«БЕЗМЕРНО СЧАСТЛИВАЯ. Св. блаж. Матрона Московская. Жизнеописание»

Блаженство — высшая степень счастья. Блаженным можно назвать человека безмерно счастливого, обладающего всей полнотой радости. И в то же время на Руси блаженными называли юродивых — тех самых, что не имели крыши над головой, ходили босиком по снегу, носили тяжёлые железные вериги, голодали помногу дней и постоянно терпели злые насмешки от окружающих. Это — безмерно счастливые люди? В насмешку их так прозвали?

Нет, ибо счастье их было настолько полным, что на такие житейские мелочи как голод, холод и поношения они уже просто не обращали внимания. Или иначе: тяготы бесприютной, предельно убогой жизни они добровольно брали на себя, чтобы в великом счастье своём не забывать, что они — всё же люди, чтобы не вообразить себя ангелами небесными, чтобы помнить, что они на земле живут — среди страданий и горя...

Что же это за счастье такое, ради которого забываешь, как пустяк, все свои страдания, которые люди почитают худшими из возможных?

Не раз приходилось слышать мне от разных людей (и от батюшек в том числе!): не стоит, мол, простым православным людям читать жития великих святых. Да! — вот так, ни больше ни меньше! Почему же не стоит? — А очень просто, судите сами: читает простой православный человек об одном святом, и узнаёт, что он во младенчестве отказывался от материнского молока с среду и в пяток; читает о другом — тот во время крещения самостоятельно стоял на ножках в купели; читает о третьем — тот ещё во чреве матери трижды крикнул во славу Пресвятой Троицы… Почитает такое средний человек и подумает: «Ну, я-то ничем подобным не прославился! Я был ребёнок как ребёнок: и Троицу во чреве матери не славил, и от груди-то материнской не отказывался, да и крестился-то не в младенчестве, а уже в тридцать лет… И не случалось мне ни горы молитвою двигать, ни толпы голодных насыщать пятью хлебами, — семью-то собственную не знаю, как прокормить на нищенскую зарплату, хотя молюсь о том день и ночь… Нет! Мне во святых не бывать! Куда уж там! Я как-нибудь, потихоньку, помаленьку, с грехом пополам, — а то и не пополам, а на три четверти… Что с того! Не родился я святым, не моё это!»