«Мысль — твой враг»

Мысль — твой враг (fb2) - Мысль — твой враг [ёфицировано] 411K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Уппалури Гопала Кришнамурти (Юджи)

Уппалури Гопала Кришнамурти Мысль — твой враг

Моё учение (если вы желаете пользоваться этим словом) не имеет авторства. Вы вольны воспроизводить, распространять, толковать, ошибочно толковать, искажать, опровергать, делать с ним что вздумается, даже претендовать на авторство — без чьего-либо на то разрешения.

Юджи

Предисловие издателя к первому изданию

Когда я сказал Юджи, что хочу опубликовать книгу его бесед, он ответил, что я могу беспрепятственно это сделать, но лишь в качестве делового предприятия: «Сруби деньжат, если такова твоя цель. Но если ты думаешь, что она как-то поможет тебе или кому-то ещё на духовном пути, ты жестоко ошибаешься. У меня на этот счёт нет никаких иллюзий». Кроме моих приземлённых мотивов, которые Юджи считал единственными реальными мотивами, мной двигало желание сделать Юджи — каким бы он ни был — широко известным. Вопреки его яростному утверждению, что ему нечего сказать человечеству, я всё ещё ощущаю, что то, что он говорит, подобно предупреждающей надписи на сигаретной пачке. Внимать ли предупреждению, решать вам. Возможно, вам не нравится то, что он говорит, лишь потому, что он говорит не то, что вам хотелось бы услышать.

Издатель

Предисловие издателя ко второму изданию

Второй выход в печать книги «Мысль — твой враг» был вызван высоким на неё спросом. Книга оказала сильное впечатление на тех, кто был в так называемом духовном поиске. Она вызвала глубокое погружение в казалось бы устоявшиеся представления о духе, материи и теле. Издатель благодарен мистеру Дж. С. Р. Л. Н. Мурти, профессору колледжа Монтерей Пенинсула, США, Калифорния; мистеру Джозефу Хилари и мистеру А. П. Франку Наронье за помощь в выпуске второго издания. Издатель надеется, что книга принесёт пользу и послужит руководством многим, как в Индии, так и за рубежом.

Данная книга представляет собой собрание бесед Юджи Кришнамурти со всевозможными посетителями в Индии, Швейцарии, Австралии, Нидерландах и Великобритании, состоявшихся в период с 1985 по 1990 годы. По мере возможности передано естественное течение беседы, а минимальное редактирование было совершено лишь в целях сохранения последовательности изложения. Надеюсь, нам простят, что мы не указываем имён участников бесед. Сложилось впечатление, что указание имён внесёт разлад в поток диалога. Также редакторы берут на себя всю ответственность за все неточности в тексте. Выражаем благодарность всем принявшим участие в создании этой книги.

Задняя обложка

Бог, или просветление, — предельное удовольствие, непрерывное счастье. Такого не бывает. Ваше желание чего-то несуществующего — вот корень ваших проблем. Преображение, мокша, освобождение и всё подобное — лишь разные варианты одной темы: непрерывного счастья. Тело не способно долго выдерживать беспрерывное удовольствие, оно разрушится. Желание навязать телу надуманное состояние непрерывного счастья — серьёзная неврологическая проблема.

Я не собираюсь никого освобождать. Вы должны освободиться сами, но неспособны на это. Что бы я ни сказал, не поможет. Я заинтересован лишь в описании этого состояния, в удалении покровов загадочности, которыми всё обернули эти бизнесмены от духовности. Возможно, мне удастся убедить вас не тратить попусту время и энергию в поисках состояния, существующего лишь в вашем воображении.

Юджи

Он стал Юджи

«Да будет свет!» — велел Господь, — Так зародилась тьма. «Да будет мир!» — изрёк он вновь, — И началась война. «Порядку быть!» — провозгласил, — Но Хаос в этот мир впустил. Утратив веру, испугавшись, теперь отчаянно желал: «Небытия!» И только сдавшись, В мгновенье ока Юджи стал. К. Чандрасекар

Нет никакого моего учения и никогда не будет. Слово «учение» не подходит. «Учение» предполагает метод или систему, технику или новый способ мышления, применяемый в целях трансформации вашего способа жизни. Тому, о чём я говорю, никто не может быть обучен; это просто описание способа моего функционирования. Это просто описание естественного состояния человека — того же самого способа, каким функционируете и вы, освобождённые от махинаций мысли.

Естественное состояние это не состояние самореализованного или богореализованного человека, это не нечто, чего можно было бы достичь или заполучить, это не нечто, что можно было бы вызвать к существованию; оно уже есть: состояние жизни. Это состояние — всего лишь происходящая деятельность жизни. Под словом «жизнь» я не имею в виду нечто абстрактное: это жизнь ощущений, действующих естественно, без вмешательства мысли. Мысль — чужак, вмешивающийся в дела чувств. Она мотивирована выгодой: мысль направляет деятельность чувств на приобретение чего-либо и пользуется ими для продолжения себя.

Ваше естественное состояние не имеет ничего общего ни с какими состояниями блаженства и экстаза, они лежат в области восприятия. Духовные поводыри, возглавлявшие религиозные поиски человечества на протяжение веков, вероятно, испытали те религиозные состояния. Как можете испытать их и вы. Эти состояния бытия вызываются мыслью, и как они пришли, так и уйдут. Сознание Кришны, Сознание Будды, Сознание Христа или что там ещё — всё это шаги в неверном направлении: их никогда не удастся ухватить, удержать, даже описать их кому-то другому. Этот проторённый путь никуда вас не приведёт. Там нет никакого оазиса, вас увлёк мираж.

Вступление

Если вы думаете, что сможете прочитать и понять эту книгу, то вы чего-то недопонимаете. «Всякий приходящий послушать меня и пытающийся понять то, что я пытаюсь донести, попусту теряет время, потому что вы не можете ничего слушать, не интерпретируя» — говорит Юджи Кришнамурти.

Он считает, что когда мы оставляем слух в покое, всё что остаётся, лишь вибрация звука. Эти вибрации улавливаются барабанной перепонкой, передаются по нервам в мозг и интерпретируются в соответствии с тем, что он называет «нашей точкой отсчёта». Следовательно, мы слышим результат собственных преобразований вибраций. Юджи говорит: «Это нормально для взаимоотношений уровня „вот деньги, дайте мне полкило моркови“, но таков предел ваших взаимоотношений, вашего взаимодействия с кем-либо».

Согласны ли вы со всем, что он говорит, или нет, его действительно стоит послушать. Выходящие из него слова подобны гранатам, заброшенным в нашу «точку отсчёта», угрожающим выкорчевать все наши верования. Его высказывания опустошительны, особенно для слушателей Дж. Кришнамурти, Ошо Раджниша, а также для всех остальных, взращённых в атмосфере религиозности.

Среди прочего Юджи может обсуждать квантовую физику и чёрные дыры, Эрос и Танатос. Юджи говорит: «Я не утверждаю, что обладаю особым прозрением на природу вещей, или что я понял деятельность природы лучше кого-то другого. Но это то, что я открыл для себя сам. Мне всё равно, примете ли вы то, что я говорю. Это произойдёт или не произойдёт само собой». Его высказывания обладают завершённостью и выглядят исходящими из другого источника, нежели мышление. То, что он говорит, сотрясает самые основы человеческой мысли. Другое дело, что его замечания на тему бога, любви, просветления, ума, медитации, смерти и реинкарнации зачастую напоминают богохульство и граничат с ересью.

История Юджи Кришнамурти обладает всеми элементами триллера. Один эпизод его жизни ведёт к другому вне какой-либо организованной последовательности. При достижении им сорокадевятилетнего возраста произошёл внезапный переворот. С ним произошло нечто, что для нашего удобства он назвал «катастрофой», когда он внезапно вступил в «естественное состояние», в котором, по его словам, «всё сказанное человеком, всё почувствованное или увиденное — по сути всё наследие человечества — было выброшено из моего организма».

Но, по мнению Юджи, это не было тем, чего он желал. Он искал духовной сказочной страны, красочно расписанной святыми людьми — настоящими мошенниками. Религиозная атмосфера была частью его прошлого. Юджи родился в 1918 г. в среднеобеспеченной брахманской семье в Андхра-Прадеш. Его мать умерла вскоре после его рождения. Перед смертью она сказала, что её ребёнку уготована «неизмеримо высокая» участь. Дед Юджи серьёзно отнёсся к её словам и воспитывал мальчика в строгости.

Поворотной точкой в жизни Юджи стал небольшой случай. Однажды рано утром его дед медитировал, когда был потревожен криками ребёнка. Старик так разозлился, что избил ребёнка до посинения. Непоследовательность и жестокость произошедшего оказались травмирующими для чувствительного Юджи. Он сказал себе: «Если таков результат медитации, то она бесполезна». Он выбросил священный шнур и ушёл из дома.

Последующая жизнь Юджи была экспериментом над истиной. Им овладел ненасытный голод выяснить, действительно ли что-то стоит за абстрактными утверждениями так называемых духовных людей. Он встретился с разнообразными мастерами, включая Дж. Кришнамурти и Раману Махарши, и практиковал традиционную медитацию. Он исчерпал все доступные способы достижения «земли обетованной», после чего утратил веру и впал в полное отчаяние.

На свой сорок девятый день рождения он сидел на скамейке, обозревая зелёную долину и изрезанные горы Оберланда в Швейцарии. Внезапно, что-то с ним произошло: «Я всюду искал ответ на свой вопрос: „Есть ли просветление?“, но я никогда не ставил под вопрос сам поиск, так как исходил из существования просветления и необходимости его искать. Но сам этот поиск душил меня и держал в стороне от моего естественного состояния».

Он сказал себе: «Нет никакого духовного просветления, потому что вообще нет никакого духа. Всю свою жизнь я был одурачен поиском чего-то несуществующего. Мой поиск завершён».

Его неуёмное желание найти сказочную страну, обещанную пророками и духовными мастерами, выгорело. Случившееся оказало заметное влияние на его тело. Произошли многочисленные физические изменения, поставившие в тупик врачей и его друзей. После этого из его жизни пропали «заботы о дне грядущем и скорбь по дням ушедшим».

По мнению Юджи, скорбь и радость существуют лишь в области ума. Тело ни в одном из них не заинтересовано. Тело интересует лишь преодоление ежедневных вызовов, возникающих от момента к моменту.

Высказывания Юджи загадочны и, услышанные или прочитанные вне его присутствия, могут быть истолкованы или как продукт высшего интеллекта, или как речь умалишённого. Его слова бросают вызов привычной нам системе взглядов. Юджи исключает возможность любого восприятия, кроме как посредством знания. По его мнению, знание создаёт восприятие, которое в свою очередь подкрепляет знание. Слово «знание» не имеет метафизического или эпистемологического оттенков. Это просто как: это стул или стол, или некоторые ощущения приятны или болезненны. По сути, даже процесс распознания и называния чего-то является частью знания. Процесс в целом называется «мышлением».

Что отличает нас от Юджи, так это то, что знание, действующее посредством мышления, в случае Юджи происходит в расцепленном состоянии, в то время как в нашем случае постоянно течёт подспудный мысленный поток, нравится нам это или нет. Наш ум постоянно перемалывает мысль за мыслью, всевозможных форм, цветов и размеров. Юджи говорит, что посредством такого постоянного мышления мы поддерживаем непрерывность того, что называем «я» или «собой».

У Юджи непрерывность мысли прервалась. Мысли приходят к нему без всякой последовательности, не связанными. Он думает только когда требуется что-то воспринять. В остальное время происходит простая деятельность органов чувств: совокупность фаз стимуляция — отклик. Так как иллюзия «себя» или «я» возникает благодаря непрерывной мыслительной деятельности, у него нет такого чувства «себя» или «я».

Юджи говорит, что мёртвая хватка знания, вцепившегося в физический организм, обладает мощью миллионов лет. Знание, действующее в форме мысли, возвело собственную империю, в противовес природе. Но мысль догадывается о своей недолговечности, и страх мимолётности существования побуждает её к возведению удивительной структуры культуры, цивилизации, религии, политики и всевозможных институтов и ценностей, управляющих как нашими жизнями так и, по сути, всеми нашими начинаниями.

Все эти грани человеческой жизни ничто иное как подпорки, с помощью которых мысль пытается воцариться в постоянстве. Иными словами, то, что мы называем «я» или «вы» — мысль, ищущая постоянства в неисчислимых видах деятельности. Юджи говорит, что лишь когда чудом или по странному стечению обстоятельств живой организм освобождается от мёртвой хватки империи мысли, тело, обладающее собственной исключительной разумностью, может освободить человеческое существо к «погружению» в собственное «естественное состояние».

Но Юджи считает, что естественного состояния нельзя достичь по собственной воле или следованием какой-либо суровой дисциплине, это состояние за пределами сферы воспринимаемого. Юджи часто даёт такое описание: «Как всё произошло? Я не знаю. Что же такое случилось? Я не знаю. Случилось ли вообще что-либо?» Он говорит, что случившимся с ним некому поделиться, и что естественное состояние нельзя выразить или облечь в мысль. А потому «общение невозможно, и в диалоге нет необходимости».

Какой смысл людям в так называемом «естественном состоянии», если они в нём не находятся? В конце концов этот вопрос поставлен с перспективы неестественного состояния смертными, ищущими панацеи от всех своих бед. Мы все гонимся за покоем и счастьем, а «естественное состояние» Юджи не предлагает нам никаких подобных переживаний. Так что мы остаёмся с собственными взглядами на личность, зависящими от наших предвзятости и обусловленности. Называйте его ошибкой или причудой природы, но оказавшись неподалёку от вихря присутствия Юджи, вы оказываетесь ошарашенными. Ваши ожидания и мнения поколеблены. Остаётся лишь гадать об источнике, из которого происходят его высказывания. Под этой видимой человеческой формой есть нечто не поддающееся описанию.

Фрэнк Норона 21/88 Лоди Колони Нью-Дели

Глава 1. Ни ума, ни души, только тело

Человеческое мышление появилось из некого неврологического дефекта человеческого тела. А потому всё порождённое человеческой мыслью разрушительно.

Религия изобрела такую замечательную вещь как милостыня. Это наиболее порочное и пошлое из всего, что мы сделали. Природа щедро одарила нас. Но мы несём персональную ответственность за неравенство в мире.

В самой своей основе мысль противостоит функционированию живого организма.

Все прозрения, какими бы необычайными они ни были, — бесполезны, потому что они созданы мыслью, поддерживающей собственную непрерывность и существующее положение вещей.

Мысль не предназначена помочь нам жить в гармонии с окружающей жизнью. Вот почему вы создаёте все эти экологические проблемы. Но в опасности не планета — в опасности мы.

Мою убеждённость в отсутствии ума нельзя передать никому другому, как сильно бы я ни старался. Вы не готовы принять это утверждение потому, сама та штука, с помощью которой мы сейчас общаемся, находится под угрозой.

Мысль мертва и никогда не сможет коснуться ничего живого. Она не может поймать жизнь, захватить её, выразить. В момент, когда пытается коснуться жизни, она уничтожается живым качеством жизни.

В: Юджи, я хотел бы остановиться на самой сути вашего революционного и бескомпромиссного высказывания об отсутствии души.

О: Нет личности, нет я, нет духа, нет души и нет ума. Так вычёркивается весь список, и у вас нет способа выяснить, с чем вы остаётесь. Вы легко можете спросить меня: «Зачем ты рассказываешь людям о способе своего функционирования?» Лишь для того, чтобы подчеркнуть, что мы веками пользовались неким приспособлением — мышлением или умом, или как ещё вы его назовёте — чтобы освободиться от совокупности того, что вы называете «я» или «личность» и т. п. Вот на что направлен весь духовный поиск. Но как только вас озаряет, что не от чего освобождаться, так эти вопросы больше вообще не возникают. Я сам не могу понять, как это меня так озарило.

В: Обычным людям, вроде меня, интересно, могли бы вы найти ответы для нас?

О: Я даю ответы только чтобы подчеркнуть, что всё, с чем мы остаёмся, так это с функционированием живого организма. Всё, что я пытаюсь объяснить, выделить и особо выделить всё время, это то, как этот организм действует. Я заинтересован каким-либо образом показать вам, что вся ваша попытка понять, с чем вы остаётесь, — проигрышная.

В: Вы хотите сказать, что есть только физическое тело и ничего более, так?

О: Даже это утверждение не может быть воспринято тем, что осталось здесь. Когда однажды всё это вымывается из вашего организма, даже утверждение «нам остаётся только физическое тело и вселенная» не может больше оставаться.

В: Но я хотел бы вникнуть в это…

О: Чем большим количеством вопросов вы меня забрасываете, тем больше необходимость подчеркнуть физический аспект нашего существования, а именно, что нет ничего того, во что мы поверили. Все наши проблемы возникли из-за нашего допущения, что реальность мира или реальность нашего существования познаваемы. Я говорю о том, что нет способа воспринять что-то неизвестное. Так что всё, что вы можете воспринять с помощью вашего знания, — тщетно. Это проигранная битва.

В: Когда вы говорите, что в человеческой природе отсутствует нематериальный элемент…

О: Я не понял. Что вы имеете в виду, говоря: «нематериальный элемент человеческой природы?»

В: Я подразумеваю, что есть лишь реально существующее материальное тело и мир как таковой.

О: Потому я и говорю, что инструмент, которым мы пользуемся для понимания реальности собственного существования и реальности окружающего мира, не является частью существующего [телесного] механизма. Вот почему я говорю, что мысли не самосозданы и не произвольны. Даже сейчас мыслей нет. Если вы попытаетесь выяснить, есть ли такая штука как мысль, то сам поставленный перед собой вопрос, а именно: «Существует ли мысль?», рождается из допущения существования мысли. Но всё, что вы обнаружите, будет лишь на тему мысли, а не самой мыслью. Все сведения на тему мысли помещены туда культурой. Они помещены людьми, говорящими нам, что крайне необходимо освободиться, от чего бы там вы ни пытались освободиться, с помощь этого инструмента [мысли]. Я стремлюсь подчеркнуть, что это не инструмент, и нет никакого другого инструмента. И когда однажды вас озаряет, что мысль не инструмент, и что нет никакого другого инструмента, то не остаётся никакой нужды выяснить, необходим ли какой-либо ещё инструмент. Никакой другой инструмент не нужен. Та самая структура, которой мы пользуемся, тот самый инструмент, которым мы пользуемся, очень искусно изобрёл всё разнообразие таких вещей как интуиция, правильное прозрение, правильное то, сё, и прочее. И говорить, что самим этим прозрением мы пришли к какому-либо пониманию, является преградой. Все прозрения, какими бы исключительными они ни были, бесполезны, потому что они созданы мыслью, поддерживающей таким образом свою непрерывность и существующее положение вещей.

В: Думаю, я понимаю это, но вот что я хочу выяснить: есть материальная сторона, и если бы я мог полностью исследовать человеческий организм и его взаимосвязанные функции…

О: Несомненный факт, что даже это невозможно воспринять и понять, кроме как посредством знания, данного нам психологами.

В: Вы имеете в виду самонаблюдение?

О: Нет никакого самонаблюдения. Ваше самонаблюдение родилось из имеющегося знания. А знание это пришло от психологов. Оно пришло от тех, кто вовлечён в медицинские технологии. Они пытаются выяснить, как работает это тело, как работает это сердце и вся масса хорошо знакомых нам вещей, хотя, всё, что они открыли, лишь нечто, что не может быть нами воспринято.

В: Получается, вы говорите, что невозможно прямое или немедленное восприятие?

О: Нет вообще никакого восприятия, не подкреплённого знанием. Вот всё, что я говорю. У вас нет способа познать реальность чего угодно, кроме как с помощью знания. Так что я говорю о том, что вы не можете испытать то, чего не знаете. Поэтому вы предполагаете, что есть нечто за пределами устройства воспринимающей структуры. Нет никакого «за пределами». Но это «за пределами» опять-таки подтверждается или отрицается воспринимающей структурой в целях поддержания её непрерывности. Это игра.

В: Вернёмся назад. Я спрашивал об этом прежде. Разве нет восприятия прикосновения?

О: Нет. Единственный способ для вас испытать ощущение прикосновения — через контакт, который вы называете восприятием прикосновения. Так что вы подносите ваши пальцы сюда и касаетесь здесь (Юджи трогает ручку кресла). Глаз смотрит на это. Но он не интерпретирует это движение так, будто некто кладёт сюда свои пальцы, чтобы знать, что именно происходит когда вы касаетесь здесь. Глаз не может такого сказать, а ощущение прикосновения не интерпретирует это по некой причине. Пока вы не задаёте вопрос…

В: Предполагаю, что…

О: Глаз смотрит на это.

В: Нет, я не смотрю на это.

О: Вы не смотрите.

В: Я могу чувствовать, могу чувствовать без…

О: Это результат вашего воображения и интерпретации конкретно этого тактильного ощущения в рамках вашего прошлого опыта. Если не происходит интерпретации прикосновения как лёгкого прикосновения или грубого прикосновения, или даже как прикосновения вашей руки, — вы не можете отличить одно от другого и воспринимать его.

В: Больше нет разделённости на двух…

О: Предположим, вы по какой-либо причине задаёте мне вопрос, так вот единственное имеющееся знание находится в компьютере (указывает себе на голову), и оно выходит и говорит мне и вам, что вы касаетесь этого, и что чувство прикосновения передаётся как лёгкое прикосновение друга, сидящего слева от меня.

В: Я мог бы гулять один и почувствовать дуновение ветра. Я ничего не делаю, но он дует.

О: Если вы не интерпретируете прикосновение ветра к вашему телу…

В: Я ощущаю ветер.

О: Это ощущение тоже мысль. В момент, когда вы отделяете себя от ветра, сенсорная деятельность интерпретируется в рамках уже имеющего у вас знания. Я ни на мгновение не утверждаю, что вы и есть ветер. Я лишь утверждаю, что всё, о чём вы говорите, это часть имеющегося у вас знания. В противном случае вы бы не могли отличить ветер от тела.

В: Так вы хотите сказать, что получение нового опыта невозможно?

О: Нет никакого нового опыта. Но запрос на переживание одного и того же снова и снова изнашивает механизм памяти в процессе достижения целей, для которых он не предназначен.

В: Способны ли мы понять, что память не должна выступать существенным фактором сознания?

О: Я сомневаюсь в сознании, потому что то, что мы называем сознанием, это память. Вы осознали нечто посредством уже имеющегося знания, заключённого в памяти. Так что весь разговор о подсознательном, бессознательном, уровнях сознания и всём прочем — искусное изобретение механизма мышления. С помощью такой сноровки, изобретательности, он поддерживает свою непрерывность.

В: Проводите ли вы различие между осознанностью и сознанием?

О: Осознанность для меня ничего не значит, потому что она не является инструментом как понимания чего-либо, так и внесения изменений. Перво-наперво, менять нечего. А так как менять нечего, использование как осознанности, так и любого другого инструмента с целью вызова перемен, неуместно.

Осознанность не может быть отделена от деятельности мозга. Вот почему я всегда описываю происходящее здесь (указывает на себя) в терминах материального. «Отражение этого (указывает на подушку), чем бы оно ни было, на сетчатке, и восприятие этого без называния» — всего лишь умная игра, в которую мы с собой играем. Вы думаете, что распознавание отдельно от называния. Это не так. Распознавание и называние — одно и то же. Называю ли я или нет, само распознавание вас как человека или вон того как подушки, означает, что называние уже происходит, использую я слова или нет. По этой самой причине я обращаю внимание людей, утверждающих, что слово не материально, на то, что слово в действительности материально. Если слово не нечто, то что, чёрт возьми, оно тогда такое? У философов принято сидеть и бесконечно обсуждать нематериальность слов. Это подразумевает, что есть что-то ещё кроме слова. Так что вы не можете признать факт того, что слово является объектом. Вот так, даже если вы говорите, что объект существует самостоятельно, без использования слова, это подразумевает, что есть разделённость. О чём я пытаюсь сказать, так о том, как эта отдельность, разделённость возникает.

В: С разделённости на самом деле начинается двойственность.

О: Я никогда не говорю себе или вам, что я стол. Это слишком абсурдно. Я говорю о том, что вы не можете разделить себя по собственной воле, кроме как при наличии внешней потребности. Вы спрашиваете: «Что это?» У нас с вами в памяти содержится одинаковая информация. Не важно, пользуетесь ли вы французским, английским, немецким или латинским словом. Точкой отсчёта выступает стол, о котором вы меня спрашиваете. Так что я отвечаю, что это стол и что он белый. Мы с вами обладаем одинаковой информацией. В отсутствие вопроса я бы мгновенно взглянул на него и сказал себе, что это стол. Это не значит, что я его «невыбирающе осознаю». Есть всего лишь отпечаток объекта на сетчатке. Даже это утверждение не может быть мной воспринято, потому что стимуляция и отклик происходят одномоментно. Как только вы говорите об осознанности, уже происходит разделение.

В: Почему мы поддерживаем это положение, эту двойственность, эту разделённость?..

О: Для вас это единственный способ продолжаться. Иначе вы закончитесь. «Вы», каким вы себя знаете, «вы», каким вы себя воспринимаете, тот «вы» — вот та личность. Постоянно прибегая к использованию памяти, она поддерживает собственную непрерывность. Если не будет того «вас», вы не узнаете о происходящем. Здесь очень к месту употребить фразу «свобода от известного». Как только вы свободны от узнанного, нет возможности что-либо о нём сказать. Так что если я слушаю кого-нибудь вроде вас, говорящего о необходимости обрести свободу от узнанного, ваш акцент на необходимости освободиться от знания, уже является частью знания. Мысль выживала миллионы и миллионы лет, и ей известен каждый в мире трюк. Она сделает что угодно, лишь бы сохранить свою непрерывность.

В: Так мышлением нельзя достичь понимания?..

О: Никакого мышления вообще нет. Если нет думающего, то нет никаких мыслей. Вы не можете сказать, что есть только мысль, но нет думающего. Мысли не приходят отсюда (указывает себе на голову) они приходят извне. Интерпретация чувственного восприятия в рамках вашей структуры восприятия является мыслью. И вы пользуетесь этими мыслями для достижения цели.

В: Я кое-что знаю о мышлении. Это последовательное…

О: Нет, вы можете попытаться. Я вас не учу. Происходящее здесь механистично, вроде компьютера. Оно работает как механизм, пытается выяснить, если ли в компьютере (указывает себе на голову) какая-либо информация, относящаяся к предмету нашей беседы. «Дайте подумать» — вы лишь говорите так, но за этими высказываниями не стоит никакая деятельность, не происходит никакого мышления. У вас возникает иллюзия, что есть некто, кто думает и извлекает информацию. Взгляните, это не отличается от имеющегося у нас замечательного инструмента — электронного словаря. Вы нажимаете кнопку, и он рапортует: «Готов». Потом вы запрашиваете слово, и он говорит: «Ищу». Вот этот поиск и есть мышление. Но это машинальный процесс. В компьютере или электронном словаре нет мыслящего. Вообще нигде нет никакого мыслящего. Если там есть какая-то относящаяся к делу информация, компьютер объединяет её и выдаёт. Вот всё, что происходит. То, что происходит, очень механистично. Мы не готовы признать машинальность мысли, потому что это полностью перечёркивает наше представление о себе как о чём-то большем, чем простой механизм. Этот механизм удивителен. Он не отличается от используемых нами компьютеров. Но это (указывает на своё тело) нечто живое, оно обладает живым качеством. У него есть способность жить. Оно не просто механически повторяется, оно влекомо жизненной энергией, вроде электрической энергии.

В: Одна из вещей, к которым люди прибегают наиболее часто, это воображение…

О: Идея, что вы воспринимаете тело во всей полноте, создана вашим воображением. На самом деле у вас нет способа воспринимать его полностью. Вы воспринимаете тяжесть тела из-за силы гравитации. Иногда вы переживаете тяжесть тела при бездействии мыслей. Иногда мысли замедляются. В это время вы ощущаете себя тяжелее самого тяжёлого объекта. Вы ощущаете, будто весите 640 килограмм или вдруг чувствуете, будто ходите по воздуху. Таковы действительные способы работы тела, получившие описание в духовных терминах и которым была придана такая важность.

В: Итак, в сфере воображаемого люди думают, что свободное мышление может иногда привести к новым возможностям, способам жить более плодотворно, более легко или более приятно…

О: Это не соответствует действительности.

В: Люди так предполагают. Если есть возможность так поступать, можно так поступать. Что в этом неправильного?

О: Посмотрите, в некоторых областях это работает. Допустим, у нас есть математическая проблема. Мы думаем над ней. Вы приходите к ответу и заявляете, что это результат ваших размышлений. Но иногда в попытке разрешить некую математически или научную проблему вы исчерпываете все возможности, варианты и комбинации. Вы так устаёте, что идёте спать. Но проснувшись обнаруживаете ответ. Такое возможно лишь в области механистических проблем. Мышление не способно помочь нам решить жизненные проблемы. Нет способа использовать его для решения проблем человека. Вот почему мышлению не удалось разрешить наши проблемы. Ему не удалось коснуться ничего здесь (указывает на своё тело). Никакие наши верования не касаются ничего здесь. Мы не знаем, как бы поступили в данной ситуации. Вы можете сказать, что не будете жестоким человеком. Но не будете знать, как поступите в определённой ситуации. Потребность подготовиться ко всем будущим действиям и ситуациям вызывает все наши проблемы. Каждая ситуация так отличается, что наша готовность встретить эту ситуацию вооружёнными знанием о том, как с ней разобраться, нам не поможет.

В: Тогда что значит фраза «жизненное испытание?»

О: Я не знаю, то, как вы ставите вопрос…

В: Вы сталкиваетесь с новой ситуацией…

О: Это не испытание. Несоответствие использования того, что у вас есть, подготовка себя, и вопрос о том, как справиться с ситуацией, здесь отсутствуют. Так это перестаёт быть испытанием. Вот почему я говорю, что здесь нет проблем. Проблемы создаём мы. Если решения, предложенные теми людьми, на самом деле не решения, значит, в действительности у вас нет проблемы. Но факт в том, что если у вас нет проблемы, вы её создаёте. Вы не можете жить без проблем.

В: Это точно. С одной стороны то, о чём вы говорите выглядит так, будто человек не особо отличается от животных.

О: Я вынужден признать, что мы, возможно, гораздо более развиты, чем другие животные. У нас есть преимущество: лучший способ функционирования. Мне не нравится использовать слово «лучший», скорее «более естественный». Нам не угрожают некоторые виды опасности. Со всеми этими проблемами может справиться чрезвычайно развитая структура, унаследованная нами. Вот почему у животных есть так называемые психические силы: ясновидение, яснослышание и т. п. У нас они тоже есть. В некоторых случаях с помощью техники медитации или других ухищрений удаётся замедлить мысль. Тогда переживаются так называемые силы, временно, которые считают духовными переживаниями. Возможно, в нашем случае механизм более чувствителен, чем у животных. Я не знаю, я не могу утверждать ничего определённого. Для вас нет способа узнать в действительности, как функционируют животные. Все эти ухищрения, все эти идеи повторного переживания собственного рождения, перерождения, этого, того, и всего остального — это полная ерунда, потому что вы пытаетесь вернуться ко времени собственного рождения и воспринять своё рождение с нынешней позиции. То, что вы испытываете, это не переживание вашего собственного рождения, но что-то оттуда, где вы находитесь сейчас. Вы пользуетесь всеми этими переживаниями, приукрашиваете их и воображаете, что переживаете собственное рождение. Это хорошо для маркетинга «ребёфинга», но в этом ничего нет.

В: Почему так вышло, что люди развили некоторые черты, сделавшие их умелыми разрушителями земли, воздуха, воды и всего вокруг?

О: Как я уже сказал, эта отделённость от всеобщности вокруг нас, и идея, что всё сотворено для нашей выгоды, и что мы созданы для более значимой и особенной цели, нежели другие виды на планете, — являются причинами этого разрушения. Могучее применение мысли разрушительно. Механизм мысли защищает сам себя. Так что всё порождённое мыслью разрушительно; религиозная ли это мысль, научная или политическая — все они разрушительны. Но мы не готовы признать, что наш враг — мысль. Мы не знаем, как действовать в этом мире без использования мысли. Вы можете изобрести всевозможные вещи и попытаться освободиться от мёртвой хватки мысли, но для нас невозможно признать сам факт, что она не способна помочь нам действовать в мире здраво и благоразумно. Мысль — механизм увековечивающий сам себя. Он контролирует, создаёт шаблон, придаёт форму нашим идеям и действиям. Идея и действие — одно и то же. Все наши действия возникли из идей. Наши идеи это мысли, переданные нам из поколения в поколение. Мысль не предназначена помочь нам жить в гармонии с окружающей жизнью. Вот почему вы создаёте все эти экологические проблемы, проблемы загрязнения и проблему возможного самоуничтожения с помощью наиболее разрушительного оружия, изобретённого нами. Так что выхода нет. Вы можете сказать, что я пессимист, что я циник, что я это или то. Но я надеюсь, что однажды мы осознаем, что допущенные нами ошибки всё уничтожат. Это не планета в опасности. В опасности мы.

В: В таком случае мы можем улететь на другую планету. Жажда выжить, откуда берётся эта жажда выжить после неминуемой смерти тела?

О: Потому что вам известно, что тот вы, каким вы себя знаете, закончится. Вы прожили шестьдесят, семьдесят или сто лет, у вас было так много впечатлений, вы столь многого достигли, вы столько всего совершили. «Разве всё это канет в небытие?» Таким образом мы создаём «потустороннее».

В: Как вы думаете, почему мы позволили иллюзии и нереальности сохраняться в человеческом сознании или мысли?

О: Вы не отдельны от иллюзии. Вы и есть иллюзия. Когда уходит одна иллюзия, её замещает другая. Почему? Потому что конец иллюзии это конец «вас». Это смерть. Конец веры это конец того самого «вас». Это не поэтическая, романтическая смерть «погибающих ушедших дней». Физическая смерть — единственный способ, с помощью которого из организма вымывается всё, помещённое туда культурой.

В: Я могу мельком взглянуть сквозь иллюзию…

О: Это ещё одна иллюзия. Иллюзия того, что «увидеть значит завершить». У вас нет способа отделить себя от ви́дения. Ви́дение — иллюзия; видящий — иллюзия. Видящий говорит себе, что «ви́дение завершает», но оно не завершает. Так что видящий не хочет прийти к завершению. Видящий и есть иллюзия. Я не знаю, лучше не обсуждать этих вещей. Видящий и есть иллюзия. Посредством так называемого «увидеть иллюзию, значит прекратить», видящий накапливает импульс и продолжается. В мгновение, когда вы хотите «увидеть» нечто, вы отделяетесь от этого и возникает видящий, поддерживающий своё существование посредством ви́дения. Вот почему ви́дение не помогло нам; оно ничего не прекратило.

В: Этот диалог, наш нынешний разговор, как бы вы его назвали? Это просто физический обмен… это взаимодействие, которое сейчас происходит?

О:(смеясь) Мне не хочется повторять это снова и снова. Здесь сидит просто кукла. И две куклы, два компьютера, два магнитофона играют, — вот и всё.

В: Слушание всего того, что вы говорите, не приведёт ни к каким переменам в нас?

О: Вообще ни к каким. Вы даже не слушаете. Нет никакого искусства слушания. Вы вообще не слушаете. Слушание не в ваших интересах. Вы интерпретируете.

В: Я осознаю это. Определённо происходит некое слушание. Я пытаюсь вложить ключ в замочную скважину и…

О: Мы не должны употреблять все эти фразы, вроде «Я осознаю это, то, и прочее». Если вас заставить практиковать так называемую «осознанность», вы заработаете болезнь Альцгеймера, которой все подвержены. Я прочёл в одном журнале, что ей подвержены все. Она уже поразила известного музыканта, как же его, Фрэнка Синатру. Это написано в одной из ваших газет. Он очень молод. Они приводят его случай в качестве примера страданий, испытываемых при болезни Альцгеймера. В вашей руке лежит «ключ». Но вы не знаете, как воспользоваться ключом и открыть дверь.

В: Значит, вы говорите, что тело обладает собственным богатейшим разумом по той причине, что все его функции продолжают прекрасно взаимодействовать своим собственным образом.

О: Наше стремление научить тело чему-то, в чём оно не заинтересовано, создаёт для него проблемы.

В: Есть ли что-то ещё, что вы хотели бы сказать?

О: Что сказать? Я уже много всего сказал.

В: Да, конечно. Ещё одна вещь, о которой я хотел бы спросить вас, это физическая боль, которую…

О: …надо оставить в покое. Когда есть боль, вы принимаете болеутоляющее. Я не говорю, что вы не должны ничего делать и позволить телу страдать и испытывать боль. На самом деле вы даже усиливаете боль. Смотрите, пока есть боль, я должен принять таблетку и временно освободиться от боли, потому что нет особой привлекательности, духовной или иной, в доказательстве себе и другим, что мы можем переносить боль. Мы сейчас не об этом. Но что мы можем сделать, так это оставить боль в покое, не вмешиваясь постоянно. Мы думаем, что знаем намного больше этого тела. Мы думаем, что знаем, что этому телу хорошо, и так мы создаём ему проблемы. Оно знает всё, что хочет знать. Оно не хочет ничему учиться у нас. Если мы поймём эту простую взаимосвязь между телом и мыслью, возможно тогда мы предоставим телу действовать, а мысль будет использоваться лишь для решения прикладных задач. Мысль утилитарна, и она не может помочь достичь ни одной из целей, которые мы поставили перед собой или поставила перед нами культура.

В: Для боли не существует физического смысла?

О: Она исцеляет. Боль — процесс исцеления. Но мы параноики. Мы одержимы идеей отсутствия страдания. Я не говорю, что вы не должны пользоваться доступной помощью. Нет смысла страдать, как те христианские святые, что страдали, но не шли к врачам. Я не об этом говорю. Фактически, всё о чём мы говорим, бесполезно. Никто не знает, как мы поведём себя в конкретной ситуации.

Давайте прекратим и оставим это. Если вы извлекли из этого какой-то смысл, то извлекли. Если не извлекли, то не извлекли. Я бы хотел, чтобы никто не запомнил ничего из того, что мы обсудили. Если вы что-то запомните, оно пропадёт. Я также не хочу сказать, что сказанное мной неким загадочным образом подействует на человеческое сознание в целом.

В: Я действительно считаю, что боль лечит. Я не возражаю вам. Но боль врождённа.

О: Она есть. Она пытается исцелить нас, так как есть некий дисбаланс. Но вот что я утверждаю: в боли нет привлекательности; можно оказать некоторую помощь, чтобы сделать её несколько более сносной. Я не вижу никакого смысла ни в какого рода страданиях.

В: Когда у вас болит колено, спина или голова, боль уже есть…

О: Можно мне кое-что сказать? Всё, что мы сказали о боли к данному моменту, не имеет смысла, потому что у нас сейчас ничего не болит. Если бы у нас действительно что-то болело, мы бы не обсуждали боль, а что-то делали с ней.

В: Да, верно.

О: За человеческие недуги, человеческие трагедии ответственна ваша система ценностей, принуждающая каждого соответствовать её образцу.

Глава 2. Выбросьте свои костыли

Мысль лишь способна создавать проблемы, но не способна их разрешить.

Гуру тот, кто говорит вам выбросить все ваши костыли. Он попросит вас идти и скажет, что если вы упадёте, то встанете и пойдёте снова.

Чтобы освободить человечество от создаваемого им хаоса, надо освободить человечество от спасителей человечества.

Как только вы повторяете сказанное кем-то, вы становитесь его последователем.

Чем занимаются эти рыночные гуру, так это продают вам пузыри со льдом и предлагают утешители.

По самому своему рождению, происхождению, выражению и действию мысль является фашистом. Я использую слово «фашист» не в политическом смысле, но имея в виду контроль мысли над нашим мышлением и нашими действиями.

Реинкарнация существует для тех, кто в неё верит. Для тех, кто в неё не верит, реинкарнации не существует. Но вам надо задать основополагающий вопрос: «Что такого есть сейчас, что могло бы переродиться? Есть ли душа, „я“ или дух?» Что бы вы ни видели или воспринимали, создано уже имеющимся знанием об этой сущности.

В: Для начала давайте исследуем замечательное представление о счастье, за которым гоняется каждый человек.

О: Вы можете со мной не согласиться, но когда мы говорим о «погоне за счастьем», это не отличается от любой другой чувственной деятельности. Это факт, что всё воспринимаемое, каким бы необычайным оно ни было, происходит в области чувств. С этой большой проблемой мы сегодня сталкиваемся.

Когда-то на пути своего развития человеческие существа впервые осознали собственную сознательность. И это отделило человеческий вид от всех остальных видов на планете. Я даже не знаю, существует ли эволюция, но нас заставили поверить в её существование. И возможно, это случилось в те времена, когда родилась мысль. Но по своему рождению, происхождению, содержанию и выражению мысль — настоящий фашист. Я использую слово «фашист» не в политическом смысле, а подразумевая контроль и формирование мыслью нашего мышления и наших действий. Так что этот механизм чрезвычайно защищён. Без сомнения, мысль помогла нам стать тем, чем мы стали. Она помогла нам создать высокие технологии и технику. Она сделала нашу жизнь очень комфортной. Она также помогла нам открыть законы природы. Но мысль — чрезвычайно защищённый механизм, заинтересованный в собственном выживании. В то же время в самой своей основе мысль противостоит деятельности этого живого организма.

Нас заставили поверить, что существует ум. Но нет никакого вашего ума или моего ума. Общество или культура, или как ещё вы это назовёте, создало нас единственно с целью поддержки собственной непрерывности и сохранения положения вещей. Одновременно оно создало идею существования индивидуальности. Но на самом деле существует конфликт между этими двумя: идеей индивидуальности и невозможностью действовать в качестве индивидуальности отдельно от совокупности человеческих мыслей и переживаний.

В: Кто заставляет нас думать определённым образом?

О: На что бы я хотел обратить внимание, так это на то, что мысли не возникают произвольно, сами по себе. Я бы зашёл ещё дальше и спросил: «А вообще, существует ли мысль?». Сам вопрос возникает из допущения, что мысль существует, и мы могли бы отделиться от неё и на неё взглянуть. Но когда мы смотрим на то, что называем мыслью, то видим нечто насчёт мысли, а не саму мысль. Вопрос «Что такое мысль?» возникает лишь из-за допущения, что мысль существует.

Мы можем использовать мысль для достижения наших духовных или материальных целей. Мы можем считать духовные цели более «высокими». Наша культура позиционирует духовные цели выше материальных. Но инструмент, которым мы пользуемся, это вещество, являющееся мыслью. Для меня мысль материальна. А значит, все наши духовные цели материалистичны. И в этом конфликт происходящего. В ходе него, совокупностью человеческого опыта было создано то, что мы называем отдельной сущностью и отдельным умом. Но на самом деле, если вы хотите нечто воспринять, будь это ваше собственное тело или ваши собственные впечатления, у вас нет способа сделать это без использования знания, переданного нам. Иными словами, я бы сказал, что мысль — это память. Но нас заставили поверить, что человеческие существа были созданы для исключительной и высочайшей цели, нежели остальные виды на планете; и эта вера ответственна за то, что мы считаем мироздание сотворённым в угоду человеку.

Всё порождённое мыслью, разрушительно. Все наши открытия, законы природы, или что угодно, используются нами лишь в целях разрушения. Правда, мы открыли лишь несколько законов природы, а теории постоянно меняются…

В: Могли бы мы по крайней мере попытаться улучшить процесс мышления, чтобы придать ему созидательность и позитивность?

О: Мысль не средство достижения чего-либо кроме целей, поставленных перед нами культурой или нашим обществом, или как ещё вы их называете. Основная проблема, с которой мы должны сегодня разобраться, такова: культурный посыл, или то, что общество поставило перед нами в качестве цели для достижения, является врагом этому живому организму. Мысль способна лишь создавать проблемы, она не поможет нам решить их.

В: Значит, желательно не иметь мыслей?

О: Я говорю не о состоянии отсутствия мыслей. Даже это изобретение, названное состоянием безмыслия, выдаваемое многими духовными учителями за цель, к которой следует стремиться, — создано мыслью, чтобы преследуя так называемое состояние безмыслия, она могла поддерживать свою непрерывность. Поэтому что бы мы ни воспринимали в процессе достижения состояния безмыслия, лишь усиливает и укрепляет саму ту мысль, от которой мы пытаемся освободиться.

В: Взгляните, у нас есть теория причины и следствия, утверждающая: «Что посеешь, то и пожнёшь». Разве вы не считаете, что каждое наше действие, будь это мысль или любое другое действие, вызывает отклик, пусть не сразу, а через некоторое время?

О: Идеи причины и следствия изобретены мыслью. Никакой причины может вообще не быть. Каждое событие неповторимо и независимо. Мы сцепляем все эти события в попытке создать историю своей жизни. Но на самом деле каждое событие случается независимо. Если мы признаем, что каждое событие в нашей жизни случилось независимо, это создаст огромную проблему для поддержания того, что мы называем нашей отличительной особенностью. А отличительная особенность — главный движитель нашей жизни. Нам удаётся поддерживать собственную особенность посредством постоянного использования памяти, которая также является мыслью. Такое постоянное использование памяти или нашей особенности, или как ещё вы её назовёте, потребляет громадное количество энергии, лишая нас энергии, необходимой на решение жизненных проблем. Есть ли для нас способ освободиться от своей особенности? Как я уже сказал, мысль лишь может создавать проблемы, но не поможет нам решить их. Посредством диалектического мышления о самом мышлении мы лишь оттачиваем инструмент. Любая философия лишь поможет нам отточить этот инструмент.

Мысль крайне необходима нам для выживания в мире. Но она не способна помочь нам в достижении целей, которые мы перед собой поставили. Эти цели недостижимы посредством мысли. Погоня за счастьем, о которой вы упомянули, невозможна, потому что постоянное счастье невозможно. Есть мгновения счастья и мгновения несчастья. Но потребность постоянно испытывать счастье является врагом тела. Тело заинтересовано в поддержании чувствительности к воспринимаемым ощущениям, а также в чувствительности нервной системы. Это крайне необходимо телу для выживания. Если мы используем инструмент мысли в попытке достичь недостижимую цель постоянного счастья, чувствительность тела разрушается. Поэтому тело отвергает всё, в чём мы так заинтересованы: постоянное счастье и непрерывное удовольствие. Так что нам не добиться успеха в попытке обрести состояние постоянного счастья.

В: Вы упоминали интеллект и оттачивание интеллекта…

О: Для выживания в этом мире.

В: Да. Как мы его оттачиваем? С помощью чего?

О: Мы оттачиваем его с помощью повторяющегося процесса. Но в это время мы используем громадное количество энергии. Если использование мысли ограничено достижением лишь материальных ценностей, а не духовных целей, достижение которых для нас невозможно в рамках здравой и благоразумной деятельности. Это не значит, что я обучаю философии материализма или чему-то подобному. Мысль не предназначена для достижения духовных целей или даже для поиска значения, смысла или цели жизни, или для использования в поиске постоянства и непрерывного удовольствия.

В: Нам довелось познакомиться с теорией рождения и смерти: кармой, действием и откликом, или чем-то вроде того, что мы появляемся будто с банковским счётом, на котором что-то есть, после чего что-то тратим и переносим в следующее рождение или куда там ещё. Насколько вы согласны или не согласны с этой теорией?

О: Я не отвергаю теорию кармы или реинкарнации. Но я сомневаюсь в самой основе веры в неё. Реинкарнация существует для тех, кто в неё верит, и не существует для тех, кто в неё не верит. Но существует ли реинкарнация как закон природы, вроде гравитации или других законов? Мой ответ — нет.

Не важно, верите ли вы в реинкарнацию. Если возникает стремление разрешить для себя и самостоятельно проблему реинкарнации, чтобы получить ответ на так часто задаваемый вопрос: «Существует ли реинкарнация?», следует задаться основополагающим вопросом: «Что такого есть сейчас, что по вашему мнению реинкарнирует?» Есть ли там что-то? Есть ли такая штука как душа? Есть ли такая штука как «я»? Есть ли дух? Что бы вы ни увидели, что бы вы ни почувствовали, создано лишь вашим знанием о себе. Если вам так повезло освободиться от всей полноты знания, знания себя, реинкарнации, и всего прочего, то разве вы можете воспринять какой-либо центр, какое-либо «я», какого-либо себя, какую-либо душу? Для меня «я» лишь местоимение первого лица единственного числа, и я не вижу никакого центра или себя. Так что вся идея реинкарнации возведена на основе наших верований.

В: Что со временем делает одного великой личностью, а другого инертным, с косным мышлением? Приписываете ли вы это влиянию наследственности?

О: Нас всегда интересовало, почему ребёнок рождается с отклонениями. И реинкарнация была очень привлекательной теорией, однажды выданной человеческим умом, чтобы объяснить подобные случаи и утешить нас перед лицом ситуации, что среди нас есть такие люди. Но сейчас в рамках исследований в области генетики и микробиологии для нас стало возможным исправить отклонения, созданные природой. С чего нам желать приписать эту неудачу чему-то ужасному, якобы совершённому нами в прошлой жизни? Такого рода вера стала нам весьма полезна. В нашей нынешней среде наблюдается так много страдания, нищеты, голода и упадка. Нас утешает вера в то, что страдание существует по причине того, что страдальцы совершили что-то ужасное в прошлой жизни. Это не ответ. Так мы получаем прибежище в вере и ничего не делаем для решения проблем. Вера ни духовна, ни человечна. Во имя человечности мы совершили нечеловеческие злодеяния. Вера в реинкарнацию лишь поможет нам иначе взглянуть на, а не решить проблемы, требующие ответов от каждого мыслящего сегодня человека.

В: Дж. Кришнамурти всегда делал упор на тот факт, что никому не требуется гуру. Фактически, вы тоже, как я понимаю, не хотели бы быть чьим-то гуру. Как вы считаете, какова роль гуру, указывающего путь невежественному?

О: Я думаю, это неверное слово, чтобы назвать сегодня всех этих духовных гуру, имеющихся на рынке, торгующих подделками и пользующихся легковерием и доверчивостью людей. Гуру тот, кто говорит вам выбросить все костыли, которое нас заставили считать необходимыми для нашего выживания. Истинный гуру говорит вам: «Выкинь их, но не заменяй их усовершенствованной версией, даже компьютеризированной версией костылей. Ты можешь ходить; и даже если упадёшь, ты встанешь и пойдёшь снова». Вот такого человека считаем мы, и даже считает традиция, настоящим гуру, а не тех, торгующих сегодня на рынке подделками. Это бизнес, он стал для людей святым бизнесом. Я ничего не осуждаю. Но пока вы зависите от кого-то в решении своих проблем, вы остаётесь беспомощными. И эта беспомощность используется людьми, которые на самом деле не могут решить ваших проблем, но дают вам своего рода утешение. Людей удовлетворяет такого рода утешение и они впадают в зависимость, вместо того чтобы самостоятельно разбираться с проблемами.

В: Духовность Востока и духовность Запада сегодня постепенно обменялись местами, и вы уже видели результаты обеих. Какова панацея от человеческих бед, лишений, страданий, с которыми сталкивается каждый житель планеты? Каждый чего-то желает, всегда стремится к чему-то, за чем-то бежит.

О: В самом начале дискуссии мы сказали, что погоня за счастьем это единственное, в чём заинтересован каждый, будь он хоть русским, хоть американцем, хоть африканцем, хоть индийцем. Я сказал, что данной цели невозможно достичь из-за проблемы материи (или конфликта с телом), участвующей в достижении цели. Принято считать, что Запад материалистичен и ждёт от Востока духовного руководства. В действительности это не так. Прожив на Западе достаточно долго вы поймёте, что те, кто интересуются духовными материями, в действительности не повелевают судьбами этого мира. За их внезапный интерес к духовным материям и их устремлённости к Востоку за поддержкой ответственны наркотики. Они дали им новый вид переживаний. Но они не удовлетворились повторением тех переживаний. В поиске многообразия религиозных опытов, они рыскали повсюду: в Индии, в Японии или Китае. Их влекут новизна языка и новые техники.

Это факт, что когда у вас есть всё, что вы в разумных пределах можете иметь в мире, когда все материальные нужды обеспечены, естественным образом возникает вопрос: «И это всё?». Однажды поставив перед собой вопрос: «И это всё?», вы создали огромный рынок для бизнеса такого рода: духовного бизнеса. Эти люди пользуются легковерием и доверчивостью людей, а не помогают им разрешить основные проблемы, человеческие проблемы. Это не так просто. Итак, нам приходится задаваться такими вопросами снова и снова. Но все вопросы, что мы задаём, рождены уже имеющимися у нас ответами. Нас никак не угораздит спросить, почему мы продолжаем задавать вопросы, уже имея ответы, данные всеми мудрецами, святыми и спасителями человечества? Мы не осознаём, что как раз полученные от них ответы и виноваты в бедах человечества. Мы не ставим эти ответы под сомнение. Поставив под сомнение ответы, мы усомнимся в учителях. Если человечеству суждено освободиться от производимого им хаоса, то оно должно освободиться от спасителей человечества. Это не значит, что надо всё разрушить. Вам надо будет задавать вопросы, не рождённые уже имеющимися ответами. Но разве есть какой-либо ответ? Вот и всё. Остановка. И в ней разгадка для человечества.

Общество, или культура, или как ещё вы это назовёте, создало нас единственно с целью поддержки собственного существования и сохранения действительного положения вещей.

Глава 3. Робот спит

Уникальность индивидуума не может выразить себя и-за мёртвой хватки представлений других.

Вам ничего не надо делать, чтобы быть собой или быть индивидуумом. Культура требует, чтобы вы были чем-то другим, чем вы есть. Какое громадное количество энергии вы тратите в попытке удовлетворить данное требование! Но если высвободить ту энергию, жизнь становится очень простой. Чего бы тогда вы не могли совершить?

Попытка продлить чувство счастья или любое другое приятное чувство дольше его естественного срока длительности, разрушает чувствительность живого организма.

Ум заинтересован лишь в чувственности. Фактически, он рождён из чувственности. В области чувственности он поддерживает свою непрерывность. Но телу не интересно ничего такого, за исключением отклика на стимул.

Проблем на самом деле нет; скорее, мы завалены решениями.

Единственное «я», которое я могу обнаружить, — это местоимение первого лица единственного числа. Мне приходится пользоваться им, чтобы указать отличие от местоимения второго лица единственного числа.

Идеальный человек порождён системой ценностей, что мы создали. В качестве образца для системы ценностей выступали великие учителя человечества, нанёсшие больше вреда, чем пользы. Но каждое человеческое существо единственное в своём роде.

В: Вы упоминали, что не можете вспомнить случившегося во время посещения Раманы Махарши. Но наука о мозге утверждает, что мозг записывает всё происходящее с нами. Действительно ли всё это хранится там, в подполье мозга? Как вы это объясните?

О: Что я пытаюсь донести до тех, кому интересно меня послушать, так это то, что нет всеобщности восприятия. Память состоит из кадров. Чтобы объяснить, что я имею в виду, говоря, что она состоит из кадров, и что человеческое тело действует от момента к моменту, мне требуется остановиться на одной основной вещи: том, как работают органы чувств. Всегда происходит лишь отклик на стимуляцию. Отклик ничем не интерпретируется, а кроме того стимул регистрируется точно так же, как регистрируется информация на компьютерном носителе. Отклики никак не связаны друг с другом. Каждый из них образует собственный кадр. Мы много всего напридумывали в попытке объяснить, как это на самом деле происходит.

Я приведу пример, чего хотел от меня один мой друг, когда я был на горном курорте в Индии. Он сказал, что когда достиг вершины некоторой горы, то ему открылся полный круговой обзор всей местности. Так что он потянул меня на ту вершину. Нехотя, сопротивляясь, я дотащился до той вершины и попытался пережить его так называемый полный круговой обзор всей местности. Я сказал себе: «Этот приятель дурачит сам себя и выдумывает то, чего нет. Как можно испытать полный круговой обзор местности? Моё поле зрения ограничено лишь 180 градусами. Так что воспринимаемое им является лишь плодом его собственного воображения». Оно (указывая на себя) никоим образом не способно создавать образы. Интерпретация чувственного восприятия в качестве образов, это вклад культуры. Когда мои глаза на вас не смотрят, этот организм (указывая на себя) не способен создать образ того, как вы выглядите. Проблема в создании образов, вызываемом нашим воображением и, в основном, культурным вкладом.

В: Я слушаю…

О: Итак, я пытаюсь сказать, что деятельность мозга заключается в передаче чувственного восприятия в структуру памяти. Память не является постоянным элементом. Происходит так, что на объект падает свет и возбуждает ваш оптический нерв, он создаёт образ на сетчатке. Вот чему нас научили на уроках биологии, и чему научили нас психологи в наших школах. Но если вы на самом деле хотите воспринять объект, образ которого у вас возник, то знайте: это нечто, чего вы воспринимать не можете. Я привожу этот пример, чтобы избавить нас от множества наших идей по поводу природы памяти. Возбуждение оптических нервов в свою очередь вызывает возбуждение нейронов мозга, что запускает механизм памяти, сообщающий нам, что данный объект является этим или тем. Так каждая следующая ячейка полностью отличается от предыдущей.

Давайте возьмём видеокамеру в качестве примера. Камера пишет происходящее в кадры. Возьмём, к примеру, движение моей руки отсюда туда: потребуется десять отдельных кадров, чтобы это движение показать. А чтобы увидеть его на экране, потребуется искусственное приспособление, называемое проектором. И лишь искусственно создав изображение движения руки с помощь проектора, вы сможете его увидеть. Со звуком происходит что-то вроде того, что делают в киноиндустрии. Звук на девятнадцать с половиной кадров отстаёт от изображения. Между видимой вами картинкой и слышимым звуком есть промежуток в девятнадцать с половиной кадров. Точно так же замедленна и мысль. К моменту, когда она возникает и улавливает «что-то там», ваши глаза уже смотрят на что-то другое, а прежний объект полностью стёрт.

В: Я думаю о телевидении. Оно тоже сгодится для примера. Картинки чего-то несуществующего. Просто набор точек. Мозгу требуется собрать картинку воедино.

О: Мозг действует точно так же. Целое регистрируется в качестве точек, и картинки воспринимаются покадрово. Возникает иллюзия, что есть некто, смотрящий на вещи. На самом деле нет никого, кто смотрит. Для вас может очень странно звучать, когда я говорю, что нет никого говорящего. Именно вы делаете меня говорящим; здесь (указывает на себя) нет никого, кто бы говорил. Нет никого. Для вас это может звучать очень странно, но это так. Это настолько механистично, пусть даже мы пока не готовы признать машинальность деятельности живого механизма.

В: Так у вас нет чувства отличительной особенности, индивидуальности себя?

О: Никоим образом, потому что нет центра, нет души, нет «я». Единственное «я», которое я в силах обнаружить, — местоимение первого лица единственного числа. Мне приходится пользоваться этим местоимением первого лица единственного числа, чтобы отличить его от местоимения второго лица единственного числа. Вот и всё. Но нет ничего, что вы могли бы назвать «мной». Вот почему я не могу назвать себя свободным человеком, просветлённым человеком. Тем же образом я не могу знать, что вы не просветлены, что вы не свободны. Мне не нужно освободить вас или просветить вас, потому что для этого мне требуется обладать образом себя, в сравнении с которым я мог бы обладать образом вас. Так что мы соотносим имеющиеся образы с тем, какими мы хотели бы быть, какими мы должны были бы быть, какими нам следовало бы быть, какими нам приходится быть.

В: В ходе ваших путешествий по миру вокруг вас собираются люди. Почему они собираются, почему приходят увидеть вас?

О: Они всё ещё думают, что я могу им помочь. Я расскажу вам о беседе, недавно состоявшейся в Бангалоре. Все они мои друзья. У меня нет никаких поклонников, учеников или последователей. Я говорю им, что они мои последователи, потому что они повторяют за мной всё, что я говорю. Они запоминают мои высказывания и повторяют их. И, конечно же, дурачат себя, что не следуют за мной. Как только они повторяют что-то не своё, они становятся чьими-то последователями.

Однажды, когда я со всей горячностью заявил, что произошедшее со мной случилось вопреки всему: вопреки моему визиту к Рамане Махарши, вопреки моим контактам с Дж. Кришнамурти и моему общению с ним, и вопреки всем ожиданиям кого-то, желавшего быть просветлённым, — один мой друг из публики сказал: «Мы не может принять твоё утверждение „вопреки“…» Он заявил, что мои высказывания неуместны. «Проблема очень проста, — заявил он. — Если мы буквально примем то, что ты говоришь, что всё случившееся с тобой случилось вне связи с тем, что ты сделал, и что всё сделанное тобой не имело отношения к случившемуся, мы потеряем в тебе нашу единственную надежду. Мы чувствует, что пусть даже разочаровавшись во всех других, мы не можем разочароваться и в тебе». Я ответил ему, что это единственная оставшаяся в нём преграда для освобождения от чего бы он ни хотел освободиться, потому что он заменил одно другим. Это всё, что мы можем. Одна иллюзия заменяется другой, и один учитель замещается другим. Вы не способны действовать, не замещая одно другим.

В: Дж. Кришнамурти всегда напоминал, что нет авторитета, нет учителя и нет пути. У каждого свой жизненный путь, приведший его куда должно. Ваш жизненный путь тоже привёл вас туда, где вы сейчас находитесь.

О: Но я не могу выделить никакого особого события моей жизни. Это было бы ложью, исказило бы ваш взгляд на вещи.

В: Почему бы вам не сказать, что у каждого из нас свой и особенный жизненный путь, определяющий всё, что должно произойти?

О: Уникальность индивидуума не может выразить себя из-за мёртвой хватки представлений других. В конце концов не существует ни вас, ни меня. И вы, и я созданы полнотой тех представлений, и мы должны использовать их, чтобы здраво и разумно действовать в мире.

В: Так вы создаёте меня прямо сейчас?

О: Вы создаёте меня.

В: Вы создаёте меня сейчас?

О: Нет. Я не создаю вас, потому что у меня нет образа себя. Поэтому что бы вы ни видели здесь (указывает на себя), это лишь ваше собственное творение и отображение знания, которое есть у вас обо мне. Не знаю, понимаете ли вы, что я пытаюсь сказать. Я не вовлечён в то, что в вас происходит. С чем здесь есть связь, так лишь с отображением на сетчатке глаза того, что находится передо мной. Но интерпретации нет, потому что происходящее здесь является частью вашего движения.

В: Итак, насколько я понимаю, вы говорите, что это вопрос проживания каждого момента как есть.

О: Подобные утверждения очень обманчивы. Мы помещаем себя в ситуацию, в которой считаем возможным жить от момента к моменту. Но от момента к моменту действует тело.

В: Хорошо, тело действует от момента к моменту.

О: Тот, кто заинтересован в жизни от момента к моменту, — а это ум, как в прямом, так и в переносном смыслах, — не может жить так, потому что его выживание зависит от повторяющихся впечатлений. Непрерывности знания, что это «я», а не что-то ещё. Вам приходится поддерживать этот центр всё время, а поддерживать этот центр вы можете единственно лишь с помощью повторяющегося процесса, повторяющего одни и те же старые впечатления снова и снова, хотя вы и воображаете, что однажды будете жить от момента к моменту. Но возможности на самом деле жить от момента к моменту никогда не предоставляется, потому что ум заинтересован лишь в продолжении. Потому он выдумал в качестве образца жизнь от момента к моменту, не-ум, и всё подобное. Он знает, что с помощью этой уловки сможет поддерживать собственную непрерывность.

В: Порой мы настолько вовлекаемся в происходящее, что теряем себя в нём, и в этом смысле мы живём в моменте.

О: Так говорить неверно, потому что ваша вовлечённость в происходящее сродни «кайфу». Вы хотите повысить уровень этого переживания, чтобы потом думать, что вы им поглощены.

В: Но вы не думаете об этом, на раздумья не остаётся времени.

О: Нет. Там очень много мысли. Но вы превратили это в необычайное переживание, и ваше желание всегда быть таким невыполнимо. Музыкант думает, что поглощён тем, что делает. Требуется всё ваше внимание, чтобы выразить то, что вы делаете, а когда нет двух, вам намного проще действенно выразить это, чем когда вы об этом думаете.

В: Я и правда думаю о событиях после того, как они произошли. Потом я обдумываю их. Когда я смотрю в небо и вижу парящего сокола, я сперва вижу сокола, а после думаю об этом: «О, я видел сокола!». Но в момент, когда я его вижу, я о нём не думаю.

О: Видите ли, это не верно, потому что нас заставили поверить, и вы вероятно согласитесь, что пока вы воспринимаете какую-то вещь, вы её не осознаёте. Факт того, что вы вспоминаете, — называете ли вы это ястребом, или нет, — подразумевает, что вы там вполне были. Я знаю множество людей, говоривших мне, что они были в состоянии безмыслия, что были моменты, когда «я» отсутствовало. Но когда однажды такое на самом деле происходит, это прекращается раз и навсегда, и для вас становится невозможным сцепить моменты друг с другом, чтобы создать последовательность. Так что утверждения о том, что когда вы воспринимаете вещь, то не осознаёте восприятия, и что вы осознаёте или сознаёте это лишь после того, как восприятие прекратилось, — очень сомнительны. Если бы это было в действительности так, оно бы разрушило всю структуру восприятия раз и навсегда. Это было бы подобно случившемуся землетрясению, и никто не знает, чем бы всё закончилось. Произошёл бы сдвиг, который впоследствии привёл бы организм к нормальному и естественному функционированию. Он обрёл бы новый вид равновесия.

В: Зачем мы, люди, вообще живём?

О: Зачем вы задаёте такой вопрос: «Зачем мы здесь?» Что говорит вам о том, что вы здесь? Разве вы сейчас здесь? Это знание говорит вам, что вы здесь, что я здесь.

В: У меня есть некоторое осознание нахождения здесь, чувство бытия здесь.

О: Чувство — та же мысль. Мы хотим ощущать чувства более значимыми, чем мысли, но нет способа пережить чувство без его интерпретации в рамках совокупности вашего знания. Например, вы говорите себе, что счастливы. Вы даже не знаете, что имеющееся ощущение — счастье. Но вы захватываете то ощущение в структуру имеющегося у вас знания о так называемом состоянии счастья и другом состоянии — несчастья. Я пытаюсь сказать, что имеющееся у вас знание о себе, которое создало личность, помогает вам воспринимать себя реальной сущностью.

Мне не очень нравится слово «осознанность». Его употребляют неправильно. Это затёртое до дыр слово, и каждый употребляет его для оправдания своих действий, вместо того, чтобы признать их ошибочность. Иногда вы говорите: «Я не осознавал происходящего». Но осознанность — неотъемлемая часть деятельности живого организма. Эта деятельность присуща не только лишь человеческому организму, но и всем другим формам жизни: свиньям и собакам. Кошка просто смотрит на вас и находится в состоянии невыбирающего осознавания. Использовать эту осознанность как инструмент изменения чего-либо, значит исказить её. Осознанность — неотъемлемая часть деятельности живого организма. Так что использовать термин «осознанность» не вполне правильно.

Для нас невозможно отделить себя от всего остального вокруг. Вы не отдельны от стула, на котором сидите. Но что отделяет вас от стула, так это ваше знание о нём: «это стул», «вы сидите на стуле». Но факт в том, что ощущение, участвующее, во взаимоотношениях вас со стулом, это чувство прикосновения. Тем не менее, чувство прикосновения не говорит вам, что вы отдельны от стула, на котором сидите. Я не пытаюсь сказать, что вы и есть стул. Это слишком абсурдно.

На самом деле, что заставляет вас чувствовать существование тела, это гравитационное притяжение тела, тяжесть тела. Вы ощущаете существование тела из-за гравитационного притяжения. Где-то в начале я сказал, что вы влияете на всё, а всё влияет на вас. Факт этого вы не можете испытать, так как это единое движение. В момент, когда вы делите на два и говорите, что это является откликом на то, вы уже привлекли имеющееся знание о вещах и сказали себе, что это является откликом на тот раздражитель.

В: Квантовые физики говорят нам, что всё связано и все мы часть вселенной.

О: Но они пришли к этому как к идее. Как и метафизики в Индии. Они пришли к этому факту и сказали, что пространства не существует. Пространство необходимо для вашего выживания в мире. Но факт существования пространства вы никогда не сможете испытать. Ко мне на встречу пришёл учёный и заявил, что не существует пространства, не существует времени, не существует вещества. Я сказал: «Вы повторяете запомненное утверждение. Возможно, вы приведёте уравнение, чтобы доказать несуществование пространства. Но предположим, что в вашей жизни нет пространства (я всегда пользуюсь грубыми примерами), во что превратятся ваши отношения с женой?» Когда люди бросаются в меня такими фразами: что нет наблюдающего, или что наблюдатель и есть наблюдаемое, — я задаю им трёпку и пытаюсь заставить их осознать, к каким последствиям ведут из заявления. Подобные дискуссии очень интересны теологам, метафизикам и учёным. Но совсем другое дело, когда это просачивается на уровень нашей повседневной жизни и наших взаимоотношений с окружающими. Если вы скажете себе, что наблюдатель и есть наблюдаемое и примените это к ситуации, когда собираетесь заняться любовью с женой, то что получится?

В: Возможна ли ситуация, в которой наблюдатель действительно является наблюдаемым?

О: Это завершение всех отношений. Конец. Говорить, что наблюдатель и есть наблюдаемое, значит делать бессмысленное утверждение, уже набившее оскомину. На самом деле они не знают, что произойдёт в таком случае. Всем взаимоотношениям придёт конец.

В: Так мы просто автома…

О: …автоматически повторяем запомненные слова и фразы. Они не имеют отношения к способу нашего функционирования.

В: Вы просто автомат?

О: О, я автомат. Нет ни единой вещи, которую я мог бы назвать своей. Если у этого компьютера (указывает себе на голову) нет информации по определённому предмету, он молчит. Так что вы работаете за компьютером (указывает на себя). Это вам интересно выяснить, что есть в компьютере. И всё, что из меня выходит, — ваше. Распечатка ваша, и вы в ней что-то читаете.

В: Так я сплю, а вы — сон?

О: Вы создали меня. У вас есть все ответы, и вы задаёте вопросы.

В: Думаю, у меня уже есть ответы.

О: Иначе откуда были бы вопросы? Вы не уверены, что это ответы.

В: Ну, я, как и все здесь, задаю вопросы, которые каждый мог бы задать.

О: …на которые у них уже есть ответы. Но они не уверены, что это ответы. И у них не хватает духу отшить того, кто эти ответы дал. В дело вступают сантименты, и вы лишаетесь смелости вышвырнуть в окно ответы вместе с теми, кто их дал.

В: Я понял из этого, что вам приходится быть индивидуальностью.

О: Вам совершенно ничего не надо делать, чтобы быть индивидуальностью или быть собой. Культура требует, чтобы вы были чем-то другим, нежели тем, что вы есть. Какое огромное количество энергии, желания, попыток тратим мы, чтобы стать тем! Освободить бы ту энергию — мы могли бы горы свернуть. Как просто стало бы каждому жить в мире! Это так просто.

Глава 4. Удар молнии

Произошедшее со мной случилось вопреки всему, что я сделал. Это было подобно удару молнии или землетрясению. Всё, что до этого думал, чувствовал и воспринимал каждый человек, было вымыто из моего организма. Это стало для меня возможным не посредством какого-либо моего усилия или волеизъявления. Вот почему я называю случившееся беспричинным, и у меня нет возможности узнать, с чем я остался.

Я утверждаю, что память не располагается в какой-то определённой части тела. В ней участвует каждая клетка.

Мы стали пользоваться мозгом и памятью не по назначению. Это одна из причин распространения заболевания Альцгеймера.

Мы ничем не отличаемся, как и не созданы с более важной целью, чем комар, сосущий вашу кровь.

Если существует нечто вроде сверхсознания или высшего сознания, о которых говорят люди, то вы в такой же мере являетесь их выражением, как и любой из претендентов на ту космическую энергию. Каждый пёс, каждый кот, каждая свинья, каждая корова, вот тот слизняк, вы, я и все вообще, даже Чингисхан и Гитлер — выражение того самого. С какой стати природе или космической энергии, если таковая имеется, может потребоваться чья-либо помощь в качестве средства самовыражения и помощи другим?

В: Кажется, это было в 1967 г., как раз на ваше сорокадевятилетие, когда вы слушали беседу Дж. Кришнамурти, у вас случилось то переживание. Не могли бы вы его описать?

О: Мне не хотелось бы подробно останавливаться на этом. Но в последнее время я делаю особый упор на то, что произошедшее со мной случилось вопреки всему, что я делал. Всё, что я сделал или не сделал и всё, что как считают люди, привело меня к этому [естественному состоянию], абсолютно не относится к делу. Мне сейчас очень трудно сосредоточиться и сказать себе, что это я, а также оглянуться и попытаться выяснить причину произошедшего со мной, потому что это вне сферы причины и следствия. Вот почему я опять и опять настаиваю на том, что случившееся беспричинно. Людям очень трудно это понять.

В: Под «беспричинностью» вы понимаете, что это случилось без всякой подготовки?

О: Об этом я и говорю. Это, используя моё любимое выражение, подобно удару молнии, и вы не знаете, с чем остаётесь. У вас нет способа выяснить самостоятельно и для самого себя, что же случилось с вами. И вообще, случилось ли со мной что-либо? Но одно я могу сказать определённо: сам объект поисков всей моей жизни был разбит вдребезги.

Цели, что я перед собой поставил: самоосознание, осознание Бога, преображение, полное или нет, или даже просветление — все были ложны, и нечего было осознавать и нечего искать. Сама потребность в свободе от всего, даже от физических нужд тела, просто исчезла, и я остался ни с чем. Поэтому что бы из меня сейчас ни выходило, вытягиваете вы сами.

Фактически и практически мне не о чем сообщить, потому что общение невозможно ни в какой мере. Единственный имеющийся у нас инструмент — разум. Нам уже известно, что этот инструмент не помог нам ничего выяснить. Так что когда на вас однажды нисходит понимание, что разум — не средство, и нет никого другого средства постижения чего-либо, вы остаётесь сбитыми с толку пониманием того, что понимать нечего. С моей стороны было бы дерзостью сидеть на возвышении или принимать приглашения подобные этому и пытаться поведать людям, что мне есть что сказать, что я достиг чего-то необычайного, чего никто не достигал.

Но то, с чем я остался, это нечто необычайное; не в том смысле, чтобы оно стало мне доступно посредством моих усилий или волеизъявления, а в том, что всё, о чём каждый человек думал, чувствовал или испытывал прежде, было выброшено из моего организма. Так что вы можете сказать, что со мной на самом деле случился акт бесстрашия. Но я бы не сказал, что с помощью бесстрашия вы можете создать для себя подобную ситуацию.

Очень трудно сказать людям, как это со мной произошло. Они интересуются, как это случилось со мной, потому что заинтересованы выяснить причину, выяснить, что меня к этому привело. Но когда я говорю им, что случившееся беспричинно, им очень трудно понять и принять это. Они стремятся выяснить причину и сделать так, чтобы то же самое случилось с ними.

В: Я думаю, иногда полезно поговорить о чьей-либо реализации в терминах того, когда и что произошло. В данном контексте, возвращаясь к 1967 году, что случилось с вами, когда вы слушали Дж. Кришнамурти?

О: Видите ли, когда я его слушал, на меня внезапно снизошло: «Какого чёрта я слушаю этого человека? Судя по его описанию, я чувствую то же самое, что и он». Я сказал себе, что нахожусь в том же состоянии, что и он, на мгновение предположив, что он находится в описываемом им состоянии, которое ничем не отличается от состояния, в котором были великие духовные учителя. «Какого чёрта я делал всю свою жизнь? Какого чёрта я сижу здесь и слушаю его?» И потом я вышел с одной лишь мыслью, кружившейся во мне водоворотом: «Откуда ты знаешь, что находишься в точно таком-же состоянии?». Я понимаю, что этот вопрос означает, что я был знаком с описаниями различных состояний. Я пытался воспроизвести их у себя и пережить их, и на этом всё. Итак, вопрос крутился и крутился. Но внезапно вопрос тоже исчез. Я сказал себе, что мне не следует ни испытывать, ни выражать благодарность кому бы то ни было.

Всё случившееся со мной произошло вопреки слушанию этого или того учителя, или делания того или этого. Но когда я говорю об этом, людям не очень интересно. Они хотят знать, а я говорю им, что я сам не знаю. Я не могу посмотреть на себя и сказать себе, что я просветлённый человек, что я свободный человек, что во мне произошла огромная перемена. Так что я использую фразу, которую мы так часто слышим в рекламе. Это не что-то вроде как «до стирки и после стирки», никакая «стирка» не помогла мне ничего достичь. Это просто случилось. Мне приходится пользоваться словом «случилось», потому что для меня нет другого способа донести это и дать кому-нибудь это почувствовать.

В: Это как младенец, только что пришедший в мир, ещё без какой-либо памяти или мысли, пытается увидеть мир в первый раз и понять, как тут всё устроено, просто испытать всё. Это похоже на то, о чём вы говорите?

О: Нет. Неверно говорить, что у новорождённого есть какого-либо рода переживания, потому что мы не сможем через всё это снова пройти. Всё, что мы примеряем на себя и пытаемся испытать, исходит из нашего нынешнего положения. А наше нынешнее положение создано всевозможными переживаниями. Итак, что бы мы ни переживали, пусть даже называем это повторным рождением или пытаемся испытать, каково нам было в качестве новорождённого, естественным образом окрашено нашим нынешним положением. Что бы мы ни испытывали, не имеет никакого отношения, никакого смысла в разрезе того, о чём я пытаюсь сказать.

Многие люди говорят о повторном рождении. Стало модным потворствовать такого рода фантазиям. Знаете, в Японии есть некая техника воздействия на нервы в основании головы, с помощью которой вас проводят сквозь переживание собственного рождения. Я всегда утверждал, что во время рождения структура восприятия полностью отсутствует. И я всегда сомневался в психологах, особенно во Фрейде, утверждающих, что рождение — травмирующий опыт. Я вовсе не считаю, что это травмирующий опыт, потому что в то время вообще нет структуры восприятия. Вообще очень сложно сказать, когда у ребёнка начинает действовать структура восприятия. Я из тех, кто верит, что влияние окружения на нас очень ограничено. (Я не претендую на авторство в этих вещах.) Но структура восприятия обусловлена генетически как в своём происхождении, так и в своём выражении. Генами контролируется всё. Если мы действительно хотим изменить индивида, единственный способ для нас сделать это лежит не через изменение окружения, не через изменение культурного вклада, но через попытку понять, какую в действительности роль играют в нас гены. Возможно, с помощью некого рода генной инженерии мы могли бы создать совершенного человека.

В: Так вы поддерживаете генную инженерию?

О: Нет, не поддерживаю. Так как в то же время осознаю, что это очень опасная вещь, в которой мы погрязли. Когда однажды мы усовершенствуем эти инженерные техники, мы передадим их государству. Таким образом государству будет значительно проще манипулировать индивидами и превратить их в обыкновенных роботов. (Я не против роботов, так как мы на самом деле и есть роботы, нравится нам это или нет.) Государство заставит людей делать то, что они не хотят делать. Обычно занимает очень много времени промыть людям мозги, заставить верить в Бога, поверить определённой политической идеологии. Чтобы разубедить их во всех их верованиях обратно, нам снова потребуется промыть им мозги. Это очень кропотливый и долгий процесс. Но гораздо быстрее и проще изменить индивида с помощью генной инженерии.

В: Мы говорили о Дж. Кришнамурти. Он утверждает, что не помнит происходившего. С ним случилось то же самое, что и с вами? У вас есть память?

О: Я не хочу ничего сказать о Кришнамурти. Я понятия не имею, что с ним случилось. Я не знаю, что он имел в виду, говоря так. В действительности, после произошедшего ваша память становится очень необычной. Но мы сегодня сталкиваемся с другой проблемой. Мы очень активно пользуемся памятью. Я всегда утверждаю (вы, как и эксперты в области физиологии можете в этом усомниться, но однажды им придётся согласиться с тем, что я говорю), что мозг играет очень незначительную роль в работе тела. Он никакой не творец. Он просто реагирует на происходящее. На самом деле мы ещё не знаем, что такое память. Однажды эксперты, изучающие проблему памяти, должны будут узнать, чем являются нейроны.

Я утверждаю, что память не локализована в какой-либо определённой части тела. В ней участвует каждая клетка нашего тела. И я чувствую, что мы подошли к такой точке в истории человечества, когда будем вынуждены столкнуться с проблемой людей, теряющих память. Мы пользуемся памятью и мозгом не по назначению. Это одна из причин обнаруженного распространения заболевания Альцгеймера. Я слышал на днях, что ей подвержен каждый второй, достигший восьмидесяти лет. Знаете, недавно сообщили об этом же заболевании в Англии. Там ей подвержено шестьсот тысяч людей.

В: Вы упомянули применение мозга не по назначению.

О: Злоупотребление памятью. Использование памяти для не предназначенных для этого целей. В конце концов, что вы такое? Вы — память. Мы вынуждены пользоваться памятью для выживания в мире, созданном обществом, культурой или чем там ещё. Другого пути нет. Я знаю, что она — продолжение того же механизма выживания. Можете не сомневаться.

В: Когда вы обжигаете палец, вы его тут же отдёргиваете.

О: Автоматически. Для этого вам не требуется пользоваться памятью. Так работает тело. Но для выживания в созданном нами мире: мире культуры, обществе — необходимо постоянное использование памяти. Всё наше образование построено на базе развития нашей памяти. Боюсь, я отклоняюсь от темы.

В: Да.

О: Я обычно перепрыгиваю, перескакиваю и пропускаю. Позвольте мне задержаться на данном моменте. К сожалению, человечество создало себе модель совершенного человека. Идея совершенного человека рождена из созданной нами системы ценностей. А система ценности создана на основе модели поведения великих учителей человечества.

В: Иисус мог бы быть образцом…

О: Иисус, Будда и все великие учителя. Тем не менее, уникален каждый человек. Природа не заинтересована в создании совершенного существа. Она лишь заинтересована в создании совершенных видов.

В: Если каждый из нас уникален, это подразумевает, что для каждого из нас существуют свои правила достижения просветление, если таковое существует.

О: Именно. Это я и пытаюсь донести. Мы просто не можем производить просветлённых как на конвейере. Знаете, если вы изучите историю, даже такая страна как Индия, гордая собой в качестве духовной страны, произвела лишь несколько просветлённых. Вы можете их по пальцам перечесть. Но, к сожалению, сейчас на рынке много претендентов на звание просветлённого, стремящихся в свою очередь просветлить остальных. Есть рынок подобных вещей. В этом виноват принцип спроса и предложения. Но на самом деле просветлённый, или свободный человек, ежели таковой есть, не заинтересован в просветлении всех и вся. Это оттого, что у него нет возможности узнать, что он свободный человек, что он просветлённый. Это не что-то, чем можно с кем-нибудь поделиться, потому что оно вообще не находится в сфере восприятия.

Нет никакого нового опыта. Предположим, вы идёте в новое место. В вашем уме, если мне будет позволено так выразиться, происходит так, что вы пытаетесь поместить всё увиденное в систему взглядов из прошлого. В то мгновение, когда вы говорите, что нечто является новым, это прежнее говорит вам, что нечто для вас внове. Так что нам очень трудно воспринять что-то новое, потому что если возникает нечто действительно новое, оно не замещает собой старое, но всё старое целиком разрушается в одном большом взрыве.

В: Ознакомившись с обстоятельствами вашей прошлой жизни, я бы хотел вернуться к вашей оценке случившегося при визите к Рамане Махарши. Вы спросили его: «Можешь ли ты дать мне то, что есть у тебя?». А он ответил: «Могу. Но сможешь ли ты взять?».

О: К сожалению, таков традиционный ответ, которым потчуют духовные учителя. То, что выдаётся за так называемую историю моей жизни, лишь искажённая версия того, что я в действительности чувствовал в то время. В любом случае, что бы я ни говорил сегодня, — неуместно, так как я не знаю, что чувствовал в конкретный момент, и нет возможности вспомнить то переживание сейчас. Я сказал себе: «Что такого у него есть? Если и есть кто-либо в мире, способный получить это, то это я». Так я сказал себе и вышел. Так наступила новая стадия моей жизни.

Древний традиционный подход к вопросу просветления был мной оставлен, хотя я и продолжил читать книги по религии, изучать философию, психологию и науку. Я старался получить ответы у людей, не загрязнённых традиционными учениями. Я заинтересовался западной философией и наукой, разыскивая ответ на мой основной вопрос. Он был следующим: «Где находится ум, которым мы все так озабочены, который пытаемся понять, изучить и изменить? Почему мы говорим о полном изменении способа мышления? Я не вижу вообще никакого ума, оставьте в покое преобразование или изменение ума». Этот вопрос меня всегда интриговал, и я всегда всех спрашивал об уме. Я пытался получить ответы из каждой области человеческой мысли, но ничто не помогло мне найти ответы на те вопросы. В то время у меня не было сегодняшней уверенности. Мою сегодняшнюю убеждённость в несуществовании ума я не могу никому передать, как бы ни пытался, потому что сама та штука, которой мы пользуемся для общения, ставится под удар, и вы не готовы этого признать.

В: Буддисты тоже говорят об отсутствии ума.

О: Они возвели огромную структуру из этой философской мысли. Они говорили об отсутствии всего. Они говорили о пустоте. Вы знаете, вся философия буддизма построена на основе «отсутствия ума». Хотя они создали великое множество техник освобождения от этого ума. Все дзэнские техники медитации пытаются освободить вас от ума. То самое средство, которым мы пользуемся для освобождения от так называемого «ума», и есть ум. Это ничто другое, как то, что вы делаете для освобождения от ума. Но когда однажды вас как по волшебству или по странному стечению обстоятельств осенит, что приспособление, которым вы пользуетесь для понимания всего, это не средство, а других средств и нет, это ударит вас подобно разряду молнии.

Глава 5. Любовь — лишь козырная карта

Когда уже ничто не помогает, вы используете последнюю козырную карту и зовёте её любовью.

Пока нам требуются отношения, институт брака не исчезнет. Он продолжится в той или иной форме.

Пары не состоящие в браке более жалки, чем оформившие супружество.

Феминистское движение не добьётся успеха, пока женщинам для удовлетворения сексуальных нужд требуются мужчины.

Просто невозможно установить взаимоотношения с кем-либо из окружающих, включая ваших близких и родных, на уровне ином, чем: «Что я получу от этих отношений?». Всё это от отделённости и изоляции, в которой человек сегодня живёт.

Сексуальность, если предоставить её самой себе, как у других животных, это просто биологическая потребность. Цель живого организма в выживании и воспроизводстве. Все дополнительные наложения не имеют никакого отношения к живому организму. Но мы превратили сексуальность, которая по своей природе биологична, в инструмент наслаждения.

Всё, с чем мы сегодня сталкиваемся, порождено религиозным мышлением человека. Но у религии нет ответов на вопросы о будущем человечества.

Всё переживания, какими бы необычайными они ни были, происходят в области чувств.

В: Если человек повсюду одинаков, отчего между людьми столько различий? Я вижу несоответствие между проблемами, с которыми сталкивается житель Америки или Европы и проблемами, с которыми сталкивается житель недоразвитых стран. Например, в Америке и Европе есть проблемы с наркотиками, сексом, преступностью и удовольствием, но в недоразвитых странах наблюдаются проблемы бедности, нехватки образования и смерти от недоедания.

О: Это различие искусственно создано западными странами. У них было преимущество технического ноу-хау, возникшего в результате промышленной революции. Когда революция случилась в Америке, то с использованием технического ноу-хау, удалось воспользоваться божественным изобилием. Знаете, было время, когда любой мог поехать в Америку без паспорта. Но с 1911 года они начали требовать паспорта для въезда в США. В 1923 году они ввели законы об иммиграции. Как только вы оказываетесь в определённом месте, обустраиваетесь там и устанавливаете свои порядки, то это конец. (Я привожу такой пример, но он применим к любой стране.) Если кто-либо приземлится на какую-либо планету и колонизирует её, то он установит на ней свои порядки и воспрепятствуют высадке других народов на планету. Американцы установили точно такие порядки. Божественное изобилие помогло народам обрести и приумножить имеющееся. Но они продолжают использовать ресурсы остального мира как свои собственные. Они занимаются этим даже сегодня. Они не хотят сдаваться.

В своей основе человеческая природа ничем не отличается, будь то житель Индии, России, Америки или Африки. Проблемы людей одинаковы. Все эти проблемы искусственно созданы всевозможными структурами, порождёнными человеческим мышлением. Как я сказал, у человеческого тела имеется своего рода (не могу подобрать точного определения) неврологическая проблема. Человеческое мышление порождено неврологическим дефектом представителей человеческого вида. Всё порождаемое человеческим мышлением разрушительно. Мысль разрушительна. Мысль — защитный механизм. Она возводит вокруг себя барьеры и пытается себя защитить. По той же самой причине мы чертим линии на планете и пытаемся продлить их как можно дальше. Думаете, эти барьеры исчезнут? Не исчезнут. Если попытаться вытеснить тех, кто так плотно окопался, кто так долго в и таком объёме обладал монополией на мировые ресурсы, трудно даже представить, что они предпримут. Всё имеющееся сегодня разрушительное оружие служит защитой той монополии.

Но я уверен, для людей настал день осознать, что всё созданное к данному моменту оружие избыточно и не может быть использовано. Мы пришли к ситуации невозможности уничтожения противника без уничтожения себя самого. И сосуществовать нам поможет именно этот страх, а не любовь и братство, проповедуемые веками. Но это должно дойти до человеческого сознания. (Я не хочу пользоваться терминами «сознание» или «человеческое сознание», так нет вообще никакого сознания. Я говорю так лишь в целях общения.) Пока в человеческое сознание не просочится идея, что человек не может уничтожить соседа, не уничтожив себя, не думаю, что что-то поможет. Я уверен, что мы подошли к такому моменту. Когда бы и где бы ни существовала грань между вами и противником или соседом, это приведёт к продолжению линии поведения, которого вы придерживались веками. Так как вы собираетесь решать эту проблему? Все утопии провалились.

Все беды от религиозного мышления. Теперь нет смысла винить религиозное мышление, так как все политические идеологии и даже правовые структуры — грубые наросты на человеческом религиозном мышлении. Нелегко смыть всю последовательность переживаний, накопленную веками и основанную на религиозном мышлении. В нас есть склонность сменять одну веру другой верой, одну иллюзию другой иллюзией. Это всё, на что мы способны.

В: Развитые страны отлично знают, что если сегодня случится война, то произойдёт тотальное уничтожение. Победителей не останется. Но тут и там всё ещё происходят стычки, и повсюду так много жестокости. Отчего так? Оттого что, как некоторые говорят, человек жесток от природы?

О: Так и есть. Потому что мысль жестока. Всё порождённое мыслью, разрушительно. Вы можете облечь это в замечательные и романтичные фразы: «Возлюби ближнего как самого себя». Не забывайте, что во имя «возлюби ближнего как самого себя» погибли миллионы и миллионы людей, что больше, чем от всех войн вместе взятых. Но сейчас мы достигли момента, когда можем осознать, что жестокость — не выход, что нет способа решить человеческие проблемы. Так что нагнетание страха, похоже, единственный выход. Я говорю не о террористах, взрывающих церкви, храмы и всё прочее, но о страхе того, что при попытке уничтожить соседа, вы, вероятно, уничтожите себя. Это должно дойти до обычных людей.

Человеческий организм действует таким же образом. Каждая клетка заинтересована лишь в собственном выживании. Откуда-то она знает, что её выживание зависит от выживания соседней клетки. Поэтому клетки так плотно взаимодействуют. Так весь организм получает возможность выживать. Его не интересуют утопии. Его не интересуют ваши замечательные религиозные представления. Его не интересуют мир, блаженство, и всё прочее. Он заинтересован единственно в выживании. Выживание клетки зависит от выживания соседней с ней клетки. И выживание меня с вами зависит от выживания нашего соседа.

В: Слушая всё вами сказанное, я чувствую, что единственный способ выжить для человечества — изменить свою суть, добавить любви.

О: Вовсе нет, потому что любовь предполагает разделённость, отдельность. Пока в вас имеется эта разделённость, пока имеется эта отдельность, до тех пор вы поддерживаете разделённость вокруг себя. Когда ничто больше не срабатывает, вы используете последнюю карту, козырную, и называете её любовью. Но она нам не поможет, и вообще не помогала. Даже религии не удалось избавить человека от жестокости и десятка остальных вещей, от которых она пытается нас избавить. Вы видите, это не вопрос попытки обретения новых концепций, новых идей, новых мыслей и новой веры.

Как я уже спрашивал, какого рода человек нужен вам на этой планете? Человек, созданный по образу совершенного существа, полностью провалился. Эта модель ничего не достигла. За болезни человечества, его трагедии, ответственна ваша система ценностей, принуждающая каждого соответствовать образцу. Так что же нам делать? Разрушив систему ценностей вы ничего не добьётесь, так как заменяете одну систему ценностей другой. Даже бунтующие против религии, вроде тех, в коммунистических странах, взамен создали другую систему ценностей. Так что с революцией ничто не заканчивается. Это просто переоценка {revaluation} нашей системы ценностей. Таким образом требуется ещё одна революция и ещё, и ещё. Выхода нет.

Основной вопрос, которым мы должны задаться, таков: какого рода человека вам нужен? Единственным решением человеческих проблем, если таковое имеется, будет найдено не в новых идеях, новых концепциях или новых идеологиях, но посредством изменения химии человеческого тела. Но даже в этом есть опасность. Усовершенствовав однажды генетическую инженерию и изменив человеческое существо, мы испытаем склонность к передаче этой технологии государству, которому станет значительно проще отправлять людей на войну и видеть, что они способны убивать без всяких раздумий. Им не придётся промывать мозги. Не придётся обучать их любви или патриотизму. Промывка мозгов занимает сто лет, например, чтобы научить людей верить в Бога, потребовалось сто лет. Коммунистам потребовались десятилетия, чтобы разучить своих людей верить в бога. Но с генной инженерией такого рода промывки мозгов не требуется. Гораздо проще изменить человеческое существо, сделав один укол.

В: На Западе говорят, что люди очень счастливы и совершенно удовлетворены происходящими переменами: главенством закона, уважением человеческих прав, свободной рыночной экономикой, свободой самовыражения и слова и т. д.

О: Вы правда думаете, что в США есть свобода? Что значат для голодающего свобода слова, свобода вероисповедания и свобода прессы? Он не знает, как читать газеты, и не интересуется ими. Хотя эти заслуги и не признаются, коммунистические страны по крайней мере накормили, одели людей и дали им кров. Безработица на западе высока как никогда. Я не думаю, что это образец для всего человечества.

Вся система построена на использовании западными странами мировых ресурсов в целях собственной выгоды. Законы, о которых вы говорите, подкреплены силой. Как юрист вы знаете, что решение, выносимое судьёй, подкреплено силой. В конце концов, с этой силой считаются. Мы все согласны подчиниться решению судьи. Если вы не хотите подчиняться, то единственный выход для вас — насилие. Так что все бандиты собрались вместе и создали в собственных интересах структуру закона, которой заставили всех подчиниться, посредством насилия, по принуждению.

Какое у вас есть право вводить санкции, как например сейчас в Ираке? О каком международном праве говорят эти люди? Хотелось бы знать. Вы знаете как юрист. Что произошло, когда Америка атаковала и захватила Канаду, маленькую страну? Никто не выразил протеста, никто не ввёл санкции. Я не в восторге от международного права и его законов. Вы говорите о законе, пока вам это выгодно. Когда закон не помогает, вы применяете силу. Разве не так?

В: Можно мне вернуться к вопросу об устройстве других сторон человеческой жизни?

О: Вы юрист, а закон создан для поддержания существующего положения вещей. Не так ли? Так что вы не сможете возражать против существующего положения.

В: Позвольте сказать вам, что в области права есть школы разных направлений.

О: Это просто теологическая дискуссия. Вы знаете, в чём погрязли все теологи: бог есть это, бог есть то, онтологических, теологических и космологических доводах существования бога. Все эти разные школы права, на которые вы ссылаетесь, не отличаются от теологических дискуссий.

В: Что вы думаете об институте семьи и брака?

О: Институт брака не исчезнет. Пока нам требуются отношения, он в той или иной форме продолжит существовать. В сущности, это вопрос обладания. Одно время я считал, что финансовая независимость женщин решит множество проблем Индии. Но посетив Америку, я был шокирован тем, что даже финансово независимые женщины хотели оставаться замужем за пьяницами. Муж бил её каждый день и дважды по воскресеньям. Я знаю массу случаев. Я не обобщаю, но обладание — главный элемент. Основа отношений такова: «Что я от этих отношений получу?». Такова основа всех человеческих отношений. Отношения длятся до тех пор, пока я могу получать желаемое.

Институт брака неким образом продолжит существовать, потому что это не просто отношения между двумя, но в нём также участвуют дети и собственность. Так что он не исчезнет в одночасье. И мы используем собственность и детей в качестве предлога для продолжения брака. Эта проблема очень сложна и запутана. Не так-то просто разрешить вековые проблемы брака.

Могу вам сказать одно: множество пар приходили ко мне со своими проблемами. Послушав истории пар не состоящих в браке, вы понимаете, что и представить не могли, как они страдают. И всё же они не могут расстаться.

Пары не состоящие в браке более несчастны, чем оформившие супружество. Ответ не так прост. Пока мы хотим установить отношения, брак будет продолжать существовать. Возможно, в него внесут поправки, чтобы подогнать под изменившиеся условия.

Ко мне пришла повидаться лидер движения феминизма (а я грубый и жестокий мужчина). Она спросила: «Что вы думаете о феминизме?». Я ответил: «Я на вашей стороне; сражайтесь за свои права как только можете. Но запомните: пока вы зависите от мужчин для удовлетворения своих сексуальных потребностей, вы не станете свободны. Обратное тоже верно: если вы можете сексуально удовлетворить себя вибратором — тогда другое дело. Но если вам нужен мужчина, чтобы сексуально вас удовлетворять, — вы не свободны».

В: Вы говорите, что семья не решение, безбрачие не решение. Что вы думаете о прочих социальных институтах?

О: Эти институты ответственны за несчастья человечества. Вы не можете изменить эти институты. Теперь в Индии гораздо проще развестись, чем это было в прошлые времена. В то время нельзя было даже поднять вопрос о нашем с женой разводе. Сейчас это гораздо проще. Изменение условий приводит к изменению наших представлений. Но это не значит, что есть простое решение данной проблемы.

В: Без поддержки отношений между полами и поддержки семьи не случится ли анархии?

О: Если они готовы принять страдание (смеётся), то всё в порядке. Но это жалкая ситуация. Они от этого несчастны. Тотальная анархия — скорее состояние бытия, чем состояние действия. В тотальной анархии действия нет, это состояние бытия. Так почему мы боимся анархии? Анархия, о которой вы говорите, заключается в уничтожении институтов, построенных нами с огромной заботой и верой, что эти институты будут существовать всегда. Вот за что мы боремся: поддержание их изначальной чистоты.

В: Вас не беспокоит перспектива старости и будущее детей вне семьи?

О: Об этом должно позаботиться общество. Зачем вы платите правительству налоги, если они не делают того, что должны делать? Каждый в ответе за выполнение того, что обещал. Проблема в том, что наделив однажды отдельных представителей властью, вы навряд ли заставите их поделиться властью с другими. И вы предоставляете им огромное разрушительное оружие. Человек вроде меня, выражающий такую точку зрения, станет врагом государству. Они уничтожат меня не колеблясь. Мне не важно, если меня уничтожат. Если они скажут: «Замолчи», я прекращу говорить. Я совсем не верю в свободу слова. Если они скажут: «Замолчи, твои разговоры угрожают человечеству и его институтам», то всего хорошего, я не хочу говорить. Изменение мира меня не интересует. Но они пообещали выполнить определённые вещи. Вы выбрали их на должности, вы наделили их властью и, к сожалению, предоставили им наиболее разрушительное оружие. Они не колеблясь используют его против вас со мной.

Но в наше время вы не можете воспользоваться ядерным оружием. Я часто говорю, что если Бутан захватит Индию, Индия не сможет защититься. Бутан не станет захватывать Индию без поддержки могущественных стран. Так что мы для них куклы. Мы тратим так много денег на оборону. На оборону от чего? Мы говорим о свободе слова. Если они скажут: «Не разговаривай», то я перестану говорить. Мне не интересно спасение индивидов и мне не интересно спасение человечества.

В: Вы говорили о сборе государством налогов и сказали, что государство должно сделать всё для защиты людей и их детей.

О: Я не вижу ни единой причины, почему кто-то на этой планете должен голодать. Что вы делаете для решения этих проблем? Вы точно так же можете задать этот вопрос мне. Но я не возлагал на себя обязанностей по решению проблем. Это они подвизались на управление той или этой страной. Какое у вас есть оправдание тому, что сорока процентам жители Индии сегодня позволено голодать? Это ни духовно, ни человечно. Бесчеловечно позволять голодать своему ближнему. Религия изобрела такую замечательную вещь как милостыня. Но вы не остановились даже на этом, а даёте Нобелевскую премию за благотворительную работу. Это наиболее порочная и пошлая практика, до которой дошёл сегодняшний религиозный человек.

Каждый имеет право быть сытым. Природа щедро одарила нас. Каждый из нас ответственен за неравенство в мире. Не задавайте мне вопрос: «А что для этого делаете вы?» Я здесь не ради крестового похода против этих людей. Вы сами назначили себя на роль решающих такие проблемы. Если проблемы не решаются, то что-то не так не с лидерами, а с теми, кто их выбрал. Если они не оправдывают ожиданий, смените этих негодяев. Я не занимаюсь объяснениями, как заниматься управлением. Я вообще не веду никакого руководства. С какой стати мне говорить им, как должно осуществляться руководство? Внести свой вклад — обязанность каждого. Но мир остаётся вечно неизменным. Никто не хочет ничего менять.

В: Но вы перечислили, что государство должно сделать для людей.

О: В первую очередь, государство должно накормить, одеть и дать жильё каждому.

В: Почему даже в процветающих странах с высоким уровнем национального дохода, таких как Швейцария, очень многочисленны случаи самоубийств и заболевания СПИДом?

О: Это другая проблема. Что вы понимаете под «СПИДом»? Не заболевание СПИДом?

В: Да, заболевание СПИДом.

О: Это ошибка, которую мы совершили. Один из экспериментов пошёл не так. Нам легко винить гомосексуалистов, но источник в чём-то другом. Вы читали газеты? Я думаю, там было написано, что в Индии умерла от СПИДа жена Низама. Точно, это было в журнале «Общество». В конце концов он признал смерть жены в результате СПИДа. Не знаю, кто в ответе за это. Кто-то сказал, что причина была в переливании крови. Не знаю, я не читал той статьи. Я очень вольно высказываюсь. Не важно. Я так же хорошо осведомлён, как и каждый в этом мире. Я видел мир.

Большое спасибо.

Мы высказались по всем темам: от болезни до божественности. На это я гожусь. Я многое повидал.

Глава 6. Мы движемся к катастрофе

Никто не знает, что произойдёт, если пригрозить сместить тех, у кого всё это время была монополия на мировые ресурсы. Всё имеющееся сегодня разрушительное оружие служит защитой той монополии.

Мы достигли момента, когда уже невозможно уничтожить противника, не уничтожив себя. Сосуществовать нам поможет страх, а не любовь и братство. Пока это не дойдёт до людей, я думаю, ничто не поможет.

Все политические идеологии, даже ваши правовые структуры, — грубые наросты на религиозном мышлении человека.

В конце концов значение имеет сила. Вы говорите о законе, пока вам это выгодно. Когда закон не справляется, вы применяете силу.

Я не вижу ни единой причины, почему кто-то на планете должен голодать. Вы можете спросить меня, что я предпринимаю для решения этой проблемы. Но позвольте сказать, что я не назначал себя на роль вершителя судеб мира. Это они назначили себя на управление той или иной страной. Если они не оправдывают ожиданий, то что-то не так не с самими лидерами, но с людьми, наделившими их властью.

Богатые страны не откажутся от имеющегося, пока их не заставят. Но никто не знает, на что они способны, если их принудить. Я думаю, даже потеряв всё, они не сдадутся.

В: Как вы смотрите на тех, кто пытается понять, к чему вся эта жизнь?

О: Потребность понять и изменить себя ответственна за потребность понять мир, а потом и изменить его. Это одно и то же. Вот почему вы с интересом слушаете других. Вы думаете, что слушая, вам удастся изменить себя, а потом также и мир вокруг вас. В основном, нет разницы между тем, что есть здесь (указывает на себя), и тем, что есть там, в мире. Нет способа провести разделительную линию.

Единственное, на что я всегда делаю упор: культура создала нас с единственной целью поддержания существующего положения вещей и собственной непрерывности. Так что, в данном смысле, я не вижу, чтобы вообще существовали какие-либо отдельные личности. В то же время эта же культура дала нам надежду на то, что можно что-то сделать, чтобы стать отдельной личностью и что есть такая вещь, как свободная воля. На самом деле никакой свободы воли нет.

Самое важное, что нам надо понять — мысль очень разрушительное оружие и мысль наш враг. Тем не менее, мы не готовы признать, что мысль способна лишь создавать проблемы, но не может помочь нам решит их.

В: Люди посещают гуру и читают религиозные тексты, чтобы изменить свои жизни. Но вы отмахиваетесь от всего этого. Почему?

О: Я считаю, что менять нечего. Чем занимаются эти рыночные гуру, так это продажей вам пузырей со льдом и утешителей. Но приходя ко мне, вам очень трудно обрести утешение, так как я не предлагаю никакого решения ваших проблем. Я заинтересован обратить ваше внимание на то, что на самом деле никаких проблем нет, а всё, чем мы загружены, это решения. Также мы не способны признать, что решения, которыми эти люди пичкали нас веками, на самом деле и не решения вовсе. Если бы это действительно были решения, проблемы бы давным-давно исчезли. А раз это не решения, и других решений нет, значит нет проблем, требующих разрешения.

В: По всей Европе и в Советском Союзе происходят стремительные перемены. Какую роль может играть Индия в новом плане действий, возникающем по всему миру? Возможно, гуру, устремившиеся на Запад проповедовать Йогу и некоторые другие концепции, могли бы воспользоваться создавшимся положением.

О: На самом деле перемены, происходящие в России, негативны как для России, так и для мира. В России случилось так, что внезапно все, или по крайней мере лидеры Советского Союза, поняли, что коммунистическая система правления провалилась. Но вместо решения проблем собственными силами, они ищут решения где-то ещё.

Я не думаю, что у Индии или Запада есть какие-либо способы решения этих проблем. Полный провал коммунистической философии или идеологии, или системы правления в Советском Союзе, к сожалению, создал вакуум. Я боюсь, что Русская православная церковь воспользуется ситуацией и вмешается. Если на том всё и закончится, то опасность не велика. Но все эти культы, буйно разросшиеся на легковерии и доверчивости людей на Западе, прямой дорогой устремятся в Россию и начнут эксплуатировать людей там. Именно этого русским надо попытаться избежать. Но похоже, нет способа избежать такой эксплуатации или всего остального, что экспортируется в Россию из других стран. Я не вижу достаточных оснований для поставки Америкой в Россию органически выращенных картофельных чипсов. Позвольте мне выразиться предельно ясно: Россию привлекла на вашу сторону не ваша демократия, свобода слова или десятки и сотни прочих свобод, которые провозглашают эти народы. В Китае это была Кока-Кола, в России Пепси-Кола, а потом и гамбургеры из Мак-Дональдс. Вот и всё, на что способны западные страны: они создали рынок, чтобы выйти на него и эксплуатировать людей.

Я говорю об этом даже посещающим меня учёным и психологам. Фактически, они тоже достигли своих пределов. Они не способны преодолеть затруднения, с которыми столкнулись сегодня, как в сфере психологии, так и в современной науке. Они должны найти решения в рамках собственных дисциплин. К сожалению, они ищут ответов в Веданте из Индии, в религиях Японии и Китая. Но на самом деле, у них нет никаких ответов. Если величайшее наследие Индии не способно помочь самой Индии, то боже мой, как оно сможет помочь другим странам? Я не думаю, что у Индии есть что предложить миру. Я чувствую это со всей определённостью.

Запад по крайней мере может предложить высокие технологии. Возможно, Запад сделает что-то, чтобы посредством этих технологий обогатить другие страны. В России всё ещё остаются неиспользованными богатейшие природные ресурсы: нефть, золото, алмазы и прочие. Ей могут пригодиться высокие технологии. А что может предложить Индия? Я не вижу ничего, что она могла бы предложить. Там полный беспорядок. Мы можем хлопать друг-друга по плечу и чувствовать, что великое наследие Индии провело нас через века. Но в Индии беспорядок, достойный сожаления. Я не думаю, что Индии есть что предложить Западу. Не важно, если вы скажете, что это просто моё мнение. Я не пытаюсь никого склонить к своей точке зрения. Остановимся на этом.

В: Не смотря на значительные перемены, происходящие в мире, особенно в Европе и России, я нахожу, что происходит возрождение старой религии.

О: Движение в сторону возрождения религии, о котором вы говорите, происходит даже на Западе. Это все эти разговоры о «возвращении к Иисусу», «возвращении к наследию Индии», «возвращении к исламу», возвращении к тому, возвращении к сему. Боюсь, что расцвет ислама не только в мусульманских странах, но также и в России с Китаем, создаст из него силу, вызывающую опасения. Если повсюду раздастся призыв к священной войне, «джихад», то мы не будем знать, как совладать с этой проблемой. Я не провозглашаю конец света. Это реальная проблема, с которой вы очень скоро столкнётесь. Ислам станет в мире грозной силой.

В: Я был в США и Европе. Я чувствую, что в умах их политиков сильно́ ликование по поводу изменения мира к лучшему. Но я нахожу неожиданным этот кризис на Среднем Востоке. Каким вы видите будущее мира в данных условиях?

О: Не знаю, я не пророк. Не могу ничего сказать, но как и всякий могу отважиться лишь в общих чертах набросать картину грядущего. Я не знаю наверняка, и никто не знает, что случится.

Одно я хотел бы сказать, подчеркнуть и выделить: мы не сможем обратить происходящее вспять. Мы движемся к катастрофе. Человек должен осознать (а похоже, в нынешних условиях этого не случится), что мысль и всё, порождённое мышлением, — враг человечества, а заменить мысль и мышление нечем. На самом деле, возрождение религии — не решение.

Лично я чувствую, что основной вопрос, каким нам следует задаться, таков: «Какого рода человек нужен нам на планете?». К сожалению, культура, будь то западная, будь то восточная, создала для нас образец совершенного человека. В качестве такого образца взята модель поведения религиозных мыслителей человечества, причинивших больше вреда, чем принёсших пользы. Всё, с чем мы сегодня сталкиваемся, — результат религиозного мышления человека. Но у этого мышления нет ответов на вопросы о будущем человечества. Так что, если того желаете, вы должны найти ответы в рамках систем, не смогших предоставить требуемое. Я не думаю, что у религиозного мышления есть какое-либо решение наших сегодняшних проблем.

Нам надо думать о двух вещах: высоких технологиях и технике. Они помогут нам решить проблемы планеты. Генная инженерия и микробиология позаботятся о качествах требуемого вами человека. Сейчас они заявляют, что мы генетически неполноценны и что мозг неврологически неполноценен во многих областях. А потому всё порождённое человеческим мышлением очень разрушительно. Мысль — защитный механизм. Её единственная цель — защищать себя, поддерживать существующее положение вещей и обеспечивать непрерывность знания, передаваемого из поколения в поколение.

В: А как насчёт проблем неразвитых стран, вроде бедности и нехватки образования?

О: Вы хотите сказать, что умение читать и писать решит проблемы Индии? Мы хотим обучить людей, чтобы они могли читать ваши газеты, и посредством средств массовой информации собираетесь промыть им мозги. В Индии всё ещё есть крестьяне, до которых не добрался современный человек. Они это нечто уникальное. Я не знаю. Я в последнее время не посещал деревень. Но я действительно не считаю, что давать людям образование в том смысле, о котором мы говорим, действительно означает дать им образование. Позвольте взять мою бабушку в качестве примера. Она была неграмотной, хотя и умела читать и ставить подпись. От неё я узнал об Адвайте больше, чем от профессоров университета Мадраса. Она не была ни образованной, ни просветлённой. Но она была очень практичной женщиной. Она знала о великой культуре Индии всё. Так что обучение масс грамоте на самом деле не решение. В нашем распоряжении находится огромная мощь информационной среды. Если эта сила находится под властью государства, вам не удастся избежать его влияния. Также, если рассмотреть пример США, их так называемые свободные средства массовой информации ничем не лучше средств массовой информации, находящихся под властью правительства. Это то же самое. Не знаю, я выражаю множество мнений.

В: У меня возникло ощущение, что вы говорите, будто единственным ответом на проблемы мира являются происходящие ныне изменения в технологиях и науке.

О: Да, но я должен сказать одну вещь. Чего бы мы ни достигли с помощью высоких технологий и техники к настоящему моменту, выгоду из этого извлекли лишь несколько людей на планете. Если это правда, то с помощью ресурсов, предоставленных природой, можно накормить двенадцать миллиардов человек, даже не прибегая к помощи высоких технологий и техники. Тогда почему среди пяти миллиардов людей есть голодные и страдающие? Ответ очень прост. Каждый из нас в ответе за происходящее, и бедность это не проклятие высших богов.

Богатые народы не откажутся от своих богатств, пока их не принудят к этому. Вы видите, девять богатых наций, девять промышленных стран сидят здесь и диктуют свои условия. Собираются они отказаться от всех природных ресурсов мира? Не думаю, пока их не заставят. Можно только гадать, что произойдёт, если их вынудить силой. Я думаю, они не сдадутся, даже если им придётся лишиться всего.

Даже этот (указывает на кого-то) сидящий здесь пацифист будет сражаться до конца, отстаивая свой образ жизни и свой образ мыслей. Я ему совсем не верю. Он будет биться. Сегодня он, возможно, пацифист, но завтра, если забрать у него всё имеющееся, я не удивлюсь, что он прибьёт и меня, своего лучшего друга.

В: Непохоже, чтобы вы были настроены оптимистично.

О: Какова она, разница между оптимистом и пессимистом? Это просто изощрённый способ давать определения: что оптимист не сдаётся и он не беспокоится, верит, что каким-то образом он может поддерживать свой образ жизни и свой образ мыслей. Вот и всё. Он прибегнет к любой силе, чтобы сохранить образ жизни и образ мыслей.

В: Я чувствую, что многие вещи, о которых вы говорили за последние годы, сбываются.

О: Я не сижу здесь, похлопывая себя по плечу и говоря себе или вам: «Я же говорил». Вовсе нет. В любом случае, большое спасибо.

Глава 7. Конец иллюзии это смерть

Все задаваемые нами вопросы вызваны уже имеющимися у нас ответами.

Где-то на пути с человеком случилось самоосознание, что отделило его от полноты жизни вокруг.

Единственная функция мозга заключается в заботе о физическом теле и поддержке его чувствительности. Но мысль, посредством постоянного вмешательства в деятельность органов чувств, разрушает чувствительность тела.

Для тела вообще не существует никакой смерти. Единственная смерть это прекращение иллюзии, конец страха, конец знания, имеющегося у нас о себе и об окружающем мире.

В природе так много необычайного. Вам не удастся подражать ей.

Мысль мертва и никогда не сможет коснуться ничего живого. Как только она пытается коснуться жизни, она уничтожается живым качеством жизни.

Всё необходимое для выживания этого живого организма уже имеется. Всё собранное и накопленное нами посредством интеллекта не идёт ни в какое сравнение с огромной разумностью тела.

В: Слушая вас и читая две ваши книги, я ощущаю, что вы говорите об отсутствии личности, отсутствии души, отсутствии чего бы то ни было. Вы говорите о том, что вся жизнь проживается в физической форме и восприятии органов чувств.

О: Не отдельно от окружающей жизни. Это единый элемент. Не могу ничего утверждать, но когда-то в человеке возникло самоосознание, что отделило нас от полноты окружающей жизни. (Мы не знаем наверняка, существует ли эволюция; мы лишь допускаем это. Мы принимаем то, что говорят на эту тему сведущие. Они провели научные исследования и создали так называемую теорию эволюции.)

В: Вы пытаетесь сказать, что жизнь воспринимается нами лишь посредством тела, посредством органов чувств, и что вся суть человека содержится лишь в теле?

О: Что именно вы понимаете под словом «жизнь»? О жизни никто ничего не знает, и нет смысла давать ей определения. Всё, что мы говорим о жизни, лишь спекуляции с нашей стороны. Наша попытка воспринять или понять нечто, вроде жизни или чего-то ещё, совершается лишь посредством уже имеющегося у нас знания о воспринимаемом. Но мысль это нечто мёртвое. Это нечто, что никогда не сможет коснуться ничего живого. Как только она пытается коснуться жизни и ухватить её, удержать её и выразить, она уничтожается живым свойством жизни. То, что мы называем жизнью, на самом деле не биография, а сам процесс жизни. Жизнь это наша взаимосвязь с окружающими нас людьми, окружающей нас жизнью и окружающим нас целым миром. Вот и всё, что мы знаем. Вообще-то эти взаимоотношения не основные, а возникли из нашей потребности стать едиными с жизнью. Поэтому, что бы мы ни делали, какую бы ни предпринимали попытку стать едиными с жизнью, всё бесплодно, потому что у нас нет способа установить взаимосвязь с окружающей жизнью.

В: Почему вы говорите, что мы не часть окружающей жизни?

О: Я ни на мгновение не подразумевал или не настаивал на том, что мы не часть её. Мы её часть. Но наиболее важный вопрос, которым мы должны задаться, таков: «Что именно отделяет нас от окружающей жизни, и что всё время поддерживает отделённость?». На самом деле, мысль отделяет нас. Она материальна. Но эта материя не может остаться надолго. Как только материя возникла, она обречена снова стать энергией. Но эта наша потребность, или потребность мысли, поддерживать собственную непрерывность, понукает нас испытывать одно и тоже снова, снова и снова. И так мы поддерживаем эту мнимую, искусственную, несуществующую двойственность, разделение между нами и окружающей жизнью.

В: Мысль принято считать частью мозга. В чём могло бы быть его назначение? Похоже, между телом и умом есть конфликт.

О: С нашей стороны это предположение, и я бы сказал, ложное предположение, что мысли спонтанны и самосозданы. Это не так. Мысль — всего лишь отклик на раздражитель. В действительности мозг не создатель, он лишь вместилище. Обязанность мозга заключается лишь в заботе о нуждах физического тела и поддержании его чувствительности, хоть и не смотря на то, что мысль, постоянно вмешиваясь в деятельность органов чувств, разрушает чувствительность тела. Вот где конфликт. Он между нуждой тела поддерживать свою чувствительность и потребностью мысли интерпретировать каждое ощущение в рамках деятельности органов чувств. Я не осуждаю деятельность органов чувств. Ум, или как вы его называете, порождён чувственностью. Так что вся деятельность ума по своей природе чувственна, тогда как работа тела заключается в реагировании на окружающие раздражители. Вот действительная основа конфликта между тем, что вы называете умом, и телом.

В: Так вы говорите, что мозг, что ум на самом деле не имеет нематериальных признаков?

О: Я не думаю, что есть некий ум, существующий отдельно от деятельности мозга.

В: Могли бы вы сказать, что мозг не выполняет нематериальной деятельности?

О: Ему не важна деятельности органов чувств. Он не заинтересован ни в каких переживаниях, в которых заинтересован и которых требует ум. Он не заинтересован даже в так называемых духовных переживаниях, религиозных переживаниях, вроде блаженства, необъятности и счастья. Счастье это нечто такое, в чём тело не заинтересовано. Тело не сможет долго выдерживать счастье. Удовольствие — одна из вещей, которые тело постоянно отвергает. Тело ничего не знает и даже не хочет ничего знать о счастье.

В: Счастье — лишь мысленное свойство, воспринимаемое чувство.

О: Счастье навязано культурой. Разве есть такая вещь как счастье? Я бы сказал, нет. Итак, поиск счастья навязан культурой, стремление к счастью обычно и, как мы знаем, наблюдается повсеместно, в каждой части мира. Все мы его желаем, и это желание наиболее важное желание любого человека. Счастье, если хотите пользоваться этим словом, подобно любому другому ощущению. Как только мысль отделяет себя от так называемого ощущения счастья, возникает потребность продлить это ощущение дольше его естественной продолжительности. Так, любое ощущение, каким бы оно ни было необычайным, каким бы оно ни было приятным, отвергается телом. Поддержание ощущения дольше времени его существования разрушает чувствительность органов чувств и чувствительность живого организма. Вот какая идёт битва. Если вы не знаете, что такое счастье, вы никогда не будете несчастны.

В: Если взять тело отдельно от всех психологических факторов и характерных свойств, сказали бы вы, что нет разницы между человеком и животным?

О: Вообще никакой. Все мы подобны животным. Мы ничем от них не отличаемся, и не были созданы для некой более высокой цели, нежели сосущий вашу кровь комар.

В: Существует ли видимая разница между человеком и обычным чувствующим животным?

О: От всех прочих видов на планете нас отделило мышление. Мышление, которое мы желаем поддерживать. Так что это оно ответственно за все проблемы, созданные человеческим умом в прямом и переносном смыслах.

В: Конечно, есть чисто биологическое выживание. Но разве мышление не помогло человеку выживать?

О: Как я уже сказал, мышление отделило нас от остальных видов. С помощью мышления мы смогли создать лучшие условия и выживать дольше других видов.

В: Почему вы считаете, что мы живём в иллюзии, и почему она продолжается?

О: Иллюзия продолжается потому, что если она подойдёт к концу, то наступит так называемая клиническая смерть. Так что отказываясь от одной иллюзии, мы всегда замещаем её другой.

В: Из-за чего?

О: Из-за того, что даёт нам ощущение непреодолимого и неизбежного конца и называется смертью. Вот единственная действительная смерть. Иначе вообще не было бы никакой смерти. И смерть — конец иллюзии, конец страха, конец нашего знания о себе и окружающем мире.

В: Это вызывает вопрос о том, что такое интеллект. Мы говорили о естественной разумности тела, с помощью которой осуществляются гармоничные и взаимосвязанные функции тела. Но есть ли область, в которой разум выполняет деятельность, не связанную с телом?

О: Нет. Видите ли, тело не хочет ничего знать. Тело не хочет ничему учиться. Разумность, необходимая для его выживания, уже содержится в нём. К счастью или несчастью, мы заполучили так называемый разум. Постоянно используя и видоизменяя мысли, мы получили разум. С помощью этого интеллекта нам удалось жить дольше других видов. Само по себе это причина уничтожения всей структуры, созданной нами для собственного выживания. Нет смысла отрицать тот факт, что обретённый разум, являющийся результатом мышления, помог нам выживать дольше других видов.

В: Вы пытаетесь сказать, что разум, которым мы обладаем, ничем не отличается от разума животного?

О: Возможно, деятельность тела и мозга у нас более развита, чем у животных. Это не значит, что мы чем-то лучше других видов. Если то, что говорят, правда, то человеческое тело, будучи разложенным на составные части, ничем не отличается от дерева или комара, сосущего вашу кровь. В основе они одно и то же. Пропорции составных элементов могут отличаться. Ваше тело на 80 % состоит из воды, как и 80 % воды в дереве, и 80 % на планете. Вот почему я утверждаю, что мы ничто иное как случайное скопление атомов. Если и когда наступает смерть, элементы тела перетасовываются, после чего данные атомы используются для поддержания энергетических уровней вселенной. Для тела не существует никакой другой смерти.

В: Более ли чувствителен человеческий мозг, чем, скажем, дерево?

О: Если то, что говорят, правда, то собака гораздо более разумна, чем большинство людей сегодня среди нас, включая меня.

В: Возможно.

О: Животные не пытаются ничего изменить. Это наиболее важный момент, который нам надо понять. Потребность изменить себя навязана нам культурой. Чему там меняться? Вот мой основной вопрос. Есть ли там нечто, что требует значительного или незначительного изменения? Я не знаю. Итак, нам требуется выяснить самими и для самих себя: что там такое есть? Есть ли там некая сущность? Есть ли там личность? Есть ли там «я»? Мой ответ: нет. То, что мы там видим или чувствуем, создано знанием о себе, знанием о «я», знанием о той сущности, — всем этим знанием, передававшимся нам от поколения к поколению. Всё это культурная обусловленность.

В: Между нами как двумя индивидами сейчас не происходит никакого общения?

О: Вы думаете, мы сейчас общаемся? Разве мы здесь пытаемся наладить какое-то общение?

В: Нет, конечно нет. Это скорее некая связь.

О: Нет. Пока мы с вами пользуемся средством, с помощью которого мы общаемся, понимание невозможно. Вы всегда интерпретируете каждое моё высказывание в рамках имеющегося у вас знания, которое я называю вашей точкой отсчёта.

В: Не считаете ли вы, что сам факт нашего разговора указывает на наличие физической или физиологической связи?

О: Эта связь уже имеется. Таким образом меня отделяет от вас и вас отделяет от меня имеющееся у нас знание. Но теперь мы пытаемся установить связь другого уровня. Но знание не является средством для этого, а другого средства у нас нет. Если оно не средство, а другого средства нет, то понимание необязательно. Именно это понимание каким-то образом снизошло на меня: нечего понимать. Я правда не знаю, как это случилось, и у меня нет способа это выяснить. У меня нет способа помочь кому-либо понять, что это не средство и что другого средства нет. Не требуется никакое средство, чтобы постичь, что постигать нечего.

В: Множество гуру утверждают существование души или личности…

О: Я знаю. Вот почему даже такой святой как Рамана Махарши, когда люди допекали его всеми этими вопросами, вроде: «Что вы предлагаете нам делать?», бросал им обратно вопрос: «Кто я?». Даже этот вопрос неразумен из-за двух допущений: что есть некое «я», природа которого нам не известна, и что нам надо эту природу исследовать. Насколько мне известно, единственное существующее «я», это местоимение первого лица единственного числа. Мне не удалось, и не думаю, что когда-либо удастся отыскать какое-либо иное «я», кроме как обычное средство общения, используемое с целью различить меня и вас. Я говорю «я» и «вы».

В: Сознание тела…

О: Сознания тела не существует. Нет вообще никакого сознания. Единственное, что помогает нам осознать это несуществующее тело, что используется нами на практике, — это данное нам знание. Без этого знания вы не сможете создать своё собственное тело и воспринять его. Я сомневаюсь в самой идее сознания, не говоря уже о подсознании, бессознательности, разных уровнях сознания и высших уровнях сознания. Я не вижу, чтобы существовало какое-либо сознание. Я осознаю это (трогает ручку кресла) только с помощью имеющегося об этом знания. Прикосновение не говорит мне ничего, кроме интерпретируемого мной в рамках известного. В противном случае у меня вообще не было бы возможности воспринимать это прикосновение. Способ, которым действуют органы чувств, довольно сильно отличается от способа, в который нас заставили поверить. Глаз смотрит на движение вашей руки и ничего не говорит об этой деятельности, лишь наблюдает за происходящим.

В: Но вы можете чувствовать…

О: Нет. Чувства это тоже интерпретация. Это прикосновение ничего не говорит непосредственно о прикосновении, кроме как посредством имеющегося знания. У вас нет возможности воспринять твёрдость или мягкость этого, кроме как посредством имеющегося знания. Не знаю, имеет ли сказанное для вас какой-то смысл.

В: Имеет. Но мне кажется, что когда вы действительно касаетесь здесь, в теле также возникает ощущение.

О: Нет. Ощущение возникает посредством чувства осязания. Оно интерпретируется памятью, нервными клетками, или как там ещё вы их называете, и лишь потом вы говорите, что это мягкое или твёрдое. Так что можете дурачить себя, говоря, что прикосновение едино с ощущением, а не является просто прикосновением. Но одно накладывается на другое.

В: Можете ещё немного рассказать о прикосновении?

О: На физиологическом уровне у вас не происходит никаких реакций.

В: А на каком уровне они происходят?

О: Это психическая реакция. Она не интерпретируется. Возможно, это своего рода удовольствие для тела. Не знаю. У меня нет способа выяснить, является ли она реакцией удовольствия или лишь физической ответной реакцией на прикосновение. Когда люди спрашивают меня: «Почему вы улыбаетесь?», я говорю, что это просто ответная реакция, как и любая другая реакция на раздражитель. «Почему вы двигаете рукой?» «Почему вы совершаете так много жестов?» Вы можете называть их всего лишь жестами, но возможно, они совершаются из-за ощущения неспособности в достаточной мере выразить себя. Высказывания подкрепляются жестами. Это лишь способ общения. Все мы начинали с него, пока постепенно не развился язык. Но всё ещё есть ощущение неспособности в полной мере выразить себя, донести до ближнего сказанное. Вот для чего применяются эти различные жесты: подкрепить и усилить сообщаемое другим. В Индии одни жесты, в Америке другие. Возможно, даже эти жесты, или движения рук, передаются с генами.

Знаете, в Италии я встретил женщину. Она развелась с мужем сразу после рождения сына. За двадцать лет они никогда не встречались. Мать сказала, что всегда замечала, что жесты мальчика ничем не отличались от жестов её мужа. Конечно, это может ничего не доказывать, лишь даёт повод предположить, что даже эти жесты могли передаться с генами. Мы не знаем, какую роль играют гены, и как в целом происходит передача от поколения к поколению.

В: Всё сказанное приводит меня к одному выводу: всё в нас имеет лишь физическую, материальную природу.

О: Я не могу этого знать. Даже идея абстрагироваться от тела и обсуждать его в терминах физических откликов, может быть ошибочной. Я правда не знаю.

В: Вы материалист?

О: Не знаю. Люди зовут меня материалистом. Они даже доходят до того, что называют меня атеистом, лишь потому что я говорю, что бог неуместен. Но это не значит, что я атеист. Поэтому мне не интересно, какие ярлыки они на меня вешают. Хоть верьте, хоть не верьте, мне это без разницы. Я не пытаюсь вас в чём-то убедить.

Когда потребность измениться и быть отдельно от происходящего исчезает, вы остаётесь с чем-то, чего никогда не сможете воспринять. Вот почему я говорю, что я всего лишь обычный человек. Но люди по каким-то своим причинам пытаются поместить меня в эти рамки, те рамки и сотни прочих рамок. Я говорю, что я лишь обычный человек. А все думают, что я не обычный.

Спасибо.

Глава 8. Затерянные в джунглях

Человеческий организм не заинтересован в ваших духовных идеях: покое, блаженстве, радости или всём прочем. Его интересует лишь собственное выживание.

Помещённая перед нами обществом или культурой цель, к которой мы якобы должны стремиться, на самом деле враг живого организма.

Причина наших проблем в потребности быть подготовленным ко всем будущим действиям и ситуациям. Каждая ситуация такая особенная; и наша попытка быть готовыми ко всем возможным ситуациям ответственна за нашу неспособность справляться с возникающими ситуациями.

Мы просто не можем производить просветлённых как на конвейере.

Вся наша культура и цивилизация построена на основе того, что убиваешь ты и убивают тебя.

Мы заблудились в джунглях. Мы испробовали каждый доступный способ спастись. Но до сих пор не добились успеха. Тем не менее, ещё есть слабая надежда, что однажды мы каким-то образом выберемся из джунглей. Но нам приходится лишь покорно ждать и позволять происходящему совершаться.

Мозг лишь реагирует на раздражители. Посредством образования и культуры мы наделили его механизмом, который заставил нас поверить, что способен творить.

Вопрос «Как жить?» никак не связан с деятельностью этого живого организма. Организм уже живёт всё это время.

В: Вы сказали, что человечество не важнее садового слизня. Не могли бы вы это прокомментировать?

О: Бесполезно спекулировать на эту тему, но по какой-то причине нас заставили поверить, или мы приняли веру, передававшуюся нам из поколения в поколение, что мы здесь для некой более важной, более благородной цели, чем другие виды на планете. Я утверждаю, что мы здесь с не более важной целью, чем вон тот садовый слизень или комар, сосущий вашу кровь.

Я не знаю, существует ли вообще эволюция. Те, кто говорят о ней, заставили нас поверить в её существование. Нам сказали, что если мы посмотрим на виды животных, имеющихся на планете, то их всего лишь полтора процента от существовавших прежде. Что, следовательно, заставляет вас думать, что человеческий вид более важен, чем другие виды вымерших животных. Что сделало для нас возможным выживать, продолжаться, поддерживать существование человеческого вида на планете, так это мысль. Мысль позволила нам жить дольше других видов.

В: Мысль сделала это возможным?

О: Но она наш враг. Мысль враг нам. Наша убеждённость, надежда или вера в то, что мысль поможет нам освободиться от ею же созданных проблем, в конечном счёте лишь принятие желаемого за действительное.

В: Как она помогла нам жить дольше других видов? Как она может быть препятствием?

О: Мысль — защитный механизм. Она заинтересована в защите чего-то. Мы пользуемся мыслью для поддержания непрерывности мысли. Всё, происходящее от мысли, оградительно по самой своей природе. Мысль не заинтересована в защите окружающей нас жизни. Напротив, она отделила нас от единства жизни, целостности жизни, что нас окружает. Она обособила нас от остальных видов на планете. Она наделила нас идеей, что мы чем-то отличаемся, что всё было создано для нашей цели и что у нас есть право воспользоваться превосходством над другими, делать на планете всё, что захотим.

В: Возможно ли обладать мышлением без всех этих идей и всё ещё пользоваться благами природы?

О: Я утверждаю и очень часто говорю, что мысль по своему рождению, содержанию, выражению и действию — фашист. Она очень агрессивна. Мы испытываем потребность познать законы природы, чтобы использовать их для поддержания непрерывности мысли. Все разговоры об альтруистичности мысли и о том, что мы интересуемся законами природы лишь в целях их познания — обман. Истинная наша мотивация, движущая сила нашей потребности понять законы природы заключается в использовании их с целью продолжения существования человеческого вида за счёт каждого другого вида на планете.

В: Каким был бы человеческий вид, не обладай мы такого рода мышлением?

О: Возможно, мы бы вымерли и природа создала бы на этой планете более совершенный человеческий вид. Можно только гадать. Мне в частности не нравится человеческий вид этой планете. Мы будем делать что угодно, чего не будут делать животные. Выживание одной формы жизни за счёт другой формы жизни — сущность природы. Но мы убиваем другие виды ради идеи.

В: Мы также убиваем ради идеи самих себя.

О: Безусловно, и других тоже. Но вы не видите такого поведения у других форм жизни, других видов на планете. Мы убиваем за идею. Само основание нашей цивилизации и культуры базируется на идее того, что ты убиваешь и тебя убивают, сперва во имя бога, что возведено в символ церковью и другими религиозными институтами, а затем во имя политических идеологий, что возведено в символ государством. Вся основа культуры возведена на идее, что убиваешь ты и убивают тебя.

В: По правде, мы этого не признаём. Мы говорим, что наша культура основана на идеях гармонии.

О: Я так не думаю. Мы стремительно движемся в направлении всеобщего уничтожения. Каким-то образом мы очень сильно поверили в то, что мысль, помогшая нам создать всё, что вы видите и чем очень гордитесь, поможет нам изменить ход событий. Эта вера, я подчёркиваю, неуместна. Каким-то образом мы обзавелись верой, что это средство, мысль, помогшая нам стать тем, чем мы стали, поможет нам создать лучшую, более счастливую жизнь на планете.

В: Но как нам выбраться, раз мы движемся к катастрофе?

О: Все ваши открытия придают дополнительный импульс разрушению. Все, потому что этими открытиями движет цель поддержания непрерывности, существующего положения вещей.

В: Есть ли шанс, что человеческий вид со временем поймёт это и сменит курс, и если такое изменение действительно произойдёт, каким оно могло бы быть?

О: Я бы сказал, что шанс ничтожен. Видите ли, мы обречены. (смеётся) Как я сказал в начале, мы заблудились в джунглях; мы испробовали все возможные способы спастись. Но каким-то образом всё ещё есть слабая надежда на то, что есть способ выбраться из джунглей. Но нам остаётся лишь остановиться и позволить происходящему свершаться.

В: Но как мы можем остановиться? Что нам поможет остановиться?

О: Вы не можете остановиться. Вы не можете остановиться по причине страха потеряться навсегда. Но похоже, у нас нет чувства, что мы ни черта не можем сделать, чтобы выбраться из джунглей.

В: Вы не двигаетесь таким образом?

О: Да, конечно. Тогда в действие вступает то, что есть, и, наверно, даёт вам возможность жить среди всей этой жестокости. В такой жизни есть своя прелесть. Она вообще не приводит ни к каким конфликтам с обществом. Вы даже не хотите ничего менять. Потребность в переменах порождена вашей отчуждённостью. Как только вы думаете, что можете изменить себя, тут же возникает потребность изменить мир. Но это человеческое тело не заинтересовано в изучении или знании чего-либо. Всё, необходимое для выживания этого живого организма, уже здесь. Он потрясающе разумен, и всё собранное и накопленное нами с помощью нашего интеллекта, не идёт с ним ни в какое сравнение.

В: …в сравнение с разумностью тела?

О: Да, разумностью тела. Оно знает. Одна из вещей, которую я всегда выделяю и пытаюсь донести до интересующихся, заключается в том, что человеческий мозг не заинтересован ни в чём из того, в чём заинтересованы мы, что навязала нам культура, ни в чём из её идеализаций и умонастроений. Мозг настолько туп, что вы удивитесь. Его не интересуют никакие переживания никакого рода. В чём он заинтересован, так это в том, чтобы помочь телу работать разумно и здраво.

В: Вы говорите о мозге?

О: Да, о мозге. Но, к сожалению, мы стали пользоваться мозгом не по его естественному назначению. Мозг не творец. Он лишь реагирует на раздражители. Механизм, который мы в него поместили посредством нашего образования и культуры, заставил нас поверить, что он творец. Ни одна из думаемых нами мыслей не самосоздана. Ни одна из них не спонтанна. Они всегда приходят снаружи, и единственная роль мозга заключается в интерпретации этих ощущений, интерпретации, необходимой для выживания живого организма. Он не заинтересован ни в каком духовном опыте или чём-либо ещё, в чём заинтересован ум (ум как в прямом, так и в переносном смыслах). Фактически, я вообще не вижу никакого ума. Ум интересует лишь чувственность. Так все религиозные переживания по своей природе чувственны. Лишь ум заинтересован в духовных переживаниях: блаженстве, сострадании, истине, реальности и всём таком прочем. Но тело, живой организм, не интересует ничто из этого, он лишь реагирует на раздражители.

В: Если мозг сотворён разумом тела, то с каким родом творчества соотносится мысль?

О: Творчество, о котором вы говорите, никоим образом не связано с творчеством жизни.

В: Каков источник творчества и есть ли творчество в природе?

О: Нет творчества в том смысле, в каком мы употребляем это слово: язык, творческая мысль, творческое то, творческое сё. Жизнь креативна в том смысле, что не пользуется ничем в качестве образца. Всё, что мы называем творческим, на самом деле подражание, копирование чего-то уже имеющегося. Это секонд-хэнд. Ни о чём, созданном природой вы не можете сказать, что оно не проработано. Я даже не вижу никаких чертежей. Какие бы чертежи ни существовали, они уже содержатся в клетке. Всё, имеющееся сейчас, содержалось уже в единственной клетке. Всё подконтрольно генам.

В: И ничего нельзя изменить, только лёгкий штрих здесь и там?

О: Идея того, что мы можем изменить себя и изменить мир, создала для нас надежду, что каким-то образом это возможно. С этой надеждой вы живёте и с ней вы умираете.

В: Возможны ли перемены?

О: Какого рода изменение вам нужно? Изменение возможно в материальном мире. Например, если вам не нравится форма носа-обрубка, вы можете пойти в клинику пластической хирургии и сделать из него орлиный нос. Если вы чувствуете, что так будет стильно, есть возможно воспользоваться услугами пластического хирурга. Или посредством генной инженерии для нас станет возможным внести изменения в поведенческую модель. Я не претендую на обладание особыми прозрениями в природу вещей или на понимание работы природы в большей степени, чем кто бы то ни было, но всё это я открыл для себя сам. Меня не волнует, примете ли вы то, что я говорю, или нет. Оно самодостаточно. Меня даже не волнуют биологи, психологи или учёные в целом. Если они отмахнутся и назовут это полной чушью, ничего страшного. В любом случае, однажды им предстоит всё это открыть самим.

В: Ну что ж, как можно это открыть?

О: Видите ли, это открытие совершается не в рамках мышления. Иными словами, нет никакого открытия. «Открытие» это неправильное слово.

В: Неправильное слово?

О: Вы воспринимаете уже известное. Иначе не происходит никакого восприятия. Нет никого восприятия нового. Так называемые эпохальные открытия в науке на самом деле никакие не эпохальные открытия. Возьмём, к примеру, физику Ньютона. Некоторое время она отлично работала. Но именно сама ньютоновская физика стала камнем преткновения для квантового скачка, в прямом и переносном смыслах. Каким-то образом кому-то вроде Эйнштейна повезло захватить инициативу и открыть нечто новое.

В: Он действительно открыл нечто новое?

О: На самом деле, оно не ново. Пока вы не свяжете эти две вещи друг с другом — что было прежде и что, как вы думаете, он открыл — вообще нет никакого смысла говорить об этом. Для учёного привлекательно связывать одно с другим и делать выводы. В противном случае открытие не имело бы никакой ценности. Ньютоновская физика не так истинна, не так действенна, с тех пор как была открыта теория относительности. Конечно, ньютоновская физика всё ещё действительна в рамках научного мышления человека. В конце концов, мы восхищаемся всеми этими людьми и награждаем их престижной наградой — Нобелевской премией, тем, сем, прочим. Знаете за что? За технологии, ставшие доступными благодаря открытиям тех людей. Нет никакого иного настоящего открытия. Вообще нет никакой чистой науки. Возможно, я делаю много категоричных утверждений, но им не требуется ничьё признание.

В: Но должно быть…

О: Почему вы говорите «должно быть»? Может и не быть. Тогда куда вы двинетесь от «может и не быть»?

В: У вас определённо были некие переживания, которые помогли вам более ясно понять вещи. Как это произошло? Могли бы вы рассказать о своих переживаниях?

О: Я очень часто пользуюсь термином «оступился». Каким-то образом где-то на моём пути мне пришло на ум, что используемое нами средство, которое мы называем интеллектом, на самом деле не средство понимания чего бы то ни было. Но мне было очень ясно, что интеллект — единственный наш инструмент для понимания чего-либо, и другого инструмента нет. Итак, все наши открытия лишь только улучшения…

В: Улучшения интеллекта…

О: Оттачивание интеллекта. Только и всего. Так что интеллект не помог мне понять ни насущные проблемы моей жизни, ни себя и окружающий мир. На меня как-то снизошло понимание, что это не инструмент и другого инструмента нет.

В: …что человек не обладает инструментом понимания.

О: Кроме этого инструмента нет инструмента понимания чего-либо. Это выбивает опору из-под интуиции или любого другого способа понимания окружающей реальности. Понимать нечего. Вот почему я утверждаю, что вообще нет никакой реальности, оставьте в покое окончательную реальность. У вас нет способа воспринять реальность чего-либо, реальность, которую мы считаем само собой разумеющейся. Мы не воспринимаем ничего кроме известного.

В: Так что мы лишь воспринимаем прошлое. Оно повторяется.

О: Это повторяющийся процесс восприятия того же самого снова и снова. Поэтому мы рождены с надеждой однажды найти нечто необычайное, некий новый опыт. Как только вы говорите, что это нечто, чего вы ранее не испытывали, что это новый опыт, — значит это уже стало частью прошлого механизма восприятия.

В: Вам бывает скучно?

О: Скука возникает только когда вы думаете, что есть что-то более интересное, более важное, более значимое, чем то, что вы делаете.

В: Что ж, вы не чувствуете, что можете…

О: Для меня есть только это.

В: Как вы выбрались из скуки?

О: Хотел бы я знать. Вот почему я пользуюсь термином «оступился». Нет способа передать это кому-то другому. Каждый приходящий и слушающий меня, пытающийся понять то, что я стараюсь донести, теряет своё время, потому что вы не способны ничего слушать не интерпретируя. Интерпретатор — это точка отсчёта, вы сами. Вы результат полноты всех мыслей, восприятий и чувств каждой формы жизни, существовавшей прежде вас. Мысль заинтересована лишь в поддержании собственной непрерывности и существующего положения вещей. Ей не нужны никакие перемены. Она утверждает, что хочет перемен, но единственная перемена, которая ей нужна, это поддержание собственной непрерывности, своего статус-кво. Хотя перемены происходят постоянно, она не желает принимать ничего, что потревожит её статус-кво. К тому же точка отсчёта усиливается и укрепляется, интерпретируя то, что я вам говорю.

В: Но она полностью увязла.

О: Вы не хотите признавать, что любая ваша попытка выбраться из ловушки, в которой вы оказались, лишь затягивает петлю. И выхода нет.

В: Итак, нам остаётся признать, что мы попались?

О: Признание подразумевает, что вам всё осточертело. Но говорить так ещё ничего не значит.

В: Поэтому мы вынуждены иметь цель в жизни?

О: Почему мы ищем цель или смысл? Зачем?

В: Зачем? Видите ли, в этом и вопрос. Зачем?

О: Вы скажите, зачем? Почему должен быть некий смысл? Вопрос «Как жить?» никак не связан с деятельностью живого организма. Он уже живёт всё это время. Ему не надо спрашивать: «Как жить?». Вопрос «Как жить?» наложен на живой организм.

В: И поиск смысла абсурден?

О: Очевидно, вы не видите никакого смысла. Вы не видите в жизни никакой цели. Очевидно, вы не видите. (смеётся) Я не говорю лишь о вас. Я о людях в целом. Для меня задавать этот вопрос: «В чём смысл жизни?» — так глупо, так бессмысленно, так абсурдно. На самом деле нас интересует процесс жизни, а не жизнеописание. Проблема жизни стала очень утомительным делом: жить с кем-то ещё, жить со своими чувствами, жить с собственными идеями. Иными словами, нас зашвырнули в систему ценностей. Понимаете ли, система ценностей ложна.

В: …будто повсюду клей.

О: Мы пытаемся подогнать себя под полностью ложную систему ценностей. Она вас дурачит. Но вы не готовы признать, что она дурачит вас. Вы потратили много энергии на подгонку себя под рамки системы ценностей.

В: Как добраться до точки, в которой возникнет желание согласиться с собственной ложность?

О: «Как» подразумевает, что вы хотите узнать от кого-то…

В: Вы имеете в виду задавание вопроса…

О: Это добавочный импульс: знать, знать и знать. Вот почему мы постоянно задаём этот вопрос: «Как?». «Как?» означает, ваше желание знать. Что это за «я», воспринимаемое вами? «Я», которое вы знаете как себя, — результат импульса знания, перешедшего к нам. У него есть вопрос, который вы считаете очень разумным вопросом. Посредством вашей потребности в ответе на этот вопрос оно желает знать, как добавить знанию импульс.

В: Так это трюк. Оно нас дурачит.

О: Оно знает, что задавая вопрос добавляет себе импульс. Это не «вы», потому что «вас» не существует. Нет вообще никакого индивидуума. Культура, общество или как ещё вы их там называете, создали «вас» и «меня» с единственной целью поддержания собственной непрерывности. Но в то же самое время нас заставили поверить, что мы должны стать индивидуальностями. Эта двойственность создала для нас невротическую ситуацию. Нет никакой индивидуальности, и нет никакой свободы действия. Я не излагаю философию фатализма или нечто подобное. Именно это расстраивает нас. Потребность подогнать себя под рамки системы ценностей потребляет огромное количество энергии, и мы ничего не можем сделать для решения жизненных проблем. Вся энергия потребляется на запросы общества или культуры, или как вы их называете, чтобы поместить вас в рамки системы ценностей. В ходе этого у нас не остаётся энергии на решение других проблем. Но те проблемы, то есть жизненные проблемы, очень просты.

В: Как это?

О: Выживать в этом мире не трудно, видите ли. Это система ценностей требовательна. Наша попытка подстроиться под требования системы ценностей потребляет огромное количество энергии.

В: Но что происходит, если вы не вписываетесь в систему ценностей?

О: Я не конфликтую с обществом. Похоже, вы конфликтуете с ним, но я нет, потому что оно не может быть другим, с тех пор как я выяснил, что ничем не могу изменить его. Вы хотите изменить мир. Видите, это проблема взаимоотношений. Просто невозможно установить взаимоотношения ни с чем из окружающего, включая ваших родных и близких, кроме как на уровне: «Что я от этих отношений получу?». Видите, всё это происходит от разделённости и отчуждённости, в которой живут сегодня люди. Мы отделены от остального творения, от остальной жизни, нас окружающей. Каждый из нас живёт в собственном мирке. Мы пытаемся наладить отношения на уровне: «Что я получу от этих отношений?». Мы используем других в попытке заполнить пустоту, создавшуюся в результате нашей отчуждённости.

Мы всё время хотим заполнить эту пустоту, этот вакуум, всевозможными отношениями с окружающими людьми. Это действительно проблема. Нам приходится пользоваться всем: идеей, кем-то, всем, за что мы сможем ухватиться, чтобы наладить отношения с окружающими. Без отношений мы пропадём и всё потеряет смысл; мы лишимся цели. Вот почему ваш единственный интерес заключается в создании целенаправленных и многозначительных отношений с окружающими индивидами и окружающим миром. Поэтому вы пытаетесь понять реальность мира.

Но понимать нечего. Нет вообще никакой реальности. Я вынужден признать, что реальность мира навязана мне обществом. Скажем, я называю вас «женщиной», это я называю «скамейкой», а то — «подносом». Иначе мы не смогли бы действовать в мире здраво и разумно. Знание такого рода может быть использовано лишь для здравого и разумного функционирования в мире. Что бы вы ни делали, чтобы понять реальность мира, не будет успешным, полезным или значимым.

Глава 9. Смерть это перетасовка атомов

Когда однажды станет фактом, что не происходит никакого движения в сторону улучшения, изменения, или развития во что-то лучшее, тогда получится, что то, что есть, это нечто необычайное.

Если бы эта планета была полна одними иисусами, буддами и другими учителями, этот мир был бы ужасен.

Революция означает лишь переоценку вашей системы ценностей. Спустя какое-то время всё уляжется, а потом повторится вновь. Но в своей основе это видоизменённое продолжение того же самого. Вы знаете, какие ужасы мы совершили в ходе данного процесса.

Вопросы «Есть ли какой-то смысл?», «Есть ли какая-либо цель?», забирают живое качество жизни. Вы живёте в мире идей.

Вера в реинкарнацию родилась из потребности какого-либо продолжения после вашей так называемой смерти. Тот же самый механизм желает знать, что случится после смерти. По какой-то причине этот механизм, это движение мысли не хочет заканчиваться. Но если вы хотите узнать, есть ли что-либо по ту сторону, вам придётся умереть прямо сейчас.

В: В чём разница между мной и вами? В восприятии? Или есть какое-либо другое отличие?

О: Мне никогда, никогда не приходит в голову мысль, что я от вас отличаюсь. Это мышление делает вас отдельным и говорит вам, что я от вас отличаюсь, что я функционирую отличным от вас образом. Но и вы, и я функционируем в точности одинаково.

В: …за исключением того, что я думаю мыслями для того, чтобы знать.

О: Да, вы хотите знать. Живой организм подобен компьютеру с необычайным разумом, вроде того как действует магнитофон. Магнитофон никогда не задаёт вопрос: «Как я действую?». Всё, что ему требуется, — энергия. Для его работы нужно электричество. Но здесь энергия это способ выражения жизни. Энергия уже есть. Но вы всё время задаёте вопросы.

Мысль о том, что я от вас отличаюсь, вообще никогда не посещает мою голову. Если вы спрашиваете: «Вы не отличаетесь от меня?», то всё что я знаю, что отделяет меня от вас, уже находится там, в компьютере. Компьютер говорит мне, что вы женщина, а я мужчина и вы более умны, чем я. Вся последовательность помещённых в компьютер идей выходит наружу. Ваш вопрос выявляет уже имеющееся знание, хранящееся в компьютере (указывает на себя). Разговаривают два компьютера, но вы хотите привнести некую составную часть, не являющуюся частью функционирования этого живого организма. Вот почему вы начинаете думать, что здесь (в Юджи) должно что-то отличаться.

В: И так я создаю разделённость?

О: Вы создаёте разделённость. Нас разделяет сам вопрос. Но на самом деле нет вообще никаких вопросов. Все вопросы вызваны уже имеющимися у нас ответами. В действительности это не вопросы.

В: Значит, на самом деле нам следовало бы хранить молчание?

О: Вы думаете, что молчание это средство понять что-либо? В этом игра всех этих религиозных людей. Они чувствуют, что сообщают нечто посредством молчания. Но в молчании нет необходимости общаться.

В: Какова природа разума? Что это слово для вас значит?

О: Единственное значение, что я могу придумать, то, которое указано в словаре.

В: Ну хорошо, в вас так много разумности…

О: Я согласен, что вы разумнее меня. Это из-за вашей образованности и разницы в наследственности между нами.

В: Существует ли разум более высокого порядка?

О: Вы более разумны, чем я. Видите ли, это можно измерить. В мире существуют определённые критерии, в соответствии с которыми можно сказать, что вы разумнее меня. Для меня это приемлемо. Но любая моя попытка повысить свою разумность, изменить её, преобразить, сделать её лучше, приведёт к потреблению огромного количества энергии. Вот и всё. Вы видите, без этого вы остаётесь с чем-то необычайным. Оно не заинтересовано в сравнении себя с вашим разумом или чем-либо. Это не вопрос признания меня тупым придурком. «Признание» не то слово. Когда однажды становится фактом, что невозможно никакое движение в сторону улучшения, изменения или развития во что-то другое или что-то лучшее, тогда то, что остаётся, это нечто необычайное. Оно уникально своей собственной уникальностью. Каждый индивид уникален. Природа создаёт совершенные виды, а не совершенных особей.

В: Природа?

О: Совершенные виды, не совершенные особи. Совершенные индивиды созданы человеческим религиозным мышлением. Мы взяли за образец Иисуса, Будду и всех этих религиозных учителей. Если бы эта планета была полна одними только иисусами, буддами и прочими учителями, она была бы ужасным местом.

В: Она была бы ужасна и устрашающа.

О: …вроде как если наводнить всю землю розами только одного вида. Это было бы ужасное место. Вот что с нами делает образование.

В: Итак, совершенен не индивид, но вид?..

О: Каждое человеческое существо отличается. Вот и всё, что я говорю. В мире нет никого такого же, как вы. Говорю вам, никого! Я имею в виду, в физиологическом смысле, знаете ли. Но мы игнорируем это и пытаемся слепить каждого по единого образцу и создать то, что мы называем наибольшим общим делителем. Вы всё время пытаетесь воспитывать их и подгоняете их под систему ценностей. Если же система ценностей не работает, то естественным образом происходит революция. Вся идея смены структуры ничто иное как переоценка {revaluation} старой системы ценностей. Революция означает лишь переоценку нашей системы ценностей. Это то же самое. Через некоторое время всё утихает, а потом опять подходит к революции. И снова не происходит улучшения. Или происходит очень незначительное улучшение. Но в основе это видоизменённое продолжение того же самого. Вам известно, какие ужасы мы совершили в ходе данного процесса. Стоили ли оно того? Но вы, похоже, думаете, что стоило. После убийства такого множества людей вы возвращаетесь к той же самой системе, тем же самым методам. Какой в этом смысл? Но мы продолжим следовать тем же путём.

В: Могу я спросить вас о смерти? Что такое смерть?

О: В природе нет никакой смерти, а только перетасовка атомов. (смеётся)

В: Что происходит?

О: По каким-то причинам в природе должен поддерживаться энергетический баланс. Я не знаю, почему так. Итак, смерть происходит только когда для атомов возникает необходимость подержать баланс энергии во вселенной. Это просто перетасовка атомов. Этот организм не в силах обнаружить, что в некий момент времени он родился и в некий момент времени умрёт, а также то, что в данный момент он живёт и не мёртв. Знание, которым мы обладаем об этом живом организме: рождение, смерть и всё прочее — в данном случае (указывает на себя) отсутствует.

В: То есть, вы утверждаете, что не можете знать, живы вы или мертвы?

О: Никоим образом. Если вы спросите меня: «Вы живы?», я скажу, что жив. Потому что вопрос возник из представления о том, как живое человеческое существо функционирует, действует и мыслит. Это идея. Итак, если вы действительно спросите меня: «Вы живы или мертвы?», я отвечу, что я очень даже жив, потому что ваш вопрос извлекает всё имеющееся у нас знание о моделях поведения живого человеческого существа. Но мы не в силах испытать сам факт того, что живы. Видите, мысль мертва. Она пытается ухватить нечто, что живо, что пульсирует.

В: Таким образом, мысль пытается воспринять нечто, что она не в силах воспринять?

О: Не в силах, потому что она может при этом сгореть. Если вы дотронетесь до оголённого провода, вам конец. Так и мысль не хочет касаться, она хочет только поиграть, надеть перчатки и просто поговорить об этом.

В: Обладает ли тело пониманием без участия мыслей?

О: Сердцу ни на мгновение не становится известно, что оно качает кровь. Оно не спрашивает: «Я правильно всё делаю?». Оно просто работает. Оно не спрашивает: «Есть ли какая-либо цель?». Для меня этот вопрос не имеет смысла. Вопросы «Есть ли какой-либо смысл?», «Существует ли цель?», — лишают жизнь её живого качества. Вы живёте в мире идей.

В: Есть ли жизнь после смерти?

О: Всё, что я скажу, будет не очень интересно людям. Когда люди спрашивают меня, существует ли реинкарнация, я отвечаю, что реинкарнация существует для тех, кто в неё верит, и не существует для тех, кто в неё не верит. Это не умный ответ, потому что всё дело в вере. Если вы зададите основополагающий вопрос: «Существует ли реинкарнация подобно остальным природным явлениям, вроде гравитации?», я бы ответил отрицательно, определённо нет. Она не настолько является частью природы, как гравитация. Но если вы хотите верить в реинкарнацию, это другое дело. Вера в реинкарнацию вызвана потребностью в том, чтобы после вашей так называемой смерти нечто продолжило существовать. Это тот же механизм, что желает знать, что случится после смерти. По той же самой причине вы задаёте вопрос: «Есть ли у жизни какой-либо смысл, есть ли у неё цель?». По некой причине тот механизм, то движение мысли не хочет завершаться. Вы видели, как люди умирают. Поэтому за веру в то, что должно быть что-то по ту сторону, ответственна вера в наличие некого центра, некого духа, некой души. Но если вы действительно хотите узнать, есть ли что-то по ту сторону, вам надо умереть прямо сейчас. Когда вопрос или эта вера подходят к концу, тут же наступает смерть. Наступает клиническая смерть. А после уже вообще не возникает вопрос о загробной жизни, потому что у живого организма нет возможности знать, что он жив.

В: И вы сказали, что те, кто верят в реинкарнацию…

О: Вера должна быть. Прекращение веры — смерть.

В: Значит, со смертью вера завершается.

О: Но вы заменяете одну веру другой, одну иллюзию другой иллюзией. Вот всё, что мы делаем.

В: Мне хотелось бы задать другой вопрос…

О: Ответ будет таким же. (смеётся)

Глава 10. Секс мучителен для тела

Очевидно, наши отношения не так уж и любвеобильны. И мы хотим каким-то образом превратить их в любовный роман, любящие отношения. Сколько энергии мы вкладываем в то, чтобы сделать наши отношения любящими! Это битва, это война. Это как постоянно подготавливать себя к войне, надеясь что постоянно будет мир, вечный мир. Мы так устали от этой битвы, что согласны даже на эти ужасные отношения, в которых нет любви.

Когда однажды любви не удаётся наладить идеальные взаимоотношения между двумя индивидами, остаётся лишь ненависть. А если не ненависть, то отвращение.

Сексуальность, предоставленная самой себе, как это происходит в случае других видов, других форм жизни, всего лишь биологическая потребность, потому что перед живым организмом стоит цель выжить и произвести потомство. Всё, что вы накладываете на неё, никак не связано с живым организмом. Но мы обратили так называемую сексуальную деятельность, биологическую по своей природе, в акт получения удовольствия.

Находитесь ли вы здесь, в России или где-либо ещё, каждый и повсюду в этом мире желает одного: обладать счастьем без единого мгновения несчастья, удовольствием без боли. Это просто невозможно, потому что живому организму не известно, что такое удовольствие, что такое счастье.

Вы не соприкасаетесь ни с чем живым.

В: Мне бы хотелось спросить вас о любви.

О: О боже! О боже! (смеётся)

В: Я знаю, что говорят о любви люди.

О: И что вы о ней думаете?

В: Не знаю.

О: И я не знаю.

В: Есть ли другой?..

О: Должны быть двое, вы знаете. Я люблю кого-то, и кто-то любит меня. Где бы ни была разделённость, любви там быть не может. В качестве связующего моста через эту щель, которая нас ужасает, которая не имеет смысла, которая чего-то от нас требует, — мы используем причудливую идею о том, что между двумя людьми должна быть любовь.

В: Между чем угодно?..

О: Между чем угодно: я люблю свою страну, я люблю свою собаку, я люблю свою жену и что там ещё. Какая разница между тем, люблю ли я свою жену, свою страну или свою собаку? (оба смеются) Вам это может показаться очень циничным. Но факт в том, что разницы нет. Вы любите свою страну, я люблю свою страну — и вот вам война.

В: Значит, любви нет? Любовь — просто одна из мыслей?

О: Да, создана мыслью.

В: Может ли тело не любить?

О: Само по себе оно не любит. В нём нет обособленности.

В: Тело это всё, что можно любить?

О: Вы хотите, чтобы я ответил на ваш вопрос утвердительно. Я не пытаюсь увильнуть. Это не политическое интервью. Я не уклоняюсь. Я не хочу давать никакого умного или дипломатичного ответа. Почему мы спрашиваем о любви?

В: Что ж, люди спрашивают о ней…

О: Очевидно, наши взаимоотношения не настолько полны любви. Так что мы хотим каким-то образом превратить их в любовный роман, любящие отношения.

В: Стало быть, это доставляет нам чувство…

О: Какое количество энергии мы вкладываем в наши взаимоотношения, чтобы сделать их любящими! Это битва, это война. Это вроде постоянной подготовки к войне, в надежде, что будет мир, вечный мир — либо одно, либо другое. Вы устали от этой битвы и согласны даже на такие ужасные отношения, в которых нет любви. И вы надеетесь и мечтаете, что однажды не будет ничего кроме любви. «Возлюби ближнего как самого себя» — сколько миллионов людей было убито во имя этого? Больше, чем на всех последних войнах вместе взятых. Как вы можете любить ближнего как самого себя? Это просто невозможно.

В: Вы думаете, никакому человеку такое не под силу?

О: Очевидно; в противном случае, почему убито так много женщин, детей и беспомощных людей?

В: Ну нет. Бывают же и хорошие люди поблизости.

О: Да, да, бывают. (оба смеются) Когда однажды любовь терпит поражение в попытке наладить идеальные взаимоотношения между двумя людьми, остаётся лишь ненависть. А если не ненависть, то отвращение, безразличие или какое ещё слово?.. Мой словарь очень беден.

В: Хватит об этом… Что насчёт сексуальности? Это просто средство воспроизводства, или она помогает какой-то другой значительной…

О: Сексуальность, если взять её саму по себе, как в случае других видов, других форм жизни, просто биологическая потребность, потому что перед живым организмом стоит цель выживания и воспроизводства себе подобных. Любой другой смысл, который вы придаёте сексуальности, никак не связан с живым организмом. Но мы превратили то, что вы называете сексуальностью, которая по своей природе является простой биологической потребностью, в средство получения наслаждения. Я не имею ничего против наслаждения. С помощью мысли для нас стало возможным заниматься сексом в любое время, когда мы только захотим.

В: Итак, это один из способов, которыми мысль отделила нас от остального мира?

О: Тогда опять наступает скука. Нам приходится писать книги: «Радость Любви», «Кама Сутра» и все прочие книги, чтобы вернуть интерес. Животные не могут заниматься сексом всякий раз, как им этого захочется. Животные пользуются им только для воспроизводства. Не в том смысле, что они «пользуются» им, но он предназначен для воспроизводства особей того же вида. Для них это не акт наслаждения. Я ничего не имею против акта наслаждения. Я не пытаюсь сказать, что вы должны его осудить, или стать неразборчивы в связях, или использовать секс как средство достижения духовных целей. Нет.

В: Значит, вы утверждаете, что секс не может быть духовным переживанием?

О: Это очень простой вид деятельности живого организма. Религиозный человек сильно раздул тему секса и сосредоточился на его контроле. После чего психологи превратили его в нечто выдающееся. Вся торговля связана с сексом. Как вы думаете, удастся ли вернуть его на надлежащее место?

В: Он используется для продажи…

О: Да, конечно, я не против этого. Пожалуйста, не поймите меня неправильно. Я лишь указываю на то, как мы стали использовать эту простую биологическую функцию. Я этого не осуждаю. Это так, видите ли. Ваш разговор об этом как о выражении любви не имеет для меня никакого смысла.

В: Тогда между любовью и сексом нет никакой связи?

О: Нет.

В: Это опустошает! Большинство в мире уверено, что любовь без секса подобна холодному рукопожатию.

О: Нам хотелось бы, чтобы так было, потому что это очень утешает. Если секс используется только в биологических целях, как я уже сказал, то ничего опустошительного в этом на самом деле нет. Если рассматривать его самого по себе, он будет не так ужасен, по сравнению с тем, что вы из него сделали. Он займёт своё соответствующее место. Вот почему мы изобрели все эти остальные вещи: бога, истину и реальность — которые ничто иное как окончательное наслаждение.

В: Это тоже цель?

О: Находитесь ли вы здесь, в России или где-то ещё, единственное, чего желает каждый повсюду в этом мире, это обладать счастьем без единого мгновения несчастья, удовольствием без боли. Но это просто невозможно, потому что живому организму не известно, что такое наслаждение, что такое счастье.

В: Организм не знает, что такое наслаждение?

О: Он даже этого не хочет.

В: Он хочет, но не…

О: Он не хочет этого, потому что все приятные ощущения его будоражат. Как только возникает приятное ощущение, вместе с ним возникает потребность продлить ощущение всё дольше и дольше. От этого и огромное разочарование. Вы хотите для каждого возможности всегда быть счастливым, и чтобы все ощущения были приятными, а болезненных ощущений не было. Этого можно добиться с помощью некоторых наркотиков, вроде экстази, но как долго оно продлится?

В: Что происходит, если вы предаётесь таким занятиям?

О: В конечном счёте разрушается чувствительность тела.

В: Как вы говорите?

О: Вы не находитесь в контакте ни с чем живым.

В: …итак, мысль отделяет нас от естества?

О: Да, от естества.

Глава 11. Причуда природы

«Вас» создала система ценностей, и от этого не освободиться. Что бы вы ни делали для освобождения от системы ценностей, придаёт ей дополнительный импульс.

Даже идея, что вы должны контролировать свои мысли, чтобы пребывать в состоянии безмыслия или состоянии умиротворённости, создана мыслью, чтобы она могла таким образом поддерживать собственную непрерывность посредством слабенького восприятия, посредством некоего состояния безмыслия, к которому вы стремитесь.

Вообще нет никакого сознания, не говоря уже о высшем сознании, суперсознании или космическом сознании. Все эти понятия созданы мыслью.

Знание создаёт образы. Но физический организм никоим образом не способен создать какой-либо образ. Так называемым психологическим образам нет места в физическом мире. Глаза подобны камере. Если вы повернёте камеру и обратите её на нечто новое, всё, на чём она была сфокусирована прежде, исчезнет.

Все представления о времени, даже о времени в смысле последовательности событий, условны. Все измерения условны. Мы лишь находим их применимыми на практике, вот и всё.

Сейчас на некоторое время нас может удержать вместе страх того, что если вы попытаетесь уничтожить окружающих вас людей, то и сами будете уничтожены вместе с ними. Определённо, нам поможет не любовь, блаженство, поклонение или религиозное мышление.

В: Хочу спросить вас о ваших личных переживаниях и знаю, что вы не хотите о них говорить…

О: Люди очень часто задают мне такие вопросы. Но позвольте сказать вам, что всё случившееся со мной произошло вопреки всему, что я сделал. Некоторые биографы, увлечённые написанием истории моей жизни, очень беспокоятся о том, что я сделал, чего не сделал, что помогло мне случайно оказаться там, где я оказался, подразумевая, что туда, где я нахожусь сегодня меня привело некое событие, эпизод или случай в моей жизни. Но это не так. Вам придётся поверить мне на слово. И не важно, если вы не верите тому, что я говорю. Всё произошедшее в моей жизни прежде того, что со мной случилось, не имеет никакого отношения к тому, каким образом я сейчас действую. И с того момента нет никакой истории, которую можно было бы рассказать. Сегодня я здесь говорю с вами; завтра я буду где-то ещё говорить с друзьями; а послезавтра я буду в Англии. Вот и всё. Никто не сможет сказать, что будет происходить потом.

Я публичный человек. Если вы захотите узнать, чем я занимаюсь, то я в любой момент здесь, все 24 часа. У меня нет частной жизни. В любой момент, когда вы захотите узнать, чем занимается Юджи, можете прийти и посмотреть. Так что нет истории, чтобы рассказывать. Поэтому я утверждаю, что что бы со мной ни произошло, случилось вопреки всему, что я сделал. Но вы хотите выяснить, почему то, о чём я рассказываю, случилось со мной, а не со всеми. Вы хотите установить причинно-следственную связь и сделать возможность «оступиться» доступной каждому. Это нечто, чего не удастся воспроизвести массово. Это причуда природы.

В: Но мы хотели бы узнать, что это за причуда природы случилась с Юджи.

О: Даже желание понять лишено для вас смысла. Просто оставьте это. В природе так много необычного. Ваши попытки подражать ей тщетны. Вы окажетесь там же, откуда начали. Даже природе ни к чему это тело. (указывает на себя) Она отказалась от него, потому что не способна воспроизвести нечто подобное ни материально, ни наоборот.

В: Значит, природа отказалась от вас?

О: Да, отказалась. Как вы можете брать это за образец? Поступать так, как мы поступили со всеми теми выброшенными людьми, от которых нам следовало избавиться.

В: Со сколькими?

О: Не знаю. Наверно, можно по пальцам перечесть.

В: Людей, которые…

О: Я не знаю. Не могу сказать. Мне не хочется ничего о них говорить.

В: Но как насчёт всех тех идей: вековых религиозных идей, духовных идей? Есть ли какая-либо известная вам традиция кроме?..

О: Одно могу сказать: насколько мне известно, всё это ложно и я был этим обманут. Так что не спрашивайте меня, как все эти идеи могут быть ложными. Дело не в этом. Я не стремлюсь быть опровергнутым по причине того, что действую не таким образом. Я хотел соотнести их состояние бытия с собственным, за что бился и бился так упорно.

В: Вы бились?..

О: Это ни к чему меня не привело. Вы не можете от этого избавиться, потому что именно оно и создало то, что вы называете «вами».

В: Что создало меня?

О: Вас создала система ценностей, и у вас нет возможности от неё освободиться. Что бы вы ни делали, чтобы освободиться от системы ценностей, лишь придаёт ей дополнительный импульс. Это единственное, чего со мной не случилось в то время. Прежде я уже сказал, что мысль не может быть использована в качестве инструмента. Вы можете использовать её для контроля, придания формы и изготовления системы ценностей. Но вы не сможете освободиться от системы ценностей с помощь мысли. Даже идея, что вы должны контролировать своё мышление, чтобы находиться в состоянии безмыслия или умиротворённости, создана мыслью, так что она способна поддерживать собственную непрерывность посредством легчайшего восприятия, посредством состояния безмыслия, к которому вы стремитесь.

В: А что насчёт состояний высшего сознания, о которых говорят люди?

О: Если таковое имеется, то вы являетесь его выражением. С какой стати природе или некой космической силе, если таковая есть, может потребоваться чья-то помощь, чтобы выразить себя и помочь остальным? Я не вижу в этом никакой необходимости. Если таковая имеется, то вы такое же её проявление, как и любой из этих претендентов. Каждая собака, каждая кошка, каждая свинья, каждая корова, которых вы видите, каждый садовый слизень, вы, я и все остальные, даже Чингисхан и Гитлер — являются выражением того же самого. Возможно, они по-разному действовали. Мы с вами может совершать разные действия. Но все мы выражение одного и того же, и тому не требуется никакой проводник, кроме вас самого. Вы его выражение.

Но я сомневаюсь даже в самом сознании. Нет вообще никакого сознания, не говоря уже о высшем сознании, суперсознании или космическом сознании. Все эти понятия созданы мыслью. Вы осознаёте происходящее посредством знания. Я начинаю осознавать вас лишь с помощью моего знания о вас, переданного мне. То, что я называю вас женщиной, умной женщиной, красивой женщиной — всё это часть того знания. В противном случае я не был бы чем-то отдельным от вас. Не было бы способа взглянуть на вас и что-то о вас сказать. Глаза действуют лишь как камеры.

В: Значит, невозможно ничего воспринимать кроме как посредством знания?

О: Знание создаёт образы. Но для живого организма никоим образом невозможно создавать образы. Как только я поворачиваюсь в эту сторону, всё, находящееся с другой стороны, пропадает.

В: Я исчезла. (смеётся)

О: Вы исчезли, потому что глаза смотрят не на вас, а на него или на тот стул, или на чём там ещё они сфокусировались. Но если он спрашивает меня: «Разве она не красива?», то «красива» это просто слово, не образ. Вы понимаете? «Она очень „резка“». Ещё одно слово. Я буду обсуждать вас на словах, и это словесная картина. Но образы, психические образы, полностью отсутствуют. Так называемым психологическим образам нет места среди материальных вещей. Глаза подобны камере. Если вы повернёте камеру от того, на что она обращена, к чему-то другому, то всё, на что она была направлена прежде, исчезнет. И в компьютере (указывает себе на голову) находится только словесное описание и, возможно, звуки.

В наше время компьютеры понимают речевые команды. Им проблематично распознавать акцент. У компьютеров с этим проблемы, например, когда индиец говорит с индийский акцентом. Им придётся научиться распознавать акцент. В наше время вам не требуется печатать. Таким же образом регистрируются звуки здесь (указывает на себя). Здесь находится словесная картина. Это всё, что я даю: словесное описание. Если я не смотрю на вас, я не могу создать никакого образа, потому что глаза на вас не сфокусированы. Проблема очень проста. Я не знаю, как вы выглядите, потому что не могу создать внутри себя ваш образ. Так это перестаёт быть проблемой. «Я увидел или встретил необычайно умную женщину, красивую женщину» — что это значит?

Моя дочь иногда спрашивает меня: «Видишь, я твоя дочь. Что это для тебя значит?» Для меня это не значит ничего. Если мне случится быть с ней рядом и кто-то спросит меня: «Кто это?», — то я отвечу, что это моя дочь, что бы это слово ни значило.

В: …так уж мы устроены.

О: Имеющийся у нас образ наложен на это слово. Это действительно проблема. Поэтому физические образы должны быстро проходить. Вы ничего не можете с этим поделать. Ничего. Совершенно.

В: Что такое тело? Что такое материя?

О: Вы даже не знаете.

В: Нет, я спрашиваю вас. Как бы вы их описали?

О: Теми же словами, которыми я пользуюсь. Видите: «Это моя рука».

В: Тогда что такое материя? Что такое первичная материя?

О: Нет вообще никакой материи. Материя это мысль. Видите ли, если вы касаетесь чего-то твёрдого, чувство прикосновения не говорит вам, что это твёрдое (Юджи касается ручки своего кресла). Но раз у вас есть знание, прошлое знание, вы говорите, что это твёрдое, потому что мысль создаёт здесь пространство и огромное знание, имеющееся у меня об этом…

В: Что такое материя?

О: Что такое материя? Вам нужно определение? Материю создаёт мысль.

В: Это мне и хотелось услышать.

О: Как я и говорю.

В: Значит, если мы сотрём мысль, материя тоже исчезнет.

О: Меня не интересуют определения, потому что есть энергия.

В: Мы говорили о материи. Материя создана мыслью. Если мы не думаем?..

О: Мысль и есть материя.

В: А как насчёт собак, у которых нет мыслей?

О: Вероятно, некоторые мысли у них есть. Я не знаю. Но наши мысли стали очень сложными и запутанными.

В: Является ли мысль, человеческая мысль, часть материи?

О: Мысль не существует. Есть только мысли. Разве в вас есть мысль?

В: Конечно, мы об этом говорим.

О: Нет, разве есть мысль? В самом начале я сказал, что мозг не творец. Мысли не произвольны. Они приходят снаружи. Вы интерпретируете отдельный шум (шум грома) посредством памяти, нейронов. Они говорят вам, что это грохочет гром. Вы его узнаёте. Это всё, что там о нём содержится: информация. Что такое мысль? Мы задаём этот вопрос из допущения того, что существует некая мысль, о которой вы хотите узнать. Но есть только определения — нечто о мыслях, а не сами мысли. «Мысль это материя» — утверждение, само по себе не имеющее никакого смысла.

В: Утверждение «мысль это материя» бессмысленно?

О: Совершенно бессмысленно. Я объяснил, почему мысль это материя, потому что…

В: Это расстроило некоторых физиков?

О: Физики нас не волнуют. Но и они тоже говорят, что не существует мысли, не существует материи, не существует пространства и не существует времени. Но что тогда такое этот пространственно-временной континуум? Такого рода континуум им необходим, иначе рухнут все исследования.

Есть ли пространство? Нет. Пространства нет. У вас нет никакой возможности испытать пространство. Оно создано мыслью. Всё, что вы скажете о пространстве, бессмысленно. У вас нет вообще никакой возможности воспринять пространство. Вы можете сказать, что нет никакой мысли, никакого пространства, никакой материи и никакого времени. Сперва вы создаёте мысль, затем мысль создаёт пространство, а после необходимо время, чтобы покрыть расстояние, чтобы воспринять пространство, чтобы захватить его и что-нибудь с ним сделать. Вот когда возникает время. Но времени не существует. Время существует лишь условно. Здесь сейчас 23 часа, а где-то ещё уже 11 часов следующего утра. Мы отстаём на 12 часов. Если вы путешествуете в Индию или из Индии, то вы теряете один день или получаете один дополнительный день.

Все представления о времени, даже как о последовательности событий, условны. Все измерения условны. Мы считаем их применимыми на практике, вот и всё. Маленький мальчик спросил мужчину: «Почему два плюс два равняется четырём?». Мужчина принёс четыре яблока, четыре плода манго, четыре апельсина, четыре рупии, и сказал мальчику: «Мне это не интересно. Возможна ли цифра два без цифры один, а цифра один без цифры два? Не задавай мне таких вопросов» — сказал мужчина. Здесь заканчиваются наша математика с арифметикой. Я принимаю как должное, что два плюс два равно четырём. Если вы попросите у меня четыре доллара, я отсчитаю и дам вам четыре доллара, четыре рупии или четыре рубля, в зависимости от того, в какой именно стране буду находиться в тот момент. Даже в области вычислений всегда есть точка отсчёта.

Когда кто-то называет цену чего-либо, мы всегда прикидываем стоимость в валюте, с которой знакомы. Даже в расчёте стоимости есть точка отсчёта: доллар, рупия или фунт — в зависимости от обстоятельств. Итак, существует ли материя? Существует ли пространство? Я говорю не о метафизике, не то, о чём говорят физики, то есть невозможности существования пространства. Без участия мысли невозможно отделить то, что вы зовёте «собой». То, что вы зовёте «собой» — мысль. Нет никакого другого «вас», кроме как потребности испытать пространство или время, по обстоятельствам. Также мысль создала идею о безвременье. Все достижения происходят во времени.

В: Откуда приходят все эти мысли?

О: Они повсюду. Все мы действуем в сфере мыслей. Но есть один вопрос (я не задаю его себе, потому что я не вижу смысла ни ставить его перед собой, ни искать на него ответ), ответ на который не вполне ясен: эти пришедшие извне мысли переданы из поколения в поколение, или они также переданы с генами? У меня есть все основания полагать, что полнота знания не только передаётся посредством всевозможных видов обучения, но и в значительной степени через гены. Теперь говорят, что способность к изучению не только отдельных языков, но и любого языка управляется генами.

В: Что вы думаете о работе, проводимой учёными в области генной инженерии?

О: Я целиком её поддерживаю, но если ей завладеет государство, то использует её, чтобы подавить в населении всякое сопротивление. Сейчас вам приходится их обучать патриотизму, отдавать честь флагу, идти на войну и применять оружие. Промывка мозгов с целью заставить людей поверить в бога или разуверить их в существовании бога, заставить их верить в демократию или в коммунизм занимает десятки лет. Но с генетикой вам вообще ничего не надо будет делать. Просто дайте препарат, и они пойдут убивать. Даже тогда вся проблема в том, чтобы убить впервые, потом убивать станет проще. Поспрашивайте убийц. Убить трудно только в первый раз, но потом вы убиваете налево и направо, как пулемёт. Даже задумываться не приходится.

Основной вопрос, которым нам надо задаться и чем надо озаботиться, это какой человек нужен нам на планете? Какого рода? Каким вы хотите чтобы человек был? Каков ваш ответ? Желаемое вами скорее может быть создано с помощью генов, чем посредством обучения людей. Видите ли, заставить человека поверить во что-то или освободить от каких-либо убеждений занимает годы. Если имеется склонность к алкоголизму, к курению, к воровству, — то гораздо проще изменить это с помощью генов, чем читая мораль или обучая. Такие способы требуют многих лет.

В: Значит, изменения могут быть произведены посредством биологического вмешательства.

О: Но когда сведения, собранные генетикой, будут переданы государству, у нас возникнет проблема. А им требуется покровительство государства для проведения исследований.

В: Возможно ли, что открытия генетики станут применяться государством?

О: Станут. Увидите, она наложат свою руку.

В: По крайней мере в некоторых областях…

О: Да повсеместно, почему только в некоторых областях? Если этого не сделаете вы, то сделает какая-нибудь другая страна.

В: Вы говорите о том, что посредством генной инженерии возможно выведение новых видов.

О: Разве существует развитие новых видов? Я сомневаюсь даже в эволюции. Дарвин завёл нас не туда. Он сказал, что приобретённые признаки не передаются от поколения к поколению. Но сейчас мы знаем, что это не так. Мы верили ему сотни лет. Сотнями лет мы также верили Фрейду, который был величайшим обманщиком.

В: Но многие годы теорию эволюции принимали.

О: Перемены сейчас происходят так быстро, что мы за ними не поспеваем. Теперь всё так сильно взаимосвязано. Что происходит здесь, происходит повсеместно. Можно видеть, что происходит здесь и что происходит в Бангладеше. С помощью современной техники связи временной фактор сведён к минимуму.

В: Но это не эволюция, это просто…

О: Да, это не эволюция. Это путь проб и ошибок. Вы совершенствуете одно и то же. Вчера я смотрел интересную передачу: «Пятидесятая годовщина телевидения». Я смотрел некоторые из тех шоу в ранние 50-е. В сравнении с сегодняшними они выглядят такими устаревшими и незрелыми.

В: Какими бы вы хотели, чтобы были люди, если бы могли…

О: Я не избран на роль духа-охранителя или…

В: Я знаю, но если бы вы могли, стали бы?..

О: Мне всё нравится именно так, как оно есть. Ничего вообще не надо с этим делать. Видите ли, я не в противоречии с миром. Он ничуть не может быть лучше. Замешательство возникает от вашего желания что-то с ним сделать. Так возникает насилие. Пока вы пользуетесь мыслью, пытаясь что-то изменить, со всей необходимостью возникает насилие. Оно вынуждено быть. Ваша попытка создать мир вызывает войну.

В: Я забыла… (смеётся)

О: Кто наделён полномочиями изменять мир?

В: Итак, вы говорите, что мы как вид направляемся к уничтожению. Есть ли вероятность, что это обнаружится?..

О: Я не пророк. Но будущее уже здесь.

В: В каком смысле?

О: В настоящем. Как оно может быть чем-то отдельным? Как я уже сказал, войной мира не создать.

В: Мне так не кажется.

О: Таким образом возможно, мы дойдём до точки, где обстоятельства вынудят нас сосуществовать с нашими противниками. Способ, котором действует живой организм, в том, что выживание каждой клетки зависит от выживания соседней с ней клетки. Есть страх того, что если я попытаюсь кого-то уничтожить, то пропаду вместе с ним. Я имею в виду, что вы будете уничтожены физически. Это вас затронет. Страх того, что при попытке уничтожить окружающих мы и сами будем уничтожены, может удержать нас вместе на какое время. Это определённо не любовь, блаженство, поклонение или религиозное мышление. Но скажите мне, с какой стати мы должны существовать вечно? Зачем, для чего?

В: Это хороший вопрос. Не знаю.

О: Почему? Почему мы задаём этот вопрос?

В: Возможно, это не продлится долго.

О: Мы по-настоящему не заинтересованы. Мы не делаем ничего, чтобы сделать его постоянным, не так ли? Мы уничтожаем природу. Мы усугубили экологические проблемы. Как думаете, что из совершаемого нам поможет? Каждого, кто высказывается против выхлопных газов, а сам продолжает водить машину, надо показательно расстрелять. Он вносит свой вклад. Не верьте этому парню! Не верьте этим экологам.

В: Потому что их это не заботит?

О: Их это вообще не заботит.

В: Кто-нибудь вообще обеспокоен сохранением экологии?

О: Никто.

В: Даже вы?

О: Я последний, кого это волнует, потому что я не хочу чем-то выделяться.

В: Это очень мрачно!

О: Это не мрачно. Как вы можете так говорить? Оно едино. И настолько же реально. Совсем не мрачно. Вы бы хотели воспользоваться модным словечком и назвать это мрачным. Посмотрите на него прямо сейчас. Он чудесен! (оба смотрят на океан) Я не пишу стихов. В следующее мгновение, когда я смотрю на вас, вы так же прекрасны, как океан. Возможно, даже более прекрасны. Видите ли, я свободен от всех этих идей о красоте, там есть что-то необычайное. Ничего не надо менять. Вещи меняются сами собой. Природа меняется: где-то произойдёт несколько извержений вулкана, а где-то случится несколько землетрясений. Мы не знаем, в чём их причина. Вы знаете, сейсмологи могут очень точно предсказать, когда и где случится землетрясение.

В: Когда мы столкнёмся с астероидом…

О: Почему нас заботит всё это? «Кто создал этот мир?», «Для чего мы живём?» Оставим всё это метафизиками и учёным.

В: Может быть, мы боимся смерти?

О: Мы боимся закончиться.

В: Да, мне не хочется заканчиваться. Вы боитесь закончиться?

О: «Здесь» нет ничего, что могло бы закончиться.

В: Возможно, этим мы отличаемся… Меня это так беспокоит.

О: Не говорите «отличаемся». Ничто не закончится, кроме того, что не желает заканчиваться. Оно стремится каким-то образом сохраниться, даже после смерти. Видите ли, ему не добиться успеха. Это не забавно, мадам, это факт.

В: Да, я понимаю.

Оглавление

Предисловие издателя к первому изданию

Предисловие издателя ко второму изданию

Задняя обложка

Он стал Юджи

Вступление

Глава 1. Ни ума, ни души, только тело

Глава 2. Выбросьте свои костыли

Глава 3. Робот спит

Глава 4. Удар молнии

Глава 5. Любовь — лишь козырная карта

Глава 6. Мы движемся к катастрофе

Глава 7. Конец иллюзии это смерть

Глава 8. Затерянные в джунглях

Глава 9. Смерть это перетасовка атомов

Глава 10. Секс мучителен для тела

Глава 11. Причуда природы Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg