«Русская философия. Анализ истории. том 1»

Русская философия. Анализ истории. том 1 (fb2) - Русская философия. Анализ истории. том 1 2080K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Евгений Анатольевич Небольсин - Георгий Анатольевич Смирнов

Небольсин Евгений Анатольевич

Русская философия. Анализ истории. Том 1

В

помощь

изучающим

историю

Руси

и

национальный характер народа

Москва, 2014

Небольсин Евгений Анатольевич Русская

философия. Анализ истории. В помощь изучающим историю Руси и

мира. Дополнительное пособие к учебному материалу средней школы

и вузов.

Переиздание девятое

Предисловие

Во Второй мировой войне мир воевал не против немецкого народа, но

против самой идеи фашизма, и пока эти учения владеют умами, нельзя говорить

о Победе в полной мере.

Атеизм – основа фашизма. Пока не будет разрушен этот фундамент,

фашизм не может быть побеждён. Эти работы посвящены всем героям войны,

как попытка продолжить их героические дела. Это желание достойно пронести

эстафетную палочку, переданную нашему поколению – стоять за Родину, за

Русь.

Чем отличается верующие люди от атеистов? Настоящий верующий

всегда думает о ближних. Бог постоянно жертвует Собой, а потому молящийся,

приобщаясь к Божественному, обретает тот же образ мышления и поведения,

копирует божественный образ служения. Как говорят в народе, с кем

поведёшься, от того и наберёшься. То, как Бог держит этот мир, жертвуя своими

Энергиями, так и молитвенник становится похожим на Него, обретает

психологию, если так можно выразится, русского человека и, подобно Богу,

начинает только своей жертвенностью удерживать мир. Человек без молитвы,

наоборот, обретает образ дьявола, который только берёт и ищет возможность

утвердиться за счёт других и этот образ мировосприятия трансформируется в

самые хитрые учения и теории, в коих зачастую «виноват лишь в том, что

хочется мне кушать». Так преступник стремится узаконить свою деятельность в

рамках государства или данного коллектива. Так рождается идеология шайки

воров и головорезов. Они неизбежно станут формой узаконенного терроризма

окружающих его людей. Итак, фашизм – это атеизм, выраженный в самых

разнообразных идеологиях. Ныне вновь, как в прежние времена Средневековья,

фашизм пытается надеть на себя православные одежды, спрятаться под маской

верующих.

Глава для тех, у кого нет времени читать все тома книги

Изначально следует сказать о самом важном стимуле всех побуждений человека

во Вселенной – о счастье, о радости. Это понятие выражает все грани в природе

людей и свидетельствует только о том, что человек был создан для жизни во

Царствии Небесном. Изначально, следует сказать самое важное, что каждое

слово Божье – закон на все времена, и потому после грехопадения замысел Бога

о человеке не изменился. Человек так и остался рожденным только для своего

счастья и счастье – смысл и образ его жизни. Человеку естественно жить вечно

и при этом только в Раю. Повторюсь, что после грехопадения ничего не

изменилось в замысле Бога о человеке, он так и остался жителем Царствия

Небесного, но изменился образ жизни, благодаря которому становится

возможным прежнее пребывание человека в той же естественной ему кондиции,

в какой он пребывал во Царствии Небесном. Теперь, чтобы быть в обителях

Царствия Небесного востребованным оказалось воздержание от всяких

вольностей, теперь единственно верный способ обретения прежней радости

жизни, обретения прежней высшей степени райского счастья Богом заповедано

трудиться в поте лица. И тот, кто его не смог распробовать, тому не быть

пленником этой радости от молитвенного единства с Творцом. Тот, кто не стал

пленником радости Божьей, тот не может жить, тот не сможет творить свое

подобие – счастье. Жизнь и радость в Боге – это разные имена Божественной

реальности.

Наша пораженная грехом природа теперь суть такова, что может жить только

в труде движения в поте лица. Только в движении можно распознать и зреть

Лицо Бога ради счастья, как жизненно важного качества – таково свойства

нашего познания. К примеру, заяц, затаившийся в траве нам не виден. Заметным

он становится только когда движется. Отличие в том, что Бог постоянен,

пребывает в состоянии абсолютного покоя – двигаться вынуждены мы. Потому

святые угодники Божьи, чтобы жить должны продолжать лицезреть

Божественное, а потому продолжают жить прежним служением, то есть много

трудятся даже после своей физической смерти. Ибо только лишь в движении

можно зреть Творца. К сожалению, деградация личности – это тоже движение, а

потому люди узнали об иных, легких путях достижения счастья, научились

воровать у Бога радости, которые сильно ограничены во всех смыслах

противоестеством греха. Так появились в обиходе алкоголь, наркотики и прочее.

Беда в том, что иного пути приобщения даже к такому ничтожному счастью они

не ведают, а потому становятся настоящими пленниками этого плохого опыта.

Вот почему трезвость человека имеет гораздо более широкие сферы понимания.

Потому нам нужно знание о том, кто такой человек и для чего он пребывает на

этой земле и какова природа его счастья и каковы естественные, Богом

определённые пути к нему.

Надо сказать, что по сути своей тяжёлый, нудный труд – это есть травма

психики человека. Да-да, именно так: всё то, что угнетает человека, это всё

ранит психику, ей вредит. Вот он израненный приходит к своим любимым и

творит то, что сам есть – также ранит других окружающих его людей – криком

добивается справедливого отношения к себе, травмирует жену, детей, соседей.

Но так может быть лишь в одном случае: когда нарушен Богом откровенный

порядок вещей. Ибо есть и другое положение дел, при котором тот же самый

тяжёлый физический труд оказывает диаметральное влияние: стимулирует

психику, усиливает её, укрепляет здоровье, вводит её в естественный экстаз.

При этом невыносимые трудности воспринимаются также, как процесс дыхания

или переваривания съеденного обеда. Казалось бы, ум должен думать о

процессе усвоения съеденного супа, но так как нет боли, то он занят совсем

иным, а именно тем, что для него естественно – искать красоту вокруг в самых

разных проявлениях и этим радоваться. Дело в том, что тело могло появиться в

природе Вселенной только для вспоможения уму человека пребывать в экстазе

радости, что есть ясность ума. Ум – это такой специфично сложившийся костер

счастья, в который тело призвано постоянно подбрасывать дрова – это есть

естественная функция нашей плоти.

Что нужно человеку в этом мире? Человеку нужно не чудеса превращения

камня в хлеб и так далее. Человеку нужно счастье, утешение в скорбях и горе.

Как этот момент выразился в истории?

Бог сотворил человека, а потому до пришествия Христа в мир, человек мог

исповедовать только то, что явственно перед ним открыто – свою же природу

естества. Совершеннее творения Бога в нет ничего. Получается, что приобщение

к Божественному могло быть только через очищение своей природы. Именно по

этой причине, святые отцы Церкви говорят нам, что смыслом всего Ветхого

Завета является Дева Мария Богородица. После пришествия Иисуса Христа в

мир приобщение к Богу обрело совсем иные реалии – в Духе Святом. В природе

человека появилась новая естественность.

Представьте себе, что у вас в кармане столовая ложка. Вот Вы прилетел в

Австралию и перед тем народом вытащил столовый прибор перед всеми. Все

сразу поняли, что у Вас в руке и чему этот предмет служит. Вы не знаете их

языка, но сообщили людям о том, что держите в ладони. Ложка на всех языках

звучит по-разному, но значения этих слов одно и то же. Точно также апостолы,

когда шедшие по миру с проповедью о Христе, говорили Духом Святым. Они

просто показывали реальное действие Благодати Духа Святого. То есть они шли

и свидетельствовали об истинном Боге Духом Святым, сошедшим на апостолов

в Пятидесятницу и этим давали воспринять новую реальность утешением Духом

Святым. Появилось новое качество жизни благодаря присутствию Бога Духа

Святого. На всех языках новая реалия звучит по-разному, но все понимают то, о

чем речь. Это также как ныне, какая-то новинка в технике тут же обретает

мировую популярность и её уже начинают выпускать все производства мира

этого профиля. Новое техническое решение как-то улучшает жизнь, а потому

оказывается популярным и востребованным. Но нас в данном случае интересует

иное, что это техническое решение на всех языках звучит по-разному, но, как и в

нашем случае, означает одно и то же. Именно по этой причине, мы видим чудо

хотя бы в том, что от всего нескольких человек авторитет Церкви вырос по всей

Вселенной великим утешением в причастии к Богу. У человека произошло

сотворение новой части тела в момент сошествия Духа Святого и эта та самая

часть природы человека, которая возникает в бытии в момент Святого Крещения

утешает в самые тяжелые и безвыходные жизненные ситуации. Бог дает знания

и способность верно мыслить только человеку, обладающему Божественной

радостью. (Вот почему так важно, чтобы люди прошли всю процедуру

оглашения).

Определение жизни

Для освещения некоторых важных мыслей сперва следовало бы сделать

оговорку-пояснение. Представление о сотворении мира, согласно Священному

Писанию, никоим образом не противоречит научным открытиям последних

столетий, которые все более и более полно и глубоко раскрывают нам знание о

Вселенной. Наука и Писание не противоречат друг другу, а взаимно дополняют в

стремлении свидетельствовать о Творце и Его промысле. Они являются частью

одного общего целого, Наука исследует законы материи и свойства её в том

состоянии, которое обрел мир после грехопадения, а цель Священного Писания

показать промысел Божий на человеческих судьбах и донести до человека смысл

жизни его. Через него мы узнаем о Творце в пределах возможностей нашего

чувственного восприятия и на основании житейского опыта. До грехопадения

законы природы были иными – не было противоречий и мир удерживался

счастьем. А так как нет противоречий, то и Вселенная другая. Ведь без

противоречий все друг друга дополняет, а потому нет борьбы за выживание с её

жесточайшим естественным отбором. Нет естественного отбора – нет эволюции.

Нет распада – нет временности. Если люди пребывают в плену радости и

счастья, то утрачивается необходимость поиска чего-то ещё, а потому эволюция

и её жесточайший естественный отбор имеет место быть только там, где нет

счастья. Только из-за порчи грехом началось противостояние, оформленное во

множественных явлениях закона и порядка. С этого момента начинается отсчёт

иного времени и вместе с ним возникает естественное для греха развитие

эволюции, в которой определяется сильнейшие формы жизни. И Бог уже

свидетельствует о Себе в образе этих реалий, поиск коих, как носителей истины

и счастья, сильно востребован для вечного нашего бытия. И этот поиск ведётся в

том же числе в научных исследованиях. Согласитесь, что наука ищет только

истину, ибо ничего более не востребовано. Отсюда следует, что сама наука – это

частный вариант более общего понятия, богословия.

Поэтому чтобы говорить о Боге современному читателю, мною будет

использован понятийный язык, на котором ныне разговаривает современное

общество. Иными словами, я исповедую всё то, что говорят святые отцы, только

с помощью иных инструментов. В переносном смысле, попытаюсь изобразить

красоту природы не акварелью на бумаге, а более грубым и менее всего

понятным тяжелым понятийным языком – с помощью топора на доске. В каких-

то пределах возможности топора и доски мне удастся богословствовать – но

только в этих пределах возможностей поражённой грехом природы.

При сотворении первого Адама Бог вдунул в него частицу Самого Себя,

чтобы он мог посредством Божественного видеть Божественное, чтобы через

призму этого заложенного в него Божественного человек имел бы возможность

безошибочно распознавать во Вселенной подобие естеству природы вдунутой

Богом в человека частицы Самого Себя, а именно Божественные грани и тем

самым, мог бы устраивать и укреплять счастьем мир, счастьем созидать

гармонию и только счастьем удерживать его. Ведь только в счастье сила Божья.

Ещё раз повторю, что как связующее начало, только радость имеет силу. Не

насилием и порядками, не жесточайшим контролем и справедливостью, а только

счастьем мы можем реально сплачивать вселенную. Только изначально

заложенное в человека счастье, позволяет ему созерцать счастье и видеть

счастье, и идти туда, где пребывает это счастье и с тем своим качеством

пребывать в ещё одной грани радости жизни – жить вечно. Богообщение –

основа жизни, её суть и самое важное качество, выраженное в молитве, в

дыхании, в приеме пищи, носительницы Божественных энергий, в

устроительстве быта, в продвижении научного прогресса и так далее. Жизнь вне

этого счастья невозможна ни в каком проявлении. Это можно разглядеть в самом

строении человеческого организма, в коем прослеживается одно главное – за

мозгом человека ухаживает весь организм, а также окружающая его Вселенная.

Зародившись в радости райского бытия, тело человека призвано бережно

хранить, оберегать этот живой огонь экстаза. А поэтому ум сложен под костным

панцирем черепной коробки и массивным слоем ребер. То есть эволюционно в

течение многих миллионов лет наше тело подстраивается под эту кондицию

состояния человеческой души, благодаря которой человек становится более

выносливым в терпении, рассудительным в самые тяжелые экстремальные

моменты жизни, что важно для общей живучести.

Во внутренней природе головного мозга в человеке все приспособлено под

успешное именно духовное победоносное делание: хорошая память, глубокое

мышление, высокая духовная и душевная природа. Для этого главная артерия,

исходящая от сердца, поставляет мозгу наиболее очищенную, насыщенную всем

необходимым и высококачественную кровь (так говорят ученые). Это служит

лишь одному, чтобы в голове возникла ясность ума в плодотворном делании

ради успешного поиска истины, а ещё точнее – для более качественного

единения с Самым важным во вселенной – с Богом.

Далее и это ещё не всё. Ведь организму надо помогать ухаживать за мозгом,

чтобы усиливать чувство экстаза. Ведь, если человек в своём образе жизни не

сослужит своему телу по мере своих возможностей, то оное теряет значение и

гибнет. Монах если нарушил пост, то испытывает боль. Кровь начинает нести в

себе то, что склоняет его к сонливости и к плохой собранности духа и к

рассеянности внимания. Человек, опытный и утонченный в торжестве духовной

брани сердца, сразу замечает в себе утрату способности живого общения, теряет

экстаз и ему становится плохо – он терпит боль, которая, как известно, гораздо

более невыносима, чем физическая. В спровоцированной грехопадением

эволюции становления человечества прослеживается именно эта тенденция,

именно это направление дальнейшего движения к совершенству. Как

свидетельствуют археологические раскопы, изначально, в основном рационе

древнего человека в основном могло быть только тухлое мясо падали. Это самая

грубая и болезнетворная пища, с которой в те времена справлялся желудок

человека. Хотя надо сказать такое мясо самое вкусное и более богатое

полезными веществами (которые разрушаются при термообработке). Огонь

помог человеку стать другим, а именно облегчил работу желудка, но не ради

гигиены, а ради того самого – желудку легче стало ухаживать за работой мозга.

Этот момент стал определяющим для будущей неолитической революции, во

время которой человек принял оседлый образ жизни и в его рационе вообще

почти нет животной пищи – ягоды, грибы может какие-нибудь насекомые и

рыба. Да началась полуголодная жизнь, но зато организму стало легче

ухаживать за работой мозга, легче поддерживать ясность ума. Легче

стимулировать экстаз в богообщении при непосредственной близости мощей

усопших. При ясности ума лучше распознаются все мельчайшие течения в душе,

попавшей во влияние, исходящего от мощей живших когда-то людей. Для

выживания человеку теперь нужно не сытная еда, а более общее – необходимо

находить верное решение. В процессе всего развития своего человек стремится

к душевному комфорту, а не к достатку. Это качество духа и души обусловило

возникновение животноводства (1500-2000 лет спустя), когда человек научился

выращивать зерновые. Так что монашество – это не новое, а хорошо забытое

старое. Теперь продолжу прежнюю мысль.

Ещё раз повторю, что голод – не так страшен, как душевный дискомфорт. Ведь,

если плоть мучается, то это не так страшно, ибо человек ко всему привыкает и

живёт. Если душа мучается от боли, то это уже всё … – человек способен на

откровенные поступки над собой. Именно ради сослужения своей плоти в её

призвании органично стимулировать работу мозга, дабы усиливать душевный

комфорт и духовные радости, человек пашет, трудится в самых суровых

условиях и переносит невероятные перегрузки, но остается в прежней кондиции

– он весел. Более того, трудность, как ветер, который вроде бы должен погасить

пламя костра, но все наоборот – ещё более усиливает огонь.

Итак, мы выяснили, что высшая экзальтация счастья, экстаза бытия –

естественная норма нашего духа и души, свойство ума, через которые

преображается в красоте и постоянно выздоравливает само тело. Под эту

кондицию, коей пребывает ум, подстраивается вся природа организма Тело

стремится создать комфортные условия работе мозга, через что обеспечивается

ясность ума. Поэтому нужны физические упражнения, чтобы был прилив

свежей насыщенной кислородом, самой лучшей крови в голову. Только для этого

и ни для чего более. Далее физические упражнения обретают осмысленность и

становятся физическим трудом. Поэтому несение креста своего – это такая

норма жизни быть в движении, а не трагедия. Именно поэтому в определённых

дозволенных нагрузках тяжбы не гасится счастье, а наоборот ещё более

усиливается экстаз его переживания, приходит неизреченная любовь к своим

соратникам. Далее для укрепления такой кондиции счастливой жизни

востребованным оказывается государственное образование, ибо в нём есть такой

порядок отношений, в котором радость и счастье каждого не порушены, как это

естественно для хаоса.

Природа человека

Чтобы познать Вселенную, следовало бы сначала познать самого себя,

необходимо лучше разобраться в самом себе. Природа человека двоичная, ибо в

нем совмещены две природы. Из чего это видно. Всякий из нас стоял на берегу

реки. Воды её текут вдоль береговой линии. Если бы земля под нами (и мы, стоя

на ней) двигалась тоже с такой же скоростью, то нам не распознать перемен в

воде – река для нас была бы лужей. То есть первым условием, которое позволяет

человеку видеть изменения в реке, является постоянство берега, закреплённая на

нем недвижимая точка отсчёта. Всякий из нас помнит все перемены в своем

организме от раннего возраста до этих минут, когда вы читаете или слушаете эти

строки, помнит все биологические изменения в себе в процессе взросления

организма. То есть в каждом из нас есть некоторый берег, относительно которого

или стоя на котором, мы можем замечать перемены, происходящие в себе самом

от раннего детства до этих минут. Всё в нас и вокруг нас пребывает в

постоянном перерождении, то есть рождается и отмирает, что-то начинается и

потом заканчивается, появляется и исчезает. И в нашем теле всё в постоянном

перерождении: клетки отмирают и появляются новые, но сам этот «берег»

остаётся недвижим, и относительно него мы видим и будем видеть перемены в

себе и вокруг. Это та самая часть человеческой природы, которая останется жить

после следующего перерождения – нашей физической смерти. Итак, мы

установили первое: что природа наша двоичная. Одна часть нашей природы –

душа, а вторая – физическое тело. Это нашло отражение в образе жизни людей.

Мы посещаем театры, кино. Мы любим культуру, живопись, литературу. Мы

развиваем науки.

Итак, в человеке присутствует сразу две природы, но это совсем не

означает, что одна «мешает» другой, что одна из них зло, а другая добро. Бог

всегда творит только подобие себе – доброе, а потому в природе Вселенной нет

ничего такого, что мешало бы чему-то иному, но пребывает только в живоносном

дополнении, в формировании общего единства. Противопоставление одного

другому, формируя образ злого, происходит, когда мы сами стоим не на должной

позиции, не на своём месте, в противоестественном для себя образе жизни. К

примеру, тело и душа, хоть и несут в себе противоречие, но наша плоть также

творение Божье, а потому ей естественно быть всегда и также в радости. Ей надо

помогать жить в этой радости. Мы не боремся со своей природой, чтобы её

уничтожить, как мешающую нам жить в душевном комфорте и счастье, а

помогаем ей стать вечной. Излишний вес тяготит и недостаток сил уничижает

способность естественной потребности творчества. Такое состояние организма

действительно мешает жить. В здоровом теле всегда здоровый дух. Таким

образом, пост – это не уничижение плоти, а забота о ней, ибо всякое излишество

становится бедствием. Физический труд – это не наказание за первородный грех,

а возможность активировать счастье в должной экзальтации и далее жить

приобщившись к радости. Это стимуляция экстаза, в процессе которого человеку

надо выходить из себя и, приобщаясь к Богу, как единственному источнику

абсолютно всех радостей, то есть вновь уже при жизни быть насельником

Царствия Небесного. (Само слово «экстаз» переводится с древних языков как

выход из своей сущности и в дальнейшем содержании книги мы будем

пользовать это слово только в этом смысле). Плоть человека призвана не мешать

душе в её жизни, а наоборот сослужит душе в её молитвенном единении с Богом.

Плоть не отвлекает, а поддерживает, создает условия душе для пребывания её в

кондиции постоянного экстаза. Для утверждения истинности этого

высказывания приведём ещё некоторые важные доводы, характеризующие нашу

природу.

Возьмите прямую и ровную палку и выведите в состояние вертикального

равновесия. Если мы её отпустим, то, согласно логике вещей и по всем законам

физики, оная упадёт, и мы даже можем сделать некоторые математические

расчеты траектории падения. Палка – это мертвый предмет, потому она

подчиняется мертвым законам анализа. Но в жизни все иначе. Палка не падает

по закону физики и математики, а возвращается в исходное равновесие. Живому

свойственно постоянно восстанавливать равновесие в вертикали. Оное борется

за свою жизнь, несмотря на все постоянные покушения на него со стороны

внешних факторов: плохой погоды, болезней и так далее. Это та самая часть

нашего естества, где законы логики не имеют силы, не могут выражать Истину:

логика властна только уже над мертвыми процессами распада, разрушения. По

этой причине с точки зрения математического анализа и разумности судить о

живом нельзя, ибо это разные кондиции бытия. Тем более рассуждать логически

о том, есть ли Царствие Небесное и существует ли Творец Вселенной, а если Он

есть, то почему так ведёт себя, ибо, повторю ещё раз, анализ видит и

анализирует только то, что не имеет жизни, пребывает в процессе разрушения,

отмирает. А Бог живое существо, которое восстанавливает равновесие,

возрождает, поднимает, прощает, животворит, то есть Он не наделён распадом и

потому неподвластен логическому обоснованию. Таково наше поражение

грехом, что судим о Боге, о Его воле и творении через призму смерти и

разрушающего греха и не находя в Боге грех, начинаем утверждать то, что Бога

нет. Ещё более конкретизируя суть вопроса соотношения живого к мертвому,

хочу подчеркнуть, что законы омертвелого, то есть законы распада, разложения и

дестабилизации не приемлемы, не могут работать там, где законы жизни, где

царят законы восстановления, стабилизации, удержания от разрушения.

Сама природа наших чувств такова, что распознает оная только беззаконие.

Потому в поле нашего умозрения попадают только трагедии разрушений. Солнце

мы видим потому, что произошел ядерный взрыв; чувствуем вкус яблока потому,

что откусив, разрушили его клетчатку-ткань. Если нет раны на живом теле

Вселенной, то и нет рубца от него. И наоборот, когда мы здоровы, то не

чувствуем тело. Когда нам хорошо, мы не замечаем своего счастья, да и экстаз

(выход из своей сущности) мы распознаем лишь когда утратили его. Именно

поэтому Бога мы не видим, как абсолютно доброго и здорового, а Царствие

Небесное, насельниками коего нам естественно быть по грехопадению стало

абсолютным межзвездным чувственным вакуумом. Зато мы видим свой пустой

желудок и помним своих обидчиков, а наше тело носит рубцы от ран. Из-за этого

даже появляются атеистические течения в мировой мысли. Вот какова природа

нашего познания, в которой через призму греха мы имеем возможность видеть

только грех. Бог живет не по законам логики, ибо Он против всякой логики

отдает Себя. Дает нам энергию для жизни, поэтому Бога видит тот, кто подобен

Ему. Видит Его тот, кто, как Бог, жертвует собой, тот, кто творит подвиг ради

спасения ближних, поднимает, восстанавливает, не жалея себя ради ближних.

Только подобно Богу отдающий себя способен выходить из своей сущности, то

есть пребывать в состоянии экстаза молитвенного делания. Чтобы видеть

любовь Божью, нужна любовь. Чтобы видеть мудрость Божью, нужна мудрость.

Чтобы видеть живое, надо быть живым. Чтобы видеть святость, надо быть

святым. Духовным людям свойственно созерцать мир через призму любви, а

потому за пределом береговой линии потустороннего мира, им открываются

живые существа невиданной красы, живой мир Ангелов, там иная флора и

фауна, там живут те, кто когда-то ушли от нас и ждут встречи с нами. Мы все

должны восстановиться после грехопадения, вернуться к Отцу Небесному, то

есть выйти на этот берег после биологической смерти как нового рождения. В

этом – самое важное действо для каждого человека и значит – для целых

народов. Мы были рождены на этом берегу, и нам естественно быть в

абсолютной стабильности, постоянстве, твердости, вечности живого. Именно

это перечисленное нам приходится постоянно творить в себе и вокруг себя всю

свою жизнь, устраивать свою жизнь так благоприятно, как это было там, на

нашей естественной Родине с её высшим счастьем и всеми Божьими формами

удовольствий и радости жизни. Но надо сразу сказать, что сие не только самое

важное вернуться туда, вернуть свое счастье, утратив которое мы как бы

«попали в воды перемен и всеобщей относительности», но и самое тяжёлое.

Воды этой жизни – довольно мощный поток слабостей разрушающих тело и

душу от плотских безбожных наслаждений и удовольствий. Он ломает все на

своём пути, от чего мир полон зла и горя. На земле всё относительно, временно

и вся наша жизнь – сплошные ломки всего и вся, утраты и разрушения. То есть в

любом случае, чтобы обрести вновь естественное счастье, необходимо

пребывать в победоносной борьбе с самим собой. А потому нет большего

счастья, чем торжество над пороком, над своими страстями и текущей природой.

Мы как бы выходим на твердый берег и этим обретаем вновь счастье Царствия

Небесного, где родились. Эта божественная сфера бытия для нас естественна, и

только тут нам хорошо.111

Эти противостояния проходят через наше сердце, ведь в каждом из нас есть тот,

кто говорит, что надо выполнить свой долг, а другой в нас говорит обратное:

«Расслабься. Оставь на потом. Забудь. Бери от жизни всё». Совсем не важно, что

делает человек в данный момент и не важно перед чем он стоит – важно то, что

он везде в каждом своём начинании в первую очередь встает против своего

плохого «я». Поднимается боксер на ринг или он ранним утром пытается

проснуться – везде этот плохой «я» как бы шепчет: не надо тебе это, расслабься,

предай, измени долгу, укради. И так далее. Но вновь и вновь мы хотим быть с

Богом. Раздвоенность природы человека проявляется во всем. Одна её

составляющая хочет спать и есть, а другая тянет туда, где ей естественно быть по

родству природы – свобода, скорость, торжество, любовь. Это состояние, когда

человек выходит из себя, освобождается от своей плоти и тягот её, приобщаясь к

единственному источнику радости – к Богу. Древние такое состояние человека

назвали экстазом. Так альпинист, к примеру, стремится к вершине горы, где

свойства Божественного, простор и бесконечность вокруг ощутимы явно. При

этом истязает свою плоть физическими перегрузками, голодом, холодом и

постоянным риском. Душе хорошо, а плоть мучается. Боксёр выходит на ринг,

также испытывает перегрузки и получает множественные микротравмы головы

и тела, чтобы завоевать первенство. Культурист поднимает тонны груза за

тренировку, чтобы придать красивую форму телу, стремится уподобиться Богу в

могуществе своей силы и красоте строения тела. Парашютист на полторы-две

минуты хочет уподобиться Ангелам Божьим в состоянии полёта. Монах уходит в

тайгу, обрекая себя на одиночество и трудности жизни в тяжёлых условиях.

Эстет бунтует против того, что в некоторых местах здания Большого театра

осыпалась штукатурка. Будущая мать носит в себе девять месяцев младенца,

испытывает истощение сил и этим даже рискует своей жизнью. И так далее. То

есть, чтобы обрести единение с идентичной душе по естеству Природой,

опосредовано приобщения к одному из Божественных свойств, человек жертвует

себя своей физикой, терпит неимоверные перегрузки, рискует здоровьем и даже

жизнью, побеждает страх. И наоборот, когда тело спит и много ест, то живая

душа страдает, человека мучает совесть, он ненавидит себя за то, к примеру, что

не накормил ребёнка, презирает себя за слабость перед искушением и так далее.

То есть тут следует сделать важный вывод о том, что либо плоть страдает и душа

в радости жизни, либо душа мучается из-за того, что телу хорошо. Одно из двух:

либо то, либо это и третьего не дано. Поэтому уже изначально, устраивая жизнь

свою, никак нельзя строить иллюзий, ибо настоящее счастье всегда трудовое –

это заповедано Богом, который не может желать человеку чего-то иного, кроме

счастья. Так устроена жизнь, также как и тот факт, что духовная радость во

Царствии Небесном несовместима с чувственной греховной природой. Отсюда

вспоминается сказочный сюжет, в котором стоит богатырь возле камня с

надписью: «Налево пойдёшь – богат будешь. Направо пойдёшь – счастлив

будешь. Прямо пойдёшь – погибнешь». В том-то и дело, что счастье и богатство

– там, где победоносная борьба со смертью. Это же претворилось на Голгофе

Иисуса Христа. Велия радость от общения с Богом в процессе борения ещё и

плодоносна счастливым исходом. Иными словами, роскошь и богатство не

должны мешать человеку подниматься на высоту торжества над самим собой.

Счастье. Определение.

Что такое счастье? Человек идёт туда, куда смотрит, и при этом идущий одолеет

дорогу. Каждый из нас видит перед собой одно из двух – либо живое, либо

мёртвое. Если смотрит на мертвое, то он будет мёртв. А если живое, то будет

жить, даже если вокруг него ад. Поэтому, чтобы уверенно идти в живое будущее,

важно беречь своё внимание, акцентировать его на абсолюте жизни. Нельзя даже

видеть злое, прощать все свои обиды и искать все то, что было хорошо – просто

смотреть надо на счастье и на все то хорошее, благодаря которому вы в данный

момент живете. Прощать бывает так же тяжело, как подниматься к вершине,

восстанавливать своё здоровье. Но такова жизнь, что всякая радость бытия нам

дается в труде и в победах над самим собой.

Надо сказать важное, что счастье дарует важное качество – человек

может терпеть тяжести бытия, даже не замечая их. Главное не теряя силу духа,

хочет жить в любых условиях, при любом состоянии своего здоровья. Нет

счастья – нет борьбы за жизнь даже если сила воли у человека огромная. Если

человек впал в уныние, то никакие достоинства и никакое всемогущество во

власти или огромное состояние не помогут, ибо все рушится.

Повторюсь, что во Царствии Небесном, там, где абсолютный достаток

всего и абсолютная радость бытия, законы эволюции и развития в жесточайшем

естественном отборе невозможны, ибо нет борьбы противоположностей, в

которой должен выживать сильнейший. Все эти законы обрели силу после

беззакония Адама и Евы. Наука не противоречит Священному Писанию. Да,

выживает сильнейший в естественном отборе в единстве борьбы

противоположностей. Образ выражения этой силы двойственный. И один из них

– абсолютное превосходство в наборе достоинств: много рогов, копыт, большая

пасть с клыками, огромный рост, хвост, огромное свиное рыло. Все эти признаки

важны для победоносного торжества в борьбе за выживание, но, как мы видим,

порабощающая сила так и осталась не в физическом или умственном

превосходстве, а в радости от бытия Царствия Небесного. Бог, отнимая радость

жизни рая, как бы бьет по рукам, отнимает желание к созиданию, к

противостоянию в борьбе, делая самозащиту бессмысленной. Если нет радости и

не к чему стремиться, то тут эволюция, естественный отбор заканчивается, ибо

нет стимула борьбы за свою жизнь. Даже если человек, как дьявол, наделён

всеми достоинствами непобедимости, но нет любви, тогда к чему все эти

достоинства и доспехи, непобедимость. У человека нет достоинств, столь

востребованных в борьбе за свою жизнь, в отличие от дьявола, но он просто

счастлив и побеждает только тем, что наделяет счастьем все вокруг себя, просто

делится им. Казалось бы, страшные воинственные звериные существа в природе,

а возле человека – добрые и мирные, и даже служат ему – просто им хорошо

быть рядом. Тут могут возникнуть справедливые претензии в связи с

расхождением со Священным Писанием, в котором об естественном отборе в

единстве борьбы противоположностей нет ни слова. На самом деле об этом

свидетельствует все содержание этой Книги книг, только иным понятийным

языком. Напрямую об естественном отборе ничего не сказано, зато есть

описание его, этого отбора, который вершит сам Творец. Это и Всемирный

потоп, и войны, и хождение по пустыне, и голод, и просто разные чудеса. Более

того, Священное Писание несет в себе цель рассказать людям о природе счастья,

то есть о богообщении, о стяжании счастья богообщения. Библия – это не

системный справочник для ученой элиты, подвизающейся на научном анализе и

логике, а свидетельство о Боге, о том, что Бог есть любовь, что Он

восстанавливает, поднимает, ломает закон ради жизни. То есть если наука – это

законы о принципах протекания мертвых процессов распада-разрушения, то

Священное Писание – законы живого возрастания. К примеру, по логике вещей

блудливую жену надо выгнать из дома, а живое требует простить и принять её

такой, какая она есть, дать ей силы к исправлению и сберечь семью. Или как

говорят сами ученые врачи, что сам процесс выздоровления организма так и

остается для них чудом Божьим, идущим в супротив всякой логики вещей.

Священное Писание нам исповедует Царствие безграничной Любви. К

примеру, в самом начале священной Книги описываемый порядок очерёдности

сотворения Вселенной не вписывается в наше научное мировосприятие: почему-

то растительность появилась раньше, чем даже Солнце и Луна. Но так как Бог

есть любовь, то нет никакой важности в том, какой там порядок сотворения –

лишь бы все было живое, лишь бы все хорошо. Это понятно только тем, кто

молится. Ведь молитвеннику не нравится возникший законный порядок вещей, и

он призывает Бога сделать то, что для Творца естественно. Молитвенник хочет

сломать логическую неизбежность и утвердить любовь. Таким образом, мы

распознаем в самих себе то направление для движения к совершенству или для

самосовершенствования, которое дарует нам истинное счастье и радость. Это не

сила мышц, это не мощные экономические системы, это не техника рукопашного

боя, это не суперЭВМ. Это есть безграничная любовь, к которой все остальное

перечисленное прикладывается самопроизвольно по мере востребованности –

вот что такое Царствие Небесное. Хорошо сие отражено на иконе святой Троицы

святого Андрея Рублёва: У всех троих Божественных Мужей мы видим какие-то

неестественные, в нашем понимании, позы, и вообще вокруг Них мир

представлен в формах неправильной геометрии, что невозможно в нашей

реальности. Но, несмотря на этот хаос форм, мир существует, существует

Предвечный Совет абсолютного согласия в жертвенном служении. То есть, вот

таким образом Андрей Рублёв изображает Любовь. Если есть любовь, то будет

иметь место Вселенная. А если нет любви, то самый совершенный порядок,

самые верные правильные формы рухнут. Отсюда нам явственно вычерчиваются

цели эволюционного становления всего живого в единстве борьбы

противоположностей. По всей логике вещей, в процессе эволюции должно

возникнуть нечто всесильное и всепобеждающее со множеством достоинств.

Это живое существо должно быть наделённым всеми достоинствами

победителя: рогами для нападения или обороны; также должна быть самая

мощная пасть с огромными клыками; копыта для быстрого бега на большие

расстояния; хвост для управления собой во время погони за жертвой; шерсть для

выживания в холоде; огромный пятак, чтобы рыть землю; также умение быть

оборотнем для маскировки; огромные размеры и так далее. А теперь оглянемся

вокруг и увидим, что выжил в этом естественном отборе тот, кто вообще

беспомощен в противостоянии даже какому-то комару или клещу. Выжил тот,

кто вообще не имеет никаких достоинств, столь нужных для победы в борьбе.

Выжил тот, кто по незлобию прощал все обиды, кто терпел и любил. Вот каков

суд истории эволюционного становления, господа ученые. Иначе не могло быть,

ибо любовь – свойство вечное, а эволюция этим свойством вечности как раз

наделена, а потому мы видим явственное проявление в вечности не

всемогущества, а именно любви. Хотя сильные существа такие были, но где

они? Мы находим их многочисленные останки и ставим в музеях археологии.

Получилось, что как раз тот порядок вещей, который выражен на понятном для

нас языке в Книге Бытия, постепенно выкристаллизовался в истории Вселенной,

и это все оказалось хорошо.

После всего сказанного здесь следует дать определение о счастье. Во-

первых жизнь требует естественного порядка вещей. Для более ясного

понимания приведу аллегорию. Земля при одном положении дел утверждает

жизнь, а при другом убивает её. В почве содержится много опасных

болезнетворных грибков и плесени, вредных бактерий. Но, как ни странно, даже

это сонмище вреда и множества болезней, при Божьем присутствии, несёт в себе

энергию жизни, которую она отдает растению. Такой порядок, при котором

земля несет живительные соки и энергию для растения, возможен лишь в одном

случае – когда растение связано с землей только корнями. При ином положении

дел, живое растение неизбежно заражается и гибнет. Или другой пример,

человек стоит на земле. Ступни ног имеют массивные кости и толстую кожу. При

ходьбе мы не замечаем и не чувствуем боли, не обращаем своего внимания на то,

в каких условиях оная находится, ибо ей естественно быть в соприкосновении с

грунтом. Человек, стоя на стопах, может смотреть красоту вокруг, может

танцевать или смеяться. И так далее. Адские страдания перестают быть

страданиями, если всё на своём Богом откровенном месте.

Нужно об этом сказать более научно. Мир может пребывать в двух

состояниях: рая или ада. Третьего не дано. Счастье – это когда отсутствие

противоречий, тогда ад – противоречия. В первом случае одно естественно

дополняет другое, а во втором одно противостоит другому. Почему жизнь

возможна даже в аду? Потому что даже там есть островки свободы

самоопределения, в которых нет противоречий. Надо сказать только, что в

условиях ада таких мест очень мало, в отличие от Царствия Небесного.

Достаточно сильнее активировать Божественные грани в природе человека и без

боязни дать возможность выразиться этим силам, дать им свободу на

самоопределение. Тогда роль безопасности меняется в корне – ей остается

помогать этому самоопределению идти в определённом русле. Именно в этом

случае исполнение своего долга каждого гражданина становится радостью его. В

этой свободе будет выражен только Божественный принцип. Вот что такое

счастье – это свободное самоопределение при постоянном стимулирующем

влиянии Бога. Надо дать возможность выражаться только Божественным силам и

не допускать влияния сил ада.

Зачем, нам убивать лошадь, если на ней можно ездить? Или убивать

волка, если его можно приручить, и он будет верно служить? Также буйвол, при

одном порядке вещей опасен для жизни, а при другом он хороший помощник и

благодаря ему человек многое может сделать. Нож необходим не для грабежа, а

для обработки продуктов питания. Вот каким должно быть мышление при

Божьем порядке. Если человеком движет любовь, то нудность самого тяжёлого

бытия и страшных испытаний становится не только нормой жизни, но и даже

толкает, стимулирует жизненные процессы, улучшается здоровье. Итак, при

богооткровенном порядке вещей вся Вселенная отдает себя, жертвует собой ради

жизни человека в Боге и наоборот при нарушении этого порядка тут же

разрушает его. Если человек пребывает в состоянии молитвы и единения с

Богом, то вся Вселенная начинает ему сослужить и сама приобщается к

Божественному через него. Все мироздание человека кормит, обогревает,

бережёт от всякого злого ради этого состояния человека в молитве. Так

сложилось в течение многих миллионов лет эволюционного становления

человечества. При естественном Божьем порядке вещей человек может быть

счастлив даже в аду и в заточении и, наоборот, горевать даже в Раю. Представьте

себе насколько велика ограниченность свободы человека. Вместо того, чтобы

постоянно лежать и ползать, его Богом позволено стоять на двух ногах, причем

на узеньких подошвах его ступней, а он даже и не замечает этого ограничения –

оное для него естественно. Он танцует, поет песни, счастлив. Скоро наступят

такие времена, когда ограниченность свобод будет настолько относительно

вопиющей, что современному человеку даже и не снилось, но тот будущий

человек даже и не поймёт того, что он ограничен. Будущие люди будут

счастливы, даже не замечая своего положения. Ведь счастье – чисто внутри

духовное состояние людей, а ограничение свобод – это всегда внешнее,

адаптированное к порядку вещей в государстве, при котором народ живет в мире

и во всеобщем служении Богу.

«Душа бо человеческая, – говорит святой Тихон Задонский, – яко дух от

Бога созданный, ни в чем ином удовольствия, покоя, мира утешения и отрады

сыскать не может, как только в Бозе, от Которого по образу Его и подобию

создана; а когда от Него отлучится, принуждена искать себе удовольствия в

соединениях, и страстями различными, как рожцами, себя питать, но

надлежащего упокоения и отрады не обретает, и так от гладу следует умрети.

Духу духовная пища потребность есть». Иными словами, только Бог содержит в

себе все грани нашего счастья, радости и удовольствия, приобщение к которым в

строгой субординации приоритетов по степени значения для вечного

блаженства. Этот момент хорошо виден на самом естестве человека, у которого

ближе всего к небу, то есть к высшему блаженству, находится голова; чуть ниже

– руки и сердце; ещё ниже – желудок, и потом уже все остальное. Это есть

выражение естественной субординации приоритетов для человеческого счастья.

То есть экстаз человека в первую очередь – в торжестве духа над телом, разум

торжествует над природой. Об этом свидетельствует сама физиология, в которой

превыше всего к небу находится голова. Таким образом, самая значимая для

живого организма и самая сильная радость бытия в первую очередь духовная, и

счастье человека – в торжестве разума над самим собой, над своей природой,

причем в полном торжестве над самим собой, как мы видим.

Далее, то есть ниже головы, в природе человека находятся руки и сердце.

Подобное рождает только своё подобие. То есть не может тепло родить холод,

кошка родить щенка и так далее. Бог творит мир прекрасным от переизбытка

красоты Своей, счастья и любви. По этому же образу Божьему, торжествующий

разум человека творит руками только торжество, красоту вокруг себя и комфорт,

свойственный Раю. Если человек не имеет радости, то и делать ничего не может

– все у него «валится из рук».

Чуть ниже после торжества духа пребывает счастье душевное. Сердце

любит. Дух созидает мир, а сердце обретает силу через ум. «Дух человека

должен находить себе пищу в Боге, жить Богом, – говорят святые отцы Церкви, –

душа должна питаться духом; тело должно жить душою – таково

первоначальное устремление бессмертной природы человека» – говорил святой

Ириней Лионский. Душа человека сама выбирает себе путь либо к вечности,

либо к погибели. Она вечна и временная одновременно. Если сердце людей

привязана к духу, то душа обретает подобие духа и будет жить вечно. Если душа

тяготеет к плотскому счастью, то погибнет вместе с телом. Сильное сердце

всегда доброе. Оно толкает кровь в мозг, не только самую лучшую и

насыщенную, но и самую чистую и обогащённую кислородом. Это заметили

древние индусы и построили целую религиозную доктрину. А древний

мыслитель Греции Кратил говорил, что «легкие питают речь, а сердце питает

разум». Вот почему сердце старается питать мозг самой качественной кровью –

чтобы ясный разум лучше искал истину и принимал верные решения, и от того

был бы наделён добротой.

Ниже сердца, – желудок и плотские удовольствия. Так устроен человек,

что все в нём как бы востребовано и нет ничего лишнего. То есть эти радости

также востребованы и являются частью полноты Божественного экстаза бытия,

но естественным образом занимают только далекое самое последнее место в

природе и в самой жизни человека, а потому менее всего значимое для вечности

нашего бытия и счастья. То есть из наших суждений ясно, что система интересов

человека выстраивается по вертикали: голова выше всего, ниже – руки и сердце,

ещё ниже – желудок. Счастье – это когда эта вертикаль выражена во всех

чаяниях людей, в их кругозоре и мировосприятии и поступках. Во всем и везде

человек должен стоять прямо. Везде приоритеты в образе нашего бытия земного

должны быть выверены в той же последовательности сверху вниз по вертикали:

Богу – богово, а кесарю – кесарево. Отчего мы тогда мучаемся? Мы мучаемся от

своего противоестества в образе жизни. Линия наших жизненных интересов

оказывается не вертикальной, а горизонтальной. К небу одинаково близко

находятся голова, сердце и желудок. В данном случае, наша природа не

утверждает радость, а адаптирована к погоне за ней. И вот носимся мы по этому

лесу в поисках пищи, в суете сует мучаемся от борьбы за выживание с более

сильными, чем мы, а потому ломаем свои судьбы и получаем удары. Понятно,

что пребывать в вертикальном состоянии тяжело. Это самое тяжёлое для

человека – хранить естественную предрасположенность счастья. Легче всего

занять лежачее горизонтальное положение, тем более много всякого такого, что

нам даже навязывает трудности, пытается нас сбить с ног. Но все равно стоять на

ногах, хоть и самое тяжёлое, но так и остается условием нашего естественно

сложенного экстаза жизни. Получается, что в самой природе человека заложена

Голгофа, быть на вершине которой естественно для нас. Человек несет в себе

образ вершины, на которой надо стоять – это образ победы в борьбе и образ

торжества духа над природой. Стоять на господствующей высоте – это естество

жизни, ведь мы живем в пучине зла, и каждый шаг наш почти что по краю

пропасти. Но так как живительный порядок вещей не нарушен, то мы привыкли

и даже не замечаем этого ада. И даже он становится естественным дополнением

к нашей земной жизни.

Наука и философия, и почти все религиозные доктрины, политические

идеологии говорят, что необходимо очень внимательно относиться к себе,

смотреть за собой, следить, чтобы голова пребывала наверху, чтобы после

головы ниже были только плечи и сердце. И ни в коем разе нельзя допустить,

чтобы желудок был где-то в ином, неестественном месте. Представьте себе, что

вы идёте в магазин за хлебом, и все ваше внимание сосредоточено на том, чтобы

все делать правильно: ваша ступня точно вставала своей подошвой на землю –

не коленом, не головой, не носом, не рукой, а именно подошвой стопы. Вот вы

поставили и сделали все правильно, а теперь вновь смотрите за другой ступнёй.

И так далее. И вот ваш поход за хлебом в магазин закончился дурдомом, причем

так – всю жизнь. Кроме хождения пешком, необходимо следить за ртом, носом,

головой и волосами, следить, чтобы на голове был не валенок, а шапка-ушанка.

И как бы все правильно они говорят и пишут, и читают лекции. Но это ведь не

жизнь, а настоящий ад и умопомешательство. Что говорят православные и

настоящие верующие мусульмане? Они говорят, что не порядком вещей молится

человек Богу. То есть, если голова будет ближе к небу, то все самопроизвольно

займет своё естественное место: ниже головы будет шея и плечи, ещё ниже –

сердце, далее – желудок и так далее. Надо держать голову там, где ей

естественно, а все остальное приложится. Говоря проще, выше внимания на Бога

ничего нет. Если есть общение в молитве, то все остальное займет свое место

автоматически. С помощью этих ученых на самом деле «отвратившись от Бога,

дух вместо того, чтобы давать пищу душе, начинает жить за счет души, питаясь

её сущностью, душа начинает жить жизнью тела, это – происхождение страстей

наконец, тело вынужденное искать себе пищу во вне, в бездушной материи,

находит в итоге смерть. Человеческий состав разрушается», – так пишет В.Н.

Лосский в «Очерке мистического богословия Восточной Церкви». Счастье

человека не в правильных поступках, а в молитвенном единстве с Творцом, от

чего сама по себе жизнь автоматически становится правильно выстроенной, без

преступлений закона.

Если говорить ещё более общими понятиями о счастье, то даже

невезение – это тоже форма болезни, только уже духовной. Это проявлено

постоянными неудачами в жизни, расстройством психики или же плохим

настроением. То, что есть отсутствие счастья, – это болезнь самая главная,

порождающая все остальные недуги. Как это лечить? Представьте себе, что

бросили в воду наполненный воздухом резиновый шарик. Огромные волны

пытаются поглотить его, но он без усилия всплывает вновь. Теперь наполните

его песком – он будет всегда на дне. Да, можно его поднять на поверхность, но

он там, на поверхности воды, не задержится, если вы его отпустите. Если вы

чисты сердцем, то без всяких усилий вы будете видеть это Солнце. А если нет

чистоты, то Солнце вам показывать нет особого смысла, ибо оно для вас как

фонарь на столбе. Что очищает нашу душу – опять же труд в поте лица. Человек

с чистым сердцем счастлив – это трудоголик всегда, ибо движение – самый этот

поддерживающий нужную форму процесс труда, который обуславливает

возможность ясно созерцать Бога в молитве и становится Его подобием в

чистоте. Труд помогает молитве, усиливает её, а душе легче Его видеть. Так же

как заяц, затаившийся в траве, сливается с общим планом, а потому его очень

тяжело заметить. Но как только зверёк начинает движение, так сразу же

вычленяет себя из общего плана и охотнику легче его разглядеть.

Тот, кто понуждает себя к движению, борет себя. Всякое борение без

победы бессмысленно и вот тут открывается Господь в силах Своих, как

поспешествующий на помощь в брани. Более того, само созерцание Бога – это

уже какая-то степень экзальтации счастья, а так как связь с Творцом для нас

остается самым важным критерием бытия, то человек движется не ради

достижения цели в будущем, а ради пребывания в этой кондиции счастья уже

сейчас в настоящем. Повторюсь ещё раз. Важна не только цель оказаться в конце

концов рядом с Богом, но и самый этот процесс движения к Нему приносит

человеку экстаз как естественное состояние бытия людей. Только этим он

счастлив и здоров душой и телом. Только такое качество – есть жизнь. Трудно в

это поверить, но именно под это состояние пребывания человека в общении с

Богом подстраиваются все фибры человеческого организма, вся флора и фауна,

вся Вселенная сослужат человеку в этом самом значимом акте пребывания

людей в Боге. Все побуждения людей, все их изобретения направлены только

лишь для удобства служении Творцу.

То же самое говорят современные ученые. Организмом человека

является голова, а вот эти руки, ноги, органы пищеварения и так далее – это

лишь вспомоществующие части её, второстепенные части основного организма

– головного мозга. То есть эти органы призваны только лишь стимулировать

высокую продуктивную активность головного мозга. Вот представьте себе, что

вы пашете землю, косите траву, перевариваете съеденную пищу, что-то носите,

строите дом – и вот все это ради того, чтобы сердце поставляло в мозг самую

лучшую кровь, обогащённую кислородом и питательными веществами. Именно

плодовитая активность ума есть критерий всех побуждений человечества. А

если подумать ещё, то станет ясным и другое: что голова нужна не для того,

чтобы ею считать и писать, а для того, чтобы быть в сообществе Бога, в

абсолютном стимулируемой экзальтации радости. Только эта кондиция духа

утверждает возможность трезво и мыслить, и считать, и писать, и, несмотря на

весь этот сутолочный ад, уверено принимать нужное решение в самые сложные

и опасные моменты. Только ясность ума и радость любящего сердца в трудный

ответственный момент побуждает человека совершить правильный поступок

любви. Только это есть движитель эволюции формирования образа человека.

Ведь на протяжении миллионов лет человек не умел ни читать, ни писать и жил.

Этот момент хорошо нам показывает Николай Михайлович Карамзин в

«Истории государства Российского», что счастье и стремление к нему – есть

движитель цивилизации. Теперь представьте себе, что молодой человек колит

дрова пожилой соседке на морозе. Ради чего он это делает? Вы думаете, что он

хочет заработать? Нет совсем, ему нужен сам этот процесс, стимулирующий

ясность ума, экстаз духа. Он может колоть их всю жизнь, не ради дров, не ради

выгоды, а ради того, чтобы мозг его получал все необходимое, и оттого он весел.

Счастье остается знаменателем для всех категорий ценностей людей и деньги

одна из них. Вот как формировалось человечество.

Эволюция жизни

Священное Писание нам рассказывает о том, что такое истинное счастье,

что оное рождается только Богом при любом состоянии человечества. Не зря

само повествование Библии начинается во Царствии Небесном и Царствием

Небесным всё заканчивается. Библия – это ещё и рассказ о том, что некоторые

искали счастья в ином, вдали от Творца и что с ними потом стало за

отступничество. Современной науке это не противоречит, ибо всякое учение

всегда есть какая-то часть более общего. Вопрос стоит совсем иначе – как

примирить научное и религиозное. Но эволюция всего живого – это тоже

реальность. Ученые свидетельствуют о реальном положении вещей, но даже их

атеистическое мировосприятие не противоречит Закону Божьему. Почему?

Потому что исследуемые ей события происходят в пределах творения Божьего и

не выходят за грани Его. Они как бы исследуют человеческую кожу, но при этом

отрицают само его бытие. Но, как бы то ни было, полученный опыт и знания о

коже все равно остаются в пределах общей природы людей. Сделаем пояснение

сказанному. Какой исходной формой мог обладать человек в самом начале

зарождения жизни во грехе после его отпадения от Бога? Ответ также должен

быть заложен в самом человеке. Так как подобное всегда рождает своё подобие,

то согласно этому закону мы принимаем образ того, на что смотрим, с кем

общаемся. В Писании сказано, что Ева общалась со змием. Отсюда следует, что

человек изначально должен был стать змеем – просто так работает закон. Это

трудно представить, но само Писание как раз нам дает намек о начале

зарождения жизни. Так как быть змеем – противоестественный образ для

человека, ибо это есть скованность свобод из-за чего счастье человека сильно

уничижается в этом образе. Так как возникло противоречие между естеством

человека и его образом, то тут же начинается борьба, в которой реальные

порывы души человека противостоят возможностям людей. Это противостояние

естественного Богу с противоестественным Ему в единстве борьбы

противоположностей становится движителем эволюции, в процессе которой в

организме формируются оба признака и печать образа Божья и печать звериной

природы змея. Причем важна не сама борьба ради борьбы в противоборстве, то

есть сама борьба ещё не есть полнота жизни. Важна победа в ней, естественное

торжество Божественного над телесным, то есть важно постоянное духовное

торжество над телом, как образ изначального бытия во Царствии Небесном.

Повторюсь, что речь идёт не о силе воли в борьбе, а о радости торжества в

победе. И потом, важно заметить не уничтожение тела, как врага, а только

обуздание его в Богом откровенном порядке. Тело должно занять естественное

для себя место. Потому последующее развитие эволюции могло идти только в

торжестве над природой, что и выразилось на самом человеке: он носит в себе

фотографическую печать победителя над животным началом – над змеем. По

слову святых отцов Церкви Василия Великого и Григория Богослова: «Бог

сотворил человека животным, получившим повеление стать Богом». Как это

выражено в физиологии? Ответ простой. В каждом из нас живёт змей длинной 4

метра, который в науке называют кишечником. Строение его в процессе

эволюции выразилось в образ победы над природой, в образ обуздания природы,

в образе победы над судьбой и смертью. То есть главное – не еда и пожирание

всего на своём пути, а этот именно Божий порядок торжества духа над

собственной природой. Так человек из ползающего червя в процессе развития

стал прямоходящим; у него нет приспособлений для облегчения борьбы за

выживание, как у животных; у него нет шерсти; клыков и рогов. Ближе всего к

небу находится голова, ниже – сердце и руки, потом уже – желудок и потом – все

то, что менее всего значимо для вечности. Странно, конечно же, получается: чем

беззащитнее организм, тем он ближе с Богу. Но вы поймите, что Бог общается

только с тем, кто смог обуздать себя, победить в духовной брани, а так как в

такой кондиции жизни абсолютной беззащитности наиболее острое

противостояние, то поэтому наиболее сильно стимулирована внутренняя

духовная борьба человека. Дело в том, что так без физической защиты труднее

жить, острее борение и выше победное торжество в борении – и все. Чем выше

победное торжество в борении себя, тем мы сильнее подобие Богу. Богу нужна

от нас кондиция духовного торжества, нужно счастье победы над собой, а не

рога и копыта, толстая кожи так далее. Слабость физическая – это постоянное

уничижение от сильных. Более того, тяжело жить в воздержании, быть

прямоходящим на двух ногах, также сложнее передвигаться, чем ползать на

брюхе и при этом иметь устойчивость на площади двух ступней, и тяготах

противостояния холоду, и другим опасностям. Всё как бы предстает перед нами

в ужасной трудности, но абсолютно легко, если, имея этот набор слабостей,

сделать верный шаг, правильный поступок. Богу нужна наша терпеливая победа

над собой, ибо именно в этом мы подобны всепобеждающему Творцу, ведь Он –

победитель. Много в храме молящихся, но останавливается Творец возле

обуздавших себя. Вот почему Православие важно не как сонмище послаблений,

а как большая острота в борении самого себя, несущее человеку сонмище

строгих ограничений в еде, в поведении, в любви, деторождении и так далее.

Если есть подобие Богу, то будет все то сопутствующее такой кондиции жизни и

вечность одна из них.

Исходя из этих размышлений, нам понятна мотивация столь высокого

трудолюбия людей, строивших в течение многих десятков и даже сотен лет

египетские пирамиды, Стоунхендж, кромлехи, дольмены, менгиры. Человек,

пребывая в таком тяжёлом труде, очищает сердце, что также усиливает

присутствие Божье и радость жизни в большей остроте борения своей природы.

Но так было до Рождества Христова. После пришествия Сына Божьего

несколько изменился план подвижничества, ибо, как говорит пословица: «Храм

не в брёвнах, а в рёбрах». Люди ищут уединения, уходят в пещеры, прячутся в

болотах, в горах, уплывают на острова. Но все равно мы видим, как русская

монашествующая братия устраивала свой быт. Мы видим огромные стены

монастырей Русского Севера, Сибири, центральной части Руси. Каменные

глыбы с размерами двухэтажного дома были приволочены вручную издалека и

вложены в первые ряды высокой монастырской стены. Благодать Божия им

придавала силы на строительство в таких суровых условиях Севера. Ещё раз

повторюсь, что только с высшей экзальтацией счастья в богообщении человек

способен себя отдать на такие жертвы.

С чем можно сравнить эту радость? Представьте, что вы мастерите для

своего ребёнка кроватку. Эти трудности вам приятны. А теперь представьте себе,

что вас попросили ведром выкачать воду из моря в соседний овраг.

Бессмысленный труд убивает, а потому это вы делать не будете. Или вы узнали

плохую новость – у вас все валится с рук. В том то и дело, что Бог – Творец, и,

приобщившись к Нему, человек обретает образ Бога, тоже тяготеет к творчеству

и преображает этот мир. Он даже не бежит, а просто летит, чтобы все успеть в

этой жизни. Он хочет поделиться, обрадовать. Без этой радости в монастырь не

пускают ни философов, ни музыкантов, ни знающих много молитв и так далее.

Там нужны люди счастья – трудоголики.

Исходя из этих суждений, нам становится понятным смысл жизни

человека. По слову святых отцов Церкви мы призваны через обоженье себя

обожить Вселенную и представить его на Суд Творцу. Приобщившись

абсолютной радости, человек должен этой радостью наделить Вселенную и

только этой радостью крепить порядок в ней. Мир должен держаться не

правилами поведения, не законом, а радостью исполнять свой долг в сослужении

Богу человеком. Представьте себе, что вы попали в лес зимой. Чтобы согреться,

разжигаете костер. Все те, кто возле вас ходят по лесу и собирают дрова, –

никому не надо доказывать целесообразность этой работы: в этом морозном лесу

все хотят пребывать возле тепла и света. Костер – это маленький отклик

Царствия Небесного в этом аду, а потому никому не надо говорить, что надо

быть всем вместе, что в этом сила. А теперь представьте себе, что огонь затух.

Вот тут уже нужно убеждать людей, чтобы они не расставались, а кто-нибудь

даже начнёт применять угрозы и даже репрессии. Вот в чем вопрос, радостью от

того, что Бог есть утвердилась Вселенная.

Вообще следует сказать самое важное, что у этой Вселенной и человека в

ней нет цели, которую надо достигнуть. Бог не преследовал какое-то решение

задачи, создавая этот мир. Так как Господь абсолютно счастлив, то от

переизбытка своей радости Он возжелал, чтобы было все красиво вокруг и

счастливо. И пустота начала цвести Вселенной. Каким-то иными рычагами Бог

не управляет миром. Хотя первый человек не смог выполнить этот план и после

грехопадения был изгнан из Рая, и вся Вселенная вместе с ним несет поражение

грехом. Но несмотря на это Бог не нарушил своих слов, Он по прежнему

управляет миром только радостью и счастьем. А потому по великой любви

Своей Творец проявил нежность к первому человеку, дабы не повредить его

радости жить. Представьте себе Солнце, насколько оное обогревает нас, но

лучше к нему близко не приближаться, ибо можно ожечь себе тело. Так и Бог

возжелал не навредить нам, не поранить, а потому следовало несколько удалить

на безопасное расстояние. Бог, как абсолютное добро, не может творить

противоестественное Себе – он продолжает любить. Замысел на человеке не

изменился, и он по-прежнему насельник Царствия Небесного. Изменился только

путь обоженья, иным стал образ жизни: теперь предстоит трудиться в поте лица,

а именно отделять доброе от злого, чтобы выделенным от злого, жить естеством

природы добра все того же Царствия Небесного. Теперь, чтобы пребывать в той

же реалии неизреченной радости, человеку подобает, как прежде, общаясь с

Богом и созерцая мир через призму Божественного, трудиться в поте лица –

отделить Божественное доброе от злого. Это как кружка, которая валяется на

полу, – это есть беспорядок, то есть зло, но сама кружка злом не является. Её

следует поднять и поставить на нужное место. То есть теперь, чтобы обрести

полноту радости и счастья, появилась необходимость отделять одно от другого,

одним словом, все ставить на свое место в строгом соответствии приоритетов

перед Богом.

Общение

Всякое Слово Божье не может быть временным для Вселенной, а потому

всё то, о чём было заявлено Богом во Царствии Небесном о тварном мире, то

является законом Вселенной навечно и не утрачено из-за грехопадения. Также

Энергия Божественного не поддается разрушению и пребывает вечно. Это

хорошо явлено нам в основном законе физики – в законе сохранения энергии.

Энергия вечна и абсолютно неуничтожима, только постоянно переходит из

одного состояния в другое. Носителей энергии множество, вопрос в том, как

вычленить из проводника Божественного само это Божественное неуничтожимое

живое зерно. Так как Божественное не может быть разрушенным, утраченным,

тогда можно смело разрушать то, что разрушается. Это как дрова: как ни коли

их, калорийность их не падает и при этом все они легко умещаются в печи. Это

выразилось на образе бытия человека, ведь сама природа людей – это ничто

иное, как инструмент разрушения, чтобы вычленить Божественное из Его

проводника, благодаря чему утверждается живое тело в земных условиях. Мы

выделяем неуничтожимую энергию Царствия Небесного из материи и,

приобщаясь к ней, обретаем её неуничтожимые свойства на какое-то время,

образ Божественной вечности, точнее, какую-то степень вечного рая. Итак, вся

наша жизнь – это отделение доброго от злого с помощью эволюционно

сложившегося инструмента – нашего организма с его пищеварительной

системой. Перед тем, как начать прием пищи, мы её подготавливаем, мелко

нарезаем, варим, солим, добавляем специи. Потом пища становится пригодной

для пережёвывания. Во рту продукт раздробляется, смачивается слюной и

поступает в желудок, где происходит дальнейшее расщепление. При этом

калорийность и энергоёмкость пищи не падает. Кровь разносит носители

энергии к клеткам всего организма, где начинается распад и выделение энергии.

После чего кровь выводит из клеток продукты распада. Неуничтожимая энергия,

согласно закону сохранения энергии, остается, а сам носитель её выводится из

организма. Итак, наше тело – это сгусток пополняемой энергии. Так как для

человека естественно жить только в Раю, где его единению с Творцом служит

вся Вселенная, то становится понятным, что комфорт для служения Богу и для

единения с Ним – также один из важных слагаемых для богообщения. Таким

образом, молитвеннику приходится не только потреблять пищу, но и

обустраивать свой быт, создавать комфортную рабочую обстановку. Прошу

заметить: не огромную кровать и бассейн, а комфортный труд в служении

Творцу. Комфорт необходим для удобства общения с Творцом.

Так как мы отпали от Бога и получили поражение грехом, то теперь

воспринять или познать единое целое бесконечно великое Божьих Обителей так,

как это было естественно до отпадения из Рая, стало уже невозможным. Но, как

я уже сказал, несмотря на это замысел Бога о человеке не изменился, он по

прежнему должен пребывать во Царствии Небесном, по прежнему должен жить

в радости и счастье, так как по прежнему естественно ему быть только

обитателем Рая. Изменилась природа человека, но не сущность, а потому

изменился только образ общения с Богом – он адаптировался под возможности

природы испорченной грехом. С одной стороны живое требует себе полноту

Божественного, а с другой стороны восприять бесконечное в ограниченном

нашем естестве невозможно. Как совместить жизненную потребность с

возможностью природы людей, ограниченной порчей греха? Непосредственную

связь с Богом необходимо осуществлять постепенно, растягивая во времени

порциями адаптировать Его энергоносители под возможности нашей

пораженной грехом природы и под пораженный грехом разум людей. Просто нам

немощным и ослабленным поражением греха так удобнее входить в общение с

Ним, так легче воспринимать всю Его бесконечность величия полноты. Именно

по этой причине, Бог нам открыл Вселенную разорвано в кусочках – мы видим

отдельные предметы. Ведь это позволяет нам поглощать Божественное величие

соизмеримыми нашим возможностям кусочками, не нарушая себя и тем самым

подниматься до Божественного совершенства, постепенно возрастая в Боге. Вот

насколько велика любовь Творца к Своему нам.

Без возрастания жизнь невозможна, мы не можем стоять на месте, нам

постоянно надо идти к чему-то новому более лучшему, к чему-то более

совершенному и при этом только в Боге. так как всякий предмет – это есть

уникально сложившееся свидетельство о Боге, специфическая связь с Творцом,

то раздельность мира в предметах творения Божьего – это есть удобствие для

способности живого возрастания через приобщение к полноте Божественной.

Так как мир состоит из отдельных предметов, то мы имеем возможность

совершенствоваться – мы получаем способность жить в таких условиях,

приобщаясь к Его абсолютной полноте постепенно, понемногу, малыми

кусочками, порционно-квантово, шаг за шагом восходя к Его полноте в течении

всей жизни до самой старости. Именно по этой же причине всё в нашей

Вселенной наделено порционностью, отдельностью и частичностью. Всё

адаптировано под природу человека. Так выглядят эти звезды, планеты, материя

состоят из атомов, а свет – это кванты энергии. Образ всех их есть зеркальное

отражение образа нашего пораженного грехом естества. Мы видим то, что сами

есть.

Именно по этой причине, всё вокруг нас представлено не как единое

монолитное целое творение Бога, а как множественные разделения на отдельные

предметы: звезды, планеты, какие-то множественные вещи. Но тогда чему

радуется разум и душа, созерцая окружающую Вселенную? Но тогда чему

радуется разум и душа, созерцая окружающую Вселенную? Ведь все в ней

разрозненное, разорванное и расщепленное? Душа видит своё подобие – она

видит эту Божественную связь между разрозненными частями, различает

порядок расщепленной Вселенной. Душа распознает своё естественное подобие.

Мы как бы через щели толстой стены тюремной камеры созерцаем настоящую

реальность, многоцветие мира Царствия Небесного опосредовано сочетания вот

этих никчемных рванных кусков материи. Также как художник с помощью

простого карандаша, то есть одним выражает суть вопроса, но настоящая гамма

цветов остается за пределами возможности одного цвета. Так и с помощью

обрывков материи нам кое-что оказалось доступным для восприятия. Мы узнаём

родственное себе естество, мы улавливаем знакомые оттенки вот этой связи,

образующей порядок и гармонию, созвучные счастью и любви. Получается, что

разрушение происходит в лишь в формальных пределах, рушится какой-то

уникально сложившийся порядок, сама же сущность бытия, осуществляющая

связь в порядке вещей остается, и при этом вновь свидетельствует о себе во

вновь выстраивающемся порядке вещей в доступных чувственному восприятию

пропорциях, любовь и гармония опять заявляют о себе. Тогда что мы поглощаем

в процессе еды? Мы поглощаем не эти рваные куски материи, а именно эту

связующую их реальность из Царствия Небесного, заставляющую выстраиваться

в определённую гармонию нашего здорового тела. Теперь чтобы преобразить

мир в удобный порядок, в коем человеку хорошо служится Богу, необходимо

сделать его безграничность удобоприемлемой. То есть его бесконечность надо

адаптировать под возможности усваивать её человеческой природой,

поражённой грехом. Мы следуем завету Бога по грехопадению и в поте лица

приуготовляем явства, разделяя продукт, адаптируя его под естество падшей

природы человека. Все наше естество и все формы нашей деятельности начиная

от строительства дома и заканчивая разрушением живой ткани во рту – это

попытка преображения Вселенной в Божий порядок Царствия Небесного.

Именно по этой причине в обиходе умственного труда востребованным

оказывается математическое число. То есть математика как точная наука – это

тоже такие зубы, с помощью которых мы дробим Вселенную, разделяем

поддающееся разделению, делаем её удобоприемлемой для вкушения, начинаем

адаптировать бесконечный мир под свое пораженное грехом естество, под

жизненно важную возможность падшей природы человека воспринять только

всю полноту Творца.

Тут мы видим, что появилось противоречие. Дело в том, что если мы

совершенствуемся в Боге, поднимаемся до Его величия, то все сильнее и сильнее

приходит понимание замысла Божьего. Приходит осознание совершенства всех

творений Его. Какой смысл тогда расчленять мироздание, ведь чтобы быть

причастниками всей Божественной полноты? Ведь тут нужна чистота духовная,

а не многознание. Совершенный человек по своей святости принимает все, как

есть и, понимая замысел Божий, счастлив от осознания того, что не надо что-то

менять, ибо всё хорошо есть. Да, это так, мы должны сами

самосовершенствоваться и сами идти на встречу Богу. Но и Бог не остается в

стороне, Он идет нам навстречу. Нам всем свойственно быть младенцами и пока

мы далеки от нужной высоты, на которую человек призван восходить всю свою

жизнь, он нуждается в том, что ему привычно делать всю свою жизнь –

адаптирует под возможности усваивать несущий энергию продукт.

Святые отцы Церкви говорят нам, что возрастание в Боге – это ещё одно

имя жизни. Живое возрастает всегда и возрастать может только в одном

направлении – уподобляясь абсолютной высоте, стремится быть подобным

абсолютной, самой вышей крайности жизни, то есть Богу. Между Творцом и Его

творением различие бесконечно велико, но так как влияние исходит от Творца

непрестанно, то движение к уподоблении Богу будет вечным. Так как в человеке

проходит граница между духовным и материальным мирами и при этом

единство с Богом есть самое важное и значимое для всего мироздания, то вся

полнота связи Вселенной с Господом может быть осуществлена только через

духовную природу человека. Следовательно, мир имеет живоносную полноту

связи с Богом опосредовано человека и через его единство с Господом. В

человеке происходит взаимопроникновение двух реалий. Бог снисходит до

нашего мира, умоляет себя до нашей абсолютной слабости, подстраивается под

наши чаяния и даже принимает наш образ. Вселенная наполняется Его

сущностью и избавляется от порчи первородного греха и вновь обретает

естественное для себя место в бытии во Царствии Небесном. Так говорят оцты

Церкви.

Сама молитва «Господи, милостив буди мне грешному» как раз выражает

суть вопроса, ибо жизненно необходимая полнота величия Творца уничижается

в самом общении Бога с человеком уничижается, умоляется до ничтожной

нашей немощности, до нашей поражённой грехом природы. Таким образом, вся

Вселенная и каждая фибра её имеют образ этого снисхождения великого до

ничтожного, но при этом до удобоприемлемого природе человека состояния

всеобщей разделённости, чтобы в таком виде человеку удобно было удерживать

эту связь с Господом. Вселенная, подстраиваясь под поражённую грехом

природу человека молится Богу нашим умом: «Господи, милостив буди мне

грешному». Вот почему исихазм отождествляет нас с космосом и делает нас

соучастником всеобщего моления Богу. Это есть высшая экзальтация экстаза.

Божий замысел непреложен, а потому не изменился даже после грехопадения

Адама. Поэтому Вселенная служит Богу опосредовано человека, создавая ему

самые удобные условия для единства с Творцом, выраженные, как уже сказал, во

всеобщей расчлененности, соизмеримой с природной возможностью человека

принимать мир таким, каков он есть. Именно в этом комфорте служения Богу

заложен смысл нового порядка в преображённой Вселенной. Счастье человека –

естественная кондиция его бытия, в пределы которой очень нежно должно

вписаться это всеобщее движение Вселенной к Божественному совершенству.

Этот порядок, каким бы он бесконечно великим не был, никак не должен

покуситься на радость даже младенца. Жизненно необходимы райские условия в

деятельном служении Вселенной Творцу через нас, как через связующее звено

между миром духовным Царствия Небесного с миром видимой материи. По этой

же причине животные и растения ради деятельного служения Богу, тянутся к

человеку, желают близости к нему и отдают нам все самое лучшее, чтобы через

нас вновь обрести ту естественную для живого реальность Царствия Небесного.

Через человека животный и растительный мир оказались пораженными во грехе

и теперь только через человека могут вернуться обратно – в Божьи обители.

Если по-настоящему мы молимся, то выполняем долг Божий – животные и

растения отдавая себя нам, приобщаются через нас к Царствию Небесному. Если

нет в нас молитвы и действенного единения с Богом, то становятся правы те, кто

говорит о том, что мы делаем преступление убийства на скотобойне этих

животных, уничтожаем растительность и поедаем, чем сами являемся –

мертвечину. Вы поймите правильно, что сам прием пищи – это форма общения с

Богом, акт служения Богу и служить Ему надо с чистым молитвенным сердцем.

Вне этого служения жизнь человека невозможна. Именно ради этого общения с

Богом только теперь уже в новой форме возник научно-технический прогресс. В

противном случае он бы даже не обозначился в бытии.

Бог нас любит и умаляет себя до ничтожества и дает нам абсолютно все,

что мы просим в молитвах. Ещё раз повторю – Творец дает нам абсолютно все,

что мы просим в молитве. Этой жертвенностью Бог служит человеку. Когда мы

молимся, Бог дает нам все необходимое, причем даже самому страшному

грешнику. Беда наша в другом: чем больше имеем грехов, тем больше

вероятность того, что дары Божьи мы отвергнем. То есть мы не принимаем мир

таким, каков он есть, ибо не ведаем о том, как извлечь Божественное, как

адаптировать оное под наши потребности в данной ситуации, а потому не можем

смириться перед своей участью. Представьте себе, что вам дают мандарин, но вы

думаете, к примеру, что это теннисный мяч. Потом придёт время – и вы поймете,

что, оказывается, мандарин съедобен.

Другой пример: мы голодны и молимся Богу о пропитании. И вот перед

нами – кусок мяса по нашим молитвам и промыслу Бога. Но мы его не

воспринимаем как продукт питания, даже отвергнем, ибо в таком вот виде это

мясо для нас яд. Если будем его глотать, то можем погибнуть из-за того, что он

не обработан. У Бога нет ничего злого в Его очах, злым оное становится для нас,

ибо не воспринимается и не вписываются адекватно в запросы человеческого

организма. Поэтому этот продукт питания – яд, то есть зло, из которого следует в

поте лица делать добро. То есть сначала надо разделить, чтобы им овладеть,

сделать добрым. Мы берём нож, разрезаем по кусочкам. Далее этого тоже ещё не

достаточно, ибо нужен ещё огонь. Сам по себе организм человека – это есть

ничто иное, как агрегат первичной обработки продукта для дальнейшей

адаптации его органах пищеварения. Точно так же сначала мы зубами

измельчаем пищу, потом желудочный сок доводит еду до нужной кондиции. То

же самое делает учёный, который исследует явление: первоначально расчленяет

его на составляющие, потом пытается выявить то Божественное, которое столь

востребовано жизнью и адаптирует Его под естественные запросы человеческой

природы. То есть Бог нам даёт всё необходимое, только беда в нас самих, в

нашем неумении взять и извлечь ту пользу, о которой мы Его просили в

молитвах. Это самое важное действо на Земле для нас, несущих в себе

осквернённую грехом природу. Мы в поте лица по наказу Божьему

многовариантно и многообразно каждый в своей профессиональной

специализации тяжёлого, нудного труда добываем себе Божественный хлеб,

извлекаем его из множественных проводников неуничтожимых Божественных

энергий, которым свойственно по закону сохранения энергии постоянно

переходить из одного состояния в другое. То есть человек в своей физической

природе организма несет именно образ того события, когда Творец отделил

Царствие Небесное от всего того, что оказалось поражённым первородным

грехом из-за согрешившего Адама, ради спасения Царствия Небесного. По этому

же образу мы продолжаем жить, ибо с момента вкушения плода познания добра

и зла, чтобы жить, предварительно следует распознать что именно доброе, чтобы

отделить для себя это доброе от злого.

Доброе нам открыто, когда смотрим на мир через призму Божественного,

а злое мы видим в силу своей испорченности. Иными словами, каждый судит по

себе, в силу своей святости. Но где именно эта призма, каковы определения о

ней? Так как Бог велик, и великое трудно воспринять в один момент и под силу

только человеку с большой святостью жизни или хоть какой-то степенью

святости, а живого нет без исполнения всей полноты Божественного на себе, то

появляется необходимость растягивать во времени весь этот процесс

причащения к Богу, нужна нежная постепенность, очерёдность Божественных

приоритетов, удобоусвояемая порционность, частичность. Так как это есть самое

важное действо, то неизбежно оное должно быть выраженным в самом главном

эпизоде богослужения. И этот момент есть. Он называется святой Евхаристией.

На святом Престоле лежит Тело Бога, и безграничное Оное разделяется,

делается удобоприемлемым для нашего вкушения во время святого Причастия.

В наше тело человеческое вновь, как в Шестой День сотворении мира, входит

Частица Божья, наделяя нас способностью видеть доброе Царства Божьего,

чтобы отделить его от злого. Перед тем как познать, мы должны разделить –

таково требование природы человека. И Бог, зная об этом, послушно исполняет

нашу волю – идёт на эту жертву, дает нам даже самого Себя и всё необходимое

для жизни в полноте. Он дает нам все, что мы просим в молитвах. Только

благодаря присутствию Его в нашем естестве, мы познаем и узнаем Его подобие

в дарах Его, мы ведаем, что перед нами Божественное и как это пользовать, мы

знаем о жизненном порядке вещей. Кружка, валяющаяся на полу, – это зло, но

сама кружка злом не является. Чтобы уничтожить зло, мы обычно по злой своей

натуре начинаем бить эту посуду вместо того, чтобы просто помыть и поставить

на место. Жизнь в земных условиях, как и живое вообще, в какие-то иные цели

не преследует, а потому в ином качестве сформироваться не могла, но только для

того, чтобы восстановить этот порядок в комнате, во Царствии Небесном. Но мы

по злой своей натуре вместо того, чтобы сделать открытие, топчемся вокруг да

около. А ведь перед человечеством для усвоения стоит уже вся Вселенная с её

бескрайним космосом, на которую человек смотрит, как на Тело Господне на

Престоле во время святой Евхаристии богослужения. Мы желаем причаститься к

Богу, предварительно выделив доброе из бескрайней Вселенной. Это прообраз

новых открытий неизвестного и бесконечно великого в мироздании, возможного

только через расщепление его. Таков научный процесс, несущий образ таинства

святой Евхаристии во время православной литургии. И только сотворяя это

самое священное действо, нам открываются все остальные возможности

познания мира.

Представьте себе, что вы встретили старого знакомого. Вы подходите к

нему и протягиваете руку для рукопожатия. После этого вы смотрите друг другу

в глаза и произносите слова приветствия, продолжаете разговор. Итак, подобное

общается только со своим подобием. Ладонь с ладонью, глаза смотрят в глаза,

мысли ваши взаимодействуют с мыслями собеседника. Вы же не пытаетесь

нащупать пальцами мнение его и не вглядываетесь ему в рот, чтобы понять его

следующее слово. Когда протягиваете руку для приветствия, то берётесь за

ладонь, а не за рубаху. Но это совсем не значит, что, когда вы пожимали руку

своему приятелю, то приветствовали его руку или это вот тело под рубахой.

Сознание этого парня адекватно понимало ваш дружеский настрой, и в его

природе более нет ничего другого, что могло бы понимать ваши мысли, кроме

сознания. Строгое соответствие подобий при общении – первое условие

взаимопонимания. Точно так же строгое соответствие подобий должно быть при

познании Бога. В природе человека есть высшая инстанция, посредством коей он

может общаться со своим подобием – с высшей инстанцией Вселенной. То есть

Бога мы встречаем часто, смотрим Ему в глаза, слышим Его речи, любуемся Его

красотами. Итак, узреть Божественное можно только подобием Божественной

Природы в нашем естестве – высшей духовной инстанцией в нашем организме.

Все остальные проявления Творца раскрываются нам через возможности нашего

организма воспринимать лишь то, что оказалось в зоне постижения, в области

адекватного свидетельства о Творце. То есть нам открывается лишь та грань

Естества Бога, подобием которой мы наделены сами: чувствуем его ладонь,

слышим его речь и так далее. Но то, что за пределами этого нам никогда

раскрыто не будет. Если чудес нет, то тогда возникает вопрос: что мы можем

видеть в Боге, если Он действительно существует? Как раскрывается нам Творец

в своих природных подобиях нам? Вот сядем на лавочку и поразмыслим. Хотим

увидеть Бога, и что нам будет открыто? То есть к чему мы должны быть готовы,

пытаясь созерцать Божественное? В каком образе мы должны быть готовыми

воспринимать Творца? Зная одно свойство Его, а именно то, что Он абсолютно

добр, доведём это качество духа до абсолюта в созерцаемом проявлении во

Вселенной.

Вот сосед помогает престарелой бабушке – колет дрова. Мы видим

действие – подвиг жертвенности и называем это добром. Бог, если есть, то Он

добр, и мы также должны видеть это действие – жертвенное служение,

самопожертвование ради слабого. Сосед может быть похожим на чудовище, но,

изображая его добрую натуру духа, мы можем выразить лишь изображением

этого жертвенного действия, ибо только в этом случае он воспринимаем как

доброе. То есть Бога мы можем видеть только в Его промысле, в действии,

какие-то иные образы Его автоматически должны отклонить, что мы и сделаем –

отбросим всё то, что мешает видеть Господа, и поднимемся до некоторого

абсолюта, отражающего Его природу добра. Иными словами, вид Творца должен

изображать жертвенное делание, а именно Его действие отдавать слабому и

животворить больного, а потому более добрым мы назовем степень быстроты

проведения этих работ на колке дров и, наверное, лучше всего будет движение со

скоростью света. То есть делать дела очень быстро выглядит более добрым.

Далее сосед, если он хочет быть ещё добрее, то должен быть наделён ещё и

другим качеством – он не должен у старушки просить ничего ни есть, ни пить, и

даже не портить воздух. Далее: если ещё более добрый, то он не должен даже

отдыхать ни днём, ни ночью, ни зимой, ни летом, только творить своё

жертвенное дело – отдавать, ведь так от него добра ещё больше. Причём

отдавать одновременно во все стороны без всякой очерёдности, иначе Он будет

иметь хоть какую-то толику злого. Далее: у доброго должны быть

соответствующие физиологические особенности: если кольщик может видеть

только перед собой, то Бог должен видеть всё; также, раз нет дыхания для

насыщения крови кислородом, то у Него нет носа; нет рта для еды и зубов – ведь

Бог только отдаёт как Абсолют жертвенного служения, то есть нельзя Ему

поглощать даже малую толику чего-то. Далее: жертвовать собой во все стороны

он должен будет одинаково, чтобы было хорошо для всей Вселенной. Теперь,

если он будет излучать тепло, то опять он будет добрее, нежели он будет

холодным, то есть ему нельзя это тепло забирать из окружающей среды. И чем

теплее он будет, тем он добрее, а высота температуры не имеет верхнего предела.

Если он будет ещё и светить, то тоже будет более хорошим. Далее: сильно быть

жарким нашему кольщику дров нельзя, ибо можно поджечь жилище старушки. А

как быть имея максимум доброты и при этом пребывать рядом и не сжечь ни

старушку и этот дом с дровами? Тогда ему надо быть там, где его жар безопасен.

Лучше всего ему надо оставаться далеко. Итак, мы имеем ряд установок,

которые помогут нам отыскать Божественное проявление в этом мире, увидеть

фотографию или икону подвига. Итак, в наше поле обозрения, к примеру,

попадают эти цветы – нет, хотя и похожи на нарисованный нами образ, но они

борются за своё существование, животные – тоже нет. Луна круглая, но тоже нет,

ибо холод от неё. Остаётся Солнце. Да, это подходит под все наши определения.

И как бы за обозреваемым солнечным диском не прослеживается душа и дух. То

есть мы можем видеть только некоторое внешнее проявление внутренней

природы, ибо плоть может созерцать только своё подобие – плоть Бога. То есть

Солнце – это одна из множественных граней Божественного, то есть это,

наверное, Тело Бога, доступное для зримого восприятия человеком. А как быть с

тем, что Солнце далеко, а кольщик дров здесь, возле дома старушки? Этот

парень – солнечный зайчик, адаптированный под естественные запросы

выживания. Поэтому древние поступали мудро, рисуя старичка с нимбом на

голове – антропоморфированное изображение Солнца, сияющего сквозь облака.

Именно это нам откроется при созерцании Божественного опосредованно наших

органов чувств. В каких-то иных сферах реальности, более высших, нам

открываются уже иные формы Божественного, и понятно, что оные всё более и

более будут нам напоминать только нас самих, мы увидим только то, чем сами

наделены – во всем нам естественно видеть только самих себя. Остаётся только

антропоморфировать Божественный подвиг, сделать Его доступным для нашего

мировосприятия. Древний человек выразил Творца на своем примитивном

понятийном языке, на котором, кстати, до сей поры говорят многие современные

духовники Церкви, просто хотят быть понятыми для своей паствы. Никаких

чудес нет – всё логически правильно выстроено в Православии. Тут надо быть

самим грамотными.

У Бога много энергий и один из видов её – лучи Солнца. Солнечная

энергия стимулирует жизненные процессы на поверхности земли, ставшие с

течением времени созерцаемой ныне флорой и фауной. Это все то, что оказалось

в области мировосприятия, то и дано нам созерцать, а всё остальное сокрыто за

этой стеной ограниченной возможности природы органов чувств. Мы видим то

же самое Солнце, только лучи его трансформировались в весь этот животный и

растительный мир. Иными словами, кольщик дров у бабушки – это просто

антропоморфированный солнечный зайчик с более выразительной

способностью мыслить и говорить, открывающей нам ещё и те свойства,

которые сокрыты за простым солнечным сиянием. То есть это недоступное для

физического освидетельствования, оказывается доступным восприятию только

духом и соприродным ему набором инструментов только в духовной брани,

причем в реальном живом противостоянии. А потому живое общение с Творцом

– не продукт наших домыслов и не продукт нашего воображения, а

животрепещущая реальность, даже ещё в большей мере, чем видимая

Вселенная.

Познание

Представьте себе, что вы идёте по лесу и собираете ягоды. С куста

клубники и безошибочно срываете красные спелые плоды и оставляете само

растение. Вы не ошибаетесь, не путаете их с листьями или корнями. Иными

словами, безошибочно берете только то, что дарует и утверждает жизнь,

отделяете то, что вам полезно, от того, что вредно. Вся деятельность

человечества направлена только к этому – мы ищем то, что утверждает нас в

этой реальности. Но это возможно лишь в одном случае, когда мы смотрим на

мир и познаем его через призму Божественного, через Его Любовь к нам.

Грехопадением человек изменился, ведь так как Адам послушал голос змея, то

принял его точку зрения, а потому видеть мог только то, что естественно

созерцать змию, ползающему по земле. Адам увидел мир в ином естестве, ибо

уже смотрел не с высоты, а совсем наоборот с самой глубины падения, снизу

вверх. Вселенная – это цветок или зеркало, когда смотришь на него сверху, с той

стороны, с какой смотрит на неё Бог, то отражение его красоты радует. Но когда

мир предстает взору с обратной, с тыльной стороны, то открываются совсем

иные угнетающие душу картины. То есть человек получает экстаз или имеет

способность жить только лишь в одном случае: когда имеет близость к Богу и

смотрит на мир естественным богооткровенным образом, то есть из пределов

Господних, сверху, через призму Божественного замысла о мире. Только тогда

мы понимаем промысел Творца и радуемся сему. В противном случае без

созерцания красот Вселенной человек бунтует, ищет выход, ломая все на своем

пути. Познание Бога лежит в основе Священного Писания. Каждая строка его

как бы приуготовляет нас к тому, что свершится потом на Голгофе. Рассмотрим

один эпизод, где речь идёт о городах Содоме и Гоморре:

«И пришли те два Ангела в Содом вечером, когда Лот сидел у ворот

Содома. Лот увидел, и встал, чтобы встретить их, и поклонился лицем до земли

и сказал: государи мои! зайдите в дом раба вашего и ночуйте, и умойте

ноги ваши, и встаньте поутру и пойдете в путь свой. Но они сказали: нет, мы

ночуем на улице.

Он же сильно упрашивал их; и они пошли к нему и пришли в дом его.

Он сделал им угощение и испек пресные хлебы, и они ели.

Еще не легли они спать, как городские жители, Содомляне, от молодого

до старого, весь народ со [всех] концов [города], окружили дом

и вызвали Лота и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь?

выведи их к нам; мы познаем их.

Лот вышел к ним ко входу, и запер за собою дверь». (Бытие, глава 19,

стих с 1 по 6)

Эти люди хотели узнать о том, что у ангелов Божьих злого, и нашли

огненную серу с небес – то, что хотели. Только жить с этим оказалось

невозможно. Извращением являются поиски в Боге злого. Также поиск злого в

людях, подозрительность – есть суть содомского греха. То есть смотреть на

Божий мир и на Его творения можно только через Божественный замысел о

мире. Только в этом случае все то, что мы обретаем возможность делать

открытия в научных экспериментах, которые принесут добро и утверждение

счастья и мира.

Как возник культ предков

Если мы приглядимся к природе человека внимательнее, то выявим

очевидное, а именно созерцаем мы лишь то, что произошло некоторое время

раньше опосредовано уникальным образом проявившихся следов. А так как

раньше всего мог быть только Творец-Созидатель, то получается, что мы

смотрим на Него через толщу времён, так же, как, смотря на Солнце, созерцаем

лишь то, что возникло ранее чуть более восьми минут тому назад. Само же

явление имеет место быть и в данный момент, но чувствуем мы только то, что

было в прошлом. Итак, Бог, как Творец существует и ныне, только видим мы Его

через множество времени, прошедшего с момента сотворения мира. Теперь

представьте себе, что Солнце начало от нас удалятся – время прохождения света

увеличивается и тепла все меньше, и меньше. Но это не означает, что звезды

более нет, просто оная ушла из привычной сферы нашего восприятия. Так же,

общаясь человеком живущим, здороваясь с ним за руку, мы видим и чувствуем

единство в одном. И вот он от нас удаляется, на смену самому очевидному

рукопожатию приходят иные формы того же единства и чувственного

освидетельствования. То есть мы уже довольствуемся отношениями в иных

сферах чувственного восприятия: хоть нам нельзя пожать его руку, но мы

слышим голос и видим контуры его тела. И если он вообще ушёл из этого

обозрения, то сие также не означает, что его нет. Так вот, так как творение Божье

не преходящее, то везде действует тот же закон сохранения, только в данном

случае он явлен в иной грани – он выражает вечность единства. Умерший

человек на самом деле остаётся жить, по-прежнему пребывает с нами,

изменились только образы этого единства и способы влиятельного общения.

Усопшие способны теперь оказывать своё влияние на происходящее через иные

сферы естества человека, опознаваемых иными гранями его природы. Умерший

по-прежнему продолжает жить по тем же законам, продолжает возрастать в Боге

прежним несением своей ноши, ибо только через этот подвиг Креста Господня

он приобщён к Царствию Небесному, только через деятельное движение он

имеет радость видеть Бога – в этом его райское счастье, в исполнении своего

долга перед Богом. Если его нет во Царствии Небесном, если он не в радости

служения Богу, то для нас, живущих на Земле, нет его животворного, радующего

влияния. Таким образом, если сказанное верно, то должна быть какая-то

результативность в распознании его благого влияния. Ведь то, как наши

усопшие предки при жизни заботились о нас, постоянно отрывали что-то от

себя, давали толчок нам живым, так и после смерти они должны продолжать

жить этим же служением – жертвовать собой ради нас. Они как прежде должны

сослужить Богу, то есть быть проводниками живой Божественной силы. Иными

словами, мощи усопших неизбежно должны быть наделены свойством особой

проводимости того же самого влияния Божественного, благодаря которому

зародилась жизнь в пределах Земли в самом начале всех времён. Назовем акт

зарождения живого на Земле счастливой случайностью.

А теперь есть смысл более полно ответить на вопрос: что такое

счастливая случайность? Понятно, что в любом случае, сие связано с событием,

которое утверждает жизнь. То, что не помогает жить или не способствует

спасению и зарождению новой жизни, то счастливой случайностью быть не

может. То есть Божественное творчество сотворения мира и человека в нем

неизбежно подпадает под определение радостного случая. Если дадим иное

определение счастливой случайности, то нам становится ясным, что это есть

труднообъяснимое животворное совпадение, это есть трудно воспринимаемое

выражение единства в условиях сплошного хаоса и ада. Но во Царствии

Небесном, счастливое совпадение – просто норма бытия, ведь там все в единстве

и всё во взаимосвязности, а совпадение – это естественность. То есть то, что для

нас есть счастливая случайность, для Бога – естественный порядок вещей. То

есть давая определение счастливой случайности, мы можем сказать, что это

вторжение Божественных сил в мир хаоса. Ведь благодаря Богу человечество

зародилось изначально – это был самый главный акт счастливого случая, а

потому всякий счастливый случай так и остается естественностью Божьей, как

жизненно важный и утверждающий живое – на то он счастливый случай.

Представьте себе, что вы попали в пустыню, где каждая капля воды на вес

золота. Но есть места, где этого золота целые реки текут. Если возле реки водой

никого не удивишь, то в пустыне к воде особое внимание. Так вот, во Царствии

Небесном всё есть счастливая случайность абсолютно и в каждом микроне

бытия присутствует неизреченная радость. Тогда вопрос: что нести должны

мощи усопших святых угодников нам из Царствия Небесного? Если есть Бог и

Его Царствие Небесное, и если после смерти человек пребывает во Царствии

Небесном, то тогда его мощи, как проводники Божественного влияния, должны

как-то обозначить свои свойства, а именно благоприятствовать жизненным

процессам. Ведь Бог – высшая абсолютная крайность жизни. Иными словами,

счастье и радости, естественные для Рая, обязаны возникнуть в наших

чудовищных условиях земного хаоса. Применительно к затронутой нами теме,

так как именно благодаря, в нашем понимании, счастливой случайности,

зародилась жизнь, а потому именно удача так и остается самым

востребованным, важным условием во всех сферах человеческого бытия в

условиях земных опасностей. Итак, мы приходим к выводу, что мощи усопших

праведников проводят влияние от Царствия Небесного и активируют счастливые

случайности. Она столь же нужна во время охоты на мамонта, на пещерного

медведя, также в трудных условиях жизни Севера, при ловле рыбы и так далее.

Без удачи нет вообще ничего и потому оная остается той самой белой

непрерывной единящей нитью счастливого случая, счастливого совпадения,

соединяющим нас современных с перво-актом Божественного творчества –

сотворением человека в Раю. Так как вне счастливого совпадения нет жизни, то

именно под неё, под счастливую случайность, все сильнее и сильнее

прогибается дальнейший эволюционный процесс становления всех форм жизни.

Так как в счастливом совпадении нет покушения на само естество живого, то

живое ведёт себя в этих пределах счастливого случая абсолютно свободно и

позволяет себе иметь самые причудливые формы: цветы, животные, насекомые.

Сама эта счастливая случайность, как живительное совпадение, становится

родителем иных совпадений, столь востребованных для утверждения живого. К

примеру, в каждом автомобиле таких вот совпадений множество, что наделяет

его способностью ехать: это размеры деталей, крутящие моменты и

механические такты.

Но это только лишь теория. Если всё сказанное выше – правда, то, по

логике вещей, людьми сие должно быть распознано опытно. Наши предки

должны были увидеть эту связь с Богом через мощи усопших людей. И человек

эту связь узрел. Перед мощами своих усопших предков первобытные люди

благоговели особенно, ибо они поставляют из Царствия Небесного то важное

качество постоянства и единства, которое становится в наших сложных

условиях бытия счастливым совпадением. Поэтому просто поражает их

фанатизм, с коим они несли почтение предков: они носили на себе мощи своих

усопших родичей и старались с ними не расставаться даже во время опасной

охоты, ведь нужен проводник счастливой случайности, столь востребованной в

такой ситуации поиска, преследования добычи и удачного попадания.

Древность

Как ранее говорилось, любящее сердце – диктатор или даже деспот по

отношению к носителю его в себе. Если человек мучается от физической боли,

то к ней он может привыкнуть. К душевной боли привыкнуть невозможно. Этот

момент формировал человека множество времени – человек всегда шел по зову

сердца. К примеру, эпоха неолита, как свидетельствуют археологические

раскопки, стала революцией, ибо древний оставил сытное кочевье за стадами

травоядных животных и начал вести более голодный оседлый образ жизни. И

всё по той же причине – желание быть рядом с останками усопших. Они теперь

не носили их на себе, а просто закапывали своих усопших родственников прямо

в жилищах и жили на могилах их. Благое влияние от их могил не утрачивается, а

счастливый случай как прежде востребован, только теперь адаптировался в иные

формы жизнедеятельности и ведения хозяйства.

Позднее, как свидетельствуют археологические находки, люди

распознали и другое, что не все усопшие несут благое влияние, но лишь

усопшие, наделенные определённой степенью святости. Видать, уже в те

времена люди замечали тех, кто жил распутно, позволял себе опускаться до

греха, обижал слабых. Они попали в ад и становятся проводниками не

Божественных сил, а адского холода, невезением расстраивающего все живое.

Поэтому в жилищах продолжали хоронить только усопших детей и лиц особой

святости, а остальных выносили для захоронений в определённое место. Так

появились первые погосты. В оседлости люди занимались собирательством

семян с колосьев пшеницы, ржи, гречихи и так далее. Так продолжалось около

2-3 тысяч лет до того момента, когда они окультурили многие растения,

научились обрабатывать землю, но все это время жили впроголодь, зато вблизи

со своими предками. И даже потом, после того как начали выращивать урожаи

зерновых и пища стала калорийной и легко усвояемой, тогда вновь любящее

сердце выбирает себе пути подальше от сытной и вольготной жизни. Из чего это

видно? Так как приём пищи стал стабильным и энергоёмким, то появилось

свободное время. Свободное время стало первым Божественным судом над

людьми. Либо человек во время отдыха пребывает в праздности и безделье, либо

чтобы сберечь свою духовную радость понуждает себя к подвижничеству – ибо

так легче жить любящему сердцу в служении Богу. И понятно, что в

естественном отборе выжила вторая кондиция образа жизни. Древние люди как

бы боялись жить в праздности и пустом веселии – их несло к самореализации, к

самовыражению. Ведь счастье – это состояние любящей души, некоторая

кондиция жизни человека в постоянном подвиге, от которой не хочется

отдыхать. Потому вместо вольготного пребывания человек избирает себе

тяжесть жизни: он начал таскать камни до 20-30 и более тонн и из них строить

жилища не себе, а усопшим. Это так называемые дольмены, менгиры, кромлехи,

распространенные по всей Европе и миру (их сотни тысяч). Живут почти в

пещерах, иногда голодают, но строят жилище не для себя, не для своего блага

земного, а для тех, кому они уже не нужны, – для усопших! Вот насколько ясно

и сильно народ различал благое влияние усопших предков на их земное бытие и

как благоговел перед ними. Насколько велика значимость предков для людей

живущих. Природа жизни по сути такова, что ей нужна сама эта кондиция

пребывания в победоносном борении, ибо лишь победа в тяжком борении с

самим собой приводит к высшей экзальтации счастья. Что такое борьба? Борьба

– это деяние, в котором всё то, что мешает любить, отводится; все то, что

временно, отвергается, и остается все то, что вечно и едино с Богом. То есть

важна даже не сама эта конечная цель, а сама эта кондиция постоянного

торжества над собой, в процессе которого обуславливается постоянное владение

высотой духовной чистоты, счастьем. Это как бы оборона, удержание

господствующей высоты. Сама по себе нагрузка на тело человека – это

покушение на его психическое здоровье, ведь он терпит напряжение, тяжесть.

Но если в этот момент человек пребывает в молитвенном единении с Богом, то

все становится с точностью до наоборот: нагрузка даже стимулирует рост и

укрепление душевных сил, а вместо боли приходит экстаз любви. То есть

тяжёлые нагрузки – это земля, которая в одном случае забирает жизнь, а в

другом дает энергию живому дереву, активирует развитие в экстазе. Как только

происходит нарушение естественного (к примеру, ветви касаются земли), так

сразу растение начинает болеть и дерево гибнет. При естественном Божьем

порядке вещей даже ад становится естественным дополнением и радостным

утверждением живого. И вот именно это свойство физиологии человека стало

определяющим фактором истории человечества.

Физическое упражнение стимулирует активность мозга и этим

обеспечивается пребывание ума в радостной ясности. Если мы присмотримся к

природе человека, то нам открывается важное, что вся наша физиология

заточена именно на это ухаживание за работоспособностью мозга. Только

теперь, физическое упражнение становится важным не только ради

поддержания в тонусе ум, а приятное совмещается с полезным. То есть

стимулирующее ум движение имеет ещё и цель, важную для утверждения

живого в условиях опасности. Человеку нажжен естественное для него

служение Богу в Раю, то есть вне жесточайшего естественного отбора, ибо с тем

набором достоинств, коим обладает человек, он всегда в проигрышном

состоянии – он слабее лесных зверей. В этом и есть важная роль счастливого

случая. Он так и остался самым значимым как при акте зарождения жизни, так и

для последующего течения её в истории. Именно вот эту связь нас современных

с тем самым первым актом зарождения живого в Раю осуществляют мощи

усопших праведников. Так возникло почитание усопших, выразившееся в культе

предков. Это становится важнейшей составляющей, приобщающей к

Божественному и ко всему сопутствующему Царствию Небесному набору

граней, свойств и качеств. В том же числе востребованное везение. Ради этого

оказалось востребованным формирование государственных образований, как

ещё одного нового удобного инструмента, нужного в богообщении. Итак,

государство могло появиться только как общее дело всего народа в служении

Богу и доныне не может изменить своему прямому извечному предназначению.

До Рождества Христова единящим началом в государственных образованиях

была чистота духовная людей, как образ Пречистой Богоматери Марии. А после

Рождества появляется уже единящее мистическое Тело Христово.

Выявим ещё одно свойство в природе человека, чтобы рассмотреть эти

вопросы ещё и с другой стороны. Мы все абсолютно разные по характеру,

образу жизни, положению в обществе и по образу мировосприятия. Но есть

одно, что одинаково для всех нас – это Бог. В Его природе мы едины, а во всем

остальном различны. Как строить отношения между людьми? Очевидно,

следует уничижать все то, в чем мы между собой различны и активировать все

то, в чем едины. Это правильно. Что такое зло? Как выяснили, зла не

существует. Если кружка беспорядочно валяется на полу – это зло. Но сама

кружка злом не является. То есть все мы едины в добром, но разделены

отсутствием порядка Божьего. Ведь только в нём все есть счастливое

совпадение, ибо все находится на своём утверждающем счастье месте. Даже

дьявол остается ангелом Божьим, только злой он от того, что находится не на

своём месте. Да, как творение Божье, он стремится делать добро, да только вне

счастливого совпадения. А именно не ко времени, не к месту и не в

соответствии с обстоятельствами. Счастливое совпадение или случайность

возникает при соприкосновении к Божественному, в Котором мы все тут же

становимся едины. По этой причине, Православие – это такая вера, которая

призвана изменить даже самое страшное во Вселенной – дьявола. Сатана

должен вновь стать ангелом Божьим. Так воздействует частица Божья святой

Евхаристии. Что уж там говорить о всякой ереси или о каких-то страшных

масонских культах, или о языческих течениях в политике, в бизнесе и культуре.

Да, мы православные иной раз боремся и не даем сказать слово Самому Богу.

Ведь достаточно нести эту Частицу в себе и можно усмирить самые

воинственные народы. Когда уходят от нас те, кто владеет даром молитвы –

святые старцы, тогда мы из-за слабости своей духовной прибегаем к открытой

борьбе. Богословие нужно только лишь для того, чтобы показывать на

понятийном языке народа то, как эту Частицу Божью добыть, ибо победы свои

мы трактуем извращённо, а потому они становятся началом поражения и

грядущих катастроф. Так было в СССР. На людей Божественная частица

действует так: человек умирает для греха и становится частью Тела Христова,

хотя при этом плоть продолжает жить земной жизнью. Такая смерть не является

смертью. Это преображение, в котором человек становится государственником,

частью не видимого Тела Христова в видимом проявлении государственного

строя. Государство держится только на этом единстве во Христе.

Святое Евангелие повествует нам о том, что если государство изменило

своему этому смыслу бытия, то обречено на разрушение. Только следующие по

истинному пути за Христом могут утверждать государственность, видеть

Истину, ибо только радостью и счастьем служения Богу можно пленить людей и

целые народы в союзы. С другой стороны, истинное счастье не могут затмить

никакие репрессии, и заточения, ибо счастье человека не от мира сего, а потому

надо испытывать его искушениями. Только Истина несет в себе радость жизни, а

потому в трудные минуты испытаний истинная радость усиливается, а потому

ни с чем её не спутать. Надо только сказать важное о том, что владение Истиной

– это не ареол особых знаний, как утверждают несчастные. Владение Истиной –

это постоянное молитвенное единение с Богом, это действие в воле Божьей.

Пряники, пиво или плотские утехи – это только лишь радости плоти. При

страшных испытаниях, подобных Голгофе, они, как и все второстепенное

уходит. Остается только чистое и истинное проявление полноты Божественного

счастья в молитвенном богообщении. Поэтому для того, чтобы познать истину,

чтобы точно её разглядеть, нужно вместе с ней пройти через горнило

испытаний, через борение, надо наложить крест на идею, как сказал святейший

Патриарх Кирилл. Те радости, что скрадываются во время скорби, истиной не

обладают. Именно так, в скорби было распознано благое влияние

Божественного, Его Царствия Небесного, исходящее от мощей усопших

праведников. Вот почему люди отдавали столько сил и времени строительству

каменных сооружений в надгробии усопшим.

Человек не обладает вообще никакими достоинствами, столь

востребованными в борьбе за выживание, ибо у него одно победоносное

достоинство – счастливая случайность. И наоборот, дьявол, обладая абсолютно

всеми достоинствами для успешной борьбы за выживание, но без счастливого

везения остается вечно поражённым в брани пребывает в аду.

Теперь становится ясным, почему древние так щепетильно относились к

этому: они всю жизнь строили гигантские сооружения для устроения загробного

мира, целенаправленно устраивая себе тяжёлую жизнь, причём осмысленно

совмещая оную с культовым деянием, со устроительством пирамид и каменных

огромных сооружений. Так мыслило человечество миллионы лет, благодаря

чему нарождалось даже в таких тяжелейших природных условиях и в плену

смертельных опасностей. Вот что такое простое везение.

Опять же человек жаждет быть в естественной для него реальности

Царствия Небесного, Его абсолютного экстаза, ибо что-то иное скрадывает

торжество восторга, сильно ввергает личность в дискомфорт. А так как

душевные боли гораздо более сильные физических (ведь известно, что из-за

душевных болезней люди способны на самоубийство), то человек идёт туда, где

хорошо душе, а не телу и делает то, что хорошо духу, а не телу. Ибо тело, как мы

выяснили, – это лишь вспомоществующий инструмент, призванный через

напряжения в усилиях умножать полноту радости и счастья в единении души с

Творцом, а потому это не есть страдание, а совсем наоборот, трудное бытие – это

как раз стихия для полной реализации возможностей нашей природы улучшать

работу мозга, благодаря чему тело способно активно соучаствует в радостном

богообщении. В процессе эволюции этот инструмент, стимулирующий работу

мозга, постоянно меняет образ своей деятельности, но стимулирующая высокую

ясность ума интенсивность физической нагрузки остается в прежней

востребованности. Без молитвы нет жизни, а потому в приобщении к Богу

участвует абсолютно весь человек, а не часть его тела и природы.

В Индии физический труд менее актуален, чем в северных землях с

суровым климатом, а потому люди пошли иным путём. Так как условия жизни

на Юге вольготные, а потому этот телесный инструмент менее востребован для

выживания, то плоть, призванная вспомоществовать душе в её священном

призвании быть в радости с Богом, не соучаствует душе в единении с Ним,

иными словами, не молится Богу так, как это для неё естественно – в поте лица.

Всё то, что не востребовано для утверждения счастья, всё то, наоборот,

становится камнем, тянущим на дно. Также как если корабль тонет, то из

плавучего средства становится камнем, тянущим на дно. Поэтому индусы

сбросили этот камень, искусственно ограничить влияние беснующейся от

безделья плоти на душу и научились уходить в себя, что какое-то приобщение к

Божественному неизбежно им давало. Так возник опыт нирваны, освобождение

души от всех желаний тела и её чувств. Но согласитесь, что ограничение

полноты восприятия в богообщении – это ограничение полноты радости,

свойственному Царствию Небесному. Как пишут святые отцы и учителя Церкви,

в радости и счастье призван участвовать весь человек. То, чем Бог наделил

человека для полноты счастья, нам нельзя отвергать, ибо это как птица без

одного крыла, хоть и остается птицей, но ограничена и обречена на погибель. То

есть, как раз наоборот, Бог, как источник абсолютной силы и радости бытия дал

нам наши таланты для того, чтобы мы наполняли всех их без остатка сущностью

богообщения, усиливали счастье, чтобы экстаз был более полным. Именно по

этой причине в индуизме возникли некоторые страшные течения, извращающие

естество нашей природы, о которых говорить не хочется.

Также надо сказать, экстаз от близости Богу становится стимулом

сообществу для всеобщего единения и объединения. Там, где хорошо душе, там

крепче любовь и сплоченнее коллектив, у которого общая цель не ущемляет

интересы каждого из них. Такой тоталитаризм никто даже не заметит, ибо оный

естественно вписывается в саму природу счастья в свободу от всего того злого,

что разрушает – в свободу от душевных болезней. Этот плен самый желанный.

Просто заповедь Божья «в поте лица добывать хлеб», то есть отделять доброе

Царствия Небесного от злого преисподней, оказывается значимой для жизни не

как наказание за первородный грех, а как условие жизни бытия в неизреченной

радостей её. Бог любит нас и потому показывает нам новый рецепт счастья.

Именно поэтому подобно тому, как первый человек носил на себе мощи

своих родителей, в наши дни почитание усопших предков не утратило своей

актуальности. Так во время православной литургии в Храме святая Евхаристия

совершается на мощах святых угодников Божьих, вшитых в Антиминс. Или

просто мощи святых вкрапливаются в иконы или помещены в специальные

мощевики для почитания. Почему? Потому что так же, как древние, мы

явственно ощущаем покровительство своих умерших в самые ответственные

моменты особого риска для жизни. Этот опыт человечества, которым люди

активно пользовались ещё в первобытное время, актуален и сегодня, мы живем

по тем же законам. Новое – хорошо забытое старое.

Богоявление

Для того, чтобы вести научные разработки, необходимо сначала примирить

современные научные знания о мире с религиозным учением Священного

Писания о Вселенной. На самом деле одно дополняет другое. Если сперва

созерцаете мир с высоты вершины горы, то вам открывается одна реальность, а

если вы будете созерцать тот же мир спустившись в долину, то перед вашим

взором уже иные картины. Но очевидно одно, что между двумя точками зрения

нет противоречия, ибо одно дополняет другое. Созерцая мир с высоты мы

видим, к примеру, повороты рек, зеркала озёр, поля и леса, какие-то

возвышенности. Но очутившись в долине у подножия гор, перед нами какие-то

коряги, пни, заболоченность, валежник. Эта реальность есть часть той, что мы

видели с высоты. Если сказать, что все вокруг создал Бог, то очевидно, что речь

идёт об общем плане, за пределы которого научный анализ, как частный случай,

выпасть не может. И как бы он там не изворачивался он всё равно остается

только лишь частным случаем от общего. Также дело обстоит в отношениях

науки и религии.

Дело в том, что до отпадения Адама из Рая мир один, после отпадения –

другой. А это разные состояния Вселенной и соответствующие им законы. Из

чего это видно. Проведём научный опыт. Возьмите палку выведите оную в

состояние равновесия, при котором один конец стоит на земле, а другой

выводится в положение вертикали. Если её отпустить, то по логике вещей и по

закону физики оная упадёт. Мы можем даже сделать расчёты этого падения. В

жизни все иначе – мы не живем по закону логики. Эта палка наоборот стремится

восстановить равновесие после воздействий на неё. Наше здоровье постоянно

подвергается бомбардировке погодными условиями, болезнями, опасностями,

но в отличие от мертвого, а точнее от этой палки, здоровье опять

восстанавливает и удерживает свое равновесие. Вот так соотносится мертвое к

живому, научный анализ к духовному восприятию Вселенной. Нельзя одно

накладывать на другое при познании, нельзя одно измерять другим, ибо

заведомо мы будем иметь неверный результат, о котором так хорошо сказал

преподобный Серафим Саровский «Под предлогом просвещения мы зашли в

такую тьму неведения, что нам уже кажется неудобопостижимым то, о чем

древние явно разумели». Нельзя законы становления, возрастания, улучшения

ставить рядом с заонами распада и разрушения. Иными словами, если говорить

о науке, то она не властна над миром Царствия Небесного, то есть там, где нет

противоречий. Раз нет противоречий, то нет и борьбы, стимулирующей все

формы эволюции в единстве и борьбе противоположностей. Там счастье и

радость, а потому нет поиска истины, нет и науки. Всё что попало в поле зрения

современной науки началось в момент грехопадения. С этого времени законы,

естественные для нашего мировосприятия активизировались, но при этом не

упразднились и законы Царствия Небесного: ведь нам по прежнему знакомо

чувство любви, законы совести и духовной радости. Для живого связь с

абсолютной высшей степенью жизни, с наивысшим проявлением любви, как это

было во Царствии Небесном так и остается самым важным все определяющим

моментом, а потому в природе человека всё подчинено единению с Богом в

разной приоритетности и по степени значимости. Что-то в первую очередь, что-

то последнюю. Но так или как-то иначе, жизненно важен каждый элемент, также

как у пловца каждое движение рук, ног и тела подчинены достижению общей

цели. Нет ничего лишнего в каждой микроне движения. По отдельности

шевеление рук или ног выглядят как-то бессмысленно. Богослужения, посты,

молитвенные правила суточного, недельного и годового цикла и всё остальное –

в единстве многообразно утверждают вечное бытие человека и движение в

вечность. Без животрепещущего единства с Богом – все остальное ничего не

значит: богослужение становится ритуалом, культовым действием с элементами

магии и мистики; пост – вегетарианством; труд – погоней за наживой;

священное действие – источником вожделения. Мир человека рушится и вместе

с ним уходит всё остальное.

Тогда как соотносятся наука и религия? Представьте себе, что первобытный

человек идет по лесу и находит ровную длинную палку. Он подбирает её и

начинает исследовать на крепость, на размер, на прямоту. Это было первое

научное исследование, в процессе которого произошло открытие интересных его

свойств. После чего он забрал её к себе и. думал о том, где её можно применить.

Палка становится продолжением его тела и в какой-то ситуации наделила его

новой возможностью – и на этом все, значение палки ограничивается. Это

открытие не может повлиять на религиозность человека, не изменилась степень

пребывания человека в Божественной Сути и не наступила новая Эра. Просто у

человека с помощью этой палки появилась новая возможность, ведь, если надо,

её может выкинуть, но суть жизни (молитвенное единение с Творцом) не

изменяется, независимо от того есть у него эта палка или её нет. Не этот кусок

дерева, как второстепенное, утверждает жизнь, а Бог, оный просто в какой-то

момент облегчает желанное единство с Ним. Сама по себе эта палка в какой-то

степени наделена узким спектром Божественных свойств, с помощью которых

Божественное лучше адаптируется в сложных условиях окружающей природы.

Человеку в Божественном естественно быть, ведь это его изначальная Родина –

Царствие Небесное. Просто, таково свойство жизни – наступать на смерть,

отвоёвывать у неё новые пространства и научный прогресс – требование именно

удовлетворения этой потребности жизни. Это Воля Творца, которую выполняет

человек и соучаствует в Его Промысле. Кроме использовании в быту

обыкновенной палки человек научился говорить, читать, писать, проводить

вычисления. Но опять же это тоже только лишь инструменты улучшающие

возможности тела в служении живому, то есть Богу. Но не произношением букв

молитвы, ни словами, ни числами душа человека пребывает в сопряжении

творчеству Бога, но душою становится едина с сущностью Творца. Таким

образом, палка, найденная в лесу – необходимое дополнение, но никак не

усовершенствование организма. Нельзя одно заменить другим, но только

дополнить. То есть, если палка наделена какими-то преимуществами, то сие не

означает, что нужно отрубить руку и вместо неё вшить палку. Ведь это есть

прикрытое научной целесообразностью покушение на убийство человека. Также

никак нельзя религию заменить научным анализом, но только дополнить им и

его научными открытиями. Более того, так как найденные в палке качества в

какой-то мере несут печать Божественного, то могут через эти признаки служить

только улучшению единства с Творцом. Хороший быт – это уже побочный

эффект, который возникнет потом, как сопутствующий продукт, как следствие от

более сильного приобщения к Богу. Хороший быт – одно из множественных

свойств Царствия Небесного. Появляется лишь какое-то удобство, позволяющее

лучше решать какие-то задачи без нарушения самого важного качества духа, а

именно без нарушения душевного комфорта во время самого священного

молитвенного единства с Творцом. Так как счастье и радость – это иные имена

жизни, то эта кондиция живого, которая возникает в полноте лишь при общении

с Богом, стимулирует все чаяния и подвиги самопожертвования. Человек ко

всякой физической болезни и боли склонен привыкать, но к боли душевной

привыкнуть он никогда не сможет. Лишь бы душе было хорошо и мы согласны

обживать районы крайнего Севера, уходить в затвор, скрываясь от людей в

болотах, островах или в горах. Таким вот образом в процессе эволюции эта

палка становится культовым прибором, вспомоществующим душе в деле

творить весь богослужебный цикл. Так прошла вся жизнь первобытного

человека. Только и всего, на что-то иное научный прогресс претендовать не

может и не имеет на то права. Также как хорошо сервированный обеденный стол

со всеми приборами на нём не является источником пищи, а лишь удобством для

приема пищи. Иными словами, какой бы ценной палка не была, оная только

помогает выживать, но не является самой жизнью. В противном случае, эта

палка становится идолом для поклонения, как бы тем, что иногда даже спасает

жизнь. Люди начинают думать, что если не будет её, то человек перестанет

искать ей замену в деле выживания. Или если Личность Бога не является нам в

антропоморфных образах, то это не Бог. Хотя на самом деле, общение с Богом –

это акт межличностный, то есть когда одна личность общается с другой. Ад –

состояние не физическое, а душевное, при котором человек теряет вот это самое

избирательное качество, когда люди путают Божественное с инструментом для

облегчения присутствия в Боге. К примеру, поездка на велосипеде до места

работы усиливает молитвенный экстаз в единстве с Богом. Но сам велосипед

проводником Божественного влияния быть не может. С его помощью удается

совместить условия жизни, потребности общества с потребностью души быть

причастницей Творцу. Итак, мы пришли к важному выводу о том, что научный

анализ имеет право на свое бытие только как дополнение к религии и её

утверждение. Отныне мы имеем право смело использовать научный анализ для

своих суждений.

Наука – это совсем не инородное тело в естестве религии, а специфическая

форма богословия. Она не может быть противопоставлением религиозному

чувству. Так как всякая научная доктрина зиждется на законе, то следовательно,

перед нами возникла потребность дать верный ответ на вопрос: что есть закон?

Это нам важно, чтобы ясно представлять себе, где именно место научному

анализу. Правильный ответ на этот вопрос виден в самом устройстве природы, о

котором мы уже рассуждали, когда говорили о двоичности естества.

Всякий из нас стоял на берегу реки. Воды её текут вдоль береговой линии.

Если бы земля под нами (и мы, стоя на ней) двигалась тоже с такой же

скоростью, то нам не распознать перемен в воде – река для нас была бы лужей.

То есть первым условием, которое позволяет человеку видеть изменения в реке,

является постоянство берега, закреплённая на нем недвижимая точка отсчёта.

Всякий из нас помнит все перемены в своем организме от раннего возраста до

этих минут, когда вы читаете или слушаете эти строки, помнит все

биологические изменения в себе в процессе взросления организма. То есть в

каждом из нас есть некоторый берег, относительно которого или стоя на

котором, мы можем замечать перемены, происходящие в себе самом от раннего

детства до этих минут. Всё в нас и вокруг нас пребывает в постоянном

перерождении, то есть рождается и отмирает, что-то начинается и потом

заканчивается, появляется и исчезает. И в нашем теле всё в постоянном

перерождении: клетки отмирают и появляются новые, но сам этот «берег»

остаётся недвижим, и относительно его мы видим и будем видеть перемены в

себе и вокруг. Это та самая часть человеческой природы, которая останется жить

после следующего перерождения – нашей физической смерти. В любом законе

присутствуют две составляющие его сущность: неизменная и изменяющаяся.

Закон – это постоянство формы протекания. То есть закон – это форма

взаимодействия двух составляющих двоичную природу: постоянства и течения.

Точнее закон – это уникально проявившееся свидетельство течения реки о

береге – о его постоянстве. То есть всякая наука, если оная строится на законе –

это есть форма свидетельства об одном из свойств Бога – о постоянстве Его.

Всякая наука – это тоже богословие. Если сказать, что окружающий мир – это

есть множественные формы выражения закона, то от сюда следует, что весь мир

– это разноликое, многообразное свидетельство о Боге. Единственное, что мы не

привыкли воспринимать личность в таком вот образе. Мы хотим видеть глаза,

слышать Его речь и чувствовать Его ладонь. Просто дело в том, что природа

свидетельствует о Боге в меру своих способностей это делать. А чтобы

распознать Личность Творца, нужно не формы и не явления, а межличностные

отношения. Нужно общение с Богом так, как это естественно нам с другом, как

с живым человеком. Представьте себе, что гуляя по берегу ручья мы увидели

человеческий след, отпечатавшийся на песке. Мы знаем, что здесь был человек,

но какой его рост, какой его пол, цвет глаз и каковы одежды, о чем он думали что

говорил – для нас так и останется тайной. Но так как глина не может нам всего

этого выразить, то это ведь не означает, что мы заблуждаемся. Глина в силу

своих возможностей свидетельствует о жизни и на большее мы претендовать не

должны. Точно также любая научная доктрина – специфическое свидетельство о

Боге в пределах её возможностей. Нам просто остается смиряться с тем убогим

набором полученных знаний и бесконечной ограниченности исповеди о Творце.

Или другой пример, вы встретили друга и пожимаете ему руку. Да перед вами

живой человек, но что у него в душе творится, какие он думы думает – то нам не

ведомо, ибо для этого нужно более глубокое межличностное общение. Даже

если мы слышим речь и отвечаем взаимностью, то это не говорит о том, что мы

все знаем о друг друге, ибо знаем только чисто внешние проявления единства.

Также при познании Бога мы всегда будем иметь дело с каким-то Божественным

проявлением, но только в молитве мы будем иметь дело с Самим Творцом, при

котором сознание приобщено к сознанию. Надо заметить, что так как в бытии

ничего кроме Бога нет, то эта кондиция богообщения есть самая значимая связь

во Вселенной и самая влиятельная на Вселенную. Это единение обуславливает

высшую экзальтацию радости бытия. Не важно то, как живет тело, не важно в

каких стеснённых условиях и что ему приходится терпеть. Важно, что счастье,

активированное Богом, томит душу и потому тело смирится со всеми условиями

жизни. Потом уже в процессе эволюции жизни, тело перестроится, в нём

появятся некоторые достоинства, которые позволят приспособиться к условиям

бытия.

Всякая грань природы людей призвана ухаживать за умственным трудом,

нежно стимулировать рабочее состояние мозга, беречь внимание человека на

делах любви и радости. Каждая фибра природы человека и Вселенной призвана

сослужить уму в его самой значимой радости совокупления с Творцом

посредством прямого общения в молитве, посредством восприятия Бога умом,

посредством тех продуктов, которые человек вкушает во время еды. Весь

организм человека – это инструмент богообщения, вне коего никакая жизнь

невозможна. Но бывает в жизни иначе. Но если радости плоти оказались вне

сослужения душе Богу, то это не то счастье, которой утверждается вечность.

Стимулируя какую-то грань от общей полноты своей природы счастья, человек

научился получать оттенки радости, из-за чего возникли целые религиозные

течения, в которых жертвой Богу было эгоистическое стимулирование граней

природы тела, рождающие разрушающее жизнь удовольствие. Так, к примеру,

появилось высказывание «истина в вине», а также нирвана, храмовая ритуальная

проституция Месопотамии и так далее. За этот грех Господь умертвил Онана.

Все эти радости не несут полноты Божественной связности настоящего с

будущей вечностью, а так как жизнь требует только Божественной полноты, то

отсутствие оной делает нас бесплодными – мы не можем таким счастьем

служить ближнему и обществу. А это важная составляющая миропорядка. К

примеру, что такое нирвана? В Раю человек всё имеет. А так как все имеет, то

нет никаких желаний, ибо все достигнуто, всё в достатке. Поэтому согласно

йоге, достаточно освободиться от желаний и всяких побуждений и ты спасен.

Человек уединяется, уходит в себя и постепенно отчуждаясь то от одной

влечения плоти, потом от другой, освобождается от всех желаний – уходит в

нирвану. Всё просто, если есть желание, то есть цель. Есть цель – надо её

достигать. Достижение цели – это всегда проблемы, ибо всегда будут

преодоления трудностей. Не хочешь проблем – уйди в нирвану. Вспомните

птицу счастья в фильме «Садко», где она повелевает: «Спать, спать, спать,

спать». В принципе, сама эта схема самоудовлетворения заложена во всех

маниакальных расстройствах психики, не исключая грех Онана, блуд и

самоубийство (как крайнее проявление). Талант жизни расходуется не ради

творческой вечности жизни на Земле, а так для его уничтожения, ибо творчество

– это проблемы устроения быта и красоты жизни. Если душа мертва, если

совесть не тревожит, то живи без проблем. Таким образом, сам по себе экстаз

вне служения Богу – образ идола, ведущего к трагедии.

У православных подход к самоочищению диаметрально иной: «Вот шёл я и

попался на пути моём пьяный в кустах. Я не отвел его домой. Прости меня,

Господи, за этот грех! Я счастлив, но когда вижу несчастного то хочу, чтобы он

тоже был счастлив, ибо нет мене радости в одиночестве. В следующий раз

исправлюсь». Вот какое очищение и радость у православных. Вот тут ему будут

нужны крепкие мышцы, здоровье для того, чтобы волочить пьяного по улице до

дома. Это специфический пример, но в нём ясно и понятно выражена вся схема

становления человечества. Ясно и понятно почему именно в процессе эволюции

человека появились крепкие мышцы, а не то, что делает человека более

приспособленным к позе лотоса или для бытия в позе йогического кренделя.

Хотя надо сказать, что выдержка, которую достигают упражняющиеся в йоге,

как инструмент может хорошо послужить настоящим жизнеутверждающим,

спасительным целям, если человек обретет верный образ служения Богу. Хотя

мне тут сложно судить, ибо отцы говорят, что вегетарианство и православный

пост диаметральны по сути и потому несоизмеримы по нагрузке на душу. Пост

нужен в той же степени, в какой нужны мышечные напряжения при

перетаскивании пьяного. Это не самоудовлетворение и не самосовершенство для

спортивной формы. Это желание помочь, поделиться своим счастьем.

Вегетарианство, как обет ради спасения любимых людей невозможно. А ради

фигуры – пожалуйста, даже изнеженные девушки к этому прибегают. Наверное,

такая же ситуация с йогой. Представьте себе хорошо накаченного культуриста,

его красивое тело, но вся эта масса мышц на ринге ничего не значит и даже

мешает. Ему даже бегать на средние дистанции нельзя, ибо сердце своё

надорвать могут. Примерно в таком же сопоставлении действия йога и монаха,

стоящего на коленях в молитвах. Несмотря на это культуристов много ныне и

они получают своё иллюзорное удовольствие от красоты тела. Это можно

сравнить также с автомобилем, который на холостом ходе может развивать

большое число оборотов двигателя – только в пустую. Но при передаче

вращающего момента коленвала от работающего двигателя на колёса,

появляется нагрузка, которая изнашивает механизм. Да без нагрузки машина

может долго прослужить. Тогда зачем она нужна? Но поймите, что для движения

к вечности, для жизни вообще эти пустые радости – только иллюзия мощи и

совершенства. Нагрузка нужна, подвиг необходим в служении живому.

Таким образом, все религии как бы можно поделить на две части: одни

сильно стимулируют только пустую природу эго, а другие – жертвенность ради

ближнего. Одни имеют жизненность только в условиях благоприятного климата,

а другие утверждают живое даже в самых трудных районах Севера. Радость –

ещё одно имя жизни. И если эта радость исходит от истинной веры и если

стимулирована во всем сообществе, то оная объединит любой разноликий

коллектив, сплачивает абсолютно разных людей в одно целое. Только в этом

случае неизбежно проявится свойство жизни побеждать смерть во всех

многогранностях её проявления.

Таким образом, изначально мы имеем связь с Богом, утверждение которой

стало смыслом жизни и деятельности людей. Обладать Истиной и быть на

Голгофе – разные имена одной и той же кондиции духа. Человек искал Истину

вокруг и всегда не потому, что ей не обладал или утратил, а потому, что

приобщаясь к этой Истине посредством Её носителей в окружающей стихии,

человек облегчал себе участь носителя оной. То есть Истине надо было

выразиться в данной реалии, создать для этого естественную (не инородную)

среду обитания, чтобы потом жить в ней. Таким образом образ служения Богу во

Царствии Небесном, как естественная потребность человека, постепенно

выкристаллизовывается в земных условиях, становится всё более и более

комфортным и качественным. Это заложено в замысле Божьем на человеке,

согласно которому он должен обожить себя через служение Богу и преобразить

Вселенную в образ Бога, и в образ служения Ему и отдать на Суд Творцу.

Какого-то иного движения в природе окружающей нас Вселенной нет – просто

Бог один. Непосредственное отношение личностей человека и Бога остается

знаменателем всего. Эта кондиция в процессе эволюции множественно

выразится в самых причудливых понятийных языковых формах. Остается

жизненно важным создавать общественное единство, для чего оказался

востребованным ритуал и культ. Вы поймите, что это тоже форма облегчения

участи ношения в себе Истины, которая со временем обрела многообразные

ритуальные формы и обоснования в культовых действиях. О самом ритуальном

действии, как богослужебном культе, сложно говорить сжато, ибо история

накопила много опыта, который несёт в себе исповедование различных форм и

степеней совершенства в Господе.

Но дело даже не в этом. Опыт переживания Божественного присутствия

разнится у всех, но общий план пути к истинному единению с Ним так и

остается тем же самым изначальным межличностным отношением между Богом

и человеком. Потому, для того, чтобы сделать сообщество сплочённым,

необходимо именно сформировать этот общий и ясный для всех понятийный

язык, необходимо сделать едиными всех в этом пути приобщения к Богу или

хотя бы понятными друг другу, ведь стремление к единству в этом моменте

становится государство образующим началом. Именно как общее культовое

действие возникали все государственные образования.

Богослужение

Постоянство – одно из самых значимых для жизни свойств Божественного,

приобщаясь к которому мы проникаемся важным качеством устойчивости перед

стихией хаоса, не покорности собственной слабости, распущенности.

утверждению чуждого Богу порядка вещей (коррупция, воровские сообщества,

пьянство и так далее), то есть мы стоим против самих себя как в

повседневности, так и в самые ответственные минуты жизни и даже когда надо

пожертвовать самим собой. Это тот самый фундамент, на котором строятся все

человеческие отношения, государственность, безопасность жизни, семья и так

далее. От сюда следует, что более значимого, чем то, что несёт нам это

приобщение к данному свойству Божественного, нет в природе вещей ничего.

Это та самая грань человеческой природы, усиленная стимуляция которой

самопроизвольно наделяет человека сопутствующими достоинствами высокой

любвеобильной, подвижнической, трудолюбивой личности. Это ценность,

которая называется народными святынями, обуславливающими всякое

эволюционное движение вперёд. Теперь поговорим обо всём том, что несёт нам

это приобщение, о национальных святынях.

Надо сказать, что современная археология всё более и более очевидно

свидетельствует об этом факте. Древний человек многое делал не для выгоды и

не для облегчения своего быта и жизни, а совсем наоборот. Организация

Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО)

выпустила восьмитомное издание «История человечества», в которое вошли все

новейшие археологические открытия, известные до 2003 года. В нём

прослеживается мысль о том, что древний человек всегда руководствовался

Божественными принципами в своих устремлениях, руководствовался

Божественными ориентирами, заложенными в нём. Он искал и ищет то, что

более всего облегчает ему утверждение своей природы (постоянства) в

переменчивой окружающей Вселенной, ту первичную часть естества человека,

названную мной постоянством-берегом реки – Истину, а значит и самого себя,

как носителя оной. О чём здесь речь? Речь здесь не о великих стройках, таких

как Стоунхендж, а о совсем ином. В каждом из нас есть тот второй «я», победив

который побеждаешь мир и имеешь возможность построить тот же Стоунхендж

и не только. К тому же это есть высшая экзальтация радости бытия и счастья.

Вот это достичь и удерживать и есть самое тяжёлое. Человек рожден во

Царствии Небесном и все Его составляющие, Его Сущность дыхания жизни так

и осталась знаковой в природе человека. Прибавилось то, что скрадывает это

счастье, высшую экзальтацию радости – поражённая грехом плоть. Так как

Божественное в человеке нетленно есть, то для того, чтобы вновь обрести

радость изначального бытия, необходимо убить все то, что тленно, временно и

тяготит этим дух, скрадывает счастье. Для этого Бог указует путь, следуя

которому человек умерщвляет грех, убивает временное и тленное, отягчающее

дух – труд в поте лица. Для человека ничего не изменилось и он по прежнему

насельник Царствия Небесного, но теперь уже исполняя это условие. Вот

почему человек искал совсем не благоприятной вольготной жизни без борьбы, а

как раз адаптации этого качества победного борения своей жизни и при этом

ещё и облегчения победы над самим собой и в самом себе. Ведь с этого всё

стало быть в истории человечества: Царствие Небесно так и осталось самым

важным условием жизни человека, только теперь уже этот хлеб насущный

требуется добывать в поте лица. Чтобы было ясным о чем здесь речь, приведу

пример. Вы все видели монаха отшельника с четками на руках. Аскет постоянно

перебирает шарики произнося молитву. Действие нудное и продолжительное.

Теперь представьте себе, что эти же чётки с огромными шариками массой по

несколько десятков килограмм. Надо делать точно такое же действие и читать

молитву на каждом шаре. Нудный тяжёлый труд, но достоинство его в том, что

действие сие, с одной стороны, когерентно напряжению духа в том же образе, в

каком молитва сопряжена с перебиранием узелков на четках. А с другой,

внимание не переключается на что-то иное, как образ того самого страшного

преступления, которое совершил Адам в Раю – дело было не в яблоке, а в том,

что он отвлёкся от Бога, обратил внимание на иное. То есть нудный монотонный

физический труд всегда специализированный и пребывает в структуре

государственного образования – это есть самое выдающееся изобретение

человечества, призванное облегчить победу над собой ради близости к Богу.

Оное несёт в себе цель достичь именно этой кондиции жизненного процесса,

при котором перебирание шариков чёток многовариантно адаптируется в образе

повседневного физического труда, при котором тело человека, по слову святых

отцов, становится вспоможению душе в молитвах Богу. (Сюда следует добавить

пост и все то, что стимулирует хорошую работу мозга и тем усиливает ум, а

также сам этот опыт распознания присутствия Благодати Божьей на мощах

усопших праведников). Потому что по грехопадению ничего не изменилось в

Божественном Замысле о человеке, ведь каждое Его Слово абсолютно

неизменяемо и вечно, но изменился только план реализации Замысла. То есть

научным изысканием становится поиск островков, наделённых Истиной,

способствующих утверждению данной кондиции образа жизни, чтобы можно

было опираться на них по пути следования к Богу и всё сильнее и полнее

трансформировать Божественные свойства в окружающем порядке вещей,

проводя во Вселенную Божественные энергии и свойства. Понятно, что тяжело

победить себя, когда приближаешься к смертельной опасности и ещё тяжелее

остаться возле неё и продолжать жить в обнимку с ней (умереть, как

оказывается легче, чем жить в таких условиях постоянной тяжбы – только и

всего).

Литургия в переводе с древнего греческого языка означает общее дело. То

есть издревле не было разделения на светские институты и церковные. Как

свидетельствуют археологические открытия, человек всегда искал наиболее

сильной причастности к Божественной Сущности. И в течение многих

тысячелетий нам раскрывается именно этот путь эволюции и опыта, при

котором человек старался как можно сильнее уподобиться Творцу в Его

свойствах, начиная от охоты на мамонтов и заканчивая современными

достижениями прогресса. Святая литургия вобрала в себя, интегрировала весь

опыт побед в духовной брани всего человечества. Конечно, возникнут, может

быть, ещё какие-то более полные формы приобщения к Божественному, но

ближе всего к Богу, так и останется природа духа в человеке, а всё остальное так

и останется способствующим этой близости природы духа Божественному.

Человек стремится облегчить, утвердить, более защитить себя от посягательств

на это спасительное единство с Создателем.

Важно не само по себе то действие, обозреваемое нашим разумом, важна

самая эта связь с Богом, важно единство с Творцом. Если можно выразиться

понятными для разума аллегориями, то это можно сравнить с какой-то огромной

вращающейся шестерёнкой, к которой каждый из нас должен войти в сцепление

и поддерживать такое состояние единства, получать вращающий момент в

течение всей жизни (православные называют это исихазмом). А все абсолютно

действия наши, в самых различных формах, начиная от простого приёма пищи и

заканчивая государственными делами и даже освоением космоса, просто

помогают это единство в сцеплении закрепить как можно лучше. Тогда всё в

природе человека и всякая деятельность его вокруг – лишь стремление

обеспечить как можно более надёжное и крепкое сцепление нашего духа с этой

Вселенской Шестернёй, обусловившая эволюционные токи цивилизации.

Мышления человека, его чаяния, его действия, всевозможные

государственные образования – всё это является лишь вспомогательными

инструментами для более плотного и стабильного сцепления с этой мировой

Шестерней, стимулирующей всякое движение в нас самих, то есть само

подвижничество жизни – лишь бы огонь Божественного имел место быть в

природе человека. Все перечисленные инструменты – различные проявления

постоянного делания, обеспечивающее более плодотворное молитвенное

действо (исихазм). Всё перечисленное является лишь дверью, иконой,

путеводителем во Царствие Небесное, которые ещё никак не гарантируют самое

это Спасение, ибо для этого нужно движение в данном направлении, нужна

жертва, нужен факт единства уже при земной жизни, опосредовано этих

путеводителей-икон. Без единства нет жертвы, а без уверенного желания

принести жертву всё так и останется схемой, образом или иконой. (Надо сказать,

что потушить огонь сей легко, вновь дать ему разгореться – бывает нужно много

поколений людей.)

Таким образом, к святой Евхаристии сопричастны все те, кто хоть как-то

обеспечивает возможность её бытия. Это и священник в Храме, и пограничник

на границе, и полицейский на своём участке, и повар, и лесник, и рабочий

завода, и медик, и так далее. Здесь надо просто повернуть сознание людей, при

котором и священник, и человек иной другой профессии в уме своём должны

вести одно и то же духовное делание – осуществлять межличностное отношение

с Творцом. В противном случае, всё обретает иной знак и противоположные

центробежные последствия. Представьте себе пограничника, несущего службу

по охране границ России. Вы думаете, что он охраняет эти навозные мухи возле

коровника или, зверей и птиц, или рецидивистов на зоне, или леса и луга, или

может быть он хочет, чтобы оседлав коня каждый мог проскакать навстречу

утренней заре, или чтобы мы мирно спали и ели? Нет совсем, он охраняет

именно эту способность, благодаря которой нарождается трудоспособный,

умный, ответственный, любвеобильный народ подвига. Он охраняет

возможность творить Святую Евхаристию, то есть он тоже сопричастен к

литургии. Раньше эту функцию выполняли высокие стены монастырей, а ныне

сие адаптировалось в данное качество множественных специализаций служения

граждан. Тот же царь выступал гарантом данного положения вещей.

Мусульманин, становившийся казаком, служил не царю, а тому порядку,

который гарантировал жизненные условия для его семьи и его народа. Он

мусульманин, как любой россиянин, тоже становился участником литургии.

О каком таком принципе здесь идёт речь, который обеспечивает наше

единство с Богом? Многие из нас задумывались о судьбе человека, о его

предопределении. Оказывается, что судьбой можно владеть и путь сей нам

указывает святое Евангелие. Одно дело наделять судьбу Божественным

замыслом в начале жизни, но другое совсем – на исходе её, когда все дела уже

сделаны и ничего не исправить. Такой человек для общества своей семьи мало

что значит, если таковая у него есть. Казалось бы, все начинается с

деторождения, но не всё так просто. Наделять судьбу человека Божественным

Предопределением – высшая святыня человечества. Это выразилось на учениках

Христа, изменивших свою жизнь, приобщившихся к Истине. Но повторюсь, что

наделять Божественным предопределением, делать человека причастным к

подвижничеству со счастливой судьбой лучше всего с самого малолетства и

даже еще за долго до рождения. Понятно, что для Самого Бога – это не важно,

когда человек пришёл к вере, но важно для нас, устраивающих

государственность, какие-то правила общежития. Человек нужен нам

причастным в большей полноте к Божественному с первых дней жизни, а не к

концу её, когда толку от него уже особого нет. Ибо для устроения

государственности нужна дисциплина во всех смыслах этого слова и смирение.

Как это достичь?

Тут сначала надо повторить о том, что уже древние узрели влияние,

исходящее от мощей своих усопших предков. Например, как свидетельствуют

раскопки, они носили частицы этих мощей, когда шли на опасную охоту или

когда меняли свое место жительство. Причём осознали это благотворное

влияние, исходящее от них настолько хорошо, что отказались от кочевания и

просто стали жить на могилах, точнее хоронили их прямо в своих жилищах.

Узрели они также и другое – не каждый усопший несёт в себе благое влияние,

точнее, чем чище и святее его внутренний мир, тем благотворнее его влияние на

живущих. Поэтому хоронить под полом жилищ своих начали только младенцев,

детей и отличившихся особой святостью. Остальных относили за пределы

поселения и предавали земле уже там. Так появились первые погосты-кладбища

и первое понимание о слове Родина, как неотделимой важной части священного

культа жить возле своих усопших предков. После двух или трёх тысяч лет

оседлого образа, когда уже научились выращивать хлеб, люди осознавая силу

воздействия исходящего от могил, начали сооружать самые различные каменные

сооружения, коих ныне насчитывается более 30000 по всей Европе и более по

всему миру. Представить себе трудно: жили можно сказать впроголодь и

ютились в захолустном жилье, но отдавали столько сил для строительства

грандиозных каменных сооружений причем не для себя, а для усопших. Почему

такое щепетильное отношение к останкам своих предков, нашедших глубокое

отражение в Православии и в русском его варианте сильнее всего.

Каждый из нас является проводником каких-то энергий. Если злой человек,

то несёт нам злое. Если добрый, то доброе. Муж и жена, как родители, также

являются проводниками энергии, становящейся потом человеком. То есть уже

самым главным для счастья человека становится сам источник энергий, который

мы выделяем и отделяем от всего того, что является проводником

Божественного. Этот образ выделения Божественного от носителя во имя того,

чтобы стать причастниками Его нетленности и вечности, выразился на природе

людей. Из-за своей греховности, иначе мы не сможем принимать Христа, кроме

как, быть Его палачами и каннибалами. Бог милостив и ведая о наших

наклонностях и умоляет Себя до такого состояния, которое мы можем

воспринять. Умаляя Себя Творец остается тем, Кто Он есть. Таким образом,

причащаясь к Божественному опосредовано проводников Его к нам, мы

обретаем через поглощённые Частицы Его единство и единство в Нем. Таким

образом, обретаем фотографическое изображение верного пути следования к

Богу, ибо если идём куда-то в иную сторону, то уходим в небытие. Потому что-

то иное не имеет вечности Божьей и, если оное было, то давным-давно ушло в

небытие, а потому нам ничего об этом не известно. Говоря словами Поля Брега

«мы есть то, что едим». Это важное утверждение.

Понятно, что люди как бы делятся на две части. На тех, кто приобщается к

Божественному стихийно и опосредовано, пребывая в трудах и заботах

ухаживая за скотиной, выращивая хлеб или работают на производствах. И на

тех, кто общается в молитве с Богом напрямую, без каких-либо посредников.

Хотя для успеха в делах нельзя разделять одно с другим. Также как нельзя

разделять дыхание человека с пищеварением (так не бывает, что одни

занимаются только дыханием, а другие только приёмом пищи), ведь это

погибель. Нудный тяжёлый, ежедневный труд крестьянина в глубокой древности

стимулирует всю природу организма, во время коего каждая фибра которого

несет в себе лишь одну цель – улучшить работу мозга, усилить ясность ума в

данный момент. Полезное совмещается с приятным. Но и этого мало, ведь при

ясности ума думки разные приходят. Можно впасть в осуждение, да так сильно,

что лучше бы этому человеку не иметь светлую голову. А можно жить только

добрыми мыслями, ведь от этого человек весел и добр по отношению к другим.

Чтобы уму открывались только хорошие картины, человек должен быть

исихастом. То есть это не думки о Божественных природах и не воспоминания

об ушедшем, а живые межличностные отношения, человека с Творцом,

реальный контакт в непосредственном причастии к Божественному, к Его

Энергиям. Надо сказать, что нет особой важности какова жизненная ситуация,

во всех случаях важно это единство человека с Божественным. В святом

Евангелии это хорошо показано, где Христос и в поношении, распинаемый на

Кресте продолжает моление, начатое в Гефсиманском Саду: по-прежнему

пребывает в естественных для Бога Троицы отношениях с Богом-Отцом Своим.

Меняется лишь визуально воспринимаемая форма этого священного делания. И

так как это есть высшая радость, то потому Сын Божий не осуждает

распинающих Его и даже просит за них, о их прощении. Он продолжает думать

не о Себе, что свойственно только имеющему не померкнувшее счастье.

Происходящее вокруг, как бы не трогает то, что творится в межличностных

отношениях Бога Троицы. Не важно, что творится с телом, если душа пребывает

в Боге. А с другой стороны, счастливым быть невозможно, когда нет счастья у

других. Это в народе называют жалостливостью. Именно поэтому Сын Божий,

как и прежде пребывая в высшей экзальтации радости, плачет о своих палачах-

распинателей. Этот момент важен для нас ещё тем, что именно он стал

определяющим фактором формирования эволюции человечества. Счастье

определяет образ человека, но он не мог быть счастлив, когда видел страдающее

или умирающее животное, убиенное ради самого себя. Этот момент имеет

значение, ибо человек жил совсем в иной реалии. Постоянная опасность,

никакой гарантии успеха на охоте, а самое главное высока расплата за ошибку.

Ошибка – это результат умственной работы и плохой собранности и

самонадеянности, нет уверенности в себе. Просто жизненный коридор того

человека очень узкий – это край пропасти. А убийство животного – это в первую

очередь травма на живой душе, которая свидетельствует о себе в ответственные

моменты жизни только одним способом – ошибкой в действии. Этот момент

можно распознать только в том накале жизни. Доказательством сказанному

могут послужить рисунки в наскальной живописи в одном из древних мест

обитания первобытных людей. В самой голове животного изображен маленький

человечек. Это говорит о том, что люди видели в животном самих себя,

понимали его поведение и даже приносили Богу как жертву.

Для единства с Богом нужно уничижение всех движений плоти – её похоти.

В молодости это достижимо посредством труда и тяжёлой нагрузки, а под

старость сие становится изнурительными постами и может быть физическими

недугами. Результат в обоих случаях тот же – это такая кондиция чистоты духа,

которая естественна для нашего бытия во Царствии Небесном уже при земной

жизни. Только, надо дополнить, что под старость человек обретает опыт

успешной духовной брани, полученный за многие годы. Он лучше разбирается в

тонкостях духовного видения, происходящем в его внутреннем мире. Он

начинает лучше познавать вселенную, познав себя. Больше видит через знание

истории и духовный опыт.

Но в данном случае, нам важно знать о самом священном действии в Храме

Божьем. Так как мы сами по себе, как родители, являемся посредниками между

ребёнком и Богом, то ребёнок «поедая» нас причащается к Божественному

посредством нас. Приобщаясь к нашему пути, к нашей степени и к нашему

образу приобщения к Божественному, к нашему Божественному

предопределению, которому мы следуем или хотим следовать. То есть речь идёт

о настоящем источнике жизни для будущего ребёнка. Это первое. Второе,

Божественное не в Божественной Субординации становится злом. Также как

дьявол, хотя и создан Творцом, но добром не является, так как нарушена им

естественная ориентация приоритетов (беспорядок в вашей комнате – это зло, но

сами вещи злом не являются). То есть важно, чтобы был отслежен

Божественный порядок вещей, выраженный на будущем ребёнке.

И так, мы зачинаем ребёнка. Это будущий человек, это целая жизнь, это

целый мир, которому надо дать Божественное Предопределение. Какая тут

может быть халатность? Ведь уже тут начинается преступление против себя

самих и людей. Для пояснения следует сделать отступление и понять чем

отличаются такие прорицатели, как Ванга, Месси и другие, от православных

духовников. Представьте себе жулика. Ворует, грабит народ. И вот приходит к

нему гадалка и предсказывает ему разбитую первую любовь и тюрьму. Или

говорит, что сие написано на роду. Это закономерно. А тут этот молодец решил

измениться. Перестал промышлять на греховном поприще. Влюбился, женился

и стал хорошим отцом семейства. Человеку дана власть над своей судьбой, а эти

прорицатели, как Ванга и прочие, говорят нам, что бесполезно бороться, что от

судьбы не уйдёшь. Или как на роду написано, так тому и быть. Это самая

страшная ложь. Ведь в этом наша радость Христова Воскресения, что Сын

Божий смог пройти мимо главной неизбежности в судьбе каждого из нас – он

победил судьбу, победил смерть и воскрес из мертвых. Дьявольские прорицатели

нам говорят, что будет то, будет то… А православный говорит – покайтесь

измените себя, станьте ближе к святости и только этим победите все то, что вам

там наговорили маги всех мастей. Вот именно этой предрасположенностью к

самосовершенствованию должен обладать будущий родившийся человек. Сын

Божий победил судьбу, ибо Его родители обладали по максимуму тем набором

качеств и свойств, предопределившие все эти Победы. Да это абсолют,

свойственный Богу, но это и ориентир для нас родителей, это ответ на вопросы

наших любящих сердец. Нам дана возможность иметь власть над судьбой, если

мы становимся подобны Богу в святости.

Итак, мы хотели бы иметь дитя с хорошей судьбой. Начнём с того, что семя у

мужа созревает до необходимой кондиции около трёх месяцев. За это время

много постов и просто моментов, когда человек прикладывается к иконе со

святыми мощами. Для чего? Чтобы ответить на этот вопрос, есть смыл вновь

вспомнить о столь чтимом нашими далёкими предками – о культе предков. Мир

полон проводников Божественной Сущности в естество человека. Но все они

различны по степени приобщения к Божественному, а значит и к вечности, как

свойству Божественного. Это значит, что все они по разному формируют

предопределение человеческой судьбы. Есть проводники, которые дают

возможность быть причастным к вечности Бога в течение доли секунд, есть

такие, кои дают эту возможность в течение нескольких минут (ведь без воздуха

мы жить не можем), далее есть энергии, кои утверждают в нас жизнь в течение

нескольких часов (то есть продукты питания) и так далее. Но есть и такие

проводники, которые дают возможность быть вообще всегда, всегда обходить

смерть стороной. Это свойство Божественного. Любящему нас родителю

свойственно жертвовать собой. При жизни питал нас, детей, Божественной

Сущностью, явленной проводниками. Когда мы были в утробе матери, мы были

оберегаемы и принимали силу через пуповину, после рождения нас оберегали и

кормили продуктами питания через ротовую полость. И на этом жертвенное

служение не заканчивается, ибо уже ушедший из жизни так и остаётся

проводником Божественной Сущности и при этом также через себя. Человек

является проводником Божественных свойств в земную реальность – он

преображает Вселенную вокруг себя. После успения, мощи усопших

продолжают быть проводниками Божественного влияния в иных гранях

Божественного Естества. И это-то влияние заметили предки, смогли распознать

данную реальность в течение многих сотен тысяч лет. Сначала это выражалось в

том, что они носили на себе останки усопших предков, а потом и вообще

возжелали жить на могилах усопших. Это исходящее от них излияние

подтолкнуло древних людей пожертвовать сытной жизнью, коей они жили в

кочевьях, преследуя обширные стада парнокопытных и люди начали жить прямо

на могилах своих усопших родичей. Археологи констатируют факт, что жизнь

стала голодной, но ради почтения предков древний уверенно идёт на этот шаг.

Потом древние распознали другое, что не все усопшие имеют благое влияние, а

потому некоторых уже хоронили усопших в отдельном месте – так возникли

погосты. В жилищах продолжали хоронить детей. То есть люди, приобщённые к

бездне и её временности, также несли своё влияние на живущих, только теперь

уже из бездны и их более всего боялись древние. Археологами замечено много

ещё такого странного, в котором прослеживается тенденция жертвы самим

собой ради каких-то непонятных целей, вроде бы как обуславливающих

единение с Творцом. Идут на трудности, подходят к краю жизни и смерти и вот

тут устраивают свою жизнь, в опасности, постоянно смотрят смерти в глаза.

Этот момент неизбежно выразился в святом Евангелии, ибо Сам Спаситель

осознанно шествовал на Крестные страдания.

Сие нашло отражение в Православии. В святой Антиминс, на котором

происходит святая Евхаристия, вшиты частички мощей святых угодников

Божьих. Причащаясь, мы потребляем Кровь и Плоть Христовы,

становимся проводниками энергий с такими свойствами, максимально

адаптированными к подвижничеству, с коими мы хотели бы видеть своих

будущих детей. А так как каждый из нас есть то, что вкушает, то мы

приобщаем своих детей к Божественному Предопределению, исходящему

опосредовано святых мощей угодников Божьих – Крестному пути на

Голгофу, которому уверенно следовали герои, святые мощи которых вшиты

в Антиминс. Где вы это ещё возьмёте, на какой работе или должности? Или

сколько это стоит, каких денег? У сего нет цены, также как нет цены

беспрерывности жизни, коей становится наделённым человек, приобщающийся

к Богу, получающий Божественное предопределение. Надо сказать, что у Бога

много свойств и недосягаемость Его для нас – одно из них. Это достоинство,

которому надо подражать. То есть эту возможность рождать людей с

Божественным предопределением (без судьбы), также надо беречь и охранять.

Государство со всеми его формами и многосторонностью деятельности является

гарантом безопасности и соучастия проведения этого самого священного

действия.

Также важно сказать, что на Руси дети рождались зимой в феврале, что было

удобно для селянина. С одной стороны последние месяцы можно было нести

беременность в зимние месяцы, менее всего подвижно. С другой стороны, дети

зачинались после Великого Поста и Светлой Седмицы, то есть выдерживался

необходимый период созревания и становления семени. Это тоже часть общего

дела, причем одна из самых важных, ибо речь идёт о будущих детях. Это тоже

литургия в более общем масштабном плане, вышедшем далеко за пределы

церковных служб в соборах, храмах и монастырях. Это государственная

литургия, в которой неизбежно принимают участие все без всякого исключения,

только с различной степенью приобщения и плодотворности. Итак, мы узнали о

том, как рождать детей с предопределением к героизму. Почему Богородица

является символом Руси? Потому что она Бога родила. Это очень важное для нас

понимание, которое становится важным аспектом в устроительстве

государственного общего дела. Ведь тот, кто победил смерть, кто смог утвердить

жизнь там, где оная невозможна. Тот, кто положил душу за други своя, кто

утверждал вечность Небесную – тот смог утвердить вечность земную. Сын

Божий воскрес из мертвых, не опустился, не заразился от тех прокажённых, с

кем общался, ибо Отец Его свят. А там, где отец, там будет и сын. Куда ползёт

голова, туда следует и хвост. От таких не страшно рожать детей, ибо оные сами

себя будут воспитывать, непроизвольно будут следовать за своим отцом. В этом

Евангелие, как самая благая весть для всех нас. То есть рожать следует от тех,

кто живёт в аскезе ради бытия в реальном, качественном единении с Богом, как

личность с Личностью. По поведению наших детей, можно узнать в какой

кондиции богообщения пребывают родители. Счастье – мерило всему и

становление ребёнка на верный путь – одна из важных граней его. Так вот все

наши дела, все государственные институты, все наши чаяния, абсолютно

все профессии служат именно утверждению этой возможности рождать

детей с Божественным предопределением, людей подвига.

Чтобы единство с Творцом имело нужное качество, нельзя отвлекаться от

духовного молитвенного делания. Под эту кондицию постоянного богообщения

подстраивается вся Вселенная. Именно ради этого появляется государство, в

коем впервые возникает разделение труда. Ведь труд человека очень

многогранен и нужно постоянно перестраиваться от одного вида деятельности к

другому, что отвлекает ум от межличностных отношений Бога и человека в деле

исихазма, от священного единения с Богом и тем самым стимулирует

отвлеченное мышление, сбивается настрой. Православные это называют суетой,

как одно из проявлений зла. Но что есть тогда добро, если суета является злом?

Добро – это обусловленное служением Богу пребывание человека в Раю. Может

звучит несколько упрощённо, но именно это состояние единства с Богом

утверждает настоящее счастье в человеке и вокруг него, становится стимулом

всех его побуждений и устремлений, а значит и движителем всевозможных

эволюционных течений.

Тяжёлый, нудный труд – это есть травма психики человека. Да-да, именно

так: всё то, что угнетает человека, это всё ранит психику, ей вредит. Вот он

израненный приходит к своим любимым и творит то, что сам есть – также

ранит других окружающих его людей – криком добивается справедливого

отношения к себе, травмирует жену, детей, соседей. Но так может быть лишь в

одном случае: когда нарушен Богом откровенный порядок вещей. Ибо есть и

другое положение дел, при котором тот же самый тяжёлый физический труд

оказывает диаметральное влияние: стимулирует психику, усиливает её,

укрепляет здоровье, вводит её в естественную экзальтацию счастья. При этом

невыносимые трудности воспринимаются также незаметно, как процесс

дыхания или переваривания съеденного обеда. Казалось бы, ум должен думать о

процессе усвоения съеденного супа, но так как нет боли, то он занят совсем

иным, а именно тем, что для него естественно – искать красоту вокруг в самых

разных проявлениях и этим радоваться. Нет большего счастья, нет возвышеннее

и радостнее тех мгновений, когда явно присутствие Божественного. Вне всякого

сомнения, что об этом ведали все наши далёкие предки, ибо только

изнурительный, нудный труд, полный опасности даёт возможность нашему

умозрению распознать влияние Абсолюта и Его Энергий. Тело сильно

изнемогает от перегрузок, а для души это состояние становится условием

возрастания и экстаза. То есть прошу заметить, что труд до усталости так и

остался составной частью жизни человека. Только теперь он перестал

мешать молитвенному общению с Творцом и даже усилил экстаз этого

единства. В государственной структуре разделенный и однообразный труд

стал частью молитвенного процесса души в исихазме, единство с

Божественным которого адаптировалось здесь в таком вот проявлении

ведения государственного хозяйства, где труд не стал легче, он лишь стал

машинальным и по максимуму высвободил ум. Остаётся только правильно

организовать его подвижничество. Остается упорядочить желание приносить

плоды жертвенного служения таким образом, чтобы его труды не наносили

ущерб природе, обществу, но лишь во благо всем. Разделение труда появилось в

глубокой древности, когда государство имело образ огромного монастырского

подворья. Но если в те времена единение с Творцом достижимо было

опосредовано духовной чистоты, то после святой Пятидесятницы единение с

Творцом наполнилось Божественной сущностью, то есть усилилось ещё и

Духом Святым. Если до Рождества Христова единство обеспечивалось духовной

чистотой, то после пришествия Сына Божьего добавилось связующее начало –

мы все стали частью Божественного тела. Иными словами, монастыри – это

лишь жалкие отголоски былого величия древних империй.

Именно по этому, без священного Огня, поддерживаемого духовенством,

невозможно объединить народ, строить порядок, естественно вписывающийся в

природу людей и созидающий экономику. Ведь к огню, если он действительно

горит, тянутся все. Никому не надо доказывать все достоинства костра в

холодное время года. Каждый сам будет стремиться внести свою лепту для

поддержания его. Конечно, всякие есть люди. То есть, всегда будут такие, кому

захочется воли (чем были одержимы даже будущие святые) – тут-то и обретает

созидающую силу крепостное право, ибо лишь в этом случае сила становится

инструментом, вежливостью и заступничеством народу. И наоборот: если

потушить священный Огонь мифа, то никакие заграждения концлагерей не

помогут. Этот принцип есть первое условие экономической стабильности и

первобытной общины, и современного государства. Иными словами, даже

крепостное право, как одна из граней Божественного культа государственности,

юридическая альтернатива духовному достижению единения людей в

сообществе, также призвано соучаствовать в устроительстве государственности,

имеет значимость лишь как последний бастион, упреждающий грядущее

разрушение. Порядок, зиждемый на страхе перед физическим наказанием самый

не устойчивый и слабый и имеет значение как раз только для тех, кто слаб в

духовной брани. А так как сам по себе ад бездны – не физическое страдание, но

духовное и страшнее этого нет ничего, то и заграждения сии не слишком

надёжные.

Далее, следует сказать о проявлении естественного положения в государстве,

столь злободневном для современности. Кто производит, тот и правит

экономикой. Это понятно, ибо только знающий своё дело может его направить в

нужное русло, знает где сэкономить и так далее. Понятно, что только при

монастырской форме экономики именно это условие может быть отслежено. Тут

нет ни воровства, ни коррупции, ни бандитизма. Игумен управляет вверенной

ему Богом землёй, спонсирует исполнительную власть, подобно современным

олигархам. Это не утопия, а реальность, выработанная на русской земле

многими веками, воспитавшая народ таким, каким он был к 1917 году и перед

хрущёвской оттепелью. Это та вершина, к которой неизбежно эволюционно идёт

всё человечество. То есть, следует дать развиться экономике монастырей, и

брать с них налоги, необходимые на содержание необходимого контингента

государственной безопасности, как одной грани из многих оправления

Божественной Литургии. Надо также вернуть науку также в монастыри, хотя бы

ту её часть пока, которая относится к гуманитарным наукам и в области

сельского хозяйства. То есть триединство монастырь-государственность-город –

это суть одно проявление культа, но в различных своих проявлениях.

Далее. Следует вновь подчеркнуть важное в самой физиологии людей, что

младенец на руках матери по природе очень требовательный и иногда

капризный, в смысле постоянно что-то просит. И женщина, общаясь с ребёнком,

принимает его образ и подобие, то есть, она тоже ребёнок и постоянно что-то

требует к себе и просит. В противном случае оная не сможет общаться с дитём,

так же, как невозможно топором писать письма на тетрадном листе. Муж,

общаясь с женщиной, сам становится женственным, в противном случае жизнь с

ним будет не выносимой. Чтобы хранить семью, он обязан быть женственным и

кормильцем одновременно. Эту кондицию жизни нужно оберегать. Но также

следует помнить, что в одном случае женственность мужа – добро, а в другом

случае является злом. Именно в этом главное проявление зла, которое было

привнесено из католической Европы. Именно неразборчивость в этой тонкости,

смешение в самом культовом действии общегосударственного ритуала стало

злом. Это слабое звено в общей цепи как-то призвано держать мир – и на этом

спасибо, ведь без него жизнь невозможна. Только нельзя его нагружать, ибо оное

рвется. Ибо слабость автоматически трансформируется в разные негативные

проявления (трусость, и воровство, и коррупция, и неуверенность в себе в

ответственные минуты, и в то же время желание нравиться женщинам и так

далее). Сие естественно для мужа-семьянина, несущего в себе слабость

собственного требовательного дитя. Но с такими качествами разрушаются

общественные устои, уходит порядок, рушится государство. По этой причине

нужен человек, который не имеет стимулированной чувственной природы от

общения с женщиной, не перенимал бы её качества. Нужен посредник между

Богом и семьянином, который бы взял слабости мужа и его жены, который бы

также отдавал и жертвовал собой для бытия жизни вообще. Это неизбежность.

Этими людьми были либо рабы, либо завоёванные народы, либо потерпевшие

ограбление и насилие, либо ГУЛаги. Ну а у Руси особая стать, эту роль

служения семье играло монашество.

Если дитя только ест, и пьёт, и спит, то сила должна только работать, причём

работать, чтобы кормить дитя, всех тех, кто занят уходом за ним, и потом только

самого себя. А если детей в семье несколько, и если сюда добавить довольно

сложные природные условия России (где сельское хозяйство всегда было

рискованным, где надо добывать хлеб насущный без всякого перерыва в

трудоднях, где нет времени ни на болезни, ни на все то, что может хоть как-то

скрадывать тяжёлый труд землепашца), то вообще картина принимает какой-то

устрашающий вид. Мы рассмотрели случай, когда родился только один

младенец, а при народившихся детях (а бывало рождались одни девчонки) и при

живых ещё предках ситуация всё усугубляется в корне. В те суровые времена,

когда день год кормит, даже самый малый ущерб трудовой интенсивности

крестьянского труда приводил к погибели иногда даже всех членов семьи. То

есть нельзя человеку даже вывихнуть ногу, ибо сразу происходит нарушение,

сопровождающееся голодом. Таким образом, рабство – неизбежность, это

жизненное естество. Без рабского труда нет вообще ничего. Вопрос лишь в том,

как решались эта проблема у разных народов различных эпох.

В Православии раб – это монах, несущий послушание у родителей ребёнка и

тем самым берёт на себя самую тяжёлую участь. Именно послушание,

испрашивание у семейного человека о том, что именно ему нужно на потребу,

для мирного существования его семьи. Ведь только так можно точно знать, что

именно требуется для новой нарождающейся жизни. Закон монаха простой.

Сказано «с позвавшим тебя на одно поприще пройди с ним два». Этот закон

монашеского образа служения выражен в Новом Завете в следующем

евангельском эпизоде.

…34 Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца

Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира:

35 ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы

приняли Меня;

36 был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко

Мне.

37 Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и

накормили? или жаждущим, и напоили?

38 когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели?

39 когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе?

40 И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих

братьев Моих меньших, то сделали Мне.

41 Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный,

уготованный диаволу и ангелам его:

42 ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня;

43 был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не

посетили Меня.

44 Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим,

или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе?

45 Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих

меньших, то не сделали Мне.

46 И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную.

(Матф.25:34-46)

Добровольное рабство – это идиллия, которая имела место в истории

человечества не только в Руси, но всякая альтернатива этому, неизбежно

порождает такие негативные явления как захватнические войны, открытые

грабежи всех форм и проявлений или выраженные в законе, работорговля или

просто сталинские ГУЛаги и так далее. Всякие перекосы от этого естественного

богомоткровенного государственного общего дела порождают зло, лихорадящее

всё человечество. Хотя влияние монастырей до конца извести порочный круг не

сможет, но хотя бы скрадывается разрушительная сила греха, появляется

устойчивость миропорядка, есть сила, которая возглавляет эту борьбу с грехом и

её слово должно всегда звучать. Поэтому без этого института невозможно

устроительство ни экономики, ни государственности не только в России, но и в

любой иной стране – так и будет процветать воровство.

Другой хороший пример из Золотого века Руси. Представьте себе бой на

Куликовом поле. Если бы в первых нескольких десятках шеренг стояли не

воины-монахи, то произошло тоже самое бы, как при сражении на речке Калке,

где отряды половецкого хана своим бегством с поля сражения дезориентировали

русское войско, породили в нём смятение, а потом ещё и в панике смяли

передние отряды великих князей Мстиславов и иже с ними. (Это было первое

поражение, благодаря коему Чингисхан осмелел и началось завоевание Руси

Ордой.) Вот о чём идёт речь. В то время как, на Куликовом поле воины-монахи

своим примером показали стойкость, приняв первый удар на себя, смогли увлечь

за собой. Два сражения и как они диаметральны по образу боя и исходу его. То

есть, думается мне, что Куликово Поле имеет место везде в жизни общества и в

банке, и на производстве, и в первых шеренгах должны стоять люди, которым

можно доверить ценности народа.

Мне думается, что все дело в самой политике ханов по отношению к Руси.

Золотая Орда, освободив Церковь от налогов, способствовала благотворному

влиянию Православия на Русь. Но после того, как славяне получили

независимость, тут же просто обязана была перестроиться внутренняя политика

РПЦ в стране. Образ Божий – это жертвенность. Почему Бог правит миром?

Потому что Он за Всё платит. А тот, кто платит, тот и заказывает музыку. То есть

спонсором государственных мероприятий обязана была быть только Церковь,

ибо государственность, как мы выяснили – лишь один из притворов общего

Храма. Тем самым была возможность контролировать все. В этом образ Божий.

Тут же все наоборот вышло. Царь Борис Годунов пытался этот вопрос

разрешить, но не нашёл понимания в среде духовенства. В результате пришёл

другой царь и столкнувшись с естественной необходимостью защищать страну,

а потому уже начал отбирать силой и хитростью, а потом и вообще запретил

патриаршество. Так зверь вышел из-под контроля.

Сталинское правительство попыталось заменить этот институт веры и его

влияние моральным кодексом в органах НКВД. Но одно дело иметь счастье

исполнять свой долг, а другое напрягать силу воли и понуждать себя к

выполнению своего долга Тот кто, ищет отдыха от своего служения будет

разрушителем порядка вещей – неизбежность. Уничтожение монашества –

покушение на живительный порядок вещей всего общества, а не преступление

против данных личностей. Это уничтожение самого народа русского.

Духовные подвиги

Для того, чтобы иметь представление о причинах возникновения

монастырей, следует произвести некоторые расследования по вопросу: как

действует враг? Он всегда расщепляет единое целое коллектива и нападает по

отдельности, не допуская объединения вновь. Эта тактика и стратегия не

новость и потому стара как жизнь. Понятно и другое, что нападающий всегда

лишён главного – он не владеет Истиной. В противном случае, он бы этого не

делал. Так как нет приобщения к Истине, то в обязательном порядке прибегает к

услугам бездны. Что происходит? Выбирают себе жертву и коллективно на неё

нападают, каждый при этом выполняет ритуал камлания. Человек, попавший под

это, начинает деградировать. У него уходит радость жизни и вместе с ней,

способность жить в труде, в семье, среди друзей и окружения. Начинает

заглушать внутреннюю боль поиском плотских удовольствий и пьянством. Если

нет вырождения, то всякая экспансия на Русь ради добычи обречена на провал –

это понятно всем. Поэтому нужен какой-то духовный лидер, который мог бы

организовать сопротивление, причем наделённый огромным опытом. Этому

может противостоять только сильный монах, который не общается ни с детьми,

ни с женами, ибо нужна аскетика для победы. Причём очень высокая и строгая

аскетика и нельзя ни на миг отвлекаться от молитвы, всё внимание только на эту

брань. Ни готовить нельзя, нет даже времени на еду. Каждая секунда дорога –

ведь это условие победы в противостоянии с врагом. Чтобы быть неуязвимым,

надо прятаться от всеобщего внимания, от общения с людьми где-то далеко и в

то же время близко, чтобы люди могли найти и просить совета и молитвенного

заступничества. В лесах и болотах – неудобно. Ибо куда-то идти надо, да и

духовному лидеру после этих визитов нужно будет вновь скрываться. Тут и

пришла идея строительства крепости, за стены которой селился духовный лидер

и все те, кто мог бы ему помогать или быть соратником. Мужики собрались,

потолковали меж собой и построили отшельнику укрепления стен, вокруг

которых начали строить свои дома. Таким образом, мы видим и понимаем

очевидное, что это будущий город, как более удобное для людей соратничество в

Божественной Литургии. Мы видим ныне стены кремля, а внутри множество

Храмов во всех городах по Золотому Кольцу России.

Монах – это непобедимый воин. Когда боец выходит на поединок на ринге, то

у Бога обычно просит победу над неприятелем. Но выполнить такую просьбу не

реально, ибо противоестественно самому Богу. Как можно просить Творца, к

примеру, чтобы Он был злым и с грехом? Как можно просить у Бога извратить

Ему собственную природу? Что на самом деле тогда нужно воину во время

поединка для победы? Ему нужна собранность духа, высокое трудолюбие, не

жалостливость к себе, незлобивость, сосредоточенность во внимании, трезвость

ума и так далее. Но теперь-то вы понимаете, что все перечисленное – это

элементы аскетизма, строгости к себе. То есть просить надо, чтобы Бог помог

быть аскетом в бою. А мы претендуем в своих надеждах на другую победу.

Фактически это звучит так: «Господи помоги мне избить неприятеля, помоги

мне быть по максимуму злым и распущенным». Но для Бога вы оба дороги в

равной степени, как Он может сделать злое тому, кого любит также как нас?

Именно по этой причине, монашествующие всегда были в первых шеренгах

строевых колонн во всех битвах Руси. В бою он был трудолюбив и собран, а

после боя такой воин плачет о своих грехах и протягивает руку побеждённому и

помогает ему устроить жизнь. Победа в поединке только в одном случае

является победой – если счастливыми остались оба противоборствующие. В

противном случае, победитель не нужен даже своей семье, ибо живое, не

огрубевшее сердце необходимо, чтобы жить среди людей. Это самая главная

победа сохранить свое сердце не израненным, ибо только это поможет вам

вернуться в семью. После Великой Отечественной Войны народ не смог

вернуться с полей сражений. Да они пришли домой, но сердца многих так и

остались озлобленными. Чтобы быть подвижником благочестия, сначала следует

обрести радость и потом её уже адаптировать под новые условия

подвижничества. Нужно научиться беречь счастье везде и в любых условиях.

Подвижничество только ещё более разжигает этот огонь, радость ещё сильнее

преумножается.

Монах – это воспитатель. Воспитывать может только тот, кто стал

победителем. Ему Бог дает доступ к народу. Народ идёт к тому, кто имеет опыт

торжества в брани всех форм. Так было всегда, не только в Православной Руси.

Только тот, кто смог достойно прожить жизнь и дожить до старости, к тому и

шли люди, чтобы услышать исповедь о его пути, и чтобы также как он прожить

до старости и не потерять достоинство.

Настоящий монах – это муж и отец, настоящий воин (ведь настоящим воином

можно назвать только непобедимого бойца). Настоящий монах стяжатель

патриархальности, которой всегда мало даже в самом святом монахе. А потому

он даже с данной степенью патриархальности всегда весомая авторитетная

поддержка отцу семейства. Ведь воздержание, как самое важное проявление

победы над собой, востребовано условиями жизни, в которой он постоянно в

сражении. В монастырь идут не от безвыходности своего положения. Туда

идут только победители в самой главной брани для того, чтобы продолжать

свое победное наступление на духов злобы, чтобы разделить эту непомерную

ношу и одновременно этот праздник жизни с остальными воителями,

одержавшими верх над самим собой и потом, чтобы делиться этим

праздником победы с окружающими, страждущими, нуждающимися. Избиение

жён и слабых, ругань, пьянство, поиск справедливого отношения к себе, террор

домочадцев – это разные формы распущенности, слабой патриархальности.

Террор главы семейства над своими – это распущенность, проявление

женственности, а не патриархальность. Муж призван брать на себя все слабости

без исключения, прощая все несправедливости по отношению к себе – вот что

такое патриархальность. Монастыри, как стяжатели патриархальности, – это

кладези государственности, семейности. Для торжества в брани важно все.

Например, как бывший боец без правил, скажу, что перед боями даже

прикасаться к женщине нельзя, не говоря уже о совместном пребывании, ибо

женское сильно стимулирует в муже ту грань природы, которая сильно мешает в

борьбе, скрадывает собранность и сосредоточенность, появляется трусость,

сильно затемняет чистоту духа, различающего контрасты грядущего – человек

теряет духовное зрение. Ведь стимулированная чувственная природа во время

поединка – это неуверенность в себе и боязнь. Чувственность должна в этот

момент спать. Кстати также можно говорить о женщине, ибо речь идёт о совсем

ином – о стимулированной самой низшей грани человеческой природы, которая

есть и у мужчин, и у женщин, то есть чувственность обоим сильно мешает.

Плоть – самая слабая часть природы людей и никак не должна быть

задействована при решении важных задач, ибо её влияние в ответственных

вопросах становится злом, а потому её прихоть нужно ограничивать, что без

воинов Христовых нам мирянам не под силу, особенно в нынешнее время.

Однажды, когда я был в Казахстане, поехали мы на рыбалку. Встречаем

небольшую отару овец без пастуха. Дядя мой Анатолий Сенченко сказал мне,

что когда поднимается песчаная буря в степи, бараны отворачивают морду от

ветра, ибо песчинки сильно бьют по открытому участку кожи на мордочке и по

носику, причиняя боль. Отворачиваются от ветра и идут туда, куда им легче

идти, куда подгоняет ветер. Так они отбиваются от стада и потом их волки

съедают. Вот что такое думать руководствуясь чувствами или «виноват лишь в

том, что хочется мне кушать». Кстати, перед революциями 1917 года уже в

пределах России началось изгнание русских с нажитых земель, причем это

удавалось делать только там, где не было монастырей. Царь ничего не мог

сделать, ибо всё шло в рамках закона.

Важно сказать, что реальное монашество есть норма поведения и

максимальное и даже наивысшее проявление человечности, мужества,

бойцовского качества и патриархальности, всякое отклонение от которого

становится разновидностью вырождения. Это явственно проявляется во всех

сферах жизнедеятельности и в бизнесе – в частности.

Монах – это бизнесмен. Если вести свой бизнес успешно может только

сильный человек, воспитанный в суровых кое-где условиях, то уже

состоявшийся бизнесмен не может создать такие же условия своему ребёнку. То

есть, происходит постоянный отсев в среде обеспеченных людей, ибо не

каждому удаётся наделить своё чадо такими качествами, которыми сам обладал

в детстве, благодаря чему стал преуспевающим. В этом плане монашеское

общество, хорошо организованное, – всегда полная взаимозаменяемость на

случай недуга, неподкупность, чистота нравов и трудолюбие, нестяжательство,

ответственное отношение, вместо конкуренции и зависти в монашеском

братстве поддерживается взаимовыгодное сотрудничество (уходит

экономическая преступность и просто уголовщина). Сюда следует добавить, что

этому бизнес-сообществу симпатизирует население, ведь каждый церковный

служитель – выходец из простого народа, который не может передать по

наследству какие-то материальные ценности или родовые привилегии. Церковь

выступает главой народа во всех смыслах этого слова и покушение на её

издревле сложившиеся устои тысяч и тысяч веков – покушение на само

народное естество уклада русской жизни. Фактически Церковь – это настоящая

народная власть с самыми лучшими людьми во главе. И тут можно сказать, что в

какой-то степени правы были даже декабристы, ибо власть должна вписываться

в естество жизни народа, а не отчуждаться от неё всяким тайными

сообществами опасливо исповедующими атеизм.

Сюда нужно добавить, что симпатии идут не только от простолюдин, но и от

состоятельных лиц. Не редки случаи, когда одинокие бизнесмены жертвовали

монастырю своим делом ввиду отсутствия преемника-наследника или по

собственному изволению принять постриг. Именно по этой самой причине, к

примеру, Ватикан, даже при данном низком аскетическом делании, смог стать

финансовой империей, подмявшей ныне под себя экономики Европы и мира.

Стоит на равных с Ротшильдами и Рокфеллерами и видно по всему перерастёт

их. Если Ватикан поднялся, то что уж говорить о Православии. Ведь это самое

происходило до известных революций, только в данном случае на уровне всего

государства и его внешней политики. Россия благодаря Православию была

генератором прироста населения и для Европы в том же числе (это понятно,

ведь ересь Европы всегда либо тормозит рождаемость, либо вообще активирует

вырождение). При этом русский царь скупал земли в Палестине, в

Средиземноморье, в Европе. При этом надо заметить, что везде русские миссии

встречали симпатии у местного населения, ведь с помощью счастья Россия

смогла удерживать такие огромные территории, ибо народы держались за

русский порядок вещей.. По этой самой причине всё более отчётливо становится

ясным будущее мировой экономики, в которой православные страны неизбежно

претендовали на мировое финансовое господство. В принципе православное

царство с монашеским верховенством – это та самая идиллия, которая, в конце

концов, станет стержнем человеческой цивилизации (городом для слобод и их

деревень). Именно этот порядок вещей вызывает такой страх у многих,

считающих себя сильными мира сего, а потому и такое мощное сопротивление.

Но то, чего более всего боялись оные, то неизбежно на них надвигается.

Итак, как исследователи, подведём промежуточный итог: кому мог помешать

русский царь? Россия в те годы была мощной финансовой империей, влияние

которой росло год от года. Европа становилась всё более обрусевшей (зато

сейчас обафриканилась), что всё более и более грозило переориентацией оной в

Православие. Русский везде был освободителем, и посему встречал везде

симпатии, супротив европейцам и американцам, из-под влияния которых

стремились выйти колонизированные народы. То есть, наш государь был

русским Рокфеллером, но, в отличие от всемогущего американца, он был

народным, православным и даже настоящим святым. Было очевидным, что

именно Россия в скором времени станет самой великой державой, несмотря

даже на измены Родине в самом русском царствующем доме. Первая мировая

война – борьба за передел мира между финансовыми империями,

выкристаллизованными на мировых религиях: католичестве Ватикана, иудаизме,

протестантизме и Православии. Русский царь заметно выигрывал во всех

сферах, поэтому своей мощью мешал всем абсолютно, и, как следствие,

ополчились против него все одновременно. Простая борьба за сферы влияния,

возведенная в ранг высшей цели – будущего единого цивилизованного мира. А

русские революционеры просто легко обманулись красивой идеей, ибо

изначально единство мира зиждется на духе, но никак ни на справедливости, ни

на выгоде и ни на национальной принадлежности.

С другой стороны, говорить о том, что русских обманули и подвергли

жесткому прессингу – несколько наивные рассуждения. Ибо в любом случае

конечное решение остаётся за человеком. Обманули только тех, кто этой лжи

сам хотел верить, просто легче жить в обмане. То есть, винить в этом нужно

только самих себя, ибо самый страшный грех, о котором сказал Спаситель на

Кресте Голгофы, – неведение, не знание того, что творим. Представьте себе, что

вы едете в авто и постоянно отвлекаетесь, глядя по сторонам, вместо того, чтобы

смотреть только на дорогу. Получается, что в возможной аварии виновато всё то,

что отвлекало водителя. Надо было создать вокруг космическую пустоту, убрать

все эти предметы: поля, горы и так далее. И вот после всего этого можно вести

своё авто. Глупо? Но именно так рассуждают патриоты. Или вспомните сказку

Самуила Маршака «Кошкин дом». Степень подобия звериной природе

смазывает картину восприятия мира, человек не видит различия между добром и

злом, то есть всё едино без всякого различия и стул, и стол, и хозяйская герань

для еды, а не для красоты. Для козла весь мир делится не по принципу высших

культурных ценностей, а по принципу: что можно и что нельзя съесть (хозяйская

герань для козла не может быть украшением интерьера). Если вас обманывают,

то только по той причине, что сами имеете образ далёкий от Божественного.

Ведь куда приятнее верить в то, что ваш сосед враг народа, чем брать на себя

вину и брать на себя ответственность. Прохиндеям и корыстолюбцам отдали

власть и те, уничтожили тех, кто имел силу духа и бескорыстно нес службу.

В Православии бизнес – это сами люди. Бог даёт, чтобы мы, имея Образ Его,

так же, как Он, отдавали. Не имея образа Божьего, человек жить не может, а

поэтому, если мы не отдаём то, что нам дал Бог (речь идёт об опыте хранения

Образа Божьего, преподанного нам Христом), то приходят к нам и берут своё,

только уже насильно, этим смиряя нас, вновь обращая нас в прежний

жертвенный Образ Божий, как прежде, насильно наделяют нас Его Силой. Он

жертвовал Собой, чтобы мы тоже жертвовали собой. Таков уж этот порядок

Божий, разрушить который никто не сможет. Православие – это полнота счастья,

которое принадлежит всем и им надо делиться, чтобы не было таких вот

ситуаций, которые возникли в России в 20 веке и сегодня.

Монах – это обладатель самым высшим счастьем. Православие – это не

ритуал и не набор магических упражнений (этого даже близко нет) для

достижения какой-то цели. Христос нам показал не то, что нам пытаются

втолковывать некие. Он показал нам, что пребывая даже на Голгофе можно быть

причастником, по слову Святейшего Патриарха Кирилла, «Подлинного веселья,

переходящего в жизнь вечную». Хочу подчеркнуть ещё раз, что человек без

радости жить не может и высшая экзальтация счастья – есть самая важная

составляющая человеческого естества, адаптирующаяся во всех сферах бытия. И

только со счастьем имеет живучесть даже в аду, счастьем уверенно наступает на

смерть, счастьем отвоёвывает у оной новые пространства (в том же числе

благодаря научному прогрессу). Этот момент хорошо адаптируется в тяжёлом

сельском труде и на тяжёлых производствах. Более того, именно физический

труд становится самым важным условием, становится причиной наибольшего

приобщения к этому веселью, ибо действует как ветер, раздувающий пламя

костра. Казалось бы, поток воздуха должен тушить огонь, а на самом деле

раздувает ещё сильнее. Казалось бы физический труд несёт в себе страдание, а

на самом деле всё наоборот – в нём счастье кроется. Только через эти скорби

приходит счастье. Если нет этой составляющей, то и радость гаснет сразу же. Её

даже не распознать. Просто то, что мы называем адом и Раем – это не свойства

окружающей среды для плоти, а состояние духа, при котором душа либо

страдает от беснования не утружденной плоти, либо радуется от жертвенного

служения и понуждения. Просто, если душа счастлива от единения с Творцом,

то и мучения плоти не заметны – их даже нет. А если душа в аду, то и рай земной

становится тесным. Об этом писали не только Платон в «Государстве» и

Аристотель в 9-й книге «Этики», что «Одни лишь философы и праведники

знают сколь велико наслаждение добродетелью и сколь велико несчастье

невежества и порока …». Об этом высказывались даже западные мыслители

позднего средневековья Европы Пьетро Помпонацци (1562-1525), Рене Декарт

(1596-1550) и другие. Так уж сложилось эволюционно и по-другому не могло

сложиться в тех реалиях в коих жил человек все времена.

Трезвость – норма жизни

Итак, радость через страдание, одно с другим нераздельны, идут в одной

связке. Например, восстановление от потребления алкоголя или наркотиков, или

восхождение на вершину горы и так далее. Все трудности можно разделить на

две части. Адаптироваться к каким-то страданиям заложено самой природой –

ведь это естественно, а к каким-то нет – они противоестественные, а потому

плохо заживляется. Хотя некоторые народы, которые к этому яду более сильно

адаптированы. К примеру, южные люди к алкоголю более устойчивы, чем

северные. Естественные тяжести жизни преображают внешний вид: мышечная

масса набирает мощь и прекрасные объемы, психика становится более

выносливой. От противоестественных человек может даже погибнуть.

Приобщение к Истине естественным образом несёт человеку радость

независимо от того состояния, в каком оный пребывает. Без этого счастья

человечество давным-давно бы выродилось. Это значит, что в страданиях,

сложившихся естественным образом в борьбе за выживание, выработано

противоядие в течение тысяч веков, ибо сама природа людей очищается от всего

того, что скрадывает радость, как шелуха стряхиваются всякие думки и

умственные искания истины и наступает более сильное единение с Творцом и

вместе с этим более сильная степень этой радости. Вот для чего нужны труд и

страдания. В противном случае, будет так, как это было с разбойником слева, на

Голгофе сораспятым Христу и человечество давно бы погибло. Иными словами,

культовое богомоткровенное деяние государственность-монастырь-ритуал

стимулировано наивысшей степенью счастья. Сие к нам пришло из глубины

веков.

Очень много ведётся борьбы с пьянством, а между тем, опьянение –

естественное состояние человека, без которого он, ещё раз повторюсь, жить не

может (в этом слабое место метода Геннадия Андреевича Шичко). Ведь радость

и счастье – это другие имена жизни. Поэтому нельзя бороться с радостью, но

бороться следует только с порочным образом приобщения к ней, к счастью.

Приобщение к счастью естественно только так, как заповедано Богом, через

труд в поте лица, как мы уже сказали в естественных страданиях и трудностях.

Святой Григорий Нисский для описания состояния человека во время настоящей

молитвы пользуется выражением «трезвое опьянение» в своём комментарии к

Книге «Песнь Песней». Противоречие в единстве радость через страдание,

естественно вписывающееся в физиологию человека, имеет жизненность везде и

даже в аду. Поэтому Христос, Сын Божий воскрес, ибо, если нет нарушения

естественного порядка вещей, то и нет смерти. Сын Божий указал нам путь,

следуя которому мы, кроме радости во время труда, начинаем понимать ещё и

другое, более важное, что есть жизнь после физической смерти и данная

твердыня, по которой сможет идти, именно вот она, он её чувствует молитвой во

время трудности.

Итак, к чему мы пришли – повторюсь. Состояние счастья и рая – духовные,

не зависят от физического состояния человека, ибо чувство Рая или ада

усиливаются во время нагрузок. Вот эта независимость состояния души от

происходящего вокруг, от тяжести жизни даёт возможность распознать важное –

это именно та часть человеческой природы, которая остается жить после смерти.

Это также ни с чем не спутать, как грудь родной матери после первых вздохов в

момент рождения.

После всего сказанного, нужно иначе сказать о трезвом образе жизни. Что

всякая трудность – это некоторый яд, покушающийся на здоровье человека и с

которым надо бороться и после борьбы необходимо восстановление здоровья.

Но все яды делятся на две части: естественные и противоестественные. К

одному виду ядов, к естественному, человек смог адаптироваться, ибо

преодоление его – условие выживания и продолжение рода. И «потребление»

яда в допустимых пределах несёт человеку радость исцеления. Как это

понимать? Дело в том, что всякая болезнь – это новая инородная жизнь на теле

организма человека. Она не подчиняется общему току жизненных процессов и

высасывает соки жизни из всего тела, убивает его. Но какой бы эта жизнь не

была, она все равно слабее жизни всего организма, на теле которого она

паразитирует. Чтобы убить её нужен яд в допустимых пределах. Чтобы он был

не смертельным для самого организма, но смертелен для этой инородной жизни.

Исключением является только беременность женщины. Яд этот имеет разные

проявления. К примеру, в холодной проруби жить невозможно, но окунуться в

неё прибавит здоровье; в жаркой парилке жить невозможно, но короткое время

выводит шлаки; змеиный яд, физические перегрузки в работе в допустимых

пределах и так далее. В этом суть сказочного мифа о мертвой и живой воде.

Физический труд – также разновидность яда, ибо это трудно, что есть травма

психики, молящаяся душа терпит очищение от всякого зломыслия и греховных

побуждений. После мертвой воды возникает необходимость в живой воде, то

есть нужно восстановление сил. К этому адаптированы наши организмы. Так

как потребление каких-то иных ядов не востребовано утверждением живого, то

это всегда лишнее и потому, как не востребованное, не выразилось на естестве

людей, а потому об этом нет смысла говорить.

Экстаз – это сам процесс малого убийства в себе греховной природы

несчастья и горя ради жизни в счастье и радости. Так как Божественное убить в

человеке невозможно, то убивший в себе грех оказывается в естественном для

него состоянии – он вновь становится насельником Царствия Небесного. Мне

однажды рассказывал один пенсионер, ныне уже покойный, что молитва и

состояние опьянения выводят его в то же самое состояние веселья. Просто

человеческой природе не к чему более приобщаться в этой Вселенной – все

радости идут только от одного источника счастья, а потому во всех случаях

человек наделяется одним и тем же состоянием духа, радости умиротворения.

То есть это одна и та же грань нашего естества, стимулируемая разными

способами. Но все эти способы или пути так или иначе делятся на две части –

естественные и противоестественные. Бог нам указал только один естественный

путь – приобщение к Царствию Небесному возможно лишь «в поте лица будешь

добывать себе хлеб», где хлебом Господь называет именно Царствие Небесное,

ведь иного Он и не мог предполагать. Беда человека бывает в том, что он

становится пленником противоестественной радости, заменить которую на

естественную очень сложно – люди становятся враждебны.

Итак, ядов в допустимых пределах для выздоравливания много, но

востребован для продолжения жизни – физический труд, причём на благо

ближнего, в самых разнообразных дефинициях оного. Иными словами, хочу

сказать, что лишь в одном случае жизнь может продолжаться, когда радость

самопожертвования совмещается с утверждением жизни. А не наоборот, когда

человек живет за счёт других пьянствуя или как-то ещё услаждая свою плоть. И

надо сказать, что радость бытия, как «опиум для народа», не могло как-то иначе

выразиться в эволюции. Надо сказать, что чем активнее это качество жизни, чем

больше и продолжительнее нагрузки, тем лучше созерцаемы, при созерцании на

Бога, очертания Божественных контуров, тем качественнее сцепление с

Божественным и автоматически со всем тем сопутствующим сему – настоящей

естественной радости жизни. Тогда-то приходит ясное осознание того, что

удовольствия жизни вне Бога – это жалкие осколки некончаемого праздника

жизни, обусловленного единством с Творцом Вселенной, плавно переходящего в

вечность за порогом этого бытия. Просто человеку нельзя давать распробовать

какие-то иные формы приобщения к счастью, ибо человек становится

пленником и, к сожалению, исповедником этой эгоистической дороги к счастью

(без оного, без радости нет жизни).

Православие – вера для трудящихся, к которой может быть приобщённым

только человек труда, ибо Бог иных не утруждающих себя физически «в поте

лица» на этот Праздник не пускает, в чем есть великая справедливость. Там тоже

есть как бы конкурс. На практике это работает сразу и так как это живое, а ведь

живому свойственно развитие, то это качество единения со Творцом

предполагает неизбежное возрастание, благодаря чему открывается многие

новые возможности для решения всех семейных проблем. Молитву лучше брать

короткую, но чтобы была с законченным смыслом. Например, спасибо, то есть

«Спаси Бог». Звучит легко на два такта движения, например при ходьбе на два

шага или при работе в саду на два взмаха лопатой – тут по обстоятельствам.

Молитву лучше совершенствовать и адаптировать под себя сразу, чтобы меньше

сковывала разум. Например, не «Спаси Бог», а уже «Спасай Бог». Чем больше

повторений, тем легче труд. Есть побочный эффект. Дело в том, что у Бог

наделён свойством абсолютного постоянства. Для тела быть в аду –

естественное возникшее после грехопадения, заповеданное Творцом, а для души

быть в аду – нет. Поэтому в единстве с Ним время для сознания принимает

свойство Рая – останавливается, а для тела нет. Время во время труда коротается

сильно, как впрочем, и во время отдыха (он также пролетает быстро). Вот так

примерно работает на практике. Просто после работы не тянет расслабиться,

ибо не было напряжения. Здоровая психика и здравствуйте дети и любимая.

На Голгофе мы не видим особых радостей у Иисуса Христа, но видим сам

процесс моления Его, то же самое действо Он творил в Гефсиманском Саду.

Само межличностное общение с Отцом Небесным дарует желанное успокоение,

в котором и есть радость. Дело в том, что счастье – это такая горящая свеча,

которую следует оберегать от задувания, ведь для хранения в себе этого огонька

нужна эта собранность, молчание, строгость к себе, жертвенность и внимание к

ближним, сосредоточенность на умном делании молитвы.

Выводы

В утверждении своего счастья активизироваться должны все грани нашей

природы. Не какая-то одна его часть, а весь человек должен соучаствовать душе

в служении Богу по мере своей способности. Если есть мышцы, то они должны

быть натружены в подвиге – вот где полнота экстаза. В противном случае, все

то, что не задействовано в этом акте – все то становится грузом, тянущим на

дно, пробоиной в днище корабля, через которую поступает вода и судно тонет.

Если человек несчастлив, то он тянет за собой остальных, он зол, а потому

становится разрушителем всего, становится террористом. Человек без Бога не

видит счастья в победах над собой, не желает воздерживаться. Ему нужен

автомобиль, бассейн, дом, новые источники энергии и так далее. А между тем,

каждая доска в его полу – это лучшая порода деревьев. Каждая отопительная

батарея – это опустошённые недра, убитая от металлургическим производством

атмосфера, это отравленные реки и убитые леса. Население растет, и все хотят

жить счастливо, не ведая границ своих запросов. Вот что такое, когда человек не

ведает о своем подлинном счастье, о полноте радости бытия, которая постижима

только в воздержании ради общения с Богом в полноте. В будущем неизбежно

придёт такое время, когда воздержание станет нормой жизни. Но что такое

воздержание? Это естественное ограничение в свободах без покушения на

радость бытия. К примеру, человек стоит на двух ногах. Куда более безопасно,

легко и вольготно быть подобным червю – просто лежать и передвигаться

ползком. Стоять на двух относительно узеньких стопах – это есть максимум

трудоёмкости и сильное ограничение вольготности бытия. Но оное не мешает

человеку петь песни, любить и быть любимым, радоваться жизни и в полноте

быть счастливым. Эволюция жизни, как мы видим, идёт именно в этом

направлении, когда не покушаясь на само счастье человека, происходит все

большее и большее ограничение свобод. Это ограничение становится сильным

до такой степени, которая позволяет осваивать даже космические пространства.

Человек был создан для жизни во Царствии Небесном. Рай –

естественное бытие для нас, а потому полнота радости – первое наиважнейшее

условие жизни, которое должно быть адаптировано во все сферы человеческого

бытия со всеми даже самыми страшными ограничениями свобод. По

грехопадению замысел Бога о человеке не изменился, он по-прежнему остается

обитателем Царствия Небесного, но только изменился образ жизни, он стал

крайне ущемленным пределами одного условия – в поте лица надо добывать

хлеб насущный. Никакая альтернатива этому не приживется. Ибо теперь сама

пораженная грехом природа должна принимать участие в деянии души. Плоть

должна также напрягаться, как душа в молитвах.

По сути своей тяжёлый и нудный труд – это одна из форм покушения на

психику, которая травмируется инородным для неё действием. Да-да, именно

так: труд, который угнетает человека, несет травму, ранение душевному

здоровью человека и болезни психики. Вот он приходит к своим любимым и

отдает то, что он несет в себе, заражает окружающих его людей, криком

добивается справедливости и даже пьянками травмирует жену, детей, соседей.

Но так может быть лишь в одном случае – когда нарушен Богом откровенный

порядок вещей. Ибо есть и другое положение дел, при котором тот же самый

тяжёлый физический труд и даже при гораздо большей тяжести стимулирует

здоровье психики, усиливает её, дарует потенцию, вводит её в естественный

устойчивый экстаз. При этом невыносимые трудности скрадывается в той же

степени, в какой человеку привычно не замечать в себе процесс переваривания

съеденной здоровой пищи. Или не думать о собственном дыхании, о том, что в

соседней комнате любимые дети и жена. Ум занят совсем иным, а именно тем,

что ему естественно, – искать красоту в самых разных проявлениях и радоваться

ей.

Трудности – это как земля, которая либо дает жизнь дереву, стимулирует

развитие и рост либо забирает.

Дело еще и в том, что обладающий счастьем всегда сам идёт на

самопожертвование, ибо это одна из граней полноты его счастья. Во-первых он

должен им делиться, а во-вторых жаждет сам им делиться. Также как родившая

дитя мать ходит по своим знакомым и показывает своего малыша или дитя,

получив первую свою пятерку несется со всех ног домой к родителям. Но когда

имеет место принуждение к самопожертвованию – это уже диктатура и

убивающая всё фашиствующая деспотия. Иными словами, только радость

исполнения своего долга – вот что такое счастье.

Счастьем жизни пребывая даже на Голгофе хотят обладать все народы

мира. То есть перед Россией стояла задача плавно сменить господствующую

диктатуру радостью от бытия в тех же трудах и заботах в согласии с природой

духа. В живое тело государства должна войти религиозность, активированная

Церковью и другими традиционными верами. Вот почему России нужна именно

та политика, которую ведёт президент: дать возможность перестроиться и

наполнить новой сутью наши жизни, обрести опыт воздержания, естественным

образом стимулирующий экстаз жизни. Воздержание вновь должно стать

естественной основой всех форм радости. Только радостью мы можем

утверждать любые порядки на Земле. Ведь это естественный порядок вещей,

стимулирующий счастье и радость бытия. Так будем же работать на этом

поприще более активно, друзья! Ради детей наших и жизни вообще.

Итак, главная мысль, которая обосновывается на страницах моих книг,

является утверждение того, что молитвенный труд, деятельность человека,

государственные образования всех форм и времён, развитие научно-

технического прогресса появились в реальности только лишь для

устроительства более улучшенного богообщения и следования пути к Богу, по

которому идти может живая душа человека. И она, понуждая себя, должна идти

приближаясь к Нему. Это движение к Богу всегда связано с напряжениями, в

которых душа набирает силу, от возрастающей радости становится выносливой.

Без этих напряжений в работе над собой никакое развитие невозможно и,

следовательно, нет жизни.

Этот момент остается направляющим фундаментом всякой эволюции во

Вселенной, а поэтому всё вокруг во Вселенной служит именно этому

священному действу людей и в этом Замысел Творца о Своём творении. Вне

движения души к Богу рушится всякая структура мироздания, а поэтому научно-

техническая революция, государственность и всё остальное, что изначально

призвано служить движению человека к Богу обретает противоположное

качество – становится орудием разрушения и убийства. Все те, кто не изменил

сему священному своему смыслу жизни, останутся и наследят Землю. Эти идеи

многовариантно и многообразно обоснуется в содержании работы.

В принципе, западное богословие эпохи Возрождения достойно выдержало

удар, который был нанесён Христианству в вопросах идеологии. Но главная

победа оказалась в ином – нет духовных побед в брани с силами преисподней,

обусловленных присутствием Духа Святого. Ведь что такое победа над силами

ада? Это такое деятельное стояние, при котором человек смотрит на Бога. Да это

тяжело, ибо человек, смотря правде в глаза, осуждает себя, видит свои слабости.

Но если этого стояния нет, то человек перестает быть самокритичным, перестает

воздерживать себя, начинает оправдывать свои поступки и идёт туда, куда ему

хочется. Верит в то, во что верить приятнее всего. Несущие Истину виноваты

лишь в том, что хочется кушать… какие там святыни? А потому материализм

оказался противоестественно значимым и поглотил всех, когда появились для

этого условия в виде научно-технического прогресса. Просто подвиг требует

духовных сил, а не знаний и физического совершенства. А духовные силы

приходят к человеку, когда он пребывает в послушании у опытных духовников

Церкви. Если есть духовные силы, то знания и техническое превосходство

становятся животрепещущим дополнением для дела спасения и выживания. А

если нет послушания, то все это становится орудием саморазрушения.

Пояснения к самой работе

Труд написан не только для российского читателя, ибо тому, кто уже верит,

нет смысла доказывать существование Бога. Россия – страна с особенным

мировым статусом, в котором перед лицом всего человечества развиваются

страшные драмы. Это учебник для всех народов мира о том, что есть Бог и как

Он воплощает Свои замыслы, как на самом деле явлен Его промысел. О том, как

правильное и полное исповедание Истины формирует характер, образ

мышления, наделяет людей живучестью в самых тяжёлых условиях.

Проводимые исследования тем ценны, что происходят на основе самой

физиологии человека, мы просто хотим разобраться в своём внутреннем мире и

через эту призму натурфилософии, пытаемся понять происходящее во

Вселенной и в истории России. Неизбежно, что Россия всегда как бы была

бельмом на глазу у мирового сообщества, а поэтому многие исторические

моменты были неотвратимы, но только неизвестно как судит Бог и каковы

судьбы нас ждут ещё в будущем. Но в любом случае, история России – это

проповедь о Боге для всего человечества. То как оная звучит найдёте в этой

книге.

Работа написана в некотором не привычном стиле. Логическая цепь

постоянно прерывается и совершаются перескакивания, многочисленные

повторения востребованных установок, отражающих исходный ключевой

момент. Это естественный процесс, необходимый для анализа. Дело в том, что

здесь свидетельство о Боге, а не бессмысленный процесс последовательной

цепочки развития истории. То есть для ответа на вопрос, постоянно приходится

возвращаться к формулировке исходного материала и, отталкиваясь от него,

отслеживать процесс развития до тех сфер, где востребовано освящение

вопроса. Каждый следующий вопрос требует освящения новой уникальной

грани Божественного, выражения сначала той сферы Божественного, которая

востребована. То есть опять формулируем исходный материал о Боге и

отслеживаем процесс адаптации Его свойств в те сферы, где востребовано

освящение уже этого вопроса. Хотя это выглядит несколько странновато, но это

нормальная рутина рабочего процесса, также как в любом ином анализе одна и

та же теорема оказывается востребованной многократно. И при этом

востребована там, где оная выступает в роли рабочего инструмента для поиска

ответов и решения задач. Иными словами, работа научная и не для увлечённого

чтения, поэтому требует напряженного труда. Хотя для всех желающих изучать

философию и историю будет полезно. В этом предисловии высказана основная

идея труда и может быть нет смысла читать всё остальное содержание, ибо там

просто идёт более полное раскрытие темы. То есть само содержание уже более

сложно для восприятия, ибо подстраиваться под уровень простолюдина тяжело,

ибо тогда труд примет не вообразимые объёмы, причем не нужные для науки –

решайте сами.

Для сведения всех желающих продолжить изучение трудов в

остальных томах «Русская философия. Анализ истории». Так как все тома

находятся в постоянной доработке, то последнюю версию многотомника

можно скачать на сайте w

ww . r uss – k

rasota . ru

Том 1

Часть 1. Вводные понятия

Весь материал мы поделим на три части. В первой будут сформированы и

наглядно представлены законы Вселенной, как они работают и в каких пределах.

Далее, просмотрим как эти законы реализовались на физиологии человека и в

истории России, и потом на основе всего сказанного сделаем выводы.

Для того, чтобы уверенно идти в будущее, необходимо хорошо знать опыт

прошлого. Но для начала, чтобы ясно представлять то, что нам действительно

нужно, как человекам разумным, следует разобраться в природе вещей и

выявить то, как о правильном выборе человеческого пути свидетельствует

внутренний мир человека, его физиология. И исходя из этого верного понимания

о себе самом, нам явственно откроется то, что исповедует история. Времени

прошло достаточно много. Согласно научным данным, сотни тысяч лет и даже

миллионы лет развития эволюции в самых ужасных условиях выживания. А так

как осознаваемая нами история только-только перешла 2000-летний рубеж после

Рождества Христова, то в этих рассматриваемых нами относительно малых

пределах времени людей (хотя бы в пределах 3-8 тысячелетий) очень сложно

разглядеть то, что явственно может обозначиться в течение миллионов веков.

Поэтому есть смысл пойти иным путём, рассмотреть саму природу человека, на

которой отпечатался этот путь эволюционного становления жизни в верном

направлении, его живучестью и вечностью форм жизни. Также следует обратить

внимание на том, что понятие верного пути очень много имеет других имен в

зависимости от того, в какой отрасли человек этот верный путь в будущее ищет.

На языке веры верным путем в вечность люди назвали Божественное. На языке

физики и химии – это Закон Сохранения. На языке экономики – верное решение.

На языке математики – постоянство начала. На языке истории – свидетельство о

промысле Божьем. И так далее. Эти имена важные слагаемые

жизнеутверждающего верного пути в будущее.

Для удобства и ясности изложения материала стало необходимым сначала

построить модель мира, исходя из тех посылов, которые адекватно вписываются

в жизненное пространство, не выходя за пределы естественного, в границах

реальности бытия материи. То есть мы будем иметь дело с тем материалом, с

которым работает современная наука. Чтобы ответить на тот или иной вопрос,

нам останется только найти то место на нашей модели Вселенной, в котором

решение проблемы очевидно и при этом мы видим, как изучаемое явление

гармонирует со всей совокупностью единого целого этого бытия. Именно по

этой причине, для освящения каждого случая, необходимым будет давать точные

координаты на нашей схеме, а для этого придётся модель мира вновь и вновь

рисовать, выстраивать эту модель. По этой причине повторений придётся делать

много. Это необходимость возникает в любом рабочем процессе, а потому не

должна раздражать читателя.

Моделей Вселенной несколько, но несмотря на их различность, суть,

выражаемая ими, остается той же. Это удобно, ибо к каждой проблеме,

решаемой современной наукой, нужен свой адаптированный к естеству вопроса

специфический подход без покушения на верное понимание о сущности. Далее

на этот стержень сущности, нам останется правильно «надеть одежды»

известных научных доктрин, привлекая на помощь мнение признанных великих,

находя в них поддержку. При этом нам останется просто поддерживать курс,

заданный святыми отцами Православной Церкви, которым было далеко не

чуждыми веяния мировых учений и культур. Они также вынуждены были идти

тем же путем, по которому иду я. Теперь только остается перечислить те

«одежды», которые отработаны в данной книге «Русская философия. Анализ

истории». Это процессы физики и химии; зависимости математического

анализа; процессы эволюционного становления Вселенной и человечества;

история людского рода и его экономических систем; систем рукопашного боя и

монашеского делания. Это позволит увидеть, что этот стержень представляет

нам единство мира. Созерцая все вокруг, стоя на этой точке созерцания

примитивно-понятной простоты, мир предстает перед нами как на ладони. Так

как Православие не имеет предела аскетического подвига ради лучшей

качественности связи в богообщении (его имеет только наша плоть), то нет

предела близости Богу и Его Истине. Именно по этой причине остается брать за

основу Православное учение, выраженном догматическом богословии

Православия. Об этом первые две части.

После этого, в третьей части, мы перейдём к обсуждению материала, более

адаптированного к нашим уже современным реалиям. Ведь ныне появились

иные задачи свидетельств о верном пути, к примеру, в космонавтике и видеть

верные пути её освоения значимо в пределах уже всего человечества. Один

искусственный спутник Земли ныне стоит астрономических сумм денег, а что

уж говорить о целом направлении космических исследований. Ведь важно не

знание того, есть ли вода на спутнике Юпитера, а владение энергией, ибо только

энергия несет в себе прибыль всего.

Работа выглядит несколько сумбурной, но что сделаешь, если так устроен

мир, в котором управляемый хаос свидетельствует о Творце. Также нужно

сказать о сложности изложения данного материала в том, что каждая

философская и научная доктрина имеет свою актуальность как истина только в

определённых функциональных пределах. Мыслителей множество и трагедия в

том, что при попытке объединить их, сделать одним целым учением, что весьма

важно, люди идут ложными путями. Вместо того, чтобы искать что-то одно

естественно общее их всех и распознать это единство именно в этом общем,

почему-то пытаются сделать единым в противоестественных единству иных

гранях природы. Создаются даже теории, которые искусственно «натягивают»

это единство. Тем самым нарушаются дозволенные естественные границы, в

пределах коих эти теории имеют истинное значение, а потому активируются

противоестественные напряжения. Почему-то ученые пытаются применить

истинное высказывание там, где оное уже становится ложным. Представьте себе

этот титанический труд, в коем надо ставить все на свое естественное место для

верного исповедования Истины. Лучше тогда вообще сказать, что Бог вообще не

познаваем – это будет вернее и честнее.

Лучом света в темном царстве становится Алексей Федорович Лосев,

который в своих работах идёт иным путём, причем единственно правильным –

он находит то, что является общим для всех научных доктрин (ведь в пределах

этого общего разыгрывается весь этот сюжет истории мироздания), формирует

свой понятный для всех учёных с узкой специализацией понятийный язык и на

этом языке изъясняет проведённые важные исследования, в коих мы видим

видовые усложнения одного и того же общего для всего. Тем самым мы

понимаем суть вещей, а именно их уникальный путь усложнения общего в

развитии. Таким образом, уже в то тяжёлое для православной Руси время,

непокорный монах на понятийном языке науки начинает свидетельствовать о

Боге. Нужно с уверенностью сказать, что о.Андроник (Лосев) создал целое

направление в науке, а точнее учение об общем для всех наук. Он смог на языке

теории соединить Божественное и мир в том его состоянии, в коем пребывает

оный после грехопадения, а именно этих «… крайних пределов тварного,

областей наиболее удаленных от Бога…». Так как жизнь утверждена Богом, а

потому без Божественной полноты невозможна, то оказалось жизненно

востребованным свидетельствовать о Боге теперь уже и в новых критериях,

естественных для крайних пределов нашего падения, в критериях логического

обоснования математическим анализом – просто это тоже неотъемлемая, очень

значимая часть нашей жизни, которую надо защищать. Просто этот участок

границы Родины самый слабый и уязвимый для вторжения сил бездны в

жизненное пространство. Ведь через эту нишу нашей жизненной Вселенной до

сей поры происходит проникновение зловещих сил. Потому неизбежно

пребывая в борении с силами смерти, многие мыслители по любви своей к

человечеству выходили на эту тропу сражений как в античности, как во времена

Средневековья, так и теперь уже выходим мы православные в эти сложные

времена.

После всего сказанного, есть необходимость поставить ту задачу, которую в

этих книгах придётся решать и обосновывать, как Истину.

Кто есть человек. Слово «экстаз» в переводе с древних

языков означает «выход из своей сущности». Так вот все в этом мире служит

тому, чтобы человек пребывающий в нем был постоянно вне своей сущности,

вне себя. Это другое имя торжеству над собой. Ради этого Бог заповедал

трудиться в поте лица. Бог посылает всякое нам, чтобы как бы выгнать нас из

самих же себя и приблизились к Нему, чтобы мы жили в этом торжестве, в

экстазе. Такова же суть молитвы. Да и сама смерть наша – это тот же самый

экстаз, последняя земная реалия того, что молитвенник делал каждый день во

время трудов или скорбей. Человек счастья не может усидеть на месте – он

постоянно бежит к тем, кто этим счастьем не обладает, как помогает им также

обрести торжество над смертью. Не может он быть счастлив, когда рядом

несчастье. Настоящий воин не может не быть несчастным.

Бог так устроил для нашего же блага, чтобы мы остались насельниками

Царствия Небесного, чтобы мы малыми ядами убивали в себе то, что не от Бога.

Бог непобедим и не сокрушим ничем, а потому Его творение обладает тем же

качеством – оное ничем несокрушимо. Яд сам по себе губителен, но в малых

количествах действует как исцеляющее. К примеру, при жаре в 120 градусов

жить невозможно, но 5-10 минут действует как исцеляющее. Жить в ледяной

воде проруби невозможно, но 10-15 секунд действует как исцеляющее. Змеиный,

пчелиный яд, лекарства есть невозможно, но чуть-чуть в допустимых пределах –

действует как исцеляющее. Голод убивает людей, но в малых дозах действует как

исцеляющее. Физический труд может убить человека, но в пределах допустимых

действует как исцеляющее. Вся наша жизнь в испытаниях искупления

первородного греха, чтобы мы жить в экстазе и потом могли вновь вернуться в

жизнь вечную Царствия Небесного. От того, что тебе дал Бог нельзя бежать. Ибо

трудностью мы убиваем в себе то слабо и не от Бога, и не от источника всех

радостей – не от Бога. А без радости жить нельзя – это есть грех.

Русский жаждет быть там, где душе хорошо. Это значит, что на все лишения он

пойдёт по своей воле вслед за этими отшельниками-монахами. Они наш путь и

они нам дают образ мировосприятия. Ведь дело совсем в ином. Эти люди

довели себя до такого аскетизма не усилием воли, а своей постоянной радостью

в душе. Человек достигший результатов силой воли и духа становится злым и

надменным. Ему естественно быть тираном, ибо смотрит на мир через самого

себя. Это есть грех и в Православии называется язычеством. Если есть радость,

то само её присутствие медленно и уверенно выталкивает человека на

поверхность к Солнцу, без усилий и огромных мышц. Будьте как дети. Именно

так формировался человек в эволюции, без всяких там сильных копыт, рогов и

пасти и т.д.

Нам эти люди нужны для того, чтобы подсказывать нам верную дорогу по

этому не простому пути восхождения. Нужен тот, кто прошёл по этой дороге и

не ошибся, не порвал свое естество усилием или переусердством. Также как

далеко не всякий спортсмен может пройти свой спортивный путь не оказавшись

инвалидом до конца дней, а то и ещё того хуже… . Просто сам по себе экстаз

молитв и духовного торжества затмевает чувственную природу и человек не

замечает того предела своих возможностей, после которого он начинает себя

рвать и становится инвалидом. Этого коня можно загнать до смерти. Сам факт,

что он смог дожить до этих дней и счастлив в полноте – для нас это есть

святыня-путеводитель, которую надо беречь.

Итак, мы должны будем придти к выводу, что настоящий воин мечтает

принять схиму.

1.0.Фундамент эволюции. Начальные установки.

Для чего написана эта книга? В создавшемся вакууме идеологий, возникшего

в прошлом веке, востребована философия, которая могла бы выразить новое, как

хорошо забытое старое, на новом ясном современном языке понятий и на этой

основе сформировать в новой форме старые постулаты устроительства

государственности и общественной безопасности. Человечество зародилось не

сто лет назад и даже не тысячу. Это миллионы лет постепенного становления, а

потому отвергать сие, как несовершенное и отжившее нельзя, ибо то, благодаря

чему жизнь зародилась так и остается основным условием её формирования.

Иными словами, сама её суть остается незыблемой и довлеет над нами и

подчиняет нас своим законам, и по этим же законам мир будет жить всегда.

Изложение материала лучше начать с обсуждения вопросов, которые перед

людьми всегда стояли и будут стоять извечно. И один из них о том, как победить

смерть? Надо сказать, что ответы на них всегда исходят из самого понимания о

мире. Само по себе мировосприятие людей ориентировано двояко: либо на

идеализм, то есть с верой в существование в Творца-Бога; либо на отрицание

высших сил – атеизм. В принципе, надо сразу сказать, что одно другим не

исключается вовсе. Если какое-то событие произошло, то совсем не важно то,

как мы его трактуем, ибо оное уже произошло, хотя оба мировосприятия дают

свою точку зрения, по своему правдиво раскрывают произошедшее, ведь

противном случае атеистическая точка зрения даже не возникла бы в

реальности, так как то, что не востребовано, то не проявляется. Это значит, что

они друг друга только лишь дополняют, ибо раскрывают разные грани Истины.

Тогда мы конкретизируем проблему и упростим вопрос, что из этих образов

мировосприятия общее, а что есть частный случай от этого общего? Ведь, в

конечном счете, перед нами именно так стоит задача: или мир состоит из хаоса,

а потому богов создали люди для удобства, или Бог создал мир, порядок и людей

в нём.

Что такое хаос? При поиске ответа на этот вопрос всякий из нас

сталкивается с противоречием, в котором становится ясно одно, что никакого

хаоса нет, ибо любому проявлению хаоса всегда сопутствует пустота, как его

неотъемлемая часть. А вот оная как раз есть начало всякого порядка. Пустота

имеет влияние отсутствием всего и этим влиянием обусловлены возможности

выражения свойств пустоты в реалии хаоса. Почему? Потому, что действует

закон пустоты: всё стремится к меньшему противоречию, которого в пустоте

вообще нет. Всякое взаимодействие – это есть проявление противоречий, в

которых неизбежно имеет место быть стремление свести эти противоречия на

нет, то есть стремление противоречия к пустоте их, отсутствия напряжения. То

есть с одной стороны, частица неуничтожима, а с другой стороны оная

стремится исчезнуть. Так возникает череда счастливых случайностей, как

первые оттенки структуры, выражающей свойства пустоты и хаоса

одновременно, ибо подобное рождает только свое подобие обоюдно. Пустота

рождает счастливые случайности, как естественное подобие самоё себя. Итак,

если дать определение порядку, то мы увидим, что порядок – это зеркальное

отражение пустоты в пределах возможности хаоса свидетельствовать о пустоте

и при этом не нарушая законы хаоса. Точнее, следует сказать, что зеркальное

отражение пустоты в хаосе имеет два значения: абсолютная разрозненность

частиц и порядок их построения, в котором нет противоречия, отсутствие

которого свойственно пустоте. Что такое хаос, мы не знаем, но даже если

сказать, что хаос – это разрозненные не связанные частицы, то все равно общим

для них будет трёхмерное пространство, которое связывает и пустоту и частицы

в нем. Получается, что пустота и частицы в некоторой грани – одно и то же

только в разной степени близости к абсолюту наделены постоянством,

устойчивостью, единством и неизменностью. Иными словами, небытие, в его

абсолюте, человеку помыслить невозможно, ибо мыслим мы о нём только через

то, что имеет хоть какое-то подобие нам, живым, оказавшееся в поле нашего

зрения. Получается, что мы, как живые существа, видеть можем пустоту только

через природное подобие себе – грани живого и такие его реалии как

пространство, постоянство, устойчивость, единство и неизменность пустоты –

некоторые из них. Для некоторых дальнейших суждений, нужно акцентировать

внимание на некотором свойстве живого: живое наделено свойством возрастать

и совершенствоваться в Боге от простого к сложному. Таким образом,

возрастание – это первый признак живого и естественный процесс жизни.

Понятно, что даже пустое пространство, в котором мы распознали родственное

себе оттенки живого, то, как формы жизни, эти оттенки должны быть наделены

процессом живого возрастания. Исходя из этого, нет смысла останавливаться на

том, что не имеет значения для нас как неживое, ибо востребовано нам только

знание о жизни.

Структурный порядок несет в себе главное отличие от хаоса – печать

постоянства, то есть устойчивости, неизменности, неразрушимости, единства. А

ведь устойчивость, неизменность, неразрушимость, единство – это различные

имена пустоты. Подобное порождает только свое подобие, то есть пустота

порождает пустоту, а точнее постоянство, неизменность, устойчивость,

единство, неразрушимость пустоты порождает все тоже самое своё подобие в

порядке вещей, но уже на ином витке усложняющегося развития в движении от

простого к сложному по спирали в единстве и борьбе противоположностей. В

противном случае, если нет постоянства, единства и так далее, то это не

попадает под определение о порядке – это не структура. Пустота стимулирует

хаос к бытию подобного себе, а потому всякая случайность – это грань пустоты,

более отчетливо выделяющаяся для нашей возможности обозревать в хаосе. Из

всего сказанного становится ясным, что возрастание, как другое имя жизни,

возможно только к более сильному подобию пустоты. В хаосе заложена пружина

самоорганизации, распрямляющий стимулятор которой есть пустота. Таким

образом, в данных суждениях мы ничего нового не нашли, но только

сформировали новый более костный понятийный язык свидетельства о Боге,

сотворившем мир.

Повторюсь, мы не знаем что такое хаос. И если даем ему определения, то

наделяем его теми свойствами, о которых к этому моменту уже имеем

представление и сами того не замечаем, что этим хаос наделяем

предрасположенностью к возрастанию к совершенству, ибо являясь живыми

замечаем в хаосе только то, что имеет причастность к живому. Сам факт, что мы

видим хаос, то уже этим обозначаем предрасположенность к развитию

эволюционного становления в таком вот хаосе, в котором пустота оказывает

свое влияние на материю и материя оказывает влияние на пустоту. В этой

границе-срезе разыгрывается весь трагический сценарий Вселенной. Всякая

случайность – взаимодействие. Таким вот образом, не сказав ни слова о Боге, мы

понимаем, что нового ничего не произнесли. Мы увидели в самом-самом

абсолютно общем плане то, что материя может вести себя только в пределах

(своей Богом) установленной естественной возможности развиваться к более

совершенному выражению свойств пустоты, абсолютного ничто, но для

верующего сие есть выражение свойств Бога. Так как мы рассмотрели два

абсолютно крайних случая мировосприятия, то из всего сказанного, становится

понятным, что все наши суждения о мире не могут выпасть из этих крайних

пределов и, в конечном счете, выльется только лишь в то, что мы будем менять

имена одних и тех же реалий в этой же общей схеме Вселенной и при этом

верно обозначать границы возможности свидетельствовать об Истине. Также как

след, оставленный человеком в грязи, в каких-то пределах возможного

свидетельствует о человеке. Но только в пределах возможного, а не больше того,

на что способны свойства грязи. Хорошо сей момент показал великий отец

Андроник (Лосев) в своей «Хаос и структура». Он давал разные имена одним и

тем же понятиям и показал образы гармоничного сопряжения их между собой.

То, что он взял на себя – это непомерная ноша исповедовать о Боге, с помощью

такого крайне неудобного инструмента, в основе коего лежит естество самого

дна Вселенной, «крайнего предела бытия тварного» – числа. Логика и её число –

это тонкая граница, это последняя хрупкая, легко ломающаяся твердь,

отделяющая нас от бездны небытия. Но несмотря на очевидную омертвелость

логики, которая выражает причинно-следственные принципы отношений между

бытием и небытием, всё же в ней есть грани Божественного, посредством

которых логика свидетельствует о живом Боге. В противном случае, логика

выпадает из поля зрения сознания. Об этом нам говорит Алексей Федорович. Но

не смотря на сложность поставленной задачи, мыслитель блестяще справляется

с ней. По известным причинам, не сказав ни слова о Боге, он свидетельствовал о

Нём с помощью того образа мировосприятия, ценностями коего жило русское

общество. В тот тяжёлый для Православия исторический момент это было

востребованным и опасным, а потому требовало мужества и отваги. Ведь

приходилось стоять против власти тиранов. Вне всякого сомнения Алексей

Федорович Лосев (в монашестве о. Андроник) – личность героическая, а о

степени его святости должно свидетельствовать нам время.

В этой работе, чтобы не преступать пределы православного догматического

богословия и не впасть в ересь вплотную будем пользоваться трудами

Владимира Николаевича Лосского и его понятийным языком. Он тоже

высочайший мыслитель Руси, который смог изложить основные моменты веры

только уже естественными для верующего критериями близким к современному

языку понятий. Да много было ученых до него, но он ближе всего к нам. Оба

учёных, прибегая к относительно диаметральным понятийным системам для

изложения Божественных принципов, утверждали одно и то же – они наделяли

общество способностью жить, ибо только эта кондиция бытия имеет значимость

для нас живущих.

То есть, если сказать о Боге на понятийном языке абсолютного отрицания

Бога, что событие было случайностью, то мы назвали лишь ещё одно имя

Господа. Также как и абсолютная пустота атеистов – имеет место быть как

относительно верное, ибо пустота присуща Ему, как свойство абсолютной

непознаваемости, и неизбежно сопутствует даже самому откровенному

свидетельству о Нём, давая повод утверждать о своей правоте упертым

атеистам. Но атеизм страшен не в том, что отрицает бытие Бога, ведь от этого в

природе вещей ничего не меняется. Атеизм страшен совсем в другом – каждый

из нас путник и потому идёт туда, куда направлен его взгляд. Если видит перед

собой пустоту и хаос атеиста, то будущее его хаос и пустота. Поэтому мы,

верующие, даже в капельке росы видим премудрость Божью, хотя это может

быть наивно и не научно выглядит, но правды в данном случае больше, чем в

самой гениальной теории научного анализа.

Для того, чтобы дальше вести предложенные в этих книгах исследования,

чтобы знать где именно искать Истину, необходимо точно знать, что именно мы

ищем. Ведь очевидно, что не каждое знание приносит человечеству пользу. Не

каждое знание животворит. Чем наделено живое? Живое наделено чувством

распознания окружающей действительности. А потому выстраивая новую

доктрину, мы не должны быть тем, чем ныне является мировая научная элита,

которая ищет Истину методом тыка, на основе результатов научного

эксперимента. Невозможно распознать бесконечно общее посредством

бесконечно малого частного случая. Но общее распознается только через

всеобъемлющее понятие. Мы должны видеть Истину в общем плане и только

потом сможем созерцать то, как оная должна проявиться во всем, в

множественных частностях. Так как для познания Творца мы прибегаем к

мышлению, то неизбежно эволюция живого в образе человека постепенно

выходит на новый уровень созерцания Божественного – мы можем зреть Истину

в некоторой новой специфике её проявления – разумом. То как этот способ

познания работает ныне есть извращение, житие с которым требует массу

энергозатрат. Ведь надо не констатировать новые факты, а уже знать о них за

ранее. Аппетиты растут с быстрыми темпами, так что экспериментов

востребовано ставить все больше и больше, а потому в скором будущем для

восполнения затрат от такой жизни в извращении не будет хватать даже

солнечной галактики. Стремление к познанию в такой кондиции жизни убьет

все, хоть как-то несущее в себе энергию. Иными словами, нам следует

хорошенько разобраться в самой природе нашего познания и понять, что именно

мы хотим и что должны получить на самом деле. Мы должны научиться умом

видеть реальность не испытывая её, подобно апостолу Фоме, «не вкладывая

перста в ребра» для распознания Божественного на ощупь. Мы должны открыть

глаза мысли, чтобы не ведая о том, каков мир мы могли бы уверенно

выстраивать поведение материи; не прибегая к практической науке, мы, не ведая

ничего, могли бы уверенно сказать о том, как устроен атом или как устроен

космос. Не имея сверхмощные телескопы, нам должно быть открыто устройство

космоса с его множественными галактиками и созвездиями. Какой смысл

создавать теорию, если ей невозможно пользоваться, если с помощью её

невозможно предсказать результаты опытов. Тогда не надо было бы проводить

дорогостоящие эксперименты, если это итак можно спрогнозировать. Мы бы

уверенно конструировали бы материю с нужными для нас свойствами и

уверенно знали о том, куда имеет смысл направить вектор своей научной

деятельности. Без этого качества научных исследований не может быть даже и

речи о будущем науки во всех её формах и специализациях.

Материя живет сразу в двух реалиях и подчиняется обоим законам. При этом

один закон работает в пределах другого. К примеру, кинетическая энергия

метеорита, захваченного гравитационным полем планеты не пропадает, а также

проявлена в пределах новых условий движения по окружности вокруг планеты.

То есть любое явление как-то исповедует не только то, что мы привыкли

измерять научным анализом, но и то, что законам анализа не поддается. Как

научиться сопрягать одно с другим? Изначально, для формирования ответа на

этот вопрос, хотелось бы уточнить области определения, в которых работают эти

влияния (над этим работали такие выдающиеся ученые Лосский В.Н. и Лосев

А.Ф.).

Для этого рассмотрим один эксперимент. Сразу сделаю пояснение, чтобы не

было каких-то недоразумений. На этот опыт в процессе повествования придётся

ссылаться часто. Дело в том, что исследуемые нами вопросы многогранны, а

потому в этом опыте приходится находить грани, имеющие соответствие и

подобие. При освящении какой-то его иной конкретной интересующей нас

стороны, нам открывается верное освящение изучаемых вопросов, возникших в

процессе исследований. Также как огнём мы пользуемся, вычленяя в нем какое-

то одно нужное в данный момент свойство. То мы используем его для

освещения, то нам нужно его жаркое тепло для приготовления пищи, то просто

хотим сжечь какой-то мусор и так далее. Но суть огня во всех случаях та же

самая и для каждого случая мы вынуждены делать одну и ту же процедуру –

производить один и тот же процесс добычи его. Также и в нашем случае, для

освещения какой-то новой реалии, нам потребуется акцентировать делать один и

тот же эксперимент. Хотя, кроме этого опыта нам придётся прибегнуть также и к

другим наглядным примерам и тоже для освещения различных граней

акцентировать внимание на каком-то ином интересующем свойстве. Таким

образом, созерцая мир посредством самих себя мы его видим и при этом видим

грани живого. Это на будущее, чтобы читающему быть готовым к частым

повторениям. Это нормальный творческий процесс.

Итак, возьмем абсолютно тонкую прямоугольную доску и выведем её в

состояние вертикального равновесия с опорой на ровный пол. Понятно, что если

мы её выпускаем из рук, то оная падает и мы, применив весь свой багаж

научных знаний законов механики, можем предсказать траекторию и место

падения её. Почему так происходит? Потому, что такое поведение материи

естественно, ибо оная мертва. Но жизнь подчиняется иному закону – несмотря

на все то, что выводит нас из равновесия, мы не падаем, как прямоугольная

доска, а наоборот выравниваемся, восстанавливаем равновесное состояние.

Жизнь, пребывая в постоянных колебаниях возле точке абсолютной

устойчивости и абсолютного равновесия, как бы включает в себя обе эти

составляющие – распад и восстановление. Одновременно оная утратив

равновесие падает, и вновь выводится в равновесие. Так как природа нашего

познания суть такова, что чувственному и умственному освидетельствованию

поддается только то, что подобно нам по природе вещей, то чувственно

воспринимаемый мир – это тоже кондиция равновесия, устойчивости и

стабильности. В переложении на математическую концепцию Отец Андроник

Лосев назвал эту кондицию мироздания аксиомой числового первопринципа.

(Логический анализ о.Андроника пребывает в функциональных пределах

природной возможности математического числа свидетельствовать о законах

живого).

Хочу повториться, так как всякое явление оказалось в поле нашего

чувственного освидетельствования, то неизбежно оное наделено нашим

подобием, то есть обладает тем же набором свойств и качеств. Ибо подобное

познается только своим подобием. Отсюда следует важное. Если вводить в

сопряжение две эти реальности в соответствии с поставленной перед нами

задачей, то мы можем отвечать на многие вопросы, можно научиться

прогнозировать поведение природы без научного эксперимента, ибо всякое

поведение природы свидетельствует о Боге без нарушения законов механики.

Просто эти законы работают в пределах Божественного предопределения. В

противном случае, современная наука так и останется набором фактов,

полученных эмпирически. Согласитесь, что надолго нас не хватит с такой

постановкой вопроса Нам открывается новая способность видеть ещё одну

специфическую сторону Истины, равно как узнавать о Ней через глаза или уши,

или как-то иначе. Настоящая истинная теория должна безошибочно

прогнозировать, в противном случае мы остаемся в познании обыкновенной

животной скотиной, которая получив плохой опыт в будущем использует его для

самосохранения. Человеческая эволюция в отличие от животных имеет

направление к возможности все более полного познания Бога, к более

многогранному свидетельству о Нём. То что мы видим ныне – это беснование

зверя, жаждущего пожирать все живое на своем пути.

Сформируем некоторые установки, которые станут необходимыми нам в

некоторых примерах конструирования, когда мы ничего не ведая о строении

мира и исходя из некоторых посылов теоретически сформируем модель и потом

сравним с тем, что видим. А именно речь пойдёт о том общем первоначале

(которое, по слову о.Андроника, есть суть аксиоматики по природе естества),

как об ещё одном имени понятия единства, то есть единящего присутствия

Божьего, явленного нам в данной специфике выражения или представленного

нам в виде распознанной таким вот образом грани или свойстве Вселенной.

Почему мы это делаем? Мы хотим видеть истину, а не распознавать её какие-то

оттенки опытным путём. А природа чувственного распознания суть такова, что в

ней всегда есть неподвижная точка отсчета (того самого берега), относительно

которой мы мерим, чувственно определяем различие между ней и исследуемой

реальностью. Без этого нам не распознать всеобщую относительность «течения

реки» – такова природа наших чувств. То есть видеть истину – это значит

учитывать влияние постоянства, составной частью природы которой является

всякое явление, оказавшееся в поле нашего обозрения. Точнее всякое явление –

это специфическое свидетельство о постоянстве (берега) – мы пытаемся

распознать его в какой-то неведомой для нас пока ещё реальности. Итак

сформируем важные установки.

1.Согласно священному Писанию, жизнь есть неуничтожимое дыхание Бога.

Если всё было сотворено Богом, то очевидно должно обладать Его естественным

свойством неуничтожимости, явленной в различных образах проявления,

названного законом сохранения. Иными словами, если сказать, что Бог есть, то

этим высказыванием мы даем новое имя опытно распознанному Закону

Сохранения. Точнее древние люди на своём понятийном языке религии

сформировали это свойство жизни и бытия вообще. Мы это понимаем не только

по тому, что Господь не может творить и рождать инородное Самому Себе, а ещё

и потому, повторюсь вновь, что вечность жизни распознана опытно, также как

законы сохранения энергии, законы сохранения материи, которые человеку

удалось открыть разумом. Древние судили о Боге во Вселенной также как на

своём понятийном языке судят о вечности мира современные физики и химики.

Для нас важным будет заметить, что Божественное имеет не только энергию,

но и такую Его составляющую, как образ единства и постоянства. Иными

словами, вне всякого сомнения у закона сохранения есть такие имена, как: закон

сохранения энергии (в физике); закон сохранения массы (химия); закон

сохранения количества движения (в кинетике); закон сохранения единства (в

математике); закон сохранения постоянства (в философии); закон сохранения

образа Божьего (в биологии и различных от неё ответвлениях); закон сохранения

промысла Божьего (в истории). И так далее. Во всех этих формах закона

сохранения энергия, движение, масса, единство, постоянство, образ Божий и

промысел Его постоянно переходят из одного состояния в другое, оставаясь

неизменным. К примеру, закон сохранения постоянства мы увидели в порядке

вещей. Просто понятие постоянства является общим для порядка и пустоты. И

порядок и пустота – это различные формы проявления свойства постоянства.

Следовательно, пустота и порядок – суть одно и то же. Но почему тогда порядок

чувственно распознается, а пустота нет? Во-первых, не грамотно поставлен

вопрос. Пустота распознается как постоянство и порядок тоже распознается

посредством того подобия в нас – того же самого постоянства, которое было

вдунуто Богом, имеющим имя дыхание жизни. Чувственно воспринимаем мы

только то, что позволительно нам воспринимать, нашей поражённой грехом

чувственной природой, то есть греховная пустота выступает для нас пустотой

чувственной – этот момент разработан в содержании первых томов этой книги.

Именно по этой причине, мир был создан из ничего, ибо только это «ничего»,

наделенное постоянством, могло передать это своё свойство греховной пустоты

в порядок вещей, в космос и во Вселенную. Тут нет нарушения закона природы.

Данное фундаментальное утверждение нам понадобится в ходе обсуждения.

Этот же закон о вечности и неуничтожимости жизни со всем ему

сопутствующим набором множественных проявлений, распознали древние.

Отличие от нас только в том, что сформировали они этот закон на своём

понятийном языке религии – строили менгиры, дольмены в Европе и по всему

миру (современные культовые сооружения).

Чувственно воспринимаемые греховная пустота и порядок имеют ещё и

другие формы выражения. Жизнь абсолютно вечна. Но, надо сказать, что если в

одном случае, оная может быть скована своей противоестественной Богу

ориентацией, то в другом случае, если оная естественно ориентирована

сослужением Творцу, то закрепощение, скованность, ограниченность свобод не

испытывается, как покушение на природу человека, а значит нет чувственного

ко греху освидетельствования. К примеру, мы ходим не на ногах, а на руках. Нет

не связали по рукам и ногам, а просто извратили образ жизни. Скованность в

возможности Божественного творчества и при этом свобода в извращении Его

подобия – условие ада. И наоборот, скованность во грехе, но раскрепощение в

Боге – условия Рая. Отсюда понятно о самой природе страха перед смертью –

это страх остаться тем, кто мы есть при жизни, то есть абсолютно скованным в

служении Богу перейти из этого века в жизнь вечную после смерти. Просто

душа чувствует свою участь из-за греховного образа жизни и для своей

переориентации в естественное требует себе священника для исповеди. Это

следствие не выплеснутой энергии в Его созидающем творчестве, скованной

инородностью Богу. При противоестественной ориентации мы не сможем более

двигаться, дышать, видеть, чувствовать, любить и так далее – просто мы

становимся во всем этом скованными. Да-да, это та самая фобия замкнутых и

стеснённых пространств, которую испытывают абсолютно все люди в разной

степени проявления. Сама душа человека из-за грехопадения получила

скованность плотью, а потому мы вынуждены жить в извращенной среде и по

сковывающим наши свободы законам, ибо мы сильно ограничены

возможностью нашего тела. Именно поэтому же материя, хотя и таит в себе

чудовищные Божественные энергии (ядерных реакций), но они закрепощены

Богом, ибо грехом Адама ориентированы противоестественно Богу, а потому не

востребованы, ибо разрушают живое.

Таким образом, как бы охарактеризовали на понятийном языке механики то

место, где находится Бог. На большее, на более глубокое свидетельство о Боге

механические законы не способны. Также как грязь в пределах своих

возможностей свидетельствует о том человеке, который оставил в ней след

сапога – не более. То есть о том во что он был одет, каков цвет его глаз и так

далее эта грязь нам раскрыть не может. Точно также с помощью механики

рассуждать не приходится о душевных свойствах, пользуясь её критериями

познания. Иными словами, более точно и полно эти моменты выражают иные

более тонкие грани человеческой природы и при этом раскрывают нам суть

вопроса только понятиями веры. Хотя в этом месте следует продолжить мысль и

сказать о том, что всякое свидетельство о Боге и о Его бесконечной,

множественной многогранности всегда будет ограничено пределами

возможностей тварной природы. То есть нам всегда будет открыта только

специфически выраженная неполнота исповеди о Творце – отпечаток Его. Пусть

это будут уже не протектор от Его сапог, а даже глаза Божьи, но всё равно мы

понимаем, что это только внешнее, мизер по отношению ко всей сокрытой

множественной многогранной бесконечности Творца. Иными словами, так как в

поле нашего адекватного распознавания оказалась такая грань Божественного,

как Закон Сохранения, то нам удастся только лишь распознавать различные

формы выражения этого закона, «протектора от сапога» Божественного. А если

дать определение жизни, что это есть постоянное общение с Богом и познание

Его, то становится ясным направление движения всех эволюционных токов

живого – к возможности ко всё более и более полному познанию Творца через

внешние Его проявления, то есть опосредовано «отпечатков протектора сапога»

мы воспринимаем того же самого Путника. Иными словами, придёт время и мы

сможем распознавать Творца через гораздо большее, чем, к примеру, просто

глаза, но и другие свойства. К примеру научимся понимать Его речь. Это чисто

внешнее познание Бога и эволюция лучшему внешнему познанию Бога

обусловлено совершенством человека, заключающимся именно в этой

возможности подниматься во все большем обожении себя, в стремлении

уподобиться Творцу также и в этом критерии, благодаря чему наша природа

раскрывает постоянно в себе какие-то новые до селе не известные грани.

Поэтому наше спасение в том, что Бог абсолютно бесконечен, а потому жизнь,

как процесс и как стремление к полноте познания Его, будет испытывать это

становление к совершенству всегда. Но следует заметить также, что

формирование более совершенного организма в процессе эволюции,

позволяющего лучше распознавать Божественные грани в большей полноте, ко

спасению человека не имеет никакого отношения, ибо «жертва Богу дух

сокрушен» так и остается условием вечности жизни людей. Спасение

происходит не от формы, а о сути внутреннего мира души; не от научно-

технического прогресса, а от самой природы человека. Внешняя форма

внутреннего мира будет эволюционно изменяться всегда к лучшему выражению

внутреннего обожженного состояния, но так никогда и не достигнет абсолютной

полноты. Природа организма человека эволюционно подстраивается под более

комфортное пребывание радости в земных условиях. При этом надо сказать, что

эволюция человечества движется в иную сторону совсем. Если в среде

животных происходит постоянная борьба, в которой выживает сильнейший и

это качество непобедимости формирует образ, то человек выжил благодаря тому,

что имеет радость. Присутствие этой радости обуславливает все остальные токи

дальнейшего возрастания в Боге и формирует образ человека. Радость дает

человеку дар видеть свое подобие – радость в различном её обличии или видеть

счастье, имеющего иные имена: безопасность жизни, энергоносители, красоту в

этическом и эстетическом смысле. К примеру, человек своей радостью смог

увидеть то место во Вселенной, в котором он в безопасности. И это место –

близость края пропасти, границу между смертью и жизнью – жизнь там, где

опасность смерти в особенной близости. Зверь, хоть и сильный, и всемогущий,

но к границе не подходит – бежит от неё. Именно так, подойдя близко к

смертельной опасности, подпустив к себе смерть, человек смог взять в руки

огонь и даже занести его в деревянную избу, в которой жил. Горем человек

видит ад, борьбу, яд, безвыходность положения и грех во Вселенной и в

ближнем своем.

С радостью человек хочет жить и потому возрастает, жаждет познать

неизведанные формы её носителей во Вселенной и далеко в космосе. Почему

младенец растет и развивается? Потому что он несет в себе радость. Тот, кто

имел радость, тот и сберёг её, и потому боролся, и потому остался жить и

продолжил свой род. Применительно к нынешнему моменту, живому надо дать

возможность эволюционного возрастания в прежнем ритме и в тяжёлых

внешних условиях, в коих формировался древний человек. То есть жизнь на

селе, в прежнем её укладе, со всеми её рисками бытия так и остается

знаменателем и нормальным условием для возможности возрастания человека –

это условие нашего пребывания во Вселенной. Научный прогресс востребован в

ином совсем – для возможности жить там, где окружающие условия не

позволяют быть счастливым. Ведь каким бы развитым научный прогресс не был,

в любом случае, выбор правильного пути к счастью остается за человеком. Не

расчёты, а ясное видение верных дорог помогает человеку уверенно идти в

будущее. Возможно, что научная революция погибнет, но останется сам человек

в радости для дальнейшего возрастания в Боге. Наука никуда от него не денется,

лишь бы жив был человек. Гораздо важнее видеть радостью предстоящее, чем

его вычислять. Это также как опытный плотник, выстраивая дом не пилит

строительный материал согласно своим расчётам и потом собирает изделие, а в

процессе самой сборки шаг за шагом по мере возникновения надобности и по

месту востребованности делает замер, и потом только отпиливает по этому

замеру. Также как при строительстве дома каждое бревно обрабатывается в

процессе укладки, вытёсываются пазы только в сам момент его установки в

сруб. А не так: обработать все бревна и потом пытаться их подгонять в друг к

другу при строительстве дома. Из-за чего возникает хаос в конструкции. Иными

словами, человек хранит свою радость в пошаговом принятии верных решений

на каждом новом венце строящегося дома и постепенно правильно выводя всё

строение дома. Все брёвна разные, а потому каждое из них требует

индивидуального решения. Жизнь просто такова, что невозможно в ней все

рассчитать, зато можно видеть.

Или другой пример, некто возжелал составить карту местности, попытался

выразить единство и взаимосвязность окружающей Вселенной. И вот он

измеряет расстояния между объектами. Мудрый просто залез на вершину и без

всяких бесконечных расчетов срисовал открывшуюся реальность. То есть самое

важное становление к совершенству происходит не в возможностях вести

вычисления, а в даре созерцания. Человечество совершенствуется в своём

внутреннем мире, стремится лучше созерцать радующее единство – в первую

очередь и этот процесс возрастания никак нельзя уничижать городскими

инфраструктурами, научным прогрессом. Бог их дает не для этого совсем. Таким

вот образом человек соблюдает основной закон природы – закон сохранения

образа Божьего. А если говорить о ещё более специфическом выражении этого

понятия, то есть адаптировано к нашим потребностям жить – закон сохранения

радости. Как только кто-то из нас изменяет ему, то сам же оказывается на

обочине этого пути в вечность.

После порчи грехом жизнь не остановилась, а это означает, что выдержаны

все те требования полноты, которые свойственны Божественному даже в таких

скованных грехом земных условиях. Значит отвергать сей сокровенный

выстраданный мириадами лет опыт жизни или что-то менять в образе быта и

добычи хлеба насущного – есть преступление перед человечеством, ибо

уничижается самое важное условие бытия живого – экстаз, как победа над

греховной страстью в самом себе. Преступлением будут инородные природе

человека и Богу направления в совершенствовании себя, а также нельзя

изменять сложившийся многими тысячами лет уклад быта, с его естественно

малым уровнем энергоёмкости. Иными словами эта кондиция живого, коя

пришла нам из бесконечного прошлого так и осталась условием жизни и явлена,

как ещё одна грань Закона Сохранения, ещё одна форма его выражения.

Изначально надо сказать, что специфика строения организма человека

обусловлена стремлением при жизни пребывать во Царствии Небесном, а не

результативным единством и борьбой противоположностей в жесточайшем

естественном отборе. Хотя физическая крепость нашего тела всё же

стимулирована в той мере, в какой она востребована необходимостью

выживания, но само привычное для нас обличие человека обрело данную форму

проявления и степень её развитости благодаря плодотворной активности

духовной жизни. Хочу сказать, что иное, более чем это востребованное и более

необходимое, чем духовная стойкость перед силами бездны в душе, на природе

людей эволюцией выразиться не может, в результате чего мы имеем то, что

явлено в нашем естестве. Если нет участия в духовной брани, то и нет борьбы, в

процессе которой определяются специфические победоносные видимые образы

строения живого организма, адаптированного к специфике противостояния.

Победное стояние в духовной брани в той же степени востребовано и в наши

дни и никакие достижения научного прогресса и удобства, связанные с ним, не

должны покушаться на эту естественно сложившиеся ритм и гармонию. Ведь

счастье человека есть свойство внутренней жизни, это бытие в экстазе, когда

есть торжество над самим собой, а не комфортные условия бытия. Каждая

фибра природы человека несёт в себе цель вспоможения пребыванию души в

торжестве от общения с Богом. Не пустая и бесцельная оборона в

противостоянии за пребывание в земных условиях, а прижизненное бытие духа

во Царствие Небесном и движение к Богу. Иными словами, всякое проявление

Закона Сохранения обусловлено самим бытием Первоначала.

Так как экстаз – это внутреннее деяние ума и главный активатор жизни, то во

внутренней природе головного мозга человека все адаптировано под успешное

именно духовное победоносное делание: хорошая память, глубокое мышление,

высокая духовная и душевная природа. Для этого главная артерия, исходящая от

сердца, поставляет мозгу самую чистую и наиболее качественную кровь для

того, как говорят ученые, чтобы возникла ясность ума в плодотворном делании

на духовной ниве исихазма. Почему в эволюции становления организма

человека было уделено столько внимания работе ума? Ведь вся природа, каждая

микрона нашего тела, в конечном счете, вспопоществует плодотворной работе

мозга. Отец Андроник Лосев в своем труде «Хаос и структура» замечательно

показывает нам то, даже математическое число, хотя и являясь низшим пределом

бытия Вселенной, но так и остается в категории жизни, гранью её цельности и

целостности. Что уж тогда говорить о материи, к которой число ещё более

сильно привязано. То есть материя – это тоже форма жизни, в противном случае

оная была бы вне области познания живыми существами, ведь подобное

распознается подобным. Именно по этой причине, заключает великий Лосев,

материя, как и само число – категории духовные, ибо, ещё раз повторю, попали в

сферу постижения духовной жизни. Именно по этой причине, Закон Сохранения

в самых различных его вариациях выражения в природе вещей – это духовная

составляющая, выражающая свойство Божественного. Всё подчинено Закону

Сохранения и человек сослужит этому промыслу Божьему. Он также пытается

хранить жизнеутверждающий порядок вещей, который он заимствовал на

естественной Родине своего бытия – во Царствии Небесном. Человек в

постоянном стремлении сохранить естественное Бога в противоестественных

для жизни сферах из-за поражения грехом. Именно этот момент православные

называют обоженьем Вселенной. Но тут нельзя путать обоженье формальное,

как благоустройство быта по образу Царствия Божьего, с обоженьем

сущностным. Как показал святой Андрей Рублёв, что эти понятия не

равнозначны и не взаимозаменяемые, а только лишь следствие одно из другого

(если первое обуславливает второе, то второе – никогда) – путаница в этом

привело ко всем трагедиям в истории человечества. Только Благодать Духа

Святого должна быть обожествляющим Материалом для окружающего

мироздания, а форма вещей – это только лишь вспомоществующее и может быть

усиливающее, конечное проявление внутренней духоносной сущности. Это и

есть определение совершенству.

Жизнью в абсолюте наделён только Бог, а так как Творец абсолютно велик, то

совершенством живого, сотворённого Богом, становится самый этот процесс

возрастания до Его абсолютного величия, ибо совершенство уже заключено в

нём, как в развивающемся растении возникнет цветок (без возрастания цветка не

будет). Поэтому Вселенная – иное имя жизни и потому сама жаждет быть

обоженной, то поэтому она так ухаживает за всем тем в человеке, через что это

обоженье приходит. Да само призвание человека – это обожив самого себя и

через себя преобразить Вселенную и отдать её Богу. При сотворении первого

Адама Бог вдунул в него частицу Себя, чтобы через призму этой Божественной

крошки человек мог безошибочно распознавать подобие её во множественных

проводниках Божественного, то есть появилась возможность видеть Бога,

созерцать и устраивать счастьем мир через призму Божественного, чтобы видеть

Бога и вести Вселенную к Богу. Только изначально заложенное в человека

счастье, позволяет ему созерцать счастье и видеть счастье, сплачивать мир

счастьем, и идти туда, где пребывает это счастье и тем своим качеством жизни

жить вечно. Нужно сказать ещё иначе, что для ума естественно быть в экстазе

духа, что возможно только в богообщении. Отсюда вывод, что без этой высшей

экзальтации духа жизнь невозможна ни в каком её проявлении. Зародившись в

реалии райского бытия, тело человека призвано хранить этот огонь экстаза

жизни под костным панцирем черепной коробки, то есть эволюционно

подстраивается под эту кондицию состояния человеческой души, благодаря

которой человек становится более выносливым в терпении, рассудительным в

самые тяжелые экстремальные моменты жизни, что важно для общей

живучести, а главное не озлобляется в трудности и счастьем прощает своих

обидчиков.

Если тело не сослужит уму по своим возможностям, то оное теряет значение

и гибнет. Монах если нарушил пост, то испытывает боль. Кровь начинает нести

в себе то, что склоняет его к сонливости и к плохой собранности духа и к

рассеянности внимания, отчего приходит это гнетущее душу чувство

бесполезности напряжения сил и неудовлетворение, а потому он плачет о грехах

своих в покаянии. Монах – это человек, опытный, высота его духовного подъема

открывает ему некоторые возможности помогать тем, кого он любит и

утонченный в торжестве духовной брани сердца, сразу замечает в себе утрату,

ему становится плохо – он терпит боль, которая гораздо и даже бесконечно

более невыносима, чем физическая. Ведь, если плоть мучается, то это не так

страшно, ибо человек привыкает и живет с ней даже всю жизнь. Если душа

мучается от боли, то человек не только не может созидать и творить, но даже

способен на откровенные поступки над собой. Ради душевного комфорта и

радости, человек пашет, трудится в самых суровых условиях и переносит

невероятные перегрузки и остается весел. Трудность, как ветер, который вроде

бы должен погасить пламя костра, но все наоборот – ещё более усиливает огонь.

Высшая экзальтация счастья, экстаза бытия – естество нашего духа и души,

свойство ума, через которые преображается и становится счастливым само тело.

Под эту кондицию, коей пребывает ум подстраивается вся природа организма,

которая создает вольготные условия работе мозга, через что обеспечивается

ясность ума. Поэтому нужны физические упражнения, чтобы не было застоя, но

был бы прилив в голову свежей насыщенной кислородом и богатой

питательными веществами крови. Только для этого и ни для чего более. Вот этой

кондиции жизни остается адаптироваться в земной повседневности, к её

требованиям выживать – физические упражнения обретают осмысленность и

становятся физическим трудом в добывании хлеба насущного – это такая норма

жизни, а не трагедия. Таким образом, получается, что труд человека – это часть

тех процессов, которые происходят в человеческом мозге, без которых жизнь

невозможна. Именно поэтому в определённых дозволенных нагрузках тяжбы не

гасится счастье, а наоборот ещё более усиливается экстаз его переживания,

приходит неизреченная любовь к своим соратникам. Плоть по силе своих

возможностей пребывает в напряжении физических нагрузок, чтобы напитать

мозг всем необходимым, служит уму через подпитывание и стимуляцию мозга.

Жизнь такова, что в ней периодами сытное и голодное время, а потому образ

жизни неизбежно адаптируется и под эти обстоятельства – включаются иные

механизмы в борьбе за выживание – человек распределяет продукт таким

образом, что когда наступит голодное время, он также сможет питать мозг. И так

далее – и так весь образ бытия в таком напряжении, благодаря чему человек

постепенно возрастает в полноте приобщения и радость сначала адаптируется то

в одной деятельности, то в другой. Тело радеет мозг, носит его в себе, ради

подпитывания его самыми изысканными соками от плодов земных и этим

помогает человеку, сослужит уму в силу своих возможностей в его духовном

делании – в поддержании духовного огня радости, как самого священного и

значимого условия жизни. От сюда следует, что вообще всякая деятельность

человека – это часть процесса происходящего в мозге опосредовано всего того,

что происходит в организме человека и несёт в себе именно утверждение

высшей радости от приобщения ума к торжеству Божьего Духа (этот момент

адаптировался в формировании научно-технического прогресса, где компьютеры

разного вида помогают уму в работе). Без счастья и всей обуславливающей его

полноты человек угасает и подвиг совершить не может, ибо тело – это далеко не

самая важная, но также значимая часть молитвенного делания общения с Богом.

При этом следует помнить, что плоть наша немощна, а потому не поспевает за

чаяниями духа, а потому возникает мнение, что тело и душа – враждующие

между собой враги. На самом деле, одно плохо поспевает за другим, но также

является инструментом для спасения, соратницей уму в причастии к

Божественному. При этом сослужение плоти душе всегда очень узенький путь.

Ведь, если в одном случае, тело наше – это печь, в которой горят дрова,

поддерживающие душевный огонь в костре радости от общения с Богом – в

экстазе. То в другом, костер можно даже затушить от переизбытка дров или

наоборот их недостатка, из-за чего тело начинает мешать душе единству с

Богом, уничижая радость жизни. От этого появляется такое мнение, что якобы

тело враждует с духом.

Итак, живая связь с Богом является священной и самой значимой для бытия

человека, поэтому, если человек хоть раз побывал в настоящем состоянии

молитвы, то он становится пленником её навсегда. Все красоты и радости мира

утрачивают свою притягательность. Человека они даже начинают угнетать и

приносят настоящую боль. Боль душевная гораздо сильнее физической, ведь от

этого человек способен на отчаянные поступки. Исходя из этого положения нам

становится ясен образ главного стимулятора эволюционного становления

человека.

В состоянии радости перекликаются сразу несколько составляющих наше

естество. Тут должна быть полнота, в которой Бог есть источник счастья для

молящихся. Любящее сердце счастливо, когда счастливы все, а потому

переживает за тех, кого любит. Это первое. Второе, человек тоже должен

понимать, что он нужен тем, кого он любит, даже если они о нём не знают. Это

тоже условие для полноты счастья людей. И как бы радость с печалью

уживаются – одно стимулирует другое. Но после пережитого экстаза молитвы

все остальное теряет свой цвет, не трогает сердце и даже тяготит, скрадывает

обретённое счастье духа. К примеру, этот смех на самом деле терроризирует

намоленное сердце. Чтобы поддерживать свой огонёк радости, человек

сосредоточен, собран духом, внимателен, легкий на подъем и разборчив, мало

спит и мало ест, и много работает, ему постоянно мало прежнего духовного

совершенства, наводит порядок, строит – то есть постоянно собирает дрова в

этом лесу и поддерживает огонь – этим бережёт свою радость. То есть тело

сослужит душе Богу, стремится исполнить Закон Сохранения поддержанием

радости жизни во временных в земных реалиях для дальнейшего бытия в

некончаемой радости вечности Царствия Небесного – естественной Родины всех

людей. Как без этого жить – никак.

Представьте себе солдата в армии. Вот он задумал написать письмо

родителям. Берёт листок бумаги и ручку, усаживается за стол. Для того, чтобы

изготовить лист бумаги, срубили хвойные деревья лучших пород. Лес

вытащили, складировали и везли за много км. Потом на целлюлозно-бумажной

фабрике рабочие изготовили бумажное полотно. Далее его разрезали до

тетрадного листа и отвезли в воинскую часть. Примерно также с шариковой

ручкой. Далее написанное письмо шло через тысячи километров в почтово-

багажном. вагоне. Тысячи путейцев прокладывали путь и поддерживали в

хорошем состоянии. Органы ФСБ и полиции, погранвойска и Вооружённые

Силы охраняли этот повседневный рабочий процесс. И вот счастливая мама

читает важное: "Мама, я тебя люблю". Она представляет о том, что сынок

держал в руках этот листок и пыхтел над текстом. Сколько возни и энергозатрат,

чтобы два сердца почувствовали естественное единство. И как бы всякая

деятельность держится именно этими вздохами любящих друг друга сердец и

все в этом мире находится в простом служении этому торжеству любви. В

конечном счете всё вокруг нас придумано умом человеков для того, чтобы

сослужить единению любящих друг друга душ, ибо в данной кондиции жизни

мы более подобны Богу, а потому подобны Ему во всех остальных

сопутствующих Творцу реалиях – более вечном в продолжительном

проживании, в красоте и радости.

Бог – есть самая значимая и высшая инстанция во Вселенной, а значит

большего, чем простое единство с Ним, в природе вещей существовать не может

и не могло. Все вокруг вращается вокруг этого священного единства. Плоть

человека в самую первую очередь призвана вспомоществовать ему в этом

священном единении. Таким образом, все формы государственности и все

формы деятельности неизбежно призваны только одному – улучшить единение

человека с Богом в молитве. Ради этого все возникло. Тут есть причины

согласиться с некоторыми замечаниями средневекового итальянского мыслителя

Петро Помпонацци, увидевший, что «человек имеет образ государства». Хотя

относительно всего того, что мною сказано в содержании этих томов книги, это

выглядит несколько примитивно, ибо действительно сама по себе

государственное образование – это уникально сложившееся выражение природы

человека, но не закон природы оказывается главным активатором всех

побуждений устроения государственности. Процесс пояснения этого вопроса

следует вести через обоснование некоторого несогласия с одним замечанием

В.Н.Лосского. Мне думается, что он не до конца понял суть вопроса,

освященного Григорием Нисским. Святой Григорий утверждает, что Бог

сотворил жену Адаму, чтобы сделать человека более совершенным и именно это

большее совершенство далее сыграло роль спасительного круга утопающему по

грехопадению. Спасательный круг есть на каждом морском судне, даже если он

не всегда востребован возникшими ситуациями – говорит Владимир

Николаевич. Но на природе человека необходимо было выразить не достоинства

совершенного тела, а то, что удерживает этот мир, не смотря на его очевидную

разделенность. Вне свободы невозможно подчеркнуть то, что вечно, незыблемо.

А потому только свобода Адама и Евы друг от друга более совершенным

образом выражает Божественную реальность.

Точно также, народившееся население – это тоже человек, своим бытием

исповедующий о том, что держит этот мир. То есть он хочет сказать, что не

форма, не принцип, не закон и тому подобное связывает, а то что выразиться

может только в свободном определении всего. Важно видеть не материю, не

плоть, а то, что это все организует в гармоничную структуру. Мир должен быть

пленен счастьем, радостью от близости бытия с Богом. Вот этим повелением

Адаму и Еве «плодитесь и размножайтесь» Бог замыслил возрастание человека

к лучшему совершенству к большему подобию Богу. Просто именно вот этой

кондицией множественности лиц в одном сообществе человек более всего ближе

ко Творцу, более всего очевиден только тот принцип, который наиболее

эффективно утверждает трудно сплачиваемый из-за многолюдности союз.

Человек осознает, что телесная связь, связь во взаимной выгоде или

утверждённая законом, бесконечно слабее связи, возникшей от Божественной

радости каждого в Нем, ибо сам человек – это нечто гораздо большее, чем

просто телесное воспринимаемое нами. Он есть связующее звено Бога со

Вселенной. Все то, что мы видим в нём – ставшее видимым из-за грехопадения

многогранный процесс общения личности человека с Личностью Бога

посредством окружающего человека космоса. До первородного греха человека

образ межличностного общения был тот же, но иной формы, а потому не

востребованы были «кожаные ризы», как внешнее оформление внутреннего

естества людей. Человек тогда видел внутренний мир, а теперь, чтобы увидеть

внутренний мир, подобает проникнуть в него, разрушив форму, внешнее. Что и

выразилось на природе познания человека, ведь прежде чем освоить внутреннее

содержание, подобает для начала разрушить ткань. Этому служит желудочно-

кишечный пищеварительный тракт, начинающийся полостью рта с двумя

рядами зубов. Да и вся деятельность человека – это именно то же самое делание,

посредством которого человек, утруждая себя в поте лица, проникает во

внутренний мир Вселенной, возвращается в то самое состояние, которое

естественно для человечества до грехопадения. Примерно так, не ведая о том,

как устроен мир, мы смогли наметить общий план устройства мир и человека в

нём. Понятно, что в нас заложена предрасположенность к данному направлению

движения мысли, но и о. Андроник (Лосев) смог распознать свидетельство о

жизни в причинно-следственном механизме, как бы увидел свое отражение в

этом зеркале и рассказал нам о нём в трудах своих. Но поймите, что в бытии нет

более ничего вообще, кроме живого и всего того, что мы чувственно способны

распознать. Какой смысл тогда вообще вести разговор, кроме как о том, с чем

мы имеем дело. Продолжая эту мысль плавно переходим к пониманию, что с

помощью телесности подчеркнуть то, что выражено словами «где двое или трое

собраны во Имя Мое, там Я посреди них» невозможно, ибо само по себе тварное

абсолютно далеко от совершенства в Боге и призвано быть постоянно

совершенствующимся в Его образ и подобие. Множественность – это тоже

некоторая грань величия и большая степень подобия Богу, а потому вместо

«разделяй и властвуй», звучит плодись и приумножайся, и будь единым в Боге и

с Богом, и этим более совершенным. Потому что Христос сказал: «Итак идите,

научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их

соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века.»

До грехопадения это самое качество свободного определения друг от друга было

более совершенным подобием человека Богу, то уже после осквернения грехом

та же самая кондиция бытия, свободное определение, стала спасательным

кругом утопающему человеку.

Именно поэтому Предвечный Совет важен для нас, как маяк для

формирования устойчивой государственности. Всё то, что противоестественно

Предвечному Совету Троицы, все то наделено временностью. Все то, что

подобно Предвечному Совету – все то наделено вечностью. То, как относятся

между собой Участники Предвечного Совета Троицы, то есть для нас наука и

образец для подражания. Каждый из Них в первую очередь служит полностью

отдаваясь Общему Делу, а Адам не внял решению Предвечного Совета и мы

видим сам этот механизм его изгнания. А точнее, так как замысел Бога на

человеке не изменился, то это означает, что человек так и остался насельником

Царствия Небесного. Изменился лишь образ этого пребывания в чертогах

Царствия Небесного. Человеку заповедано теперь в поте лица добывать себе

этот хлеб жизни вечной и всей полноты радости её. Человеку теперь суждено

убивать в себе всякое проявление смерти, стимулировать экстаз (в переводе с

греческого – выход из себя) через очищение своей природы. Да естественность

так и осталась той, чем оная была во Царствии Небесном до грехопадения,

только теперь её надо приводить в тот порядок, который естественен для

Царствия Небесного. Естество естеству рознь. Для некоторых жителей Содома и

Гоморры – одна, а для праведника – другая. Соответственно и судьбы различны.

Если до осквернения грехом человек жил в Законе Сохранения (то есть вечно),

то после осквернения грехом, Адаму уже, чтобы жить вечно, необходимо

самому трудом в поте лица сохранять этот образ Божий. Чтобы жить вечно,

необходимо пребывать в покаянии и самокритике, в совершенствовании себя в

образе Божьем.112

Бог есть абсолютная совершенная любовь в Предвечном Совете Троицы. И

то, как Она явлена для нас, осквернённых грехом, имеет государственно важное

значение. Вся власть Советам – хороший лозунг. Вопрос лишь в том, кто в этом

совете должен был быть. Молодые красивые трудолюбивые парни и их

красавицы жёны? Передовики производства и спортсмены? Музыканты и

композиторы? Наверное, все же это люди, победившие в духовной брани и

имеют огромный опыт побед над самим собой в аскетических подвигах. Просто

они поведут народ туда, куда сами шли всю свою жизнь. Они поведут к победам,

которые выразятся потом в хорошем труде передовиков производства, красивой

музыке и так далее. Все остальное само по себе приложится. Государство

возникло только лишь для того, чтобы дать возможность видеть и слышать

людей высоко умудрённых жизненным опытом победителей. Именно по этой же

причине победитель себя отдает свободу врагу своему по отношению к себе,

наделяет его властью, тем самым давая выразиться промыслу Божьему на себе,

никоем образом не противясь всепобеждающей силе Господней. То есть то, что

Церковь отделена от государства – проблемы не Церкви, а самого государства,

ибо человек вне этой свободы самоопределения перестает существовать как

личность и потому обречён.

Это важно разглядеть в самом Священном Писании.

Первородный грех Адама имеет много граней, но в данной конкретике речь

должна идти не о яблоке (это как бы фикция в наших глазах), а о том, что Адам

не участвовал в Совете и нарушил Его повеление. Он нарушил единогласность.

Изменил общему делу служения, благодаря Коему он, как человек, сам возник

во Вселенной; утратил радость жизни. Поэтому в таком состоянии ему нельзя

было находиться вечно, то есть нельзя было узаконивать сам этот грех, что

привело бы к разрушению всего. Для нашей конкретики устроительства

государственности именно это и есть то самое страшное (узаконенное зло

распущенности), которое узаконивается в понимании и в представлении о

жизни. Рушится советская власть, ибо нет самого понятийного механизма

устранения крена. Посему ради самого человека и полноты его счастья Бог

привносит в мир ограничение злу – так в греховной природе людей появляется

смерть.

« …22 И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и

зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни,

и не вкусил, и не стал жить вечно».

Человек узрел в себе грани греховной плоти, но не обуздал её, а потому

отныне житие во Царствии Небесном требует трудов поте лица.

Приведём пример такой работы.

О спорте надо особо сказать. Дело в том, что люди делятся эгоистов и

альтруистов. Для спокойного формирования государственности важно, чтобы

каждый его член был альтруистом, то есть служил общему делу. Эгоисты это

дело губят. Так вот культ, каждое деяние человека стимулируют в его природе

духа либо ту, либо другую грань. Если деятельность возвышает человека на

благо общего, то государство будет крепнуть. А если нет – то разрушится. Один

из моментов, разрушающих советскую власть, был и есть спортивные

состязания, которые возникли на почве древнегреческой культуры,

изобилующей всеми формами извращения человеческой природы, на что

способен эгоист ради себя самого – вера у них была такая. Просто спорт – самое

безобидное, но сила культивации эгоистических настроений в духовной природе

людей не уступает по воздействию всему тому, о чем и говорить не хочется. К

сожалению, святой царь-мученик Николай не до конца понимал сие и сам пошёл

на поводу у своего времени. Подготовил и взрастил не христианскую почву,

которая в определённый момент просто переориентировалась против него

самого. Но так тоже нельзя говорить. Ибо спорт нужен, особенно в наше время,

но не в той реалии. К примеру, сажусь на гоночный велосипед и пожираю сотни

километров не для каких-то там наград или достижений. Просто сужаю свое

жизненное пространство, в котором я счастлив до таких вот пределов и живу в

нем несколько часов. Прихожу домой или на службу и это состояние духа, не

требующее многого ради торжества над собой, адаптируется во всех моих

поступках. Подвиг преподобного Серафима, адаптирую под конкретное

выполнение поставленной задачи – доехать до Ганиной Ямы, в Царский

Монастырь, чтобы исповедаться и причаститься Святых Таинств. Это

спортивное занятие обретает осмысленность иную. Мое суженное пространство

счастья не позволяет брать чужое из государственной казны. Совсем иная песня.

В то время как спортсмены, ставящие себе цель побед, в большинстве своем как

Гарри Каспаров, то есть как он в самом лучшем случае. Также в свое время

выходил на ринг и адаптировал ту радость в иной специфике упражнений и

потому не проигрывал бои и без единого нокаута, нокдауна в голову (в живот

попадали несколько раз крепко на тренировках). Ведь с радостью не пропадает

главное – трезвость ума, что и есть победа. Этот образ труда не озлобляет, ибо я

просто сужаю пространство для своего счастья, а счастливый человек не может

быть злым.

Что такое единение с Богом видно из следующего случая из жизни. К одному

старому монаху приходит молодой инок и жалуется на одного азербайджанца,

сетуя на то, что он заставляет его работать на его огороде. На что великий старец

отвечает: «Я тоже на этом огороде работал всю жизнь, только у отца его».

Причастие к Богу определяет человека на все. Чтобы Бог слышал и был в

рабстве у человека надо самому пребывать в рабстве. Или можно так сказать,

что человек может смириться с любым уничижением себя ради священной связи

с Богом. Творец превыше всего и значимее всего, а потому священная связь с

Ним остаётся самым важным, самым главным стимулом всех исканий и

побуждений. Связь с Творцом есть самое вожделенное счастье. (Мы иногда

боремся за права народа, как декабристы и не ведаем о том, что Крепостное

право счастье для него. Несчастье в ином – нет крепостного права для самих

дворян. Вот тогда-то пребывать в подчинении у людей деградировавших

становится настоящим адом произвола).

Нельзя сказать, что для бытия в таком вот качестве нам не нужны волчья

пасть, быстрые ноги, теплая шерсть и все остальное. Но они отделены от

человека, чтобы не мешать ему в его счастье, не отвлекать его от духовного

делания из-за ухаживания за телом и развивающих упражнений. Живые

носители этих достоинств, сослужат духовному деланию человека своеобразно в

контексте своих уникальных возможностей. Цветы и растения своеобразно

постоянно напоминают человеку о Царствии Небесном. Вот как было всё

устроено в устремление в естественное для себя вечное бытие через человека,

через всякое его деяние и деяние его природы. Эта формула – точка отсчёта для

всех остальных научных поисков и исследований, которые должны нести не

правду, оформленную специфически в понятиях ученого, а счастье.

Бог есть абсолютное счастье. Он пребывает во Царствии Небесном. Из-за

грехопадения человек обрёл смертельную порчу. С этого момента для того,

чтобы пребывать во Царствии Небесном необходимо очищение, нужен труд в

поте лица. Это качество жизни имеет многообразное проявление.

Хочу напомнить вновь о том, что «… Апофатизм (тут В.Н.Лосский в «Очерке

мистического богословия Восточной Церкви» речь ведёт о невозможности

познания Бога) учит видеть в догматах Церкви прежде всего их негативное

значение, как запрет нашей мысли следовать своими естественными путями и

образовывать понятия, которые заменяли бы духовные реальности. Ибо

христианство – не философская школа, спекулирующая абстрактными

понятиями, но прежде всего общение с живым Богом», как личность с

Личностью. Но так как все же Бог един, то это свойство находит свое

своеобразное отражение в реалиях нашей природы, как специфически

уникальное. То есть Божественное свидетельствует о Себе даже в

«естественных путях разумного». Нам остается только лишь по максимуму

свидетельствовать о Нём в этих сферах, то есть в том, что нам досягаемо в этих

«естественных путях мысли». Единство, как единое, проявляется в

безразрывных последовательностях и эволюция жизни – одна из них. Поэтому

это жизненно важное приобщение к Богу неизбежно стало определяющим

стимулом эволюции в естественно слаживающиеся гармонии форм устроения

общежития, то есть государственные образования – те же самые цели быть

частью Его, достижение которых улучшено, теперь облегчено структурным

государственным единством ради, повторюсь, более плодотворного единения с

Творцом. Сюда входят более полное знание ситуации (где, чем больше умов, тем

более точное и верное решение), узкая специализация в деятельности помогает

удерживать молитвенное внимание к Богу (человек меньше отвлекается на

суету), легче накапливать опыт выживания, обработки материалов и так далее.

Таким образом, человек в Боге стяжает свое счастье.

Тогда почему Бог не видим для нас? Ему быть иным нельзя, потому что Он

абсолютно красивый и счастливый. В противном случае, все было бы также, как

с Его Сыном, со Христом. Для счастья нужен мир и спокойствие, то есть только

в условиях абсолютного счастья возможно всякое творчество и деторождение,

работают созидательные силы, есть желание и возможность кому-то помочь. Так

был создан мир и Вселенная, так появился человек. Этот же закон остается

главным для нас всех. Красавицам лучше всего прятаться для того, чтобы

реализоваться в естественной потребности счастья – иметь хороших, здоровых

детей и внуков.

Без вожделенной полноты счастья человек становится эгоистом не может

жить в коллективе, а потому невозможно никакое созидательное делание и

всякое побуждение человека становится формой достижения своих

эгоистических целей и дальнейшим самоубийством, как самое последнее звено

не самоутверждения, а самоудовлетворения. Так как Бог есть счастливая жизнь,

невозможная без победы над собой в любых условиях среде и реалии, то нам

остается описывать эти множественные формы выражения данной кондиции

качества жизни в самых разноплановых трудах в поте лица. Над этим мы

поработаем на страницах книг.

В далёкие времена прошлого люди жили семьями-общинами. Вот это

единение – это только лишь модус, то есть некоторое конечное производное,

конечный результат проявления, который мы обозреваем как единство. Это лишь

то, что стало внешним проявлением всеобщего стремления к Единому Творцу.

Это не самоцель, а производное иного. Это лишь то, что стало удобной дорогой

для движущихся личностей к Богу и вообще дальнейшая эволюция этого пути

набирала силу во все времена. Хочу повторить ещё раз, что это только модус. То

есть нужно творить не сам этот модус единства, нужно стремиться не к

результату, а к тому, что нас делает единым самопроизвольно, то есть следует

достигать то самое, производным следствием чего единство является. Это

неизбежно есть тот основополагающий принцип жизни, позволяющий человеку

решать самые тяжёлые задачи и, подобно Богу жить везде, жить там (под словом

«жизнь» имею в виду абсолютное счастье), где бытие с данными абсолютно

ограниченными возможностями организма невозможно. Возникает вопрос, как

достичь этого качества в общественной жизни? Представьте себе, что вы

находитесь в зимнем лесу. Мороз. Понятно, что вы начнёте разжигать костёр и

понятно также, что никому не надо доказывать о целесообразности этого

мероприятия, обсуждать о каких-то преимуществах нахождения возле огня.

Каждый из вас знает и даже иной раз самостоятельно ищет своё место, жаждет

внести свою лепту в общее дело, прощает естественно возникающие трения, ибо

жизнь каждого в данном случае – это жизнь всех в равной степени. Также в

одиночку куда сложнее поддерживать его, чем всем сразу, а потому живучесть

коллектива выше. Скажите, нужны ли здесь репрессивные меры? Нет. Всё само

по себе держится и устраивается, ибо каждый смотрит на происходящее через

призму результата – хорошего костра. А теперь предположим, что костра нет.

Если единство облегчает победу над смертью, то чтобы держать всех в

единении, нужно прибегнуть к насилию, насаждать страх (причем безуспешно).

Это только наглядный пример, помогающий умом представить некоторые

связующие механизмы, ибо на самом деле единство – это нормальное состояние

жизни, которое на деле было всегда, а не возникло как необходимость или как

некоторое следствие взаимной выгоды членов сообществ. Единство возникло не

благодаря эволюции, а сразу вместе с жизнью, как её сопутствующее.

Если говорить о реальности существования Бога, то при любом ответе на

этот вопрос, нам всем очевидно одно, что есть вселенское многообразное

движение. А все движения могут иметь только два направления: либо

деградация, либо совершенствование (разрушение или восстановление).

Третьего не дано. Вселенная либо совершенствуется, либо деградирует. Если

Бога нет, то всё деградирует, а если есть Он, то всё в постоянном движении к

уподоблению Ему – возрастает в подобии Ему. А если что-то разрушается, то на

самом деле перестраивается под более совершенные образы подобия Ему. Мы

должны так мыслить, если есть Творец. Этот момент хорошо осознал св.

Максим Исповедник.

Вообще по определению жизнь имеет свойство развития. То есть процесс

возрастания, совершенствования – самое значимое и необходимое даже не

условие, а естество живого поражённой природы, а также свойство всего того,

что человеку дано в ощущениях. Ведь подобное познается подобным. Трудно

говорить о том, где и в какой момент человечество получило такое качество

жизни постоянно возрастать: до грехопадения или после него. (Тут нет единого

мнения отцов Церкви, хотя мне думается, что время началось после

грехопадения, ибо то, как нам преподносит Священное Писание сотворение

мира, говорит о том, что времени в этом его качестве нет, ибо нарушена сам

цепочка становления причинно-следственного механизма). Но если утверждать,

что творение Бога уже есть абсолютное совершенство, то неизбежно после

грехопадения возникнет стремление на свою Родину, стремление в прежнее

естественное состояние через восстановление естественного богооткровенного

устройства Вселенной – условие бытия живого, условие не утраченной связи с

Богом. В этом случае Бог есть, ибо есть понуждающая или стимулирующая

всякие течения связь с Ним.

Введём в состояние вертикального равновесия палку. Если мы её отпустим,

то оная упадёт. Опять выведем в состояние равновесия – она опять упадёт.

Почему? Она мертвая. На живой организм наоборот постоянно покушается

абсолютно всё вокруг, но он, не смотря ни на что, это равновесие выводит

самостоятельно. Почему? Потому что он живой. Вот чем живое отличается от

мёртвого: живое восстанавливает равновесие, а мёртвое наоборот его разрушает.

То есть, живое возрастает в стремлении уподобиться Богу ради соединения с

Ним. Если Бог есть, то после отпадения человека от Бога и всей Вселенной

через этот его грех, неизбежно всё должно идти по сценарию

самосовершенствования в Боге или восстановления прежнего состояния

бывшего до грехопадения ради соединения с Ним вновь – равновесие должно

восстановиться, как свойство живого: « … Ибо тварь, изменчивая по своей

природе, должна по благодати достигнуть состояния вечной успокоенности,

приобщившись вечной жизни в свете Пресвятой Троицы». (В.Н.Лосский,

«Очерк мистического богословия Восточной Церкви».) Просто это условие

живого восстанавливаться после покушения на его естество. Все эволюции во

Вселенной действительно идут по пути становления все более и более

совершенных форм живого.

С этого места наших суждений будет полезно акцентировать наше внимание

ещё и на том, что вся реальность двоичная. Мир делится на две его

составляющие не только по ранее указанным признакам (берег-река). Важно

назвать все эти признаки, ибо востребовано иметь более четкое представление о

том, с чем имеем дело, что мы исследуем. Хотя, надо думать, что это

относительно. Ибо мир един, только наше в нём положение предполагает

двоичность несколько по иной причине. Так как человечество изгнано из Рая, то

мир разделился для нас на то, что стоит за нами и на то, что между нами и

Богом. Если мы перестаем смотреть на Вселенную через призму Божественного

(если утрачиваем молитву), тогда то и другое попадает в поле зрения, из-за чего

мы путаемся в наших понятиях, тогда мы путаем все остальное. Это то, с чего

началось поражение грехом, когда Адам принял запретный плод и это то, против

чего так настойчиво радели святые отцы всех Вселенских Соборов и, в конце

концов, это то, против чего шли воины Армии русской в годы всех

отечественных войн.

Сделаем ещё одно важное. Дело в том, что Бог велик абсолютно, тогда

всякое движение к Нему неизбежно связано с развитием, в котором происходит

уподобление Ему, то есть возрастание в Боге, которое можно ещё назвать иным

именем – восстановлением. Нет развития в лучшую сторону – нет живого,

соответственно вообще ничего нет. Примечательно и другое утверждение, столь

нужное для нашего понимания, что всякое движение может быть направленным

только туда, где есть для него дорога или путь, а ещё точнее – туда, где оное уже

вершилось. То есть всякому развитию своё пространственное естественное

предопределение, за пределы которого оное вырваться не может по природе

вещей. Просто что-то иное окажется инородным, а потому невозможным.

Что есть зло? Кружка, беспорядочно валяющаяся на полу – есть зло, но сами

кружка и пол злом не являются. То есть, рассуждая в критериях живого

(движения и возрастания от злого к доброму) движением для кружки в данном

аспекте может быть только в сторону доброго – третьего не дано или третье

тоже буде злом. Просто таково естество жизни, которое нами было изучено в

эксперименте с палкой. После грехопадения мир обрёл зло нарушения порядка,

но сам мир не является злом, ибо он абсолютно совершенное творение Божье,

но только несколько перевернулся. Также как дьявол – это тоже ангел Божий,

потерявший Божественную ориентацию, но он остается святым творением Его.

С этого момента падения наша чувственная повреждённая природа может

адекватно воспринимать только своё же подобие, то есть зло, а разум

усматривает законы проявления своего естественного жизненного подобия –

жизни в радости. Обретённым естеством греха мы замечаем только его подобие

– злое вокруг, но не видим доброе, быстро забываем доброе и даже проходим

мимо. Изменилась даже радость – мы радуемся трагедиям окружающих,

называем это естественным отбором, причисляя себя к сильнейшим в нём.

Скажем иначе о том, что есть искажённая грехом природа человека. Оная

содержит в себе две составляющие: естественное Божественному и

противоестественное Божественному. Так как это один и тот же организм, то

единство в борьбе противоположностей активирует напряжённость между

божественным предопределением человека и падшим состоянием. Тогда чувство

может созерцать только своё подобие – также единство и борьбу

противоположностей, то есть, более точно, степень отчуждения (как сказал бы

Гегель) или степень противоестественности Богу. В каждом из нас есть мера

греху и этой мерой греху мы мерим все то, что попало в поле зрения для этой

мерки.

Именно по этой причине, всё священное Писание нам отражает только

горькие ошибки и продолжительные пути их решения, а если нет ошибок – не о

чём говорить и обсуждать, не востребован опыт решения проблем по

исправлению ошибок. Поэтому в критериях греха мы живого Бога не видим, как

абсолютное добро, точнее Он для нас греховная пустота. Так как окружающая

нас видимая Вселенная оказалась в области нашего обозрения, то следует

говорить о том, что чувственно видимой оная стала только как греховное (злое)

подобие нам, при котором нарушен Божественный порядок и уклад Царствия

Небесного. Понятно, что если Бог вечен, то всякое противоестественное Богу

наделено диаметральным – свойством временности и, ради приобщения хоть к

какой-то степени вечности, требует причастия к вечности абсолютной, которая

имеет только Божественное происхождение. То есть речь идёт о том, что та же

самая жизнь Царствия Небесного в земных повреждённых грехом условиях

требуют энергозатраты для постоянного восполнения потерь. Понятно, что так

во Царствии Небесном не могло быть. Этот момент виден на той же нашей

модели жизни в том же эксперименте с палкой, которую мы пытались выводить

в состояние вертикального равновесия. Если мы выразим сие системой

координат на ней, то самая высшая точка равновесия становится нолем. В ней

энергозатрат на восстановление нет или абсолютно мало, ибо в абсолютно

вертикальном положении палки колебаний нет или степень отчуждения от

равновесия (амплитуда) абсолютно мала в состоянии абсолютного и очень

шаткого равновесия, но естество Вселенной (в нашем случае палки) остается

одним и тем же (она одна и та же, что при возбуждении и колебаниях, что в

абсолютном покое). Два состояния формируют разные системы единиц

измерения для познания мира, различные сравнительные меры для восприятия

окружающего: для человека утратившего покой, мир воспринимается

эволюционно разрушающимся; человек, пребывающий в покое, мир

воспринимает иначе – он для него совершенствуется и в нём эволюционно

восстанавливается в прежний Божий порядок. Отсюда перед нами открывается

то связующее звено между миром обозреваемой материи и миром духовным

человека. Мир стал материальным данного качества, только лишь потому, что он

противоестественен Божественному порядку. Это и есть тот самый мост через

бездну между миром духовным и миром материальным. Материальный мир –

это кружка на полу, а мир духовный – это та же кружка только на столе стоит.

Мир духовный, когда кружка на столе, выпадает из поля зрения чувственной

природы – он есть Божественная пустота для греха, коим наделена чувственная

природа познания. Мир материальный попадает в поле зрения чувственной

природы, когда эта же кружка оказывается на полу, то есть когда возникает

состояние той же реалии, как напряжение в самом человеке из-за порчи грехом

(между естественным и противоестественным для неё), неизбежно

активирующее эволюционные токи развития-восстановления из состояния

противоестественного Богу в состояние Божественной нормы – абсолютной

пустоты для греха, где исчезает движущая напряженность и появляется полное

отсутствие энергозатрат. Таким образом, всякое движение может быть лишь

туда, где оное уже вершилось, ибо в любом случае, это уже восстановление

естественного состояния Божьего порядка. В данном случае, речь идёт о том,

что мир рожденный грехом, как возмущение, должен вернуться обратно только в

прежнее состояние Царствия Небесного – исчезнуть вновь для греха и при этом,

надо сказать, по тому же самому пути, по которому пошло напряжение – иного-

то пути и нет, кроме как в естественное. И при этом опосредовано того, кто

повинен в этом, то есть через самого человека. Иного пути просто мир не знает.

Ведь абсолютная свобода в земных условиях ограничена естеством

грехопадения и становится свободой в рамках возможного. Мы в пределах греха

ограничены в свободах и о иных свободах даже представить себе не можем, хотя

предполагаем о том, что они должны быть и примерно вырисовываем их

свойства. Это также как автомобиль обладает абсолютной свободой в рамках

свойств его природы, обуславливающей возможности передвижения только в

плоскости. Хотя для нас очевидно, что абсолютная свобода имеет бесконечно

больше сфер проявления, что открыто только человеку вне греха, как творению

Божьему. Также как абсолютность Бога в земных условиях выражена природой

человека и быть таким, как Он, в наших реалиях возможно только Ему.

Всё созданное Богом абсолютно совершенное есть и не может быть

отторгнутым или разрушенным никакой силой и Он является в абсолютном

согласии с Самим Собой – это аксиома, о которой теперь нам надо будет

помнить всегда. В тоже время, когда речь заходит о природе поражённой грехом,

то мы смело в этой сфере включаем все известные законы физики и философии.

В творениях Бога, каждое Его дыхание направлено на созидание, нет

разрушительного греха, а потому нам следует разделять то, что мы чувствуем от

того, что есть Его Божественное творчество. Представьте себе, что некоторые

люди начали ходить на руках верх ногами. Меняется понятийный мир, образ

мышления, их требования не адекватны и потому всегда будут искать себе

единомышленников, а именно тех, кто им понятен и кому они понятны. Для

таких людей все мы понятийно исчезаем, то есть они нас просто не видят в

своем инородном, противоестественном признаке, как себе подобных. Их мир

ещё более ограничен в восприятии – они видят то, что подобно им. Он

сколачивается из всего того, что подобно им, их вселенная бесконечно сужается

восприятием только того, что имеет естественное для них подобие. (Так как мы

пребываем в том же самом состоянии, то наша Вселенная сколачивается полем

нашего греховного обозрения, то есть, созерцая мир, мы видим греховное

подобие себе: продукты распада и греховную пустоту). Но им также как нам

необходима победа в духовной брани – хоть не продолжительное возвращение в

то прежнее естество опосредовано более крепкого единства со Творцом, ведь

замысел Бога о человеке на этих людях не уничижается, остается тем же, просто

теперь им теперь же нужен ещё более тяжёлый труд над собой, чем наш – нужно

отторгнуть эту «странную» вселенную от Того и всего Его Им сотворённого, что

отторгнуть невозможно, нужно очистить от неё, чтобы взять то, что

отторгнутым и разрушенным быть не может и реально животворит своей

вечностью бытия. Организм человека, как бы призван этому деланию, ибо, так

как то, что несёт энергии (то есть Божественное утверждает вечность) не может

быть разрушенным, то всякая обработка не покушается на нетварные энергии,

ибо работает закон сохранения. Таким образом, процесс потребления пищи –

священное делание, которое призвано преобразить мир и отдать Богу Его

богово. То есть организм человека предварительно очищает от

противоестественного, а потому временного, оставляя только то, что вечное –

нетварные энергии. Но священным это действие и вообще всякое деяние

человека по обустройству окружающей его вселенной, может быть лишь в

одном случае служением Богу и как бы Вселенная в этом случае соучаствует

человеку в его всяком творчестве – когда он сам имеет непрестанную связь с

Творцом. Так как сам по себе не чист по природе, то вечности в своём естестве,

поражённом грехом, обрести не может, а потому образ жизни требует трудов в

поте лица – постоянно очищать нетварные энергии и приобщаться к ним – это

именно и есть условие того, что мир начинает человеку служить. В противном

случае, всё переворачивается напрочь и человек становится изгоем в своём же

доме и в собственной душе.

Исходя из этого, получается, что эти люди (вверх ногами) такие же, как

любой из нас, только им приходится более тяжело возвращаться естественное

Богом сотворенное состояние, быть такими, как мы. Просто много такого, что

нам нормальным достается просто и легко, этим же искажённым по природе

дается мучительно и с огромными потугами, но также как мы довольствуются

теми же источниками сил и, как мы, без этого жить не могут. Вот примерно в

таких аллегориях пытаюсь донести главную мысль этих книг, точнее одну из её

многих сторон. При этом единство всегда сопутствующий побочный

неотъемлемый, не порушаемый продукт Божественного бытия, Его

сопутствующее свойство. Так как Сие есть то, что не поражено грехом, то

органами физических чувств не воспринимается, ибо чувственная природа

воспринимает лишь то, что стало продуктом отчуждения. То есть стало тем, от

чего следует очистить нетварные энергии. Такова природа познания природой

греха, которая для усвоения Божественных Энергий, требует разрушения себя,

чтобы потом адаптировать под свою святость окружающий мир. Поэтому

прежде чем почувствовать вкус яблока, его следует разрушить – сделать откус,

но энергия, содержащаяся в нём, остается той же, закон сохранения работает и

далее органы пищеварения вычленяют её из проводника Божественного.

Если мы включим закон диалектики, в котором всё движется от простого к

сложному, то очевидно, что самым элементарным и несложным объектом,

который мы распознаём своей греховной чувственной природой была какая-то

точка с естеством греха (со свойствами гегелевского отчуждения), из которой тут

же начался долгий процесс восстановления и совершенствования. (Это то самое,

над чем столько лет пыхтят самые выдающиеся физики). То есть через призму

первородного греха, который носим в себе от самого рождения, мы увидели то

самое противоестественное Богу начало всех греховных начал, в котором

постепенно и неизбежно началось восстановление естественного порядка

вещей, чувственно обозреваемое, как Вселенский взрыв. Его дальнейшая

эволюция в рамках диалектического материализма, хоть и имеет образ

разрушения взрывом, но на самом деле шествующего только по пути

восстановления Божественного – в естественное для Вселенной состояние

выражения всей полноты Божественного, Его Царствия Небесного в строгой

последовательности субординации, глубинного и точного выражения Истины в

пределах возможностей природы. Просто не смотря на видимые изменения

звездного неба, естество Царствия Небесного разрушенным быть не может.

Оное по-прежнему удерживающее единство всего и Врат которому стоит

Архистратиг со вращающимся Мечом.

Так как Бог бесконечно велик, а грех бесконечно ничтожен, то процесс

всеобщего становления выглядит бесконечным стремлением к совершенству

после разрушительного бесконечно мгновенного грехопадения. То есть

подобное порождает только своё естественное подобие, а именно, так как время

греха мгновенное, то и образ его ничтожен и потому несопоставимо ко времени

восстановления прежней полноты тварной природы после грехопадения. По

этой причине, окружающее нас течение всего представляется нам в пределах

нашей природы приобщённой ко греху, как вечность. Также подобное порождает

только свое подобие, а потому грехом активирует в окружающей среде свое

естественное подобие – также в природе греха (разрушает абсолютную пустоту

греха), представленную нам как вакуум, обозреваемый опосредованно природы

греха. Причем активирует нарушение абсолютного покоя и равновесия творения

Творца, благодаря чему нечувственный вакуум или, говоря иначе, чувственно

воспринимаемый вакуум перестает быть для нас греховной пустотой, но в нём

появляется вещество, точнее он становится проводником возмущений. То есть

мы замечаем в нём то, что родственно нам по физике плоти, что и становится

строительным материалом для временной «кожаной одежды» (см. Священное

Писание) самого человека, чтобы жить в его Вселенной, поражённой грехом.

Прошу заметить, что речь идёт не о творении мира, а о возникновении

составляющей, поражённой грехом. Так как подобное познаётся подобным –

грех познается его подобием, то именно наша греховная природа созерцает

световые волны и мы опосредовано её видим в нашей звезде не Светило, а

взрыв; не энергию, а осколки после процесс нарушения равновесия.

Стабильность и равновесие наделено пространством и имеет для нас вид

вакуума, а потому у взрыва будут производные, кои неизбежно должны

передаваться там, где это равновесие, наделённое пространством, имеет место

бытия и наделено пространством. То есть человек, с одной стороны, наделён

духовной составляющей, а, с другой стороны, плоть в земных условиях

становится как бы временным конденсатором этого нарушения, явленного в

осколках, в котором сознание наше, как естество дыхания Бога, явственно

осознает противоестественную для себя скованность, ограниченность

возможностей организма и понимает о том, что он пребывает в несовершенном

мире, инородном для ума. Как говорят духоносные отцы, плоть – темница души.

Мы чувствуем свою связанность в окружающей обозреваемой Вселенной,

полной галактических систем и созвездий. И это естественно для нашего

положения в ней, ибо в лице Адама, ещё будучи в Раю утратив единство с Богом,

начали прятаться от Суда Божьего за природу, мы адаптируем её под свои

потребности. Тем самым узакониваем грех, и, на самом деле, отдаляемся от

жизни, не становимся наделёнными живучестью и потому погибаем.

«7 И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили

смоковные листья, и сделали себе опоясания.

8 И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и

скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая».

Человек начал перестраивать природу по своему греховному умыслу, рождая

тем самым первые элементы научного прогресса с позиции греха, то есть без

соучастия в Предвечном Совете (по образу устроительства скинии пророком

Моисеем). С этого момента с одной стороны, человек в данном качестве

природы порождён первородным грехом, а с другой стороны может нести в себе

то, что стало искажением благодаря ему самому – дух. Исходя из сказанного, всё

обозримо созерцаемое или досягаемое вокруг опосредовано чувств греха, также

пребывает в естестве пораженного грехом (что-то иное, кроме этого подобия

самим себе, мы не можем видеть) и при этом реальная Истина воспринимается

теперь только уже не воспалённым разумом опосредовано только образа

поведения греховной природы в критериях Божественных свойств (например, о

том, что планета удерживается Солнцем, мы судим по движению планеты по

кольцу орбиты или исторические процессы в священном Писании или на Руси).

И при этом одновременно в постоянном стремлении уничижения противоречия

между двумя этими полюсами и возмущений, исходящих от него. Так как связь

не утратилась, ибо разрушено могло быть только то, что обрело воспаление, то в

более позднем развитии, как в постоянном движении к Богу, Творец этой Связью

свидетельствует о Себе в промыслах, что выразилось во множественных

проявлениях форм путей, ведущих к одной Цели, что и стало высшим

стимулятором единства, как конечного результата (модуса). То есть само по себе

единство, как свойство Царствия Небесного, так и осталось условием бытия

всех проявлений форм единения одновременно, условием живого во всех его

реалиях. Ибо Цель у всего вокруг одна и та же – жизнь через восстановление

того прежнего состояния, в коем все вокруг было, и при этом ещё и

опосредовано человека. Ведь только ему дано сознание, как личности ему дано

на равных общение с Началом всего, с Высшей Инстанцией Вселенной и тоже с

Личностью (то есть мы в молитвах общаемся с Личностью, как с Человеком, а

не с явлением природы, к примеру, утренней зарёй или хим. реакцией). Когда

этот единящий момент общей цели уходит, то случается то

противоестественное, что случилось с окружающей природой, когда Царь

Израиля оказался на Голгофе.

Точка, если рассуждать с позиции нашего искажённого грехопадением

мировосприятия, есть самое максимально неполное свидетельство о Боге, ибо в

ней нет ни субординации, ни полноты во вселенской многогранности

свидетельства о Творце. С позиции же Творца – Богу все возможно в этой же

точке. Для большей ясности необходимо узнать, в чём именно произошло

искажение природы с позиции математического анализа, как наиболее

адаптированного к разуму? Разум воспринимает только одну правильно

выверенную логическую цепочку суждений и в этой же реалии выразилась

греховная природа человека: человек может смотреть только в одном

направлении, а не во все одновременно; имея выбор, в конечном счёте может

идти только по одному направлению (а не во все сразу), где ему это удобно по

его природе; мыслить может только поочерёдно то об одном, потом о

следующем и так далее, а не обо всем одновременно, а развитие организма и

истории, а также само время течения всего также имеет одно направление. В

этом естестве бытия необходимо выразиться Богу, чтобы быть узнанным

разумению человека, как естественное идентичное подобие сознанию. Но

согласитесь, что сам факт того, что мы можем иметь представление о больших

возможностях бытия, то есть понятия абсолютного и одновременного развития

во все стороны (хотя оное только теоретическое), свидетельствует о

сверхестественной природе ума, а именно о том, что сам разум человека не от

мира сего. Налицо ограничение количества свобод в природе человека, в

которой заключены все свойства первообразной. Также можно предположить и

другой вариант бытия, когда вообще никаких степеней свободы нет, то есть

колоссальная энергия содержится или заключена в темницу точечного

пространства (более точное определение), ибо оная есть разрушающая сила,

направленная в противление Богу, на противоестественное жизни Царствия

Небесного. Таким образом, рассуждая чисто богословски, мы можем уверенно

сказать, что вне свободы, даже в той её малости, какой обладает

однонаправленный разум, Бог не способен свидетельствовать о Себе. Мы смеем

предположить о том, что есть некоторая точка, в которой содержится огромная

разрушительная энергия и вызволить её от туда в возможностях человека и

только по попущению Творца ради ещё одного свидетельства о Нём. Скорее

всего, мы нащупали единственный элемент материи, а может быть даже самый

элементарный, из которого состоят даже самые малые частицы Вселенной. Не

дай Бог никому её достать, ибо родится распад равносильный рождению

астрономической звезде. Это распад частицы намного более элементарной, чем

ядро атома. С другой стороны, Богу неважно, что будет с миром этим, важно

только чтобы мир свидетельствовал о Нём.

В данной падшей реалии природы человека вся полнота Божественного не

может уместиться, а только лишь какое-то адаптированное в данном наборе

степеней свободы выражение полноты, причем в пределах линейного движения

времени, а потому для жизни, то есть для естественной полноты, нужны такие

критерии выражения Его Единой Сути, как беспрерывная последовательность,

не разрывная цепь следствия одного из другого, субординация, стабильная связь,

закон, тождество, время и так далее (как об этом упоминает Николай

Кузанский). Почему? Бытие полярное, в нём есть лишь два состояния природы

или абсолютная свобода, или её отсутствие. Так как грех, как

противоестественное Богу, инороден Его Сути, а потому имеет некоторое

соответствие, противоположное абсолютной свободе Бога, то соответственно на

веществе мира он выраженным бытии может быть только через какую-то

степень закрепощения отсутствием свобод. Касательно нашей человеческой

природы сие явлено ограничением до одного направления времени (и так далее),

в котором явственно выражается вся полнота от альфы до омеги Божественного

в названных нами свойствах. По этой причине, так как становятся

активированными эти законы бытия, свойственные природе осквернённой

грехом (в том же числе земных условий), то неизбежно это может выглядеть

только как развитие со всем набором названных критериев (время,

протяжённость, последовательность, субординация, возрастание). Хотя надо

сказать, что на природе уже воспалённой грехом, полнота Божественного

обязательно проявится (это аксиома, ибо пребывает в единстве с

Божественным), только происходит это выражение как-то уникально

своеобразно в контексте свойств её и свойств среды. Полнота Божественного

проявится в той самой толике малости общего, которая в какой-то ещё в малой

степени удерживается во Вселенной и связана с Богом, а потому греховная

природа будет свидетельствовать о Творце, опосредовано этой малой толики

связи с Ним. Греховная природа будет свидетельствовать о Невидимом, но

воспринимаемом только своим же подобием – разумом (движение планеты по

орбите или историческим процессом).

Для оскверненного грехом естества всякое развитие может представиться

только в виде разрушения привычного, при котором, опять же, всякие течения в

общем плане с этого самого момента могли быть и будут только в одном

направлении – возвращение в исходное состояние при Царствии Небесном. То

есть возрастанием до такого состояния, которое максимально подобно Богу и

даже должно стать с Ним одним единым. При этом следует добавить, что всё

должно происходить только постепенно и в согласии с перечисленными

критериями. Разрушение, как грех – всегда временное мгновенное событие, а

восстановление свойственно уже Божественному, а потому великому, то есть

всегда будет абсолютно растянутым во времени, ибо Бог абсолютно великий, то

есть, чтобы уместиться Ему в нашей реалии, уже нужно бесконечно много

времени, ведь Он бесконечен. А так как чего-то иного, кроме Божественного, в

бытии не существует и что-то иное не имеет силы, то что-то инее в данной

реалии выразиться не может, то есть в эволюции может проявиться только Его

Образ.

Движение может быть стимулировано только напряжением мгновенно

возникшим между творением Творца и противоестественной Ему реальностью и

до самого возвращения на исходное прежнее положение, определённое Богом.

Вот это та самая точка, которая с позиции Божественного вмещает в себя всю

полноту Сущности от альфы до омеги, тогда как противоестественная

альтернатива ей ущербна. То есть с позиции природы греха точка есть самое не

полное во многогранности, а потому несовершенное и ограниченное

свидетельство о Творце. То есть данная точка во Царствии Небесном ведёт себя

так, как это ей естественно, а когда попадает в греховную среду, то всё то же

самое Естество Царствия Небесного, чтобы выразить полноту своей природы ей

уже требует развитие до полноты многогранности. При этом следует сказать, что

с позиции Божественного для этой точки времени нет, зато с позиции всего

преходящего время есть и потому безвременное божественное должно

выразиться в данной греховной среде только развитием, как движение к

совершенству во времени. Образ того и образ другого должны выразиться на

природе жизни, если оная есть творение Божье. Повторю ещё раз, так как живое

обусловлено только Божественным, то бытие Его в разных условиях становится

различным выражением полноты в той специфике, какую навязывает реальность

(это важно понимать каждому из нас, ибо жизнь постоянно нас куда-то бросает и

в каждом условии бытия следует дать возможность самовыразиться

Божественной Сущности опосредовано нашего деятельного присутствия, а

также сие касаемо положения экономической ситуации). То есть в одном случае

и условии, жизнь будет с горчичное зерно, а в другом случае, та же самая

сущность живого адаптируется в новых условиях только теперь уже горчичным

деревом. Но в том и другом случае неизменным остается Божественная

сущность жизни. Это противоречие между Божественной Полнотой и греховной

реальностью стало той самой внутренней стимулирующей пружиной, которая

распрямляясь становится движителем эволюционного становления, реализует

все свои внутренние свойства во внешнее обозреваемое проявление с переменой

образов выражения обоих реалий свидетельств о Творце (семя-организм).

Иными словами, Вселенная обрела данную обозримую реальность после того,

как произошло грехопадение.

Если это трагическое событие отпадения от Бога действительно имело место

быть, то, исходя из всего сказанного, в каждой микроне мироздания обязательно

одновременно должен отразиться сама эта трагедия процесса грехопадения, а

точнее должны стать сутью жизненной яви оба его состояния (от точки до

какого-то специфического образа полноты выражения Бога). Просто мы сие

можем разглядеть.

Это должно быть нечто среднее, включающее: и полноту одновременного

причастия ко всему Божественному открывающемуся со всеобщего обзора с

высоты (в простоте, в чистоте) и свойственному первозданной реалии Царствия

Небесного; и ту же полноту только уже последовательного, постепенного

выражения во множественных подробных частностях и свойственную реалии

поражённой грехом. Одновременное присутствие обоих состояний Вселенной

(до грехопадения и после оного) в каждой микроне видимой природы мира во

всех разновидностях, неизбежно должно быть. Это первое. Второе, сама схема

выражения должна иметь только такой вид: от простого к сложному, то есть из

малого происходит возрастание к более полному во многогранности

свидетельству и специфическому пониманию о Боге. Третье, природа

поражённая грехом ограничена в возможностях по отношению к Абсолюту

Божественного, то есть возможности выражать полноту Божественного,

исчерпываются несовершенством и ограниченностью свойств, а потому уже не

позволяют выражать всю полноту Его Естества. И четвёртое, Божественное

проявление в природе воспалённой грехом обязана быть наделенной полнотой

выражения Божественного от начала до конца. Пятое. Единство Бога

обуславливает неразрывность, последовательность, ибо в этом случае

живительное единство в земных условиях невозможно. И шестое, прежде чем

возможности свойств среды адаптации Божественного будут исчерпаны, должно

произойти законченность выражения полноты. В противном случае, сие

окажется вне поля зрения органами чувств, или вовсе исчезнет из бытия.

Исходя из перечисленных критериев, развитие во греховной среде к

совершенству не может быть бесконечным, то есть в данной реалии

присутствуют обе составляющие: одна абсолютно временная греховная; другая

– абсолютно вечная. Два крайних абсолюта в сумме дают нечто среднее,

наделённое какой-то степенью вечного и в это же время какой-то степенью

временного. Вроде бы есть некоторая временная протяжённость, как свойство

вечного Божественного и, в то же время, есть и конечность, как свойство

падшей, абсолютно ограниченной природы греха.

Это следует принять по условию стоящей перед нами задачи: так как

свойства не позволяют, то и возрастание останавливается на этом этапе

развития. Но, как мы знаем из свойств жизни, если нет возрастания – нет и

жизни. Даже стояние на месте – тоже свойство смерти. Итак, движение к

Божественному подобию, как долгий процесс восстановления после порчи

грехом – естественное свойство всего живого. То есть сразу надо оговорить

следующее, что естество Царствия Небесного в поражённой грехом природе

обнаруживает себя для нашей возможности обозревать или выражается только

как развитие, движение, эволюция к лучшему. То есть живое безвременное

выражается во временном, наделённым данной спецификой (сформированной

требованиями полноценного бытия в окружающих обстоятельствах), которую

мы называем формой жизни или одной из множеств её проявлений, ибо лежит в

основе любого живого развития. Безвременное Царствия Небесного отражается

как в зеркале в изменяющейся искажённой грехом природой.

Всякое движение единовременно и неизбежно будет исповедовать два

состояния бытия и два представления об Истине, о коих мы заявили выше. То

есть два плохо совместимые пути после некоторого предела оказываются

разделёнными вовсе и неизбежно должны расходиться. Но как этот развод

должен проявиться? Жизнь – есть Божественная полнота, которая в разных

условиях проявляется по-разному. Если во Царствии Небесном ей естественно

быть тем, о чём сказано в Книге Бытия, то эта же полнота Божественного,

естественно явленная в чистоте, простоте и элементарности, попадая в

особенные условия трансформируется в развитие причинно-следственного

механизма, в последовательном постепенном поочерёдном, последовательном

приобщении ко всей полноте Божественного, ибо жизнь в поражённом грехом

мироздании возможна лишь в движении к полноте в многогранности. Это как

осьминог, который не смотря на его размеры пролазит сквозь дыру размером с

шарик пинг-понга (постепенно и поочерёдно сначала протекают через неё одни

щупальца, потом другие не разрывая живую связь и субординацию значения для

жизни, а потом протекает вся голова). (Вот почему достаточно в простоте

выразить национальную идею и автоматически начнутся эволюционные

процессы становления нации). Так как оба варианта, имея одну природу,

противоположны в образе выражения одной и той же Истины, то неизбежно

плохо совместимы и расходятся с первых мгновений развития (одновременно

быть на вершине и под ней невозможно), но, как я сказал, расхождение станет

видимым только после некоторого также известного предела, обусловленного

свойствами природы с грехом. Один всегда будет выделяться от другого и при

этом пребывая в родовом единстве по естеству. Жизнь требует возрастания в

подобии Творцу. И так как возрастание имеет место быть, то предел ему всегда

неизбежен. Это когда свойство природы и степень возрастания становятся не

совместимыми.

То, что подобно Богу во множественности граней и полноте проявления,

является живым и потому находится возрастании. Но если развитие до пределов

полного подобия Ему исчерпывается возможностями природы, то вторая часть,

подобная Ему в иных качествах (чистоте и простоте) и имеющая степень

развития (а точнее пребывает в состоянии зачаточном), совместима с

возможностью этой же природы выражать специфическое подобие Богу во

множественности граней и полноте выражения Божественного в поражённой

природе земной реалии. Потому имеет перспективу возрастания всегда. Вывод

простой, если хочешь жить долго держи страсти в зародыше, в зачаточном

состоянии побеждай их. То есть это какое-то приобщение к вечности. Отсюда

вытекает очень важное для нас следствие. Дело в том, чем глубже в природе

происходит выражение Божественного, тем дольше по времени идёт адаптация

Его свойств, тем дольше происходит возрастание до Божественной полноты. Так

как человек самое совершенное и сложное существо на Земле, то отсюда

следует, что процесс становления эволюции к Образу Его в данном направлении

происходил дольше всего и потому именно он появился первым на Земле, если

рассуждать с нашей позиции познания мира, пораженной грехом.

Полнота Божественного возникла не где-нибудь и случайно. Полнота

Божественного в живом в пределах природы той тварности, которая была задана

Богом ещё во Царствии Небесном, всегда была и остается условием бытия всего

живого. Только в рамках возможности падшей природы эта полнота может

проявиться только и только постепенно по законам (нежного) причинно-

следственного механизма и в пределах возможности отражать эту полноту более

качественно и многогранно. Но это совсем не означает, что мы можем применять

свойства временного к природе вечности Царствия Небесного. Очевидно одно,

что время, как свойство грехопадения, не властно над теми высшими сферами, а

потому изначально мы должны быть готовы к тому, что у этого мироздания две

его составляющие: Царствие Небесное и то, что стало Его отчуждением от

поражения грехом.

Если мы стоим на позиции божественного постоянства и смотрим через

призму свойств постоянства берега на течение вод изменяющейся реальности

(относительности всего видимого), то обязательно ищем всё то родственное, чем

наделено постоянство. Мы замечаем многообразные оттенки постоянства,

выраженные в некоторой специфике в течении всего вокруг и пытаемся с ними

работать, их использовать. Это есть все то, что имеет твёрдость,

прямолинейность, постоянство в чем-то ином, это та самая неуничтожимая

энергия, переходящая из одного состояния в другое по законам сохранения. Мы

отделяем её от текущей природы опосредовано себя, пропуская через самих себя

и по этим крупицам восстанавливаем Божий мир Царствия Его. Божье наделено

свойством неуничтожимости. В каждой микроне бытия Вселенной две

составляющие её природы. Ту составляющую, которую уничтожить

невозможно, мы разрушить не сможем, а ту, которая может быть разрушенной,

разрушаем, в поте лица добывая себе этот неразрушаемый хлеб насущный,

утверждающий в нас хоть какое-то приобщение к вечности. Если же наоборот

смотрим на берег со стороны всеобщей относительности и движения вод, то

родственного движению там, в абсолютном постоянстве Божественного нет

ничего. Так как нет ничего соизмеримого с нашей чувственной греховной

природой, то нам кажется, что Бога нет и становимся материалистами. В этом

отличие теоцентризма от антропоцентризма, свойственного уже поражению от

грехопадения. Теоцентризм – это когда собственное эгоистическое пребывает в

естественном для Вселенной месте – в Центре мира (единственное оправдание

эгоизму) и предполагает единство всего в Любви и творение Вселенной

абсолютно постоянно и вечно. То есть человеческое эго должно пребывать в

центре всего мироздания, тогда оное теряет разрушающую силу. В поте лица

человек удерживать призван своё эго возле Божественного Предвечного Совета,

то есть быть рядом с Богом. Хотя надо сказать, что человек высокого смирения с

Волей Божьей, как раз удерживает свое эго с Творцом.

Антропоцентризм – это когда эго людей утратило своё Богом определённое

место, а потому все бесконечно относительное вокруг и переменчивое. Всё

вокруг движется и изменяется, несётся не понятно куда. Так как всё вокруг

преходяще, то неизбежно провоцирует заунывную мысль из ада о

бессмысленности всякой деятельности – всё устроенное не во Царствии

Небесном, а в переменах всеобщего тока все равно будет разрушенным. Ведь в

пределах временности всего не распознать масштабы Божественного Промысла,

Его Божественной величавой красоты, а чтобы эго человека пребывало на

законном для Вселенной месте нужно понуждать себя, то есть нужен,

повторюсь, труд в поте лица и терпеть скорби. (То есть я не против законов

диамата и даже материализма, а просто хочу поставить его в определённое

Богом месте после грехопадения).

Итак, как уже сказано выше по содержанию, жизненная, жизнеутверждающая

полнота может реализоваться двумя способами. То есть один стоит высоко на

вершине и созерцает полноту Божьего мира с высоты как на ладони, а другой – в

низине, в долине созерцает и описывает все, что открыто вблизи. Оба варианта

восприятия Истины важны для адаптации полноты Божественного в земных

условиях, только в разной приоритетности перед вечностью души. А так как в

обоих случаях речь идёт о животворной Истине, то оба они неизбежно должны

присутствовать в природе человека.

Так как в непосредственной близости всеобщий обзор полноты не доступен,

то набирает жизненно важную полноту простым последовательным

перечислением, постоянными «дорисовываниями» к опытно известному уже,

основному содержанию новых знаний и опыта. Описанием всего того, что

открыто в пределах плохих возможностей падшего с вершины человека. То есть

причащается к полноте естества живого не сразу, как это было во Царствии

Небесном, а постепенно, последовательно в соответствии с Божественной

субординацией приоритетов ценностей (осьминог).

Бог сотворивший всё вокруг мог создать только Свое подобие, а потому все

живое для своего бытия требует Его полноты, при этом божественной полноты

Царствия Небесного – условие жизни. Бог опосредовано Солнца стимулирует и

поддерживает в земных реалиях активности жизни. И живительная полнота

обладания Божественным, как неотъемлемое условие бытия живого, пребывает

в условиях среды, которая неизбежно покушается на живоносную полноту.

Плохие условия внешней среды сужают пределы активности стимулируемой

Богом опосредовано Солнца и, наоборот, хорошие условия раздвигают эти

грани. Но в обоих случаях полнота Божественного пребывания Царствия

Небесного является неотъемлемой частью обоих состояний. По этой причине,

если говорить о преждевременности разрушения жизни (убийстве), то это нужно

отнести к плохим условиям окружающей среды.

Это выражено ещё и по-другому. Так как полнота Царствия Небесного

является условием живого, то мы имеем два варианта. Когда многогранность

этого бытия пребывает в самых зачаточных состояниях всех эволюционных

токов, то вмещать в себя в возможности природы такую живительную полноту

относительно легче, а потому оная имеет бытие. Когда эволюционные токи,

стимулируемые Творцом, имеют такой предел развития, после которого вмешать

в себя живительную полноту Божественного теми же возможностями природы

становится затруднительным. Более того, так как развитие не останавливается,

то наступает момент утраты полноты и дальнейшего визуально обозреваемого

разрушения.

Хотя надо сказать, так как Бог вечен, то путь возрастания человека в полноте

тоже вечен и не может закончится физической смертью, он просто не

укладывается в органические возможности природы воспринимать Его Полноту.

Поэтому визуально воспринимаемое разрушение ради дальнейшего движения к

большему причастию к полноте Истины становится неизбежностью в любом

случае. (Недостаточное причастие к Богу в данный ответственный момент

приводит к преждевременной смерти). Но это только визуально воспринимаемая

остановка жизни, ибо если есть возрастание, то живое не прекратит своё бытие

даже после визуального разрушения, то есть физической смерти.

Просто для жизни оказываются важными оба варианта полноты

свидетельства о Боге и они, в любом случае, будут неотъемлемой частью любого

проявления жизни: и точка вершины, и процесс восприятия мира вне её. Именно

это выражено на процессе продолжения жизни: семя-организм-семя. Именно это

явлено и в самом Священном Писании, где огромный опыт жизни избранного

народа упраздняется Любовью Царствия Небесного, с Которого все началось.

Скорее всего материя, а точнее элементы таблицы Д.И.Менделеева, также

проходят этот путь возрастания до самых тяжёлых и распад. Это естественно,

ибо грехопадение, как событие особой трагичности, должно было отразиться на

каждой йоте Вселенной, а не только на флоре и фауне. Таким образом,

Вселенная свидетельствует о явлении Христа народу – закономерная реальность

жизни. Только если до Рождества Христова сие было пророчеством о Нём, зато

после него напоминанием, свидетельством-доказательством.

Все известные мыслители Греции дохристианских времён (вплоть до

появления святых отцов Каппадокии, святого Максима Исповедника и их

последователи) мыслили, пользуясь инструментами со свойственной для них

природой, искажённой грехом, а потому столь велики расхождения в

обосновании устроительства Вселенной, ибо частному придавали значение

общего и наоборот наделяли грехом Божественное. Каждая научная доктрина –

часть Истины, но имеет ограниченную область определения, за пределами

которой учение становится ересью и заблуждением. Вот это и есть самое

сложное и трудное – определять границы, в пределах коих оная имеет

значимость Истины. Именно это смешение по неведению является зерном

содомского греха. Это самое сложное и важное. Нам, как ученым, надо отделить

одно от другого не ради того, чтобы отбросить, как это востребовано молитвой,

«… ибо если природа Единого порождает всё, она не может быть ничем тем, что

она порождает» (Дионисий Ареопагит). То есть важно не спутать Божественное

с Его творением. Нам, как ученым, надо отделить одно от другого не ради того,

чтобы отбросить, как это востребовано молитвой, а для того, чтобы определить

место в общем строении божественной субординации Вселенной.

Созерцая Бога Троицу можно в Нём Самом найти все ответы на

поставленные вопросы, спрогнозировать то, каким должен быть мир после

грехопадения и более того теперь остается спуститься ещё более глубоко – туда,

где ныне копошится современная квантовая физика и проделать тоже самое, а

именно указать область её функциональной значимости.

После грехопадения выражение Божественного проявилось в иных

совершенных явлениях многогранности и образах единства целостности, но

какими бы причудами Его проявление не предстало перед нашим взором, за

пределы свидетельства о Божественном Бытии ничто выйти не может, ибо вне

Его нет ничего. Он Один и выражение Его в Им же сотворённой природе мира

будет иметь образ тоже единого и всё в Его творении будет стремиться к

единству по любому общему признаку единства. То есть естество общего

Божественного остается в частном не разрушенным – во всем окружающем

веществе, как неделимое и не поруганное. А именно в природе, поражённой

грехом, Божественное присутствие не утрачено. Да мир перевернулся, но

замысел о нём, суть его, и естество остались тем же, а потому опосредовано

этой составляющей в нашей поражённой грехом человека Вселенной благодаря

Его неизбежному влиянию сложилось единство, выраженное в естественном для

этого поражённого грехом мироздания ракурсе причинно-следственного

механизма и во множественных гранях своего оформления, которое после

грехопадения обрело множественность в иной природе сложения. Иными

словами, все мы схожи в том, что в нас происходит движение, обозримое

чувственной природой грехопадения, толчком которого было общее единое в

первородном грехе (о чем так много говорили многие мыслители всех времён,

правда путали толчок от первородного греха с Божественным Промыслом).

Даже если, положим, что мир был всегда и нет у нас одного общего толчка, как

утверждают представители крайнего материализма, то, безусловно, и вне всяких

сомнений, светит Солнце и стимулирует различные формы активностей,

оказывает влияние на все формы развития. Потому различны формы этих

движений и их множественные сочетания, выраженные в многообразии флоры и

фауны. Но даже многообразие форм движений неизбежно остается единством,

рожденным от своего подобия – от единства, свойственного источнику (Солнцу),

только иначе выраженное и иначе воспринимаемое, воспринимаемое нами как

флора и фауна. И данное специфическое оформление активности Солнца и его

единство, выраженное в жизненных процессах Земли, обусловлено именно этим

сторонним влиянием, которое становится общим для всякого движения не

только как толчок движению, но и становится общим одним, как формирующее

направления этого движения, попавшего под это стороннее влияние (из хаоса

рождается порядок, который становится объектом обозрения для своего подобия

– человека). В противном случае, что-то иное нам не родственное и потому

инородное. Здесь мне не хочется лезть в эти маловажные дебри, то есть

отвлекаться на обсуждение этих тем, ибо само по себе вечное движение

становится вечным лишь в одном случае, когда уходит из области обозрения

самое Начало вещей, что обусловлено свойствами физиологии человека,

ограниченностью его восприятия окружающей Вселенной из-за осквернения

грехопадением. По этой же причине это движение кажется хаосом и тем, что

предстает перед нами как отчуждение и распад. Просто движение всегда есть

сопутствующее, неотъемлемое свойство частного и всегда не соизмеримо с

общим. Так как общее движением не обладает, а частное всегда является гранью

общего, то это свойство общего, исповедует себя в частном – оказывается

устраивающим всякий порядок.

Если исследовать общее, через призму частного, то мир становится

непознаваемой бездной, состоящей из множества подобных этому частному

частностей. Ведь на эти картины надо смотреть стоя не вплотную к ним, а с

некоторого обзорного расстояния, причем обозревать происходящее из будущего

мы не можем, а только с прошлого или с некоторого начала. То есть время не

властно над Началом всего. Когда мы судим о происходящем, мы становимся на

позиции давно ушедших времён, становимся современниками тех великих

времён. Мы как бы выходим из текущих вод жизни на берег и созерцаем общее

русло текущих вод жизни. Наш образ анализа происходящего принимает то, что

востребовано для адекватного понимания Истины и Замысла Бога о Вселенной.

Ведь для анализа нужно сравнение, то есть востребована необходимость

сравнивать то, как было с тем как стало. А было в начале всех времён, точнее

вообще ничего не было и ум берёт за основу не то, что уже есть, а то с чем есть

необходимость сравнивать происходящее ныне, чтобы суметь сделать

правильный выбор для живучести, анализировать ошибки – разум встает на то

место, где Начало всех начал и принимает в себя Божественное, адаптировано в

специфику функциональной активности ума. Таким образом, человек имеет

возможность увидеть своё место в Замысле Творца о Вселенной, благодаря чему

он имеет возможность жить вечно. Идти и более не оступаться, не идти против

Него.

Когда обозрение эго оказывается вне своего естественного Богом

откровенного, то и вечность обретает иные перспективы – оная становится

противоестественным для жизни качеством – бесконечным не обладанием, а

только лишь поиском истины, вечно не понятным. А так как не понятно, то не

радующим разум и сердце, бессвязным и, вне какого-либо обозрения единства,

вечно не предсказуемым и пугающим адом. Это понятно всем и принимается за

аксиому. В то же время, без этого живое в земных условиях оказывается не

полным, а потому в этих земных реалиях безжизненным, то есть присутствие

этой грани также востребовано земными условиями. Земная реальность

стимулирует в божественной полноте то, что востребовано необходимостью для

адаптации живительной полноты Царствия Небесного в земных условиях.

Материя не инородна божественной полноте, а только составляет некоторые её

слишком отдалённые грани. Иными словами, хоть Ветхий Завет для нас

православных не имеет той значимости для обязательного знания, как Новый

Завет, но для нас живущих на Земле всё равно остаётся востребованным, ибо

ходим мы дорогами земными – только лишь по этому.

Всё то, что проявится в истории – это лишь то, что обнаруживает единение

всех живых существ в одном целом в согласии с законами. Всё это выжило и

этим делает его максимально устойчивым во множественных формах.

Примечательно, что вся флора и фауна – это есть конденсатор солнечной

энергии. Человеку остается быть её собирателем. Исходя из всех суждений о

событиях и о свойствах Вселенной после грехопадения (мы выяснили, что

человек первым возник во Вселенной в поражённой грехом природе), тогда то

самое относительно первое проникновение солнечного луча в земную

атмосферу уже было человеком во взаимодействии с земной поверхностью и, к

сегодняшнему дню, то самое относительно первое изначальное так и осталось

тем же самым взаимодействием, но только трансформировалось в деятельность

человека, то есть в собирание в поте лица энергии от того же самого солнечного

луча, но теперь уже содержащейся в проводниках её, ставших флорой и фауной.

То есть человек по сути остаётся самым первым явлением греховной

независимости от Бога, то есть грехом своеволия во Вселенной с иной природой

естества, осквернённой грехопадением и он же так и остается первым во грехе

до ныне, возрастая эволюционно не в достоинствах самообороны и нападения, а

возрастая в проводимости Божественных Свойств во Вселенную. Человек стал

дверью для Вселенной, через которую мир обрёл грехопадение. Он как бы

цепляясь за него утянул его за собой в бездну. «7 И открылись глаза у них обоих,

и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания»,

то есть начали прятать грех тем, что укрыть грех не может. Вместо того, чтобы

быть носителем энергии во Вселенную, он обретает иное содержание –

диаметральное.

Проводимость Божественных Энергий во Вселенную остается самым

важным замыслом Бога о жизни человека. Всякое Слово Божье не может быть

преходящим для Вселенной, а потому всё то, о чём было заявлено Им во

Царствии Небесном о тварном мире и первом семействе, то не может быть

утраченным после грехопадения. Это хорошо явлено нам в основном законе

физики Законе Сохранения Энергии. Энергия вечна и всегда неуничтожимая, но

только переходит из одного состояния в другое, а потому всё это исходящее от

Солнца и преобразующееся в живую органику так и остается навечно

достоянием Солнца, переходящим из одного состояния в другое. И именно этот

замысел о человеке, как о проводнике Божественных Энергий, лёг в основу

формирования всего образа мира и человека в нём. Бог явил Себя миру в образе

борьбы с грехом, определяя все формы этой борьбы, а точнее Он явил Себя

падшему человеку в многогранных образах побед над грехом, а потому ничего

не изменилось и живое по прежнему, как и до отпадения первого Адама,

остается проводником Божьего Мира и Его Энергий во Вселенную.

«Присутствие Бога в Его энергиях должно понимать в смысле реальном. Это

– не действенное присутствие причины в ее следствиях: энергии – не

"следствия" (эффекты) Причины, как мир тварный. Они не сотворены, не

созданы "из ничего", но превечно изливаются из единой сущности Пресвятой

Троицы. Они – преизбыток Божественной природы, которая не может себя

ограничить, которая больше своей сущности. Можно сказать, – что энергия

раскрывают нам некий образ бытия Пресвятой Троицы вовне Ее неприступной

сущности». (В.Н.Лосский, «Очерк мистического богословия Восточной

Церкви», гл. «Нетварные энергии»)

Таким образом, Бог – живое Тело, Которое становится доступным для нас в

«различениях»: «"Различения", наоборот, – это исхождения Божества вовне, те

Его проявления, которые Дионисий называет также "силами", которым

сопричастно все существующее, давая познание Бога в Его творении». Иными

словами, энергия становится энергией только после того, как оная стала

различением. Как понять эти высказывания? Представьте себе живой организм.

Энергией для окружающего мира он становится только после распада, то есть в

процессе отмирания. Пока тело живет мы никогда не сможем его познать. Как

живая органическая ткань, обладает относительной вечностью, то есть

свойством постоянства. Процесс разрушения наделён временностью скорой

течности, а он, как раз, дает толчок движению. То же самое касается не только

живого тела организма. Всякая частица, наделённая свойством вечности и

постоянством – живое тело, которое способно выделить огромную энергию в

случае распада.

«Автор "Ареопагитик" противополагает в Боге "единения" "различениям".

"Единения" – это "тайные пребывания, которые себя не обнаруживают" —

сверхсущностная природа, в которой Бог пребывает как бы в абсолютном покое

и ни в чем не проявляет Себя вовне». Если мы встроим высказывания Лосского в

нашу систему берег-река, то становится очевидным, что берег несёт в себе ещё

одну грань со всеми свойствами характерными для неё – он живой и мы все в

нём едины. С одной стороны, мы все едины в этом живом Теле, о котором

математический анализ свидетельствует как о береге, а с другой стороны все

вокруг относительно, изменяясь постоянно течёт и распадается. Вот в чем

важность святого Причастия – мы становимся частью Живого Тела Божьего,

Которое едино даже в «различениях», ибо Божественное никому из нас

разрушить не дано, Слава Богу – мы просто усложняем Его единую сущность

для того, чтобы сделать доступным нашим возможностям Его восприять в себя.

В этом весь научно-технический прогресс. В противном случае, оный

становится в погибель всему живому. Быть причастником Живого Тела –

условие живучести в особых условиях, которыми жила Русь.

Грех по сути своей абсолютно ничтожен во всех свойствах, а потому время

его бытия и действия также должно быть бесконечно мгновенное.

Восстановление же к образу абсолютного совершенства по Образу Божьему

будет наоборот абсолютно вечным. Божественное всегда тяжело вмещаемо

природой людей и требует усилий в поте лица для восприятия в себя всей

полноты Божественного. И чтобы вместить в себя Его, мало быть рядом с Ним

на Вершине Голгофы и терпеть то, что Он терпит, ибо это ещё не предполагает

возрастание в подобии Ему, нужно еще и смотреть на Него. Просто жизнь имеет

неотъемлемое свойство эволюционного возрастания, а потому нужно общение с

Ним, чтобы возрастание шло в нужном направлении, чтобы восстанавливать

падшую природу до естественного подобия для Него. Всё это предполагает

соучастие в промысле Божьем – в устроении Божьего мира, ибо терпеть

страдания с радостью мы можем только в одном случае, если оные сопряжены

общему току восстановления этой гармонии мира в Боге, чем была Вселенная до

отпадения первого Адама от Рая. То есть счастье Царствия Небесного так и

остается условием жизни людей, только теперь после грехопадения природа

человека должна подстроится под воздействия на радость и счастье бытия во

Царствии Небесном. Где-то появилась толстая кожа и мощная кость, где-то

растут волосы. Так как добро и зло смешалось, ибо все сотворённое Богом, но

нельзя смешивать понятия и субординацию значимости и приоритетов:

11 И сказал: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я

запретил тебе есть?

12 Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.

13 И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей

обольстил меня, и я ела.

14 И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред

всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве

твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей;

(Быт.3:11-14)

Теперь, чтобы обрести полноту радости и счастья появилась необходимость

отделять смешенное одно от другого, то есть все ставить на свое место в

строгом соответствии приоритетов. Поэтому Он явил Себя миру, как

отделяющий доброе от злого.

22 И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и

теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не

вкусил, и не стал жить вечно.

23 И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из

которой он взят.

24 И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и

пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни. (Быт.3:22-

24)

Это отразилось образе человека, ведь сама природа людей – инструмент для

того, чтобы отделить Божественное от греховного и ведь благодаря этому живет

не только душа, но и даже наша плоть. Мы многовариантно выделяем

неуничтожимую энергию Царствия Небесного из материи и обретаем образ её

неуничтожимый – то есть вечность, точнее какую-то степень вечного, ибо по

немощи своей отвлекаемся и вновь скрадываем дары Божьи. Также необходимо

сказать и другое, что мы разделяем все остальные смешения, к примеру,

выделяем алюминий, железо, нефть и так далее. Мы их выделяем, чтобы

выстроить в некоторый живительный порядок вещей. Мы строим скинию по

тому самому принципу, который стал смыслом исхода евреев из египетского

рабства. Это направление эволюции самое тяжёлое и многострадальное, но

именно оное и оказалось самым выигрышным и жизнеспособным, ибо

включило в себя абсолютно все остальное и одновременно. То есть на самом

деле жизнь там возможна, где победоносная борьба в душе человека

стимулирована в особой остроте тяжестями быта. Получилось одно, что путь в

вечность во всех её формах проявления лежит через разновариантные

выражения Голгофы, что особенно отразилось на природе человека – он несёт в

себе все её грани этой Вершины и покорения оной. Быть на Голгофе ради

высшей радости быть человеком, а значит причастным ко Творцу, чтобы

проводить Божественные токи во Вселенную – не только высшее счастье, но и

святая обязанность, заложенная в замысле Бога и не утрачена после

грехопадения. Мы обязаны иметь полноту счастья в Творце. Всё живое является

проводником Божественного свойства и граней Его, чем в частности является

солнечный световой поток, трансформирующийся по закону сохранения энергии

в иные виды оной.

Так как человек не утратил возможности общения с Богом, как личность с

Личностью и так как только ему позволена эта межличностная молитвенная

взаимность, то животный и растительный мир при таком порядке вещей

становятся вспоможением человеку в его священном долге быть единым с

Богом, чтобы он мог проводить к Нему через себя Вселенную – многообразно

жертвует собой человеку (обогревает, питает, обрабатывает). И всё это ради

священного единения Вселенной с Господом через него, человека, ради его

более продолжительном обоженом молитвенном состоянии, ведь в этом случае

через человека неуничтожимые энергии Вселенной занимают своё Божье Место

в Божественной Литургии Царствия Небесного, как это есть в Замысле Творца о

Своём творении. Именно достижение этой конечной естественной цели

становится определяющим стимулом в формировании всех биологических

цепей эволюционного становления флоры и фауны, как новое выражение того

взаимодополняющего единства во Царствии Небесном, только по грехопадению

это же единство выразилось в устремлении к Богу и ради устремления к Богу

опосредовано человека, которое было изначально и пребывающего до ныне со

взаимно дополняющим и поддерживающим распределением функциональных

обязанностей. Этот момент обуславливает также многие второстепенные

побочные свойства, обеспечивающими живучесть всех и каждого представителя

жизни в отдельности в сложных реалиях окружающей среды обитания. Как это

происходит? Дело в том, что Божественные энергии по природе своей

неуничтожимы. Все то, что мы делаем, мы разрушаем то, что разрушается и тем

самым делаем доступными под свою природу Божественное Зерно, которое

разрушенным быть не может, ибо оное Божественное, то есть одна

составляющая из двух всякой микроны бытия. Растение и животная плоть, и

просто материя несут в себе это самое важное, ради чего оное вообще есть на

Земле. Нарисуем схему жизни и на ней уже распознаем то, о чем идёт речь.

Возьмем деревянную палку и поставив один конец на пол, выведем её в

горизонтальное положение до некоторого стабильного равновесия. Понятно, что

в абсолютном равновесии она никогда не будет, ибо постоянно будет в

стремлении упасть на пол. Оная падает на пол потому, что этот предмет не

живой. А живое наоборот восстанавливает своё равновесие, стремится в

вертикальное положение под влиянием именно Божественной составляющей

живого, явленной нам, как неуничтожимая энергия (закон сохранения) – оная

цепляет вещество и восстанавливает это равновесие. Но, как бы то ни было, мы

наделены обоими составляющими, ибо в нас постоянно что-то отмирает и

выводится из организма. То есть наша природа состоит из двух составляющих

её: одна восстанавливает здоровье, а другая отмершая отпадает и выводится из

организма. Так устроена вся Вселенная и каждая микрона в ней. Одна

составляющая от Царствия Небесного есть и оная не может быть разрушенной, а

другая несёт печать поражения грехом и разрушается. То есть живительной

силой для нас становится только то, что есть неуничтожимая вечно

сохраняющаяся энергия. Бог нам заповедал в поте лица добывать себе хлеб

насущный, ибо без этого разрушения всего того, что разрушается невозможно

приблизиться и приобщиться к тому, что не может быть разрушенным – к

энергиям Творца. Мы отделяем вечное от временного, чтобы восприняв в себя

вечное, мы стали вечными, как одна из множеств граней жизни и счастья.

Энергия Творца стабильная есть и вечная, образ чего мы обретаем при

восприятии в себя – мы становимся здоровыми, наделёнными некоторой

степенью вечного в устойчивом равновесии. Так как имеем возможность

личного общения с Творцом, то неуничтожимая энергия, некогда заключённая во

Вселенной, восстанавливается через человека поглотившего её в естественную

для неё Божественную реальность. То есть человек призван вычленять из

Вселенной Божье и возвращать Богу – в этом его миссия служения и ради этого

Вселенная сослужит человеку единенному с Богом в молитве.

Далее. Как мы познаем Божественное? Всякая реальность распознается

чувственной природой и умом. Понятно, что так как природа двоичная и

подобное познается подобным, то ум видит Божественное, а поражённая грехом

плоть видит только процесс распада. Представьте себе, что планета движется

вокруг Солнца. Что видит плоть? Она видит саму планету и даже движение

планеты, а ум видит движение по орбите, то есть видит то, что за пределами

визуального восприятия, а именно то, что в центре окружности. Мы видим

движение и вычленяем умом из этой системы не планету, а то, что заставляет

двигаться её по окружности – Солнце. Если бы звезды не было бы, то не может

быть движения по орбите. Но ведь согласно логике вещей и закону распада

планета без воздействия должна пролететь по прямой – так диктуют нам законы

причинно-следственного механизма. Так разум созерцая одно, начинает видеть

другое, которое идёт в разрез первому.

Также всё вокруг. Ум видит свое умопостигаемое, а плоть видит ту

составляющую, которая идентична ей, то есть претерпевающее распадение. Ум

руководит телом и человек видит живое и как-то сообщается с ним. Он проходит

мимо мёртвого, не поливает водой засохшее дерево и не ест то, что не съедобно.

И наоборот, плоть не распознает то, что свойственно видеть умом, а потому ум

распознает жизнь даже в чувственной пустоте межпланетного вакуума. Отцы

Церкви в один голос утверждают о том, что Бог не познаваем. Но что тогда

толкает людей утверждать о том, что Бог есть то или иное? Почему люди путают

Его творение с Ним Самим? Ведь даже в основе греха лежит именно это

заблуждение, когда человек разменивает Божественное с Его творением,

ошибочно давая приоритеты, называют Богом самих себя. Дело в том, что

человек смотрит на мир через призму своего Божественного и если видит

специфическое, уникально свойственное природе выражение полноты

Божественного в производном Его, то он путает образ выражения Бога в этой

природе с Ним Самим (Луну с Солнцем). Это не Бог, а только Его какое-то

специфическое зеркальное отражение, распознанное умом. Божья полнота в

законченности выражения напоминает Бога и поражает своей красотой, но это

не Бог. Всё имеет законченность в цикличности восприятия полноты, но это не

Бог, как многоцветный радужный обод вокруг солнечного диска является лишь

чем-то отдалённым порождением всех тех процессов, которые имели место быть

чуть более восьми минут назад на Солнце, но самим Солнцем этот обод радуги

не является.

«Это не вещь; она не имеет качества, ни количества; это не ум и не душа; она

не находится ни в движении, ни в покое, она не пребывает ни в пространстве и

ни во времени. Она есть сама по себе сущность, отделённая от души, или,

вернее, она лишена сущности, ибо она существует прежде всякой сущности,

прежде движения и прежде покоя; ибо свойства заключаются в бытии и делают

его множественным». (Дионисий Ареопагит). В этих книгах сие принято всё это

за основу, но так как исследования проводятся здесь о творении, то неизбежно

мы должны принимать некоторые образы Божьи попадающие в поражённое

грехом пространство за основание для суждений.

Из всего сказанного становится ясным, что есть суть вещей и что их

выделяет из небытия. Если говорить, что небытие, как рассуждали многие

мыслители, есть то, что выпадает из поля зрения человека по многим факторам:

хаос; временные промежутки не соизмеримые с возможностью распознавать

реальность; размеры; постоянство и так далее – словом, это всё то, что не

цепляет наше внимание. Тогда бытие это порядок; это продолжительное время

жизни; движение и так далее. К примеру, относительной пустотой мы можем

назвать отсутствие собеседника, как отсутствие возможности адекватного

общения, хотя вокруг цветы, деревья, горы и так далее. Тогда что есть настоящее

бытие? Бытие – это, с позиции поражённого грехом разума,

самоорганизующийся порядок, скрепляемый любовью и укрепляемый любовью.

Это тот самый костёр в зимнем лесу, который теплом единит всё живое и

человек становится костровым. В огне отделяется неуничтожимая энергия и

передаётся окружающему миру. По образу и подобию замысла о жизни всякое

органическое соединение было или есть проводник энергии Солнца и именно в

этом качестве оная зародилась, как частичное выражение Замысла Предвечного

Совета. Так уж устроен мир, что живое проводит Силу и этим выделяет себя из

всего мертвого как новая реальность, новое функциональное поле

взаимодействий подобных друг другу. Изначально человек наделён властью

отделять доброе от злого по образу Божьему, как образ того самого первого акта

вычленения Царствия Небесного из всего того, что оказалось поражённым

грехом благодаря Первому Адаму. И дано ему это только при одном условии –

соучаствуя в Предвечном Совете. Без Его наставления мы тут же смешиваем

злое и доброе, становимся противниками Его святой Воле. Творя святую

Евхаристию, мы получаем возможность и способность поглотить мир, чтобы

отделить от него злое и дать Вечную Энергию вверенной ему для возделывания

Вселенной. Через это священное действо святой Евхаристии, опосредовано

кострового-человека идёт приобщение Вселенной к Богу. Вселенная выделяет

себя из космической пустоты межпланетного вакуума, как новое

функциональное поле. Почему это возможно только для человека? Потому что,

хочу вновь повториться, распознавать Личность Творца в бесконечно

многогранной Вселенной, не путая Её со множественными производными

второстепенными и даже входить с Ней в активные диалоги, дано только

человеку. Именно по этой причине человек первый в мироздании после Творца.

Рассуждая самым противным и низменным языком материалиста, сам по себе

критерий случайного формирования биологической цепи в живой клетке

обусловлен абсолютной свободой, а потому создается впечатление того, что всё

закономерно. Но именно этот момент абсолютной свободы позволяет Богу легко

вторгаться во все реалии естества. В бесконечном множестве реакций от

солнечной фотонной активности, какая-то данная случайно возникшая во

взаимодействии комбинация атомов и молекул дольше по времени сохраняет

свойство проводимости энергии Солнца, проявляя ещё одно свойство

Божественного – причастность к Его постоянству или к формальной вечности,

хотя и относительной. Тем самым оная форма выделяется из окружающего

хаоса скоротечных взаимодействий для нашей возможности обозревать, ибо

слишком мгновенное мы видеть не можем, а потому предстаёт перед нами как

функциональный вакуум (в данной сфере или уровне мировосприятия).

В рамках греховной природы лишь то наделено земной вечностью, что

обладает Божественной полнотой. Вне Божественной полноты ничего

существовать не может как во Царствии Небесном, так и в земных условиях (где

прибавляется ещё падшая природа, которую призваны теперь уже уничижать в

поте лица для возвращения в первозданное состояние Царствия Небесного). Сам

человек даже в падшем состоянии может жить лишь при этом условии, если он

несёт в себе всю ту полноту, которая была задана во Царствии Небесном,

описанном в Священном Писании в Книге Бытия. Согласно закону, который

гласит о том, что подобное познается подобным, мы имеем возможность

обозревать только то, чем сами являемся – полноту Божественного. Всё вокруг,

что мы видим, несёт в себе специфический отпечаток этой полноты Творца. Всё

остальное для нас чувственный и духовный вакуум. Божественная полнота в

поражённом грехом естестве земных условий может выразиться, как мы уже

знаем, в линейнообразном причинно-следственном механизме. Но и это ещё не

все, оттенки, столь важные для нашего обзора. Полнота требует полноты, то есть

завершённости без каких-либо недостатков для отражения полноты. Только

завершённость полноты выраженной в причинно-следственном механизме,

становится ощутимой реальностью или способной к чувственному восприятию,

ибо несет жизненную полноту Божественного. То есть все то, что не имеет

завершённой полноты Бога в поражённом грехом естестве, всё это не

воспринимается как чувственная материя. Всё что мы видим наделено полнотой

выражения Божественного в пределах возможности природы вобрать в себя эту

полноту и в пределах возможности нашей природы распознать её начало и

конец. Мы видим цветок на лугу, потому что до этого момента он был семенем,

брошенным годом ранее в землю и стал полнотой отражения Божественного в

причинно-следственном развитии одного из другого в процессе роста цветка.

Тем самым в рамках возможности природы растения выражать Божественную

полноту цветок наделён некоторой вечностью бытия, ибо он будет жить в этих

же условиях и через год и всегда. Но если мы его сорвём, то нарушается этот

цикл и пропадает последовательность и автоматически возможность далее

выразить Божественное, а значит, у него теряется эта вечность выражения

полноты Божественного, благодаря коей он может жить. Таким образом, все

должно быть циклично в Боге, чтобы иметь бытие. На основе сказанного можно

сделать некоторое открытие в строении самых элементарных частиц. Так как

самая элементарная частица чувственно распознаваема, то оная несёт в себе

Божественную полноту, то есть как-то там оформленную цикличность.

Далее надо сказать, что это стремление уподобиться в вечности совсем не

понуждаемо, а возникает как реальность само по себе благодаря свободе

самоопределения. Просто свобода – свойство Божественное, а потому имеет

побочное сопутствующее свойство вечности. Ведь сразу надо сказать о том, что

так рьяно игнорируют материалисты – абсолютную свободу, причем жизненно

свободным это бытие может быть только в стремлении к Божественному

совершенству – выражению этой жизненной полноты, ведь вне её мир теряет

для нас бытие, как завершённость выражения Божественной полноты. Просто

каким-то иным движением в системе жить-нежить Вселенная обладать не

может. Если жить, то оная существует. Если нежить, то оной нет в этом бытии.

Либо есть – либо нет. Это есть имеющее вид релятивного движения

уподобление тому, что наиболее естественно для каждой микроны мироздания,

ибо вечность – сопутствующее свойство, одна из граней подобия Богу, коих

абсолютно много и которое извлекает из обозреваемого небытия в бытие

чувственно воспринимаемую Вселенную. Благодаря чему мы имеем дело с

вещами, которые обозначились как реальность. Так как вне Его ничего нет, то

альтернативу этой формуле бытия вечности познать невозможно из-за

временности его, ибо не обладает свойством Бога – вечностью формы,

способной быть в поле зрения органов чувств. Только этой большей

продолжительностью бытия возникшая форма активности взаимодействия

солнечного луча и земных частиц, то есть отражением полноты Единого,

вычленяет себя из пустоты для нашей возможности восприятия какие-то

органические тела, как начала эволюции. Это также как вода, дождём попадая на

землю, собирается в ручьи, потом в огромные скопления рек. Оная несёт в себе

мощь потока в определённой форме русла, наделённого какой-то степенью

вечности этой формы. Вот это и есть то самое, что мы зрим как реальность.

Движение каждой капли воды проследить невозможно и это для нас некая

обозреваемая пустота, зато в поле адекватного обозрения попадают ручьи и

огромные реки. То есть из всего этого великого множества явлений,

стимулированных Солнцем, только то, что возрастает в Боге до определённых

доступных обозрению кондиций (только то, что собирает воды до визуально

воспринимаемых широких потоков вод) и предстаёт перед нами как жизнь.

Потом, с течением дальнейшей земной эволюции и, опять же, при неизбежном

влиянии Солнца, возникшая производная его активности в условиях Земли все

более и более становится продолжительной от нескольких микросекунд до сотен

лет.

Отсюда следует важный вывод о том, что свободы выбора, как таковой нет и

быть не должно, ибо свобода нужна не для того, чтобы достигать любых целей,

а для того, чтобы беречь Божественную полноту в себе. Каждая микрона бытия

несёт в себе специфически выраженную Божественную полноту и тем оная

«довольствуется». Оная обнаруживает себя для нашего восприятия органами

чувств только когда оказывается в едином токе и одного направления себе

подобных. Иными словами, единство всегда обусловлено внутренней причиной

(движением, возрастанием к Богу в том же числе), а не случайностью или

выгодой, или законом, ибо всякая случайность, закон или выгода стимулированы

влиянием единого фактора, многогранно заявляющего о себе через это единство.

Ибо сие есть специфически выраженная только лишь уникальная форма

взаимодействия двух стихий «берега и реки», а иначе изъясняясь, форма

береговой линии в реке, то есть свойство проявления постоянства берега в

переменной (чем является течения реки) само по себе своеобразно исповедует

свою природу в привычных для нашего восприятия категориях. Если сказать,

что всякая микрона наделена полнотой Божественного, то оная распознается

чувственной природой, в ней есть цикличность выражения полноты в причинно-

следственном механизме и оная должна ещё и возрастать, то есть движение её

должно быть и в эту сторону, о которой учёные говорят как о массе. Возрастание

до таких пределах, после которых устойчивость частицы перестает быть

возможным при воздействии. Это есть распад уже.

Отсюда следует, что свобода личности абсолютна, ибо Творец не насильник,

а потому в естестве поражённым грехом ничего не устраивает, кроме простого

призыва идти за Сыном на Голгофское служение. Устраиваем мы. Бог творит

мир любовью, а потому мы испытываем счастье в исполнении своего

Божественного долга. То есть мы можем испросить у Господа о том, куда нам

идти, чтобы жить вечно и счастливо. И мы вольны в одном – идти по этому Его

Пути или нет. Если мы идём, то получаем то, что естественно Богу – жизнь

вечную в вечной радости Его. В этом случае, мы есть возникший Божий порядок

из хаоса. Порядок как таковой – возможный частный случай хаоса, то есть

ненасилия, а потому хаосу он не может быть инородным, а потому

обыкновенное послушание у Бога выстраивает порядок из хаоса, наделяющее

Вселенную Божественным счастьем (от двух слов «с» и «часть»). Мы счастливы

от того, что несём Его Волю в себе, исполняем Его волю и проводим Его Волю

во Вселенную. Это важно знать для обсуждения таких понятий, как крепостное

право, долг служения и государственность, что также обсуждается на страницах

всех томов «Русской философии. Анализе истории».

Чтобы устраивать государство, перво-наперво сначала следует наделить душу

каждого человека полнотою счастья, а потом уже каждый начнёт стремиться

беречь его в себе, выстраиваясь в структуры государственных образований с

усложненными формами хозяйствования.

1.0.1. Естество человека.

Сотворение мира, согласно Священному Писанию, никоим образом не

противоречит научным открытиям последних столетий, а все более и более

полнее, глубже раскрывают нам это. Они не пересекаются, ибо представления об

Истине и преследуемые цели разные, и разные эпохи, и различны

соответствующие этим эпохам понятийные языки, основанных на различном

опыте и познаниях о Вселенной. Наука исследует законы материи и свойства её,

а цель Священного Писания проявить промысел Божий на человеческих судьбах

и донести до человека смысл жизни его. Через него мы узнаем о Творце в

пределах возможностей нашего чувственного восприятия. Сам по себе акт

творчества, каким бы он не был, на самом деле, мы не сможем воспринимать его

как-то иначе, чем через призму того, что естественно для нас и обыденно-

повседневно. Представьте себе, грецкий орех. По сути вещей он есть живой

организм семени высокого грецкого дерева. То, как он предстает перед нашими

органами пищеварения он есть пустота, ибо остается вне досягаемости, то есть,

как желанный источник энергии, он остается пустотой. Но как только мы его

расколим, так энергии несомые им, становятся доступными, орех, как живое

тело, умирает, но в то же время перестает быть пустотой. То есть из ничего

появляются животворящие энергии. То есть пока тело ореха живое, оное для нас

пустота. Само по себе Царствие Небесное живое Тело – это по условию

Божественного происхождения в творчестве Его, а так как Оное живое, то и не

может быть воспринимаемым так, как это естественно, повседневно и обыденно

человеку воспринимать только то, что мертво есть – только своё естественное

подобие. Отсюда следует простое правило, что для того чтобы остаться жить

вечно во Царствии Небесном, необходимо уже здесь в земной жизни жить по

законом Оного, адаптированных во всех сферах человеческой жизни и

деятельности. Понятно, что законам справедливости и силы такое

мировосприятие инородное со всеми вытекающими последствиями, но именно

это живое становится эволюцией всех форм жизни. Именно этот образ

мышления и ценности, идущие в разрез всему оказываются самыми значимыми

для утверждения живого. Вообще аллегория сия сама по себе строится на

критериях свойств падшей природы человека, который сам оказался

разрушителем своей природы, а потому на самом деле бесконечно далека от

полноты Истины (то, что открывается – жалкий отголосок её), но привожу этот

пример только потому, что просто как-то иначе нам это понять вообще

невозможно, кроме как созерцая мир через призму этого естества, а значит

видеть мы можем только это. Поэтому сотворение Вселенной из ничего всё

равно останется для нас, слава Богу, научной тайной, а грехопадение

представится вселенским взрывом, ибо в рамках данных критериев

мировосприятия на фундаменте материализма что-то иное увидеть, повторюсь,

просто невозможно (всякое даже рождение в пределах природы Вселенной,

поражённой грехом, несёт в себе все оттенки взрыва). Именно по этой причине

доктрины всех религиозных систем в общем плане схожи, ибо при освящении

этого вопроса, так или иначе говорили о том же и смотрели на начало начал

через свой внутренний мир, через свой уникальный специфически

оформленный духовный опыт достижения самой востребованной цели,

выраженный в своих религиозных концепциях. Они свидетельствуют об одном и

том же, но разнятся не только своеобразностью мифологического изложения, но

и определённой односторонностью. Священное Писание приносит нам полноту

не от специфического чувственно-разумного опыта приобщения к

Божественному, а в силу косвенного свидетельства о Творце через Его промысел

на судьбе богоизбранного народа, основанного на исторических фактах. Просто

история – единственное свидетельство о Творце и Его свойствах, которое

выступает как корректирующее деяние всех наших помыслов и, в нашем случае,

выступает судьёй степени истинности некоторых философско-богословских

высказываний о Творце. Для богословия этот метод познания Его становится

тем критерием правды, который правит наши суждения о Творце и Его

свойствах.

И вот стоя на новых позициях уже новых, если так можно выразиться,

«религиозных» систем, то есть в современном проявлении – научного опыта, мы

делаем тоже самое, что делалось людьми во все времена – поворачиваем свой

взор в ту же сторону и с позиций нашей специфики восприятия Вселенной

задаем те же вопросы касаемо далёкого прошлого, которое таит в себе этот миг,

с коего всё началось быть во Вселенной. И как бы ничего особенно нового нам

не открывается. Взрыв, рождение галактики, в центре которой Солнце. Далее

Солнце фотонами свечения бомбардирует поверхность остывающей планеты

Земля, стимулируя процессы зарождения жизни. Если сказать, что Солнце и

вообще Вселенский взрыв – это лишь некоторые Божественные свойства,

некоторые грани Его проявления и творчества (а это высказывание не может

быть ошибочным), то перед нами восстает библейская картина сотворения мира,

только через призму современных понятий о мире и жизни с поразительным

совпадением. Далее следовало бы оговориться. Ведь язык описания

Божественного Промысла основан на понятиях, кои далеки от подобия

Божественному. Точнее логика – наука о мертвых вещах. А как с помощью них

описывать процессы жизни? Они будут всегда бесконечно далеки от Истины,

ибо законы жизни диаметральны законам смерти – не сопоставимы. Поэтому мы

видим явное нарушение разумного порядка вещей в самом процессе творчества

Вселенной, описанного в Священном Писании. К примеру, в день третий,

согласно Ветхому Завету, «и произвела земля зелень, траву, сеющую семя по

роду её, и дерево, приносящее плод, в котором семя его по роду его… ». То есть

получается, что трава и деревья появились ранее возникшего Солнца на

небосводе, что противоречит разуму. Но на самом-то деле, это и есть Истина.

Иными словами, живое имело место быть раньше Вселенского взрыва, ибо сам

по себе взрыв несёт в себе законы распада, то есть законы смерти. И Солнце, как

свойство Творца, обрело то естество только в результате грехопадения. И

вообще поменялось мировосприятие. Это видно из следующего. Мир должен

быть наделён абсолютным счастьем через полноту Божественного и этим

счастьем утверждён и держится. Если посмотреть на мертвую материю с одной

стороны, с позиции греха, то в ней закрепощены огромные энергии, абсолютная

скованность для самовыражения. То есть с одной стороны тут счастья нет, ибо

нет свобод. А с другой стороны, для счастья как раз это самое лучшее условие –

быть закрепощённым. Просто жизнь – это вершина бытия, причём абсолютно

высокая и зауженная. И потому скованность – условие её бытия, а значит и

счастья, в которой всякая вольность от этого Места становится трагедией.

Материя скована в одном (в законах материального мира), но, как приобщённая

к вершине бытия, свободна для выражения Промысла Божьего. Поэтому явным

не соответствием земным порядкам в привычном понимании вещей, на самом

деле Священное Писание не ломает Божественную субординацию – просто сие

естественно для живого и противоестественную для мёртвого, а так как такая

истина в истории человечества выступает как животворная, то оная есть

Божественная. Теперь имеет смысл показать в чем диаметральность естества

живого и естества мертвого. Это видно из того же эксперимента с палкой,

которую мы пытались вывести в вертикальное положение равновесия. Как её не

выводи в вертикаль, оная всё равно будет падать. Человеческий организм, как

его не выводят из положения равновесия здоровья окружающие факторы

(микробы, болезни, опасности, погодные условия и так далее), он все равно

восстанавливает свое положение. Палка мертвый предмет, а человеческий

организм живой. Исторический процесс, выраженный в её поведении,

свидетельствует о критериях Истины и что образ мышления применительно к

палке – естественен для мертвого, а поэтому мы формируем представление о

жизни и её законах, которые будут противоестественны логике вещей. Для

исповеди о живом включаются совсем иные рычаги и совсем иные критерии

реальности. С другой стороны, если бы палка не находилась в положении

равновесия, то оная падать не будет. Если чашка для питья стоит на своем месте

на полке, то не будет представления о зле не порядка (в котором оная валяется

как попало). Если нет живого тела, то и нечему разрушаться. Если нет заряда, то

и нет взрыва. Следовательно, если нет некоторой энергоёмкой реальности, а

также если нет сверхлюбви, то и нет Звезды по имени Солнце, как впрочем нет

проявления любви. Именно по этой причине, в Священном Писании Живое

стоит раньше всех иных её производных – отсюда такие странности исповеди о

Божественном. Уюту и счастью служат законы материи, а не сами себе

произвольно, как спонтанно-релятивистские механическое.

Становится немного не по себе от такой мысли и кажется, что Библию могли

писать люди, уже знающие о галактике и обо всем том, что мы знаем. Но это не

так, ибо Библия – Божье откровение. Это то, за рамки чего в своих

исследованиях мы не можем вылезти. Нет, мы можем свидетельствовать об этом

Акте творения в границах возможности нашего разума видеть некоторые

пределы Божьего откровения о Себе, но это только пределы некоторых

возможностей. Но любовь более общее, за пределы которого выйти частному

(разумному), выйти невозможно, потому до полноты этого свидетельства нам

никогда не дойти. Также как след стопы человека, оставленный им в глинистой

почве, хоть и свидетельствует о человеке в пределах возможного почвы, но

полноты этого свидетельства о нём в отпечатке не будет никогда. Разум

свидетельствует о Боге, только нельзя требовать от него большего, чем то, на что

он способен. Также как, если мы видим мир Вселенной в пределах обозрения

галактик, то это не значит, что Любовь, столь своеобразно исповедуемая

Священным Писанием, вымысел. Просто природа греха может видеть то, что

естественно для неё. Исходя из этого, становится очевидным, что перед нами

предстает некоторый дуализм мира, который возник перед глазами многих

философов прошлого. В зависимости от того, как сам человек ориентирован по

отношению к Творцу, так он становится способным воспринимать окружающую

его реальность дуализма: либо с той, либо с другой стороны границы. Если

человек находится в естественном животворном единении с Богом, то мир ему

сослужит ему, утверждает это качество его жизни и стремится уподобиться Богу.

Человек поглощает Вселенную, чтобы отделить доброе от злого, ибо только

доброе способно стать вечной жизнью всего. Просто только в этом случае даже

научно-технический прогресс становится благом. Если нет, то мир восстает

против него.

Для чего начал эту главу с этих определений? Просто человек – венец

творения и то, как это выражено в Священном Писании мы можем выразить в

новом понятийном языке современности, ибо сам по себе всякий язык изречения

Истины – изменяющийся продукт этого мира и нам остается лишь его

адаптировать в наибольшей полноте выражения Её.

Итак, нам важно ответить на ряд вопросов, касательно самого становления

жизни в свете материализма. Для того, чтобы проделать этот объем работы,

подобает для начала освятить некоторые общие моменты, и только после этого

нам откроются некоторые частные реалии-ответы, столь важные для верного

понимания о вере.

Святому Августину принадлежит высказывание: «Человеческая жажда

счастья является основанием всего». То есть в нашем случае для исследований

речь сразу может идти об определении счастья человеческого, ведь это именно

то, что утверждает мироздание, поддерживает космос и это то, что мы ищем в

своих исследованиях, как самая важная составляющая природы людей и сам

человек есть по сути воплощение радости. Что-то иное не имеет смысла даже

для обсуждения, как заблуждение и потому принимаем за аксиому. Изначально,

человек появился в таком естестве окружающей Вселенной, которое не могло

нести ему какие-то стеснения и ущербность для абсолютной радости и вот это

состояние является естественным условием полноты счастья, в противном

случае изначально что-то иное уже было бы выражено в самой природе духа, то

есть счастья человек просто не искал бы. Человек, отпавший от Бога, попадает в

условия противоестественные Божественной природе вечного счастья,

обусловленные сильным разделяющим влиянием ада. Человек вступает в

ожесточённую брань с духами злобы, воздействующей именно через то, через

что дьявол влез в чертоги Царствия Небесного. Представить себе тяжело, но

факт остается фактом, что Адам, неся в себе Божественное, из-за грехопадения,

принимает уже образ того, на кого обратила внимание Ева, даже не он сам. Он

принимает образ противоестественный Божественному Замыслу – из образа

Божьего обретает образ греха (об этом будет сказано ниже). Что

самопроизвольно являет сильную контрастность настоящей природе человека и

появляется противоречие враждебной окружающей среды духовному естеству

Адама. Стремление выразить всю полноту естества, свойственного для райских

обителей, в данных реалиях автоматически стимулирует всякие движения

эволюционного плана, начиная от преобразующего в образе Божьем

эволюционного формирования человека в земной реальности и заканчивая

эволюцией государственных отношений в исторических процессах и даже

научно-технической революцией, где Божественное единство между людьми

адаптируется в различных средствах для улучшения священной связи. Святые

отцы говорят, что по грехопадении замысел о человеке не изменился, он так и

несёт в себе задачу обожения Вселенной, изменился только лишь план

реализации этого замысла. Человек всегда следует позывам душевных порывов

туда, где ему более всего естественно – быть на своей исторической Родине, ибо

весь этот мир ностальгически сильно стесняет его. Потому и кажется, что мир

лежит во зле, ибо на самом деле «эти башмаки ему сильно жмут». На самом

деле, мир не лежит во зле, а мы находимся там, где нам противоестественно, то

есть пытаемся устроиться там, где нам не место, а потому называем его злом. А

так как радость бытия – это самая важная составляющая человеческой природы

организма, без которой нет жизни для него и вообще нет ничего, то возникшее

напряжение от противоречия в природах понуждает к одному из двух образов

разрешения этого противоречия: либо занять свое естественное место в бытии,

либо преобразить окружающую среду, адаптироваться в ней, найти все то, что

делает условия жизни приемлемыми, сопоставимыми с райскими. Два этих

плана работают одновременно в процессе становления человечества. Человек

идёт туда, где ему более всего естественно быть – он, побеждая себя и свою

смерть, близко подходит к смертельному краю, чтобы вернуться райские

обители. А если Бог не берёт, то обустраивает на этом смертельном краю жизнь.

Об этом пути Христовом надо помнить всегда (победа над смертью имеет

разные оттенки и не всегда несёт в себе благое. Иногда с помощью научной

революции утверждается жизнь греховная, благодаря чему гибнет душа

человека. Вместо того, чтобы убивать грех, научно утверждается свобода ему.

По этой причине, место научной революции там, где жизнь без него невозможна

или нет покушения на вечность человеческой души).

Тогда что это такое – счастье? Сразу же хочется подготовить читателя к тому,

к чему мы должны прийти благодаря нашим суждениям, что счастье человека –

жизнь в Благодати Божьей. Ибо Благодать Божья наделяет человека счастьем

даже в аду и отсутствие Её делает бытие человека даже в Раю адом. Иными

словами, Благодать Божья (Духа святого) – есть начало нашего существования,

ибо Бог вдохнул в лицо Адама дыхание жизни. Преподобный Серафим

Саровский и святителя Кирилл Александрийский по-особому трактуют стих 7

из 2-й главы Бытия. По их мнению, вначале из праха земного Бог создал земного

человека, состоящего из духа, души и тела, а затем вдунул в него Божественную

Благодать, дыхание жизни. Изначально, для изложения материала мы

принимаем сие за основание, как точку отсчёта дальнейшего исчисления

событий в земной реальности с помощью возможностей известных языковых

концепций материализма, ибо Царствие Небесное – это такое качество жизни,

которое с точки зрения научного анализа неизбежно имело место быть в жизни

самых первых людей планеты, а поэтому, чтобы хранить Божественное

единение во имя радости, природа организма людей, в процессе эволюции,

подвергается реструктуризации, подстраивается таким вот образом, чтобы не

только не расплескать эту чашу счастья от единства с Богом, но и держать её

постоянно и максимально наполненной, чтобы эти все аспекты Божественного и

самая священная эта связь с Ним была соблюдена наиболее сильной и полной,

что и наделяет жизнь наибольшей способностью сопротивления опасностям.

Все фибры организма человека служат только этому и только это единение со

Творцом имеет смысл всего существа человека. Так как «человек – это животное

получившее повеление стать Богом», по слову святителя Василия Великого, а

Божественное в Своём величии абсолютно не соизмеримо с природой

Вселенной, то и время выражения Божественного в узких границах мироздания

должно быть бесконечно растянутым (но опять же сие есть с точки зрения

разума поражённого грехом, а потому не может иметь силы догматического

устоя). А потому в рамках изученного Акт сотворения мира должен

продолжаться, преодолев некоторые знаковые этапы формирования от

примитивных форм червей до современного облика человека. Это не

противоречит Священному Писанию, ибо закон эволюции – производное

грехопадения, то есть приобщения к мертвой природе материи, а по этой

причине, неизбежно, несёт в себе что-то, что становится подвластно вот такому

специфическому разумному освидетельствованию. В Писании об этом не

сказано ни слова только лишь потому, что не имеет спасительности для души.

Бог мог творить только Своё подобие, а это означает, что сотворённое Им не

имеет признаков тления и нерушимо. А раз нет тления, то и не может быть

времени, как фиксация перемен. Так как нет времени, то в природе омрачённой

грехопадением (приобщением ко времени), Божественное должно также

проявиться, но только в Своём подобии – тоже в безвременье, в вечности. Вот

чем природа эволюции, где Бог является нам только лишь в какой-то степени

проявления вечности – это как раз и есть то самое становление здорового

живого тела организма в равновесие в противоположность мертвой палке,

которая это равновесие не сохраняет. То есть грехопадение – это падение, а

эволюция – восстановление живительного равновесия. Только теперь здоровым

организмом, восстанавливающем свое равновесие, становится цивилизация.

Приобщение к вечности, в некоторой степени выраженной миллиардами лет,

принесло свидетельство о Божественном в той степени, опосредовано

эволюции. Так как сие хорошо выражено на самом Божественном Замысле о

человеке, то автоматически включаются все аспекты, связанные с законами

животного мира, открытыми учёными последних столетий. То есть эволюция

становления человечества – как раз выполнение этого Божьего повеления, есть

своеобразное выражение творчества Бога в пределах природы, поражённой

грехом Вселенной, то есть «след от сапога» Господа, выраженного в пределах

понятийных реалий сначала Священного Писания, а затем уже в пределах

понятийных реалий современных научных доктрин. То есть мы видим развитие

форм жизни в сторону большего совершенства в Боге, что есть неотъемлемое

свойство живого и человека в том же числе. Противоречия тут нет, но просто

исповедь об Истине приняла ещё вот такие специфические формы и

свидетельства. Понятно, что несоизмеримость идеализма с материализмом

велика и может в той же степени правдивости, как след от стопы в окаменелости

выражает какое-то малое отдалённое от полноты выражение того древнего

живого человека. Но всё равно, каким бы отдалённым оное не было, это есть

хоть вот такое пусть мизерное, но важное для нас свидетельство о нём, о

человеке. Причём то, что сие есть именно свидетельство – вне всякого сомнения.

Важное оно потому, что указует путь победы, так явственно явленном в самом

человеке. Это некоторый след, по которому идут путники и выходят из

лабиринта смертельных опасностей. Поэтому в богословии ничего особенно

нового мы не привносим современными открытиями во всех сферах научного

поиска. Просто скажем, что мир – свойство Бога и тогда наука – это просто

уникально сложившийся след, оставленный Творцом, проявившийся вот в таком

образе мировосприятия, в реальности также абсолютно далёкий от хоть какой-то

полноты. И тут не следовало бы смешивать с некоторыми чудесами,

описанными в Святом Евангелии, ибо речь идет о характерном отпечатке-следе

Его Естества в рамках ограниченных свойств или о специфическом выражении

Божественного в обозреваемой Вселенной, а Евангелие – это свидетельство о

Боге выраженное в природе человечества, если так можно выразиться. Хотя и

тут есть место иным свидетельствам природой материи о самом страшном

событии на Голгофе, ибо в тот момент разверзлась земля и темень с шестого

часа по девятый. Более никак сказать свое описательное слово окружающий мир

об этом деянии не может. Иными словами, полнота глубины об этом так и

останется для нас за пределом возможного обозревать Божественное.

Возвращаясь к прежней мысли о свидетельстве Божественного, отразившемся

на естестве человечества в пределах степени подобия Божественному в аспектах

вечности, мы можем сказать, что формирование человека происходит постоянно

в течение миллиардов земных лет и не закончилось в дохристианские времена,

ибо Сам Спаситель говорит: «Я умолю Отца, и даст вам другого утешителя».

(Евангелие от Иоанна 14,16) Иными словами, влияние Божественной Благодати

на процесс естественного отбора и эволюции выкристаллизовало именно то, что

имеем радость видеть ныне на данном этапе её формирования – человек обрел

настоящее счастье бытия. Только теперь, после пришествия Христа, чтобы

удерживать радость духа, формирование и развитие, как неотъемлемое свойство

жизни, обрели иную перспективу движения – общественные отношения,

основанные на исихазме и оформленные в монашеские общежития. Сам же

принцип жизни, заложенный в самых первых формах, так и остается и достался

нам из тех времён. Это мысль постоянно подчёркивается в этих книгах, как

самая важная, но в разных ракурсах обозрения.

Так или иначе, отсюда вытекает важное для нас живущих обстоятельство –

нужно правильно сформулировать определение о природе счастья, ибо по

большому счёту каждый из нас приобщается к нему в неполноте, а именно в

какой-то его второстепенной и иногда даже самой отдалённой и самой

неприглядной грани. Например, одни что-то коллекционируют, другие

стараются разбогатеть, третьи видят радость в спорте, иные в алкоголе и

наркотиках и так далее. Всё это приносит радость, точнее какие-то отдалённые

оттенки приобщения к какому-то его отдалённому подобию образа Рая или даже

жалкие осколки, если точнее говорить. То есть причастие к каким-то лишь

сторонам его полноты, стимулирующим извращенную по отношению к полноте

односторонность природы нашего естества и образа жизни. Настоящая радость

наделена полнотой во всех аспектах одновременно, но эти аспекты нельзя

ставить в один ряд по значимости, как это делают заблудшие. Просто есть такая

радость, которая ведёт за собой все остальные и имя ей смысл приобщения

Благодати Божьей. Именно смысл самопожертвования наполняет жизнь всеми

остальными оттенками радости её. Так какая же она эта радость? Чтобы

ответить на этот вопрос о полноте счастья нам нельзя рассуждать разумом, но

остаётся только лишь разглядеть, как оная просматривается в самой природе

людей. Например, представим себе сильное мускулистое тело, несколько

хорошо развитая мышечная масса в совокупности со многими другими

достоинствами. Так как оные имеют место в природе человека именно в той

кондиции, которую нам демонстрируют борцы и штангисты, следовательно, они

востребованы и востребованными могут быть только для одного – работа их

каким-то образом должна облегчать удержание этой радости единения с Богом.

Утверждая счастье, человек справляется с нагрузками, обуславливающими это

счастье. В противном случае, этого даже не могло возникнуть в бытии, как не

востребованное (нет радости – человек перестаёт творить ибо не видит смысла).

При этом в обязательном порядке должен работать хорошо мозг, как конечная

цель и смыл бытия рельефной мышечной массы. Следовательно, нагрузка

должна быть такой, чтобы мозг работал, воспринимал адекватно реальность,

причём по максимуму его возможностей. То есть мозг вовремя тяжелейших

изнурительных нагрузок должен нормально работать, помнить и запоминать, и

решать задачи любой сложности. Должна быть ясность ума. Что-то иное

начинает скрадывать счастье жизни, хотя бы потому, что обуславливает ошибки

и вместе с ними все их производные.

Сердце сильное и работает, поставляя обогащённую кровь по специально

отведённой артерии в мозг только самую качественную кровь и при этом во

время физических нагрузок. В противном случае, функциональность мозга

теряется после получасовой работы из-за слабого притока кислорода и

питательных веществ, а также становится затруднительным вывод отходов

жизнедеятельности мозговых клеток (появляется чудовищное зашламление).

Кроме физических нагрузок также есть много иных факторов напрямую или

косвенно стимулирующих или тормозящих работу мозговых центров. Это

питание, бытовые условия и время. И всё это в течение многих времён

эволюции подстраивалось лишь под один знаменатель – полнота счастья

человеческого, данного Богом во Царствии Небесном. Счастье утверждает

жизнь, а потому обрело конкретную стимулирующую значимость работы ума и

даже не умственных способностей, а религиозности человека. Ибо мышление –

это способ познания Вселенной, такой же как зрение, обоняние и так далее.

Только видит он замысел Творца во множественных устроениях Вселенной.

Иными словами, всякая деятельность человека на земле в первую очередь несёт

в себе цель обеспечения нормальной, спокойной функциональности головного

мозга при любых нагрузках и окружающих условиях. А если говорить более

конкретно, обеспечение хорошей продуктивности мозга, как фундамента для

умного делания молитвы и это есть смысл всех устремлений любого человека,

никогда в истории человечества не утратившего своей первостепенной

значимости. Молитва же утверждает связь с Богом, что обуславливает

автоматически приобщение ко всем остальным граням Божественного

одновременно и, конкретно, одной из многих их – правильное мышление. Ибо

разум занимает то место для мыслительного обозрения, с которого на Своё

творение смотрит Бог и для утверждения себя в этом состоянии, оперирует

инструментами научного прогресса, оказавшимися в области досягаемости,

наделяя человека ещё одной гранью счастья – обозревать мир с высоты Творца,

любоваться красотами и принимать верное решение и находить верные пути

выхода из ситуации, которые всегда сопряжены только с желанием

самопожертвования. А жертвовать собой может только счастливый человек. То

есть сделаем вывод о том, что деятельность мозга, как и вся остальная

физиология человека, способствует только одному и при этом самому

желанному – счастью, возможному только в постоянном единении с Богом. Ведь

счастье – это такое качество жизни, без которого бытие невозможно.

Теперь этот же вопрос освятим с иной стороны, как в подтверждение

сказанному. Голова человека согласно последним открытиям науки – это и есть

организм человека, а все остальное – второстепенные части тела и

вспомогательные ей органы. Что это значит? Это значит, что если без руки или

ноги жизнь ещё может продолжаться, то без головы, а точнее без мозга –

никогда. То есть голова без тела ещё может жить (надо только создать для этого

все необходимые условия), но тело без головы нет. Так как радость, счастье,

экстаз – естественное состояние человека, данные человеку ещё во Царствии

Небесном, то оное возникает только в мозге, а не во вспомогательных его

органах руке, ноге или иной части тела. Остается сказать важное, что организм

человека служит только тому, чтобы поддерживать мозг в этом естественном

состоянии – радости. Постная пища, сам процесс тяжёлого физического труда,

все формы воздержания и ограничения себя потворствуют хорошей работе мозга

и ясности ума. Только это в этой кондиции состояния человека обеспечивается

высшая экзальтация экстаза и оная естественна для человека, рожденного в

райских обителях. Причем, это такой смысл человеческой жизни независимо от

первородного греха – стяжание, возрастание в этом счастье. Отсюда следует

только одно, что всякая деятельность человека направлена на поддержание

жизненного тонуса головы и её мозга. Причем не просто снабжение мозговых

клеток всем необходимым, а уму нужна особенная кондиция, при которой

работоспособность пребывает в высшей экзальтации, что и есть экстаз.

Представьте себе, что вы пашете, сеете хлеб, строите дома и бани, сауны и так

деле – все это для поддержания жизненного тонуса головы, ибо в процессе

физических нагрузок происходит важное – быстрый приток свежей крови,

очищенной и наполненной по максимуму всем необходимым. Иными словами,

для счастья нужен только сам этот процесс физической активности,

стимулирующий нужную кондицию и высокую работоспособность разума.

Остается эту активность направить, организовать к добыванию хлеба

насущного, столь нужного для физического пребывания на земле в ближайшем

будущем. Но базисом всех последующих эволюционных движений

самоорганизации общества так и остается экстаз от единства с Богом,

стимулирующий всё более и более полную, качественную и разностороннюю

связь с Ним. Повторюсь ещё раз, что люди работают ради самой кондиции

молитвенного единения с Богом, возникающего только во время процесса

физической активности, а достижение цели – второстепенное

вспомоществующее этому самому важному на Земле. Об этом важно сказать,

ибо, повторюсь ещё раз, как проявится потом в истории, люди осуществляли сам

этот процесс ради самого процесса, ибо нужна именно эта кондиция духа,

высшей экзальтации счастья, сплачивающего общество, что обуславливает

достижение второстепенных любых целей. Голова же сама по себе не простой

организм, а так как, изначально, рожденный в абсолютном счастье, то счастьем

измеряющий все вокруг, активируя все токи научно-технического прогресса. В

ней есть нечто такое, с помощью чего оное может распознавать реальность, а

точнее только то, что приносит человеку счастье, ибо только счастье является

настоящей реальностью для человека. Причем, смысл человеческой жизни

независимо от падения в первородном грехе – стяжание счастья и возрастание в

нём. Человек с каждым днём должен становиться выше и выше, шаг за шагом

поднимаясь к вершине и от увиденного окружающего мира, от большего

подобия Богу у него сильнее и сильнее чувство восторга и радости. Он должен

становится все счастливее и счастливее. Само счастье всегда несет в себе

некоторые составляющие.

Для освящения данного вопроса разберёмся в самой природе чувства на

самом простом и грубом языке понятий. Всякий из нас стоял на берегу реки.

Воды её текут вдоль береговой линии. Если бы земля под нами (и мы, стоя на

ней) двигалась тоже с такой же скоростью, то нам не распознать перемен в воде,

река для нас была бы лужей. То есть, первым условием, которое позволяет

человеку видеть изменения в реке – постоянство берега, как недвижимая точка

отсчёта. Всякий из нас помнит все перемены в организме, от раннего возраста до

этих минут, когда вы читаете эти строки. Помнит все биологические изменения

в себе в процессе взросления организма. То есть, каждый из нас несёт в себе

двоичность природы, в которой есть некоторый берег, относительно коего, или

стоя на коем, мы можем замечать перемены в себе от раннего детства до этих

мгновений. То есть чувственное познание окружающего мира – это есть

сравнение природы постоянства этого «берега» в организме человека с

течениями во Вселенной, а ещё точнее со степенью альтернативы этому

постоянству. Это есть некоторый эталон, как одна из многих сторон счастья и

радости, относительно которого все имеет некоторое отличие, поддающееся

распознанию, которое мы называем чувством. Если этого отличия нет в

исследуемом предмете, то и нет восприятия, нет чувственного

освидетельствования. То есть мы распознаем лишь то, что является контрастом к

этому эталону постоянства берега, видим только то, что имеет хоть какие-то

признаки перемен. Мы видим темную полосу на белом, а белую полосу на

белом не видим. Это как заяц, который распознается охотником только во время

перемещения зверька или в каком-то ином контрасте, а в состоянии покоя он не

видимый. Понятно, что эти «зайцы» в реальности множественно разные и по-

разному множественно явленна многогранность Вселенной в них. И при этом,

чем сильнее приобщение к постоянству, чем сильнее эталон измерения имеет

признаки свойства абсолютной недвижимости берега, тем большее удается

распознать, тем заметнее самые малые изменения вокруг. Это уже удел

опытных, сильных молитвенников-монахов, специалистов судеб человеческих.

Таким образом, нам становится понятным то, что после грехопадения нам дано

чувствовать только альтернативу нашему счастью – горе. Именно поэтому

некоторые знания, полученные через чувственную природу, несут нам

несчастье.

Всякое явление заявляет о себе многовариантно через множественные

предтечи. Сначала, к примеру, это свет, потом звук, тепло и только в последний

момент – это уже освидетельствование прикосновением, когда человек

оказывается в центре события. По этой причине, в ходе передвижения можем

видеть все то, что нас ждёт в некотором будущем по пути следования. Таким

образом, будущим наделено всё живое, ибо живое по определению имеет

свойство идти в будущее и при этом распознавать его черты заранее. Чем

сильнее постоянство нашего эталона измерения окружающего мира, тем лучше

распознаются все те свидетельства о явлениях, которые вскоре станут

современностью. Это называется даром пророчества. Старцы в строжайшем

аскетическом делании стимулируют это качество абсолютного постоянства в

себе и Бог дарует им спокойствие духа. Духовная жизнь людей – это как тишина,

в коей чем меньше отвлекающих голосов, тем сильнее слышимость даже

мышиного шороха. Видеть события наперёд – это тоже удел стяжания

уверенности в себе, как неотъемлемое условие счастья. Ведь страшно не

опасное событие, а именно утрата видеть грядущее, правильно распознавать

опасность, позволяющее обходить трагедии стороной. Дар видеть с помощью

Духа Божьего позволяет жить в радости даже в кромешном аду. И наоборот,

слепота приводит к отпадению даже от туда, где опасностей нет – из рая. Дух

ведения – это один из даров Духа Божьего, которого «… вдунул в лице его

дыхание жизни.» (книга Бытие гл.2, стих7). Бог дал нам Духа Своего, чтобы мы

могли видеть и узнавать Творца, и чтобы мы могли идти к Нему, чтобы знать

Его.

Для возможности двигаться дальше в наших суждениях, необходимо понять

то, как работает головной мозг. Но сперва, нам надо выяснить какова сама

природа жизни, а потом нам станет ясной сама природа познания. Из некоторых

суждений, приведённых чуть ранее по тексту, нам понятно, что природа живого

двоичная (берег-река). Именно это соотношение становится первообразом всех

явлений в организме человека и особенно в природе чувственного восприятия.

Представьте себе, что вы пытаетесь вывести табурет в состояние равновесия на

двух соседних ножках. Чем сильнее крен прямой, соединяющей центр массы

табурета и точку опоры, от абсолютной вертикали, тем тяжелее удержать в

состоянии равновесия качающийся табурет. Но можно вывести в такое почти

вертикальное состояние, при котором колебания хотя и будут в любом случае

вокруг вертикальной оси, но ничтожно малы. В организме человека также

происходят подобные колебания, при которых и здоровье человека, и мир

духовный, и мир душевный неизбежно и постоянно выводятся из равновесия

всеми формами экспансии из внешней, изменяющейся Вселенной. Всё пытается

столкнуть и вывести нас из равновесия, но борьба за жизнь – это

восстановление. Здоровье опять нормализуется, душевный мир успокаивается,

дух торжествует. Именно это происходит в головном мозге. Мы видим многое

благодаря этой составляющей, названной постоянством берега, относительно

которого все течет. Мы видим эту альтернативу норме абсолютной стабильности

– крен. И чем сильнее стабильность, чем абсолютнее степень постоянства,

выраженная в минимальности колебаний вокруг данной «вертикали» Вселенной,

тем более тонкие перемены может различать ум человека. Таким образом, самое

важное в жизни мозга, а значит и абсолютно всех составляющих человеческий

организм – приобщение к этому абсолютному постоянству берега, с помощью

которого оказываются в области возможности восприятия все движущееся (с

одной стороны, являющееся опасностью, а с другой, наоборот, все это

оказывается полезным). Таким образом, вся деятельность человека, все его

побуждения осознанные и не осознанные, в конечном счёте, несут в себе одну

цель – наиболее сильное приобщение к Божественному, наиболее близкое

уподобление Творцу, дарующее возможность более и более глубже познавать

окружающий мир всеми органами чувств, в том же числе и предсказывать

будущее и мыслить, как свойства чувственной природы. Это счастье есть

религиозность, позволяющая близко подпускать к себе смертельную опасность.

В данном рассмотренном случае, познание мира, как свидетельство о Боге,

оказалось в сфере возможности обоснования с помощью ограниченного

природой логического анализа, где речь шла об одном из множества Его свойств

– постоянстве «берега». К сожалению, всякий анализ имеет адекватную

функциональность только в этой сфере бытия Вселенной, то есть берегом-рекой

все возможности всякого логического суждения о Божественном исчерпываются

и нам уже с помощью его не откроются иные реалии, а потому что-то более

глубокое оказывается вне его области компетенции, вне области

материалистической концепции. Но, надо заметить, что даже такое примитивное

и абсолютно грубое свидетельство о Творце, многим из вас дало возможность

испытать первую ступень радости. Потом чуть ниже по тексту мы разберём и

другие концепции, как формы приобщения к иным Божественным свойствам, в

иных реалиях формирования Вселенной и они тоже наполняют естество

человека великим торжеством духа и счастья. Там речь пойдёт о культах, о

ритуалах, об исторических процессах, философии. Каким бы масштабным или

уникальным, специфическим любое явление исторических процессов не было,

всё равно оное будет выражать только эту физическую и психическую

потребность человека, потребность быть в счастье от единения с Богом. Всё, что

было в мире людей или ещё только будет – является исповедью о связи с

Божественным. И тут нет смысла строить какие-то иллюзии. Тогда дадим

определение подвигу. Подвиг – это действия, направленные к единству с

Творцом. Но жертва здесь не самоцель, а средство для достижения единства с

Ним. Для человек, наделённого счастьем, сие есть норма, он даже не

задумывается над выбором.

То есть на самом деле все в нашем теле подчинено к стяжанию Благодати

Божьей, приобщившись к которой человек становится пленником Её навсегда

вновь, ибо всякая свобода от полноты счастья становится бессмысленной, не

желанной. И даже всякая несвобода во имя полноты счастья, которая

невозможна вне Бога, становится желанной необходимостью. И даже для

сохранения счастья неизбежно возникает осмысленное стремление и

физиологическая потребность в творчестве и жертвенности, а потому обратно

уже к прежней жизни вернуться просто не может. Ведь сказано было Моисею

пророку «Несть человек, иже увидит Лице Мое и жив будет», то есть человек

остается в желанном плену этой радости навечно, ибо тот плен, не смотря на его

очевидную суровость и тяжесть, на самом деле несёт радость человеку. И так

все в этом мире: с одной стороны без Бога отсутствие свободы гнетёт и томит

дух, а с другой стороны, та же самая несвобода в Боге становится условием

спасения, счастья и райского блаженства. Мы хотим быть свободны от мучений

души, а потому скованность ради близости к Творцу – это совсем не плен, а

возвращение на Родину, из которой некогда человек ушёл. Это духовное

единение с Ней уже при жизни. Человек этот плен ни чуть не стесняет, ибо для

него пленение сие не есть тяжесть, но есть достижение цели свободы от смерти,

как одно из условий Рая. Иными словами, человека тяготит не ограничение

свободы, а покушение на радость его бытия, от которого он может быть не

свободен.

Надо еще сделать некоторое пояснение, для того, чтобы более чётко понимать

природу чувств. Изначально, следовало бы сказать, что природа человека

многогранная и несёт в себе множество оттенков. Человек жаждет быть вечно,

жаждет любить и быть любимым, жаждет быть счастлив. Человек имеет

возможность видеть и познавать окружающую его Вселенную. Человек

стремится к совершенству, к чистоте, к стабильности. И так далее. По слову

Григория Богослова, Бог вместе со Своим Дыханием вдунул «частицу Своего

Божества – благодать, которая с самого начала в душе присутствовала, давая ей

способность воспринимать и усваивать эту обожающую её энергию». Это было

сделано Богом для того, чтобы созерцая мир через призму этой самой частицы

Его Божества, человек мог видеть Творца и тем самым быть для Вселенной

проводником во Царствие Небесное и Божьих энергий из Царствия Небесного –

уверенно исполнить своё призвание по учению святого Максима Исповедника:

человек, являясь с Богом опосредовано вдунутой частицы Его Божества в

единстве и тождестве стяжанием благодати, смог бы «соединить любовью

природу тварную с природой нетварной». Ведь сама по себе природа – это

«реальность в становлении», то есть совершенна только лишь «в этой

способности приобщаться к Богу, все более и более прилепляться к полноте

Божества» причем опосредовано только человека, ибо в противном случае, для

нас совершенство природы оказалось бы чуждой, а потому не воспринимаемой.

Чтобы адекватно принять учение святых отцов, необходимо сначала увидеть в

самом себе эту частицу Божественного с помощью того набора инструментов,

который считается общепризнанным и научно обоснованным для познания

мира. Исходя из этого перед нами встает вопрос о познании самого себя, чтобы

познать Вселенную.

Почему Бог не познаваем? Потому что обладает свойством абсолютного

постоянства. Опять же случай с зайцем, который сливается с окружающей

средой и, пока он не движется, он не заметен. Следовательно, чувство – это всё

то в нашем естестве, что распознает движение, перемену, изменение. А

следовательно, природа наших чувств наделена постоянством, относительно

которого мы видим только лишь все относительное во Вселенной. Бог

абсолютно постоянен, а поэтому нами не видимый. Следовательно, мы

чувствуем то, где живём, а именно солнечный свет, излучение тепла и многое

иное, только лишь потому, что земная жизнь в том её состоянии, в каком оная

оказалась после отпадения Адама и Евы из Рая – не есть естественная среда

обитания человека, в которой мы созерцаем поражение грехом. В противном

случае, мы бы не могли чувствовать все то, что есть от Бога. Земля проклята за

первородный грех Адама. Рай, как счастье, как естественная среда обитания,

оказывается вне чувственной во грехе природы – вместо счастья мы чувствуем и

помним несчастье. Также нужно сказать о ещё одной грани Бога. Он абсолютно

добр, а добро мы не ценим, а потому и не видим Его. Таким образом, человек,

делающий добро должен сразу быть готовым к тому, что никто это не заметит.

Люди к хорошему быстро привыкают и принимают как должное и в то же время

помнят зло. Именно по этой же причине космический вакуум до предела

наполненный Божественной Природой и красотами Её, визуально представлен

нам пустотой. Хотя даёт нам свидетельство о Боге только лишь в некоторых

точках, в которых, к сожалению, уже происходит то, что оказывается в пределах

распознания природой греха, то есть ядерный (и скорее всего ещё более

внутренний) распад. Свидетельство о Боге распадающейся материей выражается

также как падающая из положения вертикального равновесия палка

свидетельствует о том, что у палки было состояние равновесия или даже

свидетельствует о том, что эту палку в состояние равновесия что-то привело.

Распад есть распад, какой бы сверхмощной силой он не обладал, он остается всё

равно распадом. Просто природа у нас такая, поражённая грехом, опосредовано

которой мы можем видеть только зло, помним только зло и ищем тоже только

зло и ради себя убиваем живое – просто по-другому жить, обладая такой падшей

природой греха, невозможно.

Чувственная природа невозможна без сравнительного сопоставления с

эталоном постоянства, орган которого находится в голове. Мы чувствуем

отличие во грехе от святости Бога, то есть обладая счастьем чувствуем степень

альтернативы ему – несчастье. Хочу напомнить о том, что высказанное является

функциональным выражением законов в той сфере Вселенной, которая

оказалось в области досягаемости инструментов, опосредовано коих

материалисты пытаются исследовать Вселенную. Понятно, что мир Ангелов и

вообще Божий мир так и остается там на суши, за гранью береговой линии, за

гранью возможности самой природы этих инструментов познавать мир, ибо

изначально несут в себе несовместимое с естеством постоянства. Весь этот

потусторонний мир имеет своё влияние и раскрывается нашему разуму

косвенно, опосредовано второстепенных аспектов, попавших в поле в сферу

нашей физической чувствительности. Остается только в этой картине правильно

выделить Божественное от всего остального. К примеру, если мы созерцаем

картину Айвазовского, то нам очевидно, к примеру, где находится Солнце, а где

всё остальное. Хотя, написаны и Солнце и все остальное одними и теми же

красками и на одном и том же холсте, но в реальности данные понятия не

сопоставимы. Они не равнозначны, но равнозначны в средстве для изображения

– холст и простая краска. Так и для исследователя весь мир открывается

некоторой черно-белой фотографией, на которой трудно разобрать что означают

не понятные бело-черные полосы. Но слово фотография понятна нам живущим

в нашем веке, а для тех людей далекого прошлого понятийное имя этому

несколько иное – древо познания добра и зла. Но чем отличается доброе от

злого? Доброе, в отличие от злого, невозможно разрушить, а потому в процессе

эволюции, будет формироваться жизнь, как разрушающая все вокруг, ибо доброе

впри любом случае остается нетленным и непорушенным. Остается жить только

то, что смогло усвоить доброе. И вот разобрать в этом обозримом хаосе все по

полочкам, понять, где Солнце, как начало всего, где его только лишь уникально

сложившаяся производная – самая основная задача. Более того, это задача,

которая решается эволюционным становлением цивилизации, то есть природа

эволюционно усложняется и совершенствуется всё более и боле углубляясь в

распознавании в окружающем мире всей полноты Бога, явленного нам во

множественных Своих производных и, в целом, называемом нами Вселенной

или миром. При этом следует сказать, что «… более частные феофании,

происходящие на низших ступенях, сокрывают Бога в том, что Он есть по Своей

природе». К примеру, Божественное свойство неизменности в механических,

математических сферах бытия Вселенной может явить Себя в строго

определённой закономерности и строгой форме числовых последовательностей,

ибо без свойства неизменности всякая последовательность или закономерность

рассыпается. Постоянство присутствует в каждой микроне Вселенной, ведь без

него нет даже частицы, составляющей хаос. Поэтому всякий хаос имеет

способность выстраивать иные свидетельства о свойстве постоянстве в частице,

на иных уровнях порядка, а не только быть частью малой частицы хаоса.

Картина есть, но в ней всё сливается в одно общее понятие – множество. Но

где в этом множестве то, что может более всего соответствовать Божественному,

множественные дефиниции от которого формируются в выражении

многообразия Вселенной, не только на картине Айвазовского, но также в

числовом изображении? Это Исходное для всех образов, свидетельствующих о

Боге, наделено одними и теми же качествами и одно из них – различные формы

исповеди об абсолютной простоте Творца. К примеру, в математике это ноль.

Абсолютно прост и абсолютно не познаваем и все многообразие, составляющее

числовое пространство, несет в себе эту связующую данное пространство грань

– абсолютное постоянство. Ноль на самом деле – это не число, а самая

элементарная функция, печать которой будут нести абсолютно все возможные

функциональные зависимости всех порядков и самых бесконечных сложностей.

К примеру, числовые прямые, тоже как функции, имеют подобие нолю в

некоторых гранях своего бытия. Для числовых прямых это – постоянное

направление. Отталкиваясь от этого свойства мы обретаем возможность видеть

и другие формы постоянства, явленные нам как функциональные зависимости..

Почему так происходит? Потому что закон природы это форма взаимодействия

абсолютного постоянства её с изменяющейся составляющей пространства,

возникшей после поражения Вселенной первородным грехом Адама. То есть так

как постоянство является составляющей во всех микронах Вселенной,

пребывающей в поле зрения человеком, то и оная, то есть эта составляющая

везде будет давать о себе знать, позволяя человеку видеть и мерить

окружающую его реальность.

Без Божественного присутствия в человеке, как замечательно об этом

свидетельствует великий о. Андроник (Лосев), картина мира – это возможный

частный случай хаоса, значение ноля размывается тем, что он, как самая

элементарная функция – это просто число. Как число – оное просто инструмент

математических операций, коих множество. Хотя по реальному значению ноль

не равнозначен – он начало всех исчислений. Иными словами, это один из

образов древа познания добра и зла. Как определить было Адаму, где

Божественное, а где дьявольское. Ведь жена его Ева – Божье творение, а так как

подобное может родить только своё подобие, то как сотворённое Богом может

быть злом? Злом она действительно быть не может. Просто всему должно быть

своё законное место. Кружка, которая валяется на полу – это зло, но сама кружка

злом не является. С одной стороны всё вокруг есть творение Бога, а с другой

стороны приоритетнее Творца и Его Предвечного Совета ничего быть не может.

Адам общался со змеем также как с Богом. В священном Писании это первое

упоминание об идолопоклонстве, которое в наши дни надело на себя маску

математического анализа и научных теорий.

Вообще переложить язык православного догматического богословия в

систему понятий современного научного анализа не представляет особой

сложности. Для того, чтобы быть понятным в этом вопросе, разберёмся с этим

более подробно. Сам по себе Бог абсолютно прост, а потому и в научном

свидетельстве о Нём не может быть усложнений, выраженных развитыми

научными доктринами. Этот Абсолют, как крайнее проявление абсолютной

простоты, не может в себе нести даже малейшей сложности, а этим свойством

обладает только абсолютная пустота, то есть в математическом переложении это

ноль. Следовательно, догмат о Боге Троице специфично явлен в любой точной

науке в характерных для Него контурах тривиальной простоты (начала отсчёта).

В дальнейших исследованиях и во всяком выражении это Божественное

качество, выраженное в строго определённых формантах, свойственных

математическому анализу, будет задавать образы поведения функций. И так как

всякое усложнение функциональных отношений оказывается под действенным

влиянием изначальной Божественной простоты, то всякое усложнение в природе

анализа стремится выразить абсолютно все оттенки этого свойства абсолютного

постоянства. Более того, следует утвердительно сказать, что абсолютно все

функции, сценарий поведения коих явлен нам в пространствах – это грани

абсолютной пустоты. Таким образом, хоть какие-то поползновения из

аналитического небытия в сферу математического обозрения,

трансформируются в определённые порядки, отражённые в формулах

функциональных зависимостей. Каждое число – это не просто цифра, а самое

элементарное функциональное отношение к началу исчисления – нолю. В

противном случае, этот объект даже не появился бы в реальности бытия. Отсюда

следует, что всякое самое сложное уравнение – это есть только лишь отражение

или форма единства, выраженная в сложном функциональном отношении к

началу начал. Это определение исходит из определения самого закона: закон –

это форма взаимодействия стихии абсолютного постоянства со стихией

изменений. Так как одна из составляющих всеобщую природу несет в себе

абсолютную неизменность, то и закон несет в себе именно это свойство – он

неизменный. Поэтому ноль оказывает влияние на самые отдаленные значения

закономерностей, а точнее даже самые сложные функции свидетельствуют о

начале всего и эти формы выражения работают в равной степени как в самом

начале координат, так и где-то в абсолютной бесконечности, что свидетельствует

нам о том, что пространство, не смотря на его бесконечность, едино – это одно

тело, причем живое тело. Почему вношу термин живое тело? Потому что этот

момент явственно следует из определения о живом и из определения того, что

такое природа познания. Пока есть единство – есть жизнь, которая пребывает

вне области познавательного освидетельствования в тех критериях, коими

апеллирует математический анализ и вообще любой анализ, не только

математический. Это также можно сравнить с мыльным пузырём, в любой точке

поверхности которого может произойти разрушение, причём по одному и тому

же закону развития распада. Также и живое тело может погибнуть из-за

нарушения целостности в любом месте на нём. Из определения о познании

человека мы ниже по тексту узнаем, что математическому освидетельствованию

поддаётся только то, что терпит разрушение – это то, что мы обрели с

первородным грехом. Как бы к делу не относится, но мы ведь ставим целью

разглядеть на этом фото себя, то есть пытаемся разложить всё по полочкам,

чтобы понять о том, где наше место в этой Вселенной. Сам факт того, что мы

распознаем пространство, говорит о том, что это первый элемент жизни, ибо

освидетельствованию поддается только то, что имеет одно общее с нами, с

нашей природой – оно живое. Хорошо этот момент разработал отец Андроник

Лосев в его работе «Хаос и структура».

Сам факт бытия пространства в нашем поле восприятия мира говорит ещё и

о том, что пространство – это самое элементарное функциональное отношение,

в котором развитие, распознаваемое своим подобием во грехе, пребывает в

абсолютно зачаточном состоянии, являя нам более всего правдоподобно

абсолютную простоту ноля. В нём (хотя их нет, но явленны в возможности)

также есть последовательность, стабильность, различные функциональные

зависимости – это различные проявления абсолютного постоянства Бога в

инородной для Его Естества сфере Вселенной, осквернённым грехопадением.

Таким образом, наше сознание работает только с этим изначальным материалом

в некоторых пределах, обусловленных свойствами среды (в данном случае речь

идёт о числе, названным мной «бытийной единицей» – см. раздел «Физика»).

Всё то в природе пораженной грехом, что оказалось в области досягаемости

влияния Божественным, всё то меняет своё неопределённое поведение и из

хаоса возникает упорядоченная структура, несущая отражение только

Божественного (ничего иного нет в бытии) и со временем эволюционного

становления всё сильнее выражает свойства Его в данных пределах нашего

обозрения (бытийной единицы).

Хотя следовало бы сказать важное. О хаосе. Однажды ученикам Христа

задали вопрос о том, почему они не постятся. За них ответили Сын Божий Сам,

что пока Он с ними можно не поститься, но когда Он покинет их, вот тогда им

надо будет держать пост. Просто Бог принимает мир таким каков он есть, а

потому животворит его не важно есть ли какие-то законы и порядок вещей или

вообще нет. То есть речь идёт о жизни, а не о порядке её. Но когда Бог

ограничивает Своё влияние, то тогда уже необходимо следовать определённым

правилам бытия, ибо востребованная жизнью прежняя полнота Божественного,

обусловленная близостью Бога, достижима только постепенной

последовательностью – так возникает структура и вот так соотносятся хаос и

порядок в Боге. Остается только правильно увидеть и выделить из всего сонма

математических и физических доктрин это Божественное. Возвращаясь к тому

же примеру живописи нужно сказать, что на всех картинах мира Солнце будет

изображено только кружком или светлым пятном, а все изображённые события

или просто природа – ни что иное как множественные дефиниции проявления

солнечной активности в земных условиях. Так мы видим солнечный диск через

то, что им порождено в условиях нашей планеты. Нам остается правильно

выделить и отделить изображённое Солнце на этих картинах от всего

остального проявления жизни, как следствия и результата солнечного влияния.

Перед наукой, причём любой, стоит та же самая задача – она ищет начало начал

изучаемого ею явления, а ещё более доходчивее – ищет источник. Всякая наука

неизбежно богословствует. Да математика видит, но только фиксирует или

проводит нам информацию о явлении. Также как для видеокамеры нет различия

в содержимом, которое оная фиксирует. Там могут быть животные и автомобиль,

и деревья или просто камни. Разбирать этот хаос понятий – это опять остается

уже в компетенции чисто нашего человеческого сознания, ибо человек ведает о

Боге и созерцает мир с той позиции, о которой вычислительная машина не

ведает, ибо мертва есть по сути. Она просто может более быстро и качественно

выполнять некоторые специфические операции. Вот так работает наука и вот так

оная богословствует. Кстати в этом же её злейшая опасность, которая породила

катастрофы последних трёхсот лет бытия человечества.

После сказанного, очевидно, что отражение Божественного в любой научной

доктрине никак нельзя наделять сложностью формулировок, ибо в реальности

дело обстоит как раз иначе – все самые глубокие и даже бесконечные

усложнения, явленные в бесконечных разрабатываемых доктринах,

свидетельствуют и призваны свидетельствовать о свойстве Абсолюта только

уже на дальних эволюционных подступах становления Вселенной, созерцать

которые уже как одно единое возможно всегда, но тем сложнее, чем дальше от

Творца. Любые усложнения в эволюции призваны свидетельствовать о начале

начал, во всей многогранной простоте или многогранности простоты

изначальных установок научных изысканий, то есть о Божественном в данных

востребованных нами специфических свидетельствах о Нём. Как только

усложнение утрачивает эту способность свидетельства о Начале всех начал

или уже перестало свидетельствовать, так сразу обретает свое небытие.

Путать нельзя характерные признаки для данного проявления Божественного в

природе Вселенной с самим Им, то есть нельзя путать признаки

Божественного влияния с Самим Богом, частное с его полнотой – они не

равнозначны. Так, думается мне, сказал бы Лосский В.Н.: все неизбежные

усложнения выражений и теорий несут в себе исповедание об изначальной

простоте, с которой началось развитие данной научной концепции и как только

усложнение утратило образ той же изначально простоты, так сразу же

утрачивается для нашего восприятия. То есть научные концепции несут более

полное раскрытие внутреннего естества в более развёрнутых формантах и в

доступных для человеческого разума и чувственной природы сферах бытия

Вселенной.

Таким образом, в математике, на самом деле, речь идёт не о развитии от

начала в бесконечность согласно какой-то функциональной математической

зависимости, а совсем наоборот: бесконечность свидетельствует о

множествах свойств ноля в координатном пространстве через абсолютно все

завязки и образы функциональных математических зависимостей, то есть

через образы реализации закона, который исследователю предстоит найти.

Иными словами, мы имеем дело с не развитием зависимости, заданной

изначально функцией, а зависимость – это есть некоторая грань абсолютного

ноля в свойстве постоянства. Оная несколько своеобразно и уникально

свидетельствует о неизменном постоянстве, о его поведении в числовом

пространстве. Ноль – это число, коих множество, но значение его

многогранное.

О чём здесь идёт речь? Природа человека, как мы выяснили, двоичная –

берег-река. Форм взаимодействий между берегом и рекой множество и каждая

такая форма взаимодействия свидетельствует о береге и характеризует

какую-то его новую сторону. Так вот закон – это форма или образ

взаимодействия постоянства берега с изменяемой переменной, представленной

нам как образ «течения вод», это уникальный или специфический образ

двоичности природы, попавший в поле обозрения учёного человека. Тогда

получается, что бесконечная реальность естества вокруг начала координат в

математике характеризует разные оттенки этого начала или абсолютного

постоянства, то есть того самого берега, опосредовано уникальности

понятийного языка функциональной зависимости или, иначе говоря, закона

развития функции. Это важно, ибо имеет многовариантное выражение на

природе Вселенной и в частности в естестве людей: весь человеческий

организм – инструмент для плодотворной работы головы, до сей поры носящей

в себе физическое начало зарождения цивилизации вообще в том виде, в каком

оное возникло. Только теперь этот процесс зарождения сокрыт в головном

мозге в черепной коробке. Тело – это лишь орган головы Но всё равно, разные

оттенки постоянства – суть не само постоянство, а только лишь оттенки,

некоторые проводники его в специфических выражениях в бытии. Это важное

утверждение для понимания сути вещей.

Ноль – это число, коих множество, но значение его многогранное. Также как

чёрно-белое фото, на котором много каких-то чёрных и белых полос, но только

человеку, созерцающему через призму Божественного дано распознать подобие

Его в содержании картины, только ему дано отделить одни оттенки от других

и понимать смысл изображения – это, к примеру, дерево, это море и горизонт

и так далее. Именно этим занятием нагружены учёные, которые проводят

какие-то эксперименты и получают результат, некое специфическое

«фотографическое» изображение или свидетельство о Боге, в котором одно

следует отделить от другого и упорядочить в систему. Если мы ясно себе

дадим определение системы, то нам станет ясным, что речь идёт о таком

образе Божественной простоты, которая вписывается в пределы

возможности познания человека. Перед ученым стоит та же самая задача,

которую соделал Бог, отделивший Царствие Небесное от первородного греха

Адама – нужно отделить живое от мертвого. Для неверующего учёного всё

это черно-белые полосы, так же как порядок вещей и сама структура мира для

него – одна из бесконечных разновидностей хаоса. Ведь нужно быть живым,

чтобы видеть жизнь, чтобы видеть субординацию начало-следствие. Нужно

иметь избирательность разума, что и есть религиозность, без чего сам по себе

учёный не состоится, ибо утратит исследовательское свойство – просто

утонет во множестве значений и чисел. Такие исследования становятся во

благо всему и Вселенной, ибо несут себе образ замысла Бога о человеке и его

Вселенной.

Иными словами, речь идёт о выражении Божественного на данном

понятийном (математическом) языке исповеди Истины и бытия Бога, явленной

во множественных дефинициях Оного, ибо Бог и Его множественные

производные – не суть одно и то же (также как нельзя общаться со змием

также как с Богом, с его Творцом). Так как Бог в любой научной доктрине несет

свое выражение абсолютной простоты в любой степени усложнения научных

теорий, то этого критерия надо придерживаться для обоснования

присутствия Божественного в науке и процессах обучения молодых ученых.

Нельзя отрываться от Божественных ориентиров, нельзя выпускать любую

проблему из пределов общего Божественного вида. Ведь в конечном счёте,

всякая наука несёт в себе именно эту цель, необходимо ориентировать мир и

Вселенную согласно Воле Творца и этим мы утверждали бы Божественный

Промысел, соучаствовали бы в Его творчестве, воплощали бы Его Замысел на

Вселенной. Это не простое высказывание, ибо всякая научная доктрина

является научной лишь в том случае, когда установлено причинно-следственное

от

ношение в пределах Абсолютной Простоты с изучаемой её возникшей

альтернативной сложностью, которая оказалась нам интересной в связи с

к ако й-то жизненной ситуацией или просто с экспериментально полученными

данными и тем самым обладание началом ситуации даёт возможность

контролировать и управлять этой ситуацией. Мы именно в изучаемом

предмете, при исследованиях ищем то самое Абсолютно Простое, доступное

для разума, мы ищем Божественное. Для чего? Мы ищем Божественное, чтобы

обрести власть уже и над этим испытуемом предметом, уже над этой

частичкой Вселенной. Мы ищем Божественное в себе и вокруг, чтобы, по слову

святых отцов, обожив себя, сможем обожить и обожим этот мир, то есть

сможем стать проводниками Божественного Повеления во Вселенную и

представим его, этот мир, на Суд Творцу и тем самым исполним замысел Бога

о человеке, который призван сделать этот мир естественным для своего

естества природы в согласии с Предвечным Советом. Вот примерно так на

самом деле перекликается научный материализм с православным

догматическим богословием. Соотношение приблизительно напоминает

соотношение отпечатка ступни ноги и всего тела человека, который этот

отпечаток оставил. Сам по себе оставленный след несёт в себе выражение

только живой природы человека, но настолько это выражение далеко отстоит

от реальности, что как-то мыслить о всей полноте природы самого человека

через созерцаемое углубление, оставленное ступнёй, не приходится совсем.

Это важно для того, чтобы вести научные исследования и адекватно в

Божественном русле сотворчества реализовали бы их в жизнь. (Нельзя забывать

о том, ради чего зародилась наука. Если говорить о том, что творится ныне, когда

в Европе люди сто метров до магазина едут на авто, а в Африке в это время

умирают от голода из-за того, что Сахара опустошает плодородные земли, то не

это было целью науки). Православный догмат о Боге Троице является тем

Солнцем на любой картине мира или научной теории, который легко выделить,

как начало начал. Мы ищем Божественное, чтобы сделать явление

предсказуемым ещё на самых ранних этапах его развития и тем самым

адаптировать его под запросы и требования жизни, то есть религиозного

чувства человека, то есть обрести власть уже и над ним, над этим

испытуемом предметом, уже над этой частичкой Вселенной. Мы, зная о том,

как соотносится Божественное, то есть самое начало-причина явления с

данным этапом его развития мы можем заставить данное явление

утверждать живое, направив оное в нужное для этого русло. Это как воды

реки мы направляем, делая котлован для будущего русла от истока до этих, к

примеру, орошаемых полей, но никак не от устья. То есть, зная Божественное в

реке, что есть исток её, мы обретем власть над ней. Так была покорена

непредсказуемая, неуправляемая река Хуанхэ при царствующем Юе. Пример с

рекой есть смысл разобрать более плотно. Тут схема образа мышления

простая: что есть Божественное в системе река либо низовье или верховье,

либо что-то другое? Верховье, ибо с него начинает быть это явление.

Следовательно, с ним и работаем. Это есть та самая схема, которая

работает во всех исследовательских трудах и во всех науках и по другому не

будет никогда. (Это замечательно показывает также Мерчи Элиаде в культах

полудиких народов)

Это с одной стороны, а с другой соотношение с Божественным, оформленное

как закономерность или функциональная зависимость – это есть отражение

того, как бесконечность исповедует о своём начале (абсолютном

постоянстве), это выражение или отражение того, от чего оная бесконечная

форма определения Вселенной начала быть. Когда это установлено, то

становится формулой, позволяющей исследование превратить в стройное

научное высказывание. Тогда открытием является попытка увидеть

выражение тривиального начала в хаосе бесконечности, после чего мир

становится понятным и зримый хаос становится Божественным порядком и

гармонией. Также следует упомянуть, что сам по себе разум человека

ограничен в своих возможностях воспринимать Вселенную и видит только

Божественную простоту, а поэтому может воспринимать доступную для

разума эту простоту в окружающем мире бесконечных множеств. Если этой

доступной обозрению простоты он не видит, то для него Вселенная остается

хаосом. То как очевидный хаос сопряжен и укладывается в простоте

Божественного, а значит перестает быть хаосом, становится научным

открытием или научным выражением.

Итак, православный догмат о Боге Троице везде явлен в каком-то своем

уникальном форманте, в том понятийном языке, на котором идут исследования

Вселенной со свойственной в каждом случае экзотикой научного поиска. То есть

все научные концепции – это разные формы понятийных систем, несущих

информацию о каких-то сторонах и отдалённых свойствах присутствия Творца.

Любая концепция – есть поиск Божественного в бесконечной бездне Вселенной

в пределах возможности человека это Божественное воспринимать разумом и

органами чувств. Это гарант позволяющего закрепление жизненного

пространства и позволяющего как-то адаптировать научное открытие в данной

жизненной ситуации, во имя новой формы или нового способа более

качественного утверждения жизни. Так рождается научно-технический прогресс.

Представьте себе топкое болото, через которое вам предстоит пройти. Вы

проводите исследование и ногой испытываете надёжность каждой ближайшей

кочки по направлению движения. Бог есть жизнь, а значит, пребывая в поисках

твёрдой кочки, мы ищем то, что на это Божественное постоянство не

покушается, остается в неизменности при нагрузке от всей массы тела, как

наиболее адаптированное к запросам нашей природы в данных реалиях

создавшейся ситуации – то есть опосредовано ног и стопы пытаемся

адаптировать на болоте жизнь, явленную в своем лице и утверждаем

Божественное свойство жить, ограниченное природой человека в данных

реалиях естества Вселенной, названных болотом. То, что оказалось

адаптированным к природе человека опосредовано стопы в резиновом сапоге, то

оказалось востребованным и имеет значимость открытия. Примерно этим

занимается наука. Иными словами, на данном примере мы тоже искали наиболее

адаптированное к природе самого себя, как и в математическом анализе, мы

ищем в бесконечности все то, что имеет хоть какое-то приобщение к простоте,

способной к постижению умом. Наука ищет то, что имеет Божественное,

оказавшееся в области разумения во множествах чисел и функциональном

поведении их. Учёный ищет самого себя, точнее то родственное, что он несёт в

себе по природе своей и тем самым находит порядок и пытается потом этот

порядок поставить на службу жизни и, если быть ещё более точным, на службу

пребыванию божественного в земных условиях. Он как бы сопоставляет себя,

накладывает трафарет в поисках совпадения. Если бы было как-то иначе, то нам

не могла открыться Вселенная в том её виде, в каком мы привыкли оную

наблюдать в телескоп в ночном небе. Мы видели бы всё что угодно, но не Божий

порядок, а некоторую ужасную реальность и даже вообще ничего не видели бы,

ибо видеть можно только Божественное в самых разнообразных

трансформациях-аватарах. Поэтому-то характерные признаки Его проявления

выражаются в каждой науке или научной теории своеобразно и со свойственной

для данной конкретной науки спецификой. Для богословия – догмат о Троице,

для математики – отрезок от 0 до 1, для материалиста – солнечная активность и

так далее, хотя сам по себе материал, как способ для выражения Божественного,

разный в каждой науке, но свидетельство о Боге, Его отпечаток триединства

содержится всюду уникально специализированный для каждой грани

проявления природы.

Приведём ещё один пример. Планеты свидетельствуют о Солнце своим

вращением вокруг светила. И при этом в механике небесных тел, а именно в

образе этого движения по окружности мы распознаем лишь одно свойство

Звезды – оная находится в центре и при этом относительно неподвижно.

Математика просто констатирует этот факт нахождения в системе координат,

описывая траекторию и саму реальность бытия Звезды в виде точки в центре.

Все остальные её свойства и качества, опосредовано тех же математических

критериев, нам не распознать. То, что оказалось в поле зрения анализа, то и

нашло отражение. Все они остаются за гранью возможности

освидетельствования посредством инструментария геометрии и математики или

за пределами этого специфического образа исследования, который мы взяли за

основу, но это совсем не означает, что ничего кроме этих положений в системе

координат нет в бытии – они просто с помощью этого инструментария познания

не видимы, также как чувствами вкусовыми мы не можем видеть движущийся

поезд вдали, он просто не видимый. Но это совсем не означает, что поезда нет.

Беда исследователя или тех, кто ищет Бога в том, что ожидает он большего, чем

то, что он видит. А так как не видит того, что увидеть надеялся, то уверенно

делает заключение, что Бога нет. Это также как на вкус не познать лунную

поверхность. Хотя органы вкуса есть и оные тоже способ познания Вселенной,

но вряд ли Луну можно разглядеть с их помощью в той полноте, которая нам

явлена визуально. Также как само по себе движение по круговой орбите

исповедует нам только лишь об одной грани Божественного свидетельства –

центр внутри окружности, но не может свидетельствовать о мощном свечении, о

ядерных реакциях внутри Звезды. Окружность орбиты вращения – это

уникальный характерный признак присутствия Божественного влияния через

Его свойство Солнце, изменяющего траекторию планеты и Он явит Себя через

данную грань Вселенной только вот так во всех подобных случаях. Всё

остальное движение по окружности выразить не может, ни солнечного тепла, ни

света, ни всего остального.

Повторюсь вновь, что это единственная возможность свидетельства о Боге с

помощью математики и геометрии. Они выражают Его присутствие в своём

математическом бытии, в своей области и потому надо сразу сказать, что на что-

то более этого с помощью данного инструментария, претендовать – утопия.

Такая форма Божественного проявления в точных науках говорит только лишь о

том, что есть взаимодействие или влияние, способное отразиться с помощью

точной науки (от движения по прямой, что-то удерживает и оное находится где-

то в центре). Но опять же скажу, что никак нельзя ожидать от данной формы

проявления Вселенной чего-то более этого. То есть нам никогда не узнать о

творящихся процессах в недрах и структурах светила данным способом

чувственно воспринимать окружающую реальность, причем с помощью этих

инструментов, коими являются точка и линия. Но это совсем не означает, что

если нет математического освидетельствования, то и этих процессов нет, нет и

всего того сопутствующего, которое открывается нам с помощью инструментов

иного естества: зрение, чувственное восприятие. То есть здесь нужны уже иные

инструменты, хорошо работающих в иных сферах Вселенной, характеризующих

иные грани оной. Понятно, что речь идет об опыте в сфере душевных и

духовных составляющих природы человека, а значит и Вселенной.

Материализм, как способ исповеди о Божественном, также несёт в себе

возможность этого священного делания, то есть свидетельствовать о

Божественном, но только в своих специфических, естественных границах. Его

надлежало только дорабатывать до изложенной в этой книге кондиции

законченности полноты в свойственной материализму специфике исповедовать

об Истине. В противном случае, всякая неполнота есть признак смерти, что

неизбежно несёт смешение понятий, а потому не может нести в себе

живительную энергию и не стимулирует желание у людей стать частью её

единого целого ввиду её обманчиво созерцаемой омертвелости. Именно по этой

причине, появлялись теории, которые оправдывали рабство, понуждение других

к подвижничеству ради выживания себя, как самые разнообразные формы

фашизма. Ведь тот, кто жертвует собой в первую очередь видит живительную

полноту, а потому не теряет способность жить даже на Голгофе и в аду. Тот, кто

жертвует другими ради себя не видит полноты, и не сможет жить даже там, где

рай и нет никаких опасностей. Но, опять же свидетельствовать о Боге с

помощью материалистических догм можно лишь опосредовано свидетельства о

Его конкретном специфическом свойстве, опосредовано которого материальное

имеет точку соприкосновения с Божественным, да и то в границах Его адекватно

нами обозреваемого проявления и новых появившихся возможностей. В рамках

этого учёный может как-то свидетельствовать о Творце. То есть долг каждого

учёного богословствовать в рамках открывшейся реалии в результатах научного

эксперимента сильно ограниченной перспективы данной сферы научной

деятельности и доводить до законченной полноты восприятия Божественного в

этом конкретном специфическом свойстве – и всё. Ну никак нельзя без

надобности (кроме случаев, когда нужно исповедовать Божественное, как это

проделано в Священном Писании, где говорить о Богом откровенной Истине

надо, но не представляется возможным делать это как-то иначе) переносить

аспекты этого свойства на иные инородные ему по природе и по степени

приобщения по естеству к Божественному, ибо приводит к трагедии. Всякое

исчисление всегда пребывает в рамках общей законченной полноте

свидетельства, в пределах отпечатка следа от Ног Творца. Так как эта полнота

хоть и специфична, но всё равно остается законченной полнотой, а потому

всякая теория имеет возможность достичь некоторой живительной полноты

свидетельства о Боге – тут нужно много трудиться и любить Россию и помнить

о тех многих, павших на полях сражений с обоих сторон за рождение Истины.

Смешение понятий ради свидетельства о Боге – не будет ошибкой, даже если

вопреки всякой логики, как это в священном Писании, зато когда делается

попытка утверждать что-то обратное– тут уж надо доводить до конца всё, до

безоговорочной капитуляции. Иными словами, становится ясно, что

останавливаться на этом или ограничиваться этим нельзя, а следует

активировать и другие грани возможности нашей природы, чтобы говорить о

Творце уже и здесь.

Теперь вернёмся к сказанному чуть ранее, где речь шла о главном принципе

естественного отбора – к возможности различать в созерцаемой картине мира

все более и более глубинные оттенки Его, Творца, очертаний, на основании чего

появляется возможность меньше делать ошибок и следовательно появляется

возможность в какой-то степени уподобиться в ещё одном Божественном

свойстве – в свойстве вечного (точнее жить ещё более продолжительно или

более вечно). Сам по себе естественный отбор – свойство природы Вселенной,

приобретенное из-за грехопадения первого человека, после чего появилась

вражда самосъедения, в которой живое не участвует. Во самосъедающей вражде

принимает участие только мертвое. Ибо присутствие Божье, даже это, казалось

бы адское качество жизни, делает осмысленным, ибо в результате его постоянно

формируется силуэт некоторого очертания, все сильнее и более полно

выражается Сущность Бога на природе Вселенной. Таким образом,

естественный отбор становится движителем эволюции в сторону Божественного

формирования образа.

Эволюционно сложилось так, что физиология человека наделена всем

необходимым и наиболее востребованным для успешного противостояния всему

угрожающему жизни. В естественном отборе оттачивалась функциональность

чувственной природы. Речь идёт не только о том, что выкристаллизовалось в

самом строении организма, но и речь идёт о том, что разум человеческий

озадачен тем, что создает всё необходимое для более продолжительного

утверждения живительного Божественного влияния в данной реальности, то

есть человек созидает некоторый живительный порядок, несущий в себе ту же

самую цель – спасение жизни от всякого такого, что может хоть как-то

покушаться на её долговременную продолжительность в земном исполнении её

бытия не только тем, что не участвует в естественном отборе, но теперь ещё и с

помощью преображения окружающей среды проживания, то есть

совершенствования быта жизни, а потом и государственных формообразований,

о чём в принципе пойдёт речь других томах книги. Эволюционное становление

претерпевает все, кроме самой этой составляющей постоянства в нашей

постигнутой умом двоичной природе и отсюда следует, что именно эта

составляющая обозначила своё бытие в самом начале времён и оная первична в

эволюции жизни, именно оная опосредовано эволюционного становления

адаптируется в земных условиях. То есть сразу не будем путать душу с её

органом, который возник при адаптации души в земных условиях. Преподобный

Иоанн Дамаскин («Точное изложение православной веры» книга 2, гл. 12 «О

человеке») даёт следующее определение душе: «Душа есть сущность живая,

простая и бестелесная; невидимая, по своей природе, телесными очами;

бессмертная, одаренная разумом и умом, не имеющая определенной фигуры;

она действует при помощи органического тела и сообщает ему жизнь,

возрастание, чувство и силу рождения. Ум принадлежит душе, не как что-либо

другое, отличное от нее, но как чистейшая часть ее самой. Что глаз в теле, то и

ум в душе. Душа, далее, есть существо свободное, обладающее способностью

хотения и действования; она доступна изменению и, именно, изменению со

стороны воли, как это свойственно тварному существу. Все это душа получила

естественно по благодати Создавшего, по которой получила и бытие, и

определенную природу».

И опять же вновь надо пояснить, что речь с самого начала пойдёт лишь о том

единственном свойстве души, которое оказывается в области распознания

нашего механического инструмента исследований – о постоянстве, ибо всё

остальное в душевном мире находится вне этих аспектов и не подлежит

научному освидетельствованию, а потому и теряет свою научность. Иными

словами, абсолютное постоянство сродни его иному специфическому

оформлению и характеристике – это ноль, ибо не фиксирует никаких изменений

в себе, а потому всякие попытки вести изучение ноля не дадут результатов. Нам

остается лишь одно – набираться возможностями распознавать грани этого ноля

или постоянства, или Божественного, что и происходит в процессе эволюции

организма человека. Мы просто начинаем больше чувствовать, видеть больше

оттенков Бога. Наши глаза распознают не просто либо светлое, либо темное, но

даже цвета и тона. Наше тело чувствует не только предмет, но и температуру

его, шероховатость. Наш ум может предвидеть будущее. И так далее. И тут

хотелось бы вновь остановиться и акцентировать внимание на важном. Эта

часть реальности Вселенной не может свидетельствовать о Творце как-то иначе,

кроме того, что мы видим. Если мы пытаемся с помощью стрельбы из автомата

Калашникова рисовать это живописное озеро со скалами и парусом посреди его,

то нам не под силу выразить краски и цвета, и изящность утреннего пейзажа. Да

дыры будут свидетельствовать о красоте, но ожидать от этой картины хоть

какой-то полноты – утопия. С одной стороны, это все же изображение пейзажа, а

с другой стороны, сие недостаточно для ясности понимания, а потому создается

впечатление, что ничего общего в этой реальности рисунка с действительностью

нет и картина сия неизбежно отвергается. То же самое в нашем случае. Материя

свидетельствует о Творце, но очень скупо, то есть нам явно недостаточно или

мы ожидаем намного большего, поэтому мы с помощью науки свидетельствуем

о творчестве Бога в тех границах возможностей, которые определены

свойствами материальной части естества Вселенной. Сама же суть священного

Писания наделена красками и более глубинными свидетельствами о Творце, и

при этом также в рамках дозволенного, а потому остается довольствоваться тем,

что имеем. Также как след от стопы человека свидетельствует о человеке в

рамках своих возможностей – углубление в почве в форме стопы. Говорить, что

это человек нельзя, но можно сказать, что это свидетельство о человеке, правда,

настолько далёкое от Истины, что уму непостижимо. На Голгофе произошло

беззаконие и природа выразила сие также беззаконием в границах своего

естества, при котором нарушился порядок: разверзлась земля и погасло Солнце

на целых три часа. Что-то иное данная грань Вселенной показывать не может,

кроме как нарушение привычного своего поведения – просто ей самой

беззаконие на Голгофе противоестественно, а потому противоестественное

поведение материального мира и тщетны наши ожидания в этом плане или

надежды, что природа вокруг покажет нам что-то ещё большее, кроме того, что

случилось. То есть, если богословие науки не оправдывает наши ожидания

явного свидетельства о Боге, то это совсем не значит, что Его нет. Так как

естество Вселенной свидетельствует о Господе в пределах возможностей

естества, то нам просто надо довольствоваться этим. То же самое касается

теории эволюции, которую никак нельзя отвергать, ибо это только лишь след

того события, которое описано в священном Писании в книге Бытия. Это тоже

свидетельство о Боге, специфично и довольно скупо явленное в данной сфере

бытия и также абсолютно далёкое от полноты Истины. Но всё равно это

свидетельство.

Некоторое специфичное отражение Истины, некоторый уникальный след её

явлен нам в опыте жизни. Наш разум ищет Истину, ибо Истиной является всё то,

что имеет жизнеутверждающую значимость, ибо вне её не существует даже

микрона. Так как оная явит себя по-разному или свидетельствует о себе по-

разному, то всякий её оттенок яви или свидетельства, или свойство несет в себе

свою специфическую живительную значимость. Если вы, к примеру, поднялись

над местностью, то видите общий план её – это одно важное

жизнеутверждающее (к примеру, можно видеть путь следования по местности).

Если вы спустились с высоты, то вам открыто уже иное также

жизнеутверждающее, уже приносящее пользу иначе, к примеру, грибы и ягоды.

Оба эти, можно сказать, диаметральные аспекта Истины неизбежно должны

быть составляющими всякой реалии. Потому великое, а значит наделённое

силой, познается только с расстояния. А малое, а потому слабое разглядеть

можно только с близости. Чтобы обуздать великое, надо приблизиться, чтобы

увидеть то слабое, через которое сильное теряет своё могущество. Представьте,

что ваш путь лежит через горную гряду. Вот вы приближаетесь и издали вам

открыт обзор на горный хребет. Кажется, что перед вами высоченная

непреодолимая стена, потрясает какая-то мощь, исходящая от увиденного. Но по

мере приближения нам все отчётливее видны перевали, ущелья и каньоны. Ещё

ближе и мы видим даже тропы и дороги. Все великое и непреодолимое, как

сила, становится обозримым только издали, а все то слабое, через что можно

преодолеть великое, открывается сближены. Самое тяжёлое и страшное – это

приближение к силе. Но именно этот критерий выразился на природе человека в

процессе эволюционного становления. Если зверь бежит от опасности, то

человек идёт к ней, чтобы приблизиться. Он идёт к ней, ничего не имея из

оружий, а то, что есть порой даже и не востребовано.

Бывают ситуации, когда страх такой нападает, что зуб на зуб не попадает,

стучат как дробь барабанная и всего трясет. А вот надо идти туда, возможно

последний раз. Молитва успокаивает, опять приходит уверенность. А молишься

так, что дышать трудно. Вот тут-то и приходит смерть, о которой сказал Бог

пророку Моисею. Нет – жизнь остается, но многое теряет свой былой цвет. Вот

тут-то, наверное, я перешёл ту черту, после которой назад уже нет возврата к

прежней жизни. Да живым остался, но что-то прорвалось в разуме и нет уж

смеха, нет ничего такого, что влекло бы порывом страсти. Ничего не можется.

Ни любви, ни плотских каких-то стремлений – один долг исполнения

обязанностей и радость от этого. Простите меня за мою бесчувственность, но

лучше умереть перед боем, чем во время оного и по-настоящему. Хотя трудно

сказать, нет ничего слаще пребывания в Благодати Божьей, такая это радость,

что ничего не жаль ради пребывания в ней – все возьми, но лишь бы так было

всегда. Вот примерно(!), о чем говорит Бог святому пророку в святом Писании:

«Несть человек, иже увидит Лице Мое и жив будет».

Далее следует сказать о естестве человека главное, а именно, что душа –

творение Божье, в которую Бог вдохнул жизнь, а потом Благодать Духа Святого.

Мышечные нагрузки приносят болезни мышц, а перенагрузки психическую

усталость, что равносильно психологической травме, быстро заживляющейся.

Зато после того, как боли проходят, мышцы уже легче справляются с данной

нагрузкой, человек меньше страдает и потом гнетущее напряжение в психике

вообще уходит. Человек выходит на такой уровень, когда ему хорошо и радостно

уже при данной тяжести от этих нагрузок, ибо оные становятся для него не

заметными, как дыхание или работа сердца. Возникает потребность в

физическом труде, ибо человек становится сильнее во всех смыслах (не только

физически) благодаря той радости, которая заложена в нём изначально Богом. В

некоторых старых фильмах, где показан крестьянский труд, можно уловить эти

нотки радости трудового бытия. Просто так устроен мир, что то, что сеешь, то и

пожинаешь. Раз Бог вдунул жизнь в Своё творение, в человека, то оная к Нему

вернётся. Вообще счастье человека не может быть половинчатой. Так как мы

наделены плотью, то оная должна знать своё место там, где оная наиболее

стимулирована в том пределе возможности и здоровья, какой оная обладает. Не

хочу сказать, что надо валяться как свинья в грязи, но и брезговать тяжёлым

физическим трудом тоже нельзя, ибо это необходимая составляющая

человеческого счастья. Единственное, что труд должен быть примерно на 50%-

60% предела физических сил. Просто для одного труд тяжёлый, ибо травмирует

психику а для другого именно такая интенсивность и тяжесть его становятся

условием настоящего экстаза. Травма психики исходит от того, что человек

ожидает конца своим мучениям, а на самом-то деле «это просто такая жизнь», то

есть такая форма стимуляции абсолютного счастья, это такая форма наивысшей

экзальтации радости. Просто жизнь – это вершина бытия и вершина

человеческого счастья, на которой требуется стоять. Физический труд в таком

напряжении всех фибр человеческой природы становится вспоможением

человеку в этом стоянии. Почему? Потому что без молитв, пребывая в

зломыслии тяжёлый, нудный труд невозможен. Предел физических сил сразу

сигналит об инородной даже малой помехе, которая не воспринимается вне

напряжения. А с другой-то стороны, именно эта кондиция чистого духа

становится той отправной точкой человеческого счастья, которая стимулирует

все известные формы эволюционных токов Вселенной и цивилизации, под неё

подстраивается всякая человеческая деятельность и именно оная есть основная

цель всех устремлений. В поте лица нам дается бытие во Царствии Небесном и

это есть самая первая заповедь, данная Богом.

Мир понуждает человека творить жертву за то, что он имеет естественную

полноту радости в противоестественных для этой радости реальностях от

влиятельной близости ада окружающей нас природы. Когда человек умирает

физически, то остается в Райских Обителях, кои должен приобретать еще при

жизни, то есть ему уже нет смысла платить за эту радость, ибо он на своём

месте. Он там, где родился, откуда вышел изначально. Есть и другие формы

напряжения, адаптация к которым делает человека ещё более свободным в

земных условиях: это выносливость, терпение, помощь ближним, способность

отпускать обиды и так далее. Но это совсем не правила поведения

благочестивых людей. Просто без этого можно расплескать это счастье. То есть,

чтобы нести полную чашу радости, надо избегать каких-то резких движений и

тем более падений. Поэтому тот, кто несёт её, тот и без заучивания правил будет

вырабатывать тактику и стратегию поведения. Но это уже пристанище монахов,

утруждающихся в аскезе, хотя каждому из нас это нужно выстрадать, пройти эту

черту в некоторой степени мученичества и обрести уже вновь радость жизни. Но

любая трудность предполагает силу причастия духа к Богу и силу любви,

полученную от степени полного приобщения к Сущности Бога. Отсутствие

этого предполагает иное. Надо сказать, что человек начал находить и другие

способы приобщения к чувству Рая без труда, без постоянной жертвы. Он

получает радость от воровства, алкоголя, курение, наркотиков, приобщения к

сладостям жизни, от обустройства жизни путём экономических, финансовых

махинаций (то есть коммерции), научно-технической революции и так далее. Но

если искусственные способы – форма самоубийства, то естественный способ

дарует жизнь вечную. И об этом есть смысл сказать несколько иначе.

Для этого есть смысл, рассматривая физиологию человека идти от противного.

Наш организм получает импульс энергии от распада энергоносителей

биологического происхождения. Перед этим желудочный сок расщепляет белок

и углеводы. Ещё перед этим пища измельчается зубами во рту. Ещё перед всем

этим на кухонном столе и на плите происходит предварительная обработка

продукта питания. Ещё перед этим приходится ухаживать за скотиной, добывать

хлеб насущный. Еще перед этим человек мыслит о том, как всё это сделать. И

так далее. Когда вы кушаете и перевариваете продукт питания, вы можете

смотреть кино, петь песни, веселиться, танцевать и т.д. Вы не ведаете о

происходящем в вашем организме, не замечаете работу сердца и легких, ибо всё

происходит само по себе, автоматически. Сознание работает на все сто, не

отвлекаясь, ибо оно свободно. Если труд монотонный и даже если он любой

тяжести и простой, даже если обладает сложностью, то можно сделать так,

чтобы сознание опять было свободным, ибо в пищеварительный процесс

добавилось ещё одно действие и так можно подниматься до самого края начала

жизнедеятельности. В принципе этот момент и происходит и человек привыкает

ко всему и мозг сам по себе высвобождается, когда имеет место многоразового

цикла в течение работы. Монотонность и однообразность физического труда,

позволяющего высвободить в какой-то степени работу мозга и в то же время

стимулировать его притоком свежей обогащённой крови благодаря работе сердца

без перенапряжений и особых нагрузок, что становится конечной целью

разделённого труда, обуславливающего монашеский образ жизни,

адаптировавшийся в последствии в государственность. Именно так возникли

государственные образования с их культом денежного оборота. В последствии

сам по себе научно-технический прогресс неизбежно стимулирован и связан

именно со священным действом, совершаемым на святом престоле во время

богослужения, точнее он есть производное Святой Евхаристии. Тут сразу могут

возникнуть возражения, ибо научный прогресс, хоть и не был выраженным столь

явно, но начал быть задолго до Рождества Христова. Святая Евхаристия – это

Путь в вечность, Который искали во все времена и о Котором знали во все

времена. Пройти по нему мог только Бог и рожденный от Духа святого. Но, если

во времена до прихода Спасителя на землю, была надежда, что этот Путь кто-то

пройдёт, то после Него всем было известно, что этот Путь пройден. Это

священное победное деяние выражалось на своих понятийных языках своего

времени, в которой Бог должен принести Себя в жертву ради жизни. А так как

всё вокруг есть проводник Божественного или, иными словами, всё вокруг есть

разные формы Слова о Боге-Отце, то во время литургии как раз и творится то

самое действие, совершаемое современной наукой. Именно по этой причине

Макс Вебер назвал христианство религией овладения миром. Сама религия

стимулирует именно это движение научно-технического прогресса.

Нудный однообразный труд – великое достижение, возникшее как следующая

ступень эволюционного становления, при которой нет покушения саму сущность

человеческой природы, её физиологической потребности в напряжениях

допустимых пределов. Всякое напряжение или усилие психики, в конечном

счете, приводит к усталости. То есть в самой психике не должно быть усилия,

чтобы не было усталости. Как это достигается? Человек, который делает усилие

для поддержания состояния психики в нужном тонусе, подобен крепкому

стальному стержню, который может выдерживать все нагрузки в течение пусть

500 лет. Но всё равно наступит такой момент, когда он изменит свою форму –

закон физики, то есть металл «устает». Но вода в сосуде, если будет

претерпевать даже ещё более сильные воздействия, то форма её так и останется

вечной. Получается, что вода более устойчивая воздействию, чем самый твердый

материал и при этом без каких-либо напряжений во внутренней структуре. Вот

примерно в чём разнится. Вот так оказывает своё благотворное действие

молитва. Тренировать это помогают Крестные Ходы, когда люди в течение

нескольких часов без отдыха проходят десятки километров с молитвами.

То есть также можно веселиться душой и радоваться жизни, ибо Крестный

Ход обретает некоторые иные формы в виде физических нагрузок иного

характера. Если вообще примитивно говорить, то можно сравнить с тем, как

человек получает радость от приема пищи в столовой, когда он голоден, только

процесс приема пищи теперь несколько иные масштабы принимает, ибо теперь

он начинается гораздо раньше – в поле за плугом или с косой на покосе, то есть в

монотонной тяжёлой работе. Отличие только в том, что радость эта усиливается

контрастом постоянства Божественного Духа миру и обретает иные грани с

расширением масштаба сферы жизнедеятельности. При ограниченной свободе

передвижения во время труда сам по себе экстаз возрастает, так что отпадает

необходимость в какой-то там свободе от работы – просто работа становится не

заметной для сознания, также как и работа органов тела человека и получив сие

перестает что-то иное искать даже если это происходит в одиночной камере с

малыми размерами.

Умозрительно промысел Бога явлен более явно только лишь в первых, а не на

последних этапах всего процесса «пищеварения». Повторюсь, что радость

усиливается лишь в молитве во время работы и при этом на родном языке. Так

религия становится опиумом для народа. Когда рабочее место намолено, то люди

идут на работу ради получения экстаза и денег им не надо (когда же нет

молитвы, то люди не ведают, что творят и деньги не на пользу). Таким образом,

это и есть настоящий образ приобщения ко Христу, ибо изначально человек был

рожден в Раю, только теперь чтобы обрести это качество жизни нужна жертва.

Рай адаптируется вот таким способом благодаря активации жизнедеятельности.

Это огонь, который греет, благодаря чему человек не замечает, что творится

вокруг него, что оказывается в тяжелых условиях рабства и при этом принимает

его, как естественное. Точнее все вокруг оказывается сильным стимулятором

экстаза, но стоит только «… и глаза не зрячие открывали мы…» так сразу все

вокруг обретает диаметральное значение – всё, что было несущим счастье и

радость, становится несущим страдания. Это становится взрывом и расправами

над своими рабовладельцами, даже духовными лидерами от видения вопиющей

несправедливости. В то время как, на самом деле, рабовладельцы сами являются

рабами у своих же рабов. И если рабовладелец перестает быть рабом, то и рабы

перестают быть рабами.

Итак, сам принцип счастья в трудовом процессе, даже если он очевидно

бессмысленный. Труд несёт в себе смысл только один – только как причастие к

Царствию Небесному. Человек, который что-то ворует или принимает наркотики,

или много потребляет алкоголя, или нечестно добивается каких-то целей, на

самом деле обделён всем, ради чего он шёл на эти злодеяния. Результаты трудов

счастливый сам отдаст, ибо не в них смысл бытия, а в самом качестве жизни, в

самом этом труде, который стимулирует сердце, а сердце поддерживает мозг в

состоянии единства с Богом. Поэтому этим огнём надо научиться пользоваться,

тем более человек постоянно подминает под себя все большие и большие

пространства в связи с расширением круга интересов и в этих аспектах

происходит его эволюционное становление.

Так как Божественное несёт в себе радость во всех смыслах этого слова, то

всякий экстаз – это некоторая грань и производное Божественного, лишённая

полноты радости. Это попытка приобщения к Божественному опосредовано

какой-то грани человеческого естества. Человек, который получил хоть раз

такую радость становится пленником этого пути к удовлетворению и его уже

трудно как-то поставить на путь иной, ибо связано уже с ломками, а он уже

мерит мир сей через эту призму своего счастья. Так люди становятся

разрушителями. Просто приобщение к Божественному приводится

противоестественным образом, то есть через те реальности, которые несут в

себе второстепенность и даже третьестепенность, а потому и восторг имеет

временное бытие и даже кратковременное.

Граней таких много и только одна из них наделяет человека радостью и

веселием без всякого ущемления всех остальных. Что-то иное становится как бы

грехом воровства, кражей у Бога, а без подобия Богу в чистоте духа и души

становится извращением человеческой природы и поэтому наделенной

пустотой, то есть бесплодностью и временностью такого восторга. Просто

приобщение к Божественному приводится противоестественным образом, то

есть через те реальности, которые несут в себе второстепенность и даже

третьестепенность, а потому и восторг имеет временное бытие и даже

кратковременное, а последствия греха всегда плачевные.

В нашем организме только одна грань нашего естества несет в себе все эти

грани абсолютного счастья одновременно и оная оформлена как определение.

Это имеет как бы образ кометы, где счастье есть, а все остальное хвост и более

нет ничего, то есть диаметральный полюс счастью вообще пустота. То есть

счастье – это когда все грани стимулированы одновременно в напряжении, в

противном случае нет смысла говорить о чем-то ином. Если бы не было так, то и

человечество не обозначило бы себя даже в бытии в этом виде: голова и все

остальное производное её (хвост). Этот экстаз, о котором говорит Плотин, не

мгновенное какое-то проявление, как следствие влияния первородного греха, а

именно качественное пребывание в Нём и при этом постоянно. Просто всё

познается в сравнении и если нам Бог посылает нечто, то только для того, чтобы

мы возжелали вернуться и увидеть своё Истинное счастье. Так вот все грани

человеческого естества стимулированы только на Голгофе. Но это удел Сына

Божьего – брать всю соль мира на Себя. Мы же люди должны приобщаться к

Уделу Сына Божьего по чуть-чуть, то есть по силам нашим соль из этой солонки

надо есть каждый день и по чуть-чуть, распределяя её равномерно на всю жизнь.

Соль для тела становится сладостью для духа. Именно на этом помешено все

человечество, начиная от всех спортсменов и заканчивая деторождением.

То есть, если в естестве человека более ничего такого не существует, кроме

природы счастья, то надо сказать, что Зигмунд Фрейд отчасти был прав, сам по

себе экстаз – естественное состояние человека, без которого он погибает. Но

приобщение к Божественному, игнорируя заповедь Божью о труже в поте лица,

то есть противоестественным образом – это последствие первородного греха,

ведущее к погибели. Иначе говоря, в нашей реалии греховной природы остаётся

жить только то, что имеет силу счастья в Боге. Представьте себе делающего

первые глотки алкогольного напитка с названием водка. Он морщится, старается

обильно запивать и закусывать. Трудно себе представить, что люди преодолев

эту трудность, становятся заядлыми алкоголиками. А между тем, так устроена

жизнь, что приобщение к счастью происходит иной раз через большие

напряжения, страдания и боль. И само по себе Царствие Небесное также даётся

через крестные страдания ради ближних, через что прошёл Христос, Сын

Божий. Но оказывается, что можно воровать у Бога радости бытия, но только от

возмездия не уйти. К примеру, наркотик дает экстаз, но человек, испытавший

сие, начинает сильно болеть, преодолевая ломки и так далее. Иуда Искариот

искал счастья без страданий и попал в ад, ибо даже само его самоубийство не

несло ему страдания. Через тяжёлые труды на земле селянин приобщался к

радости духа и тем утверждал торжество живого над смертью в обозримом

будущем – только так рождается уверенность в себе.

Люди рождались разные и никто не задавал себе вопроса о том, где ему

обрести счастье, ибо оное заложено в каждом человеке через стимулированную

тяжесть жизни прошлых веков, а сама природа уже творила некоторый отсев или

естественный отбор, в котором формировался сильный и уживчивый,

адаптированным к данной реалии счастьем, человек. Но сие не стояло во главе

угла для живущих, ибо влечение к радости толкает на любые

самопожертвования, как мы уже выяснили. Итак, согласно рассуждениям в

начале книги, высший экстаз – это исихазм во время тяжелого физического

труда. Чтобы приобщаться к настоящей радости жизни, надо идти туда, где более

всего трудно, что и проявилось в русском монашестве. Всё остальное –

множественные производные от него, которые человек научился получать

искусственно, опосредовано всяких ядов. Самое тяжёлое – это возможность

передать сие по эстафете другим поколениям, ибо много ныне такого, что делает

людей пристрастными к мнимому счастью.

Таким образом, мы выявили ещё одно проявление Божественного во

Вселенной – выявили критерии человеческого счастья, которые не потеряют

своей ценности и животворящей значимости, а потому обязаны иметь своё

бытие во все времена и даже при самом высочайшем уровне технического

прогресса, который лишь в этом случае бытия Божественной субординации

становится естественно востребованным. Так формировалось совершенство

форм в процессе эволюции.

Перечислим грани Божественного – это творчество, гениальность, покой,

преданность, верность долгу и так далее. Приобщившись к Божественной

Сущности в святости счастливой жизни, все остальные автоматически

становятся достоянием человека. То есть радость бытия, заложенная Творцом

автоматически наделяет человека всем сопутствующим продуктом. Просто иные

знания, кроме знаний о пути к счастью, не востребованы и гениальными

считаться не могут. Это и есть самая главная мысль этой книги. Если кому это и

так ясно, то могут не читать её.

Много было свидетельств действия Благодати Божьей, и здесь будет

проделано то же самое, но только теперь уже не богословием и трудами святых

отцов Церкви, а разглядим свидетельства Божественного присутствия

понятийным языком самой природы и языком истории человечества,

адаптированными под требования ясности понимания современного человека.

Прежде чем лезть в самые глубины природы Вселенной, материи и в естество

самого человека, по максимуму реализуем все те возможности, кои

несправедливо остались без внимания мировой научной элитой, что и повлекло

много всякого страшного. Что ещё мы можем почерпнуть из очевидного в

человеческом естестве? Эволюция и жесточайший естественный отбор

формируют такие формы живого, которые наиболее сильно могут противостоять

всем опасностям и покушениям на жизнь организма. К примеру, организм

человека сформировался таким образом, что точка соприкосновения тела с

землёй – стопа. И как бы она наиболее адаптирована для этого, ведь на ней

грубая толстая кожа. Ничего в нашей плоти так не приспособлено, как эта часть

ног. Какое-то альтернативное – есть извращение природы людей, неизбежно

сопровождающееся болезнями и просто погибелью. Так вот, если к небу ближе

всего находится голова, то всё остальное занимает своё положение

автоматически, без какого-либо вмешательства разума и его контроля. Если

голова ближе всего к небу, то ясно, что ноги опираются на землю. Что такое

земля? Земля несёт в себе смерть в виде всевозможных болезней, грибков и

плесени. Но лишь в одном случае земля становится добром, даёт толчок жизни и

является условием счастья – когда оная для неё занимает своё естественное

место в жизненном порядке вещей. Так, например, дерево берёт соки жизни из

неё опосредовано корней. Но стоит только ветке прикоснуться к почве, так

сразу на здоровый ствол попадают всевозможные грибки и плесень, от чего

растение начинает гибнуть. То есть стопа в процессе эволюции стала наиболее

адаптированной к опасностям исходящим от почвы. Но кроме почвы вокруг у

нас много и других воздействий на жизнь человека. При этом всем ядам и

опасностям соответствуют эволюционно сложившееся наиболее сильно

адаптированное соответствие – противоядие и противодействие. Каждому

воздействию должна быть своя ответная реакция, защищающая организм от

погибели, как бы своя толстокожая ступня к этому покушению на здоровье тела.

Но где взять такой ориентир, с помощью которого можно отслеживать все эти

соответствия типа голова-небо и земля-ступня? Что должно быть ближе всего и

к какому небу, чтобы автоматически все занимало своё законное

жизнеутверждающее место, как условие счастья человека в земных условиях?

Чтобы ответить на эти вопросы, неизбежно следует идти в саму глубину

тысячелетий и даже миллионов лет, когда всё только ещё начиналось на этой

планете. И понятно, что речь может идти о высшей некоторой инстанции в

человеке, имеющей своё подобие в мироздании. Надо сказать, что в течение

стольких веков жизнь иной раз была настолько ужасающе тяжёлой, что даже те

трудности, которые терпели узники Освенцима – лишь «цветочки». Люди жили

и рожали, а значит, были счастливы. Если учесть, что мы стали их потомками, то

унаследовали от них их природу, благодаря коей оные смогли выживать в

данных страшенных условиях. Мы её не утратили – оная не востребована, а

потому просто спит. Только в одном случае каждому яду соответствует свое

противоядие, как земле противостоит ступня с толстой кожей – когда высшая

составляющая человека находится в единении с высшей составляющей

Вселенной. То есть когда человек остается тем, чем он был ещё во Царствии

Небесном, по грехопадению, пребывая в земных условиях, естество его не могло

измениться – это вечно, ибо творение Божье (то, что творит Бог не тленно и

нерушимо). Жизнь также, как во Царствии Небесном, обусловлена полнотой

счастья Рая, а изменилась только его среда обитания и человек начал

эволюционно формироваться в ней, адаптироваться к земным самым страшным

условиям. Эволюция человечества шла именно при этом единении,

стимулирующем счастье, то есть естественный отбор, постепенно

формирующий победителя в духовной брани имел место быть при высокой

религиозности. И это формула нашего счастья, с которым мы ходим среди

опасностей и оные не только не губят, но даже теперь ещё сильнее утверждают

нашу жизнь. Тогда несчастье – это когда человек утратил естественное

положение свое в Божественном порядке вещей, благодаря чему всё вокруг не

только перестало служить утверждению жизни (как это было в во все времена),

но оказалось враждебным, обусловив тем самым противоестественную борьбу с

опасностью, в которой происходит напряжение сил, жертвование своими

энергиями для восстановления естественного положения вещей в нашем

естестве и связанные с этим неизбежные издержки, а значит и страдания, и даже

погибель. Иными словами, для любой самой страшной Голгофы в нашем

естестве есть своя стопа и пята с толстой кожей, стоять на которой – естественно

и легко, а потому высшее счастье даже в самых трудных ситуациях. При этом

опасность и даже страдание даёт жизни новый толчок, обеспечивает новое

возрождение Вселенной. И сие возможно при одном условии: высшее естество в

природе человека должно быть в естественном единении со своим подобием

Высшей Инстанцией во Вселенной. Надо сказать, что в мироздании нет ничего

такого, чего не мог бы вынести человек, ведь всё происходит в рамках естества

его природы, за которые оная выйти не может. А потому мы живём и очень часто

при этом мы даже не ведаем о происходящем – ибо всё на своём месте. (Поэтому

написанное Новалисом ещё в 1798 году "Ваша так называемая религия

действует как опий: она завлекает и приглушает боли вместо того, чтобы

придать силу" на самом деле звучит совсем иначе в данном трактовании об

естестве нашей природы. Трудно сравнивать радость с опиумом или “in vito

veritas”, точнее сие может быть только по степени испорченности человека. Мы

не притупляем боль наркотиком, а ищем Бога в себе и та толстокожая пята,

которая наиболее адаптирована к данному покушению на природу нашего

организма, что сформировалось естественным образом на протяжении многих

миллионов лет, занимает своё место.)

Хотя следует сразу сказать, что, так как мир находится в движении, то

неизбежна дезориентация, с последующим разрушением священного единства

высшей инстанции человека с высшей инстанцией Вселенной из-за

бесчисленных взаимодействий. Движение активирует хаос взаимодействий. Мы

находимся под постоянной бомбардировкой окружающего нас мира. Иными

словами, постоянно в какой-то степени имеют место нарушения гармонии

единения человека со Вселенной и процесс становления и восстановления

бывают тяжёлыми. В принципе из всех потрясений в жизни людей – это самое

страшное, ибо человек мирится с увечьями, но никогда не сможет смириться с

низложением, дезориентацией духа. И иногда люди, утратив радость жизни

(которая возможна только благодаря естественным образом присутствию Бога в

душе), ищут способы возместить утрату искусственно, ибо не могут справится с

собой и ищут более разумное, то есть более легкое, а потому более верное на их

взгляд, то есть то, что это напряжение низводит на нет прямо сейчас и в данный

момент. Понятно, что речь идёт о всяких ядах в малом не смертельном

количестве, ибо убивают то, через что приходит боль – само тело. Например,

наркотиках, которые дают удовольствие от расслабления, но желаемое

восстановление естества духа не происходит и потому начинаются разного рода

перерождения, как печать греха Каина. И, возможно, что эволюция для них

имеет уже иное направление – оказываются востребованными мутации (которые

позволяют выживать уже даже в таком вот положении), при которых яды

перестают действовать (как это произошло с алкоголем). Но тогда человек будет

искать иные уже формы убийства себя, что дарует ему данное состояние

плотской экзальтации. И он их найдёт, ибо к этому толкает само падшее

состояние духа, а не .

Ещё вот что важно для нас – то, вокруг чего всё в нашей жизни вращается.

Тогда возникает вопрос о смерти. Если все так хорошо вокруг, то как

примириться с этой неизбежностью? Что такое загробный мир и как распознать

его черты умопостижением?

На самом деле смерти нет. Смириться с Волей Господа – это значит отдаться

на произвол естественного хода событий. Пример, щенок сразу после рождения

начинает искать сосцы матери, птицы вьют гнезда, котёнок безошибочно среди

множества других предметов возьмёт лакомый кусочек мяса. Откуда эти знания?

Это заложено в природе вещей; в естественности хода жизни; в программе,

заложенной ещё в утробе матери. Так вот …, победить биологическую смерть -

это значит освободиться от страха перед ней, перед новой переменой; очистить

себя от всего того, что мешает свободному проявлению естественного хода

событий в самом себе; избавиться от того, что мешает постоянному

перерождению. Это появление в утробе матери; рождение на свет; появление

нового человека, то есть свадьба и далее перерождение в духовом плане, то есть

старость; новое перерождение во Царствие Небесное.

Если положить перед щенком кусок мяса, то он не будет с ним играть, а сразу

же приступит к еде, даже если он делает это впервые. Инстинкт, как память,

заложенный в природе животного, толкает на безошибочное действо – он ищет

утверждение жизни своей в Боге, адаптированного к природе щенка в молоке

опосредовано сосцов матери, что заложено самой природой. То же самое

происходит и в природе человека. Инстинкт, как память об утерянном том

бытии, срабатывает в тот момент жизни, когда начинается новое рождение, что

мы называем следующим биологическим изменением в нас – смертью. То же

самое происходит с бабочкой из гусеницы. Или, когда растение начинает своё

развитие из семени, слабенький стебель перед тем, как увидеть солнце,

пробивается сквозь толщу земли в точном направлении к небу, встречая на своём

пути и камень, и грызунов и всё такое. Но всё же он лезет вверх, туда, где

никогда не был и не видел (даже предполагать не может о том, что там за

границей, после которой начинается небо), но сие заложено самой природой в

нём!

Все то, что есть сотворенное Богом имеет свою меру подобия Ему –

наделено какой-то степенью жизни и потому оное нами распознаваемо

чувственно, и потому оное оказывается строительным материалом более

сложных органических тканей в организме. Материя не может быть

инородным веществом для живого в Богом определённом порядке выражения

жизни в земных условиях. Материя сковывает жизнь, как Сына Божьего на

Голгофе, но не покушается на само естество её. То есть, так как подобное

познается своим подобием, то окружающая нас материя – это такая форма

жизни. Потому Вселенная – живое тело. Поэтому всякое движение, как уже

сказано ранее – не движение в бездну, а процесс восстановления подобно семени

растения, которое стремится туда, откуда оное пришло – к Солнцу. Да оное

упадет на землю по осени или в иное время, но это уже будет образом того,

как луч изошедый от Звезды попал на поверхноть планеты. Но в любом случае,

не может естественность пребывать там, где её не было, где нет никакого

бытия, уверенно идти туда, где нет условий для такой же(!) будущей(!)

жизни. Человек не может идти там, где нет земли под ногами, то есть все

это есть часть его, человеческой природы, ибо он наделён жизнью. Это также

прописной закон, требующий своего освидетельствования. Вообще если

говорить о природе материи, то можно однозначно утверждать следующее:

так как только Бог является бытием, то материя имеет место быть лишь в

Его определении и движение материального мира – одно из этих определений.

То есть если материя движется в бытии Творца, оная существует, как

реальность чувственного распознания. Если материя изменяет сему, то сразу

же исчезает для всего, что мы называем жизнь, как инородное. Тут нет какой-

то невидимой нити, которая насильно тянет за собой всю Вселенную, но

абсолютная свобода самоопреления. Это ясно ещё из того, что само по себе

насилие, как инородное, не подобно природе естества человека, а так как

подобное познается только своим подобием, то и не может быть распознано,

даже если что-то такое все же есть.

Бог вдохнул в сотворённую природу первого человека жизнь, что означает

только одно – оная тянется туда, откуда пришла – ну никак не в

противоестественное – не в какую-то иную сторону. Также как цветок

тянется туда, откуда он пришёл в виде солнечной энергии. В том-то и дело,

что человек счастлив тогда, когда отдавшись своему естеству при единстве с

Богом, добровольно идёт по этой дороге перемен. То есть, пребывая в

священном единении с Божественным, успокоиться и положиться на Волю

Божью, дать возможность природе своей раскрыться (заложенной в нём

самом) в полной мере, самовыразиться в естественном развитии бытия.

Причём не просто отдаться, а прикладывать все усилия в унисон этому

вселенскому течению. Тогда у нас возникает иной вопрос: куда нужно идти или

как угадать вектор направления всеобщего течения, чтобы обрести радость

жизни? Ответ прост. Так как перерождение мира происходит по пути к

полноте выражения возвышенного Естества в бытии, то человеку тоже

подобает постоянно трансформировать Божественное в себе самом и через

самого себя в окружающей его реальности, быть проводником Оного в этот

мир, совершенствовать себя и в своём лице всё вокруг до полноты

Божественной, идти в одном направлении с этим общим током Вселенной.

Только при таком условии жизнь для него не прекратится и в мире уже ином, и

в будущем. То есть когда долг человека, его воля и естественное развитие мира

сопряжены, то это становится счастьем для него. Вселенная своим ходом

событий подыгрывает ему во всём, с одной стороны. А с другой, сминает всё

то, что становится на его пути (против него) и тем самым бережет человека.

Так при высокой религиозности сама по себе уходит необходимость в органах

самозащиты у людей. То есть, нет нужды в мощных рогах, копытах, шерсти и

так далее, ибо естественный отбор обошёл тех, кто сохранил наиболее сильно

религиозность, благодаря которой он держится за свое спасительное место во

Вселенной. Надо сказать, что чем быстрее токи жизни, чем больше в ней

опасности, тем более очевидно явлена жизнеспособность верующего человека.

Именно такое обстоятельство станет определяющим в формировании человека с

тем набором качеств и свойств, который обусловит живучесть в жесточайшем

естественном отборе грядущих тысячелетий. Человеку достаточно быть в

сопряжении этому всеобщему течению к совершенству в мироздании. В отличие

от животных, которые в процессе эволюции получили для жизнеутверждающего

противоборства набор качеств и свойств, дающих возможность выживать в

борьбе со стихией и хищником, то есть в той или иной форме уживаются в

противостоянии вселенскому течению.

Примечателен момент, что при окончании одного периода жизни, уже есть

всё необходимое для бытия после нового рождения. Например, в утробе матери

ребёнок, питаясь через пуповину, имеет всё необходимое для самостоятельного

существования в иной стихии: легкие, органы пищеварения и так далее. Они

есть, но обнаруживают себя, только когда становятся востребованными.

Например, очень много не нужного и бессмысленного имеет своё место в жизни

человека, которое не может быть востребовано, как имеющее главную особую

значимость. Речь идет о музыке, живописи, театре, как производное жизненных

процессов происходящих лишь в душе. То есть душа, как бы, не имеет

значимости для пищеварительных процессов и добывания пищи, но

востребована только после отделения души от тела. Почему? Потому, что

вечность – одно из множества прекрасных свойств Истины и уподобление Ей

именно в этой форме красоты Возвышенного является сутью природного

устроения живого организма (отстаивающего свою красоту, то есть вечность).

Но и это только лишь аллегории. Наш разум при желании и здесь найдёт то,

что будет утверждать атеизм. Чтобы упредить этот вопрос, нам нужно точно

понять, чем является разум и какова его область определения, где он имеет

власть аналитика? Следует разглядеть, где он не может иметь функциональный

простор с его набором возможностей для описания окружающей реальности.

Описание с помощью разума возможно, но не получится ли так, что художник с

помощью пулемёта будет пытаться вывести на полотне контуры прекрасного

вида перед ним: эти горы и моря, восход Солнца и парус на тихой воде. Дыры

разрозненные мы будем видеть, но картину не поймём. Ещё архиепископ

Кентерберийский Ланфранк (ум. 1089) говорил, точнее повторял мысли многих

великих мужей о том, что область определения Божественного – одно, а

реальности логических разумений – другое и находится в строго в своей сфере

возможностей. А какое-то иное осмысление невозможно того, что осмыслению

не поддается. Хотя бы к этому мы должны быть готовы.

1.0.2.Богопознание

Очень часто в разговорах со священником бывает слышен вопрос о бытии

Бога. Собеседник требует визуального или умопостигаемого доказательства о

Творце. И тут приходится слышать от отцов какие-то научные доводы. Мы же

пойдём в решении этих вопросов несколько иным путём и по максимуму

используем не реализованные возможности всего того, что открыто взору

нашего разума на основе чувственного опыта. Бог един в полноте Своей, а

потому взору нашему должно быть явлено единство и полнота свидетельства о

Творце в пределах возможности нашего разума её распознавать и в пределах

возможности природы нести в себе выражение полноты о Нем.

Изначально уже, сам вопрос несёт в себе ложные установки. То есть так

говорить нельзя, также как спрашивать, к примеру: сколько куриных яиц растёт

на ягодном кусте? Да яйца кур – это реальность. Реальность бытия и ягодный

куст. Но яйца не растут на ягодном кусте – как можно считать их количество.

Так нельзя ставить вопрос, также как нельзя требовать, чтобы нам показали Бога

в виде дедушки на облаке. Дедушка есть и облако есть, но дедушка на облаке

сидеть не может. Бог не может творить противоестественное самому Себе – вот в

чём вопрос, но может показывать Себя адаптировано к возможностям

физиологии человека. Здесь уместно немного понятным языком аллегорий

привести доводы Аристотеля.

Представьте себе, что вы увидели своего приятеля и подходите к нему для

приветствия, во время коего подобное в нас общается строго только со своим

подобием в нём. Ваша ладонь тянется к его ладони для рукопожатия; ваши глаза

смотрят в глаза его; ваша речь сопряжена с его речью; ваш ум в единомыслии с

его умом. То есть во время общения подобное может быть в естественном

плодотворном сопряжении только со своим подобием. Не может ум

взаимодействовать с ладонью или чем-то ещё кроме его ума. Человек в процессе

разговора не ищет глаза собеседника там, где их нет по естеству, ну где

находится ладонь, к примеру, то есть не смешивает подобия. Но тогда, если есть

Бог, как Высшая Инстанция Вселенной, то для познания Его в нашей природе

естества обязательно должна быть грань естественного подобия Ему,

опосредовано коего можем обозревать Его. И оная, эта грань, соответственно

положению Его во Вселенной, должна быть высшей в природе человека. Мы не

понимаем о том, что это Бог только лишь потому, что придаём Ему в данной

реальности противоестественные Ему образы, которые в данной реальности не

могут проявиться в ином обличии, а потому не правильно пытаемся

активировать с Ним отношения. Как бы при встрече мы тянем ладонь не к

подобию ей, то есть к ладони, а за ухо и получаем естественную в этом случае

не адекватную реакцию собеседника, в нашем случае Творца. Сие заблуждение

пришло к нам из древнего мировосприятия. Мы не понимаем, что это Бог

потому, что переносим естественное для нас в те сферы, где их пребывание

противоестественно, ибо в данной реальности они должны быть другими,

должны быть представлены иначе (к примеру, мы не можем решить задачи в

физике, математике и других науках). Ведь современному человеку, в отличие от

древнего, свойственно придавать значение форме в ущерб Сути, а поэтому

вопрос лишь в том, где найти ладонь Бога для рукопожатия; где найти глаза Его,

чтобы смотреть Ему в глаза; как найти Его ум, чтобы единомыслии с Ним

пребывать. (Ошибка в форме исповеди Бога обрела свою значимость после того,

как человек перестал ходить через горнило искушений, ежечасно быть

испытуемым постоянными рисками жизнью, жить на краю пропасти, где все то,

что временно и ложно должно отпадать и отпадает. До этого момента эти формы

свидетельства о Боге, этот понятийный язык удовлетворял запросам

человечества. Но это совсем не означает, что мир людей был отсталым, а совсем

наоборот – он обладал уникальными способностями мышления в совокупности

с феноменальной памятью. Отсталость развитости быта компенсировалась

особыми возможностями ума. Работа нашего мозга активирует лишь какие-то

доли процента реальных его возможностей. Просто, когда появился язык, потом

письменность, мозг разгрузился и обленился. Также как ныне мышечная масса

оказалась не востребованной из-за того, что машины почти все делают за нас).

Не может ладонь видеть цветы на лугу или оттенки их запаха, но только

чувствовать их естественное подобие для ладони при прикосновении к ним.

Органы обоняния не воспринимают механические движения идущего поезда

вдали, но только запах его после приближения. Разум же не видит вещи, но

через вещи видит уже иное проявление Божественного свойства –

Божественный порядок этих вещей, человек разумом чувствует и понимает то

подобие, которое оказалось в сфере разумения – гармонию Вселенной. Как

впрочем, Божественный порядок вещей заключен в каждой чувственно

воспринимаемой микроне – это мы увидим ниже в опубликованных здесь

суждениях, где речь пойдёт о цикличности в природе живого. То есть развитие

человека настолько далеко зашло, что то многое, когда-то бывшее чудом, ныне

же просто инструмент созерцания того же Объекта – Бога.

Логический анализ, как самая примитивная попытка обоснований о Боге,

тоже имеет лишь свою специфическую грань функционального проявления и

свою стихию функциональной свободы, свою ограниченную область выражения

Истины – либо да, либо нет. Либо Бог есть, либо Его нет. Далее включается

математика, как более конкретное решение этого вопроса: вот там Он есть, а вот

здесь Его нет. Ещё более конкретное – это биология, история. В них нам видно

форма и поведение Бога. Логика в природе человека (с её либо «да», либо «нет»)

выражается в ракурсе: чувствую или не чувствую, что досталось нам от

грехопадения первого человека – от древа познания добра и зла, как основания

«да» или «нет». Более, логика, как инструмент богопознания, ничего не видит и

никаких ответов более нам не предлагает, а потому нельзя от неё требовать

большего. Тут следует сказать ещё более точно, что если Бог «оказался» в поле

зрения, в области распознания логики или математики (других наук), то в этом

случае не нарушено важнее условие земной жизни со всеми её радостями, о

законной и востребованной части полноты природы которых так радел Лоренцо

Валла. Точнее, если логика является частью этой Вселенной, то ей требуется

тоже как-то своеобразно свидетельствовать о Боге, чтобы быть распознанным

Его подобием, а именно образом Божьим –человеком. Иными словами, в логике

человек может видеть Творца, если оная свидетельствует о Нём. Какие-то иные

логические реалии не востребованы и потому не распознаются. Если есть Бог,

то есть всё от Него производное (Им сотворённое) – в противном случае, без

сотворённого Им мира, утрачивается смысл что-то тут говорить – зачем эти

науки такие. Так как всё сотворено Богом, то имеет свойство Его – вечность. И

наоборот, Мир, повреждённый первородным грехом, наделен свойством

временности. С помощью этого критерия временности нам следует увидеть

свидетельство о вечности. То есть нам подобает видеть то, как временное

исповедует то, что ему инородно. Если бы не было временности, то мы не

смогли распознать то, что наделено вечностью, как свойством только Божьим:

«И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и

теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не

вкусил, и не стал жить вечно.» Бог именно для этого наделили мир греха

временностью, чтобы мы могли видеть Его через то, что нетленно. Закон

всеобщей относительности работает только в этом ракурсе, при котором мы

видим то, что абсолютно во всем: если мы не ведаем о зле, то нам не понять что

такое добро. Также следует добавить, что мир, повреждённый первородным

грехом, наделён ещё одной гранью временного, свойством неустойчивости – с

помощью этого критерия нам придётся свидетельствовать об абсолютной

устойчивости. Ведь мы своей природой, опосредованно коей пытаемся

познавать Творца, «… достигли крайних пределов бытия тварного, областей

наиболее удаленных от Бога, отделенных от Него не только природой, как

тварной, но также и свободной волей, создательницей нового модуса

существования – греха …». При этом, чтобы не повредить эту природу,

опосредовано коей происходит познание Бога, поражённую грехом, нам

следовало бы так выстраивать цепь наших суждений, чтобы случайно или

неосторожным словом не нарушить эту слабую нить, не повредить

последовательность хода мысли, нечаянно не утратить бы непрерывность

линии, то есть не утратить Божьего свойства постоянства, единства в данной

специфике реальности бытия, ибо вместе с этим утрачивается жизнь. Тут нужна

особенная, беспредельная нежность, стимулирующая самую высокую степень

трудолюбия ума. То есть нигде не должно быть нарушения или даже малой

натянутости в железных логических суждениях, образующих тонкую нить

последовательности и «железной логики». Так как первый Адам общался со

змием и через него познал древо добра и зла, то природа наша в земных

условиях так и осталась нести в себе что-то от образа змия, на животе

ползающем там, где ему это позволяют условия. То есть не нарушив жизненное

пространство червя, не покусившись на природу оного, которую мы носим в

себе с того самого первого времени, нам предстоит преобразуя себя, проделать

путь к Истине, причем только там и только в том месте, где этот червь может и

способен ползти, чтобы вновь вознестись на небо. Тут должно быть послушание

абсолютной силы у абсолютной слабости – таково условие бытия полноты

жизни. Червь в процессе эволюции становится заключенным в клети

человеческого организма, его приходится носить уже в себе и питать пищей

телесной (он становится кишечником). Только преображение себя самого,

позволяющее все остальное, а не строительство объектов для достижения

близости Творцу, как-то искусственно. Без этого нет полноты. Потому в наших

возможностях так и останется вечное ползание, исключены прыжки и

перескоки, мы не можем преодолеть подобно птицам глубокие овраги и высокие

горы, ибо от этого теряется основание под нашими ногами, как условие для

бытия связующей цепи суждений и человек-мыслитель, не искушённый в вере,

не может воспринять свидетельства о Боге и умирает как верующий, то есть для

веры он опять остаётся мертвым – ведь, если нарушено единство Бога,

выраженного в ненарушенной цельности протяжённости, то и живого нет, либо

оное погибает как разрушенный организм. Только образ единства Бога во всех

гранях наделён жизненностью. (Один величайший бегун всех времён сказал, что

бежать он может не быстрее своей беременной жены).

Что есть само по себе грехопадение? Если мы присмотримся к эпизоду

диалога змия с Евой, то не увидим как бы ничего такого, что покушалось бы на

жизнь первой семьи. Там просто призыв к познанию. Но познание познанию

рознь. Одни знания воскрешают, а другие смазывают всякие картины мира

бесконечно трудно связываемой реальностью. Если мы познаем Бога, то

одновременно нам раскрываются все остальные грани Его. Змий же предлагал

познание какой-то одной отдельной грани из абсолютного множества. Имея

знание о ней, человечество утратило все остальное. Также как, если вы

пребываете на вершине бытия, то вам открыта вся Вселенная под ногами. А

если решили знать большее и спустились в долину, то конечно, мы видим уже

эти буераки и поваленные деревья и хаос всеобщий, свойственный для леса, что

скрадывалось при созерцании сверху. Зато все остальное, обозримое на вершине

нами утрачено – можем видеть только то, что под носом и под ногами. Одно

исключает другое. Итак, нам открыта только узенькая абсолютно малая грань

Божественного – некоторая точка, через которую провалилось человечество,

увлекая за собой свою Вселенную. Эта яма так и осталась естественным для нас

бытием и через эту точку-грань Бог свидетельствует о Себе. Так мир человека

сузился до грани Творца, до точки соприкосновения с Ним, вместо того, чтобы

обладать полнотой.

Итак, Бог имеет соприкосновение с этим миром Вселенной в точке, которая

становится первым элементом порядка с его почти не распознанной

многогранностью в границах пораженной грехом природы Вселенной. В любом

случае, точка есть самый простейший, самый элементарный порядок вещей в

пределах Вселенной, поражённой грехом. Нам следует сразу принять это за

аксиому. Этот хоть и самый элементарный, но абсолютно многогранный порядок

потом выразится во всех формах эволюционного становления мира. Через эту

точку Он имеет влияние на падшую во грехе Вселенную. Но точка, как

элементарный порядок вещей, не имеет протяженности и потому не способна

делиться, ибо тогда стоило бы говорить о более элементарных атомах, чем точка.

То есть Бог не имеет величины во грехе – Он существует для нас через Свою

связь с нами и потому для нас имеет образ точки во грехе, величина «причастия

ко греху» коей равна нолю: «всякая тварная вещь имеет точку соприкосновения

с Божеством: это – её идея, её причина, её «логос», который одновременно есть

и цель, которой она устремлена» («Очерк …» В.Н.Лосский). Таким образом, с

одной стороны, Бог пребывает во Вселенной, но не имеет величины во грехе.

Именно эту пустоту величину мы опосредовано своей греховной природы,

наделённой греховной величиной, пытаемся распознавать, пытаемся видеть

Творца. Как бы это невозможно. А с другой стороны, так как Бог это только

лишь точка в пределах нашей природы греха, то все то имеет жизненность или

обладает свойством Творца в природе греха, что имеет многогранный образ

точки. Да мир бесконечно велик, но в поле зрения нашего попадает только то,

что подобно нам хоть в какой-то грани. К примеру, имеет образ точки в свойстве

неделимости. То есть протяженность, имеющая разрыв, образ точки не имеет в

свойстве цельности, оная уже не едина, не подобна Творцу, а потому

безжизненная – это таков закон. Нарушением единства утрачивается подобие

Богу, а потому погибает жизнь. Этот образ абсолютной простоты точки,

выраженный в некоторой неразрывной протяжённости, хоть и несет живое в

себе, но слишком уязвим для сил разрушения. Образ сей к воздействию не

устойчив и, чем сильнее влияние ада, тем уязвимость возрастает, тем сильнее

бомбардировки по устойчивости формы единого, тем сложнее формы жизни.

Это становится ключевым моментом для последующих наших суждений.

Иными словами, как только природа, пораженная грехом, в формах утрачивает

образ точки, через которую Бог оказывает животворное влияние, так сразу же

утрачивается образ Божий, выраженный в пределах возможностей пораженной

грехом природы. Нет образа Божьего – это безвозвратная смерть для живого в

земном проявлении. Хотя вернуть единство естественно Богу, ибо подобное

рождает свое подобие. Именно поэтому мы становимся вновь здоровыми.

Другой момент. Влияние через точку. Одному старцу было видение, что

группа бесов волочит лист от дерева. Иными словами. Слишком много суеты, а

результат никчемный. Бог вообще со Вселенной имеет общее в виде точки,

бездействует во грехе, а результат – обозримая красота бесконечных

множественных миров Вселенной. Бог ничего общего с грехом не имеет. Эта

святость динамична. Если грех поглощает, то святость жертвует собой,

непрерывно (постоянно) источает энергии. Следовательно, жизнью наделено всё

то, что жертвенно по сути. А так как источником всего является только Господь,

то мы остаемся лишь проводниками Его энергий и этим способны жить, имея

подобие Ему. Отсюда следует важное. Вся Вселенная разделилась надвое: то,

что имеет подобие Ему, то есть проводит Его энергии; то, что имеет грех –

поглощает. Проводимостью Божьих энергий наделено только то, что подобно

Ему, только то, что едино и цельно. (Надо также напомнить и о том, что первый

Адам ослушанием отверг только волю Божью и осталось только влияние Творца.

Земля была проклята за грех первородный, из-за чего формируются образы в

естественном отборе, а именно в единстве борьбы противоположностей за это

«место под Солнцем»,за его благое влияние. Человек волю Божью может

распознать только в молитвах, как разрушающую закон первородного греха).

Иными словами, если Бог ничего общего не имеет с грехом и вообще вне

сферы досягаемости поражения грехом, то нам, чтобы сохранить образ Творца,

чтобы сберечь образ Его в себе, приходится подобно червю тихонько даже

ползти, чтобы не расплескать содержимое в нас и не утратить ту священную

связь, ради коей наше движение остается осмысленным – такова природа

логического анализа, который, как только утрачивает цельность логической

цепочки суждения о Боге, как только цепь прерывается, так сразу становится

ложной, то есть безжизненной, не имеющей образа Божьего, не проводящей

свидетельства о Боге в своей специфической сфере функциональной

значимости. Это, хоть и второстепенная, но тоже важная часть жизненной

полноты, которая значима и которой нельзя пренебрегать (об этом на языке

понятий своего времени говорил св. Нил Сорский). Нам никуда от этого не

деться, ибо через эту дыру провалился первый Адам и с тех времён по-

прежнему нам самим приходится приземляться на самое дно этого бытия и

потому тоже хочется побыть в слабости без напрягающего духовные силы

познания Бога, то есть нам мало верить, надо просто ещё и уверенно знать,

иметь научное знание. Потому тут надо изменить вопрос и сказать так чисто в

стиле математического анализа: исходя из того набора возможностей анализа и

наших знаний о Вселенной, если есть Бог, то где Он именно пребывает и где Его

нет? Покажите нам Его. То есть, если Самого Бога нам видеть очень и очень

затруднительно, то с помощью возможностей математики оказывается

разрешимым хотя бы узреть то место, где Он пребывает – Его координаты. Нам

с помощью анализа остаётся довольствоваться только этим и ни на что иное он

ответить не может, и нет смысла нам этим грузиться. Ведь математика и логика

не призваны давать качественные оценки, но чисто описательный функции в

критериях ответа на вопросы «да?» или «нет?» (Есть Бог или нет Его?)

Координатные характеристики о месте положения (если есть, то где Он

именно?). Ведь, к примеру, линейкой мы можем измерить только то, что может

быть измерено – расстояние. То есть, если Бог есть, то нам удастся измерить

только то в Его естестве, что попало в поле досягаемости линейки – может быть

измеренным ей. Всё остальное, бесконечно многогранное бесследно окажется

утраченным и вне возможности опознания. Также как глина свидетельствует о

человеке, оставившем в ней когда-то след своей ступни. Но это только отпечаток

ступни или даже сапога, а все остальное в природе человека, бесконечно более

многогранное и сложное так и остается за пределами возможности этого

своеобразного углубления рассказывать о человеке. Также соотносится всякий

анализ в науке к абсолютной Истине, при котором – да, явление Бога есть – вот

его отпечаток. Но это не Бог, а только отпечаток. Это важно, ибо неискушённый

человек сразу же заявляет об этом, как об Абсолюте, творя из этого идол,

который не несёт в себе Силу, но только свидетельство о Боге, о Том, Кто эту

Силу дает. Также как Луна, хоть и светит ночью, но это не источник света, а

только отражатель, свидетель о Солнце – загара вы не получите, к примеру. Так

гордецы обманом уводят народы в бездну за собой.

Для приведённых ниже суждений необходимо сделать оговорку, ибо труды

будут читать многие подкованные богословы. Чтобы быть корректным приведу

слова В.Н.Лосского из его «Очерков…»: «Его воля для нас – тайна, ибо воля

есть отношение к другому, а ведь нет другого, кроме Бога; творение из ничего

для нас непонятно. Мы знаем волю Божию лишь постольку, поскольку она

является Его отношением уже к миру сотворённому. Она точка соприкосновения

между бесконечным и конечным, и в этом смысле Божественные влияния

является творческими идеями вещей, их «словами», их «логосами».» Итак,

имеет место быть точка между двумя стихиями, через которую мы знаем о воле

Бога в той степени, в какой «она является Его отношением к миру

сотворенному». Как это проявлено нам станет ясным лишь тогда, когда

разберёмся в самих себе, в своей природе.

Всякий из нас стоял на берегу реки. Воды её текут вдоль береговой линии.

Если бы земля под нами (и мы, стоя на ней) двигалась тоже с такой же

скоростью, то нам не распознать перемен в воде – раз нет контраста, то река для

нас была бы лужей. То есть, первым условием, которое позволяет человеку

видеть изменения в реке – постоянство берега, недвижимая точка отсчёта (в то

же время, о постоянстве берега можно судить благодаря течению реки, что также

важно для нашего исследования). Всякий из нас помнит все перемены в

организме, от раннего возраста до этих минут, когда вы читаете эти строки.

Относительно берега или стоя на коем, мы можем замечать перемены в себе от

раннего детства до этих мгновений, происходящих в самом себе и окружающем

мире. В нас самих и в окружающем пространстве Вселенной постоянно что-то

рождается и отмирает, и вновь рождается относительно берега сего. Это та

самая часть человеческой природы, которая останется жить после смерти. Нам

же важно сделать пояснительные выводы, значимые для всех наших дальнейших

суждений (потому их следует запомнить): так как мы наделены обоими

составляющими «берега и реки», то каждая часть нашей природы видит только

свое подобие. Природа поражённая грехом видит грех и его разрушительные

последствия, а ум, как дар Божий видит то, что удерживает мир, формирует в

нём порядок, какие-то критерии постоянства и красоты.

Теперь важно сказать о том, как они сопоставимы между собой эти две сферы

познания. Как уже сказано ранее по тексту, что Бог для того, наделил нас

временностью бытия, чтобы мы могли видеть то, что непреходящее, вечное,

нетленное, устойчивое. Возьмите прямую и ровную палку и выведите в

состояние вертикального равновесия. Если мы её отпустим, то согласно логике

вещей и законам распада, оная упадёт и мы даже можем сделать некоторые

расчеты траектории падения. Но палка – мертвый предмет, а потому

подчиняется мертвым законам анализа. Живое же наоборот постоянно

восстанавливает равновесие, борется за свою жизнь, не смотря на все

постоянные покушения на него: погода, болезни и так далее. Это та самая часть

естества, где законы логики, с их способностью выражать последовательность,

не имеют сил выражать Истину: логика властна только над процессами распада,

разрушения. То есть законы анализа правдиво проявляют себя только там, где

есть токи жизни, и как-то своеобразно уникально свидетельствуют о Творце (о

береге) в естественной для себя специфике, явленной в логической непрерывной

цепочке суждения, как мерило или мерное неразрывное освидетельствование

происходящих перемен и изменений, что означает лишь одно – сфера

определения любого анализа, обоснованного чувственным восприятием, не

переходит границу береговой линии (просто не может этого сделать, а потому

следует сразу сказать, что всякие размышления о познании Сущности

Божественного с помощью мышления будут безрезультатными и неверными,

ведь законы бытия в пределах берега иные, чем в стихии всеобщей

относительности). То есть, если говорить о творчестве, то творение, как образ

Божий, несет в себе именно это качество движения из абсолютного ничто в

творение Бога (согласно Священному Писанию). Просто иначе быть не может,

ибо абсолютная бесконечность Божественного так и будет активировать

движение до хоть какого-то подобия Творцу – к совершенству. Потому и образ

того акта творчества также – это постоянные изменения, то есть переход из

одного состояния в иное, отстоит от Естества Бога также бесконечно далеко, как

соотносятся между собой движение и постоянство. Исходя из сказанного о точке

отсчета в нашей природе (берег-река), наша природа людей двоичная (в рамках

нашего анализа) и так как подобное может познаваться подобным, то все вокруг,

попавшее в поле обозрения или то, что стало видимым и чувственно

воспринимаемым неизбежно наделено той же двоичностью, подобием двоичной

природе самого человека. Пусть даже мир бесконечно множественный, но

выделяем из него только то, что оказалось нашим естественным аналогом –

границей двух реальностей, образующей формы. То есть самый этот процесс

молитвы, общения с Богом не предполагает вообще никакой даже малый

контакт с токами живой реки, но только с берегом. То есть, нет места вообще

никакой созерцательности ни чувственно, ни умом, ни сердцем, ни духом, ни

душой, ибо всякое наблюдение или осязание, или ощущение есть уже

распознанная чувствами или умом переменяющаяся реальность, как причастное

к текущим водам. То есть это только лишь творение Его, но не Сам Он. Об этом

же говорят опытные святые отцы Церкви. То есть важен не контакт подобных

друг другу граней природ двух собеседников, а опосредованно этих контактов

качественное единение в духе, без чего все остальные формы единства

перестают иметь смысл. Так как Божественное единство всего изначально было

во Вселенной и это есть естество жизни, то эта линия так и остается

доминирующей через всю историю мира и Вселенной. Всё то, что способствует

этому, то и остается, как значимое и распознаваемое как форма живого. Так

формировалась цивилизация. В исполнение «полноты времен» Премудрость

Божия, действующая в мире как сила, промышление, входит в исторический

процесс эволюции, как Личность. Так как Бог велик бесконечно, то и Лик Божий

смог фотографически выразиться лишь в самые последние моменты всеобщего

движения становления Образа Божия в природе вещей.

Следует назвать более широкие определения о Том мире. Каждый из нас

помнит все биологические изменения в себе в процессе взросления организма.

Каждый из нас помнит свои переживания в душе: печали, утраты любовь, и

несчастье разрушений – всё это было и прошло. Что тогда осталось от того? То

есть, в каждом из нас есть некоторый берег, о свойствах которого

свидетельствует все это происходящее в нас и вокруг. То есть это постоянство,

как радость стабильности, когда нет никакого относительного, временного;

когда порядок вечен; когда везде чистота; когда живы все те, кто нас родил и

любит, имеет ещё и эти сопутствующие грани и оттенки. Но в нас есть и вторая

составляющая двоичной природы, течение вод, в которых постоянно все

счастливое утрачивается, стабильное разрушается, живое гибнет, любимое

уходит в никуда, чистое грязнится. Получается, что Бог – источник всех

удовольствий и всех форм радости, но всякая радость в Творце требует

избавиться от всего временного и тленного, не имеющего подобия Ему. «Мы уже

не раз говорили, что свойство личности заключается в отдаче. Как от природы

«отличная», как «не природная», как личностная, она выражает себя в отказе от

бытия для самой себя»

Пророк Моисей, как пишет Дионисий Ареопагит, чтобы беседовать с Богом,

«начинает с очищения, затем отделяет себя от нечистых; он слышит «звук труб

весьма сильный, видит множество огней, бесчисленные лучи которых

распространяют яркий блеск; затем, отделившись от толпы, он достигает с

избранными священниками вершины Божественного восхождения. Однако и на

этом уровне он ещё не в общении с Богом, он не созерцает Его, ибо видит не

Бога только то место, где пребывает Он». Он видит лишь то, что оказалось в

области возможности созерцать святым естеством духа праведника. К более

глубокому познанию Творца мы не сможем подойти, ибо сокрыто за границей

наших возможностей. Да и Сам Творец по Своему великому человеколюбию

утаивает от нас то, что может разрушить нашу природу. Самая основная идея

Православной веры состоит в том, что абсолютная сила Бога несет послушание

у абсолютной слабости человека, ставшей частью всей полноте жизни. Чтобы не

навредить ей, Творец относится бережно к ней с особой нежностью.

Далее здесь будет несколько сложное обоснование, то есть у любителя

могут возникнуть сложности понимания. Но это важно для дальнейших

суждений.

Всё вокруг несёт в себе две составляющие (берег-река) и то, что уже на

«берегу» – это уже область только духовного восприятия, а не мысли, о чем

сказано в предыдущей статье. Исходя из закона, гласящего, что подобное

познается подобным, следует сделать важный вывод, что все вокруг,

оказавшееся в поле обозрения, так как оное распознается нашими органами

чувств, то наделено теми же составляющими из той же береговой линии, то есть

граница двух реалий проходит в любой области познания Бога человеком. Далее,

следует сказать следующее, что течение вод, как переменное, нужно выразить

более точно применительно к явлениям во Вселенной. Если берег –

стабильность, то течение вод – это разрушение стабильности, то есть распад.

Исходя из наблюдения за током перемен, мы видим все свойства этого берега,

как разные имена понятия постоянства. И вот тут вновь следует напомнить об

опасности ошибки, ведь как бы то не было все эти имена Бога остаются только

лишь производными Бога, Его свойствами, но это не Сам Бог. Также как ладонь

вашего товарища, которую вы пожимаете при встрече, является только лишь его

ладонью, а не он сам. То есть, мы ошибочно можем назвать Бога в каком-то Его

проявлении, что и называется идолом (также как ладонью можем ошибочно

назвать человека). По понятным причинам, чтобы ошибочно не назвать Истину

каким-то её проявлением, самом содержании данной книги мной будет много

раз делаться напоминание об этом, адаптировано к смыслу излагаемой темы.

Всякий распад – это только лишь умопостигаемое разумом человека,

поражённого грехом. Мы видим перестроение в более совершенную форму, но

сам конечный результат, новая возникшая более совершенная реальность

ускользает от нашего взора. Поэтому мы видим Бога в противоестественных ему

проявлениях, опосредовано коего нам открывается некоторое знание об

источнике-эпицентре. К примеру, Бог дал временность или относительность для

того, чтобы мы могли увидеть вечное и непреходящее, свойственное Творцу.

Хотя, на самом деле, так как Он существует, то сие разрушением быть не может

– это очередной этап процесса перестроения, как неизбежное неотъемлемое

качество всего живого – только лишь следующая ступень лестницы возрастания

до абсолютного подобия Богу. Просто сама по себе природа, оказавшаяся в

сфере нашего сильно ограниченного чувственного восприятия, не может

вмещать в себя ту полноту Божественного, обозримо обозначившуюся в

результате естественного возрастания к Его совершенству. В этом процессе

перед нашим пораженным первородным грехом взором появляются образы, о

которых мы своей поражённой природой опять же ошибочно свидетельствуем

как о Божественном, а потому ускользает из восприятия вновь возникающая

после перестроенная реальность. Когда эти образы-идолы разрушаются тоже, то

мы думаем, что это смерть. Сие воспринимается в виде разрушения совсем по

иной причине. Просто они теряют свою значимость как свидетельство о Творце

как не полное Его выражение, когда мы начинаем набирать высоту поднимаясь

по лестнице духовного совершенства. Ведь всё великое распознается с

некоторого расстояния, также как картину, написанную маслом, вблизи не

рассмотришь. То, что было для нас Божественным, постепенно утрачивает

прежнее значение – всё более и более выявляется ограниченное

несовершенство. В то же время, вновь возникшая после перестроенная

реальность становится более великой, из-за чего выпадает из возможности быть

распознаваемым прежними способами, уходит из поля зрения и потому

воспринимается как небытие. Ведь Бог Своим влиянием может только

совершенствовать, при Нём распад невозможен. А без постоянного

последовательного перерождения невозможно бытие эволюции, в которой

естественный отбор, в коем выживает сильнейший, все сильнее и сильнее

вырисовывает более совершенные формы, как очертания Абсолютной Силы –

Бога. Получается, что если мы не возрастаем в Боге совместно со всем

мирозданием, то перестаем видеть все то, во что переродилась эта реальность,

чем оная стала после «смерти»-перерождения. «Просто человек изначально был

сотворен обожающимся, тяготеющем к соединению с Богом. Ведь свойство

первозданной природы выражалось в самую первую очередь в этой в этой

способности приобщаться к Богу, все более и более прилепляться к полноте

Божества, которая должна была пронизать и преобразить всю тварную природу»

(святой Иоанн Дамаскин). Это с одной стороны, а с другой, каким бы процесс

разрушения не был, распад происходит в пределах категориальной

формальности, свойственной природе Вселенной поражённой грехопадением.

Распадается грех, а продукты разложения так и остаются частью Истины в поле

Её зрения и влиятельной досягаемости, только теперь уже несколько далёкой от

полноты в той законченности, что была до распада. Так как частное остается

частью полноты Истины, а Истина – это живое начало, то неизбежно в

возникающих новых соединениях будет новое возрастание до прежних пределов

относительной законченности полноты только теперь уже в новом уникально

сложившемся специфическом выражении, свидетельства о Творце. Очевидным

образом это проявится только в одном случае – когда условия среды, в которых

оказались частицы распада, будут благоприятными для выражения полноты в

сфере возможности нашего восприятия. То есть по грехопадению само по себе

разрушение общего и живого происходит до тех пределов неделимости, коим

внешние условия позволяют возрастать до прежних форм выражения полноты

Божественного, пребывающей в поле нашего обозрения. К примеру, если клетка

попала в естественные условия жизни, то из неё может возникнуть организм

(теперь это называется клонированием). Если условия не позволяют, то клетка

разрушается до составляющих её сложных органических молекул, которые в

реалиях земных становятся строительным материалом для новых клеток и так

как имеет место влияние Божественного опосредовано Солнца, то начинается

развитие до определённой законченности полноты Божественного в

специфическом выражении Его Природы, свойственной для нашей области

мировосприятия. Если условия инородны даже органическому соединению

молекул, то предел распада может произойти ещё до более элементарных

частиц, но опять же при Божественном присутствии, то есть Его влиянием

(которое никогда не будет инородным даже для абсолютной пустоты)

стимулируются новые соединения, выражающие только грани Божественного

активатора жизни опять же до специфической полноты выражения

Божественного. Так замысел Бога о Его тварении, не утраченный по

грехопадению, осуществляется в пределах пораженности грехом в земных

условиях. Таково «богословие «Божественных имен», которые проявляются в

тварном», как «лестница «богоявлений» или богопроявлений в тварном мире».

«Бог нисходит к нам в Своих энергиях, которые Его являют, мы восходим к

Нему в «соединениях», в которых Он остается природно непознаваем». Именно

эту реальность свидетельствующую о Творце на каждой ступени восхождения к

Нему. При этом «на каждой ступени восхождения, приближаясь к более

высоким образам или идеям, мы должны остерегаться того, чтобы не создать из

них понятий – «идолов Бога». Тогда только мы можем созерцать Божественную

красоту, видеть Бога постольку, поскольку Он становится видимым в творении».

(В.Н.Лосский «Очерк мистического богословия Восточной Церкви. Глава

«Божественный мрак»)

«Идолы Бога», по слову В.Н.Лосского, имеют множественные вариации и все

они наделены одним общим свойством – некоторой степенью временности и

тления в отличие от настоящей вечной Правды. Когда мы общаемся с

собеседником, то есть с личностью, мы не рассматриваем на нем разные его

определения, а сообщается сознание со своим же подобием – сознанием. По

этой причине, чтобы мы не путали Божественное с чем-то иным, Он помогает

нам избавиться от всего того, что мешает истинному единству с Ним, то есть

попускает болеть всему тому, что временно. То, что оказалось воспалённым, то

скрадывает радость бытия, выгоняя человека с прежних мнимых представлений

об истинных ценностях к настоящим. Истина, как сказано выше, это ещё и

экстаз, радость бытия, которая непреходящая в любых реалиях, болезнях,

ситуациях и испытаниях жизни. Человеку естественно быть там, в Раю. И после

грехопадения замысел Бога на человеке не изменился, изменился только образ

жизни, который способствует этому пребыванию человека во Царствии

Небесном. То есть Царствие Небесно так и осталось достоянием человека, ибо

Бог не бросает слова на ветер. Его слово во веки веков. Но только теперь, чтобы

быть в Нём, чтобы пребывать в той же кондиции счастья во Царствии Небесном

заповедано трудиться в поте лица с молитвой. Это единственно верный путь к

радости жизни. Люди научились воровать и приобщаются к этому экстазу через

алкоголь, наркотики, прочие грехи. Эти страсти – просто иные имена идолов.

Так как форм экстаза множество, то по слабости человека все они сбивают с

толку, становятся, повторюсь, некоторыми «идолами Бога», формами идеологий.

А так как непреходящим может быть только Божественное, то непреходящим

оказывается и радость, и полнота счастья от присутствия Божественного на

человеке, а потому может безошибочно распознано только в страданиях. Именно

по этому страдания нам ниспосланы Самим Богом при отпадении человека от

Бога (в поте лица будешь добывать себе хлеб), чтобы мы могли безошибочно

распознавать и познавать Его, как несущего экстаз. Как то, без чего жизнь

невозможна.

Чтобы познавать Божественное, необходимо отторгнуть всё мыслимое и

созерцаемое (в науке это называют апофатизмом). Нужно торжество над самим

собой. Бог помогает человеку найти Себя, даруя для этого боль, ломает в нас

идола и человек, понимая, что радость ушла и появилась боль, оставляет и ищет

то, что несёт ему радость. Поймите правильно, что если Бог есть, то самым

важным и священным в нашей жизни может быть только познание Его через

единение с Ним, а потому всё в этой жизни будет служить только этому условию

живого и даже самое страшное: боль, болезни и смерть.

Один великий подвижник всю жизнь страдал от болезни и вот выздоровел.

Старец стоит и плачет перед иконой, умоляя Творца вернуть прежнюю болезнь

вновь: «По что Ты меня оставил, Господи?» Бог победитель есть абсолютно

всего. Поэтому, чтобы общаться с Ним нужно быть таким же как Он,

победителем, причем все победы начинаются только самого себя, с победы

только над самим собой, пребывающем в напряжении сил и болезнях. Победив

себя даже в малом, мы становимся подобными Ему хоть в малом и потому

можем общаться с Ним, как со своим подобием. В ликующем от Благодати

сердце, всякие боли уходят, страдания прекращаются. То есть сама по себе боль

или болезнь – это помощь человеку избавиться от всего того, что мешает ему

пребывать в священной связи из-за некоторых «идолов Богу», ведь уйти от них

можно только в молитве только в одном случае, при реальном единстве с Богом.

Это высказывание нам дает возможность сделать нужный вывод: во время

испытаний веры, если нет возможности препятствовать разрушающему устои

злу, нужно смирение, ибо не устои утверждают радость на сердце и настоящее

счастье, а та самая победа над собой, то самое священное единение человека с

Богом, что эти устои потом возродит. Это есть самое нужное, как фундамент

будущего устройства государственности, а именно возможность Божественному

проявиться на судьбах будущих поколений.

На основании суждений об отличиях полноты от частичности или общего от

частного, мы можем освятить ещё некоторые столь важные для понимания

моменты. Так как в этом бытии кроме Бога и Его творений нет ничего, а Он есть

жизнь, то все остальное будет следствием или производным, или формой

выражения тварения Его жизни – ничего иного в этой реальности быть не

может. Остается лишь рассмотреть то, как должны идти процессы эволюции в

данной реальности осквернения грехом. Надо сказать, что само грехопадение в

понятийном языке философии (в пределах созерцания на мир через грех)

выглядит как взрыв, как движение от общего единого ко множественному

частному. Так как природа с грехом ограничена, то может воспринимать только

то, что оказалось в пределах её возможности видеть – разрушение, а Сам Бог, по

причине Своего абсолютного величия, уходит из поля зрения, как реальность в

привычном для нас формате, которую мы можем освидетельствовать

чувственно. Уходит из поля зрения также реальное положение дел – нет

разрушения, ибо в Боге и при Его влиятельном присутствии все возрастает.

Разрушение – это новое перестроение под более совершенное свидетельство о

Нём. Потому Общее, как свойство берега, то есть стабильности, уходит из поля

зрения в том его прежнем качестве уникально сложившейся полноты исповеди о

Боге на природе, какое мы уже привыкли видеть и чувственно воспринимать. То

есть, как только появляется некоторое подобие Богу, то есть некоторая полнота

свидетельства о Нём в пределах поражённой грехом природы, так сразу же

обнаруживается невозможность распознавать её бытие – нет греховного подобия

нам в неполноте выражения Божественного. Мы, наделённые неполнотой

частного, набираем эту высоту, но ещё пока не можем распознавать полноту

всего этого общего, так как не подобны ему. Тем самым, этим движением

разрываются ставшие тесными старые одежды. Для нас грешных это есть

распад и омертвление. Именно по этой же причине, Бог оказывается в вечной

недосягаемости для всего вокруг. С одной стороны, мы несём в себе

Божественную полноту, а потому наделены Его подобием, то есть, мы как Он,

имеем жизнь, а с другой стороны есть ещё одно условие жизни – возрастание до

Божественной полноты. Мы несем в себе полноту Божественного как

возрастающие к ней, как имеющие возможность её вобрать в себя, а потому

живем этим движением к полноте. Так как Он абсолютно велик, то полнота Его

нам дается постепенно. Пока оная нам дается, пока мы имеем возможность

возрастать в Нём – этим только мы живы.

«Личность, утверждающая себя как индивид и заключающая себя в пределах

своей частной природы, не может в полноте себя осуществлять – она

оскудевает». Потому живое требует развития до полноты Творца и так как

Божественная полнота абсолютна, то есть велика, то оная так никогда не сможет

быть выраженной в тварном и движение к Нему будет вечным. То есть тварное

несет в себе Божественное свойство единой законченной полноты Господа, как

образ Его и в то же время, тварное абсолютно далеко отстоит от Его Естества, а

потому тварное должно пребывать в постоянном совершенствовании к Образу

Бога. После грехопадения ничего не изменилось в замысле о тварении, но

изменился образ совершенствования природы, в которой появился грех. Это

обуславливает следующее – возможность вместить в себя полноту Бога всегда

имеет некоторый предел, после которого движение к совершенству в данном

греховном естестве природы теперь уже становится невозможным – наступает

разрушение всего того, что этим грехом оказалось поражено. Мы в постоянном

движении совершенствования, в возрастании при сохранении в себе

законченной полноты. Законченная полнота – это свойство, возникшее не на

ровном месте, а свойство, вытекающее из самого единства Бога, специфически

выраженного в одном из множества своих проявлений – Законе Сохранения

Энергии, пришедшей от Солнца, как образа Его. Подобное рождает только свое

подобие, не только как несущее в себе единое целое (центра галактики),

свойственное звезде, но возможно и по сути. Так как всякая полнота имеет

начало и конец, то энергия есть активатор движения, которое имеет и начало, и

конец, образуя некоторый фотографический образ естества энергии, как

выражение полноты только в самой зачаточной, наипростейшей форме. Можно

ли её отнести к виду нетварной энергии? Трудно тут сказать – может это нам

станет известно со временем, но для нас важно, что потом это примитивное

движение, базисно оставаясь тем же единым и абсолютно простым, формально

усложнится в процессе эволюционного стремления природы более точно

выразить все грани Божественного. Бог остается самим Собой, несмотря на все

попытки переменчивой природы изменить Его, но изменяется природа. При чем

настолько точно, что, к примеру, как только цветок специфично выразил всю

полноту свидетельства о Солнце, тут же начинает увядать, давая ход проявления

уже иным граням полноты Божественного – в семенах. Растение накапливало

силы в течение всего года, чтобы своеобразно «сказать свое слово» о Боге и,

сотворив сие священное для себя, начинает формировать плоды, как частное

свидетельство об общем. Как-то несколько не научно звучит, но мыслим мы в

критериях живого общего и его понятиями, вне коих любое учение не имеет

смысла. Сама по себе наука – это есть то зло, через которое нам раскрывается

доброе. Почему наука есть зло? Потому, что в поле её анализа попадает только

то, что терпит распад. То, что не распадается или то, что не мертвое есть –

научному анализу не поддается, ибо живет по своим законам.

Если мы попытаемся вывести палку в положение вертикального равновесия,

то обнаружим, что оная постоянно падает вновь. Почему оная падает? Потому

что мертва есть. На здоровье живого организма постоянно что-то покушается,

постоянно выводит его из положения равновесия, но живое борется, постоянно

восстанавливает это равновесие. Процесс становления до некоторого максимума

возможности пребывать в равновесии – это есть жизнь. Процесс деградации –

это смерть, опосредовано коей мы имеем способность распознать свое подобие

– живое. Так как становление или восстановление происходит до определённого

предела возможности природы выражать полноту Божественного, то после этого

предела возможности поражённой грехом природы исчерпаны. Почему, потому

что форма всегда выражает движение. Точнее это есть образ движения. К

примеру, в храме из года в год обваливается штукатурка, кирпич и прочее.

Чтобы поддерживать прежнюю форму, нужно движение или приток

строительных материалов: кирпича, извести, цемента, песка и т.д. Если это

движение прекращается, если возрастание нет, то форма тут же терпит распад.

То есть, как только наступает максимум выражения Божественных свойств в

пределах реальности, так сразу более некуда двигаться – наступает предел.

Палка, в процессе становления или отпадения от вершины равновесия – это не

есть идентичное тому, чем оная является в положении максимума в верхней

точке, когда все эти отклонения от равновесия настолько пока ещё малы, что

никакого движения отпадения от точки равновесия мы не распознаем. Начало

падения – это только ещё начало, но не само падение. А так как нет движения,

как важной кондиции нашей природы, то нет и формы. Это означает, что это

состояние для нас выпадает из восприятия и нам сие представляется смертью.

Это первое.

Второе. Восприятие замечает только перемены относительно постоянства

берега, что есть одно из свойств состояния равновесия нашей палки.

Представьте себе живого барана. Он мертв или не существует для нашего

познания вкусовыми ощущениями и пищеварительной системой – организм

барана не распадается, а потому мы его не «видим» вкусом. Природа познания,

поражённая грехом, «видит» только то, что умерло, терпит распад. Но он жив

(держит равновесие) и существует для разума и для души – можем как-то с ним

общаться и жалеть. Опять же следует подчеркнуть, что это ошибочное

восприятие возникло из-за грехопадения, через призму коего наши чувства

распознают только то, что деградирует, отмирает (см. 3 том «Некоторые

технические стороны вопроса.»). Возрастание тварного в Боге не имеет какого-

то ограничивающего грехом предела, а потому бесконечно. Во Царствии

Небесном условия среды располагают к вечности и бесконечности возрастания,

ибо возможности Царствия Небесного таковы, что для максимума выражения

Божественных свойств нет пределов для реальности Рая. Это несколько

подтверждается археологическими находками. Огромные организмы животных,

насекомых, а также гигантские растения – все это могло возникнуть благодаря

благоприятным, более подобным Раю, условиям жизни и внутренних

особенностей самих элементов живого. А само Священное Писание

свидетельствует о том, что первые люди жили более 900 лет. Двигаясь от общего

к частному, нам удалось ответить на некоторые вопросы, выразить частные

моменты. Хотя специально эта цель не преследовалась. Примерно также решим

проблемы математики, квантовой физики, биологии, не задаваясь особенным

стремлением к этому.

После распада, возникшее видимое нашей природой греха частное в Боге всё

равно остается частью общего, то есть остается живым. Точнее распадается

только то, что мы можем видеть грехом – течение, специфично сложившееся. Но

сие является только оттенком Царствия Небесного даже в такой сложившейся

односторонности, но стимулированное Божественным влиянием, вновь

возрастает до естественной законченности полноты. Итак всегда: возрастает до

предела, распадается на элементарные составляющие и вновь начинается

стимулированное Богом возрастание. К примеру, все что становится почвой,

стимулированное Солнцем, вновь становится растением. Если возникшая

полнота остается в поле зрения возможности человека видеть, то перед нашим

взором появляется реальность. Если полнота не вмещается в прежние

возможности восприятия органами чувственной природы, то по мере

приближения ко Творцу, обретает иные может не ведомые нам перспективы

полноты. Законченная полнота Божественного, специфически и уникально

выраженная в данной своеобразно сложенной природе, наделена полнотой

свидетельства о Боге. А так как Божественное для греха не существует, то, как

только возникает законченность в полноте свидетельства о Боге опосредовано

поражённой грехом природы, так сразу же совокупность всех критериев

развития, как форма, свидетельствующая о Божественном, должна тут же

исчезнуть для нашей Вселенной поражённой грехом, вновь разрушаясь на

множественные частные элементарные составляющие. Мы об этом сказали чуть

выше, что движение формирует воспринимаемый образ, а потому как только

приток заканчивается – тут же форма распадается. Парадокс: частное,

ограниченное первородным грехом, но стимулируемое Божественным влиянием,

возрастает до законченной полноты и потом тут же разрушается – просто

полнота не может вместиться в пораженную грехом природу. Причем,

разрушается для того, чтобы в следующем цикле свидетельствовать о

Божественном несколько иначе, более полно и сложно выражая Его Природу

реализованной в случайной полезной мутации, тем самым выстраивая древо

эволюции всех форм живого в абсолютно во всех сферах бытия. То есть если

имеет место присутствия Творца, то даже при простом Его присутствии смерть

выступает устроителем лучшего, обыкновенной переменой внешнего вида. Так

Вселенная, не до конца поражена грехом, то пребывая под влиянием Его

свидетельствует о Нём и об образе приобщения человека к Нему, указует

человеку единственно верный путь к Богу (именно его прочитали мыслители

Древней Греции, но также и то, что пройти по нему суждено только Богу). Так

соотносится мир в состоянии до грехопадения, к его состоянию после

грехопадения, при котором подобное взаимодействует только со своим

подобием. И то, что утратило взаимное подобие, перестает иметь контакт между

собой, тут же воспринимается как отсутствие, как пустота.

Так как согласно Священному Писанию, первый Адам не до конца отпал от

Творца, то есть после поражения грехом продолжил общение с Ним (общение с

утраченным подобием Богу не есть молитва, а просто не имеющее силы

самооправдание), то и во Вселенной разрушается только то, что может быть

разрушенным, но в Боге остается быть единым и потому подверженным

единящему влиянию Бога. Потому той остаточной частицы прежнего

естественного причастия Богу, не утраченного при распаде, достаточно для того,

чтобы влияние полноты оказывало бы через неё какое-то организующее,

восстанавливающее прежнюю гармонию воздействие, в полном соответствии со

степенью причастия частицы к этой полноте Истины. То есть подобие Творцу

утрачено не полностью, то есть всякое бесконечно малое частное имеющее хоть

малую толику причастности к полноте, или имеющее что-то общее с полнотой

(хоть и частичное) или частицей полноты, а потому может взаимодействовать

опосредовано той самой сущности, которая является и остается общей по

прежнему, опосредованно которой может произойти взаимодействие, то есть

опосредовано её попадает под влияние полноты и становится тем самым

организующим полноту живого в земных условиях – строит организм. (Этот

момент благотворно скажется потом на способности жизни иметь гибкость в

эволюционном строительстве новых форм живых организмов). Вот это

взаимодействие общего, полного выражения Божественного и многовариантного

множественного частного вычерчивают нам в единстве борьбы

противоположностей некоторые образы. «Это не рационалистические сведения,

которые мы сами сформулируем, не понятия, сообщающие нашим "разумным"

способностям положительное знание о Божественной природе, это – скорее

образы или идеи, способствующие тому, чтобы направить, преобразовать нас к

созерцанию того, что превосходит всякое разумение». (В.Н.Лосский «Очерк

мистического богословия Восточной Церкви») А если сказать, что полнота, как

иное имя общего, сама по себе для нас, наделённых природой греха, является

чувственной пустотой, то мы можем иметь представление о том, в какой

примерно реальности и где пребывает Бог.

Двоичность природы, выраженная аллегорично нами как берег-река –

вездесущее состояние Вселенной. Всё то, что мы познаем чувственно

обязательно подобно нам в этом срезе двух составляющих, в противном случае

мы ничего бы не могли распознавать, как реальность. Мы можем видеть только

то сущее, что стало процессом взаимодействия обоих стихий. Мы видим сферу

бытия, которая в природе вещей неизменная (иными словами постоянство)

только является нам опосредовано какого-то поражённого грехом

взаимодействия, то есть мы видим то, что является тем самым берегом,

относительно которого мы замечаем вокруг перемены через поражение грехом.

Ведь только зная о зле, созерцая через зло, нам становится ясным что есть добро

и где это добро. То есть мы видим Промысел Его, десницу Творца, опосредовано

поведения всеобщего движения, явленного нам как твердое, жидкое и

газообразное вещество. Таким образом, изначально материя нам указует то

направление, в котором пребывает Бог и куда следует двигаться, только не так,

как это делают ученые, ибо то, с чем они туда лезут, наделено поражением

первородного греха и потому могут вызвать только то, что естественно для него

– подобие первородного греха, то есть расщепление, как новая степень зла. В

этом есть содомский грех, ибо искать в Боге злое нельзя.

1 И пришли те два Ангела в Содом вечером, когда Лот сидел у ворот Содома.

Лот увидел, и встал, чтобы встретить их, и поклонился лицем до земли

2 и сказал: государи мои! зайдите в дом раба вашего и ночуйте, и умойте ноги

ваши, и встаньте поутру и пойдете в путь свой. Но они сказали: нет, мы ночуем

на улице.

3 Он же сильно упрашивал их; и они пошли к нему и пришли в дом его. Он

сделал им угощение и испек пресные хлебы, и они ели.

4 Еще не легли они спать, как городские жители, Содомляне, от молодого до

старого, весь народ со [всех] концов [города], окружили дом

5 и вызвали Лота и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь?

выведи их к нам; мы познаем их.

6 Лот вышел к ним ко входу, и запер за собою дверь,

(Быт.19:1-6)

Эти люди хотели узнать о том, что у ангелов Божьих злого и нашли огненную

серу с небес – то что хотели. Только жить с этим оказалось невозможно. Поиск

зла, как подозрительность – вот суть содомского греха. Нам же естественно

искать добро через злое, спрятанное злом. Человек несет в себе Божественное,

вопрос в том, как помочь ему это раскрыть для мира. В этом есть та самая война,

побеждать в коей нам всем жизненно важно.

Поэтому, исходя из всего прежде сказанного, материя есть самая первичная

феофания, которая полнотой специфического свидетельства о Творце

рассказывает о Нём в пределах возможностей природы материи вот таким вот

образом. Материя из которой мы состоим – это самые первые ворота на пути к

Нему (самая первая ступень). На каждой ступени явлено нам свое

специфическое свидетельство о Нём, рискующее стать идолом Бога.

Чтобы вести исследования, изначально уже следует сказать важное о том, что

наша Истина должна обладать неотъемлемым свойством животворения, в

противном случае, оная Правдой быть не может. Истина, как приносящее

радость, всегда есть вид общего плана тварного мира, в котором сливаются во

единое целое все частности и конкретности. Так как изначально мы несем в себе

поражение первородным грехом, скрадывающего и отягощающего наши

возможности быть с Богом и зреть общий радующий душу план окружающего

мира, то мы вынуждены всегда подниматься от конкретного, частного и

множественного к общему и животворящему, жизнерадостному целому. Это

важно, ибо имеет с одной стороны радостное, а с другой, воспитующее,

объединяющее начало на человека, чтобы «мысль не могла блуждать, когда

сначала созерцала Лица, чтобы затем перейти к созерцанию их общей природы».

Единство Бога отмечено на всех творениях Его. Прежде чем продолжать эту

мысль, надо сказать важное, что несмотря на то, что мир перевернулся по

грехопадению человека, само его естество осталось тем, каким оное было во

Царствии Небесном. Это также как цветок мать-и-мачеха, у которого лепестки

со стороны Солнца нежны и бархатные, а с другой шершавые. Но от этого сам

цветок не перестает быть тем же цветком. Или, если кружка валяется на полу, то

это не означает, что сама эта чайная посуда есть зло. Как зло оная даже не

появилась в этом бытии. Поэтому само единство Творца после поражения

грехом не утрачено и осталось важным условием жизни и бытия каждой

микроны Вселенной. Мир не перестал быть единым, только теперь, это качество

выразилось в самых разнообразных вариациях, обусловленных свойствами

среды, разнопланово в различных степенях свободы. Если единства нет – жизнь

невозможна и мир разрушается. К примеру, Солнце неделимо и то, что имеет его

образ и подобие должно обладать этим же свойством неделимости, а значит

свойством единого для того, чтобы быть таким же как Солнце – делиться собой,

жертвовать также как Солнце и тем самым обладать в пределах возможности

природы, пораженной грехом, некоторым подобием и в ином свойстве – в

степени совечности бытию Солнца. То есть быть единым как Солнце, чтобы

жить в условиях земных. Только если единство Солнца остается всегда вне

пределов досягаемости для разрушения грехом, то единое в земных условиях,

выраженное опосредовано пораженной грехом природы, из-за этого поражения

грехом пребывает в некоторой степени досягаемости для разрушительных сил

бездны. Даже малое нарушение единства Солнца в земных условиях, даже малое

прерывание его на одну микрону приводит к отсутствию подобия Солнцу, как

одного из проявлений Бога. Нет единства тоже нет – оная может остановиться,

если не вмешивается Творец. Таким образом, непрерывный причинно-

следственный механизм, как специфически выраженный образ единства, есть

специфическое отражение Единого Целого в пределах модуса двух степеней

свободы, явленных как линейное течение времени, в котором есть начало и

конец. Почему двух степеней свободы? Потому что, не смотря на то, что

пространство трехмерное и даже многомерное, мысль человека и вообще наше

естество наделено свойством двумерного пространства, ибо в наших силах

двигаться либо вперёд, либо назад. Именно в этих же пределах движения (либо

туда, либо обратно), мы в силах воспринимать чувственно мир. Просто наш мозг

и внимание может быть приковано к чему-то одному, образуя линейный

причинно-следственный механизм. Да мы можем переключаться, но острие

разума может быть направлено в одном лишь направлении. В этой специфике

линейного мы можем распознавать единое, в виде отрезка, который цельный и

без нарушения и разрывов в себе. Именно в этих аспектах формируется полнота

единого в пределах возможности природы хоть как-то выражать Его

присутствие, как образ уникально и специфично сложившегося следа Его

Ступней.

То есть если мы возьмем координатное пространство с центром в точке ноль,

то очевидно, что все это пространство делится на две составляющие: сам ноль и

окружающее его пространство. Тогда всякая функциональная зависимость – это

есть уникальное свидетельство о гранях ноля в его множественных

функционально оформленных проявлениях. Ноль виден нам во взаимодействии,

через поведение окружающего ноль пространства в пределах естественной

возможности этого пространства свидетельствовать о ноле. Таким образом,

ноль в системе координат – это не просто число. «Упорядочение … управляется

«светозарной силой», которой Бог пронизывает материю и которая есть те Его

слова («логосы-воления» св. Максима Исповедника), те Его повеления тварным

вещам, о которых повествует книга Бытия. Ибо Слово Божье, как говорит

Филарет Московский, не похоже на слова человеческие, кончающиеся и

исчезающие в воздухе, как только сходят с уст… . Его слова исходят, но не

проходят. Он сотворил не на некоторое время, а навсегда.» Само же начало

координат в пределах поражения грехом ни о чём не свидетельствует, а только

предполагает все остальное, ибо сам ноль – это есть вообще не сообразная

этому пространству реальность, в коем все иначе абсолютно. Но так как речь

идёт о бытии Вселенной поражённой грехом, то приходится работать с тем

инструментом, который оказался в наших руках соизмеримо возможности

нашего естества, чтобы хоть как-то более адекватно свидетельствовать. Поэтому

всё изменяется вокруг ноля только лишь потому, что сам ноль – постоянная в

абсолютно во всех отношениях и мы замечаем все перемены благодаря его

присутствию (хотя в настоящей реалии дело обстоит несколько иначе – это

просто вид, который нам открывается с нашего поражённого грехом бытия). А

теперь, если сказать, что в ноле есть начало и конец, и что он – неделимое

(точнее как не дели он остается тем же по сути неделимым), то его разноликие

множественные выражения или иными словами, производные его абсолютного

постоянства, также будут наделены этим же свойством постоянства, только

теперь уже не в не в том абсолюте, каким является ноль, но теперь уже несущим

в себе (кроме некоторого свойства постоянства, доставшегося от ноля) свойство

нашего наделённого грехом пространства. Это свойство постоянства ноля

выражено в образе непрерывности точки (начала координат) между началом и

концом в ней самой, ибо как только обозначилось хоть какое-то не подобие в

этом контексте, так сразу приходит не подобие во всех иных реалиях – в

свойстве жить в земном естественном для нас проявлении жизни. И тут мне бы

хотелось прояснить мысль более полно исходя из работ великого Алексея

Лосева. Само по себе Царствие Небесное едино и абсолютно велико в Себе

Самом. Так как мы отпали от Бога, получили поражение грехом, то теперь

воспринять или познать единое целое Божьих Обителей так, как это было

естественно до отпадения из рая, невозможно. Но, не смотря на то, что

грехопадение произошло, замысел Бога о человеке не изменился, он по

прежнему должен воспринимать Царствие Небесное, по прежнему является

частью Его и Его обитателем, только теперь уже Его надо сначала разделить,

сначала необходимо адаптировать под возможности нашей пораженной грехом

природы, под пораженное грехом естество разума человека. Именно по этой

причине появляется число. Мы не живем полнотой Царствия Небесного, но

приобщаемся к Нему кусочками и беспрерывно. Нам необходимо постоянно

надо что-то новое, более совершенное в Боге, а потому приобщаемся к Его

абсолютной полноте постепенно, понемногу, «малыми частицами», порционно-

квантово, восходя к Нему в полноте до самой старости. Все в этом мире

пораженным первородным грехом Адама стало иметь порционный образ. Мы

потому живем, что приобщаемся к Истине, но не сразу и все одновременно, а

порционно. Счастье человеческое от общения с Истиной лучше всего беречь и

растягивать, а не брать все сразу. Если вы помните содержание того, что выше

по тексту, то это образ святой Евхаристии. На святом Престоле разделяет Тело

Христово. Мы так устроены, что перед тем, как познать и сделать возможным

для усвоения нашим организмом, необходима предварительная обработка. Мы

сначала делим. Это не только первый этап переваривания пищи, когда во рту

происходит измельчение продукта, но и вообще любое устроительство жизни в

земных условиях и за пределами оных. Дело в том, что комфорт – это отражение

Царствия Небесного, в котором человеку все служило или точнее служило Богу

через человека, как через связующее звено между миром и Царствием

Небесным. Поэтому-то создавать вокруг себя благоприятные условия – это

заложено в самой природе людей. (Но опять же благоприятные условия не для

тела, а для делания «приёма пищи», для вкушения хлеба Небесного – мы

призваны служить Богу в поте лица в условиях комфорта, а не спать). Числовые

операции – это тоже первоначальное действо, которое дает возможность делить

всё мироздание на порции, и тем самым строить комфорт бытия – это один из

критериев преображения Вселенной. То есть математика – это такие зубы,

которые размельчают мир, адаптируют его под возможность человека им владеть

или возможность Вселенной служить Богу, опосредовано того, кто призван в

себе Его носить – человека. А в нашем случае, математика – это копие для

вершения Святого Таинства Евхаристии. То есть число, как это замечательно

показал Алексей Фёдорович, это есть категория психологическая, то есть

духовная: «… и в психике отдельные ощущения, восприятия, образы,

представления и т.д. и т.д. сами по себе уже сформированы при помощи числа,

потому что все они чем-нибудь отличаются др. от друга, то есть разделены др. с

другом, то есть считаны, то есть содержат в себе число». Царствие Небесное с

этой Вселенной имеет точку соприкосновения, через которую исходят все

влияния. Только Бог обладает сутью жизненной и только оная имеет значение

для нас. Следовательно, все то в нашей греховной природе, что подобно этой

точке соприкосновения, также имеет подобие в свойстве жизнь, хотя и

многоформенно. Неживое, как неподобное нам, выпадает из поля нашего

функционального постижения – с функционально мертвым мы не работаем, а

только со своим подобием – с живым. Это мы назовём модусом поведения

пространства, оказавшегося в поле поражения грехом, ибо чувственно мы

можем воспринимать только то, что подобно нам. Исходя из этого нам

становится очевидным многое. Ноль оказывает на пространство влияние,

измеряемое координатным пространством, имеющим исходящие из ноля

прямые. Каждая из них имеет подобие нолю – например, кривизна ровна нолю,

имеет одно направление, цельная и имеет непрерывность, как подобие

непрерывности точки. Просто точка и прямая, из точки исходящая – это

различные роды, объединенные некоторого вида, который А.Ф.Лосев называет

«нечто». Иными словами, «числа не только тождественны между собой (они

являются частью «нечто» (к примеру, прямой) – авт.), но ещё и различны между

собой (они имеют свои уникальные значения). Однако, диалектическое

исследование показывает, что эта самотождественность также необходима как

саморазличие». То есть, как бы, ноль распространяет свое влияние через

своеобразно выраженное подобие, на фундаменте которого потом уже перед

нашим взором возникнут функциональные зависимости и потому являющиеся

его производными, а именно также наделены в какой-то степени подобие ноля.

Мы видим в математическом пространстве только выражение, оказавшееся в

поле нашего подобия. Это функциональные зависимости, которые, несмотря на

всю сложность уравнений и функциональных формул, неизбежно имеют общее

с нолем, а потому попали в поле освящения им, потому они чувственно

воспринимаемы. Ведь всякая зависимость в функциях – это в первую очередь

закон, наделённый свойством абсолютного постоянства – он работает одинаково

во всех гранях координатного пространства и имеет подобие нолю в свойстве

его логически обозреваемого постоянства. Просто это все предполагается

автоматически с возникновением системы координат. Отсюда становится ясным,

что мы несем в себе эту точку соприкосновения с Царствием Небесным – сего

умственно обозреваемым постоянством ноля, а потому видим только то, что

имеет хоть какое-то подобие Ему. Даже если это самые трудновообразмые

комбинации и формы, возникших в эволюции жизни.

С другой стороны, отталкиваясь от определения о самой природе познания,

мы утверждаем, что это есть та самая граница, в пределах которой происходят

все события поражённой грехом Вселенной от начала до конца. Чтобы понимать

этот момент более четко, следовало бы сказать вновь о том, что оговорено более

подробно в 3 томе. То есть то, как соотносятся живущее тело с тем, что оное уже

стало после смерти и распадающимся, точно также соотносится ноль (пустота

или отсутствие распада живого тела) в системе координат к остальному

пространству (к тому, что организм начал уже терпеть распад). В поле нашего

зрения всегда оказывается только то, что имеет развитие разрушения. Мы

чувствуем вкус разрушенного зубами яблока, световая волна – есть продукт

распада, произошедшего на Солнце, материя – продукт внутренних процессов в

атоме и так далее. Такова природа познания опосредовано греха, которая видеть

и познавать оная может только то, что когда-то было живым, но само живое не

распознается, то есть остается нолем. (Целое яблоко для органов вкуса – это

пустота, его нет, покамест мы зубами не разрушили его – такова природа

познания, которая может чувствовать то, что уже было, отжило) Точнее живое

распознается тем, что прошло очищение от греха. То, что организм, к примеру,

растёт фиксирует только ум, как созерцающий мир через призму его Творца.

Животное идёт к водопою – понимает только ум. Планета вращается по

окружности, значит, в центре есть Звезда – понимает ум. Ум, наделённый от

Бога волей, пребывающий в молитве, видит волю Бога и Его влияние, волей

Творца сотворённый мир. Таким образом, умом мы видим в ноле целый мир,

который не может быть обозримым опосредовано греха, выражающимся в

системе координат числовым пространством распада. Точно также вопрос стоит

о постижении умом Бога.

«… святой Григорий Богослов в своем Слове на Крещение: "Я еще не начал

думать об Единице, как Троица озаряет меня Своим сиянием. Едва я начал

думать о Троице, как Единица снова охватывает меня. Когда Один из Трех

представляется мне, я думаю, что Это целое, до того мой взор наполнен Им, а

остальное ускользает от меня; ибо в моем уме, слишком ограниченном, чтобы

понять Одного, не имеется больше места для остального. Когда я объединяю

Трех в одной и той же мысли, я вижу единый светоч, но не могу разделить или

рассмотреть соединенного света". Наша мысль должна безостановочно

двигаться, перебегать от Одного к Трем и снова возвращаться к Единству;

должна безостановочно колебаться между обоими терминами этой антиномии,

чтобы дойти до созерцания царственного покоя этой троичной Единицы. Как

заключить в один образ антиномию единства и троичности? Можно ли объять

эту тайну без помощи несоответствующих ей понятий движения или развития?»

Таким образом, мы стоим перед противоречием, которое не может

укладываться в разуме. Но если это есть реальность, то оная обязательно должна

как-то обозначиться в самой природе – ведь речь идёт об умопостигаемом

Божественном проявлении в природе вещей. В противном случае, это все

сказанное будет пустословием. То, что не укладывается в природе ума (ведь это

противоречие, которое не свойственно Божественному, ибо ум не наделён

свойством греха протяженности и времени, но должен в себя вместить

одновременно и ту крайность, и эту), то должно уложиться в природе

окружающего мира. Для этого ум должен занять естественное место для себя,

для созерцания. Дело в том, что Центр мира, как начало всех начал несёт в себе

единое и при этом абсолютно целое, в пределах нашего естества неделимое

изначально, а так как единое целое есть существенная реальность по сути

вещей, то и все то, что цельное и единое, и в полноте отражения свойств Центра

также должно быть существенной реальностью жизни. Если единое и целое

утрачивает подобие своему началу в единстве и цельности, то есть имеет или

получает прерывание целостности и единства причинно-следственного

механизма от начала до конца, то и утрачивает свое бытие как реальность –

исчезает из поля нашего восприятия. Не важно, что это будет смерть или распад

молекулы или атома. К примеру, растение, если его сорвать или нарушить в нём

развитие, то оное исчезнет как реальность, как растение навсегда: оное не

сможет плодоносить и исчезнет для будущего – его там уже нет. Само по себе

растение – последовательное неразрывное развитие от начала и до конца, при

котором соблюдены все составляющие начала всех начал, в земных условиях,

возникших после грехопадения, могут быть представлены только как центр

координатного пространства. В точке ноль есть и начало и конец, и неделимость

и потому логическая неразрывная последовательность и даже все вместе взятые

зависимости. Само же координатное пространство делится, как уже сказано

ранее, на две составляющие: ноль и пространство. При этом окружающее ноль

пространство выражает все свойства ноля, специфически о ноле

свидетельствует через множественные последовательности, как образ

взаимодействия абсолютного постоянства, ноля, с абсолютной бесконечной

изменчивостью. Этот образ взаимодействия оформлен в самые разнообразные

зависимости, которые в математике называются функциями. Всякое

координатное пространство полно в самом себе, а потому без ноля и его влияния

нет никакой функции или закономерности во всем координатном пространстве.

«Бог «дает много» абсолютно новому сюжету, бесконечно отдаленному от Него

«не местом, а природою» – так говорит Иоанн Дамаскин». Иными словами, мы

путаем «природу» математического анализа с «местом», то есть с точкой в

координатном пространстве. То есть число всегда несет в себе только

описательные функции. Но рисунок, написанный с предмета и сам предмет,

образ которого был нарисован – вещи далекие друг от друга по природе, причем

бесконечно.

Тоже самое выражение мы видим в Православном догмате о Святой Троице, в

котором по слову греческих отцов Церкви «Бог один, потому что Отец один», то

есть Сын и Дух святой выражают именно это одиночество, единоначалие и

Единство Отца, которое многовариантно отпечаталось во всех сферах

Вселенной. В то же время, исповедуя триипостасность Бога, мы видим одну или

единую для всех Трёх Ипостасей творческую созидательную Волю в каждой

микроне этого бытия. В каждой частице присутствует абсолютное творческое

согласие, не смотря на то, что Бог Отец предвечно родил Сына и извечно

источает Святой Дух, в творчестве Они равны. Это можно сравнить с командой

корабля, пребывающего далеко от берега в океане или в море. Да, капитан судна

стоит выше всех, но в общем деле жизнь всех зависит от каждого в равной мере.

Получается, что там, где нет согласия – там нет вообще ничего. Только

абсолютное согласие всех Трёх Лиц и согласованность дарует творческий

результат в созидании и устроении Вселенной. Только согласие всех трех Лиц

наделяет пустоту сущностью, вызволяет из ничего Вселенную. В каждой

частице мира согласие Трёх Лиц отмечено качественными свойствами

составляющих. К примеру, прошлое, настоящее и будущее; высота, длинна и

ширина; холодное, тёплое и горячее; световая волна имеет тепловую энергию,

свет и корпускулярные свойства; семя, растение, цветок. И так далее и везде

абсолютно. Каждая Ипостась Троицы соучаствует в Общем Деле Троицы и Её

сотрудничество как-то выражено в этом процессе. Именно в каждой частице

бытия триединство формирует одну волю, одно единство и жизнь.

Таким образом, Божественное и Его одиночество и единство в природе

поражённой грехом многовариантно адаптируется в причинно-следственном

механизме, в котором приоритеты, свойственные субординации ценностей,

выстраиваются в неразрывную последовательность-цепочку единства начала и

конца. То есть так и остается единым, но выраженным в неразрывной связности

последовательности между началом и концом явления.

Представьте себе, что вы слышите звук. Просто неизменяемый звук, хоть и

слышим нами, но не увлекает сознание. А вот перемена в звуке, причем не

простая перемена в звуке, а исповедующая Божественное в рамках возможности

восприятия гармоничного в обязательном порядке повторения созвучия

обращает на себя наше внимание и мы можем собираться даже целые

концертные залы. Созвучие становится для нас музыкой, когда в ней появляется

закономерность, цикличная периодичность (свидетельство о живом, а именно о

Боге ласкает разум). Также как цикличное движение планеты по окружности

исповедует нам о Солнце, что также и в той же мере ласкает наш разум, как

цикличные повторения в звуковых комбинациях.

Что есть цикличность повторения? «Можно сказать, что со образность есть

отмечающая природу Божественная печать, которая создает личное отношение к

Богу, отношение для каждого человеческого существа "уникальное". Это

отношение становится реальным, осуществляется посредством воли,

направляющей природу к Богу, в Котором человек должен найти полноту своего

бытия». Это стабилизирующее влияние берега, в системе берег-река. Это

специфическое, свойственное этой сфере бытия выражение свойства

постоянства (берега). Распознавая этот островок стабильности и нетленности в

этом мире всеобщей скользкой относительности, мы становимся причастниками

единого, то есть в какой-то степени счастья. Повторяемость в периодичности –

это не сущность, а необходимая форма её, исповедующая единство

Божественного, Его влияния и присутствия. Она востребована, ибо облегчает

молитвенное делание, ибо оная тоже есть часть животрепещущей полноты

подобия Богу, столь важной для плодотворного общения с Богом. Ведь мы

счастливы от того, что приобщаемся к вечному, неизменному, когда то, что мы

любим, остается с нами навсегда. Мы слышим свою Родину в звуке, в мелодии,

распознаем её через световые волны. А если цикличности нет, то видеть и

слышать это никто не будет и даже не сможет, ибо сама по себе волна – это

периодичность. Хотя можно сказать иначе, что мы слышим то, что в природе

своей имеет периодичность, имеет отметину Божественного, свидетельство о

Нём. То есть под словосочетанием «познание Божественного» мы понимать

должны только одно: в явлении, в событии, в эксперименте мы должны увидеть

тоже самое – самого себя, то есть специфически оформленную цикличность,

когда из одного следует безразрывно другое в закономерности, то есть по

спирали гармонии. Мы должны распознать свое подобие – мы распознаем лишь

то, что заложено в нашем организме, где формы цикличны в симметрии, где

правая сторона нашего организма похожа на левую. Эта симметрия и

цикличность важны для нашего адекватного притягивающего распознания, ибо

это есть конечное звено выражения Божественного единства, важное для всей

полноты свидетельства о Боге. Без этого полноты свидетельства о Творце быть

не может – мир разрушается, через это отсутствующее звено. Бог

свидетельствует о Себе вот таким образом в повторяемости и цикличности,

явленных нам в Его творениях. Если этого нет в реальности, то для нас сия

бесформенность не привлекательна. Вот таким образом, Бог являет Свою волю.

Человек – личность, то есть по образу Создателя своего имеет тоже волю, а

потому, чтобы служить Богу, чтобы быть подобным Ему, необходимо творить

жертву по Образу Его и по подобию своему – в форме периодичности,

повторяемости. «Это отношение становится реальным, осуществляется

посредством воли, направляющей природу к Богу, в Котором человек должен

найти полноту своего бытия». Иными словами, если окружающий мир движется

по этим законам самопроизвольно, стихийно повинуясь воле Творца, то мы по

образу Божьему тоже наделены волей и тоже как Он делаем это же

целенаправленно, чтобы быть причастником к Его воле, соучастником в

преображении Вселенной, соратником Его творчеству, чтобы иметь всю полноту

общения с Ним. Так рождается годовой, недельный и ежедневный кругооборот в

нашем поведении, чтобы улучшить единение с Богом. Потому этот кругооборот

востребован в молитве. Живое Царствия Небесного или этот экстаз Райских

Обителей, оказавшееся в пределах земных условий, адаптируется в них, образуя

живое тело, жизнь которого обусловлено полнотой экстаза.

Всякое деяение человека во имя радости творится. "Душа бо человеческая, —

говорит святой Тихон Задонский (XVIII в.), – яко дух от Бога созданный, ни в

чем ином удовольствия, покоя, мира, утешения и отрады сыскать не может, как

только в Бозе, от Которого по образу Его и подобию создана; а когда от Него

отлучится, принуждена искать себе удовольствия в созданиях, и страстями

различными, как рожцами, себя питать, но надлежащего упокоения и отрады не

обретает, и так от гладу следует умрети, духу бо духовная пища потребна есть"

Чтобы адаптироваться в этом, необходим такой труд, при котором можно

было бы сочетать полезное для выживания с приятным богообщения; который

бы не отвлекал ум от этого периодичного духовного делания – молитвы. То есть

труд должен стать несколько машинальным. Да это труд монотонный и нудный,

но таким он представляется, если нет молитвы. Для утверждения следующей

мысли уместным будет вспомнить слова из послания Феофила Антиохийского о

том, что человек «сотворён по природе ни смертным, ни бессмертным. Ибо если

бы Бог сотворил его вначале бессмертным, то сделал бы его Богом; если же

наоборот, сотворил бы его смертным, то сам оказался бы виновником его

смерти. Итак, Он сотворил его … способным и к тому, и к другому, чтобы, если

устремится он к тому, что ведёт к бессмертию, исполнял заповедь Божию,

получил от Него в награду за это бессмертие и сделался бы Богом; если же

уклонился к делам смерти, не повинуясь Богу, сам был бы виновным в своей

смерти. Ибо Бог сделал человека свободным и самовлстным». Именно это и

произошло в истории человечества, ведь выродились лишь те, кто не смог быть

счастливым (машинальный и нудный физически тяжёлый труд отягчает жизнь и

отпугивает от этого образа выживания), ибо нудный, машинальный труд

вспомоществует общению с Богом и дарует высшую экзальтацию экстаза, а

потому делает его потребностью жизни. Именно так и по этой причине

произошёл отход человека от охоты к собирательной экономике полуголодного

образа жизни, то есть человек обрел оседлость.

Надо сразу сказать, что экстаз формирует образ жизни человека и его

внешний вид, как степень полноты приобщения человека к своей Родине, к

своему естественному бытию жизни, к Царствию Небесному. Если мы

приглядимся к любому образу деятельности человека, то заметим, что любое

движение человека несёт в себе начало и завершение. Это свойство живого.

Если вдруг появилось начало, а законченности нет – это уже хаос,

бесформенное, не понятное и не нужное. К примеру, пошли мы в лес за грибами

и не вернулись. Или забросили сеть в море и не вытащили её. Или съели что-то

и не переварили. Или вобрали в себя воздух и не выдохнули. Или если мы

начали рисовать круг и не закончили, то кругом это не будет и так далее. Не

завершенность – признак ада, погибели, смерти. Молиться при таком образе

хаотичного бытия и деятельности очень тяжело и даже невозможно, ибо образ

не законченной деятельности не поддерживает молитву, ради чего эта

деятельность вообще имеет место. Бытие определяет сознание и сознание

определяет бытие – два образа жизни, которые определяют и два образа

формирования экстаза богообщения: один – радость по достижению жизненно

важной цели; второй – радость прямо сейчас. В принципе, как мы увидим – это

два разных этапа формирования человечества. Становление цивилизации,

переход от кочевого образа жизни к оседлости. Работа ума, плодовитость работы

мозга – это тот важный момент, оказавший на человека образующее действо. В

мозг идут все нервные окончания, а потому экстаз получают не органы тела, а

мозг опосредовано органов его тела. Поэтому образ жизни нужен не физике

организма, а голове. А это облегчает задачу – создание условий для

эффективной работы разума не требует обильной еды и огромной мускулатуры.

Понятно, что с этого момента человек становится слабым и для выживания ему

нужно сообщество. Так как такой образ жизни, не смотря на всю его

аскетичность, полностью удовлетворяет всем требованиям физиологии и при

нём активируются духовные силы, которые усиливают радость бытия, то

оказывается не востребованным искать что-то иное альтернативное.

Для охоты свойствен хаос и если есть сумбур и бесформенность в образе

поведения, то ум не может акцентироваться. Ум сосредоточен на достижении

иной инородной разуму и духу цели – на убийстве животного. Этот естественно

возникающий во время охоты хаос сильно мешает концентрации на самом

важном – на единстве с Богом, на внимании человека ко Творцу, ибо, потеряв

путь, человек, утрачивает уверенность в себе. Уму естественно быть во

Царствии Небесном, а такое деяние травмирует душу. Человеку свойственно

избегать то, что раздражает психику, тиранит душу, даже если это стимулирует

аскетическое делание, воздержание. Именно на этом принципе жизни людей

оформилось дальнейшее направление становления эволюции. Говоря

современным языком православных отцов, человек начал избегать не нужной

суеты мира ради единения с Творцом, а если востребован физический труд, то

единение с Творцом как можно сильнее адаптировать в самом образе труда.

А теперь рассмотрим собирательную экономику древнего человека. Там

каждое движение в каждом мгновении имеет завершенность и результативную

полноту (в отличие от охотника), способствующую высвобождению ума, столь

востребованного для всего остального и особенно для главного. То есть человек

даже во время работы может теперь спокойно пребывать в эйфории «нирваны»

богообщения. Только, если сама по себе нирвана в индуизме, буддизме

бессмысленна, эгоистична и не предполагает какой-либо физической

активности, то в самом непосредственном ритме трудной жизни всего

сообщества, от чего зависит жизнь каждого его члена, при добывания хлеба

насущного физиология человека стимулирует мозг к восприятию умом большего

счастья, более многогранного и более полновесного, и более всеобъемлющего.

Это также как вы получаете счастье от жизни, а вместе с тем ещё и деньги за это

платят. Вот как это звучит. При нирване физиология тела не только пассивна, но

даже отвергаются все её влечения и поползновения на спокойствие. То есть,

если мы просто отвергаем все то в себе и в своём внутреннем мире, что

возмущает внутренний покой, как это практикуется нирваной – это одно. Но

когда есть динамика тела в служении Богу, вместо пассивности. То есть, если

человек течения физиологии не уничижает, а направляет к более полному

единству с Богом, если не стоит на месте, а идёт в том направлении, где Бог,

усиливая общение с Ним – это другое. При этом дополняя молитву ещё и

работой тела, которое, оказывается, изначально призвано активно соучаствовать

в этом – это уже иное состояние духа, более высшая степень экзальтации

разнопланового счастья, куда более полного нирваны.

Плавные движения во время собирательной деятельности не перенапрягают

работу сердца, повышают давление до нужной для высокой активности мозга

кондиции, деятельность вписывается в физиологию таким образом, что мозг

обретает выдающуюся работоспособность. Понятно, что этот момент радости

бытия трудно распознается, но если вдруг происходит перемена в этом, то

человек тут же понимает то, что он утратил и стремится вернуться.

Это ещё не все. Дело в том, что, так как после грехопадения организм

человека формировался эволюционно, то есть когда-то он имел вид

примитивных форм жизни, то неизбежно эти формы живого остались

выраженными в нашем теле и требуют того же самого, чем они жили в свое

далекое время. Причем в самом мозге, как носителя самого раннего этапа

становления эволюции, ведь мозг самый сложный организм, следовательно

дольше всего терпел эволюционное становление. (Единственное, что нужно

сказать, эти самые первые формы элементарной жизни пребывают в атмосфере,

как носители энергии и ради них работают наши легкие. Именно по этой

причине, всё то, что связано с притоком обогащённой кислородом крови в мозг

становится основополагающим жизни в земных условиях, то есть без этого

смерть приходит моментально, в то время как без присутствия иных

составляющих тела жизнь может продолжаться. Это говорит о том, что организм

черпает жизнь в атмосфере.) Потом в развитии всё множественно усложнилось,

но мозг все равно несет в себе те составляющие древней примитивной жизни.

Поэтому, чтобы активировать мозговые клетки, необходимо давать им то, что

они требуют по своему подобию и естеству. То есть питание мозга происходит

только примитивной живой тканью, как это могло быть изначально. Организм

выделяет эту ткань из продукта и поставляет в мозг. Чтобы владеть материей

необходимо найти то, что является её причиной, началом. Чтобы владеть

явлением, надо найти и овладеть его началом и причиной. Владеть причиной

самого себя в эволюционном становлении – это и есть то самое, что наделяет

разум властью над его собственным телом. Так как в рационе питания

оказывается в основном растительная пища и рыба, то есть то, что возникло на

самых ранних этапах становления жизни. Тем самым максимально активируя и

облегчая работу сознания, его мыслительную деятельность и всем этим выше

названным все более и более усиливая экстаз от ещё большей близости Богу,

которая стимулируется вот этим образом жизни. Только под это и только под это

качество бытия эволюционно подстраивается вся физиология человека, его

всеядность, развитость кистей рук, относительно слабо развитая мускулатура, не

развит костный состав и вообще все особенности внутреннего строения тела –

счастьем это не востребовано, ибо счастье – состояние ума, а не физики тела. А

для ума нужно питать мозг, а не мышцы тела. Таким образом, собирательная

экономика древних людей, с её монотонной нудностью, повторяемостью труда,

как раз стимулирует это качество духа, свойственное Царствию Небесному. Если

вам приходилось собирать ягоды в лесу, то меня понимаете, о чем именно тут

говорю. В последствии по этой же схеме, как верно заметил Пампанацци,

возникла государственность, как высшее изобретение для удобства богообщения

в монотонном труде всех форм кругооборотов жизни. Так как единство с Богом,

общение с Ним – это экстаз, без которого жизнь невозможна, то под самое

важное делание единения с Богом подчинено абсолютно все устремления в

человеке и каждое его дыхание, и помысел. Таким образом, необходимо сделать

важный вывод о том, что сформировавшийся образ ведения хозяйства и образ

жизни – это часть востребованной жизненно важной полноты единства с Богом,

часть, такое же значимое звено востребованной полноты живого биологического

процесса человека (как потребление пищи), покушение на который также

является преступлением. К примеру, казачество – это культ. 30-01-2016

Исходя из этих посылов, нам становится ясным очевидное. Дело в том, что в

условиях северных земель и северных широт, разделение труда было высшим

изобретением, при котором нудный тяжёлый труд вместо того, чтобы ранить

психику человека террором безысходной нудности, наоборот начинает её

наполнять живоносным соком, стимулировать полноту экстаза. Вдруг

оказывается, что настоящая жизнь не в сытости, плотских утехах и постоянной

лежанке, а в самом этом процессе рабочего замкнутого цикла, тяжесть которого

только усиливает остроту переживания радости. Человек перестает ждать

окончания своего труда, но старается остаться в этой кондиции физических

нагрузок, ибо просто начинает жить большей полнотой радости, от чего он

счастлив и при этом за свое счастье он получает ещё и другое счастье –

вознаграждения от трудов своих. Дело в том, что психика человека

формировалась именно так, что так как мы можем смотреть только в одно место,

то все, что слабое и ложное, и больное при молитвенном ориентире уходит в

небытие, оставляя только то, что имеет приобщение к Истине, а значит и

радости бытия. И тут надо сказать о важных посылах, чтобы вести какие-то

исследования. Дело в том, что вся физиология человека в одном случае, как

вспомоществующее для бытия в экстазе, является достоинством его, а в другом,

если человек пребывает во грехе безделья, то – с точностью до наоборот. Этот

момент обозначился в образе жизни народов. Нирвана родилась в пределах

мягкого климата и изобилия съестного, а потому столь сверхинтенсивный

физический труд был не востребован, отсюда следует, что все то, что в северных

широтах несло утверждение жизни и радости её, в данных реалиях рая земного

имеет знак противоположности. Так возникла эта практика освобождения от

всего того, что мешает человеку быть счастливым – освобождение от всех

желаний. На самом деле человек родился в абсолютном счастье, но на Голгофе.

Поэтому физиология призвана поддерживать душу в состоянии постоянной

экзальтации экстаза опосредовано физической нагрузки. При этом следует

сказать, что просто физических нагрузок для полноты счастья явно не

достаточно. Если цель угодна Богу, то удовольствие усиливается, ибо

достигается большая полнота. Это видно из примера. Представьте, себе, что вы

катаетесь на лыжах. Да это приносит удовольствие, а теперь ту же физическую

нагрузку если трансформируем в уборку снега, то уже полноты радости больше,

ибо это уже доброе дело, а потому есть благодарные люди и чувство морального

удовлетворения. Убирать снег можно с чайными перерывами для бесед после

каждых 40 минут. Теперь полноту радости можно усилить ещё сильнее, если

снег убрать вокруг Храма. Тут уж трудно что-то рассказывать, ибо уже начинают

присутствовать какие-то не ведомые новые ощущения до селе не ведомых

граней этого бытия и просто приходит уверенность в себе и радость тем

родным, коих нет уж с нами. Через это уже надо пройти, ибо этот опыт чисто

личный. (Понятно, почему древние строили сооружения усопшим). После

грехопадения человек так и остался жителем Царствия Небесного и в

постоянном общении с Богом, только теперь уже это общение, стимулирующее

прежнюю высшую степень экзальтации экстаза, происходит «в поте лица».

Итак, Истина – удел Царствия Небесного, то приобщение к Нему в естественном

порядке (в поте лица будешь добывать хлеб) стимулирует наивысший экстаз.

Экстаз – стимулятор всех подвигов человека, даже при самых тяжёлых

нагрузках. А отсутствие оного бьёт по рукам. Поймите, что человек способен

даже на лишение себя жизни без каких-либо причин, то есть состояние души

остается главным критерием и мерой всех реалий Вселенной. То есть человек,

пребывающий в Божественной радости жаждет идти на подвижничество, чтобы

усилить радость. Потому именно для успешного поддержания души человека в

этой кондиции духа призвано все в природе организма. Под это подстраивается

мышечная масса, ум, пищеварение, работа сердца и так далее – все способствует

только счастливой жизни. Именно в этом направлении могла идти эволюция

Вселенной, если оная есть в природе вещей. И тут не надо говорить о том, что

люди жили так, из-за того что имели силу духа. Да это было, но дураков тоже

нет, ибо все равно только радость наделяет человека жизнью, ибо деятельность

должна иметь ещё и угодную Богу цель – это также значимая часть полноты.

Если вы не видите радость из-за того, что труд этот бесполезный для

выживания, то и работать не будете, причем тут сила духа? Остается только

экстаз этот упорядочить в естественном ритме жизни, причем так, чтобы он

гармонично вписался в земные реалии. «Нужно точно попасть в мишень». То

есть цикличность, монотонность, периодичность и повторяемость активируют

машинальность, освобождая и очищая ум для самого важного действа –

плодотворного общения с Богом, тем самым обуславливая экстаз бытия. Чтобы

ритм жизни в радости гармонично вписался в природные условия и тем самым

труд начал бы приносить ещё одну грань счастья – был плодотворным,

необходимо, к примеру, точно знать все сроки посевов. Именно для этого

оказался востребован календарь, чтобы ритм жизни в таком ритме точно вписать

в годовой цикл. Ведь нужно точно знать, когда именно надо начать свой

монотонный, однообразный труд на посевной. Таким образом, это просто ещё

один шаг эволюционного становления, в котором организм принимает более

вселенские масштабы, но опять наделён тем же неизменным образом выражения

Божественной Сущности в земных условиях, то есть единства Его проявления –

в новых масштабах цикличности. Ведь организм живого несет в себе множество

повторений циклов начиная от самого элементарного строительного материала –

атома. Это уже называется ритуалом, в погоне за точностью исполнения

которого, упражнялись древние арии. Таким образом, становится понятным

возникновение Стоунхенджа и возможно древнего города Аркаима в

Оренбургской области и почему был совмещён культ предкам с

величественными каменными инструментами определения годового

солнцестояния. Но если при тяжестях жизни, в районах Севера, культ и ритуал

порождаются автоматически (это сам образ жизни), то там, где тепло и сытно –

нет. Там, чтобы вершить молитву и поддерживать ту же кондицию экстаза,

востребован искусственный ритуал в той именно форме, в какой он нам

предстает в Веданте – в точности выражения ритуала или периодичности. И

даже календарь не востребован. Иными словами, если на Севере колесо само

крутится естественным ритмом жизни, то в Индии, чтобы жить это колесо

нужно вращать, ибо надо сохранить форму, как важное тоже, значимое,

недостающее условие полноты, востребованное для плодотворного общения с

Богом, как внешняя составляющая внутреннего молитвенного делания, ибо это

часть востребованной жизненной полноты и потому важное звено для

практикующих.Так легче творить молитву. В процессе исторического развития

проявились новые приоритеты и соответствующие им формы естественного

отбора замешанные на новых формах поддержания изначальной кондиции

экстаза, стимулирующего государственность в среде бездельников. Отсюда йога

и нирвана – это замена, востребованная изменившимися условиями бытия. Они

тоже есть открытие формы миротворчества, столь востребованная для бытия

всего общества, в коем та самая полнота радости, свойственная Северу, уже не

имеет жизненного значения. Вот с чем столкнулись славяне, переселившиеся на

полуостров Индостан. Надо сказать, что везде, где есть массивные каменные

культовые сооружения и ритуал – там поселились эти народы и выстроили их.

Этому свидетельствует Священное Писание, ибо люди строили только то, что

утверждало радость Царствия Небесного. Только нирвана и йога, как

самоудовлетворение, ничему не обязывают, обделены полезностью цели для

выживания. Это духовный онанизм, оказавшийся полезным в тех районах

субтропиков, а потому он ужился в условиях демографического взрыва – цель не

где-то там, а в тебе самом – ложись и спи. Экстаз северян требовал большей

полноты, что обусловлено тяжёлыми условиями жизни северных районов –

каждое деяние должно нести смысл и является частью общего стремления к

цели. Жизнь – это не спорт, как разновидность нирваны и йоги. Победы всему

народу нужны были, а не единоличные. То есть счастье всегда наделено

большей полнотой там, где есть достижение целей и решение ещё и задач более

вселенского масштаба и эта полнота счастья нужна в тяжёлых условиях. Даже

уединение старца, восседающего в покое с четками в руках – иное

отрешенности себя от своих чувств. Да он также неподвижен и физиология его

уже не может стимулировать экстаз прежним образом от сюда и возникает эта

потребность идти в диаметральном направлении – отрешиться от всех своих

желаний, упражняясь в аскезе. Но это тоже жертва и оная не ради себя, а ради

тех кого он родил когда-то, в уме он просит Бога за них. Этот видимый покой

имеет динамику жизни – это снежинка сталкивающая снежную лавину – вот

куда он, старец, смог подняться для того, чтобы стоять за свой народ. Такие

старики нужны в любом состоянии их немощи, ибо от них идёт благодать. В

Индии старики ходят по селениям. (Вот как это комментирует режиссер фильма

«Садко» А. Птушко и сценарист К. Исаев после слов птицы-счастья о том, что

всякое действие приносит проблемы противодействия и потому для счастья надо

просто отказаться от каких-либо действий и просто спать, на что Садко Гусляр

отвечает: «Негожи нам эти песни. Дура – птица. Ты выйди и на белый мир

посмотри, спой им – может сыты будут ваши людишки… Нет, и это видать не то

счастье, что надобно нам. Пойдёмте побрательнички…») Иисус Христос

привнес в аскетизм животворящую осмысленность. Именно духовный онанизм

нирваны (в той или иной степени оный имел место во всех народах

Средиземноморья до Рождества Христова, только выражался оный своеобразно

и уникально, разновариантно) ослабил славян и обеспечил столь быструю

колонизацию индийского народа англичанами. Этот момент также виден в том

же фильме «Садко», а именно в том месте, где властитель посылает своих

людей, чтобы отрубить головы Садко и его людей, уснувших от песней птицы:

«Идите и принесите их головы». Таким образом, получается, что жизнь

зародилась на Вершине, которую мы можем назвать Голгофой, или образом Её

от начала и до конца и на Голгофе оная должна оставаться. Не ритуал, а его

наполнение есть жизнь. Хорошо сервированный стол не гарантирует сытую

жизнь, то есть можно принимать пищу и без столовых приборов. То есть важно

сказать, что сам по себе ритуал пуст, становится для жизни тоже

бессмысленным, как нирвана и йога. Также как главное деяние соделал Иисус

Христос, а пресвитеры Православия выполняют ритуал-воспоминание о главном

деянии Сына Божьего – согласитесь, что сие хоть и востребовано как служение

Богу, но не равнозначно. Но именно так сложилось в истории человечества.

Ритуал, обеспечивающий бытие жизни человека в тяжёлых условиях Севера –

норма жизни, которую нельзя назвать ритуалом, но её естественно сложившимся

ритмом. Но когда человек оказался в условиях, не требующих прежнего

напряжения сил и воли, а для общения с Творцом (то есть для экстаза)

востребована прежняя полнота, то есть должны быть задействованы те же грани

природы человека в тех же прежних пределах, то человек решает этот вопрос

двумя способами. Либо он строит грандиозные сооружения, тем самым

активируя прежнюю кондицию тяжести жизни для пребывания в экстазе. Если

природа не задействована в самой динамике богообщения, то физика тела имеет

диаметральное действо – мешает человеку в этом священном мероприятии –

отвлекает его. А потому наоборот приходится усыплять все то, что ему мешает

быть в прежней кондиции счастья, очищает себя от всяких желаний и отвергает

всякие движения природы тела. Иначе, нет прежнего экстаза.

Подобное порождает подобное, то есть сам себе цикл – это порождение его

же подобия, это специфическое выражение единства в пределах возможности

механики это делать. Иным образом механика о едином свидетельствовать не

может, ибо в ней два варианта: порядок и его отсутствие, то есть движение либо

по прямой, либо по кривой, согласно влиянию силы Божьей. Сама по себе

природа человека несёт в себе, в своей природе множество циклов,

периодических движений и симметрий, как свидетельство о присутствии

Божьем через Его нетварные энергии. Нетварные энергии наделены единством,

их невозможно разрушить, а потому эти множественные симметрии

естественным образом для механики выражают разные грани единства, а потому

и ритуал вышел из самого человека, ведь периодичность, повторяемость,

цикличность – внешнее проявление-порождение внутреннего. С одной стороны

– свидетельство о воле Божьей и выражение единства. А с другой стороны, так

как человек тоже, как Он, наделён волей, то для приобщения к Его Божьей воле

нужно самостоятельно творить то периодичное, таким образом цикличное

ритуала становится молитвой, молитвенным деянием плоти в пределах её

возможности, то есть молитвенным деянием в механическом исполнении, что

неизбежно значимо и востребовано для цельности и законченности образа

полноты. Просто слова молитвы наше тело может произносить только таким вот

образом – в некотором цикле повторяемости, в отличие от речевых органов.

Ритуал – это стремление уподобиться Ему в возможности тела выражать

единство цикличностью между началом и концом явления, ради возможности

«зацепиться за Творца» через искусственное уподобление Ему, ради

качественного общения с Ним. Это тоже действенно, как уникальная форма

ключа к замку, которая в своей специфической сфере бытия, выраженной в виде

ломанной кривой, точно повторяет требуемую ломанную кривизну скважины

замка – подобие одного другому обеспечивают результативное взаимодействие.

Только подобие здесь требуется не в том качестве формальности, как у ключа, а

качественная чистота духа. Этому способствует и призвано способствовать

вспомоществующее соучастие тварной природы в самом важном делании

человека – в общении с Богом. Она должна способствовать молитвенному

общению человека с Богом, а не покрывалом его грехов, как это возникло в Раю

и потом в процессе эволюции выразилось в научно-технической революции.

Оная почему-то стала служить не очищению духовной жизни, ради праздника

душевного, а как раз покрывает грехи, то есть позволяет жить в этом райском

саду вместе с грехом, в лени, без понуждения себя в становлении личности. Вот

для этого уподобления Богу и общения с Ним человек сам, по своей воле творит

образ единого, явленного нам в формальном исполнении как периодичное всеми

фибрами своего естества – так родился ритуал. Ритуалом здесь является всё

абсолютно, начиная от строительства дома и заканчивая уже космическими

полётами. Повторюсь, если на Голгофе это богообщение естественно, то вне её,

вне тяжбы и вне жизненно важных потуг, это востребовано искусственно ради

единства с Богом. Следуя интересным выкладкам французского мыслителя Жана

Бодена (1530-1596) опубликованных в его «Методе легкого изучения истории»,

можно заключить, что жизнь зародилась в трудностях борьбы и там, где их

вдруг не оказалось, то они должны возникнуть ради поддержания прежней

кондиции сущности живого. Действительно, человечество могло возникнуть

только там, где в жизни ещё не было искусственно творимого периодического

делания, то есть ритуала, иными словами жизнь сама была ритуалом по слову

великого русского философа о. Андроника Лосева («Диалектика мифа») – на

некотором образе и подобии Голгофы. А потому то, что естественно для нас

северян, для южных стало откровением о Боге. Иными словами, грандиозные

стройки – это лишь потребность человека оставаться тем, каким он был всегда.

Мне думается, что только так могли возникнуть Египетские пирамиды и все то,

что мы находим ныне. Ибо в этом есть воплощение полноты экстаза:

напряжение всех фибр плоти человека, ритуальная цикличность для молитвы,

почтение усопших предков. Вы поймите, что если вы зверя посадите в клетку и

будете кормить, то это совсем не означает, что он просто ляжет и будет лежать.

Для поддержания физиологических процессов ему необходимо делать все тоже

самое, что он делал на свободе. Он также будет двигаться по клетке. Так как мы

говорим о той части природы человека, которая поражена грехом, то понятно,

что применяем весь этот инструментарий к самим себе, ибо попадает в поле

зрения измерений этим инструментом – прошу меня тут понимать правильно.

Исходя из этого, необходимо было адаптировать научно-технический прогресс в

естественный образ жизни советского народа и тем самым обеспечить

расселение этих народов по всей Земле, как носителей духа Божьего. Это было

своеобразным Солнцем для мира, обеспечивающим мирное сосуществование. В

принципе, так и было уже. Но никак не то, что произошло в 1965-1975 годах,

когда убили самое важное для всего мира, посеяв в него хаос. Экстаз или

полнота счастья и радости человека – это тот знаменатель, под который

подстраивается человек, формируя его жизненный быт и культуру в

соответствии с тем, насколько сложными и трудными оказались условия жизни

людей. В том он и есть Кощей Бессмертный, явленный в мертвом ритуале, если

требует себе постоянного наполнения жизнью. Он напал на людей вновь,

принимая самые различные обличия и даже в православных одеждах.

Плотин называет одно из свойств Бога абсолютную простоту. Тогда всякие

усложнения простоты производят во Вселенной эту многовариантность

многообразности, которую мы воспринимаем чувственно или опосредовано ума.

Как пространство свидетельствует о Боге? Дело в том, что простота зеркально

отражается во всех усложнениях, то есть подобное рождает только свое подобие,

а потому всякие усложнения принимают образ простоты. Мы везде созерцаем

только простоту, но зеркально выраженную и явленную в усложнениях оной. Да

мир бесконечно многогранен, но мы вычленяем из него то, что поддается

нашему осмыслению и восприятию. Мы смотрим на Вселенную опосредовано

того, что заложено изначально в человека ещё во Царствии Небесном, то есть

для человека естественно искать только счастья себе – вычленяем из

окружающего мира то, что нам подобно, то что бросается в глаза, как контуры

образа Божьего, как первые признаки живого, имеющие отклик на влияние

Творца нетварными энергиями Его – своё подобие, выражение простоты Бога.

Что-то иное нами не востребовано, как не имеющее жизнеутверждающего

значения, ибо не взаимодействует с Творцом. Поэтому обозреваемое нами

пространство подобно нам в причастности к жизни в различной степени,

свидетельствует о Боге в виде всего того, что разумом созерцается в пределах

предопределения замыслом Божьим, а потому остается не утраченным при

поражении грехом. Но так как Бог присутствует везде, то есть является с одной

стороны причиной и активатором жизни, а с другой Он является пустотой греха.

Иными словами, не смотря на то, что Он присутствует, но не может проявить

Себя во грехе в виду Своей абсолютной святости и потому быть познанным

посредством поражённой грехом природы, то представлен в системе координат –

точкой. Вот как сказал об этом В.Н.Лосский «Очерк мистического богословия

Восточной Церкви»: «Всякая тварная вещь имеет точку соприкосновения с

Божеством: это её идея, её причина, её «логос», который одновременно есть и

цель, к которой она устремлена». Далее точка, как модус не может быть вне

свидетельства о Творце, а потому движется без всякой прерывности от начала до

завершённости. Далее, чтобы быть понятным, следует произвести некоторые

суждения. Представьте прямую линию. Вот на неё оказывается влияние Бога.

Что должно измениться в самой прямой линии? Может оная станет короче или

длиннее? Нет, ибо как может бесконечная прямая быть короче или длиннее?

Прямая может свидетельствовать о влиянии Бога только одним способом –

изменить направление и стать кривой линией. Просто в природе вещей для

данной сферы Вселенной чего-то иного быть не может. Прямая не может как-то

иначе изменяться, кроме как изменением направлений. То есть если есть Бог, то

движение всегда будет свидетельствовать о Нём в строго своей специфике

свойств и при этом сие влияние будет постоянным в любой точке линии. То есть

линия из прямой становится не ломанной из-за столкновения, а постоянно

имеющей кривизну. Это высказывание мы должны принять за аксиому. Поэтому

движение, как модус, не может быть частью безобразного хаоса, а потому

свидетельствует о Нём изменением траектории по окружности. Окружность, как

данное, не может быть частью безобразного хаоса – свидетельствует о Господе

опять движением, а сложность опять в образе своего проявление имеет форму

простоты – окружности. И так до бесконечности прямолинейность сменяется

окружностью, сложность не выходит за пределы простоты. В принципе точка и

окружность несут в себе подобие, ибо из всех фигур именно окружность

наделена максимальной простотой (это легко проверить математикой). Точка –

это вообще абсолютная простота, оказавшаяся в поле досягаемости для анализа,

которая зеркально отражена в возможности движения свидетельствовать о точке,

то есть становится кольцом. Дальнейшее усложнение будет стимулировано тем

же самым влиянием Божественного, при котором вновь возникшая окружность

движется и движется опять по окружности, выражая опять изначальную

простоту или отражает точку. В принципе, грех вырывает материю из одних

орбит, делает траекторию прямолинейной, но кружение продолжается, только

теперь по большему радиусу. Это перестроение, ибо так как сие есть творение

Божье, то, каким бы поражением оная не обладала, всегда будет в области

захвата влиянием Творца. Это тот модус, способный свидетельствовать о Творце

опосредовано математики, в котором мы видим движение точки по окружности.

Живой человек всегда несет в себе единство – это грань образа Божьего.

Поэтому даже если мир множественно многогранен, то опять в поле нашего

зрения попадет то, что выражает Божественное единство. Именно с этими

множественными зеркальными отражениями мы имеем дело. Единство,

простота Бога, греховная пустота, как безгрешного в пространстве естества

пораженного грехом явлен точкой. Точка свидетельствует о Боге движением

безразрывным, единством связующим начало и конец – это импульс. Прямая

линия импульса в траектории движения точки также должна свидетельствовать

о Творце и его единстве. На прямой линии зеркально отражается единство в

кольце, то есть движение по кругу. Далее движение самой этой окружности по

окружности, далее этой последней окружности опять по окружности и так до

бесконечности. Слово «отражается» можно заменить словом «рождение», то

есть подобное рождает свое подобие, выраженное в творчестве. Поэтому, какой

бы сложность не была, оная несет на себе зеркальное отражение простоты, то

есть образа Божьего в пределах природы Вселенной поражённой грехом. Любая

сложность должна иметь выражение единого, а так как развитие и усложнение

будет иметь место всегда, то неизбежно отражать единство и простоту это

развитие будет только спиралеобразной траекторией. (В этом отрезке наших

суждений силу набирает диалектический материализм. Но хочу оговориться, что

оный работает только в этих пределах. Хотя все философские и религиозные

доктрины в данной концепции имеют свои пределы проявления, обусловленные

степенью приобщения к Божественному, оные имеют истину лишь в данных

границах. Что-то иное вне этих границ становится ересью и осуждено на

Вселенских Соборах. С другой стороны, богословы могут протестовать, ибо мир

сотворён был из ничего. Это так, но в данном случае перед нами стоит задача

свидетельствовать о Боге в пределах возможности человека понимать

происходящее. Я проявляю здесь нежность, не конфликтуя с догматикой

Православия и работаю по конкретному случаю. Что там за пределами нашего

восприятия разумом – вне нашей компетенции, ибо это уже сферы бытия,

познаваемые иными инструментами чувственной природы человека –

душевными и духовными. Возможности анализа исчерпаны в их сферах

познания Божественной реальности. Тоже самое касается более частных

вопросов исследований точных наук. Продвигаясь от общего в православной

догматике к конкретному случаю физики, к примеру, нам открывается

возможное поведение материи и её новое свойство. Но опять же точные науки

имеют границу истинности в своих пределах, в которых усложнение общего

обрело данное исследуемое проявление, как свидетельство о Боге.) Поэтому,

какой бы сложность не была, оная не инородна простоте по внутреннему

усложняющемуся естеству природы, имеющей либо простоту, либо сложность

формы, но инородными могут по самому внешнему проявлению – сложности,

по самой кондиции такого возникающего порядка (сложность и простота). То

есть в сфере разумного для визуально воспринимаемого взаимодействия

сложность должна быть в том же подобии другой сложности. Иные

взаимодействия возможны, но нашими органами чувств не воспринимаются как

взаимодействия равнозначных вещей. То есть инородны друг другу сами эти

порядки по форме усложнения, а потому могут быть вне области взаимной

досягаемости (к примеру, порядок, когда кружка лежит на полу и порядок, когда

оная чиста и стоит в шкафу – инородны, но сама кружка остается и инородной

себе быть на может). Потому сложность воспринимается относительно

простоты, как простота и взаимодействует как простота с простотой. Но в

обратном направлении, то есть созерцать чувственно простоту относительно

сложности невозможно, ибо у простоты нет подобия сложности, то есть

усложнений никаких нет, то есть в простоте пустота усложнения, то есть

сложность, как кондиция, отсутствует, а потому не входит в функциональное

сцепление, взаимодействие не распознается греховной природой. Хотя у

сложности части едины естеством простоты. Ведь в то время как у простоты нет

выраженных сложностью частей, через призму которых мы пытаемся

распознать простоту, у сложности эти части есть и явлены они нам, как

корпускулы энергий. Естество нашей природы познания мира таково, что нам

открывается лишь чисто внешнее, а внутреннее сокрыто для нашей поражённой

грехом чувственной природы. Мы смотрим на простоту через призму этого

выражения множественности частей, имеющих место в сложности с естеством

той же простоты, из которой возникла сложность и ничего не обнаруживаем

ничего подобного сложности. Сложностью мы называем то состояние

Вселенной, которая оказалась из-за грехопадения, а это и есть зло. Что такое зло

видно из примера с кружкой, оказавшейся на полу. Не порядок есть зло, но сама

кружка злом не является. Дьявол только лишь перемешал Божественную

реальность, запутал, сделал её путано-усложнённой, пытался адаптировать под

себя противящегося Богу, но осквернить её не мог. То есть мы имеем дело только

с тем, что сложно и запутано, а отсутствие этого качества нами не распознается,

ибо его нет в нашей сфере распознавания реальности, хотя в реальности оное

есть. По этой причине, так как естество простоты усложнившись остается

естеством сложности, то неизбежно сложность, какой бы оная не была,

продолжает жить по законам абсолютной простоты. То есть влияние

Божественного остается в силе как на простоту, так и на саму сложность.

Отсюда становится понятна сама природа гравитационных полей. Опять же

нельзя забывать, что эти картины неизбежно открываются только с позиции

естественной для «крайних пределов бытия тварного, областей наиболее

удалённых от Бога, отделённых от Него не только природой, как тварной, но

также и свободной волей, создательницей нового модуса существования —

греха, ибо грех, говорит святой Григорий Нисский, есть изобретение воли

тварной…» – мы измеряем этой мерой лишь то, что попадает в поле

соизмеримости греху, природе граничащей с бездной, поэтому через эту призму

мы видим Бога через движения линейные и по окружности, как различные

степени усложнения простоты. Поэтому надо уверенно сказать и другое:

материя, так как чувственно воспринимается, то мы познаем её органами чувств

по той же самой причине – в ней эта цикличность повторяемости присутствует.

Понятно, вводя понятие цикличности, мне приходится свидетельствовать о

Творце с помощью абсолютного ограничения одной лишь внешней

составляющей для внутреннего мира природы Вселенной линейной

характеристикой, некоторым конечным производным всех тех внутренних

первообразных процессов, благодаря которым вещь имеет своё бытие – это

свойство падшей природы человека, «его самоопределения в новом, граничащем

с небытием, состоянии – состоянии греха и смерти». И эта внешняя конечная

составляющая также свидетельствует о Боге, но только в чисто своей

специфической возможности свидетельствовать о Нём – линия очерчивает

окружность. Линия не может стать вещью, ей дано быть только свидетелем о

Творце лишь в своей естественной среде – окружностью или движением

веществ по окружности. Просто сам по себе Закон Сохранения (постоянства) –

это есть зеркальное отражения того единства, что находится за пределами его

проявления в нашей реальности. Проявление единства или сохранения

разноплановое. То есть я свидетельствую о Любви Божьей примитивно с

помощью внешнего, с помощью линейного математического свойства,

описывающего окружность – просто за пределами этого модуса, природа

поражённая грехом в крайнем его естестве, свидетельствовать о Боге и всём Его

многообразии не способна. Таким вот образом, природа, оказавшаяся

захваченной влиянием Бога, свидетельствует о Нем в том образе, который

соответствует специфике самой природы, в гранях её возможности реагировать

вот таким вот устроением порядка вещей без покушения на само их

усложненное естество, неизбежно образуя в конечном формальном проявлении

видимые свидетельства о Боге как некоторые периодичные циклы или кольца,

свойственные для линии образы единства. Как только влияние уходит, так сразу

начинаются движения вне цикла, свидетельствующего о едином, не по

окружности, а по формально распознаваемые как прямолинейное развитие по

касательной. Так материя начинает подчиняться законам распада. Таким вот

образом, сначала мы видим точку, если есть удерживающее начало, а если нет –

то распад-взрыв. Отсюда прекрасно следуют законы индукции. Катушка

индуктивности при возбуждении порождает электрические токи – образ

взаимодействия двух миров, где высший из них мир зеркально отражается в

другом, образуя образы колец, как специфический образ работы Закона

Сохранения. А ещё точнее Закона Сохранения Образа Божьего, который

проявляется уникально в естественном для свойств среды порядке, но для

нашего восприятия это выглядит специфически, то есть как частный случай

свидетельства о Творце (к примеру, точка, отрезок, наделённый непрерывной

протяженностью между началом и концом, окружность и так далее). Таким вот

образом становится ясным очевидное, что взаимодействие происходит совсем в

иных сферах – в сферах своего подобия и идентичности, выявляя зеркальные

отражения, оказавшиеся в поле нашего зрения. Иными словами, не ведая ни о

чем, можно следуя от простого в православной догматике опуститься до тех

реалий, в коих живет общество и конкретно до пределов материального мира.

Усложнив формально простоту, сделать основополагающее предположение для

будущей электродинамики на основе догматического православного богословия.

Какой-нибудь монах это мог предречь задолго до опытных открытий свойств

катушки индуктивности – просто надо было продолжить дело отцов

каппадокийцев. Тоже самое касается форм ведения хозяйства и политики

внешней и внутренней. Хотя это неизбежно было разработано, только погибло в

огне пожарищ и просто утрачено из-за плохой востребованности течением

самой жизни и из-за не качественной бумаги. Но все равно, надо было идти

впереди этой телеги истории, как это должно быть, а не давать возможность

атеистам открывать запретный плод. Поэтому трагедия Хиросимы и Нагасаки –

это и на нашей совести, причем большей. Но это я отвлёкся.

Тем же образом, о береге свидетельствует течение реки, но только в нашем

случае многообразно. Распад на понятийном языке физики – это развитие. А на

понятийном языке богословия – физическая сторона, видимая часть айсберга,

своеобразное или специфическое свидетельство о произошедшей духовной

катастрофе, но так как природа частиц, как частное, получившееся благодаря

распаду, тоже сотворена Богом, то Он, как вездесущий, оказывает на них

влияние в новых пределах, в новых образах соизмеримых со степенью подобия

этих частиц Богу. Вот это изменяющееся направление возникших частиц

свидетельствует о том, что есть какое-то стороннее воздействие – о промысле

Творца. В процессе эволюции это множественно усложнилось и обрело уже

более сложные контуры. Отсюда нам становится очевидна причина

высказываний древних некоторых философов, которые называли материю

первопричиной всего. Отчасти это так, хотя это неточность, которая стала

идолом Бога. Все исповедует истину в пределах дозволенного, потому материя,

исходя из природы познания – лишь отдаленное, самое внешнее свидетельство о

Творце, а не Сам Творец. А ещё точнее – специфическое проявление этого о Нём

свидетельства в тех границах, в коих мы видим, что они тоже как-то правы, но

сие слишком далеко от полноты исповеди Истины. Также важно заметить, что

Бог ведёт Себя схожим образом по отношению к самому человечеству, в коем

после грехопадения Бог явился только во влиянии на историю цивилизации в

Ветхом Завете. То же самое надо сказать об эволюции жизни к совершенству.

Если музыка собирает целые концертные залы, а звучание речи может

сплачивать целые народы, то отсюда следует, что просто звук и гармоничное

созвучие – несут в себе одно и то же, извлекаемое умом явление Божественного,

только по-разному, в иных сферах, но при этом в той же полноте свидетельства о

Нём. Специфика, в которой выражается полнота Творца, разная. Все, что мы

видим, мы видим именно Божественную полноту, только выраженную в самых

различных средах и с помощью самых различных ситуационных инструментов.

К примеру, земная жизнь – это протяжённое явление, заключенное между

началом и завершением, стимулируемое нетварной энергией, которая постоянно

переходит из одного состояния в другое согласно Закону Сохранения. Явление,

стимулируемое энергиями, просто принимает самые различные виды выражения

формирования законченного единого. Это может быть растение, либо живой

организм и так далее. Всякий организм живет законченным выражением

полноты свидетельства о Боге, о Его существовании. Понятно, что это

выражение полноты Творца характеризуется ещё и другим свойством – очень

шаткое, нежное существо, что обусловлено некоторой степенью поражения

грехом. (Единство без греха несокрушимо). Если Солнце единое целое, но вне

сферы досягаемости сил разрушения, то земное выражение той же самой

полноты пребывает в поле действия сил разрушения. Если полноты нет, если

единство Творца, выраженное в живом теле, нарушено, то и окружающая среда,

в которой происходит формирование организма, ничего не значит – это не

существует и чувственно не распознается. Даже если условия жизни будут

Царством Небесным, то из-за нарушения полноты и целостности всё равно

приведёт к гибели, как это было с первым Адамом. То есть, к примеру, свое

зеркальное отражение мы можем видеть на поверхности воды, на стекле или на

хорошо отшлифованной поверхности металла. Объект отражения тот же и мы

узнаем себя, полноту своего подобия в каждом из трёх отражений сих, а значит

адекватно в пределах возможного мы можем взаимодействовать с этим

подобием, с этим выражением своей внешности. В том соответствии, какое

востребовано, реагируем только на то, что несет в себе некоторую целостную

завершенность высказывания, свидетельства о нас и в логике, и в

математических системах, и в чувственно распознаваемой корпускулярности

окружающего мира в том же числе. То есть мы слышим, видим, чувствуем и

пользуемся только тем, что зеркально отражает наше естество. Только

отражения эти возникли где-то в первые моменты бытия после грехопадения, а

потому столь сложно в окружающем мире узнать самого себя, своё лицо. Ибо

тогда появилась сама эта природа греха, опосредовано которой мы

воспринимаем только то, что имеет или несет в себе наше подобие, то есть

элемент греха или распада – этот окружающий материальный мир, флора и

фауна, мир душевный и духовный. Также как, если мы видим своё живое лицо в

отражении на воде, то можем этим пользоваться – разглядеть то, к примеру,

насколько оное чистое. Надо сказать, что когда мы видим свое отражение, то

получаем экстаз. Наше отражение абсолютно разноплановое и творится каждую

микрону времени. Мы счастливы от побед своих, от красоты природы, от

человечного поведения животных и так далее. Само по себе чувство распознает

лишь воздействие, но получаем радость от образа, в который это воздействие

вписывается. Точнее, воспринимаемый образ, как сказано ранее, вписываться

должен Божественную простоту. В противном случае, воздействие становится

не понятым, то есть болью. Пусть даже маленькой, но это будет боль. Бог же

являет себя в образах, а потому всякий экстаз, удовольствие любой природы –

это есть категория не плоти, а души. Душа либо радуется, либо страдает,

получая сигналы от своего тела, как инструмента опосредовано коего познается

Бог или делается попытка Его познания. Если душа живая благодаря общению с

Богом, то экстаз активирует будущую жизнь, как новую грань радости, столь

нужную до живительной полноты – теперь человек не только счастлив, но ещё и

живет вечно в таком качестве не кончаемого счастья. А если отмирает, то всякое

удовольствие – есть форма самоубийства, как порождение злобы. Всякая

радость или удовольствие установлено Творцом только для души, по слову

отцов Церкви, а человек просто научился извращать, прибегая искусственно,

воруя без трудов в поте лица.

Если бы мы увидели нечто иное альтернативное ожидаемому, то уходит из

поля зрения в том ракурсе, в коем востребована ожидаемая полнота (уходит

экстаз). То есть если нет зеркального отражения нашего в данной реалии, то и

нет возможности распознавать его – это для нас не существует (хотя оное скорее

всего существует для Творца) или мы увиденное используем иначе. В то же

время, если мир поражённый грехом первого Адама не отражает реальность

нашей высшей природы, то без этой составляющей опосредовано чувств

падшего нашего естества мы даже видеть, слышать и чувствовать это не

сможем. Таким образом, ум, как дар Божий видит свое подобие – промысел

Божий, а чувственная природа видит только свое подобие во грехе – поражение

грехом. Если мы востребованное не увидели, не распознав свое подобие, то

повели бы иначе, так как видели бы уже иное. К примеру, если мы видим

человека, а он уже не дышит, то не будем с ним вести беседу, ибо для этой

сферы мировосприятия его уже нет, хотя тело чувствуем рукой и видим его.

Иными словами, мы воспринимаем единое, которое имеет полноту и

законченность в самой себе благодаря присутствию нетварной энергии,

стимулирующей бытие проятженность с началом и концом. Но в нашем случае,

в критериях прямолинейного течения времени, единое, несущее в себе и начало,

и конец, имеет самые многообразные выражения протяжённости между этими

началом и концом. Все, что вне этого образа законченной полноты в

протяжённости – все для нас как реальность чувственно не существует. К

примеру, единое адаптируется в живом в некоторой законченной в себе полноте

триединства: семя, растение, цветок.

Поэтому, эти цветы на лугах и все растения, все живые существа, все атомы и

их множественные соединения, волны, частицы всех внутриатомных миров –

это все есть специфический образ Единого или полноты, законченности в себе,

как-то своеобразно и уникально свидетельствующие о Творце. Мы

воспринимаем не материю, а именно эти маленькие многочисленные

свидетельства о Боге, образки Божественного. Что-то иное для нас не

существует – чувственно вне познания. Единое и полнота синонимы, это

тождества, ибо единое, представленная фигурально в математике, как точка,

имеет тоже самое качество законченности в себе самом – оная есть и начало, и

конец в одном только без протяжённости, а значит и без нарушения его

целостности, ибо невозможно нарушение цельности того, что не имеет

протяжённости в себе из-за поражения грехом, чем является точка, ведь, хотя

оная уже есть бытие во грехе, но всё равно начало – это ещё не есть развитие.

Также как растение от семени до увядания, как всё живое от рождения до смерти

живет только без нарушения единства и целого в самой протяжённости. Но если

единство начала всегда вне досягаемости для падших сил разрушения, а значит

наделено свойством вечного, то все остальное альтернативное как раз наоборот.

Таким образом, нам открывается Бог в пределах природной возможности

«внешнего» в материи свидетельствовать о Нём.

На что мы ещё не обращаем внимание? Мы не обращаем внимание на то, что

не является единым. То есть остается для нас незаметным. Единое – это то, что

закончено в самом себе и содержится в самом себе, это начало и конец в одном.

Как это может быть выраженным на множествах «зеркальных отражениях»

мироздания? О пустоте мы только думаем, что оная есть, но обращаем внимание

на то, чем оная заполнена – на природное подобие плоти. Так мы чувственно

можем видеть вокруг одно, то есть полноту, явленной в одной её какой-то грани,

а разум видит совсем иное – полноту проявления Творца в сфере доступа

естественного только уже для разума – человек видит волю Бога в Его

промыслах. Ибо в поле чувственного зрения, поражённого грехом, попадают

только подобие его – поражённые грехом (это не абсолют греха, а только

одностороннее поражение им) разные частные оттенки общего, которые в меру

своей природной возможности свидетельствуют о Боге и о том, как грех

скрадывает это свидетельство, ибо в каждой частице есть постоянная

составляющая двухсоставного естества.

Теперь перед нами вновь важно в противоречии отделить одно от другого,

Божественное от греха, чтобы внести ясность в исследуемом предмете.

Вселенная, поражённая грехом, свидетельствует о Божьей Сущности точкой со

значением пустоты (то есть ноля), которая становится Центром всего. Ибо

Божественное грехом не обладает, то есть в Его свойствах нет поражения

грехом, а следовательно нет всего того, что может быть соизмеримо греху -

протяжённости. Присутствие Бога есть, а значит есть влияние, но нет

протяжённости, как и самого греха в Его присутствии. Но когда поражение

грехом появилось в реальности, то начало – это ещё не движение, зачатие – ещё

не организм. Иными словами, ещё пока не может проявиться как некая

чувственно воспринимаемая реальность, соизмеримая с естеством нашим, а

потому учёными о ней свидетельствуется, как самая элементарная жизнь на

молекулярном уровне. Это есть то самое место, через которое первый Адам был

изгнан из Рая, причем только в таком вот виде пребывать мог. Точнее это только

то, что попадает в наше поле зрения, имеющее столь сильное поражение грехом,

с помощью естественных ему инструментов диалектического материализма.

Все дело в том, что во Царствии Небесном нет греховного языка. Там все

бессловесно во грехе, а потому там все едино, постоянно, стабильно в покое,

замкнуто в себе. Это все потом неизбежно находит свое отражение в образах

земных в самых различных формах жизнедеятельности, боевых действий,

языках, языковых вывертах, научных доктринах. Как только возникает

выражение этого критерия, то это становится Божьим Словом. Если метеорит

летит по прямой линии, то это нам свидетельствует о том, что движение

стабильно. Если он оказался захваченным гравитационным полем звезды или

планеты, то мы замечаем первый признак присутствия единства-постоянства в

более сложном выражении – становится цикличностью, как специфическом

образе Единого – единства. При этом движение остается стабильным в той же

линейной скорости. Той самой цикличности, которая присутствует в самом

звуке, далее периодичность на более высоком уровне – в созвучии нот, которое

ласкает слух, образуя музыку, собирающую во едино целые концертные залы

для любованием Божественным. То есть мы видим не просто «перемещение вод

относительно берега», но теперь эти воды также перемещаются в образе

подобия Богу, как Его творение, то есть уже несколько усложнено – вокруг

постоянного центра, а потому мы способны видеть свое подобие –

периодичность взаимосвязности, когда из одного выходит другое безразрывно,

что мы называем ещё и другим словом – цикличность. Безразрывность,

взаимосвязность, по верному слову Николая Кузанского – это ещё и такая форма

единого целого.

Далее, мы можем ещё более усложнять движение, не нарушая законы

единства целого, но постоянное движение по прямой относительно берега,

которое присутствует в движении по окружности и или кривой, так и останутся

самыми начальными и будут неизбежно присутствовать во всех сферах бытия,

как самые элементарные. Также как движение по прямой содержится в

движении по окружности в виде мгновенной составляющей в бесконечно малых

промежутках времени. А потому эти законы нам не чужды, мы также живем и

по ним, сие нам не инородно. Этому закону подвержено все, что мы чувственно

воспринимаем: музыку, гармонию, материю и свет. И тут важно сказать, что свет

распространяется в эфире, в той же консистенции как частное взаимодействует с

общим. То есть движущаяся частица под влиянием Божественного присутствия

опосредовано её грани подобия Ему, взаимодействием образует цикличность,

которую мы способны видеть. Движение, как самая конечная производная всех

процессов и внутренних взаимодействий, может свидетельствовать о Едином

только в специфическом для данной характеристики бытия с его

прямолинейным движением времени – только как движение по окружности, то

есть в пределах природной возможности движения, как модуса,

свидетельствовать о Нём. Корпускулярность – это выражение единого в

категории пока трудно воспринимаемой, как грань природы.17-18 111

Жизнь сама по себе абсолютно проста, но во грехе обретает такие сложности

противоречий, что для восполнения утрат, возникших в противостоянии, нужна

энергия, которой нас питает Господь от любви к нам. Чем сильнее влияние

бездны, тем жизнь наша все более и более похожа на паровоз, работающий на

всех максимумах и при этом стоящий на месте. Раз грех неизбежно связан с

энергозатратами, то отсутствие греха имеет иную, противоположную

полярность во Вселенной поражённой грехом. То есть безгрешие не есть

бездействие, а как раз жертвенное безвозмездное служение. То есть безгрешие –

это недеяние во грехе, воспринимающаяся как чувственная во грехе пустота.

Нужно сказать иначе, что абсолютная простота – это тоже одно из свойств этой

Вселенной, которое есть отсутствие сложности, то есть нет чувственно

воспринимаемого греха. Как Царствие Небесное сопряжено с нашим миром,

имеющего поражение первородным грехом с этой позиции? В точке по имени

ноль, отсутствия греха. То есть координатное пространство наделено ещё иными

качествами: оное делится на две составляющие ноль и окружающее

координатное пространство. При этом следует добавить, что ноль, являясь

греховной пустотой, источает, а координатное пространство, распознанное

чувственной природой, пораженной грехом, поглощает то, что излучает ноль.

Также ноль обладает множеством значений, что есть множество степеней

свободы. Мир может обладать абсолютом простоты и чистоты в точке и в ней он

обладает общим, ибо в состоянии абсолютного постоянства движение может

начаться в любую сторону, а движение – какой-то уже частный случай,

исключающий то самое абсолютное многообразие возможностей ноля, но

естество в обоих случаях (ноль и пространство) остается тем же, а потому имеет

возможность сцепления при взаимодействии. В переложение на математику, что

именно не имеет вообще никаких сложностей? Это точка, а движение по прямой

– это уже сложность. Они также в единстве и, в конечном счете, вырисовывают

общую для обоих составляющих (для движения по прямой и постоянной

недвижимой точки) картину – окружность или что-то около этого (это векторное

исчисление). То есть Царствие Небесное теперь, в переложении на понятийный

язык математики, а точнее речь идёт о том, что оказалось в зоне её возможности

свидетельствовать о Царствии Небесном, адаптируется в сфере, которая

частично поражена грехом. Ранее точка была единством всего, а теперь

окружность свидетельствует о Едином. Ранее Царствие Небесное было

Вселенной, а теперь всё то же самое, но через труд в поте лица. Так родился

спин.

Взаимодействие общего с частным совершается в точке. Единое нам

поражённым первородным грехом представляется как одиночество единого, а на

самом деле это только окно в бесконечный мир, через которое мы выпали, как

поражённые грехом. То есть после того, как началось движение, так сразу

опосредовано его началось свидетельство о Том, под влияние Которого

движение попало. Ничего не изменилось в природе движущейся частицы,

просто теперь движение началось по окружности. Частное – продукт распада,

имеющий движение в одной из множества форм оного, в котором покой или

ноль – частный случай. То есть влияние общего (точки) на частное, так как

остаются в поле взаимного постижения, то несёт в себе цикличность

относительно этой точки. Так мы получаем волну, которую физики называют

электромагнитной. Волна взаимодействует с космической пустотой.

Иными словами, если бы мы никогда бы не изучали физику и жили бы лет

200 назад, то можно было бы выдвинуть гипотезу о том, что свет и материя в

структуре своей цикличны только лишь потому, что мы их видим, исходя из

свойств нашего познания и познания самих себя. Потому что мы, сами являясь

гармонией, можем видеть только гармонию или сами, являясь носителями

Божественного можем видеть Божественное опосредовано Его проводников и

свидетельств о Нем. Природа сознания везде работает одинаково – везде

распознает проявление Божественной Любви, адаптированной в самые

разнообразные формы восприятия радости. Подобное познаётся подобным. Это

радость, приятное созвучие, доброе слово, красивые соцветия, пейзажи,

ароматные запахи, тепло, вкус и так далее. Может быть несколько ненаучно

звучит, но именно эта точка зрения верная.

Можно и нужно сказать немного не адекватно для нашего ума. Если спросите

у математики (у математического образа мировосприятия) кто для неё Бог, то в

естественном для неё модусе, для её естественной сферы обозрения Бог будет

представлен берегом (она укажет на берег, на то, что оная не может подвергать

анализу, но при этом имеющему влияние) и на этом наши познания о Боге с

помощью математики будут исчерпаны, ибо о чем-то большем математика нам

поведать не в состоянии, а что там на этом берегу делается – это же вне области

её компетенции.

Почему-то находятся такие знатоки, которые пытаются претендовать на

большее, в то время как это большее – специализация иных человеческих

органов познания Божественного, наделённых иными гранями мировосприятия.

Есть другие органы чувств, естественным для которых будет более полное

выражение Бога, обозреваемого уже возможностями, находящимися за гранью

математического образа мировосприятия, но за гранью их обозрения так и

останется всё остальное, что оказалось вне области досягаемости теперь уже

этого берега. Например, если наша душа видит Ангела, то математический

анализ его описать не может, ибо это в сфере возможностей обозревать духом.

Также как невозможно с помощью чувств распознания вкусовых качеств

продукта питания созерцать небесные светила в ночном небе. И так далее. И тут

виден самый важный ответ на извечный вопрос о первичности души или тела.

Что первично в нас: течение эволюции тела на протяжении миллиардов лет, что

исповедует нам диалектический материализм или же всё-таки душа? Это также

как, если вы залезли в воду и пытаетесь ответить на вопрос: «Что первично для

меня первородный грех или всё же человечество?» Понятно, что до этого

момента вы уже были в этой реальности, только Вас не было в воде. Но, даже

пребывая в воде, приоритеты остаются теми же – здоровье тела важнее. То есть

счастье людей так и останется в единстве с «берегом», то есть с Богом, ибо душа

жаждет быть там, где она родилась, где ей более всего естественно. Счастье,

причем надо обязательно добавить от единения с Богом во Царствии Небесном,

так и остается нормой человеческого бытия. Так прошло эволюционное

становление в течение всей истории.

Итак, подобное входит во взаимодействие только со своим подобием и

сопряжено только со своим подобием. Узреть Божественное можно только

подобием Божественной Природы в естестве человека – высшей инстанцией в

нашем организме. Всё остальное является нам через возможности нашего

организма воспринимать лишь то, что оказалось в зоне доступа, в области

адекватного постижения свидетельства о Творце, какое-то специфическое

свойство береговой линии и в определённых возможностями природы тела

пределах. То есть нам открывается лишь то Естество Бога, подобием которого

мы наделены хоть в малой степени. Тут чудес нет и не надо их ждать по

наивности своей. Тогда возникает вопрос, что мы можем видеть? Вот сядем на

лавочку и поразмыслим. Хотим увидеть Бога и что нам будет открыто? То есть к

чему мы должны быть готовы, пытаясь созерцать Божественное? Какой образ

мы должны быть готовы воспринимать?

Вот сосед помогает престарелой бабушке – колит дрова. Мы видим действие -

подвиг жертвенности и называем это добром. Бог если есть, то он добр и мы

также должны видеть это действие – жертвенное служение, самопожертвование

ради слабого. Сосед может быть похожим на чудовище, но изображая его

добрую природу духа на рисунке, мы можем выразить лишь изображением

этого жертвенного действия, ибо только в этом случае он воспринимаем как

доброе. То есть Бога мы можем видеть только в Его промысле, в действии –

какие-то иные образы Его автоматически должны отпадать, что мы и сделаем –

отбросим всё то, что мешает видеть Господа. Иными словами, вид

Божественного нас уже не будет смущать – какой есть, такой и воспримем, лишь

бы было это жертвенное делание. И если сделать его фото как-то иначе, то

доброе уходит из поля зрения в небытие и сливается с реальностью

окружающего. Итак, Бога мы видим в Его труде, в Его в проявлении

жертвенности – в Его действии отдавать слабому и этим животворить слабого.

Отсюда нам открывается природа Божественного экстаза – в самом процессе

уничижения ибо «совершенство личности заключается в отдаче. Как от природы

"отличная", как "не природная", как личностная, она выражает себя в отказе от

бытия для самой себя. Это – истощание Личности Сына, Божественный. "Вся

тайна домостроительства, – говорит святой Кирилл Александрийский, —

заключается в истощании и уничижении Сына Божия". Это – отречение от

Своей собственной воли не есть определение или действие, но как бы само

бытие Лиц Святой Троицы, имеющих только одну волю, присущую общей

природе». То есть сам этот процесс жертвенной отдачи – это экстаз

некончаемого акта любви, доставшийся нам в виде далёкого отголоска в

семейных отношениях между мужем и женой.

Далее, мы усилим экстаз, то есть добрым мы назовем большую степень

быстроты проведения этих работ дровосека и, наверное, лучше всего будет

движение со скоростью света (более добрее или максимум доброты). Далее

сосед, если он хочет быть ещё добрее, то должен быть наделён ещё и другим

качеством – он не должен у старушки просить ничего ни есть, ни пить, и даже

не портить воздух. Далее, если ещё более добрый, то он не должен даже

отдыхать ни днём, ни ночью, ни зимой ни летом – только творить своё

жертвенное дело – отдавать. Ведь так от него добра ещё больше. Причём

отдавать во все стороны без всякой очерёдности, то есть одновременно, иначе

Он будет иметь толику слабости. Далее у доброго должны быть

соответствующие его физиологические особенности: так как глаза смотрят лишь

в одну сторону, то глаз у Него должно быть либо множество, либо Ему это без

разницы; у Него нет носа, ибо нет дыхания для насыщения крови кислородом;

нет рта для еды и зубов – ведь Бог только отдаёт, как Абсолют жертвенного

служения, то есть нельзя Ему поглощать даже малую толику чего-то. Далее

жертвовать собой во все стороны он должен будет одинаково, чтобы было

справедливо. Теперь, если он будет излучать тепло, то опять он будет добрее,

нежели он будет холодным, то есть ему нельзя это тепло забирать из

окружающей среды. И чем теплее он будет, тем он добрее (то есть высота

температуры не имеет верхнего предела). То же самое касается и света,

исходящего от него. То есть, если он будет ещё и светить, то тоже будет более

хорошим. То есть опосредовано определения о добре, мы продвигаемся к

максимальному образу. Мы видим, что все сильнее и сильнее вырисовывается

контуры абсолюта. Вырисовывается нечто шарообразное и сияющее и дающее

свою жертву во всех смыслах понятия добра. Вот какие установки. И как бы

антропоморфным тут и не пахнет, точнее антропоморфия здесь заложена, как

уникальная специализация явления Божественного, адаптированного к земным

условиям (ведь голова является организмом, а остальное – части тела), также

здесь заложены все формы жизни Вселенной. Есть ещё некоторые важные

аспекты, которые более отчётливо нам нарисуют то, каким должен быть Бог,

когда мы Его увидим, но этого уже достаточно. Хотя нет, одно необходимо

помянуть. Дело в том, что сильно быть жарким нашему кольщику дров нельзя,

ибо можно поджечь жилище старушки. Тогда ему надо быть там, где его жар

безопасен. Лучше всего ему надо оставаться далеко – это тоже проявление

доброго.

Просто древние это указывали более упрощенно и в назидание молодым на

их повседневном понятийном языке мировосприятия. Ведь в те времена всё

вокруг воспринималось как чудо Божье. К примеру, люди узнали, что есть

воздух только 100-150 лет назад, а так птицы летали для них сами по себе, как

Ангелы. Для них чудо было естественным также как пообедать. Вот на каком

уровне мышления мы были совсем недавно. Это привожу для примера, но мир

уже изменился и формы исповеди Бога вместе с ним стали иные.

Теперь остаётся посмотреть вокруг и поискать то, что нам дает жизнь,

увидеть фотографию или икону подвига. Итак, в наше поле обозрения, к

примеру, попадают эти цветы – нет, хотя и похожи на нарисованный нами образ,

но они борются за своё существование, животные – тоже нет. Луна круглая, но

тоже нет, ибо холод от неё. Остаётся Солнце. Да, это подходит под все наши

определения. И как бы за обозреваемым солнечным диском не прослеживается

душа и дух. То есть мы можем видеть только некоторое внешнее проявление

внутренней природы, ибо плоть может созерцать только своё подобие – плоть

Бога. То есть Солнце – это одна из множественных граней Божественного, то

есть это наверное Тело Бога, доступное для зримого восприятия человеком.

Вот как сказано царём Давидом: «…Единою кляхся о святем Моем, аще

Давиду солжу? Семя eго во век пребудет, и престол eго, яко солнце предо

Мною…» (Священное Писание. Псалтирь, 88 псалом стих 36) То есть Бог

сравнивает престол царя Давида с Солнцем, как ещё одной формой

свидетельства о Себе во Вселенной.

Поэтому древние как бы не лгали, рисуя Дедушку на облачке – эта правда не

могла иначе восприниматься и в ней Истины больше, чем в самом последнем

научном исследовании. Старичок с нимбом – антропоморфированное

изображение Солнца, сияющего сквозь облака. Именно так к этому следует быть

готовым, чтобы созерцать Божественное опосредованно органов чувств,

воспринимающих мир в данных сферах реальности. В каких-то иных сферах

реальности, более высших, нам открываются уже иные формы Божественного и

понятно, что оные всё более и более будут нам напоминать нас самих. Остаётся

только антропоморфировать Божественный подвиг, сделать Его доступным для

нашего мировосприятия, как это неизбежно выразилось на древнем человеке,

его примитивном понятийном языке, на котором до сей поры говорят многие

современные духовники Церкви. Никаких чудес нет – всё логически правильно

выстроено в Православии – есть, к сожалению, "Оккультизм в Православии"

(отец Андрей Кураев) в самых разнообразных проявлениях, но это жизнь и так

будет всегда. Тут надо быть самим грамотными, тем более, когда делаешь

заявление на таком уровне, как генеральный секретарь СССР: "Юра, ты там

Бога видел?"

Бог даёт нам Свои энергии, явленные в виде Солнца. То, что оказалось в

области возможности восприятия ограниченной человеческой природой чувств,

то мы и можем созерцать, а всё остальное сокрыто за этой стеной,

обусловленной возможностями природы органов чувств. Всё что-то за гранью –

продукт наших домыслов, продукт нашего воображения, надо сказать не всегда

беспочвенного и не всегда ошибочного, ибо возможности Бога обусловлены Его

святостью, но никак не формами этой святости, выраженными на святых иконах.

Просто эти формы святости и подвига, то есть формы Бога, в Своих выражениях

на иконах наиболее адаптированы к человеческому мировосприятию, к его

чаяниям и потребностям, но все свойства Божественного Естества так и

остаются реальностью, благодаря которой мы живём и мы такие, какие есть. Мы

подражаем Богу в святости в сути, а не в том, как Он ведёт Себя. То есть, что

изображёно на иконах? На иконах изображено подвижничество, жертвенное

служение, осмысленный подвиг утверждающий победу над судьбой, а потому

икона всегда остаётся окном в жизнь вечную. В принципе, тоже самое зрим,

когда смотрим на Солнце, то есть это тоже икона, показывающая жертвенность.

Только в нашем случае действенным свойством свечения обладает смысл,

изображённый на иконе, а не зримое физическое тепло Солнца и свет от него. То

есть вечность имеет влияние через это окно на нас, распознанное опытом людей

в духовной брани в течение многих сотен лет и даже тысячелетий. Ради чего-то

иного икона теряет смысл. Что мы можем видеть у Бога – только его действие

жертвенности через проводников своих. Он есть, как бы, ноль греху. Исходя из

всего сказанного, следует важное. Для того, чтобы вновь обрести Царствие

Небесное необходимо то качество нашей природы, которое позволит

воссоединиться вновь к Его Естеству.

И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и

пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни. (Быт.3:24)

То есть вход во Царствие Небесное лежит через то подобие в святости

Херувиму, который стоит возле Входа. Просто может возникнуть мысль о том,

что следует построить космический корабль и влететь в Звезду на нём – цель

человечества достигнута. Хотя конечно, освоение космоса лежит именно через

эту Голгофу, а именно для этого необходимо войти в Солнце, как через тот

самый Вход, но это только формальность. Ибо первый Адам был низвергнут из

Рая именно по этой же причине, он там пребывал после общения со змием чисто

формально. Дух же был далеко, а потому остерегаясь всяких случайностей, не

предусмотренных научным опытом мы, пребывая внутри жаркого Солнца, будем

как Адам прикрывать свои слабости, защищаться от всего того, что покушается

на нашу жизнь, поражённую грехом. Но желанного общения с Богом не будет. А

ведь именно это качество бытия является ключевым, в котором «не место красит

человека, а человек место».

Далее интересный для изучения момент. Священное Писание нам говорит о

том, что Бог поставил у Входа во Царствие Небесное «Херувима и пламенный

меч обращающийся», если мы посмотрим на Солнце не защищённым глазом, то

поймем почему меч пламенный и при этом обращающийся, ибо увидим как бы

пламя, которое катается, обращаясь по солнечному диску. Наверное, поэтому

древний так написал – иного ему было не дано видеть чувственно. Какими были

Солнце и Луна до грехопадения, нам земным представить невозможно, ибо мир

– это цветок мать-и-мачеха. Если мы смотрим на него снизу соцветия – мачеха, а

если сверху – ласковая мать. То, что предстает перед нашим взором – мачеха, а

говорить о том, как было изначально, каким был мир Рая, насколько он был

ласковый – трудно говорить.

Царствие Небесное абсолютно безгранично. Пределами и границами самых

различных форм стала наделена наша Вселенная, получившая поражение

грехом. Оказался ограниченным в свободах и сам человек опосредовано

возможностей своей плоти. Так как природа человека двоичная, то и

ограничение это касаемо только видимой, чувственно распознаваемой во всех

гранях части его естества, пораженного грехом. Понятно, что образом

абсолютного ограничения во грехе может быть только бесконечно малое

пространство во грехе – это точка. Величина её равна нолю, но присутствие в

пределах этой Вселенной есть. Поэтому изначально следует сказать каким было

самое первичное ограничение в пределах нашей, поражённой грехом природы.

Оное наделено в полноте и свойствами Царствия Небесного, абсолютным

постоянством, и в сферах пространства со свойствами грехопадения в пределах

специфических свойств природы мира. Понятно, что самым элементарным

состоянием Вселенной могла быть только точка, которая несет в себе выражение

абсолютной чистоты от греха. А это возможно, как мы выяснили ранее, лишь

при одном условии – есть постоянная, нескончаемая жертва. В противном

случае, сие было бы деятельной пустотой, которая нами характеризуется как

злое. Таким образом, в точке без греха, естественное для нас выражение этого

смысла – излучение. Именно это ограничение, а точнее его образ формирует все

остальные многовариантные подобия, ставшие планетами, галактиками. При

этом следует сказать, что Царствие Небесное остается присутствовать везде и в

каждом уголке мира и во все времена, а поэтому именно эта составляющая

обнаруживает себя в каждой частице мира, в каждой волне. Отсюда ясно

следует, что Солнце – это не Бог. По этому, когда Никита Хрущёв спросил Юрия

Алексеевича Гагарина: «Юра, ты там Бога видел?» Он ответил: «Видел». Но

Никита Хрущев его просил, чтобы никому не говорил. Это был следующий акт

удара ножом в спину Руси. (Если будете в Троице-Сергиевой Лавре зайдите в

Московскую Духовную Академию и поклонитесь памятнику профессорам,

преподававших некогда в этих стенах. Вы заметите на западной стороне

мраморной плиты, что годы кончины многих из них либо 1937-1938, либо 1961-

1964. Вот такая была у нас оттепель).

Продолжение предыдущей мысли

Святой Ириней Лионский в пятой книге «Против ересей», в главе 9, п.1

говорит следующее: «… совершенный человек, как я показал, состоит из трех —

плоти, души и духа; из коих один, т. е. дух спасает и образует; другая, т. е. плоть,

соединяется и образуется, а средняя между сими двумя, т. е. душа, иногда, когда

следует духу, возвышается им, иногда же, угождая плоти, ниспадает в земные

похотения. Итак, все не имеющие того, что спасает и образует в жизнь,

естественно будут и назовутся плотью и кровью, потому что не имеют в себе

Духа Божия».

Итак, самое первое и важное, на чём стоит философское суждение об

истории – чувственно осваиваемая двоичность (с точки зрения логического

анализа, а на самом деле, следуя Православному догматическому богословию

их три) природы человека. Это мы установили в предыдущих суждениях.

Остаётся дать некоторые качественные характеристики каждой из этих

составляющих. То есть надо ясно выявить, как оные проявляются в

окружающем мире. Нам важно об этом помянуть, ибо больший приоритет

какому-то из этих двух полюсов, выкристаллизовывает разное влияние на умы и

разное формирование истории, как науки. Это важный научный аспект, тоже

обозреваемая реальность, с которой надо считаться в первую очередь. Ведь в ней

явлены нам некоторые качества и свойства каждой из двух природ человека.

Одна составляющая его естества хочет есть и спать, получать плотские

удовольствия, исходящие от симуляции борьбы с течениями жизни. Другая

наоборот, стремится быть там, где естественно ей быть по причине подобия и

родства. Если одна находит своё умиротворение, то другая всегда бунтует

против такого положения вещей, испытывает напряжение и страдания. Так

альпинист, к примеру, стремится к вершине горы (где свойства Божественного,

простор и бесконечность вокруг, ощутимы явно), при этом истязая свою плоть

перегрузками, голодом, холодом и постоянным риском. Боксёр выходит на ринг,

также испытывает перегрузки и получает множественные микротравмы головы

и тела, чтобы завоевать первенство. Культурист поднимает тонны груза за

тренировку, чтобы придать красивую форму телу, стремится уподобиться Богу в

могуществе своей силы и красоте строения тела. Парашютист на полторы-две

минуты хочет уподобиться Ангелам Божьим в состоянии полёта. Монах уходит

в тайгу, обрекая себя на одиночество и трудности жизни в тяжёлых условиях.

Эстет бунтует против того, что в некоторых местах здания Большого Театра

осыпалась штукатурка. И так далее. То есть, чтобы обрести единение с

идентичной душе Природой, опосредовано приобщения к одному из

Божественных Свойств, человек жертвует другой составляющей себя –

физической. Терпит неимоверные перегрузки, рискует здоровьем и даже

жизнью, побеждает страх. И наоборот, когда тело спит и много ест, то живая

душа страдает, мучает совесть, человек ненавидит себя за слабость перед

искушением и так далее. То есть тут следует сделать важный вывод о том, что

иметь счастье и радость духовную одновременно с плотским удовольствием

невозможно, либо плоть страдает и душа в радости жизни, либо душа мучается

из-за того, что телу хорошо. Изначально, тут никак нельзя строить иллюзий, ибо

настоящее счастье всегда трудовое – это заповедано Богом по грехопадению, а

Бог не может желать человеку что-то другое, кроме счастья. Также как и тот

факт, что духовная радость во Царствии Небесном несовместима с чувственной

природой. Отсюда вспоминается сказочный сюжет, в котором стоит богатырь

возле камня с надписью: «Налево пойдёшь – богат будешь. Направо пойдёшь –

счастлив будешь. Прямо пойдёшь – погибнешь». В том-то и дело, что счастье и

богатство там, где как раз страдание. Это же выразилось на Голгофе Иисуса

Христа.

В момент биологической смерти, по логике вещей, каждая составляющая

двоичной природы человека возвращается в свою естественную среду: душа

занимает то место, куда всю жизнь стремилась, а плоть туда, к чему более всего

тяготела. «И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратился к Богу,

Который дал его.» Библия, книга Екклесиаста или Проповедника, 12-7.

11.10.2015

Это двоичное качество естества людей стало основанием всех побуждений и

устремлений древнего человека, выразившееся в его образе жизни и в

ритуальных священных действиях, призванных организовать стремление к

перегрузкам ради духовного торжества и направить стимулированный

внутренней радостью и счастьем любви подвиг каждого в одно общее

жизнеутверждающее русло всего сообщества, находящимся в общем духовном

единении.

Если одна природа торжествует, то другая испытывает перегрузки и

напряжения. И видать по всему, в отличие от животного, человеку душевные

перегрузки терпеть гораздо более болезненно, раз он изначально постоянно

избирал такой себе путь – путь физических страданий и мучений во имя

душевного комфорта. То есть стремился всегда туда и желал жить так, чтобы

душа его испытывала максимальное раскрепощение и радость от единства с

Творцом. Именно по этой причине, человек рисковал везде и, как показывают

раскопки, делал то, что ему более всего тяжело. (Вновь вспомните сказку, в

которой стоит богатырь перед камнем, а на нём надпись «На лево пойдёшь -

богатым будешь. На право пойдёшь – счастливым будешь. Прямо пойдёшь –

смертью умрёшь») Да, может не надо далеко ходить – сколько на Руси было

подвижников благочестия, как они жили, как они ущемляли себя во всем, как

постились и как носили на себе вериги. Оказывается все это старо как мир.

Многое ныне изменилось, но зримые перемены так и остаются лишь

формальностью, а опыт единства с Самой Сущностью Божественного передан

нам по эстафете от изначального акта творения человека через бытие тех

древних первобытных людей и единение с Ним нуждается в стимуляции в той

же степени, в какой оная пребывала изначально. Не изменилось основное

качество человека – быть там, где более всего опасно и тяжело. Сие есть

ключевая линия, а поэтому неизбежно будем ей следовать в самых сложных

природных условиях вечной борьбы или даже обозримого отсутствия оной.

Эту линию можно распознать из эксперимента ( кстати, результаты

эксперимента нам пригодятся ещё много раз, ибо наделено свойством

многогранности и для освящения каждой новой исследуемой нами грани

придётся к нему возвращаться вновь ниже по тексту). Хотя так говорить

нельзя, ибо это простое переложение эпизода из древнегреческой мифологии на

современный понятийный язык. Итак, пусть обыкновенная палка выведена в

вертикальное состояние равновесия. Если её отпустить, то по логике вещей оная

упадёт. Но в жизни, как раз все иначе – палка стремится, как бы,

восстанавливать равновесие после всех воздействий на неё. Казалось бы, что

легче бороться за равновесие или нет? Понятно, что выдерживать вертикаль

тяжелее, ибо это постоянное напряжение сил, но именно это и есть утверждение

жизни. Под палкой в вертикальном положении подразумевается здоровье людей,

на которое постоянно ежесекундно происходит покушение и оное постоянно

восстанавливается. Пребывать в положении вертикали – самое тяжелое и

проблемное, но именно это равновесие есть жизнь и победа над смертью.

Иными словами, даже здесь видим мы это стремление быть в равновесии в

бытии более тяжёлом, более трудном, на вершине горы, в торжестве в бою и так

далее. Вот уже где это заложено, мы видим постоянное стремление к победе

жизни над смертью. Так жизнь уже есть сама по себе проблема и трудность, то

надо в любом случае терпеть и бороться. А так как жизнь не прекращалась

никогда, то стало быть именно это определяющая белая линия в формировании

цивилизации – человечество стремится туда, где тяжело жить в соответствии с

этим же стремлением жизни к самому тяжёлому – сохранению равновесия, что

есть безрассудное противостояние в борьбе супротив всему иному вокруг.

Поэтому Спаситель Иисус Христос не мог повести себя как-то иначе, кроме как

жить и при этом продолжать любить даже в таких вот мучениях. Он явил Собой

в этих адских муках всеобщего поношения Божественную Жизненную Силу,

позволяющую жить вот так. То есть в этом смысле и здесь прослеживается

адекватная логика, то есть Он не мог пойти по легкому пути и своей властью

освободиться и наказать всех – это удел слабости, удел мертвого, а не живого.

Также как легче всего не бороться за равновесие в здоровье своем, а пойти по

легкому пути, как это сделал Иуда Искариот. Жизнь должна торжествовать, ибо

только там оная есть, где тяжело. Жизнь – это тяжело, смерть – легко,

расслабиться и забыть про все и всех. Да и само Воскресение Его – не

нарушение закона жизни, а как раз продолжение той же самой линии, где живое

продолжает себя утверждать в тех же критериях. Жизнь продвигается туда, где

наиболее трудно только лишь потому, что там больше противоречий, отчего

нагнетается острее накал внутреннего борения самого себя – только и всего.

Поэтому воскресение возможно лишь потому, что это более всего трудно и даже

в нашем понятии невозможно, вот насколько трудно. Таким образом, как бы

трудностью, а значит и настоящей жизнью является сама Голгофа. Следует

добавить, что Пресвятая Богородица смягчает остроту тяжбы и этим Она

заступница за верных перед Очами Божьими, то есть все то, что естественно для

Бога губительно для живого в земной реалии, а потому нужно заступничество от

Его гнева праведного ради нашего исправления и покаяния.

Надо сказать, что современная археология всё более и более очевидно

свидетельствует об этом факте. Древний человек многое делал не для выгоды и

не для облегчения своего быта и жизни, а совсем наоборот. Организация

Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО)

выпустила восьмитомное издание «История человечества», в которое вошли все

новейшие археологические открытия, известные до 2003 года. В нём

прослеживается мысль о том, что древний человек всегда руководствовался

Божественными принципами в своих устремлениях, руководствовался

Божественными ориентирами, заложенными в нём. Он искал и ищет то, что

более всего облегчает ему утверждение своей природы (постоянства) в

переменчивой окружающей Вселенной, ту первичную часть естества человека,

названную мной постоянством-берегом реки – Истину, а значит и самого себя,

как носителя оной. О чём здесь речь? Речь здесь не о великих стройках, таких

как Стоунхендж, а о совсем ином. В каждом из нас есть тот второй «я»,

победив который побеждаешь мир и имеешь возможность построить тот же

Стоунхендж и не только. К тому же это есть высшая экзальтация радости

бытия и счастья. Вот это достичь и удерживать и есть самое тяжёлое.

Человек рожден во Царствии Небесном и все Его составляющие, Его Сущность

дыхания жизни так и осталась знаковой в природе человека. Прибавилось то,

что скрадывает это счастье, высшую экзальтацию радости – поражённая

грехом плоть. Так как Божественное в человеке нетленно есть, то для того,

чтобы вновь обрести радость изначального бытия, необходимо убить все то,

что тленно, временно и тяготит этим дух, скрадывает счастье. Для этого

Бог указует путь, следуя которому человек умерщвляет грех, убивает

временное и тленное, отягчающее дух – труд в поте лица. Для человека ничего

не изменилось и он по прежнему насельник Царствия Небесного, но теперь уже

исполняя это условие. Вот почему человек искал совсем не благоприятной

вольготной жизни без борьбы, а как раз адаптации этого качества победного

борения своей жизни и при этом ещё и облегчения победы над самим собой и в

самом себе. Ведь с этого всё стало быть в истории человечества: Царствие

Небесно так и осталось самым важным условием жизни человека, только

теперь уже этот хлеб насущный требуется добывать в поте лица. Чтобы

было ясным о чем здесь речь, приведу пример. Вы все видели монаха отшельника

с четками на руках. Аскет постоянно перебирает шарики произнося молитву.

Действие нудное и продолжительное. Теперь представьте себе, что эти же

чётки с огромными шариками массой по несколько десятков килограмм. Надо

делать точно такое же действие и читать молитву на каждом шаре. Нудный

тяжёлый труд, но достоинство его в том, что действие сие, с одной стороны,

когерентно напряжению духа в том же образе, в каком молитва сопряжена с

перебиранием узелков на четках. А с другой, внимание не переключается на

что-то иное, как образ того самого страшного преступления, которое

совершил Адам в Раю – дело было не в яблоке, а в том, что он отвлёкся от

Бога, обратил внимание на иное. То есть нудный монотонный физический труд

всегда специализированный и пребывает в структуре государственного

образования – это есть самое выдающееся изобретение человечества,

призванное облегчить победу над собой ради близости к Богу. Оное несёт в себе

цель достичь именно этой кондиции жизненного процесса, при котором

перебирание шариков чёток многовариантно адаптируется в образе

повседневного физического труда, при котором тело человека, по слову святых

отцов, становится вспоможению душе в молитвах Богу. (Сюда следует

добавить пост и все то, что стимулирует хорошую работу мозга и тем

усиливает ум, а также сам этот опыт распознания присутствия Благодати

Божьей на мощах усопших праведников). Потому что по грехопадению ничего

не изменилось в Божественном Замысле о человеке, ведь каждое Его Слово

абсолютно неизменяемо и вечно, но изменился только план реализации Замысла.

То есть научным изысканием становится поиск островков, наделённых

Истиной, способствующих утверждению данной кондиции образа жизни,

чтобы можно было опираться на них по пути следования к Богу и всё сильнее и

полнее трансформировать Божественные свойства в окружающем порядке

вещей, проводя во Вселенную Божественные энергии и свойства. Понятно, что

тяжело победить себя, когда приближаешься к смертельной опасности и ещё

тяжелее остаться возле неё и продолжать жить в обнимку с ней (умереть,

как оказывается легче, чем жить в таких условиях постоянной тяжбы –

только и всего). Это парадокс в поведении древних людей, который учёное

сообщество археологов прошлого столетия не могло объяснить. Человек искал

всегда то, что ему знакомо, о чем он ведал, то родное ему и близкое. Точнее, он

искал то, чем сам был, себе подобное. Мир после грехопадения изменился и

естественное для человека Царствие Небесное в возникших условиях принимает

форму живоносного порядка вещей, с его особо сложившейся субординацией

приоритетов, соблюдая который остаются незыблемыми законы Царствия

Небесного. Но этот порядок вещей, обуславливающего вечное естественное

счастье и радость постоянно бомбардируется влиянием бездны опосредовано

окружающих земных условий. Близость ада сильно активирует хаос, через что

разрушает саму природу любви. Поэтому, чтобы жить вечно, необходимо

постоянно восстанавливать и удерживать равновесие, как своими силами, так и

прибегая к помощи извне. Так возникла эта потребность собирать эти крохи

множественных осколков, которые таят в себе все частицы бытия. Чтобы жить в

этих условиях, необходимо видеть себя в окружающем мире, причем свое

счастливое «я», естественное для Царствия Небесного. Только это качество духа

дает возможность понять, что палка нужна только потому, что обладает

некоторыми гранями абсолютного постоянства Божественного бытия: она в

какой-то степени подобия абсолюту твердая и в какой-то степени подобия

абсолюту ровная и длинная. Эти оттенки постоянства в разных его вариациях

послужат важному делу, а именно помогут адаптироваться абсолюту (речь идёт

об абсолютно счастье Царствия Небесного) в данных условиях хаоса,

стимулируемого бездной. Быть в окружении своего подобия – более

естественно, чем в хаосе. Это не только сообщество носителей Царствия

Небесного, как он сам, но и то, окружение мира со множеством осколков той

Вселенной, которая была сотворена во Царствии Небесном. Получается, что

нужно собирать камни, восстанавливать порушенное счастье бытия во

Вселенной – это тоже трудно воспринимаемый разумом абсолют, но именно он

остается стимулятором всех активностей и течений в мире. Поэтому вся флора и

фауна в той же мере востребована, как вспомоществующие в этом самом

священном и важном для всего мироздания делании человека – быть в единстве

с Богом. Флора и фауна оказываются области нашей власти только лишь по этой

причине – ради сослужения Богу. В противном случае, они нам вредны и

опасны.

В земных условиях бытия Царствие Небесное может быть выражено только в

некотором Богом откровенном порядке выражения единства, в котором

разрозненные (из-за греха) грани Божественного выстроены в некоторой

жизнеутверждающей неразрывной последовательности, как специфическом

образе свойства Одиночества Бога в данном одномерном линейном

пространстве, в коем происходит развитие. При этом живое последовательно

приобщается то к одной грани счастья, потом к другой и так живет

постепенностью. Без единовременности проявления, ибо такова природа

поражённая грехом – несет в себе линейные характеристики. Человек искал не

облегчения быта в тяжёлых условиях, а копаясь в самом себе, в своём духовном

мире, искал то действие, благодаря коему он мог разобраться в самом себе, чем

облегчается утверждение радости жизни и прежнего счастья. Просто

Божественная радость в отличии от всех остальных наделена ещё и

независимостью от любых ситуаций и тяжести жизни. То есть трудность жизни

сразу же стряхивает все ложные ориентиры на радость, уводящие от

обязанностей перед сообществом и семьей, тем самым вновь восстанавливается

утверждающая Божий порядок радость от исполнения своего долга перед

окружающими его людьми. Человек изначально должен пребывать во Царствии

Небесном. Он родился там и для него это естественно – быть абсолютно

счастливым. Потому только то, что скрадывает счастье (один из видов болевого

шока), дает первый сигнал к действию, активирует потребность к его

восстановлению утраченного. Человек, чувствуя боль ищет и видит перед собой

свое подобие – счастье (экстаз Псевдо-Дионисия Ареопагита) и следует туда, где

ему естественно быть в счастье, чем утверждает абсолютную вечность своего

бытия, ибо только счастье наделено свойством вечности. Отсюда ясно

раскрывается причина эволюционного становления цивилизации и маршрут её

дальнейшего движения в земных условиях. Человек видит то, чем сам является

– счастье и сам туда следует. Таким образом, ему дано быть счастливым даже в

полном аду, ибо, если он счастлив в Боге, то видит те грани бытия, которые

утверждают радость даже в бездне. И наоборот, пребывая даже в раю, если не

счастлив, будет искать то, что временно и несет печать смерти. Понятно, что

выживают люди с радостью в душе. Это – во-первых. Во-вторых, в процессе

эволюции совершенствуется зрение, с помощью которого радостный человек

видит путь к дальнейшему счастью. То есть, если эволюция цивилизации

существует как реальность, то неизбежно в ней совершенствуется органы зрения

предстоящего будущего. Глаза, как мы выясним ниже в содержании этой книги –

самый сложный орган, а это означает, что он дольше всего формировался в

процессе эволюции. Но ещё дольше эволюционно формируется духовное

зрение, о котором говорят как об интуиции. Так как Бог абсолютно велик, то

духовное зрение, как орган более полного созерцания Творца, будет

формироваться в процессе эволюции еще более долго, чем зрение. Это уже

сложное устроение мозга. Этот орган зрения, который более чётко качественно

еще только должен будет проявиться в будущем. Это, кстати, будет

способствовать освоению космических пространств, ибо верное решение будет

приниматься совсем иначе, ибо очень часто путь жизни будет идти через

Голгофу, против чего всегда бунтует разум. Как уже сказано ранее, чтобы мерить

что-то нужна мера, её эталон. Этот эталон всегда от Бога и в самых различных

проявлениях характеристики свойств Божественного нужен везде. Человек

изначально был сотворен во Царствии Небесном и Бог «вдунул в лице его

дыхание жизни», а это есть радость бытия и истинное счастье, коим человек

коим человек мерит все вокруг на своём пути, то есть он видел его

качественную идентичность и подобие – путь жизни. Ведь только достигнув

этой кондиции, жизнь обретает вновь удел осмысленности, что так ласкает и

радует сердце и жизнь налаживается, ибо есть выход для нас всех. Пребывая в

счастье в земных условиях, по мере овладением знаниями о материи и её

свойствах, человек совершенствовал быт своей жизни, делал его все более и

более благоприятным. Точнее не быт и условия своего труда: он после работы

начал мыться; содержать в сухости ноги и руки; появились предметы, которые

удобны в труде и так далее. Физический труд в поте лица только остался, как

фундамент для молитвы, как условие очищения души от скверны, омрачающей

радость и счастье человека.

Отсюда становится понятным, почему враги России так жестоко

расправились над Григорием Распутиным и расстреляли всех, кто носил эту

фамилию в родной его деревне. Вот почему перед оттепелью «зачистили»

профессуру Православной Академии в Сергиевом Посаде. Вот почему

расправились над семьёй раввина в Екатеринбурге, ветерана Великой

Отечественной Войны, кавалера всех Орденов Боевой Славы. Убивали русский

путь, вместо того, чтобы следовать ему.

Как уже сказано выше, человек искал способы облегчения пребывать в

Истине (обладание Истиной всегда Голгофа есть), ведь Оная, кроме всего

прочего, самопроизвольно наделяла нас ещё одним свойством Царствия

Небесного – благоустройство среды жизни ради спасения новой и ещё пока

слабой жизни, то есть детей в условиях несовместимыми с жизнью (для

владеющего Истиной оная дарует Рай, дарует более вечное утверждение в

данных окружающих тяжёлых реалиях). Автоматически приобщаясь к какому-

либо одному Божественному свойству, древний воспринимал также весь спектр

сопутствующего и даже Саму Сущность в допустимой возможности косвенного

причастия в естественных границах этого свойства, в доступной степени

обозрения и восприятия, и обладания, а в интересующем нас случае – искомые и

желанные облегчение быта и безопасность жизни, как сопутствующие,

неотъемлемые свойства Рая, только теперь уже это не тот рай, о котором нам

свидетельствует мавританская культура. Этот рай обусловлен комфортными

условиями того же самого нудного физического труда со всем спектром

безопасности. То есть заповедь Божья о том, что человеку по грехопадению

следует добывать хлеб насущный в поте лица. А этот момент является смыслом

и целью каждого учёного и современности, и в будущем – ничто иное он искать

не может. То есть самым важным условием возникновения научно-технического

прогресса всегда была и будет высочайшая религиозность, дающая возможность

человеку адекватно видеть востребованные жизнью оттенки или свойства Рая в

мироздании, а именно Божественную субординацию в окружающей Вселенной,

либо её многовариантные явления в отдельном каком-то научном эксперименте

(fides quaerens intellectum – установки веры ищущей уразумения.) Это учёные

называют научным открытием. Как бы то не было, всякая научная деятельность

Истину (то есть Божественное) призвана искать, а религиозное деяние этой

Истиной призвана обладать, а именно быть носительницей Её, чтобы научная

деятельность была плодотворной и не в погибель человечеству. Как бы вещи

почти диаметральные, но их совместимость образует важную совокупность,

ведь для того, чтобы мерить что-то необходимо в руках держать эту меру. Чтобы

искать счастье, надо быть счастливым, чтобы видеть Божественные свойства

вокруг (ради приобщения быта и условий жизни к естественному для него

уподоблению Царствию Небесному, то есть райских условий, ведь в чем-то

ином быт и уклад жизни подобным Раю быть не может: либо приемлемые

условия для полноты обладанием счастья, либо нет), необходимо сначала

обладать Божественным. Вот именно это преследует религия, то есть приобщает

к Богу, чтобы наука искала только Божественные свойства, а не что-то иное – так

и только так формировалось человечество и смогло преодолеть этот временной

рубеж миллионов лет, во глубине которых человек искал формы причастия к

Божественной Природе с той же целью, какую мы преследуем, когда молимся в

наших Православных Храмах. Разница лишь в том, что инструменты,

опосредованно коих и с помощью коих происходит понятное разъяснение путей

к консолидации духа сообщества через познание Божественного свойств а и

дальнейшее причащение к Божественному Естеству, в те далёкие времена

формально отличались от того, что мы имеем ныне в нашем обозрении по

причине, свойственной тому времени, а именно из-за малости опыта владением

материей и некоторой ограниченности восприятия окружающего мира, скудости

знаний о нём, которые использовались для создания религиозной доктрины,

столь необходимой для утверждения нужной сплачивающей кондиции духа

общины или народа (повторюсь, что речь идёт об инструментах понятийного

языка, на котором рассказывается о Боге, а не о деяниях Божественных Лиц).

Так, к примеру, опытно установлено, что икона, как проводник Благодати

Божьей, помогает умирить себя, а значит побеждать себя в брани с самим собой.

Не важно, в чём именно человек распознавал Божественные свойства, важно то,

что он их искал, чтобы с помощью оных формировать тот порядок вещей,

который в максимуме делал бы бытие духа комфортным. Находил, и

причащался, и, желая быть более Богоподобным достигал поставленной цели,

после чего берёг этот опыт богообщения. Дело все в том, что в условиях земного

бытия и из-за поражения грехом, возникает эта необходимость выстраивать

окружающий мир в таком порядке вещей, при котором Божественное, а значит и

самое это естественное человеческое счастье, комфортно утверждается в данных

реалиях природных условий или в данной обстановке, или в возникшей

экстренной ситуации. Это тоже своеобразно сложившийся образ пути, следуя по

которому, человек сохраняет свое счастье. Остается познать внутренний мир

материи для того, чтобы можно было выстроить порядок вещей таким образом,

при котором свойства материи максимально хранили радость. Это такой порядок

вещей, при котором наше наследство из Царствия Небесного, утверждается

более полно. Таким образом, можем сделать первый важный вывод: работа

учёного на своем рабочем месте и священника в храме – разные формы одного и

того же действия, это лишь различные способы достижения одной цели –

приобщения к Божественной Сущности. Отличие в том, что они не равнозначны

по приоритету важности и значимости для вечности души. Например, горящая

электрическая лампочка помогает читать молитвы по молитвенным книгам даже

ночью. Дополнение одного другим не актуально, то есть без этого молитва

своим языком не утратит свою силу, но опыт жизни в общении с Богом

необходимо передавать грядущим поколениям – это уже важная задача науки.

Также следует сказать, что наука несёт в себе цель утверждения вечности

телесной в земной реалии, а священник печётся о вечности душевной. Поэтому

место науки в монастырях, где адекватно одно дополняется другим. Далее к

этим вопросам мы ещё вернёмся в главе «О науке».

Как это понимать «инструменты, посредством которых происходит

распознание Божественного свойства»? Вспомните советский мультфильм «38

попугаев», где у каждого своя уникальная мера. Да, мы различны с теми

людьми, но только формой мировосприятия, обусловленной более сложным

бытом современного человека, постоянно менявшегося во времени, с течением

веков и тысячелетий. Убить гигантского мамонта или огромного пещерного

медведя (как сам по себе очень опасный и трудоёмкий процесс) или творить

Святую Евхаристию в современном Храме не имеют очевидной жизненной или

хозяйственной важности. Но это важно для стяжания собранности духа, с чего

всё в этой земной реалии начинается, а потому столь значимого качества души в

борьбе за жизнь. Таким образом, они лишь разные формы приобщения к

Божественному, как ритуальное действие, наделяющего определённой степенью

могущества первобытных или современных людей. Могущество, к примеру,

достигалось сплочённостью коллектива, как одна из многих и самых важных

для них граней Господа, ибо при слаженности легче вмещать в себя свойство

Божественной многогранности, столь востребованной при разделении труда

среди членов коллектива. При этом душевное и духовное единство – это такое

состояние, когда подвижничество всех становится легко организуемым, где

каждый общему делу служит на своём месте, дополняет в общем служении

жизни и жертвенном служении оной – сие заложено в самом Принципе бытия

Бога Троицы, как на корабле в море, где от каждого зависит судьба всех, но при

этом все соблюдают субординацию.

22 И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и

теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не

вкусил, и не стал жить вечно.

23 И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из

которой он взят. (Быт.3:22,23)

Адам был «членом Команды» и только за ослушание Предвечному Совету

был низвергнут из Райских Обителей. Хотя самый замысел о человеке, как члене

Предвечного Совета, не изменился, ибо теперь для утверждения в прежнем

всемогуществе, как Образе Божьем быть причастником Силе, ему необходимо

«возделывать землю, из которой он взят». Тело человека стало служить душе,

пребывающей в молитвенном единстве с Богом. Так как, в любом случае, идёт

речь об утверждении счастья в тех границах скованности грехом, коими

располагает данное общество, живущее в этих природных условиях, то сие

становится наиважнейшим и остается наиважнейшим действием. Без счастья

ничего невозможно творить – это надо помнить всегда.

Так как Бог велик, то сам процесс причащения к Божественным Сущностям

через Его множественные производные, понуждало человека вмещать в себя

невмещаемое их множество, то есть к серьёзным напряжениям физических,

душевных и духовных сил для общения с Ним и восприятия в себя Его великого

Естества. Ведь сам факт непонимания происходящего – это уже трудность,

которую жизненно важно преодолеть. Но без этого вмещения в себя победа во

всякой борьбе невозможна как условие бытия вообще, а потому теряет смысл,

ибо обречена на поражение. То есть люди тоже должны были быть великими

подобно Ему и в какой-то степени совершенства становились подобными Ему.

Таково богопознание и его плоды.

Так как Божественное совершенство и окружающая реальность (а именно

хаос и несовершенство), находятся в антагонизме, а всякое противоречие в

постоянном стремлении уйти на нет, то это взаимное влияние становится

причиной движений несовершенного к совершенному, от хаоса к порядку. Весь

мир вокруг нас находится в направленном движении именно благодаря этому

аспекту. Бог абсолютно велик и мир, поражённый первородным грехом, не

может вместить Его одновременно сразу. Поэтому для того, чтобы жить нужно

поочерёдно, последовательно и постепенно приобщаясь ко всем Его граням:

сначала к одной, потом другой, далее к третьей. Постепенно одно за другим к

полноте и совершенству.

Если мы присмотримся к точке, то увидим, что это изначальное, исходное как

раз несет в себе эти грани: целостность, замкнутость, законченность в себе

самой, имеет начало и конец одновременно, неразрывность, полнота и так далее.

А потому в природе движения эти составляющие обязаны проявиться. Так

родились из постоянного неизбежного стремления приобщиться к полноте

Божественного, такие свойства, как целостность, замкнутость в самой себе,

гармония, неразрывность, последовательность, начало и конец, законченность в

себе и так далее. А если нет этих составляющих, то и нет ничего в области

чувственного освидетельствования, а если нет распознания, то и говорить не о

чем. В то же время речь идёт о модусе. То есть это только некий обозреваемый

результат внутренних процессов, а не качественные составляющие изучаемой

реальности.

Иными словами, процесс наращивания в природе человека Божественных

свойств (ибо возрастание есть самое важное условие бытия жизни), неизбежен и

всегда будет сопровождаться напряжениями, ломками прежнего, скорбями и

трудами, как неотъемлемое сопутствующее. Но при этом степень приобщения к

Божественному со временем будет расти всё сильнее, обозначая и отражая на

природе организма человека и на самой окружающей его среде обитания (на

порядке её быта) все более отчётливую печать Творца. То есть через приобщение

ко Творцу в одном свойстве, человек неизбежно обретал целый спектр

сопутствующих иных множественных граней Природы Творца (кстати, власть

над сложившимися обстоятельствами и над природой – одно из них). Но вот что

важно здесь сказать и надо согласиться с Аристотелем. Дело в том, что степень

полноты приобщения зависит от того, насколько та грань Божественного, через

которую человек пытается обрести победоносное качество, выше в

субординации Божественного порядка, насколько оная близка к Богу. То есть

человечество пребывает в стадии становления, как бы всё время поднимается по

этим ступеням к Божественному Началу начал. Точнее остается жить только то,

что поднялось и поднимается по этим ступеням. Сие и есть активатор

эволюционных движений к совершенству, как и вообще причина всяких

движений.

Изначально мы выяснили, что история и все процессы в бытии привержены

выражать самые разнообразные оттенки Божественного в прямой зависимости

от того, какие в данной реалии наиболее востребованы, чем формируется

внешний вид проявления живого, оказавшегося в поле нашего зрения. Поэтому

этим принципом «пользуется» любое становление жизни, как специфическое

выражение самого, самого Живого в природе поражённой грехом. В противном

случае, об этом, как о жизни, нет смысла тогда говорить. Иными словами,

память о событии имеет самое главное значение для будущего, как попытки

выживать, утверждая новую форму Божественного. Именно это памятование,

опыт выживания становится знаковым, благодаря чему многое в самой природе

человека оказывается просто не востребованным, также как перегрузки

физические или психические. То есть сама форма жизни (специфически

сложившийся организм) – это есть память об опыте выживания в данных

условиях. Этот опыт позволяет избегать ошибки, которые могут иметь такие

характеристики, как … даже ускоренный бег, к примеру. Надо принимать такое

решение на основании пережитого опыта, благодаря коему не востребованным

оказывается быстрое передвижение. Это ещё одна составляющая, которая

способна формировать образ живого существа. То есть длинная шерсть, клыки

на мощной пасти, копыта или мощные лапы, и так далее – все это есть

различные формы памяти об опыте выживания, выраженной уникальными

мутациями от самых примитивных до самых сложных организмов, чтобы «зная»

прошлое, можно было уверенно идти в будущее в этом же образе жизни и

поведения. Если же был толчок жизни благодаря притоку энергии и просто её

уникально сложившееся утверждение в возникших экстремальных для неё

условиях, благодаря своей уникальности оказавшейся в относительной

безопасности, то это событие становится знаковым, как новый опыт выживания,

отразившийся на физиологии нового организма. Это становится неким

шаблоном для поведения в схожей вновь возникшей ситуации, только

выраженное в уникальности закрепощения формы жизни. Тогда во имя

утверждения жизни востребованными оказываются все виды шаблонов

хорошего опыта, обретённого жизнью во Вселенной и во всех формах

помятования об этом, начиная от самых элементарных и начальных некоторых

полезных мутаций на организме животного (организмом живого здесь называю

первый активированный Солнцем элемент живого, чем было отпадение от

Царствия Небесного) и заканчивая упорядоченным культом, во время которого

древние люди улаживали кости, убиенных на охоте мамонтов, пещерных

медведей и также современными достижениями науки.

Слышу вопрос о том, что есть этот шаблон, точнее как он удерживается в

реальности, и какова природа его естества? Для более глубокого освящения

вопроса следует более точно сформировать определение о жизни, для чего,

чтобы не произносить слова о Нём всуе, немного отпустим богословские

термины. Жизнь в нашей земной реалии возникла, как результат солнечной

активности. Согласно Закону Сохранения Энергии, световая энергия переходит в

энергию электрически заряженных частиц, накапливается и далее происходит

разряд. Для того, чтобы делать необходимое умозаключения, мы должны в

данной схеме увидеть то, что наделено в полноте свойствами живого организма,

нечто родственное нам (где-то ещё в ином искать не приходится). Так как жизнь

– это в первую очередь проводимость энергии, то уникальность строения

организма становится уникальной формой прохождения или передачи, или

продвижения энергии, то есть уникальной формой проводника энергии. В схеме

возникновения заряда и дальнейшего его поведения можно распознать

проводник – это траектория электрического разряда. В процессе эволюции

траектория принимает многовариантые, множественные формы проявления,

начиная от просто огней на мачтах кораблей и заканчивая самыми сложными

органическими образованиями, чем стал человек с его культовым поклонением

Богу. Дело в том, что процесс разряда – это есть акт передачи энергии и

наделено некоторой протяжённостью со всеми сопутствующими этой категории

слагаемыми, которые нам известны и понятны, которые в процессе эволюции

трансформировались во флору, фауну и человека в оных. То, что мы видим в

самом процессе электрического разряда – это есть разряд энергии,

происходящий в газовой среде. Но разряд может идти не только в газе, а также и

в других средах, и в ином естестве природы, образуя не свечение разряда, а

самые причудливые формы развития, ставшие «шаблоном хорошего опыта»,

позволяющего более продолжительное протекание разряда в постоянно

усложняющихся самых элементарных биологических формах. В противном

случае, если разряд не был бы подобен природе человека, то и не мог быть

распознаваем чувственно. Это означает, что разряд находится в одной сфере

этого бытия, как самая элементарная форма жизни. При этом, следует добавить,

что сам по себе организм в любом его виде несёт в себе печать обоих

положений: стационарного заряда и разряда. То есть имеет вид некоторого

головастика, в голове которого происходит главное действие, а некоторая

уникально сложившаяся производная от разряжения оного – хвост. Точнее

следовало бы сказать, что эта реальность отличается от всех остальных форм

разряжения только лишь тем, что продолжительность земной жизни несколько

более подобна Богу по степени причастия к вечности, а потому из-за медленного

протекания процесса эти формы разряжения оказываются в поле нашего

чувственного восприятия. Это совсем не означает, что иных форм жизни нет –

они просто не распознаны. Далее можно уже особо не заморачиваться над тем,

как возникли остальные организмы, ибо это уже только лишь технические

процессуальные тонкости эволюционного становления, обретшие столь

множественные формы современного мира и его Вселенной. Всё живое в этом

бытии при более тщательном рассмотрении несет в себе именно эти обе

составляющие головы и хвоста, выражающие столь специфично и своеобразно

(при этом адаптировано к условиям земли состояния обоих реалий Вселенной,

как до грехопадения Адама, так и после (берега и реки)). В процессе эволюции

человечество получило то, что выражает свойство головы, производное берега

во всем его спектре возможностей и побочных свойств: дух, душа и её

мышление. В отличие от животного и растительного мира, человек в

эволюционном становлении Вселенной наиболее выражено остался

причастником Царствия Небесного со всеми Его сопутствующими

составляющими. Поэтому надо ясно себе представлять, что все это, в любом

случае, обозначится в культе приобщения ко Творцу, благодаря чему человек по

прежнему может хранить радость своего земного бытия. Когда придается

значение культу усопших, то очевидно, что человек распознает в этом нечто

существенное Божественное, в противном случае сие не имело бы устойчивости

в образе опыта выживания. Когда человек занят научными поисками, то он уже

не верит в промысел Божий, то есть его мир сильно приземлённый и опять ищет

Божественное, ищет адаптации духовного мира, но в сфере более материального

(ищет то, что наделяет «хвост», как образ тела продолжительностью жизни, то

есть подобием Богу в свойстве абсолютной вечности на природе частично

поражённой грехом). Это можно сравнить двух наблюдателей между собой.

Один созерцает мир с высоты вершины горы и ищет утверждения жизни в

открывшихся и доступных для него реалиях. Другой стоит где-то внизу, в

долине под горой. То есть там, где намного легче выживать и в доступных для

него реалиях гораздо больше возможностей успешной борьбы за свое

утверждение. Так примерно выглядит эта разница первого человека с нами,

современными, а потому и самоутверждение в окружающей среде происходит с

помощью разных посылов, оказавшихся в области досягаемости человека:

древний носил на себе частицы мощей своих усопших предков, а мы копаемся

во внутреннем мире материи. Но с помощью того и другого способа

приобщения к Создателю люди стремятся к одному – счастью и выживанию, а

поэтому обе составляющие имеют место выражения на природе человека в

процессе эволюционного становления человечества. К сожалению, духовная

деградация имеет место в среде людей, связанная с изменившимся образом

жизни, поэтому мощи усопших предков, как инструмент духовной жизни,

активность которой стимулируется тяжестью бытия, становятся менее

востребованными. Но если на вершине единство неизбежно само по себе и

обусловлено, повторюсь, тяжёлыми условиями для всех, то там, где есть

деградация, жизненно важное единство вершины трансформируется во

всевозможные инструменты для сохранения этого единства – так появился культ

религии. Так оказалось востребованным возникновение общины, письменности,

памятников архитектуры, захоронений, государственных образований. Просто

всякое победоносное событие несёт в себе влияние и это событие невозможно

без единства с Божественным. Если победа была без единства с Божественным в

молитве, то это было лишь началом поражения с дальнейшей погибелью

«победителей» и неизбежным исчезновением такого опыта. И мы его не знаем

поэтому. Если некоторый набор культовых действий обеспечивает, несёт в себе

качественное изменение к лучшему, то есть становится реальной победой в себе

самом и над собой с помощью Божьей, то общество получает путёвку в будущее,

оное живёт и продолжает нести в себе этот опыт, передавая следующим

поколениям. Благодаря этому, в конце концов, к этому опыту приобщится всё

человечество, ибо именно оное качество сделает людей одним единым народом.

Вот в каком направление происходит наращивание полноты Божественного

присутствия, благодаря коему обуславливается жизнь. (То есть сам по себе

экуменизм – это преступление против народов, ибо несёт в себе как раз иное:

люди отвлекаются на формальное, благодаря коему народ остался на

первобытной стадии его бытия в ущерб тому качественному, что утверждало

жизнь народов с данной самой сильной формой исповеди Бога и

соответствующему высокому уровню развития цивилизации, то есть, благодаря

смешению, чистота смешивается с нечистотой). Вся история человечества – это

именно эволюция форм (на основе практического опыта выживания) к более

полному приобщению к Божественному через Его свойства-эоны. То есть

эволюция всей обозримой Вселенной опосредовано человека. Об этих

свойствах-эонах них есть смысл сказать вкратце, чтобы быть потом адекватным

в своих дальнейших суждениях.

Для этого следовало бы проследить сам путь становления. Представим себе

древнего человека обозревающего Вселенную. Что предстает перед его взором?

Для ответа на сей вопрос, сделаем некоторое заключение о том мире, который

мы назвали берегом в системе берег-река с текущей водой. Как его увидеть, этот

берег? Как распознать его влияние? Потусторонний мир есть и если он есть, то

как-то свидетельствует о себе. Но где его проявление в окружающей нас среде?

Что он есть? Где эта дверь, через которую можно войти в этот мир и обнаружить

связь с Богом? Что из всего окружающего нас мира наиболее близко предстоит к

Божественному в Его порядке субординации? Может быть эти камни? Эти

вулканы или реки? Эти деревья или что-то ещё? Как Его увидеть в окружающей

реальности? Понятно, что ответы на эти вопросы не могут быть даны

экспериментально, но только на основе жизненного опыта. И далее, первый

человек не мог целенаправленно искать наиболее сильное свидетельство о

потустороннем мире, ибо ему надо было каждый день искать пропитание и

защиту. А влияние Божественного, как адекватное и несомненное свидетельство

о Нём в образе жизни могло проявиться лишь как счастливая случайность,

облегчение трудной участи простым везением. Влияние Божественного могло

проявиться только как более успешное, результативное творчество в делах. Что-

то иное не востребовано, а потому не может быть воспринятым, как нужное.

Все случайности бывают либо счастливыми, либо не счастливыми.

Счастливые случайности абсолютны лишь во Царствии Небесном. Они там в

каждой микроне бытия, а потому всё что бы не делал – все то счастливый

случай есть. Только запретный плод не вкушай. И наоборот, в аду счастливую,

а потому животворную случайность получить почти невозможно. (Это

определение счастливому случаю нужно запомнить.) То есть те же самые дела,

но при влиянии Божественного должны идти лучше. А так как всякая ошибка

совершается по вине самого человека. О сверхестественном тут нет смысла как-

то говорить. Ну не мог он искать инопланетные цивилизации, к примеру, и

многое такое пустое, чем ныне заняты учёные – ему надо было реально

бороться, выживать и на основе своего опыта жизни выстраивать суждения.

А опыт жизни покажет именно то из всего сонма вещей, окружающих нас,

что наиболее адаптировано под запросы человеческих надежд. Исходя из самого

основного свойства жизни (то есть жизнь является проводником

Божественного), можно судить о том, жив человек после смерти или нет. Для

человека станет значимым только то, что наиболее живительно и

жизнеутверждающе, свидетельствует о влиянии Бога из мира мёртвых на мир

живых опосредовано останков когда-то живших любимых и любящих нас

людей. Ведь это именно та дверь, в которую уходят усопшие. Они вышли на

берег из общего течения вод и жизнь не утратили, пребывают там, оставив нам

ворота в ту реальность, из которых исходит влияние. Почему исходит влияние?

Потому что над Божественным силы тления не властны, они так и остаются и

по-прежнему источают что-то такое жизненное. Жизнь является проводником

Божественных энергий и если при жизни человек эти энергии трансформирует в

разнообразных формах жертвенного служения окружающим и окружающему

миру, то после смерти живому для Царствия Небесного трансформировать эти

токи жизни в какую-то деятельность уже не представляется возможным, но

влияние любви остается. Божественное присутствие свойственное степени

близости человека к Богу не утрачивается. Это не те токи, которые, по сути, есть

перевоплощенная энергия Солнца. Ведь солнечная активность в пределах

земного может быть куда-то направлена: или на разрушение, или на созидание.

Так вот влияние, исходящее от этих врат, может иметь только такое созидающее

значение, ибо чего-то иного в этом бытии, кроме Божественного, нет ничего.

Если оное есть, это влияние, то это будет только такое – через созидание,

выраженное в самых разнообразных формах: любовь, везение (как жизни

утверждение), радость, умиротворение, прощение, правильный выбор, настрой к

подвижничеству, поиски обустройства хорошего быта и так далее. А если нет

влияния, то хаос так и остается хаосом, а потому влияние этих врат не

распознается. Врата – это мощи отживших свой век людей.

Жизнь имеет ещё и иную характеристику: возрастание или постоянное

движение по верному пути к Богу. Предки оставили отпечатки своих ступней, то

есть свой след, свою дорогу, свой путь в виде мощей. Сам факт, что люди жили

сообществами, свидетельствует о том, что было нечто такое, что обуславливало

их единство, мир совместного сосуществования. То есть это не как у зверей –

родился и ушёл навсегда. Это объединяющее всех чувство у людей ещё более

сильное в максимуме возможного, поэтому те, кто шёл по верному пути к Богу,

неизбежно был наделён именно этим чувством. Кто-то иной с иным сложением

духа был чуждым сообществу и не мог давать потомство, а потому что-то иное

до нас не дошло, как прерванный эволюционный ход. Но и это ещё не предел. В

той степени, насколько этот путь верен и правильный, в той же степени он

живительный, сохраняющий живое, в той же степени сильнее его проводимость

Божественного из того мира в этот. Ведь усопших много и много из них так и

осталось в реке страстей плоти или может быть остались с искалеченными

душами. Иными словами, такие тоже имеют влияние на судьбы человеков, но

уже в иную, воспринимаемую относительно диаметральную сторону – сторону

хаоса. Если всё это сказанное имеет место во Вселенной, то очевидно оное

должно проявить себя в окружающей реальности. Вот мы сделали некоторое

предположение согласно логическим рассуждениям. То есть, если есть Бог, то

влияние Его на наш мир живых может более всего проявиться через останки

усопших, которые при жизни имели наиболее сильную праведность и чистоту

духа. Теперь посмотрим, что мы имеем на самом деле.

Для более адекватного понимания этого вопроса дополнительно следовало

бы ответить на другой вопрос: что есть это такое влияние мощей усопших

предков? Если солнце, как свойство Бога, просто дарует энергию для жизни

организма, то для некоторой степени Богу в свойстве вечности необходимо

ходить там, где нет покушения на вечность, нет ничего такого, что пыталось

изменить. В тех сложных условиях первобытного мира, для которых характерна

абсолютная непредсказуемость и опасности, востребованным логическое

мышление было менее всего, но только интуиция. Поэтому тут речь идёт о таких

свойствах Творца, которые наделяют человека определённой степенью

везучести. Настрой на подвижничество, создает некоторые душевные комфорты,

которые обуславливают везучесть, тем самым устраивая некоторый

специфический порядок вещей, понимаемый нами как космос, украшение,

красоту эстетическую, а не логически верно сложенную. Эта красота нами

воспринимается как божественная, ибо везучесть всегда там, где есть живое

присутствие Творца. Иными словами, образ красоты всегда не рукотворный, и

видим эстетическими гранями живой души. А это, надо сказать, важное

позитивное условие для решения трудных задач. В противном случае даже

говорить об этом не имело бы смысла, ибо в природе не может быть

сверхестественного, выходящего за рамки бытия природы Творца. Причем это

влияние очевидно и обозримо может адекватно проявить себя только в данном

качестве и никаком более. Жизнь – это сущность. Это явлено нам в

математическом корпусе несколько упрощённо. Если логически верно

сложенная цепь суждения – это всегда прямая линия с началом, но без конца, то

противоположность этому всегда есть движение, удерживаемое от логического

развития – движение по окружности, которая против всякой логики.

Что такое везение? Везение – это чудо счастья. Везение – это такая категория

реальности, которая присуща только жизненной Сущности. Вне оной везение

просто немыслимо, ибо в данном случае речь идёт об акте непредвиденного

торжества жизни над смертью. Это такая случайность, благодаря которой живое

продолжает существовать в данной форме и в данных обстоятельствах без

серьёзных утрат. Это то, что оказалось вне нашего очевидного уразумения и при

этом утверждало наше земное бытие. Очевидно, что, если счастливая

случайность, как утверждение живого в данной сложной ситуации, может либо

возникнуть, либо нет, то во Царствии Небесном, царстве полного счастья,

счастливая случайность или везение гарантирована абсолютно на все сто

процентов. То есть степень приобщения к Царствию Небесному становится

определяющим фактором появления счастливых случайностей, оные исходят

только от Бога и Его Райских Обителей, как естественной среды обитания.

Теперь остается пояснить, что такое случайность? Прежде чем ответить на этот

вопрос следует ответить и на другой: какие бывают случайности? Случайности

бывают хорошими или плохими. Как бы жизнь наша вся состоит из них. И тут

тоже работает ещё один закон природы, описанный ещё древними греками:

подобное стремится к подобному. Например, животные собираются в стада или

группы по своему виду каждый; газы к газам; жидкости к жидкостям; твёрдое к

твёрдому и так далее. Каким должно быть естество человека, чтобы к его

подобию стремились бы ему подобные, счастливые случайности? Понятно, что

он должен быть счастливым в Боге, должен быть при жизни уже жителем

Царствия Небесного. Счастье людей всегда может быть лишь в одном случае –

если человек уверенно видит своё будущее, если его не тревожит неизвестность

грядущего, ему всё понятно и он ещё владеет самим собой. То есть счастье

людей не в сытости и комфорте жизни, а в уверенности в себе, обретённое через

победу над самим собой (везде надо добавлять, что с помощью Творца!),

благодаря чему всё обозримое ему подвластно. А сытость и комфорт – лишь

самые последние сопутствующие, прилагаемые и не самые важные, и в то же

время неизбежное дополнение для его счастливого бытия. Состояние духа

характеризуется поведением: либо победа над самим собой, либо умный

поступок без понуждения себя. Более лёгкий выход из трудного положения, в

некотором смысле являются антагонизмами противостоянием тяжести.

Получается, что дураки всегда живут в трудностях, а умные их избегают. Но в

знаковых ситуациях не всегда есть выход из положения для умного, а тот, кто

много терпел и понуждал себя – тот окреп физически и нравственно, и духом. А

так как идти на трудности подталкивает интуиция, то ко всем этим слагаемым

нужно добавить ещё и способность выживать, ибо очень часто выход из

положения требует лезть на гору с названием Голгофа, а не обходить её

стороной. Ведь сие важное обстоятельство дарует возможность свободно и легко

стоять на некоторой тяжёлой точке хорошего обзора – на высоте, на которой

всегда трудно. Высота – это то самое место, с которой открывается вид на

происходящее внизу, всё сливается в одно единое целое гармонии, между

какими-то отдельно взятыми обрывочными понятиями, при созерцании сверху,

вдруг просматривается связь и дурак становится «другом парадоксов». Тяжело

дураку, но так как он силён, то этого просто не замечает, ибо для него это

естественное, также как простое пережёвывание и переваривание пищи, когда-

то в далекие времена становления цивилизации было также огромной

трудностью, но со временем обрело привычное – зато все вокруг оказывается в

области обозрения и тяжесть жизни для него естественное дополнение, а

именно эта тяжесть становится относительной, а потому не становится

трагедией. Каждый самый ленивый несёт какую-то тяжесть жизни, только он её

не воспринимает как тяжесть, но это не означает, что её нет совсем – оная

просто хорошо адаптирована под возможности тела, то есть относительна.

Умный думает, как все устроено, а дурак просто это устроительство видит с

высоты и не ошибается в отличие от умного – потому и везёт всегда. Этот

момент выразился в течение всей истории человечества – человека постоянно

гнался за трудностями жизни, он всегда искал свою вершину – свою Голгофу,

как естественную потребность(!), активированную общением с Богом, где

побеждал себя, свою греховную природу, благодаря чему ему открывалось

видение низлежащего мира и он обретал возможность созерцать верные пути.

Тот, кто на вершине – тот видит всё и он «гений парадоксов друг». Кто под ней –

ничего и жизнь его сплошной «и опыт сын ошибок трудных». Просто каждый

выбирает тот путь, который оказался в его области обозрения и в сфере его

функциональных возможностей. Понятно, что побеждает тот, кто, даже при

относительно малых функциональных возможностях, обладает большим

выбором путей решения проблем и задач. Что и выразилось на природе человека

эволюционно. Применительно к древнеславянской истории этот момент стал

знаковым несколько тысяч лет назад, когда многотысячные толпы переселенцев,

гонимые умными решениями, ринулись на юг и расселились на территории

современной Индии.

Так что же такое случайность? Случайность – это первые сигналы

обозримой неизбежности. Если вы, к примеру, зашли в воду, то не надо говорить

о том, что стали мокрыми случайно. Если вы чистые сердцем, то автоматически

всегда будете жертвовать всем нуждающимся, будете не хитрить, а откликаться

на любую просьбу, будете отдавать, а это и есть страдание, прообраз уверенного

восхождения на свою Голгофу. Высота дает поле обзора, в котором лучше всего

открывается верный путь. По этой причине то, что для пребывающего на высоте

обозрения является закономерным и обыденным, то для человека-материалиста

невообразимая случайность, граничащая с чудом. Таким образом, та самая

невообразимая случайность, благодаря которой появился человек на планете

Земля или даже чудо, на самом деле естественное и обязана своим бытием

высотой Божественного. Следуя тому же принципу от самого зарождения

Вселенной жизнь ваша станет сплошной счастливой случайностью, ибо дуракам

всегда везёт – они видят перед собой дорогу. Это неизбежно и каких-то особых

чудес тут тоже не наблюдаю. Просто жизнь так устроена, что либо надо самому

жертвовать ради её торжества, либо ради своего торжества оная насильно сама

возьмёт у нас всё ей необходимое. В первом случае, бытие становится везением,

во втором – трагедиями, которые мы воспринимаем как невезение. Если опять

вернёмся к трудности бытия, то дадим адекватное определение невезению – это

попытка вернуть человека в естественную высоту вершины, где человек должен

пребывать. Только и всего. Как можно назвать везением то, что человек стоит на

ступне, у которой кожа толстая – счастливое совпадение? Ведь в иных частях

организма толстой кожи нет. А если человек окажется в таком положении, когда

будет касаться земли иной частью тела, где кожа тонкая – тогда как? Это уже

будет невезением. То есть быть в положении стоя – это естественное и при этом

самое трудное, но именно стоя человек делает самые важные свои дела. Именно

по этой причине, Бог заповедал в поте лица добывать себе этот хлеб насущный,

дающий жизнь и, который мы называем здесь везением. Эти вещи следует

говорить таким языком понятий, чтобы быть понятным.

Человек изначально жил в Раю не только потому, что ему это дал Бог, а ещё и

потому, что к этой среде жизни он был приспособлен чистотой сердца (по образу

Божьему от постоянного внимания на Него) – его везде преследовали

счастливые случайности. В последующем после грехопадения, неизбежно

эволюция шла именно так, что живое ко всякой несчастливой случайности

становилось все более и более адаптированной, то есть всякая грубость по

отношению к жизни встречала свою ступню с толстой кожей в организме

человека. Так-то жизнь всех бьёт одинаково, просто для одних это рабочая

повседневность, обстановка, реальность, а для других, всех остальных

становится сломленной судьбой и невезением. Таким образом, в этой Вселенной

нет ничего такого, на что человеческая природа не имела бы своей ответной

защитной реакции. Даже на температуру в миллионы градусов.

Если ближе всего к небу находится голова, то автоматически стопы ног будут

соприкасаться с землёй. Это, как прежде сказано, уже не случайность, а

реальность и закон. Земля из всей прочей окружающей среды наиболее опасна

для жизни, ибо в ней наиболее много болезней, грибков и опасных насекомых.

Но в процессе эволюции сложилось именно так, что кожа ступней твёрдая и

наиболее адаптирована к этим воздействиям. То есть счастье человека – это

ежедневная победа над собой, когда нужно стоять, блюсти Богом откровенный

порядок, когда всё вновь и вновь занимает своё естественно-адаптированное к

нагрузкам место (голова ближе всего к небу, а всё остальное самопроизвольно

занимает своё место), ибо каждой опасности и каждому покушению на природу

человека в организме сформировалось и соответствует своё противоядие (и оное

должно быть на своем месте в нужный момент). И нет в этой Вселенной чего-то

такого, чему не сформировалось своё противоядие на протяжении мириад лет.

Если высшая инстанция человека находится в единении с Высшей Инстанцией

Вселенной, то автоматически всё остальное занимает своё естественное место.

И даже самая страшная Голгофа теперь уже имеет свою ступню и даже в этом

случае счастье человека не разрушено и святое Воскресение Христа – на самом

деле естественное положение вещей, воспринятое как чудо. Просто что-то иное

– погибель, даже если всё вокруг роскошь. Так вот Православие именно в этом и

именно в этом значимость его для утверждения экономики. Нужен труд

молитвенный в активном сопряжении с физическим, то есть труд в такой

кондиции, когда человек пребывает и на самой высоте над обозримой

вселенной, как естественное для организма человека, и одновременно вместе с

этим высшая инстанция в духовной жизни пребывает в единстве с высшей

инстанцией во Вселенной. Стоять либо на земле, либо на производствах с

горячим стажем, возле мартена, либо на боевом посту – на всё это «бремя Мое

легко есть», если единственное условие соблюдено, то есть если самая высшая

инстанция в человеке находится в единстве со своим подобием во всей

Вселенной, то всё остальное неизбежно занимает свое естественное место и для

всех воздействий стихии имеется эволюционно сформировавшееся противоядие

или наиболее адаптированная к такому воздействию или яду стопа. Это

выглядит как везение, как счастливая случайность соответствий, хотя на самом-

то деле все неизбежно и закономерно. В этом труде не призываю к восхождению

на Голгофу, ибо всё уже исполнилось. Но быть соратником к этому Подвигу

должен каждый в соответствии со степенью своих возможностей и в

соответствии с профессиональным долгом. Подвиг несения Креста надо

адаптировать в уникальной специфике профессиональной деятельности.

Православие не призвано что-то менять формально во всех структурах

общественной жизни, то есть вообще ничего не меняется, только теперь человек

должен получать радость от исполнения своего долга, он относится к своим

государственным, общественным делам лучше и с любовью. К сожалению,

очень часто мы приобщаемся к этому Священному Таинству без терпеливого

несения скорбей и понуждений – такое причастие будет в осуждение. Даже если

богатый, то можно пребывать в ограничении приема пищи или каких-то иных

формах аскезы.

Так как жизнь – это не закон, а присутствие Бога, явленное нам во

множественных проявлениях форм согласно этим законам природы, то

счастливая случайность всегда может иметь место только там, где присутствие

Божественной Сущности имеет место быть, где Она имеет свое живительное

влияние. Тогда закон будет работать, как утверждение Сущности в данных

реалиях, как трансформация Божественного, то есть Его Сущности в

окружающий мир. Это и есть везение, как чудо торжества жизни там, где,

казалось бы, оная просто невозможна. Если нет Божественного присутствия, то

и тот же самый закон уже работает совсем в иную сторону – уничижает жизнь

даже там, где казалось бы смерть невозможна. Так как Энергии Духа Святого

есть жизнь, то даже смерть становится счастливой случайностью, как переход к

более совершенному бытию, как совпадение трёх воль Бога, самого человека и

дьявола. Смерть – это последняя жертва самого себя и то, как это происходит в

самый ответственный момент и то, насколько оная естественно вписывается в

самый этот образ повседневной жизни умирающего, свидетельствует о многом.

Если человек также осознанно это делает – ради того, чтобы всем было хорошо,

как акт служения, то он утверждает для себя следующую счастливую

случайность, благодаря которой он остаётся жить во Царствии Небесном. Если

он цепляется за все и всех ради самого себя (ищет каких-то доноров соков

жизни) – это означает, что душа его видит пропасть, свою погибель, с тем

багажом грехов остаётся в этой текущей пучине, а потому испытывает

панический страх. Просто там уже, в этой бездне не будет этих доноров,

отдающих соки жизни. Это всё перечисленное есть аспекты, позволяющие

судить о мощах усопшего человека, как о двери, как о проводнике в жизнь

вечную, туда или в ту сторону, откуда либо адская бездна веет своим холодом,

либо Сущность Божественного оказывает на нас влияние. А так как мощи

усопших имеют реальное обозреваемое неуничтожимое даже смертью влияние,

то отсюда следует, что самая реальная и настоящая жизнь находится не здесь

совсем – не на земле, а там, в загробном мире, влияние Сущности которого так

хорошо созерцается здесь в этой жизни опосредовано мощей усопших и при

этом только праведников. То есть в этой земной реальности все такое шаткое и

временное только лишь по той причине, что является противоестественным

поражением грехом для неуничтожимой Божественной Природе вечного.

Влияние Божественного на земные события истории человечества исходит от

мощей усопших праведников, а потому именно они обеспечивают

жизнеутверждающее везение!

Можно рассуждать несколько иначе. Жизнь наделена свойством проводить

Энергии. Если Бог действительно есть, то, что нам передается от Него по

наследству от родителей? Наши родители дают нам природу, которая наделена

свойством временности. Временность также имеет различную степень подобия

Божественному. Мягкая ткань временна в одном, но вечна в другом, в то время,

как кость сохраняется более продолжительно в одном, но временная в другом.

Божественное же наделено свойством абсолютной вечности во всем, а

следовательно, мягкая ткань и прочная кость, с одной стороны, различные

образы твердости или постоянства, различные способы свидетельства о

свойствах Абсолюта, а с другой свидетельства о поражении первородном

грехом. И если Божественное реально существует, то неизбежно должно быть

также функционально востребованным, ибо сие есть Божественное по

определению. То есть по определению самой физиологии человека это такие же

соки жизни, которые мы получали от матери через пуповину, а точнее они там

присутствовали и не могут быть прерваны после родов – это также по

определению свойств Творца. Если пуповина, питающая младенца во чреве

имеет временное бытие, далее материнское молоко более продолжительное, и

далее до 16 лет родители кормят ребёнка, после чего он выходит в мир и на

этом, следует сказать, донорство в аспекте временности не заканчивается и

постепенно выкристаллизовывается то, что реально вечное. Природное имеет

временное бытие, а духовное – вечное. То есть согласно определению о Природе

Творца и согласно свойствам Его Естества родитель кормит дитя даже после

своей смерти чем-то таким, о чём сложно говорить. (Согласно этим суждениям

получается, что колдунам и ворожеям лучше детей не иметь). Если это

Божественное востребовано как прямое условие жизни, то связь должна быть

обозначенной в реальности, а потому обязана быть распознанной. А если этого

нет, то нет и распознания. Опять, следуя некоторым суждениям, нам ясно

открывается путь через врата во Царствие Небесное. Но опять же, это чистая

теория, но как оная проявится на практике?

Сам по себе родитель может быть только лишь проводником Божественного

для своих детей. Ничего более он давать своему дитя не может. После

грехопадения человеку, чтобы давать только доброе своим детям, пришлось

отделять доброе от злого. То есть мы все добываем этот плод познания добра и

зла, только теперь, чтобы быть приобщёнными к добру, следует его отделить от

злого. Ради этого работает в человеке пищеварительная система, ради этого мы

готовим пищу перед едой, ради этого мы вычленяем из вселенной и

заготавливаем стройматериал (чтобы строить жилище), ради этого мы создали

научно-техническую революцию, ибо плодом познания добра и зла стал весь

мир. Так вот отделяя доброе, то есть Божественное, от всего остального мы даем

это детям и учим их тому же самому. Следовательно, чтобы познать мир и

выделить из него Божественное нужно иметь понятие о Божественном, нужно

сильное качественное приобщение к Божественному. Повторюсь – качественное,

а не ритуальное, фиктивное, бумажное, напускное. Вот именно это естество

передается нам от наших родителей – Божественное дыхание жизни,

доставшееся от первого Адама и оное, как свойство Божественное, является

непреходящим. Оное навсегда и именно опосредовано оного мы можем

распознать Божественное вокруг нас и потом умом выделить Его из стихии. Ум

нам дан только для этих целей.

Бог велик абсолютно и познание Его из-за этого невозможно, а с другой

стороны, познание Творца – жизненная необходимость. Точнее это происходит

каждое мгновение бытия человека на Земле. Вопрос лишь в том, что во всей

абсолютной многогранности Господа в земных условиях нет место тому хаосу, о

котором свидетельствует Священное Писание. После грехопадения «лишь бы

все было хорошо и всё жило, не важно каков порядок вещей» уже не работает, и,

чтобы сложилось жизненно важное единство живого Бога, необходимо

соблюсти условие подобия Ему: единство становится неразрывной

последовательностью, в которой что-то жизненно востребовано в первую

очередь, а что-то потом. Каждая грань Его специфично приобщает к вечности.

То есть тут субординация порядка вещей. Сам по Себе Творец – это абсолютное

постоянство, неизменяемость во всех отношениях, а потому именно это качество

адаптируется в цепочке последовательного развития, которое физики называют

Законом Сохранения. Иными словами, Бог похож на клубок ниток, который

превращается в нить и потом опять становится клубком ниток, скручиваясь в

шар вновь, то есть постепенно и последовательно трансформируется в самые

разнообразные красоты мира (одежды Его). После грехопадения человечество

имеет возможность приобщения ко всей полноте Божественного только через

эту нить, постоянно выделяет её из всего того, что попало в его поле зрения.

Ныне, это обрело новые высоты совершенства, оформившиеся в НТП. (Только

опять же если не происходит нарушение главного принципа нежности, когда

человек берёт от жизни в допустимых пределах). Мы передаем своим детям то

Божественное, Которое приняли от своих родителей, благодаря чему

человечество имеет способность отделить Божественное от инородностей Ему.

Именно этим самым качеством наделены мощи усопших праведников, от

которых исходит Божественное веяние. Ведь наша жизнь – это тот самый

постоянный разбор Божьего жизненного от всего остального омертвелого,

безжизненного. Это тот самый труд в поте лица, о котором заповедано Богом из-

за грехопадения, только выраженный не только в том привычном для нас

понимании этого словосочетания, а также на самой природе нашего организма,

который тоже перемалывает продукт, адаптирует его под возможность освоить

энергии, высвободившееся от переработки этого продукта. Мощи святых

праведников, с которыми мы имеем дело, помогают нам не утратить это важное

качество не спутать плоды Божественные с теми, которые нам преподносит

дьявол в самых различных перевоплощениях.

Жизнь поражённая грехом не может пребывать во Царствии Небесном, а

потому чтобы не погубить её Бог удаляет её на некоторое безопасное

расстояние. Просто удаляет, чтобы сохранить живое, но не творит убийство.

Пророк Моисей перед тем как подняться на гору Синай дает указание, а именно

отделяет сильных праведников своего народа от слабых, чтобы в его отсутствие

развращённым людям не быть побитыми камнями и дать возможность

исправиться и жить. Жизнь, поражённая грехом и в привычном для нас

восприятии земных условий – это не только Энергии Духа Святого (в их же

числе энергии Солнца), но уже значимым становится правильное их

распределение, которое также установлено Богом по великой любви Его из-за

грехопадения человека, чтобы не навредить слабой от греха жизни. Это такое

распределение образующее структуру живого тела во время формирования

эмбриона в утробе матери и потом, в последующей жизни, по этому же самому

принципу познаем вокруг себя Вселенную, и устраиваем в её лоне жизненный

порядок. Сам по себе плод познания добра и зла не являлся злом, в противном

случае, оного бы во Царствии Небесном не могло быть. Злом было то, что оное

было распробовано без Божественной на то Воли. Если бы сердце Адама было

исполнено Благодати от присутствия Его, то в запретном плоде он познал бы

только доброе, а так как с этого момента

«… не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст,

оскверняет человека.

Тогда ученики Его, приступив, сказали Ему: знаешь ли, что фарисеи,

услышав слово сие, соблазнились?

… а исходящее из уст – из сердца исходит – сие оскверняет человека,

ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния,

любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления …»,

то мир перевернулся и он увидел злое подобие свое и начал стыдиться Его.

Вместо того, чтобы пребывать в общении с Богом, начал прятаться за

сотворённую Им природу, беречь природу греха в себе. Но путь жизни лежит

только к Богу через возрастание духовное и ничто не заменит это действо,

никакие опоясания нагого тела или сверхсовременные научные разработки. Вот

именно это мы путаем в нашей жизни и получаем трагедии.

Познание Бога в естестве природы поражённой грехом возможно лишь в той

степени, в какой Бог подпускает к Себе и потому на природе ослабленной

скверной греха выражение полноты Творца необходимо только лишь

постепенное и в меру возможности природы отпечатывать этот «след Божий», то

есть по чуть-чуть, как проявление нежности (нежность – это свойство любви

Божьей). Нарушение последовательности и нарушение этого принципа

неизбежно становится погибелью. Мало-помалу каждый из нас раскручивает

этот клубок, постепенно приобщаясь то к Его одной грани, потом к другой и

далее ко всей полноте Его, при которой самая эта физическая смерть – лишь

новая ступенька, скрывающая полноту живого, полноту свидетельства о

Господе. Это новое качество, перешедшее из определённого количества – мы

постоянно умираем и вновь рождаемся в ином естестве не изменяя основному

принципу всего живого – возрастанию.

То есть человек все вокруг, всё несущее в себе Божественное, адаптирует под

естественные запросы своего ребёнка, вычленяет из всего вокруг Божественное

и Оным наделяет дитя. Хорошо все то, что хоть как-то утверждает живое. Только

одно может быть более временным, а другое более вечным, а Божественное в

чистом виде, без всяких примесей, свойственных злу, наделяет человека и детей

его ещё одной важной гранью Божественного – вечностью. Дает новый толчок,

вновь стимулируя постоянно угасающую жизнь пораженную грехом. (Таким

образом, становится очевидным, что детей рождают по-разному. Дети по плоти

требуют отделить Божественное из продуктов питания и окружающего

материального мира. Есть дети, которым необходимо выделить Истину, как

Божественное свойство, из хаоса свидетельств о Боге. А есть дети, которые

получают Божественное в чистом виде, явленного Благодатью Божьей. Всякое

приобщение к Богу несёт в себе экстаз, как сопутствующее свойство счастливой

случайности или некоторого оттенка присутствия Царствия Небесного и чем

сильнее подобие человека Богу, тем более вечным становится такое его

экзальтированное состояние в реальности. То есть сам процесс

«детопроизводства» в Боге несёт в себе Божественные радости).

Итак, когда это все началось? Это началось во Царствии Небесном, да и

потом по грехопадении замысел о человеке не изменился. Бог, в виду Его

абсолютной святости, никогда не ошибается, а потому всякое Своё Слово

произносит раз и навечно, а потому изменился только лишь этот путь обоженья

мира через связующую все поколения людей нить. Если там, в Раю, было все

сразу и одновременно, то теперь постепенно, последовательно, неразрывно и

понемногу. И этого ещё мало. Бог велик и величие Его нужно адаптировать под

запросы естества человека. Хотя, что адаптировать? Если сказать, что по

грехопадении человечество потеряло все, это будет не правильно. Всё утрачено,

но что-то осталось и вот это «что-то» нетленно, неизменно, постоянно и

передается нам от Бога по наследству от родителей. Получается, что сама

зримая нами природа, наделенная свойством временности, отдаёт дань и

временному, и в то же время, как бы держится за вечное Божественное. Тут

много сказано о Божественном влиянии опосредовано мощей усопших

праведников, что эта грань Божественного связывает или должна связывать нас с

теми временами опосредовано мощей усопших. По крайней мере, если этот

момент имеет место в бытии, то должен как-то обозначится в реальности, он

должен проявиться в истории человечества. То есть что нам говорит об этом

сама практика?

Человек эту связь узрел! Так как дети становятся свободными от

родителей только по постоянно усложняющихся формах, но никак не по сути,

то человеку неизбежно было дано распознать это благотворное живительное

влияние, это единство с теми людьми, кто уже отжил свой век. Причем это

влияние мощей усопших на живых работает в том же с ракурсе, в каком идут

процессы формирования эмбриона в утробе матери. То есть через это влияние

живое имеет способность вести ту же линию отделения доброго от злого.

Иными словами, живое имеет возможность вычленять Божественное или

отделять то, что несет в себе живительную силу от всего того, что мертво есть

по сути. Сами по себе мощи усопших = это не первопричина, а след когда-то

прошедшей жизни, как бы натоптанная тропа, по которой лучше всего идти нам

живущим. Это проводник во Царствие Небесное. Понятно, что из всех дорог мы

выбираем самую правильную. То есть влияние исходящее от мощей работает в

том же образе, в каком оное возникло в самом начале всех времён: направляет

солнечную энергию не в хаос, а уже некоторую упорядоченную форму его,

основанную верными решениями утверждения жизни. Тут нет необходимости

особо что-то комментировать, но отчасти верно говорили даже самые

радикальные материалисты эпохи Просвещения (в том же числе современная

наука) о том, что организм – это есть высокоорганизованная материя, только

добавить ещё надо было слова: поражённая грехом. Но какой бы

высокоорганизованной материя не была, а все равно в ней есть общая для всех

сущность, то есть некая постоянная, недвижимая точка отсчета (берег) и оная

остается абсолютно непреходящей Божественной принадлежностью всякого

живого и в пределах косвенного восприятия поражённой грехом чувственной

природы. Мы видим только и только множественные и косвенные свидетельства

о неподвижной точке отсчета (береге), как о первом самом простом элементе

порядка, множественные грани коего выразятся во множественных формах

выражения свойств берега в нашей реалии. Мы видим, что материя

организована в живую структуру. Именно по этой причине наши дети

становятся свободными от нас чисто формально, а сущность остается единой с

ними. И даже не только с ними, но и с теми далёкими предками, которые

давным-давно отжили свой земной век. Мощи – это такой же человек, с которым

мы можем входить в общение и этот момент распознал уже древний человек.

Просто диалог с теми, чьи мощи перед нами лежат, не может быть о том, что для

нас привычно пребывающих в суете, а о жизненно важных моментах. Их

присутствие помогает совершить подвиг, то есть общение с ними деятельное, а

не пустословие.

И вот тут следует немного подробнее провести исследования, чтобы можно

было сделать нужные нам выводы. По условию, Божественное абсолютно

безгранично и многогранно. Но как тогда в эту множественность вписывается

единство и одиночество Творца? Представьте себе хаос. С одной стороны, хаос –

это свойство всепрощающей любви Бога и, в некоторой степени, условие жизни,

а с другой стороны, хаос есть смерть. Представьте себе, что вы на космическом

корабле попали в Солнце, в саму звезду. Там хаос множественного проявления

жизненных энергий (ведь оные трансформировались на Земле во множество

явлений по имени жизнь, то есть там на Солнце как бы максимум всего

живительного). С другой стороны, корабль напичкан всякой электроникой и этот

порядок для нас спасителен. Мы бережёмся от хаоса здесь. Просто, когда мы

воспринимаем Бога, то, как бы, созерцаем на Него через призму первородного

греха, собственной слабости, греховной ничтожности, жизнь с коими возможна

лишь при соблюдении порядка, ради не одновременного, а постепенного

приобщения к полноте Божественного, ко всему этому максимуму всего

живительного. Потому Бог для нашего разума – как бы точка, некоторое место.

Это уже есть начало некоторого порядка, который укладывается в нашем разуме.

Эта точка несет в себе и противоречия, укладывающиеся в гармонию (излучения

происходит в абсолютно все стороны из центра, то есть излучение происходит

также в противоположные стороны), и элементы сопредельности, и единства

всего этого противоречивого (излучение происходит из единого центра).

Поражённая грехом чувственная природа способна созерцать лишь некоторый

фрагмент Божественного, оная как бы вычленяет из абсолютного

многогранного, множественного естества Божественной Природы, то, что

подобно ей и вписывается в пределы ограничения возможности. Порядок – это

только лишь одно из множественных возможных стечений обстоятельств

бесконечного хаоса, то есть некоторый частный случай его. Если во Царствии

Небесном всепрощающая, жертвенная любовь – это хаос, который прощён

(пусть будет все как есть – лишь бы было все живым), то наша любовь несет в

себе элемент эго в плохом смысле слова. Хотя если оная ориентирована на

Создателя всего, то любви Божьей сие не противоестественно. Потому мы

видим Бога тоже в образе своей слабости – в образе своего эго. Вместо того,

чтобы общаться с Ним и обретать Его Образ, мы прячем свою слабость, как

форму живого, которая также имеет право на жизнь. Мы прячемся от Него за

деревья и прикрываем свою наготу «опоясаниями из смоковных листьев». Он

вездесущий, Его берег везде в обозреваемой Вселенной. В принципе, этот хаос

явлен везде, но только мы видим то, что наделено удобным для нашего эго

порядком. Речь идёт о природе поражённой грехом, а потому что-то можно взять

у древних эллинов и из древней индийской традиции, но только в пределах

обсуждения о природе, поражённой первородным грехом. Нельзя также

выпускать эту категорию обсуждения за пределы допустимого для неё, а значит

утверждать, что хаос и безграничность есть Бог – ошибочно, ибо Бог всё-таки

несёт в Себе все грани этого бытия, а потому в границах абсолютной простоты

имеет также другие составляющие: и порядок, и субординацию в Себе Самом.

Всякий перекос в представлении начала начал порождает разрушение мира, а

так как ныне материализм восстал на жизни человечества, то нашей задачей

становится загнать его в естественные для торжества жизни пределы вновь. Тем

мы победим фашизм основательно.

После этого замечания становится ясным, что созерцая мир через такую

призму разумного обозрения окружающего нас бытия, разумно мы видим

Божественное в образе своего подобия, то есть греховной ничтожности – только

точки, то и свидетельствовать оная может о Боге, только в её естественных

пределах – не быть грехом. Что это значит? Разделим мир на две части: жертва и

отсутствие жертвы. Отсутствие жертвы становится грехом, для поддержания

такого бытия нужен постоянный приток энергий – нужен донор. То есть только

донорство грехом не обладает. Максимумом проявления донорства является то,

что нами рассмотрено в примере с кольщиком дров – это Солнце. То есть мир

делится на две части: Бог и то, что Он Своей жертвой содержит. Тогда в

декартовой системе координат мы мерим степень различия Богу во грехе от ноля

и до бесконечности. При этом ноль – это донор, а пространство – это

поглотитель, который по мере удаления все сильнее приобщается к

вампиризующей пустоте. Постоянный приток энергий, обеспечивающий

стабильное бытие живого, есть условие бытия живого – есть форма

подвижничества. Это называется добром или абсолютной безгрешностью. Он

постоянно дарует нам жизнь, к чему мы привыкли и потому не замечаем, не

можем измерить его степень испорченности грехом. А если мы сделаем

дополнение о том, что познанию и чувственному восприятию подлежит только

то, что имеет подобие нашей природе греха или наделено степенью вампиризма,

то понятно, что числовые оси систем координат – это то, что оказалось в области

нашего адекватного чувственного распознания. Таким образом, тварное в наших

представлениях о природе – это есть образ Божий в каком-то специфическом

проявлении, которое мы можем воспринимать опосредовано нашей

ограниченной грехом природой. Так как мы ничтожны по отношению ко Творцу,

то и воспринимать мы способны Его, как наш греховный образ – ничтожно

малое Его Природы, которое, повторюсь, будет только точкой, которая потом

адекватно ляжет в системы координат. Творение Божье, хотя мы не можем себе

представить о нём во Царствии Небесном до грехопадения, зато в пределах

нашего поражённого грехом мировосприятия, может быть распознанной также

только точкой, ибо подобное, воспринимаемое в пределах ограниченной грехом

природы, может порождать только его же подобие и в тех же пределах

ограниченной грехом возможностей, опосредовано коих происходит восприятие

Божественного. То есть тварное будет распознаваться также точкой, но уже

одновременно с другими свойствами и ноля (оная есть также донор, а точнее

проводник), и пространства (поглотитель ноля).

Изменяемость тварений обусловлено самим актом Божественного творчества,

при котором из небытия творение переходит в бытие. Этот момент так и остался

знаковым, что и обуславливает это извечное всеобщее движение, как

возрастание в Боге. Поэтому, так как тварный мир создан из ничего, то несёт в

себе весь спектр свойств ничего, а отличие лишь в том, что тварный мир

чувственно воспринимается, а пустота нет. Тут важно сделать дополнение о том,

что было грехопадение, а потому мы видим все вокруг в меру своей

испорченности. Наша Вселенная совсем иная, но нам открыто лишь то, что

способны видеть и чувствовать, также как линейкой мы можем мерить ту часть

Божественного, что оказалась в поле досягаемости для возможности линейкой

быть измеренной. Всё же остальное опосредовано ровной палки остается вне

поля зрения, но это совсем не означает, что всего этого нет и что это «из ничего»

не существует. Оное есть, просто не может быть измеренным и распознанным

нашим инструментом познания Бога.

9 И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты?

10 Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и

скрылся.

11 И сказал: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я

запретил тебе есть?

12 Адам сказал: жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел.

13 И сказал Господь Бог жене: что ты это сделала? Жена сказала: змей

обольстил меня, и я ела.

(Быт.3:9-13)

То есть с этого момента, Адам видит в Господе свое подобие – свою слабость,

также как и Ева в твраном мире видит себя, свои слабости, а потому начали

скрываться от Лица Божьего, как от того, что сами есть, точнее чем они стали –

начали скрываться от зла.

То есть, включаясь в инструментарий научного анализа, его математических

доктрин, видеть можем мы не красоту Царствия Небесного в Его

беспредельности и радости, а какие-то точки, ограниченные формы и прочие

формальности, да и работаем мы только в сфере бытия на уровне

математических формальностей, при котором все то ломается, что не вмещает в

себя полноту исповеди о Нём в пределах возможного в данной сфере. А так как

Творец всегда беспределен в любви Своей, то всякое закономерное будет

сковывать влияние Его любви, а потому постоянно перестраиваться под Его

естество, причем только таким образом, что царство закона, как небытие,

наполняется жизнью, то есть бытием. Таким образом, если Бог – это реальность,

то тогда Вселенная наша пребывает в этом извечном становлении из небытия в

бытие (в Божественном предопределении). Только в нашем восприятии это

оформлено несколько иначе, чем это в Божественном замысле. То есть победа

над судьбой, над законом предопределённой неизбежностью возможно только

приобщением к Богу, к Его любви. Иными словами, каким бы закон сильным не

был, всё равно выбор остается за человеком, имеющим возможность подняться,

стать более совершенным в Боге, чтобы разрушить закон и вновь утвердить

жизнь – вновь оставаться в поле зрения подобия себе – живого. Мы должны

соучаствовать в этом всеобщем движении, ведь все то, что не поспевает за

общим током ради единения с Ним – всё то отстает и потому уходит из сферы

нашего восприятия, уносится течением. Если в пределах природы оскверненной

грехом, а точнее с нашей позиции всеобщей относительности и временности,

Бог постоянен, безгрешен, недвижим и абсолютно жертвенен и не видимый, то

Его творение, хотя имеет для нас вид Его образа – точки, но наделено уже не

всеми свойствами причины, но ещё и её следствием производного частного – не

постоянством, а таким же движением в различии, причем в одном каком-то

направлении только уже не по воображаемому закону материи и её распада, а по

Божественному принципу, то есть в пределах Божественного и только в

стремлении к Нему, только к единению с Ним. (Это выражение «стремление к

единению с Ним» тяжело воспринять, но видно из самого принципа живого, о

котором мы рассуждали на примере опыта палки, выведенной в состояние

равновесия: бытием наделено только то, что стремится вернуть её в состояние

равновесия). Все координатное пространство свидетельствует во

множественных своих функциях и в абсолютно во всех точках координат, только

о свойствах начала координат – о ноле, о его влиянии, ибо если нет

связывающего все оси исчислений, то нет вообще никакого исчисления, в том же

числе самого элементарного – порядкового, линейного. Любая функциональная

зависимость, независимо от степени отдалённости от начала координат её

значений, работает в той же степени, как и в самом начале. Различны только

количественно-качественные характеристики. Что такое закон? Закон в нашей

системе берег-река – это форма взаимодействия постоянства и переменной, то

есть форма береговой линии. То есть несмотря на любые расстояния от точки

отсчёта закон, а именно математическая функциональная зависимость работает

везде в равной степени. Иначе говоря, постоянство ноля каким-то образом

пребывает абсолютно в каждой точке пространства, независимо от её места

положения в системе координат и при этом оказывает везде одинаковое

стабилизирующее влияние. Это как трамвай, который имея точку

соприкосновения с источником энергии, имеет равную возможность движения в

пределах влияния этого источника. В этом месте начинается новая ветвь

математического анализа. Желающие могут продолжить (теорема Тарского

доказывает совсем иное). Только помнить надо главное, что математика

способна только описывать происходящее, отражает реальность, но быть

фундаментальностью не может. Всё есть число – ересь.

Природа поражённая грехом свидетельствовать может о Боге только

частично. Поэтому, в границах возможности свидетельствовать о Божественном,

природа, поражённая грехом, самопроизвольно начинает подчиняться высшему

Закону, выстраиваясь в порядок, в котором природа, поражённая грехом, может

свидетельствовать о Боге в тех прекрасных формах живого, которые доступны

нам для созерцания. Природа, без поражения грехом, наделена полнотой. Тогда

сам по себе порядок востребован для того, чтобы Божественные полнота и

единство реализовалась в ином качестве – в соединениях, в которых одно

достоинство, как нетронутая порчей часть полноты тварной природы,

дополняется другим достоинством. Ослабленная грехом сторона одного

дополняется сильной стороной другого, образуя только лишь подобие

изначальной полноте бытия Царствия Небесного. Этот порядок вещей, несущий

в себе субординацию есть живое тело со всеми выражениями природы

Божественного.

Бог непреложен во всех смыслах этого слова, Он вечен и, если Он пребывал

на человеке (был Наездником на нем) в жизни земной, то присутствие Его в тех

же пределах не может быть утраченным после смерти. Эта кондиция единения с

Богом остается во веки веков. Поэтому очень важно, чтобы человек сделал хоть

какое-то доброе дело для Храма Божьего, чтобы Он поставил Свою отметину,

печать Свою на человеке. Рано или поздно он вернётся к храмовым дверям

вновь уже с иными мыслями. Таким же образом, так как человек по сути живой,

то есть уже при жизни является проводником Его нетварных энергий, то и мощи

его после успения (как и мощи его предков) будут проводимостью

Божественного присутствия, оказывать то же самое влияние на окружающий

мир опосредовано деятельности живых к этому моменту людей, а именно

потворствовать живому в пределах Божественного влияния, творить с помощью

живых на земле некоторую сопредельную Богу красоту служения. То есть также

опосредовано нас живущих продолжать то дело, которое началось ещё во

Царствии Небесном Самим Богом после грехопадения первого человека –

разделять доброе от злого, как это происходит даже в утробе матери, благодаря

чему мы сами возникли в бытии. Плод добра и зла был съеден и теперь есть

необходимость отделить доброе Царствия Небесного от злого бездны или иначе

жизнь прекратится. Люди, начиная от первого Адама живы, а потому их влияние

значимо и жизнеутверждающее. Просто одни люди их чтят более сильно,

глубоко и правильно, а потому и сам этот процесс отделения доброго от злого с

помощью их принимает более и более глобальные масштабы, а точнее

глобальные масштабы имел всегда.

Божественное всегда для человека слишком велико для явственного

познания, поэтому прошло столько тысячелетий, чтобы реальность влияния

мощей усопших оказалась в поле опытного уразумения и чувственного

восприятия живущими в границах влияния Божественного (хотя надо сказать,

что из поля зрения человека Божественное никогда не уходило, ибо тогда мы

знали бы о других формах жизни людей), с помощью которой он распознал

также важное – есть вещи первой значимости и второстепенной, и

третьестепенной. Жизнью обладает только Бог, а потому чтобы жить в земных

условиях с поражённой грехом природой надо обладать полнотой исповеди о

Нём в порядке жизненно выверенной последовательности. Быть подобным Ему

одновременно во всех гранях поражённой грехом природой невозможно, а

поэтому поочерёдно приобщаясь к каждой из них (этих вещей) и в строгом

соответствии с очерёдностью приоритетов Божественной субординации (к

примеру, дневного и годового цикла, и цикла всей жизни), благодаря которой

соблюдено важное условие бытия живого в земных условиях, а именно

соблюдено подобие Богу в таком свойстве, как единство (оное явлено как

последовательная неразрывность), мы через неразрывность последовательности

в строгой Божественной безразрывной очерёдности не сразу а постепенно

приобщаемся ко всей полноте Творца, что наделяет нас основным качеством

живучести – какой-то степенью подобия Богу в другом Его свойстве – свойстве

вечности, проявляющейся в продолжительности жизни. Но и этого ещё явно

недостаточно, ведь закон останется мертвым без Божественного присутствия,

без Его дыхания. Так рождается богослужебный культ предков, явившийся во

всех народах мира независимо от их места проживания и времени.

Этот момент мог обозначиться в земной реалии ещё и по другой причине.

Кем мы более всего в этом мире дорожим? Понятно, что кроме окружающих

живых для каждого из нас это ещё и те, кто был рядом и умер. Если мы

приглядимся к природе человека внимательнее, то выявим очевидное. А именно

созерцаем мы лишь то, что было некоторое время раньше опосредовано

уникальным образом проявившихся следов. А раньше всего мог быть только

Творец-Созидатель, потому мы смотрим на Него через толщу времён. Также как,

смотря на Солнце, созерцаем лишь то, что произошло чуть ранее восьми минут.

Само же явление имеет место быть и в данный момент, но чувствуем мы только

то, что было в прошлом. Теперь представьте себе, что Солнце начало от нас

удалятся – время прохождения света увеличивается и тепла все меньше и

меньше. Но это не означает, что Звезды более нет, просто оная ушла из под

привычного нашего восприятия. Также как, общаясь человеком живущим,

здороваясь с ним за руку, мы также видим и чувствуем единство в одном. И вот

он от нас удаляется, на смену самому очевидному рукопожатию приходят иные

формы чувственного освидетельствования – мы довольствуемся чувством

единства в иных сферах чувственного восприятия: слышим голос и видим

контуры его тела. И если он вообще ушёл и из этого обозрения, то сие также не

означает, что его нет. То есть также как, созерцая Солнце, мы видим то, что было

восемь с половиной минут назад, при соприкосновении ладоней мы чувствуем

то, что произошло некоторые мгновения ранее. Мы все живем одновременно, но

чувствуем только то, что стало уже прошлым. Так вот, умерший человек

остаётся жить, оставив после себя то, что стало некоторое время назад

следствием – свои дела и собственные мощи, но сам же он жив, только теперь

имеет своё влияние на происходящее в иных сферах естества человека,

опознаваемых иными гранями его природы, и по-прежнему продолжает нести

свою ношу – ведь он приобщён к Царствию Небесному (см. выше, где речь идёт

о страдании во имя радости). Если его нет во Царствии Небесном, то и не может

он получать радость от служения Богу, то нет его влияния на земную жизнь.

Понятно, что из всех материальных предметов, амулетов, истуканов, идолов,

камней и тому подобного мощи усопших предков оказываются в особом

предпочтении, ибо наделены свойством особой проводимости тех самых

энергий Божественного, благодаря которым зародилась жизнь на земле, как

счастливая случайность. Применительно к затронутой нами теме, именно эта

счастливая случайность, зародившая жизнь остается самым важным сегментом

во всех сферах человеческого бытия. Эта счастливая случайность оказалась в

прежней востребованности, как при самом начальном зарождении живого. Она

столь необходима во время охоты на мамонта, в трудных условиях жизни Севера

и так далее. Без неё нет вообще ничего и оная остается той самой белой

непрерывной нитью, соединяющей нас с самым первым предком на планете

Земля и именно под неё все сильнее и сильнее подстраивается эволюционный

процесс. Так как именно эта нить обуславливает противоречие с окружающей

Вселенной, то именно оная становится движителем всех эволюций.

У этой нити есть ещё одно важное свойство, благодаря коему Божественное

устрояет Себя опосредовано человека. Это свойство, как высшая способность

видеть только Своё подобие, отделять или вычленять Его от всего

второстепенного остального (отделение добра от зла начал сам Творец в

Райском Саду после греха Адама) и взаимодействовать, входить в общение, как

со своим подобием. Повторюсь, что первыми людьми, сделавшими это открытие

закона счастливой случайности, были первобытные люди, которые с помощью

доступных форм понятийного языка выявленное умозрительно выразили в

реальности культа. При этом необходимо добавить, что человек смог распознать

благотворное действо не лёжа в кустах, а во время трудов, сопряженных с

риском и даже лишениями, ведь именно только здесь счастливая случайность

особенно востребована и оказался распознан закон её бытия.

Природа человека многогранная. Одна сфера его бытия временная и

мгновенная, другая более устойчива, а другие сферы имеют самое высокое

приобщение и подобие Богу, а потому более всего непреходящие. Неизбежно

одна какая-то грань непреходяще абсолютная (у праведников). Именно оную

как-то надо распознать и выделить, как абсолютную счастливую случайность.

Это-то и происходит после успения праведного человека – все временное

истлевает вместе с чувственной природой, поражённой грехом. Поэтому

присутствие мощей некоторых из усопших с помощью ритуала помогает и

облегчает живительное единение с Богом. Просто с помощью культовых

упражнений появляется возможность умом видеть тот ориентир-точку, с

помощью которого мы становимся способными отделять живое от мертвого,

вечное от временного. Это даруется только при присутствии абсолюта жизни,

ибо повторюсь вновь и вновь той самой призмы, через которую человек видит

подобие Божье в окружающей реальности, имеет возможность сделать верный

выбор, взять это родственное Творцу и утверждать вечность своего в Нем бытия

в земных условиях. Верный и правильный поступок (счастливая случайность)

животворен даже для организма, у которого вообще нет никаких достоинств в

борьбе за выживание. И наоборот, даже дьявол, обладая абсолютно всеми

достоинствами для успешной борьбы за выживание, но без этого ориентира

вечно пребывает в аду (иногда человек предоставляет ему счастливую

случайность и он выходит из бездны, чиня бесчинства на свободе). Так нам

раскрывается ещё одна грань эволюционного становления.

Вообще-то в нашей природе, осквернённой грехом, много всякого такого, что

сильно мешает видеть живое вокруг. То есть каждый судит о мире в силу своей

испорченности, а это становится настоящим бедствием. Но только после того,

как человек умирает для греха и все временное и тленное, мешающее видеть

живое уходит, отпадает, тогда остаётся лишь то непреходящее, наделённое

свойством Божественного Естества. Говорят, что келейно можно молиться даже

своим усопшим родственникам, которые, бывает, не имеют силы Благодати, как

у святых прославленных. Связь с Богом, осуществляемая опосредовано этих

мощей, находится не в столь сильном напряжении, как без них. Это дискомфорт

не такой силы и даже не душевная боль и болезнь. Это важный стимул для

бытия многих некоторых странностей в поведении древнего человека в столь

сложных тяжелейших условиях жизни, не имеющих, казалось бы, значимости

для человека. (Эти мысли ко мне пришли после того, как приложился к раке со

святыми мощами Василия блаженного).

Теперь становится ясным, почему древние так щепетильно относились к

этому – они всю жизнь строили гигантские сооружения для устроения

загробного мира, целенаправленно устраивая себе тяжёлую жизнь, причём

осмысленно совмещая оную с культовым деянием, со устроительством пирамид

и каменных огромных сооружений. Так мыслило человечество миллионы лет,

благодаря чему нарождалось даже в таких тяжелейших природных условиях и в

плену смертельных опасностей. Простое везение.

В древнем мире чувство единства было ещё более стимулировано

окружающей обстановкой, а потому более сильным. Мощи усопших тоже

разные. Ближе и ценнее, и значимее, чем живое рядом – нет. И не просто живое,

а живое, да ещё и подобное по природе, и вообще даже близкое в родстве, и

даже не просто родственное, а родство родительское не может иметь какой-то

альтернативы среди всех окружающих вещей, а потому и память о том или тех,

кто жил рядом, кто дал жизнь или спасал от погибели по любви своей, всегда

подкрепляется очевидным животрепещущим опытом сотрудничества живых и

усопших. Поэтому люди носили на себе мощи своих усопших предков и

старались с ними не расставаться даже во время опасной охоты. Ведь нужен

проводник счастливой случайности, столь востребованной в такой ситуации

поиска и преследования добычи. Эпоха Неолита, как свидетельствуют

археологические раскопки, стала революцией, ибо древний оставил сытное

жительство, а именно кочевой образ жизни, когда следовал за стадами

травоядных животных и начал вести более голодный оседлый образ жизни. И

всё по той же причине – желание быть рядом с останками усопших. Они теперь

не носили их на себе, а просто закапывали своих усопших родственников прямо

в жилищах и жили на могилах их. Опять же это следовало бы трактовать ещё в

ином ракурсе: человек жаждет быть в естественной для него реальности

Царствия Небесного, ибо что-то иное сильно ввергает личность в дискомфорт. А

так как душевные боли гораздо более сильные физических (из-за душевных

болезней человек начинает себя даже убивать), то человек идёт туда, где хорошо

душе, а не телу. Ибо тело – это лишь вспомоществующий инструмент,

усиливающий радость единения с Ним, а потому трудное бытие как раз стихия

для работы инструмента. В процессе эволюции этот инструмент постоянно

меняет образ своей деятельности, но никогда его не искореняет, как не нужное.

Хотя в Индии пошли как раз иным путём, так как этот инструмент не

востребован для выживания, то чувственная физическая природа, призванная

вспомоществовать душе в её священном призвании, оказывает диаметральное

действо – начинает мешать человеку в единении с Творцом. Так возникла

нирвана, освобождение от всех веяний чувственной природы. Радость Царствия

Небесного там, где имеет место изначальное единство, а не там, где телу хорошо

и вольготно. Экстаз от близости Богу становится смыслом для всеобщего

единения и объединения. Там, где хорошо душе, там крепче любовь и

сплоченнее коллектив и даже сообщество, там ближе Царство Небесное. Просто

заповедь Божья «в поте лица добывать хлеб», отделять доброе Царствия

Небесного от злого преисподней и отвергать её, оказывается значимой для

жизни и явленно в этих формах. Эта особенность бытия жизни, как мы видим в

более поздние времена, станет определяющей естественного отбора всех

эволюционных процессов. Поэтому смотрим далее.

Для дальнейших суждений необходимо осмыслить важное о случайности.

Материалисты лгут, когда говорят, что случайное совпадение или случайность

определяет движение эволюции и вообще жизни на Земле. К примеру, не

случайное единство атомов некогда живой материи, не наделяют жизнью её.

Случайное совпадение не закреплённое внешним стимулом тут же распадается

на те же составляющие. То есть нужна энергия, которая стимулировала бы это

единство, наделяло бы её устойчивостью перед нагрузками. То есть, если есть

стимулятор – будет соединение. Нет – не будет. Есть стимулятор – даже из

зародыша возникает живой организм. Нет – даже здоровый слаженный организм

распадается без всяких случайностей. Именно по этой причине святые

духоносные отцы говорят, что мир сотворен Богом нетварными энергиями. Дух

святой несет в Себе разные энергии, которые устраивают человеку эту

счастливую случайность. То есть то, как нетварные энергии Духа святого,

становились причиной счастливой случайности, то есть устраивали единство

живой ткани в органическом соединении, точно также нетварные энергии

стимулируют, устраивают счастливую случайность, востребованную в тяжёлых

условиях выживания. Таким образом, Бог продолжает творить мир своими

энергиями. Эволюция Вселенной так и будет впредь выражать и подчиняться

счастливой случайности, стимулированной нетварными энергиями,

прорвавшейся из Царствия Небесного в земную реальность. Только Бог имеет

жизнь, а наши родители были просто проводниками этой жизни, в виде этих

нетварных энергий, благодаря присутствию коих начались цепные реакции

устроения живого организма, счастливых совпадений и случайностей. На эту

жизненную линию они как бы насаживали одежды: кормили нас и одевали,

когда мы были маленькими. Именно эта жизненная линия продолжает

источаться от мощей усопших и, как нетварная энергия, обуславливает

счастливые совпадения, а потому идёт жизнь. Сам факт их, нетварных энергий,

присутствия делает возможным творить иные совпадения, столь важные для

строительства жилища – это мы называем математическими расчётами.

Поэтому позднее люди распознали и другое, что не все усопшие несут

положительное влияние, но лишь те усопшие, кто обладал определённой

степенью святости. Это следует из определения о физиологии человека, который

является либо проводником Божественных свойств для своих детей, либо

пропускает через себя холодящее влияние ада. Поэтому в жилищах хоронили

только усопших детей и лиц особой святости, а остальных выносили для

захоронений в определённое место. Так появились первые кладбища. После

того, как люди приняли оседлость и уже во всю вели собирательную экономику

(собирали они семена с колосьев пшеницы, ржи, гречихи и так далее), пройдёт

2-3 тысячи лет до того, как они научились обрабатывать землю, но все это время

в оседлости они так и будут вести полуголодное бытие ради близости со своими

предками. И даже потом, после того, как начали выращивать урожаи зерновых,

что высвободило время и силы, опять человека понесло на тяжести жизни – он

начал таскать камни до 20-30 и более тонн и из них строить жилища не себе, а

усопшим. Это так называемые дольмены, менгиры, кромлехи,

распространенные по всей Европе (их там несколько десятков тысяч). Не для

своего блага земного, а для тех, кому они уже не нужны – для усопших! И так,

вся история человечества в поисках трудностей, ибо трудность жизни

адаптированная в культе предкам – это важнейшая составляющая,

приобщающая к Божественному и всем сопутствующим Ему свойствами и

качествами, что потом неизбежно краеугольно выразилось даже на Голгофе в

Распятии Сына Божьего. Истина несет в себе радость жизни. И как бы радостей-

то множество и в разных формах. Это и плотские радости в виде удовольствий,

и умственные в виде решений каких-то головоломок или логических задач, и так

далее – это только множественные грани полноты. Но, при страшных

испытаниях подобных Голгофе, только чистое проявление полноты

Божественного, без каких-либо названных второстепенностей, утешают

человека, названного богообщением в молитве. 31.01.2016 Просто тот же самый

религиозный душевный экстаз, стимулируемый телом во время трудной и

хаотичной собирательной деятельности, теперь трансформировался в общее для

всех направленное действо, в специфическую форму литургии и

поддерживается уже иначе – в коллективном труде строительства каменных

сооружений и, надо сказать, наделён ещё большей полнотой радости от

коллективных побед. Без этих тяжёлых испытаний уходит самая главная грань

Божественного и остаются второстепенные, имеющие меньшую силу единения

и сплочения людей (потом, позднее в истории это станет государственностью) и

люди начинают довольствоваться этим и потому как нет полной экзальтации

полноты экстаза, то появляется склонность к изменам и погибели вообще. В

истории человечества было много форм выражения истины, явленных в

религиозных системах, но только та из них осталась и прошла все естественные

отборы – та, которая прошла горнило Голгофы. На ней все формы трудностей

воплотились одновременно и в этом тоже её величие.

Пример из жизни. Мне приходится ныне работать на тяжёлом производстве.

Труд тяжёлый, физический, монотонный и продолжительный в респираторе и в

наушных звукоизоляторах, но народ весел, шутят и смеются – нет злобы. На

иных посмотришь – всё есть и даже роскошь. Но спиваются, носятся за

развлечениями, удовольствиями, гонятся за богатством, ищут способы испытать

ощущения и не могут утешиться. Как-то смотрел передачу про войну на

Донбассе. Дают слово девушке, бывшей там и она с тяжёлым ранением была

эвакуирована в Россию. Вылечилась и вновь рвется на передовую. Весёлая,

жизнерадостная вспоминает, как ей на день рождения подарили бутылку

питьевой воды и банку сгущёнки. Здесь в России этих сладостей много, но для

неё важно то братское единство и то, как и в каких условиях это дарилось. И вот

опять рвется в то же пекло, чтобы ей вновь подарили бутылку воды, когда вокруг

голод и безводье. Казалось бы для жизни надо много богатства, а на деле именно

на Голгофе-то настоящая жизнь. И там высшее счастье любить и быть любимым,

пережив которое хоть раз становишься пленником оного навсегда. Становится

тошным любое общество, отличное от того, что там в бою. Представьте себе, что

вы выбрали себе невесту, а она не рада жизни. И вот что-то случилось страшное

и она тебе говорит, что и так никогда жизни не было, а теперь вообще все

рухнуло. К сожалению, так говорят мужи, а не жёны. И вот он мчится за какой-

то своей правдой, а правда совсем в другом – он просто это … оное. И наоборот,

привыкшая нести в душе радость не заметит ни этой ежедневной сутолоки, ни

этих искушений судьбы. А без этого нет ничего в этом бытии, вообще не может

существовать ни в какой реалии – нет смысла строить какие-то иллюзии. Именно

эта радость становится движителем во всех самых крупных стройках

человечества – душевная радость строить сооружения для заупокойных культов.

Эта радость и только оная при верном освящении целей и задач может стать

крепким союзом семьи, сообщества и движителем экономики страны. Так было

на Руси, ибо жалование платили от случая к случаю в государстве, ибо не

денежное довольствие было утверждением стабильности экономического

развития. То есть я хочу сказать, что приобщение к Богу опосредовано

причастности или приобщения к страданиям Христа на Голгофе, неизбежно

активируют всё сопутствующее Божественному – радость, чистота любви,

гениальность, красота, сила, выносливость, словом всё то, что животворит.

Поэтому строятся огромные монастыри и храмы.

Подобно тому, как первый человек носил на себе мощи своих родителей, в

наши дни сие не утратило своей актуальности, ведь святая Евхаристия

совершается на мощах святых угодников Божьих, вшитых в Антиминс. Или

просто мощи святых вкрапливаются в иконы или помещены в специальные

мощивики для почитания. Почему? Потому что также как древние мы явственно

ощущаем покровительство своих умерших в самых ответственных моментах

особого риска жизнью. Мы также, как первые люди ходим среди могил, только

одни есть погост, а другие мы называем Домом Божьим. У казаков есть

поговорка «кто в бою не бывал Бога не маливал». Поединок – это то самое

качество образа жизни, в котором явственно выкристаллизовывается

Божественный Промысел, то есть оный становится заметен для разума. Во время

него можно явственно распознать законы, которым поддаётся простое везение,

ибо только здесь оное особенно остро востребовано. Просто во время поединка

все находится в максимальном напряжении и собранности, а потому становятся

различимыми оттенки, в коих различимым стало Божественное. (Хорошо

отразил А.С.Пушкин в «Пиковой даме». Пример не очень удачный, но мысль

поэта очевидна). Приведу аллегорию. Заяц обнаруживается охотником только в

движении. В состоянии покоя зверёк сливается со средой. В нашем случае всё

также, но только всё в точности наоборот – Бог недвижим, а мы все вращаемся

вокруг Него и можем разглядеть этот контраст своему естеству некоторых

границах наших возможностей. Мы смотрим на мир с позиции перемен и видим

то, что выделяется в нем своим постоянством и нетварной, непреходящей

сохраняющейся энергией. Это может быть ровная палка, очень твердое

неизменяющееся под действием нагрузок тело, теплое, светлое, стабильность в

самих переменах, мощи усопших людей и так далее (всякая непостоянность,

непредсказуемость востребованным никогда не будет). Всё это оказывается

востребованным, как вспоможение утверждению Божественной природы и Его

порядков в земных условиях, как бы островки разновариантного проявления

постоянства в пределах нашей реалии поражения грехом. Мы как бы собираем

все то вокруг, что помогает нам быть стабильными и неизменчивыми в этом

мире перемен и непредсказуемости и тем самым сами делаемся стабильными в

свойстве вечности нашего земного пребывания – увеличиваем

продолжительность своей жизни. Мы молимся в храме, трепетно относимся к

мощам усопших людей, охотимся на зверей, собираем ягоды, урожаи, мы

толкаем науку и развиваем научный прогресс только лишь для того, чтобы быть

постоянным как Сам Творец и быть услышанными в молитве, что равносильно

владеть окружающим миром и сделать его предсказуемым, то есть постоянным

по образу Бога Отца. Именно этот Божий замысел на человеке мы реализуем во

Вселенной. С другой стороны, течением вод мимо Берега вычерчивает все

контуры постоянства Оного – контуры Лица Божьего. Без контраста, явленного в

единстве борьбы противоположностей, в которой мы все соучастники, нам

никогда не увидеть Творца, не распознать контуры Берега. А так как граница

берег-река, как единство борьбы противоположностей, проходит через сердце

человека или через саму природу его, то в образе взаимодействия берега с

течением вырисовывается Лицо Бога – в образе человека. Так как для древнего

это постоянное хождение по краю пропасти было естественным рабочим

моментом, то ему Божественное было открыто особенно сильно (поэтому

Н.М.Карамзин описывает в своей «Истории Государства Российского»

некоторые странности в поведении древних славян). Таким образом, мощи

усопших праведников имеют влияние на живущих, обуславливающее

неприкосновенность Образа Божьего в первую очередь – в их душах, как

вспоможение душе в этом противостоянии изменчивому миру (потом уже по

грехопадении начнётся эволюция во всех смыслах этого слова, в том же числе

научного прогресса, благодаря коему неприкосновенность Образа Божьего,

оформленного в личности, далее в образе жизни и в более широком плане).

Потому такое перед ними благоговение, называемое современными учёными

культом предков. О рукопашном бое можно прочесть «Древних славянских

верованиях».

Таким образом, главное качество и условие жизни человека – единение

(общение) с Богом, наиболее сильное выражение которого

выкристаллизовывалось во всей истории человечества. Формы религиозных

культов; пути достижения наибольшей полноты приобщения к Божественному;

способы облегчения единения с Богом – да, все они были разными и постоянно

диалектически совершенствовались, но основа так и оставалась той же, как в

самые первые времена зарождения жизни на земле. И почтение предкам, чисто

формально претерпевавшее эволюцию, с постепенным отчуждением духа от

нужной высоты, обретало всё большее значение и более отчётливые очертания.

Для более полного понимания сути вопроса, дадим новое определение

победе. Так как сам человек – творение Бога, то победа – это Бог. Это жизнь, а

значит это Его энергии, воля, которые прошли через проводник. Тот, кто

наиболее сильно проводит Его Сущность людям, тот и победитель. И тут совсем

не важно, как это произошло, важен сам факт проводимости. Поэтому останки

усопшего праведника (при жизни постоянно побеждавшего самого себя) или

младенца так и остаются проводниками Божественного влияния – это след,

своеобразно отпечатавшийся на земле по пути к возвращению во Царствие

Небесное, визуально проявившееся уже при жизни святого и человеку

живущему лучше всего идти по этому следу, как гарантии успеха и условия

везучести, ибо это лишь разные оттенки Божественного, хорошо

адаптированного к только этой сфере человеческой Вселенной в данном

формате. Тут следует строго соблюдать грани сферы функциональной

адаптации. Дух, душа и тело. Тело познает Божественное в пределах

доступного, в том же числе разума, который говорит нам, что Бог пребывает в

стихии абсолютного постоянства, то есть где-то на берегу в системе берег-река.

Как мы убедились, что чувственная природа распознает различные вариации

этого. Душе уже нужно иное свидетельство, а именно в душевной радости. Там

где Бог, там великая радость. Тоже самое либо «да», то есть Бог есть и значит

есть радость, либо нет – нет и радости. Та же система берег-река, только уже

характеризуется иными критериями в категориях добро или зло. Следовательно,

для иных критериев нужны иные проводники иных свойств, свидетельствующих

о Божественном. Ну никак не физика и не математика. Душа чувствует иное при

рождении ребёнка, при везучести и при счастливом случае, при виде живых

существ и красоты, и гармонии. Дух мирен или воинственен может быть. Мирен

дух тогда, когда есть равновесие, как свойство постоянства. Соответственно,

радость где-то тут, в этой реалии. Представьте себе, что вы оказались в

тяжелейших условиях выживания. В этот момент главное найти в своём

внутреннем мире то место, где душе тепло и уютно, спрятаться в этот уголок и

тихонько повторять слова молитвы. Понятно, что многое вокруг такого, которое

вытаскивает из этого уголка, но тогда нахожу то, что помогает мне в этом

островке радости и счастья остаться. К примеру, в холод на ногах теплые

валенки, на теле шуба, на голове шапка из меха. Я по-прежнему тая

сокровенную и самую вожделенную тихую радость, в поте лица тружусь в

комфорте не замерзая и распознаю, как мирен дух исходит от мощей святых

праведников и от простого молитвенного общения, которое выражается словами,

хотя слова нужны только нам самим тут, ибо Бог видит и так, что нам на потребу

нужно. Духу нужно вообще все то, что не подвержено ни чувственной природой,

ни душевной. Это то важное условие, что исходит от самих мощей праведников

не подвержено никакому тлению и более того, чем тише этот мир в душе

человека, тем незначительнее контрасты может распознавать человек, что

позволяет ему видеть вокруг гораздо больше и от этого быть в безопасности.

Если совершенная молитва безмолвствует как дух, то душе нужны уже

обоснования, косвенно отражающие реальность душевного мира опосредовано

мифических историй. Тело же «думает» о своем богословии – утверждает

житейский комфорт.

То есть свет – проводник энергии электромагнитных волн, а мощи –

проводник иного свойства Бога, везения. Именно так появляется опыт

успешного духовного стояния в борьбе, в конце концов, трансформировавшийся

в религиозные учения, как ещё одна форма выражения свойств Божественного,

как ещё один прообраз специфически сложившихся следов Бога в делах

человеческих на этой земле, как ещё одна форма приобщения к Божественному,

оформленная в новом качестве – в мышлении, правильно исповедующей

Истину. Ведь богословие – это тоже есть форма подвига, в котором явлены уже

иные грани Божественной Сути. Это не пустой звук, ибо, повторюсь, ведя

оседлый образ жизни, человек не знал, как растить хлеб ещё две или три тысячи

лет, но предпочитал оставаться вместе со своими усопшими предками, через них

ощущал единство со Творцом, шёл по этому следу за ними. Поэтому хоронил

прямо в своем жилище, ибо отчётливо осознавал, что везение (говоря нашим

понятийным языком) проявлялось от почитания своих усопших предков. А

везение – это категория специфическая, как условие счастья, – это влияние,

исходящее от Царствия Небесного, на пути к которому находился древний

человек. Раз есть счастливый случай, тогда есть и правильность выбора пути и

следовательно те усопшие, на могилах которых они жили, пребывают рядом с

Богом во Царствии Небесном. От сюда столь простое мышление первых людей:

раз на опыте видно благотворное влияние от могил, то и Благ Тот, с Кем эти

усопшие ныне пребывают. Так было совершено первое приобщение к

Божественному, полученное не умозрительно, как мы это сделали чуть ранее по

тексту, но чисто опытным путём и оное имеет место быть до современности.

Хотя жизнь была не такой сытной, как свидетельствуют учёные, исследуя

раскопы древних поселений, но жизнь вечная дороже сытной пищи и

собственного здоровья и сил, уходящих на строительства заупокойных городищ.

То есть древний человек, принявший такое решение изменить коренным

образом своё бытие от кочевого сытного к голодному оседлому, довольно чётко

распознал влияние от людей, ушедших в мир иной, что жизнь – не сытное

потребление пищи, но просто бытие в покровительстве Божьем, что

обуславливает счастье человеческое.

Далее в процессе эволюции этот момент постоянного поддержания себя в

радости (экстаз по Дионисию Ареопагиту) терпел лишь формальные изменения,

суть же оставалась той же. Люди творили разнообразную жертву Богу и

почитали своих усопших предков. Они искали не еду, они шли

исключительно в ином направлении – утверждали радость своего бытия на

основе многовекового опыта: чтили усопших самыми разнообразными

способами и творили жертвоприношения самыми разнообразными

способами, а всё необходимое для жизни прилаживалось само по себе, как

везение, как бесконечная череда счастливых случайностей, как

неотвратимое и сопутствующее главному действу. Этот тот самый парадокс с

которым столкнулись учёные археологи (1974 году советские учёные, пребывая

в атеистическом государстве, впервые высказали эту мысль). Сказано в

Евангелии: «Служите Мне и всё остальное приложится вам».

Исходя из некоторых соображений о некоторых сопутствующих аспектах

монотонному, нудному труду можно предположить, что именно они и стали

толчком неолитической революции. Достоинство однообразного труда в том, что

автоматизм движений освобождает ум. Потом в течение 2-3 тысячелетий

присваивающая в собирательном плане экономика сменилась на производящую.

Далее хотелось бы обратить особое внимание на этот опыт становления

цивилизации, ибо очень актуален он ныне. Даже после того, как человек

научился вести производящую экономику, когда он вновь начал жить в достатке

и его вновь что-то толкает усложнять себе житие. То есть важен не сам по себе

хороший быт людей, а именно эта кондиция духа, сложившаяся, как наибольшее

подобие Богу. Не достаток всего наделяет человека радостью, а именно степень

приобщения к Божественному и эта степень приобщения обусловлена степенью

привнесенной жертвы от себя, активированной необходимостью выживания.

Руки высвободились, но природа любви требует жертвовать. Жертва была

хаотичной и тогда-то оставалось её просто правильно организовать. Нужно

заметить, что мы вернулись к тому самому деянию, которое происходит в утробе

матери – хаотичная солнечная энергия управляется в порядок и надо заметить,

что опять тут присутствует тоже самое влияние Божественных Сил, исходящих

от мощей. Тогда он строит гигантские сооружения, как процесс и ещё одна

форма причащения к Божественному, как новая более цивилизованная форма

сближения с Богом, опосредовано непомерно тяжёлого физического труда для

почтения усопших, более совершенная, но формирующая в людях именно те же

самые качества, которые преследовал более ранний неандерталец. Состояние

чистоты духа, раннее обусловленное суровостью быта, теперь стимулируется

несколько иначе – появляется трудоёмкое организованно-осмысленное

творчество. А там, где мысль, там общество может быть либо консолидировано,

либо противопоставлено само себе. А так как живое способно на творчество

только при мирном сосуществовании, то по этой причине подвижничество

нуждалось в организации – так началось образование государственности, как

форма ритуального действия, ещё одна форма приобщения к ещё одному

Божественному свойству из множеств в Его Божественной субординации

естества Вселенной, при котором счастье людей опять остается в естественной

полноте, заданной во Царствии Небесном. Следует сказать, что совершенство

всегда в единстве с Богом, а размежевание с ним приводит к его деградации всех

сфер. Потому нужен посредник, через который бы имело место желанное

единение со Творцом. Так царь – посредник между человеком и Богом, а потому

совершал ритуальные культы жертвоприношений, был ближе всего к

Божественному, в то время как все остальные косвенно соучаствовали ему в

этом ритуале опосредовано той его специфической деятельной специализации,

которой занимался всё своё житие. Каждый из нас любит совершать подвиг,

счастлив от побед над собой – остаётся только организовать людей так, чтобы

каждый, стимулируемый любовью побеждал себя, дополняя своей

специализацией деятельности остальных, а не шел бы в разрез сообществу. Царь

был священником-пастырем, а не рабовладельцем. Изначально он призван

заботиться о людях своих.** Поучение Мерикара, XXI в до Р.Х (написано в I

переходный период), египетский царь фараон поучает своего преемника сына: «

Заботься о людях – пастве Бога. Для них сотворил Он небо и землю, для них,

покорил Он чудовище водное, для них соделал Он дыхание в ноздрях их, дабы

жили они. Они образы Его, вышедшие из тела Его, для них, сияет Он в

небесах…»

Человек обрёл очевидно распознаваемую двоичность своей природы (дух и

душа тут воспринимается как единое целое) после изгнания его из Рая, но

Божественное со всеми гранями Его так и осталось основой жизни человека,

только уже в ином новом естестве окружающей среды. Пребывая в

Божественной Сущности, в Благодати и Любви, он не мог иметь в себе второй

составляющей, диаметральной Божественному, то есть природы бездны. А когда

попадает под её более сильное влияние после отпадения, тогда и надевает на

себя эти одежды, как бы для обогрева Бог даёт кожаные ризы и физические

нагрузки. Наделённый жизнью и пребывая в бездне, он постоянно будет искать

То, Что этой жизнью его наделило. Так начала формироваться чувственная

природа, дающая возможность распознавать Сущность Бога в различных

проявлениях. Что-то иное, то есть бездну, мы чувствовать не можем, ибо его нет

в бытии, ибо не может быть востребовано. Так как превыше Творца и значимее

Творца нет вообще ничего, то связь с Ним есть самое важное состояние человека

и человечества. Следовательно, духовная жизнь человека, душевная жизнь

человека и физическое его естество постоянно побуждаемы пребывать в

Божественной Сущности и всё в человеке служит только этому и ориентировано

только на это. Именно данное обстоятельство понуждает материалистов

говорить о том, что всё есть материя.

В Древней Греции многими философами считалось, что всё есть Бог. Если

мы так скажем, что вся Вселенная является Богом, то этого высказывания будет

мало, ибо следует конкретизировать, ведь существует здесь субординация

значимости в самом этом Божественном Проявлении. Кто-то был рожден, а кто-

то сотворен и что-то сотворено. Всякая реальность наделена Божественной

Энергией и является проводником Божественного, вопрос лишь в том, насколько

проводник энергии адаптирован к запросам природы человека. Например,

камень ведь нельзя принимать в пищу, как продукт питания, кусок хлеба можно,

хотя и то и другое сотворено Богом. Чем-то ведь они отличаются, все-таки и

человек тянется именно к продукту питания и может распознать или отличить

хлеб от камня. Хотя хлеб состоит из тех же материальных веществ, что и

камень, точнее хлеб – это камень, только уже наделённый свойством проводить

Божественную Энергию, адаптированную к физическим требованиям тела как

продукт питания. Также иконы святые – проводники к Божественному, но оные

– не Бог. То есть сама по себе природа человека – это инструмент души,

помогающий отделять Божественное от того, что это Божественного проводит. И

ни для чего более природа человека не нужна, а потому даже не возникла бы в

бытии, ибо это следствие того вкушения древа познания добра и зла. Человек

всю жизнь в трудах и заботах – отделяет добро от зла. Именно это

обстоятельство обусловило все формы эволюции и становление научно-

технического прогресса. Так-то всё просто, но почему-то материалисты путают

живое и мёртвое. Называть мир просто материей нельзя, ибо неведением о Боге

исключается сама возможность богообщения.

Куда бы не попадал человек, от своей двоичной природы он никуда не мог

уйти (точнее от её Божественной в себе составляющей) – везде он исповедовал

её и везде оставлял следы оной. (Не исключение и современная реальность.)

Таким образом, на самом деле, охота, к примеру, на мамонта древним человеком

и современные изыскания в ядерной физике современными учёными несёт

ритуальные цели ради приобщения к Божественному, опосредовано какого-то из

Божественных свойств. Различны только время их поиска и соответствующий

этому времени набор инструментов для описания Истины, который оказался

доступным человеку в его уровне цивилизованности. И всё… древний человек и

современный ни в чем, думается мне, не имеют отличий между собой. Только

перед взором древнего открывались иные возможности, иные посылы,

оказавшиеся в поле зрения для достижения человеком той же цели, как сегодня:

сплочения людей в служении Богу. Этому способствовали огромные нагрузки и

риск при поимке огромного размера животных с их огромной силой, точнее эти

качества наиболее сильное имеют подобие Божественному в пределах

разумения. (Столько мяса съесть вряд ли возможно за два-три дня, ибо гораздо

легче находить еду иными способом). Это одна из первых форм богословия, с

помощью понятийных инструментов, характерных своему времени и на том

уровне развития, коим располагали. Что это давало? В принципе, богобщение

не требует каких-то культовых действий, ведь молитва звучит в душе. Но это

важно для всего сообщества в самом пути следования к Богу, при котором

коллектив становится одним целым сплочённым организмом. Что нужно

человеку для счастья? Ответ на этот вопрос постоянно изменяется, ибо

появляются второстепенные, которые ставятся на один уровень с

первостепенным. Возникает острая потребность очистить от всего не нужного,

расставить все на свое место вновь. Ведь Истина везде остается Истиной, также

как математическое обоснование Её 2+2=4 остается тождеством и в Африке, и в

Антарктиде. Это не зависит от того, где Оная пребывает и в каких условиях.

Точно также обстоит дело с иными формами проявления настоящей Истины. К

примеру, душевное и духовное обоснование Истины – абсолютное счастье и мир

духовный. Счастье – это не преследуемая конечная цель, а условие жизни и

состояние духа. Если это счастье от Бога, то оное не будет утрачено даже на

Голгофе, в каких-то иных искушениях и невзгодах, более того все это

воспринимается как естественная повседневность. Как же искать Истину? Надо

просто пропускать человечество через горнило опасностей и трудностей.

Многие терпят скорби, но только те в них счастливы, кто обладает Истиной, они

по-прежнему даже тяжестях добросердечны, жалостливы и щедры. И вот мы

подходим к ним и просим стать нашими учителями для достижения счастья.

Если они счастливы, то обязательно научат и рецептом поделятся – ибо это

условие их радости. (Счастье – это состояние духа, а не одинаковое мышление и

представление о Вселенной. Если мыслитель встает у власти, то начинается

Бутовский полигон. Мысль всегда предполагает поиск Истины, стремление к

ней, опосредовано логически верной последовательности, когда одно

закономерно следует за другим в связанной цепочке суждений. Возможность

достичь счастья без потерь и трудностей, и скорби, чем оная сразу же пленит,

одурманивает. Там все обосновано, но нет Истины, а потому нет радости в Боге.

А так как счастья нет в самом процессе жизни, то оное не приходит и тогда,

когда нет трудностей. Нет должного состояния духа. Порядка вообще никакого

может и не быть, но дух при этом может достичь высшей экзальтации радости.

И наоборот, абсолютно правильный порядок не стимулирует в угнетённом

состоянии души какие-то течения к радости. Наоборот, человек пытается

заглушить душевную боль забытьем плотских утех и вожделений, что белой

линией выразилось в древнегреческой философской мысли. Выверенный

порядок вещей никак не утверждает счастье, а именно чаша души должна быть

наполненной сущностью радости. Это не цель, которая где-то маячит в

обозримом будущем, достичь которую мешают то или то, те или те. Это

внутренняя работа над собой и молитва.

Так как в идеологии все верно выстроено, то всякое инакомыслие –

преступление. А инакомыслящие – враги народа. Вспоминаю мультфильм, где

удав по имени Каа вползает в стаю бандерлогов («слово или мнение

бандформирования» – в переводе) и поглощает их, то есть выстраивает

мировоззрение их в логическую цепь суждений. А так как в правильном

мышлении, его логически выверенной цепи есть порядок, но нет счастья, как

состояния духа (оное в этом случае всегда где-то в обещанном, логически

выстроенном будущем), то и нет условия для главного действа – делиться и

жертвовать собой, то есть творить подвиг. Подвиг вообще всегда против

стройной логики вещей, ибо разумно идти лёгким путем, обходить горы

стороной. А поэтому жены перестают рожать и отцы перестают воспитывать –

это трудно, а потому не умно. Вот так, расстреливая врагов народа – расстреляли

самих себя, ибо на подвиг способен только счастливый в Боге человек.

Мы разрушаем всякие идеологии, всякое логическое обоснование, хотя змий

этот вновь и вновь порывается из бездны опосредовано умов человеческих. Не

зря на Гербе Москвы святой Георгий поражает змея в голову и нам это надо

постоянно делать, чтобы он не поглотил человечество вновь, как это произошло

в прошлых столетиях. Хотя, надо сказать, что всякая идеология тоже нужна, но

только обузданной во имя служения Богу. Змей – тоже тварь Божья и может, и

должен служить Ему, но в строго отведённом этому служению месте.

Так как человек обретает образ того, на что смотрит, то общаясь со змием во

Царствии Небесном, человек обрёл образ того самого Каа из мультфильма.

Первородный грех наделяет нас образом змия – односторонность

мировосприятия. Это состояние поражения грехом начинает эволюционное

становление в первоначальный образ, ибо человек смотрит на Бога и одним из

образов Его выражения в земных реалиях становится сообщество членов. Это то

качество иного подобия Богу определяет в конечном счете живучесть каждого и

всех сразу, при котором единый организм, состоящий из нескольких или многих

членов сообщества, наделён ещё и многогранностью свойств одновременно и

единовременно. Дело в том, что один человек обладает этими гранями, но

являет их в очерёдности по образу первородного греха – внимание не может

быть уделённым всему одновременно, но только в последовательной

очерёдности. Сообщество же всеми этими гранями обладает сразу. То есть это

важное условие бытия, наделяет не только живучестью, но и помогает хранить

столь важное качество – быть счастливым. То есть достоинства каждого

становятся достоянием всех и каждого одновременно, что также стало важным

критерием дальнейшего эволюционного становления цивилизации в том

качестве физиологии, которая явлена нам ныне (абсолютной беспомощности).

Человек искал Истину всегда не потому, что ей не обладал или утратил, а

потому, что этой Истине, носителем которой являлся и является человек, надо

было выразиться в данной реалии, создать для этого естественную (не

инородную) среду обитания. Просто охота на мамонта или строительство

Египетских пирамид, как трудное сосуществование – разновариантные формы

«добычи хлеба насущного в поте лица», то есть разные формы стимуляции

высшей природы естества в человеке. Божественная Первичная Природа в

общежительстве наиболее сильно востребована, как миротворящее в этом

обществе или коллективе. И при этом не трудность ради трудности, а трудность

ради духовной экзальтации, была адаптирована в одном образе специфической

деятельности и преследовала одну цель. Люди выкристаллизовывали в себе

духовное начало и в этой кондиции своей природы возвращались в семьи, чтобы

там творить доброе дело. Человек, будучи изгнанный из Рая, имел

представления о Нём, выраженные в его земной природе, что самопроизвольно

обусловило данное его поведение – он ищет то, где было ему хорошо, где ему

более всего естественно быть, как в его изначальной Родине. А потому человек

изначально на всё вокруг может смотреть только через призму этой реалии

Божественного и замечает во Вселенной лишь то, что естественно для него, то

есть оказалось в поле обозрения – грани, наделённые свойствами Родины,

Истины, к которым человек был причастен ещё в Раю. Человек собирает вокруг

себя то подобие Истины, которое заложено в нём самом и раскидано по

Вселенной во множествах частиц и природ. Он ищет прямое и твердое в

абсолютах, тяжелое и легкое в абсолютах, светлое и тёмное в абсолютах,

скользкое и шероховатое в абсолютах, стремится на все вершины в их

абсолютах. (По этой причине, Истина для человека не может быть чем-то иным,

чем то, что есть Родина во всей специфике Её проявления в данных реалиях

окружающей природы).

Нужно сразу заметить, что в Раю мир человеку открывается в полноте, то

есть он там видит мир в единстве и ему всё понятно – в противном случае, что-

то не понятное автоматически вызывает не уверенность и опасения, а сие

скрадывает радость, а это не есть райское счастье. То есть, так как Адам видел

там в Раю все в гармоничной целостности и четко видел своё будущее, то видеть

будущее – самое естественное и самое важное составляющее качество счастья

человека, как образ уверенности в себе. Видеть будущее – это видеть Бога через

предстоящий чувственно воспринимаемый жизненный путь, как конечную цель.

То, что мы называем даром ясновидения у православных старцев – на самом

деле нераскрытый талант каждого человека и каждый человек повинен в своих

ошибках, ибо не активировал во всей полноте все грани своей природы – потому

и ошибался.

Уже поэтому только человек, видевший там в Раю все в гармоничной

целостности, теперь имеет возможность узнавать её составляющие и по

крупицам воссоздавать утраченное в течение многих и многих лет, что

определило развитие эволюции уже в этом направлении – человек воссоздает

этот рай в земных условиях через видение будущего. Так идея, как отдалённая

грань Его реальности, обретённая во Царствии Небесном, не даёт покоя во все

времена бытия цивилизации. Оная постоянно трансформируется во

множественные идеологии, коих было в истории человечества миллионы, но

только в одном наиболее полно получило определение – православном

догматическом богословии. (Человек помнит о Рае, чем отличается от

животных, утративших эту память и потому уже не ищущих и не могущих

отличить добро от зла вне сферы своего обозрения). Скажем проще. Всякое

явление несёт в себе Божественную грань, которая до разрушения Рая была

рабочей составной частью Его естества, а потому молитвенное единство с

Творцом стимулирует поиск именно этой составляющей во всяком явлении,

приобщает человечество к одному из свойств Истины – молитвенному раю

земному. Именно это стало причиной бытия эволюции человеческого быта и при

этом именно в этом направлении развития её, которое утверждает и облегчает

жизнь, что мы ныне имеем радость созерцать. Люди вновь создают вокруг себя

то, что было утеряно и осталось в памяти. В противном случае, об этом даже

говорить нет смысла.

Каким был человек до отпадения – очень сложно говорить. Но после

отпадения на человеческом естестве могло выразиться только одно – рисунок

или схема этого отпадения, маршрут эволюции, где одновременно проявились и

сам Рай, и маршрут отпадения от Него, и, в то же время, путь возвращения к

Богу на прежнюю Родину. В этом рисунке должно быть изображено и Царствие

небесное, как замысел Божий о человеке и который не может быть утраченным,

и сама схема отпадения, а также дорога возвращения во Царствие Небесное.

Потому жить в Благодати Божьей так и осталось самым важным фундаментом

утверждения жизни человека, как в Раю так и современных реалиях – основой

основ, твердыней твердынь, естеством всех природ. Жизнь в Благодати Божьей,

как естество Божественного дыхания абсолютной радости, после грехопадения

призвана постоянно адаптироваться в новых и новых реалиях. То есть в

человеке выражена вся цепочка развития от первых её мгновений и до сего дня,

а потому для подобия Единому в земных условиях также как Он должна быть

единой без порывов, быть монолитной. А так как мы все идём в одном

направлении, то и образ совершаемой молитвы должен быть выражен во всей

полноте функциональности природы человека примерно одинаково, что творит

важное качество – мы становимся понятными друг другу. Это сотворит нас

цивилизацией иного уровня, что позволит более успешно решать более мощные

проблемы.

Какой исходной формой мог обладать человек, в самом начале зарождения

жизни после его отпадения от Бога? Повторюсь, что ответ заложен в самом

человеке. Тут как бы тяжело говорить научным языком, но лучше всего сказать

библейскими аллегориями. Согласно закону эволюции, в процессе оной мы

принимаем образ Того, на Кого смотрим. В Писании сказано, что Ева общалась

со змием. От сюда следует, что человек изначально был змеёй, наделённым

именно этим качеством неразрывного причинно-следственного механизма, о

котором сказано чуть ранее. Так как это противоестественный образ для

человека, то тут же начинается борьба, противостояние естественного с

противоестественным в единстве борьбы противоположностей, как движитель

эволюции. Причем важна не сама борьба ради борьбы, то есть сама борьба ещё

не есть полнота жизни. Важна победа в этой борьбе, важно торжество в борьбе

этой, как образ изначального бытия во Царствии Небесном, как условие жизни и

сама жизнь – абсолютная радость. Повторюсь, что речь идёт не о силе воли, а о

радости. И последующее развитие эволюции могло идти только в одном

направлении – успешное обуздание этой природы, что и выразилось на самом

человеке – он носит в себе фотографическую печать победителя над животным

началом. По слову святых отцов Церкви Василия Великого и Григория

Богослова: «Бог сотворил человека животным, получившим повеление стать

Богом». Как это выражено?

В каждом из нас живёт змей длинной 4 метра, строение которого в процессе

эволюции выразилось в образе победы над природой, в образе обуздания

природы, в образе победы над судьбой и смертью. То есть главное не еда и

пожирание всего на своём пути, а этот именно порядок Божий торжества над

собственной природой. Так человек из ползающего, в процессе развития червя,

стал прямоходящим; у него нет приспособлений для облегчения борьбы за

выживание, как у животных; у него нет шерсти; клыков и рогов. Ближе всего к

небу находится голова, ниже сердце и руки, потом уже желудок и потом все то,

что менее всего значимо для вечности. Потому что так наиболее остро

стимулирована борьба, так более тяжело жить в воздержании, быть

прямоходящим сложнее ползанья и при этом иметь устойчивость на площади

двух ступней и тяготах противостояния холоду и опасностям, и победа над

тяжестью этой обуславливает его бессмертие. Тяжесть – это противоречие,

обусловленное борьбой и соответственно стимулирующее эволюционные токи

от влияния Божественного на природу. Победивший в себе этого змея, а именно

оседлавший свою природу, становится победителем смерти, так человек носит в

себе утверждение свойства Божественного – вечности жизни. Живёт не для того,

чтобы перерабатывать энергоносители, а просто быть похожим на Творца

Вселенной, коим был человек до отпадения из Рая, даже если придётся голодать

или принять мученичество за других. И даже здесь, на самом нашем естестве,

явственно видно эту тенденцию, при которой человек стремится жить в

некоторой кондиции остроты проявления трудности борьбы с самим собой, в

подвижничестве, как продолжение белой линии становления уже теперь не

только тех людей, принявших оседлый образ жизни, но и уже современного

человечества. Ведь Бог виден только в борьбе, а всякая борьба всегда только с

самим собой (и когда поднимаешься в атаку, тогда борешь самого себя, и когда

просто воздерживаешься в посте и молитве – тоже работает тот же принцип,

также борешь самого себя), также как заяц для охотника распознаваем только в

движении. А так как мы есть то, на что смотрим, то и принимаем образ Того, на

Кого смотрим, как стимул эволюционных процессов данного направления

(уподобления Богу), то на победном противостоянии с самим собой проявляется

образ Того, на кого мы смотрим и призываем на помощь в этой брани – Творца.

То есть ясно, что человек может формироваться в данном виде только лишь

пребывая в борьбе с самим собой, ибо только на Голгофе явлен Бог для

обозрения («Воистину Сын Божий. Помяни мя, егда приидеши во Царствии

Твоем».) Всякая победа в брани выводит образы, смягчающие остроту

противостояния, организм как бы адаптируясь уходит от дальнейшего

формирования победоносного образа, то есть ослабляется острота борьба

противоположностей, стимулирующая эволюционные токи, в которых

выживают более сильные образы подобия Богу. Так как сама тяжесть борьбы за

жизнь, а ещё точнее степень остроты этой борьбы – это фундамент

формирования образа победы в этом противостоянии, то постоянная победа

поддержание в определённой степени обострения противостояния загоняет

жизнь в такие «дебри», что от этого жизнь обретает образ абсолютного чуда. К

примеру, стоять на двух ступнях в первые моменты – это трудно, то есть имеет

некоторую кондицию остроты противостояния, в которой победа сильно

приобщает к Царствию Небесному. Всякая острота борения постоянно

скрадывается, так как в процессе эволюционного становления опосредовано

мутаций, организм приобретает такие достоинства, которые уничижают

прежнюю остроту противостояния и человек перестает замечать сие как

трудность. Человек уверенно даже бегает. (Об этом мне бы хотелось сказать

несколько аллегорично. Так как «температура воспламенения» эволюционных

токов остается той же, что была в самом первом толчке развития жизни в

условиях земли, то она оказывается в той же значимости до сей поры и вообще

всегда. Как бы нужно постоянно удерживать одну и ту же «температуру

плавления», чтобы эволюция не прекращалась). Нужно опять формировать

прежнюю кондицию противостояния, активировать прежнюю степень остроты

борения. К примеру, ещё труднее стоять вообще на одной ступне и жизнь теперь

уже будет формировать новый образ победы – счастливую жизнь на одной

ступне. Постепенно шаг за шагом, от победы к новой победе человек постоянно

формирует свой образ-очертание счастливой случайности и тем самым

победоносно наступает на невозможное, отвоёвывает у смерти новые

пространства, где, казалось бы, жизнь не возможна. Христос умалил Себя и

вознёсся на Небеса с плотью именно по этой же причине, по какой червь принял

обличие человека и начал ходить на двух ногах. Это невозможное стало

возможным по той же причине – просто это Вознесение, как и сама жизнь на

Небе с плотью тяжелее всего, более острое противостояние. Но именно это

условие становится знаковым в формировании живого и спасительным для нас –

ведь мы уже идём по тому же следу, начиная от странностей поведения

первобытных людей и заканчивая новыми победами – освоением космоса.

Прежнее противоречие, как движитель эволюции, возникает в человечестве,

когда сами люди осознают свое греховное состояние, кем оказался первый

человек по грехопадении – состояние ничтожности. Мы его носим в себе всегда.

Надо сказать, что это настоящий дар Божий – видеть в себе тот самый грех, ибо

именно это состояние духа толкает к подвигу и начинается возрастание

личности к Богу.

Сам по себе мир многогранен и многогранны трудности, которые определяют

эту высоту жизни, с коей открывается глазу вид на мир. Начиная от тяжести

ноши и истязаний, и простого унижения и позора. Таким вот образом, после

отпадения человечество шло ко Христу и Голгофе Его, на которой очевидно

выразились абсолютно все аспекты нестроений (вплоть до наступления

«темноты с шестого часа по девятый» и даже землетрясения) и грядущая

Победа.

Повторюсь, что написанное здесь полнотой Истины не обладает, но только

специфическим образом отражения её в оказавшейся востребованной разумом

данной реалии – это только углубление следа отпечатавшихся на нашем земном

мире событий Священного Писания на данной реалии естества Вселенной. Само

же Священное Писание здесь никоим образом не затронуто и остается

абсолютным авторитетом. Иными словами, изложенное соотносится с

Библейским текстом примерно также, как весь человек с углублением отпечатка

ступни его на песке или снегу. След о событии есть, но он абсолютно далек в

свидетельстве о полноте Истины, но след всё равно есть, все равно остался и

своеобразно свидетельствует о Творце, о Его полноте Истины. Просто это

следует всегда оговаривать при разграничении, иначе возникнет хаос

богословской ереси. Также как окружающая природа земли и неба

засвидетельствовала о трагедии на Голгофе только лишь в рамках возможного

или в пределах свойств окружающего естества свидетельствовать о таких

событиях. Более, чем такое «углубление», природа не может выражать Его

Реальность, ибо это то, на что оказалась оная способной согласно своим

свойствам. Земля разверзлась и на небе померкло Солнце на целых три часа (это

не лунное затмение). Это уже есть неординарное поведение Вселенной, а потому

требовать чего-то большего нельзя, хотя разум этого требует и не насытившись

бунтует против веры. Точно такая же ситуация в абсолютно во всех научных

концепциях, своеобразно, специфически несущих в себе следы Божественного,

но разум не распознает в явлении след Творца и отвергает Его бытие.

Настоящий учёный изучает только лишь законы проявления Творца в них, что и

становится настоящей востребованной, созидающей наукой. Такие ученые не

будут забивать гвоздь в голову, чтобы снять электромагнитные импульсы в

поисках кнопки управления над сознанием, но будут уверены в промысле

Божьем.

Есть смысл ещё раз засвидетельствовать о Божественном в ином ракурсе, а

именно в свойстве Его – Он всегда наше будущее. Так как будущее (оное есть

для кающейся души) всегда есть вечность, то эволюционное развитие

принимает все более и более отчетливые очертания и формы, выражающие этот

образ и подобие вечного будущего. В противном случае, все то, что будущего не

имело – все то безвозвратно утрачено, а потому об этом ничего не знаем. Мы в

молитве общаемся с будущим или просто о нем думаем и принимаем образ того,

на что смотрим или будем там, куда смотрим. Потому Оное нас современных

судит. Как это выразилось на природе людей на данном этапе? Понятно, что

если речь о мире видимом, то подразумевается продолжение рода. Тогда

будущее жизни земной заключено во чреве жены, будущей матери, войти в

которое дано не каждому, но лишь тому, в ком жена распознала Божественное,

чтобы утвердить Его в новой реалии зарождающейся жизни. У Божественного

много граней, но только лишь одна из них действенная. А именно то, как Бог

нежен с человеком и служит ему, своему творению даже через

самопожертвование, также муж может смирить себя и потом служить слабому –

жене своей. (Муж может быть уродлив от рождения или как-то ещё, но это не та

грань Творца, на которую можно обратить внимание – главное, что он служит).

Этот момент выражен в Священном Писании.

После смерти мы идём также в будущее, имеющее схожесть с этим, ведь

многие пребывавшие в клинической смерти, говорят о том, что видели свет в

конце какого-то тоннеля. Тоже самое мы наблюдаем в захоронениях древних.

Гробницы построены в виде женских детородных органов и чтобы попасть

внутрь, необходимо даже протискиваться по некоторому узкому коридору. Таких

памятников тысячи по всей Европе и многие ещё предстоит открыть.

Получается, что молитва – это общение с будущим, образ чего получил половой

акт. То есть именно этот образ священного деяния выражен в семейных

отношениях между женой и мужем. Без этого мы лишены будущего.

Импотенция в этом плане становится извращением, которое неизбежно

выразится и в земных условиях в виде всевозможных аспектов, о коих нет

смысла говорить. Настоящий монах, уединившийся для аскетического делания

ради усиления молитвы, живет не ради силы воли, а ради того же экстаза от

единения, как прикосновения к Царствию Небесному.

Вообще, как уже показано в этом томе, человек, познавший добро и зло,

призван отделять доброе от злого и этим жить, отдавая Богу богово, возвращая

Ему украденное в первородном грехе. Муж по природе своей призван познавать

Божественное через своё подобие Ему. Жена по природе своей призвана

принимать и отдавать будущему Богово, то есть передавать новой жизни только

Божественное. И Божественным все живится и этим исполнением долга перед

Творцом живет сам человек. Поэтому и сама по себе физиология человека

обрела именно такие контуры самого этого процесса общения с Богом. Муж

имеет право войти в Алтарь храма, чтобы активировать все необходимое для

познания Божественного вокруг. Без этого оный извращенец. В жене распознает

Божественное и от этого зарождается жизнь. В Храме познает Божественное и

от этого рождается мир, как ещё одна грань Божественного.

Повторюсь, познание Божественного или обладание Оным несёт в себе

побочные эффекты, так половому сношению в обычной для нас яви, сопутствует

экстаз. В принципе это естественно, когда всякому познанию Божественного

сопутствует экзальтация восторга. Итак, нам известно, что голова – есть

основной организм людей. Выше всего к небу находится именно голова, чуть

ниже сердце, чуть ниже желудок и только потом самым последним звеном

являются половые органы. Иудаизм, свидетельствует нам (сие перешло в

Православие), что жизнь – это общение с Богом. То есть вне общения с Ним

жизнь невозможна. Тогда перечисленные части организма – это инструменты

для общения с Богом только разного уровня и соответственно разной степени

приобщения к Богу в том же числе речь должна идти о степени приобщения к

вечности с помощью этих инструментов. А если вспомнить, что все

биологические центры экстаза находятся в голове человека, то становится

ясным – это одна и та же составляющая нашего человеческого естества, а

именно отклик Царствия Небесного, адаптированный на природе организма. То

есть наше тело – инструмент для активной стимуляции оргазма в самых

различных вариациях, что плодотворная стимуляция центров этой грани нашей

природы опосредовано названных инструментов – это есть естественный

процесс общения с Богом. Общение с Богом через то, что ближе всего к Нему по

естеству – это больше по протяжённости во времени, а чем дальше от Него в

нашей природе – то временнее. А это есть экстаз. Без экстаза приобщения к

Царствию Небесному жизнь невозможна. Счастье – условие жизни, как

сопутствующее общению с Ним.

Добиваться экстаза, как свойства Царствия Небесного опосредовано

греховной природы противоестественно Божественному, а потому не может

быть наделено Божественным свойством – вечности. Если наполнить резиновый

шарик воздухом, то он будет наплаву в любой шторм и непогоду. Таким образом,

человек высокой святости без всяких усилий постоянно наплаву и видит

сияющее Солнце. Если наполнить тот же резиновый шарик песком, то он будет

всегда на дне. Даже если приложить усилие и поднять его к поверхности, то все

равно, когда силы закончатся, этот предмет вновь окажется на дне. По

грехопадении человеку приходится постоянно трудиться, чтобы обрести этот

хлеб насущный, имеющий ещё и вот такую грань его проявления – экстаз.

Плоть поражена грехом, а потому утрачена и естественная для счастья

вечность, скрадывается радость, экстаз стал временным, скоротечным. Именно

по этой причине, монахи в столь строгом аскетическом делании пребывают,

умерщвляют поражение грехом изнурительными постами и трудами. При этом

следует сказать, что это не самоистязание, а путь, по которому надо постоянно

идти.

Божественное наделено свойством вечности абсолютного счастья. И

наоборот, чем сильнее приобщение ко греху, тем радость более мгновенно-

временна. Чем сильнее разум приобщается к Богу в познании Его, тем сильнее

то подобие естества в человеке, через которое это приобщение к Богу

происходит (посредством единства с Ним), тем явственнее эта радость (в том же

числе от осознания непреложности такого счастья человека). Так как при

половых отношениях, приобщение к Божественному происходит опосредовано

природы низменной, а потому слабой, то и обладание радостью, опосредовано

её, долгим быть не может, но только в рамках возможности этой грани

человеческого естества нести такие нагрузки – в течение краткого времени.

Молитва, как познание Того же Божественного во Вселенной, несёт в себе эти

же самые переживания духа, но не в коротком времени, а вечно. То, что это не

пустые суждения, нам становится ясным из научных открытий. Ведь именно по

этой причине в археологических раскопах памятников времён мегалита и даже в

более ранних мы находим статуэтки в виде женской фигурки, носящей во чреве

своём ребёнка. (В Исламе половой акт приравнивается к молитве и, также как в

буддизме, райские обители ассоциируются с девушками черноокими,

распрекрасными). И опять же острота этой радости невозможна без стимуляции

всей природы человека, без активации абсолютно всех граней её. При этом

сердце должно гонять кровь по организму, учащённый пульс и сопутствующее

обильное потовыделение. Словом всё то, что при половых актах – всё то во

время молитвы. Ведь так произошло зарождение жизни, а потому остаётся

условием для бытия в радости и этому не должно быть измены в любом виде

деятельности человека, и при этом в продолжение всех лет бытия человека. И

тут не важно, какой высоты научно-технический прогресс, важно данное

состояние организма человека, как условие ясности ума, столь нужное для более

крепкого сцепления со Творцом во время молитвы. Не важно каков уровень

науки и бытовых условий – познание Божественного остается быть актуальным

в прежней остроте и возможным только естественно сложившимися образами.

(Счастье всегда есть стимул всех побуждений человека, называемое ещё

одним понятием – выгодой. Материальное благополучие – не самая важная

составляющая радости бытия, ибо сказано, что «здоровый бедняк счастливее

больного короля». Отсюда нам становится ясным, на каких принципах

строились города на Руси. Одни строились, как везде в мире – на пересечении

торговых путей, ибо сие стимулировано гранью благополучного обустройства.

Другие строились по иной причине, стимулированы иной гранью счастья –

торжество духа. То есть они строились вокруг монашеских общин, то есть

вместе с устроением монастырской жизни. Без счастья и полноты радости

никакие строительства невозможны. Невозможно никакое общинное житие).

Точнее тут опять соотношение подобное соотношению материального

выражения Божественного в виде отпечатка-следа, оставленного настоящей

реальностью Его Сущности, и Самого отпечатывающегося в этом следе

Царствия Небесного Его. Примерно также сам по себе временный плотской

оргазм соотносится с постоянной радостью духа, возникающей при исихазме.

Хочу только сравнить сие с костром. Если мы кидаем в него сухие ветки, то тут

же получаем желанное тепло и свет. А не так: сначала работаем, а потом

награда. Никак нет – все сопутствующее, одновременно и сразу же. Трудности

жизни при этом действуют как ветер, раздувающий пламя костра. То есть, как в

примере с палкой, которую мы пытаемся удерживать в равновесии, в данном

случае мы видим, как ведёт Себя Божественное – тяжёлые условия жизни по

всей логике вещей должны погасить это пламя, а на самом деле оное только

усиливается, ибо в трудностях наиболее стимулирована победа над собой, чего

нет в хороших условиях быта. В трудностях наиболее четко виден контраст, чем

усиливается и не смазывается острота восприятия Божественного, а потому и

настолько усиливается восторг. Если при жизни не смогли разжечь этот огонь и

почувствовать тепло и свет его, то после смерти, мне думается уже ничего не

сделать. За них это уже делаем мы, когда молимся. Вот примерно так должна

была стать завершённой теория Зигмунда Фрейда. Монашество – естественный

образ жизни человека, имеющий множество оттенков образов богообщения

через воздержания – маленькие победы духа в себе и половые отношения – одно

из самых последних и не самых значимых образов единства со Творцом.

Итак, человек наделён природой, полученной при изгнании из Рая в мир

отвергнутый, то есть он несёт в себе печать от обоих состояний Вселенной,

точнее плоть несёт в себе образ их обоих сразу. Также повторюсь, что мы не

понимаем тех древних людей и недооцениваем их, только лишь потому, что

сменился наш понятийный язык и не более того. Но об этом уже в следующем

томе книги.

Для сведения всех желающих продолжить изучение трудов во втором

томе «Русская философия. Анализ истории». Так как оба тома находятся в

постоянной доработке, то последнюю версию двухтомника можно скачать

на сайте w

ww . r uss – k

rasota . ru

Обновление происходит каждый месяц.

Приятного чтения. С уважением

Литература

В данной работе для выражения сути проблемы и ясного отражения истины

использованы материалы трудов следующих авторов:

Аристотель «Метафизика» сПб, «Алетейя, Эльга», 2002

Карамзин Н.М. «История Государства Российского» ISBN: 5-17-021894-x,

978-5-17-021894-3, 2004

Лосев А.Ф. «Диалектика мифа» М.,1989

Лосев А.Ф. «Хаос и структура» М., «Мысль», 1997

Мирча Элиаде «Аспекты мифа. Издание 4» М., «Академический проект»,

2010

ЮНЕСКО «История человечества» М., 2003

Зубов А.Б. «История религии. Кн. 1. Доисторические и внеисторические

религии». М., «Планета детей», 1997

Негреев О.И. « Представление о человеке в древних культурах Переднего

Востока, на примере Египта и Месопотамии» // XVI Рождественские чтения, IV

направление, Вып. 2. – М., 2009. С.276-297.

Осипов А.И. «Путь разума в поисках Истины» (издание 4-е)М., 2002 (издание

Сретенского монастыря)

Отец Лев Шихляров «Введение в Ветхий Завет», журнал «Контент» Париж-

Москва, №1/91.-1997

Небольсин Е.А. «Русская философия ч.1» Нижнетагильская типография, 2009

Небольсин Е.А. «Философские аспекты естествознания на основе

православного догматического богословия», научный журнал «Журнал научных

и прикладных исследований» Россия №1,2 – 2013;

«Философские основы физики», научный журнал «Мир современной науки»,

Россия №6 М., 2012

«Философские основы естествознания», научно-аналитический журнал

«Научный обозреватель» Россия, №12-2012

«Философия. Онтология и теория познания» научно-аналитический журнал

«Научная перспектива» Россия, №12-2012

Frederick C. Copleston “A History of Medieval Philosophy” Methuen & CoLTD

1972

Авторские права зарегистрированы в базе данных Российского авторского общества

«КОПИРУС»

1.

Регистрационный номер № 011– 000777 от 14 февраля 2011 года

2.

Регистрационный номер № 011-000928 от 4 мая 2011 года

Служба электронного нотариата COPYTRUST

1.

Регистрационный номер № 07N-4R-OV от 05 июня 2012 года

2.

Регистрационный номер № 07N-4S-UU от 09 октября 2012 года

3. Регистрационный номер № 07N-4V-ER от 29 сентября 2013 года

4. Регистрационный номер № 07N-4M-07 от 16 октября 2014 года

5.Регистрационный номер – 07N-4N-99 от 28 января 2015 года

Document Outline

Что нужно человеку в этом мире? Человеку нужно не чудеса превращения камня в хлеб и так далее. Человеку нужно счастье, утешение в скорбях и горе. Как этот момент выразился в истории?

Бог сотворил человека, а потому до пришествия Христа в мир, человек мог исповедовать только то, что явственно перед ним открыто – свою же природу естества. Совершеннее творения Бога в нет ничего. Получается, что приобщение к Божественному могло быть только через очищение своей природы. Именно по этой причине, святые отцы Церкви говорят нам, что смыслом всего Ветхого Завета является Дева Мария Богородица. После пришествия Иисуса Христа в мир приобщение к Богу обрело совсем иные реалии – в Духе Святом. В природе человека появилась новая естественность.

Представьте себе, что у вас в кармане столовая ложка. Вот Вы прилетел в Австралию и перед тем народом вытащил столовый прибор перед всеми. Все сразу поняли, что у Вас в руке и чему этот предмет служит. Вы не знаете их языка, но сообщили людям о том, что держите в ладони. Ложка на всех языках звучит по-разному, но значения этих слов одно и то же. Точно также апостолы, когда шедшие по миру с проповедью о Христе, говорили Духом Святым. Они просто показывали реальное действие Благодати Духа Святого. То есть они шли и свидетельствовали об истинном Боге Духом Святым, сошедшим на апостолов в Пятидесятницу и этим давали воспринять новую реальность утешением Духом Святым. Появилось новое качество жизни благодаря присутствию Бога Духа Святого. На всех языках новая реалия звучит по-разному, но все понимают то, о чем речь. Это также как ныне, какая-то новинка в технике тут же обретает мировую популярность и её уже начинают выпускать все производства мира этого профиля. Новое техническое решение как-то улучшает жизнь, а потому оказывается популярным и востребованным. Но нас в данном случае интересует иное, что это техническое решение на всех языках звучит по-разному, но, как и в нашем случае, означает одно и то же. Именно по этой причине, мы видим чудо хотя бы в том, что от всего нескольких человек авторитет Церкви вырос по всей Вселенной великим утешением в причастии к Богу. У человека произошло сотворение новой части тела в момент сошествия Духа Святого и эта та самая часть природы человека, которая возникает в бытии в момент Святого Крещения утешает в самые тяжелые и безвыходные жизненные ситуации. Бог дает знания и способность верно мыслить только человеку, обладающему Божественной радостью. (Вот почему так важно, чтобы люди прошли всю процедуру оглашения).

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg