их новаторами в этом направлении. Группы, которые в то время использовали синтезаторы, вписывались в поколение так называемых «футуристов». Composition Of Sound не были на 100 процентов уверены, что хотят быть «футуристами», но это течение было им гораздо ближе, чем слащавые романтики новой волны, которых внешний вид волновал больше, чем музыка. Сам термин «Новые Романтики» еще не был в ходу, но в ответ уродству панк-рок сцены конца 70х в Лондоне уже стали возникать группировки гламурно одетых ребят, которые притягивали к себе взгляды не меньше, чем фанаты The Sex Pistols. Позже Spandau Ballet, Duran Duran, Adam and the Ants выведут «Романтиков» в ранг мейнстрима, в то время как Depeche Mode, заигрывая с этим стилем, не встанут в один ряд с перечисленными исполнителями.

В начале карьеры связи Винса, Мартина и Энди очень помогли музыкантам. Когда мама Винсента не выдержала и выгнала юные дарования из своего дома, они сразу смогли договориться с местной церковью и стали репетировать в подвале. «Надо было быть учтивыми, милыми и добрыми, а также не включать инструменты слишком громко,» - позже рассказывал Дэйв. Первым концертом в обновленном составе в мае 1980 года стал фестиваль в школе, где учились Мартин и Энди. Забавно, что в тот же вечер там играли и French Look, где, как известно, тоже играл Мартин и ему пришлось выходить на сцену дважды за концерт. Винса этот факт разозлил до ужаса и еще до выступления он в приказной форме велел Мартину определиться и остаться только в одной группе.

«Я помню о том вечере только одно. За вопли за кулисами один чувак захотел побить Винса. Но там был один наш знакомый, мощный такой парень, так вот, он за Винса вступился и избил того, кто полез к нам,» - рассказывал Энди в 2009 году. Вся группа была в шоке и еще от одного случая. За час до выхода на сцену Дэйв купил себе ящик пива, вышел на улицу, стал хлестать банку за банкой, открывая их трясущимися руками, повторяя: «Не, не, я не хочу, я не пойду на сцену, нет, нет, я не смогу, нет, я не пойду…»

Сам же концерт прошел на удивление успешно. Нервы испарились как только группа вышла на сцену. Публика была далеко не самой сложной в их карьере. Кроме тех, кто хотел их побить и выгнать с фестиваля, в толпе были и друзья, которые приветствовали Composition Of Sound свистом и аплодисментами.

К моменту проведения первых более-менее крупных концертов в Саутэнде музыканты были уже более уверены в себе. Один из популярных пабов, Alexandra’s, известное место тусовки байкеров, в котором обычно звучал блюз, принял их, на удивление, тепло и дружелюбно. Вскоре в толпе стало появляться все больше и больше друзей Дэйва и концерты стали проходить с завидной регулярностью.

16 августа 1980 года они впервые дадут концерт в заведении, которое сыграет огромную роль в их карьере – Croc’s Glamour Club, в Рэйлее, неподалеку от Саутэнда. Это место было так похоже на Ковент Гарден, а посетители были так раскрашены под Новых романтиков, что вскоре оно станет культовым для приверженцев нового движения. Главной же достопримечательностью (помимо посетителей, конечно) были два огромных крокодила, которые встречали гостей прямо у входа, расположившись в бассейне.

24 сентября Composition Of Sound сделали еще один шаг в нужном направлении. Bridge House в пригороде Лондона был клубом, где выступали все от хэви-металлистов и хард рокеров до модов. Однако же когда Дэвид сотоварищи доехали до этого заведения, в городе главенствовал Ой, разновидность агрессивного панка, возглавляемого Гэри Башеллом из Sounds. Фанаты этого направления, чаще всего – скинхеды, - носили тяжелые боты, брились налысо и плевались в сторону групп, у которых были синтезаторы. Неудивительно, что первые концерты Composition Of Sound здесь не пользовались популярностью. Промоутер Bridge House, Тэрри Мерфи, позже вспоминал: «Мы вообще не врубались, куда впихнуть этих ребят с синтезаторами. Они были настолько ни на кого не похожи… И у них еще хватило наглости приехать к нам выступать. Хотя, скорее, это, конечно, была смелость.»

Им повезло, что около 10 друзей согласились ездить за группой в близлежащие городки, а поскольку Джоанн жила неподалеку, то и она приводила с собой подруг. И все равно зал был наполнен меньше, чем наполовину. Терри говорил, что во время первого концерта ужас просто читался в глазах группы. Обычными посетителями этого места были скинхеды, панки, хиппи и готы, выступать перед которыми четырем парням в коже было вовсе не круто.

«Они вышли на сцену как ребятки, только что получившие свою первую работу, такие скромные и зажатые. А в середине – дико нервящий Дэйв. Все играли на инструментах, а Дэйв стоял, вцепившись в микрофонную стойку, вперив взгляд поверх голов в дальнюю стену клуба. С самого начала и до самого конца концерта,» - смеялся Терри через много лет после первого концерта. Скинхеды кричали в ужасе от того, что видели и пытались кидать на сцену бутылки, но Composition Of Sound получили одобрение от продюсера Bridge House и были приглашены выступить вновь. Терри устал от наводнившего мир панка и всех сопутствующих ему проблем. Более того, через неделю он уже был готов подписать их на свой лэйбл, Bridge House Records. В них чувствовалось что-то совсем новое и не похожее на популярную музыку того времени. Понятное дело, им многое предстояло изменить и доработать. В первую очередь нужно было что-то делать с Дэйвом, который царапал и целовал микрофон в течение всего шоу. Выслушав рекомендации Терри, группа начала прогрессировать день ото дня. Один из их поклонников, Рассел Ли, который позже станет диджеем в Croc’s, расскажет: «Мое первое впечатление об их творчестве: охренеть, вот это песни! Припев каждой моментально забирался в мозг и не вылезал из него неделями! Как это у них могло не получиться стать звездами! Да они обязаны были ими быть уже тогда!»

Composition Of Sound, на самом деле, были панк группой больше, чем те, кто на каждом углу об этом кричал. У них были синтезаторы, которые они везде могли таскать с собой, а для всего оборудования им хватало и одного автомобиля. Дэйв однажды рассказал Rolling Stone: «Ни черта в музыке не соображая, мы начали творить что-то абсолютно и принципиально новое, даже не понимая этого. Мы выбрали эти инструменты попросту потому, что ни были удобны, - пихай подмышку и топай себе на концерт! На сцене подключаешься в розетку – и все! Концерт начался! Никаких усилителей, никаких фургонов, чтобы возить оборудование»

От песни к песне прогрессировал и Винс, но остальные стали замечать, что он все чаще перегибает палку, напоминая всем, что он – «создатель, начальник и глава» группы. Он мог проиграть группе демо-версии, которые всем понравятся, а через минуту он уже передумывал их записывать. Некоторые из этих песен они даже играли в Bridge House, к примеру, припанкованную Television Set, а так же оригинальные Reason Man, Let’S Get Together.

Группа становилась все популярнее и количество зрителей росло от концерта к концерту. За свои заслуги они получали деньги, которые Терри взимал за вход на концерт: «За первое шоу я заплатил им 5 фунтов. За второе – уже 20. Затем они сами приняли решение поднять цены на билеты до 40 пенни. Так что за вечер вполне можно было заработать 60, а то и 80 фунтов.

Кардинальным образом отличались они от других групп, которые появлялись на сцене Bridge House. В то время, как панки и моды жили рок-н-роллом, выпивая и куря до 4х утра, Composition Of Sound не оставались и на бокал пива после концерта: «они вообще не пили после шоу. У кого-то из них была работа, так что на следующее утро нужно было рано просыпаться. Большинство из ублюдков, которые у меня играли, их приходилось выпроваживать с воплями, бранью, типа: «Пшел прочь, убирайтесь, музыканты, гребаные!» А эти – шнуры скрутили, синтезаторы в руки – и свалили,» - вспоминает Терри.

Краеугольным камнем в существовании группы станет очередной концерт, который состоялся в Ronnie Scott’s, известнейшем лондонском клубе. Именно перед ним группа решила отказаться от названия Composition Of Sound в пользу Depeche Mode. Название предложил Дэйв. Когда он учился в колледже, он нередко читал французский журнал, который носил это название. По большому счету, никто не догадывался, как это переводится, но звучало словосочетание определенно круто. Во всяком случае, так они думали, выбрав его из ряда других названий, таких как Peter Bonnetis Boots, The Lemon Peels, the Runny Smiles и The Glow Worms.

Несмотря на то, что успех рос как на дрожжах, Depeche до сих пор не могли договориться насчет концерта в центре столицы. Каждую неделю они приходили к руководству нескольких клубов и ставили им свою демо кассету, на которой было два инструментала, и лучшая песня Винса под названием Photographic.

Нервная, мрачноватая мелодия этой песни действительно стояла особняком из всего, что он написал до того момента. Холодный вокал Дэйва лишь придал песне привкус отстраненности, что очень понравилось всем членам группы и что сделало ее очень похожей на творения их современников вроде Human League. Винс и Дэйв стали все чаще ходить по рекорд компаниям с демо записью, которой очень дорожили, но везде без исключения их ждал отказ. Обычно это происходило так: с улицы заходят два молодых парня в кожаных куртках и просят секретаршу у входа прослушать их кассету. В ответ они видят улыбку и предложение оставить кассету, чтобы она могла передать ее продюсерам.

На этом обычно все и заканчивалось, поскольку у них была всего одна кассета, которой они крайне дорожили.

Однажды за день им удалось обойти 12 звукозаписывающих компаний без намека на успех. Отчаявшись, они даже зашли в Rough Trade, чему долго сопротивлялся Винсент, ведь компания, выпускавшая независимую музыку, вовсе не вязалась с его представлением о записи поп пластинок. Позже, в документальном фильме Do We Have To Give Up Our Day Jobs Дэйв опишет этот поход как «последнюю надежду» группы. И, как оказалось, успех не заставил себя долго ждать. Один из успешнейших промоутеров в мире музыки того времени, Скотт Пиринг, как раз был в офисе. Заработав репутацию работой с Smiths, KLF и многими другими, в начале 80х он был просто нарасхват. Под демо начинающей группы он удовлетворенно топал ногой и покачивал головой в такт, а Дэйв с Винсом переводили взгляды с гуру друг на друга и иногда чуть заметно перемигивались в надежде. Когда же кассета подошла к концу, шок был невероятен: Rough Trade этого выпускать не станет.

«А сходите-ка, ребята, с записью этой к Дэниэлу Миллеру,» - только начал выносить свой вердикт Скотт, как распахнулась дверь и Дэниэл Миллер вошел в помещение.

Дэниэл Миллер, продюсер и музыкант, открыл свой собственный лэйбл Mute Records по воле случая. Своими силами он выпустил пластинку проекта The Normal, причем на обложке сингла “Warm Leatherette” он написал свой адрес, на который через неделю начали приходить демо записи начинающих музыкантов. Это вдохновило молодого специалиста на выпуск других пластинок, в числе которых значились начинающие Fad Gadget и Silicon Teens, воображаемая группа самого Дэна. Создав имидж идеальной, по его мнению, поп группы, он представлял Silicon Teens как четырех парней с синтезаторами. Все партии на этой записи он проработал самостоятельно. И дела шли неплохо, но когда он вошел в офис Rough Trade и увидел там парней в черных куртках, настроение у Дэна было ни к черту. На повестке дня была проблема с обложкой Fad Gadget и ни до каких начинающих музыкантов ему не было никакого дела. Прослушав полпесни, он бросил на Дэйва И Винса взгляд, который те, по их собственному признанию, запомнили на всю жизнь. «Он просто зыркнул на нас,» - вспоминал Дэйв, - «сказал «Буээ, ну и лажа», а мы с Винсом переглянулись и сказали хором: «Вот сука!»».

Проблема группы была проста. Они не вписывались абсолютно ни в какие рамки музыкальной индустрии того времени. Вокруг заправляли футуристы, делающие своими песнями заявления. Depeche Mode же хотели играть просто потому, что им это нравится. «Мне вот вообще не нравятся такие группы, эти футуристы,» - рассказывал Дэйв в беседе с Sounds, - «Все группы настолько крепко стиснуты в пределах одного направления, что никогда из него не выберутся. Ну, разве что у Soft Cell есть хоть какой-то шанс. Я не люблю звучать заносчиво, но те же Naked Lunch не продвинулись ни на шаг за последние 10 лет»

Несмотря на неудачную встречу с лэйблом, с концертами у ребят было все в порядке и их следующий выход был крайне значим – разогрев перед Fad Gadget в Bridge House. «Для нас это все было невероятным достижением,» - говорит Дэйв, - «Мы должны были выступать с одним из самых уважаемых на свете людей на одной сцене и мы буквально с ума сходили от нервов». Однако, это было не единственным достижением. У группы внезапно появился второй шанс произвести впечатление на Дэниэла Миллера, который работал с Fad Gadget. На том концерте было не более 30 человек. Примерно треть пришла послушать разогрев.

«Я вообще не собирался смотреть их выступление,» - признается Миллер, - «Я собирался пойти и скушать гамбургер со своим приятелем Фрэнком Тоуи. Но тут вышла эта группа, поставила свои синтезаторы на пивные ящики, Дэйв вцепился в микрофонную стойку, а софиты освещали его снизу, что придавало ему готический вид. Я тогда подумал: ого, офигенная песня! Ну, как и все они первой сыграют свою лучшую песню. Все так делают. Но вторая была гораздо лучше, за ней следовала третья, и все они были идеально аранжированы. Просто превосходно аранжированные поп песни! Они были детьми, а детишки в то время электроникой не занимались. Обычно такую музыку записывали после выпуска из художественных колледжей… А они были толпой ребятишек, которые делали поп музыку и это у них получалось!»

В числе тех десяти человек, которые присутствовали на разогреве, был Стиво (который незадолго до этого открыл лэйбл Some Bizarre) и, хотя первые мысли о контракте появились на тот момент у Дэниэла Миллера, именно Терри Мерфи был уверен, что подпишет молодую группу. «Эх, если бы я сориентировался, они бы уже были моими,» - сокрушался он позже, - «но я был слишком занят развитием своей компании. У меня была куча групп. Я знал, что должен заниматься ими. А если бы я взял Depeche? Надо было срочно выпускать альбом! А кто бы его купил? Да никто!»

И хотя Mute и Bridge House оба были маленькими независимыми лэйблами, у первых было преимущество в виде контракта с Fad Gadget. Он был намного ближе к Depeche Mode по стилистике, а Mute был компанией, будто созданной специально для них.

После концерта за сценой группа встретилась с Дэниэлом во второй раз. Он шел к Дэйву с распростертыми объятьями, полагая, что именно он и является автором песен, но Дэйв, припоминая отношение к нему во время встречи в Rough Trade, молча ткнул пальцем в сторону Винса, который молча стоял в стороне. «По-моему, я вообще послал его на х*й,» - вспоминал Дэйв о той встрече с Миллером.

Они были удивлены, насколько приветливым он оказался. Не оттолкнул его даже сценический имидж молодых музыкантов, которые старались идти в ногу со временем. Даже обычно сдержанный Флетч признался, что в то время в форму его одежды входила фиолетовая блузка мамы Винса, «белые гетры и мягкие шлепанцы, выкрашенные в черный цвет».

Энтузиазм Дэниэла поглотил их через две минуты. Отступать было некуда, впереди замаячил намек на успех. Но стоп. Он даже не предложил им подписать контракт. Он просто хотел помочь в записи альбома…

-Что вы хотите?

-Мы хотим быть в чартах, ну, на радио, там.. все дела…

-Я сделаю все, что от меня зависит.

Эта фраза стала ключевой во втором диалоге с группой.

Дэниэлу повезло не меньше, чем самой группе. Он поймал их как раз вовремя, ведь буквально через несколько дней ребятам стали поступать все новые предложения о подписании контракта. С талантом Винса к написанию поп песен и милым личиком Дэйва они просто стали находкой для звукозаписывающих компаний. Четыре молодых симпатичных парня с легкостью становились все более популярны среди девушек и вскоре могли успешно продаваться. Один за другим их приглашали на обед видные продюсеры, некоторые из которых предлагали огромные суммы денег за совместную работу. И это заставляло их крепко призадуматься. Без пенни в кармане, они все еще вставали в 7 утра каждый день, чтобы ехать на работу, а в конце недели спустить все деньги во время очередного концерта. «Один из тех, кто пытался нас подписать, в результате подписал Wham!» - вспоминал Мартин, - «и вспомните, чем это закончилось. Если бы мы решились на контракт, сегодня нас бы уже никто не помнил. Нас бы попросту выкинули на улицу после второго или третьего альбома».

Постепенно на концертах Depeche Mode появлялось все больше поклонников электронной музыки, а панки и скинхеды уступили место модным и современным представителям новой волны. Однако это не отменяло того, что группа все еще находилась на задворках авангарда танцевальной музыки. На одном из концертов в Cabaret Futura (клуб, который ставил во главу угла шоу, новаторство и перформанс в любом его проявлении) перед ними выступал коллектив «A haircut, Sir?» («Причесочку, товарищ?»), во время шоу которой одного из участников группы подвешивали вниз головой и обстригали налысо. Управляющий клуба, Ричард Стрэйндж, позже вспоминал: «У этих музыкантов могло появиться на сцене, к примеру, восемь басистов, или 22 игрока в крикет в полном обмундировании».

Все это было крайне чуждо Depeche Mode. К своему отвращению, во время того концерта они заметили, что что-то льется с балконов на партер. Как выяснилось позже, это была моча. Такое «новаторство» было очень не по душе музыкантам, но им еще предстояло доказать окружающим, что то, что они творят – вовсе не делает их частью подобной тусовки.

Dj Расти Иган следил за ними уже в те годы и, по его словам, с первого же момента, когда он увидел группу на сцене, он понял, что у них великое будущее. Он также был в числе тех, кто попытался подписать с ними контракт: «Я встретил Depeche Mode во время того концерта и сразу понял, что они обалденны и потрясны, прямо вот сразу, я как будто с катушек съехал, я к ним подбежал и постарался договориться с ними, я ведь так хотел, чтобы они стали звездами так хотел! Так что я сразу начал: господи, я так люблю вас! Вы такие крутые! У меня аж мурашки по коже! Играйте для меня, я хочу, чтобы все было так и вот так!»

В то время он играл в группе Rich Kids на ударных. Они были основаны Гленом Мэттлоком после развала Sex Pistols, но уже в то время он стал приверженцем электронной музыки. Он уже стал довольно популярным диджеем в клубе Blitz, где иногда играл с Ричардом Стренджем и нередко появлялся в неизвестных заведениях, где было не так много народу. У него были свои взгляды на музыку и четкое представление о том, что именно вкладывалось в термин «поп»: «На мой взгляд, The Model группы Kraftwerk была поп пластинкой и должна была занять первое место в чартах. Мне никогда не нравились Tangerine Dream, я был на стороне электронной музыки, которую играли британцы на синтезаторах,» - объяснял он в интервью через несколько лет.

Blitz создавал свою, принципиально новую сцену, за которой, по мнению устроителей, было огромное будущее вечной популярности и неизбежный мировой успех. Их отличительной чертой было то, что на сцену допускался кто угодно, у кого хватало смелости. И естественно, Depeche Mode были среди подобных смельчаков. Расти Иган был в шоке от того, как модно и современно они звучали, но при этом оставались обычными парнями, незаносчивыми и дружелюбными. К тому же, они звучали практически в унисон с Новыми Романтиками. «Самые приятные, милые, дружелюбные, и открытые ребята, которых я когда-либо встречал,» - говорит Иган, - «Дэйв вообще, казалось, врос в свою девочку.Они везде ходили вдвоем и были поуши влюблены друг в друга. Он всегда говорил: «Я не могу ответить на этот вопрос, нам надо посоветоваться с моей любимой!» Вовсе не такие уж они и простые мальчуганы… Фиг там добьешься от них ответа: «Да, пошли бухать», или «Ага, тусим до утра», больше похоже на «сейчас я схожу домой, поговорю со своей второй половинкой и мы примем решение вместе».

Расти сказал Дэйву, что с легкостью устроит группе концерты в Flicks, его клубе, который набирал обороты, хотя Croc’s все еще занимал лидирующие позиции и был основным в поле зрения Depeche. Они уже становились звездами своих небольших залов.

«На забывайте, что из себя представлял Blitz,» - говорит Расти, - «небольшое заведение для безработных и рабочего класса, выходцы из которых надумали себе наличие таланта и лезли на сцену один за другим. ВсЕ, кто писался на Factory Records, все, кто вскоре попали на Mute, те, которые зародили индастриал, придя к нему из своих будней».

В Croc’s группа постоянно сталкивалась со Стиво. Он был влюблен в Photographic и видел их будущее в числе тех, кто выступал в его клубе с одиозным и вычурным поп-подтекстом. Его ум был занят подготовкой сборника под названием Some Bizarre (Нечто странное), где, в числе прочих, значились творения Soft Cell и Blancmange. Равно как и Расти, он очень любил электронную музыку. Но у Стива вкусы были значительно шире.

«Он думал, что он – гениальный диджей,» - рассказывал Расти, - «Он любил поставить Cabaret Voltaire и рассказывать мне, как они круты, а я ему всегда отвечал: «О да, чувак, взгляни, как они расчистили танцпол! Никого не осталось!» Надо было ставить пластинки, под которые можно танцевать, а он врубал Suicide или Thribbing Gristle и все посетители валили с танцпола в бар, а потом – на выход». На тот момент времени вкусы Depeche Mode были ближе к взглядам Расти, а когда Стиво предложил им издать песню, они обрадовались, но остались в недоумении. «Разве мы странная группа?» - полушепотом интересовался у коллег Винс.

Стиво также хотел, чтобы они подписали с ним договор на выпуск альбома. В добавок к этому он соблазнял их туром с Ultravox. Ситуация могла зайти в тупик, поскольку Стиво нередко работал с Дэниэлом Миллером. В результате началось практически полноформатное противостояние, победу в котором одержал владелец Mute. Он понимал, чего хотят Depeche Mode. Просто выпустить альбом.

Они уважали Стиво и Терри Мерфи, получали кучу предложений от ведущих лэйблов, но с Mute все казалось значительно проще. Договор, основанный на простом рукопожатии, которым они остались довольны, сыграет ключевую роль в жизни каждого из них. Как окажется позже, он станет даже покруче того, что в свое время заключил Сэр Пол МакКартни.

3. Speak And Spell.

Война между Стиво и Дэниэлом Миллером закончилась, когда первому удалось подписать одну из самых значимых групп того времени – Soft Cell. После перезаписи Photographic Depeche Mode были приглашены в студию Blackwing для работы над песней, которой было суждено стать их первым синглом — Dreaming Of Me. Помещение Blackwing представляло собой переоборудованную церковь в Лондонском районе Доклэндс. Ее владелец, Эрик Рэдклифф, был позже увековечен в успешном альбоме Yazoo, Upstairs At Eric’s. Он был одним из немногих специалистов, который сразу подхватил моду на синтезаторную музыку и был рад предоставить группам возможность экспериментировать.

Дела пошли лучше, чем кто-либо ожидал. И чем удачнее продвигалась карьера, тем сложнее становился выбор, перед которым вставали музыканты. Дэйву очень нравилось учиться в колледже и у него, наконец, стало это получаться. К тому моменту он получил награду Британской Общественности, что означало, в первую очередь, путевку к удачной карьере дизайнера витрин в Лондоне. Учебу он никак не мог закончить, продолжая брать выходные за свой счет для того, чтобы репетировать с группой. Чего же он добился? Его выгнали. Поначалу Дэйв, несомненно, переживал, но, обзаведясь работой помощника в магазине Джона Льюиса на Оксфорд Стрит, успокоился и продолжил зарабатывать деньги на группу. Мартин успешно работал в банке, Энди был страховым агентом, и на тот момент, можно сказать, они были прекрасно устроены. Бросить работу или потерять свое место из-за постоянных выходных и отгулов было огромным риском… Как оказалось, переживания эти были пусты и неоправданны.

Все началось с того, что Джон Пил поставил Photographic во время своего культового эфира. И хотя это не принесло песне коммерческого успеха, сам факт того, что новый трек неизвестной группы поставил столь именитый диджей, был сверхъестественен. В феврале 1981 Depeche Mode отыграли свой самый важный концерт в начале карьеры – разогрев перед легендарными Ultravox. Им заплатили целых 50 фунтов и с первой же песни им удалось произвести на зрителей незабываемое впечатление.

Практически моментальный успех Dreaming Of Me искоренил все страхи, которые еще оставались у молодых музыкантов. Отзывы критиков были позитивны, хотя большинство специалистов восприняли песню как очередной забавный сингл Mute. И тут – о чудо! – внезапно сингл попадает в ротацию на Radio 1, и ставит его начинающий оброты DJ Пит Пауэлл. К концу марта песня была уже на 57 месте в британских чартах. И, хотя место в общем зачете было невысоким, в инди чарте она заняла первое место и стала лучшим синглом года. Интересно, что bside этого сингла, Ice Machine, звучит как те же Depeche Mode образца середины 80х. Более мрачный и мощный саунд сильно отличается от всего, что было записано для первого альбома. Уже с этого момента они начинают резко выделяться в толпе поп-групп, появлявшихся в то время в огромных количествах.

«В Манчестере было четкое разделение на южан и северян», — говорит Расти Иган, — «мы называли их «плащики». Озлобленные люди, читавшие Достоевского и Сартра, не собирались всерьез воспринимать мальчиков с синтезаторами в разноцветных штанах. Уже потом появились New Order, которые использовали драм машину и добились оглушительного успеха».

На самом же деле, великой разницы во взглядах не было. Вскоре Мартин начнет читать Гессе, Камю, Кафку и Брехта, но Depeche Mode все так же будут восприниматься как юные попсовики. Им было все равно. Они уже обратили на себя внимание даже вне пределов Великобритании.

В апреле 1981 года видный американский деятель Сеймур Стайн приехал в Англию в поиске молодых талантов. Раньше он работал с Дэниэлом Миллером и с тех самых времен привык изучать инди сцену, делая покупки в магазине Rough Trade. Миллер предложил ему приехать и ознакомиться с материалом новой группы. В свое время таким же образом были подписаны контракты с Talking Heads, The Pretenders, а затем и с Madonna. После концерта он был настолько впечатлен, что захотел встретиться с группой за кулисами, но клуб был настолько небольшой, что и кулис в нем не оказалось, так что разговор произошел прямо на ступенях, ведущих со сцены в партер. Однако, на тот момент он не предложил им заключить договор. Результатом стала фраза «будем на связи».

Несмотря на успех, который продолжал расти, Дэйв решил продолжать работать. И длилось это до события, которое произошло в начале 1981 года. Он корпел над витриной John Lewis, когда прохожий с вытаращенными глазами подбежал к магазину, постучал в стекло и перепуганный Дэйв прочел по губам незнакомца: «Эээ, а ты не вокалист ли Depeche Mode?» Он с облегчением и радостью уволился в тот же день.

Как оказалось, решение Дэйва было верным. Второй сингл, New Life, был гораздо веселее и позитивнее, чем вся музыка, выходившая вместе с ними на Some Bizarre. Из гетто арт-попа она моментально вырвалась в дневной эфир радиостанций. Достигнув 11 места в чартах, песня продалась тиражом свыше 200 000 копий и проложила группе путь к святая святых восьмидесятых – Top Of The Pops.

Однако сам день съемок проходил вовсе не так, как молодые музыканты представляли себе. Им не выделили средств от звукозаписывающей компании, так что до места им пришлось добираться на поезде и на метро. Мартин и Энди все еще были заняты своими работами и вряд ли выглядели начинающими поп звездами. В костюмах и при галстуках, они еле убедили охранников на входе в студию, что именно они должны были участвовать в съемках. Выступление под фонограмму прошло крайне успешно и на следующий день у Энди на работе произошло то, чего Дэйв лишил себя сам, уволившись – коллектив встретил Флетча овациями.

По мере того, как группа приобретала все больший успех, мать Дэйва убеждалась, что сын все-таки был прав, выбрав такой путь. А когда Дэйв повзрослел, он признался, что именно всеобщее признание было главным стимулом в его карьере и одним из основных критериев уверенности в жизни. Он все чаще просил мать рассказать ему про отца, которого он не знал. Однажды, когда он сидел с матерью в пабе, она достала старую фотографию и показала ее Дэйву. «Да, ага, похож на меня. Видать, отец», — ответил Дэйв, криво усмехнувшись.

Друзья и семьи музыкантов, наконец, признали успех Depeche после их появления в Top Of The Pops. В восьмидесятых так и было – группы попросту не существовало для общественности, пока она не попадала в эфир. Однако сами начинающие звезды понимали, что им предстоит гораздо более длинный путь, чем многие могли себе представить.

На той же неделе они вернулись в студию Blackwing для того, чтобы практически безвылазно провести в ней 6 недель с Дэниэлом Миллером в работе над дебютным альбомом. Все было вроде и не сложно, ведь у них были готовы песни, которые они в течение года с небольшим много раз играли в клубах, так что им нужно было лишь запереться в студии, надеть наушники и сыграть их еще раз… Но результат был немного неожиданным: странная смесь авангарда с поп мелодиями. Все, кроме двух песен, были написаны Винсом Кларком. С его тягой к чрезмерному продакшну, каждое произведение было насыщено чистым, полированным звуком, далеким от следующих работ группы. И все равно вокал Дэйва, через сырость и напор которого звучали улицы Эссекса, резко контрастировал с мелодиями и текстами.

Пластинку было решено назвать Speak And Spell, в честь популярной игрушки конца 70х. Этим заглавием группа привязала альбом к окружающей их действительности и предельно ясно зафиксировала дух времени, в которое он был записан. Синтезаторы, использовавшиеся для записи, были, по большому счету, такими же игрушками, при помощи которых были получены незатейливые звуки, которым было суждено стать легендарными. Позже группа не раз предпримет попытки откреститься от своего первого альбома, посмеиваясь над ним, что не меняет того, что некоторые песни с дебютника звучат свежо по сей день. Строгие технологические ограничения придают песням странный шарм и наивность. Странно и смело звучали Boys Say Go! и What’s Your Name. После таких «гимнов» группе моментально повесили ярлык гомосексуалистов, хотя никто в группе не имел к меньшинствам никакого отношения. Как позже докажет Винс своей работой в Erasure, намек на общедоступность и привлекательность для любого пола — неотъемлемая часть имиджа исполнителя поп-музыки.

К сожалению, обе работы будут далеки от произведений, которые Винс напишет для Erasure. Однако, будет на альбоме и трэк, который восполнит этот пробел. Just Can’t Get Enough группа будет с радостью исполнять и через 10, и через 20 лет после выхода Speak and Spell. Когда она была выпущена синглом в 1981 перед релизом альбома, группа моментально вырвалась за пределы Some Bizarre и осела фаворитом в сердцах юных поклонниц танцевальной сцены по всей Британии.

В клипе группа предстала в образе, который Дэйв позже будет нередко называть «эти наши педерастические кожанки». Через пару лет они откажутся от них, но, как покажет история, ненадолго. Быть может, они и выглядели глупо в начале 80х, но кожаные куртки явно выглядели более выигрышно, чем костюмы, которые они предпочтут в 82. В 80х Depeche Mode находились в активных поисках образов, что лишний раз доказывает обложка первого альбома. Дэниэл Миллер предложил им сотрудничать с фотографом Брайаном Гриффином, который был известен работой с Echo and the Bunnymen. Именно им он в свое время помог сформировать успешный звездный имидж.

Когда Брайан пришел на первую встречу, выглядел он как человек, явно знающий, как творить искусство. Широкополая соломенная шляпа, пафосная жестикуляция и идея об огромном лебеде, плывущем по небу… На тот момент времени главной заботой было лишь одно – сколько это будет стоить.

Позже Брайан рассказывал: «На самом деле, все получилось не совсем так, как изначально задумывалось. Звучало все отлично. Но в результате у нас получилось чучело птички, завернутое в полиэтиленовый пакетик. Это должно было выглядеть крайне романтично и инновационно, а получилось… попросту смешно. Я не знаю, что я пытался этим доказать. В результате обложка была не раз названа худшей в истории мировой музыки. Да и правильно, туда ей и дорога»

Незадолго до релиза группе посчастливилось предстать в роли настоящих звезд – их пригласили на съемку для обложки NME. В то время журнал читали сотни тысяч людей, что делало его популярнейшим изданием в Великобритании. На знаменитой фотосессии Дэйва выставили на первый план, чему он, к слову, был несказанно рад. Тем большим было его разочарование, когда через несколько дней он получил свой экземпляр и взглянул на обложку. Его фигура была размазана, в то время как фокус был на трех остальных участниках группы.

«Я так расстроился» — рассказывал он в интервью через некоторое время. «Я был на первом плане… и в то же время не был! Этот фотограф, будь он неладен!.. Когда я увидел фотографию, помню, подумал: «Вот скотина с фотоаппаратом!»»

Фотографом оказался, как не сложно догадаться, юный голландец, который внезапно стал популярен благодаря работе с Joy Division. Лишь через несколько лет его имя вновь всплывет. На сей раз для того, чтобы сыграть решающую роль в становлении имиджа Depeche Mode.

Они стали не единственной группой, внезапно выстрелившей в том году. Dare от Human League набирал обороты и делал группу все популярнее день ото дня. Кавер версия Tainted Love от Soft Cell станет одним из известнейших хитов 80х, а творение OMD Architecture And Morality вывел авторов в ранг культовых. Когда в 1981 году была издана Just Can’t Get Enough, о Depeche заговорили все, однако их с самого начала воспринимали как явление из ряда вон выходящее. Об этом свидетельствует хотя бы статья в NME, написанная Дэвидом Фрик: «В сравнении с мрачным окрасом музыки Soft Cell, Depeche Mode являют собой нечто, доступное гораздо более взрослой группе слушателей. Молоденькие ребята из Британии не обладают ни набором амбиций, присущих Orchestral Maneuvers in The Dark, ни коммерческим настроем Human League. Ко всему прочему, он окрестил синтетическую поп музыку Британии « временной причудой» и завершил свой опус фразой «если синтезаторы и поведут за собой кого-то, то уж явно не революционеров».

Внезапно снисходительность критиков улетучилась с такой же скоростью, как и возникла. Depeche Mode очутились в новом и непонятном мире Duran Duran, Spandau Ballet и других, которые перестали быть «новыми романтиками» и «футуристами», оставаясь заурядными поп группами… Но рук опускать они тоже не собирались.

«Никогда, ни разу они не выразили никакого презрения в адрес меня или Стива», — говорил Расти, — «Другие же сразу задирали носы и отворачивались, говоря: Иди ты к свиньям, я теперь рок звезда! Depeche Mode всегда говорили: Спасибо тебе за поддержку мы этого не забудем». И действительно, как ни странно, на то, что было модно, группе было попросту наплевать. Они всего лишь хотели писать хорошие песни. К несчастью, тот человек, который нес ответственность за их радужное и бодрое звучание, к тому моменту стал чувствовать себя неуютно в пределах группы. Ему никогда не нравилось давать интервью и его раздражали начинающиеся вмешательства в его личную жизнь.

Его чувства начали проявляться после интервью для Daily Star с Риком Скаем. Рик спросил, не является ли преимуществом опрятный внешний вид, на что Винсент выпалил: «Дак а то!» Позже Дэйв вспоминал: «Этот Рик после разговора повернул все так, будто Винс сказал, что если ты молод и хорош собой, то первое место станет твоим, а если ты на втором месте – то ты уже однозначно урод». Впервые в жизни нос к носу столкнувшись с таблоидом, Кларк был чрезвычайно раздосадован, если не сказать больше. Несколько недель он попросту просидел в своей квартире, не разговаривая даже с друзьями, а после того случая он больше ни разу не давал интервью в составе Depeche Mode. Дэйву было 19, Мартину и Энди – по 20, Винсу – 21. Они еще не умели спокойно относиться к критике и поворачивать ситуацию так, чтобы она играла им на руку. Брайан позже вспоминал об их встречах в то время: «Да они просто были парнишками из Бэзилдона! Не шпаной, как некоторые, а очень даже приличными мальчиками».

Выход Just Can’t Get Enough закрыл им обратный путь на сцену таких заведений, как Croc. Все развивалось очень быстро, что восхищало и пугало одновременно. Несомненно, особенно это сказывалось на Дэйве, который был в центре фанатского внимания. Однажды его даже пригласили в Кэмден Пэлэс на автограф сессию для детишек. Раньше это бы прошло быстро и весело. Но сейчас изменилось положение группы в чартах. Изменилась и публика.

«Черт, как же я тогда перепугался», — вспоминал Дэйв в интервью Sounds. «Только я вошел, как вопящие малолетки стали тащить меня в разные стороны за руки, рвать на мне волосы и раздирать на мне одежду. Я так труханул, что дал деру и спрятался в клозете! Наверное, это одно из самых ужасающих воспоминаний в моей жизни. Я из-за унитаза выходить не хотел! Эти придурки могли с легкостью меня прикончить!»

Но Depeche Mode смотрели на жизнь более чем прагматично. Они до сих пор работали, как и их родители… но привкус успеха сделал свое дело и к прежней жизни никто возвращаться не хотел. В первую очередь это касалось Дэйва, который открещивался от перспектив вернуться к витринам.

Однако, ноябрь 1981 года показал им, что все может измениться в одно мгновение.

4. Не уходи!

Дэйв знал, что Винс недоволен положением дел в группе. Но он не имел понятия о том, что тот действительно несчастен. Кларк всегда был интровертом, а события последних недель закрыли его даже от самых близких друзей. В сентябре 1981 года наступило время очередного испытания – первое турне в другой стране. Равно как и у Beatles, первое выступление группы вне пределов родины было запланировано на Гамбург. Затем они отправились в Амстердам, Брюссель, Париж… И каждый день они видели спину Винсента, который сидел на переднем пассажирском сидении, не говоря ни слова.

Забавно, но главную проблему в привлечении к себе внимания Винс видел именно в его веселых молодежных песнях. Он обрел популярность, но теперь ему не нравились интервью и фотосессии. Счастьем были периоды спокойной работы в студии и написание песен. Позже, во время работы в Yazoo, он расскажет Times: «Я в то время остро нуждался в получении опыта… я не умел общаться. Вообще не умел. В студии я чувствовал себя богом, но начиная с кем-нибудь разговор…»

Ему не нравилось, когда члены группы задавали ему вопросы по поводу его песен. Они всегда пребывали в сомнениях по поводу текстов. Особенно Дэйв, которому приходилось их петь. Его просто возмутила одна история, связанная с New Life: «Помню раз шел по Бэзилдону,» - рассказывал он в 82, - «и заметил, что за мной по пятам следуют две девахи. Я понял, что они меня узнали. И вот они начинают вопить: “I stand still stepping on a shady street”… я ускоряю шаг, они бегут за мной и… (вздыхает) “AND I WATCH THAT MAAAAN TO A STRANGEEEEEEEER”. И я такой думаю: «Мать их, они хоть слова-то понимают? Наверное, понимают, а вот мы, что-то, вообще не понимаем…»

Винс нередко писал тексты, чтобы они подходили к мелодии. Однажды он дал группе три песни и отошел в уборную. Пока его не было, Дэйв и Мартин глядели друг на друга и говорили: «Да что это за порожняк, мы никогда в жизни не будем записывать это дерьмо!» Когда он вернулся, они улыбнулись и повторили свою мысль без слов «дерьмо» и «порожняк». И, как оказалось, этот момент стал поворотным в истории Depeche Mode.

Терри Мерфи считает, что Винсент задумывал неладное уже в течение нескольких месяцев. Однажды в Бридж Хаус он провел немало времени с Элиссон Мойе: «Он сказал мне, что, мол, они выросли в одном районе, и поэтому он решил прийти ее послушать… мне думалось, что он возьмет ее в Depeche Mode… Правда! Он был так занят своей группой, но нашел же время прийти на концерт! Значит все было не просто так! Я думал: Что он творит? Забавно было бы послушать Элисон в рамках Depeche. У нее такой глубокий голос ну, ты понимаешь»

Естественно, приглашать ее в группу Винсент не собирался. Через несколько месяцев он попросту создаст с ней другую группу, Yazoo, которая станет одним из самых популярных проектов Великобритании 80х. В августе 1981 Винс зашел по очереди к Дэйву и Флетчу и сообщил им, что уходит из группы. На тот момент у группы было 3 хит сингла, альбом был на подходе, они бросили свои работы, чтобы посвятить себя группе… Винс был непреклонен. И объяснение было очень простым.

«Все то, что сопутствовало успеху, внезапно отодвинуло музыку на второй план,» - говорил он после публичного заявления об уходе, - «Сначала нам в письмах фанаты писали о наших песнях. Потом стали спрашивать о том, какие я ношу штаны. Потом стали задавать вопросы,где я планирую тусить в субботу….»

Винс пообещал съездить в тур с группой и торжественно поклялся продолжать писать для них песни. Однако, это предложение не отменяло того шока, в котором пребывали члены группы. На тот момент времени они еще даже не подписали контракта с Sire Records в США, и им пришлось отложить выход альбома. «На самом деле, это был попросту крах,» - говорил Терри Мерфи. «Они потеряли автора песен. Ведь именно в запоминающихся песнях была их сила! Я думал, что, не начавшись, группа сразу же и закончится...» Было очень и очень нелегко представить, что место Винсента займет Мартин. Они все были крайне скромными, но самым тихим был именно Гор. Флетч был менеджером группы, а движущей силой были Дэйв и Винс.

«Мартин всегда тихонько стоял в углу и стеснялся,» - вспоминает Терри. «Он никогда не говорил ни слова. Да они все были молчунами по началу. Чтобы завязать беседу, я сам должен был обратиться к любому из них. И так происходило вовсе не из-за того, что они резко зазнались, а потому, что они были ужасно скромными... Ну представьте себе, внезапно очутиться в Лондоне после жизни в Бэзилдоне!»

Несмотря на врожденную сдержанность и молчаливость, они и не думали отказываться от поставленных целей. Все были абсолютно уверены, что они с легкостью продолжат работать, выдвинув на пост сочинителя Мартина. «Нам, вообще-то, следовало бы волноваться в тот момент,» - говорит Мартин. «Не каждый же день теряешь автора почти всех песен своей группы.»

Depeche Mode продолжили турне. В октябре и ноябре 1981 года они отыграли 14 концертов. Пятнадцатым стал последний концерт с Винсом, в Лондоне, 16 ноября. Улыбчивый и молчаливый Мартин, танцующий Дэйв и сдержанный Флетч не особо подходили под понятие «музыкант». Кларк понимал, что вместе с его уходом закончится и существование группы. «Наверное, когда Винс ушел, мы должны были догнать его и надавать пинков и тумаков за то, что он нас бросает,» - рассказывал Энди в 1986 году, - «но мы простились с ним и попросту направились в студию, чтобы вновь взяться за запись».

После ухода Кларка группа собрала волю в кулак и решила доказать всему миру (и, в первую очередь, самим себе), что они с легкостью продолжат свое существование. Еще до выхода первого альбома, уже втроем они записывают новую песню под названием See You, которую Мартин сочинил в возрасте 17 лет. Вдохновленный поп песнями начала 60х, которые так любила мать Гора, он запишет песню, которая станет отправной точкой в его самостоятельном творчестве. Именно поэтому в ней так четко прослеживается как влияние Винса, так и собственные наработки Мартина. Версия, которая появится на втором альбоме, начнется с мрачной синти мелодии, которая внезапно превратится в нечто легкое, бодрое и воздушное. Сведенная же для сингла она звучит абсолютно иначе, практически моментально переходя в припев. Вероятно, это стало знаком того, что они все-таки очень переживали об уходе своего друга и задумывались о том, как же им придется существовать без его мастерских мелодий.

Результат получился более чем удовлетворительным, и Depeche поняли, что могут справиться и втроем. В студии. Но не в турне. Ведь им был необходим клавишник, который играл бы партии Винсента на сцене. Именно поэтому вскоре они дали чрезвычайно простое объявление в Melody Maker.

«Известная группа. Синтезатор. Моложе 21 года».

Алан Уайлдер позже признается, что сразу понял, кто был автором объявления. Известных групп такого возраста, которые потеряли бы клавишника, в то время было очень немного. Точнее — одна. К тому моменту Алану было уже 22. Его последняя группа, The Hitmen, не имела никаких планов и путей развития, так что он с легкостью отправился на прослушивание в Blackwing Studios.

К моменту его прибытия энтузиазм Depeche Mode практически улетучился. Дэниэл Миллер приглашал кандидатов одного за другим. Каждый приходящий выглядел причудливее предыдущего, а уровень их мастерства был все ниже и ниже. И вот, когда уже прослушивание было практически решено закончить, в зал вошел Алан.

Он мог сыграть все, что угодно.

В свою очередь, Уайлдер был крайне удивлен, насколько проста была музыка Depeche. Он был уверен на 100 процентов, что каждую из их песен можно было расшить сотнями звуков, сделать их более насыщенными, с тем, чтобы не играть их на концерте одним пальцем. Кроме того, с первой же секунды прослушивания он почувствовал, что не подходит коллективу. Они были парнями из Бэзилдона. «Они были из Бэзилдона, все их друзья были из Бэзилдона, и тут приходит мальчик с абсолютно противоположным кругом общения. С их точки зрения - буржуй,» - говорил Дэниэл Миллер в интервью Uncut. "Он был настолько музыкален и так преподносил свою манеру игры, что они моментально почувствовали, что Алан смотрит на них свысока. Еще бы. До его прихода они на синтезаторах играли одним пальцем, воспроизводя монофонические звуки».

«Было очень непросто,» - вспоминал Алан позже, - «Я — представитель среднего класса, они — рабочего. Они — молодые и наивные. И песни у них звучали очень плоско и наивно, но в этом было что-то неуловимо интересное, что меня и привлекло. К тому же я был в таком положении, что в любой момент с радостью сыграл бы любой концерт в любой точке города, так мне хотелось делать музыку».

Хотя группа и находилась в подвешенном состоянии после ухода Винса, у них в багаже было уже два хита и выходивший вскоре альбом. Помощь была просто необходима. Так что при виде Алана решение было принято единогласно.

Настоящей же причиной ухода Винса, скорее всего, было то, что он думал, что справится лучше в одиночку. И, видимо, он был прав. Одна из песен, которые Depeche Mode назвали «дерьмом» была прекрасная Only You, которая вскоре станет национальным хитом в исполнении Элисон Мойе в их новой группе Yazoo. В 2008 году Элисон расскажет в интервью, что между ней и Винсом было молчаливое согласие, что Only You была на голову выше See You.

Depeche Mode же получили еще один повод понервничать. Винсент набирал обороты. «На самом деле, мы просто завидовали ему,» - признается Дэйв в интервью Rolling Stone через много лет, - «Первая песня, которая у них вышла, Only You, я помнил ее. Он пытался заставить меня петь ее. А я ему ответил: иди-ка ты, дружок. И, естественно, она стала хитом.»

Для Mute ситуация была более чем выигрышной. Теперь под крылом Дэниела Миллера было две молодые успешные группы. И, поскольку они остались на одном лэйбле, следить за работой друг друга было очень просто. Взирая на прогресс Винса, Мартин стал разрабатывать свою стратегию действий. Иногда, сталкиваясь в офисе, они здоровались, но не более того. Но и взаимных трений в этих встречах замечено не было. Элисон была всем хорошо знакома еще со школьных лет. Именно тогда ее и стали уважать.

«Она училась со мной в классе и была самым знатным бойцом нашей возрастной категории,» - вспоминает Энди. «Однажды, когда мы были в офисе Mute, Дэйв рассказал нам какой-то анекдот и мы громко засмеялись. Она проходила мимо и ей показалось, что мы смеемся ей вслед. Она резко развернулась, подошла к нам и, ткнув пальцем мне в лицо, громко сказала: «Флетч, если ты, скотина, еще раз заржешь надо мной, я тебе яйца отобью на хрен!» Никогда не смейтесь над Элисон Мойе!»

Когда Speak and Spell наконец вышел, он моментально взлетел в десятку лучших альбомов. Две песни, которые написал Мартин, Tora Tora Tora и инструментальный Big Muff были очень неплохи, но в них не было хитового потенциала песен Винсента. Однако Tora Tora Tora отличалась мрачным звучанием, которое будет характерно для более поздних работ группы.

Алан же присоединился к группе, которая была известна легкими и незатейливыми поп песенками. Для них снимали клипы в стиле реклам для детских телеканалов, а на фотосессиях они подчас выглядели попросту глупо. Однако это еще несколько лет будет формулой успеха для Depeche Mode.

See You была издана в начале 1982 года и, к всеобщей радости, вошла в десятку лучших хитов. Удивительно, но она была принята гораздо лучше, чем их гимн преданности молодежной поп культуре Just can't Get Enough. Несомненно, успех первой песни, созданной в качестве трио, придал группе уверенности в себе. Depeche Mode даже стали задумываться, что и в студии они прекрасно справятся втроем, без помощи стороннего клавишника. Таким образом, Алан был принят в состав группы исключительно для выступлений на сцене за еженедельное жалование. Первым совместным концертом стало шоу в Croc в январе 1982, после которого они сразу же отправились открывать Америку.

Как казалось, время они выбрали очень удачно. 1982 год ознаменовался так называемой Второй Волной Британского Нашествия. Благодаря поддержке MTV, Америку захлестнула мода на все британское. Такие группы как Duran Duran, Culture Club, WHAM!, ABC и многие другие вскоре станут звездами мирового масштаба. В июле 1983 года из 40 лучших синглов американского Billboard 18 будут заняты британскими исполнителями. Но у Depeche Mode дела не пошли так, как хотелось бы. Mute решили заказать конкорд для перелета в Нью-Йорк для первого концерта в Ritz Club. Но после такого «звездного» старта ситуация стала ухудшаться. Дэйв начал сожалеть о своем прошлом, что сказывалось на его настроении и состоянии. Перед вылетом он сошелся со своей первой любовью, Джоанн, и свел свои ужасные татуировки, которые напоминали ему о нелучших моментах его жизни. Удаление было настолько болезненным, что на концертах Дэйв появлялся с обмотанной бинтами рукой, зафиксированной к телу. Во время концерта из-за технических неполадок с аппаратурой страдало качество выступления и все, что группа видела со сцены — это море раздосадованных лиц, будто бы подтверждающее стереотип об отношении американских рокеров к синти, как к чему-то игрушечному и искусственному.

И все бы ничего, если бы их первые видеоклипы не были столь ужасающи. Самым странным, наверное, стал именно See You. Для работы над этим видео они привлекли Джулиен Темпл, известного по работе над фильмом о Sex Pistols, The Great Rock And Roll Swindle и документальным фильмом о Джо Страммере. Главной проблемой в работе с Depeche Mode стало то, что для них он начал снимать короткометражные фильмы. К примеру, в See You Дэйв входит в фотобудку, с огорошенным лицом разглядывая фотографии любимой, которая находится далеко от него, всем своим видом показывая, как ему не нравится находится там, где снимают клип.

«Мы с самого начала невзлюбили сниматься в клипах.» - скажет Мартин в 1993 году. «Мы чувствовали, что режиссерам доверять нельзя. Вот смотрите: вы же все время находитесь в их распоряжении.. снимаетесь... и пока не увидите результат, не имеете никакого представления о том, как вы выглядите. А когда вы это видите, что-либо менять уже поздно. Клип уже должен выходить».

Depeche Mode постоянно давали концерты в течение первых двух лет существования группы. Знаменательным стало шоу в Bridge House, в Кэннинг Таун. Оно кардинальным образом отличалось от первого концерта на этой площадке в самом начале их карьеры. На этот, официально «секретный» концерт, уже в полдень прибыло несколько сотен человек. «Я когда увидел очередь в полдень — просто охренел! Мне пришлось брать с них плату за вход, чтобы потом они могли вернуться и занять свое место на концерте,» - рассказывал Терри Мерфи.

Различия двух концертов, между которыми прошло всего полгода, были просто ошеломительны. Вместо юных улыбающихся мальчиков на сцене стояли восходящие звезды, уверенные в своем успехе. Играть перед сотнями человек в том же клубе, в который недавно на них пришло 20 зрителей стало основным показателем прогресса. Терри расплывался в истерической улыбке, когда после концерта он пришел за сцену с деньгами за выступление. У всех было четкое впечатление, что паб вот-вот разойдется по швам.

«Я им принес две тысячи фунтов. А они такие: Э, не-не-не, оставь себе! Тебе же надо следить за пабом! Вот это концерт! Вот это люди! Потрясающие люди! Такие щедрые! Им ведь самим эти деньги позарез нужны были,» - рассказывал Терри через несколько лет.

Несомненно, перемены в группе имели под собой и другое основание — наличие в составе настоящего профессионального музыканта. Через несколько лет он покажет себя как великий мастер работы в студии, но в начале 80х об этом еще никто не думал. Более того, он не станет официальным участником группы еще примерно в течение 2х лет. Пока же, получая свои 100-200 фунтов в неделю за работу, он оставался доволен.

Выступления в Европе поначалу проходили довольно забавно. Несмотря на то, что пионеры электроники, всемирно известные Kraftwerk, были родом из Германии, электронных новичков Depeche Mode, казалось, никто не воспринимал всерьез. Сами члены группы, не ведая того, иногда самостоятельно подливали масла в огонь своими интервью. Во время первого выступления на Шведском телевидении Дэйв получил вопрос о текстах песен. Ведущий спросил напрямую: «А о чем ваши песни»... На это Дэйв ответил смачной фразой «Без понятия».

«Я вообще не врубаюсь, что пою! Видишь ли, Винс недавно ушел из группы, а ведь именно он писал все тексты. Мы постоянно спрашивали его, о чем они, но ни разу так и не получили ответа, прикинь!» И действительно, ответ закономерен, но... эти мысли Дэйв озвучил за несколько минут до того, как они исполнили See You, которую целиком и полностью написал Мартин...

«Думаете ли Вы, что синтезаторы позволят отказаться от живых инструментов?» - такой вопрос звучал в адрес Дэйва во время каждого второго интервью. Синти набирал обороты в Европе и, несомненно, был чем-то новым, а потому — неизведанным. Что забавно, вместо того, чтобы утверждать, что синтезатор и есть живой, настоящий инструмент, Дэйв всегда отвечал: «Неа! Гитары и ударные будут всегда! Попомни мое слово!»В Голландии телеведущий спросил у него: « А кто у вас соло гитарист? А басист? А ударник?» С улыбками на лицах группа наперебой объясняла, что таких музыкантов у них вовсе нет, а Дэйв взял ведущего за руку и повел по сцене, объясняя, кто чем занимается. Этот минитур закончился у бобинного магнитофона, на который Дэйв указал пальцем и сказал: «Знакомьтесь! Это — наш ударник».

Примерно в это же время группа решила отказаться от неправильного произношения названия своей группы (они просили всех называть себя «Депе-шэй Моуд». Как им казалось, это звучит очень по-французски) в пользу правильного французского произношения «Депеш».

Несмотря на то, что официально Алан еще не был частью группы, он с радостью соглашался участвовать в фотосессиях и интервью. Это время ознаменовалось самым ужасающим имиджем группы за всю ее историю. Дело в том, что они, как начинающие исполнители, не отказывались ни от чего и, глазом не моргнув, выполняли все требования фотографов и операторов. Например, во время одного немецкого телевизионного шоу, Bananas, они исполняли See You под фонограмму, сидя в сарае, набитом сеном. Дэйв выглядит крайне нелепо, сидя в стогу сена в костюме с штанами, натянутыми практически до подмышек. Оператор «умело» меняет планы, переключаясь на Алана, который с плотоядной улыбкой обнимает цыпленка, а затем — на парочку, катающуюся в сене неподалеку от группы.

Но такое отношение к группе было проявлено не только в Европе. В родной Британии Дэйв и Мартин появились в утреннем шоу Tiswas, где им задавали привычные вопросы (Почему синтезаторы? Откуда такое название у группы? Как произносится название группы?), но отвечать на них как следует не получалось, В течение всего интервью за спиной у них сидели дети, громко смеясь и разговаривая, а в конце передачи по команде режиссера они забросали Мартина бумагой, а в лицо Дэйву запустили пирогом. Вскоре после этого популярное шоу Jim'll Fix It, ведущий которого получал просьбы от детей и исполнял их, пригласило группу поучаствовать в очередном эфире. В результате группа появилась в передаче перед девочкой, которая мечтала с ними познакомиться и Алан вручил ей значок с символикой шоу.

В начале 80х между поп музыкой, которая воспринималась как развлечение для маленьких детей и рок музыкой, которая, как считалось, существовала для подростков, зияла огромная пропасть. Если человеку было больше 30 лет и он слушал либо то, либо другое, он считался крайне странной персоной. Depeche Mode не возражали против того что их пластинки покупали дети. Вместе с тем это означало, что подростки и взрослые вряд ли станут выкладывать деньги за их записи.

5. A Broken Frame

Когда Depeche Mode отправились в студию, чтобы записывать свой второй альбом, A Broken Frame, синглы Yazoo уже владели умами слушателей по всей Британии. И хотя Мартин был обречен сравнивать свои песни с песнями Винса, у него было очень простое оправдание: он стал главным автором группы и новый альбом необходимо было записать всего за несколько недель.

«Мы барахтались в этом мире музыки как котята впроруби, не понимая, куда нам дернуться в следущий момент,» - рассказывал Мартин в 2001 году в интервью Kingsize, - «и мне пришлось быстро подгонять под единую стилистику песни которые я написал за пару лет до этого и те, которые я сочинил за день до сессии».

Они вновь записывались на Blackwing, но сессия для второго альбома не принесла столько же радости и веселья, как для первого. «Странное местечко, эта студия,» - говорил Дэйв в интервью Record Mirror. - «во дворике стояла статуя Христа на кресте, которую кто-то измазал кровью... Мы постоянно там фотографировались, но ни одна из фотографий не вышла в печать! Нереально странно».

Они до сих пор жили в Бэзилдоне, так что каждое утро они садились на поезд до Лондона и каждый вечер бежали из студии, чтобы успеть на последнюю электричку домой. К тому времени они уже стали узнаваемы, ведь их лица нередко мелькали на телеэкранах и в журналах, так что и прохожие обращали на них внимание. Не всегда, однако, с положительными намерениями.

«Мы постоянно вписывались в драки,» - рассказывает Мартин. - «по дороге нам встречались не только наши поклонники, но и обычные бэзилдонские гопники, которые пили с того момента, как закончился рабочий день.»Дэйва же больше занимали другие вопросы — запись второго альбома началась без энтузиазма. Они были абсолютно уверены, что не хотят оставаться кумирами детей, но куда двигаться дальше без Винса они не представляли. Появлялись идеи, что звучание можно сделать более мрачным, но в таких песнях, как See You, все еще был слышен отзвук ранних танцевальных мелодий Depeche Mode. Задача у Мартина была не из легких — он работал под влиянием его бывшего коллеги, понимая, что если они резко уйдут в другом направлении, то, не приобретя новых поклонников, с легкостью лишатся и старых. Так что, изо всех сил стараясь звучать как можно более взросло и уверенно, Мартин начал писать песни, которые отличались от Speak And Spell разве что более сухим и четким звучанием.

Главной же слабой стороной альбома стало то, что Мартин пока не был способен писать песни, которые идеально подойдут голосу Дэйва. Больше половины треков были спокойные и медленные, более подходящие самому Мартину. В таких песнях, как Monument, My Secret Garden и Satellite Дэйв звучит практически отчужденно. Сама же пластинка получилась довольно плоской и минималистской, несмотря на то, что некоторые песни по темпу были даже быстрее первого альбома. Но в то же время, к примеру, Photograph Of You звучит как поп песня из 50х, которую исполнили на детской игрушке.

Позже этот альбом будут нередко вспоминать, но в первую очередь не из-за песен, а из-за обложки. На удивление, работу над ней вновь доверили Брайану Гриффину. «Господи, как я был им благодарен за то, что они решили остаться со мной,» - восклицал он. «Потому что после неудачи с первой обложкой, вторая стала настоящим произведением искусства!» И действительно, фотография с A Broken Frame позже использовалась в качестве обложки выпуска Life Magazine, посвященного цветной фотографии 20 века. «После длительных переговоров на тему обложки, было принято общее решение о фотографии с крестьянином на поле во время работы,» - с гордостью вспоминает Брайан.

Несмотря на четко поставленную задачу, как и все, что творилось в то время на Mute, обложка вышла довольно спонтанно. Стилист Брайана, Жаки Фрие, получил задание исполнить костюм крестьянина в пятницу, чтобы фотосессия состоялась в понедельник. Когда они приехали на поле рядом с Саффрон Уолденом, в Эссексе, нетерпеливый фермер начал торопить съемочную группу, потому что ему было необходимо срочно заняться своим стогом сена. И тут начался дождь, который не оставлял надежд на фотосъемку в течение долгих часов. Когда же тучи разошлись буквально на 3 минуты, Брайан схватил фотоаппарат и одним щелчком создал кадр, который войдет в историю.

«Мне попросту повезло, что небо расчистилось на пару минут и я почувствовал магию момента,» - улыбается Брайан. «Когда из моего Полароида вылез снимок, я просто не поверил своим глазам! Мы пригласили Миллера ко мне в студию, уселись в углу и следили за его движениями, приговаривая: Давай, давай, Дэниэл, взгляни на фотографию уже!»

С технической точки зрения фотография получилась идеальной. Она практически стала наглядным пособием для фотографов, творящих в стиле социального реализма. Кстати говоря, в этом направлении Depeche Mode проработают еще несколько лет, в частности — с обложкой к следующему альбому. A Broken Frame выполнил свое предназначение. Далекий от идеала, он доказал, что дни Depeche Mode не только не сочтены, но их эра только начинается. « Не думаю, что наш второй альбом стал выдающимся,» - признавался Мартин через много лет. «Пришли в студию, записали, выпустили, забыли, поехали дальше».

Дэйв говорил более прямо: «Да все мы знаем, что A Broken frame — наш самый слабый альбом. Это несомненно. Какой-то он рваный, будто из кусков склеен... Но в тот момент мы еще только учились, у нас все получалось довольно глупо и наивно. Это же был первый альбом Мартина, к которому он написал все песни. Первый, понимаете? Ему было очень нелегко.»

Спустя рукава, они стали раскручивать альбом, во всех интервью говоря о том, что он знаменует собой прогресс их как музыкального коллектива и взросление каждого из музыкантов в отдельности: «Поскольку на последнем альбоме мы использовали танцевальную музыку, ритмичные звуки синтезаторов и современные биты, альбом получился очень насыщенным и крайне современным,» - уверял всех Дэйв.

Второй альбом Depeche Mode был выпущен в декабре 1982 года, ровно через год после дебютного, и был очень тепло принят критиками. В чартах он добрался до 8го места, а синглы Meaning Of Love и Leave In Silence – до 12 и 18 соответственно. Но в чарте они долго не продержались и группа вскоре начала понимать, что интерес к ним резко угасает. Они осознали, что у них не получилось феноменального альбома, а слушатели уже вовсю называли их «хлюпики с синтами». Это, конечно, не имело никакого отношения к членам группы, но своими фотосессиями они лишь укореняли такой имидж в глазах поклонниках. Для Smash Hits они могли сфотографироваться в форме для крикета, чего позже крайне стыдились, понимая, что не должны были идти на поводу у фотографов, требовавших от них подобных глупостей.

«Мы так наивно поглощали все требования и советы, когда были молоды,» - говорил Дэйв. «Но когда вышел второй альбом, мы постепенно начали врубаться, что весь этот музыкальный бизнес — просто фарс. И тогда мы прочувствовали блеф маркетинговых компаний, о коррупции узнали...»

С неприятными эмоциями они обычно справлялись очень просто — возвращаясь к работе. Для группы, которая нередко шутила о своей лени (все кроме Алана, конечно), они были слишком трудолюбивы. Быть может они и не справлялись с эмоциями во время фотосъемок или при создании видеоклипов, но на тот момент они были самой смелой мечтой PR специалиста. Музыка была их сферой деятельности, а все окружающее ее они доверяли «профессионалам», которые тянули группу в разные стороны и советовали делать все подряд, чему музыканты моментально подчинялись.

Первым синглом после выхода альбома стала The Meaning Of Love, на которую был снят клип, где впервые появился Алан Уайлдер. Джулиен Темпл решил показать буквальный смысл текста песни, поэтому Дэйв был изображен в качестве научного работника, который в начале клипа читает книгу. Чтобы подчеркнуть его подкованность, режиссер надел на вокалиста очки. А для того, чтобы не отталкивать прежнюю аудиторию от группы, в клип была включена тема детских игрушек.

На следующий сингл, Leave In Silence, был снят не менее, если не более забавный клип. Эта неспешная, серьезная, мрачная песня стала одной из первых, оказавших наибольшее влияние на саунд Depeche Mode грядущих лет... Но и тут режиссер решил черпать вдохновение от детского телевидения. А именно — с передачи Игра Поколений. В этом видео члены группы с очень сосредоточенными лицами бьют деревянными ложками по разноцветным приспособлениям на конвейере, затем бросают друг в друга мячиками, а после этого прыгают на резиновых шарах с ручками... Это была группа, которая иногда перед записью играла в пятнашки,.. но они не очень хотели рассказывать об этом всему миру.

Depeche Mode, несомненно, взрослели. Почти каждый свободный день они проводили в дороге, а когда в конце 1982 года появилось несколько дней без выступлений, они направились в студию, чтобы записать еще один сингл, Get The Balance Right. В этом не было крайней необходимости, но их американский лэйбл, Sire, сказал, что, если они хотели успеха в США, им был необходим танцевальный хит.

В результате группа получила самый тяжелый опыт работы в студии. Прогресс не стоял на месте, предлагая все больше вариантов записи. Но раз было больше вариантов, то было и больше возможностей, что что-то пойдет не так. Сложнее всех пришлось Дэйву. Он не любил сидеть в студии часами, так что ему пришлось слоняться тут и там, пока Мартин, Алан и Дэниэл Миллер разбирались с оборудованием.

Записанная песня не понравилась никому, но в ней присутствовал самый мощный, быстрый и современный бит, который когда-либо был записан. И лишь через несколько лет они выяснят, что пластинка с этим синглом случайно попала в руки американскому диджею Деррику Мэю, который на ее базе создаст абсолютно новое танцевальное направление, благодаря чему его назовут «Крестным Отцом Техно».

Меньше всех песня понравилась Дэйву. И действительно, мелодия в ней довольно простая, вокал звучит ровно, без надрыва. Но главным козырем этого трека было то, что она указала группе дальнейшие пути развития. Успех первых двух пластинок показал, что теперь они могут позволить себе более современное оборудование. С дрожащими руками Мартин приобрел портативную студию Synclavier, на которой можно было запрограммировать целую песню! Кроме огромной базы записанных инструментов, она так же позволяла записывать новые звуки и сэмплировать их в связи с пожеланиями композитора, что было еще более ценно.

Как только они начали работу с новым оборудованием, Depeche Mode пришлось признать, что Алан становится больше, чем просто клавишник, помогающий на выступлениях, ведь он больше других хотел, любил, да и просто мог сидеть в студии. «Я уверен, что они немало раздумывали до того, как принять меня в группу, а я в свою очередь начал давить на них,» - вспоминает Алан. «Принимайте меня уже, или я ухожу!» Это больше всех испугало Дэйва, ведь с увеличением количества работы, росла и зарплата Алана, которого до сих пор так толком никто и не узнал.

После выпуска Get The Balance Right группа выступила с официальным заявлением, что Алан стал полноправным членом Depeche Mode.

Через полгода впервые в своей истории группа отправилась на восток. Именно это путешествие повлияет на Мартина перед написанием следующего альбома. Путешествуя по Тайланду, они столкнулись с нищетой, которой не видели даже в самых откровенных телепередачах: «В каждом отеле останавливались бизнесмены, воротилы, которые людей ни во что не ставят,» - вспоминал о той поездке Мартин. - «Вот что я ненавижу в бизнесе: на людей всем плевать. Имеют значение лишь деньги!»

Грядущий альбом станет первым, который обновленные Depeche Mode запишут в качестве квартета. Однако, впереди их ждали гораздо более серьезные перемены...

6. Реконструкция

Весной 1983 года Depeche Mode вошли в студию известного музыканта — Джона Фоккса из Ultravox. Через несколько лет эта студия в Шордиче станет притягивать к себе многих музыкантов, артистов и дизайнеров, но в 83м она находилась в районе, окруженном стройками и дешевыми пабами. Однако то, что там было много строек, лишь сыграло на руку Depeche Mode, которые приехали туда в поисках новых звуков. Лязг металла, бурление воды в трубах, рубка дерева — это лишь немногие звуки, которыми постепенно заполнялся их новенький Synclavier. И с самого начала такой процесс записи заинтересовал всех без исключения. Даже Дэйв и Флетч, которые никогда не занимались записью инструментов, с радостью бегали по стройке, кидая кирпичи в стены и молотя по ржавым машинам трубами. Внезапно вдохновение утраченное во время прошлой записи, вернулось в тройном объеме. Дни напролет они бегали по стройкам, круша все на своем пути и записывая это на Synclavier. Однако, подход к музыке у них кардинально отличался от авангардных и индастриал групп, которые набирали обороты в 80х. Depeche все еще хотели создавать поп музыку. Песня была им не интересна, если в ней не было мелодии.

Именно в это время они начали работать с Гарретом Джонсом, который был известен своим мастерством сэмплирования. В ближайшие годы он окажет огромное влияние на группу и поможет им создать лучшие альбомы в истории поп музыки. Дэниел Миллер позже будет рассказывать, что работа с Depeche Mode и Гарретом в студии было лучшим временем в его жизни. Он обожал экспериментировать с музыкой и был потрясен, как из любых звуков группа могла сделать классический поп.

Всепоглощающее желание быть более взрослыми, однако, могло привести к фиаско. Множество исполнителей исчезло, лишь задумавшись о том, что они хотят делать не поп музыку, а нечто более серьезное. Depeche Mode же, сколько ни экспериментировали, и каким умудренными ни хотели казаться, оставались верны структуре своих песен и желанию делать запоминающиеся мелодии. Позже они, несомненно, скажут, что Construction time Again стал поворотом в нужную сторону.

«Некоторые из тех песен мы выжали из себя силой,» - расскажет Дэйв Melody Maker. «Мы просто повернулись на 180 градусов. И в музыке, и в текстах. Все. Синхронно. Может быть, мы слишком старались сделать слишком многое... Сэмплировали слишком много, задумывались о смысле песен, а не концентрировались на их структуре» В этом Дэйв был, несомненно, прав. Такие песни как Two Minute Warning, Shame и опус Алана The Lanscape Is Changing делали все возможное, чтобы показать, сколь серьезными внезапно стали Depeche Mode. Сэмплы же звучат вовсе не как элементы песен, а выходят на первый план. Pipeline, к примеру, звучит так, будто ее записывала бригада рабочих, а не поп группа. Но от подобных экспериментов было уже не отказаться: они стали первой группой, которая вплела индастриал в поп музыку, причем, надо сказать, очень удачно. И уже на этой записи слышно, как прогрессировал вокал Дэйва по сравнению с более ранними записями. Не сложно представить, что в 2009 году с энергичной More Than A Party он мог бы сотворить нечто еще более удивительное.

Несмотря на то, что первая версия альбома была преисполнена недостатков и недоработок, Depeche Mode были на пороге перемен, которые сыграют в их карьере решающую роль. Для микширования пластинки была избрана известная немецкая студия Hansa Ton в Берлине. Отправиться туда им предложил Гаррет Джонс. Именно здесь в конце 70х Дэвид Боуи записал свою Heroes, благодаря которой Дэйв попал в группу. К тому же, по сравнению со студиями в Великобритании, оплата за аренду была здесь значительно ниже, что также сыграло свою роль в выборе. Больше всего идея работы в Германии вдохновила Мартина. Со школьных лет он грезил этой страной и даже побывал там во время ученической поездки по обмену. Его привлекала идея свободы от привычных оков родного дома. Не удивительно, что первая песня, которую они сотворили в столь благоприятной атмосфере стала первой по-настоящему значимой в их творчестве после ухода Винса.

С первой попытки была записана знаменитая Everything Counts.

По словам Дэйва эта песня являла собой попытку сделать нечто гораздо более значимое, чем записи на предыдущих пластинках. Подчеркнуть это они решили при помощи клипа, для съемок которого был вновь приглашен Клайв Ричардсон, создавшего для них Just Can't Get Enough. Его новое видео стало введением в новую жизнь группы, которую они начали в Германии. Сингл достиг шестой строчке в общем зачете.

Эта песня стала также знаком того, что уверенность Мартина в себе росла день ото дня. Он писал о том, что видел в Тайланде, рассказывал о своем отвращении к миру бизнеса и отсутствия на свете тепла и сострадания. Впервые на сингле Мартин запишет свой вокал, нежно преподнося свои мысли в припеве, в то время как Дэйв агрессивно выплевывает основной текст куплета.

С легкостью и непринужденностью имидж неуверенных в себе начинающих музыкантов, который закрепился за ними после A Broken Frame был сброшен и на его место пришли уверенные в себе музыканты, которые, однако, оказались не совсем готовы к такой реакции на свой новый альбом. В августе 1983 года казалось, что их новый имидж работал даже слишком успешно. Еще одна прекрасная обложка, выполненная Брайаном Гриффином в советском стиле, также работала на руку Depeche Mode. На ней был изображен мужчина с занесенным над головой молотом на фоне Альп.

«Мы пригласили брата моего помощника, который только что отслужил в военно-морских силах, вручили ему молот и потащили в Альпы, прямо на Маттергорн,» - рассказывал Брайан. Группа же расценила это произведение как «прикольную фотографию». Наивность не оставляла молодых музыкантов, хотя они изо всех сил строили из себя умудренных опытом и взрослых мужчин. К выходу третьего альбома Дэйву был всего 21 год.

Сама «прикольная фотография» стала причиной пересудов в прессе. Незадолго до выхода альбома у Depeche Mode брал интервью Экс Мур, знаменитый вокалист левой группы The Redskins. Разговор начался с его приветственной речи, преисполненной пафоса, в которой он с распростертыми объятьями принимал Depeche в международное социалистическое сообщество. Вскоре, однако, он с удивлением выяснил, что группа вообще не представляет себе, что это за социализм такой, а Флетч так и вообще заявил, что они – обычные мальчики, которые черпают новости из The Sun. И, хотя это, конечно, было шуткой, но до флагманов революции они явно не дотягивали.

Однако, ярлык социалистов прикрепился к ним на несколько лет. Во время одного бельгийского шоу им предложили играть на фоне огромного красного флага с подтанцовкой, одетой крестьянами с молотами и серпами. «Мы сказали: неа, не пойдет, а они такие в ответ нам: да ладно, бросьте вы, у нас это все имеет совсем другой смысл,» - рассказывал Дэйв NME. «Ага, за спиной – советский флаг, перед носом своими серпами машут тетки в косынках. Не тот смысл. Ну да. Конечно».

Несмотря на успех Everything Counts, по поводу второго сингла в группе назрело довольно крупное разногласие. На альбоме попросту не оказалось второй песни, которая бы не уступала первому синглу в хитовости. Мартин проталкивал Love In Itself, но Дэйв был категорически против. «Ну это же песенка – эс-ка,» - утверждал он. «В ней очень мягкий вокал и постоянно звучит «с». «с-с-с-с-с». Ужасно звучит. Я очень недоволен этой песней. Из нее можно было бы сделать произведение искусства, но – не судьба». Не смотря на разночтения в группе, песня достигла 21 места, что указало на то, что поклонники все-таки ею довольны. Но исчезла она из чартов так же быстро, как и появилась в них.

Примерно в это же время Дэйв принял решение брать уроки вокала у известного преподавателя, Тоны Де Бретт, в послужной список которой входили все от Джона Лайдона до Адама Анта. Он вовсе не потерял уверенности в своих силах. Уроки были необходимы для установки профессионального контроля за дыханием, чтобы можно было выкладываться на сцене и не терять голоса. Впереди было 1,5 года непрекращающегося турне, в котором, вероятно, был намечен перерыв ишь для того, чтобы записывать следующий альбом. К сожалению, уроки мастерства пришлись ему не по душе и ему вовсе не понравилось, что его учили «правильно» петь.

Постепенно все больше сил и уверенности в себе приобретал и Мартин. Для Дэйва и это оказалось неожиданностью, причем не очень приятной. Помимо увлечения книгами, Гор стал обращать внимание на тенденции в моде, слушать гораздо большее количество музыки и значительно чаще появляться на светских мероприятиях. Внимание общественности медленно, но верно стало переключаться именно на него.

Дэйв же начал двигаться в диаметрально противоположном направлении. На удивление, он ужасно скучал по Джоанн, когда уезжал из дома, а когда возвращался, любил пойти порыбачить. Несомненно, он не стал домоседом. Он все также любил тратить заработанные деньги. Но дни распыления и глупостей, конечно, остались в далеком детстве.

Мартин же продолжал путешествовать и расширять свой кругозор. В 1984 году во время пребывания в Германии он познакомился с новым коллективом EInsturzende Neubauten и через год сходил на их выступление в Лондоне в Институте Современного Искусства. На сцене была установлена бетономешалка, а музыканты выходили с дрелями и пилами. Когда владельцы помещения, сообразив, что происходит, отключили электричество, шум продолжился, но на сей раз исходил от публики, которая разнесла зал в пух и прах. На Мартина это произвело неизгладимое впечатление. В Великобритании о немецкой музыке знали только благодаря песни Nena – 99 Red Balloons. Однако же, как оказалось, в этой стране есть гораздо более интересные исполнители.

Кроме музыки, Мартин также начал экспериментировать и со своим внешним видом. Все началось с того что он накрасил глаза и надел кожаную мини-юбку поверх своих брюк, однако и брюки вскоре испарились из его гардероба. Дэйву оставалось лишь гадать, что на это скажут поклонники. Движение Новых Романтиков уже сходило на нет, а возраст Мартина был уже далеко не переходным. «Наверное, он сейчас делает все то, что я делал лет в 15,» - рассказывал Дэйв NME в 1985 году. «Ему попросту скучно, это точно. И через все это я уже прошел. Я ходил в клубы с людьми, которые были гораздо старше меня, носил платья, красил глаза и губы. Но сейчас, если я иду в клуб, я хочу оторваться и мило провести время, а не шокировать окружающих. А что может шокировать нынешнюю публику? Да ничего! Шока больше нет! Ну разве что голову себе можно отрезать. Вот это – да. Будет шок».

В параллели с ростом популярности Depeche Mode росла и радость Дэйва от того, что его личная жизнь, наконец, была устроена. Он был счастлив с Джоанн, и, хотя иногда и напивался, он уже не вел тот бесшабашный рок-н-ролльный стиль жизни, который был характерен для него до Depeche. Он даже стал ходить в тренажерный зал, потому что понял, что ему иногда не хватает сил на длительные турне. После одного из концертов в Германии он был настолько утомлен, что после того, как группа сошла со сцены, Дэйв упал и роуди донесли его до гримерки на руках.

«В детстве я не занимался спортом,» - признавался он в интервью. «Когда же группа стала популярна, я сломался после первого же концерта. Так что теперь, если у меня есть выходной, то вы можете найти меня в тренажерном зале. Я качаюсь до изнеможения. Тяжести таскаю, боксом занимаюсь. После того происшествия я понял, что жизнь в группе – это очень непросто».

7.Вознаграждение

В январе 1984 года Depeche вернулись в Берлин. Этот город станет для них вторым домом, а для Мартина – первым, ведь он скоро переедет жить к своей девушке в Германию. Его интерес к этой стране рос: музыка, искусство, образ жизни – его привлекало абсолютно все. Кроме всего прочего, переезд в Германию станет уверенным шагом к отказу от имиджа мальчуковой поп-группы.

Многое изменилось. В основном благодаря успеху группы, Mute росли как на дрожжах и у Дэниэла Миллера оставалось все меньше времени, чтобы посвящать его Depeche Mode. В Берлине же перед ними открывались новые возможности, равно как и появлялись новые проблемы. Во время последней сессии напряжение выросло практически до предела. Мартин и Флетч в шутку дрались, практикуя восточные единоборства в непосредственной близи с модным и дорогим оборудованием Миллера. Когда Дэн увидел это, он разозлился по-настоящему и, как потом описал это Энди, стал «настоящим забиякой».

Как ни забавно, эта «драка» и ссора произошла во время записи песни о любви и взаимопонимании, знаменитой People are People. Эта песня, с незатейливым текстом и запоминающейся линией ударных, с легкостью станет одной из любимейших среди поклонников. Сочетающая в себе вокал Мартина и Дэйва, она будет считаться их лучшим произведением на тот момент времени. Быть может, текст и был довольно примитивным, но Дэйв с самого начала карьеры обладал потрясающей возможностью спеть любые бессмысленные строки с невероятной убедительностью.

Помогало и то, что Дэйв как никто другой понимал чувство юмора Мартина. «Иногда Мартин пишет чрезвычайно смешные тексты и, когда я их пою, мысленно ржу над тем, какую ерунду мне приходится делать,» - рассказывал он на радио через несколько лет. С 1980 года они хором смеялись над шутками. Вероятно, именно их корни, уходящие в Бэзилдон, сыграли в этом свою роль.

Любовь и сострадание, которые они воспели в People are People, вряд ли главенствовали в отношениях внутри группы. Дэйв постоянно ругался с Энди, но они никогда не дрались. Их сильные характеры могли стать причиной серьезного разногласия, так что, по молчаливому договору, до рукоприкладства никогда не доходило. Мартин и Флетч были лучшими друзьями. Дэйв был довольно далек от них, а Алан – и того дальше. Однако, роли в группе были уже четко распределены. Менеджера у них не было так что эти функции взял на себя Энди. Мартин сочинял песни. Алан работал над звуком в студии, расшивая песни Мартина все новыми эффектами. Дэйву было легче всех – он просто пел то, что ему велели, но в ряде случаев его креативные идеи помогали Мартину выйти из краткосрочного кризиса идей. Кроме того, Дэйв очень уважал Алана и вскоре принял его как близкого друга, в ответ получив ту же долю тепла и расположения.

Группа становилась все более и более уверенна в своих силах и это также отразилось на видеоклипах. People Are People, по просьбе Мартина, воплощал его ненависть к войне. Снимался он на военном корабле в Белфасте, который в то время выполнял роль музея. В теории идея казалось очень неплохой, ведь в клипе группа использовала наглядные элементы индастриала. Результат же, как и раньше, получился немного наивным. Сингл вышел в марте 1984 года и сразу стал №1 в Германии и №4 в Великобритании. «Мы все вспоминаем то время с улыбкой,» - говорит Алан. «В Берлине в той студии мы не останавливались ни на секунду. Мы работали над собой и над песнями постоянно. Я давал себе отчет, что эта песня может стать еще одним танцевальным хитом, так что мы добавили немного металлического звучания и сингл зазвучал совсем иначе – в нем появилась душа».

Во время записи в Берлине они находились в шаге от авторитарного социализма Восточного Берлина – ведь группа расположилась по соседству со Стеной. Однажды Мартин решил пройтись до той части Берлина, где никогда не был, но полиция развернула его, велев переодеться.

Группа стала все больше времени проводить вне студии. Когда уходил Винс, главным мотивом было то, что он не мог сосредоточиться на музыке, было слишком много отвлекающих факторов. Теперь же этот тезис стал понятен и остальным членам группы. Вне Англии, вдалеке от семей и друзей, они могли сосредоточиться на работе, лишь иногда позволяя себе расслабиться. «Знаете, многие считают, что мы здесь работаем для того, чтобы проникнуться гнетущей атмосферой,» - говорит Дэйв. «Но я абсолютно не согласен. Довольно продвинутое место, этот Берлин. Очень похоже на Брикстон, кстати!.. А в Англии я просто больше не могу работать…»

И вот Depeche Mode сами оградили себя от жизни, работы и, как следствие, популярности в родной Британии. Новые Романтики остались в прошлом. Duran Duran уже звучали как динозавры. В Берлине в моде были гораздо более мрачные стили музыки, что подтолкнуло Мартина к более глубокому погружению в свой внутренний мир и выуживанию своих самых темных идей. Группа с радостью поддержала это начинание.

В то же время наряды Мартина становились все более откровенными и вся группа умоляла его не выходить на сцену в таком виде. Дэйв красил глаза и носил кожу, когда жил в Бэзилдоне, но этот период в его жизни остался в далеком прошлом. Если ему задавали вопрос, не хочет ли он вернуться к прежнему имиджу, ответ был краток: «Да ты что, мать твою, шутишь? Ты меня в жизни, чтоб тебя, не увидишь, бл*, в е*аном платье!» Когда он приезжал в Британию, люди нередко тыкали в его сторону пальцами и смеялись над ним из-за Мартина. Так что когда Гор вернулся к более консервативным нарядам, все вздохнули с облегчением. «Поначалу его это забавляло,» - говорил Дэйв позже в интервью Melody Maker. «Когда никто нас не видел, мы знатно ржали над его одежкой. Но вскоре мы врубились, что никому из нас это на руку не играет. Мы стали делать ему замечания. Типа, чувак, ты вконец двинулся? Да и сейчас он уже сам говорит: господи, что ж было со мной не так? Слава богу, это все кончилось.»

Выглядело это так, будто Дэйв заботился о своем друге. Но на самом деле он чувствовал, что Мартин занимает его место, становясь самым популярным членом Depeche Mode.

Атмосфера, царящая в Hansa, оставила отпечаток и на музыке, которая там творилась. Главный холл студии, огромное помещение с шикарной акустикой, казалось, был полон средневековых привидений. Некоторое время они даже пытались записать странные звуки, которые, как им казалось, звучали в том холле. Для Master and Servant они хотели записать звук хлыста, но этого им так и не удалось. В результате они уговорили Дэниэла Миллера прошипеть в микрофон так, что после обработки Алана звук было не отличить от свиста хлыста. Но это был не единственный эксперимент на новой записи. Для Blasphemous Rumours был записан звук молота, бьющего о дверь студии. Продолжая создавать интересные звуки, они практически перестали выходить на улицу.

Результат работы получился сногсшибательным. Мелодика People Are People сделала группу популярной в стране, где английский не был родным языком. Простой текст был также написан и для пульсирующей Something to Do, которая звучала как истерика, постепенно разрастающаяся в автомобильной пробке. Не менее значимым стало и новое умение группы создавать спокойные мелодии, в которых все равно чувствовалась насыщенность и динамика поп песен. Lie To Me, It Doesn’t Matter, Stories of Old звучали свежо и в то же время крайне зрело. Голос Дэйва взрослел от песни к песне, а Мартин все более четко понимал, какие песни следует писать для его бархатного баритона.

Но были в перечне новинок и песни, которые Дэйву абсолютно не подходили. К примеру, баллада об идеальной девушке для Мартина под названием Somebody. Дэйв всегда пел песни Мартина, в которых тот говорил о самом сокровенном, но когда дело дошло до любви, мощный вокал Дэйва попросту звучал смешно. Нежные, спокойные тона голоса Мартина подошли этому треку более, чем идеально.

Несомненно, смешно прозвучала бы и Master and Servant в исполнении Мартина. Его взаимодействие с Дэйвом выходило на новый уровень, но все еще оставалось негласным. Гор никогда ни на что не жаловался. Если ему что-то не нравилось, он просто замолкал. Иногда казалось, что ему необходим еще один голос, чтобы рассказать обо всех чувствах. Алан и Дэйв нередко узнавали о недовольстве через Флетча. Однако, то, что голос Дэйва стал своеобразным рупором идей Мартина, придавало последнему еще больше уверенности, что позволяло ему творить такие смелые песни, как Master and Servant.

Хотя Мартин постепенно отказывался от своих вычурных костюмов, странные мысли начали находить другое проявление. К ужасу Алана Гор провозгласил необходимость записывать Somebody в обнаженном виде. Так что когда наступил день записи, Алан быстренько развернул фортепиано, чтобы сидеть спиной к микрофону, задолго до того, как Мартин появился в студии. Сидящий в момент записи на втором этаже Дэйв решил направить технического специалиста (девушку) в студию, чтобы проверить, не нужна ли там помощь. К собственному удовольствию через две секунды после того, как она сошла вниз по лестнице, он услышал ее вопль. «Ах, если бы каждая песня записывалась так быстро,» - с улыбкой говорил он после. «Мы бы записали уже очень много пластинок и разбогатели!»

Больше всего труда было вложено именно в Master And Servant. Группа боролась и выбивалась из сил, чтобы сделать ее такой, какой мы слышим ее на альбоме. Процесс продакшна и микширования занял примерно столько же времени, сколько обычно занимала работа над несколькими песнями. После недели круглосуточного труда они все равно находили недочеты и последним штрихом стало знаменитое удаление последнего звука ведущего барабана для финального микса. Сингл был готов и он был идеален. Нежность Мартина вновь разбивалась о напор Дэйва в песне, где тема садомазохизма была всего лишь аллегорией обычной повседневной жизни.

Когда было решено выпускать песню синглом, Мартин волновался, что ее не возьмет ни одна радиостанция. Согласно легенде, Radio One пустило ее в эфир, потому что их штатный цензор взял выходной. «Кто-то написал-таки жалобу на BВC,» - говорил Алан. «Но ответственный менеджер догадался взять текст, прочесть его и имел смелость вчитаться и понять смысл. Это нас очень вдохновило и успокоило, на самом деле.» Годом ранее история с песней Relax от Frankie Goes To Hollywood научила радиостанции тщетности вынесений запрета на записи. В Америке, однако, Depeche Mode так и не были частыми гостями эфиров. People Are People наудивление занял 13 строчку хит-парада, в то время как Master and Servant стала 87ой. Клип, снятый на эту песню, подчеркивал метафоричность текста более, чем элементы садомазохизма. Клайв Ричардсон показал группу, получающую огромное удовольствие от того, что они делают, перемежая эти кадры с повседневной жизнью обычных людей. Основной идеей было показать принцип доминирования начальства над рядовыми работниками, но в итоге получилось лишь подчеркнуть, что быть поп звездой гораздо круче, чем заниматься любой другой работой на свете.

Depeche Mode очень переживали из-за цензуры, но это вовсе не повлияло на их тактику. Следующим синглом стала Blasphemous Rumours-Somebody, двухсторонний a-side. Первая из них, повествующая о 16летней девушке, которая режет себе вены, выживает, и через 2 года гибнет в автокатастрофе, была обречена на запрет в США. Заявление, что Бог обладает нездоровым чувством юмора, несомненно, не было одобрено церковью. Бэзилдонский викарий даже опубликовал в местной газете свою статью, где говорилось: «Если мы можем утверждать, что Бог так любил человека, что Он послал своего сына на гибель, то у Него явно не может быть чувства юмора, о котором рассказывается в песне».

Но Blasphemous Rumours так же добралась до двадцатки лучших синглов в Великобритании, равно как и практически любой другой сингл Depeche Mode. Очередное видео Клайва Ричардсона опять показало собой то, как нужно снимать клипы. Все, что для этого нужно — это велосипедное колесо, молот, кусок железа, несколько кастрюль и ножницы. Выходит, именно благодаря такому набору предметов и родилась одна из самых запоминающихся мелодий группы.

Depeche Mode постепенно стали крайне популярной группой, которая до сих пор не была признанной всенародно. У них были верные фанаты, которые скупали все с лэйблом Depeche Mode, будь то пластинка, газета или журнал. Когда вышел Some Great reward в августе 1984, он был встречен прессой лучше, чем любой другой их альбом. «Все уже привыкли клеймить их в бездуховности и пустоте, а их синтетическую музыку давно называли мертвой,» - гласила рецензия в Melody Maker. «Но каждый звук нового альбома готов втоптать такие отзывы в землю лишь для того, чтобы указать слушателю на начало революции, которая происходит прямо под его носом».

Отзывы были бы еще лучше, если бы не тексты Мартина. Иногда казалось, что он родит гениальну мелодию и прекрасный куплет, но в последний момент он вставлял в текст такую рифму, что у его друзей волосы вставали дыбом. На это обращали внимание и журналисты: «Ок, быть может, эти тексты выглядят наивными и глуповатыми, когда их читаешь в распечатанном виде,» - писала Каролин Линфилд в Sounds. «Но у Depeche есть прекрасное свойство балансировать эти рифмы запоминающейся музыкой».

Some Great Reward стал пятым в Великобритании. Он показал намерения группы уделять больше внимания альбомам, а не синглам, как это было раньше. И пусть он не стал бестселлером на родине. Тотальный успех в Германии восполнил этот пробел.

В этот момент было решено издать пластинку, которая бы обозначила собой тот путь, который они прошли с первого до последнего альбома. The Singles 81-85, включившая в себя все синглы этого периода, показала невероятный успех Depeche и их прогресс как музыкантов. В буклет к данной пластинке также были включены цитаты об их музыке, причем, как хорошие, так и негативные. И здесь не обошлось без их знаменитого чувства юмора. На развороте значится: «глубоко, мощно, свежо и эмоционально», что стало лишь частью цитаты из рецензии на Dreaming Of Me, которая в оригинале звучала так: «Эта песня интересна лишь тем, что она звучит вовсе неглубоко, мощно, свежо и эмоционально».

В другой рецензии значилось: «вопрос, живы участники Depeche Mode или мертвы, занимает медиков уже не первый год». А Нил Теннант из Smash Hits остроумно заявил, что «Blasphemous Rumours — это обычный удар богу поддых от сомневающегося смертного». Позже, как всем известно, этот журналист сформирует свою группу, Pet Shop Boys, которую будут жестко критиковать, но их успех лишь станет мерилом того, что Depeche Mode открыли дверь многим и многим стоящим группам.

На новую пластинку вошла и одна свежая песня, Shake The Disease, которая также была записана на Hansa. Теперь они работали со звуком профессионально и вдохновлялись необычной обстановкой больше, нежели чем-то другим. Для того, чтобы придать вокалу необходимый окрас, Дэйв решил записать эту песню в кромешной темноте. «Мне было до смерти страшно,» - рассказывал он потом. «Все эти шорохи и шептания в ушах через наушники, и вдруг — БАЦ! - в маленьком окошке вдалеке видишь фигуру звукооператора»

Изначально песня называлась Understand Me, но Мартин решил, что про понимание он уже сказал достаточно в Somebody. Сам трек должен был войти в следующий альбом группы, но им не терпелось выпустить его, поэтому было решено включить Shake The Disease в сборник синглов в самом конце, вместе с It's Called A Heart. Ни та, ни другая не стали лучшими творениями Мартина. Напор баритона Дэйва резко контрастирует с легкой и ненавязчивой мелодией в первой, а о второй Мартин и Алан в один голос заявили, что она им попросту не понравилась. Быть может, это произошло потому, что она была создана и записана на скорую руку. «Мы были в туре и одновременно с этим мы пытались записываться,» - вспоминал Дэйв. «Мы вообще ее не микшировали. Развитие песни просто требовало мощного припева, но его так и не случилось».

После выпуска сборника, будто бы достигнув определенной ступени развития, музыканты приняли решение изменить свой имидж и звучание, и для этого подвернулся подходящий момент: им предстояло снять клип. Дэниэл предложил сотрудничество с Питером Кэир, который был известен по работе с индастриал группой Cabaret Voltaire. В самом начале карьеры Depeche Mode относились к имиджу этой группы как к чему-то невнятному и нелюбопытному, но на данном этапе их интересовало абсолютно все новое. Сам же режиссер говорил: «Мне кажется, что они довольно долго пытались походить на Cabaret. Я думаю, они считывали их имидж и старались ему подражать... Все эти кожаные куртки и штаны, индустриальные звуки и сэмплы... Шеффилдско-Берлинский вид, все прочее. Я и сам понимал, что мне стоит опасаться передирания имиджа для этого клипа. Так что я был крайне аккуратен.»

Mute не сообщили Питеру о своих пожеланиях по поводу видео, но он и сам все понимал. Музыка Depeche выросла и изменилась, в то время как их внешний вид остался все тем же. «С первой же секунды я почувствовал невероятную поддержку со стороны Алана,» - вспоминает Кэир. «Он ко мне подошел, взял за локоть, отвел в сторонку и прошептал: Мы больше не хотим выглядеть как мальчуганы из Бэзилдона. Ох, как мне это понравилось!»

Заимствований, однако, избежать не удалось. В новом видео на Shake The Disease использована та же техника, что раньше уже встречалась в клипе Cabare “Sensoria”– съемки вверх ногами. Камеру закрепили на арке и придали движение, тем самым будто создавая иллюзию вращения земли. Выглядело это замечательно. Сами музыканты выглядели откровенно скучающими, что крайне не понравилось Питеру, равно как и еще одна недоработка на съемках: «Да я просто не врубился! Я хотел сделать нечто мега крутое, а получилось... Идея была проста: Дэйв входит в комнату и вокруг начинают ездить стены. ТО есть и Дэйв двигается, и комната двигается. Но когда я приехал на площадку, этот удод, который строил декорации, закрепил стены намертво! Половина моей идеи моментально отпала!»

Группа осталась недовольна клипом. Особенно негодовал Дэйв, потому что ему приходилось пританцовывать в тот момент, как на нем была закреплена довольно увесистая камера. Несмотря на это, клип на It's Called A Heart они решили снова снимать с Питером. Точнее будет сказать, что так решил Дэниэл Миллер. Они все еще беспрекословно выполняли то, что диктовал им он, равно как и все из Mute, хотя недомолвки уже начали возникать. Depeche Mode единогласно решили, что следующим синглом будет Fly On The Windscreen, но на это решение компания моментально наложила вето, сказав, что радиостанции не станут играть песню, которая начинается со слов ”Death is everywhere”. На съемках It's Called A Heart группе, наконец, удалось немного подвигаться. По сценарию они бежали через поле кукурузы в то время, как вокруг горели факелы и с деревьев свисали телеэкраны. Никто так и не понял, что это означает, но к работе они приступили с привычным рвением и самоотдачей.

«Я хотел первобытной энергии,» - рассказывает Питер. «Я видел фотографию племени в Новой Гвинее,.. или в Чаде.. не помню.. а потом увидел в новостях сюжет о том, как эти племена снимались для телевидения и для того, чтобы их не спугнуть, камеры маскировались под деревья. Это я и использовал. По-моему, крутой образ!» Сама же группа была разочарована: «Как крутящиеся на деревьях телеки и куча огня посреди поля кукурузы ассоциировалась с «чем-то, называющимся сердцем» - для меня по сей день загадка,» - признавался Алан позже на своем сайте recoil.co.uk. Музыканты вообще не любили сниматься в клипах и всегда старались отделаться от этой работы как можно быстрее. До настоящего момента они всегда работали с теми, кого советовал им Миллер и не стремились поддерживать длительные взаимовыгодные отношения: « Не думаю, что они собирались дружить со мной,» - вспоминает Питер. «Приехали, отснялись, уехали — и все».

Одна из причин, по которой Mute не хотели выпускать Fly On The Windscreen, была чисто политической, ведь в 1985 году все новости круглые сутки сообщали о голоде в Эфиопии. В том же году состоялся знаменитый концерт Live Aid, во время которого знаменитости, собранные Бобом Гелдофом, собирали деньги для помощи голодающим. Depeche Mode в числе выступающих не оказалось. Несомненно, жаловаться на это никто не собирался, но группа задавалась вопросом, в курсе ли Гелдоф, сколько пластинок они продали на тот момент времени. Дэйв рассказывал в интервью журналу Creem: «Он просто нас не позвал. В результате получилось что? В результате получилось: тусовка-дружбанов-Боба-Гелдофа, а в его приятелях мы не числимся. С тех пор в каждом интервью мы объясняем всему миру и себе в том числе, что было огромное количество групп которые не участвовали и заслуживали этого больше, чем мы.» Энди подтверждал слова Дэйва, добавляя: «Ну мы же числимся как группа, выпускающаяся на независимом лэйбле, вот нас и не пригласили. В тот момент мы, конечно, расстроились, но потом взглянули на это с другой стороны: все эти динозавры на сцене, они же повылезали, чтобы потешить свое самолюбие, да попродавать напоследок своих пластинок! Мы не из тех. Но, конечно, деньги которые были перечислены на помощь голодающим — отдельный разговор.»

Как видно из этой цитаты, рок сценой 80х группа была крайне недовольна. Как писал Нил Теннант в Smash Hits «панка будто не бывало». Особенно бесили их исполнители, которые владели гигантскими домами в Великобритании, но жили за рубежом, чтобы избегать налогов. «Как будто 70е не закончились, все эти напыщенные звезды, в шикарных особняках, с прислугой,» - бурчал Дэйв. «Да если бы мы так поступили, Depeche Mode давно бы уже развалились! А деньги, которые они экономят на налогах, потом вбухивают в самолеты, чтобы по выходным летать домой!..»

Флетч же был более сдержан в суждениях: «Они не уверены в своем будущем. Такое впечатление, что то, что они могут сделать сегодня, завтра они уже себе позволить не смогут. Мы не такие. Мы планируем остаться на плаву надолго».

8. Укрепление

После Some Great Reward Depeche Mode не выпускали нового альбома целый год — это был довольно длительный перерыв для них. За это время Дэйв успел всех удивить, женившись на Джоанн. Они жили вместе уже 6 лет и Дэйв все продолжал взрослеть и укреплять свой имидж добропорядочного гражданина. Они жили в большом доме, к которому он подъезжал на новеньком Porshe 911. "Я всегдал думал: если у тебя есть деньги, их надо тратить соответственно. И мне не стыдно, что я их трачу,» - объясняет он свою позицию. «Так всегда было, будь у меня пятак или сотня — всегда все тратил подчистую».

У него уже было все, о чем он мог мечтать, и все на его пути доставалось довольно легко. Даже свадьба была легким спонтанным решением: «Однажды утром я проснулся, повернулся к ней и сказал: Хочешь пожениться? На самом деле, это был довольно важный шаг. Меня довольно часто не бывает дома, а Джо приходится заниматься моими делами. Так что гораздо лучше будет, если вместо «Я его подружка» она будет представляться как Миссис Гэан... Она — единственный человек из тех, кого я встречал, с кем я могу жить. Мы просто прекрасно общаемся. Конечно, бывают и разногласия, как у всех... но у нас так много точек соприкосновения! Это действительно нечто особенное.»

Церемония прошла быстро и тихо, в местном зале регистрации. Во время процедуры присутствовали только семьи и друзья сочетающихся. Единственным представителем группы был Флетч, но Мартин с Аланом подъехали на вечеринку в тот же вечер, где так же присутствовали Элисон Мойе и их современники Blancmange. Дэйв веселился со всеми наравне, но, казалось, достигнув такого успеха в группе, он старался найти, в чем бы еще преуспеть. К тому же все его ровесники и друзья из Бэзилдона в его возрасте уже обзаводились не только работой и домом, но и детьми. Быть может, ему казалось, что именно этого и не хватает для полного счастья: создать семью, настоящую семью, которой у него с момента смерти отчима никогда не было.

«Думаю, это следующий шаг, новая ступень моей жизни,» - говорил он после свадьбы. «Если родится ребенок, приоритеты сами будут расставлены абсолютно иначе. Акцент с группы сместится в сторону семьи. Так и должно быть.» Дэйв велел их пресс-секретарю не публиковать сообщение о свадьбе. То, что он был с Джо уже несколько лет, не было секретом, но он не хотел всеобщей шумихи вокруг его личной жизни: «Мы, конечно, могли позвать радио, телевидение, но зачем? Кому какое дело? Да тысячи людей женятся каждый день!»

Как назло, тур, последовавший за выходом альбома, был самым длинным в истории группы. 87 выступлений практически нон-стоп. Дома Дэйв почти не появлялся. Однако то, что происходило с группой, не могло не радовать. Количество поклонников в США росло с каждым днем: «До 1985 года мы понимали, что ни черта нам в Америке не светит,» - признавался Флетч в интервью Revolver. «Наша музыка была слишком уж европейской для них, а выглядели мы еще более по-европейски, чем наша музыка. Потому-то мы три года и не бывали в Америке. А потом, внезапно мы объявляем о туре там и все билеты распродаются за день!»

«Мы ездили туда в 1982 и 1983,» - вспоминает Мартин. «Каждый вечер в толпе было около тысячи человек. Тогда мы и забросили мысли о завоевании США. Мы думали, что наша музыка просто им не подходит. Но когда в 1985 мы туда вернулись, все встало с ног на голову. Нас почему-то моментально приняли с распростертыми объятиями и больше уже не отпускали». В США фанаты относились к группе вовсе не так, как в Англии. Там попросту не знали, что раньше Depeche Mode были подростковой поп-группой. Они не видели фотографий из Smash Hits. Представление о Depeche в Америке строилось на базе их сексуального и смелого Берлинского периода; их воспринимали как модных европейских чокнутых. В Канзасе и Огайо до тех пор такого не встречали. И это притягивало.

«Когда мы приехали в Тексас,» - вспоминает Флетч, - «Нам в номер дозвонилась девочка, которая болтала без умолку, но я запомнил одну ее фразу: «Когда я ставлю вашу пластинку, я чувствую, что слышу частицу Европы.», что прозвучало довольно классно, потому что американской нашу музыку точно не назовешь».

Те фанаты, которые виделись с группой на улице, к своему удивлению, видели перед собой обычных парней из Англии. Еще в 1982 году Дэйву пришлось столкнуться с непониманием: «Я помню эти глупые моменты в Америке, когда я не понимал, как себя вести. Если в Британии с целевой аудиторией все предельно ясно, там нас слушают в основном молодые девочки, то тут все совсем наоборот. За кулисы после шоу приходили такие дяди, что я даже не знал, что им и в ответ-то сказать. Довольно странная ситуация!»

После тура по Америке было запланировано несколько выступлений на фестивалях в Европе, где прием оказался еще более теплым, чем в США. После одного из таких концертов, во Флоренции, Дэйв признался, что был близок к сердечному приступу, но вовсе не из-за того, как публика принимала музыкантов. Они играли свой сет в огромной палатке, в которой было так жарко, что дышать очень быстро стало абсолютно невозможно: « В один прекрасный момент я понял, что мне просто не вдохнуть воздуха. Вот тогда я чуть и не отрубился. Очень нелегко было!» Во время этого турне было принято решение о первых концертах за железным занавесом — в Будапеште и Варшаве. Они не знали, чего ожидать. По официальной статистике, они не продали в этих странах ни единого альбома и они понимали, что денег там не заработать. Depeche Mode поехали туда лишь потому, что могли себе это позволить. Прием в этих странах поверг группу в шок.

Они не могли пройти по улицам, потому что фанаты начинали их преследовать. Бутлеггерство и копирование кассет процветало в этих странах, именно поэтому тут они были более популярны, чем в ряде европейских государств. Стадион Волан в Будапеште и Towar Hall в Варшаве были забиты до отказа... «В Венгрии даже были группировки поклонников, которые называли себя «Депешистами»,» - рассказывал Дэйв в интервью Полу Лестеру из Sky в 1990 году. «Ну, типа того, как в Британии моды и рокеры, там были депешисты. В общем, они не отходили от нашего отеля ни на секунду и каждый выглядел как какой-нибудь член группы. Мы выглядываем из окна — и будто бы видим кучу зеркал, все эти детишки с нашими прическами, в нашей одежде и тому подобное... Куча Дэйвиков, Мартинов, Аланчиков, Энди... И, куда бы мы ни шли, эти наши копии следовали за нами по пятам... Это реально было культурным шоком для всех нас... но с другой стороны... понимаешь... дорвались люди до музыки. До нас к ним почти никто не приезжал, а тут — мы, да еще и с концертом!»

Уже тогда они попытались договориться о концертах в Советском Союзе и Восточной Германии, но попытки не увенчались успехом. В то время начали выстраиваться длительные отношения с восточными странами, которые найдут свое воплощение не раньше, чем через 12 лет. Но отношения эти будут самыми крепкими и надежными. Джереми Деллер, создатель фильма The Posters Came From The Walls через 25 лет расскажет: «В 80х для России Depeche были тем же, что в 50х Элвис был для США. Сначала люди переписывали друг у друга кассеты, а потом группа стала культовой.»

Для Дэйва эта ситуация казалась довольно странной. Он все еще считал себя обычным Бэзилдонским мальчиком, а для сотен тысяч людей он уже стал идолом. Для многих фанатов из России, национальный праздник, День Победы 9го мая приобрел совсем другой окрас, став «Днем Дэйва», поскольку именно в этот день Гэан праздновал свой день рождения. Каждый год московские фанаты собираются, чтобы петь песни Depeche Mode и отмечать праздник жизни своего кумира. Джереми подтверждает: «Не думаю, что на свете есть еще хоть один певец, у которого такое количество поклонников, как у Дэйва в России. Это просто всепоглощающий культ».

Фанаты из Польши и Венгрии не верили своему счастью: кроме Depeche Mode к ним практически не приезжали известные исполнители. Однако впереди их ждали годы ожидания перед повторной встречей с кумирами, потому что, как оказалось, у группы уже были поклонники практически в каждой стране мира и сыграть для всех не представлялось возможным. В 1985, опять же, они впервые выступили в Греции. Фестиваль в Афинах был организован правительством, что привлекло внимание анархистов, готовых взорвать все в пух и прах. Выступая на одной сцене с The Clash, The Cure, Culture Club, Depeche Mode не могли представить, что в этот момент на входе толпа анархистов пыталась прорваться на стадион бесплатно. Когда на следующий день Дэйв пошел в магазин, он получил крепкий удар по носу.

В середине 80х, что примечательно, Джо не ездила в турне с группой, как это бывало раньше. Но, как выяснилось, вовсе не потому, что она мешала творческому процессу. «Мы не считаем, что женщина на борту — к беде,» - смеялся Дэйв. «Подруга Энди, Грейн, всегда с нами, и у нас нет никаких проблем!»

К 1985 году ситуация изменится кардинально.

«Она может, конечно, ехать с нами, но ничего хорошего из этого не выйдет,» - расскажет Дэйв в интервью Record Mirror. «Во время тура я становлюсь другим человеком. Я могу быть просто ужасен, потому что все мои силы отданы выступлениям. Когда Джо рядом в такие моменты, я могу выплеснуть всю агрессию на нее. А кому это надо? У нас уже были драки, причем серьезные, с воплями. Больше я этого не хочу». В начале карьеры девушки музыкантов очень помогали группе. Джо вела дела фан-клуба, но вскоре и от этого Дэйв попросил ее отказаться: «Все слишком далеко зашло. Приезжаю домой каждый день — а комната завалена пластинками, открытками. Постерами с моим лицом. Я же отдыхать приехал! Но и дома не было спасения от Depeche Mode... Я просто не смог справляться с этим. И параллельно с этим сумасшествием мы практически перестали говорить с Джо. Все, что она могла у меня спросить: «Какие носки ты вчера надевал на сцене в Берлине?»»

Когда к ноябрю 1985 года группа вернулась в Берлин, семьянин Дэйв уже проигрывал борьбу своему альтер-эго — разнузданному гедонисту. Сидеть на воздухе за ручку с девушкой в то время, как в соседнем клубе веселились его друзья, уже казалось ему абсурдом. Через несколько лет он признается, что лгал себе все эти годы совместной жизни с Джоанн. Все думали, что он — идеальный муж, а в это время он напивался на вечеринках. «Все 80е напролет мы все бухали на дискотеках, беспробудно и круглосуточно,» - расскажет он Q.

Но в то же время каждый из них взрослел и понимал все больше о жизни в музыкальной группе. Они попросили Миллера заключить с ними контракт. Одной из причин такого поведения было то, что в группе вновь начались разногласия. «Если бы мы и распались, это произошло бы в 1985,» - в начале 90х говорил Дэйв. «Мы не слушали друг друга постоянно ссорились и спорили. Мы не понимали, куда двигаться дальше после Some Great Reward, так что решили притормозить — и на нас сразу обрушилась груда проблем. Иногда я размышляю о тех временах и не понимаю, как это мы не потеряли нашу группу и рассудок.»

Проблема была в том, что в группе были все равны, у них не было менеджера, так что любое решение принималось четырьмя голосами, которые нередко требовали диаметрально противоположных вещей. Иногда и пятью, если в спор включался Миллер. Флетч признался: «Любой вопрос решается воплем.» В Depeche Mode Мартин и Дэйв составляли одно целое. Обычно в группах главным был фронтмен или тот, кто пишет песни, но здесь все были взаимозависимы до предела. И чем дальше, тем ситуация становилась все более накаленной.

Перемена, которая сыграла немалую роль, не заставила себя долго ждать. На работу был принят Джонатан Кесслер, 22 летний юноша, который был призван взять на себя часть обязанностей Флетчера, который попросту перестал справляться с объемом работ, который рос в соответствии с популярности группы. С течением времени он станет близким другом для каждого из членов группы, особенно — Дэйва. С ним всегда можно было поделиться переживаниями и музыканты ценили это, потому что не каждому коллективу настолько везет с менеджерами. Если же вспомнить, что у него был дар ведения бизнеса и оперирования юридическими понятиями, то можно сделать вывод, что для Depeche такой кадр был попросту бесценен.

Когда в ноябре они вернулись в Hansa, от былых румяных детишек, исполняющих поп-песни, не осталось и следа. Огромная толпа фанатов уже с нетерпением ждала нового альбома набиравшей по всему миру обороты группы. Им больше не нужны были хиты, чтобы привлечь к себе как можно больше слушателей. Наконец, впервые после ухода Винса, они могли себе позволить делать то, о чем всегда мечтали. Никто и подозревать не мог, что именно этот момент станет переломным и буквально через год сделает из них звезд вселенского масштаба...

...но на тот момент все было не так просто...

Все силы были брошены на обсуждение новых творений. Начиналась новая эра Depeche Mode, Алан Уайлдер проявлял все больше интереса к работе в студии, к насыщенности песен звуками и разработке текстур нового звучания. Результат не заставил себя долго ждать. Первая песня, записанная в ту сессию, Stripped, включала в себя самые современные сэмплы и звуки. К примеру, когда было решено отмечать день Гая Фокса, 5 ноября, группа высыпала на улицу, подожгла десяток ракет и фейерверков, а Алан включил магнитофон на запись. Все закончилось тем, что взрывы напугали музыкантов и они с воплями в панике разбежались кто куда. Запись этого действа в результате была включена в студийную версию Stripped, а Миллер с содроганием вспоминал: «Я еще никогда не участвовал в таком опасном процессе сэмплирования». В начале песни также звучит звук заводящегося Porshe Дэйва, а звук мотоцикла, пропущенный через дисторшн, стал основой для бита в этой композиции. В этом были все Depeche Mode конца 1985 года, а сама песня, как и Master And Servant стала воплощением их мыслей о положении дел в обществе.

«Эта песня повествует о двух людях, которые хотят вернуться к корням, к началам, к пустоте,» - расскажет об этой песне Дэйв. «Это не просто призыв раздеться...» И, хотя многие так и поняли основной посыл этой песни, Флетч, посмеиваясь, констатировал: «Да и пускай, если им так нравится». Клип на эту песню стал последней работой с Питером Кэиром. По стечению обстоятельств, он стал самым лучшим видео из тех, которые он снимал для группы. Избегая двусмысленностей, он показал четырех музыкантов в коже, разбивающих машину молотками и бродящих вдоль стены с огромными экранами. Клип снимался неподалеку от студии в Берлине, рядом со Стеной, с которой угрюмо поглядывали пограничники. Видео вышло крайне удачным но Питер все еще сомневался, что группа осталась довольна его работой: «Я чувствовал, что Алану нравится иметь со мной дело. Что же касается остальных... не знаю». Дэйв, который в свое время учился в Художественном Колледже, уже прекрасно представлял себе имидж, который бы ему подошел идеально. Питер продолжает размышлять: «Все, что нужно было Дэйву в тот момент — это внешний вид крутого, сексуального фронтмена, обернутого в черную кожу. Во время съемок не было никакого напряжения... Но и расположения к себе я не почувствовал».

Однако, он с легкостью понял расхождения в желаниях Дэйва с одной и Мартина с Энди - с другой стороны: «Они только что отыграли крайне успешный концерт и с него осталась запись, где десятки тысяч людей держат над головами включенные зажигалки. Дэйв хотел включить эти кадры в клип. Видать, ему это очень запомнилось, но куда это запихать в видео — я не мог понять. Я тогда подумал: Ну вот и стали мальчики новыми рок звездами. Я чувствовал, что подход Дэйва не близок Мартину и Флетчу. Они, видимо, хотели оставаться в тени и не вылезать на поверхность...»

Stripped была выпущена 10 февраля 1986 года и моментально вошла в двадцатку лучших синглов, тираж был распродан за несколько дней, а затем, по знакомой системе, песня из хит-парадов быстро пропала. В Германии она, конечно же, вошла в пятерку лучших. Дэниэл Миллер начал понимать, что группе, которая взрослеет на глазах, следует окончательно отказаться от поп мелодий, которыми они промышляли в прошлом. Mute предлагал своим подопечным бесконечное поле для экспериментов, но любой исполнитель должен был двигаться вперед и искать новые пути для создания музыки, - рассуждал он. Когда же Миллеру поставили еще несколько новых песен с грядущего альбома Black Celebration, мысли о тотальной смене звука испарились моментально.

9. Празднование.

Дэниэл Миллер однажды сравнил манеру работы Depeche Mode во время их пребывания в Берлине с трудами известного немецкого режиссера, Вернера Херцога, который выжимал из своих актеров все силы до последней капли. Раньше он был бы рад такому трудолюбию, но после записи Some Great Reward, которая далась группе с таким трудом и нервами, он пересмотрел свои позиции по этому вопросу. С каждой новой сессией ему становилось все труднее находится с ними в Германии.

То, что сделало их такой прекрасной группой — их диаметрально противоположные характеры — стало теперь причиной того, что они не могли спокойно сидеть рядом друг с другом. Если раньше каждый из них выполнял свою четко поставленную задачу, то теперь, на Black Celebration, они просто плыли по течению. Постоянные ссоры приводили лишь к тому, что отношения становились все более и более напряженными.

Несмотря на проблемы, в Hansa царила свобода, которой они бы никогда не добились на родине. Огромное, гнетущее здание, видимо, стало замечательным плацдармом для мощных и депрессивных песен Мартина. Далеко не все время тратилось на ссоры и разногласия. Группа с радостью проводила время в бассейне, играя в футбол или даже в крикет. В любой обстановке Depeche Mode оставались коллективом, с которым было невыносимо тяжело тягаться. Прог-рокеры Marillion вспоминали, как проиграли им турнир в биллиард. Футбольный матч против немецкой стороны звукозаписывающей компании закончился вовсе плачевно: Depeche не только обыграли оппонентов с огромным счетом, но их полузащитник был унесен с поля со сломанной ногой. Ему в больницу была наплавлена открытка с надписью «Поправляйся поскорее», на обратной стороне которой была издевательская приписка, которую придумал Алан: «46,66...85».

Начальная стадия записи, однако, приносила немало приятных моментов, особенно Дэйву, диапазон вокала которого достиг новых вершин. Нередко свои партии он записывал в главном холле, где стояло невообразимое эхо. По мере того, как процесс записи продвигался, группа все более четко осознавала, что теперь они могут делать со звуком все, что угодно. Они более не были связаны по рукам и ногам поп формулами и им было все равно, как будут восприняты некоторые тексты средствами массовой информации. Если в свое время Fly On The Windscreen шокировала массового слушателя, то она не идет ни в какое сравнение с превосходной A Question Of Time, в которой открыто воспеваются потаенные желания мужчины. Некоторые газеты все-таки отказывались публиковать текст этой песни, как «содержащий призыв к насилию над несовершеннолетней». Но люди слушали песню и охотно подпевали, хотя ни у кого не получалось так, как было задумано Мартином. Он и сам бы спел ее с сочувствием, настороженностью, будто от лица отца, который беспокоится о своей дочери и старается помочь ей. Но лишь у Дэйва получилось сделать из этой песни гимн жестокому пороку, желанию, знакомому практически каждому мужчине. Каждую песню Мартина он всегда примерял на себя — именно поэтому ему удавалось с таким чувством и агрессией преподносить тексты, написанные его другом. В этой, равно как и во многих других песнях, он — актер, играющий роль героя этого произведения. В независимости от того, что Мартин просил его спеть: плавный куплет с неудачными рифмами, или боевик, вроде A Question Of Time — Дэйв делал это без намека на нежность и с неколебимой уверенностью в себе.

Еще одним примером стала Dressed In Black, которая своим звучанием отсылала к эпохе, предшествовавшей эре поп музыки. Она с легкостью могла бы стать саундтреком к «Кабаре», что неудивительно, ведь живя в Германии, Мартин увлекся многими местными композиторами, в частности — романтичным и мрачным Куртом Вайлем. Она далека по настроению от The Damned или the Clash, но Дэйв все равно поет ее с панковской агрессией.

Black Celebration – альбом, наиболее близкий Мартину из всех пластинок группы за исключением, пожалуй, Exciter. На нем присутствует четыре трека с его вокалом и самые личностные тексты за всю историю Depeche Mode. Многие треки отличаются от изначальных демо, которые он записывал собственноручно, а ту же Fly On The Windscreen они полностью изменили, добавив, к примеру, в самое начало сэмпл с голосом создателя Mute, который очень быстро произносил слово «horse».

Для самого Миллера время записи Black Celebration стало периодом размышлений и сомнений. Он не думал, что у них получился удачный сингл, который мог бы продаться и его раздражали пульсирующие звуки на пластинке. Мартин признавался, что хотел сделать альбом гораздо мрачнее, чем получилось, но группа сдерживала его. И, хотя он мог смириться с демократией в коллективе гораздо легче, чем Винс Кларк, ему это не понравилось. Он приносил свои демо и из них получалось вовсе не то, что он задумывал изначально: «Я пытался изо всех сил отделаться от смягчающих звуков современной поп музыки! Но я понимал уже тогда, что демократия в группе не позволит мне этого сделать. Никогда.» И, как обычно, о своем недовольстве он не говорил ни Алану, ни Дэйву. Последний вспоминает: «В студии каждый из нас имеет право голоса. Мартин иногда не доволен тем, что мы делаем с его песнями. Но он из тех парней, кто не говорит ни слова до момента выпуска альбома...»

Название альбома объединило в себе мироощущение всей группы на тот момент — темноту и радость в одном. Пластинка творилась в Германии морозной зимой, в смешанной атмосфере креативности и непонимания. Создание пластинки приносило удовольствие на фоне глубочайших душевных переживаний музыкантов. Именно эти разноплановые образы стали причиной того, что запись была принята фанатами очень тепло. Как сказал Дэйв, «в конце рабочего дня под этот альбом можно утопить свои горести в стакане, в независимости от того, как тебе плохо и насколько безнадежно твое будущее.»

Безнадежным начало выглядеть и будущее группы незадолго до выхода альбома. После очередной ссоры в студии Мартин бесследно исчез в процессе микширования. Алан же, до сих пор изредка взирая на группу извне, удивлялся, как все могло зайти настолько далеко. Когда он впервые их увидел, его поразило отсутствие уверенности в себе у каждого из членов группы. Движущими силами были Миллер и Кларк. С тех пор они, несомненно, очень выросли, но до сих пор их занимали вопросы, которых не могут решить молодые группы в гараже у родителей до того, как о них узнали первые два десятка слушателей. Но новый альбом, видимо, сам решил расставить все точки над i. От обложки сквозило сухим цинизмом. Надпись «жизнь в так называемый космический век» указывала на склонность Мартина выуживать темы для песен из повседневной жизни.

По сей день альбом считается любимым большинством фанатов. Частично это произошло от того, что грядущий Violator сделает группу популярной на всем земном шаре, а Black Celebration был индикатором того, чем группа являлась на тот момент времени. Несмотря на то, что на этой пластинке было небольшое количество песен, достойных стать синглами, здесь сочетались поп чувственность с самыми смелыми индастриал экспериментами, что придаст звучанию Depeche узнаваемость. Если Some Great Reward был альбомом, благодаря которому музыканты лишь начали осознавать, что они из себя представляют, а во время Music For The Masses сфера их влияния начнет расти в геометрической прогрессии, то Black Celebration остался последним, пожалуй, альбомом, написанным исключительно для узкого круга фанатов группы. В независимости от того, что для записи было использовано исключительно современное и дорогое оборудование, звучание пластинки передавало атмосферу группы, играющей в студии живьем. Даже песни, которые немного выбивались из общей концепции, к примеру, New Dress, придавали записи необычайное чувство свежести. Забавно, что синти группы нередко обвинялись в отсутствии духовности, ведь Depeche звучали гораздо более живо, чем любая рок-группа 80х. В то же время их абсолютная независимость от стандартов поп музыки была еще одной сильной стороной, отличавшей их от современников. Когда альбом вышел, он не побил рекордов продаваемости, но в сердцах преданных фанатов ему удалось закрепиться навечно.

Первым синглом после выхода альбома стала проникновенная A Question Of Lust. Как и большинство предыдущих песен, она стала хитом в Германии и ряде других европейских государств, добравшись до двадцатки и в Великобритании. Следующий сингл, A Question Of Time, казалось, вообще не прозвучит. Неоднозначная тематика песни могла запросто сделать группу звездами таблоидов, чего, к счастью, не произошло. Песня попросту осталась незамеченной широкими аудиториями. Сложно представить себе тех же, скажем, Pulp, которые выпустили бы подобную песню и не попали бы на первую страницу бульварной прессы.

И в это же время в обойме Depeche Mode появляется еще один специалист, который сыграет ключевую роль в истории группы.

Антон Корбайн.

До начала работы с группой он был известен как фотограф. Долгое время он работал с NME и, как мы помним, сделал знаменитый снимок с размытым Дэйвом на первом плане. Уже пару лет он снимал видеоклипы и группа обратилась к нему с предложением поработать над A Question Of Time. Антон долго сомневался. До этого он уже сделал снимок, который не понравился Дэйву и в данный момент они катались с турне по Америке — стране, в которой ему пока не довелось побывать. Но, в конце концов, он дал свое согласие.

Результат поразил всех. Клип получился крайне мрачным с характерным Антону оттенком голландского юмора. В короткометражном черно-белом фильме по знаменитому шоссе в США мотоциклист доставляет новорожденных детей прямо в руки озадаченным музыкантам. При всем уважении к Клайву Ричардсону и Питеру Кэиру, это было самым лучшим видео, когда-либо снятым для Depeche Mode.

Вскоре после окончания работы Корбайн, однако, признался, что снимать ему было очень нелегко. Группа терпеть не могла участвовать в клипах, что лишь затруднило его задачу: «Я впервые сам снимал все на камеру. Денег практически не выделили и все, кроме Алана, категорически отказались присутствовать на площадке дольше, чем 3 часа.»

После того, как клип был снят, он не слышал о группе в течение нескольких месяцев и волновался, понравилось ли им сотрудничество. Они были в приятнейшем шоке, быть может, понимая, что грядет сотрудничество, которому суждено изменить их имидж. Питер Кэир признавался: «Я сразу понял, что у них все получится. Группу выматывают длительные съемки, так что если кто-то умудрился сделать так, что они выглядят шикарно, то с этим человеком они станут дружить. Я всегда очень сочувствовал музыкальным группам. Всегда думал: боже мой, все эти режиссеры, операторы, - да они же просто полудурки, представители среднего класса, в то время как группы — выходцы из рабочего класса. Разделение между ними всегда меня удивляло, поэтому я делал все возможное, чтобы группе был интересен сам процесс съемок. Многие исполнители в 80х понимали, что не контролируют процесс, с ними ничего не обсуждалось. Им приходилось работать с людьми, которые им не нравились, потому что так было приказано звукозаписывающей компанией,.. Именно поэтому Depeche Mode так сдружились с Антоном. Они почувствовали, что он — один из них!»

Сотрудничество особенно понравилось Дэйву. Имидж группы всегда заставлял его грустно ухмыляться: от костюмов в самом начале до кожаных мини-юбок Мартина — все это давно ему надоело. Как студент, который обучался искусству моды, он понимал, что с внешним видом у Depeche Mode не все в порядке. В результате они вернулись к истокам, надев черные кожаные куртки. Стиль получился очень немецким: «Раньше мы носили костюмы, например, когда снимали See You,» - вспоминает Дэйв. «Это был худший период в моей жизни. Но до того, в самом начале, мы натягивали косухи и чувствовали себя невероятно крутыми. Эдакие стильные пи*арки. Вот тогда было круче всего.»

В ноябре 1980 года газета The Basildon Echo озаглавила новостную статью так: «Пафосная одежка снова в моде». Эту фразу они включили в буклет к сборнику синглов для того, чтобы показать, какой забавной была местная пресса в годы начала их карьеры. Но теперь этот заголовок не выглядел столь смешным. Скорее — провидческим. Проблемы с имиджем не мешали Depeche Mode обращать на себя внимание в Германии и ряде других европейских стран. Непреклонной оставалась Великобритания.

Антон начал фиксировать их новый имидж в фотографиях и клипах, придавая ему налет агрессии, фетишизма и сексуальности, но немалую роль сыграло и его чувство юмора. Дэйву очень импонировал тот факт, что Корбайн, в отличие от его предшественников, позиционирует вокалиста как лицо группы. Если было необходимо проявить актерский талант — то и тут Дэйв справлялся на все 100. Антон же попросту позволял фронтмену раскрыться целиком и полностью, не требуя ничего определенного.

«Мне было легко с Антоном,» - вспоминал Дэйв в 2001 году. «Он старался преподнести нас в лучшем свете и мы сразу поняли, что это — не работа. Это — дружба. Причем навсегда.» И эта фраза касалась всего. Вся карьера группы показала, как важно развивать долгосрочные отношения, а не бросаться в разные стороны в погоне за легкими деньгами. Black Celebration стал еще одним примером этой философии. С одной стороны, он был отражением популярной музыки 80х, а с другой — ни один сингл не занял высоких позиций ни в США, ни в Англии. Услышать же их на радио было просто невозможно. С другой стороны, во время турне они поняли, что стали популярнее, чем раньше, причем в разы. В Америке их встречали забитые залы на 10 000 человек, в то время как альбомы так и не вошли в Топ 100.

Ко всеобщему шоку, Depeche Mode, которые считались на родине альтернативной группой, сыграли в Англии два концерта подряд на стадионе Уэмбли: «Некоторые фанаты думали, что мы продались,» - говорил Мартин. «Но я думаю, это не так. Когда The Cure играли на Уэмбли, я думал, что это офигенно! Вот и мне сейчас нужна огромная толпа фанатов, чтоб я почувствовал отдачу.»

Depeche Mode находились в очень любопытном положении. На их концерты приходили тысячи фанатов, но мэйнстримом они так и не стали. В Америке же они попросту боялись попасть в чарты, потому что из-за этого можно было потерять преданных поклонников. Когда Everything Counts добрался до 40ка лучших синглов, музыканты перепугались до смерти. Как же они могут избежать чартов, если их начинают крутить по радио, а люди скупают их пластинки? К счастливому стечению обстоятельств, Blasphemous Rumours, Stripped и ряд других песен лишь укрепили их статус культовой группы. В то время, однако, культовая группа вполне могла превратиться в динозавра. The Cure продолжали выпускаться на альтернативном лэйбле, продавая сотни тысяч пластинок.

«Мы находимся в подвешенном состоянии,» - жаловался Дэйв в интервью Record Mirror. «В родной Британии мы сами по себе, и поклонников не так много, в то время как в Германии, Италии и Франции на наши концерты ходят поклонники «новой волны», к примеру, фанаты тех же The Cure.В Англии вряд ли тот, кто купил пластинку Cure, купит и Depeche. А все почему? Да потому, что на нас навешен ярлык «поп» и наше прошлое в костюмчиках не дает никому покоя.»

На самом деле, ближе по ситуации к Depeche Mode были их современники Judas Priest и Iron Maiden, а вовсе не поп группы. Равно как и Depeche, их не воспринимали всерьез дома, зато за морем у них были толпы фанатов. В каждом городе встречались люди в черных футболках с названием их группы, прямо как в среде фанатов металла. В одном интервью в Дании Мартин даже пошутил: «Сейчас популярен тяжелый металл. А наша музыка — это такой полутяжеляк. Мы пишем медленные баллады, но воспринимать их все равно нелегко.»

Гарет Джонс уже за пару лет до этого провел параллель с металлом, когда на вторую сторону сингла Shake The Disease был включен металлический микс на Something To Do. Это крайне понравилось Дэйву, выросшему в хаосе звуков, воспроизводимых The Clash, The Damned и проч. Ему нравилась различная музыка, иногда он включал даже соул, но на концертах ему больше нравилось исполнять песни, под которые можно отрываться от души. К 1986 году его выступления были преисполнены энергией и он начал переживать, хватит ли ему сил на длительные турне: «Чем меньше играешь концертов, чем реже выходишь на сцену, тем больше удовольствия от этого получаешь. Я обожаю контакт с публикой, для меня это как пинок под зад. Выступая по ТВ или по радио такого никогда не испытаешь. Заставить 6 000 человек делать то, что ты хочешь — представляете! Это ни с чем не сравнится!» И тут Дэйв столкнулся с еще одной проблемой: после тура ему было все сложнее и сложнее вернуться к обычной жизни. Общение с тысячами человек, несомненно, приносило огромное удовольствие, но иногда это могло плохо сказаться на его здоровье, как физическом, так и психическом. Пока вся группа стояла за инструментами, Дэйв каждый вечер носился по сцене, выкладываясь на 100%. «Я теряю почти по 10 кг после каждого тура,» - говорил он в интервью No1. «В сумке у меня с собой всегда куча лекарств, витаминов, восстанавливающих препаратов для крови, глицерина и антибиотиков. На самом деле, я нередко болею во время тура. А когда я возвращаюсь домой, я месяцами ношусь из комнаты в комнату, пытаясь привыкнуть. Возвращаться к прачечной и оплате счетов мне очень непросто».

Для Джоанн, как не трудно догадаться, эти месяцы тоже стали испытанием. С тех пор, как они поженились, Дэйв почти не появлялся дома. Их успех строился на бесконечных турне, что выматывало. И, как ни удивительно, под впечатлением от их шоу были даже циничные британские журналисты, которые внезапно осознали исключительность группы. Концерт на Уэмблли получил огромное количество позитивных откликов, один из которых был написан Джоном Пилом — человеком, впервые поставившим Depeche Mode на радио: «Если нам нужны музыканты для выступления на стадионах по всему миру — пусть они будут такими, как Depeche Mode». Они постепенно становились группой, которая будет известна своими выступлениями больше, чем записями в студии, что противоречило мнению Дэйва в начале карьеры, когда он был уверен, что их пластинки будут покупать, а на концерт никто не пойдет.

С ростом успеха пришли и новые проблемы. Фанаты раздобыли адрес Дэйва в Бэзилдоне и ему пришлось переехать, потому что от их воплей он не мог спать по ночам: «Со всего мира приезжали детишки,» - говорил он в 1990 году. «Германия, Франция, Америка — они тусили прямо перед моим домом. Все закончилось тем, что я стал спускать на них собак, потому что они ночи напролет орали песни».

Это могло помешать не только сну Дэйва, но и развитию его семейных отношений, потому что в начале 1987 года Джо узнала, что она беременна. В перерыве между работой в студии и турне, наконец, у Дэйва появилось немного времени, чтобы провести его с женой и, казалось, что все встает на свои места.

Но вскоре Depeche Mode вновь разлучит его с семьей, захочет он того или нет.

10. Музыка для масс.

Название следующего альбома Depeche Mode, Music For The Masses, задумывалось как ироничное. Они не думали о себе как о звездах. Записывались они на небольшом независимом лэйбле, и огромных успехов на родине так и не добились. Они сочиняли песни о религии, смерти и странных формах секса, так что на постоянное присутствие в эфире рассчитывать было странно. Преклонение фанатов больше не играло группе на руку. В первую же неделю весь тираж раскупался и песня исчезала из чартов.

«Мы понимали, что это проблема,» - говорил Дэйв в 1990 году. «Людям, которые не являлись нашими фанатами, не представлялось возможным узнать о нас. Они не могли сказать, что мы им нравимся, или не нравимся, просто потому, что им не доставалось наших песен. В прошлом песни оставались в хит-парадах на 5-8 недель, но сейчас это уже невозможно сделать. Контролировать количество покупателей за неделю просто нереально!» Они достигли планки. Довольно высокой, но, все-таки, планки, границы, через которую им еще только предстояло переступить. Именно так и родилось название альбома.

«Людям показалось, что таким образом мы пытаемся выпендриться,» - говорил Дэйв. «Но это же было шуткой. Мы думали, что наша музыка не станет общепризнанной. Мы были на грани попа и андерграунда. И нам вполне нравилось там находиться.» Несмотря на то, что они взяли нового продюсера, Дэйва Маском, и впервые за долгие годы решили записываться вне пределов Hansa, альбом получился второй частью Black Celebration. На сей раз они решили отправиться в Париж, в студию Guilamme Tell, в районе Красных Фонарей. И, хотя интерьер отличался от студии в Берлине, гнетущая атмосфера вдохновляла Мартина так же, как и раньше. Они давно грезили работой в Париже, но именно эта студия обладала техническими возможностями для того, чтобы группа могла записаться на достойном уровне. «Мы воспринимали это как компьютерную игру,» - вспоминает Мартин. «С одной стороны улицы из помещений выкидывают пьяных, и ты пытаешься от них увернуться,с другой — тебя пытаются протащить на стриптиз. О, да, и по всей улице — кучи собачьего дерьма.»

Французские фанаты тоже удивили их своим поведением. Изначально эта страна считалась территорией Depeche – ведь даже название у них было французским. Они не продали такого количества записей, как в Германии, не играли перед огромными стадионами фанатов... но отношение к группе заслуживало отдельного внимания. «Они просто сумасшедшие!» - говорил Дэйв о фанатах во Франции. «Сидят на ступеньках студии толпой, а когда мы выходим, начинают орать: Этта што? Этта мы сичас прослышали кучощек сингл?»

Первым плодом сессии стал сингл Strangelove, вышедший в начале апреля 1987. Звучала эта песня многообещающе. Самый запоминающийся припев со времен Master And Servant сделал свое дело: впервые после Everything Counts песня попала в хит-парад США.

С характерной ему голландской прямотой, в видео Антон не стал убеждать зрителя, что песня несет собой мысли о Холодной Войне. Клип был снят с французским шармом. Длинноногие модели ходили вокруг музыкантов и представляли вниманию зрителя новый символ группы: мегафон. Не удивительно, что ближе к концу видео показано, как и модели и группа начинают смеяться. Именно такими Антон и видел музыкантов.

В Великобритании и США Strangelove не показала ничего нового, приняв наследие всех предыдущих синглов группы. Казалось, что судьба Depeche Mode состояла в том, что никому, кроме собственных преданных фанатов, они не были нужны. Отчасти именно поэтому группа объявила о глобальной вечеринке в Smash Hits. С другой стороны, они так же хотели показать, что, несмотря на их новый мрачный имидж, они оставались все теми же обычными парнями, которым доставляет удовольствие отдых с друзьями. И это сработало. Журналист Сильвия Паттерсон в своей статье описала их как самых радушных и веселых людей на свете:«Depeche Mode – самые дружелюбные и веселые поп звезды, которые когда-либо существовали.» К вечеру же начались беседы куда более искреннего характера, которые могли негативно сказаться на имидже группы. Энди заявил: «Я вообще занимаюсь этим ради денег. Ради денег и воспоминаний. Ради воспоминаний и денег.» В этот же момент Алан давал интервью: «Вам может показаться, что у нас все в порядке и мы такие близкие друзья. Что ж, вы ошибаетесь.»

Несмотря на то, что это были, конечно, пьяные фразы, брошенные на ветер, группа вовсе не хотела представать в таком виде перед общественностью. И все-таки эти интервью стали самыми откровенными из всех, которые они когда-либо давали. Они были веселыми ребятами, которые знали толк в веселье и выпивке, но абсолютно не представлявшими себе, как строить отношения в группе. Позже они все пожалеют о тех интервью. Все. В особенности — Алан.

Сам же альбом произвел огромное впечатление на слушателей, вызвав гораздо большую шумиху, нежели его предшественник. После выхода первого сингла они заперлись в студии на 4 месяца и сессия проходила в значительно менее напряженной обстановке, чем во времена Black Celebration. Мартин позже говорил, что они вновь стали бандой. Music For The Masses станет финальным аккордом немецкого периода и подведет черту под периодом Depeche Mode в стиле индастриал. Несмотря на то, что после Black Celebration бюджет на продакшн и микширование возрос в разы, они все еще работали самостоятельно, практически без привлечения сторонних специалистов, создавая все звуки и сэмплы своими силами. В I Want You Now, к примеру, слышно «дыхание» мехов аккордеона, которые двигались без зажатия клавиш, а смех и стоны были записаны при помощи двух фанаток, которые бродили вокруг студии.

В отличие от предыдущего творения, на Music For The Masses было обилие песен, способных стать успешными синглами. Never Let Me Down Again расшита мотивами индастриал, Strangelove звучала как классический поп хит, а Behind The Wheel стала еще одним откровением Мартина. В первой из перечисленных Мартин снова сыграл шутку, срифмовав «штаны» с «домами» (houses-trousers), что развеселило критиков и стало очередным вызовом актерскому мастерству Дэйва. Этот альбом отличался от предшественников четкой структурой, насыщенным звуком и атмосферой уверенности в своих силах, чего так долго не хватало группе. Позже они еще более кардинально изменят свой звук, устав от клише, которые они умело навязали сами себе, но на данный момент группа была в топовой форме. Термин «поп» уже не вязался с творениями Depeche Mode, потому что в их песнях было все, что характеризовало современный рок-н-ролл: масштабные припевы с легко запоминающейся мелодией и мощный ритм. Их музыка была не раз опробована перед огромными аудиториями, она повзрослела и стала практически абсолютно профессиональной. Многие слушатели считали, что с этим альбомом они достигли предела совершенства. С ними соглашалась и группа, которая вовсю мучилась знакомым вопросом: что дальше?

Даже в Британии журналисты сжалились над Depeche Mode. В NME появилась статья, в которой значилось: «Если вы до сих пор считаете, что Depeche Mode — музыка для малолеток, придется открыть глаза и понять, что их веселые мелодии теперь считаются культовыми в Советской России и ставятся на самых модных дискотеках в Чикаго».

В Record Mirror Элеонор Леви подчеркнет, что провал Behind The Wheel - это хороший знак. Это свидетельствовало о том, что ярлык «поп» можно было преспокойно снимать с группы, которая смело двигалась в направлении к более мрачному звучанию: «что, несомненно, указывает и на то, что последняя на данный момент сорокапятка D Mode — это лучшее, что они сотворили в своей жизни. Эта мрачная, нервная звуковая дорожка откровенно раздражает фанатов Рика Эстли и являет взору слушателя взрослых и смелых музыкантов, а не «мальчуканов с синтезаторами для девчушек». Появление в серьезных газетах не указывает на то, что группа превзошла саму себя. Именно провал в чартах является критерием успеха, который так давно был нужен этой замечательной группе.» Половина из этих мыслей, несомненно, спорна, поскольку альбом не провалился. Но и откровением для мира он тоже не стал. Его, опять же, покупали те, кто всегда покупал пластинки с надписью Depeche Mode. Через много лет на сайте появится сообщение, в котором абсолютно справедливо будет подчеркнуто, что в Америке Depeche Mode стали чрезвычайно популярны именно после выхода сингла Behind The Wheel, на обратной стороне которого была издана кавер версия на знаменитую Route 66: «Обе песни, вышедшие на этом сингле, полностью отвечают культуре вождения в США. Уже обеспечив себя большим количеством поклонников, благодаря этому релизу, Depeche Mode укрепили свои позиции в Лос-Анжелесе. Уже давно казалось, что они обитают где-то неподалеку. Теперь же кажется, что они давно обосновались в самом центре штата.»

Music For The Masses поступил в продажу в сентябре 1987 года, как раз вовремя — примерно через месяц у Дэйва родится сын Джек. Через восемь дней после рождения Depeche Mode уезжают в тур, в котором альбому было суждено целиком и полностью оправдать свое название.

За этот период жизни Дэйв будет винить себя всегда. Тур продлился 9 месяцев и он практически с самого начала перестанет строить из себя верного мужа, который увлекается рыбалкой. «Я чувствую себя куском дерьма. Потому что я на следующий же день начал изменять жене,» - признался он в интервью Q в 2005 году. «Я приходил домой и продолжал лгать. Моя душа нуждалась в очищении. Причем в полном.»

Секс с группис также не придавал ему уверенности в своих силах. Возможно, ему нравилось быть желаемым, но вскоре Дэйв понял, что они попросту использовали его точно так же, как и он использовал их. Особенно запомнился ему случай в Японии: «Ты думаешь, что ты — ее кумир, что ты — все для нее, а потом она достает альбомчик со своими достижениями и показывает тебе фотки. А в нем — практически каждая группа, которая заезжала в Японию за последние лет 10. Каждой группы! И ты такой: огого! Никакой я не особенный!»

Хотя они до сих не продавали миллионы копий своих пластинок, Depeche Mode внезапно поднимаются еще на одну ступень выше в своей популярности. Текущий тур расширится вдвое и большую часть 1988 года группе придется провести в пути. Впервые в жизни они сыграли и в Восточном Берлине, перед аудиторией в 6000 человек. Если бы они были в курсе, кто организовал этот концерт, вероятно, выступление бы не состоялось. Но группа была все так же наивна в вопросах политики и предпочитала выступать перед теми, кто хотел их видеть. Это шоу состоялось на официальном дне рождения Freie Deutsche Jugend — свободной немецкой молодежи, организации, которая занималась распространением Марксистско-Ленинистских идей на территории Восточной Германии. Билеты раздавались только примерным студентам, в независимости от того, слушали они группу или нет, что означало лишь одно: фанаты платили сумасшедшие суммы денег этим студентам, чтобы пробраться на концерт.

Воспоминания о самом концерте у всех членов группы остались нелицеприятные. «Там было 800 копов во время саундчека!» - рассказывал Флетч на пресс-конференции в 2008 году. «Да и во время концерта в толпе были, казалось, одни лишь охранники, в то время как настоящих фанатов разогнали вокруг площадки на несколько миль.»

В 1988 году группа также решила отдать должное коллективу, который оказал на них, а в особенности — на Мартина, - огромное влияние в начале карьеры. На разогрев были приглашены Orchestral Manoeuvers In The Dark. OMD согласились со смешанными чувствами. С одной стороны, каждый вечер они могли играть перед огромной толпой, а с другой им пришлось наблюдать, как группа, на которую они оказали влияние, купалась в деньгах, в то время, как сами они еле сводили концы с концами. Что усугубляло ситуацию — так это напряженные отношения между коллективами, Алану был не по душе вокалист OMD Энди Маккласки и Уайлдер часто вспоминал, как стильно и легко он обыграл его в крикет во время того тура.

Но главным событием тура было суждено стать концерту, который значился сто первым. Пасадена. Огромный стадион для американского футбола под названием Rose Bowl. 70 000 фанатов за один вечер.

Каждый из музыкантов думал, что такое грандиозное шоу не повторится никогда, так что было решено снять об этом концерте целый фильм. Набравшись смелости, они связались с Ди Пеннебэйкером, который снял для Боба Дилана легендарный документальный фильм Don't Look Back. Однако, чего они хотели, никто до сих пор не понимал. Поскольку довольно много времени проводилось в пути, решено было создать подобие роуд-муви. Но единственной проблемой было то, что они проводили все больше времени не на шоссе,а в воздухе, летая из города в город на самолетах. Фильм о том, как они входят на борт и спускаются с трапа не представлялся интересным, но музыканты очень хотели нечто большее, чем просто запись концерта: «Мы знали, чего не хотим, гораздо лучше, чем то, чего мы хотим,» - смеется Алан. Было принято решение сделать фильм о фанатах, которые едут на автобусе в Rose Bowl. На просмотр талантов в Нью Йорке пришли тысячи молодых людей и девушек. Но Пеннебэйкер понял, что это не сработает.

Когда они впервые позвонили режиссеру, он не имел ни малейшего представления о том, кто они такие. Позже он признается, что и Дилана-то особо не слушал, пока не снял о нем фильм. Но идея с фанатами ему сразу понравилась: «Меня заинтриговала идея показать отношения американской молодежи среднего класса и рабочего класса из Британии. У них ведь не было ничего общего! Лишь абсолютная посвященность кумирам и необходимость потреблять их музыку — вот что было интересно!»

Пока режиссер готовился к созданию фильма, группа готовилась к самому большому шоу, которое они когда-либо давали. Главным вопросом было, смогут ли они продать 70 000 билетов. Ведь выступать перед наполовину заполненным стадионом было по меньшей мере смешно! Самое плохое было в том, что группе пришлось давать концерт во время длинных выходных, когда половина жителей города уезжает отдыхать. В фильме запечатлен момент, когда их агент с тревогой в голосе вопрошает, можно ли будет выдвинуть сцену вперед, если не все билеты будут проданы.

Однако беспокойство улетучилось мгновенно, когда группа узнала, что все билеты были сметены из касс в мгновение ока. Объявить о грядущем концерте было решено на специальной пресс-конференции, на которую музыканты прибыли в шикарном кадиллаке. У Дэйва была заготовлена речь, но в течение мероприятия они все равно проявили себя как крайне воспитанные провинциальные мальчики. Алан выглядел уставшим, Мартин прятался за спинами друзей, а Дэйв, закрыв свои глаза очками, улыбался, источая оптимизм и расположение за всех. Они были вовсе не похожи на группу, которая может собрать стадион своих поклонников.

Представители прессы не представляли, что после вступительной части будет отведено время для вопросов группе, так что молчание, зависшее вскоре, было разбавлено всеобщим смехом. Присутствовавших изумило, насколько не пафосным вышло мероприятие. Пеннебэйкер и его команда уже начали снимать, но что именно они снимали, оставалось загадкой. Однако, это было первым шагом по направлению к группе и пониманию, как им работать вместе. Он сразу осознал, что это будет непросто, поскольку с людьми, которых они не знали, Depeche Mode были предельно аккуратны.

Одно из отвергнутых названий для фильма было Mass. Естественно, это отсылало к названию альбома, равно как и к тому факту, что большая часть поклонников группы уже возводило взаимоотношения с кумирами в ранг религии.

Любопытен был и взгляд на ситуацию самого режиссера. Он рассматривал взаимоотношения группы и фанатов через призму песни Master And Servant. «Роли, кстати, в этих отношениях меняются постоянно,» - пояснил он.

Несмотря на то, что съемочная группа получила доступ в гримерки и за сцену. Группа решила не показывать им слишком многое: «Мы не позволили камере проникнуть в наши души в самые темные и неприглядные моменты тура,» - констатировал Алан. Что удалось режиссеру лучше всего — это запечатлеть мощь и энергетику самого концерта. Это был абсолютный триумф. Фильм задал тон огромному количеству фанатов по всему миру, в частности потому, что они посмотрели кино и стали делать так же, как и люди на экране. Знакомое сегодня каждому поклоннику Depeche Mode размахивание руками из стороны в сторону превратилось в фирменный знак Дэйва уже тогда. Даже те, кто проникся музыкой Depeche, иногда ужасались его властью над толпой в несколько тысяч человек. Некоторые особо придирчивые критики даже проведут параллели с нацистской Германией, на что группа отреагирует с омерзением. Может быть, роль сыграло увлечение Мартина Германией, но это противоречило всем мыслимым и немыслимым желаниям группы. Они хотели, чтобы люди, которые слушали их музыку, наслаждались и прекрасно проводили время, а не завоевывали мир после работы...

Когда Дэйв увидел перед собой море рук, его это растрогало до такой степени, что во время того, как толпа пропевала припев Everything Counts, он глотал слезы, а за сценой — попросту расплакался.

В результате Depeche Mode отыграли большее количество концертов, которое могли позволить себе как физически, так и морально. 101 концерт того тура не только показал, как хороши они были на сцене, но и напомнил им, как сложно возвращаться к житейской рутине вне ее. Дэйв, находясь во время тура в центре внимания, ощущал это как никто другой. Во время одного из интервью, когда ему задали вопрос, как он справляется с диаметрально противоположными реалиями жизни в турне и дома, он ответил спокойно, но ответ этот сейчас можно с легкостью воспринять как реакцию на нечто крайне грустное и расстраивающее его: «Вы вовсе не хотите этого знать, поверьте,» - рассмеялся он. В том же интервью он признался, что вся группа боролась с обуревающими их эмоциями изо всех сил. Если бы каждый из них не уравновешивал жизнь вне сцены наркотиками и выпивкой, это могло бы закончиться очень быстро и крайне плохо. В фильме Дэйв рассказывает историю с водителем такси, который попросил музыканта не гнать с высокой скоростью. На экране это звучит очень забавно, особенно, когда Дэйв говорит, как у того упали штаны, но на самом деле все было не настолько весело. Позже Дэйв признается что по несколько дней к ряду он искал повода подраться, что могло очень крепко повредить их репутации.

К сожалению, водитель такси для выплеска гнева не всегда был под боком. Напряжение росло потому, что группа проводила практически 24 часа в сутки вместе такое долгое время: «Когда сходишь со сцены, напряжение тебя не отпускает,» - рассказывал Дэйв. «Ты настолько воодушевлен, что можешь не заметить, как агрессивно ты общаешься с коллегами. Мы ссорились если кто-то промазал мимо нужной ноты на концерте. Напряжение на пределе, нервы вытягиваются в струны, сходишь со сцены. Напряжение растет, набрасываешься на друга, - а пару раз у нас даже бывали серьезные драки, - надаешь ему по голове, выходишь на сцену, улыбаешься, играешь бисы.» Во время того тура в Солт Лейк Сити после концерта подрались Алан и Энди. После этого они поднялись на сцену и еле доиграли Just Can't Get Enough на бис.

Питер Кэир, режиссер трех ранних клипов группы, прекрасно понимал, что происходит с Дэйвом и почему он познакомился с наркотиками в период расцвета. Эмоции перехлестывали через край и их было необходимо гасить. Быстро и эффективно. «Мне всегда жаль певцов вроде него,» - вздыхает Кэир. «Не представляю себе, каково это — петь перед 50 000 человек. А как справляться со скучишей, которая пожирает тебя в перерывах? Не понимаю, почему не все певцы наркоманы? Не понимаю, как они не сходят с ума.»

11. Violator.

После Пасадены, конечно, всех преследовала идея, что Depeche Mode больше не к чему стремиться. Даже те, кто критиковал их в прошлом, теперь признали, что если электронная группа играет на таких площадках, то она чего-то стоит. Синти групп такого же уровня в мире попросту больше не было. Современники Depeche Mode в большинстве своем были уже забыты.

«Несмотря ни на что, в их музыке есть что-то чарующее, равно как и в их кожаных куртках и в песнях о сексе во всех его воплощениях,» - писали в Record Mirror о концерте на Уэмбли в 1988 году. В тот год группа отыграла перед 500 000 американцев, почти не продавая в их стране альбомов.

Когда Дэйв вернулся в Бэзилдон, ему было невероятно трудно влиться в обычную жизнь. Кроме всего прочего, ужасная помеха со стороны фанатов стала просто невыносимой. Один из них нанял частного детектива, который выследил Дэйва и узнал его адрес. «Я просто съехал с катушек,» - вспоминал Дэйв во время интервью Rolling Stone. «Я стоял посреди улицы и орал ему в лицо: на х*й! Убирайся на х*й, подонок! Позже я послал этому парнише письмо с извинениями и просьбой уважать мое личное пространство и частную жизнь с женой и ребенком. Он вскоре ответил мне, мол, простите, этого больше никогда не повторится... а в конце письма была приписочка: может, я заеду к тебе на пивко на выходных? И тогда я понял: все, пошло все к е*еням, пора переезжать.»

Отчасти успех вернулся к группе потому, что электронная музыка снова была в фаворе у масс. Менять вектор движения больше не было необходимым: все внезапно пошли в том же направлении, в котором двигались Depeche Mode. Лето 1988 года стало называться Вторым Летом Любви, повсеместно стали появляться рэйвы и Британию охватила волна Эсид Хауса и его волшебных грибов. Depeche Mode мало интересовал этот феномен, потому что за время их существования многие течения появлялись так же быстро, как и исчезали. В конце года, после выхода трех синглов (Never Let Me Down Again, Behind The Whell и Little 15) они позволили модному музыканту и продюсеру из группы Bomb The Bass, Тиму Сименону, сделать ремикс на их Strangelove. Они были не очень довольны сингловой версией песни, так что для альбома они ее переписали. А сингл Сименона был настолько успешен, что танцевальная сцена Европы стала постепенно признавать их влияние.

В феврале 1989 года модный журнал Face разместил на своей обложке фотографию группы и заголовок: "Крестные отцы музыки в стиле House?" Это было поворотом на 180 градусов от всего того, чем они занимались последние 8 лет. Группа купалась в общественном внимании и не выражала абсолютно никакого интереса в сторону танцевальной сцены. Однако, когда их пригласили в Детройт, чтобы познакомиться с пионером техно Дерриком Мэем, музыканты восприняли эту новость с радостью. Он проводил их в знаменитый Музыкальный Институт, клуб, который славился своими техно вечеринками и Depeche были в шоке от того, что их там узнали. «Мы не хвастаем чрезмерным вниманием к нашим персонам дома,» - говорил Флетч. «Так что когда в Америке к тебе подходят афро-американцы и благодарят за музыку.... Видимо, мы на верном пути!»

Несмотря на успех последнего альбома, группе было необходимо принять решение о дальнейших действиях в ближайшем будущем. Мартина беспокоила разница между количеством людей на концертах и объемами продаж пластинок. Они играли на тех же стадионах, что и Fleetwood Mac или Bon Jovi, но те продавали в двадцать раз больше альбомов!

Ко всему прочему, им было скучно. Предыдущие альбомы включали в себя сутки пре-продакшна и планирования. У них была формула, которая стала крайне выгодной, но, в то же время, работать так им больше не хотелось: «Мы хотели, чтобы наши песни были более прямолинейны и просты,» - говорил Дэйв во время интервью на телевидении. «Мы хотели вылить в пластинку как можно больше энергии, а не работать над каждым звуком неделями, как раньше, а то шлифуешь-шлифуешь каждый звучок, и к моменту записи уже забываешь, о чем та песня, над которой ты работаешь.»

Это забавное утверждение, на самом деле, было прямой критикой в адрес того, как группа работала до конца 80х. Позже Дэйв будет жаловаться на то, что его присутствие в студии вообще не имело смысла, поскольку его функции нередко ограничивались исключительно пением. В 1989 году они решили сделать нечто принципиально новое для грядущего десятилетия: «Мы просто должны были попробовать что-то еще,» - вспоминал Мартин. «Несомненно, это все равно останется Depeche Mode, потому что все песни, которые я пишу, выдержаны в одном ключе.»

Кроме всего прочего, это означало смену продюсера. С самого начала выбор пал на Брайана Ино. Бывший участник Roxy Music был известен всему миру как самый необычный, современный и смелый музыкант, который со-продюсировал выдающиеся альбомы, в числе которых был Joshua Tree. Но в результате было решено работать с кем-то, кто был очень близок Ино: Флад, его инженер, так же работавший с U2 и сделавший себе имя, сотрудничая с выдающимися синти-проектами начала 80х: Soft Cell, Psychic TV, Cabaret Voltaire. Для него это было в новинку: работать с Depeche Mode, которые еще недавно считались поп-жвачкой для девочек.

С коммерческой точки зрения, до U2 им было еще далеко, но вскоре они станут самой популярной группой, с которой он когда-либо работал. Для них это также было решительным шагом: группе все еще требовался «начальник», специалист, который укажет им, в каком направлении двигаться. Это, конечно, было нелегким решением, поскольку в группе до сих пор царила демократия, из-за которой повиноваться кому бы то ни было представлялось очень сложным. Но Флад справился со своей работой безукоризненно. Он тактично предлагал нововведения и ни на чем не настаивал. Он не обладал раздутым самомнением продюсеров-монстров, которые встречались на пути Depeche Mode, но его мастерство общения всегда приводило к тому, что на пластинках коллективы выкладывались на 100%, добиваясь наилучшего звучания. В этом и был профессиональный почерк Флада: звучание группы без присутствия чрезмерного продакшна. Работая таким образом, он преуспел в гораздо большем, чем просто функции инженера. Он становился частью группы.

В мае 1989 года Depeche Mode направились в студию Logic в Милане. У них не было огромного количества заготовок, как обычно, но лишь потому, что они решили поставить себе четкие рамки: спонтанность и импровизация. Уверенно и смело группа вступила в новую эру, когда попробовать можно было все, что угодно. Былые методы работы были успешно забыты и на смену четким структурам песен, записанных на синтезаторах, пришли гитары, на которых можно было импровизировать круглые сутки. Это в первую очередь понравилось Дэйву, который стал проводить в студии гораздо больше времени, чем раньше. Если на предыдущих сессиях он исключительно записывал вокал, то теперь вся группа зависала в студии постоянно, в поисках нового звучания. Именно этого ему так не доставало: « В прошлом я всегда записывал демо версии песен дома, приносил их в студию и они почти что не изменившись попадали на альбом,» - вспоминает Мартин. «Но на сей раз группа попросила меня оставить песни в их изначальном минималистском звучании.»

Это означало, что вся работа над песнями будет происходить в студии в поисках новых звуков и многочисленной перезаписи каждой песни. В самом начале карьеры группа не могла бы себе такого позволить — это было бы слишком дорого для них. Но теперь успех последних двух альбомов дал им больше свободы. Одной из первых была записана Enjoy The Silence. Что любопытно, изначально это была спокойная, медленная баллада, пронизанная грустью Мартина. Услышав ее, Алан предложил ускорить песню вдвое. После этого был добавлен гитарный риф и песня заиграла абсолютно новыми, мажорными красками. Энди вспоминал: «Мы просто с первого прослушивания впервые в жизни поняли, что делаем хит. Никто в это не сомневался».

Такой подход к другим песням, однако, не увенчался успехом. Policy Of Truth был записана несколько раз, но группа оставалась недовольна результатом. На удивление, Мартину показалось, что она звучит слишком похоже на их прошлые работы: «Мы записывали ее десятки раз, в разных стилях, но что-то не срабатывало. Она была не единственной из тех, что у нас не получались. Так что в студии мы провели гораздо больше времени, чем обычно.»

После Италии они переехали в Данию,чтобы работать в студии со звучным названием Пук. Здесь работать было значительно тяжелее, чем в Милане, хотя студия располагалась в деревне, от которой до ближайшего города необходимо было ехать минут 15, и в которой ничто не отвлекало от процесса. Делать было нечего. Оставалось лишь работать. Работать круглые сутки. Постепенно музыканты стали понимать, что творят лучшую пластинку из всех, что им когда-либо приходилось записывать. Голос Дэйва звучал ярко, четко и профессионально, тексты Мартина стали более зрелыми. Несмотря на то, что он писал все о том же: религии, сексе, виновности, - рифмы стали более изобретательными, а образы — насыщенными.

Именно сейчас Мартин начинает намекать на то, что последствия их вечеринок и мрачных празднований не проходят даром. В Sweetest Perfection прослеживаются образы, которые могли быть навеяны употреблением наркотиков. В песне Clean Дэйв с сарказмом поет, что меняет привычный ход вещей и очищается. На самом деле, рутина у него была совсем другой и в нее он только начал втягиваться.

В то же время у Флетча началось нервное расстройство и ему срочно пришлось вернуться в Лондон, чтобы обратиться в клинику, пока группа с Фладом и инженером Франсуа Кеворкяном заканчивали запись. Франсуа был известен своей работой с Kraftwerk и его корни кардинально отличались от Дэйва, Мартина и Алана. Он родился во Франции, но заработал репутацию танцевального диджея в США в конце 70х. Он был подвижным, громким и даже слегка буйным. Группа не представляла, чего от него можно ждать. Что сразу им понравилось, так это его трудолюбие. Он мог сидеть в студии ночь напролет, работая над одним единственным звуком. Пока не добивался того, на что рассчитывал.

С таким специалистом группа вполне могла подтвердить свой статус культового танцевального проекта, но этого не случилось. Новые песни Мартин были абсолютно не танцевальными. Первый трек, который предложили Франсуа для ремикширования, Personal Jesus, был электронной песней с обширным креном в сторону блюза. И в этой песне — о ужас! - была гитара! Они раньше использовали гитару в записи, но она никогда не играла главную роль. Мартин переживал, как к этому отнесутся их фанаты: «Мы думали, что в Америке она никогда не появится ни на единой радиостанции... О, как мы ошибались!»

На этой песне также был использован один из самых любопытных сэмплов за всю историю группы. Для создания ударных они записали трех человек, прыгающих одновременно, затем соединили сэмпл и пустили его по кругу. Так появился бит в Personal Jesus. В результате получилась песня, на 100% отличная от всего того, что они делали ранее, одновременно являясь продолжением привычных экспериментов. Песня была выпущена синглом в то время, как они все еще находились в студии. Моментально в чарты ей попасть не удалось, но она сразу стала одной из популярнейших композиций в клубах, через которые информация о группе распространялась со скоростью света. В топ 30 она попадет лишь через 6 месяцев. «Было продано полмиллиона пластинок с песней, пока она не попала в чарты,» - рассказывал Мартин в интервью Melody Maker. «Пять месяцев подряд ее играли самые известные диджеи, а радио ее попросту игнорировало! Слишком уж это все странно! Слишком, б*я, странно, чувак! Они ее попросту не понимают!»

Песня пробыла в радиоэфире так долго, что некоторые альтернативные станции начали играть бисайд от сингла — Dangerous — который также попал в чарты. Depeche Mode вновь начали переживать, что некоторые христианские организации будут обвинять их в богохульстве, однако те, напротив, умудрились увидеть в песне религиозный подтекст с положительной окраской и с радостью восприняли новый хит. Через несколько лет песню перепоет Джонни Кэш. Реклама для сингла была лаконична: телефонный номер и надпись «Твой Личный Иисус». И вот тогда религиозные организации пришли в ярость, а некоторые газеты отказались публиковать эту рекламу. Мартин вскоре признался, что они были правы, а сама песня, на самом деле, была написана под впечатлением от книги Присциллы Пресли об Элвисе.

В Америке сингл был поддержан новым клипом Антона Корбайна, в котором одетые в ковбойские наряды музыканты словно открещивались от своего европейского имиджа. Сам клип был снят в стиле вестерна. Группа находится в публичном доме на диком западе, что было небольшой наколкой над статусом Depeche в Америке. Во время съемок Дэйв пообещал Энди, что им придется кататься на лошадях. В результате же оказалось, что Флетч будет снят на маленькой качельке в виде лошади. «Мне это просто на весь день настроение испортило,» - расстраивался Энди.

Даже без клипа песню полюбят миллионы. Ритмичная гитара, дерзкий вокал и любопытная ритм-секция одновременно привлекали все больше людей, в то же время становясь персональным откровением для каждого из них. Эта песня стала второй после Just Can't Get Enough, которая смогла выбраться за пределы фанатов группы и достичь гораздо более широкой аудитории. Jesus стала хитом во всем мире, так же явившись самой продаваемой пластинкой за всю выпускающую историю Warner Brothers.

Флад был очень рад, что именно эта песня была избрана синглом. Он был уверен, что это — лучшая возможность сказать миру: « А вот и Depeche Mode, но совсем не такие, к каким вы привыкли!» Им очень повезло, что, несмотря на изменения в звучании, голос Дэйва был узнаваем всегда. А звучание изменилось довольно сильно. Равно как и сами музыканты.

Годы семейной жизни Дэйва подошли к логичному концу. Его стремление быть в центре внимания и присутствовать на всех возможных и невозможных вечеринках давно волновало группу, но сейчас это стало проблемой и для него самого. Ему больше не было приятно находиться рядом с женой и сыном: «Это все началось когда мы стали записывать Violator,» - рассказал он Mojo. «Я начал сомневаться, что семейная жизнь — это мое. Врубаешься, огромный дом в пригороде, машина, собака в будке. Игра в счастливую семью... а с другой стороны — Depeche Mode. Я просто испугался, понимаешь? Испугался. И убежал.»

Мартин и Флетч не всегда оставались на стороне Дэйва. Энди вообще старался избегать встречи с ним. Как группа они становились все лучше. Как друзья — распадались на части. То, что работа над пластинкой продолжалась, спасло их отношения. Дэйв понял, что они сотворили нечто сверхъестественное. В отличие от него, Мартин был более скромен в суждениях: «Когда заканчиваешь работу над альбомом, уже не помнишь, чего ты хотел в начале. Я не думаю, что Violator понравился мне раньше, чем через год после его выпуска. Дэйв же моментально заявил, что это их лучший альбом.

А много ли существует групп, лучшим альбомом которых является седьмой?

12. Всемирное насилие.

Когда 20 марта 1990 года альбом вышел, группа была ошеломлена приемом критиков и фанатов. Большинство рецензий, однако, как Дэйв вспоминал позже, сводились к тому, что «я ненавижу этих идиотов, но альбом-то хорош!»Лишь Rolling Stone открыто написал: «Теперь стало понятно, что группа больше не достигнет тех высот, которые были взяты в 1981 году их лучшей песней Just Can't Get Enough.»

В наши дни большинство слушателей признает Violator лучшим в карьере группы. Несмотря на то, что альбом записывался с таким трудом, звучит он как завершение крайне легкого и непринужденного процесса записи. Плавный и насыщенный звук резко отличается от ранних работ Depeche Mode. В сравнении с танцевальной сценой того времени, они звучали гораздо более современно и мощно. Запоминающиеся припевы сочетались с чем-то незримым, что вкупе составляло собой отличный альбом... От этой музыки было невозможно устать. Она не надоедала. Кроме того, этот альбом оказал влияние на сумасшедшее количество групп различных направлений: от Pet Shop Boys (которые потом говорили о том, что им не достичь той же планки, что и Depeche Mode) до индастриал групп вроде Nine Inch Nails.

Когда Дэйв уехал на турне в поддержку последнего альбома, он вернулся к своему истинному «я». Если дома он не чувствовал себя комфортно, то на сцене являлся королем. Остальные музыканты с радостью предоставили ему этот контроль, которого так не хватало Дэйву в студии. Они понимали, что для этого он был рожден. Да и остальные участники Depeche Mode чувствовали себя на сцене гораздо более спокойно, чем в последние несколько лет. Теперь они могли позволить себе практически что угодно. Внезапно они стали одной из популярнейших групп в мире.

Этот факт можно проиллюстрировать событием, которое произошло еще до того, как они отправились в турне. В конце прошлого года во время интервью на KROQ в Лос-Анджелесе, Ричард Блэйд заставил группу пообещать, что в следующий раз, когда они приедут в Америку, автограф-сессия обязательно будет проведена. Они с радостью согласились, но когда он пошутил, что придется принять 60 000 человек, купивших билеты на концерт в Rose Bowl, они засмеялись и отказались от идеи подписывать 60 000 пластинок.

Когда они приехали на интервью через год, снаружи уже выстраивались очереди жаждущих получить автограф. Во время эфира они слышали, что очереди растут, вскоре была озвучена цифра в 10 000, а позже — и в 15 000 человек. Немедленно на место проведения интервью была вызвана полиция, поскольку недовольные фанаты начинали нарушать общественный правопорядок. Через некоторое время представитель полиции объявил о том, что автограф-сессия не состоится. Группа направилась к себе в отель, кто-то включил телевизор и они с ужасом смотрели новости. По всем каналам дикторы наперебой говорили о том что из-за группы Depeche Mode, которая так обошлась со своими фанатами, в городе начались беспорядки. «НА самом деле, было довольно страшно,» - вспоминает Дэйв. «Все вышло из-под контроля. Но мы же просто не могли знать, что собирается прийти такое количество народу!.. Атмосфера накалялась ежесекундно. Мы просто посмотрели друг на друга и сказали хором: пора валить». После происшествия одну женщину доставили с травмами в больницу, но кроме этого о последствиях не сообщалось. Depeche Mode решили созвать пресс-конференцию с целью извиниться и спустить произошедшее на тормозах. Когда один из журналистов спросил у них, что они ощущают, став причиной «апокалипсиса», Дэйв наклонился к Алану, заслонил рот ладонью и прошептал на ухо другу: «Это что, был апокалипсис? Да они не бывали на субботних матчах Челси. Вот это — апокалипсис.»

Violator продал 7 миллионов копий — гораздо больше, чем любой их предыдущих альбомов. Свежи были воспоминания об успехе Music For The Masses, который, как казалось тогда, был их самым удачным альбомом, так что к покорению новых вершин так скоро группа оказалась попросту не готова. «До того момента мы всегда нормально продавались, не жаловались на отсутствие внимания, существовали себе преспокойно и никому не мешали,» - рассказывал Мартин в интервью Q в 2005 году. «И внезапно Violator выстрелил... В Америке он стал просто мегапопулярен. А давление на нас мгновенно удвоилось после его выхода. Нет. Утроилось.» Несомненно, публика с нетерпением ждала, что же группа предложит зрителю во время грядущего тура, который окажется самым масштабным из тех, которые им когда-либо приходилось делать. Для обеспечения требований Антона, который занимался дизайном сцены, было необходимо огромное количество специалистов. В результате с группой в турне стало ездить около сотни инженеров, технических специалистов и роуди.

Тур начался в жаркой Флориде, в городе Пенсакола. Это было их первое выступление в этом штате и радушного приема никто не ждал. Когда группа вышла из помещения Civic Center, где тем вечером должен был состояться концерт, единственными людьми, встретившимся музыкантам, были проезжающие мимо водители дальнобойщиков, которые притормаживали рядом с ними, чтобы опустить окно и крикнуть: «Пи*оры!» «Странное местечко,» - констатировал Алан в интервью Rolling Stone. Несмотря на такой холодный прием в городе, все билеты на шоу были проданы. Вскоре было также продано 18 000 билетов на концерт в Техасе, а затем и в Канзасе — в двух штатах, где их практически не ставили на радио. В Нью Йорке 42000 билетов было продано за день, а сам Violator продал уже более миллиона копий. Чем значимее становились Depeche Mode, тем более часто их крутили по радио — тем больше билетов продавалось, а группа становилась популярнее день ото дня.

Дэйв позже будет вспоминать этот тур, как время, когда вечеринки еще приносили радость. Его пристрастия к наркотикам росли день ото дня и это лишь прибавляло удовлетворения от того, что в каждом городе их принимали как королей. После каждого выступления в любом клубе города хозяева клубов были готовы отдать все, чтобы музыканты чувствовали себя комфортно: «Во время того тура,» - вспоминал Дэйв, - «все было просто замечательно. Но, думается мне, уже тогда мы слишком неосторожно относились к субстанциям. После каждого концерта мы спускались со сцены, закидывались и шли гулять... Вот представь себе. Каждый день. В течение полутора лет. В течение всего тура. Сумасшествие. Как будто в цирке находишься. А после всего этого ты возвращаешься домой, к обычной жизни. Чем дольше длился тур, тем хуже мне после него было дома...»

Через несколько лет турне в поддержку Songs Of Faith And Devotion станет легендарным благодаря ужасу, который сопутствовал ему вне сцены. Однако, нынешний тур не многим от него отличался. В жизни Дэйва начался самый мрачный период. Он снова увлекся наркотиками и вернулся к героину, который не употреблял более 10 лет: « Я просто хотел отвернуться от жизни,» - рассказывал он журналу The Times. «Героин помогал мне не думать о том, что я — аутсайдер и никому не нужный придурок. Героин помогал мне не думать вообще.» Внезапно в голову Дэйву пришла мысль, что от кошмара повседневной жизни он с легкостью спрячется в мире секса, наркотиков и рок-н-ролла.

У него так же появилась новая возлюбленная, которая работала в сфере связей с общественностью в музыкальном бизнесе. «Мною двигала похоть,» - рассказывал он о Терезе в FHM. «Я порвал связи абсолютно со всеми людьми, которые были в моем прошлом и начал все с чистого листа.» Во время этого тура все больше людей стали обращать внимание на то, что с Дэйвом творится что-то неладное, но точки невозврата он еще не достиг. Турне проходило значительно проще, чем все прочие, так что группа получала удовольствие от каждого концерта и вечеринок после выступлений.

«Вокруг все тонуло в экстази,» - говорил Алан Уайлдер в беседе с Uncut. «Но не могу сказать, что это интересовало кого-то из нас. Дэйв уже плотно сидел на героине, но проследить этого, если ты об этом не знал, было невозможно. По нему этого не было видно. К тому же, это все скрывалось за огромным количеством выпивки и фривольного поведения. Тур был очень длинный, так что, может быть, у этой бомбы было отложенное действие.» Символы того времени, однако, начали проявляться в первый же вечер после тура. Они пригласили на разогрев Electronic, супергруппу, в которой играли Бернард Самнер из New Order и Джонни Марр из The Smiths. Их дебютник вышел вскоре после этого тура, так что интерес к коллективу был ошеломителен. После первой же вечеринки Бернард чуть ни утонул в ванне собственной рвоты, отравившись кислотой.

Продолжительность тура была сокращена до 75 выступлений. С самого начала первого шоу, когда группа выходила на затопленную светом сцену, на которой красовались огромные буквы D и M, зрители поняли, что тур будет грандиозным. Концерты начинались с инструментальной Kaleid, к концу котрой на передний план выбегал Дэйв, в то время как остальная группа стояла на один уровень выше, чем он, образуя букву V. Спокойные и мрачные в студийной версии песни живьем звучали умопомрачительно.

Теперь уже Дэйв прекрасно представлял себе, что нужно делать, чтобы овладеть публикой. Через несколько концертов Алан уже представлял себе, в каком месте сцены будет Дэйв в какой момент какой песни, потому что Гэан прекрасно отрепетировал все выступление. Такие шоу требовали неимоверных усилий, так что теперь к обычному набору витаминов и лекарств, которые Дэйв всегда возил с собой, добавилось огромное количество болеутоляющих, чтобы заботиться о регулярных травмах колен и растяжениях. «Ноги болели всегда,» - рассказывал он FHM. «так что перед каждым гигом ко мне приходил доктор, прописывал болеутоляющее: от спины, от ноги, от руки, от головы, от того, от сего, от всего. Позже он прописывал мне стероиды для связок. Так что когда в этот коктейль добавлялись алкоголь и субстанции после шоу, я становился настоящей помойкой.»

На сцене же группа не переставала удивлять. Вскоре над группой появилось два огромных экрана, на которых появлялись образы, тщательно подобранные Антоном, которые нередко подчеркивали черное чувство юмора группы. К примеру, иногда там мелькал Мартин с крыльями, висящий вниз головой, которого Антон прозвал «ангелом в бондаже». Сами песни звучали на концерте в более танцевальных версиях, чем на альбоме, однако их основу, знакомую публике, никто менять не собирался. Behind The Wheel была насыщена танцевальным битом, Everything Counts звучала как первоклассное техно. Даже во время исполнения самых глубоких и темных песен, Дэйв не переставал обращаться к публике, выкрикивая приветствия, крутясь по сцене с микрофонной стойкой или раскидывая руки, будто Иисус. Самым необычным номером на выступлении был кавер на Route 66, которая, хоть и была переделана в стилистике группы, от этого не потеряла своей рок-н-ролльной сути. Каждый вечер она звучала последней в концерте.

Дэйв же продолжал переносить энергетику со сцены в обычную жизнь, чувствуя дикий дисбаланс между выступлениями по 2 часа в день и всем остальным временем. «Мне казалось, что он жил концертами, что лишь выступления удавались ему на все 100,» - грустно вспоминал Флетч. «Он был преисполнен эмоций при общении со всеми нами, так что я даже избегал встреч с ним.» Дэйв же тем временем превращался в стандартную рок звезду. Этот стиль жизни был его мечтой со времени пребывания в Бэзилдоне: «Мы шутили насчет Spinal Tap,» - рассказывал он. «Мы все время проигрывали их видео в автобусе или цитировали их. А потом это перестало быть смешным, потому что я вел точно такой же образ жизни, как и наш объект насмешек. Я просто жил также. Я терял чувство юмора. И это меня убивало.»

Во время турне было выпущено еще три сингла: Enjoy The Silence, Policy Of Truth, а затем и World In My Eyes. Первая из этих песен стала даже популярнее Personal Jesus. Она достигла десятки лучших в США и Британии, а в Германии, как обычно, стала №1. Впервые в жизни, казалось, они делают правильно абсолютно все. Поддержка была также сверхъестественна — очередной клип от Антона. Когда он объяснил им суть клипа до съемок, Дэйв был ошарашен: «Сделаем вот что. Дэйв, разодетый королем будет бродить тут и там со складным стульчиком».

«Флетч, Мартин и Алан по полу катались от хохота,» - рассказывал Дэйв позже. «ИМ ведь ничего не надо было делать, а они только этого и ждали. А вот мне было не смешно. Я ни хрена не понял и мне эта идея не понравилась изначально.» Он даже попросил Антона придумать что-нибудь другое, но режиссер сказал, что если уж идея ему пришла, то ничего другого автоматически не выдумается. Группа даже размышляла, не пригласить ли другого специалиста для этого клипа, но, решив продолжить сотрудничество, они поняли, что сделали это не зря. Всем, кроме Дэйва, идея клипа очень понравилась, потому что они сниматься не любили и для них работы было совсем не много. Они заглянули в студию на час, походили перед камерой, поделали умудренные опытом и усталые лица и были свободны, в то время как Дэйв, Антон и продюсер Ричард Белл провели шесть суток, мотаясь между Альпами и Шотландией. «Было нелегко, но довольно весело,» - вспоминал Дэйв уже через несколько лет после съемок. «Я прямо как король бродил тут и там в короне, с мантией и всякими такими штуками».

Клип получился очень необычным. Без всяких спецэффектов и современных технологий был снят Дэйв Гэан, который бродит по пейзажам, характерным для открыток со складным стулом подмышкой. Клип одновременно получился смешным и чрезвычайно грустным. Антон рассказывал, что хотел показать человека, который владел всем и пытался найти покой в обычных вещах. Дэйв же спокоен вовсе не был, ведь ему пришлось постоянно бродить то по Альпам, то по горам Шотландии. Антону удалось показать отличительную черту музыканта — публичного человека, который, по сути, абсолютно одинокий, прячется за маской всеобщего любимца и властителя умов сотен тысяч фанатов.

Ближе к концу съемок Дэйв был настолько вымотан, что когда Антон объявил о съемках финальной сцены, в которой король идет спиной к камере по щиколотку в снегу, решение пришло само собой. Певец работал неделю, неустанно шатаясь по снегу и горам, дыша холодным воздухом и потея в семь ручьев. Когда съемочная группа поднялась на 5 миль в Альпы, Дэйв снял корону, затем мантию, водрузил их на Ричарда и провозгласил: «Все, хорош, Ричард, твою мать, твоя очередь поработать, вали ты вместо меня гулять!», сел в вертолет и полетел в гостиницу отдыхать и пить горячий шоколад. Позже Дэйв вспоминал: «Это был один из тех клипов, которые идеально передают настроение песни. Антон смотрит на мир через камеру, снимает движения и передает видеорядом то, о чем написана песня. Потрясающе. Он попросту понимает нашу музыку!»

Когда группа вернулась к европейской части турне, их встретила гораздо более бурная поддержка, чем в США. Во время одного из концертов в Германии группа, продолжая исполнять песни, смотрела в одну сторону: рядом со сценой в невероятном танце кружилась теннисистка Штефи Граф. Европейское турне закрутилось и группа вернулась к обычной рутине, давая концерты каждый день или через сутки. Выматывающий образ жизни усугублялся потреблением алкоголя и наркотиков в огромном количестве. Возникали люди, которые требовали что-то от группы, будь то концерт, автограф или деньги за дозу. Музыканты снова стали ощущать себя циркачами, которыми кто-то беспрестанно управляет. Антон, который был с группой в большей части турне, запечатлел свое видение жизни Depeche Mode в следующем клипе — Halo — в котором они представлены как раз как актеры из цирка. Официальным синглом эта песня не выходила, но в США она добилась неплохих результатов, особенно при помощи клипа, который стал одной из лучших работ Корбайна. В нем Дэйв, в роли силача, женится на клоунессе, которая в результате изменяет ему с клоуном, которого играет Мартин. Как и предыдущее видео, Halo получилось очень смешным и трагичным одновременно.

Неожиданностью стала для группы награда, которую они получили на родине: Brit Award. Лучший сингл — такого статуса добилась Enjoy The Silence. Но и эта победа не прошла без негодования со стороны прессы: «Фанаты группы тратили все свое время и деньги чтобы Depeche добились хоть какого-нибудь успеха в Британии,» - писали в News Of The World. Сегодня у большинства исполнителей среди фанатов есть инициативные группы поддержки которые «работают» в этом ключе. Тогда же это было в новинку.

Через десять лет после первого концерта Depeche Mode внезапно перешли на новый уровень. Они стали группой, чью музыку покупают даже те, кто и музыки не слушает. Кроме фанатов, в магазины бежали те, кто следил за модой и покупал не больше 1-2 пластинок в год. Группа становилась все популярнее...

13. Уединение.

Violator вышел как раз вовремя. Молодежь по всему миру начала уставать от стандартной рок музыки, а ребята из Бэзилдона представляли собой нечто модное, современное и ни на что не похожее. К концу тура в поддержку последнего альбома рок все-таки снова начал пробиваться в сердца слушателей, возрождаясь в новых ипостасях. Пиком моды стал грандж. В начале 90х он был андерграундным веянием, которое вскоре взорвет умы по всему миру. Изначально он создавался как альтернатива мейнстриму, хотя в результате попросту его подменил. В Америке снова было много нового и интересного...

Для Дэйва возвращение к своей жизни в Англии было очень непростым решением: «Там было так скучно, так спокойно, мне это так не нравилось! У меня была красавица жена, подрастал ребенок. Мы жили в огромном доме, у меня было несколько машин... и мне было не по себе... Я хотел переехать в Калифорнию, но Джо сразу отказалась.»

Дэйва привлекал Лос-Анджелес, но еще больше его привлекала Тереза. После окончания тура он понял, что хочет остаться с ней и переехать в Америку. «Однажды утром ты смотришь на свое отражение в зеркале и вдруг понимаешь, что в ответ на тебя смотрит не тот, кто там был вчера,» - рассказывал он журналу Details. «Тереза вызвала во мне те чувства, которые я никогда и не испытывал! К примеру, - любовь». В то же время он прекрасно понимал, что готов сделать с сыном то, что отец Дэйва в свое время сделал с ним: «Мой папа бросил меня и сестру когда мы были совсем маленькими и беззащитными. И вот — я делаю то же самое с моим собственным сыном. Но в то же время я не поступаю плохо! Я сделаю все чтобы у моего сына все было в порядке». Он знал, что уже несколько лет плохо поступает с женой и был уверен, что наконец принял верное решение: «Долгие годы я был просто уродом по отношению к ней. Мне не нравилась моя собственная жизнь, а доставал я ее. Джо меня прекрасно понимает и она сказала, что не будет препятствовать моим встречам с сыном. Вот такая она молодец.»

Новая жизнь в Америке была многообещающей. Дэйв понимал, что он становится новым человеком. Но вот каким был тот «новый Дэйв», он до сих пор не знал. «Моей самой большой проблемой было то, что я всегда жил для других, а не для себя,» - сокрушался он. «Я хочу, чтобы весь мир меня любил и сделаю для этого все, что угодно. Если людям было скучно, я делал все, что от меня зависит, чтобы стать центром внимания.» После изнурительных туров и проблемах в переключении на обычную жизнь, он задавался вопросом, сможет ли Дэйв Гэан стать таким, каким его представляют фанаты. Переезд в США и встреча с Терезой на фестивале Лоллапалуза, организованном вокалистом Jane's Addiction, Перри Фарреллом, стал для него откровением: «Jane's Addiction были самой крутой группой из всех, что я когда-либо видел. Иногда они играли как кусок дерьма, но в основном они были просто невероятны и мегакруты!» Группа, которую так хвалил Дэйв, никогда не достигнет тех высот, которые им прочили критики и поклонники. Несмотря на это, ее влияние на растущую грандж сцену и создание «альтернативной нации» на Лоллапалузе сложно переоценить. Они стали своего рода Иоанном Крестителем группы, которая изменит жизнь в Америке раз и навсегда — Nirvana. На фоне британской танцевальной и инди сцены это выглядело более, чем привлекательно. Дэйва привлекало новое течение, которое кардинальным образом отличалось от статичных синти групп, которые не выходили из-за синтезаторов в течение концерта. Ему в первую очередь нравилось быть поклонником этой новой музыки, слушать ее во время концертов и знакомиться с музыкантами за сценой. Полжизни проведя в Бэзилдоне и полжизни — в заточении в Берлине, теперь он был под огромным впечатлением от живой музыки.

Он начал мечтать, что случится, если Depeche Mode попадут в струю этой неизведанной энергетики. И тут ему вспомнился панк, как стиль, благодаря которому он погрузился в мир музыки: «Это выглядело так, будто бы четыре торнадо с разных сторон неслись друг к другу. Я такого не испытывал с тех пор, как в 15 лет впервые побывал на концерте The Clash. Я был очень впечатлен.» Также на Дэйва повлияла книга, которую он недавно закончил читать: Rolling Stones Филипа Нормана, который преподносил фигуру Кита Ричардса как рок-звезды, активно прожигающей свою жизнь. Дэйву это импонировало еще больше: «Да в мире же не осталось ни одной е*аной рок звезды! Куда они делись, - вот как я думал. Кто теперь станет героем? Кто пройдет весь путь от начала и до конца? А? Кто? Одно дело — петь песни, а совсем другое — жить тем, что ты поешь!» - рассуждал он в беседе с NME. «Так что я стал монстром. Ошибался я в единственном — мне казалось, что для того, чтобы стать настоящей звездой. Необходимо пройти все круги ада. Так что я втоптал свое тело в грязь, чтобы доказать себе, что у меня все получится.»

В конце 1991 года скончался Лен, отец Дэйва. Гэан не видел его много лет, но эта утрата все равно стала для него очень тяжелой. Он жил с Терезой в Америке, ходил на десятки концертов, старался отвлечься от произошедшего, и через некоторое время, в апреле 1992 они поженились в часовне имени Элвиса Пресли. Эта церемония сильно отличалась от его предыдущей свадьбы: на Дэйве была прозрачная футболка, под которой были видны новые татуировки, а свои торжественные клятвы молодожены произносили перед двойником короля рок-н-ролла. «В результате мне просто пришлось заорать: Кто-нибудь, выведете отсюда этого ублюдка на х*й! Я хочу пожениться уже» - вспоминает Дэйв. «А мать Терезы, Дженнифер, подошла к нему и тихонько сказала: Простите, Мистер Элвис, но не могли бы Вы закончить, мне кажется, эта пара хочет пожениться.»

Американская рок сцена вряд ли была подходящим пристанищем для «нового» Дэйва. Героин сметал на своем пути музыкантов, распространяясь словно злой вирус: Курт Кобейн, Лэйн Стэйли из Alice In Chains и Скотт Уэйланд из Stone Temple Pilots были знаменитыми потребителями наркотиков. Из-за этого они, ставшие героями поколения, вскоре скатывались на самое дно и повторяли жизненный путь музыкантов 1980х, над которыми в свое время активно потешалось большинство. Что интересно, Дэйв, сблизившись с Jane'S Addiction, с самого начала внимал деструктивной силе наркотиков, которые, с другой стороны, не переставали быть вдохновением: «Мне до сих пор жаль Перри и его группу,» - вспоминает Дэйв. «Они могли стать крутейшим коллективом, но из-за наркоты все полетело в тартарары.»

На следующий день после свадьбы Дэйв сделал себе пирсинг в промежности. Для него это было шагом рок-звезды вновь почувствовавшей себя подростком, который хочет показать своей подружке, какой он крутой. «Как мне казалось, от этой штуковины можно было получить заряд сексуальной энергии,» - говорил он в интервью Q в 2003 году. «Но это было так больно... я такой боли в жизни больше не испытывал. Я полчаса стоял на четвереньках на столе, а мне в задницу глазела девочка, пихающая в меня иглу. Я после этого не мог дотронуться до себя. На жестком стуле 6 месяцев не мог сидеть, прикинь! Но эта штука нужна была для удовольствия, на самом деле. В детстве ведь такое бывает: найдешь такую тряпочку какую-нибудь, таскаешь ее всегда с собой и думаешь, что это твой талисман. Вот и мне такое было нужно...»

Ни на секунду Дэйв не забывал о своей бывшей жене и ребенке: «Меня разрывало на части,» - рассказывал он Стивену Далтону из Uncut. «Я бросал часть себя, и отрывать ее было невероятно больно. Иногда я просто чувствовал, что мне пришел пи*дец и тогда я пытался утопить свои чувства в алкоголе. И делал я это гораздо чаще, чем просто поднимал свою *опу и делал что-нибудь, а стоило бы устроить все наоборот...»

Сразу после окончания последнего тура он понял, что больше не хочет идти с группой по протоптанной дорожке последних 10 лет. Они достигли уже всего на свете и электронная музыка больше не вдохновляла его так, как живая. В Америке его новые приятели — наркоманы наперебой требовали создания новой группы. «Ни на секунду я не сомневался в том, что Depeche Mode – моя жизнь,» - вспоминал Дэйв. «Я просто понял, что нам пора стать потяжелее.» В 1992 году он внезапно получил посылку от Мартина, в которой была кассета с демо версиями новых песен. Вдохновение вернулось к Дэйву моментально. Несмотря на то, чот до рок сцены Гору было мало дела, он стал развивать свою увлеченность блюзом, которая вышла на поверхность в Personal Jesus. Первая песня, которую прослушал Дэйв, называлась Condemnation и она на 100% совпадал с его представлением о том, чем должны заниматься Depeche. Мартин в очередной раз прочитал мысли Дэйва.

«Странно,» - говорил Дэйв в 1993 году. «Когда я пою эти песни, такое чувство, что это я их написал. Мартин пишет о своем опыте. Обычно — это то, что происходит с нами как с группой. Так что большинство его песен — они про меня! Особенно на двух последних альбомах!»

Дэйв не мог поверить, что Мартин вообще не задумывался о друге, когда писал песни. Позже он признается, что исполнение новых треков стало для него терапией, позволившей разобраться в себе самом. В первую очередь он говорил, конечно, о Condemnation. Как только Дэйв прослушал ее, он встал и пошел собирать чемодан, чтобы ехать в Англию и привнести энергию новых популярных течений в родной Depeche Mode.

14. Посвящение.

Перед записью следующего альбома в группе было принято решение о необходимости вновь почувствовать себя единым целым, обрести то, что они утратили за несколько лет до этого. В отличие от ранних лет существования Depeche Mode, когда все, кроме Алана, жили в Бэзилдоне, теперь им было не так легко собраться, потому что музыканты обитали в разных местах света. После последнего тура они не виделись несколько месяцев, так что первым предложением Флада, который вновь согласился с ними сотрудничать, было обретение изначального единения друг с другом. Он посоветовал им жить вместе. Оставив сомнения, группа согласилась.

К тому моменту им вновь потребовались новые ощущения, поскольку в большинстве европейских городов поработать уже удавалось ранее. Мартин и Флетч всегда поддерживали идею записывать каждый новый альбом в новом городе. К сожалению, в Мадриде, на который группа рассчитывала, свободных студий не оказалось, так что пришлось снять роскошную виллу в пригороде столицы, куда они и направились, взяв с собой все необходимое оборудование. В 1992 году такой шаг был чем-то новым и неизведанным. Новые технологии лишь недавно сделали мобильную студию возможной и Depeche были одними из первых, кто испробовал это на собственном опыте. Кроме того, им казалось, что жить, развлекаться и творить вчетвером будет куда более весело, чем просиживать ночи в обычной студии.

Дэйву эта идея должна была прийтись по вкусу больше остальных. Он был самым общительным и изначально придерживался мысли, что группа должна представлять из себя некую банду, которая отрывается, работает и проводит время вместе постоянно. На самом же деле, все было вовсе не так. «В теории это все звучало идеально,» - признавался он в интервью журналу Future Music. «Но видеть друг друга 24 часа в сутки — это самое настоящее испытание, тем более, если у людей такие разные характеры, как у нас четверых. Я был за, Алан запротестовал сразу, а Флетчу так и вообще стало плохо. Да ему вообще всегда было плохо вне его дома, без семьи, без телевизора, без ресторана...»

Когда в помещение вошел Дэйв, группа была в шоке. Вместо улыбчивого парня с короткой стрижкой, в комнату заплыл умудренный опытом мужчина, покрытый новыми татуировками. Его черты лица стали тонкими и острыми, а усталый взгляд был виден даже из-под копны длинных волос. «Я изменился,» - признался он позже. «Но я не понимал этого, пока не встретился с Алом, Мартом и Флетчем. Их взгляд меня поразил.» «Мы не видели никаких фотографий с ним,» - подтверждает эти слова Гор. «Мы были в шоке. Все эти татуировки, длинные волосы, даже одежда другая! Конечно, из-за этого всего было сложно почувствовать, что мы — все те же Depeche Mode.» Дэйв был настолько возбужден своими новыми идеями, что даже не заметил отсутствие желания группы делать что-то «роковое»: «Я приехал туда с мыслью: Ага! Да, твою мать! Ребята хотят того же, чего и я хочу! А в результате — ни хрена! Они думали, что надо продолжать в том же духе, что и раньше. Но они были не правы!»

Несмотря на то, что он не играл ключевой роли в музыкальной составляющей песен, его харизма сделала свое дело и друзья сдались. Одной из побед Дэйва стало так же и то, что он уговорил их записать живые ударные. Алан даже согласился исполнять эти функции через неделю длинных и ожесточенных споров. Он никогда не играл на барабанах, но врожденный талант многогранного музыканта позволил ему довольно быстро научиться этому. Радости Дэйва не было предела: он сыграл ключевую роль в студии, его послушались музыканты и теперь он снова чувствовал себя частью Depeche Mode.

Остальным же было довольно сложно находиться с ним в одной комнате. Он чувствовал, что группа настроена против большинства его идей и соглашается неохотно, так что напряжение снова стало расти. Опять начались ссоры, но чаще всего в студии царила гробовая тишина. Отчасти это происходило от того, что Дэйв продолжал искать себя. Он обожал петь, но теперь ему было этого мало. Вспомнив годы обучения в колледже, он с фанатизмом снова взялся за рисование, что было очередным шоком для друзей. Свою первую картину, нарисованную после длительного перерыва, он с радостью подарил Терезе и пообещал продолжить творить.

«Это было нелегкое время,» - вспоминает Алан в разговоре с Мартином Таунсендом из Vox сразу после выхода альбома. «То, что мы разъехались по разным странам, стали проводить время с семьями, детьми, занимались своими делами, - все это изменило наш взгляд на то, что мы представляем собой, на музыку и жизнь в целом. Когда мы снова собрались вместе, нам было не привыкнуть друг к другу.» Идея жить вместе была хорошей, только если жизнь была не такой, как оказалось. Комнаты были расположены рядом, но нередко Дэйв пропадал на несколько дней и никто его не видел. У каждого из них был свой взгляд на то, как должны звучать песни, но Мартин был все время недоволен. Как и обычно, он никому об этом не говорил. Алану не нравилось стоять на месте и не развиваться. Флетч страдал от нервного расстройства. Что думал Дэйв, не знал никто.

Никто не заметил, что Дэйв снова употребляет героин.

«Во время записи альбома я догадывался, что Дэйв принимает что-то,» - признался Мартин. «Но наверняка никто ничего не знал. Я знал одно: он куда-то пропадает. Постоянно. Я должен был тогда подсчитать, сколько будет дважды два... но мы и сами немало тусили в то время. Приходили домой к 8 утра, вставали в час, спускались работать,.. да мы не знали, какой сегодня день недели, не то что где Дэйв.» Для Мартина алкоголь вскоре стал огромной проблемой: «Я начал пить без остановки. Два раза у меня был припадок от этого и врачи запретили мне употреблять: тело начало сдаваться. Я мог проснуться с утра после веселой ночи, рухнуть на пол от панической атаки и сразу же подумать: ага, опять, ну ничего, сейчас в паб слетаю и все пройдет.»

Когда на виллу прибыл Дэниэл Миллер, у него был шок от того, что он увидел. В одной комнате Алан играл на ударных. В другой сидел Флетч с газетой. По третьей носился Флад, пытаясь сделать что-нибудь с тем, что уже записано. Они уже не выглядели сплоченным коллективом, как раньше. Не спасло их и то, что, пока все отдыхали, Алан начал свой соло проект, Recoil, и у него не было и недели, чтобы отдохнуть от студии, как опять пришлось браться за работу. Он обожал трудиться над музыкой и отдавал этому все свои силы, но иногда ему казалось, что его недооценивают.

Единственное, что успокаивало Дэниэла — это песни. Большинство из них находились на первых стадиях развития, но уже сейчас Дэйв ощущал, как они близки ему. Его всегда интересовали секс, любовь и религия, но теперь последняя выходила на первый план. «Я изо всех сил хочу поверить во что-то,» - говорил Мартин Крису Уиллману в интервью LA Times. «И если на меня надавить — хотя нет, на меня не надо давить — я скажу, что верю в Бога. Во времена Blasphemous Rumours не верил. А теперь верю.» Дэйв также находился в постоянном поиске одухотворенности: «Мы стараемся повести людей за собой, вывести их на новый уровень, более высокий, понимаешь? Мы хотим, чтобы они обрели духовность благодаря нашей музыке. Благодаря нашему последнему альбому это сделать довольно просто. Говорю за себя: во время записи выложился на все 100!»

На проблемы Дэйва группа могла с легкостью закрыть глаза, - во время записи его голос звучал как никогда хорошо: сырой, напористый вокал поразил всех. Вместо того, чтобы десятки раз записывать один и тот же отрезок и потом доводить его до совершенства, было решено оставить для альбома самый эмоциональный дубль каждой строчки. Поэтому иногда в альбом были пропущены самые первые попытки, далекие от совершенства, но преисполненные энергией и чувством. Таким образом был записан, по мнению Дэйва и десятков критиков, лучший вокал за всю историю группы.

Когда он пел Condemnation, радости не было предела. В оригинале демо версия от Мартина была максимально приближена к классическому госпелу. Собственно, в таком виде песню и решили записывать. Алан позже рассказывал: «Этот госпел мы решили записать так, чтобы он звучал, будто бы был записан живьем, когда все музыканты играли песню в одной комнате. Так что мы решили записывать каждого по отдельности, но в одном и том же помещении. Флетч бил палкой по коробке, Флад и Дэйв хлопали в ладоши, я играл на ударных, а Мартин — на органе. В результате получилось как раз то, чего мы хотели добиться.»

Когда Дэйв записывал вокал к этой песне, окружающие были в восхищении. В подсобке студии в Мадриде стены были устроены таким образом, что от стен отражалось невероятное эхо, которое идеально подходило для этой песни. После того, как Дэйв вышел оттуда, довольный результатом, на лице Флада расплылась улыбка от услышанного. Шон Де Фио, ассистент звукорежиссера, рассказывал позже: «Я с ним поговорил после записи Condemnation и он сказал, что это — лучшая песня из всех, которые ему приходилось петь за всю жизнь! Он записывал ее на плохой микрофон, в тесной комнатке, с мониторами, включенными на полную мощность, и он отдал всего себя этой песне. Кстати, на вокал никаких эффектов не было наложено. Даже не подчищали. Как Дэйв спел — так вы это и слышите на альбоме. Это был просто концерт, который мы записывали. Два — максимум три дубля — и песня готова. Никаких эффектов, никаких примочек на голос не накладывалось. Группа. Группа в изначальном своем виде. И альбом таким получился. Настоящим.»

«Я орал что было мочи при записи этой песни,» - признавался Дэйв. «Это ведь была песня обо мне. Она до сих пор мне очень дорога.» Флад подтверждает: «Дэйв сидел на наркотиках, редко появлялся в студии, но как только мы включали микрофон, - он был великолепен.» Хотя Дэйв отдал все силы, чтобы записать вокал, позже он признается, что его вклад в этот альбом крайне ограничен: «Я приходил, подкидывал ребятам самые сумасшедшие идеи, но до их воплощения я в студии не оставался. За пультами все время сидели только Алан и Флад.»

Вскоре группе пришлось согласиться с тем, что идея жить вместе в Испании не сработала, поэтому было принято волевое решение вернуться в Германию. После небольшого перерыва они вновь встретились в Chateau Du Pape в Гамбурге. В некотором роде, здесь им было проще. Алан, Мартин и Флад начали работать более продуктивно, а Дэйв тем временем записывал свои лучшие вокальные партии. В этой студии было необходимое профессиональное оборудование, чтобы напомнить группе о том, чем они должны заниматься. Флад был на седьмом небе от счастья. Работа над Violator была очень необычна, но она и в сравнение не шла с тем, что происходило теперь. Нередко члены группы избегали друг друга и не разговаривали. Антон позже вспоминал, что если у U2 во время сотрудничества встречи были постоянными, то у Depeche Mode их вообще практически не бывало.

«Сложнее всех пришлось Фладу, ведь он все это сводил,» - говорил Дэйв. «Я думаю, что этот альбом его практически уничтожил. Он работал и с Ником Кейвом, и с U2, но после выхода Songs он сказал, что мрачнее он в жизни ничего не слышал.»

Именно в Гамбурге группа узнала, что Дэйв пристрастился к героину, когда Алан наткнулся на упаковки с веществом в его комнате. Они были вне себя от гнева, в первую очередь — на себя. Наконец они поняли причины его странного поведения и клеймили себя, что не отреагировали раньше. Дэйву был выдвинут ультиматум, чтобы он привел себя в порядок и на некоторое время это повлияло на певца. К сожалению, надолго его сил не хватило. Пристрастие было в начальной стадии и эйфории без наркотиков Дэйву явно не хватало: «Мне все говорили, что мне нужна помощь,» - вспоминает он. «Но я никого не слушал. Честно говоря, Мартин, Ал и Флетч были довольно наивны, они думали, что я просто превращаюсь в рок звезду. Но все было не так просто.»

К сожалению, его вокальные данные были настолько сверхъестественны, что все решили, что Дэйву нужно пройти через страдания, чтобы выдать нечто потрясающее. То, как Дэйв выдавливал из себя вокал на записи, резко контрастировал с предыдущей сессией для Violator. Он начал думать, что самый честный вокал — тот, который записываешь на пределах своих возможностей и эмоций. Такой ход мысли был характерен для исполнителей блюза, которые за десять лет до этого смеялись при одном лишь упоминании о Depeche Mode. Когда Винс кларк создавал группу, он изо всех сил пытался дистанцироваться от живой музыки, которая теперь была основной движущей силой Дэйва.

По забавному стечению обстоятельств, Винс тоже оказался в Гамбурге в этот момент. Erasure приехали туда, чтобы дать концерт. Depeche Mode были удивлены, увидев, насколько он изменился. Позже Мартин рассказывал, что он даже пошел с ними ночью в клуб, что для него было совсем не характерно.

После того, как группа уехала в Лондон, чтобы заканчивать работу над альбомом, процесс пошел еще быстрее. Было также принято решение, которое противоречило всем канонам электронной музыки: для записи Judas они пригласили волынщика Стефана Ханнигана, который позже рассказывал: «Они хотели отступить от привычного звучания и привлекли к записи ирландскую волынку. Они хотели не просто сыграть все на синтезаторах, а добавить живого звучания, чувства. Души. Так что они мне рассказали о песне, показали текст и объяснили, в какой момент мне необходимо вступать. У них был четкий план насчет того, как я должен звучать. Дэйв, кстати, в то время, похоже, очень влиял на всех. Они оба производили впечатление начальников, но Гэан был очень дружелюбен и прост в общении.»

Хотя Дэйв не был ни музыкантом, ни продюсером, он продолжал давить на своих коллег с целью принести в музыку Depeche Mode как можно больше элементов живого рока. Ведь записываться при таком подходе было гораздо веселее,чем с запрограммированными синтезаторами.

Что удивительно, никто из знакомых Дэйва, кроме самых близких друзей, даже не догадывался о том, сколь обширным стало его пристрастие к наркотикам. Если он и принимал героин, то уровень самоконтроля был крайне высок. Студийный ассистент Шон Де Фио признавался, что заметить этого было просто невозможно: «Я слышал истории о том, что кто-то нашел у Дэйва шприц и все прочее... но я не мог в это поверить — он лучился здоровьем! Я был в таком шоке, когда все всплыло на поверхность... В момент записи ничего такого не было!» Стефан также не скрывал своего удивления: «Я бывал участником таких событий, когда люди попросту исчезали и их больше никто не видел, Сам я никогда не принимал ничего, но знаю, как это бывает. Я был в таком шоке, когда узнал про Дэйва. У меня было полное впечатление, что мне рассказали о моих пристрастиях, а не о проблемах кого-то другого. Я воспринял все очень близко к сердцу. Понимаете, когда с этими людьми встречаешься, они тебе улыбаются, становятся твоими приятелями, а потом и семьей — услышать такое очень непросто. Но в студии все было чисто. Я вам даю слово.»

В Olympic медленно, но верно начинала царить гармония. Компромисс был найден и группа уверенно двинулась в едином направлении. После выпуска альбома Алан признался, что они, наконец, стали работать как единый механизм: «Мы наконец снова стали группой, правда, произошло это всего два или три месяца назад. До этого нас разрывали противоречия и это не секрет.» Стефан согласился с Аланом: «Они работали как очень сплоченный коллектив. Все были настолько довольны самим процессом! Это надо было видеть!»

Каждый из музыкантов был очень доволен своим вкладом в общее дело. Особенно Дэйв был впечатлен своими новыми вокальными партиями в стиле госпел. Они были ему гораздо ближе чем все, что он делал на Violator.

Несмотря на все слухи, которыми опутан тур, последовавший за выходом Songs Of Faith and Devotion, каждый из специалистов, работавших с Depeche Mode над альбомом, в первую очередь отмечали не разгул, сопутствовавший концертам, а то, как Дэйв, Мартин, Алан и Флетч отдавали себя музыке и процессу создания произведений. «Я работал с многими рок музыкантами, которые поступали вовсе не как рок музыканты» - вспоминал Стефан. «Сейчас же я видел группу, которая, будто бы, только что записала свой первый альбом и вот-вот приступит к записи второго, который они хотят сделать лучше первого и работают со рвением, какого еще свет не видывал. Они не были уверены, что пластинка станет лучшей, но ею они хотели сделать своеобразное заявление. Если раньше кто-то, кто приглашал меня сотрудничать, мог быть груб, то Depeche Mode – совсем не тот случай. Они верили в силы Флада. И они верили в меня.»

На запись Songs Of Faith And Devotion было потрачено огромное количество денег. После Испании и Германии они сняли крайне дорогую студию Olympic на несколько недель. «Ребята просиживали свои задницы в студии до дыр. Мартин приходил ранним утром, Дэйв — в полдень, когда уже и Алан подтягивался. Затем Март, Флетч и Дэйв шли отдыхать, а мы с Алом, Фладом и Крисом Дики (инженером) торчали там до 5 утра,» - вспоминает Шон. «Было очень тяжело. Дэйв хотел записываться в полдень, так что нам надо было приходить раньше и готовиться к этому. Потом мы его записывали, потом работал Мартин. А потом Ал и Флад сидели ночь напролет и расшивали песни звуками.

В результате после гладкого и вылизанного Violator альбом получился крайне жестким и резким. Скрип первого трека, I Feel You, моментально врывается в подсознание слушателя новым звучанием, о котором так мечтал Дэйв. Рифф к этой песне был самым роковым из всего, что они делали. Также на альбоме сразу заметны влияния соула. В Condemnation, Mercy In You, Judas вновь звучат знакомые религиозные темы, в Get Right With Me на фоне слышен чистый госпел, а романтичная In Your Room напоминает церковные песнопения, наложенные на похотливые изыскания Дэйва.

Впервые группа использовала и струнные инструменты, пригласив оркестр для записи One Caress. Как и многие группы тех лет, они призвали для сотрудничества Уилла Мэлоуна, который занимался альбомом Unfinished Sympathy группы Massive Attack. В студии он дирижировал 28 музыкантами, одновременно с которыми записывался вокал Мартина. Алан позже скажет, что это была самая быстрая запись в истории их группы. После Somebody.

И все равно, когда влияние рока прослеживалось очень четко, Depeche Mode оставались электронной группой. Даже наркоманская Rush все равно основана на синтетическом бите. Она звучит практически как замедленная версия самых популярных песен Prodigy, которые увидят свет через несколько лет. Миллер уже тогда отмечал, что рок музыка Depeche Mode совсем не похожа на рок музыку рок групп.

Группа попросту использовала самые эффективные инструменты для достижения нужного звучания. Если сравнить пластинку с блестяще простым Violator, она может показаться мудреной и тяжелой для восприятия. Разные студии, пресыщенность звуками — все это на поверхности с первого же прослушивания. Но голос Дэйва достиг новых вершин: он поет так, будто бы делает это в последний раз в жизни. Отстраненность и холодность вокала исчезла и его эмоциональный и технический диапазон кардинальным образом отличается от предыдущего альбома. Разнятся и песни в пределах этого альбома: от тягучей и нежной One Caress до брызжущей болью Condemnation. Сложно поверить, что в студии пел тот же мальчик, который весело крутился по сцене с микрофонной стойкой. И несложно понять, почему этот альбом стал самым любимым для Дэйва.

Позже Мартин будет мучаться вопросом, верно ли они поступили, придав пластинке такое тяжелое звучание, ведь группа впервые в жизни позволила себе попасть под влияние музыкальной сцены, окружавшей их. «Но теперь я понимаю, что мы все сделали правильно,» - улыбался он позже. «Мы стали превращаться в то, против чего протестовали на первых альбомах. Было весело».

Естественно, перемены не прошли незамеченными и фанатами. Расти Иган позже вспоминал свое отвращение, когда увидел группу с живым ударником на сцене: «Я, бл*, так расстроился! На кой хрен вам ударник! Вали на х*й со сцены!» Если они и становились рок группой, то, скорее, духовно, нежели с точки зрения звука. Они, конечно, потеряли свой шарм и чувство юмора, характерное мальчикам из Бэзилдона и изрядно американизировались. Дэйв изменился больше всех и иногда друзья скучали по его былой открытости и смешливости: «Дэйв — отличный актер,» - рассказывал Миллер в интервью Mojo. «И он превосходно изображал из себя эдакого изощренного рок-наркота, вроде Мика Джаггера в его лучшие годы. Но сейчас это было серьезно и шло от души. Как он вел себя на сцене, как общался с людьми, как работал — это был абсолютно другой человек.»

Успех первого сингла с альбома, I Feel You, однако, не смог дать группе надежды на светлое будущее. Видеоклип Антона задал тон всей последующей веренице перемен и новых направлений в жизни группы. Дэйв, одетый как гангстер, танцует как Джаггер, Мартин играет на гитаре, Алан - на ударных. Для того, чтобы напомнить публике о том, что Depeche Mode – рок группа, вокруг танцуют полуобнаженные девушки. Музыка, однако, была по-прежнему электронной, хоть и с новым звучанием и интересными элементами. Судя по клипу, видимо, 90% песни играл Флетч, который снят за синтезатором. Последний кадр с Дэйвом, который снимает рубашку и демонстрирует свои тату, стал своеобразным вызовом всем тем, кто до сих пор воспринимал их как антипод современной альтернативной сцены.

Незадолго до выхода альбома Антон снял EPK – электронный пресс-кит — презентация процесса записи альбома. Начал он с довольно прямой карикатуры на группу. Журналист Пол Гамбачинни посещает каждого из музыкантов в отдельности. Флетч сидит в офисе. Алан за фортепиано играет One Caress, Дэйв возлегает на подушках перед благовониями, как хиппи,а Мартин прячется в номере и к нему никого не пускают. Таким образом Антон четко изобразил дистанцию между участниками группы.

Уставшего Дэйва расспрашивают про его взаимоотношения с Мартином, на что он отвечает: «В последние пару лет я сблизился с ним, узнал его гораздо лучше. Да и он то же самое чувствует по отношению ко мне.» Большая часть фильма — это отличный мастер класс того, как не пускать интервьюера в свою жизнь. Алан аккуратно говорит, что все они очень изменились после записи последнего альбома. Дэйв рассказывает о том, как Флетч, Алан и он работают над демо версиями Мартина.

Когда вышла I Feel You, 15 февраля 1993 года, она стала самым популярным синглом, когда-либо изданным группой. Особенно хорошо новое звучание было принято в Америке.

После длительного процесса записи музыкантов ждал триумф. Однако, как люди, они по-настоящему страдали. Всем был необходим отдых, ведь запись происходила практически в течение года, с февраля 1992 по январь 1993 — это была самая длинная сессия в истории группы. К сожалению, уже был запланирован тур, ведь Depeche Mode были столь популярны, что каждый их шаг приходилось планировать заблаговременно. Для отдыха времени не было ни у кого, особенно у Алана, ведь в его функции входило произвести переаранжировку песен для живых выступлений. Дэйв в это время вернулся к стилю жизни рок звезды и с удовольствием ожидал грядущих выступлений...

....он еще не знал, что грядущие 14 месяцев турне практически разрушат его жизнь...

15. Разрушение

Когда Songs Of Faith And Devotion был выпущен, было впечатление, что о группе не было слышно несколько веков. Музыкальный мир изменился. Грандж стал формулой успеха, а его пионер, Курт Кобейн, продолжал тонуть в наркотиках и депрессии. В Великобритании публика быстро устала от модного течения и на смену ему стала появляться новая, светлая и жизненная музыка — первые намеки на бритпоп. Depeche Mode же продолжали творить в стиле, который был характерен лишь им одним.

Несмотря на то, что новый альбом не продался таким же тиражом, как Violator, он показал, что музыканты все еще на коне. Billboard напишет, что Songs Of Faith And Devotion стал первым альтернативным альбомом, который поднялся до №1 в чартах. К этому моменту у группы уже были поклонники во всех частях света. Каждый из музыкантов прекрасно давал себе отчет о возможных опасностях грядущего долгого тура, но необходимость сыграть для всех фанатов, которые хотели их видеть, победила предрассудки. Дэйв понимал, что ему предстоит выматывающие месяцы выступлений, поэтому он решил взяться за подготовку. Несмотря на постоянное употребления наркотиков, он стал ходить в тренажерный зал каждый день, чтобы пробегать по несколько километров на беговой дорожке и заниматься на велотренажере. Для тура он также сделал себе грандиозную татуировку: 10 часов в два захода — столько он провел под иглой мастера, чтобы получил рисунок крыльев на спине. Позже он рассказывал, что этот кельтский символ призван защищать его от зла: «Эти крылья мне были необходимы для тура,» - рассказывал он NME. «Это было мое личное оружие — если я смог сделать эту татуировку — я уже все смогу.»

Две недели он просто не мог шевелиться, а когда начались репетиции, болело все тело. Дэйв будто хотел наказать себя. Но тур начался и радости не было предела: если в студии Гэан не выступал на ведущих ролях, то на сцене он был в центре всеобщего внимания. А Songs Of Faith And Devotion был создан как раз для живых выступлений. Дэйв хотел отрываться и чувствовать отдачу от толпы, что для него было сильнее любого наркотика на свете.

В тур с группой поехало 152 человека специалистов, включая персонального драг дилера Гэана. Также в числе сопровождающих был и психотерапевт — это была находка Алана. Ему платили 4000 фунтов в неделю, чтобы он выслушивал все об их склоках. «Он мог предоставить помощь абсолютно кому угодно,» - вспоминает Алан в интервью Uncut. «Но на самом деле главной целью, чтобы он заставил Дэйва слезть с иглы, потому что мы сомневались, что он доживет до конца тура. На самом деле, к нему сходили почти все, кто был с нами в туре, кроме Дэйва. Он был слишком умен для того, чтобы записаться к врачу.»

Перед самым началом турне группа созвала собрание, во время которого Дэйва строго предупредили, что если он не завяжет с вредными привычками, до конца тура он не доживет. Он согласился, но, естественно, решение было для него нелегким. Пресса уже начала догадываться о том, что с Дэйвом что-то было не так. Но на каждую статью он махал рукой и очень убедительно смеялся. «В Германии вон пишут, что у Дэйва СПИД, что он умирает, или что он колется,» - говорил Мартин в интервью i-D. «Но это все так смешно, это не идет нам на вред, наоборот, продажи растут. Все, кто прочтет такой слух, подумает: ага! Интересно! Пойду послушаю, что там напели эти наркоманы».

Тур начался в Лилле, 19 мая 1993 года. Концерты приходилось давать в среднем раз в двое суток до конца июля, чтобы потом передохнуть немного и снять клип на Condemnation в Венгрии. Но тут с проблемами столкнулись группы, разогревающие перед концертом Depeche.

Фанаты Depeche Mode всегда отличались преданностью и крайностями. Для любой неизвестной группы, выступавшей с такими монстрами, было трудно пробраться через толпу в 30 000 человек для того, чтобы играть им песни, которые они никогда не слышали. Miranda Sex Garden были первыми, кто испытал на себе отсутствие интереса к творчеству, когда во время всего своего сета они слышали выкрики толпы ”De-peche-Mode! De-peche-Mode!”, а в результате получили порцию сырого мяса и пакетов с собачьим дерьмом, которыми их смачно закидали из первых рядов.

К этому времени Depeche и их ближайшее окружение смогли создать вокруг группы атмосферу полнейшей конфиденциальности, чтобы не сойти с ума в перечне стадионов, арен, площадок и сотен тысяч фанатов. Каждый вечер Дэйв ехал на концерт в одном лимузине, Алан — в другом, Март с Флетчем — в третьем. Создавалось впечатление, что у каждого из них в параллели идут разные туры. Дэйву лучше других удавалось уединиться. Через некоторое время он стал требовать отдельную гримерку, которую сразу самостоятельно украсил свечами и куртинами, как Кит Ричардс, и в которой он сидел до самого последнего мгновения. Флетч вскоре снова отказался с ним общаться, Мартин прекратил с ним говорить, и даже стойкий Алан испытал на себе этот прессинг. «Не они не могли находиться рядом со мной,» - с грустью вспоминал Дэйв в ЕРК к Ultra. «Я сам не мог быть рядом с собой.»

Когда концерты проходили успешно, все, несомненно, были счастливы. Одобрение толпы становилось все более важным: их посвященность и постоянная поддержка не надоедала Дэйву ни на секунду. Во время одного концерта в Маннхейме он почувствовал, что находится слишком близко к краю сцены и, как позже признавался Гэан, ощущение было похоже на первый в жизни прыжок с вышки в бассейн. Для пущего эффекта он выгнулся и рухнул в море рук, которые мягко приняли его и моментально начали разрывать на части одежду, а потом и кожу. Это продолжалось несколько минут, пока секьюрити не вытащили его обратно на сцену.

Дэйв продолжал чувствовать свою неуязвимость, хотя это ощущение медленно, но верно покидало его по мере развития событий во время тура. В Венгрии концерт получился абсолютно ничем не примечательным и, как он признался позже, Дэйв чувствовал себя как «кусок дерьма» весь тот вечер. Голос, несмотря на это, звучал божественно, а на все просьбы друзей перенести концерт Дэйв лишь презрительно ухмылялся и продолжал петь.

Во время первого выступления на родине, на Crystal Palace Athletics, атмосфера была накалена до предела. Было принято решение пригласить на разогрев готик группу Sisters Of Mercy. Так совпало, что этот концерт был единственным в Великобритании для готов, так что перед сценой до приезда Depeche Mode можно было наблюдать крайне много фанатов, которые устраивали потасовки с поклонниками синти. Большинство из них даже покинуло стадион до того, как начался сет хэдлайнеров.

Дэйву к этому времени стало гораздо хуже. Гевин Мартин из NME брал у него интервью после этого концерта и был в шоке от состояния вокалиста: «Серая кожа, огромные мешки под глазами, вены исцарапаны и покрыты синяками.» Дэйв же утверждал, что все синяки были получены во время прыжка со сцены за некоторое время до этого, хотя часть его, несомненно, требовала оглашения подробностей жизни рок звезды: «Я гордился бы, если бы заявил сейчас, что только что ширнулся, понимаете?» - говорил он Крису Робертсу из Uncut. «И был бы честен с Вами. Но это — лишь фальшивое чувство самоуверенности и неколебимости, которое тебе придают наркотики. Типа, никто мне не нужен, пошли вы все на х*й».

Вести себя так в Лондоне было гораздо сложнее, ведь здесь была вся его семья, включая сына. Дэйв был рад, что Джек хотя бы увидит отца на сцене и будет рад этому: «Он внезапно врубился в то, чем занимается папуля и я больше не ощущал себя лузером!» - рассказывал Гэан в радиоинтервью. «Он повторял все мои движения, прыгал и радовался. Мне давно так хорошо не было!» Однако в душе певца затаились куда более глубокие мысли. Как он позже признавался Guradian, было ясно, что вся семья очень обеспокоена: «Наконец ко мне подошел брат, задрал рукава моей рубашки и заорал: Идиот! Какого х*я ты делаешь с собой, е*анутый! А я солгал ему в ответ. Сказал: да ты что, это у меня царапинки от того, что я прыгнул со сцены, брат.»

Одним утром он проснулся от прохладного ветерка, дующего в лицо. Оказалось, он наполовину свесился из гостиничного номера, а снизу стояли и фотографировали зеваки. Наверняка, вечером он высунул лицо, чтобы вдохнуть воздуха, и потерял сознание. Если бы окно не закрылось и не удержало его, жизнь Дэйва могла оборваться той ночью. «Я был в шоке,» - признается он. «Особенно когда посмотрел на часы. Я там провисел несколько часов!»

Его общее состояние на тот момент времени очень четко прослеживается в клипе на Condemnation. Антон мастерски запечатлел его как обдолбанного мессию, которого, еле идущего, сопровождают женщины в капюшонах. Они движутся по направлению к невесте в тот момент, как остальные музыканты, одетые как монахи, с досадой провожают Дэйва взглядом. Condemnation была любимой песней Дэйва, так что он был крайне расстроен, когда выяснилось, что американский выпускающий лэйбл вовсе не хотел видеть ее синглом. Пришлось снимать еще один клип, на One Caress, что, конечно, очень не понравилось музыкантам.

Перерыв в середине тура не помог положению дел. Когда выступления возобновились, Дэйву стало совсем плохо. В Новом Орлеане всем показалось, что химикаты в его организме, наконец, дают о себе знать. «В конце последней песни я внезапно перестал слышать музыку, но я все видел и осознавал, что продолжаю петь,» - рассказывал он FHM. «Было чувство, что я плаваю по сцене. Так что я сплыл за кулисы и сказал: я больше не могу. Я попросту вырубался.» Через две минуты после этих слов Дэйв получил сердечный приступ, который стал первым звоночком.

Доктор сказал Дэйву, что если тур не прерывать, то ему придется все концерты петь, сидя на стуле. В ответ Дэйв ухмыльнулся. Выступления — это то, чем он жил. Следующий концерт был отменен, а через сутки все началось сначала.

Перед началом следующей стадии тура, озаглавленной Exotic Tour, был также назначен небольшой перерыв. Впервые были запланированы концерты в Азии и Африке — там, где они никогда раньше не играли и что могло стать огромной проблемой. К примеру, в Сингапуре была введена смертная казнь за хранение наркотиков.

Перед тем, как играть в ЮАР, группа узнала о глобальных переменах в этой стране. Национальная Партия была готова взять контроль в свои руки, и вскоре президентом был избран Нельсон Мандела. «Там такая красота,» - говорил Дэйв. «Но напряжение было схоже с тем, что преследовало нас в Лос-Анджелесе. Мы приехали туда, дали концерт и уехали, А потом в стране произошла смена правительства. Вот так.» Во время пребывания в ЮАР сдало и здоровье Алана, который был срочно госпитализирован с камнями в почках, из-за чего шоу в Дурбане было отменено. Дэйв и Мартин были крайне обеспокоены его здоровьем, но и им перерыв пошел на пользу — наконец появился день, чтобы отправиться к морю и поплавать с дельфинами. В то время, пока никто не был в гостинице, в номер Алана ворвались грабители и стащили имущество на 10000 фунтов.

В довершении к ситуации, заболел Флетч: «Не стоит думать, что у одного из нас были все проблемы в мире. Наш корабль дал много течей одновременно,» - сказал он в интервью и отправился домой. В результате Алан потратил неделю на то, чтобы обучить всем партиям Флетча Дэрила Брамонте. «Он чувствует себя неважно,» - оправдывал коллегу в интервью Дэйв. «Да еще и жена его вот-вот родит второго ребенка. Пусть разбирается со своими делами, мы справимся. У него сейчас другие приоритеты.»

Миллер испытал крайнюю форму отвращения, когда вновь встретился с группой во время тура. Обычно они представляли собой воплощение его безобидных Silicon Teens, но успех, которым они наслаждались благодаря ему, разрушал их на глазах. «Я приехал к ним во время тура и был в шоке,» - рассказывал он. «Когда меня представили личному драг диллеру Дэйва, помню, подумал: е* твою мать, все, от меня больше ничего не зависит.»

В середине 90х философия саморазрушения была в моде. Однако, не всегда причиной этого был героин. Когда группа была в ЮАР, прошло сообщение о самоубийстве Курта Кобейна. У Дэйва к этому моменту уже был сдвиг на смерти и всем, что с ней связано. Дома вместо кровати он установил гроб, а во время одного интервью он укусил журналиста Эндрю Перри в шею и воскликнул: «Проклинаю тебя!» «Помню я читал об этом в газетах, но я в упор не помню, чтобы я так делал,» - говорит Дэйв. «Наверное, я очень увлекся вампирами. Серьезно, я настолько погрузился в свои мечты, что мог думать, что являюсь вампиром!» После того интервью Дэйв все равно вышел на сцену и, к невероятному удивлению Перри, выступал как обычно. И это было главной проблемой. Как бы далеко Дэйв ни заходил, концерты оставались на прежнем уровне. Но это лишь скрывало истинную глубину его проблем.

Когда группе предложили продлить тур по Америке, Флетч был в ужасе. Он спокойно сидел дома в Англии, и представить себе не мог, что группа способна на продолжение турне. Несмотря на плачевное состояние, Depeche Mode продолжили выступать. Они не понимали, чем им заниматься дома, вдали от концертных площадок. Дэйв осознавал, что пропасть между ним, Аланом и Мартином растет и ему не с кем поговорить и пойти вечером в клуб, так что ему в голову пришла идея пригласить в тур группу, которая была уже несказанно популярна на родине — Primal Scream. Бобби Гилеспи, вокалист группы, нашел это предложение не очень приятным, поскольку он представлял себе, что значит играть перед тысячами незаинтересованных фанатов. Но, несмотря на это, вскоре они согласились. На радостях Дэйв стал сближаться с новыми друзьями, понимая, что это отталкивает его от Мартина и Ала еще дальше... Каждый вечер он смотрел сеты Scream из-за кулис, а если было надо, то и поставлял им наркотики.

Он также заметил, что, хотя у Primal Scream была слава одной из самых разгульных групп современности, они всегда знали, когда остановиться. Они вовсе не жили в соответствии со слухами, которые о них ходили. Дэйв начал понимать, что никто так не жил, кроме него, но усвоить этот урок ему уже было не суждено. В отелях, где останавливались Depeche Mode, они не только жили на разных этажах, но их комнаты не находились одна под другой, чтобы не будить соседей во время спонтанного загула. После одной из таких тусовок в Берлине постояльцы вызвали полицию и группе было отказано в услугах одной из крупнейших гостиниц. 8 сентября, в Квебеке, Дэйв попал за решетку за нарушение общественного правопорядка, но наутро его уже выпустили, даже не оштрафовав.

Все началось с того, что им пришла заметка на французском языке с уведомлением, что в номерах будет прекращена подача электричества с полуночи до 5 утра в связи с проведением ремонта. Если учесть, сколько за эти номера было уплачено, можно понять негодование членов группы. Их раздражение лишь разрослось, когда в номера их заселяли в кромешной темноте. Depeche Mode восприняли это как грубость по отношению к гостям и разразился скандал. Когда Дэйв врезал одному из служителей гостиницы по лицу, моментально была вызвана полиция и ночь перед концертом он провел в тюрьме. На следующее утро Кесслеру пришлось прибыть в местный участок и заплатить выкуп за Дэйва и его охранника, который не отходил от Гэана ни на секунду.

Кроме выпивки и потока наркотиков были и другие проблемы, которые делали тур невыносимо тяжелым. Переезды. Несмотря на роскошь отелей, все музыканты были далеко от родных домов и это сводило с ума. Кроме того, некоторые перелеты были страшнее, чем самые откровенные галлюцинации наркомана. По дороге из Нью Йорка в Вирджинию самолет попал в ураган. Как всегда, чувство юмора не оставило Мартина и он начал петь песни Бадди Холли и Пэтси Клайн (оба исполнителя погибли в авиакатастрофах) и вскоре Дэрил начал весело ему подпевать, но как только перед очередным сеансом страшной турбулентности настало затишье, у многих возникла мысль, что через пару минут они все погибнут.

«А потом — ХРРРРРРЯСЬ! - и снова началась турбулентность,» - писал Брамонте в Bong. «И снова начались молитвы, Дэйв вообще вцепился в распятье, а после того, как наши замечательные пилоты сумели вырулить и посадить самолет, мы реально все думали, что погибли и попали в ад.»

После памятного перелета у группы был запланирован последний перерыв в туре. У них появилось время на съемки очередного клипа — In Your Room. Эти дни Depeche Mode запомнили навсегда. Когда Антон встретился с группой на площадке, он с ужасом понял, что это будет последний клип с участием Дэйва. Поэтому он решил включить в это видео ретроспективу творчества группы, намекая при помощи образов на предыдущие творения: I Feel You, Walking In My Shoes, Halo, Enjoy The Silence, Personal Jesus и Condemnation. Антон всегда передавал настроения, царящие в группе, идеально. И теперь, когда на экране один за другим появлялись все члены Depeche Mode, прикованные к стулу, это стало открытым намеком на то, что дела в коллективе идут далеко не лучшим образом. Кстати, во время съемок группа переключила внимание с Дэйва на Мартина. Дело в том, что за сутки до встречи он провел целый день в студии, ничего не ел и после этого моментально начал пить виски. Долгий день закончился вечеринкой в его номере, а на следующее утро, по дороге на встречу с Антоном, Мартина настиг приступ. «Теперь, когда я смотрю этот клип,» - с улыбкой вспоминает Гор, - «Всегда думаю: о, Боже мой! Ну и воспоминания!»

Занятно, что интуиция Антона не подвела его на сей раз. Но этот клип будет последним не для Дэйва, а для Алана, который больше не появится ни в одном видео Depeche Mode.

Через некоторое время, в Техасе, Мартин будет арестован и оштрафован за нарушение общественного правопорядка. Если в ночь перед этим в его номере находилась толпа народа, то сейчас там было всего пару человек и они особо не шумели. «Мне позвонили и потребовали сделать музыку потише,» - вспоминает он. «Я так и сделал. Через 10 минут снова звонят и снова с той же просьбой. Тогда я вырубил музыку вообще. Все, что я помню дальше — полная тишина и стук в дверь. Это была полиция. Я им открыл. Зачем, спрашивается? Они дали мне по лицу, бросили на кровать и нацепили наручники. Музыки не было, мы вообще не шумели. Наверное, их вызвали на сутки раньше и они припозднились.» В результате Мартина оштрафовали на 50 долларов. Создавалось впечатление, что они с Дэйвом устроили состязание в плохом поведении. Мартин выиграл.

Последний концерт тура, в Индианаполисе, закончился происшествием, которое логично подвело итог всему туру. Во время финального номера Дэйв разбежался, прыгнул в толпу и врезался в сидения. Секьюрити в срочном порядке ринулись за ним, пока до него не добрались воодушевленные фанаты и не добили его. Его срочно доставили в больницу, но лишь через сутки Дэйву удалось почувствовать невыносимую боль в ребрах. Как выяснилось, два ребра он сломал. Теперь и ему стало понятно, что отдых просто жизненно необходим и он направился на ранчо в горы Сьерра Невада, чтобы остаться там с Терезой. Группа вздохнула с облегчением и каждый пошел своим путем. Они не говорили по телефону еще очень долго, а следующий концерт, как оказалось, дадут только через три года причем в новом составе.

Кто-то из них не раз будет уверять журналистов, что слухи, опутавшие турне Songs Of faith And Devotion, крайне преувеличены. Мартин вообще говорил, что тур был очень простым, по сравнению с предыдущим. Флетчу хватало проблем без алкоголя и наркотиков, а Дэйв погрузился в героин с головой и перестал давать интервью вообще. Алан же говорил, что этот тур снимали на камеру чаще, чем все предыдущие, а внимание к группе возросло после Violator, так что и проблемы тоже вышли на первый план.

Какой бы ни была правда, Depeche Mode закончили это турне, развалившись на части. Вес Дэйва уменьшился немыслимо: до 45 кг. Всем был необходим отдых. Алан моментально отправился в горы Шотландии со своей новой девушкой, Хепсибой, вокалисткой Miranda Sex Garden. Мартин вскоре женился на Сюзанне Буавер.

Дэйв с музыкантами из Primal Scream подъехал к концу церемонии, чтобы поздравить друга. Для него тур еще не закончился.

16. Опустошение

«Сколько себя помню — всегда так было. Я отгораживался от реальной жизни. Всегда,» - рассказывал Дэйв в интервью Mojo в 2005 году. «Когда я был подростком — помогала музыка. Потом — Depeche. Это была моя реальность. Потом это перестало меня интересовать и на смену пришла выпивка и наркотики. Я потерялся настолько, что даже перестал сомневаться, найду ли выход».

Сейчас сложно себе представить, что Depeche Mode так быстро перестала быть его реальностью. В течение всех 80х они были крайне популярны, а в 90х вышли на новый уровень. Сложно представить себе группу, которой удалось бы подобное. Немалую роль в этом сыграло желание Дэйва работать в группе, которая была бы единым целым, в которой каждый испытывал бы потребность в музыке. Он знал, что никогда не станет так же близок Мартину, как Энди, но все равно ощущал невероятной силы единство c другом. В 1993 году, однако, этому единству практически пришел конец.

Алан Уайлдер принял решение покинуть группу еще во время одного из последних концертов тура, но он знал, что придавать свое решение огласке пока рано. На видео четко запечатлены моменты, когда Алан работал, не покладая рук, равно как и четко задокументирован рост напряжения день за днем.

Алан сказал, что главной причиной были творческие разногласия с Мартином. Как и Дэйв, он редко мог догадаться, о чем думает Гор. Он не понимал, одобряет ли Мартин его подход к делу или нет. Как и Винс в свое время, через 6 месяцев после окончания тура он попытался собрать группу вместе, чтобы сообщить им о своем решении. Флетчу было все равно, Мартин улыбнулся, пожал руку и пожелал успехов, а Дэйва, своего лучшего друга из группы, Алан никак не мог найти.

В течение нескольких месяцев после тура Дэйв жил в Лондоне и, без привычных ежедневных концертов, он стал употреблять героин гораздо чаще. Он пытался завести семью, но, как позже рассказывал в интервью Q, Дэйв не мог «ходить в туалет. Есть, пить. Ничего не мог. Все эти способности уходят. Остаешься один на один с наркотиком в бездушной оболочке тела.»

Когда пришло осознание ошибок, было уже слишком поздно. Он пытался завязать изо всех сил, но уже ничего не получалось. Дэйв записывался в клиники, лечился, но когда приходилось возвращаться домой, выяснялось, что все друзья по прежнему употребляли, и он возвращался к привычному образу жизни. Долгими днями Гэан мог сидеть в своем шкафу, который он с любовью называл «Голубой Комнатой» уединяясь с шприцом. Бытие рок звезды больше не приносило веселья. Никаких вечеринок не предвиделось. Через несколько месяцев его оставила Тереза и в августе 1995 года он решил, что с него хватит. Он лег в больницу в Аризоне с четкой мыслью отказаться от героина.

Когда он выписался, оказалось, что дом, в котором он жил, разграблен. Были угнаны Харлеи, имущества не осталось вообще. Пропали даже ножи. «Это не было новостью,» - рассказывал Расти Иган. «В свое время у него дома ошивалось дикое количество народу, а некоторые приходили, брали телеки и уходили. А Дэйв не мог их остановить».

В Лос Анджелесе было все, о чем он мечтал, но этот город планомерно убивал его. Если ранее казалось, что в Бэзилдоне Дэйву оказывается слишком много внимания, то теперь избежать глаз фанатов и журналистов было невозможно и на другом краю света. Ему снова пришлось вызывать полицию, чтобы кемпинг фанатов рядом с его домом разгоняли с оружием. Но такой интерес к персоне Дэйва не спасал от опустошающего чувства одиночества. Он более не мог терпеть тяги к наркотикам, поэтому, сняв номер в отеле Sunset Marquis, он запил упаковку валиума бутылкой вина и позвонил своей матери. После этого он вошел в ванну и вскрыл себе вены.

«Не думаю, что я собирался себя убить,» - признавался он Uncut. «Я думаю, это был вызов... вызов...кому-то... я хотел привлечь к себе внимание, пусть и таким вычурным способом,.. это было очень большой ошибкой. Я будто бы хотел исчезнуть и остаться в живых одновременно...странное ощущение...» Он не смог нанести себе смертельный ущерб, но ему повезло, что рядом была его подруга, которая моментально вызвала 911. Вскоре Дэйв будет осуждать себя за этот поступок, припоминая, что, что бы ни произошло, рядом всегда были друзья, чтобы помочь ему выкарабкаться: «Я — везунчик. Мне очень-очень повезло и я благодарю Бога, что у меня есть такие люди.»

Но опасности того, что он мог умереть, никто не отменял. К моменту прибытия скорой той ночью он уже потерял немало крови и парамедикам пришлось спасать его без помощи обезболивающего. Он отключился и проснулся на следующее утро в госпитале. Его состояние, по оценке врачей, признали удовлетворительным и ему сразу же было вынесено обвинение в нарушении калифорнийских законов: попытке суицида.

Но и это не вывело Гэана из падения штопором. После выписки из больницы он снял огромный дом в Санта Монике и вернулся к наркотикам. Теперь, как наркоман со стажем, он искал любой возможности, чтобы получить порцию адреналина. В поисках дозы он стал отправляться во все более и более страшные места: «Прекрасно помню, как за один вечер мне раз 7 дуло к виску приставляли... и прочее дерьмо,» - говорил он Hot Press.

Все, кто окружал его, понимали, что Дэйв падает все ниже, но остановить его не представлялось возможным. Героин заставил его целиком и полностью отказаться от нормальной жизни. Он страдал, не видя своего сына, а когда удалось договориться о приезде малыша в Америку, Дэйв осознал, что не справится с ним в одиночестве и бабушке пришлось отправляться в путешествие с внуком. После нескольких попыток объяснить родным, что то, что они видят — ужасные последствия приема стероидов для голоса, Дэйв сдался и признался в своем пристрастии. «Я посмотрел ей в глаза и сказал: мама, я — наркот. Я ширяюсь героином,» - рассказывал он Uncut. «А она ответила: я знаю, сынуля. Я знаю, любимый. А Джек подошел ко мне, взял за руку и повел в спальню. Я встал перед ним на колени и услышал, как он говорит: Папа, я не хочу, чтобы ты болел.»

В течение недели на рождество 1994 года он пробовал бросить наркотики самостоятельно, но с самого начала было понятно, что ничего не получится. Дэйв стал посещать реабилитационные клиники. Как он рассказывал Киту Кэмерону, «Я приходил на собрания, где вокруг меня сидели трезвые люди. А я был обдолбан в хлам. Хуже места для такого состояния не придумаешь, сказать по чести.»

Через 10 лет, когда выйдет его сольный сингл Dirty Sticky Floors, слушателю станет ясно, что образами в этой песне Дэйв рисует черную пародию на самого себя. Если Гэан не охотился за очередной дозой, он сидел сутками дома рядом с огромными игрушками Железного Дровосека и Трусливого Льва из «Волшебника Страны Оз». Галлюцинации нередко приносили ему осознание того, что фигуры обращали внимание на ужасное состояние Дэйва, проклинали и обзывали его. В приступе жесточайшей формы паранойи он уничтожит Железного Дровосека и начнет бояться выходить за дверь, чтобы забрать почту. Поздней ночью на цыпочках он выскальзывал в коридор, хватал счета и стремглав несся обратно в дом.

Несколько дней подряд у него не было сил ни на что, кроме как на просмотр выпусков прогноза погоды. Позже он не раз мрачно пошутит о том, что мозг его не особо напрягался, так как кроме как «Сегодня будет ясный солнечный денек» про Лос Анджелес ничего слышать не приходилось.

В 1996 году, собрав волю в кулак, Дэйв переехал в Нью Йорк. Создавалось впечатление, что он готов к новой главе своей жизни. Мартин к этому времени уже написал достаточно песен, чтобы работать над новым альбомом и решился позвонить вокалисту. Каково же было его облегчение, когда он услышал голос Дэйва, сообщающий, что он больше не принимает наркотики. Но, несмотря на радостное известие, они оба понимали, что уход Алана крайне неблагоприятно скажется на группе. Несомненно, заслуги Уайлдера сложно переоценить, а потеря такого кадра может привести к плачевным последствиям. Именно поэтому на его место Мартин решил пригласить не музыканта, а целую группу — Bomb The Bass.

Эта электронная группа была создана продюсером Тимом Сименоном. В конце 80х они значительно повлияли на Эсид Хаус сцену, а сам Тим до сих пор был очень уважаем в среде танцевальных исполнителей. Его знал и Дэниэл Миллер, поскольку с самого начала карьеры он был большим поклонником Depeche Mode. Даже когда он был диджеем, в Mute его видели довольно регулярно. Как известно, именно благодаря его ремиксу на Strangelove Depeche Mode стали считать крестными отцами хаус музыки. Когда группы встретились в ресторане Флетчера в Лондоне, все очень нервничали. Проблемы Дэйва давали понять, что он закрылся, а Мартин никогда не был экстравертом. Флетчу досталась роль гостеприимного хозяина, который принимал Тима Симанона, клавишника Дэйва Клейтона, инженера Q и программиста Керри.

«Они были крайне милы,» - рассказывал Дэйв Клейтон. «Я даже не ожидал такого теплого приема. Дэйв всегда располагал себе, но в тот вечер он не очень хорошо себя чувствовал и говорил немного. Мартин был скромен, а Флетч говорил за всех. Его даже называли Папулей. Такова была его роль в группе.»

Роль Флетча в этот период существования группы сложно переоценить. Переговоры были столь успешны, что вскоре музыканты уже встретились в студии Eastcote и идеи начали находить воплощение практически сразу. Когда появились первые наметки новой песни Bullet From A Gun, все поняли, что Depeche Mode движутся в верном направлении. Однако когда Дэйв приехал, у всех был шок: ему было гораздо хуже, чем на последней встрече группы.

«Ничего не получалось,» - говорит Дэйв Клейтон. «Между ним и Флетчем сразу возникли какие-то разногласия. А потом и между Флетчем, Дэйвом и Мартином. Энди изо всех сил старался, чтобы группа не развалилась, искал подход к каждому в отдельности и ко всем вместе, давал интервью газетам... Он просто превосходно вел себя в то время. Именно благодаря ему они остались командой.»

У Мартина тоже дела шли не так гладко. У него умер отец и Гор продолжал спиваться. Оказалось, что перед Дэйвом Клейтоном открылись бескрайние просторы для работы и, в то же время, на него легла ответственность: «Было довольно непросто, потому что мы должны были работать вчетвером, но вскоре я привык и мне даже начало нравиться,» - вспоминает он. «Даже если никого из группы не было в студии, у нас всегда была работа. Тим, я, Керри и Q пробовали новые идеи. Мы же были командой, которая должна была работать. Мы экспериментировали, записывали всякие интересные звуки... И Мартин, когда появлялся в студии, просто кипел новыми мыслями. На самом деле, я в жизни не встречал никого, хоть немного похожего на Мартина...»

В Eastcote вскоре стало ясно, что основа пластинки готова. Дэйв Клейтон вспоминал: «Вся основная работа была сделана на этой студии. Мы даже записали гитару для Home там, а потом я аранжировал струнные. Дэйв, кстати, был совсем не готов к записи. Мы включали микрофон — и у него ничего не получалось. Он старался изо всех сил, но пел он попросту плохо. Он был болен. Так что мы на время переключились на План Б и сделали музыкальную составляющую 16 песен, отложив вокал на потом.»

Дэйву дали еще один шанс исправить ситуацию. Мартин и Флетч согласились слетать в Нью Йорк, в знаменитую студию Electric Lady, чтобы записать вокал. Они думали, что записываться в городе, где жил Дэйв, да еще и в легендарной рок студии, - это то, что нужно для его вдохновения.

«Мы провели 6 недель в попытках записать вокал Дэйва и заставить его почувствовать себя хорошо,» - рассказывает Клейтон. «Поехали в Нью Йорк, все вместе, да, давайте поддержим друга... А студия-то была очень простенькая. Вообще ничего выдающегося.»

Но и это не сработало. После месяца, проведенного в студии, более-менее получилась лишь Sister Of Night. Даже ее, по его собственному признанию, Гэан записывал на героине, а в альбом попал вокал, сведенный из множества дублей. От былого поразительного вокала не осталось и следа. Мартину пришлось отправить Дэйва домой и работать над другими песнями в надежде, что Дэйв приведет себя в порядок к концу года. «Мы даже сказали ему, что он потерял в своей жизни все, и вскоре потеряет и Depeche Mode,»- с грусть вспоминает Флетч.

Друзья даже предложили Дэйву вновь обратиться к преподавателю вокала. Они очень сочувствовали ему, но вместе с тем злость за то, что он делает с группой и самим собой, брала верх. «Каждый раз, когда звонил телефон и мне говорили: это звонят от Дэйва, я думал: ну вот, все. Он умер.» - говорит Мартин. «Ужасные мысли...» Спорить с музыкантами было бесполезно. Дэйв прекрасно понимал, что с его вокалом не все в порядке. Он послушно вернулся в Лос Анджелес и обратился к преподавателю вокала Эвелин Халус. С технической точки зрения с его голосом все было в норме, но ему не хватало былой глубины и чувственности. «Дело было не в том, что я не мог петь,» - говорил он в радио интервью. «Я не мог прочувствовать того, что делаю, всем сердцем, как раньше. Пение превратилось в работу и это было плохо».

Забота Мартина и Флетча не дала плодов. Уехав от них, Дэйв пустился в самое тяжелое наркотическое путешествие в жизни. Ранним утром 28 мая из отеля Sunset Marquis он позвонил своему дилеру и заказал коктейль из героина с кокаином, известный под названием «спидбол». Как ему сказали, героин назывался Red Rum. Как показалось Дэйву, его так назвали в честь лошади, победившей в недавних скачках. Он не заметил, что, если прочесть это название задом наперед, получится слово murder (убийство). Позже он скажет, что еще до укола его терзало нехорошее предчувствие и он попросил дилера не заполнять шприц целиком. Как только он ввел вещество в вену, в глазах потемнело: «Я увидел свое собственное тело на полу, а вокруг все бегали и бегали люди. А потом я помню кромешную темноту и подавляющее чувство всепоглощающего страха.»

Когда Дэйв пришел в себя, он лежал на каталке в госпитале. К руке были пристегнуты наручники. Рядом стоял полицейский. «У меня что, опять передоз?» - спросил Дэйв. «Нет, Дэйв,» - ответил ему полицейский. «Ты умер». «Я не только умер,» - вспоминал Дэйв. «меня еще и в тюрьму упекли! А в Лос Анджелесе это очень и очень несладко, уж поверьте. Но тогда я думал лишь об одном: я очень хотел жить.»

К счастью, звонка, которого так боялись Мартин и Флетч, так и не поступило. Им вообще не позвонили. Новости так быстро распространялись, что они, как и все в мире, через несколько минут узнали об этом по радио. Дэйв все еще был жив, но сколько он еще протянет, - думали они. Известно, что наркоманы, чтобы начать выкарабкиваться, должны были достичь дна. Но Дэйв падал на самое дно уже столько раз, и сможет ли он выкарабкаться сейчас, оставалось огромным вопросом.

Джонатан Кесслер, который уже давно стал лучшим другом Дэйва, вновь приехал платить за него выкуп. Снаружи уже собралось огромное количество журналистов, так что Джонатану пришлось изо всех сил тащить Гэана к автомобилю. Неудивительно, что он выглядел полуживым, с расцарапанным лицом и абсолютно сумасшедшими глазами. По дороге к машине Дэйв успел ответить на несколько вопросов. Он утверждал, что не хотел стать вторым Куртом Кобейном, извинился перед матерью, а затем вполголоса добавил: «Я истратил все кошачьи жизни. Быть наркоманом вовсе не круто.»

Когда Мартин и Флетч узнали об этом, им показалось, что группе пришел конец. Они были правы: своего урока Дэйв не выучил. Он вернулся в гостиницу и взялся за старое. Казалось, что того самого пресловутого «дна», о котором он говорил, не существует. Слава и известность были поддерживающими факторами.

«Я был крайне мудрым наркоманом,» - говорит Дэйв на EPK к Ultra в 1997. «Я очень долго мог скрывать, насколько у меня плохи дела. Дна не достичь, как ни старайся. Финансовое дно — это то, что ожидает каждого наркомана, когда у него не остается ничего. Когда спишь на матрасе и обращаешься за помощью к тем, кто фыркает тебе в ответ, начинаешь шевелиться и что-то делать. У меня же не было проблем с деньгами...»

В последнюю очередь он думал о группе. Когда Мартин позвони лему и предложил распустить Depeche Mode, Дэйв этого не понял и не запомнил. Все проблемы и вопросы его жизни все еще вертелись вокруг того, когда достать очередную дозу. В итоге, единственный человек, которого он будет благодарить — это Джонатан Кесслер. Он всегда платил за него, выручал, спасал, вытаскивал из самых ужасных ситуаций, но теперь он открыто признался, что не знает, что делать дальше. «Если бы не он, я бы не выкарабкался,» - говорит Дэйв. «Он снова увидел меня в ужасном состоянии и сказал: Все, я больше так не могу, я больше не стану помогать тебе и смотреть на то, что ты с собой творишь».

Джонатан вызвал Дэйва на собрание, которое, как оказалось, было устроенной специально встречей с Бобом Тиммоном, специалистом, работавшим с многими известными личностями, употребляющими наркотики. После этой встречи им удалось уговорить Дэйва лечь в клинику Exodus Recovery в Марина Дел Рей. И, хотя его первой реакцией было «идите на х*й», которая вскоре сменилась на «пожалуйста, дайте подумать» лишь с целью отсрочить лечение и найти дилера, то вскоре он согласился и поехал в клинику в тот же день. «Я приехал домой, укололся, созвал друзей на вечеринку — и отправился в реабилитационную клинику,» - рассказывал он Bong.

Как известно, мало кому помогали просьбы слезть с иглы. К примеру, в клинике, в которой теперь лежал Дэйв, раньше лечились Курт Кобейн и вокалист Blind Melon Шеннон Хун, который вскоре после выписки умер от передозировки. Но Дэйв наконец осознал необходимость взять себя в руки. Одним из стимулов стало, как ни удивительно, законодательство США. Ему было сообщено, что если он не пролечится, а после этого не будет регулярно проходить тесты в течение двух лет, дорога в США ему будет закрыта.

Первые пять дней были самыми тяжелыми. Дэйв был привязан к кровати и страдал от мощнейших наркотических ломок. Затем он стал ходить на собрания, во время которых, наконец, признался в том, что с ним сделал героин. Что еще важнее, он слушал истории других наркоманов и получал четкие инструкции от врачей. Вскоре Дэйв понял, что дна он все-таки достиг и ниже было падать некуда. Клиника делала свое дело — Дэйв Гэан возвращался к жизни.

Когда Дэйва выписали, перед ним было поставлено еще одно условие — жить с такими же как он некоторое время. То, что он пожил с людьми, которые потеряли здоровье, имущество, а некоторые — семью и друзей, пройдя через то же, что и он, отрезвило Дэйва окончательно. Вскоре он узнал о клавишнике Smashing Pumpkins, Джонатане Мелвоин, умершего от передозировки героином 12 июля. Это стало последней каплей. Прямо из санатория Дэйв связался с Melody Maker с целью рассказать об ужасах, поджидающих начинающих наркоманов в их жизни.

«Вовсе не обязательно употреблять всю жизнь,» - сказал он. «Люди верят в эти байки, что, мол, один раз ширнулся — и все, ты в порядке. Ничего подобного. Тем более, что в наши дни многие приходят к героину. Минуя траву и таблетки. А это означает, что они направляются прямиком в пасть дьяволу. И это очень страшно.»

Когда Дэйв вернул себе жизнь без наркотиков, как выяснилось, все остальное он потерял. Тереза требовала развода. Клиника требовала анализа мочи дважды в неделю на два года вперед. Но Дэйв чувствовал, что если он останется чист, то ему воздастся.

17. Реабилитация.

Пока Дэйв выбирался из наркотической пропасти, Мартин заканчивал работу над новым альбомом с Тимом Сименоном, так и не зная, будет ли когда-нибудь записан вокал. «Когда мы начинали запись, я не мог петь, а ближе к концу у меня был отходняк. Было очевидно, что я не мог простоять перед микрофоном и часа без желания прилечь и подохнуть поскорее,» - говорил Дэйв в интервью с Winnipeg Free Press.

К счастью, как только Дэйв выписался из санатория, уроки вокала с Эвелин стали давать плоды. Он понял, что все надо начинать с нуля:«Сначала я думал, что все обалдели, веля мне брать уроки. Я думал, что могу петь лучше всех в мире и посылал всех на х*й. Но, знаете ли, человек никогда не прекращает учиться. Именно так, он учится всю жизнь.» - говорил он в радиоинтервью.

Через некоторое время он присоединился к группе, которая все еще работала в Лондоне в знаменитой студии Abbey Road. Вокал Дэйва было решено записывать в студии RAK. Внешние и внутренние перемены в вокалисте были заметны невооруженным глазом. Он был в отличной форме, поэтому сессии продлились всего месяц. «Я просто остолбенел, когда увидел Дэйва после выхода их больницы,» - вспоминает Клейтон. «Он выглядел превосходно! Абсолютно изумительно!»

Напряжения в атмосфере более не наблюдалось. Дэйв поправлялся и забота друг о друге в пределах группы вышла на новый уровень. И пусть события последних месяцев были ужасны, теперь они понимали, насколько дороги друг другу и как важен для них Depeche Mode. «Нам снова было легко друг с другом,» - рассказывал Дэйв в интервью BAM через некоторое время. «Тяжелые обстоятельства, в которых записывался предыдущий альбом, имели ужасные последствия и мы не думали, что сможем опять работать вместе. Но у нас с Мартином царит идеальное взаимопонимание и мы осознали, что друг без друга попросту не сможем. Мы не стали обращать внимания на наши разногласия и принялись за работу.»

Естественно, большинство песен были мрачными и преисполненными депрессией. Из всех заготовок выделялась одна — It's No Good. Все сразу осознали ее потенциал, прослушав четкий рефрен, звучащий поверх современных битов. Когда Мартин сочинил ее, он сей же час позвонил Флетчу и прокричал в трубку: «По-моему, я сочинил хит!!!»

«Мы переродились,» - рассказывает Флетч. «Такое чувство, что в прошлый раз мы собирались 15 лет назад и успели отдохнуть друг от друга — вот как нам приятно снова быть вместе!» «Оптимизм все рос и рос и рос,» - подтверждает Дэйв Клейтон. «Приезжали журналисты. Мы им ставили по паре треков и отзывы были просто сверхъестественные!»

К этому моменту Мартин уже начал говорить о предыдущей пластинке как о временном отступлении от электронной музыки. Ему было очень приятно вновь окунуться в привычное звучание синтезаторов и компьютеров. Дэйв же был не совсем доволен таким поворотом событий; он чувствовал, что вместе с уходом Алана группа потеряла свою душу. Работой Тима все были очень довольны, но прежнего звучания Depeche Mode было уже не добиться: «Я чувствовал, что мы все делаем правильно, но все равно чего-то не хватает. Нам был нужен лидер с музыкальной точки зрения, ведь Алан как раз и был таким,» - говорит он. «Кто-то мог говорить, что он слишком многое на себя брал, но он тупо работал круглые сутки, потому что был готов выжать из себя все без остатка — и это четко прослушивается в его сольных работах. Вот это круто. Я по нему скучаю.»

Когда уходил Алан, Дэйв был замкнут в себе и даже не отвечал на звонки. Теперь же встал вопрос, смогут ли они убедить Уайлдера вернуться, если постараться. «Я не отреагировал на его уход так, как мне хотелось бы,» - сказал Дэйв в 2003 году. «Мне не хватает его подхода к работе и я очень скучаю по нему как по другу. Именно он поддерживал меня больше всех остальных. Как же, черт возьми, я жалею, что не уговорил его остаться.»

Забавно, но в этом время стали появляться и другие идеи по поводу замены Алана — возвращение Винса Кларка. «Винс позвонил и пошутил, что хочет обратно,» - вспоминает Мартин. «Когда он позвонил в первый раз, мы посмеялись, но когда последовал уже пятнадцатый звонок, я не понял, шутит он или нет. Я даже стал думать, что он действительно хочет обратно в группу. Но наша музыка так изменилась за эти годы.. он бы нам абсолютно не подошел.»

Неизбежным был факт, что на весь новый альбом повлияло состояние Дэйва во время его записи. Когда он давал интервью, журналисты всегда наблюдали человека, напуганного своим опытом до предела. И в каждой беседе Дэйв теперь говорил лишь о том, как вредны наркотики и честно рассказывал о своем опыте. Ему удавалось сделать это так ярко и красочно, что вскоре все без исключения газеты и журналы пестрели заголовками с его цитатами, будто до него никто не проходил через наркотическую зависимость. Врожденный талант рассказчика сделал свое дело — за ним стали наблюдать не только фанаты Depeche Mode. Мартин и Флетч стали с ужасом осознавать, что публикаций о наркотиках и Дэйве в прессе гораздо больше, чем новостных сообщений об их грядущем альбом: «Помню, разворот Sunday Times был целиком посвящен Depeche Mode,» - вспоминает Флетч. Но там не было ни слова о нашей музыке — все только про Дэйва и его проблемы.»

Для такого альбома, как Ultra, такой подход, конечно, вовсе не был правильным. Позже Дэниэл Миллер опишет его как «переходный альбом», поскольку впервые со времен A Broken Frame группа записывалась как трио и они вновь не были уверены, куда двигаться дальше. Трип-хоповые ритмы Сименона, однако, звучали очень гармонично с текстами Мартина. Они не были похожи ни на бодрые Master And Servant или Behind The Wheel. Скорее, они были отстраненными и тягучими. Песни снова совпадали с настроением и состоянием Дэйва: «Я бы не выдержал наблюдать за Мартином, который теряет все в своей жизни, как когда-то сделал я,» - признался Дэйв Киту Кэмерону. «Так что Мартин, сочиняя эти песни, скорее всего, смотрел на меня и видел свое отражение в некотором роде...»

Дэйву также было нелегко наблюдать, как его друзья иногда могли позволить себе выпить пива или виски — то, что ему было настрого запрещено: «Вот теперь я чувствую себя третьим лишним,» - рассказывал Дэйв. Для него выпивка и наркотики означали тусовку и встречу с кучей народу. Лишь ближе к развязке они оттолкнули от него всех, кого он когда-либо знал.

«С самого начала нашей карьеры Мартин и Флетч были настоящими друзьями,» - рассказывал Дэйв в интервью Times в 2001 году. «Они даже учились в школе вместе, так что я был третьим лишним. У нас диаметрально противоположные характеры. Я знаю, что Мартин и Энди тусят вместе, но я не думаю, что мы когда-нибудь будем отдыхать втроем, как группа. Иногда мы, конечно, ходим в паб, но на этом все и заканчивается. Но ничего. Я уже с этим смирился.» Раньше же наркотики и алкоголь были тем, что, напротив, связывало его с группой. Дэйв хранил в своем сердце теплые воспоминания о Мартине, когда после концерта в Чили они услышали о смерти Кобейна: «Знаете, Март чуть было ни признался мне в любви тем вечером. Мы оба были под чем-то и он был со мной так честен и нежен. Он сказал мне, что любит меня. Не знаю уж, смог бы он в трезвом состоянии такое сказать, но я запомнил это на всю жизнь. А потом он признался мне, что свои прекрасные песни он получает прямиком от Бога и воспроизводит их благодаря мне. Мне так это понравилось... До сих пор держусь за эту мысль — именно поэтому у нас все получается.»

Абсолютно разные люди, которые когда-то были друзьями, а затем несколько лет шли разными путями, вновь были близки друг другу как никогда. Взаимоотношения Мартина и Дэйва всегда были самим сердцем группы. В результате распознать, пишет Мартин о Дэйве или о себе, стало абсолютно невозможно. «Depeche Mode – это песни Мартина и мой голос,» - говорил Гэан. «Музыка рождается у него в душе, а я добавляю в нее ритм сердца.»

Первая половина Ultra являла собой своеобразную помесь Violator и Songs Of Faith And Devotion. Отголоски первого слышались в продакшне песен, а в таких треках, как Barrel Of A Gun и It's No Good звучали агрессивные ноты второго. Голос Дэйва же отличался от предыдущих работ: здесь он звучит довольно мечтательно и отвлеченно. Он не умиротворен и самоуверен, как на Violator, не страстен и резок, как на Songs Of Faith And Devotion. Это голос человека, вынырнувшего с глубины для того, чтобы глотнуть воздуха.

Во второй части альбома музыка становится еще более тягучей. Блюзовые влияния все еще довольно четко звучат, но теперь песни становятся все больше схожи с Tricky и Massive Attack с крайне ограниченным количеством поп мотивов. В фильме 101 в свое время был запечатлен Мартин, который, зайдя в музыкальный магазин в Нэшвилле, приобретает огромное количество кантри записей. Похоже, что результатом прослушивания этих пленок стала The Bottom Line. Для записи слайд гитары был приглашен легендарный BJ Cole.

«Я беседовал с Мартином во время записи и он просто сходил с ума по гитарному мастерству Рэя Прайса,» - рассказывает BJ. «Именно это заставило его пригласить меня в студию. Мартин все ссылался на пластинку Night Life. Отлично. Это ведь и мой любимый альбом.»

Ultra в целом была, конечно, далека от стиля кантри, но, хоть альбом и получился сногсшибательным, было прекрасно слышно, что группа вновь находится в поиске и не может определиться с будущим, учитывая то, что произошло с ними в последние несколько лет. Название записи резко контрастировало с содержанием песен, но музыканты приняли решение, что с этого момента дела пойдут все лучше. «Название альбома наилучшим образом отражает дела в нашей группе сейчас, звучит в унисон новому составу,» - говорит Мартин. «Мы потеряли члена группы, так что сейчас всем предстанет новый, сокращенный состав Depeche Mode. Я думаю, что это — замечательное, позитивное название».

Некоторые критики были разочарованы альбомом, ведь все ожидали его в формате музыкального откровения Дэйва: «Главные темы обойдены стороной, поэзия высосана из пальца. В то время как мы ожидали чего-то личного и тонкого, мы получаем очередной комплект стадионных гимнов,» - писали в NME.

После того, как выход Violator совпал с огромной популярностью электронной музыки, казалось, что группа вернулась к знакомой формуле существования «вне времени». В 1997 году Prodigy заняли первое место в США с их The Fat Of The Land. Пошли слухи об электронном нашествии, но им так и не было суждено оправдаться. Depeche Mode должны были вновь стать провидцами новых течений и законодателями моды, но Ultra получилась медленной и вдумчивой. Критики могли оставаться недовольны; большинство фанатов были рады, что группа возвращается к более электронному звучанию после Songs Of Faith And Devotion. Ultra не подошла и близко к успеху прошлых альбомов, но, если учесть, что в ее поддержку не было тура, она показала очень неплохие результаты.

Depeche Mode хотя бы снова смогли почувствовать себя спокойно и получать удовольствие от процесса записи. Показателем того, что музыканты в полном порядке, стал первый же сингл с альбома — Barrel Of A Gun. Такой прямолинейной и откровенной песни у группы не выходило уже несколько лет. Песня стала откровением не только для слушателей, но и для автора, который впервые признался, что писал ее от лица Дэйва. Метафоричность песни и тема смерти, которой она пронизана, являла собой доказательство его словам. Вскоре Мартин расскажет, что отчасти он думал и о своей жизни, когда работал над текстом.

В видео на этот сингл Антон сконцентрировался на образе потерянного Дэйва. Начинается клип с Дэйва, который крутится на кровати и не может найти себе места. Затем, с глазами, нарисованными поверх век, он бродит по улицам, врезаясь в стены, пока не садится, уставившись в потолок, а Флетч и Мартин засыпают на его плече. Этот клип получился у Антона одним из самых мрачных, но в то же время не обошлось и без привычного черного юмора.

В следующем клипе Антон пошел другим путем и открыто высмеял Дэйва, представив его в качестве рок звезды. «Это один из самых веселых клипов, который мы когда-либо снимали,» - улыбается Дэйв. Антон одел его как рокера с прической из 1950х, слава которого осталась в далеком прошлом и который не понимает, что время продолжает идти вперед. Со сладкой улыбкой, подмигивая зрителям и принимая всевозможные рок-н-ролльные позы, Дэйв дает понять: к нему вернулось его чувство юмора, некогда утраченное в недрах героиновой депрессии. Смеялся он вполне заслуженно: новый альбом подтвердил их статус супер звезд, в то время, как сами музыканты считали его альбомом среднего качества. И он был бы еще более популярен, но группа договорилась избавиться от потенциальных опасностей и отказаться от тура. Впервые в жизни во главу угла встало здоровье.

«Это нужно не только Дэйву, нам всем это нужно,» - рассказывал Флетч The Sunday Times. «Он все еще должен быть осторожен со здоровьем, а мы не хотим на него давить. Мы хотим просто спокойно передохнуть, немного раскрутить альбом, порадоваться ему и сказать, что у нас все отлично.»

После It's No Good они выпустили еще два сингла — Home и Useless, который станет последней работой Антона с группой перед перерывом в 8 лет. Режиссер сосредоточился на Дэйве, который выплевывает слова песни, стоя в гравийном карьере в то время, как Мартин и Флетч остаются на втором плане рядом с машиной. В конце клипа становится понятно, что песня адресована девушке, которой Дэйв весь клип пел песню прямо в лицо. В этом клипе Дэйв выглядит гораздо более здоровым, чем раньше, в Barrel Of A Gun и It's No Good, но до полного выздоровления было еще довольно долго.

18. Чист

После того, как Дэйв пошел на поправку, он стал все больше углубляться в религию. Он решил остаться в Нью Йорке, где жила его новая девушка Дженнифер и постепенно старый добрый Дэйв, каким его знали все, начал возвращаться. К Лос Анджелесу он теперь относился как к монстру, высасывающему из человека душу. Быть подальше от прежнего стиля жизни казалось ему наиболее целесообразным.

«Лос Анджелес может сожрать тебя,» - говорил он в интервью Detour в 1997. «Это — лучше место на земле, где можно исчезнуть, так что, как только ты туда приезжаешь, выбраться уже довольно тяжело. Здесь же я могу выглянуть из окна в любое время суток и увидеть, что земля продолжает вращаться.» Что оказалось самым важным, в Нью Йорке он снова смог зажить полноценной жизнью. Квартира рядом с Центральным Парком и ощущение абсолютной свободы от рок-н-ролльного стиля внезапно превратили его в парня из Эссекса, каким он был за долгие годы до этого. У Дженнифер был сын и Дэйв, наконец, смог ощутить себя отцом семейства, от чего ему довелось открещиваться в Великобритании в свое время. Он чувствовал, что она любит его за то, какой он есть, а не за его имидж рок звезды: «В ней я нашел то, что искал,» - говорит он. «Ей было плевать на то, что я пою в группе. Она заботилась лишь о том, что я делаю с собой — это я почувствовал с самого начала.»

Нормальная жизнь приносила больше удовольствия, чем когда бы то ни было и вскоре Дэйв начал беспокоиться о тех интервью, что он дал около года назад по поводу своей наркотической зависимости, ведь то, что было предостережением, могло быть воспринято в качестве очередной чудесной истории о жизни рок звезды. К тому же, сын Дэйва, Джек, уже достаточно повзрослел, чтобы самостоятельно читать статьи в журналах: «Я догадываюсь, как это может напрягать людей, которые обо мне заботятся, мою семью, моего сына,» - говорил он на The tonight Show. «Он уже сам может открыть газету и прочесть что-то неподобающее о своем отце. А ведь там нередко все так преувеличено, преподнесено совершенно не с той стороны, с которой я бы хотел все рассказать. Именно поэтому я изо всех сил старался показать, что это не круто, не весело, не прикольно, да и вообще является таким стереотипом — вся эта жизнь рок звезд. Но все можно изменить. Все можно повернуть на 360 градусов.»

Несмотря на это, различия между семейной и сценической жизнью все еще не давали ему покоя. Равновесия было не найти. Когда группа отыграла несколько выступлений на телевидении в поддержку Ultra, Дэйв почувствовал, что ему не хватает концертов на огромных стадионах, подобно тем, что они уже давали в 90х. Кроме того, чувство нереализованности потенциала также не покидало его. Если раньше исполнять песни Мартина было тем, что ему удавалось и было нужно больше всего на свете, то теперь Гэану была необходима новая форма самовыражения. На сей раз, кстати, новых песен от Мартина предстояло ждать еще очень долго: всем был необходим перерыв после долгой и трудной работы над последней пластинкой. В 1998 году группа была готова подвести очередной итог творчества за последние годы, а Дэйву не терпелось снова выйти на сцену. Именно поэтому был выпущен Singles 1986>98.

Как и в случае с предыдущим сборником синглов, в пластинку был добавлен новый трек: Only When I Lose Myself. Медленная, спокойная песня, преисполненная чувством собственного достоинства, вновь обретенного музыкантами после трагедий последних лет. Ее звучание чем-то даже напоминает Violator. Вспоминая о своем прошлом, они вновь пригласили Брайана Гриффина для работы над клипом и обложкой. Он был приятно удивлен тем, насколько они изменились: «Особенно меня поразил Дэйв, когда закончился его наркотический период. Он был крайне уравновешен, стал гораздо более приятным и обходительным. Для меня он был главным в группе. Очень он мне нравился. Помню, он был не так сосредоточен на работе в начале 80х, как Мартин или Флетч. Но когда я в 2000 снова встретился с ними, ситуация изменилась и больше остальных сфокусирован на процессе был именно он.»

Тур отличался от двух предшествующих кардинальным образом: за сценой не было места наркотикам, из алкоголя в наличии было только пиво и вино. Да и сами музыканты очень изменились со времен Devotional Tour. Заранее было оговорено, что больше сотни концертов они давать не будут. В результате тур состоял из 60 выступлений, каждое из которых было распродано задолго до начала. Для Depeche Mode было очень важно играть свои старые песни и понимать, насколько они выросли с музыкальной точки зрения. От грандиозных рок-шоу прошлого также было решено отказаться, поэтому залы, в которых они выступали, были меньше, а декорации на сцене были практически минималистичными.

Иногда такой контраст с прошлыми турами был очень заметен. Особенно в тех странах, где Depeche Mode играли впервые и фанаты возлагали наибольшие надежды на грядущие выступления. Они сыграли в Эстонии, Латвии, а затем — впервые в своей истории в России. В этой стране за последние 15 лет количество поклонников увеличивалось в геометрической прогрессии. Как и раньше в Венгрии, в России многие поклонники бросали все свои силы на то, чтобы хоть немного походить на своих идолов. Как ни забавно, в таком случае они старались походить не на нынешних Depeche, а на таких, какими они были несколько лет назад.

«Мы приехали в Россию и там была фанатка, которая торчала у гостиницы в течение всего времени, что мы были там,» - вспоминает Мартин. «Она выглядела точно как я в 80е — такая же прическа, та же одежда... Девушка, представляете? Мы вскоре начали называть ее Мартина»

Но такая форма подхалимажа не была необходима Дэйву. Все, о чем он сейчас думал — это слова доктора, который попросил его избавиться от любых признаков прежней жизни и прекратить отношения с друзьями-наркоманами. Они и сами потеряли в Дэйве интерес после его переезда и отказа от субстанций, но сам факт, что Дэйв снова был в туре, возрождал воспоминания о Devotional. Несмотря на то, что вне сцены за его окружением пристально наблюдали, домашнего комфорта было не добиться, как ни старайся.

Турне в очередной раз напомнило музыкантам о том, что они обожают выступать живьем, ведь с прошлого раза прошло уже несколько лет: помимо пары концертов в поддержку Ultra, последний раз они выступали аж четыре года назад, когда Дэйв рухнул со сцены в Индианаполисе. «Было круто», - вспоминает Флетч. «Мы аж тряслись от возбуждения. Мы снова почувствовали себя группой, никаких тупых ссор и споров, никакой самовлюбленности. Мы не могли дождаться — так хотелось снова засесть в студии!»

Еще один стимул к творчеству последовал незамедлительно — выход кавер-альбома For The Masses. Когда в свое время Depeche были изумлены тем, что их музыка послужила вдохновением на создание стиля техно, они и не подозревали, что их влияние будет столь масштабным. Огромное количество рок групп, таких как Rammstein, Deftones и Monster Magnet записали свои версии песен группы. На этом альбоме музыканты сконцентрировались на другом аспекте музыки Depeche Mode – на тяжелой и мрачной стороне индастриала. Stripped в версии Rammstein стала особо популярной, а Мэрилин Мэнсон, которому не удалось поучаствовать в этом сборнике, позже записал кавер на Personal Jesus. Примечательно, что и The Cure, которые были основным вдохновением в начале карьеры Depeche Mode, теперь внесли свою лепту в альбом с песней World In My Eyes. У этих групп были схожие корни и, несмотря на все различия, у них были практически одинаковые художественные взгляды и, несомненно, огромное количество общих фанатов.

В 1999 году Дэйв женился на Дженнифер и усыновил ее сына Джимми. Он даже принял ее религию, чтобы пожениться в греческой ортодоксальной церкви. Это стало началом одного из самых счастливых периодов в его жизни. Он снова стал отцом — родилась дочь Стелла и получил возможность наслаждаться результатом работы Depeche Mode абсолютно трезвым. Его семья жила на 10 этаже в шикарных апартаментах неподалеку от реки Хадсон и он снова почувствовал себя спокойно.

«Я очень горжусь своим сыном, Джеком, а когда я прихожу домой и мой приемный сын обнимает меня, а дочь глазеет на нас, я понимаю, что счастлив.» - говорил он в интервью Time Out. «Это может прозвучать слащаво, но я чувствую, что любим. Я все еще работаю над собой, мне еще над многим предстоит трудиться, но такие моменты — это как божественное провидение.»

В Нью Йорке он завел множество новых друзей, которым пришлось пройти через то же, что и ему. Кроме того, в 2000 он впервые после расставания увиделся с Аланом Уайлдером. Этой встрече были очень рады оба музыканта. После того, как они перестали быть коллегами, во всех интервью Дэйв нахваливал сольный проект Уайлдера, Recoil, за что тот был крайне признателен. Во время промо работ по поводу выхода Liquid, Алан и Хепсиба заехали к Дэйву и Дженнифер, чтобы взглянуть на их дочь.

С 1999 года Мартин прилагал все усилия, чтобы написать несколько песен к новому альбому. К тому моменту Depeche Mode продали около 50 миллионов пластинок и всем им было практически по 40 лет. Быть может, в спешке не было никакой необходимости, как Мартин признавался в интервью Billboard: «Я начал выдавливать из себя песни года полтора назад, но ничего не получалось. Первые полгода вообще ничего не делал, меня ничто не вдохновляло. Мне было не написать песню. На самом деле, было довольно страшно.» В результате Мартину даже пришлось обратиться за помощью.

Он позвал Гарета Джонса и клавишника Пола Фригарда, предложив им поработать вместе в студии. Пригласить других людей, чтобы они играли его песни, оказалось вовсе не так страшно, как Гору казалось изначально. Такое своеобразное давление было ему необходимо в тот момент. Если вокруг ходили люди, которые ждали новых треков, это становилось прекрасным стимулом сконцентрироваться на работе и не отвлекаться. Во время этой сессии Мартину также пришлось переехать в Санта Барбару, поскольку на его дом в Хертфордшире был совершен налет. Теперь все участники группы жили в тысячах миль друг от друга. Однако, не смотря на это, каждый из них по своему готовился к новому альбому. Дэйв все еще брал уроки вокала и когда Мартин подготовил к записи все песни, голос Гэана звучал значительно мягче и более профессионально, чем на предыдущих альбомах.

Когда группа встретилась для обсуждения перспектив работы над альбомом, их ждало радостное открытие. Они могли втрое находиться в одной комнате и разговаривать на любые темы без ссор, скандалов и без присутствия посредников. «Раньше наш менеджер должен был подойти к каждому из нас и говорить со всеми по отдельности,» - рассказывал Мартин. «Вот такие были странности. А теперь мы можем и сами сесть и побеседовать, что очень важно — общение очень важно в любой группе людей.»

Чтобы сделать акцент на дистанцировании от рок-н-ролльности Songs Of Faith And Devotion, в качестве продюсера был приглашен Марк Белл, из техно группы LFO. Он недавно закончил работу над альбомом Бьорк Homogenic и, как и Тим Сименон, он очень любил Depeche Mode в детстве. Песни очень быстро обрели целостность и группа была готова приступать к записи. Этот альбом должен был получиться очень значимым — их первая пластинка без героина. Для Дэйва это было важно в первую очередь — работой он мог доказать всему миру, что он, в первую очередь, замечательный певец, а не всего лишь очередная рок звезда, пострадавшая от наркотиков.

«Посмотрите правде в глаза,» - продолжает он. «когда практически доходишь до грани, теряя жизнь, а все это время весь мир наблюдает за тобой, появляется необходимость — хотя бы для самого себя — доказать, что ты все еще в силах работать, и работать успешно.»

Закончился самый длинный перерыв между альбомами в истории Depeche Mode. Песни Мартина, как и всегда, были преисполнены неоднозначности и двусмысленности, но некоторые из них четко и прямо рассказывали об истории группы и о том, что им пришлось пережить. В The Dead Of Night Дэйв поет о «комнате зомби», - именно так он называл комнаты ВИП в клубах, где люди принимают наркотики и теряют свое лицо: «Когда сидишь в таком помещении, окружающие тебя люди становятся твоими лучшими друзьями,» - говорит Мартин. «Но если хоть с одним из них ты встретишься на следующее утро на улице, ты даже не вспомнишь, как его звали.»

Марк Белл посоветовал Дэйву записывать вокал в полном одиночестве, чтобы создать ощущение интимности и умиротворения. Эта идея полностью отвечала звучанию альбома, который, в некоторых местах, практически отвечал законам стиля эмбиент. Иногда, на таких песнях, как Breathe, в записи пробивались ноты музыки 40х-50х, что всегда было так близко Мартину. When The Body Speaks Мартин охарактеризовал как «The Righteous Brothers в соседней комнате от рэйв-вечеринки».

Exciter звучал плавно, устало, даже измождено. Если предыдущие альбомы сравнивать с вечеринками, то этот, несомненно, стал зоной чилл-аута. Дэйв был крайне рад, говоря, что он, наконец, привнес в запись гораздо больше, чем раньше. Он свободно и спокойно выдвигал свои идеи, не боясь, что на них не обратят внимания. Слово, которое наиболее часто группа позже будет использовать для описания этой сессии, - «расслабленная», - и вскоре Дэйв поймет, что работа проходила даже в слишком спокойной и расслабленной атмосфере, что и сказалось на конечном продукте. Во время работы над демо-версиями, Мартин иногда прибегал к групповой медитации с Гаретом и Полом, стараясь расслабиться по максимуму. Это повлияло и на остальных участников группы. На When The Body Speaks Дэйв поет крайне проникновенно и, как он позже объяснял, он старался спеть эту песню так, будто бы все это время он держал на руках свою дочь.

Ощущение единства, которое было присуще группе во время записи Violator или Songs Of Faith And Devotion, несомненно, практически улетучилось. Мартин работал в связке с Марком Беллом, в Дэйв был оставлен наедине со своими вокальными партиями. «На этом альбоме крайне мало импровизации,» - говорит Мартин. «Но это, скорее, продиктовано самими песнями.» Быть может, именно такая расслабленная атмосфера и была необходима для музыкантов в то время. Несомненно, все же песни вроде The Dead Of Night, преисполненные агрессии с отзвуком индастриала, были записаны, но в параллели с ними на альбоме появлялись мечтательные поп гимны вроде Dream On, для которой написан один из лучших текстов Мартина. В целом же альбом звучит очень нежно, а от былой резкости и пронзительности, характерной для их песен, не осталось и следа. В музыке очень четко прослушивается изменившееся отношение музыкантов друг к другу. Они видели друг друга и в лучшие, и в самые тяжелые времена и абсолютно привыкли друг к другу. «Сейчас большее значение имеют наши семьи,» - говорил Флетч в интервью Virtually Alternative. «Мы не проводим каждую свободную минуту вместе, потому что у всех уже есть дети и семьи. Мы уважаем личное пространство друг друга. Мы очень хорошо знаем друг друга и иногда это сильно помогает.»

Флетч также обратил внимание интервьюера на то, что на этой пластинке слово «любовь» встречается в четырех названиях песен. Это не было полным отказом от тем, которые Мартин затрагивал в Master and Servant или Behind The Wheel, но теперь они звучали более завуалированно и менее резко. Не каждому критику понравилось такое изменение саунда, но в общем и целом Exciter получился очень теплым и спокойным. Его оторванность от прежнего творчества Depeche Mode наиболее четко прослеживается в заключительном треке, Goodnight Lovers, в котором госпел звучит не как молитва, а, скорее, как колыбельная.

Своим вторым синглом с альбома, I Feel Loved, группа напомнила поклонникам о своих былых заслугах. В качестве бисайда на этом сингле вышел кавер на прото-панков The Stooges, песню Dirt. Именно такая музыка всегда привлекала Дэйва и послужила стимулом к вступлению в группу, но сейчас, с выходом Exciter, они, несомненно, очень далеко ушли от панка конца 70х.

Само название Exciter может быть воспринято как нечто ироничное, ведь особым успехом этот альбом не пользовался, вместе с тем не став и провальным. Слушателям пришлось потратить немало времени на то, чтобы привыкнуть к новому Depeche Mode: «С записью каждого следующего альбома я чувствовал, что музыка становится все более и боле оптимистичной,» - говорил Дэйв. Однако, во время тура ему быстро стало понятно, что новые песни не смогут завести толпу с такой легкостью, с какой это делают их старые хиты. Как писал Алексис Петридис в The Guardian, публикуя рецензию на их концерт на Уэмбли, «Depeche Mode сегодня чувствуют себя лучше, чем когда бы то ни было, особенно если они оставляют свою нежность в стороне и наполняют атмосферу боевиками, наиболее подходящими под движения Дэйва по сцене. Скрежещущая неряшливость I Feel You и Personal Jesus объясняет эпатажное поведение певца и любовь к Depeche Mode Мэрилина Мэнсона.»

19. Paper Monsters

Легкое ощущение неудовлетворенности, которое у Дэйва вызвал Exciter, подтолкнуло его к тому, что уже во время записи альбома он начал работать над сольными композициями. Как и раньше, ему не хватало собственного вклада в музыкальную составляющую Depeche Mode, поскольку скрупулезная работа над каждым звуком, характерная для записей группы, означала лишь одно: его идеи так и оставались незамеченными.

Он скромно предложил одну из своих песен Мартину, но тот отнесся к этому как к очередной вычурной задумке Гэана. Дэйв дождался, когда Мартин выпил довольно много и поставил ему свои записи. «Мартин даже откомментировал некоторые моменты,» - вспоминал Флетч в интервью Q. «А когда он протрезвел, то не смог вспомнить, что наговорил Дэйву накануне.» Дэйв не хотел давить на коллегу. В мире Depeche Mode тот факт, что Мартин больше не пишет песни, мог стать подобен землетрясению. Они уже были настолько популярны и так строго придерживались своей формулы успеха, что любая перемена в привычном образе работы могла сыграть злую шутку с группой. Дэйв же сам не думал, что хочет писать песни в стиле Depeche Mode. Он испытывал необходимость сочинять нечто более сырое, резкое, близкое к гаражному року, чтобы музыка была живой. В 2001 году группы вроде The Strokes вновь стали популярны, а их простые песни, построенные на трех аккордах, завоевывали все большие аудитории слушателей. Именно такую музыку он любил в детстве, и он не представлял себе возможным привносить ее в Depeche Mode. С другой стороны, о сольной работе он тоже не думал. В 1990 году в Дании он даже нелестно отозвался о «синдроме сольников»: «Главная причина распада групп — это неукротимый рост самовлюбленности. Если кто-то начинает думать, что он круче остальных, он уходит и начинает записывать сольники. Обычно они приползают обратно на карачках и шепчут: давайте еще альбомчик вместе запишем.»

Естественно, он не считал себя значительно лучше коллег по группе. Сольный альбом был необходим ему как средство самовыражения. Если раньше ему хватало поддержки толпы во время концертов, то теперь ему было нужно нечто другое.

Когда Дэйв жил в Лос Анджелесе, он нередко рассказывал друзьям, что хочет сделать что-то кроме Depeche Mode, но это так и осталось лишь словами. Ко времени записи Ultra он все еще пытался найти свое место в группе. Он даже сочинил песню The Ocean Song, но Мартин вежливо дал ему понять, что она не подходит под концепцию альбома. После завершения тура, посвященного Singles 86-98, Дэйв вновь задумался о сольной работе, но ему пришлось сконцентрироваться на Exciter.

Дэйв и его друг, ударник Виктор Эндриццо, нередко обсуждали перспективы сотрудничества. Виктор предлагал привлечь к работе своего приятеля, Нокса Чендлера. Дэйв слышал о Ноксе, который также жил в Нью Йорке и пригласил его поработать над аранжировкой струнных инструментов и сыграть на виолончели на When The Body Speaks для Exciter. Нокс был очень известным музыкантом, который успел поработать с Psychedelic Furs и Siouxsie and The Banshees. Однако их первая встреча была абсолютно случайной.

«Я просто пришел в одно местечко и он там оказался,» - рассказывал Дэйв. «И мною будто овладела какая-то сила, я подошел к нему и сказал: Привет, меня зовут Дэйв Гэан, я слышал, что ты играешь на гитаре и виолончели, а у меня есть песни и я хочу, чтобы мне с ними кто-нибудь помог, на что он ответил: ага, с радостью, у меня дома маленькая студия, приходи в гости через недельку.»

Как только они начали работать вместе, мысли Дэйва о звучании песен изменились. Он слушал огромное количество музыки, включая блюзовые альбомы, которые ему дал послушать Дэниэл Миллер: «Он сказал мне: если тебе это понравится, ты обязан послушать и вот это,» - рассказывал Дэйв в интервью VH1. «Так я узнал о Джоне Ли Хукере, Мадди Уоттерс, Howlin' Wold. Мадди Уоттерс просто снес мне башню! До сих пор нахожусь под впечатлением. Я его песни частенько играю на гитаре. У меня двенадцатиладовая, и это очень весело, на самом деле. Под Howlin' Wolf я играю на губной гармонике. И в такие моменты многое понимаешь: о! Ведь Вилли Диксон сочинил эту песню Zeppelin!»

Еще одним откровением для Дэйва стала кавер версия Джонни Кэша на Personal Jesus. Джонни Кэш нередко брал популярные песни и перепевал их. Трент Резнор из Nine Inch Nails чуть ни сошел с ума, когда услышал его версию своей Hurt, которая в результате стала значительно популярнее оригинала. Дэйв же был просто в шоке. Он был огромным поклонником Джонни Кэша и воспринял этот кавер как огромную честь для группы и, в частности, для Мартина. «Мартин такой: ну да, очень хорошо, интересно,» - рассказывал он Rolling Stone. «А я ему: Мартин! Ты в своем уме? Да это же практически Элвис перепел тебя!»

Между этим кавером и оригиналом, несомненно, зародился соревновательный момент, но, благодаря этому, Дэйву также удалось взглянуть на процесс создания музыки с абсолютно другой стороны. Такого глубокого, мрачного и душевного звучания Дэйв пытался добиться всю свою жизнь.

У Нокса дома Дэйв нередко пел свои новые песни. Во время записи Exciter, когда он был свободен от работы в студии, он писал песни, отсылал их Ноксу и тот, доработав треки, пересылал их обратно.

Нередко предложения Нокса удивляли Дэйва, ведь он предлагал добавить песням «комичности» и динамики. К примеру, одна из песен, Black And Blue Again, с виолончелью Нокса, в результате приобрела практически эпическое звучание. Эта песня была своеобразным извинением перед женой Дэйва, с которой они недавно крупно поругались. Дэйв написал текст в такси, которое возило его по Нью Йорку после инцидента. «Мы чуть ни подрались тогда и я ушел из дома,» - вспоминает Дэйв. «Я ехал в студию, когда внезапно осознал: а не прав-то в этой ситуации я! Песня стала утверждением, что я не всегда хороший, что я могу и ошибаться. Я понял, что отношения — очень непростая вещь и что мне нужно измениться.»

Пройдя через курс пост-героиновой терапии, частью которой было признания в лжи самому себе, Дэйв понимал, как важно быть честным. «Были времена, когда я чувствовал себя мошенником, участвуя в Depeche Mode,» - признавался он. «Хоть я и идентифицировал себя с песнями Мартина, я все равно продолжал петь о чужих чувствах.» Эта тема нашла выражение в другой песне, Dirty Sticky Floors, в которой рассказывалось о самом страшном периоде в жизни Дэйва, однако, не без доли черного юмора. «В этой песне рассказано все о моем былом стиле жизни без украс,» - рассказывает Дэйв в интервью сайту Home Taping Is Killing Music. «Все эти стереотипы о рок-звездах... поначалу было очень весело, а потом внезапно веселье прекратилось, и именно об этом я и написал песню. На самом деле, в ней я смеюсь над самим собой, над рок звездой, которая напивается, покоряет все высоты, а потом падает на грязный, липкий пол, на котором и остается.»

В этом треке также упоминаются Железный Дровосек и Трусливый Лев из Лос Анджелесских кошмаров Дэйва. «Я хочу отделаться от всего того негатива, что скопился вокруг меня,» - признавался он. «Меня спасало только мое чувство юмора. Об этом мне захотелось написать песню.» Однако его вдохновляли не только события шестилетней давности. Одна из песен, нежная и прекрасная Stay, была посвящена рождению дочери. Hidden Houses рассказывает о прогулках Дэйва с приемным сыном рядом с домом, когда они обсуждали, куда могут привести тропинки, встречающиеся на их пути. A Little Piece Дэйв напел на диктофон, прогуливаясь по улице. Люди провожали его удивленными взглядами, а он спел песню целиком, пришел домой и сыграл ее Ноксу в записи.

Жизнь в Нью Йорке казалась ему более привлекательной, чем в Лос Анджелесе. Здесь было гораздо больше движения и шума, в то время как раньше все, что он слышал — это его совесть в голове. Тогда ему очень помогала музыка новой исландской группы Sigur Ros, со вторым альбомом которых, Agaetis byrjun, он жил как с Библией во время записи сольных песен. Когда подошло время отправиться в студию, Дэйв решил связаться с английским продюсером группы, Кеном Томасом. В свое время Кен, известный своими выдающимися способностями музыкального инженера, делал ремикс на A Question Of Time. Дэниэл Миллер, который был его другом, переслал Кену ряд демо записей и они договорились пообедать в Нью Йорке.

Дэйв очень нервничал. Он не знал, как такой известный и уважаемый продюсер, как Кен Томас, воспримет желание Гэана внезапно заняться сольным творчеством, так что было принято решение играть в открытую. «Я не песенник, я ушел из школы в 15 лет, я вовсе не Боб Дилан. Вот так вот,» - вспоминает Кен слова Дэйва. «Я спросил Кена, нравятся ли ему мои песни и он ответил, что звучание у них крайне приятное и работать над ними будет для него честью,» - рассказывает Дэйв. «А я как раз того и хотел — сделать альбом, который людям будем приятно слушать.»

Пре-продакшн было решено начать в студии Empire View в Нью Йорке, где и собрались Дэйв, Нокс и ударник Виктор Эндриццо. В первую очередь предстоял большой объем работы над текстами, ведь демо версии, записанные для грядущего альбома, были созданы на кухне у Нокса. «Некоторые слова мы сразу изменили,» - вспоминает Кен. «Они были слишком прямолинейны и просты. Половину слов мы просто убрали, потому что они были слишком слащавыми. Над ними нужно было работать и работать.»

Когда демо версии прослушал Миллер, ему они попросту не понравились. Он считал, что Дэйву надо писать как можно больше песен. Кен рассказывал: «Когда я поговорил с Дэном, он дал мне понять, что хочет услышать не американский, а британский альбом. Я же считал, что Дэйв хотел альбом в стиле Игги Попа, но Mute бы такое не выпустили. Дэн не мог позволить себе записывать что-то, не схожее со стилистикой его лэйбла. Depeche Mode же были настолько популярны, что и чисто политические аспекты тоже было необходимо учесть.»

Когда музыканты переместились в более крупную студию, Electric Lady, они стали работать над звучанием песен, оставляя в них первоначальную сырость, но добавляя динамики развития мелодиям. Дэйв чувствовал себя не в своей тарелке. Он трудился уже над 11 альбомом, но в работе над соло он был абсолютным новичком. Впервые в жизни его вклад в процесс создания песен был столь огромен. «Дэйв участвовал в записи каждой песни от начала и до конца,» - говорит Кен. «Он приезжал каждое утро и работал до поздней ночи. Раньше за ним такого замечено не было.» Сотни живых выступлений с Depeche Mode научили Дэйва различать, что работает с аудиторией и что не сработает никогда. Он прекрасно умел создавать звучные, запоминающиеся припевы.»

Опыт работы над этой пластинкой вдохновил Дэйва куда больше, чем запись Exciter. Кроме всего прочего, давления, которое неизбежно ощущалось всеми музыкантами Depeche Mode, здесь не было. «Работа над такой пластинкой всегда очень вдохновляет,» - говорил Кен. «Можно не волноваться о количестве продаж. Дэйв вот совсем не переживал на этот счет. Он просто хотел записать альбом, который он сам может поставить в аудиосистему и насладиться им, а затем отправиться в тур. Мы не думали ни о чем, кроме того, что Дэйву надо записать альбом, которым он будет гордиться. Он был так счастлив в процессе записи, потому что наконец ему удалось сделать то, о чем он мечтал. Думается, если вы увидите человека, который занимается тем, о чем всегда мечтал, он будет счастлив. Так что записывать этот альбом было одно удовольствие.»

Кен также обратил внимание на то, что чувство юмора, некогда оставившее Дэйва, вернулось к нему на все сто. Большую часть свободного времени в студии он травил байки об ужасах наркомании и о том, как он выбирался. «Он постоянно рассказывал о встречах в реабилитационном центре так, что мы катались по полу от смеха,» - рассказывает продюсер. «У него также было огромное количество историй про Depeche Mode, но я не могу себе позволить рассказать их вам. Они — знаменитая группа, а любая знаменитая группа рано или поздно становится подобием Metallica – эдакой большой семьи с плохими отношениями. На самом деле, во всем, что делает Дэйв, присутствует элемент комедии. Даже когда он выступает на сцене, по его словам, он не очень серьезно к этому относится. Он постоянно подтрунивал над Ноксом и надо мной в студии.»

В еще одной песне, Bottle Living, слышны ноты ненависти Дэйва к алкоголизму. Ее он адресовал каждому, кто, на его взгляд, нуждался в помощи при избавлении от этого пристрастия. Быть может, это было своеобразным обращением к самому себе за несколько лет до этого. В публикациях о наркотических проблемах Дэйва затерялся основной факт — он по-настоящему пристрастился к алкоголю. «Борьба, постоянная борьба, особенно с выпивкой,» - рассказывал он в 2002 году. «У всех бывают срывы, но сейчас я с гордостью готов заявить, что не пил уже 7 лет.»

Альбом оказался вовсе не тем, чего ожидал Дэйв, желая дать выход своему «рок инстинкту», но главной цели он все-таки достиг: пластинку записали живые люди, а не компьютеры и синтезаторы. Он хотел играть в группе с традиционной точки зрения. С момента передозировки прошло 5 лет и Дэйв начал вспоминать, насколько его впечатлили группы с западного побережья, играющие традиционный рок. «В Depeche всегда были разногласия, потому что не всем хотелось идти по пути развития рок группы,» - рассказывал он в интервью Uncut. «Все, о чем мечтал лично я, было слишком роковым для группы, понимаешь? Мне это наскучило. Для меня это стало еще одной дверью, которую коллеги захлопнули перед моим носом. Они, наверное, думали, что я собираюсь превратить их в Guns N' Roses. И, несомненно, часть меня именно об этом и мечтала.» Несмотря на напряжение, которое вновь зарождалось в группе, Дэйв выразил почтение своему коллеге, без которого, по его словам, он не стал бы сам сочинять песни: «Я научился многому у человека, которого глубоко уважаю и который, наверное является лучшим автором песен нашего времени. Естественно,я говорю о Мартине.»

Кен Томас рассматривает первый сольный альбом Дэйва, Paper Monsters, как очередной шаг в его реабилитационной программе. Он продолжал учиться справляться со своими проблемами и выжимать из жизни максимум позитива. Благодаря прослушиванию записей Sigur Ros Дэйв и сам захотел создать нечто такое, что сможет выразить его собственные чувства.

«Он и Sigur Ros использовал как часть терапии, поскольку Дэйв работал над альбомом, который в результате поможет ему самому, над альбомом, который он будет сам слушать и вдохновляться,» - говорит Кен. «Для него было очень важно записать собственный альбом. Он начал с нуля, без бюджета, без огромной студии, без гигантских зарплат для знаменитых музыкантов. Он начинал с самого начала, а вовсе не как суперзвезда с кипой денег для сольника. Вовсе нет.»

Несмотря на обширный опыт, полученный Дэйвом за годы работы в Depeche Mode, сольный альбом звучал как самый настоящий дебют. Он стал способом выразить все те эмоции, которые долгие годы копились в душе Дэйва. Все то, о чем он не мог говорить, пока пел в группе, нашло выход. Тексты были прямолинейны и просты, а с помощью Кена и Нокса музыка стала очень живой и трогательной.

Интересным в процессе записи сольного альбома было и то, что никто не мог предвидеть результата. В Depeche Mode все было так точно, четко и строго распланировано, что для спонтанности не оставалось места. Violator очень выделялся с этой точки зрения, но следом за ним самая креативная часть работы над альбомом проходила перед монитором компьютера. В такой атмосфере свободолюбивому Дэйву жилось не очень комфортно.

После всемирного успеха Depeche Mode скептицизм об удачном альбоме вокалиста распространялся с молниеносной скоростью. Но критики и журналисты не учли один момент — Дэйв писал песни гораздо дольше, чем кто-то мог подумать. Раньше у него попросту не хватало духа вынести их на всеобщее обозрение. Теперь же Дэйв был преисполнен чувства, что он, наконец, повзрослел. Некоторое время он хотел в шутку назвать альбом Essex Boy, чтобы подчеркнуть, как он изменился с начала карьеры. Как говорили Алан и Миллер, вы можете забрать мальчиков из Бэзилдона, но вы не заберете Бэзилдон из мальчиков. В результате Гэан остановился на названии Paper Monsters, что напоминало ему о самом мрачном периоде его жизни. «Даже в детстве я размышлял о том, кто живет в кладовке и что за шаги преследуют меня по ночам,» - говорил он в промо-интервью для сольного альбома. «равно как и все те кошмары, которые преследовали меня по ночам. Честно говоря, я понял, что то, что останавливает меня и запрещает делать то, что я хочу — обычный страх. Это, кстати, касается огромного количества людей. Страх им мешает. И в этом очень сложно признаться самому себе.»

Выход этого альбома всколыхнул сообщества поклонников Depeche Mode по всему миру. Они были преданы своим кумирам, и поэтому многие из них восприняли эту работу как недостаток преданности группе со стороны ее главной составляющей. Когда ушел Алан, фанаты были в шоке. Теперь же у них было четкое представление о том, что группа окончательно распадается на их глазах.

«Невероятно!» - говорит Дэйв в интервью Metro о реакции фанатов. «Одержимость явно до добра не доводит. Поклонники, конечно, разделились на несколько лагерей: самые старые отвернулись от меня, что для меня не стало новостью. Я не могу с этим ничего поделать, я должен работать так, как подсказывает мне мое сердце.» С другой стороны, поддержка у него все-таки была. Один американский фанат подарил Дэйву книгу, в которой собрал поздравительные письма и благодарил его за альбом. «Ну вот,» - говорил Гэан. «Сто человек, которые купят альбом, уже есть. Отличное начало!»

Отзывы критиков не заставили себя долго ждать и, в основном, были очень сдержанны. Лишь Q написали, что сольник «значительно лучше двух последних альбомов Depeche Mode и недавней пластинки Мартина Гора».

Итог был прост: альбом получился хорошим, но Depeche Mode были гораздо лучше: «Вокал Гэана все еще может делать из тупейших текстов магическую мантру,» - писали в Pitchfork. «И это очень пригодилось при отсутствии песен Мартина Гора.»

Когда же альбом вышел, он добился неплохого успеха. Он не продал столько же копий, сколько последние альбомы группы, но аудитория уже была готова к новому туру, который начался в июне 2003 года. Концерты этого турне лишний раз подтвердили персональную популярность Дэйва: он отыграл два концерта на огромном стадионе Shepherd's Bush в Лондоне. Вскоре был дан концерт на Glastonbury, что вновь подтвердило рок сущность сольной работы Дэйва, ведь Depeche Mode никогда не принимали участия в этом фестивале. Здесь группа Дэйва исполнила Personal Jesus в новой версии, которая была одновременно похожа на творчество Элвиса с примесью современного рок-н-ролла и Игги Попа. Нередко в качестве бисов исполнялись известные песни Depeche Mode в акустическом варианте, к примеру I Feel You и многие другие. Сравнительный успех сольной работы облегчил возвращение Дэйва к группе. Это означало, что у него, наконец, было право голоса и он мог написать песни для пластинки Depeche Mode без чувства ущербности.

«Когда подойдет момент, мы с Мартином присядем и поговорим,» - сказал Дэйв. «Сейчас будущее неопределенно. Лично я двигаюсь вперед и сам пишу песни.» После потери собственного лица несколько лет назад, сейчас Дэйв получил отличную порцию уверенности в себе. Всегда выглядя уверенно на сцене, в частной жизни он сомневался в своих силах. «Я — отличный пример человека с раздутым самомнением и недостатком уверенности в себе одновременно,» - говорил Дэйв в интервью фансайту. «Эти два качества следуют за мной всю мою жизнь. Я будто бы самая крутая в мире вещь после хлеба в нарезке и, вместе с тем, самое ничтожное существо в отстойнике. Естественно, я — ни то, ни то, и я надеюсь, что этот альбом принесет мне столь необходимое ощущение сбалансированности.»

20. Воссоединение

Интервью, которые Дэйв давал во время раскрутки Paper Monsters, не успокаивали фанатов, которые восприняли сольник как признак распада группы. Однажды он даже заявил, что его роль в группе — это быть «инструментом, который используют остальные». Вероятно, слова Мартина, который незадолго до этого в интервью заявил, что голос Дэйва — лишь инструмент, задели его: «Вокал Дэйва — это инструмент. Он — голос группы. Его голос идеально подходит к большинству моих песен. А я так и вообще не могу петь так, как он.» Естественно, Мартин хотел сделать комплимент другу, но Дэйв воспринял это в штыки. Он больше не хотел быть инструментом. Он хотел сам играть на инструменте.

Для Дэниэла Миллера 2003 был годом тревог. Он всегда поддерживал своих подопечных в любых начинаниях, но мысль о том, что Depeche Mode могут прекратить существование, совсем не импонировала ему. 2002 год стал знаковым, поскольку после 14 лет успешного существования Mute была продана EMI. Для многих независимых лэйблов конец 90х был тяжелым временем, так что сразу после выхода альбома Moby Play Миллер решил продать компанию, пока она была на плаву. Гарантией силы лэйбла так же было и то, что следующий альбом Depeche Mode был априори обречен на большие продажи.

Если Миллер переживал, то фанаты попросту сходили с ума. Один из немецких репортеров спросил у Дэйва, ждать ли им нового альбома Depeche Mode. Когда же он получил ответ «Не знаю», он начал причитать и топать ногами. Давление стало просто смешным. Однако большинство интервьюеров лишь становились инструментом выражения чувств и мыслей Дэйва о том, что нужно что-то менять.

«Я ужасно зол на Мартина,» - говорил он в другом интервью. «Я никогда в жизни не спрашивал у него, можно ли переделать ту или иную часть песни. Я просто знаю, что он мне на это ответит. Если он не согласится, чтобы мы оба писали песни для следующего альбома, я не вижу смысла идти в студию.»

Когда интерес журналистов переключился на остальных членов группы, Мартин был в шоке, а Флетч сохранял стоическое спокойствие. Он прекрасно понимал, что Мартин и Дэйв используют эти интервью, чтобы общаться друг с другом. Для Дэйва же это было прекрасным способом выпустить пар. «Для него интервью — это терапия,» - спокойно говорит Флетч. «Что Дэйв говорит и что думает — абсолютно разные вещи.»

Быть может, это не абсолютная истина, но то, что позже Дэйв смирится — это факт. Он пытался изменить расстановку сил и двигаться вперед, что не удалось ему на 100 процентов. Напряжение в группе сохранялось. Встреча по поводу будущего группы была запланирована на конец 2003, но состоялась она лишь в начале 2004.

Естественно, Дэйву было о чем поговорить с Мартином. У них были отношения, которые вряд ли понял бы кто-нибудь, кроме них. Лишь Роджер Долтри и Пит Таунсенд, быть может. Взаимозависимость вокалиста и автора песен в пределах одной группы – вот как это можно назвать. У каждого из них было что-то, что было необходимо второму. Мартин иногда мечтал обладать самоуверенностью и обаянием Дэйва для выступлений на сцене, а Дэйв завидовал таланту Мартина в написании песен. Для Дэйва было честью петь песни Мартина. Об этом он не раз говорил за долгие годы существования Depeche Mode, быть может, не осознавая, что именно проблемы в выражении себя вербально привели к тому, что Мартин стал выдающимся автором песен. Через песни и при помощи голоса Дэйва он озвучивал самое сокровенное и личное, на что самостоятельно никогда бы не решился.

Когда Дэйв пришел в группу, он долго оставался аутсайдером. С другой стороны, он был самым настоящим членом группы с самого начала. В то время, когда Винс, Мартин и Флетч ходили в церковь или упражнялись в игре на синтезаторах, Дэйв тусил круглые сутки и уже жил жизнью рок звезды. В их отношениях всегда был элемент соперничества, о чем они никогда не задумывались и который не выявляла демократизация отношений в группе. Изначально функции музыкантов в группе всегда были очень четко распределены, даже если это не всем нравилось.

Многие группы распадаются, не придя к консенсусу по поводу того, что писать в буклете диска. Когда музыканты видят, что дом автора песен намного больше их домов, они начинают задумываться, что неплохо было бы получить и свой ломоть хлеба. В Depeche Mode таких вопросов не возникало ни разу. Все члены группы были благодарны Мартину за его прекрасные песни. Его творения прошли самую жестокую проверку за эти годы – начиная с того момента, когда ушел Винс. Через некоторое время миллионы поклонников по всему миру с нетерпением ждали новых произведений, что само по себе доказывало их качество. После выпуска сольного альбома Дэйв понял, что в Depeche Mode он больше не нуждается так, как раньше. Теперь, если он не мог привнести свои песни в альбом, он просто мог уйти. Ответом на сей раз стало то, что никогда не удавалось группе: компромисс.

У Мартина было огромное количество песен, которые затрагивают именно тему компромисса. В Stories Of Old и в Freelove, к примеру, он рассказывает о чудовищных последствиях для людей, которые теряли свою личность с целью доставить удовольствие кому-то другому. Это касалось и его работы в Depeche Mode. Он мог спокойно следовать намеченному пути, зная, что в результате все последуют за ним, поскольку другого выхода не будет. Когда Алан перестал соглашаться с Мартином, он ушел. Но если бы ушел Дэйв, группа бы прекратила свое существование. Мартин понимал, что нужно было позволить Дэйву написать несколько песен к новому альбому, или никакого нового альбома попросту не будет.

В то время, как противостояние усугублялось, Дэниэл Миллер решил скомпоновать огромное количество ремиксов на песни Depeche Mode, выбрать лучшие из них и выпустить сборник. К ужасу многих давних поклонников группы, ремикс на Enjoy The Silence от Майка Шиноды из Linkin Park был выпущен синглом. Неудивительно, что он сделал из классической песни Depeche Mode чрезвычайно громкий трек. Добавленный к оригинальному треку шум не повлиял на прелесть вокала Дэйва, что не отменяло того, что такая обработка была лишней для этого произведения.

В жизни группы наступил период, во время которого они были наиболее далеки от фанатов. Они были рядом с ними, когда Дэйв страдал от наркотиков, когда у него была передозировка и когда он лечился. Ссоры в прессе были еще одним источником негодования и разочарования поклонников. Выпуск ремикса Шиноды был воспринят многими как знак того, что с преданной толпой в черных кожаных куртках группа больше не хочет иметь ничего общего.

Как ни удивительно, именно в этот момент отношения между музыкантами стали улучшаться. Между Exciter и грядущим альбомом был перерыв в четыре года. Мартин, Дэйв и Флетч успели соскучиться не только друг по другу, но и по совместной работе над альбомом Depeche Mode. Разногласия, однако, все еще возникали…

«Дэйв зашел слишком далеко во время раскрутки своего сольника. Он говорил, что чувствовал себя марионеткой в руках диктатора Мартина, а ему хотелось писать свои песни,» - говорил Мартин в интервью Mojo. «Я уже давно понял, что если мы захотим существовать долго, мне придется пойти ему навстречу в этом вопросе, который бы все равно возник рано или поздно. Но я сомневаюсь, что после 25 лет работы он возьмет да и напишет половину альбома Depeche Mode.» Наверное, это все-таки зависело от качества самих песен. Если им будут удаваться прекрасные композиции, то и фанатам будет непринципиально, кто их написал.

Дэйв же продолжал утверждать , что может писать такие же хорошие песни, как и тот человек, который в течение 25 лет записывал альбомы, продавшиеся тиражом более 50 миллионов экземпляров. «Видимо, Мартин воспринял это, будто у него что-то отбирают, а не предлагают помочь,» - говорил Дэйв.

Несомненно, Дэйв давил на Мартина, но у него было преимущество: его песни звучали свежо исовременно. Мартину же всегда было трудно писать песни. К моменту встречи по поводу нового альбома у Дэйва было готово 17 песен, а у Мартина – всего 4, как говорил Флетч. Естественно, как подчеркивал Мартин, песни Гэана были написаны им в соавторстве, а не лично и исключительно им самим. Он сочинял треки совместно с Кристианом Айнером и Эндрю Филлпоттом. Кристиан был тур-ударником Depeche Mode с 1997 года, а Эндрю программировал во время туров и помогал Мартину с его вторым сольником. У обоих было отличное понимание того, по каким законам существует Depeche Mode и они были готовы помочь в доработке демо версий песен Дэйва. Они также давали себе отчет, что в их функции входила и обязанность заставить эти песни звучать настолько хорошо, насколько это было возможно. Они были счастливы оставаться в тени великих, о чем свидетельствовал их общий псевдоним Das Shadow.

Когда же Дэйв и Мартин встретились в Санта-Барбаре, в первую очередь они поняли, что оба нуждаются в поддержке. У Мартина в жизни был очень нелегкий период: он уже давно находился в процессе развода с Сюзанной Буавер, что доставляло ему дикую боль, особенно, когда он думал о том, как это скажется на детях. Дэйв знал об этом не понаслышке и вместе с Флетчем они проводили долгие дни, поддерживая друга. За последние годы с каждым из них произошло столько всего, что обычные разногласия в группе казались простыми и нестоящими внимания. Спорить они не перестали, но достичь взаимопонимания стало гораздо легче.

То, что песни Дэйва понравились Флетчу и Мартину, также облегчило творческий процесс. Работа над ними была чем-то новым и интересным в процессе записи альбома Depeche Mode. Они оценили его искренность, когда прослушивали 9 новых треков, которые он выставил на их суд. «Это выглядело как Евровидение какое-то,» - рассказывал Энди в интервью Q.

Продюсер Бен Хиллиер описывал процесс работы с Depeche Mode как нечто причудливое. Дэйв цитировал его позже: «Вы – самая странная группа из всех, с кем я работал». Сотрудничество с Беном было чем-то новым и необычным и для группы. Он не был так заинтересован в Depeche Mode, как предыдущие продюсеры, Тим Сименон и Марк Белл, до того, как стал с ними работать. В прошлом он не увлекался электронной музыкой и слышал всего пару записей Depeche. «Ну, он слышал пару наших песен,» - рассказывал Дэйв. «Нам даже пришлось дать ему все наши диски, чтобы он понимал, с кем работает.»

Такое сотрудничество, несомненно, по началу могло пугать. У музыкантов было четкое представление о том, как должен звучать альбом Depeche Mode и они привыкли работать с теми, кто понимал это. Но теперь они были готовы к переменам. Они записали столько альбомов, что от самоповторов было решено отказаться. Когда музыканты познакомились с Беном, они с удивлением обнаружили, что он почти никогда не работал с электронными группами, хотя сам был большим поклонником этого стиля. В студию он прибыл с большим количеством старинных аналоговых синтезаторов. Для Depeche было странно, что то, с чего они начинали, теперь превратилось в музейные экспонаты, но запись на такой аппаратуре могла изменить текстуру звучания альбома, а именно этого им и хотелось. Использование старой и современной аппаратуры вместе придало новым песням звучание, которое потом описывали как Новую Версию Берлинского Depeche Mode.

Как и предполагал Дэйв, соперничество лишь подстегнуло Мартина . Когда в январе 2005 они вновь встретились в Санта Барбаре, у группы было готово 11 песен.

Изначально музыканты крайне переживали, что им будет нелегко снова работать вместе. С тех пор, как был записан последний альбом, все они работали по отдельности: Дэйв и Мартин – над соло альбомами, Флетч – над своим лэйблом, Toast Hawaii. Всем было понятно, что, как и в любой популярной группе, в Depeche Mode собрались три сильные личности. Но в этом коллективе коллеги привыкли аккуратно относиться друг к другу. Альбом записывался в Нью Йорке, Санта Барбаре и Лондоне, чтобы каждый из членов группы мог провести время с семьей во время работы. Удивительно, но теперь отношения между ними установились лучшие, чем когда бы то ни было. «Нам очень все понравилось,» - улыбается Мартин. «Наверное, в последний раз мы так веселились, когда записывали Violator.»

Помогло и то, что Дэйв был преисполнен энергии и его с радостью вовлекли в процесс записи от начала и до конца. Теперь у него был доступ к созданию песен, что поспособствовало установке благоприятной атмосферы для всех музыкантов и молодого продюсера, идеи которого также с радостью принимались. По собственному признанию самих музыкантов, им был нужен как раз такой «директор».

Одним из самых важных заданий для Бена был выбор песен, которые войдут в альбом. Все были согласны, что среди них будет три песни Дэйва, а остальные — Мартина, так что лишь оставалось выбрать, какие именно появятся на пластинке. У Дэйва была прекрасное представление о том, какими должны быть песни Depeche Mode, так что его творения были написаны именно в стиле Мартина.

После длительной работы по отдельности, в полном составе группа с радостью взялась за запись снова. Дэйв мечтал не только привнести свои собственные песни, но и снова хотел почувствовать себя в коллективе, включиться в весь процесс записи. Ему очень понравилось записывать John The Revelator, поскольку атмосфера единства проявила себя во время работы над этой песней.

Этот трек был основан на традиционном госпеле, смешанном с блюзом, которым Дэйв и Мартин увлекались со времен Violator. В результате получилась самая религиозная песня Depeche Mode, когда-либо ими записанная. Самая известная версия этой песни, в которой поется о Книге Открытий и других составляющих христианской теологии, датируется 1930 годом в исполнении Блаинд Уилли Нельсона. В интерпретации Мартина же текст звучит как проклятие тех, кто использует религию как форму власти.

Когда Мартин работал над демо, песня менялась каждый час. Ближе к концу сессии к песне были добавлены ударные, проработанные Беном и Дэйв записал вокальную партию, которая была схожа с его классическими работами. Интересно, что Мартин и Дэйв хотели придать этой песне привкус достоверности, противореча тем самым своим прошлым убеждениям.

При записи альбома Playing The Angel к Дэйву вернулась энергия, которой ему так не хватало во время сессий к Exciter. Сотрудничество с Беном имело одно неоспоримое преимущество: он действовал очень быстро, не давая возникнуть противоречиям и вопросам. «Ему очень неплохо удается выбить остатки дерьма из ссорящихся членов семьи,» - говорил Дэйв в интервью Sunday Times. «Он очень быстро распознал роли, которые были распределены между членами группы и моментально отреагировал: «Да это просто смешно!» Вот как раз такого директора нам и не хватало! Хотя он, знаете, больше выполнял роль художественного руководителя, который пригласит тебя в свой кабинет, чтобы стрельнуть сигарету.»

Дэйву всегда было не по себе, когда приходилось просиживать долгие недели в студии. Во время записи Songs Of Faith And Devotion он мечтал выпустить пластинку, которая взорвется первобытной энергией. Привычная манера работы над альбомами у Depeche Mode никогда не позволяла добиться такого эффекта. Но Бен, будучи рок продюсером в душе, привнес в процесс новую, неизведанную, мощную энергетику.

Несмотря на улучшение отношений и атмосферы в группе, по альбому было понятно, что прошлое Дэйва все еще не дает ему покоя. Suffer Well стала посланием к коллегам и благодарностью Мартину за то, что эта песня появилась на альбоме. «Естественно, эта песня — небольшой прикол над ними,» - говорил он в интервью Дэнни Экклестону. «Я писал ее совсем не с этой целью, но когда я начал ее петь, я думал о Мартине, как будто спрашивая его: неужели ты так и не понял, что тогда я больше всего на свете нуждался в тебе? Где были эти е*аные ответы, когда они были мне так необходимы? Когда я рухнул на пол в Санта Монике, врезавшись в стену, я пополз по квартире, чувствуя, как из меня уходит душа. А в голове у меня звенел вопль: да где же ты, е* твою мать?»

Название было прямым отсылом к тому, что, как казалось Дэйву, ему очень хорошо удавалось страдание. Часть его всегда хотела испытать самого себя на прочность, посмотреть насколько далеко он может зайти, будь то 10 часов под иглой в тату салоне или его знаменитый пирсинг. Одной из его татуировок был кельтский крест на руке, который стал символом того, что, принимая героин, он медленно, но верно закалывал себя до смерти. «Есть человек, к которому я хожу в Нью Йорке,» - говорил Дэйв. «Он очень стар и крайне мудр. Однажды он спросил меня: «Ну что, Дэйв, покончил со своим страданием?» а я ответил: «Бог знает, а как ты думаешь?» и он такой: «Ты будешь страдать ровно столько, сколько захочешь». Я думаю, это было очень мудро.»

Еще одна песня Дэйва на альбоме, Nothing's Impossible, может быть воспринята как освещение отношений внутри группы. Основная тема песни — оптимизм, пресловутый свет в пучине тьмы, который пробивается на фоне мрачной музыки. Текст поется глубоким, спокойным голосом, что, несомненно, контрастирует со смыслом самой песни.

Третья песня, I Want It All, стала еще одним воплощением мыслей Дэйва о том, что он никогда не бывает удовлетворен имеющимся. Поразительно, но на альбоме песни Дэйва практически не отличить от творений Мартина. Быть может, потому, что они через многое прошли вместе и Дэйв, несомненно, писал свою музыку, вдохновленный работами Гора. Песня последнего, Precious, рассказывала о детях Мартина и об их впечатлениях после развода. Дэйв, переживший в свое время подобную ситуацию, на записи поет особенно проникновенно. В этой песне взаимодействие двух творческих начал Depeche Mode достигает нового уровня.

В интервью после выхода альбома Дэйв признавался: «Когда мы начали запись, было абсолютно не ясно, что в результате получится, но уже через пару недель мы работали, засучив рукава. Как только мы собираемся в студии вместе, Depeche Mode оживает.»

С музыкальной точки зрения Playing The Angel был крайне интересным отступлением от всего того, что группа записывала до тех пор: в нем даже слышались отзвуки эпохи Берлинского индастриала, но они не были нарочиты. Этот мрачный альбом звучал так, будто его записывали в пещере глубоко под землей. Быть может, в нем не так много запоминающихся мелодий, но передать мощную атмосферу музыкантам удалось на 100%. Альбом подвел черту всей карьере Depeche Mode, поскольку в некоторых песнях, как, например, в Damaged People, звучат элементы синти, характерные аж для Speak And Spell.

Звучание альбома вдохновило фанатов, которые были раздосадованы расслабленностью и вялостью Exciter. На задней обложке альбома было написано: боль и страдания различной интенсивности. Эта шутка относилась не только к альбому, но и ко всему творческому пути Depeche Mode, особенно — к последнему десятилетию. Упоминания об ангелах и песня Suffer Well символизировали возможность преодолеть все трудности жизни и жить дальше.

Во время съемок клипов группа все также продолжала ссориться. Мартин вспоминал, как на площадке во время подготовки Precious Уве Флэдер, режиссер видео, предложил идею концерта в футуристическом зале. Дэйв высказал идею, что Энди должен играть на рояле, в то время как сам Флетч предложил использовать старинный синтезатор. В интервью Mojo Мартин с улыбкой рассказывал, что Дэйв взорвался и воскликнул: «Я хочу лишь того, что будет хорошо для всей группы!» Через несколько минут он уже извинялся за приступ гнева, но этот момент хорошо запомнился всем, кто там присутствовал, как знак того, что далеко не все разногласия в группе могут быть решены полюбовно. В течение долгой карьеры на пути Depeche Mode нередко возникали ссоры и даже драки, но их сила была в том, что, в независимости от этого, они продолжали работать вместе.

Когда Precious был издан, оказалось, что это вовсе не поп сингл. Один из наиболее глубоких текстов Мартина, наложенный на милую мелодию, резко контрастировал с плавным припевом. Новых песен Depeche Mode не выпускали уже три года и, как и всегда, они были не уверены, что слушатель снова примет их. Естественно, поклонники не забыли о своих кумирах. Сингл моментально поднялся на 4 место в Британском чарте.

Выпуск Playing The Angel в октябре 2005 года показал, что группа не стоит на месте. Более того, их фанаты двигались вперед вместе с ними, очень тепло приняв новую работу. В результате альбом был распродан тиражом в 3,5 миллиона экземпляров. Он стал номером 1 в 17 странах! Даже в обычно равнодушной Великобритании и далеких США он поднялся в первую десятку. Несмотря на это большинство критиков писало о том, что никто, корме самых преданных фанатов, этот альбом не купит: «Если вы — одни из тех, кто, затаив дыхание, ждали нового альбома Depeche Mode, не волнуйтесь: вы не будете разочарованы. Все остальные, для вас: нормальный альбом,» - писали в Pitchfork.

Как и раньше, во всех положительных рецензиях звучало недоумение, будто бы авторы раньше никогда не слышали об этой группе и были приятно удивлены. Общепринятым стало и мнение, что песни изначально были мрачными, что помогло группе без труда записать альбом: «Темные ночи их потерянных душ помогают Depeche Mode творить прекрасные мелодии,» - писалось в Guardian. «что удивляет, ведь раньше им удавались атональные мелодии в стиле Ника Кейва.» С этим альбомом группа вернулась на ступень развития, на которой они уже были во времена Music For The Masses — они были интересны лишь своим фанатам. Одно отличие от тех времен играло важную роль — теперь фанатов стало в сотни раз больше.

После выпуска альбома Мартин удивился, что к нему подходят поклонники и говорят, что всем прекрасно известно, что Playing The Angel – последний альбом Depeche Mode. Он был изумлен: останавливаться на этом он точно не собирался, но знаковость альбома отрицать не стал. Он подводит черту под всем, что они творили раньше.

Дэйв же сразу сообщил общественности, что три песни, которые он сочинил — это лишь начало. Такие заявления вполне могли стать почвой для конфронтаций, которые никогда не были сильной стороной группы. В то же время синглы, A Pain That I'm Used To, Suffer Well и John The Revelator стали прекрасным продолжением традиции выпуска звучных песен. Каждая из этих песен вошла в топ-20, не достигнув первого места чартов. Музыканты нередко шутили, что когда они достигнут первого места, это будет означать конец карьеры.

Suffer Well вновь привлек Антона к работе с группой. В этом четырехминутном путешествии режиссер предложил зрителю окунуться в жизнь Дэйва, со всеми ее взлетами и падениями. Мартин и Флетч появляются лишь на несколько секунд, в виде манекенов, одетых как невеста и жених, в витрине магазина. Антону удалось создать короткометражное произведение искусства, которое захватывает внимание с начала и даже если зрителю не нравилась песня, клип хотелось досмотреть до конца. Дэйву удалось проявить свое актерское мастерство на всю катушку: в видео он превращается из героя-любовника в бродягу и становится истинным джентльменом.

В марте 2006 группа решилась на самый удивительный шаг за всю свою карьеру. Suffer Well была переписана на «симском» - языке компьютерной игры The Sims. После выхода этой песни Дэйв прояснил свою точку зрения: «Depeche Mode всегда были открыты новым идеям. Перезаписать песню для этой игры изначально было очень смешной задумкой. Естественно, мы сразу согласились!»

Конечный результат песни звучит очень забавно, - Дэйв поет ее удивленным голосом: симский язык звучит как смесь украинского и филиппинского наречия Тагалог. Стив Шнур, создатель игры, описывал его как «язык, полный эмоций, который не нуждается в переводе. Он так близок по настроению музыке Depeche Mode, которая нравится людям и создает у них определенное настроение.» В реальности же песня звучит так, будто вокал в ней проигран задом наперед. Синглу сопутствовало видео, в котором рассказывалась несчастная история любви робота к живой женщине.

В 2006 году звукозаписывающая компания приняла решение подвести итоги деятельности Depeche Mode и начала переиздавать их альбомы, начиная со Speak And Spell. К каждому из дисков были сняты короткие документальные фильмы, что с одной стороны было интересным, а с другой — нелегким опытом, ведь Дэйву пришлось переслушать огромное количество своих старых интервью и пересмотреть немало видеозаписей. Гэан почти никогда не слушал альбомы, которые они записывали, кроме, быть может, Songs Of Faith And Devotion и Violator. Теперь же ретроспектива альбомов и интервью была перед ним: «Некоторые записи просматривать попросту страшно,» - признавался он. «Но с другой стороны у меня есть видео дневник, который в любой момент напомнит мне о том, что давно забыто.»

Моменты гордости, особенно во время разговора о Violator, несомненно, радовали его. Теперь он воспринимал тот альбом как лучшее, что они когда-либо записывали: «Я понимаю, почему мы так «выстрелили» с этой записью. Мы экспериментировали с госпелом, блюзом, компилировали их с электроникой и в результате получили очень оригинальную смесь.»

Вернув себе уверенность в своих силах, группа запланировала турне, которому было суждено стать одним из крупнейших в их истории. 78 концертов, конечно, не могло сравниться с тем же туром Music For The Masses, но все же Touring The Angel стал очень важным для каждого из музыкантов, особенно — для Дэйва: «Теперь я просыпаюсь на утро во время тура и помню все, что было накануне!» - рассказывал Дэйв Manchester Evening News. «Я помню лица людей в толпе, я помню, как чувствовал себя на сцене, и мне все мало, мало, мало. Я хочу еще! Теперь это - мой наркотик.» Несмотря на то, что члены группы чувствовали себя значительно лучше, чем во время предыдущих туров, неприятности подстерегали и теперь: на их пути встречались ураганы, заболевания, проблемы с промоутерами и даже концерт, отмененный из-за войны в Ливане. Первый концерт в Форт Лодердейл был отменен из-за урагана Уилма, стершего часть Флориды. Тур пришлось начать в Тампа, где зрители впервые увидели футуристические декорации, подготовленные Антоном. С одного края сцены свисал огромный шар, на котором одно за другим появлялись слова, символизирующие темы, характерные для песен группы: секс, боль и т.д.На заднике висело огромное изображение человечка с обложки альбома,а с другой стороны сцены стояли фантастические подиумы, на которых располагались музыканты.

Летняя часть концертов была названа «Open Air», поскольку большинство концертов проходило под открытым небом. На одном из концертов, ближе к середине сета, Дэйв внезапно перестал попадать в ноты и начал хрипнуть. Он изо всех сил постарался допеть концерт до конца, но у него этого не получилось. Мартин постарался закончить концерт акустическим сетом, что вызвало недоумение поклонников. Под улюлюканье группа ушла со сцены после того, как Флетч спокойно извинился перед толпой и поблагодарил всех за то, что пришли.

Ходили слухи, что Дэйв был просто недоволен работой звукоинженеров — и именно поэтому он и ушел со сцены. Конечно, вскоре это было опровергнуто. Вряд ли после двух десятков лет постоянной работы и при опыте выступлений перед сотнями тысяч фанатов, группа отказалось бы от концерта ввиду неполадок с аппаратурой. Только лишь после того, как был отменен следующий концерт, было сделано официальное заявление: у Дэйва ларингит и он физически не может петь. Во время невыносимо долгого тура для Songs Of Faith And Devotion группа отменила всего два концерта, и вот история повторялась: уже 1,5 выступления пришлось пропустить. После этого им пришлось отменить еще и концерт в Лиссабоне из-за проблем с промоутером и первое за историю группы шоу в Израиле тоже не состоялось из-за войны в Ливане.

После окончания тура новости не заставили себя долго ждать: у Мартина было 14 новых песен и группа была готова вновь засесть в студии после того, как Дэйв закончит работу над своим вторым сольным альбомом.

Последним же концертом Touring The Angel стало выступление в Афинах и Дэйв, помня о корнях своей жены, отдал всего себя этому выступлению. Вся семья присутствовала на этом шоу и с восхищением наблюдала за группой: «Моя мать и теща стояли за сценой,» - рассказывал Дэйв на греческом телевидении. «И я думал: так, Дэйв, будь осторожен, на тебя смотрит теща! Поменьше этих грязных движений, поменьше показухи... но уже через несколько песен все вернулось на круги своя и забыл о том, о чем только что думал.»

Несмотря на проблемы, Depeche Mode лишний раз подтвердили свою славу группы, которую необходимо лицезреть на стадионе. Большинство их творений звучало впечатляюще вне тесных залов музыкальных клубов. «В независимости от плоских синти-поп корней,» - писалось в The Times, «группа из Бэзилдона превратилась в один из самых мощных и впечатляющих коллективов, который, несомненно, лучше увидеть во время концерта на огромном стадионе.» К этому моменту у них было записано так много песен, что некоторые фанаты стали жаловаться, что на концертах слишком часто исполняются синглы, а не культовые произведения. Чаще всего группа игнорировала как Some Great Reward, так и A Broken Frame.

Когда в 2006 году появилась необходимость выпустить очередной Best Of, группа подошла к нему гораздо более серьезно, нежели к предыдущим компиляциям. На нем были треки со всех альбомов, кроме Black Celebration, на котором «не было» синглов. В сборник также вошла и отличная новая композиция, Martyr, которая была записана для Playing The Angel, но оказалась слишком попсовой для гнетущей атмосферы диска. Эта песня напомнила многим фанатам о ранних танцевальных композициях Depeche Mode, таких как Strangelove и Master And Servant.

Сольная карьера Дэйва, которая, казалось бы, могла развалить группу, сделала ее гораздо более сплоченным коллективом, который, казалось, помолодел с выходом нового альбома. Но, как и в последние годы, Дэйву всего было мало, как он пел в I Want It All. Написание песен и запись альбомов лишь разжигали его аппетит к новой работе. Как только закончился тур, он с нетерпением взялся за очередной сольный альбом.

21. Hourglass

После Touring The Angel Дэйв смог просидеть дома чуть меньше месяца, прежде чем ему вновь захотелось что-нибудь сделать. После тура всегда проходило некоторое время, требующееся для адаптации к обычной жизни. «После концертов всегда туго,» - признавался он. «Хочется, чтобы каждый день тебе под дверь кто-нибудь подсовывал шпаргалку с расписанием на неделю вперед. Появляются новые навязчивые идеи, к примеру, как правильно загрузить посудомоечную машину и все такое...» Со временем он понял, согласно его ответам в интервью поклонникам, что на дом такую работу взять невозможно. «За концерт переживаешь огромное количество эмоций,» - объяснил он. «и они крутятся у тебя в голове, давая понять, кто ты есть на самом деле. Когда я возвращаюсь домой, я словно на землю с небес попадаю, особенно это касается общения с дочкой. Когда она делает пару «колес» передо мной, я понимаю, что в этой жизни важнее всего.»

Дженнифер также преуспела в напоминании Дэйву, что дома он не был рок звездой: «Не веди себя так на кухне, - она постоянно это говорит,» - признается Дэйв. Именно такое отношение ему было нужно всегда, но лишь она смогла подобрать подходящие слова.

Как и для песен на Playing The Angel, Дэйв вновь обратился за помощью к Эндрю Филлпотту и Кристиану Айнеру, которые были приглашены в студию в Нью Йорке. На одной из самых оживленных улиц города было очень много шума, что воодушевляло Дэйва так же, как и во время работы над предыдущим сольником.

Поначалу не было понятно, что они работают над сольным альбомом Дэйва. Играя с демо версиями, которые он принес, музыканты тонули в сигаретном дыму и создавалось впечатление, что они просто отдыхают. Поскольку большое количество из написанных Дэйвом песен для Playing The Angel так и не вошло в альбом, недостатка в материале не было. Работа протекала быстро и легко, без вдумчивости в каждый звук, характерной для записи Depeche Mode. Для одной из песен, Deeper And Deeper, Дэйв записал всего пару дублей резкого вокала, потому что для его связок такая грубая работа не была привычна. «На ней я выжимаю из себя все, что могу,» - говорил он в интервью. «Все было готово после пары дублей, но вовсе не потому, что все было идеально, а потому, что мой голос был «готов»».

На треке Endless сама энергия города стала частью песни. Микрофоны работали на пределе для того, чтобы уловить звуки города из раскрытых окон. Продюсированием пластинки они занимались самостоятельно и это позволило музыкантам делать все, что заблагорассудится. Это очень понравилось Дэйву.

Через пару недель альбом был практически готов. Дэйв позвонил Миллеру и пригласил его послушать то, что они успели записать. Наудивление, Дэниэлу очень понравились наработки музыкантов. «Он все кивал и говорил: ага, дальше,» - рассказывает Дэйв. «Он был очень доволен нашими песнями, в то время как Paper Monsters ему в свое время вообще не понравился.»

Если 4 года назад Дэниэл мог волноваться на тему того, что Depeche Mode распадутся, то сейчас он был спокоен, потому что все межличностные проблемы музыкантов были в прошлом. Когда же он понял, что новая сольная работа Дэйва была выдержана в стиле Depeche, он с радостью согласился выпустить этот альбом. Он был обречен понравится хотя бы некоторым из миллионов поклонников, купивших Playing The Angel.

Каждый желающий мог следить за процессом записи альбома Дэйва в YouTube, где регулярно вывешивались ролики из 11th Floor Studio. Эта сессия была похожа на урок, во время которого непоседливый ученик (конечно, Дэйв) отвлекал от процесса двух других, прыгая вокруг них и наслаждаясь своим поведением. Музыка, которая звучала на фоне происходящего, разительно отличалась от атмосферы в студии. Показательно, что мрачные и серьезные песни могут быть записаны в легкой, дружелюбной атмосфере.

Если Paper Monsters послужили идее Дэйва записать альбом с живой группой, то Hourglass, напротив, показал, каким мог бы быть альбом Depeche Mode, если бы все песни на нем сочинил Гэан. Рок элементы были минимальны, на первый план вновь вышла электроника, так привычно звучащая в унисон с вокалом Дэйва. С другой стороны, Depeche Mode никогда не позволили бы себе гитарного соло наподобие того, что звучит в Saw Something. Кстати, специально для него Дэйв пригласил своего приятеля, бывшего наркомана, гитариста известной группы Red Hot Chili Peppers, Джона Фрущанте. Этот момент остается, пожалуй, единственным, который невозможно представить на альбоме Depeche Mode из всех элементов, присутствующих в Hourglass.

Первый сингл, Kingdom, звучит как мрачный электронный гимн с креном в стилистику U2. Мартин бы такого никогда не позволил. Но сольная работа Дэйва не была столь ожидаема, как новый альбом Depeche Mode. Так что работать без прессинга 25 лет в группе было очень легко: «Когда новый альбом выпускает группа, все сразу начинают спрашивать: ага, а где сингл? Каким будет сингл? На радио его услышим? Мне такая ерунда больше не интересна,» - с улыбкой признается Дэйв.

Hourglass и вправду стал ответом на вопрос, каким был бы Depeche Mode, если бы Дэйв сочинял песни. Было очевиден: он не сильно бы отличался от оригинала. Он стал еще одним подтверждением близости Мартина и Дэйва и их общей любви к мрачной электронике с вкраплениями блюза.

Отличия альбома от работ в группе усмотреть сложнее, чем найти их схожие черты. Быть может, он более американизирован. К примеру, Deeper and Deeper звучала как намек на Nine Inch Nails, которые в свое время сочиняли песни под впечатлением от мрачных работ Depeche Mode. Это же касается и Use You, с ее дерзким и циничным текстом. Обе песни были воплощением того самого «злого Дэйва», о котором он говорил во времена Paper Monsters. Мартин всегда был знаменит темными и даже жесткими песнями, но он никогда не создавал ничего, хоть отдаленно напоминающего злобные мотивы Deeper and Deeper. С другой стороны, как и в творениях Мартина, на этом альбоме была запись и глубоко духовная. 21 Days записана в стиле госпела, так близкого Дэйву еще со времен Songs Of Faith and Devotion, в то время как Miracles являла собой раздумья насчет религии в целом.

Альбому не хватает лишь запоминающихся припевов и мелодических ходов, характерных для песен Depeche Mode, которые сделали группу мегазвездами. Вместо этого здесь присутствуют зыбкая и чувственная атмосферность, звучащая в унисон четким ритмам. Это был альбом, который необходимо слушать после похода в клуб поздней ночью. Эндрю Филлпотт и Кристиан Айнер сделали все, чтобы пластинка была как можно более мрачной с целью раскрытия всех возможностей вокала Дэйва. От подвижного мальчишки времен Speak and Spell до трубадура в кровоподтеках времен Ultra, Дэйв научился выражать свои эмоции посредством голоса. Если у него и не получилось записать альбом, который бы приблизился по качеству к классическим альбомам Depeche Mode, то, по крайней мере, один из лучших голосов в поп музыке нашел себе применение и в этот раз.

Альбом был записан, ремастерирован и подготовлен к выпуску всего за 8 недель. После длительных сессий с Depeche Mode это было настоящим облегчением. Никаких разногласий в студии не возникало, поскольку Дэйв сам делал то, что хотел. Название альбома, Hourglass, как кажется, стало воплощением мыслей Дэйва об убегающем времени.

«Жизнь в Нью Йорке... она такая... время бежит и ты его даже не замечаешь,» - говорил он в интервью NME. «Город просыпается и уже больше не засыпает. Но мне хотелось остановиться и прочувствовать само то место, где я нахожусь. Для меня время — это иллюзия. Но не беда. Я не собираюсь тратить его, просиживая штаны и размышляя об этом. Я хочу заниматься творчеством.»

Теперь, конечно, Дэйв работал так, будто ему было жизненно необходимо написать как можно больше песен как можно быстрее. В том же интервью он упомянул, что главное преимущество песочных часов в том, что их можно перевернуть и все начнется с начала. К 2007 году он не принимал наркотиков уже больше 10 лет. Когда ему задали вопрос, чист ли он, Дэйв ответил: «Слава богу, вроде бы, да. Но я до сих пор хочу сбежать куда-нибудь, не стоять на месте, постоянно двигаться. Хотя теперь я понимаю, что эта ерунда не работает.» Наконец он стал хоть немного спокойнее.

Когда в СМИ стали появляться рецензии на второй сольный альбом, Дэйв был в шоке от того, что негатива в них не было. Ему не давали покоя лишь постоянные сравнения с работами Мартина: «Вторая сольная работа Гэана очень холодна и мрачна,» - писали в Guardian. «Осадок его пост-героиновой зависимости чувствуется с легкостью, но с каким достоинством звучат новые песни!» Некоторые критики восприняли эту работу как вызов Мартину, будто бы Дэйв пытался создать альбом не хуже, чем любая пластинка Depeche Mode. The Times утверждали: «эта работа звучит как Depeche Mode. Гэан стал Гором. И у него получилось — Kingdom гораздо сильнее, чем любая работа Depeche за последние несколько лет. Противостояние продолжается? Поклонникам понравится альбом. Гору — абсолютно нет.»

Это было просто нечестно. В течение всей работы над Hourglass и Мартин и Дэйв прекрасно понимали, что новому альбому группы быть. Они созванивались несколько раз и Мартин доложил другу, что несколько песен уже готово.

«Мартин очень меня поддержал,» - улыбается Дэйв. «Я ему послал копию своего альбома и он велел мне говорить людям, что это — его любимая пластинка в этом году! От Мартина услышать такое — дорогого стоит!» Дэйв нередко говорил в интервью, что хотел бы услышать одобрения со стороны Мартина и наконец Гору понравилась работа Гэана. Почему бы и нет? Ведь этот альбом был гораздо ближе по духу к Depeche Mode, чем первый опус Дэйва.

Дэйв отыграл несколько концертов на радио, но когда его спрашивали, последует ли мировой тур, он ответил, что выступлений на аренах не будет. Он только закончил турне с группой, записал новый альбом, а теперь хотел остаться на некоторое время со своей семьей.

Выход Hourglass в октябре 2007 подтвердил мысли о том, что успеха пластинок Depeche Mode ему повторить не суждено. В Германии он достиг второго места в чартах, в Великобритании не добрался даже до 40. В Испании, что удивительно, Kingdom достиг первого места, и это подтолкнуло Дэйва к мысли, что он пишет вовсе не плохие песни. Эта идея пришла ему в голову очень вовремя, ведь уже в 2008 он прибыл в студию для записи очередного альбома Depeche Mode.

22. Вокруг Вселенной

Во время раскрутки Hourglass Дэйв поведал поклонникам, что Depeche Mode вскоре отправятся в студию для того, чтобы начать работу над новой записью. Мартин писал песни в Санта Барбаре, где в 2008 году и принял у себя в гостях членов группы. Собрание прошло крайне спокойно. Музыканты прекрасно понимали, что им повезло продолжать записывать новые песни после долгих лет сотрудничества. «Я все еще щипаю себя иногда,» - признавался Дэйв в интервью. «Все жду, когда меня ударят в плечо и скажут: пора просыпаться и продолжать рыть канавы!»

В мае 2008 года группа в полном составе уже была в студии. Взаимопонимание между Мартином и Дэйвом достигло нового уровня: если раньше музыка была основой их отношений, спасавшей их даже в самые тяжелые дни, полные ссор и разногласий, то теперь она стала всепоглощающей страстью для обоих. Мартин даже начал коллекционировать старинные синтезаторы, которые находил в интернете и вскоре это стало навязчивой идеей.

Запись проходила в атмосфере, которая была чем-то средним между магазином игрушек и научно-фантастическим фильмом 60х. Они играли во всех смыслах этого слова, что подтверждалось короткими видеозаписями процесса. Флетч снимал ролики на камеру и вскоре выкладывал их на youtube. Судя по этим кадрам, сессия никогда не приносила музыкантам столько радости и смеха. В одном из роликов запечатлен Мартин, поющий в пластиковую бутылку. В другом Дэйв пел в стиле Элвиса. Весь процесс напоминал тусовку друзей, снятую одним из них. Теперь все не ограничивалось ребятами перед мониторами, на что Дэйв жаловался в прошлом; подтверждением этому стала не только гитара Мартина, регулярно появляющаяся в кадре но и различные любопытные приспособления для сэмплирования. Однажды у них спросили, тяжело ли делать одухотворенную музыку при помощи новых технологий. Ответ был прост: хотя они и использовали современные компьютеры, место для синтезаторов, на которых писался Speak And Spell, все еще оставалось.

Впервые в истории Мартин и Дэйв даже сочинили совместную песню. И пусть она была далека от работы МакКартни и Леннона в 1963, мелодия и текст Дэйва очень гармонично легли на инструментал Мартина. Песня, написанная под впечатлением от случая, когда палец застрял в столе во время игры в настольный футбол, конечно, стала далеко не самой серьезной у Depeche Mode, но она являла собой символ укрепляющихся взаимоотношений между Дэйвом и Мартином. Во время записи альбома они вели себя как самая настоящая группа, хоть и довольно забавная и даже странная. Несомненно, разногласия все еще возникали, но они всегда присутствовали в отношениях музыкантов, приобретая огромный резонанс в прессе. Depeche Mode воспринималcя как работа, которую они должны были выполнять каждые 4 года, но теперь это было не ради денег.

Через несколько недель было готово такое количество песен, что на один альбом они бы попросту не уместились. Это могло вызвать еще большее количество разногласий, чем раньше, но на сей раз в студии царило понимание, что Мартин — главный автор Depeche Mode, а Дэйв заслужил написать для альбома три песни. В результате станет очевидно, что манера написания музыки у Дэйва и Мартина стали еще более схожи, чем раньше.

В пределах группы Дэйв наконец получил ту роль, о которой мечтал давно: вокалист, фронтмэн и автор песен. Своим трудом он доказал, что заслуживает этого, а для группы, которая долгие годы успешно существовала без обсуждения чувств музыкантов, это стало решительным шагом. Частью их успеха был молчаливый отказ от чувства удовлетворенности. Несмотря на то, что они были согласны с тем, что все, выпущенное после Some Great Reward, стоило их трудов, все еще оставалось пространство для совершенствования. Чувство неопределенности и пессимизма, следующее за музыкантами по пятам, также постоянно держало их в тонусе.

«Флетч и Мартин не бросали работу в самом начале нашей карьеры, они переживали, да мы все до сих пор чего-то боимся,» - пошутил Дэйв. И это не удивительно. С самого начала они выглядели как группа, которая распадется в любой момент. Взаимодействие Дэйва и Мартина было основано на музыкальном таланте. Ведь странно, что два диаметрально противоположных человека работают в тесной связке уже почти 30 лет. Быть может, дело в глубочайшем взаимоуважении? «Мы не сидим в студии в обнимку,» - говорил Дэйв. «Но глубоко внутри мы очень любим и уважаем друг друга.»

6 октября 2008 года Depeche Mode созвали пресс конференцию в Берлине. За практически 20 лет эта процедура претерпела значительные изменения по сравнению с забавным инцидентом в Rose Bowl. Изменилось практически все, кроме чувства юмора музыкантов. В черных кожаных одеяниях, выглядя как дети, которые недавно разучили свои роли для школьного концерта, они сели на выскоие стулья перед толпой журналистов и фотографов, чтобы объявить грядущий Tour Of The Universe. Группа решила начать турне с Тель Авива, где в прошлый раз концерт был отменен.

По мере поступления вопросов музыканты выглядели все более расслабленными. Когда Флетч сказал, что с настроением и взаимоотношениями в группе полный порядок, подтверждение не заставило себя долго ждать. Когда возник вопрос, сколько песен Дэйв написал для нового альбома, напряжение лишь на секунду появилось на лицах Гэана и Гора. Ответа на этот вопрос запланировано не было, но Дэйв озвучил цифру «2» и добавил, что, вероятно, запишут еще пару. «Мартин написал божественные песни,» - сказал он. «И впервые нам очень сложно будет выбрать те, которые войдут в альбом.»

Группа еще не была готова озвучить название альбома, но Мартин поведал журналистам, что их друг, Дэррил Брамонте, уже слышал его и пошутил: «Пора снова назвать альбом высокомерно» «По рукам! Так и будет,» - моментально парировал Мартин.

Но намек на заглавие альбома, несомненно, присутствовал в названии тура. Флетч даже пошутил: «Важные лица из американских вооруженных сил раскрыли нам тайну, что на ряде планет обнаружена жизнь, так что мы станем первой группой, кто туда направится.» Вопросы касались, как обычно, огромного количества тем: какие песни прозвучат во время тура, работает ли с группой Антон, добавят ли в конце тура еще пару концертов, и по мере возникновения, группа понимала, что многого они еще даже не обсуждали. «Мы делаем заявление на тему, о которой сами пока ничего не знаем!» - признался Мартин.

Но это не помешало замечательному настроению во время конференции. Когда у них спросили, почему группа уже столько лет существует, Мартин развел руками и с улыбкой сказал, что они просто не знают, чем еще заняться. Их карьера была полна неожиданностей, не каждая из которых была приятна, но главным сюрпризом было то, что они до сих пор были вместе.

Теперь уже музыканты в открытую говорили о Depeche Mode как о семье. Быть может, это не несло собой позитивной окраски, ведь Дэйв был дважды разведен, а Мартин потерял семью единожды. Группа также могла пострадать от «развода», но они решили продолжить совместную жизнь и вместе прошли через такое количество событий, что сейчас их отношения были самыми теплыми. «В течение работы над последними двумя альбомами я чувствовал, что расту как музыкант, как певец и как автор песен,» - говорил Дэйв после записи Sounds Of The Universe. «И сейчас мне очень комфортно в группе. К этому я шел несколько лет.»

Отклик на пресс конференцию был просто сверхъестественным. Несмотря на то, что фанаты еще не слышали новых песен, а тур начинался лишь через 8 месяцев, все билеты были распроданы практически мгновенно. Представитель O2 Arena в Лондона сказал, что «билеты были проданы за несколько минут, телефонные линии были заблокированы, а сайт попросту перестал работать из-за наплыва посетителей. Многие площадки по Европе в тот же день объявили о полной продаже всех билетов в течение нескольких минут.» На предыдущий тур группа продала 1,8 миллионов билетов. Сейчас, казалось, они стали еще более популярны...

Альбом начал появляться в интернете в феврале 2009 года, когда демо версия Fragile Tension внезапно возникла на сайтах. Это была неоконченная версия песни, но интерес к ней был всепоглощающим. 21 февраля 2009 года первый сингл, Wrong, выдержал премьеру во время музыкального шоу Echo Awards в Берлине. В течение грядущих суток видеозапись этого выступления была самой популярной на youtube. По звучанию новый сингл напоминал самые темные работы Depeche Mode и запоминающимся припевом больше всего походил на Martyr. Формула Depeche Mode снова сработала — мрачный сюжет звучал поверх ритмичной мелодии. Успех группы позволял музыкантам пробовать практически что угодно, так что слушателю лишь оставалось гадать, какие эксперименты со звуком будут предложены на грядущем альбоме.

20 апреля 2009 года был выпущен двенадцатый альбом Depeche Mode, Sounds Of The Universe. Продолжаю традицию завоевания чартов он вошел в тройку лучших альбомов в 30 странах и стал №1 в 20. Критики также не заставили себя долго ждать с положительными рецензиями. Группа, заработавшая себе славу новаторов, поставила себя в затруднительное положение: звуки не должны были повторяться, фанаты требовали чего-то нового с каждым альбомом. На сей раз им это удалось и они сразу же пообещали вернуться примерно через три года.

9 мая 2009 года Дэйву исполнилось 47 лет. На следующий день они отправились в Тель Авив, чтобы начать тур с публичного извинения перед 50000 фанатами, которые не увидели кумиров во время прошлого тура. Но музыканты не подозревали, что их поджидает новое испытание: Дэйву стало плохо, но об отмене концерта речи не шло. Как можно было отказаться от такого значительного концерта второй раз? Через двое суток, в Греции, его проблемы стали гораздо больше, чем просто расстройство желудка. Его срочно госпитализировали и поставили диагноз: тяжелый гастроэнтерит. Для всех звезд, которые в свое время употребляли наркотики, такое заболевание становилось почвой для нелицеприятных слухов. Для Дэйва же наркотики остались в таком далеком прошлом, что обошлось без злых языков. Этого демона он победил.

Когда же пришли результаты анализов, музыканты были в шоке: доктора нашли опухоль в мочевом пузыре. Это означало только одно — окончание тура. Надежду вселяло лишь одно: опухоль была на ранней стадии развития. Ее было необходимо срочно удалять и после операции Дэйву требовалось время на восстановление. О выходе на сцену речи идти не могло.

Тем невероятнее оказалось то, что группа поступила абсолютно противоположно. 8 июня в Лейпциге тур возобновился. Более того, были объявлены дополнительные концерты, которые продлили турне до февраля 2010 года. Для человека, который только что пережил операцию, это решение было поистине героическим. Кроме прочего, всемирная слава Depeche Mode нашла еще одно подтверждение: группа ждала концерты везде, где это было возможно — от Боготы в Колумбии до Будапешта в Венгрии.

За 2009 год,несмотря на проблемы со здоровьем, Дэйв Гэан выступил перед более чем 2 миллионами человек, владея их вниманием на грани фантастики, о которой юный мальчик, танцующий под Just Can't Get Enough, мог только мечтать. В свое время он описывал музыку Depeche Mode как «голову», в то время как он давал организму пульс. Этим он занимался все годы своей карьеры, даже в самое тяжелое время, когда его сердце, в прямом смысле, остановилось.

Группы, сравнимой по популярности и преданности фанатов с Depeche Mode, на данный момент в мире не существует. Но это не слепой фанатизм. Большинство из них видят перед собой людей, которые некогда были тремя обычными мальчиками из Бэзилдона, которые до сих пор остаются обычными людьми. Подтверждением этому может быть искренняя радость, которую Дэйв излучает во время выступлений со сцены. Он до сих пор благодарен каждому поклоннику за тот успех, что он испытывает уже практически 30 лет.

Вряд ли найдутся выходцы из рабочего класса, которые участвуют в записи замечательных песен вот уже более 20 лет, так что благодарность фанатов Дэйву также не знает предела. К концу следующего тура Дэйв Гэан наверняка снова станет мучиться от боли и задавать себе вопрос, почему он каждый вечер прыгает по сцене. И после каждого концерта поклонники его творчества будут кричать, что уже ждут следующего тура, будь он хоть в 2013 году, хоть позже.

Эта история отразила путь Дэйва Гэана, о котором в 1980 году он, наверное, не мог и мечтать. Хотя о таком развитии событий он не думал ни в 1985, 1995 и даже в 2003 году. Хрупкая жизнь человека и коллектива, в котором сосуществуют диаметрально противоположные характеры, не раз угрожала полным крахом. Но, несмотря на это, он продолжал двигаться вперед и ему это удалось. Карьера Depeche Mode и Дэйва Гэана в отдельности состоит из возвращения к жизни во всех смыслах этого слова.

Величайшее возвращение Дэйва в 1996 году, кажется, произошло миллионы лет назад. Если бы ему не удалось открыть глаза после передозировки, вероятно, Depeche Mode стали бы легендами поп культуры посмертно. Его лицо бы появилось на сотнях тысяч футболок, которые продавались бы в одном ряду с рок иконами, пострадавшими от своих пристрастий. Но его жизнь стала примером того, насколько лучше продолжать жить. При его тревоге насчет того, что фанаты, - а, как для отца, в первую очередь, его дети, - воспримут его жизненный путь как прославление мифа о рок-н-ролле, жизнь его показала диаметрально противоположное. Выбор «сгореть и потухнуть», как поется в известной песне, не верен.

И Дэйв Гэан — живое тому подтверждение.

Оглавление