Преподобный авва Дорофей, Преподобный Иоанн Лествичник, Преподобный Исаак Сирин, Преподобный Макарий Египетский, Преподобный Нил Сорский Аскетика. Том I
По благословению Митрополита Ташкентского и Среднеазиатского Владимира
Преподобный авва Дорофей Душеполезные поучения и послания с присовокуплением вопросов его и ответов на оные Варсонофия Великого и Иоанна Пророка
Краткое сказание о преподобном Дорофее
Мы не имеем оснований для точного определения времени, в которое жил преподобный Дорофей, больше известный в качестве писателя. Приблизительно же можно определить оное свидетельством схоластика Евагрия, который в своей церковной истории, писанной, как известно, около 590 года, упоминает о современнике и наставнике прп. Дорофея, великом старце Варсонофии, говоря, что он «еще живет, заключившись в хижине». Отсюда можно заключить, что прп. Дорофей жил в конце VI и начале VII века. Предполагают, что он был родом из окрестностей Аскалона. Раннюю молодость свою он провел в прилежном изучении светских наук. Это видно из собственных слов его, помещенных в начале 10-го поучения, где преподобный говорит о себе: «Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю; когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что я ел или пил, или как спал. И никогда не позволял завлечь себя на обед с кем-нибудь из друзей моих и даже не вступал с ними в беседу во время чтения, хотя и был общителен и любил своих товарищей. Когда философ отпускал нас, я омывался водой, ибо иссыхал от безмерного чтения и имел нужду каждый день освежаться водой; приходя же домой, я не знал, что буду есть; ибо не мог найти свободного времени для распоряжения касательно самой пищи моей, но у меня был верный человек, который готовил мне, что он хотел. А я ел, что находил приготовленным, имея и книгу подле себя на постели, и часто углублялся в нее. Также и во время сна она была подле меня на столе моем, и уснув немного, я тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение. Опять вечером, когда я возвращался (домой), после вечерни, я зажигал светильник и продолжал чтение до полуночи и (вообще) был в таком состоянии, что от чтения вовсе не знал сладости покоя».
Учась с такой ревностью и усердием, Дорофей приобрел обширные познания и развил в себе природный дар слова, как о сем упоминает неизвестный писатель послания о книге его поучений, говоря, что преподобный «был высок по дару слова» и, подобно мудрой пчеле, облетая цветы, собирал полезное из сочинений светских философов и предлагал это в своих поучениях для общего назидания. Может быть, и в этом случае преподобный следовал примеру св. Василия Великого, наставления которого он изучал и старался исполнять на самом деле. Из поучений преподобного Дорофея и его вопросов святым старцам ясно видно, что он хорошо знал произведения языческих писателей, но несравненно более писания св. отцов и учителей Церкви: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Климента Александрийского и многих знаменитых подвижников первых веков христианства; а сожительство с великими старцами и труды подвижничества обогатили его опытным знанием, о чем свидетельствуют его поучения.
Хотя мы и не знаем о происхождении преподобного, но из бесед его с великими старцами видно, что он был человек достаточный и еще прежде вступления в монашество пользовался наставлениями знаменитых подвижников свв. Варсонофия и Иоанна. Это оказывается ясным из ответа, данного ему св. Иоанном на вопрос о раздаче имения: «Брат! На первые вопросы отвечал я тебе как человеку, еще требовавшему млека. Теперь же, когда ты говоришь о совершенном отречении от мира, то слушай внимательно по слову Писания: разшири уста твоя, и исполню я (Пс. 80, 11)». Из этого очевидно, что св. Иоанн давал ему советы еще прежде совершенного отречения от мира. К сожалению, до нас не дошли все сии душеполезные слова святых старцев. Мы имеем только те из них, которые сохранились в книге Ответов свв. Варсонофия и Иоанна.
Не знаем, какая причина побудила преподобного Дорофея оставить мир, но, рассматривая его поучения и, в особенности, вопросы святым старцам, можно заключить, что он удалился из мира, имея в виду только одно — достигнуть Евангельского совершенства чрез исполнение заповедей Божиих. Он сам говорит о святых мужах в 1-м поучении своем: «Они поняли, что, находясь в мире, не могут удобно совершать добродетели, и измыслили себе особенный образ жизни, особенный образ действования, — я говорю о монашеской жизни, — и начали убегать от мира и жить в пустынях».
Вероятно, на эту решимость имели благодетельное влияние и беседы святых старцев, ибо, поступив в монастырь прп. Серида, Дорофей немедленно предал себя в совершенное послушание св. Иоанну Пророку, так что ничего не позволял себе делать без его совета. «Когда я был в общежитии, — говорит о себе преподобный, — я открывал все свои помыслы старцу авве Иоанну и никогда, как я сказал, не решался сделать что-либо без его совета. Иногда помысл говорил мне: не то же ли (самое) скажет тебе старец? Зачем ты хочешь беспокоить его? А я отвечал помыслу: анафема тебе, и рассуждению твоему, и разуму твоему, и мудрованию твоему, и ведению твоему, ибо что ты знаешь, то знаешь от демонов. И так я шел и вопрошал старца. И случалось иногда, что он отвечал мне то самое, что у меня было на уме. Тогда помысл говорит мне: ну что же (видишь), это то самое, что и я говорил тебе: не напрасно ли беспокоил ты старца? А я отвечал помыслу: теперь оно хорошо, теперь оно от Духа Святаго; твое же внушение лукаво, от демонов, и было делом страстного состояния (души). И так никогда не попускал я себе повиноваться своему помыслу, не вопросив старца».
Воспоминание о большом прилежании, с которым прп. Дорофей занимался светскими науками, поощряло его и в трудах добродетели. «Когда я вступил в монастырь, — пишет он в 10-м поучении своем, — то говорил сам себе: если при обучении светским наукам родилось во мне такое желание и такая горячность от того, что я упражнялся в чтении, и оно обратилось мне в навык, то тем более (будет так) при обучении добродетели, и из этого примера я почерпал много силы и усердия».
Картина его внутренней жизни и преуспеяния под руководством старцев открывается нам отчасти из его вопросов к духовным отцам и наставникам в благочестии; а в поучениях его находим некоторые случаи, свидетельствующие о том, как он понуждал себя к добродетели и как преуспел в ней. Обвиняя всегда самого себя, он старался покрывать недостатки ближних любовью и проступки их в отношении к нему приписывал искушению или незлонамеренной простоте. Так в 4-м поучении своем преподобный приводит несколько примеров, из которых видно, что, будучи сильно оскорбляем, он терпеливо переносил это, и проведя, как он сам говорит, в общежитии 9 лет, никому не сказал оскорбительного слова.
Послушание, назначенное ему игуменом Серидом, состояло в том, чтобы принимать и успокаивать странников, и здесь не раз выказывалось его великое терпение и усердие к служению ближним и Богу. «Когда я был в общежитии, — говорит о себе преподобный Дорофей, — игумен, с советом старцев, сделал меня странноприимцем; а у меня незадолго пред тем была сильная болезнь. И так (бывало) вечером приходили странники, и я проводил вечер с ними; потом приходили еще погонщики верблюдов, и я служил им; часто и после того как я уходил спать, опять встречалась другая надобность, и меня будили, а между тем наставал и час бдения. Едва только я засыпал, как канонарх уже будил меня; но от труда или от болезни я был в изнеможении, и сон опять овладевал мною так, что, расслабленный от жара, я не помнил сам себя и отвечал ему сквозь сон: хорошо, господин, Бог да помянет любовь твою и да наградит тебя; ты приказал, — я приду, господин. Потом, когда он уходил, я опять засыпал и очень скорбел, что опаздывал идти в церковь. А как канонарху нельзя было ждать меня, то я упросил двух братии, одного, чтобы он будил меня, другого, чтобы он не давал мне дремать на бдении, и поверьте мне, братия, я так почитал их, как бы через них совершалось мое спасение, и питал к ним великое благоговение». Подвизаясь таким образом, преподобный Дорофей достиг высокой меры духовного возраста и, будучи сделан начальником больницы, которую брат его устроил в монастыре преподобного Серида, служил для всех полезным примером любви к ближнему и в то же время врачевал душевные язвы и немощи братии. Глубокое смирение его выражается и в самых тех словах, которыми он говорит о сем в 11-м поучении своем: «Когда я был в общежитии, не знаю, как братия заблуждались (касательно меня) и исповедовали мне помышления свои, и игумен с советом старцев велел мне взять на себя эту заботу». Под его-то руководством преуспел в столь краткое время и тот простосердечный делатель послушания Досифей, описанию жизни которого посвящено несколько особых страниц сей книги. Имея с самого поступления в монастырь наставником своим св. Иоанна Пророка, преподобный Дорофей принимал от него наставления, как из уст Божиих, и считал себя счастливым, что в бытность свою в общежитии удостоился послужить ему, как сам он говорит об этом в поучении своем о Божественном страхе: «Когда я еще был в монастыре аввы Серида, случилось, что служитель старца аввы Иоанна, ученика аввы Варсонофия, впал в болезнь, и авва повелел мне служить старцу. А я и двери келии его лобзал извне (с таким же чувством), с каким иной поклоняется честному кресту, тем более (был я рад) служить ему». Подражая во всем примеру святых подвижников и исполняя делом благодатные наставления отцов своих, Великого Варсонофия, Иоанна и игумена Серида, преподобный Дорофей был несомненно и наследником их духовных дарований. Ибо Промысл Божий не оставил его под спудом неизвестности, но поставил на свещнике настоятельства; тогда как он желал уединения и безмолвия, что видно из его вопросов старцам.
По кончине аввы Серида и св. Иоанна Пророка, когда общий наставник их Великий Варсонофий совершенно заключился в своей келии, преподобный Дорофей удалился из общежития аввы Серида и был настоятелем. Вероятно к этому времени относятся поучения, говоренные им своим ученикам; эти поучения (в числе 21) и несколько посланий составляют все, что осталось нам в наследие от писаний преподобного, хотя свет учения его распространялся не только в обителях иноческих, но и в мире; ибо многие, привлекаемые славою его подвигов и добродетелей, прибегали к нему за советами и наставлениями, о чем свидетельствует неизвестный писатель послания, служащего предисловием к его поучениям (который, как можно судить по содержанию его послания, знал лично преподобного Дорофея и, вероятно, был учеником его). Он говорит, что преподобный, сообразно с дарованием (данным ему от Бога), исполнял святое и мироносное служение равным образом в отношении к богатым и нищим, мудрым и невеждам, женам и мужам, старцам и юным, скорбящим и радующимся, чужим и своим, мирским и монахам, властям и подвластным, рабам и свободным; он всем постоянно был все и приобрел очень многих.
К крайнему сожалению, до нас не дошло полного жизнеописания сего великого подвижника, которое без сомнения было бы весьма назидательно. Выбрав из его собственных писаний то немногое, что мы теперь предложили читателям, считаем не лишним присовокупить к сему и свидетельство св. Феодора Студита о подлинности и чистоте писаний преподобного Дорофея. В завещании своем св. Феодор говорит о сем так: «Принимаю всякую Богодухновенную книгу Ветхого и Нового Завета, также и жития и Божественные писания всех Богоносных отцов, учителей и подвижников. Говорю же сие ради умовредного Памфила, который, придя с востока, оклеветал оных преподобных отцов, то есть Марка, Исайю, Варсонофия, Дорофея и Исихия; не тех Варсонофия и Дорофея, которые были единомысленны с Акефалитами и с так называемым Декакератом (десяторогим), и были за сие преданы анафеме святым Софронием в его книге. Ибо сии совершенно отличны от вышеупомянутых мною, которых я, по преданию отцов, принимаю, вопросив о сем священноначальствовавшего святейшего Патриарха Тарасия и других достоверных восточных отцов; да и в учениях вышеупомянутых отцов я не нашел не только ни малейшего нечестия, напротив, многую душевную пользу». Согласно с сим свидетельствует и другой древний писатель Нил, слова которого напечатаны в виде предисловия в книге поучений преподобного аввы Дорофея, в греческом подлиннике и в славянском его переводе. «Известно да будет, — говорит он, — касательно сей душеполезной книги, что было два Дорофея и два Варсонофия; одни недуговавшие учением Севира, а другие по всему православные и достигшие совершенства в подвигах (благочестия); сии-то самые и упоминаются в предлежащей книге, почему мы и принимаем оную с любовью, как произведение сего аввы Дорофея блаженного и достославного в отцах».
Послание о книге сей к брату, просившему, чтобы прислали ему найденные слова преподобного отца нашего аввы Дорофея, которому и похвала здесь содержится с кратким его жизнеописанием, и сказание о жизни аввы Досифея
Хвалю твое усердие, ублажаю твою благословенную и поистине добролюбивую душу за тщание о благом, многолюбезный брат. Ибо так трудолюбиво испытывать и истинно хвалить сочинения и дела блаженного поистине и Богодостойного отца нашего, дару Божию тезоименитого, значит хвалить добродетель, любить Бога и заботиться об истинной жизни. Похвала, по словам блаженного Григория, рождает соревнование, соревнование же — добродетель, а добродетель — блаженство. Итак, должно радоваться и сорадоваться поистине таковому твоему преуспеянию; ибо ты сподобился последовать стопам того, который подражал Кроткому и Смиренному сердцем, который, последуя душевному самоотвержению Петра и прочих учеников Христовых, так отвергнул от себя пристрастие к видимым вещам и так предал себя делам, угодным Богу, что и он, как я твердо знаю, мог с дерзновением сказать Спасителю: се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом (Мф. 19, 27). От того и скончався вмале с Богом, исполни лета долга (Прем. 4, 13). Не в видимых пустынях и горах пребывал он и не полагал великим иметь власть над дикими зверями; но он возлюбил душевную пустыню и желал приблизиться к горам вечным, дивно просвещающим, и наступать на душегубительные главы мысленных змей и скорпионов. Сих вечных гор он вскоре и сподобился достигнуть, с помощью Христовою, страдальческим отсечением своей воли; а отсечение своей воли открыло ему непогрешительный путь святых отцов, который показал ему блаженное оное бремя легким и спасительное и благое иго поистине благим. Отсечением же своей воли он научился лучшему и дивному способу возвышения — смирению, и принятую от святых старцев заповедь: «будь милостив и кроток» исполнил на самом деле, а чрез сие украсился всеми добродетелями. Блаженный всегда носил во устах оное старческое изречение: «Достигший отсечения своей воли достиг места покоя». Ибо он, старательно испытав, нашел, что корень всех страстей есть самолюбие. На сие же самолюбие, рождающееся от сладостно-горькой нашей воли, наложив такое действительное лекарство (т. е. отсечение воли), он (вместе) с корнем заставил увянуть и лукавые отрасли, соделался истым возделателем бессмертных плодов и пожал истинную жизнь. Усердно поискав сокровенное на селе сокровище (Мф. 13), найдя и усвоив его себе, он обогатился поистине, получив богатство неистощимое. Я желал бы иметь достойную силу слова и мысли, чтобы сподобиться изложить по порядку и святое житие его, на общую пользу, в очевидный пример добродетели, показав, как он шел тесным и вместе пространным, преславным и блаженным оным путем. Ибо тесным называется путь сей потому, что идет неуклонно и, не раздвояясь, держится между двух скользких стремнин — как Божий друг и великий поистине Василий объясняет тесноту прискорбного и спасительного пути. А пространным путь сей называется по причине беспристрастия и свободы шествующих по нему ради Бога и особенно по высоте смирения, которое одно только, как сказал Антоний
Великий, бывает выше всех сетей диавольских. Поэтому и на нем (преподобном Дорофее) поистине исполнилось изречение: широка заповедь Твоя зело (Пс. 118, 96). Но сие, как невозможное для меня, я оставляю, хорошо зная, кроме всех других добрых свойств блаженного, и то, что он, подобно мудрой пчеле, облетая цветы, и из сочинений светских философов, когда находил в них что-либо, могущее принести пользу, то без всякой лености в приличное время предлагал в поучении, говоря между прочим: «ничего в излишестве», и «познай самого себя», и тому подобные душеполезные советы, к исполнению которых побуждает меня, как было сказано, если не благоразумное произволение, то невольное мое бессилие. А что мне повелела ваша усердная и добролюбивая душа, то я смело и сделал, устрашаясь тяжести преслушания и боясь наказания за леность, и с сим писанием послал вам, благоразумным о Боге торжникам, лежащий у меня без действия талант, то есть найденные поучения сего блаженного: и те, которые он сподобился принять от своих отцов, и те, которые он сам передал своим ученикам, творя и уча по примеру нашего истинного Наставника и Спасителя. Хотя и не все слова сего святого могли мы найти, но только очень немногие, и те были (сперва) рассеяны по разным местам, и уже по устроению Божию собраны некоторыми ревнителями; но довольно будет предложить и сие малое для правомыслия разума твоего, по сказанному: даждь премудрому вину, и премудрейший будет (Притч. 9, 9). Каков был блаженный Дорофей, к цели иноческого жития по Богу наставляемый, и согласно намерению и житие восприявший, — я воспоминаю умом своим. В отношении к духовным отцам своим он имел крайнее отречение от вещей и искреннее повиновение по Богу, частое исповедание, точное и неизменное (хранение) совести и, в особенности, несравненное послушание в разуме, будучи во всем утверждаем верою и усовершаем любовью. В отношении к подвизавшейся с ним братии (он имел): стыдливость, смирение и приветливость без гордости и дерзости, а более всего — добродушие, простоту, неспорливость — корни благоговения и доброжелательства, и сладчайшего паче меда единодушия — матери всех добродетелей. В делах же — усердие и благоразумие, кротость и спокойствие, признак доброго нрава. Относительно вещей (которыми он распоряжался к общей пользе) в нем были: тщательность, опрятность, потребное без пышности. Все это вместе взятое с другими качествами в нем управляемо было Божественным рассуждением. А прежде всего и выше всего были в нем — смирение, радость, долготерпение, целомудрие, любовь к чистоте, внимательность и поучительность. Но кто начал бы вычислять все подробно, тот уподобился бы желающему исчислить дождевые капли и морские волны; да и никто не должен, как я сказал прежде, решаться на дело, превышающее его силы. Лучше предоставлю вам сие приятное исследование, и вы конечно насладитесь им и поймете, от какой жизни и от какого блаженного пребывания Божественным Промышлением, все ко благу устрояющим, приведен был к поучению и попечению о душах сей милосердый и сострадательный отец, поистине достойный учить и просвещать души, великий в разуме и величайший в простоте, великий в мудрости и больший в благоговении, высокий в видении и высочайший в смирении, богатый по Богу и нищий духом, словом сладкий и сладчайший в обращении, искусный врач для каждой болезни и каждого врачевания. Он, сообразно с дарованием, исполнял оное святое и мироносное служение равным образом в отношении к богатым и нищим, мудрым и невеждам, женам и мужам, старцам и юным, скорбящим и радующимся, чужим и своим, мирским и монахам, властям и подвластным, рабам и свободным. Он всем постоянно был все и приобрел очень многих. Но уже пора, возлюбленный, предложить тебе сладкую трапезу отеческих слов, которой каждая часть и изречение, даже самое малейшее, приносит немалую пользу и приобретение. Ибо хотя сей Божественный и дивный муж и высок был по дару слова, но, желая, по заповеди, снизойти и в этом и явить собой пример смиренномудрия, он предпочитал везде смиренный и простой образ выражения и невитиеватость речи. Ты же, найдя наслаждение, достойное твоего блаженного и искреннего рачения, радуйся и веселись, и подражай жизни тобою достойно вожделенного, моля Владыку всех и о моем неразумии. Сперва же скажу я вкратце о блаженном отце Досифее, который был первым учеником святого аввы Дорофея.
Сказание о блаженном отце Досифее, ученике св. аввы Дорофея
Блаженный поистине авва Дорофей, возлюбив иноческое по Богу житие, удалился в киновию отца Серида, где нашел многих великих подвижников, пребывавших в безмолвии, из коих превосходнее всех были два великие старца, св. Варсонофий и его ученик и сподвижник авва Иоанн, названный Пророком по дару прозорливости, который он имел от Бога. Им предал себя святой Дорофей в повиновение с полной уверенностью и беседовал с великим старцем чрез святого отца Серида; отцу же Иоанну Пророку сподобился и послужить. Вышеупомянутые святые старцы нашли нужным, чтобы преподобный Дорофей устроил больницу и, поместившись там, сам имел о ней попечение; ибо братия очень скорбели о том, что, впадая в болезни, не имели никого, пекущегося о них. И так он, с помощью Божиею, устроил больницу, при пособии родного брата своего, который снабдил его всем нужным для ее устройства, потому что был муж весьма христолюбивый и монахолюбивый. Итак, авва Дорофей, как я сказал, с некоторыми другими благоговейными братиями, служил больным и сам, как начальник больницы, имел надзор над сим заведением. Однажды послал за ним и призвал его к себе игумен авва Серид. Войдя к нему, он нашел там некоторого юношу в воинской одежде, весьма молодого и красивого собою, который пришел тогда в монастырь вместе с людьми князя, которых любил отец Серид. Когда авва Дорофей вошел, то авва Серид, отведя его в сторону, сказал ему: «Эти люди привели ко мне сего юношу, говоря, что он хочет остаться в монастыре и быть монахом; но я боюсь, не принадлежит ли он кому-нибудь из вельмож и если украл что-нибудь, или сделал что-либо подобное и хочет скрыться, а мы примем его, то попадем в беду; ибо ни одежда, ни вид его не показывают человека, желающего быть монахом». Юноша сей был сродник некоторого воеводы, жил в большой неге и роскоши (ибо сродники таких вельмож всегда живут в большой неге) и никогда не слыхал слова Божия. Однажды некоторые люди воеводы рассказывали при нем о святом граде (Иерусалиме). Услышав о нем, он возжелал видеть тамошнюю святыню и просил воеводу послать его посмотреть святые места. Воевода, не желая опечалить его, отыскал одного ближнего своего друга, отправляющегося туда, я сказал ему: «Сделай мне милость, возьми сего юношу с собою посмотреть святые места». Он же, приняв от воеводы сего молодого человека, оказывал ему всякую честь, берег его и предлагал ему вкушать пищу вместе с собой и женой своей. Итак, достигнув святого града и поклонившись святым местам, пришли они и в Гефсиманию, где было изображение Страшного Суда. Когда же юноша, остановись пред сим изображением, смотрел на него со вниманием и удивлением, он увидел благолепную Жену, облеченную в багряницу, Которая стояла подле него и объясняла ему муку каждого из осужденных, и давала при том некоторые другие наставления от себя. Юноша, слыша сие, изумлялся и дивился; ибо, как я уже сказал, он никогда не слыхал ни слова Божия, ни того, что есть Суд. Итак, он сказал Ей: «Госпожа! Что должно делать, чтобы избавиться от сих мук?» Она отвечала ему: «Постись, не ешь мяса и молись часто, и избавишься от мук». Давши ему сии три заповеди, багряноносная Жена стала невидима и более не являлась ему. Юноша обошел все то место, ища Ее, полагая, что это была (обыкновенная) жена, но не нашел Ее: ибо то была Святая Мария Богородица. С тех пор юноша сей пребывал в умилении и хранил три заповеди, данные ему; а друг воеводы, видя, что он постится и не ест мяса, скорбел о сем за воеводу; ибо он знал, что воевода особенно берег сего юношу. Воины же, которые были с ним, видя, что он так себя ведет, сказали ему: «Юноша! То, что ты делаешь, неприлично человеку, хотящему жить в мире; если ты хочешь так жить, то иди в монастырь, и спасешь душу свою». А он, не зная ничего Божественного, ни того, что такое монастырь, и соблюдая только слышанное от оной Жены, сказал им: «Ведите меня, куда знаете; ибо я не знаю, куда идти». Некоторые из них были, как я сказал, любимы аввою Серидом и, придя в монастырь, привели сего юношу с собой. Когда же авва послал блаженного Дорофея поговорить с ним, авва Дорофей испытывал его и нашел, что юноша не мог ничего другого сказать ему, как только: «Хочу спастись». Тогда он пришел и сказал авве: «Если тебе угодно принять его, не бойся ничего, ибо в нем нет ничего злого». Авва сказал ему: «Сделай милость, прими его к себе для его спасения; ибо я не хочу, чтобы он был посреди братии». Авва Дорофей, по благоговению своему, долго отказывался от сего, говоря: «Выше силы моей принять на себя чью-либо тяготу, и не моей это меры». Авва отвечал ему: «Я ношу и твою и его тяготу; о чем же ты скорбишь?» Тогда блаженный Дорофей сказал ему: «Когда ты решил таким образом, то возвести о сем старцу, если тебе угодно». Авва отвечал ему: «Хорошо, я скажу ему». И он пошел и возвестил о сем великому старцу. Старец же сказал блаженному Дорофею: «Прими сего юношу, ибо чрез тебя Бог спасет его». Тогда он принял его с радостью и поместил его с собой в больнице. Имя его было Досифей.
Когда пришло время вкушать пищу, авва Дорофей сказал ему: «Ешь до сытости, только скажи мне, сколько ты съешь». Он пришел и сказал ему: «Я съел полтора хлеба, а в хлебе было четыре литры». Авва Дорофей спросил его: «Довольно ли тебе сего, Досифей?» Тот отвечал: «Да, господин мой, мне довольно сего». Авва спросил его: «Не голоден ты, Досифей?» Он отвечал ему: «Нет, владыко, не голоден». Тогда авва Дорофей сказал ему: «В другой раз съешь один хлеб, а другую половину хлеба раздели пополам, съешь одну четверть, другую же четверть раздели на двое, съешь одну половину». Досифей исполнил так. Когда же авва Дорофей спросил его: «Голоден ли ты, Досифей?» Он отвечал: «Да, господине, немного голоден». Через несколько дней опять говорил ему: «Каково тебе, Досифей? Продолжаешь ли ты чувствовать себя голодным?» Он отвечал ему: «Нет, господине, молитвами твоими мне хорошо». Говорит ему авва: «И так отложи и другую половину четверти». И он исполнил сие. Опять через несколько дней (авва Дорофей) спрашивает у него: «Каково тебе теперь (Досифей), не голоден ли ты?» Он отвечал: «Мне хорошо, господине». Говорит ему авва: «Раздели и другую четверть на двое и съешь половину, а половину оставь». Он исполнил сие. И так, с Божиею помощью, мало-помалу, от шести литр, а литра имеет двенадцать унций, он остановился на осьми унциях, т. е. шестидесяти четырех драхмах. Ибо и употребление пищи зависит от привычки.
Юноша сей был тих и искусен во всяком деле, которое исполнял. Он служил в больнице больным, и каждый был успокоен его служением, ибо он все делал тщательно. Если же случалось ему оскорбиться на кого-нибудь из больных и сказать что-либо с гневом, то он оставлял все, уходил в келарню (кладовую) и плакал. Когда же другие служители больницы входили утешать его, и он оставался неутешным, то они приходили к отцу Дорофею и говорили ему: «Сделай милость, отче, пойди и узнай, что случилось с этим братом: он плачет, и мы не знаем от чего». Тогда авва Дорофей входил к нему и, найдя его сидящим на земле и плачущим, говорил ему: «Что такое, Досифей, что с тобою? О чем ты плачешь?» Досифей отвечал: «Прости меня, отче, я разгневался и худо говорил с братом моим». Отец отвечал ему на это: «Так-то, Досифей, ты гневаешься и не стыдишься, что гневаешься и обижаешь брата своего? Разве ты не знаешь, что он есть Христос, и что ты оскорбляешь Христа?» Досифей преклонял с плачем голову и ничего не отвечал. И когда авва Дорофей видел, что он уже довольно плакал, то говорил ему тихо: «Бог простит тебя. Встань, отныне положим начало (исправления себя); постараемся, и Бог поможет». Услышав это, Досифей тотчас же вставал и с радостью спешил к своему служению, как бы поистине от Бога получил прощение и извещение. Таким образом служащие в больнице, узнав его обыкновение, когда видели его плачущим, говорили: «Что-нибудь случилось с Досифеем, он опять в чем-нибудь согрешил», и говорили блаженному Дорофею: «Отче, войди в кладовую, там тебе есть дело». Когда же он входил и находил Досифея, сидящего на земле и плачущего, то догадывался, что он сказал кому-нибудь худое слово. И говорил ему: «Что такое, Досифей? Или ты опять оскорбил Христа? Или опять разгневался? Не стыдно ли тебе? Почему ты не исправляешься?» А тот продолжал плакать. Когда же (авва Дорофей) опять видел, что он насытился плачем, то говорил ему: «Встань, Бог да простит тебя; опять положи начало и исправься наконец». Досифей тотчас же с верою отвергал печаль оную и шел на дело свое. Он очень хорошо постилал больным постели и имел такую свободу в исповедании своих помыслов, что часто, когда постилал постель и видел, блаженный Дорофей проходит мимо, говорил ему: «Отче, отче, помысл говорит мне: ты хорошо постилаешь». И отвечал ему авва Дорофей: «О диво! Ты стал хорошим рабом, отличным постельничим, а хороший ли ты монах?»
Никогда авва Дорофей не позволял ему иметь пристрастие к какой-либо вещи, или к чему бы то ни было; и все, что он говорил, Досифей принимал с верою и любовью и во всем усердно слушал его. Когда ему нужна была одежда, авва Дорофей давал ему оную (шить самому), и он уходил и шил ее с большим старанием и усердием. Когда же он оканчивал ее, блаженный призывал его и говорил: «Досифей, сшил ли ты ту одежду?» Он отвечал: «Да, отче, сшил и хорошо ее отделал». Авва Дорофей говорил ему: «Поди и отдай ее такому-то брату или тому-то больному». Тот шел и отдавал ее с радостью. Блаженный опять давал ему другую и также, когда тот сшивал и оканчивал ее, говорил ему: «Отдай ее сему брату». Он отдавал тотчас и никогда не поскорбел и не пороптал, говоря: «Всякий раз, когда я сошью и старательно отделаю одежду, он отнимает ее от меня и отдает другому»; но все хорошее, что он слышал, исполнял с усердием.
Однажды некто из посылаемых на послушание вне монастыря принес хороший и очень красивый нож. Досифей взял его и показал отцу Дорофею, говоря: «Такой-то брат принес этот нож, и я взял его, чтобы, если повелишь, иметь его в больнице, потому что он хорош». Блаженный же Дорофей никогда не приобретал для больницы ничего красивого, но только то, что было хорошо в деле. И потому сказал Досифею: «Покажи, я посмотрю хорош ли он». Он подал ему, говоря: «Да, отче, он хорош». Авва увидел, что это действительно вещь хорошая, но так как не хотел, чтобы Досифей имел пристрастие к какой-либо вещи, то и не велел ему носить сего ножа и сказал: «Досифей! Ужели тебе угодно быть рабом сему, а не рабом Богу? Или тебе угодно связать себя пристрастием к ножу сему? Или ты не стыдишься, желая, чтобы обладал тобою сей нож, а не Бог?» Он же, слыша это, не поднимал головы, но, поникнув лицом долу, молчал. Наконец, побранив его довольно, авва Дорофей сказал ему: «Поди и положи нож в больнице и никогда не прикасайся к нему». И Досифей так остерегался прикасаться к ножу сему, что не дерзал его брать и для того, чтобы подать когда-нибудь другому; и тогда как другие служители брали его, он один не прикасался к нему. И никогда не сказал: «Не таков ли и я, как все прочие?», но все, что он ни слышал от отца, исполнял с радостью. Так провел он недолгое время своего пребывания в монастыре, ибо он прожил в нем только пять лет и скончался в послушании, никогда и ни в чем не исполнив своей воли и не сделав ничего по пристрастию. Когда же он впал в болезнь и стал харкать кровью (от чего и умер), услышал он от кого-то, что недоваренные яйца полезны харкающим кровью. Это было известно и блаженному Дорофею, который заботился о его исцелении; но, по множеству дел, средство это не пришло ему на ум. Досифей сказал ему: «Отче, хочу сказать тебе, что я слышал о вещи, полезной для меня, но не хочу, чтобы ты дал мне ее, потому что помысл о ней беспокоит меня». Дорофей отвечал ему (на сие): «Скажи мне, чадо, какая эта вещь?» Он отвечал ему: «Дай мне слово, что ты не дашь ее, потому что, как я сказал, помысл смущает меня о сем». Авва Дорофей говорит ему: «Хорошо, я сделаю, как ты желаешь». Тогда больной сказал ему: «Я слышал от некоторых, что недоваренные яйца полезны харкающим кровью, но, Господа ради, если тебе угодно, чего ты прежде не дал мне сам от себя, того не давай мне и теперь ради моего помысла». Авва отвечал ему: «Хорошо, если не хочешь, то я не дам тебе, только не скорби». И он старался вместо яиц давать ему другие полезные для него лекарства; ибо Досифей прежде сказал, что помысл смущает его касательно яиц. Вот как он подвизался отсечь свою волю, даже и в такой болезни.
Он имел всегда и память Божию, ибо (авва Дорофей) заповедал ему постоянно говорить: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», и между этим: «Сыне Божий, помози ми»; так он всегда произносил эту молитву. Когда же болезнь его весьма усилилась, блаженный сказал ему: «Досифей, заботься о молитве; смотри, чтобы не лишиться ее». Он отвечал: «Хорошо, отче, (только) молись о мне». Опять, когда ему сделалось еще хуже, (блаженный) сказал ему: «Что, Досифей, как молитва, продолжается ли по-прежнему?» Он отвечал ему: «Да, отче, твоими молитвами». Когда же ему стало весьма трудно, и болезнь так усилилась, что его носили на простыне, авва Дорофей спросил у него: «Как молитва, Досифей?» Он отвечал: «Прости, отче, более не могу держать ее». Тогда сказал ему (авва Дорофей): «Итак оставь молитву, только вспоминай Бога и представляй себе Его как Сущего пред тобою». Страдая сильно, Досифей возвестил о сем великому старцу, говоря: «Отпусти меня, более не могу терпеть». На сие старец отвечал ему: «Терпи, чадо, ибо близка милость Божия». Блаженный же Дорофей, видя, что он так сильно страдал, скорбел о сем, боясь, чтобы он не повредился умом. Через несколько дней Досифей опять возвестил о себе старцу, говоря: «Владыко мой, не могу более (жить)»; тогда старец отвечал ему: «Иди, чадо, с миром, предстань Святой Троице и молись о нас». Услышав сей ответ старца, братия начали негодовать и говорить: «Что он сделал особенного, или каков был подвиг его, что он услышал сии слова?» Ибо они действительно не видели, чтобы Досифей особенно подвизался, или вкушал пищу через день, как делали некоторые из бывших там, или, чтобы он бодрствовал прежде обычного бдения, но и на самое бдение вставал не к началу; также не видели, чтобы он имел особенное воздержание, но, напротив, примечали, что если случайно оставалось от больных немного соку или рыбьих голов, или чего-нибудь подобного, то он ел это. А там были иноки, которые, как я сказал, долгое время вкушали пищу через день и удваивали свои бдения и воздержание. Они-то, услышав, что старец послал таковой ответ юноше, пробывшему в монастыре только пять лет, смущались, не зная делания его и несомненного во всем послушания, что он никогда ни в чем не исполнил своей воли, что, если случалось когда-нибудь блаженному Дорофею сказать ему слово, смеясь над ним (и как бы что-нибудь приказывая), то он поспешно шел и исполнял это без рассуждения. Например, сначала он по привычке говорил громко; блаженный Дорофей, смеясь над ним, однажды сказал ему: «Тебе нужен вукократ, Досифей? Хорошо, пойди же возьми вукократ». Он, услышав это, пошел и принес чашу с вином и хлебом и подал ему, чтобы принять благословение. Авва Дорофей, не понимая этого, посмотрел на него с удивлением и сказал: «Чего ты хочешь?» Он отвечал: «Ты велел мне взять вукократ, так дай мне благословение». Тогда он сказал: «Бессмысленный, так как ты кричишь подобно готфам, которые кричат, когда (напьются) и рассердятся, то и я сказал тебе: возьми вукократ, ибо ты говоришь как готф». Досифей же, услышав это, поклонился и отнес обратно принесенное им.
Однажды пришел он также спросить (авву Дорофея) об одном изречении Святого Писания; ибо ради чистоты своей он начал понимать Святое Писание. Блаженный же Дорофей не хотел, чтобы он вдавался в это, но чтобы лучше охранялся смирением. Итак, когда Досифей спросил его, он отвечал ему: «Не знаю». Но тот, не поняв (намерения отца своего), опять пришел и спросил его о другой главе. Тогда он сказал ему: «Не знаю, но пойди и спроси отца игумена»; и Досифей пошел, уже нимало не рассуждая. Авва же Дорофей предварительно сказал игумену: «Если Досифей придет к тебе спросить что-нибудь из Писания, то побей его слегка». И так, когда он пришел и спросил (игумена), тот начал толкать его, говоря: «Зачем ты не сидишь спокойно (в своей келии) и не молчишь, когда ты ничего не знаешь? Как смеешь ты спрашивать о таких предметах? Что не заботишься о нечистоте своей?» И сказав ему еще несколько подобных выражений, игумен отослал его, дав ему и два легких удара по щекам. Досифей, возвратясь к авве Дорофею, показал ему свои щеки, покрасневшие от ударений, и сказал: «Вот я получил чего спросил». Но не сказал ему: «Зачем ты сам не вразумил меня, а послал к отцу (игумену)?» Он не сказал ничего подобного, но все (что говорил ему отец его) принимал с верою и исполнял, не рассуждая. Когда же он вопрошал авву Дорофея о каком-либо помысле, то с такой уверенностью принимал слышанное и так соблюдал оное, что во второй раз уже не спрашивал (старца) о том же помысле.
И так, не понимая, как я сказал, чудного сего делания, некоторые из братии роптали о сказанном Досифею от великого старца. Когда же Бог восхотел явить славу, уготованную ему за святое его послушание, а также и дар ко спасению душ, который имел блаженный авва Дорофей, хотя и был еще учеником, сподобившись так верно и скоро наставить Досифея к Богу, тогда в скором времени, по блаженной кончине Досифея, случилось следующее: один великий старец, из другого места, пришедши к находившимся там (в киновии аввы Серида) братиям, возжелал видеть прежде почивших святых отцов сей киновии и помолился Богу, чтобы Он открыл ему о них. И увидел их всех вместе, стоящих как бы в лике, посреди же их был некоторый юноша. Старец после спросил: «Кто тот юноша, которого я видел среди святых отцов?» И когда он описал приметы лица его, то все узнали, что это был Досифей, и прославили Бога, удивляясь, от какой жизни и от какого прежнего пребывания, в какую меру сподобился он достигнуть в столь короткое время тем, что имел послушание и отсекал свою волю. За них всех воздадим славу человеколюбивому Богу, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
Преподобного отца нашего аввы Дорофея душеполезные поучения к своим ученикам, составленные им, когда он вышел из обители аввы Серида и основал с помощию Божиею свой собственный монастырь, после кончины аввы Иоанна, названного Пророком, и по совершенном молчании аввы Варсонофия
Поучение первое. Об отвержении мира
В начале, когда Бог сотворил человека (Быт. 2, 20), Он поместил его в раю, как говорит Божественное и Святое Писание, и украсил его всякою добродетелью, дав ему заповедь не вкушать от древа, бывшего посреди рая. И так он пребывал там в наслаждении райском: в молитве, в созерцании, во всякой славе и чести, имея чувства здравые и находясь в том естественном состоянии, в каком был создан. Ибо Бог сотворил человека по образу Своему, то есть бессмертным, самовластным и украшенным всякой добродетелью. Но когда он преступил заповедь, вкусивши плод древа, от которого Бог заповедал ему не вкушать, тогда он был изгнан из рая (Быт. 3), отпал от естественного (состояния) и впал в противоестественное, и пребывал уже в грехе, в славолюбии, в любви к наслаждениям века сего и в прочих страстях, и был обладаем ими, ибо сам сделался рабом их чрез преступление. Тогда мало-помалу начало возрастать зло, и воцарилась смерть. Нигде не стало Богопочтения, а повсюду было неведение Бога. Только немногие, как сказали отцы наши, побуждаемые естественным законом, знали Бога, каковы были: Авраам и прочие патриархи, и Ной, и Иаков, короче сказать, очень немногие и весьма редкие знали Бога. Ибо тогда враг излил всю злобу свою; и поелику воцарился грех, то начались: идолослужение, многобожие, чародейства, убийство и прочее диавольское зло. И тогда-то благий Бог, умилосердившись над Своим созданием, дал чрез Моисея написанный закон, в котором одно запретил, а другое повелел, как бы говоря: это делайте, а сего не делайте. Он дал заповедь и прежде всего говорит: Господь Бог твой, Господь един есть (Втор. 6, 4), чтобы чрез сие отвлечь ум их от многобожия. И опять говорит: и возлюбиши Господа Бога твоего всею душею твоею, и всею мыслию твоею (ст. 5). И везде возвещает, что един Бог, и един Господь, и что нет иного. Ибо сказав: Возлюбиши Господа Бога твоего, Он показал, что един есть Бог и един Господь. И опять в Десятословии говоря: Господу Богу твоему поклонишися, и Тому Единому послужиши, и к Нему прилепишися, и именем Его клянешися (Втор. 6, 13), потом присовокупляет: да не будут тебе бози инии, ниже всяко подобие, елика на небеси горе, и елика на земли низу (Исх. 20, 3, 4), ибо люди служили всем тварям.
Итак, благий Бог дал закон в помощь для обращения от зла, для исправления оного; однако оно не исправилось. Послал пророков, но и они успеха не имели, ибо зло превозмогло, как говорит Исайя: ни струп, ни язва, ни рана палящаяся, несть пластыря приложити, ниже елея, ниже обязания (Ис. 1, 6). Как бы сказал: зло не частное, не на одном месте, но во всем теле объяло всю душу, овладело всеми силами ее, несть пластыря приложити и проч., то есть все стало подвластно греху, всем он обладает. И Иеремия также говорит: врачевахом Вавилона, и не исцеле (Иер. 51, 9); то есть мы явили имя Твое, возвестили заповеди Твои, благодеяния и обетования, предсказали Вавилону нашествие врагов, но он не исцелел, то есть не покаялся, не убоялся, не обратился от злых дел своих. Так и в другом месте говорит: наказания не приясте (Иер. 2, 30), т. е. вразумления или наставления. И в псалме сказано: всякаго брашна возгнушася душа их, и приближишася до врат смертных (Пс. 106, 18). Тогда наконец преблагий и человеколюбивый Бог послал Единородного Сына Своего; ибо один только Бог мог исцелить такую болезнь, и это было небезызвестно пророкам. Посему и пророк Давид ясно говорит: седяй на Херувимех явися, воздвигни силу Твою, и прииди во еже спасти нас (Пс. 79, 2, 3); и: Господи, приклони небеса, и сниди (Пс. 143, 5), и тому подобное. И другие пророки различным образом изрекли многое: одни, моля, чтобы Он снисшел, другие, извещая, что Он непременно снидет.
Итак, пришел Господь наш, сделавшись нас ради человеком, чтобы, как говорит св. Григорий, подобным исцелить подобное, душою душу, плотью плоть; ибо Он по всему, кроме греха, стал человеком. Он принял самое естество наше, начаток нашего состава, и сделался новым Адамом, по образу Бога, создавшего первого Адама; обновил естественное состояние и чувства сделал опять здоровыми, какими они были в начале. Сделавшись человеком, восставил падшего человека, освободил его, порабощенного грехом и насильственно им обладаемого. Ибо с насилием и мучительски владел враг человеком, так что и не хотевшие грешить невольно согрешали, как говорит апостол от лица нашего: не еже бо хощу доброе, творю: но еже не хощу злое, сие содеваю (Рим. 7, 19).
Итак, Бог, сделавшись ради нас человеком, освободил человека от мучительства вражия. Ибо Бог низложил всю силу врага, сокрушил самую крепость его и избавил нас от владычества его, и освободил нас от повиновения и рабства ему, если только мы сами не захотим согрешать произвольно. Потому что Он дал нам власть, как Он сказал, наступать на змию и на скорпию, и на всю силу вражию (Лк. 10, 19), очистив нас святым крещением от всякого греха; ибо святое крещение отъемлет и истребляет всякий грех. При том преблагий Бог, зная немощь нашу и предвидя, что мы, и по святом крещении, будем согрешать, как сказано в Писании, что прилежит помышление человеку прилежно на злая от юности его (Быт. 8, 21), дал нам, по благости Своей, святые заповеди, очищающие нас; дабы мы, если пожелаем, могли опять соблюдением заповедей очиститься не только от грехов наших, но и от самых страстей. Ибо иное суть страсти, и иное грехи. Страсти суть: гнев, тщеславие, сластолюбие, ненависть, злая похоть и тому подобное. Грехи же суть самые действия страстей, когда кто приводит их в исполнение на деле, то есть совершает телом те дела, к которым побуждают его страсти; ибо можно иметь страсти, но не действовать по ним.
И так Он дал нам, как я сказал, заповеди, очищающие (нас) и от самых страстей наших, от самых худых залогов, (находящихся) во внутреннем человеке нашем: ибо дает ему силу различать добро и зло, возбуждает его, показывает ему причины, по которым он впадает в согрешения, и говорит: закон сказал: не прелюбодействуй, а Я говорю: даже не похотствуй. Закон сказал: не убивай, а Я говорю: даже не гневайся (Мф. 5, 27, 28). Ибо если ты будешь похотствовать, хотя бы ты сегодня и не прелюбодействовал, но похоть не перестанет внутренне смущать тебя, пока не вовлечет и в самое действие. Если ты гневаешься и раздражаешься на брата своего, то когда-нибудь впадешь и в злословие, (потом) начнешь и коварствовать (против него) и, таким образом, мало-помалу, идя вперед, дойдешь наконец и до убийства. Еще закон говорит: око за око, зуб за зуб, и прочее (Лев. 24, 20). Христос же учит не только терпеливо переносить удар по ланите, но и со смирением обращать другую ланиту. Ибо тогда цель закона была научить нас не делать того, от чего сами не хотим пострадать, потому он и останавливал нас от делания зла страхом, чтобы самим не пострадать (от того же). Ныне же требуется, как я сказал, изгнать самую ненависть, самое сластолюбие, самое славолюбие и прочие страсти. Словом, теперь цель Владыки нашего Христа есть научить нас, от чего мы впали во все грехи сии, от чего постигли нас такие злые дни. И так сперва, как я уже сказал, Он освободил нас святым крещением, подав нам свободу делать добро, если пожелаем, и не увлекаться уже, так сказать, насильственно ко злу; ибо того, кто порабощен грехами, они отягощают и увлекают, как и сказано, что каждый связывается узами своих грехов (Притч. 5, 22).
Потом Он научает нас, как посредством святых заповедей очищаться и от самых страстей, чтобы чрез них не впасть опять в те же грехи. Наконец, показывает нам и причину, от которой приходит человек в небрежение и преслушание самих заповедей Божиих, и таким образом подает нам врачевство и противу сей причины, дабы мы возмогли сделаться послушными и спастись. Какое же это врачевство и какая причина небрежения? Послушайте, что говорит Сам Господь наш: научитеся от Мене, яко кроток есмъ и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Вот здесь Он показал нам вкратце, одним словом, корень и причину всех зол, и врачевство от оных, — причину всего благого: показал, что возношение низложило нас, что невозможно иначе получить помилование, как чрез противоположное ему, то есть смиренномудрие. Ибо возношение рождает пренебрежение, преслушание и погибель, как и смиренномудрие рождает послушание и спасение души. Разумею же истинное смиренномудрие, не в словах только или во внешнем образе смирение, но собственно смиренный залог, утвердившийся в самом сердце. Итак, желающий найти истинное смирение и покой душе своей, да научится смиренномудрию и увидит, что в нем всякая радость и всякая слава, и весь покой, как и в гордости все противное. Ибо от чего подверглись мы всем скорбям сим? Не от гордости ли нашей? Не от безумия ли нашего? Не от того ли, что мы не обуздываем злого произволения нашего? Не от того ли, что мы держимся горького своеволия нашего? Да и от чего же более? Не был ли человек, по сотворении своем, во всяком наслаждении, во всякой радости, во всяком покое, во всякой славе? Не был ли он в раю? Ему было повелено не делать сего, а он сделал. Видишь ли гордость? Видишь ли упрямство? Видишь ли непокорность?
После сего Бог, видя такое бесстыдство, говорит: он безумен, он не умеет наслаждаться радостью. Если он не испытает злоключений, то пойдет (еще) далее, и совершенно погибнет. Ибо если не узнает, что такое скорбь, то не узнает и что такое покой. Тогда (Бог) воздал ему то, чего он был достоин, и изгнал его из рая. И (человек) был предан собственному своему самолюбию и собственной воле, чтобы они сокрушили кости его, чтобы он научился следовать не самому себе, но заповедям Божиим, чтобы самое злострадание преслушания научило его покою послушания, как сказано у Пророка: накажет тя отступление твое (Иер. 2, 19). Однако благость Божия, как я часто говорил, не презрела своего создания, но опять увещевает, опять призывает: Приидите ко Мне вcu труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28). Как бы говорит: вот вы трудились, вот вы пострадали, вот вы испытали злые (следствия) вашей непокорности; придите же теперь, обратитесь; придите, познайте немощь свою, дабы войти в покой и славу вашу. Придите, оживотворите себя смиренномудрием, вместо высокоумия, которым вы себя умертвили. Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29). О удивление, братия мои, что делает гордость! О чудо, сколь сильно смиренномудрие! Ибо какая была нужда во всех сих превратностях? Если бы человек сначала смирился, послушал Бога и сохранил заповедь, то не пал бы.
Опять, по падении Бог дал ему возможность покаяться и быть помилованным; но выя его осталась непреклонною. Ибо Бог пришел, говоря ему: Адаме, где ecu? — то есть из какой славы в какой стыд пришел ты? И потом, вопрошая его: зачем ты согрешил, зачем преступил заповедь? — приготовлял его собственно к тому, чтобы он сказал: «Прости». Но нет смирения! Где слово «прости»? Нет покаяния, но совсем противное. Ибо он прекословит и возражает: жена, юже ми ecu дал, прельсти мя, и не сказал: «жена моя прельсти мя», но жена, юже ми ecu дал, как бы говоря: «Это беда, которую Ты навел на главу мою». Ибо так всегда бывает, братия мои: когда человек не хочет порицать себя, то он не усомнится обвинять и Самого Бога. Потом Бог приходит к жене и говорит ей: почему и ты не сохранила заповеди? Как бы собственно внушал ей: скажи по крайней мере ты: «Прости», чтобы смирилась душа твоя, и ты была помилована. Но опять не слышит слова «прости». Ибо и она отвечает: змий прельсти мя; как бы сказала: змий согрешил, а мне какое дело? Что вы делаете, окаянные? Покайтесь, познайте согрешение ваше, пожалейте о наготе своей. Но никто из них не захотел обвинить себя; ни в одном не нашлось и малого смирения. Итак, вы видите теперь ясно, до чего дошло устроение наше. Вот в какие и коликие бедствия ввело нас то, что мы оправдываем самих себя, что держимся своей воли и следуем самим себе. Все это исчадия гордости, враждебной Богу. А чада смиренномудрия суть: самоукорение, недоверие своему разуму, ненавидение своей воли; ибо чрез них человек сподобляется прийти в себя и возвратиться в естественное состояние чрез очищение себя святыми заповедями Христовыми. Без смирения нельзя повиноваться заповедям и достигнуть чего-либо благого, как сказал и авва Марк: «Без сокрушения сердечного невозможно освободиться от зла и приобресть добродетель».
Итак, через сокрушение сердечное человек делается послушным заповедям, освобождается от зла, приобретает добродетели и потом восходит в покой свой. Зная сие, и святые всячески старались смиренной жизнью соединить себя с Богом. Ибо были некоторые боголюбивые люди, которые по святом крещении не только пресекли действия страстей, но восхотели победить и самые страсти и быть бесстрастными, каковы были святые Антоний и Пахомий и прочие богоносные отцы. Они имели благое намерение очистить самих себя, как говорит апостол, от всякия скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 1); ибо знали, что сохранением заповедей, как мы уже сказали, очищается душа, и, так сказать, очищается и ум, и прозревает, и приходит в естественное состояние; ибо заповедь Господня светла, просвещающая очи (Пс. 18, 9). Они поняли, что, находясь в мире, не могут удобно совершать добродетели, и измыслили себе особенный образ жизни, особенный порядок провождения времени, особенный образ действования, словом, — монашеское житие, и начали убегать от мира и жить в пустынях, (подвизаясь) в постах, во бдениях; спали на голой земле и (терпели) другое злострадание, совершенно отрекались от отечества и сродников, имений и приобретений, одним словом, распяли себя миру. И не только сохранили заповеди, но и принесли Богу дары; и объясню вам, как они это сделали. Заповеди (Христовы) даны всем христианам, и всякий христианин обязан исполнять их; они, так сказать, дань, должная царю. И кто, отрекающийся давать дани царю, избег бы наказания? Но есть в мире великие и знатные люди, которые не только дают дани царю, но приносят ему и дары; таковые сподобляются великой чести, великих наград и достоинств. Так и отцы: они не только сохранили заповеди, но и принесли Богу дары. Дары же сии суть: девство и нестяжание. Это не заповеди, но дары; ибо нигде не сказано в Писании: не бери жены, не имей детей. Также и Христос, говоря: продаждъ имения твоя (Мф. 19, 21), не дал этим заповеди. Но когда приступил к Нему законник и сказал: Учителю благий, что сотворив, живот вечный наследую, (Христос) отвечал: ты знаешь заповеди: не убий, не прелюбодействуй, не укради, не лжесвидетельствуй на ближнего своего и проч. Когда же тот сказал: сия вся сохранил от юности моея, (Господь) присовокупил: аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое, и даждь нищим и проч. (Мф. 19, 21). Он не сказал: продай имение твое, как бы повелевая, но советуя; ибо слова: аще хощеши, не суть слова повелевающего, но советующего.
Итак, как мы сказали, отцы принесли Богу вместе с иными добродетелями и дары: девство и нестяжание, и как мы упомянули прежде, распяли себе мир. Но потом подвизались распять и себя миру, как говорит апостол: мне мир распяся, и аз миру (Гал. 6, 14). Какое же между этим различие? Как мир распинается человеку, и человек миру? Когда человек отрекается от мира и делается иноком, оставляет родителей, имения, приобретения, торговлю, даяние (другим) и приятие (от них), тогда распинается ему мир; ибо он отверг его. Это и значат слова апостола: мне мир распяся; потом он прибавляет: и аз миру Как же человек распинается миру? Когда, освободившись от внешних вещей, он подвизается и против самых услаждений, или против самого вожделения вещей и против своих пожеланий, и умертвит свои страсти, тогда и сам он распинается миру и сподобляется сказать с апостолом: мне мир распяся, и аз миру.
Отцы наши, как мы сказали, распяв себе мир, предались подвигам и распяли и себя миру. А мы думаем, что распяли себе мир, потому что оставили его и пришли в монастырь; себя же не хотим распять миру, ибо любим еще наслаждения его, имеем еще пристрастие к снедям, к одеждам; если у нас есть какие-нибудь хорошие рабочие орудия, то мы пристрастны и к ним и позволяем какому-нибудь ничтожному орудию произвести в нас оное мирское пристрастие, как сказал авва Зосима. Мы думаем, что, вышедши из мира и придя в монастырь, оставили все мирское; но и здесь ради ничтожных вещей исполняем пристрастия мирские. Это происходит с нами от многого неразумия нашего, что, оставив великие и многоценные вещи, мы посредством каких-нибудь ничтожных исполняем страсти наши; ибо каждый из нас оставил то, что имел: имевший великое оставил великое и имевший что-нибудь и тот оставил, что имел, каждый по силе своей; и приходим в монастырь, но, как я сказал, маловажными вещами исполняем пристрастие наше. Однако мы не должны так делать; но, как мы отреклись от мира и вещей его, так должны отречься и от самого пристрастия к вещам и знать, в чем состоит сие отречение, и зачем мы пришли в монастырь, и что значит одеяние, в которое мы облеклись; должны сообразоваться с ним и подвизаться подобно отцам нашим.
Одеяние, которое мы носим, состоит из мантии, не имеющей рукавов, кожаного пояса, аналава и куколя; а все это суть символы. И мы должны знать, что означают символы одеяния нашего. Итак, для чего мы носим мантию, не имеющую рукавов? Между тем как все другие имеют рукава, мы почему не имеем их? Рукава суть подобие рук, а руки принимаются для обозначения действия. Итак, когда приходит нам помысл сделать что-либо руками ветхого нашего человека, как, например, украсть, или ударить, и вообще сделать руками нашими какой-либо грех, то мы должны обратить внимание на одеяние наше и вспомнить, что не имеем рукавов, то есть не имеем рук, чтобы сделать какое-либо дело ветхого человека. Притом мантия наша имеет и некоторый знак багряного цвета. Что же значит сей багряный знак? Каждый царский воин имеет на своей епанче багряницу. Ибо так как царь носит багряную одежду, то и все воины его нашивают на епанчи свои багряницу, то есть отличие царское, чтобы по этому узнавали их, что они принадлежат царю и ему служат. Так и мы носим багряный знак на мантии нашей, показывая, что мы стали воинами Христовыми и что обязаны терпеть все страдания, какие Он претерпел за нас. Ибо когда Владыка наш страдал, то Он был одет в багряную ризу, во-первых, как Царь, ибо Он есть Царь царствующих и Господь господствующих, потом же и как поруганный оными нечестивыми людьми. Так и мы, имея багряный знак, даем обет, как я сказал, переносить все страдания Его. И как воин не должен оставлять службы своей для того, чтобы сделаться земледельцем или купцом, ибо иначе он лишится своего сана, как говорит Апостол: никтоже воин бывая, обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет (2 Тим. 2, 4); так и мы должны подвизаться и не заботиться ни о чем мирском и служить единому Богу, дабы, как сказано, быть девою, прилежно занятою своим делом, и безмолвною (2 Кор. 11, 2).
Есть у нас и пояс. Для чего же мы носим его? Пояс, который мы носим, есть символ, во-первых, того, что мы готовы на дело: ибо каждый, желающий что-либо делать, сперва опоясывается и потом начинает дело, как и Господь говорит: да будут чресла ваша препоясана (Лк. 12, 35); во-вторых, для того, что как пояс взят от мертвого тела, так и мы должны умертвить похоть нашу: ибо пояс носится на чреслах наших, где находятся и почки, в которых, как говорят, заключается похотная часть души. И сие-то есть сказанное апостолом: умертвите уды ваша, яже на земли, блуд, нечистоту и проч. (Кол. 3, 5).
Имеем также и аналав, который полагается на плечах наших крестообразно. А сие значит, что мы носим на раменах наших знамение креста, как говорит (Господь): возми крест свой, и последуй Ми (Мк. 8, 34). Что же есть крест? — Не что иное, как совершенное умерщвление, которое совершается в нас верою во Христа. Ибо вера, как сказано в Отечнике, устраняет всегда препятствия и делает для нас удобным тот подвиг, который ведет нас к таковому совершенному умерщвлению, то есть чтобы человек умер для всего мирского. И если он оставил родителей, то пусть подвизается и против пристрастия (к ним); также, если кто отрекся от имений и приобретений, и (вообще) от какой-либо вещи, то он должен отречься от самого пристрастия своего к ней, как мы уже сказали. В сем-то и состоит совершенное отречение.
Надеваем мы и куколь, который есть символ смирения. Куколи носят малые (и незлобивые) младенцы, а человек совершеннолетний куколя не носит: мы же носим оный для того, чтобы младенчествовать злобою, как сказал апостол: не дети бывайте умы: но злобою младенствуйте (1 Кор. 14, 20). Что же значит младенчествовать злобою? Незлобивый младенец, если будет обесчещен, не гневается, и если почтен будет, не тщеславится. Если кто возьмет принадлежащее ему, он не печалится: ибо младенчествует злобою, — не мстит за оскорбления и не ищет славы. Куколь есть также подобие благодати Божией, потому что как куколь покрывает и греет главу младенца, так и благодать Божия покрывает ум наш, как сказано в Отечнике: «Куколь есть символ благодати Бога, Спасителя нашего, покрывающей наше владычественное (ум) и охраняющей наше о Христе младенчество от демонов, старающихся всегда противиться нам и низвергать нас».
Вот мы имеем около чресл наших пояс, который означает умерщвление бессловесной похоти, и на плечах аналав, то есть крест. Вот и куколь, который есть символ незлобия и младенчества о Христе. Итак, будем жить сообразно с одеянием нашим, чтобы, как сказали отцы, не оказалось, что мы носим чуждое одеяние; но как мы оставили великое, так оставим и малое. Мы оставили мир, оставим и пристрастие к нему. Ибо пристрастия, как я сказал, и маловажными и обыкновенными вещами, не стоящими никакого внимания, опять привязывают нас к миру и соединяют с ним; а мы не разумеем этого. Посему, если мы хотим совершенно измениться и освободиться (от мира), то научимся отсекать хотения наши, и таким образом, мало-помалу, с помощью Божией, мы преуспеем и достигнем бесстрастия. Ибо ничто не приносит такой пользы людям, как отсечение своей воли, и поистине от сего человек преуспевает более, нежели от всякой другой добродетели. И как человек, который идет путем, найдя на нем жезл и взяв его, с помощью этого жезла проходит большую часть пути своего, такбывает и с тем, кто идет путем отсечения своей воли. Ибо отсечением своей воли он приобретает беспристрастие, а от беспристрастия приходит, с помощью Божией, и в совершенное бесстрастие. Можно и в краткое время отсечь десять хотений своих. И скажу вам как это.
Положим, что кто-нибудь пройдя небольшое расстояние, увидел что-либо, и помысл говорит ему: «Посмотри туда». А он отвечает помыслу: «Истинно, не стану смотреть», и отсекает хотение свое, и не смотрит. Или встречает празднословящих между собою, и помысл говорит ему: «Скажи и ты такое-то слово», а он отсекает хотение свое и не говорит. Или говорит ему помысл: «Пойди, спроси повара, что он варит», а он не идет и отсекает хотение свое. Он видит что-нибудь, и помысл говорит ему: «Спроси, кто принес это», а он отсекает хотение свое и не спрашивает. Отсекая же таким образом свою волю, он приходит в навык отсекать ее и, начиная с малого, достигает того, что и в великом отсекает ее без труда и спокойно, и достигает наконец того, что вовсе не имеет своей воли, и что бы ни случилось, он бывает спокоен, как будто исполнилось его собственное желание. И тогда как он не хочет исполнять свою волю, оказывается, что она всегда у него исполняется. Ибо кто не имеет своей собственной воли, для того все, что с ним ни случается, бывает согласно с его волей. Таким образом и выходит, что он не имеет пристрастия, а от беспристрастия, как я сказал, приходит в бесстрастие. Видите ли, в какое преуспеяние, мало-помалу, приводит отсечение своей воли.
Каков был прежде блаженный Досифей? От какой роскоши и неги пришел он? Он даже никогда не слыхал слова Божия; однако же вы слышали, в какую меру духовного возраста привело его в короткое время блаженное послушание и отсечение своей воли. Итак, Бог его прославил и не попустил таковой его добродетели прийти в забвение, но открыл о ней одному святому старцу, который и видел Досифея посреди всех великих святых, наслаждающегося их блаженством.
Расскажу вам и другое подобное событие, случившееся при мне, дабы вы узнали, что блаженное послушание и отсечение своей воли избавляет человека и от смерти. Однажды, когда я еще был в обители аввы Серида, пришел туда ученик одного великого старца из страны Аскалонской с некоторым поручением от своего аввы. Старец дал ему заповедь возвратиться в свою келию до вечера. Между тем, поднялась сильная буря с дождем и громом, и протекавший вблизи поток поднялся в уровень с берегами. Брат, помня слова своего старца, хотел идти обратно. Мы просили его остаться, полагая, что ему невозможно безопасно перейти поток, но он не согласился остаться с нами. Тогда мы сказали: пойдем вместе с ним до потока; когда он увидит его, то сам возвратится. И так мы пошли с ним и когда дошли до реки, он снял одежду свою, привязал ее на голове своей, опоясался нарамником и бросился в реку, — в эту страшную быстрину. Мы стояли в ужасе, трепеща за него, как бы он не утонул; но он продолжал плыть и весьма скоро очутился на другой стороне; оделся в свою одежду, поклонился нам оттуда, прощаясь с нами, и пошел скоро, продолжая путь свой. А мы стояли в изумлении и удивлялись силе добродетели: тогда как мы от страха едва могли смотреть на реку, он безопасно переплыл ее за послушание свое.
Также и тот брат, которого послал авва его, по их нуждам, в село к служившему им (Бога ради), когда увидел, что дочь сего стала привлекать его к совершению греха, сказал только: «Боже, молитвами отца моего, спаси меня» — и тотчас очутился на пути в скит, идя к отцу своему. Видите ли силу добродетели? Видите ли действие слова? Какая помощь заключается в том, чтобы призывать молитвы отца своего! Он сказал только: «Боже, молитвами отца моего, спаси меня» — и тотчас очутился на пути. Обратите же внимание на смирение и благочестие обоих. Они были в стесненном положении, и старец хотел послать брата к служившему им, но не сказал: «Пойди», а спросил его: «Хочешь ли идти?» Также и брат не сказал: «Пойду», но отвечал ему: «Как ты желаешь, отче, так и сделаю»; ибо он боялся и соблазниться и ослушаться отца своего. Потом, когда нужда еще более стеснила их, старец сказал ему: «Встань и пойди, сын мой», и не сказал ему: «Уповаю на Бога моего, что Он сохранит тебя», но: «Уповаю на молитвы отца моего, что Бог сохранит тебя». Также и брат, когда увидел себя в искушении, не сказал: «Боже мой, спаси меня», но: «Боже! молитв ради отца моего, спаси меня». И каждый из них уповал на молитвы отца своего.
Видите ли, как они послушание совокупили со смирением? Ибо как в запряженной колеснице один конь не может опередить другого, иначе сломается колесница, так и послушанию нужно, чтобы с ним сопряжено было смирение. Но кто может сподобиться сей благодати, если, как я сказал, не понудит себя отсечь свою волю и не предаст себя, Бога ради, своему отцу, ни в чем не сомневаясь, но делая все, что ни говорят они (т. е. отцы), с полною верою, как бы слушая Самого Бога. Кто иной достоин быть помилованным? Кто достоин спастись?
Рассказывают, что однажды святой Василий, посещая свои монастыри, сказал одному из своих игуменов: «Имеешь ли ты у себя кого-нибудь из спасающихся?» Авва отвечал ему: «Твоими святыми молитвами, владыко, все мы желаем спастись». Св. Василий сказал ему опять: «Имеешь ли кого-нибудь из спасающихся, говорю я?» Тогда игумен понял силу вопроса, ибо сам был муж духовный, и сказал: «Да, имею». Святой Василий говорит ему: «Приведи его сюда». И игумен позвал такового брата. Когда же он пришел, святой сказал ему: «Дай мне воды умыться». Тот пошел и принес ему умыться. Умывшись, святой Василий взял сам умывальницу с водой и сказал брату: «На, умойся и ты». И брат принял умовение от святого без всякого сомнения. Испытав его в этом, святой сказал ему опять: «Когда я войду в святилище, приди и напомни мне, я рукоположу тебя». И он опять послушался его без рассуждения, и когда увидел святого Василия в алтаре, пошел и напомнил ему, и тот посвятил его и взял с собой. Ибо кому подобало быть с сим святым и Богоносным мужем, как не такому благословенному брату? А вы не имеете опыта в несомненном послушании, оттого и не знаете покоя, от него (происходящего).
Однажды я спросил старца авву Варсонофия: «Владыко, Писание говорит, что многими скорбьми подобает нам внити в Царство Небесное (Деян. 14, 22), а я вижу, что не имею никакой скорби; что мне делать, чтобы не погубить души своей?» Потому что я не имел никакой печали. Если случалось мне иметь какой-нибудь помысл, то я брал дощечку и писал к старцу (когда я еще не служил ему, то вопрошал его письменно), и прежде чем я оканчивал писать, чувствовал уже облегчение и пользу: так велико было мое беспечалие и спокойствие. А я, не зная силы этой добродетели и слыша, что многими скорбьми подобает нам внити в Царство Небесное, боялся, что не имел скорби. Итак, когда я объяснил это старцу, он отвечал мне: «Не скорби; тебе не о чем беспокоиться: каждый, предавший себя в послушание отцам, имеет такое беспечалие и покой». Богу же нашему да будет слава вовеки. Аминь.
Поучение второе. О смиренномудрии
Некто из старцев сказал: «Прежде всего нужно нам смиренномудрие, чтобы быть готовыми на каждое слово, которое слышим, сказать: прости; ибо смиренномудрием сокрушаются все стрелы врага и сопротивника». Исследуем, какое значение имеет слово старца; почему он говорит, что прежде всего нужно нам смиренномудрие, а не сказал, что прежде нужно воздержание? Ибо апостол говорит: подвизаяйся от всех воздержится (1 Кор. 9, 25). Или почему не сказал старец, что прежде всего нужен нам страх Божий? Ибо в Писании сказано: начало премудрости страх Господень (Пс. 110, 10) и опять: страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15, 27). Почему не говорит он, что прежде всего нужна нам милостыня или вера? Ибо сказано: милостынями и верою очищаются греси (Притч. 15, 27), и апостол говорит: без веры невозможно угодити Богу (Евр. 11, 6). Итак, если без веры невозможно угодить Богу, и милостынями и верою очищаются грехи, и если страхом Господним уклоняется всяк от зла, и начало премудрости страх Господень, и подвизающийся от всего должен воздерживаться, то как же (старец) говорит, что прежде всего нужно нам смиренномудрие, и оставил все другое столь нужное? Старец хочет показать нам сим, что ни самый страх Божий, ни милостыня, ни вера, ни воздержание, ни другая какая-либо добродетель не может быть совершена без смиренномудрия. Вот почему говорит он: «Прежде всего нужно нам смиренномудрие, чтобы быть готовыми на каждое слово, которое слышим, сказать: прости; ибо смиренномудрием сокрушаются все стрелы врага и противника». Вот видите, братия, как велика сила смиренномудрия; видите, какое имеет действие слово: прости. Но почему диавол называется не только врагом, но и противником? Врагом называется потому, что он человеконенавистник, ненавистник добра и клеветник; противником же называется потому, что он старается препятствовать всякому доброму делу. Хочет ли кто помолиться: он противится и препятствует ему злыми воспоминаниями, пленением ума и унынием. Хочет ли кто подать милостыню: он препятствует сребролюбием и скупостью. Хочет ли кто бодрствовать: он препятствует леностью и нерадением; и так-то он сопротивляется нам во всяком деле, когда хотим сделать доброе. Поэтому он и называется не только врагом, но и противником. Смиренномудрием же сокрушаются все оружия врага и противника. Ибо поистине велико смиренномудрие, и каждый из святых шествовал его путем и трудом сокращал путь свой, как говорит Псалмопевец: виждь смирение мое и труд мой, и остави вся грехи моя (Пс. 24, 18), и: смирихся, и спасе мя Господь (Пс. 114, 6). Впрочем, смирение и одно может ввести нас в Царствие, как сказал старец авва Иоанн, но только медленно.
Итак, смиримся немного и мы, и спасемся. Если мы, как немощные, не можем трудиться, то постараемся смириться; и верую в милость Божию, что и за то малое, совершаемое нами со смирением, будем и мы в местах святых, много потрудившихся и работавших Богу. Пусть мы немощны и не можем трудиться: но неужели мы не можем смириться? Блажен, братия, кто имеет смирение; велико смирение. Хорошо также означил один святой имеющего истинное смирение так: «Смирение ни на кого не гневается и никого ни прогневляет, и считает это совершенно чуждым себе». Велико, как мы сказали, смирение; ибо оно одно сопротивляется тщеславию и хранит от него человека. А разве не гневаются также за имения или за брашна? Как же старец говорит, что смирение ни на кого не гневается и никого не прогневляет? Смирение велико, как мы сказали, и сильно привлечь в душу благодать Божию. Благодать же Божия, пришедши, покрывает душу от двух тяжких вышеупомянутых страстей. Ибо что может быть более тяжким, как гневаться и прогневлять ближнего? — как некто сказал: «Монахам вовсе несвойственно гневаться, равно и прогневлять других». Ибо, поистине, если такой (то есть гневающийся или прогневляющий других) вскоре не покроется смирением, то он, мало-помалу, приходит в состояние бесовское, смущая других и смущаясь сам. Посему-то сказал старец, что смирение не гневается и не прогневляет. Но что я говорю, будто смирение покрывает только от двух страстей, — оно покрывает душу и от всякой страсти, и от всякого искушения.
Когда святой Антоний увидел распростертыми все сети диавола и, вздохнув, вопросил Бога: «Кто же избегнет их?» — то отвечал ему Бог: «Смирение избегает их»; а что еще более удивительно, присовокупил: «Они даже и не прикасаются ему». Видишь ли благодать сей добродетели? Поистине нет ничего крепче смиренномудрия, ничто не побеждает его. Если со смиренным случится что-либо скорбное, он тотчас обращается к себе, тотчас осуждает себя, что он достоин того, и не станет укорять никого, не будет на другого возлагать вину и таким образом переносит случившееся без смущения, без скорби, с совершенным спокойствием, а потому и не гневается и никого не прогневляет. Итак, хорошо сказал святой, что прежде всего нужно нам смиренномудрие.
Смирения же два, так же, как и две гордости. Первая гордость есть та, когда кто укоряет брата, когда осуждает и бесчестит его, как ничего не значащего, а себя считает выше него. Таковой, если не опомнится вскоре и не постарается исправиться, то, мало-помалу, будет приходить и во вторую гордость, так что возгордится и против Самого Бога, и подвиги и добродетели свои станет приписывать себе, а не Богу, как будто сам собою совершил их, своим разумом и тщанием, а не помощью Божией. Поистине, братия мои, знаю я одного, пришедшего некогда в сие жалкое состояние. Сначала, если кто из братии говорил ему что-либо, он уничижал каждого и возражал: «Что значит такой-то? Нет никого достойного, кроме Зосимы и подобного ему». Потом начал и сих охуждать и говорить: «Нет никого достойного, кроме Макария». Спустя немного, начал говорить: «Что такое Макарий? Нет никого достойного, кроме Василия и Григория». Но скоро начал охуждать и сих, говоря: «Что такое Василий? И что такое Григорий? Нет никого достойного, кроме Петра и Павла». Я сказал ему: «Поистине, брат, ты скоро и их станешь уничижать». И поверьте мне, через несколько времени он начал говорить: «Что такое Петр? И что такое Павел? Никто ничего не значит, кроме Святой Троицы». Наконец, возгордился он и против Самого Бога и таким образом лишился ума. Посему-то должны мы, братия мои, подвизаться всеми силами нашими против первой гордости, дабы мало-помалу не впасть и во вторую, то есть в совершенную гордыню.
Гордость еще бывает мирская и монашеская: мирская гордость есть та, когда кто гордится пред братом своим, что он богаче или красивее его, или что носит лучшую, нежели тот, одежду, или что он благороднее его. Итак, когда мы видим, что тщеславимся сими преимуществами, или тем, что монастырь наш больше или богаче других, или что в нем много братии, то мы должны знать, что находимся еще в мирской гордости. Случается также, что тщеславятся какими-либо природными дарованиями: иной, например, тщеславится тем, что у него хорош голос, и что он хорошо поет, или что он скромен, усердно работает и добросовестен в служении. Сии преимущества лучше первых, однако и это — мирская гордость. Монашеская же гордость есть та, когда кто тщеславится, что он упражняется во бдении, в посте, что он благоговеен, хорошо живет и тщателен. Случается также, что иной и смиряется для славы. Все сие относится к монашеской гордости. Можно нам вовсе не гордиться; если же кто сего совсем избежать не может, то хоть бы гордился преимуществом монашеских дел, а не чем-либо мирским.
Вот, мы сказали, что такое первая гордость, и что вторая; сказали также, что такое мирская гордость, и что монашеская. Рассмотрим теперь, в чем состоят и два смирения. Первое смирение состоит в том, чтобы почитать брата своего разумнее себя и по всему превосходнее и, одним словом, как сказали святые отцы, чтобы «почитать себя ниже всех». Второе же смирение состоит в том, чтобы приписывать Богу свои подвиги, сие есть совершенное смирение святых. Оно естественно рождается в душе от исполнения заповедей. Ибо как деревья, когда на них бывает много плодов, то самые плоды преклоняют ветви книзу и нагибают их; ветвь же, на которой нет плодов, подымается вверх и растет прямо. Есть же некоторые деревья, которые не дают плода, пока их ветви растут вверх; если же кто возьмет камень, привесит к ветви и нагнет ее книзу, тогда она даст плод; так и душа, когда смиряется, тогда приносит плод, и чем более приносит плода, тем более смиряется. Так и святые, чем более приближаются к Богу, тем более видят себя грешными.
Помню, однажды мы имели разговор о смирении. И один из знатных граждан города Газы, слыша наши слова, что чем более кто приближается к Богу, тем более видит себя грешным, удивлялся и говорил: как это может быть? И не понимая, хотел узнать: что значат эти слова? Я сказал ему: «Именитый господин! Скажи мне, за кого ты считаешь себя в своем городе?» Он отвечал: «Считаю себя за великого и первого в городе». Говорю ему: «Если же ты пойдешь в Кесарию, за кого будешь считать себя там?» Он отвечал: «За последнего из тамошних вельмож». «Если же, — говорю ему опять, — ты отправишься в Антиохию, за кого ты будешь там себя считать?» «Там, — отвечал он, — буду считать себя за одного из простолюдинов». «Если же, — говорю, — пойдешь в Константинополь и приблизишься к царю, там за кого ты станешь считать себя?» И он отвечал: «Почти за нищего». Тогда я сказал ему: «Вот так и святые, чем более приближаются к Богу, тем более видят себя грешными». Ибо Авраам, когда увидел Господа, назвал себя землей и пеплом (Быт. 18, 27); Исайя же сказал: окаянный и нечистый есмь аз (Ис. 6, 5); также и Даниил, когда был во рву со львами, Аввакуму, принесшему ему хлеб и сказавшему: прими обед, который послал тебе Бог, отвечал: и так вспомнил обо мне Бог (Дан. 14, 37, 38). Какое смирение имело сердце его! Он находился во рву посреди львов и был невредим от них, и притом не один раз, но дважды, и после всего этого он удивился и сказал: и так вспомнил обо мне Бог.
Видите ли смирение святых, и каковы их сердца? Даже и посылаемые от Бога на помощь людям, они отказывались, по смирению, избегая славы. Как облеченный в шелковую одежду, если набросить на него нечистое рубище, отбегает, чтобы не замарать своего драгоценного одеяния, так и святые, будучи облечены в добродетели, убегают человеческой славы, чтобы не оскверниться ею. А ищущие славы подобны нагому, который желает найти хотя малое рубище или иное что-либо, дабы покрыть свой стыд: так и необлеченный в добродетели ищет славы человеческой. Итак, святые, будучи посылаемы Богом на помощь людям, по смирению отказывались от сего. Моисей говорил: молю ти ся поставити иного могущаго, аз бо есмъ гугнив и косноязычен (Исх. 4, 10). Иеремия же говорил: юнейший есмь аз (Иер. 1, 6). И одним словом, каждый из святых приобрел сие смирение, как мы сказали, через исполнение заповедей. Но что такое сие смирение, и как оно рождается в душе, никто не может выразить словами, если человек не научится сему из опыта; из одних же слов нельзя сему научиться.
Некогда авва Зосима говорил о смирении, а какой-то софист, тут находившийся, слыша, что он говорил и желая понять (это) в точности, спросил его: «Скажи мне, как ты считаешь себя грешным? Разве ты не знаешь, что ты свят? Разве не знаешь, что имеешь добродетели? Ведь ты видишь, как исполняешь заповеди: как же ты, поступая так, считаешь себя грешным?» Старец же не находился, какой дать ему ответ, а только говорил: «Не знаю, что сказать тебе, но считаю себя грешным». Софист настаивал на своем, желая узнать, как сие может быть. Тогда старец, не находя, как ему это объяснить, начал говорить ему с своею святою простотой: «Не смущай меня; я подлинно считаю себя таким». Видя, что старец недоумевает, как отвечать софисту, я сказал ему: «Не то же ли самое бывает и в софистическом и врачебном искусствах? Когда кто хорошо обучится искусству и занимается им, то, по мере упражнения в оном, врач или софист приобретает некоторый навык, а сказать не может и не умеет объяснить, как он стал опытен в деле; душа приобрела навык, как я уже сказал, постепенно и нечувствительно, через упражнение в искусстве. Так и в смирении: от исполнения заповедей бывает некоторая привычка к смирению, и нельзя выразить это словом». Когда авва Зосима услышал это, он обрадовался, тотчас обнял меня и сказал: «Ты постиг дело, оно точно так бывает, как ты сказал». И софист, услышав эти слова, остался доволен и согласен с ними.
И старцы сказали нам нечто, помогающее нам уразуметь смирение. Самое же состояние, в которое душа приходит от смирения, никто не мог объяснить. Так, когда авва Агафон приближался к кончине и братия сказали ему: «И ты ли боишься, отче?» — он отвечал: «Сколько мог, я понуждал себя сохранять заповеди; но я человек, и почему могу знать, угодно ли дело мое Богу? Ибо иной Суд Божий, и иной человеческий». Вот, он открыл нам глаза, чтобы уразуметь смирение, и указал путь, как его достигнуть, а как оно бывает в душе, как я уже многократно говорил, никто не мог сказать ни постигнуть через одни слова; разве только от дел душа может научиться сему несколько. А что приводит нас к смирению, о том сказали отцы. Ибо в Отечнике написано: один брат спросил старца: что есть смирение? Старец отвечал: «Смирение есть дело великое и Божественное; путем же к смирению служат телесные труды, совершаемые разумно; также, чтобы считать себя ниже всех и постоянно молиться Богу — это путь к смирению; самое же смирение Божественно и непостижимо».
Почему же старец говорит, что телесные труды приводят душу в смирение? Каким образом телесные труды делаются душевными добродетелями? То, чтобы считать себя ниже всех, как мы уже сказали, сопротивляется демонам и первой гордости: ибо как может считать себя большим брата своего, или гордиться перед кем-либо, или укорить, или уничижить кого-либо тот, кто почитает себя ниже всех? Также и молиться непрестанно — явно противиться второй гордости: ибо очевидно, что смиренный и благоговейный, зная, что невозможно совершить никакой добродетели без помощи и покрова Божия, не перестает всегда молиться Богу, чтобы Он сотворил с ним милость. Ибо непрестанно молящийся Богу, если и сподобится совершить что-либо, знает, почему он совершил сие и не может возгордиться, и не приписывает это своей силе, но все свои успехи относит к Богу, всегда благодарит Его и всегда призывает Его, трепеща, как бы ему не лишиться такой помощи, и не обнаружилась его немощь и бессилие. Итак, он со смирением молится и молитвою смиряется; и чем более преуспевает всегда в добродетели, тем более всегда смиряется; а по мере того, как смиряется, получает помощь и преуспевает чрез смиренномудрие. Но почему старец говорит, что телесные труды приводят к смирению? Какое отношение имеют телесные труды к расположению души? Я объясню вам это. Так как душа, по преступлении заповеди, предалась, как говорит святой Григорий, прелести сластолюбия и самозакония и возлюбила телесное, и, некоторым образом, стала как бы нечто единое с телом, и вся сделалась плотью, как сказано: не имать пребывати дух мой в человецех сих, зане суть плоть (Быт. 6), и бедная душа как бы состраждет телу и сочувствует во всем, что делается с телом; посему-то и сказал старец, что и телесный труд приводит душу в смирение. Ибо иное расположение души у человека здорового и иное у больного; иное у алчущего и иное у насытившегося. Также опять иное расположение души у человека, едущего на коне, иное у сидящего на престоле и иное у сидящего на земле, иное у носящего красивую одежду и иное у носящего худую. Итак, труд смиряет тело; а когда тело смиряется, то вместе с ним смиряется и душа. Следовательно, хорошо сказал старец, что телесный труд приводит к смирению. Посему когда Евагрий подвергся брани от хульных помыслов, то он, как муж разумный, зная, что хула происходит от гордости и что когда смиряется тело, то вместе с ним смиряется и душа, провел сорок дней на открытом воздухе, так что тело его, как говорит его жизнеописатель, стало производить червей, подобно тому, как случается у диких животных; и такой труд он подъял не ради хулы, но ради смирения. Итак, хорошо сказал старец, что и телесные труды приводят к смирению. Благий Бог да подаст нам смирение, ибо оно избавляет человека от многих зол и покрывает его от великих искушений. Богу слава и держава вовеки. Аминь.
Поучение третье. О совести
Когда Бог сотворил человека, Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое, — сие называется совестью, а она есть естественный закон. Это те кладези, которые, как толкуют святые отцы, искапывал Исаак, а филистимляне засыпали (Быт. 26). Последуя сему закону, то есть совести, патриархи и все святые, прежде написанного закона, угодили Богу. Но когда люди, через грехопадение, зарыли и попрали ее, тогда сделался нужен закон написанный, стали нужны святые пророки, нужно сделалось самое пришествие Владыки нашего Иисуса Христа, чтобы открыть и воздвигнуть ее (совесть); чтобы засыпанную оную искру снова возжечь хранением святых Его заповедей.
Ныне в нашей власти или опять засыпать ее, или дать ей светиться в нас и просвещать нас, если будем повиноваться ей. Ибо когда совесть наша говорит нам сделать что-либо, а мы пренебрегаем сим, и когда она снова говорит, а мы не делаем, но продолжаем попирать ее, тогда мы засыпаем ее, и она не может уже явственно говорить нам от тяготы, лежащей на ней, но, как светильник, сияющий за завесою, начинает показывать нам вещи темнее. И как в воде, помутившейся от многого ила, никто не может узнать лица своего, так и мы, по преступлении, не разумеем, что говорит нам совесть наша, так что нам кажется, будто ее вовсе нет у нас. Однако нет человека, не имеющего совести: ибо она есть, как мы уже сказали, нечто Божественное и никогда не погибает, но всегда напоминает нам полезное; а мы не ощущаем сего, потому что, как уже сказано, пренебрегаем ею и попираем ее.
Посему-то Пророк оплакивает Ефрема и говорит: Соодоле Ефрем соперника своего, попра суд (Ос. 5, 11). Соперником он называет совесть. Потому и в Евангелии сказано: буди увещаваяся с соперником твоим, дондеже ecu на пути с ним, да не когда тя предаст судии, а судия слугам, и всадят тя в темницу, аминь глаголю тебе, не изыдеши оттуду, дондеже воздаси последний кодрант (Мф. 5, 25, 26). Но почему совесть называется соперником? Соперником называется она потому, что сопротивляется всегда злой нашей воле и напоминает нам, что мы должны делать, но не делаем; и опять, чего не должны делать, и делаем, и за это она осуждает нас. Потому и Господь называет ее соперником и заповедует нам, говоря: буди увещаваяся с соперником твоим, дондеже ecu на пути с ним. Путь, как говорит Василий Великий, есть мир сей.
И так, потщимся, братия, хранить совесть нашу, пока мы находимся в этом мире, не допустим, чтобы она обличала нас в каком-либо деле; не будем попирать ее отнюдь ни в чем, хотя бы то было и самое малое. Знайте, что от (пренебрежения) сего малого и в сущности ничтожного мы переходим и к пренебрежению великого. Ибо если кто начнет говорить: «Что за важность, если я скажу это слово? Что за важность, если я съем эту безделицу? Что за важность, если я посмотрю на ту или на эту вещь?» — от этого: «Что за важность в том, что за важность в другом», впадает он в худой навык и начинает пренебрегать великим и важным и попирать свою совесть; а таким образом закосневая во зле, находится в опасности прийти и в совершенное нечувствие. Поэтому берегитесь, братия, пренебрегать малым, берегитесь презирать его, как малое и ничтожное; оно не малое, ибо через него образуется худой навык. Будем же внимать себе и заботиться о легком, пока оно легко, чтобы оно не стало тяжким; ибо и добродетели и грехи начинаются от малого и приходят к великому добру и злу. Поэтому заповедует нам Господь блюсти свою совесть и как бы особенно увещевает каждого из нас, говоря: «Посмотри, что ты делаешь, несчастный! Опомнись, помирись с соперником твоим, пока ты на пути с ним». Потом указывает бедственные последствия от несоблюдения сей заповеди: да не когда предаст тя судии, а судия слугам, и всадят тя в темницу А затем что? Аминь глаголю тебе: не изыдеши оттуду, дондеже воздаси последний кодрант. Ибо совесть обличает нас, как я уже сказал, и в добре, и в зле, и показывает нам, что делать; и опять она же осудит нас в будущем веке. Поэтому и сказано: да не когда предаст тя судии и прочее. А хранение совести многоразлично: ибо человек должен сохранять ее в отношении к Богу, к ближнему и к вещам. В отношении к Богу хранит совесть тот, кто не пренебрегает Его заповедями и даже в том, чего не видят люди, и чего никто не требует от нас, он хранит совесть свою в отношении к Богу втайне. Например, обленился ли кто в молитве, или страстный помысл вошел в сердце его, а он не воспротивился ему и не восстягнул себя, но принял его; также, если кто, видя ближнего, делающего или говорящего что-либо, и как обыкновенно случается, осудил его; короче сказать, все, что бывает втайне, чего никто не знает, кроме Бога и совести нашей, должны мы хранить; и сие-то есть хранение совести в отношении к Богу.
А хранение совести в отношении к ближнему требует, чтобы не делать отнюдь ничего такого, что, как мы знаем, оскорбляет или соблазняет ближнего делом, или словом, или видом, или взглядом; ибо и видом, как я часто повторяю, даже и взглядом можно оскорбить брата. Короче сказать: человек не должен делать ничего такого, о чем знает, что он делает это с намерением оскорбить ближнего. Сим оскверняется его совесть, сознающая, что это сделано с тем, чтобы повредить брату или опечалить его; и сие-то значит хранить свою совесть в отношении к ближнему. А хранение совести в отношении к вещам состоит в том, чтобы не обращаться небрежно с какою-либо вещью, не допускать ей портиться и не бросать ее как-нибудь; а если увидим что-либо брошенное, то не должно пренебрегать сим, хотя бы оно было и маловажно, но поднять и положить на свое место. Не должно также обходиться нерассмотрительно со своею одеждою, ибо случается, что иной мог бы носить одежду неделю или две, или даже месяц, а он часто моет ее преждевременно и тем портит ее, и вместо того, чтобы носить ее лишних пять месяцев или более, он частым мытьем приводит ее в ветхость и негодность; а это против совести. Также и в отношении постели, часто иной мог бы довольствоваться одной подушкой, а он ищет пышной постели; или имеет власяницу, но хочет переменить ее и приобрести другую, новую или более красивую, по тщеславию или от уныния. Иной опять может обойтись одним покрывалом, а он ищет другого лучшего, иногда даже и спорит, если не получит его. А если он еще станет примечать за братом своим и говорить: «Зачем у него есть, а у меня нет?», то такой далек от преуспеяния. Также если кто-либо развесит свою одежду или покрывало на солнце и поленится вовремя снять их, и допустит им от зноя портиться, то и это против совести. Также и в пище иной может удовлетворить своей потребности малым количеством какой-либо овощи, или чечевицей, или немногими маслинами, а он не хочет этого, но ищет другой пищи, вкуснейшей и лучшей: это все против совести. Отцы же говорят, что монах никогда не должен допускать, чтобы совесть обличала его в какой-либо вещи.
Итак, необходимо нам, братия, внимать себе всегда и охранять себя от всего этого, чтобы не подвергнуться тому бедствию, от которого Сам Господь предостерегает нас, как мы выше сказали. Да подаст нам Бог слышать и исполнять сие, чтобы слова отцов наших не послужили нам на осуждение.
Поучение четвертое. О страхе Божием
Святой Иоанн говорит в Соборных Посланиях своих: совершенна любы вон изгоняет страх (1 Ин. 4, 18). Что хочет сказать нам чрез сие святой апостол? О какой любви говорит он нам и о каком страхе? Ибо пророк Давид говорит в псалме: бойтеся Господа, вси святии Его (Пс. 33, 10), и много других подобных изречений находим мы в Божественных Писаниях. Итак, если и святые, столько любящие Господа, боятся Его, то как же святой Иоанн говорит: совершенна любы вон изгоняет страх! Святой хочет нам показать этим, что есть два страха: один первоначальный, а другой совершенный, и что один свойствен, так сказать, начинающим быть благочестивыми, другой же есть (страх) святых совершенных, достигших в меру совершенной любви. Например: кто исполняет волю Божию по страху мук, тот, как мы сказали, еще новоначальный: ибо он не делает добра для самого добра, но по страху наказания. Другой же исполняет волю Божию из любви к Богу, любя Его, собственно для того, чтобы благоугодить Ему. Сей знает, в чем состоит существенное добро; он познал, что значит: быть с Богом. Сей-то имеет истинную любовь, которую святой называет совершенной. И эта любовь приводит его в совершенный страх, ибо таковой боится Бога и исполняет волю Божию уже не по страху наказания, уже не для того, чтобы избегнуть мучений, но потому что он, как мы сказали, вкусив самой сладости пребывания с Богом, боится отпасть, боится лишиться ее. И сей совершенный страх, рождающийся от этой любви, изгоняет первоначальный страх; посему-то апостол и говорит: совершенна любы вон изгоняет страх. Однако невозможно достигнуть совершенного страха иначе, как только первоначальным страхом. Ибо трояким образом, как говорит Василий Великий, можем мы угодить Богу: или благоугождаем Ему, боясь муки, и тогда находимся в состоянии раба; или ища награды, исполняем повеления Божий ради собственной пользы, и посему уподобляемся наемникам, или делаем добро ради самого добра, и тогда мы находимся в состоянии сына. Ибо сын, когда приходит в совершенный возраст и в разум, исполняет волю отца своего не потому, что боится быть наказанным, и не для того, чтобы получить от него награду, но собственно потому и хранит к нему особенную любовь и подобающее отцу почтение, что любит его и уверен, что все имение отца принадлежит и ему. Таковой сподобляется услышать: уже неси раб, но сын и наследник Божий Иисус Христом (Гал. 4, 7). Таковой уже не боится, как мы сказали,
Бога, конечно, тем первоначальным страхом, но любит Его, как и святой Антоний говорит: я уже не боюсь Бога, но люблю Его. И Господь, сказав Аврааму, когда он привел для жертвоприношения Ему сына своего: ныне познах, яко боишися ты Бога (Быт. 22, 12), сим означил тот совершенный страх, который рождается от любви. Ибо иначе как бы Он сказал: ныне познах, когда Авраам уже сделал столько из послушания Богу, — оставил все свое и переселился в чужую землю к народу, служившему идолам, где не было и следа Богопочитания, и сверх всего этого навел на него Бог такое страшное искушение — жертвоприношение сына, и после сего сказал ему: ныне познах, яко боишися ты Бога. Очевидно, что Он говорил здесь о совершенном страхе, свойственном святым, которые уже не по страху мучения и не для получения награды исполняют волю Божию, но любя Бога, как мы многократно говорили, боятся сделать что-либо против воли Бога, ими любимого. Посему-то и говорит апостол: любы вон изгоняет страх, ибо они уже не по страху действуют, но боятся, потому что любят. В сем состоит совершенный страх. Но невозможно (как мы уже сказали выше) достигнуть совершенного страха, если кто прежде не приобретает первоначального. Ибо сказано: начало премудрости страх Господень (Притч. 1, 7), и еще сказано: страх Божий есть начало и конец (Сир. 1, 15, 18). Началом назван первоначальный страх, за которым следует совершенный страх святых. Первоначальный страх свойствен нашему душевному состоянию. Он охраняет душу от всякого зла, как полировка — медь, ибо сказано: страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15, 27). Итак, если кто уклоняется от зла по страху наказания, как раб, боящийся господина, то он постепенно приходит и к тому, чтобы делать благое добровольно, и мало-помалу начинает, как наемник, надеяться некоторого воздаяния за свое благое делание. А если он постоянно будет избегать зла, как мы сказали, из страха, подобно рабу, и делать благое в надежде награды, подобно наемнику, то, пребывая по благодати Божией во благом и соразмерно сему соединясь с Богом, он получает вкус благого и начинает понимать, в чем истинное добро, и уже не хочет разлучаться с ним. Ибо кто может разлучить такового от любви Христовой? — как сказал апостол (Рим. 8, 35). Тогда достигает он в достоинство сына и любит добро ради самого добра, и боится, потому что любит. Сей-то есть великий и совершенный страх. Поэтому и Пророк, уча нас отличать один страх от другого, сказал: приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи?( Пс. 33, 12, 13). Обратите внимание ваше на каждое слово Пророка, как каждое речение его имеет свою силу. Сперва говорит он: приидите ко мне, призывая нас к добродетели, потом прилагает и: чада. Чадами называют святые тех, которые их словами обращаются от греха к добродетели, как и апостол говорит: чадца, имиже паки болезную, дондеже вообразится Христос в вас (Гал. 4, 19). Потом, призвав нас и приготовив к тому обращению, Пророк говорит: страху Господню научу вас.
Видите ли дерзновение святого? Мы, когда хотим сказать что-либо доброе, всегда говорим: «Хотите ли, мы побеседуем с вами несколько о страхе Божием, или о другой какой-либо добродетели?» Святой же Пророк не так, но с дерзновением говорит: приидите, чада, послушайте мене, страху Господню научу вас. Кто есть человек хотяй живот, любяй дни видети благи? Потом, как бы услышав от кого-либо в ответ: я желаю, научи меня, как жить и видеть дни благие, он научает, говоря: удержи язык твой от зла, и устне твои, еже не глаголати льсти. Итак, он прежде всего отсекает действие зла страхом Божиим.
Удерживать язык свой от зла значит: не уязвлять чем-либо совести ближнего, не злословить, не раздражать. А устнами своими не глаголати льсти — значит не обольщать ближнего. Потом Пророк прибавляет: уклоним от зла. Сперва сказал он о некоторых частных грехах: о злословии, обмане, а потом говорит вообще о всяком зле. Уклонися от зла, то есть избегай вообще всякого зла, уклоняйся от всякого дела, ведущего ко греху. Опять, сказав это, он не остановился на сем, но прибавил: и сотвори благо. Ибо случается, что иной не делает зла, но и добра не делает; иной также не обижает, но не оказывает и милосердия; иной не ненавидит, но и не любит. Итак, хорошо сказал Пророк: уклонися от зла, и сотвори благо. Вот он показывает нам ту постепенность трех устроений душевных, о которой мы упоминали выше. Страхом Божиим он научил уклоняться от зла, и тогда уже повелевает начать благое. Ибо когда кто сподобится освободиться от зла и удалиться от него, тогда он естественно совершает доброе, наставляемый святыми. Сказав о сем столь хорошо и последовательно, он продолжает: взыщи мира и пожени и. Не сказал только «взыщи», но усильно стремись за ним, чтобы достигнуть его. Следите внимательно умом вашим за сею речью и примечайте точность, наблюдаемую святым. Когда кто сподобится уклониться от зла и (потом) будет стараться, с помощью Божиею, делать благое, тотчас восстают на него брани вражеские, и он подвизается, трудится, сокрушается, не только боясь возвратиться опять на злое, как мы сказали о рабе, но надеясь, как было упомянуто, награды за благое, подобно наемнику. И таким образом, терпя нападения от врага, борясь с ним и сопротивляясь ему, он делает благое, но с большой скорбью, с великим трудом. Когда же он получит помощь от Бога и приобретает некоторый навык в добре, тогда видит он покой, тогда вкушает мир, тогда ощущает, что значит печаль брани и что — радость и веселье мира. И потом уже ищет мира, усильно стремится к нему, чтобы достигнуть его, приобрести совершенно и водворить его в себе.
Что может быть блаженнее души, сподобившейся прийти в сию меру духовного возраста? Таковой, как мы неоднократно говорили, находится в достоинстве сына; ибо поистине блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся (Мф. 5, 9). Кто может отселе побудить душу сию делать добро ради чего-либо иного, кроме наслаждения тем самым добром? Кто может знать радость сию, кроме того, кто испытал ее? Тогда-то таковой, как мы уже несколько раз говорили, познает и совершенный страх. Вот мы слышали теперь, в чем состоит совершенный страх святых и в чем состоит первоначальный страх, свойственный нашему душевному устроению, и с чего человек начинает и чего достигает через страх Божий. Теперь мы желаем узнать и то, как вселяется в нас страх Божий, и хотим сказать, что нас отлучает от страха Божия.
Отцы сказали, что человек приобретает страх Божий, если имеет память смерти и память мучений, если каждый вечер испытывает себя, как он провел день, и каждое утро — как прошла ночь, если не будет дерзновенен в обращении и, наконец, если будет находиться в близком общении с человеком, боящимся Бога. Ибо говорят, что один брат спросил некоторого старца: «Что мне делать, отче, для того, чтобы бояться Бога?» Старец отвечал ему: «Иди, живи с человеком, боящимся Бога, и тем самым, что он боится Бога, научит он и тебя бояться Бога». Отгоняем же страх Божий от себя тем, что делаем противное сему: не имеем ни памяти смертной, ни памяти мучений; тем, что не внимаем самим себе и не испытываем себя, как проводим время, но живем нерадиво и обращаемся с людьми, не имеющими страха Божия, и тем, что не охраняемся от дерзновения; сие последнее хуже всего: это совершенная погибель. Ибо ничто так не отгоняет от души страх Божий, как дерзость. Посему, когда спросили авву Агафона о дерзости, он сказал: «Она подобна сильному жгучему ветру, от которого, когда он подует, все бегут, и который портит всякий плод на деревьях». Видишь ли, брат, силу сей страсти? Видишь ли лютость ее? И когда его опять спросили: ужели так вредна дерзость? Он отвечал: «Нет страсти вреднее дерзости, ибо она есть мать всех страстей».
Весьма хорошо и разумно сказал он, что она есть мать всех страстей, потому что она отгоняет страх Божий от души. Ибо если страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15, 27), то, конечно, где нет страха Божия, там всякая страсть. Бог да избавит души наши от всегубительной страсти дерзости.
Дерзость бывает многообразна: можно быть дерзким и словом, и осязанием, и взором. От дерзости иной впадает в празднословие, говорит мирское, делает смешное и побуждает других к непристойному смеху. Дерзость и то, когда кто прикоснется другого без нужды, когда поднимет руку на кого-либо смеющегося, толкает кого-нибудь, вырвет у него что-нибудь из рук, бесстыдно смотрит на кого-нибудь: все это делает дерзость, все это происходит оттого, что в душе нет страха Божия, и от сего человек мало-помалу приходит и в совершенное нерадение. Посему-то, когда Бог давал заповеди закона, Он сказал: благоговейны сотворите сыны Израилевы (Лев. 15, 31); ибо без благоговения и стыда человек не чтит и Самого Бога и не хранит ни одной заповеди. Посему-то нет ничего вреднее дерзости; посему-то она и есть мать всех страстей, что она изгоняет благоговение, отгоняет страх Божий и рождает пренебрежение; а оттого, что мы дерзки друг с другом и не стыдимся один другого, случается, что мы и злословим, и оскорбляем друг друга. Бывает, что кто-нибудь из вас увидит что неполезное, он отходит и осуждает это и влагает то в сердце другому брату своему, и не только сам повреждается, но вредит и брату своему, вливая в сердце его злой яд; и часто случается, что ум того брата был занят молитвой или иным добрым делом, а этот приходит и увлекает его в пустословие, и не только лишает его пользы, но и вводит в искушение; а нет ничего тяжелее, ничего пагубнее, как вредить не только себе, но и ближнему.
Потому хорошо нам, братия, иметь благоговение, бояться вредить себе и другим, почитать друг друга и остерегаться даже смотреть друг другу в лицо; ибо и это, как сказал некто из старцев, есть вид дерзости. И если случится кому видеть, что брат его согрешает, не должно презреть его и умолчать о сем, попуская ему погибнуть, не должно также ни укорять, ни злословить его, но с чувством сострадания и страхом Божиим должно сказать тому, кто может исправить его, или сам видевший пусть скажет ему с любовью и смирением, говоря так: «Прости, брат мой, если не ошибаюсь, мы нехорошо это делаем». И если он не послушает, скажи другому, о котором знаешь, что он имеет к нему доверие, или скажи старцу его или авве, смотря по важности согрешения, чтобы они его исправили, и потом будь спокоен. Но говори, как мы сказали, с целью исправить брата своего, а не ради празднословия или злословия, и не для укорения его, не из желания обличить его, не для осуждения, и не притворяясь, что исправляешь его, а внутри имея что-либо из упомянутого. Ибо, поистине, если кто скажет и самому авве его, но говорит не для исправления ближнего, или не для избежания собственного вреда, то это грех, ибо это злословие; но пусть он испытает сердце свое, не имеет ли оно какого-либо пристрастного движения, и если так, то пусть не говорит. Если же он, рассмотрев себя внимательно, увидит, что хочет сказать из сострадания и для пользы, а внутренне смущается некоторым страстным помыслом, то пусть он скажет авве со смирением и о себе, и о ближнем, говоря так: совесть моя свидетельствует мне, что я хочу сказать для исправления брата, но чувствую, что имею внутри какой-то смешанный помысл, не знаю, оттого ли, что имел некогда неприятность с этим братом, или это искушение, препятствующее мне сказать о брате для того, чтобы не последовало его исправления; и тогда авва скажет ему, должен ли он сказать, или нет. Бывает же, что иной говорит не для пользы брата своего, не по опасению собственного вреда и не потому, что помнит какое-либо зло, но рассказывая, просто так, из празднословия. Но к чему такое злословие? Часто и брат узнает, что о нем говорили, смущается, от чего приходит скорбь и еще больший вред. А когда кто говорит, как мы сказали, единственно ради пользы брата, то Бог не попустит, чтобы произошло смущение, чтобы не последовала скорбь или вред.
И так постарайтесь, как мы сказали, удерживать язык свой, чтобы не сказать чего-либо худого ближнему, и никого не соблазнять ни словом, ни делом, ни взглядом, ни другим каким-либо образом; и не будьте удобораздражительны, чтобы, когда кто-нибудь из вас услышит от брата своего неприятное слово, не возмущаться тотчас гневом, не отвечать ему дерзко и не оставаться в оскорблении на него; это неприлично хотящим спастись, неприлично подвизающимся. Приобретите страх Божий и с благоговением встречайте друг друга, каждый преклоняя главу свою пред братом своим, как мы сказали. Каждый смиряйся пред Богом и перед братом своим и отсекай свою волю. Поистине хорошо, если кто, делая какое-либо и доброе дело, предпочтет в нем брата своего и уступит ему; таковой получит большую пользу пред тем, кому он уступит. Не знаю, сделал ли я когда что-либо доброе; но если Бог покрывал меня, то знаю, что покрывал потому, что я никогда не считал себя лучшим брата своего, но всегда ставил брата своего выше себя.
Когда я еще был в монастыре аввы Серида, случилось, что служитель старца аввы Иоанна, ученика аввы Варсонофия, впал в болезнь, и авва повелел мне служить старцу. А я и двери келии его лобызал извне с таким же чувством, с каким иной поклоняется честному кресту; тем более был я рад служить ему. Да и кто не пожелал бы сподобиться послужить такому святому? Самое слово его было достойно удивления. Каждый день, когда я, окончив мое служение, делал перед ним поклон, чтобы получить от него прощение и уйти, он всегда говорил мне что-нибудь; старец имел обыкновение повторять четыре изречения, и, как я сказал, всякий вечер, когда мне надлежало уходить, он всегда говорил мне, сверх всего иного, одно из сих четырех изречений, и начинал так: «Сказал я однажды, — ибо у старца было обыкновение ко всякой речи прибавлять: сказал я однажды, брат, — Бог да сохранит любовь, — отцы сказали: чрез сохранение совести в отношении к ближнему рождается смиренномудрие». Опять в другой вечер он говорил мне: «Сказал я однажды, брат, — Бог да сохранит любовь, — отцы сказали: никогда не должно предпочитать свою волю воле брата своего». Иной раз он опять говорил: «Сказал я однажды, брат, — Бог да сохранит любовь, — отцы сказали: бегай от всего человеческого, и спасешься». — И опять говорил он: «Сказал я однажды, брат, — Бог да сохранит любовь, — отцы сказали: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2)». Каждый вечер, когда я уходил, старец всегда давал мне одно из этих четырех наставлений, подобно тому, как кто-либо дает наставление отправляющемуся в путь; и так они служили охранением всей моей жизни. Однако, несмотря на то, что я имел такую любовь к святому и столько заботился о служении ему, лишь только я узнал, что один из братии скорбит, желая служить ему, пошел я к авве и просил его, говоря: «Этому брату приличнее меня послужить святому, если сие угодно тебе, господине (авва)». Но ни авва, ни сам старец, не дозволили мне сего, однако я сделал прежде по силе своей все, что мог, дабы предпочесть брата. И проведя там девять лет, не знаю, сказал ли я кому-нибудь худое слово, хотя я имел послушание, — чтобы не сказал кто-нибудь, что я не имел его. И поверьте, я очень хорошо помню, как один брат, идя вслед за мной от больницы до самой церкви, поносил меня; а я шел впереди него, не говоря ни слова. Когда же авва узнал это, — не знаю, кто сказал ему о сем, — и хотел наказать брата, я пошел и пал ему в ноги, говоря: «Ради Господа, не наказывай его; я согрешил, брат нисколько не виноват». И другой также, по искушению ли, или от простоты, Бог знает по чему, не малое время каждую ночь пускал свою воду над моей головой, так что и самая постель моя бывала омочена ей. Также и некоторые другие из братии приходили ежедневно и вытрясали свои постилки перед моей келией, и я видел, что множество клопов набиралось в моей келии, так что я не в силах был убивать их, ибо они были бесчисленны от жара. Потом же, когда я ложился спать, все они собирались на меня, и я засыпал только от сильного утомления; когда же вставал от сна, находил, что все тело мое было изъедено, однако же я никогда не сказал кому-нибудь из них: не делай этого, или зачем ты это делаешь? И я не помню, чтобы я, когда-либо произнес слово, могущее смутить или оскорбить брата. Научитесь и вы друг друга тяготы носити, научитесь благоговеть друг перед другом; и если кто из вас услышит от кого-нибудь неприятное слово, или если потерпит что сверх ожидания, то он не должен тотчас малодушествовать или тотчас возмущаться гневом, чтобы во время подвига и пользы не оказался он имеющим сердце расслабленное, беззаботное, нетвердое, не могущее выдержать никакого приражения, как бывает с дыней: если хотя малый сучок коснется ее, тотчас делает в ней повреждение, и она гниет. Напротив, имейте сердце твердое, имейте великодушие: пусть ваша любовь друг к другу побеждает все случающееся. И если кто-нибудь из вас имеет послушание, или какое-либо дело у садовника, или келаря, или повара, или вообще у кого-нибудь из служащих с вами, то да постараются и тот, кто поручает дело, и тот, кто исполняет его, прежде всего сохранять свое собственное устроение; и пусть они никогда не позволяют себе уклониться от заповеди Божией или в смущение, или в упорство, или в пристрастие, или в какое-либо своеволие и самооправдание; но каково бы то ни было дело, малое или великое, не должно пренебрегать им и нерадеть о нем, ибо пренебрежение вредно; но не должно также и предпочитать исполнение дела своему устроению, чтобы усилиться исполнить дело, хотя бы то было и со вредом душе. При всяком встречающемся деле, хотя бы оно было крайне нужно и требовало тщания, не хочу, чтобы вы делали что-либо со спорами или со смущением, но будьте уверены, что всякое дело, которое вы делаете, велико ли оно, как мы сказали, или мало, есть восьмая часть искомого; а сохранить свое устроение, если и случится от этого не исполнить дела, есть семь восьмых.
Видите ли какое различие? Итак, если вы делаете какое-либо дело и хотите совершенно и всецело исполнить его, то постарайтесь исполнить самое дело, что, как я сказал, есть восьмая часть искомого, и вместе сохранить свое устроение неповрежденным, что составляет семь восьмых. Если же для того, чтобы исполнить дело вашего служения, появится настойчивая надобность увлечься, отступить от заповеди и повредить себе или другому, споря с ним, то не надобно терять семь восьмых для того, чтобы сохранить одну восьмую. Посему, если вы узнаете, что кто-нибудь так поступает, то знайте, что такой неразумно исполняет свое служение, но или из тщеславия, или из человекоугодия, спорит и томит и себя и ближнего, чтобы после услышать, что никто не мог его победить.
О! Удивительно какое великое мужество! Это не победа, братия, это потеря, это погибель, если кто спорит и соблазняет брата своего для того, чтобы исполнить дело своего служения. Это значит из-за восьмой части потерять семь восьмых. Если останется (неисполненным) дело служения, — потеря не велика; спорить же и соблазнять брата, не давая ему нужного, или предпочесть дело служения и отступить от заповеди Божией, — это великий вред: вот что значит восьмая часть и семь восьмых. Поэтому говорю вам, если и я пошлю кого-нибудь из вас по какой-либо надобности, и он увидит, что возникает смущение или другой какой вред, оставьте дело, и никогда не вредите себе самим или друг другу; но пусть дело это останется и не будет исполнено, только не смущайте друг друга, ибо теряете вы семь восьмых и терпите большой вред, а это явное неразумие. Говорю же я вам это не для того, чтобы вы тотчас предавались малодушию и оставляли дело, или пренебрегали им и легко бросали его и попирали совесть свою, желая избежать скорби, и опять не для того, чтобы ослушивались и чтобы каждый из вас говорил: я не могу этого сделать, мне это вредит, это меня расстраивает. Ибо таким образом вы никогда не исполните никакого служения и не возможете сохранить заповеди Божией. Но старайтесь всеми силами вашими с любовью исполнять всякое служение ваше, со смиренномудрием, преклоняясь друг перед другом, почитая и прося друг друга, ибо нет ничего сильнее смиренномудрия. Однако, если когда кто увидит, что сам он или ближний его скорбит, то оставьте дело, которое производит соблазн, уступайте друг другу, не настаивайте на своем до того, чтобы последовал вред: ибо лучше, как я тысячекратно говорил вам, пусть дело не исполнится так, как вы хотите, но будет так, как случится и как требует того нужда, нежели, чтобы от усилия вашего или самооправдания, хотя бы они и были благовидны, вы смущали или оскорбляли друг друга и через то теряли многое ради малого. Случается же часто, что иной теряет и то и другое и совершенно ничего не исполнит; ибо таково свойство любящих спорить. С самого начала все дела, которые мы делаем, делаем для того, чтобы получить от них пользу. Какая же польза, если мы не смиряемся друг перед другом, но напротив смущаем и оскорбляем друг друга? Разве вы не знаете, что сказано в Отечнике: «От ближнего — жизнь и смерть?» Поучайтесь всегда в этом, братия, следуйте словам святых старцев, старайтесь с любовью и страхом Божиим искать пользы своей и братии ваших: таким образом можете от всего, случающегося с вами, получать пользу и преуспевать с помощью Божией. Сам Бог наш, как человеколюбец, да дарует нам страх Свой; ибо сказано: Бога бойся, и заповеди Его храни (Еккл. 12, 13), потому что это требуется от всякого человека. Самому же Богу нашему да будет слава и держава вовеки. Аминь.
Поучение пятое. О том, что не должно полагаться на свой разум
Премудрый Соломон говорит в Притчах: имже несть управления, падают, аки листвие; спасение же есть во мнозе совете (Притч. 11, 14). Видите ли, братия, силу сего изречения? Видите ли, чему учит нас Святое Писание? Оно увещевает нас не полагаться на самих себя, не считать себя разумными, не верить тому, что можем сами управлять собою, ибо мы имеем нужду в помощи, нуждаемся в наставляющих нас по Боге. Нет несчастнее и ближе к погибели людей, не имеющих наставника в пути Божием. Ибо что значит сказанное: имже несть управления, падают, аки листвие? Лист сначала всегда бывает зелен, цветущ и красив, потом постепенно засыхает, падает и наконец им пренебрегают и попирают его. Так и человек, никем не управляемый, сначала всегда имеет усердие к посту, к бдению, безмолвию, послушанию и к другим добрым (делам); потом усердие это мало-помалу охладевает, и он, не имея никого, кто бы наставлял его, поддерживал и воспламенял в нем это усердие, (подобно листу) нечувствительно иссыхает, падает и становится, наконец, подвластным и рабом врагов, и они делают с ним, что хотят.
О тех же, которые открывают свои помышления и поступки и делают все с советом, Писание говорит: спасение есть во мнозе совете. Не говорит: «в совете многих», то есть, чтобы с каждым советоваться, но что должно советоваться обо всем, конечно, с тем, к кому имеем доверие, и не так, чтобы одно говорить, а другое умалчивать, но все открывать и обо всем советоваться; такому и есть верное спасение во мнозе совете. Ибо если человек открывал не все, что до него касается, и особенно если он был обладаем худым навыком, или был в худом сообществе, то диавол находит в нем одно какое-либо пожелание, или одно самооправдание, и сим низлагает его.
Когда диавол видит, что кто-нибудь не хочет согрешить, то он не столько неискусен в делании зла, чтобы стал внушать ему какие-либо явные грехи, и не говорит ему: иди, сотвори блуд, или пойди укради; ибо он знает, что мы этого не хотим, а он не считает нужным внушать нам то, чего мы не хотим, но находит в нас, как я сказал, одно пожелание, или одно самооправдание, и тем под видом доброго вредит нам. Поэтому опять сказано: лукавый злодействует, егда сочетавается с праведным (Притч. 11, 15). Лукавый есть диавол, и тогда он злодействует, егда сочетавается с праведным, то есть когда сочетается с самооправданием нашим; тогда он становится более крепким, тогда более вредит, тогда более действует. Ибо, когда мы держимся своей воли и следуем оправданиям нашим, тогда, делая, по-видимому, доброе дело, мы сами себе расставляем сети и даже не знаем, как погибаем. Ибо как можем мы уразуметь волю Божию или взыскать ее, если верим самим себе и держимся своей воли? Посему-то авва Пимен и говорил, что воля наша есть медная стена между человеком и Богом. Видите ли силу сего изречения? И еще присовокупил он: она есть как бы камень, противостоящий, противодействующий воле Божией. Итак, если человек оставит свою волю, тогда может и он сказать: о Бозе моем прейду стену; Бог мой, непорочен путь Его (Пс. 17, 30, 31). Весьма досточудно сказано! Ибо тогда только человек видит непорочный путь Божий, когда оставит свою волю. Когда же повинуется своей воле, то не видит, что непорочны пути Божии; но если услышит что-либо, относящееся к наставлению, он тотчас порицает это, уничижает, отвращается от сего и действует напротив; ибо как ему перенести что-либо или послушаться чьего-либо совета, если он держится своей воли! Далее говорит старец о самооправдании: «Если же и самооправдание поможет воле, то человек совершенно развращается». Удивительно, какая последовательность в словах святых отцов! (Подлинно) когда оправдание соединится с волей, то это есть совершенная смерть, великая опасность, великий страх; тогда окончательно падает несчастный. Ибо кто заставит такового верить, что другой человек более его знает, что ему полезно? Тогда он совершенно предается своей воле, своему помыслу, и наконец, враг, как хочет, устраивает его падение. Поэтому сказано: лукавый злодействует, егда сочетавается с праведным, ненавидит же гласа утверждения. Ибо не только самое наставление ненавидит лукавый, но даже и самого голоса, произносящего оное, не может слышать, даже ненавидит и самый голос наставления, то есть то самое, когда говорят что-либо, служащее к наставлению. Прежде чем вопрошающий о полезном начнет действовать (по данному совету), прежде нежели враг уразумеет, исполнит ли он, или не исполнит слышанное, враг ненавидит уже то самое, чтобы спрашивать кого-нибудь или слышать что-либо полезное; самый голос, самый звук таковых слов он ненавидит и отвращается от них. И сказать ли почему? Он знает, что злодейство его обнаружится тотчас, как только станут спрашивать и говорить о полезном. И ничего он так не ненавидит и не боится, как быть узнанным, потому что тогда он уже не может коварствовать, как хочет. Ибо если душа утверждается тем, что человек спрашивает и открывает все о себе и слышит от кого-либо опытного: «Это делай, а сего не делай; это хорошо, а это не хорошо; это самооправдание, это своеволие», и слышит также: «Теперь не время сему делу», а иной раз слышит: «Теперь время»; тогда диавол не находит, каким образом вредить человеку, или как низложить его, потому что он всегда, как я уже сказал, советуется и со всех сторон ограждает себя, и таким образом исполняется на нем слово: спасение есть во мнозе совете.
Лукавый же не хочет сего, но ненавидит; ибо он хочет делать зло и больше о тех радуется, имже несть управления. Почему? — Потому что они падают, акилиствие. Вспомни того брата, которого любил лукавый, и о котором говорил он авве Макарию: «Имею одного брата, который, когда видит меня, вертится как мотовило». Таких он любит, о таких всегда радуется, которые живут без наставления и не поручают себя человеку, могущему помогать им и руководить их о Боге. Разве не ко всем братиям приходил тогда демон, которого видел святой носящим различные снеди в тыквах? Разве не всех он посещал? Но каждый из них, понимая его козни, шел к своему духовному отцу и открывал ему свои помышления и находил помощь во время искушения; а потому лукавый и не мог одолеть их. Только одного несчастного нашел он, который следовал самому себе и ни от кого не имел помощи, и потому лукавый поступал с ним, как с игралищем, и уходя, благодарил его и проклинал других. Когда же враг сказал авве Макарию это дело и имя брата, святой пошел к нему и нашел, что причиной его погибели было то, что он не хотел исповедовать свои помышления; нашел, что он не имел обыкновения открывать их кому-либо. Посему-то враг и вертел им, как хотел. И брат, вопрошаемый святым старцем: «Как ты пребываешь, брат?» — отвечал: «Молитвами твоими, хорошо». И когда святой опять спросил: «Не борют ли тебя помыслы?» — он отвечал: «Пока мне хорошо». И не хотел ничего исповедать, пока святой искусно не заставил его открыть свои помыслы и, сказав ему слово Божие, утвердил его и возвратился. По обыкновению своему враг пришел опять, желая низвергнуть сего брата, но посрамился, ибо нашел его утвержденным, нашел его исправленным и не мог уже более над ним издеваться и потому удалился, не успев ничего сделать; удалился посрамленный и этим братом. Посему, когда святой опять спросил, демона: «Как пребывает тот брат, твой друг?», он уже не назвал его другом, но врагом и проклинал его, говоря: «И тот развратился, и тот не повинуется мне, но даже стал всех свирепее». Видишь ли, почему ненавидит враг гласа утверждения? Потому что всегда желает нашей погибели. Видишь ли, почему он любит полагающихся на себя? — Потому что они помогают диаволу, и сами себе строят козни. Я не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу. Некоторые говорят: от того падает человек, или от того; а я, как уже сказал, не знаю другого падения, кроме сего, когда человек следует самому себе. Видел ли ты падшего, — знай, что он последовал самому себе. Нет ничего опаснее, нет ничего губительнее сего. Бог сохранил меня, и я всегда боялся сего бедствия. Когда я был в общежитии, я открывал все свои помыслы старцу авве Иоанну и никогда, как сказал, не решался сделать что-либо без его совета. И иногда говорил мне помысл: «Не то же ли (самое) скажет тебе старец? Зачем ты хочешь беспокоить его?» А я отвечал помыслу: анафема тебе и рассуждению твоему, и разуму твоему, и мудрованию твоему, и ведению твоему; ибо что ты знаешь, то знаешь от демонов. Итак, я шел и вопрошал старца. И случалось иногда, что он отвечал мне то самое, что у меня было на уме. Тогда помысл говорил мне: «Ну что же? (видишь) это то самое, что я говорил тебе: не напрасно ли беспокоил ты старца?» И я отвечал помыслу: «Теперь оно хорошо, теперь оно от Духа Святого; твое же внушение лукаво, от демонов, и было делом страстного устроения (души)». Итак, никогда не попускал я себе повиноваться своему помыслу, не вопросив старца. И поверьте мне, братия, что я был в великом покое, в полном беспечалии, так что я даже и скорбел об этом, как я уже говорил вам о сем: ибо слышал, что многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие (Деян. 14, 22), и видя, что у меня нет никакой скорби, я боялся и был в великом недоумении, не зная причины такового спокойствия, пока старец не объяснил мне этого, сказав: не скорби, ибо каждый предающий себя в послушание отцам, имеет сей покой и беспечалие.
Постарайтесь же и вы, братия, вопрошать и не надеяться на себя. Познайте, какое в сем деле беспечалие, какая радость, какое спокойствие. Но поелику я сказал, что я никогда не скорбел, то послушайте и о том, что со мной случилось тогда.
Когда я еще был там в общежитии, нашла на меня однажды великая и нестерпимая скорбь, и я был в таком страдании и стеснении, что готов был даже предать и самую душу мою; скорбь же сия происходила от коварства демонского. И такое искушение, наносимое демонами от зависти, бывает тяжко для человека, но маловременно: оно мрачно, тяжко, безутешно; ниоткуда не представляется успокоения, но отовсюду стеснение, отовсюду угнетение. Однако скоро посещает душу благодать Божия; ибо если бы не посетила благодать Божия, то никто не мог бы перенести сего. И я был, как сказал, в таком искушении, в такой тесноте. В один день, когда я стоял на дворе монастырском, изнемогая и моля о сем Бога, внезапно взглянул я внутрь церкви и увидел некоего мужа, по виду — епископа, который как бы нес Св. Дары и входил в святой алтарь. Я никогда не приближался к страннику, или приходящему, без нужды или повеления, но тогда меня как бы влекло что-то, и я пошел за ним. Вошедши, он долго стоял с воздетыми к небу руками, и я стоял сзади него, молясь в страхе, ибо от видения его напал на меня страх и ужас. По окончании молитвы он обратился и пошел ко мне, и по мере того, как он приближался ко мне, я ощущал, что скорбь и ужас удалялись от меня. Потом, став предо мною, он простер руку свою, прикоснулся к моей груди и, ударяя в нее перстами своими, сказал: терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою: и возведе мя отрова страстей и от брения тины: и постави на камени нозе мои, и исправи стопы моя, и вложи во уста моя песнь нову, пение Богу нашему (Пс. 39, 2, 3, 4). Все эти стихи произнес он по-трижды, ударяя, как я сказал, в грудь мою, и так вышел. Тотчас после сего водворились в сердце моем сладчайший свет, радость, утешение и великое веселие, и я стал уже не тем, чем был прежде. Когда он вышел, я поспешил вслед за ним, желая найти его, но не нашел, ибо он сделался невидим. С того времени, по милости Божией, я не ощущал уже, чтобы беспокоили меня скорбь или страх; но Господь покрыл меня доныне ради молитв оных святых старцев. Сие сказал я вам, братия, для того, чтобы вы знали, какое спокойствие и беспечалие имеет тот, кто не следует самому себе, и с какой безопасностью, с какой твердостью живет, кто не полагается на себя и не верит своему помыслу, но во всем, что до него касается, возлагает упование на Бога и на тех, которые могут наставлять его по Боге. И так научитесь и вы, братия, вопрошать, научитесь не полагаться на самих себя, не верить тому, что вам говорит помысл ваш. Хорошо смирение, в нем — покой и радость. К чему напрасно сокрушать себя? Нельзя спастись иначе, как сим образом.
Однако иной может подумать: если кто не имеет человека, которого он мог бы вопрошать, то что в таком случае должно ему делать? Правда, если кто хочет истинно, всем сердцем, исполнять волю Божию, то Бог никогда его не оставит, но всячески наставит по воле Своей. Поистине, если кто направит сердце свое по воле Божией, то
Бог просветит и малое дитя сказать ему волю Свою. Если же кто не хочет искренно творить волю Божию, то хотя он и к пророку пойдет, и пророку положит Бог на сердце отвечать ему, сообразно с его развращенным сердцем, как говорит Писание: и пророк аще прельстится, и речет слово, Аз Господь прельстих пророка того (Иез. 14, 9). Посему мы должны всей силой направлять себя к воле Божией и не верить своему сердцу. Но если будет и доброе дело, и мы услышим от какого-либо святого мужа, что оно точно доброе, то мы и должны почитать его добрым, однако не верить самим себе, что хорошо исполняем его, и что оно должно (непременно) хорошо совершиться. Но мы должны исполнять его по силе своей и опять сказывать и то, как мы его исполняем, и узнавать, хорошо ли мы его исполнили; и после того не должны оставаться беззаботными, но ожидать и Божия Суда, как сказал святой авва Агафон, когда его спросили: «Ужели и ты, отче, боишься?» — он отвечал: «Я исполнял волю Божию по силе своей, но не знаю, угодно ли дело мое Богу; ибо иной Суд Божий и иной человеческий». Господь Бог да покроет нас от бедствия, постигающего тех, которые уповают на самих себя, и да сподобит нас держаться пути отцов наших, благоугодивших имени Его. Ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.
Поучение шестое. О том, чтобы не судить ближнего
Если бы мы помнили, братия, слова святых старцев, если бы мы всегда поучались в них, то мы не предавались бы так легко беспечности о себе: ибо если бы мы, как они сказали, не нерадели о малом и о том, что нам кажется ничтожным, то не впадали бы в великое и тяжкое. Я всегда говорю вам, что от сих незначительных грехов, от того, что говорим: «Какая важность в том, или в другом», образуется в душе злой навык, и человек начинает нерадеть о великом. Знаете ли, какой тяжкий грех осуждать ближнего? Ибо что тяжелее сего? Что столько ненавидит Бог? От чего столько отвращается? Как и отцы сказали, что нет ничего хуже осуждения. Однако и в такое великое зло человек приходит от сего же нерадения о ничтожном по-видимому. Ибо от того, что (человек) дозволит себе малое зазрение ближнего, от того, что говорит: «Что за важность, если послушаю, что говорит сей брат? Что за важность, если и я скажу одно вот такое-то слово? Что за важность, если я посмотрю, что будет делать сей брат, или тот странник?» От сего самого ум начинает оставлять свои грехи без внимания и замечать грехи ближнего. И от сего потом происходит, что мы осуждаем, злословим, уничижаем ближних, а наконец впадаем и в то самое, что осуждаем. Ибо от того, что человек не заботится о своих грехах и «не оплакивает, как сказали отцы, своего мертвеца», не может он преуспеть ни в чем добром, но всегда обращает внимание на дела ближнего. А ничто столько не прогневляет Бога, ничто так не обнажает человека и не приводит в оставление от Бога, как злословие, или осуждение, или уничижение ближнего.
Иное же дело злословить или порицать, иное осуждать и иное уничижать. Порицать — значит сказать о ком-нибудь: такой-то солгал или разгневался или впал в блуд, или сделал что-либо подобное. Вот такой злословил брата, то есть сказал пристрастно о его согрешении. А осуждать — значит сказать: такой-то лгун, гневлив, блудник. Вот сей осудил самое расположение души его, произнес приговор о всей его жизни, говоря, что он таков-то, и осудил его, как такого; а это тяжкий грех. Ибо иное сказать: «он разгневался», и иное сказать: «он гневлив», и как я сказал, произнести таким образом приговор о всей его жизни. А грех осуждения столько тяжелее всякого другого греха, что Сам Христос сказал: лицемере, изми первее бревно из очесе твоего, и тогда прозриши изъяти сучец из очесе брата твоего (Лк. 6, 42), и грех ближнего уподобил сучку, а осуждение — бревну. Так-то тяжело осуждение, превосходящее всякий грех.
И фарисей оный, молясь и благодаря Бога за свои добродетели, не солгал, но говорил истину, и не за то был осужден; ибо мы должны благодарить Бога, когда сподобились сделать что-либо доброе, потому что Он помог и содействовал нам в этом. За сие фарисей не был осужден, как я сказал, что он благодарил Бога, исчисляя свои добродетели, и не за то он был осужден, что сказал: несмь, якоже прочии человецы; но когда он обратился к мытарю и сказал: или якоже сей мытарь; тогда он подвергся осуждению, ибо он осудил самое лицо, самое расположение души его и, кратко сказать, всю жизнь его. Посему мытарь и вышел оправдан паче онаго (Лк. 18, 11–14).
Нет ничего тяжелее, как я много раз говорил, нет ничего хуже осуждения, презрения или уничижения ближнего. Почему мы не осуждаем лучше самих себя и наши грехи, которые мы достоверно знаем и за которые должны будем дать ответ пред Богом? Зачем восхищаем себе Суд Божий? Чего хотим от Его создания? Не должны ли мы трепетать, слыша, что случилось с великим оным старцем, который, узнав о некоем брате, что он впал в блуд, сказал: «О, худо он сделал!» Или вы не знаете, какое ужасное событие повествуется о нем в Отечнике? Святой Ангел принес к нему душу согрешившего и сказал ему: «Посмотри, тот, кого ты осудил, умер; куда же повелишь ты поместить его: в Царство или муку?» Есть ли что страшнее сей тяготы? Ибо что иное значат слова Ангела к старцу, как не сие: поелику ты судья праведных и грешных, то скажи, что повелишь о смиренной душе сей? Помилуешь ли ты ее, или предашь мучению? Святой старец, пораженный сим, все остальное время жизни своей провел в стенаниях, слезах и в безмерных трудах, молясь Богу, чтобы Он простил ему тот грех, и все это уже после того, как он, пав на лицо свое к ногам святого Ангела, получил прощение. Ибо сказанное Ангелом: «Вот Бог показал тебе, какой тяжкий грех осуждение, чтобы ты более не впал в него» — уже означало прощение; однако душа старца до самой смерти его не хотела более утешиться и оставить свой плач.
Итак, чего хотим и мы от нашего ближнего? Чего хотим от чужой тяготы? Есть у нас о чем заботиться, братия! Каждый да внимает себе и своим грехам. Одному Богу принадлежит власть оправдывать и осуждать; поелику Он знает и душевное устроение каждого и силу, и образ воспитания, и дарования, и телосложение, и способности и, сообразно с этим, судит каждого, как Он Сам Един знает. Ибо иначе судит Бог дела епископа и иначе правителя (мирского), иначе судит дела игумена и иначе ученика, иначе старого и иначе юного, иначе больного и иначе здорового.
И кто может знать все суды сии? Только Един, сотворивший всех, все создавший и все ведущий.
Помню, я слышал, что некогда было такое происшествие. В некоторый город пришел корабль с невольниками; а в городе том жила одна святая дева, весьма внимавшая себе. Она, услышав, что пришел оный корабль, очень обрадовалась, ибо желала купить себе маленькую девочку и думала: возьму и воспитаю ее, как хочу, чтобы она вовсе не знала пороков мира сего. Она послала за хозяином корабля того и, призвав его к себе, узнала, что у него есть две маленькие девочки, именно такие, каких она желала, и тотчас с радостью отдала она цену (за одну из них) и взяла ее к себе. Когда же хозяин корабля удалился из того места, где пребывала оная святая, и едва отошел немного, встретила его одна блудница, совершенно развратная, и увидев с ним другую девочку, захотела взять ее; условившись с ним, отдала цену, взяла девочку и ушла с ней. Видите ли тайну Божию? Видите ли Суд Божий? Кто может объяснить это? Итак, святая дева взяла ту малютку, воспитала ее в страхе Божием, наставляя ее на всякое благое дело, обучая ее иноческому житию и, кратко сказать, во всяком благоухании святых заповедей Божиих. Блудница же, взявши ту несчастную, сделала ее орудием диавола. Ибо чему могла оная научить ее, как не погублению души своей? Итак, что мы можем сказать о страшной сей судьбе? Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет, как с одной, так и с другой? Как это возможно! Если обе впадут в блуд, или в иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение? Возможно ли это? Одна знала о Суде, о Царстве Божием, день и ночь поучалась в словах Божиих; другая же, несчастная, никогда не видала и не слышала ничего доброго, но всегда, напротив, все скверное, все диавольское: как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом?
Итак, никакой человек не может знать судеб Божиих; но Он един ведает все и может судить согрешения каждого, как Ему единому известно. Действительно случается, что брат погрешает по простоте, но имеет одно доброе дело, которое угодно Богу более всей жизни: а ты судишь и осуждаешь его, и отягощаешь душу свою. Если же и случилось ему преткнуться, почему ты знаешь, сколько он подвизался и сколько пролил крови своей прежде согрешения; теперь согрешение его является пред Богом, как бы дело правды? Ибо Бог видит труд его и скорбь, которые он, как я сказал, подъял прежде согрешения, и милует его. А ты знаешь только сие согрешение, и тогда как Бог милует его, ты осуждаешь его и губишь душу свою. Почему ты знаешь, сколько слез он пролил о сем пред Богом? Ты видел грех, а покаяния его не видел.
Иногда же мы не только осуждаем, но и уничижаем ближнего; ибо иное, как я сказал, осуждать и иное уничижать. Уничижение есть то, когда человек не только осуждает другого, но презирает его, то есть гнушается ближним и отвращается от него, как от некоей мерзости: это хуже осуждения и гораздо пагубнее. Хотящие же спастись не обращают внимания на недостатки ближних, но всегда смотрят на свои собственные и преуспевают. Таков был тот, который, видя, что брат его согрешил, вздохнул и сказал: «Горе мне! Как он согрешил сегодня, так согрешу и я завтра».
Видишь ли твердость? Видишь ли настроение души? Как он тотчас нашел средство избегнуть осуждения брата своего! Ибо сказав: «так и я завтра», он внушил себе страх и попечение о том, что и он в скором времени может согрешить, и так избежал осуждения ближнего. Притом не удовлетворился этим, но и себя повергнул под ноги его, сказав: «И он (по крайней мере) покается о грехе своем, а я не покаюсь, как должно, не достигну покаяния, не в силах буду покаяться». Видишь просвещение Божественной души? Он не только успел избежать осуждения ближнего, но и себя самого повергнул под ноги его. Мы же, окаянные, без разбора осуждаем, гнушаемся, уничижаем, если что-либо видим, или услышим, или только подозреваем; и что еще хуже, мы не останавливаемся на своем собственном вреде, но, встречая и другого брата, тотчас говорим ему: «То и то случилось», и вредим ему, внося в сердце его грех. И не боимся мы Сказавшего: горе напаяющему подруга своего развращением мутным (Авв. 2, 15), но совершаем бесовское дело и нерадим о сем. Ибо что иное делать бесу, как не смущать и не вредить? А мы оказываемся помощниками бесов на погибель свою и ближнего: ибо кто вредит душе, тот содействует и помогает демонам, а кто приносит ей пользу, тот помогает святым Ангелам. От чего же мы впадаем в сие, как не от того, что нет в нас любви? Ибо, если бы мы имели любовь, то с соболезнованием и состраданием смотрели бы на недостатки ближнего, как сказано: любы покрывает множество грехов (1 Пет. 4, 8). Любы не мыслит зла; вся покрывает и проч. (1 Кор. 13, 5).
Итак, если бы, как я сказал, мы имели любовь, то сия любовь покрыла бы всякое согрешение, как и святые делают, видя недостатки человеческие. Ибо разве святые слепы и не видят согрешений? Да и кто столько ненавидит грех, как святые? Однако они не ненавидят согрешающего и не осуждают его, не отвращаются от него, но сострадают ему, скорбят о нем, вразумляют, утешают, врачуют его, как больной член, и делают все для того, чтобы спасти его. Как рыбаки, когда закинут уду в море и, поймав большую рыбу, чувствуют, что она мечется и бьется, то не вдруг сильно влекут ее, ибо иначе прорвется вервь, и они совсем потеряют рыбу, но пускают вервь свободно и послабляют ей идти как хочет; когда же увидят, что рыба утомилась и перестала биться, тогда мало-помалу притягивают ее; так и святые долготерпением и любовью привлекают брата, а не отвращаются от него и не гнушаются им. Как мать, имеющая безобразного сына, не только не гнушается им и не отвращается от него, но и украшает его с любовью и все, что ни делает, делает для его утешения; так и святые всегда покрывают, украшают, помогают, чтобы и согрешающего со временем исправить, и никто другой не получил бы от него вреда, и им самим более преуспеть в любви Христовой.
Что сделал святой Аммон, когда однажды братия пришли к нему в смущении и сказали ему: «Пойди и посмотри, отче, у такого-то брата в келии женщина». Какое милосердие показала, какую любовь имела святая оная душа! Понявши, что брат скрыл женщину под кадкой, он пошел и сел на оную и велел им искать по всей келии. Когда же они ничего не нашли, он сказал им: «Бог да простит вас». И так он постыдил их, утвердил и оказал им великую пользу, научив их не легко верить обвинению на ближнего; и брата оного исправил, не только покрыв его по Боге, но и вразумив его, когда нашел удобное к тому время. Ибо, выслав всех вон, он взял его за руку и сказал ему: «Подумай о душе своей, брат». Брат сей тотчас устыдился, пришел в умиление, и тотчас подействовало на душу его человеколюбие и сострадание старца.
И так приобретем и мы любовь, приобретем снисходительность к ближнему, чтобы сохранить себя от пагубного злословия, осуждения и уничижения, и будем помогать друг другу как своим собственным членам. Кто, имея рану на руке своей, или на ноге, или на другом каком члене, гнушается собой, или отсекает член свой, хотя бы он и гноился? Не скорее ли очищает он его, омывает, накладывает на него пластырь, обвязывает, окропляет святой водой, молится и просит святых помолиться о нем, как сказал и авва Зосима? Одним словом, никто не оставляет своего члена в небрежении, не отвращается от него, ни даже от зловония его, но делает все для того, чтобы излечить его. Так должны и мы сострадать друг другу, должны помогать друг другу сами и посредством других сильнейших и все придумывать и делать для того, чтобы помогать и себе и один другому; ибо мы члены друг друга, как говорит апостол: едино тело есмы, а по единому друг другу уди (Рим. 12, 5), и: аще страждет един уд, с ним страждут вси уди (1 Кор. 12, 26). Чем кажутся вам общежития? Не суть ли они одно тело и (все составляющие общежитие) члены друг друга? Правящие и наставляющие суть глава; наблюдающие и исправляющие — очи; пользующие словом — уста; слушающие их — уши; делающие — руки, а ноги суть посылаемые и исполняющие служение. Глава ли ты? — Наставляй. Око ли? — Наблюдай, смотри. Уста ли? — Говори, пользуй. Ухо ли? — Слушай. Рука ли? — Делай. Нога ли? — Служи. Каждый да служит телу по силе своей, и старайтесь постоянно помогать друг другу: или учением, влагая слово Божие в сердце брату, или утешением во время скорби, или подаянием помощи в деле служения. И одним словом, каждый, как я сказал, по силе своей, старайтесь иметь единение друг с другом; ибо, чем более кто соединяется с ближним, тем более соединяется он с Богом.
И чтобы вам яснее понять силу сказанного, предложу вам сравнение, преданное от отцов. Представьте себе круг, начертанный на земле, середина которого называется центром, а прямые линии, идущие от центра к окружности, называются радиусами. Теперь вникните, что я буду говорить: предположите, что круг сей есть мир, а самый центр круга — Бог; радиусы же, то есть прямые линии, идущие от окружности к центру, суть пути жизни человеческой. Итак, насколько святые входят внутрь круга, желая приблизиться к Богу, настолько, по мере вхождения, они становятся ближе и к Богу, и друг к другу; и сколько приближаются к Богу, столько приближаются и друг к другу; и сколько приближаются друг к другу, столько приближаются и к Богу. Так разумейте и об удалении. Когда удаляются от Бога и возвращаются ко внешнему, то очевидно, что в той мере, как они исходят от средоточия и удаляются от Бога, в той же мере удаляются и друг от друга; и сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково естество любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближним; и сколько соединяемся с ближним, столько соединяемся с Богом. Господь Бог да сподобит нас слышать полезное и исполнять оное; ибо по мере того, как мы стараемся и заботимся об исполнении слышанного, и Бог всегда просвещает нас и научает воле Своей. Ему слава и держава вовеки веков. Аминь.
Поучение седьмое. О том, чтобы укорять себя, а не ближнего
Исследуем, братия, отчего происходит, что иногда кто-либо, услышав оскорбительное слово, не обращает на него внимания и переносит оное без смущения, как будто вовсе и не слыхал его; иногда же, как только услышит, тотчас смущается. Какая причина такого различия? И одна ли причина этого различия, или многие? Я нахожу, что это имеет многие причины; но есть одна, так сказать, рождающая все другие причины. И скажу вам, как это бывает. Во-первых, случается, что иной после молитвы или доброго упражнения находится, так сказать, в добром расположении духа и потому снисходит брату своему и не смущается его словами. Случается также, что иной имеет пристрастие к кому-нибудь, и потому без огорчения переносит все, от него наносимое.
Бывает также, что иной презирает желающего оскорбить его, и потому не обращает внимания на его обиды, не считает его за человека, и потому не вменяет ни во что все, что тот говорит или делает. И скажу вам нечто такое, чему вы удивитесь.
В общежитии, прежде моего удаления оттуда, был один брат, которого я никогда не видал смутившимся, или скорбящим, или разгневанным на кого-либо; тогда как я замечал, что многие из братии часто досаждали ему и оскорбляли его. А этот юноша так переносил оскорбления от каждого из них, что как будто никто вовсе не смущал его. Я же всегда удивлялся чрезвычайному незлобию его и желал узнать, как он приобрел сию добродетель. Однажды отвел я его в сторону и, поклонившись ему, просил его сказать мне, какой помысл он всегда имеет в сердце своем, что, подвергаясь оскорблениям или перенося от кого-либо обиду, он показывает такое долготерпение. Он отвечал мне презрительно без всякого смущения: «Мне ли обращать внимание на их недостатки, или принимать от них обиды, как от людей? Это — лающие псы». Услышав это, я преклонил голову и сказал себе: нашел путь брат сей, и, перекрестясь, удалился от него, моля Бога, чтобы Он покрыл меня и его.
Итак, случается, как я сказал, что кто-либо не приходит в смущение и от презрения ближнего; а это явная погибель. Если же кто смущается на оскорбляющего его брата, то сие происходит или оттого, что он в это время находится не в хорошем расположении духа, или оттого, что имеет неприязнь против него. Этому есть много и других причин, о которых уже было говорено.
Но главная причина всякого смущения, если мы основательно исследуем, есть та, что мы не укоряем самих себя. Оттого проистекает всякое подобное расстройство, оттого мы никогда не находим покоя. И нечего удивляться, когда слышим от всех святых, что нет другого пути, кроме сего. Мы видим, что никто, минуя путь сей, не обрел покоя; а мы надеемся получить спокойствие, или полагаем, что идем правым путем, никогда не желая укорять самих себя. Поистине, если человек совершит и тьмы добродетелей, но не будет держаться сего пути, то он никогда не перестанет оскорбляться и оскорблять других, теряя чрез то все труды свои. Напротив, какую радость, какое спокойствие имеет тот, кто укоряет самого себя! Куда бы ни пошел укоряющий себя, как сказал авва Пимен, какой бы ни приключился ему вред, или бесчестие, или иная какая-либо скорбь, он уже предварительно считает себя достойным всякой скорби и никогда не смущается. Есть ли что беспечальнее такого состояния?
Но если кто-нибудь скажет: если брат оскорбляет меня, и я, испытав себя, найду, что я не подал ему никакого повода к сему, то как могу укорить себя? Поистине, если кто-либо испытает себя со страхом Божиим, то найдет, что он всячески сам подал повод, или делом, или словом, или видом. Если же он видит, как говорит, что он в настоящее время не подал ему вовсе никакого повода, то (верно) он когда-нибудь в другое время оскорбил его, или в этом, или в другом деле, или вероятно опечалил другого брата и должен был пострадать за сие, или часто и за иной какой-либо грех. Потому если кто, как я сказал, со страхом Божиим рассмотрит самого себя и строго испытает свою совесть, то он непременно найдет себя виновным.
Случается также, что иной, как кажется ему, пребывает в мире и безмолвии, но когда брат скажет ему оскорбительное слово, то он смущается, и потому полагает себя вправе скорбеть на него, говоря: если бы он не пришел и не смутил бы меня своими словами, то я не согрешил бы. Вот смешное суждение! Вот обольщение диавольское! Разве тот, кто сказал ему слово, вложил в него страсть? Он только показал ему ту, которая уже была в нем, для того, чтобы он, если хочет, покаялся в ней. Такой подобен гнилому хлебу, который снаружи хорош, а внутри заплесневел, и когда кто-либо разломит его, то обнаруживается его гнилость. Так и этот пребывал, как ему казалось, в мире, но страсть была внутри его, а он не знал о сем; брат сказал ему одно слово и обнаружил гнилость, сокровенную внутри его. Итак, если он хочет получить помилование, то пусть покается, очистится, преуспеет; и пусть видит, что он еще должен благодарить брата, как доставившего ему таковую пользу. Ибо искушения не будут уже одолевать его, как прежде; но насколько он преуспеет, настолько они окажутся для него легчайшими: ибо по мере того, как душа преуспевает, она становится более крепкою и приобретает силу переносить находящие на нее искушения. Как сильное животное, если на него навьючат большое бремя, спокойно несет его, и когда случится ему споткнуться, то встает тотчас и вовсе не чувствует что споткнулось; если же напротив животное бессильно, то и легкое бремя отягощает его, и когда оно упадет, нужна большая помощь, чтобы поднять его. Так бывает и с душой: по мере того, как она творит грех, она изнемогает от него, ибо грех расслабляет и приводит в изнеможение того, кто предается ему; и потому все приключающееся с таковым отягощает его. Если же человек преуспевает в добре, то, по мере преуспеяния, ему делается более легким то, что некогда было тяжело. Посему-то если мы во всем, что с нами ни случается, считаем виновными самих себя, а не других, то это приносит нам много добра и доставляет великое спокойствие и преуспеяние. И тем более должны мы это делать, что ничего не бывает с нами без Промысла Божия.
Если кто говорит: «Как я могу не скорбеть, если нуждаюсь в вещи и не получаю ее, тогда как она мне необходимо нужна?», то даже и в таком случае он не имеет права укорять кого-нибудь или скорбеть на кого-либо. Ибо если он действительно нуждается в вещи, как говорит, и не получает ее, то он должен сказать: «Христос знает более меня, должен ли я получить желаемое, и Он будет мне вместо сей вещи, или вместо сей пищи». Сыны
Израилевы ели манну в пустыне сорок лет; и хотя вид манны был один и тот же, но для каждого она была тем, в чем он имел нужду: кому нужно было соленое, для того она была солена, кому нужно было сладкое, для того она была сладка, и, одним словом, каждому она была тем, что было сообразно с его потребностью. Так, если кому нужно яйцо, а он не получает его, но получает только овощи, то пусть скажет помыслу своему: «Если бы мне было полезно получить яйцо, то Бог непременно послал бы мне его; однако Он может сделать, что и самые эти овощи заменят мне яйцо». И верую Богу, что сие будет ему вменено в мученичество. Ибо если кто поистине достоин покоя, то и сарацинскому (варварскому) сердцу Бог возвестит сотворить с ним милость, смотря по его надобности. Если же кто недостоин успокоения, или оно неполезно ему, то хотя бы он и новое небо и новую землю сотворил, не найдет покоя. Однако иногда человек находит покой и сверх своей потребности, а иногда не получает и необходимого. Поелику Бог, как милостивый, каждому подает, что ему нужно. Но бывает, что Он посылает человеку более нужного ему; сим показывает избыток человеколюбия Своего и научает его благодарению; когда же не посылает ему и нужного, то словом Своим (Мф. 4, 4) заменяет действие той вещи, в которой человек нуждается, и научает его терпению. Итак, во всяком случае должны мы взирать горе. Добро ли нам кто-нибудь сделает, или злое потерпим от кого-либо, мы должны взирать горе и благодарить Бога за все, случающееся с нами, всегда укоряя самих себя и говоря, как сказали отцы, что если случится с нами нечто доброе, то это дело Божия Промысла, а если злое, то это за грехи наши. Ибо поистине все, что мы ни терпим, терпим за грехи наши. Святые, если и страдают, то страдают за имя Божие или для того, чтобы обнаружились добродетели их на пользу многим, или для того, чтобы умножились венцы и награда их от Бога. Но можем ли мы, окаянные, сказать это о себе, мы, которые так согрешаем ежедневно и, удовлетворяя страстям нашим, оставили правый путь, указанный отцами, путь самоукорения, и идем кривым путем — укорения ближнего? И каждый из нас старается во всяком деле сложить вину на брата своего и на него возложить всю тяготу; каждый небрежет и не соблюдает ни одной заповеди, а от ближнего требует исполнения заповедей.
Однажды пришли ко мне два брата, скорбевшие один на другого, и старший говорил о младшем: «Когда я приказываю ему что-либо сделать, он скорбит, и я тоже скорблю, думая, что если бы он имел ко мне доверие и любовь, то принимал бы слова мои с уверенностью». Младший же сказал: «Прости, авва, он говорит мне вовсе не со страхом Божиим, но повелевает, как властелин, и я думаю, что потому и не располагается к доверию сердце мое, как говорят отцы». Заметьте, как оба они укоряют друг друга, и ни один из них не укорил себя. Также и других двое скорбели друг на друга и, поклонившись один другому, не получили успокоения. И один говорил: «Он не от сердца поклонился мне, и потому я не успокоился, ибо так сказали отцы». Другой же говорил: «Так как он не был приготовлен любовью ко мне, когда я просил у него прощения, то посему и я не успокоился». Видишь ли, господине, какое смешное суждение! Видишь ли какое превращение понятий! Бог знает, как я ужасаюсь, что и самые изречения отцов наших мы употребляем сообразно с лукавой волей нашей и к погибели душ наших. Каждому из них надлежало возложить вину на самого себя, и один должен был сказать: поелику я не от сердца поклонился брату моему, то посему Бог и не расположил его ко мне; а другой должен был сказать: так как я не был приготовлен любовью к брату моему прежде, нежели он просил прощения, то посему Бог и не расположил его ко мне. Также следовало поступить и двум выше упомянутым; один должен был сказать: я говорю властительски, и потому Бог не располагает брата моего в доверии ко мне; а другой должен был помышлять: брат мой со смирением и любовью приказывает мне, но я не послушен и не имею страха Божия. И ни один из них не нашел пути к самоукорению; напротив, каждый возлагал вину на ближнего. Вот почему мы и не преуспеваем, вот почему и не получаем ни от чего пользы, но все время наше проводим в противлении друг другу и мучим сами себя. Поелику каждый оправдывает себя, каждый, как я прежде сказал, позволяет себе ничего не соблюдать, а от ближнего требуем исполнения заповеди; потому мы и не можем прийти в познание доброго. Ибо, если хотя мало научимся чему-либо, тотчас и от ближнего требуем того же, укоряя его и говоря: он должен был это сделать; почему же он так не сделал? Почему мы лучше от себя не требуем исполнения заповедей и не укоряем себя в несоблюдении их?
Где тот старец, который, когда его спросили: «Что главное из найденного тобою на пути сем, отче?» — отвечал: «То, чтобы во всем укорять себя». Это и вопросивший похвалил и сказал ему: «Нет иного пути, кроме сего». Так и авва Пимен сказал: «Со стенанием все добродетели вошли в дом сей, кроме одной, без которой трудно устоять человеку». И когда его спросили: «Какая это добродетель?» — он отвечал: «Та, чтобы человек во всем укорял себя». И святой Антоний сказал: «Великий подвиг человека состоит в том, чтобы он пред лицом Божиим возлагал все согрешение свое на себя и ожидал бы искушения до последнего издыхания». И везде находим мы, что отцы, сохранив сие и возложив на Бога все, даже и самое малое, обрели покой. Таков был тот святой старец, которому во время болезни брат влил в пищу вместо меда льняное масло, которое очень вредно. Однако же старец ничего не сказал, но ел молча и в первый, и во второй раз, и нисколько не укорил служившего ему брата, не сказал, что он небрежен; и не только не сказал этого, но даже ни каким словом не опечалил его. Когда же брат узнал, что он сделал, и начал скорбеть, говоря: «Я убил тебя, авва, и ты возложил сей грех на меня тем, что промолчал», то с какою кротостью он отвечал ему: «Не скорби, чадо; если бы Богу угодно было, чтобы я ел мед, то ты влил бы мне меду». И таким образом он возложил это на Бога. Какое дело Богу до сего, монах? Брат ошибся, а ты говоришь: «Если бы Богу было угодно»; какое участие Богу в сем деле? Однако он говорит: поистине если бы Богу было угодно, чтобы я ел мед, то брат и влил бы мне меду. Вот, хотя старец был в такой болезни и столько дней не мог принимать пищи, однако же не поскорбел на брата, но возложил дело на Бога и успокоился. И хорошо сказал старец: ибо он знал, что если бы Богу угодно было, чтобы он ел мед, то и зловонное (льняное) масло претворил бы Он в мед. Мы же в каждом деле устремляемся на ближнего, порицая и укоряя его как нерадивого и не по совести поступающего. Как только услышим хотя одно слою, тотчас перетолковываем его, говоря: если бы он не хотел смутить меня, то он не сказал бы этого. Где пророк Давид, который сказал о Семее: Оставите его, и тако да проклинает, яко Господь рече ему проклинати Давида (2 Цар. 16, 10). Мужу ли убийце говорил Бог, чтобы он проклинал пророка? Как, ужели Господь сказал ему сие? Но пророк, имея разум духовный и зная, что милости Божией ничто так не привлекает на душу, как искушения, и особенно наносимые и налагаемые во время скорби и нужды, сказал: Оставите его проклинати Давида, яко Господь рече ему. Для чего? Негли призрит Господь на смирение мое, и возвратит ми благая вместо клятвы его. Видишь ли, как разумно поступал пророк? Посему-то он и остановил хотевших отомстить проклинающему, говоря: что мне и вам, сынове Саруини? Оставите его проклинати мя, яко Господь рече ему (2 Цар. гл. 16). Мы же не хотим сказать о брате нашем, что Господь ему сказал, но если услышим оскорбительное слово, то поступаем подобно собаке, в которую когда кто-нибудь бросит камнем, то она оставляет бросившего и бежит грызть камень. Так делаем и мы: оставляем Бога, попускающего напастям находить на нас к очищению грехов наших, и обращаемся на ближнего, говоря: зачем он мне это сказал; зачем он мне это сделал? И тогда как мы могли бы получить большую пользу от подобных случаев, мы делаем противное и вредим сами себе, не разумея, что Промыслом Божиим все устраивается на пользу каждого.
Господь Бог да вразумит нас молитвами святых; ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.
Поучение восьмое. О злопамятности
Отцы сказали, что монахам несвойственно гневаться, также и оскорблять кого-либо; и еще: «Кто преодолел гнев, тот преодолел демонов, а кто побеждается сей страстью, тот вовсе чужд иноческой жизни» и проч. Что же должны мы сказать о себе, когда мы не только не оставляем раздражительности и гнева, но и предаемся злопамятности? Что нам делать, как не оплакивать такое жалкое и нечеловеческое устроение душ наших? Итак, будем внимать себе, братия, и постараемся с помощью Божией избавиться от горечи этой губительной страсти.
Случается, что когда между братиями произойдет смущение или возникнет неудовольствие, один из них поклонится другому (прося прощения), но и после сего продолжает скорбеть и иметь помыслы против брата. Таковой не должен пренебрегать сим, но пресечь оные вскоре, ибо это есть злопамятность; а она, как я сказал, требует от человека многого внимания, чтобы в оной не закоснеть и не погибнуть. Кто поклонился (прося прощения) и сделал это ради заповеди, тот в настоящее время исцелил гнев, но против злопамятности еще не подвизался и потому продолжает скорбеть на брата. Ибо иное злопамятность, иное гнев, иное раздражительность и иное смущение; и чтобы вы лучше поняли сие, скажу вам пример. Кто разводит огонь, тот берет сначала малый уголек: это слово брата, нанесшего оскорбление. Вот это пока еще только малый уголек: ибо что такое слово брата твоего? Если ты его перенесешь, то ты и погасил уголек. Если же будешь думать: «Зачем он мне это сказал, и я ему скажу то и то, и если бы он не хотел оскорбить меня, он не сказал бы этого, и я непременно оскорблю его», — вот ты и подложил лучинки, или что-либо другое, подобно разводящему огонь, и произвел дым, который есть смущение. Смущение же есть то самое движение и возбуждение помыслов, которое воздвигает и раздражает сердце. Раздражение же есть отомстительное восстание на опечалившего, которое обращается в дерзость, как сказал блаженный авва Марк: «Злоба, питаемая помышлениями, раздражает сердце, убиваемая же молитвою и надеждою, сокрушает его». Если бы ты перенес малое слово брата твоего, то погасил бы, как я уже сказал, этот малый уголек, прежде чем произошло смущение; однако же и его, если хочешь, можешь удобно погасить, пока оно еще не велико, молчанием, молитвою, одним поклоном от сердца. Если же ты будешь продолжать дымить, то есть раздражать и возбуждать сердце воспоминанием: «Зачем он мне это сказал, и я ему скажу то-то», то от сего самого стечения и, так сказать, столкновения помыслов согревается и разгорается сердце, и происходит воспламенение раздражительности, ибо раздражительность есть жар крови около сердца, как говорит св. Василий Великий. Вот как происходит раздражительность. Ее также называют острожелчием (вспыльчивостью). Если хочешь, можешь погасить и ее, прежде чем произойдет гнев. Если же ты продолжаешь смущать и смущаться, то уподобляешься человеку, подкладывающему дрова на огонь и еще более разжигающему его, отчего образуется много горящего уголья, — и это есть гнев. Так же сказал и авва Зосима, когда его спросили, что значит изречение: «Где нет раздражительности, там безмолвствует вражда»? Ибо если кто-либо в начале смущения, когда оно начинает, как мы сказали, дымиться и бросать искры, поспешит укорить себя и поклониться ближнему, прося прощения, прежде нежели разгорится раздражительность, то он сохранит мир. Также когда возгорится раздражительность, если он не замолчит, но будет продолжать смущаться и возбуждать себя, то он делается, как мы сказали, подобным тому, кто подкладывает дрова на огонь, и они горят, пока наконец образуется много горящего уголья. И как горящее уголье, когда оно угаснет и будет собрано, может лежать несколько лет без повреждения, и даже, если кто польет его водою, оно не подвергается гниению: так и гнев, если закоснеет, обращается в злопамятность, от которой человек не освободится, если не прольет крови своей. Вот, я вам показал различие: понимаете ли? Вот, вы слышали, что такое начальное смущение и что раздражительность, что такое гнев и что злопамятность, видите ли, как от одного слова доходят до такого зла? Ибо если бы ты сначала укорил самого себя, терпеливо перенес слово брата твоего и не хотел бы отомстить ему за себя и на одно слово сказать два, или пять слов, и воздать злом за зло, то избавился бы от всех этих зол. Посему и говорю вам: всегда отсекайте страсти, пока они еще молоды, прежде нежели они вкоренятся и укрепятся в вас и станут удручать вас, ибо тогда придется вам много пострадать от них; потому что иное дело вырвать малую былинку, и иное — искоренить большое дерево.
Ничему столько не удивляюсь, как тому, что мы сами не понимаем, что поем. Ибо мы поем ежедневно, проклиная себя, и не понимаем сего. Не должны ли мы понимать того, что поем? Мы всегда говорим: аще воздах воздающим ми зла, да отпаду убо от враг моих тощ (Пс. 7, 5). Что значит: да отпаду? Пока кто стоит, он имеет силу сопротивляться врагу своему: то он поражает, то его поражают; то он одолевает, то его одолевают; но он все еще стоит. Если же ему случится пасть, то как он может, лежа на земле, бороться со врагом своим? А мы молимся о себе, чтобы нам не только пасть от врагов своих, но и да тщи отпадем. Что значит: отпасти от враг своих тщу? Мы сказали, что пасть значит не иметь более силы сопротивляться, но лежать на земле; а быть тщу значит не иметь ничего доброго, чтобы и каким-нибудь образом можно было встать. Ибо кто в силах встать, тот может приложить попечение о себе и каким-либо образом снова вступить в бой. Потом говорим: да поженет убо враг душу мою, и да постигнет; не только да поженет, но и да постигнет, да будем ему покорны, да повинуемся ему во всем и в каждом деле, да одолеет он нас, если мы воздаем злом делающим нам злое. И не только об этом молимся, но и да поперет в землю живот наш. Что такое живот наш? Жизнь наша суть добродетели, и мы молимся, чтобы враг попрал в землю жизнь нашу, да будем совершенно земными, и все мудрование наше да будет пригвождено к земле. И славу нашу в персть вселит, что же слава наша, если не то ведение, какое приобретается душой через хранение святых заповедей? И так мы просим, чтобы враг обратил славу нашу, как говорит апостол, в студ наш, чтобы в прах вселил ее и сделал жизнь нашу и славу нашу земными, дабы мы ничего не мудрствовали по Богу, но все только телесное, плотское, как те, о которых Бог сказал: не иматъ пребывати Дух Мой в человецех сих, зане суть плоть (Быт. 6, 3). Видите, когда мы поем все сие, мы проклинаем самих себя, если воздаем злом за зло. А как часто воздаем мы злом за зло и не заботимся о сем, но оставляем это без внимания!
Воздать же злом за зло можно не только делом, но и словом, и видом. Иной думает, что он на деле не воздает злом за зло, но оказывается, что он, как я сказал, воздает словом или видом, поелику случается, что кто-либо одним видом, или движением, или взором смущает брата своего; ибо можно и одним взглядом или телодвижением оскорбить брата своего, — и это также есть воздаяние злом за зло. Другой старается не мстить за зло ни делом, ни словом, ни видом, ни движением, но в сердце своем имеет неудовольствие на брата своего и скорбит на него.
Видите ли, какое различие душевных устроений! Другой хотя не имеет скорби на брата своего, но если услышит, что кто-нибудь оскорбил того в чем-либо, или его побранили, или уничижили, и он радуется, слыша это; то оказывается, что и он таким образом воздает злом за зло в сердце своем. Другой не питает злобы в сердце своем и не радуется, слыша об уничижении оскорбившего его, даже и печалится, если ему нанесут оскорбление, однако же не радуется и благополучию его; но если видит, что того прославляют и тому угождают, то он скорбит: и это есть также, хотя и легчайший, однако же вид злопамятности. Каждый из нас должен радоваться успокоению брата своего и все делать, чтобы почтить его.
Мы сказали в начале слова, что иной, и поклонившись брату своему, все еще продолжает скорбеть на него; и говорили, что он, сделав поклон, исцелил этим гнев, но еще не подвизался против злопамятности. Иной же, если случится кому-либо оскорбить его, и они поклонятся друг другу и примирятся между собою, живет в мире с тем и не имеет против него никакого помысла в сердце своем; когда же через несколько времени тому опять случится сказать что-либо оскорбительное для него, то он начинает вспоминать и прежнее и смущаться не только о втором, но и о прежнем. Сей подобен человеку, имеющему рану и положившему на нее пластырь; и хотя он в настоящее время заживил рану, и она заросла, но место еще болезненно; и если кто-нибудь бросит в него камешком, то место сие повреждается скорее всего тела и тотчас начинает источать кровь. То же самое претерпевает и оный человек: была у него рана, и он приложил пластырь, то есть сделал поклон, и подобно первому исцелил рану, то есть гнев; и начал также усиливаться против злопамятности, стараясь не питать ни одного помысла в сердце своем, ибо сие значит, что рана зарастает. Но она еще не совершенно зажила; есть еще остаток злопамятности, который составляет верхнее закрытие раны, и от него удобно возобновляется вся рана, если человек получит хотя легкий ушиб.
И так должно подвизаться, чтобы очистить совершенно и внутренний гной, дабы больное место совсем заросло, и чтобы не осталось никакого безобразия, и вовсе нельзя было узнать, что на этом месте была рана. Как же можно сего достигнуть? Молясь от всего сердца об оскорбившем и говоря: Боже! помоги брату моему и мне, ради молитв его. Таким образом человек и молится за брата своего, а это есть знак сострадания и любви; и смиряется, прося себе помощи, ради молитв его; а где сострадание, любовь и смирение, что может там успеть раздражительность, или злопамятность, или другая страсть? И авва Зосима сказал: «Если диавол подвигнет все хитрости злобы своей со всеми демонами своими, то все коварства его упразднятся и сокрушатся от смирения по заповеди Христовой». А другой старец сказал: «Молящийся за врага будет незлопамятен». Исполняйте это на деле, и тогда хорошо уразумеете то, что слышите; ибо поистине, если не будете исполнять этого, не можете одними словами научиться сему. Какой человек, желая научиться искусству, постигает его из одних слов? Нет, сперва он работает и портит, работает и уничтожает свое дело; и так мало-помалу, трудами и терпением научается искусству с помощью Бога, взирающего на его труд и произволение. А мы хотим искусству искусств научиться одними словами, не принимаясь за дело. Возможно ли это? Итак, будем внимать себе, братия, и трудиться со тщанием, пока еще имеем время. Бог да даст вам помнить и исполнять то, что слышим; да не послужит сие нам к осуждению в день Суда Господня. Богу подобает слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.
Поучение девятое. О том, что не должно лгать
Хочу вам, братия, воспомянуть несколько о лжи; ибо я вижу, что вы не очень стараетесь удерживать язык свой, от чего мы легко увлекаемся во многое зло. Заметьте, братия мои, что во всяком деле, как я всегда говорю вам, можно приобрести навык и к доброму, и к злому. И так нужно большое внимание, чтобы нам не быть окраденными ложью, ибо лжец не имеет общения с Богом. Ложь чужда Богу. В Писании сказано, что ложь от лукавого, и что он ложь есть и отец лжи (Ин. 8, 44). Вот отцом лжи назван диавол, а истина есть Бог, ибо Он Сам говорит: Аз есмъ путь, истина и живот (Ин. 14, 6). Видите посему, от Кого мы отлучаем себя и с кем соединяемся ложью: очевидно с лукавым. И так если мы поистине хотим спастись, то мы должны всей силой и со всем усердием любить истину и охранять себя от всякой лжи, чтобы она не отлучила нас от истины и жизни.
Есть три различных вида лжи: иной лжет мыслью, другой лжет словом, а иной лжет самою жизнью своей. Мыслью лжет тот, кто принимает за истину свои предположения, то есть пустые подозрения на ближнего;
такой, когда видит, что кто-нибудь беседует с братом своим, делает свои догадки и говорит: он обо мне беседует. Если прекращают беседу, он опять предполагает, что ради него прекратили беседу. Если кто скажет слово, то он подозревает, что оно сказано для оскорбления его. Вообще, в каждом деле он постоянно таким образом замечает за ближним, говоря: он ради меня это сделал, он ради меня это сказал, он это сделал для того-то. Таковой лжет мыслью, ибо он ничего истинного не говорит, но все по одному подозрению, а от сего происходят: любопытство, злословие, подслушивания, вражда, осуждения. Бывает, что иной предположит нечто, и это случайно оказывается истинным; а он после сего, желая, как он говорит, исправлять себя, уже постоянно за всем замечает, думая: если кто-нибудь говорит обо мне, то мне надобно знать, какое мое согрешение, за которое он меня осуждает, и я буду исправляться. Во-первых, уже и начало сего от лукавого, ибо он начал ложью: не зная подлинно, придумал то, чего не знал; а как может древо зло плоды добры творити? (Мф. 7, 18) Если же он в самом деле желает исправиться, то когда ему брат скажет: не делай этого, или зачем ты это сделал, он не должен смущаться, но поклониться и поблагодарить его, и тогда он исправится. Ибо если Бог увидит, что таково его произволение, то Он никогда не оставит его в заблуждении, но пошлет кого-нибудь, могущего его исправить. А говорить: я верю своим догадкам для исправления себя, и с сей целью подслушивать и любопытствовать, — это есть самооправдание, внушаемое диаволом, который желает строить нам козни.
Некогда в бытность мою в общежитии, было мне такое диавольское искушение, что я стал было по движениям и по походке человека заключать о его душевном устроении, и со мною встретился следующий случай. Однажды, когда я стоял, прошла мимо меня женщина с ведром воды; сам не зная как, я увлекся и посмотрел ей в глаза, и тотчас помысл внушил мне, что она блудница; но лишь только пришел мне сей помысл, я стал очень скорбеть и сказал о сем старцу, авве Иоанну: «Владыко, что я должен делать, когда я невольно замечаю чьи-либо движения и походку, и помысл говорит мне о душевном устроении сего человека?» И старец отвечал мне так: «Что же? Разве не бывает, что иной имеет естественный недостаток, однако с великим усилием и трудами исправляет его? Потому и нельзя из этого заключать чьего-либо душевного устроения. Итак, никогда не верь своим догадкам, ибо кривое правило и прямое делает кривым. Мнения человеческие ложны и вредят тому, кто предается им». Итак, с тех пор, когда помысл говорил мне о солнце, что это солнце; или о тьме, что это тьма, я не верил ему, ибо нет ничего тяжелее, как верить своим мнениям. Это если укоренится в нас, то доводит до такого вреда, что мы думаем действительно видеть вещи, коих нет и быть не может. И скажу вам о сем удивительный случай, который произошел при мне, когда я еще находился в общежитии.
Там был у нас один брат, которого очень беспокоила сия страсть, и он так следовал своим догадкам, что был уверен в каждом предположении своем; ему казалось, что дело происходит непременно так, как представляет ему помысл его, и не может быть иначе. Зло со временем усилилось, и демоны довели его до такого заблуждения, что однажды, как он, вошедши в сад, высматривал, — ибо он всегда подсматривал и подслушивал, — ему показалось, что он видит, будто один из братии крадет и ест смоквы; а была пятница, и еще не было даже второго часа. Итак, уверив себя, что он действительно видел это, он скрылся и ушел молча. Потом, в час литургии он опять стал замечать, что будет делать во время причащения брат, только что укравший и евший смоквы. И когда он увидел, что тот умывает руки, дабы войти приобщиться, он побежал и сказал игумену: «Посмотри, такой-то брат идет приобщаться Божественных Тайн вместе с братиями, но не вели ему давать Св. Даров, ибо я видел сегодня утром, как он крал смоквы из сада и ел». А между тем брат оный вошел уже к Святому Причащению с большим благоговением и умилением, ибо он был из благоговейных. Когда же игумен увидел его, то он подозвал его к себе, прежде чем тот подошел к священнику, преподающему Св. Дары, и отведя его в сторону, спросил: «Скажи мне, брат, что ты сделал сегодня?» Тот удивился и сказал ему: «Где, владыко?» Игумен продолжал: «Когда ты утром вошел в сад, что ты там делал?» Брат, удивленный этим, отвечал ему опять: «Владыко, я сегодня и не видел сада, и даже не был утром здесь, в киновии, но теперь только возвратился из пути, ибо тотчас по окончании всенощного бдения эконом послал меня на такое-то послушание». А место того послушания, о котором он говорил, было очень далеко, и брат с трудом поспел к самому времени литургии. Игумен призвал эконома и спросил его: «Куда ты посылал этого брата?» Эконом отвечал то же, что и брат сказал, то есть, что он посылал его в такое-то село. Игумен спросил: «Почему же ты не привел его принять от меня благословение?» Тот, поклонившись, отвечал: «Прости меня, владыко, ты отдыхал после бдения, и потому я не привел его принять от тебя благословение». Когда игумен таким образом удостоверился, то он отпустил сего брата идти причаститься и, призвав того, который верил своим подозрениям, наложил на него епитимию и отлучил его от Святого Причащения. И мало того; но, созвав всю братию, по окончании литургии, со слезами рассказал им о случившемся и обличил брата пред всеми, желая достигнуть сим троякой пользы: во-первых, посрамить диавола и обличить сеющего такие подозрения; во-вторых, чтобы чрез сие посрамление был прощен грех брата и чтобы он получил от Бога помощь на будущее время, и в-третьих, чтобы утвердить братию — никогда не верить своим мнениям. И много поучив о сем и нас и брата, он сказал, что нет ничего вреднее подозрительности, и доказывал это случившимся примером. И много подобного сказали отцы, предохраняя нас от вреда верить своим подозрениям. Итак, постараемся же, братия, никогда не верить своим самомышлениям. Ибо поистине ничто так не удаляет человека от Бога и от внимания к своим грехам и не побуждает его всегда любопытствовать о неполезном ему, как сия страсть: от сего не бывает ничего доброго, а множество смущений; от сего человек никогда не находит возможности приобрести страх Божий. Если же, по причине порочности нашей, посеваются в нас лукавые помышления, то тотчас должно обращать их в добрые, и они не повредят вам, ибо если верить своим догадкам, то им и конца не будет, и они никогда не попустят душе быть мирной. Вот это ложь мыслью.
А словом лжет тот, кто, например, от уныния поленившись встать на бдение, не говорит: «Прости меня, что поленился встать»; но говорит: «У меня был жар, я до крайности утомился работой, не в силах был встать, был нездоров», и говорит десять лживых слов для того, чтобы не сделать одного поклона и не смириться. И если он в (подобном случае) не укорит себя, то беспрестанно изменяет слова свои и спорит, чтобы не понести укоризны. Также когда случится ему иметь какой-нибудь спор с братом своим, то он не перестает оправдываться и говорить: «Но ты сказал, но ты сделал, но я не говорил, но такой-то сказал», и то и другое, чтобы только не смириться. Опять, если он пожелает чего-нибудь, то не хочет сказать: «Я этого желаю», но все извращает слова свои, говоря: «У меня такая-то болезнь, и это мне нужно; это мне приказано», и лжет до тех пор, пока не удовлетворит своему желанию. И как всякий грех происходит или от сластолюбия, или от сребролюбия, или от славолюбия, так и ложь бывает от сих трех причин. Человек лжет или для того, чтобы не укорить себя и не смириться, или для того, чтобы исполнить желание свое, или ради приобретения, и не перестает делать извороты и ухищряться в словах, до тех пор, пока не исполнит желания своего. Такому человеку никогда не верят, но хотя он и правду скажет, никто не может дать ему веры; и самая правда его оказывается невероятной. Иногда случается такое дело, что бывает крайность скрыть мало; и если кто не скроет мало, то дело приносит большое смущение и скорбь. Когда встретится такая крайность, и видит кто-либо себя в такой нужде, то может посему изменить слово для того, чтобы не вышло, как я сказал, большого смущения и скорби или обиды. Но когда случится такая великая необходимость уклониться от слова правды, то и тогда человек не должен оставаться беспечальным, а каяться и плакать перед Богом, и считать такой случай временем искушения. И на такое уклонение решаться не часто, а разве однажды из многих случаев. Ибо как бывает с терияком и слабительным, если кто часто их принимает, то они вредят; если же кто примет однажды в год по великой нужде, то они приносят ему пользу; так должно поступать и в этом деле: кто хочет, по необходимости, изменить слово, то он должен делать это не часто, но разве в исключительном случае, однажды во много лет, когда видит, как я сказал, великую необходимость, и это самое, допускаемое весьма редко, пусть делает со страхом и трепетом, показывая Богу и произволение свое, и необходимость, и тогда он будет прощен, но вред он все-таки получает. Вот мы сказали, что значит лгать мыслью, и что — лгать словом. Теперь хотим сказать, что значит лгать и самой жизнью своей.
Жизнью своей лжет тот, кто, будучи блудником, притворяется воздержным; или, будучи корыстолюбив, говорит о милостыни и хвалит милосердие; или, будучи надменен, дивится смиренномудрию. И не потому удивляется добродетели, что желает похвалить ее; ибо если бы он говорил с сей мыслью, то он сперва со смирением сознался бы в своей немощи, говоря: «Горе мне, окаянному, я сделался чуждым всякого блага», и тогда уже, по сознании своей немощи, стал бы он хвалить добродетель и удивляться ей. И опять он не с той целью хвалит добродетель, чтобы не соблазнять другого; ибо он должен бы был (в сем случае) думать так: «Поистине я окаянен и страстен, но зачем мне соблазнять других? Зачем наносить вред душе иного и налагать на себя и другую тяжесть?» И тогда, хотя бы он в том вышеупомянутом и согрешил, однако же коснулся бы и добра; ибо осуждать себя есть дело смирения, а щадить ближнего есть дело милосердия. Но лжец не по какой-либо из упомянутых причин удивляется, как я сказал, добродетели; но или для того похищает имя добродетели, чтобы покрыть свой стыд, и говорит о ней, как будто и сам он совершенно таков, или часто для того, чтобы повредить кому-нибудь и обольстить его. Ибо ни одна злоба, ни одна ересь, ни сам диавол не может никого обольстить иначе, как только под видом добродетели. апостол говорит, что сам диавол преобразуется в ангела светла, потому неудивительно, что и слуги его преобразуются в служителей правды (2 Кор. 11, 14, 15). Так и лживый человек, или боясь стыда, — чтобы не смириться, или, как мы сказали, желая обольстить кого-нибудь и повредить ему, говорит о добродетелях и хвалит их, и удивляется им, как будто сам поступал так и знает их по опыту: таковой лжет самой жизнью своей; это не простой человек, но двойственный, ибо иной он внутри, и иной снаружи, и жизнь его двойственна и лукава. Вот мы сказали о лжи, что она от лукавого, сказали и об истине, что истина есть Бог. Итак, братия, будем избегать лжи, чтобы избавиться от части лукавого, и постараемся усвоить себе истину, чтобы иметь единение с Богом, сказавшим: Аз есмь истина (Ин. 14, 6). Господь Бог да сподобит нас истины Своей; ибо Ему подобает слава, держава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.
Поучение десятое. О том, что должно проходить путь Божий разумно и внимательно
Позаботимся о себе, братия, будем внимательны. Кто нам даст время сие, если мы понапрасну потеряем его? Поистине мы будем искать сих дней, и не найдем их. Авва Арсений всегда говорил себе: «Арсений, для чего ты вышел из мира?» А мы находимся в такой гибельной лености, что не знаем даже, чего мы тогда желали, и потому не только не преуспеваем, но и скорбим всегда. Это происходит с нами оттого, что не имеем внимания в сердце нашем. И подлинно, если бы мы хотели немного подвизаться, то мы не скорбели бы много и не испытывали бы трудностей; ибо если кто в начале понуждает себя, то, продолжая подвизаться, он мало-помалу преуспевает, и потом с покоем совершает добродетели; поелику Бог, видя, что он понуждает себя, подает ему помощь. Итак, будем и мы понуждать себя, положим доброе начало, усердно пожелаем доброго; ибо хотя мы еще не достигли совершенства, но самое сие желание есть уже начало нашего спасения; от этого желания мы начнем с помощью Божией и подвизаться, а через подвиг получаем помощь к стяжанию добродетелей. Посему-то некто из отцов сказал: «Дай кровь и приими дух», то есть подвизайся, и получишь навык в добродетели.
Когда я обучался светским наукам, мне казалось это сначала весьма тягостным, и когда я приходил взять книгу, я был в таком же положении, как человек, идущий прикоснуться к зверю; когда же я продолжал понуждать себя, Бог помог мне, и прилежание обратилось мне в такой навык, что от усердия к чтению я не замечал, что я ел, или что пил, или как спал. И никогда не позволял завлечь себя на обед с кем-нибудь из друзей моих, и даже не вступал с ними в беседу во время чтения, хотя и был общителен и любил своих товарищей. Когда же учитель отпускал нас, я омывался водою; ибо иссыхал от безмерного чтения и имел нужду каждый день освежаться водою; приходя же домой, я не знал, что буду есть, ибо не мог найти свободного времени для распоряжений касательно самой пищи моей, но у меня был верный человек, который готовил мне, что он хотел. А я ел, что находил приготовленным, имея книгу подле себя на постели, и часто углублялся в нее. Также и во время сна она была подле меня на столе моем, и уснув немного, я тотчас вскакивал для того, чтобы продолжать чтение. Опять вечером, когда я возвращался домой после вечерни, я зажигал светильник и продолжал чтение до полуночи, и вообще был в таком состоянии, что от чтения вовсе не знал сладости покоя.
Итак, когда я вступил в монастырь, то говорил сам себе: «Если при обучении внешнему любомудрию родилось во мне такое желание и такая горячность от того, что я упражнялся в чтении, и оно обратилось мне в навык, то тем более будет так при обучении добродетели»; и из этого примера я почерпал много силы и усердия. Так, если кто хочет приобрести добродетель, то он не должен быть нерадивым и рассеянным. Ибо как желающий обучиться плотничеству не занимается иным ремеслом, так и те, которые хотят научиться деланию духовному, не должны заботиться ни о чем другом, но день и ночь поучаться в том, как бы приобрести оное. А иначе приступающие к сему делу не только не преуспевают, но и сокрушаются, неразумно утруждая себя. Ибо кто не внимает себе и не подвизается, тот легко уклоняется от добродетели: потому что добродетели суть средина, тот царский путь, о котором один святой старец сказал: «Ходите путем царским, и считайте поприща (версты)». Итак, добродетели, как я сказал, суть средина между излишеством и недостатком. Поэтому и сказано в Писании: да не уклонишися ни на десно, ни на лево, но путем царским ходи (Втор. 5, 32; 17, 11). И святой Василий говорит: «Прав сердцем тот, чей помысл не уклоняется ни в излишество, ни в недостаток, но направляется только к средине добродетели». Зло само по себе есть ничто, ибо оно не есть какое-либо существо и не имеет никакого состава. Нет, но душа, уклонившись от добродетели, делается страстною и рождает грех, потому и томится им, не находя в нем (для себя) естественного успокоения. И дерево разве имеет по естеству червей внутри себя? Но заводится в нем малая гнилость; от этой гнилости рождается червь, и сей самый червь съедает дерево. Так же и медь сама производит ржавчину, и сама опять поедается ржавчиной. И одежды сами производят моль, и эта же моль, от них происшедшая, их съедает и портит. Так и душа сама производит зло, которое прежде вовсе не существовало и не имеет, как я сказал, никакого состава; и опять сама мучится от зла. И хорошо сказал святой Григорий: «Огонь есть порождение вещества и поедает вещество, как и злых зло». То же самое видим и в телесной болезни: когда кто живет беспорядочно и не бережет здоровья, то происходит избыток или недостаток (чего-нибудь в теле), и потом человек делается от сего больным: а прежде этого вовсе не существовало болезни, и она не была когда-либо чем-нибудь самобытным, и опять, по исцелении тела, болезнь уже вовсе не существует. Так точно и зло есть недуг души, лишившейся свойственного ей и по естеству ей принадлежащего здравия, которое есть добродетель. Потому мы и сказали, что добродетели суть средина: так мужество находится посреди страха и наглости; смиренномудрие посреди гордости и человекоугодия; так же и благоговение — посреди стыда и бесстыдства; подобно сему и прочие добродетели. Итак, когда человек удостоится приобрести сии добродетели, то он бывает благоугоден пред Богом, и хотя все видят, что он ест, пьет и спит, как и прочие люди, но таковой благоугоден Богу за добродетели, которые имеет. А кто не внимает себе и не охраняет себя, тот легко уклоняется от сего пути или направо, или налево, то есть или в излишество, или в недостаток, и производит в себе недуг, который составляет зло. Вот это царский путь, коим шествовали все святые.
Поприща же (версты) суть различные устроения, которые каждый всегда должен считать и замечать непрестанно: где он, до какой версты достиг и в каком устроении находится? Именно, мы подобны людям, которые, имея намерение идти во святой град (Иерусалим) и выйдя из одного города, некоторые прошли пять верст и остановились, другие прошли десять, иные совершили и половину пути, а иные нимало не прошли по нем, но, выйдя из города, пребывают вне ворот, в смрадном предместье его. Из тех же, которые находятся на пути, случается, что некоторые пройдут две версты и, заблудившись, возвращаются, или, прошедши две версты вперед, отходят пять назад; другие же дошли до самого города, но остались вне его и не вошли внутрь города. То же бывает с нами; ибо некоторые из нас оставили мир и вступили в монастырь, с намерением стяжать добродетели; и одни сделали немногое и остановились; иные больше, а другие совершили половину дела и остановились; иные вовсе ничего не сделали, но думая, что вышли из мира, остались в мирских страстях и в злосмрадии их; иные совершают немного доброго и опять разоряют это; а некоторые разоряют и более того, что совершили. Другие же хотя и совершили добродетели, но имели гордость и уничижали ближнего, а потому не вошли во град, но пребывают вне его. Следовательно, и эти не достигли своей цели; ибо хотя они дошли до самых ворот града, но остались вне его, а потому и сии не исполнили своего намерения. Итак, каждый из нас должен замечать, где он находится; вышел ли он из своего города, но остановился вне ворот в смрадном предместий его; или прошел мало, или много; или достиг до половины пути; или идет две версты вперед и две назад; или дошел до града и взошел в Иерусалим; или хотя и достиг до града, но не мог войти в него. Каждый пусть рассматривает свое состояние, где он находится.
Есть три устроения души в человеке: он или действует по страсти, или сопротивляется ей, или искореняет ее. Действует по страсти тот, кто приводит ее в исполнение, удовлетворяет ей. Сопротивляется ей тот, кто не действует по ней, не отсекает ее, но любомудрствуя, как бы минует страсть, однако имеет ее в себе. А искореняет страсть тот, кто подвизается и делает противное страсти. Но эти три устроения имеют великую обширность. Например, назовите какую угодно страсть, и мы разберем ее. Хотите ли, скажем о гордости? Хотите ли, скажем о блуде, или хотите лучше, чтобы мы поговорили о тщеславии? Ибо мы весьма побеждаемся им. По тщеславию человек не может слышать слово от брата своего. Иной, когда услышит одно слово, смущается или отвечает пять слов или десять на одно слово и враждует и огорчается. И когда спор прекратится, он продолжает иметь помыслы на сказавшего ему оное слово, и помнит зло, и жалеет, что он не сказал более того, что сказал, и готовит в себе еще худшие слова, чтобы сказать ему. И постоянно говорит: «Зачем я не сказал ему того-то? Зачем он мне это сказал? И я ему то-то скажу» — и постоянно гневается. Вот одно устроение. Это значит, что зло обратилось в навык. Бог да избавит нас от такого устроения, ибо оно непременно подлежит муке, потому что всякий грех, исполняемый на деле, подлежит аду, и хотя бы таковой (человек) захотел покаяться, он не может один преодолеть страсти, если не получит помощи от некоторых святых, как сказали и отцы. Посему-то я всегда говорю вам: старайтесь отсекать страсти, прежде нежели они обратятся вам в навык. Другой, когда услышит слово, хотя и смущается и также отвечает пять слов или десять на одно, и жалеет, что не сказал других трех худших, и скорбит, и помнит зло, но по истечении нескольких дней изменяется; другой проводит неделю в таком состоянии и переменяется; а иной изменяется и через день. Другой же оскорбляет, ссорится, смущается, смущает и тотчас обращается. Видите, сколько различных устроений! Однако все сии люди, пока они исполняют страсть, подлежат аду.
Скажем и о тех, которые сопротивляются страсти. Иной, когда услышит слово, печалится, но не о том, что его оскорбили, а о том, что он не перенес сей обиды: таковой находится в состоянии подвизающихся и сопротивляющихся страсти. Другой подвизается и трудится, но наконец побеждается понуждением страсти. Иной не хочет отвечать оскорбительно, но увлекается привычкой. Другой старается не сказать отнюдь ничего обидного, но скорбит о том, что ему досадили, однако осуждает себя за то, что скорбит, и раскаивается в сем. Иной не огорчается оскорблением, но и не радуется (о нем). Вот эти все сопротивляются страсти. Но два из них имеют отличие от прочих. Кто побеждается в подвиге и кто увлекается привычкой, тем угрожает опасность подвергнуться беде действующих по страсти. Сказал же я о них, что и они в числе сопротивляющихся страсти, ибо произволением своим остановили страсть, и не хотят по ней действовать, но и скорбят и подвизаются. Отцы же сказали, что всякое дело, которого душа не хочет, бывает маловременно. Но таковые должны испытать себя: не исполняют ли они, если не самую страсть, то что-либо из побуждающего к страсти, и потому побеждаются или увлекаются ей? Находятся и такие, которые стараются остановить страсть, но по внушению другой страсти: один молчит по тщеславию, другой по человекоугодию, или по иной какой-либо страсти; сии злым хотят исцелить злое. Но авва Пимен сказал, что зло никак не истребляет зла. Таковые принадлежат к действующим по страсти, хотя и сами себя обольщают. Наконец желаем сказать и о тех, которые искореняют страсть. Иной радуется, когда его оскорбляют, но потому, что имеет в виду награду. Сей принадлежит к искореняющим страсть, но неразумно. Другой радуется, получая оскорбление, и думает, что он должен был претерпеть оскорбление, потому что сам он подал повод к тому: сей разумно искореняет страсть. Ибо принимать оскорбление, возлагать вину на себя и почитать все находящее на нас за наше собственное есть дело разума, потому что каждый молящийся Богу: «Господи, дай мне смирение», должен знать, что он просит Бога, дабы Он послал ему кого-нибудь оскорбить его. Итак, когда кто-либо оскорбляет его, то он и сам должен досадить себе и уничижить себя мысленно, чтобы в то время, когда другой смиряет его извне, он сам смирял себя внутренне. Другой не только радуется, когда его оскорбляют, и почитает виновным самого себя, но и сожалеет о смущении оскорбившего его. Бог да введет нас в таковое устроение.
Видите ли, сколь обширны сии три устроения? И так каждый из нас пусть рассматривает, как я сказал, в каком он находится устроении. Добровольно ли он действует по страсти и удовлетворяет ей? Или, не желая действовать по ней, побеждается ею? Или действует по страсти, увлекаясь привычкой, и сделав это, скорбит и кается, что так поступил?
Или подвизается разумно остановить страсть? Или подвизается против одной страсти ради другой, как мы сказали, что иной молчит по тщеславию, или по человекоугодию, или вообще по какому-нибудь человеческому помыслу? Или он начал искоренять страсть, и разумно ли искореняет ее и делает противное страсти? Каждый пусть знает, где он находится, на каком поприще. Ибо мы должны испытывать себя не только каждый день, но и каждый год, и всякий месяц, и каждую неделю и говорить: прошлую неделю меня так беспокоила сия страсть, а теперь каков я? Так же и каждый год спрашивать себя: прошлого года я так побеждался сей страстью, а ныне каков? Так и всегда должны испытывать себя, успели ли мы сколько-нибудь, или находимся в том же устроении (в каком были прежде), или впали в худшее. Бог да даст нам силу, чтобы мы, если бы и не успели искоренить страсть, то по крайней мере не действовали по ней и сопротивлялись оной. Ибо поистине тяжкое дело — действовать по страсти и не сопротивляться ей. Скажу вам пример, кому подобен тот, кто действует по страсти и удовлетворяет ей. Он подобен человеку, который, будучи поражаем от врага своего стрелами, берет их и собственными руками вонзает в свое сердце. Сопротивляющийся страсти подобен осыпаемому стрелами врага своего, но облеченному в броню и потому не получающему ран. А искореняющий страсть подобен тому, кто, будучи осыпаем стрелами врага своего, сокрушает их, или возвращает в сердца врагов, как сказано в псалме: оружие их да внидет в сердца их, и луцы их да сокрушатся (Пс. 36, 15).
Итак, постараемся и мы, братия, если не можем возвращать оружие их в сердца их, то по крайней мере не принимать стрел и не вонзать их в сердца наши; но и облечемся в броню, чтобы не быть уязвленными от них. Благий Бог да покроет нас от них, да подаст нам внимание и да наставит нас на путь Свой, ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.
Поучение одиннадцатое. О том, что должно стараться скорее отсекать страсти, прежде нежели они обратятся в злой навык души
Вникайте умом вашим, братия, в свойство вещей и берегитесь, чтобы не вознерадеть, ибо и малое нерадение подвергает нас великим опасностям. Пошел я недавно к одному брату и, найдя его изнемогшим от болезни, беседовал с ним и узнал, что он только семь дней пробыл в горячке, и вот прошли другие сорок дней, а он еще не находит в себе крепости. Видите ли, братия, как страдает тот, кто впадает в не свойственное ему состояние. Иной никогда не заботится о малых расстройствах своего тела и не знает, что если случится телу хоть немного пострадать, и особенно, если он немощен, то нужно очень много труда и времени, пока он совершенно поправится. Семь дней был болен сей смиренный, и вот сколько прошло дней, а он еще не находит покоя и не может укрепиться. Так бывает и с душой: иной согрешает немного, а сколько времени проводит он потом, проливая кровь свою, пока исправит себя! Но в телесных болезнях находим мы различные причины; или что врач неискусен и дает одно лекарство вместо другого; или что больной ведет себя беспорядочно и не исполняет предписаний врача. В отношении же души бывает иначе. Мы не можем сказать, что врач, будучи неискусен, не дал надлежащего лекарства. Ибо врач душ есть Христос, Который все знает и против каждой страсти подает приличное врачевство: так против тщеславия дал Он заповеди о смиренномудрии, против сластолюбия — заповеди о воздержании, против сребролюбия — заповеди о милостыне, и одним словом, каждая страсть имеет врачевством соответствующую ей заповедь. Итак, нельзя сказать, что Врач неискусен; а также и что лекарства стары и потому не действуют: ибо заповеди Христовы никогда не ветшают, но чем более их исполняют, тем более они обновляются. Поэтому ничто не препятствует здравию душевному, кроме бесчиния души.
Итак, будем внимать себе, братия, будем подвизаться, пока имеем время. Что мы не заботимся о себе? Сделаем хотя что-нибудь доброе, дабы найти помощь во время искушения. Что мы губим жизнь нашу? Мы столько слышим, и не заботимся о себе, и всем пренебрегаем. Видим, как братия наши похищаются из среды нашей, и не внимаем себе, тогда как знаем, что и мы мало-помалу приближаемся к смерти. Вот, с тех пор, как мы сели беседовать, до сего времени мы прожили два или три часа нашего века и приблизились к смерти, и видя, что теряем время, не боимся. Как мы не помним слов оного старца, сказавшего, что если кто потеряет золото или серебро, то он вместо него может найти другое; если же потеряем время, живя в праздности и лени, то не возможем найти другого в замену потерянного; поистине мы будем искать хотя одного часа сего времени и не найдем его. Сколько людей желают услышать слово Божие и не получают желаемого — а мы столько слышим и пренебрегаем сим и не возбуждаемся! Бог знает, удивляюсь нечувствию душ наших, что мы можем спастись, и не хотим: ибо пока страсти наши еще молоды, мы можем отсекать их, но не заботимся об этом и позволяем им укрепиться против нас, чтобы прийти к худшему концу. Ибо иное дело, как я много раз говорил вам, вырвать с корнем малую былинку, потому что она легко исторгается, и иное — искоренить большое дерево.
Один великий старец прохаживался с учениками своими на некотором месте, где были различные кипарисы, большие и малые. Старец сказал одному из учеников своих: вырви этот кипарис. Кипарис же тот был мал, и брат тотчас одной рукой вырвал его. Потом старец показал ему на другой, больший первого, и сказал: вырви и этот; брат раскачал его обеими руками и выдернул. Опять показал ему старец другой, еще больший; он с великим трудом вырвал и тот. Потом указал ему на иной, еще больший; брат же с величайшим трудом, сперва много раскачивал его, трудился и потел, и наконец вырвал и сей. Потом показал ему старец и еще больший, но брат, хотя и много трудился и потел над ним, однако не мог его вырвать. Когда же старец увидел, что он не в силах сделать этого, то велел другому брату встать и помочь ему; и так они оба вместе едва успели вырвать его. Тогда старец сказал братиям: «Вот так и страсти, братия; пока они малы, то, если пожелаем, легко можем исторгнуть их; если же вознерадим о них, как о малых, то они укрепляются, и чем более укрепляются, тем большего требуют от нас труда; а когда очень укрепятся в нас, тогда даже и с трудом мы не можем одни исторгнуть их из себя, ежели не получим помощи от некоторых святых, помогающих нам по Боге».
Видите ли, как многозначительны слова святых старцев? И Пророк также учит нас сему, говоря в псалме: дщи Вавилоня окаянная, блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала ecu нам; блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень (Пс. 136, 8, 9). Проследим сказанное по порядку. Вавилоном называет он смешение или смущение, ибо так изъясняют сие слово, производя оное от слова вавел; то же значит и Сихем. Дщерию же Вавилона называет вражду; ибо душа сперва возмущается, а потом рождает грех. Окаянною он ее называет потому, что, как я прежде сказал вам, злоба не имеет никакой существенности, ни состава, но получает бытие от нашего нерадения и опять истребляется и уничтожается нашим тщанием о добродетели. Потом святой Давид говорит как бы к ней: блажен, иже воздаст тебе воздаяние твое, еже воздала ecu нам. Посмотрим же, что мы дали, что восприняли и что хотим воздать? Мы дали волю нашу и восприняли грех; изречение же это называет блаженными воздавших ей, а воздавать здесь значит: более не творить греха. Потом прибавляет: блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень; блажен, кто с самого начала вовсе не принимает порождаемого тобою, то есть лукавых помышлений, и не дает им места возрастать в себе и приводить зло в действие; но вскоре, пока они еще малы, и прежде чем они укрепятся и восстанут на него, возьмет и сокрушит их о камень, иже есть Христос (1 Кор. 10, 4), и истребит их, прибегнув ко Христу. Вот как и старцы, и Святое Писание — все согласны между собою и ублажают подвизающихся отсекать свои страсти, пока они еще молоды, прежде чем испытаем от них бедствия и горести.
Итак, постараемся, братия, получить помилование, потрудимся немного и найдем великий покой. Отцы сказали, каким образом человек должен постепенно очищать себя: каждый вечер он должен испытывать себя, как он провел день, и опять утром, как провел ночь, и каяться пред Богом, в чем ему случилось согрешить. Нам же поистине, так как мы много согрешаем, нужно, по забывчивости нашей и по истечении шести часов, испытывать себя, как провели мы время и в чем согрешили. И каждый из нас должен говорить себе: не сказал ли я чего-нибудь такого, что прогневало брата моего? Когда видел его занятым каким-нибудь делом, не осудил ли я его? Не уничижил ли его и не злословил ли его? Не просил ли я чего-нибудь у келаря, и когда он не дал мне, не осудил ли я его и не пороптал ли я на него? Если пища была нехороша, не сказал ли я чего-нибудь? Или, будучи в огорчении, не пороптал ли на самого себя? Ибо если кто и на себя поропщет, это грех. Должно также говорить себе: не сказал ли мне канонарх, или другой кто из братии (неприятного) слова, и я не перенес сего, но противоречил ему? Так должны мы ежедневно испытывать самих себя, как провели мы день. Таким же образом каждый должен испытывать себя, как провел он и ночь: с усердием ли встал на бдение? или пороптал на разбудившего его? или помалодушествовал против него? Мы должны знать, что тот, кто будит нас на бдение, оказывает нам великое благодеяние и бывает для нас виновником великих благ; ибо он пробуждает нас для того, чтобы беседовать с Богом, молиться о грехах своих, просветиться и получить душевную пользу. Как же не должны мы благодарить такого благодетеля? Поистине должно его почитать так, как бы через него получали мы спасение.
Расскажу вам о сем нечто чудесное, слышанное мною о великом прозорливом старце. Стоя в церкви, он видел, что когда братия начинали псалмопение, некто светоносный выходил из алтаря, держа как бы ковчежец с миром и кисть; он обмакивал кисть в ковчежец и обходил всю братию, полагая знамение на каждом из них и на местах некоторых отсутствовавших; а места других отсутствующих проходил мимо. Перед окончанием богослужения старец опять видел, как он выходил из алтаря и делал то же самое.
Однажды старец остановил его и повергся к его ногам, моля объяснить ему, что он делает, и кто он такой. Светоносный оный муж отвечал ему: «Я Ангел Божий, и мне повелено было напечатлевать сие знамение на тех, которые приходят в церковь в начале псалмопения и остаются до конца оного, за их усердие, старание и доброе произволение».
Старец спросил его: «Почему же ты полагаешь знамение на места некоторых отсутствующих братии?» В ответ на сие святой Ангел сказал ему: «Те из братии, которые ревностны и имеют доброе произволение, но вышли из церкви или по некоторому крайнему изнеможению, с благословения отцов, или также, по какой-либо заповеди, заняты своим послушанием и потому здесь не находятся, сии хотя и не бывают в церкви, но получают свое знамение, потому что они произволением своим присутствуют вместе с поющими. Одним лишь тем, которые могут быть в церкви и не приходят в нее по лености, повелено мне не давать знамения, поелику такие сами себя делают недостойными оного». Видите ли, каких даров виновником бывает для брата своего тот, кто возбуждает его на церковное правило. Постарайтесь же, братия, никогда не лишаться знамения святого Ангела; если же случится когда облениться кому-либо из вас, и другой напомнит ему о сем, то он не должен негодовать; но, имея в виду пользу сего напоминания, должен благодарить напомнившего ему, кто бы он ни был.
Когда я был в общежитии, игумен с советом старцев сделал меня странноприимцем; а у меня незадолго перед тем была сильная болезнь. И так, бывало, вечером приходили странники, и я проводил вечер с ними, потом приходили еще погонщики верблюдов, и я служил им. Часто и после того, как я уходил спать, опять встречалась другая надобность, и меня будили, а между тем наставал и час бдения. И едва только я засыпал, как канонарх уже будил меня, но от труда или от болезни я был в изнеможении, и сон опять овладевал мною, так что, расслабленный от жара, я не помнил сам себя и отвечал ему сквозь сон: «Хорошо, господине, Бог да помянет любовь твою и да наградит тебя: ты приказал, я приду, господине». Потом, когда он уходил, я опять засыпал и очень скорбел, что опаздывал идти в церковь. И так как канонарху нельзя было ждать меня, то я упросил двух братий, — одного, чтобы он будил меня, другого, чтобы он не давал мне дремать на бдении; и поверьте мне, братия, я так почитал их, как бы чрез них совершалось мое спасение, и питал к ним великое благоговение. Так и вы должны поступать с возбуждающими вас на правило церковное и на всякое благое дело. Посему каждый, как мы сказали, должен испытывать себя, как он провел день и ночь: со вниманием ли стоял на псалмопении и молитве, или увлекался страстными помышлениями? Прилежно ли слушал Божественное чтение, или, оставив псалмопение, вышел из церкви в рассеянии? Если кто постоянно испытывает себя таким образом, раскаивается, в чем согрешил, и старается исправиться, то он начинает уменьшать в себе зло, и если делал девять проступков, будет делать восемь, и так, преуспевая постепенно, с помощью Божией, не допускает укрепиться в себе страстям. Ибо великое бедствие впасть кому-либо в навык страсти, потому что, как мы сказали, хотя бы даже такой и захотел покаяться, то он не может один преодолеть страсть, если не имеет помощи от некоторых святых.
Хотите ли, я расскажу вам об одном брате, которому страсть обратилась в навык? Вы услышите дело, достойное многого плача. Когда я был в общежитии, братия по простоте своей, думаю, исповедовали мне помышления свои, и игумен с советом старцев велел мне взять на себя эту заботу. Однажды пришел ко мне некто из братии и сказал мне: «Прости меня, отче, и помолись о мне: я краду и ем». Я спросил его: «Зачем же? Разве ты голоден?» Он отвечал: «Да, я не насыщаюсь за братской трапезой и не могу просить». Я сказал ему: «Отчего же ты не пойдешь и не скажешь игумену?» Он отвечал мне: «Стыжусь». Говорю ему: «Хочешь ли, чтоб я пошел и сказал ему?» Он говорит: «Как тебе угодно, господине». И так я пошел и объявил о сем игумену. Он сказал мне: «Окажи любовь и позаботься о нем, как знаешь». Тогда я взял его и сказал келарю при нем: «Окажи любовь, и когда придет к тебе сей брат, давай ему, сколько он хочет, и ни в чем не отказывай ему». Услышав это, келарь отвечал мне: «Как ты приказал, так и исполню». Проведя таким образом несколько дней, брат этот опять приходит и говорит мне: «Прости меня, отче, я снова начал красть». Говорю ему: «Зачем же? Разве келарь не дает тебе, чего ты хочешь?» Он отвечал мне: «Да, прости меня, он дает мне, чего я желаю, но я стыжусь его». Говорю ему: «Что же, ты и меня стыдишься?» Он отвечал: «Нет». Тогда я сказал ему: «И так, когда хочешь, приходи и бери у меня, но не кради», ибо у меня тогда была должность в больнице, и он приходил и брал, что хотел. Но через несколько дней он опять начал красть и пришел со скорбью и сказал мне: «Вот я опять краду». Я спросил: «Зачем, брат мой? Разве я не даю тебе, чего ты хочешь?» Он отвечал: «Нет, даешь». Говорю ему: «Что же, ты стыдишься брать у меня?» Он говорит: «Нет». Я сказал ему: «Так зачем же ты крадешь?» Он отвечал мне: «Прости меня, сам не знаю, зачем, но так просто краду». Тогда я сказал ему: «Скажи мне по крайней мере по правде, что ты делаешь с тем, что крадешь?» Он отвечал: «Я отдаю это ослу». И действительно оказалось, что этот брат крал куски хлеба, финики, смоквы, лук и вообще все, что он ни находил, и прятал это, одно под свою постель, другое на ином месте и, наконец, не зная, куда это употребить и видя, что оно портится, он выносил это вон и выбрасывал, или отдавал бессловесным животным.
Вот видите ли, что значит обратить страсть в навык? Видите ли, какого это достойно сожаления, какое это страдание? Он знал, что сие есть зло; он знал, что худо делает и скорбел, плакал, однако увлекался, несчастный, дурным навыком, который образовался в нем от прежнего нерадения. И хорошо сказал авва Нистерой: «Если кто увлекается страстью, то он будет рабом страсти». Благий Бог да избавит нас от злого навыка, чтобы и нам не было сказано: кая польза в крови моей, внегда сходити ми во истление (Пс. 29, 10). А каким образом кто-либо впадает в навык, о сем я уже неоднократно говорил вам. Ибо не тот, кто однажды разгневался, называется уже гневливым; и не тот, кто однажды впал в блуд, называется уже блудником; и не тот, кто однажды оказал милость ближнему, называется милостивым; но как в добродетели, так и в пороке, от частого в оных упражнения, душа получает некоторый навык, и потом этот навык или мучит, или покоит ее. А о том, как добродетель покоит душу и как мучит ее порок, мы говорили неоднократно, то есть что добродетель естественна: она в нас, ибо семена добродетелей не уничтожаются. Итак, я сказал, что чем более мы делаем доброго, тем больший приобретаем навык в добродетели, то есть возвращаем себе свое природное свойство и восходим к прежнему своему здравию, как от бельма к своему прежнему зрению, или от иной какой-либо болезни к своему прежнему, природному здоровью. В отношении же порока бывает не так: но через упражнение в оном мы принимаем некоторый чуждый и противный естеству навык, то есть приходим в навык некоего губительного недуга, так что если даже пожелаем, не можем исцелиться без многой помощи, без многих молитв и многих слез, которые могли бы преклонить к нам милосердие Христово. Подобное мы видим и в телесном: ибо есть некоторые роды пищи, по свойству своему производящие черную желчь, как, например, капуста, чечевица и некоторые другие подобные сим; но не от того, что кто-нибудь один раз или два раза поест капусты или чечевицы, или чего-нибудь подобного, он становится черножелчным, а от частого употребления оных; и если потом в нем усилится черная желчь, то образуется горячка, которая мучит одержимого ею и влечет за собой и другие бесчисленные болезни. То же бывает и с душою: если кто закосневает во грехе, то в душе образуется злой навык, который и мучит ее. Однако вы должны знать и то, что душа имеет иногда влечение к какой-либо страсти; и если только один раз впадет в действие сей страсти, тотчас находится в опасности впасть и в навык. То же случается и в телесном: иной человек имеет расположение к черной желчи от какого-либо прежнего нерадения, так что и один из вышеупомянутых родов пищи может в нем тотчас возбудить черную желчь и причинить лихорадку. Итак, нужно большое внимание, и старание, и страх, чтобы кто-либо не впал в злой навык.
Поверьте, братия, что если у кого-нибудь хотя одна страсть обратилась в навык, то он подлежит муке, и случается, что иной совершает десять добрых дел и имеет один злой навык, то и это одно, происходящее от злого навыка, превозмогает десять добрых дел. Орел, если весь будет вне сети, но запутается в ней одним когтем, то через эту малость низлагается вся сила его; ибо не в сети ли он уже, хотя и весь находится вне ее, когда удерживается в ней одним когтем? Не может ли ловец схватить его, лишь только захочет? Так и душа: если хотя одну только страсть обратит себе в навык, то враг, когда ни вздумает, низлагает ее, ибо она находится в его руках по причине той страсти. Посему-то я и говорю вам всегда: не допускайте, чтобы какая-либо страсть обратилась вам в навык, но подвизайтесь и молитесь Богу день и ночь, чтобы не впасть в искушение. Если же мы и будем побеждены как человеки и впадем в согрешение, то постараемся тотчас восстать, покаемся в нем, восплачемся пред благостью Божией, будем бодрствовать и подвизаться. И Бог, видя наше доброе произволение, смирение и сокрушение наше, подаст нам руку помощи и сотворит с нами милость. Ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение. Аминь.
Поучение двенадцатое. О страхе будущего мучения и о том, что желающий спастись никогда не должен быть беспечен о своем спасении
Когда я был болен ногами и страдал от них, некоторые из братии, пришедши посетить меня, просили, чтобы я сказал им причину болезни, имея, как я думаю, двоякую цель: чтобы несколько утешить меня и отвлечь мысли мои от болезни и чтобы дать мне случай побеседовать с ними что-нибудь о полезном. Но так как болезнь не позволила мне сказать им тогда, что они хотели, то нужно вам ныне послушать о сем, ибо приятен рассказ о скорби, по миновании скорби. Так и на море, когда поднимается буря, то все находящиеся на корабле сетуют; когда же буря пройдет, то все с радостью весело рассказывают друг другу о случившемся. Хорошо, братия, как я всегда говорю вам, каждое дело возлагать на Бога и говорить: ничего не бывает без воли Божией, но конечно Бог знал, что это хорошо и полезно, и потому так сделал, хотя бы сие дело и имело какую-нибудь внешнюю причину. Например, я мог бы сказать, что поелику я вкушал пищу со странниками и несколько понудил себя для того чтобы их угостить, то желудок мой отяготился, произошел отек на ноге моей, и оттого я сделался болен; мог бы я привести и другие различные причины, ибо ищущему их в них нет недостатка; но самое достоверное и полезное есть то, чтобы сказать: поистине Бог знал, что это будет полезнее душе моей, и потому оно так и случилось. Ибо из всего, что творит Бог, нет ничего такого, что бы не было благо, но вся добра, и добра зело (Быт. 1, 31). Итак, никому не должно скорбеть о случающемся, но все, как я сказал, возлагать на Промысл Божий и успокаиваться. Есть некоторые люди, до того изнемогающие при случающихся скорбях, что они отказываются и от самой жизни и считают сладкой смерть, лишь бы только избавиться от скорбей: но это происходит от малодушия и многого неразумия, ибо таковые не знают той страшной нужды, которая встречает нас по исходе души из тела.
Это великое человеколюбие Божие, братия, что мы наказываемся, находясь в сем мире; но мы, не зная, что совершается там, почитаем тяжким здешнее. Однако это несправедливо. Не знаете ли, что повествуется в Отечнике? Один весьма ревностный брат спросил некоего старца: «Отчего душа моя желает смерти?» Старец отвечал ему: «Оттого, что ты избегаешь скорби и не знаешь, что грядущая скорбь гораздо тяжелее здешней». И другой также спросил старца: «Отчего я впадаю в беспечность, пребывая в келии моей?» Старец сказал ему: «Оттого, что ты не узнал еще ни ожидаемого покоя, ни будущего мучения. Ибо если бы ты достоверно знал это, то хотя бы келия твоя была полна червей, так что ты стоял бы в них по самую шею, ты терпел бы сие, не расслабевая». Но мы, спя, хотим спастись и потому изнемогаем в скорбях; тогда как мы должны бы были благодарить Бога и считать себя блаженными, что сподобляемся немного поскорбеть здесь, дабы там обрести малый покой. И Евагрий говорил: «Кто не очистился еще от страстей и молится Богу, чтобы скорее умереть, тот подобен человеку, который просит плотника скорее изрубить одр больного». Ибо душа, находясь в теле сем, хотя и ведет борьбу со страстями, но имеет и некоторое утешение оттого, что человек ест, пьет, спит, беседует, ходит с любезными друзьями своими.
Когда же выйдет из тела, она остается одна со страстьми своими и потому всегда мучится ими; занятая ими, она опаляется их мятежом и терзается ими, так что она даже не может вспомнить Бога; ибо самое памятование о Боге утешает душу, как и в псалме сказано: помянух Бога, и возвеселихся (Пс. 76, 4), но и сего не позволяют ей страсти.
Хотите ли, я объясню вам примером, что говорю вам. Пусть кто-нибудь из вас придет, и я затворю его в темную келию, и пускай он, хотя только три дня не ест, не пьет, не спит, ни с кем не беседует, не поет псалмов, не молится и отнюдь не вспоминает о Боге; и тогда он узнает, что будут в нем делать страсти; однако он еще здесь находится: во сколько же более, по выходе души из тела, когда она предастся страстям и останется одна с ними, потерпит тогда она, несчастная? По здешним скорбям вы можете несколько понять, какова тамошняя скорбь. Ибо когда у кого-нибудь сделается горячка, то что воспаляет его? Какой огонь или какое вещество производит сие жжение? Если же кто-нибудь имеет тело желчное и худосочное, то не самое ли сие худосочие воспаляет его, всегда беспокоит и делает жизнь его прискорбной? Так и страстная душа всегда мучится, несчастная, своим злым навыком, имея всегда горькое воспоминание и томительное впечатление от страстей, которые беспрестанно жгут и опаляют ее. И сверх сего, кто может, братия, вообразить страшные оные места, мучимые в оных тела, которые служат душам только для усиления страданий, а сами не истлевают; тот страшный огонь и тьму, тех безжалостных слуг мучителей и другие бесчисленные томления, о которых часто говорится в Божественном Писании и которые соразмеряются злым делам душ и их злым воспоминаниям? Ибо как праведные, по словам святых, получают некие светлые места и веселие ангельское, соразмерно благим их делам, так и грешники получают места темные и мрачные, полные страха и ужаса. Ибо что страшнее и бедственнее тех мест, в которые посылаются демоны? И что ужаснее муки, на которую они будут осуждены? Однако и грешники будут мучимы с этими самыми демонами, как говорит Христос: идите во огонь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф. 25, 41). А еще страшнее то, о чем говорит святой Иоанн Златоуст: «Если бы и не текла река огненная и не предстояли страшные ангелы, но только призывались бы все человеки на Суд, и одни, получа похвалу, прославлялись бы, другие же отсылались бы с бесчестием, чтобы не видеть им славы Божией, то наказание оным стыдом и бесчестием и скорбь об отпадении от толиких благ не была ли бы ужаснее всякой геенны? Тогда и самое обличение совести, и самое воспоминание о сделанном, как мы сказали выше, будут нестерпимее бесчисленных и неизреченных томлений. Ибо души помнят все, что было здесь, как говорят отцы, и слова, и дела, и помышления, и ничего из этого не могут забыть тогда. А сказанное в псалме: в той день погибнут вся помышления его (Пс. 145, 4), говорится о помышлениях века сего, то есть о строении, имуществе, родителях, детях и всяком даянии и получении. Все сие вместе с тем, как душа выходит из тела, погибает для нее, и из всего этого она тогда ни о чем не вспоминает и не заботится. А что она сделала относительно добродетели или страсти, все то помнит, и ничто из этого для нее не погибает: но если человек принес кому-нибудь пользу, или сам получил ее от кого-либо, то он всегда памятует получившего от него пользу и оказавшего ему оную. Также и если получил от кого-либо вред, или сам сделал кому-нибудь вред, то всегда помнит и сделавшего ему вред и потерпевшего вред от него. И ничего, как я сказал, не забывает душа из того, что она сделала в сем мире, но все помнит по выходе из тела, и притом еще лучше и яснее, как освободившаяся от земного сего тела».
Некогда говорили мы о сем с одним великим старцем, и старец сказал, что душа, по выходе из тела, помнит страсти и грехи, которые она исполняла, и лица, с коими совершала их. А я говорил ему: может быть это и не так; но, конечно, она будет иметь злой навык, полученный ею ко греху, и будет вспоминать о нем. Мы долго спорили об этом предмете, желая уяснить его; но старец не соглашался со мною, говоря, что душа помнит и самый вид греха, и самое место, и то самое лицо, с которым согрешила. И поистине, когда это так, то нам предстоит еще гораздо тягчайший конец, если не будем внимать себе. Потому я и говорю вам всегда: старайтесь возделывать добрые помышления, чтобы найти их там; ибо что человек имеет здесь, то исходит с ним отсюда и то же будет иметь и там.
Позаботимся, братия, чтобы нам избавиться от такого бедствия, постараемся о сем, и Бог сотворит с нами милость: ибо Он есть упование всех концей земли и сущих в мори далече (Пс. 64, 6). Сущий в концах земли суть те, которые находятся в конечной злобе; а сущий в море далече — те, которые пребывают в крайнем неразумии; однако Христос есть упование и таковых. Потребен малый труд; потрудимся же, чтобы быть помилованными. Если кто имеет поле и оставит его в небрежении, то оно зарастет; и не тем ли более наполнится оно тернием и волчцами, чем более он небрежет о нем? Когда же он придет очистить поле, то не тем ли более должны будут окровавиться руки его, чем более оно заросло, когда он захочет исторгнуть ту худую траву, которой дал взойти во время своего нерадения. Ибо невозможно человеку не пожать того, что он посеял. А кто желает очистить поле свое, тот должен сперва совершенно искоренить всю дурную траву; ибо если он не исторгнет совершенно всех корней ее, но только сверху срежет ее, то она опять вырастет. И так ему должно, как я сказал, исторгнуть самые корни, и когда он хорошо очистит поле от травы, терния и тому подобного, то должен его вспахать, взборонить и таким образом возделать; а когда оно уже будет хорошо возделано, тогда должно посеять доброе семя. Ибо ежели он, после такого очищения, оставит поле праздным, то опять взойдет трава, и найдя землю мягкую и удобренную от очищения, пустит корни в глубину и более укрепится и умножится на поле. Так бывает и с душою: сперва должно отсечь всякое ветхое пристрастие и злые навыки, которые она имеет: ибо нет ничего хуже злого навыка. И святой Василий говорит: «Не малый подвиг — преодолеть свой навык, ибо навык, укрепившись долгим временем, часто получает силу естества».
И так должно подвизаться, как я сказал, против злых навыков и страстей, и не только против страстей, но и против причин их, которые суть корни; ибо когда не исторгнуты корни, то терние необходимо опять вырастет, тем более, что некоторые страсти ничего не могут сделать, если человек отсечет причины их. Так зависть сама по себе ничто, но имеет некоторые причины, в числе которых есть и славолюбие; ибо кто хочет прославиться, тот завидует прославленному или предпочтенному. Также гнев происходит от различных причин и особенно от сластолюбия. О сем упоминает и Евагрий, повествуя, что некоторый святой говорил: «Для того и отвергаю наслаждения, чтобы отсечь причины раздражительности». И все отцы говорят, что каждая страсть рождается от сих трех: от славолюбия, сребролюбия и сластолюбия, как я часто говорил вам. И так должно не только отсечь страсти, но и причины их, потом хорошо удобрить нравы свои покаянием и плачем и тогда уже начать сеять доброе семя, которое суть добрые дела; ибо как мы сказали о поле, что если, по очищении и обработке оного, не посеют на нем доброго семени, то всходит трава, и найдя землю рыхлой и мягкой от очищения, глубже укореняется в ней; так бывает и с человеком. Если он, исправив нравы свои и покаявшись в прежних своих делах, не станет заботиться об исполнении добрых дел и приобретении добродетелей, то на нем сбывается сказанное в Евангелии: егда нечистый дух изыдет от человека, преходит сквозе безводная места, ища покоя, и не обретает. Тогда речет: возвращуся в дом мой, отнюдуже изыдох, и пришед, обрящет празден, очевидно, что от всякой добродетели, — пометен и украшен. Тогда идет и поймет с собою ины седмь духов, лютейших себе, и вшедше живут ту: и будут последняя человеку тому горша первых (Мф. 12, 43–45). Ибо невозможно душе пребывать в одном и том же состоянии, но она всегда преуспевает или в лучшем, или в худшем. Поэтому каждый желающий спастись должен не только не делать зла, но обязан делать и добро, как сказано в псалме: уклонися от зла, и сотвори благо; не сказано только: уклонися от зла; но и: сотвори благо. Например, если кто-нибудь привык обижать, то он должен не только не обижать, но и поступать по правде; если он был блудник, то он должен не только не предаваться блуду, но и быть воздержным; если был гневлив, должен не только не гневаться, но и приобрести кротость; если кто гордился, то он должен не только не гордиться, но и смиряться. И сие-то значит: уклонися от зла, и сотвори благо. Ибо каждая страсть имеет противоположную ей добродетель: гордость — смиренномудрие, сребролюбие — милосердие, блуд — воздержание, малодушие — терпение, гнев — кротость, ненависть — любовь и, одним словом, каждая страсть, как я сказал, имеет противоположную ей добродетель.
О сем говорил я вам много раз. И как мы изгнали добродетели и восприняли вместо них страсти, так должны мы потрудиться не только изгнать страсти, но и воспринять добродетели и водворить их на своем месте, потому что мы естественно имеем добродетели, данные нам от Бога. Ибо, когда Бог сотворил человека, Он всеял в него добродетели, как и сказал: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26). Сказано по образу, поелику Бог сотворил душу бессмертной и самовластной, а по подобию — относится к добродетели. Ибо Господь говорит: будите милосерди, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть (Лк. 6, 36), и в другом месте: святи будите, яко Аз свят есмь (1 Пет. 1, 16). Также и апостол говорит: бывайте друг ко другу блази (Еф. 4, 32). И в псалме сказано: благ Господь всяческим (Пс. 144), и тому подобное; вот что значит по подобию. Следовательно по естеству Бог дал нам добродетели. Страсти же не принадлежат нам по естеству, ибо они даже не имеют никакой сущности или состава, но как тьма по существу своему не имеет состава, а есть состояние воздуха, как говорит святой Василий, бывающее от оскудения света, так и страсти не естественны нам, но душа, по сластолюбию уклонившись от добродетелей, водворяет в себе страсти и укрепляет их против себя.
Потому нам и нужно, как сказано о поле, совершенно окончив очищение, тотчас посеять доброе семя, чтобы оно и принесло добрый плод.
Также засевающий свое поле, бросив семя, должен скрыть и углубить его в землю; ибо иначе прилетят птицы, похитят его, и оно погибнет; а скрыв его, сеятель должен ожидать милости Божией, пока Бог пошлет дождь, и семя взойдет. Потому что, хотя бы земледелец и безмерно трудился над очищением, обрабатыванием и посевом, но если Бог не пошлет дождя на его сеяние, то весь труд его бывает напрасен. Так и мы, если и сделаем что-либо доброе, должны покрыть это смиренномудрием и возложить на Бога немощь нашу, молясь Ему, чтобы Он призрел на труд наш: ибо иначе он будет тщетен. Иногда опять и после дождя, когда семя уже взошло, если дождь не будет по временам орошать его, произрастение засыхает и погибает; ибо и семени нужен дождь, и произрастению также по временам, пока оно укрепится; но и тогда нельзя не иметь забот. Иногда и после того, как оно вырастет и образуется колос, случается, что гусеницы, или град, или что-нибудь подобное истребляют плод. Так бывает и с душою: когда кто потрудится очистить ее от всех упомянутых нами страстей и постарается приобрести все добродетели, то он должен всегда прибегать к милости Божией и к покрову Божию, чтобы не быть ему оставленным и не погибнуть. Ибо как мы сказали о семени, что и после того, как оно взойдет, вырастет и принесет плод, если по временам не будет орошать его дождь, оно засыхает и погибает; так бывает и с человеком: и по совершении столь многого, если Бог хотя на малое время отымет от него покров Свой и оставит его, то он погибает. А Бог оставляет человека тогда, когда он сделает что-либо против своего устроения, например, если кто был благоговеен и уклонится в бесчинную жизнь; или был смирен и сделается наглым. И не столько оставляет Бог проводящего порочную жизнь, когда он живет бесчинно, или наглого, когда он гордится, сколько Он оставляет благоговейного, когда этот делает бесчиние, и смиренного, когда он возгордится: это и значит грешить против своего устроения, и от сего происходит оставление. Потому святой Василий иначе судит грех благоговейного, и иначе грешника. Когда же кто сохранит себя и от этого, то должен замечать, чтобы, делая хотя малое добро, не делать сего со тщеславием, или из человекоугодия, или по какому-нибудь человеческому побуждению, дабы сие малое не погубило всего, что он сделал, как мы сказали о гусеницах, граде и тому подобном. Опять, когда и на поле плод не потерпит никакого вреда, но сохранится до самой жатвы, даже и тогда земледелец не может быть без забот. Ибо случается, что и после того, как кто-либо пожнет свое поле и окончит весь труд свой, приходит злой человек и по ненависти подкладывает огонь под оный плод и уничтожает весь плод и труд его. Посему пока земледелец не видит, что он хорошо очистил плод свой и всыпал его в житницу, он не может быть без заботы. Также и человек, когда он успеет избавиться от всего того, о чем мы сказали, даже и тогда не должен быть без заботы. Ибо случается, что, после всего этого, диавол находит случай обольстить его или самооправданием или возношением, или вложив в него помыслы неверия, или злой ереси, и не только погубляет все труды, но и удаляет его от Бога; и чего не мог достигнуть через дела, то производит через один помысл: ибо бывает, что и один помысл может удалить человека от Бога, как скоро человек примет его и подчинится ему. Поэтому истинно желающий спастись не должен быть беспечным до последнего издыхания. Итак, нужны многий труд и попечение, и постоянная молитва к Богу, чтобы Он покрыл и спас нас Своею благодатью, во славу святого имени Своего. Аминь.
Поучение тринадцатое. О том, что должно переносить искушение с благодарностью и без смущения
Хорошо сказал авва Пимен, что преуспеяние монаха обнаруживается в искушениях; ибо монах, который истинно приступает работать Господеви, должен, как говорит Премудрый, уготовати душу свою во искушение (Сир. 2, 1), чтобы никогда не удивляться и не смущаться ничем, случающимся с ним, веруя, что ничего не бывает без Промысла Божия. А в чем Божий Промысл, то вполне хорошо и служит к пользе души, ибо все, что делает с нами Бог, делает Он для нашей пользы, любя и милуя нас. И мы должны, как сказал апостол, о всем благодарити (Еф. 5, 20; 1 Фес. 5, 18) благость Его, и никогда не печалиться, и не малодушествовать о случающемся с нами, но все, что с нами бывает, принимать без смущения со смиренномудрием и с надеждой на Бога, веруя, как я сказал, что все, что ни делает с нами Бог, Он делает по благости Своей, любя нас, и делает хорошо, и что это не может быть иначе хорошо, как только таким образом. Бог да помилует нас.
Если кто имеет друга и уверен, что он любит его, то, когда и потерпит от него что-нибудь, даже и тяжелое, думает, что тот сделал это любя, и никогда не поверит о своем друге, чтобы он хотел ему повредить; тем более должны мы думать о Боге, Который создал нас и привел нас из небытия в бытие, вочеловечился нас ради и умер за нас, что Он делает с нами все по благости Своей и любя нас. О друге иной может подумать: он это делает любя и жалея меня, но у него нет столько благоразумия, чтобы он мог хорошо устроить касающееся до меня, и поэтому случается, что он нехотя вредит мне. О Боге же мы не можем сего сказать; ибо Он есть источник премудрости, знает все, что нам полезно, и сообразно с сим устрояет все, касающееся до нас, даже и самое маловажное. Опять о друге можно сказать, что хотя он любит и жалеет нас, и довольно разумен, чтобы устроить относящееся к нам, но не в силах помочь нам в том, в чем он думает принести нам пользу. Но о Боге нельзя сказать и сего; ибо Ему все возможно, и для Него нет ничего невозможного. И так мы знаем о Боге, что Он любит и щадит Свое создание, что Он есть источник премудрости и знает, как устроить все касающееся до нас, и что Ему нет ничего невозможного, но все служит воле Его. Мы должны также знать, что все, что Он ни делает, делает для нашей пользы, и должны принимать это, согласно сказанному выше, с благодарностью, как от Благодетеля и благого Владыки, хотя бы то было и скорбное. Ибо все бывает по праведному Суду, и Бог, Который столько милостив, не презирает ни малейшей нашей скорби. Но часто случается, что иной недоумевает, говоря внутренне: «Если кто в искушениях согрешит от скорби, то как может он думать, что они служат к его пользе?» Мы потому только согрешаем в искушениях, что мы нетерпеливы и не хотим перенести малой скорби, или потерпеть что-нибудь против нашей воли; тогда как Бог ничего не попускает на нас выше силы нашей, как сказал апостол: верен Бог, иже не оставит нас искуситися паче, еже можем (1 Кор. 10, 13). Но мы не имеем терпения, не хотим перенести и немногого, не стараемся принять что-либо со смирением, и потому отягощаемся; и чем более стараемся избежать напастей, тем более мучимся от них, изнемогаем и не можем от них освободиться. Те, которые по какой-нибудь надобности плавают в море, если они знают искусство плавания, то, когда находит на них волна, они склоняются под нее, пока она пройдет, и таким образом безвредно продолжают свое плавание; если же захотят сопротивляться волне, то она их отбрасывает и уносит на далекое расстояние. И когда они опять продолжают плыть, находит на них другая волна, и если они и ей противятся, то она также отталкивает и отбрасывает их прочь, и они только утомляются без всякой пользы. Если же, как я сказал, они склонятся под волну и опустятся под нее, то она проходит мимо, без всякого для них вреда, и они продолжают плавать, сколько хотят и делают свое дело. Так бывает и при искушениях: если кто перенесет искушение с терпением и смирением, оно пройдет без вреда для него; если же он будет малодушествовать, смущаться, обвинять каждого, то он только будет отягощать самого себя, навлекая на себя искушения, и не получит совершенно никакой пользы, но лишь повредит себе; тогда как искушения приносят большую пользу тому, кто переносит их без смущения. Если даже и страсть тревожит нас, то мы не должны этим смущаться; ибо смущаться в то время, когда тревожит нас страсть, есть дело неразумия и гордости, и происходит оттого, что мы не знаем своего душевного устроения и избегаем труда, как сказали отцы. Потому мы и не преуспеваем, что не знаем меры нашей и не имеем терпения в начинаемых нами делах, но без труда хотим приобрести добродетель. Ибо чему удивляется страстный, когда его тревожит страсть? Зачем смущается? Ты образовал ее, имеешь ее в себе и смущаешься? Принял залоги ее и говоришь: зачем она тревожит меня? Лучше терпи, подвизайся и моли Бога; ибо невозможно, чтобы тот, кто исполнял страсти, не имел от них скорби. Сосуды их, как сказал авва Сисой, находятся внутри тебя; отдай им залог их, они отойдут от тебя. Сосудами он назвал причины страстей: так как мы их возлюбили и привели в действие, то и невозможно нам не пленяться страстными помышлениями, принуждающими нас, и против воли нашей исполнять страсти, потому что мы добровольно предали себя в руки их. Сие значит сказанное Пророком о Ефреме (Ос. 5, 11), который, соодолевши соперника своего, то есть свою совесть, и поправши суд, обратился к Египту и насильственно взят был ассириянами. Египтом отцы называют волю плотскую, приклоняющую нас к телесному покою и научающую обращать ум к плотским страстям. А ассириянами называют страстные помышления, которые возмущают и волнуют ум, и наполняют его нечистыми идолами, и силою против воли увлекают его к совершению греха. Итак, если кто добровольно предает себя плотскому наслаждению, то он и против воли принужден бывает идти в Ассирию и работать Навуходоносору. Зная сие, Пророк с соболезнованием говорит им: не входите в Египет. Что вы делаете, несчастные? Смиритесь (хотя) мало, склоните рамена ваша, служите царю Вавилонскому, и сидите на земли отцев ваших (Иер. 42, 10; 27, 12). Потом утешает их, говоря: не убойтеся от лица его, яко Бог с нами есть, еже избавляти нас от руки его (Иер. 42, 11). Далее предсказывает и скорбь, которая их постигнет, если они не покорятся Богу. Аще бо внидете, — говорит он, — во Египет, будете в непроходимая и подручни в клятву, и в укоризну (15, 18). Но они отвечали ему: не сядем на земли сей, но в землю Египетску внидем, и не узрим рати, и гласа трубнаго не услышим, и о хлебех не взалчем (13, 14). И так они пошли и добровольно служили фараону, а потом насильно уведены были в Ассирию и служили ассириянам уже неволей.
Вникните умом, что я говорю: прежде чем кто-либо станет действовать по страсти, хотя бы и восставали против него помыслы, он еще в своем городе, он свободен и имеет себе помощника в Боге; итак, если он смирится пред Богом, понесет иго скорби и искушения с благодарностью и немного поборется, то помощь Божия освободит его. Если же он будет убегать труда и предастся плотскому наслаждению, тогда насильственно и принужденно уведен будет в землю ассириян и поневоле будет служить им. Тогда уже Пророк говорит им: молитеся за житие Навуходоносора, ибо в жизни его заключается ваше спасение (Вар. 1, 11, 12). Молиться о жизни Навуходоносора значит, что человек не должен малодушествовать в печали, происшедшей от случившегося с ним искушения, и не уклоняться от него, но переносить его со смирением, считая, что он должен был потерпеть это. Пусть он признает себя недостойным освободиться от тяготы, но более достойным того, чтобы искушение продолжалось и укрепилось против него. И сознает ли он в себе вину, или в настоящее время не сознает, он должен веровать, что у Бога ничего не бывает без суда или неправедно, как говорил один брат, скорбя и плача о том, что Бог взял от него искушение: «Господи, ужели я недостоин и мало поскорбеть?»
Повествуется также, что ученика великого старца постигла плотская брань, и старец, видя труды его, сказал ему: «Хочешь ли, я помолюсь Богу, чтобы Он облегчил тебе сию брань?» Но ученик отвечал: «Хотя я и тружусь, отче, но вижу в себе плод от труда; и так лучше моли Бога, чтобы Он дал мне терпение». Таковы суть истинно хотящие спастись; вот что значит носить со смиренномудрием иго искушения и молиться о жизни Навуходоносора. Посему Пророк и говорит: «В жизни его заключается ваше спасение». Сказанное братом: «Вижу в себе плод от труда» подобно изречению: «В жизни его заключается ваше спасение», что подтверждает и старец, сказав: «Теперь я познал, что ты преуспеваешь и превосходишь меня». Ибо когда человек будет подвизаться с усилием против греха и начнет бороться и противу страстных помышлений, возникающих в душе, то он смиряется, сокрушается, подвизается и, очищаясь мало-помалу скорбями подвигов, приходит в свое естественное состояние. И так, как мы уже сказали, если искушаемый страстью смущается, то сие происходит от неразумия и гордости; но он должен лучше со смирением познать свою меру и терпеливо пребывать в молитве, пока Бог сотворит с ним милость. Ибо, если кто не подвергнется искушениям и не испытает скорби от страстей, тот и не станет подвизаться о том, как бы от них очиститься. О сем говорит и Псалмопевец: внегда прозябоша грешницы яко трава, и проникоша вси делающии беззаконие, и яко да потребятся в век века (Пс. 91, 8). Грешники, прозябающие яко трава, суть страстные помышления: ибо трава слаба и не имеет силы. Итак, когда прозябают в душе страстные помышления, тогда проникают, то есть познаются все делающие беззаконие, то есть страсти, яко да потребятся в век века; ибо когда страсти сделаются явными для подвизающихся, тогда они истребляются ими. Вникните в последовательность речи: сперва прозябают страстные помышления, потом возникают страсти и тогда уже истребляются. Все сие относится к подвизающимся: мы же, согрешающие самым делом и всегда исполняющие страсти, даже и не знаем, когда прозябают страстные помышления, когда возникают страсти, чтобы начать подвизаться против них; но мы повержены долу, еще находимся в Египте, занятые унизительным плинфотворением фараоновым; но кто поможет нам прийти по крайней мере к сознанию горького рабства нашего, чтобы мы смирились и стали искать помилования?
Когда сыны Израилевы были в Египте в рабстве у фараона, тогда они делали кирпичи, а делающие кирпичи всегда приклонены долу и смотрят в землю; так и душа, если ею овладевает диавол, и она совершает грех на самом деле, то попирает свой разум и не мудрствует ни о чем духовном, но всегда мудрствует о земном и делает земное. Потом израильтяне из кирпичей, ими сделанных, построили фараону три крепкие города: Пифон, Рамессин и Он, или Илиополь, то есть солнечный град. Это суть: сластолюбие, славолюбие и сребролюбие, от которых происходит всякий грех.
Когда же Бог послал Моисея извести их из Египта и рабства фараонова, то фараон еще более обременил их работою и говорил им: праздни есте, сего ради глаголете: да идем, пожрем Господу Богу нашему (Исх. 5, 17). Также и диавол, когда видит, что Бог умилосердился над душою, готов ее помиловать и облегчить ее от бремени страстей словом Своим, или через кого-либо из рабов Своих, тогда диавол более отягощает ее страстями и сильнее борет ее. Но отцы, зная сие, укрепляют человека своим учением, и не допускают его предаваться боязни. Один говорит: «Ты пал? Восстань; и если опять пал, опять восстань» и проч. Другой также говорит: «Крепость желающих стяжать добродетели состоит в том, чтобы не малодушествовать, если падут, и не приходить в отчаяние, но опять бороться». Одним словом, каждый из них различным образом, один так, другой иначе подают руку подвизающимся и оскорбляемым от врага. Ибо и они приняли сие от Божественного Писания, которое говорит: еда падаяй не востает? Или отвращаяйся не обратится (Иер. 8, 4). Возвратитеся ко Мне, сынове, и исцелю сокрушения ваша, глаголет Господь, и тому под. (Иер. 3, 22).
Когда же рука Божия отяготела над фараоном и над слугами его и он решился отпустить сынов Израилевых, то сказал Моисею: идите, послужите Господу Богу вашему: токмо овцы и волы оставите (Исх. 10, 24), чем означаются умственные помышления, которыми фараон хотел обладать, надеясь через них опять привлечь к себе сынов Израилевых. Моисей отвечал ему: ни, но и ты нам даси жертвы и всесожжения, яже сотворим Господу Богу нашему: и скот наш пойдет с нами, и не оставим и копыта (25, 26). Когда же Моисей извел сынов Израилевых из земли Египетской и провел их через Чермное море, то Бог, хотя привести их туда, где было семьдесят финиковых деревьев и двенадцать источников воды, сперва привел их в Мерру, где народ скорбел, не находя что пить, ибо та вода была горька, и уже через Мерру привел их на место семидесяти финиковых деревьев и двенадцати источников воды. Так и душа, когда перестанет исполнять грехи на самом деле и перейдет мысленное море, сперва должна потрудиться в подвигах и многих скорбях и так через скорби войти в святой покой: ибо многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие (Деян. 14, 22). Скорби привлекают к душе милость Божию, подобно тому, как ветры наносят дождь. И как продолжительный дождь, действуя на нежное растение, производит в нем гниение и портит плод его, а ветры постепенно осушают и укрепляют оное, так бывает и с душою: нерадение, беспечность и покой расслабляют и рассеивают ее, искушения же, напротив, скрепляют и соединяют с Богом, как говорит Пророк: Господи, в скорби помянухом Тя (Ис. 33, 2). Посему-то, как мы сказали, нам не должно ни смущаться, ни унывать в искушениях, но надобно терпеть и благодарить в скорбях и всегда молиться Богу со смирением, чтобы Он сотворил милость с немощью нашей и покрыл нас от всякого искушения во славу Его. Ибо Ему подобает слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.
Поучение четырнадцатое. О созидании и совершении душевного дома добродетелей
Писание упоминает о повивальных бабках, которые оставляли в живых детей Израильских мужеского пола, что, понеже бояхуся бабы Бога, сотвориша себе жилища (Исх. 1, 21). О чувственных ли жилищах говорится здесь? И какой имеет смысл созидать себе домы по страху Божию? Мы делаем противное: нас учат оставлять ради страха Божия иногда и те дома, которые имеем. Писание говорит здесь не о чувственных жилищах, но о доме душевном, который созидает себе человек соблюдением заповедей Божиих. Писание научает нас сим, что страх Божий побуждает душу к хранению заповедей, и посредством заповедей созидается дом душевный. Будем и мы, братия, внимательны к самим себе; убоимся и мы Бога и созиждем себе домы, чтобы найти защиту во время зимы, во время дождей, молний и громов, потому что великое бедствие терпит зимой не имеющий дома. Как же созидается дом душевный? Из постройки чувственного дома можем в точности научиться сему делу, ибо кто хочет построить такой дом, тот должен отовсюду укрепить его и с четырех сторон возводить стену, а не об одной только стороне заботиться, другие же оставить в небрежении; потому что иначе он не получит никакой пользы, но понапрасну утратит все: намерение, и издержки, и труд. Так бывает и относительно души: ибо человек, желающий создать дом душевный, не должен нерадеть ни об одной стороне своего здания, но ровно и согласно возводить оное. Сие-то значит сказанное аввой Иоанном: «Я хочу, чтобы человек каждый день приобретал понемногу от всякой добродетели», а не так, как делают некоторые, кои, держась одной добродетели и пребывая в ней, только ее одну и исполняют, а о прочих не заботятся. Может быть, что они и по навыку имеют сию добродетель, или по естественному свойству, потому и не тревожит их противоположная страсть; а сверх того они незаметно увлекаются другими страстями и бывают тревожимы ими, но не заботятся о них, а, напротив, думают, что обладают чем-то великим. Таковые подобны человеку, который строит одну только стену и возводит ее сколь возможно выше, и взирая лишь на высоту этой стены, думает, что он совершил нечто великое, а не знает того, что если хотя однажды подует ветер, то он повалит ее, ибо она стоит одна и не имеет связи с другими стенами. Притом же никто не может себе устроить защиты из одной стены, потому что со всех других сторон она открыта. Но поступать так неразумно; а, напротив, желающий построить себе дом и сделать себе защиту должен строить его со всех четырех сторон и утверждать отовсюду. И объясню вам, каким это образом.
Сперва должно быть положено основание, то есть вера: ибо без веры, как говорит апостол, невозможно угодити Богу (Евр. 11, 6), и потом на сем основании человек должен строить здание равномерно: случилось ли послушание, он должен положить один камень послушания; встретилось ли огорчение от брата, должен положить один камень долготерпения; представился ли случай к воздержанию, должен положить один камень воздержания. Так от всякой добродетели, для которой представляется случай, должно полагать в здание по одному камню и таким образом возводить оное со всех сторон, полагая то камень сострадания, то камень отсечения своей воли, то камень кротости и т. п. И при всем том должно позаботиться о терпении и мужестве: ибо они суть краеугольные камни, ими связывается здание и соединяется стена со стеною, почему они не наклоняются и не отделяются одна от другой.
Без терпения и мужества никто не может совершить ни одной добродетели. Ибо если кто не имеет мужества в душе, тот не будет иметь и терпения; а у кого нет терпения, тот решительно ничего не может совершить. Поэтому и сказано: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19). Строящий должен также на каждый камень класть известь; ибо если он положит камень на камень без извести, то камни выпадут и дом обрушится. Известь есть смирение, потому что она берется из земли и находится у всех под ногами. А всякая добродетель, совершаемая без смирения, не есть добродетель. О сем сказано и в Отечнике: «Как корабль нельзя построить без гвоздей, так и спастись нельзя без смиренномудрия».
Итак, каждый должен все, что он ни делает доброго, делать со смирением, чтобы смирением сохранить сделанное. Дом должен иметь и так называемые связи, кои суть рассуждение: оно утверждает строение, соединяет камень с камнем и связывает стены, а вместе с тем придает дому и большую красоту. Кровля же есть любовь, которая составляет совершенство добродетелей так же, как и кровля — верх дома. Потом после кровли перила кругом нее. Что же значат перила кругом кровли? В Законе написано о сем: если построите дом и сделаете на нем кровлю, то сделайте около кровли перила, чтобы дети ваши не падали с кровли (Втор. 22, 8). Перила суть смирение, потому что оно ограждает и охраняет все добродетели; и как каждая добродетель должна быть соединена со смирением подобно тому, как мы сказали, что над каждым камнем полагается известь, так и для совершенства добродетели нужно смирение; ибо и святые, преуспевая, естественно приходят в смирение, как я всегда говорю вам, что чем более кто приближается к Богу, тем более видит себя грешным. Что же суть дети, о которых сказал Закон, чтобы они не падали с кровли? Дети суть помышления, бывающие в душе, которые должно хранить смирением же, чтобы они не упали с кровли здания.
Вот дом окончен, имеет связи, имеет кровлю, о которой мы сказали, что она есть совершенство добродетелей; вот и окружающие ее перила, и одним словом: дом готов. Но не нужно ли ему еще что-нибудь? Да, мы не упомянули еще об одном. Что же это такое? Чтобы зодчий был искусен;
ибо если он не искусен, то он покривит немного стену, и дом когда-нибудь обрушится. Искусен тот, кто разумно совершает добродетели, ибо случается, что иной и подъемлет труд добродетели, но оттого, что неразумно совершает труд сей, он сам губит его или постоянно портит дело и не может окончить его; но строит и разрушает, и кладет один камень и снимает его, иногда же полагает один и снимает два. Например, вот пришел один брат и сказал тебе слово оскорбляющее, или огорчающее тебя; если ты смолчишь и поклонишься ему, то ты положил один камень. Потом ты идешь и говоришь другому брату: «Такой-то мне досадил и сказал мне то-то и то-то, а я не только смолчал, но и поклонился ему». Вот ты один камень положил и два камня снял. Опять иной поклонится, желая тем заслужить похвалу, и в нем оказывается смирение, смешанное с тщеславием: сие значит положить камень и снять его. А кто разумно делает поклон, тот твердо уверен, что он согрешил, и вполне убежден, что он сам виноват: вот что значит разумно сделать поклон. Другой хранит молчание, но неразумно, ибо он думает, что совершает добродетель, между тем как вовсе не совершает ее. А разумно молчащий думает, что он недостоин говорить, как сказали отцы, и это есть разумное молчание.
Опять иной не считает себя лучше других и думает, что он делает нечто великое и что он смиряется, но не знает, что он ничего не имеет, потому что неразумно действует; а кто разумно не считает себя лучше других, тот думает, что он ничто и что он недостоин быть в числе людей, как говорил о себе и авва Моисей: «Чернокожий! Ты не человек, зачем же ты являешься между людьми?»
Опять иной служит больному, но служит для того, чтобы иметь награду; это также неразумно. И потому если с ним случится что-либо скорбное, то это легко удаляет его от сего доброго дела и он не достигает конца его, потому что делает оное неразумно. А разумно служащий служит для того, чтобы приобрести милостивое сердце, чтобы приобрести чувство сострадания: ибо кто имеет такую цель, тот, что бы ни случилось с ним, скорбь ли извне, или сам больной помалодушествует против него, он без смущения переносит все это, взирая на свою цель и зная, что более больной благотворит ему, нежели он больному. Поверьте, что кто разумно служит больным, тот освобождается от страстей, и от браней. Я знаю брата, который терпел брань от нечистых помыслов и освободился от нее тем, что разумно служил больному, страдавшему водяной болезнью.
И Евагрий говорит о некоем великом старце, что он одного из братии, смущаемого ночными мечтаниями, освободил от таковых мечтаний, повелев ему поститься и служить больным; и вопрошаемый о сем говорил, что сии страсти ничем так не погашаются, как состраданием.
Также, если кто постится или по тщеславию, или думая в себе, что он совершает добродетель, таковой постится неразумно, и потому начинает после укорять брата своего, почитая себя чем-то великим; и оказывается, что он не только положил один камень и снял два, но и находится в опасности разрушить всю стену через осуждение ближнего. А кто разумно постится, тот не думает, что он совершает добродетель и не хочет, чтобы его хвалили как постника, но думает, что через воздержание приобретет целомудрие, а посредством сего придет в смирение, как говорят отцы: «Путь к смирению суть труды телесные, совершаемые разумно» и проч. И одним словом, каждую добродетель человек должен совершать так разумно, чтобы усвоить ее себе и обратить в навык; и таковой оказывается, как мы сказали, искусным художником, зодчим, могущим прочно строить свой дом.
Итак желающий, с помощью Божией, достигнуть такого благого устроения не должен говорить, что добродетели велики и он не может достигнуть их, ибо кто так говорит, тот или не уповает на помощь Божию, или ленится посвятить себя чему-либо доброму. Назовите какую хотите добродетель; мы рассмотрим ее, и вы увидите, что от нас зависит исполнить ее, если хотим. Так Писание говорит: возлюбиши искренняго своего, яко сам себе (Лев. 19, 18. Мф. 5, 43). Не обращай внимания на то, как далеко ты отстоишь от сей добродетели, чтобы не начать ужасаться и говорить: как могу я возлюбить ближнего, как самого себя? Могу ли заботиться о его скорбях, как о своих собственных, и особенно о сокрытых в сердце его, которых не вижу и не знаю, подобно своим? Не увлекайся такими размышлениями и не думай, чтобы добродетель превышала твои силы и была неудобоисполнима, но положи только начало с верою в Бога, покажи Ему твое произволение и старание, и увидишь помощь, которую Он подаст тебе для совершения добродетели. Представь себе две лестницы: одна возводит вверх на небо, другая низводит в ад, а ты стоишь на земле посреди обеих лестниц. Не думай же и не говори: как могу я возлететь от земли и очутиться вдруг на высоте неба, то есть на верху лестницы? Это конечно невозможно; да и Бог не требует сего от тебя; но берегись, по крайней мере, чтобы не сойти вниз. Не делай зла ближнему, не огорчай его, не клевещи, не злословь, не уничижай, не укоряй и, таким образом, начнешь после, мало-помалу, и добро делать брату своему, утешая его словами, сострадая ему, или давая ему то, в чем он нуждается: и так, поднимаясь с одной ступени на другую, достигнешь с помощью Божией и верха лестницы. Ибо мало-помалу помогая ближнему, ты дойдешь до того, что станешь желать и пользы его, как своей собственной, и его успеха, как своего собственного. Сие и значит возлюбить ближнего своего, как самого себя.
Если будем искать, то найдем; и если будем просить Бога, то Он просветит нас. Ибо в святом Евангелии сказано: просите и дастся вам, ищите и обрящете, толцыте и отверзется вам (Мф. 7, 7). Сказано: просите для того, чтобы мы призывали Его в молитве; а ищите значит, чтобы мы испытывали, каким образом приходит самая добродетель, что ее приносит, что мы должны делать для приобретения ее: так всегда испытывать и значит: ищите и обрящете. А толцыте значит исполнять заповеди; ибо каждый, кто толкает, толкает руками, а руки означают деятельность. Итак, мы должны не только просить, но искать и действовать, стараясь, как сказал Апостол, быть готовыми на всякое благое дело (2 Кор. 9, 8; 2 Тим. 3, 17). Что значит быть готовым? Когда кто хочет построить корабль, то он сперва готовит все нужное для корабля, даже до малейших гвоздей, смолы и пакли. Также если женщина хочет ткать полотно, то она сперва готовит все до малой нитки; это и называется быть готовым, то есть иметь в готовности все нужное для дела. Будем и мы таким образом уготованы на всякое дело благое, имея полную готовность разумно исполнять волю Божию, как Он хочет и как Ему угодно. Что значит сказанное апостолом: воля Божия благая, и угодная, и совершенная (Рим. 12, 2)? Все бывающее бывает или по благоволению Божию, или попустительно, как сказано у Пророка: Аз Господь, устроивши свет и сотворивши тьму (Ис. 45, 7). И еще: или будет зло во граде, еже Господь не сотвори (Ам. 3, 6). Злом здесь названо все, что отягощает нас, то есть все скорбное, бывающее к наказанию нашему за порочность нашу, как-то: голод, мор, землетрясение, бездождие, болезни, брани — все сие бывает не по благоволению Божию, но попустительно, когда Бог попускает этому находить на нас для нашей пользы. Но Бог не хочет, чтобы мы сего желали или сему содействовали. Например, как я сказал, бывает попустительная воля Божия на то, чтобы город был разорен; но Бог не хочет, чтобы мы, — поелику есть Его воля на разорение города, — сами подложили огонь и подожгли оный, или чтобы мы взяли топоры и стали разрушать его. Также Бог попускает, чтобы кто-нибудь находился в печали или в болезни; но хотя воля Божия и такова, чтобы он печалился, однако Бог не хочет, чтобы и мы опечаливали Его, или чтобы сказали: так как есть воля Божия на то, чтобы он был болен, то не будем жалеть его. Этого Бог не хочет; не хочет, чтобы мы служили таковой Его воле. Он желает, напротив, видеть нас столь благими, чтобы мы не хотели того, что Он делает попустительно. Но чего Он хочет? Хочет, чтобы мы желали воли Его благой, бывающей, как я сказал, по благоволению, то есть всего того, что делается по Его заповеди: чтобы любить друг друга, быть сострадательными, творить милостыню и тому подобное; вот это — воля Божия благая. Что же значит и благоугодная? Не всякий делающий что-либо благое делает это благоугодно Богу. И скажу вам, как это бывает. Случается, что кто-нибудь находит сироту убогую и красивую собой; она нравится ему по красоте своей, и он берет ее и воспитывает как сироту убогую, но вместе как и красивую собой. Вот это и воля Божия благая, но не благоугодная. А благоугодная та, когда кто делает милостыню не по какому-нибудь побуждению человеческому, но ради самого добра, из одного сострадания: сие благоугодно Богу. Совершенная же воля Божия есть та, когда кто творит милостыню не со скупостью, не с леностью, не с понуждением, но всей силой и всем произволением, подавая так, как будто бы принимал сам, и так благодетельствуя, как будто бы сам принимал благодеяния, и тогда исполняется совершенная воля Божия. Так исполняет человек волю Божию, как говорит апостол, благую и благоугодную и совершенную. Это значит разумно исполнять ее. Но должно знать и самое благо милостыни, самую благодать ее. Она столь велика, что может прощать и грехи, как говорит Пророк: избавление мужа души свое ему богатство (Притч. 13, 8). И опять в другом месте говорит: грехи твоя милостынями искупи (Дан. 4, 24). И Сам Господь сказал: будите милосерди, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть (Лк. 6, 36). Не сказал: поститесь, как и Отец ваш Небесный постится. Не сказал: будьте нестяжательны, как Отец ваш Небесный нестяжателен. Но что говорит? Будите милосерди, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть: ибо сия добродетель особенно подражает Богу и уподобляет Ему человека. И так всегда должно, как мы сказали, взирать на эту цель и разумно делать добро: ибо и в цели милостыни есть великое различие. Иной подает милостыню для того, чтобы благословилось поле его, и Бог благословляет его поле, и он достигает своей цели. Другой подает милостыню для того, чтобы спасся его корабль, и Бог спасает корабль его. Иной подает ее за детей своих, и Бог спасает и хранит детей его. Другой подает ее для того, чтобы прославиться, и Бог прославляет его. Ибо Бог не отвергает никого, но каждому подает то, чего он желает, если только это не вредит душе его. Но все сии уже получили награду свою, и Бог ничего не должен им, потому что они ничего душеполезного не искали себе у Него, и цель, которая была у них в виду, не имела отношения к их душевной пользе. Ты сделал это для того, чтобы благословилось поле твое, и Бог благословил твое поле; ты сделал сие за детей своих, и Бог сохранил детей твоих. Ты сделал это, чтобы прославиться, и Бог прославил тебя. И так что же должен тебе Бог? Он отдал тебе плату, за которую ты делал.
Иной подает милостыню для того, чтобы избавиться от будущего мучения: этот подает ее для пользы души своей; этот подает ради Бога, однако же и он не таков, как хочет Бог, ибо он еще находится в состоянии раба, а раб не добровольно исполняет волю господина своего, но боясь быть наказанным: так же и сей подает милостыню для того, чтобы избавиться от мучения, и Бог избавляет его от оного. Другой подает милостыню для того, чтобы получить награду: сей выше первого, но и этот не таков, как хочет Бог: ибо он еще не находится в состоянии сына, но, как наемник, исполняет волю господина своего, чтобы получить от него плату и прибыль: также и сей подает милостыню для того, чтобы приобрести и получить награду от Бога (и получает). Ибо тремя образами, как говорит Василий Великий, можем мы делать доброе, как я и прежде упоминал вам: или делаем доброе, боясь мучений, и тогда мы находимся в степени раба; или для того, чтобы получить награду, и тогда мы находимся в степени наемника, или делаем доброе ради самого добра, и тогда находимся на степени сына, ибо сын исполняет волю отца не из страха и не потому что хочет получить от него награду, но желая угодить ему, почтить и успокоить его. Так и мы должны подавать милостыню ради самого добра, сострадая друг другу, как своим членам, и так угождать другим, как бы мы сами принимали от них услуги; подавать так, как будто бы мы сами получаем. И вот сие-то есть разумная милостыня; так приходим мы в степень сына, как мы выше сказали. Никто не может сказать: «Я нищ, и мне не из чего подавать милостыню»; ибо если ты не можешь дать столько, сколько оные богачи, влагавшие дары свои в сокровищницу, то дай две лепты, подобно оной убогой вдовице, и Бог примет это от тебя лучше, чем дары оных богатых (Мк. 12, 42; Лк. 21, 2). Если и того не имеешь, имеешь силу и можешь служением оказать милость немощному брату. Не можешь и того? Можешь словом утешить брата своего; и так окажи ему милосердие словом и услышь сказанное: слово благо паче даяния (Сир. 18, 17). Если же и словом не можешь помочь ему, то можешь, когда огорчится на тебя брат твой, оказать ему милость и потерпеть во время его смущения, видя его искушаемым от общего врага, и вместо того, чтобы сказать ему одно слово и тем более смутить его, ты можешь промолчать: сим окажешь ему милость, избавляя душу его от врага. Можешь также, когда согрешит перед тобою брат твой, помиловать его и простить ему грех его, чтобы и ты получил прощение от Бога; ибо сказано: отпущайте и отпустится вам (Лк. 6, 37); и так ты окажешь милость душе брата своего, прощая его в чем он согрешил против тебя, ибо Бог дал нам власть, если хотим, прощать друг другу согрешения, между нами случающиеся. Таким образом, не имея, чем оказать милосердие телу, ты помилуешь душу его. А какая милость более той, чтобы помиловать душу? Как душа драгоценнее тела, так и милость, оказанная душе, больше оказанной телу.
И потому никто не может сказать: «Я не могу оказать милости», ибо каждый, по силе своей и по душевному устроению, может оказывать милость. Пусть только каждый постарается то доброе, которое он делает, делать разумно, как мы упоминали выше, относительно каждой добродетели. Ибо мы сказали, что кто оные совершает разумно, тот искусный художник, прочно созидающий дом свой. О сем и Евангелие говорит (Мф. 7, 24), что мудрый созидает храмину свою на камне и никакое противодействие не может поколебать ее. Бог человеколюбец да подаст нам слышать и исполнять то, что слышим, чтобы слова сии не послужили нам на осуждение в день Суда. Ибо Ему подобает слава вовеки. Аминь.
Поучение пятнадцатое. О святой Четыредесятнице
В Законе написано, что Бог повелел сынам Израилевым каждый год давать десятину из всего, что они приобретали; и делая так, они имели благословение во всех делах своих. Зная сие, святые апостолы установили и предали на помощь нам, и как благодеяние душам нашим, еще нечто большее и высочайшее, — чтобы мы отделяли десятину от самых дней жизни нашей и посвящали ее Богу: дабы и мы таким образом получали благословение на все дела наши и ежегодно очищали грехи, сделанные нами в течение целого года. Рассудив так, они освятили нам из трехсот шестидесяти пяти дней года сии семь недель святой Четыредесятницы. Таким образом отделили они сии семь недель; но со временем отцы заблагорассудили прибавить к ним и еще одну неделю: во-первых, для того, чтобы желающие вступить в подвиг поста в течение сей недели приучались и как бы приуготовлялись к оному; во-вторых, для того, чтобы почтить число дней поста Четыредесятницы, которую постился Господь наш Иисус Христос. Ибо, отняв от восьми недель субботы и воскресенья, получаем сорок дней; а пост святой Субботы почитается особенным, потому что она есть священнейшая и единственная постная из всех суббот года. А семь недель без суббот и воскресных дней составляют тридцать пять дней; потом, приложив пост святой Великой Субботы и половину Светлой и светоносной ночи, получаем тридцать шесть дней с половиной, что и составляет во всей точности десятую часть трехсот шестидесяти пяти дней года. Ибо десятая доля трехсот есть тридцать, десятая доля шестидесяти есть шесть, а десятую долю пяти составляет половина (Светлого дня). Вот, как мы сказали, тридцать шесть дней с половиной; вот, так сказать, десятина всего лета, которую, как я сказал, освятили нам святые апостолы для покаяния и очищения грехов всего года.
Итак, блажен, братия, кто хорошо и как должно сохранит себя в сии святые дни. Ибо хотя и случится ему, как человеку, согрешить по немощи или по нерадению, но вот, Бог дал сии святые дни для того, чтобы, если кто постарается со вниманием и смиренномудрием позаботиться о себе и покаяться во грехах своих, он очистился от грехов, которые сделал в продолжение всего года. Тогда душа его освободится от тяготы, и таким образом он очищенным достигнет святого дня Воскресения и неосужденно причастится Святых Тайн, сделавшись через покаяние в сей святой пост новым человеком. Таковой в радости и веселии духовном, при помощи Божией, будет праздновать всю святую Пятидесятницу; ибо Пятидесятница, как говорят отцы, есть покой и воскресение души. Сие и означается тем, что мы во всю святую Пятидесятницу не преклоняем колен. И так каждый желающий в сии дни очиститься от грехов, сделанных им в течение целого года, прежде всего должен удерживаться от множества яств; ибо безмерие пищи, как говорят отцы, рождает для человека всякое зло. Потом он должен также остерегаться, чтобы не нарушать поста без великой нужды, чтобы не искать вкусной пищи и чтобы не отягощать себя множеством пищи или пития. Ибо есть два вида чревоугодия. Первый, когда человек ищет приятности пищи и не всегда хочет есть много, но желает вкусного; и случается, что таковой, когда вкушает яства, которые ему нравятся, до того побуждается их приятным вкусом, что удерживает снедь во рту, долго жует ее и, по причине приятного вкуса, не решается скоро проглотить ее. Это называется по-гречески лемаргия — гортанобесие. Иного опять борет многоядение, и он не желает хороших снедей и не заботится о вкусе их, но хороши ли они, или нет, он хочет только есть и не разбирает, каковы они; он заботится только о том, чтобы наполнить чрево свое; это называется гастримаргия, то есть чревобесие. Скажу вам и происхождение сих названий, маргенин (margainein) — бесноваться — говорится еллинскими учеными о беснующемся, а маргос (margos) называется беснующийся. Итак, когда у кого-нибудь бывает сей недуг, то есть беснование о наполнении чрева, тогда это называется гастримаргия, от слов: margainein — беситься, и gasthr — чрево, т. е. бесноваться о чреве. Когда же беснование бывает только об угождении гортани, то это называется лемаргия от слов: laimos — гортань и margainein — беситься. И так кто желает очиститься от грехов своих, тот должен с большим вниманием остерегаться и избегать сих видов чревоугодия, ибо ими удовлетворяется не потребность тела, но страсть; и если кто предается им, то это вменяется ему в грех. Как в законном браке и блудодеянии действие бывает одно и то же, но цель составляет различие дела: ибо один совокупляется для рождения детей, а другой для удовлетворения своего сладострастия. То же можно найти и в отношении пищи: есть по потребности и есть для услаждения вкуса — дело одинаковое, а грех заключается в намерении. Есть по потребности значит, когда кто-нибудь определит себе, сколько принимать пищи в день: и если видит, что это определенное им количество пищи отяготило его, и нужно оное несколько уменьшить, то он и уменьшает его. Или, если оно не отяготило его, но и недостаточно для тела, так что надобно прибавить немного, он прибавляет несколько. И таким образом, хорошо испытав свою потребность, следует потом определенной мере и вкушает пищу не для услаждения вкуса, но желая поддержать силу своего тела. Однако и то немногое, употребляемое кем-либо в пищу, должно принимать с молитвой и осуждать себя в помысле своем как недостойного никакой пищи и утешения. Не должно также обращать внимания на то, что другие, по какой-либо случающейся потребности или нужде, бывают успокоены, чтобы и самому не пожелать покоя, и вообще не должно думать, что успокоение тела легко для души. Однажды, когда я был еще в общежитии, пошел я посетить одного из старцев — ибо там было много великих старцев — и нашел, что служащий ему брат вместе с ним вкушал пищу. Увидев это, я сказал ему наедине: «Разве ты не знаешь, брат, что сии старцы, которые, как ты видишь, вкушают пищу и делают себе по необходимости некоторое снисхождение, подобны людям, кои приобрели влагалище, и долго работая, клали заработанное в то влагалище, пока не наполнили оное. Когда же наполнили и запечатали его, то опять стали работать себе на расход и собрали еще по тысяче золотых монет, чтобы иметь откуда брать во время нужды и сохранить то, что положено во влагалище. Так и сии старцы, долго работая, собрали себе сокровища в юности своей и, запечатав оные, выработали еще немного, чтобы иметь это во время старости или немощи и брать из сего, а собранное прежде хранить сокровенным. А мы не приобрели еще и самого влагалища. Из чего же станем мы тратить?» Потому мы и должны, как я сказал, принимая пищу по телесной потребности, осуждать самих себя и почитать себя недостойными всякого утешения и даже самой монашеской жизни, и не без воздержания принимать пищу: таким образом она не послужит нам в осуждение. Сие сказали мы о воздержании чрева. Впрочем, мы не в пище только должны соблюдать меру, но удерживаться и от всякого другого греха, чтобы как постимся чревом, поститься нам и языком, удерживаясь от клеветы, от лжи, от празднословия, от уничижения, от гнева и, одним словом, от всякого греха, совершаемого языком. Также должно поститься и глазами, то есть не смотреть на суетные вещи, не давать глазам свободы, ни на кого не смотреть бесстыдно и без страха. Также и руки и ноги должно удерживать от всякого злого дела. Постясь таким образом, как говорит Василий Великий, постом благоприятным, удаляясь от всякого греха, совершаемого всеми нашими чувствами, мы достигнем святого дня Воскресения, сделавшись, как мы сказали, новыми, чистыми и достойными причащения Святых Тайн. Но сперва изыдем в сретение Господу нашему Иисусу Христу, грядущему пострадать, и с масличными и пальмовыми ветвями приимем Его, сидящего на жребяти ослем и входящего в святой град Иерусалим.
Для чего Господь воссел на жребя? Он воссел на жребя для того, чтобы душу нашу, уподобившуюся, как говорит Пророк, скотам бессловесным и несмысленным, яко Слово Божие, обратить и покорить Своему Божеству. Что означает, что Его сретают с пальмовыми и масличными ветвями? Когда кто пойдет на брань со врагом своим и возвратится победителем, то все (подданные) встречают его как победителя с пальмовыми ветвями, ибо пальмовые ветви суть символ победы. Также когда кто терпит обиды от другого и хочет обратиться к человеку, который может защитить его, то он приносит ему ветви масличные, взывая и умоляя о помиловании и подаянии помощи, ибо масличные ветви суть символ милости. Поэтому и мы встречаем Владыку нашего Христа с пальмовыми ветвями как победителя, ибо Он победил нашего врага; а с ветвями масличными, прося от Него милости, умоляя, чтобы как Он победил за нас, так и мы победили чрез Него; да явимся носящими знамения победы не только ради той победы, которую Он одержал за нас, но и ради той, которую мы одержали через Него, молитвами всех святых. Ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.
Поучение шестнадцатое. К некоторым келиотам, вопросившим преподобного авву Дорофея о посещении братии
Отцы говорят, что в духовной жизни пребывать в келии есть половина и посещать старцев также половина. Сие изречение значит, что и в келии, и вне келии нам равно нужно внимание, и нужно знать, для чего должны мы безмолвствовать у себя в келии, и для чего должны ходить к отцам и братиям; ибо кто не упускает из виду этой цели, тот и старается поступать так, как учат отцы. А именно: когда он пребывает в келии, он молится, поучается в Св. Писании, занимается немного рукоделием и по силе своей печется о помыслах своих. Когда же идет куда-нибудь, он замечает за собой и рассматривает свое устроение: получает ли он пользу от встречи с братиями, или нет? И может ли без вреда возвратиться в свою келию? И если видит, что он в чем-либо потерпел вред, то познает из сего свою немощь; видит, что еще ничего не приобрел от безмолвия, и смирившись, возвращается в свою келию, каясь, плача и молясь Богу о немощи своей и, таким образом, снова пребывает в келии и внимает себе. Потом опять идет к людям и наблюдает за собой, побеждается ли он тем, чем побеждался прежде, или другим чем-либо. Итак, снова возвращается в келию свою и делает опять то же самое: плачет, кается и молит Бога о своей немощи; ибо келия высит, а люди искушают. Посему хорошо сказали отцы, что пребывать в келии есть половина, а посещать старцев — другая половина. Так и вы, братия, когда ходите друг к другу, должны знать, для чего вы выходите из келии, и не выходить куда-либо нерассудно без цели; ибо кто без цели предпринимает путь, тот, по словам отцов, напрасно будет трудиться.
И так каждый, делающий что-нибудь, должен непременно иметь цель и знать, для чего он это делает. Какую же цель должны мы иметь в виду, когда посещаем друг друга? Во-первых, мы должны посещать друг друга по любви; ибо сказано: «Видев брата твоего, ты видел Господа Бога твоего». Во-вторых, для того, чтобы услышать слово Божие, потому что во множестве братии всегда больше поведается слово Божие; ибо часто, чего не знает один, то знает другой, и первый, спрашивая его, также узнает это. Наконец для того, чтобы узнать, как я сказал прежде, свое душевное устроение. Например, если кто идет, как иногда случается, вкушать пищу с другими, то он должен замечать за собой и смотреть: как скоро будет предложена хорошая пища, которая ему нравится, может ли он удержаться и не взять от нее? Старается ли он также не обидеть брата своего и не взять больше его, или, когда предложено будет что-нибудь разрезанное на части, то не старается ли он взять большую часть, а другому оставить меньшую? Ибо случается, что иной не стыдится даже протянуть руку и положить меньшую часть брату, а большую взять себе. Какая может быть разница между большей частью и меньшей? Велика ли она? И за такую маловажную вещь иной обижает брата своего и согрешает. Он должен также замечать, может ли он удержаться от многих снедей и, находя их, не предаваться многоядению, как это иногда случается. Замечать также, удерживается ли он от дерзости и не огорчается ли, когда видит, что другого брата предпочитают ему и более его успокаивают. Если видит, что кто-нибудь слишком свободно обращается с другими, или много говорит, или делает что-либо неприличное, то не замечает ли он за ним и не осуждает ли его; или он не заботится о сем и не обращает на это внимания, но более смотрит на благоговейных и усердных? И старается ли он поступать так, как говорят об авве Антонии, который, когда приходил к кому-нибудь, то замечал только то, что имел каждый хорошего, заимствовал сие от него и усваивал себе. От одного заимствовал кротость, от другого смирение, от иного безмолвие и таким образом совмещал в себе добродетели каждого из них. Так должны поступать и мы и для этого посещать других; а когда возвращаемся в келии наши, должны испытывать себя и узнавать, от чего мы получили пользу, или от чего вред. И за то, в чем мы были сохранены, должны возблагодарить Бога, сохранившего нас от вреда; а в чем согрешили, покаемся, будем плакать и рыдать о устроении души нашей. Ибо каждый получает вред или пользу от своего душевного устроения, и никто другой не может повредить ему. Но если мы и получаем вред, то вред сей происходит, как я сказал, от устроения души нашей: ибо мы можем от всякого дела, как я всегда говорю вам, если захотим, получить и пользу и вред. И скажу вам пример, дабы вы узнали, что это действительно так. Положим, что кому-нибудь случилось стоять ночью на некотором месте, — не говорю, чтобы то был монах, но кто-нибудь из городских жителей. И вот мимо него идут три человека. Один думает о нем, что он ждет кого-нибудь, дабы пойти и соделать блуд; другой думает, что он вор; а третий думает, что он позвал из ближнего дома некоего друга своего и дожидается, чтобы вместе с ним пойти куда-нибудь в церковь помолиться. Вот трое видели одного и того же человека, на одном и том же месте, однако не составили о нем сии трое одного и того же помысла; но один подумал одно, другой другое, третий еще иное, и, очевидно, что каждый сообразно со своим устроением. Ибо как тела черножелчные и худосочные каждую пищу, которую принимают, претворяют в худые соки, хотя бы пища была и полезная, но причина сего заключается не в пище, а в худосочии, как я сказал, самого тела, которое по необходимости так действует и изменяет пищу, сообразно со своей недоброкачественностью; так и душа, имеющая худой навык, получает вред от каждой вещи, и хотя бы вещь сия была полезная, душа получает вред. Представь себе сосуд с медом; если кто-нибудь вольет в него немного полыни, то не испортит ли эта малость всего меда в сосуде и не сделает ли всего меда горьким? Так поступаем и мы: примешиваем немного собственной нашей горечи и уничтожаем доброе ближнего, смотря на оное, сообразно с нашим душевным устроением и извращая оное по нашему собственному злонравию. А имеющий добрый нрав подобен тому, кто имеет тело добросочное; если он ест что-нибудь даже вредное, то оно сообразно с расположением его тела обращается для него в хорошие соки, и дурная пища сия не вредит ему, потому что, как я сказал, тело его добросочно и сообразно со своей доброкачественностью перерабатывает пищу. И как мы сказали о первом, что тот сообразно с дурным расположением своим и хорошую пищу претворяет в дурные соки, так и этот, по хорошему качеству своего тела, и дурную пищу претворяет в хорошие соки. Скажу вам пример для того, чтобы вы поняли это. Вепрь имеет тело весьма добросочное, а пищу его составляют: шелуха, финиковые кости, желуди и тина; и однакож, как тело его добросочно, то оно и такую пищу превращает в хорошие соки. Так и мы, если имеем добрый нрав и находимся в хорошем душевном устроении, то можем, как я сказал прежде, от каждой вещи получить пользу, хотя бы вещь сия и не совсем была полезна. И хорошо говорит Премудрый: видяй право, помилован будет (Притч. 28, 13), и в другом месте: вся противна суть мужу безумну (Притч. 14, 8).
Слышал я о некоем брате, что когда он приходил к кому-либо из братии и видел келию его невыметенной и неприбранной, то говорил в себе: блажен сей брат, что отложил заботу обо всем, или даже обо всем земном, и так весь свой ум устремил горе, что не находит времени и келию свою привести в порядок. Также если приходил к другому и видел келию его убранной, выметенной и чистой, то опять говорил себе: как чиста душа сего брата, так и келия его чиста и состояние келии согласно с состоянием души его. И никогда он не говорил ни о ком: сей брат нерадив, или сей тщеславен, но по своему доброму устроению получал пользу от каждого. Благий Бог да подаст нам благое устроение, чтобы и мы могли получать пользу от каждого и никогда не замечать пороков ближнего. Если же мы по собственной нашей греховности и замечаем или предполагаем их, то тотчас обратим помысл наш в добрые мысли. Ибо если человек не будет замечать пороков ближнего, то с помощью Божией родится в нем благость, которой благоугождается Бог. Ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.
Поучение семнадцатое. К наставникам в монастырях и к ученикам, как должно наставлять братию и как повиноваться наставникам
Если ты настоятель братии, пекись о них с сокрушенным сердцем и снисходительным милосердием, наставляя и обучая их добродетелям делом и словом, а более делом, потому что примеры действительнее слов. Если можешь, будь им примером и в телесных трудах; если же ты немощен, то в добром устроении душевном и в исчисленных апостолом плодах Духа: в любви, радости, мире, долготерпении, благости, милосердии, вере, кротости и воздержании от всех страстей (Гал. 5, 22, 23). За случающиеся же проступки не слишком негодуй, но без смущения показывай вред, происходящий от проступка. Если нужно сделать выговор, то обращай внимание на лицо и выбирай удобное время. Не взыскивай строго за малые проступки, как будто сам ты совершенно праведен, и не часто обличай, ибо это тягостно, и привычка к обличениям приводит в бесчувствие и небрежение. Не приказывай властительски, но со смирением, как бы советуя брату; ибо такое слово бывает удобоприемлемо и сильнее убеждает и успокаивает ближнего.
Во время же смущения, когда брат тебе сопротивляется, удержи язык твой, чтобы отнюдь ничего не сказать с гневом, и не позволяй сердцу твоему возвыситься над ним, но вспомни, что он брат твой, и член о Христе, и образ Божий, искушаемый от общего врага нашего. Сжалься над ним, чтобы диавол, уязвив его раздражительностью, не пленил его и не умертвил злопамятностью и чтобы от нашего невнимания не погибла душа, за которую Христос умер. Вспомни, что и ты побеждаешься страстью гнева, и судя по своей собственной немощи, имей сострадание к брату твоему, благодари, что нашел случай простить другого, чтобы и тебе получить от Бога прощение в больших и более многочисленных согрешениях; ибо сказано: отпущайте, и отпустят вам (Лк. 6, 37). Не думаешь ли ты, что брат твой получает вред от твоего долготерпения? Но апостол заповедует побеждать благим злое, а не злым благое (Рим. 12, 21). И отцы говорят: если ты, делая выговор другому, увлекаешься гневом, то ты исполнишь лишь свою собственную страсть; а никакой разумный человек не разрушает своего дома для того, чтобы построить дом ближнего. Когда же смущение будет продолжаться, то понудь свое сердце и помолись, говоря так: «Боже милосердый и человеколюбивый! По неизреченной Твоей благости сотворивший нас из ничего, для наслаждения Твоими благами, и кровию Единородного Сына Твоего, Спасителя нашего, призвавший нас, отступивших от Твоих заповедей. Прииди и ныне, помоги немощи нашей, и как Ты некогда запретил волнующемуся морю, так и ныне запрети возмущению сердец наших, чтобы Ты в один час не лишился нас обоих, чад Своих, умерщвленных грехом, и дабы не сказал нам: кая польза в крови моей, внегда сходити ми во истление (Пс. 29, 10), и: аминь глаголю вам, не вем вас (Мф. 25, 12); потому что светильники наши погасли от недостатка елея». И после сей молитвы, когда сердце твое укротится, тогда уже можешь разумно и со смирением сердца, по апостольской заповеди, обличать, угрожать, увещевать и с состраданием врачевать и исправлять брата, как немощный член (Гал. 6, 1; 2 Тим. 4, 2). Ибо тогда и брат, уразумев свое ожесточение, примет наставление твое с верою, и ты твоим (собственным) миром умиротворишь и его сердце. Итак, ничто да не разлучит тебя от святой заповеди Христовой: научитеся от Мене, то кроток есмь и смирен сердцем (Мф. 11, 29); ибо прежде всего должно заботиться о мирном устроении так, чтобы даже под справедливыми предлогами, или ради заповеди отнюдь не смущать сердца в той уверенности, что мы все заповеди стараемся исполнять именно ради любви и чистоты сердечной. Наставляя таким образом брата, услышишь и ты оный глас: аще изведеши честное от недостойнаго, яко уста Моя будеши (Иер. 15, 19).
Если же ты бываешь в послушании, то никогда не верь своему сердцу; ибо оно ослепляется пристрастиями ветхого человека. Ни в чем не следуй своему суждению и сам ничего не назначай себе без вопрошения и совета. Не думай и не предполагай, что ты лучше и праведнее твоего наставника, и не исследывай дел его; иначе ты часто можешь обманываться и впадать в искушение; ибо сие есть обольщение лукавого, который желает воспрепятствовать совершенному по вере послушанию и лишить нас твердого спасения, от него происходящего. Поступая так, ты будешь повиноваться спокойно и безопасно, не заблуждаясь, идти путем отцов наших. Понуждай себя и отсекай свою волю во всем, и благодатью Христовой, через обучение, войдешь в навык отсечения своей воли и потом будешь делать это без принуждения и скорби; и окажется, что все будет происходить по твоему желанию. Не желай, чтобы все делалось так, как ты хочешь; но желай, чтобы оно было так, как будет, и таким образом будешь мирен со всеми. Впрочем, это относится к тому, в чем нет преступления заповеди Божией или отеческой. Подвизайся во всем укорять самого себя и разумно исполняй заповедь считать себя за ничто. И веруй, что все случающееся с нами, до самого малейшего, бывает по Промыслу Божию, и тогда ты без смущения будешь переносить все находящее на тебя.
Веруй, что бесчестия и укоризны суть лекарства, врачующие гордость души твоей, и молись об укоряющих тебя, как об истинных врачах души твоей, будучи уверен, что тот, кто ненавидит бесчестие, ненавидит смирение, и кто избегает огорчающих его, тот убегает кротости. Не желай знать пороков ближнего твоего и не принимай на него подозрений, внушаемых тебе врагом; если же они и возникают в тебе, по греховности нашей, то старайся обращать их в добрые помышления. Благодари за все и стяжи благость и святую любовь. Прежде всего будем все хранить совесть нашу во всем, в отношении к Богу, ближнему и к вещам, и прежде нежели скажем или сделаем что-нибудь, испытаем, согласно ли это с волею Божией; и тогда, помолившись, скажем или сделаем сие и повергнем немощь нашу пред Богом, и благость Его поможет нам во всем; ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение вовеки. Аминь.
Поучение восемнадцатое. К брату, проходящему келарскую службу
Если не хочешь впадать в раздражительность и злопамятность, то отнюдь не имей пристрастия к вещам и не заботься о них чересчур; но и не пренебрегай ими, как маловажными и ничтожными. А когда кто просит их у тебя, давай; если же он случайно, или по небрежению разобьет или потеряет что, не скорби. Впрочем, ты должен так поступать не по нерадению о монастырских вещах, ибо ты обязан всей силой и со всяким старанием заботиться о них, но из желания охранять себя от смущения и споров, постоянно являя пред Богом посильное твое старание. Достигнуть же сего ты можешь только тогда, когда будешь распоряжаться монастырскими вещами не как своими собственными, но как вещами, принесенными Богу и только вверенными твоему попечению. Ибо первое располагает нас к тому, чтобы не иметь пристрастия к вещам, а второе к тому, чтобы не пренебрегать ими. Если же ты не имеешь в виду сей цели, то будь уверен, что не перестанешь подвергаться смущению и смущать себя и других.
Вопрос. Мысль моя радуется сим словам и желает, чтобы это было так; но почему же я оказываюсь неготовым во время надобности?
Ответ. Потому что не всегда в этом поучаешься. Если хочешь иметь эти мысли в нужное время, то поучайся в них всегда, постоянно следуй им и веруй Богу, что ты преуспеешь. Молитву растворяй поучением в Божественном Писании. Больным угождай, главное для того, чтобы чрез это приобрести милосердие, как я часто говорил; притом же, когда и ты заболеешь, то Бог воздвигнет человека, который послужит тебе; ибо Он сказал: в нюже меру мерите, возмерится вам (Мф. 7, 2). Если же постараешься исполнить дело, по силе твоей и по совести, то ты должен знать и удостоверить себя, что ты еще не уразумел истинного пути, а потому и обязан без смущения и без скорби, но с радостью принимать, когда услышишь, что ты согрешил в том, что, по твоему мнению, сделал ты по совести: ибо суждением тех, которые разумнее тебя, все недостаточное исправляется, а хорошо исполняемое становится тверже. Постарайся преуспеть, чтобы, когда случится скорбь, или телесная, или духовная, ты мог бы перенести ее без печали, без отягощения и с терпением. Когда услышишь, будто ты сделал то, чего ты не делал, то не удивляйся сему и не огорчайся; но тотчас со смирением поклонись сказавшему тебе сие, говоря ему: «Прости меня и помолись о мне», и потом молчи, как заповедали отцы. А когда он тебя спросит, правда ли это или нет: тогда поклонись со смирением и скажи по истине, как было дело; а сказав, опять поклонись со смирением, говоря: «Прости меня и помолись за меня».
Вопрос. Что мне делать? Я не всегда бываю в одном и том же расположении при встрече с братиями.
Ответ. Ты еще не можешь быть в одном и том же расположении при встрече с братиями; однако старайся не соблазниться в чем-либо, никого не судить, не порицать, не замечать за словами, делами или движениями брата, которые не приносят тебе пользы, но лучше старайся из всего извлекать себе назидание. Не желай тщеславно выказать себя ни в слове, ни в деле. Приобрети умеренность в пище и в словах твоих даже до малости. Знай, что кто бывает борим каким-нибудь страстным помыслом, или скорбит от оного и не исповедует его, тот сам укрепляет его против себя, то есть подает помыслу силу более бороть и мучить его. Если же он станет бороться и сопротивляться помыслу своему и сделает противное ему, то, как мы часто говорили, страсть ослабевает и не имеет сил бороть его и наносить ему печали; и таким образом, мало-помалу, подвизаясь и получая помощь от Бога, он преодолеет и самую страсть. Бог да покроет нас молитвами всех святых. Аминь.
Вопрос. Почему сказал авва Пимен, что бояться Бога, молиться Богу и делать добро ближнему суть три главные добродетели?
Ответ. О том, чтобы бояться Бога, старец сказал потому, что страх Божий предшествует всякой добродетели, ибо начало премудрости страх Господень (Пс. 110, 10); и без страха Божия никто не может совершить ни добродетели, ни чего-либо благого; ибо страхом Господним уклоняется всяк от зла (Притч. 15, 27). А что должно молиться Богу, он сказал потому, что человек (сам собою) не может ни приобрести добродетели, ни сделать что-нибудь благое, как я уже заметил, хотя бы он стал стараться о сем, по страху Божию; но ничто не совершается без помощи Божией; и так непременно нужны и наше старание, и помощь Божия. Поэтому человек всегда должен молиться Богу и просить Его помочь ему и споспешествовать ему во всяком деле. А благотворить ближнему есть дело любви. Так как боящийся Господа и молящийся Богу приносит пользу только себе одному, а всякая добродетель усовершается любовью к ближнему, потому старец и сказал, что должно делать добро ближнему. Итак, кто боится Бога и молится Ему, тот должен приносить пользу и ближнему и делать ему добро; ибо сие, как я сказал, есть любовь, которая составляет совершенство добродетелей, как говорит святой апостол (Рим. 13, 10). Богу нашему слава во веки веков. Аминь.
Поучение девятнадцатое. Различные краткие изречения
Авва Дорофей говорил, что полагающемуся на свой разум или на свое суждение невозможно повиноваться, или последовать доброму делу ближнего.
Говорил также: будучи страстными, мы отнюдь не должны веровать своему сердцу; ибо кривое правило и прямое кривит.
Говорил также: кто не презрит всех вещей, славы и телесного покоя, а вместе с тем и самооправдания, тот не может ни отсечь своих пожеланий, ни избавиться от гнева и скорби, ни успокоить ближнего.
Говорил также: не великое дело не судить того, или сострадать тому, кто находится в скорби и покоряется тебе; но велико — не судить того, кто тебе противоречит, не мстить ему по страсти, не соглашаться с осуждающим его и радоваться вместе с предпочтенным тебе.
Еще сказал: не требуй любви от ближнего, ибо требующий ее смущается, если ее не встретит; но лучше ты сам покажи любовь к ближнему и успокоишься и таким образом приведешь и ближнего к любви.
Еще сказал: кто совершит дело, угодное Богу, того непременно постигнет искушение; ибо всякому доброму делу или предшествует, или последует искушение; да и то, что делается ради Бога, не может быть твердым, если не будет испытано искушением.
Еще сказал: ничто так тесно не соединяет людей между собой, как то, когда они сорадуются друг другу в одном и том же и имеют одинаковый образ мыслей.
Еще сказал: не презирать даяния ближнего есть дело смиренномудрия; и должно принимать оное даяние с благодарностью, хотя бы оно и было мало и незначительно.
Еще сказал: если мне встретится какое-либо дело, то мне приятнее поступить по совету ближнего, хотя бы случилось испортить оное по его совету, нежели и хорошо исполнить дело, последовав своей воле.
Еще сказал: во всяком деле хорошо самому заботиться о том немногом, в чем нуждаешься, ибо не полезно по всему быть успокоенным.
Еще сказал: при всяком случившемся со мной деле я никогда не желал ограждать себя человеческой мудростью; но, что бы то ни было, я всегда делаю по силе моей и все предоставляю Богу.
Еще сказал: кто не имеет своей воли, тот всегда исполняет свое желание. Поелику таковой не имеет своего желания, то, что бы ни случилось с ним, он всем бывает доволен, и так оказывается, что он всегда исполняет свои желания; ибо он не хочет, чтобы дела исполнились так, как он желает, но хочет, чтобы они были, как будут.
Еще сказал: неприлично кому-либо исправлять брата в то самое время, когда он согрешает против тебя; да и в другое время не должно делать сего для того, чтобы мстить за себя.
Говорил также: любовь по Богу сильнее естественной любви.
Говорил также: не делай зла даже и в шутку; ибо случается, что иной сначала шутя делает злое, а после и нехотя им увлекается.
Говорил также: должно желать избавиться от страсти не для того, чтобы избежать происходящей от нее скорби, но по совершенной ненависти к ней, как сказано: совершенною ненавистию возненавидехя, во враги быша ми (Пс. 138, 22). Говорил также: невозможно кому-либо разгневаться на ближнего, если он сердцем своим сперва не вознесется над ним, если не уничижит его и не сочтет себя высшим его.
Говорил также: признаком того, что кто-либо добровольно исполняет страсть, служит его смущение в то время, когда его обличают или исправляют в ней. А без смущения переносить обличение, то есть вразумление, есть признак того, что кто-либо был побежден страстью, или исполнял ее по неведению. Богу же нашему подобает слава во веки веков. Аминь.
Поучение двадцатое. Изъяснение некоторых изречений святого Григория, которые поются с тропарями на Святую Пасху
Приятно мне говорить вам, хотя несколько, о песнопениях, которые мы поем, чтобы вы наслаждались не одними звуками, но и самый ум ваш равномерно воспламенялся силою слов. Итак, что мы пели ныне? «Воскресения день! Да принесем самих себя в жертву». Древле сыны Израилевы в праздники или торжества приносили Богу дары по Закону, то есть жертвы, всесожжения, начатки и т. п. Потому святой Григорий учит и нас подобно им праздновать Господу и возбуждает нас, говоря: «Воскресения день» вместо: день святого праздника! День Божественного торжества! День Пасхи Христовой! — что же значит «Пасха Христова»? Пасху совершили сыны Израилевы, когда выходили из Египта; ныне же Пасху, к празднованию которой побуждает нас святой Григорий, совершает душа, исходящая из мысленного Египта, то есть греха. Ибо когда душа переходит от греха к добродетели, тогда совершает она Фасех Господу, как сказал Евагрий: Пасха Господня есть переход от зла к добру. Итак, ныне Пасха Господня — день светлого праздника, день Воскресения Христа, распявшего грех, за нас умершего и воскресшего. Принесем же и мы Господу дары, жертвы, всесожжения не бессловесных животных, которых Христос не хощет, ибо жертвы и приношения бессловесных не восхотел ecu, и о всесожжении тельцов и овнов не благоволил (Пс. 39, 7). И Исайя говорит: что Ми множество жертв ваших, глаголет Господь и проч. (Ис. 1, 11). Но так как Агнец Божий заклан был за нас, по словам апостола, сказавшего: Пасха наша за ны пожрен бысть Христос (1 Кор. 5, 7), да возмет грех мира, и клятва о нас бысть (Гал. 3, 13), как написано: проклят всяк, висяй на древе (Втор. 21, 23), да искупит нас от клятвы законныя, и да всыновление восприимем (Гал. 3, 13; 4, 5), то и мы должны принести Ему некий благоугодный дар.
Какой же дар или какую жертву должны мы принести Христу в день Воскресения, чтобы это было Ему благоугодно, поелику Он не хочет жертвы бессловесных животных? Тот же святой научает нас опять и сему, ибо сказав: «Воскресения день», он прибавляет: «Да принесем самих себя». Так и апостол говорит: представите телеса ваша жертву живу, святу, благоугодну Богови, словесное служение ваше (Рим. 12, 1). А как должны мы принести тела свои Богу в жертву живую и святую? Не исполняя более воли плоти и помыслов наших (Еф. 2, 3), но поступая по духу и похотей плотских не исполняя (Гал. 5, 16); ибо сие значит: умерщвлять уды наша, яже на земли (Кол. 3, 5). Это и называется жертвою живою, святою и угодною Богу. Почему же сие называется жертвою живою? Потому, что бессловесное животное, приводимое на жертву, когда закалается, умирает; а святые, принося себя в жертву Богу, живые закалаются ежедневно, как говорит Давид: Тебе ради умерщвляемы весь день, вменихомся, яко овцы заколения (Пс. 43, 23). Вот что значат слова святого Григория: «Принесем самих себя, то есть принесем в жертву самих себя; будем умерщвлять себя весь день, как и все святые умерщвляли себя ради Христа Бога нашего, умершего за нас». Как же они умерщвляли себя? — Не любя мира, ни яже в мире (1 Ин. 2, 15), как сказано в соборных Посланиях, но отвергшись похоти плотской и похоти очей и гордости житейской, то есть сластолюбия, сребролюбия и тщеславия, и взяв крест, последовали Христу и распяли мир себе и себя миру (Гал. 6, 14). О сем-то говорит апостол: а иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). Вот как умерщвляли себя святые. Как же они приносили себя в жертву? Живя не для себя, но поработив себя заповедям Божиим и оставив свои пожелания ради заповеди и любви к Богу и ближнему, как сказал святой Петр: се, мы оставихом вся и вслед Тебе идохом (Мф. 19, 27). Что он оставил? Разве у него были деньги или имения, золото или серебро? У него была сеть, да и та ветхая, как сказал святой Иоанн Златоуст. Но он оставил, как упомянуто, все, то есть: все свои пожелания, всякое пристрастие к миру сему; так что если бы он имел имения или богатство, то он очевидно презрел бы и их и, взяв крест, последовал бы Христу, по сказанному: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20). Вот как святые приносили себя в жертву! Они умерщвляли в себе, как мы сказали, всякое пристрастие и собственную волю и жили для одного Христа и Его заповедей. Так и мы принесем в жертву самих себя, как учит святой Григорий; ибо нас хощет Бог, мы — «стяжание самое драгоценное пред Богом». Поистине человек драгоценнее всех видимых тварей, ибо Создатель привел их в бытие словом Своим, сказав: да будет сие, и быстъ; и опять: да произрастит земля то и то, и быстъ; да изведут воды и т. п. (Быт. 1, 3, 11, 20). Человека же Бог создал Своими руками и украсил его; а все другое устроил для служения ему и успокоения его, поставленного царем над всем сим; и даровал ему в наслаждение сладость рая, а что еще удивительнее, — когда человек лишился всего этого через грех свой, Бог опять призвал его кровью Единородного Сына Своего. Человек есть стяжание самое драгоценное, как сказал святой, и не только самое драгоценное, но и самое свойственное Богу, ибо Он сказал: сотворим человека по образу и по подобию Нашему. И еще: сотвори Бог человека, по образу Божию сотвори его, и вдуну в лице его дыхание жизни (Быт. 1, 26, 27; 2, 7). И Сам Господь наш, пришед к нам, воспринял образ человека, тело и душу человеческие, и одним словом, по всему, кроме греха, сделался человеком, так сказать, усвоив Себе этим человека и сделав его Своим. Итак, хорошо и прилично сказал святой, что «человек есть стяжание самое драгоценное». Потом, говоря еще яснее, прибавляет: «Воздадим Образу сотворенное по образу». Как же это? — Научимся сему от апостола, который говорит: Очистим себе от всякия скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 1). Соделаем образ наш чистым, каким мы и приняли его, омоем его от скверны греха, чтобы обнаружилась красота его, происходящая от добродетелей. О сей-то красоте молился и Давид, говоря: Господи, волею Твоею подаждь доброте моей силу (Пс. 29, 8). Итак, очистим в себе образ
Божий; ибо Бог требует его от нас таким, каким даровал его, не имеющим ни пятна, ни порока, ни чего-либо такового (Еф. 5, 27). Воздадим Образу сотворенное по образу, познаем свое достоинство; познаем, каких великих благ мы сподобились; вспомним, по чьему образу мы сотворены; не забудем великих благ, дарованных нам от Бога единственно по благости Его, а не по нашему достоинству; уразумеем, что мы сотворены по образу создавшего нас Бога. «Почтим Первообраз». Не будем оскорблять образа Божия, по которому мы созданы. Кто, желая написать изображение царя, осмелится употребить на оное дурную краску? Не обесчестит ли он сим царя и не подвергнется ли наказанию? Напротив, он употребляет для сего дорогие и блестящие краски, достойные царского изображения; иногда же прилагает и самое золото к изображению царя и старается все одежды царские, если возможно, представить на изображении так, чтобы, видя изображение, объемлющее все отличительные черты царя, думали, что смотрят на самого царя, на самый подлинник, ибо изображение величественно и изящно. Так и мы, созданные по образу Божию, не будем бесчестить своего Первообраза, но сделаем образ свой чистым и славным, достойным Первообраза. Ибо, если обесчестивший изображение царя видимого и подобострастного нам, бывает наказан, то что должны потерпеть мы, пренебрегающие в себе Божественный образ и возвращающие, как сказал святой, образ нечистым? Итак, «почтим Первообраз», — уразумеем силу таинства и то, за кого Христос умер. Сила таинства смерти Христовой такова: поелику мы грехом утратили в себе образ Божий и потому через падение и грехи соделались мертвыми, как говорит апостол (Еф. 2, 1), то и Бог, сотворивший нас по образу Своему, умилосердившись над Своим созданием и Своим образом, нас ради сделался человеком и подъял смерть за всех, чтобы нас умерщвленных возвести к жизни, которую мы потеряли за свое преслушание, ибо Он восшел на святой крест и распял грех, за который мы изгнаны были из рая, и пленил плен, как сказано в Писании (Пс. 67, 19; Еф. 4, 8). Что значит: пленил плен? — То, что по преступлении Адамовом враг пленил нас и держал в своей власти, так что души человеческие, исходившие тогда из тела, отходили в ад, ибо рай был заключен. Когда же Христос восшел на высоту Святого и Животворящего Креста, то Он Своею Кровью избавил нас из плена, которым пленил нас враг за преступление, то есть опять исхитил нас из руки врага и, так сказать, обратно пленил нас, победив и низложив пленившего нас, потому и говорится в Писании, что Он пленил плен. Такова сила таинства; для того умер за нас Христос, чтобы, как сказал святой, нас умерщвленных возвести к жизни. И так мы избавились от ада человеколюбием Христовым, и от нас зависит идти в рай, ибо враг уже не насилует нас, как прежде, и не содержит нас в рабстве; только позаботимся о себе, братия, и сохраним себя от действительного греха. Ибо я прежде много раз говорил вам, что всякий грех, исполненный на деле, опять порабощает нас врагу, поелику мы сами добровольно низлагаем себя и порабощаем ему. Не стыд ли это, и не великое ли бедствие, если мы после того как Христос избавил нас от ада Своей Кровью, и после того как мы все сие слышим, опять пойдем и ввергнем себя в ад? Не достойны ли мы в таком случае еще сильнейшего и жесточайшего мучения? Человеколюбец Бог да помилует нас и подаст нам внимание, чтобы мы могли разуметь все сие и помогать самим себе, дабы обрести нам хотя малую милость.
Поучение двадцать первое. Толкование некоторых изречений святого Григория о святых мучениках
Хорошо, братия, петь слова святых Богоносцев, потому что они всегда и везде стараются научить нас всему, ведущему к просвещению душ наших. Из этих самых слов, воспеваемых в празднества, должны мы всегда сознавать и самое значение совершаемого воспоминания, Господский ли то праздник, или святых мучеников, или отцов, или, одним словом, какой бы то ни было святой или достопамятный день. Итак, мы должны петь со вниманием и вникать умом в значение слов святых отцов, чтобы пели не только уста, как сказано в Отечнике, но чтобы и сердце наше пело вместе с ними. Из первого песнопения мы узнали, по силе нашей, нечто о святой Пасхе; посмотрим еще, чему хочет научить нас святой Григорий относительно святых мучеников. В песнопении о них, которое заимствовано из его слов и которое мы поем сегодня, сказано: «Жертвы одушевленныя, всесожжения словесныя» и проч. Что значит: «жертвы одушевленныя»? Жертвенным называется все освященное на жертву Богу, как, например, овца, вол и тому подобное. Почему же святые мученики называются жертвами одушевленными? — Потому что овца, приводимая на жертву, сперва закалается и умирает, а потом уже раздробляется, рассекается и приносится Богу; святые же мученики, еще будучи в живых, были рассекаемы на части, строгаемы, томимы, терпели рассечение на члены. Иногда же мучители отсекали у них и руки, и ноги, и языки и выкалывали глаза; и до того они бывали строганы по ребрам, что видна была и самая внутренность их. И все сие, о чем я говорил, святые терпели, еще будучи живы, еще имея в себе души, потому они и называются жертвами одушевленными. Почему же еще называются «всесожжениями словесными»? — Потому что иное жертва и иное всесожжение. Иногда приносят в жертву не всю овцу, но только начатки ее, как сказано в Законе: правое плечо, селезенку и обе почки и тому подобное (Исх. 29, 22). Приносившие сие, то есть начатки, называли это жертвами; отчего такое приношение и называется вообще жертвою. Всесожжением называется то, когда всю овцу, или всего вола, или какое-либо иное приношение сожигают без остатка, как сказано в том же Законе: голову с ногами и со внутренностью, иногда же и желудок, и помет, одним словом, все до конца сожигают, и сие называется всесожжением. Так сыны Израилевы по Закону приносили жертвы и всесожжения. Жертвы же эти и всесожжения были преобразованиями душ, желающих спастись и принести себя в жертву Богу. Скажу вам и о сем немногое из того, что сказали отцы, чтобы, когда читаете сие, вы возвышались мыслью вашей и питали душу вашу. Под мышцей (или плечом) они разумеют деятельность, вместо которой принимаются и руки, как я неоднократно говорил вам, ибо мышца составляет силу руки. Итак, израильтяне приносили в жертву силу правой руки, то есть благих дел, ибо правая рука принимается для означения благого. Все прочие части животного, о коих мы упоминали, как-то: селезенка и две почки и жир с них, бедра и жир на бедрах, сердце и грудь и проч. тому подобное, также суть прообразы (символы); ибо сия вся, как говорит апостол, образи прилучахуся онем, писана же быша в научение наше (1 Кор. 10, 11). А как это, я вам изъясню.
Душа, как говорит святой Григорий, состоит из трех частей: вожделевательной, раздражительной и разумной. Итак, они приносили в жертву селезенку, а чрево отцы принимают как седалище вожделений, селезенка же есть край чрева. Значит, они прообразовательно приносили край вожделевательной части, то есть начаток ее, лучшую и важнейшую часть ее. А сие означает, что ничего не должно любить более Бога и из всего вожделенного ничего не предпочитать стремлению к Богу; ибо мы сказали, что Ему приносили самое лучшее. Почки же, жир их, бедра и жир, покрывающий бедра, означают равномерно то же самое: ибо говорят, что там седалище вожделений; все сие суть прообразы вожделевательной части. Прообраз же (символ) раздражительной части есть сердце: ибо говорят, что здесь седалище раздражительности, на что указывает и святой Василий, говоря: раздражительность есть жар крови около сердца, а грудь есть символ разумной части, ибо для означения ее принимается грудь. Посему и говорится, что когда Моисей облекал Аарона в первосвященническую одежду, то, по повелению Божию, возлагал на грудь его наперсник, называемый логион (разумевательное) (Лев. 8, 8). Итак, все сие, как мы сказали, суть символы души, которая с помощью Божией очищает себя посредством благой деятельности и возвращается в свое естественное состояние. Ибо Евагрий говорит: разумная душа тогда действует по естеству, когда вожделевательная часть ее желает добродетели, раздражительная подвизается о ней, а разумная предается созерцанию сотворенного. — Когда приводили овцу, или вола, или что-нибудь подобное на жертву, сыны Израилевы вынимали сие (т. е. селезенку, почки и проч.) из приносимого и полагали на жертвенник перед Господом; и сие называется жертвою. Но когда приносили жертвенное животное все до конца и сожигали его так, как оно было, целое и совершенное, то это называется, как мы выше сказали, всесожжение. Оно есть символ совершенных, тех, которые говорят: се, мы оставихом вся, и вслед Тебе идохом (Мф. 19, 27). В сию-то меру духовного возраста повелевал Господь прийти оному юноше, который сказал Ему: сия вся сохраних от юности моея. Ибо в ответ на сие Господь сказал ему: единаго ecu не докончал. Чего же? Возьми крест твой и гряди вслед Мене (Мк. 10, 21; Мф. 19, 20, 21). Так святые мученики всецело принесли себя в жертву Богу, и не только самих себя, но и то, что было их и что было у них. Ибо иное, как говорит святой Василий, мы сами, иное наше и иное — что у нас. Мы — это ум и душа; наше — это тело; а у нас — имущество и прочие вещи. Итак, святые приносили себя в жертву Богу, всем сердцем, всею душою и всею крепостью исполняя слово Писания: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всею мыслию твоею (Мф. 22, 37); ибо они пренебрегли не только детьми, женами, славой, имуществом и всем прочим богатством, но и самыми телами своими; посему-то они и называются всесожжениями. Разумными же потому, что человек есть животное разумное.
«Заколения совершенные Богу», и потом: «Бога знающия и Богом знаемыя овцы». Как они знают Бога? — Как Сам Господь показал и научил, сказав: овцы Моя гласа Моего слушают; и: знаю Моя, и знают Мя Моя (Ин. 10, 27, 14). Почему сказал Он: овцы Моя гласа Моего слушают? Вместо того, чтобы сказать: слова Моего слушают и заповеди Мои соблюдают, а потому и знают Меня. Ибо соблюдением заповедей святые приближаются к Богу; и поколику они приближаются к Нему, потолику и знают Его и бывают Им знаемы. Но Бог знает все: и сокровенное, и глубокое, и не сущее; почему же святой Григорий говорит о святых: «знаемые Богом»? Потому что они, как я сказал, чрез соблюдение заповедей приближаются к Нему, знают Его и бывают Им знаемы. Ибо поколику кто-нибудь отвращается и удаляется от другого, потолику говорится о нем, что он его не знает и им не знаем; также и о приближающемся к другому говорится, что он знает и его знают. Посему-то и говорится о Боге, что Он не знает грешных, ибо они удаляются от Него. Как и Сам Господь таковым говорит: Аминь глаголю вам, не вем вас (Мф. 25, 12). Итак, святые, как я часто говорил, чем более приобретают добродетелей, чрез соблюдение заповедей, тем более усвоивают себя Богу, и чем более усвоиваются Ему, тем более они познают Его и Он знает их.
«Ограда их неприступна для волков». Оградой называется то кругом огражденное место, в которое пастырь собирает овец и стережет, чтобы не расхитили их волки или не украли разбойники; если же ограда с какой-либо стороны сгнила, то в нее легко бывает войти и удобно напасть на овец волкам и разбойникам. Ограда же святых со всех сторон утверждена и охраняется, как сказал Господь: идеже татие не подкапывают (Мф. 6, 20), и ничто вредное не может им причинить вреда. Итак, помолимся, братия, чтобы и нам сподобиться быть пасомыми вместе с ними или, по крайней мере, водвориться на месте оного блаженного наслаждения и покоя их, ибо хотя мы и не достигли состояния святых и недостойны славы их, но можем не лишиться рая, если будем внимательны и понудим себя немного. Святой Климент говорит: «Хотя бы кто и не был увенчан, но он должен стараться быть недалеко от увенчанных». Ибо как в палатах царских находятся великие и славные чины, например, сенаторы, патриции, военачальники, градоначальники, члены тайного совета, и все они весьма почетные сановники, так в тех же палатах есть и некоторые другие чины, служащие из малого жалованья, однако и они называются слугами царскими и находятся внутри палат, хотя не пользуются славою оных великих чинов; несмотря на то, находятся внутри палат. Случается же, что иногда и они, преуспевая, мало-помалу получают великие и славные чины и саны. Так и мы постараемся избежать деятельного греха, чтобы по крайней мере избавиться нам от ада, и тогда получим возможность, по человеколюбию Божию, улучить и самый вход в рай, молитвами всех святых. Аминь.
Послания преподобного аввы Дорофея
Послание поучительное к брату, вопросившему его о бесчувствии и охлаждении любви
При бесчувствии души, брат, полезно частое чтение Божественного Писания и умилительных слов Богоносных отцов, памятование о Страшном Суде Божием, об исходе души из тела и о имеющих ее встретить страшных силах, с соучастием которых она делала зло в сей маловременной и бедственной жизни. Также полезно вспоминать о том, что мы должны будем предстать пред страшным и праведным Судилищем Христовым, и не только в делах, но и в словах, и в помышлениях дать ответ перед Богом, перед всеми Ангелами Его и вообще перед всем созданием.
Вспоминай также часто тот приговор, который произнесет страшный и праведный Судия стоящим ошуюю Его: идите от Мене, проклятии, во огонь вечный, уготованный диаволу и аггелом его (Мф. 25, 41). Хорошо также вспоминать и великие скорби человеческие, дабы хотя невольно таким образом смягчилась жестокая и бесчувственная душа и пришла в сознание своей греховности.
А в братолюбии изнемогаешь ты оттого, что принимаешь помыслы подозрения на ближнего и веришь своему сердцу. Это случается с тобой также и потому, что ты не хочешь ничего потерпеть против своей воли. Итак, прежде всего должен ты, с помощью Божией, отнюдь не веровать своим мнениям и всей силой стараться смирить себя перед братиями твоими, и от всей души отсекать перед ними свою волю. Если кто-нибудь из них тебе досадит, или как-нибудь опечалит тебя, то ты, по слову отцов, помолись о нем как об оказавшем тебе великую пользу и о врачующем сластолюбие твое. Через сие раздражительность твоя будет уменьшаться; ибо, по словам святых отцов, любовь есть узда раздражительности. Прежде же всего моли Бога дать тебе внимание и разум, дабы ты мог знать, в чем состоит воля Его благая, благоугодная и совершенная (Рим. 12, 2), а также и силу быть готовым ко всякому благому делу. Ибо Ему подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.
Послание того же к брату, угнетаемому искушением
Прежде всего, брат мой, надобно сказать, что мы не знаем путей Промысла Божия, и потому должны предоставлять Ему устроять все, касающееся до нас, а тем более должно поступать так теперь. Ибо если ты захочешь, по человеческим мыслям, судить о случающемся, вместо того, чтобы возлагать всю печаль свою на Бога, то такие помыслы лишь утрудят тебя. Итак, когда восстанут на тебя противные помыслы и начнут утеснять тебя, ты должен взывать к Богу: «Господи! Как Ты хочешь и как Ты знаешь, устрой это дело»; ибо Промысл Божий делает многое сверх нашего соображения и надежды. И иногда предполагаемое нами на опыте бывает иначе; и одним словом: во время искушения нужно иметь долготерпение и молиться, а не желать, как я сказал, и не полагать, что можно человеческими помыслами преодолеть помыслы бесовские. Зная сие, авва Пимен сказал, что изречение, повелевающее не заботиться о завтрашнем дне (Мф. 6, 34), относится к человеку, находящемуся в искушении. Итак, сын мой, веруя, что это истинно, оставь всякий собственный помысл, хотя бы он был и разумный, и имей надежду на Бога, которая может сделать несравненно более того, чего мы просим или о чем помышляем (Еф. 3, 20). Я мог бы отвечать на все, что ты сказал, но не хочу противоречить ни тебе, ни даже себе самому; только желаю показать тебе путь к надежде на Бога, ибо сей путь есть безопаснейший и самый твердый. Господь с тобою!
К тому же брату
Вспомни, сын мой, Того, Который сказал, что многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Небесное (Деян. 14, 22), и не определил, сколькими и какими именно, но сказал неопределительно: многими скорбьми. Итак, с благодарением и разумно переноси находящее на тебя: если имеешь грехи, то как сладкое, если же не имеешь их, то как очищающее тебя от страстей или ходатайствующее тебе Царство Небесное. Человеколюбивый и милосердый Бог, запретивший ветру и морю и сотворивший тишину великую (Мф. 8, 26), да запретит и твоему искушению, сын мой, и да даст тебе широту сердца, чтобы ты мог разуметь коварство вражие. Аминь.
Того же к брату, впадшему в трудную болезнь и различные преткновения
Прошу тебя, сын мой, терпи и благодари за преткновения, случающиеся в болезни, по слову сказавшего: все, елико аще нанесено ти будет, приими за благо (Сир. 2, 4), чтобы намерение Промысла исполнилось на тебе, сын мой, так, как Ему благоугодно. Итак, будь мужествен, укрепляйся о Господе и уповай на Его попечение о тебе. Бог с тобою!
Того же к брату, находившемуся в искушении
Мир тебе, о Христе брат! Принудь сердце твое верить, что непременно сам ты подал повод к искушению, хотя теперь, в настоящем случае, ты и не находишь оного. Уничижай себя, терпи, молись: и я уповаю на милосердие благого Владыки Христа, что Он удалит искушение. Апостол сказал: мир Христов, превосходяй всяк ум, да соблюдет сердце ваше (Флп. 4, 7).
К тому же
Не удивляйся, сын мой, если, находясь на пути, ведущем горе, ты впадешь в терние и тину; случатся опять и гладкие места: ибо находящиеся в подвиге иногда падают, а иногда сами низлагают противников. Великий Иов сказал: не искушение ли житие человеку на земли (Иов. 7, 1). И некто другой из святых сказал: «Муж, не испытанный искушениями, неискусен». Ибо мы бываем искушаемы для обучения в вере для того, чтобы мы были испытаны и научились бороться. Господь сказал: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19). Итак, надежда на благой конец да поможет нам во всем случающемся. И святой апостол, поучая нас терпению, говорит: верен Бог, иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести (1 Кор. 10, 13). И Господь наш — Сама Истина — да утешит тебя, говоря: В мире скорбни будете, но дерзайте, яко Аз победил (Ин. 16, 33). Сему поучайся, в сем пребывай и вспоминай Господа и благость Его, сын мой! Он поможет тебе во всем, ибо Он милостив и знает немощь нашу. Он вновь да запретит волнам и сотворит тишину в душе твоей, молитвами святых Его. Аминь.
К тому же
Как за телами следуют тени, так и за исполнением заповедей — искушения, ибо никто, — сказал Великий Антоний, — не войдет в Царство Небесное без искушений. Итак, не удивляйся, сын мой, что, заботясь о спасении своем, ты встречаешь искушения и скорби. Но терпи без смущения и молись, благодаря, что ты за исполнение заповеди сподобляешься быть в искушении, для обучения и испытания души твоей. Благой Бог да подаст тебе во время искушения внимание и терпение.
К тому же
Мы создание и дело благого и человеколюбивого Бога, сказавшего: Живу Аз, глаголет Господь, не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему (Иез. 33, 11). Также: не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние(Мф. 9, 13). Итак, если это истинно и если мы так веруем, то возверзем на Господа печаль свою и Той нас препитает (Пс. 54, 23), то есть спасет, ибо Он печется о нас. Он да утешит и твое сердце, сын мой, молитвами святых. Аминь.
К тому же
Хорошо рассудил авва Пимен, что изречение, повелевающее не заботиться о завтрашнем дне (Мф. 6, 34), сказано к человеку, находящемуся в искушении. И изречение: возверзи на Господа печаль твою (Пс. 54, 23) относится сюда же. Итак, оставь, сын мой, человеческие помышления и имей надежду на Бога, которая делает гораздо более того, что мы предполагаем, и успокоит тебя надежда на Бога. Господь да поможет тебе, сын мой, молитвами святых. Мы должны сопротивляться таковым помыслам, ибо не дерзаем сказать, что проживем и завтрашний день.
Того же к некоторому очень больному брату, имевшему различные худые помышления о том, кто заботился о его нужде
Во имя Иисуса Христа, брат мой, не будем ничего иметь против ближнего; ибо мы должны препобеждать и покрывать это любовью. Никто не говорит ближнему своему: «Зачем ты не любишь меня?» Но сам, делая достойное любви, привлекает и ближнего к любви. А касательно потребности телесной скажу, что если кто достоин успокоения, то и сарацинское сердце Бог вразумит оказать ему милость, по его нужде; если же он недостоин, или ему не полезно при обучении его быть утешенным, то хотя бы он сотворил новое небо и новую землю, не найдет покоя. А сказанное тобою, что ты отягощаешь братию, очевидно есть самооправдание; ибо никто, помогая ближнему, желающему спасения, исполнять заповедь Божию, не говорит ему: «Я отягощаю тебя». Кто ненавидит огорчающих его, тот ненавидит кротость, и кто бегает от оскорбляющих его, тот бегает покоя о Христе. Человеколюбивый Бог да покроет нас, сын мой, Своею благодатью, молитвами всех святых. Аминь.
Вопросы преподобного Дорофея и ответы, данные на них святыми старцами Варсонофием Великим и Иоанном Пророком
Вопрос 1. К святому старцу Иоанну Пророку. У меня есть имущество, и я хочу одну часть из него пожертвовать в общежитие, а другую раздать нищим. Скажи мне, отец мой, должен ли я раздать оное через авву?
Ответ. Брат, на первые вопросы отвечал я тебе как человеку, еще требовавшему млека. Теперь же, когда ты говоришь о совершенном отречении от мира, то слушай внимательно, по слову Писания: разшири уста твоя, и исполню я (Пс. 80, 11). Брат! Не у меня худейшего должно тебе учиться, что делать; но послушай лучше, что написано в Деяниях апостольских о продававших имения свои и полагавших цену к ногам апостолов: даяшеся коемуждо, егоже аще кто требоваше (Деян. 4, 35). Не сами они раздавали, но чрез апостолов; сами же делались свободными от забот, имений и тщеславия. Так и ты поступи, если желаешь прийти в сию меру: наслаждаться спокойствием, отказаться от всех забот и безмятежно жить для Бога. Брат! Твое имущество весьма незначительно в сравнении с тем, какое иные отдавали авве Исайи. Ему приносили десятки тысяч, говоря: «Распорядись ими, как знаешь», а не говорили, куда и как их отдать. Сделав таким образом то, что ведет к совершенству, они жили уже без попечений. Если будет воля Божия на то, чтобы и ты достиг сего радостного состояния, то ты должен быть благодарен тому, кто понесет твое бремя; как бы только сеятель зла не посеял в тебе той мысли, что принявший твое имущество должен быть тебе благодарен. Бог да устроит для тебя полезное к спасению души.
Вопрос 2. Тот же брат вопросил великого старца: Должен ли он чрез своего авву раздать имущество, и как раздать его и кому?
Ответ. Господь да благословит тебя, сын мой! Ты хочешь освободиться от забот; и вместе не хочешь, удерживаясь собственной волей. Ты только скажи, сколько желаешь назначить в общежитие и сколько для бедных, и не заботься более. Ибо послушание состоит в том, чтобы не иметь своей воли. Что драгоценнее души твоей, о которой Господь сказал, что она дороже всего мира (Мф. 16, 26)? Если же ты и ее передал Богу и духовным отцам твоим, то зачем же сомневаешься вверить им маловажное? Смотри, как тайно ведет с тобою брань тщеславие и неверие! Если поступаешь так, то ты и души своей не вверил им истинно; как же ожидаешь получить чрез них милость? Желая Бога ради быть свободным от всего, оставь все попечения, и я возьму на себя попечения твои вместе с тем, кого ты назначишь; только ты будь чужд забот ради Бога и прости меня по любви.
Вопрос 3, того же к тому же великому старцу. Скажи мне, отец мой, как достигнуть отсечения своей воли и того, чтобы сказать: се, мы оставихом вся, и вслед Тебе идохом (Мф. 19, 27). Я оставил для своего пропитания небольшое поместье, потому что я немощен.
Ответ великого старца. Отсечение своей воли есть кровопролитие, и для достижения сего человек должен потрудиться до смерти и отвергать свою волю. Слова же: се, мы оставихом вся, и вслед Тебе идохом — относятся к совершенству; здесь разумеются не только поместья и малые имения, но и помыслы и желания. Ты не достиг еще такого совершенства; когда же приблизишься к нему, услышишь, что тебе должно делать. Теперь же одно говорю тебе: оставь все попечения о вещах. Поместьем же тем владей пока для пропитания себя. Господь Иисус Христос да приведет тебя в неизреченную радость, ибо Он есть Свет вечный. Аминь.
Вопрос 4. Тот же брат вопросил того же великого старца: я сильно борим блудной страстью; опасаюсь, чтобы не впасть в отчаяние, и по немощи тела моего не могу воздерживаться; помолись о мне, Господа ради, и скажи мне, отец мой, что мне делать?
Ответ. Брат! Диавол из зависти воздвигнул на тебя брань. Береги глаза свои и не питайся досыта. Вина употребляй немного, по немощи тела, о которой говоришь. Приобрети же смирение, расторгающее все сети вражий. И я, ничтожный, сделаю по силе моей, моля Бога, чтобы Он избавил тебя от всякого искушения и сохранил от всякого зла. Не уступай врагу, брат, и не предавайся отчаянию, ибо это великая радость диаволу. Молись непрестанно, говоря: «Господи, Иисусе Христе, избави меня от страстей постыдных», и Бог помилует тебя, и получишь силу молитвами святых. Аминь.
Вопрос 5. Тот же брат, будучи борим той же блудной страстью, просил того же великого старца помолиться о нем и сказать ему, как распознать, своей ли похотью искушается человек, или врагом.
Ответ. Брат! Без труда и сердечного сокрушения никто не может избавиться от страстей и угодить Богу. Когда человек искушается своей похотью, можно узнать из того, что он нерадит о себе и позволяет сердцу своему размышлять о сделанном им прежде; и тогда человек сам собою навлекает на себя страсть через свою похоть. Ум его, мало-помалу, ослепляемый страстью, начинает, незаметно для него самого, обращать внимание на того, к кому чувствует влечение, или говорит с ним и находит причины для того, чтобы с ним побеседовать или посидеть, и всеми средствами старается исполнить свое желание. Если позволить мысли обращаться в сем, то умножится брань до падения, хотя и не телом, но духом, в согласии с помыслами, и оказывается, что такой человек сам зажигает огонь в своем веществе. Трезвенный же и благоразумный человек, желающий спастись, когда видит, от чего терпит вред, тщательно хранит себя от злых воспоминаний, не увлекается страстными мыслями, удаляется от встречи и беседы с теми, к которым чувствует влечение, и от всякого повода к греху, боясь, чтобы самому не возжечь в себе огня. Вот брань, происходящая от своей похоти, или произвола человека. А та, которая бывает от диавола, происходит так: сердце желающего спастись боится, чтобы не принять в себя семени вражеского. И в этом случае человек трезвенно хранит себя от злых воспоминаний, чтобы не увлечься страстными помыслами, и от встречи, беседы и всякого повода к свиданию. Если нужда есть к нему (лицу увлекающему) по делу, то лучше оставить дело, чтобы не погибла душа. Бодрствуй, брат, ты смертен и недолговечен; не желай же за малое время услаждения потерять жизнь вечную. Какую пользу приносит зловоние и нечистота греха? Только стыд, поношение и соблазн; воздержание же доставляет победу, венец и похвалу. Укрощай коня своего уздою видения, чтобы он, смотря туда и сюда, не разжигался похотью на женщин и мужчин и не свергнул бы тебя, всадника своего, на землю. Молись Богу, чтобы Он сотворил очи твои, еже не видети суеты (Пс. 118, 37). И когда приобретешь мужественное сердце, брани оставят тебя. Очищай себя, как вино очищает раны, и не позволяй накопляться в тебе зловонию и нечистоте. Приобрети плач, чтобы он удалил от тебя свободу в обращении, которая губит души усвоивших ее. Не бросай орудия, без которого нельзя возделать плодоносную землю. Орудие это, соделанное Великим Богом, есть смирение: оно искореняет все плевелы с поля Владыки и подает благодать обитающим на нем. Смирение не падает, но воздвигает от падения тех, которые имеют его. Возлюби всем сердцем плач, ибо и он соучастник благого сего делания. Потрудись во всем отсекать свою волю, ибо это вменяется человеку в жертву; сие-то и значит: Тебе ради умерщвляемся весь день, вменихомся яко овцы заколения (Пс. 43, 23). Не расслабляй себя беседами, ибо они не допускают тебя преуспевать о Боге. Усильно обуздывай органы чувств твоих: зрения, слуха, обоняния, вкуса и осязания, и преуспеешь благодатью Христовой. Без мучений никто не бывает мучеником, как и Господь сказал: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19), и апостол говорит: в терпении мнозе, в скорбех (2 Кор. 6, 4) и проч. Смотри, не показывай халдеям сокровищ дома твоего (4 Цар. 20, 12–18), иначе возьмут они тебя в плен и уведут к Навуходоносору, царю Вавилонскому (4 Цар. 24, 15). Вразумляясъ всегда ответом моим, попирай страсти, чтобы они не попрали тебя и насильственно не сделали тебе зла. Убегай от них, как серна от тенет (Притч. 6, 5), чтобы они не закололи тебя, как ягненка. Не бойся их, они не имеют силы: Господь наш Иисус Христос расслабил их и сделал бессильными. Не предавайся сну; хотя они полумертвы, но не спят; не будь нерадив, ибо они не нерадят. Хотя немного простри и ты руку отцам твоим, желающим извлечь тебя из зловонной тины. Вспоминай, что много может молитва праведнаго поспешествуема (Иак. 5, 16). Не суди, не уничижай и не соблазняй никого. Не приписывай никому того, чего не знаешь о нем достоверно, ибо это погибель душевная. Себе внимай и ожидай приближающейся смерти. Говори себе слово блаженного Арсения: «Арсений, зачем ты вышел из мира?» Научайся тому, чего пришел ты здесь искать. Теки к Иисусу, чтобы и достигнуть Его. Если хочешь спастись, теки скоро, чтобы войти и тебе в добрую дружину святых старцев. Если хочешь преуспеть, трудись. Пожелай быть прославленным со святыми в неизреченной славе, а не быть с постыдными демонами в неизреченном мучении. Возжелай быть в Царствии Небесном, а не в геенне огненной. Возжелай услышать: приидите, благословеннии Отца Моего (Мф. 25, 34), и добре, рабе благий и верный (ст. 23) и проч., а не услышать: иди от Меня проклят (ст. 41), рабе лукавый и ленивый (ст. 26). Господу слава во веки. Аминь.
Вопрос 6, того же к тому же великому старцу. Имея много грехов, я хочу покаяться, но по немощи телесной не могу подвизаться подобно отцам; прошу тебя, скажи мне, как мне положить начало? Назначь мне что-либо и объясни, что значит сказанное тобою в предыдущем ответе: «Не показывай вавилонянам сокровищ дома твоего, иначе они возьмут тебя в плен и уведут в Вавилон».
Ответ Варсонофия. Брат! Есть нищие, которых ублажает Господь, потому что они отвергли все свое имение, то есть все свои страсти, и обнажились от них ради имени Его; такие поистине нищи, и им принадлежит блаженство. Есть и другие нищие, не приобретшие ничего доброго, которым Господь угрожает, говоря: отыдите от Меня, проклятии (Мф. 25, 41). Кто имеет такие стяжания и отягощается ими, пусть отвергнет их, да пребудет без попечения. Итак, если желаешь положить начало покаяния, посмотри, что сделала блудница: слезами своими омыла она ноги Владыки (Лк. 7, 38). Плач омывает всякого от грехов; но человек достигает плача трудом, посредством многого поучения в Писании, терпения, размышления о Страшном Суде и стыде вечном и чрез самоотвержение, как Господь сказал: аще хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мф. 16, 24.) Отвергнуться же себя и взять крест свой значит: отсекать свою волю во всем и почитать себя за ничто. Так как ты сказал, что немощен телом и не можешь ничего делать, то делай по силе своей, вкушая хлеба и пития несколько менее надлежащего, ибо Бог принял две лепты вдовицы и порадовался о них более, нежели о всем прочем. Обучи себя не обращаться с другими свободно, и ты спасешься. Храни прежние ответы мои и сей последний, как зеницу ока. Что же касается слов моих: «не показывай сокровищ твоих вавилонянам», я говорил это о бесах, которым ты покажешь их, если будешь говорить людям, что тебе написан оный ответ. Бесы, видя сие, раздражатся на тебя и будут тебя бороть тщеславием, а простых слушателей соблазнять, и ты понесешь осуждение за то и за другое. Тем же, которые могут слышать и сохранять слова мои, они принесут радость и пользу. Все, что ни делаешь доброго, старайся скрывать, ибо сие тебе полезно. Господь да вразумит тебя молитвами святых. Аминь.
Вопрос 7, того же к тому же великому старцу. Помолись о мне, отец мой; меня очень смущают помыслы блуда, уныния и боязни; и помысл говорит мне, чтобы я беседовал с братом, к которому чувствую влечение, когда его вижу, дабы молчанием моим не подать ему повода к подозрениям. Ощущаю также, что бесы как бы давят меня, и впадаю в боязнь.
Ответ. Брат! Ты не обучен еще браням со врагом, потому и приходят тебе помыслы боязни, уныния и блуда. Противостань им твердым сердцем; ибо борцы, если не подвизаются, не бывают увенчаны, и воины, если не покажут царю своего искусства в бранях, не удостаиваются почестей. Вспомни, каков был Давид. Не поешь ли ты: искуси мя, Господи, и испытай мя, разжзи утробы моя и сердце мое (Пс. 25, 2). И еще: аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое. Аще востанет на мя брань, на Него аз уповаю (Пс. 26, 3). Также о боязни: аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною ecu (Пс. 22, 4). Об унынии же: аще дух владеющаго взыдет на тя, места твоего не остави (Еккл. 10, 4). Разве ты не хочешь быть искусным? Но муж, не испытанный искушениями, не искусен. Брани делают человека искусным. Делание инока состоит в том, чтобы терпеть брани и противиться им с мужеством сердца. Но как ты не знаешь хитростей врага, то он и приносит тебе помыслы боязни и расслабляет твое сердце. Ты должен знать, что Бог не попустит на тебя брани и искушения выше силы твоей; тому научает тебя и апостол, говоря: верен Бог, иже не оставит вас искуситися паче, еже можете (1 Кор. 10, 13). Брат! И я в юности моей многократно и сильно бывал искушаем бесом блуда и трудился, подвизаясь против таких помыслов, противореча им и не соглашаясь с ними, но представляя себе перед глазами вечные муки. Пять лет поступал я так ежедневно, и Бог облегчил меня от сих помыслов. Брань сию упраздняет непрестанная молитва с плачем. А то, что бесы давят тебя, происходит от зависти их: если бы могли, они выгнали бы тебя из келии твоей; но Бог не попускает им владеть тобой; да они и не имеют на то власти. Бог вскоре мог бы облегчить тебя, но ты не стал бы тогда противиться другой страсти. Да не расслабят тебя бесы, чтобы обращать внимание на брата (которым завлекаешься), или беседовать с ним; но если тебе и случится нечаянно с ним сойтись против твоего желания, удержи взор твой со страхом и благопристойностью и не слушай внимательно его голоса. Если же брат тот, по неведению, сам заговорит с тобой, или сядет возле тебя, то искусно уклонись от него, впрочем не вдруг, но с благопристойностью. Скажи помыслу своему, вспомни Страшный Суд Божий и стыд, который постигнет тогда увлекающихся сими постыдными страстями. Понуждай помысл свой и получишь помощь молитвами святых, и Бог помилует тебя. Не будь дитя умом, но злобою младенствуй (1 Кор. 14, 20); умом же, брат, будь совершен. Внимай себе, как тебе встретить Бога. Аминь.
Вопрос 8. Тот же брат просил того же великого старца, говоря: Помолись о мне, отец мой, ибо я окаянен по всему и имею нужду в великом человеколюбии. Возникающие во мне помыслы говорят: иди в чужую сторону и там спасешься. По молитвам вашим, да не попустит Бог овладеть мною сим помыслам.
Ответ. Брат! Да будет проклят посеявший в сердце твоем такие помыслы, чтобы выйти из сего места ради преступления заповедей. Это диавол. Он предлагает тебе сие под видом правды для того, чтобы, поругавшись над тобою, сделать тебя предметом соблазна для многих, дабы ты и за них понес осуждение. Впрочем, ты подвергаешься сему за свое нерадение и тщеславие. Ты говоришь: «Если уйду в чужую сторону, там буду переносить бесчестие». Почему же теперь, лишь только услышишь, что брат твой сказал нечто на тебя, сердце твое смущается, и ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал о твоем согрешении? К нерадению и тщеславию присоединяют свои козни и демоны, чтобы погубить твою душу. Будь уверен о Господе, что, если бы не помощь Божия и не молитвы находящихся здесь истинных рабов Божиих, ты не мог бы и год пробыть в монастыре. Но как слепой ничего не видит, так и ты не видишь благодеяния, которое оказал тебе Бог и продолжает оказывать, по молитвам святых и блаженного Авраамия, сказавшего тебе и брату твоему: «Ежели вы останетесь в сем месте, то будете иметь меня ходатаем». Брат! Внимай себе тщательно; подвизайся против помыслов, чтобы не впасть в нерадение и тщеславие, не делать ничего по своей воле и не принимать возникающих в тебе помыслов и самооправдания: в противном случае ты подвергнешься сильному падению. Знай же достоверно, что куда бы ты ни пошел, хотя бы прошел всю землю из конца в конец, нигде не получишь такой пользы, как на сем месте. Что для корабля якорь, то будет для тебя молитва здешних отцов.
Приобрети твердость, и она удалит от тебя свободу в обращении с ближними, причину всех зол в человеке. Оставь все внешние попечения, и тогда будешь свободно служить Богу. Сделайся мертвым для всякого человека: в сем-то и состоит странничество. Почитай себя за ничто, и мысль твоя не будет смущаться. Не думай, чтобы ты сделал что-нибудь доброе, и награда твоя сохранится в целости. Сверх всего помни, что ты не долго пробудешь в теле, и старайся, чтобы с дерзновением мог ты сказать в оный час: уготовихся и не смутихся (Пс. 118, 60). Брат! Нельзя жить без труда, и никто не венчается без подвига. Понуждай себя подвизаться о своем спасении, и поможет тебе Бог, Иже всем человеком хощет спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4). Он да помилует тебя, сын мой, чтобы ты мог с усердием приступить к благоугождению Ему. Ибо Его есть милость и сила и слава во веки веков. Аминь.
Вопрос 9, того же к тому же великому старцу. Отец мой! Что значит сказанное тобой, что я не мог бы и года одного пробыть в монастыре? И помолись о мне Господа ради, потому что во время сна нападает на меня демон и давит меня, и я имею нужду в твоем человеколюбии.
Ответ. Я сказал тебе, что если бы не молитвы отцов, то ты не мог бы и одного года пробыть в монастыре, разумея это о монашестве. Потому что не все, живущие в монастырях, монахи, но тот монах, кто исполняет дело монашеское. Господь сказал: не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в Царствие Небесное, но творяй волю Отца Моего, Иже на небесех (Мф. 7, 21). Брат! Зачем ты, находясь в беде, позволяешь врагу издеваться над тобой? Ты вопрошаешь и не стараешься исполнять сказанного тебе; опять вопрошаешь и тщеславно передаешь это другим из человекоугодия, и сам препятствуешь себе преуспеть вскоре, а потому и подвергаешься искушениям во сне, и демон нападает на тебя и давит тебя. Бог же попускает сие для того, чтобы ты вразумился и укорял себя, как следует иноку; а ты не понимаешь сего, брат. Время нам дано для того, чтобы испытывать наши страсти, плакать и рыдать. Если же ты, пребывая в келии, рассеиваешься мыслями, укоряй себя во всем и повергни немощь твою пред Богом. Он поможет тебе и укрепит тебя преуспеть о Нем. Аминь.
Вопрос 10, того же к другому старцу и прошение о молитве. Господа ради, помолись о мне, чтобы мне избавиться от постыдных страстей и от тщеславия, ибо они оскверняют меня во всяком деле, о котором думаю, что делаю доброе; также прошу тебя сказать мне: с каким намерением должно совершать память святых, и как извергнуть из себя внутреннее зло.
Ответ Иоанна. Если хочешь избавиться от постыдных страстей, не обращайся ни с кем свободно, особенно же с теми, к которым сердце твое склоняется по страсти похотения; чрез то освободишься и от тщеславия, ибо к тщеславию примешивается человекоугодие, к человекоугодию свободное обращение, а свободное обращение есть матерь всех страстей. Кто совершает память святых без тщеславия, полагая, что делает сие по Божию указанию, а не по своемыслию, тот делается сопричастником святых и получает награду от Владыки их. Попечение же о спасении души и любовь к Богу помогают всякому извергнуть из себя внутреннее зло и чисто покаяться. Выслушай меня, сын мой, и по видимому заключай и о невидимом. Когда ты бываешь несколько нездоров телом, то воздерживаешься от вредного тебе. Почему же не стараешься воздержаться, когда ты болен душою? Много нужно нам трудов и потов, как апостол говорит: умерщвляю тело мое и порабощаю (1 Кор. 9, 27). Сделай по силе твоей, и Бог поможет тебе, молитвами отцов твоих; ибо жаждет видеть наше спасение Тот, Кто клялся Самим Собою, что не хощет смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему (Иез. 33, 11). Великая сила восходит из места, где молитвы истинных рабов Божиих приносятся Богу за всех нас; верую, что не посрамит их Господь. Присоедини к оным и свои две лепты, и ты обрадуешь Господа, как и вдовица евангельская. Привяжи обремененную ладью твою к кораблю отцов твоих, и они управят тебя к Иисусу, могущему даровать тебе смирение и силу, разум, венец и веселие. Аминь.
Вопрос 11, того же к великому старцу. Я молод и неразумен, а служение мое превышает мои силы, и потому прошу тебя, отец мой, испроси мне у Бога разум, чтобы я мог раздавать вещи, сообразно с требованием, сказать слово вовремя и помолчать вовремя, чтобы среди сомнений призывал Бога и твои молитвы и получал помощь и чтобы не впасть мне в заблуждение.
Ответ Варсонофия. Весьма радуюсь, когда кто просит чего, руководствуясь страхом Божиим; такой смело да надеется, что прошение его исполнится. Но послушай, брат, если ты просишь семени для своего поля, то удобри прежде поле к принятию семени. Ибо о хорошей и возделанной земле сказано, что она принесла плод сторицею (Лк. 8, 8). Я сделаю по силе моей, что могу, ради заповеди Божией; но сознаю свою немощь, что не могу даровать тебе просимого, по моему недостоинству. Впрочем, если ты веруешь, то получишь по вере твоей не только это, но и все, в чем имеешь нужду. Весть бо Бог, ихже требуеши, прежде прошения твоего (Мф. 6, 8). Итак, не сомневайся, и я верую, что Бог сотворит по прошению твоему, не меня ради, но ради твоей веры. Прежде всего смирись пред Богом, ибо смиренным дает Он благодать (1 Пет. 5, 5), о Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.
Вопрос 12. Тот же брат вопрошал другого старца, как ему действовать по силе сего старческого ответа.
Ответ. Если ты хочешь научиться, как тебе действовать по силе сего ответа старца, то так надобно поступать: когда хочешь говорить с кем-либо, или сделать что-нибудь, призывай имя старца, и Бог положит тебе на сердце, что должно сделать, или что сказать. Но делай это со смирением, чтобы не лишиться сей благодати.
Вопрос 13, того же к великому старцу. Отец мой! Ты оказал милость мне, немощному, и дал мне совет, когда что-либо делаю или говорю, призывать имя Божие и твои молитвы, и сказал, что через то буду иметь успех; я понуждаю себя делать и говорить сообразно с волей Божией; но случается, что иногда и забываю (призывать имя Божие и твои молитвы) по нерадению моему, и потому прошу тебя, испроси мне у Бога трезвение и не попусти мне блуждать по своей воле. Еще прошу тебя сказать мне, как мне поступать в том случае, когда, призвав при каком-либо деле имя Божие и твои молитвы, я все еще сомневаюсь, сделать ли дело, или нет. Также, если меня спросят о чем-либо, и прежде, нежели я успею призвать Бога, или соображу, что сказать, спросивший немедленно потребует ответа: как мне поступить, при таком нечаянном вопросе? Прошу тебя помолиться и о том, чтобы я мог владеть своими глазами, ибо они очень развлекаются.
Ответ. Если кто получит от отцов заповедь, совет или ответ о чем-либо и по забвению или нерадению забудет, то, познав, что он согрешил, пусть покается, и Бог простит его. Брат! Почему же ты написал об одном только трезвении? Я молю Бога, да подаст Он тебе всякое благое дарование и да пребудет оно с тобою вовек. Если случится тебе делать что-нибудь и призовешь Бога и молитвы святых, но все еще сомневаешься, исполни это дело: оно согласно с волей Божией, ибо ты при начале его призвал Бога. Что касается того, как отвечать на внезапный вопрос, то ничего нет быстрее ума; возведи его к Богу, и Он подаст тебе, что отвечать без смущения. Смирение охраняет глаза от развлечения и всего человека от всякого зла. Я прошу тебе еще больших дарований (о которых говорил тебе), но под условием, если будешь действовать по силе твоей. Внимай себе, и не только святые, но и Сам Бог подаст тебе руку помощи и окажет тебе милость.
Вопрос 14. Прошение того же к тому же великому старцу. Милосерднейший Отец мой! Ты видишь слепоту души моей, и потому опять прошу тебя, испроси мне просвещение сердца, чтоб я мог различить правый помысл от тайно вредного, ибо боюсь, как бы не поверить (иногда) последнему. Много раз случалось, что когда я давал вещь, мне казалось, что делаю это не по страсти; но, испытывая помысл свой, приятно ли ему (помыслу) будет, если через другого дам брату сию вещь, так, чтобы брат не знал, что я ему дал ее, находил я, что это неприятно было моему помыслу. Случается также, что я, кажется, не по страсти начинаю что-либо делать или говорить; но в то время, как выдаю вещь, или говорю, помысл мой услаждается сим; итак, что делать мне окаянному? И другим образом оскорбляет меня то же действие или, лучше сказать, славолюбивое мое сердце, случается, что когда некоторые говорят мне о каком-либо деле, прежде нежели они кончат речь свою, помысл мой соглашается с ними и соуслаждается, как разумеющий то. Прошу тебя, отец мой, испроси мне силу молчать, ибо удивляюсь, как я услаждаюсь тем, что, как сам знаю, бесполезно и лишает человека всякого блага.
Ответ Варсонофия. Без болезни сердечной никто не получает дарования различать помыслы. Я молю Бога даровать тебе оное; но пусть и твое сердце поболезнует немного, и Бог подаст тебе сие дарование. Подобно сему разумей и о прочем. Когда Бог, по молитвам святых и за болезнование твоего сердца, даст тебе сие дарование, то всегда уже будешь в состоянии различать помыслы Духом Его. Когда видишь, что представляется случай выказать свое знание, молчи, как ты и слышал уже от истинного моего о Боге сына, которого должен ты слушать касательно всякого твоего помысла; ибо он говорит тебе не от себя, но произносит то, что Бог дает ему для пользы каждого. Бог да сохранит тебя и да подаст тебе силу во всяком случае молчать благоразумно и благодать, чтобы познавать тебе, когда должно говорить без страсти. Ибо сердце твое еще не знает совершенно, что многоглаголания оскверняют человека; иначе оно не попускало бы тебе услаждаться ими.
Вопрос 15, того же к тому же великому старцу. Великое милосердие твое ко мне грешному опять дает мне смелость беспокоить тебя. Вразуми меня, отец мой, как должно трудиться сердце мое, чтобы достигнуть дара рассуждения. Напиши мне, господин мой, и о непрестанной о Боге памяти, если удостоишь меня сего поучения, и утверди меня в нем, ибо помысл мой боится, что не в силах буду сохранять сего, потому и прошу тебя, Владыко, скажи, действительно ли полезно мне это дело. Я верую, что когда слово исходит из уст твоих, оно дает силу моему сердцу.
Ответ Варсонофия. Сердечный труд твой должен состоять в том, чтобы непрестанно молиться Богу, да не попустит Он тебе заблуждаться или последовать собственным своим желаниям: чрез сие достигнешь ты рассуждения. О непрестанной же памяти, то есть поучении, положи начало и не бойся; Бог укрепит и утвердит тебя. Но сей с надеждой (1 Кор. 9, 10), чтобы и пожать, если не ослабеешь (Гал. 6, 9). Благословен Бог, благословляющий тебя положить начало; Он подаст тебе силу и сохранит по мере твоей.
Вопрос 16, того же к тому же. Многократно случалось мне прежде чувствовать малую теплоту в течение немногих дней, но потом она опять проходила; и теперь в течение одного часа с усердием сохраняю память о Боге, а другой с принуждением себя, и устрашает меня мысль, что малая теплота сия по-прежнему будет продолжаться лишь несколько дней, потом оставит меня, и душа моя погибнет совершенно. Потому и прошу тебя, благой отец мой, не оставь меня, но объясни мне, что удаляет от меня сию память и теплоту. Испроси мне и охранение чувств, ибо я много пленяюсь чрез них и особенно тогда, когда сердце мое ищет повода к греху; но и само собою, без моего желания, источает оно воспоминания страстные или безумные, или безвременные помыслы. Потому прошу тебя, отец мой, сильный о Господе, даруй мне, рабу твоему, трезвение, дабы я познавал входящее в мое сердце, и скажи, как поступать мне, чтобы оно не удалило меня от твоего благословения. Объясни мне еще и сие: если сделаю что-нибудь или скажу и помощью Божией буду сохранен от греха, то, по избавлении от него, должен ли я благодарить Бога? И приводит ли это в любовь Божию? Или вовсе не принимать мысли, что избежал греха, но испытывать согрешения свои в случившемся деле, или словах, и просить в них прощения?
Ответ Варсонофия. Потрудись сердечным болезнованием приобрести теплоту и молитву, и Бог даст тебе иметь их всегда; забвение изгоняет их, само же оно рождается от нерадения. О хранении чувств: всякое дарование получается чрез болезнование сердца. Дарование же трезвения не позволяет помыслам входить, и если они и войдут, то не допускает их сделать вред. Бог да подаст тебе трезвение и бодрствование. Заповедано: о всем благодарите (1 Фес. 5, 18), тем более за то, о чем ты мне объяснил; испытывать же согрешение и просить прощение весьма полезно.
Вопрос 17. Прошение того же к тому же великому старцу. Прошу тебя, отец мой святый, испроси мне у Бога силу; ибо то, что я заповедаю себе, будучи один, не исполняю, когда схожусь с братией, и боюсь, чтобы мне не привыкнуть, согрешая, только раскаиваться, а не исправляться, но пребыть во грехах и не умереть так. Знаю, что скорби страстей полезны мне — они сокрушат, может быть, жестокость души моей, и не смею, безумный, желать покоя от них, но о том прошу чрез ваше ходатайство, отец мой, чтобы не часто побеждаться, если это мне полезно, и не скорбеть о сем сердцем.
Ответ. Никто и никому не может сказать: я буду о тебе заботиться, а ты будь спокоен, ибо окажется виновным. Но тот, которого поддерживают, должен привнести несколько собственного старания, делать должное по силе своей, внимательно сохраняя заповеди отцов своих. И если падет однажды, то пусть опять постарается управить себя. Я верую Богу, что такому человеку не обратится это (случайное повторение падений) в навык и не овладеет им нерадение; но Бог вскоре приведет его в устроение усердных делателей и не возьмет души его дотоле, пока не приведет его в меру высокую, в мужа совершенна (Еф. 4, 13). Итак, не ослабевай, но, доколе имеешь время, делай, смиряйся, будь послушен, повинуйся, и поможет тебе Бог, дающий благодать смиренным, а гордым противящийся (1 Пет. 5, 5). Непрестанно говори: «Иисусе, помоги мне», и поможет. Бог да избавит душу твою, сын мой, от страстей постыдных.
Вопрос 18, того же к тому же великому старцу. Кланяюсь тебе, милосердый отец мой и врач немоществующей души моей. Увы мне! Что показал ты мне, к чему привлек меня? И где я нахожусь, как бы связанный худым моим навыком? Если и освобожусь немного, опять возвращаюсь к тому же, потому что даю и принимаю разные вещи. Если бы я не стыдился благости Божией и твоего милосердия (ибо знаю, из какого трудного положения привел Он меня к ногам вашим), то мог бы прийти в отчаяние. Когда молитвы ваши охраняют меня, я пребываю в мире; когда же бываю немного оставлен, чтобы обнаружилось мое собственное произволение, тотчас побеждаюсь. С утра уединяюсь в келии, но когда случится надобность, должен бываю выйти из нее и, по окончании дела, уже не в силах бываю возвратиться в нее; но враг представляет мне предлог за предлогом относительно дел, которые и без меня могут быть исполнены, пока не уязвит меня; таким образом возвращаюсь я в келию уже поздно, с большей неприятностью, омраченный и унылый, не зная, что мне делать. И потому, святой отец мой, вот я пред твоим сердцем, видящим все; поступи со мной по милосердию твоему, как хочешь и как знаешь, впрочем, я не знаю, что и сказать тебе; но прости меня Бога ради.
Ответ. Брат! Не должно тебе отчаиваться вследствие того, что ты написал мне. Кормчий, когда корабль его бьют волны, не отчаивается в своем спасении, но управляет кораблем, пока не приведет его в пристань. Так и ты, видя, что увлекся и рассеялся в деле, воззови себя к началу пути, говоря с Пророком: и рех, ныне начал (Пс. 76, 11) и проч. Рассматривай встречающиеся дела: могут ли они быть исполнены братиями, или тобою, и не уклонишься с пути. Попечение ради Бога есть духовное делание, исполняемое и совершаемое во спасение души, старайся только, по силе своей, для ничтожных дел не выходить из келии, ибо это демонская хитрость. Будь разумно внимателен к себе, и Бог поможет тебе, молитвами святых. Аминь.
Вопрос 19. Прошение того же к тому же великому старцу, чтобы он понес грехи его.
Ответ. Брат! Хотя ты просишь о деле, превышающем мои силы, но покажу тебе меру любви, которая понуждает себя и на то, что выше сил. По приверженности к тебе, я беру на себя и понесу твое бремя, только с тем, чтобы и ты взял на себя — хранить мои слова и заповеди, ибо они спасительны, и ты поживешь непостыдно.
Вопрос 20, того же к тому же великому старцу, о заповедях, которые он дал ему, и прошение о том, чтобы быть в состоянии сохранить их.
Ответ. Тот, Кто укрепил отцов наших, да укрепит и твою любовь, брат, и да даст тебе разум духовный, чтобы ты мог во всех делах своих поступать разумно. Воздерживай язык свой от празднословия, чрево от сластолюбия и не раздражай ближнего. Не будь дерзок, почитай себя за ничто, храни любовь ко всем и имей всегда Бога в уме своем, поминая: когда явлюся лицу Божию (Пс. 41, 3). Сохраняй сие, и земля твоя принесет сторичный плод Богу, Которому слава вовеки. Аминь.
Вопрос 21, того же к тому же великому старцу. Отец мой, что значит вменять себя ни во что?
Ответ. Брат! Вменять себя ни во что значит — ни с кем не сравнивать себя и не говорить о своем добром деле; и я это сделал.
Вопрос 22. Прошение того же к тому же касательно нарушения данных ему заповедей, о помощи в покаянии, и как должно каяться; и если случится преступить заповедь, уничтожается ли чрез то завет?
Ответ. Во имя Божие, да исполнится по прошению твоему то, о чем ты просил. Берегись же высокоумия, чтобы не потерять всего. Когда нарушишь заповедь, спеши к покаянию; и хотя имеешь перевязь для своей раны, не предавайся нерадению, чтобы не сделалось с тобою хуже прежнего. Пока ты держишься за меня, завет мой с тобой пребывает нерушимым; в противном случае — как помилует тебя Бог, чтобы слышать и исполнять о Христе. Аминь.
Вопрос 23. Того же к тому же великому старцу прошение молитвы, чтобы и в будущем веке не лишиться его покрова.
Ответ. Сын мой! Если бы ты разумел сказанное тебе мною, то мог бы познать, что я уже дал тебе залог спасения души твоей; я не желаю обольстить тебя или отлучить от спасающихся истинных чад моих и покрова Божия, но и сам ты постарайся не отлучаться от той жизни. Апостол никого не отлучил, а сказал: аще ли неверный отлучается, да разлучится (1 Кор. 7, 15). Но да не исполнится сего на тебе; я упомянул о сем только к утверждению твоему, чтобы ты внимал себе, стараясь не отпасть от сего ожидания и надежды. Возмогай же о Господе, Который сказал ученикам Своим, что они приимут силу с высоты (Лк. 24, 49).
Вопрос 24, того же к другому старцу. Если кто считает себя ниже всей твари, а действия его не соответствуют сему, — как о сем думать?
Ответ. Если действие не согласно с сознанием, то и оно не есть истинно, но поругание демонское.
Вопрос 25. Отец мой! Нет еще того, чтобы я считал себя ниже всей твари, но когда испытываю свою совесть, нахожу себя заслуживающим того, чтобы считать себя ниже всей твари. Неужели и это поругание от демонов?
Ответ. Брат! Теперь только вступил ты на правую стезю. Вот самая истина. Бог да приведет тебя в ту меру, чтобы считать себя ниже всей твари. Здравствуй о Господе.
Вопрос 26, того же к тому же. Скажи мне, владыко мой: каким путем скорее можно достигнуть спасения: трудами ли, или смирением, и как избавиться от забвения?
Ответ. Брат! Истинный труд не может быть без смирения; ибо сам по себе труд суетен и не вменяется ни во что. Писание говорит: виждъ смирение мое и труд мой, и остави вся грехи моя (Пс. 24, 18). Итак, кто соединяет смирение с трудом, тот скоро достигает цели. Имеющий смирение с самоуничижением также достигнет, ибо самоуничижение заменяет труд. А кто имеет одно только смирение, тот хотя и успевает, но не так скоро.
Желающий приобрести истинное смирение отнюдь ни в каком случае не должен почитать себя чем-нибудь. В сем состоит истинное смирение. Приемлющий тот огнь, который Господь пришел воврещи на землю (Лк. 12, 49), не знает забвения и пленения, ибо всегда ощущает сей огнь. Возьми пример от чувственного огня. Если к человеку, находящемуся уже при смерти, приблизится огонь, он тотчас чувствует боль; и чем бы человек ни был занят, если упадет на него горячий уголь, он нимало не может уже оставаться в своем увлечении. Брат! Огонь никогда не угасает, иначе он и не был бы огнем. Если ты хочешь избавиться от забвения и пленения, то не иначе можешь того достигнуть, как стяжавши в себе духовный огнь, ибо только от его теплоты исчезают забвение и пленение. Приобретается же огнь сей стремлением к Богу. Брат! Если сердце твое день и ночь с болезнью не будет искать Господа, ты не можешь преуспеть. Если же, оставив все прочее, займешься сим, то достигнешь сего, ибо Писание говорит: упразднитеся и разумейте (Пс. 45, 11) и проч. Да даст тебе Господь разуметь сие и подвизаться в сем.
Вопрос 27, того же к тому же. Отец мой, что есть смирение, что уничижение и что сокрушение сердца? Приобретает ли тот смирение, кто сам себя уничижает в сердце? Или нужно для сего перенести еще и внешние поношения и досады от людей и упражняться в самых низких делах? Должен ли также смиренномудрый показывать свое смирение на словах, или стараться быть смиренным и в поступках?
Ответ. Смирение состоит в том, чтобы ни в каком случае не почитать себя за нечто, во всем отсекать свою волю, повиноваться всем и без смущения переносить то, что постигает нас отвне. Таково истинное смирение, в котором не находит себе места тщеславие. Смиренномудрый не должен стараться выказывать свое смирение на словах, но довольно для него говорить: «Прости меня» или «Помолись о мне». Не должно также самому собою вызываться на исполнение низких дел; ибо и то и другое ведет к тщеславию, препятствует преуспеянию и более делает вреда, нежели пользы; но когда повелят что-либо, не противоречить, а исполнять с послушанием: вот что приводит к преуспеянию. Уничижение же бывает двоякого рода. Одно сердечное, а другое происходит от поношений, принимаемых отвне. Уничижение, принимаемое отвне, более сердечного; ибо легче самому себя уничижить, нежели перенести уничижение от других, потому что последнее производит гораздо большую болезнь в сердце. Сокрушение же сердца состоит в том, чтобы хранить его и не допускать увлекаться неполезными помышлениями.
Вопрос 28, того же к тому же. Если кого-нибудь хвалят, не должен ли он отвечать, говоря как бы со смирением?
Ответ. Молчать гораздо полезнее. Ибо если кто отвечает, то это значит, что он принимает похвалу, а сие есть уже тщеславие. Даже и то, когда думает, что он отвечает смиренно, есть уже тщеславие; ибо если он те же слова, которые он сам говорит о себе, услышит от другого, то не может перенести их.
Вопрос 29, того же к тому же. Но случается, что похваливший, заключив из молчания его, что принял похвалу, соблазнится сим; как же должно поступать?
Ответ. Неизвестное подвизающийся должен предоставить Богу, да известит Он Сам слышащего. Почему знать, может быть, хваливший получил пользу от его молчания, полагая, что он не принял похвалы, а он думает, что тот соблазнился. Если соблазнившийся сам обнаружит сие, тогда должно объяснить ему со смиренномудрием, говоря: прости меня, брат, я ничего не сознаю в себе доброго, потому и не нашел, что тебе отвечать; но помолись о мне Господа ради.
Вопрос 30, того же к тому же. Случается, что иной действительно грешен, и со смиренномудрием, а не по тщеславию говорит истину: неужели он и тогда не должен отвечать?
Ответ Иоанна. Не должен, хотя бы и так было; ибо если он смиренномудрствует на время, но слушающий считает его смиренномудрым, и это будет тяготить его; потому что Господь сказал: горе вам, егда добре рекут вам человецы (Лк. 6, 26), относя это к грешникам, которые не имеют дел, а получают похвалу.
Вопрос 31, того же к тому же. Как же мы находим, что некоторые из святых, когда их хвалили, отвечали со смирением?
Ответ. Отцы, достигши той меры, о которой сказал Господь: яко егда сотворите сия вся, рцыте, яко раби неключими есмы (Лк. 17, 10), и поистине почитая себя такими, так и отвечают, как думают о себе; если же и от другого то же услышат, не приходят в негодование, но благословляют его, как сказавшего истину.
Вопрос 32, того же к тому же. Если кто-нибудь, будучи облагодетельствован другим, благодарит его как своего благодетеля, неужели и в таком случае не должно отвечать?
Ответ. Молчание всегда хорошо. Но чтобы не показалось, что благотворитель отвергает приносимую ему благодарность, он должен со смирением сказать: «Прости меня, авва, и помолись о мне Господа ради», имея в сердце своем, что он сам ничего не сделал; ибо Господь благодетельствует всем. При том должен молить Бога, чтобы не понести осуждения за свои слова.
Вопрос 33, того же к тому же. Помолись о мне отец мой, чтобы я избавился от языка своего, от свободы в обращении и от угождения чреву.
Ответ. В отношении языка, свободы в обращении и чревоугодия, как ты меня просил помолиться, так и сам старайся, по силе своей, воздерживаться, ибо их нельзя обуздать без болезни сердечной, без трезвения и плача, вспоминая, что много может молитва праведнаго споспешествуема (Иак. 5, 16). Все страсти препобеждает смирение, которое всякий приобретает трудом. Брат! Бог да подаст тебе силу, соединенную с рассуждением и страхом Божиим.
Вопрос 34, того же к тому же. Если сие приобретается плачем, как ты сказал, то как же мне сохранить плач, когда я нахожусь среди людей, служу другим и забочусь о том, что кому дать из больных? И есть ли сердечный плач без слез?
Ответ Иоанна. Не плач происходит от слез, а слезы от плача. Если человек, находясь среди других, отсекает свою волю и не обращает внимания на чужие грехи, то приобретает плач. Ибо чрез сие собираются его помыслы и, собираясь таким образом, рождают в сердце печаль по Богу (2 Кор. 7, 10), а печаль эта — слезы.
Вопрос 35, того же к тому же. Я объясняю свои помыслы авве и чувствую, что некоторые скорбят на то. Как же мне поступать? Не получаю ли я вреда, пребывая в келии и, — как посмеваясь надо мною, внушает мне помысл, — будто бы внимая своему намерению. Потом, ежели намерение мое, при вашем покровительстве, и не будет по страсти, как могу совершить все это дело без вреда, будучи немощен и не имея еще ненависти к страстям моим? И потому прошу тебя, если и ты также рассудишь, и то мне полезно, чтобы не быть мне более посредником между братией и аввою вне больницы, как бы не возбудить чрез это зависть и не поколебаться самому. Душа моя в твоих руках, отец мой, скажи мне: как повелишь мне поступать?
Ответ. Если говоришь чистосердечно, не по страсти и не по тщеславию, а только для пользы, то не обращай внимания на слова людей. Подвизайся, при помощи молитв святых, пока не успеешь окончить все дело без вреда. Быть посредником не по страсти, как я сказал, дело доброе, потому что не всем возможно, да не всем и полезно говорить прямо с аввой. Когда ты говоришь по Богу, то не от себя говоришь и делаешь добро, но Бог действует во всем. А благое Божие не рождает зависти. Если же она и появится на малое время, то скоро угасает. Души всех нас в руках Бога; Он хранит нас и укрепляет на полезное.
Вопрос 36, того же к тому же. Если я нахожу что-нибудь полезным для некоторых, должен ли я сказать то, не будучи спрошен о сем? И если брат, которого это касается, будет старше меня, или клирик, сказать ли мне о нем авве, или промолчать? Когда меня спросят, то как отвечать? Если же полезно говорить и самому по себе, то как мне говорить, чтобы не показаться притворным, то есть избежать смиреннословия и не говорить, как бы уча со властью.
Ответ. Отцы сказали, что хорошо говорить Бога ради и молчать Бога ради. Слова же их значат следующее: говорить, как я сказал, не по страсти хорошо, ибо говорящий таким образом Бога ради говорит; а когда кто видит, что хочет что-нибудь сказать по страсти, то если промолчит, хорошо сделает, ибо он умолчит Бога ради. Если же хочешь говорить по Богу, не заботься о том, что сказать, иначе ты не исполнишь заповеди; но предоставь это дело Богу, и Он вложит в уста твои, что сказать для пользы. Бог силен препоясати нас немощных силою (1 Цар. 2, 4). Он да укрепит тебя, брат.
Вопрос 37, того же к тому же. В чем должно отсекать волю свою пред аввой: в добром, в среднем, или в том, что кажется противно заповеди Божией? И если повеление его будет выше сил моих, должен ли я отказаться, чтобы не впасть после в скорбь и смущение? И еще: если кому-нибудь нужно будет попросить чего-либо у аввы, он скажет мне, чтобы я помог ему в том деле, и я соглашусь, не даст ли это пищи моему честолюбию, как будто я что-нибудь значу?
Ответ. Брат! Кто хочет быть иноком, тот отнюдь ни в чем не должен иметь своей воли. Христос, научая нас сему, сказал: Приидох в мир, не да творю волю Мою (Ин. 6, 38) и проч. Ибо кто хочет одно исполнять, а от другого отказываться, тот показывает, что он или рассудительнее повелевающего ему, или поруган демонами. Итак, ты должен слушаться во всем, хотя бы тебе и казалось, что дело будет не безгрешно. Авва, который назначает тебе оное, понесет и грех твой, ибо с него взыщется ответ за тебя. Если же назначаемое дело покажется тебе тяжелым, спроси о сем авву и предоставь его рассуждению. Если же братия будут назначать тебе подобное дело, а ты видишь или знаешь, что оно вредно, или превосходит твои силы, опять спроси авву, и что он скажет, то и сделай. Если же будешь разбирать не только дела, но и людей, то навлечешь себе скорби. Но где видишь, что дело доброе, там покажи послушание братии; а в чем сомневается помысл, или что превосходит твои силы, или сопряжено со вредом, все то говори авве твоему, и как он рассудит, так и поступи и будешь спокоен; ибо авва знает, что делает и как заботиться о душе твоей. Веруй, что все, что он говорит тебе, говорит по Богу, а все бывающее по Богу полезно и не приносит ни скорби, ни смущения (от доброго не происходит ничего злого): всяко бо древо доброе плоды добры творит (Мф. 7, 17). Если же кто-нибудь в случае нужды попросит тебя помочь ему у аввы, исполни это, как заповедь, которую дал тебе авва; ибо если он посадит тебя у дверей и скажет: говори мне о всяком, кто бы ни пришел, ты не от себя будешь делать это, но исполняя приказание повелевшего. Если авва повелит тебе говорить ему или не говорить, это уже не твое дело.
Вопрос 38, того же к тому же. Когда брат спросит меня о каком-либо слове или деле, которого я не знаю, отвечать ли ему или нет? Также, когда меня и не спрашивают, но я сам вижу, что нехорошо делают что-нибудь, нужно ли хоть один раз сказать о сем тому, кто делает дурно, или нет?
Ответ. На все сии вопросы один ответ: остерегайся, чтобы не сказать по тщеславию, но говори со смирением и страхом Божиим. Во всех случаях (о коих ты спрашивал) скажи и напомни, если нужно, однако в своем только монастыре, а не в другом месте; потому что живущие в одном общежитии суть как бы одно тело. А когда находишься в другом месте, сам от себя не говори ничего, чтобы не показаться учителем; но когда тебя спросят, скажи со смирением, и Бог вразумит тебя, брат.
Вопрос 39, того же к тому же. Ты сказал мне, что когда меня спросят, или сам вижу что-либо, то я должен сказать со смирением; но если вижу, что когда говорю, сердце мое услаждается тщеславием, или хотя тогда и не услаждаюсь, но знаю, что буду услаждаться им после, промолчать ли мне, или нет?
Ответ. Сказать что-либо со смирением не значит говорить учительски, а так, как сам слышал от аввы и от отцов. Если же полезно сказать что-нибудь брату, а тщеславие внушает тебе усладиться сим, то знай, что враг хочет воспрепятствовать тебе сделать пользу брату. Если будешь слушаться тщеславия, брат никогда не получит через тебя пользы; но отвергни тщеславие и презри оное; а когда скажешь брату должное, покайся пред Богом, говоря: «Прости мне, Господи, что я тщеславно говорил»; и в последнем случае поступай так же.
Вопрос 40, того же. Отец мой! Как согласить это: ты повелел мне, когда вижу что-либо неполезное, говорить, прежде нежели меня спросят, а отцы говорят, что не должно начинать разговора прежде вопроса; и авва Нистерой не потому ли приводил других в удивление, что, будучи в общежитии, говорил: я и осел — одно и то же. Скажи мне также, отец мой, что значит внимать своим помыслам? Должно ли заниматься сим в определенное время, и как сие делать?
Ответ Иоанна. Брат! Старцы отвечают сообразно с духовным возрастом человека. Есть время, в которое человек может послужить, и тогда он должен оказывать другим услуги; но настанет и такое время, когда ему будут служить другие: тогда духовный возраст его будет уже не тот, что прежде. Совершенным совершенное и говорится, а находящимся под законом преподается иное, ибо они еще испытываются под пестуном. Когда и ты будешь мертв для мира, как авва Нистерой, тогда можешь сказать: я — осел.
Не высокомудрствуй, потому что повредишь себе тем. Отцы назначили время для внимания своим помыслам, говоря: утром испытай себя, как провел ты ночь, и вечером также, как провел день. И среди дня, когда отяготишься помыслами, рассмотри себя. Толкование. Чрез сие Богоносный отец показывает, что не всякий, но только смиренномудрствующий и уничижающий себя может сказать: я — осел, ибо сказать это не есть бесчестие, но, напротив, величайшая честь. Потому и говорит отец: не высокомудрствуй. Ибо когда кто достигнет в меру осла, то, подобно ему, получая удары, терпя поношения, будучи отягощаем, влеком, связываем и терпя все подобное, что свойственно терпеть ослу, переносит все сие, не противореча, не помня зла и отнюдь не возмущаясь в сердце, подобно ослу, но пребывая при всем том как бесчувственный, что и означает уже желаемое двоякое, или троякое умерщвление; тогда, может быть, человек осмелится сказать: я — осел, но и то со многим стыдом, размышляя о высоте такого преуспеяния. Однако думаю, что и тогда он не скажет сего; но, видя, что ему многого недостает до такого состояния, тем менее осмелится сказать: я — осел, и даже не посмеет и подумать сего, зная, что это есть высокомудрие, в котором состоит падение души и поистине совершенная погибель.
Вопрос 41. Того же к тому же. Если кто из старцев, высших меня, спросит меня о чем-нибудь: должен ли я сказать, что нахожу полезным?
Ответ Иоанна. Не твое дело говорить это, потому что ты не знаешь воли Божией, действительно ли сие полезно; но если кто из них спросит тебя, скажи ему со смирением: «Прости меня» и: «Я не знаю».
Вопрос 42. Того же к тому же. Когда брат делает что-нибудь среднее, но не согласно с моей волей, и я скорблю о сем, как мне поступить: промолчать ли и не успокоить своего сердца, или ласково сказать и тем избавиться от смущения? Если же дело это другим причиняет скорбь, а не мне: сказать ли мне ради других, или сие будет напрасное вмешательство в чужое дело?
Ответ Иоанна. Если дело будет безгрешное, среднее, и ты хочешь сказать для того только, чтобы успокоить твое сердце, то в сем обнаруживается твое побеждение, что ты, по немощи своей, не можешь потерпеть. Укори же себя и молчи. А когда брат другим причиняет скорбь, то скажи авве твоему, и он или сам скажет тому брату, или тебя вразумит, что тебе сказать ему, и ты будешь спокоен.
Вопрос 43, того же. Если я говорю авве ради других и догадываюсь, что брат смущается сим, как мне поступить? Также, когда он оскорбляет и других и меня: сказать ли мне ради других, или промолчать, потому что это и меня беспокоит? Если же знаю, что брат не скорбит о сем, сказать ли и себя ради, или принудить себя промолчать?
Ответ Иоанна. Если ты скажешь авве, а брат смутится сим, то тебе нет до того дела. Когда нужно будет сказать ради других, и это тебя озабочивает, скажи ради них, себя же ради принудь себя не говорить.
Вопрос 44, того же. Но помысл говорит мне, что если брат смутится на меня, он сделается мне врагом, полагая, что я его оклеветал перед аввою.
Ответ Иоанна. Это злой помысл, возбраняющий исправлению брата. Не удерживайся, но говори авве только по Богу, а не по страсти; ибо и на врачей ропщут больные, которых они лечат, но врачи пренебрегают сим, зная, что после они их будут благодарить.
Вопрос 45, того же. Когда вижу, что помысл побуждает меня сказать не для пользы брата, но для того, чтобы оклеветать: сказать ли мне, или промолчать?
Ответ Иоанна. Вразуми свой помысл сказать по Богу, а не по страсти. Если же побеждаешься желанием оговорить брата, скажи авве, исповедуя ему клевету свою, чтобы обоим вам получить исцеление: брату от греха, а тебе от клеветы.
Вопрос 46. Если же помысл не допустит меня исповедать авве, что я говорю с намерением оклеветать брата, что мне делать: сказать ли, или нет?
Ответ. Не говори ничего, и Господь попечется о сем. Тебе не должно говорить со вредом душевным. Господь исправит брата, как Ему угодно.
Вопрос 47. Бывает, что я, кажется, делаю что-нибудь, как должно, но другой поправляет мое дело; а я ответ ему даю с тщеславием: как мне поступать в подобных случаях?
Ответ Иоанна. Если тебе не нужно отвечать, молчи. А когда дело братнее наводит тебе сомнение, укори себя в тщеславии и уврачуй брата.
Вопрос 48. Если делаю нечто среднее и вижу, что, когда брат узнает, что я это делаю, он соблазнится сим, и тщеславие понуждает меня скрыть это дело (ибо стыжусь, ежели брат увидит его): должен ли я его скрыть для избежания соблазна, или не скрывать во избежание тщеславия? Также, когда не знаю наверное, соблазняется ли брат, но только подозреваю сие: как мне поступать?
Ответ Иоанна. Если сердце осуждает тебя, что подаешь брату соблазн, то скрой это дело и не давай ему повода к подобным помыслам; а когда не знаешь наверное, но только подозреваешь, не заботься о сем.
Вопрос 49, того же. Если скажу кому-нибудь колкое слово, а он не поймет его: должен ли я покаяться перед ним, или промолчать и не давать ему мысли о том?
Ответ Иоанна. Если брат не поймет, что ты сказал ему колкость, молчи и не смущай его, но постарайся покаяться в том.
Вопрос 50. Если кто-нибудь увидит, что брат согрешил, и скажет о сем авве, то тот, о котором сказано, как должен быть расположен к сказавшему на него?
Ответ Иоанна. Если согрешивший верный и живет по Богу, то, хотя бы кто-нибудь и по вражде сказал на него авве, он должен подумать: брат сказал сие, желая доставить мне пользу; и так исполнится на нем слово Писания: благий человек от благаго сокровища сердца своего износит благая (Мф. 12, 35); помышляя сие, он скорее должен возлюбить того брата, нежели ненавидеть. Кто всегда таким образом поступает, тот преуспевает о Боге.
Вопрос 51, того же. Так как я ощущаю, что по тщеславию своему немного краснею, когда делаю поклон при некоторых; то должен ли я стараться с намерением кланяться при других, или как случится?
Ответ Иоанна. Ты не должен ухищряться с намерением кланяться при других, или особенно наедине, но делать это, как придется.
Вопрос 52. Должен ли я делать поклон и младшим, или врачевать их словами, чтобы с другой стороны не вкралось в меня тщеславие?
Ответ Иоанна. Случается, что великие и почтенные люди бывают должны ничтожным и самым последним и обязаны отдать долг, не тщеславясь, потому что были должны; так и ты, если должен кому-либо младшему тебя, поклонись ему без тщеславия, зная, что ты его должник.
Вопрос 53, того же. Если страстный помысл войдет в мое сердце, чем я должен отразить его: тем ли, чтобы противоречить ему, или произнести запрещение и как бы прогневаться на него, или тем, чтобы прибегнуть к Богу и повергнуть пред Ним свою немощь?
Ответ Иоанна. Брат! Страсти те же скорби, и Господь не отделил их, но сказал: призови Мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши Мя (Пс. 49, 15). И потому в отношении всякой страсти ничего нет полезнее, как призывать имя Божие. Противоречить же прилично не всем, но только сильным о Боге, которым повинуются демоны; если же кто из несильных будет противоречить, демоны ругаются над ним, что, находясь в их власти, он им же противоречит. Также и запрещать им дело мужей великих, имеющих над ними власть. Многие ли из святых запрещали диаволу, подобно Михаилу Архангелу, который сделал сие потому, что имел власть? Нам же немощным остается только прибегать к имени Иисусову; ибо страсти, как сказано, суть демоны и исходят от призывания сего имени. Чего же ты хочешь более сего? Бог да укрепит тебя во страхе Своем и да подаст тебе победу.
Вопрос 54. Прошение того же. Прошу тебя, отец мой, дай мне слово, что ты молишься о мне, как и святой старец дал мне оное. И когда я бываю побежден в чем-либо, помысл говорит мне: Бог потому не дает тебе силы овладеть страстью, что в тебе есть гордость, или затем, чтобы, овладев ею, ты не впал в тщеславие, или, — если легко получишь сию власть, легко и потеряешь ее, или для того, чтобы ты, желая получить ее, часто прибегал к Богу, или по другой какой-либо причине. Или это происходит от расслабления моего? И как мне поступать?
Ответ Иоанна. Если все мы едино, то дерзаю сказать, что старец в Боге и я с ним. Если он дал тебе слово, то и я чрез него. Знаю, что я немощен и самый последний, но удалиться от старца не могу, ибо, по милости его, мы двое составляем единое. Итак, внимай себе, брат. Постарайся трудиться, чтобы сохранить оные заповеди. Если же и побежден будешь в чем-либо, не ослабевай, не отчаивайся, но встань снова, и Бог поможет тебе. То, что ты побеждаешься и не преодолеваешь страсти, происходит и от первых причин, упомянутых тобою; но случается, что и от расслабления подвергаешься тому. Для освобождения же от того и от другого надобно повергнуть себя пред благостью Господней с плачем, да освободит Он тебя от сих и от иных страстей молитвами святых. Аминь.
Вопрос 55. Того же к тому же, прошение помощи в том, что заповедал великий старец.
Ответ. Брат! Старец ничего не оставил без решения в своих к тебе ответах и заградил чрез то уста всем. Чего ты еще хочешь, когда тебе сказано: сохрани слова мои, и завет мой с тобою пребудет нерушим. По силе твоей старайся сохранить завет его; ибо в нем заключается наследие царствия, рай сладости и ихже око не виде, и ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). Ты должен привнести свои усилия и старание; а покров, милость и подаяние силы зависит от Бога. Ему слава во веки. Аминь.
Вопрос 56. Что мне делать? Я боюсь стыда бесчестия. И если вступлю в разговор с некоторыми, очень увлекаюсь оным и пленяюсь, так что совершенно забываю себя; когда же опомнюсь, стыжусь оставить разговаривающих и уйти.
Ответ Иоанна. Чтобы немощному не впасть во все сие и в словолюбие, ему должно всячески избегать многословия и прекращать разговор, извиняясь аввой, будто бы тот повелел ему нечто сделать, и потому он спешит. А не переносить бесчестие есть дело неверия. Брат! Иисус сделался человеком и перенес бесчестия; а разве ты больше Иисуса? Это неверие и обольщение демонское. Кто желает смирения, как говорит, и не понесет бесчестия, тот не может достигнуть смирения. Вот, ты слышал сказанное, не презирай же сего; ибо и самое дело презрит тебя. Когда разговор приносит пользу и не служит препятствием более нужному делу, то стой, пока разговаривают. Если же разговор этот не полезен, скажи: прости, я немощен. О стыде же скажу: размышляя о всенародном стыде, который пред Господом постигнет грешников, вменишь ты временный ни во что.
Вопрос 57, того же. Когда приходят в монастырь некоторые, или мирские, или отцы, помысл внушает мне спросить у них о пользе души или о делах. Как ты рассудишь о сем?
Ответ Иоанна. Брат! Кто поистине желает быть учеником Христовым, тот ни в чем не имеет власти над самим собою, чтобы самому по себе делать что-либо. Хотя он и думает получить пользу от беседы с приходящими, но нарушает заповедь, которая говорит: вся с советом твори (Сир. 32, 21). Что же ты еще хочешь слышать сверх того, что сказали отцы? Если некоторые пришедшие будут беседовать о слове Божием, спроси авву твоего со смирением: «Авва, желаешь ли, чтобы я подождал и послушал, или мне идти?» И что он скажет, то и делай спокойно. Если же и по надобности хочешь спросить кого-либо, инока или мирского, то скажи авве, и когда он найдет нужным, сам спросит то, что ты хочешь узнать; а когда тебе скажет: «Спроси ты», тогда спроси.
Вопрос 58. Если же я не хочу спрашивать, но случится мне встретиться с кем-либо из них, или кто сам спросит меня о чем-нибудь, то как повелишь тогда поступить?
Ответ Иоанна. При встрече с кем-либо ограничивайся только приветствием, и потом скажи: помолись о мне, я иду по делу — и уйди. А когда спросят тебя о чем-либо, и ты знаешь это, то скажи и проходи далее; при незнании, скажи: не знаю — и проходи далее.
Вопрос 59. Если же (кто-либо) застанет меня в то время, как я сижу или делаю что-нибудь, и сядет возле меня и захочет говорить со мною, то что мне делать?
Ответ Иоанна. Если кто-либо застанет тебя сидящим где-нибудь и подойдет к тебе, прими от него благословение и сделай то же самое, что и прежде, и скажи ему: помолись о мне; и хотя бы едва не руками удерживал тебя, скажи ему: «Прости меня, мне дана заповедь ни с кем не разговаривать без воли аввы; но скажу ему, и что он повелит, то и сделаю». Если же кто-либо подойдет к тебе и сядет в то время, как ты делаешь что-нибудь, то, по данной тебе заповеди, найди какой-нибудь предлог и встань.
Вопрос 60, того же. Что же значит сказанное аввой Исайей: приветствовав странника, спроси его: каково он живет — и потом сиди с ним молча?
Ответ. Ты написал мне, что авва Исайя заповедал принять странника и после приветствия спросить его, каково он живет, а потом сидеть с ним молча; но все это было сказано старцу, который был уже в летах и достиг высокой меры духовной. Истинный же ученик и желающий быть иноком хранит себя от подобных бесед; ибо от них рождаются: нерадение, расслабление, непокорство и лютая дерзость. В ином месте Отеческих сказаний написано: «Иоанн сим не занимается». И сие-то значит устранить от себя заботы в отношении всякого человека.
Вопрос 61. Помысл говорит мне: одним разом отсеки свидания, и ты избавишься от увлечения оными. И опять говорит: отсекай мало-помалу, чтобы видящие тебя не стали удивляться. Скажи мне, что из этого лучше?
Ответ Иоанна. О том, чтобы прекратить свидания однажды навсегда, или мало-помалу, дабы видящие тебя не стали удивляться, скажу: если отсечешь свидания одним разом, то будешь спокоен; а иначе подашь повод к новым разговорам и различным помыслам. К разговорам потому, что будут говорить: он беседовал со мной прежде, побеседую и я с ним; к помыслам же потому, что иной подумает: верно этот брат имеет что-нибудь против меня, ибо прежде говорил со мной, а теперь не говорит. Пожелай достигнуть сего, и Бог поможет тебе.
Вопрос 62, того же. Иногда некоторые больные приходят в монастырь, прося чего-нибудь из больницы, и мне назначено аввой раздавать им нужное, чрез что я принужден бываю разговаривать с ними и думаю, не по своему ли желанию я это делаю: объясни мне сие, отец мой, и помолись о мне, чтобы иметь мне при этом покой.
Ответ Иоанна. Касательно приходящих больных и имеющих нужду получить что-нибудь из больницы скажу: если ты всем одинаково будешь раздавать, ты не должен беспокоиться об этом, потому что тебе велено так делать. Но будь весьма внимателен к тому, чтобы не завести с кем-либо разговора по сему случаю и не продолжить свидания, случившегося по необходимости, исключая того, когда надобно будет спросить о каком-либо деле или покупке; но и при сем ограничивайся только необходимым вопросом, чтобы злая воля твоя не нашла себе пищи. Сохрани сие и получишь покой.
Вопрос 63. Помысл говорит мне, что безмолвие всего нужнее и что оно мне полезно; справедливо ли он мне так внушает?
Ответ Иоанна. В чем состоит безмолвие как не в том, чтобы удерживать сердце свое от того, чтобы давать другим вещи и самому принимать от них, от человекоугодия и прочих подобных действий? Когда Господь обличил книжника чрез притчу о впадшем в руки разбойников и при том спросил его: кто был ближний его; книжник отвечал: сотворивши милость с ним (Лк. 10, 37); и еще сказал Господь в Писании: милости хощу, а не жертвы (Мф. 12, 7). Если и ты веришь, что милость более жертвы, то к милости приклони твое сердце. Безмолвие дает человеку повод к высокоумию, прежде нежели он приобретет самого себя, то есть будет непорочен. Тогда только имеет место истинное безмолвие, когда человек понес уже крест. Посему, если будешь сострадать ближним, получишь помощь; если же удержишь себя от сострадания, желая взойти в то, что выше твоей меры, то знай, что потеряешь и то, что имеешь. Итак, не оставайся ни внутри, ни вовне; но держись середины, разумевая, что есть воля Господня, яко дние лукави суть (Еф. 5, 16, 17).
Вопрос 64, того же. Объясни мне, отец мой, что значит: не оставайся ни внутри, ни вовне, но держись середины? Не нужно ли некоторые дни назначать безмолвию и некоторые попечениям внешним?
Ответ Иоанна. Слова мои значат: не дерзать на безмолвие и не нерадеть о себе, когда находишься среди попечений, — вот средний путь, безопасный от падения; в безмолвии должно иметь смирение и при попечениях бдительность над собой и удерживать свой помысл; и все сие не ограничивается определенным каким-нибудь часом, тем более днями. Всякий должен с благодарением терпеть то, что по необходимости постигает его, и сострадать всем, находящимся в общежитии; ибо исполняет чрез сие заповедь апостола, то есть если кто скорбит, по скорби с ним, увещай его, утешь его (Рим. 12, 15; Сол. 5, 11, 14). В сем-то и состоит сострадание; сострадать же больным и помогать им врачеваниями — доброе дело. Если врач, пекущийся о больном, получает награду, не тем ли более тот, кто по силе своей во всем сострадает ближнему? Ибо не сострадающий ему во всем, и в том, в чем сострадает, исполняет только волю свою.
Вопрос 65, того же. Ты повелел мне держаться середины, но случается, что, когда я освобожусь от занятий и выберу удобное время, чтобы посидеть немного в своей келии, меня очень беспокоят приходящие по обыкновению возлюбленные мне иноки или мирские: если выйду к ним, то скорблю; если же не захочу выйти, то мне надобно сидеть в своей келии; а чрез сие является препятствие в исполнении потребностей по больнице. Не повелишь ли мне сказать одному из братии, находящихся со мной при больнице, чтобы, когда я не выйду, он пошел бы и позаботился о том, что нужно? Или совершенно удалиться мне? Это я думаю, как человек; но если в помысле моем таится самооправдание, то да будет по воле Божией, а не по моей, потому что своя воля не может устоять, но оканчивается погибелью.
Ответ Иоанна. Чем более человек нисходит в смирение, тем более преуспевает. Пребывание в келии не делает тебя опытным, потому что ты пребываешь в ней без скорби. А чрез то, чтобы прежде времени оставить все попечения, враг готовит тебе не покой, а более смущение, так что заставит тебя наконец сказать: лучше бы я и не родился. О беспокойстве же от людей отцы сказали: бывает, что человек находится уже при смерти, а все еще внимает содружеству мира сего. Не давай им ничего и не принимай от них ничего; таким образом они и оставят тебя. И о служении брата (в больнице, вместо тебя) скажу: что если ты делаешь что-нибудь, — себе и помогаешь; если же чрез другого, то он получит более, нежели ты за труд твой и молитву. В прежнем ответе моем я говорил тебе о сострадании; подвизайся же в нем, если веруешь апостолу, который говорит: кто изнемогает, и не изнемогаю аз? Кто соблажняется и аз не разжизаюся (2 Кор. 11, 29)? Со озлобляемыми озлобляеми, аки и сами суще в теле (Евр. 13, 3).
Вопрос 66. Отец мой! Если кто просит вещи, как мне выдать ее с приветливостью, когда я сомневаюсь сначала? Ибо когда даю с принуждением, то душа моя бывает жестока и недовольна.
Ответ Иоанна. Если узнаешь, что просящий просит по нужде, дай ему с радостью, как выдавая из даров Божиих. В этом и состоит приветливость. Если же знаешь, что он просит без нужды, не давай ему, но скажи: мне дана заповедь от аввы ничего не давать не имеющему нужды; и это не будет жестокость. Господь да вразумит тебя.
Вопрос 67. Читая книгу Василия Великого о подвижничестве, я нашел, что имеющий что-нибудь и дающий то другому, по заповеди Господней, не другому благодетельствует, а более себе. Как же мне исполнить сию заповедь?
Ответ. Оная глава относится к тому, кто живет отдельно и может управлять собой с рассуждением; а живущий в общежитии находится в повиновении отца, и на него не простирается сия заповедь, ибо он ни в чем не имеет власти поступать по своей воле.
Вопрос 68. В книге св. Василия о подвижничестве нашел я и то, что невозможно быть учеником Господним человеку, пристрастному к чему-либо настоящему, или обращающемуся с кем-либо из тех, которые, хотя на малое время, отвлекают его от заповеди Божией. Но родственники мои должны мне несколько, и я желаю сию сумму раздать нищим, а родные, может быть, не захотят мне ее возвратить: как мне поступить в таком случае?
Ответ Иоанна. Если ты не отсечешь плотского мудрования и не сделаешься несколько настойчивым ради Бога, то впадешь и в человекоугодие. Бог да подаст тебе силу и во всем исполнять волю Его. Аминь.
Вопрос 69, того же. Что значит «не умалчивать», по слову отцов, и как сие исполняется на деле?
Ответ. Думаю то, чтобы не молчать о своих помыслах: ибо скрывающий свои помыслы пребывает неисцелен и исправляется только частым вопрошением о них отцов духовных. Как сам разумею, сказал я и тебе, брату моему. Если же ты лучше это понимаешь, Господь да даст тебе разум (2 Тим. 2, 7), ниспосылаемый от Него (Еккл. 2, 26; Иов. 12, 13, 16; 1 Ин. 5, 20), также и мне, худейшему рабу Его.
Вопрос 70. Что значит сказанное тобою, отец мой, что внимательному нимало не вредит сон?
Ответ Иоанна. Кто хранит стадо свое, подобно Иакову (Быт. 31, 38), от того отступает сон (Быт. 31, 40); и когда он и уснет немного, сон его бывает, как у иного бодрствование; ибо огнь сердечного горения не допускает его погрузиться в сон, и он воспевает с Давидом: просвети очи мои, да не когда усну в смерть (Пс. 12, 4). Кто достигает сей меры и вкусил уже сладость ее, тот разумеет сказанное; такой человек не упояется чувственным сном, а только пользуется естественным.
Вопрос 71. Если кто-нибудь попросит меня войти в его келию и сотворить молитву, или я попрошу кого-нибудь зайти ко мне, или желаю помочь кому-либо в деле, то сколько раз должно отказываться и не соглашаться там, конечно, где нет преступления заповеди?
Ответ. Если ты войдешь в келию брата, или он в твою, и скажет тебе: «Помолись, брат», до трех раз отвечай: «Прости». Если он и после третьего раза будет просить, то исполни желание его со смирением. И ты также три раза говори другому, и если не захочет, оставь его; потому что спорить — худое дело. И во всяком случае, предлагают ли тебе принять помощь, или ты желаешь подать кому-нибудь руку помощи, проси до трех раз; и если он не согласится, перестань с миром и не оскорбляй его. Таков истинный путь Божий; внимай себе, чтобы подвизаться на нем нелицемерно, с чистым сердцем, при содействии Бога, Который простирает тебе руку и помогает Своею благодатью. Аминь.
Вопрос 72, того же. Если случится трапеза любви и мне будут давать часть мою, но я не имею в ней нужды: повелишь ли мне взять ее, чтобы не показалось, что я не принимаю из воздержания, и раздать ли ее, кому нужно, в больнице, или нет?
Ответ Иоанна. Брат! Если имеешь нужду в этой части, то прими ее; если же нет, то не принимай, ибо иначе возродится в тебе тщеславие.
Вопрос 73, того же. Случается, что я делаю братии трапезу любви, и меня за то прославляют; не вредно ли мне сие, и не лучше ли делать ее тайно, через авву, или самому собою, для своего обучения? И как, отец мой, освободиться от сей славы, потому что она следует и за правыми и за неправыми делами человека?
Ответ Иоанна. Ты должен быть внимателен к обоим сим преднамерениям, ибо они дают повод к тщеславию. Однако через авву легче делать трапезу любви; ибо в таком случае тебе надобно будет бороться только с собственным сердцем. А когда сам собою будешь делать ее, тебе предлежит двойная брань, не только с собственным сердцем, но и с мнением других людей. Быть свободными от славолюбия и тщеславия могут только те, которые совлеклись ветхого человека. Господь да подаст тебе свободу сию о Христе Иисусе, Господе нашем, Которому слава во веки. Аминь.
Вопрос 74. Когда закрываю глаза во время службы, помыслы мои собираются. Но хорошо ли это? Может быть, не кажется ли сие странным другим, стоящим со мной братиям, и они соблазняются?
Ответ Иоанна. Если помыслы твои действительно собираются, когда Бога ради закрываешь глаза во время службы, то не обращай внимания на некоторых, хотя бы, как ты говоришь, это и казалось странным стоящим с тобою братиям.
Вопрос 75, того же. У меня есть собственные мои книги, и помысл внушает мне отдать их в общежитие и не заботиться о них более; ибо когда они будут общие монастырские, то и каждый будет получать их для чтения. Подобно сему думаю и об одеждах. Скажи мне, отец мой, должно ли сие делать? И какие одежды оставить мне себе, по телесной моей немощи?
Ответ Иоанна. Если хочешь избавиться от заботы о книгах, то хорошо сделать так, как ты говорил, то есть отдать их в общежитие; ибо все, что принадлежит общежитию, есть Божие. Что касается одежд, какие для тебя необходимы, ты оставь себе для зимы две короткие коловии и один левитонарий, и для лета две легкие коловии и один левитонарий. И еще для зимы, на случай сильной стужи, — небольшой нагрудник. Если же не бывает сильной стужи, то достаточно иметь куколь и две мантии: одну зимнюю, а другую летнюю, также и два покрывала: одно теплое, а другое легкое. Имей также власяницу и подушку, они тебе нужны. Если нужен тебе тюфяк, имей и его. И когда тебе дают одежду и ты нуждаешься в ней, прими ее, а старую вместо нее отдай авве; если же не нужна тебе та, которую дают, и ее также отдай авве. Господь да укрепит тебя слышать и исполнять; ибо в сем и состоит преуспеяние и исправление, угодное Богу.
Вопрос 76, того же к великому старцу. Так как вами назначено мне находиться в сем служении при больнице, то скажи, отец мой, должно ли мне читать некоторые врачебные книги и обучаться самому собою составлять лекарства, или лучше не заботиться об этом, как о рассеивающем ум, и оставить сие (чтобы оно не возбудило во мне, как в невнимательном, тщеславия) и довольствоваться тем, что я уже знаю, делая, что возможно, с помощью масла, муки, мазей и вообще простых средств, в которых упражняются и не читающие врачебных книг. Как же мне поступать? Ибо сердце мое трепещет при сем служении, чтобы не погрешить в нем и не прибавить к страстям моим еще других грехов.
Ответ великого старца. Так как мы не пришли еще в совершенство, чтобы вовсе избавиться от пленения страстей, то лучше занятия врачебные, нежели страстные. Но не на врачевания должны мы надеяться, а на Бога, Который умерщвляет и оживотворяет, и говорит: поражу и Аз изцелю (Втор. 32, 39). Читая врачебные книги, или спрашивая о них кого-либо, не забывай, что без Бога никто не получает исцеления. Итак, кто посвящает себя врачебному искусству, тот должен предавать себя имени Божию, и Бог подаст ему помощь. Врачебное искусство не препятствует человеку быть благочестивым; но занимайся им как рукоделием для пользы братии. Что делаешь, делай со страхом Божиим, и сохранишься молитвами святых. Аминь.
Вопрос 77, того же. Ты сказал мне прежде, что отсечение своей воли состоит и в том, чтобы не спорить из желания поставить на своем. Как же мне быть, отец мой: иногда случается, что приношу больному вещь, по-видимому, полезную; но она нередко ему вредит, и я скорблю, что исполнил в том свою волю? Вижу также, что я целый день нахожусь в занятии, и оно как бы не допускает меня вспомнить о Боге; и чревоугодие беспокоит меня. Скажи мне, что мне делать? Ибо верую, что в сем заключается мое спасение.
Ответ Варсонофия. Если ты, думая, что какая-либо вещь доставит больному пользу, сделаешь по-своему, а случится напротив, что она принесет им вред, то Бог, взирающий на твое сердце, не осудит тебя; ибо знает, что ты сделал вред, желая принести пользу. Если же кто-нибудь знающий скажет тебе о сем наперед, а ты с пренебрежением преслушаешь его, то это будет гордость и своеволие. Многие всегда слышат о каком-либо городе, и им случается войти в него, не зная, что он тот самый город; так и ты, брат, целый день проводишь в памяти Божией и не знаешь того. Иметь заповедь и стараться сохранять ее — в сем заключается и повиновение, и память Божия. Справедливо сказал тебе брат Иоанн: оденься прежде листьями, а потом, когда повелит Бог, принесешь и плоды. Если не знаешь полезного, то последуй знающим; и это есть смирение, и получишь благодать Божию. Справедливо сказал ты, что в сем заключается твое спасение; ибо ты не сам собою пришел сюда, но Бог путеводил тебя сюда. Возмогай о Господе (Еф. 6, 10); ты немалую пользу получаешь от занятия, на которое жалуешься. Сколько возможно, подвизайся против чревоугодия, и Господь поможет тебе познавать и делать полезное. Мужайся и крепись о Господе.
Вопрос 78, того же. Так как ты сказал мне, что повиновение и память о Боге состоит в том, чтобы иметь заповедь и стараться исполнять ее, то прошу тебя, научи меня и сему: возможно ли озабоченному таким служением по Богу и находящемуся среди людей иметь непрестанную память Божию? И когда возможно, испроси мне ее, отец мой, если сие мне будет полезно. Ибо тебе и Богу вся возможна (Мф. 19, 26).
Ответ Варсонофия. О непрестанной памяти Божией: каждый может сохранять ее по своей мере. Ты только смирись, а я лучше тебя знаю, что тебе полезно, и сего прошу тебе у Бога, ибо Ему вся возможна (Мф. 19, 26).
Вопрос 79, того же. Опять прибегаю к тебе, милосердый отец мой, и не перестану беспокоить тебя, пока не укрепишь меня; ибо если Бог, по вашим молитвам, и дает мне некоторую печаль о грехах моих, я мало-помалу снова теряю ее чрез внешнее развлечение. Итак, прошу тебя, отец мой, и в сем укрепи меня, чтобы все было со мной по милости Божией и вашей, и ничего не было моего собственного: ибо я ничего не могу, если не буду укреплен вашими молитвами. Опасаюсь, отец мой, и того, что управляю больницей; ибо это есть некое властительство, и как бы не подало повода к тщеславию и свободе в обращении. Также и от частого вкушения снедей могу уклониться в чревоугодие. Итак, не рассудите ли вы, чтобы мне, для предварительного обучения себя, побыть прежде в более низком послушании и потом, когда легче будет мне, опять вступить в оное служение? Ты знаешь, отец мой, что я говорю так не потому, чтобы тяготился сим делом, ибо что я делаю, окаянный? Но боюсь, не раздражаю ли я свои страсти, живя здесь; сам ли я так думаю, или демоны мне внушают то, — не знаю. Ты же, отец мой, объяви мне волю Божию; избавь от смущающих меня помыслов, укрепи меня твоими молитвами исполнять, что ты говоришь, и прости меня.
Ответ Варсонофия. Выслушай, брат, и будь уверен о Господе, что, когда мы поручили тебе оное дело, рука наша и сердце наше с тобой; точнее же сказать, рука Бога, умоляемого нашими молитвами о спасении души твоей и о том, чтобы Он укрепил тебя в деле, даровал тебе успех и покрыл тебя в нем. Ты не иначе можешь спастись, как только чрез сие послушание. Итак, не унывай, падая и восставая, поползаясь и укоряя себя, пока Господь не окажет тебе милости, которой ты желаешь; только не будь нерадив. Не бойся, ибо Господь, поставивший тебя на сие дело, и устроит оное; и мы разделяем с тобой попечение. Да не прельстит тебя диавол под видом добра, как сказано: благими словесы и благословением прельщают сердца незлобивых (Рим. 16, 18). Тот, Который поставил тебя на сие дело, есть все; Он сказал ученикам Своим: се, Аз посылаю вас (Мф. 10, 16), и еще: се, Аз с вами есмъ (Мф. 28, 20). Не бойся и нимало не смущай себя сомнениями о больнице, унывая от забот, сопряженных со властью. Если уразумеешь написанное тебе, то будешь спокоен. Только себе должен ты внимать по силе своей, и Бог поможет тебе. Здравствуй о Господе и укрепляйся о Нем.
Вопрос 80, того же к другому старцу. Если братия, находящияся со мной, в чем-либо согрешат, как исправить мне их без смущения?
Ответ Иоанна. Если напечатлеешь в сердце волю Божию, то не будешь смущаться, но приобретешь добрый навык, как и отцы; если же забудешь ее и увлечешься, как человек, то скажи Богу с покаянием: «Прости меня, Владыко, и помилуй меня», и скажи находящимся с тобой братиям: «Берегитесь, братия, ибо чрез то мы подвергаем себя осуждению и погубляем наши души»; и не говори слишком громко, но только так, чтобы было слышно. Когда обучишь себя в сем, достигнешь и такого устроения души, которое угодно Богу.
Вопрос 81, того же. Прошу тебя, отец мой, скажи мне, каким образом должно исправлять ближних и в каком случае надобно юродствовать, то есть представлять себя как бы не понимающим дела и не обращать на него внимания. А если не буду иметь успеха в деле, должен ли положить на себя запрещение относительно оного?
Ответ Иоанна. Относительно людей поступай так: когда знаешь, что согрешивший человек разумный и принимает слова твои, вразумляя его, скажи: «Брат! Если мы с нерадением делаем дело Божие, это погибель для души. Ну, хорошо ли ты теперь сделал? Постарайся вперед исправиться». Если же он неразумен, скажи ему: «Поверь мне, брат, что ты стоишь наказания за свое нерадение, и как скоро скажу авве, он строго тебя накажет». А когда можно представляться непонимающим, для сего соображайся с погрешностью брата; и если она невелика, покажи вид, что ты не понял ее; если же велика, то не должно представляться непонимающим. Ты не должен налагать на себя запрещения (к занятию делом) в случае безуспешности, но и не пренебрегать ею. Испытав ее, проси прощения у Бога, ибо иначе впадешь в нерадение.
Вопрос 82, того же. Если кто-либо из братии или из самых больных согрешит, и я, желая исправить его, скажу что-нибудь со смущением, должен ли я после поклониться ему (прося прощения)? И если случится, что он разгневанным на меня уйдет из больницы, что мне делать? И вообще за какие согрешения надобно делать поклонение? Ибо гордость и самооправдание помрачают ум. А когда кто и поклонится, то тщеславие снова найдет себе повод.
Ответ Иоанна. Со смущением ничего не говори, потому что зло добра не рождает. Но потерпи, пока помысл твой успокоится, и тогда скажешь мирно. И если брат послушается тебя, — хорошо; если же нет, скажи ему: «Не хочешь ли, я открою это авве, и как он рассудит, так и сделаем?» — и ты будешь спокоен. Но ежели, разгневавшись, уйдет, то скажи авве, и он вразумит его, а ты не делай ему поклонения (то есть не проси прощения), ибо чрез то дашь ему повод думать, что ты действительно виноват пред ним, и он еще более на тебя вооружится. У других же людей тщательно проси прощения, соображаясь с согрешением; как скоро видишь, что согрешение твое велико, — поклонись; а когда оно невелико, скажи устами, с чувством сердечного раскаяния: «Прости меня, брат». Берегись гордости и самооправдания, ибо они препятствуют покаянию; впрочем, бывает и то, что человек по тщеславию делает поклон. Презирая три сии страсти, где нужно делай поклонение со смирением, страхом Божиим и рассуждением. По силе твоей старайся пребывать в сих добродетелях, и Бог поможет тебе молитвами святых.
Вопрос 83, того же. Если во время служения больным настанет час псалмопения, или святой проскомидии, или случится другая надобность, и находящиеся со мной братия знают, что кому нужно дать: повелишь ли мне пойти, или сие будет мне в тяжкую вину? Равным образом, ежели захочу побыть в своей келии, когда мне нет надобности быть в больнице: позволишь ли мне, отец мой, или нет?
Ответ Иоанна. Когда братия знают, не будет на тебе вины пойти, или побыть в своей келии; только посещай больных.
Вопрос 84. Если скупость беспокоит меня в то время, как выдаю кому-либо нужное ему, так что не могу и дать ему: то дать ли ему менее того, сколько ему нужно, или постараться выдать не менее надлежащего? Также если, стыдясь, как бы из человекоугодия или тщеславия, по внушению помысла, я хочу дать больше: то дать ли мне, вопреки моей страсти, немного меньше, или должное по заповеди?
Ответ. Если скупость препятствует дать ближнему то, что ему надобно; то соображайся с тем, что имеешь. Когда у тебя много вещей, дай несколько более надлежащего; а когда мало, дай столько, сколько следует. Если по тщеславию и человекоугодию хочешь дать более, то также дай столько, сколько следует и не больше. Бог да вразумит сердце твое, брат.
Вопрос 85. Когда вижу сосуд, нужный для больницы, и чувствую, что я имею к нему пристрастие, то не дам ли пищи моей страсти, взяв оный?
Ответ Иоанна. Если имеешь нужду в сосуде и помысл о нем борет тебя, то скажи своему помыслу: он мне нужен, но зачем брать по прихоти? Как скоро перестанет бороть тебя пристрастие, возьми его; если же не перестанет, то, когда удобно обойтись другим сосудом, не бери и подави свое пристрастие; а в случае необходимости, возьми тот сосуд, укоряя себя и говоря: когда бы не вынуждала необходимость, не взял бы его, потому что победился своим похотением.
Вопрос 86. Один человек подарил мне некогда одежду, и я взял ее тогда, как бы с радостью, нимало не противореча; но, испытывая себя, нашел, что взял ее не по нужде, а более по лихоимству, и помысл говорит мне: возврати ее. Как повелишь мне поступить?
Ответ Иоанна. От души похвалим подарившего и от души похулим принявшего, и будем носить ее со смирением, осуждая себя; а вперед будем беречься лихоимства.
Вопрос 87, того же. Если случится, что кто-нибудь хочет дать мне вещь, в которой я имею нужду, но вижу, что сердце мое по страсти желает принять ее, как мне поступить: взять ли, по случаю нужды, или отказаться, по причине пристрастия к ней?
Ответ Иоанна. Как о пище, так разумей и об этом. Ты знаешь, что мы ежедневно нуждаемся в пище, но не должны вкушать ее с услаждением. Когда мы принимаем ее, благодаря Бога, Который дал ее, и осуждая себя как недостойных, то Бог делает, что она служит нам в освящение и благословение. Итак, если ты нуждаешься в какой-либо вещи и есть возможность получить, — благодари Бога, помогающего тебе, и осуждай себя как недостойного, и Бог отвратит от тебя пристрастие, ибо Ему вся возможна, невозможна же Ему ничтоже (Иов. 10, 13; 42, 2; Мк. 10, 27). Ему слава во веки. Аминь.
Преподобный Иоанн, игумен Синайской горы. Лествица
Краткое описание жития аввы Иоанна, игумена святой горы Синайской, прозванного схоластиком, поистине святого отца, составленное монахом раифским Даниилом, мужем честным и добродетельным
Не могу сказать с достоверною точностью, в каком достопамятном граде родился и воспитывался сей великий муж до исшествия своего на подвиг брани, а какой град ныне покоит и нетленною пищею питает сего дивного, это мне известно. Он пребывает ныне в том граде, о котором говорит велегласный Павел, взывая: Наше житие на небесех есть (Флп. 3, 20); невещественным чувством насыщается он блага, которым невозможно насытиться, и наслаждается невидимою добротою, духовно утешается духовным (в слав.: «умом единым радуяся о Уме, мысленно созерцаемом»), получив воздаяния, достойные подвигов, и почесть за труды, нетрудно понесенные — тамошнее наследие, и навсегда соединившись с теми, которых нога… ста на правоте (Пс. 25, 12). Но как сей вещественный достиг невещественных сил и совокупился с ними, это я постараюсь изъяснить по возможности.
Будучи шестнадцати лет телесным возрастом, совершенством же разума тысящелетен, сей блаженный принес себя самого как некую чистую и самопроизвольную жертву Великому Архиерею и телом восшел на Синайскую, а душою на небесную гору с тем, думаю, намерением, чтобы от видимого сего места иметь пользу и лучшее наставление к достижению невидимого. И так, отсекши бесчестную дерзость отшельничеством, сею обладательницею наших мысленных отроковиц (то есть страстей) (см.: Слово 10, 3), восприяв же благолепное смиренномудрие, он при самом вступлении в подвиг весьма благоразумно отогнал от себя обольстительное самоугодие и самоверие; ибо преклонил свою выю и вверил себя искуснейшему учителю, чтобы при благонадежном его руководстве непогрешительно переплывать бурное море страстей. Умертвив себя таким образом, он имел в себе душу как бы без разума и без воли, совершенно свободную и от естественного свойства, а еще удивительнее то, что, обладая внешнею мудростью, он обучался небесной простоте. Дело преславное! Ибо кичливость философии не совмещается со смирением. Потом, по прошествии девятнадцати лет, предпослав к Небесному Царю своего учителя как молитвенника и заступника, и сам он исходит на поприще безмолвия, нося сильныя на разорение твердынь оружия (2 Кор. 10, 4) — молитвы великого (своего отца); и избрав место, удобное к подвигам уединения, в пяти стадиях от храма Господня (место это называется Фола), он провел там сорок лет в неослабных подвигах, всегда пылая горящею ревностью и огнем Божественным. Но кто может выразить словами и восхвалить сказанием труды его, там понесенные? И как явно представить всякий труд его, который был тайным сеянием? Впрочем, хотя через некоторые главные добродетели известимся о духовном богатстве сего блаженного мужа.
Он употреблял все роды пищи, без предосуждения разрешаемые иноческому званию, но вкушал весьма мало, премудро сокрушая и через это, как я думаю, рог кичливости. Итак, малоядением угнетал он госпожу оную, то есть плоть, многого похотливо желающую, голодом вопия к ней: Молчи, перестань; тем же, что вкушал от всего понемногу, порабощал он мучительство славолюбия; а пустынножитием и удалением от людей утолил он пламень сей (то есть телесной) печи, так что он совсем испепелился и угас совершенно. Милостынею и скудостью во всем потребном мужественный сей подвижник мужественно избежал идолослужения, то есть сребролюбия (Кол. 3, 5), от ежечасной смерти душевной, то есть от уныния и от расслабления (и) восставлял он душу, возбуждая ее памятью телесной смерти, как остном; а сплетение пристрастия и всяких чувственных помыслов разрешил невещественными узами святой печали. Мучительство гнева еще прежде было в нем умерщвлено мечом послушания; неисходным же уединением и всегдашним молчанием умертвил он пиявицу паутинного тщеславия. Что же скажу о той славной победе, которую сей добрый таинник одержал над восьмою отроковицею? (то есть гордостью, которая в числе главных восьми страстей есть восьмая).
Что скажу о крайнейшем очищении, которое сей Веселеил послушания начал, а Владыка небесного Иерусалима, пришедши, совершил Своим присутствием; ибо без сего не может быть побежден диавол с сообразным ему полчищем. Где помещу в настоящем нашем плетении венца источник слез его (дарование, не во многих обретающееся), которых тайное делателище и доныне остается, — это небольшая пещера, находящаяся у подошвы некоторой горы; она настолько отстояла от его келлии и от всякого человеческого жилища, сколько нужно было для того, чтобы заградить слух от тщеславия; но к небесам она была близка рыданиями и взываниями, подобными тем, которые обыкновенно испускают пронзаемые мечами и прободаемые разжженным железом или лишаемые очей. Сна принимал он столько, сколько необходимо было, чтобы ум не повредился от бдения; а прежде сна много молился и сочинял книги; это упражнение служило ему единственным средством против уныния. Впрочем, все течение жизни его была непрестанная молитва и пламенная любовь к Богу; ибо день и ночь воображая Его во светлости чистоты, как в зеркале, он не хотел или, точнее сказать, не мог насытиться.
Некто из монашествующих именем Моисей, поревновав житию Иоанна, убедительно просил его, чтобы он принял его к себе в ученики и наставил на истинное любомудрие; подвигнув старцев на ходатайство, Моисей через их просьбы убедил великого мужа принять себя. Некогда авва повелел сему Моисею переносить с одного места на другое землю, которой требовало удобрение гряд для зелий: достигши указанного места, Моисей без лености исполнял повеление, но как в полдень настал чрезвычайный зной (а тогда был последний летний месяц), то он уклонился под большой камень, лег и уснул. Господь же, Который ничем не хочет опечалить рабов Своих, по обычаю Своему предупреждает угрожавшее ему бедствие. Ибо великий старец, сидя в келлии и размышляя о себе и о Боге, преклонился в тончайший сон и видит священнолепного мужа, который возбуждал его и, посмеиваясь сну его, говорил: «Иоанн, как ты беспечно спишь, когда Моисей в опасности?» Вскочивши немедленно, Иоанн вооружился молитвою за ученика своего; и когда тот вечером возвратился, спрашивал его, не случилась ли с ним какая-нибудь беда или нечаянность? Ученик отвечал: «Огромный камень едва не раздавил меня, когда я спал под ним в полдень, но мне показалось, будто ты зовешь меня, и я вдруг выскочил из того места». Отец же, поистине смиренномудрый, ничего из видения не открыл ученику, но тайными воплями и воздыханиями любви восхвалял благого Бога.
Сей преподобный был и образцом добродетелей, и врачом, исцелявшим сокровенные язвы. Некто по имени Исаакий, будучи весьма сильно угнетаем бесом плотской похоти и уже изнемогший духом, поспешил прибегнуть к сему великому и объявил ему свою брань словами, растворенными рыданием. Дивный муж, удивляясь вере его, сказал: «Станем, друг, оба на молитву». И между тем как молитва их кончилась и страждущий еще лежал, повергшись ниц лицом, Бог исполнил волю раба Своего (Пс. 144, 19), дабы оправдать слово Давидово; и змей, мучимый биениями истинной молитвы, убежал; а недужный, увидев, что избавился от недуга, с великим удивлением воссылал благодарение Прославившему и прославленному.
Другие, напротив, подстрекаемые завистью, называли его (преподобного Иоанна) излишне говорливым и пустословом. Но он вразумил их самим делом и показал всем, что вся может о укрепляющем всех Христе (Флп. 4, 13); ибо молчал в течение целого года, так что порицатели его превратились в просителей и говорили: «Заградили мы источник приснотекущей пользы ко вреду общего всех спасения». Иоанн же, чуждый прекословия, послушался и снова начал держаться первого образа жизни.
Потом все, удивляясь преуспеянию его во всех добродетелях как бы новоявленного Моисея, поневоле возвели его на игуменство братии, и, возвысивши сей светильник на свещник начальства, добрые избиратели не погрешили; ибо Иоанн приблизился к таинственной горе, вшедши во мрак, куда не входят непосвященные, и, возводимый по духовным степеням, принял богоначертанное законоположение и видение. Слову Божию отверз уста свои, привлек Духа, отрыгнул слово, и из благаго сокровища сердца своего изнес словеса благая (Мф. 12, 35). Он достиг конца видимого жития в наставлении новых израильтян, то есть иноков, тем одним отличаясь от Моисея, что вошел в горний Иерусалим, а Моисей, не знаю как, не достиг земного.
Дух Святый говорил его устами, свидетелями этому служат многие из тех, которые спаслись и доныне спасаются через него. Превосходным свидетелем премудрости сего премудрого и подаваемого им спасениябыл новый оный Давид (полагают, что новым Давидом назван здесь вышеупомянутый Исаакий).
Свидетелем того же был и добрый Иоанн, преподобный наш пастырь (Раифский игумен). Он и убедил сего нового боговидца усильными своими просьбами для пользы братии сойти помышлением с горы Синайской и показать нам свои Богописанные скрижали, в которых наружно содержится руководство деятельное, а внутренно — созерцательное (то есть в «Лествице» внешние слова поучают деятельности, а внутренний духовный разум наставляет к видению).
Таким описанием покусился я в немногих словах заключить многое, ибо краткость слова имеет красоту и в искусстве витийства. (а)
О том же авве Иоанне, игумене Синайской горы, то есть Лествичнике, повествует один монах синайский, который был, как и Даниил Раифский, современником прп. Иоанну
Некогда авва Мартирий пришел с аввою Иоанном к Анастасию Великому, и сей, взглянув на них, говорит авве Мартирию: «Скажи, авва Мартирий, откуда этот отрок и кто постриг его?» Тот отвечал: «Он раб твой, отче, и я постриг его». Анастасий говорит ему: «О, авва Мартирий, кто бы подумал, что ты постриг игумена Синайского?» И святой муж не погрешил: по прошествии сорока лет Иоанн сделан был нашим игуменом.
В другое время авва Мартирий, также взяв с собою Иоанна, пошел к великому Иоанну Савваиту, пребывавшему тогда в пустыне Гуддийской. Увидев их, старец встал, налил воды, умыл ноги авве Иоанну и облобызал его руку, авве же Мартирию ног не умывал и потом, когда ученик его Стефан спросил, почему он так поступил, отвечал ему: «Поверь мне, чадо, я не знаю, кто этот отрок, но я принял игумена Синайского и умыл ноги игумену».
В день пострижения аввы Иоанна (а он постригся на двадцатом году своей жизни) авва Стратегий предсказал о нем, что он будет некогда великою звездою.
В тот самый день, когда поставили Иоанна нашим игуменом и когда сошлось к нам около шестисот посетителей и все они сидели, вкушая пищу, Иоанн видел мужа с короткими волосами, одетого по-иудейски в плащаницу, который как некий распорядитель ходил повсюду и раздавал приказания поварам, экономам, келарям и прочим служителям. Когда те люди разошлись и служители сели за трапезу, искали сего, повсюду ходившего и раздававшего приказания, но нигде не нашли. Тогда раб Божий, преподобный отец наш Иоанн, говорит нам: «Оставьте его, господин Моисей ничего не сделал странного, послужив в своем месте».
Некогда в Палестинских странах было бездождие, авва Иоанн по прошению тамошних жителей помолился, и сошел обильный дождь. И нет ничего тут невероятного, ибо волю боящихся Его сотворит Господь и молитву их услышит (Пс. 144, 19).
Надобно знать, что Иоанн Лествичник имел родного брата, чудного авву Георгия, которого он еще при жизни своей поставил в Синае игуменом, сам любя безмолвие, которое и сначала уневестил себе сей премудрый. Когда же Моисей этот, преподобный игумен наш Иоанн, отходил ко Господу, тогда авва Георгий, брат его, стоял перед ним и говорил со слезами: «Итак, ты оставляешь меня и отходишь, я молился, чтобы ты проводил меня, ибо я не возмогу без тебя, господине мой, руководить сию дружину, но теперь мне должно проводить тебя». Авва Иоанн сказал ему на это: «Не скорби и не заботься, если буду иметь дерзновение ко Господу, то не оставлю тебя провести здесь и один год после меня». Что и сбылось, ибо в десятый месяц потом отошел и сей ко Господу. (а)
Послание святого Иоанна, игумена Раифского, к досточудному Иоанну, игумену Синайской горы
Вышеестественному и равноангельному отцу отцов и превосходнейшему учителю грешный Раифский игумен желает радоваться о Господе.
Зная прежде всего беспрекословное твое о Господе послушание, украшенное, впрочем, и всеми добродетелями и в особенности там, где надлежит умножить данный тебе от Бога талант, мы, убогие, употребляем поистине убогое и недостаточное слово, припоминая сказанное в Писании: …вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут тебе (Втор. 32, 7). И потому, припадая к тебе как к общему всех отцу и старшему в подвижничестве, сильнейшему в быстроумии и превосходнейшему учителю, сим писанием нашим молим тебя, о глава добродетелей, преподай нам, невежественным, то, что ты видел в боговидении, как древний Моисей, и на той же горе, и изложи это в книге, как на Богописанных скрижалях, в назидание новых израильтян, то есть людей, новоисшедших из мысленного Египта и из моря житейского. И как ты в оном море вместо жезла богоглаголивым языком твоим при содействии Божием чудодействовал, то и ныне, не презирая нашего прошения, благоволи о Господе для спасения нашего благорассудительно и неленостно начертать законы, свойственные и приличные монашескому житию, будучи поистине великим наставником всех начавших такое Ангельское жительство. Не подумай, будто слова наши происходят от лести или ласкательства: тебе, о священная глава, известно, что мы чужды таких действий; но в чем все уверены, что вне всякого сомнения, видимо всеми и о чем все свидетельствуют, то и мы повторяем. Итак, надеемся о Господе скоро получить и облобызать ожидаемые нами драгоценные на скрижалях оных начертания, которые могут служить непогрешительным наставлением для истинных последователей Христовых и, как лествица, утвержденная даже до небесных врат (Быт. 28, 12), возводит произволяющих, чтобы они безвредно, безбедственно и невозбранно проходили полчища духов злобы, миродержителей тьмы и князей воздушных. Ибо, если Иаков, пастырь бессловесных овец, видел на лествице такое страшное видение, то тем более предводитель словесных агнцев не только видением, но и делом и истиною (то есть не только представлением образной лестницы оной в видении, но и самих добродетелей, степенями ее изображаемых, опытным и истинным описанием) может показать всем непогрешительный восход к Богу.
Здравствуй о Господе, честнейший отче!
Ответ. Иоанн Иоанну желает радоваться
Получил я воистину достойное высокого и бесстрастного жития твоего и чистого и смиренного твоего сердца посланное тобою к нам, нищим и убогим в добродетелях, честное твое писание или, лучше сказать, заповедь и повеление, превосходящее нашу крепость. Так, это поистине тебе и твоей священной душе свойственно просить поучительного слова и наставления у нас, необученных и невежественных делом и словом, ибо она привыкла всегда показывать нам в себе образец смиренномудрия. Впрочем, скажу и я теперь, что если бы мы не боялись впасть в великую беду отвержением от себя святого ига послушания, матери всех добродетелей, то и не дерзнули бы безрассудно на предприятие, превосходящее нашу силу.
Тебе, дивный отче, следовало бы, спрашивая о таких предметах, научаться от мужей, хорошо познавших это, ибо мы находимся еще в разряде учащихся. Но как богоносные отцы наши и тайноучители истинного познания определяют, что послушание есть несомненная покорность повелевающим и в тех делах, которые превышают нашу силу, то мы, благочестно презревши нашу немощь, смиренно покусились на труд, превосходящий нашу меру, хотя и не думаем принести тебе какую-нибудь пользу или объяснить нечто такое, что и ты, священная глава, знаешь не меньше нас. Ибо не только я уверен, но и всякий, думаю, из здравомыслящих знает, что око ума твоего чисто от всякого земного и мрачного возмущения мрачных страстей и невозбранно взирает на Божественный свет и озаряется им. Но, боясь смерти, рождающейся от преслушания, и как бы движимый сею боязнью на послушание, приступил я к исполнению всечестного повеления твоего со страхом и любовью, как искренний послушник и непотребный раб превосходнейшего живописца, и при скудном моем знании и недостаточном выражении, одним только чернилом однообразно начертав живые слова, предоставляю тебе, начальник учителей и чиноначальник, все это украсить, уяснить и, как исполнителю скрижалей и закона духовного, недостаточное восполнить. И не к тебе посылаю сей труд, нет, это было бы знаком крайнего неразумия, ибо ты силен о Господе не только иных, но и нас самих утверждать в Божественных нравах и учениях, но к богозванной дружине братии, которые вместе с нами учатся у тебя, о избранный учитель! К ним-то через тебя начинаю сие слово; их и твоими молитвами, как бы некиими водами надежды будучи подъемлем, при всей тяжести невежества простираю ветрило трости и со всяким молением передаю кормило слова нашего в руки доброму нашему сокормчему. Притом прошу всех читающих: если кто здесь усмотрит нечто полезное, то плод всего такого, как благоразумный, да приписывает великому наставнику нашему, а нам да просит воздаяния у Бога за сей слабый труд, не на бедность сочинения (поистине всякой неопытности исполненного) взирая, но принимая намерение приносящего, как вдовичье приношение (У Паисия Величковского: «вдовическое предложение»), ибо Бог воздает награду не множеству даров и трудов, но множеству усердия.
Подвижнические слова аввы Иоанна, игумена монахов Синайской горы, посланные им к авве Иоанну, игумену Раифскому, который побудил его к сему сочинению
Слово 1. Об отречении от жития мирского
1. Из всех созданных благим и преблагим и всеблагим Богом нашим и Царем (ибо слово к рабам Божиим прилично и начать от Бога) разумных и достоинством самовластия почтенных существ одни суть други Его, другие истинные рабы, иные рабы непотребные, иные совсем чужды Его, а другие, наконец, хотя и немощны, однако противятся Ему. И други Его, о священный отче, как мы, скудоумные, полагаем, суть собственно умные и бестелесные существа, Его окружающие; истинные рабы Его — все те, которые неленостно и неослабно исполняют волю Его, и те, которые хотя и удостоились крещения, но обетов, данных при оном, не сохранили как должно. Под именем чуждых Бога и врагов Его следует разуметь неверных или зловерных (еретиков), а противники Богу суть те, кои не только повеления Господня сами не приняли и отвергли, но и сильно вооружаются против исполняющих оное.
2. Каждое из сказанных состояний требует особенного и приличного слова, но для нас, невежд, в настоящем случае неполезно излагать это пространно. Итак, поспешим теперь исполнить повеление истинных рабов Божиих, которые благочестиво нас понудили и верою своею убедили; в несомненном (в непрекословном) послушании прострем недостойную нашу руку и, принявши трость слова от их же разума, омочим в темновидное, но светящееся смиренномудрие; и на гладких и чистых сердцах их, как на некоторой бумаге или, лучше сказать, на духовных скрижалях, станем живописать Божественные слова или, вернее, Божественные семена и начнем так:
3. Всех одаренных свободною волею Бог есть и жизнь, и спасение всех, верных и неверных, праведных и неправедных, благочестивых и нечестивых, бесстрастных и страстных, монахов и мирских, мудрых и простых, здравых и немощных, юных и престарелых; так как все без изъятия пользуются излиянием света, сиянием солнца и переменами воздуха; несть бо лицеприятия у Бога (Рим. 2, 11).
4. Нечестивый есть разумное и смертное создание, произвольно удаляющееся от жизни оной (Бога) и о Творце своем присносущем помышляющее как о несуществующем. Законопреступник есть тот, кто закон Божий содержит по своему злоумию и думает веру в Бога совместить с ересью противною. Христианин есть тот, кто, сколько возможно человеку, подражает Христу словами, делами и помышлениями, право и непорочно веруя во Святую Троицу. Боголюбец есть тот, кто пользуется всем естественным и безгрешным и по силе своей старается делать добро. Воздержник тот, кто посреди искушений, сетей и молвы всею силою ревнует подражать нравам свободного от всего такого. Монах есть тот, кто, будучи облечен в вещественное и бренное тело, подражает жизни и состоянию бесплотных. Монах есть тот, кто держится одних только Божиих словес и заповедей во всяком времени, и месте, и деле. Монах есть всегдашнее понуждение естества и неослабное хранение чувств. Монах есть тот, у кого тело очищенное, чистые уста и ум просвещенный. Монах есть тот, кто, скорбя и болезнуя душою, всегда памятует и размышляет о смерти — и во сне, и во бдении. Отречение от мира есть произвольная ненависть к веществу, похваляемому мирскими, и отвержение естества для получения тех благ, которые превыше естества.
5. Все, усердно оставившие житейское, без сомнения, сделали это или ради будущего Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу. Если же они не имели ни одного из сих намерений, то удаление их из мира было безрассудное. Впрочем, добрый наш Подвигоположник ожидает, каков будет конец их течения.
6. Исшедший из мира для того, чтобы избавиться от бремени грехов своих, да подражает тем, которые сидят над гробами вне города, и да не перестает изливать теплые и горячие слезы, и да не прерывает без гласных рыданий сердца до тех пор, пока и он не увидит Иисуса, пришедшего и отвалившего от сердца камень ожесточения, и ум наш, как Лазаря, от уз греховных разрешившего и повелевшего слугам Своим, Ангелам: Разрешите его от страстей и оставите его ити (Ин. 11, 44) к блаженному бесстрастию. Если же не так, то (от удаления из мира) не будет ему никакой пользы.
7. Когда хотим выйти из Египта и бежать от фараона, то и мы имеем необходимую нужду в некоем Моисее, то есть ходатае к Богу и по Боге, который, стоя посреди деяния и видения, воздевал бы за нас руки к Богу, чтобы наставляемые им перешли море грехов и победили Амалика страстей. Итак, прельстились те, которые, возложив упование на самих себя (У Паисия Величковского: «самех себя предательствующии»), сочли, что не имеют нужды ни в каком путеводителе, ибо исшедшие из Египта имели наставником Моисея, а избежавшие из Содома — Ангела. И одни из них, то есть исшедшие из Египта, подобны тем, которые с помощью врачей исцеляют душевные страсти, а другие подобны желающим совлечься нечистоты окаянного тела, потому они и требуют помощника — Ангела, то есть равноангельного мужа, ибо по гнилости ран потребен для нас и врач весьма искусный.
8. Покусившимся с телом взойти на небо, поистине потребны край нее понуждение и непрестанные скорби, особенно в самом начале отречения, доколе сластолюбивый наш нрав и бесчувственное сердце истинным плачем не претворятся в боголюбие и чистоту. Ибо труд, поистине труд и большая сокровенная горесть неизбежны в сем подвиге, особенно для нерадивых, доколе ум наш, сей яростный и сластолюбивый пес, через простоту, глубокое безгневие и прилежание не сделается целомудренным и люборассмотрительным. Впрочем, будем благодушны, страстные и изнемогающие; немощь нашу и душевное бессилие несомненною верою, как десною рукою, представляя и исповедуя Христу, непременно получим помощь Его, даже сверх нашего достоинства, если только всегда будем низводить себя в глубину смиренномудрия.
9. Всем приступающим к сему доброму подвигу, жестокому и тесному, но и легкому, должно знать, что они пришли ввергнуться в огонь, если только хотят, чтобы в них вселился невещественный огонь. Посему каждый да искушает себя, и потом уже от хлеба жития иноческого, который с горьким зелием, да яст, и от чаши сей, которая со слезами, да пиет, да не в суд себе воинствует. Если не всякий кто крестился спасется, то… умолчу о последующем.
10. Приходящие к сему подвигу должны всего отречься, все презреть, всему посмеяться, все отвергнуть, чтобы положить им твердое основание. Благое же основание трехсоставное или трехстолпное, составляют незлобие, пост и целомудрие. Все младенцы во Христе да начинают с этих добродетелей, принимая в пример чувственных младенцев, у которых никогда ничего нет злобного, ничего льстивого, нет у них ни алчности неутолимой, ни ненасытного чрева, ни телесного разжжения; оно появляется уже впоследствии, с возрастом и, может быть, по умножении пищи.
11. Поистине достойно ненависти и бедственно, когда борющийся при самом вступлении в борьбу ослабевает, показывая этим верный признак близкого своего побеждения. От твердого начала, без сомнения, будет нам польза, если бы мы впоследствии и ослабели; ибо душа, бывшая прежде мужественною и ослабевши, воспоминанием прежней ревности, как острым орудием, бывает возбуждаема, посему многократно некоторые воздвигали себя таким образом (от расслабления).
12. Когда душа, предательствуя сама себя, погубит блаженную и вожделенную теплоту, тогда пусть исследует прилежно, по какой причине она ее лишилась, и на эту причину да обратит весь труд свой и все прилежание; ибо прежнюю теплоту нельзя иначе возвратить, как теми же дверьми, которыми она вышла.
13. Отрекшийся от мира из страха подобен фимиаму, который сперва благоухает, а после оканчивается дымом. Оставивший мир ради воздаяния подобен мельничному жернову, который всегда одинаково движется, а исшедший из мира по любви к Богу в самом начале приобретает огонь, который, быв ввержен в вещество, вскоре возжжет сильный пожар.
14. Некоторые кладут в строении кирпич поверх камня, другие утвердили столбы на земле, а иные, пройдя небольшую часть пути и разогрев жилы и члены, потом шли быстрее. Разумевающий да разумеет, что значит это гадательное слово.
15. Как позванные Богом и царем, усердно устремимся в путь, дабы нам, маловременным на земле, в день смерти не явиться бесплодными и не погибнуть от голода. Благоугодим Господу, как воины угождают царю; ибо, вступивши в это звание, мы подлежим строгому ответу о служении. Убоимся Господа хотя так, как боимся зверей; ибо я видел людей, шедших красть, которые Бога не убоялись, а услышав там лай собак, тотчас возвратились назад, и чего не сделал страх Божий, то успел сделать страх зверей. Возлюбим Господа хотя так, как любим и почитаем друзей; ибо я много раз видел людей, прогневавших Бога и нисколько о том не заботившихся, но те же самые, какою-нибудь малостью огорчив своих друзей, употребляли все искусство, выдумывали всякие способы, всячески изъявляли им свою скорбь и свое раскаяние и лично, и через иных, друзей и родственников, приносили извинения и посылали оскорбленным подарки, чтобы только возвратить прежнюю их любовь.
16. В самом начале отречения, без сомнения, с трудом, понуждением и горестью исполняем добродетели; но, преуспевши, перестаем ощущать в них скорбь или ощущаем, но мало; а когда плотское мудрование наше будет побеждено и пленено усердием, тогда совершаем их уже со всякою радостью и ревностью, с вожделением и Божественным пламенем.
17. Сколько похвальны те, которые с самого начала со всей радостью и усердием совершают заповеди, столько достойны жалости те, которые, долго пребывая в иноческом обучении, еще с трудом совершают, хотя и совершают, подвиги добродетелей.
18. Не будем презирать или осуждать и такие отречения, которые бывают по обстоятельствам; ибо я видел бывших в бегстве, которые, нечаянно встретившись с царем, против своего желания пошли вслед его и, вшедши с ним в чертог, воссели вместе с ним за трапезу. Видел я, что семя, нечаянно упавшее на землю, принесло изобильный и прекрасный плод, как и противное сему случается. Опять видел я человека, который пришел во врачебницу не за тем, чтобы лечиться, а по некоторой другой потребности, но, привлеченный и удержанный ласковым приемом врача, он освободился от мрака, лежавшего на его очах. Таким образом и невольное в некоторых было тверже и надежнее, чем произвольное в других.
19. Никто не должен, выставляя тяжесть и множество грехов своих, называть себя недостойным монашеского обета и ради своего сладострастия мнимо унижать себя, вымышляя извинения во грехах своих (Пс. 140, 4); ибо где много гнилости, там нужно и сильное врачевание, которое очистило бы скверну, а здоровые не поступают в больницу.
20. Если бы земной царь позвал нас и пожелал бы нас поставить в служение перед лицом своим, мы не стали бы медлить, не извинялись бы, но, оставив все, усердно поспешили бы к нему. Будем же внимать себе, чтобы, когда Царь царствующих и Господь господствующих и Бог богов зовет нас к небесному сему чину, не отказаться по лености и малодушию и на великом суде Его не явиться безответными. Может ходить и тот, кто связан узами житейских дел и попечений, но неудобно; ибо часто и те ходят, у которых железные оковы на ногах, но они много претыкаются и получают от этого язвы. Человек неженатый, а только делами связанный в мире подобен имеющему оковы на одних руках, а потому, когда он ни пожелает, может невозбранно прибегнуть к монашескому житию; женатый же подобен имеющему оковы и на руках, и на ногах.
21. Некоторые люди, нерадиво живущие в мире, спросили меня, говоря: «Как мы, живя с женами и сплетаясь мирскими попечениями, можем подражать житию монашескому?» Я отвечал им: «Все доброе, что только можете делать, делайте: никого не укоряйте, не окрадывайте, никому не лгите, ни перед кем не возноситесь, ни к кому не имейте ненависти, не оставляйте церковных собраний, к нуждающимся будьте милосерды, никого не соблазняйте, не касайтесь чужой части (в стар. переводе: «не прикасайтесь к чуждому ложу) и будьте довольны оброки жен ваших. Если так будете поступать, то недалеко будете от Царствия Небесного».
22. С радостью и страхом приступим к доброму сему подвигу; не будем бояться врагов наших, ибо они взирают на лицо нашей души, хотя сами и невидимы; и когда заметят, что оно изменилось от боязни, тогда сии коварные яростнее вооружаются против нас, зная, что мы устрашились. Итак, вооружимся против них благодушно, ибо с мужественным борцом никто бороться не смеет.
23. Господь по особенному Промыслу Своему облегчил брани для новоначальных, чтобы они при самом начале не возвратились тотчас же в мир. Итак, радуйтесь всегда о Господе, все рабы Божий, видя в этом первый знак любви Господней к вам и что Он Сам вас призвал. Впрочем, знаем, что Бог часто и другим образом поступает, то есть когда Он видит мужественные души, то с самого начала попускает на них брани, желая их скоро увенчать. Но от живущих в мире Господь утаил неудобство или, лучше сказать, удобство сего поприща; ибо если бы они это знали, то никто не отрекался бы от мира.
24. Усердно приноси Христу труды юности твоей и возрадуешься о богатстве бесстрастия в старости, ибо собираемое в юности питает и утешает изнемогших в старости. Юные! Потрудимся ревностно, потечем трезвенно, ибо смерть неизвестна. Мы имеем врагов лукавых и злых, коварных, пронырливых, держащих огонь в руках и желающих сжечь храм Божий тем самым пламенем, который в нем (то есть пламенем собственных его страстей), врагов сильных и никогда не спящих, невещественных и невидимых. Итак, никто из юных не должен слушать враждебных бесов, когда они внушают ему, говоря: «Не изнуряй своего тела, чтобы не впасть в болезнь и немощи». Ибо едва ли найдется кто-нибудь, особенно в настоящем роде, решившийся умертвить свое тело, хотя иной и лишает себя многих и сладких яств; намерение же бесов в этом случае состоит в том, чтобы и самое вступление наше в подвиг сделать слабым и нерадивым, а потом и конец сообразным началу.
25. Желающие истинно работать Христу прежде всего да приложат старание, чтобы при помощи духовных отцов и собственным рассуждением избрать себе приличные места и образы жизни, пути и обучения; ибо не для всех полезно общежитие по причине сластолюбия, и не все способны к безмолвию по причине гнева (б), но каждому должно рассматривать, какой путь соответствует его качествам.
26. Все житие монашеское содержится в трех главных устроениях и образах подвига: или в подвижническом уединении и отшельничестве; или в том, чтобы безмолвствовать с одним и много с двумя; или, наконец, в том, чтобы терпеливо пребывать в общежитии. Не уклонися, — говорит Екклезиаст, — ни на десно, ни на шуе (Притч. 4, 27), но путем царским иди. Средний из этих образов жизни многим приличен, ибо тот же Екклезиаст говорит: …горе… единому ибо если он падет в уныние, или в сонливость, или в леность, или в отчаяние, то нет человека воздвигнути его (Еккл. 4, 10). А идеже еста два или трие собраны во имя Мое, ту есмь посреде их, — сказал Господь (Мф. 18, 20).
27. Итак, кто есть инок верный и мудрый? — Кто горячность свою сохранил неугасимою и даже до конца жизни своей не переставал всякий день прилагать огонь к огню, горячность к горячности, усердие к усердию и желание к желанию.
Первая степень. Вступивший на нее не обращайся вспять.
Слово 2. О беспристрастии, то есть отложении попечений и печали о мире
1. Кто истинно возлюбил Господа, кто истинно желает и ищет будущего Царствия, кто имеет истинную скорбь о грехах своих, кто поистине стяжал память о вечном мучении и Страшном Суде, кто истинно страшится своего исхода из сей жизни, тот не возлюбит уже ничего временного, уже не позаботится и не попечется ни об имениях и приобретениях, ни о родителях, ни о славе мира сего, ни о друзьях, ни о братьях, — словом, ни о чем земном; но, отложив все мирское и всякое о нем попечение, еще же и прежде всего возненавидев самую плоть свою, наг и без попечений и лености последует Христу, непрестанно взирая на небо и оттуда ожидая себе помощи по слову святого, сказавшего: Прильпе душа моя по Тебе… (Пс. 62, 9); и по изречению иного приснопамятного: Аз же не утрудихся, Тебе последуяй, и дне, или покоя, человеча не пожелах, Господи (Иер. 17, 16).
2. Великий стыд нам, оставившим все вышеозначенное, после призвания, которым Господь, а не человек нас позвал, заботиться о чем-нибудь таком, что не может принести нам пользы во время великой нашей нужды, то есть во время исхода души. Сие-то значит, как Господь сказал, обратиться вспять и не быть управлену в Царствие Небесное (Лк. 9, 62). Господь наш, зная удобопоползновенность нашу в новоначалии и что мы, живя и обращаясь с мирскими, легко можем опять возвратиться в мир, сказавшему: повели мне пойти погребсти отца моего, говорит: Остави мертвыя погребсти своя мертвецы… (Лк. 9, 59–60).
3. Бесы по отречении нашем от мира внушают нам ублажать милостивых и сострадательных из мирян, а себя окаявать, как лишивших себя таковых добродетелей. Намерение же сих врагов наших то, чтобы через ложное смирение или в мир возвратить нас, или, если остаемся в монашестве, низринуть нас в отчаяние. Иное дело по высокомерию своему уничижать живущих в мире, а иное — в удалении от них, охуждать их, с тем чтобы избежать отчаяния и стяжать надежду спасения.
4. Итак, услышим, что Господь сказал юноше оному, по видимому исполнившему все заповеди: «Единого ти недостает — продать имение и раздать нищим и самого себя сделать нищим, приемлющим милостыню от других» (Лк. 18, 22).
5. Все, желающие с пламенным усердием проходить подвиг (иночества), рассмотрим внимательно, как Господь всех пребывающих в мире и живых назвал мертвыми, сказав некоему: «Оставь мертвым, то есть мирянам, умершим в суете мирской, погребать мертвых телом» (Лк. 9, 60). Богатство нисколько не препятствовало оному юноше приступить ко крещению. Посему напрасно некоторые думают, что Господь ради крещения повелевал ему продать богатство. Этого свидетельства Христова да будет довольно для совершенного уверения нас в величайшей славе монашеского звания.
6. Должно исследовать, почему живущие в мире и пребывающие во бдениях, в постах и злостраданиях, когда по удалении от мира приступают к монашескому житию как к месту испытания и подвижническому поприщу, не проходят уже прежнего своего подвига, ложного и притворного. Видел я весьма многие и различные растения добродетелей, насаждаемые мирскими людьми и как бы от подземного стока нечистоты напояемые тщеславием, окапываемые самохвальством и утучняемые навозом похвал, но они скоро засохли, когда были пересажены на землю пустую, недоступную для мирских людей и не имеющую смрадной влаги тщеславия, ибо любящие влагу растения не могут приносить плода в сухих и безводных местах.
7. Если кто возненавидел мир, тот избежал печали. Если же кто имеет пристрастие к чему-либо видимому, то еще не избавился от нее, ибо как не опечалиться, лишившись любимой вещи? Хотя во всем нужно нам иметь великое трезвение, но прежде прочего должно в этом отношении наиболее быть разумно внимательными. Я видел многих в мире, которые через попечения, заботы, занятия и бдения телесные избегали неистовства своего тела, но, вступивши в монашество и обеспеченные здесь по всему, жалким образом осквернялись от плотского движения (потому что не имели приличного труда и должного охранения).
8. Будем внимать себе, чтобы, думая идти узким и тесным путем, в самом деле не блуждать по пространному и широкому. Узкий путь будет тебе показан утеснением чрева, всенощным стоянием, умеренным питием воды, скудостью хлеба, чистительным питием бесчестия, принятием укоризн, осмеяний, ругательств, отсечением своей воли, терпением оскорблений, безропотным перенесением презрения и тяготы досаждений; когда будешь обижен — терпеть мужественно; когда на тебя клевещут — не негодовать; когда уничижают — не гневаться; когда осуждают — смиряться. Блаженны ходящие стезями показанного здесь пути, яко тех есть Царствие Небесное (Мф. 5, 3).
9. Никто увенчанным не войдет в небесный чертог, если не совершит первого, второго и третьего отречения. Первое есть отречение от всех вещей, и человеков, и родителей; второе есть отречение своей воли; а третье — отвержение тщеславия, которое следует за послушанием. …Изыдите от среды их и отлучитеся, и нечистоте мира не прикасайтеся, глаголет Господь… (2 Кор. 6, 17). Ибо кто из мирян сотворил когда-нибудь чудеса? Кто воскресил мертвых? Кто изгнал бесов? — Никто. Все это — победные почести иноков, и мир не может вместить оных; если же бы мог, то к чему было бы монашество и удаление из мира?
10. Когда бесы по отречении нашем из мира начнут распалять наше сердце воспоминанием о родителях и сродниках наших, тогда вооружимся против них молитвою и воспламеним себя памятью о вечном огне, чтобы воспоминанием об оном угасить безвременный огонь нашего сердца.
11. Если кто думает, что не имеет пристрастия к какой-нибудь вещи, а лишившись ее, печалится сердцем, тот вполне прельщает самого себя.
12. Юные, расположенные к плотской любви и чревоугождению, если захотят вступить в монашество, должны обучать себя в нем со всяким трезвением и вниманием и понуждать себя удаляться от всякого наслаждения и лукавства, чтобы последнее не было для них горше первого.
Сие пристанище бывает причиною и спасения, и бед; это знают переплывающие сие мысленное море. Но жалкое зрелище, когда спасшиеся в пучине претерпевают потопление в самом пристанище.
Степень вторая. Текущий да бежит, подражая Лоту, а не жене его.
Слово 3. О странничестве, то есть уклонении от мира
1. Странничество есть невозвратное оставление всего, что в отечестве сопротивляется нам в стремлении к благочестию. Странничество есть недерзновенный нрав, неведомая премудрость, необъявляемое знание, утаеваемая жизнь, невидимое намерение, необнаруживаемый помысл, хотение уничижения, желание тесноты, путь к Божественному вожделению, обилие любви, отречение от тщеславия, молчания глубины.
2. Вначале обыкновенно, как бы огнем Божественным, сильно и продолжительно беспокоит любителей Господних помысл об удалении от своих, желанием худости и тесноты побуждающий к оному любителей такового добра. Но сколь велик и достохвален сей подвиг, столь великого и рассуждения требует; ибо не всякое странничество, предпринимаемое в крайней степени, есть добро (или потому, что предпринимается самонадеянно и дерзновенно, или выше сил и возможности).
3. Если всякий пророк без чести в своем отечестве, как сказал Господь (Лк. 4, 24), то должно остерегаться, чтобы уклонение от мира не было нам поводом к тщеславию. Ибо странничество есть отлучение от всего с тем намерением, чтобы сделать мысль свою неразлучною с Богом. Странник есть любитель и делатель непрестанного плача. Странник есть тот, кто избегает всякой привязанности как к родным, так и к чужим.
4. Поспешая к жизни уединенной, или странничеству, не дожидайся миролюбивых душ, ибо тать приходит нечаянно. Многие, покусившись спасать вместе с собою нерадивых и ленивых, и сами вместе с ними погибли, когда огонь ревности их угас со временем. Ощутивши пламень, беги, ибо не знаешь, когда он угаснет и оставит тебя во тьме. О спасении других не все подлежим ответу, ибо божественный апостол говорит: Темже убо кийждо нас, братие, о себе слово даст Богу (Рим. 14, 12). И опять: Научая убо инаго, себе ли не учиши (Рим. 2, 21)? Как бы сказал: все ли должны мы пещись о других, не знаю, о самих же себе всячески должны мы заботиться.
5. Странничествуя, остерегайся праздноскитающегося и сластолюбивого беса, ибо странничество дает ему повод искушать нас.
6. Хорошо беспристрастие, а матерь его есть уклонение от мира. Устранившийся всего ради Господа не должен уже иметь никакой связи с миром, дабы не оказалось, что он скитается для удовлетворения своим страстям.
7. Устранившись мира, не прикасайся к нему более, ибо страсти удобно опять возвращаются.
8. Ева невольно изгоняется из рая, монах же добровольно выходит из своего отечества, ибо та снова пожелала бы вкусить от древа преслушания, а сей непременно подвергся бы беде от сродников по плоти.
9. Тех мест, которые подают тебе случай к падению, убегай, как бича, ибо когда мы не видим запрещенного плода, то не так сильно его и желаем.
10. Да не скроется от тебя и следующая хитрость и лесть невидимых врагов: они советуют нам не отлучаться от мирских, внушая, что мы получим великую награду, если, видя женский пол, будем себя удерживать. Но не должно им в этом покоряться, а делать противное их внушению.
11. Когда мы, на год или на несколько лет удалившись от своих родных, приобретем малое некоторое благоговение, или умиление, или воздержание, тогда суетные помыслы, приступивши, побуждают нас опять идти в отечество для назидания, говорят, и примера, и пользы многих, видевших некогда наши беззаконные дела; а если мы еще богаты даром слова и имеем сколько-нибудь духовного разума, тогда уже как спасителям душ и учителям советуют они нам возвратиться в мир, с тем чтобы мы благополучно собранное в пристанище бедственно расточили в пучине. Постараемся подражать Лоту, а не жене его, ибо душа, обратившись туда, откуда вышла, уподобится соли, потерявшей силу, и сделается неподвижною. Беги из Египта невозвратно, ибо сердца, обратившиеся к нему, не увидели Иерусалима, то есть земли бесстрастия. Хотя тем, которые вначале ради младенчественности духовной оставили своих и успели совершенно очиститься, и можно с пользою возвратиться к ним в том намерении, чтобы, как сами спаслись, так спасти и некоторых из ближних, впрочем, Моисей Боговидец, и Самим Богом посланный на спасение единоплеменного рода, претерпел многие беды в Египте, то есть помрачения в мире.
12. Лучше оскорбить родителей, нежели Господа, потому что Сей и создал, и спас нас, а те часто погубляли своих возлюбленных и подвергали их вечной муке.
13. Странник тот, кто везде с разумом пребывает, иноязычный среди иноязычного народа. Мы удаляемся от близких наших или от мест не по ненависти к ним (да не будет сего), но избегая вреда, который можем от них получить. Как во всех благих делах, так и в сем учителем нашим есть Сам Христос; ибо видим, что и Он многократно оставлял родителей по плоти, и когда некоторые сказали: …Мати Твоя и братия Твоя… ищут Тебе (Мк. 3, 32), благий наш Господь и Учитель тотчас показал бесстрастную ненависть к ним, сказавши: …мати Моя и братия Моя суть творящие волю Отца Моего, Иже есть на небесех (Мф. 12, 49–50).
14. Да будет отцом твоим тот, кто может и хочет потрудиться с тобою для свержения бремени твоих грехов; а материю — умиление, которое может омыть тебя от скверны; братом — сотрудник и соревнитель в стремлении к горнему; сожительницу неразлучную стяжи — память смерти; любезными чадами твоими да будут сердечные воздыхания; рабом да будет тебе тело твое, а друзей приобретай в Небесных Силах, которые во время исхода души могут быть полезными для тебя, если будут твоими друзьями. Сей есть род (то есть сродство) ищущих Господа (Пс. 23, 6).
15. Любовь Божия угашает любовь к родителям, а кто говорит, что он имеет ту и другую, обманывает сам себя, ибо сказано: Никтоже может двема господинома работати (Мф. 6, 24) и пр. Не приидох, — говорит Господь, — воврещи мир на землю (Мф. 10, 34), то есть мир между родителями и их сынами и братьями, желающими Мне работать, но брань и меч, чтобы боголюбивых отлучить от миролюбивых, вещественных — от невещественных (плотских — от духовных), славолюбивых — от смиренномудрых, ибо Господь веселится о разделении и разлучении, бывающем из любви к Нему.
16. Берегись, берегись, чтобы за пристрастие к возлюбленным тобою родственникам все у тебя не явилось как бы объятым водами и чтобы ты не погиб в потопе миролюбия. Не склоняйся на слезы родителей и друзей, в противном случае будешь вечно плакать. Когда родственники окружат тебя, как пчелы или, лучше сказать, как осы, оплакивая тебя, тогда немедленно обрати душевные очи твои на смерть и на дела (твои), чтобы тебе можно было отразить одну скорбь другою. Сии наши или, лучше, не наши лукаво обещаются сделать для нас все, что мы любим; намерение же их то, чтобы воспрепятствовать доброму нашему стремлению, а потом уже привлечь нас к своей цели.
17. Удаляясь от мира, мы должны избирать для жительства места, лишенные случаев к утешению и тщеславию и смиренные, если же не так, то мы действуем по страсти.
18. Утаевай благородство свое и не величайся своею знатностью, чтобы не оказался ты один на словах, а другой — на деле.
19. Никто в такой мере не предавал себя странничеству, как тот Великий, который услышал: Изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего (Быт. 12, 1), и притом был призываем в иноплеменную и варварскую землю.
20. Иногда Господь много прославляет того, кто сделался странником по примеру сего Великого; но, хотя сия слава и от Бога дается, однако, ее хорошо отвращать щитом смирения.
21. Когда бесы или люди будут хвалить нас за странничество как за великий подвиг, тогда помыслим о Том, Который ради нас снизшел на землю в виде странника, и найдем, что мы воздать за сие во веки веков не можем.
22. Пристрастие к кому-нибудь из родственников или из посторонних весьма вредно, оно может мало-помалу привлечь нас к миру и совершенно погасить огонь нашего умиления. Как невозможно одним глазом смотреть на небо, а другим на землю, так невозможно не подвергнуться душевным бедствиям тому, кто мыслями и телом не устранился совершенно от всех своих родственников и неродственников.
23. Добрый и благоустроенный нрав приобретается многим трудом и подвигом, но можно в одно мгновение потерять то, что было приобретено и многим подвигом. …Тлят бо обычаи благи беседы злы (1 Кор. 15, 33), мирские и непристойные. Кто по отречении от мира обращается с мирскими людьми или близ них пребывает, тот, без сомнения, или впадает в их дела и сети, или осквернит сердце помышлением о них, или, хотя не оскверняясь, но осуждая оскверняющихся, и сам с ними осквернится.
О сновидениях, бывающих новоначальным
24. Нельзя скрыть того, что понятие ума нашего весьма несовершенно и всячески исполнено неведения, потому что гортань различает снеди, слух распознает мысли, при взгляде на солнце оказывается немощь очей, а неразумие души обнаруживают слова. Но закон любви понуждает и на то простираться, что выше силы. Итак, я думаю (впрочем, не утверждаю), что после Слова о странничестве и даже в самом этом Слове должно сказать несколько о сновидениях, чтобы нам знать и о сем коварстве злохитрых наших врагов.
25. Сновидение есть движение ума при недвижности тела. Мечтание есть обман очей в усыплении мысли. Мечтание есть исступление ума при бодрствовании тела. Мечтание есть видение того, чего нет.
26. Причина, по которой мы после предшествовавшего Слова решились говорить о сновидениях, очевидна. Когда мы, ради Господа, оставив свои дома и родственников, предаем себя отшельнической жизни из любви к Богу, тогда бесы стараются возмущать нас сновидениями, представляя нам сродников наших или сетующих, или за нас в заключении держимых и другие напасти терпящих. Посему кто верит снам, тот подобен человеку, который бежит за своею тенью и старается схватить ее.
27. Бесы тщеславия — пророки в снах; будучи пронырливы, они заключают о будущем из обстоятельств и возвещают нам оное, чтобы мы по исполнении сих видений удивились и, как будто уже близкие к дарованию прозрения, вознеслись мыслию. Кто верит бесу, для тех он часто бывает пророком, а кто презирает его, перед теми всегда оказывается лжецом. Как дух, он видит случающееся в воздушном пространстве и, заметив, например, что кто-нибудь умирает, он предсказывает это легковерным через сновидение. Бесы о будущем ничего не знают по предвидению, но известно, что и врачи могут нам предсказывать смерть.
28. Бесы многократно преобразуются в Ангелов света и в образ мучеников и представляют нам в сновидении, будто мы к ним приходим, а когда пробуждаемся, то исполняют нас радостью и возношением. Сие да будет тебе знаком прелести, ибо Ангелы показывают нам муки, Страшный Суд и разлучения, а пробудившихся исполняют страха и сетования. Если станем покоряться бесам в сновидениях, то и во время бодрствования они будут ругаться над нами. Кто верит снам, тот вовсе не искусен, а кто не имеет к ним никакой веры, тот любомудр. Итак, верь только тем сновидениям, которые возвещают тебе муку и суд, а если приводят тебя в отчаяние, то и они от бесов.
Сия третья степень, равночисленная Святой Троице. Вступивший на нее да не озирается ни на десно, ни на лево (Втор. 5, 32).
Слово 4. О блаженном и приснопамятном послушании
1. По порядку слова прилично нам предложить теперь о подвижниках и страдальцах Христовых, ибо как всякий плод предваряется цветом, так всякому послушанию предшествует уклонение от мира телом или волею. Двумя сими добродетелями (то есть уклонением от мира и отвержением своей воли) преподобное послушание, как златыми крылами, безленостно восходит на небо, и, может быть, о сих-то крылах некоторый
Духоносец воспел: Кто даст ми криле яко голубине? и полещу деянием, и почию (Пс. 54, 7) в видении и смирении.
2. Не преминем, если угодно, изъяснить в этом Слове и самый образ воинствования сих мужественных ратников: как они держат щит веры к Богу и к своему наставнику, отвращая им, так сказать, всякий помысл неверия и перехождения (в другое место); и всегда вознося меч духовный, убивают им всякую собственную волю, приближающуюся к ним, и, будучи одеты в железную броню кротости и терпения, отражают ею всякое оскорбление, уязвление и всякие стрелы; имеют они и шлем спасения — молитвенный покров своего наставника; ногами же своими не стоят совокупленне, но одну простирают на служение, а другую имеют неподвижно на молитве.
3. Послушание есть совершенное отречение от своей души, действиями телесными показуемое; или наоборот, послушание есть умерщвление членов телесных при живом уме. Послушание есть действие без испытания, добровольная смерть, жизнь, чуждая любопытства, беспечалие в бедах, неуготовляемое перед Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбедное плавание, путешествие спящих. Послушание есть гроб собственной воли и воскресение смирения. Послушный, как мертвый, не противоречит и не рассуждает ни в добром, ни во мнимохудом, ибо за все должен отвечать тот, кто благочестиво умертвил душу его (то есть отец, через послушание умертвивший в нем страстную волю). Послушание есть отложение рассуждения и при богатстве рассуждения.
4. Начало умерщвления и душевной воли, и членов тела бывает прискорбно, середина иногда бывает с прискорбием, иногда без прискорбия, а конец — уже без всякого ощущения и возбуждения скорби. Тогда в скорби и болезни сердечной бывает сей блаженный и живой мертвец, когда увидит, что исполняет свою волю, ибо страшит его бремя собственного осуждения.
5. О вы, которые решились вступить на поприще сего мысленного исповедничества; вы, которые хотите взять на выю свою иго Христово; вы, которые отселе желаете сложить бремя свое на выю другого; которые стремитесь добровольно продать себя в рабство, чтобы в замену оного получить истинную свободу; вы, которые переплываете великую сию пучину, будучи поддерживаемы руками Других, — знайте, что вы покусились идти путем кратким, хотя и жестоким, на котором одна только есть стезя, вводящая в заблуждение: она называется самочинием. Кто совершенно отвергся самочиния и в том, что он почитает добрым, духовным и богоугодным, тот уже достиг цели прежде, нежели вступил в подвиг, потому что послушание есть неверование себе самому во всем добром, даже до конца жизни своей.
6. Когда мы в намерении и разуме смиренномудрия желаем покорить себя ради Господа и без сомнения вверить спасение наше иному, то еще прежде вступления нашего на сей путь, если мы имеем сколько-нибудь проницательности и рассуждения, должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача — на больного, вместо бесстрастного — на человека, обладаемого страстьми, вместо пристани — в пучину и таким образом не найти готовой погибели. Но по вступлении на поприще благочестия и повиновения уже отнюдь не должны мы испытывать или судить в чем-нибудь доброго нашего наставника и судию, хотя, может быть, в нем, как в человеке, и увидим некоторые малые согрешения. Если же не так, то, сделавшись сами судиями, не получим никакой пользы от повиновения.
7. Желающим соблюдать всегда несомненную веру к наставникам необходимо нужно незабвенно и неизгладимо хранить в сердце своем их добродетели, с тем чтобы воспоминанием об оных заградить уста бесам, когда они станут в нас всевать к ним неверие, ибо сколько вера цветет в сердце, столько и тело успевает в служении; а кто преткнулся о камень неверия, тот уже пал, ибо всяко же, еже не от веры, грех есть (Рим. 14, 23). Когда помысл склоняет тебя испытать или осудить твоего наставника, как от блуда, отскочи от оного, не давай сему змию никакого послабления, ни места, ни входа, ни приступа, но говори ему: «О прелестник! Не я над наставником, а он надо мною получил суд, не я его, а он мой судья».
8. Отцы псалмопение называют оружием, молитву — стеною, непорочные слезы — умывальницею, а блаженное послушание назвали исповедничеством, без которого никто из страстных не узрит Господа.
9. Послушник сам на себя произносит суд; потому что если он совершенно повинуется ради Господа, то хотя он и не думает, что совершенно послушен, но от суда своего (то есть обличений совести) освобождается; если же он в чем-нибудь исполняет свою волю, то хотя ему и будет казаться, что он повинуется, однако сам несет свое бремя (по другому переводу: «почувствует обременение совести». То есть не может иметь того спокойствия духа, каким пользуются истинно повинующиеся). Впрочем, хорошо бы было, если бы наставник не переставал обличать его; если же он умолкнет, то не знаю уже, что и сказать об этом. В простоте повинующиеся ради Господа благополучно совершают путь свой, не навлекая на себя коварства бесов своими тонкими исследованиями.
10. Прежде всего исповедуем доброму судии нашему согрешения наши наедине, если же повелит, то и при всех, ибо язвы объявляемые не преуспевают на горшее, но исцеляют.
О разбойнике покаявшемся
11. Пришедши в некоторое общежитие, видел я страшное судилище доброго судии и пастыря. В мою бытность там случилось, что один разбойник пришел, изъявляя желание вступить в монашество. Превосходный пастырь оный и врач велел ему семь дней пользоваться совершенным покоем и только рассматривать устроение обители. По прошествии седьмого дня пастырь призывает его и спрашивает наедине: желает ли он остаться с ними жить? И увидев, что он со всею искренностью согласился, опять спрашивает его, что он сделал худого, живя в мире? Разбойник немедленно и со всем усердием исповедал ему все грехи свои. Тогда пастырь, искушая его, сказал: «Хочу, чтобы ты объявил все это перед всем братством». Он же, истинно возненавидевши грех свой и презревши весь стыд, не колеблясь обещался исполнить сие, говоря: «Если хочешь, то сделаю это даже посреди Александрии». Тогда пастырь собрал в церковь всех своих овец, которых было триста тридцать, и во время совершения Божественной литургии (ибо день был воскресный) по прочтении Евангелия повелел ввести сего непорочного осужденника. Некоторые из братии влекли его и слегка ударяли, руки у него были связаны назади; он был одет в волосяное вретище и голова его была посыпана пеплом, так что от одного этого зрелища все ужаснулись и воскликнули с плачем, ибо никто не знал, что все это значит. Потом, когда он был близ святых дверей, священный оный и человеколюбивый судия воззвал к нему громким голосом: «Остановись, ибо ты недостоин войти сюда». Пораженный исшедшим к нему из алтаря гласом пастыря (ибо, как он после с клятвою уверял нас, ему казалось, что он слышит гром, а не голос человеческий), разбойник пал на землю, трепеща и весь потрясен быв страхом. Когда он, таким образом повергшись на землю, омочил помост слезами, тогда сей чудный врач, который всеми мерами устроивал его спасение и всем подавал образ спасения и действительного смирения, повелел ему объявлять перед всеми подробно все сделанные им беззакония; и он с трепетом исповедал один за другим все возмутительные для слуха грехи свои, не только плотские, по естеству и против естества сделанные с людьми и с животными, но и чародеяния, и убийства, и другие злодеяния, которые не следует ни слышать, ни предавать писанию. Тотчас после сей исповеди пастырь повелел его постричь и причислить к братии.
12. Удивляясь премудрости сего преподобного, я спросил его наедине, для чего он употребил столь странный образ покаяния? «По двум причинам, — отвечал сей истинный врач. — Во-первых, для того, чтобы исповедавшегося настоящим посрамлением избавить от будущего, что и сбылось, ибо он, брате Иоанне, не прежде встал с помоста, как получивши прощение всех согрешений. И не сомневайся в этом, ибо один из братии, присутствовавших при сем, уверял меня, что он видел некоторого страшного мужа, державшего писаную бумагу и трость, и как только лежащий выговаривал какой-нибудь грех свой, то он тростью своею изглаждал его. Да и справедливо; ибо Давид говорит: …рех: исповем на мя беззаконие мое Господеви, и Ты оставил ecu нечестие сердца моего (Пс. 31, 5). Во-вторых, как в числе братии моих есть и такие, которые имеют согрешения неисповеданные, то я хотел сим примером побудить их к исповеданию, без которого никто не может получить прощения».
13. Видел я и другое многое достойное удивления и памяти у достославного оного пастыря и в пастве его; и большую часть из этого постараюсь вам сообщить; ибо я немалое время находился у них, рассматривая их образ жизни, и весьма удивлялся, видя, как сии жители земли подражали небожителям.
14. Они были связаны друг с другом неразрывным союзом любви и, что еще удивительнее, при такой любви они были чужды всякой вольности и празднословия, прежде же всего обучались тому, чтобы не уязвить чем-нибудь совести брата. Если же в ком обнаруживалась ненависть к брату, то пастырь отсылал такого, как преступника, в особенный монастырь. Некогда один брат оклеветал перед ним ближнего, сей преподобный тотчас повелел его выгнать, говоря, что не должно допускать быть в обители двум диаволам, то есть видимому и невидимому.
15. Видел я у сих преподобных отцов дела поистине полезные и удивительные: братство, собранное и связанное о Господе, имевшее чудное деяние и видение, ибо они так упражняли сами себя и обучали божественным добродетелям, что почти не имели нужды в напоминании настоятеля, но добровольно возбуждали друг друга к божественной бдительности. У них были установлены и навыком утверждены некоторые преподобные и божественные обычаи. Например, если случалось, что кто-нибудь из них в отсутствие предстоятеля начинал укорять или осуждать кого-нибудь или вообще празднословить, то другой брат неприметным мановением напоминал ему о бесчинии и удерживал его, если же тот не вразумлялся, тогда напоминавший, сделав поклон, удалялся. Когда нужно было беседовать, то память смерти и помышление о вечном суде были всегдашними предметами их разговоров.
16. Не премину сказать вам о преславнейшей добродетели тамошнего повара. Видя, что он в своем служении имеет непрестанное умиление и слезы, я просил его открыть мне, каким образом он сподобился сей благодати? Будучи убежден моею просьбою, он отвечал: «Я никогда не помышлял, что служу людям, но Богу; я счел себя недостойным никакого безмолвия и, смотря на огонь сей, непрестанно вспоминаю о вечном пламени».
17. Послушаем и о другой преславной добродетели тамошних отцов. Блаженные сии и во время трапезы не прекращали умного делания, но некоторыми обычными у них тайными знаками напоминали друг другу о внутренней молитве, и делали это не только на трапезе, но и при всякой встрече друг с другом, и при всяком собрании.
18. Если же кому-нибудь из них случалось пасть в какой-нибудь проступок, то братия убедительно просили его сложить на них все попечение по сему случаю: и ответ перед пастырем, и наказание. Посему и великий сей муж, зная об этом делании своих учеников, назначал уже легчайшие наказания, будучи уверен, что наказываемый не виноват; даже он и не изыскивал, кто из них подлинно впал в проступок.
19. Как могло у них иметь место празднословие или кощунство? Если кто-нибудь из них начинал распрю с ближним, то другой брат, тут случившийся, делал поклон и тем укрощал их гнев. Когда же замечал в них памятозлобие, то объявлял о раздоре второму по настоятеле, и тот приводил их к примирению прежде захождения солнца. А если они упорствовали в ожесточении, то им или запрещалось вкушать пищу до примирения, или они были изгоняемы из обители.
20. Сия достохвальная предосторожность наблюдалась у них не напрасно, но приносила и оказывала обильный плод, ибо многие между сими преподобными просияли как деятельною жизнью, так и рассмотрительностью, рассуждением и смиренномудрием. У них можно было видеть чудное и ангелоподобное зрелище: украшенные сединами и священнолеп-ные старцы, как дети, притекали к послушанию и имели величайшею похвалою свое смирение. Там видел я мужей, пребывавших в послушании лет по пятидесяти, которых я просил сказать мне, какое утешение получили они от такого труда. Одни из них говорили, что низошли в бездну смиренномудрия, которым навек всякую брань отразили, а другие сказывали, что достигли совершенного неощущения и безболезненности в укоризнах и досадах.
21. Видел я и других между сими приснопамятными, украшенных белизною ангеловидною, которые пришли в состояние глубочайшего незлобия и простоты упремудренной, произвольной и богоисправленной. Ибо как лукавый человек есть нечто двойственное, один по наружности, а другой по сердечному расположению, так простой — не двойствен, но есть нечто единое. Простота же оных отцов была небезрассудная и несмысленная по примеру старых людей в мире, которых называют выжившими из ума. По наружности они всегда были кротки, приветливы, веселы; и слова и нрав их были непритворны, непринужденны и искренни, что не во многих можно найти; внутри же, в душе, они, как незлобивые младенцы, дышали Богом и наставником своим и на бесов, и на страсти взирали твердым и строгим оком ума.
22. Времени жизни моей не достанет мне, о священный пастырь и боголюбивое собрание, на описание добродетелей и небоподражательного жития сих блаженных отцов. Однако Слово наше к вам лучше украсить повествованием об их подвигах и тем возбудить вас к богоугодной ревности, нежели наполнять оное собственными моими наставлениями, ибо без всякого прекословия худшее украшается лучшим. Только не думайте, прошу вас, чтобы мы написали здесь что-нибудь вымышленное, ибо от неверия обыкновенно всякая польза теряется. Но возвратимся к продолжению нашего Слова.
Об Исидоре
23. Некоторый муж по имени Исидор из князей города Александрии, за несколько лет перед сим отрекшись мира, удалился в сию обитель. Всепреподобный пастырь оный, приняв его, заметил, что он весьма коварен, суров, зол и горд, посему премудрейший сей отец покушается человеческим вымыслом преодолеть бесовское коварство и говорит Исидору: «Если ты истинно решился взять на себя иго Христово, то хочу, чтобы ты прежде всего обучался послушанию», Исидор отвечал ему: «Как железо кузнецу, предаю себя тебе, святейший отче, в повиновение». Тогда великий отец, утешенный сим уподоблением, немедленно назначает обучительный подвиг сему железному Исидору (с греч. — железо) и говорит: «Хочу, чтобы ты, истинный брат, стоял у ворот обители и всякому входящему и исходящему человеку кланялся до земли, говоря: «Помолись обо мне, отче, я одержим злым духом». Исидор так послушался своего отца, как Ангел Господа. Когда же провел семь лет в этом подвиге и пришел в глубочайшее смирение и умиление, тогда приснопамятный отец, после семилетнего законного искуса и беспримерного Исидорова терпения, пожелал его, как достойнейшего, причислить к братии и сподобить рукоположения. Но он много умолял пастыря как через других, так и через меня, немощного, чтобы ему позволили там же и тем же образом оканчивать подвиг, неясно намекая сими словами на то, что кончина его приближается и что Господь призывает его к Себе, что и сбылось. Ибо когда учитель оный оставил его в том же состоянии, он по прошествии десяти дней через бесславие свое со славою отошел ко Господу, а в седьмой день после успения своего взял ко Господу и привратника оной обители. Блаженный говорил ему при жизни: «Если я получу дерзновение ко Господу, то ты вскоре и там неразлучен со мною будешь». Так и случилось в достовернейшее доказательство непостыдного его послушания и богоподражательного смирения.
24. Спросил я великого сего Исидора, когда он еще был в живых: «Какое во время пребывания его у ворот ум его имел делание?» Достопамятный сей, желая оказать мне пользу, не скрыл от меня этого. «Вначале, — говорил он, — я помышлял, что продал сам себя в рабство за грехи мои, и потому со всякою горестью, самонасилием и кровавым понуждением делал поклоны. По прошествии же года сердце мое уже не ощущало скорби, ожидая от Самого Господа награды за терпение. Когда минул еще один год, я уже в чувстве сердца стал считать себя недостойным и пребывания в обители, и видения отцов, и зрения на лица их, и причащения Святых Тайн, и, поникши очами долу, а мыслью еще ниже, уже искренно просил входящих и исходящих помолиться обо мне».
О Лаврентии
25. Когда я однажды сидел за трапезою с великим сим настоятелем, он приклонил святые уста свои к моему уху и сказал: «Хочешь ли, я покажу тебе в глубочайшей седине Божественное мудрование!» Я просил его об этом, и преподобный отец позвал от второй трапезы инока по имени Лаврентий, который около сорока восьми лет жил в той обители и был вторым соборным пресвитером. Он пришел и, поклонившись игумену до земли, принял от него благословение. Но когда встал, то игумен ничего не сказал ему, а оставил его стоять перед трапезою не евши, обед же только начинался. Так он стоял с час или два, и мне стало уже стыдно взглянуть на лицо сего делателя, ибо он был совершенно седой, имея уже восьмидесятой год от роду. Он стоял таким образом без привета и ответа, пока обед не кончился, а когда встали, то преподобный послал его к вышеупомянутому великому Исидору сказать ему начало тридцать девятого псалма: Терпя потерпех Господа, и внят ми и услыша молитву мою… (Пс. 39, 1).
26. Я же, как лукавейший, не упустил случая испытать сего старца и спросил его, о чем он помышлял, стоя перед трапезою. Он отвечал: «Представляя себе пастыря во образе Христа, я никогда не помышлял, что получаю повеления от него, но от Бога; посему и стоял я, отче Иоанне, не как перед трапезою человеческою, но как перед жертвенником Божиим и молился Богу; и по вере и любви моей к пастырю я не имел против него никакого лукавого помышления. Ибо некто сказал: …любы… не мыслит зла (1 Кор. 13, 4–5). Впрочем, и то знай, отче, что если кто предал себя простоте и добровольному незлобию, в том лукавый уже не находит себе места ни на мгновение».
Об Экономе
27. Каков был, помощью Божию, тот пастырь словесных овец, такого и эконома послал ему в обитель праведный Господь, ибо он был целомудрен, как никто другой, и кроток, как весьма немногие. Однажды великий старец для пользы прочих притворно на него разгневался и приказал выслать его из церкви прежде времени. Зная, что он невинен в том, в чем пастырь обличал его, я, будучи наедине с сим великим, оправдывал перед ним эконома. Но премудрый муж отвечал мне: «И я знаю, отче, что он не виноват, но как несправедливо и жалко было бы вырвать хлеб из уст голодного младенца, так и наставник душ делает вред и себе и подвижнику, если не подает ему случаев к приобретению венцов, какие он, по его примечанию, может на всякий час заслуживать перенесением досад, бесчестий, уничижений и поруганий. От этого происходит троякий и весьма важный вред: во-первых, что сам настоятель лишается награды, которую получил бы за благонамеренные выговоры и наказания; во-вторых, что мог бы добродетелью одного доставить пользу другим, но этого не сделал; третий же и самый тяжкий вред состоит в том, что часто и сии самые, кажущиеся мужественными и терпеливыми, бывши оставлены на время, и как утвердившиеся в добродетели, не получая уже от настоятеля ни обличений, ни поношений, лишаются снисканной кротости и терпения. Ибо хотя земля сия и добра, и тучна, и плодоносна, но при недостатке воды бесчестия, она дичает и производит терние кичения, блуда и бесстрашия. Зная сие, великий апостол писал к Тимофею: …настой благовременне и безвременне, обличи, запрети им (2 Тим. 4, 2)».
28. Когда же я противоречил, представляя истинному оному наставнику немощь рода нашего и то, что, может быть, многие по причине напрасного или и ненапрасного взыскания могут отторгнуться от паствы, тогда сей, исполненный премудрости муж сказал: «Душа, привязавшаяся ради Христа любовью и верою к пастырю, не отступает от него даже до крови, особенно же если она получила через него исцеление своих язв, памятуя сказавшего: …ни Ангели, ни Начала, ниже Силы… ни ина тварь кая возможет насразлучити от любве Христовой (Рим. 8, 38–39). Если же душа не привязалась таким образом, не утвердилась, не прилепилась, то удивляюсь, если таковой человек не тщетно пребывает на сем месте, будучи соединен с пастырем притворным и ложным повиновением». И действительно, сей великий муж не обманулся в своем мнении, но и удержал овец в своей пастве, и наставил, и привел к совершенству, и принес Христу как непорочные жертвы.
Об Аввакире
29. Послушаем еще и подивимся премудрости Божией, обретающейся в скудельных сосудах. Находясь в той же обители, я удивлялся вере и терпению некоторых новоначальных и тому, как они с неутомимою твердостью переносили от настоятеля выговоры и укоризны, а иногда и отгнания и терпели это не только от настоятеля, но и от других меньших. Для душевного назидания спросил я одного из братии, уже пятнадцать лет жившего в этой обители, по имени Аввакир, которого, как я видел, почти все обижали, а служители едва не каждый день выгоняли из трапезы, потому что сей брат от природы был несколько невоздержен на язык. «Брат Аввакир, — сказал я ему, — за что тебя всякий день выгоняют из трапезы, и я часто вижу, что ты идешь спать без ужина?» Он отвечал: «Поверь, отче, сии отцы мои искушают меня, точно ли я монах? И как они делают сие не вправду, то и я, зная намерение их и великого отца, терплю все без отягощения и вот уже пятнадцать лет живу, имея сию мысль, как и сами они при вступлении моем в обитель говорили, что до тридцати лет искушают отрицающихся от мира. И справедливо, отче Иоанне, ибо неискушенное золото не бывает чисто».
30. Сей доблественный Аввакир, пребыв в том монастыре по моем пришествии туда два года, отошел ко Господу, и когда был при смерти, сказал отцам: «Благодарю, благодарю Господа и вас, ибо за то, что вы меня на спасение мое искушали, я семнадцать лет был свободен от искушений бесовских». Правосудный пастырь повелел положить его как исповедника по справедливости со святыми, почивающими в том месте.
Об архидиаконе Македонии
31. Обижу я всех ревнителей добра, если погребу во гробе молчания добродетель (в слав.: «исправление», то есть успех и твердость добродетели) и подвиг Македония, первого из тамошних диаконов. Сей усердно работавший Господу муж однажды, когда приближался праздник Святого Богоявления, за два дня до него испросил у пастыря позволение сходить в Александрию по некоторой своей надобности, обещая скоро возвратиться из города по случаю наступающего праздника и приготовлений к оному. Но диавол, ненавидящий доброе, воспрепятствовал сему архидиакону, и он отпущенный не поспел в обитель к святому празднику в назначенный срок, а пришел на другой день. Пастырь отлучил его за это от священнослужения и низвел в чин последних между новоначальными. Но сей добрый диакон терпения и архидиакон твердости так беспечально принял сие определение отца своего, как бы не он, но другой кто-нибудь подвергся запрещению. Когда же он сорок дней провел в сем состоянии, премудрый пастырь опять возвел его на степень диаконства, но по прошествии одного дня, Македоний умолял авву оставить его в запрещении и прежнем бесчестии, говоря, что он сделал в городе непростительный грех. Преподобный знал, что архидиакон говорит неправду и ищет сего только ради смирения, но уступил доброму желанию сего подвижника. Удивительное было тогда зрелище! Старец, почтенный сединою, пребывал в чине новоначальных и усердно просил всех, чтобы о нем помолились. «Ибо я, — говорил он, — впал в блуд преслушания». Мне же, смиренному, сей великий Македоний сказал за тайну, почему он добровольно прибегнул к пребыванию в таком уничижении. «Никогда, — говорил он, — не чувствовал я в себе такого облегчения от всякой внутренней брани и такой сладости Божественного света, как теперь. Ангелам, — продолжал он, — свойственно не падать, и даже, как некоторые говорят, совсем невозможно пасть; людям же свойственно падать и скоро восставать от падения, сколько бы раз это ни случилось; а только бесам свойственно, падши, никогда не восставать».
32. Эконом оной обители открыл мне о себе следующее. «Когда я был еще молод, — говорил он, — и ходил за скотом, я пал однажды весьма тяжким душевным падением. Но как я привык никогда не таить змия в недре сердца, то и сего змия, схватив за хвост (под чем разумею я конец или оставление дела), показал врачу, он же с веселым лицом, тихо ударив меня по щеке, сказал: «Пойди, чадо, продолжай как прежде службу твою и отнюдь ничего не бойся». Приняв сие с горячею верою, я по прошествии немногих дней удостоверился о моем исцелении и, радуяся, а вместе и трепеща, продолжал путь свой».
33. Во всяком роде сотворенных существ, как говорят некоторые, есть многие различия, так и в том соборе братии были различия преуспеяний и произволений. Посему оный врач, когда примечал, что некоторые из братии любили выказывать себя во время пришествия мирских людей в обитель, то в присутствии тех же мирских осыпал их крайними досадами и отсылал в бесчестнейшие службы, так что после они сами поспешно убегали, как только видели мирян, приходящих в обитель. Удивительное тогда представлялось зрелище: тщеславие гнало само себя и скрывалось от людей.
О преподобном Мине
34. Господь, не хотя лишить меня молитвы одного преподобного отца в той же обители, за неделю до моего удаления из того святого места, взял его к Себе. Это был чудный муж по имени Мина, второй правитель после настоятеля, пятьдесят девять лет пребывавший в том общежитии и прошедший все послушания. В третий день по кончине его, когда мы совершали обычное молитвословие о упокоении сего преподобного, внезапно наполнилось благоуханием все то место, где лежал преподобный. Тогда великий отец повелел нам открыть раку, в которой положено было честное его тело; мы исполнили повеленное и увидели все, что из честных стоп его, как два источника, истекает благовонное миро. Тогда учитель оный сказал ко всем: «Видите ли, вот болезни ног и поты трудов его принесли Богу миро. И справедливо!» Отцы же того места, кроме многих других добродетелей (в слав. «исправления») сего преподобного Мины, рассказывали и следующее. Однажды настоятель захотел искусить богодарованное его терпение, и когда он пришел в игуменскую келлию и, положив вечерний поклон перед игуменом, по обыкновению просил дать предание (то есть предание о ночном правиле, о числе псалмов или поклонов (см.: «Слово особенное к пастырю…», гл. XIV)), то игумен оставил его лежать таким образом на земле даже до времени утреннего правила, и тогда уже благословив его, а вместе и укорив как человека, любящего выказываться и нетерпеливого, восставил его. Преподобный знал, что он перенесет сие мужественно, и потому сделал это в назидание всем. Ученик же преподобного Мины, утверждая истину сего происшествия, сказывал: «Я прилежно допытывался у него, не напал ли на него сон, когда он был оставлен игуменом в таком положении? Преподобный отец открыл мне, что, лежа на земле, он прочитал наизусть всю Псалтирь».
35. Не премину украсить венец сего моего слова и настоящим смарагдом. Однажды завел я с некоторыми из мужественнейших старцев той обители разговор о безмолвии; они же с веселым видом радушно и ласково отвечали мне: «Мы, отче Иоанне, будучи вещественны (плотяны), проходим и житие вещественное, рассудив наперед, что нам должно вступать в брань, соразмерную нашей немощи, и признав за лучшее бороться с человеками, которые иногда бывают свирепы, а иногда и каются, нежели с бесами, которые всегда неистовы, и всегда вооружаются на нас».
36. Некто из приснопамятных оных мужей, имея великую ко мне любовь по Богу и дерзновение, сказал мне однажды с искренним расположением: «Если ты, мудрый, в чувстве души имеешь силу того, который сказал: Вся могу о укрепляющем мя Христе (Флп. 4, 13), если Дух Святый росою чистоты нашел на тебя, как на Святую Деву, если сила Вышнего, сила терпения осенила тебя, то препояшь, как муж (Христос Бог), чресла твои лентием послушания и, восстав с вечери безмолвия, умывай ноги братии в сокрушенном духе или, лучше сказать, повергни себя под ноги братства мыслями самоуничижения. В дверях сердца твоего поставь стражей строгих и неусыпных, держи неудержимый ум в теле, находящемся в молве; при действии и движении членов телесных обучайся умному безмолвию, что всего достославнее; будь неустрашим душою среди молвы; связывай язык твой, неистово стремящийся на прекословия, и семьдесят крат седмерицею в день сражайся с сим мучителем. На душевном кресте утверди ум, как утверждают наковальню в дереве, чтобы он, будучи поражаем частыми ударами молотов поругания, укорения, осмеяния и обид, пребывал нисколько не расслабляем и не сокрушаем, но все гладок и недвижим. Совлекись собственной воли, как срамной одежды и, обнажась от оной, вступи на поприще, что редко и нелегко обретается; облекись же в броню веры, неверием к подвигоположнику не сокрушаемую и не прободаемую. Бесстыдно стремящееся осязание укрощай уздою целомудрия. Размышлением о смерти удерживай глаза свои, которые ежечасно хотят любопытно смотреть на телесную красоту и великолепие. Любопытство ума обуздывай попечением о самом себе; не позволяй ему осуждать брата в нерадении и нелестно изъявляй всякую любовь и милосердие к ближнему. О сем уразумеют ecu, любезнейший отче, яко Христовы ученицы есмы, аще в дружине любовь имамы между собою (Ин. 13, 35). «Гряди, гряди, — говорил сей добрый друг, — гряди сюда, водворись с нами и пей на всякий час поругание как воду живую. Давид, испытавши все прекрасное и все сладостное под небом, после всего как бы в недоумении сказал: Се что добро, или что красно? Не что иное, как еже жити братии вкупе (Пс. 132, 1). Если же мы еще не сподобились сего блага, то есть такого терпения и послушания, то хорошо для нас, по крайней мере, познавши немощь свою, пребывая в уединении и далеко отстоя от подвижнического поприща, ублажать подвизающихся и молиться, чтобы Бог даровал им терпение». Побежден был я добрым сим отцом и превосходным учителем, который евангельски и пророчески, лучше же сказать, дружелюбно поборол нас, и мы, без сомнения, согласились дать преимущество блаженному послушанию.
37. Воспомянувши еще об одной душеполезной добродетели сих блаженных отцов и как бы вышедших из рая, предложу вам опять неприятное и неполезное мое тернословие. Неоднократно, когда мы стояли на соборной молитве, блаженный пастырь оный замечал, что некоторые из братии беседовали между собою, и таковых ставил на всю седмицу перед церковью, повелевая, чтобы они кланялись всем входящим и исходящим. И что еще удивительнее, он наказывал таким образом и самих клириков, то есть священнослужителей.
38. Видел я, что один из братии с большим, нежели многие, чувством сердца предстоит на псалмопении, и особенно в начале песней по некоторым движениям и выражению лица его было заметно, как бы он беседует с кем-нибудь, посему я просил его, чтобы он открыл мне значение сего блаженного обычая своего. Он же, привыкши не утаивать того, что может быть полезно ближнему, отвечал: «Я привык, отче Иоанне, в начале песней собирать помыслы и ум с душою и, созывая их, взывать к ним: Приидите поклонимся и припадем к Самому Христу, Цареви и Богу нашему».
39. Наблюдая прилежно за действиями трапезного, я увидел, что он носит при поясе небольшую книжку, и допросившись о сем, я узнал, что он ежедневно записывает свои помыслы и все это пересказывает пастырю. И не только он, но и другие весьма многие из тамошних братий делали это. Было же установлено это, как я слышал, заповедью великого оного пастыря.
40. Один из братии был некогда им изгнан из монастыря за то, что оклеветал перед ним ближнего, назвав его пустословом и многоречивым. Изгнанный стоял семь дней у ворот обители, упрашивая, чтоб его простили и позволили ему войти в монастырь. Когда душелюбивый отец услышал об этом и, прилежно разведав, узнал, что изгнанный в продолжение шести дней ничего не ел, то объявил ему: «Если ты непременно хочешь жить в сей обители, то я помещу тебя в число кающихся». И как кающийся принял сие с радостью, то пастырь и повелел его отвести в особенную обитель оплакивающих свои грехопадения, что тогда же и было исполнено. Но как мы теперь упомянули о сей обители, то скажем о ней вкратце.
41. В расстоянии одного поприща от великой обители было место, называвшееся Темницею, лишенное всякого утешения. Там никогда нельзя было видеть ни дыма, ни вина, ни елея и никакой другой пищи, кроме хлеба и небольшого количества огородных растений. В этом месте игумен заключал безвыходно тех, которые впадали в значительные грехи после вступления в иночество, и помещал их не всех вместе, но каждого в особой келлии или по два в одной, но не более, и держал их в сем заточении, пока не получал от Бога извещения о каждом из них. Он поставил над ними и наместника, мужа великого по имени Исаак, который от порученных ему требовал почти непрестанной молитвы, а на отгнание уныния было у них множество ветвей для плетения корзин. Таково было житие их, таково устроение, таково пребывание истинно ищущих лице Бога Иаковля (Пс. 23, 6).
42. Удивляться трудам сих святых — дело похвальное, ревновать им спасительно, а хотеть вдруг сделаться подражателем их жизни есть дело безрассудное и невозможное.
43. Будучи уязвляемы обличениями, будем вспоминать грехи свои, пока Господь, видя нужду нас, понуждающихся Его ради, не соблаговолит изгладить грехи наши и скорби, угрызающие сердце наше, претворит в радость, как говорит о том псалмопевец: По множеству болезней моих в сердце моем, в такой же мере утешения Твоя возвеселиша душу мою в свое время (Пс. 93, 19). Не забудем и сих слов, которыми он вопиет ко Господу: Елики явил ми ecu скорби многи и злы, и обращъся оживотворил мя ecu, и от бездн земли по падении моем паки возвел мя ecu (Пс. 70, 20).
44. Блажен, кто, будучи ежедневно укоряем и уничижаем Бога ради, понуждает себя к терпению; он будет ликовать с мучениками, дерзновенно беседовать и с Ангелами. Блажен монах, который каждочасно почитает себя достойным всякого бесчестия и уничижения. Блажен, кто волю свою умертвил совершенно и все попечение о себе предал своему учителю о Господе; он будет стоять одесную Иисуса Распятого. Если кто отвергает от себя праведное или неправедное обличение, тот отвергается своего спасения, а кто принимает оное со скорбью или без скорби, тот скоро получит прощение согрешений.
45. Веру и искреннюю любовь твою к отцу мысленно возвещай Богу, и Бог неведомым образом известит его о твоей к нему любви и равным образом расположит его к тебе и сделает благосклонным.
46. Объявляющий всякого змия своему наставнику показывает истинную к нему веру, а кто скрывает что-нибудь, тот еще блуждает по беспутиям.
47. Тогда всякий из нас познает, что в нем есть братолюбие и истинная к ближнему любовь, когда увидит, что плачет о согрешениях брата и радуется о его преуспеянии и дарованиях.
48. Кто в беседе упорно желает настоять на своем мнении, хотя бы оно было и справедливо, тот да знает, что он одержим диавольским недугом; и если он так поступает в беседе с равными, то может быть обличение старших и исцелит его; если же обращается так с большими себя и мудрейшими, то этот недуг от людей неисцелим.
49. Неповинующийся словом, без сомнения, не повинуется и делом, ибо кто в слове неверен, тот непреклонен и в деле. Таковой напрасно трудится и от святого повиновения ничего не получает, кроме своего осуждения.
50. Кто в повиновении отцу своему приобрел совершенно чистую совесть, тот уже не боится смерти, но ожидает ее ежедневно, как сна или, лучше сказать, как жизни, достоверно зная, что во время исхода души не от него, но от наставника потребуется ответ.
51. Если кто о Господе без убеждения отца своего принял какое-нибудь служение и нечаянно подвергся в нем преткновению, то должен в сем случае не тому приписывать вину, кто вручил ему оружие, но себе самому, принявшему оное, ибо он получил оружие для сражения с врагом, а вместо того обратил оное в свое сердце. Если же он понудил себя принять служение ради Господа и поручающему предварительно возвестил свою немощь, то пусть благодушествует, ибо хотя он и пал, но не умер.
52. Забыл я, возлюбленные, предложить вам еще один сладкий хлеб добродетели. Видел я в той обители послушников о Господе, которые сами себя укоряли и бесчестили по Богу для того, чтобы быть готовыми к принятию уничижений со стороны, заранее приучившись не бояться бесчестий.
53. Душа, помышляющая об исповеди, удерживается ею от согрешений как бы уздою, ибо грехи, которых не исповедуем отцу, делаем уже как во тьме и без страха. Когда мы во время отсутствия наставника, воображая лицо его, думаем, что он перед нами стоит, и отвращаемся от всего того, что, по мнению нашему, было бы ему противно: разговора ли, или слова, или снеди, или сна, или чего бы то ни было, тогда мы истинно познали искреннее послушание; ибо неистинные ученики почитают отшествие учителя случаем радостным, а истинные сыны потерею.
54. Однажды просил я одного из искуснейших старцев вразумить меня, каким образом послушание имеет смирение? Он отвечал: «Благоразумный послушник, если и мертвых будет воскрешать, и дарование слез получит, и избавления от браней достигнет, всячески думает, что это совершает молитва отца его духовного, и пребывает чужд и далек от суетного возношения; да и может ли он превозноситься тем, что, как сам сознает, сделал помощью другого, а не собственным старанием?»
55. Безмолвник же не имеет этой смиренной мысли в подобных случаях, потому что возношение имеет перед ним оправдание, внушая ему, будто он своим тщанием совершает сии исправления.
56. Находящийся в повиновении, когда победит следующие два обольщения врагов, пребывает уже рабом Христовым и вечным послушником.
О первом обольщении
57. Диавол старается находящихся в повиновении иногда осквернять телесными нечистотами, делает их окаменелыми сердцем и сверх обычая тревожными; иногда наводит на них некоторую сухость и бесплодие, леность к молитве, сонливость и омрачение, чтобы внушить им, будто они не только никакой пользы не получили от своего повиновения, но еще и вспять идут, и таким образом отторгнуть от подвига послушания. Ибо он не попускает им разуметь, что часто промыслительное отнятие мнимых наших духовных благ бывает для нас причиною глубочайшего смиренномудрия.
58. Однако некоторые многократно отражали сего обольстителя терпением; но когда он еще не перестал говорить, другой вестник лжи, представ, другим образом покушается нас обольстить.
О втором обольщении
Видел я послушников, исполненных сердечного умиления, кротких, воздержных, усердных, свободных от браней, страстей и ревностных к деланию, которые сделались таковыми через покров отца своего. Бесы, приступивши к ним, тайно вложили в них мысль, будто они уже сильны к безмолвию и могут достигнуть через него совершенства и бесстрастия. Обольщенные сим, они пустились из пристани в море, но, когда буря постигла их, они, не имея кормчего, потерпели бедственное крушение в этом скверном и соленом море.
59. Необходимо, чтобы море сие поколебалось, возмутилось и рассвирепело, дабы посредством сего волнения извергнуть на землю хворост, сено и все гнилое, что только реки страстей внесли в него. Рассмотрим внимательно и мы найдем, что после бури на море бывает глубокая тишина.
60. Кто иногда слушается, а иногда не слушается отца, тот подобен человеку, который к больному своему глазу в одно время прикладывает целебную мазь, а в другое — известь. Ибо Писание говорит: Един созидаяй, а другий разоряяй, что успеет более, токмо труд (Сир. 34, 23).
61. О сын и послушник Господень! Не прельщайся духом возношения и возвещай учителю твоему согрешения свои не так, как от иного лица, потому что без самопосрамления невозможно избавиться от вечного стыда Обнажай струп твой врачу сему и не стыдись сказать ему: «Отче, моя язва сия, моя рана сия; она произошла не от иного кого-нибудь, но от моей собственной лености; никто не виновен в ней, ни человек, ни злой дух, ни плоть, ни другое что-либо, но только мое нерадение».
62. Во время исповеди будь как наружным видом, так и внутренним чувством и мыслию, как осужденный преступник, поникши лицом на землю, и если можно, то омочай слезами ноги судии и врача твоего, как ноги Самого Христа.
63. Бесы имеют обычаи часто внушать нам или совсем не исповедовать согрешений отцу, или исповедовать, но как бы от лица иного, или складывать вину своего греха на других.
64. Если все зависит от навыка и за оным следует, то тем более добродетель, как имеющая великого содейственника Бога.
65. Не будешь, сын мой, много лет трудиться для приобретения блаженного покоя в душе, если сначала от всей души предашь себя терпению бесчестия.
66. Не думай, что неприлично исповедовать грехи твои отцу, споспешнику твоего спасения, как Богу, падши перед ним на землю. Видел я, что осужденные преступники жалобным и печальным видом своим, искренним признанием и убедительными просьбами смягчали жестокость судии и гнев его преклоняли на милосердие. Посему Иоанн Предтеча от приходивших к нему прежде крещения требовал исповеди, не сам нуждаясь в ней, но ища спасения приходивших.
67. Мы не должны удивляться, если и после исповеди бываем боримы, ибо лучше бороться с нечистотами (то есть скверными помыслами и такими же сонными грезами), нежели с возношением.
68. Не восхищайся и не увлекайся повествованиями о безмолвствующих отцах и отшельниках и не увлекайся вслед их, ибо ты подвизаешься в воинстве первомученика Стефана. Даже падая, не отступай от сего поприща, ибо в то время наиболее нужен нам врач. Кто и с помощью путеводителя преткнул ногу, тот не только преткнулся бы, но, без сомнения, и до смерти разбился бы, если бы ходил без помощи.
69. Когда мы бываем низвержены искушением, тогда бесы немедленно приступают, воспользовавшись сим, как благословным или, лучше сказать, безрассудным предлогом, советуют нам идти на безмолвие; намерение же врагов наших состоит в том, чтобы к падению нашему прибавить еще рану.
70. Когда духовный врач наш признает себя недостаточным для исцеления нас, тогда должно идти к другому, ибо редкие исцеляются без врача. Кто будет противоречить нам, когда утверждаем, что если корабль, имея искусного кормчего, не избежал крушения, то без Кормчего он должен был совершенно погибнуть!
71. От послушания рождается смирение, от смирения же — бесстрастие, ибо во смирении нашем помяну ны Господь… и избавил ны есть от врагов наших… (Пс. 135, 23–24), как говорит псалмопевец. Посему ничто не возбраняет сказать, что от послушания рождается бесстрастие, которым совершается смирение. Ибо начало бесстрастия есть смирение, как Моисей — начало закона; а бесстрастие, которое есть дщерь смирения, совершает матерь свою, как Мария сонм Иудейский.
72. Всякого наказания достойны перед Богом те больные, которые, испытавши искусство врача и получивши от него пользу, из предпочтения к другому оставляют его прежде совершенного исцеления. Не избегай из рук того, который привел тебя ко Господу, ибо во всю жизнь твою ни перед кем не должен ты иметь такого почтительного благоговения, как перед ним.
73. Небезопасно для неопытного воина отделяться от полка своего и выходить на единоборство, опасно и для монаха прежде искуса и многого обучения в борьбе с душевными страстьми отходить на безмолвие, ибо первый обыкновенно подвергается телесному бедствию, а последний — душевному. Блази, — говорит Писание, — два паче единаго (Еккл. 4, 9), то есть благо сыну с духовным отцом, при содействии Святого Духа, бороться против прежних пристрастий (в слав.: противопредприятием). Кто отнимает путеводителя у слепца, пастыря — у паствы, проводника
— у заблудившегося, отца — у младенца, врача — у больного, кормчего
— у корабля, тот всех их подвергает опасности погибнуть; а кто без помощи наставника вступает в борьбу с духами злобы, тот бывает ими умерщвлен.
— Вновь пришедшие в больницу да объявляют свои болезни, а вступившие в повиновение да показуют свое смирение. Для первых несомненный признак их оздравления откроется в облегчении их болезней, а для вторых — в приумножении зазирания самих себя (то есть сознания своей худости и немощи), как ни в чем ином.
— Совесть да будет тебе зеркалом твоего повиновения, и сего для тебя довольно.
— Повинующиеся отцу в пустынном безмолвии имеют только бесов супротивниками; а находящиеся в общежитии борются вместе и с бесами, и с людьми. Первые, будучи всегда перед глазами отца своего, с большею точностью сохраняют его заповеди; последние же по причине отсутствия учителя часто и нарушают оные несколько; впрочем, те из них, которые тщательны и трудолюбивы, с изобилием пополняют этот недостаток терпением досаждений и получают сугубые венцы.
— Живя в братстве, всяцем хранением будем блюсти себя (Притч. 4, 23), ибо в пристани, наполненной кораблями, сии последние легко могут сокрушаться друг о друга, в особенности те из них, которые тайно проточены гневливостью как бы червем.
— В присутствии наставника будем обучать себя крайнему молчанию и неведению, ибо молчаливый муж есть сын любомудрия, который всегда приобретает многий разум.
— Видел я одного послушника, который, прервав беседу наставника своего, сам продолжал оную, и я отчаялся пользы от его послушания, ибо видел, что он приобретает от него не смирение, но гордость.
— Со всякою внимательностью, осторожностью и трезвенностью должны мы рассматривать, когда и как внешнее служение следует предпочитать молитве, ибо отнюдь не всегда должно это делать.
— Находясь в общежитии, внимай себе и отнюдь не старайся в чем-нибудь показываться праведнее других братий. Иначе ты сделаешь два зла: братию уязвишь своею ложною и притворною ревностью и себе дашь повод к высокоумию.
— Будь ревностен, но в душе своей, нисколько не выказывая сего во внешнем обращении ни видом, ни словом каким-либо, ни гадательным знаком. И сокровенной даже ревности последуй не иначе, как если ты уже перестал уничижать ближнего. Если же ты на это не воздержен, то будь подобен братиям твоим и самомнением не отличайся от них. (г)
— Видел я неискусного ученика, который в присутствии некоторых людей хвалился добродетелями своего учителя и, думая снискать себе славу от чужой пшеницы, приобрел вместо того одно бесчестие, когда все сказали ему: «Как же доброе дерево произвело бесплодную ветвь?»
— Не тогда можем мы назваться терпеливыми, когда мужественно переносим поругание от отца, но когда от всякого человека и презрения, и уязвления переносим с терпением, ибо от отца мы все сносим из почтения, стыдясь, и по долгу нашему.
— Усердно пей поругание, как воду жизни, от всякого человека, желающего напоить тебя сим врачевством, очищающим от блудной похоти, ибо тогда глубокая чистота воссияет в душе твоей, и свет Божий не оскудеет в сердце твоем.
— Кто видит, что собор братии через него успокоеваем, тот пусть не хвалится этим в уме своем, ибо воры кругом. Начертай глубоко в памяти твоей сие слово Христово: …егда сотворите вся повеленная вам, глаголите: яко рабы неключими есмы, яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом (Лк. 17, 10). Праведный суд о трудах наших познаем во время исхода из сей жизни.
— Общежитие есть земное небо; итак, понудим себя иметь такое же сердечное расположение, как служащие Господу Ангелы. Пребывающие на сем земном небе иногда бывают как бы каменисты сердцем, а иногда, напротив, бывают утешаемы умилением, чтобы им и возношения избегать, и услаждать труды слезами.
— Небольшой огонь смягчает много воска: часто и малое бесчестие, нанесенное нам, вдруг смягчает, услаждает и истребляет всю свирепость, бесчувствие и ожесточение сердца.
— Видел я однажды двух человек, которые, скрывшись в тайном месте, наблюдали труды подвижников и подслушивали их воздыхания; но один делал это для того, чтобы подражать им, а другой для того, чтобы при случае объявить это с поношением и подвижника Божия отторгнуть от доброго делания.
— Не будь безрассудно молчалив, чтобы не причинить другим смущения и огорчения; и когда повелели тебе поспешать, не будь медлен в действии и в хождении; иначе ты будешь хуже мятежливых и бешеных. Видех сицевая, как говорит Иов (Иов. 16, 2), что некоторые души недуговали медлительностью по свойству нрава, а другие по ухищрению (в переводе Паисия Величковского прим.: «нарочностию» (то есть по упрямству), и удивился, как разнообразна злоба страстей!
— Пребывающий в общежитии не столько может получить пользы от псалмопения, сколько от молитвы, ибо смущением расстроивается псалмопение.
— Непрестанно борись с парением твоих мыслей, и когда ум рассеялся, собирай его к себе, ибо от новоначальных послушников Бог не ищет молитвы без парения. Потому не скорби, будучи расхищаем мыслями, но благодушествуй и непрестанно воззывай ум ко вниманию, ибо никогда не быть расхищаему мыслями свойственно одному Ангелу.
— Кто положил в тайне сердца своего завет с самим собою не оставлять спасительного подвига до последнего издыхания и до тысячи смертей тела и души не уступать врагу, тот и не впадет легко ни в то, ни в другое из этих бедствий; преткновения и беды сии происходят всегда от сомнения сердца и от недоверия к местам. Удобопреклонные к переходу с места на место неискусны во всем, ибо ничто так не делает душу бесплодною, как нетерпеливость.
— Если ты пришел к неизвестному врачу и в неведомую врачебницу, то будь в ней как бы мимоходом, а между тем тайно рассматривай жизнь и духовную опытность там живущих. Когда же от сих духовных художников и служителей почувствуешь пользу в твоих недугах, а наиболее если найдешь между ними то, чего и должно искать, то есть врачевство против душевной надменности, тогда уже и приступи к ним и продайся на злате смирения, на хартии послушания, на рукописании служения и при свидетелях Ангелах раздери перед ними, раздери хартию своей воли. Ибо если будешь только скитаться туда и сюда, то потеряешь искупление, которым Христос тебя искупил. Место или обитель, в которую ты поступил, да будет тебе гробом прежде гроба: никто не исходит из гроба прежде общего воскресения, а если некоторые и вышли, то знай, что они умерли. Будем молиться Господу, чтоб и нам сего не пострадать.
— Ленивые, когда видят, что им назначают тяжкие дела, тогда покушаются предпочитать им молитву, а если дела служения легки, то отбегают молитвы, как от огня.
— Бывает, что проходящий некоторое служение по просьбе другого брата, предоставляет оное ему, с тем чтобы его успокоить; другой оставляет свое служение по лености. Иной опять не оставляет его по тщеславию, другой же — по усердию.
— Если ты дал обещание жить в какой-нибудь обители или вместе с некоторыми братиями и видишь, что в этой жизни не получаешь душевной пользы, то не отрекайся разлучиться. Впрочем, искусный везде искусен, и наоборот. Укоризны производят многие несогласия и разлучения в мире, а чревообъядение есть причина всех падений и отвержений своих обетов в иноческих общежитиях. Если ты победишь сию госпожу, то всякое место будет тебе способствовать к приобретению бесстрастия; если же она тобою будет обладать, то до самого гроба везде будешь бедствовать.
— Господь, умудряющий слепцов, просвещает очи послушников видеть добродетели их учителя и отемняет их не видеть недостатков его, а ненавистник добра делает противное сему.
— Ртуть может служить для нас, о други, превосходным образцом повиновения: она спускается ниже всякой жидкости и никогда не смешивается ни с какою нечистотою.
— Ревностные наиболее должны внимать себе, чтобы за осуждение ленивых не подвергнуться самим еще большему осуждению. И Лот, как я думаю, потому оправдался, что, живя посреди таких людей, никогда их не осуждал.
— Всегда, а наиболее при соборном псалмопении, должно соблюдать безмолвность и безмятежность, ибо то и намерение у бесов, чтобы смущением и развлечением губить молитву.
— Послушник есть тот, кто телом предстоит людям, а умом ударяет в небеса молитвою.
— Досады, уничижения и все подобные случаи в душе послушника уподобляются полынной горечи, а похвалы, честь и одобрения, как мед, рождают в сладострастных всякую сладость. Но рассмотрим, каково свойство того и другого: полынь очищает всякую внутреннюю нечистоту, а мед обыкновенно умножает желчь.
— Тем, которые взяли на себя о Господе попечение о нас, должны мы веровать без всякого собственного попечения, хотя бы повеления их и не согласны были с нашим мнением и казались противными нашему спасению, ибо тогда-то вера наша к ним искушается как бы в горниле смирения. Признак истинной веры в том и состоит, чтобы без сомнения покоряться повелевающим даже тогда, когда мы видим, что повеления их противны нашим ожиданиям.
— От послушания рождается смирение, как мы и выше сказали, от смирения же — рассуждение, как и великий Кассиан прекрасно и весьма высоко любомудрствует о сем в своем слове о рассуждении (д), от рассуждения — рассмотрение, а от сего — прозрение. Кто же не пожелает идти добрым путем послушания, видя, что от него проистекают такие блага? О сей-то великой добродетели и добрый певец сказал: …уготовал ecu благостию Твоею, Боже, нищему, послушнику, пришествие Твое в сердце его (Пс. 67, 11).
— Во всю жизнь твою не забывай того великого подвижника, который в продолжение целых восемнадцати лет телесными ушами не слыхал от наставника своего сего привета: «Спасайся», но внутренними ежедневно слышал от Самого Господа не слово «спасайся», которое выражает одно желание и еще неизвестность, но «ты спасен», что уже определительно и несомненно.
— Не знают себя и своей пользы те послушники, которые, заметив благосклонность и снисходительность своего наставника, просят его назначить им служения по их желаниям. Пусть они знают, что, получивши их, они совершенно лишаются исповеднического венца, потому что послушание есть отвержение лицемерия и собственного желания.
— Иной, получив повеление и понимая притом мысль повелевшего, что исполнение приказания не будет ему угодно, оставил оное, а другой хотя и понимал это, но исполнил приказание без сомнения. Должно испытать, кто из них благочестивее поступил? (е)
— Невозможное дело, чтобы диавол стал сопротивляться своей воле; да уверят тебя в этом те, которые живут в нерадении, но постоянно пребывают в одном безмолвном месте или в одном и том же общежитии. Когда мы, живя в каком-нибудь месте, бываем боримы к переходу на другое, то брань эта да будет для нас указанием нашего благоугождения Богу на том месте; ибо когда бываем боримы, то это значит, что мы противоборствуем.
О преподобном Акакии
110. Не хочу неправедно скрывать и лихоимствовать бесчеловечно, не хочу умолчать перед вами о том, о чем молчать не должно. Великий
Иоанн Савваит сообщил мне вещи, достойные слышания, а ты сам, преподобный отче, по опыту знаешь, что сей муж бесстрастен и чист от всякой лжи, от всякого лукавого дела и слова. Он рассказал мне следующее. «В обители моей в Азии (ибо оттуда пришел сей преподобный), в которой я находился, прежде нежели пришел сюда, был один старец весьма нерадивой жизни и дерзкого нрава; говорю сие, не судя его, а дабы показать, что я говорю правду. Не знаю, каким образом приобрел он себе ученика, юношу именем Акакий, простого нравом, но мудрого смыслом, который столько жестокостей перенес от сего старца, что для многих это покажется невероятным, ибо старец мучил его ежедневно не только укоризнами и ругательствами, но и побоями; терпение же послушника было небезрассудное. Видя, что он, как купленный раб, ежедневно крайне страдает, я часто говаривал ему при встрече с ним: «Что, брат Акакий, каково сегодня?» В ответ на это он тотчас показывал мне иногда синее пятно под глазом, иногда уязвленную шею или голову, а как я знал, что он делатель, то говаривал ему: «Хорошо, хорошо, потерпи и получишь пользу». Прожив у своего немилостивого старца девять лет, Акакий отошел ко Господу и погребен в усыпальнице отцов. Спустя пять дней после этого наставник его пошел к одному пребывавшему там великому старцу и говорит ему: «Отче, брат Акакий умер». Но старец, услышав это, сказал ему: «Поверь мне, старче, я сомневаюсь в этом». «Пойди и посмотри», — отвечал тот. Немедленно встав, старец приходит в усыпальницу с наставником блаженного оного подвижника и взывает к нему, как бы к живому (ибо поистине он был жив и после смерти), и говорит: «Брат Акакий, умер ли ты?» Сей же благоразумный послушник, оказывая послушание и после смерти, отвечал великому: «Отче, как можно умереть делателю послушания?» Тогда старец, который был прежде наставником Акакия, пораженный страхом, пал со слезами на землю; и потом, испросив у игумена лавры (ж) келлию близ гроба Акакиева, провел там остаток жизни уже добродетельно, говоря всегда прочим отцам: «Я сделал убийство». Мне кажется, отче Иоанне, что великий старец, говоривший с умершим, был сам сей Иоанн Савваит, ибо он рассказывал мне еще одну повесть, как бы о другом подвижнике, а я после достоверно узнал, что этот подвижник был он сам.
Об Иоанне Савваите или Антиохе
111. «В той же, — говорил он, — азиатской обители был некто послушником у одного кроткого, тихого и безмолвного монаха, но видя, что старец как бы почитает и покоит его, он рассудил, что такое обхождение для многих бывает бедственно, потому и упросил старца отпустить его, а как старец тот имел еще другого ученика, то удаление первого не слишком было ему тягостно. Отшедши таким образом, послушник этот при помощи письма от своего настоятеля поместился в одном из общежитий, находящихся в Понте. В первую ночь по вступлении своем в сию обитель он видит во сне, что некоторые истязают его за долг и будто по окончании сего страшного истязания он остался должен сто литр золота. Пробудившись от сна, он рассуждал о виденном и говорил сам себе: «Смиренный Антиох (это было имя его), поистине еще много остается на тебе долгу». Прожил я, — говорил он, — в этом общежитии три года, беспрекословно исполняя всякие послушания и будучи всеми уничижаем и оскорбляем как пришлец (ибо кроме меня там не было другого чужестранного монаха). Тогда опять вижу во сне, будто некто дал мне свидетельство в уплате десяти литр моего долга. Пробудившись, я понял видение и сказал себе: «Еще десять только? Когда же я все выплачу? Бедный Антиох! Тебе нужен больший труд и большее бесчестие!» С того времени начал я притворяться лишенным рассудка, впрочем, не оставлял служения; немилостивые же тамошние отцы, видя меня в таком положении и в прежнем усердии, возлагали на меня все тяжкие дела в обители. Прожив тринадцать лет в таком подвиге, я снова увидел во сне являвшихся мне прежде, будто они пришли и дали мне рукописание, которое совершенно освобождало меня от попечения о моем долге. Итак, когда отцы той обители в чем-нибудь меня оскорбляли, я вспоминал мой долг и терпел мужественно». Премудрый Иоанн рассказывал мне это, отче Иоанне, как о другом человеке, для того и Антиохом себя назвал, а в самом деле он был тот подвижник, который терпением разодрал рукописание своих согрешений.
— Но услышим, какой дар рассуждения преподобный сей приобрел крайним своим послушанием. Во время его пребывания в обители святого Саввы пришли к нему три юных инока, желая быть его учениками. Приняв их с радостью, он тотчас угостил их и старался упокоить после трудов путешествия. По прошествии трех дней сей старец сказал им: «Братия, я блудник по естеству, и не могу кого-либо из вас принять к себе». Но они сим не соблазнились, потому что знали высокую жизнь старца. Когда же, всячески умоляя его, не могли убедить, тогда поверглись к ногам его и просили, чтобы он, по крайней мере, дал им наставление, как и где им проходить монашескую жизнь. Старец согласился на это и, видя, что они со смирением и послушанием примут слова его, сказал одному из них: «Господь хочет, сын мой, чтобы ты пребывал в безмолвном месте в повиновении у духовного отца». Второму сказал: «Иди, продай волю твою и предай ее Богу, возьми крест твой и терпи в общежитии братии, поистине будешь иметь сокровище на небесах». Наконец говорит и третьему: «Непрестанно помни сие слово Господа: …претерпевый же до конца, той спасется (Мф. 10, 22). Иди и, если возможно, избери себе наставника о Господе из всех людей суровейшего и строжайшего и, укрепившись терпением, ежедневно пей от него поругание и уничижение, как мед и молоко». Брат же сей сказал великому Иоанну: «Отче, а если он пребывает в нерадении, то что мне делать?» Старец отвечал: «Если бы ты даже увидел, что он блуд творит, не оставляй его, но говори сам себе: «Друже, зачем ты сюда пришел?» Тогда увидишь, что возношение истребится в тебе, и похоть плотская в тебе увянет».
— Все, желающие стяжать страх Божий, должны всею силою подвизаться, чтобы в сем училище добродетели вместо добродетели не приобрести лукавства и злобы, хитрости и коварства, пронырливости и гнева; ибо это случается, и не должно тому удивляться. Пока человек остается простолюдином, работником на корабле или земледельцем, против него не столь сильно и враги царя вооружаются. Когда же видят, что он взял печать царскую и щит, меч, оружие и лук и оделся в воинскую одежду (з), тогда скрежещут на него зубами и всячески покушаются убить его. Итак, дремать не должно.
— Видел я, что незлобивые и прекрасные отроки пришли в училище для научения премудрости, для образования и получения пользы, но по причине сообщества с другими ничему там не выучились, кроме грубости и порока. Кто имеет разум, тот может понять сказанное.
— Невозможно, чтобы прилежно обучающиеся какому-либо художеству ежедневно не успевали в нем, но одни познают это преуспеяние, а другие не примечают его по особенному распоряжению Промысла Божия. Хороший купец на всякий вечер непременно считает дневную прибыль или убыток, но сего он не может ясно узнать, если ежечасно не будет всего записывать в счетную книгу, потому что ежечасное самоиспытание ежедневно просвещает душу.
— Безрассудный, когда его укоряют или осуждают, оскорбляется и старается противоречить или немедленно просит прощения у своего обличителя не по смирению, но только чтобы прекратить выговор. Когда бьют тебя выговорами и укоризнами, молчи и принимай душевные прижигания или, лучше сказать, светильники чистоты. Когда же духовный врач твой перестанет тебя обличать, тогда кайся перед ним, ибо в самом действии гнева он, может быть, и не примет твоего покаяния.
— Пребывающие в общежитии хотя и против всех страстей на всякий час должны подвизаться, но в особенности против двух: против чревонеистовства и вспыльчивости, потому что во множестве братии бывает и много поводов для сих страстей.
— Пребывающим в послушании диавол влагает желание добродетелей, невозможных для них, подобным образом и живущим в безмолвии он советует несвойственное им. Раскрой ум неискусных послушников и найдешь там погрешительную мысль: желание безмолвия, крайнейшего поста, неразвлекаемой молитвы, совершенного нетщеславия, незабвенного памятования смерти, всегдашнего умиления, всесовершенного безгневия, глубокого молчания, чистоты превосходной. По особенному Промыслу Божию не имея сих добродетелей в начале, они безрассудно перескакивают через предлежащие им степени, будучи обольщены врагом, который побуждает их искать сих совершенств прежде времени, с тем чтобы они, не устояв в терпении, не получили их и в свое время. Напротив того, сей обольститель ублажает перед безмолвниками страннолюбие послушников, их служение, братолюбие и утешительное сопребывание в обществе, их служение больным. Намерение же льстеца сего состоит в том, чтобы и сих, подобно первым, сделать нетерпеливыми.
— Поистине немногие могут с разумом проходить безмолвие, но те только, которые стяжали божественное утешение к поощрению в трудах и помощь в бранях.
— По качествам страстей наших должно рассуждать, какому руководителю отдаться нам в повиновение, и сообразно с тем такого и избирать. Если ты невоздержен и удобопреклонен на плотскую похоть, то да будет твоим обучителем подвижник и в отношении к пище неумолимый, а не чудотворец и который готов всех принимать и угощать трапезою. Если ты высокомерен, то да будет твоим руководителем человек суровый и неуступчивый, а не кроткий и человеколюбивый. Не должно искать таких руководителей, которые бы имели дар пророчества или прозрения, но прежде всего истинно смиренномудрых и по нраву и местопребыванию своему приличных нашим недугам. По примеру вышепомянутого праведника Аввакира имей и сие пособие к послушанию: помышляй всегда, что наставник тебя искушает, и ты никогда не погрешишь. Когда, будучи непрестанно обличаем от своего наставника, ты почувствуешь, что вера и любовь твоя к нему возрастают, то знай, что Дух Святый невидимо вселился в твою душу и сила Вышнего осенила тебя.
— Впрочем, не радуйся и не хвались, когда ты мужественно терпишь досады и бесчестия, напротив, плачь о том, что ты сделал нечто достойное выговора и возмутил против себя душу наставника. Не ужасайся и не дивись, когда скажу тебе (ибо Моисей (и) мне в том свидетель), что лучше согрешить перед Богом, нежели перед отцом своим: потому что если мы прогневили Бога, то наставник наш может Его с нами примирить, а когда мы наставника ввели в смущение, тогда уже никого не имеем, кто бы за нас ходатайствовал. Впрочем, я думаю, что оба эти согрешения имеют одно значение.
— Рассмотрим и рассудим со вниманием, когда должно нам благодарно и безмолвно терпеть обвинения от пастыря и когда объясняться перед ним. Мне кажется, что во всех случаях, когда бесчестие падает на одних нас, должно молчать (ибо это время духовного приобретения), а когда обвинение касается другого лица, тогда должно говорить в защиту ради союза любви и ненарушимого мира.
— Пользу послушания возвестят тебе те, которые отпали от него, ибо они тогда только узнали, на каком стояли небе.
— Кто стремится к бесстрастию и к Богу, тот считает потерянным всякий день, в который его никто не укорял. Как деревья, колеблемые ветрами, глубоко в землю пускают корни, так и пребывающие в послушании стяжут крепкие и непоколебимые души.
— Кто, живя в безмолвии, познал свою немощь и, пришедши, продал себя послушанию, тот, бывши слеп, без труда ко Христу прозрел.
— Мужайтесь, братия подвижники, мужайтесь и еще скажу: мужайтесь и не переставайте стремиться вперед, внимая Премудрому, который говорит о вас: Господь, яко злато в горниле, паче же в общежитии, искуси их, и яко всеплодие жертвенное прият я (Прем. 3, 6) в недра Своя. Ему же слава и держава вечная с Отцом Безначальным и Духом Святым и поклоняемым. Аминь.
Степень сия равночисленна евангелистам. Мужайся, подвижник, стремись вперед без страха. Некогда Иоанн опередил Петра, а здесь послушание положено прежде покаяния; ибо предваривший ученик представлял образ послушания, а другой — покаяния.
Слово 5. О попечительном и действительном покаянии и также о житии святых осужденников, и о темнице
1. Покаяние есть возобновление крещения. Покаяние есть завет с Богом об исправлении жизни. Покаяние есть купля смирения. Покаяние есть всегдашнее отвержение телесного утешения. Покаяние есть помысл самоосуждения и попечение о себе, свободное от внешних попечений.
Покаяние есть дщерь надежды и отвержение отчаяния. Кающийся есть непосрамленный осужденник. Покаяние есть примирение с Господом через совершение благих дел, противных прежним грехам. Покаяние есть очищение совести. Покаяние есть добровольное терпение всего скорбного. Кающийся есть изобретатель наказаний для себя самого. Покаяние есть крепкое утеснение чрева, уязвление души в глубоком чувстве.
— Стекитесь все, прогневавшие Господа, и приступите, приидите и услышьте, что я поведаю вам, соберитесь и увидите, что Господь показал мне в назидание души моей. Почтим и поместим в этом Слове прежде всего повесть об уничиженных, но достойных уважения делателях. Все, впадшие в какое-либо нечаянное согрешение, услышим, сохраним и сотворим то, что узнаем. Восстаньте и стойте, низверженные падениями. Внимайте, братия мои, сему Слову моему, приклоните ухо ваше все, хотящие истинным обращением примирить Бога с собою.
— Слышал я, немощный, о чудном некотором и необычайном состоянии и смирении осужденников, заключенных в особенной обители, называемой Темницею, которая состояла под властью помянутого светила светил. Потому, находясь еще в обители сего преподобного, я просил его, чтобы он позволил мне посетить это место, и великий муж уступил моему прошению, не хотя чем-либо опечалить мою душу.
— Итак, пришедши в сию обитель кающихся, в сию поистине страну плачущих, увидел я то, чего поистине, если не дерзко так сказать, око нерадивого человека не видело и ухо унылого не слышало, что и на сердце ленивого не всходило: то есть такие дела и слова, которые сильны убедить Бога, такие упражнения и подвиги, которые скоро преклоняют Его человеколюбие.
— Видел я, что одни из сих неповинных осужденников всю ночь до самого утра, стояли на открытом воздухе, не передвигая ног, и жалким образом колебались, одолеваемые сном по нужде естества; но они не давали себе нимало покоя, а укоряли сами себя и бесчестиями и поношениями возбуждали себя.
— Другие умиленно взирали на небо и с рыданием и воплем призывали оттуда помощь.
— Иные стояли на молитве, связавши себе руки назади, как преступники; печальные лица их были преклонены к земле; они считали себя недостойными взирать на небо; от недостоинства помыслов и от угрызения совести не знали, что сказать и как проговорить, какие молитвы вознести к Богу, как и откуда начать моление; но только душу немотствующую и ум безгласный представляли Богу и были исполнены мрака и как бы тонкого отчаяния.
— Другие сидели на земле во вретище и пепле, лицо скрывали между коленами и челом ударяли о землю.
— Иные непрестанно били себя в грудь, воззывая прежнее состояние души своей и невинность своей жизни. Иные из них омочали землю слезами, а другие, не имея слез, били сами себя. Иные рыдали о душах своих, как о мертвецах, будучи не в силах переносить сердечной туги; другие же, рыдая в сердце, глас рыдания удерживали в устах, а иногда, когда уже не могли терпеть, внезапно вопияли.
— Видел я там, что некоторые от сильной печали находились как бы в исступлении, от многого сетования были безгласны, совершенно погружены во мрак и как бы нечувствительны ко всему, касающемуся земной жизни, умом сошли в бездну смирения и огнем печали иссушили слезы в очах своих.
— Другие сидели в задумчивости, поникши к земле и непрестанно колебля главами, подобно львам, рыкали и стенали из глубины сердца и утробы. Одни из них благонадежно просили совершенного прощения грехов и молились о сем; а иные по несказанному смирению почитали себя недостойными прощения и взывали, что они не имеют перед Богом никакого оправдания. Другие молили Господа, чтобы им здесь потерпеть мучения, а там быть помилованными; иные же, угнетаемые тяготою совести, чистосердечно просили не подвергать их мучению, не удостоивать Царствия. «Сего было бы для нас довольно», — говорили они.
— Я видел там души столь уничиженные, сокрушенные и так угнетаемые тяготою греховного бремени, что они могли бы и самые камни привести в умиление своими словами и воплями к Богу. «Знаем, — говорили они, поникши к земле, — знаем, что мы по правде достойны всякого мучения и томления, ибо не можем удовлетворить за множество долгов наших, хотя бы мы и всю вселенную созвали плакать за нас. Но о том только просим, о том умоляем и той милости ищем, да не яростию Твоею обличиши нас, ниже гневом Твоим накажеши нас (Пс. 6, 2), ни праведным судом Твоим мучиши нас, но с пощадением. Для нас довольно, Господи, освободиться от страшного прещения Твоего и мук безвестных и тайных, совершенного же прощения мы не смеем просить. Да и как осмелимся, когда мы обета своего не сохранили в непорочности, но осквернили его, испытавши уже Твое человеколюбие и получивши прощение согрешений?»
— Там можно было видеть действительное исполнение слов Давидовых, видеть страждущих, сляченых до конца жизни своей; весь день сетуя ходящих; смердящих согнившими ранами тела своего (Пс. 37, 7, 6) и небрегущих о врачевании оных; забывающих снести хлеб свой, и питие воды с плачем растворяющих; прах и пепел вместо хлеба ядущих; имеющих кости прильпенныя к плоти и самих, яко сено изсохших (Пс. 101, 5—12). Ничего другого не слышно было у них, кроме сих слов: «Увы, увы! горе мне, горе мне! праведно, праведно! пощади, пощади, Владыко!» Некоторые говорили: «Помилуй, помилуй»; а другие еще жалостнее взывали: «Прости, Владыко, прости, если возможно!»
— У иных видны были языки воспаленные и выпущенные из уст, как у псов. Иные томили себя зноем, иные мучили себя холодом. Некоторые, вкусивши немного воды, переставали пить, только чтобы не умереть от жажды. Другие, вкусив немного хлеба, далеко отвергали его от себя рукою, говоря, что они недостойны человеческой пищи, потому что делали свойственное скотам.
— Где был у них какой-либо вид смеха? Где празднословие? Где раздражительность или гнев? Они даже не знали, существует ли гнев у людей, потому что плач совершенно угасил в них всякую гневливость. Где было у них прекословие, или праздник, или дерзость, или какое-нибудь угождение телу, или след тщеславия? Где надежда какого-либо наслаждения, или помышление о вине, или вкушение осенних плодов, или варение пищи, или услаждение гортани? Надежда всего этого в нынешнем веке уже угасла для них. Где было у них попечение о чем-нибудь земном? Где осуждение кого-либо из человеков? — Вовсе не было.
— Таковы были всегдашние их вещания и взывания ко Господу. Одни, ударяя себя в грудь, как бы стоя перед вратами небесными, говорили Богу: «Отверзи нам, о Судия, отверзи нам! Мы затворили для себя грехами двери сии, отверзи нам!» Другие говорили: Просвети токмо лице Твое, и спасемся (Пс. 79, 4). Иной говорил: «Просвети во тме и сени смертней седящия (Лк. 1, 79), уничиженных»; а иной: «Скоро да предварят ны щедроты Твоя, Господи, ибо мы погибли, мы отчаялись, яко обнищахом зело» (Пс. 78, 8). Одни говорили: «Просветит ли Господь на нас лице Свое?» (Пс. 79, 20). А другие: «Убо прейде ли душа наша воду грехов непостоянную» (Пс. 123, 5). Иной говорил: «Умилостивится ли наконец Господь над нами? Услышим ли когда-либо глас Его к нам, сущим во узах нерешимых, изыдите (Ис. 49, 9), и сущим во аде покаяния: вы прощены? Вошел ли вопль наш во уши Господа?»
— Все они непрестанно имели перед очами смерть и говорили: «Что будет с нами? Какой приговор о нас последует? Каков будет конец наш? Есть ли воззвание, есть ли прощение темным, уничиженным осужденникам? Возмогло ли моление наше взойти ко Господу? Или оно по правосудию Его отвергнуто с уничижением и посрамлением? Если же взошло, то сколько умилостивило оно Господа? Какой успех получило? Какую пользу принесло? Сколько подействовало? Ибо оно от нечистых уст и тел было воссылаемо и не имеет много крепости. Совершенно ли оно примирило Судию, или только отчасти? Исцелило ли половину язв наших душевных? Ибо поистине велики сии язвы и требуют многих трудов и потов? Приблизились ли к нам хранители наши, Ангелы, или они еще далече от нас? Доколе они к нам не приблизятся, дотоле весь труд наш бесполезен и безуспешен; ибо молитва наша не имеет ни силы дерзновения, ни крил чистоты и не может вознестись ко Господу, если Ангелы наши не приблизятся к нам и, взявши ее, не принесут ко Господу».
— Часто повторяя сии слова, они в недоумении говорили друг другу: «Итак, братья, успеваем ли, получаем ли просимое? Принимает ли нас Господь опять? Отверзает ли двери милосердия?» Другие отвечали на это: «Кто весть, как говорили братья наши ниневитяне, аще раскается Господь (Иона 3, 9) и хотя от великой оной муки не избавит ли нас? Впрочем, мы сделаем, что зависит от нашего произволения, и если Он отверзет двери Царства Небесного, то хорошо и благо, а если нет, то и тогда благословен Господь Бог, праведно затворивший их для нас. Однако будем стучаться до конца жизни нашей, может быть, по многой нашей неотступности Он и отверзет нам». Посему они и возбуждали друг друга, говоря: «Потщимся, братия, потщимся, нам нужно тщание и тщание сильное, потому что мы отстали от нашей доброй дружины. Потщимся, не щадя сей скверной, злострадательной плоти нашей, но умертвим ее, как и она нас умертвила».
— Так и делали сии блаженные осужденники. У них видимы были колена, оцепеневшие от множества поклонов; глаза, померкшие и глубоко впадшие; вежди, лишенные ресниц; ланиты, уязвленные и опаленные горячностью многих слез; лица, увядшие и бледные, ничем не отличавшиеся от мертвых; перси, болящие от ударов, и кровавые мокроты, извергаемые от ударений в грудь. Где там было приготовление постели? Где одежды чистые или крепкие? У всех они были разорванные, смердящие и покрытые насекомыми. Что в сравнении с ними злострадания беснующихся, или плачущих над мертвецами, или пребывающих в заточении, или осужденных за убийства? Поистине невольное мучение и томление оных ничто в сравнении с произвольным страданием сих. И молю вас, братия, не подумайте, что повествуемое мною — басни.
— Часто они умоляли сего великого судию, то есть пастыря своего, сего ангела между человеками, и убеждали его наложить железа и оковы на руки и на шеи их, а ноги их, как ноги преступников, заключить в колоды и не освобождать от них, пока не приимет их гроб. Но иногда они сами себя лишали и гроба. Ибо никак не могу утаить и сего истинно умилительного смирения сих блаженных и сокрушенной их любви к Богу и покаяния.
— Когда сии добрые граждане страны покаяния отходили ко Господу, чтобы стать перед нелицеприятным судилищем, тогда видевший себя при конце жизни посредством своего предстоятеля умолял и заклинал великого авву, чтобы он не сподоблял его человеческого погребения, но, как скота, повелел бы предать тело его речным струям или выбросить в поле на съедение зверям, что нередко и исполнял сей светильник рассуждения, повелевая, чтобы их выносили без чести и лишали всякого псалмопения.
— Но какое страшное и умилительное зрелище было при последнем их часе! Осужденники сии, видя, что кто-нибудь из них приближался к кончине, окружали его, когда он еще был в полной памяти, и с жаждою, с плачем и желанием, с весьма жалостным видом и печальным голосом, качая главами своими, спрашивали умирающего и, горя милосердием к нему, говорили: «Что, брат и осужденник? Каково тебе? Что скажешь? Достиг ли ты, чего искал с таким трудом, или нет? Отверз ли ты себе дверь милосердия или еще повинен суду? Достиг ли своей цели или нет? Получил ли какое-нибудь извещение о спасении твоем или еще нетвердую имеешь надежду? Получил ли ты свободу или еще колеблется и сомневается твой помысл? Ощутил ли ты некоторое просвещение в сердце своем или оно покрыто мраком и стыдом? Был ли внутри тебя глас, глаголющий: …се, здрав ecu (Ин. 5, 14); или: …отпущаются ти греси твои (Мф. 9, 2); или: …вера спасе тя (Мк. 5, 34)? Или слышишь такой глас: Да возвратятся грешницы во ад… (Пс. 9, 18); еще: …свяжите ему руце и нозе (Мф. 22, 13); еще: Да возмется нечестивый, да не видит славы Господни (Ис. 26, 10)? Что скажешь нам, брат наш? Скажи нам кратко, умоляем тебя, чтобы и мы узнали, в каком будем состоянии. Ибо твое время уже окончилось и другого уже не обрящешь вовеки». На сие некоторые из умирающих отвечали: Благословен Господь, Иже не отстави молитву мою и милость Свою от мене (Пс. 65, 20). Другие говорили: Благословен Господь, Иже не даде нас в ловитву… их (Пс. 123, 6). А иные с болезнью произносили: Убо прейде душа наша воду непостоянную духов воздушных (Пс. 123, 5)? Говорили же так потому, что еще не имели дерзновения, но издалека усматривали то, что бывает на оном истязании. Иные же еще болезненнее отвечали и говорили: «Горе душе, не сохранившей обета своего в непорочности, в сей только час она познает, что ей уготовано».
— Я же, видя и слыша у них все это, едва не пришел в отчаяние, зная свое нерадение и сравнивая оное с их злостраданием. И каково еще было устройство того места и жилища их! Все темно, все зловонно, все нечисто и смрадно. Оно справедливо называлось Темницею и затвором осужденных; самое видение сего места располагает к плачу и наставляет на всякий подвиг покаяния. Но что для иных неудобно и неприятно, то любезно и приятно для тех, которые ниспали из состояния добродетели и лишились духовного богатства. Ибо когда душа лишилась первого дерзновения перед Богом, потеряла надежду бесстрастия и сокрушила печать чистоты, когда она позволила похитить у себя сокровища дарований, сделалась чуждою Божественного утешения, завет Господень отвергла и угасила добрый огонь душевных слез, тогда пронзаемая, и уязвляемая воспоминанием об этом, она не только вышеописанные труды возложит на себя со всяким усердием, но и тщится благочестиво умерщвлять себя подвигами покаяния, если только в ней осталась хоть искра любви или страха Господня. Поистине таковы были сии блаженные, ибо, размышляя об этом и вспоминая высоту, с которой ниспали, они говорили: «Помянухом дни древния, оный огонь нашей ревности»; а иные взывали к Богу: «Где суть милости Твоя древния, Господи, которые Ты показал душе нашей во истине Твоей? Помяни… поношение и труды раб Твоих» (Пс. 88, 50–51). Другой говорил: «Кто мя устроит по месяцам прежних дней, в нихже мя Бог храняше… егда светяшеся светильник света Его над главою сердца моего» (Иов. 29, 2–3)?
— Так вспоминали они свои прежние добродетели, рыдали о них, как об умерших младенцах, и говорили: «Где чистота молитвы? где ее дерзновение? где сладкие слезы, вместо горьких? где надежда всесовершенной чистоты и очищения? где ожидание блаженного бесстрастия? где вера к пастырю? где благое действие молитвы его в нас? — Все это погибло, как неявлявшееся исчезло и как никогда не бывшее миновало и прошло».
— Произнося сии слова и проливая слезы, одни из них молились о том, чтобы впасть в беснование; другие просили Господа наказать их проказою; иные желали лишиться зрения и быть предметом всеобщей жалости; а иные просили себе расслабления, только бы не подвергнуться будущим мучениям. Я же, о друзья мои, наблюдая плач их, забывал себя самого и весь восхитился умом, не в силах будучи удержать себя. Но обратимся к предмету Слова.
— Пробывши в Темнице тридцать дней, я, нетерпеливый, возвратился в великое общежитие к великому отцу, который, видя, что я весь изменился и как бы вне себя, узнал по своей мудрости причину моего изменения и сказал: «Что, отче Иоанне, видел ли ты подвиги труждающихся?» Я отвечал: «Видел, отче, и удивился, и ублажил падших и плачущих паче непадших и неплачущих о себе, потому что те через падение восстали восстанием благонадежным». — «Подлинно так», — сказал он. Потом чуждые лжи уста его сообщили мне следующее.
«Назад тому десять лет, — говорил он, — я имел здесь брата весьма ревностного и такого подвижника, что, видя его горящего духом, трепетал и боялся за него диавольской зависти, чтобы он в быстром течении как-нибудь не преткнул о камень ногу свою, что часто бывает с поспешно ходящими. Так и случилось. В глубокий вечер он приходит ко мне, показывает обнаженную язву, требует пластыря, просит прижигания и изъявляет великое смущение духа. Но видя, что врач хочет употребить не весьма жестокое резание (потому что он достоин был милосердия), повергает себя на землю, хватается за ноги врача, орошает их обильными слезами, просит заключения в Темницу, которую ты видел. «Невозможно мне, — взывал он, — не пойти туда». Наконец он убеждает врача изменить милосердие на жестокость, что в недугующих редко и удивительно. Немедленно поспешает он к тем кающимся и делается сообщником и сострадальцем их. От любви Божией уязвленный в сердце печалью, как мечом, он в восьмой день отошел ко Господу и просил, чтобы ему не делали погребения, но я вынес его сюда и положил с отцами как достойного, потому что он после семи дней рабства в восьмой разрешился и получил свободу. Некто же достоверно узнал, что он не прежде встал от худых и скверных ног моих, как умилостивив Бога. И неудивительно, потому что, восприяв в сердце веру евангельской блудницы, с таким же упованием, как и она, омочил он слезами смиренные мои ноги, а Господь сказал, что верующему все возможно (Мк. 9, 23). Видел я нечистые души, которые до неистовства пылали плотскою любовью, но потом обратились к покаянию и, вкусивши вожделения, обратили вожделение свое ко Господу и, миновавши всякий страх, ненасытною любовью прилепились к Богу. Посему и Господь о целомудренной оной блуднице не сказал, что она убоялась, но что возлюбила много (Лк. 7, 47) и удобно возмогла любовью отразить любовь».
— Знаю, досточудные, что рассказанные мною подвиги блаженных оных страдальцев для одних покажутся невероятными, для других — превосходящими надежду, а для иных — приводящими в отчаяние. Но мужественный муж, от сего уязвленный, как острием, отходит с огненной стрелою и ревностью в сердце. Низший же сего познает свою немощь и, через самоукорение удобно стяжав смиренномудрие, устремится вслед за первым, но не знаю, настигнет ли его. Нерадивый же пусть и не касается того, что здесь описано, чтобы ему, отчаявшись, не расточить и того, что делает, и тогда сбудется на нем евангельское слово: …от неимущаго же усердия, и еже мнится имея, возмется от него (Мф. 25, 29).
— Когда мы впали в ров беззаконный, то не можем выйти из него, если не погрузимся в бездну смирения кающихся.
— Иное есть смирение кающихся, исполненное сетования, иное — зазрение совести еще согрешающих и иное — блаженное и богатое смирение, которое особенным Божиим действием вселяется в совершенных. Не станем усиливаться объяснить словами сие третье смирение, ибо труд наш будет суетен. Признак же второго состоит в совершенном терпении бесчестий. Часто старые привычки мучительным образом обладают и теми, которые оплакивают грехи свои, и сие неудивительно. Слово о судьбах и падениях темно для нас, и никакой ум не постигает, какие грехопадения случаются с нами от нерадения, какие — попущением Промысла и какие — по оставлению Божию. Впрочем, некто сказал мне, что если мы падаем в грех по попущению Божию, то вскоре и восстаем, и отвращаемся от греха, ибо Попустивший не дозволяет, чтобы мы долго были одержимы бесом печали. Если мы пали, то прежде всего против этого беса да ополчимся, ибо он, представ во время молитвы нашей и воспоминая нам прежнее наше дерзновение к Богу, хочет отторгнуть нас от молитвы.
— Не ужасайся, если и каждый день падаешь, и не отступай от пути Божия, но стой мужественно; и, без сомнения, Ангел, который хранит тебя, почтит твое терпение. Когда язва еще нова и горяча, тогда удобно исцеляется, но застарелые, оставленные в небрежении и запущенные раны неудобно исцеляются, ибо для врачевания своего требуют уже многого труда, резания и прижигания. Многие раны от закоснения делаются неисцельными, но у Бога… вся возможна (Мф. 19, 26).
— Прежде падения нашего бесы представляют нам Бога человеколюбивым, а после падения — жестоким.
— По падении твоем не покоряйся говорящему о малых согрешениях: «О дабы тебе того не делать, а сии ничто». Часто и малые дары великую ярость судии утоляли. (к)
— Кто истинно подвизается о своем спасении, тот всякий день, в который он не оплакивает грехов своих, почитает потерянным, хотя бы и совершил в оный какие-нибудь добрые дела.
— Никто из плачущих о грехах своих не должен ожидать, что при исходе из сей жизни получит извещение о прощении. Неизвестное недостоверно. Ослаби ми извещением, да почию, прежде даже не отъиду (Пс. 38, 14) отсюда без извещения. (л) Где Дух Господень, там разрешаются узы (2 Кор. 3, 17), где смирение глубочайшее, и там разрешаются узы, а не имеющий ни того, ни другого пусть не обольщает себя, ибо он связан.
— В мире (и по духу мира) живущие чужды сих извещений и наипаче первого. Некоторые, впрочем, творящие милостыни, познают свое приобретение при исходе из сего мира.
— Кто плачет о себе, тот не видит, плачет ли другой и пал ли он, и не станет судить других. Пес, угрызенный зверем, еще более на него разъяряется и от боли, которую чувствует в ране, неотступно на него лает.
— Должно внимать себе, не перестала ли совесть наша обличать нас, не ради чистоты нашей, но как бы утомившись. Признак разрешения от грехов состоит в том, что человек всегда почитает себя должником перед Богом.
— Нет ничего равного милости Божией, нет ничего больше ее. Посему отчаивающийся сам себя губит. Признак прилежного покаяния заключается в том, что человек почитает себя достойным всех случающихся ему видимых и невидимых скорбей, и еще больших. Моисей, после того как видел Бога в купине, снова возвратился в Египет, или в омрачение к деланию кирпичей, может быть, мысленного фараона, но потом он опять восшел к купине, и не только к купине, но и на гору Боговидения. Кто понимает сию притчу, тот никогда не отчается. В нищету пришел великий Иов, но потом опять вдвойне обогатился.
— Тяжки бывают падения для ленивых по вступлении их в иночество, они отнимают у них надежду бесстрастия и заставляют их думать, что и одно восстание из пропасти довольно к блаженству. Помни, что отнюдь не тем путем, которым заблудились, возвращаемся, но другим — кратчайшим. (м)
— Я видел двух одинаким образом и в одно время идущих ко Господу: один из них был стар и превосходил трудами, а другой ученик, но тече скорее старца и прииде прежде ко гробу смирения (Ин. 20, 4).
— Все, а в особенности падшие, должны беречься, чтобы не допустить в сердце свое недуг безбожного Оригена; ибо скверное его учение, внушая о Божием человеколюбии, весьма приятно людям сластолюбивым. (н)
— В поучении моем, паче же в покаянии моем, разгорится огнь (Пс. 38, 4) молитвы, пожигающий вещество (греха). Образом, примером, правилом и образцом покаяния да будут тебе прежде помянутые святые осужденники, и ты во всю жизнь не будешь иметь нужды ни в какой книге, доколе не воссияет тебе Христос, Сын Божий и Бог, в воскресении истинного покаяния. Аминь.
На пятую степень восшел ты, покаявшийся, покаянием пять чувств очистил и произвольным томлением и мучением ты избежал невольного.
Слово 6. О памяти смерти
— Всякому слову предшествует помышление, память же смерти и согрешений предшествует плачу и рыданию, посему о ней по порядку и предлагается в сем Слове.
— Память смерти есть повседневная смерть, и память исхода из сей жизни есть повсечасное стенание.
— Боязнь смерти есть свойство человеческого естества, происшедшее от преслушания, а трепет от памяти смертной есть признак нераскаянных согрешений. Боится Христос смерти, но не трепещет, чтобы ясно показать свойства двух естеств. (о)
— Как хлеб нужнее всякой другой пищи, так и помышление о смерти нужнее всяких других деланий. Память смерти побуждает живущих в общежитии к трудам и постоянным подвигам покаяния и к благодушному перенесению бесчестия. В живущих же в безмолвии память смерти производит отложение попечений, непрестанную молитву и хранение ума. Впрочем, сии же самые добродетели суть и матери и дщери смертной памяти.
— Как олово отличается от серебра, хотя и подобно ему по виду, так и различие между естественным и противоестественным страхом смерти для рассудительных ясно и очевидно.
— Истинный признак того, что человек помнит смерть в чувстве сердца, есть добровольное беспристрастие ко всякой твари и совершенное оставление своей воли.
— Тот, без сомнения, благоискусен, кто ежедневно ожидает смерти, а тот свят, кто желает ее на всякий час.
— Не всякое желание смерти достойно одобрения. Некоторые люди, насилием привычки увлекаемые в согрешения, желают смерти по чувству смирения; другие не хотят покаяться и призывают смерть из отчаяния; иные же не боятся ее потому, что в превозношении своем почитают себя бесстрастными; а бывают и такие (если только в нынешнее время найдутся), которые, по действию Духа Святаго, желают своего исшествия отсюда
— Некоторые испытывают и недоумевают, почему Бог не даровал нам предведения смерти, если воспоминание о ней столь благотворно для нас? Эти люди не знают, что Бог чудным образом устраивает через это наше спасение.
Ибо никто, задолго предузнавши время своей смерти, не спешил бы принять крещение или вступить в монашество, но каждый проводил бы всю жизнь свою в беззакониях и на самом уже исходе из сего мира приходил бы ко крещению или к покаянию (но от долговременного навыка грех делался бы в человеке второю природою, и он оставался бы совершенно без исправления).
— Когда оплакиваешь грехи свои, никогда не слушайся оного пса, который внушает тебе, что Бог человеколюбив, ибо он делает это с тем намерением, чтобы отторгнуть тебя от плача и от бесстрашного страха. Мысль же о милосердии Божием принимай тогда только, когда видишь, что низвлекаешься во глубину отчаяния.
— Кто хочет непрестанно сохранять в душе своей память смерти и суда Божия, а между тем предается попечениям и молвам житейским, тот подобен хотящему плавать и в то же время плескать руками.
— Живая память смерти пресекает невоздержание в пище, а когда сие пресечено со смирением, то вместе отсекаются и другие страсти.
— Безболезненность сердца ослепляет ум, а множество брашен иссушает источники слез. Жажда и бдение стесняют сердце, а когда сердце стесняется, тогда произникают слезные воды. Сказанное мною для угождающих чреву покажется жестоким, а для ленивых невероятным, но деятельный муж на деле усердно испытает сие. Кто узнал сие опытом, тот возрадуется о сем, а кто еще ищет, тот не обойдется без печали.
— Как отцы утверждают, что совершенная любовь не подвержена падению, так и я утверждаю, что совершенное чувство смерти свободно от страха.
— Деятельный ум имеет многие делания: поучается в любви к Богу, в памяти смертной, в памяти Божией, Царствия Небесного, ревности святых мучеников, вездеприсутствия Самого Бога, по слову псалмопевца: Предзрех Господа предо мною выну… (Пс. 15, 8), в памяти святых и умных сил, в памяти об исходе души, об истязании, мучении и вечном осуждении. Мы начали здесь с великих вещей, а кончили такими, которые удерживают от падения.
— Некогда один египетский инок рассказал мне следующее. «Когда память смерти, — говорил он, — утвердилась в чувстве моего сердца, и я однажды, когда пришла потребность, захотел дать малое утешение сему бренному телу, то память смерти, как некий судия, возбранила мне это, и, что еще удивительнее, хотя я и желал ее отринуть, но не мог».
— Другой некто, живший близ нас в месте, называемом Фола, часто от помышления о смерти приходил в исступление и, как лишившийся чувств или пораженный падучею болезнью, относим был находившимися при нем братиями, почти бездыханный.
— Не премину сообщить тебе повесть и об Исихии, иноке горы Хорива. (п) Он вел прежде самую нерадивую жизнь и нисколько не заботился о душе своей, наконец, впадши в смертельную болезнь, с час времени казался совершенно умершим. Пришедши в себя, он умолял всех нас, чтобы тотчас от него удалились и, заключив дверь своей келлии, прожил в ней лет двенадцать, никому никогда не сказав ни малого, ни великого слова и ничего не вкушая, кроме хлеба и воды; но, сидя в затворе, как перед лицом Господним, ужасался и сетовал о том, что видел во время исступления, и никогда не изменял образа жизни своей, но постоянно был как бы вне себя и не переставал тихо проливать теплые слезы. Когда же он приблизился к смерти, мы, отбив дверь, вошли в его келлию и по многом прошении услышали только сии слова: «Простите, — сказал он, — кто стяжал память смерти, тот никогда не может согрешить». Мы изумились, видя, что в том, который был прежде столько нерадив, внезапно произошло такое блаженное изменение и преображение. Похоронивши его в усыпальнице близ ограды, мы по прошествии некоторого времени искали святых мощей его, но не могли найти. Господь и сим засвидетельствовал усердное и достохвальное покаяние Исихия и удостоверил нас, что Он приемлет и тех, которые после многого нерадения хотят исправиться.
— Как бездну некоторые представляют себе бесконечною и место оное называют бездонным, так и помышление о смерти рождает чистоту нерастлеваемую и делание бесконечное. Сие подтверждает преподобный отец, о котором мы теперь говорили. Подобные ему непрестанно переходят от страха к страху, пока и самая в костях содержащаяся сила не истощится.
— Должно знать, что память смертная, как и все другие блага, есть дар Божий, ибо часто, находясь и у самих гробов, мы пребываем без слез и в ожесточении, а в другое время, и не имея такого печального зрелища перед глазами, приходим в умиление.
— Кто умертвил себя для всего в мире, тот истинно помнит смерть, а кто еще имеет какое-либо пристрастие, тот не может свободно упражняться в помышлении о смерти, будучи сам себе наветник.
— Не желай словами уверять всех в твоем расположении к ним, а лучше проси Бога, чтобы Он открыл им любовь твою неведомым образом, иначе недостанет тебе времени на изъявление любви к ближним и на умиление.
— Не прельщайся, безумный подвижник, думая, что можешь одно время вознаградить другим, ибо всякий день и к совершенной уплате собственного своего долга Владыке недостаточен.
— «Невозможное, — как некто сказал, — невозможное для человеков дело, чтобы настоящий день провели мы благочестиво, если не думаем, что это последний день нашей жизни». И поистине удивительно, что и язычники изрекли нечто подобное этому, ибо и они полагали, что любомудрие заключается в помышлении о смерти.
Шестая степень: кто взошел на нее, тот вовеки не согрешит. …Поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши (Сир. 7, 39).
Слово 7. О радостотворном плаче
1. Плач по Богу есть сетование души, такое расположение болезненного сердца, которое с исступлением ищет того, чего оно жаждет, и, не находя его, с трудом за ним стремится и горько рыдает вслед его. Или иначе: плач есть златое жало, уязвлением своим обнажающее душу от всякой земной любви и пристрастия и в назирании сердца святою печалью водруженное.
— Умиление есть непрестанное мучение совести, которое прохлаждает сердечный огонь мысленною исповедью перед Богом. Исповедь есть забвение естества, как некто забы снести хлеб свой (Пс. 101, 5).
— Покаяние есть бесскорбное отвержение всякого утешения телесного.
— Свойство преуспевающих еще в блаженном плаче есть воздержание и молчание уст, преуспевших — безгневие и непамятозлобие, а совершенных — смиренномудрие, жажда бесчестий, произвольная алчба невольных скорбей, неосуждение согрешающих, милосердие превыше силы. Достойны одобрения первые, достохвальны вторые, но блаженны алчущие скорби и жаждущие бесчестий, ибо они насытятся пищею ненасыщаемою.
— Достигши плача, всею силою храни его, ибо прежде совершенного усвоения он весьма легко теряется, и, как воск тает от огня, так и он легко истребляется от молвы, попечений телесных и наслаждения, в особенности же от многословия и смехотворства.
— Источник слез после крещения больше крещения, хотя сии слова и кажутся несколько дерзкими. Ибо крещение очищает нас от прежде бывших зол, а слезы очищают грехи, сделанные и после крещения. Крещение приняв в младенчестве, мы все осквернили его, а слезами снова очищаем его. И если бы человеколюбие Божие не даровало нам оных, то поистине редки были бы и едва обретались бы спасающиеся.
— Воздыхания наши и сетования вопиют ко Господу, слезы, происходящие от страха, ходатайствуют о нас, а те, которые от всесвятой любви, являют нам, что моление наше принято.
— Если ничто так не согласно со смиренномудрием, как плач, то, без сомнения, ничто столько не противится ему, как смех.
— С усилием держи блаженную радостную печаль святого умиления и не переставай упражняться в сем делании, пока оно не поставит тебя выше всего земного и не представит чистым Христу.
— Не переставай воображать и вспоминать бездну темного огня, немилостивых служителей, Судию немилосердого и неумолимого, бесконечную глубину преисподнего пламени и тесные сходы в подземные места, ужасные пропасти и другое сему подобное, чтобы гнездящаяся в душе нашей похотливость истребилась великим страхом, и душа соединилась с нетленною чистотою и приняла в себя сияние невещественного света, блистающего паче всякого огня.
— На молитве стой с трепетом, как осужденный преступник стоит перед судиею, чтобы тебе и внешним видом, и внутренним устроением угасить гнев Праведного Судии, ибо Он не может презреть душувдовицу, предстоящую Ему с болезненным чувством и утруждающую Неутруждаемого.
— Кто приобрел душевные слезы, тому всякое место угодно к плачу, а у кого делание только внешнее, тому всегда надобно будет избирать приличные места и положения. Как скрытое сокровище не столько подвержено хищению, сколько лежащее на торжище, так должно разуметь и о вышесказанном.
— Не подражай погребающим мертвых, которые то плачут о них, то ради них упиваются, но будь подобен узникам в рудокопнях, ежечасно получающим удары от приставников.
— Кто иногда плачет, а иногда наслаждается и говорит смешное, тот вместо камней бросает хлебом на пса сластолюбия: по видимому он отгоняет его, но самим делом привлекает его к себе.
— Сетуй внутренне, но не выказываясь, а углубляясь в сердце свое, ибо бесы боятся сетования, как тати псов.
— Не на брачный пир, о друзья, не на брачный пир мы приглашены, но Призвавший нас сюда поистине призвал на плач о самих себе.
— Некоторые, когда плачут, безвременно понуждают себя в это блаженное время не иметь совершенно никакого помышления, не разумея того, что слезы без помышлений свойственны бессловесному естеству, а не разумному. Слеза есть порождение помышлений, а отец помышлений есть смысл и разум.
— Ложась на постель, воображай твое возлежание во гробе и будешь меньше спать. Когда сидишь за столом, приводи себе на память плачевную трапезу червей, и ты будешь меньше наслаждаться. Когда пьешь воду, не забывай о жажде в пламени неугасающем и, без сомнения, понудишь самое свое естество.
— При досточестном бесчестии, досаждении и выговоре от настоятеля представим себе страшный приговор оного Судии и всеваемую в нас безрассудную печаль и огорчение, без сомнения, посечем кротостью и терпением, как обоюдоострым мечом.
— Временем бо оскудевает море, — говорит Иов (Иов. 14, 11); временем и терпением мало-помалу снискиваются нами и приходят в совершенство добродетели, о которых говорим.
— Воспоминание о вечном огне каждый вечер да засыпает с тобою и вместе с тобою да восстает, и леность никогда не будет обладать тобою во время псалмопения.
— Да возбуждает тебя к деланию плача самая одежда твоя, ибо все, оплакивающие умерших, одеваются в черное. Если не имеешь плача, то плачь об этом самом; если же имеешь плач, то еще более плачь о том, что из беструдного состояния ты сам низвел себя согрешениями твоими в состояние труда и печали.
— Благой и праведный наш Судия как во всем, так, без сомнения, и в плаче судит по мере сил естества, ибо я видел, что иные источают малые слезные капли, как капли крови, а другие без труда проливают целые источники слез. Но я судил о труждающихся более по труду, а не по слезам. Думаю, что и Бог так же судит.
— Плачущим неприлично богословствовать, ибо этим истребляются их слезы. Богословствующий подобен сидящему на учительской кафедре, а плачущий — пребывающему на гноище и во вретище. По сей-то причине, как думаю, и Давид хотя был учитель и муж премудрый, но, когда плакал, отвечал вопрошавшим: Како воспою песнь Господню на земли чуждей… (Пс. 136, 4), то есть в страстном состоянии?
— Как во внешнем творении, так и в умилении есть самодвижное и есть движимое от иного чего-либо. Когда душа и без нашего страдания и попечения бывает склонна к слезам, мягка и проникнута умилением, тогда поспешим, ибо Господь пришел к нам и без нашего зова и дал нам губу боголюбезной печали и прохладную воду благочестивых слез на изглаждение рукописания согрешений. Храни сей плач, как зеницу ока, пока он мало-помалу от тебя не отойдет, ибо велика сила оного и далеко превосходит силу того плача, который приходит от нашего тщания и умышления.
— Не тот достиг совершенства плача, кто плачет, когда хочет, но кто плачет, о чем хочет (то есть о чем-либо душеполезном). Даже и тот еще не достиг совершенства плача, кто плачет, о чем хочет, но кто плачет, как Бог хочет. С богоугодным плачем часто сплетается гнуснейшая (в греч. безблагодатнейшая) слеза тщеславия; и сие на опыте благочестно узнаем, когда увидим, что мы плачем и предаемся гневливости.
— Истинное умиление есть болезнование души, которая не возносится и не дает себе никакого утешения, но ежечасно воображает только исход свой из сего мира, и от Бога, утешающего смиренных иноков, ожидает утешения, как прохладной воды.
— Стяжавшие плач в чувстве сердца возненавидели самую жизнь свою (как исполненную труда и причину слез и болезней), тела же своего отвращаются, как врага.
— Если мы в тех, которые думают, что плачут по Богу, видим гнев и гордость, то слезы таковых должны считать неправильными: …кое общение свету ко тьме (2 Кор. 6, 14)?
— От ложного умиления рождается возношение, а от истинного — утешение.
— Как огонь пожигает хворост, так и чистые слезы истребляют всякие внешние и внутренние скверны.
— Многие из отцов говорят, что значение слез, особенно у новоначальных, темно и неудобопостижимо и что они происходят от многих и различных причин: от естества, от Бога, от неправильной скорби и от скорби истинной, от тщеславия, от блудной страсти, от любви, от памяти смерти и от многих других побуждений. (р)
— Исследовав все сии побуждения слез посредством страха Божия, постараемся приобрести те чистые и нелестные слезы, которые рождаются от размышления о разлучении нашем от тела; ибо в них нет ни окрадения, ни возношения, но очищение, преуспеяние в любви к Богу, омовение от грехов и освобождение от страстей.
— Неудивительно начинать плач слезами добрыми, а оканчивать неправильными, но достойно похвалы от неправильных или естественных слез переходить к духовному плачу. Смысл сказанного ясен для тех, которые склонны к тщеславию.
— Не верь слезам твоим прежде совершенного очищения от страстей, ибо то вино еще ненадежно, которое прямо из точила заключено в сосуд.
— Никто не может противоречить тому, что полезны все слезы наши по Богу, но какая именно польза от них бывает, это мы узнаем во время своего исхода.
— Кто пребывает во всегдашнем плаче по Богу, тот не перестает ежедневно (духовно) праздновать, а кто всегда празднует телесно, того ожидает вечный плач.
— Нет радости для осужденных в Темнице, нет праздника на земле и для истинных монахов. Посему-то сладко плачущий пророк и говорит со стенанием: Изведи из темницы душу мою… (Пс. 141, 8) в радость неизреченного Твоего света.
— Будь как царь в сердце твоем, сидя на высоком престоле смирения, и повелевай смеху: иди, и идет: и плачу сладкому: прииди, и приходит; и телу, сему рабу и мучителю нашему: сотвори сие, и сотворит (Мф. 8, 9).
— Кто облекся в блаженный, благодатный плач, как в брачную одежду, тот познал духовный смех души (то есть радость).
— Есть ли такой инок, который бы все время свое в монашестве провел столь благочестиво, что ни дня, ни часа, ни мгновения никогда не потерял, но все время свое посвящал Господу, помышляя, что невозможно в сей жизни увидеть дважды один и тот же день?
— Блажен инок, могущий взирать очами души на умные силы; но тот поистине предохранен от падения, который, вследствие памятования смерти и грехов своих, всегда орошает ланиты свои живыми водами чувственных очей. И трудно мне поверить, чтобы первое устроение могло произойти (и быть твердым) без последнего.
— Видел я просителей и бесстыдных нищих, красноречивыми словами вскоре преклонявших сердца и самих царей на милость; и видел я нищих и скудных в добродетели, которые не красноречивыми, но смиренными, неясными и недоумения исполненными словами из глубины безнадежного сердца бесстыдно и неотступно взывали к Царю Небесному и как бы насильно исторгали милость у Того, Которого естество не подвержено никакому понуждению.
— Кто слезами своими внутренно гордится и осуждает в уме своем неплачущих, тот подобен испросившему у царя оружие на врага своего и убивающему им самого себя.
— Бог не требует, братия, и не желает, чтобы человек плакал от болезни сердца, но чтобы от любви к Нему радовался душевным смехом. Отыми грех, и излишни будут болезненные слезы чувственным очам, ибо когда нет раны, то не нужен и пластырь. У Адама прежде преступления не было слез, как не будет их и по воскресении, когда грех упразднится, ибо тогда отбежат болезнь, печаль и воздыхание (Ис. 35, 10).
— Видел я в некоторых плач и видел других, которые плакали о том, что не имели плача. Сии последние, хотя и имеют плач, думают, что оного не имеют, и добрым неведением своим сохраняются от окрадения. О них-то сказано: …Господь умудряет слепцы… (Пс. 145, 8).
— Часто случается, что и слезы надмевают легкомысленных, потому они и не даются некоторым. Таковые, стараясь снискать и не находя их, окаявают себя, осуждают и мучат себя воздыханиями и сетованием, печалью души, глубоким сокрушением и недоумением. Все сие безопасно заменяет для них слезы, хотя они ко благу своему вменяют это ни во что.
— Если будем наблюдать, то найдем, что бесы часто горько над нами насмехаются. Ибо когда мы насытились, они возбуждают в нас умиление, когда же постимся, ожесточают нас, чтобы мы, прельстившись ложными слезами, предались наслаждению — матери страстей. Но им не должно покоряться, а делать противное.
— Размышляя о свойстве умиления, изумляюсь тому, каким образом плач и так называемая печаль заключают в себе радость и веселие, как мед заключается в соте. Чему же из сего научаемся? Тому, что такое умиление есть поистине дар Господень. Нет тогда в душе бессладостной сладости, потому что Бог утешает сокрушенных сердцем сокровенным образом. Для показания силы истинного плача и от сокрушения проистекающей пользы выслушаем следующую душеполезную и трогательную повесть.
— Жил здесь некто Стефан, который, любя пустынное и безмолвное житие, многие лета провел в монашеских подвигах и просиял различными добродетелями, особенно же украшен был постом и слезами. Он имел прежде келлию на скате святой горы, где жил некогда святой пророк и Боговидец Илия. Но потом сей достохвальный муж принял намерение действительнейшего, суровейшего и строжайшего покаяния и удалился в местопребывание отшельников, называемое Сиддин, и там провел несколько лет самой строгой и суровой жизни; ибо то место лишено было всякого утешения и удалено было от всякого пути человеческого, так как находилось в расстоянии семидесяти поприщ от селении. Перед кончиною своею старец возвратился в келлию свою на святой горе, где имел и двух учеников из Палестины, весьма благоговейных, которые охраняли келлию старца в его отсутствие. Прожив там немного дней, старец впал в болезнь и скончался. За день же до кончины своей он пришел в исступление и с открытыми глазами озирался то на правую, то на левую сторону постели своей и, как бы истязуемый кем-нибудь, он в слух всех предстоявших говорил иногда так: «Да, действительно, это правда, но я постился за это столько-то лет»; а иногда: «Нет, я не делал этого, вы лжете»; потом опять говорил: «Так, истинно так, но я плакал и служил братиям»; иногда же возражал: «Нет, вы клевещете на меня». На иное же отвечал: «Так, действительно так, и не знаю, что сказать на сие, но у Бога есть милость». Поистине страшное и трепетное зрелище было сие невидимое и немилостивое истязание, и что всего ужаснее, его обвиняли и в том, чего он не делал. Увы! безмолвник и отшельник говорил о некоторых из своих согрешении: «Не знаю, что и сказать на это», хотя он около сорока лет провел в монашестве и имел дарование слез. Увы мне! Увы мне! Где было тогда слово Иезекиилево, чтобы сказать истязателям: …в чем застану, в том и сужу, глаголет Бог (Иез. 33, 20). Ничего такого не мог он сказать. А почему? Слава Единому Ведающему. Некоторые же, как перед Господом, говорили мне, что он (Стефан) и леопарда кормил из рук своих в пустыне. В продолжение сего истязания душа его разлучилась с телом, и неизвестно осталось, какое было решение и окончание сего суда и какой приговор последовал?
— Как вдова, лишившаяся мужа и имеющая единородного сына, в нем одном по Боге имеет утешение, так и для падшей души нет иного утешения при исходе из тела, кроме трудов поста и слез (покаяния).
— Плачущие не воспоют и не воскликнут в песнях, ибо сим истребляется плач. Если же ты этими средствами стараешься призывать его, то ты далеко еще от сего делания, ибо плач есть укоренившаяся от навыка скорбь души, имеющей в себе огонь (Божественный).
— Плач бывает у многих предтечею блаженного бесстрастия, предукрасив, предочистив душу и потребив вещество (то есть страсти).
— Один искусный делатель сего добра сказывал мне: «Когда я чувствовал стремление к тщеславию, или к гневу, или к насыщению чрева, тогда помышление о плаче внутренне обличало меня и говорило: «Не предавайся тщеславию, иначе я оставлю тебя». Подобным образом удерживало оно меня и от других страстей. А я говорил ему: «Никогда не преслушаю тебя, пока не представишь меня Христу»».
— Итак, в бездне плача находится утешение, и чистота сердца получает просвещение. Просвещение же есть неизреченное действие, неведомым образом разумеваемое и невидимо зримое. Утешение есть прохлаждение болезнующей души, которая, как младенец, и плачет внутренно, и вместе радостно улыбается. Заступление есть обновление души, погруженной в печаль, которое чудным образом превращает болезненные слезы в сладостные.
— Слезы об исходе от сей жизни рождают страх, а когда страх породит безбоязненность (то есть упование), тогда воссияет радость, когда же достигнет конца радость нескончаемая, прозябает цвет святой любви.
— Рукою смирения отвергай приходящую радость, как недостойный ее, чтобы не обольститься ею и не принять волка вместо пастыря.
— Не стремись к видению не во время видения. Пусть лучше само оно, привлеченное красотою твоего смирения, придет к тебе, обнимет тебя и соединится с тобою чистейшим браком на веки веков.
— С самого начала, когда младенец начнет познавать отца своего, он весь бывает исполнен радости и печали: радости потому, что опять зрит вожделенного, а печали потому, что столь долгое время лишен был видения любезнейшей ему красоты. Матерь также иногда скрывает себя от младенца, и видя, с какой скорбью он ищет ее, веселится; и таким образом учит его всегда прилепляться к ней и сильнее воспламеняет любовь его к себе. Имеяй уши слышати да слышит, — глаголет Господь (Мф. 13, 9). (с)
— Осужденный преступник, который выслушал смертный приговор, не будет уже заботиться об учреждении зрелищ, и истинно плачущий не обратится ни к наслаждениям чувственным, ни к славе, ни к гневу и вспыльчивости. Плач есть укоренившаяся скорбь кающейся души, которая на всякий день прилагает скорбь к скорби по подобию рождающей и страждущей жены.
— Праведен и преподобен Господь: безмолвствующему с рассуждением Он премудро дарует умиление и благоразумно повинующегося ежедневно веселит. А кто ни того, ни другого пути не проходит законным образом, тому плач не дается.
— Отгоняй (адского) пса, который приходит во время глубочайшего плача и представляет тебе Бога неумолимым и немилосердым. Наблюдая за ним, ты увидишь, что он же прежде грехопадения называет Бога человеколюбивым, милосердым и снисходительным.
— От всегдашнего упражнения рождается навык, навык обращается в чувство, а что делается в чувстве, то бывает неудобоотьемлемо.
— Хотя бы мы и великие подвиги проходили в жизни нашей, но если мы не приобрели болезнующего сердца, то все они притворны и суетны; ибо тем, которые, так сказать, после омовения осквернились, необходимо, поистине необходимо очистить руки свои неослабным огнем сердечным и елеем милости Божией.
— Видел я в некоторых крайний предел плача: от скорби болезненного и уязвленного сердца, они чувственным образом извергали кровь из уст.
Видя это, я вспомнил сказавшего: Уязвен бых яко трава, и изсше сердце мое… (Пс. 101, 5)
— Слезы от страха сами в себе имеют трепет и хранение; слезы же от любви прежде совершенной любви в некоторых людях бывают окрадываемы, разве только великий оный и приснопамятный огонь возжжет сердце во время действия. И поистине удивительно, как смиреннейшее в свое время бывает тверже.
— Есть вещи, которые иссушают источники наших слез, и есть другие, которые рождают в них тину и гады. Через первые Лот беззаконно совокупился с дочерьми, а через вторые диавол пал с неба. (т)
— Велика злоба наших врагов, так что они матерей добродетелей делают матерями зол, и средства к достижению смирения превращают в источник гордости. Часто самые местоположения жилищ наших и вид их призывает сердце к умилению, в этом уверяет нас пример Иисуса, Илии и Иоанна, молившихся в уединении. Но я видел, что у некоторых и в городах, и среди молвы возбуждаются слезы. Это бывает по злоумышлению лукавых бесов, чтобы мы подумали, будто никакого вреда не получаем от этой молвы, и чтобы сближались с миром.
— Часто одно слово истребляет плач, но было бы чудно, если бы одно же слово и возвращало оный.
— Мы не будем обвинены, о братия, не будем обвинены при исходе души нашей за то, что не творили чудес, что не богословствовали, что не достигли видения, но, без сомнения, дадим Богу ответ за то, что не плакали непрестанно о грехах своих.
Степень седьмая. Сподобившийся достигнуть ее и мне да поможет, ибо сам он получил уже помощь, омывшись на сей седьмой степени от скверн века сего.
Слово 8. О безгневии и кротости
— Как вода, мало-помалу возливаемая на огонь, совершенно угашает его, так и слеза истинного плача угашает всякий пламень раздражительности и гнева. Потому скажем теперь по порядку о безгневии.
— Безгневие есть ненасытное желание бесчестий, как в тщеславных людях бывает бесконечное желание похвалы. Безгневие есть победа над естеством, нечувствительность к досаждениям, происходящая от подвигов и потов.
— Кротость есть недвижимое устроение души, в бесчестии и в чести пребывающее одинаковым.
— Начало безгневия есть молчание уст при смущении сердца, середина — молчание помыслов при тонком смущении души, а конец — непоколебимая тишина при дыхании нечистых ветров.
— Гнев есть воспоминание сокровенной ненависти, то есть памятозлобия. Гнев есть желание зла огорчившему.
Вспыльчивость есть безвременное воспаление сердца. Огорчение есть неприятное чувство, гнездящееся в душе. Раздражительность есть удобопреклонное движение нрава и безобразие души.
6. Как при явлении света исчезает тьма, так и от благовония смирения истребляются всякое огорчение и раздражительность.
7. Некоторые, будучи склонны к раздражительности, не радят о врачевании и истреблении сей страсти, но сии жалкие не размышляют о сказанном: …устремление бо ярости его падение ему (Сир. 1, 22).
8. Быстрое движение жернова в одно мгновение может стереть и истребить больше душевной пшеницы и плода жизни, нежели медленное обращение другого в течение целого дня, посему мы и должны благоразумно внимать себе. Иногда пламя, вдруг раздуваемое сильным ветром, более, нежели продолжительный огонь, сожигает и истребляет душевную ниву.
9. Не должно быть от нас сокрыто, о друзья, и то, что иногда во время гнева лукавые бесы скоро отходят от нас с тою целью, чтобы мы о великих страстях вознерадели, как бы о маловажных, и наконец сделали болезнь свою неисцельною.
10. Как твердый и остроугольный камень, сталкиваясь и соударяясь с другими камнями, лишается всей своей угловатости, неровности и шероховатости и делается кругловидным, так и человек вспыльчивый и упорный, обращаясь с другими грубыми людьми, получает одно из двух: или терпением исцеляет язву свою, или отступает и таким образом очевидно познает свою немощь, которая, как в зеркале, явится ему в малодушном его бегстве.
11. Гневливый человек, по временам произвольно увлекаясь этою страстью, потом уже от навыка и невольно побеждается и сокрушается ею.
12. Ничто так не противно кающимся, как смущение от раздражительности, потому что покаяние требует великого смирения, а раздражительность есть знак великого возношения.
13. Если признак крайней кротости состоит в том, чтобы и в присутствии раздражающего сохранять тишину сердечную и залог любви к нему, то, без сомнения, крайняя степень гневливости обнаруживается тем, что человек наедине сам с собою словами и телодвижениями как бы с оскорбившим его препирается и ярится.
14. Если Дух Святый называется и есть мир души, а гнев есть возмущение сердца, то ничто столько не препятствует пришествию в нас Духа Святаго, как гневливость.
15. Нам известны премногие злые порождения гнева; одно только невольное исчадие оного, хотя и побочное, бывает для нас полезно. Ибо я видел людей, которые, воспламенившись неистовым гневом, извергли давнее памятозлобие, скрывавшееся внутри их, и таким образом страстью избавились от страсти, получив от оскорбившего или изъявление раскаяния, или объяснение относительно того, о чем долго скорбели. И видел опять таких, которые по видимому являли долготерпение, но безрассудное, и под покровом молчания скрывали внутри себя памятозлобие; и я счел их окаяннейшими неистовых, потому что они белизну голубя омрачали как бы некоторою чернотою. Много потребно нам тщания против сего змия (то есть гнева и памятозлобия), потому что и ему, как змию плотской похоти, содействует естество.
16. Видел я людей, которые, прогневавшись, отвергали пищу от досады и сим безрассудным воздержанием яд к яду прилагали. Видел и других, которые, как бы благословною причиною, воспользовавшись гневом своим, предавались многоядению и из рва падали в стремнину Наконец, видел я и разумных людей, которые, подобно хорошим врачам, растворив то и другое, от умеренного утешения, данного телу, получали весьма великую пользу.
17. Иногда умеренное песнопение успешно успокоивает раздражительность, а иногда, если оно безмерно и безвременно, способствует сластолюбию. Итак, будем пользоваться им, рассудительно избирая приличные времена.
18. Сидя по некоторой нужде близ келлий безмолвствующих мужей, я слышал, как они от досады и гнева наедине злились, как куропатки в клетках, и на огорчивших их, как будто на присутствующих там, наскакивали, и я благочестно советовал им не жить в уединении, чтобы из людей не сделаться бесами. И видел опять людей сладострастных и похотливых сердцем, которые по видимому были кротки, ласковы, братолюбивы и любили красивые лица; сим я назначал проходить безмолвное житие, как врачевство, противодействующее блуду и смраду плотской нечистоты, чтобы им жалким образом не превратиться из разумных тварей в бессловесных животных. А как некоторые говорили мне, что они сильно увлекаются тою и другою страстью (то есть и сладострастием и раздражительностью), то я запретил им жить по своей воле, а наставникам их с любовью советовал, чтобы они позволяли им по временам проходить то тот, то другой образ жизни, повинуясь, однако, во всем главному настоятелю. Сластолюбивый повреждает только себя самого, а может быть и еще одного, своего сотаинника; гневливый же, подобно волку, часто возмущает все стадо и многие души огорчает и утесняет.
19. Великий вред возмущать око сердца раздражительностью, как сказано: Смятеся от ярости око мое… (Пс. 6, 8), но больший — словами обнаруживать душевное неистовство; если же и руками, то это уже вовсе неприлично и чуждо монашескому, Ангельскому и Божественному житию.
20. Если хочешь или думаешь, что хочешь вынуть сучец ближнего, то вместо врачебного орудия не употребляй бревна. Бревно — это жесткие слова и грубое обращение, врачебное орудие есть кроткое вразумление и долготерпеливое обличение. Обличи, — говорит апостол, — запрети, умоли (2 Тим. 4, 2), а не сказал: и бей; если же и это потребуется, то как можно реже и не сам собою.
21. Если присмотримся, то увидим, что многие из гневливых усердно упражняются в бдении, посте и безмолвии; а намерение у диавола то, чтобы под видом покаяния и плача подлагать им вещества, питающие их страсть.
22. Если, как мы выше сказали, один волк, имея беса помощником, может возмутить все стадо; то и один премудрый брат, имея Ангела помощником, может, как добрый мех, полный елея, укротить волну и дать кораблю тихое плавание. (у) Сколь тяжкого осуждения заслуживает первый, столь великую награду получит от Бога второй, сделавшись для всех полезным примером.
23. Начало блаженного незлобия — сносить бесчестия, хотя с огорчением и болезнью души. Середина — пребывать в оных беспечально. Конец же оного, если только оно имеет конец, — принимать поношения, как похвалы. Да радуется первый, да возмогает второй, блажен о Господе и да ликует третий.
24. Жалкое зрелище видел я в людях гневливых, бывающее в них от тайного возношения. Ибо разгневавшись, они опять гневались за то, что побеждались гневом. Я удивлялся, видя в них, как падение следовало за падением, и не мог без сострадания видеть, как они сами себе за грех отмщали грехом, и, ужасаясь о коварстве бесов, я едва не отчаялся в своей жизни.
25. Если кто замечает, что он легко побеждается возношением и вспыльчивостью, лукавством и лицемерием, и захочет извлечь против них обоюдоострый меч кротости и незлобия, тот пусть вступит как бы в пратву спасения, в общежитие братии, и притом самых суровых, если хочет совершенно избавиться от сих страстей; чтобы там, подвергаемый досаждениям, уничижениям и потрясениям от братии и умственно, а иногда и чувственно ударяемый или угнетаемый, удручаемый и ногами попираемый, он мог очистить ризу души своей от ее скверны. А что поношение есть в самом деле омовение душевных страстей, в том да уверит тебя обыкновенная в народе пословица; известно, что некоторые люди в мире, осыпавши кого-нибудь ругательными словами в лицо, говорят: «Я такого-то хорошо омыл». И это истинно.
26. Иное безгаевие в новоначальных, происходящее от плача, а иное — невозмутимость, бывающая в совершенных. В первых гнев связан слезами, как некоторою уздою, а в последних он умерщвлен бесстрастием, как змий мечом.
27. Я видел трех иноков, в одно время потерпевших бесчестие. Один из них оскорбился, но смолчал; другой порадовался ради себя, но опечалился об укорившем его; третий же, воображая вред ближнего, пролил теплые слезы. Так можно было видеть здесь делателей страха, мздовоздаяния и любви.
28. Как горячка в теле, будучи сама по себе одна, имеет не одну, а многие причины своего воспаления, так и возгорение и движение гнева и прочих страстей наших происходит от многих и различных причин. Посему и нельзя назначить против них одно врачевство. А такой даю совет, чтобы каждый из недугующих старательно изыскивал приличное средство для своего врачевания. Первым делом в этом врачевании да будет познание причины болезни, чтобы, нашедши оную, получить и надлежащий пластырь для своей болезни от Промысла Божия и от духовных врачей. Хотящие войти с нами о Господе в предложенное духовное судилище да войдут, и мы исследуем, хотя и не ясно, упомянутые страсти и их причины.
29. Итак, да свяжется гнев, как мучитель, узами кротости и, поражаемый долготерпением, влекомый святою любовью и, представши перед судилищем разума, да подвергнется допросу. Скажи нам, безумная и постыдная страсть, название отца твоего и именование злой твоей матери, а также имена скверных твоих сынов и дщерей. Объяви нам притом, кто суть ратующие против тебя и убивающие тебя? — В ответ на это гнев говорит нам: «Матерей у меня много и отец не один. Матери мои суть: тщеславие, сребролюбие, объядение, а иногда и блудная страсть. А отец мой называется надмением. Дщери мои суть: памятозлобие, ненависть, вражда, самооправдание. Сопротивляющиеся же им враги мои, которые держат меня в узах, — безгневие и кротость. Наветник мой называется смиренномудрием, а от кого он рождается, спросите у него самого в свое время».
На восьмой степени лежит венец безгневия. Но кто носит его от естества, тот, может быть, не носит никакого иного, а кто приобрел его трудами, тот, без сомнения, победил восемь страстей.
Слово 9. О памятозлобии
1. Святые добродетели подобны лествице Иакова, а непотребные страсти — узам, спадшим с верховного Петра. Добродетели, будучи связаны одна с другою, произволяющего возводят на небо, а страсти, одна другую рождая и одна другою укрепляясь, низвергают в бездну. И как мы ныне слышали от безумного гнева, что памятозлобие есть одно из собственных порождений его, то по порядку будем теперь о нем и говорить.
2. Памятозлобие есть исполнение гнева, хранение согрешений, ненависть к правде, пагуба добродетелей, ржавчина души, червь ума, посрамление молитвы, пресечение моления, отчуждение любви, гвоздь, вонзенный в душу, неприятное чувство, в огорчении с услаждением любимое, грех непрестающий, законопреступление неусыпающее, злоба повсечасная.
3. Памятозлобие, сия темная и гнусная страсть, есть одна из тех страстей, которые рождаются, а не рождают, или еще и рождают. Мы не намерены много о ней говорить.
4. Преставший от гнева убил памятозлобие, ибо доколе отец жив, дотоле бывает и чадородие.
5. Кто приобрел любовь, тот устранился от вражды, враждующий же собирает себе безвременные труды.
6. Трапеза любви разоряет ненависть, и дары искренние смягчают душу. Но трапеза без внимания есть матерь дерзости, и через окно любви вскакивает чревообъядение.
7. Видел я, что ненависть расторгала долговременные узы блудной любви, а потом памятозлобие чудным образом не попускало им вновь соединяться. Дивное зрелище! Бес беса врачует, но, может быть, это дело не бесов, но Провидения Божия.
8. Памятозлобие далеко от твердой естественной любви, но блуд удобно приближается к ней, как иногда видим в голубе кроющихся вшей.
9. Памятозлобствуя, памятозлобствуй на бесов и, враждуя, враждуй против твоей плоти непрестанно. Ибо плоть сия есть друг неблагодарный и льстивый, чем более мы ей угождаем, тем более она нам вредит.
10. Памятозлобие есть лукавый толковник Писания, который толкует речения Духа по своему разумению. Да посрамляет его молитва, дарованная нам Иисусом, которой мы не можем произносить с Ним, имея памятозлобие.
11. Когда после многого подвига ты не возможешь исторгнуть сие терние, тогда кайся и смиряйся, по крайней мере, на словах перед тем, на кого злобишься, чтобы ты, устыдившись долговременного перед ним лицемерия, возмог совершенно полюбить его, будучи жегом совестью, как огнем.
12. Не тогда узнаешь, что ты совершенно избавился от сей гнилости, когда помолишься об оскорбившем, или за зло воздашь ему дарами, или пригласишь его на трапезу, но когда, услышав, что он впал в некое злоключение душевное или телесное, восскорбишь о нем, как о себе, и прослезишься.
13. Памятозлобный безмолвник есть аспид, скрывающийся в норе, который носит в себе яд смертоносный.
14. Воспоминание страданий Иисусовых исцелит памятозлобие, сильно посрамляемое Его незлобием. В дереве, внутри гнилом, зарожда ется червь, а в видимо кротких и безмолвных, но не поистине таковых, скрывается продолжительный гнев. Кто извергает из себя гнев, тот полу чает прощение грехов, а кто прилепляется к нему, тот лишается милосер дия Божия.
15. Некоторые взяли на себя труды и подвиги, чтобы получить прощение, но человек, не помнящий зла, опередил их. Отпустите мало, и отпустят вам много (Лк. 6, 37).
16. Непамятозлобие есть знак истинного покаяния, а кто содержит в сердце памятозлобие и думает, что он творит покаяние, тот подобен человеку, которому во сне представляется, что он бежит.
17. Видел я зараженных памятозлобием, которые увещевали других забыть обиды, а потом, устыдившись слов своих, страсть сию оставили.
18. Никто не думай, что сия мрачная страсть маловажна, ибо часто она вкрадывается и в духовных мужей.
Степень девятая. Вступивший на нее с дерзновением да просит разрешения грехов у Спасителя Иисуса.
Слово 10. О злословии и клевете
1. Никто из благомудрствующих, как я думаю, не будет противоречить тому, что от ненависти и памятозлобия рождается злословие. Итак, оно после своих родоначальников по порядку мною и предлагается.
2. Злословие есть исчадие ненависти, тонкий недуг, большая сокровенная и таящаяся пиявица, которая высасывает и истребляет кровь любви, лицемерие любви, причина осквернения и отягощения сердца, истребление чистоты.
3. Некоторые отроковицы грешат бесстыдно, а другие тайно и со стыдливостью, но предаются еще лютейшим порокам, нежели первые. То же можно видеть и в страстях бесчестия. Много тайно лукавых отроковиц, каковы: лицемерие, лукавство, печаль, памятозлобие и сердечная клевета, кои видимо представляют одно, а внутренне взирают на другое.
4. Услышав, что некоторые злословят ближних, я запретил им; делатели же сего зла в извинение отвечали, что они делают это из любви и попечения о злословимом. Но я сказал им: «Оставьте такую любовь, чтобы не оказалось ложным сказанное: Оклеветающаго тай искренняго своего, сего изгонях…» (Пс. 100, 5). Если ты истинно любишь ближнего, как говоришь, то не осмеивай его, а молись о нем втайне, ибо сей образ любви приятен Богу. Станешь остерегаться осуждать согрешающих, если всегда будешь помнить, что Иуда был в соборе учеников Христовых, а разбойник в числе убийц, но в одно мгновение произошла с ними чудная перемена.
5. Кто хочет победить духа злословия, тот пусть приписывает вину не согрешающему, но подущающему его бесу. Ибо никто не желает грешить против Бога, хотя каждый из нас согрешает не по принуждению.
6. Видел я согрешившего явно, но втайне покаявшегося; и тот, которого я осудил как блудника, был уже целомудр у Бога, умилостивив Его чистосердечным обращением.
7. Никогда не стыдись того, кто перед тобою злословит ближнего, но лучше скажи ему: «Перестань, брат, я ежедневно падаю в лютейшие грехи и как могу его осуждать?» Ты сделаешь таким образом два добра и одним пластырем исцелишь и себя и ближнего. Это один из самых кратких путей к получению прощения грехов, то есть чтобы никого не осуждать. Ибо сказано: …не судите, и не судят вам… (Лк. 6, 37).
8. Как огонь противен воде, так и кающемуся несродно судить. Если бы ты увидел кого-нибудь согрешающего даже при самом исходе души из тела, то и тогда не осуждай его, ибо суд Божий неизвестен людям. Некоторые явно впадали в великие согрешения, но большие добродетели совершали втайне, и те, которые любили осмеивать их, обманулись, гоняясь за дымом и не видя солнца.
9. Послушайте меня, послушайте, злые судии чужих деяний: если истинно то, как в самом деле истинно, что имже бо судом судите, судят вам (Мф. 7, 2); то, конечно, за какие грехи осудим ближнего, телесные или душевные, в те впадем сами, и иначе не бывает.
10. Скорые и строгие судии прегрешений ближнего по тому сею страстию недугуют, что не имеют совершенной и постоянной памяти и попечения о своих согрешениях. Ибо если бы человек в точности, без покрывала самолюбия, увидел свои злые дела, то ни о чем другом, относящемся к земной жизни, не стал бы уже заботиться, помышляя, что на оплакание и самого себя недостанет ему времени, хотя бы он и сто лет прожил и хотя бы увидел истекающим из очей своих целый Иордан слез. Я наблюдал за плачем истинного покаяния и не нашел в нем и следа злословия и осуждения.
11. Человекоубийцы бесы побуждают нас или согрешить, или, когда не грешим, осуждать согрешающих, чтобы вторым осквернить первое.
12. Знай, что и это признак памятозлобного и завистливого человека, если он легко с удовольствием порицает учение, дела и добродетели ближнего, будучи одержим духом ненависти.
13. Видел я таких людей, которые тайно и скрытно соделовали тяжкие согрешения, а между тем, считая себя лучшими других, безжалостно нападали на тех, которые увлекались в легкие, но явные проступки.
14. Судить — значит бесстыдно похищать сан Божий, а осуждать — значит погублять свою душу.
15. Как возношение и без другой страсти сильно погубить человека, так и осуждение, одно само по себе, может нас погубить совершенно, ибо и фарисей оный за сие осужден был.
16. Как добрый виноградарь вкушает только зрелые ягоды, а кислые оставляет, так и благоразумный и рассудительный ум тщательно замечает добродетели, какие в ком-либо узрит; безумный же человек отыскивает пороки и недостатки. О нем-то сказано: Испыташа беззаконие, исчезоша испытающии испытания… (Пс. 63, 7).
17. Хотя бы ты и своими очами увидел согрешающего, не осуждай, ибо часто и они обманываются.
Степень десятая. Кто взошел на нее, тот бывает делателем любви, или плача.
Слово 11. О многоглаголании и молчании
1. В предшествовавшем Слове мы сказали кратко о том, сколь бедственно и вредно судить ближних, вернее же, самим судимыми быть и страдать от собственного языка, что случается и с мнимодуховными мужами. Ныне же порядок требует, чтобы мы показали причину сего порока и дверь, которою он входит в нас или, вернее, которою он из нас исходит.
2. Многоглаголание есть седалище, на котором тщеславие любит являться и торжественно себя выставлять. Многоглаголание есть признак неразумия, дверь злословия, руководитель к смехотворству слуга лжи, истребление сердечного умиления, призывание уныния, предтеча сна, расточение внимания, истребление сердечного хранения, охлаждение святой теплоты, помрачение молитвы.
3. Благоразумное молчание есть матерь молитвы, воззвание из мысленного пленения, хранилище Божественного огня, страж помыслов, соглядатай врагов, узилище плача, друг слез, делатель памяти о смерти, живописатель вечного мучения, любоиспытатель грядущего суда, споспешник спасительной печали, враг дерзости, безмолвия супруг, противник любоучительства, причащение разума, творец видении, неприметное предуспеяние, сокровенное восхождение.
4. Познавший свои прегрешения имеет силу и над языком своим, а многоглаголивый еще не познал себя, как должно.
5. Любитель молчания приближается к Богу и, тайно с Ним беседуя, просвещается от Него.
6. Молчание Иисусово постыдило Пилата; и безмолвие уст благочестивого мужа упраздняет тщеславие.
7. Петр апостол изрек слово и потом плакася горько, забыв изречение псалмопевца: Рех: сохраню пути моя, еже не согрешати ми языком моим (Пс. 38, 1); и слово другого мудрого мужа: Лучше пасть с высоты на землю, нежели от языка (Сир. 20, 18).
8. Но не хочу много писать о сем, хотя коварство страстей и побуждает меня к тому. Впрочем, скажу, что я узнал некогда от одного человека, который беседовал со мною о молчании уст. «Многоглаголание, — сказал он, — рождается непременно от которой-нибудь из сих причин: или от худой и невоздержной жизни и привычки (ибо язык, будучи естественным членом сего тела, чему научится, того по навыку и требует); или, что наиболее бывает в подвизающихся, от тщеславия, а иногда и от многоядения. Посему часто бывает, что многие, с некоторым насилием и изнеможением укрощая чрево, обуздывают вместе и язык и многословие.
9. Кто возымел попечение об исходе из сей жизни, тот пресек много словие; и кто приобрел плач души, тот отвращается многоглаголания, как огня.
10. Возлюбивший безмолвие затворил уста свои, а кто любит выходить из келлии, тот бывает изгоним из нее страстию многоглаголания.
11. Познавший благоухание огня, сходящего свыше, бегает многолюдных собраний, как пчела — дыма. Ибо как дым отгоняет пчелу, так и сему нетерпимо многолюдство.
12. Не многие могут удержать воду без плотины, и еще менее таких, которые могут удерживать уста невоздержные.
На одиннадцатой степени одержавший победу одним ударом отсек множество зол.
Слово 12. О лжи
1. Железо и камень, соударяясь, производят огонь, многословие же и смехотворство порождают ложь.
2. Ложь есть истребление любви, а клятвопреступление есть отвержение от Бога.
3. Никто из благоразумных не сочтет ложь за малый грех, ибо нет порока, против которого Всесвятый Дух произнес бы столь страшное изречение, как против лжи. Если Бог погубит вся глаголющия лжу (Пс. 5, 7), то что постраждут те, которые сшивают ложь с клятвами?
4. Видел я людей, которые величались ложью, и празднословием, и остротами своими, возбуждая смех, истребляли в слушавших плач и сокрушение духа.
5. Когда бесы увидят, что мы в самом начале стараемся отойти от слушания смехотворных речей вредного рассказчика, как от губительной заразы, тогда покушаются обольстить нас двоякими помыслами: «Не опечаливай, — внушают они нам, — повествователя» или «Не выставляй себя человеком более боголюбивым, нежели прочие». Отскочи скоро, не медли, а если не так, то во время молитвы твоей вообразятся помышления о предметах смешных. И не только бегай таких бесед и лукавых собраний, но и разоряй их благочестно, предлагая на среду воспоминание о смерти и последнем суде; ибо лучше тебе окропиться в сем случае малым тщеславием, только бы сделаться виновником общей пользы.
6. Лицемерие есть матерь лжи, а часто оно бывает и поводом к оной. Ибо некоторые утверждают, что лицемерие есть не иное что, как поучение во лжи и изобретатель лжи, с которою сплетается достойная казни клятва.
7. Кто стяжал страх Божий, тот устранился лжи, имея в себе неподкупного судию, — свою совесть.
8. Как во всех страстях, так и во лжи познаем мы различные степени вреда; ибо иной суд тому, который лжет по страху наказания, и иной тому, который лжет без предлежащей опасности.
9. Один лжет ради увеселения, другой — ради сластолюбия, иной — чтобы заставить присутствующих смеяться, а некоторый — для того чтобы ближнему поставить сеть и сделать ему зло.
10. Истязаниями властителей прогоняется ложь, множество же слез ее совершенно погубляет.
11. Сплетатель лжи извиняется благим намерением, и что в самом деле есть погибель души, то он почитает за праведное дело. За подражателя Раавы выдает себя лживый муж и думает соделовать спасение иных своею погибелью.
12. Когда мы будем совершенно чисты от лжи, тогда уже, если случаи и нужда потребуют, и то не без страха, можем употребить ее.
13. Не знает младенец лжи, не знает оной и душа, очистившаяся от лукавства.
14. Развеселившийся от вина поневоле во всем говорит истину, так и упившийся умилением солгать не может.
Восхождение двенадцатое. Кто взошел на сию степень, тот стяжал корень добродетелей.
Слово 13. Об унынии и лености
1. Уныние часто бывает одною из отраслей, одним из первых исчадий многословия, как мы уже и прежде сказали; потому мы сей порок и поставили здесь, как на месте, приличном ему в лукавой цепи страстей.
2. Уныние есть расслабление души, изнеможение ума, пренебрежение иноческого подвига, ненависть к обету, ублажитель мирских, оболгатель Бога, будто Он не милосерд и не человеколюбив, в псалмопении оно слабо, в молитве немощно, в телесном же служении крепко, как железо, в рукоделии безленостно, в послушании лицемерно.
3. Муж послушливый не знает уныния, через чувственные дела исправляя мысленные и духовные (делания).
4. Общежитие противно унынию, а мужу, пребывающему в безмолвии, оно всегдашний сожитель, прежде смерти оно от него не отступит и до кончины его на всякий день будет бороть его. Увидев келлию отшельника, (уныние) улыбается и, приблизившись к нему, вселяется подле него.
5. Врач посещает больных поутру, а уныние находит на подвижников около полудня.
6. Уныние подущает к странноприимству увещевает подавать милостыню от рукоделия, усердно побуждает посещать больных, напоминает о Том, Который сказал: …болен бех, и приидосте ко Мне (Мф. 25, 36), увещевает посещать скорбящих и малодушествующих и, будучи само малодушно, внушает утешать малодушных.
7. Ставшим на молитву сей лукавый дух напоминает о нужных делах и употребляет всякое ухищрение, чтобы только отвлечь нас от собеседования с Господом, как обротью, каким-либо благовидным предлогом.
8. Бес уныния производит трехчасовое (в слав.: «тричасен трепет». В новогреческом переводе 1693 г. объяснено: «то есть когда поются часы первый, третий и шестой»), дрожание, боль в голове, жар, боль в животе; когда же настанет девятый час, дает немного возникнуть; а когда уже и трапеза предложена, понуждает соскочить с одра; но потом, в час молитвы, снова отягощает тело; стоящих на молитве он погружает в сон и в безвременных зеваниях похищает стихи из уст.
9. Каждая из прочих страстей упраздняется одною какою-нибудь про тивною ей добродетелью; уныние же для инока есть всепоражающая смерть.
10. Мужественная душа воскрешает и умерший ум, уныние же и леность расточают все богатство. Но как из всех восьми предводителей злобы дух уныния есть тягчайший, то поступим и с ним по тому же порядку, как с другими, однако прибавим еще следующее.
11. Когда нет псалмопения, тогда и уныние не является, и глаза, которые закрывались от дремоты во время правила, открываются, как только оно кончилось.
12. Во время уныния обнаруживаются подвижники (в слав.: «нуждницы являются»); и ничто столько венцов не доставляет иноку, как уныние (то есть если он неослабно к Божественному деланию нудится).
13. Наблюдай и увидишь, что оно борет тех, которые стоят на ногах, склоняя их к тому, чтобы сели; а сидящих увещевает приклониться к стене; оно заставляет посмотреть в окно келлии, побуждает производить стук и топот ногами. Плачущий о себе не знает уныния.
14. Свяжем теперь и сего мучителя памятью о наших согрешениях, станем бить его рукоделием, повлечем его размышлением о будущих благах и, когда оно предстанет нам, предложим ему подобающие вопросы.
15. Итак, скажи нам, о ты, нерадивый и расслабленный, кто есть зло, родившее тебя? и какие твои исчадия? кто суть воюющие против тебя? и кто убийца твой? Он отвечает: «В истинных послушниках я не имею, где главу подклонить, а имею для себя место в безмолвниках и с ними живу. Родительницы у меня многие: иногда бесчувствие души, иногда забвение небесных благ, а иногда и чрезмерность трудов. Исчадия мои, со мною пребывающие: перемены местопребываний, пренебрежение повелений отца духовного, непамятование о последнем суде, а иногда и оставление монашеского обета. А противники мои, которые связывают меня ныне, суть псалмопение с рукоделием. Враг мой есть помышление о смерти, умерщвляет же меня молитва с твердою надеждою сподобиться вечных благ, а кто родил молитву, о том ее и спросите».
Кто подлинно одержал тринадцатую победу, тот и во всем будет искусен.
Слово 14. О любезном для всех и лукавом владыке — чреве
1. Имея намерение говорить о чреве, если когда-нибудь, то теперь наиболее, предположил я любомудрствовать против себя самого; ибо чудно было бы, если бы кто-нибудь прежде сошествия своего в гроб освободился от сей страсти.
2. Чревоугодие есть притворство чрева, потому что оно и будучи насыщено вопиет: «Мало!», будучи наполнено и расседаясь от излишества, взывает: «Алчу!»
3. Чревоугодие есть изобретатель приправ, источник сластей. Упразднил ли ты одну жилу его, оно проистекает другою. Заградил ли ты и сию, иною прорывается и одолевает тебя.
4. Чревоугодие есть прельщение очей; вмещаем в меру, а оно подстрекает нас поглотить все разом.
5. Насыщение есть мать блуда, а утеснение чрева — виновник чистоты.
6. Кто ласкает льва, тот часто укрощает его, а кто угождает телу, тот усиливает его свирепость.
7. Жид радуется о своей субботе и о празднике, и монах-чревоугодник веселится о субботе и о воскресном дне, во время поста считает, сколько осталось до Пасхи, и за много дней до нее приготовляет снеди. Раб чрева рассчитывает, какими снедями почтить праздник, а раб Божий помышляет, какими бы дарованиями ему обогатиться.
8. Когда пришел странник, чревоугодник весь движется на любовь, подстрекаемый чревонеистовством, и думает, что случай сделать брату утешение есть разрешение и для него. Пришествие других считает он за предлог, разрешающий пить вино, и под видом того, чтобы скрыть добродетель, делается рабом страсти.
9. Часто тщеславие враждует против объядения, и сии две страсти ссорятся между собою за бедного монаха, как за купленного раба. Объядение понуждает разрешать, а тщеславие внушает показывать свою добродетель; но благоразумный монах избегает той и другой пучины и умеет пользоваться удобным временем для отражения одной страсти другою.
10. Если бывает разжжение плоти, то должно укрощать ее воздержанием, во всякое время и на всяком месте. Когда же она утихнет (чего, впрочем, не надеюсь дождаться прежде смерти), тогда может скрывать перед другими свое воздержание.
11. Видел я престарелых священников, поруганных бесами, которые юным, не находившимся под их руководством, благословением разрешали на вино и прочее на пиршествах. Если они имеют доброе о Господе свидетельство, то можем с их позволения немного разрешить; если же они нерадивы, то нам не должно в этом случае обращать внимание на их благословение, а особенно, когда мы еще боремся с огнем плотской похоти.
12. Богопротивный Евагрий (ф) воображал, что он из премудрых премудрейший как по красноречию, так и по высоте мыслей, но он обманывался, бедный, и оказался безумнейшим из безумных как во многих своих мнениях, так и в следующем. Он говорит: «Когда душа наша желает различных снедей, тогда должно изнурять ее хлебом и водою». Предписывать это то же, что сказать малому отроку, чтобы он одним шагом взошел на самый верх лестницы. Итак, скажем в опровержение сего правила: если душа желает различных снедей, то она ищет свойственного естеству своему; и потому противу хитрого нашего чрева должно и нам употребить благоразумную осторожность; и когда нет сильной плотской брани и не предстоит случая к падению, то отсечем прежде всего утучняющую пищу, потом разжигающую, а после и услаждающую. Если можно, давай чреву твоему пищу достаточную и удобоваримую, чтобы насыщением отделываться от его ненасытной алчности и через скорое переварение пищи избавиться от разжжения, как от бича. Вникнем и усмотрим, что многие из яств, которые пучат живот, возбуждают и движения похоти.
13. Посмеивайся ухищрению беса, который по вечери внушает тебе впредь позднее принимать пищу, ибо в следующий же день, когда настанет девятый час, он понудит тебя отказаться от правила, уставленного в предшествовавший день.
14. Одно воздержание прилично неповинным, а другое — повинным и кающимся. Для первых движения похоти в теле бывает знаком к восприятию особенного воздержания, а последние пребывают в нем даже до смерти до самой кончины не дают своему телу утешения, но борются с ним без примирения. Первые хотят сохранять всегда благоустройство ума, а последние душевным сетованием и истаяванием умилостивляют Бога.
15. Время веселия и утешения пищею для совершенного есть отложение всякого попечения, для подвижника — время борьбы, а для страстного — праздник праздников и торжество торжеств.
16. В сердцах чревоугодников — сновидения о снедях и яствах, в сердцах же плачущих — сновидения о последнем суде и о муках.
17. Будь господин над своим чревом прежде, нежели оно тобою возобладает, и тогда будешь принужден со стыдом воздерживаться. Впадшие в ров беззаконий, о которых я не хочу говорить, понимают, что я сказал; целомудренные же опытом сего не познали.
18. Будем укрощать чрево помышлением о будущем огне. Повинуясь чреву, некоторые отрезали наконец сокровенные свои члены и умерли двоякою смертью. Будем внимательны, и мы увидим, что объядение есть единственная причина потоплений, с нами случающихся.
19. Ум постника молится трезвенно, а ум невоздержного исполнен нечистых мечтаний. Насыщение чрева иссушает источники слез, а чрево, иссушенное воздержанием, рождает слезные воды.
20. Кто служит своему чреву и между тем хочет победить духа блуда, тот подобен угашающему пожар маслом.
21. Когда чрево утесняется, тогда смиряется и сердце, если же оно упокоено пищею, то сердце возносится помыслами.
22. Испытывай себя в первой части дня, в полдень, за час до принятия пищи, и узнаешь таким образом пользу поста. Поутру помысл играет и скитается; когда же настал шестой час он немного ослабевает, а во время захождения солнца окончательно смиряется.
23. Утесняй чрево воздержанием, и ты возможешь заградить себе уста, ибо язык укрепляется от множества снедей. Всеми силами подвизайся противу сего мучителя и бодрствуй неослабным вниманием, наблюдая за ним, ибо если ты хотя мало потрудишься, то и Господь тотчас поможет.
24. Мехи, когда их размягчают, раздаются и вмещают большее количество жидкости, а оставленные в небрежении не принимают и прежней меры. Обременяющий чрево свое расширяет внутренности; а у того, кто подвизается против чрева, они стягиваются мало-помалу; стянутые же не будут принимать много пищи, и тогда по нужде самого естества будем постниками.
25. Жажда весьма часто жаждою же и утоляется, но голод прогнать голодом трудно и даже невозможно. Когда тело победит тебя, укрощай его трудами, если же ты по немощи не можешь этого, то борись с ним бдением. Когда глаза отяжелели, берись за рукоделие, но не касайся оного, когда сон не нападает, ибо невозможно работать вместе Богу и мамоне, то есть простирать мысль свою к Богу и на рукоделье.
26. Знай, что часто бес приседит желудку и не дает человеку насытиться, хотя бы он пожрал все снеди Египта и выпил всю воду в Ниле.
27. По пресыщении нашем сей нечистый дух отходит и посылает на нас духа блудного, он возвещает ему, в каком состоянии мы остались, и говорит: «Иди, возмути такого-то, чрево его пресыщено и потому ты немного будешь трудиться». Сей, пришедши, улыбается и, связав нам руки и ноги сном, уже все, что хочет, делает с нами, оскверняя душу мерзкими мечтаниями и тело истечениями.
28. Удивительное дело, что ум, будучи бестелесен, от тела оскверняется и омрачается, и что, напротив, невещественное от брения утончается и очищается.
29. Если ты обещал Христу идти узким и тесным путем, то утесняй чрево свое, ибо, угождая ему и расширяя его, ты отвергнешься своих обетов. Но внимай и услышишь говорящего: пространен и широк путь чревоугодия, вводящий в пагубу блуда, и многие идут по нему, но узки врата и тесен путь воздержания, вводящий в жизнь чистоты, и немногие входят им (Мф. 7, 13–14).
30. Начальник бесов естъ падший денница, а глава страстей есть объядение.
31. Сидя за столом, исполненным снедей, представляй перед мысленными очами твоими смерть и суд, ибо и таким образом едва возможешь хоть немного укротить страсть объядения. Когда пьешь, всегда вспоминай оцет и желчь Владыки твоего, и таким образом или пребудешь в пределах воздержания, или, по крайней мере, восстенав, смиришь свой помысл.
32. Не обманывайся, ты не можешь освободиться от мысленного фараона, ни узреть горней пасхи, если не будешь всегда вкушать горького зелия и опресноков. Горькое зелие есть понуждение и терпение поста, а опресноки — ненадмевающееся мудрование. Да соединится с дыханием твоим сие слово псалмопевца: Аз же, внегда бесы стужаху ми, облачахся во вретище, и смирях постом душу мою, и молитва моя в недро души моей возвратится (Пс, 34, 13).
33. Пост есть насилие естества, отвержение всего, что услаждает вкус, погашение телесного разжжения, истребление лукавых помышлений, освобождение от скверных сновидений, чистота молитвы, светило души, хранение ума, истребление сердечной бесчувственности, дверь умиления, воздыхание смиренное, радостное сокрушение, удержание многословия, причина безмолвия, страж послушания, облегчение сна, здравие тела, виновник бесстрастия, разрешение грехов, врата рая и небесное наслаждение.
34. Спросим же и сего нашего врага, паче же главнейшего начальника наших злых врагов, дверь страстей, то есть объядение, сию причину падения Адамова, погибели Исава, пагубы израильтян, обнажения Ноева, истребления гоморрян, Лотова кровосмешения, погубления сынов Илия священника и руководителя ко всяким мерзостям. Спросим: откуда сия страсть рождается и какие ее исчадия? кто сокрушает ее и кто совершенно ее погубляет?
35. Скажи нам, мучительница всех людей, купившая всех золотом ненасытной алчности, как нашла ты вход в нас? Вошедши, что обыкновенно производишь, и каким образом ты выходишь из нас?
36. Она же, раздражившись от сих досад, яростно и свирепо отвечает нам: «Почто вы, мне повинные, биете меня досаждениями и как вы покушаетесь освободиться от меня, когда я естеством связана с вами? Дверь, которою я вхожу, есть свойство снедей, а причина моей ненасытности привычка, основание же моей страсти — долговременный навык, бесчувствие души и забвение смерти. И как вы ищите знать имена исчадий моих? Изочту их, и паче песка умножатся (Быт. 32, 12). Но узнайте, по крайней мере, какие имена моих первенцев и самых любезных исчадий моих. Первородный сын мой есть блуд, а второе после него исчадие — ожесточение сердца, третие же — сонливость. Море злых помыслов, волны скверн, глубина неведомых и неизреченных нечистот от меня происходят. Дщери мои суть: леность, многословие, дерзость, смехотворство, кощунство, прекословие, жестоковыйность, непослушание, бесчувственность, пленение ума, самохвальство, наглость, любовь к миру, за которою следует оскверненная молитва, парение помыслов и нечаянные и внезапные злоключения, а за ними следует отчаяние — самая лютая из всех страстей. Память согрешений воюет против меня. Помышление о смерти сильно враждует против меня, но нет ничего в человеках, что бы могло меня совершенно упразднить. Кто стяжал Утешителя, тот молится Ему против меня, и Он, будучи умолен, не попускает мне страстно действовать в Нем. Невкусившие же небесного Его утешения всячески ищут наслаждаться моею сладостию».
Предисловие к 15-му слову. О человеках, во плоти живущих подобно бесплотным
Мы слышали от неистового объядения, что блудная брань в теле есть его исчадие, и это неудивительно. Сему научает нас древний наш праотец Адам; ибо если бы он не был побежден чревом, то, конечно, не познал бы, что такое жена. Посему соблюдающие первую заповедь (о воздержании) не впадают во второе преступление (нарушение целомудрия); и хотя пребывают сынами Адамовыми, однако не знают, что был Адам (по падении); но бывают малым чим умалены от Ангел (Пс. 8, 6); и это для того, чтобы зло не пребывало бессмертным, как говорит учитель, почтенный именем Богослов (свт. Григорий Назианзин).
Слово 15. О нетленной чистоте и целомудрии, которое тленные приобретают трудами и потами
1. Чистота есть усвоение бестелесного естества. Чистота есть вожделенный дом Христов и земное небо сердца.
2. Чистота есть вьшеестественное отречение от естества и поистине преславное соревнование мертвенного и тленного тела с бестелесными духами.
3. Чист тот, кто (плотскую) любовь отражает любовью (Божественною), и телесный огонь угасил огнем невещественным.
4. Целомудрие есть всеобъемлющее название всех добродетелей.
5. Целомудрие есть чистота души и тела.
6. Целомудр тот, кто и в самом сне не ощущает никакого движения или изменения в том устроении, в котором он пребывает.
7. Целомудр, кто навсегда стяжал совершенную нечувствительность к различию тел.
8. Предел и крайняя степень совершенной и всеблаженной чистоты состоит в том, чтобы в одинаковом устроении пребывать при виде существ одушевленных и бездушных, словесных и бессловесных.
9. Никто из обучившихся хранению чистоты да не вменяет себе приобретение ее, ибо невозможное дело, чтобы кто-нибудь победил свою природу; и где природа побеждена, там признается пришествие Того, Кто выше естества, ибо, без всякого прекословия, меньшее упраздняется большим.
10. Начало чистоты бывает, когда помысл не слагается с блудными прилогами и без мечтаний случаются по временам во сне истечения; а середина чистоты, когда от довольства пищи бывают естественные движения, но без мечтаний; конец же чистоты — умерщвление тела (то есть телесных движений), предваряемое умерщвлением нечистых помыслов.
11. Поистине блажен тот, кто стяжал совершенную нечувствительность ко всякому телу, и виду, и красоте.
12. Не тот чист, кто сохранил нерастленным сие бренное тело, но тот, кто члены его совершенно покорил душе.
13. Велик, кто пребывает бесстрастным при осязании; больший, кто не уязвляется видением и помышлением о красотах небесных угашает огонь, который возгорается при виде земных красот. Отгоняющий сладострастного пса молитвою подобен борющемуся со львом; а кто противоречием низлагает его, подобен уже прогоняющему врага своего; тот же, который и прилог вовсе уничтожает, хотя и пребывает в теле, но уже воскрес из гроба. Если признак истинной чистоты состоит в том, чтобы и в сонных мечтаниях пребывать без движения, то, конечно, предел блуда означает то, чтобы и наяву от одних помыслов терпеть истечения.
14. Кто телесными трудами и потами ведет брань с сим соперником, тот подобен связавшему врага своего слабым вервием; кто воюет против него воздержанием и бдением, тот подобен обложившему врага своего железными оковами; а кто вооружается смиренномудрием, безгневием и жаждою, тот подобен убившему своего супостата и скрывшему его в песке. Под именем песка разумей смирение, потому что оно не произращает пажити для страстей, но есть земля и пепел.
15. Иной связал сего мучителя подвигами, иной — смирением, а иной — откровением Божиим. Первый подобен утренней звезде, второй — полной луне, а третий — светлому солнцу, но все имеют жительство на небесах. И как от зари свет, а по свете воссияет солнце, так и о сказанном можно разуметь и видеть это на самом деле.
16. Лисица притворяется спящею, а бес — целомудренным; та хочет обмануть птицу, а сей погубить душу.
17. Не верь во всю жизнь твою сему бренному телу и не надейся на него, пока не предстанешь Христу.
18. Не думай, что ты по причине воздержания пасть не можешь, ибо некто, и ничего не вкушавший, был свержен с неба.
19. Некоторые из имеющих дар рассуждения хорошо определили отвержение самого себя, сказав, что оно есть вражда на тело и брань против чрева.
20. С новоначальными телесные падения случаются обыкновенно от наслаждения снедями, со средними они бывают от высокоумия и от той же причины, как и с новоначальными, но с приближающимися к совершенству они случаются только от осуждения ближних.
21. Некоторые ублажают скопцов по естеству, как избавленных от мучительства плоти, а я ублажаю повседневных скопцов, которые разумом, как ножом, обучились оскоплять себя.
22. Видел я невольно падших и видел произвольно желающих падать, но не могущих, и я счел сих последних окаяннейшими падающих на всякий день, потому что, не имея возможности согрешить, желают злосмрадия греховного.
23. Окаянен падающий, но тот окаяннее, кто и сам падает, и другого увлекает к падению, потому что он понесет тяжесть двух падений и тяжесть сласти иного.
24. Не думай низложить беса блуда возражениями и доказательствами, ибо он имеет многие убедительные оправдания, как воюющий против нас с помощью нашего естества.
25. Кто хочет бороться со своею плотью и победить ее своими силами, тот тщетно подвизается, ибо если Господь не разорит дома плотской похоти и не созиждет дома душевного, то всуе бдит и постится думающий разорить.
26. Представь Господу немощь своего естества, сознавая во всем свое бессилие, и неощутительным образом получишь дарование целомудрия.
27. В сладострастных людях бывают (как некто из них, испытавший это, признавался мне по истрезвлении своем) чувство чрезвычайного некоего влечения и любви к телам и столь бесстыдный и бесчеловечный дух, в самом чувстве сердца явственно гнездящийся, что боримый сим духом во время брани ощущает телесное разжжение, подобное огню от распаленной печи; он не боится Бога, вменяет ни во что воспоминание о муке, молитвы гнушается, почти как бы совершает грех на самом деле и смотрит на мертвые тела, как на бездушные камни. Страждущий сие делается как бы безумным и исступленным, будучи упоен всегдашним страстным желанием словесных и бессловесных существ, так что если бы не прекращались дни сей мучительной брани, то не могла бы спастись никакая душа, одеянная в сие брение, растворенное кровью и мокротами. Да и может ли быть иначе? Ибо все существующее по природе своей ненасытно желает сродного себе: кровь — крови, червь — червя и брение — брения; а потому и плоть сия желает плоти, хотя понудители естества и желатели Царства Небесного и покушаются прельщать сию прелестницу различными ухищрениями. Блаженны неиспытавшие вышеописанной брани. Итак, будем молиться, да избавит Он нас навсегда от такого искушения. Поползнувшиеся и падшие в сей ров далече отстоят от восходящих и нисходящих по оной лествице Ангелов; и к такому восхождению, после падения, потребны для них многие поты со строжайшим пощением.
28. Рассмотрим, не каждый ли из мысленных наших врагов при ополчении их на нас назначается исполнять свойственное ему поручение, как это бывает и в чувственном сражении, и это достойно удивления. Я наблюдал за искушаемыми и видел падения одни других лютейшие: Имеяй уши слышати да слышит (Мф. 11, 15)!
29. Часто диавол все усилие, старание, ухищрение, коварство и все свои козни устремляет к тому, чтобы проходящие монашеское житие и подвизающиеся на сем поприще, исполненном искушений, были боримы противоестественными страстьми. Посему часто, находясь в одном месте с женским полом и не будучи боримы плотскою похотию или помыслами, некоторые ублажают себя, а того не разумеют, несчастные, что, где большая пагуба, там в меньшей нет нужды.
30. Думаю, что всеокаянные убийцы по двум причинам обыкновенно низвергают нас, бедных, в противоестественные падения: потому, что мы везде имеем удобность для таких согрешений, и потому, что они подвергают нас большей муке. Узнал сказанное тот, кто прежде повелевал дикими ослами, а потом сам был поруган и порабощен адскими ослами; и питавшийся некогда хлебом небесным после лишился сего блага; всего же удивительнее то, что и после его покаяния наставник наш Антоний с горькою скорбью сказал: «Великий столп пал!» Но образ падения скрыл премудрый муж, ибо знал, что бывает телесный блуд и без участия иного тела. Есть в нас некая смерть и погибель падения, которую мы всегда с собою и в себе носим, а наиболее в юности. Но погибель сию я не дерзнул предать писанию, потому что руку мою удержал сказавший: Бываемая бо отай от некоторых срамно есть и глаголати, и писати, и слышати (Еф. 5, 12).
31. Сию мою, а можно сказать и не мою враждебную, но и любимую плоть Павел назвал смертью. Кто мя избавит, — говорит он, — от тела смерти сея (Рим. 7, 24)? А Григорий Богослов называет ее страстною, рабскою и ночною. Я хотел бы знать, почему сии святые мужи дают ей такие названия? Если плоть, как выше сказано, есть смерть, то победивший ее, конечно, никогда не умрет. Но кто есть человек, иже поживет и не узрит смерти (Пс. 88, 49) — осквернения плоти своей?
32. Испытаем, прошу вас, кто больше перед Господом: умерший ли и воскресший или никогда не умиравший? Ублажающий последнего обманывается, ибо Христос умер и воскрес; а ублажающий первого увещевает умирающих, то есть падающих, не предаваться отчаянию.
33. Бесчеловечный наш враг и наставник блуда внушает, что Бог человеколюбив и что Он скорое прощение подает сей страсти как естественной. Но если станем наблюдать за коварством бесов, то найдем, что по совершении греха они представляют нам Бога праведным и неумолимым Судиею. Первое они говорят, чтобы вовлечь нас в грех, а второе — чтобы погрузить нас в отчаяние.
34. Когда печаль и отчаяние в нас усиливаются, тогда мы не можем приносить должного покаяния, ни окаявать себя, ни укорять, хотя в печальном расположении души и не предаемся греху. А когда оные угаснут, тогда опять мучитель наш внушает нам о милосердии Божием, чтобы мы снова пали.
35. Господь, как нетленный и бестелесный, радуется о чистоте и нетлении нашего тела; бесы же, по утверждению некоторых, ни о чем другом столько не веселятся, как о злосмрадии блуда, и никакой страсти не любят так, как оскверняющую тело.
36. Чистота нас усвояет Богу и, сколько возможно, делает Ему подобными.
37. Земля с росою есть матерь сладости плодов, а матерь чистоты есть безмолвие с послушанием. Приобретенное в безмолвии бесстрастие тела при частом сближении с миром не пребывает непоколебимо, от послушания же происходящее — везде искусно и незыблемо.
38. Видел я, что гордость бывает причиною смиренномудрия, и вспомнил сказавшего: Кто бо уразуме ум Господень (Рим. 11, 34)? Ров и плод надмения есть падение в грех; грехопадение же для желающих спастись часто бывает поводом к смиренномудрию.
39. Кто хочет с объядением и насыщением победить беса блуда, тот подобен угашающему пожар маслом.
40. Кто одним воздержанием покушается утолить сию брань, тот подобен человеку, который думает выплыть из пучины, плавая одною рукою. Совокупи с воздержанием смирение, ибо первое без последнего не приносит пользы.
41. Кто видит в себе какую-нибудь господствующую страсть, тому должно прежде всего против нее вооружаться, особенно же если это домашний враг; ибо если мы не победим сей страсти, то от победы над прочими не будет нам никакой пользы, а поразивши сего египтянина, конечно, и мы узрим Бога в купине смирения.
42. Будучи в искушении, я ощутил, что сей волк хочет обольстить меня, производя в душе моей бессловесную радость, слезы и утешение, и по младенчеству своему я думал, что я получил плод благодати, а не тщету и прелесть.
43. Если всяк бо грех, егоже аще сотворит человек, кроме тела есть, а блудяй во свое тело согрешает (1 Кор. 6, 18), то это, без сомнения, потому, что истечением оскверняется самое существо нашей плоти, а в другом грехе невозможно этому быть. Спрашиваю здесь, почему о согрешающих всяким другим грехом мы обыкновенно говорим только: «Он согрешил», а когда слышим, что кто-нибудь сделал блуд, то с прискорбием говорим: «Такой-то пал»? (х)
44. Рыба спешит убежать от удочки, а душа сластолюбивая отвращается безмолвия.
45. Когда диавол хочет связать два лица союзом постыдной любви, тогда испытывает ту и другую сторону и потом уже начинает возжигать огонь страсти.
46. Склонные к сладострастию часто бывают сострадательны и милостивы, скоры на слезы и ласковы, но пекущиеся о чистоте не бывают таковы.
47. Один мудрый муж предложил мне страшный вопрос: «Какой грех, — сказал он, — после человекоубийства и отречения от Христа, есть тягчайший из всех?» И когда я ответил: «Впасть в ересь», тогда он возразил: «Как же Соборная Церковь принимает еретиков и удостоивает их причащения Святых Тайн, когда они искренно анафематствуют свою ересь; а соблудившего, хотя он и исповедал сей грех и перестал делать его, принимая, отлучает на целые годы от Пречистых Тайн, как повелевают апостольские правила?» Я поражен был недоумением, а недоумение это осталось недоумением и без разрешения. (ц)
48. Будем испытывать, исследовать и наблюдать, какая сладость происходит в нас при псалмопении от беса блуда и какая — от словес Духа и заключающейся в них благодати и силы.
49. Не забывайся, юноша! Я видел, что некоторые от души молились о своих возлюбленных, будучи движимы духом блуда, и думали, что они исполняют долг памяти и закон любви.
50. Можно осквернить тело и одним осязанием, ибо нет ничего столь опасного, как сие чувство. Помни того, который обвил руку свою краем одежды (когда нес престарелую свою мать), и удерживай чувство руки своей и не прикасайся к сокровенным и прочим членам ни своего, ни чужого тела.
51. Думаю, что человек не может быть назван совершенно святым, если прежде не освятит сего брения (то есть тела) и некоторым образом не преобразит его, если только возможно такое преображение во временной жизни.
52. Возлегши на постель, мы наиболее должны бодрствовать и трезвиться, потому что тогда ум наш один без тела борется с бесами; и если он бывает сластолюбив или исполнен сладострастных мечтаний, то охотно делается предателем.
53. Память смерти да засыпает да и возстает с тобою, и вместе с нею Иисусова молитва единопомышляемая, ибо ничто не может тебе доставить столь сильное заступление во время сна, как сии делания.
54. Некоторые утверждают, что брань сия во время сна и истечения происходят единственно от пищи, но я видел, что одни, находясь в тяжкой болезни, а другие, держа самый строгий пост, часто были оскверняемы истечениями. Однажды я спросил об этом предмете одного из искуснейших и рассудительных иноков, и сей блаженный дал мне весьма ясное наставление. «Бывают, — говорил приснопамятный, — истечения во сне от изобилия пищи и от излишнего покоя; а иногда от гордости, когда мы, долго пребывая свободными от истечений, этим возносимся; иногда же и от того, что осуждаем ближнего. Но от последних двух причин истечения могут случаться и с больными, а может быть, и от всех трех. Если же кто чувствует, что он чист от всех сих показанных ныне причин, то блажен сей человек ради такого бесстрастия; он от одной зависти бесовской претерпевает случающееся временем, когда Бог сие на него попускает для того, чтобы безгрешным злоключением приобретал высочайшее смирение».
55. Никто в продолжение дня не представляй себе в уме случающихся во сне мечтаний, ибо и то есть в намерении бесов, чтобы сновидениями осквернять нас бодрствующих.
56. Услышим и о другом коварстве наших врагов. Как снеди, вредные для тела, по некотором времени или день спустя производят в нас болезнь, так весьма часто действуют и причины, оскверняющие душу. Видел я наслаждающихся и не вдруг боримых; видел, что некоторые едят и пребывают с женщинами и в то время не имеют никакого худого помышления; но когда они обольстились самонадеянностью и возмечтали, что имеют мир и утверждение, то внезапно подверглись погибели в своей келлии. А какая это погибель, телесная и душевная, которой человек может подвергаться один, знает тот, кто находился в сем искушении, а кто не был искушен, тому и знать не надобно.
57. В это время великою помощью служат нам: худая одежда, пепел, стояние всенощное, голод, жажда, палящая язык, не многими каплями прохлаждаемая, пребывание при гробах, а прежде всего смирение сердца и, если можно, отец духовный или усердный брат, скорый на помощь и старый разумом, ибо я почитаю за чудо, чтобы кто-нибудь мог один сам собою спасти корабль свой от сей пучины.
58. Часто один и тот же грех, будучи сделан одним человеком, заслуживает сторично большее наказание, нежели когда он сделан другим, судя по нраву согрешившего, по месту, где грех случился, духовному возрасту, в котором был согрешивший, и по многим другим причинам.
59. Поведал мне некто об удивительной и высочайшей степени чистоты. Некто, увидев необыкновенную женскую красоту, весьма прославил о ней Творца, и от одного этого видения возгорел любовию к Богу и пролил источник слез. Поистине удивительное зрелище! Что иному могло быть рвом погибели, то ему сверхъестественно послужило к получению венца славы. Если такой человек в подобных случаях всегда имеет такое же чувство и делание, то он воскрес, нетленен прежде общего воскресения.
60. Так должны мы поступать и при слушании песнопений и песней. Боголюбивые души, когда слышат пение мирских или духовных песен, исполняются чистейшего утешения, любви Божественной и слез, между тем как в сластолюбивых возбуждаются совсем противные чувства.
61. Некоторые, как мы и прежде говорили, пребывая в безмолвных местах, гораздо более бывают боримы от бесов; и сие неудивительно, потому что бесы обыкновенно пребывают там, будучи изгнаны Господом в пустыни и в бездну, ради нашего спасения. С особенною лютостью нападают на безмолвника бесы блуда, чтобы изгнать его в мир, внушивши ему, что он никакой пользы не получает от пустыни. Но когда мы пребываем в мире, они отходят от нас, чтобы мы, видя себя свободными от брани, оставались между мирскими. Итак, где мы терпим нападение от врагов, там, без сомнения, и сами сильно с ними боремся, а кто этой брани не чувствует, тот оказывается в дружбе с врагами.
62. Когда мы пребываем в некоторой нужде в мире, нас покрывает рука Господня; часто, может быть, и молитва отца духовного, чтобы имя Божие не хулилось через нас. Иногда сие бывает от нечувствительности и от того, что мы прежде уже много испытали то, что видим и слышим, и насытились этим; или и от того, что бесы с намерением отступают от нас, оставляя беса гордости, который один заменяет собою всех прочих.
63. Все вы, желающие обучиться чистоте, услышьте еще об одной хитрости и коварстве обольстителя душ и будьте осторожны. Некто собственным опытом изведал сей обман его и сказывал мне, что бес плотского сладострастия весьма часто вовсе скрывает себя, наводит на инока крайнее благоговение и производит в нем источники слез, когда он сидит или беседует с женщинами, и подстрекает его учить их памятованию о смерти, о последнем суде и хранению целомудрия, чтобы сии окаянные, прельстившись его словами и притворным благоговением, прибегали к этому волку как к пастырю; но окаяннейший оный, от близкого знакомства получив дерзновение, наконец подвергается падению.
64. Всеми силами будем убегать, чтобы не видеть, не слышать о том плоде, которого мы обещали никогда не вкушать, ибо удивляюсь, если мы считаем себя крепчайшими пророка Давида, чему быть невозможно.
65. Похвала чистоты столь велика и высока, что некоторые из отцов осмелились назвать ее бесстрастием.
66. Некоторые говорят, что по вкушении плотского греха невозможно называться чистым, а я, опровергая их мнение, говорю, что хотящему возможно и удобно привить дикую маслину к доброй. И если бы ключи Царства Небесного были вверены девственнику по телу, то мнение оное, может быть, имело бы основательность. Но да постыдит умствующих таким образом тот, кто имел тещу, а был чист и носил ключи Царствия.
67. Змий сладострастия многообразен: невкусившим сласти греха он внушает, чтобы только однажды вкусили ее и перестали; а вкусивших коварный побуждает воспоминанием опять к совершению греха. Многие из первых, поелику не знают зла сего, бывают свободны и от борьбы, а из последних многие, как познавшие опытом сию мерзость, терпят стужение и брани. Впрочем, часто случается и совсем противное этому.
68. Иногда восстаем мы от сна чисты и мирны, и это бывает тайным благодеянием, которое мы получаем от святых Ангелов, особенно когда мы уснули со многою молитвою и трезвением; иногда же встаем нечистыми и смущенными; причиною же сего бывают худые сновидения.
69. Видех нечестиваго превозносящася и высящася яко кедры ливанския, и как он мятется и неистовствует против меня; и мимо идох воздержанием, и се, не бе, как прежде, ярость его; и взысках его, смирив помысл мой, и не обретеся место его во мне или след его (Пс. 36, 35–36).
70. Кто победил тело, тот естество победил; победивший же естество, без сомнения, стал выше естества; а такой человек малым чим, или, если можно так сказать, ничем не умален от Ангел (Пс. 8, 6).
71. Нет ничего чудного, если невещественный борется с невещественным; но то поистине великое чудо, что дух, облеченный в вещество, враждебное ему и борющееся с ним, побеждает врагов невещественных.
72. Благий Господь и в том являет великое о нас промышление, что бесстыдство женского пола удерживает стыдом, как бы некою уздою; ибо если бы женщины сами прибегали к мужчинам, то не спаслась бы никакая плоть.
73. По определению рассудительных отцов, иное есть прилог, иное — сочетание, иное — сосложение, иное — пленение, иное — борьба и иное так называемая страсть в душе. Блаженные сии определяют, что прилог есть простое слово или образ какого-нибудь предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце; а сочетание есть собеседование с явившимся образом по страсти или бесстрастно; сосложение же есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением; пленение есть насильственное и невольное увлечение сердца или продолжительное мысленное совокупление с предметом, разоряющее наше доброе устроение; борьбою называют равенство сил борющего и боримого в брани, где последний произвольно или побеждает, или бывает побеждаем; страстию называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе и через навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится. Из всех сих первое безгрешно, второе же не совсем без греха, а третие судится по устроению подвизающегося; борьба бывает причиною венцов или мучений; пленение же иначе судится во время молитвы, иначе в другое время, иначе в отношении предметов безразличных, то есть ни худых, ни добрых, и иначе в худых помышлениях. Страсть же, без сомнения, подлежит во всех или соразмерному покаянию, или будущей муке; но кто первое (то есть прилог в мысли) помышляет бесстрастно, тот одним разом отсекает все последнее
74. Просвещеннейшие и рассудительнейшие из отцов приметили еще иной помысл, который утонченнее всех вышепоказанных. Его называют набегом мысли, и он проходит в душе столь быстро, что без времени, без слова и образа мгновенно представляет подвизающемуся страсть. В плотской брани между духами злобы ни одного нет быстрее и неприметнее сего. Он одним тонким воспоминанием, без сочетания, без продолжения времени, неизъяснимым, а в некоторых даже неведомым образом вдруг является своим присутствием в душе. Кто плачем успел постигнуть такую тонкость помысла, тот может нас научить, каким образом одним оком, и простым взглядом, и осязанием руки, и слышанием песни без всякой мысли и помысла душа может любодействовать страстно.
75. Некоторые говорят, что страсти входят в тело от помыслов сердца, а другие, напротив, утверждают, что худые помыслы рождаются от чувств телесных. Первые говорят, что если бы не предшествовал ум, то и тело не последовало бы; последние же приводят в защищение своего мнения зловредное действие телесной страсти, говоря, что весьма часто худые помыслы получают вход в сердце от приятного взгляда, или от осязания руки, или от обоняния благовония, или от слышания приятного голоса. Кто мог познать сие о Господе, тот и нас да научит, ибо все это весьма нужно и полезно для тех, которые разумно проходят духовное делание. В простоте же и правоте сердца пребывающим делателям нет в этом никакой надобности, ибо не все могут иметь тонкое ведение, и не все — блаженную простоту, сию броню против всех ухищрений лукавых бесов.
76. Некоторые из страстей, родившись в душе, переходят в тело, а некоторые наоборот. Сие последнее случается обыкновенно с мирскими, а первое — с проходящими монашеское житие по неимению к тому случаев. Что касается до меня, я скажу о сем: Взыщеши в злых разума, и не обрящеши (Притч. 14, 6).
77. Когда после долгого подвига против беса блуда, единомышленника нашей бренной плоти, мы изгоним его из сердца нашего, изранивши его камнем поста и мечом смирения, тогда сей окаянный, как червь некий, пресмыкаясь внутри нашего тела, будет стараться осквернить нас, подстрекая на безвременные и непристойные движения.
78. Сему же наиболее подвержены те, которые покоряются бесу тщеславия; ибо они, видя, что уже не часто возмущаются в сердце своем блудными помыслами, преклоняются к тщеславию; а что это справедливо, в том сами они могут увериться, когда, удалившись на время в безмолвие, будут внимательно испытывать самих себя. Они непременно найдут, что в глубине их сердца скрывается некий тайный помысл, как змей в гноище, который в некоторой степени чистоту внушает им приписывать собственному тщанию и усердию, не давая сим окаянным подумать о словах апостола: Что же имаши, егоже неси приял (1 Кор. 4, 7) туне, или непосредственно от Бога, или помощью других и посредством их молитвы.
Итак, да внимают они себе и да стараются о том, чтобы умертвить вышепоказанного змея многим смиренномудрием и извергнуть его из сердца; дабы, избавившись от него, возмогли и они некогда совлечься кожаных риз (сладострастия) и воспеть Господу победную песнь чистоты, как некогда оные Евангельские целомудренные дети. И, без сомнения, воспоют, аще совлекшеся не нази обрящутся незлобия и смирения, свойственных младенцам (2 Кор. 5, 3).
79. Сей бес тщательнее всех других наблюдает времена, какие удобнее для уловления нас, и когда видит, что мы не можем помолиться против него телесно, тогда сей нечистый в особенности старается нападать на нас.
80. Тем, которые еще не стяжали истинной сердечной молитвы, в телесной молитве способствует подвиг понуждения, например: распростертие рук, биение в грудь, умиленное взирание на небо, глубокие воздыхания и частое преклонение колен. Но как часто случается, что они в присутствии других людей не могут сего делать, то бесы и стараются тогда на них нападать; а так как они еще не в силах противиться им мужеством ума и невидимою силою молитвы, то, может быть, по нужде и уступают борющим их. В таком случае, если можно, скорее отойди от людей, скройся на малое время в тайное место и там воззри на небо, если можешь, душевным оком, а если нет, то хоть телесным, простри крестовидно руки и держи их неподвижно, чтобы и сим образом посрамить и победить мысленного Амалика. Возопий к Могущему спасти, и возопий не красноречивыми словами, но смиренными вещаниями, начиная прежде всего сим воззванием: Помилуй мя… яко немощен есмъ… (Пс. 6, 3). Тогда опытом познаешь силу Всевышнего и невидимою помощью, невидимо, обратишь в бегство невидимых (врагов). Кто обучился таким образом с ними бороться, тот вскоре начнет и одною душою отгонять сих врагов, ибо Господь дает делателям сие второе дарование в награду за первые подвиги. И справедливо!
81. Бывши негде в собрании, я заметил, что на одного тщательного брата напали нечистые помыслы, и как ему не нашлось приличного места, где бы тайно от других помолиться, то он вышел как бы по естественной нужде и там произнес усердную молитву на сих супостатов. И когда я ему выговаривал за неприличность места к молитве, он отвечал: «О прогнании нечистых помыслов я и молился в нечистом месте, чтобы очиститься от скверны».
82. Все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а потом уже внушают то, что хотят; ибо если ум не смежит очей своих, то сокровище наше не будет похищено; но блудный бес гораздо больше всех употребляет это средство. Часто, помрачив ум, сего владыку, он побуждает и заставляет нас и перед людьми делать то, что одни только сумасшедшие делают. Когда же, спустя несколько времени, ум истрезвится, тогда мы стыдимся не только видевших наши бесчинные действия, но и самих себя за непристойные наши поступки, разговоры и движения и ужасаемся о прежнем нашем ослеплении, почему некоторые, рассуждая о сем, нередко отставали от этого зла.
83. Отвращайся от сего супостата, когда он по соделании тобою вышеописанных поступков возбраняет тебе молиться, упражняться в благочестивых делах и пребывать в бдении и поминай Того, Который сказал: …зане творит ми труды душа сия, мучимая порочными навыками, сотворю отмщение ея от врагов ея (Лк. 18, 5, 7).
84. Кто победил свое тело? — Тот, кто сокрушил свое сердце. А кто сокрушил свое сердце? — Тот, кто отвергся себя самого, ибо как не быть сокрушенным тому, кто умер своей воле?
85. Между страстными бывает один страстнее другого, и некоторые самые скверны свои исповедают со сладострастием и услаждением. Нечистые и постыдные помышления обыкновенно рождаются в сердце от беса блуда, сего сердцеобольстителя, но их исцеляет воздержание и вменение их ни во что.
86. Каким образом и способом связать мне плоть свою, сего друга моего, и судить ее по примеру прочих страстей? — Не знаю. Прежде, нежели успею связать ее, она уже разрешается; прежде, нежели стану судить ее, примиряюсь с нею; и прежде, нежели начну мучить, приклоняюсь к ней жалостью. Как мне возненавидеть ту, которую я по естеству привык любить? Как освобожусь от той, с которою я связан навеки? Как умертвить ту, которая должна воскреснуть со мною? Как сделать нетленною ту, которая получила тленное естество? Какие благословные доказательства представлю той, которая может противоположить мне столько естественных возражений? Если свяжу ее постом, то, осудив ближнего, снова предаюсь ей; если, перестав осуждать других, побеждаю ее, то, вознесшись сердцем, опять бываю ею низлагаем. Она и друг мой, она и враг мой, она помощница моя, она же и соперница моя; моя заступница и предательница. Когда я угождаю ей, она вооружается против меня. Изнуряю ли ее, изнемогает. Упокоиваю ли ее, бесчинствует. Обременяю ли, не терпит. Если я опечалю ее, то сам крайне буду бедствовать. Если поражу ее, то не с кем будет приобретать добродетели. И отвращаюсь от нее, и объемлю ее. Какое это во мне таинство? Каким образом составилось во мне это соединение противоположностей? Как я сам себе и враг и друг? Скажи мне, супруга моя — естество мое, ибо я не хочу никого другого, кроме тебя, спрашивать о том, что тебя касается, — скажи мне, как могу я пребывать неуязвляем тобою? Как могу избежать естественной беды, когда я обещался Христу вести с тобою всегдашнюю брань? Как я могу победить твое мучительство, когда я добровольно решился быть твоим понудителем? Она же, отвечая душе своей, говорит: «Не скажу тебе того, чего и ты не знаешь, но скажу то, о чем мы оба разумеем. Я имею в себе отца своего — самолюбие. Внешние разжжения происходят от угождения мне и от чрезмерного во всем покоя, а внутренние — от прежде бывшего покоя и от сладострастных дел. Зачавши, я рождаю падения, они же, родившись, сами рождают смерть отчаянием. Если явственно познаешь глубокую мою и твою немощь, то тем свяжешь мои руки. Если гортань умучишь воздержанием, то свяжешь мои ноги, чтобы они не шли вперед. Если соединишься с послушанием, то освободишься от меня, а если приобретешь смирение, то отсечешь мне голову.
Пятнадцатая степень. Кто, будучи во плоти, получил и здесь победную почесть, тот умер и воскрес и еще здесь познал начало будущего нетления.
Слово 16. О сребролюбии
1. Большая часть премудрых учителей после описанного нами сладострастного мучителя полагают обыкновенно сего тмоглавного беса сребролюбия. Чтобы и нам, немудрым, не изменить порядка премудрых, восхотели и мы последовать тому же распределению и правилу. Итак, если угодно, поговорим немного о сем недуге, а потом скажем вкратце и о врачевании.
2. Сребролюбие есть поклонение идолам, дщерь неверия, извинение себя своими немощами, предсказатель старости, предвозвестник голода, гадатель о бездождии.
3. Сребролюбец есть хулитель Евангелия и добровольный отступник. Стяжавший любовь расточил деньги, а кто говорит, что имеет и то и другое, тот сам себя обманывает.
4. Оплакивающий себя самого даже и тела своего отвергся и не щадит его в случае нужды.
5. Не говори, что собираешь деньги ради нищих, ибо и две лепты вдовицы купили Царство Небесное.
6. Страннолюбец и сребролюбец друг с другом встретились, и второй назвал первого безрассудным.
7. Победивший страсть сию отсек попечения, а связанный ею никогда не молится чисто.
8. Сребролюбие начинается под видом раздаяния милостыни, а оканчивается ненавистью к бедным. Сребролюбец бывает милостив, пока собирает деньги, а как скоро накопил их, так и сжал руки.
9. Видел я нищих деньгами, которые, в сожительстве с нищими духом, обогатились духовно и забыли первую свою нищету.
10. Монах, любящий деньги, чужд лености, он ежечасно вспоминает слово апостола: Праздный, да неяст (2 Сол. 3, 10); и другое: Руце сии послужисте мне и сущим со мною (Деян. 20, 34).
Шестнадцатая — борьба. Кто в ней одержал победу, тот или любовь Божию приобрел, или отсек суетные попечения.
Слово 17. О нестяжании
1. Нестяжание есть отложение земных попечений, беззаботность о жизни, невозбраняемое путешествие, вера заповедям Спасителя, оно чуждо печали.
2. Нестяжательный инок есть владыка над миром, вверивший Богу попечение о себе и верою стяжавший всех своими рабами. Он не будет говорить человеку о своей нужде, а что приходит, то принимает, как от руки Господней.
3. Нестяжательный подвижник есть сын беспристрастия, и что он получает, то считает за ничто. Если случится ему куда-либо отойти, все вменяет за уметы. Если же печалится о чем-нибудь, то еще не сделался нестяжательным.
4. Нестяжательный муж молится чистым умом, а любо стяжательный во время молитвы представляет образы вещества.
5. Пребывающие в повиновении чужды сребролюбия, ибо когда они и тело свое предали, то что уже будут считать своею собственностью? Тем только лишаются они пользы, что удобны и готовы к переходам с места на место. Видел я, что вещество родило монахам терпение, чтобы пребывать на одном месте, но я больше их ублажил скитающихся ради Господа.
6. Вкусивший вышних благ легко презирает земные, не вкусивший же первых радуется о стяжании последних.
7. Безрассудно нестяжательный лишается двоякой пользы: и настоящих благ удаляется, и будущих лишается.
8. О монахи! Не будем невернее птиц, которые не пекутся и не собирают.
9. Велик благочестиво отвергший свое имение, но свят, кто отвергается своей воли. Первый сторицею имением или дарованиями обогатится, а последний жизнь вечную наследует.
10. Волны не оставят моря, а сребролюбца не оставят гнев и печаль.
11. Презревший вещество избавился от словооправданий и прекословии, любостяжательный же за иглу готов состязаться до смерти.
12. Непоколебимая вера отсекает суетные попечения, а память о смерти научает отвергаться и тела.
13. В Иове не было и следа сребролюбия, потому-то он, и всего лишившись, пребыл без смущения.
14. Сребролюбие есть и называется корень всем злым (1 Тим. 6, 10); и оно действительно таково, ибо производит ненависть, хищения, зависть, разлучения, вражды, смущения, злопамятство, жестокость и убийства.
15. Малым огнем сожгли некоторые много вещества, и одною добродетелью избежали многие всех вышеписанных страстей: эта добродетель называется беспристрастием. Она рождается в нас от опытного ведения и вкушения Божественного разума и от попечения о страшном ответе во время исхода из сего мира.
16. Со вниманием прочитавший слово об объядении, сей матери толиких зол, не не ведает, что в пагубном и проклятом своем чадородии оно назвало вторым своим исчадием камень нечувствия. Но я не мог дать ему места, по порядку ему принадлежащего, быв обязан говорить прежде о многоглавом змие идолослужения, который у рассудительнейших отцов получил третье звено в цепи восьми главных страстей. Теперь, окончивши умеренное о нем слово, мы намерены говорить о нечувствии, занимающем по порядку третье место, а по происхождению — второе. Потом будем говорить о сне и о бдении, а также и о детской малодушной боязливости побеседуем кратко, ибо все сии недуги свойственны новоначальным.
Степень семнадцатая. Кто на нее взошел, тот шествует на небо, совлекшись вещества.
Слово 18. О нечувствии, то есть об омертвении души, и о смерти ума, предваряющей смерть тела
1. Нечувствие, как телесное, так и душевное, есть омертвение чувства, от долговременного недуга и нерадения, окончившееся нечувствием.
2. Безболезненность есть обратившееся в природу нерадение, оцепенение мысли, порождение худых навыков, сеть усердию, силок мужеству, незнание умиления, дверь отчаяния, матерь забвения, которая, родив дщерь свою, снова бывает ее же дщерью; это — отвержение страха Божия.
3. Бесчувственный есть безумный мудрец, учитель, осуждающий себя самого, любослов, который говорит против себя, слепец, учащий видеть; беседует о врачевании язвы, а между тем беспрестанно чешет и растравляет ее; жалуется на болезнь и не отстает от вредных для него снедей; молится о своем избавлении от страсти и тотчас исполняет ее на самом деле; за совершение ее гневается сам на себя и не стыдится слов своих, окаянный. «Худо я поступаю», — вопиет и усердно продолжает делать злое. Устами молится против своей страсти, а делом для нее подвизается. О смерти любомудрствует, а живет как бессмертный. Воздыхает о разлучении души с телом, а сам пребывает в дремоте, как бы был вечный. О воздержании беседует, а стремится к объядению. Читает Слово о последнем суде и начинает смеяться. Читает Слово против тщеславия и самим чтением тщеславится. Говорит о бдении и тотчас погружается в сон. Хвалит молитву и бегает от нее, как от бича. Послушание ублажает, а сам первый преслушник. Беспристрастных хвалит, а сам не стыдится за рубище памятозлобствовать и ссориться. Разгневавшись, огорчается, и опять за самое это огорчение на себя гневается, и, прилагая побеждение к побеждению, не чувствует. Пресытившись, раскаивается, и немного спустя опять прилагает насыщение к насыщению. Ублажает молчание, но восхваляет его многословием. Учит кротости, но часто в самом том учительстве гневается, и за огорчение свое опять на себя гневается. Воспрянув от греховного усыпления, воздыхает, но, покивав головою, снова предается страсти. Осуждает смех и учит о плаче смеясь. Порицает себя перед некоторыми как тщеславного и тем порицанием покушается снискать себе славу. Сладострастно смотрит на лица и между тем беседует о целомудрии. Пребывая в мире, хвалит безмолвствующих, а того не разумеет, что он этим посрамляет себя самого. Славит милостивых, а нищих поносит. Всегда сам себя обличает и прийти в чувство не хочет, чтобы не сказать не может.
4. Видел я много таких людей, которые, слушая слово о смерти и Страшном Суде, проливали слезы, а потом, когда слезы еще были в очах их, со тщанием спешили на трапезу. Я подивился тому, каким образом госпожа оная, смрадная страсть объядения, будучи укрепляема долговременным бесчувствием, могла победить и плач.
5. По мере немощной моей силы я объяснил коварства и язвы сей безумной и неистовой, каменистой и жестокой страсти, ибо я не намерен много против нее распространяться. Могущий же о Господе от опыта своего приложить врачевания к сим язвам, да не обленится это сделать я же не стыжусь исповедать мою немощь в этом деле, будучи сам одержим крепкою оною страстью. Я не мог бы сам собою постигнуть хитростных козней ее, если бы не настиг ее негде, силою не задержал ее и муками не принудил ее исповедать все вышесказанное, бив ее мечом страха Господня и непрестанною молитвою. Потому-то сия злотворная мучительница и говорила мне: «Союзники мои, когда видят мертвых, смеются, стоя на молитве, бывают совершенно окаменелыми, жестокосердыми и омраченными. Перед священною трапезою Евхаристии остаются бесчувственными; и даже, причащаясь сего небесного дара, как бы простой хлеб вкушают. Когда я вижу людей, предстоящих с умилением, то ругаюсь над ними. От отца, родившего меня, научилась я убивать все доброе, рождающееся от мужества и от любви. Я матерь смеха, я питательница сна, я друг пресыщению, я неразлучна с ложным благоговением и, когда меня обличают, я не чувствую скорби».
6. От слов сей неистовой страсти я, окаянный, ужаснулся и спросил об имени родившего ее. Она мне сказала:
«Рождение у меня не одно: зачатие мое смешано и неопределенно. Насыщение меня укрепляет, время возращает, а худой навык утверждает; одержимый им никогда от меня не освободится. Если ты со многим бдением соединишь размышление о вечном суде, то, может быть, дам тебе малую ослабу. Смотри, от какой причины я в тебе родилась, и против матери моей подвизайся, ибо я не во всех бываю от одной причины. Молись часто при гробах и неизгладимо напечатлевай в сердце своем их образы; если же сие не будет в тебе начертано кистью поста, то никогда не победишь меня».
Слово 19. О сне, о молитве и псалмопении в соборе братий
1. Сон есть некоторое свойство природы, образ смерти, бездействие чувств. Сон сам по себе один и тот же, но он, как и похоть, имеет многие причины: происходит от естества, от пищи, от бесов и может быть от чрезмерного и продолжительного поста, когда изнемогающая плоть хочет подкрепить себя сном.
2. Как много пить зависит от привычки, так и много спать. Потому-то и должно нам, особенно в начале нашего подвига, подвизаться против сна, ибо трудно исцелить давний навык.
3. Начнем наблюдать и найдем, что, когда по гласу духовной трубы (колокола) видимо собираются братия, невидимо стекаются душевные враги. Одни приступают к постели, когда мы встали, и подущают нас снова лечь на нее, говоря:
«Подожди, пока кончатся начальные песни, и тогда пойдешь в церковь». Другие предстоящих на молитве погружают в сон. Иные производят сильные и безвременные движения в животе. Иные побуждают заводить в церкви разговоры. Другие отвлекают ум наш в скверные помыслы. Иные заставляют нас, как изнемогших, опираться о стену, а иногда наводят весьма частую зевоту. Некоторые же возбуждают в нас во время молитвы смех, чтобы через сие подвигнуть Бога к негодованию на нас. Иные побуждают нас от лености спешить в псалмопении. Другие же убеждают петь медленнее от самоуслаждения, а иногда сидят при устах наших и заключают их, так что мы едва можем их открыть.
4. Но кто в чувстве сердца помышляет, что он предстоит Богу, тот в молитве будет как столп неподвижный и ничем из прежде сказанных не будет поруган.
5. Часто истинный послушник, став на молитву, вдруг исполняется света и радости, потому что подвижник сей был приготовлен к сему и пред очищен нелицемерным послушанием.
6. Все могут молиться со множеством братии, но для многих приличнее совершать молитву с одним единодушным братом, ибо немного таких, которые могут молиться наедине.
7. Поя со множеством, не возможешь помолиться не вещественно. Во время чтения и пения ум твой да будет занят разумением слышимых слов или определенною молитвою в ожидании ближнего стиха.
8. Никто не должен во время молитвы заниматься рукоделием и в особенности работой. Ясное наставление об этом преподал Ангел Великому Антонию. (ч)
9. В горниле искушается золото, а предстояние на молитве искушает усердие и любовь к Богу в монахах.
Кто приобрел похвальное дело молитвы, тот приближается к Богу и избегает бесов.
Слово 20. О бдении телесном: как мы через него достигаем духовного и как должно оное проходить
1. Земным царям предстоят иные просто и без оружия, другие — с жезлами, иные — со щитами, некоторые же — с мечами. Великое и несравненное превосходство первых перед последними, потому что первыми бывают обыкновенно сродники и домашние царевы. Так бывает у земных царей.
2. Приидите теперь, увидим, как и мы исправляем предстояние наше перед Богом и Царем в вечерних, дневных и ночных молитвах. Ибо некоторые воздевают руки на молитву в вечерних и всенощных бдениях, как невещественные и чуждые всякого попечения; другие же предстоят тогда Богу с псалмопением; иные трудятся в чтении Священных Писаний; иные по немощи, но мужественно борются со сном посредством рукоделия; иные, упражняясь в размышлении о смерти, хотят через это приобрести умиление. Из всех сих подвижников первые и последние упражняются в боголюбезном бдении; вторые — в исправлениях, общих всем монахам; прочие шествуют низшим путем. Однако Бог приемлет дары и ценит их, смотря по расположению и силе каждого.
3. Бодрственное око очищает ум, а долгий сон ожесточает душу.
4. Бодрый инок — враг блуда, сонливый же — друг ему.
5. Бдение есть погашение плотских разжжений, избавление от сновидений, исполнение очей слезами, умягчение сердца, хранение помыслов, лучшее горнило для сварения принятой пищи, укрощение злых духов, обуздание языка, прогнание мечтаний.
6. Бдительный инок есть ловец помыслов, могущий удобно их усматривать и уловлять в тишине ночи.
7. Боголюбивый монах, когда гласит молитвенная труба, говорит: «Слава Богу, слава Богу!», а ленивый говорит: «Увы, увы!»
8. Приготовление трапезы обнаруживает чревоугодников, а молитвенный подвиг показывает боголюбивых; первые, увидевши трапезу, радуются, а последние — сетуют.
9. Излишество сна — причина забвения, бдение же очищает память.
10. Богатство земледельцев собирается на гумне и точиле, а богатство и разум монахов — в вечерних и ночных предстояниях Богу и в деланиях ума.
11. Многий сон есть неправедный сожитель, похищающий у ленивых половину жизни или еще больше.
12. Неискусный монах в беседах бывает бодр, а когда настал час молитвы, тогда и глаза его отяготились сном.
13. Нерадивый монах искусен в многословии, а когда пришло время чтения, от дремоты смотреть не может. Когда возгласит последняя труба, будет воскресение мертвых, а когда начнется празднословие, возбуждаются сонливые.
14. Мучительный дух сонливости есть коварный друг: часто, когда мы пресыщены, он удаляется, а во время поста, во время алчбы и жажды, сильно на нас нападает.
15. Во время молитвы он подущает взяться за рукоделие, ибо иначе не может погубить молитву бдящих.
16. Особенно он воздвигает брань против новоначальных, чтобы они разленились при самом начале подвига или чтобы приготовить вход бесу блуда.
17. Доколе не освободимся от сего духа, дотоле мы не должны отрицаться отпения псалмов в соборе братии, ибо мы часто и от стыда не дремлем. Пес враждует против зайца; а бес тщеславия есть враг сонливости.
18. Купец считает свой прибыток по прошествии дня; а духовный подвижник — по совершении псалмопения.
19. Внимай себе трезвенно после молитвы и увидишь, что толпы бесов, побежденных нами, стараются после молитвы осквернить нас нечистыми мечтаниями. Итак, сядь и наблюдай, и ты увидишь обыкших похищать начатки душевного делания.
20. От частого псалмопения во время бодрственного состояния бывает то, что и во сне приходят на ум слова псалмов; иногда же случается, что и бесы представляют их нашему воображению, чтобы привести нас в гордость. О третьем же состоянии душевном я хотел умолчать, но некто убедил меня говорить. (ш) Душа, которая днем непрестанно поучается слову Божию, обыкновенно и во сне упражняется в том же, ибо сие второе бывает истинным воздаянием за первое делание для отгнания духов и лукавых мечтаний.
Двадцатая степень. Восшедший на нее принял в сердце своем свет.
Слово 21. О малодушной боязливости, или страховании
1. Если ты с другими или в общежитии проходишь подвиг добродетелей, то боязливость не очень будет на тебя нападать; если же ты подвизаешься в местах безмолвнейших, то смотри, чтобы не овладела тобою сия дщерь неверия и порождение тщеславия.
2. Боязливость есть младенчественный нрав в старой тщеславной душе. Боязливость есть уклонение от веры в ожидании нечаянных бед.
3. Страх есть предвоображаемая беда или, иначе, страх есть трепетное чувство сердца, тревожимое и сетующее от представления неведомых злоключений. Страх есть лишение твердой надежды.
4. Гордая душа есть раба страха, уповая на себя, она боится слабого звука тварей и самих теней.
5. Плачущие и болезнующие о грехах своих не имеют страхований, а страшливые часто лишаются ума и по справедливости. Ибо праведно Господь оставляет гордых, чтобы и прочих научить не возноситься.
6. Все боязливые тщеславны, но не все небоящиеся смиренномудры, ибо случается, что и разбойники, и гробокопатели не боятся.
7. Не ленись в самую полночь приходить в те места, где ты боишься быть. Если же ты хоть немного уступишь сей младенчественной и смеха достойной страсти, то она состареется с тобою. Но когда ты пойдешь в те места, вооружайся молитвою; пришедши же, распростри руки и бей супостатов именем Иисусовым, ибо нет сильнейшего оружия ни на небе, ни на земле. А избавившись от сего недуга, восхваляй Избавившего, ибо когда ты будешь Его благодарить, то и Он будет вовеки покрывать тебя.
8. Нельзя в одну минуту насытить чрево, так нельзя и боязливость победить скоро. По мере усиления в нас плача она от нас отходит, а с уменьшением оного увеличивается в нас.
9. Устрашишася же ми власи и плоти, — говорил Елифаз, возвещая о коварстве сего беса (Иов. 4, 15). Иногда душа, а иногда плоть прежде поражается страхом, и потом страсть сию одна другой передают. Если плоть устрашилась, а в душу не вошел сей безвременный страх, то близко избавление от этого недуга. Если же мы от сокрушения сердца с преданностью Богу усердно ожидаем от Него всяких непредвидимых случаев, то мы воистину освободились от боязливости.
10. Не пустыня и мрачность места укрепляют бесов против нас, но бесплодие нашей души, иногда же это бывает промыслительно к вразумлению нашему.
11. Кто сделался рабом Господа, тот боится одного своего Владыки, а в ком нет страха Господня, тот часто и тени своей боится.
12. Когда злой дух приступает невидимо, тогда боится тело, а когда приступает Ангел, тогда радуется душа смиренного.
Итак, когда мы по этому действию узнаем пришествие Ангела Божия, то скорее восстанем на молитву, ибо добрый хранитель наш пришел помолиться вместе с нами.
Слово 22. О многообразном тщеславии
1. Некоторые имеют обыкновение писать о тщеславии в особенной главе и отделять оное от гордости, посему и говорят они, что начальных и главных греховных помыслов восемь. Но Григорий Богослов и другие насчитывают их семь. (щ) С ними и я более согласен, ибо кто, победив тщеславие, может быть обладаем гордостью? Между сими страстями такое же различие, какое между отроком и мужем, между пшеницею и хлебом, ибо тщеславие есть начало, а гордость — конец. Итак, по порядку Слова скажем теперь вкратце о нечестивом возношении, о сем начале и исполнении всех страстей, ибо кто покусился бы пространно о сем предмете любомудрствовать, тот уподобился бы человеку, который всуе старается определить вес ветров.
2. Тщеславие по виду своему есть изменение естества, развращение нравов, наблюдение укоризн. По качеству же оно есть расточение трудов, потеря потов, похититель душевного сокровища, исчадие неверия, предтеча гордости, потопление в пристани, муравей на гумне, который, хотя и мал, однако расхищает всякий труд и плод. Муравей ждет собрания пшеницы, а тщеславие — собрания богатства, ибо тот радуется, что будет красть, а сие — что будет расточать.
3. Дух отчаяния веселится, видя умножение грехов, а дух тщеславия — когда видит умножение добродетелей, ибо дверь первому — множество язв, а дверь второму — изобилие трудов.
4. Наблюдай и увидишь, что непотребное тщеславие до самого гроба украшается одеждами, благовониями, многочисленною прислугою, ароматами и тому подобным.
5. Всем без различия сияет солнце, а тщеславие радуется о всех добродетелях. Например: тщеславлюсь, когда пощусь, но когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым. Побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды, но и в худые одеваясь, тоже тщеславлюсь. Стану говорить, побеждаюсь тщеславием, замолчу, и опять им же победился. Как ни брось сей троерожник, все один рог станет вверх.
6. Тщеславный человек есть идолопоклонник, хотя и называется верующим. Он думает, что почитает Бога, но в самом деле угождает не Богу, а людям.
7. Всякий человек, который любит себя выказывать, тщеславен. Пост тщеславного остается без награды и молитва его бесплодна, ибо он и то и другое делает для похвалы человеческой.
8. Тщеславный подвижник сам себе причиняет двойной вред: первый, что изнуряет тело, а второй, что не получает за это награды.
9. Кто не посмеется делателю тщеславия, которого сия страсть, во время предстояния на псалмопении, понуждает иногда смеяться, а иногда перед всеми плакать?
10. Господь часто скрывает от очей наших и те добродетели, которые мы приобрели; человек же, хвалящий нас или, лучше сказать, вводящий в заблуждение, похвалою отверзает нам очи; а как скоро они отверзлись, то и богатство добродетели исчезает.
11. Льстец есть слуга бесов, руководитель к гордости, истребитель умиления, губитель добродетелей, отводитель от истинного пути. …Блажащии вас льстят вы… — говорит пророк (Ис. 3, 12).
12. Людям великим свойственно переносить обиды мужественно и с радостью, святым же и преподобным — выслушивать похвалу без вреда.
13. Видел я плачущих, которые, будучи похвалены, за похвалу воспылали гневом и, как случается в торговле, променяли одну страсть на другую.
14. Никтоже весть яже в человеце, точию дух человека (1 Кор. 2, 11). Итак, пусть посрамляются и обуздываются те, которые покушаются ублажать нас в лицо.
15. Когда услышишь, что ближний твой или друг укорил тебя в отсутствии или в присутствии твоем, тогда покажи любовь и похвали его.
16. Великое дело отвергнуть от души похвалу человеческую, но большее — отвратить от себя похвалу бесовскую.
17. Не тот показывает смиренномудрие, кто охуждает сам себя (ибо кто не стерпит поношения от себя самого?), но тот, кто, будучи укорен другим, не уменьшает к нему любви.
18. Приметил я, что бес тщеславия, внушив одному брату помыслы, в то же время открывает их другому, которого подстрекает объявить первому брату, что у него на сердце, и через то ублажает его как прозорливца. Иногда сей нечистый прикасается даже к членам тела и производит трепет.
19. Не внимай ему, когда он внушает тебе желание быть епископом, или игуменом, или учителем, ибо трудно отогнать пса от мясопродажного стола.
20. Когда он видит, что некоторые приобрели хоть несколько мирное устроение, то тотчас побуждает их идти из пустыни в мир и говорит: «Иди на спасение погибающих душ».
21. Иной вид эфиопа и иной истукана: так и образ тщеславия иной у пребывающих в общежитии и иной у живущих в пустынях. (ъ)
22. Тщеславие побуждает легкомысленных монахов предупреждать пришествие мирских людей и выходить из обители навстречу идущих; научает припадать к ногам их и, будучи исполнено гордости, облекается в смирение; в поступках и голосе показывает благоговение, смотря на руки пришедших, чтобы от них что-нибудь получить; называет их владыками, покровителями и подателями жизни по Боге; во время трапезы побуждает их воздерживаться перед ними и повелительно обращаться с низшими; на псалмопении же ленивых делает ревностными, и безголосых — хорошо поющими, и сонливых — бодрыми; льстит уставщику и просит дать ему первое место на клиросе, называя его отцом и учителем, пока не уйдут посетители.
23. Тщеславие предпочитаемых делает гордыми, а презираемых — памятозлобными.
24. Тщеславие часто бывает причиною бесчестия вместо чести, ибо разгневавшимся ученикам своим приносит великий стыд.
25. Тщеславие делает гневливых кроткими перед людьми.
26. Оно весьма удобно присоединяется к естественным дарованиям и через них нередко низвергает окаянных рабов своих.
27. Видел я, как один бес опечалил и прогнал брата своего. Один монах рассердился, а между тем пришли мирские, и вдруг окаянный сей, оставив гнев, перепродал себя тщеславию, ибо не мог в одно время служить обеим страстям.
28. Монах, сделавшийся рабом тщеславия, ведет двойственную жизнь, по наружности пребывая в монастыре, а умом и помышлениями — в мире.
29. Если мы усердно хотим угождать Царю Небесному, то, без сомнения, и славы небесной вкусим; а вкусивший ее будет презирать всякую земную славу; и я удивился бы, если бы кто, не вкусивши первой, мог презреть последнюю.
30. Часто случается, что мы, будучи окрадены тщеславием, а потом обратившись, и сами быстроумнее окрадываем оное. Я видел некоторых, по тщеславию начавших духовное делание, но, хотя и порочное было положено начало, однако, конец вышел похвальный, потому что переменилась их мысль.
31. Кто возносится естественными дарованиями, то есть остроумием, понятливостью, искусством в чтении и произношении, быстротою разума и другими способностями, без труда нами полученными, тот никогда не получит вышеестественных благ, ибо неверный в малом и во многом неверен и тщеславен.
32. Некоторые для получения крайнего бесстрастия и богатства дарований, силы чудотворения и дара прозорливости всуе изнуряют тело свое, но сии бедные не знают того, что не труды, но более всего смирение есть матерь этих благ.
33. Кто просит у Бога за труды свои дарований, тот положил опасное основание; а кто считает себя должником, тот неожиданно и внезапно обогатится.
34. Не повинуйся веятелю сему, когда он научает тебя объявлять свои добродетели на пользу слышащих: Кая бо польза человеку, если он весь мир будет пользовать, душу же свою отщетит (Мф. 16, 26)? Ничто не приносит столько пользы ближним, как смиренные и непритворные нрав и слово. Таким образом мы и других будем побуждать, чтобы они не возносились, а что может быть полезнее сего?
35. Некто из прозорливцев сказал мне виденное им. «Когда я, — говорил он, — сидел в собрании братии, бес тщеславия и бес гордости пришли и сели при мне по ту и по другую сторону; и первый толкал меня в бок тщеславным своим перстом, побуждая меня рассказать о каком-нибудь моем видении или делании, которое я совершил в пустыне. Но как только я успел отразить его, сказав: Да возвратятся вспять и постыдятся хотящии ми злая (Пс. 39, 15), тотчас же сидевший по левую сторону говорит мне на ухо: Благоже, благоже ты сотворил и стал велик, победив бесстыднейшую матерь мою. Тогда я, обратившись к нему, произнес слова, следующие по порядку после сказанного мною стиха: …да возвратятся абие стыдящеся, глаголющии ми: благоже, благоже сотворил еси (Пс. 39, 16)». Потом спросил я того же отца: «Как тщеславие бывает материю гордости?» Он отвечал мне: «Похвалы возвышают и надмевают душу, когда же душа вознесется, тогда объемлет ее гордость, которая возводит до небес и низводит до бездн».
36. Есть слава от Господа, ибо сказано в Писании: …прославляющия Мя прославлю… (1 Цар. 2, 30); и есть слава, происходящая от диавольского коварства, ибо сказано: Горе, егда добре рекут вам вси человецы (Лк. 6, 26). Явно познаешь первую, когда будешь взирать на славу как на вредное для тебя, когда всячески будешь от нее отвращаться и, куда бы ни пошел, везде будешь скрывать свое жительство. Вторую же можешь узнать тогда, когда и малое что-либо делаешь для того, чтобы видели тебя люди.
37. Скверное тщеславие научает нас принимать образ добродетели, которой нет в нас, убеждая к сему словами Евангелия: Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела… (Мф. 5, 16).
38. Часто Господь исцеляет тщеславных от тщеславия приключающимся бесчестием.
39. Начало к истреблению тщеславия есть хранение уст и любление бесчестия; середина же — отсечение всех помышляемых ухищрений тщеславия; а конец (если только есть конец в этой бездне) состоит в том, чтобы стараться делать перед людьми то, что нас уничижает, и не чувствовать при оном никакой скорби.
40. Не скрывай своих погрешностей с тою мыслью, чтобы не подавать ближнему повода к преткновению; хотя, может быть, и не во всяком случае будет полезно употреблять сей пластырь, но смотря по свойству грехов.
41. Когда мы домогаемся славы, или когда без искательства с нашей стороны она приходит к нам от других, или когда покушаемся употреблять некие ухищрения, служащие к тщеславию, тогда вспомним плач свой и помыслим о святом страхе и трепете, с которым мы предстояли Богу в уединенной нашей молитве; и таким образом, без сомнения, посрамим бесстыдное тщеславие, если, однако, стараемся об истинной молитве. Если же в нас нет этого, то поспешим вспомнить об исходе своем. Если же мы и сего помышления не имеем, то, по крайней мере, убоимся стыда, следующего за тщеславием, потому что возносяйся непременно смирится (Лк. 14, 11) еще и здесь, прежде будущего века.
42. Когда хвалители наши или, лучше сказать, обольстители начнут хвалить нас, тогда поспешим вспомнить множество наших беззаконий и увидим, что мы поистине недостойны того, что говорят или делают в честь нашу.
43. Бывают из тщеславных такие, коих некоторые прошения должны бы быть услышаны Богом, но Бог предваряет их молитвы и прошения, чтобы они, получив через молитву просимое, не впали в большее самомнение.
44. Простые же сердцем не очень подвержены отравлению сим ядом, ибо тщеславие есть погубление простоты и притворное жительство.
45. Часто случается, что червь, достигши полного возраста, получает крылья и возлетает на высоту, так и тщеславие, усилившись, рождает гордость, всех зол начальницу и совершительнипу.
46. Не имеющий сего недуга весьма близок ко спасению, а одержимый оным далек явится от славы святых.
Степень двадцать вторая. Кого не уловило тщеславие, тот не впадет в безумную гордость, враждующую на Бога.
Слово 23. О безумной гордости
1. Гордость есть отвержение Бога, бесовское изобретение, презрение человеков, матерь осуждения, исчадие похвал, знак бесплодия души, отгнание помощи Божией, предтеча умоисступления, виновница падений, причина беснования, источник гнева, дверь лицемерия, твердыня бесов, грехов хранилище, причина немилосердия, неведение сострадания, жестокий истязатель, бесчеловечный судья, противница Богу, корень хулы.
2. Начало гордости — конец тщеславия; середина — уничижение ближнего, бесстыдное проповедание своих трудов, самохвальство в сердце, ненависть обличения, а конец — отвержение Божией помощи, упование на свое тщание, бесовский нрав.
3. Услышим все, хотящие избежать рва сего: весьма часто сия страсть получает пищу от благодарения, ибо она сначала не склоняет нас бесстыдно к отвержению Бога. Видел я людей, устами благодаривших Бога и возносившихся в мыслях своих. О сем ясно свидетельствует фарисей, сказавший: Боже, благодарю Тя (Лк. 18, 11).
4. Где совершилось грехопадение, там прежде водворялась гордость, ибо провозвестник первого есть второе.
5. Один почтенный муж сказал мне: «Положим, что есть двенадцать бесчестных страстей; если произвольно возлюбишь одну из них, то есть гордость, то и одна сия наполнит место прочих одиннадцати».
6. Высокомудрый монах сильно прекословит, смиренномудрый же не только не прекословит, но и очей возвести не смеет.
7. Не преклоняется кипарис и не стелется по земле, так и монах высокосердый не может иметь послушания.
8. Высокоумный человек желает начальствовать, да иначе он и погибнуть совершенно не может или, правильнее сказать, не хочет.
9. Бог гордым противится… (Иак. 4, 6), кто же может помиловать их? Нечист пред Господом всяк высокосердый… (Притч. 16, 5), кто же может очистить его?
10. Наказание гордому — его падение, досадитель — бес, а признаком оставления его от Бога есть умоисступление. В первых двух случаях люди нередко людьми же были исцеляемы, но последнее от людей неисцельно. (ы)
11. Отвергающий обличение обнаруживает страсть, а кто принимает оное, тот разрешился от уз ее.
12. Если от одной этой страсти без всякой другой некто ниспал с неба, то должно исследовать, не возможно ли смирением и без других добродетелей взойти на небо?
13. Гордость есть потеря богатства и трудов. Воззваша, и не бе спасаяй, без сомнения, потому, что взывали с гордостью; воззваша… ко Господу, и не услыша их (Пс. 17, 42), без сомнения, потому, что не отсекали причин того, против чего молились.
14. Один премудрый старец духовно увещевал гордящегося брата, но сей ослепленный сказал ему: «Прости меня, отче, я не горд». Мудрый же старец возразил: «Чем же ты, сын мой, яснее можешь доказать, что ты горд, как не тем, что говоришь: Я не горд?»
15. Таковым весьма полезно повиновение, жестокое и презренное жительство и чтение о сверхъестественных подвигах святых отцов. Может быть, хотя через это сии недугующие получат малую надежду ко спасению.
16. Стыдно тщеславиться чужими украшениями и крайнее безумие — гордиться Божиими дарованиями. Превозносись только теми добродетелями, которые ты совершил прежде рождения твоего, а те, которые ты исполнил после рождения, даровал тебе Бог, как и само рождение. Какие ты исправлял добродетели без помощи ума, те только и твои, потому что Бог даровал тебе и самый ум. Какие подвиги показал ты без тела, те только и относи к твоему тщанию, ибо и тело не твое, а творение Божие.
17. Не уповай на себя, пока не услышишь последнего о тебе изречения, памятуя, что и возлежавший уже на брачной вечери был связан по рукам и по ногам и ввержен во тму кромешнюю (Мф. 22, 13).
18. Не возвышай выи, перстный, ибо многие, будучи святы и невещественны, были свержены с неба.
19. Когда бес гордости утвердится в своих служителях, тогда, являясь им во сне или наяву в образе светлого ангела или мученика, преподает им откровение таинств и как бы дар дарований, чтобы сии окаянные, прельстившись, совершенно лишились ума.
20. Если бы мы и бесчисленные смерти за Христа претерпели, то и тогда не исполнили бы должного; ибо иное есть кровь Бога, а иное — кровь рабов по достоинству, а не по существу.
21. Если не перестанем сами себя испытывать и сравнивать житие наше с житием прежде нас бывших святых отцов и светил, то найдем, что мы еще и не вступали на путь истинного подвижничества, ни обета своего, как должно, не исполнили, но пребываем еще в мирском устроении.
22. Монах собственно есть тот, кто имеет невозносящееся око души и недвижимое чувство тела.
23. Монах есть тот, кто невидимых супостатов, даже и когда они бежат от него, призывает на брань и раздражает, как зверей.
24. Монах есть тот, кто находится в непрерывном восхищении ума к Богу и спасительной печали.
25. Монах есть тот, кто имеет такой навык к добродетелям, какой другие к страстям.
26. Монах есть непрестанный свет в очах сердца.
27. Монах есть бездна смирения, в которую он низринул и в которой потопил всякого злого духа.
28. От гордости происходит забвение согрешений, а память о них есть ходатай смиренномудрия.
29. Гордость есть крайнее убожество души, которая мечтает о себе, что богата, и, находясь во тьме, думает, что она во свете.
30. Сия скверная страсть не только не дает нам преуспевать, но и с высоты низвергает.
31. Гордый подобен яблоку, внутри сгнившему, а снаружи блестящему красотою.
32. Гордый монах не имеет нужды в бесе, он сам сделался для себя бесом и супостатом.
33. Тьма чужда света, и гордый чужд всякой добродетели.
34. В сердцах гордых рождаются хульные слова, а в душах смиренных небесные видения.
35. Тать не любит солнца, гордый же уничижает кротких.
36. Не знаю, как это бывает, что многие из гордых, не зная самих себя, думают, что они достигли бесстрастия, и уже при исходе из сего мира усматривают свое убожество.
37. Кто пленен гордостью, тому нужна помощь Самого Бога; ибо суетно для такого спасение человеческое.
38. Некогда я уловил сию безумную прелестницу в сердце моем, внесенную в оное на раменах ее матери, тщеславия. Связав обеих узами послушания и бив их бичом смирения, я понуждал их сказать мне, как они вошли в мою душу? Наконец под ударами они говорили: «Мы не имеем ни начала, ни рождения, ибо мы сами начальницы и родительницы всех страстей. Немало ратует против нас сокрушение сердца, рождаемое от повиновения. Быть кому-нибудь подчиненными мы не терпим, посему-то мы, и на небе пожелав начальствовать, отступили оттуда. Кратко сказать: мы родительницы всего противного смиренномудрию, а что оному споспешествует, то нам сопротивляется. Впрочем, если мы и на небесах явились в такой силе, то куда ты убежишь от лица нашего? Мы весьма часто следуем за терпением поруганий, за исправлением послушания и безгневия, непамятозлобия и служения ближним. Наши исчадия суть падения мужей духовных: гнев, клевета, досада, раздражительность, вопль, хула, лицемерие, ненависть, зависть, прекословие, своенравие, непокорство. Есть только одно, чему мы не имеем силы противиться; будучи сильно тобою биемы, мы и сие тебе скажем: если будешь искренно укорять себя перед Господом, то презришь нас, как паутину». «Ты видишь, — говорила гордость, — что конь, на котором я еду, есть тщеславие; преподобное же смирение и самоукорение посмеются коню и всаднику его и со сладостью воспоют победную оную песнь: Поим Господеви, славно бо прославися; коня и всадника вверже в море… (Исх. 15, 1) и в бездну смирения».
Степень двадцать третья. Кто взойдет на нее (если только возможет взойти), тот будет крепок.
О неизъяснимых хульных помыслах
39. Выше сего мы слышали, что от злого корня и злой матери происходит злейшее исчадие, то есть от скверной гордости рождается несказанная хула. Посему нужно и ее вывести на среду, ибо это немаловажное что-нибудь, но самый лютый из наших врагов и супостатов. И что еще ужаснее, мы не можем без затруднения сказать, открыть, исповедать врачу духовному сии помыслы. Посему они часто многих повергали в отчаяние и безнадежность, истребив всю надежду их, подобно червю в дереве.
40. Часто во время Божественной литургии и в самый страшный час совершения Тайн сии мерзкие помыслы хулят Господа и совершаемую Святую Жертву. Отсюда явно открывается, что сии нечестивые, непостижимые и неизъяснимые слова внутри нас не душа наша произносит, но богоненавистник бес, который низвержен с небес за то, что и там хулить
Бога покушался. И если мои сии бесчестные и нелепые изречения, то как же я, приняв оный небесный Дар, поклоняюсь? Как могу благословлять и в то же время злословить?
41. Часто сей обольститель и душегубец многих приводил в исступление ума. Никакой помысл не бывает так трудно исповедать, как сей, посему он во многих пребывал до самой старости; ибо ничто так не укрепляет против нас бесов и злых помыслов, как то, что мы их не исповедуем, но таим и питаем их в сердце.
42. Никто не должен думать, что он виновен в хульных помыслах, ибо Господь есть сердцеведец и знает, что такие слова не наши, но врагов наших.
43. Пьянство бывает причиною преткновения, а гордость — причина непотребных помыслов. Хотя преткнувшийся неповинен за преткновение, но за пьянство, без сомнения, будет наказан.
44. Когда мы станем на молитву, то сии нечистые и неизрекаемые помыслы восстают на нас, а по окончании молитвы тотчас от нас отходят, ибо они не имеют обыкновения бороться с теми, которые против них не вооружаются.
45. Безбожный сей дух не только хулит Бога и все Божественное, но и слова срамные и бесчестные произносит в нас, чтобы мы или оставили молитву, или впали в отчаяние.
46. Сей лукавый и бесчеловечный мучитель многих отвлек от молитвы, многих отлучил от Святых Тайн, некоторых тела изнурил печалью, иных истомил постом, не давая им ни малейшей ослабы.
47. Он делает это не только с мирянами, но и с проходящими монашескую жизнь, внушая им, что для них нет никакой надежды ко спасению и что они окаяннее всех неверных и язычников.
48. Кого дух хулы беспокоит и кто хочет избавиться от него, тот пусть знает несомненно, что не душа его виновна в таких помыслах, но нечистый бес, сказавший некогда Самому Господу: …сия вся Тебе дам, аще пад поклонишимися (Мф. 4, 9). Посему и мы, презирая его и вменяя за ничто влагаемые им помыслы, скажем ему: Иди за мною, сатано; Господу Богу моему поклонюся и Тому единому послужу (Лк. 4, 8); болезнь же твоя и слова твои обратятся на главу твою, и на верх твой снидет хула твоя в нынешнем веке и в будущем (Пс. 7, 17).
49. Кто другим образом хотел бы победить беса хулы, тот уподобился бы покушающемуся удержать своими руками молнию. Ибо как настигнуть, состязаться и бороться с тем, который вдруг, как ветер, влетает в сердце, мгновенно произносит слово и тотчас исчезает? Все другие враги стоят, борются, медлят и дают время тем, которые подвизаются против них. Сей же не так: он только что явился — и уже отступил, проговорил — и исчез.
50. Бес этот часто старается нападать на простейших по уму и незлобивейших, которые более других беспокоятся и смущаются от сего; о них можно сказать по справедливости, что все сие бывает с ними не от превозношения их, но от зависти бесов.
51. Перестанем судить и осуждать ближнего, и мы не будем бояться хульных помыслов, ибо причина и корень второго есть первое.
52. Как затворившийся в доме слышит слова проходящих, хотя сам с ними и не разговаривает, так и душа, пребывающая в себе самой, слыша хулы диавола, смущается тем, что он, проходя мимо нее, произносит.
53. Кто презирает сего врага, тот от мучительства его освобождается, а кто иным образом ухищряется вести с ним борьбу, тем он возобладает. Хотящий победить духов словами подобен старающемуся запереть ветры.
54. Один тщательный монах, претерпевая нападения от сего беса, двадцать лет изнурял тело свое постом и бдением, но как никакой не получал от сего пользы, то, описав на бумаге свое искушение, пошел к некоему святому мужу и, вручив ему оную, повергся лицом на землю, не дерзая воззреть на него. Старец, прочитав писание, улыбнулся и, подняв брата, говорит ему: «Положи, чадо, руку твою на мою выю». Когда же брат оный сделал это, великий муж сказал ему: «На вые моей, брат, да будет грех сей, сколько лет он ни продолжался и ни будет продолжаться в тебе, только ты вменяй его за ничто». После инок сей уверял, что он еще не успел выйти из келлии старца, как эта страсть исчезла. Сие поведал мне сам бывший в искушении, принося благодарение Богу. Кто одержал победу над сею страстью, тот отринул гордость.
Слово 24. О кротости, простоте и незлобии, которые не от природы происходят, но приобретаются тщанием и трудами, и о лукавстве
1. Солнцу предшествует утренний свет, а всякому смиренномудрию предтеча есть кротость; посему послушаем истинного Света, Христа, Который так располагает сии добродетели в их постепенности. …Научитеся от Мене, — говорит Он, — яко кроток есмъ и смирен сердцем (Мф. 11, 29). Итак, прежде солнца нам должно озариться светом, и потом мы уже яснее воззрим на самое солнце; ибо невозможно, невозможно, говорю, узреть солнце тому, кто прежде не просветится оным светом, как показывает самое свойство сих добродетелей.
2. Кротость есть неизменное устроение ума, которое и в чести и в бесчестии пребывает одинаковым.
3. Кротость состоит в том, чтобы при оскорблениях от ближнего без смущения и искренно о нем молиться.
4. Кротость есть скала, возвышающаяся над морем раздражительности, о которую разбиваются все волны, к ней приражающиеся, а сама она не колеблется.
5. Кротость есть утверждение терпения, дверь или, лучше сказать, матерь любви, начало рассуждения духовного, ибо Писание говорит: …научит Господь кроткия путем Своим (Пс. 24, 9). Она есть ходатаица отпущения грехов, дерзновение в молитве, вместилище Духа Святаго. …На кого воззрю, — глаголет Господь, — токмо на кроткаго и безмолвнаго (Ис. 66, 2).
6. Кротость есть споспешница послушания, путеводительница братства, узда неистовству, пресечение гнева, подательница радости, подражание Христу, свойство Ангельское, узы на бесов и щит противу огорчения.
7. В кротких сердцах почивает Господь, а мятежливая душа — седалище диавола.
8. Кротцыи же наследят землю или, лучше, возобладают землею (Пс. 36, 11), а неистовые во гневе потребятся от земли их.
9. Кроткая душа — престол простоты, а гневливый ум есть делатель лукавства.
10. Тихая душа вместит слова премудрости, ибо сказано: Господь наставит кроткия на суд (Пс. 24, 9), паче же на рассуждение.
11. Душа правая — сожительница смирения, лукавая же — раба гордости.
12. Души кротких исполнятся разума, а гневливый ум — сожитель тьмы и неразумия.
13. Гневливый человек и лицемер встретились друг с другом, и невозможно было найти правого слова в их беседе. Если раскрыть сердце первого, то найдешь неистовство, а испытавши душу второго, увидишь лукавство.
14. Простота есть утвердившийся навык души, которая сделалась чуждою всякого различия и неспособною к лукавству.
15. Лукавство есть искусство или, лучше сказать, безобразие бесовское, которое потеряло истину и думает утаить это от многих.
16. Лицемерие есть противоположное тела с душой устроение, переплетенное всякими вымыслами.
17. Незлобие есть тихое устроение души, свободной от всякого ухищрения.
18. Правота есть незазрительная мысль, искренний нрав, непритворное и неподготовленное слово.
19. Нелукавый есть тот, кто находится в естественной чистоте души, как она была сотворена, и который искренно обращается со всеми.
20. Лукавство есть извращение правоты, обольщенный разум, лживое оправдание себя благонамеренностью, клятвы, повинные муке, двусмысленные слова, скрытность сердца, бездна лести, навык лгать, превратившееся в природу самомнение, противник смирения, личина покаяния, удаление плача, вражда против исповеди, упорство в своем мнении, причина падений, препятствие восстанию от падения, коварная улыбка при обличениях, безрассудное сетование, притворное благоговение — словом, оно есть бесовское житие.
21. Лукавый — диаволу соименник и сообщник, потому и Господь научил нас называть диавола лукавым, когда говорим: …избави нас от лукаваго… (Мф. 6, 13).
22. Убежим от стремнины лицемерия и от рова тайнолукавства, слыша сказанное: …лукавнующии потребятся… (Пс. 36, 9), яко зелие злака скоро отпадут (Пс. 36, 2), ибо такие суть пажить бесов.
23. Бог называется как любовью, так и правотою. По сему Премудрый в «Песни Песней» говорит к чистому сердцу: …правость возлюби тя (Песн. 1, 3). А отец его сказал: Благ и прав Господь… (Пс. 24, 8); и о тех, кои Ему соименны, говорит, что они спасаются: …спасающаго правыя сердцем (Пс. 7, 11), и еще в ином псалме: …правоты душ виде и посетило лице Его (Пс. 10, 7).
24. Первое свойство детского возраста есть безразличная простота, и доколе Адам имел ее, дотоле не видел наготы души своей и ничего постыдного в наготе плоти своей. Похвальна и блаженна и та простота, которая бывает в некоторых от природы, но не так, как претворенная из лукавства через многие поты и труды; ибо первая покрывает нас от многоразличия и страстей, а вторая бывает причиною высочайшего смиренномудрия и кротости, почему и награда первой невелика, а последней преславна.
25. Все, хотящие привлечь к себе Господа, приступим к Нему, как ученики к Учителю, с простотою, без притворства, без двоедушия и лукавства, без пытливости. Он, будучи прост и незлобен, хочет, чтобы и души, приходящие к Нему, были просты и незлобивы; ибо кто не имеет простоты, тот не может когда-либо увидеть смирение.
26. Лукавый есть лживый провидец, который думает, что он из слов может разуметь мысли других и по внешним поступкам — сердечное расположение.
27. Видел я таких людей, которые прежде были праводушны, а потом у лукавых научились лукавить. Я удивился, как могли они так скоро потерять свое природное свойство и преимущество. Но сколь удобно праводушным людям измениться в лукавых, столь трудно лукавым переродиться в простосердечных.
28. Истинное удаление от мира, повиновение и хранение уст часто имели великую силу и сверх чаяния врачевали неисцельные страсти.
29. Если разум надмевает многих, то, напротив, невежество и неученость некоторым образом умеренно смиряют.
30. Блаженнейший Павел, прозванный Препростым, показал нам собою явственный пример, правило и образец блаженной простоты; ибо никто нигде не видел и не слыхал, да и не может никогда увидеть такого преуспеяния в столь краткое время.
31. Простосердечный монах, как бы одаренное разумом бессловесное, всегда послушен, совершенно сложивши бремя свое на своего руководителя, и как животное не противоречит тому, кто его вяжет, так и душа правая не противится наставнику, но последует ведущему, куда бы он ни захотел, хотя бы повел на заклание, не умеет противоречить.
32. Неудобь богатые внидут в Царствие Небесное; неудобно и мудрецы, и безумные мира сего войдут в простоту (Мф. 19, 23–24).
33. Часто падение исправляло лукавых, невольно даруя им спасение и незлобие.
34. Борись и старайся посмеиваться своей мудрости. (ь) Делая так, обрящешь спасение и правость о Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.
Кто на сей степени одержал победу, да дерзает, ибо он, сделавшись подражателем Христу, обрел спасение.
Слово 25.Об искоренителе страстей, высочайшем смиренномудрии, бывающем в невидимом чувстве
1. Кто хотел бы чувственным словом изъяснить ощущение и действие любви Божией во всей точности, святого смиренномудрия — надлежащим образом, блаженной чистоты — истинно, просвещения Божественного во всей его ясности, страха Божия — неложно, сердечного извещения — чисто и кто думает одним сказанием своим просветить и научить невкусивших сего самим делом, тот делает нечто подобное человеку, вознамерившемуся словами и примерами дать понятие о сладости меда тем, которые никогда его не вкушали. Но как последний всуе риторствует или, лучше сказать, пустословит, так и первый, будучи неопытен, сам не знает, о чем говорит, или сильно поруган тщеславием. (ъ)
2. Настоящее Слово представляет рассуждению вашему сокровище в бренных сосудах, то есть в телах. Никакое Слово не может изъяснить его качество. Одну надпись имеет сие сокровище, — надпись непостижимую, как свыше происходящую, и те, которые стараются истолковать ее словами, принимают на себя труд великого и бесконечного испытания. Надпись эта такова: святое смирение.
3. Все, которые Духом Божиим водятся, да внидут с нами в сие духовное и премудрое собрание, неся в мысленных руках Богописанные скрижали разума! И мы сошлись, исследовали силу и значение честного оного надписания. Тогда один сказал, что смирение есть всегдашнее забвение своих исправлений. Другой сказал: «Смирение состоит в том, чтобы считать себя последнейшим и грешнейшим всех». Иной говорил, что смирение есть сознание умом своей немощи и бессилия. Иной говорил, что признак смирения состоит в том, чтобы в случае оскорбления предварять ближнего примирением и разрушать оным пребывающую вражду. Иной говорил, что смирение есть познание благодати и милосердия Божия. Другой же говорил, что смирение есть чувство сокрушенной души и отречение от своей воли.
4. Все сие выслушав и с великою точностью и вниманием рассмотрев и сообразив, не мог я слухом познать блаженное чувство смирения и потому, будучи последним из всех, как пес, собрав крупицы, падавшие со стола мудрых и блаженных мужей, то есть слова их уст, определяя добродетель оную, говорю так: смиренномудрие есть безыменная благодать души, имя которой тем только известно, кои познали ее собственным опытом, оно есть несказанное богатство, Божие именование, ибо Господь говорит: Научитеся не от Ангела, не от человека, не от книги, но от Мене, то есть от Моего в вас вселения, и осияния, и действия, яко кроток есмъ и смирен сердцем и помыслами, и образом мыслей, и обрящете покой душам вашим от браней и облегчение от искусительных помыслов (Мф. 11, 29).
5. Иной вид священного сего вертограда еще во время зимы страстей, другой — весною, которая обещает плоды, и иной — во время лета созреваемых добродетелей; впрочем, все сии видоизменения ведут к одному концу — к веселию и плодоносию; и потому каждое его время имеет свои некоторые указания и признаки плодов. Ибо когда начнет в нас процветать священный грозд смирения, тогда мы хотя и с трудом возненавидим всякую славу и похвалу человеческую, отгоняя от себя раздражительность и гнев. Когда же смиренномудрие, сия царица добродетелей, начнет преуспевать в душе нашей духовным возрастом, тогда не только за ничто почитаем наши все добрые дела, но и вменяем их в мерзость, думая, что мы ежедневно прилагаем к бремени наших грехов неведомым для нас расточением и что богатство дарований, которые получаем от Бога и которых мы недостойны, послужит к умножению наших мучений в грядущем веке. Посему ум бывает в то время не окрадом, затворившись в ковчеге смирения, и только слышит вокруг себя топот и игры невидимых татей, но ни один из них не может ввести его в искушение; ибо смирение есть такое хранилище сокровищ, которое для хищников неприступно.
6. Итак, мы дерзнули любомудрствовать в немногих словах о цветоносии и первом преуспеянии оного присноцветущего плода; а какова совершенная почесть священнейшего смиренномудрия, о том вопросите Самого Господа, ближайшие Его други. О количестве богатства сего говорить невозможно, о качестве — еще труднее, однако о свойстве ее покусимся сказать по данному нам разумению.
7. Покаяние искреннее, плач, очищенный от всякой скверны, и преподобное смирение новоначальных такое имеют различие между собою, как мука, тесто и печеный хлеб. Ибо душа стирается и утончевается истинным покаянием, соединяется же некиим образом и, так сказать, смешивается с Богом водою плача неложного; а когда от него разжжется огнем Господним, тогда хлеботворится и утверждается блаженное смирение, бесквасное и невоздымающееся. Посему сия священная и триплетенная вервь или, лучше сказать, радуга, сходясь в одну силу и действие, имеет свои особенные действия и свойства; и если укажешь на какой-либо признак одного, то в то же время найдешь, что он служит признаком и свойством и другого. Но что мы здесь сказали кратко, то постараемся утвердить и доказательством.
8. Первое, и одно из превосходнейших свойств сей прекрасной и досточудной троицы, состоит в радостнейшем подъятии уничижений, когда душа распростертыми руками принимает и объемлет их как врачевство, исцеляющее и попаляющее ее недуги и великие грехи. Второе же по оном свойство есть истребление всякого гнева, и в утоление оного — смирение. А третья и превосходнейшая степень есть совершенное неверование своим добрым делам и всегдашнее желание научаться.
9. Кончина бо закона и пророков Христос в правду всякому верующему (Рим. 10, 4); конец же нечистых страстей — тщеславие и гордость всякому невнимающему себе. Истребитель же их — мысленный сей олень, то есть смиренномудрие, хранит сожителя своего невредимым от всякого смертоносного яда. (э) Ибо когда является в смиренномудрии яд лицемерия? Когда яд клеветы? Где может в нем гнездиться и крыться змей? Не извлекает ли оно его паче из земли сердца, и умерщвляет, и истребляет?
10. В том, кто совокупляется со смирением, не бывает ни следа ненависти, ни вида прекословия, ни вони непокорства, разве только где дело идет о вере.
11. Кто с добродетелью смиренномудрия соединился браком, тот кроток, приветлив, удобоумилен, милосерд, паче же всего тих, благопокорлив, беспечален, бодр, неленостен, и — что много говорить — бесстрастен, потому что в смирении нашем помяну ны Господь… и избавил ны есть от врагов наших (Пс. 135, 23–24), от страстей и скверн наших.
12. Смиренномудрый монах не любопытствует о предметах непостижимых, а гордый хочет исследовать и глубину судеб Господних.
13. К одному из рассудительнейших братий бесы приступили очевидно и ублажали его. Но сей премудрый сказал им: «Если бы вы перестали хвалить меня в душе моей, то из отшествия вашего я заключил бы, что я велик; если же не перестанете похвалять меня, то из похвалы вашей вижу мою нечистоту, ибо нечист пред Господем всяк высокосердый (Притч. 16, 5). Итак, или отойдите, чтобы я почел себя за великого человека, или хвалите, и я посредством вас приобрету больше смирения». Сим обоюдным изречением они так были поражены, что тотчас исчезли.
14. Да не будет душа твоя рвом, который иногда источает животворную воду смирения, а иногда иссыхает от зноя славы и возношения, но да будет она источником бесстрастия, всегда изводящим из себя реку нищеты.
15. Возлюбленный! Знай, что удолия умножат пшеницу (Пс. 64, 14) и плод духовный в себе. Сие удолие есть душа смиренная, которая посре ди гор, трудов и добродетелей всегда пребывает без возношения и неподвижною. «Не постился я, — говорит Давид, — не бдел, не лежал на голой земле: но смирихся, и спасе мя Господь вскоре» (Пс. 114, 5).
16. Покаяние восставляет падшего, плач ударяет во врата небесные; а святое смирение отверзает оные. Я же, говоря сие, поклоняюсь Троице во Единице и Единице в Троице.
17. Солнце освещает все видимые твари, а смирение утверждает все разумные действия. Где нет света, там все мрачно, и где нет смиренномудрия, там все наши дела суетны.
18. Одно во всей вселенной такое место, которое только однажды видело солнце, и один помысл часто рождал смирение. В один и единственный день весь мир возрадовался, и одна только добродетель смиренномудрия такова, что бесы подражать ей не могут. (ю)
19. Иное дело превозноситься, иное дело не возноситься, а иное — смиряться. Один целый день судит (о всех и о всем), другой ни о чем не судит, но и себя не осуждает, третий же, будучи неповинен, всегда сам себя осуждает.
20. Иное дело — смиренномудрствовать, иное дело подвизаться для приобретения смиренномудрия, а иное дело — хвалить смиренномудрого. Первое принадлежит совершенным, второе — истинным послушникам, а третье — всем православным христианам.
21. Кто смирил себя внутренно, тот не бывает окрадываем через уста, ибо чего нет в хранилище, того и дверь сия не износит.
22. Когда конь бежит один, ему кажется, что он скоро бегает, но когда находится в бегу с другими, тогда познает свою медленность.
23. Если помысл наш уже не хвалится природными дарованиями, то это знак начинающегося здравия, а доколе чувствует он сей смрад тщеславия, дотоле благовония мира (смирения) обонять не может.
24. Святое смиренномудрие говорит: «Кто имеет любовь ко мне, но еще не совокупился со мною совершенно, тот никого не будет осуждать, не пожелает начальствовать, не будет выказывать свою премудрость. По совокуплении же со мною для него уже закон не лежит (1 Тим. 1, 9)».
25. Нечистые бесы тайно влагали похвалу в сердце одному, тщательно стремившемуся к сей блаженной добродетели, подвижнику, но он, будучи наставляем Божественным вдохновением, умел победить лукавство духов благочестивою хитростью. Вставши, написал он на стене своей келлии названия высочайших добродетелей, то есть любви совершенной, Ангельского смиренномудрия, чистой молитвы, нетленной чистоты и других подобных, и когда помыслы начинали хвалить его, он говорил к ним: «Пойдем на обличение» и, подошедши к стене, читал написанные названия и взывал к себе: «Когда и все сии добродетели приобретешь, знай, что ты еще далеко от Бога».
26. Итак, мы не можем сказать, в чем собственно состоит сила и существо сего солнца (смиренномудрия), однако по его свойствам и действиям можем постигать его существо.
27. Смиренномудрие есть покров Божественный, который не дает нам видеть наши исправления. Смиренномудрие есть бездна самоохуждения, неприступная для всех невидимых татей. Смиренномудрие есть столп крепости от лица вражия (Пс. 60, 4). Ничтоже успеет враг на него, и сын, то есть помысл, беззакония не приложит озлобити его (Пс. 88, 23). И изсечет от лица своего враги своя и ненавидящия его победит (Пс. 88, 24).
28. Кроме показанных свойств, которые все, за исключением одного (я), суть видимые знамения сего сокровища духовного, есть еще и другие свойства, которые познает в душе своей великий обладатель сего богатства. Тогда ты достоверно узнаешь, что святое существо сей добродетели есть в тебе, когда будешь исполнен неизреченного света и несказанной любви к молитве. Прежде же чем ты достигнешь сих дарований, надлежит тебе приобрести сердце, незазирающее чужих согрешений; предтечею же всего сказанного должна быть ненависть к тщеславию.
29. Кто познал себя во всяком чувстве души, тот как бы посеял на земле, а кто так не посеял, в том невозможно процвести смиренномудрию. (0)
30. Познавший себя достиг разума страха Господня и, ходя в оном, достигает врат любви.
31. Смиренномудрие есть дверь Царствия Небесного, и она вводит туда приближающихся к ней. Думаю, что о входящих сею дверью говорит и Сам Спаситель сими словами: … и внидет и изыдет без страха из сей жизни, и пажить обрящет, и злак в райских селениях (Ин. 10, 9). Все же, которые пришли в монашество иною дверью, татие суть своей жизни и разбойницы (Ин. 10, 1).
32. Если хотим достигнуть добродетели смиренномудрия, да не перестанем самих себя испытывать и истязывать; и если в истинном чувстве души будем думать, что каждый ближний наш превосходнее нас, то милость Божия недалека от нас.
33. Невозможно пламени происходить от снега, еще более невозможно быть смиренномудрию в иноверном или еретике. Исправление это принадлежит одним православным, благочестивым и уже очищенным.
34. Многие называют себя грешными, а может быть, и в самом деле так о себе думают, но сердце искушается уничижением (от других).
35. Поспешающий к оному необуреваемому пристанищу смиренномудрия да не перестанет делать все, что может, и да понуждается и словами, и помышлениями, и разными способами, исследованиями и изысканиями, и всем житием, и ухищрениями, творя молитвы и моления, размышляя, придумывая и все средства изобретая, доколе содействием Божиим и пребыванием в униженнейших и наиболее презираемых состояниях и трудах не избавится ладья души его от бедствий приснобурного моря тщеславия; ибо избавившийся от сей страсти получает удобное оправдание от всех прочих грехов своих, как евангельский мытарь.
36. Некоторые хотя и получили уже прощение грехов, но для всегдашнего побуждения к смиренномудрию удерживают до конца жизни воспоминание о прежде бывших согрешениях, заушая оным суетное возношение. Другие, размышляя о страданиях Христа Спасителя, считают себя всегда неоплатными должниками перед Ним. Иные охуждают себя за ежедневные неисправности. Иные случающимися искушениями, немощами и согрешениями, в какие впадают, низвергают гордость. Другие молением о взятии от них дарований усвоили себе матерь дарований — смирение. Есть и такие (но ныне есть ли, не могу сказать), которые тем более смиряются перед Богом, чем более ущедряются Божиими дарованиями, почитая себя недостойными такового богатства, и такой имеют залог в душе, что будто бы они ежедневно прилагают к долгу своему. Вот смирение, вот блаженство, вот совершенная почесть победная! Если увидим или услышим, что кто-нибудь в продолжение немногих лет приобрел высочайшее бесстрастие, верь, что такой шествовал не иным путем, но сим блаженным и кратким.
37. Священная двоица — любовь и смирение; первая возносит, а последнее вознесенных поддерживает и не дает им падать.
38. Иное дело — сокрушение сердца, другое дело — самопознание, а еще иное — смирение.
39. Сокрушение происходит от грехопадения. Падающий сокрушается, и хотя бездерзновенен, однако с похвальным бесстыдством предстоит на молитве, как разбитый, на жезл надежды опираясь и отгоняя им пса отчаяния.
40. Самопознание есть верное понятие о своем духовном возрасте и неразвлекаемое памятование легчайших своих согрешений.
41. Смирение есть духовное учение Христово, мысленно приемлемое достойными в душевную клеть. Словами чувственными его невозможно изъяснить.
42. Кто говорит, что он ощущает благовоние сего мира, и во время похвал хотя мало движется сердцем и силу слов оных понимает (но не отвращается их), тот да не прельщает себя, ибо он обманут.
43. Не нам, Господи, не нам, — сказал некто, в чувстве души, — но имени Твоему даждь славу… (Пс. 113, 9), ибо он знал, что естество человеческое не может принимать похвалу безвредно. У Тебе похвала моя, в Церкви велицей (Пс. 21, 26) в будущем веке, а прежде того не могу принимать ее безопасно.
44. Если предел, свойство и образ крайней гордости состоит в том, что человек ради славы лицемерно показывает добродетели, каких в нем нет, то глубочайшего смиренномудрия признак, когда человек ради уничижения в некоторых случаях принимает на себя такие вины, каких и нет в нем. Так поступил тот преподобный отец, который взял в руки хлеб и сыр (авва Симон, см.: Достопамятные сказания о подвижничестве святых отцов. М., 1855. С. 313), так поступил и тот делатель чистоты, который снял с себя одежду и прошел город бесстрастно (прп. Серапион Синдонит, см.: Лавсаик, гл. 72; см. также: Четии-Минеи, 21 июля, житие преподобного Симеона, Христа ради юродивого). Таковые уже не заботятся и не боятся, как бы не соблазнились люди, потому что они молитвою получили силу всех невидимо пользовать. А кто из них о первом, то есть о соблазнах, еще заботится, тот изъявляет скудость второго дарования, ибо где Бог готов исполнить прошение, там мы все можем сделать.
45. Избирай лучше оскорбить людей, нежели Бога, ибо Он радуется, видя, что мы усердно стремимся к бесчестию, чтобы потрясти, уязвить и уничтожить суетное наше тщеславие.
46. Таковые дарования доставляют совершенное уклонение от мира. И поистине дело великих — терпеть поругания от своих. Но да не приводит вас в ужас сказанное мною; никто никогда не мог одним шагом взойти на верх лестницы.
47. О сем разумеют вси, яко Божии ученицы есмы (Ин. 13, 35), не яко беси нам повинуются, но яко имена наша написана суть на небеси смирения (Лк. 10, 20).
48. Естественное свойство лимонного дерева таково, что оно, будучи бесплодно, поднимает ветви кверху, а когда оные наклоняет, то они скорее бывают плодоносны. Разумно познавший уразумеет сие.
49. Святое смирение имеет дарование от Бога к восхождению на тридесять, на шестьдесят и на сто. На последнюю степень восходят одни бесстрастные, на среднюю — мужественные, на первую же степень все могут взойти.
50. Познавший себя никогда не бывает поруган, чтобы предпринять дело выше своей силы; он утвердил ногу свою на блаженной стези смиренномудрия.
51. Птицы боятся и вида ястреба, а делатели смирения — и гласа прекословия.
52. Многие получили спасение без прорицаний и осияний, без знамений и чудес; но без смирения никто не внидет в небесный чертог. Ибо хранитель первых (дарований) есть второе (смирение), но часто в легкомысленных людях через первые истребляется второе.
53. Чтобы нас и не желающих смириться побудить к сей добродетели, Господь Промыслом Своим устроил то, что никто язв своих не видит так хорошо, как видит их ближний; и потому мы обязаны не себе приписывать исцеление наше, но ближнему, и Богу воздавать благодарение о здравии.
54. Смиренномудрый всегда гнушается воли своей, как погрешительной, даже и в прошениях своих ко Господу: он с несомненною верою научается должному и принимает оное, не жительству учителя внимая, но возложив попечение на Бога, Который и через ослицу научил Валаама должному. И хотя такой делатель все по воле Божией и делает, и мыслит, и говорит, но никогда не доверяет себе; ибо для смиренного тягость и жало — верить самому себе, как гордому трудно последовать словам и мнению других.
55. Мне кажется, что только Ангелу свойственно не быть скрадываемому никаким грехом в неведении, ибо слышу земного Ангела, говорящего: Ничесоже бо в себе свем, но ни о сем оправдаюся; востязуяй же мя Господь есть (1 Кор. 4, 4). Посему и надлежит нам всегда осуждать и укорять себя, чтобы вольным самоохуждением загладить невольные грехи, а если не так, то при исходе из сего мира мы претерпим за них лютое истязание.
56. Кто просит от Бога меньше того, чего он достоин, тот, конечно, получит более, нежели чего стоит. Об истине сего свидетельствует мытарь, просивший отпущения грехов и получивший оправдание. Разбойник также просил только, чтобы Господь помянул его во Царствии Своем, но он первый получил весь рай в наследие.
57. Как ни в какой твари невозможно видеть огня по естеству (естество огня сокрыто в дереве, камне, железе и пр.), ни малого, ни великого, так и в непритворном смирении невозможно оставаться и виду вещества, то есть страстей; и доколе мы грешим произвольно, дотоле нет в нас смирения, а из сего можно уже разуметь, когда оно в нас присутствует.
58. Господь наш, зная, что добродетель души сообразуется с наружными поступками, взяв лентий, показал нам пример к обретению пути смирения; ибо душа уподобляется действиям телесным и соображается и соглашается с тем, что делает тело. Начальствование сделалось для некоторого из Ангелов причиною высокомудрия, хотя оно и не для того ему было вверено.
59. Иное душевное устроение у человека, сидящего на престоле, и иное — у сидящего на гноище. По сей-то, может быть, причине, и великий праведник Иов сидел на гноище вне града, ибо тогда-то, стяжав совершенное смиренномудрие, сказал он в чувстве души: …укорих себе сам, и истаях, и мню себе землю и пепел (Иов. 42, 6).
60. Обретаю, что Манассия согрешил паче всех человеков, осквернив храм Божий и все богослужение почитанием идолов, так что если бы за него и весь мир постился, то нимало не мог бы удовлетворить за его беззакония. Но одно смирение возмогло исцелить и неисцельные язвы его. Яко аще бы восхотел ecu жертвы, — говорит Давид к Богу, — дал бых убо: всесожжения, то есть тел, постом истаивающих, не благоволиши. Жертва же Богу дух сокрушен… (Пс. 50, 18), прочее, что там следует, всем известно.
61. Согреших ко Господу, — возопило некогда сие блаженное смирение к Богу по совершении прелюбодеяния и убийства, и тотчас услышало: Господь отъя согрешение твое… (2 Цар. 12, 13).
62. Приснопамятные отцы наши утверждают, что путь к смирению и начальная причина сей добродетели суть труды телесные, а я полагаю — послушание и правость сердца, которые естественно сопротивляются возношению.
63. Если гордость некоторых из Ангелов превратила в бесов, то, без сомнения, смирение может из бесов сделать Ангелов. Итак, да благодушествуют падшие (уповая на Бога).
64. Потщимся и потрудимся всею силою взойти на верх сей добродетели. Если идти не можем, потщимся, чтобы оно подъяло нас на раменах своих. Если немоществуем чем-нибудь, то да не отпадем, по крайней мере, от объятий; ибо я подивился бы, если бы отпадающий от него получил некий вечный дар.
65. Жилы и пути смирения, но еще не признаки сей добродетели, суть: нестяжательность, уклонение от мира, утаение своей мудрости, простота речи, прошение милостыни, скрытие благородия, изгнание дерзновения, удаление многословия.
66. Ничто так не смиряет душу, как пребывание в нищете и пропитание подаянием; ибо тогда наипаче показуемся любомудрыми и боголюбивыми, когда, имея средства к возвышению, убегаем оного невозвратно.
67. Если ты вооружаешься против какой-нибудь страсти, то возьми себе в помощь смиренномудрие, ибо оно наступит на аспида и василиска, то есть на грех и отчаяние, и поперет льва и змия (Пс. 90, 13), то есть диавола и змия плотской страсти.
68. Смиренномудрие есть тифон, могущий возвести душу из бездн грехов на небо.
69. Некто увидел в сердце своем красоту сей добродетели и, будучи объят удивлением и ужасом, вопрошал ее, да скажет ему имя родителя своего. Она же, радостно и кротко улыбаясь, сказала ему: «Как ты стараешься узнать имя Родившего меня, когда Он неименуем? Итак, я не объявлю тебе оного имени, доколе не стяжешь в себе Бога». Слава Ему во веки веков. Аминь.
Матерь источника — бездна, рассуждения же источник — смирение.
Слово 26. О рассуждении помыслов, и страстей, и добродетелей
1. Рассуждение в новоначальных есть истинное познание своего устроения душевного; в средних оно есть умное чувство, которое непогрешительно различает истинно доброе от естественного и от того, что противно доброму; в совершенных же рассуждение есть находящийся в них духовный разум, дарованный Божественным просвещением, который светильником своим может просвещать и то, что есть темного в душах других.
2. Или же, рассуждение в общем смысле в том состоит и познается, чтобы точно и верно постигать Божественную волю во всякое время, во всяком месте и во всякой вещи. Оно находится в одних только чистых сердцем, телом и устами.
3. Кто благочестно низложил первые три из главных страстей (объядение, сребролюбие и тщеславие), тот низложил вместе и пять последних (страсти блуда, гнева, печали, уныния и гордости); но кто нерадит о низложении первых, тот ни одной не победит.
4. Рассуждение есть совесть неоскверненная и чистое чувство. (V)
5. Никто по неразумию да не впадет в неверие, видя или слыша в монашеской жизни бывающее выше естества; ибо где Бог, превысший естества, являет Свое присутствие, там много бывает вышеестественного.
6. Все брани бесовские происходят от трех главных причин: или от нерадения нашего, или от гордости, или от зависти диавола. Окаянен первый, всеокаянен второй, третий же — триблажен.
7. Целью и правилом во всех случаях да поставляем по Богу совесть нашу и, узнавши, откуда веют ветры, по ее указанию уже да распростираем и паруса.
8. Во всех деланиях, которыми стараемся угодить Богу, бесы выкапывают нам три ямы. Во-первых, борются, чтобы воспрепятствовать нашему доброму делу. Во-вторых, когда они в сем первом покушении бывают побеждены, то стараются, чтобы сделанное не было по воле Божией. А если тати оные и в сем умышлении не получают успеха, тогда уже, тихим образом приступивши к душе нашей, ублажают нас, как живущих во всем богоугодно. Первому искушению сопротивляются тщание и попечение о смерти, второму — повиновение и уничижение, а третьему — всегдашнее укорение самого себя. …Сие труд есть пред нами, дондеже внидет во святилище наше огнь оный Божий (Пс. 72, 16). Тогда уже не будет в нас насилия злых навыков, ибо Бог наш есть огнь, поядаяй (Евр. 12, 29) всякое разжжение и движение похоти, всякий злой навык, ожесточение и омрачение, внутреннее и внешнее, видимое и помышляемое.
9. Бесы же, со своей стороны, делают обыкновенно совсем противное тому, что мы теперь сказали. Когда они одолеют душу и свет ума помрачат, тогда не будет более в нас, окаянных, ни трезвенного внимания, ни рассуждения, ни сознания, ни стыда, но место их заступят беспечность, бесчувствие, нерассуждение и слепота ума.
10. Сказанное теперь весьма ясно для тех, которые истрезвились от блуда, обуздали дерзновение и от бесстыдства перешли к стыдливости, как они по истрезвлении ума, по избавлении его от ослепления или, лучше сказать, повреждения стыдятся внутренне самих себя и того, что они говорили и делали, будучи в ослеплении.
11. Если прежде день в душе нашей не померкнет и не потемнеет, то невидимые тати оные не окрадут, не убиют и не погубят. Окрадывание души есть, когда мы почитаем за добро, в чем нет добра; окрадывание есть неприметное лишение духовного богатства; окрадывание есть неведомое пленение души. Убиение души есть умерщвление словесного ума впадением в дела непристойные, а погибель души есть впадение в отчаяние после совершения беззакония.
12. Никто не должен извиняться в неисполнении евангельских заповедей своею немощью, ибо есть души, которые сделали более, нежели сколько повелевают заповеди. Да уверит тебя в справедливости сказанного тот, кто возлюбил ближнего паче себя и предал за него свою душу, хотя на сие и не получил заповеди Господней. (аа)
13. Да благодушествуют страстные смирившиеся. Ибо если они и во все ямы впадали, и во всех сетях увязали, и всяким недугом вознедуговали, но по выздоровлении бывают для всех светилами и врачами, путеводителями и наставниками, объявляя свойства и виды каждого недуга и своею опытностью спасая близких к падению.
14. Если некоторые, мучимые прежде приобретенными привычками, могут хотя простым словом учить других, да научат, только да не начальствуют; может быть, они когда-нибудь, хотя собственных слов устыдившись, начнут деятельную добродетель. Таким образом и на них сбудется то, что, как я видел, случалось с некоторыми погрязшими в тине: испытавши нечистоту ее, они рассказывали мимоходящим, каким образом попали в тину; и делали сие в предохранение их, чтобы и они не погрязли, идя тем же путем; и за спасение иных, Всесильный избавил и их от тины греха. Если же страждущие от страстей произвольно предаются сластям, то молчанием да показывают свое учение. Ибо Писание говорит: …начат Иисус творити же и учити (Деян. 1, 1).
15. Свирепое поистине и неукротимое, мы, смиренные иноки, переплываем море, исполненное многих ветров и скал, водоворотов, разбойников, смерчей и мелей, чудовищ и свирепых волн. Скала в душе есть свирепая и внезапная вспыльчивость. Водоворот — безнадежие, которое объемлет ум и влечет его в глубину отчаяния. Мели суть неведение, содержащее зло под видом добра. Чудовища же суть страсти сего грубого и свирепого тела. Разбойники — лютейшие слуги тщеславия (то есть бесы и люди, хвалящие нас), которые похищают наш груз и труды добродетелей. Волна есть надменное и напыщенное сытостью чрево, которое стремлением своим передает нас оным зверям; а смерч есть сверженная с небес гордость, которая возносит нас (до небес) и низводит до бездн.
16. Занимающиеся науками знают, какое учение прилично новоначальным, какое — средним и какое — самим учителям. Рассмотрим внимательно, не остаемся ли мы еще при начальных правилах, хотя и обучаемся долгое время. Все считают за стыд видеть старика, ходящего в детское училище.
Превосходный алфавит для всех есть следующий: послушание, пост, вретище, пепел, слезы, исповедание, молчание, смирение, бдение, мужество, стужа, труд, злострадание, уничижение, сокрушение, непамятозлобие, братолюбие, кротость, простая и нелюбопытная вера, беспопечение о мире, непорочная ненависть к родителям, беспристрастие, простота с незлобием, произвольная худость.
17. Указание и признаки преуспевающих суть: отсутствие тщеславия, безгневие, благонадежие, безмолвие, рассуждение, твердая память суда, милосердие, страннолюбие, приличное вразумление, бесстрастная молитва, несребролюбие.
18. Предел же, указание и закон душ и телес, бывающих во плоти совершенными по благочестию, таковы: непленяемое сердце, совершенная любовь, источник смиренномудрия, восхищение ума, Христово вселение, неокрадывание света и молитвы, изобилие осияния Божия, желание смерти, ненависть (к бренной) жизни, отчуждение от тела, молитвенник о мире, как бы насильно преклоняющий Бога на милость, сослужебник Ангелам, бездна разума, дом таинств, хранилище неизреченных откровений, спаситель человеков, бог бесов, господин страстей, владыка тела, повелитель естества, чуждый греха, дом бесстрастия, подражатель Владыки помощью Владыки.
19. Немалое внимание нужно нам в то время, когда тело немоществует. Ибо бесы, увидевши нас, лежащих на земле и немогущих уже от изнеможения вооружиться на них телесным подвигом, покушаются нападать на нас с особенною жестокостью.
20. На живущих в мире во время недуга нападает бес гнева, а иногда и дух хулы. Живущие вне мира бывают мучимы бесами объядения и блуда, если они изобилуют всем потребным, если же они пребывают в местах, удаленных от всякого утешения и подвижнических, то бывают искушаемы бесами уныния и неблагодарности.
21. Приметил я, что иногда блудодейственный волк усиливает болезни недугующих и в самих болезнях производит движения и истечения. Ужасно было видеть, что плоть, среди лютых страданий, буйствует и неистовствует. И обратился я и увидел лежащих на одре, которые в самом страдании утешаемы были действием Божественной благодати или чувством умиления; и сим утешением отражали болезненные ощущения, и в таком были расположении духа, что никогда не хотели избавиться от недуга. И еще обратился и увидел тяжко страждущих, которые телесным недугом, как бы некоторою епитимиею, избавились от страсти душевной; и я прославил Бога, брение брением исцелившего.
22. Ум, достигший духовного разума, непременно облечен и в духовное чувство. В нас ли оно, или не в нас, но мы должны непрестанно о нем заботиться и искать его в себе; ибо когда оно явится, тогда внешние чувства всячески перестанут обольстительно действовать на душу; и, зная это, некто из премудрых сказал: …и Божественно чувство обрящеши (Притч. 2, 5). (бб)
23. Жизнь монашеская в отношении дел и слов, помышлений и движений должна быть провождаема в чувстве сердца. Если же не так, то она не будет монашеская, не говорю уже, Ангельская.
24. Иное есть Промысл Божий, иное — Божия помощь, иное — хранение, иное — милость Божия и иное — утешение. Промысл Божий простирается на всякую тварь. Помощь Божия подается только верным. Хранение Божие бывает над такими верными, которые поистине верны. Милости Божией сподобляются работающие Богу, а утешения — любящие Его. (вв)
25. Что иногда бывает врачевством для одного, то для другого бывает отравою; а иногда одно и то же одному и тому же бывает врачевством, когда преподается в приличное время, не вовремя же — бывает отравою.
26. Видел я неискусного врача, который больного скорбного обесчестил и тем ничего более для него не сделал, как только ввергнул его в отчаяние. Видел и искусного врача, который надменное сердце резал уничижением и извлек из него весь смрадный гной.
27. Видел я, что один и тот же недужный иногда для очищения своей нечистоты пил лекарство послушания и потом был в движении, ходил и не спал, а в другое время, заболев душевным оком, пребывал без движения, в безмолвии и молчании. Имеяй уши слышати да слышит (Мф. 25, 30). (гг)
28. Некоторые, не знаю почему (ибо я не научился своим мнением любопытствовать и испытывать о дарованиях Божиих), так сказать, по природе наклонны к воздержности, или к безмолвничеству, или к чистоте, или к скромности, или к кротости, или к умилению. У других же самая почти природа сопротивляется сим добрым качествам, но они насильно принуждают себя к оным, и, хотя иногда и побеждаются, однако их, как понудителей естества, я похваляю больше первых.
29. Не хвались много, о человек, богатством, которое ты без труда получил, но знай, что Раздаятель даров, предвидев великое твое повреждение, немощь и погибель твою, восхотел хотя как-либо спасти тебя превосходными оными дарованиями, не заслуженными тобою.
30. Наставления, которые мы получили с младенчества, воспитание и занятия наши, когда мы придем в возраст, способствуют нам или препятствуют в приобретении добродетели и в житии монашеском.
31. Свет монахов суть Ангелы, а свет для всех человеков — монашеское житие, и потому да подвизаются иноки быть благим примером во всем, никому же ни в чемже дающе претыкание ни делами, ни словами (2 Кор. 6, 3). Если же свет сей бывает тьма, то оная тьма, то есть сущие в мире, кольми паче помрачаются.
32. Итак, если покоряетесь мне, покоряющиеся или, лучше сказать, хотящие покориться, то знайте, что полезнее для нас не быть переменчивыми в жизни и не разделять таким образом бедную нашу душу, вступая в брань с тысячами тысяч и с бесчисленными тьмами невидимых врагов, ибо мы не можем познавать и даже усматривать все их коварства.
33. С помощью Святой Троицы вооружимся против трех главных страстей тремя добродетелями. Если не так, то мы сами навлечем на себя множество трудов.
34. Поистине, если и в нас будет Тот, Который обращает море в сушу (Пс. 65, 6), то, без сомнения, и наш Израиль, или ум, зрящий Бога, без волнения перейдет море страстей и увидит потопление сих мысленных египтян в воде своих слез. А если не будет в нас Его пришествия, то против одного шума волн сего моря, то есть сей плоти, кто постоит (Пс. 64, 8)?
35. Если Бог воскреснет в нас деянием, то расточатся врази Его, и если видением к Нему приближимся, то побежат ненавидящии Его и нас от лица Его и нашего.
36. Потом наипаче, а не нагим словом потщимся научиться познанию Божественных истин, ибо не слова, а дела должны мы будем показать во время исхода.
37. Слышавшие, что сокровище сокрыто на некоем месте, ищут его и, много искавши и с трудом нашедши, тщательно сохраняют обретенное, разбогатевшие же без труда бывают расточительны.
38. Нельзя без труда преодолеть прежние греховные навыки и пристрастия, а кто не перестает прилагать к ним еще новые, тот или отчаялся в своем спасении, или нисколько не воспользовался от жития монашеского. Впрочем, я знаю, что Бог все может, невозможно же Ему ничтоже (Иов. 42, 2).
39. Некоторые в недоумении предложили мне на рассмотрение неудоборешимый вопрос, превосходящий разум всех мне подобных, и рассуждения о котором я не находил ни в одной из дошедших до меня книг. «Какие собственно исчадия, — говорили они, — рождаются от восьми главных страстных помыслов и какой из трех главнейших родитель каждому из пяти прочих?» Я же, в ответ на это недоумение, предложил похвальное неведение, и тогда от преподобнейших оных мужей получил такое вразумление: «Матерь блуда есть объядение, уныния же матерь
— тщеславие, печаль же и гнев рождаются от трех главнейших страстей (от сластолюбия, славолюбия и сребролюбия); а матерь гордости
— тщеславие».
— На сие слово достопамятных оных мужей я отвечал прошением научить меня, какие грехи происходят от восьми главных страстей? И какой именно и от которой из них рождается? Сии бесстрастные отцы благосклонно на это сказали, что в безумных страстях нет порядка или разума, но всякое бесчиние и неустройство. Блаженные отцы подтверждали сие весьма убедительными доказательствами, представляя многие достовернейшие примеры, из коих некоторые помещаем в настоящем Слове, чтобы от них получить вразумление для правильного суждения и о прочем.
— Безвременный смех, например, иногда рождается от беса блуда, а иногда от тщеславия, когда человек сам себя внутренне бесстыдно хвалит, иногда же смех рождается и от наслаждения (пищею).
— Многий сон происходит иногда от насыщения, иногда же от поста, когда постящиеся возносятся, иногда от уныния, а иногда и просто от естества.
— Многословие происходит иногда от объядения, а иногда — от тщеславия.
— Уныние происходит иногда от наслаждения, а иногда от того, что страха Божия нет в человеке.
— Хула есть собственно дщерь гордости, а часто рождается и оттого, что мы ближнего в том же осуждали, или от безвременной зависти бесов.
— Жестокосердие рождается иногда от насыщения, иногда от бесчувствия, а иногда от пристрастия. Пристрастие же опять иногда от блуда, иногда от сребролюбия, иногда от объядения, иногда от тщеславия и от многих других причин.
— Лукавство происходит от возношения и от гнева.
— Лицемерие — от самоугодия и самочиния.
— Противные же сим добродетели рождаются от противных родителей. Но как мне недостало бы времени, если бы я захотел рассуждать о каждой из них в частности, то вообще и кратко скажу, что умерщвление всем вышепоказанным страстям есть смиренномудрие, и кто приобрел сию добродетель, тот все победил.
— Сластолюбие и лукавство суть родительницы всех зол; одержимый ими не узрит Господа; но и удаление от первого, без удаления от второго, не принесет нам никакой пользы.
— Страх, который чувствуем к начальникам и к зверям, да будет для нас примером страха Господня; и любовь к телесной красоте да будет для тебя образом любви к Богу; ибо ничто не препятствует нам брать образцы для добродетелей и от противных им действий.
— Весьма развратился нынешний век и весь стал преисполнен возношения и лицемерия: труды телесные по примеру древних отцов наших, может быть, и показывает, но дарований их не сподобляется; хотя, думаю я, естество человеческое никогда так не требовало дарований, как ныне. И справедливо мы это терпим, потому что не трудам, но простоте и смирению являет Себя Бог. Хотя сила Господня и в немощи совершается, однако отринет Господь не смиренномудрого делателя.
— Когда кого-нибудь из наших воинов о Христе увидим в телесном страдании и недуге, то не будем лукаво объяснять себе причину его болезни, но лучше примем его с простою и немыслящею зла любовью и постараемся уврачевать как собственный член и как воина, уязвленного на брани.
— Болезнь посылается иногда для очищения согрешений, а иногда для того, чтобы смирить возношение.
— Благий наш и всеблагий Владыка и Господь, видя, что кто-нибудь весьма ленив к подвигам, смиряет плоть его недугом как отраднейшим подвижничеством, а иногда очищает и душу от лукавых страстей и помыслов.
— Все, что с нами случается, видимое или невидимое, можно принимать трояко: как должно, пристрастно и средним образом. Я видел трех братьев, потерпевших тщету: один из них негодовал, другой пребыл без печали, а третий принял это с великою радостью.
— Видел я, что земледельцы одинаковое семя бросали в землю, но каждый из них имел при этом свое намерение. Один думал о том, как бы долги уплатить; другой хотел обогатиться; иной желал дарами почтить Владыку; у иного цель была та, чтобы за свое благое дело получить похвалу от проходящих путем сей жизни; другой думал досадить врагу, который ему завидовал; а иной для того трудился, чтобы люди не поносили его как праздного. И вот какие названия семян сих земледелателей: пост, бдение, милостыня, служения и подобное сему; а различное намерение сеяния тщательно да рассматривают сами о Господе братия.
— Как, черпая воду из источников, иногда неприметно зачерпываем и жабу вместе с водою, так часто, совершая дела добродетели, мы тайно выполняем сплетенные с ними страсти. Например: со страннолюбием сплетается объядение, с любовью — блуд, с рассуждением — коварство, с мудростью — хитрость, с кротостью — тонкое лукавство, медлитель ность и леность, прекословие, самочиние и непослушание, с молчанием сплетается кичливость учительства, с радостью — возношение, с надеждою — ослабление, с любовью — опять осуждение ближнего, с безмолвием — уныние и леность, с чистотою — чувство огорчения, со смиренномудрием — дерзость. Ко всем же сим добродетелям прилипает тщеславие, как некий общий коллурий (с греч. — «мазь глазная» и вообще «мазь»), или, вернее сказать, отрава.
— Да не скорбим, когда в прошениях наших ко Господу до времени не бываем услышаны, ибо Господь хотел бы, чтобы все человеки в одно мгновение сделались бесстрастными.
— Все, просящие чего-нибудь у Бога и не получающие, без сомнения, не получают по какой-либо из сих причин: или потому, что прежде времени просят; или потому, что просят не по достоинству, а по тщеславию; или потому, что, получивши просимое, возгордились бы или впали бы в нерадение.
— В том, я думаю, никто не сомневается, что бесы и страсти отходят от души, иногда на некоторое время, а иногда и навсегда, но немногие знают, по каким причинам они нас оставляют.
— От некоторых, не только верных, но и неверных, отошли все страсти, кроме одной. Сию одну они оставляют как зло первенствующее, которое наполняет место всех прочих страстей, ибо она столь вредоносна, что может свергнуть с самого неба.
— Вещество страстей, будучи изнуряемо Божественным огнем, потребляется, а по мере того, как вещество искореняется и душа очищается, отходят и страсти, если человек сам не привлечет их опять веществолюбивым житием и леностью.
— Иногда бесы отступают и сами собою, чтобы ввести нас в беспечность, и потом внезапно нападают на бедную душу, расхищают ее и до такой степени приучают ее к порокам, что она после того уже сама себе наветует и противоборствует.
— Известно мне и другое отступление оных зверей: оно бывает тогда, когда душа совершенно утвердится в греховных навыках. Пример этого мы видим на младенцах, которые, когда им не дают сосцов матерних, по долговременной привычке своей сосут пальцы.
— Знаю еще и пятое бесстрастие, которое бывает в душе от многой простоты и похвального незлобия. По справедливости посылается таковым помощь от Бога, спасающаго правыя сердцем (Пс. 7, 11) и неприметно для них самих избавляющего от страстей, как и младенцы, когда с них снимут одежду, почти и не примечают наготы своей.
— Зла и страстей по естеству нет в человеке, ибо Бог не творец страстей. Добродетели же многие даровал Он нашей природе, из которых известны следующие: милостыня, ибо и язычники милосердствуют; любовь, ибо часто и бессловесные животные проливают слезы, когда их разлучают; вера, ибо все мы от себя ее порождаем; надежда, потому что мы и взаим берем, и взаим даем, и сеем, и плаваем, надеясь обогатиться. Итак, если, как мы здесь показали, любовь есть добродетель, естественная нам, а она есть союз и исполнение закона, то, значит, добродетели недалеки от нашего естества. Да постыдятся же те, которые представляют свою немощь к исполнению их.
— Но что касается до чистоты, безгневия, смиренномудрия, молитвы, бдения, поста и всегдашнего умиления, то сии добродетели выше естества. Некоторым из них научили нас люди, другим — Ангелы, а иных учитель и дарователь есть Сам Бог Слово. (дд)
— При сравнении зол должно избирать легчайшее. Например, часто случается, что, когда мы предстоим на молитве, приходят к нам братия, мы бываем в необходимости решиться на одно из двух: или оставить молитву, или отпустить брата без ответа и опечалить его. Но любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть добродетель всеобъемлющая.
— Однажды, когда я был еще молод, пришел я в один город или селение, и там во время обеда напали на меня вдруг помыслы объядения и тщеславия. Но, боясь исчадия объядения, я рассудил — лучше быть побежденным тщеславием, зная, что в юных бес объядения весьма часто побеждает беса тщеславия. И сие неудивительно: в мирских корень всех зол есть сребролюбие, а монахах — объядение.
— Нередко Бог, по особенному Своему Промышлению, оставляет в духовных людях некоторые легчайшие страсти для того, чтобы они ради сих легких и почти безгрешных немощей много себя укоряли и тем приобретали некрадомое богатство смиренномудрия.
— Кто вначале не жил в повиновении, тому невозможно приобрести смирения, ибо всякий, сам собою научившийся художеству, кичится.
— Отцы утверждают, что все деятельное житие заключается в двух главнейших добродетелях: в посте и послушании. И справедливо: ибо первый есть истребитель сластолюбия, а последнее утверждает истребление первого смиренномудрием. Посему-то и плач имеет двоякую силу: истребляет грех и рождает смиренномудрие.
— Благочестивым свойственно давать всякому просящему; более же благочестивым — давать и непросящему; а не требовать назад от взявших, в особенности же когда есть возможность, свойственно одним только бесстрастным.
— Будем непрестанно исследовать самих себя в отношении ко всем страстям и добродетелям, чтобы узнать, где мы находимся: в начале ли, в середине или в конце.
— Все бесовские брани против нас происходят от сих трех причин: от сластолюбия, от гордости или от зависти бесов. Блаженны последние, всеокаянны средние, а первые до конца непотребны.
— Есть некоторое чувство или, лучше сказать, навык неутомимой терпеливости. Объятый оным не убоится когда-либо страдания и не отвратится от него. Души мучеников, исполненные сим достохвальным чувством, удобно презирали мучения.
— Иное хранение помыслов, а иное — блюдение ума; и елико отстоят востоцы от запад (Пс. 102, 12), столько последнее делание выше первого, хотя и несравненно труднее его.
— Иное дело молиться против помыслов, иное — противоречить им, а иное — уничижать и презирать их. О первом образе свидетельствует сказавший: Боже, в помощь мою вонми… (Пс. 69, 2) и другое подобное. О втором же образе — сказавший: … и отвещаю поношающим ми слово… (Пс. 118, 42), то есть слово противоречия (ее); и еще: Положил ecu нас в пререкание соседом нашим^ (Пс. 79, 7). О третьем же свидетельствует воспевший в псалмах: Онемех и не отверзохуст моих… (Пс. 38, 10); и: …положих устом моим хранило, внегда востати грешному предо мною (Пс. 38, 2); и еще: Гордии законопреступоваху до зела, от видения же Твоего не уклонихся (Пс. 118, 51). Средний из сих часто прибегает к первому способу по причине своей неготовности, но первый еще не может вторым образом отвергать сих врагов, а достигший третьего устроения совершенно презирает бесов.
— По естеству невозможно, чтобы бестелесное ограничивалось телом, но для Создателя Бога все возможно.
— Как имеющие здравое чувство обоняния могут ощущать ароматы, хотя кто и тайно их при себе имеет, так и душа чистая познает в других и благоухание, которое сама получила от Бога, и злосмрадие, от которого совершенно избавлена, хотя другие сего и не ощущают.
— Хотя не все могут быть бесстрастны, однако спастись и примириться с Богом всем не невозможно.
— Да не овладеют тобою иноплеменники — оные помыслы, которые побуждают испытывать неизреченные судьбы Промысла Божия и видения, бывающие людям, и тайно внушают безрассудное мнение, будто у Господа есть лицеприятие. Сии помыслы суть признаки и явные исчадия возношения.
— Есть бес сребролюбия, который часто принимает лицемерный образ смирения; и есть бес тщеславия, который побуждает к раздаянию милостыни; то же делает и бес сластолюбия. Если мы будем чисты от последних двух страстей, то не перестанем творить дела милосердия на всяком месте.
— Некоторые сказали, что одни бесы другим сопротивляются, а я удостоверился, что все они ищут нашей погибели.
— Всякому духовному деланию, видимому или умственному, предшествует собственное намерение и усерднейшее желание при Божием в оных содействии, ибо если не будет первых, то и второе не последует.
— …Время всяцей вещи под небесем, — говорит Екклезиаст (Еккл. 3, 1). Изречение это объемлет и те вещи и делания, которые бывают в нашем священном жительстве. Итак, если угодно, рассмотрим, что каждому времени прилично и свойственно. Ибо известно, что для подвизающихся есть время бесстрастия и есть время побеждения страстьми по причине младенчества подвизающихся. Есть время слез и время окаменелости сердца; есть время повиновения и время повелевания; есть время поста и время принятия пищи. Есть время брани от врага — тела и время погашения разжжения; время бури душевной и время тишины ума; время сердечной печали и время духовной радости; время учить и время учиться; время осквернений, может быть, за возношение и время очищения за смирение; время борьбы и время твердого мира; время безмолвия и время деятельности безмолвной; время непрестанной молитвы и время нелицемерного служения. Итак, да не обольщает нас горделивое усердие, побуждая прежде времени искать того, что придет в свое время: не будем искать в зиме того, что свойственно лету; ни во время сеяния того, что принадлежит жатве. Ибо есть время сеять труды и есть время пожинать неизреченные дарования благодати. В противном случае мы и в свое время не получим того, что оному времени прилично и свойственно.
— Некоторые, по непостижимому Божиему Промыслу, получили духовные дарования прежде трудов, другие — в самих трудах, иные — после трудов, а некоторые уже при смерти. Достойно испытания, кто из них смиреннее прочих?
— Есть отчаяние, происходящее от множества грехов и отягчения совести и нестерпимой печали, когда душа по причине множества сих язв погружается и от тяжести их утопает во глубине безнадежия. Но есть отчаяние и другого вида, которое бывает от гордости и возношения, когда падшие думают, что они не заслужили сего падения. Если кто в это вникнет, то найдет, что между теми и другими такое различие: первые предаются нерадению, а вторые при безнадежии держатся и подвига, что одно другому противно. Но от первого исцеляют воздержание и благонадежие, а от последнего смирение и то, чтобы никого не судить.
— Мы не должны удивляться как чему-либо чрезвычайному, когда видим, что некоторые творят дела злые, а слова вещают добрые; ибо и змия оного, витийствовавшего в раю, гордость, вознесши, погубила. (жж)
— Во всех твоих начинаниях и во всяком образе жизни, в подчинении ли ты находишься или неподчинении, видимое ли твое делание или духовное, да будет тебе сие законом и правилом: испытывай, истинно ли они Бога ради совершаются? Например, если мы, будучи новоначальными, делаем что-нибудь с прилежанием, но от сего делания не умножается в душе нашей прежде снисканное смирение, то не думаю, чтобы труд наш был по Богу, мал ли он или велик. Ибо в нас, младенчественных, признак того, что делание наше согласно с волею Божиею, есть успеяние в смирении, в средних — прекращение внутренних браней, а в совершенных — умножение и изобилие Божественного света.
— Малое у великих может быть и немало, а великое у малых, без сомнения, несовершенно.
— Когда воздух очистится от облаков, тогда солнце показывается во всем своем сиянии; так и душа, которая сподобилась прощения грехов и прежних навыков, без сомнения, видит Божественный свет.
— Иное есть грех, иное — праздность, иное есть нерадение, иное — страсть, а иное — падение. Кто может познавать это о Господе, да распознает. (зз)
— Некоторые больше всего ублажают чудотворения и другие видимые духовные дарования, не зная того, что есть много превосходнейших дарований, которые сокровенны и потому безопасны от падения.
— Совершенно очистившийся от страстей видит даже душу ближнего, хотя не самое существо ее, но в каком она находится устроении и каковы ее расположения и чувствования, а преуспевающий еще судит о душе по телесным действиям.
— Малый огонь часто истребляет все случившееся вещество, и малая скважина расточает весь труд наш.
— Иногда упокоение враждебного нам тела возбуждает силу ума, не производя плотского разжжения; иногда же, напротив, изнурение тела производит в нем непристойные движения, чтобы мы не на себя уповали, но на Бога, неведомым образом умерщвляющего в нас живущую похоть.
— Если видим, что некоторые любят нас о Господе, то перед ними мы наиболее должны сохранять скромность; ибо ничто так не разоряет любви и ничто столь скоро не производит ненависти, как вольность в обращении.
— Душевное око проницательно и прекрасно, так что после бесплотных существ оно (проницательностью) превосходит всякий вид тварей. Посему часто и те, которые побеждаются страстьми, могут познавать мысли в душах других от великой любви к ним, особенно же когда они не погрязают в плотских сквернах. Если ничто так не противно невещественному оному естеству, как вещественное, то чтущий да разумеет.
— Суеверные приметы в мирских людях сопротивляются вере в Промысл Божий, а в нас, монахах, — духовному разуму.
— Немощные душою должны познавать посещение Господне и Его милость к ним из телесных болезней, бед и искушений внешних. Совершенные же познают посещение Божие от пришествия Духа и по умножению дарований.
— Есть бес, который, как только мы возлегли на одр, приходит к нам и стреляет в нас лукавыми и нечистыми помыслами, чтобы мы, поленившись вооружиться против них молитвою и уснувши со скверными помыслами, объяты были потом и скверными сновидениями.
— Есть между злыми духами бес, называемый предваритель, который тотчас по пробуждении является искушать нас и оскверняет первые наши мысли. Посвящай начатки дня твоего Господу, ибо кому прежде отдашь их, того они и будут. Один искуснейший делатель сказал мне сие достойное внимания слово: «По началу утра, — говорил он, — предузнаю я все течение дня моего».
— Много путей благочестия и много путей погибели; и часто случается, что путь, неудобный для одного, бывает благопоспешен для другого; а между тем намерение идущих обеими стезями благоугодно Господу
— В случающихся с нами искушениях бесы борют нас, чтобы мы сказали или сделали что-нибудь безрассудное; если же не могут одолеть нас, то, тихо приступивши, влагают нам тайно гордое благодарение Богу.
— Мудрствующие горняя по смерти восходят горе, а мудрствующие дольняя — долу, ибо для душ, разлучающихся с телами, нет третьего, среднего места. Из всех созданий Божиих одна душа имеет бытие свое в другом (в теле), а не в самой себе; и достойно удивления, каким образом она может существовать без того, в чем получила жизнь?
— Благочестивые дщери рождаются от благочестивых матерей, а матери — от Господа; сообразно сему примеру можно справедливо заключать и о противном сему.
Боязливый на брань да не исходит, повелевает Моисей, паче же Бог, чтобы сие последнее обольщение души не было хуже первого падения телесного, и справедливо.
Свет всем телесным членам — чувственные очи, свет же мысленный Божественных добродетелей есть рассуждение.
О благорассмотрительном рассуждении
— Как олень, палимый жаждою, желает вод, так иноки желают постигать благую волю Божию; и не только сие, но и познавать, когда примешивается к ней наша собственная и когда действует одна противная. Об этом предлежит нам пространное и затруднительное Слово: то есть какие из наших деланий должны мы исполнять без всякого отлагательства, по сему изречению: горе отлагающему день от дне и время от времени (Сир. 5, 8); и какие, напротив, с терпеливостью и рассмотрительностью по совету мудрого, который сказал: Со управлением бывает брань… (Притч. 24, 6); и еще: Вся же благообразно и по чину да бывают (1 Кор. 14, 40). Ибо не все, повторяю, могут скоро и благоразумно рассуждать о сих неудобоизъяснимых случаях; и Богоносный пророк, который имел в себе Духа Святаго, глаголавшего его устами, часто молился о сем даровании, иногда взывая: Научи мя творити волю Твою, яко Ты ecu Бог мой (Пс. 142, 10); в другой раз: Настави мя на истину Твою… (Пс. 24, 5); и еще: Скажи мне, Господи, путь, в оньже пойду, яко к Тебе, отрешив от всех страстей и попечений житейских, взях и возвысих душу мою (Пс. 142, 8).
— Все, хотящие познать волю Господню, должны прежде умертвить в себе волю собственную; и, помолившись Богу, с верою и нелукавою простотою вопрошать отцов и братий в смирении сердца и без всякого сомнения в помысле и принимать советы их как из уст Божиих, хотя бы оные и противны были собственному их разуму и хотя бы вопрошаемые были не весьма духовны. Ибо не неправеден Бог и не попустит, чтобы прельстились те души, которые с верою и незлобием смиренно покорили себя совету и суду ближнего; потому хотя бы вопрошаемые и не имели духовного разума, но есть глаголющий через них Невещественный и Невидимый. Многого смиренномудрия исполнены те, которые руководствуются сим правилом несомненно; ибо если некто во псалтири отверзал ганание свое (Пс. 48, 5) (то есть таинственный смысл притчей), то сколько, думаете, провещание словесного ума и разумной души превосходнее провещания бездушных звуков.
— Многие, по самоугодию не достигнув описанного нами легкого и совершенного блага, но покусившиеся сами собою и в себе самих постигнуть благоугодное Господу, сообщили нам весьма многие и различные мнения о сем предмете.
— Некоторые из испытующих волю Божию отрешали помысл свой от всякого пристрастия к тому или другому совету души своей, то есть и к побуждающему на дело, и ко внушающему противное; и ум свой, обнаженный от собственной воли, с горячею молитвою в продолжение предназначенных дней представляли Господу; и достигали познания воли Его или тем, что бестелесный Ум таинственно провещевал нечто их уму, или тем, что одно из оных помышлений совершенно исчезало в душе.
— Другие по скорби и затруднениям, которые следовали за их начинанием, заключали, что дело их согласно с Божественною волею, по слову апостола: …восхотехом приити к вам и единою, и дважды, но возбрани нам сатана (1 Сол. 2, 18).
— Иные, напротив, по неожиданному благопоспешению, которое они получали в своем деле, познавали, что оно благоприятно Богу, поминая слово оное, что всякому произволяющему делать благое спо спешествует Бог (2 Пар. 26, 5).
— Кто просвещением свыше стяжал в себе Бога, тот уверяется в воле Божией как в делах, скорости требующих, так и в делах неспешных, вторым образом, только без определенного срока времени. (ии)
— Сомневаться в суждениях и долго не решаться на избрание чего-либо из двух есть признак не просвещенной свыше и тщеславной души.
— Не неправеден Бог и двери милосердия Своего не заключит для тех, которые стучатся со смирением.
— Господь во всех наших делах, как требующих скорости, так и отлагаемых на время, всегда взирает на цель нашу; и потому все, что чуждо пристрастия и всякой нечистоты и делается единственно для Бога, а не ради иного чего-нибудь, вменится нам во благое, хотя бы оно и не совсем было благо.
— Испытание же того, что выше нас, имеет не безбедный конец; ибо суд Божий о нас непостижим, и Господь часто промыслительно скрывает от нас волю Свою, ведая, что мы, и познавши ее, преслушались бы и заслужили бы сим большее наказание.
— Сердце правое свободно от различия вещей и безопасно плавает в корабле незлобия (ии)
— Есть мужественные души, которые от сильной любви к Богу и смирения сердца покушаются на делания, превосходящие силу их; но есть и гордые сердца, которые отваживаются на такие же предприятия. А враги наши часто нарочно для того подущают нас на такие дела, которые выше нашей силы, чтобы мы, не получивши успеха в них, впали в уныние и оставили даже те дела, которые соразмерны нашим силам, и таким образом сделались бы посмешищем наших врагов.
— Видел я немощных душою и телом, которые ради множества согрешений своих покусились на подвиги, превосходившие их силу, но не могли их вынести. Я сказал им, что Бог судит о покаянии не по мере трудов, а по мере смирения.
— Иногда воспитание бывает причиною крайних зол, а иногда худое сообщество, но часто и собственное развращение души достаточно ей к погибели. Избавившийся от двух первых зол избавился, может быть, и от третьего, а в ком господствует третье, тот непотребен на всяком месте. Ибо нет места столь безопасного, как небо, однако диавол и там не устоял.
— Неверных или еретиков, которые охотно спорят с нами для того, чтобы защитить свое нечестие, после первого и второго увещания должны мы оставлять; напротив того, желающим научиться истине не поленимся благодетельствовать в этом до конца нашей жизни. Впрочем, будем поступать в обоих случаях к утверждению собственного нашего сердца.
— Весьма неразумен тот, кто, слыша о сверхъестественных добродетелях святых мужей, отчаивается. Напротив, они преподают тебе одно из двух полезных наставлений: или через святое мужество возбуждают к ревности, или через всесвятое смирение приводят тебя к глубокому познанию твоей немощи и к зазрению самого себя.
126. Между нечистыми духами есть такие, которые лукавее других: они не довольствуются тем, чтобы одних нас ввести в грех, но советуют нам и других иметь сообщниками зла, чтобы навлечь на нас лютейшие муки. Видел я одного человека, который передал другому свою греховную привычку, а потом, пришедши в чувство, начал каяться и отстал от греха; но так как наученный им не переставал грешить, то покаяние его действительно не было.
127. Многообразно, поистине многообразно и неудобопостижимо лукавство нечистых духов и немногими видимо; думаю же, что и сии немногие не вполне его видят. Например: отчего бывает, что мы иногда, и наслаждаясь, и насыщаясь, бдим трезвенно, а находясь в посте и злострадании, сильно отягощаемся сном? Отчего в безмолвии мы чувствуем сердечную сухость, а пребывая с другими, исполняемся умиления? Отчего, будучи голодны, претерпеваем искушения во сне, а насыщаясь, бываем свободны от сих искушений? Отчего в скудости и воздержании бываем мрачны и без умиления; когда же, напротив, пьем вино, тогда бываем радостны и легко приходим в умиление? Могущий о Господе да научит этому непросвещенных, ибо мы сего не знаем. Однако можем сказать, что сии перемены не всегда происходят от бесов, но иногда и от сей, данной мне и не знаю как сопряженной со мною сластолюбивой, скверной и дебелой плоти.
128. О всех этих неудобопонятных, бывающих с нами изменениях, усердно и смиренно помолимся Господу. Если же и после молитвы, и по многом времени будем ощущать в себе те же действия, тогда познаем, что это не от бесов, но от естества. А часто Божественный Промысл и через противное хочет нам благодетельствовать, всеми средствами смиряя наше возношение.
129. Бедственно любопытствовать о глубине судеб Божиих, ибо любопытствующие плывут в корабле гордости. Впрочем, ради немощи многих надобно кое-что сказать.
130. Некто спросил у одного из имеющих дар рассмотрения: «Для чего Бог, предвидя падение некоторых, украсил их дарованиями и силою чудотворения?» Тот отвечал: «Во-первых, для того чтобы примером их утвердить (предостеречь) прочих духовных; во-вторых, для того чтобы показать свободу человеческой воли; и наконец, чтобы тех, которые падут, получивши такие дарования, сделать безответными на Страшном Суде».
131. Ветхий закон, как еще несовершенный, говорил: Внемли себе… (Втор. 15, 9). Господь же, как Всесовершенный, заповедует нам пещись еще об исправлении брата, говоря: Аще… согрешит… брат твой и пр. (Мф. 18, 15). Итак, если обличение твое, паче же напоминание, чисто и смиренно, то не отрекайся исполнять оную заповедь Господню, особенно же в отношении тех, которые принимают твои слова. Если же ты еще не достиг сего, то, по крайней мере, исполняй ветхозаконное повеление.
132. Не удивляйся, видя, что и любимые тобою враждуют на тебя за твои обличения. Ибо легкомысленные люди бывают орудиями бесов, и особенно против их врагов (то есть рабов Божиих).
133. Много удивляюсь я одному странному в нас действию: почему мы, имея помощниками на добродетель и всесильного Бога, и Ангелов, и святых человеков, а на грех одного беса лукавого, удобнее и скорее преклоняемся к страстям и порокам, нежели к добродетели? Говорить о сем подробно я не могу и не хочу.
134. Если все сотворенное пребывает таким, каким оно создано, то как я, говорит Григорий Великий, и образ Божий есмь, и срастворен с сим брением? Если же какие-либо из тварей стали не такими, какими были сотворены, то неудержимо желают сродного себе. Посему и каждый из нас должен употребить все возможные средства, чтобы, очистив и возвысив сие брение тела, так сказать, посадить его на Престоле Божием. И никто да не отрицается от сего восхождения, ибо путь к нему открыт и дверь отверста.
135. Слушание повествований о подвигах и добродетелях духовных отцов ум и душу возбуждает к ревности, а слушание поучений их наставляет и руководствует ревнителей к подражанию.
136. Рассуждение есть светильник во тьме, возвращение заблудших на правый путь, просвещение слепотствующих. Рассудительный муж есть истребитель болезни и восстановитель здравия.
137. Те, которые удивляются маловажным вещам, делают это по двум причинам: или по крайнему невежеству, или с мыслью смиренномудрия, возвеличивая и возвышая деяния ближнего.
138. Будем стараться не только отражать бесов, но и нападать на них. Ибо кто только отражает их, тот иногда разбивает неприятеля, а иногда и сам бывает разбит, но воюющие наступательным образом всегда гонят врага своего.
139. Победивший страсти уязвляет бесов: притворяясь, будто все еще подвержен прежним страстям, он обманывает врагов своих и не терпит от них нападений. Некоторый брат, будучи однажды обесчещен, нисколько не подвигшись сердцем, помолился в уме своем, а после начал плакать о том, что его обесчестили, и притворною страстью утаил свое бесстрастие. Другой брат, который совсем не хотел председательствовать, притворился, будто сильно этого желает. Как же изображу тебе чистоту того мужа, который взошел в блудилище, как бы для греха, и находившуюся там блудницу привел к чистому и подвижническому житию? Также одному из безмолвствующих весьма рано поутру принесли кисть винограда; он же по отшествии принесшего тотчас устремился на виноград и съел его, но без всякого услаждения, с тем только, чтобы показать себя перед бесами чревоугодником. Другой, потеряв немного ветвей, весь день притворялся скорбящим. Но таким делателям нужна большая осторожность, чтобы, покусившись посмеяться над бесами, сами они не были от них осмеяны. Сии люди поистине суть те, о которых апостол сказал: …яко лестцы, и истинны… (2 Кор. 6, 8).
140. Кто пожелает представить Господу чистое тело и чистое сердце, тот должен сохранить безгневие и воздержание, потому что без сих двух добродетелей весь труд наш будет бесполезен.
141. Как свет для телесных очей бывает различный, так и озарения мысленного сердца в душе бывают различны и многообразны. Иное из них происходит от телесных слез, другое — от душевных; иное — от созерцаемого телесными очами, а иное — умными; иное радование происходит от слуха, другое само собою движется; иное — от безмолвия, другое — от послушания. Кроме всего этого, есть еще особенное состояние, в котором восхищенный представляется Христу во свете неизреченно, непостижимо.
142. Есть добродетели и есть матери добродетелей. Разумный подвизается наиболее о приобретении матерей. Матерям добродетелей учитель Сам Бог собственным действием, а для научения дщерям наставников много.
143. Должно внимать себе и в том, чтобы скудость наслаждения пищею не наполнять излишеством сна, равно и напротив, ибо так поступать есть дело безумных.
144. Видел я мужественных делателей, которые, по некоторой нужде давши чреву малое послабление в пище, вслед за тем утомляли сие окаянное тело всенощным стоянием и тем научали его с радостью отвращаться от насыщения.
145. Бес сребролюбия борется с нестяжательными, и когда не может их одолеть, тогда, представляя им нищих, под видом милосердия увещевает их, чтобы они из невещественных опять сделались вещественными.
146. В печали о грехах влекомые к отчаянию, да не перестанем воспоминать, что Господь заповедал Петру прощать согрешающего седмьдесят крат седмерицею (Мф. 18, 22); а кто такую заповедь передал другому, тот и сам, без сомнения, несравненно более сделает. Напротив, когда борет нас возношение, тогда потщимся вспоминать изречение святого апостола Иакова: Иже бо весь закон духовный соблюдет, согрешит же одною страстью — высокоумием, бысть всем повинен (Иак. 2, 10).
147. Между лукавыми и завистливыми духами некоторые такого рода, что отступают от святых умышленно, с тем чтобы не доставить боримым венцов за победы в бранях.
148. Блажени миротворцы… (Мф. 5, 9), и никто не может этому противоречить, впрочем, я видел и враждотворцев блаженных. Два человека имели нечистую любовь между собою; некто же, искуснейший из рассудительных, желая прекратить это зло, поссорил их между собою, сказав тому и другому особо, что друг его худо говорит о нем между людьми. Так сей премудрый успел человеческою хитростью отразить злобу бесов и произвести ненависть, которая уничтожила предосудительную любовь.
149. Иногда нарушают заповедь ради другой заповеди. Например, видел я юных, связуемых союзом любви по Богу, но, чтобы не соблазнить других и не уязвить их совести, они уговорились между собою и удалились на время друг от друга.
150. Как брак и смерть противны друг другу, так и гордость и отчаяние между собою несогласны; но по злоухищрению бесов можно обе эти страсти видеть в одном человеке.
151. Между нечистыми духами есть и такие, которые в начале нашей духовной жизни толкуют нам Божественные Писания. Они обыкновенно делают это в сердцах тщеславных, и еще более в обученных внешним наукам, чтобы, обольщая их мало-помалу, ввергнуть наконец в ереси и хулы. Мы можем узнавать сие бесовское богословие или, лучше сказать, богоборство по смущению, по нестройной и нечистой радости, которая бывает в душе во время сих толкований.
152. Все сотворенные существа получили от Создателя чин бытия и начало, а для некоторых и конец предназначен, но добродетели конец беспределен. Всякия кончины, — говорит псалмопевец, — видех конец, широка же заповедь Твоя зело и бесконечна (Пс. 118, 96). И подлинно, если некоторые добрые делатели пойдут от силы деяния в силу видения, если любовь никогда не перестает (1 Кор. 13, 8) и если Господь сохранит вхождение страха твоего и исхождение любви твоей (Пс. 120, 8), то явно, что и конец сей любви бесконечен, и мы никогда не перестанем преуспевать в ней, ни в настоящем веке, ни в будущем, светом всегда приемля новый свет разумений. И хотя многим покажется странностью то, что мы теперь говорим, однако, утверждаясь на предложенных свидетельствах, скажу, о блаженный отче, что и Ангелы, сии бестелесные существа, не пребывают без преуспеяния, но всегда приемлют славу к славе и разум к разуму.
153. Не удивляйся тому, что бесы тайным образом влагают нам часто и добрые помышления, а потом противоречат им другими помыслами. Сии враги наши намерены только убедить нас этою хитростью, что они знают и сердечные наши помышления.
154. Не будь строгим судиею тех, которые словами учат о великих добродетелях, когда видишь, что сами они к благому деланию ленивы, ибо недостаток дела часто восполняется пользою оного учения. Мы не все стяжали все в равной мере: некоторые имеют превосходство более в слове, чем в деле, а в других, напротив, дело сильнее слова.
155. Бог не есть ни виновник, ни творец зла. Посему заблуждают те, которые говорят, что некоторые из страстей естественны душе; они не разумеют того, что мы сами природные свойства к добру превратили в страсти. По естеству, например, мы имеем семя для чадородия, а мы употребляем оное на беззаконное сладострастие. По естеству есть в нас и гнев, но на древнего оного змия, а мы употребляем оный против ближнего. Нам дана ревность для того, чтобы мы ревновали добродетелям, а мы ревнуем порокам. От естества есть в душе желание славы, но только горней. Естественно и гордиться, но над одними бесами. Подобным образом естественно душе и радоваться, но о Господе и о благих деяниях ближнего. Получили мы и памятозлобие, но только на врагов души нашей. По естеству желаем мы пищи, но для того, чтобы поддерживать жизнь, а не для сластолюбия.
156. Неленостная душа воздвигает бесов на брань против себя, с умножением же браней умножаются и венцы. Неуязвляемый супостатами не получит никакого венца, а кто от случающихся падений не упадает духом, того восхвалят Ангелы как храброго воина.
157. Христос, пробыв три ночи в земле, воскрес, чтобы уже никогда не умирать. Не умрет и тот, кто в трех различных часах устоит победителем. (кк)
158. Если, по устроению наказующего нас Промысла Божия, духовное солнце после своего в нас восхода позна запад свой, то, конечно, положил ecu тму за кров свой; и бысть нощь, в нейже пройдут к нам, прежде отшедшие, дикие скимны и вси зверие дубравнии тернистых страстей, рыкающии восхитити сущую в нас ко спасению надежду и взыскати от Бога пищу себе страстей или в помышлении, или в деянии (Пс. 103, 19–21). Но когда из темной глубины смирения паки воссияет нам оное солнце, и сии звери, собрашася к себе и в ложах своих лягут (Пс. 103, 22), то есть в сердцах сластолюбивых, а не в нас; тогда рекут бесы между собою: …возвеличил есть Господь паки сотворити милость с ними (Пс. 125, 2). Мы же скажем к ним: …возвеличил есть Господь сотворити милость с нами, быхом веселящеся (Пс. 125, 3); вы же прогнаны. Се, Господь седит на облаце легце, то есть на душе, вознесенной превыше всякого земного желания, и приидет во Египет, то есть в сердце, помраченное прежде, и потрясутся рукотворенные идолы, суетные помыслы ума (Ис. 19, 1).
159. Если Христос, хотя и Всемогущий, телесно бежал в Египет от Ирода, то пусть дерзновенные научатся не вдаваться безрассудно в искушения. Ибо сказано: Не даждь во смятение ноги твоея, и не воздремлет храняй тя Ангел (Пс. 120, 3).
160. Кичливость сплетается с мужеством, как растение, смилакс называемое (растение подобно хмелю; оно, говорят, ядовитостью своею иссушает кипарис, обвившись около него), с кипарисом.
161. Непрестанное дело наше должно состоять в том, чтобы не просто верить помыслу, когда нам кажется, что мы стяжали какое-нибудь благо, но, тщательно исследуя свойства сего добра, рассматривать, есть ли оно в нас? Исполнивши это, познаем, что мы совершенно недостаточны.
162. Непрестанно испытывай также и признаки страстей и ты увидишь, что в тебе находятся многие страсти, которых, будучи в недугах душевных, мы и распознать не можем или по немощи нашей, или по причине глубоко укоренившегося греховного навыка.
163. Правда, что Бог во всем взирает на намерение наше, но в том, что соразмерно нашим силам, Он человеколюбиво требует от нас и деятельности. Велик тот, кто не оставляет никакого доброго дела, силам его соразмерного, а еще более тот, кто со смирением покушается и на дела, превышающие его силы.
164. Бесы часто возбраняют нам делать легчайшее и полезное, а между тем побуждают предпринять труднейшее.
165. Нахожу, что Иосиф ублажается за отвращение от греха, а не за то, чтобы в нем уже было бесстрастие. Нам же должно испытать: от каких и скольких грехов отвращение заслуживает венец. Ибо иное дело отвращаться и уклоняться от мрака греховного, а иное, и притом превосходнейшее, притекать к Солнцу чистоты.
166. Помрачение бывает причиною преткновения, преткновение же — падения, падение же — смерти душевной.
167. Помрачившиеся от вина часто истрезвляются водою, а помрачившиеся от страстей истрезвляются слезами.
168. Иное есть возмущение, иное — помрачение и иное — ослепление. Первое исцеляется воздержанием, второе — безмолвием, а третье исцеляют послушание и Бог, Который ради нас послушлив был (Флп. 2, 8). (лл)
169. Два места, в которых очищаются земные вещи, могут служить образцом для тех, которые мудрствуют горняя.
170. Общежитие, устроенное по Богу, есть духовная прачечная, стирающая всякую скверну и грубость и все безобразие души. Отшельничество же может назваться красильнею для тех, которые очистились от вожделения, памятозлобия и раздражительности и потом уже удалились на безмолвие.
171. Некоторые говорят, что падения в те же согрешения происходят от недостатка покаяния, приличного и равномерного прежним беззакониям. Но должно испытать: всякий ли, который не падает в тот же вид греха, истинно покаялся? Некоторые падают в те же согрешения или потому, что предали глубокому забвению прежние свои падения, или потому, что они от сластолюбия безрассудно представляют себе Бога излишне человеколюбивым, или что отчаялись в своем спасении. Не знаю, не будут ли меня порицать, когда скажу, что иные из них не могут уже связать врага своего, силою привычки утвердившего над ними свою мучительную власть.
172. Достойно также испытания, как душа, бестелесное существо, не может видеть приходящих к ней такого же существа духов, каковы они по естеству. Не потому ли это, что она сопряжена с телом? Это знает один Связавший их.
173. Некто из рассудительных мужей, как бы желая научиться от меня, спросил меня однажды, говоря: «Скажи мне, какие из духов через грехи смиряют ум наш и какие надмевают его?» Но как я не знал, что отвечать на сей вопрос, и клятвою уверил его в своем неведении, то хотевший научиться сам научил меня и сказал: «В немногих словах я дам тебе закваску рассуждения и предоставлю тебе самому потрудиться испытать прочее. Бес блуда и бес гнева, бес чревонеистовства, бес уныния и бес сонливости не имеют свойства возносить рог нашего ума; бесы же сребролюбия, любоначалия, многословия и многие другие к злу греха присовокупляют обыкновенно и зло возношения; и бес осуждения подобен им в этом».
174. Если инок, посетив мирских людей или приняв их в свою келлию, через час или через день по разлучении с ними уязвился стрелою печали, вместо того чтобы радоваться о своем избавлении от запутывающей сети, то такой бывает поруган или от тщеславия, или от блудной страсти.
175. Прежде всего да испытуем, откуда веет ветер, чтобы не распустить нам парусов в противную сторону.
176. Утешай с любовью деятельных старцев, изнуривших тела свои духовными подвигами, и подавай им некоторое упокоение. Юных же, которые удручили души свои грехами, убеждай к воздержанию, приводя им на память вечную муку.
177. Невозможное дело, как я уже сказал, в начале иночества быть совершенно чистым от объядения и тщеславия. Но не должно нам против тщеславия вооружаться наслаждением, ибо побеждение (тщеславия) чревоугодием рождает в новоначальных новое тщеславие. Лучше постом и молитвою поражать сию страсть. Грядет бо час, а для произволяющих и ныне есть, когда Господь покорит под ноги наша и тщеславие (Евр. 2, 8).
178. Юные и состарившиеся, приступая работать Господу, не одними страстями бывают боримы, но часто они имеют совсем противные недуги. Посему блаженно и преблаженно святое смирение, ибо оно как юным, так и состарившимся подает твердость и силу в покаянии.
179. Да не смущает тебя слово, которое хочу сказать теперь. Редки, а впрочем, есть души правые и нелукавые, свободные от всякого зла, лицемерия и коварства, которым пребывание в сообществе с людьми вовсе неполезно; но они могут с наставником от безмолвия, как от тихого убежища, восходить на небо, не имея нужды познавать опытом молв и соблазнов, бывающих в общежитиях.
180. Блудных могут исправлять люди, лукавых — Ангелы, а гордых — Сам Бог. Вид любви часто может состоять и в том, чтобы ближнему, когда он к нам приходит, давать свободу делать все, что ему угодно, и показывать ему притом радостное лицо. Должно испытывать, каким образом и доколе, когда и так же ли раскаяние в добрых делах уничтожает оные, как и раскаяние в злых истребляет сии последние.
181. С многим рассуждением должны мы рассматривать, когда, в каких случаях и доколе должно нам стоять против предметов страстей и бороться с ними и когда отступят. Ибо иногда можно по немощи предпочесть и бегство, чтобы не умереть душевно.
182. Рассмотрим и заметим (может быть, в свое время желчь и горечью возможем истребить), какие бесы приводят нас в гордость, какие нас смиряют, какие ожесточают, какие нас утешают, какие наводят мрак, какие обольщают нас лицемерным просвещением, какие делают нас медлительными, какие коварными, какие радостными и какие печаль ными.
183. Да не ужасаемся, видя, что мы в начале иноческого подвига больше обуреваемся страстьми, нежели когда мы жили в миру, потому что сперва необходимо возникнуть всем причинам болезней, а потом уже воспоследовать здравию. Может быть, сии звери и прежде где-нибудь скрывались в нас, но мы их в себе не примечали.
184. Когда приближающиеся к совершенству по какому-нибудь случаю бывают побеждены бесами в чем-либо и самом малом, то они немедленно должны употребить все меры, чтобы сие стократно восхитить от врагов.
185. Как ветры в тихую погоду колеблют только поверхность моря, а в другое время приводят в движение самую глубину, так должно заключать и о ветрах тьмы. Ибо в страстных людях колеблют они самое чувство сердца, а в преуспевших уже только поверхность ума, потому сии последние и скорее ощущают обыкновенную тишину свою, ибо внутренность их оставалась неоскверненною.
186. Одни совершенные могут всегда распознавать, какое помышление возникает в душе от собственной ее совести, какое происходит от Бога и какое от бесов. Ибо сначала бесы не все противное нам тайно влагают. Потому и предмет сей весьма темен.
Двумя чувственными очами просвещается тело, а мысленным и видимым рассуждением просвещаются очи сердечные.
Краткое содержание предыдущих слов
187. Твердая вера есть матерь отречения от мира, действие же противного ей само собою явственно.
188. Непоколебимая надежда есть дверь беспристрастия, действие же противного сему само собою явственно.
189. Любовь к Богу есть причина удаления от мира, действие же противного сему само собою явственно.
190. Повиновение рождается от зазрения самого себя и от желания душевного здравия.
191. Воздержание есть матерь здравия, а матерь воздержания есть помышление о смерти и твердое памятование желчи и оцета, которые вкусил наш Владыка и Бог.
192. Споспешник и начало целомудрия есть безмолвие, угашение разжжения плотского — пост, а враг скверных и нечистых помыслов есть сокрушение сердца.
193. Вера и удаление от мира есть смерть сребролюбия, милосердие же и любовь предают за ближнего и самое тело.
194. Прилежная молитва есть погибель унынию, а память о последнем суде рождает усердие.
195. Желание бесчестий есть исцеление раздражительности; псалмопение же, милосердие и нестяжание суть убийцы печали.
196. Беспристрастие к вещам чувственным возводит к видению мысленных.
197. Молчание и безмолвие — враги тщеславия, но если ты находишься в общежитии, то переноси бесчестия.
198. Видимую гордость исцеляют скорбные обстоятельства, а невидимую — Превечный и Невидимый.
199. Истребитель чувственных змей есть олень, а мысленных — смирение. (э)
200. Из того, что видим в природе, можем брать ясные наставления и для духовной жизни.
201. Как змея не может совлечь с себя старой кожи, если не пролезет через тесную скважину, так и мы не можем отвергнуть прежние злые навыки и ветхость души и ризу ветхого человека, если не пройдем узкого и тесного пути поста и бесчестия.
202. Как тучные птицы не могут высоко летать, так и угождающему своей плоти невозможно взойти на небо.
203. Иссохшая тина не привлекает свиней, и плоть, увядшая от подвигов, не упокоивает более бесов.
204. Как часто слишком большое количество дров подавляет и угашает пламень и производит множество дыма, так часто и чрезмерная печаль делает душу как бы дымною и темною и иссушает воду слез.
205. Как слепец — неискусный стрелок, так и ученик прекословный погибает.
206. Как закаленное железо может наострить незакаленное, так и брат усердный часто спасает ленивого.
207. Как яйца, согреваемые под крыльями, оживотворяются, так и помыслы, не объявляемые духовному отцу, переходят в дела.
208. Как кони на бегу ретятся опередить друг друга, так и в добром братстве один другого возбуждает.
209. Как облака закрывают солнце, так и греховные помыслы помрачают и губят ум.
210. Как получивший смертный приговор и идущий на казнь не беседует о народных зрелищах, так и искренно оплакивающий грехи свои не будет угождать чреву.
211. Как убогие, видя царские сокровища, еще более познают нищету свою, так и душа, читая повествования о великих добродетелях святых отцов, делается более смиренною в мыслях своих.
212. Как железо и невольно повинуется магниту, так и закосневшие
в злых привычках поневоле увлекаются ими.
213. Как море и невольно укрощается елеем, так и пост угашает и невольные разжжения плоти.
214. Как вода стесняемая поднимается вверх, так и душа, угнетенная бедами, покаянием восходит к Богу и спасается.
215. Как носящего ароматы обнаруживает благовонный запах и против воли его, так и имеющий в себе Духа Господня познается по словам своим и по смирению.
216. Как ветры возмущают бездну, так и ярость больше всех страстей смущает ум.
217. Чего глаза не видели, того и гортань по одному слуху не сильно желает вкушать, так и чистые телом получают от своего неведения большое облегчение в духовной брани.
218. Как воры не так свободно приходят красть в те места, где лежит царское оружие, так и мысленные разбойники нелегко могут окрадывать того, кто совокупил молитву с сердцем.
219. Как огонь не рождает снега, так и ищущий земной славы не получит небесной.
220. Как одна искра часто сожигает множество вещества, так есть и одно благо, которое изглаживает множество великих согрешений.
221. Как невозможно без оружия убивать зверей, так невозможно без смирения приобрести безгневие.
222. Как невозможно по естеству прожить без пищи, так и до конца жизни невозможно ни на минуту предаваться нерадению.
223. Луч солнечный, проникнувший через скважину в дом, просвещает в нем все, так что видна бывает тончайшая пыль, носящаяся в воздухе; подобно сему, когда страх Господень приходит в сердце, то показывает ему все грехи его.
224. Как раки удобно ловятся, потому что ползают то вперед, то назад, так и душа, которая иногда плачет, иногда смеется, иногда наслаждается, никакой не может получить пользы.
225. Как спящие легко бывают окрадываемы, так и проходящие добродетель близ мира.
226. Как сражающийся со львом, если отвратит от него взор свой, тотчас погибает (мм), так и борющийся с плотью своею, если ее упокоит.
227. Как восходящие по гнилой лестнице подвергаются опасности, так и всякая честь, слава и могущество сопротивляются смиренномудрию.
228. Как невозможно, чтобы голодный не вспоминал о хлебе, так невозможно и тому спастись, кто не вспоминает о смерти и о последнем суде.
229. Как вода смывает буквы, так и слеза может очищать согрешения.
230. Как за неимением воды изглаждают буквы и другими способами, так и души, лишенные слез, очищают и заглаждают грехи свои печалью и воздыханием и многим сетованием.
231. Как во множестве нечистот рождается много червей, так и от множества яств происходит много падений, лукавых помыслов и сновидений.
232. Как имеющие на ногах оковы не могут удобно ходить, так и те, которые собирают деньги, не могут взойти на небо.
233. Как свежая рана удобно излечивается, так и противное сему бывает с многовременными душевными язвами, которые неудобно врачуются, хотя и врачуются.
234. Как умирающему невозможно ходить, так и отчаявшемуся невозможно спастись.
235. Кто говорит, что имеет правую веру, а между тем грешит, тот подобен лицу, не имеющему очей. А кто, не имея истинной веры, совершает некоторые добрые дела, тот подобен черпающему воду и вливающему ее в худой сосуд.
236. Как корабль, имеющий хорошего кормчего, при помощи Божией безбедно входит в пристань, так и душа, имея доброго пастыря, удобно восходит на небо, хотя и много грехов некогда сделала.
237. Как неимеющий путеводителя удобно блуждает на своем пути, хотя бы и весьма был умен, так и идущий самочинно путем иночества легко погибает, хотя бы и всю мудрость мира сего знал.
238. Если кто слаб телом и сделал много тяжких беззаконий, тот да шествует путем смирения и свойственных ему добродетелей, ибо он не найдет другого средства ко спасению.
239. Как одержимому долговременною болезнью невозможно в одно мгновение получить здравие, так невозможно и в короткое время победить страсти или хотя одну из них.
240. Рассматривай, как сильно действуют в тебе всякая страсть и всякая добродетель, и узнаешь свое преуспеяние.
241. Как променивающие золото на глину делают себе большой убыток, так и те, которые для приобретения телесных выгод объявляют и высказывают духовное.
242. Прощение грехов многие скоро получили, но бесстрастия никто скоро не приобрел, ибо для приобретения его нужно долгое время, великое усердие, многий труд любви и помощь Божия.
243. Испытаем, какие животные или птицы вредят нам во время сеяния, какие — во время роста зелени и какие — во время жатвы, чтобы употребить по свойству животных и средства к уловлению их.
244. Как страждущему горячкою нет справедливой причины убивать самого себя, так и никому ни в каком случае не должно отчаиваться до последнего издыхания.
245. Как похоронившему отца своего стыдно тотчас по возвращении с похорон идти на брак, так и плачущим о грехах своих неприлично искать в настоящем веке покоя или чести и славы от людей.
246. Как жилища граждан отличны от жилищ осужденных преступников, так и образ жизни плачущих о грехах своих должен быть совершенно отличен от образа жизни неповинных.
247. Воина, получившего во время сражения жестокие раны на лице, царь не только не повелевает отлучать от войска, но, напротив, наградою возбуждает его еще к большей ревности, так и Царь Небесный венчает инока, терпящего многие беды от бесов.
248. Чувство души есть естественное свойство ее, грех же есть оглушение чувства. Сознание производит или прекращение зла, или уменьшение оного. Сознание же есть порождение совести, а совесть есть слово и обличение Ангела-хранителя, данного нам при крещении. Посему-то мы и примечаем, что непросвещенные крещением не столько бывают мучимы в душе за свои злые дела, сколько верные, но как-то неясно. (нн)
249. От уменьшения зла рождается удаление от него, а удаление от зла есть начало покаяния. Начало покаяния есть начало спасения, а начало спасения есть благое произволение. Благое произволение рождает труды, а начало трудов суть добродетели. Начало добродетелей — цвет добродетелей; начало цвета сего — делание; а плод делания есть постоянство; постоянного обучения плод и рождение есть навык; от навыка же происходит укоренение в добре. От сего укоренения рождается страх Божий, от страха же — соблюдение заповедей и небесных, и земных. Хранение заповедей есть знак любви, а начало любви есть множество смирения. Множество же смирения есть матерь бесстрастия, а приобретение бесстрастия есть совершенная любовь, то есть совершенное вселение Бога в тех, которые через бесстрастие сделались чистыми сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8). Ему же слава во веки веков. Аминь.
Слово 27. О священном безмолвии тела и души
1. Мы, будучи всегда как бы купленными и крепостными рабами нечистых страстей, по собственному опыту отчасти знаем обольщения, обычаи, волю и коварства духов, владычествующих над бедною нашею душою. Но есть и другие люди, которые имеют ясное познание козней бесовских действием Святого Духа, избавившего их от мучительства сих супостатов. Ибо иное дело судить об отраде здравия по болезненным ощущениям недуга, а иное дело по благодушию в здравии познавать и различать скорбь, происходящую от болезни. Посему мы, как немощные, боимся теперь в Слове сем любомудрствовать о пристанище безмолвия, зная, что при трапезе доброго братства всегда предстоит некоторый пес, старающийся восхитить с оной хлеб, то есть душу, и, держа ее в своих челюстях, отбежать и пожрать ее в безмолвии. Итак, чтобы слово наше не дало места адскому оному псу и вины ищущим вины (то есть повода искушаемым безвременным желанием безмолвия), мы считаем, что нам не должно теперь беседовать о мире с мужественными воинами Царя нашего, находящимися на брани. Скажем только, что и тем, которые мужественно подвизаются в общежитии, сплетаются венцы мира и тишины. Впрочем, если угодно, для одного, по крайней мере, понятия о безмолвии, побеседуем о нем вкратце, чтобы не опечалить некоторых тем, что, говоря о других предметах, пропустим сей без всякого о нем слова.
2. Безмолвие тела есть благочиние и благоустройство нравов и чувств телесных; безмолвие же души есть благочиние помыслов и неокрадываемая мысль.
3. Любитель безмолвия имеет мужественный некий и строгий помысл, который недремленно стоит в дверях сердца и приходящие помыслы убивает или отражает. Безмолвствующий в чувстве сердца знает сказанное мною, а кто еще младенец в безмолвии, тот сего блага не вкушал и не знает.
4. Духовно разумный безмолвник не имеет нужды в словесных наставлениях, ибо он вместо слов просвещается самими делами.
5. Начало безмолвия состоит в том, чтобы отражать всякий шум врагов, как возмущающий глубину сердца, а конец безмолвия — в том, чтобы и не бояться их тревог, но пребывать без ощущения к ним. Безмолвник, исходящий из келлии телом, но не исходящий словом (на беседы), бывает кроток и весь — дом любви. Непоползновенный на многословие бывает неподвижен и на гнев, противное же сему само собою явно.
6. Безмолвник тот, кто существо бестелесное усиливается удерживать в пределах телесного дома (заключать силы душевные (ум, мысль и пр.) неразвлеченные в теле, как в доме). Подвиг редкий и удивительный.
7. Стережет видимую мышь кошка, а мышь невидимую — мысль безмолвника. Не отвергай сего сравнения, если же иначе, то ты еще не познал, что такое безмолвие.
8. Не так (спасается) уединенный монах, как монах, живущий с другим монахом. Ибо уединенный имеет нужду в великом трезвении и в неразвлекаемом уме, сожительствующему с другим часто помогает брат, а безмолвнику споспешествует Ангел.
9. Умные Силы Небесные сослужат безмолвствующему душою и любовно с ним пребывают, о противном же умолчу тебе.
10. Глубина догматов неисследима, и уму безмолвника не безбедно в нее пускаться.
11. Небезопасно плавать в одежде, небезопасно и касаться богословия тому, кто имеет какую-нибудь страсть.
12. Келлия безмолвника заключает в себе тело его, а внутри оного заключается храмина разума.
13. Недугующий душевною страстью и покушающийся на безмолвие подобен тому, кто соскочил с корабля в море и думает безбедно достигнуть берега на доске.
14. Тем, которые борются с телесною похотью, в свое время прилично бывает безмолвие, если они только имеют наставника. Ибо уединенная жизнь требует ангельской крепости. Я говорю здесь об истинных безмолвниках по телу и по душе.
15. Безмолвник, разленившись, начинает говорить ложное, некоторыми намеками побуждая людей, чтобы они убедили его оставить безмолвие, а оставив келлию, он обвиняет в этом бесов, не зная того, что сам был себе бесом.
16. Видел я безмолвников, которые пылающее свое желание к Богу насыщали безмолвием ненасытно и порождали в себе огонь огнем, рачение рачением и вожделение вожделением.
17. Безмолвник есть земной образ Ангела, который на хартии любви рукописанием тщания освободил молитву свою от лености и нерадения. Безмолвник тот, кто явственно вопиет: Готово сердце мое, Боже… (Пс. 56, 8). Безмолвник тот, кто говорит: Аз сплю, а сердце мое бдит… (Песн. 5, 2).
18. Затворяй дверь келлии для тела, дверь уст — для бесед, а внутреннюю дверь души — для лукавых духов.
19. Тишина и зной солнечный в полдень обнаруживают терпение мореплавателя, а недостаток жизненных потребностей изъявляет терпение безмолвника. Первый от малодушия купается в воде, а последний от уныния ищет многолюдства.
20. Не бойся шума скаканий бесовских, ибо плач не знает боязни и не приходит в ужас.
21. Те, которых ум научился истинно молиться, глаголют с Господом лицом к лицу, как бы в уши царя. А которые молятся устами, те припадают к Нему, как бы при всем синклите. Пребывающие же в мире, когда молятся, подобны бывают тем, кои среди молвы всего народа умоляют царя. Если ты собственным опытом научился художеству молитвы, то слово мое для тебя понятно.
22. Сидя на высоте, наблюдай, если только знаешь это, и тогда увидишь, как и когда, откуда, сколь многие и какие тати хотят войти и окрасть твои грозды.
23. Когда страж сей утрудится, то встает и молится; а потом опять садится и мужественно принимается за первое дело.
24. Некто, опытом познавший сказанное мною, хотел войти в тонкое и подробное рассуждение о сем предмете, но убоялся, чтобы делателей не привести через то в леность и звуком слов своих не устрашить усердно желающих приступить к сему деланию.
25. Кто входит в подробное и тонкое рассуждение о безмолвии, тот вооружает на себя бесов, ибо никто лучше его не может объяснить их бесчиния и коварств.
26. Кто постиг безмолвие, тот узнал глубину таинств, но не вошел бы в оную, если бы не увидел и не услышал прежде дыхания бесовских ветров и возмущения волн искушений, а может быть, ими и обрызгался. Сказанное нами подтверждает апостол Павел, ибо если бы он не был восхищен в рай, как в безмолвие, то не мог бы услышать глаголы неизреченные. Ухо безмолвника приимет от Бога дивные откровения, потому всемудрое безмолвие и говорит через Иова: Не приимет ли ухо мое предивных от Него (Иов. 4, 12)?
27. Истинный безмолвник, не желая лишиться сладости Божией, так удаляется от всех людей без ненависти к ним, как другие усердно с ними сближаются.
28. Иди и расточи имение твое вскоре (ибо слово продаждъ требует времени) и даждь нищим (Мф. 19, 21), чтобы они молитвою помогли тебе в обретении безмолвия; и возьми крест твой, нося его послушанием; и тяготу отсечения воли своей крепко терпя; потом гряди и последуй мне к совокуплению с блаженнейшим безмолвием (Мф. 16, 24); и я научу тебя видимому деланию и жительству умных Сил. Не насытятся они во веки веков, восхваляя Творца, так и восшедший на небо безмолвия не насытится, воспевая Создателя. Невещественные не попекутся о веществе, не попекутся и о пище живущие в теле подобно бестелесным. Первые не чувствуют нужды в пище, но и последние не потребуют человеческой помощи в пропитании. Те небрегут о деньгах и стяжаниях, а сии — о бесовских озлоблениях. Нет в горних желания видимой твари, нет и в сих, мудрствующих горняя, желания видеть чувственное. Ангелы никогда не перестанут преуспевать в любви, не перестанут и безмолвники ежедневно стремиться подражать им. Тем не неведомо богатство их преуспеяния, не безызвестно и сим рачение к восхождению. И те не остановятся, доколе не достигнут превыспреннего устроения Серафимов, и последние не перестанут простираться вперед, пока не будут Ангелами. Блажен надеющийся наслаждаться столь высоким блаженством; преблажен, кто удостоится оного в будущем веке; но тот, кто уже наслаждается сим блаженством, есть Ангел.
О различных видах безмолвия
29. Всем известно, что во всех науках и во всех искусствах занимающиеся ими имеют различные степени знания и различные намерения, ибо не у всех все бывает в совершенстве по скудости тщания или по недостатку естественных сил. Некоторые входят в пристанище безмолвия или, лучше сказать, в сию пучину и глубину по невоздержности языка своего или по причине худых телесных привычек. Другие, будучи весьма склонны к раздражительности, не могут удерживать оной, живя в многолюдстве, и потому идут в пустыню. Иные же потому, что от гордости считают лучшим плыть по своей воле, нежели под руководством настоятеля. Некоторые потому, что посреди веществ не могут удержать себя от поползновения и пристрастия; а иные потому, что через уединенную жизнь желают приобрести большее усердие и тщание. Одни для того, чтобы тайно помучить себя за грехи, а другие — через уединенную жизнь приобресть себе славу. Иные же наконец (если только Сын Человеческий пришедши обрящет таких на земле) сочетались с безмолвием для наслаждения любовью Божиею, для утоления жажды сей любви, будучи влекомы ее сладостью. Но они сделали это не прежде, как давши разводную всякому унынию, потому что соединение с этою страстью, в отношении безмолвия, считается блудом.
30. По малому разуму, данному мне, как неискусный архитектон, соорудил я лествицу для восхождения. Каждый сам да рассмотрит себя, на какой он стоит степени. По самочинию ли ищет безмолвия или для славы человеческой, или по немощи языка, или по неукротимой раздражительности, по множеству ли пристрастия, или чтобы понести мучения за грехи, чтобы приобрести большую ревность к подвигам добродетели, или чтобы в любви Божией приложить огонь к огню? Будут последние первыми, а первые последними (Мф. 19, 30). Из сих восьми видов безмолвия семь образуют седмицу нынешней жизни, и одни из них Богу приятны, а другие неприятны, восьмой же вид, без сомнения, носит печать будущего века.
31. Наблюдай, о уединенный инок, времена, когда и какие звери к тебе приходят, если же не так, то не возможешь поставить на них приличные сети. Если уныние, получив разводную, совершенно от тебя отступило, то не будешь иметь нужду в рукоделье, если же оно еще нападает на тебя, то не знаю, как будешь безмолвствовать.
32. Почему у преподобных тавеннисиотян не было таких светильников, какие были у скитян? Кто может разуметь сие, да разумеет, а я не могу говорить об этом или, вернее, не хочу. (пп)
33. Между пребывающими во глубине безмолвия одни умаляют страсти; другие проводят большую часть времени в псалмопении; иные терпеливо пребывают в (умной) молитве; иные же простираются к видению. Проходи сии делания по образу лествицы, то есть постепенно. Могий о Господе вместити да вместит (Мф. 19, 12).
34. Бывают ленивые, которые, вступивши в общежитие, находят в нем много удобств и большую пищу своей лености и приходят через это в совершенную погибель. Но и такие бывают, которые оставляют свою леность, будучи возбуждены примером живущих с ними. Впрочем, это бывает не только с нерадивыми, но и с ревностными.
35. То же можно сказать и о безмолвии пустынножителей. Пустыня приняла многих благоискусными и потом отвергла их как неискусных, обличив сластолюбие их, которому они подверглись через самочиние. Но она же, принявши некоторых не совсем искусных, сделала их тщательными и горящими ревностью, внушив им страх и попечение собственного ответа за бремя своих согрешений.
36. Никто из тех, которые подвержены раздражительности и возношению, лицемерию и памятозлобию, не дерзнет когда-либо увидеть и след безмолвия, чтобы не дойти ему до исступления ума и только. Если же кто чист от сих страстей, тот познает полезное, впрочем, думаю, что и он сам собою не может сего достигнуть.
37. Признаки, указания и свойства, по которым узнаются проходящие безмолвие с разумом, суть; ум неволнующийся, мысль очищенная, восхищение ко Господу, представление вечных мук, памятование о близости смерти, молитва ненасытная, стража неусыпная, умерщвление блуда, неведение пристрастия, умерщвление себя миру, отвращение от чревоугодия, начало богословия, рассуждения источник, содружество слез, истребление многословия и все сему подобное, несовместное с пребыванием в многолюдстве.
38. Напротив того, признаки не по разуму проходящих безмолвие суть: крайний недостаток в вышеисчисленном богатстве, умножение гнева, хранение памятозлобия, любви умаление, приращение кичения, о прочем же умолчу.
39. Сказавши об истинных и о неистинных безмолвниках, нужно изложить здесь и свойства пребывающих в повиновении, тем более что к ним в особенности простирается мое слово.
40. Признаки тех, которые законно, непрелюбодейно и нелицемерно сочетались с прекрасным и боголепным послушанием, по учению богоносных отцов, суть сии, достигаемые, однако, в свое время, хотя и на всякий день (если только Господу посвятили мы день) простираемся вперед, приемля духовное приращение и преуспеяние: умножение новоначального смирения, умаление раздражительности (и как она не умалится, когда желчь истощается?), оскудение мысленных помрачений, возжжение любви, отчуждение страстей, освобождение от ненависти, уменьшение блудного вожделения вследствие обличений, незнание уныния, умножение усердия, расположение к милосердию, уклонение от гордости. Вот преуспеяние, достойное того, чтобы все его искали, хотя и немногие его обретают. Если в источнике нет воды, то нельзя уже назвать его источником. А прочее имеющие ум уразумеют.
41. Жена, не сохранившая чистоты ложа, осквернила тело, а душа, не сохранившая завета (послушания), осквернила дух. За преступлением первой следуют укоризны, ненависть, побои и, что всего плачевнее, развод. За преступлением же последней следуют: осквернения, забвение смерти, ненасытное объядение, невоздержание очей, искание тщетной славы, безмерный сон, окаменелость сердца, нечувствительность, хранилище злых помыслов, возрастающее соизволение на оные, пленение сердца, смущение духа, непослушание, прекословие, пристрастие, неверие, неуверенность сердечная, многословие и вольность обращения, злейшая из всех сил; но что всего жалостнее, это сердце, чуждое умиления, за чем в невнимательных следует совершенная бесчувственность, матерь падений.
42. Из восьми главных духов пять бесов (гордость, тщеславие, разленение, печаль и любостяжание) борются с безмолвствующими, а три — с проходящими послушание (чревоугодие, гневливость и блудная страсть).
43. Безмолвствующий и борющийся с унынием часто терпит большую потерю, потому что время молитвы и видения он истощает на разные ухищрения в борьбе с сею страстью.
44. Однажды я, сидя в келлии, впал в такое разленение, что думал почти ее оставить. Но пришли некоторые странники и наговорили мне как безмолвнику много похвал, и помысл разленения тотчас оставил меня, будучи прогнан тщеславием… Я удивился, как трерожный бес тщеславия сопротивляется всем духам.
45. Наблюдай повсечасно различные веяния, парения, преклонения и изменения сего неотлучного спутника ума твоего (то есть духа уныния) и смотри, как и куда он тебя наклоняет сими движениями. Кто Духом Святым стяжал тишину, тому известно рассмотрение сих тонкостей.
46. Предварительное дело безмолвия есть отложение попечения о всех благословных и непозволительных вещах, ибо кто отворяет вход первым, тот, без сомнения, впадает и в последние. Второе дело — молитва без лености (то есть псалмопение), а третье — хранение сердца неокрадываемое. Невозможно по естественному порядку вещей, чтобы не научившийся буквам читал и изучал книги, а еще невозможнее, чтобы тот, кто не приобрел первого, проходил с разумом последние делания.
47. Проходя среднее из сих деланий, был я (прп. Иоанн Лествичник говорит о себе) в средней мере видения, и (Ангел) просвещал меня, когда я жаждал больших откровений. И опять, бывши в той же мере, вопрошал я его: «Каким был (Господь) прежде принятия Им видимого образа естества человеческого?» Но Князь Небесных Сил не мог научить меня сему, да и не было ему позволено. Потом я просил его открыть мне, в каком Он ныне состоянии? «В свойственном Ему, — отвечал он, — а не в сих». Я спросил опять: «Какое есть Его стояние и сидение одесную Отца?» Он отвечал: «Невозможно слухом принять разумение сей тайны». Я умолял его привести меня к тому, к чему влекло меня желание. Но он сказал: «Время это еще не пришло, потому что еще мало в тебе огня нетления». Впрочем, не знаю и не могу сказать, был ли я в теле, или вне тела, когда все сие со мной происходило. (рр)
48. Неудобно отогнать от себя полуденный сон, особенно в летнее время, тогда только может быть позволительно рукоделие.
49. Узнал я, что бес уныния предшествует бесу блуда и уготовляет ему путь, чтобы, крепко расслабив и погрузив в сон тело, дать возможность бесу блуда производить в безмолвствующем, как наяву, осквернения. Если ты мужественно воспротивишься сим духам, то они непременно воздвигнут против тебя сильную брань, с тем чтобы ты оставил подвиг безмолвия как совершенно бесполезный для тебя. Но ничто столько не доказывает победы над бесами, как лютые брани, которые они против нас воздвигают.
50. Когда ты выходишь из уединения, храни собранное, ибо если отворены дверцы в клетке, то птицы, в затворе бывшие, вылетают. И тогда уже не будет нам никакой пользы от сего безмолвия.
51. Малый волос беспокоит око, и малое попечение губит безмолвие, ибо безмолвие есть отложение всех помышлений, не относящихся к делу спасения, и отвержение всех попечений, даже и тех, которые по видимому основательны.
52. Поистине, достигший безмолвия не будет заботиться и о теле своем, ибо неложен обещавший попещись о нем.
53. Кто желает представить Богу чистый ум, а смущает себя попечениями, тот подобен крепко сковавшему свои ноги и покушающемуся скоро идти.
54. Редки люди, совершенно изучившие мирскую премудрость, а я скажу, что еще меньше таких, которые знают Божественное любомудрие истинного безмолвия.
55. Кто еще не познал Бога, тот не способен к безмолвию и многим бедам подвергается на сем пути. Безмолвие погубляет неискусных, ибо они, не вкусивши сладости Божией, все время проводят в пленениях и расхищениях, в унынии и парениях.
56. Отведавший сладости молитвы бегает многолюдства, как онагр. Ибо что иное, как не молитва, заставляет его быть подобным онагру и свободным от всякого сообщества людей?
57. Одержимый страстьми проводит время в пустыне в непрестанном о них размышлении, как говорил и учил святой старец Георгий Арселаитский, который и тебе, честнейший отче, не безызвестен. Поучая некогда мою непотребную душу и наставляя ее к безмолвию, он говорил: «Я приметил, что поутру приходят к нам по большей части бесы тщеславия и плотской похоти, в полдень — бесы уныния, печали и гнева, а под вечер — смрадолюбивые мучители чрева».
58. Лучше послушник нестяжательный, нежели безмолвник, развлекаемый попечениями.
59. Кто разумно вступил в безмолвие, а между тем не видит ежедневного приобретения, тот или не так безмолвствует, как должно, или бывает окрадываем самомнением.
60. Безмолвие есть непрерывная служба Богу и предстояние перед Ним.
61. Память Иисусова да соединится с дыханием твоим, и тогда познаешь пользу безмолвия.
62. Падение послушнику — собственная воля, а безмолвнику — оставление молитвы.
63. Если ты радуешься о том, что люди приходят к тебе в келлию, то знай, что ты занят унынием, а не службою Богу.
64. Примером молитвы да будет тебе вдовица, представленная в Евангелии, которую обижал ее соперник, а образом безмолвия — великий и равноангельный безмолвник Арсений. Будучи в уединении, вспоминай житие сего равноангельного и смотри, как он и тех, которые многократно приходили к нему, отсылал, не показавшись им, чтобы не потерять большего.
65. Узнал я, что бесы научают безрассудно странствующих часто приходить к истинным безмолвникам, чтобы посредством сих посетителей хотя немного воспрепятствовать добрым делателям. Замечай таковых, о возлюбленный, и не бойся благочестивым обличением опечаливать сих ленивых; может быть, по причине этого огорчения они перестанут скитаться. Но смотри, чтобы с таким намерением понапрасну не опечалить души, которая от жажды приходит к тебе почерпнуть воды. Да и во всем нужен тебе светильник рассуждения.
66. Жизнь безмолвствующих, и вообще монашествующих, должна быть управляема совестью и разумом. Кто с разумом идет по сему пути, тот все свои тщания, вещания, помышления, хождение, движения и все, что ни делает, совершает ради Господа и в угодность Ему, в чувстве души и как бы перед лицом Господним. Если же он в этом бывает окрадываем, то еще не живет по правилам добродетели.
67. «Отверзу, — говорит некто, — во псалтири ганание мое и волю мою, по несовершенству еще моего рассуждения» (Пс. 48, 5). А я молитвою вознесу к Богу волю мою и от Него буду ждать извещения моего.
68. Вера — крыло молитвы; не имея сего крыла, молитва моя опять в недро мое возвратится (Пс. 34, 13). Вера есть несокрушимая крепость души, никакими благословными беспокойствами не колеблемая. Верующий не тот, кто думает, что Богу все возможно, но кто верует, что получит от Него все, чего просит. Вера получает и то, чего не смеет надеяться, как показал сие пример благоразумного разбойника на кресте. Матерь веры есть труд и правое сердце, ибо последнее делает ее несомненною, а первый созидает ее. Вера есть матерь безмолвника, и если он не будет веровать, то как станет безмолвствовать?
69. Узник, заключенный в темнице, страшится исполнителя казни, а безмолвствующий в келлии рождает страх Божий; и не столько первый боится человеческого судилища, сколько второй судилища Вечного Судии. Много нужно тебе иметь страха в безмолвии, досточудный, ибо ничто лучше его не отгоняет уныния. Осужденный всегда ожидает того часа, когда судия приидет в темницу, истинный же делатель безмолвия ждет, когда приидет безотложная смерть. Первого тяготит бремя печали, а у второго не иссыхает источник слез.
70. Если ты приобретешь жезл терпения, то адские псы скорее перестанут бесстыдствовать перед тобою. Терпение есть болезненное чувство души, никак не побеждаемое благословными нуждами. Терпеливый есть непадающий делатель, который и через падения одерживает победу. Терпение есть предназначение себе и ожидание ежедневной скорби. Терпение есть отсечение оправданий и внимание себе. Делателю безмолвия не столько нужна телесная пища, сколько терпение, ибо через второе получает он венец, а через первую часто ввергает себя в погибель. Терпеливый муж прежде смерти умер, келлию сделав для себя гробом. Терпение рождают надежда и плач. Не имея сих двух добродетелей, безмолвник есть раб уныния.
71. Воину Христову должно знать, каких врагов следует ему отгонять еще издали и каким попускать бороться с собою. Борьба эта иногда бывает нам причиною венца, иногда же отречение от борьбы делает нас непотребными. Но этому невозможно научиться одними словами, потому что не все мы имеем одинаковые навыки и не в одной мере.
72. Наблюдай с особенным вниманием, чтобы видеть коварство одного из духов злобы, который — стоишь ли или ходишь, сидишь ли или находишься в движении, за трапезою ли ты или на молитве, спишь ли ты — непрестанно воюет против тебя.
73. Не все хлебы, испеченные из небесной пшеницы сего духовного делания, имеют одинаковый вид. Некоторые непрестанно содержат в памяти сии слова Давидовы: Предзрех Господа предо мною выну… (Пс. 15, 8); другие: В терпении вашем стяжите душы ваша (Лк. 21, 19); иные: Бдите и молитеся… (Мф. 26, 41); иные: Уготовляй на исход дела твоя… (Притч. 24, 27); другие: …смирихся, и спасе мя (Пс. 114, 5). Некоторые: …недостойны страдания нынешняго времене (Рим. 8, 18) против будущей славы; другие же, наконец, всегда рассматривают умом сии слова: …да не когда похитит, и не будет избавляяй (Пс. 49, 22). …Вси убо текут, един же из сих приемлет почесть без труда (1 Кор. 9, 24).
74. Преуспевший не оставляет делания не только в бодрственном состоянии, но и во сне. Посему некоторые даже во время сна посрамляют приходящих к ним бесов и представляющихся им в сновидении блудных женщин поучают целомудрию.
Не ожидай посещений и не приготовляйся к оным заранее, ибо устроение безмолвия таково, что все должно быть в нем просто и непринужденно.
75. Никто же хотяй создати столп и келлию безмолвия, приступает к сему, аще не первее сед разчтет и испытает молитвою, аще иматъ еже есть к совершению необходимое, дабы, положив основание и не могий совершити, не был посмешищем для врагов своих и преткновением для других духовных делателей (Лк. 14, 8—29).
76. Рассматривай приходящую сладость: не отравлена ли она от горьких врачей, паче же коварных убийц душ человеческих.
77. В продолжение ночи большую часть времени посвящай молитве, а меньшую — назначай для псалмопения. Днем же опять уготовляйся по твоим силам.
78. Чтение Святых Писаний немало может просвещать и собирать ум, ибо они суть глаголы Духа Святого и всячески вразумляют читающих. Будучи делателем, прочитывай деятельные книги отцов, ибо исполнением сего на деле чтение прочего делается излишним. Старайся научаться разуму и делу спасения более от трудов, а не из одних книг.
Прежде приятия силы духовной не читай книг, чуждых правоверия, потому что они исполнены тьмы и помрачают умы немощных.
79. Часто одна чаша вина показывает его вкус, и одно слово безмолвника обнаруживает все его внутреннее делание и устроение перед теми, которые могут познавать это.
80. Неусыпно наблюдай душевным твоим оком за возношением, ибо между обольщениями нет ничего губительнее сей страсти.
81. Когда выходишь из своего уединения, храни язык твой, ибо он может в малое время расточить плоды многих трудов.
82. Старайся быть нелюбопытным, ибо ничто так не оскверняет безмолвия, как любопытство.
83. Предлагай приходящим, что для них нужно по душе и по телу. Если они превосходят нас премудростью, то покажем наше любомудрие молчанием; если же они по духовному возрасту братия, равные с нами, то можем умеренно отверзать дверь нашего слова. Однако лучше думать, что все превосходнее нас.
84. Я хотел было совершенно возбранить в молитвенное время телесное дело тем, которые еще младенцы в подвигах, но удержал меня носивший во всю ночь песок в поле своей одежды. (ее)
85. Как догмату веры о святой и несозданной и поклоняемой Троице противоположно учение о воплощении Единого той же всепетой Троицы; ибо что в Троице должно разуметь в числе множественном, то во Христе разумеется в числе единственном, а что в Той единственно, то в Сем разумеется множественно; так и иные обучительные подвиги приличны безмолвию, а другие — общежительному послушанию.
86. Божественный апостол говорит: Кто бо разуме ум Господень (Рим. 11, 34)? Я же говорю, кто познал ум человека, безмолвствующего телом и духом?
Могущество царя состоит в богатстве и во множестве подданных, могущество же безмолвника в преизобилии молитвы.
Слово 28. О матери добродетелей, священной и блаженной молитве, и о предстоянии в ней умом и телом
1. Молитва по качеству своему есть пребывание и соединение человека с Богом; по действию же она есть утверждение мира, примирение с Богом, матерь и вместе дщерь слез, умилостивление о грехах, мост для прехождения искушений, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, дело Ангелов, пища всех бесплотных, будущее веселие, бесконечное делание, источник добродетелей, виновница дарований, невидимое преуспеяние, пища души, просвещение ума, секира отчаянию, указание надежды, уничтожение печали, богатство монахов, сокровище безмолвников, укрощение гнева, зеркало духовного возрастания, познание преуспеяния, обнаружение душевного устроения, предвозвестница будущего воздаяния, знамение славы. Молитва истинно молящемуся есть суд, судилище и престол Судии прежде Страшного Суда.
2. Восстанем и услышим, что сия священная царица добродетелей высоким гласом к нам взывает и говорит: Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Возмите иго Мое на себе… и обрящете покой душам вашим и исцеление язвам вашим. Иго бо Мое благо и исцеляет великие согрешения (Мф. 11, 28–30).
3. Мы, которые грядем предстать Царю и Богу и беседовать с Ним, не неготовые должны исходить на путь сей, чтобы Он, издалеча узрев нас, не имеющих оружия и одеяния, которые должны иметь предстоящие царю, не повелел Своим рабам и служителям связать нас и далече от лица Своего отринуть, а прошения наши разодрать и бросить нам в лицо.
4. Когда идешь предстать перед Господом, да будет вся риза души твоей соткана из нитей, вернее же сказать, из залога непамятозлобия. Если не так, то не получишь от молитвы никакой пользы.
5. Вся ткань молитвы твоей да будет немногосложна, ибо мытарь и блудный сын одним словом умилостивили Бога.
6. Предстояние на молитве по видимому одно, но в самом деле имеет в себе многое различие и разные степени. Одни приступают к Богу, как к другу, а вместе и Владыке своему, и приносят Ему песнь и молитву уже не за себя, а в заступление ближних. Другие ищут духовного богатства, славы и большого дерзновения. Иные умоляют Бога избавить их совершенно от их соперника. Другие испрашивают некоторого достоинства. Иные умоляют о совершенном прощении долгов. Некоторые просят освобождения из темницы, а другие наконец разрешения грехов.
7. Прежде всего изобразим на хартии нашего моления искреннее благодарение Богу; потом исповедание грехов и сокрушение души в чувстве; после сего да представляем Царю всяческих наши прошения. Сей образ молитвы есть самый лучший, как одному из братии от Ангела Господня было показано.
8. Если ты предстоял когда-нибудь перед земным судиею как обвиненный, то не нужно тебе искать другого образа для предстояния на молитве. Если же ты сам не предстоял на суде и не видел других истязуемых, то, по крайней мере, научайся молиться из примера больных, как они умоляют врача о пощаде, когда он приготовился резать или жечь их тело.
9. Не употребляй в молитве твоей премудрых выражений, ибо часто простой и неухищренный лепет детей был угоден Небесному Отцу их.
10. Не старайся многословить, беседуя с Богом, чтобы ум твой не расточился на изыскание слов. Одно слово мытаря умилостивило Бога, и одно изречение, исполненное веры, спасло разбойника. Многословие при молитве часто развлекает ум и наполняет его мечтаниями, а единословие обыкновенно собирает его.
11. Если ты в каком-либо слове молитвы почувствуешь особенную сладость или умиление, то остановись на нем, ибо тогда и Ангел-хранитель наш молится с нами.
12. Не будь дерзновен, хотя бы ты и стяжал чистоту; напротив того, приступай к Богу с глубочайшим смиренномудрием и получишь у Него большее дерзновение.
13. Хотя бы ты взошел на всю лествицу добродетелей, однако и тогда молись о прощении грехов, слыша, что святой Павел говорит о грешниках: …от нихже первый есмь аз (1 Тим. 1, 15).
14. Пищу приправляют обыкновенно маслом и солью, целомудрие же и слезы воскриляют молитву.
15. Если облечешься в совершенную кротость и безгневие, то не много будешь трудиться, чтобы освободить ум твой от пленения.
16. Доколе мы еще не имеем истинной молитвы, дотоле мы подобны обучающим младенцев ходить. (тт)
17. Старайся всегда возвращать к себе уклоняющуюся твою мысль или, лучше сказать, заключай ее в словах молитвы. Если она по младенчественности твоей утомится и впадет в развлечение, то опять введи ее в слова молитвы, ибо непостоянство свойственно нашему уму. Но Тот, Кто силен все утвердить, может и уму нашему дать постоянство. Если ты неослабно в сем делании подвизаешься, то и к тебе приидет Полагаяй пределы морю ума твоего и скажет ему в молитве твоей: …до сего дойдеши и не прейдеши… (Иов. 38, 8,11). Духа связать невозможно, а где Создатель духа сего, там все Ему покорно.
18. Если ты когда-нибудь взирал к Солнцу, то можешь и говорить с Ним, как должно, а чего ты не видел, с тем можно ли беседовать неложно?
19. Начало молитвы состоит в том, чтобы отгонять приходящие помыслы при самом их появлении; середина же ее — в том, чтобы ум заключался в словах, которые произносим или помышляем; а совершенство молитвы есть восхищение ко Господу.
20. Иное радование бывает в молитве у подвизающегося в общежитии и иное у молящегося в безмолвии. Первое, может быть, немного смешано с возношением, а последнее все исполнено смиренномудрия.
21. Если ты постоянно обучаешь ум твой не удаляться от тебя, то он будет близ тебя и во время трапезы. Если же он невозбранно всюду скитается, то никогда не будет пребывать с тобою. Посему великий делатель великой и совершенной молитвы говорит: …хощу пять словес умом моим глаголами… (1 Кор. 14, 19) и пр. Но для младенчествующих такое делание невозможно. Посему мы, как несовершенные, с качеством молитвы должны соединять и количественное множество, потому что второе бывает причиною первого. Ибо сказано: Даяй молитву чисту молящемуся неленостно, хотя бы и не чисто, но с утруждением (1 Цар. 2, 9).
22. Иное дело осквернение молитвы, иное — истребление оной, иное — окрадение, а иное — порок молитвы. Осквернение молитвы бывает, когда человек, предстоя Богу, занимается непристойными и нечистыми помышлениями. Истребление молитвы — когда ум бывает пленяем неполезными попечениями. Окрадение же — когда мысль молящегося неприметно парит, а порок молитвы есть приражение какого бы то ни было помысла, во время оной к нам приближающегося.
23. Если во время молитвенного предстояния мы не одни, то употребим образ внутренней молитвы. Если же не присутствуют служители похвал, то ко внутренней молитве присоединим и внешний образ моления, ибо в несовершенных ум часто сообразуется с телом.
24. Все, а наипаче приступающие просить Небесного Царя об оставлении греховного долга, должны иметь неисповедимое сокрушение. Пока мы еще находимся в темнице (страстей), будем внимать словам Того, Который сказал апостолу Петру: препояшися лентием послушания, совлекись собственных хотений и, обнажившись от них, в молитве твоей приступи ко Господу, призывая только Его святую волю (Деян. 12, 8). Тогда приимешь в себя Бога, держащего кормило души твоей и безбедно управляющего тобою.
25. Восстав от миролюбия и сластолюбия, отвергни попечения, совлекись помышлений, отрекись тела, ибо молитва есть не иное что, как отчуждение мира видимого и невидимого. Что бо ми есть на небеси? — Ничтоже. И от Тебе что восхотел на земли? — Не что иное, как только непрестанно в молитве безмолвно прилепляться к Тебе. Одни пленяются богатством, другие славою, иные стяжанием; мне же еже прилеплятися Богови вожделенно есть и полагати на Него упование моего бесстрастия (Пс. 72, 25, 28).
26. Вера воскриляет молитву, и без веры молитва не может возлететь на небо.
27. Страстные! Будем прилежно и неотступно молиться Господу, ибо все бесстрастные из страстного состояния достигли бесстрастия.
28. Аще и Бога не боится судия оный, но зане душа, через грех и падение овдовевшая от Него, творит Ему труды, то Он сотворит отмщение ея от соперника ея — тела и от врагов ее — злых духов (Лк. 18, 3–7). Сей благий Искупитель наш благоразумных привлекает к любви Своей скорым исполнением их прошения. Неблагодарные же души, как псов, долго томит алчбою и жаждою неисполняемого желания, заставляет их таким образом пребывать при Себе молитвою; ибо неблагодарный пес, получивши хлеб, тотчас же отходит от того, кто дал ему.
29. Долго пребывая в молитве и не видя плода, не говори: я ничего не приобрел. Ибо самое пребывание в молитве есть уже приобретение; и какое благо выше сего, прилепляться ко Господу и пребывать непрестанно в соединении с Ним?
30. Не столько осужденный боится изречения своей казни, сколько ревностному молитвеннику страшно предстояние на молитве. Поэтому, кто премудр и благоискусен, тот, помня о сем предстоянии, может отвращать от себя всякую досаду и гнев, попечения, суетные заботы, скорбь и насыщение и искусительные помыслы.
31. Непрестанною молитвою в душе приготовляйся к предстоянию твоего моления и вскоре преуспеешь. Видел я блистающих послушанием и по возможности не нерадящих о памяти Божией, совершаемой умом, которые, ставши на молитву, вскоре овладевали умом и проливали потоки слез, потому что были предуготовлены святым послушанием.
32. Псалмопение во многолюдстве сопровождается пленениями и парениями, уединенное же не столько; но здесь нападет уныние, а там от примера других рождается усердие.
33. Любовь воина к царю показывается во время брани, а любовь монаха к Богу открывается во время молитвы и предстояния на оной.
34. Устроение твое покажет молитва, ибо богословы утверждают, что молитва есть зеркало иноков.
35. Кто, занимаясь каким-либо делом, продолжает его и тогда, когда настал час молитвы, тот бывает поруган бесами; ибо то и намерение у сих татей, чтобы одним временем похищать у нас другое.
36. Если кто-нибудь просит тебя помолиться о нем, то, хотя ты и не стяжал еще дара молитвы, не отрицайся. Ибо часто вера просящего молитвы спасает и того, кто молится о нем с сокрушением сердца.
37. Не возносись, когда ты молился о других и был услышан, ибо это вера их подействовала и совершила.
38. От всякого отрока каждодневно учитель без упущения требует, чтобы он дал ответ во всем, чему научился от него; и от всякого ума Бог во всякой молитве требует, чтобы показал силу, которую получил от Него. Итак, должно внимать. Когда трезвенно помолишься, вскоре будешь борим на гнев, ибо враги наши обыкновенно так поступают.
39. Всякую добродетель, но в особенности молитву должны мы всегда совершать со многим чувством, а душа тогда молится с чувством, когда она бывает превыше раздражительности.
40. Приобретенное многими молитвами и годами бывает твердо и прочно.
41. Кто стяжал Господа, тот уже не скажет своего слова в молитве, ибо Дух Святый тогда молится о нем и в нем возд^1хании неизглаголанными (Рим. 8, 26).
42. Во время молитвы не принимай никакого чувственного мечтания, чтобы не впасть в исступление ума.
43. Извещение о том, что прошение наше услышано Богом, получаем мы во время молитвы. Извещение есть устранение сомнения, извещение есть достоверное объявление неизвестного.
44. Прилежно упражняясь в молитве, будь милосерд, ибо через сию добродетель монахи приимут сторицею еще в нынешнем веке, а в будущем — жизнь вечную.
45. Огонь, пришедши в сердце, воскрешает молитву; по воскресении же и вознесении ее на небо, бывает сошествие огня в горнице души.
46. Некоторые говорят, что молитва лучше, нежели память о смерти, я же воспеваю два существа в одном лице.
47. Добрый конь, чем долее бежит, тем более разгорячается и ускоряет бег свой. Под бегом разумею псалмопение, а конь — это мужественный ум. Таковой издалече предусматривает брань и, будучи к ней приготовлен, пребывает вовсе непобедим.
48. Жестокое дело — от уст жаждущего отнять воду, но еще более жестоко для души, молящейся с умилением, прежде совершения молитвы отторгнуть себя от многовожделенного сего предстояния.
49. Не оставляй молитвы, пока не увидишь, что огонь ее и вода слез промыслительно отошли от тебя. Может быть, во всю жизнь свою не получишь такого времени для прощения грехов.
50. Вкусивший молитвы часто произношением одного слова оскверняет ум и, ставши потом на молитву, не находит вожделеваемого, что находил прежде.
51. Иное есть прилежно умом блюсти свое сердце; и иное быть епископом сердца посредством ума, как начальнику и как архиерею, приносящему Христу словесные жертвы. (уу) Святой и пренебесный огонь, как говорит некто из получивших наименование Богослов, входя в душу первых, опаляет ее по недостатку очищения, а вторых просвещает по мере совершенства; ибо один и тот же огонь называется и огнем поядающим, и светом просвещающим. Посему одни отходят от молитвы как исходящие из разжженной печи, ощущая облегчение от некоторой скверны и вещества, а другие — как просвещенные светом и облеченные в сугубую одежду смирения и радования. Те же, которые исходят от молитвы без которого-нибудь из сих двух действий, молились телесно, чтобы не сказать по-иудейски, а не духовно.
52. Если тело, прикасаясь другому телу, изменяется в своих действиях, то как не изменится тот, который неповинными руками прикасается телу Божию.
53. У Всеблагого Царя нашего можно видеть действия, подобные поступкам земного царя, который иногда сам раздает дары своим воинам, иногда через друга, иногда через раба, а иногда и неведомым образом. Все это бывает, смотря по одежде нашего смирения.
54. Как земному царю мерзок, кто, предстоя ему, отвращает от него лицо и со врагами владыки своего беседует, так и Господу мерзок бывает предстоящий на молитве и приемлющий нечистые помыслы.
55. Пса сего, приходящего к тебе, отгоняй оружием молитвы, и сколько бы он ни продолжал бесстыдствовать, не уступай ему.
56. Проси плачем, ищи послушанием, толпы долготерпением. Таким образом просяй приемлет, и ищай обретает, и толкущему отверзется (Мф. 7, 8).
57. Остерегайся без разбора молиться о женском поле, чтобы с десной стороны не быть окрадену.
58. Исповедуя грехи свои Господу, не входи в подробности плотских деяний, как они происходили, чтобы тебе не сделаться наветником самому себе.
59. Во время молитвы не рассматривай даже и нужных и духовных вещей. Если же не так, то потеряешь лучшее.
60. Кто непрестанно опирается о жезл молитвы, тот не преткнется; а если бы это и случилось, то не падет совершенно. Ибо молитва есть благочестивое понуждение Бога (Лк. 18, 5).
61. Пользу молитвы познаем мы из тех препятствий, которые делают нам бесы во время церковных собраний, а плод ее — из побеждения наших врагов. В сем познах, — говорит псалмопевец, — яко восхотел мя ecu, яко не возрадуется, во время брани, враг мой о мне (Пс. 40, 12); и еще: Воззвах всем сердцем моим… (Пс. 118, 145), то есть телом, и душою, и духом. Ибо где два последние собраны, там и Бог посреде их (Мф. 18, 20).
62. Как телесное, так и духовное устроение не у всех одинаково, и некоторым прилично скорое псалмопение, а другим — медлительное, ибо первые борются с пленением мыслей, а вторые — с необучением.
63. Если ты непрестанно молишься Небесному Царю против врагов твоих во всех их нападениях, то будь благонадежен, ты немного будешь трудиться. Ибо они и сами по себе скоро от тебя отступят, потому что нечистые эти не хотят видеть, чтобы ты молитвою получал венцы за брань с ними, и сверх того, опаляемые молитвою, как огнем, они принуждены будут бежать.
64. Будь мужествен во всех случаях, и Сам Бог будет твоим учителем в молитве. Нельзя словами научиться зрению, ибо это есть природная способность; так и благолепие молитвы нельзя познать от одного учения. Ибо она в самой себе имеет учителя — Бога, учащаго человека разуму, дающаго молитву молящемуся и благословляющаго лета праведных (Пс. 93, 10; 1 Цар. 2, 9).
Слово 29. О земном небе, или о богоподражательном бесстрастии и совершенстве, и воскресении души прежде общего воскресения
1. Вот уже и мы, лежащие в глубочайшем рве неведения и во тьме страстей, и в смертной сени тела сего по дерзости своей начинаем любомудрствовать о земном небе.
2. Великолепие тверди суть звезды, а украшение бесстрастия — добродетели; ибо бесстрастие, как я думаю, не иное что есть, как сердечное небо ума, которое все коварства бесов считает за детские игрушки.
3. Итак, истинно бесстрастным называется и есть тот, кто тело свое сделал нетленным, ум возвысил превыше всякой твари, все же чувства покорил уму, а душу свою представил лицу Господню, всегда простираясь к Нему, даже и выше сил своих.
4. Некоторые говорят еще, что бесстрастие есть воскресение души прежде воскресения тела, а другие — что оно есть совершенное познание Бога, какое мы можем иметь после Ангелов.
Итак, сие совершенное совершенных несовершаемое совершенство, как сказал мне некто, вкусивший оного, так освящает ум и исхищает его от вещественного, что часто, впрочем, по достижении сего небесного пристанища от жизни в теле восхищением на небо возносит к видению. О сем говорит псалмопевец, который, может быть, собственным опытом познал это, яко Божии державнии земли зело вознесошася (Пс. 46, 10). Таков был и тот египтянин (прп. Тифой, см.: Достопамятные сказания… С. 274, ст. 1), который при молитве с другими не мог оставлять надолго простертыми руки свои к небу.
5. Между бесстрастными один бывает бесстрастнее другого. Ибо иной сильно ненавидит зло, а другой ненасытно обогащается добродетелями.
6. И чистоту называют бесстрастием, да и справедливо, ибо чистота есть начало общего воскресения и нетления тленных.
7. Бесстрастие показал написавший: …ум Господень имамы (1 Кор. 2, 16). Бесстрастие показал египтянин оный, сказавши: «Я уже не боюсь Господа» (прп. Антоний Великий). Бесстрастие показал и тот, кто молился, чтобы опять обратились на него страсти (св. Иоанн Колов). Кто прежде будущей райской светлости удостоился такого бесстрастия, как сириянин (прп. Ефрем Сирин) оный? Ибо Давид, столь славный между пророками, говорит ко Господу: Ослаби ми, да почию… (Пс. 38, 14), а сей подвижник Божий взывал: «Ослаби ми волны благодати Твоея».
9. Та душа имеет бесстрастие, которая приобрела такой же навык в добродетелях, какой страстные имеют в сластях (страстях).
10. Если верх объядения состоит в том, что человек принуждает себя на принятие пищи, когда и не хочет есть, то верх воздержания — в том, чтобы и при алкании неповинную плоть свою удручать воздержанием. Если предел блуда есть то, когда кто похотствует при виде животных и даже бездушных созданий, то предел чистоты состоит в том, что бы ко всем иметь такое же чувство, как к предметам не одушевленным. Если крайняя степень сребролюбия есть то, когда человек не может перестать собирать богатство или не насыщается им, то высота нестяжания состоит в том, чтобы не щадить и тела своего. Если крайним пределом уныния считается, когда кто и в покое по всему не имеет терпения, то верхом терпения справедливо называется то, если человек, находясь в утеснении, считает себя имеющим отраду. Если пучину гнева означает то, когда человек и наедине гневается, то глубина долготерпения показывается в человеке, когда он пребывает в равном спокойствии и в присутствии, и в отсутствие злословящих. Если крайнее тщеславие есть, когда человек, не видя при себе никого, кто бы его хвалил, обнаруживает тщеславные поступки, то признак совершенного нетщеславия есть, чтобы и при посещениях других никогда не скрадываться тщеславною мыслию. Если знак погибели, то есть гордости, есть, когда кто возносится и малыми и незначительными делами, то спасительный признак смирения есть смиренно думать о себе и при великих начинаниях и совершенствах. И если знак совершенного порабощения страстям состоит в том, что человек скоро повинуется почти всему, тайно всеваемому от бесов, то почитаю за признак святого бесстрастия, когда кто может неложно сказать с Давидом: …уклоняющагося от мене лукаваго не познах (Пс. 100, 4), и не знаю, как он пришел, и зачем приходил, и как ушел; я ко всему такому стал нечувствителен, будучи весь соединен и уповая всегда быть с Богом. (фф)
11. Кто сподобился быть в сем устроении, тот еще во плоти имеет живущего в себе Самого Бога, Который руководит его во всех словах, делах и помышлениях. Посему таковой через внутреннее просвещение познает волю Господню, как бы слыша некоторый глас, и, будучи выше всякого человеческого учения, говорит: …когда прииду и явлюся лицу Божию (Пс. 41, 3)? Ибо не могу более сносить действие сего вожделения, но ищу той бессмертной красоты, которую Ты даровал мне прежде сего брения.
12. Но что много говорить? Бесстрастный не ктому живет себе, но живет в нем Христос (Гал. 2, 20), как сказал подвигом добрым подвизавшийся, течение скончавший и веру православную соблюдший (2 Тим. 4, 7).
13. Из одного камня не составляется царский венец, так и бесстрастие не совершится, если вознерадим хотя об одной какой-либо добродетели.
14. Представляй себе, что бесстрастие есть небесная палата Небесного Царя. Многие обители суть селения внутри сего града, а стена горнего оного Иерусалима есть прощение согрешений. Поспешим, братия, поспешим, чтобы получить вход в чертоги оной палаты. Если же, о бедствие, удерживает нас бремя греховных навыков или самое время, то постараемся, по крайней мере, не лишиться одной из обителей близ сего чертога. Если же еще храмлем или немоществуем, то всячески потщимся хотя внутрь стены оной войти. Ибо кто прежде кончины не успеет войти туда или, лучше сказать, кто не перейдет этой стены, тот водворится в пустыне бесов и страстей. По сей причине некто в молитве своей говорил: …Богом моим прейду стену (Пс. 17, 30); и другой пророк говорит от лица Божия: Но греси ваши разлучают между вами и Мною (Ис. 59, 2). Итак, разрушим, други, сие средостение ограды, которое мы по безумию нашему преслушанием соорудили. Потщимся еще здесь избавиться от греховного долга, ибо во аде нет могущего исцелить. Братия, оставим попечения, ибо мы записались в число свободных от попечений. Невозможно ни падением, ни временем, ни тяжестию бремени извиняться, ибо тем, которые прияли Господа через возрождение святым крещением, дал Он область чадом Божиим быти (Ин. 1, 12) и глаголет: Упразднитеся и разумейте, яко Аз есмъ Бог… (Пс. 45, 11) и бесстрастие. Слава Ему во веки веков. Аминь.
Блаженное бесстрастие восставляет убогий ум от земли на небо и воздвигает сего нищего от гноища страстей (1 Цар, 2, 8); всехвальная же любовь посаждает его со князи, с Ангелами святыми, с князи людей Господних (Пс. 112, 8).
Слово 30. О союзе трех добродетелей, то есть о вере, надежде и любви
1. Ныне же, после всего сказанного, пребывают три сия, все связующие и содержащие: вера, надежда и любы, больше же всех любы, ибо ею именуется Бог (1 Кор. 13, 13).
2. По моему разумению, вера подобна лучу, надежда — свету, а любовь — кругу солнца. Все же они составляют одно сияние и одну светлость.
3. Первая все может творить и созидать; вторую милость Божия ограждает и делает непостыдною; а третья никогда не падает, не перестает от течения и не дает опочить уязвленному ее блаженным упоением.
4. Кто хочет говорить о любви Божией, тот покушается говорить о Самом Боге; простирать же слово о Боге погрешительно и опасно для невнимательных.
5. Слово о любви известно Ангелам, но и тем по мере их просвещения.
6. Любовь есть Бог (1 Ин. 4, 8), а кто хочет определить словом, что есть Бог, тот, слепотствуя умом, покушается измерить песок в бездне морской.
7. Любовь по качеству своему есть уподобление Богу, сколько того люди могут достигнуть, по действию своему она есть упоение души, а по свойству — источник веры, бездна долготерпения, море смирения.
8. Любовь, собственно, есть отложение всякого противного помышления, ибо любы… не мыслит зла… (1 Кор. 13, 4–5).
9. Любовь, бесстрастие и сыноположение различаются между собою одними только названиями. Как свет, огонь и пламень соединяются в одном действии, так должно рассуждать и о сих совершенствах.
10. По мере оскудения любви бывает в нас страх, ибо в ком нет страха, тот или исполнен любви, или умер душою.
11. Нисколько не будет противно, как я думаю, заимствовать сравнения для вожделения, страха, тщательности, ревности, служения и любви к Богу от человеческих действий. Итак, блажен, кто имеет такую любовь к Богу, какую страстный любитель имеет к своей возлюбленной. Блажен, кто столько же боится Господа, сколько осужденные преступники боятся судии. Блажен, кто так усерден и прилежен в благочестии, как благоразумные рабы усердны в служении господину своему. Блажен, кто столько ревностен к добродетелям, сколько ревнивы мужья, лишающие себя сна от ревности к своим супругам. Блажен, кто так предстоит Господу в молитве, как слуги предстоят царю. Блажен, кто подвизается непрестанно угождать Господу, как некоторые стараются угождать человекам.
12. Мать не так бывает привязана к младенцу, которого кормит грудью, как сын любви всегда прилепляется к Господу.
13. Истинно любящий всегда воображает лицо любимого и с услаждением объемлет образ его в душе своей. Вожделение это не дает ему покоя даже и во сне, но и тогда сердце его беседует с возлюбленным. Так бывает обыкновенно в телесной любви, так и в духовной. Некто, уязвлен будучи такою любовью, сказал о самом себе то (чему я удивляюсь): Аз сплю по нужде естества, а сердце мое бдит… (Песн. 5, 2) по великой любви моей.
14. Заметь, о премудрый брат, что когда олень душевный истребит ядовитых змей, тогда душа желает и скончавается (Пс. 83, 3) от любви ко Господу, будучи жегома огнем ее, как некиим ядом. (э)
15. Действие голода бывает как-то неопределенно и неясно, а действие жажды ясно и ощугительно; ее узнают по внутреннему жару. Посему любящий Бога и говорит: Возжада душа моя к Богу крепкому, живому… (Пс. 41, 3).
16. Если присутствие любимого человека явственно всех нас изменяет и делает веселыми, радостными и беспечальными, то какого изменения не сделает присутствие Небесного Владыки, невидимо в чистую душу приходящего.
17. Страх Божий, когда он бывает в чувстве души, обыкновенно очищает и истребляет нечистоту ее. Пригвозди, — говорит пророк, — страху Твоему плоти моя… (Пс. 118, 120). Святая же любовь в действии своем иных снедает, по оным словам «Песни Песней»: Сердце наше привлекла ecu… сердце наше притекла ecu… (Песн. 4, 9). А некоторых она просвещает и радует действием своим по сказанному: …на Него упова сердце мое, и поможе ми, и процвете плоть моя (Пс. 27, 7), и сердцу веселящуся, лице цветет (Притч. 15, 13). И когда человек весь бывает внутренне соединен и срастворен с любовью Божиею, тогда и по наружному своему виду, на теле своем, как в зеркале, изъявляет светлость души своей. Так прославился Моисей Боговидец.
18. Достигшие сей равноангельской степени часто забывают телесную пищу; думаю же, что они очень часто и не желают оной. И это неудивительно, потому что нередко и противным сему желанием томимые отвергают пищу.
19. Еще думаю, что и тела сих нетленных не подвергаются болезни по обыкновенным причинам, ибо они уже очистились и некоторым образом сделались нетленными от пламени чистоты, которая пресекла в них пламень страстей. Думаю также, что и саму пищу они принимают без всякого услаждения, ибо как подземная вода питает корни растений, так и сии души питает огонь небесный.
20. Умножение страха Божия есть начало любви, а совершенство чистоты есть начало богословия.
21. Совершенно соединивший чувства свои с Богом тайно научается от Него словесам Его. Но когда это соединение с Богом еще не совершилось, тогда и беседовать о Боге трудно.
22. Слово, соприсносущное Отцу, творит чистоту совершенною, пришествием Своим умертвив смерть, а когда она умерщвлена, ученик богословия получает просвещение.
23. Слово Господне, дарованное от Господа, чисто и пребывает в век века; непознавший же Бога разглагольствует о Нем по догадке.
24. Чистота соделала ученика своего богословом, который сам собою утвердил догматы о Пресвятой Троице.
25. Любящий Господа прежде возлюбил своего брата, ибо второе служит доказательством первого.
26. Любящий ближнего никогда не может терпеть клеветников, но убегает от них, как от огня.
27. Кто говорит, что любит Господа, а на брата своего гневается, тот подобен человеку, которому во сне представляется, что он бежит.
28. Сила любви в надежде, ибо надеждою ожидаем воздаяния любви.
29. Надежда есть обогащение невидимым богатством; надежда есть несомненное владение сокровищем еще прежде получения сокровища.
30. Надежда есть упокоение в трудах, она — дверь любви, она убивает отчаяние, она — залог будущих благ.
31. Оскудение надежды есть истребление любви, с надеждою связаны наши труды, на ней зиждутся подвиги, ее милость Божия окружает.
32. Монах с благою надеждою закалает уныние, мечом первой умерщвляя второе.
33. Вкушение даров Господних рождает надежду, ибо невкусивший оных не может не иметь сомнений.
34. Надежду разрушает гневливость, ибо упование не посрамит, муж же ярый неблагообразен (Притч. 11, 25).
35. Любовь есть подательница пророчества; любовь — виновница чудотворений; любовь — бездна осияния; любовь — источник огня в сердце, который чем более истекает, тем более распаляет жаждущего. Любовь — утверждение Ангелов, вечное преуспеяние.
36. Возвести нам, о Ты, прекраснейшая из добродетелей, где Ты пасеши овцы твоя? Где почиваеши в полудне (Песн. 1, 6)? Просвети нас, напой нас, наставь нас, руководи нас, ибо мы жаждем прийти к Тебе. Ты владычествуешь над всеми. Ты уязвила душу мою, и не может стерпеть сердце мое пламени Твоего. Итак, воспев Тебя, иду. Ты владычествуеши державою морскою: возмущение же волн его Ты укрочаеши и умерщвляеши. Ты смиряеши, яко язвена, гордый помысл и, мышцею силы Твоеярасточив… враги Твоя (Пс. 88, 10–11), делаешь любителей Твоих непобедимыми от всякой брани.
37. Но желаю я узнать, как видел Тебя Иаков утвержденною на верху лествицы? Скажи мне, какой был вид оного восхождения? Что означает самый образ лествицы и расположение степеней ее, тех восхождений, которые полагал в сердце своем некий любитель красоты Твоей (Пс. 83, 6)? И сколько их числом, жажду узнать? И сколько времени требуется на восхождение оной? Тот, который Тебя видел и боролся с Тобою, возвестил нам об одних только по оной лествице руководителях (Ангелах); но ничего более не восхотел или, лучше сказать, не возмог открыть. Тогда Она, сия царица, как бы с неба явившись мне и как бы на ухо души моей беседуя, говорила: «Доколе ты, любитель Мой, не разрешишься от сей дебелой плоти, не можешь познать красоты Моей, какова она. Лествица же, виденная Иаковом, пусть научит тебя составлять духовную лествицу добродетелей, на верху которой Я утверждаюсь, как и великий таинник Мой говорит: Ныне же пребывают три сия: вера, надежда, любы; болши же всех любы» (ср.: 1 Кор. 13, 13).
Краткое увещевание, которое содержит в себе все то, что говорено было в сей книге пространно
Восходите, братия, восходите усердно, полагая восхождения в сердце своем и внимая пророку, который говорит: …приидите, и взыдем на гору Господню и в дом Бога нашего (Ис. 2, 3), совершающего нозе наши яко елени, и на высоких поставляющего (Пс. 17, 34), чтобы нам соделаться победителями на пути Его. Теките, умоляю вас, с Апостолом, сказавшим: «Потщимся, дондеже достигнем вси в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова» (Еф. 4, 13). Христос же, крестившись в тридесятое лето видимого возраста, получил тридесятую степень в духовной сей лествице, ибо любовь есть Бог. Ему хвала, Ему держава и Ему сила, в Нем начало всех благ и есть, и было, и будет в бесконечные веки. Аминь.
Преподобного Иоанна Лествичника слово особенное к пастырю, научающее, каков должен быть наставник словесных овец
В сей земной книге дал я тебе, божественный отче, последнее перед всеми место. Но я уверен, что в небесной и божественной книге ты написан первейшим из всех нас; ибо истинен Тот, Который сказал: последнии мудрованием будут первии достоинством (Мф. 20, 16).
Глава I
1. Истинный пастырь есть тот, кто может погибших словесных овец взыскать и исправить своим незлобием, тщанием и молитвою.
2. Кормчий духовный тот, кто получил от Бога и через собственные подвиги такую духовную крепость, что не только от треволнения, но и от самой бездны может избавить корабль душевный.
3. Врач духовный тот, кто стяжал и тело и душу, свободные от всякого недуга, и уже не требует никакого врачевства от других.
4. Истинный учитель тот, кто непосредственно принял от Бога книгу духовного разума, начертанную в уме перстом Божиим, то есть действием осияния, и не требует прочих книг.
5. Учителям неприлично преподавать наставления, выписанные из сочинений других, так как и живописцам, когда они делают только списки с чужих рисунков.
6. Наставляя низших, сам учись сначала свыше: и от чувственного научайся духовному и не забывай того, который сказал: ни от человек, ни человеком проповедую учение (Гал. 1, 11–12). Ибо земное не может исцелить земных.
7. Добрый кормчий спасает корабль, и добрый пастырь оживотворит и исцелит недужных овец.
8. Насколько овцы сии, преуспевая безостановочно, последуют своему пастырю, настолько и он должен отдать за них ответ Домовладыке.
9. Да мечет пастырь, как камнем, грозным словом на тех овец, которые по лености или по чревоугодию отстают от стада, ибо и это признак доброго пастыря.
10. Когда овцы сии от зноя, то есть от телесного распадения, станут дремать душою, тогда пастырь, взирая на небо, должен еще усерднее бодрствовать над ними; ибо многие из них во время такого зноя делаются добычею волков. Впрочем, если и сии духовные овцы по примеру бессловесных овец во время зноя низко к земле приклоняют главу души своей, то имеем ободряющее нас свидетельство:.^сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19).
11. Когда тьма и ночь страстей постигла паству, тогда определяй пса твоего, то есть ум, на неотступную стражу к Богу, ибо ничего туг не будет несообразного считать ум губителем мысленных зверей.
Глава II
1. Благий Господь наш даровал естеству нашему и то свойство, что больной, видя врача, веселится, хотя, может быть, и никакой пользы от него не получит. Стяжи и ты, о досточудный муж, пластыри, порошки, глазные примочки, пития, губки и при сем небрезгливость, орудия для кровопускания и прижигания, мази, усыпительные зелия, ножи, перевязки. Если мы не имеем сих припасов, то как покажем врачебное искусство? Никак не можем, а между тем мзда врачам дается не за слова, а за дело.
2. Пластырь есть врачевство на страсти видимые, или телесные, а приемы лекарства внутрь — врачевство противу страстей внутренних и очищение от невидимой скверны.
3. Порошок есть уязвляющее бесчестие, врачующее гнилость возношения. Глазная примочка есть очищение душевного ока или ума, смутившегося от движения гнева.
4. Питие врачебное есть выговор огорчающий, но скоро врачующий болезнь.
5. Кровопускание есть скорое извлечение скрытого гноя. Кровопускание есть сильное и жестокое нападение на недугующих для их спасения.
6. Под губкою разумеются кроткие, тихие и мягкие слова, которыми врач как бы отирает больного после кровопускания или резания.
7. Прижигание есть определенное наказание или епитимия, для покаяния человеколюбиво назначаемая на время, а мазь есть предлагаемое больному или приятное слово, или небольшое телесное утешение.
8. Усыпительное зелие значит принять на себя бремя послушника и через его повиновение подать ему спокойствие, сон бессонный, святую слепоту, чтобы он не видел своих добродетелей.
9. Перевязки означают: расслабляемых и ослабленных тщеславием утверждать и укреплять терпением до самой смерти.
10. Наконец нож есть определение и приговор об отсечении от общества члена, умершего душою и согнившего, чтобы он не передал другим своей заразы.
11. Блаженна у врачей небрезгливость, а в наставниках бесстрастие, ибо те без отвращения смело приступают к врачеванию всякой смердящей раны, а сии могут воскресить всякую умершую душу.
12. Предстоятель должен молиться и о том, чтобы ко всем иметь сострадание и расположение соразмерно их достоинству, дабы и ему, как некогда случилось с Иаковом (Быт. 37, 3–4), не сделать вреда и любимому ученику его, и собратиям, что обыкновенно случается с теми предстоятелями, которые не стяжали еще душевные чувствия обучена долгим учением вразсуждение добра же, и среднего, и зла (Евр. 5, 14).
Глава III
1. Великий стыд для наставника молиться Богу о даровании послушнику того, чего сам еще не стяжал.
2. Как увидевшие лицо царя и сделавшиеся его друзьями, если пожелают, могут не только всех слуг его, но и неизвестных ему, и даже врагов его представить к нему и сделать причастниками его славы, так понимай и о святых. Друзья стыдятся в чем-либо отказать искреннейшим друзьям своим, но слушают их, а иногда, может быть, невольно бывают ими убеждаемы. Хорошо приобрести друзей, но друзей духовных, ибо никто столько не помогает нам к преуспеянию в добродетели. Один из боголюбцев сказывал мне, что хотя Бог и всегда награждает рабов Своих дарами, но наиболее в годовые и Господские праздники.
Глава IV
1. Духовный врач должен совершенно совлечься и самих страстей, дабы мог он при случае притворно показывать какую-либо из них, и особенно гнев. Если же он совершенно не отринул страсти, то не возможет бесстрастно принимать на себя их личины.
2. Видел я, что конь, который был объезжен, но еще не совсем шел спокойно, покаего крепко держали наузде, акактолью ему было послаблено, он низверг своего всадника. Притча эта указывает преимущественно на две страсти (сластолюбие и гнев), желающие испытывать да испытуют с усилием.
Глава V
1. Тогда духовный врач познает данную премудрость от Бога, когда успеет исцелить такие страсти, которых многие не могли уврачевать.
Не тот учитель достоин удивления, который способных отроков сделал знающими людьми, но тот, который невежд и тупоумных умудрил и довел до совершенства. Искусство ездоков тогда является и похваляется, когда они и на плохих конях одержат верх над своими противниками и сберегут коней.
2. Если ты получил от Бога дар предвидеть бури, то явно предвозвещай о них находящимся с тобою в корабле. Если не так, то ты будешь виновен в крушении корабля, потому что все с полной доверенностью возложили на тебя управление оного.
3. Видел я врачей, которые не предупредили больных о причинах усиления болезни и через это сделались виновными многих трудов и скорбей и больным, и себе.
4. Насколько настоятель видит к себе веру как послушников, так и мирских посетителей, настолько он обязан со всяким опасением блюсти себя во всем, что делает и говорит, зная, что все смотрят на него как на главный образец и все от него принимают за правило и закон.
5. Истинного пастыря укажет любовь, ибо из любви предал Себя на распятие Великий Пастырь.
Глава VI
1. Говоря с братиею, усвоивай себе самому те согрешения, которые надобно тебе обличить в том или другом из них; таким образом ты всегда будешь свободен от лишней стыдливости.
2. Опечаливай до времени недугующего, чтобы не закоснел в своем недуге или не умер от проклятого молчания. Многие принимали молчание кормчего за признак благополучного плавания, доколе не ударились о камень. Послушаем, что пишет к Тимофею великий Павел: …настой, — говорит он, — благовременне и безвременне… (2 Тим. 4, 2). Благовременне сим обозначает, по мнению моему, такое время, когда обличаемые благодушно переносят обличение, а безвременне, когда их оное огорчает. Ибо источники не перестают изливать струи свои и тогда, когда нет и ни одного жаждущего.
3. В некоторых настоятелях бывает как бы природная стыдливость, по которой они часто молчат, когда и не должно молчать. В таком случае да не отрицаются поступать так, как обыкновенные учителя поступают сучащимися, и письменно излагать наставления, нужные для братии. Услышим, что Божественный глас говорит о некоторых: …посецы ю, вскую и землю упражняет… (Лк. 13, 7); и паки: …измите злаго от вас самех (1 Кор. 5, 13); и еще: …не молися о людех сих… (Иер. 7, 16). И о Сауле то же сказано Самуилу (1 Цар. 16, 1). Все это надобно знать пастырям и смотреть, над кем, как и когда должно употреблять такие меры, ибо ничего нет истиннее Бога.
4. Если кто, будучи обличаем наедине, не стыдится, тот и обличение, сделанное перед многими, обращает в повод к большему бесстыдству, самовольно презрев свое спасение.
Глава VII
1. Усматриваю и здесь то же, что видел я у многих благоразумных больных, которые, сознавая свою робость и немощь, умоляли врачей связать себя, хотя бы врачи того и не хотели, и в произвольном насилии лечить их; ибо дух их был бодр ради ожидаемого будущего, но плоть немощна ради застарелых худых привычек. Видя такое расположение сих недужных, я просил врачей послушаться их.
2. Путеводитель не всем, приходящим к послушанию, должен говорить: путь сей узок и тесен (Мф. 7, 14) и не каждому: …иго сие благо и бремя… легко… (Мф. 11, 30), но должно рассматривать и избирать приличные врачевства. Отягченным лютыми грехами и склонным к отчаянию прилично второе врачевство, а склонным к высокоумию и самомнению — первое средство.
3. Некоторые, имея намерение пуститься в дальнейший путь и вопросивши знающих путь сей, услышали от них, что это путь прямой, гладкий и безопасный; и, услышав это, скоро расслабели в путешествии своем и на середине пути потерпели бедствие; а другие возвратились назад от того, что приготовили себя к скорбям. По этому же должно заключать и о противном. Где любовь Божественная коснулась сердца, там грозные слова не могут устрашить. Где является страх геенны, там терпение всяких трудов и скорбей. Где видна надежда Царствия Небесного, там и презрение всего земного.
4. Добрый воевода должен ясно знать состояние и устроение каждого из подчиненных. Может быть, некоторые из дружины его могут вместе с ним перед полком сражаться за всех сподвижников; может быть, есть способные к единоборству, которых должно возводить на путь безмолвия.
5. Не может кормчий один, без помощи корабельных служителей, спасти корабль. Не может врач исцелить больного, если сей не убедит врача просьбою и открытием язвы с полною доверенностью. Устыдившиеся врачей подвергали раны свои гниению, а многие нередко и умирали.
Глава VIII
1. Когда овцы пасутся, пастырь да не перестает употреблять свирель слова, и особенно когда они преклоняются ко сну, ибо волк ничего так не боится, как гласа пастырской свирели.
2. Пастырь не должен всегда безрассудно смиряться перед подчиненными, но не должен и возноситься всегда несмысленно, взирая в обоих случаях на пример апостола Павла. Господь часто закрывает очи подчиненных не видеть немощей в предстоятеле, а когда сам предстоятель начнет им объявлять свои недостатки, тогда родит в них неверие.
3. Видел я настоятеля, который от крайнего смирения советовался в некоторых делах со своими духовными чадами. Но видел я и другого, который от возношения старался являть подчиненным свою немудрую премудрость и обращался с ними насмешливо.
4. Видел я, хотя это и редко случается, что страстные по некоторым обстоятельствам начальствовали над бесстрастными и мало-помалу, устыдившись своих подчиненных, отсекли собственные страсти. Я думаю, что воздаяние за спасаемых произвело в них эту перемену, и таким образом начальствование в страстном устроении послужило для них основанием бесстрастия.
Глава IX
1. Должно остерегаться, чтобы собранного в пристанище не расточить на бурном море. Сказанное поймут вдающиеся в молву, не приобыкши к ней. Поистине велик подвиг благодушно и мужественно терпеть зной, и тишину, и томление безмолвия и не искать вне корабля своей келлии развлечения и утешений по примеру малодушных служителей корабельных, которые во время зноя повергаются в воду. Несравненно же большее дело — не бояться молв, но среди шума их сохранять небоязненное и неподвижное сердце, пребывая внешне с людьми, внутренне же с Богом.
Глава X
1. Порядок мирских дел да будет тебе, о досточудный отче, примером для нас. Одни приходят в наше поистине страшное судилище как осужденные, а другие, будучи неповинны, поспешают на делание и служение Богу. Причины прихода тех и других очень различны, а потому и правила для них должны быть различны.
2. Виновного прежде всего должно спрашивать, впрочем наедине, какие именно его согрешения. Это должно делать по двум причинам: во-первых, для того чтобы он, всегда убодаемый сею исповедью, пребыл бездерзновенным; во-вторых, чтобы помнил, в каких язвах мы его приняли, и возбуждался этим любить нас.
3. Достойно также внимания твоего, пречестный отче (впрочем, и самому тебе, как я уверен, известно), что Бог взирает на места, откуда и куда кто приходит к иночеству, на степень ревности к обновлению жизни и на нравы кающихся. Во всем этом бывает много несходств и различий. Часто немощнейший бывает смиреннее сердцем, а потому и судии духовные должны такого легче наказывать. Противное же сему само собою явно.
Глава XI
1. Несвойственно льву пасти овец, небезбедно и тому, кто еще сам страстен, начальствовать над другими страстными.
2. Несообразно видеть лисицу между курами, но еще несообразнее видеть пастыря гневливого. Ибо лисица губит кур, а сей смущает и погубляет разумные души.
3. Смотри, не будь строго взыскателен за малейшие согрешения, иначе ты не будешь подражателем Бога.
4. Имей и сам Бога руководителем и наставником твоим. Наставляемый Им, как превосходнейшим правителем, во всех твоих внутренних и внешних действиях и перед волею Его отсекая свою волю, будешь и ты без попечения, водимый единым Его мановением.
5. Еще должно тебе и всякому пастырю рассмотреть и то, что если благодать Божия через нас действует на приходящих к нам, то не от веры ли их это бывает, а не от нашей чистоты? Ибо многие и страстные таким образом чудодействовали; и если многие, как говорит Спаситель, скажут Ему в день судный: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом (Мф. 7, 22) и пр., то сказанное мною не должно казаться невероятным.
6. Кто поистине обрел милость у Бога, тот неприметно может благодетельствовать недужным, через то имея две выгоды: и себя сохраняя невредимым от ржавчины славы и располагая помилованных воздавать благодарение Единому Богу.
Глава XII
1. Тем, которые, подобно крепким юношам, ревностно и мужественно подвизаются на духовном поприще, предлагай лучшее и высшее; а тех, которые разумением или жизнью остаются позади, питай млеком, как младенчествующих. Ибо для всякой пищи есть свое время: часто одна и та же пища в некоторых производит усердие, а в других печаль. При сеянии духовного семени должно рассуждать о времени, о лицах, о количестве и качестве семени.
2. Некоторые, ни во что вменяя суд за духовное восприемничество, безрассудно покусились пасти души; и имевши прежде большое богатство, с пустыми руками отошли из этой жизни, разделив во время своего правления другим все добро свое.
3. Как дети бывают разных родов, одни законные от первого брака, другие от второго брака, иные подкинутые, а иные от рабынь, так и восприятие пастырского попечения о душах бывает различных видов.
Совершенное восприятие есть предание души своей за душу ближнего во всем. Иное, когда пастырь принимает на себя прежде сделанные грехи и только. Иное, когда он принимает согрешения после (восприятия) бывающие и только. Некоторые же по недостатку духовной силы и по неимению бесстрастия принимают на свою ответственность перед Богом только тяготу повелений своих. Но и в самом совершенном восприятии пастырь подлежит суду по мере того, сколько принятый им отсекает перед ним свою волю.
4. Истинный сын познается в отсутствие отца.
5. Предстоятелю надо внимательно замечать противящихся в некоторых случаях и прекословящих ему братий и в присутствии почтенных мужей делать им строгие выговоры, наводя этим страх и на других, хотя бы наказываемые очень огорчались за такие уничижения. Вразумлению многих должно предпочитать огорчение одного.
6. Некоторые, движимые духовною любовью, принимают на себя бремена других сверх силы своей, поминая слово Спасителя: Болши сея любве никтоже иматъ… (Ин. 15, 13) и пр. Другие же, может быть, и получили от Бога силу принимать на себя бремена иных, но неохотно подклоняются, чтобы нести тяготу для спасения братии. Сих последних, как нестяжавших любви, я считаю весьма жалкими. О первых же сказано в Писании: …изводяй честное от недостойнаго, яко уста Моя будет (Иер. 15, 19) яко-же сотворил ecu… будет ти (Авд. 1, 15).
7. Прошу тебя также иметь в виду, что мысленный грех пастыря на суде Божием оказывается важнее греха, на самом деле совершенного послушником, так как и преступление воина легче злоумышления полководца.
8. Научай послушников исповедовать Богу плотские и блудные искушения не по виду, а все прочие согрешения днем и ночью вспоминать подробно.
9. Обучай их словом и собственным примером быть незлобивыми друг к другу, а против бесов — мудрыми и осмотрительными.
10. От тебя не должно быть скрыто, какая цель у твоих овец во взаимных их и дружественных между собою сношениях, ибо невидимые волки стараются через ленивых расстроивать тщательных.
11. Не ленись просить и молить Бога за самых ленивейших не о том, чтобы они были помилованы, ибо это без их содействия невозможно, но чтобы Господь воздвиг их к усердию.
12. Немощные не должны вкушать пищу с еретиками, как и правила повелевают. Сильные же, если неверные призывают их для познания православной веры и они хотят идти, пусть идут в приличное время во славу Господа.
13. Не извиняйся неведением, ибо неведевый же, сотворив же достойная ранам, биен будет за то, что не узнал (Лк. 12, 48).
Глава XIII
1. Стыдно пастырю бояться смерти, ибо о самом послушании иноческом говорят, что оно есть небоязненность смерти.
2. Испытуй, блаженный отче, какая та добродетель (чистота души и тела), без которой никто не узрит Господа, и ее прежде всех усвоивай твоим чадам, всячески охраняя их от красивых и женовидных лиц.
3. Все, находящиеся под твоим руководством, по различию телесного их возраста должны иметь различные занятия и различные жилища, ибо никого из приходящих к нашему пристанищу не должно отвергать. Прежде довольного рассмотрения, которое и у мирских разумно употребляется, руки (к пострижению) ни на кого скоро не возлагай (1 Тим. 5, 22), чтобы некоторые из овец, пришедшие к нам в неведении, со временем достигши полного разума и не стерпев нашей тяготы и зноя, снова не обратились в мир, за что будут отвечать перед Богом возложившие на них руку прежде времени.
4. Есть ли такой домостроитель Божий, который не имел бы более нужды в слезных источниках и в трудах для себя самого, но нещадно употреблял бы их перед Богом для очищения других?
5. Никогда не переставай очищать души и еще более тела оскверненные, чтобы ты мог с дерзновением искать у доброго Подвигоположника венцов не только за труды о себе, но и за души других. Видел я одного немощного, который, укрепившись верою, очистил немощь другого немощного, помолившись за него с похвальным бесстыдством. И положив душу свою за душу ближнего, однако со смирением. Таким образом, через исцеление ближнего он исцелил и самого себя. Видел я и другого, который сделал подобное этому, но с возношением, и ему сказано в обличение: Врачу, исцелися сам… (Лк. 4, 23).
6. Можно оставить одно добро ради другого большего добра Так поступил тот (свт. Григорий Чудотворец), который бегал мученичества не по страху, но для пользы спасаемых и просвещаемых под его руководством.
7. Иной сам себя предает бесчестию, чтобы сохранить честь ближних, и, когда многие почитают его за сластолюбца, он поступает, яко льстец, и истинен (2 Кор. 6, 8).
8. Если тот, кто может пользовать других словом, но не преподает его изобильно, не избежит наказания, то какой беде подвергают себя, возлюбленный отче, те, которые трудами своими могут помочь злостраждущим и не помогают? Избавляй братий, о ты, избавленный Богом! Спасенный! Спасай ведомых на смерть и не будь скуп к искуплению душ, убиваемых бесами. Ибо в этом состоит величайшая почесть, данная от Бога разумному созданию, и она выше всякого делания и видения смертных и бессмертных.
9. Тот, кто отирает скверну других чистотою, данною ему от Бога, и от нечистых приносит Богу чистые дары, показывает себя споспешником бесплотных и умных Сил. Ибо это составляет единственное и всегдашнее дело слуг Божиих, по слову Давидову: …вси, иже окрест Его, принесут дары… (Пс. 75, 12), и сии дары суть души.
10. Ни в чем столько не открывается человеколюбие и благость к нам Создателя нашего, как в том, что Он оставил девяносто девять овец и взыскал одну заблудшую.
Внимай сему, возлюбленный отче, и все твои старание и любовь, горячность, прилежание и моление к Богу покажи о далеко заблудших и сокрушенных. Ибо где тяжки недуги, и злокачественные язвы, и струны, там, без сомнения, и награду великую дают врачующим.
11. Всмотримся, вникнем и сотворим. Ибо пастырь не всегда должен держаться справедливости по причине немощи некоторых. Видел я, как двое судились у мудрого пастыря, и он оправдал неправого, потому что сей малодушествовал, а обвинил правого, как мужественного и благо душного, чтобы правдою не усилить вражды; впрочем, каждому порознь он сказал должное, и особенно недугующему душою.
12. Поле, изобилующее травами, полезно всем овцам, а назидательное учение и воспоминание об исходе из сего мира прилично всем словесным овцам и может их очистить от всякой проказы.
13. Примечай благодушных и без всякой вины уничижай их в присутствии немощных, чтобы тебе можно было врачеванием одного исцелить болезнь другого и научить малодушных терпению.
14. Нигде не видно, чтобы Бог, приняв исповедь, обнаружил грехи покаявшегося, ибо Он отвратил бы этим грешников от исповеди и недуги их сделал бы неисцельными. Итак, хотя бы мы и дар прозорливости имели, не должны предупреждать согрешивших изъявлением их грехов, но лучше побуждать их к исповеданию гадательными выражениями; ибо и за самое их исповедание перед нами бывает им немалое прощение. По исповедании же должны мы удостоивать их большего, нежели прежде, попечения и свободнейшего к нам доступа, ибо через это они более преуспевают в вере и любви к нам.
Покажем также им в себе самих образ крайнего смирения и научим их иметь к нам страх. Смотри, чтобы излишнее твое смирение не привлекло углия огненного на главу чад твоих.
15. Во всем ты должен быть терпелив, кроме преслушания повелений твоих.
16. Смотри со вниманием, нет ли в твоем саду таких деревьев, которые понапрасну только занимают землю, а на другом месте, может быть, были бы плодоносны. В таком случае отнюдь не отрицайся с советом человеколюбиво пересаживать их.
17. Иногда настоятель может безбедно руководить своих овец к добродетели в местах, по видимому не свойственных иночеству, веселых или многолюдных. Поэтому в принятии к себе приходящих овец да будет он осмотрителен, потому что уклонение от принятия и отказ не во всяком случае возбраняются Богом.
Если духовный врач изобилует душевным безмолвием, то при попечении о недугующих немного имеет нужды во внешнем; если же он не обладает первым, то должен употреблять последнее.
18. Никакой дар от нас Богу не может быть столько приятен, как приношение Ему словесных душ через покаяние. Ибо весь мир не стоит одной души, потому что мир преходит, а душа нетленна и пребывает вовеки.
Глава XIV
1. Итак, блаженный отче, не тех ублажай, которые жертвуют Христу имением, а тех, кои приносят Ему словесных овец. Но старайся приносить это всесожжение непорочно; если не так, то никакой тебе не будет пользы.
2. Как должно разуметь: яко подобаше предану быти Сыну Человеческому, горе же… тому имже… предается (Мф. 26, 24), так понимай и в обратном смысле, что многим произволяющим подобает спастись, но награда дана будет тем, которые по Господе послужили их спасению.
3. Прежде всего, честный отче, нужно нам иметь духовную силу, чтобы помогать тем, которых мы дерзнули вести во Святая Святых и покусились показать им Христа, на таинственной их и сокровенной трапезе почивающего. Ибо когда сии руководимые находятся еще в преддвериях святилища, и мы видим, что толпа хотящих им воспрепятствовать войти угнетает и утесняет их, тогда мы обязаны взять их за руку, как младенцев, и освободить от сей толпы, то есть от бесовских помыслов. А если они еще очень младенчественны или немощны, то нужно их и на плечи взять и понести, пока они пройдут дверь сего поистине тесного входа, ибо тут обыкновенно бывает самое давление и теснота. Потому и говорил об ней некто: …сие труд есть предо мною, дондеже вниду во святило Божие… (Пс. 72, 16–17).
4. Мы уже говорили, отец отцов, и в предыдущих Словах, каков был оный отец отцов и учитель учителей: весь облечен вышнею премудростью, нелицемерен, обличителен, внимателен, целомудрен, снисходителен и радостен, и что всего удивительнее, за теми, которые изъявляли пламенную ревность к духовной жизни, он следил несравненно строже. Если же находил некоторых державшихся собственной воли или имевших к чему-либо пристрастие, то лишал их любимой вещи, так что все наконец стали остерегаться, чтобы не изъявлять своей воли в том, к чему они чувствовали влечение. Достопамятный муж этот всегда говаривал, что лучше изгнать послушника из обители, нежели позволить ему исполнять свою волю. Ибо изгнавший часто делает изгнанного смиреннейшим и готовым уже отсекать свою волю; а изъявляющий мнимое человеколюбие и снисхождение к таким инокам бывает причиною того, что они проклинают его при кончине своей как человека, который обманул, а не воспользовал их.
5. Чудно было видеть, как сей великий отец по исполнении вечерних молитв сидел, как бы некий царь на престоле, на седалище своем, наружно сплетенном из ветвей, а внутренне — из духовных дарований, и как дружный сонм братии, подобно мудрым пчелам, окружал своего пастыря, внимая словам его, как словам Божиим, и получая от него повеления. Одному пастырь повелевал прежде сна прочитать наизусть пятьдесят псалмов, другому тридцать, иному сто. Иному назначал положить столько же земных поклонов; другому — сидя спать; иному — читать столько-то времени, а другому — столько-то стоять на молитве. Он поставил также над братиями двух надзирателей, которые днем примечали и возбраняли праздность и празднословие, а ночью — безвременные бдения и то, чего не должно предавать писанию.
6. Мало этого. Сей великий муж определял каждому особенные правила и касательно пищи, ибо не для всех была одинаковая пища, но назначалась каждому по его устроению: для одних сей добрый домостроитель назначал пищу более суровую, а для других — более приятную.
И удивительно, что все принимали и исполняли его повеления без ропота, как из уст Божиих. Сему достойнейшему мужу была подчинена и лавра, в которую сей совершеннейший во всем посылал из обители своей более сильных духом на безмолвие.
7. Не приучай, прошу тебя, простосердечных иноков к тонкоразборчивости помыслов, но лучше, если можно, и тонкоразборчивых приучай к простоте, это дело преславное.
8. Достигший совершенной чистоты через крайнее бесстрастие, как божественный судия, может употреблять и строгие меры. Ибо оскудение бесстрастия уязвляет сердце судии и не допускает ему, как бы следовало, наказывать и искоренять зло.
9. Прежде всего оставляяй сынам твоим в наследие непорочную веру и святые догматы, чтобы тебе не только сынов, но и внуков твоих при вести ко Господу путем Православия.
10. Крепких телом и юных ты не должен щадить по ложному милосердию, но умалять и истощать их, чтобы они благословляли тебя при исходе из этой жизни. И на сие, премудрый муж, ты имеешь пример в великом Моисее, который послушного и с покорностью за ним следовавшего народа не мог освободить от рабства фараонова дотоле, пока не заставил их есть опресноки с горьким зелием. Опреснок означает душу, которая несет отсечение своей воли; ибо собственная воля надмевает и возвышает ее, а опреснок никогда не надымается. Под горьким зелием должно разуметь иногда огорчение от покорения себя повелевающему, а иногда — горечь сурового поста.
11. Но, написав это к тебе, о отец отцов, прихожу в страх, слыша говорящего: Научая убо инаго, себе ли не учиши (Рим. 2, 21)? Итак, скажу еще одно и кончу слово.
Глава XV
Душа, чистотою соединившаяся с Богом, для научения своего не имеет нужды в слове других, ибо блаженная сия в себе самой носит присносущное Слово, Которое есть ее тайноводитель, наставник и просвещение. Такова и твоя душа, как помню я, о священнейшая и светлейшая глава; и не от слов только одних, но и от самих дел и опыта познал я святейший ум твой, блистающий особенно звероубийственною кротостью и смирением, как и у оного великого законоположника Моисея; следуя стопам его, ты, о многострадальнейший, всегда восходя на высоту совершенства, едва и того не превзошел славою чистоты и честностью целомудрия, каковыми добродетелями более, нежели иным чем, приближаемся ко Всечистому Богу и всякого бесстрастия Подателю и Помощнику и за которые Он еще живущих на земле переселяет на небо. Сими ты, подобно Илии, оному любителю чистоты, ногами неленостного тщания взошел как бы на огненную некую колесницу, и не только египтянина убил и победный венец скрыл в песке смирения; но еще восшел на гору и в тернистом, зверям неприступном жительстве видел Бога и насладился Божественного гласа и светозарности. Ты изул сапоги, то есть всю мертвенную оболочку ветхого человека, и, взявши за хвост, то есть за конец того, который из Ангела сделался змием, низринул его в его же мраком покрытую нору и преисподний ров, в Египет кромешной тьмы. Ты победил высокомерного и гордого фараона, поразил египтян и умертвил их первенцев — победа, славою превосходящая все другие. Посему Господь и вверил тебе, как непоколебимому, наставление братий, которых ты, наставник наставников, небоязненно избавил от фараона и от скверного плинфоделания, то есть угождения сей бренной плоти, и от собственного во всем опыта преподал им видение Божественного огня и облака чистоты, угашающего всякий нечистый пламень. Но и Чермное, страстьми палящее море, в котором столь многие бедствуют, рассек для них жезлом твоим и через пастырское искусство сделал их торжествующими и победителями и всех гонителей их потопил совершенно. Потом и Амалика возношения, который встречает обыкновенно победителей после победы в море, ты одолел распростертием рук, стоя посреди деяния и видения. За людей, вверенных тебе Богом и Богом просвещенных, ты побеждал языки, а сущих с тобою привел к горе бесстрастия, поставил священников, предал обрезание, не очистившиеся которым не могут увидеть Бога. Ты восшел на высоту и, отразив всякий мрак, и мглу, и бурю, то есть тремрачную тьму неразумия, приблизился к свету, несравненно честнейшему виденного в купине, и непостижимому и высшему; удостоился гласа, удостоился видения и пророчества. Ты увидел, может быть, пребывая еще здесь, задняя будущего, то есть будущее совершенное просвещение разума. Потом глас оный: …не бо узрит человек… (Исх. 33, 20) слышал и в глубочайшую некую юдоль смирения от Боговидения в Хориве сошел, неся скрижали разума и восхождения духовного, будучи прославлен лицом души и тела. Но увы! дружина моя увлеклась слиянием тельца. Увы! скрижали сокрушены! Что же после сего? Взявши людей сих за руку, ты провел их через пустыню, и, когда они были жегомы пламенем огня своего, ты произвел в них древом, то есть распятием плоти со страстьми и похотьми, источник слезной воды. И вот вступаешь в брань с языками, сретающими тебя, истребляя их огнем Господним; на Иордан приходишь (ибо ничто не возбраняет мне отступить несколько от истории); словом, как Иисус Навин, разделяешь воды для людей и нижние отделяешь в соленое и мертвое море, а верхние — струю любви — на иной вышней стране поставляешь перед очами духовных твоих израильтян. Потом повелеваешь вынести двенадцать камней, воссозидая через них или апостольский лик, или тайнообразуя одоление восьми языков, то есть главных страстей, и приобретение четырех верховных добродетелей. Потом, оставив позади себя мертвое и бесплодное море, приступаешь к граду вражию; трубишь вокруг его молитвою в продолжение сего седмеричного круга человеческой жизни; и вот низложена твердыня, победа одержана, так что и тебе прилично петь к невещественному и невидимому Поборнику: Врагу моему оскудеша оружия в конец, и грады страстей моих разрушил еси… (Пс. 9, 7).
Хочешь ли, коснусь того, что выше и превосходнее всего прочего? Ты взошел к горнему Иерусалиму, к созерцанию совершенного мира души, и зришь Христа Бога мира; злостраждешь с Ним, яко добр воин, сраспинаешъся Ему плотию со страстьми и похотъми; и справедливо, ибо и ты сделался богом фараона и всей его богопротивной силы и спогребаешься Христу; и нисходишь с Ним во ад, то есть в глубину неизреченных таинств богословия; принимаешь помазание миром от сродных и любимых жен, то есть от добродетелей, и благоухаешь. (Ибо что возбраняешь мне все высказать подробно?) Какое богатство корыстей! Тебе дано сесть со Христом на престоле небесном. Воскреснешь и ты в третий день, победив трех мучителей, или, чтобы яснее сказать, одержав победу над телом, душою и духом, или по очищении тричастия души, то есть желательной, раздражительной и разумной силы. Ты и на гору Елеонскую восходишь. Но время уже и сократить Слово и не мудрствовать, особенно перед тем, кто исполнен премудрости и превосходит разумом всех, кто выше нас. О горе, полагаю, этой, доблественный некий путник, восходя на нее, сказал: горы высокия еленем (Пс. 103, 18), то есть душам, истребляющим мысленных змей. С сим и ты, совосходя и следуя за ним, восшел на оную гору; и, воззрев на небо (опять беру для моего слова прежнюю образную речь), благословил нас, учеников твоих, и видел предложенную и утвержденную лествицу добродетелей, которой ты, как премудрый архитектон, по данной тебе благодати Божией, не только положил основание, но и совершение, хотя по смиренномудрию твоему убедил и нас, скудоумных, отдать наши нечистые уста на пользу твоих братий. И это неудивительно; священная повесть говорит, что и Моисей называл себя косноязычным и худогласным. Но у него был богатый даром слова и вещатель Аарон; ты же, тайноучитель, не знаю почему, пришел к безводному источнику, который весь полон египетскими жабами или нечистотами. Но как мне не должно оставлять моего Слова, о небесный путник, не окончивши повесть о твоем течении, то вновь, сплетая венец доброты твоей, скажу: ты приблизился к святой горе и устремил взор твой к небу, вознес ногу для восхождения и потек, и востек до херувимских добродетелей, и возлетел, и восшел в воскликновении, победив врага, и сделался для многих предшественником и путевождем, и доныне наставляешь всех нас, и предводительствуешь, восшедши на самый верх святой Лествицы и соединившись с любовью, а любовь есть Бог. Ему же подобает слава, держава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.
Примечания к биографиям преподобного Иоанна Лествичника
(а)
Испытатели церковной древности относят кончину преподобного Иоанна к концу VI или к началу VII века. Что касается до продолжения его жизни, то раифский биограф говорит, что он приступил к поприщу иночества на 16 году жизни; под руководством аввы Мартирия пребывал 19 лет; по кончине наставника своего в безмолвии провел 40 лет. Итак, игуменом в Синайском монастыре преподобный Иоанн поставлен на 75 году жизни. Сколько лет управлял он монастырем и сколько провел во вторичном безмолвии, поставив авву Георгия игуменом в Синае, в точности неизвестно. Некоторые полагают, что преподобный Иоанн скончался лет 80 или 85, в Следованной же Псалтири сказано, что он жил 95 лет. Восточная Церковь совершает память его 30 марта, в тот же день и Западная.
О Синайском монастыре известно, что еще в IV столетии Синайские горы служили постоянным пребыванием множества пустынников, которых привлекали туда и священные воспоминания о ветхозаветных чудесах и о Моисее и Илии, и безмолвие гор и юдолей, и малонаселенность полуострова. В первые времена у подвижников синайских не было общего монастыря, они жили в келлиях, рассеянных по горам и долинам, и только в субботу вечером собирались в храм, построенный, по преданию, царицею Еленою на том месте, где Бог явился пророку Моисею в горящей и несгораемой купине. В этом храме пустынники проводили всю ночь в общей молитве, в воскресенье утром причащались Святых Тайн и снова расходились по своим келлиям. В IV и V столетиях синайские пустынники неоднократно подвергались нападению сарацин, от которых многие приняли и мученическую кончину. Потому по вступлении на престол благоверного царя Юстиниана I синайские отцы, услышав о его благоговении к святым местам, просили его создать им укрепленный монастырь. Юстиниан внял их прошению, и по его повелению у подошвы Синайской горы был воздвигнут Синайский монастырь, который на том же месте существует и доныне.
Раифская же обитель, от которой теперь остались одни развалины, находилась на расстоянии двух дней пути от Синая в весьма живописном заливе Чермного моря, по преданию, близ того места, называемого Климом, где израильтяне во время своего странствования нашли 70 пальм и 12 источников (Исх. 15, 27). И сей монастырь, как и Синайский, был в свое время богат великими подвижниками. По духу подвижничества и по близости расстояния обители сии имели между собой самую тесную связь и непрерывное общение.
(б)
В «Луге Духовном» Иоанна Мосха (гл. 125) и в Прологе на 17-й день марта предлагается поистине чудная повесть о сем авве Георгии.
Однажды в Великую Субботу ему пришло желание праздновать Пасху в Иерусалиме и приобщиться Святых Тайн в храме Святого Воскресения Христова. Целый день старец занят был этою мыслию и молился. В Светлый же день Пасхи он силою Всемогущего Бога был восхищен, поставлен в Иерусалимской церкви Воскресения и рукою блаженного Патриарха Петра принял вместе с его пресвитерами дары Святого Причащения. Когда Синкелл по повелению Патриарха пригласил сего игумена Синайского вкусить пищи вместе со святителем, авва Георгий ответствовал: «Воля Господня да будет!» Но поклонившись Святому Гробу, стал невидим в Иерусалимском храме и увидел себя в своей келлии. Патриарх, опечалившись, послал писание к старцу, на которое сей отвечал описанием чуда, совершившегося над ним, и предсказанием, что оба они по прошествии шести месяцев соединятся и узрят друг друга в Небесном Царствии. Возвратившиеся к Патриарху сказывали, что старец уже 70 лет не исходил из Синайской обители, а между тем все епископы и клирики, видевшие его в церкви Воскресения Христова, свидетельствовали и говорили: «Мы все целовали его». По прошествии шести месяцев исполнилось предсказание аввы Георгия: и он, и блаженный Патриарх Петр отошли ко Господу.
Примечания на «Лествицу» прп. Иоанна
Слово 1,14 — (а)
По изъяснению преподобного Иоанна Раифского и Илии Критского, святой Иоанн Лествичник говорит здесь об отрекающихся от мира. Возводящие на камне кирпичное здание означают тех, которые, отрекшись от мира, вступают в общежитие и полагают начало с великих внешних добродетелей, но без повиновения духовному отцу и отсечения перед ним своей воли; и потому, не искусившись в смиренных подвигах послушания и не имея помощи от наставника, который бы обучал их бороться со страстями и соразмерно наставлял на добрые дела, понемногу охладевают в усердии и, ослабевая, предаются некоторому нерадению, изменяя хорошо начатое строение на более униженное и слабейшее. Утверждающие столбы на земле суть те, которые, отрекшись от мира, тотчас удаляются на безмолвное житие, не положив в общежитии основания для отшельничества через подвиги послушания, смирения и умерщвления страстей, и потому скоро падают и неудобно восстают. Те же, которые, пройдя часть пути и разогрев члены, шли потом быстрее, означают вступивших на поприще иночества, кои поручают себя руководству доброго наставника, идут чуждым гордости путем отсечения своей воли и, положив начало трудами послушания и смирения и искусившись в бранях, укрепляются, возгораются теплотою благоговения, и благодатью Божиею становятся неутомимы и непобедимы и без преткновения свято совершают свое течение до конца.
См. в 88 т. «Патрологии» Миня толкование на «Лествицу» Илии Критского, Иоанна Раифского и других (с. 649); также см. новогреческий перевод «Лествицы», с толкованиями иеромонаха Афанасия Критянина (Венеция, 1693. С. 8).
Слово 1,25 — (б)
«Один монах, — пишет Руфин, — часто ощущая в себе движение гнева в монастыре, решился идти в пустыню, чтобы, когда не с кем ему будет поспорить, сия страсть оставила его в покое. Но когда он удалился в пещеру, случилось, что кружка, которую он наполнял водою и ставил на землю, три раза сряду опрокидывалась и разливалась. Это его раздражило, он разбил кружку и, пришедши в себя, сказал: «Бес гнева обманул меня; вот я один, а сия страсть не перестает побеждать меня. Когда же для того, чтобы сделаться победителем ее, потребно везде вести войну против нее и терпеть, а прежде всего необходима помощь Божией благодати, то ныне же возвращаюсь в монастырь!»
Слово 4, 73 — (в)
Преподобный Марк Подвижник в «Законе духовном» (гл. 138 и 139) говорит: «Егда всякую вольную злобу (то есть страсть) от мысли отвергнем, тогда паки брань сотворим с сущими страстьми по предприятию. Предприятие есть прежних зол невольное воспоминание, в подвижнике произыти в страсть возбраняемое, в победителе же до прилога низвращаемое».
Слово 4, 82 — (г)
По изъяснению Илии Критского, преподобный Иоанн указывает на чрезвычайные подвиги и особенные делания духовные, каковы суть: молитвы, продолжением своим преступающие общую меру, плач, посты, всенощные бдения и другие тому подобные, которые он неутвердившимся в смирении и не отвыкшим совершенно от осуждения, уничижения и презрения ближних воспрещает воспринимать своевольно и даже втайне совершать в келлии; потому что всем чрезвычайным питается тщеславие, и когда самые добрые дела надмевают нас, тогда, что само в себе есть врачевство спасительное, делается для нас ядом убийственным. Согласно с преподобным Иоанном рассуждает о сем предмете святой Василий Великий (Кратк. прав., вопрос 138).
Слово 4,105 — (д)
Сие мнение находится во 2-й из бесед Кассиана: «Истинное рассуждение, — говорит он, — приобретается только истинным смирением; а первый признак истинного смирения состоит в том, чтобы все открывать отцам, не только что делаем, но и что помышляем, и ни в чем не веровать своему помыслу, но во всем следовать словам старцев и то считать за добро, что они одобрят» (прп. Кассиан Римлянин. Слово к Леонтину игумену, гл. 10. Добротолюбие, ч. 4).
Слово 4,108 — (е)
По толкованию Илии Критского, можно похвалить их обоих в свое время. Если старый монах, последовав желанию своему, испросит некоторое позволение, то хорошо поступит, когда воздержится от исполнения, как потому, что его послушание было долго искушаемо всякими образами, так и потому, что во свете рассуждения и опытности его может ему открыться истинное намерение наставника, и он лучше сделает, когда последует не звуку слов настоятеля, как раб, но истинной воле отца своего, как истинное чадо послушания. Если же сей инок млад, то ему лучше повиноваться полученному приказанию в простоте сердца и не входя в разбирательство; ибо таково его устроение, что он должен представлять доказательства точного и верного своего послушания.
Слово 4,110 — (ж)
Сие греческое слово «лавра» значит собственно: ряд домов или улица. Один из первых церковных историков, упоминающий о лаврах, есть Евагрий, живший в VI веке. Лаврами первоначально назывались такие монастыри, в которых для жития монахов устроялся ряд отдельных келлии, но не в дальнем одна от другой расстоянии. Но сии келлии были, как свидетельствует Евагрий, так малы, так тесны, так низки, что монахи не могли прямо стоять в них и лежать, протянувши ноги свободно. Между келлиями анахоретов, или отшельников, и келлиями в лаврах было такое различие, что первые одна от другой были удаляемы на такое расстояние, в каком анахореты не могли друг друга видеть и слышать, и притом были рассеяны в пустыне без определенного порядка; келлии же в лаврах не были столь далеко одна от другой расставляемы, как жилища пустынников, хотя не были и соединяемы, как иноческие келлии в киновиях. И вообще установление лавр было нечто среднее между пустынножитием и киновиею и имело целью совокупление удобств и благ, принадлежащих тому и другому из сих путей, по образу, данному Церкви святым Василием Великим, который, как говорит друг его, Григорий Назианзин (см.: Слово 43-е надгробное Василию Великому. М., 1844. Ч. 4. С. 119), приметив, что жизнь пустынная и созерцательная весьма отлична от общежительной и что сии образы жития оба имеют свои удобства и свои затруднения, и восхотев согласить и даже совокупить их, устроил пустыньки и келлейки близ монастырей, не отделяя их и стенами, дабы созерцание не лишалось благ общежития и дабы трудническая жизнь не была отлучена от участия в созерцании; и таким образом он соединил сии два учреждения и пути двух родов во единую славу Божию, как Бог соединил море с землею для блага вселенной. Знаменитейшими лаврами были в древности монастыри преподобного Харитона, преподобного Феодосия и Саввы Освященного, который скончался в 531 году. В сей последней жил в VIII веке Иоанн Дамаскин под руководством одного аввы.
Слово 4,113 — (э)
Печатью Лествичник называет или крещение, или покаяние, очищающее человека; щитом — удаление от мира, совершаемое через беспристрастие; мечом — веру к пастырю; оружием — отвержение своей воли; луком — молитву, которою демоны низвергаются; воинскою одеждою — одеяние добродетелей.
Патрология. Т. 88. С. 760.
Слово 4,121– (и)
Когда израильтяне, слив себе золотого тельца, впали в грех идолопоклонства, то Господь, прогневавшись, хотел совершенно потребить их; но по молитвенному ходатайству за них Моисея умилостивился над ними, то есть хотя подвергнул некоторому наказанию народ Свой за его нечестие, но не истребил (Исх, гл. 32). Когда же Дафан и Авирон восстали против Моисея, он, преогорченный их безумным противлением, уже не ходатайствовал за них перед Богом, то они со всеми сообщниками и семействами их были совершенно потреблены гневом Господним и умерли не обыкновенною смертью всех людей, но поглощены были землею (Чис. гл. 16).
Заголовок Слова 5 — (1)
Кто, читая в сем Слове описания Темницы кающихся, впал бы в сомнение о справедливости сего повествования или о согласии сих чрезвычайных суровостей с духом Евангелия, тот может к освобождению своей души от сомнения употребить следующие соображения.
1. Преподобный Иоанн, как вообще в сей книге, так особенно в повествовании о Темнице покаяния, говорит Иоанну, авве Раифскому, и всем его братиям, которых обитель была ближе к Александрии, нежели Петербург к Москве. Он говорит, что сам ходил посетить один знаменитый монастырь, который находился не в дальнем расстоянии от сего большого города, в Фиваиде, и что авва сего монастыря, о котором рассказывает повести столь назидательные муж удивительный по добродетели и премудрости, имел в своем руководстве две другие обители: одна была лавра, устроенная для тех, которых Бог возводил на высоту безмолвия, а другая — монастырь кающихся, или обитель покаяния, названная Темницею, которая была назначена для монахов, нарушающих святость обетов своих тяжкими грехопадениями. По всему этому невероятно, чтобы преподобный Иоанн в повествовании о сей Темнице выдавал несправедливое за истину.
2. Не один Иоанн Лествичник повествует о сей обители кающихся. Блаженный Иероним также упоминает о ней в предисловии к правилу святого Пахомия, говоря, что он перевел сие правило на латинский язык, потому что человек Божий Сильван, пресвитер, приславший ему сие правило из Александрии, уведомил его, что в Фиваиде, в монастыре, который некогда назывался Танобом и который благоприличным изменением Слова назван впоследствии монастырем покаяния, находятся многие раифские иноки, не понимающие ни греческого, ни египетского языка. Итак, прежде нежели преподобный Иоанн Лествичник посетил сию обитель, она уже не менее двух веков существовала, хотя и могло случиться, что она уже после блаженного Иеронима присоединилась к тому великому монастырю, о ко тором говорит Лествичник, и получила особенное назначение для монахов, падших в тяжкие преступления и имевших нужду в чрезвычайном покаянии для своего восстановления.
3. Преподобный отец сам уверяет раифских братьев, что его повествование совершенно искреннее, что он пишет о том, чему сам был очевидным свидетелем, что он рассказывает не вымысл и басню, но истинную историю: «Стекитесь, — говорит, — все прогневавшие Господа и приступите; приидите и услышьте, что я поведаю вам; соберитесь и увидите, что Господь показал мне в назидание души моей» (Слово 5, 2). Он говорит, что пребывал в сей обители целый месяц и что потом, возвратившись к настоятелю великого монастыря, не мог довольно выразить перед ним свое удивление, возбужденное всем виденным и слышанным в оной Темнице (Слово 5, 26). Итак, нравственная невозможность запрещает помыслить, будто преподобный отец мог обманывать братьев или, лучше сказать, всю Церковь и так далеко простирать обман.
4. Нельзя обвинять в жестокости настоятеля «сих неповинных и блаженных осужденников», как называет их преподобный, потому что их заключали в сию Темницу покаяния по усерднейшему желанию и усильному прошению их самих; и все жестокости тамошнего пребывания были совершенно произвольные муки, которые они воспринимали для избавления от муки вечной. «Что в сравнении с ними, — говорит преподобный, — злострадания беснующихся или плачущих над мертвецами, или пребывающих в заточении, или осужденных за убийства? Поистине невольное мучение оных есть ничто в сравнении с произвольным страданием сих. Часто они умоляли сего великого судию, то есть пастыря своего, сего ангела между человеками, и убеждали его наложить железо и оковы на руки и на шеи их, а ноги их, как ноги преступников, заключить в колоды и не освобождать от них, пока не сойдут во гроб. Но иногда они и гроба лишали сами себя… умоляя и заклиная великого авву, чтобы он не сподоблял их человеческого погребения, но подобно скотам выбрасывал бы тела их или в реку, или в поле на съедение зверям» (Слово 5, 19–21).
5. Но все жестокости их покаяния происходили из любви к Богу и из ненависти ко греху, которая по видимому похожа была на самоненавидение; но в самом деле эта была та нелюбовь к душам своим, которая ублажается в Апокалипсисе (гл. 12, ст. 11), и та святая ненависть к своим душам, которой требует Господь наш Иисус Христос от хотящих сделаться учениками Его. Душа, уязвленная огненною стрелою любви Божественной, питается страданиями; слезы и подвиги умерщвления суть ее утешения в скорбях. «Кто мя устроит, — пишет святой Григорий Назианзин к Василию Великому, — кто мя устроит по месяцам преждних дней… (Иов. 29, 2), в которые я увеселялся с тобою злостраданием; потому что скорбное, но добровольное предпочтительнее приятного, но невольного» (св. Григорий Богослов. Творения. М., 1848. Ч. 6. С. 103).
6. Надлежит взять в рассуждение, что здесь речь идет об одних монахах, которые, вкусивши дара небесного и соделавшись причастниками Духа Святаго (Евр. 6, 4), ниспали с высоты добродетели. Посему тем, для которых болезни и труды их кажутся странными, ответствует сам преподобный сими словами: «…что для иных неудобно и неприятно, то любезно и приятно для тех, которые ниспали из состояния добродетели и лишились духовного богатства. Ибо когда душа лишилась первого дерзновения перед Богом, потеряла надежду бесстрастия и сокрушила печать чистоты, когда она позволила похитить у себя сокровища дарований, сделалась чуждою Божественного утешения, завет Господень отвергла и угасила добрый огонь душевных слез, тогда, пронзаемая и уязвляемая воспоминанием об этом, она не только вышеописанные труды возложит на себя со всяким усердием, но и тщится благочестно умерщвлять себя подвигами покаяния, если только в ней осталась хоть искра любви или страха Господня. Поистине таковы были сии блаженные…» (Слово 5, 23).
7. История церковная представляет нам и в других памятниках древности удивительные примеры чрезвычайного покаяния, не только не уступающие Темнице, описанной Лествичником, но и превосходящие всю жестокость и весь ужас ее. Вспомним о подвигах столпников, Симеонов и Даниилов, вспомним о чудесах благодати Божией, прославляющейся в немощи немощнейшего пола, например о покаянии Марии Египетской, и повторим за Господом: невозможное для человека возможно для Бога (Лк. 18, 27). «Никто, — говорит преподобный Иоанн Лествичник, — по неразумию да не впадет в неверие, видя или слыша в монашеской жизни случаи и действия вышеестественные; ибо где Бог, превысший естества, являет Свое присутствие, там много бывает вышеестественного» (Слово 26, 5).
8. Богу, благоволившему показать Антонию Великому преподобного Павла Фивейского, чтобы пером блаженного Иеронима сделать известною в Церкви жизнь первого анахорета, сокровенную и ангелоподобную, Богу было угодно, чтобы преподобный Иоанн Лествичник посетил сей монастырь в Фиваиде и передал всей Церкви чудный образец духодвижного покаяния и показал, как Духу Божию противен грех, и что мы должны ненавидеть его совершенною ненавистью (Пс. 138, 22). Здесь является также слава покаяния, которым побеждается праведный гнев Божий и которое так освящает грешников, что, по мнению Иоанна Лествичника, «сии падшие и плачущие блаженнее непадших и неплачущих о себе». «Знаю, — говорит наконец преподобный, — знаю, досточудные, что рассказанные мною подвиги кажутся для одних невероятными, для других — превосходящими надежду, а для иных — приводящими в отчаяние. Но мужественный муж, от сего уязвленный, как острием, отходит с огненною стрелою и ревностью в сердце. Низший же сего познает свою немощь и, через самоукорение удобно стяжав смиренномудрие, устремится вслед за первым, но не знаю, настигнет ли его. Нерадивый же пусть и не касается того, что здесь писано, чтобы ему, отчаявшись, не расточить и того, что делает…» (Слово 5, 27).
Слово 5,32 — (к)
Если впадешь в малейшее какое-либо согрешение, и тебе скажет помысл твой, или бес, или человек: «Не скорби об этом; о дабы тебе оставить великие грехи, а это — ничего»; не слушайся и не верь сему, потому что это слово погашает доброе произволение, отгоняет от человека благодать Божию и соделовает то, что он легко впадает и в великие и смертные грехи. Кто не может погасить одной свечи, как потушит дом или целый лес, когда загорится? Еще мы видим, что и малые дары смягчают и прекращают великий гнев судии, и, напротив, малые проступки возбуждают его гнев, то же самое бывает и с милосердым Судиею и Царем нашим Христом. Это мы и на себе можем видеть, что мы соблазняемся не только от больших причин, но и от малых. Посему приучайся побеждать малое, если хочешь победить великое.
Новогреческий перевод «Лестницы» Афанасия Критского. С. 115.
Слово 5, 34 — (л)
Внутреннейшее и совершенно духовное извещение, о котором говорит преподобный Иоанн, сопровождается двумя признаками, которые суть две добродетели: одна, по изъяснению Илии Критского, согласному с учением и Василия Великого (Правила, кратко изложен. 296), есть любовь и сострадание к согрешающим (Дух Господень есть, без сомнения, Дух любви, ибо Бог есть любовь); а другая добродетель — глубочайшее смирение.
Слово 5,39 — (м)
Очень вредны падения для ленивых, неблагоговейных и непослушных монахов, потому что, впадши в какое-либо согрешение, малое или великое, они не заботятся о том, чтобы исторгнуть причину и корень греха, а вместо того, чтобы оплакивать оный, делаются совершенно бесчувственными и творят другие худшие дела и по нерадению своему не обращаются тотчас с сокрушением сердца к покаянию, как делают благоговейные и преуспевающие, чтобы тщательно хранить себя и очиститься от того согрешения и от других страстей, искушающих их, и чтобы через злострадание тела отсечь грехи свои, как делали вышеупомянутые отцы осужденники. Им кажется, что они могут спастись с покоем и отрадою, не подвергая себя злостраданию, и что довольно для них только оставить грех, в который пали. Но они не разумеют, что им должно скоро восстать и много пострадать, чтобы на будущее время охранить себя от падения и получить прощение в прежних грехах, и что им нужно потомиться и просить Божией помощи, чтобы победить свои страсти, потому что если они будут так делать, то я не знаю, что им еще сказать. Помысли, думающий так, прошу тебя, помысли, что мы не можем возвратиться к Богу путем нерадения, которым уклонились и удалились от лица Божия, но другим кратчайшим, то есть усердием, которое нас приближает к Богу; и если мы хотим быть тщательными, то не невозможно для нас сделаться лучшими прежнего, как это видно на многих великих грешниках, которые через преуспеяние и покаяние сделались великими святыми. Некоторые же праведники от нерадения своего пребыли в грехе нераскаянными и подверглись мучению. Посему мы должны понудить себя и оставить ложные оправдания.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 117.
Слово 5,41 — (н)
Преподобный отец указывает на то мнение Оригена, Пятым Вселенским Собором в 553 году осужденное, по которому все люди, даже самые нечестивые, и диаволы, претерпевши долгие муки в геенне огненной, будто бы очистятся наконец и будут помилованы.
Слово 6,3 — (о)
Боится Христос смерти, однако не трепещет. На это блаженный Августин дает прекрасное толкование. Он говорит, что Господь Иисус Христос, видя приближение смерти Своей, скорбел и тужил не по слабости, а по могуществу, чтобы мы не отчаялись спасения нашего, когда придем в смущение не по могуществу, но по слабости. Таким образом Он хотел утешить всех немощных, восприяв вольное подобие немощи их, чтобы мы рассуждали, какого блага долженствуем ожидать и надеяться от причащения Божества Его, когда само скорбение Его делает нас спокойными и когда немощь Его укрепляет нас.
Слово 6,18 — (п)
Гора Хорив и гора Синай суть две ветви, которые происходят от одного корня и потом разделяются. Гора Синай много выше, а Хорив плодоноснее. По четырем событиям гора Хорив знаменита в Писании: 1) внизу сей горы Бог явился Моисею в купине, горящей и несгорающей; 2) в скалу сей горы Моисей ударил жезлом своим, и Бог извел из нее воду для Своего народа; 3) на вершине сей горы Моисей стоял, воздев руки крестообразно, когда Иисус поражал амаликитян; 4) в одной из пещер ее пророку Илии Бог открылся в дыхании тонкой прохлады.
Слово 7,30 — (р)
Святой Анастасий Синайский говорит: «Слезы бывают естественные, которые мы проливаем об умерших. Бывают слезы бесовские, когда кто плачет из тщеславия или ради какого-либо вожделения бесовского. Бывают слезы от пьянства и многосочной пищи. Но бывают слезы и очистительные, которые рождаются от страха Божия, от воспоминания о смерти и о вечной муке. В сих последних слезах, если мы помедлим и поболезнуем, то они обращаются в духовные слезы, в которых уже нет страха, но любовь к Богу, ради утешения, просвещения и радования о Святом Духе».
Беседа на 6-й псалом.
Слово 7,59 — (с)
Святой Григорий Назианзин говорит: «Бог — сия доброта, превосходящая всякую красоту, просвещает душу; и, озарив ее, скрывается от ее чувствований и от ее внутреннего видения; Он удаляется от нее по мере того, как дарует ей познавать Себя; убегает от сей святой любительницы, похищает Себя у чувствований и желаний ее; уходит из ее рук в то время, когда она уже держала Его; и сими удалениями, происходящими от любви к ней, воспламеняет ее любовью и привлекает за Собою на небо».
Слово 7, 67 — (т)
Невоздержанием в пище и питии иссушаются слезы, а мнением о своем плаче и о своих слезах зарождаются в них мутная тина тщеславия и уродливые гады возношения и гордости.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 148.
Слово 8,22 — (у)
Здесь Лествичник говорит иносказательно, разумея под мехом тело, под елеем — кротость, под волнами — возношение и гнев, под кораблем — брата или братство.
Патрология. Т. 88. С. 840.
Слово 14, 12 — (ф)
Преподобный Иоанн говорит здесь о Евагрии Понтийском, который был последователем Оригена и вместе с ним осужден на Пятом Вселенском Соборе, бывшем в 553 году, при жизни преподобного Иоанна Лествичника.
См. 1-е правило Пятого Вселенского Собора; также и «Церковную историю» Схоластика Евагрия (кн. 4, гл. 38).
Слово 15,43 — (х)
Илия Критский говорит: «Согрешил ли кто, каким путем совратился, тем опять и возвращается. Например, если кто устами отвергся Бога, то устами может снова исповедать Его; если кто руками похищал собственность ближнего, то руками может свое имение раздать нищим. Так же бывает и в других согрешениях. Но согрешивший против целомудрия возвращается не тем путем, которым пал, но другим, то есть плачем, постом и стенанием. Посему грех блудный и называется собственно падением. Особенно же монашескому жительству более всего другого свойственно девство. Это выражает и само название монаха, в этом состоит монашеский обет. Итак, кто растлил девство, тот поистине пал, поправ свои обеты.
Патрология. Т. 88. С. 912.
Слово 15, 47 — (ц)
Ересь есть уклонение ума от истины и грех уст или языка. А блуд есть грех всего тела, повреждает и растлевает все чувства и силы телесные и душевные и затмевает в человеке образ и подобие Божие, посему и называется падением.
Ересь от возношения, блуд от отрады телесной. Посему еретики исправляются смирением, а блудники — злостраданием.
Патрология. Т. 88. С. 912.
Слово 19,8 — (ч)
«Ангел, явившись однажды Антонию Великому, явственно показал, что монах никогда не должен каким-либо делом заниматься во время молитвы. Ибо преподобный отец не видел, чтобы он молился и в то же время занимался рукоделием, но видел, что он то садился и занимался рукоделием, то оставлял рукоделие и восставал на молитву. Сей Ангел был послан от Бога святому Антонию, чтобы научить его, как и ему должно поступать и каким образом он должен жить, чтобы спастись. Посему и сказал ему Ангел: «Делай так и спасешься».
Илия Критский
Слово 20,20 — (ш)
«Для чего преподобный отец прибавил, что он не хотел говорить о третьем состоянии совершенства? Из опасения, чтобы те, которые обладают сим великим дарованием, не возгордились и не впали в высокое мнение о себе. Но кто убедил его говорить? Давид, сей великий царь и пророк, который о праведном муже сказал, что он поучается в законе Господнем день и ночь. Ибо кто, по слову Давида, поучается днем в законе Господнем, тот поучается в нем и ночью, даже в своем воображении, так что на нем исполняется сие слово Писания: Аз сплю, но сердце мое бдит… (Песн. 5, 2). И сие поучение, происходящее от Божественного просвещения, по которому душа и во сне размышляет о словесах Священного Писания, есть награда за предварительное поучение, которым она постоянно бывает днем занята и в котором одном она имеет все услаждение. Когда Господь ущедряет душу сею весьма редкою благодатью, то в то же время отгоняет и удаляет от нее духов нечистых и ночные мечтания, чтобы лукавые бесы не обольщали ее, представляя ее воображению те же предметы, которые Бог ей показует, и чтобы она не впала от того в гордость».
Илия Критский
Слово 22, 1 — (щ)
Один из первых церковных писателей, различавших тщеславие от гордости, есть Кассиан. Он считал восемь главных страстей, между коими поставлял тщеславие седьмою страстию, а гордость восьмою. Святой же Григорий Богослов в 39-м Слове, на Богоявление Господне, говорит, что есть семь духов злобы, как семь же считается и духов добродетелей (см.: Св. Григорий Богослов. Творения. М., 1844. Ч. 3. С. 259).
Слово 22,21 — (ъ)
Как есть различие между лицом живого эфиопа и его истуканом, так образ тщеславия иноков, пребывающих в общежитии, отличен от тщеславия, свойственного пустынникам. Илия Критский говорит, что тщеславие первых грубо, ощутительно, резко, обращено на внешность добрых деяний, каковы суть труды в церковном богослужении, в служении больным, в странноприимстве и вообще в делах послушания; между тем как тщеславие последних тонко и почти нечувствительно, потому что происходит от жития смиренного и исполненного тайных подвигов и сокровенных даров духовных.
Слово 23,10 — (ы)
Бог, желая вразумить гордого, чтобы он оставил диавольское свое нечестие, оставляет его впасть в грех, дабы он обратился к Богу, покаялся и получил прощение. Если же он и после сего не хочет покаяться, то Бог попускает на него беса уязвлять и искушать его более, вразумляя его сим, что он наказывается за грехи свои и чтобы он оставил свою гордыню, дабы бес не мучил его и не обладал им вечно. Поэтому некоторые вследствие многих и великих искушений бесовских, которым подвергались, приходили в себя и исправлялись. Но если нечестивый гордец упорствует в своей гордыне, Господь прогневляется на великое его безумие и непокорность, оставляет его: он теряет ум и рассудок и не знает, что с ним делается; и тогда уже ни людей не стыдится, ни Бога не боится и открыто и без стыда исполняет злые свои пожелания. Это зло человек уже не может исцелить, а только один Господь.
Новогреческий перевод «Лестницы» Афанасия Критского. С. 284.
Слово 24,34 — (ь)
Понуждайся противоборствовать своему мудрованию и ничего не делай по собственному твоему разумению, без воли твоего наставника.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 308.
Слово 25, 1 — (ъ)
Святой Иоанн Златоуст говорит: «Дарования Божии столь велики, что люди почти не могут верить тому. И не дивно, если не могут понять их, доколе не изведают опытом».
Беседа 4, на 1-е послание к Тимофею.
Слово 25,9 — (э)
Сравнение смирения с оленем основано на сказании древних писателей, утверждавших, что олень чует то место, где скрываются змеи, и, став над входом в их нору, извлекает их оттуда своим дыханием, так что они сами выходят и лезут ему в рот, и тогда он пожирает их; но, пожрав их, олень получает сильную и палящую жажду и поспешно бежит на источники вод, дабы прохладить и утолить ее, потому что умрет, если пробудет часа три не напившись. Посему-то и Давид сказал, что душа его так возжаждала к Богу, как елень на источники водные.
Слово 25, 18 — (ю)
Одно место, видевшее однажды солнце, есть дно Чермного моря при переходе израильтян; и один истинный помысл, рождающий смирение, есть помышление о смерти, или помышление о суде, или помышление о распятии Господа нашего Иисуса Христа. Один день всемирной радости — день воскресения Господа и Спасителя нашего, в который род наш освободился от вечных уз адовых. Некоторые же говорят, что это день
Рождества Христова, в который и слышано было от Ангелов: Слава в вышних Богу…(Лк. 2, 14). Иные же разумеют день, в который Ной со своим семейством вышел из ковчега.
Патрология. Т. 88. С. 1005. Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 318.
Слово 25,28 — (я)
Стяжавший благодатью Божиею и своими трудами благодатное смирение имеет не только вышеуказанные дарования, но и другие особенные признаки, испытав которые с благим рассуждением, всякий может видеть, что они доказывают чудное богатство его души. (Таковые видимые свойства смирения суть: 1) терпение уничижения и презрения, 2) совершенная победа над гневом и 3) недоверчивость к добрым своим делам с постоянным желанием научаться.) Одно же дарование не может быть познано, потому что оно сокровенно в его сердце и для других невидимо. Это великое самоохуждение, которое он постоянно внутри себя оказывает к своей душе и к своему телу, считая себя недостойнейшим и худшим смердящего пса.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 321. Слово 25,29 — (0)
Кто знает всего себя, что он грешен, и оплакивает от сердца грехи свои, тот посеял на добром селе; если же не посеял так, то невозможно, чтобы процвели в нем многоплодные дела смирения.
Кто не познает себя для того, чтобы смиряться, тот делается гордым; а кто знает себя и устроение свое, тот не возносится, а смиряется.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 321.
Слово 26, 4 — (v)
Под словами «чистое чувство» разумеется хранение всех внешних чувств. Посему, тогда человек как должно рассуждает, когда хранит совесть свою неоскверненною, соблюдая от вреда и внешние чувства, то есть смотрит на все целомудренным оком, слушает только безвредное, говорит только должное и благопотребное.
Слово 26,12 — (аа)
Иоанн авва Раифский и Илия Критский утверждают, что преподобный Иоанн Лествичник говорит об авве Льве, о котором Иоанн Мосх (в 3 гл. «Луга Духовного») рассказывает следующее:
«В царствование императора Тиверия (около 586 года) пришли мы в Оазис, где видели великого по благочестию пустынножителя родом каппадокиянина именем Лев. Многие много удивительного рассказывали о нем. Из собеседования с ним мы увидели, что он поистине муж святой, и много получили пользы от его смирения, безмолвия, нестяжательности и любви ко всем человекам. Сей достопочтенный старец говорил нам: «Поверьте, дети, я буду царствовать». А мы говорили ему: «Поверь, авва Лев, из Каппадокии никто никогда не царствовал, потому напрасно ты питаешь такие мысли». Он опять говорил: «Истинно, дети, буду царствовать». И никто не мог убедить его отказаться от этой мысли. Он говорил опять: «Буду царствовать». Спустя несколько времени пришли варвары (мазики), опустошили всю эту страну, вторглись и в Оазис и убили многих пустынножителей, а других отвели в плен; в числе сих пленников были: авва Иоанн (из чтецов великой Константинопольской Церкви), авва Евстафий из Рима и авва Феодор, которые были немощны. Когда их пленили, авва Иоанн сказал варварам: «Ведите меня в город, я упрошу епископа дать вам за нас 24 златницы». Один из варваров повел его в город, где авва Иоанн пошел к епископу. В городе нашлись и авва Лев и некоторые другие отцы, потому что они не были задержаны. Итак, авва Иоанн пришел к епископу и начал просить его дать за них златницы варвару. Но у епископа не было более восьми златниц. Отдавали их варвару, но он не взял, говоря: «Дайте мне или 24 златницы, или монаха». Принуждены были отдать варвару авву Иоанна, плачущего и рыдающего. Варвар отвел его в свои шатры. Через три дня авва Лев, взяв восемь златниц, пошел в пустыню к варварам и упрашивал их так: «Возьмите меня и восемь златниц, а их отпустите, потому что они немощны и не могут служить вам, вы же их убьете, а я здоров и буду служить вам». Варвары взяли его и восемь златниц и отпустили трех пленников. Авва Лев шел с варварами до некоторого места, и когда он изнемог, они отрубили ему голову. Таким образом сей святой муж исполнил слово Господне: Болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). Тогда-то мы поняли, что значили слова его: «Я буду царствовать». Ибо истинно он воцарился, положив душу свою за друзей своих».
Слово 26,22 — (бб)
Духовное чувство есть в нас, как соединенное с умом во всяком человеке; и оно не в нас, как покрываемое страстями в страстных, и недействующее и непознаваемое (см.: Патрология. Т. 88. С. 1040). Ум сам собою, будучи мысленным оком души, имеет великое просвещение, и естественное разумение, и благое рассуждение в себе в отношении ко всем предметам и может испытывать оные с чудною мудростью и знать, что добро и что зло. И эта способность разумения всегда в нас, так как она соединена с умом человеческим и неразлучна от оного; часто же по собственной нашей вине не действует в нас, потому что бывает зарыта и покровенна нашими страстями и грехами, как некий свет покровенный, который горит, но не светит, потому что он закрыт и пребывает без действия; если же его открыть, то он опять светится. Так и духовный разум в нас. Посему никогда не перестанем отыскивать и давать ему действовать; потому что когда он пребывает открытым, он светит и прогоняет все наши дурные пожелания и действия плотские, и как тьма прогоняется светом, так движения плотские оным легко побеждаются и истребляются и более не искушают нас; и тогда Бог подает нам некоторое усердное стремление и Божественное желание, чтобы мы имели его в себе и чтобы оно всегда привлекало нас ко всему доброму, как сказал святой Нил премудрый, испытавший и познавший сие.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 346.
Слово 26,24 (вв)
Промысл Божий простирается на всякую тварь, то есть на все творение.
Помощь Божия подается верным, то есть христианам, содержащим истинную, или православную, веру, но недостаточным в добрых делах. Таковым Господь подает Свою помощь, чтобы они при истинной вере простирались и на добрые дела.
Хранение Божие бывает над такими верными, которые поистине верны, то есть над теми, которые, содержа истинную веру, тщатся и о творении благих дел, сколько им возможно.
Милости Божией сподобляются работающие Богу, то есть посвятившие себя на служение Ему и усердно служащие Ему день и ночь.
Утешения от Бога сподобляются любящие Его, то есть достигшие в совершенную меру любви Божией и в меру сыноположения. Ибо, как говорят Василий Великий и преподобный авва Дорофей, трояким образом можем мы угодить Богу: или благоугождаем Ему, боясь муки, и тогда находимся в состоянии раба; или, ища награды, исполняем повеления Божии ради собственной пользы и посему уподобляемся наемникам; или делаем добро ради самого добра и тогда мы находимся в состоянии сына.
Преподобный авва Дорофей. «Душеполезные поучения». Поучение 4. «О страхе Божием». С. 66.
Слово 26,27 — (гг)
По изъяснению Илии Критского, мысль преподобного Иоанна такая: если искушение похоти блудной есть внутреннее, имеющее источник свой в сердце искушаемого, то труд телесный бывает полезным врачевством для того; уединение же и пустыня бывают вредны, потому что там диавол сильнее возбуждает воображение, а находящийся в искушении такого рода бывает слабее в противоборстве. Если искушение есть внешнее, то есть имеет начало свое в видении лиц, и в разговорах, и внешних сношениях, то удаление в уединение и безмолвие со вниманием подает весьма благотворную пользу и помощь.
Слово 26, 68 — (дд)
Илия Критский говорит: «Наставники в целомудрии — пророк Илия, святой Иоанн Креститель и святой Иоанн Богослов; наставники в кротости — Моисей и Давид; наставники в молитве — Сын Божий и Ангел, являвшийся святым Антонию и Пахомию; наставники в посте — Моисей и Сам Спаситель; бдению учили многие пустынники, которые через оное получили сокрушение и духовное просвещение. Но смирению научает только Сам Бог Слово, Спаситель всех человеков, вочеловечившийся и обнищавший нас ради. Сколь же велика добродетель смирения, когда Тот, Которого величию меры нет, снизошел до крайнего уничижения — смерти крестной, чтобы только научить человеков смирению! Но как гордость диавола была началом нашего греха, то нужно было, чтобы смирение Самого Бога было орудием нашего искупления».
Слово 26, 79 — (ее)
Преподобный Исихий Пресвитер говорит: «Подобает подвизающемуся внутрь во всякое мгновение времени имети четыре сия: смирение, крайнее внимание, противоречие и молитву. Смирение, яко с гордыми бесами противными имеет он брань, да помощь Христову в руце сердца имать, зане Господь гордых ненавидит. Внимание же, да присно сердце свое творит ни единого помысла имети, аще бы и благ являлся. Противоречие же, да егда скоро уразумеет пришедшего, абие со гневом противословит лукавому псаломским словом: Не Богу ли повинется душа моя (Пс. 61, 2)? Молитву же по противоречии абие да возопиет ко Христу с воздыханием безмолвным. И тогда сам подвизаяйся узрит врага разрушающася, или прогоняема поклоняемым именем Иисус, яко прах от ветра, или яко дым, исчезающий с мечтанием его» (Добротолюбие, ч. 2, гл. 20).
Слово 26,90 — (жж)
Мы не должны удивляться, и нам не должно казаться странным, если некоторые лукавые люди делают дела диавольские, но от тщеславия своего говорят слова благие; потому что и эти гордые и нерассудные люди, если останутся нераскаянными, будут низвергнуты с неба, как и лукавый змий, бывший в раю, который через гордость вознесся и погиб и из Ангела сделался бесом и низвергнут в преисподнюю. То же пострадает и тот, кто от гордости своей учит других тому, чего сам не испытал желанием своим, не исполнил на деле, и из тщеславного учителя сделается лукавым бесом. Ибо то же делает и лжеучитель диавол, который много раз являлся святым в виде ангела и говорил им божественные слова с коварным умыслом, чтобы поругаться над ними и ввергнуть их в гордость; он являлся им как добрый, по словам, исполненным обольщения, будучи зол внутри и снаружи по диавольскому умыслу и по делам своим. То же самое он всегда делал и делает до сего дня с нами, чтобы нас вовлечь в свои сети.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 371.
Слово 26,94 — (зз)
Грех есть преступление закона, малое или великое, бывающее делом, или словом, или помышлением. Праздность есть то, когда человек бывает в бездействии и не исполняет дел Божиих, которые обязан исполнять. Нерадение — когда исполняет их, но нерадиво, без любви и усердия.
Страсть есть злое и неудобоискоренимое сложение помысла и хотения сердца, стремящегося к душевредным пожеланиям и греховным делам.
Падение есть то, когда душа падает в неверие, или тело — в плотский грех.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 372.
Слово 26,115 — (ии)
Кто стяжал в сердце своем Бога и просвещение Его, тот обыкновенно познает волю Божию в том деле, которое хочет делать, трудное ли оно и совершается с замедлением или легкое и исполняется скоро; потому что он не смотрит на затруднения и на долготу времени, препятствующие ему и замедляющие дело, и ради сего не оставляет оного, но смотрит на помощь и содействие, которые, как он видит, Бог подает ему, и на свое усердие исполнить дело. Ибо и святые апостолы со многими затруднениями и великими искушениями научили людей Святому Евангелию и привели их в истинную веру; но они смотрели не на препятствия и долготу времени, а на Божественную силу и великую ниспосылаемую им помощь, которою они победили все противостоявшие им препятствия; так что дело их преуспело на лучшее и более утвердилось. И из сего ясно позналась воля Божия; ибо если бы только были одни искушения и препятствия, а не было Божия содействия, то показалось бы, что на то не было Божией воли.
Потому и тот, кто имеет в себе Бога, не смотрит на препятствия и замедление, но на Божию помощь, укрепляющую его подвизаться с великим усердием и совершить дело, и ради долготы времени и затруднений он не сомневается и не отягощается и не оставляет дела не исполненным.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 382.
Слово 26,120 — (ии)
Сердце чистое, правое и нелукавое, которое тщится только о том, как бы угодить Богу и сохранить повеления Его, свободно и чуждо всякой другой заботы и не желает испытывать многоплетенные дела, превышающие его, и таким образом плывет без смущения, и без опасности, и без страха в корабле незлобия и безмолвия, пока благополучно не достигнет в небесное пристанище.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 384.
Слово 26,157 — (кк)
Тремя часами, по изъяснению Илии Критского, преподобный называет три рода, три периода искушений: во-первых, со стороны славолюбия, во-вторых, сластолюбия, а в-третьих, со стороны сребролюбия.
Слово 26, 168 — (лл)
Иное есть возмущение и потемнение ума, когда человек не имеет должного хранения глаз и потребного воздержания в пище и питии, и от излишнего сна, и нечистых помыслов, — это врачуется постом. И иное есть, когда ум человека развлекается земными предметами, — это побеждается уединенным и безмолвным житием, потому что тогда человек может забыть то, чем увлекался. И иное ослепление ума, когда человек без страха и без удержания желает исполнять злые свои пожелания, — это исправляет послушание и Богочеловек Иисус Христос, Который ради нас был послушлив и распялся.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 402.
Слово 26,226 — (мм)
Уверяют, что лев, даже и находясь в засаде, обыкновенно удаляется при виде человека, ибо вид сей как бы приводит его в робость; но он отступает медленно и уже после спокойного наблюдения всех движений своего противника подходит к нему весьма близко, чтобы спокойно его рассматривать. Иногда старается обойти его и приблизиться к нему сзади, как бы желая избежать его взора, дабы нечаянно на него броситься. Если в таком случае человек вздумает сопротивляться или бежать, то подвергает себя величайшей опасности; но если имеет довольно присутствия духа, чтобы пристально смотреть на льва, не показывая страха и не нападая на него, то случается, что он через несколько минут удаляется.
Слово 26,248 — (нн)
Душе свойственно размышлять и познавать грех свой и, познавши оный, вразумляться, подобающим образом раскаиваться, исправлять все должное и стараться уменьшать и совершенно прекращать зло, и исполнять добродетели с благим рассуждением, и принимать просвещение, приходящее от Ангела, которого получила при крещении и который охраняет, наставляет и просвещает ее в богоугодном и обличает ее, чтобы удалялась от дел, ненавистных Богу. Душа же некрещеная не получила такого Ангела, а потому она слепа и не чувствует содеваемых ею величайших грехов, но упорствует, и неразумно радуется о злых своих делах, и вовсе не помышляет о них, не сокрушается, не умиляется, чтобы слезами омыть себя, и не вразумляется великими зло страданиями, как это бывает с душою крещеною.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 419.
Слово 27,29 — (оо)
Некоторые удаляются в безмолвие, потому что считают невозможным, видя снеди, пития, одежды, лица и тому подобное, удерживать свои пожелания и отсекать оные.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 432.
Слово 27,32 — (пп)
Илия Критский так разрешает этот вопрос: тавеннисиотяне были монахи общежительные, скитяне же безмолвники. А безмолвие — великое дело, и виновно бывает большого преуспеяния могущим вместить оное. Не хочет же Лествичник говорить об этом ради немощнейших, то есть чтобы они безвременно не стремились к безмолвию. Ибо по учению преподобных отцов, не все могут вступать в безмолвие, но только обученные и утвердившиеся в монашеском житии, и оказавшиеся благоискусными в духовной брани, и восходящие из общежития, как опытные воины, на высшее поприще — на безмолвное житие, которое и считается верхом подвижничества и жительством совершенных.
Патрология. Т. 88. С. 1117.
Слово 27, 47 — (рр)
Стоя однажды на молитве с великим усердием и благоговением, я восхищен был умом и обрелся с Ангелами, которые посреди Бога и людей и Его молят о них, а их просвещают и укрепляют в богоугодном. И приблизился ко мне Ангел Господень, просвещал меня и объяснял мне те великие и сокровенные таинства, которые я жаждал и желал узнать. Потом пришел мне помысл спросить его о чем-либо ином, и я сказал ему: «Каким был Христос, то есть Сын Божий, прежде нежели нисшел, воплотился, принял человеческое естество и соделался человеком?» Но он мне отвечал, что невозможно мне это объяснить и что я не могу этого постигнуть, так как даже и Ангелы не могут уразуметь Божия естества и сияния и открыть, каково оно, и что ум мой не может вместить и принять столь высоких разумений, как связанный с этою грубою и тяжелою плотью. Тогда я, оставив первый вопрос, просил его сказать мне хоть то, в каком состоянии Христос теперь. Ангел мне сказал, что Он находится в свойственном Ему, и имеет вместе Божество и человечество, и есть совершенный человек и посему называется Богочеловек, кроме земных свойств человеческих, которые имел прежде воскресения. Я опять просил его сказать мне: «Каким образом Он находится с Отцом, ибо евангелист говорит, что сидит одесную Бога, и Стефан говорит, что стоит одесную Его». Ангел мне отвечал: «Не может слышать сие душа, связанная с плотию». Я же, побуждаемый опять великим пламенным желанием узнать что-либо о величии Божества, просил его возвести меня, дабы мне узреть Сына Божия, Господа нашего Иисуса Христа. Но Ангел мне сказал: «Еще не пришло время и не настал час соделаться тебе бессмертным Божественною благодатию и силою Всесвятого Духа, Который имеет воскресить человечество, обессмертить и освободить оное от прежней тяготы и от нужд, какие оно имело во временной жизни». Не знаю и не могу сказать верно, в теле ли я был или вне тела, когда все сие видел. Один Господь знает сие.
Новогреческий перевод «Лествицы» Афанасия Критского. С. 438–439.
Слово 27, 84 — (сс)
Я хотел совершенно отсечь рукоделие в молитвенное время для юных и немощных безмолвников, но удержал мою руку тот отец (Пахомий Великий со старцем своим преподобным Паламоном), который всю ночь носил на себе песок, чтобы отогнать сон и приучиться бдеть.
Новогреческий перевод «Лестницы» Афанасия Критского. С. 450.
Слово 28,16 — (mm)
Как обучающий дитя ходить, когда оно немного пройдет и падает, опять поднимает и учит идти дальше, так и мы, когда ум наш в молитве отпадает от взирания к Богу, должны опять исправлять и восставлять его, пока он не стяжет твердости стояния.
Патрология. Т. 88. С, 1141.
Слово 28, 51 — (уу)
Иное есть прилежно умом блюсти свое сердце, то есть познавать себя и наблюдать за собою. И иное быть епископом и начальником над страстями, что много выше первого. Начальником бывает ум, когда он тем, что в нем, и тем, что около него, то есть душевными силами и телесными чувствами, хорошо управляет и направляет. Архиереем же, когда он посредством молитвы приносит Божию жертвеннику чистый и непорочный ум. Дело начальника наблюдать совне. Дело же архиерея постоянно наблюдать и совне и внутри.
Патрология. Т. 88. С. 1145.
Иное, когда ум подобно начальнику, охраняющему страну и место свое, охраняет сердце и удерживает, отгоняет и умерщвляет злые его пожелания. И иное, когда он подобно архиерею освящает и приносит сердце в жертву Богу со всеми движениями оного, ибо гораздо выше и святее приносить Богу все действия и делания сердечные, нежели удерживать только страсти и злые пожелания.
Новогреческий перевод «Лестницы» Афанасия Критского. С. 466.
Слово 29,10 — (фф)
Не терпит тьма явления света; не остается болезнь, когда возвращается здравие; не действуют страсти, когда является бесстрастие.
Патрология. Т. 88. С. 1153.
Слово особенное к пастырю… XII, 8 — (хх)
Когда же кто исповедуется перед духовным отцом, тогда следует исповедать вид и степень плотского греха, как повелевают церковные правила. Но здесь говорится о мысленном исповедании перед Богом, где плотские грехи, по виду и в подробности будучи воспоминаемы, вместо пользы приносят вред исповедующемуся, как объясняют это некоторые святые отцы.
Преподобный Филофей Синайский пишет: «Многообразне всегда должны есмы сокрушати сердце, всему смиряющему обучающеся. Сокрушати же и смиряти весть сердце память древнего нашего в мире жития, аще совершение мы памятуем, и память согрешений всех от младенчества по виду умом рассматриваемых, кроме плотских; сих бо воспоминание вредно есть» (Главы о трезвении, гл. 13. Добротолюбие, ч. 2).
И преподобный Марк Подвижник говорит: «Прежние грехи, будучи воспоминаемы по виду, вредят благонадежного. Ибо если они приносят с собою печаль, то удаляют от надежды; а воображаемые без печали влагают внутрь прежнюю скверну. Когда ум через отвержение самого себя приобретет мысленную надежду, тогда враг под предлогом исповедания изображает прежде бывшие грехи, дабы страсти, по благодати Божией преданные забвению, воспламенить и тайно повредить человеку. Ибо тогда и твердый и ненавидящий страсти ум по необходимости помрачится, смутившись сделанными грехами. И если он еще мрачен и сластолюбив, то всячески умедлит и будет страстно беседовать с приражениями помыслов, так что воспоминание это будет не исповеданием грехов, а представлением прежних греховных впечатлений. Если хочешь приносить Богу неосужденное исповедание, то не вспоминай греховных изменений по виду их, но мужественно терпи находящие скорби за них» (Слово о думающих оправдаться делами, гл. 151–153. Добротолюбие, ч. 1).
Преподобный Исаак Сирин. Слова подвижнические
Сведения о преподобном Исааке Сирианине и его писаниях
Целую тысячу лет по смерти прп. Исаака Сирина, именно — с начала VIII в. до начала XVIII в., в Европе ничего не знали о нем, кроме его имени и сочинений. Ученые строили догадки о личности его. Одни принимали нашего автора за одно лицо с Исааком, пресвитером Антиохийским, известным полемистом и стихотворцем V века: другие ученые считали его за одно лицо с Исааком, спасавшимся в Италии около города Сполеты, о котором говорит св. Григорий Двоеслов в 3-й книге своих «Диалогов». Греческие же и славянские рукописи с сочинениями прп. Исаака сообщали, что он был «епископом Ниневийским и отшельником».
Так дело обстояло до 1719 года.
В 1719 году в Риме вышел в свет первый том «Bibliothecae orientalis clementino-vaticanae: de scriptoribus syris orthodoxis», Ios. S. Assemani Suri Maronitae.
Здесь, на стр. 444–445, помещено составленное анонимным автором арабское жизнеописание прп. Исаака. Это жизнеописание, не говоря точно о времени жизни и смерти преподобного, ни о месте его рождения и кончины, дает, однако, довольно много интересных сведений о его жизни.
По этому жизнеописанию прп. Исаак вместе со своим родным братом поступил в монастырь Мар-Матфея. (Map-Матфей — основатель монастыря.).
Когда братья стали выдаваться из среды других своею ученостью и подвижничеством, брату св. Исаака было предоставлено начальствование над монастырем и управление монахами. А св. Исаак «по исполнении монашеского порядка», т. е. пройдя вполне искус общежития, удалился в отшельническую келлию, находившуюся неподалеку от монастыря, где всецело отдался безмолвию и уединению, отлучивши себя от человеческого общества. И хотя брат настаивал в частых письмах к нему, чтобы он вернулся в монастырь, однако преподобный оставался непоколебим в своем намерении. Когда же слава о его учености и святости жизни распространилась повсюду, он был возведен на епископский престол великого города Ниневии. Но, увидев грубые нравы жителей этого города и чувствуя себя не в силах исправить их и в то же время тоскуя по тишине и миру отшельнической келлии, он отказался от епископства и удалился «в святую скитскую пустыню», где и жил до самой смерти, достигнув высочайшего совершенства в богоугодной жизни. Жил этот святой в начале седьмой тысячи лет от сотворения мира.
Вот что узнала о св. Исааке Европа с 1719 г., и только это она и знала о нем до 1896 г., когда французский ученый сириолог аббат Chabot открыл и опубликовал творение сирского историка VIII в. Иезудены, еп. Басры.
В сочинении Иезудены «de castitate», куда автор, по словам сирского писателя, «собрал истории всех святых и основателей (монастырей)», говорится, между прочим, и о св. «Map-Исааке, епископе Ниневии, который отказался от епископства и написал книги о монашеской жизни».
Вот что Иезудена рассказывает об этом Исааке: «Он был поставлен в епископы Ниневии патриархом Георгом в монастыре Беф-Абэ. После управления своего в течение пяти месяцев Ниневийским диоцезом, в качестве преемника епископа Моисея, он отказался (от епископства) по причинам, Бог знает каким, и удалился жить на гору… Мату, которая окружает местность Беф-Гузайа, и жил в уединении вместе с отшельниками, находившимися там. Потом он ушел в монастырь Раббан-Шабур. Он весьма прилежно изучал Священные книги, до такой степени, что потерял зрение вследствие пылкости в чтении и своего поста. (Есть предание, что св. Исаак, ослепнув, не прекратил своих литературных занятий, но прибег к помощи писцов-монахов, коим и диктовал свои сочинения. О посте св. Исаака предание говорит, что святой питался только тремя небольшими хлебцами в неделю с малым количеством травы, к вареной же пище и не касался.) Исаак был достаточно сведущ в знании Божественных тайн: он составил труды о духовной жизни монахов.
Исаак покинул свою временную жизнь в глубокой старости и сложил свое тело в монастыре Шабур. Он был из Беф-Катарайа.
Без сомнения, Иезудена говорит о том же св. Исааке Сирине, о котором говорит и анонимный автор у Ассемана, потому что странно было бы думать, что могли быть два Исаака, оба — епископы Ниневии, которые по кратком времени отказались от престола и т. д. Но в то же время эти свидетельства о св. Исааке противоречат друг другу в некоторых своих пунктах, и даже весьма резко. Сделаем сравнение их.
Иезудена дополняет Ассемановский рассказ указанием родины и времени жизни св. Исаака. «Он был, — говорит Иезудена, — из Беф-Катарайа». Беф-Катарайа находится на берегу Персидского залива, «по сю сторону Индии». Далее, Иезудена говорит, что св. Исаак был поставлен в епископы Ниневии патриархом Георгом в преемники Моисею, а патриарх Георг и епископ Ниневии Моисей жили во 2-ой половине VII века. Значит, и св. Исаак жил во 2-ой половине VII в., а умер, вероятнее всего, в первой половине VIII века.
О монастыре Map-Матфея Иезудена ничего не говорит. О епископстве и отказе от него оба автора говорят одинаково, но, по Ассеману, св. Исаак удалился после сего в «святую скитскую пустыню», под которой естественнее всего разуметь Египетскую, известную под таким названием, а Иезудена говорит, что св. Исаак удалился жить на гору Мату, окружающую местность Беф-Гузайа (современный Хузистан), которая лежит выше северного берега Персидского залива.
Где находился монастырь Раббан-Шабур, куда, по словам Иезудены, удалился под конец жизни св. Исаак, неизвестно.
Вот все, что можно сказать о св. Исааке. Может быть, в недалеком будущем, ученые, усердно занимающиеся теперь открытием и изучением сирской христианской литературы, и откроют что-нибудь, что дополнит или поправит сказание Иезудены, но пока ничего больше о св. Исааке мы не знаем. В VI–VII вв. в Сирии заметно было «значительное увлечение аскетическим идеалом жизни древней Церкви» или начального монашества. Это увлечение отразилось и в сирской литературе; поэтому в Сирии появилось за это время довольно много аскетических сочинений. Первое место среди них принадлежит, бесспорно, сочинениям св. Исаака. И теперь даже, когда прошло целых 12 веков со времени их написания, эти сочинения полны свежего интереса, замечательно оригинальны и глубоко поучительны. Св. Исаак — великий психолог и философ, что видно, напр., хотя бы из одного его учения о ведении и вере. Он — удивительный знаток Священного Писания, Нового и Ветхого Завета, и обширной аскетической литературы, греческой и, по всей вероятности, своей родной, сирской. Он, наконец, — мудрый и опытный наставник и руководитель в христианской духовной жизни. «Долгое время искушаемый в десных и шуих, — пишет сам св. Исаак, — многократно изведав себя сими двумя способами, и прияв на себя бесчисленные удары противника и сподобившись втайне великих вспоможений, в продолжение многих лет снискал я опытность и по благодати Божией опытно дознал следующее», что и предлагает «для возбуждения и просвещения душ» своих читателей.
В арабском переводе до нас дошли 4 книги сочинений св. Исаака, и в первой книге находится 28 слов, во 2-ой — 45 слов, в 3-й — 44 слова, в 4-ой — 5, всего, значит, 122 слова. В греческом же переводе до нас дошло только 86 слов и 4 послания, а в латинском и того менее.
Известный нам греческий перевод сочинений св. Исаака издан в 1770 г. в Лейпциге иеромонахом Никифором Феотокисом, впоследствии епископом Астраханским, по поручению Иерусалимского патриарха Ефрема.
Печатный славянский перевод принадлежит старцу Паисию Величковскому и издан с примечаниями к нему Оптиной Пустынью в 1854 году. Он — почти точная копия с греческого издания, только некоторые дополнения и порядок слов взяты из одной греческой рукописи и более древних славянских переводов.
Русский перевод сочинений св. Исаака появился сначала в «Христианском Чтении» за двадцатые годы прошлого столетия. Он делался с греч. изд. Никифора Феотокиса, но было переведено только 30 слов. В 1854 г. вышел в свет полный русский перевод с греческого же языка, сделанный Московской Духовной Академией.
Творения прп. Исаака всегда пользовались и продолжают пользоваться громадным уважением среди православных подвижников веры и благочестия. Прп. Петр Дамаскин, писатель XII в., обильно пользуется в своих творениях писаниями св. Исаака Сирина и постоянно ссылается на него. Прп. Никифор Уединенник, спасавшийся в XIV в. на Афоне, в своем сочинении «о трезвении и хранении сердца» делает выдержку из творений прп. Исаака Сирина. Известный русский святой — прп. Нил Сорский в своем «Уставе о жительстве скитском» постоянно приводит мысли св. Исаака по разным вопросам духовно-нравственной жизни. Епископ Феофан, Затворник Вышенский, составил даже молитву прп. Исааку Сирину. Вот она:
«Преподобие отче Исаакие! моли Бога о нас и молитвою твоею озари ум наш разумети высокия созерцания, коими преисполнены словеса твои, и паче возведи или введи в тайники молитвы, которой производство, степени и силу так изображают поучения твои, да ею окриляемые возможем свободно тещи путем заповедей Господних неуклонно, минуя препятствия, встречаемыя на пути, и преодолевая врагов, вооружающихся на нас».
Иже во святых отца нашего аввы Исаака Сирианина слова подвижнические
Слово 1. Об отречении от мира и о житии монашеском
Страх Божий есть начало добродетели. Говорят, что он — порождение веры, и посевается в сердце, когда ум устранен от мирских хлопот, чтобы кружащиеся от парения мысли свои собрать ему в размышлении о будущем восстановлении. Для того, чтобы положить основание добродетели, лучше всего человеку держать себя в устранении от дел житейских и пребывать в слове света стезей правых и святых, какие Духом указал и наименовал Псалмопевец (Пс. 22, 3;118, 35). Едва ли найдется, а может быть, и вовсе не найдется, такой человек, который бы, хотя будет он и равноангельный по нравам, мог вынести честь; и это происходит, как скажет иной, от скорой склонности к изменению.
Начало пути жизни — поучаться всегда умом в словесах Божиих и проводить жизнь в нищете. Напоение себя одним содействует усовершению в другом. Если напоеваешь себя изучением словес Божиих, это помогает преуспеянию в нищете; а преуспеяние в нестяжательности доставляет тебе досуг преуспевать в изучении словес Божиих.
Пособие же того и другого содействует к скорому возведению целого здания добродетелей.
Никто не может приблизиться к Богу, если не удалится от мира. Удалением же называю не переселение из тела, но устранение от мирских дел. В том и добродетель, чтобы человек не занимал ума своего миром. Сердце не может пребывать в тишине и быть без мечтаний, пока чувства чем-нибудь заняты; телесные страсти не приходят в бездействие и лукавые помыслы не оскудевают без пустыни. Пока душа не прейдет в упоение верою в Бога, приятием в себя силы ее ощущения, дотоле не уврачует немощи чувств, не возможет с силою попрать видимого вещества, которое служит преградою внутреннему, и не ощутит в себе разумного порождения свободы, и плод того и другого — спасение от сетей. Без первого (удаление от мира) не бывает второго (упоение верою в Бога); а где второе правошественно, там третья (свобода) связуется как бы уздою.
Когда умножится в человеке благодать, тогда по желанию праведности страх смертный делается для него легко презираемым, и много причин находит он в душе своей, по которым ради страха Божия должно ему терпеть скорбь. Все, что считается вредящим телу, и внезапно действует на природу, а следовательно приводит в страдание, ни во что вменяется в очах его в сравнении с тем, на что он надеется в будущем. Без попущения искушений невозможно познать нам истины. Точное же удостоверение в этом находит человек в мысли, что Бог имеет о человеке великое промышление, и что нет человека, который бы не состоял под Его Промыслом, особливо же ясно, как бы по указанию перста, усматривает сие на взыскавших Бога и на терпящих страдания ради Него. Но когда увеличится в человеке оскудение благодати, тогда все сказанное оказывается в нем почти в противоположном виде. У него ведение, по причине исследований, бывает больше веры, и упование на Бога имеется не во всяком деле, и Промысл Божий о человеке отрицается. Таковый человек постоянно подвергается в этом козням подстерегающих во мраце состреляти (Пс. 10, 2) его стрелами своими.
Начало истинной жизни в человеке — страх Божий. А он не терпит того, чтобы пребывать в чьей-либо душе вместе с парением ума; потому что при служении чувствам сердце отвлекается от услаждения Богом. Ибо внутренние помышления ощущением их, как говорят, связуются в самих служащих им чувствилищах.
Сомнение сердца приводит в душу боязнь. А вера может делать произволение твердым и при отсечении членов. В какой мере превозмогает в тебе любовь к плоти, в такой не можешь быть отважным и бестрепетным при многих противоборствах, окружающих любимое тобою.
Желающий себе чести не может иметь недостатка в причинах к печали. Нет человека, который бы с переменою обстоятельств не ощутил в уме своем перемены в отношении к предлежащему делу. Ежели вожделение, как говорят, есть порождение чувств, то пусть умолкнут, наконец, утверждающие о себе, что и при развлечении сохраняют они мир ума.
Целомудрен не тот, кто в труде, во время борьбы и подвига, говорит о себе, что прекращаются тогда в нем срамные помыслы, но кто истинностью сердца своего уцеломудривает созерцание ума своего, так что не внимает он бесстыдно непотребным помыслам. И когда честность совести его свидетельствует о верности своей взглядом очей, тогда стыд уподобляется завесе, повешенной в сокровенном вместилище помыслов. И непорочность его, как целомудренная дева, соблюдается Христу верою. Для отвращения предзанятых душою расположений (прежних впечатлений) к непотребству и для устранения восстающих в плоти тревожных воспоминаний, производящих мятежный пламень, ничто не бывает так достаточно, как погружение себя в любовь к изучению божественного Писания и постижение глубины его мыслей. Когда помыслы погружаются в услаждение постижением сокровенной в словесах премудрости, тогда человек, благодаря силе, которой извлекает из них просвещение, оставляет позади себя мир, забывает все, что в мире, и изглаждает в душе все воспоминания, все действенные образы овеществления мира, а нередко уничтожает самую потребность обычных помыслов, посещающих природу. Самая душа пребывает в восторге при новых представлениях, встречающихся ей в море тайн Писания.
И опять, если ум плавает на поверхности вод, т. е. моря божественных Писаний, и не может проникнуть своею мыслью Писания до самой глубины, уразуметь все сокровища, таящиеся в глубине его, то и сего самого, что ум занят рвением к уразумению Писания, достаточно для него, чтобы единым помышлением о досточудном крепко связать свои помыслы и воспрепятствовать им, как сказал некто из богоносных, стремиться к естеству телесному, тогда как сердце немощно и не может вынести озлоблений, встречающихся при внешних и внутренних бранях. И вы знаете, как тягостен худой помысл. И если сердце не занято ведением, то не может преодолеть мятежности телесного возбуждения.
Как скорости колебания весов в ветреную бурю препятствует тяжесть взвешиваемого, так колебанию ума препятствуют стыд и страх. А по мере оскудения страха и стыда является причина к тому, чтобы ум непрестанно скитался, и тогда, по мере удаления из души страха, коромысло ума, как свободное, колеблется туда и сюда. Но, как коромыслу весов, если чаши их обременены очень тяжелым грузом, нелегко прийти уже в колебание от дуновения ветра, так и ум, под бременем страха Божия и стыда, с трудом совращается тем, что приводит его в колебание. А в какой мере оскудевает в уме страх, в такой же начинают обладать им превратность и изменчивость. Умудрись же в основание шествия своего полагать страх Божий, и в немного дней, не делая кружений на пути, будешь у врат царствия.
Во всем, что встретится тебе в Писаниях, доискивайся цели слова, чтобы проникнуть тебе в глубину мысли святых, и с большою точностью уразуметь оную. Божественною благодатью путеводимые в жизни своей к просвещению всегда ощущают, что как бы мысленный какой луч проходит по стихам написанного, и отличает уму голые слова от того, что душевному ведению сказано с великою мыслью.
Если человек многозначащие стихи читает, не углубляясь в них, то и сердце его остается бедным, и угасает в нем святая сила, которая при чудном уразумении души доставляет сердцу сладостнейшее вкушение.
Всякая вещь обыкновенно стремится к сродному ей. И душа, имеющая в себе удел духа, когда услышит речение, заключающее в себе сокровенную духовную силу, пламенно приемлет содержание сего речения. Не всякого человека пробуждает к удивлению то, что сказано духовно и что имеет в себе сокровенную великую силу. Слово о добродетели требует сердца, не занимающегося землею и близким с нею общением. В человеке же, которого ум утружден заботою о преходящем, добродетель не пробуждает помысла к тому, чтобы возлюбить ее и взыскать обладания ею.
Отрешение от вещества по своему происхождению предшествует союзу с Богом, хотя нередко, по дарованию благодати, в иных оказывается последний предшествующим первому; потому что любовью покрывается любовь. Обычный порядок дарования благодати иной в порядке общем для людей. Ты же сохраняй общий чин. Если придет раньше к тебе благодать, это — ее дело. А если не придет, то путем всех людей, каким шествовали они, постепенно иди для восхождения на духовный столп.
Всякое дело, совершаемое созерцательно и исполняемое по заповеди, данной для него, вовсе невидимо телесными очами. И всякое дело, совершаемое деятельно, бывает сложно: потому что заповедь, которая только одна, именно деятельность, ради плотских и бесплотных, имеет нужду в том и другом, в созерцании и в деятельности. Ибо единое есть сочетание созерцания и деятельности.
Дела, показывающие заботливость о чистоте, не подавляют чувства, возбуждаемого памятованием прошедших проступков, но печаль, ощущаемую при сем памятовании, заимствуют из разума. И с сего времени ход припамятования производится в уме с пользою. Ненасытимость души в приобретении добродетели превосходит часть видимых вожделений сопряженного с нею тела. Всякую вещь красит мера. Без меры обращается во вред и почитаемое прекрасным.
Хочешь ли умом своим быть в общении с Богом, прияв в себя ощущение оного услаждения, не порабощенного чувствам? — Послужи милостыне. Когда внутри тебя обретается она, тогда изображается в тебе оная святая красота, которою уподобляешься Богу. Всеобъемлемость дела милостыни производит в душе, без всякого промедления времени, общение с единым сиянием славы Божества.
Духовное единение есть непрестанное памятование; оно непрерывно пылает в сердце пламенною любовью, в неуклонении от заповедей заимствуя силу к пребыванию в союзе, не с насилием природе, и не по природе. Ибо там находит (человек) опору для душевного созерцания, чтобы оно прочно утвердилось на ней. Посему, сердце приходит в восторг, закрывая двоякие чувства свои, плотские и душевные. К духовной любви, которая отпечатлевает невидимый образ, нет иной стези, если человек не начнет прежде всего быть щедролюбивым в такой же мере, в какой совершен Отец, как сказал Господь наш; ибо так заповедал Он послушным Ему полагать основание сие.
Иное слово действенное, и иное слово красивое. И без познания вещей мудрость умеет украшать слова свои, говорить истину, не зная ее, и толковать о добродетели, хотя сам человек не изведал опытно дела ее. Но слово от деятельности — сокровищница надежды; а мудрость, не оправданная деятельностью, — залог стыда.
Что художник, который живописует на стенах воду, и не может тою водою утолить своей жажды, и что человек, который видит прекрасные сны, то же и слово, не оправданное деятельностью. Кто говорит о добродетели, что сам испытал на деле, тот так же передает сие слушающему его, как иной отдает другому деньги, добытые трудом своим. И кто из собственного стяжания посевает учение в слух внемлющих ему, тот с дерзновением отверзает уста свои, говоря духовным своим чадам, как престарелый Иаков сказал целомудренному Иосифу: аз же даю ти единую часть свыше братии твоея, юже взях у аморреев мечем моим и луком моим (Быт. 48, 22).
Всякому человеку, который живет нечисто, вожделенна жизнь временная. Второй по нем, кто лишен ведения. Прекрасно сказал некто, что страх смертный печалит мужа, осуждаемого своею совестью. А кто имеет в себе доброе свидетельство, тот столько же желает смерти, как и жизни. Не признавай того истинным мудрецом, кто ради сей жизни порабощает ум свой боязни и страху. Все доброе и худое, что ни приключается с плотью, почитай за сновидение. Ибо не в смерти одной отрешишься от сего, но часто и прежде смерти оставляет это тебя и удаляется. А если что-либо из сего имеет общение с душою твоею, то почитай сие своим стяжанием в этом веке; оно пойдет с тобою и в век будущий. И ежели это есть нечто доброе, то веселись и благодари Бога в уме своем. Ежели же это есть нечто худое, то будь прискорбен, и воздыхай, и старайся освободиться от сего, пока ты в теле.
Будь уверен, что ко всякому доброму делу, совершаемому в тебе сознательно или бессознательно, посредниками для тебя были крещение и вера, посредством которых призван ты Господом нашим Иисусом Христом на дела Его благие. Со Отцем и Святым Духом Ему слава, и честь, и благодарение, и поклонение во веки веков! Аминь.
Слово 2. О благодарности Богу, с присовокуплением краткого изложения первоначальных учений
Благодарность приемлющего побуждает дающего давать дары большие прежних. Кто неблагодарен за малое, тот и в большем лжив и неправеден.
Кто болен и знает свою болезнь, тот должен искать врачевства. Кто сознает болезнь свою, тот близок к уврачеванию своему, и легко найдет оное. Жестокостью сердца умножаются болезни его; и если больной противится врачу, мучение его увеличивается. Нет греха непростительного — кроме греха нераскаянного. И дар не остается без усугубления, разве только когда нет за него благодарности. Часть несмысленного мала в глазах его.
Содержи всегда в памяти превосходящих тебя добродетелью, чтобы непрестанно видеть в себе недостаток против их меры; содержи всегда в уме тягчайшие скорби скорбящих и озлобленных, чтобы самому тебе воздавать должное благодарение за малые и ничтожные скорби, бывающие у тебя, и быть в состоянии переносить их с радостью.
Во время своего поражения, расслабления и лености, связуемый и содержимый врагом в мучительном томлении и в тяжком деле греха, представляй в сердце своем прежнее время рачительности своей, как был ты заботлив о всем даже до малости, какой показал подвиг, как с ревностью противился желавшим воспрепятствовать твоему шествию. Сверх же сего, помысли о тех воздыханиях, с какими болезновал ты о малых недостатках, появлявшихся в тебе от нерадения твоего, и о том, как во всех этих случаях получал ты победный венец. Ибо всеми таковыми воспоминаниями душа твоя возбуждается как бы из глубины, облекается пламенем ревности, как бы из мертвых восстает от потопления своего, возвышается, и горячим противоборством диаволу и греху возвращается в первобытный свой чин.
Вспомни о падении сильных, и смиришься в добродетелях своих. Припомни тяжкие падения падших в древности и покаявшихся, а также высоту и честь, каких сподобились они после сего, и приимешь смелость в покаянии своем.
Преследуй сам себя, и враг твой прогнан будет приближением твоим. Умирись сам с собою, и умирятся с тобою небо и земля. Потщись войти во внутреннюю свою клеть, и узришь клеть небесную; потому что та и другая — одно и то же, и входя в одну, видишь обе. Лествица оного царствия внутри тебя, сокровена в душе твоей. В себе самом погрузись от греха, и найдешь там восхождения, по которым в состоянии будешь восходить.
Писание не истолковало нам, что суть вещи будущего века. Но оно просто научило нас, как ощущение наслаждения ими мы можем получить еще здесь, прежде естественного изменения и исшествия из мира сего. Хотя Писание, чтобы возбудить нас к вожделению будущих благ, изобразило оные под именами вещей у нас вожделенных и славных, приятных и драгоценных, когда говорит: ихже око не виде, и ухо не слыша (1 Кор. 2, 9) и прочее, но этим возвестило нам то, что будущие блага непостижимы и не имеют никакого сходства с благами здешними.
Духовное наслаждение не есть пользование вещами, самостоятельно пребывающими вне души приемлющих. А иначе, сказанное: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21), и: да приидет царствие Твое (Мф. 6, 10), будет уже означать, что внутрь себя прияли мы вещество чего-то чувственного, в залог заключающегося в сем наслаждения. Ибо необходимо, чтобы самое стяжание было подобно залогу, и целое — части. И сказанное: как в зеркале (1 Кор. 13, 12), хотя не указывает на самостоятельно пребывающее, однако же означает приобретение подобия. А если истинно свидетельство истолковавших Писания, что самое ощущение сие есть умное действие Святого Духа, то и оно уже есть часть оного целого.
Не тот любитель добродетели, кто с борением делает добро, но тот, кто с радостью приемлет последующие за тем бедствия. Не великое дело терпеть человеку скорби за добродетель, как и не колебаться умом в избрании доброго своего изволения — при обольстительном щекотании чувств.
Всякое раскаяние, по отъятии свободы, таково, что ни радости оно не источает, ни дает права на награду приобретшим оное.
Покрой согрешающего, если нет тебе от сего вреда: и ему придашь бодрости, и тебя поддержит милость Владыки твоего. Немощных и огорченных сердцем подкрепляй словом и всем, насколько возможет рука твоя, — и подкрепит тебя вседержительная Десница. С огорченными сердцем будь в общении, и трудом молитвенным, и соболезнованием сердечным, — и прошениям твоим отверзется источник милости.
Постоянно утруждай себя молитвами пред Богом в сердце, носящем чистый помысл, исполненный умиления, — и Бог сохранит ум твой от помыслов нечистых и скверных, да не укорится о тебе путь Божий.
Постоянно упражняй себя в размышлении, читая божественные Писания, с точным их разумением, чтобы, при праздности ума твоего, не осквернялось зрение твое чужими сквернами непотребства.
Не решайся искушать ум свой непотребными помыслами или зрением вводящих тебя в искушение лиц, даже когда думаешь, что не будешь преодолен сим, потому что и мудрые таким образом омрачались, и впадали в юродство. Не скрывай пламени в пазухе своей, без сильных скорбей плоти своей (Может ли кто взять себе огонь в пазуху, чтобы не прогорело платье его? (Притч. 6, 27)).
Юности трудно без обучения отдаться под иго святыни. Начало помрачения ума (когда признак его начинает открываться в душе) прежде всего усматривается в лености к Божией службе и к молитве. Ибо, если душа не отпадет сперва от этого, нет иного пути к душевному обольщению; когда же лишается она Божией помощи, удобно впадает в руки противников своих. А также, как скоро душа делается беспечною к делам добродетели, непременно увлекается в противное тому. Ибо переход с какой бы то ни было стороны есть уже начало стороны противной. Доброделание есть попечение о душевном, а не о суетном. Непрестанно открывай немощь свою пред Богом, и не будешь искушаем чуждыми, как скоро останешься один без Заступника своего.
Деятельность крестная двоякая; по двоякости естества и она разделяется на две части. Одна состоит в претерпении плотских скорбей, производимых действованием раздражительной части души, и есть, и называется деятельность. А другая заключается в тонком делании ума и в Божественном размышлении, а также и в пребывании на молитве, и так далее; она совершается вожделевательною частью души, и называется созерцанием. И одна, т. е. деятельность, очищает, по силе ревности, страстную часть души, а вторая — действенность душевной любви, т. е. естественное вожделение, которое просветляет умную часть души. Всякого человека, который прежде совершенного обучения в первой части, переходит к сей второй, привлекаемый ее сладостью, не говорю уже — своею леностью, постигает гнев за то, что не умертвил прежде уды свои, яже на земли (Кол. 3, 5), т. е. не уврачевал немощи помыслов терпеливым упражнением в делании крестного поношения, но дерзнул в уме своем возмечтать о славе крестной. Сие-то и значит сказанное древними святыми, что, если ум вознамерится взойти на крест прежде, нежели чувства его, исцелясь от немощи, придут в безмолвие, то постигает Божий гнев. Сие восхождение на крест, навлекающее гнев, бывает не в первой части претерпения скорбей, т. е. распятия плоти, но когда человек входит в созерцание; а это есть вторая часть, следующая за исцелением души. У кого ум осквернен постыдными страстями, и кто поспешает наполнить ум свой мечтательными помыслами, тому заграждаются уста наказанием за то, что, не очистив прежде ума скорбями и не покорив плотских вожделений, но положившись на то, что слышало ухо, и что написано чернилами, устремился он прямо вперед, идти путем, исполненным мраков, когда сам слеп очами. Ибо и те, у кого зрение здраво, будучи исполнены света и приобретя себе вождей благодати, день и ночь бывают в опасности, между тем как очи у них полны слез, и они в молитве и в плаче продолжают служение свое целый день, даже и ночь, по причине ужасов, ожидающих их в пути и встречающихся им страшных стремнин и образов истины, оказывающихся перемешанными с обманчивыми призраками оной.
Говорят: «что от Бога, то приходит само собою, а ты и не почувствуешь». Это правда, но только если место чисто, а не осквернено. Если же нечиста зеница душевного ока твоего, то не дерзай устремлять взор на солнечный шар, чтобы не утратить тебе и сего малого луча, т. е. простой веры, и смирения, и сердечного исповедания, и малых посильных тебе дел, и не быть извергнутым в единую область духовных существ, которая есть тьма кромешная, то, что вне Бога и есть подобие ада, как извергнут был тот, кто не устыдился прийти на брак в нечистых одеждах.
Трудами и хранением себя источается чистота помыслов, а чистотою помыслов — свет мышления. Отсюда же по благодати ум руководится к тому, над чем чувства не имеют власти, чему и не учат, и не научаются они.
Представь себе, что добродетель есть тело, созерцание — душа, а то и другое — один совершенный человек, соединяемый духом из двух частей, из чувственного и разумного. И как невозможно, чтобы душа получила бытие и была рождена без совершенного образования тела с его членами: так душе прийти в созерцание второе, т. е. в дух откровения, — в созерцание, образуемое в ложеснах, приемлющих в себя вещество духовного семени, невозможно без совершения дела добродетели; а это есть обитель рассуждения, приемлющего откровения.
Созерцание есть ощущение божественных тайн, сокровенных в вещах и в их причинах. Когда слышишь об удалении от мира, об оставлении мира, о чистоте от всего, что в мире, тогда нужно тебе сначала понять и узнать, по понятиям не простонародным, но чисторазумным, что значит самое наименование: мир, из каких различий составляется это имя, и ты в состоянии будешь узнать о душе своей, сколько далека она от мира, и что примешано к ней от мира.
Слово мир есть имя собирательное, обнимающее собою так называемые страсти. Если человек не узнал прежде, что такое мир, то не достигнет он до познания, какими членами далек от мира, и какими связан с ним. Много есть таких, которые двумя или тремя членами отрешились от мира, и отказались от общения ими с миром, и подумали о себе, что стали они чуждыми миру в житии своем; потому что не уразумели и не усмотрели премудро, что двумя только членами умерли они миру, прочие же их члены в теле живут миру. Впрочем, не возмогли они сознать в себе и страстей своих; и как не сознали их, то не позаботились и об их уврачевании.
По умозрительному исследованию миром называется и состав собирательного имени, объемлющего собою отдельно взятые страсти. Когда вообще хотим наименовать страсти, называем их миром; а когда хотим различать их по различию наименований их, называем их страстями. Страсти же суть части преемственного течения мира; и где прекращаются страсти, там мир стал в своей преемственности. И страсти суть следующие: приверженность к богатству, к тому, чтобы собирать какие-либо вещи; телесное наслаждение, от которого происходит страсть плотского вожделения; желание чести, от которого истекает зависть; желание распоряжаться начальственно; надмение благолепием власти; желание наряжаться и нравиться; искание человеческой славы, которая бывает причиною злопамятства; страх за тело. Где страсти сии прекращают свое течение, там мир умер; и в какой мере не достает там некоторых из сих частей, в такой мере мир остается вне, не действуя теми частями состава своего, как и о святых сказал некто, что, будучи еще живы, стали они мертвы, потому что, живя во плоти, жили не по плоти. И ты смотри, какими из сих частей живешь; тогда узнаешь, какими частями ты живешь, и какими умер миру. Когда познаешь, что такое мир, тогда из различия всего этого познаешь и то, чем связан ты с миром, и чем отрешился от него. И скажу короче: мир есть плотское житие и мудрование плоти. По тому самому, что человек исхитил себя из этого, познается, что исшел он из мира. И отчуждение от мира познается по сим двум признакам: по превосходнейшему житию и по отличию понятий самого ума. Из сего, наконец, возникают в мысли твоей понятия о вещах, в которых блуждает мысль своими понятиями. По ним уразумеешь меру жития своего: вожделевает ли чего естество без насилия себе, есть ли в тебе какие прозябения неистребляемые, или какие, производимые только случаем; пришел ли ум в сознание понятий совершенно нетелесных, или весь он движется в вещественном, и это вещественное страстно. Ибо печати овеществления дел, под какими ум невольно представляется во всем, что ни совершает, суть добродетели. В них-то без немощи заимствует для себя причину к горячности и собранности помыслов с доброю целью потрудиться телесно, для упражнения сей горячности, если только делается сие нестрастно. И смотри, не изнемогает ли ум, встречаясь с сими печатями тайных помыслов, по причине лучшего пламенения по Богу, которым обыкновенно отсекаются суетные памятования.
Сих немногих признаков, показанных в главе сей, взамен многих книг достаточно будет к тому, чтобы просветить человека, если он безмолвствует и живет в отшельничестве. Страх за тело бывает в людях столько силен, что вследствие оного нередко остаются они неспособными совершить что-либо достославное и досточестное. Но когда на страх за тело приникает страх за душу, тогда страх телесный изнемогает пред страхом душевным, как воск от силы пожигающего его огня. Богу же нашему слава во веки веков. Аминь.
Слово 3. О том, что душа до познания Божией премудрости и Божиих тварей доходит без труда, если безмолвствует вдали от мира и житейских попечений; ибо тогда может познавать естество свое и те сокровища, какие имеет сокрытыми внутри себя
Когда не вошли в душу отвне житейские попечения, но пребывает она в естественном своем состоянии, тогда непродолжителен бывает труд ее, и доходит она до познания Божией премудрости; потому что удаление души от мира и безмолвие ее естественно побуждают ее к познанию Божиих тварей, а от сего возносится она к Богу, в удивлении изумевает, и пребывает с Богом. Ибо, когда в душевный источник не входят воды отвне, тогда естественные, источающиеся в ней воды непрестанно порождают в душе помышления о чудесах Божиих. А как скоро душа оказывается не имеющей сих помышлений, это значит, или что подана к тому некая причина какими-либо чуждыми воспоминаниями, или что чувства от встречи с предметами произвели против нее мятеж. Когда же чувства заключены безмолвием, не позволяется им устремляться вне, и при помощи безмолвия устареют памятования; тогда увидишь, что такое — естественные помыслы души, что такое — самое естество души, и какие сокровища имеет она скрытыми в себе. Сокровища же сии составляет познание бесплотных, возникающее в душе само собою, без предварительной мысли о нем и без труда. Человек даже не знает, что таковые помыслы возникают в природе человеческой. Ибо кто был ему учителем? или как постиг он то, что, и будучи умопредставлено, не может быть уяснено для других? или кто был наставником его в том, чему нимало не учился он у другого?
Такова-то природа души. Следовательно, страсти суть нечто придаточное, и в них виновна сама душа. Ибо по природе душа бесстрастна. Когда же слышишь в Писании о страстях душевных и телесных, да будет тебе известно, что говорится сие по отношению к причинам страстей; ибо душа по природе бесстрастна. Не принимают сего держащиеся внешнего любомудрия, а подобно им — и их последователи. Напротив того, мы веруем так, что Бог созданного по образу сотворил бесстрастным. Созданным же по образу разумею по отношению не к телу, но к душе, которая невидима. Ибо всякий образ снимается с предлежащего изображения. Невозможно же представить кому-либо образ, не видавши прежде подобия. Посему должно увериться, что страсти, как сказали мы выше, не в природе души. Если же кто противоречит сказанному, то мы предложим ему вопрос, и пусть ответствует он нам.
Вопрос. Что такое естество души? Бесстрастное ли нечто и исполненное света, или страстное и омраченное?
Ответ. Если некогда естество души было светло и чисто, по причине приятия им в себя блаженного света, а подобно сему таковым же оказывается, когда возвращается в первобытный чин, то несомненно уже, что душа бывает вне своего естества, как скоро приходит в страстное движение, как утверждают и питомцы Церкви. Поэтому, страсти привзошли в душу впоследствии, и несправедливо — говорить, будто бы страсти — в естестве души, хотя она и приводится ими в движение. Итак явно, что приводится она в движение внешним, не как своим собственным. И если страсти называются душевными, потому что душа приводится ими в движение без участия тела, то и голод, и жажда, и сон будут душевными же, потому что и в них, а равно при отсечении членов, в горячке, в болезнях и подобном тому, душа страждет и совоздыхает с телом. Ибо душа соболезнует телу по общению с ним, как и тело соболезнует душе; душа веселится при веселии тела, приемлет в себя и скорби его. Богу же нашему слава и держава вовеки. Аминь.
Слово 4. О душе, о страстях и о чистоте ума, в вопросах и ответах
Вопрос. Что такое — естественное состояние души? что такое — состояние противоестественное? что такое — состояние сверхъестественное?
Ответ. Естественное состояние души есть ведение Божиих тварей, чувственных и мысленных. Сверхъестественное состояние есть возбуждение к созерцанию пресущественного Божества. Противоестественное же состояние есть движение души в мятущихся страстями, как сказал божественный и великий Василий, что душа, когда оказывается сообразною с естеством, пребывает горе, а когда оказывается вне своего естества, является долу на земле; когда же бывает горе, оказывается бесстрастною; а когда естество низойдет от свойственного ему чина, тогда открываются в нем страсти. Итак явствует, наконец, что страсти душевные не суть душевные по естеству. Если душа в охуждаемых телесных страстях приходит в такое же движение, как и в голоде и в жажде, то, поелику в рассуждении сих последних не положено ей закона, не столько бывает она достойна порицания, как в прочих страстях, заслуживающих порицания. Случается, что иногда иному бывает попущено Богом сделать что-либо, по-видимому, неуместное, и вместо порицания и укоризн воздается ему благим воздаянием. Так было с пророком Осиею, который поял в жены блудницу, — с пророком Илиею, который по ревности Божией совершил убийство, и с теми, которые, по повелению Моисееву, мечом убили своих родителей. Впрочем говорится, что в душе, и без телесного естества, естественно есть похоть и раздражительность, и это суть страсти души.
Вопрос. То ли сообразно с естеством, когда вожделение души воспламенено Божественным, или когда обращено на земное и телесное? И для чего душевное естество обнаруживает ревность свою с раздражительностью? И в каком случае раздражение называется естественным? Тогда ли, как душа раздражается по какому-либо плотскому вожделению, или по зависти, или по тщеславию, или по чему подобному, или когда раздражает ее что-либо противное сему? Пусть отвечает, у кого слово, и мы последуем ему.
Ответ. Божественное Писание многое говорит, и часто употребляет именования не в собственном смысле. Иное свойственно телу, но сказуется о душе. И наоборот, свойственное душе сказуется о теле. И Писание не разделяет сего; но разумные понимают это. Так и из свойственного Божеству Господа иное, не применимое к человеческой природе, сказано в Писании о всесвятом теле Его; и наоборот, уничижительное, свойственное Ему по человечеству, сказано о Божестве Его. И многие, не понимая цели Божественных словес, поползнулись в этом, погрешив неисправимо. Так, в Писании не различается строго свойственное душе и свойственное телу. Посему, если добродетель естественным образом есть здравие души, то недугом души будут уже страсти, нечто случайное, прившедшее в естество души, и выводящее ее из собственного здравия. А из сего явствует, что здравие предшествует в естестве случайному недугу. Если же это действительно так (что и справедливо), то значит уже, что добродетель есть естественное состояние души, случайное же вне естества души.
Вопрос. Страсти телесные естественно ли, или случайно, приписываются телу? И страсти душевные, принадлежащие душе, по связи ее с телом, естественно ли, или в несобственном смысле ей приписываются?
Ответ. О страстях телесных никто не осмелится сказать, что принимаются в несобственном смысле. А о душевных страстях, как скоро дознано, и всеми признается, что душе естественна чистота, должно смело сказать, что страсти нимало не естественны душе; потому что болезнь позднее здравия. А одному и тому же естеству невозможно быть вместе и добрым и лукавым. Посему, необходимо одно предшествует другому; естественно же то, чем предварено другое; потому что о всем случайном говорится, что оно не от естества, но привзошло отвне; и за всем случайным и привзошедшим следует изменение, естество же не переиначивается и не изменяется.
Всякая страсть, служащая к пользе, дарована от Бога. И страсти телесные вложены в тело на пользу и возрастание ему; таковы же и страсти душевные. Но когда тело, лишением свойственного ему, принуждено стать вне своего благосостояния и последовать душе, тогда оно изнемогает и терпит вред. Когда и душа, оставив принадлежащее ей, последует телу, тогда и она терпит вред, по слову божественного апостола, который говорит: плоть похотствует на духа, дух же на плоть: сия же друг другу противятся (Гал. 5, 17). Посему, никто да не хулит Бога, будто бы Он в естество наше вложил страсти и грех. Бог в каждое из естеств вложил то, что служит к его возрастанию. Но когда одно естество входит в согласие с другим, тогда оно обретается не в том, что ему свое, но в противоположном тому. А если бы страсти были в душе естественно, то почему душа терпла бы от них вред? Свойственное естеству не вредит ему.
Вопрос. Почему телесные страсти, возращающие и укрепляющие тело, вредят душе, если они не свойственны ей? И почему добродетель утесняет тело, а душу возращает?
Ответ. Не примечаешь ли, как то, что вне естества, вредит ему? Ибо каждое естество исполняется веселия, приблизившись к тому, что ему свойственно. Но ты желаешь знать, что свойственно каждому из сих естеств? Примечай: что вспомоществует естеству, то ему свойственно; а что вредит, то чуждо и привзошло отвне. Итак, поелику дознано, что страсти тела и души одни другим противоположны, то уже все, сколько-нибудь вспомоществующее телу и доставляющее ему отдохновение, свойственно ему. Но когда сдружилась с этим душа, нельзя сказать, что это ей естественно; ибо что свойственно естеству души, то — смерть для тела. Впрочем, в несобственном смысле, сказанное выше приписывается душе; и душа, по немощи тела, пока носит на себе оное, не может от сего освободиться; потому что естественно вступила в общение с скорбным для тела, по причине того единения, какое непостижимою Премудростью установлено между движением души и движением тела. Но хотя и в таком они взаимном общении, однако же отличны и движение от движения, и воля от воли, а также и тело от духа. Впрочем, естество не переиначивается; напротив того, каждое из естеств, хотя и крайне уклоняется, в грех ли то, или в добродетель, однако же приводится в движение собственною своею волею. И когда душа возвысится над попечением о теле, тогда вся всецело цветет духом в движениях своих, и среди неба носится в непостижимом. Впрочем, и в этом состоянии не воспрещает телу помнить свойственного ему. И также, если тело оказывается во грехах, душевные помышления не перестают источаться в ум.
Вопрос. Что такое чистота ума?
Ответ. Чист умом не тот, кто не знает зла (ибо такой будет скотоподобным), не тот, кто по естеству находится в состоянии младенческом, не тот, кто принимает на себя вид чистоты. Но вот чистота ума — просветление Божественным, по деятельном упражнении в добродетелях. И не смеем сказать, чтобы приобрел сие кто без искушения помыслами, потому что иначе он был бы необлеченный телом. Ибо не отваживаемся говорить, чтобы наше естество до самой смерти не было боримо и не терпело вреда. Искушением же помыслов называю не то, чтобы подчиняться им, но чтобы положить начало борьбе с ними.
Перечисление движений помыслов
Движение помыслов в человеке бывает от четырех причин: во-первых, от естественной плотской похоти; во-вторых, от чувственного представления мирских предметов, о каких человек слышит, и какие видит; в-третьих, от предзанятых понятий и от душевной склонности, какие человек имеет в уме; в-четвертых, от приражения бесов, которые воюют с нами, вовлекая во все страсти, по сказанным прежде причинам. Поэтому человек даже до смерти, пока он в жизни этой плоти, не может не иметь помыслов и брани. Ибо, рассуди сам, возможно ли, чтобы прежде исшествия человека из мира, и прежде смерти, пришла в бездействие которая-либо одна из сих четырех причин? или возможно ли телу не домогаться необходимого и не быть вынужденным пожелать чего-либо мирского? Если же неуместно — представлять себе что-либо подобное, потому что естество имеет нужду в таких вещах: то значит уже, что страсти действуют во всяком, кто носит на себе тело, хочет ли он того, или не хочет. Поэтому, всякому человеку, как носящему на себе тело, необходимо охранять себя не от одной какой-либо страсти, явно и непрестанно в нем действующей, и не от двух, но от многих страстей. Победившие в себе страсти добродетелями, хотя и бывают тревожимы помыслами и приражением четырех оных причин, однако-же не уступают над собою победы, потому что имеют силу, и ум их восторгается к благим и Божественным памятованиям.
Вопрос. Чем разнствует чистота ума от чистоты сердца?
Ответ. Иное есть чистота ума, а иное — чистота сердца. Ибо ум есть одно из душевных чувств, а сердце обнимает в себе и держит в своей власти внутренние чувства. Оно есть корень, а если корень свят, то и ветви святы, т. е., если сердце доводится до чистоты, то ясно, что очищаются и все чувства. Если ум приложит старание к чтению Божественных Писаний или потрудится несколько в постах, в бдениях, в безмолвиях, то забудет прежний свой образ мыслей и достигнет чистоты, как скоро удалится от скверного жития; однако же не будет иметь постоянной чистоты; потому что как скоро он очищается, так же скоро и оскверняется. Сердце же достигает чистоты многими скорбями, лишениями, удалением от общения со всем, что в мире мирского, и умерщвлением себя для всего этого. Если же достигло оно чистоты, то чистота его не сквернится чем-либо малым, не боится великих, явных браней, разумею брани страшные; потому что приобрело себе крепкий желудок, который может скоро переварить всякую пищу, несваримую в людях немощных. Ибо врачи говорят, что всякая мясная пища неудобоварима, но много силы сообщает телам здоровым, когда приемлет ее крепкий желудок. Так, всякая чистота, приобретенная скоро, в короткое время и с малым трудом, скоро теряется и оскверняется. Чистота же, достигнутая многими скорбями и приобретенная продолжительным временем, не страшится какого-либо не превышающего меру приражения в которой-либо из частей души, потому что укрепляет душу Бог. Ему слава во веки веков. Аминь.
Слово 5. О чувствах, а вместе и об искушениях
Чувства целомудренные и собранные воедино порождают в душе мир и не попускают ей входить в испытание вещей. А когда душа не приемлет в себя ощущения вещей, тогда победа совершается без борьбы. Если же человек вознерадит, и дозволит, чтобы имели к нему доступ приражения, то принужден тогда бывает выдерживать брань. Возмущается же и первоначальная чистота, которая бывает весьма проста и ровна. Ибо по сему нерадению большая часть людей, или и целый мир, выходят из естественного и чистого состояния. Поэтому, живущие в мире, в тесных связях с мирскими людьми, не могут очистить ума, по той причине, что много познали зла. Немногие же в состоянии возвратиться к первоначальной чистоте ума. Потому, всякому человеку надлежит с осторожностью соблюдать всегда чувства свои и ум от приражений. Ибо много потребно трезвенности, неусыпности, предусмотрительности. Великая простота прекрасна.
Человеческой природе, чтобы хранить пределы послушания Богу, потребен страх. Любовь к Богу возбуждает в человеке любовь к деланию добродетелей, а через это стремится к благотворению. Духовное ведение естественно следует за деланием добродетелей. Тому же и другому предшествуют страх и любовь. И опять, любви предшествует страх. Всякий, кто не стыдится говорить, что можно приобрести последние без делания первых, несомненно полагает первое основание погибели для души своей. Таков путь Господень, что последние рождаются от первых.
Любви к брату своему не заменяй любовью к какой-либо вещи; потому что брат твой тайно приобрел внутрь себя Того, Кто всего драгоценнее. Оставь малое, чтобы обрести великое. Презри излишнее и малоценное, чтоб обрести многоценное. Будь мертв в жизни своей, чтобы жить по смерти. Предай себя на то, чтобы умирать в подвигах, а не жить в нерадении. Ибо не те только мученики, которые прияли смерть за веру во Христа, но и те, которые умирают за соблюдение заповедей Христовых. Не будь несмыслен в прошениях своих, чтобы не оскорбить тебе Бога неразумием. Будь мудр в своих молитвах, чтобы сподобиться тебе славы. Проси досточестного у Дающего без зависти, чтобы за мудрое свое хотение приять от Него и почесть. Премудрости просил себе Соломон, и поелику у великого Царя просил премудрого, то с премудростью приял и царство земное. Елисей просил в сугубой мере той благодати Духа, какую имел учитель, и прошение его не осталось неисполненным. Ибо кто у царя домогается маловажного, тот уничижает его честь. Израиль просил маловажного, и постиг его гнев Божий. Оставил он то, чтобы в делах Божиих дивиться страшным чудесам Божиим, и домогался удовлетворить похотениям чрева своего. Но еще брашну сушу во устех их, и гнев Божий взыде на ня (Пс. 77, 30, 31). Приноси Богу прошения свои сообразно с Его славою, чтобы возвеличилось пред Ним достоинство твое, и возрадовался Он о тебе. Если кто попросит у царя немного навоза, то не только сам себя обесчестит маловажностью своей просьбы, как показавши тем великое неразумие, но и царю своею просьбою нанесет оскорбление. Так поступает и тот, кто в молитвах своих у Бога просит земных благ. Ибо вот Ангелы и Архангелы — сии вельможи Царя — во время молитвы твоей взирают на тебя, с каким прошением обратишься к Владыке их; и изумляются и радуются, когда видят, что ты — земной оставил плоть свою, и просишь небесного; и, напротив того, огорчаются, смотря на того, кто оставил небесное, и просит своего гноя.
Не проси у Бога того, что Сам Он без прошения дает нам по Своему промышлению, и дает не только Своим и возлюбленным, но и тем, которые чужды ведения о Нем. Ибо сказано: не будьте, якоже язычницы, лишше глаголющими в молитвах своих (Мф. 6, 7). Это есть телесное, и сих языцы ищут, сказал Господь. Вы же не пецытеся, что ясте, или что пиете, или во что облечетеся. Весть бо Отец ваш, что имеете в этом нужду (Мф. 6, 25, 32). Сын у отца своего не просит уже хлеба, но домогается наибольшего и высшего в дому отца своего. Ибо по немощи только ума человеческого Господь заповедал просить повседневно хлеба. Но смотри, что заповедано тем, которые совершенны ведением и здравы душою. Им сказано: не пекитесь о пище или одежде; потому что, если Бог печется о бессловесных животных, о птицах и о тварях неодушевленных, то кольми паче попечется о нас: ищите же прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6, 33).
Если просишь чего у Бога, и Он медлит услышать тебя вскоре, не печалься, потому что ты не премудрее Бога. Бывает же сие с тобою или потому, что недостоин ты получить просимое; или потому, что пути сердца твоего не соответственны, но противны прошениям твоим; или потому, что не пришел ты еще в меру, чтобы приять дарование, которого просишь. Ибо не должно нам прежде времени касаться великих мер, чтобы дарование Божие, от скорости приятия оного, не сделалось бесполезным; потому что легко полученное скоро и утрачивается; все же, приобретенное с болезнью сердечною, и хранится с осторожностью.
Терпи жажду ради Христа, да упоит тебя Своею любовью. Смежи очи свои для житейских приятностей, да сподобит тебя Бог, чтобы мир Его царствовал в сердце твоем. Воздерживайся от того, что видят очи твои, да сподобишься духовной радости. Если неугодны будут Богу дела твои, не домогайся у Него прославления, чтобы не уподобиться человеку, искушающему Бога. Сообразно с житием твоим должна быть и молитва твоя. Ибо тому, кто привязан к земному, невозможно домогаться небесного, и тому, кто занят мирским, нет возможности просить Божественного; потому что пожелание каждого человека показывается делами его; в чем показывает он свое рачение, о том подвизается в молитве. Кто желает великого, тот не бывает занят маловажным.
Будь свободен, хотя и связан ты телом, и ради Христа докажи свободу своего послушания. Будь и благорассудителен в простоте твоей, чтобы не быть тебе окраденным. Возлюби смирение во всех делах своих, чтобы избавиться от неприметных сетей, какие всегда находятся вне пути смиренномудренных. Не отвращайся от скорбей, потому что ими входишь в познание истины; и не устрашайся искушений, потому что через них обретаешь досточестное. Молись, чтобы не впадать в искушения душевные, а к искушениям телесным приуготовляйся со всею крепостью своею. Ибо вне их не возможешь приблизиться к Богу; потому что среди них уготован Божественный покой. Кто бежит от искушений, тот бежит от добродетели. Разумею же искушение не похотями, но скорбями.
Вопрос. Как согласуется между собою сказанное: молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26, 41), а в другом месте: подвизайтеся внити сквозе тесная врата (Лк. 13, 24); и еще: не убойтеся от убивающих тело (Мф. 10, 28); и: иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю (Мф. 10, 39)? Почему Господь везде побуждает нас к перенесению искушений, а здесь повелел: молитеся, да не внидете в них? Ибо какая добродетель бывает без скорби и искушения? Или какое искушение больше сего — погубить человеку себя самого? Однакоже Господь повелел подвергаться сему искушению ради Него. Ибо говорит: иже не приимет креста своего, и вслед Мене грядет, несть Мене достоин (Мф. 10, 38). Почему же, во всем Своем учении, повелевая подвергаться искушениям, здесь заповедал молиться о том, чтобы не внити? Ибо сказано: многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Небесное (Деян. 14, 22); и: в мире скорбни будете (Ин. 16, 33); и: в терпении сих стяжите души ваша (Лк. 21, 19).
О, какой тонкости ума требует путь учений Твоих, Господи! Всегда будет вне его тот, кто не читает смысленно и с ведением. Когда сыны Зеведеовы и матерь их пожелали седения с Тобою в царствии, сказал Ты им следующее: можета ли пити чашу, юже Аз имам пити, или крещением, имже Аз крещаюся, креститися (Мф. 20, 22)? Почему же здесь повелеваешь нам, Владыко, молиться о том, чтобы не внити в напасть? О каких искушениях повелеваешь нам молиться, чтобы не внити в них?
Ответ. Сказано: молись, чтобы не внити в искушения касательно веры. Молись, чтобы вместе с демоном хулы и гордыни не внити в искушения самомнением ума твоего. Молись, чтобы, по Божию попущению, не внити тебе в явное диавольское искушение, по причине худых мыслей, какие помыслил ты умом своим, и за которые попускается на тебя искушение. Молись, чтобы не отступил от тебя ангел целомудрия твоего, чтобы грех не воздвиг на тебя пламенеющей брани, и не разлучил тебя с ним. Молись, чтобы не внити в искушение — раздражать одного против другого, или в искушение двоедушия и сомнения, которыми душа вводится в великое борение. А искушения телесные приуготовляйся принимать от всей души, и преплывай их всеми своими членами; и очи свои наполняй слезами, чтобы не отступил от тебя хранитель твой. Ибо вне искушений не усматривается Промысл Божий, невозможно приобрести дерзновения перед Богом, невозможно научиться премудрости Духа, нет также возможности, чтобы Божественная любовь утвердилась в душе твоей. Прежде искушений человек молится Богу, как чужой кто. Когда же входит в искушения по любви к Богу и не допускает в себя изменения, тогда поставляется пред Богом, как бы имеющий Его должником своим, и как искренний друг; потому, что во исполнение воли Божией вел брань с врагом Божиим, и победил его. Вот что значит сказанное: молитеся, да не внидете в напасть. И еще: молись, чтобы в страшное диавольское искушение не внити тебе за кичливость твою; но за любовь твою к Богу да содействует тебе сила Божия, и тобою победит врагов своих. Молись, чтобы в искушения сии не внити тебе за порочность помыслов и дел твоих; но да искусится любовь твоя к Богу, и прославится сила Его в терпении твоем. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
Слово 6. О милосердии Владыки, по которому с высоты величия Своего снизошел к немощи человеческой, и об искушениях
И еще Господь наш, промышляя сообразно с Своею милостью и по мере благодати Своей, если вникнешь смысленно, повелел молиться и о телесных искушениях. Ибо, зная, что естество наше, по причине перстного и бренного тела, немощно и не в состоянии противостать искушениям, когда бывает в них, и потому отпадает от истины, обращается вспять и одолевается скорбями, повелел молиться, чтобы не впадать нам в искушения внезапно, если и без них возможно благоугодить Богу. А если человек, стремясь к высокой добродетели, внезапно впадет в страшные искушения и не выдержит, то не может он в это время дойти до совершенства в добродетели.
Не надлежит нам иметь лицеприятия ни к себе самим, ни к другим, из страха оставлять дело благородное и честное, в котором сокрыта жизнь души, и выставлять предлоги и учения, потворствующие слабости, например сие: молитеся, да не внидете в напасть. Ибо о таковых сказано, что они под предлогом заповеди грешат втайне. Посему, если приключится человеку, и постигнет его искушение, и понуждаем он будет нарушить одну из сих заповедей, т. е. оставить целомудрие или иноческое житие, или отречься от веры, или не подвизаться за Христа, или оставить без исполнения одну из заповедей, то, ежели он убоится и не противостанет искушениям мужественно, — отпадет от истины.
Поэтому всеми силами будем пренебрегать телом, предадим душу Богу, и о имени Господнем вступим в борьбу с искушениями. И Кто спас Иосифа в земле египетской и показал в нем подобие и образец целомудрия, Кто сохранил невредимыми Даниила во рве львином и трех юношей в пещи огненной, Кто избавил Иеремию из рва тинного и даровал ему милость в стане халдейском, Кто Петра извел из узилища при затворенных дверях и Павла спас от сонмища иудейского, короче сказать, Кто всегда на всяком месте, во всякой стране соприсущ рабам Своим, и являет в них силу и победу Свою, соблюдает их во многих необычайных обстоятельствах, показывает им спасение Свое во всех скорбях их, Тот и нас да укрепит и да спасет среди окружающих нас волн. Аминь.
Да будет в душах наших столько же ревности против диавола и его приставников, сколько имели Маккавеи, и святые пророки, и апостолы, и мученики, и преподобные, и праведные, которые установили Божественные законы и заповеди Духа в местах страшных, при искушениях самых трудных, и мир и тело повергли позади себя, и устояли в правде своей, не уступив над собою победы опасностям, которые вместе с их душами окружали и тела, но победив их мужественно. Имена их написаны в книге жизни даже до пришествия Христова, и учение их, по Божию повелению, соблюдается для нашего наставления и укрепления, как свидетельствует апостол (Рим. 15, 4), чтобы мы стали мудрыми, и познали пути Божий, и имели у себя пред очами сказания о них и жития их, как одушевленные и живые образы их брали себе за образец, шествовали их путем, и им уподоблялись. О, как сладостны Божественные словеса душе благосмысленной! Они то же для души, что для тела пища, подкрепляющая его. Сказания же о праведных столь же вожделенны слуху кротких, сколь и постоянное орошение недавно посаженному растению.
Итак, возлюбленный, как доброе некое врачевство для слабых глаз, содержи в уме Промысл Божий, которым охраняется все от начала и доныне; памятование о сем храни в себе на всякий час, о сем размышляй и заботься, из сего извлекай для себя наставления, чтобы навыкнуть тебе хранить в душе своей памятование о величии чести Божией, и тем обрести душе своей вечную жизнь во Христе Иисусе Господе нашем, Который, как Бог и человек, соделался Ходатаем Бога и человеков. К славе, окружающей престол чести Его, не могут приближаться чины Ангельские; но ради нас явился Он в уничиженном и смиренном образе, как говорит Исайя: видехом Его, и не имяше вида, ни доброты (Ис. 53, 2). Тот, Кто по естеству невидим всей твари, облекся в тело и совершил домостроительство для спасения и жизни всех народов, в Нем обретших очищение. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
Слово 7. О грехах произвольных, непроизвольных и совершаемых по какому-нибудь случаю
Есть грех, совершаемый по немощи, в который человек увлекается непроизвольно; и есть грех, совершаемый произвольно, и по неведению. Бывает также, что иной сделает грех по какому-нибудь случаю, и еще — по закоснению и навыку во зле. Вот все роды и виды грехов; и хотя все они достойны порицания, однакоже, по сравнению положенных за грехи наказаний, оказывается, что один больше другого. На иного падает наибольшее осуждение, и с трудом приемлется от него покаяние, а грех иного близок к прощению. И как Адам, Ева и змий, хотя все прияли от Бога воздаяние за грех, однакоже весьма в различной мере подверглись проклятию, так бывает и с сынами их: каждому тяжесть наказания соразмеряется с намерением его и пристрастием ко греху. Если кто, не имея желания служить греху, по нерадению о добродетели увлекается в грех, потому что не упражнялся в добродетели, то тяжко таковому пребывать во грехе; да и наказание его тяжело. А если случится, что иной радеющий о добродетели искушен будет каким-либо прегрешением, то, без сомнения, близка к нему милость, чтобы очистить его грех.
Инаков есть грех, совершаемый, когда человек оказывается радеющим о добродетели и постоянным в делании, так что и ночью не спит, заботясь, чтобы не потерпеть ущерба в том, о чем у него попечение, и днем всюду носит с собою бремя свое, и вся забота его о добродетели, но при сих и подобных сим попечениях, или по неведению какому, или от каких-либо препятствий на пути его, т. е. на пути добродетели, и от волн, во всякое время воздымающихся в членах его, или вследствие уклонения, попущенного ему для испытания его свободы, весовая чаша у него склоняется несколько влево, и телесною немощью увлекается он в один из видов греха; и при этом скорбит, тужит, болезненно воздыхает он о душе своей, по причине бедствия, приключившегося ему от сопротивных.
Инаков же грех, когда человек оказывается слабым и нерадивым в делании добродетели, совершенно оставил путь ее, рабски стремится в послушание всякому греховному наслаждению, оказывает рвение изыскивать средства к полнейшему наслаждению, подобно какому-нибудь рабу, готов со тщанием выполнить волю врага своего и члены свои уготовить в оружие диаволу со всяким ему послушанием, нимало не намерен подумать о покаянии, приблизиться к добродетели, пресечь зло и положить конец пагубному пути своему.
Инаков грех от поползновений и падений, какие могут приключиться на пути добродетели и на стезе правды. Ибо, по словам отцов, на пути добродетели и на стезе правды встречаются падения, препятствия, принуждения и тому подобное.
Иное же дело — падение души, всецелая ее гибель, совершенное оставление. Кто явно принадлежит к числу таковых, тот, когда падет, да не забывает любви Отца своего; но, если приключится ему впасть и в многоразличные прегрешения, да не перестает радеть о добре, да не останавливается в своем течении; но и побеждаемый снова да восстает на борьбу с своими сопротивниками и ежедневно да начинает полагать основание разрушенному зданию, до самого исхода своего из мира сего имея во устах пророческое слово: не радуйся о мне, противник мой, яко падох; ибо снова востану. Аще сяду во тме, Господь озарит мя (Мих. 7, 8); и нимало да не прекращает брани до самой смерти, пока есть в нем дыхание, да не предает души своей на одоление, даже и во время самого поражения. Но если и каждый день разбивается ладья его, и терпит крушение весь груз, да не перестает заботиться, запасаться, даже брать взаймы, переходить на другие корабли и плыть с упованием, пока Господь, призрев на подвиг его и умилосердившись над сокрушением его, не ниспошлет ему милость Свою, и не даст ему сильных побуждений встретить и вытерпеть разжженные стрелы врага. Такова премудрость, подаваемая от Бога; таков мудрый больной, не теряющий надежды своей. Лучше быть нам осужденными за некоторые дела, а не за оставление всего. Посему-то авва Мартиниан увещевает не изнемогать от множества подвигов, от многоразличных и частых браней на пути правды, не возвращаться вспять и не уступать врагу победы над собою каким-либо постыдным для нас образом. Ибо, как некий чадолюбивый отец, в чинном и стройном порядке, говорит он следующее:
Совет преподобного Мартиниана
«Если вы, чада, действительно подвижники, стремящиеся к добродетели, и есть в вас душевное рачение, то возжелайте ум ваш представить Христу чистым, и делать дела, Ему благоугодные. Ибо непременно должно вам выдержать за сие всякую брань, воздвигаемую естественными страстями, влечением мира сего, постоянною и непрекращающеюся злобою демонов, с какою обыкновенно нападают на вас, и со всеми их злоухищрениями. Не бойтесь, что жестокость брани непрерывна и продолжительна; не приходите в колебание от долговременности борьбы; не ослабевайте и не трепещите от вражеских ополчений; не впадайте в бездну безнадежности, если, может быть, и приключится вам на время поползнуться и согрешить. Но если и потерпите что-нибудь в сей великой брани, будете поражены в лице и уязвлены, сие нимало да не воспрепятствует вам стремиться к доброй вашей цели. Паче же пребывайте в избранном вами делании, и достигайте сего вожделенного и похвального качества, т. е., чтобы оказаться в брани твердыми, непобежденными, обагренными кровью язв своих, и никоим образом не прекращайте борьбы с своими сопротивниками».
Таковы поучения великого старца. Не надобно вам ослабевать или изнемогать по причине сказанного выше. Горе же тому монаху, который лжет обету своему, и, попирая совесть свою, подает руку диаволу, чтобы тот воздвигся против него в виде какого-либо малого или великого греха, и который не может снова стать пред лицом врагов своих сокрушенною частью души своей. С каким лицом предстанет он Судии, когда, достигнув чистоты, друзья его сретят друг друга, — те самые, с которыми разлучившись в пути своем, пошел он стезею погибели, утратил и то дерзновение, какое имеют пред Богом преподобные, и ту молитву, которая исходит из чистого сердца, возносится горе превыше ангельских сил и ничем не возбраняется, пока не получит просимого в ней, и с радостью не возвратится в воссылавшие ее уста? И страшнее всего то, что, как здесь он разлучился с ними в пути своем, так и его разлучит с ними Христос в тот день, когда светлый облак понесет на хребте своем тела, сияющие чистотою, и поставит во вратах небесных. Ибо по тому самому, что здесь уже осуждены дела их, не воскреснут нечестивии на суд, ниже грешницы в совет праведных, в воскресение суда (Пс. 1, 5).
Слово 8. О хранении и блюдении себя от людей расслабленных и нерадивых; о том, что от сближения с ними воцаряется в человеке нерадение и расслабление, и он исполняется всякой нечистой страсти, — и о хранении себя от близости с юными, чтобы ум не осквернился непотребными помыслами
Кто возбраняет устам своим клеветать, тот хранит сердце свое от страстей. А кто хранит сердце свое от страстей, тот ежечасно зрит Господа. У кого помышление всегда о Боге, тот прогоняет от себя демонов и искореняет семя их злобы. Кто ежечасно назирает за своею душою, у того сердце возвеселяется откровениями. Кто зрение ума своего сосредоточивает внутри себя самого, тот зрит в себе зарю Духа. Кто возгнушался всяким парением ума, тот зрит Владыку своего внутрь сердца своего. Если любишь чистоту, при которой может быть зрим Владыка всяческих, то ни на кого не клевещи и не слушай того, кто клевещет на брата своего. Если другие препираются при тебе, замкни уши и беги оттуда, чтобы не услышать тебе выражений гневных и не умерла душа твоя, лишившись жизни. Сердце раздраженное не вмещает в себе тайн Божиих; а кроткий и смиренномудрый есть источник тайн нового века.
Вот, если будешь чист, то внутри тебя небо, и в себе самом узришь ангелов и свет их, а с ними и в них и Владыку ангелов. Кого хвалят справедливо, тот не терпит вреда. Но если усладительна для него похвала, то безмездный он делатель. Сокровище смиренномудрого внутри него, и это — Господь. Наблюдающий за языком своим вовек не будет им окраден. Уста молчаливые истолковывают тайны Божий; а скорый на слова удаляется от Создателя своего. Душа доброго сияет паче солнца и ежечасно возвеселяется видением Божественных откровений. Кто последует любящему Бога, тот обогатится тайнами Божиими; а кто последует неправедному и горделивому, тот удалится от Бога, и возненавиден будет друзьями своими. Молчаливый языком во всей наружности своей приобретает смиренномудрую чинность, и он без труда возобладает над страстями. Страсти искореняются и обращаются в бегство непрестанным погружением мысли в Боге. Это — меч, умерщвляющий их. Как при безмолвной тишине чувственного моря носится и плавает дельфин, так и при безмолвии и утишении раздражительности и гнева в море сердечном, во всякое время, к веселию сердца, носятся в нем тайны и Божественные откровения.
Кто желает видеть Господа внутри себя, тот прилагает усилие очищать сердце свое непрестанным памятованием о Боге; и, таким образом, при светлости очей ума своего, ежечасно будет он зреть Господа. Что бывает с рыбою, вышедшею из воды, то бывает и с умом, который выступил из памятования о Боге и парит в памятовании о мире. Сколько человек удаляется от собеседования с людьми, столько же удостоивается дерзновенного умом своим беседования с Богом, и в какой мере отсекает от себя утешение мира сего, в такой удостоивается радости Божией о Духе Святом. И как гибнут рыбы от недостатка воды, так умные движения, возникающие от Бога, исчезают в сердце инока, который часто обращается и проводит время с людьми мирскими.
Мирянин, бедствующий и злостраждущий в делах мирских и житейских, лучше злостраждущего и в мирских делах проводящего время инока. Кто с пламенною ревностью днем и ночью ищет Бога в сердце своем и искореняет в нем приражения, бывающие от врага, тот страшен демонам и вожделенен Богу и ангелам Его. У чистого душою мысленная область внутри него; сияющее в нем солнце — свет Святой Троицы; воздух, которым дышат обитатели области сея, — Утешительный и Всесвятый Дух; совосседающие с ним — святые и бесплотные природы; а жизнь, и радость, и веселие их — Христос, Свет от Света — Отца. Таковый и видением души своей ежечасно увеселяется, и дивится красоте своей, которая действительно во сто крат блистательнее светлости солнечной. Это — Иерусалим и Царство Божие, внутри нас сокровенное, по Господнему слову (Лк. 17, 21). Область сия есть облако Божией славы, в которое только чистые сердцем внидут узреть лице своего Владыки и озарить умы свои лучами Владычнего света.
А кто раздражителен, кто гневлив, кто славолюбив, кто любостяжателен, кто чревоугодник, кто обращается с мирянами, кто хочет, чтобы исполняема была собственная его воля, кто вспыльчив и исполнен страстей, — все таковые пребывают в таком же смятении, как сражающиеся ночью, и осязают тьму, находясь вне области жизни и света. Ибо область сия составляет удел добрых, смиренномудрых, соделавших сердца свои чистыми. Человек не может узреть красоты, которая внутрь его, пока не возгнушается всякою красотою вне его, и не обесчестит ее. Он не может возвести взора прямо к Богу, пока не отречется совершенно от мира. Кто уничижает и умаляет самого себя, того упремудрит Господь. А кто сам себя почитает премудрым, тот отпадает от Божией премудрости. В какой мере язык воздерживается от многоглаголания, в такой озаряется ум к различению помышлений, а многоглаголанием приводится в замешательство и самый рассудительный ум.
Кто обнищает в мирском, тот обогатится в Боге; а друг богатых обнищает Богом. Кто целомудрен, смиренномудр, гнушается вольностью в словах и изгнал из сердца раздражительность, тот (уверен я в этом), как скоро станет на молитву, видит в душе своей свет Святого Духа, и радуется в блистаниях озарения светом Его, и веселится видением славы сего озарения и изменением своим до уподобления с оною славой. Нет иного делания, которое бы могло низлагать так полки нечистых демонов, как видение в Боге.
Некто из отцов повествовал мне следующее: «В один день сидел я, и ум мой пленен был видением. А когда пришел я в себя, крепко воздохнул. Стоявший же против меня бес, как скоро услышал сие, убоялся, и как бы пожираемый какою молниею, возопив от нужды и как бы гонимый кем, предался бегству».
Блажен, кто памятует о своем отшествии из этой жизни и воздерживается от привязанности к наслаждениям мира сего, потому что многократно усугубленное блаженство приимет во время отшествия своего, и не оскудеет для него блаженство сие. Он есть рожденный от Бога; и Святый Дух кормитель его; из лона Духа сосет он живоносную пищу, и к веселию своему обоняет воню Его. А кто привязан к мирским, к миру и к успокоению его, кто любит беседование с миром, тот лишается жизни, и мне нечего сказать о нем; остается только с воплем плакать неутешным плачем, который сокрушит сердца слышащих оный.
Пребывающие во тьме, воздвигните главы свои, да озарятся светом лица ваши! Изыдите из-под власти мирских страстей, да изыдет в сретение вам сущий от Отца Свет, и служителям тайн Своих да повелит разрешить узы ваши, чтобы по следам Его шествовать вам ко Отцу. Увы! чем мы связаны, и что нам препятствует видеть славу Его? О, если бы расторглись узы наши, и нам, взыскав, обрести Бога нашего! Если хочешь знать человеческие тайны и не достиг еще до того, чтобы узнавать по духу, — дознаешь по речам, образу жизни и распорядку каждого, если ты мудр. Кто чист в душе и непорочен в образе жизни, тот всегда с целомудрием произносит словеса Духа, и сообразно с мерою своего разумения рассуждает и о Божественном, и о том, что в нем самом. А у кого сердце сокрушено страстями, у того ими же и язык приводится в движение. Если станет он говорить и о духовном, то будет рассуждать под влиянием страсти, чтобы в неправде одержать победу. Мудрый замечает такого человека при первой встрече, и чистый обоняет его зловоние.
Кто душой и телом предан всегда суесловию и парениям ума, тот блудник; кто соглашается и соучаствует с ним в этом, тот прелюбодей; и кто сообщается с ним, тот идолослужитель. Дружба с юными есть блуд, которым гнушается Бог. К умягчению такого человека нет пластыря. А кто всех равно любит по состраданию и без различия, тот достиг совершенства. Юный, следуя за юным, заставляет рассудительных плакать и рыдать о них; старец же, следуя за юным, приобретает страсть, которая смраднее страсти юных. Хотя бы и о добродетелях рассуждал он с юными, но сердце его уязвлено. Юный, если он смиренномудр и безмолвник, если чист сердцем от зависти и раздражительности, удаляется от всякого человека и внимателен к себе, то скоро уразумевает страсти нерадивого старца. А если старец не одинаково расположен к старцу и к юному, то всеми силами старайся с таковым не иметь общения, но паче удаляйся от него.
Горе нерадивым, которые притворствуют, и под наружностью чистоты питают собственные свои страсти. Кто достиг седин в чистоте помыслов, в добром житии и в воздержании языка, тот здесь еще наслаждается сладостью плода ведения, а при отшествии своем от тела приемлет Божию славу.
Ничто не охлаждает так огня, вдыхаемого в сердце инока Святым Духом к освящению души, как обращение с людьми, многоглаголание и всякая беседа, кроме беседы с чадами тайн Божиих, способствующей к приращению ведения Божия и к сближению с Богом. Ибо таковая беседа сильнее всех добродетелей пробуждает душу к оной жизни, искореняет страсти и усыпляет скверные помыслы. Не приобретай себе друзей и сотаинников, кроме таковых, чтобы не положить преткновения душе своей и не уклониться тебе от пути Господня. Да возвеличится в сердце твоем любовь, соединяющая и сопрягающая тебя с Богом, чтобы не пленила тебя любовь мирская, которой причина и конец — тление. Пребывание и обращение с подвижниками — тех и других обогащает тайнами Божиими. А любовь к нерадивым и ленивым делает, что, предавшись совместно парению ума, они наполняют чрево до пресыщения и без меры. Таковому неприятными кажутся яства без друга его, и говорит он: «Горе вкушающему хлеб свой в одиночестве, потому что не сладок ему будет». И они приглашают друг друга на пиры, и платят сим один другому, как наемники. Прочь от нас эта мерзкая любовь, это неприличное и нечестивое препровождение времени! Бегай, брат, приобыкших к подобным делам, и никак не соглашайся есть вместе с ними, хотя бы приключилась тебе и нужда; потому что трапеза их мерзка, при ней прислуживают бесы; друзья жениха-Христа не вкушают ее. Кто часто устраивает пиры, тот работник блудного демона, и оскверняет душу смиренномудрого. Простой хлеб с трапезы непорочного очищает душу ядущего от всякой страсти. Воня от трапезы чревоугодника — обилие яств и печений. Безумный и несмысленный привлекается к ней, как пес к мясной лавке. Трапеза пребывающего всегда в молитве сладостнее всякого благоухания от мускуса и благовония от мира; боголюбивый вожделевает оной, как бесценного сокровища.
С трапезы постящихся, пребывающих во бдении и трудящихся о Господе, заимствуй себе врачевство жизни, и возбуди от омертвения душу свою. Ибо среди них, освящая их, возлежит Возлюбленный, и горечь злострадания их претворяет в неисповедимую сладость Свою; духовные же и небесные служители Его осеняют их и святые их яства. И я знаю одного из братии, который ясно видел это собственными своими глазами.
Блажен, кто заградил себе уста от всякого сластолюбия, отлучающего его от Создателя. Блажен, кому пищею Хлеб, сшедший с неба и даровавший жизнь миру. Блажен, кто на поле своем узрел Орошение жизни, по милосердию исходящее из недр Отчих, и к Нему возвел око. Ибо, когда испиет Оного, возвеселится и процветет сердце его, и будет в веселии и радости. Кто в пище своей узрел Господа своего, тот укрывается от всех, и один причащается Его, не вступая в общение с недостойными, чтобы не стать их сопричастником и не остаться без озарения лучом Господним. А у кого в пищу примешан смертоносный яд, тот не может вкушать ее с приятностью без друзей своих. Тот — волк, пожирающий мертвечину, кто вступает в дружбу ради собственного своего чрева. Какая ненасытность у тебя, несмысленный, — хочешь наполнить чрево свое за трапезою нерадивых, где душа твоя исполняется всякой страсти! Этих предостережений достаточно для тех, которые могут обуздывать чрево.
Весьма сладостна воня постника, и встреча с ним веселит сердца рассудительных; а на чревоугодника от обращения с постником нападает страх, и он употребляет все меры не есть с ним.
Любезен Богу образ жизни воздержного, тогда как соседство его весьма тяжело для любо стяжательного. Молчаливый много восхваляется у Христа; но не будет приятно приближение его тем, которых бесы уловили пристрастием к забавам и парению ума. Кто не любит смиренномудрого и кроткого, кроме горделивых и злоречивых, которые чужды его делания?
Некто рассказывал мне из собственного своего опыта: «В которые дни имею я беседу с кем-нибудь, в те съедаю по три или по четыре сухаря в день, и если стану принуждать себя к молитве, то ум мой не имеет дерзновения к Богу, и не могу устремить к Нему мысли. Когда же разлучусь с собеседниками на безмолвие, в первый день принуждаю себя съесть полтора сухаря, во второй — один, а как скоро утвердится ум мой в безмолвии, усиливаюсь съесть один целый сухарь, и не могу; ум же мой непрестанно с дерзновением беседует с Богом, хотя и не понуждаю его к тому, и светозарность Божества, не оскудевая, осиявает меня, и влечет меня видеть красоту Божественного света и увеселяться ею. Если же во время безмолвия приключится кому прийти и говорить со мною хотя один час, невозможно мне тогда не прибавить пищи, не оставить чего из правила, не расслабеть умом к созерцанию оного света». Вот видите, братия мои, как прекрасны и полезны терпение и уединение, какую силу и какое удобство доставляют подвижникам. Блажен, кто ради Бога пребывает в безмолвии, и наедине ест хлеб свой, потому что всегда он беседует с Богом. Ему слава и держава ныне, и всегда, и вовеки. Аминь.
Слово 9. О чине и уставе новоначальных, и о том, что прилично им
Вот целомудренный и Богу любезный чин — не обращать очей туда и сюда, но простирать всегда взор вперед; не празднословить, но говорить только необходимо нужное; довольствоваться убогими одеждами для удовлетворения телесной потребности; пользоваться яствами, поддерживающими тело, а не для чревоугодия: вкушать всего понемногу, не презирать одного, а другое избирать, и этим одним охотно наполнять чрево, прочее же отметать. Выше всякой добродетели рассудительность. Вина же, когда нет с тобою друзей, или не имеешь болезни, или упадка сил, не вкушай. Не прерывай речи, когда говорит другой; и не отвечай, как невежда, но будь тверд, как мудрец. И где бы ни находился ты, почитай себя меньшим всех и служителем братии своих. Ни перед кем не обнажай ни одного члена своего; не приближайся ни к чьему телу без необходимой причины. Не позволяй, чтобы и к твоему телу приближался кто без важной, как сказано, причины. Уклоняйся от дерзости в речах, как от смерти. И сну своему приобрети целомудренный чин, да не удалится от тебя охраняющая тебя сила. Где ты ни спишь, пусть никто, если только можно, не видит тебя. Ни пред кем не извергай слюны. Если, когда сидишь за трапезой, найдет на тебя кашель, отвороти лице свое назад, и так кашляй. Ешь и пей с целомудрием, как прилично чадам Божиим.
Не протягивай руки своей, чтобы с бесстыдством взять что-либо из предложенного друзьям твоим. А если сидит с тобою странник, раз и два пригласи его вкусить, и предлагай на трапезу благочинно, а не в беспорядке. Сиди чинно и скромно, не обнажая ни одного из членов своих. Когда зеваешь, закрой уста свои, чтобы не видели другие; ибо, если удержишь дыхание свое, зевота пройдет. Если входишь в келлию настоятеля, или друга, или ученика, храни очи свои, чтобы не видеть, что там есть. Если же понуждает к тому помысл, будь внимателен к себе, не слушайся его, и не делай этого. Ибо кто бесстыден в этом, тот чужд иноческого образа и Самого Христа, даровавшего нам сей образ. Не обращай взора на те места, в которых спрятана утварь в келлии друга твоего. Тихо отворяй и затворяй дверь у себя и у друга своего. Ни к кому не входи внезапно, но, постучась отвне и испросив дозволение, потом уже войди благоговейно.
Не будь тороплив в походке своей без необходимой потребности, заставляющей поспешить. Всем будь послушен во всяком добром деле, только не следуй за любо стяжательными, или сребролюбцами, или миролюбцами, да не явится послушание твое делом диавольским. Беседуй со всяким кротко, смотри на всякого целомудренно, ничьим лицом не насыщай очей своих. Идя дорогою, не опережай старших тебя. А если друг твой отстал, отойдя немного вперед, подожди его. Кто не так поступает, тот несмыслен, и уподобляется свинье, которой нет закона. Если друг твой начнет речь с кем-либо встретившимся, подожди его, и не торопи. Здоровый больному пусть заблаговременно скажет: сделаем, что потребно.
Никого не обличай в каком бы то ни было проступке, но себя почитай во всем ответственным и виновным в прегрешении. Всякое низкое дело делать с смиренномудрием не отказывайся, и не уклоняйся. Если вынужден засмеяться, не выставляй наружу зубов своих. Если принужден говорить с женщинами, отврати лицо от зрения их, и так беседуй с ними. А от инокинь, от встречи и разговоров с ними и от лицезрения их, удаляйся, как от огня и как от сети диавольской, чтобы в сердце своем не остудить тебе любви к Богу, и не осквернить сердца своего тиною страстей. Если они и сестры тебе по плоти, блюдись от них, как от чужих. Остерегайся сближения с своими, чтобы сердце твое не охладело в любви Божией. Вольного обращения и собеседования с юными убегай, как дружбы с диаволом. Одного имей собеседника и сотаинника — того, кто боится Бога и всегда внимателен к себе самому, беден в храмине своей, но богат тайнами Божиими. Утаивай от всякого свои тайны, деяния и брани. Ни перед кем, кроме крайней нужды, не сиди с открытою головою. С целомудрием приступай к исполнению необходимой нужды, как бы стесняясь хранящего тебя ангела, и совершай дело со страхом Божиим, и принуждай себя до самой смерти, хотя бы и неприятно было это сердцу твоему.
Лучше тебе принять смертоносный яд, нежели есть вместе с женщиною, хотя это будет матерь или сестра твоя. Лучше тебе жить вместе с змием, нежели спать и лежать под одним покровом вместе с юным, хотя будет это брат твой по плоти. Если идешь дорогой, и скажет кто из старших тебя: «иди, будем петь», послушайся его. А если не скажет сего, языком молчи, сердцем же славословь Бога. Никому ни в чем не противься, ни с кем не ссорься, не лги, не клянись именем Господа Бога твоего. Будешь пренебрегаем, сам не пренебрегай. Будешь обижаем, сам не обижай. Пусть лучше гибнет телесное вместе с телом, только бы не потерпело вреда что-либо душевное. Ни с кем не входи в суд, а незаслуженно осужденный — терпи. Не возлюби душою своею чего-либо мирского, но покорствуй игуменам и начальствующим; а от близких сношений с ними удерживайся, потому что это — сеть, уловляющая нерадивых в погибель.
Тебе, чревоугодник, старающийся услужить чреву своему, лучше уголь огненный ввергнуть в утробу свою, нежели печения правителей и начальствующих. На всех изливай милость, и от всех будь унижен. Храни себя от многоглаголания, ибо оно угашает в сердце мысленные движения, бывающие от Бога. Как мечущегося на всех льва, избегай рассуждений о догматах: не сходись для этого ни с питомцами Церкви, ни с чужими. Не проходи и стогнами гневливых или сварливых, чтобы сердце твое не исполнилось раздражительности и душою твоею не возобладала тьма прелести. Не живи вместе с горделивым, да не будет действенность Святого Духа отъята от души твоей, и да не соделается она жилищем всякой лукавой страсти. Если соблюдешь ты, человек, сии предосторожности и будешь всегда заниматься богомыслием, то душа твоя действительно узрит в себе свет Христов, и не омрачится вовеки. Христу слава и держава вовеки. Аминь.
Слово 10. Сказания святых мужей, их преподобные изречения и чудное житие
В один день пошел я в келлию к одному святому брату, и по немощи своей прилег у него на одном месте, чтобы походил он за мною ради Бога, потому что знакомых у меня никого там не было. И видел я, как этот брат встает ночью прежде времени, и имеет обычай приходить на правило до братии. Довольно времени он стихословил, и вдруг на все то время, пока продолжалось это с ним, оставлял правило, падал на лице свое, и до ста или более раз с горячностью, какую возжигала в сердце его благодать, ударял головою в землю. После сего вставал, лобызал крест Владычний, снова делал поклон, и лобызал тот же крест и опять повергался на лице свое. И такой обычай соблюдал он всю жизнь, так что невозможно изобразить мне числом множества его коленопреклонений. Да и кто был бы в состоянии исчислить поклоны этого брата, какие клал он каждую ночь? Раз двадцать со страхом и горячностью, с любовью, растворенною благоговением, лобызал он крест, и опять начинал стихословие, а иной раз от великого возгорения помыслов, распалявших его горячностью своею, когда не в силах был выносить разжжения оного пламени, препобеждаемый радостью восклицал, потому что не мог удержаться. Поэтому, много дивился я благодати сего брата, и подвигу, и трезвенности его в деле Божием. Поутру же, после первого часа, когда садился он за чтение, делался подобен человеку плененному, и в продолжение каждой читаемой им главы не раз падал на лице свое, и на многих стихах воздевал руки свои к небу, и славословил Бога. От рода же был ему сороковой год. Употреблял он и пищу в весьма малом количестве, и очень сухую. И поелику сверх меры и силы делал частые принуждения телу своему, то казался подобным тени, почему жалость возбуждало во мне изнеможение лица его, так исхудавшего от многого неедения, что в нем не было и двух перстов. И нередко говаривал я ему: «Пожалей и себя, брат, в подвиге своем, и это доброе житие, какое стяжал ты; не спутай; и не порви этого, подобного духовной цепи, жития твоего, и из желания прибавить несколько труда не умаль и не останови совершенно течения пути своего. Ешь в меру, чтобы не лишиться возможности есть; не простирай ноги своей сверх силы, чтобы не сделаться вовсе неспособным к делу». Был же он милостив, весьма скромен, и милость оказывал с благодушием. Чистый по врожденным качествам, готовый на утешение, мудрый по Богу, всеми любим был за чистоту свою и за благодушие. С братиею же, когда имели в нем нужду, нередко работал дня по три и по четыре, и только к вечеру уходил в свою келлию, потому что искусен был и во всяком служении. Когда же приобретал что, хотя имел в том нужду, из великого уважения своего к большим и малым, не мог сказать, что не имеет того. И даже, когда работал с братиею, то по большей части делал это как бы из уважения, и принуждал себя, не находя для себя удовольствия в выходах из келлии. Таково было житие и обращение оного подлинно дивного брата. Богу же нашему да будет слава вовеки. Аминь.
Слово 11. О ветхом старце
В другой раз опять пошел я к одному ветхому, прекрасному и добродетельному старцу. Он весьма любил меня, и был хотя невежда в слове, но просвещен ведением и глубок сердцем, и говорил, что внушала ему благодать; не часто выходил он из своей келлии, разве только к святым службам; был же внимателен к себе, и жил в безмолвии. Некогда сказал я ему: «Пришел мне, отец, помысл, пойти в воскресный день на церковную паперть, сесть там, и рано утром есть, чтобы всякий входящий и выходящий, увидев меня, уничижил». На сие старец отвечал мне так: «Писано, что всякий, кто делает соблазн мирянам, не узрит света. А ты никому не известен в этой стороне, жития твоего не знают, будут же говорить, что иноки с утра едят; особливо же, братия здесь новоначальные, и немощны в своих помыслах; многие из них, имея веру к тебе, и пользуясь от тебя, как скоро увидят, что сделал ты это, потерпят вред. Древние отцы делывали так по причине многих совершенных ими чудотворений и по причине оказываемой им чести и прославления их имени, и делали это, чтобы подвергнуть себя бесчестию, скрыть славу жития своего и удалить от себя причины к гордыне. А тебя что заставляет поступить подобным сему образом? Не знаешь разве, что всякому житию свой чин и свое время? Ты не имеешь такого отличного жития и такого имени, а живешь как и прочие братия. Ты себе не принесешь пользы, а другому повредишь. Притом, такое действование полезно не всем, но одним совершенным и великим, потому что в этом есть разрешение чувств. Достигшим же только средины и новоначальным оно вредно, потому что таковые имеют нужду в большей предосторожности и в подчинении чувств. Старцы уже пережили время осторожности и извлекают пользу, из чего только захотят. Ибо неопытные купцы в больших оборотах великие причиняют себе убытки, а в маловажных оборотах скоро идут с успехом вперед. И опять, как сказал я, всякому делу свой порядок, и всякому роду жизни известное время. Кто прежде времени начинает, что сверх его меры, тот ничего не приобретает, а усугубляет только себе вред. Если вожделенно тебе это, с радостью терпи то бесчестие, которое по Божию смотрению, а не по твоей воле, постигает тебя, и не смущайся, не питай ненависти к тому, кто бесчестит тебя». Была у меня однажды еще беседа с сим благоразумным мужем, вкусившим плода с древа жизни за труды, понесенные им с ранней юности до вечера старости своей. И, преподав мне много уроков добродетели, говорил он еще так: «Всякая молитва, в которой не утруждалось тело и не скорбело сердце, вменяется за одно с недоношенным плодом чрева, потому что такая молитва не имеет в себе души». И еще говорил мне: «Человеку любопрительному, который хочет поставить на своем слове, лукав умом и бесстыден в чувствах своих, ничего не давай, и у него вовсе ничего не бери, чтобы тебе не удалить от себя чистоту, приобретенную с великим трудом, и не наполнить сердца своего тьмою и смущением».
Слово 12. О другом старце
Пошел я некогда в келлию к одному из отцов. Святой же не часто кому отворял двери. Но как скоро увидел в окно, что иду я, сказал мне: «Хочешь ли войти?», и я отвечал: «Да, честный отец». После же того, как вошел я, сотворил молитву, сел, и о многом мы побеседовали, напоследок спросил я его: «Что мне делать, отец? Иные приходят ко мне, и я ничего не приобретаю, и никакой не извлекаю пользы из беседы с ними, но стыжусь сказать им: не ходите. Даже препятствуют они мне нередко исправлять обычное правило, и потому скорблю». На это отвечал мне блаженный оный старец: «Когда приидут к тебе таковые любители праздности, как скоро посидят немного, подай им вид, что хочешь стать на молитву, и пришедшему скажи с поклоном: помолимся, брат, потому что наступило уже для меня время правила, и не могу нарушить оного, тяжело мне делается, когда хочу выполнить оное в другой час, и это бывает для меня причиною смущения, и без крайней какой-либо нужды не могу оставлять правила. А теперь нет необходимости, чтобы отменена была моя молитва. И не отпускай его без того, чтобы не помолился с тобою. Если скажет: молись, а я пойду, — сделай ему поклон, и скажи: любви ради сотвори со мною хотя эту одну молитву, чтобы мне была польза от молитвы твоей. — И когда станет, продли молитву твою даже сверх того, как обык ты делать. Если так будешь поступать с ними, как скоро придут к тебе, то, узнав, что не потакаешь им и не любишь праздности, не приблизятся и к месту тому, о котором услышат, что ты там.
Посему смотри, чтобы тебе из лицеприятия не разорить дела Божия. Если же встретится кто из отцов или утрудившийся странник, то побыть с таковым вменится тебе вместо самой длинной молитвы. Но если странник будет один из любителей суесловия, то успокой его по возможности, и отпусти с миром».
Один из отцов сказал: «Дивлюсь, слыша, что некоторые в келлиях своих занимаются рукоделием, и могут без опущения совершать правило свое, и не смущаться». Изрек же достойное удивления слово: «По правде сказать, если выхожу за водою, то чувствую замешательство в своем обычае и в порядке оного, и встречаю препятствие к усовершению своей рассудительности».
Слово 13. О вопросе одного брата
Тот же старец вопрошен был однажды некоторым братом: «Что мне делать? Нередко бывает у меня какая-нибудь вещь, в которой имею надобность, или по немощи, или по делу, или по другой какой причине, и без этой вещи не могу жить в безмолвии, но вижу, что кто-нибудь имеет в ней нужду, и преодолеваемый жалостью отдаю ему эту вещь, а часто делаю это и потому, что бываю кем-либо упрошен. Ибо вынуждают меня к тому и любовь, и заповедь, и уступаю, что самому мне нужно. А потом потребность для меня этой вещи делает, что впадаю в беспокойство и смущение помыслов; и это отвлекает мой ум от попечения о безмолвии, иногда даже бываю принужден оставить безмолвие, и идти искать той же вещи. Если же достает терпения не выходить из безмолвия, то бываю в великой скорби и в смятении помыслов. Поэтому не знаю, что избрать мне: или для успокоения брата своего делать то, что рассеивает меня и прекращает мое безмолвие, или презирать просьбу, и пребывать в безмолвии?»
На это старец отвечал и сказал: «Если милостыня, или любовь, или милосердие, или что-либо, почитаемое сделанным для Бога, препятствуют твоему безмолвию, обращают око твое на мир, ввергают тебя в заботу, помрачают в тебе памятование о Боге, прерывают молитвы твои, производят в тебе смятение и неустройство помыслов, делают, что перестаешь заниматься божественным чтением, оставляешь это оружие, избавляющее от парения ума, ослабляют осторожность твою, производят, что, быв дотоле связан, начинаешь ходить свободно, и, вступив в уединение, возвращаешься в общество людей, пробуждают на тебя погребенные страсти, разрешают воздержание чувств твоих, воскрешают для мира тебя, умершего миру, от ангельского делания, о котором у тебя единственная забота, низводят тебя, и поставляют на стороне мирян, — то да погибнет такая правда! Ибо выполнять обязанность любви, доставляя успокоение телесное, есть дело людей мирских, а если и монахов, то недостаточных, не пребывающих в безмолвии, или таких, у которых безмолвие соединено с единодушным общежитием, которые непрестанно и входят и выходят. Для таковых это есть дело прекрасное и достойное удивления.
А тем, которые действительно избрали для себя отшельничество от мира и телом и умом, чтобы установить мысли свои в уединенной молитве, в омертвении для всего преходящего, для зрения мирских вещей и для памятования о них, — таковым не подобает служить Христу деланием чего-либо телесного и правдой дел явных (чтобы ими оправдаться), но, по слову апостола, умерщвлением удов своих, яже на земли (Кол. 3, 5), надлежит приносить Христу чистую и непорочную жертву помыслов, как первый плод возделывания самих себя, и телесную скорбь в терпении опасностей, ради будущего упования. Ибо житие иноческое равночестно ангельскому. И не подобает нам, оставив небесное делание, держаться житейского». Богу же нашему слава во веки. Аминь.
Слово 14. Об одном укоренном брате
Однажды укорен был некий брат, что не подал милостыни; и он дерзко и гордо отвечал укорившему его: «Монахам не поставлено в обязанность подавать милостыню». Но укоривший возразил ему: «Виден и явен тот монах, которому не поставлено в обязанность подавать милостыню. Ибо не поставлено тому, кто с открытым лицом может сказать Христу, как написано: се, мы оставихом вся, и вслед Тебе идохом (Мф. 19, 27), т. е. кто ничего не имеет на земле, не занимается телесным, не помышляет ни о чем видимом, не заботится о каком-либо приобретении, но, если кто и дает ему что, берет только нужное на потребу, а что сверх потребности, ставит то ни во что, и живет точно как птица. Таковому не поставлено в обязанность подавать милостыню. Ибо как может давать другому из того, от чего свободен сам? Но кто занят делами житейскими, собственными своими руками работает, и сам берет у других, тот тем более обязан подавать милостыню. И если нерадеть ему о милостыне, то немилосердие это есть противление Господней заповеди. Ибо, если кто не приближается к Богу втайне и не умеет служить Ему духом, но не заботится и о делах явных, которые возможны для него, то какая еще будет у такового надежда приобрести себе жизнь? Таковый несмыслен».
Другой старец сказал: «Дивлюсь тем, которые смущают себя в деле безмолвия, чтобы других успокоить в телесном». И еще говорил: «Ненадобно нам к делу безмолвия примешивать попечение о чем-либо другом: всякое же дело да будет чествуемо на своем месте, чтобы поведение наше не имело в себе смешения. Ибо, кто имеет попечение о многих, тот раб многих. А кто оставил все и заботится об устроении души своей, тот — друг Божий. Смотри, подающих милостыню, и в отношении к ближним выполняющих любовь удовлетворением нужд телесных, и в мире много; а делатели всецелого и прекрасного безмолвия, занятые Богом, едва обретаются и редки. Кто же из подающих в мире милостыню, или соблюдающих правду в том, что касается до тела, мог достигнуть хотя одного из тех дарований, каких бывают сподобляемы от Бога пребывающие в безмолвии»? И еще сказал он: «Если ты мирянин, то проводи время в занятиях добрыми мирскими делами. А если ты инок, то прославься делами, какими отличаются иноки. Если же намерен ты заниматься тем и другим, то утратишь то и другое. Дела инока суть следующие: свобода от телесного, в молитвах телесный труд, и непрестанное сердечное памятование о Боге. Суди же сам, можно ли тебе без сих дел удовольствоваться мирскими добродетелями»?
Вопрос. Не может ли инок, злостраждущий в безмолвии, приобрести два рода занятия, т. е. помышлять о Боге и иметь в сердце другую заботу?
Ответ. Думаю, что намеревающийся пребывать в безмолвии, когда все оставит и будет заботиться о своей одной душе, не возможет без упущения управиться в деле безмолвия, даже если поставит себя вне житейского попечения; а тем паче, если будет заботиться и о другом. Господь оставил Себе в мире работающих Ему и радеющих о чадах Его, и избрал Себе таких, которые служили бы пред Ним. Ибо не у земных только царей можно замечать различие чинов и видеть, что славнее те, которые всегда стоят пред лицом у царя и участвуют в его тайнах, нежели те, которые занимаются делами внешними; но можно видеть это же и в делах Царя небесного, а именно: какое дерзновение приобрели те, которых всегдашнее пребывание в молитве соделало собеседниками и таинниками Его; какого сподобляются они богатства и небесного и земного, и в какой мере обнаруживают они власть свою над всякою тварью, паче тех, которые служат Богу своим имением и житейскими благами, и благоугождают Ему творением добрых дел, что также весьма важно и прекрасно. Поэтому, должно нам брать в образец не последних, которые еще недостаточны в делах Божиих, но тех подвижников и святых ратоборцев, которые прекрасно совершили житие свое, оставили все житейское, и на земле возделали Царство Небесное, однажды навсегда отринули земное, и простерли руки ко вратам небесным.
Чем благоугодили Богу древние святые, проложившие нам путь сего жития? Иже во святых Иоанн Фивейский, это сокровище добродетелей, этот источник пророчества, тем ли благоугодил Богу, что в телесных нуждах упокоевал братию внутри затвора своего, или молитвою и безмолвием? Не спорю, что и первым многие также благоугодили Богу, но менее угодивших молитвою и оставлением всего. Ибо от живущих в безмолвии и прославляющихся оным есть явная некая помощь братиям их. Разумею же, что во время нужды помогают они нам словом или приносят о нас молитвы. А что кроме этого (если памятование или попечение о чем-либо житейском таится в сердце пребывающих на безмолвии), то сие не дело духовной мудрости. Ибо не безмолвствующим, но вне безмолвия живущим, сказано: воздадите кесарева кесареви, и Божия Богови (Мф. 22, 21), т. е. каждому свое, что ближнего, то ближнему, и что Божие, то Богу. Тем, которые живут в ангельском чине, т. е. имеют попечение о душе, не заповедано благоугождать Богу чем-либо житейским, т. е. заботиться о рукоделии или брать у одного и подавать другому. Поэтому иноку не должно иметь попечения ни о чем таком, что колеблет и низводит ум его от предстояния лицу Божию.
Если же кто, противореча сему, упомянет о божественном Павле апостоле, что он работал собственными своими руками, и подавал милостыню, то скажем ему, что Павел один и мог делать все; мы же не знаем, чтобы другой был Павел, подобно ему способный на все. Ибо покажи мне другого такого Павла, и поверю тебе. Притом, что бывает по Божию смотрению, того не выставляй на вид для дел общих. Ибо иное есть дело благовествования, и иное — деятельность безмолвия. Ты же, если намерен держаться безмолвия, будь подобен Херувимам, которые не заботятся ни о чем житейском. И не думай, что кроме тебя и Бога есть кто другой на земле, о ком бы заботиться тебе, — как научен ты прежде тебя бывшими отцами. Если не ожесточит кто собственного сердца своего, и не будет с усилием удерживать милосердия своего так, чтобы стать далеким от попечения о всем дольнем, и ради Бога, и ради чего-либо житейского, и не станет пребывать в одной молитве в определенные на то времена, то не может он быть свободным от смущения и заботы и пребывать в безмолвии.
Посему, когда приидет тебе мысль позаботиться о чем-либо под предлогом добродетели и тем возмутить тишину, какая у тебя в сердце, тогда скажи той мысли: «Прекрасен путь любви, прекрасно дело милосердия ради Бога; но я ради же Бога не хочу этого». — «Остановись, отец, — сказал один монах, — ради Бога спешу за тобой». И тот отвечал: «И я ради Бога бегу от тебя». Авва Арсений ради Бога ни с кем не беседовал ни о пользе душевной, ни о чем ином. Другой ради Бога весь день говорил, и принимал всех приходящих странников; а он вместо сего избрал молчание и безмолвие, и по сей причине среди моря настоящей жизни беседовал с Божественным Духом, и в величайшей тишине преплывал оное на корабле безмолвия, как ясно видели сие подвижники, дознавшиеся о сем у Бога. И вот закон безмолвия: умолкнуть для всего. А если и в безмолвии окажешься исполненным смятения, и будешь смущать тело рукоделиями, а душу заботою о ком-нибудь, то суди сам, какое проводишь тогда безмолвие, заботясь о многих, чтобы угодить тем Богу? — Ибо стыдно и сказать, будто бы без оставления всего, без удаления себя от всякой заботы можно преуспеть в безмолвном житии. Богу же нашему слава.
Слово 15. О разных отличиях безмолвия, о власти ума и о том, сколько властен ум возбуждать собственные свои движения при разных видах молитвы. Какой предел дан молитве самым естеством, до какого предела властен ты молиться молитвою. По преступлении какого предела молитва твоя уже не молитва, хотя совершаемое тобою и называется молитвою
Слава Излиявшему обильно дары Свои на людей! Он соделал, что и плотяные служат Ему в чине естеств бесплотных, и природу перстных сподобил глаголать о таковых тайнах, наипаче же — людей грешных, подобных нам, недостойных и слышать такие глаголы. Но Он, по благодати Своей, отверз нам слепоту сердечную к уразумению оных, из рассмотрения Писания и учения великих отцов. Ибо вследствие собственного своего подвига не сподобился я дознать опытом и тысячную часть того, что написал своими руками, особенно же в этом сочинении, которое предложу для возбуждения и просвещения душ ваших и всех читающих оное, в той надежде, что, может быть, воспрянут и, вожделев сего, приступят к деланию.
Иное дело — молитвенное услаждение, а иное — молитвенное созерцание. Последнее в такой мере выше первого, в какой совершенный человек выше несовершенного отрока. Иногда стихи делаются сладостными в устах, и стихословие одного стиха в молитве неисчетно продолжается, не дозволяя переходить к другому стиху, и молящийся не знает насыщения. Иногда же от молитвы рождается некое созерцание, и прерывает оно молитву уст, и молящийся в созерцании становится телом бездыханным, придя в восторг. Такое состояние называем мы молитвенным созерцанием, а не видом чего-то и образом, или мечтательным призраком, как говорят несмысленные. И опять в сем молитвенном созерцании есть мера, и различие дарований; и это еще молитва: потому что мысль еще не переступила туда, где нет уже молитвы, в такое состояние, которое выше молитвы. Ибо движения языка и сердца к молитве суть ключи, а что после сего, то уже есть вход в сокровенные клети. Здесь да умолкнут всякие уста, всякий язык; да умолкнет и сердце — этот хранитель помыслов, и ум — этот кормчий чувств, и мысль — эта быстропарящая и бесстыдная птица, и да прекратится всякое их ухищрение. Здесь да остановятся ищущие: потому что пришел Домовладыка.
Слово 16. О чистой молитве
Как вся сила законов и заповедей, какие Богом даны людям, по слову отцов, имеет пределом чистоту сердца, так все роды и виды молитвы, какими только люди молятся Богу, имеют пределом чистую молитву. Ибо и воздыхания, и коленопреклонения, и сердечные прошения, и сладчайшие вопли, и все виды молитвы, как сказал я, имеют пределом чистую молитву, и до нее только имеют возможность простираться. А от чистоты молитвенной и до внутренней, как скоро мысль переступила этот предел, не будет уже иметь она ни молитвы, ни движения, ни плача, ни власти, ни свободы, ни прошения, ни вожделения, ни услаждения чем-либо из уповаемого в сей жизни или в будущем веке. И поэтому после чистой молитвы иной молитвы нет. До сего только предела всякое молитвенное движение и все виды молитвы доводят ум властью свободы. Потому и подвиг в молитве. А за сим пределом будет уже изумление, а не молитва; потому что все молитвенное прекращается, наступает же некое созерцание, и не молитвою молится ум. Всякая, какого бы то ни было рода, совершаемая молитва совершается посредством движений; но как скоро ум входит в духовные движения, не имеет там молитвы. Иное дело — молитва, а иное — созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание заимствуют себе начало друг в друге. Молитва есть сеяние, а созерцание — собирание рукоятей, при котором жнущий приводится в изумление неизглаголанным видением, как из малых и голых, посеянных им, зерен вдруг произросли пред ним такие красивые класы. И он в собственном своем делании пребывает без всякого движения; потому что всякая совершаемая молитва есть моление, заключающее в себе или прошение, или благодарение, или хваление. Рассмотри же внимательнее, один ли из сих видов молитвы, или прошение чего-либо, бывает, когда ум переступает свой предел, и входит в оную область? Спрашиваю же о сем того, кто ведает истину. Но не у всех сия рассудительность, а только у тех, которые соделались зрителями и служителями дела сего, или учились у таковых отцов, и из уст их познали истину, и в сих, и подобных сим изысканиях провели жизнь свою.
Как из многих тысяч едва находится один, исполнивший заповеди и все законное с малым недостатком и достигший душевной чистоты, так из тысячи разве один найдется сподобившийся, при великой осторожности, достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и приять оное таинство; потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие; сподобились же весьма редкие; а достигали того таинства, которое уже за сею молитвою, едва, по благодати Божией, находится и из рода в род.
Молитва есть моление и попечение о чем-либо и желание чего-либо, как-то: избавления от здешних или будущих искушений, или желание наследия отцов; моление — это то, чем человек приобретает себе помощь от Бога. Сими движениями и ограничиваются движения молитвенные. А чистота и нечистота молитвы зависят от следующего: как скоро в то самое время, как ум приуготовляется принести одно из сказанных нами движений своих, примешивается к нему какая-либо посторонняя мысль или беспокойство о чем-нибудь, тогда молитва сия не называется чистою; потому что не от чистых животных принес ум на жертвенник Господень, т. е. на сердце — этот духовный Божий жертвенник. А если бы кто упомянул об оной, у отцов называемой духовною, молитве, и, не уразумев силы отеческих изречений, сказал: «Сия молитва в пределах молитвы духовной», то думаю, если точнее вникнуть в это понятие, хула будет, если какая-либо тварь скажет, будто бы сколько-нибудь преклоняется духовная молитва. Ибо молитва преклоняющаяся ниже духовной. Всякая же духовная молитва свободна от движений. И если чистою молитвою едва ли кто молится, то что сказать о молитве духовной? У святых отцов было в обычае всем добрым движениям и духовным деланиям давать именование молитвы. И не только отцам, но и всем, которые просвещены ведением, обычно всякое прекрасное делание вменять почти за одно с молитвою. Явно же, что иное дело — молитва, а иное — совершаемые дела. Иногда сию, так называемую духовную, молитву в одном месте называют путем, а в другом ведением, и инде — умным видением. Видишь, как отцы переменяют названия духовных предметов? Ибо точность именований устанавливается для предметов здешних, а для предметов будущего века нет подлинного и истинного названия, есть же о них одно простое ведение, которое выше всякого наименования и всякого составного начала, образа, цвета, очертания и всех придуманных имен. Поэтому, когда ведение души возвысится из видимого мира, тогда отцы в означение оного ведения употребляют, какие хотят, названия, так как точных именований оному никто не знает. Но, чтобы утвердить на сем ведении душевные помышления, употребляют они наименования и притчи, по изречению святого Дионисия, который говорит, что ради чувств употребляем притчи, слоги, приличные имена и речения. Когда же действием Духа душа подвигнута к Божественному, тогда излишни для нас и чувства, и их деятельность, равно как излишни силы духовной души, когда она, по непостижимому единству, соделовается подобною Божеству, и в своих движениях озаряется лучом высшего света.
Итак, поверь, брат, что ум имеет возможность различать свои движения только до предела чистой молитвы. Как же скоро достигнет туда и не возвращается вспять, или оставляет молитву, — молитва делается тогда как бы посредницею между молитвою душевною и духовною. И когда ум в движении, тогда он в душевной области; но как скоро вступает он в оную область, прекращается и молитва. Ибо святые в будущем веке, когда ум их поглощен Духом, не молитвою молятся, но с изумлением водворяются в веселящей их славе. Так бывает и с нами. Как скоро ум сподобится ощутить будущее блаженство, забудет он и самого себя, и все здешнее, и не будет уже иметь в себе движения к чему-либо. Посему, некто с уверенностью осмеливается сказать, что свобода воли путеводит и приводит в движение посредством чувств всякую совершаемую добродетель и всякий чин молитвы, в теле ли то, или в мысли, и даже самый ум, — этого царя страстей. Когда же управление и смотрение Духа восгосподствуют над умом — этим домостроителем чувств и помыслов, тогда отъемлется у природы свобода, и ум путеводится, а не путеводит. И где тогда будет молитва, когда природа не в силах иметь над собою власти, но иною силою путеводится, сама не знает куда, и не может совершать движений мысли, в чем бы ей хотелось, но овладевается в тот час пленившею ее силою, и не чувствует, где путеводится ею? Тогда человек не будет иметь и хотения; даже, по свидетельству Писания, не знает, в теле он, или вне тела (2 Кор. 12, 2). И будет ли уже молитва в том, кто столько пленен, и не сознает сам себя? Посему никто да не глаголет хулы и да не дерзает утверждать, что можно молиться духовною молитвою. Такой дерзости предаются те, которые молятся с кичливостью, невежды ведением, и лживо говорят о себе, будто бы, когда хотят, молятся они духовною молитвою. А смиренномудрые и понимающие дело соглашаются учиться у отцов и знать пределы естества, и не дозволяют себе предаваться таким дерзким мыслям.
Вопрос. Почему же сей неизглаголанной благодати, если она не есть молитва, дается наименование молитвы?
Ответ. Причина сему, как утверждаем, та, что благодать сия дается достойным во время молитвы, и начало свое имеет в молитве, так как, по свидетельству отцов, кроме подобного времени, нет и места посещению сей достославной благодати. Наименование молитвы дается ей потому, что от молитвы путеводится ум к оному блаженству, и потому, что молитва бывает причиною оного; в иные же времена не имеет оно места, как показывают отеческие писания. Ибо знаем, что многие святые, как повествуется и в житиях их, став на молитву, были восхищены умом.
Но если кто спросит: почему же в сие только время бывают сии великие и неизреченные дарования, то ответствуем: потому что в сие время более, нежели во всякое другое, человек бывает собран в себя и уготован внимать Богу, вожделевает и ожидает от Него милости. Короче сказать: это есть время стояния при вратах царских, чтобы умолять царя; и прилично исполниться прошению умоляющего и призывающего в это время. Ибо бывает ли другое какое время, в которое бы человек столько был приуготовлен, и так наблюдал за собою, кроме времени, когда приступает он к молитве? Или, может быть, приличнее получить ему что-либо таковое в то время, когда спит, или работает что, или когда ум его возмущен? Ибо вот и святые, хотя не имеют праздного времени, потому что всякий час заняты духовным, однако же и с ними бывает время, когда не готовы они к молитве. Ибо нередко занимаются или помышлением о чем-либо встречающемся в жизни, или рассматриванием тварей, или иным чем действительно полезным. Но во время молитвы созерцание ума устремлено к единому Богу, и к Нему направляет все свои движения, Ему от сердца, с рачением и непрестанною горячностью приносит моления. И посему-то в это время, когда у души бывает одно-единственное попечение, прилично источаться Божественному благоволению. И вот видим, что, когда священник приуготовится, станет на молитву, умилостивляя Бога, молясь и собирая свой ум воедино, тогда Дух Святый нисходит на хлеб и на вино, предложенные на жертвеннике. И Захарии во время молитвы явился Ангел и предвозвестил рождение Иоанна. И Петру, когда во время шестого часа молился в горнице, явилось видение, путеводствовавшее его к призванию язычников снисшедшею с неба плащаницею и заключенными в ней животными. И Корнилию во время молитвы явился Ангел и сказал ему написанное о нем. И также Иисусу сыну Навину глаголал Бог, когда в молитве преклонился он на лице свое. И с очистилища, бывшего над кивотом, откуда священник о всем, что должно было знать, в видениях был от Бога тайноводствуем в то самое время, когда архиерей единожды в год, в страшное время молитвы, при собрании всех колен сынов Израилевых, стоявших на молитве во внешней скинии, входил во Святая святых и повергался на лице свое, — слышал он Божий глаголы в страшном и неизглаголанном видении. О как страшно оное таинство, которому служил при сем архиерей! Но таковы и все видения, являвшиеся святым во время молитвы. Ибо какое другое время так свято, и по святыне своей столько прилично приятию дарований, как время молитвы, в которое человек собеседует с Богом? В это время, в которое совершаются молитвословия и моления пред Богом, и собеседование с Ним, человек с усилием отовсюду собирает воедино все свои движения и помышления, и погружается мыслью в едином Боге, и сердце его наполнено бывает Богом; и оттого уразумевает он непостижимое. Ибо Дух Святый, по мере сил каждого, действует в нем, и действует, заимствуя вещество из того самого, о чем кто молится; так что внимательностью молитва лишается движения, и ум поражается и поглощается изумлением, и забывает о вожделении собственного своего прошения, и в глубокое упоение погружаются движения его, и бывает он не в мире сем. И тогда не будет там различия между душою и телом, ни памятования о чем-либо, как сказал божественный и великий Григорий: «молитва есть чистота ума, которая одна, при изумлении человека, удаляется от света Святой Троицы». Видишь ли, как уделяется молитва приходящим в изумление уразумением того, что рождается от нее в уме, по сказанному мною в начале сего писания и во многих других местах? И еще, тот же Григорий говорит: «Чистота ума есть воспарение мысленного. Она уподобляется небесному цвету, в ней во время молитвы просиявает свет Святой Троицы».
Вопрос. Когда же кто сподобляется всей этой благодати?
Ответ. Сказано: во время молитвы. Когда ум совлечется ветхого человека и облечется в человека нового, благодатного, тогда узрит чистоту свою, подобную небесному цвету, которую старейшины сынов Израилевых наименовали местом Божиим (Исх. 24, 10), когда Бог явился им на горе. Посему, как говорил я, дар сей и благодать сию должно называть не духовною молитвою, но порождением молитвы чистой, ниспосылаемой Духом Святым. Тогда ум бывает там — выше молитвы, и с обретением лучшего молитва оставляется. И не молитвою тогда молится ум, но бывает в восхищении, при созерцании непостижимого, — того, что за пределами мира смертных, и умолкает в неведении всего здешнего. Сие-то и есть то неведение, о котором сказано, что оно выше ведения. О сем-то неведении говорится: блажен постигший неведение, неразлучное с молитвою, которого да сподобимся и мы, по благодати единородного Сына Божия. Ему подобает всякая слава, честь и поклонение ныне и присно и во веки веков! Аминь.
Слово 17. О душе, ищущей глубокого созерцания, чтобы погрузиться в оном от плотских помыслов, возбуждаемых памятованием вещей
Все, что выше другого, сокрыто от того, чего оно выше; и не иное тело служит ему по природе некоей завесою, так что может и открывать его сокровенность. Всякая умопредставляемая сущность не извне себя заимствует то, что составляет собственное ее отличие: напротив того, внутри ее движений определено сие отличие, т. е. может она непосредственно вступить в большую светлость к приятию первого света или соделаться подобной другому чину, который, очевидно, разнствует не местом, но чистотою приятия и превосходства, или сообразно с умственною мерою по степени приятия горних мановений и сил. Всякая умопредставляемая сущность сокрыта для сущности, которая ниже ее; одна же от другой сокрыты они не по природе, а по движениям добродетелей; и говорю это о святых силах, о душевных чинах и о демонах. Первые от средних, и средние от третьих сокрыты и по природе, и по месту, и по движениям. Сущности же каждого чина, и сами для себя, и одна для другой в том же чине, видимы ли они, или невидимы, сокрыты по ведению, а от сущностей низшего чина — по естеству; потому что видение у существ бестелесных не вне их, как у существ телесных, но видеть им друг друга значит и добродетелями и мерою движений быть им внутри движений существ, ими видимых. Поэтому, если в равном уделе они досточестны, то, хотя и отдалены друг от друга, однако же не мечтательно, но в нелживом видении, в истинном естестве, видят друг друга, кроме Причины всяческих, Которая, как единая достопоклоняемая, превыше сея разности. Демоны, хотя и крайне нечисты, однако же в чинах своих не сокрыты друг от друга, но не видят двух чинов (ангельского и душевного), которые выше их, потому что духовное видение есть свет движения, и он-то самый служит для них и зеркалом и оком. И как скоро омрачатся движения, существа не видят высших чинов. В собственном своем чине видят друг друга, так как они дебелее духовных чинов. И это имеет место в рассуждении демонов.
Души же, пока осквернены и омрачены, не могут видеть ни друг друга, ни себя самих, а если очистятся и возвратятся в древнее состояние, в каком созданы, то ясно видят сии три чина, т. е. чин низший их, чин высший, и друг друга. И не потому, что изменятся в телесный вид, увидят тогда ангелов ли то, или демонов, или друг друга; напротив того, узрят в самом естестве и в духовном чине. А если скажешь, что невозможно быть видиму демону или ангелу, если не изменятся они, не примут на себя видимого образа, то сие будет значить, что видит уже не душа, а тело. Но в таком случае какая нужда в очищении? Ибо вот, и нечистым людям по временам являются демоны, равно как и ангелы; впрочем, когда видят они, видят телесными очами, и здесь нет нужды в очищении. Но не то бывает с душою, достигшею чистоты; напротив того, видит она духовно, оком естественным, то есть прозорливым, или разумным. И не дивись тому, что души видят одна другую, даже будучи в теле. Ибо представляю тебе доказательство ясное, по истинности свидетельствующего, — разумею же блаженного Афанасия Великого, который — в сочинении об Антонии Великом — говорит: Великий Антоний, стоя однажды на молитве, увидел чью-то душу, возносимую с великою честью, и ублажил сподобившегося таковой славы; блаженный же был Аммун из Нитрии, и та гора, на которой жил святой Антоний, отстояла от Нитрии на тринадцать дней пути. Сим примером о трех, сказанных выше, чинах доказано уже, что духовные природы видят одна другую, хотя и удалены одна от другой, и что не препятствуют им видеть друг друга расстояние и телесные чувства. Подобно и души, когда достигают чистоты, видят не телесно, но духовно; потому что телесное зрение совершается открыто, и видит, что перед глазами, отдаленное же требует иного видения.
Горние чины в бытии несчетно — многи, и именуются по отличию и чину. Ибо почему названы Началами, Властями, Силами? Господствами наименованы, может быть, как отличенные честью. И они малочисленнее подчиненных им, как сказал святой Дионисий, епископ Афинский, но больше по власти и ведению, и очень разделены по величию своих чинов. Ибо простираются от чина в чин, пока не достигнут к единству паче всех великого и могущественного — Главы и основания всей твари. Главою же называю не Творца, но Стоящего во главе чудес дел Божиих. Ибо многие — ниже промышления премудрости Бога, их и нашего Творца, и столько ниже, сколько под ними состояние — ниже их самих. Называю же низшими, разумея высоту и низость не в месте, но в силе ведения, сообразно с тою мерою, какую приобретают в сравнении с последующим, большим или меньшим, ведением. Ибо все сии духовные сущности Божественное Писание наименовало девятью духовными именами и разделило их на три степени; и первую делит на великие, высокие и святейшие Престолы, многоочитых Херувимов и шестокрылатых Серафимов; вторую же степень — на Господства, Силы и Власти, и третью, — на Начала, Архангелов и Ангелов. Чины же сии с еврейского толкуются: Серафимы — согревающие и сожигающие; Херувимы — обильные ведением и мудростью; Престолы — Божия опора и Божий покой; и сими именами названы чины сии по их действованиям. Именуются же Престолы, как досточестные, Господства, — как имеющие власть над всяким царством, Начала, — как устрояющие эфир, Власти, — как властвующие над народами и над каждым человеком, Силы, — как крепкие силою и страшные видением своим, Серафимы, — как освящающие, Херувимы, — как носящие, Архангелы, — как бодрственные стражи, Ангелы, — как посылаемые.
В первый день сотворено девять духовных природ в молчании, и одна природа — словом; и это — свет. Во второй день сотворена твердь. В третий день произвел Бог собрание вод и прозябение злаков; в четвертый — отделение света; в пятый — птиц, пресмыкающихся и рыб; в шестой — животных и человека. Устроение целого мира — долгота и широта; начало — восток; конец — запад; правая сторона — север; левая — юг. Целую землю поставил Бог, как одр; высшее небо — как кожу и свод, и куб; второе небо, как колесо, примкнутое к первому небу, и то, что примкнуто к небу и земле; океан — как пояс, окружающий небо и землю, а внутри его высокие горы, достигающие до неба, и позади гор солнце, чтобы проходило там в продолжение целой ночи, и среди сих гор великое море, которое занимает около трех четвертей всей суши. Богу же нашему да будет слава!
Слово 18. О видении естества бесплотных, в вопросах и ответах
Вопрос. Сколькими различными способами человеческая природа приемлет видение естества бесплотных?
Ответ. Постижение всякого простого и тонкого естества духовных тел подлежит чувству природы человеческой в трех разных видах: или в дебелости видимого предмета — осуществление, или в тонкости оного — неосуществленно, или в истинном созерцании, т. е. в созерцании самой сущности. Что до первого, то на сие имеют власть и чувства; что до второго, то душа усматривает сие в одной поверхности; что до третьего, то нужна здесь сила естества умного. И еще, что до каждого из двух последних, то на сие имеют власть воля и ум; и что до воли и душевного услаждения и того, с чем оно сложено, то воля бывает первою этому причиною. И это суть порождения свободы, хотя, во время потребности, свобода и воля сохраняют безмолвие, пока имеет место и останавливается на сем действование. В одном случае оно указует только, и бывает без ободряющей воли и без истинного ведения, потому что чувства способны принимать в себя случайное без участия воли. Сими тремя способами святые Силы, при общении с нами, служат к нашему наставлению и к устроению нашей жизни.
Нечистые же демоны, когда приближаются к нам на погибель, а не на пользу нашу, могут в нас приводить в действие два только способа; не могут же приступать к нам, для обольщения нашего, третьим способом; потому что демоны вовсе не имеют силы приводить в нас в движение естественные помыслы ума. Ибо сынам тьмы невозможно приближаться к свету. Но святые Ангелы обладают тем, что могут приводить в движение и просвещать помыслы, тогда как демоны суть властители и творцы ложных мыслей — исчадий тьмы; потому что от светоносных приемлется свет, а от потемненных — тьма.
Вопрос. Какая причина, что тем дан свет, а сим нет?
Ответ. Всякий из этих учителей то ведение, которому учит, сперва сам в себе рассматривает, изучает, приемлет, вкушает, и тогда уже может предлагать оное научаемым. Первые учители точное познание о вещах передают из собственного здравого ведения; и это суть те, которые в самом начале могут все обнимать в быстром постижении самого быстрого и чистого ума. Демоны же обладают скоростью, но не светом. Иное же дело — быстрота, а иное — свет. Первая без второго ведет к погибели обладающего ею. Второй показывает истину, а первая — призрак истины, потому что свет показывает действительность вещей, и умножается и умаляется соразмерно с образом жизни.
Святые Ангелы из собственного ведения вливают в нас познание о движении вещей, ведения, которое сами прежде вкушают и постигают, и тогда передают нам. И также вторые учители, по мере своего ведения, возбуждают в нас представления о движении вещей, потому что иначе о том, в чем сами не пребыли, нет необходимости им в нас возбуждать правые помыслы. Впрочем, будь уверен, как уже сказал я, что если бы мы и могли принять, то они не были бы в состоянии научить нас истинному ведению, хотя вначале и имели оное. И опять, каждый из них возбуждает научаемых к тому или к противному, сообразно с порядком, которым он управляется. А я признаю за истину то, что ум наш, и без посредства святых Ангелов, может сам собою и не учась возбуждаться к доброму, хотя познания о зле без посредства демонов не приемлют чувства, и не приводятся злом в движение, и ум не может сам собою сделать зла. Ибо доброе насаждено в природе, а злое — нет. Все же чуждое и отвне привходящее, для того чтобы быть познанным, имеет нужду в каком-либо посреднике. Между тем как все, что произрастает внутри, проникает хотя сколько-нибудь в природу и без научения. И если таково свойство естества, что само собою возбуждается оно к добру, то возрастание его и светозарность возможны и без созерцания Ангелов. Впрочем, они наши учители, равно как учители и взаимно друг другу. Низшие учатся у тех, которые приникают на них и имеют более света; и таким образом, учатся одни у других, восходя постепенно до той единицы, которая имеет учителем Святую Троицу. И самый опять первый чин утвердительно говорит, что не сам собою учится он, но имеет учителем посредника Иисуса, от Которого приемлет и передает низшим.
Рассуждаю так, что ум наш не имеет естественной силы устремиться к Божественному созерцанию, и одним лишь несовершенством равны мы всем небесным естествам, — потому что в нас и в них действует благодать. По естеству же, и человеческому и ангельскому уму созерцание Божества чуждо, потому что созерцание сие не сопричисляется к прочим созерцаниям. Во всех же разумных, и первых и средних, существах не по естеству бывает, но благодатью совершается созерцание всего сущего, и небесного и земного; и не естество постигло сие, как прочие вещи.
Умное созерцание, в каком пребывает чин существ небесных, и видение, до пришествия Христа во плоти, не были для них столько доступны, чтобы проникать им в сии тайны. Но когда воплотилось Слово, отверзлась им дверь в Иисусе, как говорит апостол. А если бы мы соделались непорочными и чистыми, то рассуждаю (а сие и действительно так), что у нас — человеков мысли наши, без посредства существ небесных, не могли бы приблизиться к откровениям и познаниям, возводящим к оному вечному созерцанию, которое подлинно есть откровение тайн; потому что уму нашему не достает такой силы, какая есть у горних сущностей, которые приемлют откровения и созерцания непосредственно от Вечного. Ибо и они приемлют в образе, а не без прикровения; подобно им приемлет и наш ум. Ибо каждый чин приемлет чрез передание от другого чина с соблюдением строгого порядка и различения в сообщении от первого чина второму, пока тайна перейдет таким образом ко всем чинам. Но многие из тайн останавливаются на первом чине и не простираются на другие чины, потому что, кроме сего первого чина, все прочие не могут вместить в себя величия тайны. А некоторые из тайн, исходя от первого чина, открываются одному второму чину и им сохраняются в молчании, другие же чины не постигли оных; и некоторые тайны доходят до третьего и до четвертого чина. И еще, в откровениях, видимых святыми Ангелами, бывают приращение и умаление. А если так бывает у них, то кольми паче можем ли мы приять таковые тайны без их посредства?
Напротив того, от них бывает то, что в уме святых является ощущение откровения какой-либо тайны. И как скоро попущено Богом, чтобы откровение передавалось от чина высшего и потом низшего другому чину: то таким образом, как скоро Божиим мановением попущено доходить чему-либо до естества человеческого, доходит сие к людям, по всему тому достойным. Ибо через горние чины приемлют святые свет созерцания даже до славного Присносущия, — сей неизучаемой тайны, сами же они приемлют друг от друга, потому что суть служебнии дуси посылаеми к тем, которые готовы соделаться наследниками жизни (Евр. 1, 14). Но в будущем веке упразднится такой порядок, потому что не один от другого будет принимать тогда откровение славы Божией, к прославлению и веселию души своей, но каждому, по мере доблестей его, непосредственно, что следует ему, дано будет Владыкою по достоинству, и не от другого, как здесь, приимет он дар. Ибо там нет ни учащего, ни поучаемого, ни имеющего нужду, чтобы другой восполнил недостаток его. Там один Даятель, непосредственно дарствующий способным приять, и от Него приемлют обретающие небесное веселие. Там прекратятся чины учащих и учащихся, и быстрота желания всякого будет стремиться к Единому.
Говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичом любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение вящшее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания. Неуместна никому такая мысль, что грешники в геенне лишаются любви Божией. Любовь есть порождение ведения истины, которое (в чем всякий согласен) дается всем вообще. Но любовь силою своею действует двояко: она мучит грешников, как и здесь случается другу терпеть от друга, и веселит собою соблюдших долг свой. И вот, по моему рассуждению, гееннское мучение есть раскаяние. Души же горних сынов любовь упоявает своими утехами.
Вопрос. Некто был спрошен: когда человек узнает, что получил отпущение грехов своих?
Ответ. И спрошенный отвечал: когда ощутит в душе своей, что совершенно, от всего сердца, возненавидел грехи, и когда явно дает себе направление противоположное прежнему. Таковый уповает, что получил от Бога оставление грехопадений, как возненавидевший уже грех по свидетельству совести, какое приобрел в себе, по апостольскому слову: неосужденная совесть сама себе свидетель (Рим. 2, 15).
Да сподобимся и мы получить отпущение грехов наших по благодати и человеколюбию безначального Отца с единородным Сыном и Святым Духом. Ему слава во веки веков! Аминь.
Слово 19. Образец умозрения о дне воскресном и о субботе, и приточное их значение
День воскресный есть неприемлемая нами, пока мы с плотью и кровью, тайна ведения истины, и она превосходит помышления. В сем веке нет дня осьмого, ни субботы, в подлинном смысле. Ибо сказавший: почи Бог в день седмый (Быт. 2, 2), означил отдохновение по совершении течения жизни сей; потому что гроб оный есть тело, и оно от мира. Шесть дней совершаются в делании жизни, хранением заповедей; седьмой день весь проводится во гробе, а осьмой в исшествии из гроба.
Как удостаиваемые приемлют здесь тайны воскресного дня в притче, а не самый день в существе его, так и подвижники приемлют тайны субботы в притче, но не в действительности самую субботу, которая есть отдохновение от всего скорбного и совершенное упокоение от беспокойств. Ибо таинство, а не истинную действительность, устроять дал нам здесь Бог. Истинная и несравненная суббота есть гроб, показующий и знаменующий совершенное успокоение от тягости страстей и от сопротивного покою делания. Там субботствует все человеческое естество — и душа, и тело.
Бог в шесть дней привел в порядок весь состав мира сего, устроил стихии, приснодвижному их движению дал благоустройство для служения, и не остановятся они в течении до своего разорения. Их-то силою, то есть силою первобытных стихий, составил Он и наши тела. Но и стихиям не дал покоя в движении их, ни телам нашим, из стихий происшедшим, отдохновения от делания. Предел же отдохновения от делания положил в нас, до тех пор, когда тела наши последуют первому своему сродству, и это есть разрешение от жизни сей. Так и Адаму сказал: в поте лица твоего снеси хлеб твой. И долго ли будет сие? дондеже возвратишися в землю, от неяже взят ecu, и которая возрастит тебе терния и волчцы (Быт. 3, 18, 19). Вот тайны делания жизни сей, покаты живешь! Но с той ночи, в которую Господь излиял пот, пременил Он пот, изведший терния и волчцы, на пот, проливаемый в молитве и вместе в делании правды.
Пять тысяч и пятьсот слишком лет Бог оставлял Адама трудиться на земле, потому что дотоле не у явися святых путь, как говорит божественный апостол (Еф. 3, 5; Евр. 9, 8). В последок же дней пришел и заповедал свободе один пот заменить другим потом, дозволил не отдохновение от всего, но пременение всего; потому что, за продолжительность злострадания нашего на земле, оказал нам Свое человеколюбие. Посему, если престанем проливать на земле пот, то по необходимости пожнем терния. Ибо оставление самой молитвы есть делание отелесения земли, которая естественно произращает терния. Действительно же страсти суть терния, и произрастают в нас от сеяния в тело (Гал. 6, 8). Пока носим на себе образ Адамов, необходимо носим в себе и страсти Адамовы. Ибо невозможно земле не произращать прозябений, свойственных природе ее. Порождение же ее естества есть земля тел наших, как гласит Божие свидетельство: земля, от неяже взят ecu (Быт. 3, 19). Та земля произращает терния, а сия разумная — страсти.
Если Господь по всему был для нас образом в таинстве, во всех различных действиях домостроительства Своего, и даже до девятого часа пятка не преставал от дела и труда (а это есть тайна делания нашего целую жизнь), в субботу же почил во гробе, то где утверждающие, что в жизни еще есть суббота, т. е. отдохновение от страстей? О дне же воскресном высоко для нас и говорить. Наша суббота есть день погребения. Там действительно субботствует естество наше. Ежедневно же, пока стоит земля, належит нам нужда исторгать из нее терния. За продолжительность только нашего делания оскудевают сии терния, потому что не всецело очищается от них земля. И если это так, и при временном обленении, или при малом нерадении, умножаются терния, и покрывают лице земли, подавляют посеянное тобою, и труд твой обращают в ничто: то каждый уже день должно очищать землю, потому что прекращение очищения увеличивает множество терний, от которого да очистимся по благодати единосущного и единородного Сына Божия! Ему слава с безначальным Отцом и животворящим Духом вовеки! Аминь.
Слово 20. Ежедневное напоминание о том, что всего нужнее и что весьма полезно пребывающему в келлии своей и решившемуся быть внимательным к одному только себе
Некто из братии написал сие и всегда полагал это пред собою, напоминал об этом себе и говорил: «Неблагоразумно изжил ты жизнь свою, человек посрамленный и достойный всякого зла; остерегись же хотя в этот день, оставшийся от дней твоих, прошедших напрасно без дел добрых и обогатившихся делами худыми. Не спрашивай ни о мире, ни о жизни в нем, ни о монахах, ни о делах их, ни о том, как они живут, как велико их делание, не заботясь ни о чем подобном. Таинственно исшел ты из мира, и считаешься как бы мертвым о Христе; не живи более миру и тому, что в мире, да предварит тебя упокоение, и будешь жив во Христе. Будь готов и вооружись терпением против всякого поношения, всякой обиды, осмеяния и порицания от всех. И все это принимай с радостью, как действительно того достойный; переноси с благодарением всякий труд и всякую скорбь, и всякую беду от демонов, которых волю исполнял ты; мужественно сноси всякую нужду, и что приключится естественно, и все горести. В уповании на Бога терпи лишение того, что необходимо для тела и вскоре обращается в гной. Желай все сие принимать в надежде на Бога, не ожидая ниоткуда более ни избавления, ни чьего-либо утешения. Возверзи на Господа печаль твою (Пс. 54, 23), и во всех искушениях своих осуждай сам себя, как виновного во всем этом. Ничем не соблазняйся, и не укоряй никого из оскорбляющих тебя; потому что и ты вкусил с запрещенного древа, и ты приобрел разные страсти. С радостью принимай горести, пусть они потрясут тебя немного; зато впоследствии усладишься. Горе тебе и смрадной славе твоей! Ибо душу свою, которая исполнена всякого греха, оставил ты, как неосужденную, а других осуждал словом и мыслью. Довольно, довольно с тебя этой, свиниям приличной пищи, какою доныне питаешься ты. Что общего с людьми у тебя, скверный, и не стыдишься оставаться в их обществе, проводя жизнь так неразумно? Если обратишь на сие внимание, и сохранишь все это, — может быть, и спасешься при содействии Божием. В противном же случае, отойдешь в страну темную и в селение демонов, которых волю исполнял ты с бесстыдным лицом. Вот засвидетельствовал я тебе о всем этом. Если Бог праведно подвигнет на тебя людей воздать тебе за обиды и порицания, какие держал ты в мысли и изрекал на них во все время своей жизни, то целый мир должен быть занят тобою. Итак перестань отныне, и претерпи находящие на тебя воздаяния». Все это напоминал себе брат каждый день, чтобы, когда прийдут на него искушения или скорбь, быть ему в состоянии претерпевать это с благодарностью и с пользою для себя. О, если бы и нам с благодарением претерпевать постигающие нас бедствия и извлекать из них для себя пользу, по благодати человеколюбца Бога! Ему слава и держава вовеки! Аминь.
Слово 21. О разных предметах. В вопросах и ответах
Вопрос. Какими узами связывается сердце человеческое, чтобы не стремиться ему к злу?
Ответ. Теми, чтобы постоянно последовать премудрости и избыточествовать учением жизни. Ибо нет иных более крепких уз, чтобы сдерживать ими бесчиние мысли.
Вопрос. Где предел стремлений у последователя премудрости, и чем оканчивается обучение оной?
Ответ. Подлинно невозможно в шествии своем достигнуть сего предела, потому что и святые не дошли в этом до совершенства. Пути премудрости нет конца; она шествует выше и выше, пока не соединит последователя своего с Богом. То и составляет ее признак, что постижение ее беспредельно, потому что Премудрость есть Сам Бог.
Вопрос. Какая первая стезя, приближающая нас к премудрости, и в чем ее начало?
Ответ. В том, чтобы всею силою стремиться вослед премудрости Божией, и в сем стремлении от всей души поспешать до самого конца жизни, даже из любви к Богу не вознерадеть и о том, чтобы, если это нужно, совлечься самой жизни, и отринуть ее от себя.
Вопрос. Кто достойно именуется разумным?
Ответ. Тот, кто действительно уразумел, что есть предел сей жизни. Он может положить предел и своим прегрешениям. Ибо какое ведение, или какое разумение, выше сего, — умудриться человеку выйти из жизни сей в нерастлении, не имея ни одной части, оскверненной зловонием вожделения, и никакой скверны в душе, оставляемой сладостью вожделения. Ибо если какой человек утончает мысли свои, чтобы проникнуть ему в тайны всех естеств, и обогащается изобретениями и наблюдениями во всяком ведении, но душа его осквернена греховною скверною, и не приобрел он свидетельства о надежде души своей, однако же думает, что благополучно вошел в пристань упования: то нет в мире человека неразумнее его, потому что дела его, в непрерывном стремлении его к миру, довели его только до мирской надежды.
Вопрос. Кто воистину крепче всех?
Ответ. Тот, кто благодушествует в скорбях временных, в которых сокрыты жизнь и слава победы его, и не вожделел широты, в которой скрывается зловоние стыда, и которая обретающего ее во всякое время напоевает из чаши воздыхания.
Вопрос. Какой бывает вред в шествии к Богу, если кто, по причине искушений, уклоняется от добрых дел?
Ответ. Невозможно приблизиться к Богу без скорби; без нее и праведность человеческая не сохраняется неизменною. И если человек оставляет дела, приумножающие праведность, то оставляет и дела, охраняющие ее. И делается он подобен неохраняемому сокровищу, — и борцу, с которого совлечены его оружия, когда окружили его полки врагов его, — и кораблю, не имеющему снастей своих, — и саду, от которого отведен источник воды.
Вопрос. Кто просвещен в своих понятиях?
Ответ. Тот, кто умел отыскать горечь, сокровенную в сладости мира, воспретил устам своим пить из этой чаши, доискивается всегда, как спасти душу свою, не останавливается в своем стремлении, пока не отрешится от мира сего, и заключает двери чувств своих, чтобы не вошла в него приверженность к сей жизни и не похитила у него тайных сокровищ его.
Вопрос. Что такое мир? Как познаем его, и чем вредит он любителям своим?
Ответ. Мир есть блудница, которая взирающих на нее с вожделением красоты ее привлекает в любовь к себе. И кем, хотя отчасти, возобладала любовь к миру, кто опутан им, тот не может выйти из рук его, пока мир не лишит его жизни. И когда мир совлечет с человека все, и в день смерти вынесет его из дому его, тогда узнает человек, что мир подлинно льстец и обманщик. Когда же будет кто усиливаться выйти из тьмы мира сего, пока еще сокрыт в нем, не возможет видеть пут его. И таким образом, мир удерживает в себе не только учеников и чад своих, и тех, которые связаны им, но и нестяжательных, и подвижников, и тех, которые сокрушили узы его и однажды стали выше его. Вот, и их различными способами начинает уловлять в дела свои, повергает к ногам своим и попирает.
Вопрос. Что делать нам с телом, когда окружат его болезнь и тяжесть, а с ним вместе изнеможет и воля в пожелании доброго и в первой крепости своей?
Ответ. Нередко бывает с иными, что одна половина их пошла вослед Господа, а другая половина осталась в мире, и сердце их не отрешилось от здешнего, но разделились они сами в себе, и иногда смотрят вперед, а иногда назад. И думаю, сим разделившимся в себе самих и приближающимся к пути Божию Премудрый дает совет, говоря: не приступи к нему сердцем раздвоенным (Сир. 1, 28), но приступай, как сеющий и как жнущий (Сир. 6, 19). И Господь, зная, что сии несовершенно отрекающиеся от мира, но разделенные в себе самих, словом или, вернее сказать, помыслом, обращаются вспять, вследствие страха пред скорбями, и потому, что не отвергли еще от себя плотской похоти, то, желая свергнуть с них это расслабление ума, изрек им определенное слово: кто хощет по Мне ити, прежде да отвержется себе и т. д. (Мф. 16, 24).
Вопрос. Что значит отвергнуться себя самого?
Ответ. Как приготовившийся взойти на крест одну мысль о смерти имеет в уме своем, и таким образом восходит на крест, как человек не помышляющий, что снова будет иметь часть в жизни настоящего века, так и желающий исполнить сказанное. Ибо крест есть воля, готовая на всякую скорбь. И Господь, когда хотел научить, почему это так, сказал: Кто хочет жить в мире сем, тот погубит себя для жизни истинной; а кто погубит себя здесь Мене ради, тот обрящет себя там (Мф. 10, 39), т. е. обретет себя шествующий путем крестным и на нем утвердивши стопы свои. Если же кто снова печется о жизни сей, то лишил он себя упования, ради которого вышел на скорби. Ибо попечение сие не попускает ему приблизиться к скорби ради Бога, и тем самым, что предается он сему попечению, оно увлекает его постепенно и уводит из среды подвига воистину Божественнейшей и блаженной жизни, и возрастает в нем помысл этот, пока не победит его. А иже в уме своем погубит душу свою Мене ради, из любви ко Мне, тот неукоризненным и невредимым сохранится в жизнь вечную. Сие-то значит сказанное: Иже погубит душу свою Мене ради, обрящет ю. Посему здесь еще сам уготовь душу свою к совершенному уничтожению для этой жизни. И если погубишь себя для этой жизни, то Господь скажет тебе, так помышляющему: дам тебе живот вечный, как обещал Я тебе (Ин. 10, 28). Если же и в сей жизни пребудешь, то здесь еще самым делом покажу тебе обетование Мое и удостоверение в будущих благах. И тогда обретешь вечную жизнь, когда будешь пренебрегать этою жизнью. И когда так приготовленный выступишь на подвиг, тогда сделается в очах твоих достойным пренебрежения все, почитаемое печальным и скорбным. Ибо, когда ум приготовится таким образом, тогда нет для него ни борьбы, ни скорби во время смертной опасности. Посему, должно в точности знать, что, если человек не возненавидит жизни своей в мире, по причине вожделения жизни будущей и блаженной, то не может вполне перенести всякого рода скорбей и печалей, постигающих его каждый час.
Вопрос. Каким образом человек отсекает прежнюю свою привычку и приучается в жизни к недостаткам и к подвижничеству?
Ответ. Тело не соглашается жить без удовлетворения нужд его, пока окружено тем, что служит к наслаждению и расслаблению, и ум не может удержать его от этого, пока оное тело не будет устранено от всего производящего расслабление. Ибо, когда открыто пред ним зрелище наслаждения и сует, и каждый почти час видит служащее к расслаблению, тогда пробуждается в нем пламенное пожелание сего и, как бы разжигая его, раздражает. Посему-то Искупитель Господь обязавшемуся идти вослед Его всепремудро и весьма хорошо заповедал: обнажиться и выйти из мира (Мф. 19, 21), потому что человек должен сперва отринуть все, служащее к расслаблению, и потом приступать к делу. И Сам Господь, когда начал брань с диаволом, вел оную в самой сухой пустыне. И Павел приемлющим на себя крест Христов советует выйти из града. Да исходим к Нему, говорит, вне града, и приимем поношение Его (Евр. 13, 13), потому что пострадал Он вне града. Ибо, если отлучит себя человек от мира и от всего, что в мире, скоро забывает прежнюю свою привычку и прежний образ жизни, и долгое время не трудится над этим. А от приближения его к миру и к вещам мирским скоро расслабевает сила ума его. Посему должно знать, что особенно споспешествует и ведет к преуспеянию в сей страдальческой и спасительной брани. Итак, пригодно и споспешествует в сей брани, чтобы монашеская келлия была в скудном и недостаточном состоянии, чтобы келлия у монаха была пуста и не содержала в себе ничего, возбуждающего в нем вожделение покоя. Ибо, когда удалены от человека причины расслабляющие, нет ему опасности в двоякой брани — внутренней и внешней. И таким образом человек, который вдали от себя имеет служащее к удовольствию, без труда одерживает победу, в сравнении с тем, у которого вблизи возбуждающее его к вожделению. Ибо здесь сугубый подвиг.
Когда человек желает иметь только нужное для поддержания тела его, тогда и потребности его делаются удобопренебрегаемыми, и даже в необходимое время умеренного удовлетворения потребностям своим взирает он на сие не с вожделением, и малым чем-нибудь подчиняет себе тело и смотрит на это, как на нечто удобопренебрегаемое и приближается к пище не из-за сладости ее, но чтобы помочь естеству и подкрепить оное. Такие средства скоро доводят человека до того, что приступает он к подвижничеству с нескорбным и беспечальным помыслом. Итак, рачительному иноку прилично скорою ногою, не обращаясь вспять, бежать от всего воюющего с иноком, не входить в общение с тем, что ведет с ним брань, но воздерживаться даже от единого воззрения на них и, сколько возможно, удаляться от их приближения. И говорю это не только о чреве, но и о всем, что вводит в искушение и брань, чем искушается и испытывается свобода инока. Ибо человек, когда приходит к Богу, делает с Богом завет воздерживаться от всего этого, именно же: не засматриваться на лицо женское, не смотреть на красивые лица, не питать ни к чему вожделения, не роскошествовать, не смотреть на нарядные одежды, не смотреть на всякий порядок, заведенный у мирян, не слушать слов их и не любопытствовать о них, потому что страсти приобретают большую силу от сближения со всем подобным сему, как расслабляющим подвижника и изменяющим мысли его и намерения. И если воззрение на что-либо хорошее возбуждает произволение истинного ревнителя и склоняет к совершению добра, то явно, что и противоположное сему имеет силу пленять ум. И если с безмолвствующим умом не случается чего-либо большего, а только ввергает он себя в бранный подвиг, то и это великая уже утрата — самому себя из мирного состояния произвольно ввергнуть в смущение.
И если один из старцев, подвижников и борцов, увидев юношу, не имевшего бороды и походившего на жен, почел это вредным для помысла и гибельным для своего подвига, то может ли кто вознерадеть в другом чем, когда этот святой не решился войти и облобызать брата? Ибо мудрый старец рассуждал: «Если подумаю только в эту ночь, что есть здесь нечто такое, то и сие будет для меня великим вредом». Посему-то не вошел он, и сказал им: «Не боюсь я, чада; но для чего же и желать мне напрасно воздвигать на себя брань? Воспоминание о чем-либо подобном производит в уме бесполезное смущение. В каждом члене этого скрывается приманка, человеку предстоит от сего великая брань, и должно ему охранять себя и облегчать для себя угрожающую в этом брань, спасаясь от нее бегством; а как скоро приближается что-либо такое, человек, хотя и принуждает себя к добру, однако же бывает в опасности от этого, всегда видя это и вожделевая этого».
В земле видим многие сокровенные яды, и летом по причине жара никто не знает их; когда же увлажены будут и ощутят силу прохлажденного воздуха, тогда оказывается, где был погребен в земле каждый яд. Так и человек, когда он в благодати безмолвия и в теплоте воздержания, тогда действительно бывает в покое от многих страстей; если же входит в мирские дела, то видит тогда, как восстает каждая страсть, подъемлет главу свою, особливо если ощутит воню покоя. Сказал же я это для того, чтобы никто не предавался самонадеянности, пока живет в сем теле, и пока не умрет; хотелось мне также показать, что убегать и удаляться от всего, что ведет к порочной жизни, много помогает человеку в подвижническом борении. Всегда должно нам бояться того, о чем одно воспоминание причиняет нам стыд, и также не попирать совести, и не пренебрегать ею. Итак, попытаемся удалить тело на время в пустыню, и заставим его приобрести терпение. А что всего важнее, пусть каждый (хотя бы это и прискорбно было для него, но за то нечего уже будет ему бояться) старается, где бы он ни был, удаляться от причин брани, чтобы, когда придет потребность, не пасть ему от близости оных.
Вопрос. Кто отринул от себя всякое попечение и вступил в подвиг, какое у него начало брани со грехом, и чем начинает он сию борьбу?
Ответ. Всем известно, что всякой борьбе со грехом и вожделением служит началом труд бдения и поста, особливо же, если кто борется с грехом, внутрь нас пребывающим. В этом усматривается признак ненависти ко греху и вожделению его в ведущих сию невидимую брань; начинают они постом, а после него содействует подвижничеству ночное бдение.
О посте и бдении
Кто в течение целой своей жизни любит беседу с этою четою, тот бывает другом целомудрия. Как началом всему худому служит упокоение чрева и расслабление себя сном, возжигающее блудную похоть, так святый путь Божий и основание всех добродетелей — пост, бдение, бодрствование в службе Божией, в распинании тела целый день и ночь, в противность сладости сна. Пост — ограждение всякой добродетели, начало подвига, венец воздержных, красота девства и святыни, светлость целомудрия, начало христианского пути, матерь молитвы, источник целомудрия и разума, учитель безмолвия, предшественник всех добрых дел. Как здоровым глазам свойственно вожделение света, так посту, соблюдаемому с рассудительностью, свойственно вожделение молитвы.
Как скоро начнет кто поститься, вожделевает уже с этого времени умом своим прийти в вожделение собеседования с Богом. Ибо тело постящееся не терпит того, чтобы целую ночь проспать на постели своей. Когда на уста человеку налагается печать постов, тогда помысл его поучается в умилении, сердце его источает молитву, на лице у него грусть, и срамные помыслы далеки от него, не видно веселости в очах его, враг он похотей и суетных бесед. Никто никогда не видал, чтобы рассудительный постник стал рабом худого вожделения. Пост с рассудительностью — обширная обитель для всякого добра. А кто нерадит о посте, тот приводит в колебание все доброе, потому что пост был заповедью, вначале данною нашему естеству в остережение против вкушения пищи, и нарушением поста пало начало нашего создания. Но в чем состояло первое уничижение, с того начинают подвижники преуспевать в страхе Божием, как скоро начнут хранить закон Божий.
С сего начал и Спаситель, когда явился миру на Иордане. Ибо, по крещении, Дух извел Его в пустыню, и постился Он там сорок дней и сорок ночей. Подобно и все исходящие вослед Спасителя на сем основании утверждают начало своего подвига, потому что пост есть оружие, уготованное Богом. И кто, если нерадит о нем, не будет укорен за сие? Если постится сам Законоположник, то как не поститься кому-либо из соблюдающих закон? Посему-то до поста род человеческий не знал победы, и диавол никогда не испытывал поражения своего от нашего естества; но от сего оружия изнемог в самом начале. И Господь наш был вождем и первенцем сея победы, чтобы на главу естества нашего возложить первый победный венец. И как скоро диавол видит сие оружие на ком-нибудь из людей, тотчас приходит в страх сей противник и мучитель, немедленно помышляет и воспоминает о поражении своем в пустыне Спасителем, и сила его сокрушается, и воззрение на оружие, данное нам Началовождем нашим, попаляет его. Какое оружие сильнее этого? и что придает столько смелости сердцу в борьбе с духами злобы, как алчба ради Христа? Ибо в какой мере утруждается и злостраждет тело в то время, как окружает человека полк демонский, в такой мере сердце исполняется упованием. Облеченный в оружие поста во всякое время распаляется ревностью. Ибо и ревнитель Илия, когда возревновал о законе Божием, пребывал в сем деле — в посте. Пост стяжавшему его напоминает заповеди Духа. Он есть посредник ветхого закона и благодати, данной нам Христом. Кто нерадит о посте, тот и в других подвигах расслаблен, нерадив, немощен, показывает тем начало и худой признак расслабления души своей, и воюющему с ним дает случай к победе, так как нагим и безоружным исходит на подвиг, а посему явно, что выйдет из борьбы без победы, потому что члены его не облеклись в теплоту алчбы в посте. Таков пост. Кто пребывает в нем, у того ум непоколебим и готов сретить и отразить все лютые страсти.
О многих мучениках сказывают, что на тот день, в который ожидали они приять венец мученичества, если предузнавали о сем или по откровению или по извещению от кого-либо из друзей своих, ничего не вкушали всю ночь, но с вечера до утра стояли бодрственно на молитве, славя Бога в псалмах, пениях и песнях духовных, с веселием и радованиями ожидали того часа, как иные уготовившиеся на брак, чтобы в посте сретить меч. Посему и мы, призванные к невидимому мученичеству, чтобы приять венцы святыни, будем трезвиться, и врагам нашим да не будет дано знака отречения ни одним членом, ни одною частью нашего тела.
Вопрос. Почему нередко иные, и даже многие, имея, может быть, и дела сии, не чувствуют тишины, и успокоения страстей, и мира помыслов?
Ответ. Страсти, сокровенные в душе, не исправляются, брат, телесными только трудами; они не удерживают и помыслов о том, что пробуждается всегда чувствами. Труды сии охраняют человека от пожеланий, чтобы не был ими препобеждаем, и от демонского обольщения, но не доставляют душе мира и тишины. Ибо дела и труды тогда доставляют душе бесстрастие, умерщвляют уды, яже на земли (Кол. 3, 5), и даруют упокоение помыслов, когда приобщимся безмолвия, когда во внешних чувствах прекратится смятение, и несколько времени пребудут они в делании премудрости. А пока человек не лишится возможности быть в сообществе с людьми, и членов своих и себя самого от развлечения помыслов не соберет сам в себя, до тех пор не возможет узнать страсти своей.
Безмолвие, как сказал святой Василий, есть начало очищения души. Ибо, когда во внешних членах прекратится внешний мятеж и попечение о внешнем, тогда ум от внешних попечений и парения возвращается в себя, и упокоевается в себе, а сердце пробуждается к исследованию внутренних душевных мыслей. И если человек хорошо устоит в этом, то приходит он понемногу в состояние шествовать к душевной чистоте.
Вопрос. Не может ли душа очиститься и во время пребывания вне двери (келлии)?
Ответ. Если дерево ежедневно поливается, то засыхает ли когда корень его? Убывает ли когда в сосуде, в который ежедневно прибавляют? И если чистота не иное что есть, как удаление от жизни свободной и оставление этой привычки, то как и когда пожелает очиститься душою своею тот, кто деятельно, сам собою или другими, посредством чувств, обновляет в себе памятование старой привычки, т. е. познание вновь порока? Когда может очиститься душою своею от этого или освободиться от внешних противодействий, чтобы хоть увидеть себя? Если сердце ежедневно оскверняется, то когда оно очищается от скверны? Не в силах он противостать действию внешней силы, не тем ли паче не может очистить сердца, когда стоит среди воинского стана, и ежедневно ждет слышать частые вести о брани? И как осмелится он возвестить мир душе своей? Если же удалится от сего, то может понемногу прекращать сперва внутренние волнения. Пока река не преграждена вверху, не иссякают воды ее внизу. Когда же приидет человек в безмолвие, тогда душа может различать страсти и разумно изведывать свою мудрость. Тогда и внутренний человек пробуждается на духовное дело, и день ото дня более ощущает сокровенную мудрость, цветущую в душе его.
Вопрос. Какие точные указания и близкие признаки, по которым человек ощущает, что начал он видеть в себе плод, сокрытый в душе?
Ответ. Когда сподобится кто благодати многих слез, проливаемых без понуждения, потому что слезы положены уму как бы некиим пределом между телесным и духовным, между состоянием страстным и чистотою. Пока не приимет человек сего дарования, совершается дело его еще во внешнем только человеке, и еще вовсе не ощутил он действенности тайн духовного человека. Ибо, когда человек начнет оставлять телесное настоящего века, и оказывается переступившим сей предел того, что находится в естестве, тогда скоро достигает сей благодати слез. И слезы сии начинаются от первой обители сокровенного жития, и возводят человека к совершенству любви Божией. И чем далее преуспевает он, тем более обогащается сею благодатью, пока от продолжительного излияния слез не начнет пить их и в пище своей, и в питии своем.
И это точный признак, что ум исшел из мира сего и ощутил оный духовный мир. Но в какой мере человек умом своим приближается к сему миру, в такой же мере умаляются слезы сии. И когда ум совершенно бывает в сем мире, тогда совершенно лишается он сих слез. И это есть признак, что человек погребен в страстях.
О различии слез
Бывают слезы сожигающие, и бывают слезы утучняющие. Посему, все те слезы, которые исходят из сущности сердца от сокрушения о грехах, иссушают и сожигают тело; а нередко и самое владычественное в душе, во время излияния слез, ощущает от них вред. И сперва человек по принуждению вступает на эту степень слез, и ими отверзается ему дверь войти на вторую ступень, лучшую первой; и это есть страна радости, в которой человек приемлет милость. Это уже слезы, проливаемые по благоразумию: они и украшают, и утучняют тело, и исходят непринужденно сами собою; и не только, как сказано, утучняют тело человеческое, но и вид человека изменяется. Ибо сказано: сердцу веселящуся, лице цветет: в печалех же сущу, сетует (Притч. 15, 13).
Вопрос. Что значит воскресение души, о котором говорит апостол: аще воскреснусте со Христом (Кол. 3, 1)?
Ответ. Апостол, сказав: Бог, рекий из тмы свету возсияти, Иже возсия, в сердцах наших (2 Кор. 4, 6), показал, что воскресением души должно называть исшествие из ветхости, именно, чтобы произошел новый человек, в котором нет ничего от ветхого человека, по сказанному: и дам им сердце ново, и дух нов (Иез. 36, 26). Ибо тогда воображается в нас Христос Духом премудрости и откровения познания Его.
Вопрос. В чем состоит (говоря кратко) сила делания безмолвия?
Ответ. Безмолвие умерщвляет внешние чувства и воскрешает внутренние движения. А занятие внешним производит противное тому: возбуждает внешние чувства, и умерщвляет внутренние движения.
Вопрос. Что бывает причиною видений и откровений: ибо иные имеют видения, а иные трудятся больше их, однако же видение не действует в них столько?
Ответ. Причин сему много. Одни из них — домостроительственные, имеют целью общую пользу, другие же — утешение, дерзновение и научение немощных. И во-первых, все сие устрояется по милости Божией к людям; большею же частью устрояется сие ради троякого рода людей, — или ради людей простых и крайне незлобивых, или ради некоторых совершенных и святых, или ради тех, которые имеют пламенную ревность Божию, отреклись и совершенно отрешились от мира, удалились от сожительства с людьми, оставив все, не ожидая никакой помощи от видимого, пошли вослед Богу. На них-то нападает боязнь вследствие их уединения, или окружает их опасность смертная от голода, от болезни, или от какого-нибудь обстоятельства, и от скорби, так что приближаются они к отчаянию. Посему, если таковым бывают утешения, а тем, которые превосходят их трудами, не бывает, то первая сему причина — непорочность и порочность, и именно совести. Вторая же причина, наверное, есть следующая: как скоро имеет кто человеческое утешение или утешение чем-либо видимым, то не бывает ему подобных утешений, разве по некоему домостроительству, ради общей пользы. У нас же слово об отшельниках; и свидетель сказанному один из отцов, который молился об утешении, и услышал: «Достаточно для тебя утешения человеческого и беседы с людьми». И другой некто, подобно сему, когда был в отшельничестве, и вел жизнь отшельническую, ежечасно услаждался благодатным утешением; а когда сблизился с миром, взыскал по обычаю утешения — и не обрел, и молил Бога открыть ему причину, говоря: «Не ради ли епископства, Господи, отступила от меня благодать?» И ему сказано: «Нет, — но потому, что Бог промышляет о живущих в пустыне, и их удостоивает таких утешений». Ибо невозможно, чтобы кто-либо из людей имел видимое утешение, а вместе приял и невидимое от благодати, Божественное и таинственное, разве по какому-нибудь, упомянутому выше, сокровенному домостроительству, которое известно в подобных случаях одному Домостроительствующему.
Вопрос. Одно ли и то же — видение и откровение или нет?
Ответ. Нет. Они различны между собой. Откровением часто называется то и другое. Ибо, так как обнаруживается сокровенное, то всякое видение называется откровением. Откровение же видением не называется. Слово — откровение большею частью употребляется о познаваемом, о том, что умом испытуется и уразумевается. Видение же бывает всякими способами, напр., в изображениях и образах, как бывало древле ветхозаветным, в глубоком сне, или в бодрственном состоянии, и иногда со всею точностью, а иногда как бы в призраке и несколько неявственно; почему и сам, имеющий видение, часто не знает, в бодрственном ли состоянии видит он, или в сонном. Можно и через глас слышать о заступлении, а иногда видеть какой-либо образ, иногда же (видеть) яснее, лицом к лицу. И видение, и совместное пребывание, и вопрошение, а с ним и собеседование суть святые силы, видимые достойными и творящие откровение. И таковые видения бывают в местах наиболее пустынных и удаленных от людей, где человек необходимо имеет в них нужду; потому что нет у него иной помощи и утешения от самого места. Откровения же, ощущаемые умом, при чистоте удобоприемлемы, и бывают только совершенным и могущим разуметь.
Вопрос. Если достиг кто сердечной чистоты, что служит ее признаком? И когда познает человек, что сердце его достигло чистоты?
Ответ. Когда всех людей видит кто хорошими и никто не представляется ему нечистым и оскверненным, тогда подлинно чист он сердцем. Ибо, как исполниться слову апостольскому, по которому должно всех равно от искреннего сердца честию больших себе творити (Флм. 2, 3), если человек не достигнет сказанного, что око благое не узрит зла (Авв. 1, 13)?
Вопрос. Что такое чистота? и где предел ее?
Ответ. Чистота есть забвение способов ведения через естество, заимствованных от естества в мире. А чтобы освободиться от них и стать вне их, вот сему предел: прийти человеку в первоначальную простоту и первоначальное незлобие естества своего, и сделаться как бы младенцем, только без младенческих недостатков.
Вопрос. Может ли кто взойти на эту степень?
Ответ. Да. Ибо, вот, иные приходили в меру сию, как и авва Сисой пришел в сию меру так, что спрашивал ученика: «Ел я или не ел?» И другой некто из отцов пришел в таковую простоту и почти в младенческую невинность, почему совершенно забывал все здешнее, так что стал бы и есть до приобщения, если бы не препятствовали ему в этом ученики; и как младенца приводили его ученики к приобщению. Итак, для мира был он младенец, для Бога же — совершен душою.
Вопрос. Какие помыслы и размышления должно иметь подвижнику, пребывающему на безмолвии в безмолвной своей келлии? и что надлежит ему непрестанно делать, чтобы ум его не имел досуга для суетных помыслов?
Ответ. Спрашиваешь о помыслах и размышлении, как человек становится мертвым в келлии своей? Разве человек рачительный и трезвенный душою имеет нужду спрашивать, как ему вести себя, когда бывает он один сам с собою? Какое иное занятие у монаха в келлии его, кроме плача? Разве бывает у него время от плача обратиться к другому помыслу? И какое занятие лучше этого? Самое пребывание монаха и одиночество его, уподобляясь пребыванию во гробе, далекому от радости человеческой, учат его, что деятельность его — плач. И самое значение имени его к тому же призывает и убеждает, потому что называется он сетующим, т. е. исполненным горести в сердце. И все святые в плаче переселялись из сей жизни. Если же святые плакали, и, пока не переселились из жизни сей, очи их всегда были наполнены слезами, то кто же не будет плакать? Утешение монаху порождается плачем его. И если совершенные и победоносные здесь плакали, то как стерпит исполненный язв, чтобы пребыть ему без плача? Кто имел лежащего пред собою мертвеца своего, и видит, что сам он умерщвлен грехами, того нужно ли учить, с какою мыслью пользоваться ему слезами? Душа твоя, которая для тебя дороже целого мира, умерщвлена грехами и лежит пред тобою; ужели же не требует она плача? Поэтому, если пойдем на безмолвие и с терпением будем пребывать в нем, то, конечно, в состоянии будем пребывать в плаче. Посему будем непрестанно в уме своем молить Господа, чтобы даровал нам плач. Ибо, если приимем сию благодать, лучшую и превосходнейшую прочих дарований, то, при помощи ее, достигнем чистоты. А как скоро достигнем ее, не отнимется уже у нас чистота до самого исхода нашего из жизни сей.
Посему блаженны чистые сердцем, потому что нет времени, когда бы не услаждались они сею сладостью слез, и в ней всегда зрят они Господа. Пока еще слезы у них на глазах, они сподобляются зрения откровений Его на высоте молитвы своей; и нет у них молитвы без слез. Сие-то и значит сказанное Господом: блажени плачущии, яко тии утешатся (Мф. 5, 4). Ибо от плача приходит человек к душевной чистоте. Посему Господь, сказав: яко тии утешатся, не объяснил: каким утешением. Ибо, когда монах сподобился с помощью слез прейти область страстей и вступить на равнину душевной чистоты, тогда сретает его таковое утешение. Посему, если кто из получивших утешение здесь прострется на сию равнину, то на ней встретит утешение, не обретаемое здесь, и уразумевает тогда, какое получает конец плача утешение, которое плачущим дает Бог за чистоту их; потому что непрестанно плачущий не может быть тревожим страстями. Проливать слезы и плакать, это — дарование бесстрастных. И если слезы временно плачущего и сетующего могут не только путеводить его к бесстрастию, но и совершенно очистить и освободить ум его от памятования страстей, то что скажем о тех, которые с ведением день и ночь упражняются в сем делании? Посему никто не знает помощи, бывающей от плача, кроме, тех одних, которые предали души свои делу сему. Все святые стремятся к сему входу, потому что слезами отверзается пред ними дверь для вшествия в страну утешения; и в этой стране в откровениях изображаются преблагие и спасительные следы Божий.
Вопрос. Поелику иные, по немощи тела, не в состоянии непрестанно плакать, что должно иметь им к охранению ума, чтобы против него, когда он ничем не занят, не восставали страсти?
Ответ. Страсти не могут восстать на душу и смутить подвижника, если в отшельничестве его, удаленном от всякого рассеяния, сердце его не занимается житейским, разве только будет он ленив и нерадив к своему долгу. А преимущественно, если будет он упражняться в изучении Божественных Писаний, то, занимаясь изысканием их смысла, пребывает нимало не тревожим страстями. Ибо, при возрастающем и укореняющемся в нем разумении Божественных Писаний, бегут от него суетные помыслы, и ум его не может отстать от желания читать Писания или размышлять о читанном, и не обращает он ни малого внимания на жизнь настоящую, по причине весьма великого наслаждения своим занятием, возвышаясь над этим в глубоком пустынном безмолвии. Посему забывает себя и естество свое, и делается как бы человеком, который пришел в исступление, вовсе не памятует о сем веке, преимущественно занят мыслью о величии Божием, и, погружаясь в это умом, говорит: «Слава Божеству Его!» и еще: «Слава чудесам Его! Дивны и необычайны все дела Его! На какую высоту возвел Он мое убожество: чему сподобил меня поучаться, на какие отваживаться помыслы, чем услаждать душу мою!» Обращаясь мыслью к чудесам сим, и всегда ими изумляемый, пребывает он в непрестанном упоении и как бы уже вкушает жизнь по воскресении, потому что безмолвие весьма много содействует сей благодати. Ибо ум его находит возможность пребывать в себе самом с миром, какой приобретен им в безмолвии. А вместе с тем возбуждается сим к памятованию того, что сообразно с порядком жизни его. Ибо, мысленно представляя славу будущего века, и блага, по упованию уготованные праведным, пребывающим в оной духовной жизни и в Боге, и новое оное восстановление, не содержит ни в мысли, ни в памяти того, что есть в мире сем. И когда будет сим упоен, снова переносится оттуда созерцанием к веку сему, в котором еще живет, и в изумлении говорит: о, глубина богатства, премудрости, ведения, смысленности, разумности и домостроительства неисследимого Бога, яко неиспытани судове Его, и неизследовани путие Его (Рим. 11, 33)! Ибо, когда Он уготовал иной столько чудный век, чтобы ввести в него все разумные существа и сохранить их в нескончаемой жизни, какая была причина сотворить Ему этот первый мир, расширить его и столько обогатить его полнотою и множеством видов и естеств, и дать в нем место причинам многих страстей, и тому, что их питает, и что им противоборствует? И почему сначала поставил нас в этом мире, водрузил в нас любовь к долголетней в нем жизни, и внезапно похищает нас из него смертью, немалое время хранит нас в бесчувственности и неподвижности, уничтожает образ наш, разливает растворение наше, смешивает его с землею, попускает, чтобы состав наш разрушился, истлел и исчез, и чтобы вовсе не оставалось ничего от естества человеческого; а потом, во время, какое определил достопокланяемою премудростью Своею, когда восхощет, воздвигнет нас в ином образе какой Ему только известен, и введет нас в другое состояние? Сего не мы только человеки надеемся, но и сами святые ангелы, не имеющие нужды в этом мире, по необычайности естества своего малым чем не достигшие совершенства, ожидают нашего восстания из тления, когда восстанет род наш из персти и обновится тление его. Ибо ради нас и им возбранен вход, и они ждут единократного отверзстия двери нового века. И сия тварь (ангелы) с нами почиет от тяжести тела, обременяющей нас, как говорит апостол: яко и сама тварь откровения сынов Божиих чает, да свободится от работы истления в свободу славы чад Божиих (Рим. 8, 19, 21), по совершенном разорении века сего в целом его устройстве, и по восстановлении естества нашего в первоначальное состояние.
И отсюда уже возносится умом своим к тому, что предшествовало сложению мира, когда не было никакой твари, ни неба, ни земли, ни ангелов, ничего из приведенного в бытие, и к тому, как Бог, по единому благоволению Своему, внезапно привел все из небытия в бытие, и всякая вещь предстала пред Ним в совершенстве. И снова нисходит умом своим ко всем созданиям Божиим, обращает внимание на чудесность тварей у Бога и на премудрость произведений Его, в изумлении рассуждая сам с собою: «Какое чудо! Насколько домостроительство и промысл Его превышают всякое понятие, насколько чудная сила Его крепче всех творений Его! Как из небытия привел Он в бытие тварь сию — это неисчислимое множество различных вещей? И как опять разорит ее, уничтожив это чудное благоустройство, эту лепоту естеств, это стройное течение тварей, часы и время, это сочетание ночи и дня, годовые перемены, эти разнообразные, прозябающие из земли цветы, эти прекрасные здания городов и в них преукрашенные чертоги, это быстрое движение людей, это существование их, обремененное трудами от вшествия своего в мир до самого исшествия? И как внезапно прекратится чудный этот порядок, и наступит другой век, и воспоминание о первой этой твари вовсе не взойдет никому на сердце, и будут иное видоизменение, иные помышления, иные попечения! И естество человеческое также не воспомянет вовсе о сем мире и о первом образе жизни своей, потому что ум человеческий прилепится к созерцанию оного состояния, и уму людей не будет досуга возвратиться снова к брани с плотью и кровью. Ибо с разорением сего века немедленно приимет начало век будущий. И всякий человек скажет тогда следующее: О, матерь, забытая своими чадами, которых родила, воспитала и умудрила, и которые во мгновение ока собраны на чужое лоно, и соделались истинными чадами неплодной, никогда не рождавшей! Возвеселися, неплоды нераждающая (Ис. 54, 1), о чадах, которых родила тебе земля».
И тогда как бы в исступлении размышляет, и говорит: «Сколько еще времени будет стоять век этот? и когда восприимет начало век будущий? Сколько еще времени храминам этим спать в этом виде и телам быть смешанными с перстью? Какова будет оная жизнь? В каком образе восстанет и составится естество это? Как прейдет оно в новую тварь?» И когда размышляет он о сем и подобном сему, приходит он в восторг, изумление и безмолвное молчание, и восстает он в этот час, и преклоняет колена, и с обильными слезами воссылает благодарения и славословия Единому премудрому Богу, всегда славимому во всепремудрых делах Его.
Итак блажен, кто сподобился такового! Блажен, у кого такой помысл и день и ночь! Блажен, кто о сем и подобном тому размышляет все дни жизни своей! И если человек, в начале своего безмолвия, не ощущает силы таковых созерцаний, по причине парения ума своего, и не может еще возноситься к силам сказанных выше чудес Божиих, то да не приходит в уныние и да не оставляет тишины безмолвной жизни своей! Ибо и земледелец, когда сеет, не тотчас с посевом семени видит и колос; но за сеянием следуют у него уныние, труд, изнеможение собственных членов, удаление товарищей, разлука с близкими людьми. А когда претерпит это, приходит иное время, в которое услаждается делатель, и скачет, и радуется, и веселится.
Какое же это время? Когда вкусит он хлеба, добытого потом своим, и в безмолвии соблюдено будет размышление его. Ибо великую и нескончаемую сладость возбуждают в сердце и в неизреченное удивление приводят ум — безмолвие и это, сказанное выше, терпеливое в безмолвии размышление. И блажен, кто терпеливо пребывает в оном, потому что отверзся пред ним сей боготочный источник, и пил он из него, и насладился, и не перестанет пить из него всегда, во всякое время, во всякий час дня и ночи, до скончания и последнего предела целой своей временной этой жизни.
Вопрос. Что главное во всех трудах дела сего, т. е., безмолвия, чтобы человеку, который дошел и до сего, можно было знать, что достиг уже он совершенства в житии?
Ответ. То, когда сподобится человек непрестанного пребывания в молитве. Ибо, как скоро достиг он сего, взошел на высоту всех добродетелей, и соделался уже обителью Святого Духа. А если кто не приял несомненно сея благодати Утешителя, то не может свободно совершать пребывание в сей молитве, потому что, как сказано, когда вселится в ком из людей Дух, тогда не прекратит он молитвы: ибо сам Дух молится всегда (Рим. 8, 20). Тогда и в сонном и в бодрственном состоянии человека молитва не пресекается в душе его, но ест ли, пьет ли, спит ли, делает ли что, даже и в глубоком сне, без труда издаются сердцем его благоухания и испарения молитвы. Тогда молитва не отлучается от него, но всякий час, хотя и не обнаруживается в нем внешне, однако в то же время совершает в нем службу Божию втайне. Ибо молчание чистых один из христоносных мужей называет молитвою, потому что помыслы их суть Божественные движения, а движения чистого сердца и ума суть кроткие гласы, которыми сокровенно воспевают Сокровенного.
Вопрос. Что такое духовная молитва? и как подвижнику сподобиться ее?
Ответ. Душевные движения, за строгую непорочность и чистоту, делаются причастными действенности Святого Духа. И ее сподобляется один из многих тысяч людей, потому что это — тайна будущего состояния и жития. Ибо он возносится, и естество пребывает недейственным, без всякого движения и памятования о здешнем. Не молитвою молится душа, но чувством ощущает духовные вещи оного века, превышающие понятие человеческое, уразумение которых возможно только силою Святого Духа. А это есть умное созерцание, но не движение и не взыскание молитвы, хотя от молитвы заимствовало себе начало. Ибо через это некоторые из подобных сим людей достигали уже совершенства чистоты. И нет часа, в который бы внутреннее их движение было не в молитве, как сказали мы выше. И когда приникает Дух Святый, всегда обретает таковых в молитве; и от этой молитвы возносит их к созерцанию, которое называется духовным зрением. Ибо не имеют они нужды в образе продолжительной молитвы, ни в стоянии и в чине продолжительной службы. Для них достаточно вспомянуть о Боге, и тотчас пленяются любовью Его. Впрочем, не нерадят совершенно и о стоянии на молитве, когда воздают честь молитве, и, кроме непрестанной молитвы, в назначенные часы стоят на ногах.
Ибо видим святого Антония стоящим на молитве девятого часа и ощутившим возношение ума своего. И другой из отцов, с воздетыми руками стоя на молитве, приходил в восхищение на четыре дня. И другие многие, во время таковой молитвы, пленяемы были сильным памятованием о Боге и великою любовью к Нему, и приходили в восхищение. Сподобляется же ее человек, когда хранением заповедей Господних, противящихся греху, и внутренно и наружно совлечется греха. Кто возлюбит сии заповеди и воспользуется ими по чину, для того необходимым сделается освободиться от многих человеческих дел, т. е. совлечься тела и быть вне его, так сказать, не по естеству, но по потребности. Кто ведет жизнь по образу Законоположника и руководствуется заповедями Его, в том невозможно оставаться греху. Посему Господь обетовал в Евангелии сохранившему заповеди сотворить у него обитель (Ин. 14, 23).
Вопрос. В чем совершенство многих плодов Духа?
Ответ. В том, когда сподобится кто совершенной любви Божией.
Вопрос. И почему узнает человек, что достиг ее?
Ответ. Когда памятование о Боге возбудилось в уме его, тогда сердце его немедленно возбуждается любовью к Богу, и очи его обильно изводят слезы. Ибо любви обычно воспоминанием о любимых возбуждать слезы. А пребывающий в любви Божией никогда не лишается слез, потому что никогда не имеет недостатка в том, что питает в нем памятование о Боге; почему и во сне своем беседует с Богом. Ибо любви обычно производить что-либо подобное, и она есть совершенство людей в сей их жизни.
Вопрос. Если после многого труда, злострадания, борения, которое приял человек, помысл гордыни не стыдится приразиться к нему, потому что заимствует себе пищу в лепоте добродетелей его и рассчитывает на великость понесенного им труда, то чем одолеть человеку помысл свой, и приобрести в душе своей такую твердость, чтобы не покорилась она помыслу?
Ответ. Когда познает кто, что отпадает он от Бога, как сухой лист падает с дерева, тогда уразумевает силу души своей: то есть, своею ли силою приобрел он добродетели сии и перенес ради них все борения, между тем как Господь удерживал помощь Свою, и попускал ему одному вступать в борьбу с диаволом, и не ходил с ним вместе, как обыкновенно участвует Он в борьбе с подвизающимися, и содействует им; тогда обнаруживается сила его; лучше же сказать, ясным делается поражение и затруднение его. Ибо со святыми всегда бывает Промысл Божий, охраняющий и укрепляющий их. Им побеждает всякий чин людей, если бывает в подвиге и в страданиях мученических и в прочих бедствиях, постигающих за Бога и ради Его претерпеваемых. И это ясно, очевидно и несомненно. Ибо как естество может победить силу щекотаний, непрестанно возбуждающихся в членах у людей, причиняющих им скорбь и очень сильных для того, чтобы преодолеть их? И почему другие желают победы, и любят ее, но не могут одерживать оной при сильном противоборстве своем, напротив же того, каждый день терпят поражение от телесных щекотаний, и пребывают в труде, в плаче и в изнеможении, трудясь о душах своих, а ты удобно возможешь понести притязания тела, которые столь люты, — и не приходить от того в большое замешательство? И как тело, в других случаях чувствительное к страданиям, и не терпящее уязвления тернием, уколовшим его ноготь, может преобороть резание железом, переносить сокрушение членов и всякого рода муки, и не препобеждаться страданиями, не ощущая, как обычно естеству, даже различия сего в мучениях, если кроме естественной силы не приходит отъинуду другая сила, отражающая от него лютость мучений? И поелику заговорили мы о Божием Промысле, то не поленимся привести на память одну душеполезную повесть, возвышающую человека в борениях его.
Один юноша, по имени Феодор, у которого все тело подвергнуто было мучениям, спрошенный кем-то: «Чувствовал ли ты мучения»? отвечал: «Вначале чувствовал, а впоследствии увидел некоего юношу, который отирал пот моего борения, укреплял меня, и доставлял мне прохладу во время страдания моего». О, как велики Божий щедроты! Сколь близка бывает благодать Божия к подвизающимся за имя Божие, чтобы им с радостью претерпевать за Него страдания!
Поэтому не будь непризнателен, человек, к Божию о тебе промышлению. Если, наконец, явно, что ты не победитель, а только как бы орудие, побеждает же в тебе Господь, и ты туне получаешь победное имя, кто возбраняет тебе и во всякое время просить той же силы, и побеждать, и приимать похвалу, и исповедоваться Богу? Разве не слыхал ты, человек, сколь многие подвижники от сложения мира, быв непризнательными к сей благодати, пали с высоты жизни и с высоты подвигов своих? Сколько многочисленны и различны дары Божий роду человеческому сами в себе, столько же бывает различия в приемлемых дарах и соответственно степени приемлющих оные. Бывают меньшие и большие дары Божий; хотя все они высоки и чудны, но один превосходит другой славою и честью, и степень степени выше. И также: посвятить себя Богу, и жить добродетельно, есть одно из великих дарований Христовых. Ибо многие, забыв, что по сей благодати сподобились они стать отлученными от людей и посвященными Богу, причастниками и приемниками дарований Его, избранными и удостоенными служения и священнодействия Богу, вместо того, чтобы непрестанно устами своими благодарить за сие Бога, уклонились в гордыню и высокомерие, и думают о себе не как приявшие благодать священнодействия, чтобы священнодействовать Богу чистым житием и духовным деланием, но как оказывающие милость Богу, когда бы надлежало им рассудить, что Бог изъял их из среды людей, и соделал присными Своими для познания тайн Его. И не трепещут они всею душою своею, рассуждая таким образом, наипаче же, когда видят, как у рассуждавших подобно сему прежде них внезапно отъято было достоинство, и как Господь в мгновение ока свергнул их с той высокой славы и чести, какую имели они; и уклонились они в нечистоту, непотребство и студодеяние, подобно скотам. Поелику не познали они силы своей, и не содержали непрестанно в памяти Давшего им благодать — совершать пред Ним служение, стать включенными в Царство Его, быть сожителями ангелов и приближаться к Нему ангельским житием, то Бог отстранил их от делания их, и тем, что оставили безмолвие и изменили образ жизни своей, показал им, что не их была сила, если соблюдали они благочиние в житии, и не тревожили их понуждения естества, демонов и иных прочих сопротивностей, напротив же того, была это сила благодати Божией, производившая в них то, чего мир, по трудности этого, не может вместить или слышать, и в чем они пребывали долгое время, и не были побеждаемы; почему, конечно, была в них некая сопутствующая им сила, достаточная к тому, чтобы во всем помогать им и охранять их. Но поелику забыли они о силе этой, то исполнилось на них слово, сказанное апостолом: яко же не искусиша имети в разуме Бога, Владыку своего, совокупившего персть для духовного служения, предаде их в неискусен ум (Рим. 1, 28), и, как надлежало, восприяли они бесчестие за свое заблуждение.
Вопрос. Бывает ли когда, чтобы тот, кто отважится вдруг совершенно отречься от сожительства с людьми и по благой ревности внезапно уйти в необитаемую и страшную пустыню, умер от сего с голода, по неимению у себя покрова и прочего потребного?
Ответ. Кто бессловесным животным, прежде сотворения их, уготовал жилище, и печется об их потребностях, Тот не презрит создания Своего, преимущественно же боящихся Его, и в простоте, без пытливости, последовавших Ему. Кто волю свою во всем предает Богу, тот не печется уже о нуждах тела своего, о бедствии и злострадании его, но желает пребывать в житии сокровенном и вести жизнь уничиженную, не боится скорбей, но почитает приятным и сладостным отчуждение от целого мира за чистоту жития, изнуряя себя среди холмов и гор, живет как скиталец в кругу бессловесных животных, не соглашается упокоеваться телесно и проводит жизнь, исполненную скверн. И когда предает себя на смерть, ежечасно плачет и молится, чтобы не лишиться ему чистого Божия жития, тогда приемлет от Бога помощь. Ему слава и честь! Он да сохранит нас в чистоте Своей, и да освятит нас святынею благодати Святого Духа, в честь имени Своего, чтобы святое имя Его в чистоте прославлялось во веки веков! Аминь.
Слово 22. О том, что тело, которое боится искушений, делается другом греха
Некто из святых сказал, что другом греха делается тело, которое боится искушений, чтобы не дойти ему до крайности и не лишиться жизни своей. Посему Дух Святый понуждает его умереть. Ибо знает, что, если не умрет, не победит греха. Если кто хочет, чтобы вселился в нем Господь, то принуждает он тело свое служить Господу, работает в заповедях Духа, написанных у апостола, и хранит душу свою от дел плотских, описанных апостолом (Гал. 5, 19). Тело же, приобщившееся греху, упокоевается в делах плотских, и Дух Божий не упокоевается в плодах его. Ибо, когда тело изнемогает в посте и смирении, тогда душа укрепляется молитвою. Телу обычно, когда много угнетается скорбями безмолвия, терпит лишения и недостатки, и приближается к тому, чтобы лишиться жизни своей, умолять тебя и говорить: «Дай мне немного свободы пожить в меру; хожу я теперь право, потому что испытано великими злостраданиями». И как скоро, из сострадания к нему, успокоишь его от скорбей, и доставишь ему несколько отдохновения, и хотя ненадолго успокоится оно, мало-помалу станет с ласкательством нашептывать тебе (а ласкательства его весьма сильны), пока не заставит тебя уйти из пустыни, и скажет тебе: «Можем и близ мира жить хорошо, потому что испытаны во многом; поэтому можем и там жить по тем же правилам, какими водимся теперь. Искуси меня только, и если не буду таким, как тебе угодно, можем возвратиться. Вот, пустыня не бежит от нас». Не верь ему, хотя и сильно будет умолять и даст много обещаний. Оно не исполнит того, что говорит. Когда склонишься на просьбу его, ввергнет тебя в великие падения, из которых не будешь в состоянии восстать и выйти.
Когда придешь от искушений в уныние, и пресытишься ими, скажи сам себе: «Снова вожделеваешь ты нечистоты и срамной жизни». И если тело скажет тебе: «Великий грех самому себя убивать», то отвечай ему: «Сам себя убиваю, потому что не могу жить нечисто. Умру здесь, чтобы снова не увидеть мне истинной смерти души моей, смерти для Бога. Лучше мне умереть здесь ради непорочности, и не жить худою жизнью в мире. Произвольно избрал я смерть сию за грехи свои. Сам себя умерщвляю, потому что согрешил я Господу; не буду более прогневлять Его. Что мне в жизни далекой от Бога? Буду терпеть озлобления сии, чтобы не быть отчужденным от небесной надежды. Что Богу в жизни моей в этом мире, если живу в нем худо, и прогневляю Бога»?
Слово 23. Послание, писанное к одному брату, любителю безмолвия
Поелику знаю, что любишь ты безмолвие, и что диавол, зная волю твоего ума, под предлогами добра опутывает тебя во многом, пока не сокрушит и не препнет тебя в добродетели, заключающей в себе многие виды доброго, то, чтобы мне, как члену, тесно связанному с тобою, добрый брат, помочь благому твоему желанию полезным словом, позаботился я написать, что сам приобрел у мужей, мудрых добродетелью, и в Писаниях, и у отцов, и собственным опытом. Ибо, если человек не будет пренебрегать и почестями и бесчестиями, и ради безмолвия терпеть поношение, поругание, вред, даже побои, не сделается посмешищем, и видящие его не станут почитать его юродивым и глупцом: то не возможет он пребыть в благом намерении безмолвия, потому что, если человек однажды отворит дверь по каким-либо побуждениям, то диавол не престанет выставлять ему на вид некоторые из сих побуждений, под многими предлогами, к частым и бесчисленным встречам с людьми. Поэтому, если ты, брат, истинно любишь добродетель такого безмолвия, которое не терпит в себе ни рассеяния, ни отторжения, ни отделения, и которым побеждали древние, то найдешь в таком случае возможность совершить похвальное свое желание, как скоро уподобишься отцам своим, и приимешь намерение в себе показать житие их. А они возлюбили совершенное безмолвие, не заботились выказывать любовь близким своим, не старались употреблять силы свои на их успокоение, и не стыдились избегать встречи с теми, которые почитаются людьми почтенными.
Так они шествовали, и не были осуждаемы людьми мудрыми и ведущими, как пренебрегающие братиями, презрители, или нерадивые, или лишенные рассудка, что в оправдание их и сказано одним почитающим безмолвие и отшельничество паче сообщества с людьми, «Человек, — говорит он, — который опытно постигает сладость безмолвия в келлии своей, не как пренебрегающий ближним убегает с ним встречи, но ради того плода, какой собирает от безмолвия». «Для чего, — спрашивает он, — авва Арсений предавался бегству, и не останавливался, встречая кого-либо?» Авва же Феодор, если встречал кого, то встреча его была как меч. Никому не говорил он приветствия, когда находился вне своей келлии. А святый Арсений не приветствовал даже и приходящего к нему с приветствием. Ибо в одно время некто из отцов пришел видеть авву Арсения, и старец отворил дверь, думая, что это служитель его; но когда увидел, кто был пришедший, повергся на лицо свое, и долго умоляемый встать, при уверении пришедшего, что приимет благословение и уйдет, святый отказался, говоря: «не встану, пока не уйдешь». И не встал, пока тот не ушел. И делал блаженный это для того, чтобы, если однажды подаст им руку, снова не возвратились к нему.
Посмотри же на продолжение слова, и тогда не скажешь, что, может быть, Арсений пренебрег сим отцом, или кем другим, по малозначительности его, а иному ради чести его оказал лицеприятие, и беседовал с ним. Напротив того, Арсений равно бегал от всех, и от малых и от великих. Одно было у него пред очами — ради безмолвия пренебрегать сообщением с людьми, будет ли то человек великий, или малый, и ради чести безмолвия и молчания от всех понести на себе укоризну. И мы знаем, что приходил к нему архиепископ, блаженный Феофил, а с ним был и судия той страны, имевший желание видеть святого и оказать ему честь. Но Арсений, когда сидел пред ними, даже малым словом не почтил их высокого сана, хотя и очень желали они слышать слово его. И когда архиепископ стал просить его о том, добрый старец помолчал немного, и потом говорит: «Сохраните ли слово мое, если скажу вам?» Они изъявили согласие, сказав: «да». Старец же сказал им: «Если услышите, что тут Арсений, не приближайтесь туда». Видишь ли чудный нрав старца? Видишь ли пренебрежение его к человеческой беседе? Вот человек, познавший плод безмолвия. Блаженный не рассуждал, что пришел учитель вселенский и глава Церкви, но представлял в мысли следующее: «Единожды навсегда умер я для мира, какая же польза от мертвеца живым?» И авва Макарий укорил его исполненною любви укоризною, сказав: «Что ты бегаешь от нас?» Старец же представил ему чудное и достойное похвалы оправдание, ответив: «Богу известно, что люблю вас; но не могу быть вместе и с Богом и с людьми». И сему чудному ведению научен он не иным кем, но Божиим гласом. Ибо сказано было ему: «Бегай, Арсений, людей, и спасешься». Ни один праздный и любящий беседы человек да не будет столь бесстыден, чтобы опровергать это, извращая слова Арсениевы, и да не говорит вопреки сему, что это — изобретение человеческое, и изобретено в пользу безмолвия. Напротив того, это — учение небесное. И да не подумаем мы, будто бы сказано сие было Арсению в том смысле, чтобы бежать и удаляться ему от мира, а не в том, чтобы бегать ему также и от братии! После того как оставил он мир, пошел и поселился в лавре, снова молился он Богу, вопрошая: как можно жить ему добродетельно? — и говорил: «Укажи мне путь, Господи, как спастись», и думал, что услышит что-либо иное; но и во второй раз услышал опять тот же Владычный глас: «Бегай, Арсений, молчи, и безмолвствуй. И хотя много пользы (сказано ему) в свидании и в беседе с братиями, однакоже не столько полезно для тебя беседовать с ними, сколько бегать от них». И когда приял сие блаженный Арсений в Божественном откровении, и так как, когда был еще в мире, повелено ему бегать, и потом, когда был с братнею, изречено то же самое, тогда уверился он и познал, что к приобретению доброй жизни недостаточно ему бегать только мирских, должно же убегать от всех равно. Ибо может ли кто противиться и прекословить Божественному гласу? Да и божественному Антонию сказано было в откровении: «Если желаешь безмолвствовать, иди не только в Фиваиду, но даже во внутреннейшую пустыню». Посему, если Бог повелевает нам бегать от всех и столько любит безмолвие, когда пребывают в нем любящие Его, кто станет выставлять на вид какие-либо предлоги к тому, чтобы пребывать в собеседовании и сближении с людьми? Если Арсению и Антонию полезны были бегство и осторожность, то кольми паче полезны они немощным? И если тех, и в слове, и в лицезрении, и в помощи которых имел нужду целый мир, Бог почтил больше за их безмолвие, нежели за вспомоществование всему братству, лучше же сказать — всему человечеству, то кольми паче безмолвие нужно тому, кто не в состоянии хорошо охранять себя?
Знаем и о другом некоем святом, что брат его сделался болен, и заключен был в другой келлии. А поелику святый во все время болезни его превозмогал свою сострадательность и не приходил повидаться с ним, то больной, приближаясь к исшествию своему из жизни, послал сказать ему: «Если ты не приходил ко мне доныне, то прииди теперь, чтобы видеть мне тебя прежде отшествия моего из мира, или прийди хотя ночью, и я поцелую тебя, и почию». Но блаженный не согласился даже и в этот час, когда природа обыкновенно требует нашего сострадания друг к другу, и преступает определенные воли, но сказал: «Если выйду, то не очищусь сердцем моим пред Богом, потому что нерадел посещать духовных братии, естество же предпочел Христу?» И брат умер, а он не видал его.
Поэтому никто по лености помыслов да не выставляет на вид, что сие невозможно, да не ниспровергает и да не обращает в ничто своего безмолвия, отвергнув Божий о нем Промысл. Если святые победили самое естество, как оно ни крепко, и если Христос любит, когда чествуют безмолвие, между тем как оставляются в пренебрежении чада Его, то какая может быть у тебя иная необходимость, которой ты не мог бы пренебречь, когда подпадаешь ей? Оная заповедь, в которой сказано: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем умом твоим (Мф. 22, 37), более целого мира, и естества, и всего, что в естестве, вполне исполняется, когда пребываешь в безмолвии своем. И заповедь о любви к ближнему заключена в нем же. Хочешь ли, по Евангельской заповеди, приобрести в душе своей любовь к ближнему? Удались от него, и тогда возгорится в тебе пламень любви к нему, и радоваться будешь при лицезрении его, как при видении светлого ангела. Хочешь ли также, чтобы жаждали твоего лицезрения любящие тебя? В определенные только дни имей свидание с ними. Опыт — действительно учитель для всех. Будь здоров. Богу же нашему благодарение и слава во веки веков! Аминь.
Слово 24. Послание к некоему брату естественному и духовному, который, живя в мире и желая видеться с Исааком, убеждал и умолял в письмах своих прийти к нему
Не так мы сильны, как думаешь ты, блаженный, и, может быть, не знаешь ты немощи моей и того, что нетрудна для тебя погибель моя, а потому, как бы распаляемый естеством по обычаю его, непрестанно просишь меня о том, о чем и нам заботиться, чего и тебе желать, не должно. Не проси у меня, брат, сего, лишь упокоевающего плоть и ее мудрование, но попекись о спасении души моей. Немного еще времени, и прейдем мы из века сего.
Сколько лиц встречу, когда прийду к тебе! Сколько увижу людских нравов и мест, пока не возвращусь в свое место! Сколько причин к помыслам приимет душа моя при встрече с людьми! Сколько смущения потерпит от пробудившихся в ней страстей, от которых успокоилась несколько! Это и тебе не неизвестно. Что монаху вредно видеть мирское, сам ты это знаешь. И смотри, какое изменение происходит в уме долгое время безмолвствовавшего с самим собою, когда он вдруг снова впадает в это, и видит, и слышит, что для него непривычно. Если тому, кто в подвиге и ведет еще брань с сопротивником своим, вредит и встреча с монахами, когда они не близки к его устроению, то рассуди, в какой кладезь падем мы, особливо долгим опытом приобретшие познание? О, если бы избавиться нам от жала врага нашего! Поэтому не требуй от меня, чтобы я без нужды сделал это. Да не обольщают нас утверждающие, будто бы никакого вреда нет для нас от того, что слышим и видим нечто, ибо мы будто бы одинаковы по мыслям своим и в пустыне и в мире, и в келлии и вне ее, и не изменяемся в кротости нашей, и не принимаем худой перемены, и при встрече с лицами и вещами не чувствуем тревоги страстей. Утверждающие это, если и раны приемлют, не знают этого; но мы не достигли еще сего душевного здравия; ибо имеем на себе смердящие язвы, и они вскипят червями, если и один день не будет о них попечения, и останутся они неперевязанными, не будут обложены пластырем и стянуты перевязками.
Слово 25. О трех способах ведения, о разности их делания и понятий, о вере души, о таинственном богатстве, в ней сокровенном, и о том, сколько ведение мира сего разнствует в способах своих с простотою веры
Душа, проходящая стезями жития и путем веры, и нередко преуспевшая в сем последнем, если обращается снова к способам ведения, начинает вскоре хромать в вере, и утрачивается в ней духовная ее сила, обнаруживавшаяся в чистой душе взаимностью вспоможений и по простоте не входившая в исследование всего того, что в ней, и к ней относится. Ибо душа, однажды с верою предавшая себя Богу и многократным опытом изведавшая Его содействие, не заботится уже о себе, но связуется изумлением и молчанием, и не имеет возможности снова возвратиться к способам своего ведения и употреблять их в дело, чтобы иначе, при их противлении, не лишиться Божия промышления, которое втайне неусыпно навирает над душою, печется о ней и непрестанно следует за нею всеми способами, — не лишиться же потому, что душа обезумела, возмечтав, будто бы сама достаточно может промышлять о себе силою своего ведения. Ибо те, в коих воссиявает свет веры, не доходят уже до такого бесстыдства, чтобы снова им испрашивать у Бога в молитвах: «дай нам это», или: «возьми у нас то», и нимало не заботятся они о себе самих, потому что духовными очами веры ежечасно видят Отеческий промысл, каким приосеняет их Тот истинный Отец, Который безмерно великою любовью Своею превосходит всякую отеческую любовь, паче всех может и имеет силу содействовать нам до преизбытка, в большей мере, нежели как мы просим, помышляем и представляем себе.
Ведение противно вере. Вера во всем, что к ней относится, есть нарушение законов ведения, впрочем — ведения не духовного. Определение ведения то, что оно не имеет власти что-либо делать без разыскания и исследования, а, напротив того, разыскивает, возможно ли тому быть, о чем помышляет и чего хочет. Что же делает вера? Она не соглашается пребывать в том, кто приближается к ней неправо.
Ведение без разыскания и без своих способов действования не может быть познано. И это есть признак колебания в истине. А вера требует единого чистого и простого образа мыслей, далекого от всякого ухищрения и изыскания способов.
Смотри, как они противятся друг другу. Дом веры есть младенчествующая мысль и простое сердце. Ибо сказано: в простоте сердца своего прославили Бога, и: аще не обратитеся, и будете яко дети, не внидете в Царство Небесное (Мф. 18, 3). Ведение же ставит сети простоте сердца и мыслей, и противится ей.
Ведение есть предел естества и охраняет его во всех стезях его. А вера совершает шествие свое выше естества. Ведение не отваживается допустить до себя что-либо разрушительное для естества, но удаляется от этого; а вера без труда дозволяет, и говорит: на аспида и василиска наступиши, и попереши льва и змия (Пс. 90, 13). Ведение сопровождается страхом, вера — надеждою. В какой мере человек водится способами ведения, в такой же мере связуется он страхом, и не может сподобиться освобождения от него. А кто последует вере, тот вскоре делается свободен и самовластен, и как сын Божий всем пользуется со властью свободно. Возлюбивши веру сию, как Бог распоряжается всяким тварным естеством, потому что вере дана возможность созидать новую тварь, по подобию Божию, как сказано: восхоте, и все явится пред тобою (Иов. 23, 13). Нередко она может все производить и из несущего. А ведение не может что-либо произвести без вещества. У ведения нет столько бесстыдства, чтобы производить то, чего не дано естеством. Да и как ему произвести это? Текучее естество воды на хребет свой не приемлет следов тела, и приближающийся к огню сожигает себя; а если у него достанет на то дерзости, то последует беда.
Ведение с осторожностью охраняет себя от этого, и никак не соглашается преступить в этом предел. Вера же самовластно преступает все и говорит: аще сквозь огнь пройдеши, не сожжешися, и реки не покрыют тебе (Ис. 43, 2). И вера нередко производила сие пред всею тварью. А если бы ведению открывался здесь случай искусить себя в этом, то, без сомнения, оно не решилось бы на то. Ибо многие по вере входили в пламень, обуздывали сожигающую силу огня, и невредимо проходили посреди его, и по хребту моря шествовали, как по суше. А все это выше естества, противно способам ведения, и показало, что суетно оно во всех способах и законах своих. Видишь ли, как ведение сохраняет пределы естества? Видишь ли, как вера восходит выше естества, и там пролагает стези своему шествию? Сии способы ведения пять тысяч лет, или несколько меньше, или и свыше сего, управляли миром, и человек нисколько не мог подъять главы своей от земли, и сознать силу Творца своего, пока не воссияла вера наша и не освободила нас от тьмы земного делания и суетного подчинения после тщетного парения ума. Да и еперь, когда обрели мы невозмутимое море и неоскудеваемое сокровище, снова вожделеваем уклониться к малым источникам. Нет ведения, которое бы не было в скудости, как бы много ни обогатилось оно. А сокровищ веры не вмещают ни земля, ни небо. Ничего никогда не лишается тот, у кого сердце подкрепляется упованием веры. И когда ничего не имеет, всем владеет он верою, как написано: вся, елика воспросите в молитве верующе, приимете (Мф. 21, 22), и еще: Господь близ. Ни о чемже пецытеся (Флп. 4, 5–6).
Ведение всегда ищет способов к охранению приобретающих оное. А вера говорит: аще не Господь созиждет дом, и сохранит град, всуе бде стрегий, всуе трудися зиждущий (Пс. 126, 1, 2). Кто молится с верою, тот никогда не пользуется способами самоохранения, и не прибегает к ним. Ибо на всяком месте хвалит страх, как сказал Премудрый: боящемуся блаженна душа (Сир. 34, 15). Что же вера? Сказано: убояся, и начен утопати (Мф. 14, 30), и еще сказано: не приясте духа работы паки в боязнь, но приясте Духа сыноположения в свободу веры и надежды на Бога (Рим. 8, 15); и еще: не убойся их, и не беги от лица их. Страху всегда сопутствует сомнение, а сомнение сопровождается разысканием, а разыскание — принятыми способами, а принятые способы — ведением. И в самом исследовании и разыскании всегда познаются страх и сомнение, потому что не во всякое время во всем успевает ведение, как показали мы прежде сего. Ибо нередко встречаются душе разные случайности, лютые нападения и многие исполненные опасностей случаи, в которых вовсе не могут здесь сколько-нибудь помочь ведение и способы мудрости. Но, с другой стороны, в затруднениях, не отвратимых всеми силами и крайним пределом человеческого ведения, вера нимало не преодолевается ни одним из сих затруднений. Ибо достаточно ли человеческого ведения, чтобы помочь сколько-нибудь в явных бранях с невидимыми природами и с силами телесными, а равно и с многим другим? Видишь ли немощь силы ведения и крепость силы веры? Ведение ученикам своим воспрещает приближаться ко всему чуждому для естества. Но заметь в этом силу веры: что предлагает она учащимся у нее? Сказано: именем Моим бесы ижденете; змия возмете; аще и что смертно испиете, не вредит вы (Мк. 16, 17, 18). Ведение, по законам своим, всем шествующим путем его предлагает во всяком деле до начала его разыскать конец, и потом начинать, чтобы, если окажется, что конец дела с трудом обретается в пределах человеческой силы, не потрудиться им напрасно, и чтобы не открылось, что делу трудно и невозможно совершиться. Что же говорит вера? Вся возможна верующему (Мк. 9, 23), потому что для Бога нет ничего невозможного. Какое неизреченное богатство, какое море богатства — в волнах веры и в чудных сокровищах, преизливаемых силою ее! Какого дерзновения, какой сладости и надежды исполнено шествие с нею! Как легки бремена ее! и сколько сладости в делании ее!
Вопрос. Кому уподобляется в деле своем тот, кто сподобился вкусить сладости веры, и снова обратился к ведению душевному?
Ответ. Тому, кто нашел драгоценную жемчужину, и обменил ее на медный овол; — тому, кто оставил полновластную свободу, и возвратился в состояние нищеты, исполненное страха и рабства.
Неукоризненно ведение, но выше его вера. Если и укорим, то не самое ведение укорим. Да не будет сего! Но мы укоряем то, что оно употребляет разные способы, в которых идет оно вопреки вере, и то, что приближается оно к чинам демонским. Впоследствии мы это рассудим ясно, а также:
Сколько ступеней, на которые восходит сими способами ведение? Какая разность открывается на каждой ступени? Какими помышлениями возбуждается ведение при каждом способе, когда держится оных? В котором из сих способов, когда следует им, оно противится вере, и выходит из естества? и какая бывает в нем разность? и на какой степени (когда возвращается к первоначальной своей цели) приходит в естество свое и полагает ступень к вере добрым житием? и до чего дает простираться различно сего состояния? и как переходит от сего к высшему? и какие способы оной иной, или первой, степени? И когда ведение сопрягается с верою, делается с нею едино, облекается ею в огненные помышления, возгорается духом, приобретает крыла бесстрастия, и от служения земному, употребив иные способы, возносится в область Создателя своего? Впрочем, до времени довольно нам знать, что вера, и ступени ее, и хождение в оных — выше ведения.
Самое ведение усовершается верою, и приобретает силу восходить горе, ощущать то, что выше всякого ощущения, видеть оное сияние, неуловимое умом и ведением тварей. Ведение есть ступень, по которой человек восходит на высоту веры, и как скоро достигает оной, более уже не нуждается в нем. Ибо сказано: ныне от частиразумеваем, от части думаем. Егда же приидет совершенное, тогда еже от части, упразднится (1 Кор. 13, 9, 10). Итак, и теперь уже вера как бы пред очи представляет нам действительность совершенства, и верою нашею разумеваем оное непостижимое, а не разысканием и силою ведения.
Вот дела правды: пост, милостыня, бдение, святыня и все прочее, совершаемое телесно; любовь к ближнему, смиренномудрие сердца, прощение проступков, помышление о благах, исследование таинств сокровенных в святых Писаниях, размышление ума о делах совершеннейших, как хранить пределы душевных движений, и прочие добродетели, совершаемые в душе. Все это имеет нужду в ведении, потому что ведение охраняет это и учит порядку в этом. И все это только ступени, по которым душа восходит на горнюю высоту веры; — и сие называется добродетелями. Но жизнь веры выше добродетели, и делание ее — не труды, но совершенный покой, и утешение, и словеса в сердце, и оно совершается в помышлениях души. Ее также делание — все чудные виды духовного жития, прохождение которых подает чувство духовной жизни, и сладость, и наслаждение душевное, и вожделение, и радость о Боге, и все прочее, что в оном житии дается душе, достойной благодати тамошнего блаженства, и что, как бы указуемое верой в Божественных Писаниях, совершается здесь Богом, богатым в Своих дарованиях.
Недоумение. Кто-нибудь скажет: если все сии блага, и исчисленные пред сим дела добродетели, и удаление от худого, и различение тонких возникающих в душе помыслов, и борьба с помыслами, и противоборство страстям раздражительным, и все прочее, без чего самая вера не может показать силы своей в душевном делании, — если все это совершается ведением, то почему же ведение почитается противным вере?
Решение сомнения. Ответствуем: три суть мысленные способа, по которым ведение восходит и нисходит; и бывает изменение как в способах, какими водится ведение, так и в самом ведении; и через это оно вредит и помогает. Три же способа суть: тело, душа, дух. И если ведение в естестве своем одно, то, по отношению к сим областям мысленного и чувственного, оно утончается, изменяет свои способы и делания помышлений своих. Выслушай, наконец, какой порядок сего делания, и какие причины, по которым оно вредит и помогает. Ведение есть Божие даяние естеству разумных тварей, данное вначале, при их создании, и оно по природе своей просто и неделимо, как свет солнечный, но сообразно с деланием своим приобретает изменения и деления.
Слово 26. О первой степени ведения
Когда ведение следует плотскому вожделению, тогда сводит воедино следующие способы: богатство, тщеславие, убранство, телесный покой, рачение о словесной мудрости, годной к управлению в мире сем и источающей обновление в изобретениях, и искусствах, и науках, и все прочее, чем увенчавается тело в этом видимом мире. А по сим отличительным чертам, как сказали и распределили мы, ведение делается противным вере. И оно именуется голым ведением, потому что исключает всякое попечение о Божественном, и по причине преобладания тела вносит в ум неразумное бессилие, и все попечение его совершенно о сем только мире. Вот понятие о себе этого ведения: оно, без всякого сомнения, есть мысленная сила, тайно правящая человеком, Божественная попечительность, назирающая над ним и совершенно о нем пекущаяся. Посему не Божию промыслу приписывает оно управление миром, но все доброе в человеке, спасение его от вредоносного для него и естественное его остережение от несчастий и от многих противностей, тайно и явно сопровождающих естество наше, кажутся ему следствием собственной его рачительности и собственных его способов. Таково понятие о себе размышляющего ведения. Оно мечтает, что все бывает по его промышлению; и в этом согласно с утверждающими, что нет управления сим видимым миром. Впрочем, не может оно пребыть без непрестанного попечения и без страха за тело, а потому овладевают им малодушие, печаль, отчаяние, страх от бесов, боязнь от людей, молва о разбойниках, слухи о смертях, заботливость в болезни, тревога в скудости и недостатке потребного, страх смерти, страх страданий и злых зверей, и все прочее, сходное с сим и уподобляющееся морю, в котором ежечасно день и ночь мятутся и устремляются на пловцов волны, так как ведение сие не умеет попечения о себе возвергать на Бога в уповании веры в Него. А потому во всем, что касается до него самого, бывает занято придумыванием средств и ухищрений. Когда же способы его изобретений в одном каком-либо случае окажутся недействительными, таинственного же в сем Промысла оно не усмотрит, тогда препирается с людьми, которые препятствуют и противятся ему.
В сем-то ведении насаждено древо познания доброго и лукавого, искореняющее любовь. И оно разыскивает малые проступки других людей, вины их и немощи, и настраивает человека учительствовать, прекословить на словах, измышлять лукавые средства и хитрости; прибегает оно и к прочим способам, оскорбительным для человека. В нем надмение и гордыня; потому что всякое доброе дело присвояет себе, а не Богу приписывает.
Вера же дела свои вменяет благодати, потому и не может превозноситься, как написано: вся могу о укрепляющем мя Христе (Флп. 4, 13); и еще: не аз же, но благодать Божия, яже со мною (1 Кор. 15, 10). А что сказал блаженный апостол: разум кичит (1 Кор. 8, 1), то изрек сие о сем ведении, не растворенном верою в Бога и надеждою на Него, а не о ведении истинном. Да не будет сего!
Ведение истинное душу приобретших оное усовершает в смирении, как усовершило Моисея, Давида, Исайю, Петра, Павла и прочих святых, сподобившихся сего, по мере естества человеческого, совершенного ведения. И в подобных сим святым ведение их всегда поглощается необычайными созерцаниями, Божественными откровениями, высоким созерцанием духовного, неизреченными таинствами, и душа их в очах их почитается пеплом и перстью. Другое же ведение, как и свойственно ему, кичится, потому что ходит во тьме, ценит достояние свое по сравнению с тем, что на земле, и не знает, что есть нечто лучшее его. В превозношение же вовлекаются все потому, что они на земле, житие свое взвешивают плотью, опираются на дела свои, и не помышляют в уме своем о непостижимом. И подвергаются этому, пока плавают в волнах сих. Но святые преуспевают в славной Божественной добродетели; и делание их горе, и мысль их не уклоняется в попечение об изобретениях и о суетном, потому что ходящие во свете не могут заблуждаться. Посему-то все, удалившиеся от света познания Сына Божия и уклонившиеся от истины, ходят по сим стезям. Вот первая степень ведения, на которой человек последует плотской похоти! Сие-то ведение мы и осуждаем, и признаем оное противным не только вере, но и всякому деланию добродетели.
Слово 27. О второй степени ведения
Когда человек, оставив первую степень, бывает занят душевными помышлениями и пожеланиями, тогда во свете естества души, как телесными чувствами, так и душевными помышлениями совершает следующие вышеозначенные превосходные дела, а именно: пост, молитву, милостыню, чтение Божественных Писаний, разные добродетели, борьбу со страстями, и прочее. Ибо все благие дела, все различные добрые состояния, усматриваемые в душе, и чудные образы служения во дворе Христовом, на сей второй степени ведения, деланием силы его совершает Дух Святый. И оно-то указует сердцу стези, ведущие нас к вере, через него собираем напутствие к будущему веку. Но и здесь еще ведение телесно и сложно. Хотя и сие ведение есть путь, ведущий и препровождающий нас к вере, однако же есть и еще высшая степень ведения. И если кто преуспеет, то найдет возможность, при помощи Христовой, возведенным быть и на оную, когда основание своего делания положит в безмолвном удалении от людей, в чтении Писаний, в молитве, и в прочих добрых делах, которыми совершается все относящееся ко второму ведению. И им-то производится все доброе; оно и называется ведением дел, потому что чувственными делами, при посредстве телесных чувств, совершает дело свое на внешней степени. Аминь.
Слово 28. О третьей степени ведения, которая есть степень совершенства
Послушай же, как человек утончается, приобретает духовность и уподобляется в житии невидимым Силам, которые служение свое отправляют не чувственно производимыми делами, но совершаемыми заботливостью ума. Когда ведение вознесется над земным и над попечением о делании земного, и начнет испытывать свои помышления в том, что сокрыто от очей внутри, и некоторым образом станет пренебрегать тем, от чего бывает непотребство страстей, и прострется горе, и последует вере в попечении о будущем веке, и в вожделении обетованного нам, и в изыскании сокровенных таинств, тогда сама вера поглощает сие ведение, и обращается, и рождает оное снова, так что всецело становится оно духом.
Тогда может воспарять оно на крылах в области бесплотных, касаться глубин неосязаемого моря, представляя в уме Божественные и чудные действия правления в естествах существ мысленных и чувственных, и исследует духовные тайны, постигаемые мыслью простою и тонкою. Тогда внутренние чувства возбуждаются к духовному деланию сообразно состоянию, бывающему в оной жизни бессмертия и нетления, потому что еще в здешнем, как бы втайне, оно прияло мысленное воскресение, в истинное свидетельство о всеобщем обновлении.
Вот три способа ведения, с которыми сопряжено все течение человека в теле, в душе, в духе. С того времени, как начинает человек различать зло от добра, и пока не изыдет он из мира сего, ведение души его пребывает в сих трех мерах. И полноту всякой неправды и нечестия, и полноту правды, и то, чтобы коснуться глубины всех тайн духа, производит единое ведение в сказанных трех мерах, и в нем заключено всякое движение ума, когда восходит или нисходит он в добре, или в зле, или в среднем между добром и злом. Сии же меры у отцов называются: естественное, противоестественное и сверхъестественнее. И это суть три направления, по которым возводится и низводится память разумной души, когда, по сказанному, или по естеству делает кто правду, или превыше естества восхищается ее памятью, в созерцании Бога, или вне естества исходит пасти свиней, как расточивший богатство своей рассудительности, работая со множеством демонов.
Совокупное обозрение трех ведений
Первая степень ведения охлаждает душу для дел шествия по Богу. Вторая согревает душу для скорого течения к тому, что на степени веры. Третья же есть упокоение от делания (что есть образ будущего), в едином приснопоучении ума наслаждающееся тайнами будущего. Но так как естество не может еще совершенно возвыситься над состоянием омертвения и тяготою плоти и усовершиться в оном духовном ведении, которое выше другого уклоняющегося ведения, то и ведение сие не в состоянии и послужить к совершенству, не имеющему недостатка; не может человек быть и в мире мертвости, и — совершенно оставить естество плоти. Но пока человек живет во плоти, остается он в переходном состоянии от одного ведения к другому. То вдруг душа его, как убогий и нищий, начинает совершать служение на второй, средней степени добродетели, какая вложена в естестве и может быть произведена при помощи естества телесного; то пребывает, подобно приявшим Духа сыноположения, в таинстве свободы, наслаждается благодатью Духа, по достоинству Дающего оную, и снова возвращается к смирению дел своих, и это суть дела, совершаемые с помощью тела. И благодать сохраняет их, чтобы враг не пленил ее приманками, обретаемыми в этом лукавом веке, и помыслами смущенными и поползновенными, потому что человек, пока заключен под завесою дверей плоти, не имеет упования. Ибо в веке сем несовершенном нет совершенной свободы. Всякое делание ведения состоит в делании и продолжительном упражнении; делание же веры не делами совершается, но исполняется духовными помышлениями, в чисто душевном действовании; и оно превыше чувств. Ибо вера утонченнее ведения, как ведение утонченнее вещей чувственных. Все святые, сподобившиеся обрести житие сие (а это есть восторжение к Богу), силою веры пребывают в услаждении оным превышеестественным житием.
Веру же разумеем не ту, какою человек верует в различие достопоклоняемых и Божественных Ипостасей, в превосходящее все, особенное естество самого Божества и в чудное домостроительство, совершенное в человечестве восприятием нашего естества (хотя и сия вера крайне высока), — но веру, воссиявающую в душе от света благодати, свидетельством ума подкрепляющую сердце, чтобы не колебалось оно в несомненности надежды, далекой от всякого самомнения. И вера сия обнаруживается не в приращении слуха ушей, но в духовных очах, которые видят сокрытые в душе тайны, невидимое и божественное богатство, сокровенное от очей сынов плоти, и открываемое Духом питающимся с трапезы Христовой, в поучении законам Христовым, как сказал Господь: если заповеди Мои соблюдете, пошлю вам Утешителя, Духа истины, Егоже мир не может прияти, и Той вы научит всякой истине (Ин. 14, 15, 17, 26). Он указует человеку сию святую силу, обитающую в нем во всякое время, сей покров, сию мысленную крепость, всегда покрывающую человека, отражающую от него все вредное, чтобы не приближалось это к душе или к телу его. Сию-то силу ум светлый и духовный невидимо ощущает очами веры. Она-то познается святыми паче в опытном приобщении оной.
Сила эта есть Сам Утешитель, крепостью веры, как огнем, возжигающий душевные члены. И душа устремляется, пренебрегает всякою опасностью в надежде на Бога, на крылах веры возносится над видимою тварью, и бывает всегда как бы упоенною, в изумлении пред Божественною попечительностью, в несложном созерцании и невидимом рассматривании Божественного естества, приобучая ум быть внимательным к размышлению о тайнах Его. Ибо, пока не приидет Тот, Кто есть совершение таинств, и пока явно не сподобимся откровения оных, вера между Богом и святыми священнодействует неизреченные таинства, которых, по благодати Самого Христа, и мы да сподобимся, здесь — как в залог, а в самой действительной истине — там, в Царствии Небесном с любящими Его! Аминь.
Слово 29. Об иных образах и понимании различия ведения
Ведение, которое занимается видимым или чувствами воспринимает порядок оного, называется естественным. Ведение же, которое пребывает в области мысленного и своею собственною силою постигает природу бесплотного, именуется духовным; потому что оно приемлет ощущение духом, а не чувствами, и рождение сих двух привходит в душу отвне, и она разумевает их. А ведение, достигшее Божественного, именуется сверхъестественным, и оно паче недоведомо, и выше ведения. И созерцание сего ведения душа приемлет не от вещества, которое вне ее, как в первых двух видах ведения, но невещественно, внутри нее самой, туне, скоро и сверх чаяния является и открывается оно из самой внутренности, потому что, по слову Христову, Царствие Небесное внутрь вас есть (Лк. 17, 21), и нельзя ожидать его в известном образе, и не с соблюдением оно приходит, но внутри образа, запечатленного в сокровенном уме, открывается само собою, без помышления о нем, потому что ум не находит в нем вещества.
Первое ведение рождается от непрестанного занятия и рачительного обучения; второе же — от доброго жития и разумной веры, а третье наследуется одной верой, потому что ею упраздняется ведение, дела приемлют конец, и чувства делаются излишними для употребления. Посему ведение чествуется, в какой мере нисходит от сего предела; и чем более нисходит, тем паче чествуется. И когда достигает земли и земного, тогда всем владычествует ведение, и без него всякое дело хромо и несовершенно. Когда же душа созерцание свое возвысит горе, и мысли свои прострет в пренебесное, и возжелает того, что незримо телесными очами и что не во власти плоти, тогда во всем действует вера, которую и нам да дарует Господь Иисус Христос, сый благословен во веки, аминь (Рим. 9, 5).
Слово 30. Об образе молитвы и о прочем, необходимо потребном для всегдашнего памятования и во многих отношениях полезном, если сохранит это читающий с рассуждением
Человеку, во время молитвенного прошения своего, утвердиться в уповании на Бога есть лучшая часть благодати веры. Твердость же веры в Бога не то, что здравое исповедание, хотя оно и матерь веры; напротив того, душа видит истину Божию по силе жития. Когда в святых Писаниях находишь веру, соединенную с делами, тогда рассуждения о ней не принимай за рассуждение о правом исповедании, потому что вера, доводящая до несомненности в уповании, никогда не достигается людьми некрещенными или — у которых ум растлен для истины. Ибо несомненность веры в людях, высоких душою, открывается по мере того, как они по нравам своим сообразуются в житии с заповедями Господними.
Непрестанное изучение Писания — свет для души, потому что оно указывает душе полезные напоминания о том, чтобы остерегаться страстей и пребывать в любви к Богу чистотою молитвы, и также начертывает пред нами мирный путь по следам святых. Впрочем, не сомневайся в силе молитв нашего стихословия, когда, во время молитв или ежечасного чтения, не последует за ними сильного возбуждения и непрестанного сокрушения.
Сказанное из опыта слово необходимо принимай, хотя изрекший оное и некнижный человек, потому что царские сокровища больше всех на земле, но не пренебрегают тем, чтобы принять в добавок себе овол, взятый у нищего; и из малых потоков наводняются реки, и делаются великими в течении своем.
О хранении памятований
Если памятование доброго, когда приводим это себе на мысль, обновляет в нас добродетель, то явно, что и памятование распутства, когда припоминаем о нем, обновляет в уме нашем срамное пожелание, потому что памятование того и другого показывает и начертывает в помышлениях наших разность самых воспоминаемых вещей, как бы перстом указует нам или на срамоту наших помыслов, или на высоту нашего жития, и укрепляет в нас помыслы и движения и десных и шуих. Мы бываем заняты ими в тайне ума нашего, и в этом мысленном занятии изображается удел жития нашего, так что по необходимости непрестанно видим самих себя. Итак, не одно сие занятое вредит тому, кто имеет оное, но с ним вместе вредит и видение, а также и памятование, восполняющее это собою. И не одно делание добродетели сильно вспомоществует тому, кто упражняется в сем делании, но и мысленное представление, образуемое припоминанием о лицах, подвизавшихся в добродетели.
А сие делает понятным, почему весьма многие, достигшие степени чистоты, сподобляются лицезрения некоторых святых всегда в ночном видении и днем ежечасно в мысленном упражнении ума бывает для них источником радости видение сих святых, напечатлевшихся в душах их. И потому с горячностью приступают к деланию добродетелей, и в избытке западает в них пламень к вожделению оных. И говорят, что святые ангелы принимают на себя подобия некоторых досточтимых и благих святых, и в сонном мечтании показывают душе сии подобия, во время парения ее мыслей, к ее радости, обогащению и веселию, а днем постоянно приводят их в движение, когда рассматривает душа свои помыслы; и делание ее облегчается радостью святых, и от сего преуспевает она в течении своем. Так бывает и при непрерывности браней. Кто имеет привычку занимать свои мысли худым, тому, при содействии демонов, представляется это в подобии. Демоны принимают на себя подобие и показывают душе мечтания, приводящие ее в ужас, и более при помощи дневного памятования, действуя посредством его. И иногда страшным сим видением, приводящим душу в ужас, скоро доводят ее до изнеможения, и иногда представляют ей также трудность жития в безмолвии и уединении, и иное что-либо.
Поэтому и мы, братия, что касается до внимательности к нашим памятованиям и заключения по оным о состоянии души нашей, начнем отныне постоянно рассуждать о различии занимающих нас памятований: какие из них останавливают на себе наше внимание, и какие тотчас отгоняем мы от себя, как скоро приближаются к мысли нашей: те ли, которые в нас по предумышлению бесов, повергающих эту пищу страстям, или те, которые от вожделения и раздражительности, или те, которые от святых ангелов, подающих нам мановение радости и ведения, а также памятования, пробуждающие нас помыслами во время приближения к нам святых ангелов, или те, которые в нас от впечатлений, предварительно принятых чувством, и которыми в душе возбуждаются помыслы, увлекающие к чему-нибудь одному. Через познание же сего различия приобретем опытность в двух вещах: в усмотрении памятований и в делании напоминаемых ими дел, и постараемся, чтобы за тем и другим следовала определенная молитва.
О разных степенях любви
Любовь, возбуждаемая чем-нибудь вещественным, подобна малому светильнику, питаемому елеем, которым и поддерживается свет его, или наводняемому дождем потоку, которого течение прекращается с оскудением составляющего его вещества. Любовь же, которая имеет виновником Бога, подобна бьющему из земли источнику; потоки его никогда не пресекаются (ибо Бог — единственный источник любви), и вещество его не оскудевает.
О том, как должно тебе молиться без кружения мыслей
Хочешь ли насладиться стихословием во время службы своей и принять ощущение произносимых тобою словес Духа? Отложи совершенно в сторону количество стихословий, не принимай в расчет знания меры в стихах, произноси их как молитву, оставь обычное вычитывание и уразумей, что говорю тебе, и что сказано на основании опыта, как бы в книге одного из мужей, руководимых Богом: да углубляется ум твой в изучение словес Духа, пока душа твоя удивлением к домостроительству не возбудится к великим их разумениям, и чрез это не подвигнется к славословию или к полезной печали. И ежели есть что в молитве, усвой это себе; и когда ум твой утвердится в этом, тогда смущение уступит свое место, и удалится. Ибо в рабском делании нет мира уму, и в свободе чад нет мятежного смущения; смущение же отнимает обыкновенно вкус у смысла и понятливости, и расхищает мысли подобно пиявке, высасывающей жизнь из тел с кровью их членов. И смущение, если только возможно, прилично будет назвать колесницею диавола, потому что сатана имеет всегда обычай, подобно ездоку, восседать на ум, брать с собою кучу страстей, с ними входить в несчастную душу и погружать ее в смущение. Но пойми рассудительно и это: при стихословий псалмопения твоего не будь как бы заимствующим слова у другого, чтобы не подумать, будто бы дело поучения умножаешь беспрерывно, и совершенно не стать далеким от почерпаемых в стихах умиления и радости; но, как сам от себя, произноси слова прошения твоего с умилением и рассудительным разумением, как истинно понимающий дело свое.
Заметь, от чего рождается уныние, и от чего парение ума. Уныние — от парения ума, а парение ума — от праздности, чтения и суетных бесед, или от пресыщения чрева.
О том, что должно не прекословить лукавым помыслам, но повергать себя перед Богом
Если кто не прекословит помыслам, тайно всеваемым в нас врагом, но молитвою к Богу отсекает беседу с ними, то это служит признаком, что ум его обрел по благодати премудрость, что от многих дел освободило его истинное его ведение, и что обретением краткой стези, которой достиг, пресек он долговременное парение на длинном пути, потому что не во всякое время имеем мы силу так воспрекословить всем сопротивным помыслам, чтобы прекратить их: напротив же того, нередко получаем от них язву, долгое время неисцеляемую. Ибо ты выходишь учить тех, кому уже шесть тысяч лет. А это служит для них оружием, которым возмогут они поразить тебя, несмотря на всю твою мудрость и на все твое благоразумие. Но когда и победишь ты их, и тогда нечистота помыслов осквернит ум твой, и зловоние смрада их на долгое время останется в обонянии твоем. Употребив же первый способ, будешь свободен от всего этого и от страха, потому что нет иной помощи, кроме Бога.
О слезах
Слезы во время молитвы — признак Божией милости, которой сподобилась душа в покаянии своем, — признак того, что молитва принята, и слезами начала входить на поле чистоты. Ибо, если не будут отъяты в людях помыслы о преходящем, и не отринут они от себя мирской надежды, и не возбудится в них пренебрежение к миру, и не начнут они уготовлять доброго напутствия к исшествию своему, не начнут в душе восставать помыслы о том, что будет там: то глаза не могут проливать слез, потому что слезы суть следствие беспримесного и невысокопарного размышления, многих, частых и неуклонно пребывающих помыслов, памятования о чем-то тонком, совершающемся в уме, и памятованием сим приводящем сердце в печаль. От сего-то слезы умножаются и наиболее усиливаются.
О рукоделии и сребролюбии
Когда, во время пребывания твоего на безмолвии, обращаешься к рукоделию, не обращай отеческой заповеди в покрывало своему сребролюбию. Во избежание уныния пусть будет у тебя небольшое дело, не возмущающее ума. Если же для милостыни пожелаешь больше заняться делом, то знай, что молитва в чине своем выше милостыни, а если ради телесных потребностей, то, если ты не ненасытен, к удовлетворению нужд твоих достаточно с тебя и того, чем наделяет тебя Бог. Ибо Он никогда не оставляет делателей Своих, чтобы терпели они недостаток в преходящем. Господь сказал: ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6, 33), прежде прошения вашего.
Некто из святых сказал: «Не тот чин жития твоего, чтобы насыщать алчущих, и чтобы келлия твоя сделалась странноприимницею для пришлых. Это — дело мирян: им оно паче прилично, как дело прекрасное, а не отшельникам, свободным от видимых попечений и хранящим ум свой в молитве».
Слово 31. Об отшельничестве, и о том, что должно нам не в боязнь приходить и устрашаться, но подкреплять сердце упованием на Бога, и иметь дерзновение с несомненною верою, потому что стражем и хранителем имеем Бога
Если когда окажешься достойным отшельничества, которое в царстве свободы его имеет бремена легкие, то помысл страха да не понуждает тебя, по обычаю своему, многообразно изменять помыслы и заниматься ими. Но будь паче уверен, что Хранитель твой с тобою, и мудрость твоя во всей точности да удостоверит тебя, что вместе со всеми тварями и ты состоишь под единым Владыкою, Который единым мановением приводит все в движение, и колеблет, и укрощает, и устрояет. Ни один раб не может сделать вреда кому-либо из подобных ему рабов без попущения о всех Промышляющего и всем Управляющего. И ты немедленно восстань, и дерзай. Если и дана иным свобода, то не во всяком деле. Ибо ни демоны, ни губительные звери, ни порочные люди не могут исполнить воли своей на вред и пагубу, если не попустит сего изволение Правящего и не даст сему места в определенной мере. Он и свободе не попускает приводить все в действие. А если бы не было того, не осталась бы в живых никакая плоть. Господь не позволяет, чтобы к твари Его приближалась власть демонов и людей и исполняла на ней волю свою. Поэтому говори всегда душе своей: «Есть у меня оберегающий меня Хранитель, и ни одна из тварей не может явиться предо мною, разве только будет повелено свыше». Будь же уверен, что не осмелятся показаться на глаза тебе и заставить тебя выслушать ушами своими угрозы их. Ибо, если бы дозволено было свыше от Пренебесного, то не было бы нужды в слове и в словах, но за волею их последовало бы и дело.
Скажи также сам себе: «Ежели есть на то воля Владыки моего, чтобы лукавые возобладали над созданием Его, то принимаю сие, не огорчаясь, подобно нежелающему, чтобы воля Господа его осталась без исполнения». И таким образом в искушениях твоих будешь исполнен радости, как увидавший и ясно ощутивший, что окормляет тебя и управляет тобою Владычнее мановение. Наконец, утверди сердце свое в уповании на Господа, и да не убоишися от страха нощнаго, от стрелы летящия во дни (Пс. 90, 5). Ибо сказано, что праведного вера в Бога и диких зверей делает кроткими, подобно овцам.
Скажешь: «Я не праведник, чтобы уповать мне на Господа». Но ты действительно для делания правды вышел в пустыню, исполненную скорбей, и для этого соделался послушным Божией воле. Итак, когда несешь труды сии, всуе трудишься, потому что Богу тогда только желателен труд человеческий, когда приносишь ты Ему жертву любви — скорбь свою. Сию рассудительность показывают все любящие Бога, подвергающие себя скорбям из любви к Нему. Ибо благоизволяющие жить о Христе Иисусе в страхе Божием избирают для себя скорбь, терпят гонение. И Он делает их обладателями тайных сокровищ Своих.
О выгодах, доставляемых искушениями тем, которые терпят их с благодарностью и мужественно
Некто из святых говорил: был один отшельник, старец почтенный, и я пришел к нему однажды, будучи в печали от искушений. Он лежал больной; поприветствовавши его, я сел подле него и сказал: «Помолись обо мне, отче, потому что весьма печалят меня демонские искушения». Он, открыв глаза свои, внимательно посмотрел на меня и сказал: «Молод ты, чадо, и Бог не оставляет тебя без искушений». Я отвечал ему: «Да, я молод, терплю же искушения мужей сильных». — А он продолжал: «Итак, Бог хочет умудрить тебя». — Я возразил: «Как же умудрит меня? Ежедневно вкушаю смерть». — И он сказал на это: «Любит тебя Бог; молчи! Он дает тебе благодать Свою». Потом присовокупил: «Знай, чадо, тридцать лет вел я брань с демонами, и по истечении двадцатого года вовсе не видел себе помощи. Когда же прожил я и пятый из последних десяти, тогда начал находить покой. И с течением времени он возрастал. И когда прошел седьмой год, а за ним наступил осьмый, покой простерся до гораздо большей меры. В течение же тридцатого года, и когда оный приходил уже к концу, так силен стал покой, что не знаю и меры, до какой он увеличился». И еще присовокупил: «Когда захочу встать для совершения службы Божией, Бог позволяет мне еще совершить одну славу: а что до остального, то, если буду стоять три дня, в изумлении пребываю с Богом, и нимало не чувствую труда». Вот какой ненасыщаемый покой порожден многотрудным и долговременным делом!
О том, что хранение языка не только заставляет ум воспрянуть к Богу, но и содействует воздержанию
Был один старец, вкушавший пищу два раза в неделю, и сказывал нам: «В тот день, в который поговорю с кем-нибудь, невозможно для меня сохранить правило поста, по обычаю моему; но принужден бываю разрешить пост». И мы поняли, что хранение языка не только заставляет ум воспрянуть к Богу, но и делам явным, совершаемым с помощью тела, втайне доставляет великую силу к их совершению, а также просвещает в тайном делании, как говаривали отцы, потому что хранение уст заставляет совесть воспрянуть к Богу, если только соблюдает кто молчание с ведением. Этот святой имел постоянное обыкновение проводить ночь в бдении. Ибо говорил: «В ту ночь, которую стою до утра, сплю после псалмопения, а по пробуждении от сна в день этот бываю как бы человеком, не принадлежащим к этому миру; никакие земные помыслы не приходят мне в сердце, и не имею нужды в определенных правилах, но целый этот день бываю в изумлении. Так, в один день хотел я принять пищу по прошествии перед тем четырех дней, в которые ничего не вкушал. И когда стал я на вечернюю службу, чтобы после оной вкусить, и стоял на дворе келлии моей, между тем как солнце было еще высоко, то, начав службу, только в продолжение первой славы совершал оную с сознанием, а после того пребывал в ней, не зная, где я, и оставался в сем положении, пока не взошло опять солнце в следующий день и не согрело лица моего. И тогда уже, как солнце начало сильно беспокоить меня и жечь мне лице, возвратилось ко мне сознание мое, и вот увидел я, что настал уже другой день, и возблагодарил Бога, размышляя, сколько благодать Его преизливается на человека, и какого величия сподобляет Он идущих вослед Его. После этого Ему единому подобает слава и велелепие во веки веков! Аминь.
Слово 32. О том, чем сохраняется тайное, внутреннее в душе трезвение, и откуда приходят сонливость и холодность в ум, и угашают в душе святую горячность, и умерщвляют стремление к Богу, лишив душу горячности к духовному и небесному
Кто имеет добрые желания, тому противление не может воспрепятствовать исполнить оные, разве только лукавый найдет место худому предлогу в желающих доброго. Бывает же это по следующей причине. За всякою мыслью доброго желания, в начале его движения, последует некая ревность, горячностью своею уподобляющаяся огненным углям; и она обыкновенно ограждает сию мысль и не допускает, чтобы приблизилось к ней какое-либо сопротивление, препятствие и преграда, потому что ревность сия приобретает великую крепость и несказанную силу ограждать на всякий час душу от расслабления или от боязни, при устремлениях на нее всякого рода стеснительных обстоятельств. И как первая та мысль есть сила святого желания, от природы насажденная в естестве души, так ревность сия есть мысль, движимая раздражительною в душе силою, данная нам Богом на пользу, для соблюдения естественного предела, для выражения понятия о своей свободе исполнением естественного желания, находящегося в душе. Это есть добродетель, без которой не производится доброе, и она называется ревностью, потому что от времени до времени движет, возбуждает, распаляет и укрепляет человека — пренебрегать плотью в скорбях и в страшных сретающих его искушениях, непрестанно предавать душу свою на смерть и вступать в брань с мятежной силой ради совершения того дела, которого сильно возжелала душа.
Ибо некто, облеченный во Христа, ревность сию в словах своих назвал псом — и хранителем закона Божия, то есть добродетели, потому что законом Божиим называется добродетель. Эта сила ревности двумя способами укрепляется, пробуждается и воспламеняется на хранение дома, а также двумя способами приводится в изнеможение, дремоту и леность. А именно: пробуждение и воспламенение бывает, когда человеку приходит на мысль некий страх, заставляющий его бояться за то благо, которое он приобрел или имеет в виду приобрести, чтобы не было оно украдено, т. е. уничтожено каким-либо случаем или последствием оного. И сие возбуждается в человеке по Божественному промышлению; разумею же страх во всех достойных делателях добродетели, пребывающий в душе для ее пробуждения и ревнования, чтобы не предавалась она дремоте.
Когда же возбужден в естестве этот страх, тогда ревность, названная у нас псом, день и ночь разгорается, как пылающая печь, и пробуждает естество. И, подобно Херувимам, он пробуждается и ежечасно внимает тому, что окрест его, и, как говорит упомянутый выше некто, если проходит птица около него, приходит в движение и лает с самою быстрою и несказанною стремительностью. И когда этот страх бывает о теле, тогда делается сатанинским, потому что человек поколебался в вере своей в Промысл Божий, и позабыл, как печется и промышляет Бог о подвизающихся ради добродетели, ежечасно назирая над ними, о чем и Дух Святый говорит устами Пророка: очи Господни на праведныя и пр. (Пс. 33, 16); и еще: держава Господь боящихся Его (Пс. 24, 14). И Сам Господь как бы от Своего лица сказал боящимся Его: не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему (Пс. 90, 10).
Но когда страх бывает о душе по причине того, что приключается добродетели, и что следует за нею, и именно страх, чтобы она не была окрадена и по каким-нибудь причинам не потерпела ущерба, тогда помысл сей божествен, попечение благо, скорбь и томление бывают по Божию промышлению. И еще другой есть способ, то есть крепость и воспламенение пса обнаруживаются, когда наиболее возрастает в душе вожделение добродетели. Ибо в какой мере возрастает в душе вожделение, в такой же воспламеняется и этот пес, то ест, естественная ревность к добродетели.
Первый же повод к охлаждению его, когда самое вожделение уменьшится и прекратится в душе. А второй повод, когда войдет в душу какой-то помысл уверенности и отважности, и утвердится в ней, и человек станет надеяться, думать и держаться той мысли, что нет ему причины бояться потерпеть вред от какой-нибудь силы; и потому слагает он с себя оружие ревности, и бывает как дом без стражи, пес засыпает, и надолго оставляет стражу.
Весьма многие мысленные домы бывают окрадены сим помыслом. И это бывает, когда померкнет в душе чистота оного осияния святым ведением. Отчего же она омрачается? Конечно, оттого, что тайно вошел в душу какой-либо самый тонкий помысл гордыни, и возгнездился там; или человек стал более предаваться попечению о преходящем или частому обольстительному для него сообщению с миром. Или бывает сие от чрева — этого господина всего худого. Всякий же раз, когда подвижник вступает в общение с миром, душа его тотчас изнемогает. То же бывает, когда сходится он со многими, которые невольно сокрушают душу его тщеславием. Короче сказать, ум предающегося бегству подвижника, когда входит он в общение с миром, уподобляется кормчему, который спокойно плывет по морю и внезапно попадает в средину подводных камней, и терпит крушение.
Богу же нашему слава, держава, честь и велелепие вовеки! Аминь.
Слово 33. О многих изменениях, последующих уму и испытуемых молитвою
Предпочитать доброе изволение — дело желающего; довершить же выбор доброго изволения — дело Божие. Для сего человек имеет нужду в Божией помощи. А посему сделаем, чтобы за появляющимся в нас добрым желанием следовали частые молитвы, и будем просить (Бога), чтобы не только оказал нам помощь, но дал и различить, послужит ли сие к угождению воле Божией, или нет. Ибо не всякое доброе желание входит в сердце от Бога, но только то, которое полезно. Иногда человек желает доброго, но Бог не помогает, потому что какое-нибудь подобное сему желание входит и от диавола, и почитается служащим в помощь, а между тем нередко бывает не по мере человеку. Сам диавол умышляет сделать человеку вред и понуждает его взыскать желаемого, когда или не достиг еще он соответствующего тому жития, или желание чуждо образу жизни его, или не пришло еще время, когда можно исполнить оное или начать его исполнение, или человек недостаточно силен делом, или ведением, или телом, или не способствуют нам в том обстоятельства времени. И диавол всяким способом, как бы под личиною этого доброго дела, или смущает человека, или наносит вред его телу, или скрывает сети в уме его. Впрочем, как сказал я, рачительно будем совершать частые молитвы при появляющемся в нас добром желании, и каждый из нас пусть скажет сам в себе: «Да будет воля Твоя, пока не совершу доброго дела сего, которое возжелал я сделать, если угодно воле Твоей. Ибо в деле этом восхотеть — для меня удобно, а исполнить дело без дарования, Тобою ниспосылаемого, не могу, хотя от Тебя и то, и другое, и еже хотети, и еже деяти (Флп. 2, 13), потому что без благодати Твоей не решился бы я приять и этого возбудившегося во мне желания или убоялся бы его». Ибо таков обычай у того, кто вожделевает доброго, — при рассуждении ума молитву употреблять в пособие к деланию и к приобретению мудрости, для различения истины от подложного. А доброе отличается при помощи многих молитв, делания, хранения, непрестанного стремления, при помощи частых слез, смирения и небесной помощи, особливо когда в человеке есть сопротивные помыслы гордыни, ибо они не допускают до нас Божию помощь, — приводим же их в бездействие молитвою.
Слово 34. О тех, которые живут наиболее близко к Богу и проводят дни свои в жизни ведения
Один старец на стенах келлии своей написал разные изречения и мысли, и когда спросили его: «Что это значит?» Отвечал: «Это — помыслы правды, приходящие ко мне от Ангела, пребывающего со мною, и возникающие во мне естественные правые помышления; записываю же их во время появления их, чтобы, при омрачении своем, заниматься мне ими, и они избавляли меня от заблуждения».
Другой старец ублажаем был помыслами своими, что вместо преходящего мира сподобился он негибнущей надежды, и старец отвечал им: «Пока еще я в пути, напрасно хвалите меня: не совершил еще я пути».
Если будешь трудиться в прекрасной добродетели и не почувствуешь, что вкушаешь от нее помощи, то не дивись. Ибо, пока не смирится человек, не получает награды за свое делание. Награда дается не за делание, но за смирение. Кто оскорбляет последнее, тот теряет первую. Кто раньше приял уже награду за добрые дела, тот преимуществует пред имеющим делание добродетели. Добродетель есть матерь печали, а от печали рождается смирение, а смирению дается благодать. Воздаяние же бывает уже не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно оскудеет, то первые будут напрасны.
Делание добродетели есть хранение заповедей Господних. Обилие делания — вот доброе устроение ума. Оно состоит в смиренномудрии и хранении. Когда оскудеет сила первых, вместо них приемлется это. Христос же требует не делания заповедей, но исправления души, для которого узаконил заповеди подзаконным. Тело равно действует и десными и шуими (делами), а ум, как хочет, или правым является, или погрешает. Иной и делами шуими соделовает жизнь в премудрости Божией, а иной совершает грех как бы под личиною чего-то божественного. В иных, охраняющих себя, и недостатки бывают хранителями правды. Дарование без искушений — погибель для приемлющих оное. Если делаешь доброе пред Богом, и даст тебе дарование, умоли Его дать тебе познание, сколько подобает для тебя смириться, или приставить к тебе стража над дарованием, или взять у тебя оное, чтобы оно не было для тебя причиною погибели. Ибо не для всех безвредно хранить богатство.
Душа, приявшая на себя попечение о добродетели и живущая с осторожностью и в страхе Божием, не может быть без печали каждый день, потому что добродетели сопряжены с печалями. Кто уклоняется от скорбей, тот вполне разлучается, несомненно, и с добродетелью. Если вожделеваешь добродетели, то предай себя на всякую скорбь. Ибо скорби рождают смирение. Бог не хочет, чтобы душа была без попечения. Кто желает не иметь попечения, тот мудрованием своим вне воли Божией. Попечение же разумеем не о телесном, но о том, что утруждает последующих добрым делам. Пока не достигнем истинного ведения, т. е. откровения тайн, посредством искушений приближаемся к смирению. Кто без скорби пребывает в добродетели своей, тому отверста дверь гордости.
Итак, кто желает быть без печали в мыслях своих? Без оскорблений ум не может пребыть в смирении, а без смиренномудрия не может чисто заняться молитвою к Богу. Сперва человек мыслями своими удаляется от должного попечения, а после сего приближается к нему дух гордыни. Когда же человек пребывает в гордости, тогда удаляется от него промыслительный Ангел, который близ него и возбуждает в нем попечение о праведности. И когда человек оскорбит сего Ангела, и он удалится, тогда приближается к человеку чуждый, и с того времени нет уже у него никакого попечения о праведности.
Прежде сокрушения — гордыня, говорит Премудрый (Притч. 16, 18), и прежде дарования — смирение. По мере гордыни, видимой в душе, — и мера сокрушения, каким вразумляет душу Бог. Гордыню же разумею не ту, когда помысл ее появляется в уме или когда человек на время побеждается ею, но гордыню, постоянно пребывающую в человеке. За горделивым помыслом последует сокрушение, а когда человек возлюбил гордыню, не знает уже сокрушения. Богу нашему слава и велелепие вовеки! Аминь.
Слово 35. О любви к миру
Истинно слово, сказанное Господом, что человеку невозможно с любовью к миру приобрести любви к Богу, и нет возможности при общении с миром вступить в общение с Богом, и с попечением о мире иметь попечение о Боге. Как скоро оставим Божие по тщеславию или нередко по недостатку потребного для тела, многие из нас уклоняются в иные стороны. Иные изъявили согласие трудиться для Царства Небесного, и не помнят обетования, какое изрек Господь (Мф. 6, 25–34): «Если все попечение ваше приложите о Царстве Небесном, не лишу вас удовлетворяющего потребностям естества видимого, но все приидет к вам вместе с прочим. Ибо не оставлю вас иметь попечение о себе самих». О бездушных птицах, ради нас созданных, печется Господь; ужели же вознерадит о нас? Сие невозможно. Кто печется о духовном или о чем-нибудь служащем духовному, тому доставляется телесное без попечения о том, сколько и когда то нужно. А кто печется о телесном сверх потребности, тот невольно отпадает от Бога. Если же мы постараемся иметь попечение о том, что служит к славе имени Господня, то Господь попечется о том и о другом, по мере подвига нашего.
Впрочем, не будем стараться искушать Бога в телесном, взамен душевных наших дел, но все дела свои направим к надежде будущих благ. Кто из любви к душе своей единожды предал себя добродетели и возжелал совершить делание ее, тот не печется после сего о телесном, есть ли это у него, или нет. В отношении этого Бог нередко попускает, чтобы добродетельные искушаемы были чем-либо таковым, и попускает, чтобы отовсюду восставали против них искушения: поражает их в теле их, как Иова, ввергает их в нищету, делает, что отступаются от них люди, поражает их в том, что приобретено ими; только к душам их не приближается вред. Ибо невозможно, чтобы, когда идем путем правды, не встретилась с нами печаль, тело не изнемогало бы в болезнях и страданиях, и пребывало бы неизменным, если только возлюбим жить в добродетели. Если же человек проводит жизнь по воле своей, или предаваясь зависти, или губя душу свою, или делая что-либо иное вредное для него, то подлежит он осуждению. А когда пойдет он путем правды, и совершает уже шествие свое к Богу, и имеет многих подобных себе, и встречается с ним что-либо таковое, то не подобает ему уклоняться от стези своей, но должен он с радостью, без пытливости, принимать это и благодарить Бога, что послал ему благодать Его, и что сподобился он ради Бога впасть в искушение, и соделаться сообщником в страданиях с пророками, апостолами и прочими святыми, ради пути сего претерпевшими скорби. От людей ли, от демонов ли, от тела ли придут на него искушения (невозможно же, чтобы пришли и были попущены без Божия мановения), да будет сие для него поводом к праведности. Ибо невозможно, чтобы Бог возжелавшему пребывать с Ним оказал благодеяние как иначе, а не послав на него искушения за истину, потому что человек не может сам собою, без благодати Христовой, сподобиться сего величия, т. е. за божественные сии труды войти в искушение — и возрадоваться. О сем свидетельствует святый Павел. Ибо столь велико дело сие, что апостол явно называет дарованием, когда человек уготовляется пострадать ради надежды на Бога. Павел говорит: от Бога даровася нам сие, не токмо еже в Него веровати, но и еже по Нем страдати (Флп. 1, 29). Так и святый Петр написал в послании своем: когда страждете правды ради, блажени есте (1 Пет. 3, 14), потому что соделались общипками страстей Христовых (Флп. 3, 10). Наконец, не надлежит тогда тебе радоваться, когда живешь пространно, в скорбях же посуплять лице, и почитать их чуждыми пути Божию. Ибо стезя его от века и от родов крестом и смертью пролагается. А у тебя откуда такая мысль? Дознай из этого, что ты вне пути Божия, и удаляешься от него. По стопам ли святых хочешь идти, или намереваешься устроить себе иной, особенный путь, и по нем ходить не страдая?
Путь Божий есть ежедневный крест. Никто не восходил на небо, живя прохладно. О пути же прохладном знаем, где он оканчивается. Богу неугодно, чтобы беспечным был тот, кто Ему предал себя всем сердцем. Попечение же его должно быть об истине. А из сего познается, что под Божиим он Промыслом, когда Бог непрестанно посылает ему печали.
Промысл никогда не попускает, чтобы живущие в искушениях впадали в руки демонские, особливо если они лобызают ноги у братии, прикрывают и утаивают их вины, как бы свои собственные. Кто хочет в мире сем не иметь попечений, и вожделевает этого, но желает и в добродетели упражняться, тот не на ее пути. Ибо праведные не только по воле своей подвизаются в добрых делах, но и невольно выдерживают сильное борение с искушениями, во испытание своего терпения. Душа, имеющая в себе страх Божий, не боится чего-либо такого, что вредит ей телесно, потому что на Бога уповает отныне и во веки веков. Аминь.
Слово 36. О том, что не должно желать или домогаться без нужды — иметь у себя в руках какие-либо явные знамения
Господь не во всякое время, когда Он близок к святым Своим, в помощь им, без нужды явно показывает силу Свою в каком-либо деле и чувственном знамении, чтобы оказываемая им помощь не сделалась бесполезною и не послужила к какому вреду. И делает сие, промышляя о святых, и желая показать им, что и на час не прекращает тайного Своего о них попечения, но во всяком деле предоставляет им, по мере сил, показать свой подвиг и потрудиться в молитве. Если же дело препобеждает их трудностью, когда изнемогут они, и не в силах будут совершить дела, потому что недостаточна к тому природа их, Сам совершает по величию державы Своей; и как Сам знает, получают они надлежащую помощь, и, сколько можно, укрепляет их втайне, пока не укрепятся против скорби своей. Ибо делает, что ведением, какое дарует им, разрешаются многообразные скорби их, и разумением оного побуждает их к славословию, полезному в том и другом случае. Если же дело требует обнаружения, то ради нужды делает и это; и способы Его бывают самые премудрые, достаточные в скудости и в нужде, а не какие-либо случайные.
Кто без нужды осмеливается на сие, или молит Бога и желает, чтобы в руках его были чудеса и силы, тот искушается в уме своем ругателем демоном, и оказывается хвастливым и немощным в своей совести. Ибо в скорби должно просить нам Божией помощи. Без нужды же искушать Бога опасно. И кто желает сего, тот не действительно праведен. А то, что Господь сотворил благоволя, обретается у многих святых. Но кто хочет и вожделевает сего по воле своей без нужды, тот падает, лишаясь охранения, и поползается в ведении истины. Ибо, если просящий услышан будет в сем, как отваживался просить о том у Бога, то находит в нем место лукавый, и ведет его еще к большему испрошенного. А истинные праведники не только не вожделевают сего, но и отказываются, когда дается им то; и не только пред очами людей, но и втайне сами для себя не желают сего.
Ибо вот один из святых отцов за чистоту свою, по благодати, получил дарование предузнавать идущих к нему, и молил Бога (а с ним молились и другие святые, упрошенные на сие старцем), чтобы взято было у него это дарование. Если же некоторые из них и принимали дарования, то принимали по нужде или по простоте своей; а прочих побуждало принять Божие мановение, и, конечно, не без особых к тому причин.
Когда блаженный святой Аммун шел приветствовать святого Антония Великого и заблудился в пути, смотри, что тогда говорил он Богу, и также — что соделал с ним Бог. Припомни и об авве Макарии и о прочих. Истинные праведники всегда помышляют сами в себе, что недостойны они Бога. А что истинные они праведники, дознается сие из того, что признают себя окаянными и недостойными попечения Божия, и исповедуют сие тайно и явно, и умудряются на сие Святым Духом, чтобы не остаться без подобающей им заботливости и трудничества, пока они в этой жизни. Время же упокоения Бог соблюл им в будущем веке. И имеющие в себе живущего Господа, по сему самому не желают быть в покое и освободиться от скорбей, хотя по временам и дается им утешение в духовном.
Не есть добродетель то, чтобы человек, когда достигнет его, не имел попечения и труда в ней; но вот селение Духа — непрестанно принуждать себя трудиться, хотя и есть способ сделать дело в покое, потому что такова воля Духа: в ком обитает Он, — не приучать тех к лености. Напротив того, Дух побуждает их не покоя искать, но предаваться паче деланию и наибольшим скорбям. Искушениями Дух укрепляет их, и делает, что приближаются они к мудрости. Такова воля Духа, чтобы возлюбленные Его пребывали в трудах.
Не Дух Божий живет в тех, которые пребывают в покое, но дух диаволов, как сказал некто из любящих Бога: «Клялся я, что умираю всякий день». Тем и отличаются сыны Божий от прочих, что живут они в скорбях, а мир веселится в наслаждении и покое. Ибо не благоволил Бог, чтобы возлюбленные Его покоились, пока они в теле, но паче восхотел, чтобы они, пока в мире, пребывали в скорби, в тяготе, в трудах, в скудости, в наготе, в одиночестве, нужде, болезни, уничижении, в оскорблениях, в сердечном сокрушении, в утружденном теле, в отречении от сродников, в печальных мыслях, имели вид иной, чем у всей твари, место жительства, не похожее на обыкновенное человеческое, жилище иноческое, которое безмолвно, невидно человеческому взгляду, не заключает в себе ничего такого, что веселит здесь человека. Иноки плачут, а мир смеется. Они воздыхают, а мир веселится. Они постятся, а мир роскошествует. Трудятся они днем, и ночью предаются подвигам в тесноте и трудах. Некоторые из них пребывают в добровольных скорбях; другие в трудах, борясь со страстями своими; иные гонимы людьми, а иные бедствуют от страстей, от демонов и от прочего. И одни были изгнаны, другие умерщвлены, иные проидоша в милотех (Евр. 11, 37) и проч. И исполнилось на них слово Господа: в мире скорбни будете, но о Мне возрадуетесь (Ин. 16, 33). Господь знает, что живущим в телесном покое невозможно пребывать в любви Его, и потому воспретил им покой и услаждение оным Христос Спаситель наш, любовь Которого превозмогает телесные смерти. Он да явит нам крепость любви Своей!
Слово 37. О том, по какой причине Бог попускает искушения на любящих Его
Вследствие любви, какую святые показали к Богу тем, что страждут за имя Его, когда Он содержит их в тесноте, но не отступает от возлюбленных Им, — сердце святых приобретает дерзновение взирать на Бога непокровенным лицом и просить Его с упованием. Велика сила дерзновенной молитвы. Посему попускает Бог святым Своим искушаться всякою печалью — и, с другой стороны, на опыте получать доказательство помощи Его и того, сколько промышляет о них Бог, — потому что вследствие искушений приобретают мудрость; попускает (это), чтобы, оставаясь невеждами, не лишились они обучения в том и другом, но из опыта приобретали вместе о всем, и не потерпели осмеяния от демонов, потому что, если бы искусил их в одном добром, то недоставало бы им обучения в другой части, и во бранях были бы они слепы.
И если скажем, что Бог обучает их без их собственного о том познания, то это значит уже сказать, что Бог хочет соделать их подобными волам и ослам, не имеющим ни в чем свободы, и что человек, если не бывает искушен сперва испытанием худого, не имеет понятия о добром, чтобы, когда встретится им доброе, с ведением и свободно воспользоваться тем, как своею собственностью. Как приятно знать заимствованное самым делом из опыта и из упражнения, и какую силу доставляет тому, кто долговременным опытом своим обрел оное в себе самом, познается сие теми, которые изведали содействие знания, равно как немощь естества и помощь Божией силы, и уверились в этом. Ибо тогда только познают, когда Бог, удержав сперва силу Свою от содействия им, приводит их в сознание немощи естества, лютости искушений, лукавства вражеского, и того, с кем у них борьба, каким облечены они естеством, и как были охраняемы Божиею силою, сколько совершили пути, сколько возвысила их Божия сила, и сколько бывают немощны в борьбе со всякою страстью, если удаляется от них эта сила, так что из всего этого приобретают смирение, приближаются к Богу, начинают ожидать Его помощи и пребывать в молитве. И откуда бы прияли все это, если бы не приобрели опыта о многом худом, впав в сие худое по Божию попущению, как говорит апостол: за премногая откровения да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин (2 Кор. 12, 7)? Но в искушениях многократно испытывая Божию помощь, человек приобретает и твердую веру; отсюда делается небоязненным и приобретает дерзновение в искушениях от самого упражнения, какое имел он.
Искушение полезно всякому человеку. Ибо, если полезно было искушение Павлу, то да всяка уста заградятся, и повинен будет весь мир Богови (Рим. 3, 19). Подвижники бывают искушаемы, чтобы присовокупить им к богатству своему; расслабленные, — чтобы охранять им себя от вредного; погруженные в сон, — чтобы приуготовиться им к пробуждению; далеко отстоящие, — чтобы приблизиться им к Богу; свои Богу, — чтобы веселиться им с дерзновением. Всякий необученный сын приемлет богатство из дома отца своего не в помощь себе. Поэтому-то Бог сперва искушает и томит, а потом показует дарование. Слава Владыке, Который горькими врачевствами приводит нас в возможность насладиться здравием!
Нет человека, который бы не скорбел во время обучения; и нет человека, которому бы не казалось горьким время, когда испивает он яд искушений. Без них невозможно приобрести сильной воли. Но претерпеть искушения не в наших силах. Ибо как остановить течение воды сосуду из брения, если не укрепит его Божественный огонь? Если, во смирении прося с непрестанным желанием, покоримся Богу в терпении, то все приимем о Христе Господе нашем. Аминь.
Слово 38. О том, как по возбуждающимся в человеке помыслам узнавать, на какой степени стоит он
Человек, пока в нерадении, боится часа смертного; а когда приблизится к Богу, боится сретения суда; когда же всецело подвинется вперед, тогда любовью поглощается тот и другой страх. Почему же это? Потому, что, когда остается кто в ведении и житии телесном, ужасается он смерти; когда же бывает в ведении душевном и в житии добром, ум его всякий час бывает занят памятованием будущего суда, так как право стоит он по самому естеству, движется в душевном чине, пребывает в своем ведении и житии, и добре устрояется для того, чтобы приблизиться к Богу. Но когда достигнет оного ведения истины, вследствие движения в нем уразумения тайн Божиих и вследствие утверждения надежды будущего, тогда любовью поглощается и оный телесный человек, подобно животному боящийся заклания, и человек разумный, боящийся суда Божия; сделавшийся же сыном украшается любовью, а не устрашающим вразумляется жезлом. Аз же и дом отца моего служити будем Господеви (Нав. 24, 15).
Кто достиг любви Божией, тот не желает уже снова пребывать здесь, потому что любовь сия уничтожает страх. И я, возлюбленные, поелику вдался в юродство, то не могу сохранить тайну в молчании, но делаюсь безумным для пользы братии, потому что такова истинная любовь: она не может содержать что-либо втайне от возлюбленных своих. Когда писал я это, персты мои неоднократно останавливались на хартии, и не мог я терпеть от сладости, вторгавшейся в сердце мое и заставлявшей умолкнуть чувства. Впрочем, блажен, у кого помышление всегда о Боге, кто удержался от всего мирского, и с Ним одним пребывал в беседе ведения своего. И если не о скудеет терпением, то недолго замедлит увидеть плод.
Радость о Боге крепче здешней жизни, и кто обрел ее, тот не только не посмотрит на страдания, но даже не обратит взора на жизнь свою, и не будет там иного чувства, если действительно была сия радость. Любовь сладостнее жизни, и разумение Бога, от которого рождается любовь, сладостнее меда и сота. Любви — не печаль принять тяжкую смерть за любящих. Любовь есть порождение ведения, а ведение есть порождение душевного здравия, здравие же душевное есть сила, происшедшая от продолжительного терпения.
Вопрос. Что такое ведение?
Ответ. Ощущение бессмертной жизни.
Вопрос. Что такое бессмертная жизнь?
Ответ. Ощущение Бога; потому что любовь от ведения, а ведение Бога есть царь всех пожеланий, и сердцу, приемлющему оное, всякая сладость на земле излишня. Ибо нет ничего подобного сладости познания Божия.
Исполни, Господи, сердце мое жизни вечной!
Жизнь вечная есть утешение в Боге; и кто обрел утешение в Боге, тот почитает излишним утешение мирское.
Вопрос. Откуда человек узнает, что приял он мудрость от Духа?
Ответ. От самой мудрости, которая в сокровенности его и в чувствах учит его смиренным нравам; и в уме его открывается ему, как будет принято смирение.
Вопрос. Из чего узнает человек, что достиг смирения?
Ответ. Из того, что находит для себя гнусным угождать миру своим общением с ним или словом; и в глазах его ненавистна слава мира сего.
Вопрос. Что такое страсти?
Ответ. Приражения, которые производятся вещами мира сего, побуждая тело удовлетворять излишней его потребности; и приражения сии не прекращаются, пока стоит сей мир. Но человек, который сподобился Божественной благодати, вкусил и ощутил нечто высшее сего, не попускает приражениям сим входить в сердце его; потому что на месте их утвердилось в нем другое, лучшее их, вожделение, и к сердцу его не приближаются ни самые сии приражения, ни порождаемое ими, но остаются они бездейственными, — не потому, что нет уже страстных приражений, но потому, что приемлющее их сердце мертво для них и живет чем-то иным; — не потому, что человек перестал хранить рассуждение и дела его, но потому, что в уме его нет ни от чего тревоги: ибо сознание его насыщено, насладившись чем-то иным (лучшим).
Сердце, которое прияло в себя ощущение духовного и ясное созерцание будущего века, таково же бывает в сознании своем к памятованию страстей, каков человек, насытившийся дорогою пищею, к иной, несходной с тою и предложенной ему пище, т. е. вовсе не обращает на нее внимания, не желает ее, а паче, гнушается ею и отвращается от нее, не потому только, что она сама в себе гнусна и отвратительна, но и потому, что человек насытился первою, лучшею пищею, которою он питался, не так, как расточивши часть свою и возжелавшая потом рожцев, поелику наперед уже расточил отцовское богатство, какое имел. И притом, кому вверено сокровище, тот не спит.
Если будем хранить закон трезвения и дело рассуждения с ведением, плодом чего бывает жизнь, то борьба с приражениями страстей совершенно не приблизится к уму. Препятствует же войти им в сердце не борьба, но насыщение сознания и ведение, каким наполнено сердце, и желание созерцать чудеса, находимые в душе. Вот что воспрепятствовало приражениям приближаться к сердцу: не потому, что, как сказал я, сердце удалилось от хранения и дел рассуждения, которые охраняют ведение истины и свет душевный, но потому, что ум, по сказанным выше причинам, не имеет борьбы. Ибо снедь нищих гнусна богатым, а подобно и снедь больных — здоровым; богатство же и здравие составляются при трезвенности и попечительности. Пока человек живет, он имеет нужду в трезвенности, попечительности и бодрственности, чтобы сберечь свое сокровище. Если же оставит назначенный ему предел, то сделается болен и будет окраден. Не до того только времени трудиться должно, пока увидишь плод; но надобно подвизаться до самого исхода. Ибо нередко и созревший плод побивается внезапно градом. Кто вмешивается в житейские дела и пускается в беседы, о том невозможно еще быть уверенным, что здравие его сохранится в нем.
Когда молишься, произноси такую молитву: «Сподоби меня, Господи, действительно быть мертвым для собеседования с миром сим». И знай, что совместил ты в этом все прошения; старайся же исполнить в себе дело это. Ибо, если за молитвою последует дело, то действительно стоишь ты в свободе Христовой. А умерщвление себя для мира состоит не только в удалении человека от общения в собеседовании с тем, что есть в мире, но и в том, чтобы в беседе ума своего не вожделевал мирских благ.
Если приобучим себя к доброму размышлению, то будем стыдиться страстей, как скоро встретимся с ними. И это знают изведавшие опытом на себе самих. Но будем стыдиться приближения к страстям также и вследствие причин, вызывающих их.
Когда из любви к Богу желаешь совершить какое дело, пределом желания сего поставь смерть; и, таким образом, на самом деле сподобишься взойти на степень мученичества в борьбе с каждою страстью, и не понесешь никакого вреда от того, что встретится с тобою внутри оного предела, если претерпишь до конца и не расслабеешь. Помышление немощного рассудка немощною делает силу терпения; а твердый ум тому, кто следует помышлению его, сообщает даже и силу, какой не имеет природа.
Сподоби меня, Господи, возненавидеть жизнь свою ради жизни в Тебе!
Житие мира сего подобно выводящим некоторые только буквы из начертанных на таблице; и когда кто хочет и пожелает, прибавляет к ним и убавляет, и делает перемену в буквах. А жизнь будущая подобна рукописаниям, начертанным на чистых свитках, запечатанных царскою печатаю, в которых нельзя ничего ни прибавить, ни убавить. Поэтому, пока мы среди изменения, будем внимательны к себе, и пока имеем власть над рукописанием жизни своей, какое пишем своими руками, постараемся делать в нем дополнения добрым житием, станем изглаждать в нем недостатки прежнего жития. Ибо, пока мы в этом мире, Бог не прилагает печати ни к доброму, ни к худому, до самого часа исшествия, в который оканчивается дело в отечестве нашем, и отходим в страну чуждую. И, как сказал святой Ефрем, «подобает нам размыслить, что душа наша подобна готовому кораблю, не знающему, когда подует на него ветер, и воинству, не ведающему, когда протрубит бранная труба. И если так бывает сие для малого приобретения, в таких случаях, которые, может быть, снова возвратятся, то как должно нам приуготовляться и снаряжаться пред оным грозным днем, пред этим мостом и пред этою дверью нового века?» Готовность утвердиться в оном исповедании чаяния да дарует Ходатай жизни нашей, Христос. Ему слава, поклонение и благодарение во веки веков! Аминь.
Слово 39. О том, почему люди душевные презирают ведением в нечто духовное, соразмерно с телесною дебелостью, как ум может возноситься над оною, какая причина тому, что не освобождается от нее, когда и в какой мере можно уму пребывать без мечтания в час моления
Благословенна честь Господа, отверзающего пред нами дверь, чтобы не было у нас иного прошения, кроме желания к Нему устремляться. Ибо в таком случае оставляем мы все, и душа устремляется вослед Его Единого, так что нет у нее попечения, которое бы воспрепятствовало ей в оном созерцании Господа. В какой мере, возлюбленные, оставляет ум попечение о сем видимом, и озабочивается упованием будущего, соответственно возвышению своему над попечением о теле и над помышлением о сем попечении, в такой же утончается он и просветляется в молитве. И в какой мере тело освобождается от вещественных уз, в такой же освобождается и ум. И в какой мере ум освобождается от уз попечений, в такой просветляется он; а в какой просветляется, в такой же утончается и возвышается над понятиями века сего, носящего на себе образы дебелости. И тогда ум научается созерцать в Боге, сообразно Ему, а не как видим мы. Если человек не соделается сперва достойным откровения, то не может видеть оного. И если не достигнет чистоты, понятия его не могут стать просветленными, чтобы видеть ему сокровенное. И пока не освободится от всего видимого, усматриваемого в видимой твари, не освободится и от понятия о видимом, и не соделается чистым от потемненных помыслов. А где тьма и спутанность помыслов, там и страсти. Если человек не освободится, как сказали мы, от сего и от причин к тому, то ум не прозрит в сокровенное. Посему Господь прежде всего велел взяться за нестяжательность, удалиться от мирского мятежа и отрешиться от попечения, общего всем людям, сказав: всяк, иже не отречется от всего человечества и от всего своего, и не отвергается сам от себя, не может быти Мой ученик (Лк. 14, 26, 33). Чтобы ум не терпел вреда от всего, от зрения, от слуха, от попечения о вещах, от их истребления, от их умножения, от человека, и чтобы связать его единым упованием на Бога, Господь отклонил от нас всякое попечение мудрования отрешением от всего, чтобы вследствие сего возжелали мы собеседования с Богом. Но молитва имеет еще нужду в упражнении, чтобы ум умудрился долговременным пребыванием в оной. После нестяжательности, разрешающей наши мысли от уз, молитва требует пребывания в оной, потому что с продолжением времени ум снискивает навык в упражнении, познает, как отражать от себя помысл, и долгим опытом научается тому, чего заимствовать не может из иного источника. Ибо всякое настоящее житие заимствует возрастание от жития предшествовавшего, а предыдущее требуется к снисканию последующего. Молитву предваряет отшельничество, и самое отшельничество нужно ради молитвы, а самая молитва — для того, чтобы приобрести нам любовь Божию, потому что вследствие молитвы сыскиваются причины любить нам Бога.
Надлежит же знать нам, возлюбленные, и то, что всякая беседа, совершаемая втайне, всякое попечение доброго ума о Боге, всякое размышление о духовном установляется молитвою, и нарицается именем молитвы, и под сим именем сводится воедино, будешь ли разуметь различные чтения, или глас уст в славословии Богу, или заботливую печаль о Господе, или телесные поклоны, или псалмопение в стихословии, или все прочее, из чего составляется все учение чистой молитвы, от которой рождается любовь Божия; потому что любовь от молитвы, а молитва — от пребывания в отшельничестве. В отшельничестве же имеем мы нужду для того, чтобы нам была возможность наедине беседовать с Богом. Но отшельничеству предшествует отречение от мира. Ибо, если человек не отречется сперва от мира, и не удосужится от всего мирского, то не может уединиться. И таким образом отречению от мира предшествует опять терпение, а терпению — ненависть к миру, и ненависти к миру — страх и любовь. Ибо, если не устрашит сердца страх геенны, и любовь не приведет к желанию блаженств, то не возбудится в сердце ненависти к миру сему. А если не возненавидит мира, то не потерпит быть вне его покоя. И если не предварит в уме терпение, то человек не возможет избрать места, исполненного суровости и никем не обитаемого. Если не изберет себе отшельнической жизни, не возможет пребывать в молитве. Если не будет постоянно беседовать с Богом, не пребудет в сих с молитвою соединенных размышлениях и во всех видах сказанного нами молитвенного учения, то не ощутит любви.
Итак, любовь к Богу — от собеседования с Ним, а молитвенное размышление и поучение достигается безмолвием, безмолвие — нестяжательностью, нестяжательность — терпением, терпение — ненавистью к похотениям, а ненависть к похотениям — страхом геенны и чаянием блаженств. Ненавидит же похотения тот, кто знает плод их, и что уготовляется ими человеку, и до какого блаженства не допускается он ради похотений. Так, всякое житие связано с предшествующим, и у него заимствует себе приращение, и переходит в другое, высшее. И если одно житие оскудеет, то и последующее за ним не может явиться и быть видимым, потому что все разрушается и гибнет. Что сверх сего, то есть мера словам. Богу нашему слава и велелепие вовеки! Аминь.
Слово 40. О молитве, поклонах, слезах, молчании и псалмопении
Не называй праздностью продолжительность молитвы невысокопарной, собранной и долгой, из-за того, что оставил ты при этом псалмы. Но паче упражнения в стихословии возлюби на молитве поклоны. Молитва, когда подает тебе руку, заменяет собою Божию службу. И когда во время самой службы дано тебе будет дарование слез, услаждение ими не называй праздностью в молитве; потому что благодать слез есть полнота молитвы.
В то время, как ум твой рассеян, паче молитвы занимайся чтением. Но, как сказано, не всякое писание полезно. Возлюби безмолвие гораздо более дел. Если можно, чтение предпочитай стоянию. Ибо чтение источник чистой молитвы. Ни под каким видом не предавайся нерадению; трезвись же от парения ума. Ибо псалмопение корень жития. Впрочем знай и то, что дела телесные много полезнее стихословия, совершаемого с парением ума. А печаль умная превосходит и телесный труд. Во время нерадения трезвись, и возбуждай в себе понемногу ревность; потому что она сильно пробуждает сердце и согревает душевные мысли. Против похоти, во время нерадения, помогает природе раздражительность, ибо прекращает холодность души. Нерадение же обыкновенно приходит на нас по сим причинам: или от обременения чрева, или от множества дел.
Благочиние в делании есть свет мудрования. Это не иное что, как ведение. Всякая молитва, которую совершаем ночью, да будет в очах твоих досточестнее всех дневных деяний. Не обременяй чрева своего, чтобы не помутился ум твой, и не быть тебе в смятении от парения мыслей, когда встанешь ночью, и не расслабли члены твои, и тебе самому не оказаться исполненным женского расслабления, а сверх сего, чтобы душа твоя не омрачилась, и не стали помутневшими разумения твои, и чтобы, по причине омрачения, не прийти тебе в совершенную невозможность собрать их воедино для стихословия, и чтобы не притупился в тебе вкус ко всему, и не перестало услаждать тебя стихословие псалмопения, тогда как ум, при легкости и светлости мысли, с удовольствием обыкновенно вкушает его разнообразие. Ибо, когда возмущено ночное благочиние, тогда и в дневном делании ум бывает смущен, и ходит в омрачении, и не услаждается, по обычаю, чтением, потому что обратится ли ум к молитве, или к поучению, на мысли находит как бы буря. Сладость, подаваемая подвижникам днем, источается в чистом уме из света ночного делания. Всякий человек, который опытом не изведал продолжительного безмолвия, пусть не ожидает сам собою узнать что-либо большее о благах подвижничества, хотя он и велик, и мудр, и учителей, и имеет много заслуг.
Остерегайся, чтобы не изнемогло слишком тело твое, и от того не усилилось против тебя нерадение, и не охладило в душе твоей вкуса к ее деланию. Всякому надлежит как бы на весах взвешивать житие свое. В то время, когда насыщаешься, остерегайся давать себе и в малом свободу. Да будет целомудренно сидение твое во время удовлетворения естественной нужды. Наипаче же, во время сна своего будь целомудрен и чист, и строго наблюдай не только за помыслами, но и за членами своими. Храни себя от самомнения во время добрых в тебе изменений. Немощь свою и невежество свое относительно тонкости сего самомнения рачительно открывай Господу в молитве, чтобы не быть тебе оставленным и не искуситься в чем-либо срамном, потому что за гордостью следует блуд, а за самомнением обольщение.
Рукоделием занимайся по мере нужд своих, лучше же сказать, для удержания тебя в безмолвии твоем. Не изнемогай в уповании на Промыслителя своего, потому что дивно домостроительство Его в присных Ему. Ибо в необитаемой пустыне не человеческими руками устрояет он дела живущих упованием на Него. Если Господь посетит тебя в телесном без твоего труда, когда подвизаешься в попечении о душе своей, то по ухищрению убийцы — диавола возникает тогда в тебе помысл, что причина всего этого промышления, без сомнения, в тебе самом. И тогда вместе с сим помыслом прекращается промышление о тебе Божие, и в тот самый час устремляются на тебя весьма многие искушения: или от оставления тебя Промыслителем, или от возобновления болезней и недугов, восстающих в теле твоем. Бог прекращает попечение Свое не за одно возникновение помысла, но за то, что ум останавливается на сем помысле. Ибо не наказует и не судит Бог человека за невольное движение, если и согласимся на время с помыслом. Ежели в тот же час прободем в себе страсть, и явится в нас сокрушение, то Господь не взыскивает с нас за такое нерадение; взыскивает же за нерадение, которому действительно предается ум так, что взирает на это бесчувственно и признает это чем-то должным и полезным, а не почитает сего опасною для себя заботою.
Будем же всегда молиться Господу так: «Христе, полнота истины, да воссияет в сердцах наших истина Твоя, и да познаем, как по воле Твоей ходить путем Твоим!»
Когда посевается в тебе лукавый некий помысл, или из числа сих издалека приходящих, или из числа предзанятых тобою прежде, и часто появляется в уме твоем, тогда за верное признай, что скрывает он тебе сеть. Но ты пробудись и отрезвись вовремя. А если помысл из десных и добрых, то знай, что Бог хочет дать тебе некоторый образ жизни, и потому помысл сей, сверх обычая, возбуждается в тебе. Если же помысл омрачен, и ты сомневаешься в нем, и не можешь ясно постигнуть, свой он или тать, помощник или наветник, скрывающийся под доброю личиною, — то вооружись на него прилежною и самою скорою молитвою со многим бдением и день и ночь. Ты и не отревай его от себя, и не соглашайся с ним; но со тщанием и горячностью сотвори о нем молитву, и не умолкай, призывая Господа. Он покажет тебе, откуда сей помысл.
Слово 41. О молчании
Паче всего возлюби молчание, потому что приближает тебя к плоду; язык же немощен изобразить оное. Сперва будем принуждать себя к молчанию, и тогда от молчания родится в нас нечто, приводящее к самому молчанию. Да подаст тебе Бог ощутить нечто, рождаемое молчанием. Если же начнешь сим житием, то не умею и сказать, сколько света воссияет тебе отсюда. Не думай, брат, что, — как рассказывают о чудном Арсении, когда посетили его отцы и братия, приходившие видеть его, а он сидел с ними молча, и в молчании отпускал их от себя, — все сие делал он совершенно по воле, и что вначале не принуждал себя к этому. От упражнения в сем делании со временем рождается некая сладость и понуждает тело пребывать в безмолвии. И множество слез рождается у нас в сем житии, и в чудном созерцании сердце ощущает в них что-то, разно — в иное время с трудом, а в иное с удивлением, потому что сердце умаляется, делается подобно младенцу, и как скоро начнет молитву, льются слезы. Велик тот человек, который терпением членов своих приобрел внутренне в душе своей чудный сей навык. Когда на одну сторону положишь все дела жития сего, а на другую молчание, тогда найдешь, что оно перевешивает на весах. Много советов человеческих, но, когда сблизится кто с молчанием, излишним для него будет делание хранения их и излишними окажутся прежние дела, и сам он окажется превзошедшим сии делания, потому что приблизился к совершенству. Молчание помогает безмолвию. Как же это? Живя во многолюдной обители, невозможно не встречаться нам с кем-нибудь. И равноангельный Арсений, который больше всех любил безмолвие, не мог избежать сего. Ибо невозможно не встречаться с отцами и братьями, живущими с нами, и встреча эта бывает неожиданно: человеку необходимо идти в церковь или в другое место. Все это видел достоблаженный оный муж, и именно, что невозможно ему избежать сего, пока живет близ человеческой обители. И когда часто бывал в невозможности, по месту жительства своего, удалиться от сближения с людьми и монахами, живущими в тех местах, тогда научен был благодатью сему способу — непрестанному молчанию. И если когда по необходимости некоторым из них отворял дверь свою, то увеселялись они только лицезрением его, а словесная беседа и потребность в ней стали у них излишними.
Многие из отцов лицезрением сим приведены были в состояние охранять себя самих, и умножать духовное богатство, воспользовавшись уроком, каким служило для них лицезрение блаженного. И некоторые из них привязывали себя к камню, или связывали веревкою, или томили себя голодом в то время, как рождалось в них желание идти к людям; потому что голод много способствует укрощению чувств.
Находил я, брат, многих отцов, великих и чудных, которые более, нежели о делах, прилагали попечение о благочинии чувств и о телесном навыке; потому что отсюда происходит благочиние помыслов. Много причин встречается человеку вне его воли, которые заставляют его выходить из пределов свободы своей. И если не будет он охраняем в чувствах своих предварительно снисканным неослабным навыком, то может случиться, что долгое время не войдет он сам в себя, и не обретет первоначального мирного своего состояния.
Преуспеяние сердца — непрестанное помышление о своем уповании. Преуспеяние жития — отрешение от всего. Памятование о смерти — добрые узы для внешних членов. Приманка для души — радость, производимая надеждою, процветающею в сердце. Приращение ведения — непрестанные испытания, каким ум ежедневно подвергается внутренно вследствие двояких изменений. Ибо, если от уединения рождается в нас иногда и уныние (и сие, может быть, попускается по Божию смотрению), то имеем превосходное утешение надежды — слово веры, которое в сердцах у нас. И хорошо сказал один из мужей богоносных, что для верующего любовь к Богу — достаточное утешение даже и при погибели души его. Ибо, говорит он, какой ущерб причинять скорби тому, кто ради будущих благ пренебрегает наслаждением и упокоением?
Даю же тебе, брат, и сию заповедь: пусть у тебя всегда берет перевес милостыня, пока в самом себе не ощутишь той милостыни, какую имеет Бог к миру. Наше милосердие пусть будет зерцалом, чтобы видеть нам в себе самих то подобие и тот истинный образ, какой есть в Божием естестве и в сущности Божией. Сим и подобным сему будем просвещаться для того, чтобы нам с просветленным произволением подвигнуться к житию по Богу. Сердце жестокое и немилосердое никогда не очистится. Человек милостивый — врач своей души, потому что как бы сильным ветром из внутренности своей разгоняет он омрачение страстей. Это, по Евангельскому слову жизни, добрый долг, данный нами в заем Богу (Мф. 25, 40; Притч. 19, 17).
Когда приближаешься к постели своей, скажи ей: «В эту ночь, может быть, ты будешь мне гробом, постель; и не знаю, не придет ли на меня в эту ночь, вместо сна временного, вечный, будущий сон». Поэтому, пока есть у тебя ноги, иди вослед делания, прежде нежели связан ты будешь узами, которых невозможно уже будет разрешить. Пока есть у тебя персты, распни себя в молитве, прежде нежели пришла смерть. Пока есть у тебя глаза, наполняй их слезами, прежде нежели покроются они прахом. Как роза, едва подует на нее ветер, увядает, так, если внутри тебя дохнуть на одну из стихий, входящих в состав твой, — ты умрешь. Положи, человек, на сердце своем, что предстоит тебе отшествие, и непрестанно говори себе: «Вот пришел уже к дверям посланник, который пойдет сзади меня. Что же я сижу? преселение мое вечно, возврата уже не будет».
Кто любит собеседование со Христом, тот любит быть уединенным. А кто любит оставаться со многими, тот друг мира сего. Если любишь покаяние, возлюби и безмолвие. Ибо вне безмолвия покаяние не достигает совершенства, и если кто будет противоречить сему, не входи с ним в состязание. Если любишь безмолвие — матерь покаяния, то с удовольствием возлюби и малые телесные лишения, и укоризны, и обиды, какие польются на тебя за безмолвие. Без этого предуготовления не возможешь жить в безмолвии свободно и невозмутимо. Если же будешь пренебрегать указанным, то соделаешься причастником безмолвия, по воле Божией, и пребудешь на безмолвии, сколько благоугодно будет Богу. Любовь к безмолвию есть непрестанное ожидание смерти. Кто без сего помышления вступает в безмолвие, тот не может понести того, что всеми мерами должны мы терпеть и сносить.
Уразумей и то, рассудительный, что избираем уединенное жительство с душами своими, безмолвие и затворничество, не для дел, простирающихся сверх правил, не для того, чтобы их сделать.
Ибо известно, что этому, по причине телесного рвения, способствует более общение с многими. И если бы необходимо было сие, то некоторые из отцов не оставили бы сопребывания и общения с людьми, а другие не стали бы жить в гробах, и иные не избрали бы себе затвора в уединенном доме, где, всего более расслабив тело и оставив его в несостоянии исполнять наложенные ими на себя правила, при всевозможной немощи и телесном истомлении, с удовольствием целую жизнь свою переносили еще тяжкие постигшие их болезни, от которых не могли стоять на ногах своих, или произнести обычную молитву, или славословить устами своими, но даже не совершали псалма или иного чего, совершаемого телом; и вместо всех правил достаточно для них было одной телесной немощи и безмолвия. Так вели они себя все дни жизни своей. И при всей этой мнимой праздности, никто из них не пожелал оставить своей келлии и, по причине неисполнения ими правил своих, идти куда-нибудь вон, или в церковь — возвеселить себя гласами и службами других.
Восчувствовавший грехи свои лучше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых, когда обитель его будет среди многолюдства. Кто один час провел, воздыхая о душе своей, тот лучше доставляющего пользу целому миру своим лицезрением. Кто сподобился увидеть самого себя, тот лучше сподобившегося видеть ангелов. Ибо последний входит в общение очами телесными, а первый очами душевными. Кто последует Христу в уединенном плаче, тот лучше похваляющегося собою в собраниях. Никто да не выставляет на вид сказанного апостолом: молил бых ся аз отлучен быти от Христа (Рим. 9, 3). Кто приял силу Павлову, тому и повелевается это делать. А Павел для пользы мира поят был пребывающим в нем Духом, как сам засвидетельствовал, что делал сие не по воле. Ибо говорит он: нужда ми належит, горе мне, аще не благовествую (1 Кор. 9, 16). И избрание Павла было не для того, чтобы показать ему образ своего покаяния, но чтобы благовествовать человечеству; для сего приял он и преизбыточествующую силу.
Впрочем, будем мы, братия, любить безмолвие, пока мир не умерщвлен в сердцах наших. Будем всегда памятовать о смерти, и в сем помышлении приближаться к Богу сердцем своим, и пренебрегать суету мира, и презренными соделаются в глазах наших мирские удовольствия; с приятностью в болезненном теле претерпим всегдашнюю праздность безмолвия, чтобы сподобиться наслаждения с теми, которые в вертепах и пропастях земных (Евр. 11, 38) чают славного откровения Господа нашего с небеси. Ему и Отцу Его, и Святому Его Духу слава, и честь, и держава, и велелепие во веки веков! Аминь.
Слово 42. Послание к одному из возлюбленных Исааком, в котором предлагает он а) учение о тайнах безмолвия, и о том, что многие, по незнанию сих тайн, нерадят о сем чудном делании, большая же часть держится пребывания в келлиях, по преданию, ходящему у иноков, и б) краткий свод относящегося к сказанию о безмолвии
Поелику вынужден я обязанностью писать к тебе, брат, о необходимо должном, то письмом моим, по данному тебе нашему обещанию, извещаю любовь твою, что нашел я тебя строгостью жития своего приуготовившим себя к тому, чтобы идти на пребывание в безмолвии. Поэтому все, что слышал я о сем делании от мужей рассудительных, после того как собрание их изречений сообразил в уме своем с ближайшим, какой имел на самом деле, опытом, кратким словом напечатлеваю в твоей памяти; только и сам ты, по внимательном прочтении сего послания, содействуй себе обычным тебе тщанием, потому что с мудрым разумением, не наряду с обычным чтением, должен ты приступить к чтению словес, собранных в сем нашем послании, и, по причине великой сокровенной в нем силы, при прочем чтении принять оное, как бы некий свет; и тогда дознаешь, что значит пребывание на безмолвии, в чем состоит делание оного, какие тайны сокрыты в сем делании, и почему некоторые умаляют цену правды в общественной жизни, и предпочитают ей скорби и подвиги безмолвнического пребывания и иноческого жития. Если желаешь, брат, в краткие дни свои обрести жизнь нетленную, то с рассудительностью да будет вступление твое на безмолвие. Войди в исследование его делания, и не ради одного только имени вступай на сей путь, но вникни, углубись, подвизайся и потщись со всеми святыми постигнуть, что такое глубина и высота сего жития. Ибо во всяком человеческом деле, в начале его делания и до конца, предполагаются какой-либо способ и надежда совершения; а сие и побуждает ум положить основание дела. И эта цель укрепляет ум к понесению трудности дела; и в воззрении на сию цель заимствует ум для себя некоторое утешение в деле. И как иной неослабно напрягает ум свой до окончания своего дела, так и досточестное дело безмолвия делается пристанью тайн при обдуманной цели, на которую, от начала до конца, внимательно смотрит ум, во всех продолжительных и тяжких трудах своих. Как глаза кормчего устремлены на звезды, так живущий в уединении, во все продолжение своего шествия, внутреннее воззрение устремляет на ту цель, к какой положил идти в уме своем с того первого дня, в который решился совершать путь свирепым морем безмолвия, пока не найдет той жемчужины, для которой пустился он в неосязаемую бездну моря безмолвия: и исполненное надежды внимание облегчает его в тягости делания и в жестокости опасностей, встречающихся с ним в шествии его. А кто в начале своего безмолвия не предполагает сам в себе этой цели в предстоящем его делании, тот поступает нерассудительно, как и сражающийся с воздухом. Таковой во всю свою жизнь никогда не избавляется от духа уныния; и с ним бывает одно из двух: или не выносит он нестерпимой тяготы, побеждается ею, и совершенно оставляет безмолвие, или терпеливо пребывает в безмолвии, и келлия делается для него домом темничным, и томится он в ней, потому что не знает надежды на утешение, порождаемое деланием безмолвия. Посему-то, желая сего утешения, не может просить с сердечною болезнью и плакать во время молитвы. Всему этому на потребу жизни нашей оставили нам признаки в писаниях своих отцы наши, исполненные жалости и любящие сынов своих.
Один из них сказал: «Для меня та польза от безмолвия, что, когда удалюсь из дома, в котором живу, ум мой отдыхает от бранного уготовления, и обращается к лучшему деланию».
Подобным образом и другой говорил: «Я подвизаюсь в безмолвии для того, чтобы услаждались для меня стихи при чтении и молитве. И когда от сладости при уразумении их умолкнет язык мой, тогда, как бы во сне каком, прихожу в состояние сжатия чувств и мыслей моих. И также, когда, при удалении во время сего безмолвия, утихнет сердце мое от мятежа воспоминаний, тогда посылаются мне непрестанно волны радости внутренними помышлениями, сверх чаяния внезапно приходящими к услаждению сердца моего. И когда приближаются волны сии к кораблю души моей, тогда от вещаний мира и от плотской жизни погружают ее в истинные чудеса, в безмолвие, пребывающее в Боге».
И другой также говорил: «Безмолвие отсекает предлоги и причины к новым помыслам, и внутри стен своих доводит до обветшания и увядания воспоминания о предзанятом нами. И когда обветшают в мысли старые вещества, тогда ум, исправляя их, возвращается в свой чин».
И еще другой сказал: «Меру сокровенного в тебе уразумеешь из различия мыслей твоих, говорю же о мыслях постоянных, а не случайно возбуждаемых и в один час проходящих. Нет никого носящего на себе тело, кто пришел бы в свой дом, не отлучившись от двух, добрых или худых, изменений: и, если он рачителен, то — от изменений маловажных, и при помощи естества (потому что отцы суть отцы рождаемых), а если он нерадив, — то от изменений высоких, и при помощи закваски оной благодати, бывшей в естестве нашем».
И иной говорил: «Избери себе делание усладительное, непрестанное бдение по ночам, во время которого все отцы совлекались ветхого человека и сподоблялись обновления ума. В сии часы душа ощущает оную бессмертную жизнь, и ощущением ее совлекается одеяния тьмы, и приемлет в себя Духа Святаго».
И другой еще сказал: «Когда видит кто различные лица, и слышит разнообразные голоса, не согласные с духовным его занятием, и вступает в собеседование и в общение с таковыми, тогда не может он найти свободного времени для ума, чтобы видеть себя втайне, привести себе на память грехи свои, очистить свои помыслы, быть внимательным к тому, что к нему приходит, и сокровенно беседовать в молитве».
И еще: «Чувства сии подчинить власти души невозможно без безмолвия и отчуждения от людей, потому что разумная душа, будучи существенно соединена и сопряжена с сими чувствами и со своими помыслами, невольно увлекается, если человек не будет бодрствен в сокровенной молитве».
И еще: «О, сколько доставляет услаждения, как веселит, радует и очищает душу бодрствование — своим пробуждением вместе с молитвою и чтением! Сие наипаче знают те, которые во всякое время жизни своей в этом бывают занятии, и живут в самом строгом подвижничестве».
Посему и ты, человек, любящий безмолвие, сии указательные мановения отеческих словес положи пред собою, как некоторую цель, и к сближению с ними направляй течение своего делания. А прежде всего умудрись дознаться, что наипаче надлежит согласовать с целью своего делания. Ибо без этого не возможешь приобрести ведения истины; и этим потщись с преизбытком показать свое терпение.
Молчание есть таинство будущего века, а слова суть орудие этого мира. Человек-постник пытается — душу свою молчанием и непрестанным постом уподобить естеству духовному. Когда человек в Божественном своем делании отлучает себя на то, чтобы пребывать в своем сокровенном, тогда посвящается он в сии таинства, и служение его бывает исполнено Божественных таинств, а через оные — и невидимых Сил, и святыни господствующей над тварями Власти. И если некоторые отлучали себя на время, чтобы войти им в Божественные тайны, то были назнаменованы сею печатью. И некоторым из них вверяемо было, к обновлению стоящих на средней степени, обнаружение тайн, сокрытых в недоведомом Господнем молчании, потому что послужить таковым тайнам было бы неприлично человеку, у которого наполнено чрево и ум возмущен невоздержанием.
Но и святые не дерзали на беседование с Богом, и не возносились до сокровенных тайн, разве только при немощи членов, при бледном цвете лица от любви к алчбе и от безмолвного ума, и при отречении от всех земных помыслов. Ибо, когда, по долгом времени, в келлии твоей, среди дел труда, среди хранения сокровенного и среди воздержания чувств от всякой встречи, осенит тебя сила безмолвия, тогда сретаешь сперва радость, без причины овладевающую по временам душою твоею, и потом отверзутся очи твои, чтобы, по мере чистоты твоей, видеть крепость твари Божией и красоту созданий. И когда ум путеводится чудом сего видения, тогда и ночь и день будут для него едино в славных чудесах созданий Божиих. И сего ради в самой душе похищается чувство страстей сладостью сего видения, и в оном-то восходит ум еще на две степени мысленных откровений, находящиеся в следующем за ним порядке, начиная с чистоты и выше. Сего да сподобит Бог и нас! Аминь.
Слово 43. О разных предметах и о том, какая нужда в каждом из них
Чувство духовное такого качества, что принимает в себя созерцательную силу, подобно зенице телесных очей, имеющих в себе чувственный свет. Мысленное созерцание есть естественное ведение, соединенное с естественным состоянием: и оно называется естественным светом. Святая сила есть дарование солнца рассудительности, поставленного между светом и созерцанием. Природы суть нечто среднее, созерцаемое рассудительными при свете. Страсти суть как бы твердая какая сущность; они занимают середину между светом и созерцанием, и препятствуют при созерцании различать разнообразие вещей. Чистота есть светлость мысленного воздуха, недрами которого окрыляется внутреннее наше естество. Если ум нездрав в естестве своем, то недейственно в нем ведение, как и телесное чувство, когда от каких-нибудь причин повреждено, теряет зрение. Если же ум здрав, но нет в нем ведения, то без него не различает ум духовного, как и глаз, здоровый в целом своем составе, бывает нередко слаб по отношению к чувственному зрению. А если во всем этом сохранено что чему свойственно, но не близка благодать, то в деле различения останется все сие недейственным, как и в часы ночи, поелику нет тогда солнца, глаза бывают неспособны разбирать предметы. И когда все (т. е. и глаз и зрение) здорово и само в себе совершенно, и действует хорошо, и видит те вещи, которые не были различены или же не различаются, то сим исполняется сказанное: во свете Твоем узрим свет (Пс. 35, 10). Если же благодать мысленного Солнца бывает близка, возбуждает к желанию, поощряет и делает бодрственным, но нет в уме чистоты, то он подобен пустому воздуху, который непрозрачен от густоты облаков и темных веществ, удобно возносящихся к солнечному свету, веселящему нас сладостью видения его.
Поелику зрение нетвердо в различении, то и естество слабо в деятельности. Душе ощущать сладость воссиявающего над всем второго Солнца препятствует наложенное на нее телесное, которое закрывает собою озарения истины, так что они не доходят до нас. Итак, с понуждением сыскивается все это нами сказанное, и потому, что трудно в одном человеке найти все это в целой совокупности, без недостатка и укоризны, и потому, что не могут многие достигать совершенства в каком-либо духовном ведении. Недостаток же сей бывает по следующим причинам: по недостаточности разума, по беспорядочности воли, по несоответствующему цели положению, по оскудению чистоты, по неимению учителя и руководителя, по удержанию благодати (сказано: мужу скупому не лепо есть богатство и обладание великим (Сир. 14, 3)), по препятствиям от обстоятельств, от места и нравов.
Истина есть ощущение Бога, каковое вкушает в себе человек ощущением чувств духовного ума. Любовь есть плод молитвы; и от созерцания своего возводит ум к ненасытному ее вожделению, когда ум пребывает в молитве без уныния, и человек умом, только в безмолвных помышлениях, молится пламенно и с горячностью. Молитва есть умерщвление мыслей похоти плотской жизни. Ибо молящийся прилежно есть то же, что умирающий для мира: и терпеливо пребывать в молитве значит отречься человеку от себя самого. Поэтому в самотвержении души обретается любовь Божия.
Как от семени пота постов произрастает колос целомудрия, так от сытости — распутство, и от пресыщения — нечистота. При алчущем и смиренном чреве никак не проникают в душу срамные помыслы. Всякая поглощаемая снедь прибавляет собою влаг, и делается естественною в нас крепостью. И когда орудные члены, от происшедшего в них напряжения целого тела, делаются полными, и при этом случится увидеть что-либо телесное, или в сердце невольно возбудится что-либо вместе с помыслом, тогда от помысла внезапно приходит в движение что-то приятное, и распространяется по всему телу. Хотя ум целомудренного и непорочного в своих помыслах крепок, однакоже оным ощущением, происшедшим в членах, тотчас возмущается рассудок его, и как бы с высокого какого места нисходит он с своего места, на котором стоит; и святость помыслов его колеблется, и светлое целомудрие оскверняется мятежом страстей, вошедших в сердце при распалении членов. Тогда половина силы его изнемогает, почему можно сказать, что забывает он и первую цель надежды своей, и, прежде нежели вступит в борьбу, без борьбы оказывается пленником, без усилия врагов своих делается подчиненным похоти немощной плоти. Ко всему этому понуждает волю доброго человека сильное вожделение непрестанного насыщения. Хотя бы и твердо пребывал он в пристани целомудрия, однакоже, пресыщение склоняет его предаться тому, чего никогда не хотел бы он допустить в сердце свое. И как скоро уснет один помысл, окружает его сборище помыслов, заключающих в себе пустые и срамные мечты, и это чистое ложе его делает притоном блуда и позорищем видений. Когда же в упоении помыслов приобщится беседе с ними, то осквернит преподобные свои члены и без приближения жены. Какое море волнуется и кипит так от бури, как мятется ум, подвергшийся силе волн, от пресыщения чрева возбуждаемых на него морем плоти его?
Как просветляется красота твоя, целомудрие, возлежанием на голой земле, трудом алкания, отъемлющего у тебя сон, вследствие злострадания плоти, которая, при воздержании от яств, между ребрами и чревом делается подобною глубокому рву! Всякая снедь, приемлемая нами внутрь, и всякое упокоение образуют в нас срамные подобия и безобразные призраки; и они рождаются, выходят наружу, делаются видимыми в сокровенной области ума нашего, и раздражают нас к тайному сообщению с делами срамными. А пустота чрева и мысли наши делает страною пустынною, не тревожимою помыслами и безмолвствующею от всех мятежных помыслов. Чрево же наполненное от пресыщения есть область привидений; и пресыщение делает его четыревратным для нелепых мечтаний, хотя будем и одни в пустыне. Ибо говорят, что пресыщение вожделевает многого.
Когда сподобишься Божественной благодати и душевного бесстрастия, тогда разумей, что не вследствие непоявления в тебе безобразных помыслов, или невозбуждения помыслов плотских (без них никому пробыть невозможно), также не вследствие помыслов удобно тобою побеждаемых, (потому что ими, конечно, не оскверняется и не возмущается мысль, как бы ни была она крайне высока), но вследствие помыслов лучшей мысленной деятельности не оставляется ум в необходимости вести с ними брань и губить их; но, как скоро приникнет помысл, ум хищнически восхищается от сближения с ними некоею силою, вне воли состоящею, которая по навыку и по благодати удерживает закваску внутри сердца, которое есть обитель ума.
Иное — ум подвижника; а иное — чин священства. Ум, по милости небесной умерший для мира, имеет простые помыслы о некоторых только предметах без борьбы и подвига. Совершенство, сопряженное с плотью и кровью, владычественно царствует над помыслами, проистекающими от плоти и крови, но не доводит до совершенного бездействия и их и других свойственных естеству помыслов. Пока еще стихийною жизнью бьется животворная мысль человека, основание ума его во всяком движении и склонении заимствует изменение от четырех влаг. Богу же нашему да будет слава во веки веков! Аминь.
Слово 44. О том, как рассудительному должно пребывать на безмолвии
Послушай, возлюбленный, если желаешь, чтобы дела твои были не напрасны, и дни твои не праздны и не лишены пользы, на какую рассудительные надеются от безмолвия, то вступление твое в оное пусть будет с рассуждением, а не в уповании чего-нибудь, чтобы не стать тебе похожим на многих. Напротив того, пусть будет в мысли твоей положена цель, к которой бы направлять тебе дела жизни своей. Выспрашивай о сем более знающих, и притом знающих из опыта, а не по одному умозрению. И не переставай сего делать, пока не обучишься делам безмолвия на всех стезях. При каждом сделанном тобою шаге разыскивай, путем ли ты идешь, или уклонился с него и идешь какою-нибудь стезею вне настоящей дороги. И по одним делам явным не уверяйся в том, что в точности совершается тобою житие безмолвническое.
Если желаешь обрести что-нибудь и постигнуть это опытом своим, то в душе твоей сокровенно да будут знаки и приметы на каждом сделанном тобою шагу, и по оным будешь узнавать истину отцов и прелесть врага. А пока не умудришься на пути своем, пусть послужит для тебя сие немногое: когда, во время безмолвия, примечаешь в уме своем, что мысль твоя может свободно действовать помыслами десными, и во власти ее над которым-либо из них нет ей принуждения, тогда знай, что безмолвие твое правильно.
И еще, когда совершаешь службу, если, во время разных служб, бываешь, по возможности, далеким от парения ума, и внезапно пресекается стих на языке твоем, и это на душу твою налагает оковы молчания, без участия твоей свободы, и последует сие за долговременным пребыванием на безмолвии, то знай, что ты в безмолвии своем простираешься вперед, и что кротость начала в тебе усугубляться. Ибо одно безмолвие без праведности достойно осуждения. Одно житие — у любомудрых и рассудительных признается как бы единственным членом, отлученным от вспомоществования других членов.
И еще, если примечаешь в душе своей, что, при каждом возникающем в ней помысле, при каждом припамятовании, и во время созерцаний, какие бывают в безмолвии твоем, глаза твои наполняются слезами, и слезы без принуждения орошают ланиты твои: то знай, что начало совершаться пред тобою отверстие преграды на разорение сопротивных.
И если находишь в себе, что по временам мысль твоя, без предварительного о том промышления, вне обычного порядка, погружается внутрь тебя, и пребывает в этом состоянии около часа или сколько-нибудь времени, а потом примечаешь, что члены твои как бы в великом изнеможении, и мир царствует в помыслах твоих, и то же самое повторяется с тобою всегда, то знай, что облако начало приосенять скинию твою.
Если же, когда довольно времени проведешь на безмолвии, находишь в душе своей помыслы, которые делят ее на разные части и овладевают ею, и как бы насильно она ежечасно объемлется сими помыслами, и мысль ее во всякое время возводится к тому, что сделано было ею, или желает пускаться в суетные разыскания, то знай, что напрасно трудишься в безмолвии, и в парении ума проводит время душа твоя, и причины тому бывают внешние или внутреннее нерадение о должном, а паче о бдении и чтении. И ты немедленно устрой дело свое.
Если же, когда вступишь в дни сии, не обретаешь мира от тревожащих тебя страстей, то не дивись. Если недро мира, по удалении от него лучей солнечных, надолго остается теплым, и также запах врачевств и дым мира, разливающийся в воздухе, пребывают немалое время, прежде нежели рассеются и исчезнут, то тем паче страсти, подобно псам, привыкшим лизать кровь в мясной лавке, когда не дают им обычной им пищи, стоят при дверях и лают, пока не сокрушена будет сила прежнего их навыка.
Когда нерадение начнет как тать вкрадываться в душу твою, и в омрачении возвращается она вспять, и дом близок к тому, чтобы наполниться омрачением, тогда являются следующие признаки: почувствуешь в себе тайно, что изнемогаешь в вере своей, преимуществуешь в видимом, упование твое умаляется, терпишь утрату в близком тебе, а вся душа твоя исполняется укоризны в устах и в сердце на всякого человека, и на всякую вещь, и на все, с чем ни встречаешься помыслами и чувствами, и на Самого Всевышнего, и боишься вреда телесного, по причине чего малодушие овладевает тобою каждый час, и по временам душа твоя возбуждается таким страхом, что пугаешься и бегаешь тени своей; потому что неверием затмил ты веру (под верою же разумеем не основание общего всех исповедания, но оную мысленную силу, которая светом ума подкрепляет сердце, и свидетельством совести возбуждает в душе великое упование на Бога, чтобы не заботилась она о себе самой, но попечение свое во всем беззаботно возвергла на Бога).
Когда же простираешься ты вперед, следующие явственные признаки найдешь близкими в душе своей: укрепляешься во всем надеждою и обогащаешься молитвою, не оскудевает никогда в уме твоем служащее к пользе, с чем бы ты ни встречался, ощущаешь немощь естества человеческого, и каждый таковой случай хранит тебя от гордыни. А с другой стороны, недостатки ближнего делаются недостойными внимания в очах твоих, и с таким желанием вожделеваешь выйти из тела, с каким стал бы пребывать в будущем веке. О всяком скорбном для нас приключении, встречающемся с тобою явно и тайно, со всею осторожностью, далекою от самомнения, находишь, что по справедливости и по суду приблизилось к тебе все сие. И за все принесешь исповедание и благодарение. Вот признаки трезвенных, осторожных, пребывающих в безмолвии и желающих достигнуть строгости жития.
Расслабленные же не имеют нужды в сих тонких приметах угрожающих им падений, потому что далеки они от сокровенных добродетелей. Когда одна из них начнет проникать в душу твою, уразумей в этот час, на которую сторону начал ты склоняться: ибо вскоре узнаешь, какого ты сообщества. Да подаст нам Бог истинное ведение! Аминь.
Слово 45. О порядке тонкой рассудительности
Будь всегда внимателен к себе самому, возлюбленный; и среди непрестанных дел своих рассмотри и встречающиеся тебе скорби, и пустынность местопребывания твоего, и тонкость ума твоего вместе с грубостью твоего ведения, и большую продолжительность безмолвия твоего вместе с многими врачевствами, т. е. искушениями, наводимыми истинным Врачом к здравию оного внутреннего человека, а в иное время и бесами, иногда же болезнями и телесными трудами, а иногда боязливыми помышлениями души твоей, страшными воспоминаниями о том, что будет напоследок, иногда же привитием и обязанием благодати сердечной теплоты и сладостных слез, и духовной радости, и всего прочего, скажу так, не умножая слов. Совершенно ли во всем этом примечаешь, что язва твоя начала заживать и закрываться? т. е. начали ли изнемогать страсти? Положи примету, и входи непрестанно сам в себя, и смотри: какие страсти, по твоему замечанию, изнемогли перед тобою, какие из них пропали и совершенно отступили от тебя, и какие из них начали умолкать вследствие душевного твоего здравия, а не вследствие удаления того, что смущало тебя, и какие научился ты одолевать умом, а не лишением себя того, что служит для них поводом? Обрати также внимание на то, точно ли видишь, что среди загноения язвы твоей начала нарастать живая плоть, т. е. душевный мир. Какие страсти постепенно и какие стремительно понуждают, и через какие промежутки времени? Суть ли это страсти телесные, или душевные, или сложные и смешанные? И возбуждаются ли в памяти темно, как немощные, или с силою восстают на душу? И притом — властительски или татским (украдкой) образом? И как обращает на них внимание владеющий чувствами царь — ум? И когда они напрягут силы и вступят в брань, сражается ли с ними, и приводит ли их в бессилие своею крепостью, или не обращает даже на них взора, и ставит их ни во что? И какие изгладились из прежних, и какие вновь образовались? Страсти возбуждаются или какими-нибудь образами, или чувством без образов и памятью без страстных движений и помышлений, и тогда не производят раздражения. По всему этому можно также определить степень устроения души.
Первые не пришли в устройство, потому что душе предстоит еще подвиг, хотя и обнаруживает против них крепость свою, а вторые достигли устроения, о котором сказало Писание, говоря: седе Давид в дому своем, и упокоил его Бог от всех врагов его окрестных (2 Цар. 7, 1). Разумей сие не об одной страсти, но вместе со страстями естественными, пожеланием и раздражительностью, и о страсти славолюбия, которое изображает и мысленно представляет лица, и возбуждает к похоти и желанию, и также о страсти сребролюбия, когда душа входит в общение с нею тайно, и хотя и не соглашается вступить самым делом, но представляет в уме образы предметов, на которые направлено сребролюбие при собирании богатства, и заставляет душу помышлять о них и производит в ней желание — вместе с прочим обладать и ими.
Не все страсти ведут брань приражением помыслов. Ибо есть страсти, которые душе показывают только скорби: нерадение, уныние, печаль не нападают приражением помыслов и услаждением, но только налагают на душу тяжесть. Крепость же души изведывается в победе над страстями, ведущими брань приражением помыслов. И человеку надлежит иметь тонкое разумение обо всем этом и знать приметы, чтобы, при каждом сделанном шаге, сознавать, куда достигла и в какой стране начала шествовать душа его: в земле ли ханаанской, или за Иорданом.
Но обрати внимание и на сие. Достаточно ли ведения душевного света различению сего, или оно различает это во тьме, или совершенно лишено такой способности? Точно ли находишь, что разумная часть души начала очищаться? Парение мыслей в уме проходит ли в час молитвы? Какая страсть смущает ум во время приближения к молитве? Ощущаешь ли в себе, что сила безмолвия приосенила душу кротостью, тишиною и миром, какой необычным образом рождается в уме? Восхищается ли непрестанно ум без участия воли к понятиям о бесплотном, в объяснение чего не дозволено входить чувствам? Возгорается ли в тебе внезапно радость, ни с чем не сравнимым наслаждением своим заставляющая умолкнуть язык? Источается ли непрестанно из сердца некая сладость и влечет ли всецело ум? Входит ли по временам незаметно во все тело некое услаждение и радование, чего плотский язык не может выразить, пока все земное не будет при сем памятовании почитать прахом и тщетою. Ибо оное первое, из сердца истекающее услаждение, иногда в час молитвы, иногда во время чтения, а иногда также вследствие непрестанного поучения и продолжительности помышления согревает ум; а сие последнее всего чаще бывает без всего этого, и многократно во время поделия, а также часто и по ночам, когда находишься между сном и пробуждением, как бы спя и не спя, бодрствуя и не бодрствуя. Но когда найдет на человека это услаждение, биющееся в целом теле его, тогда думает он в этот час, что и Царство Небесное не иное что есть, как именно это.
Смотри также, приобрела ли душа силу, которая чувственные памятования потребляет силою овладевающей сердцем надежды, и внутренние чувства укрепляет неизъяснимым убеждением в несомненности? И сердце без попечения о том, чтобы не было пленено оно земным, пробуждено ли непрестанным собеседованием и непрерывным сердечным деланием, совершаемым со Спасителем нашим?
Старайся приобрести разумные в различии гласа Его и беседы, когда услышишь. Возможность же скоро вкусить сего доставляет душе непрерывное безмолвие непрестанным и постоянным своим деланием. Ибо, по нерадению приемлющих, и по обретении сие снова утрачивается, и долгое уже время вновь не приобретается. И осмелится ли кто, положившись на свидетельство совести своей, сказать о сем то же, что сказал блаженный Павел: известихся, яко ни смерть, ни живот, ни настоящая, ни грядущая, ни все прочее возможет меня разлучити от любве Христовой (Рим. 8, 38, 39), т. е. не разлучат ни телесные, ни душевные скорби, ни голод, ни гонение, ни нагота, ни одиночество, ни затвор, ни беда, ни меч, ни ангелы и силы сатанины с их злобными ухищрениями, ни упраздняемая слава приражением своим к человеку, ни клеветы, ни укоризны, ни заушения, наносимые без причины и напрасно?
Если же не начал ты усматривать в душе своей, брат, что все это некоторым образом избыточествует или оскудевает, то труды твои, и скорби, и все безмолвие твое — бесполезное отягощение себя. И если чудеса совершаются руками твоими, и мертвых воскрешают они, не идет то и в сравнение с этим, и немедленно подвигни душу свою, и со слезами умоляй Спасающего всех отъять завесу от двери сердца твоего и омрачение бури страстей уничтожить на внутренней тверди, чтобы сподобиться тебе увидеть луч оного дня, да не будешь ты как мертвец, вечно пребывающий в омрачении.
Всегдашнее бдение вместе с чтением и частые поклоны, совершаемые преемственно кем-нибудь, не замедлят рачительным подать блага сии. И кто обрел их, тот обрел сими именно средствами. Желающие снова обрести их имеют нужду пребывать в безмолвии, а вместе и в делании сказанного нами, и притом ни к чему кроме души своей, даже ни к одному человеку, не привязываться мыслью своею, упражняться же во внутреннем делании добродетели. Но и относительно самых дел — лишь в некоторых из них мы находим отчасти близ себя верное чувство, утверждающее нас и в отношении прочего.
Кто пребывает в безмолвии, и опытом изведал благость Божию, тот не имеет нужды в большом уверении; напротив того, душа его нимало не болезнует неверием, подобно колеблющимся в истине; потому что свидетельства ума его достаточно для него к уверению себя самого паче бесчисленного множества слов, не оправданных опытом. Богу же нашему слава и велелепие вовеки! Аминь.
Слово 46. Об истинном ведении, об искушениях, и о необходимости точно знать, что не только люди невысокие, немощные и необучившиеся, но и сподобившиеся на продолжительное время бесстрастия, достигшие совершенства в образе мыслей, приблизившиеся отчасти к чистоте, сопряженной с омертвением, (ставшие выше страстей, пока они в мире сем, по Божию попущению от сопряжения жизни их со страстною плотью, пребывают в борении, и по причине плоти терпят беспокойство от страстей, потому что) по милости бывает попущение на них за падение их в гордыню
Сколько раз иные каждый день преступают закон, и покаянием врачуют души свои, и благодать приемлет их, потому что во всяком разумном естестве перемена происходит неопределимым образом, и с каждым человеком ежечасно происходят изменения. И рассудительный находит много случаев уразуметь это. Но испытания, каждый день сопровождающие его, наиболее могут умудрить его в этом, если будет трезвиться, и да наблюдает за собою в уме своем и дознает, какое изменение в кротости и снисходительности принимает мысль с каждым днем, как внезапно из мирного своего состояния приходит в смущение, когда не будет удалена какая-либо к тому причина, и как человек бывает в великой и несказанной опасности.
И сие-то святой Макарий с великой предусмотрительностью и рачительностью явственно написал на память и в наставление братиям, чтобы во время изменения в противное не впадали в отчаяние, потому что и с стоящими на степени чистоты, как с воздухом охлаждение, приключаются всегда падения, даже если нет у них нерадения или расстройства жизни; напротив же того, даже когда соблюдают они чин свой, случаются с ними падения, противные намерению собственной их воли. Да и блаженный Марк, как изведавший точным опытом, свидетельствует о сем и пространно излагает сие в писаниях своих, чтобы не подумал кто, будто бы святой Макарий сказал это в послании своем случайно, а не по действительному опыту, и чтобы от таковых двоих свидетелей ум со всей несомненностью приял для себя утешение во время нужды. Посему что же теперь? «Изменения, — говорит, — в каждом бывают, как воздух». Выразумей же это слово «в каждом», потому что естество одно (у всех), и чтобы не подумал ты, будто бы сказал это о низших и худших, совершенные же свободны от изменения и неуклонно стоят на одной степени без страстных помыслов, как утверждают евхиты, сказал он поэтому: «в каждом».
Как же это, блаженный? Впрочем, говоришь ты, бывает же холод, и вскоре потом зной, также град, и немного спустя ведро. Так бывает и в нашем упражнении: то брань, то помощь от благодати; иногда душа бывает в обуревании, и восстают на нее жестокие волны; и снова происходит изменение, потому что посещает благодать, и наполняет сердце человека радостью и миром от Бога, целомудренными и мирными помыслами. Он указывает здесь на сии помыслы целомудрия, давая тем разуметь, что прежде них были помыслы скотские и нечистые; и дает совет, говоря: если за сими целомудренными и скромными помыслами последует нашествие противных, не будем печалиться и отчаиваться; не будем также хвалиться и во время упокоения благодати, но во время радости станем ожидать скорби. Советует же не печалиться нам, когда последуют несчастия, показывая тем, что ум должен не избегать их, но с радостью принимать, как естественное и свойственное нам. Не предадимся отчаянию, подобно человеку, который ожидает чего-то, превосходящего самый подвиг, и совершенного и неизменяемого упокоения, и вместе не допускает подвигов и печалей, и того, чтобы в нем произошло движение чего-либо сопротивного, что и Господь Бог наш не нашел приличным дать сему естеству в этом мире.
Макарий дает совет сей, чтобы мы не сделались совершенно праздными, оставшись без дела, и с этою мыслью не расслабели в отчаянии, и не пребыли неподвижными в течении своем. «Знай, — говорит он, — что все святые пребывали в сем деле. Пока мы в мире сем, после трудов сих бывает нам втайне и избыточествующее утешение, потому что каждый день и каждый час требуется от нас опыт любви нашей к Богу в борьбе и в подвиге против искушений. И это значит — не печалиться и не унывать нам в подвиге. И, таким образом, благоуспешен делается путь наш. А кто хочет отвратиться или уклониться от этого, бывает добычею волков». Достойно, подлинно, удивления в этом святом, что таким кратким словом подтвердил мысль сию, и доказал, что она исполнена разума, и в уме читающего совершенно уничтожил сомнение. Он же говорит: кто уклоняется от сего, и делается добычею волков, тот хочет идти не путем, и положил в уме своем домогаться сего, и намеревается ходить своею особенною стезею, которой не пролагали отцы. Но учит он и тому, чтобы во время радости ожидать скорбей. Когда по действию благодати внезапно бывают в нас великие помыслы, и, как сказал святой Марк, бываем в изумлении при мысленном созерцании Высшего Естества, когда приближаются к нам ангелы, исполняют нас созерцания, тогда все противное удаляется, и во все то время, в которое человек бывает в подобном состоянии, продолжаются мир и несказанная тишина. Но когда приосенит тебя благодать, и приблизятся к тебе святые ангелы, ограждающие тебя, и при сем приближении отступят все искушающие, ты не превозносись, и не помышляй в душе своей, что достиг необуреваемой пристани и неизменяемого воздуха, и совершенно исшел из этого недра противных дуновений, и нет уже более врага, и злой встречи; потому что многие возмечтали это, и впали в беды, как сказал блаженный Нил. Или, не думай также, что ты выше многих, и тебе прилично быть в таком состоянии, а другим нимало не прилично, по недостаточности жития их; или, поелику не имеют они достаточного ведения, то и лишаются подобных дарований, а ты имеешь на это право, потому что достиг совершенства святости, и духовной степени, и неизменяемой радости. Напротив того, рассмотри лучше в себе нечистые помыслы и те неблагоприличные образы, какие утвердились в уме твоем во время обуревания, в час смятения и беспорядочности помыслов, незадолго до сего восстававших против тебя в слепом омрачении; подумай, с какою скоростью и уклонился ты в страсти, и беседовал с ними в омрачении ума, не устыдился и не ужаснулся Божественного видения, дарований и даров, какие приял ты. И знай, что все это к смирению нашему навел на нас Божий Промысл, который о каждом из нас промышляет и устрояет, что кому полезно. А если превознесешься дарованиями Его, оставит тебя, и совершенно падешь в том, в чем будешь искушаем одними помыслами.
Итак, знай, что устоять — не твое и не добродетели твоей дело, совершит же это благодать, которая носит тебя на дланях руки своей, чтобы ты не приходил в боязнь. Сие вложи себе в мысль во время радости, когда превознесется помысл, как сказал отец наш святой; и плачь, и проливай слезы, и припадай при воспоминании о своих грехопадениях во время попущения, чтобы избавиться тебе этим, и приобрести через то смирение. Впрочем, не отчаивайся, и в помыслах смирения умилостивлением соделай простительными грехи свои.
Смирение и без дел многие прегрешения делает простительными. Напротив того, без смирения и дела бесполезны, даже уготовляют нам много худого. Смирением, как сказал я, соделай беззакония твои простительными. Что соль для всякой пищи, то смирение для всякой добродетели; оно может сокрушить крепость многих грехов. Итак, о нем надо скорбеть непрестанно мыслью со смирением и с печалью рассуждения. И если приобретем оное, соделает нас сынами Божиими и без добрых дел представит Богу, потому что без смирения напрасны все дела наши, всякие добродетели и всякое делание.
Итак, Бог хочет изменения в мысли. Мысль делает нас и лучшими и непотребными. Его одного достаточно, чтобы, не нуждаясь в помощниках, стать пред Богом и говорить за нас. Благодари, и немолчно исповедуйся Богу в том, что столь немощное и способное к уклонению получил ты естество — и, при содействии благодати, до чего иногда возвышаешься, каких сподобляешься дарований, и в чем бываешь превыше естества; когда же бывает попущено, — до чего снисходишь, и приобретаешь ум скотский! Содержи в памяти бедность естества своего и скорость, с какою последуют в тебе изменения, как сказал некто из святых старцев. «Когда, — говорит он, — приходит к тебе помысл гордыни, говоря тебе: «вспомни свои добродетели», ты скажи: «посмотри, старик, на свой блуд»». Разумел же тот блуд, каким, во время попущения, искушаем бываешь в помыслах, что с каждым устрояет благодать, или вводя нас в брань, или являя нам помощь, когда что для нас полезно.
Смотри же, как хорошо чудный сей старец выразил эту мысль. «Когда, — говорит, — приходит к тебе помысл гордыни о высоте жития твоего, скажи: «посмотри, старик, на свой блуд»». Из сего ясно, что старец сказал это человеку высокой жизни. Ибо невозможно, чтобы таким помыслом тревожимы были люди кроме стоящих на высокой степени и в житии достойном похвалы. Ясно же и то, что страсть сия восстает в душе после сделанной добродетели, чтобы лишить душу делания оной. А если угодно, и из одного послания того же святого Макария можешь научиться, на какой степени стоят святые, и что попускается на них для искушения в этом. Послание же сие есть следующее.
Авва Макарий пишет ко всем своим чадам возлюбленным, и ясно научает, какое о них Божие домостроительство во время браней и благодатной помощи; потому что Божией премудрости благоугодно сим обучать святых, пока они в жизни сей, в борении со грехом за добродетель, чтобы взор их во всякое время возводим был к Богу, и при непрестанном устремлении взора к Богу возрастала в них святая любовь Его, когда непрестанно будут они стремиться к Богу от нападения страстей и страха уклонения, и утвердятся в вере, надежде и любви Его.
И сие действительно сказано теперь не тем, которые пребывают с людьми, ходят по всяким местам и всегда преданы делам и помыслам срамным и нечистым, также не тем, которые вне безмолвия соблюдают правду, делами и чувствами своими ежечасно уловляются, во всякое время бывают в опасности падения (потому что необходимость, встречающаяся с ними вовсе не по их воле, ввергает их в невольные несчастия), не могут охранять совершенно не только помыслов, но и чувств своих; но — тем, которые в состоянии соблюдать тела свои и помыслы, вовсе далеки от мятежа и сообщения с людьми, в отречении от всего и от душ своих нашли возможность охранять ум свой молитвою, изменения благодатных смотрений приемлют, не оставляя безмолвнического жития, и живут под мышцею Господня ведения, втайне умудряются духом на безмолвие, удалением от мирских вещей и видения некоторых предметов, и стяжали умерщвление мирского помысла. Ибо от этого страсти не умирают; помысл же умирает у них вследствие удаления от мирских вещей и при содействии благодати. И нас благодать сия да сохранит на этом пределе! Аминь.
Слово 47. Общее содержание этой главы, и о молитве
Кратко выраженная мысль этой главы есть следующая: ежечасно надлежит нам знать, что в сии двадцать четыре часа дня и ночи имеем мы нужду в покаянии. Значение же слова: покаяние, как дознали мы из действительного свойства вещей, таково: оно есть с исполненною сокрушения молитвою приближающееся к Богу неослабное прошение об оставлении прошедшего, и мольба о хранении будущего. Посему и Господь наш опору нашей немощи указал в молитве говоря: пробудитесь, бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26, 41). Молитесь, и будьте неленивы, во всякое время бодрствующе и молящеся (Лк. 21, 36; Кол. 4, 2). Просите и приимете, ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется вам. Всяк бо просяй приемлет, и ищаяй обретает, и толкущему отверзется (Мф. 7, 7, 8). Особенно же подтвердил слово Свое, и к большей рачительности подвиг нас, притчею о друге, который в полночь пришел к другу своему и просил у него хлеба; Господь говорит: аминь глаголю вам: аще и не даст ему, зане друг ему есть, но за безочство его, востав даст ему, елика требует (Лк. 11, 8). И вы молитесь и не будьте нерадивы. Какое несказанное побуждение к дерзновению! Податель побуждает нас просить у Него, чтобы дать нам Божественные Свои дарования. И хоть Сам, как знает Он, домостроительствует все, что благодетельно для нас, однако сии слова Его исполнены великой силы для возбуждения в нас дерзновения и упования. Поелику Господь знает, что прежде смерти не отъемлет Он у нас возможности к уклонению, что весьма близко к нам это изменение, а именно, переход от добродетели к пороку, что человек и естество его удобно приемлют в себя противное, то повелел быть тщательными и подвизаться во всегдашней молитве. Если бы в этом мире была страна удостоверения, то, как скоро человек достиг бы оной, естество его стало бы тогда выше потребности, и делание его выше страха, и не повелел бы нам Бог подвизаться в молитве, совершая сие Своим промышлением; потому что в будущем веке не приносят Богу молитв с прошениями о чем-либо. В оном отечестве свободы естество наше не приемлет изменения и уклонения под страхом сопротивления, потому что во всем совершенно. Поэтому повелел не ради только молитвы и хранения себя самих, но и по причине тонкости и непостижимости того, что всегда с нами встречается и не объемлется ведением ума нашего в тех состояниях, в каких нередко находимся непроизвольно во всякое время. Ибо, хотя мысли наши и весьма тверды и прилеплены к добру, однакоже Промысл Его неоднократно оставлял нас на пределе искушений, и ввергал в оные, как сказал блаженный Павел: за премногая откровения, да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин, да ми пакости дeem. И о сем трикраты Господа молих, да отступит от мене, и рече ми: довлеет ти благодать Моя, сила бо Моя в немощи совершается (2 Кор. 12, 7–9).
Итак, если это — Твоя воля, Господи, и младенчество наше требует всего этого для руковождения и пробуждения своего Тобою, а не тогда, когда человек любовью Твоею упоен, подобно мне, и влечется вослед доброго, так что вовсе не взирает на мир, по причине упоения Тобой, в каком он находится, даже когда мне сверх этого дал Ты достигнуть откровений и созерцаний, которых невозможно объяснить плотским языком, дал видеть и слышать глас служения Духовных (силы небесные), и сподобиться исполненного святости созерцания Твоего; но и при всем этом я, человек совершенный о Христе, недостаточен для того, чтобы охранять себя самого, потому что есть нечто такое, что по тонкости своей не может быть постигнуто моею силою, хотя и приобрел я ум Христов: то радуюсь уже посему, Господи, в немощах, в скорбях, в темницах, в узах, в нуждах, от естества ли это, от сынов ли естества, или от врагов его; но, радуясь, терплю ныне немощи мои, т. е., немощи в искушениях моих, да вселится в меня сила Божия. Если, после всего этого, имею нужду в жезле искушений, чтобы им расширялось во мне вселение Твое, и я сохраняем был в приближении к Тебе, то знаю, что никто не возлюблен Тобою паче меня, и потому возвеличил Ты меня над многими. И дал мне познать чудные и славные силы Твои так, как не дал ни одному из другов моих, апостолов. И наименовал меня сосудом избранным (Деян. 9, 15), как могущего сохранить чин любви Твоей. По всему этому, и особливо для того, чтобы преуспевало и простиралось вперед дело проповеди, если я буду освобожден от уз искушений, Ты, сколько знаю, даровал бы мне свободу, если бы сие было полезно для меня. Но Ты благоволил, чтобы не был я без скорби и заботы в мире сем, так как для Тебя не столько важно то, чтобы множилось наипаче дело проповеди Евангелия Твоего в мире, сколько то, чтобы мне была польза от искушений моих, и чтобы душа моя сохранилась у Тебя здравою.
Итак, если все это, рассудительный, есть великий дар искушений, потому что, чем более превознесен человек и, по подобию Павлову, вступил в духовное, тем паче имеет еще нужду в страхе и осторожности, и пожинает пользу от встречающихся с ним искушений, то кто есть сей достигший в страну удостоверения, исполненную хищников (Мф. 11, 12), и приявший то, чтобы стать ему неуклонным, чего не дано было и святым ангелам, да не без нас совершенство приимут (Евр. 11, 40), — приял то, что противно всему духовному и телесному, и хочет быть всецело неизменяемым, хочет, чтобы не приближалось к нему искушение и в помыслах? Порядок же мира сего есть сия мысль, выраженная как бы во всех Писаниях: если каждый день постоянно приемлем тысячи ударов, то да не малодушествуем, и да не останавливаемся в течении на поприще, потому что в одном маловажном случае можно нам восхитить победу и получить венец.
Мир этот есть состязание и поприще для состязаний. Время это есть время борьбы. А в стране борьбы, и во время состязания, закона не полагается, т. е. царь не полагает воинам своим предела, пока не будет кончено состязание, и пока всякий человек не будет приведен к дверям Царя царствующих, и там испытан бывший в состязании, кто не допустил одержать над ним победу, и кто обратил хребет свой. Ибо много раз случается, что человек, ни к чему не годный по неискусству своему, непрестанно бывает поражаем и низлагаем, и во всякое время являет бессилие, но иногда вдруг похищает знамя из рук у воинства сынов исполиновых, — и превозносится имя его, и восхваляется он гораздо более подвизавшихся и соделавшихся известными в победах, и получает венец и дорогие дары паче товарищей своих. Поэтому ни один человек да не останется в отчаянии! Не будем только нерадеть о молитве, и не поленимся просить помощи у Господа.
Твердо положим в мысли своей и то, что, пока мы в мире сем и оставлены во плоти, хотя бы вознеслись до небесного свода, не можем оставаться без дел и труда, и быть без попечения. Это (прости меня) есть совершенство; а что паче сего, то неразумное размышление. Богу же нашему да будет слава, и держава, и велелепие вовеки! Аминь.
Слово 48. О различии добродетелей и о совершенстве всего поприща
Совершенство всего поприща заключается в трех следующих вещах: в покаянии, в чистоте и в усовершении себя. Что такое покаяние? Оставление прежнего и печаль о нем. Что такое чистота? Кратко сказать: сердце, милующее всякую тварную природу. Что такое усовершение себя? Глубина смирения, т. е. оставление всего видимого и невидимого (видимого, т. е. всего чувственного, и невидимого, т. е. мысленного) и попечения о том.
В другое время был опять спрошен: «Что такое покаяние?» — и сказал: «Сердце сокрушенное и смиренное». — «Что такое смирение?» — и сказал: «Сугубое, добровольно принятое на себя, омертвение для всего». — «И что такое сердце милующее?» — и сказал: «Возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них, очи у человека источают слезы, от великой и сильной жалости, объемлющей сердце. И от великого терпения умаляется сердце его, и не может оно вынести, или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред, ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились и очистились; а также и об естестве пресмыкающихся молится с великою жалостью, какая без меры возбуждается в сердце его по уподоблению в сем Богу».
И еще был спрошен: «Что такое молитва?» — и сказал: «Свобода и упразднение ума от всего здешнего, — сердце, совершенно обратившее взор свой к вожделению уповаемого в будущем. А кто далек от сего, тот на ниве своей сеет смешанное семя, и подобен впрягающему в ярмо вместе вола и осла» (Втор. 22, 10).
И еще был спрошен: «Как может человек приобрести смирение»? — и сказал: «непрестанным памятованием прегрешений, надеждою, приближающеюся к смерти, бедным одеянием, тем, чтобы во всякое время предпочитать последнее место и во всяком случае принимать охотно на себя дела самые последние и уничиженные, не быть непослушным, сохранять непрестанное молчание, не любить ходить в собрания, желать оставаться неизвестным и не идущим в счет, не иметь никакого дела в полном своем распоряжении, ненавидеть беседы со многими лицами, не любить прибытков и, сверх сего, возвышать свою мысль от всякого порицания и обвинения какого-либо человека и от соревнования, не быть таким человеком, которого руки были бы на всех, и на которого были бы руки всех (Быт. 16, 12), но одному в уединении заниматься своим делом, и не брать на себя попечения о чем-либо в мире, кроме себя самого. Короче сказать: странническая жизнь, нищета и пребывание в уединении — вот от чего рождается смирение и очищается сердце».
Достигших же совершенства признак таков: если десятикратно в день преданы будут на сожжение за любовь к людям, не удовлетворяются сим, как Моисей сказал Богу: аще убо оставиши им грех их, остави: аще же ни, изглади мя из книги Твоея, в нюже вписал ecu (Исх. 32, 32); и как говорит блаженный Павел: молил бых ся отлучен быти от Христа, по братии моей, и так далее (Рим. 9, 3); и еще: нынерадуюся в скорбех о вас, язычниках (Кол. 1, 24). И прочие апостолы за любовь к жизни человеков прияли смерть во всяких ее видах.
Конец же всего этого вкупе — Бог и Господь. По любви к твари Сына Своего предал Он на крестную смерть. Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть за него на смерть (Ин. 3, 16), не потому, что не мог искупить нас иным образом, но Он научил нас тем преизобилующей любви Своей; и смертью Единородного Своего Сына приблизил нас к Себе. А если бы у Него было что более драгоценное, и то дал бы нам, чтобы сим приобрести Себе род наш. И, по великой любви Своей, не благоволил отменить свободу нашу, хотя и силен Он сделать это, но благоволил, чтобы любовью собственного нашего сердца приблизились мы к Нему. И Сам Христос, по любви Своей к нам, послушен был Отцу Своему в том, чтобы с радостью принять на Себя поругание и печаль, как говорит Писание: вместо предлежащая Ему радости, претерпе крест, о срамоте нерадив (Евр. 12, 2). Посему-то Господь в ту ночь, в которую был предан, сказал: сие есть тело Мое, еже за мир даемо в жизнь (Лк. 22, 19); и: сия есть кровь Моя, яже за многия изливаема во оставление грехов (Мф. 26, 28); и еще говорит: за них Аз свящу Себе (Ин. 17, 19). Так достигают сего совершенства и все святые, когда соделоваются совершенными и уподобляются Богу излиянием любви своей и человеколюбия ко всем. И домогаются святые сего признака — уподобиться Богу совершенством в любви к ближнему. Так поступали и отцы наши, иноки, когда для оного совершенства всегда приимали в себя уподобление, исполненное жизни Господа нашего Иисуса Христа.
Говорят, что блаженный Антоний никогда не решался сделать что-либо, полезное более для него самого, нежели для ближнего, в том уповании, что выгода его ближнего — наилучшее для него делание. Рассказывают также об авве Агафоне, будто бы сказал он: «Желал бы я найти прокаженного, и взять у него тело его, а ему дать свое». Видишь ли совершенную любовь? И также относительно того, что у него было вне его, он не мог утерпеть, чтобы не упокоить тем ближнего своего. И еще: был у него ножичек; брат, пришедши к нему, пожелал его иметь, и авва не дал ему выйти из келлии своей без этого ножичка. Таково и прочее, написанное о подобных мужах. Но к чему я говорю это? Многие из них ради ближнего предавали тела свои зверям, мечу и огню. Никто не может взойти на степень этой любви, если не ощутит он втайне надежды своей. И не могут приобрести любви к человекам те, которые любят мир сей. Когда приобретает кто любовь, облекается в Самого Бога. А тому, кто стяжал Бога, необходимо не только не соглашаться на приобретение с Ним чего-либо иного, но и совлечься тела своего. Если же любовью к миру облечется кто в этот мир и в эту жизнь, то не облечется он в Бога, пока не оставит сего. Ибо Сам Бог засвидетельствовал сие говоря: аще кто не оставит всего, и не возненавидит душу свою, не может Мой быти ученик (Лк. 14, 26). Должно не только оставить, но и возненавидеть это. А если кто не может быть учеником Господним, то как Господь будет обитать в нем?
Вопрос. Почему так сладостна надежда, и житие ее и дела ее легки, и скоро совершаются дела ее в душе?
Ответ. Потому что пробуждается в душе святых естественное пожелание, и дает им пить из этой чаши, и упоевает их красотою оною. Посему-то не чувствуют уже они труда, но делаются нечувствительными к скорбям, и во все продолжение своего шествия думают, что шествие их совершается по воздуху, а не человеческими идут они стопами; потому что не видят они трудности пути, пред ними нет холмов и потоков, и будут им острая в пути гладки и проч. (Ис. 40, 4), и потому что ежечасно обращено внимание их на лоно Отца их, и самая надежда как бы перстом, в каждое мгновение, указует им отдаленное и невидимое, как бы гадательно взирающим на сие сокровенным оком веры, и потому что желанием отдаленного, как бы огнем, разжжены все части души, и отсутствующее вменяется ими за присущее. Туда простирается все протяжение их помыслов, и всегда поспешают достигнуть туда; и когда приближаются к совершению какой-либо добродетели, не частично над нею одною трудятся, но вдруг и всецело совершают ее во всех частях, потому что исполины сии шествие свое не царским совершают путем, как все прочие, но избирают для себя стези краткие, по которым иные явственно приходят скоро в обители. Самая надежда разжигает их как бы огнем, и не могут дать себе отдыха в стремительном и непрестанном течении, совершаемом с радостью. С ними бывает сказанное блаженным Иеремиею; ибо говорит: рекох: не воспомяну имене Его, ниже возглаголю ктому во имя Его: и бысть в сердцы моем яко огнь горящ, и проницающий в кости мои (Иер. 20, 9). Так памятование о Боге действует в сердцах их, упоеваемых надеждою обетовании Божиих.
Краткие стези добродетелей суть добродетели всеобщие, потому что не имеют они большого расстояния между многими стезями жития от одной стези до другой: не выжидают ни места, ни времени, не допускают расточения, но тотчас принимаются за дело, и исполняют это.
Вопрос. Что такое бесстрастие человеческое?
Ответ. Бесстрастие не в том состоит, чтобы не ощущать страстей, но в том, чтобы не принимать их в себя. Вследствие многих и различных добродетелей, явных и сокровенных, приобретенных святыми, страсти изнемогли в них, и нелегко могут восстать на душу: и ум не имеет нужды непрестанно быть в отношении к ним внимательным; потому что во всякое время исполнен мыслями своими вследствие размышления и беседы о наилучших образах, которые с сознанием возбуждаются в разуме. И как скоро начинают возбуждаться страсти, ум внезапно восхищается от сближения с ними каким-то уразумением, приникшим в уме, и страсти, как сказал блаженный Марк, остаются в нем как бы праздными.
Ум, по благодати Божией, исполняя добродетельные деяния, и приблизившись к ведению, мало ощущает то, что составляет худую и неразумную часть души. Ибо ведение восхищает его в высоту и отчуждает его от всего, что в мире. И по причине непорочности святых и тонкости, удобоподвижности и остроты ума их, а также по причине их подвига, очищается ум их, и оказывается просветленным, по сухости их плоти. И, вследствие обучения их безмолвию и продолжительного пребывания в оном, легко и скоро дается каждому внутреннее и ведет к восторгу в созерцании. При сем, обыкновенно, изобилуют они созерцаниями, и ум их никогда не имеет недостатка в предметах разумения, и никогда не бывают они без того, что производит в них плод духа. Долговременным навыком изглаждаются в сердце их воспоминания, которыми возбуждаются в душе страсти, и упраздняется сила диавольской власти. Ибо когда душа не сдружится со страстями помышлением о них, тогда, поелику занята она иною заботою, сила страстей не может в когтях своих удержать духовных чувств ее.
О смирении
Вопрос. Какие преимущества смирения?
Ответ. Как самомнение есть расточение души в мечтании ее, которое приводит ее к парению и не препятствует ей парить в облаках своих помыслов, так что кружится она по всей твари, так смирение собирает душу в безмолвие, и сосредоточивается она в себе самой. Как душа непознаваема и невидима телесными очами, так и смиренномудрый не познается среди людей. И как душа внутри тела сокрыта от зрения и от общения со всеми людьми, так и истинно смиренномудрый человек, по своему отлучению от всех и по лишению во всем, не только не желает быть видим и знаем людьми, но даже такова его воля, — если можно, от самого себя погрузиться внутрь себя, войти в безмолвие и вселиться в нем, всецело оставив все свои прежние мысли и чувствования, соделаться чем-то, как бы не существующим в твари, не пришедшим еще в бытие, вовсе не знаемым даже самой душе своей. И пока таковый человек бывает сокровен, заключен в себе и отлучен от мира, всецело пребывает он во Владыке своем.
Смиренномудрый никогда не останавливается посмотреть на собрания, народное стечение, волнение, шум, разгул, хлопоты и наслаждение, следствием которого бывает невоздержность; не вовлекается в речи, беседы, клики и рассеяние чувств, но всему предпочитает разобщаться со всеми в безмолвии, уединившись и отлучившись от всей твари, заботясь о себе самом в стране безмолвной. Во всем умаление, нестяжательность, нужда, нищета — для него вожделенны. Ему желательно не то, чтобы иметь у себя многое и быть в непрерывных делах, но чтобы во всякое время оставаться на свободе, не иметь забот, не возмущаться здешним, так, чтобы помыслы его не исходили вне его. Ибо уверен он, что, если вдастся во многое, не возможет пробыть без смущения помыслов, потому что при многих делах бывает много забот и сборище помыслов многосложных. И человек перестает уже — в мире помыслов своих быть выше всех земных попечений, за исключением малых, самых необходимых потребностей, и утрачивает мысль, озабоченную единственно лучшими ее помыслами. Если же потребности не перестают удерживать его от лучших помыслов, то доходит он до состояния, в котором и терпит и делает вред, — и, с этого времени отверзается дверь страстям, удаляется тишина рассудительности, бежит смирение, и заключается дверь мира. По всему этому смиренномудрый непрестанно охраняет себя от многого, и тогда находит себя во всякое время в тишине, в покое, в мире, в кротости, в благоговении.
В смиренномудром никогда не бывает суетливости, торопливости, смущения, горячих и легких мыслей, но во всякое время пребывает он в покое. Если бы небо прильнуло к земле, смиренномудрый не ужаснется. Не всякий безмолвник смиренномудр, но всякий смиренномудрый — безмолвник. Кто несмиренномудр, тот не уничижен; но уничиженных несмиренномудрых найдешь многих. Сие и значит, что сказано кротким и смиренным Господом: научитеся от Мене, яко кроток есмъ и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29). Смиренномудрый во всякое время пребывает в покое, потому что нечему привести ум его в движение или в ужас. Как никто не может устрашить гору, так небоязнен и ум его. И, если можно так выразиться (а, может быть, и не неуместно сказать это), смиренномудрый несть от мира сего (Ин. 8, 23); потому что и в печалях не ужасается и не изменяется, и в веселии не приходит в удивление и не ширится. Но все веселие его и истинное радование — во Владыке его. За смиренномудрием следует кротость и собранность в себя, т. е. целомудрие чувств, соразмерность голоса, немногословие, небрежение о себе, бедная одежда, ненадменная походка, наклонение очей долу, превосходство в милосердии, скорое излияние слез, уединенная душа, сердце сокрушенное, неподвижность к раздражению, нерасточенные чувства, малость имущества, умаление во всякой потребности, перенесение всего, терпение, небоязненность, твердость сердца, происходящая от возненавидения временной жизни, терпение в искушениях, веские, а не легкие, мысли, угашение помыслов, хранение тайн целомудрия, стыдливость, благоговение, а сверх всего этого непрестанное безмолвствование и всегдашнее обвинение его в невежестве. Смиренномудрому никогда не встречается такая нужда, которая приводила бы его в смятение или смущение. Смиренномудрый иногда, будучи один, стыдится себя самого. Дивлюсь же тому, что истинно смиренномудрый не осмелится и помолиться Богу, когда приступает к молитве, или счесть себя достойным молитвы, или просить чего-либо иного, и не знает, о чем молиться; но только молчит всеми своими помышлениями, ожидая одной милости и того изволения, какое изыдет о нем от Лица достопоклоняемого Величия, когда приклоняет он лице свое на землю, и внутреннее зрение сердца его вознесено к превознесенным вратам во Святое Святых, где Тот, Коего селение — мрак, Кто притупляет очи Серафимов. Чья добродетель побуждает легионы к ликостоянию их, Кто на все чины их изливает молчание. — И осмеливается он только так говорить и молиться: «По воле Твоей, Господи, да будет со мною!» То же говорить и мы будем о себе. Аминь.
Слово 49. О вере и о смиренномудрии
Желаешь ли ты, человек малый, обрести жизнь? Сохрани в себе веру и смирение, потому что ими обретешь милость, и помощь, и словеса, изрекаемые в сердце Богом хранителю, сокровенно и явно с тобою пребывающему. Желаешь ли приобрести сие, т. е. причастие жизни? Ходи пред Богом в простоте, а не в знании. Простоте сопутствует вера; а за утонченностью и изворотливостью помыслов следует самомнение; за самомнением же — удаление от Бога.
Когда предстанешь в молитве пред Богом, соделайся в помысле своем, как бы муравьем, как бы пресмыкающимся по земле, как бы пиявицею и как бы ребенком лепечущим. Не говори пред Богом чего-либо от знания, но мыслями младенческими приближайся к Нему, и ходи пред Ним, чтобы сподобиться тебе того отеческого Промышления, какое отцы имеют о детях своих, младенцах. Сказано: храняй младенцы Господь (Пс. 114, 5). Младенец подходит к змее, берет ее за шею, и она не делает ему вреда. Нагим ходит младенец целую зиму, когда другие одеты и укрыты, и холод входит во все члены его; а он — нагой сидит в день холода, зимней стужи и изморози, и не болезнует. Ибо тело простоты его иным невидимым одеянием покрывает оный сокровенный Промысл, соблюдающий нежные члены его, чтобы не приблизился к ним от чего-либо вред.
Веришь ли теперь, что есть некий сокровенный Промысл, Которым нежное тело, склонное по своей нежности и слабому сложению тотчас принять в себя всякий вред, охраняется среди сопротивного ему, и не преодолевается тем? Сказано: храняй младенцы Господь (Пс. 114, 5), и не только сих малых телом, но и тех мудрых в мире, которые оставляют ведение свое, опираются на оную вседовлеющую Премудрость, волею своею уподобляются младенцам, и потом уже научаются оной мудрости, не ощущаемой от дел обучения. И прекрасно сказал богомудрый Павел: кто мнится мудр быти в мире сем, буй да бывает, яко да премудр будет (1 Кор. 3, 18). Впрочем, проси у Бога, чтобы дал тебе прийти в меру веры. И если ощутишь в душе своей наслаждение ею, то не трудно сказать мне при сем, что нечему уже отвратить тебя от Христа. И не трудно тебе каждый час быть отводимым в плен далеко от земного, и укрыться от этого немощного мира и от воспоминаний о том, что в мире. О сем молись неленостно, сего испрашивай с горячностью, об этом умоляй с великим рачением, пока не получишь. И еще молись, чтобы не изнемочь. Сподобишься же этого, если прежде с верою понудишь себя попечение свое возвергнуть на Бога, и свою попечительность заменишь Его промышлением. И когда Бог усмотрит в тебе сию волю, что со всею чистотою мыслей доверился ты Самому Богу более, нежели себе самому, и понудил себя уповать на Бога более, нежели на душу свою: тогда вселится в тебе оная неведомая сила, и ощутительно почувствуешь, что с тобою несомненно та сила, которую ощутив в себе, многие идут в огонь, и не боятся, и, ходя по водам, не колеблются в помысле своем опасением потонуть; потому что вера укрепляет душевные чувства, и человек ощущает в себе, что как будто нечто невидимое убеждает его не внимать видению вещей страшных и не взирать на видение, превосходящее чувства.
Может быть, ты думаешь, что такое духовное ведение приобретает кто-либо сим душевным ведением? Не только невозможно сим душевным ведением приять оное духовное, но даже нет возможности ощутить его и чувством или сподобиться его — кому-либо из ревностно упражняющихся в ведении душевном. И если некоторые из них желают приблизиться к оному ведению Духа, то, пока не отрекутся от сего душевного, и от всяких изворотов его тонкости, и многосложных его способов и не поставят себя в младенческий образ мыслей, дотоле не возмогут приблизиться, хотя мало, к ведению духовному. Напротив того, великим препятствием бывают для них навык и понятия душевного ведения, пока не изгладят сего мало-помалу. Оное ведение Духа просто, и не просиявает в помыслах душевных. Пока разум не освободится от помыслов многих и не придет в единую простоту чистоты, дотоле не возможет ощутить оного духовного ведения.
Вот порядок сего ведения — ощутить наслаждение оною жизнью оного века; посему осуждает оно помыслы многие. Сие душевное ведение, кроме множества помыслов, не может познавать что-либо другое, приемлемое в простоте ума, по слову Изрекшего: Аще не обратитеся, и будете яко дети, не можете войти в Царствие Божие (Мф. 18, 3). Но вот многие не приходят в простоту сию, а по добрым делам их уповаем, что соблюдается им часть в Царствии Небесном, так как из смысла евангельских блаженств, которые Господь изобразил различно, можно нам уразуметь, что сими блаженствами доказал нам многие изменения в разных родах жития: потому что каждый человек, на всяком пути, каким шествует к Богу, сам всеми теми мерами отверзает пред собою дверь Небесного Царствия.
Но оного духовного ведения никто не может приять, если не обратится, и не будет как дитя. Ибо с сего только времени ощущается оное услаждение Небесным Царствием. О Царствии Небесном говорят, что оно есть духовное созерцание. И обретается оно не делами помыслов, но может быть вкушаемо по благодати. И пока не очистит себя человек, не имеет он достаточных сил и слышать о нем, потому что никто не может приобрести оного изучением. Если ты, чадо, достигнешь чистоты сердца, производимой верою в безмолвии от людей, и позабудешь знание мира сего, так что не будешь и ощущать его: то внезапно обретется пред тобою духовное ведение, без разыскания о нем. Поставь, говорят, столп, и возливай на него елей, и найдешь сокровище в недре своем. Если же ты опутан сетью душевного ведения, то не неуместно мне сказать, что удобнее тебе освободиться от железных уз, нежели от этой сети; и всегда будешь недалек от сетей прелести, и никогда не уразумеешь, как возыметь дерзновение пред Господом и упование на Него, на всякий же час будешь ходить по острию меча, и никоим образом не возможешь быть без печали. В чувстве немощи и в простоте молись, чтобы хорошо жить тебе пред Богом, и быть без попечения. Ибо как тень следует за телом, так и милость за смиренномудрием. Поэтому, если желаешь жить этим, то отнюдь не подавай руки немощным помыслам. Если всякий вред, всякая злоба и все опасности окружат и будут устрашать тебя, не заботься о сем, и не ставь сего ни во что.
Если однажды вверил ты себя Господу, вседовлеющему для охранения твоего и смотрения о тебе, и если пойдешь вослед Его, то не заботься опять о чем-либо таковом, но скажи душе своей: «На всякое дело довлеет для меня Того, Кому единожды я предал душу свою. Меня здесь нет; Он это знает». Тогда на деле увидишь чудеса Божий: увидишь, как во всякое время Бог близок, чтобы избавлять боящихся Его, и как Его Промысл окружает их, хотя и невидим. Но потому, что невидим телесными очами Хранитель оный, пребывающий с тобою, не должен ты сомневаться относительно Его, будто бы Его нет; ибо нередко открывается Он телесным очам, чтобы тебе иметь дерзновение.
Как скоро человек отринет от себя всякую видимую помощь и человеческую надежду, и с верою и чистым сердцем пойдет вослед Богу: тотчас последует за ним благодать, и открывает ему силу свою в различных вспоможениях. Сперва открывает — в этом явном, касающемся до тела, и оказывает ему помощь промышлением о нем, так что в этом всего более может он ощутить силу Божия Промысла о нем. И уразумением явного уверится и в сокровенном, как и свойственно младенчеству его мыслей и житию его. Ибо как иначе уготовляется потребное для него, когда о том и не заботился? Многие удары, приближающиеся к нему, часто исполненные опасностей, проходят мимо, когда человек о них и не помышлял: между тем благодать неощутимо и весьма чудесно отражает от него это, и хранит его, как питающая чад своих птица, которая распростирает над ними крылья свои, чтобы не приблизился к ним от чего-либо вред. Благодать дает ему видеть очами своими, как близка была к нему погибель его, и как остался он невредимым. Так обучает его и в отношении сокровенного, открывает пред ним хитросплетение мыслей и помыслов трудных, непостижимых. И легко отыскивается человеком уразумение их, взаимная между ними связь, и прелесть их, и к которому из сих помыслов прилеплен человек, как они рождаются один от другого, и губят душу. И благодать посрамляет пред очами его всю злокозненность демонов и обиталище помыслов их, влагает в него разум усмотреть будущее; в простоте его воссиявает сокровенный свет, чтобы вполне ощущать и силу мыслей в тонких помыслах, и как бы перстом указует ему, что потерпел бы он, если бы не дознал сего. И тогда рождается у него отсюда та мысль, что всякую вещь, малую и великую, должно ему в молитве испрашивать себе у Создателя своего.
Когда Божественная благодать утвердит мысли его, чтобы во всем этом уповал он на Бога, тогда мало-помалу начинает он входить в искушения. И благодать попускает, чтобы насылаемы были на него искушения, соответственные его мере, чтобы понести человеку тяжесть их. И в сих искушениях ощутительно приближается к нему помощь, чтобы не страшился он, пока не обучится постепенно, и приобретет мудрость, и в уповании на Бога станет презирать врагов своих. Ибо умудриться человеку в духовных бранях, познать своего Промыслителя, ощутить Бога своего и сокровенно утвердиться в вере в Него — невозможно иначе, как только по силе выдержанного им испытания.
Как скоро благодать усмотрит, что в помысле человека начало появляться некоторое самомнение, и стал он высоко о себе думать, тотчас попускает, чтобы усилились и укрепились против него искушения, пока не познает свою немощь, не прибегнет к Богу и не прилепится к Нему со смирением.
Сим приходит человек в меру мужа, совершенного верою и упованием на Сына Божия, и возвышается до любви. Ибо чудная любовь Божия к человеку познается, когда бывает он в обстоятельствах, разрушающих надежду его. Здесь-то Бог силу Свою показует в спасении его. Ибо никогда человек не познает силы Божией в покое и свободе; и нигде Бог не являл ощутительно действенности Своей, как только в стране безмолвия и в пустыне, в местах, лишенных разговоров и смятения, какие бывают у живущих с людьми.
Не дивись, что, когда приступаешь к добродетели, отовсюду источаются на тебя жестокие и сильные скорби; потому что и добродетелью не почитается та, совершение которой не сопровождается трудностью дела. Ибо по сему самому, как сказал святой Иоанн, она и наименована добродетелью: «Добродетели обычно встречать затруднения; она достойна порицания, когда привязана к покою». Блаженный монах Марк сказал: «Всякая добродетель именуется крестом, когда исполняет заповедь Духа». Посему-то вси хотящии жити в страхе Господнем и о Христе Иисусе, гонимы будут (2 Тим. 3, 12). Ибо говорит Он: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет (Мк. 8, 34). Кто не хочет жить в покое, тот, погубив душу свою Мене ради, обрящет ю (Мф. 16, 25). Для того предварил Он тебя, и предложил тебе крест, чтобы ты определил себе смерть, и потом уже послал душу свою идти вослед Его.
Ничто так не сильно, как отчаяние: оно не знает, чтобы кто победил его десными ли то, или шуими. Когда человек в мысли своей отсечет надежду по отношению к жизни своей, тогда нет ничего дерзостнее его. Никто из врагов не может противостать ему, и нет скорби, слух о которой привел бы в изнеможение мудрование его; потому что всякая приключающаяся скорбь легче смерти, а он подклонил голову, чтобы принять на себя смерть. Если во всяком месте, во всяком деле, во всякое время во всем, что ни захотел бы ты совершить, обречешь себя в уме своем на труды и скорби, то не только во всякое время окажешься благодерзновенным и не ленивым, чтобы противостать всякому представляющемуся тебе неудобству, но от силы ума твоего побегут от тебя устрашающие и ужасающие тебя мысли, обыкновенно порождаемые в человеке помыслами, устремленными к покою. И все, что встречается тебе трудного и неудобного, покажется тебе удобным и легким. Нередко будет встречаться с тобою противное тому, чего ты ожидал; а быть может, никогда не встретится с тобою ничего подобного.
Ты знаешь, что надежда покоя во все времена заставляла людей забывать великое, благое и добродетели. Но и те, которые в мире сем живут для тела, не могут вполне достигать исполнения желаний своих, если не решаются в уме своем терпеть скорбное. И поелику свидетельствует о сем опыт, то не нужно убеждать в этом словами, потому что во всяком роде прежде нас, и даже доныне, не от иного чего, не от сего именно (от любления покоя), люди изнемогают, и не только не одерживают победы, но даже лишаются наилучшего. Посему скажем короче, что, если человек небрежет о Царстве Небесном, то не по чему другому, как по желанию малого здешнего утешения. И не это одно бывает с ним, но часто сильные удары и страшные искушения уготовляются всякому человеку, последующему собственной воле, и к этому идут помыслы его, потому что правит им похоть.
Кто не знает, что и птицы приближаются к сети, имея в виду покой? В сравнении с знанием птиц не более ли скудно, может быть, наше знание о том, что сокровенно или бывает прикрыто обстоятельствами, местом или чем иным, в чем и диавол изначала уловляет нас обещанием покоя и мыслями о нем.
Но имея в мыслях то, чтобы речь текла по желанию, уклонился я от цели, какую предположил в слове своем вначале, а именно, что во всякое время должно нам мыслям своим полагать цель — скорби во всяком деле, которым хотим начать путь ко Господу, и конец совершения пути тщательно утверждать на этом начале. Как часто человек, когда хочет начать что-либо ради Господа, спрашивает так: «Есть ли в этом покой? Нет ли возможности удобно пройти сим путем без труда? Или, может быть, есть на нем скорби, причиняющие томление телу»? Вот как везде, горе и долу, всеми мерами домогаемся мы мнимого покоя. Что говоришь ты, человек? Желаешь взойти на небо, приять тамошнее Царство, общение с Богом, упокоение в тамошнем блаженстве, общение с ангелами, жизнь бессмертную, и спрашиваешь: не труден ли сей путь? Странное дело! Желающие того, что есть в этом преходящем веке, переплывают страшные волны морские, отваживаются проходить путями многотрудными, — и вовсе не говорят, что есть труд или печаль в том, что хотят сделать. А мы на всяком месте допытываемся о покое. Но если во всякое время будем представлять в уме путь крестный, то размыслим, какая печаль не легче этого пути?
И ужели еще кто не удостоверился в том, что никто никогда не одержал победы на брани, никто не получал даже тленного венца, никто не достиг исполнения своего желания, хотя бы оно было и похвально, никто не послужил ничем в делах Божиих и не преуспел ни в одной из достохвальных добродетелей, если сперва не пренебрег трудами скорбей, и не отринул от себя мысли, побуждающей к покою, от которой рождаются нерадение, уныние, леность и боязнь, а от них — расслабление во всем.
Когда ум возревнует о добродетели, тогда и внешние чувства, как-то: зрение, слух, обоняние, вкус и осязание, не уступают над собою победы таким трудностям, которые для них чужды, необычайны, выходят из предела сил естественных. А если в какое время обнаружит свою деятельность естественная раздражительность, то телесная жизнь бывает пренебрегаема паче уметов (сора выметаемого). Ибо когда сердце возревнует духом, тело не печалится о скорбях, не приходит в боязнь и не сжимается от страха, но ум, как адамант, своею твердостью противостоит в нем всем искушениям. Поревнуем и мы духовною ревностью о воле Иисусовой, и отгнано будет от нас всякое нерадение, порождающее в мыслях наших уныние; потому что ревность рождает отважность, душевную силу и телесную рачительность. Какая сила бывает в демонах, когда душа подвигнет против них свою природную сильную ревность? А также и усердие называется порождением ревности. И когда она приводит в действие свою силу, то придает душе крепость непреодолимую. Да и самые венцы исповедничества, какие приемлют подвижники и мученики за терпение свое, приобретаются сими двумя деланиями — ревности и усердия, которые порождаются силою естественной раздражительности: они в лютой скорби мучений не ощущают страданий. Да даст Бог и нам такое усердие благоугождать Ему! Аминь.
Слово 50. О пользе бегства от мира
Подлинно упорен, труден и неудобен подвиг, совершаемый нами среди дел житейских. Сколько бы человек ни мог соделаться непобедимым и крепким, однако, как скоро приближается к нему то, что служит причиной приражения браней и подвигов, — не оставляет его страх и угрожает ему скорым падением, даже более, нежели при явной брани с диаволом. Поэтому пока человек не удаляется от того, от чего сердце его приходит в смятение, врагу всегда есть удобство напасть на него. И если немного задремлет он, враг легко погубит его. Ибо, когда душа охвачена вредными встречами с миром, самые встречи сии делаются для нее острыми рожнами; и она как бы естественно побеждается, когда встретит их. И потому древние отцы наши, проходившие сими стезями, зная, что ум наш не во всякое время возможет и в состоянии будет неуклонно стоять на одном месте и блюсти стражбу свою, в иное же время не может и усмотреть того, что вредит ему, премудро рассуждали, и как в орудие, облекались в нестяжательность, которая, как написано, свободна от всяких борений (чтобы таким образом своею скудостью человек мог избавиться от многих грехопадений), и ушли в пустыню, где нет житейских занятий, служащих причиной страстей, чтобы, когда случится им (отцам) изнемочь, не встречать причин к падениям, разумею же раздражение, пожелание, злопамятность, славу, но чтобы все это и прочее соделала легким пустыня. Ибо ею укрепляли и ограждали они себя, как непреоборимым столпом. И тогда каждый из них мог совершить подвиг свой в безмолвии, где чувства в встрече с чем-либо вредным не находили себе помощи, для содействия нашему противоборнику. Лучше нам умереть в подвиге, нежели жить в падении.
Слово 51. О том, посредством чего можно человеку с изменением внешнего образа жизни приобрести изменение в сокровенных мыслях
Пока человек пребывает в нестяжательности, непрестанно приходит ему на мысль преселение из жизни; и полагает он всегда размышление свое о жизни по воскресении, во всякое время всячески готовится туда, и приобретает терпение против всякой чести и телесного покоя, посеваемого в помысле его; и помысл о пренебрежении мира ежечасно животрепещет в уме его; и дерзает он умом своим, и приобретает во всякое время крепкое сердце, чтобы встретить всякую опасность и всякий страх, причиняющий смерть; даже не боится и смерти, потому что ежечасно устремляет на нее взор, как на приближающуюся, и ожидает ее; попечение же его со всяким несомненным упованием возвергнуто на Бога. И если встретятся ему скорби, то он как бы уверен и точно знает, что скорби доставят ему венец; и терпит их со всякой радостью, принимает их с веселием и радованием. Ибо знает, что Сам Бог по причинам полезным предназначает ему оные в Своем неявном промышлении о недоведомом для нас.
Если же случится ему, по действию и ухищрению оного мудреца на всякое зло, по какой-либо причине приобрести что-либо преходящее, то в сей же самый час в душе его начинает пробуждаться любовь к телу; помышляет он о долгой жизни; ежечасно в нем возникают и приходят в силу помыслы о плотском покое, превозмогает над ним телесное, и изыскивает сам в себе, не возможно ли ему, каким бы то ни было образом, иметь у себя все, что составляет для него этот покой, и выходит он из этой свободы, не покоряющейся какому-либо помыслу страха; отсюда при всяком случае останавливается он на мыслях, приводящих в боязнь, и придумывает причины к страху, потому что отнята у него эта твердость сердца, какую приобрел он, когда в своей нестяжательности был выше мира, и какою обогащался в душе своей, так как стал он наследником мира сего, по мере того, что приобрел. Подвергается же он страху по закону и домостроительству, определенному Богом. На служение чему уготованы бывают члены наши, тому и порабощаемся и, по слову апостола, повинны бываем работать со всяким страхом (Рим. 6, 16; Евр. 2, 15).
Прежде всех страстей — самолюбие; прежде всех добродетелей — пренебрежение покоем. Кто тело свое предает покою, тот в стране мира причиняет ему скорбь. Кто наслаждается в юности своей, тот делается рабом страстей в старости и воздыхает в последние дни свои. Как тому, у кого голова в воде, невозможно вдыхать в себя тонкого воздуха, вливающегося в это пустое недро (во внутренность его), так и тому, кто погружает мысль свою в здешние заботы, невозможно вдыхать в себя ощущений оного нового мира. Как воня смерти расстраивает телесный состав, так и непристойное зрелище — мир ума. Как невозможно, чтобы в одном теле были здравие и болезнь, и одно не уничтожалось другим, так невозможно, чтобы в одном доме было изобилие денег и любовь к ближним, и одно из них не уничтожало другого. Как стекло не может оставаться целым при столкновении с камнем, так и святой, когда бывает, остается и беседует с женою, не может пребыть в чистоте своей и не оскверниться. Как с корнем вырываются деревья сильным и постоянным потоком вод, так искореняется и любовь к миру в сердце притоком искушений, устремленных на тело.
Как лекарства истребляют нечистоту худых соков в теле, так и жестокость скорбей очищает сердце от лукавых страстей. Как мертвец не может чувствовать дела живых, так и душа инока, погребенного в безмолвии, как в гробе, лишена того веяния, какое обыкновенно, наподобие дыма, появляется при ощущении чего бы то ни было, находящегося в употреблении у людей. Как невозможно остаться невредимым тому, кто щадит своего врага во время битвы, так невозможно и подвижнику душу свою избавить от погибели, если щадит он тело свое (подаянием ему излишнего покоя). Как дитя поражается страшными зрелищами и, убежав (от них), держится за края одежды своих родителей, призывая их на помощь, так и душа, в какой мере утесняется и сокрушается страхом искушений, спешит прилепиться к Богу, призывая Его в непрестанной молитве. И пока искушения продолжают одно за другим нападать на нее, умножает моление; и, напротив, когда получает освобождение, предается парению мыслей.
Как предаваемым в руки судей для наказания за злодеяние, если они, как скоро приближаются к пыткам, смирятся и немедленно сознаются в неправде своей, наказание уменьшается, и вскоре по малых скорбях освобождаются они; если же какие преступники бывают упорны и не сознаются, то подвергают их новым пыткам, и хотя напоследок, после многих истязаний, когда тело их покрыто бывает ранами, и сознаются они невольно, но не получают от того никакой пользы: так и мы, когда за прегрешения наши, неосмотрительно нами сделанные, милосердие Божие, для пользы нашей, предает нас в руки праведного всех Судии и повелевает распростереть нас под жезл искушений, чтобы облегчить тамошнее наказание наше, если, как скоро приблизится к нам жезл Судии, смиримся, вспомним свои неправды и принесем в них исповедание пред Отмстителем (Богом), по кратковременных искушениях вскоре избавимся; а если ожесточимся в скорбях своих и не исповедуем, что мы повинны им и достойны потерпеть еще и большие сих (скорби), но станем обвинять людей, а иногда бесов, в иное же время и Божию правду, и утверждать, что мы не заслуживаем таких дел, и это будем помышлять и говорить, а не помыслим, что Бог лучше нас самих знает и ведает нас, что суды Его по всей земле и без Его повеления не наказывается человек, — то все случающееся с нами будет причинять нам непрестанную печаль, скорби наши увеличатся, и одна после другой будут они, подобно веревке, связывать нас, пока не познаем себя, не смиримся и не почувствуем беззаконий своих (ибо, не почувствовав их, невозможно нам дойти до исправления); и напоследок, томимые множеством скорбей, без пользы для себя будем приносить исповедание, когда, обыкновенно, уже не бывает утешения. Но сие — восчувствовать грехи свои — есть Божие дарование, входящее в нашу мысль, когда Бог видит, что утомлены мы многообразными искушениями, чтобы при всех несчастиях и скорбях наших не отойти нам из мира сего, не получив никакой пользы. И то, что не уразумеваем искушений, бывает не по трудности (для разумления их), но от неразумия. Нередко иные, находясь в подобных обстоятельствах, отходят из мира сего виновными и не исповедующимися в своих грехах, но отрицающимися от них и обвиняющими (других или Бога); милосердый же Бог ожидал, не смирятся ли они как-нибудь, чтобы простить их и сотворить им избавление; и не только сотворил бы избавление их от искушений, но простил бы им и прегрешения, умилостивившись и малым сердечным исповеданием.
Как иной человек, принеся великий дар царю, награждается от него ласковым взором, так и тому, кто имеет в молитве своей слезы, великий Царь веков, Бог, прощает всякую меру грехопадений и награждает его благоволительным взором. Как овца, выходя из ограды и скитаясь отдельно от своего стада, останавливается у логовища волков, так и монах, отлучающийся от собрания друзей своих, под предлогом пребывания на безмолвие, постоянно приходит, и уходит, и приближается к зрелищам и театральным позорищам, проходя по городам.
Как человек, который на раменах своих несет многоценную жемчужину и идет путем, на котором есть разбойники и о котором носится худая молва, ежечасно бывает в страхе, чтобы не подвергнуться нападению, так и тот, кто несет бисер целомудрия и шествует в мире по вражескому пути, не имеет надежды избавиться от разбойников и расхитителей, пока не придет в обитель гроба, т. е. в страну упования. И может ли не страшиться тот, кто несет с собою драгоценную жемчужину? Так и этот не знает, в каком месте, откуда и в какой час нападут на него и лишат его внезапно надежды его (сохранения целомудрия), и в дверях дома своего, т. е. во время старости своей, будет он ограблен.
Как человек, который пьет вино в день плача, упившись, забывает всякую печаль о своем трудном положении, так и упоенный любовью Божией в сем мире, который есть дом плача, забывает все свои труды и печали и по причине своего упоения делается нечувствительным ко всем греховным страстям. Сердце его подкрепляется надеждою на Бога; душа его легка, как пернатая птица; ум его ежечасно возносится от земли, превыше всего человеческого, парит приснопоучением помыслов своих и наслаждается среди бессмертных у Всевышнего. Ему слава и держава во веки веков. Аминь.
Слово 52. О нощном бдении и о различных способах его делания
Когда пожелаешь стать на служение бдения, тогда при содействии Божием поступи, как скажу тебе. Преклони по обычаю колена твои и восстань: и не тотчас начинай службу твою, но, когда помолишься сперва, и совершишь молитву начальную, и назнаменуешь сердце свое и члены свои животворящим знамением креста, стой несколько времени молча, пока успокоятся чувства твои и утишатся помыслы твои. После сего возведи внутренний взор свой ко Господу и с печалью умоляй Его укрепить немощь твою, чтобы стихословие твое и мысли сердца твоего соделались благоугодными святой Его воле. И скажи безмолвно в молитве сердца своего так:
«Господи Иисусе, Боже мой, призирающий на тварь Свою, Ты, Которому явны страсти мои, и немощь естества нашего, и сила супостата нашего, Ты Сам укрой меня от злобы его, потому что сила его могущественна, а естество наше бедственно, и сила наша немощна. Посему Ты, Благий, Который знаешь немощь нашу, и понес на Себе трудности нашего бессилия, сохрани меня от мятежа помыслов и от потопа страстей, и соделай меня достойным сей святой службы, чтобы мне страстями своими не растлить ее сладости и не оказаться пред Тобою бесстыдным и дерзким».
Должно же нам со всею свободою вести себя во время службы нашей без всякой детской и смущенной мысли. А если увидим, что времени немного и до окончания службы застигнет нас утро, то по доброй воле с ведением оставим из обычного правила одну или две славы, чтобы не было места смятению, чтобы не утратить вкуса к службе нашей и не читать не в должном порядке псалмы первого часа.
Если, когда отправляешь службу, помысл заговорит в тебе и станет тебе нашептывать: «Поспеши несколько, ибо дела у тебя много; скорее освободишься», ты не приобщайся к сему помыслу. А если сильнее будет беспокоить тебя этим, то воротись тотчас назад на одну славу, или на сколько хочешь, и каждый стих, заключающий в себе вид молитвы, с размышлением повторяй многократно. И если опять будет смущать и стеснять тебя помысл, оставь стихословие, преклони колена на молитву и скажи: «Желаю не слова вычислять, но обителей достигнуть; ибо всякою стезею, какою ни поведешь меня, пойду скоро». Оный народ, сливший тельца в пустыне, сорок лет ходил по ней, переходя горы и холмы, восходя на них и нисходя с них, а землю обетования не видел даже издалека.
Если же, когда пребываешь во бдении, продолжительное стояние одолевает тебя своею долговременностью, и изнеможешь от бессилия, и скажет тебе помысл, вернее же сказать, злохитренный проговорит в помысле, как в змии: «Окончи, потому что не можешь стоять», то отвечай ему: «Нет; но посижу одну кафизму (т. е. прочту сидя), и это лучше сна. И если язык мой молчит и не выговаривает псалма, ум же поучается с Богом в молитве и в собеседовании с Ним, то бодрствование полезнее всякого сна». Бдение не есть всецело ни стояние, ни стихословие одних псалмов. Напротив того, иной всю ночь проводит в псалмах, другой в покаянии, молитвах умиленных и земных поклонах, а иной — в слезах и рыданиях о своих грехах. Об одном из наших отцов говорят, что сорок лет молитву его составляла одна речь: «Я согрешил, как человек, Ты же прости, как Бог». И отцы слышали, как он с печалью твердил этот стих, а между тем плакал и не умолкал; и сия одна молитва была у него вместо службы днем и ночью. И еще, иной немного вечером стихословит, остаток же ночи проводит в чтении тропарей, а другой — в славословии и чтении. Иной ставит себе правилом не преклонять колен, подобно тому, на кого нападал блудный помысл (прп. Моисей Мурин). Богу же нашему слава и держава во веки веков. Аминь.
Слово 53. О том, какую честь имеет смиренномудрие и как высока степень его
Хочу отверзть уста мои, братия, и говорить о высоком предмете — о смиренномудрии; но исполняюсь страхом, как и тот, кто знает, что намеревается беседовать о Боге по своему собственному разуму. Смиренномудрие есть одеяние Божества. В него облеклось вочеловечившееся Слово и чрез него приобщилось нам в теле нашем. И всякий, облеченный в оное, истинно уподобился Нисшедшему с высоты Своей, сокрывшему добродетель величия Своего и славу Свою прикрывшему смиренномудрием, чтобы тварь не была попалена видением сего. Ибо тварь не могла бы взирать на Него, если бы не восприял Он части от нее (человеческую природу), и таким образом стал беседовать с нею; не могла бы и услышать словес из уст Его лицом к лицу. Потому-то и сыны Израилевы не могли слышать гласа Его, когда глаголал к ним из облака, и сказали Моисею: «С тобою пусть глаголет Бог, и ты возвести нам словеса Его, и да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем» (Исх. 20, 19).
Да и как тварь могла открыто приять лицезрение Его? Видение Божие так страшно, что и ходатай (пророк Моисей) сказал: пристрашен есмь и трепетен (Евр. 12, 21); потому что на горе Синайской явилась сия добродетель славы; гора дымилась и колебалась от страха бывшего на ней откровения, так что и звери, приближавшиеся к низшим частям горы, умирали; а сыны Израилевы, очистив себя, по повелению Моисееву, три дня уготовлялись и снаряжались, чтобы сделаться достойными слышать глас Божий и видеть Божие откровение; но, когда наступило время, не могли приять видения света Его и крепости гласа громов Его.
Ныне же, когда пришествием Своим излиял благодать Свою на мир, то не в трусе, не в огне, не в гласе страшном и крепком снисшел Он, но — как дождь на руно и как капля, тихо капающая на землю, и видим был беседующим с нами иным способом, т. е. когда Он как бы в сокровищнице утаил величие Свое под завесою плоти (Евр. 10, 20) и среди нас беседовал с нами в ней, соделав ее Себе мановением Своим в лоне Девы и Богородицы Марии, дабы мы, видя, что Он с нами беседует, как единый из нашего рода, не ужасались при воззрении на Него.
Поэтому всякий, кто облекся в то одеяние (смирения), в котором видим был Сам Творец, облекшись в тело наше, тот облекся в Самого Христа; потому что и он пожелал облечься, по внутреннему своему человеку, в то подобие, в каком Христос видим был твари Своей и пожил с нею, и в этом подобии он видим бывает своим сорабам, и сим украсился он вместо одеяния чести и внешней славы. Посему тварь, словесная и бессловесная, взирая на всякого человека, облеченного в сие подобие, поклоняется ему, как владыке, в честь Владыки своего, Которого видела облеченным в это же подобие и в нем пожившим. Ибо какая тварь не будет благоговеть, взирая на смиренномудрого? Впрочем, пока слава смиренномудрия не была всем открыта, пренебрегаемо было это исполненное святости зрелище. Ныне же воссияло величие его пред очами мира, и всякий человек чтит подобие сие, где бы оно ни виделось. В сем посредстве сподобилась тварь приять видение Творца и Зиждителя своего. Потому не презирается оно (смиренномудрие) и врагами истины, и хотя бы приобретший оное был скуднее всякой твари, однако же обучившийся ему, как венцом и порфирою, украшается им.
Смиренномудрого никогда человек не преследует ненавистью, не уязвляет словом и не презирает его. Поелику любит его Владыка его, то всеми любим он. И он всех любит, и его все любят. Все желают его, и на всяком месте, куда ни приближается, взирают на него, как на ангела света, и воздают ему честь. Если и начнут речь мудрый или наставник, то они умолкнут, потому что говорить уступают смиренномудрому. Очи устремлены на его уста в ожидании, какое слово изыдет из них. И всякий человек ожидает словес его, как словес Божиих. Его краткое слово то же, что слова мудрецов, в которых они излагают мысли свои. Слова его сладостны слуху мудрых более, нежели сот и мед для гортани. Все приемлют его, как Бога, хотя он и неучен в словеси своем, уничижен и невзрачен по виду своему.
Кто презрительно говорит о смиренномудром и не признает его за человека, тот как бы на Бога отверзает уста свои. Но, между тем как в очах его пренебрегается смиренный, у всякой твари соблюдается честь ему. Приближается ли смиренномудрый к губительным зверям, — и едва только обратит взор свой на него, укрощается свирепость их; они подходят к нему как к своему владыке, поникают своими главами, лижут руки и ноги его: потому что ощутили от него то благоухание, какое исходило от Адама до его преступления, когда звери собраны были к Адаму и нарекал он им имена в раю. Это отнято было у нас; но обновил и даровал нам сие паки пришествием Своим Иисус. Сим-то и помазано благоухание человеческого рода. Приближается ли также смиренномудрый к смертоносным гадам, — и едва только приблизится ощущение руки его и коснется их тела, прекращается едкость и жестокость смертоносной их горечи, и своими руками давит их, как саранчу. Приближается ли он к людям, — и внимают ему, как Господу. И что говорю о людях? Даже демоны, при всей наглости и злобе своей, при всей высоковыйности гордыни своей, приближаясь к нему, делаются, как прах; вся злоба их теряет силу, разрушаются козни их, бездейственными остаются злоухищрения их.
Теперь, поелику показали мы величие чести смирению от Бога и сокрытую в нем силу, то покажем уже, что есть самое смирение, и когда человек удостаивается приять оное в том совершенстве, какого оно достигает. Сделаем также различие между смиренномудрым по видимости и между сподобившимся истинного смиренномудрия.
Смирение есть некая таинственная сила, которую, по совершении всего Божественного жития, восприемлют совершенные святые. И не иначе, как только одним совершенным в добродетели, сила сия дается, силою благодати, поскольку они естеством могут принять по определению Божию: потому что добродетель сия заключает в себе все. Поэтому не всякого человека, кто бы он ни был, можно почитать смиренномудрым, но одних сподобившихся сего, сказанного нами, чина.
Не всякий, кто по природе скромен и безмолвен, или благоразумен, или кроток, достиг уже степени смиренномудрия. Но истинно смиренномудр тот, кто имеет в сокровенности нечто достойное гордости, но не гордится и в помысле своем вменяет это в прах. Да и того, кто смиряется при воспоминании грехопадений и проступков и памятует оные, пока не сокрушится сердце его, и ум его при воспоминании о них не снизойдет с высоты горделивых мыслей, — хотя и сие похвально — не назовем смиренномудрым, потому что есть еще в нем горделивый помысл, и не приобрел он смирения, а только ухищряется приблизить его к себе. И хотя, как сказал я, и сие похвально, однако же смирение еще не принадлежит ему; желает он только смирения, но смирения нет у него. Совершенно же смиренномудр тот, кто не имеет нужды мудрованием своим изобретать способы быть смиренномудрым, но во всем этом совершенно и естественно имеет смирение без труда; и хотя приял он в себя некое дарование великое и превышающее всю тварь и природу, но на себя смотрит как на грешника, на человека, ничего не значащего и презренного в собственных своих глазах; и хотя вошел он в тайны всех духовных существ и во всей полноте совершен стал в мудрости всей твари, сам себя признает ничего не значащим. И этот не ухищренно, но без принуждения таков в сердце своем.
Возможно ли человеку сделаться таким, и по природе так изменить себя, или нет?
Итак, не сомневайся, что приятая человеком сила таинств совершает в нем это, во всякой добродетели, без его трудов. Это есть сила, которую прияли блаженные апостолы в виде огня. Для нее-то заповедал им Спаситель от Иерусалима не отлучатися, пока не приимут силы свыше (Деян. 1, 4). Иерусалим сей есть добродетель, сила — смирение, а сила свыше — Утешитель, т. е. Дух утешения. Сие-то и значит сказанное о Нем в Божественном Писании, что тайны открываются смиренномудрым. Сего же Духа откровений, показующего тайны, сподобляются приимать внутрь себя смиренномудрые. Посему-то и сказано некоторыми святыми, что смирение усовершает душу Божественными созерцаниями.
Итак, да не осмелится человек помыслить в душе своей, что сам собою пришел он в меру смиренномудрия, и ради одного помысла умиления, возникшего в нем в некое время, или за малые слезы, истекшие у него, или за одно какое-либо доброе свойство, которое имеет он по естеству или которым овладел с усилием, — приобрел он то, что составляет полноту всех тайн, что служит хранилищем всех добродетелей, и все это, говорю, приобрел малыми делами, а не сим дарованием. Напротив того, если человек победил всех сопротивных духов, и из дел всякой добродетели не осталось ни одного, которого бы не совершил явно и не приобрел, если победил и покорил все твердыни сопротивников, и после этого ощутил в себе духом, что приял сие дарование, когда, по слову апостола, Дух спослушествует духови его (Рим. 8, 16), — то сие есть совершенство смиренномудрия. Блажен, кто приобрел его; потому что ежечасно лобызает и объемлет он недро Иисусово.
Если же спросит человек: «Что мне делать? Как приобрести? Каким способом соделаться достойным приять смирение? Вот принуждаю сам себя, и как скоро подумаю, что приобрел оное, вижу, что вот противные ему мысли обращаются в моем уме, и оттого впадаю теперь в отчаяние».
Сему вопрошающему такой дан будет ответ: довлеет ученику соделаться подобным учителю своему, рабу — подобным господину своему (Мф. 10, 25). Смотри, как приобрел смирение Тот, Кто заповедал оное и дарует сие дарование, и подражай, и обретешь его. Он сказал: грядет сего мира князь, и во Мне не обретет ничесоже (Ин. 14, 30). Видишь ли, как при совершенстве всех добродетелей приобрести смирение? Поревнуем Сему давшему заповедь. Он говорит: лиси язвины имут, и птицы небесныя гнезда: Сын же Человеческий не имать, где главы подклонити (Мф. 8, 20). Говорит же сие Тот, Кто от всех, во всяком роде совершенных, освященных и достигших полноты, имеет славу, вместе со Отцем, Его пославшим, и со Святым Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.
Слово 54. О разных предметах, в вопросах и ответах
Вопрос. Хорошо ли удаляться от всего, что раздражает страсти? И такое бегство, когда душа избегает браней и избирает себе покой, победою ли признается, или поражением души?
Ответ. Ответим на это кратко. Иноку всячески должно избегать всего, что раздражает в нем лукавые страсти, особенно — отсекать в себе причины страстей и то, чем приводятся в действие, и от чего возрастают, хотя бы то самые малые страсти. Если же настанет время противостать страстям и бороться с ними, когда ставятся нам сети в духовном созерцании (когда тонко бываем искушаемы при видении духовном), то сделаем это не шутя, но искусно. И человеку всегда должно отвращать мысль свою от страстей к естественному добру, какое Создателем вложено в природу, хотя диавол и извратил истину лукавым искушением. И если прилично так сказать, то ему должно бегать не только от докучливости страстей, но и от чувств своих, и погружаться во внутреннего своего человека, и там уединенно пребывать, непрестанно делая в винограднике сердца своего, пока не приведет он дел в согласие с монашеским именем, нареченным ему в сокровенности его и явно. И может быть, что сим пребыванием близ внутреннего человека придем в совершенное соединение с ведением нашей надежды, живущего в нас Христа. Ибо, когда ум наш пребывает там (во внутреннем делании) уединенно и отшельнически, тогда не он уже ведет брань со страстями, но благодать; разве только и самые страсти не приходят в нем в действие. Впрочем, и самые страсти движутся в нем не так сильно, чтобы побуждать его к исполнению их на деле.
Вопрос. Если человек что делает ради душевней чистоты, а другие, не понимая, соблазняются его духовным житием, то должно ли ему удаляться Божественного своего жития по причине соблазна, или делать, что полезно для его намерения, хотя то и соблазнительно для взирающих на него?
Ответ. Скажем и о сем, что, если кто по правилам приял от бывших прежде него отцов, делает что-либо служащее к очищению ума его и предположил в себе эту цель — достижение чистоты, а другие, не знающие, соблазняются его намерением, то в ответственности не он, а соблазняющиеся. Не для того он воздерживается, или постится, или живет в строгом затворничестве, и делает это полезно для его цели, чтобы другие соблазнялись, но для того, чтобы очистить ум свой. А соблазняющиеся порицают его по незнанию цели жития его и погрешают против истины, потому что, пребывая в нерадении, неспособны были уразуметь ту духовную цель, какую предположил он себе, т. е. чистоту своей души. О них блаженный Павел написал, говоря: слово крестное погибающим убо юродство есть (1 Кор. 1, 18). Что же теперь? Поелику слово крестное сими, не ощутившими силы слова, вменено было в юродство, то Павлу должно ли было молчать, а не проповедовать? Но вот и доныне учение крестное служит преткновением и соблазном для иудеев и для еллинов; поэтому и нам молчать об истине, чтобы они не соблазнялись? Но Павел не только не молчал, но даже громко взывал, говоря: мне да не будет хвалитися, токмо о кресте Господа нашего Иисуса Христа (Гал. 6, 14). Сия хвала о кресте высказана святым не для того, чтобы других соблазнить, но потому что велика проповедуемая сила Креста. Посему и ты, святой, совершай житие свое сообразно с тою целью, какую предположил себе пред Богом, в чем не осуждается совесть твоя, и житие свое испытывай по Божественным Писаниям и по тем заповедям, какие принял ты от святых отцов. И если не будешь обвиняем (обличен в противном) ими, то не бойся того, чем соблазнились другие. Ибо ни один человек не может всех равно осведомить о себе, или всем угодить, и (в то же время) в сокровенности своей поработать Богу (творить угодное Богу).
Блажен тот монах, о блаженный, который действительно стремится к чистоте души своей всей силой своей и тем законным путем, каким шествовали к чистоте отцы наши, по тем степеням ее, по каким они восходили по чину и степени, и он возвысится до приближения к ней в премудрости и терпении скорби, а не по чуждым степеням ухищрений (действий неправильных).
Чистота души есть первоначальное дарование естеству нашему. Без чистоты от страстей душа не врачуется от недугов греха и не приобретает славы, утраченной преступлением. Если же кто сподобился очищения, т. е. душевного здравия, то ум его действительно и на самом деле приемлет в себя радость духовным чувством; ибо делается он сыном Божиим и братом Христовым и не имеет времени ощущать встречающееся с ним доброе и худое.
Да даст нам Бог познать волю Его, чтобы всегда ее исполняя, прейти нам в вечный Его покой, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и во веки беспредельных веков. Аминь.
Слово 55. Послание к преподобному Симеону Чудотворцу
Послание твое, святой, не просто начертанные слова; напротив того, в нем, как в зеркале, изобразил и показал ты любовь свою ко мне. И как представлял ты меня себе, так и написал и самым делом показал, что любишь меня чрезмерно, а потому от сильной любви позабыл и меру мне. Ибо, что я должен был написать твоему преподобию, и о чем мне, если бы у меня было попечение о своем спасении, надлежало у тебя спрашивать, и узнать от тебя истину, о том предупредил ты написать мне, по великой любви. А может быть, сделал это и по ухищрению любомудрия, чтобы тонкими и духовными вопросами, которые ты мне предлагаешь, пробудить душу мою от нерадения, в какое глубоко она была погружена. Впрочем, и я по этой любви, по которой забыл ты меру мне, забываю свою скудость, а потому обращаю внимание не на то, к чему могу быть способен, но на то, что может сделать твоя молитва. Ибо, когда я забуду меру себе, а ты молитвами своими упросишь Бога, чтобы совершилось прошение твое, тогда, без сомнения, чего просил ты в молитве, дано это будет от Бога тебе, как искреннему Его служителю.
Итак, первый вопрос в послании твоем следующий:
Вопрос. Должно ли сохранять все заповеди Господни и нет ли способа спастись не сохраняющему их?
Ответ. Об этом, как мне кажется, нет нужды кому-либо и спрашивать. Ибо, хотя заповедей и много, однако же должно сохранять их. В противном случае, Спасителю не нужно было бы и давать их, потому что Владыка, как думаю, ничего не сказал и не сделал лишнего, на что не было бы причины и в чем не имелось бы нужды. Ибо целью пришествия Его, когда дал нам животворящие заповеди Свои, как очистительные врачевства в нашем страстном состоянии, было то, чтобы очистить душу от зла, произведенного первым преступлением и восстановить ее в первобытное ее состояние. Что врачевства — для больного тела, то заповеди — для страстной души. И явно, что заповеди были даны против страстей, для уврачевания преступной души, как ясно говорит Господь ученикам Своим: имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя: а любяй Мя возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его, и явлюся ему Сам. И к нему приидем, и обитель у него сотворим (Ин. 14, 21, 23). И еще: о сем разумеет мир, яко Мои ученицы есте, ащелюбите друг друга (Ин. 13, 35). Ясно же, что любовь может быть приобретена после душевного здравия; а душа, не сохранившая заповедей, не есть здравая.
Хранение заповедей еще ниже духовной любви. И поелику много таких, которые хранят заповеди из страха или ради награды в будущем, а не по любви, то Господь многим убеждает к хранению заповедей по любви, дающих душе свет. И еще: да видят люди ваша добрая дела и прославят Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5, 16). Но в душе не могут быть видимы добрые дела, каким научил Господь, если не будут сохранены заповеди. А что заповеди не тяжелы для любящих истину, об этом Господь сказал: приидите ecu труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. Иго бо Мое благо и бремя Мое легко есть (Мф. 11, 28, 30). А что все заповеди должны быть сохраняемы нами рачительно, и об этом Он Сам заповедал, говоря: кто разоряет едину заповедей сих малых, и учит тому человеки, тот мний наречется в Царствии Небеснем (Мф. 5, 19). После всего этого, узаконенного к спасению нашему, не могу сказать, что не должно сохранять всех заповедей. Да и самая душа не в состоянии будет соделаться чистой, если не будет хранить их. Заповеди даны Господом, как врачевства, чтобы очищать от страстей и грехопадений.
Ты знаешь, что зло произошло к нам от преступления заповедей. Итак, ясно, что здравие возвращается снова их хранением. А без делания заповедей, пока прежде всего не пойдем оным путем, ведущим к душевной чистоте, не должно нам и желать и ожидать очищения души. И не говори, что Бог и без делания заповедей может, по благодати, даровать нам душевное очищение: ибо это — Господни суды, и Церковь не повелевает нам просить чего-либо такового. Иудеи, во время возвращения своего из Вавилона в Иерусалим, шествовали путем естественно проложенным, и таким образом пришли во святой град свой, и узрели чудеса Господни. Но Иезекииль сверхъестественно, по действию откровения, был восхищен и прибыл в Иерусалим и в Божественном откровении соделался зрителем будущего обновления. Подобное сему бывает и в отношении душевной чистоты. Иные путем протоптанным и законным, чрез хранение заповедей в многотрудном житии, кровью своей приходят в душевную чистоту; а другие удостаиваются ее по дару благодати. И чудно то, что не позволено просить в молитве чистоты, даруемой нам по благодати, и отказываться от жития, препровождаемого в делании заповедей. Ибо тому богатому вопросившему Господа, как живот вечный наследую (Лк. 10, 25), Господь ясно сказал: «сохрани заповеди» (Мф. 19, 17). И когда богатый спросил: «заповеди?» — во-первых, повелел ему удерживаться от злых дел и так напомнил о заповедях естественных (Мф. 19, 18, 19). Когда же домогался узнать еще больше, сказал ему: аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое и даждь нищим, и возьми крест свой, и гряди вслед Мене (Мф. 19, 21). А это значит: умри для всего, что имеешь у себя, и потом живи во Мне; изыди из ветхого мира страстей, и так войдешь в новый мир Духа; сними и совлеки с себя ведение худых нравов и ухищрений, и так облечешься в простое ведение истины. Ибо Господь, сказав: возми крест твой (Мф. 16, 24), научил тем человека умереть для всего в мире. И когда умертвил Он в нем ветхого человека, т. е. страсти, тогда сказал ему: гряди вслед Мене. Ветхому человеку невозможно ходить путем Христовым, как сказал блаженный Павел: яко плоть и кровь Царствия Божия наследити не могут, ниже тление нетления наследствует (1 Кор. 15, 50); и еще: совлекитесь ветхаго человека, тлеющаго в похотех, и тогда возможете облечься в нового, обновляемого познанием уподобления Сотворшему его (Еф. 4, 22, 23); и еще: мудрование перстное вражда на Бога: закону бо Божию не покаряется, ниже бо может. Ибо сущие во плоти плотское мудрствуют и Богу угодити духовным мудрствованием не могут (Рим. 8, 7, 8). Ты же, святой, если любишь чистоту сердца и сказанное тобою духовное мудрствование, прилепись к Владычным заповедям, как сказал Владыка наш: аще любиши внити в живот, сохрани заповеди (Мф. 19, 17), из любви к Давшему их, а не из страха или за воздаяние награды. Ибо сладость, сокрытую в правде, вкушаем не тогда, как делаем правду, но когда любовь к правде снедает сердце нише; и соделоваемся грешниками не тогда, как сделаем грех, но когда не возненавидим его и не раскаемся в нем. И не говорю, чтобы кто-либо из древних или из людей последних времен, и не сохранив заповедей, достиг чистоты и сподобился духовного созерцания; напротив того, как мне кажется, кто не сохранил заповедей и не шествовал по следам блаженных апостолов, тот недостоин именоваться святым.
Блаженный Василий и блаженный Григорий, о которых сказал ты, что были любителями пустыни, столпами и светом Церкви, и восхваляли безмолвие, пришли в безмолвие не тогда, когда были праздны от делания заповедей, но жили сперва в мире (мирно с другими) и хранили заповеди, какие должно было хранить живущим в обществе, и потом пришли в душевную чистоту и сподобились духовного созерцания. Поистине я уверен, что, когда жили они в городах, то принимали странных, посещали больных, одевали нагих, умывали ноги трудящихся, и, если кто поял их поприще едино, шли с ним два (Мф. 5, 41). И когда сохранили заповеди, потребные в жизни общественной, и ум их начал ощущать первоначальную непоколебимость (по отношению к страстям), Божественные и таинственные созерцания, тогда возревновали они — вышли в пустынное безмолвие; и с сего времени пребывали с внутренним своим человеком (т. е. во внутреннем делании), почему соделались созерцателями и пребыли в духовном созерцании, пока не были призваны благодатно соделаться пастырями Церкви Христовой.
Относительно же сказанного тобою, что великий Василий иногда хвалил сожительство со многими, а иногда отшельничество, замечу, что истинно рачительные двумя способами приобретают себе пользу, каждый — по мере сил, по тому различию и по той цели, какую предположил он себе. Ибо в сожительстве со многими иногда бывает польза сильным, а иногда и немощным; то же самое бывает и в пустыне. Кто достиг душевного здравия, у кого ум срастворен с Духом, и кто умертвил себя для жития человеческого, тому общежитие со многими не бывает вредным, если трезвится он в делах своих. И он не для того живет со многими, чтобы самому получать пользу, но чтобы приносить пользу (другим), потому что Богом он призван был (на это) именем прочих отцов. Но и немощному, которому нужно еще возрастать, питаясь млеком заповедей, полезно также сожительство со многими, пока не обучится, не образуется, не постраждет от искушений, не будет падать и в большом числе случаев восставать, и не приобретет душевного здравия. Нет младенца, которого не питали бы потоками молока, и ни один монах, не быв вскормлен млеком заповедей, не преуспел, не препобедил страстей и не сподобился чистоты. А подобным образом и пустыня, как сказали мы, иногда полезна немощным и спасающимся бегством (от сообщества с людьми и от мирских дел), а иногда и сильным: и первым, — чтобы найденное ими (в мире) вещество (т. е. мирские дела, питающие страсти) не содействовало тому, чтобы в них разгорались и возросли страсти; а сильным, — тем, что они не окружены веществом и не встретят брани лукавого (т. е. в пустыне). Действительно, как сказал ты, пустыня усыпляет страсти. Но от человека требуется не это одно — усыпить свои страсти, а и то, чтобы искоренить их, т. е. преодолеть их, когда будут против нас упорствовать (восставать). Страсти же усыпленные пробуждаются, как скоро встречается причина прийти им в деятельность.
А как узнать тебе, говоришь ты, что не одна пустыня усыпляет страсти? Заметь, что во время болезни и великой немощи страсти не сильно нападают на нас. И не это только, но даже нередко усыпляют они одна другую, когда одна другой уступают место. Ибо страсть тщеславия заставляет уступить ей место блудную страсть, и опять страсть блудная укрощает страсть славолюбия. Итак, не потому только будем желать пустыни, что усыпляет она страсти, но пожелаем, чтобы, при недостатке чувственного и в удалении от всего, умудриться нам в ней, и чтобы обновился в нас внутренний, духовный о Христе человек, чтобы на всякий час быть нам наблюдателями над самими собою, и чтобы ум наш соделался бодрственным и охранял себя ежечасно, и не похищалось у него памятование надежды его.
Сего, кажется мне, достаточно на первый твой вопрос, если только и в этом настояла нужда. Скажем за сим и о втором, а он был следующий:
Вопрос. Почему Господь наш, для уподобления нашего величию Отца Небесного, назначил нам милосердие, иноки же предпочитают милосердию безмолвие?
Ответ. Вот на него ответ. Хорошо, что из Евангелия представил ты пример и образец исследования об этом великом житии — безмолвии. Мы становимся против милосердия (т. е. иноки, предпочитая безмолвие милосердию, становятся как бы противниками последнего), но не стараемся обратить оное в ничто, как нечто излишнее. Господь для уподобления нашего Отцу Небесному назначил нам милосердие, потому что творящих его приближает оно к Богу. И мы иноки не чтим безмолвия без милосердия, а стараемся, сколько возможно, удалиться от попечения и мятежа. Не то что мы хотим противостать необходимости, когда она встречается (т. е. мы не отказываемся оказать милость в случае действительной надобности), но заботимся о безмолвии, чтобы пребывать в богомыслии, которым всего более можем возвратить себе чистоту после смущения, и приблизиться к Богу. Если же, когда на известное время будет необходимая какая потребность в нас братиям, не должно нерадеть об оной. Посему будем непрестанно понуждать себя — во всякое время внутренне быть милосердыми ко всякому разумному естеству. Ибо так внушает нам учение Господне и в этом состоит отличие нашего безмолвия, а не (бывает оно) как придется. И надобно не только сохранять это внутреннее наше милосердие, но, когда призывают самые обстоятельства дел и нужда, не вознерадеть и о том, чтобы доказать любовь свою к ближнему явно, и в особенности, если безмолвники не определили себя на совершенное безмолвие — даже и не встречаться ни с кем, но следуют правилу назначающих для себя безмолвие на одну или на семь седмиц. Ибо таковые, даже в продолжение времени, назначенного правилом, не удерживают себя от цели милосердия к ближнему, разве кто крайне жесток, суров и бесчеловечен, и держится безмолвия лицемерно и напоказ. Ибо мы знаем, что без любви к ближнему ум не может просвещаться Божественной беседой и любовью.
И какой ныне мудрый монах, имея у себя пищу и одеяние и видя ближнего своего алчущим и обнаженным, не отдаст ему того, что имеет, но сбережет что-либо из этого? Или еще, кто, видя, что человек единой с ним плоти томится в болезни, бедствует от изнеможения и имеет нужду в призрении, из любви к безмолвию правило затвора предпочтет любви к ближнему? Когда же нет чего-либо подобного, будем в уме хранить любовь и милосердие к братиям. Ибо в том только случае, когда вещи близко (когда подобные случаи близ нас), Бог требует от нас исполнить и показать любовь на самом деле. Посему явно, что, если ничего у себя не имеем, не дозволяется нам ввергать себя в попечение и мятежи ради нищих; а если что имеем, требуется от нас это. Также, если, по принятому нами роду жизни, удаляемся от сожительства с людьми и от того, чтобы видеться с ними, то не надлежит нам оставлять келлию свою и место иноческого и отшельнического пребывания и предавать себя на то, чтобы кружиться по миру, посещать больных и проводить время в подобных делах. Ибо явно, что в подобных случаях бывает переход от высшего к низшему. Если же кто живет в обществе многих, и находится близ людей в месте пребывания своего с ними, и трудами других упокоевается во время здоровья или болезни, то я сам обязан делать то же, а не выставлять на вид ложного своего безмолвия, так чтобы самому вполне требовать себе от других успокоения, но, как скоро увидит в тесных обстоятельствах сына плоти своей, носящего на себе один с ним образ, лучше же сказать, увидит поверженного и страждущего Христа, — удаляться и скрываться от него. Всякий таковой немилосерд.
И не приводи мне на память Иоанна Фиваидского и Арсения, не говори: «Кто же из них употреблял себя на подобные дела или прилагал попечение о больных и нищих, нерадел же о своем безмолвии?» Ты и не приближайся к каким-либо домам таковых мужей. Ибо, если далек ты от всякого упокоения и сообщения с людьми, как далеки были они, то Господь и тебе повелевает пренебрегать подобными делами. Если же далек ты от оного совершенства и во всякое время пребываешь в телесных трудах и в общении с людьми, то почему нерадишь о заповедях (которые должно хранить тебе по мере сил своих), представляя в предлог, что проводишь великое житие святых, к которому ты и не приближался?
А я не буду столь нерадив, чтобы не помянуть о поступке святого Макария Великого, который служит обличением небрегущим о бранях своих. Макарий пошел однажды посетить одного больного брата. И когда Великий спросил болящего: не желает ли он чего, а тот отвечал: «Немного мягкого хлеба» (а тогда все монахи, по большей части, пекли себе хлебы однажды в целый год: таков был обычай в том месте), достоблаженный сей муж, будучи уже девяноста лет, немедленно встал, пошел из скита в Александрию, и сухие хлебы, которые взял в кожаную одежду, променял на мягкие, и принес их брату.
Но нечто и сего еще большее сделал подобный великому Макарию авва Агафон, муж опытнейший из всех того времени монахов и паче всех почитавший молчание и безмолвие. Итак, сей чудный муж, во время большого торга, пришел продать свое рукоделие и на торжище нашел одного лежащего больного странника; нанял для него дом, остался с ним, работал своими руками, и что получал за то, на него тратил, и прислуживал ему шесть месяцев, пока больной не выздоровел. Сей же Агафон (как повествуют о нем) сказал: «Желал бы я найти прокаженного и ему отдать свое тело, а себе взять его». Вот совершенная любовь.
Боящиеся Бога, возлюбленный, охотно вожделевают того, и заботятся о том, чтобы хранить заповеди. И если окажется на деле, что отыскание оных им достается в руки (т. е. представится им случай к исполнению заповедей на самом деле), то подвергаются ради них и опасности. Жизнодавец совершенство заповедей связал и заключил в двух заповедях, объемлющих собою все прочие, — в любви к Богу и в подобной ей любви к твари, т. е. в любви к образу Божию. И первая удовлетворяет цели духовного созерцания, а вторая — созерцанию и деятельности. Ибо естество Божеское просто, несложно, невидимо, естественно ни в чем не имеет нужды; ибо сознание в приснопоучении своем по природе не имеет нужды в телесной деятельности и в действии чего-либо, и в дебелости представлений (т. е. в воплощении, осуществлении их делом), деятельность его проста и обнаруживается в единой части ума, сообразно той простоте достопоклоняемой Причины, Которая выше ощущения чувства плоти. А вторая заповедь, т. е. человеколюбие, по двойственности естества, требует, чтобы попечение о делании ума было сугубое, т. е. что исполняем невидимо в сознании, то подобным образом желаем исполнить и телесно, и не только явно, но и тайно. И заповедь, совершаемая делами, требует совершения и в сознании.
Как человек составлен из двух частей, т. е. из души и тела, так и все в нем требует двоякой заботы, сообразно с двойственностью его состава. И поелику деятельность везде предшествует созерцанию, то невозможно кому-либо возвыситься до области этого высшего созерцания, если самым делом не исполнит прежде низшего деяния. И ныне ни один человек не смеет сказать о приобретении любви к ближнему, что преуспевает в ней душой своей, если оставлена им та часть, которая, по мере сил, сообразно с временем и местом, доставляющим случай к делу, исполняется телесно. Ибо при сем только исполнении делается достоверным, что есть в человеке, и дает о себе знать любовь созерцательная. И когда бываем в этом, по возможности, верны и истинны, тогда дается душе сила — в простых и безвидных мыслях простираться до великой области высокого и Божественного созерцания. А где человеку нет возможности — любовь к ближнему проявить в делах видимых и телесно, там достаточно пред Богом любви нашей к ближнему, совершаемой только мыслью; особливо — если затворническое и безмолвное житие и преуспеяние в оном пребывают достаточно в делании ее (любви).
Если же скудны мы во всех частях безмолвия, то восполним недостаток присоединением к нему заповеди, т. е. чувственной деятельности. И это, как восполнение покоя жизни нашей, исполнять будем утруждением тела нашего, чтобы свобода наша не оказалась предлогом к подчинению себя плоти, когда напрасно станем трудиться под отшельническим именем. Ибо явно, что тому, кто совершенно не имеет общения с людьми и всецело погружен мыслью в Боге, когда мертв он для всего, в удалении от этого, не повелевается помогать и служить людям. Но кто содержит правило безмолвия своего в продолжение семи недель или одной недели, и по исполнении своего правила сходится и вступает в общение с людьми, и утешается вместе с ними, но нерадит о братиях своих, которые в скорбях, думая тем непрерывно выдержать недельное правило, тот немилосерд и жесток. И само собою явствует, что он по недостатку милосердия, и по самомнению, и по ложным помыслам, не снисходит до участия в таковых делах.
Кто пренебрегает больным, тот не узрит света. Кто отвращает лицо свое от скорбящего, для того омрачится день его. И кто пренебрегает гласом злостраждущего, у того сыны в слепоте ощупью будут искать домов его.
Не поругаем великого имени безмолвия невежеством своим. Ибо всякому житию свое время, и место, и отличие. И тогда Богу ведомо, угодно ли будет все делание оного (безмолвия). А без сего суетно делание всех пекущихся о мере совершенства. Кто ожидает, чтобы немощь его утешали и посещали другие, тот пусть смирит себя и потрудится вместе с ближним своим в то время, когда терпит он (ближний) искушение, чтобы собственное свое делание с радостью совершить ему в безмолвии своем, будучи далеким от всякого самомнения и от бесовской прелести. Одним из святых, мужем разумным, сказано: «Ничто не может так избавлять монаха от беса гордыни и споспешествовать ему в сохранении целомудрия при разжжении блудной страсти, как то, чтобы посещать ему лежащих на ложах своих и одержимых скорбью плоти».
Велико ангельское дело безмолвия, когда ради потребности смирения присоединит (безмолвник) к себе таковую рассудительность. Ибо мы бываем скрадываемы и расхищаемы там, где не знаем. Сказал я это, братия, не для того, чтобы вознерадеть нам о деле безмолвия и пренебречь им. Ибо везде убеждаем к безмолвию, и теперь не оказываемся противоречащими словам своим. Из сказанного нами никто да не берет и не выводит чего-либо отдельно, и, отложив в сторону все прочее, да не удерживает неразумно это одно в руках своих. Помню, во многих местах говорил я, моля, что, если кому и случится в келлии своей быть совершенно праздным по нужде немощи нашей, постигающей нас, то из-за этого не должно помышлять о совершенном выходе из келлии и внешнее делание почитать лучшим делания келейного. Совершенным же выходом назвал я не то, если временем встретится нам необходимое дело выйти на несколько недель, и в продолжение оных приобрести упокоение и жизнь ближнего, — и ты стал бы называть это праздностью и признавать занятием неприличным. Но если думает кто о себе, что он совершен, и пребыванием своим пред Богом и удалением своим от всего видимого — выше всех живущих здесь, то пусть он разумно откажется и от сего. Велико есть делание рассуждения о том, что совершается с помощью Божией. И Бог, по милости Своей, да даст нам исполнить слово Его, какое изрек Он, сказав: якоже хощете да творят вам человецы, и вы творите им такожде (Лк. 6, 31). Ему слава и честь! Аминь.
Еще писал ты в послании своем, что монах, желающий возлюбить Бога, паче всего обязан иметь попечение о чистоте души своей. И сказал ты прекрасно, если имеешь достаточные на то силы. А поелику говоришь еще, что душа не имеет дерзновения в молитве, как не препобедившая еще страстей, то представляется мне в том и другом противоречие, хотя я и невежда. Ибо, если душа не препобедила страстей, то как ей иметь попечение о чистоте? Поелику и правилом духовной правды не повелено ей, когда не препобедила своих страстей, домогаться того, что выше ее. Ибо не из того, чего вожделевает человек, познается, что он любит; но из того, что любит, делается заключение о том, чего вожделевает: любовь естественно предшествует вожделению. (Чего не возлюбит человек, того не будет и вожделевать). Страсти суть дверь, заключенная пред лицом чистоты. Если не отворит кто этой заключенной двери, то не войдет он в непорочную и чистую область сердца.
И сказанное тобою, что душа не имеет дерзновения в час молитвы, сказано справедливо. Ибо дерзновение выше не только страстей, но и чистоты. Порядок этого преемства бывает такой, как я говорю: терпение с принуждением себе борется со страстями за чистоту. Поэтому, если душа препобедит страсти, то приобретает чистоту; а истинная чистота делает, что ум приобретает дерзновение в час молитвы.
Ужели же подвергнемся укоризне, в молитве прося этой душевной чистоты, о которой теперь речь, и делом гордости и самомнения бывает наше прошение, если просим у Бога того, что предписывает нам Божественное Писание и отцы наши, и для чего монах идет в отшельничество? Но думаю, святой, что, как сын не сомневается в отце своем и не просит у него такими словами: «научи меня искусству», или: «дай мне что-нибудь», так не подобает монаху рассуждать и просить у Бога: «дай мне то и то». Ибо он знает, что промышление Божие о нас выше того, какое бывает у отца о сыне. И потому следует нам смириться, плакать о тех причинах согрешений, которые вне нашей воли, соделаны ли оные помыслом, или самым делом, и с сокрушенным сердцем говорить словами мытаря: Боже, милостив буди мне грешнику (Лк. 18, 13), тайно и явно делать, чему научил Господь, сказав: егда сотворите вся повеленная вам, глаголите, яко раби неключими есмы: еже должни бехом сотворити, сотворихом (Лк. 17, 10), чтобы совесть твоя засвидетельствовала тебе, что ты неключим и имеешь нужду в помиловании. Знаешь же и сам ты, что не дела отверзают оную заключенную дверь сердца, но сердце сокрушенное и смирение души, когда препобедишь страсти смирением, а не превозношением. Ибо больной сперва смиряется и прилагает попечение о выздоровлении от своих недугов, а потом уже домогается сделаться царем: потому что чистота и душевное здравие суть царство души.
Какое же это царство души? Как больной не говорит отцу: «Сделай меня царем», — но прилагает сперва попечение о недуге своем, и по выздоровлении царство отца его делается вполне его царством, так и грешник, приносящий покаяние, получая здравие души своей, входит со Отцом в область чистого естества и царствует во славе Отца своего.
Припомним, как святой апостол Павел описывает свои прегрешения и душу свою ставит на самом последнем и низшем месте, говоря: Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первый есмъ аз. Но сего ради помилован бых, да во мне первем покажет все Свое долготерпение (1 Тим. 1, 15, 16). Ибо вначале был я гонителем, досадителем и хульником, но помилован бых, яко неведый сотворих в неверствии (13). Когда же и в какое время сказал он это? После великих подвигов, исполненных силы дел, после проповеди по благовествованию Христову, проповеданной им в целом мире, после многократных смертей, многообразных скорбей, какие терпел от иудеев и язычников. И все еще взирал он на первые свои дела, не только не почитал себя достигшим чистоты, но не помышлял даже признать себя, как следовало, учеником. Ибо говорил: несмь достоин нарещися апостол, зане гоних Церковь Христову (1 Кор. 15, 9). И когда паче всех одержал победу над страстями, говорил: умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како, иным проповедуя, сам неключимь буду (1 Кор. 9, 27). Если же скажешь, что апостол в иных местах повествует о себе и великое, то пусть сам он убедит тебя относительно этого. Ибо говорит, что делал сие не добровольно, не ради себя, но для проповеди. И когда повествует о сем для пользы верных, представляет себя за таковую похвалу лишенным всякого разума, взывая и говоря: вы мя понудисте (2 Кор. 12, 11); и еще: не глаголю по Господе, но яко в безумии в сей части похвалы (2 Кор. 11, 17). Вот сие справедливое и верное правило, какое дал нам святой Павел, праведный и правый. Итак, сохраним оное и поревнуем о нем. Отречемся от того, чтобы искать у Бога высокого, когда не посылает и не дарует Он этого; потому что Бог знает сосуды избранные на служение Ему. Ибо блаженный Павел даже и после того не просил царства души, но говорил: молил был ся отлучен быти от Христа (Рим. 9, 3). Как же осмелимся мы, и прежде времени, ведомого Богу, просить душе царства, не соблюдши заповедей, не препобедив страстей и не отдав долга?
Посему умоляю тебя, святой, да не входит тебе и на помысл это; но паче всего приобрети терпение для всего, что ни бывает с тобою (разумею скорби). И в великом смирении и в сокрушении сердца о том, что в нас, и о помыслах наших будем просить у Господа отпущения грехов своих и душевного смирения.
Одним из святых написано: «Кто не почитает себя грешником, того молитва не приемлется Господом». Если же скажешь, что некоторые отцы писали о том, что такое душевная чистота, что такое здравие, что такое бесстрастие, что такое видение; то писали не с тем, чтобы нам с ожиданием домогаться этого прежде времени; ибо написано, что не приидет Царствие Божие с соблюдением (Лк. 17, 20) ожидания. И в ком оказалось такое намерение, те приобрели себе гордость и падение. А мы область сердца приведем в устройство делами покаяния и житием благоугодным Богу; Господне же приходит само собою, если место в сердце будет чисто и не осквернено. Чего же ищем с соблюдением, разумею Божий высокие дарования, то отвергнуто Церковью Божией; и приемшие это стяжали себе гордость и падение. И это не признак того, что человек любит Бога, но недуг души. Да и как нам домогаться высоких Божиих дарований, когда божественный Павел хвалится скорбями и высоким Божиим даром почитает общение в страданиях Христовых.
Еще писал ты в послании своем, что возлюбила душа твоя любовь к Богу, но не достиг ты любви, хотя ты имеешь великое вожделение любить; а сверх того — вожделенно для тебя пустынное отшельничество. И сим показал ты, что положено в тебе начало сердечной чистоты и что памятование о Боге прилежно разжигается и возгревается в сердце твоем. И это — великое дело, если истинно; но не желал бы я, чтобы писал ты это; потому что не к одной принадлежит это степени. Если же сказал это для вопроса, то и вопрос требовал иного порядка. Ибо кто говорит, что душа его не имеет еще дерзновения в молитве, потому что не препобедила страстей, тот смеет ли сказать, что душа его возлюбила любовь к Богу? Нет способа возбудиться в душе Божественной любви, вослед которой таинственно течешь ты в отшельничестве, если она не препобедила страстей. Ты же сказал, что душа твоя не препобедила страстей и возлюбила любовь к Богу; и в этом нет порядка. Кто говорит, что не препобедил страстей и возлюбил любовь к Богу, о том не знаю, что он говорит. Но скажешь: не говорил я: «люблю», но «возлюбил любовь». И это не имеет места, если душа не достигла чистоты. Если же хочешь сказать это только для слова, то не ты один говоришь, но и всякий говорит, что желает любить Бога: и не только христиане говорят это, но и неправо поклоняющиеся Богу. И слово это всякий произносит, как свое собственное; однако же, при произнесении таких слов, движется только язык, душа же не ощущает, что говорит. И многие больные не знают даже того, что они больны. Ибо зло есть недуг души, и прелесть — гибель истины. И весьма многие из людей, недугуя сим, объявляют себя здоровыми и у многих заслуживают похвалу. Ибо, если душа не уврачуется от зла и не будет приведена в естественное здравие, в каком создана, чтобы родиться от здравия духа, человеку невозможно вожделевать сверхъестественных даров Духа, потому что душа, пока болезнует страстями, не ощущает чувством своим духовного и не умеет вожделевать оного, вожделевает же только по слуху ушей и по Писаниям. Итак, справедливо сказал я выше, что вожделевающим совершенства надлежит сохранять все заповеди, потому что сокровенное делание заповедей врачует душевную силу. И оно должно быть не просто и как попало. Ибо написано, что без кровопролития не бывает оставления (Евр. 9, 22). Но сперва естество наше в вочеловечении Христовом прияло обновление, приобщилось Христову страданию и смерти; и тогда, по обновлении излиянием крови, обновилось и осветилось естество наше и соделалось способным к принятию заповедей новых и совершенных. А если бы заповеди сии даны были людям до излияния крови, до обновления и освящения естества нашего, то может быть, и самые новые заповеди, подобно заповедям древним, отсекали бы только порок в душе, но не могли бы истребить в душе самый корень порока. Ныне же не так: напротив того, последовавшее сокровенное делание и заповеди новые и духовные, которые душа хранит с соблюдением страха Божия, обновляют и освящают душу, и сокровенно врачуют все члены ее. Ибо явно для всех, какую страсть безмолвно в душе исцеляет каждая заповедь, и действительность их ощутительна и Врачующему, и врачуемому, как было и с кровоточивой женой.
Знаешь, возлюбленный, что, если не будет исцелена страстная часть души, не обновится, не освятится втайне, не будет связана житием Духа, то душа не приобретет здравия и не освободится от того, чтобы не печалило ее встречающееся ей в твари. И исцеление сие может совершиться по благодати, как было с блаженными апостолами; потому что они верою усовершились в любви Христовой. А иногда бывает, что душа приобретает здравие законно. Ибо, кто деланием заповедей и трудными делами истинного жития препобедил страсти, тот пусть знает, что законно приобрел он душевное здравие, и отдоен млеком заповедей от отелесения мира сего, и отсекся от него обычай прежних его впечатлений греховных, и возрожден, как и первоначально, в духовном, и по благодати был узрен в области Духа, в мыслях внутреннего человека, и приял его в себя мир новый, несложный.
Когда же ум обновлен и сердце освящено, тогда все возникающие в нем мысли возбуждаются сообразно с естеством того мира, в который вступает оно. Сперва возбуждается в нем желание Божественного, и вожделевает оно общения с Ангелами и откровения тайн духовного (подаваемого Духом) ведения; и ум его ощущает духовное ведение тварей, и воссиявает в нем созерцание тайн Святыя Троицы, также — тайн достопоклоняемого ради нас домостроительства, и потом всецело входит в единение с ведением надежды будущего.
Итак, из того, что я написал тебе, уразумей состояние свое. Если бы душа, когда заключена в области страстей, могла истинно возлюбить Бога, то не имела бы большой нужды спрашивать и дознавать о таинствах мира духовного. Но явно, что обучение и ведение (познание таинств духовного мира) при страстях не приносят пользы и недостаточны для того, чтобы отверсть дверь, заключенную пред лицом чистоты. Если же отъяты от души будут страсти, то ум просвещается, и устрояется на чистом месте естества, и не имеет нужды в вопросах, потому что ясно видит блага, обретающегося на своем месте. Ибо как внешние наши чувства не вследствие обучения и вопросов ощущают соприкосновенные им естества и вещи, но каждое чувство естественно, а не с помощью вопросов ощущает встречающуюся ему вещь, (потому что нет учения, посредствующего между ощущающим и ощущаемым — между чувствами и предметами): слепому сколько ни говори о славе солнца и луны, о сонме звезд, о блеске драгоценных камней, — и приемлет, и судит, и представляет себе красоту, какую имеют они, только по названию, знание же и рассуждение его далеки от сладости, доставляемой самым видением: так, подобным сему образом, представляй себе и о созерцании духовном. Ибо ум, прозирающий в сокровенные тайны Духа, если он в своем естественном здравии вполне созерцает славу Христову, а не спрашивает и не учится, но наслаждается тайнами нового мира, превыше свободы воли своей, соразмерно горячности веры и надежды на Христа, как написал блаженный Павел: еже видим, что и уповаем? Терпением ждем (Рим. 8, 24, 25).
Итак, должны мы ждать и пребывать уединенно и с простотой во внутреннем нашем человеке, где нет отпечатлений помыслов, ни воззрения на что-либо сложное: потому что ум, на что взирает, от того приемлет и образы. Когда взирает на мир, тогда согласно с видоизменением образов, по которым он носится, в таком же числе принимает от них в себя образы и подобия, которые, по мере своего множества и по различию своего изменения, возбуждают в нем помыслы; когда же помыслы возбуждены, отпечатлеваются они в уме. Если же ум проникает взором во внутреннего человека, где нет ничего такого, что могло бы служить изменением образов, и где сложное не отделяется от другого сложного инаковостью образа, но все — единый Христос, то явно, что ум приемлет тогда простое созерцание, без которого ничто иное не облагоухает душевной гортани, и соделовает, что душа приобретает дерзновение во время молитвы: потому что это есть пища естества души. И когда ум станет в области познания истины, тогда не имеет нужды в вопросах. Ибо, как телесное око не спрашивает сперва и потом уже взирает на солнце, так и душевное око не входит сперва в исследование и после того уже созерцает ведение Духа. Таким образом и то таинственное созерцание, какого вожделеваешь ты, святой, открывается уму по приобретении душевного здравия. Желать же посредством исследования и расспросов уразумевать таковые тайны есть неразумие души. Ибо и блаженный Павел руководился не наукой или иным вещественным способом (познания), когда сказал, что видел и слышал тайны и неизреченны глаголы, ихже не леть есть человеку глаголами (2 Кор. 12, 4), но восхищением восхищен был в духовную область и видел откровение тайн.
Итак, и ты, святой, если любишь чистоту, отсеки от всех любовь, изливаемую (видимо являемую) на всех, и вошедши в виноградник сердца своего, делай в нем, истребляй в душе своей страсти, старайся не знать зла человеческого. Чистота взирает на Бога, воссиявает и цветет в душе не вследствие вопросов, но вследствие неведения зла какого бы то ни было человека. Если же желательно тебе, чтобы сердце твое соделалось вместилищем тайн нового мира, то обогатись сперва делами телесными, постом, бдением, службою, подвижничеством, терпением, низложением помыслов и прочим. Привяжи ум свой к чтению Писаний и углублению в них; напиши пред очами у себя заповеди и отдай долг страстей, когда бываешь побежден и побеждаешь. И непрестанным собеседованием, молитвенным и просительным, и углублением в молитвословия искореняй в сердце своем всякий образ и всякое подобие, прежде тобою воспринятое. Приучай ум свой углубляться всегда в тайны Спасителева домостроительства и оставь просить себе ведения (разумения тайн мира духовного) и созерцания, которые, в своем месте и в свое время, превыше выражения их словами, продолжай делание заповедей и труды в стяжании чистоты; и проси себе у Господа в молитве огнем разжженной о всем печали (какую вложил Он в сердца апостолам, мученикам и отцам), да уканет она в сердце твое, и да сподобишься умного жития. Начало, средину и конец жития сего составляет следующее: отсечение всего (удаление от всего) единением о Христе. Если же вожделеваешь созерцания тайн, самым делом возделывай в себе заповеди, а не одним стремлением к их ведению. Духовное созерцание действует в области чистоты внутри нас. И ты домогайся сперва уразуметь, как должно входить тебе в область тайн Духа, и потом начинай.
Первой из тайн именуется чистота, достигаемая при действенности заповедей. Созерцание же есть духовное созерцание ума, состоящее в том, что он приходит в изумление и постигает, что было и будет. Созерцание есть видение ума, приводимого в изумление домостроительством Божиим во всяком роде и роде, и постигающего славу Божию и тяготы нового мира. При этом сокрушается и обновляется сердце, и, подобно младенцам о Христе, человек воспитывается млеком заповедей новых и духовных, делается без зла, приобучается к тайнам Духа и к откровениям ведения, восходя от ведения к ведению, и от созерцания к созерцанию, и от постижения к постижению, и обучается и укрепляется таинственно, пока не будет вознесен к любви, соединен с надеждою, и не водворится в нем радость, и не будет он вознесен к Богу и увенчан естественной славой своего сотворения, в какой был создан.
Сими пажитями Духа восходит ум к откровениям ведения, и падает, и восстает, и побеждает, и побеждается, и пережигается (искушается) в пещи келлии, и таким образом очищается, и бывает с ним милость, и деятельно сподобляется он того созерцания Святыя Троицы, которого вожделеваешь ты. Ибо есть три созерцания естеств, в которых ум возвышается, оказывает свою деятельность и обучается: два созерцания естеств сотворенных, разумных и неразумных, духовных и телесных, и еще — созерцание Святыя Троицы. Посему сперва бывает созерцание всякой твари, пришедшей в бытие, и ум проникает ее откровением ведения; а что не подлежит чувствам, в том бывает умное созерцание. И ум имеет созерцание для созерцания себя самого, в нем-то (созерцании) внешние философы вознеслись умом своим при представлении тварей.
Посему созерцание сынов таинства веры сопряжено с верою и пасется на луге Писаний: оно воедино собирает ум от всякого внешнего парения, и связует его единением Христовым, как Василия Великого и Григория; и созерцание его бывает в таинственных словесах, положенных в Писании. И словеса, не постигаемые ведением, приемлются нами при помощи веры, и ведение о них получаем в созерцании, какое бывает в нас по очищении. Для тайн Духа, которые выше ведения и которых не ощущают ни телесные чувства, ни разумная сила ума, Бог дал нам веру, которой познаем только, что тайны сии существуют. И от этой веры рождается в нас надежда относительно их. Верою исповедуем, что Бог есть Господь, Владыка, Творец и Создатель всяческих, а ведением решаем, что должно нам хранить заповеди Его и разуметь, что ветхие заповеди хранит страх, как сказал Сам Он, а животворные заповеди Христовы хранит любовь, по сказанному: Аз заповеди Отца Моего соблюдох, и пребываю в Его любви (Ин. 15, 10). Посему явно, что Сын хранит заповеди Отца Своего не по страху, но из любви, а потому повелевает и нам соблюдать заповеди Его из любви, как говорит: аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите. И Аз умолю Отца, и иного Утешителя послет вам (Ин. 14, 15, 16). Пришествием Утешителя называет дарования откровения тайн Духа; посему в приятии Духа, Которого прияли апостолы, — все совершенство духовного ведения. И Господь исповедал и обещал, умолив Отца Своего, дать им Утешителя, чтобы, по исполнении ими заповедей и очищении самих себя, пребывал с ними вовеки. Видишь ли, что за сохранение заповедей ум сподобляется благодати таинственного созерцания и откровений ведения Духа; а не как предполагала твоя мудрость, что дело хранения заповедей служит препятствием созерцания Божественных тайн, совершаемых в безмолвии.
Посему умоляю тебя: если ощутишь в душе своей, что достиг ты в область любви, соблюдай новые заповеди из любви к Давшему их, а не по страху, как и блаженный Павел, когда возгорался Божественной любовью, сказал: кто меня разлучит от любве Христовой? Скорбь ли, или темница, или гонение, и прочее? И еще присовокупляет: известихся бо, яко ни смерть, ни живот, ни настоящая, ни грядущая возмогут разлучити меня от любве Божия, яже о Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 35, 38, 39). И чтобы не подумать кому, будто бы вожделевает он великой награды, или чести, или преизобильного даяния духовных даров, как вожделевает твоя святыня, сказал: молил бых ся отлучен быти от Христа (Рим. 9, 3), чтобы присвоены Ему были чуждые. И чтобы ты знал, что не таинственного и отшельнического созерцания искал он, как твое преподобие, вожделевал же того (любви), чего часто иные сподоблялись по благодати, слушай, что говорит в другом месте: аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любве же не имам, бых медь звенящи, или кимвал звяцаяй. И аще имам пророчество, и вем тайны вся, и весь разум, и аще имам веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмъ (1 Кор. 13, 1, 2); потому что законная дверь, вводящая в это, есть любовь. Если приобретем любовь, она вводит нас в это. Если же сподобимся сего по благодати без любви, то непременно когда-нибудь утратим мы это, потому что стяжание и страж святых возвысившихся и Божественного жития есть любовь. Как скоро монах лишится любви, сердце его тотчас же лишается мира, а оно есть селение Божие, и заключается для него дверь благодати, которой Господь наш внидет и изыдет, по сказанному Им: Аз есмъ дверь жизни, и Мною человек внидет в жизнь и пажить обрящет (Ин. 10, 9) для питания духовной своей жизни, где не препятствуют ему ни зло, ни прелесть (обольщение); но во все восхождения откровений ведения и таинственных созерцаний Божественная любовь вводит его и изводит, как и тех, которые имеют свободу Христову. И чтобы узнать тебе истину сего, а именно, что духовная жизнь действительно есть Божественное созерцание ума, послушай великого Павла. Ибо вопиет он: неугодно мне это (созерцание) без любви; и если не войду в созерцание законными вратами любви, то не пожелаю оного; и если бы дано было мне по благодати, когда не приобрел я любви, то не домогаюсь сего, потому что восшел к нему (созерцанию) не естественной дверью, которая есть любовь. Поэтому сперва должно приобрести любовь, которая есть первоначальное созерцание Святыя Троицы; а после того и без даяния, естественным путем, будет у меня созерцание духовного. Уразумей же мудрость блаженного Павла, что оставил он все дарования, сообщаемые благодатью, и просил самого существенного основания вещей, которое приемлет дарования и хранит их, как говорит некто. Дарование созерцания тварей дано было и Моисею, и многие сподобились оного, впрочем не с утверждением (т. е. не как постоянного состояния), но в откровении. Я же, крестившийся Духом Святым и исполненный благодати, хочу внутрь себя приять ощущение живущего во мне Христа. Ибо Христос Ипостасью Своей соделал обновление естества нашего, в Него облечены мы водою и Духом, и в неизреченном таинстве соединил Он нас с Собою и соделал членами тела Своего; но здесь — в виде только залога, а в новом мире естественно сообщает Он жизнь прочим членам. Для чего поэтому желаешь и домогаешься созерцания прежде любви, когда божественный Павел отверг оное без любви?
Ибо, сказав, что «делание заповедей служит мне препятствием к созерцанию», явно похулил ты любовь к ближнему, и предпочел ей созерцание, и вожделеваешь видеть его там, где оно не усматривается. Пока не можем мы еще видеть созерцания, мудрейший, но само созерцание показывает нам себя на своем месте. Как по мере естественного возраста душа приемлет улучшение ведения и ощущает существующее в мире и день ото дня более и более обучается этому, так и в духовном человек приемлет в себя духовное созерцание и Божественное ощущение, и обучается этому в той мере, в какой ум возрастает в житии разума, и простирается вперед. Когда же придет в область любви, тогда созерцает духовное на своем месте. Но сколько бы человек ни употреблял усилия, чтобы духовное снизошло к нему, оно не покоряется. И если дерзновенно возмечтает он, и возведет взор к духовному и будет доходить до него разумением не вовремя, то скоро притупляется зрение его и вместо действительного усматриваются им призраки и образы. Как скоро вполне постигнешь это рассудительным умом своим, не будешь домогаться созерцания не вовремя. Если же кажется тебе, что и теперь видишь созерцание, созерцание сие есть тень призрака, а не созерцание; потому что у всего мысленного бывает подобие и мечтательный образ, а бывает также и истинное созерцание. Ибо вот и в естествах сложных бывает мечтание, а иногда возможно и истинное созерцание. Если же созерцание истинно, то обретается свет и созерцаемое усматривается близким к действительности. А когда бывает противное сему, тогда глаз вместо действительности видит тень: видит воду, где нет воды, видит здания, приподнятые вверх и висящие на воздухе, между тем как они стоят на земле. По таковому явлению телесного то же думай и о мысленном.
Если зрение ума не будет очищено деланием заповедей, делами безмолвного жития, не приобретет в совершенстве света любви, не преуспеет возрастом обновления Христа, улучшением ведения не приблизится к духовным естествам в той степени, на которой ищет ангельского духовного жития; то не возможет соделаться истинным зрителем Божественного созерцания. Все же те подобия духовного, какие думает составить себе ум, называются призраком, а не действительностью. И это, что ум видит одно вместо другого, происходит от того, что он не очистился. Ибо естество истины пребывает всегда неизменным и не изменяется никогда в подобие; причиной же мечтания образов сих бывает немощь, а не чистота ума.
Это было и с философами внешними, потому что почли духовным то, о чем не прияли истинного учения от Бога. От скопления и движения мыслящей силы их, от разумений помыслов своих заключали они в самомнении своем, что они суть нечто; а вместе с этим рассуждали, как они существуют (т. е. как получили бытие), чтобы открытие их происхождения и изменение уподобления соделалось для них тем и другим. И разглагольствовали об этом в ненадлежащем самомнении, Единого Бога разделили в многобожие, говорили и сошлись между собою в суесловии помыслов, и эту мечту безумия помыслов своих назвали умозрением естеств.
Посему истинное созерцание естеств чувственных и сверхчувственных, и Самой Святой Троицы, приходит в откровении Христовом. Ему научил и его указал человекам Христос, когда первоначально в Своей Ипостаси совершил обновление естества человеческого, возвратил и дал ему первую свободу, и проложил нам путь Собою к тому, чтобы животворящими Его заповедями восходить к истине. И естество тогда только способно соделаться зрителем истинного, а не мечтательного созерцания, когда человек первоначально претерпением страданий, деланием и скорбью совлечется ветхого страстного человека, как новорожденный младенец совлекается одежды, выносимой из матерних ложесн. Тогда ум способен возродиться духовно, быть узренным в мире Духа, и приять созерцание отечества своего.
Поэтому ныне созерцание тварей, хотя оно и сладостно, есть только тень ведения. И сладость его не отличается от мечтаний во сне. Поэтому созерцание нового мира духом откровения, которым ум услаждается духовно, есть действие благодати, а не тень ведения; и сладость его неотделима от той, какую описал апостол, говоря: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова
Бог любящим Его, святым же Бог открыл есть Духом Своим: Дух бо вся испытует, и глубины Божия (1 Кор. 2, 9, 10). И сие-то созерцание бывает пищей ума, пока не укрепится он и не придет в состояние приять созерцание высшее первого созерцания; потому что одно созерцание передает человека другому созерцанию, пока ум не будет введен в область совершенной любви. Ибо любовь есть вместилище духовного, и водворяется в чистоте души. Когда ум станет в области любви, тогда действует благодать, ум приемлет духовное созерцание и делается зрителем сокровенного.
Двумя способами, как сказал я, дается дарование откровений умного созерцания: иногда дается по благодати, за горячность веры; а иногда — за делание заповедей и за чистоту. По благодати, как блаженным апостолам, которые не деланием заповедей очистили ум и сподобились откровения созерцания, но горячностью веры; потому что в простоте уверовали во Христа, и не колеблясь сомнением, с горящим сердцем последовали за Ним. И когда Христос совершил достопоклоняемое Свое домостроительство, то послал им Духа Утешителя, очистил и усовершил ум их, действенно умертвил внутри их ветхого, страстного человека и действенно оживотворил в них нового духовного человека, и прияли они ощущение того и другого. Так и блаженный Павел обновлен был таинственно и потом приял созерцание откровения тайн; но и при этом не полагался на оное. Хотя и действенно приял он благодать и дар, но все время жизни своей совершал течение, чтобы, по возможности, воздать той благодати, какой сподобился, когда Господь с ним, как с присным Своим, беседовал на пути и послал его в Дамаск. Не написано, что Иисус беседовал с ним явно, но пишется, что Анания сказал ему: Савле брате, Господь наш Иисус Христос, явлейтися на пути, посла мя к тебе, да прозрят очи твои, и исполнишися Духа Свята (Деян. 9, 17). И когда крестил его, исполнился он Духа Святого и ощутил сокровенные тайны откровений, как совершилось сие и с святыми апостолами, когда пребывал с ними Иисус и сказал им: много имам глаголати вам, но не можете носити ныне: егда же приидет Дух Святый, Он наставит вы на всяку истину, и грядущая возвестит вам (Ин. 16, 12, 13).
И блаженный Павел, очевидно, тогда, как приял Духа Святого и обновился Им, сподобился тайн откровения, стал созерцать духом откровений, и услаждался созерцанием, слышал неизреченные глаголы, зрел созерцание высшее естества, насладился созерцаниями небесных сил, и услаждался духовным. И да не будет того, что в безумии своем утверждают еретики, называемые евхиты, будто бы сего восхождения достиг он своим желанием! (Ум вовсе не может восходить туда). Напротив того, Павел восхищен был духом откровений, как сам написал в Послании к Коринфянам, вопреки этим суетным людям, которые уподобляли себя святым апостолам, исповедовали мечты своих помыслов и называли их духовными созерцаниями. Это относится ко многим еретикам, т. е. близко сие к Оригену, к Валентину, к сыну Диссанову, к Мариону, к Манесу и к прочим древним начальникам зловредных ересей, начавшихся со времен апостольских и даже доныне по местам обретающихся.
Итак, поелику некоторые люди, развращенные бесовским мечтанием, восхотели растлить (повредить) учение блаженных апостолов, то божественный апостол вынужден был в ничто обратить похвальбу еретиков, хвалившихся тенью делания являвшихся им бесов, когда со смирением и великим страхом описывает он Божественное свое созерцание, относя оное к лицу другого. Ибо говорит: вем человека о Христе, прежде лет четыренадесяти: аще кроме тела, аще ли в теле, не вем, Бог весть: восхищена бывша в рай, и слышавшего глаголы, ихже не леть есть человеку глаголати (2 Кор. 12, 2, 4). Поэтому говорит он, что восхищением восхищен был, а не произвольно восшел умом своим в созерцание до третьего неба. Написал, что видел созерцания; сказал, что слышал глаголы: но какие были словеса или образы созерцаний, того не мог написать. Ибо, когда ум духом откровений видел это на своем месте, тогда не приял дозволения изречь это на несвойственном для сего месте. А если бы и восхотел изречь сие, то не мог бы, потому что видел сие не телесными чувствами. Что ум приемлет телесными чувствами, то ими же может опять и изъяснить в области телесной: а что ощутительно созерцает, или слышит, или чувствует внутри себя, в области Духа, того, когда возвращается к телу, неспособен пересказать, а только воспоминает, что видел это; но как видел, не умеет поведать ясно.
И сим обличаются ложные писания, так называемые откровения, сочиненные начальниками ересей, растленных мечтанием бесовским, о обителях на тверди, в которые возводят ум для самовольного уразумления, и о восхождениях ума на небо, и о местах, отведенных для суда, и о многовидных образах горних сил, и о действенности их. Все это есть тень ума, упоенного самомнением и приведенного в безумие бесовским деланием. Поэтому-то блаженный Павел единым словом заключил дверь пред лицом всякого созерцания, и затвор его (созерцания) внес внутрь молчания, где ум, если бы и мог объявить о сем, не получил бы на то дозволения. Ибо сказал, что все созерцания, какие язык в состоянии обнаружить в телесной области, суть мечтания душевных помыслов, а не действие благодати.
Итак, преподобие твое, памятуя сие, да наблюдает над мечтаниями помыслов глубоких. А этой брани всего чаще подвергаются монахи ума тонкого, ищущие суетной славы, вожделеющие новых открытий и делающие все напоказ.
Некто, по имени Малпа, ведший род свой из Едессы, в одно время изобрел ересь евхитов, тогда как проводил высокое житие и переносил самые тяжкие труды и скорби. Ибо говорят, что, будучи учеником блаженного Иулиана, называемого Савва, на короткое время ходил с ним на Синай и в Египет и видел великих отцов того времени, видел блаженного Антония, слышал от него таинственные словеса, изглаголанные им о чистоте и спасении душ, слышал тонкие вопросы о страстях, в которых Антоний объяснял, что ум, по очищении своем, имеет созерцания тайн Духа, и что душа может, по благодати, сподобиться бесстрастия, когда деланием заповедей совлечется ветхих страстей и придет в здравие первобытного своего естества. И когда Малпа, в цвете юности своей, выслушал слова сии, то воспламенился как огонь, пришел в свой город, когда возгорелась в нем страсть славолюбия, и избрал себе отшельническую храмину, и посвятил себя на дела и жестокие скорби и непрестанные молитвы. И когда возгорелась в нем страсть непомерного славолюбия, т. е. надежда достигнуть ему той высоты (т. е. созерцания тайн), о которой он слышал, так как не обучился он искусству противоборствовать врагам истины, не уразумел козней, обманов и ухищрений супостата, какими сильных и крепких увлекает он в погибель, надеялся же только на дела, на скорби, на нестяжательность, на подвижничество, на воздержание, не приобретши самоуничижения, смирения, сердечного сокрушения, — сих непреодолимых оружий при сопротивлении лукавого, не памятуя и Писания, которое говорит: когда исполните дела, сохраните заповеди, претерпите скорби, почитайте себя рабами непотребными, — и только разжигаем был высоким о себе самомнением, основанным на делании им жития своего, и сгорал желанием высоты, о которой слышал, — то по истечении многого времени, когда диавол увидел, что нет у него делания смирения, а только вожделевает созерцания, чтобы ощутить тайны, о которых слышал, явился ему в безмерном свете, говоря: «Я — Утешитель, и послан к тебе от Отца, чтобы сподобить тебя увидеть созерцание, которого желаешь за дела свои, дать тебе бесстрастие и на будущее время упокоить тебя от дел». Взамен же сего злокозненный потребовал поклонения у сего несчастного. И этот объюродивший, поелику не ощутил брани лукавого, немедленно с радостью принял его, и поклонился ему, и тотчас же стал под властью его. И враг вместо Божественного созерцания наполнил его бесовскими мечтаниями, сделал, что перестал он трудиться ради истины, надмил его и поругался над ним тщетной надеждой бесстрастия, говоря ему: «Теперь не имеешь ты нужды в делах, в злостраданиях тела, в борьбе со страстями и похотями», и сделал его ересеначальником евхитов. Когда же умножились они и открылось мерзкое и неправое их учение, изгнаны они были тогдашним епископом.
И еще некто другой, по имени Асина, в том же город Едессе, сочинив многие тресловия (духовные песнопения), которые поются и доныне, проводил высокое житие и безрассудно связал себя самыми трудными делами, пока не прославился. Его обольстил диавол, вывел из келлии его и поставил на верху горы, называемой Сторий, уговорился с ним, показал ему образ колесниц и коней и сказал ему: «Бог послал меня поять тебя в рай, как Илию». И как скоро вдался тот в обман младенческим своим умом и взошел на колесницу, разрушилась вся эта мечта, низринулся он с великой высоты, упал оттуда на землю и умер смертью, достойной вместе смеха и плача.
Не напрасно я сказал здесь это, но — чтобы познать нам поругание от бесов, жаждущих погибели святых, и не вожделевать не вовремя высоты умного жития (умных видений), а иначе — будем осмеяны лукавым супостатом нашим: ибо и ныне вижу, что юноши, исполненные страстей, безбоязненно суесловят и учат о тайнах бесстрастия.
Относительно людей, которые исполнены страстей и входят в исследование об отношениях телесного и бестелесного, и не отличаются от больных, учащих о здоровье, одним из святых написано: «Блаженный Павел, когда узнал об учениках, которые пренебрегали заповедями и не препобедили страстей, но вожделевали блаженства в созерцании тайн, возможном по очищении, сказал им: совлекитесь сперва ветхого человека страстей, и тогда вожделевайте облечься в человека нового, обновляемого познанием тайн по подобию Творца, и не вожделевайте того моего и прочих апостолов видения, действенно совершенного благодатью; потому что Бог, егоже хощет, милует: а егоже хощет, ожесточает (Рим. 9, 18). Ибо кто противостанет лицу Его, или воспротивится воле Его? Бог подает иногда даром; иногда же требует дел и очищения и потом уже посылает дар; а иногда и после дел и очищения не дает здесь, но хранит, чтобы даровать созерцание на своем месте».
Находим же, что так поступает Он и относительно меньшего в сравнении с сим дара — разумею прощение грехов. Ибо вот, в крещении туне прощает и совершенно ничего не требует, кроме веры; при покаянии же в грехах по крещении не туне прощает, но требует трудов, скорбей, печалей сокрушения, слез, долговременного плача и потом уже прощает. Разбойника туне простил за одно исповедание словом на кресте и обетовал ему Царство Небесное; у грешницы же потребовал также веры и слез; а у мучеников и исповедников, вместе с сердечной их верой, требовал скорбей, истязаний, строгания, мучений, многообразных смертей.
Итак, святыня твоя, убедившись сим и подобным сему, да взирает на первых и последних и да не домогается созерцания, когда не время созерцанию. И пока заключен ты в месте тела, будь рачителен в делах покаяния и противоборцем страстей, терпеливым в делании заповедей и остерегайся бесовского поругания, а также проповедующих непреложное совершенство в мире сем страстном и удобопреклонном. Это не дано даже и святым Ангелам, сим служителям Отца и Духа; и они ожидают обновления в посредствующем (т. е. человечества), чтобы освободиться от работы нетления в свободу чад Божиих. Ибо возможно ли совершенство здесь, где солнце восходит и заходит среди облаков, временем ведро, а временем засуха, иногда радость, а иногда сетование? Что противно сему, то — часть волков (мысленных), как сказал некто из святых. Бог же да утвердит основание жития нашего истинным утверждением и святым Своим учением. Ему подобает слава, держава и величие ныне и в нескончаемые веки веков! Аминь.
Слово 56. О любви к Богу, об отречении от мира и об упокоении в Боге
Душа, которая любит Бога, в Боге и в Нем едином имеет себе упокоение. Отрешись прежде от всякого внешнего союза, а тогда возможешь быть сердцем в союзе с Богом, потому что единению с Богом предшествует отрешение от вещества. Хлеб дается в пищу младенцу после того, как откормлен он молоком: человек, который хочет преуспевать в Божественном, должен прежде устранить себя от мира, как младенец от объятий и сосцов материнских. Телесное делание предшествует душевному, как персть предшествовала душе, вдунутой в Адама. Кто не снискал телесного делания, тот не может иметь и душевного; потому что последнее рождается от первого, как колос от пшеничного зерна. А кто не имеет душевного делания, тот лишен и духовных дарований.
Страдания, в настоящем веке переносимые за истину, не идут в сравнение с услаждением, какое уготовано страждущим за доброе. Как за сеющими в слезах следуют рукояти (снопы) радования (Пс. 125, 5, 6), так и за злостраданием ради Бога последует радость. Сладок кажется земледельцу хлеб, добытый потом; сладки и делание ради правды сердцу, приявшему ведение Христово. С благой волей претерпи и уничижение и смирение, чтобы приять тебе дерзновение пред Богом. Человек, с ведением терпящий всякое жестокое слово, когда сам не сделал предварительно неправды сказавшему его, возлагает этим на главу свою терновый венец, но блажен, потому что нетленно увенчивается во время, которого не ведает.
Кто с ведением убегает суетной славы, тот ощутил в душе своей будущий век. Кто говорит, что оставил мир, и ссорится с людьми из-за какой-либо потребности, чтобы не было у него в чем-либо недостатка к упокоению его, тот совершенно слеп, потому что, добровольно оставив целое тело, ратует и ссорится из-за одного его члена. Кто бегает покоя в настоящей жизни, у того ум соглядал уже будущий век. А кто связан любостяжательностью, тот раб страстей. Не думай, что одно приобретение золота и серебра есть любостяжательность, но и все, что бы то ни было, к чему привязана воля твоя. Не хвали того, кто злостраждет телесно, но у кого дана воля чувствам, разумею же слух, зияющие и неудержимые уста и рассеянные очи. Когда ставишь душе твоей пределы, так чтобы устроять себя милосердием (т. е. когда положишь милосердие в основание всех твоих добродетелей), приучай душу свою не искать оправдания в других делах (т. е. не будь грешен в других отношениях, если, напр., благодетельствуя бедным, не будешь прощать обид), чтобы не оказалось, что делаешь одной рукой и расточаешь другой, ибо там потребность в сердоболии, а здесь в широте сердца. Знай же, что оставлять грехи должникам принадлежит к делам справедливости. Тогда увидишь тишину и светлость повсюду в уме твоем. Когда превзойдешь путь справедливости, тогда прилепишься к свободе во всяком деле.
Некто из святых сказал об этом: «Слеп милостивый, если не бывает справедлив; разумею же, что должен давать другому из добытого собственными усилиями и трудами, а не из добытого ложью, неправдою, ухищрениями». И еще он же в другом месте сказал: «Если угодно сеять в нищих, то сей из собственного. А если вознамеришься сеять из чужого, то знай: это — самые горькие плевелы». А я присовокупляю, что, если милостивый не бывает выше своей справедливости, то он не милостив, т. е. милостивый не только дает людям милостыню из своего собственного, но и с радостью терпит от других неправду и милует их. А когда препобедит справедливость милостыней, тогда увенчивается не подзаконными венцами праведников, но евангельскими венцами совершенных. Ибо подавать нищим из собственности своей, одеть нагого, любить ближнего, как себя самого, не обижать, не лгать, — это провозглашал и закон ветхий; совершенство же евангельского домостроительства повелевает так: от взимающаго твоя не истязуй, и всякому просящему дай (Лк. 6, 30). И должно с радостью терпеть не только неправедное отъятие какой-либо вещи и прочее внешнее, но и самую душу полагать за брата. Этот — милостив, а не тот, кто подаянием только оказывает милость брату своему! Но и тот милостив, кто услышит или увидит что-либо опечаливающее брата его, и сострадает сердцем, а равно и тот, кто, будучи заушен братом своим, не возымеет столько бесстыдства, чтобы отвечать и опечалить сердце его.
Почти делание бдения, чтобы найти тебе утешение близким к душе твоей. Занимайся чтением в безмолвии, чтобы ум твой всегда возводим был к чудесам Божиим. Возлюби с терпением нищету, чтобы собрать воедино ум свой от парения. Возненавидь жизнь пространную (т. е. излишнее упокоение в жизни), чтобы помышления свои сохранить безмятежными. Удерживайся от многих (от обращения со многими людьми) и заботься об одной душе своей, чтобы спасти ее от расточения внутренней тишины. Возлюби целомудрие, чтобы не постыдиться во время молитвы своей пред Богом. Приобрети чистоту в делах своих, чтобы озарялась душа твоя в молитве и памятованием о смерти возжигалась радость в уме твоем. Остерегайся малого (от малых погрешностей), чтобы не впасть в большое. Не будь ленив в делании своем, чтобы не постыдиться, когда станешь среди друзей своих, и не оказаться не имеющим путевого запаса (без дел благих, которые сопровождают нас в будущую жизнь), почему друзья оставят тебя одного среди пути. С ведением веди дела свои, чтобы не быть отклонену ими от всего течения твоего (т. е. чтобы вовсе не оставить путь добродетели). Приобрети свободу в жизни своей, чтобы освободиться от бури (т. е. от страстей). Не связывай свободы своей тем, что служит к наслаждению, чтобы не сделаться тебе рабом рабов. В одеянии своем люби бедные одежды, чтобы уничижить рождающиеся в тебе помышления, т. е. высокоумие сердца. Кто любит блеск, тот не может приобрести смиренных мыслей, потому что сердце внутренне отпечатлевается по подобию внешних образов.
Кто, любя пустословие, умел приобрести чистый ум? Кто, домогаясь уловить людскую славу, мог приобрести смиренные помыслы, или кто, будучи невоздержан и распущен телесно, может сделаться чист умом и смирен сердцем? Когда ум увлекается чувствами, тогда и он ест с ними звериную пищу (т. е. увлекается страстями). А когда чувства увлечены умом, тогда они приобщаются с ним ангельской пищи.
За смиренномудрием следует воздержность и самоограничение; а тщеславие — служитель блуда и дело гордыни. Смиренномудрие, по причине постоянного самоограничения, приходит в созерцание и украшает и душу целомудрием; а тщеславие, по причине непрестанного мятежа и смущения помышлений своих, из всего встречающегося собирает скверные сокровища и оскверняет сердце. Оно также непотребным взором смотрит на природу вещей и занимает ум срамными мечтаниями; а смиренномудрие духовно ограничивает себя созерцанием и приобретшего оное возбуждает к славословию.
Творящих знамения, чудеса и силы в мире не приравнивай к безмолвствующим с ведением. Бездейственность безмолвия возлюби паче, нежели насыщение алчущих в мире и обращение многих народов к поклонению Богу. Лучше тебе самого себя разрешить от уз греха, нежели рабов освобождать от рабства. Лучше тебе умириться с душою твоею в единомыслии тройственного в тебе состава, т. е. тела, души и духа, нежели учением своим умиротворять разномыслящих. Ибо Григорий говорит: «Хорошо богословствовать ради Бога, но лучше сего для человека соделать себя чистым для Бога». Лучше тебе, будучи ведущим и опытным, быть косноязычным, нежели от остроты ума своего, подобно реке, источать учения. Полезнее для тебя позаботиться о том, чтобы мертвость души твоей от страстей воскресить движением помыслов твоих к Божественному, нежели воскрешать умерших.
Многие совершали силы (чудеса), воскрешали мертвых, трудились в обращении заблудших и творили великие чудеса; руками их многие приведены были к богопознанию, и после всего этого сами, оживотворявшие других, впали в мерзкие и гнусные страсти, умертвили (душевно) самих себя и для многих сделались соблазном, когда явны стали деяния их, потому что были они еще в душевном недуге и не заботились о здравии душ своих, но пустились в море мира сего исцелять души других, будучи еще сами немощными, и утратили для душ своих надежду на Бога (т. е. надежду на спасение) указанным выше образом. Ибо немощь чувств их не в состоянии была сретить и вынести пламень вещей, которые обыкновенно приводят в рассвирепение лютость страстей, ибо им нужно было еще охранение, именно, — чтобы вовсе не видать женщин, не предаваться покою, не приобретать серебра и других вещей, не начальствовать над другими и не быть выше кого-нибудь.
Пусть лучше считают тебя необразованным за малость в тебе умения прекословить, нежели одним из мудрых за бесстыдство. Будь нищ ради смирения и не будь богат ради бесстыдства. Тех, которые держатся учения противного твоему, обличай силой добродетелей твоих, а не убедительностью слов твоих. Кротостью и спокойствием уст своих заграждай уста бесстыдству непокорных и заставляй его умолкнуть. Обличай невоздержных благородством жития своего, а тех, у кого бесстыдны чувства, — воздержностью очей своих.
Все дни жизни своей, куда бы ни пришел ты, признавай себя странником, чтобы быть тебе в состоянии избавиться от вреда, порождаемого вольностью в обращении. Во всякое время думай о себе, что ничего не знаешь, чтобы избежать тебе порицания — по подозрению, будто бы ты хочешь по своему установить мнение другого. Благословляй всегда устами, и не будут тебя злословить, потому что от злословия рождается злословие, а от благословения — благословение. Во всяком деле почитай себя скудным для того, чтобы учить, — и во всю жизнь свою будешь оказываться мудрым. Не преподавай другому того, чего сам не достиг, чтоб не было тебе стыдно себя самого, и по сличении жития твоего, не открылась ложь твоя. Если же станешь говорить кому что-либо полезное, то говори в виде учащегося, а не со властью и бесстыдством, и наперед сам себя осуди и покажи, что ты ниже его, чтобы слушающим показать чин смирения, и побудить их выслушать речь твою, и приступить к деланию, и будешь почтен в глазах их. Если можешь, то в подобных случаях говори со слезами, чтобы доставить пользу и себе и слушающим тебя, и будет с тобою благодать Божия.
Если приял ты благодать Божию и сподобился насладиться зрением судеб Божиих и видимых тварей, что составляет первую степень ведения, то приуготовь себя и вооружись против духа хулы. Но не стой в стране этой без оружия, чтобы не умереть тебе вскоре от подстерегающих и обольщающих тебя. Оружием же твоим да будут слезы и непрестанный пост. Остерегайся читать учения еретические, потому что сие всего чаще вооружает на тебя духа хулы. А когда наполнишь чрево, не имей бесстыдства входить в исследование каких-либо предметов и понятий Божественных, чтобы не раскаиваться. Разумей же, что говорю тебе: в наполненном чреве ведения тайн Божиих нет. Часто, и не зная сытости, читай в книгах учителей о Промысле Божием, потому что они руководствуют ум к усмотрению порядка в тварях и делах Божиих, укрепляют его собой, своей тонкостью приуготовляют его к приобретению светозарных мыслей и делают, что в чистоте идет он к уразумению тварей Божиих. Читай Евангелие, завещанное Богом к познанию целой вселенной, чтобы прибрести тебе напутие от силы Промысла Его о всяком роде и чтобы ум твой погрузился в чудеса Божий. Такое чтение помогает твоему намерению. Чтение же твое да будет в невозмущаемой ничем тишине: и будь свободен от многопопечительности о теле и от житейского мятежа, чтобы вкусить тебе в душе своей сладчайший вкус сладостным уразумением, превосходящим всякое чувство, и чтобы душа твоя ощутила это чрез пребывание свое в том (т. е. в чтении Евангелия). Слова людей благоискусных да не будут для тебя как слова лицемеров и торгующих словом Божиим, чтобы не остаться тебе во тьме до конца жизни своей, не лишиться пользы от сих слов, и во время брани не прийти в смятение, как смущенному, и не впасть в яму под видом добра.
Во что ни намеревался бы ты вникнуть, признаком вшествия внутрь пусть будет для тебя следующее. Когда благодать начнет отверзать очи твои к ощущению зрения предметов в их действительности, тогда очи твои тотчас начнут изливать ручьями слезы, так что не раз множеством их омоются ланиты твои. И тогда брань чувств утихает и скрывается внутри тебя. Если кто будет учить тебя противно сему, не верь ему. Кроме слез, не ищи другого более явного признака в теле. Когда же ум возвысится над тварями, тогда и для тела прекращаются слезы и всякое возбуждение и ощущение.
Мед обрет, яждъ умеренно, да не како пресыщен изблюеши (Прит. 25, 16). Естество души удободвижно и легко: иногда восторгаясь, вожделевает она восходить высоко и узнавать, что превыше ее естества. Нередко из чтения Писаний и воззрения на вещи постигает нечто. Когда же будет попущено и сравнит она себя с постигнутым ею, тогда оказывается, что она в мере смотрения своего ниже и меньше того, до чего простерлось ведение ее, а потому в помышлениях своих облекается в страх и трепет, и в боязни, как бы устыдившись того, что отважилась коснуться высших ее духовных предметов, спешит снова возвратиться в ничтожество свое. По причине страха, внушаемого предметами (духовными, высшими ее), находит на нее какая-то боязнь, и рассудительность дает указание уму души, чтобы обучалась она молчанию, а не была бесстыдной, дабы не погибнуть, и не искала превосходящего ее, и не допытывалась того, что выше ее. Поэтому, когда дана тебе власть уразумевать — уразумевай, а не касайся с бесстыдством тайн, но поклоняйся, славословь и благодари в молчании. Как нехорошо есть много меда, так и входить в исследование о словесах Божиих, чтобы при желании всматриваться в отдаленные предметы, не приблизившись еще к ним по неудобству пути, не изнемогла и не повредилась у тебя сила зрения.
Ибо иногда вместо действительности видишь какие-то призраки. И ум, когда придет в уныние от изыскания оного, забывает и намерение свое. Посему прекрасно сказал Соломон, что, якоже град не огражден, так и человек нетерпеливый (Прит. 25, 29). Итак, очищай, человек, душу свою, свергни с себя попечение о том, что вне твоего естества, и на помышления и движения свои повесь завесу целомудрия и смирения, и чрез это найдешь то, что внутри твоей природы; потому что смиренномудрым открываются тайны.
Если намерен ты предать душу свою на дело молитвы, очищающей ум, и на пребывание в бодрствовании ночью, чтобы приобрести светлый разум, то удаляйся от зрения мира, прекрати беседы с людьми и не желай принимать по обычаю в келлию свою друзей, даже под предлогом пользы, кроме единонравных, единомысленных с тобою и сотаинников твоих; бойся нарушения душевной беседы (т. е. собеседования с Богом), которая обыкновенно возбуждается непроизвольно, по отсечении, и отрешении, и совершенном прекращении внешней беседы. С молитвой твоей сопряги милостыню, и душа твоя узрит свет истины. Ибо в какой мере сердце перестает тревожиться внешними предметами, в такой же — ум может чрез уразумение мыслей (или непосредственно внушаемых Богом человеку, или заключающихся в Св. Писании) доходить до постижения и дел Божественных и до изумления (ими). Ибо душе обычно скоро заменять человеческие собрания собеседованием с Богом и словесами Божиими и одну беседу другою, если постараемся показать малую рачительность. А чтобы заменить одно собеседование другим, занимайся чтением Писания, открывающим тебе путь тонкости созерцания, и житиями святых, хотя сначала и не ощутишь сладости по причине омрачающей близости вещей. И когда станешь на молитву и на правило свое, то вместо размышления о том, что видел и слышал в мире, найдешь в себе размышление о Божественных Писаниях, какие прочел, и сим размышлением приведется в забвение память о мирском, и таким образом, придет ум в чистоту. Это и значит написанное, что душа приемлет помощь от чтения, когда станет она на молитву, и также от молитвы просвещается в чтении. И чтение, опять, вместо внешнего смущения доставляет пищу разным видам молитвы, а потому и чтением душа просвещается, чтобы всегда молиться неленостно и несмущенно.
Плотолюбцам и чревоугодникам входить в исследование предметов духовных так же неприлично, как и блуднице разглагольствовать о целомудрии. Крайне болезненное тело отвращается и не терпит тучных снедей, — и ум, занятый мирским, не может приблизиться к исследованию Божественного. Огонь не возгорается в сырых дровах, и Божественная горячность не возжигается в сердце, любящем покой. Блудница не пребывает в любви к одному, и душа, привязанная ко многим вещам, не пребывает в Божественных учениях. Как тот, кто не видал своими глазами солнца, не может кому-либо описать его света по одному слуху, и даже не ощущает его света; так и не вкусивший душой своей сладости духовных дел.
Если имеешь что лишнее сверх дневной потребности, раздай это нищим и иди с дерзновением приносить молитвы свои, т. е. беседуй с Богом, как сын с отцом. Ничто не может так приблизить сердце к Богу как милостыня, и ничто не производит в уме такой тишины как произвольная нищета. Лучше, чтобы многие называли тебя невеждой за простоту, нежели — мудрым и совершенным по уму за славу. Если кто, сидя на коне, протянет к тебе руку, чтобы принять милостыню, не откажи ему, потому что в это время он, без сомнения, скуден, как один из нищих. Когда же подаешь, подавай с великодушием, с ласковостью на лице, и снабди его в большей мере, нежели сколько просил он. Ибо сказано: посли кусок твой на лице бедного, и не по многом времени найдешь воздаяние (Еккл. 11, 1). Не отделяй богатого от бедного и не старайся распознавать достойного от недостойного; пусть все люди будут для тебя равны для доброго дела. Ибо сим способом можешь и недостойных привлечь к добру, потому что душа посредством телесного благодеяния скоро привлекается в страх Божий. И Господь разделял трапезу с мытарями и блудницами и не отлучал от Себя недостойных, чтобы сим способом всех привлечь в страх Божий и чтобы посредством телесного приблизились к духовному. Поэтому благотворением и честью уравнивай всех людей, будет ли кто иудей, или неверный, или убийца, тем паче, что и он брат тебе, одной с тобой природы, и не с ведением заблудился от истины.
Когда сделаешь кому добро, не жди от него воздаяния, — и за то, и за другое вознаградит тебя Бог. А если возможно для тебя, делай добро и не ради будущего воздаяния. Если возложишь на душу свою предел нищеты, и по благодати Божией освободишься от попечений, и нищетой своей станешь выше мира, то смотри, не возлюби стяжания по нищелюбию, для подаяния милостыни, не ввергни души своей в смятение тем, что будешь брать у одного и давать другому, не уничтожь чести своей зависимостью от людей, прося у них, и не утрать свободы и благородства ума своего в попечении о житейском, потому что степень твоя выше степени милостивых; нет, прошу тебя, не будь зависим.
Милостыня подобна воспитанию детей, а безмолвие — верх совершенства. Ежели есть у тебя имение, расточи его вдруг. Если же ничего не имеешь, и не желай иметь. Очисти келлию свою от роскоши и от излишнего, и это поведет тебя к воздержанию невольно, хотя бы ты и не хотел. Скудость вещей учит человека воздержанию, а когда дозволим мы себе послабление относительно вещей, тогда не в состоянии будем воздерживать себя.
Одержавшие победу в брани внешней — избавились и от внутреннего страха, и ничто насильственно не теснит их, не беспокоятся они бранью, угрожающей им спереди или сзади (брань сзади, или внешняя борьба, есть смятение, которое производится в душе занятиями, рассеивающими ее внешними вещами, что препятствует ей вести брань спереди, или внутреннюю борьбу против себя самой, с нераздельным вниманием); разумею же брань, воздвигаемую на душу чувствами и нерадением, как-то слухом и языком, или когда даем и берем. Все это, входя в душу, производит в ней ослепление. И при наступлении внешнего смятения не может она быть внимательной к себе воздвигаемой на нее тайной брани, и тишиной побеждать внутренние восстания. А когда кто затворит врата градские, т. е. чувства, тогда ратует внутри и не боится находящихся в засаде вне града.
Блажен, кто знает это и пребывает в безмолвии, и не тревожит себя множеством дел, но всю телесную деятельность заменил трудом молитвенным, и верит, что, пока трудится с Богом и на Него возлагает попечение день и ночь, не будет иметь недостатка в чем-либо необходимом, потому что для Бога удаляется от рассеяния и от труда. Если же кто не может пребывать в безмолвии без рукоделия, то пусть работает, пользуясь рукоделием, как пособием, а не для выгод, из корыстолюбия. Рукоделие назначается для немощных, а для более совершенных оно бывает причиной смятения. Ибо неимущим и малодушным отцы положили заниматься работой, но не как делом необходимым.
В то время как Бог внутренно приводит сердце твое в умиление, непрестанно твори поклоны и коленопреклонения. Не попускай сердцу своему заботиться о чем-нибудь, когда демоны начнут убеждать тебя (через помыслы) заниматься другими делами, и тогда смотри и дивись, что произойдет у тебя из этого. Ничто другое в подвижнических трудах не бывает так важно и трудно и не возбуждает такой зависти в бесах, как если повергает кто себя пред крестом Христовым, молясь день и ночь, и бывает со связанными назади руками. Хочешь ли не охладеть в своей горячности и не обнищать слезами, — направь себя к этому, и блажен ты, человек, если о сказанном тебе будешь заботиться день и ночь и не станешь домогаться ничего другого, кроме этого. Тогда воссияет внутри тебя свет, и правда твоя возблистает скоро, и будешь как сад цветущий и как источник неоскудевающей воды.
Смотри, какие блага порождаются человеку от подвижничества. Нередко бывает, что человек преклонил колена в молитве, и руки его воздеты к небесам, лицо устремлено на крест Христов, и все помышления свои собирает он воедино в молитве к Богу, и в то время, как человек молится Богу со слезами и умилением, в тот самый час вдруг внезапно начинает бить в сердце его источник, изливающий услаждение, члены его расслабевают, очи закрываются, лицо поникает к земле, и помышления его изменяются, так что не может он делать поклонов от радости, возбуждающейся во всем теле его. Обрати внимание, человек, на то, что читаешь. Ибо если не будешь подвизаться, то не обретешь, и если не будешь с горячностью ударять в двери и непрестанно бодрствовать, то не будешь услышан.
Кто, слыша это, пожелает внешней праведности (под внешней праведностью разумеется деятельная жизнь в противоположность созерцательной), кроме неспособного пребывать в безмолвии? Впрочем, если кто не может упражняться в безмолвии (потому что благодатью Божией дается человеку быть внутри двери келлии), то пусть не оставляет другого пути, чтобы иначе не лишиться обоих путей жизни (т. е. жизни деятельной и созерцательной). Пока внешний человек не умрет для всего мирского, не только для греха, но и для всякого телесного делания, а также и внутренний человек — для лукавых мыслей, и не изнеможет естественное движение тела до того, чтобы не возбуждалась в сердце греховная сладость, дотоле и сладость Духа Божия не возбудится в человеке, члены его не приимут чистоты в жизни сей, божественные мысли не войдут в душу его и пребудут неощутимыми и незримыми. И пока человек не упразднит в сердце своем попечения о житейском, кроме необходимых потребностей естества, и не предоставит заботиться о сем Богу, дотоле не возбудится в нем духовное упоение и не испытает он того утешения, каким утешался апостол (Гал. 2, 20; 2 Кор. 12, 3–4). Сказал же я это, не отсекая надежды, будто бы, если кто не достигнет верха совершенства, то не сподобится и благодати Божией и не сретит Его утешение. Ибо, действительно, когда человек презрит неуместное, и совершенно удалится от сего, и обратится к добру, в скором времени ощущает помощь. Если же употребит и несколько усилия, то найдет утешение душе своей, получит отпущение грехопадений, сподобится благодати и приимет множество благ. Впрочем, он меньше в сравнении с совершенством того, кто отлучил себя от мира, обрел в душе своей тайну тамошнего блаженства и достиг того, для чего пришел Христос. Ему слава со Отцом и со Святым Духом ныне, и всегда, и во веки веков! Аминь.
Слово 57. Об удалении от мира и от всего смущающего ум
Великую честь оказал Бог людям двояким обучением, каким одарил их, и повсюду отверз им затворенную дверь для вшествия в спасительное познание. Желателен ли тебе верный свидетель сказанного? Будь сам в себе, и не погибнешь. А если хочешь узнать это и отвне, то имеешь и иного учителя и свидетеля, который безошибочно наставит тебя на путь истины.
Ум смущенный не может избежать забвения, и премудрость не отверзает таковому двери своей. Кто с точным ведением возмог постигнуть, к какому равенству ведет общий всех конец, тот для отречения от житейского не имеет нужды в ином учителе. Первоначально данный Богом человеку естественный закон есть рассматривание тварей Его, Закон писаный присовокуплен по падении.
Кто не удаляется добровольно от причин страстей, тот невольно увлекается в грех. Причины же греха суть следующие: вино, женщины, богатство, телесное здравие; впрочем — не потому, что это суть грехи по самому естеству, но потому, что природа удобно склоняется этим в греховные страсти; и поэтому человек должен тщательно остерегаться сего. Если всегда будешь памятовать немощь свою, то не преступишь предела осторожности. Людям гнусна нищета, а Богу гораздо более гнусны душа высокосердная и ум надменный. У людей почтено богатство, а у Бога — душа смиренная.
Когда хочешь положить начало доброму деланию, приуготовься сперва к искушениям, которые тебя постигнут, и не сомневайся в истине. Ибо у врага в обычае, когда увидит, что с горячей верой начал кто-либо доброе житие, встречать его разными страшными искушениями, чтобы, пришедши от сего в страх, охладел он в добром произволении и вовсе уже не имел горячности приближаться к богоугодному деланию. И сопротивник делает это не потому, что имеет такую силу (тогда никто не мог бы сделать что-либо доброе), но потому, что попускается ему Богом, как дознали мы на праведном Иове. Посему уготовься мужественно встретить искушения, какие насылаются на добродетели (на творящих добродетели), и потом уже начинай их делание. А если не будешь приуготовлен к сретению искушений, то удержись от делания добродетелей.
Человек сомневающийся, что Бог — помощник в добром делании, боится тени своей, и во время достатка и обилия томится голодом, и при окружающей его тишине исполняется бури. А кто уповает на Бога, тот тверд сердцем, и всем людям явна досточестность его, и пред всеми врагами его похвала его.
Заповеди Божий выше всех сокровищ мира. Кто стяжал их, тот внутри себя обретает Бога. Кто упокоевается всегда в попечении о Боге, тот Бога прибрел домоприставником. Кто вожделевает исполнения воли Божией, тот небесных Ангелов будет иметь путеводителями. Кто боится грехов, тот беспреткновенно совершит страшное шествие и во время мрака обретет свет пред собою и внутри себя. Стопы боящегося грехов охраняет Господь, и во время поползновения предваряет его милость Божия. Кто прегрешения свои почитает малыми, тот впадает в худшее прежнего и понесет семикратное наказание.
Посевай милостыню на смирении, и пожнешь милость на суде. Чем погубил ты доброе, тем снова приобретай оное. Овол задолжал ты Богу; вместо него не возьмет Он с тебя жемчужины; например, погубил ты целомудрие, — Бог не примет от тебя милостыни, если пребываешь в блуде, потому что хочет от тебя святости тела, так как преступил ты заповедь. Ужели, думая оставить стяжание мира, будешь вести брань за что-либо иное? Оставил ты насажденное, и с другими разве пришел ратовать?
Святой Ефрем сказал, что во время жатвы не будешь противоборствовать зною зимними одеждами. Так каждый, что сеет, то и пожнет. И всякий недуг врачуется свойственными ему лекарствами. Ты, может быть, побежден завистью, — для чего же усиливаешься бороться со сном? Пока проступок еще мал и не созрел, истреби его, прежде нежели распространится и созреет. Не предавайся нерадению, когда недостаток кажется тебе малым, потому что впоследствии найдешь в нем бесчеловечного властелина и побежишь перед ним, как связанный раб. А кто вначале противоборствует страсти, тот вскоре возгосподствует над нею.
Кто может с радостью перенести обиду, даже имея в руках средство отразить ее, тот приял утешение от Бога по вере в Него. И кто с смиренномудрием терпит взводимые на него обвинения, тот достиг совершенства, и ему удивляются святые Ангелы. Ибо нет никакой иной добродетели столь высокой и трудной.
Не верь себе, что ты силен, пока не будешь искушен и не найдешь себя неизменным. Так и во всем испытывай себя. Приобрети в себе правую веру, чтобы попрать тебе врагов твоих. Пусть ум твой будет не высокомерен, и не полагайся на силу твою, чтобы не попущено было впасть тебе в естественную немощь; и тогда по собственному своему падению уразумеешь немощь свою. Не доверяй своему знанию, чтобы враг посредством его не уловил тебя своей хитростью. Пусть язык твой будет кроток, и никогда не встретится с тобою бесчестие. Приобрети уста сладкие, и все будут тебе друзьями. Не хвались никогда в речах своих делами своими, чтобы не быть посрамленным. Во всем, чем ни хвалится человек, Бог попускает ему изменяться, чтобы он был уничижен и научился смирению. Поэтому должен ты все предоставить Божию предведению и не верить, будто бы в этой жизни есть что-либо неизменное.
Сделавшись таким, возводи непрестанно око свое к Богу, потому что покров и Промысл Божий объемлет всех людей, но он невидим, разве только очистившим себя от греха и помышляющим всегда о Боге, и притом — о Нем едином. Преимущественно же открывается им Промысл Божий, когда ради Бога входят они в великое искушение. Ибо тогда ощущают они Промысл Божий, как бы усматривая его телесными очами, сообразно с мерой и причиной искушения, какое постигает каждого из них, и это — для того, чтобы подвижников сих возбудить к мужеству, как было с Иаковом, Иисусом Навином, тремя отроками, Петром и прочими святыми, которым являлся он (Промысл Божий) в человеческом некоем образе, ободряя и утверждая их в благочестии. Если же скажешь, что сие даровано от Бога святым по особому промышлению, и они по своему достоинству сподоблялись таковых видений, то пусть образцами в мужестве будут для тебя святые мученики, которые, нередко многие вместе, а иногда поодиночке, во многих и разных местах подвизались за Христа и нашедшей на них силой мужественно претерпели в бренных телах строгание железом и всякого рода мучения, нестерпимые для естества. Ибо им явственно являлись святые Ангелы, чтобы каждый уразумел, как на тех, кои ради Бога всячески терпят всякое искушение и всякую скорбь, обильно являет себя Божий Промысл в показание их доблести и в посрамление врагов их. Ибо сколько святые мужались при таковых видениях, столько противники терпением их были раздражаемы и приводимы в неистовство.
Нужно ли говорить что о подвижниках, чуждых миру сему, и об отшельниках? Они пустыню соделали градом, обратили в селение и обитель Ангелов. К ним, по благоустройству жития их, всегда приходили Ангелы и, как слуги единого Владыки, иногда соратуя, пребывали с теми, которые все дни жизни своей любили пустыню и из любви к Богу имели жилища свои в горах, вертепах и пропастях земных. И так как они, оставив земное, возлюбили небесное и соделались подражателями Ангелов, то и сами святые Ангелы по справедливости не скрывали за это от них зрака своего и исполняли всякое желание их, по временам же являлись им, научая, как надлежит им жить, а иногда объясняли то, в чем недоумевали они; иногда же сами святые вопрошали их, о чем надлежало; иногда Ангелы наставляли на путь тех из них, которые заблуждались; иногда избавляли тех, которые впадали в искушения; иногда, при внезапной беде и угрожающей опасности, похищали их от этого, спасая, например, от змия или от (падения) скалы, или от стрелы, или от брошенного камня; иногда, если враг явно нападал на святых, являлись видимым образом и говорили, что посланы на помощь к ним, и придавали им смелость, отважность и отраду; а в иное время совершали через них исцеления, иногда же исцеляли самих святых, подвергшихся каким-либо страданиям; иногда телам их, изнемогшим от неядения, прикосновением руки или словами сообщали сверхъестественную силу и укрепляли их; иногда же приносили им пищу, хлеб и даже овощи или какие-либо другие с хлебом вкушаемые снеди; и некоторым из них объявляли время, а иным — и образ их преставления. И нужно ли перечислять многое, чем доказывается любовь к нам святых Ангелов и всевозможное попечение их о праведных? Они промышляют о нас, как старшие братья о младших. Сказано же сие, чтобы всякий мог уразуметь, что близ Господь всем призывающим Его во истине (Пс. 144, 18), и видеть, каково промышление Его о тех, которые посвятили себя на благоугождение Ему и от всего сердца Ему следуют.
Если веруешь, что Бог промышляет о тебе, к чему тебе беспокоиться и заботиться о временном и о потребном для плоти твоей? А если не веруешь, что Бог промышляет, и потому, помимо Его, сам заботишься о потребном для тебя, то ты самый жалкий из всех людей. Для чего ты и живешь и будешь жить? Возверзи на Господа печаль твою, и Той тя препитает (Пс 54, 23). И не убоишися страха нашедшаго (Притч. 3, 25).
Кто однажды навсегда посвятил себя Богу, тот проводит жизнь в покое ума. Без нестяжательности душа не может освободиться от мятежа помыслов и вне безмолвия чувств не ощутит мира в мысли. Не входя в искушения, никто не приобретет духовной мудрости. Без прилежного чтения не уразумеет тонкости помыслов. Без тишины помыслов ум не подвигнется в сокровенные таинства. Без упования по вере душа не может смело отважиться на искушения. Не испытав явственного покровительства Божия, сердце не в состоянии надеяться на Бога. Если душа не вкусит с ведением (т. е. на личном опыте) страданий Христовых, то не будет иметь общения со Христом.
Человеком Божиим почитай того, кто по великому милосердию умертвил себя для необходимой потребности. Ибо, кто милует нищего, тот попечителем о себе имеет Бога. И кто ради Бога обнищает, тот обретет неоскудевающие сокровища.
Бог ни в чем не имеет нужды; но увеселяется, когда видит, что человек упокоевает образ Его и чтит оный ради Него. Когда попросит кто у тебя того, что имеешь ты, не говори в сердце своем: «Оставляю это душе моей, чтобы упокоится в этом; Бог из другого места подаст ему потребное для него». Такие слова приличны людям неправедным и не знающим Бога. Человек праведный и добрый не уступает чести своей иному и не попустит, чтобы время благодати (т. е. удобный случай для благодеяния) проходило без дела. Человек нищий и нуждающийся снабжается от Бога, потому что Господь никого не оставляет; но ты, отослав от себя убогого, уклонился от чести, данной тебе Богом, и удалил от себя благодать Его. Посему, когда даешь, веселись и говори: «Слава Тебе, Боже, что сподобил меня найти, кого упокоить!» Если же нечего тебе дать, паче радуйся и, благодаря Бога, говори: «Благодарю Тебя, Боже мой, что дал мне благодать эту и честь — обнищать ради имени Твоего, и сподобил меня вкусить скорби, положенной на пути заповедей Твоих, в недуге и нищете, как вкушали святые Твои, шествовавшие путем сим!»
И когда находишься в болезни, скажи: «Блажен сподобившийся быть искушенным от Бога в том, за что наследуем жизнь». Ибо недуги насылает Бог для здравия души. Некто из святых сказал: «Замечал я, что монаху, который не работает благоугодно Господу и не подвизается ревностно о спасении души своей, но нерадиво обучается добродетелям, непременно попускается Богом впадать в искушения, чтобы не оставался он праздным и от многой своей праздности не уклонился в худшее». Посему-то Бог ввергает в искушения ленивых и нерадивых, чтобы помышляли они об искушениях, а не о суетном. Творит же сие Бог всегда с любящими Его, чтобы вразумить, умудрить и научить их воле Своей. И когда будут умолять Его, нескоро внемлет им, пока не изнемогут и пока твердо не уразумеют, что за нерадение и за леность их приключилось с ними это. Ибо написано: егда прострете руки ваша ко Мне, отвращу очи Мои от вас, и аще умножите моление, не услышу вас (Ис. 1, 15). И хотя говорится сие о других, но во всяком случае написано вообще об оставивших путь Господень.
Но поелику говорим, что Бог многомилостив, то почему же, когда постоянно толцем и просим в искушениях, не бываем услышаны, но презирает Он прошение наше? Сему, конечно, учит нас пророк, говоря: не мала рука Господня, чтобы помиловать, и не тяжел Господь слухом, чтобы услышать. Но грехи наши разлучили нас с Ним, и беззакония наши отвратили лице Его, чтобы не слышать (Ис. 59, 1–2). Во всякое время памятуй о Боге, и Он воспомянет о тебе, когда впадешь в беды.
Естество твое сделалось удобоприемлющим в себя страсти, много искушений в настоящем мире, и не далеко от тебя зло, но источается оно внутри тебя и под ногами твоими. Не сходи с того места, на котором стал; когда соизволит Бог, освободишься от сего. Как близки между собою веки (на глазах), так искушения близки к людям; и Бог предустроил сие премудро для пользы твоей, чтобы ты постоянно ударял в дверь Его, чтобы страхом скорбного всевалось памятование о Нем в уме твоем, чтобы к Нему приближался ты в молитвах и освящалось сердце твое непрестанным памятованием о Нем. И когда будешь умолять, услышит тебя; и уразумеешь, что избавляющий тебя есть Бог, и познаешь Создавшего тебя, Промышляющего о тебе, Хранящего тебя и Сотворившего для тебя два мира: один — как временного учителя и наставника, другой — как отеческий дом и вечное наследие. Бог не сотворил тебя недоступным прискорбному, чтобы ты, возжелав быть Богом, не наследовал того же, что наследовал бывший первоначально денницей, а впоследствии, за превозношение, ставший сатаной. А также не сотворил тебя неуклонным и неподвижным (к страстям), чтобы не соделаться тебе подобным естеству неодушевленных тварей и чтобы доброе в тебе не осталось для тебя безвыгодным и не заслуживающим награды, как естественные скотские преимущества в бессловесных. Ибо всякому легко уразуметь, сколько рождается пользы, благодарения и смирения от того, что изощрены против тебя сии жала.
Посему явно, что в нашей воле подвизаться в добре и уклоняться от худого, и что нам усвояются проистекающие от того и честь, и бесчестие. Постыждаемые бесчестием, мы боимся; возбуждаемые же честью, приносим благодарение Богу и простираемся к добродетели. Бог умножил сих пестунов, чтобы ты, освободившись от них, соделавшись недоступным для скорбей и став выше всякого страха, не забыл Господа Бога твоего, не уклонился от Него, и не впал в многобожие, как многие, которые, хотя были подобострастны тебе и поражаемы такими же горестями, в одно мгновение времени, по причине временной и малозначительной власти или здоровья, не только впали в многобожие, но и себя самих дерзнули несмысленно именовать богами. Посему-то Бог попустил быть тебе в скорбях. А иногда попускает и для того, чтобы ты, уклонившись, не прогневал Его, и чтобы Ему, подвергнув наказанию, не истребить тебя от лица Своего. Не буду говорить о нечестии и о прочих хулах, порождаемых благоденствием и небоязненностью жизни, когда и сказанного пред сим не осмелится иной выговорить. Посему-то страданиями и страстями Бог умножил в сердце твоем памятование о Нем, и страхом противного побудил тебя приступить ко вратам Его милосердия, и избавлением от сего всеял в тебя любовь к Нему; вложив же в тебя любовь, приблизил тебя к чести усыновления и показал тебе, сколь богата благодать Его. Ибо откуда узнать бы тебе такую Его промыслительность и благопопечительность, если бы не встретилось тебе ничего противного? Поэтому любовь к Богу всего более может быть умножаема в душе твоей сим именно, т. е. уразумением дарований Его и памятованием о преизбытке промышления Его. Все сии блага порождаются для тебя горестями, чтобы научился ты благодарить.
Итак, памятуй о Боге, чтобы и Он всегда памятовал о тебе, и, памятуя, Он спасет тебя, и приимешь от Него всякое блаженство. Не забывай Его, паря мыслью в суетном, чтобы и Он не забыл тебя во время браней твоих. Будь послушен Ему в изобилии своем, чтобы в скорбях иметь пред Ним дерзновение в сердечной и постоянной к Нему молитве.
Очищай себя пред Господом, всегда имея в сердце своем памятование о Нем, чтобы, пробыв долго без памятования о Нем, не оказаться тебе не имеющим дерзновения, когда приходишь к Нему. Ибо дерзновение пред Богом бывает следствием частого с Ним собеседования и многих молитв. Сношение с людьми и пребывание с ними бывает посредством тела; а сношение с Богом посредством душевного памятования, внимательности в молитвах и всесожжения. Долговременным хранением памятования о Боге душа по временам приводится в изумление (духовный восторг) и удивление. Да возвеселится сердце ищущих Господа. Взыщите Господа, осужденные, и утвердитеся надеждою; взыщите лица Его покаянием (Пс. 104, 3. 4), и освятитесь святыней лица Его, и очиститесь от грехов своих. Виновные во грехах, теките ко Господу, могущему простить грехи и презреть прегрешения. Ибо с клятвою изрек Он через пророка: живу Аз, глаголет Господь, не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему (Иез. 33, 11); и еще: прострох руце Мои весь день к людем не покаряющимся и противу глаголющим (Ис. 65, 2); и еще: вскую умираете, доме Израилев (Иез. 33, 11); обратитеся ко Мне, и обращуся к вам (Мал. 3, 7); и еще: в тот день, в который грешник оставит путь свой, и обратится ко Господу, и сотворит суд и правду, беззаконий его не помяну, но живя жив будет, глаголет Господь.
И если праведник оставит правду свою и, согрешив, соделает неправду, правды его не помяну, но поползновение положу пред ним, и во тьме дел своих, пребыв в них, умрет он (Иез. 18, 21–24; 33, 14–18). Почему же это? Потому что грешник не преткнется в грехе своем в тот день, в который обратится ко Господу; и правда праведного не избавит его в тот день, в который согрешит, если пребудет он в таковом грехе. А Иеремии так сказал Бог: возми себе свиток книжный и, что сказал Я тебе, напиши: от дне Иосии царя Иудина, и до сего дне вся злая, что, как сказал Я, наведу на народ сей, да, услышав и убоявшись, оставит человек путь свой лукавый, и, обратившись, покается, и отыму грехи их (Иер. 36, 2, 3). И Премудрость изрекла: покрываяй грех свой, да не будет ни к чему годен; а кто исповедует грехи свои и оставит их, тот сподобится милости от Бога (Притч. 28, 13). И Исайя говорит: взыщите Господа, и взыскав, призовите Его, и приблизившись, да оставит пути своя грешник, и муж неправедный советы своя, и обратитеся ко Мне, и помилую вас. Не суть бо совети Мои, якоже совети ваши, ниже путие Мои, якоже путие ваши (Ис. 55, 6–8). Аще… послушаете Мене, благая земли снести (Ис. 1, 19). Придите ко Мне, и послушайте Мене, и живы будете душою вашей (Ис. 55, 3). Когда сохранишь пути Господни и сотворишь волю Его, тогда надейся на Господа и призывай Его; И еще глаголющу ти, речет: се, приидох (Ис. 58, 9).
Когда на неправедного находит искушение, не имеет он упования, чтобы призвать Бога и ожидать от Него спасения, потому что во дни упокоения своего удалялся от воли Божией. Прежде нежели начнешь брань, ищи себе помощи, и прежде недуга взыщи врача. Прежде нежели найдет на тебя скорбь, молись Богу, — и во время горести найдешь Его, и услышит тебя. Прежде нежели поползнешься, призывай и умоляй; и прежде нежели станешь молиться, уготовь обеты, т. е. запасы на дорогу отсюда. Ковчег Ноев построен был во время мира, и дерева его были посажены за сто лет; а во время гнева неправедные погибли, праведнику же стал он покровом.
Неправедные уста заграждаются для молитвы; потому что осуждение совести делает человека не имеющим дерзновения. Сердце доброе с радостью источает слезы в молитве. В ком мир мертв, те с радостью терпят обиды; а в ком мир жив, те не могут терпеть обиды, но, движимые тщеславием, гневаются и от неразумного движения приходят в смятение или объемлются печалью. О, как трудно исполнить эту добродетель, и какую славу приобретает она у Бога! Кто хочет преуспеть в сей добродетели, т. е. принимая обиды, быть великодушным, тому нужно удалиться от своих и соделаться странником; потому что в отчизне своей невозможно преуспеть в этой добродетели. Одним великим и сильным свойственно переносить страдания этой добродетели среди своих, а также тем, для которых умер этот мир, и которые отреклись от надежды на всякое настоящее утешение.
Как благодать близка к смиренномудрию, так болезненные приключения к гордыне. Очи Господни на смиренномудрых, чтобы возвеселить их. Смирение всегда приемлет от Бога милость, а жестокосердию и маловерию встречаются страшные случаи. Умаляй себя во всем пред всеми людьми, и будешь возвышен пред князьями века сего. Предваряй всякого своим приветствием и поклоном, и будешь почтен паче приносящих в дар суфирское (суфир — то же, что Офир (3 Цар. 22, 48), — златоносная местность в Индии) золото.
Уничижай себя, и увидишь в себе славу Божию. Ибо где произрастает смирение, там источается Божия слава. Если будешь стараться пребывать в явном уничижении, то Бог соделает, что от всех людей будешь прославляем; если же в сердце своем будешь иметь смирение, то в сердце твоем покажет тебе Бог славу Свою. Будь удобопренебрегаем в величии твоем, а не великим в малости твоей. Старайся быть в пренебрежении, и исполнишься Божией чести. Не домогайся быть почитаемым, будучи внутренне исполнен язв (греховных). Презри честь, чтобы стать почтенным; и не люби чести, чтобы не быть обесчещенным. Кто гонится за честью, от того убегает она вперед. А кто убегает от чести, того настигает она сзади и делается для всех людей провозвестницей его смирения. Если пренебрежешь сам себя, чтобы не быть тебе почитаемым, то провозгласит о тебе Бог. Если за истину понесешь укоризну, то Бог всем тварям Своим повелит восхвалять тебя, и отверзут пред тобой дверь славы Создателя твоего, и восхвалят тебя, потому что в тебе действительно есть образ и подобие Его.
Кто видел человека, сияющего добродетелями, людям же представляющегося ничтожным, светлого жизнью, мудрого ведением и смиренного духом? Блажен, кто смиряет себя во всем, потому что будет он превознесен. Ибо, кто ради Бога во всем смиряет и умаляет себя, тот прославлен бывает Богом. Кто алчет и жаждет ради Него, того упоит Бог Своими благами. Кто терпит наготу ради Бога, тот облекается Им в ризу нетления и славы. Кто обнищает ради Бога, тот бывает утешен истинным Его богатством. Уничижай себя ради Бога, и без твоего ведома умножится слава твоя. Всю жизнь свою признавай себя грешником, чтобы во всей жизни своей быть тебе праведным. Будь невеждой в мудрости своей, а не кажись мудрым, будучи невеждой. Если смирение возвышает человека простого и неученого, то какую, подумай, честь доставит оно великим и почтенным?
Бегай тщеславия, и будешь прославлен. Бойся гордости, и будешь возвеличен. Не дано тщеславие сынам человеческим, и высокомудрие — порождению жен. Если добровольно отрекся ты от всего житейского, то из-за ничтожных вещей уже ни с кем отнюдь не ссорься. Если возгнушался ты тщеславием, то бегай тех, которые гонятся за ним. Бегай от любостяжательных, как и от самой стяжательности. Удаляйся от ищущих наслаждения, как и от самого наслаждения. Бегай от непотребных, как и от самого непотребства. Ибо, если одно воспоминание о сказанном возмущает ум, то кольми паче воззрение на таковых и препровождение времени с ними? Сближайся с праведными, и чрез них приблизишься к Богу. Обращайся с имеющими смирение, и научишься их нравам. Ибо, если воззрение на таковых полезно, то кольми паче учение уст их?
Возлюби нищих, чтобы чрез них и тебе улучить милость. Не сближайся с любопрителями, чтобы не быть тебе принужденным стать вне тишины своей. Без отвращения сноси зловоние от недужных, а особенно — убогих, потому что и ты обложен телом. Не упрекай скорбящих сердцем, чтобы тебя не поразил жезл (т. е. скорби) их, и взыщешь утешителей — и не найдешь. Не уничижай увечных, потому что в ад пойдем все равночестными. Люби грешников, но ненавидь дела их, и не пренебрегай грешными за недостатки их, чтобы самому тебе не впасть в искушение, в котором пребывают они.
Помни, что и ты причастен земного естества, и делай добро всем. Не укоряй требующих молитвы твоей и не лишай их умягченных словес утешения, чтобы не погибли они и с тебя не были взысканы души их. Напротив того, подражай врачам, которые воспалительные болезни исцеляют прохладительными лекарствами, а противоположные им — горячительными.
Когда встретишься с ближним своим, принуждай себя оказывать ему честь выше меры его. Лобызай руки и ноги его, обнимай их часто с великой честью, возлагай их на глаза себе и хвали его даже за то, чего не имеет. А когда разлучишься с ним, говори о нем все хорошее и что-нибудь досточестное. Ибо сим и подобным этому привлечешь его к добру, заставишь его чувствовать стыд оттого приветствия, каким приветствовал ты его, и посеешь в нем семена добродетели. От такой, снисканной тобой, привычки отпечатлеется в тебе добрый образ, приобретешь в себе смирение многое и без труда преуспеешь в великом. А сверх этого, если чествуемый тобою и имеет какие недостатки, легко примет от тебя врачевание, постыждаемый той честью, какую ты оказал ему. Пусть всегда будет у тебя этот нрав — ко всем быть благоприветливым и почтительным. Никого не раздражай и никого не ненавидь, ни за веру, ни за худые дела его, но берегись кого-либо и в чем-либо укорять или обличать, потому что есть у нас нелицеприятный Судия на небесах. Если же хочешь обратить кого к истине, то скорби о нем и со слезами и с любовью скажи ему слово или два, а не воспаляйся на него гневом, и да не увидит в тебе признака вражды. Ибо любовь не умеет гневаться и раздражаться на кого или укорять кого со страстью. Указанием любви и ведения служит смирение, которое рождается от доброй совести о Христе Иисусе, Господе нашем. Ему слава и держава со Отцем и со Святым Духом, ныне, и присно, и во веки веков! Аминь.
Слово 58. О том, что Бог на пользу душе попустил, чтобы она была доступна страстям, и о подвижнических деланиях
Поползнуться на что-либо греховное — обнаруживает человеческую немощь, потому что Бог на пользу душе попустил, чтобы она была доступна страстям. Ибо Он не усмотрел полезным поставить ее выше страстей прежде пакибытия. И душе быть доступной страстям — полезно для уязвления совести; пребывать же в страстях — дерзко и бесстыдно. Есть три способа, которыми всякая разумная душа может приближаться к Богу: или горячностью веры, или страхом, или вразумлением Господним. И никто не может приблизиться к Божией любви, если не поведет его один из сих трех способов.
Как от чревоугодия рождается мятеж помыслов, так от многословия и бесчинных бесед — неразумие и исступление ума. Попечение о делах житейских смущает душу, а смущение ими смущает ум и лишает его тишины.
Иноку, который посвятил себя небесному деланию, прилично всегда и во всякое время быть вне всякой житейской заботы, чтобы, погрузившись в себе самом, вовсе не находить в себе ничего принадлежащего настоящему веку. Ибо, став праздным от всего такового, может без развлечения поучаться в законе Господнем день и ночь. Телесные труды без чистоты ума то же, что — бесплодная утроба и иссохшие сосцы, потому что не могут приблизиться к ведению Божию. Тело они утомляют, но не заботятся о том, чтобы искоренять страсти в уме, а потому ничего и не пожнут. Как сеющий в тернии ничего не может пожать, так уничтожающий себя злопамятностью и любостяжанием ни в чем не может успеть, но стенает на ложе своем от многого бдения и от затруднительности дел. И Писание свидетельствует, говоря: яко людие правду сотворивший и ни об единой из заповедей Господних не нерадевшие, ищут у Меня правды и истины и хотят приблизиться ко Мне Богу, глаголюще: что яко постихомся, и не увидел ecu? Смирихом себя, и не уведел ecu?Во дни бо пощений ваших творите воли ваша (Ис. 58, 2, 3), т. е. лукавые мысли ваши, — и приносите их, как всесожжения, идолам, — и злые помыслы, которые признали вы в себе за богов, причем вы приносите им драгоценнейшую из всех жертв — вашу свободную волю, которую вы должны были посвящать Мне посредством ваших добрых дел и чистой совести.
Добрая земля увеселяет своего делателя плодоношением даже до ста. Если душа просияла памятованием о Боге и неусыпным бдением день и ночь, то Господь устрояет там к ограждению ее облако, осеняющее ее днем и светом огненным озаряющее ночь; во мраке ее просияет свет.
Как облако закрывает свет луны, так испарения чрева изгоняют из души Божию премудрость. И что пламень огненный в сухих дровах, то и тело при наполненном чреве. И как одно горючее вещество, приложенное к другому, увеличивает огненный пламень, так разнообразие брашен увеличивает движение в теле. В сластолюбивом теле не обитает ведение Божие; и кто любит свое тело, тот не улучит Божией благодати. Как в болезнях рождения происходит на свет плод, веселящий родившую, так при труде гортани (т. е. воздержания и поста) рождается в душе плод — ведение тайн Божиих, у ленивых же и сластолюбивых — плод стыда. Как отец заботится о чадах, так и Христос печется о теле, злостраждущем ради Него, и всегда бывает близ уст его. Стяжание делания, совершаемого с мудростью, неоцененно.
Тот — странник (т. е. подвижник, умерший для мира), кто мыслью своей стал вне всего житейского. Тот плачущий, кто, по упованию будущих благ, все дни жизни своей проводит в алчбе и жажде. Тот монах, кто пребывает вне мира и всегда молит Бога, чтобы улучить ему будущие блага. Богатство монаха — утешение, находимое в плаче, и радость от веры, воссиявающая в тайниках ума. Тот милостив, кто в мысли своей не отличает одного от другого, но милует всех. Тот девственник, кто не только сохранил тело неоскверненное плотским совокуплением, но даже стыдится себя самого, когда бывает один. Если любишь целомудрие, отгони срамные помыслы упражнением в чтении и продолжительной молитвой, и тогда будешь иметь оружие против естественных побуждений, а без сего невозможно увидеть в душе чистоту. Если желаешь быть милостивым, приобучи себя сперва всем пренебрегать, чтобы ум не увлекался тяжестью этого и не выходил из своих пределов. Ибо совершенство милосердия выказывается в терпении предпочитающего переносить обиды; совершенство смирения — в том, чтобы с радостью сносить ложные обвинения. Если истинно ты милосерд, то, когда неправедно отнято у тебя твое, не скорби внутренне и не рассказывай об ущербе посторонним. Пусть лучше ущерб, нанесенный обидевшими тебя, поглощен будет твоим милосердием, как терпкость вина поглощается множеством воды. Докажи множество милосердия своего теми благами, какие воздаешь обидевшим тебя, как и блаженный Елисей поступил с врагами своими, намеревавшимися взять его в плен. Ибо, когда помолился и ослепил их тьмою, показал тем, какая в нем сила, а когда, дав им пищу и питие, позволил уйти, доказал тем, каково его милосердие (4 Цар. 6, 13–23).
Кто истинно смиренномудр, тот, будучи обижен, не возмущается и не говорит ничего в свою защиту о том, в чем он обижен, но принимает клеветы, как истину, и не старается уверять людей, что он оклеветан, но просит прощения. Ибо иные добровольно навлекали на себя название блудных, не будучи таковыми; другие же терпели именование прелюбодеев, будучи далекими от прелюбодеяния, и слезами свидетельствовали, что несут на себе плод греха, которого не делали, и с плачем просили у обидевших прощения в беззаконии, которого не совершали, когда душа их была увенчана всякой чистотой и непорочностью. Иные же, чтобы не прославляли их за превосходные правила жизни, соблюдаемые ими втайне, представлялись в образе юродивых, быв растворены Божественной солью и непоколебимы в своей тишине, так что на высоте совершенства своего святых Ангелов имели провозвестниками своих доблестей.
Ты думаешь о себе, что есть в тебе смирение. Но другие сами себя обвиняли, а ты, и другими обвиняемый, не переносишь сего и считаешь себя смиренномудрым. Если хочешь узнать, смиренномудр ли ты, то испытай себя в сказанном: не приходишь ли в смятение, когда тебя обижают?
Спаситель многими обителями у Отца называет различные меры разумения водворяемых в оной стране, т. е. отличия и разность духовных дарований, какими наслаждаются по мере разумения. Ибо не разность мест, но степени дарований назвал Он многими обителями. Как чувственным солнцем наслаждается каждый соразмерно чистоте и приемлемости силы зрения и как от одного светильника в одном доме освещение бывает различно, хотя свет не делится на многие светения, так в будущем веке все праведные нераздельно водворяются в одной стране, но каждый в своей мере озаряется одним мысленным солнцем и по достоинству своему привлекает к себе радость и веселие, как бы из одного воздуха, от одного места, седалища, видения и образа. И никто не видит меры друга своего, как высшего, так и низшего, чтобы, если увидит превосходящую благодать друга и свое лишение, не было это для него причиной печали и скорби. Да не будет сего там, где нет ни печали, ни воздыхания! Напротив того, каждый, по данной ему благодати, веселится внутренне в своей мере. Но зрелище, находящееся вне всех, есть одно, и место одно, и кроме сих двух степеней нет иной посредствующей степени, разумею же одну степень горнюю, другую дольнюю, посреди же их разнообразие в разности воздаяний.
Если же это справедливо (как и действительно справедливо), то что несмысленнее или неразумнее такой речи: «Довольно для меня избежать геенны, о том же, чтобы войти в Царство, не забочусь»? Ибо избежать геенны и значит это самое — войти в Царство; равно как лишиться Царства — значит войти в геенну. Писание не указало нам трех стран, но что говорит? Егда приидет Сын Человеческий в славе Своей, и поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю (Мф. 25, 31, 33). Не три наименовал сонма, но два — один одесную, другой ошуюю. И разделил пределы различных обителей их, сказав: и идут сии, т. е. грешники, в муку вечную, праведницы же в животе вечном (Мф. 25, 46) просветятся яко солнце (Мф. 13, 43). И еще: от восток и запад приидут, и возлягут на лоне Авраамовом во Царствии Небеснем: сынове же Царствия изгнани будут во тму кромешную, где плач и скрежет зубом (Мф. 8, 11, 12), что страшнее всякого огня. Не уразумел ли ты из сего, что состояние, противоположное горней степени, и есть та мучительная геенна?
Прекрасное дело — научать людей благости Божьей, привлекать их непрерывностью Промысла Божия и от заблуждения приводить к познанию истины. Ибо таков был образ действия у Христа и апостолов, и он весьма высок. Если же человек, при таковом образе жизни и частом общении с людьми, чувствует в себе, что немощна совесть его при воззрении на существующее, и возмущается тишина его, и помрачается ведение, потому что ум его имеет еще нужду в охранении и в подчинении чувств, и желая врачевать других, губит он собственное свое здравие и, оставляя собственную свободу воли своей, приходит в смятение ума, то пусть вспомнит таковой апостольское слово, внушающее нам, что совершенных есть твердая пища (Евр. 5, 14), и пусть возвратится вспять, чтобы не услышать от Господа сказанного в притче: врачу, исцелися сам (Лк. 4, 23). Пусть осуждает сам себя и охраняет здравие свое, и вместо чувственных слов его да служит доброе его житие, и вместо гласа уст его да учат его деяния. И когда узнает, что душа его здрава, тогда пусть пользует других и врачует своим здравием. Ибо когда будет вдали от людей, тогда может больше сделать им добра ревностью о добрых делах, нежели сколько сделает словами, будучи сам немощен и более их имея нужду в исцелении. Слепец слепца аще водит, оба в яму впадут (Мф. 15, 14). Твердая пища прилична здоровым, имеющим обученные чувства, способным принимать всякую пищу, т. е. приражения от всяких чувств (приражения всяких помыслов через чувства), и, по причине обучения в совершенстве, от каких бы то ни было встреч не видеть вреда сердцу.
Когда диавол захочет осквернить ум таковых людей блудным воспоминанием, тогда испытывает сперва терпение их любовью к тщеславию, и предначатие сего помысла не представляется страстью. Так обыкновенно поступает он с теми, которые охраняют ум свой и в которых невозможно скоро вложить какое-либо неприличное помышление. Когда же исторгнет человека из твердыни (из твердыни хранения) его, и начнет он беседовать с первым помыслом (т. е. с помыслом тщеславия), и удаляться от сей твердыни, тогда диавол сретает его чем-либо напоминающим о блуде и совращает ум на дела непотребные. И сперва смущается он внезапным их приражением, — тем, что предшествовавшее целомудрие помыслов встретилось с такими предметами, от воззрения на которые далек был правитель — ум. И если диавол не оскверняет его совершенно, то, по крайней мере, низводит с прежнего достоинства. Но если ум отступит назад и предупредит первое приражение помыслов (отвергнет приражение помысла тщеславия), служащее причиной нашествия вторых помыслов (блудных), тогда удобно может, при помощи Божией, преодолеть страсть.
Страсти отвращать лучше памятованием добродетелей, нежели сопротивлением, потому что страсти, когда выступают из области своей и воздвигаются на брань, отпечатлевают в уме свои образы и подобия. Брань сия приобретает великую власть над умом, сильно возмущая и приводя в смятение помышления. А если поступить по первому, сказанному нами, правилу, то не оказывается в уме и следа страстей по отгнании их.
Телесный труд и поучение в Божественных Писаниях охраняют чистоту, труд же подкрепляют надежда и страх. Надежду же и страх утверждают в уме удаление от людей и непрестанная молитва. Пока человек не примет Утешителя, потребны ему Божественные Писания для того, чтобы памятование доброго напечатлелось в мысли его, и непрестанным чтением обновлялось в нем устремление к добру, и охраняло душу его от тонкости греховных путей, потому что не приобрел он еще силы Духа, которая удаляет заблуждение, похищающее душеполезные памятования и приближающее его к холодности через рассеяние ума. Но когда сила Духа низойдет в действующую в человеке душевную силу, тогда вместо закона Писаний укореняются в сердце заповеди
Духа, и тогда тайно учится у Духа, и не имеет нужды в пособии вещества чувственного. Ибо, пока сердце учится от вещества, непосредственно за учением следуют заблуждение и забвение, а когда учение преподается Духом, тогда памятование сохраняется невредимым.
Бывают помыслы добрые и изволения добрые; бывают же помыслы лукавые и сердце лукавое. Первая степень (т. е. помыслы) есть движение, происходящее в уме подобно ветру, воздвигаемому в море и воздымающему волны; вторая степень (т. е. изволения добрые или лукавые) есть опора и основание. И по твердости основания, а не по движению помыслов, бывает воздаяние за доброе и лукавое.
Душа не бывает в покое от движения изменчивых помыслов. Если же за каждое из них, хотя не имеет оно основания во глубине сердца, назначишь воздаяние, то близок будешь к тому, чтобы тысячекратно в день переменять тебе и благое свое, и противное тому.
Бескрылый птенец — тот ум, который покаянием недавно вышел из пут страстей и во время молитвы усиливается возвыситься над земными вещами, но не может, а, напротив того, ступает еще по лицу земли, не имея сил летать. Однако же, с помощью чтения, делания, страха и попечения о разных добродетелях собирает воедино помышления свои. Ибо не может он знать что-либо, кроме сего. И этим на краткое время сохраняется ум без осквернения и смущения, но впоследствии приходят воспоминания и возмущают и оскверняют сердце, потому что человек не ощутил еще того спокойного воздуха свободы, в который, по долгом только времени, забвением о земном вводит он ум, ибо приобрел телесные только крыла, т. е. добродетели, которые совершаются наружно, но не видел еще добродетелей созерцательных и не сподобился ощущения их, а они суть те крыла ума, на которых человек приближается к небесному и удаляется от земного.
Пока человек служит Господу чем-либо чувственным, дотоле образы сего чувственного отпечатлеваются в помышлениях его, и Божественное представляет он в образах телесных. Когда же получит он ощущение внутреннего, тогда, по мере ощущения его, и ум, от времени до времени, будет возвышаться над образами вещей.
Очи Господни на смиренных сердцем и уши Его в молитву их (Пс. 33, 16). Молитва смиренномудрого как бы прямо из уст в уши. Во время безмолвия твоего благими делами смирения взывай: Господи, Боже мой, Ты просветиши тму мою (Пс. 17, 29).
Когда душа твоя приблизится к тому, чтобы выйти из тьмы, тогда вот что пусть будет для тебя признаком: сердце у тебя горит и, как огнь, распаляется день и ночь; а потому целый мир вменяешь ты в уметы (считаешь за мусор) и пепел, не желаешь даже пищи от сладости новых, пламенеющих помыслов, непрестанно возбуждающихся в душе твоей. Внезапно дается тебе источник слез, как поток, текущий без принуждения и примешивающийся ко всякому делу твоему, т. е. и во время чтения твоего, и молитвы твоей, и размышления твоего, и когда принимаешь пищу и питие; и во всяком деле твоем оказывается, что у тебя срастворены с ним слезы. И когда увидишь это в душе своей, будь благонадежен, потому что переплыл ты море; и будь столь прилежен к делам своим, так тщательно охраняя себя, чтобы благодать умножалась в тебе со дня на день. А пока не достигнешь в себе этого, ты не совершил еще пути своего и не вступил на гору Божию. Если же и после того, как обрел и приял ты благодать слез, они прекратятся и горячность твоя охладеет без изменения в чем-либо другом, т. е. без телесной немощи, то — горе тебе: ты погубил нечто, впав или в самомнение, или в нерадение, или в расслабление. Но что последует за слезами по приятии оных и что бывает с человеком после сего, об этом напишем впоследствии в другом месте, в главах о Промысле, как просвещены мы в сем от отцов, которым вверены были таковые тайны, и из Писаний.
Если не имеешь дел, не говори о добродетелях. Паче всякой молитвы и жертвы драгоценны пред Господом скорби за Него и ради Него, и паче всех благоуханий — запах пота их. Всякую добродетель, совершаемую без телесного труда, почитай бездушным выкидышем. Приношение праведных — слезы очей их, и приятная Богу жертва — воздыхания их во время бдений. Воззовут ко Господу праведные, угнетаемые тяжестью тела, и с болезнованием будут воссылать моления к Богу, и на вопль гласа их придут на помощь к ним святые чины — ободрить, утешить их надеждой, потому что святые Ангелы, приближаясь к святым мужам, являются соучастниками их страданий и скорбей.
Доброе делание и смиренномудрие делают человека богом на земле; а вера и милостыня производят то, что он скоро приближается к чистоте. Невозможно, чтобы в одной душе были и горячность, и сокрушение сердца, равно как в опьянении невозможно владеть помыслами. Ибо, как скоро дана душе сия горячность, отъемлется у нее слезное сокрушение. Вино даровано для веселия и горячность — для душевной радости. Вино согревает тело, а слово Божие — ум. Распаляемые горячностью бывают восхищаемы размышлением об уповаемом и уготовляют мысль свою к будущему веку. Ибо, как упившиеся вином представляют себе какие-то извращенные подобия вещей, так упоенные и согретые оной надеждой не знают ни скорби, ни чего-либо мирского. Все это и иное, подобное сему, что уготовано шествующим стезей добродетели, бывает с людьми простосердечными и имеющими горячую надежду — после постоянного делания и по приобретении чистоты. Сие совершается в начале пути верой души, ибо Господь творит все, что хочет.
Блаженны те, которые ради любви к Богу препоясали для моря скорбей чресла свои простотой и непытливым нравом и не обращают тыла. Они скоро спасаются в пристань Царствия, упокоеваются в селениях добре потрудившихся, утешаются от зло страдания своего и преисполняются веселием своего упования. С надеждой вступающие на путь стропотный (трудный, жесткий) не возвращаются назад и не останавливаются, чтобы входить в исследование о сем. Но, когда переплывут море, тогда, взирая на стропотность пути, приносят благодарение Богу, что избавил их от теснот, стремнин и от такой негладкости в пути, тогда как они и не знали сего. А из тех, которые составляют много умствований, желают быть очень мудрыми, предаются замедлениям и боязливым помыслам, приуготовляют себя и хотят предусматривать вредоносные причины, большая часть оказываются всегда сидящими при дверях своего дома.
Ленивый, посланный в путь, скажет: лев на стезях, на путех же разбойницы (Притч. 22, 14), подобно тем, которые говорили: сынов исполинов тамо видехом и бехом пред ними, яко прузи (Числ. 13, 34). Это те, которые во время кончины своей оказываются еще в пути: желают всегда быть мудрыми, а отнюдь не хотят положить и начала. А невежда, пускаясь в плавание, переплывает с первой горячностью, ни малой не прилагая заботы о теле и не рассуждая сам с собою, будет, или нет, какой успех от сего труда. Внемли себе, да не будет у тебя избыток мудрости поползновением душе и сетью пред лицом твоим; напротив того, возложив упование на Бога, мужественно полагай начало пути, исполненному крови, чтобы не оказаться тебе скудным всегда и лишенным Божия ведения. Страшливый, блюдый ветра не сеет (Еккл. 11, 4). Лучше смерть за Бога, нежели жизнь со стыдом и леностью. Когда хочешь положить начало Божию делу, сделай прежде завещание, как человек, которому уже не жить в этом мире, как приготовившийся к смерти и отчаявшийся в настоящей жизни, как достигший времени срока своего (кончины). И действительно, имей это в мысли, чтобы надежда продлить настоящую жизнь не воспрепятствовала тебе подвизаться и победить, потому что надежда продлить сию жизнь расслабляет ум. Посему отнюдь не умудряйся (т. е. живи не только умом, но и верой) до излишества, но вере дай место в уме своем; содержи в памяти многие дни будущие и неисповедимые века после смерти и суда, и да не придет на тебя некогда расслабление, по словам Премудрого, что тысяча лет нынешнего века не равняется и одному дню в веке праведных (Пс. 89, 5). С мужеством начинай всякое доброе дело, а не с двоедушием приступай к таким делам; не колеблись сердцем твоим в уповании на Бога, чтобы труд твой не стал бесполезен и делание твоей службы тягостно. Напротив того, веруй сердцем твоим, что Господь милостив и ищущим Его дает благодать, как Мздовоздаятель, не по деланию нашему, но по усердию и по вере душ наших. Ибо говорит: якоже веровал ecu, буди тебе (Мф. 8, 13).
Делания же жительствующих по Богу суть следующие: один целый день бьет главу свою и делает это вместо совершения службы, т. е. часов. Иной с постоянным и продолжительным коленопреклонением соединяет число молитв своих. Другой множеством слез своих заменяет для себя службы и довольствуется тем. Иной занят углублением в свои мысли и совокупляет с тем определенное ему правило (правило молитвы). Другой томит душу свою гладом, так что не в состоянии бывает совершать служб. А иной, ревностно поучаясь в псалмах, делает службу сию непрерывной. Иной проводит время в чтении, и согревается сердце его. Иной отдается в плен тем, что старается понять Божественный смысл в Божественных Писаниях. Иной, приходя в восторг от чудного смысла стихов, удерживается (от службы), объятый обычным размышлением и молчанием. Другой, вкусив всего этого и насытившись, возвратился назад и остался бездейственным. А иной, вкусив только малое нечто и надмившись, вдался в заблуждение. Иному воспрепятствовали хранить правило его тяжкая болезнь и бессилие, а другому — господство какой-нибудь привычки, или какого-либо пожелания, или любоначалия, или тщеславия, или любостяжательности, или пристрастия к тому, чтобы собирать вещественное. Иной преткнулся, но восстал и не обратил хребта своего (не обратился назад), пока не получил многоценную жемчужину. Посему всегда с радостью и усердием полагай начало Божию делу; и если ты чист от страстей и колебаний сердца, то
Сам Бог возведет тебя на вершину, и поможет тебе, и умудрит тебя сообразно с волей Его, и в удивлении примешь совершенство. Ему слава и держава ныне, и присно, и во веки веков! Аминь.
Слово 59. О чине монашеского жития, о сокращении и различии оного и о том, почему и каким образом добродетели рождаются одна от другой
От делания с понуждением (т. е. с самопринуждением) рождается безмерная горячность, распаляемая в сердце горячими помышлениями, впервые появляющимися в уме. А сие делание и хранение утончают ум своей горячностью и сообщают ему видение. И сие видение порождает сказанные выше горячие помыслы во глубине душевного видения, которое именуется созерцанием. А сие созерцание порождает горячность, и от сей горячности, производимой благодатью созерцания, рождается слезный поток, вначале — в малой некоторой мере, т. е. в один день много раз идут у человека слезы и потом оскудевают, а за сим следуют непрестанные слезы, и от непрестанных слез душа приемлет умирение помыслов; отумирения же помыслов возвышается до чистоты ума, а при чистоте ума человек приходит в видение тайн Божиих; потому что чистота скрывается в умирении от браней. После же сего ум достигает до зрения откровений и знамений, как видел пророк Иезекииль. Сие изображает три степени, по которым душа приближается к Богу. Начало всему этому — благое пред Богом преднамерение и виды дел безмолвия непреложные; они порождаются многим отсечением и удалением себя от дел житейских. Нет большой необходимости говорить о каждом виде сих дел, потому что они всем известны; впрочем, поелику описание оных не бесполезно, и даже, как я утверждаю, скорее полезно читающим, то не должно лениться описать оные.
Это суть: алкание, жаждание, чтение, всенощное и трезвенное бдение, по мере сил каждого, и множество поклонов, которые следует совершать и в часы дневные, и многажды ночью. Пусть же самой малой мерой будет для тебя — положить тридцать поклонов в один раз, потом поклониться честному кресту и тем кончить. Но есть и такие, которые, по силе своей, прибавляют к этой мере (поклонов). Иные же в единой молитве проводят три часа, имея ум трезвенный и повергшись лицом на землю без принуждения и парения помыслов. И два сии вида обнаруживают и показывают множество богатства благостыни, т. е. благодати, какая уделяется каждому человеку по мере его достоинства. Какой же иной способ молитвы и пребывания в ней, свободного от принуждения, — сего нахожу я справедливым не объявлять, и ни устным словом, ни письменными начертаниями, не изображать чина сей молитвы, чтобы читающий, оказавшись не понимающим того, что читает, не почел написанного не имеющим смысла, или, если окажется он знающим это, стал уничижать того, кто не знает порядка в этом, и в последнем случае не произошло бы укоризны, а в первом — смеха. И тогда, по изречению апостола, сказанному им о пророчествующих, и я окажусь в таковых делах иноязычником (1 Кор. 14, 11). Посему, кому желательно уразуметь сие, тот пусть идет описанным выше путем и последовательно проходит умное делание. И когда приступит к этому самым делом, тогда сам собою познает сие и, конечно, не потребует учителя. Ибо говорят: сиди в келлии, и это само по себе научит тебя всему. Богу же нашему да будет слава вовеки! Аминь.
Слово 60. О различных способах брани, какую диавол ведет с шествующими путем тесным, превысшим мира
У сопротивника нашего диавола есть древний обычай со вступающими в подвиг сей хитро разнообразить борьбу свою — соответственно образу вооружения их, и, соображаясь с намерением лица, изменяет он способ своего ратоборства. Которые ленивы произволением и немощны помыслами, на тех обращает особое внимание и с самого начала сильно нападает на них, так что восставляет против них твердые и сильные искушения, чтобы в начале пути заставить их изведать все способы лукавства его, чтобы с первого подвига объяла их боязнь, путь их показался им жестоким и неудобопроходимым, и сказали они так: «Если начало пути так тяжело и трудно, то кто может до самого конца его выдержать многие находящиеся посреди его трудности?» И с этого времени не могут уже они снова восстать или идти вперед и даже видеть что-либо иное от гнетущей заботы о сем. И мало-помалу диавол усиливает с ними жестокую брань свою, чтобы обратить их таким образом в бегство. Лучше сказать, Сам Бог попускает диаволу превозмогать их и ни в чем не вспомоществует им, потому что с сомнением и холодностью вступили они в подвиг Господень. Ибо говорит Бог: проклят всяк творяй дело Господне с небрежением, и возбраняющий руку от крове (Иер. 48, 10); и еще: Господь близ боящихся Его (Пс. 84, 10). Ибо без страха и холодности идти против диавола повелевает Бог, говоря: начни только губить его, и устремись на брань с ним, и сразись с ним мужественно, и возложу страх твой на всех врагов твоих под небом, — глаголет Господь (Втор. 11, 25). Ибо если не умрешь добровольно чувственной смертью за благость Божию, то поневоле умрешь духовно — для Бога.
Поэтому, если такова твоя участь, без отягощения (без малодушия) добровольно прими за Бога временные страдания, чтобы войти в славу Божию. Ибо, если в подвиге Господнем умрешь телесно, Сам Господь увенчает тебя и честным останкам твоим дарует Бог честь мучеников. Посему, как сказал я выше, те, которые в самом начале были нерадивы и расслаблены и не решились предать себя на смерть, те с сего времени во всех бранях оказываются слабыми, а не мужественными. Лучше же сказать, Бог попускает, чтобы они были гонимы и побеждаемы во бранях, потому что не поистине взыскали Его, но, как бы искушая и издеваясь, пытались совершить дело Божие. Потому и сам диавол изначала узнал их и испытал их в помыслах их, каковы они, т. е. — боязливы и самолюбивы и более всего щадят тело свое. И посему-то как бы бурей гонит их, так как не видит в них духовной силы, какую обык видеть в святых. Ибо, соответственно произволению человека стремиться к Богу и намерению стремиться к цели ради Него, и Бог содействует, и помогает, и являет ему Свое о нем промышление. А диавол не может приближаться к человеку или наводить на него искушения, если человек не вознерадит, и Бог не попустит на него (искушений). Или, если кто допустит себя до срамных помыслов самомнением и превозношением, или помыслом сомнения и двоедушия, то диавол испрашивает таковых себе на искушение.
Новоначальных же, простых и неопытных, не испрашивает он у Бога, подобно святым и великим, для искушения их. Ибо знает, что Бог не попустит таковым впасть в руки его (так как Богу известно, что нет у них достаточных сил против диавольских искушений), разве будет в них одна из сказанных причин, и тогда сила Промысла Божия удаляется от них. Это есть первый способ диавольских браней.
О втором способе диавольских браней
А которые, как видит диавол, мужественны, сильны, ни во что вменяют смерть, исходят на дело с великой ревностью, предают себя на всякое искушение и на смерть, пренебрегают жизнью мирской, телом и всеми искушениями, навстречу тем не вдруг выходит диавол, и по большей части не показывает себя им, скрывается, уступает им место и не встречается с ними при первом их устремлении и не вступает с ними в брань. Ибо знает, что всякое начало брани бывает горячее; и известно ему, что подвижник имеет великую ревность, а ревностные воители не легко побеждаются. Делает же это диавол, не их самих устрашаясь, но боится он окружающей их, его устрашающей Божественной силы. Посему, пока видит их таковыми, не осмеливается даже прикоснуться к ним — до тех пор, пока не увидит, что охладели они в ревности своей, и те оружия, какие уготовали себе в мыслях своих, сложили с себя изменением Божественных словес и памятований, содействующих и вспомоществующих им; во время же лености их обращает на них внимание, когда уклонятся они несколько от первых помыслов своих, и сами от себя начнут изобретать то, что служит к одолению их в них же источающимися ласкательствами (обольщениями) мудрования их, и сами от себя душам своим искапывают ров погибели от лености происходящим парением помыслов, от которых в них, т. е. в мыслях и в сердцах их воцарилась холодность. И диавол, когда удерживается от нападения на них, делает сие непроизвольно, не потому, что щадит их или стыдится их, ибо ни во что вменяет их. Напротив того, рассуждаю, что некая сила окружает тех, которые с пламенной ревностью стремятся к Богу, с младенческими чувствами исходят на подвиг, без колебания отрекаются от мира, надеются же на Бога, веруют в
Него и не знают, с кем ведут борьбу. Посему Бог отражает от них лютость диавольского лукавства, чтобы не приближалась к ним, и враг обуздывается, видя Хранителя, всегда их охраняющего. Ибо если не отринут от себя причин помощи, т. е. молитв, трудов и смиренномудрия, то Заступник и Помощник сей никогда не удаляется от них.
Смотри и запиши это в сердце своем, потому что сластолюбие и любовь к покою бывают причиной попущения. А если кто пребывает в неослабном воздержании от этого, то никогда не оставляет его Божие содействие, и врагу не попускается сражаться с ним. Если же и бывает когда попущено сразиться с ним для вразумления его, то сопровождает и поддерживает его святая сила и не боится он демонских искушений, потому что помысл его бывает дерзновен и пренебрегает искушениями ради этой силы. Ибо сама Божественная сила эта научает людей, как иной учит плавать какого-нибудь малого ребенка; и когда начнет тот утопать, выносит его из воды, потому что ребенок плавает над руками обучающего; и когда начнет робеть, как бы не утонуть, сам носящий его на руках своих взывает с ободрением ему: «Не бойся, я ношу тебя». И как матерь учит малого сына своего ходить, удаляется от него и зовет его к себе, а когда он, идя к матери своей, начнет дрожать и, по слабости и младости ног и членов, падать, матерь его прибегает и носит его в объятиях своих; так и благодать Божия носит и учит людей, которые чисто и в простоте предали себя в руки Создателя своего, всем сердцем отреклись от мира и идут вослед Господа.
А ты, человек, исходящий вослед Бога, во всякое время подвига своего помни всегда начало, и первую ревность при начале пути, и те пламенеющие помыслы, с какими исшел ты в первый раз из дома своего и вступил в брань. Так испытывай себя каждый день, чтобы горячность души твоей не охладела в ревности, воспламенившейся в тебе вначале, и чтобы не лишиться тебе одного из оружий, в какие облечен ты был в начале твоего подвига. И непрестанно возвышай голос свой среди воинского стана, ободряй и поощряй к мужеству чад десной страны, т. е. помыслы свои, а другим, т. е. стороне сопротивника, показывай, что ты трезвен. И посему, если вначале увидишь устрашающее тебя устремление искусителя, не ослабевай: оно, может быть, будет тебе полезно, потому что Спасающий тебя никому не попускает даром (без причины, напрасно) приблизиться к тебе, если не устрояет в этом чего-либо к пользе твоей.
Но не показывай нерадения (в подвиге) в начале, чтобы, показав нерадение здесь, не пасть тебе, когда идешь вперед, и не оказаться уже неспособным сопротивляться находящим на тебя скорбям, разумею же скорби по причине голода, немощи, страшных мечтаний и прочего. Не извращай намерения Подвигоположника твоего, потому что даст Он тебе помощь против сопротивника, чтобы враг не нашел тебя, каким ожидает. Но призывай непрестанно Бога, плачь пред благодатью Его, сокрушайся и трудись, пока не пошлет тебе помощника. Ибо, если однажды увидишь близ себя Спасающего тебя, не будешь уже побежден сопротивляющимся тебе врагом твоим. Вот до сего места описаны два способа диавольской борьбы.
О третьем способе вражеской брани с сильными и мужественными
Посему, когда диавол после всего этого восстанет на кого-нибудь, то уже не имеет он сил к борьбе с ним, лучше же сказать — к борьбе с укрепляющим его и помогающим ему; человек содействием сим возносится над врагом, заимствует у содействующего (т. е. у Ангела Хранителя) силу и терпение, так что грубое и вещественное тело побеждает бесплотного и духовного. Когда же увидит враг всю эту силу, какую человек приял от Бога, увидит, что внешние чувства у человека не побеждаются видимыми вещами и слышимыми гласами, и помыслы не расслабевают от ласкательств и обольщений его, тогда поэтому обманщик этот желает отыскать какой-либо способ отдалить от человека оного помогающего ему Ангела; лучше же сказать, обманщик этот желает ослепить ум человека, которому оказывается помощь, чтобы оказался он беспомощным, и возбудить в нем помыслы гордыни, чтобы подумал он в себе, будто бы вся крепость его зависит от его собственной силы и сам он приобрел себе это богатство, своей силой сохранил себя от противника и убийцы. И иногда рассуждает он, что победил врага случайно; а иногда — что победил по бессилию врага (умалчиваю о других образах и помыслах хулы, при одном только воспоминании о которых душа впадает в страх); иногда же враг, под видом откровений от Бога, изводит на среду прелесть свою, и в сновидениях показывает что-либо человеку, и также во время его бодрствования преобразуется в светлого ангела, и делает все, чтобы получить возможность мало-помалу убедить человека — хотя немного быть в единомыслии с ним, чтобы человек предан был в руки его. Если же благоразумный человек твердо удержит помыслы свои, лучше же сказать, удержит памятование о содействующем ему и око сердца своего устремит к небу, чтобы не видеть нашептывающих в нем это, то враг снова старается изобретать иные способы.
О четвертой противодейственной вражеской брани
Итак, у него осталось это одно (последний способ искушения), потому что природа имеет с сим сродство; и потому этим преимущественно надеется он причинить погибель человеку. В чем состоит это ухищрение? В следующем: нападать на человека посредством естественных его нужд. Ум подвижника ослепляется часто видением и приближением к нему вещей чувственных и без труда побеждается в борьбе, когда сближается с ними, гораздо же более — когда они бывают пред глазами у человека. Ибо со знанием дела и с опытностью пользуется сим способом лютый диавол, т. е. познал он сие опытно на многих крепких и сильных подвижниках, которые пали от сего, и делает это хитро. Хотя не может он заставить человека совершить на деле (т. е. совершить грех), вследствие твердости безмолвия его и вследствие удаленности жилища его от поводов и причин ко греху, однако же усиливается возбудить ум подвижников к мечтательности и старается образовать в них ложные мечты под видом истины; чтобы пришли в вожделение мечтаемого, производит в них щекотания и побуждения останавливаться мыслью на срамных помыслах, соглашаться на оные, соделоваться в них виновными, так что чрез это отступает от них помощник их. Ибо враг знает, что победа человека, и поражение его, и сокровище, и защита его, и все у подвижника заключается в помысле его и совершается в краткое мгновение, только бы помыслу подвигнуться с места, и с оной высоты снизойти на землю, и произволением на одно мгновение показать свое согласие, как и случилось это со многими из святых при мечтательном представлении красоты женской. Если приближались они к миру на одно или на два поприща, или на расстояние дневного пути, то враг нередко прибегал к тому, что действительно приводил к ним женщин. А так как пребывающих вдали от мира не может уловить в эту сеть, то в мечтаниях показывает им женскую красоту, показывая им ее то в нарядных платьях и в соблазнительном виде, то непристойно — в образе нагой женщины. Сим и подобным сему одних победил враг на самом деле, а другие, по беспечности помыслов своих, поруганы были мечтаниями и чрез то пришли в глубину отчаяния, уклонились в мир, и души их утратили небесную надежду.
Другие же были крепче их, и просвещенные благодатью, победили врага и мечтания его, попрали плотские наслаждения и оказались искусными в любви Божией. Часто также враг делал, что видели они мечтательно золото, драгоценные вещи и золотые сокровища, а иногда на самом деле показывал им это в той надежде, что, может быть, и успеет такими различными мечтаниями остановить кого-либо из них в течении его и запнуть одной из сетей и мреж своих.
Но Ты, Господи, Господи, ведущий немощь нашу, не введи нас в таковые искушения, из которых даже сильные и более искусные едва исходят победителями после таковой борьбы!
И все это попускается искусителю диаволу, чтобы вести со святыми брань искушениями, дабы таковыми искушениями изведывалась любовь Божия в них: действительно ли, при удалении сих вещей, в отшельничестве, лишении и скудости своей, они боголюбивы, и пребывают в любви Божией, и истинно любят Бога; и когда приближаются к сим вещам, то стараются ли по любви к Богу пренебрегать ими и уничижать их; обольщаемые ими не уступают ли им над собой победы. И таким образом искушаются, чтобы чрез это соделаться не только известными Богу, но и самому диаволу, потому что желательно ему многим искусить и изведать всех, если можно, и испросить себе у Бога для искушения, как испросил праведного Иова. И когда бывает малое попущение Божие, искуситель диавол неудержимо приближается; но по мере силы искушаемых им, а не по желанию своему приражается к ним беззаконный диавол. И чрез сие испытываются истинные и твердые в любви Божией: пренебрегают ли они всем этим, и вменяется ли это в глазах их ни во что в сравнении с любовью Божией, всегда ли смиряются они, воздают славу Содействующему им во всем и Виновнику их победы, и Ему в руки предают себя во время подвига, говоря Богу: «Ты силен, Господи; Твой это подвиг, Ты ратоборствуй и побеждай в нем за нас». Тогда искушаются они, как золото в горниле.
Также и ложные боголюбцы изведываются и познаются в таковых искушениях, и они, дав место врагу своему и став повинными, отпадают от Бога, как сор, за беспечность ума своего или за гордость свою, потому что не сподобились приять силу, какая действовала во святых. Содействующая же нам сила не преодолевается. Ибо Господь всемогущ и крепче всех и во всякое время бывает победителем в смертном теле, когда идет вместе с подвижниками на брань. Если же бывают они побеждены, то явно, что побеждаются без Него. И это суть те, которые по своему произволению неразумием своим обнажили себя от Бога, потому что не сподобились силы, вспомоществующей победителям, и даже чувствуют себя лишенными той обычной, собственной своей силы, какую имели во время сильных своих браней. Как же чувствуют это? Видят, что падение их представляется приятным и сладостным в очах их и что трудно им выдержать жестокость борьбы со врагом их, которую прежде с ревностью решительно преодолевали стремлением естественного движения, сопровождавшимся в то время горячностью и быстротой. И этого не находят они теперь в душе своей.
И те, которые нерадивы и слабы в начале подвига, не только от сих и подобных борений, но и от шума древесных листьев приходят в боязнь и смятение и малой нуждой, голодом в случае недостатка и небольшой немощью преодолеваются, отрекаются от подвига и возвращаются вспять. Истинные же и благоискусные подвижники не насыщаются злаками и овощами, и даже питаясь кореньями сухих былий, не соглашаются что-либо вкусить прежде назначенного часа, но в телесном изнеможении и бедствовании лежат на голой земле; очи их едва смотрят от чрезмерного истощения тела, и если от нужды сей близки бывают к тому, чтобы разлучиться с телом, не уступают над собой победы и не оставляют крепкого произволения, потому что желают и вожделевают лучше сделать себе принуждение из любви к Богу и предпочитают трудиться ради добродетели, нежели иметь временную жизнь и в ней всякое упокоение. И когда находят на них искушения, веселятся паче, потому что усовершаются ими. Даже среди тяжких приключающихся им трудов не колеблются в любви Христовой, но до исхода из жизни сей пламенно желают с мужеством выдерживать трудности и не отступают, потому что чрез это усовершаются. Богу же нашему да будет слава во веки веков! Аминь.
Слово 61. О том, что полезно человеку для приближения его в сердце своем к Богу, какая истинная причина сокровенно приближает к нему помощь и какая опять причина приводит человека в смирение
Блажен человек, который познает немощь свою, потому что ведение сие делается для него основанием, корнем и началом всякого доброго усовершенствования. Как скоро познает кто и действительно ощутит немощь свою, тогда воздвигает душу свою из расслабления, омрачающего оное ведение, и богатеет осторожностью. Но никто не может ощутить немощь свою, если не будет попущено на него хотя малого искушения тем, что утомляет или тело, или душу. Тогда, сравнив свою немощь с Божией помощью, тотчас познает ее величие (помощи Божией). И также, когда рассмотрит множество принятых им мер, осторожность, воздержание, покров и ограждение души своей, в чем надеялся он найти для нее уверенность, и не обретает, — даже и сердце его, от страха и трепета, не имеет тишины, то пусть поймет и познает тогда, что этот страх сердца его обнаруживает и показывает непременную потребность для него иного некоего помощника. Ибо сердце страхом, поражающим его и борющимся внутри него, свидетельствует и дает знать о недостатке чего-то; а сим доказывается, что не может оно жить с упованием, потому что, как сказано, спасает Божия помощь. Но кто познал, что имеет нужду в Божией помощи, тот совершает много молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце. Ибо всякий молящийся и просящий не может не смириться. Сердце же сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19).
Поэтому сердце, пока не смирится, не может престать от парения; смирение же собирает его воедино. А как скоро человек смирится, немедленно окружает его милость. И тогда сердце ощущает Божественную помощь, потому что обретает возбуждающуюся в нем некую силу упования. Когда же человек ощутит, что Божественная помощь вспомоществует ему, тогда сердце его сейчас же исполняется веры. Из сего уразумевает он, что молитва есть прибежище помощи, источник спасения, сокровище упования, пристань, спасающая от треволнения, свет пребывающим во тьме, опора немощных, покров во время искушений, помощь в решительную минуту болезни, щит избавления во брани, стрела, изощренная на врагов, и просто сказать: открывается, что все множество сих благ имеет доступ посредством молитвы; и потому отныне услаждается уже он молитвой веры. Сердце его веселится от упования и никак не остается в прежнем ослеплении и при простом вещании уст. Но когда уразумеет сие таким образом, тогда приобретет в душе молитву, подобную сокровищу, и от великого веселия вид молитвы своей изменит в благодарственные гласы. И вот слово, изреченное Тем, Кто каждой вещи определил собственный ее образ: «Молитва есть радость, воссылающая благодарение». Разумел же Он сию молитву, совершаемую в ведении Бога, т. е. посылаемую от Бога; потому что не с трудом и утомлением молится тогда человек, какова всякая иная молитва, какой молится человек до ощущения сей благодати; но с сердечной радостью и удивлением непрестанно источает благодарственные движения при неисчислимых коленопреклонениях, — и от множества возбуждений к ведению, от удивления и изумления пред благодатью Божией внезапно возвышает глас свой, песнословя и прославляя Бога, воссылает благодарение Ему и в крайнем изумлении приводит в движение язык свой.
Кто достиг сюда действительно, а не мечтательно, самым делом положил в себе многие признаки и по долгом самоиспытании узнал многие особенности, тот знает, что говорю; потому что непротивно сие (т. е. непротивно истине). И отныне да престанет помышлять суетное, да пребывает неотступно пред Богом в непрестанной молитве, с боязнью и страхом, чтобы не лишиться великой Божией помощи.
Все сии блага рождаются в человеке от познания собственной немощи. Ибо по великому желанию помощи Божией приближается он к Богу, пребывая в молитве. И в какой мере приближается он к Богу намерением своим, в такой и Бог приближается к нему дарованиями Своими, и не отъемлет у него благодати за великое его смирение, потому что он, как вдова пред судией, неотступно вопиет защитить от соперника. Поэтому же щедролюбивый Бог удерживает от него дары благодати, чтобы служило сие для человека причиной приближаться к Богу и чтобы ради потребности своей человек неотлучно пребывал пред Источающим служащее на пользу. И некоторые прошения его Бог исполняет очень скоро, именно те, без которых никто не может спастись, а другие медлит исполнить. И в иных обстоятельствах отражает от него и рассеивает палящую силу врага (тяжесть брани вражией), а в других попускает впадать в искушение, чтобы это испытание, как уже сказал я, служило для него причиной приблизиться к Богу и чтобы научился он и имел опытность в искушениях. И вот слово Писания: Господь оставил многие народы, не истребил их и не предал в руки Иисуса, сына Навина, чтобы наставить ими сынов Израилевых и чтобы колена сынов Израилевых вняли их урокам и научились брани (Суд. 3, 1, 2). Ибо у праведника, не познавшего своей немощи, дела его как бы на острие бритвы, и вовсе недалек он от падения и от тлетворного льва, разумею же демона гордыни. И еще, кто не знает своей немощи, тому недостает смирения; а кому недостает его, тот не достиг до совершенства; и не достигший до оного всегда бывает в страхе, потому что град его не утвержден на столпах железных и на порогах медных, т. е. на смирении. Смирение же не иначе может кто приобрести, как теми способами, какими обыкновенно приобретается сердце сокрушенное и уничиженные о себе помышления. Посему-то и враг нередко отыскивает себе след причины, чтоб совратить человека. Ибо без смирения не может быть совершено дело человека, и к рукописанию свободы его не приложена еще печать Духа, лучше же сказать — доныне он раб, и дело его не превзошло страха; потому что никому не исправить дела своего без смирения и не вразумиться без искушений; а без вразумления никто не достигает смирения.
Посему-то Господь оставляет святым причины к смирению и к сокрушению сердца в усильной молитве, чтобы любящие Его приближались к Нему посредством смирения. И нередко устрашает их страстями их естества и поползновениями срамных и нечистых помышлений, а часто — укоризнами, оскорблениями и заушениями от людей; иногда же — болезнями и недугами телесными; и в другое время — нищетой и скудостью необходимо потребного, то — мучительностью сильного страха, оставлением, явной бранью диавола, чем обыкновенно устрашает их, то — разными страшными происшествиями. И все это бывает для того, чтобы иметь им причины к смирению и чтобы не впасть им в усыпление нерадения, или по причине тех недугов, в каких находится подвижник, или ради будущего страха. Посему искушения по необходимости полезны людям. Но говорю сие не в том смысле, будто бы человеку следует добровольно расслаблять себя срамными помыслами, чтобы памятование о них служило для него поводом к смирению, и будто бы должен он стараться впадать в другие искушения; но — в том смысле, что следует ему в доброделании во всякое время трезвиться, соблюдать душу свою и помышлять, что он — тварь, и потому легко подвергается изменению. Ибо всякая тварь в защиту себе требует Божией силы, и всякий, кто требует защиты от другого, обнаруживает тем естественную немощь. А кто познал немощь свою, тому по необходимости потребно смириться, чтобы потребное для себя получить от Могущего дать сие. И если бы изначала знал и видел он немощь свою, то не вознерадел бы. И если бы не вознерадел, то и не впал бы в сон и для пробуждения своего не был бы предан в руки оскорбляющих его.
Итак, шествующему путем Божиим надлежит благодарить Бога за все, приключающееся с ним, укорять же и осыпать упреками душу свою и знать, что попущено сие Промыслителем не иначе, как по собственному его какому-нибудь нерадению для того, чтобы пробудился ум его, или потому, что он возгордился. И потому да не смущается он, да не оставляет поприща и подвига и да не перестанет укорять себя, — чтобы не постигло его сугубое зло; потому что нет неправды у Бога, источающего правду. Да не будет сего! Ему слава вовеки! Аминь.
Слово 62. О словесах Божественного Писания, побуждающих к покаянию, и о том, что изречены оные по немощи человеческой, чтобы люди не погибли, отпав от Бога Живаго, и что не должно понимать оные как повод к тому, чтобы грешить
То мужество в покаянии, которое отцы делами своими показали и в божественных своих писаниях положили (т. е. изложили), и ту силу его, какая изображена в Писаниях апостолов и пророков, не должны мы понимать как пособие к тому, чтобы грешить и разорять ненарушимые постановления Господни, какие от дней древних устами всех святых, во всех писаниях и законоположениях, определены силой Божией к истреблению греха. Ибо для того, чтобы стяжать нам надежду в покаянии, придумали они удалить из нашего чувства страх отчаяния, чтобы всякий человек поспешал прийти в покаяние и не грешил небоязненно. Ибо Бог всеми мерами во всех Писаниях внушал страх и показывал, что грех ненавистен Ему. Ибо как погиб в потопе современный Ною род? Не за похотливость ли, когда люди с неистовством возжелали красоты дщерей Каиновых? Не было же в то время сребролюбия, идолослужения, волхвования и войн. За что и содомские города пожжены огнем? Не за то ли, что члены свои предали вожделению и нечистоте, которые по воле их владели всеми ими (членами) во всех скверных и безрассудных деяниях? Не за любодяние ли одного человека в одно мгновение подпало смерти двадцать пять тысяч сынов первенца Божия, Израиля? За что отвержен Богом сей исполин Сампсон, который в матерней утробе отделен и освящен был Богу, о котором, как об Иоанне, сыне Захариином, до рождения благовествовал Ангел и который сподобился великой силы и великих чудес? Не за то ли, что святые члены свои осквернил сожитием с блудницей? За сие-то удалился от него Бог и предал его врагам его. А Давид, муж по сердцу Божию, за добродетели свои сподобившийся того, чтобы от семени своего произвести обетование отцов и чтобы воссиял от Него Христос во спасение всей вселенной, не наказан ли за прелюбодеяние с одной женой, когда глазами своими увидел красоту ее и принял стрелу в душу свою? За сие Бог воздвиг на него брань в дому его и изгнал его происшедший от чресл его, хотя Давид со многими слезами приносил покаяние, так что и постель свою омочал слезами, и Бог изрек ему чрез пророка: Господь отъя согрешение твое (2 Цар. 12, 13).
Намереваюсь воспомянуть и о некоторых прежде него. За что гнев Божий и смерть пришли на дом священника Илия, праведного старца, сорок лет сиявшего священством? Не за беззаконие ли детей его, Офни и Финееса? Ибо не согрешил сам он, и они грешили не по его на то воле; но поелику не было у него ревности наказать их за преступление пред Господом, и отец любил их более, нежели повеления Господни. Итак, чтобы не подумал кто, что Господь на тех одних, которые все дни жизни своей изжили в беззакониях, являет гнев Свой за этот безрассудный грех, Он показывает ревность Свою на близких к Нему, на священниках, на судьях, князьях, людях освященных Ему, которым вверил чудотворения. Сим дает знать, что Бог никогда не оставляет без внимания, как скоро являются преступившие законоположения Его, как написано у Иезекииля: сказал человеку, которому заповедал Я истребить Иерусалим невидимым мечом: начни с предстоящих жертвеннику Моему и не минуй старца и юноши (Иез. 9, 6). А сим показывает, что близки и любезны Ему те, которые в страхе и благоговении ходят пред Ним и исполняют волю Его, и что благоугодны пред Богом доблестные дела и чистая совесть. Уничижающих же пути Господни и Он уничижает, и отвергает их от лица Своего, и отъемлет у них благодать Свою. Ибо за что вышел внезапно приговор на Валтасара и как бы рукою поразил его? Не за то ли, что посягнул на неприкосновенные приношения Ему (священные сосуды), какие похитил в Иерусалиме, и пил из них сам и наложницы его? Так и те, которые посвятили члены свои Богу и снова отваживаются употреблять их на дела мирские, погибают от невидимого удара.
Поэтому не будем, в надежде на покаяние, с отважностью, подаваемой нам Божественными Писаниями, презирать словес и угроз Божиих, и прогневлять Бога несообразностью деяний своих, и осквернять члены, которые однажды навсегда освятили мы на служение Богу. Ибо вот и мы освящены Ему, как Илия и Елисей, как сыны пророческие и прочие святые и девственники, которые совершали великие чудотворения и лицом к лицу беседовали с Богом, и все бывшие после них, как-то: Иоанн девственник, и святой Петр, и прочий лик благовестников и проповедников Нового Завета, которые освятили себя Господу, и прияли от Него тайны, одни из уст Его, другие чрез откровение, и стали посредниками Бога и человеков и проповедниками царства во вселенной.
Слово 63. О том, чем сохраняется доброта иноческого жития, и о чине славословия Божия
Иноку во всем своем облике и во всех делах своих должно быть назидательным образцом для всякого, кто его видит, чтобы, по причине многих его добродетелей, сияющих подобно лучам, и враги истины, смотря на него, даже нехотя признавали, что у христиан есть твердая и непоколебимая надежда спасения, и отовсюду стекались к нему, как к действительному прибежищу, и чтобы от того рог Церкви возвысился на врагов ее, и многие подвиглись бы к соревнованию иноческой добродетели и оставили мир, а инок соделался бы во всем досточестным за доброту жизни его; потому что иноческое житие — похвала Церкви Христовой.
Посему иноку должно во всех отношениях иметь прекрасные черты, т. е. презрение к видимому, строгую нестяжательность, совершенное небрежение о плоти, высокий пост, пребывание в безмолвии, благочиние чувств, охрану зрения, отсечение всякой распри о чем-либо в веке сем, краткость в словах, чистоту от злопамятства, при рассудительности простоту, при благоразумии, проницательности и быстроте ума незлобие и простосердечие. Ему должно знать, что настоящая жизнь суетна и пуста и что близка жизнь истинная и духовная; должно не быть знаемым или осуждаемым от людей, не связывать себя дружбой или единением с каким-либо человеком; место жительства иметь безмолвное; убегать всегда от людей, с неослабным терпением пребывать в молитвах и чтениях; не любить почестей и не радоваться подаркам; не привязываться к жизни сей; мужественно переносить искушения; быть свободным от мирских желаний, от разведывания и памятования о мирских делах; заботиться и размышлять всегда об одной истинной стране; иметь лицо скорбное и сморщенное, день и ночь непрестанно проливать слезы; паче же всего этого хранить целомудрие свое, быть чистым от чревоугодия, от малых и больших недостатков. Вот, говоря кратко, добродетели инока, свидетельствующие ему о совершенном омертвении его для мира и о приближении к Богу.
Посему во всякое время должно нам заботиться о сих добродетелях и приобретать их. Если же кто скажет: «Какая нужда перечислять их, а не сказать о них вообще и коротко?» — то отвечу: «сие необходимо, чтобы, когда радеющий о жизни своей взыщет в душе своей какой-либо из сказанных добродетелей и найдет себя скудным в чем-либо из перечисленного, познал он из этого ничтожество свое во всякой добродетели, и перечисление сие служило бы для него в виде напоминания. Но когда приобретет в себе все здесь перечисленное, тогда дано ему будет ведение и о прочем, не упомянутом мною. И будет он для святых человеков виновником славословия Богу. И здесь еще, до исшествия своего из жизни, уготовит душе своей место отрады. Богу же нашему да будет слава вовеки! Аминь.
Слово 64. О перемене и превратности, какая бывает в шествующих установленным от Бога путем безмолвия
Кто решился в уме своем жить в безмолвии, тот пусть чинно правит собой и остаток дней своих проводит в делании безмолвия по чину оного. Когда случится, что душа твоя внутренне смущается тьмою (а сие обычно в определенном Божией благодатью чине безмолвия), и подобно тому, как солнечные лучи закрываются от земли мглой облаков, душа на несколько времени лишается духовного утешения и света благодати, по причине осеняющего душу облака страстей, и умаляется в тебе несколько радостотворная сила, и ум приосеняет необычная мгла, — ты не смущайся мыслью и не подавай руки душевному неведению, но претерпи, читай книги учителей, принуждай себя к молитве и жди помощи. Она придет скоро, без твоего ведома. Ибо, как лицо земли открывается солнечными лучами от объемлющей землю воздушной тьмы, так молитва может истреблять и рассеивать в душе облака страстей и озарять ум светом веселия и утешения, который обыкновенно порождает она посредством наших помышлений, особенно когда заимствует себе пищу из Божественных Писаний и имеет бодрственность, озаряющую ум. Всегдашнее погружение в писания святых (учителей) исполняет душу непостижимым удивлением и Божественным веселием. Богу же нашему да будет слава вовеки!
Слово 65. О безмолвствующих: когда начинают они понимать, до чего простерлись делами своими в беспредельном море, т. е. в безмолвном житии, и когда могут несколько надеяться, что труды их стали приносить плоды
Скажу тебе нечто, и не сомневайся в этом; не пренебрегай и прочими словами моими, как чем-то маловажным; потому что предавшие мне это — люди правдивые, и я, как в этом слове, так и во всех словах моих, сказываю тебе истину. Если повесишь себя за вежды очей своих, то, пока не достигнешь чрез это слез, не думай, что достиг уже чего-то в прохождении жизни своей. Ибо доныне миру служит сокровенное твое, т. е. ведешь мирскую жизнь, и Божие дело делаешь внешним человеком, а внутренний человек еще бесплоден; потому что плод его начинается слезами. Когда достигнешь области слез, тогда знай, что ум твой вышел из темницы мира сего, поставил ногу свою на стезю нового века и начал обонять тот чудный новый воздух. И тогда начинает он (ум) источать слезы, потому что приблизилась болезнь рождения духовного младенца, так как общая всех матерь, благодать, поспешает таинственно породить душе Божественный образ для Света будущего века. А когда наступит время рождения, тогда ум начинает возбуждаться чем-то тамошним (принадлежащим к будущему веку), подобно дыханию, какое младенец почерпает извнутри членов, в которых обыкновенно питается. И поелику не терпит того, что для него еще необычно, то начинает вдруг побуждать тело к воплю, смешанному с сладостью меда. И в какой мере питается внутренний младенец, в такой же бывает приращение слез. Но сей описанный мной чин слез не тот, какой с промежутками (по временам) бывает у безмолвствующих; потому что и у всякого, пребывающего в безмолвии с Богом, бывает по временам сие утешение, то — когда он в мысленном созерцании, то — когда занят словами Писаний, то — когда бывает в молитвенном собеседовании. Но я говорю не о сем чине слез, а о том, какой бывает у плачущего непрерывно день и ночь.
Но кто в действительности и точности нашел истину сих образов, тот нашел оное в безмолвии. Ибо очи его уподобляются водному источнику до двух и более лет, а потом приходит он в умирение помыслов; по умирении же помыслов, сколько вмещает отчасти естество, входит в тот покой, о котором сказал святой Павел (Евр. 4, 3); а от сего мирного упокоения ум начинает созерцать тайны; ибо тогда Дух Святой начинает открывать ему небесное, и вселяется в него Бог и воскрешает в нем плод Духа, и оттого, несколько неясно и как бы гадательно, человек ощущает в себе то изменение (духовное), какое должно приять внутреннее естество при обновлении всяческих.
Сие на память себе и всякому, читающему сочинение это, написал я, как постиг из разумения Писаний, из поведанного правдивыми устами, а немногое из собственного опыта, чтобы послужило это мне в помощь по молитвам тех, кому будет сие на пользу; потому что употребил я на это немалый труд.
Но послушай еще, что теперь скажу тебе, и чему научился из нелживых уст. Когда входишь в область умирения помыслов, тогда отъемлется у тебя множество слез, и потом приходят к тебе слезы в меру и в надлежащее время. Это есть самая точная истина; короче сказать, так верует вся Церковь.
Слово 66. О том, что рабу Божию, обнищавшему в мирском и исшедшему взыскать Бога, из страха, что не достиг уразумения истины, не должно прекращать искания и охладевать в горячности, порождаемой любовью к Божественному и исследованием тайн Божиих; о том, как ум оскверняется страстными припоминаниями
Есть три чина, которыми человек преуспевает: чин новоначальных, чин средний и чин совершенных. И кто в первом чине, у того, хотя образ мыслей наклонен к добру, однако же движение мысли бывает в страстях. Второй чин есть нечто среднее между состоянием страстным и бесстрастием: и десные и шуии помыслы возбуждаются в человеке одинаково, и, как уже сказано, не перестает он вовсе источать и свет, и тьму. Если же прекратить ненадолго частое чтение Божественных Писаний и воображение в уме Божественных мыслей, представлением которых воспламеняется он к образам истины, по мере сил своих, с внешним охранением, от которого рождаются и внутреннее хранение и достаточное дело, то увлекается человек в страсти. Если же естественную горячность свою будет питать сказанным выше и не оставит искания, исследования и стремления к этому издалека, хотя и не видел сего, но, по указанию чтения Божественных Писаний, питает помыслы свои, и удерживает их от уклонения на страну шуюю, и не приемлет в себя под образом истины какого-либо диавольского посева, а паче — с любовью хранит душу свою, и будет просить Бога с терпением в претрудной молитве, то Бог Сам исполнит ему прошение его и отверзет ему дверь Свою, особливо за смирение его; потому что откровение тайн бывает смиренномудрым. А если умрет в сем уповании, то, хотя бы и не узрел вблизи оную землю, однако же, думаю, наследие его будет с древними праведниками, уповавшими достигнуть совершенства и не узревшими оного, по апостольскому слову (Евр. 11, 39); потому что они все дни свои трудились и почили в уповании. Но что же сказать нам? Если не достигает человек того, чтобы войти ему в землю обетования, которая есть образ совершенства, т. е. чтобы явственно, по мере естественных сил, постигнуть ему истину, то ужели за сие возбранено будет ему это и пребудет он в последнем чине (на самой низкой степени), у которого всякое намерение уклонено в страну шуюю? Или за то только, что не постиг всей истины, останется в незнатности (в бесплодности) последнего чина, который и не познает и не вожделевает сего? Или подобает ему возвыситься до сего, сказанного мной, среднего пути? Ибо хотя и не узрел оного (обетованной земли) иначе, как только в зерцале, однако же надеялся издали, и с этою надеждой приложился к отцам своим; хотя и не сподобился здесь совершенной благодати, однако же тем, что всегда приобщался к ней, всецелым умом пребывал в ней и всю жизнь свою вожделевал ее, то мог он отсекать лукавые помыслы; и, поелику надеждой сей сердце его исполнил Бог, отходит он из мира сего.
Благолепно все то, что имеет смирение. Постоянное духовное поучение ума в любви Божией, путеводимое разумением Божественных Писаний, ограждает душу внутри от прежних лукавых помыслов и соблюдает ум памятованием будущих благ, чтобы не расслабевал он от нерадения своего и вместо лучшего не занимался памятованием о вещах мирских; потому что от сего постепенно охладевает горячность чудных его движений, и впадает он в пожелания суетные и неразумные. Богу же нашему да будет слава!
Слово 67. О видах надежды на Бога, о том, кому должно надеяться на Бога, и кто надеется безрассудно и неразумно
Бывает надежда на Бога при сердечной вере; и она прекрасна, соединена с рассудительностью и ведением; и бывает другая, отличная от той надежды, следствие беззакония, и она есть ложная. Человек, который вовсе не имеет заботы о вещах тленных, но всецело, днем и ночью, вверяет себя Господу, не заботится ни о чем мирском, по великой своей рачительности о добродетелях, все свое время употребляет на занятия Божественным и потому нерадит о приготовлении себе яств и одежд, о приготовлении места жительства телу и о всем прочем, — такой человек прекрасно и разумно надеется на Господа: потому что Господь уготовит для него необходимое. И это — подлинно истинная и самая мудрая надежда. Да и справедливо таковому надеяться на Бога, потому что соделался рабом Его и рачителен к делу Его, не предается нерадению, по какой бы то ни было причине. Таковой достоин, чтобы на нем особенным образом показал Бог Свою попечительность; потому что сохранил он заповедь Божию, которая говорит: ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6, 33); и плоти угодия не творите в похоти (Рим. 13, 14). Ибо, при таком нашем устроении (душевном) мир, как раб какой, приготовит нам все, без сомнения будет подчиняться нам, как владыкам, не воспротивится словам нашим и воле нашей. Такой человек, чтобы не прерывать ему непрестанного предстояния Богу, не предается заботам о необходимой потребности тела, и по страху Божию ни о чем о другом не печется, кроме того одного, чтобы свободным ему быть от всякой таковой, малой и великой, заботы, имеющей целью удовольствие и парение ума (рассеянность); и однако же чудесным образом получает это, не заботившись и не трудившись о сем.
Но человек, у которого сердце совершенно погребено в земном, который всегда ест с змием персть, никогда не печется о благоугодном Богу, но утомлен и расслаблен всем телесным, не совершает ни одной добродетели, по причине всегдашних сношений с людьми и рассеяния в наслаждениях, и представляет какие-либо к тому предлоги (находит некоторые предлоги к извинению), — такой человек действительно, по этой лености и праздности, отпал от доброго. И когда будет стесняем скудостью в чем-нибудь, или смертью, и подавлен плодами беззаконий своих, тогда и он, может быть, скажет: «Возложу упование на Бога, и сделает меня без заботы и даст мне послабление». До этого часа не вспоминал ты, безумный, о Боге, но оскорблял Его непотребством дел своих, и имя Божие ради тебя, как написано, хулимо было язычниками (Рим. 2, 24); и ныне ли осмеливаешься говорить отверстыми устами: «На Него возложу упование, Он поможет мне и попечется о мне!» В посрамление таковых хорошо сказал Бог чрез пророка: Мене день от дне ищут, и разумети пути Моя желают, яко людие правду сотворившии, и суда Бога своего не оставивши, просят… у Мене суда праведна (Ис. 58, 2). К числу таковых принадлежит сей безумец, который и мыслью своей не приближался к Богу, а как скоро окружен стал скорбями, воздевает к Нему руки свои с упованием. Такового потребно было бы много раз жечь на огне, чтобы всячески вразумить его; потому что не сделано им ничего такого, по чему был бы он достоин иметь упование на Бога. Напротив того, за свои лютые деяния и за свое нерадение о должном достоин он наказания; и Бог, долготерпя, по милости только Своей терпит его. Поэтому да не обольщает себя таковой, да не забывает, какова жизнь его, и да не говорит, что надеется он на Бога: ибо будет наказан, потому что нет у него ни одного дела веры. Да не направляет он стопы свои в праздность и да не говорит: «Верую, что подаст мне Бог необходимое», — как провождающий житие в делах Божиих, или да не ввергается безрассудно в кладезь, никогда не имев в помышлении Бога. А то, по отпадении (от добра), он скажет: «Возложу упование на Бога, Он избавит меня». Не обольщайся, безумный; надежду на Бога предваряет труд для Бога и пролитый в делании пот. Если веруешь в Бога, то хорошо делаешь. Но вера эта требует и дел, и надежда на Бога является от злострадания за добродетели. Веруешь ли, что Бог промышляет о тварях Своих и всесилен? Да сопровождает веру твою подобающее делание, и тогда услышит тебя Бог. Не старайся горстью своей удерживать ветер, т. е. веру без дел.
Нередко иной, не зная, идет путем, где есть лютый зверь, или убийцы, или что-нибудь подобное: и вот общий промысл Божий состоит в том, что он спасает его от такового вреда: или, пока не пройдет мимо лютый зверь, чем-нибудь замедляет шествие путника, или встречается ему кто-нибудь и заставляет уклониться от пути. И еще, иногда лютый змий лежит на пути — и невидим; но Бог, не хотя предать человека такому искушению, делает, что змий начинает вдруг шипеть и трогаться с места, или ползти впереди путника, и он, увидя это, остерегается и спасается от змия. Хотя и недостоин этого человек по тайным грехам, известным ему одному, однако же Бог отводит его от беды, по милости Своей. И еще, случается нередко, что падают дом, или стена, или камень, с шумом подвигшись с места своего, а там сидят иные, и Бог человеколюбиво повелевает Ангелу остановить и удерживать от падения место сие, пока не встанут сидящие там или пока чем-нибудь не отведет их, так что никого не останется на месте; и едва отойдут они, немедленно попускает упасть. А если и случится, что иной будет застигнут, делает, что не терпит он никакого вреда. Ибо сим хочет показать бесконечное величие силы Своей.
Все это и подобное этому есть дело Божия промысла общего и на все простирающегося: праведник же имеет над собою неотлучное промышление. Ибо прочим людям Бог повелел по рассудку распоряжаться делами своими и с Божиим промышлением соединять и свое ведение; праведник же не имеет нужды в сем ведении для распоряжения делами своими, потому что вместо ведения сего стяжал веру, которой низлагает всяко возношение взимающееся на разум Божий (2 Кор. 10, 5), и ничего из перечисленного выше не устрашится, как написано: праведный яко лев уповая (смел) (Притч. 28, 1), на все дерзая верою, не потому, что искушает он Господа, но потому, что на Него взирает и как бы вооружен и облечен силою Святого Духа. И так как его постоянное попечение о Боге, то и Бог говорит о нем: с ним есмъ в скорби, изму его, и прославлю его; долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое (Пс. 90, 15, 16). Расслабленный и ленивый к делу Его не может иметь такой надежды. Но кто во всем и всегда пребывает в Боге, к Нему приближается добротой дел своих и взор сердца своего непрестанно устремляет к благодати Его, тот может сказать о себе, что сказал божественный Давид: исчезосте очи мои, от еже уповати ми на Бога Моего (Пс. 68, 4). Ему подобает слава, честь и поклонение вовеки! Аминь.
Слово 68. Об отречении от мира и о воздержании от вольного обращения с людьми
Когда возлюбим бегство от мира и удаление от дел мирских, тогда ничто не отделяет нас столько от мира, не умерщвляет в нас страстей, не возбуждает и не оживотворяет нас для духовного, как плач и сердечное с рассуждением болезнование. Ибо лицо благоговейного подражает смирению Возлюбленного. И, напротив, ничто не делает нас столько сообщниками мира, и живущих в мире, и тех, которые в мире преданы пьянству и блуду, и не удаляет нас столько от сокровищ премудрости и познания тайн Божиих, как смехотворство и дерзновенное парение мыслей. И это есть дело блудного демона. Но поелику опытом познал я любомудрие твое, возлюбленный, то умоляю тебя любовью — охраняться от нападения врага, чтобы тебе остроумием речей не остудить в душе своей горячности любви ко Христу, ради тебя вкусившему желчь на древе крестном, и чтобы враг, вместо сладостного оного размышления и дерзновения пред Богом, не стал во время бодрствования твоего наполнять душу твою многими мечтами, а во время сна твоего пленять ее нелепыми грезами, зловония которых не терпят святые Ангелы Божий. И тогда соделаешься ты для других причиной падения, а для себя — острым рожном (т. е. причиной мучения). Посему принуждай себя подражать смирению Христову, чтобы возгорался скорее огонь, Им в тебя брошенный, которым искореняются все движения мира сего, убивающие нового человека и оскверняющие дворы Святого и Всемогущего Господа. Ибо осмеливаюсь сказать с святым Павлом, что мы храм Божий (1 Кор. 3, 16). Посему как чист Сам Бог, очистим храм Его, чтобы возжелал вселиться в нем, и как Сам Он свят, освятим и храм; украсим его всякими добрыми и честными делами, облагоухаем его благоуханием покоя воли Божией, чистой и сердечной молитвой, каковой невозможно приобрести общением в частых мирских волнениях. И таким образом, облако славы Его приосенит душу, и свет величия Его воссияет внутри сердца, и исполнятся радости и веселия все обитатели селения Божия, а наглые и бесстыдные исчезнут от пламени Святого Духа.
Поэтому укоряй непрестанно самого себя, брат, и говори: «Увы, окаянная душа! Приблизилось время отрешения твоего от тела. Для чего увеселяешься тем, что сегодня же должна будешь оставить, и чего не увидишь вовеки? Обрати внимание на прежнюю свою жизнь, размысли, что ты соделала, почему так делала, и каковы дела твои, с кем провела дни жизни своей, или кто воспользовался трудом делания твоего на земле, кого возвеселила ратоборством своим, чтобы вышел он в сретение твое при исшествии твоем из мира, кого усладила во время течения своего, чтобы упокоиться тебе в пристани его, для кого бедствовала трудясь, чтобы прийти к нему с радостью, кого приобрела другом в будущем веке, чтобы приял тебя во время исшествия твоего, на каком поле работала по найму, и кто отдаст тебе плату на заходе солнца при уходе твоем?»
Испытай себя, душа, и рассмотри, в какой земле удел твой, и миновала ли ты поле, которое делателям плодоприносит горесть; со стенанием и скорбью возгласи и возопи, — чем упокоевается Бог твой паче жертв и всесожжении. Уста твои да источают болезненные гласы, какими услаждаются святые Ангелы; омочи ланиты свои слезами очей твоих, чтобы почил в тебе Святой Дух и омыл тебя от скверны порока твоего; умилостиви Господа твоего слезами, чтобы пришел к тебе; призови Марию и Марфу, да научат тебя плачевным гласам. Возопи ко Господу:
«Господи Иисусе Христе, Боже наш, плакавший над Лазарем и источивший над ним слезы скорби и сострадания, приими слезы горести моей. Страданием Твоим исцели страсти мои; язвами Твоими уврачуй мои язвы; Кровью Твоею очисти мою кровь и с телом моим сраствори благоухание Твоего животворящего Тела. Та желчь, какой напоили Тебя враги, да усладит душу мою от горести, какой напоил меня соперник. Тело Твое, распростертое на древе крестном, к Тебе да возвысит ум мой, увлеченный демонами долу. Глава Твоя, преклоненная на кресте, да вознесет мою главу, заушенную супостатами. Всесвятые руки Твои, пригвожденные неверными ко кресту, к Тебе да возведут меня из бездны погибели, как обетовали всесвятые уста Твои. Лицо Твое, приявшее на себя заушения и заплевания от проклятых, да озарит мое лицо, оскверненное беззакониями. Душа Твоя, которую, быв на кресте, предал Ты Отцу Твоему, к Тебе да путеводит меня благодатью Твоей. Нет у меня болезнующего сердца, чтобы взыскать Тебя; нет у меня ни покаяния, ни сокрушения, которыми вводятся чада в собственное свое наследие. Нет у меня, Владыко, утешительных слез. Омрачился ум мой делами житейскими и не имеет сил с болезнованием возвести к Тебе взор. Охладело сердце мое от множества искушений и не может согреться слезами любви к Тебе. Но Ты, Господи Иисусе Христе Боже, сокровище благ, даруй мне покаяние всецелое и сердце неутомимое, чтобы всей душой выйти мне на взыскание Тебя. Ибо без Тебя буду и чужд всякого блага. Посему даруй мне, Благий, благодать Твою. Безлетно и вечно изводящий Тебя из недр Своих Отец да обновит во мне черты образа Твоего. Оставил я Тебя; Ты не оставь меня. Отошел я от Тебя; Ты прииди взыскать меня и введи меня на пажить Твою, сопричти меня к овцам избранного стада Твоего, препитай меня злаком Божественных таинств Твоих вместе с теми, у которых чистое сердце их — обитель Твоя, и в нем видимо облистание откровений Твоих — это утешение и эта отрада для потрудившихся ради Тебя в скорбях и в многоразличных муках. Сего облистания да сподобимся и мы по Твоей благодати и по Твоему человеколюбию, Спасителю наш, Иисусе Христе, во веки веков! Аминь».
Слово 69. О том, что безмолвникам полезно не иметь забот, и вредны входы и выходы
Человек многопопечительный не может быть кротким и безмолвным; потому что необходимые причины обременяющих его дел принуждают его невольно, хотя бы и не хотел, заниматься ими и проводить в них время и расточают его тишину и безмолвие. Посему иноку должно поставить себя пред лицом Божиим и всегда непреложно возводить око свое к Богу, если истинно хочет охранить ум свой, очистить и прекратить малые, вкрадывающиеся в него движения и научиться в тишине помышлений различать входящее и исходящее. Многочисленные попечения иноков служат признаком их расслабления в готовности к деланию заповедей Христовых и обнаруживают их оскудение в Божественном.
Без освобождения от забот не ищи света в душе своей, ни тишины и безмолвия при расслаблении чувств своих. Где есть попечения о делах, не умножай попечений своих — и не найдешь парения в уме своем или в молитве своей. Без непрестанной молитвы не можешь приблизиться к Богу. После же труда молитвенного возложение на ум нового попечения производит расточение мыслей.
Слезы, ударение себя по голове во время молитвы и падание ниц с горячностью пробуждают в сердце горячность сладости своей, и сердце с похвальной восторженностью воспаряет к Богу и взывает: возжада душа моя к Тебе, Богу крепкому Живому; когда прииду и явлюся лицу Твоему, Господи (Пс. 41, 3)? Кто пил вина сего и потом лишился оного, тот один знает, в каком бедственном состоянии оставлен он и что отнято у него по причине расслабления его.
О, какое зло для живущих в безмолвии — и лицезрение людей и беседа с ними! Подлинно, братия, гораздо хуже, нежели для не соблюдающих безмолвия. Как сильный лед, внезапно покрыв древесные почки, иссушает их и уничтожает, так свидания с людьми, хотя бы оные быливесьма кратковременны и допущены, по-видимому, с доброй целью, иссушают цветы добродетелей, только что расцветшие от срастворения безмолвия, нежно и обильно окружающие древо души, насажденное при исходищих вод покаяния (Пс. 1, 3). И как сильный иней, покрыв собою едва выросшую из земли зелень, пожигает ее, так и беседа с людьми пожигает корень ума, начавший производить от себя злак добродетелей. И если вредит обыкновенно душе беседа с людьми в ином воздержными, а в ином имеющими малые только недостатки; то не гораздо ли более вредны разговор и свидание с людьми невежественными и глупыми, не говорю уже — с мирянами? Как человек благородный и почтенный, когда упивается, забывает свое благородство, и бесчестится его состояние, и осмеянию подвергается честь его за чуждые помыслы, вошедшие в него от вина, так и целомудрие души возмущается лицезрением людей и беседой с ними, забывает образ охранения своего, в мысли у человека изглаждается намерение воли ее, и искореняется всякое основание похвального устроения.
Посему, если беседа и рассеяние себя с пребывающим в безмолвии, случающиеся при парении мыслей, или даже одно приближение к этому, чтобы только увидеть или услышать то, что входит вратами зрения или слуха, достаточны для того, чтобы произвести в человеке холодность и омрачение ума для Божественного, и если краткий час может причинить столько вреда воздержному иноку, — что сказать о всегдашних свиданиях и долговременном в этом коснении? Испарение, исходящее из чрева, не позволяет уму принимать в себя Божественное познание, но омрачает его подобно туману, подымающемуся из влажной земли и омрачающему воздух. Также и гордость не понимает, что ходит во тьме и не имеет понятие о мудрости. Ибо как ей и понимать это, когда пребывает в своем омрачении? Посему-то омраченным помыслом своим и превозносится она выше всех, будучи всех ничтожнее и немощнее и будучи неспособна познавать пути Господни. Господь же сокрывает от нее волю Свою, потому что не восхотела она ходить путем смиренных. Богу же нашему да будет слава во веки веков! Аминь.
Слово 70. О путях, приближающих к Богу и открывающихся человеку из приятности дел ночного бдения, и о том, что делатели оного все дни жизни своей питаются медом
Не думай, человек, чтобы во всем иноческом делании было какое-либо занятие важнее ночного бдения. Подлинно, брат, оно и важнее и необходимее всего для воздержного. Если у подвижника не будет рассеяния и возмущения делами телесными и попечением о преходящем, но соблюдет он себя от мира и бдительно охранит себя, то ум его в краткое время воспарит как бы на крыльях, и возвысится до услаждения Богом, скоро приидет в славу Его, и по своей удободвижности и легкости плавает в ведении, превышающем человеческую мысль. Если монах с рассудительностью пребывает во бдении, то не смотри на него как на плотоносца. Ибо подлинно это дело ангельского чина. Невозможно, чтобы те, которые всю жизнь проводят в этом занятии, оставлены были Богом без великих дарований за их трезвенность, бодрственность сердца и попечительное устремление к Нему помыслов своих. Душа, трудящаяся над тем, чтобы пребывать в сем бдении и благоприлично живущая, будет иметь херувимские очи, чтобы непрестанно возводить ей взор и созерцать небесное зрелище.
Я думаю, что с ведением и рассудительностью избравшему этот великий и божественный труд и решившемуся нести на себе тяготу сию, невозможно не подвизаться в этом прославленном, избранном им деле (т. е. бдении над собою) и не охранять себя днем от мятежа сходбищ и от попечения о делах, в опасении иначе лишиться дивного плода и великого наслаждения, какое надеется получить от сего. Кто нерадит о сем, о том смело скажу, что не знает он, для чего трудится, воздерживается от сна, томит себя продолжительным стихословием, утруждением языка и всенощным стоянием, тогда как ум его не участвует в псалмопении и молитве его, но, как бы водясь привычкой, трудится безрассудно. И если это не так, как сказал я, то почему же лишен он возможности, при постоянном своем сеянии, над которым трудится, пожать величайшие благодеяния и плод? Ибо, если бы вместо сих забот упражнялся он в чтении Божественных Писаний, которое укрепляет ум, особливо же служит орошением молитве, помогает бдению, с которым оно тесно соединено, и подает свет разумению, то в сем чтении обрел бы вождя на стезю правую, обрел бы то, что сеет вещество, питающее молитвенное созерцание, и что удерживает помышления от парения, не дает им кружиться и жить в суетном, непрестанно посевает в душе памятование о Боге, указует пути святых, благоугодивших Богу, и делает, что ум приобретает тонкость и мудрость, — словом, обрел бы зрелый плод таковых деланий.
Для чего же, человек, так нерассудительно распоряжаешься собою? Ночью совершаешь всенощное стояние и утруждаешь себя псалмопениями, песнословиями и молениями, — но ужели тяжелым, а не малым кажется тебе, посредством кратковременной рачительности во время дня, сподобиться благодати Божией за злострадание твое в другом? Для чего утруждаешь себя: ночью сеешь, а днем развеиваешь труд свой, — и оказываешься бесплодным; расточаешь бодрственность, трезвенность и горячность, которую приобрел, — напрасно губишь труд свой в мятежных сношениях с людьми и делах, без всякого основательного к тому предлога? Ибо, если бы у тебя ночному упражнению сообразными сделались дневное делание и горячность сердечной беседы и не было бы промежутка между тем и другим, то в короткое время мог бы ты припасть к персям Иисусовым.
Но из сего явствует, что живешь ты нерассудительно и не знаешь, для чего монахам надобно бодрствовать. Думаешь, что установлено сие для того только, чтобы трудиться тебе, а не для чего-либо другого, отсюда рождающегося. Но кто сподобился от благодати уразуметь, в надежде на что подвижники противятся сну, делают принуждение природе и в бодрственном состоянии тела и помышлений своих каждую ночь приносят прошения свои, тот знает силу, проистекающую от дневного охранения, знает, какую помощь дает оно уму в ночном безмолвии и какую власть над помыслами, какую чистоту и попечение (о добродетели) дарует ему непринужденно и без борьбы и дает ему свободно познать благородство слов. А я говорю, что, если бы тело по немощи своей ослабело и не могло поститься, то ум одним бдением может стяжать устроение души и дать уразумение сердцу к познанию духовной силы, если только не уничтожатся у него от развлечения (т. е. вследствие неохранения себя в течение дня) дневные причины (к устроению души).
Посему тебя, желающего приобрести трезвенный пред Богом ум и познание новой жизни, умоляю — во всю жизнь твою не быть нерадивым к пребыванию во бдении. Ибо им отверзутся тебе очи — увидеть всю славу сего жития и силу пути правды. А если (чего да не будет!) снова появится в тебе помысл слабости и станет, может быть, гнездиться в тебе, потому что восхощет искусить тебя Помощник твой, обыкновенно попускающий тебе — во всем подобном сему, в горячности ли то, или в холодности, — изменяться по какой-либо причине, или по немощи тела, или по невозможности для тебя переносить труд обычно совершаемых тобою продолжительного псалмопения, рачительной молитвы, многочисленных коленопреклонений, какие привык ты всегда совершать, то с любовью умоляю тебя: если не станет в тебе этого и не возможешь исполнять сего, то, хотя сидя, бодрствуй и молись в сердце, но не засыпай, и все меры употреби без сна провести ночь эту, сидя и помышляя о добром. Не ожесточай сердца своего и не омрачай его сном, и снова придут к тебе, по благодати, прежняя горячность, и легкость, и сила, и взыграв, будешь угождать Богу, благодаря Его; потому что холодность сия и таковая тягость попускается на человека для испытания и искушения. И если возбудит он себя и с горячностью и с малым себе принуждением оттрясет от себя это, то приближается к нему благодать, как было прежде, и приходит к нему иная сила, в которой сокрываются всякое благо и все роды помощи. И в изумлении дивится человек, припоминая прежнюю тягость и нашедшую на него легкость и силу, и представляя себе эту разность, и удободвижность, и то, как внезапно приял он в себя такое изменение. И с сего времени умудряется, и если найдет на него подобная тягость, познает ее по прежнему своему опыту. А если человек не будет подвизаться в первое время, то не может приобрести сей опытности. Видишь ли, на сколько умудряется человек, когда возбудит себя несколько и претерпит во время брани, — если только не изнемогло телесное естество? Но это уже не борьба, а необходимость немощи: ибо в сем случае нет пользы, чтобы боролось естество; во всех же прочих случаях хорошо человеку принуждать себя ко всему, что полезно для него.
Итак, всегдашнее безмолвие вместе с чтением, умеренное вкушение снедей и бдение скоро возбуждают мысль к изумлению, если не будет какой причины, нарушающей безмолвие. Мысли, возбуждающиеся в безмолвствующих сами собою, без преднамеренного усилия, делают, что оба ока, льющимися из них слезами и обилием своим омывающими ланиты, уподобляются купели крещения.
Когда тело твое будет укрощено воздержанием, бдением и внимательностью безмолвия, но почувствуешь, что тело твое, без естественного движения, находится в остроте блудной страсти, тогда знай, что искушен ты помыслом гордыни. Посему примешай пепла в пищу свою, прилепи к земле чрево свое и исследуй, о чем ты помышлял, уразумей изменение естества своего и противоестественные дела свои, и тогда, может быть, помилует тебя Бог, пошлет тебе свет, чтобы научиться тебе смирению и не возрастало в тебе зло твое. Посему не перестанем подвизаться и прилагать старание, пока не увидим в себе покаяния, не обретем смирения и не упокоится сердце наше в Боге. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.
Слово 71. О силе и действенности греховных зол, чем они производятся и чем прекращаются
Пока не возненавидит кто причины греха воистину от сердца, не освобождается он от наслаждения, производимого действием греха. Это есть самое лютое борение, противящееся человеку даже до крови; в нем искушается его свобода в единстве любви его к добродетелям. Это есть та сила, которую называют раздражением и ополчением, от обоняния которых изнемогает душа окаянная, вследствие неизбежного ополчения, бывающего на нее. Это есть та сила великости греха, которой враг обыкновенно приводит в смущение души целомудренных и чистые движения, понуждает испытывать то, чего никогда они вовсе не испытывали. Здесь, возлюбленные братия, мы показываем свое терпение, подвиг и рачение. Ибо это есть время незримого подвига, о котором говорят, что чин иноческий всегда им побеждает. При встрече с сей бранью благочестивый ум скоро приходит в смущение, если не сильно ополчится.
В сии времена — времена мученичества — Ты, Господи, источник всякой помощи, силен подкрепить души, которые с радостью себя уневестили Тебе, Небесному Жениху, и по чистым, а не коварным побуждениям, с разумом вступили с Тобою в завет святой. Посему даруй им силу с дерзновением разорить укрепленные стены и всякое возношение, поднимающееся против истины, чтобы не остаться им неуспевшими в собственном своем намерении от невыносимого и нестерпимого принуждения в такое время, когда борьба идет о крови. В этой лютой брани не всегда бывает победа целомудрия, потому что человек и ради искушения оставляется без помощи. Но горе немощному, искушаемому в сей испытующей брани, потому что брань сия приобрела величайшую силу вследствие привычки (побеждать), полученной ею от тех, которые сами себя предают на поражение сочетанием с своими помыслами (принятием их, согласием с ними).
Остерегайтесь, возлюбленные, праздности, потому что в ней сокрыта дознанная смерть: ибо без нее невозможно впасть в руки домогающихся пленить инока. В оный день Бог осудит нас не за псалмы, не за оставление нами молитвы, но за то, что опущением сего дается вход бесам. А когда найдут они себе место, войдут и заключат двери очей наших, тогда мучительски и нечисто исполнят на нас то, что делателей их (т. е. рабов их) подвергает Божественному осуждению и жесточайшему наказанию; и соделываемся мы подручными им за опущение сего маловажного, но что, как написано мудрейшими, ради Христа делается достойным попечения. Кто воли свой не покоряет Богу, тот покорится противнику Его; а потому сие, представляющееся тебе малым, вменится тебе в стену, ограждающую от пленяющих нас. Совершение сего внутри келлии установлено мудрыми, содержащими церковный чин, для охранения нашей жизни Духом откровения. Опущение сего у немудрых признается маловажным. Поелику не берут они в рассмотрение происходящего от того вреда, то и начало и средина пути их — необузданная свобода, которая есть матерь страстей. Лучше стараться не опускать сего малого (молитвенных правил), нежели нежеланием стеснять себя давать место греху. Ибо неуместной этой свободы конец — жестокое рабство.
Пока живы у тебя чувства, то для встречи со всем, что случается, почитай себя мертвым; потому что во всех членах твоих не умалится греховное разжжение, и не возможешь приобрести себе спасения. Если кто из монахов скажет (самонадеянно) в сердце своем, что остерегается сего, то, значит, не хочет уразуметь, когда заушают его. Кто обманет друга своего, тот по закону достоин проклятия, а кто обманывает сам себя, тот какое понесет наказание за то, что, зная зло лукавого дела, прикрывается незнанием? А что знает он, это показывает обличение совести. То и мучит его, что знает он, в чем притворяется незнающим.
О, как сладостны поводы к страстям! Человек может иногда отсечь страсти; вдали от них наслаждается тишиной и веселится, когда прекращаются они; причин же страстей не может отринуть. Поэтому искушаемся и нехотя и печалимся, когда мы в страстях, но любим, чтобы оставались в нас поводы к ним. Грехов себе не желаем, но приводящие нас к ним причины принимаем с удовольствием. Поэтому вторые делаются виновными в действенности первых. Кто любит поводы к страстям, тот невольно и нехотя становится подручным и порабощается страстям. Кто ненавидит свои грехи, тот перестает грешить; и кто исповедует их, тот получит отпущение. Невозможно же человеку оставить навык греховный, если не приобретет прежде вражды ко греху, и невозможно получить отпущение, прежде исповедания прегрешений. Ибо исповедание согрешений бывает причиной истинного смирения; смирение же — причиной сокрушения, последующего в сердце от стыда.
Если не возненавидим того, что достойно порицания, то, пока носим это в душах своих, не можем ощутить зловония и смрада действенности этого. Пока не отринешь от себя того, что неуместно, до тех пор не уразумеешь, каким покрыт ты срамом, и не уразумеешь стыда от сего. Когда же бремя свое (грехи, подобные твоим) увидишь на других, тогда уразумеешь лежащий на тебе стыд. Удались от мира, и тогда узнаешь зловоние его. А если не удалишься, не уразумеешь (насколько он смраден); напротив же того, скорее как в благоухание облечешься в зловоние его и наготу стыда своего будешь почитать завесой славы.
Блажен, кто удалился от мира и от тьмы его и внимает себе единому. Ибо прозорливость и рассудительность не могут действовать в том или служить тому, кто проводит жизнь в делах суетных. Да и как возмущаемая его рассудительность в состоянии будет различать, что должно? Блажен, кто вышел из помрачения упоения своего и на других усматривает, какова ненасытимость сим упоительным чадом! Тогда познает он собственный свой стыд. А пока человек носит в себе чад упоения грехами своими, сколь благолепным кажется ему все, что ни делает он! Ибо, как скоро природа выходит из своего чина, то все равно — упоена ли она вином, или похотями, потому что то и другое выводит из надлежащего состояния, и тем и другим одинаковое разжжение производится в теле, вмещающем в себе это; хотя способы различны, но смешение одно. И хотя одинаково изменение, но различия причин бывают не равные, различаются же они и по восприимчивости каждого.
За всякой отрадой следует злострадание, и за всяким злостраданием ради Бога следует отрада. Если все, что есть в этом мире, подлежит тлению, а тление и здесь, и в будущем веке, и во время исхода бывает от противоположных причин, и наипаче от непотребного сластолюбия или от противодействующего сему сластолюбию злострадания, претерпеваемого чрез святость; то Бог и сие устрояет по человеколюбию, чтобы или во время самого пути, или в конце его вкусить нам сей муки и тогда уже, по богатой милости Его, перейти ее как некое воздаяние, а другое как залог. Ибо не возбраняет (Бог) приобретать доброе даже до последнего часа; злое же действительно возбраняет тем, что достойный муки подвергается каре, как написано. Наказуемый здесь за свой срам вкушает своей геенны.
Остерегайся собственной своей свободы, предшествующей порочному рабству. Остерегайся утешения, предшествующего брани. Остерегайся ведения, предшествующего встрече с искушениями, а что всего чаще бывает, желания (сей встречи), прежде совершения покаяния. Ибо, если все мы грешники и никто не выше искушений, то ни одна из добродетелей не выше покаяния; потому что дело покаяния никогда не может быть совершенно. Покаяние всегда прилично всем грешникам и праведникам, желающим улучить спасение. И нет предела усовершению, потому что совершенство и самых совершенных подлинно несовершенно. Посему-то покаяние до самой смерти не определяется ни временем, ни делами. Помни, что за всяким наслаждением следует омерзение и горечь.
Остерегайся радости, с которой не соединена причина к изменению. Ибо всего того, что имеет скрытое смотрение свыше, не можешь ты постигнуть и познать предела и причины изменения его. Бойся тех, о ком предполагаешь, что идут прямым путем; потому что они, как говорится, ходят вне пути. Тот, Кто премудро умеет управлять кораблем мира, во все, что в мире, вложил изменяемость; и что вне этого, то — тень.
За ослаблением членов следует исступление и смущение помыслов; за неумеренным деланием — уныние, и за унынием — исступление. Но одно исступление отлично от другого. За первым исступлением — от ослабления — следует блудная брань, а за исступлением от уныния — оставление безмолвной своей обители и перехождение с места на место. Умеренному же и с притрудностью совершаемому деланию нет цены. Умаление в этом умножает сладость, а неумеренность умножает исступление. Претерпи неразумие естества твоего, которое побеждает тебя, брат; потому что уготован ты быть в оной премудрости, имеющей вечный венец начальства. Не бойся смятения в адамовом теле, уготованном быть в оном наслаждении, ведение которого здесь выше ума плотских, быть, когда приидет небесный Образ, т. е. Царь мира. Не смущайся изменением и смятением естества, потому что временно злострадание в этом для приемлющего оное с удовольствием. Страсти подобны собачонкам, которые привыкли быть на мясных рынках и убегают от одного голоса, а если не обратить на них внимания, наступают как самые большие львы. Уничтожай малую похоть, чтобы не питать в себе мысли о силе разжжения ее; потому что временное терпение в малом удаляет опасность в великом. Невозможно преодолеть великого, если не препобедишь маловажного.
Помни, брат, тот чин, в котором будешь и в котором — не эта жизнь, как бы перебирающаяся и движущаяся по влагам, но жизнь, сокрушающая мертвенность. В той жизни нет воспламенения растворения (т. е. разжжения естества), которое потворством сластолюбию доставляет труд младенчествующему естеству. Претерпи труд подвига, в который введен ты для испытания, чтобы приять от Бога венец и упокоиться по исшествии из сего мира. Памятуй и оную отраду, которой нет конца, и жизнь, не потворствующую (страстям), и чин совершенного и непреложного домостроительства, и то пленение, которое понуждает любить Бога и господствует над естеством. Сего (пленения) да сподобимся и мы благодатью Самого Христа, Которому слава с безначальным Отцом и Всесвятым Духом ныне, и присно, и вовеки. Аминь.
Слово 72. О хранении сердца и о тончайшем созерцании
Если пребываешь наедине в келлии своей и не стяжал еще силы истинного созерцания, то поучайся всегда в чтении тропарей и кафизм, памятованием о смерти и надеждой будущего. Все это собирает ум воедино и не позволяет ему кружиться, пока не приидет истинное созерцание; потому что сила духа могущественнее страстей. Поучайся и о надежде будущего, памятуя о Боге; старайся хорошо уразуметь смысл тропарей и остерегайся всего внешнего, что побуждает тебя к похоти. А вместе с тем храни и то малое, что совершается тобою в келлии твоей. Испытывай всегда помыслы свои и молись, чтобы во всем житии своем стяжать тебе очи, от сего начнет источаться тебе радость; и тогда обретешь такие скорби, которые сладостнее меда.
Никто не может победить страсти, разве только добродетелями ощутительными, видимыми; и парения ума никто не может преодолеть, разве только погружением в духовное ведение. Ум наш легок, и если не связан каким-либо помышлением, не прекращает парения. А без усовершения в сказанных выше добродетелях невозможно стяжать сие хранение; потому что, если не победит кто врагов, не может быть в мире, и если не воцарится мир, как можно обрести то, что хранится внутри мира? Страсти служат преградой сокровенным добродетелям души, и если не будут они низложены прежде добродетелями явными, то за ними невидимы добродетели внутренние. Ибо тот, кто вне стены, не может жить с тем, кто внутри стен. Никто не видит солнца во мраке, и добродетели — в естестве души, при продолжающемся мятеже страстей.
Молись Богу, чтобы дал тебе ощутить желание Духа и вожделение Его. Ибо, когда приидут в тебя это ощущение и вожделение Духа, тогда отступишь от мира и мир отступит от тебя. Сего же невозможно кому-либо ощутить без безмолвия, подвижничества и пребывания в определенном для сего чтении. Без этого не ищи и того, ибо, если будешь искать, то оное постепенно изменяется и делается телесным. Разумеющий — да разумеет! Премудрый Господь благоволил, чтобы в поте снедали мы хлеб сей; и соделал сие не по злобе, но чтобы не было у нас несварения, и мы не умерли. Ибо каждая добродетель есть матерь следующей добродетели. Поэтому, если оставишь матерь, рождающую добродетели, и пойдешь искать дочерей прежде, нежели отыщешь матерь их, то оные добродетели оказываются для души ехиднами. Если не отринешь их от себя, то скоро умрешь.
Слово 73. О признаках и действиях любви к Богу
Любовь к Богу естественно горяча, и когда нападет на кого без меры, делает душу ту восторженной. Поэтому сердце ощутившего любовь сию не может вмещать и выносить ее, но, по мере качества нашедшей на него любви, усматривается в нем необычайное изменение. И вот ощутительные признаки сей любви: лицо у человека делается румяным и радостным, и тело его согревается. Отступают от него страх и стыд, и делается он как бы восторженным. Сила, собирающая воедино ум, бежит от него, и бывает он как бы изумленным. Страшную смерть почитает радостью, созерцание ума его никак не допускает какого-либо пресечения в помышлении о небесном. И в отсутствии, не зримый никем, беседует как присутствующий. Ведение и видение его естественные преходят, и не ощущает чувственным образом движения, возбуждаемого в нем предметами; потому что, хотя и делает что, но совершенно того не чувствует, так как ум его парит в созерцании, и мысль его всегда как бы беседует с кем другим.
Сим духовным упоением упоевались некогда апостолы и мученики; и одни весь мир обошли, трудясь и терпя поношение, а другие из усеченных членов своих изливали кровь, как воду; в лютых страданиях не малодушествовали, но претерпевали их доблестно, и, быв мудрыми, признаны безумными. Иные же скитались в пустынях, в горах, в вертепах, в пропастях земных, и в нестроениях были самые благоустроенные. Сего безумия достигнуть да сподобит нас Бог!
Если до вшествия во град смирения примечаешь в себе, что успокоился ты от мятежа страстей, то не доверяй себе: ибо враг готовит тебе какую-нибудь сеть; напротив того, после покоя жди великой тревоги и великого мятежа. Если не пройдешь всех обителей добродетелей, то не встретишь покоя от труда своего и не будешь иметь отдохновения от вражеских козней, пока не достигнешь обители святого смирения. Сподоби и нас, Боже, достигнуть оной Твоей благодатью! Аминь.
Слово 74. О видах добродетелей
Подвижничество есть матерь святости, от которой рождается первое изведание ощущения тайн Божиих, что называется первой степенью духовного познания. Никто да не прельщает сам себя и да не мечтает о предугадываниях. Ибо душа оскверненная не входит в чистое царство и не сочетавается с духами святых. Доброту целомудрия твоего угладь слезами, постами и внутренним безмолвием. Малая скорбь ради Бога лучше великого дела, совершаемого без скорби, потому что добровольная скорбь дает доказательство веры любовью; а дело покоя бывает следствием пресыщения сознания. Поэтому святые, из любви Христовой, показали себя благоискусными в скорбях, а не в покое, потому что совершаемое без труда есть правда людей мирских, которые творят милостыню из внешнего, сами же в себе ничего не приобретают. Но ты, подвижник и подражатель страданиям Христовым, подвизайся сам в себе, чтобы сподобиться тебе вкусить славы Христовой. Ибо, если с Христом страждем, то с Ним и прославимся (Рим. 8, 17). Ум не спрославится с Иисусом, если тело не страждет за Христа. Поэтому, кто небрежет о славе человеческой, тот сподобляется славы Божией, и вместе с душой прославляется и тело его. Ибо слава тела есть целомудренная покорность Богу, а слава ума есть истинное созерцание Бога. Истинная покорность двояка: в делах и в поношении. Посему, когда страждет тело, состраждет с ним и сердце. Если не знаешь Бога, невозможно возбудиться в тебе любви к Нему. Не возможешь возлюбить Бога, если не узришь Его. А видение Бога есть следствие познания Его, потому что видение Его не предшествует знанию Его.
Сподоби меня, Господи, познать и возлюбить Тебя не тем ведением, какое приобретается чрез обучение с расточением ума, но сподоби меня того ведения, в котором ум, созерцая Тебя, прославляет естество Твое в созерцании, тайно похищающем у мысли ощущение мира. Сподоби меня возвыситься над зрением воли, порождающей мечтания, и узреть Тебя, связуемого крестными узами, в этой второй части распятия ума, который, свободно от влияния на него помышлений, упокоевается в непрестанном, преестественном созерцании Тебя. Соделай, чтобы возрастала во мне любовь к Тебе, дабы, идя вослед любви Твоей, оставить мне мир сей. Возбуди во мне разумение смирения Твоего, с которым пожил Ты в мире, в этой обители, в которую облекся Ты от членов наших, при посредстве Святой Девы, чтобы я в непрестанном и незабвенном сем памятовании со сладостью приял смирение естества своего.
Есть два способа взойти на крест: один — распятие тела, а другой — вхождение в созерцание; первый бывает следствием освобождения от страстей, а второй — следствием действенности дел духа. Ум не покоряется, если не покорится ему тело. Царство ума есть распятие тела; и ум Богу не покоряется, если свобода не покорена разуму. Трудно что-либо высокое преподать еще новоначальному и младенцу возрастом. Горе тебе граде, в нем же царь твой юн (Екк. 10, 16). Кто покорит себя Богу, тот близок к тому, чтобы покорилось ему все. Кто познал себя, тому дается ведение всего, потому что познать себя есть полнота ведения о всем; и вследствие подчинения (Богу) души твоей подчинится тебе все. В то время, как смирение воцаряется в житии твоем, покоряется тебе душа твоя, а с нею покорится тебе все, потому что в сердце твоем рождается мир Божий. Но пока ты вне его, не только страсти, но и обстоятельства будут непрестанно преследовать тебя. Подлинно, Господи, если не смиримся, ты не престаешь смирять нас. Истинное смирение есть порождение ведения, а истинное ведение есть порождение искушений.
Слово 75. О непрестанном посте, и о том, чтобы собрать себя воедино, и о последствиях сего, и о том, что посредством ведения различий обучился он (св. Исаак Сирин) правильному употреблению всего подобного
Долгое время искушаемый в десных и шуих, многократно изведав себя сими двумя способами, прияв на себя бесчисленные удары противника и сподобившись втайне великих вспоможений, в продолжение многих лет снискал я опытность и по благодати Божией опытно дознал следующее. Основание всего доброго, возвращение души из вражия плена, путь, ведущий к свету и жизни, — все это заключено в сих двух способах: собрать себя воедино и всегда поститься, т. е. премудро и благоразумно поставить для себя правилом воздержание чрева, неисходное пребывание на одном месте, непрестанное упразднение (от дел, возмущающих ум) и богомыслие. Отсюда покорность чувств; отсюда трезвенность ума; отсюда укрощение свирепых страстей, возбуждающихся в теле; отсюда кротость помыслов; отсюда светлые движения мысли; отсюда рачительность к делам добродетели; отсюда высокие и тонкие разумения; отсюда не знающие меры слезы, источающиеся во всякое время, и память смертная; отсюда чистое целомудрие, совершенно далекое от всякого мечтания, искушающего мысль; отсюда острота зрения и острота уразумения того, что далеко; отсюда глубокие, таинственные разумения, какие ум постигает при пособии Божественных словес, и внутренние движения, происходящие в душе, и различение и рассуждение духов — от святых Сил и истинных видений — от суетных мечтаний. Отсюда тот страх в путях и стезях, который в море мысли отсекает леность и нерадение; тот пламень ревности, который попирает всякую опасность и превозмогает всякий страх; та горячность, которая пренебрегает всяким вожделением, и изглаждает оное в уме, и вместе с прочим приводит в забвение всякое памятование о преходящем; короче сказать, отсюда — свобода истинного человека, душевная радость и воскресение со Христом во Царствии.
Если же кто вознерадит о сих двух способах, то пусть знает, что не только лишится он всего, пред сим сказанного, но поколеблет и самое основание всех добродетелей пренебрежением сих двух добродетелей. И как они, если кто удержит их в себе и пребудет в них, суть начало и глава Божественного делания в душе, дверь и путь ко Христу, так, если кто отступит и удалится от них, то придет к сим двум противоположным тому порокам, разумею же — телесное скитание и бесчестное чревоугодие. Это суть начала противного сказанному выше, и они дают место в душе страстям.
И первое начало одной причины (т. е. скитания) прежде всего разрешает покорные чувства от уз самособранности. Что же далее бывает от сего? Неуместные и неожиданные приключения, близкие к падениям; мятеж сильных волн (искушений); возбуждаемое зрением очей лютое воспламенение, овладевающее телом и заключающее его в оковы; удобное поползновение в мыслях; неудержимые помыслы, влекущие к падению; теплохладность в желании дел Божиих, и постепенное ослабление различия безмолвия, и совершенное оставление правила жития своего; вследствие же того, что постоянно представляется человеку в невольных и многообразных видениях и встречается при перехождении из страны в страну, из места в место, — бывает возобновление забытых пороков и обучение иным, которых прежде он не знал. И страсти, которые, по благодати Божией, были уже умерщвлены в душе и истреблены забвением памятований, хранившихся в уме, снова начинают приходить в движение и понуждать душу к их деланию. Вот что (если не говорить и не входить в подробности о всем прочем) открывается вследствие оной первой причины, т. е. скитания тела и нетерпеливости в перенесении бедствований безмолвия.
Что же бывает следствием другой причины, т. е. если начато нами дело свиней? Что же это за дело свиней, как не то, чтобы дозволять чреву не знать границ и непрестанно наполнять его, а не иметь указанного времени на удовлетворение телесных потребностей, как свойственно разумным? И что же далее выходит из этого? Отсюда — тяжесть в голове, великое отягощение в теле и расслабление в мышцах, а от сего — необходимость оставлять службу Божию, потому что приходят и леность творить на ней метания (поясных поклонов), и нерадение о поклонах обычных, омрачение и холодность мысли; ум, одебелевший (огрубелый) и не способный к рассудительности от смятения и великого омрачения помыслов; густой и непроницаемый мрак, распростертый во всей душе, сильное уныние при всяком Божием деле, а также и при чтении, потому что человек не вкушает сладости словес Божиих, великая праздность от необходимых дел (т. е. по причине их оставления), ум неудержимый, скитающийся всюду по земле, большое накопление соков во всех членах, по ночам нечистые мечтания скверных призраков и неуместных образов, исполненных похотения, которое проникает в душу и в самой душе нечисто исполняет свои хотения. И постель сего окаянного, и одежда его, и даже все тело оскверняются множеством срамных нечистот, какие льются у него как бы из источника, и это бывает у него не только ночью, но и днем, потому что тело всегда источает нечистоты и оскверняет мысль, так что по причине сего человек отвращается и от целомудрия. Ибо сладость возбуждений чувствуется во всем теле его с непрестанным и нестерпимым разжжением. И бывают у него обольстительные помыслы, которые изображают перед ним красоту, и во всякое время раздражают его, и возбуждают ум к сочетанию с ними. И человек, нимало не колеблясь, сочетавается с сими помыслами, помышляя о них и вожделевая их, по причине омрачения в нем рассудка. И это есть то самое, что сказал и пророк: вот воздаяние сестре Содоме, которая роскошествуя ела хлеб в сытость, и т. д. (Иез. 16, 49). И о сем-то сказано одним из великих мудрецов, что, если кто будет обильно питать тело свое наслаждениями, то душу свою подвергнет брани; и если некогда придет в себя и примет на себя труд принудить себя, чтобы овладеть самим собою, то не возможет сего по причине сильного раздражения телесных движений и потому, что сильны и понудительны раздражения и возбуждения, которые пленяют душу своими похотениями. Видишь ли в этом тонкость сих безбожных (т. е. бесов)? И он же говорит еще: телесное наслаждение, вследствие мягкости и нежности юности, производит, что скоро снискиваются душой страсти, и окружает ее смерть, и таким образом человек подпадает суду Божию.
А душа, поучающаяся всегда в памятовании должного, упокоевается в свободе своей; заботы ее невелики, она ни в чем не раскаивается, имея попечение о добродетели и держа бразды страстей; храня добродетель, она приводит в возрастание, в беспечальную радость, в добрую жизнь и в безопасную пристань. Телесные же наслаждения не только усиливают страсти и восставляют их на душу, но даже исторгают ее из самых корней ее, и с тем вместе разжигают чрево к невоздержанию и безграничности крайнего распутства, и понуждают безвременно удовлетворять телесным потребностям. Одолеваемый сим не хочет стерпеть малого голода и владеть собою, потому что он — пленник страстей. Вот постыдные плоды чревоугодия. А выше описанные плоды терпения, пребывания на одном месте и в безмолвии великую пользу доставляют душе. Посему и враг, зная времена наших естественных потребностей, побуждающих природу удовлетворять себя, зная, что от скитания очей и упокоения чрева ум приходит в кружение, старается и усиливается, в таковые именно времена, побуждать нас, чтобы мы сделали прибавку к естественной потребности, и посевать в нас образы лукавых помыслов, чтобы, если можно, укрепить страсти на естество ради усиленной борьбы и потопить человека в грехопадениях. А потому как враг знает времена, так и нам должно знать немощь свою и силу естества своего, что она недостаточна для сопротивления стремлениям и движениям в оные времена, и тонкости помыслов, которые в очах наших по легкости подобны праху, так что не можем видеть их и противостать тому, что встречается с нами; и по причине многого испытания, какому не раз бедственно подвергались мы и каким искушал нас враг, должно на будущее время умудриться и не позволять себе быть поверженными, чтобы исполнять волю нашего покоя и не позволять себе побеждаться от голода, но, если и будет изнурять и утеснять нас голод, тем более не будем двигаться с места своего безмолвия и ходить туда, где легко может случиться с нами это, и уготовлять себе предлоги и способы к тому, чтобы уйти из пустыни. Ибо это явные замыслы врага. Если же пребудешь в пустыне, то не подвергнешься искушению, потому что не увидишь в ней ни женщин, ни чего-либо вредного для жития твоего и не услышишь непристойных гласов.
Что тебе и пути Египетскому, еже пити воду Геонскую (Иер. 2, 18)? Пойми, что говорю тебе: покажи врагу терпение свое и опытность свою в малом, чтобы не искал у тебя великого. Пусть это малое будет для тебя указанием, как низложить в том сопротивника, чтобы не было у него времени и не изрыл он тебе великих подкопов. Ибо, кто не послушается врага, чтобы на пять шагов отойти от места своего безмолвия, тот может ли послушаться и уйти из пустыни, или приблизиться к селению? Кто не соглашается посмотреть в окно из безмолвной своей келлии, тот согласится ли выйти из нее? И кого едва убедишь вечером вкусить весьма мало пищи, того уловят ли помыслы есть прежде времени? Кто стыдится насыщаться и чем-либо дешевым, тот пожелает ли дорогих яств? Кого не убедишь посмотреть на свое тело, тот уловится ли любопытством видеть чужие красоты?
Посему явно, что иной, вначале пренебрегая малым, побеждается и, таким образом, дает врагу повод нападать на него в великом. Кто не заботится о том, чтобы хотя на краткое время продолжилась временная жизнь его, тот побоится ли озлоблений и скорбей, приводящих к желанной для него смерти? Это брань рассудительная, потому что мудрые не позволяют себе замышлять о великих подвигах, но терпение, показываемое ими в малом, охраняет их от впадения в великие труды.
Поэтому диавол усиливается сначала сделать, чтобы оставлена была непрестанная сердечная молитва, а потом внушает пренебрежение к установленным временам молитвы и правила, совершаемого телесно. И, таким образом, вначале помысл предается слабости — вкусить прежде времени какую-нибудь малость пищи и что-либо самое незначительное и ничтожное, а по впадении в нарушение воздержания своего человек поползается в невоздержность и блуд. Сначала одолевается желанием (лучше же сказать, маловажным представляется это в глазах его) посмотреть на наготу своего тела или на другую какую красоту членов своих, когда снимает с себя одежды свои, или когда выходит он для телесной потребности, или входит в воду и расслабит чувства свои, или смело положит руку под одежды свои и начнет осязать тело свое, а потом восстает уже на него и прочее одно за другим. И кто прежде охранял твердыню ума и скорбел о чем-либо одном из сказанного, тот отверзает тогда к себе широкие и опасные входы, потому что помыслы (скажу уподобительно), как вода, пока отовсюду бывают сдерживаемы, соблюдают добрый свой порядок, а если мало из твердыни своей выступят наружу, производят разорение ограды и великое опустошение. Ибо враг днем и ночью стоит у нас перед глазами, примечает, выжидает и высматривает, каким отверстым для него входом чувств наших войти ему. И когда допущено нами нерадение в чем-либо одном из сказанного выше, тогда этот хитрый и бесстыдный пес пускает в нас стрелы свои. И иногда природа сама собою любит покой, вольность, смех, парение мыслей, леность и делается источником страстей и пучиной мятежа, иногда же противник тайно влагает это в душу. Но мы великие труды свои заменим, поэтому, трудами малыми, которые почитаем за ничто. Ибо, если сии пренебрегаемые нами труды, как показано, предотвращают многие великие подвиги, неудобоисполнимые труды, смятенные борения и тяжкие раны, то кто не поспешит сими малыми предварительными трудами обрести себе сладостный покой?
О, как удивительна ты, мудрость, как издалека все предусматриваешь! Блажен, кто обрел тебя.
Ибо он свободен от нерадения юности. Если кто за малую цену или малую вещь покупает врачевство от великих страстей, то хорошо он делает. Ибо однажды некто из любомудрых, покачнувшись от слабости и ощутив это, быстро исправился, внезапно сев; другой, посмотрев на него, рассмеялся на это. Но он отвечал: «Не этого убоялся я, но боюсь небрежения, потому что малая небрежность нередко ведет к великим опасностям. А тем, что нарушил я порядок и вскоре исправился, показал, что я трезвен и не пренебрегаю даже и тем, что не страшно». Вот любомудрие — и в малом и в незначительном, что ни делает человек, быть ему всегда трезвенным.
Он уготовляет себе великое упокоение и не спит, чтобы не случилось с ним чего-либо противного, но заблаговременно отсекает поводы к тому и ради маловажных вещей переносит малую скорбь, уничтожая ею скорбь великую.
А безрассудные малый близкий покой предпочитают отдаленному царству, не зная, что лучше претерпеть мучения в подвиге, нежели упокоиться на ложе земного царства и быть осуждену за леность. Мудрым вожделенна смерть, только бы не подпасть обвинению, что какое-либо из дел своих исполнили без трезвенности. Почему и говорит Премудрый: «Будь бодрствен и трезвен ради жизни своей»; потому что сон ума сроден истинной смерти и есть ее образ. А богоносный Василий говорит: «Кто ленив в чем-либо малом, о том не верь, что отличится он в великом».
Не унывай, когда дело идет о том, что доставит тебе жизнь, и не поленись за это умереть, потому что малодушие — признак уныния, а небрежение — матерь того и другого. Человек боязливый дает о себе знать, что страждет двумя недугами,т. е.телолюбиеми маловерием. А телолюбие признак неверия. Но кто пренебрегает сим, тот удостоверяет о себе, что всей душой верует Богу и ожидает будущего (разумеется, вероятно, блаженство будущей жизни).
Если кто приблизился к Богу без опасностей, подвигов и искушений, то и ты подражай ему. Сердечное дерзновение и пренебрежение опасностей бывают по одной из сих двух причин: или по жестокосердию, или по великой вере в Бога. За жестокосердием следует гордость, а за верой — смиренномудрие сердца. Человек не может стяжать надежды на Бога, если прежде в большой мере не исполнял воли Его. Ибо надежда на Бога и мужество сердца рождаются от свидетельства совести, и только при истинном свидетельстве ума нашего имеем мы упование на Бога. Свидетельство же ума состоит в том, что человека нимало не осуждает совесть, будто бы вознерадел он о чем-либо таком, к чему обязан он по мере сил своих. Если не осудит нас сердце наше, дерзновение имамы к Богу (1 Ин. 3, 21). Посему дерзновение бывает следствием преуспеяния в добродетелях и доброй совести. Потому мучительное дело — раболепствовать телу. Кто хотя отчасти ощутит в себе надежду на Бога, тот не согласится уже по нужде работать этому жестокому владыке — телу. Богу же нашему слава во веки веков! Аминь.
Слово 76. О молчании и безмолвии
Всегдашнее молчание и хранение безмолвия бывают у человека по следующим трем причинам: или ради славы человеческой, или по горячей ревности к добродетели, или потому что человек внутри себя имеет некое Божественное собеседование и ум его влечется к оному. Поэтому, если в ком нет одной из последних причин, то по необходимости недугует он первым недугом (люблением славы человеческой). Добродетель не есть обнаружение многих и различных дел, совершаемых телесно, но премудрое в надежде своей сердце, потому что соединяет ее с делами по Богу правый разум. Ум и без дел телесных может совершать доброе; а тело, без сердечной мудрости, если и делает что, не может извлечь из сего пользы. Впрочем, человек Божий, когда находит удобство к совершению доброго дела, не утерпит, чтобы не доказать любви к Богу трудом делания своего. Первый чин (умного делания) всегда успевает, второй (трудов телесных) часто успевает, а иногда и нет. Не думай, что маловажное дело — человеку всегда быть далеким от причин, возбуждающих страсти. Богу же нашему слава во веки веков! Аминь.
Слово 77. О телесном движении
Движение в низших членах тела, бывающее без усиленных помыслов бессмысленного сластолюбия, которое возбуждается с воспламенением и непроизвольно влечет душу в бедствие, без сомнения, есть следствие пресыщения чрева. Если же чрево и соблюдает, может быть, умеренность в пище, но члены непроизвольно, каким бы то ни было образом, приходят в движение, то знай, что в самом теле источник страсти. И в этой борьбе почитай для себя крепким и непреодолимым оружием — удаляться от лицезрения женщин, потому что противник не может произвести в нас того, что в состоянии сделать природа своей силой. Ибо не думай, что природа забывает о том, что естественно всеяно в нее Богом для чадородия и для испытания пребывающих в сем подвиге. Но удаление от предметов вожделения умерщвляет в членах похоть, производит забвение о ней и истребляет ее.
Инаковы помыслы о предметах, которые отдаленны, проходят только в мысли и производят собою легкое и едва ощутительное движение. Инаковы же помыслы, которые видением предмета погружают ум в самозабвение, возбуждают страсти близостью (предмета), питают похоть в человеке, как елей питает горение светильника, воспламеняют страсть уже омертвевшую и угасшую и пучину тела возмущают движением корабля мысли. То естественное движение, которое живет в нас собственно ради чадородия, без присовокупления чего-либо отвне, не может смутить нашего произволения и отвлечь его от чистоты и потревожить целомудрия, потому что Бог не дал природе силы преодолевать доброе произведение, устремляющееся к Нему. Но когда возбужден кто или раздражительностью, или похотью, тогда не сила естественная понуждает его выйти из пределов естества и выступить из своих обязанностей, а то, что присовокупляем мы к естеству по своему произволу. Что ни сотворил Бог, все сотворил прекрасно и соразмерно. И пока правильно сохраняется в нас мера естественной соразмерности, движения естественные не могут понудить нас уклониться с пути (целомудрия); напротив того, в теле возбуждаются одни благочинные движения, которые дают только знать, что есть в нас естественная страсть, но не производят щекотания страсти и смятения, чтобы тем воспрепятствовать течению целомудрия, и не омрачают ума раздражительностью, и не приводят из мирного состояния в состояние гневное. Если же увлекаемся иногда чувственным (от чего и раздражительность принимает обыкновенно противоестественное стремление) и предаемся или ядению, или питию в превосходящем меру количестве, или сближению с женщинами и смотрению на них, или беседам о них, чем воспламеняется и быстро распространяется в теле огонь похотения, то естественную кротость свою изменяем при этом в свирепость или по причине обилия влаги в теле, или по причине видения разных вещей.
Бывает же иногда движение в членах и по Божию попущению за наше самомнение, и оно уже не таково, как указанное выше. Ибо те брани называем свободными, и в них виден путь общего естества. О сей же брани, которая бывает вследствие попущения по причине нашего самомнения, знаем, что, когда долгое время бываем внимательными к себе и трудимся, даже почитаем себя преуспевшими несколько, попускается терпеть нам сию брань, чтобы научиться смирению. Прочие же брани, без этой причины бывающие нам не по силам, происходят от нашей лености. Ибо естество, когда по чревоугодии принимает в себя некое добавление к чувственному, не соглашается уже хранить тот порядок, какой установлен при его создании. Кто добровольно отринул скорби (подвижничества) и неисходное пребывание в келлии, тот понуждается возлюбить грехи. Ибо без скорбей не можем освободиться от обольщений мудрования. В какой мере умножаются эти труды, в такой уменьшаются брани, потому что скорби и беды умерщвляют в страстях сладострастие, а покой питает и возращает их.
Итак, ясно уразумел я, что Бог и Ангелы Его радуются, когда мы в нуждах, а диавол и делатели его — когда мы в покое. Если же в скорбях и теснотах совершаются заповеди Божий, а мы уничижили их, то значит уже, что и Самим Заповедавшим заповеди ухищряемся пренебрегать по причине страстей, рождающихся от нашего покоя, и приводим в бездействие причину добродетели, т. е. тесноту и скорбь, и, по мере приобретаемого нами себе покоя, даем в себе место страстям, потому что в утесняемом теле помыслы не могут предаваться суетным парениям. Когда же кто с радостью переносит труды и скорби, тогда может сильно обуздывать и помыслы, потому что помыслы сии трудами приводятся в бездействие. Когда человек памятует прежние свои грехи и наказывает себя (вольными скорбями), тогда и Бог прилагает попечение о том, чтобы упокоить его. Бог радуется, что за уклонение от пути Божия сам он наложил на себя наказание, что служит знаком покаяния. И чем более делает он принуждений душе своей, тем паче приумножается Богом честь его. Всякая же радость, причина которой не в добродетели, в обретшем оную немедленно возбуждает похотливые движения. Разумей же, что сказали мы это о всяком страстном, а не о естественном похотении. Богу же нашему да будет слава во веки веков! Аминь.
Слово 78. О видах разных искушений и о том, сколько сладости имеют искушения, бывающие и претерпеваемые за истину, и по каким степеням восходит человек благоразумный
Добродетели одна другой преемственны, чтобы путь добродетели не был трудным и тяжким, чтобы можно было преуспевать в них по порядку (постепенно) и находить в этом для себя облегчение и чтобы таким образом самые скорби, переносимые ради добра, соделались любезными, как нечто доброе. Ибо никто не может приобрести действительной нестяжательности, если не убедит и не уготовит себя к тому, чтобы с радостью переносить искушения. И никто не может переносить искушений, кроме уверившегося, что за скорби, к участию в которых и подъятию готовил он себя, можно приять нечто, превосходящее телесный покой. Посему во всяком, кто уготовал себя к нестяжательности, сперва возбуждается любовь к скорбям, а потом приходит к нему помысл не быть стяжательным относительно вещей мира сего. И всякий, приближающийся к скорби, сперва укрепляется верой, а потом приближается к скорбям. Кто отрешится от вещественного, но не отрешится от действенности чувств, разумею зрение и слух, тот уготовит себе сугубую скорбь и будет сугубо бедствовать и скорбеть. Лучше же сказать: какая польза лишить себя чувственных вещей, а чувства услаждать ими? Ибо от страстей, производимых сими вещами, человек терпит то же самое, что прежде терпел при обладании ими на деле, потому что памятование о навыке к ним не выходит у него из мысли. А если мысленные представления вещей без самых вещей производят в человеке болезненное чувство, что скажем о действительном приближении к ним? Итак, прекрасно отшельничество, потому что много содействует (достижению нестяжательности), сильно укрощает помыслы, самым пребыванием (в отшельничестве) влагает в нас силы и учит великому терпению в постигающих человека необходимых скорбях.
Не домогайся заимствоваться советом у человека, который не ведет одинакого с тобою образа жизни, хотя он и очень мудр. Доверь помысл свой лучше человеку неученому, но опытно изведавшему дело, нежели ученому философу, который рассуждает по своим исследованиям, не испытав на деле. Что же такое опыт? Опыт состоит не в том, что человек подойдет только к каким-либо вещам и посмотрит на них, не прияв в себя ведения о них, но в том, что, по долгом обращения с ними, на деле испытает их пользу и вред. Ибо нередко вещь наружно кажется вредной, но все внутреннее содержание ее оказывается исполненным пользы. То же разумей и о противном сему, т. е. нередко вещь кажется имеющей пользу, но внутренне исполнена вреда. Потому многие люди от выгодных, по-видимому, вещей несут ущерб. И от сих свидетельство ведения неистинно. А потому пользуйся таким советником, который умеет с терпением обсудить, что требует рассуждения. Поэтому-то не всякий, подающий совет, достоин доверия, но только тот, кто прежде сам хорошо управил свободу свою и не боится осуждения и клеветы. Когда на пути своем находишь неизменный мир, тогда бойся, потому что далеко отстоишь от прямой стези, протоптанной страдальческими стопами святых. Ибо, пока ты еще на пути ко граду Царствия, признаком приближения твоего ко граду Божию да будет для тебя следующее: сретают тебя сильные искушения, и чем более приближаешься и преуспеваешь, тем паче находящие на тебя искушения умножаются. А потому, как скоро на пути своем ощутишь в душе своей различные и сильнейшие искушения, знай, что в это время душа твоя действительно втайне вступила на иную, высшую ступень, и приумножена ей благодать в том состоянии, в каком она поставлена, потому что, соответственно величию благодати, в такой же именно мере Бог вводит душу и в скорбь искушений и вводит не в мирские искушения, какие бывают с иными для обуздания порока и дел явных; не телесные возмущения разумей также под искушениями, но искушения, какие приличны инокам в их безмолвии и которые разберем впоследствии. Если же душа в немощи и нет у нее достаточных сил для великих искушений, а потому просит, чтобы не войти в оные, и Бог послушает ее, то наверное знай, что, в какой мере не имеет душа достаточных сил для великих искушений, в такой же она недостаточна и для великих дарований, и как возбранен к ней доступ великим искушениям, так возбраняются ей и великие дарования, потому что Бог не дает великого дарования без великого искушения. Соразмерно с искушениями определены Богом и дарования по Его премудрости, которой не постигают созданные Им. Итак, по жестоким скорбям, посылаемым на тебя Божиим Промыслом, душа твоя постигает, какую прияла она честь от величия Божия. Ибо по мере печали бывает и утешение.
Вопрос. Как же поэтому? Сперва ли искушение, и потом дарование; или сперва дарование, а за ним уже и искушение?
Ответ. Не приходит искушение, если душа не приимет сперва втайне величия, паче меры своей, и Духа благодати, приятого ею прежде. О сем свидетельствуют искушения Самого Господа, а подобно сему и искушения апостолов: им не было попущено войти в искушения, пока не прияли Утешителя. Кто приобщается благ, тому прилично терпеть и искушения их, потому что после блага — скорбь его. Так угодно было благому Богу творить со всеми. И хотя это действительно так, т. е. благодать прежде искушения, однако же ощущение искушений, для испытания свободы, непременно предшествовало ощущение благодати. Ибо благодать ни в ком никогда не предшествует испытанию искушений. Благодать предваряет в уме, но замедляет в чувстве. Итак, во время сих искушений прилично иметь два противоположные и ни в чем не сходные между собою ощущения, т. е. радость и страх: радость — потому что оказываемся идущими по пути, проложенному святыми, лучше же сказать — Самим Животворителем всего, как это явствует из рассмотрения искушений; страх же должны мы иметь относительно того, не по причине ли гордости терпим мы это искушение. Впрочем, смиренномудрые умудряются благодатью и могут все это различать и разуметь, т. е. какое искушение от плода гордости и какое — от ударов (посещений Божиих), наносимых любовью. Искушения при преуспеянии и возрастании доброго жития отличаются от искушений, попускаемых для вразумления за гордыню сердца.
Искушения друзей Божиих, которые смиренномудры
Искушения, какие бывают от духовного жезла к преуспеянию и возрастанию души и которыми она обучается, испытывается и вводится в подвиг, суть следующие: леность, тяжесть в теле, расслабление членов, уныние, смущение ума, мысль о телесной немощи, временное пресечение надежды, омрачение помыслов, оскудение человеческой помощи, недостаток потребного для тела и тому подобное. От сих искушений человек приобретает душу уединенную и сиротствующую, сердце сокрушенное со многим смирением. И отсюда познается, что человек начал вожделевать Создателя. Промыслитель соразмеряет искушения с силами и потребностями приемлющих оные. С ними срастворены и утешение и нашествия, свет и тьма, брани и помощь, короче сказать — теснота и пространство. И это служит знаком, что человек при помощи Божией преуспевает.
Слово 79. О гордости. Искушения врагов Божиих, которые горды
Искушения, бывающие по Божию попущению на людей бесстыдных, которые в мыслях своих превозносятся пред благостью Божией и оскорбляют гордостью своей Божию благость, суть следующие: явные демонские искушения, превышающие пределы душевных сил; отъятие силы мудрости, какую имеют люди; жгучее ощущение в себе блудной мысли, попускаемой на них для смирения их превозношения; скорая раздражительность; желание поставить все по своей воле, препираться на словах, порицать; презрение сердца; совершенное заблуждение ума; хулы на имя Божие; юродивые, достойные смеха, лучше же сказать — слез, мысли; и то, что пренебрегают ими люди, в ничто обращается честь их, и тайно и явно, разными способами, наносится им срам и поругание от бесов; желание быть в общении и обращении с миром, непрестанно говорить и безрассудно пустословить, всегда отыскивать себе новости, а также и лжепророчества; обещать многое сверх сил своих. И это суть искушения душевные.
К числу искушений телесных принадлежат: болезненные, приснопребывающие, запутанные, неудоборазрешимые приключения, всегдашние встречи с людьми худыми и безбожными; или человек впадает в руки насильников, или сердце его вдруг, и всегда без причины, приводится в движение страхом; или часто терпит он страшные, сокрушительные для тела падения со скал, с высоких мест и с чего-либо подобного; или, наконец, чувствует оскудение в том, что помогает сердцу Божественной силой и упованием веры; короче сказать, все невозможное и превышающее силы постигает и их самих и близких им. Все это, нами изложенное и перечисленное, принадлежит к числу искушений гордости.
Начало же их появляется в человеке, когда начинает кто в собственных глазах своих казаться мудрым. И он проходит все сии бдения по мере усвоения им себе таковых помыслов гордости. Итак, по роду искушений своих заключай о путях тонкости ума твоего. Если же увидишь, что некоторые из сих искушений смешаны с искушениями, сказанными прежде, то знай, что сколько имеешь ты оных, столько же проникает в тебя гордыня.
Выслушай еще и о другом способе (т. е. способе заключать об искушениях). Всякое тесное обстоятельство и всякая скорбь, если нет при них терпения, служат к сугубому мучению, потому что терпение в человеке отвращает бедствия, а малодушие есть матерь мучения. Терпение есть матерь утешения и некая сила, обыкновенно порождаемая широтой сердца. Человеку трудно найти эту силу в скорбях своих без Божественного дарования, обретаемого неотступностью молитвы и излиянием слез. Когда угодно Богу подвергнуть человека большим скорбям, попускает впасть ему в руки малодушия. И оно порождает в человеке одолевающую его силу уныния, в котором ощущает он подавленность души, и это есть вкушение геенны; сим наводится на человека дух исступления, из которого источаются тысячи искушений: смущение, раздражение, хула, жалоба на судьбу, превратные помыслы, переселения из одной страны в другую и т. п. Если же спросишь: что причиной всего этого? — то скажу: твое нерадение, ибо сам ты не позаботился взыскать врачевства от этого. Врачевство же от всего этого одно; при помощи только оного человек находит скорое утешение в душе своей. Какое же это врачевство? — Смиренномудрие сердца. Без него никто не возможет разорить преграду сих зол; скорее же найдет, что превозмогли над ним бедствия.
Не гневайся на меня, что говорю тебе правду. Не взыскал ты смиренномудрия всей душой твоей. Но если хочешь, вступи в его область, и увидишь, что освободит оно тебя от зла твоего. Ибо по мере смиренномудрия дается тебе терпение в бедствиях твоих, а по мере терпения облегчается тяжесть скорбей твоих, и приемлешь утешение; по мере же утешения твоего увеличивается любовь твоя к Богу; и по мере любви твоей увеличивается радость твоя о Духе Святом. Щедролюбивый Отец наш — у истинных сынов Своих, когда соблаговолит сотворить облегчение их искушений, не отъемлет искушений их, но дает им терпение в искушениях. И все сии блага они приемлют рукою терпения своего к усовершению душ своих. Да сподобит и нас Христос Бог, по благодати Своей, в благодарении сердца претерпеть всякое зло из любви к Нему! Аминь.
Слово 80. Об изъяснении видов добродетели и о том, какова сила и какое различие каждого из них
Телесная добродетель в безмолвии очищает тело от вещественного в нем; а добродетель ума смиряет душу и очищает ее от грубых губительных помышлений, чтобы не ими занималась она страстно, но паче пребывала в созерцании своем. Созерцание сие приближает ее к обнажению ума (от всего вещественного), что называется созерцанием невещественным. И это есть духовная добродетель, ибо это возносит мысль от земного, приближает ее к первому созерцанию Духа, и сосредоточивает мысль в Боге и в созерцании неизглаголанной славы (а это есть возбуждение представлений о величестве естества Божия), и отлучает мысль от мира сего и от ощущения его. Сим-то утверждаемся в оной нам уготованной надежде и удостоверяемся в исполнении ее, — а это есть препрение (убеждение), о котором сказал апостол (Гал. 5, 8), т. е. удостоверение, которым ум мысленно приводится в веселие о обетованной нам надежде. Выслушай же, что значит сие, и как бывает то, или другое (из сказанного).
Телесным житием по Богу называются дела телесные, которые совершаются для очищения плоти добродетельной деятельностью посредством явных дел, которыми человек очищается от плотской нечистоты.
Житие умное есть дело сердца, состоящее в непрестанном помышлении о суде, — т. е. о правде Божией и приговорах Божиих, — также в непрестанной молитве сердца и в мысли о Промысле и попечении Божием, частном и общем, об этом мире, и в охранении себя от страстей тайных, чтобы не вторглась какая-нибудь из них в область сокровенную и духовную. Все это есть дело сердца; оно-то и называется житием умным. В сем деле жития, называемом душевной деятельностью, сердце утончается, отлучается от общения с противоестественной пагубной жизнью, а потом начинает иногда возбуждаться к тому, чтобы размышлять о видении вещей чувственных, созданных для потребности и возращения тела, и разумевать, как их служением дается сила четырем стихиям в теле.
Житие духовное есть деятельность без участия чувств. Оно описано отцами. Как скоро умы святых приемлют оное, отъемлются от среды созерцание вещественное (ипостасное) и дебелость (грубость) тела, и созерцание делается уже духовным. Созерцанием вещественным называю тварь первого естества, и от сего вещественного созерцания человек удобно возводится к познанию уединенного жития, которое, по ясному истолкованию, есть удивление Богу. Это есть то высокое состояние при наслаждении будущими благами, какое дается в свободе бессмертной жизни, в жизни по воскресении, потому что природа человеческая не перестанет там всегда удивляться Богу, вовсе не имея никакого помышления о тварях; ибо, если бы было что подобное Богу, то ум мог бы подвигнуться к этому: иногда к Богу, а иногда — к твари. А так как всякая красота твари в будущем обновлении ниже красоты Божией, то как может ум созерцанием своим отойти от красоты Божией? Итак, что же? Опечалит ли его необходимость умереть, или тягость плоти, или память о родных, или естественная потребность, или бедствия, или препятствия, или неведомое парение, или несовершенство природы, или окружение стихиями, или встреча одного с другим, или уныние, или утомительный телесный труд? Нимало. Но хотя все сие и бывает в мире, однако же в то время, когда покрывало страстей снимется с очей ума и узрит он будущую славу, мысль тотчас возносится в восторге. И если бы в этой жизни для таких дел (для созерцания Бога) не положил Бог предела, сколько именно промедлить в них, и если бы дозволялось это человеку, то во всю свою жизнь он не мог бы уйти оттуда, от созерцания сего, и тем паче (не возможет) там, где нет всего исчисленного выше. Ибо добродетель оная не имеет пределов, и мы самым делом и вещественно (т. е. веществом души) войдем внутрь дворов царских, если сподобимся того за житие свое.
Посему, как может ум отойти и удалиться от дивного и Божественного оного созерцания и низойти на что-либо иное? Горе нам, что не знаем душ своих, и того, к какому житию мы призваны, и эту жизнь немощи, это состояние живущих, эти скорби мира, и самый мир, пороки его и упокоение его, почитаем чем-то значительным.
Но, Христе, единый всесильный! Блажен… емуже есть заступление его у Тебе; восхождения в сердце своем положи (Пс. 83, 6). Ты, Господи, отвращай лица наши от мира сего к тому, чтобы вожделевать Тебя, пока не увидим, что такое мир, и не перестанем верить тени, как действительности. Вновь сотворив, обнови, Господи, в уме Нашем рачение прежде смерти, чтобы в час исхода нашего нам знать, каков был вход и исход наш в мире сем, пока не совершим мы дело, на которое по воле Твоей первоначально мы призваны в жизни сей, и чтобы после сего нам иметь надежду в мысли, исполненной упования, — получить, по обетованию Писаний, великие блага, какие уготовала любовь Твоя во втором воссоздании, память о которых сохраняется верой в таинства.
Слово 81. Об очищении тела, души и ума
Очищение тела есть неприкосновенность к плотской скверне. Очищение души есть освобождение от тайных страстей, возникающих в уме. Очищение же ума совершается откровением тайн. Ибо очищается он от всего, что по дебелости своей подлежит чувству. Малые дети невинны телом, бесстрастны душой; но никто не назовет их чистыми умом. Ибо чистота ума есть совершенство в пребывании в небесном созерцании, к которому без участия чувств возбуждаемся духовной силой горних украшений, бесчисленных чудес оного небесного мира, — житие коих отделено друг от друга, — тонких в невидимом служении своем, пребывающих в разумении Божественных откровений, непрестанно, всякий час, изменяющихся. Сам Бог наш да сподобит нас всегда созерцать Его непокровенным умом, а потом и непосредственно во веки веков! Ему слава! Аминь.
Слово 82. Содержащее в себе предметы полезные, исполненные духовной мудрости
Вера есть дверь таинств. Как телесные очи видят предметы чувственные, так вера духовными очами взирает на сокровенное. У нас два душевных ока, как говорят отцы, подобно тому, как два же телесных ока; но пользование для созерцания каждым из очей душевных не одно и то же; одним оком видим тайны Божией славы, сокровенные в естествах, т. е. силу и премудрость Божию и совечное промышление Божие о нас, постигаемое из величия управления Его нами; а подобно сему тем же оком созерцаем и небесные сослужебные нам чины. Другим же оком созерцаем славу святого естества Божия, когда благоизволит Бог ввести нас в духовные таинства и в уме нашем отверзет море веры.
Слово 83. О покаянии
Как высшая благодать людям по крещении дано покаяние. Ибо покаяние есть второе возрождение от Бога. И то дарование, которого залог прияли мы от веры, приемлем покаянием. Покаяние есть дверь милости, отверстая усильно ищущим его; сей дверью входим в Божию милость; помимо этого входа не обретем милости; ecu бо, по слову Божественного Писания, согрешиша, оправдаеми туне благодатию Его (Рим. 3, 23, 24). Покаяние есть вторая благодать и рождается в сердце от веры и страха (Божия); страх же есть отеческий жезл, управляющий нами, пока не достигнем духовного рая благ; а когда достигнем, тогда оставляет он нас и обращается вспять.
Рай есть любовь Божия, в которой наслаждение всеми блаженствами, где блаженный Павел напитался преестественной пищей, и, как скоро вкусил там от древа жизни, воскликнул, сказав: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). От древа сего был отстранен Адам советом диавольским. Древо жизни есть любовь Божия, от которой отпал Адам; и с тех пор не встречала уже его радость, но работал и трудился он на земле терний. Лишенные любви Божией, если и по правоте ходят, едят тот хлеб пота в делах своих, какой повелено было есть первозданному по отпадении его. Пока не обретем любви, делание наше на земле терний; и хотя сеяние наше бывает сеянием правды, однако и сеем и пожинаем мы среди терний и ежечасно уязвляемся ими, и что бы ни делали к своему оправданию, живем в поте лица. А когда обретем любовь, тогда станем питаться хлебом небесным и укрепляться в силах без работы и труда. Небесный хлеб есть Христос, сшедший с небесе и даяй живот миру (Ин. 6, 33), и это есть пища ангельская.
Кто обрел любовь, тот каждый день и час вкушает Христа и делается от сего бессмертным; ибо сказано: кто снестъ от хлеба сего, егоже Аз дам ему, смерти не узрит вовеки (Ин. 6, 51, 58). Блажен, кто вкушает от хлеба любви, который есть Иисус. А что вкушающий любви вкушает Христа, сущего над всеми Бога, о сем свидетельствует Иоанн, говоря: Бог любы есть (1 Ин. 4, 8, 16). Итак, живущий в любви пожинает жизнь от Бога и в этом еще мире, в ощущаемом здесь, обоняет оный воздух воскресения. Сим воздухом насладятся праведные по воскресении. Любовь есть царство; о ней Господь таинственно обетовал апостолам, что вкусят ее в Царстве Его. Ибо сказанное: да ясте и пиете на трапезе Царствия Моего (Лк. 22, 30), что иное означает, как не любовь? Любви достаточно для того, чтобы напитать человека вместо пищи и пития. Вот вино, веселящее сердце человека (Пс. 103, 15). Блажен, кто испиет вина сего! Испили его невоздержные — и устыдились; испили грешники — и забыли пути преткновений; испили пьяницы — и стали постниками; испили богатые — и возжелали нищеты; испили убогие — и обогатились надеждой; испили недужные — и стали сильны; испили невежды — и умудрились. Как невозможно переплыть большое море без корабля и ладьи, так никто не может без страха достигнуть любви. Смрадное море между нами и духовным раем можем переплыть только на ладье покаяния, на которой есть гребцы страха. Но если сии гребцы страха не правят кораблем покаяния, на котором по морю мира сего преходим к Богу, то утопаем в этом смрадном море. Покаяние есть корабль, а страх — его кормчий, любовь же — Божественная пристань. Поэтому страх вводит нас на корабль покаяния, переправляет по смрадному морю жизни и путеводит к Божественной пристани, которая есть любовь. В его пристань приходят все труждающиеся и обремененные покаянием. И когда достигнем любви, тогда достигли мы Бога, и путь наш совершен, и пришли мы к острову тамошнего мира, где Отец, Сын и Дух Святый. Ему слава и держава! И нас страхом Своим да соделает достойными славы и любви Его! Аминь.
Слово 84. О том, как велика бывает мера ведения и мера веры
Есть ведение, предшествующее вере, и есть ведение, порождаемое верой. Ведение, предшествующее вере, есть ведение естественное; а порождаемое верой есть ведение духовное. Есть ведение естественное, различающее добро от зла, и оно именуется естественной рассудительностью, которой естественно, без научения, распознаем добро и зло. Сию (рассудительность) Бог вложил в разумную природу, при помощи же научения она получает приращение и пополнение. Нет человека, который бы не имел ее. Это есть сила естественного ведения в разумной душе; это есть то различение добра и зла, которое в душе непрестанно приводится в действие. Лишенные этой силы ниже разумной природы, а в имеющих ее природа душевная находится в надлежащем своем состоянии, и в них не погублено ничего из данного Богом природе к чести разумных тварей Его. Утративших сию познавательную силу, различающую добро от зла, пророк укоряет, говоря: человек в чести сый не разуме (Пс. 48, 13). Честь разумной природы — рассудительность, различающая добро от зла, и утративших оную пророк справедливо уподобил несмысленным скотам, не имеющим разума и рассудительности. Сей (рассудительностью) можно нам обретать путь Божий. Это есть естественное вместе: оно предшествует вере, и есть путь к Богу. Ею (рассудительностью) научаемся различать добро от зла и принимать веру. И сила природы свидетельствует, что человеку подобает веровать в Того, Кто сотворил все это, веровать и словесам заповедей Его и исполнять их. От веры же рождается страх Божий; и когда он будет сопровождать дела и постепенно взойдет к деланию, тогда рождает он духовное ведение, о котором сказали мы, что рождается оно от веры.
Естественное ведение, т. е. различение добра и зла, вложенное в природу нашу Богом, само убеждает нас в том, что должно веровать Богу, приведшему все в бытие; а вера производит в нас страх; страх же понуждает нас к покаянию и деланию. Так дается человеку духовное ведение, т. е. ощущение тайн, которое рождает веру истинного созерцания. Таким образом не просто от одной только веры рождается духовное ведение, но вера рождает страх Божий, и когда в Божием страхе начнем действовать, от действия страха Божия рождается духовное ведение, как сказал святой Иоанн Златоуст: «Когда приобретет кто волю, последующую страху Божию и правому образу мыслей, тогда скоро приемлет он откровение сокровенного». Откровением же сокровенного называет он духовное ведение.
Не страх Божий рождает сие духовное ведение (ибо чего нет в природе, то не может и родиться), но ведение сие дается как дар делателю страха Божия. Когда исследуешь внимательно делание страха Божия, тогда найдешь, что оно есть покаяние. И духовное ведение, за ним следующее, есть то самое, о чем сказали мы, что залог его (т. е. ведения, или страха Божия) прияли мы в крещении, а дарование его приемлем покаянием. И дарование сие, о котором сказали мы, что приемлем оное покаянием, есть духовное ведение, подаваемое как дар деланию страха. Духовное же ведение есть ощущение сокровенного. И когда ощутит кто сие невидимое и во многом превосходнейшее, тогда приемлет оно от сего именование духовного ведения, и в ощущении его рождается иная вера, не противная вере первой, но утверждающая ту веру. Называют же ее верой созерцательной. Дотоле был слух (т. е. вера в слух), а теперь созерцание; созерцание же несомненнее слуха.
Все сие рождается от оного естественного ведения, различающего доброе и злое. Оно есть доброе семя добродетели, и о нем уже сказано. И когда естественное сие ведение омрачим своей сластолюбивой волей, тогда лишаемся всех сих благ. За сим естественным ведением в человеке последует всегдашнее уязвление совести, непрестанное памятование смерти и некая мучительная забота, до самого его исхода, а после нее — печаль, унылость, страх Божий, естественный стыд, печаль о прежних грехах своих, должная рачительность, памятование об общем пути (т. е. о смерти), забота о напутствовании себя к оному, слезное испрашивание у Бога доброго входа в сии врата, которыми должно проходить всякому естеству, пренебрежение к миру и сильная борьба за добродетель. Все сие обретается естественным ведением. Поэтому пусть с этим сличает всякий дела свои. Ибо когда окажется, что человек обрел это, тогда значит, что идет он путем естественным; а когда превзойдет это и достигнет любви, тогда становится выше естества, и отступают от него борьба, страх, труд и утомление во всем. Вот последствия ведения естественного. И это находим в себе самих, когда не помрачаем сего ведения сластолюбивой своей волей. И на этой остаемся степени, пока не достигнем любви, которая освобождает нас от всего этого. Пусть всякий, на основании сего сказанного нами, сличает и испытывает сам себя, где его шествие: в том ли, что противоестественно, или в том, что естественно, или в том, что превышеестественно. По сим указанным образам жития может всякий ясно и скоро определить направление всей жизни своей: когда не окажется он в состоянии, названном нами естественным, как мы определили, и нет также его в превышеестественном, тогда явно, что низринулся он в противоестественное. Но Богу нашему слава вовеки! Аминь.
Слово 85. Содержащее в себе исполненные пользы советы, какие с любовью изглаголал слушающим его со смирением
Добрая мысль не западает в сердце, если она не от Божественной благодати; лукавый помысл не приближается к душе, разве только для искушения и испытания. Человек, достигший того, чтоб познать меру своей немощи, достиг совершенства смирения. Дарования Божий к человеку привлекает сердце, возбуждаемое к непрестанному благодарению. Искушение наводит на душу ропотная мысль, постоянно возбуждаемая в сердце. Господь терпит всякие немощи человеческие, не терпит же человека, всегда ропщущего, и не оставляет без вразумления. Душа, далекая от всякого озарения ведением, предается таковым мыслям (ропотным). Уста, всегда благодарящие, приемлют благословение от Бога; и если сердце пребывает в благодарении, нисходит в него благодать. Благодати предшествует смирение; а наказанию предшествует самомнение. Гордящемуся попускается впадать в хулу, и превозносящемуся добротой дел попускается впадать в блуд, а превозносящемуся своей мудростью попускается впадать в темные сети неведения.
Человек, далекий от всякого памятования о Боге, носит в сердце своем тревожимую лукавой памятью мысль против ближнего. Кто, при памятовании о Боге, чтит всякого человека, тот по мановению Божию, втайне, обретает себе помощь у всякого человека. Кто защищает обиженного, тот поборником себе обретает Бога. Кто руку свою простирает на помощь ближнему своему, тот в помощь себе приемлет Божию мышцу.
Кто обвиняет брата своего в пороке его, тот обвинителя себе обретает в Боге. Кто исправляет брата своего в клети своей, тот исцеляет собственный свой порок; а кто обвиняет кого-либо пред собранием, тот увеличивает болезненность собственных своих язв. Кто втайне врачует брата своего, тот явной делает силу любви своей; а кто срамит его перед глазами друзей его, тот показывает в себе силу зависти. Друг, обличающий тайно — мудрый врач, а врачующий пред глазами многих в действительности есть ругатель. Признак сострадательности — прощение всякого долга, а признак злого нрава — препирательство с согрешившим (т. е. обличение, укорение согрешившего). Кто делает вразумление с целью сделать здравым, тот вразумляет с любовью; а кто домогается мщения, в том нет любви. Бог вразумляет с любовью, а не отмщает (да не будет сего!); напротив того, имеет в виду, чтобы исцелел образ Его, и не хранит гнева до времени. Этот вид любви есть следствие правоты, и не уклоняется в страсть мщения. Праведный мудрец подобен Богу: ибо наказывает человека, вовсе не отмщая ему за грех его, но чтобы или исправился человек, или устрашились другие. То, что не подобно этому, не есть вразумление. Кто делает добро ради воздаяния, тот скоро изменяется; а кто по силе ведения своего удивляется при созерцании ведения, какое в Боге, тот, если и умерщвляется плотно, то не превозносится мыслью своей и никогда не уклоняется от добродетели. Кто просвещает ум свой достойным Божиим воздаянием (нам) (т. е. кто от Божия воздаяния нам научается), тот и душой и телом снизшел во глубину смиренномудрия. Ибо прежде, нежели приблизится кто к ведению, восходит и нисходит в житии своем; когда же приблизится к ведению, всецело возносится в высоту; но, сколько бы ни возвышался, не достигает совершенства восхождение ведения его, пока не наступит оный век славы и не примет человек полного его (будущего века) богатства. Ибо сколько ни усовершается человек пред Богом, все-таки он идет сзади Его; но и в истинном веке Бог показует ему лицо Свое, а не то, что Он есть: ибо праведные, сколько ни входят в созерцание Его, видят образ Его, как в зеркале; там же зрят явление действительности.
Огонь, возгоревшийся в сухих дровах, с трудом угашается; и если в сердце отрекшегося от мира явится и западет Божия теплота, то воспламенение ее не угашается и она стремительнее огня. Когда сила вина войдет в члены, ум забывает точное знание всего; и памятование о Боге, когда овладеет пажитью в душе, истребляет в сердце памятование о всем видимом. Ум, обретший мудрость Духа, есть то же, что человек, который находит готовый корабль в море; когда взойдет на него, он уносит его из моря мира сего и доставляет его к острову будущего века. Ощущение будущего века в мире сем есть то же, что малый остров в море: приблизившийся к нему не утруждается уже волнами видений века сего.
Купец, когда его удел (т. е. его торговое дело) кончен, спешит вернуться в дом свой; и монах, пока еще остается время делания его, скорбит о разлучении с телом сим; а когда ощутит в душе своей, что искупил он время и приял залог свой, вожделевает будущего века. Пока купец в море, в членах у него страх, чтобы не восстали на него волны и не потонула надежда делания его; пока и монах в мире, страх владеет житием его, чтобы не пробудилась на него буря и не погибло дело его, над которым трудится от юности и до старости своей. Купец взирает на землю, а монах — на смертный час.
Мореходец, когда идет среди моря, смотрит на звезды и по звездам направляет корабль свой, пока не достигнет пристани; а монах взирает на молитву, потому что она исправляет его и направляет шествие его к той пристани, к которой житие его направляется ежечасной молитвой. Мореходец высматривает остров, у которого бы привязать ему корабль свой; запасается там нужным на путь и направляется потом к другому острову. Таково и шествие монаха, пока он в жизни сей: монах переходит от острова к острову, т. е. от ведения к ведению, и при этой перемене островов, т. е. ведений, преуспевает, пока не выйдет из моря, и шествие его не достигнет оного истинного града, в котором обитатели его не занимаются более куплей, но каждый спокойно наслаждается богатством своим. Блажен тот, у кого купля его не пришла в расстройство в этом суетном мире, среди великого моря сего. Блажен тот, у кого корабль не разбился, и в радости достигает он пристани.
Водолаз без одежды погружается в море, пока не найдет жемчужину; и мудрый монах, совлекшись всего, проходит жизнь, пока не обретет в себе жемчужину — Иисуса Христа; а когда обретет Его, не приобретает уже при Нем ничего из существующего. Жемчуг хранится в сокровищницах; и услаждение инока соблюдается в безмолвии. Деве вредно быть в народных собраниях и при многолюдстве, а уму инока — в беседах со многими. Птица, где бы ни была, стремится в гнездо свое — выводить там детей; и рассудительный монах поспешает в место свое — сотворить в нем плод жизни. Змея, когда сокрушено у нее все тело, бережет свою голову; и мудрый монах во всякое время охраняет веру свою, которая есть начало жизни его. Облака закрывают солнце; а многоглаголание потемняет душу, которая начала просвещаться молитвенным созерцанием.
Птица, называемая еродий (цапля), по словам мудрых, веселится и радуется в то время, когда удалится из мест обитаемых, и достигнет пустыни, и поселится в ней; так и душа иночествующего приемлет в себя небесную радость в то время, когда удалится от людей, придет и вселится в страну безмолвия и там станет ожидать времени исхода своего. Рассказывают о птице, называемой сирин (сирена), что всякий, слыша сладкозвучие ее голоса, так пленяется, что, идя за ней по пустыне, от сладости пения забывает самую жизнь свою, падает и умирает. На это похоже то, что бывает и с душой, когда впадет в нее небесная сладость от сладкозвучия словес Божиих, западающих чрез чувство в ум, душа всецело устремляется вослед этой сладости, так что забывает свою телесную жизнь, и тело лишается пожеланий своих, а душа возносится из этой жизни к Богу.
Дерево, если сперва не сбросит с себя прежних своих листьев, не произращает новых ветвей; и монах, пока не изринет из своего сердца памятования о своем прошлом, не приносит новых плодов и ветвей о Христе Иисусе.
Ветер утучняет плоды на деревах и на ниве, а попечение о Боге — плоды в душе. В раковине, в которой зарождается жемчужина, как говорят, молнией производится некоторое подобие искры, и из воздуха приемлет она в себя вещество, а дотоль остается обыкновенной плотью; пока и сердце инока не приимет в себя разумением небесного вещества, дело его (т. е. сердечное делание инока) есть нечто обыкновенное и в раковинах своих (т. е. в душе своей) не заключает плода утешения.
Пес, который лижет пилу, пьет собственную свою кровь и, по причине сладости крови своей, не сознает вреда себе; и инок, который склонен бывает упиваться тщеславием, пьет жизнь свою и от сладости, ощущаемой на час, не ощущает вреда себе. Мирская слава есть утес в море, покрытый водами, и неизвестен он пловцу, пока корабль не станет на нем дном своим и не наполнится водою; то же делает с человеком и тщеславие, пока не потопит и не погубит его. У отцов говорится о нем, что (посредством его) в тщеславную душу снова возвращаются страсти, уже ею побежденные и исшедшие из нее. Малое облако закрывает круг солнечный, и солнце после облака особенно греет; и малое уныние потемняет душу, но после него бывает великая радость.
К словесам таинств, заключенным в Божественном Писании, не приступай без молитвы и испрошения помощи у Бога, но говори: «Дай мне, Господи, приять ощущение заключающейся в них силы». Молитву почитай ключом к истинному разумению сказанного в Божественных Писаниях. Когда желаешь приблизиться сердцем своим к Богу, покажи Ему прежде любовь свою телесными трудами: в них полагается начало жития. Ибо много приближается сердце к Богу скудостью потребного, приобучением себя к одному роду пищи; и таким образом, приближение сие следует за делами телесными. Ибо и Господь положил их в основание совершенства. Праздность же почитай началом омрачения души, омрачением же на омрачение (т. е. величайшим омрачением) — сходбища для бесед. Поводом к первому бывает второе. Если и полезные речи, когда нет им меры, производят омрачение, то кольми паче речи суетные? Душа повреждается от множества продолжительных бесед, хотя бы они имели в виду страх Божий. Итак, омрачение души происходит от беспорядочности в житии.
Мера и известное правило в житии просвещают ум и отгоняют смущение. Смущение же ума от беспорядочности производит в душе омрачение, а омрачением производится смятение. Мир бывает следствием доброго порядка, а от мира рождается в душе свет; от мира же воссиявает в уме чистый воздух. По мере же того, как сердце, по устранении от мира, приближается к мудрости Духа, приемлет оно в такой же мере радость от Бога и в душе своей чувствует различие мудрости Духа и мудрости мирской; потому что в мудрости Духа овладевает душой молчание, а в мудрости мирской — источник парения мыслей. И по обретении первой мудрости исполняешься великого смиренномудрия, кротости и мира, царствующего над всеми твоими помыслами. С сего времени и члены твои успокоятся, и прекратятся в них смятение и буйные порывы. С обретением же второй мудрости приобретешь гордость в мудровании своем, и извращенные помыслы несказанные, и смятение ума, бесстыдство чувств и кичение. Не думай, что человек, привязанный к телесному, возымеет в молитве дерзновение пред Богом. Душа скупая лишается премудрости, милосердная же умудрена будет от Духа.
Как елей служит для светения светильника, так милостыня питает в душе ведение. Ключ к Божественным дарованиям дается сердцу любовью к ближнему, и по мере отрешения сердца от уз телесных, в такой же мере отверзается пред ним дверь ведения. Прехождение души из мира в мир (из мира вещественного в мир духовный) есть приятие разумения. Как прекрасна и похвальна любовь к ближнему, если только попечение ее не отвлекает нас от любви к Богу! Как сладка беседа с духовными нашими братиями, если только можем сохранить при ней и собеседование с Богом! Итак, хорошо заботиться и о сем, пока соблюдается в этом соразмерность, т. е. пока под этим предлогом (под предлогом любви к ближним) не утрачивается сокровенное делание и житие и непрестанное собеседование с Богом. Последнему бывает помехой соблюдение первого; ум недостаточен для того, чтобы вести два собеседования.
Свидание с людьми мирскими в душе, отрекшейся от них для Божия дела, производит смущение. Вредна бывает непрестанная беседа и с духовными братиями; а на людей мирских вредно (отрекшемуся от мира) смотреть и издали. Телесной деятельности не препятствует встреча с чем-либо чувств. Но кто желает, как плод от умирения мысли, пожать радость в делании сокровенного, в том, и без видения, одни звуки голоса приводят в смятение покой сердца его. Внутреннее омертвение невозможно без приведения чувств в недеятельность. Телесная жизнь требует пробуждения чувств, а жизнь душевная — пробуждения сердца.
Как душа по природе лучше тела, так и дело душевное лучше телесного. И как первоначально создание тела предшествовало вдуновению в него жизни, так и дела телесные предшествуют делу душевному. Малое житие, постоянно продолжающееся (т. е. средний, но постоянный образ жизни), — великая сила: и мягкая капля, постоянно падающая, пробивает жесткий камень.
Когда приблизится время воскреснуть в тебе духовному человеку, тогда возбуждается в тебе омертвение для всего, возгревается в душе твоей радость не подобная тварной (т. е. не такая, какую производит тварь), и помыслы твои заключаются внутри тебя той сладостью, какая в сердце твоем. А когда готов воскреснуть в тебе мир, тогда умножается в тебе парение ума, низкое и непостоянное мудрование. Миром же называю страсти, которые порождает это парение; когда же они родятся и достигнут зрелости, — делаются грехами и умерщвляют человека. Как дети не рождаются без матери, так страсти не рождаются без парения ума, а совершение греха не бывает без содействия страстей.
Если терпение возрастает в душах наших, это признак, что прияли мы втайне благодать утешения. Сила терпения крепче радостных мыслей, западающих в сердце. Жизнь в Боге есть низвержение (т. е. умерщвление) чувств. Когда будет жить сердце, низвергаются (теряют силу) чувства. Воскресение чувств есть омертвение сердца; и когда они воскреснут, это признак омертвения сердца для Бога. От добродетелей, совершаемых между людьми, совесть не получает правоты.
Добродетель, какую творит кто через других, не может очистить душу, потому что вменяется пред Богом только в награду за дела. Добродетель же, которую человек творит сам в себе, вменяется в совершенную добродетель и достигает того и другого, т. е. и в воздаяние вменяется, и очищение производит. Посему устранись от первого и последуй второму: без попечения же о втором оставить и первое есть явное отпадение от Бога. Но второе заменяет собою первое, если и не будет сего первого.
Покой и праздность — гибель душе, и больше демонов могут повредить ей. Когда тело немощно, и будешь принуждать его к делам, превышающим силы его, тогда в душу твою влагаешь омрачение за омрачением и вносишь в нее большое смущение. А если тело крепко, и предаешь его покою и праздности, то в душе, обитающей в этом теле, возникает всякое зло; и если бы кто и сильно вожделевал добра, вскоре отъемлет оно (т. е. зло) у него самую мысль о добре, какую имел он. Когда душа упоена радостью надежды своей и веселием Божиим, тогда тело не чувствует скорбей, хотя и немощно; ибо несет сугубую тяготу — и не изнемогает, но снаслаждается и содействует наслаждению души, хотя и немощно. Так бывает, когда душа входит в оную радость Духа.
Если сохранишь язык свой, то от Бога дастся тебе, брат, благодать сердечного умиления, чтобы при помощи ее увидеть тебе душу свою и ею (благодатью умиления) войти в радость Духа. Если же преодолеет тебя язык твой, то поверь мне в том, что скажу тебе: ты никак не возможешь избавиться от омрачения. Если нечисто у тебя сердце, пусть чисты будут хотя уста, как сказал блаженный Иоанн.
Когда пожелаешь наставить кого на добро, упокой его сперва телесно и почти его словом любви. Ибо ничто не преклоняет так человека на стыд и не заставляет бросить порок свой и перемениться на лучшее, как телесные блага и честь, какую видит от тебя. В какой мере вступил кто в подвиг ради Бога, в такой — сердце его приемлет дерзновение в молитве его. И в какой мере человек развлечен многим, в таковой же лишается Божией помощи. Не скорби о телесных повреждениях, потому что совершенно возьмет их у тебя смерть. Не бойся смерти, потому что Бог уготовал, чтобы соделаться тебе выше ее. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.
Слово 86. Об ангельском движении (побуждении человека), возбуждаемом в нас по Божию Промыслу для преуспеяния души в духовном
Первая мысль, которая по Божию человеколюбию западает в человека и руководствует душу к жизни, есть западающая в сердце мысль об исходе сего естества. За сим помыслом естественно следует презрение к миру; и этим начинается в человеке всякое доброе движение, ведущее его к жизни. И как бы основание, какое полагает в человеке сопутствующая ему Божественная сила, когда восхощет явить в нем жизнь. И если человек эту сказанную нами мысль не угасит в себе житейскими связями и суесловием, но будет возращать ее в безмолвии, и пребудет в ней созерцанием, и займется ею, то она поведет человека к глубокому созерцанию, которого никто не в состоянии изобразить словом. Сатана весьма ненавидит сей помысл и всеми своими силами нападает, чтобы истребить его в человеке, и если бы можно было, отдал бы ему царство целого мира, только бы развлечением изгладить в уме человека таковой помысл, и если бы мог, как сказано, то сделал бы это охотно. Ибо знает льстец сей, что, если помысл сей пребывает в человеке, то ум его стоит уже не на этой земле обольщения, и козни его к человеку не приближаются. Будем же разуметь это не о том первом помысле, который напоминанием своим возбуждает в нас память смертную, но о полноте сего дела, когда влагает оно в человека неотлучную память о смерти и когда постоянным помышлением о ней человек поставляется в состояние непрестанного удивления. Ибо первый помысл (т. е. первый помысл о смерти) есть нечто телесное, а сей последний есть духовное созерцание и дивная благодать. Сие созерцание облечено в светлые мысли. И кто имеет оное, тот уже не любопытствует более о сем мире и не привязан к своему телу.
Совершенно справедливо, возлюбленные, что, если бы Бог на малое время даровал людям это истинное созерцание, то в мире сем не стало бы преемства (рода человеческого). Созерцание это служит узами, пред которыми не может устоять природа, и для приемлющего в душу свою постоянное размышление о сем — оно есть благодать Божия, которая сильнее всех отдельных деланий и которая дается находящимся на средней степени, в правоте сердца желающим покаяния. Дается же именно тем, о коих известно Богу, что им действительно подобает удаляться от мира сего к лучшей жизни по благой Его воле, какую обрел Он в них. Возрастает же и пребывает благодать сия в них в отшельнической и уединенной их храмине. Сего созерцания будем испрашивать в молитвах; ради него будем совершать долгие бдения и со слезами станем умолять Господа, чтобы даровал нам его, как благодать, ни с чем не сравнимую, и мы не будем уже более изнемогать в трудах мира сего. Вот начало помыслов жизни, совершающее в человеке полноту правды!
Слово 87. О втором делании в человеке
Другое после сего бывает делание, когда человек хорошо проходит добрую жизнь, и достигнет восхождения на степень покаяния, и приблизится ко вкушению созерцания и делания его (покаяния). Когда свыше примет он благодать вкусить сладости ведения Духа, начало сего делания состоит в следующем: предварительно удостоверяется человек в промышлении Божием о человеке, просвещается любовью Его к твари и удивляется и устроению существ разумных и великому о них попечению Божию. С сего начинаются в нем сладость Божественная, воспламенение любви к Богу, возгорающейся в сердце и попаляющей душевные и телесные страсти; и эту силу ощущает в себе человек, как скоро о всех тварных естествах и о всяком встречающемся ему предмете станет размышлять разумно, входить о них в исследования и рассуждать духовно. Посему-то человек, при такой сильной и Божественной рачительности и доброй совести, начинает тогда возбуждаться к Божественной любви, и сразу упоевается ею, как вином; расслабевают члены его, мысль его пребывает в изумлении, сердце его отводится в плен Богу; и таким образом, как сказал я, уподобляется он упившемуся вином. И в какой мере усиливаются внутренние ощущения, в такой усиливается сие созерцание. И в какой мере человек старается о добром житии, о хранении себя, о том, чтобы проводить время в чтении и в молитвах, в такой же утверждается и упрочивается в нем сила их. И совершенно справедливо, братия, что временем приходится ему не помнить о себе самом, что носит это тело, и не знает, в этом ли он мире.
Вот начало духовного созерцания в человеке, а сие — начало всех откровений уму! И этим началом ум возрастает и укрепляется в сокровенном; им-то возводится к иным, превышающим человеческую природу, откровениям; короче сказать, его рукою сообщаются человеку все Божественные созерцания и откровения Духа, какие приемлют святые в мире сем, и все дарования и откровения, какие только естество может познать в жизни сей. Вот — корень нашего чувства, влагаемый в нас Творцом нашим! Блажен человек, который сохранил это доброе семя, как скоро пало оно в душу его, и возрастил оное, и не расточил его из себя суетой и парением мысли о преходящем и тленном. Богу же нашему да будет слава вовеки! Аминь.
Слово 88. Об изменении света и тьмы, какое бывает в душе во всякое время, и об уклонении ее к детым или шуим
Взглянем, возлюбленные, в душу свою во время молитвы: есть ли в нас созерцание при чтении стихов, содержащих поучение и молитву? Оно бывает следствием истинного безмолвия. И в то время, как бываем в омрачении, не будем смущаться, особливо если не в нас тому причина. Приписывай же это Промыслу Божию, действующему по причинам, известным единому Богу. Ибо в иное время душа наша томится и бывает как бы среди волн, — и читает ли человек Писание, или совершает службу, и во всяком деле, за какое ни примется, приемлет омрачение за омрачением. Таковой удаляется (от мирного устроения), и часто не попускается ему даже приблизиться к оному; и вовсе не верит он, что получит изменение (к лучшему) и что будет (опять) в мире. Этот час исполнен отчаяния и страха; надежда на Бога и утешение веры в Него совершенно отходят от души; и вся она всецело исполняется сомнения и страха.
Претерпевшие искушение в этой волне часа сего по опыту знают, какое изменение последует при окончании его. Но Бог не оставляет души в таком состоянии на целый день, потому что она утратила бы надежду христианскую; напротив того, скоро творит ей и избытие (1 Кор. 10, 13). Если же тревожное состояние этого омрачения продолжается более, то вскоре ожидай изменения жизни от среды ее (т. е. смерти). А я предложу тебе, человек, и дам совет: если не имеешь силы совладеть с собою и пасть на лицо свое в молитве, то облеки голову свою мантией твоей и спи, пока не пройдет для тебя этот час омрачения, но не выходи из своей храмины. Сему искушению подвергаются наипаче желающие проводить житие умное и в шествии своем взыскующие утешения веры. Поэтому всего более мучит и утомляет их этот час сомнением ума; следует же за сим с силою хула, а иногда приходит на человека сомнение в воскресении и иное нечто, о чем не должно нам и говорить. Все это многократно дознавали мы опытом и к утешению многих описали борьбу сию.
Пребывающие в делах телесных совершенно свободны от сих искушений. На них приходит иное уныние, известное всякому, и оно по своему действию отлично от сих и подобных сим искушений. Здравие и уврачевание (страждущего им) источается безмолвием. Вот утешение для него! В общении же с другими никогда не приемлет он света утешения, и уныние сие беседами человеческими не врачуется, но усыпляется на время, а после сего восстает на человека с большей силой. И ему необходимо нужен человек просвещенный, имеющий опытность в этом, который бы просвещал его и укреплял при всяком случае во время нужды, но не всегда. Блажен, кто претерпит это, не выходя за дверь (келлии). Ибо после этого, как говорят отцы, достигнет он великого покоя и силы. Впрочем не в один час и не скоро оканчивается борьба сия, и благодать не вдруг приходит в полноте и вселяется в душе, но постепенно, и от нее рождается первое (т. е. утешение): временем искушение и временем утешение; и в таком состоянии человек пребывает до исхода своего. А чтоб совершенно стать чуждым сего и совершенно утешиться, не будем на это и надеяться здесь. Ибо Бог благоизволил, чтобы так устроялась жизнь наша здесь и чтобы шествующие путем сим пребывали в этом (т. е. то в искушении, то в утешении). Тому слава во веки веков! Аминь.
Слово 89. О вреде безрассудной ревности, прикрывающейся личиной ревности Божественной, и о помощи, какая бывает от кротости и других нравственных качеств
Человек ревнивый никогда не достигает мира ума, а чуждый мира — чужд и радости. Ибо если мир ума называется совершенным здравием, а ревность противна миру, то, следовательно, тяжкой болезнью страждет тот, в ком есть лукавая ревность. По-видимому, ты, человек, обнаруживаешь ревность свою против чужих недугов, а в действительности свою душу лишил здравия. Поэтому потрудись лучше над оздоровлением своей души. Если же желаешь врачевать немощных, то знай, что больные более нужды имеют в попечении о них, нежели в порицании. А ты и другим не помогаешь, и самого себя ввергаешь в тяжкую, мучительную болезнь. Ревность в людях признается не одним из видов мудрости, но одним из душевных недугов, и именно — она есть ограниченность в образе мыслей и великое неведение. Начало Божественной премудрости — скромность и кротость, которая свойственна великой душе и носит на себе немощи людей. Ибо сказано: вы сильнии немощи немощных носите (Рим. 15,1), и согрешающего исправляйте духомкротости (Гал. 6, 1). К плодам Духа Святого апостол причисляет терпение и мир (Гал. 5, 22). Сердце, исполненное печали о немощи и бессилии в делах телесных, явных, заменяет собою все телесные дела. Дела телесные без печали ума — то же, что и тело неодушевленное. Кто скорбит сердцем, а чувствам своим дает свободу, тот подобен больному, который страждет телесно, а уста имеет отверстыми для всякой вредной ему снеди. Кто скорбит сердцем, а чувствам своим дает свободу, тот подобен человеку, который, имея единородного сына, мало-помалу закалает его своими руками. Печаль ума — драгоценное Божие даяние. Кто переносит ее, как должно, тот подобен человеку, носящему в членах своих святыню. Человек, который дал волю языку своему говорить о людях и доброе и худое, недостоин сей благодати. Покаяние и сношения с людьми — то же, что разбитая бочка. Честолюбие и вместе заушения — то же, что в меду омоченный меч.
Целомудрие и беседа с женщиной — то же, что львица с овцой в одном доме. Дела без милосердия пред Богом — то же, что человек, который закалает сына пред отцом его. Кто немощен душой и исправляет друзей своих, тот подобен человеку, который слеп глазами и указывает другому дорогу.
Милосердие и правосудие в одной душе — то же, что человек, который в одном доме поклоняется Богу и идолам. Милосердие противоположно правосудию. Правосудие есть уравнивание точной меры: потому что каждому дает, чего он достоин, и при воздаянии не допускает склонения на одну сторону, или лицеприятия. А милосердие есть печаль, возбуждаемая благодатью, и ко всем сострадательно преклоняется: кто достоин зла, тому не воздает (злом), и кто достоин добра, того преисполняет (с избытком). И если в одном есть часть справедливости, то в другом есть часть злобы. Как сено и огонь не терпят быть в одном доме, так правосудие и милосердие — в одной душе. Как песчинка не выдерживает равновесия с большим весом золота, так требования правосудия Божия не выдерживают равновесия в сравнении с милосердием Божиим.
Что горсть песку, брошенная в великое море, то же грехопадение всякой плоти в сравнении с Промыслом и Божией милостью. И как обильный водой источник не заграждается горстью пыли, так милосердие Создателя не препобеждается пороками тварей. Быть злопамятным и молиться значит то же, что сеять в море и ждать жатвы. Как светлости огня невозможно поставить преграду, чтобы не восходила она вверх, так и молитвам милосердых ничто не препятствует восходить на небо. Каково течение воды на покатом месте, такова сила раздражительности, когда найдет себе доступ в наш ум. Кто в сердце своем стяжал смирение, тот мертв стал для мира, и омертвевший для мира омертвел для страстей. Кто же омертвел сердцем для своих близких, для того мертв стал диавол. Кто обрел зависть, тот обрел с ней диавола.
Бывает смирение от страха Божия и бывает смирение из любви к Богу: иной смиряется по страху Божию, другой — по радости. И смиренного по страху Божию сопровождают во всякое время скромность во всех членах, благочиние чувств и сокрушенное сердце, а смиренного по радости сопровождают великая простота, сердце возрастающее и неудержимое.
Любовь не знает стыда, потому не умеет придавать членам вид благочиния. Любви естественно не стыдиться и забывать меру свою. Блажен, кто обрел тебя, пристань всякой радости! Собрание смиренных возлюблено Богом, как собор Серафимов. Драгоценно пред Богом тело целомудренное, паче чистой жертвы. Ибо две сии добродетели, т. е. смирение и целомудрие, уготовляют в душе залог от Троицы.
Перед друзьями своими ходи благоговейно; когда будешь так поступать, принесешь пользу и себе и им, потому что душа часто под предлогом любви свергает с себя узду осторожности. Остерегайся бесед, потому что не во всякое время они полезны. В собраниях предпочитай молчание, потому что удерживает оно от многого вреда. Наблюдай за чревом, но не как за зрением (обуздывай чрево, а еще более — зрение), потому что внутренняя брань, без сомнения, легче внешней. Не верь, брат, что внутренние помыслы могут быть оставлены без приведения тела в доброе и чинное состояние. Бойся привычек больше, нежели врагов. Питающий в себе привычку (худую) — то же, что человек, который дает пищу огню, потому что мера силы того и другого (т. е. привычки и огня) зависит от количества вещества. Если привычка потребует чего однажды и требование ее не будет исполнено, то в другой раз найдешь ее слабой; а если однажды исполнишь ее волю, то во второй раз найдешь, что нападает она на тебя с гораздо большей силой.
Храни это в памяти касательно всего, потому что помощь предосторожности для тебя важнее помощи самых дел. Кто любит смех и любит осмеивать людей, тот да не будет тебе другом, потому что ведет тебя к привычке предаваться расслаблению. Не весели лица своего с тем, кто распущен в жизни своей; но берегись, чтобы не возненавидел его: если же пожелает восстать, подай ему руку и до смерти прилагай попечение о том, чтобы приобрести его. Если же ты еще немощен, то отвращайся и от врачевания сего, ибо сказано: дай ему конец жезла твоего и проч. С тем, кто высокоумен и страждет завистью, говори осторожно. Ибо, как скоро скажешь что, дает он словам твоим в сердце своем какое ему угодно толкование, и в том, что есть в тебе доброго, находит средство сделать преткновение и другим; и слова твои в уме его извращаются сообразно с его недугом. Когда начинает кто при тебе пересуждать брата своего, сделай печальным лицо свое. Как скоро сделаешь это, и перед Богом и перед ним окажешься охраняющимся.
Если даешь что нуждающемуся, то пусть веселость лица твоего предваряет даяние твое, и добрым словом утешь скорбь его. Когда сделаешь это, тогда твоя веселость в его сознании побеждает твое даяние, т. е. (она) выше удовлетворения потребности тела. В тот день, когда отверзешь уста свои и станешь говорить что на кого-либо, считай себя мертвым для Бога и суетным во всех делах своих, хотя бы помысл побуждал тебя сказать, по-видимому, нечто по справедливости и к созиданию. Ибо какая нужда человеку разорять собственное свое здание и поправлять здание друга своего?
В тот день, в который печалишься о страждущем каким-либо недугом, о человеке добром или злом, страждущем телесно или мысленно, почитай себя мучеником и взирай на себя как на пострадавшего за Христа и на сподобившегося стать исповедником. Ибо помни, что Христос умер за грешных, а не за праведных. Смотри, сколь велико это дело — скорбеть о людях злых и благодетельствовать грешным паче праведных! Апостол воспоминает о сем, как о деле достойном удивления (Рим. 5, 6–8). Если можешь оправдаться сам в себе, в душе своей, то не заботься искать другого оправдания. Во всех делах твоих да предваряют у тебя телесное целомудрие и чистота совести. Ибо без них суетно пред Богом всякое дело. О всяком деле, если делаешь оное без размышления и исследования, знай, что оно суетно, хотя и благоприлично; потому что Бог вменяет правду по рассудительности, а не по действованию нерассудительному.
Праведник немудрый — светильник при (свете) солнца. Молитва злопамятного — сеяние на камне. Немилостивый подвижник — бесплодное дерево. Обличение из зависти — ядовитая стрела. Похвала льстеца — скрытая сеть. Глупый советник — слепой страж. Пребывание с неразумными — поранение сердца. Беседа с разумными — сладкий источник. Мудрый советник — стена упования. Глупый и неразумный друг — хранилище вреда. Лучше видеть живущего с плачущими женщинами, нежели мудрого, следующего за глупым. Лучше жить со зверями, нежели с людьми худого поведения. Лучше пребывай с коршунами, нежели с человеком любо стяжательным и ненасытным. Лучше будь другом убийце (в надежде его исправления), нежели любителю споров. Лучше беседуй с свиньей, нежели с чревоугодником, потому что свиное корыто лучше прожорливых уст. Живи лучше с прокаженными, нежели с гордыми. Пусть тебя гонят, ты не гони; пусть тебя распинают, ты не распинай; пусть обижают, ты не обижай; пусть на тебя клевещут, ты не клевещи; будь кроток, а не ревностен во зле. Самооправдание — не христианского жития дело; об этом нет и намека в учении Христовом. Веселись с веселящимися и плачь с плачущими; ибо это — признак чистоты. С больными болезнуй; с грешными проливай слезы; с кающимися радуйся. Будь дружен со всеми людьми; а мыслью своей пребывай один. Принимай участие в страданиях всякого, а телом своим будь далеко от всех. Никого не обличай, не поноси, даже и крайне худых по жизни своей. Распростри одежду свою над согрешающим и покрой его. Если не можешь взять на себя грехов его и понести за него наказание и стыд, то будь, по крайней мере, терпелив и не стыди его. Знай, брат, что для того нам и надобно не выходить из дверей келлии, чтобы не знать злых дел человеческих; и тогда в чистоте ума своего во всех увидишь людей святых и добрых. Если же станем обличать, вразумлять, судить, исследовать, наказывать, укорять, то жизнь наша чем будет отличаться от жизни городской? И если не оставим этого, что будет хуже пребывания в пустыне? Если не безмолвствуешь сердцем, безмолвствуй, по крайней мере, языком. Если не можешь держать в благоустройстве свои помыслы, то хотя чувства свои соделай благоустроенными. Если не один ты мыслью своей, то будь один хотя телом своим. Если не можешь потрудиться телом своим, поскорби хотя умом. Если не можешь бодрствовать стоя, то бодрствуй сидя, или и лежа на ложе твоем. Если не можешь поститься в продолжение двух дней, постись, по крайней мере, до вечера. А если не можешь и до вечера, то остерегайся, по крайней мере, пресыщения. Если не свят ты сердцем своим, то будь чист хотя телом. Если не плачешь в сердце своем, то, по крайней мере, облеки в плач лицо свое. Если не можешь миловать, то говори, что ты грешен. Если ты не миротворец, то не будь хотя любителем мятежа. Не можешь стать рачительным, по крайней мере, в образе мыслей своих будь не как ленивый. Если ты не победитель, то не превозносись мыслью над теми, которые подлежат ответственности. Если ты не в состоянии заградить уста клевещущему на друга своего, то, по крайней мере, остерегись от общения с ним.
Знай, что, если от тебя выйдет огнь (огонь соблазна) и пожжет других, то Бог от руки твоей взыщет души, пожженные огнем твоим. Если ты и не ввергаешь в огонь, но соглашаешься с ввергающим и услаждаешься этим, то на суде будешь сообщником его. Если любишь кротость, пребывай в мире. И если сподобишься мира, то во всякое время будешь радоваться. Взыщи разума, а не золота; облекись в смирение, а не в виссон; стяжи мир, а не царство. Разумен только имеющий смирение, а не имеющий смирения не будет разумен. Смиренномудр — только мирный, а немирный — не смиренномудр; и мирен — только радующийся. На всех путях, какими ходят люди в мире, не обретают они мира, пока не приблизятся к надежде на Бога. Сердце не умиряется от труда и преткновений, пока не придет в него надежда, и не умирит сердца, и не прольете него радости. О ней-то изрекли достопоклоняемые и исполненные святости Уста: приидите ко Мне вcu труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28). Приблизься, говорит Он, к надежде на Меня, и упокоишься от труда и страха. Надежда на Бога возвышает сердце, а страх геенны сокрушает его. Свет ума порождает веру, а вера порождает утешение надежды, надежда же укрепляет сердце. Вера есть откровение разумения (т. е. дарование от Бога разумения), и когда помрачится ум, вера сокрывается, господствует над нами страх и отсекает нашу надежду. Вера, происходящая от ученья, не освобождает человека от гордости и сомнения; освобождает же та, которая зрится разумением (даруемым от Бога) и возсиявает (в разуме), и называется познанием и явлением истины. Пока ум разумевает Бога, как Бога, явлением разумения (т. е. разумением, явленным от Бога), не приближается к сердцу страх. Когда бывает попущено впасть нам в омрачение и утратить это разумение, то, пока не смиримся, бывает в нас страх, доколь не приблизит он нас к смирению и покаянию.
Сын Божий претерпел крест, потому мы, грешные, будем смело полагаться на покаяние. Ибо, если один только (внешний) вид покаяния в царе Ахаве отвратил от него гнев, то не будет для нас бесполезной истинность нашего покаяния. Если один вид смирения в нем, без истины (покаяния), отвратил от него гнев, то не тем ли паче отвратит от нас, истинно печалящихся о грехах наших? Скорбь ума достаточна, чтобы заменить всякое телесное делание.
Святой Григорий говорит: тот — храм благодати, кто срастворен с Богом и всегда озабочен мыслью о суде Его. Что же значит иметь попечение о суде Его, как не искать всегда упокоения Его, как не печалиться и не заботиться непрестанно о том, что не можем достигнуть совершенства по немощи естества нашего? Иметь непрестанную печаль о сем — значит непрестанно носить в душе своей памятование о Боге, как сказал блаженный Василий. Нерассеянная молитва производит в душе ясную мысль о Боге. И водружение нами в себе Бога памятованием — вот вселение в нас Бога. Так соделоваемся мы храмом Божиим. Вот это и есть попечение и сердце сокрушенное — для уготовления покоя Ему! Ему слава вовеки! Аминь.
Слово 90. О невольных лукавых помыслах, происходящих от предшествовавших им расслабления и нерадения
Иные подкрепляют тело и желают дать ему малый покой ради дела Божия, пока не соберутся с силами, — и опять возвращаются к делу своему. Посему в немногие дни покоя своего да не разорим совершенно охранения себя и не предадим на разорение души своей, как люди, не имеющие намерения снова возвратиться к делу своему. Иные во время мира поражаются стрелами вражиими: это суть те, которые по дерзновению воли своей собирают вещество (для брани) душам своим и в стране святой, т. е. в молитве, видят себя одетыми в нечистую одежду. А это есть то самое, что движется в душе их в час помышления о Боге и молитвы. Что приобрели мы во время нерадения своего, то и посрамляет нас во время молитвы нашей.
Трезвенность помогает человеку больше, чем дело, а разрешение (чувств) вредит ему больше, чем покой. От покоя происходят и тревожат человека домашние брани, но он имеет возможность прекратить их. Ибо, когда человек оставит покой и возвратится на место дел, брани сии отъемлются от него и удаляются. Но не таково то, что порождается разрешением, каково порождаемое расслаблением и покоем. Ибо, пока человек во время покоя пребывает в области свободы своей, может он снова возвратиться и управить собою по установлению правила своего, потому что он еще в области свободы своей. Но, давая себе разрешение, выходит он из области свободы своей. Если бы человек не отринул совершенно хранения себя, то не был бы с насилием и невольно вынужден покоряться тому, что не доставляет ему покоя; и если бы не вышел совершенно из пределов свободы, то не случались бы с ним обстоятельства, насильно привязывающие его к тому, чему не в силах он противиться.
Не давай, человек, свободы которому-либо из чувств своих, чтобы не дойти до невозможности снова возвратиться к свободе. Покой вредит только молодым, а разрешение — и совершенным, и старым. Доходящие вследствие покоя до худых помыслов могут снова возвратиться к охранению себя и утвердиться в высоком своем житии; а которые, в надежде на дело, вознерадели об охранении себя, те от высокого жития отведены пленниками в жизнь распущенную (т. е. греховную).
Иной хотя поражен в стране вражеской, а умирает во время мира. Иной выходит под предлогом купить себе жизнь (под предлогом духовной пользы), и получает в душу свою острое жало. Не тогда будем печалиться, когда поползнемся в чем-нибудь, но когда закосневаем в том, потому что поползновение бывает часто и с совершенными, а коснение в нем есть совершенное омертвение. Печаль, какую чувствуем при своих поползновениях, вменяется нам благодатью вместо чистого делания. Кто, в надежде на покаяние, поползнется вторично, тот лукаво ходит пред Богом; на сего неведомо нападает смерть, и не достигает он времени, в которое надеялся исполнить дела добродетели. Каждый, давший волю чувствам, дал волю и сердцу.
Делание сердца служит узами для внешних членов. И если кто с рассудительностью занимается оным, по примеру живших до нас отцов, то сие бывает явно по следующим в нем трем явлениям, а именно: не привязан он к телесным стяжаниям, не любит чревоугодия и вовсе далека от него раздражительность. Где имеют место три эти явления, т. е. телесное (малое ли то, или великое) стяжание, вспыльчивость и преодоление чревоугодием, там (да будет тебе известно), хотя бы человек, по-видимому, уподоблялся древним святым, разрешение на внешнее происходит у него от невыносливости во внутреннем, а не от различия в небрежении души его (т. е. не от того, что душа пренебрегает иными вещами). А иначе почему бы, пренебрегая телесным, не приобрести кротости? За рассудительным пренебрежением следуют: несвязанность ничем, пренебрежение покоем и стремлением к людям (стремлением к общению с людьми). И если кто с готовностью и радостью приемлет ущерб (скорби, лишения, обиды) ради Бога, то чист он внутренне; если кто не пренебрегает никем за телесные его недостатки, то он поистине свободен; если кто не смотрит с приятностью на оказывающего ему честь или не негодует на того, кто его бесчестит, то он в этой жизни мертв стал для мира. Хранение рассудительности лучше всякого жития, каким бы способом и в какой бы человеческой мере оно проводимо ни было.
Не питай ненависти к грешнику, потому что все мы повинны; и если восстаешь на него ради Бога, то плачь о нем. И почему ты ненавидишь его? Ненавидь грехи его — и молись о нем самом, чтобы уподобиться Христу, Который не имел негодования на грешников, но молился о них. Не видишь ли, как плакал Он об Иерусалиме (Лк. 19, 41)? И над нами во многом посмеивается диавол, — за что же ненавидеть того, кто, подобно нам, осмеян и над нами посмеивающимся диаволом? И за что ты, человек, ненавидишь грешника? Не зато ли, что он не имеет праведности подобно тебе? Но где же твоя правда, когда не имеешь любви? Почему не плакал ты о нем? Но ты гонишь его. Иные по невежеству возбуждаются к гневу, считая себя умеющими судить дела грешных.
Будь проповедником благости Божией, потому что Бог окормляет тебя недостойного и потому что много ты должен Ему, а взыскания Его не видно на тебе, и за малые дела, тобою сделанные, воздает Он тебе великим. Не называй Бога правосудным, ибо правосудие Его не познается на твоих делах. Хотя Давид именует Его правосудным и справедливым, но Сын Его открыл нам, что паче Он благ и благостен. Ибо говорит: благ есть к лукавым и нечестивым (Лк. 6, 35). И почему именуешь Бога правосудным, когда в главе о награде делателям читаешь: друже, не обижу тебе… хощу и сему последнему даты, якоже и тебе. Аще око твое лукаво есть, яко Аз благ есмъ (Мф. 20, 13–15)? Почему также человек именует Бога правосудным, когда в главе о блудном сыне, блудно расточившим свое богатство, читает, что при одном сокрушении, какое явил (сын, — отец) притек и пал на выю его, и дал ему власть над всем богатством своим. Ибо никто другой сказал сие о Боге, чтобы нам сомневаться о Нем, но Сам Сын Божий засвидетельствовал о Нем сие. Где же правосудие Божие? В том, что мы грешники, а Христос за нас умер? А если так Он милостив, то будем веровать, что не приемлет Он изменения.
Да не помыслим никогда сего беззакония, чтобы Бога наименовать немилостивым: свойство Божие не изменяется, подобно мертвецам, и Бог не приобретает того, чего у Него нет; не лишается того, что у Него есть; не получает приращения, подобно тварям. Что имел Бог от начала, то всегда имеет и будет иметь до бесконечности, как сказал блаженный Кирилл в толковании на книгу Бытия: бойся Его, говорит он, по любви, а не по имени жестокого, Ему приданному. Возлюби Его, как обязан ты любить Его, и не за то, что даст тебе в будущем, но за то, что получили мы в настоящем мире, сотворенном ради нас. Ибо кто в состоянии воздать Ему? Где воздаяние Его за дела наши? Кто побудил Его вначале привести нас в бытие? Кто умоляет Его о нас, когда мы не вспоминаем о Нем? Когда нас еще не было, кто возбудил к жизни это тело наше? И еще, откуда мысль ведения западает в персть? О, как дивно милосердие Божие! О, как изумительна благодать Бога и Творца нашего! Какая сила, довлеющая на все! Какая безмерная благость, по которой Он естество нас грешных снова возводит к воссозданию! У кого достанет сил прославить Его? Преступника (заповеди) и хулителя Своего восставляет, неразумную персть обновляет, делает ее разумной и словесной, ум рассеянный и бесчувственный и чувства расточенные делает Он природой разумной и достойной Божественной мысли! Грешник не в состоянии и представить себе благодать воскресения своего. Где геенна, которая могла бы опечалить нас? Где мучение, многообразно нас устрашающее и побеждающее радость любви Его? И что такое геенна пред благодатью воскресения Его, когда восставит нас из ада, соделает, что тленное сие облечется в нетление, и падшего во ад восставит в славе?
Приидите, рассудительные, и удивляйтесь! Кто, имея ум мудрый и чудный, достойно подивится милости Создателя нашего? Есть воздаяние грешникам, и вместо воздаяния праведного воздает Он им воскресением; и вместо тления тел, поправших закон Его, облекает их в совершенную славу нетления. Эта милость — воскресить нас после того, как мы согрешили, выше милости — привести нас в бытие, когда мы не существовали. Слава, Господи, безмерной благодати Твоей! Вот, Господи, волны благодати Твоей заставили меня умолкнуть, и не осталось у меня мысли пред благодарностью к Тебе! Какими устами прославим Тебя, Царь благий, любящий жизнь нашу? Слава Тебе за сии два мира, которые создал Ты к возрастанию и наслаждению нашему, возводя нас от всего, созданного Тобою, к ведению славы Твоей! Слава Тебе отныне и до века, аминь.
Слово 91. О терпении из любви к Богу и о том, как терпением приобретается помощь
В какой мере человек будет пренебрегать миром сим и ревновать о страхе Божием, в такой приближается к нему Божий Промысл, и втайне ощущает человек заступление Промысла, и к уразумению оного даются ему чистые помыслы. И если кто добровольно лишится мирских благ, то, в какой мере лишается он их, в такой же сопровождает его Божие милосердие, и поддерживает его Божие человеколюбие. Слава Спасающему нас десными и шуими, и всем этим Доставляющему нам случай к обретению жизни нашей! Ибо и души тех, которые слишком слабы, чтобы по своей воле приобрести себе жизнь, скорбями невольными приводит Он к добродетели. И оный нищий Лазарь не по воле своей лишен был благ мира, и тело его поражено было язвами, и терпел он два горькие страдания, из которых каждое было хуже другого, однако же после почтен был на лоне Авраамовом. Бог близок к скорбящему сердцу того, кто к Нему вопиет в скорби. Если кого и подвергает Он иногда телесным лишениям и иным скорбям, то претерпение этого обращает нам в помощь, как и врач в тяжкой болезни восстановляет здравие сечением членов. К душе же скорбящего являет Господь великое человеколюбие, соразмерно тяжести страданий в скорби его.
Поэтому, когда вожделение любви Христовой не столь победоносно в тебе, чтобы от радости о Христе быть тебе бесстрастным во всякой скорби своей, тогда знай, что мир живет в тебе более, нежели Христос. И когда болезнь, скудость, истощение тела и боязнь вредного для тела возмущают мысль твою и препятствуют радости упования твоего и попечению о Господе, тогда знай, что живет в тебе тело, а не Христос. Просто сказать: к чему любовь в тебе возмогает и преобладает, то и живет в тебе. Если же нет у тебя недостатка в потребном тебе, и тело здорово, и не боишься чего-либо сопротивного, и скажешь, что можешь при этом чисто идти ко Христу, то знай, что болен ты умом и лишен вкушения славы Божией. — Сужу же тебя не потому, что ты таков уже и есть, а более для того, чтобы ты знал, сколь многого недостает тебе до совершенства, хотя и имеешь некую часть жития прежде нас бывших святых отцов. И не говори, что нет человека, у которого бы ум совершенно возвышался над немощью, когда тело его обуревается искушениями и скорбями, и у которого бы любовью ко Христу препобеждалась печаль ума. Не буду приводить на память святых мучеников, чтобы самому не изнемочь пред глубиной их страданий. Умолчу о том, сколько терпение их, подкрепляемое силой любви Христовой, препобедило великую скорбь и болезнь телесную. Оставим это и потому, что одно воспоминание о сем ввергает в скорбь человеческую природу и возмущает величием дела и чудесностью зрелища.
Посмотрим же на безбожных, так называемых, философов. Один из них положил себе в мысли своей законом — хранить молчание несколько лет. Император римский, удивленный этим слухом, захотел подвергнуть его испытанию. Поэтому приказал привести его к себе, и когда увидел, что он решительно молчит при всяком вопросе, какой ни предлагал ему, и не отвечает, разгневался на него и велел предать смерти за то, что не уважил престола и венца славы его. Но философ не убоялся, а, напротив того, хранил закон свой и безмолвно готовился к смерти. Император же дал приказ исполнителям казни: «Если убоится меча и нарушит закон свой, умертвите его; а если устоит в своей воле, возвратите его ко мне живого». Итак, когда он приблизился к назначенному месту, и получившие приказание, нанося оскорбления, принуждали его нарушить свой закон и не подвергаться смерти, тогда рассуждал он: «Лучше в один час мне умереть и сохранить волю свою, ради исполнения которой столько времени подвизался, нежели быть побеждену страхом смерти, поругать свою мудрость и подвергнуться нареканию в боязливости при встретившейся крайности». И без смущения простерся он, чтобы принять усечение мечом. Донесено было о сем императору; император удивился, и отпустил его с честью.
Иные совершенно попрали естественное вожделение; другие легко переносили злословие; иные без скорби претерпевали жестокие болезни; а иные показали свое терпение в скорбях и великих бедствиях. И если они терпели это ради пустой славы и надежды, то не гораздо ли больше должны терпеть мы, монахи, призванные к общению с Богом? Сего и да сподобимся, по молитвам Пресвятой Владычицы нашей Богородицы и Приснодевы Марии и всех, в поте подвига своего благоугодивших Христу! Ему подобает всякая слава, честь и поклонение с собезначальным Его Отцем и с соприсносущным, едино естественным и живоначальным Духом ныне и во веки веков! Аминь.
Преподобный Макарий Египетский. Духовные беседы, послания и слова
Житие преподобного Макария Египетского
Макарий, в отличие от другого соименного и современного ему подвижника, родившегося в Александрии, названный Египетским, а за свою святость и мудрость Великим, родился в 300 г. Время юности провел он в доме родителей и был пастухом стад отца своего. Не сохранилось известия, чтобы Макарий получил образование в каком-либо училище, но из его описаний видно, что он не чужд был и книжного образования. Но то несомненно, что нравственное его образование началось рано. Как в самых молодых летах он заботился о правоте своих действий, показывает один случай в его детстве, рассказанный им самим. Однажды сверстники его пошли в чужой сад за смоквами, и когда бежали назад, уронили одну из них. Макарий поднял ее и съел. Эта погрешность так тяжело легла на его чистую совесть, что осталась навсегда памятной, и во всю жизнь свою, как говорил сам Макарий, он не мог вспомнить об ней без слез.
Сильное стремление к подвижнической жизни в начале IV века, пробужденное в Египте примером Великого Антония и увлекавшее в пустыни многочисленные толпы верующих, и действие Божественной благодати, особыми таинственными путями приводящей избранных на путь им предназначенный, расположили Макария, оставив все земные заботы, посвятить себя единственно попечению о спасении своей души.
Решаясь оставить мир, Макарий не вдруг поселился в пустыне, но, желая испытать себя, может ли переносить труды пустынного подвижничества, сначала поселился в келлии, вблизи селения. Так начал свою подвижническую жизнь и Антоний Великий. Так подвизались и прежде Антония многие ревнители благочестивой жизни.
Молитва, псалмопение, богомыслие были главным занятием Макария в его келлии. Для снискания пропитания он плел корзины. Один из его знакомых приходил к нему, брал у него рукоделье, продавал и на вырученные деньги доставлял ему пищу. Добродетельная жизнь Макария, его благочестивые, мудрые наставления обратили на него общее внимание, и жители одного близлежащего селения пришли и сделали его против его воли у себя клириком. Но Макарий, по любви к уединению, ушел в другое, более отдаленное место, где прежний знакомец нашел его и доставлял ему все нужное.
Не долго и здесь Макарий наслаждался ненарушимым безмолвием, которого сильно желало его сердце. Скоро стали собираться к нему ищущие наставлений. Кроме того, здесь постигло его искушение, которое мог выдержать так, как он выдержал, только муж, подкрепляемый силою Духа Святого. В близлежащем селении одна девица сделалась беременной и оклеветала Макария как виновника ее греха. Кротко, без ропота перенес Макарий бесчестие и удары, которым подвергли его жители селения. Он принял даже на себя обязанность доставлять пропитание девице и для сего изнурял себя усиленными трудами. Но Промысл чудесным образом обнаружил невинность святого подвижника. Когда наступило время родить несчастной, — она подверглась страшным мучениям и не могла разрешиться от бремени, пока пред всеми не объявила невинности Макария и не назвала действительного виновника ее греха. Мучимые раскаянием за оскорбление, без вины нанесенное отшельнику, жители селения собрались к нему просить прощения. Услышав это, Макарий скрылся в дальнейшую пустыню — скитскую.
В пустыне Ливийской, недалеко от обильных селитрой озер (Нитрийских), доселе существуют четыре монастыря. Один из них называется монастырем Святого Макария, а прочие три — Абу-Макар (то есть Отца Макария), и вся страна Макариевой пустыней. Развалины стен и зданий показывают, что здесь прежде много было обителей. Без сомнения, это есть то место, куда удалился Макарий Египетский. Гора Нитрийская и лежащая за ней пустыня была уже заселена иноками. Здесь была пустыня келлий. Жительству иноков здесь положил начало прп. Аммоний, с благословения великого Антония. Пустыня скитская еще на целые сутки пути была дальше пустыни келлий. Это была дикая, песчаная пустыня, где изредка только встречались ключи с едва сносной для питья водой. Сюда не было и проложенной дороги; путь направляли по течению звезд.
Но вскоре после того, как поселился здесь Макарий, сюда собралось много ревнителей благочестия, которые вверяли себя руководству сего подвижника. По своим высоким подвигам, по своему непрестанному стремлению к совершенству они более подобны были Ангелам, нежели человекам. Несколько десятков тысяч насчитывалось иноков в пустынях египетских, но скитские иноки славились между всеми по совершенству жизни и по своей мудрости. Чем страшнее была пустыня скитская, тем более требовалось мужества, чтобы селиться в ней. Таких только и принимал Макарий к себе. Несмотря на свое благочестие, пишет Сократ, Макарий Египетский был суров к приходящим.
Макарию было тридцать лет, когда он поселился в пустыне скитской. Но уже в первые годы его подвижнической жизни называли его отроком-старцем. Так как братия, собравшаяся к Макарию, не имели пресвитера, то епископ Египетский рукоположил Макария на 40-м году его жизни в пресвитера, когда он имел уже дар чудотворений и пророчества. Когда число братии умножилось, — Макарий воздвиг для них четыре храма, которые имели особых пресвитеров. Все отшельники жили в особых келлиях, отделенных одна от другой. Сам Макарий жил также отдельно в глубокой пустыне и имел при себе только двух учеников; один принимал приходящих, другой жил подле него в особой келлий. От келлий своей Макарий прокопал подземный ход, длиной в полстадии, и на конце его небольшую пещеру. Когда приходящие беспокоили его, — он удалялся этим ходом в свою пещеру, и никто не знал, куда он уходил. Один из учеников его, знавший об этом ходе, рассказывал, что Макарий прочитывал 24 молитвы, идя в пещеру, и столько же на обратном пути.
Немного до нас дошло сведений о жизни Великого Макария, и эти немногие сведения суть только отрывочные сказания, которые мало могут познакомить нас с его внутренней жизнью. Жизнь его, сокровенная во Христе, осталась сокрытой и для нас. Лучшим источником для познания его внутренней жизни могут служить его писания. В своих писаниях, исполненных глубокой мудрости, он высказывает тайны духовной жизни не по умозрению, а по опыту; передает то, что изведал сам. Потому, в тех чертах, в которых он представляет жизнь внутреннего человека, мы можем находить черты его собственной жизни. Конечно, их недостаточно для истинного представления о постепенном восхождении Макария по степеням духовного совершенства, но для нас довольно и того, если мы узнаем хотя немногие черты его внутренней жизни.
Человек, говорит Макарий, по природе имеет предначинание, или наклонность, к добродетели, и его-то взыскует Бог, и поэтому повелевает, чтобы человек сперва понял ее, поняв, возлюбил и предначал волей. Душевные помыслы, со времени Адамова преступления, отторгшись от любви Божией, рассеялись в веке сем и смешались с помыслами вещественными и земными. Посему, как резвых детей, душа да соберет и умирит грехом рассеянные помыслы; пусть введет их в дом тела своего, непрестанно в посте и с любовью ожидая Господа. Если не обленимся и не дадим у себя пажитей порочным помыслам, но волей своей привлечем ум, понуждая помыслы устремиться ко Господу, то, без сомнения, Господь Своей волей придет к нам и действительно соберет нас к Себе; потому что благоугождение и служение зависит от помышлений. В какой мере собираешь ты ум свой к исканию Бога, в такой, и еще в большей, мере понуждается Он собственным Своим благоутробием и благостью придти к тебе и успокоить тебя. Стоит Он и рассматривает твой ум, помышления и движения мыслей, назирает, как ищешь Его, от всей ли души твоей, не с леностью ли, не с нерадением ли. И когда увидит рачительность твою в искании Его, тогда явится и откроется тебе, подаст помощь Свою и уготовит тебе победу, избавляя тебя от врагов твоих. Пока человек не отрешится от пристрастия к земному, до тех пор он не может знать, что в сердце есть иная борьба, иное тайное противление, иная брань помыслов от лукавых духов, и что предложит ему иной подвиг. Тот только, кто освободится от пристрастия к земным вещам и прилепится к Богу, один он в состоянии познать внутри водворяющуюся борьбу страстей, и внутреннюю брань, и лукавые помыслы. Ниже ума, глубже помыслов, в сокровенных изгибах души нашей гнездится змий, убийственно уязвляющий главные члены души нашей. Умертвить этого змия, достигнуть полной чистоты можно только посредством одного Иисуса Христа. Не вдруг душа достигает чистоты. Наперед должна она испытать скорби, придти в унижение, в тесноту. Если бы человек без труда мог преуспевать в добре, то христианство не было бы камнем преткновения и камнем соблазна, не было бы ни веры, ни неверия, не было бы ни подвигов, ни случаев к брани. Слушающий слово Божие приходит в сокрушение, и потом, поелику благодать, по Божию смотрению, к пользе человека удаляется от него, начинает он упражняться и поучаться в брани. Скорби и несчастья должны быть принимаемы с радостью, ибо они свидетельствуют, что Бог с нами. Встречая несчастья в мире, ты начинаешь размышлять: несчастлив я в мире, — пойду, отрекусь от мира, буду служить Богу. Дошедши до этой мысли, слышишь заповедь, которая говорит: продаждь имение твое (Мф. 19, 21), возненавидь плотское общение и служи Богу. Тогда начинаешь благодарить за свое несчастье в мире, за то, что по сему поводу оказываешься послушным Христовой заповеди. Как скоро удалишься от мира и начнешь искать Бога, — должен будешь бороться со своей природой, с прежними нравами и с тем навыком, который тебе прирожден. А во время борьбы с сим навыком найдешь противящиеся тебе помыслы и борющиеся с умом твоим; и помыслы сии повлекут тебя и станут кружить тебя в видимом, чего хотел ты избежать. Тогда-то начнешь борение и брань, восставляя помыслы против помыслов, ум против ума, душу против души, дух против духа. Когда душа начнет удаляться от греховной жизни, забывать свои обычаи мирские, — диавол преследует ее скорбями, искушениями и невидимыми бранями. Здесь-то искушается, здесь-то испытывается, здесь-то делается явной любовь души к Изведшему ее из греховного Египта. Усматривает душа, что сила вражия готова на нее напасть и умертвить ее; видит также и перед собою море горести, скорби и отчаяния; но не в силах она ни идти назад, видя готовых врагов, ни простираться вперед, потому что боязнь смерти и окружающие страшные и различные скорби заставляют видеть перед собою смерть. Когда видит Бог, что душа падает от боязни смертной и что враг готов поглотить ее, тогда подает ей малую помощь, медленно действуя на душу и испытывая ее, тверда ли она в вере, имеет ли любовь к Нему. Ибо Богом определено, чтобы таков был путь, вводящий в жизнь, — со скорбью, с теснотой, со многими испытаниями, с самыми горькими искушениями. И если здесь еще душа совершит сей путь в безмерной скорби, имея пред глазами смерть, то тогда уже рукой крепкой и мышцей высокой, озарением Святого Духа расторгает она силу тьмы, минует страшные места, преходит море тьмы и всепоядающего огня. Иным, хотя удалились они из мира, отреклись, по Евангелию, от века сего и с великим терпением преуспевают в молитве, в посте, в рачительности и в других добродетелях, Бог не скоро дает благодать и упокоение и духовное радование, но медлит и удерживает дар — для испытания свободной воли, чтобы видеть, точно ли верным и истинным почитают Бога, обетовавшего давать просящим и отверзать дверь жизни ударяющим в нее. Всякая добродетель есть уже дар Божий. Невозможно, не по силам человеку искоренить грех собственной своей силой. Бороться с ним, противиться, наносить и принимать язвы — в твоих это силах; а искоренить — Божие дело. Душа доблестная присозидается к Церкви не потому, что сделала, но потому, что возжелала. Ибо спасает человека не собственное его дело, но Даровавший силу. Собственно твое, что сам ты делаешь, хотя и хорошо и Богу благоприятно, однако же нечисто. Например, любишь Бога, но несовершенно. Молитва твоя естественно бывает соединена с парением ума и с разными помыслами. А Бог дарует тебе молитву чистую, совершаемую духом и истиной. Сам Дух Святой вспомоществует немощи человеческой, и Господь влагает в землю сердца небесное семя и возделывает ее. Хотя нравственная порча пребывает в самом естестве, однако же преобладает там только, где находит себе пажить.
Нужные стебли пшеницы могут быть заглушены плевелами; но когда, с наступлением лета, растения сделаются сухи, тогда плевелы нимало не вредят пшенице. Так и в благодати: когда дар Божий и благодать приумножаются в человеке и богатеет он в Господа, тогда порок, хотя отчасти и остается в человеке, не может вредить ему. Христиане, если и нападает на них враг, имеют прибежище в Божестве; они облеклись в силу и упокоение свыше, и нимало не тревожит их брань. Нелегкое дело — приобрести чистое сердце; много нужно человеку борений и труда, чтобы чистыми иметь совесть и сердце и всецело искоренить в себе зло. Бывает и то, что в ином есть благодать, а сердце еще нечисто. Потому и падали падавшие; они не верили, что с благодатью пребывает в них дым и грех. Некоторые, оградив себя, при сильном в них действии благодати Божией, находили свои члены столько освященными, что заключили о себе, будто бы в христианстве нет места уже похоти, но приобретается ум целомудренный и чистый, и что внутренний человек царит уже в Божественном и небесном. Но когда, несомненно, думает такой человек, что он достиг в совершенную меру и почитает себя вступившим в безопасную пристань, — восстают на него волны, и опять видит он себя среди моря, увлеченным туда, где только вода и небо, и готовая смерть… Но снова сподобившись таковые некоей благодати и как бы, так сказать, из целой морской глубины прияв малую некую каплю, в сем самом находят ежечасно и ежедневно совершающееся чудо… Ум приходит в затруднение, почему бывает сие так, — и опять иначе. Потому что ненавистник добра — сатана — преуспевающим в добродетели внушает лукавое и старается развратить их.
Так св. Макарий представляет духовную борьбу, изображая в своих словах различные состояния духа, конечно, испытанные им самим. Подвигами, которые кажутся превышающими силы человека, он утверждал себя в добродетели. И не столь строгие монахи в пустыне скитской не имели там пресыщения и не искали лакомой пищи. Но Макарий удовлетворял своим естественным потребностям не более, чем сколько нужно для поддержания жизни. Однажды ученик его Евагрий, томимый жаждой, просил позволения напиться воды. «Будь доволен и тем, — сказал Макарий, — что находишься под тенью; многие лишены и этой отрады. Уже двадцать лет, как я ем, пью и сплю не более, как сколько нужно для поддержания жизни». Св. Макарий вкушал пищу только раз в неделю. Но сухость его тела была столько же следствием страха Божия, сколько его пощения и воздержания. «Отчего это, — спросили некоторые из отцов Макария, — ешь ли ты, или постишься, тело твое всегда сухо?» Макарий отвечал: «Палка, которой ворочают горящие дрова, беспрестанно снедается огнем; то же бывает и с человеком, если он очищает ум свой страхом Божиим: самый страх Божий снедает его тело». Случалось ему бывать за трапезой вместе с пустынниками, и когда здесь предлагали ему вино, он не отказывался, но после за одну чашу вина целый день не пил воды. Ученик его, заметив это, умолял братию не угощать его более вином, потому что, желая дать ему утешение, они подавали случай к новым изнурениям.
Обуздание чрева и языка, пребывание в своей келлии и плач о грехах почитал Макарий первыми обязанностями инока. Один брат спросил Макария: «Как ему спастись?» — Старец отвечал: «Бегай людей, сиди в келлии и плачь о своих грехах, а паче обуздывай язык и чрево». Распуская однажды в скиту собрание, Макарий сказал братии: «Бегите, братия!» Один из братии сказал: «Куда нам бежать из пустыни?» Макарий, положив перст на уста, сказал: «Сего бегите», потом вошел в келлию свою и заключил за собою дверь.
Произвольную нищету и нестяжательность Макарий почитал для инока выше всего. Однажды авва Феодор Фермейский, имевший три книги, пришел к нему и говорит: «Вот у меня три книги, и сам я получаю от них пользу, и братия, употребив их, получают назидание; что мне полезно сделать: оставить ли их у себя для собственной пользы и для пользы братии, или продать их и полученное раздать нищим?» Старец отвечал: «Первое хорошо, но нестяжательность всего лучше». Два раза Макарий заставал в своей келлии воров и не только не задерживал их, но и сам, как бы посторонний, помогал им выносить вещи из своей келлии.
С преуспеванием в духовном совершенстве, Макарий все глубже старался утвердить в себе чувство смирения. Он никак не хотел, чтобы его отличали от других. Когда приходил какой-либо брат к нему, как святому и великому старцу, он ничего не говорил с ним; но если кто обращался к нему с укоризнами, хотя и несправедливыми, такого принимал с удовольствием. Сам искуситель напрасно старался возбудить в Макарий дух гордости и наконец принужден был признать в нем высоту смирения. «Макарий! — сказал он служителю Божию: все, что ты делаешь, и я делаю; ты постишься, а я совсем не ем; ты бодрствуешь, а я совсем не сплю. Одним ты побеждаешь меня — смирением».
Смиренный дух Макария всегда находил случаи смиряться и ставить других выше себя по нравственному совершенству. «Я еще не монах, но видал монахов», — говорил Макарий в назидание братии Нитрийской и потом рассказал им о двух иноках в пустыни, которые жили вдали от всех людей, окруженные зверями, питаясь одной пищей с бессловесными. Во взаимной любви провели они 40 лет вместе, занимаясь единственно богомыслием. Этих двух мужей Макарий спросил: «Что должно мне делать, чтобы быть монахом?» Они сказали: «Если не можешь отречься от всего мирского, как мы, то иди в свою келлию и оплакивай свои грехи». Вспоминая о сих подвижниках, Макарий повторял так: «Я еще не монах, а только видел монахов». В другой раз Промысл Божий, для утверждения Макария в смирении, указал ему на двух женщин, живших в миру со своими мужьями в городе, но высших его по нравственному совершенству. И старец не обленился из пустыни придти в город и расспросить сих жен, как он живут. По просьбе Макария они рассказали, что пятнадцать уже лет, как они вышли замуж за двух братьев, и в течение сего времени жили во взаимной любви и согласии, всегда исполняли волю мужей; имели желание поступить в монастырь, но, по несогласию на то мужей, решились остаться в миру, но вместе положили обет бдеть над своим сердцем и не произносить ни одного праздного слова. И Макарий смиренно просил Бога, чтобы Он сподобил его жить в пустыни так, как они жили в миру.
Св. Макарий ходил учиться иночеству и у отца иноков Антония. Сначала Антоний, искушая его терпение, не допустил его в свое жилище, но потом отворил ему дверь и, приветствуя, сказал: «Я давно желал видеть тебя». С любовью принял его и упокоил. Плетя корзины из пальмовых ветвей, провели они вечер в беседе о спасении души. Смирение пред людьми утверждается на смирении к Богу, которое прп. Макарий во всяком облагодатствованном человеке признавал самым естественным чувством. «Человек облагодатствованный, — говорит он в одной из своих бесед, — почитает себя уничиженным паче всех грешников. И такой помысл насажден в нем как естественный; и чем глубже входит в познание Бога, тем больше почитает себя невеждой, и чем более учится, тем паче признает себя ничего незнающим. Сие производит благодать в душе, как нечто естественное». «Душа истинно боголюбивая и христолюбивая, — говорит он в другой беседе, — хотя бы совершила тысячи праведных дел по ненасытимому стремлению своему к Господу, думает о себе, будто бы ничего еще она не сделала. Хотя бы изнурила тело свое постами и бдениями, при таких остается чувствованиях, будто бы не начинала еще трудиться для добродетелей. Хотя бы сподобилась достигнуть различных духовных дарований, или откровений и небесных тайн, по безмерной и ненасытимой любви своей ко Господу, — сама в себе находит, будто бы ничего еще не приобрела. А напротив того, ежедневно алкая и жаждая, с верою и любовью пребывая в молитве, не может насытиться благодатными тайнами и благоустроением себя во всякой добродетели». Это чувство смирения при обилии даров благодати объясняет Макарий прекрасным сравнением. «Если царь, — говорит он, — положит свое сокровище у какого-нибудь нищего; то принявший на сохранение не считает сего сокровища своей собственностью, но везде признается в своей нищете, не смея расточать чуждого сокровища; потому что всегда рассуждает сам с собою: это сокровище не только у меня чужое, но еще положено сильным царем, и он, когда захочет, возьмет его у меня. Так и имеющие благодать Божию должны о себе думать. Если они превознесутся и станут надмеваться сердца их, то Господь отъемлет у них благодать Свою, и остаются они такими, какими были до приятия благодати от Господа».
Смирение Макария обнаруживалось особенно в снисходительности к немощам других. Он был, по свидетельству скитских старцев, как бы бог земной; потому что, — говорили они, — как Бог покрывает мир, так Макарий покрывал согрешения, которые он, видя, как бы не видел, и слыша, как бы не слышал. Раз он увидал брата, совершающего тяжкий грех. «Если Бог, Творец его, — сказал он, — терпит грех, когда мог бы сожечь огнем, то кто я, чтобы мог осуждать его?» — «Христиане, — говорил он, — не должны никого осуждать: ни явную блудницу, ни грешников, ни людей бесчинных, но взирать на всех с простодушием и чистым оком. В том и состоит чистота сердца, чтобы, видя грешников, или немощных, иметь к ним сострадание и быть милосердым».
Кротко управлял Макарий своею братией, внушая им, прежде всего, взаимную любовь друг к другу, и в обращении с ними вообще отличался особенной простотой. Некоторые говорили ему: «Зачем ты так себя ведешь?» Макарий отвечал: «Двенадцать лет служил я Господу моему, чтобы Он даровал мне благодать сию; а вы советуете мне оставить ее». Макарий готов был служить каждому. Пришел он некогда к одному отшельнику и, нашедши его больным, спросил: «Не хочет ли он съесть чего-нибудь?» Больной сказал: «Хочу пастилы». Старец не поленился сходить в Александрию, чтобы достать больному то, чего он просил.
Свои обличения братии Макарий старался растворять любовью. «Если ты, — говорил он, — делая кому-либо выговор, приходишь в раздражение, то удовлетворяешь своей страсти. Таким образом, не спасая других, причиняешь вред и себе». Своею мудростью, любовью и кроткой снисходительностью он скоро обращал заблуждающих на путь истины, нежели другие своей строгостью. В скиту два брата впали в грех, и Макарий Городский отлучил их. Когда узнал об этом Макарий Египетский, то сказал: «Не братия отлучены, а Макарий отлучен». Приняв это слово за отлучение, Макарий Городский удалился к озеру, где самая природа представляла удобнейшее место для очищения кающимся. К нему пришел Макарий Великий, и увидев его всего искусанного комарами, сказал: «Ты отлучил братии, и вот они хотели уйти в село; я отлучил тебя, и ты убежал сюда, как девица в свою внутреннюю горницу. Впрочем, я призывал к себе падших братии, расспрашивал их, и они говорили: ничего такого не было. Смотри же и ты, брат, не посмеялись ли над тобою демоны? Ты сам ничего не видал. Проси прощения в своем согрешении». — Макарий отвечал: «Если хочешь, наложи на меня епитимию». Старец сказал: «Иди и постись три недели, принимая пищу только раз в неделю».
Узнав от самого искусителя об искушении, которому подвергся один брат, Макарий сам пришел к сему брату в келлию, и когда тот стыдился исповедать свои нечистые помыслы и даже говорил, что его не искушают они, Макарий смирением расположил его к откровенности. «Вот сколько лет я подвизаюсь, — сказал Макарий, — а и меня старика беспокоит дух блуда». Тогда брат сказал: «Поверь, авва, и меня также беспокоит». Старец говорил и о других помыслах, будто его искушают, и таким образом доводил брата до сознания. Тогда, преподав наставление, оставил его, и с того времени сей брат подвизался более других.
Своей кротостью Макарий обратил ко Христу одного идольского жреца, встретившегося ему на пути в Нитрийскую гору. Сего жреца встретил прежде ученик Макария, но был избит им до полусмерти за то, что назвал его демоном. Но когда Макарий, встретившись с ним, ласково приветствовал его, жрец, пораженный сим, сказал: «Я вижу, что ты человек Божий, — и, ухватившись за ноги его, сказал: не отпущу тебя, пока не сделаешь меня монахом». И он принят был отцом в число братии, а чрез него и многие язычники сделались христианами. Указывая на этот случай, Макарий говаривал: «Худое слово и добрых делает худыми, а слово доброе и худых делает добрыми».
Многие, слыша о мудрости и святости Макария, приходили к нему из далеких стран за советами. Наставления Макария, отличаясь кротостью, полны были глубокой опытной мудрости. Их целью было внушать наставляемым внимание к себе, богомыслие, молитву, смирение — короче: добродетели, которыми сам он обладал в высшей степени. «Как мне спастись?» — спросил однажды юноша, желавший быть иноком. Макарий послал его на кладбище сначала бранить, а потом хвалить мертвых. Когда юноша исполнил это, Макарий спросил его: «Что отвечали ему мертвые?» — «Они были безмолвны и к похвале, и к порицанию». — «Так и ты, — отвечал старец, — если хочешь спастись, будь мертв: подобно мертвым, не думай ни об обидах от людей, ни о славе людской. Если для тебя поношение как похвала, бедность как богатство, недостаток как изобилие, — ты не умрешь». Другому ученику, просившему у него наставления, Макарий сказал: «Никого не осуждай, никого не обижай: соблюдай сие, и спасешься». «Если мы будем помнить о зле, — говаривал Макарий, — какое сделали нам люди, — в нас ослабеет памятование о Боге; если же будем помнить о зле, наносимом демонами, — будем безопасны от стрел их».
Когда спросили Макария, как молиться, он отвечал: «Довольно, если вы будете часто повторять от всего сердца: Господи, как Тебе угодно и как знаешь, помилуй меня. Если же нападет искушение: Господи, помоги».
Там, где естественные способы делать другим добро оказывались недостаточными, Макарий обращался к дару чудотворений. Так, однажды воскресил он мертвого, чтобы доказать еретикам бессмертие души. В другой раз он воскресил мертвого, дабы узнать, точно ли был виновником его смерти обвиняемый, и спас чрез сие жизнь несправедливо обвиненного, которого мертвый ясным голосом из гроба признал невинным. Еще раз Макарий, отправившись жать с семью братиями, увидал, что одна женщина, собирая за ними колосья, непрестанно плакала. От владельца поля, у которого Макарий, вероятно, нанимался жать, он узнал, что муж сей женщины взял у кого-то поклажу и нечаянно умер, не сказав, где положил оную. Макарий вопросил самого умершего, который и сказал ему, где спрятана была поклажа, и этим избавил вдову и детей ее от рабства. Вообще Макарий творил очень много чудес. «Столь много исцелил он больных, — говорит Сократ, — столь многих освободил от злых духов, что для описания того нужна целая книга».
Живя во времена господства ариан, Макарий должен был вытерпеть борьбу и с арианами. Египетские пустынники известны были как ревностные защитники Никейского Символа. Арианин Луций, вступивший на Александрийский престол, после смерти Великого Афанасия (373 г.) и удаления назначенного ему преемника святителя Петра, не успев жестокостью и мучениями принудить египетских пустынников к арианству, решился отцов сих пустынников, обоих Макариев, сослать в заточение. Их взяли тайно ночью и отвезли на один остров в Египте, где не было ни одного христианина. Но Господь и здесь прославил своих угодников. Молитвой они исцелили дочь жреца на сем острове. Отец исцеленной и все жители острова обратились в христианскую веру, крестились, истребили идолов и капище обратили в храм христианский. Когда это сделалось известным в Александрии, Луций, опасаясь народного восстания, велел Макариев возвратить в их пустыню.
Шестьдесят лет провел Макарий в пустыне Скитской, как странник на этой земли, мертвый для мира, непрестанно заботясь о своем спасении и о спасении вверившихся его руководству братии. Он больше проводил времени в беседе с Богом, нежели в земных занятиях, и часто бывал в состоянии духовного восхищения. В писаниях его сохранились для нас драгоценные изображения сих особенных состояний души облагодатствованной. Живое их изображение показывает, что Макарий описывает то, что испытал сам. И пользуясь его сравнением, скажем: как взрослый носит младенца, куда хочет, так и благодать, действуя в глубине сердца, носила душу его, возносила на небеса, в мир совершенный, в вечный покой. Незадолго перед своей кончиной Макарий посетил пустынников горы Нитрийской, по их просьбе. Драгоценно было для братии это посещение, и они просили дать им наставление. Макарий, выслушав просьбу, сказал: «Восплачем, братия; очи наши да проливают слезы, прежде нежели отойдем туда, где наши слезы будут жечь тела наши». И все зарыдали, пали на лица свои, и сказали: «Отче, помолись о нас». Макарий любил проливать слезы. «Видения дивных и блаженных образов горнего Иерусалима, — говорил он, — ты не иначе сподобишься, как разве день и ночь будешь проливать слезы, по примеру сказавшего: измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу (Пс. 6, 7). Слеза, проливаемая от великой скорби и сердечной тесноты, есть пища души, подаваемая от небесного хлеба».
Св. Макарий отошел в жизнь блаженную в 390 году, девяноста лет от роду.
Писания св. Макария
Как драгоценное наследие духовной мудрости Макария остались нам 50 его бесед, писанных на греческом языке. Главным предметом бесед Макария служит мысль, что тесное единение души с Богом есть цель и высшее благо человека. К этому единению он призывает души верующих. В своих беседах он раскрывает, что сие единение было первоначальной целью при сотворении человека, показывает гибельные следствия первородного греха, удалившего человека от Бога, и вместе с тем объясняет восстановление союза человека с Богом чрез Иисуса Христа; указывает пути, которые приводят к сему единению, и препятствия, противопоставляемые человеку его поврежденной природой и коварством духа злобы. Раскрывая трудность внутренней борьбы, от сего происходящей, он возбуждает чувство нужды в Божественной благодати для освящения нашей природы и для укрепления нашей воли. В живых чертах изображает он таинственные действия благодати в душе, вступившей в единение с Богом. Свои беседы часто прерывает он молитвой. Предлагая в своих беседах тайны высшей духовной жизни, сокрытые от не озаренного светом Христовым разума и известные душам облагодатствованным, он говорит только то, что изведал своим опытом. От того, несмотря на глубину и таинственность предмета, наставления опытного учителя ясны и вразумительны. То, что было бы темно по своей возвышенности, у Макария приближается к уразумению сравнениями и образами, которые всегда просты.
Самое содержание бесед св. Макария указывает на их глубокую древность. Писатель их в беседе 27 § 15 представляется современником исповедников. Кроме того, он имеет в виду еретиков, которые говорили, что «материя не имеет начала, что она есть сила равная Богу». Но такие еретики жили прежде IV века и в IV веке. Прп. Исаак Сирин говорит о св. Макарии как о муже, писавшем с великой прозорливостью, и приводит места из его писаний, которые очевидно заимствованы из бесед Макария. Фома Маргский, живший в начале IX в., в своей «Истории монахов» приводит места из писаний Макария Египетского. Иоанн, патриарх Антиохийский (XI в.), в своем сочинении «О монастырях», перечисляя душеспасительные писания пастырей Церкви и отцов пустынных, одобренные Церковью для общего употребления, помещает между ними книги св. Макария, подвижника Скитского. Притом, беседы Макария во всех списках греческих и в переводах арабском и сирском, по рукописям IX и даже VIII в., приписываются Макарию Египетскому. Кроме 50 бесед, известны семь подвижнических слов Макария Египетского, по содержанию своему сходных с его беседами.
Кроме бесед и слов Макария, давно уже известных, изданы Флоссом два послания Макария, одно на греческом языке, другое в латинском переводе. Последнее давно было известно по рукописям. О нем упоминает Геннадий в сочинении «О писателях церковных». Он говорит, что Макарий Египетский написал послание к инокам, в котором поучает, что человек может совершать истинное служение тогда только, когда, познав себя самого, добровольно будет нести все труды, мужественно борясь со страстями и призывая помощь Божию, будет стремиться к достижению первоначальной чистоты. Кажется, сие самое письмо было известно и св. Исааку Сирину. Он пишет: «А то, на какой высокой степени и сколь великим искушениям подвергаются святые, ты можешь узнать, если хочешь, из одного письма того же Макария. Письмо же это следующего содержания: авва Макарий пишет всем своим чадам возлюбленным, где ясно научает, каким образом Бог устрояет спасение то искушениями, то благодатным заступлением. Именно, что Божией премудрости благоугодно приучать святых к добродетели во всю жизнь их не иначе, как посредством борьбы против греха, дабы они во всякое время возвышали свой взор к Нему и, непрестанно обращая взор к Нему, возрастали в святой любви к Нему; потому что, будучи угнетаемы страстями и страхом падения, они непрестанно будут прибегать к Нему и преуспевать в вере, надежде и любви к Нему».
Св. Макарию Египетскому еще принадлежат некоторые молитвы, вошедшие в церковное употребление. Его именем из молитв «На сон грядущим» надписывается молитва первая «Боже вечный и Царю всякаго создания» и молитва четвертая «Что Ти принесу, или что Ти воздам, великодаровитый, безсмертный Царю» и проч. Из утренних молитв его именем надписывается молитва первая «Боже, очисти мя грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою», молитва вторая «От сна востав полунощную песнь приношу Ти, Спасе», молитва третья «К Тебе, Владыко человеколюбче, от сна востав, прибегаю» и молитва четвертая «Господи, Иже многою Твоею благостию и великими щедротами Твоими, дал еси мне рабу Твоему» и проч. По греческим рукописям приписывается Макарию Египетскому и девятая утренняя молитва Ангелу Хранителю «Святый Ангеле, предстояй окаянней моей души…». окаянной
Преподобного отца нашего Макария Египетского исполненные весьма великой пользы духовные беседы о совершенстве, к какому обязаны и о каком должны стараться христиане
Беседа 1.Иносказательное изъяснение видения, описанного пророком Иезекиилем
1. Пророк Иезекииль поведал Божественное и славное явление и видение, которое видел, и описал оное, как явление, исполненное неизглаголанных тайн. Видел же он на поле Херувимскую колесницу, четырех духовных животных. У каждого животного было четыре лица: одно лицо львиное, другое лицо орлиное, еще лицо тельчее и лицо человеческое. И у каждого лица были крыла, так что ни у одного невозможно было различить, где — передняя или задняя сторона. Плещи их исполнены были очес, и перси также полны очей, и не было места, неисполненного очей. При каждом лице было по три колеса, как бы колесо — в колесе, и в колесах был дух. И пророк видел как бы подобие человека, и подножие у него — как бы сапфирное. Колесница сия (то есть Херувимы и животные) носила на себе восседящего Владыку. Куда ни угодно было Ему шествовать, — животные всюду обращены были лицом. И пророк видел под Херувимами как бы руку человечу, которая их поддерживала и носила (Иез. 1, 5—28).
2. Истинно и несомненно было то, что видел пророк в восхищении; но оно указывало на иное, прообразовало нечто таинственное и Божественное, тайну подлинно сокровенную от родов; явленную же в последние времена, в пришествие Христово. Пророк созерцал тайну души, имеющей принять Господа своего и соделаться престолом славы Его. Ибо душа, которую Дух, уготовавший в седалище и обитель Себе, сподобил приобщиться света Его и осиял красотой неизреченной славы Своей, делается вся светом, вся лицом, вся оком; нет у нее ни одной части, не исполненной духовных очей света, то есть нет в ней ничего омраченного; но вся она всецело соделана светом и духом, вся исполнена очей и не имеет никакой последней или задней стороны, но отовсюду представляется лицом, потому что снизошла на нее и возседит на ней неизреченная красота славы Света-Христа. И как солнце везде себе подобно: нет у него ни одной последней или недостаточной части, но, состоя из частей одинаковых, все оно всецело блистает светом, и все есть свет, или, как огонь, то есть самый свет огня, весь сам себе подобен, и не имеет в себе ни первого, ни последнего, ни большего, ни меньшего: так и душа, совершенно осиянная неизреченной красотой славы света от лица Христова, и совершенна вступившая в общение с Духом Святым, и сподобившаяся стать жилищем и престолом Божиим, делается вся оком, вся светом, вся лицом, вся славою, вся духом, как уготовал, благоустроил и украсил ее духовной лепотой Христос, Который и носит, и водит, и поддерживает, и подъемлет ее. Ибо сказано, что рука человеча была под Херувимами (Иез. 1, 8). Сам Христос и носим бывает душою и водит ее.
3. Четыре животные, носящие колесницу, представляли собой образ владычественных сил разумной души. Как орел царствует над птицами, лев — над дикими зверями, вол — над кроткими животными, а человек — над всеми тварями: так и в разумной душе есть более царственные силы, то есть воля, совесть, ум и сила любви. Ими управляется душевная колесница, в них почивает Бог. А по иному способу объяснения, разумеется сие о небесной Церкви святых. И как там пророк говорит о животных, что высота их была чрезмерна, что они исполнены очей и что никому невозможно было объять число очей, или высоту, потому что не дано ведения о сем; как звезды на небе всякому человеку дано видеть и дивиться им, узнать же число их никому невозможно: таким же образом в небесную Церковь святых войти и наслаждаться в ней дано всем желающим подвизаться, но узнать и объять число святых — сие принадлежит единому Богу. Сидящий на колеснице и на престоле всеочитых животных, то есть в каждой душе, соделавшейся престолом и седалищем Его, ставшей оком и светом, шествует и носится, восседая на ней, и правя браздами духа, и направляя ее, как Сам знает. Как духовные животные шествовали не куда сами хотели идти, но куда знал и хотел Сидящий на них и Направляющий их, так и душами Сам правит и водит их, указуя путь Духом Своим. Таким образом, не по своей воле, когда хотят, возносятся души в небеса; но Бог направляет душу, свергнув тело, стремиться мысленно в небеса, и опять, когда угодно Ему, ходит она во плоти и в помыслах, то по Его же воле переходит к пределам земли, и Он показывает ей откровения тайн. О, подлинно превосходный, благий, единый и истинный Браздодержец! Так, если душа предпрославлена ныне и вступила в единение с Духом, то и тела сподобятся части в воскресении.
4. А что души праведных соделываются светом небесным, — о сем Сам Господь сказал апостолам: вы есте свет мира (Мф. 5, 14). Сам, соделав их светом, повелел, чтобы чрез них просвещался мир, и говорит: ниже вжигают светильника и поставляют под спудом, но на свещнице, и светит всем, иже в храмине. Тако да просветится свет ваш пред человеки (15, 16). А сие значит: не скрывайте дара, какой прияли от Меня, но сообщайте всем желающим. И еще: Светильник телу есть око: аще убо будет око твое светло, все тело твое просветится: аще же око твое лукаво, все тело твое темно будет. Аще убо свет, иже в тебе, тма есть, то тма кольми? (Мф. 6, 22–23). Как очи суть свет для тела; и когда очи здоровы, — все тело освещено; а когда попадет что в очи, и они омрачатся, тогда все тело бывает во тьме: так апостолы были поставлены очами и светом для целого мира. Посему, Господь, заповедуя им, сказал: «Если вы, будучи светом для мира, устоите и не совратитесь, то просвещено будет все тело мира. А если вы — свет мира — омрачитесь, то тьма, то есть мир, кольми?» Итак, апостолы, став светом, послужили светом для веровавших, просветив сердца их тем небесным светом Духа, которым просвещены были сами.
5. А как были они и солью, то всякую верующую душу растворяли и осоляли солью Святого Духа. Ибо Господь сказал им: вы есте соль земли (Мф. 5, 13), именуя землей человеческие души; потому что послужили они душам человеческим небесной солью Духа, растворив их и соделав негниющими и незараженными великим зловонием. Как мясо без соли загнивает, наполняется великим зловонием, и по причине несносного смрада все отвращаются от него; и в загнившем мясе пресмыкаются черви, находят там себе пищу, поядают его и гнездятся в нем; но как скоро посыпана соль, — питавшиеся мясом черви истребляются и гибнут, зловонный запах прекращается; потому что соль, по природе своей, истребляет червей и уничтожает зловоние: таким же образом и всякая душа, неосоленная Святым Духом, непричастная небесной соли, то есть Божией силы, загнивает и наполняется великим зловонием лукавых помыслов; почему лицо Божие отвращается от страшного смрада суетных помыслов тьмы и живущих в такой душе страстей; закрадываются в нее злые и страшные черви, то есть лукавые духи и темные силы, питаются, гнездятся, пресмыкаются там, поядают и растлевают ее. Ибо сказано: возсмердеша и согниша раны моя (Пс. 37, 6). Но как скоро душа прибегнет к Богу, уверует и испросит себе соль жизни, благого и человеколюбивого Духа, снисшедшая небесная соль истребляет в ней страшных червей, уничтожает вредное зловоние и очищает душу действием силы своей. А таким образом, когда истинная соль соделает ее здравой и невредимой, — снова вводится она в употребление и служение небесному Владыке. Поэтому и в Законе в означение сего Бог повелел всякую жертву осолять солью (Лев. 2, 13).
6. Итак, надобно, чтобы сперва заклал ее иерей, и она умерла, а потом, чтобы рассеченная на части была она осолена и, наконец, уже возложена на огонь. Ибо, если иерей предварительно не предаст овчати закланию и смерти, то не осоляется и не приносится оно во всеплодие Владыке. Так и наша душа, приступая к истинному Архиерею — Христу, должна быть от Него закланной и умереть для своего мудрования и для худой жизни, какой жила, то есть для греха; и как жизнь оставляет жертву, должно оставить ее лукавство страстей. Как тело, когда из него выйдет душа, умирает и не живет уже той жизнью, какой жило, не слышит, не ходит: так, когда небесный Архиерей Христос благодатью силы Своей предаст закланию и умертвит в душе жизнь для мира, умирает она для той лукавой жизни, какой жила, и уже не слышит, не говорит, не живет в греховной тьме; потому что лукавство страстей, как душа ее, по благодати выходит из нее. И апостол взывает, говоря: мне мир распяся, и аз миру (Гал. 6, 14). Ибо душа, пока живет в мире и в греховной тьме и не умерщвлена Христом, но имеет еще в себе душу порока, то есть действие тьмы греховных страстей, и сим питается, — не принадлежит телу Христову, не принадлежит телу света, но есть тело тьмы, и доныне еще находится на стороне тьмы; как и наоборот, те, которые имеют в себе душу света, то есть силу Духа Святого, находятся на стороне света.
7. Но скажет кто-нибудь: почему душу называешь телом тьмы, когда она не произведение тьмы? — Обрати при сем внимание и выразумей правильно. Как повседневную одежду, которую ты носишь, приготовил другой, а ты в нее одеваешься; равно и дом строил и сооружал иной, а ты в нем живешь: таким же образом и Адам, преступив Божию заповедь и послушав лукавого змия, продал и уступил себя в собственность диаволу, и в душу, — эту прекрасную тварь, которую уготовал Бог по образу Своему, — облекся лукавый, как и апостол говорит: совлек начала и власти, победил их на кресте (Кол. 2, 15). Ибо для того было и пришествие Господа, чтобы изгнать их и возвратить Себе собственный Свой дом и храм — человека. Посему-то душа называется телом лукавой тьмы, пока в ней пребывает греховная тьма; потому что там живет и содержится она в продолжение лукавого века тьмы, как и апостол, упоминая о теле греховном и о теле смерти, говорит: да упразднится тело греховное (Рим. 6, 6); и еще: кто мя избавит от тела смерти сея (Рим. 7, 24)? Подобно сему, и наоборот, душа, уверовавшая в Бога, избавившаяся от греха, умершая для жизни темной и приявшая в себя свет Духа Святого, как жизнь, и в нем ожившая, там уже проводит жизнь свою; потому что там удерживается светом Божества. Ибо душа не от Божия естества и не от естества лукавой тьмы, но есть тварь умная, исполненная лепоты, великая и чудная, прекрасное подобие и образ Божий, и лукавство темных страстей вошло в нее вследствие преступления.
8. Наконец, душа тому и принадлежит, с кем в общении и единении она своими хотениями. Поэтому, или, имея в себе Божий свет и в нем живя и украшаясь всякими добродетелями, причастна она свету упокоения; или, имея в себе греховную тьму, подлежит осуждению. Ибо душа, желающая жить у Бога в вечном упокоении и свете, по сказанному прежде, должна приступить к истинному Архиерею Христу, претерпеть заклание и умереть для мира и для прежней жизни лукавой тьмы, преставиться же в иную жизнь для Божественного воспитания. Если умирает кто в городе, — не слышит ни голоса, ни речей, ни шума живущих там, но как скоро умер, — переносится в другое место, где нет ни гласов, ни воплей того города: так и душа, как скоро предается на заклание и умирает в том граде вредных страстей, в котором жила и проводила время, не слышит уже в себе гласа бесед тьмы, не раздается уже в ней говор и вопль суетного беседования и мятежа духов тьмы, но преселяется она в град, исполненный благости и мира, в град Божественного света; и там живет и слышит, там гражданствует, разглагольствует и беседует, там совершает дела духовные и достойные Бога.
9. Посему и мы будем молиться, чтобы силою Его приять нам заклание и умереть для лукавого века тьмы, чтобы истреблен был в нас дух греха, чтобы душа восприяла в себя небесного Духа, облеклась в Него, преселилась из греховной тьмы во свет Христов и целые веки упокоевалась в жизни. Как на ристалище колесницы несутся, и опередившая задерживает другую, мешает и препятствует ей ехать вперед и предвосхитит победу: так в человеке проносятся душевные и греховные помышления, и если греховному помышлению случится упредить, задерживает оно душу, мешает и препятствует ей приблизиться к Богу и одержать победу над грехом. А где восседает и правит душою Сам Господь, там всегда одерживает Он победу, искусно и постоянно правя браздами и путеводствуя колесницу души к небесному и Божественному образу мыслей. Не ведет Он брани со грехом, но, как полномочный и полновластный, всегда Сам решает победу. Посему-то Херувимы несутся, не куда сами желают идти, но куда путеводствует Восседящий на них и Правящий ими; куда Ему угодно, туда и шествуют они, и Сам Он носит их; ибо сказано: рука человеча была под ними. Святые души носятся и путеводствуются Духом Христовым, Который правит, куда Ему угодно. И когда угодно Ему, — носятся в небесных помыслах; а когда угодно, — и в теле. Где угодно Ему, там и служат Ему. Как птице ногами служат крылья; так небесный свет Духа восприемлет крыла достойных души помыслов, путеводствуя и правя, куда Ему известно.
10. Посему, как скоро слышишь это, обрати внимание на себя самого, в самом ли деле и подлинно ли приобретено сие душой твоей? Ибо это не слова, просто произносимые, но дело, поистине в душе совершаемое. И если не приобрел ты таких духовных благ, но еще нищ; то должно тебе скорбеть, плакать и болезновать непрестанно. Как мертвый еще для царства и как язвленный, взывай всегда ко Господу и проси с верою, чтобы и тебе сподобиться сей истинной жизни. Бог, сотворив тело сие, даровал ему, что не из своего естества, не из тела заимствует себе жизнь, пищу, питие, одеяние, обувь; а напротив того, сотворив тело само по себе нагим, устроил, что все необходимое для жизни заимствует оно совне, и невозможно телу жить без того, что вне его существует, то есть без пищи, без пития, без одежд. Если же ограничивается оно тем, что — в его естестве, не заимствуя ничего отвне; то разрушается и гибнет. Таким же образом и душа, не имеющая в себе Божия света, сотворенная же по Божию образу (ибо так домостроительствовал и благоволил Бог, чтоб имела она вечную жизнь), не из собственного своего естества, но от Божества Его, от собственного Духа Его, от собственного света Его восприемлет духовную пищу, и духовное питие, и небесные одеяния, что и составляет истинную жизнь души.
11. Как в теле, по сказанному пред сим, жизнь не от него самого, но от того, что вне его, то есть от земли; и без существующего вне его невозможно ему жить: так и душа, если еще ныне не возродится в оную землю живых и не будет там духовно питаться и духовно возрастать, преспевая пред Господом, и не облечет ее Божество в неизреченные ризы небесной лепоты, то без оной пищи невозможно ей самой собою жить в услаждении и упокоении. Ибо естество Божие имеет и хлеб жизни, — Того, Кто сказал: Аз есмь хлеб животный (Ин. 6, 35), и воду живу (Ин. 4, 10), и вино, веселящее сердце человека (Пс. 103, 15), и елей радости (Пс. 44, 8), и многообразную пищу Небесного Духа, и светоносные небесные одежды, даруемые Богом. В этом и состоит небесная жизнь души. Горе телу, когда оно останавливается на своей природе, потому что разрушается и умирает. Горе и душе, если останавливается на своей природе и уповает на свои только дела, не имея общения с Божественным Духом; потому что умирает, не сподобившись вечной Божественной жизни. Как отчаиваются в больных, когда тело их не может уже принимать пищи, и плачут о них все близкие, друзья, родные и любимые ими: так Бог и святые Ангелы достойными слез признают те души, которые не вкушают небесной пищи Духа и не живут в нетлении. И это, повторяю еще, не просто произносимые слова, но самое дело духовной жизни, дело истины, совершаемое в душе достойной и верной.
12. Итак, если соделался ты Божиим престолом, и воссел в тебе небесный Браздодержец, и душа твоя стала вся духовным оком, и вся светом; если напитан ты оной небесной пищей Духа и напоен живой водою; если облекся в одежды неизреченного света; если внутренний человек твой опытно и несомненно изведал все сие, — то вот живешь ты подлинно вечной жизнью, и душа твоя даже ныне упокоевается с Господом; вот действительно приобрел и приял ты сие от Господа, чтобы жить тебе истинной жизнью. Если же не сознаешь в себе ничего такого, то плачь, скорби и сетуй; потому что доныне не приобрел еще ты вечного и духовного богатства, доныне не приял еще истинной жизни. Поэтому, сокрушайся о нищете своей, день и ночь умоляя Господа; потому что находишься в страшном греховном обнищании. И о, если бы приобрел кто хотя скорбь сию о нищете своей! О, если бы не проводили мы времени в беззаботности, как пресыщенные! Кто скорбит, и ищет, и неотступно просит Господа, тот скорее получит избавление и небесное богатство, как сказал Господь, заключая слово о неправедном судии и о вдовице: кольми паче Бог сотворит отмщение вопиющих к Нему день и нощь? Ей, глаголю: сотворит отмщение их вскоре (Лк. 18, 7, 8). Ему слава и держава вовеки! Аминь.
Беседа 2. О царстве тьмы, то есть греха, и о том, что один Бог может отнять от нас грех и избавить нас от рабства лукавому князю
1. Лукавый князь — царство тьмы, вначале пленив человека, так обложил и облек душу властью тьмы, как облекают человека, чтобы соделать его царем и дать ему все царские одеяния и чтобы от головы до ногтей носил он на себе все царское. Так лукавый князь облек грехом душу, все существо ее, и всю осквернил, всю пленил в царство свое, не оставил в ней свободным от своей власти ни одного члена ее, ни помыслов, ни ума, ни тела, но облек ее в порфиру тьмы. Как в теле страждет не одна его часть, или не один его член, но все оно всецело подвержено страданиям, так и душа вся пострадала от немощей порока и греха. Лукавый всю душу, эту необходимую часть человека, этот необходимый член его, облек в злобу свою, то есть в грех; и таким образом, тело соделалось страждущим и тленным.
2. Когда апостол говорит: совлекитесь ветхаго человека (Кол. 3, 9), тогда разумеет человека совершенного, у которого соответствуют очам свои очи, голове — своя голова, ушам — свои уши, рукам — свои руки и ногам — свои ноги. Ибо лукавый осквернил и увлек к себе всего человека, душу и тело, и облек человека в человека ветхого, оскверненного, нечистого, богоборного, непокорного Божию закону, — в самый грех, чтобы не смотрел уже, как желательно человеку, но и видел лукаво, и слышал лукаво, и ноги его поспешали на злодеяние, и руки делали беззаконие, и сердце замышляло лукавое. Поэтому, будем и мы умолять Бога, чтобы совлек с нас ветхого человека; потому что один Бог может отъять от нас грех. Крепче нас те, которые пленили нас и держат в царстве своем; но Бог дал обетование — избавить нас от рабства сего. Когда светит солнце, и дует какой-нибудь ветер; и у солнца — свое тело и своя природа, и у ветра — своя же природа и свое тело, и никто не может отделить ветер от солнца, если единый Бог не прекратит ветра, чтобы не дул он более. Так и грех примешался к душе, но и у греха, и у души — своя особенная природа.
3. Посему, невозможно разлучить душу с грехом, если Бог не прекратит и не остановит сего лукавого ветра, пребывающего в душе и в теле. И еще, как иный видит летающую птицу и хочет сам летать, но, не имея крыльев, летать не может, так и у человека есть желание быть чистым, неукоризненным, неоскверненным, не иметь в себе порока, всегда же пребывать с Богом; но сил на это у него нет. Желает он возлететь в божественный воздух, в свободу Святого Духа; но не может, пока не получит крыл. Посему, будем умолять Бога, чтобы дал нам криле голубине, Святого Духа, да полетим к Нему и почием (Пс. 54, 7), и да отлучит у нас от души и тела, и да прекратит в нас лукавый ветр — самый грех, живущий в членах души и тела. Ибо Ему одному возможно сделать сие. Сказано: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1, 29). Он один людям, верующим в Него, сотворил милость сию, что избавляет их от греха; Он соделывает неисповедимое сие спасение тем, которые всегда чают и надеются и непрестанно ищут сего.
4. Как в темную и глубокую ночь дует какой-нибудь жестокий ветер и приводит в движение, смятение и сотрясение все растения и семена, так и человек, подпав под власть темной ночи — диавола — и пребывая в ночи и во тьме, страшно дующим ветром греха приводится в колебание, сотрясение и движение; у него в смятении вся природа, душа, помыслы его и ум, в сотрясении все телесные члены. Ни один член души и тела не свободен и не может не страдать от живущего в нас греха. Подобно сему есть день света и божественный ветр Святого Духа, который веет и оживотворяет души, пребывающие во дни Божественного света, и проникает все существо души, и помыслы, и всю сущность, и все телесные члены прохлаждает и упокоевает Божественным и неизглаголанным упокоением. Сие-то выразил апостол: несмы чада нощи, ниже тмы: вcu бо вы сынове света есте и сынове дне (1 Фес. 5, 5). И как там, в обольщении, ветхий человек совлек с себя человека совершенного и носит одежду царства тьмы, одежду хулы, неверия, небоязненности, тщеславия, гордыни, сребролюбия, похоти, а подобным образом и другие одеяния царства тьмы, нечистые и скверные рубища, так и здесь опять, которые совлекли с себя человека ветхого и земного и с которых Иисус совлек одежды царства тьмы, те облеклись в нового и небесного человека — Иисуса Христа, и также опять, в соответственность очам имеют свои очи, и в соответственность ушам — свои уши, и в соответственность главе — свою главу, чтобы всецелый человек был чист и носил на себе небесный образ.
5. И Господь облек их в одеяния царства неизреченного света, в одеяния веры, надежды, любви, радости, мира, милосердия, благости, а подобно и во все прочие божественные, животворные одеяния света, жизни, неизглаголанного упокоения, чтобы как Бог есть любовь, радость, мир, благость, милосердие, так и новый человек соделался сим по благодати. И как царство тьмы и грех сокрыты в душе до дня воскресения, когда тьмой, сокрытой ныне в душе, покроется и самое тело грешников, так и царство света и небесный образ — Иисус Христос — таинственно ныне озаряет душу и царствует в душах святых; но, оставаясь сокровенным от очей человеческих, едиными душевными очами действительно видим Христос до дня воскресения, когда и самое тело покроется и будет прославлено тем светом Господним, какой еще ныне есть в душе человеческой, чтобы тогда и самому телу царствовать вместе с душой, еще ныне приемлющей в себя Царство Христово, упокоеваемой и озаряемой вечным светом. Слава Его щедротам и благоутробию! Милует Он рабов Своих, и просвещает, и избавляет их от царства тьмы, и дарует им свет Свой и Царство Свое. Ему слава и держава во веки! Аминь.
Беседа 3. О том, что братия между собою должны жить искренно, в простоте, в любви, в мире, вести борьбу и брань с внутренними помыслами
1. Братия должны пребывать друг с другом в великой любви. Молятся ли они, или читают Писания, или занимаются какой работой, — в основание да полагают любовь друг к другу; в таком случае произведение их может сподобиться Божия благоволения. И кто молится, и кто читает, и кто работает, все могут делать с пользою, если они живут между собою в праводушии и простоте. Ибо что написано? Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли (Мф. 6, 10), чтобы, — как Ангелы на небесах пребывают между собою в великом единомыслии, живя в мире и любви, и нет там превозношения или зависти, но взаимная любовь и искренность, — так пребывали между собою и братия. Если случается каким-нибудь тридцати человекам быть за одним делом, то не могут они продолжать сие целый день и целую ночь; напротив того, некоторые из них проведут в молитве часов шесть, и хотят читать, иные же усердно прислуживают, а другие занимаются какой-либо работой.
2. Посему, братия, если что делают, должны быть во взаимной любви и в радости. Кто работает, тот о молящемся пусть говорит так: «Сокровище, которым владеет брат мой, есть общее; следовательно, владею им и я». И кто молится, тот о читающем пусть говорить так: «Чем воспользуется он в чтении, то и мне послужит в пользу». И кто работает, тот пусть говорит опять следующее: «В услуге, какую оказываю, общая есть польза». Как членов телесных много, и они составляют одно тело, и взаимно помогают друг другу, и каждый член исполняет собственное свое дело; сверх того, глаз смотрит за целое тело, и руки работают за все члены, и ноги ходят, нося на себе все части тела, а иной член состраждет другим, так пусть будут и братия между собою.
И кто молится, тот да не осуждает работающего за то, что он не молится. И кто работает, да не осуждает молящегося, говоря: «Он продолжает молитву, а я работаю». И кто прислуживает, да не осуждает другого. Напротив того, каждый, что ни делал бы он, пусть делает во славу Божию. Читающий с любовью и радостью да взирает на молящегося, рассуждая так: «Он и о мне молится». А молящийся так да рассуждает о работающем: «Что делает он, то делает для общей пользы».
3. И таким образом, великое единогласие, мир и единодушие могут всех между собою содержать в союзе мира, и можно будет жить друг с другом в праводушии и простоте, привлекая на себя Божие благоволение. Главнейшее же из всего, как очевидно, есть благовременное пребывание в молитве. Сверх того, предметом искания пусть будет одно — иметь в душе сокровище и жизнь, то есть иметь Господа в уме. Работает ли кто, или молится, или читает, да имеет оное непреходящее стяжание, то есть Духа Святого. Некоторые же говорят, что Господь требует от людей одних явных плодов, а тайное совершает Сам Бог. Но не так бывает на деле; напротив того, сколько ограждает кто себя по внешнему человеку, столько же он должен бороться и вести брань с помыслами; потому что Господь требует от тебя, чтобы сам на себя был ты гневен, вел брань с умом своим, не соглашался на порочные помыслы и не услаждался ими.
4. Но чтобы искоренить уже грех и живущее в нас зло, — то сие может быть совершено только Божией силой. Ибо не дано и невозможно человеку искоренить грех собственной своей силой. Бороться с ним, противиться, наносить и принимать язвы — в твоих это силах; а искоренить — Божие дело. А если бы сам ты в состоянии был сделать сие, то какая была бы нужда в Господнем пришествии? Как невозможно видеть глазу без света, или говорить без языка, или слышать без ушей, или ходить без ног, или работать без рук, так без Иисуса невозможно спастись, или войти в Небесное Царство. Если же говоришь: «Видимым образом я не блудник, не прелюбодей, не сребролюбец; следовательно, праведен»; то обольщаешься в этом, думая, что все уже совершил. Не три только части греха, от которых человеку должно оградить себя, но их тысячи. Откуда кичливость, небоязненность, неверие, ненависть, зависть, коварство, лицемерие? Не должен ли ты вести с ними брань и борьбу в тайне и в помыслах? Если в доме у тебя разбойник; то сие сокрушает уже тебя и не дает тебе быть беззаботным, даже сам начинаешь нападать на него, наносишь ему раны и принимаешь их; так и душа должна сопротивляться, противоборствовать и отражать.
5. Произволение твое, противоборствуя, пребывая в труде и скорби, начинает, наконец, одерживать верх; оно и падает, и восстает; грех снова низлагает его; в десяти и в двадцати борениях побеждает и низлагает душу; но и душа со временем в одном чем-нибудь побеждает грех. И опять, если душа стоит твердо и ни в чем не ослабевает, то начинает брать преимущество, решать дело и одерживать над грехом победы. Но если и при этом посмотришь внимательно, то грех все еще поборает человека, пока не достигнет он в мужа совершенна, в меру возраста (Еф. 4, 13), и вполне не победит смерть. Ибо написано: последний враг испразднится смерть (1 Кор. 15, 26). Так-то люди преодолевают грех и делаются его победителями. А если, как сказали мы выше, говорит кто-нибудь: «Я не блудник, не прелюбодей, не сребролюбец, для меня довольно сего»; то в таком случае боролся он с тремя частями, а с другими двадцатью, которыми грех также воюет с душою, не боролся, напротив же того, побежден ими. Посему, должно бороться и подвизаться во всем; потому что ум, как неоднократно говорили мы, есть борец, и имеет равномощную силу препираться с грехом и противиться помыслам.
6. Если же говоришь, что противная сила крепче, и порок вполне царствует над человеком; то обвиняешь в несправедливости Бога, Который осуждает человечество зато, что послушалось сатаны. Когда сатана силен и покоряет себе какой-то приневоливающей силой; тогда, по-твоему, он выше и сильнее души. Выслушай же меня, наконец. Если юноша борется с отроком, и отрок побежден, и осуждают отрока за то, что он побежден, то великая в этом несправедливость. Посему, утверждаем, что ум есть борец, и борец равносильный. И борющаяся душа, взыскав помощи и защиты, получает их и сподобляется избавления; потому что борьба и подвиг возможны при равных силах. Прославим Отца и Сына и Святого Духа вовеки. Аминь.
Беседа 4. Христиане, чтобы сподобиться иметь небесных похвал от Бога и от Ангелов, должны внимательно и тщательно совершать течение свое на поприще мира сего
1. Кто хочет христианскую жизнь с великой точностью вести в совершенстве, тот обязан всеми силами позаботиться прежде всего о смысле и о рассудке души, чтобы — приобрести способность в точности различать доброе и худое, и во всяком случае распознавая, что в чистую природу превзошло несвойственного ей, — жить нам правильно и непреткновенно, и чтобы, пользуясь рассудком как глазом, быть нам в состоянии — не сдружаться и не входить в согласие с внушениями порока, а чрез это, сподобившись Божественного дара, соделаться достойными Господа. Возьмем же пример с видимого; потому что есть сходство между телом и душою, между телесным и душевным, видимым и сокровенным.
2. Тело имеет своим путеводителем глаз, и он видит, и все тело ведет надлежащим путем. Представь же, что идет кто-нибудь местами лесистыми, заросшими тернием и тинистыми, где и огонь заграждает путь и мечи вонзены; есть там и стремнины, и множество вод. Если путник оборотлив, осторожен и неустрашим, то, имея путеводителем глаз, с великой внимательностью проходит трудные сии места и руками и ногами всячески сдерживает хитон свой, чтобы не изорвать между деревьями и в терниях, не замарать грязью, не разрезать мечами; и глаз, служа светом для целого тела, указывает ему путь, чтобы не сокрушилось оно на стремнинах, или не потонуло в водах, или не потерпело вреда в каком-нибудь затруднительном месте. Так оборотливый и смышленый путник, со всей осторожностью подобрав хитон свой, идя прямо по указанию глаза, и себя сохраняет невредимым, и надетый хитон сберегает не сожженным и неразодранным. Если же подобными местами проходит человек нерадивый, ленивый, беспечный, неповоротливый, недеятельный; то хитон его, развеваясь туда и сюда, потому что у путника недостает твердости — всячески подбирать свою одежду, рвется о сучки и терния, или загорается от огня, или изрезывается вонзенными мечами, или грязнится в тине; одним словом, прекрасный и новый хитон его в скором времени портится от его невнимательности, недеятельности и лености. А если путник не будет обращать полного и должного внимания на указание глаза, то и сам упадет в ров или потонет в водах.
3. Подобным образом и душа, — нося на себе, как бы прекрасный хитон, одежду тела и имея у себя рассудок, который дает направление всей душе с телом, когда проходит она по лесистым и тернистым стезям жизни, среди тины, огня, стремнин, то есть вожделений и удовольствий и прочих несообразностей века сего, — должна с трезвением, мужеством, рачительностью и внимательностью везде сдерживать и оберегать себя. А чтобы телесный хитон в лесистых и тернистых местах мира сего не разодрался где-либо от забот, недосугов и земных развлечений и не сгорел от огня вожделения; то облеченная в оный душа отвращает око, чтобы не видеть лукавства, а также отвращает слух, чтобы не слышать пересудов, удерживает язык от суетных разговоров, руки и ноги от худых занятий; потому что душе дана воля отвращать телесные члены и не допускать их до худых зрелищ, до слышания чего-либо лукавого и срамного, до непристойных слов, до занятий мирских и лукавых.
4. Душа и сама отвращается от лукавых кружений, оберегая сердце, чтобы помыслы его не кружились в мире сем. А таким образом подвизаясь, употребляя все рачение и с великим вниманием при всяком случае удерживая телесные члены от худого, прекрасный хитон тела соблюдает нераздранным, неопаленным, неочерненным. Да и сама она любознательностью, смышленостью и рассудительностью своей воли, всего же более силой Господней будет охраняема, поколику, по мере сил своих, сдерживает себя и отвращается от всякого мирского пожелания, а за сие и от Господа получает помощь к действительному своему охранению от исчисленных выше зол. Ибо Господь, — как скоро видит, что мужественно отвращается кто-нибудь от житейских удовольствий, от вещественных развлечений и забот, от земных уз и от кружения суетных помыслов, — подает таковому благодатную Свою помощь и непреткновенной соблюдает эту душу, которая прекрасно совершает течение свое в настоящем лукавом веке. И таким образом, душа от Бога и от Ангелов удостаивается небесных похвал за то, что прекрасно охранила и себя, и хитон тела своего, сколько возможно ей было, отвращаясь от всякого мирского вожделения, и спомоществуемая Богом, прекрасно совершила течение свое на поприще мира сего.
5. Если же кто по недеятельности и беспечности невнимательно ходит в жизни сей, и по собственной воле своей не отвращается от всякого мирского вожделения, и не взыскует со всем желанием единого Господа; то хитон тела его рвется от тернии и дерев мира сего, опаляется огнем вожделения, оскверняется грязью удовольствий; и потому, душа в день суда оказывается не имеющей дерзновения, потому что не возмогла одеяние свое соблюсти неоскверненным, но растлила оное среди обольщений века сего. За сие-то извергается она из Царства. Ибо что сотворит Бог с тем, кто по собственной воле своей предает себя миру, обольщается его удовольствиями, или блуждает, кружась в вещественном? Помощь Свою подает Он тому, кто отвращается от вещественных удовольствий и от прежних навыков, с усилием устремляет всегда мысль свою к Господу, отрекается от себя самого, взыскует же единого Господа. Того и Бог блюдет, кто в дебри мира сего при всяком случае остерегается сетей и тенет, кто со страхом и трепетом свое спасение содевает (Флп. 2, 12), со всей внимательностью обходит сети, тенета и похоти века сего, взыскует же Господней помощи и по милости Господней надеется спастись благодатью.
6. Вот мудрые пять дев, трезвясь, поспешив к необычайному для своего естества, взяв елей в сосуды сердца своего, то есть подаваемую свыше благодать Духа, возмогли войти с Женихом в Небесный чертог. Другие же юродивые девы, оставшиеся при собственном своем естестве, не трезвились, не постарались, пока были еще во плоти, взять в сосуды свои елей радости (Пс. 44, 8), но по нерадению, недеятельности, беспечности, неведению или и по самомнению о своей праведности предались как бы сну; и за сие не допущены в чертог царства, как не могшие благоугодить небесному Жениху. Удерживаясь мирскими узами и земной какой-нибудь любовью, не посвятили они небесному Жениху всей любви своей и приверженности и не принесли с собою елея. А души, взыскавшие необычайного для естества святыни Духа, всей своей любовью привязаны ко Господу, с Ним ходят, от всего отвращаясь, к Нему устремляют молитвы и помышления; за что и сподобились они приять елей небесной благодати; и после сего могут течение свое продолжать непреткновенно, во всем вполне благоугождая духовному Жениху. Души же, оставшиеся в естестве своем, по земле пресмыкаются помыслом, о земле помышляют, и ум их на земле имеет жительство свое. Сами о себе думают они, что принадлежат Жениху и украшены плотскими оправданиями; но, не прияв елея радости, не возродились они Духом свыше.
7. Пять умственных душевных чувств, если примут в себя благодать свыше и святыню Духа, действительно бывают мудрыми девами, свыше приявшими в себя благодатную мудрость. А если остаются они при бедном своем естестве, то делаются юродивыми и оказываются чадами мира; потому что не совлеклись духа мира, хотя сами о себе, по некоторым вероятностям и по наружности, думают, что они — невесты Жениховы. Как души, всецело прилепившиеся ко Господу, в Нем пребывают помыслом, к Нему возносят молитвы, с Ним ходят и вожделевают любви Господней; так, наоборот, души, предавшиеся любви к миру и восхотевшие иметь жительство свое на земле, там ходят, там пребывают мыслью, там живет их ум. А потому, несклонны они к доброму мудрствованию духа, как к чему-то необычайному для нашей природы, разумею же под сим небесную благодать, которой необходимо — войти в состав и в единение с естеством нашим, чтобы могли мы вступить с Господом в небесный чертог Царства и улучить вечное спасение.
8. Вследствие преслушания первого человека приняли мы в себя странное для естества нашего — вредные страсти, и привычкой, долговременным усвоением обратили их для себя как бы в природу; и опять необычайным же для нашего естества — небесным даром Духа надлежит изгнать из нас сие странное и восстановить нас в первоначальную чистоту. И если ныне со многим молением, прошением, с верою, молитвою, с отвращением от мира не примем в себя оной небесной любви Духа, и естество наше, оскверненное пороком, не прилепится к любви, то есть ко Господу, и не будет освящено оной любовью Духа, и мы до конца не пребудем непреткновенными, во всей точности живя по заповедям Господним; то не возможем улучить Небесное Царство.
9. Намереваюсь же, по мере сил своих, изречь некое тонкое и глубоко мысленное слово. Поэтому, выслушайте разумно. Беспредельный, неприступный и несозданный Бог, по беспредельной и недомыслимой благости Своей, оплототворил Себя, и так сказать, как бы умалился в неприступной славе, чтобы можно Ему было войти в единение с видимыми Своими тварями, разумею же души Святых и Ангелов, и возмогли они быть причастными жизни Божества. А всякая тварь — и Ангел, и душа, и демон, по собственной природе своей, есть тело; потому что, хотя и утонченны они, однако же в существе своем, по отличительным своим чертам и по образу, соответственно утонченности своего естества, суть тела тонкие, тогда как это наше тело в существе своем дебело. Так и душа, будучи утонченной, облеклась оком, которым смотрит, и ухом, которым слышит, а подобно сему, языком, которым говорит, и рукою; и одним словом, всем телом и членами его, облекшись, душа срастворяется с телом, вследствие чего и совершаются все жизненные отправления.
10. Подобным образом, беспредельный и недомыслимый Бог, по благости Своей, умалил Себя, облекся в члены тела сего и укрыл Себя от неприступной славы. По снисхождении и человеколюбии преображаясь, плототворит Он себя, входит в единение, восприемлет святые, благоугодившие и верные души и, по изречению Павлову, бывает с ними в един Дух (1 Кор. 6, 17), душа, так сказать, в душу, и ипостась в ипостась, чтобы душа, достойная Бога и благоугодная Ему, могла жить в обновлении и ощущать бессмертную жизнь, и соделалась причастницей нетленной славы. Ибо и егда видимую тварь привел Он из небытия в бытие в каком-то великом разнообразии и со множеством разностей, и сей не было, пока не приведена в бытие. Он восхотел и без труда сотворил из ничего существа грубые и жесткие, например: горы, деревья (видишь, какова твердость их естества!), потом средственные — воды, и из вод повелел родиться птицам, и еще тончайшие: огонь и ветры, и даже те, которые по тонкости невидимы телесному глазу.
11. А как беспредельное и неисповедимое художество многоразличной Божией премудрости из ничего создало тела грубые, и тонкие, и мягкие, осуществленные Божией волей; так тем паче Сам, и как хочет, и чем хочет, Сущий, по несказанной благости и по недомыслимой доброте прелагает, умаляет, уподобляет Себя святым и достойным верным душам, плототворя Себя, по мере их удобоприемлемости, чтобы Невидимый был для них видим, и Неосязаемый, соразмерно свойству душевной тонкости, был осязаем, и чтобы души ощутили благость и сладость Его, и на самом опыте усладились светом неизреченного наслаждения. Когда хочет, — бывает Он огнем, пожигающим всякую негодную и превзошедшую в нас душевную немощь. Ибо сказано: Бог наш огнь поядаяй есть (Евр. 12, 29). А когда хочет, — бывает неизреченным и несказанным упокоением, чтобы душа упокоевалась покоем Божества Когда же хочет, — бывает радостью и миром, согревает и оберегает душу.
12. Если же, на радование и веселие духовным тварям, хочет уподобить Себя и одной из тварей, например: граду света — Иерусалиму, или горе — небесному Сиону; то все может, как Ему сие угодно, по сказанному: вы же приступисте к Сионстей горе и ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному (Евр. 12, 22). Все нетрудно и удобно Ему, во что хочет, преображающемуся для душ Его достойных и верных. Да потщится только человек стать приятным и благоугодным Ему, и на самом опыте ощутительно узрит небесные блага, невыразимое наслаждение, беспредельное богатство Божества, в подлинном смысле слов, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9), узрит Духа Господня, соделавшегося упокоением, радованием, наслаждением и вечной жизнью достойных душ. Ибо Господь плототворит Себя и в пищу, и в питие, как написано в Евангелии: кто снестъ от хлеба сего, жив будет во веки (Ин. 6, 51), чтобы неизглаголанно упокоить душу и исполнить ее духовного веселия. Ибо говорит: Аз есмъ хлеб животный (Ин. 6, 35). А подобным образом плототворит Себя и в питие небесной струи, как говорит: иже пиет от воды, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды текущия в живот вечный (Ин. 4, 14). И вси сказано, тожде пиво пиша (1 Кор. 10, 4).
13. Таким образом, как Сам благоволил, и как полезно было, являлся Он каждому из святых отцов, иначе — Аврааму, иначе — Исааку, иначе — Иакову, иначе — Ною, Даниилу, Давиду, Соломону, Исаии и каждому из святых пророков, иначе — Илии, иначе — Моисею. И думаю, что Моисей, во все время сорокадневного поста на горе, приступая к оной духовной трапезе, ею утешался и наслаждался. Посему, как Сам благоволил, являлся Он каждому из святых, чтобы упокоить, спасти и привести в познание Божие. Ибо все, что не захочет, удобно для Него, и умаляя Себя, как Ему угодно, плототворит и преобразует Себя, делаясь видимым для любящих Его, по великой и невыразимой любви, в неприступной славе света являясь достойным, соразмерно с силами каждого. А душа, которая сподобилась с великим вожделением и чаянием, с верою и любовью принять в себя оную силу свыше, небесную любовь Духа, и имеет уже в себе небесный огнь бессмертной жизни, действительно отрешается от всякой мирской любви, освобождается от всяких уз порока.
14. Как железо, или свинец, или золото, или серебро, вложенные в огонь, теряют свойство жесткости, переменяясь в вещества мягкие, и пока бывают в огне, по силе огненной теплоты, расплавляются и изменяют естественную жесткость, — таким же образом и душа, отрекшись от мира и возлюбив единого Господа, с великим сердечным исканием, в труде, в подвиге, непрестанно ожидая Его с упованием и верою и прияв в себя оный небесный огнь Божества и любви Духа, действительно уже отрешается тогда от всякой мирской любви, освобождается от всякого вреда страстей, все отметает от себя, переменяет естественное свое качество и греховную свою жесткость, все почитает излишним, в едином небесном Женихе, Которого приняла к себе, упокоеваясь горячей и несказанной любовью к Нему.
15. Сказываю же тебе, что и самых любимых братии, которых имеет у себя перед очами, если останавливают в оной любви, душа, так сказать, отвращается; потому что жизнь и покой ее — таинственное и неизреченное общение с Небесным Царем. Ибо и любовь к плотскому общению разлучает с отцом, с матерью, с братьями; и все, касающееся до них, делается в уме сторонним. И ежели человек любит их, то любит как сторонний; все же расположение свое имеет к сожительнице своей. Ибо сказано: сего ради оставит человек отца своего и матерь и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину (Еф. 5, 31). А посему, если плотская любовь так отрешает от всякой любви, то кольми паче те, которые действительно сподобились вступить в общение с оным небесным и вожделенным Святым Духом, отрешатся от всякой любви к миру, и все будет казаться для них излишним; потому что препобеждены они небесным желанием и в тесной от него зависимости; там желания, там помышления их, там они живут, там ходят их помыслы, там имеет всегда пребывание свое ум, препобежденный Божественной и небесной любовью и духовным желанием.
16. После этого, возлюбленные братия, когда столько предлежит нам благ и столько обетовании возвещено Господом; удалим от себя все затруднения, отвратимся от всякой любви в мире, посвятим же себя исканию и желанию оного единственного блага, чтобы прийти нам в состояние — приобрести ту неизреченную любовь Духа, к которой поспешать советовал нам блаженный Павел, говоря: держитеся любве (1 Кор. 14, 1), и чтобы можно было нам, после жестокости своей, сподобиться изменения десницы Вышнего, и уязвившись любовью Божественного Духа, прийти в кротость и в духовный покой; потому что Господь с великим благоутробием милосердствует о нас, как скоро всецело обращаемся к Нему, исхищая себя из всего сопротивного. Даже, если мы по великому неведению, по младенчеству и по причине укоренения в нас пороков, отвращаемся от жизни, и сами себе полагаем много препятствий, не хотя действительно покаяться; то Он, долготерпеливый к нам, великое оказывает благосердие, как скоро, обратившись, придем к Нему и просветим внутреннего нашего человека, чтобы не постыдились лица наши в день суда.
17. Если же и кажется нам сие трудным, по суровости подвигов добродетели, лучше же сказать, по внушению и совету сопротивника; то вот Господь милосердствует и долготерпит еще, ожидая нашего обращения, и если грешим, переносит сие в чаянии нашего покаяния, и если падаем, не стыдится принимать нас снова, как сказал пророк: еда падаяй не востает? Или отвращаяйся не обратится (Иер. 8, 4)? Мы только отрезвимся, приобретя благую мысль; скорей и правым образом к Нему обратимся, взыскав Его помощи; а Он готов спасти нас; потому что ожидает горячего, по мере сил наших, устремления к Нему воли нашей благой от произволения веры и усердия, всякое же преспеяние производит в нас Сам.
Посему, возлюбленные, совлекшись всякого предубеждения, нерадения и обленения, как чада Божий, постараемся соделаться мужественными и готовыми идти во след Его, не будем откладывать сего день за день, увлекаемые к тому пороком; ибо не знаем, когда будет исшествие наше из плоти. Велики же и неизреченны обетования христианам, и в такой мере велики, что с верою и богатством одной души не идут даже в сравнение вся слава и лепота неба и земли, и прочее их украшение и разнообразие, и богатство, и красота, и наслаждение видимым.
18. Итак, при стольких побуждениях и обетованиях Господних, как же не пожелать нам всецело приступить ко Господу и Ему посвятить себя самих, сверх всего прочего, по Евангелию, отрекшись и души своей, возлюбить Его единого, не любя при том ничего иного? Вот все сие даровано нам, и какая еще слава! Сколько Господних о нас смотрений со времени отцов и пророков! Сколько возвещено обетовании! Сколько побуждений! Какое благосердие Владыки было к нам от начала! Напоследок же, в пришествие Свое, неизреченную к нам благость доказал Он распятием, чтобы нас обратившихся ввести в жизнь. А мы не расстаемся еще со своими изволениями, с любовью к миру, с худыми предубеждениями и навыками, и чрез это оказываемся маловерными, или и неверными! Однако же, вот и при всем этом, Господь пребывает к нам милостивым, невидимо охраняя и упокоевая нас, до конца не предавая нас, по грехам нашим, пороку и обольщениям мира, по великой благости и по долготерпению не попуская нам погибнуть, имея еще в виду, что обратимся к Нему когда-нибудь.
19. Но боюсь, чтобы на нас, которые живем, всем пренебрегая, и водимся предрассудками, не исполнилось со временем апостольское изречение, а именно: или о богатстве благости Его и кротости, и долготерпении нерадиши, не ведый, яко благость Божия на покаяние тя ведет (Рим. 2, 4)? Если же, при долготерпении, благости и кротости Его, приумножим еще число грехов и своим нерадением и пренебрежением уготовим себе тягчайшее осуждение, то исполнится на нас апостольское слово: по жестокости же своей и нераскаянному сердцу, собираеши себе гнев в день гнева и откровения праведнаго суда Божия (5). Ибо велика и неисповедима благость Божия, невыразимо Божие долготерпение к человеческому роду, если только пожелаем мы отрезвиться и постараемся всецело обратиться к Богу, чтобы возможно нам было улучить спасение.
20. А если угодно познать тебе Божие долготерпение и великую благость Божию; то можем научиться сему из богодухновенных Писаний. Посмотри на израильтян, от которых отцы, которым определены были обетования, от нихже Христос по плоти, ихже служение и завет (Рим. 9, 4, 5). Как много они грешили? Сколько раз совращались? И Бог не оставлял их в конец; но на короткое время к их же пользе предавал их наказаниям, скорбью желая смягчить их жестокосердие, обращал, побуждал их, посылал к ним пророков, и сколько времени был долготерпелив к ним, когда они согрешали и оскорбляли Его? Обращающихся принимал с радостью; и когда снова совращались, — не оставлял, но через пророков призывал к обращению, и хотя многократно уклонялись от Него и обращались к Нему, всякий раз сретал благоволительно, принимал человеколюбиво, пока не впали, напоследок, в великий грех, возложив руки на собственного своего Владыку, Которого, по преданию отцов и святых пророков, ожидали себе Искупителем, Спасителем, Царем и Пророком. Ибо, когда пришел, — не приняли Его, но даже еще, подвергнув великому поруганию, напоследок, предали на кресте смертной казни. И сим великим оскорблением и чрезмерным преступлением преумножившиеся грехи их дошли до полноты; потому, в конец уже оставлены они, по удалении от них Святого Духа, когда раздралась церковная завеса. Потому и храм их, преданный язычникам, разрушен и приведен в запустение, по определению Господа, что не имать остати зде камень на камени, иже не разорится (Мф. 24, 2). И таким образом решительно преданы они язычникам и по всей земле рассеяны пленившими их тогда царями, и повелено им уже не возвращаться в страну свою.
21. Так и ныне милостивый и благий к каждому из нас Бог являет Свое долготерпение. Хотя многократные видит от каждого оскорбления, но безмолвствует, ожидая, не отрезвится ли человек со временем и не пременится ли, чтобы больше уже не оскорблять Его; и с великой любовью и радостью приемлет обращающегося от греха. Ибо так говорит: радость бывает о едином грешнице кающемся (Лк. 15, 10); и еще: несть воля пред Отцем Моим, да погибнет един от малых сих (Мф. 18, 14) наименьших. Но если кто, — при великом к нему милосердии и долготерпении Божием, когда Бог не подвергает его наказанию за каждое греховное преткновение, тайное или явное, но видя оное, безмолвствует, как бы ожидая покаяния, — сам, дошедши до великого пренебрежения, начинает прилагать грехи ко грехам, присовокуплять беспечность к беспечности, на одном прегрешении созидать другое и исполняет меру грехов; то впадает уже, наконец, в такой грех, из которого не может изникнуть, но сокрушается, и, предавшись лукавому, погибает в конец.
22. Так было с содомлянами. Много греша и не обращаясь, напоследок, злым умышлением против Ангелов, возжелав совершить с ними мужеложство, в такой впали грех, что не стало уже места и покаянию, но отвержены они в конец; потому что исполнили, и даже превзошли, меру грехов. И потому, по Божию суду, попалены огнем. Так было и при Ное; многократно раздражая Бога и не принося в том покаяния, простерлись до таких грехов, что растлили, наконец, всю землю. Так и к египтянам, которые много оскорбляли Бога и согрешали против народа Его, Бог был еще милостив, не налагал на них таких казней, чтобы в конец истребить их, а только в научение, чтобы побудить к обращению и покаянию, наносил им легкие удары, являя Свое долготерпение и ожидая их покаяния. Но они, во многом согрешив пред Божиим народом, то обращаясь, то опять в том раскаиваясь, и утвердившись в древнем неверии злого произволения, обременив народ Божий работами, напоследок, когда Бог чрез Моисея при множестве чудес извел народ из Египта, учинили великий грех, погнавшись вслед за народом Божиим. Почему Божественный суд, наконец, истребил, и погубил, и потопил их в водах, признав недостойными видимой жизни.
23. Подобным образом израильтяне, как говорено и выше, многократно подвергались преткновениям и согрешали, убивая пророков Божиих и совершая много других худых дел, пока Бог безмолвно долготерпел, ожидая их покаяния; напоследок, преткнулись так, что сокрушились и уже не восставали; потому что возложили руки свои на Владычнее величие. А поэтому, в конец оставленные Богом, они отвержены; отняты у них пророчество, и священство, и богослужение; все же сие дано уверовавшим язычникам, как говорит Господь: отымется от вас Царствие, и дастся языку, творящему плоды его (Мф. 21, 43). До этого времени терпел их Бог, не прекращал Своего долготерпения, не переставал милосердствовать о них. Но поелику исполнили, и даже переполнили, меру грехов, возложив руки свои на Владычнее величие, то в конец оставлены Богом.
24. Распространились же мы о сем, возлюбленные, из Писания почерпнутыми мыслями, подтверждая, что, как можно скорее, должно нам обратиться и поспешить ко Господу, Который милостив к нам и ожидает, чтобы совершенно удалились мы от всякого лукавства и худого предубеждения, обращающихся же приемлет с великой радостью, — распространились, говорю, о сем для того более, чтобы со дня на день не возрастало пренебрежение наше, и не умножались в нас грехопадения наши, и чрез сие не навлекли мы на себя Божия гнева. Посему, постараемся, обратившись с искренним сердцем, приступить к Богу, и поелику отчаяние есть внушение злобы и коварства, не отчаиваться во спасении при воспоминании предшествовавших грехов, которые для того и приводят человека к отчаянию, недеятельности, нерадению и беспечности, чтобы, обратившись и пришед ко Господу, по великой Господней милости к человеческому роду, не получил он спасения.
25. Если же кажется нам как бы неудобоисполнимым и невозможным — обратиться от множества предвозобладавших нами грехов (а такая мысль, как сказали уже мы, есть внушение злобы и служит препятствием к нашему спасению); то приведем себе на память и не оставим без внимания, как Господь, пришедши к нам по благости Своей, давал прозрение слепым, врачевал расслабленных, целил всякую болезнь, воскрешал мертвых, которых коснулось уже тление и разрушение, отверзал слух глухим, из одного человека изгнал легион бесов и дошедшему до такого беснования возвратил здравый ум. Кольми же паче душу, которая к Нему обращается, у Него ищет милости, Его требует помощи, и обратит Он, и приведет в целомудрие бесстрастия, в благоустройство всякой добродетели, в обновление ума, дарует ей здравие, прозрение разумения, мир помыслов, от слепоты, глухоты и мертвости неверия, неведения и небоязненности, возведет к целомудрию, добродетели и чистоте сердца. Ибо Кто создал тело, Тот сотворил и душу. И как, пребывая на земле, по благости Своей, всем приходящим к Нему и ищущим у Него помощи и исцеления, как благий и единый врач, в чем имел кто нужду, подавал то щедро; так щедр Он и в духовном.
26. Если так благосерд Он был к телам, которые опять должны были разрушиться и умереть, и всякому, чего кто просил, делал сие с готовностью и благостью; то кольми паче душе бессмертной, неразрушимой и нетленной, — которая впала в недуг неведения, порока, неверия, небоязненности и прочих греховных страстей, однако же приходит ко Господу, у Него ищет помощи, на Его взирает милосердие, от Него вожделевает приять благодать Духа к избавлению и освобождению своему от всякого порока и от всякой страсти, — со всей поспешностью и готовностью дарует Он врачующее избавление, по сему слову: тем паче Небесный Отец сотворит отмщение вопиющих к Нему день и нощь. Господь присовокупляет к сему: глаголю вам, яко сотворит отмщение их вскоре (Лк. 18, 7, 8). И еще в другом месте советует нам: просите, и дастся вам: всяк бо просяй приемлет, и ищай обретает, и толкущему отверзется (Мф. 7, 7, 8). И далее присовокупляет: колъми паче Отец ваш Небесный даст Духа Святаго просящим у Него (Лк. 11, 13). Аминь глаголю вам: аще и не даст ему, зане друг ему есть, но за безочство его, востав даст ему, елика требует (8).
27. А всем этим убеждал Он нас к тому, чтобы неотступно, непрестанно, неутомимо просили мы у Него благодатного заступления; потому что пришел Он ради грешников, чтобы обратились к Нему, и уврачевать Ему верующих в Него. Мы только отступимся от худых предубеждений, сколько будет на то наших сил, возненавидим дурные свои занятия и мирские обольщения, отвратимся от лукавых и суетных помыслов, будем же всегда, по мере сил своих, к Нему прилепляться, а Он готов оказать нам помощь Свою; потому что Он весьма милосерд, животворит, врачует неисцелимые страсти, творит избавление тем, которые призывают Его, к Нему обращаются, по собственной воле и непринужденно удаляются, по мере сил, от всякой мирской любви, отвлекают ум от земли, и к Нему устремлены своим желанием и исканием. Достойной же помощи Его делается такая душа, которая все почитает излишним, не упокоевается ни на чем в мире, одного ждет к своему упокоению, а именно, что будет упокоена и обрадована Его благостью; и потому, за таковую веру прияв небесный дар, — по благодати с несомненностью упокоив свое вожделение, приличным и соответственным уже образом послужив Духу Святому, с каждым днем преспевая в добре, не уклоняясь с пути праведности, до конца пребывая непреклонной к пороку, не сдружаясь с ним, и ничем не оскорбив благодать, — сподобляется она вечного спасения со всеми святыми, которым подражала, живя в мире, как их сообщница и сопутница. Аминь.
Беседа 5. Велика разность между христианами и людьми мира сего. Одни имеют в себе духа мира, в сердце и в уме связаны земными узами; а другие вожделевают любви Небесного Отца, Его единого имея предметом всех своих желаний
1. У христиан — свой мир, свой образ жизни, и ум, и слово, и деятельность свои; инаковы же и образ жизни, и ум, и слово, и деятельность у людей мира сего. Иное — христиане, иное — миролюбцы; между теми и другими расстояние велико. Ибо обитатели земли, чада века сего уподобляются пшенице, всыпанной в решето земли сей, и просеваются среди непостоянных помыслов мира сего, при непрестанном волнении земных дел, пожеланий и много сплетенных вещественных понятий. Сатана сотрясает души и решетом, то есть земными делами, просевает весь грешный род человеческий. Со времени падения, как преступил Адам заповедь и подчинился лукавому князю, взявшему над ним власть, непрестанными обольстительными и мятущимися помыслами всех сынов века сего просевает, и приводит он в столкновение в решете земном.
2. Как пшеница в решете у просевающего бьется, и взбрасываемая непрестанно в нем переворачивается, так князь лукавства земными делами занимает всех людей, колеблет, приводит в смятение и тревогу, заставляет приражаться к суетным помыслам, гнусным пожеланиям, земным и мирским связям, непрестанно пленяя, смущая, уловляя весь грешный род Адамов. И Господь предсказал апостолам будущее на них восстание лукавого: сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу: Аз же молихся Отцу Моему, да не оскудеет вера ваша (Лк. 22, 31, 32). Ибо сие слово и определение, изреченное Создателем Каину явно: стеня и трясыйся, в тревоге будеши на земли (Быт. 4, 12), служит втайне образом и подобием для всех грешников; потому что род Адамов, преступив заповедь и соделавшись грешным, принял на себя втайне сие подобие. Люди приводятся в колебание непостоянными помыслами боязни, страха, всякого смущения, пожеланиями, многообразными всякого рода удовольствиями. Князь мира сего волнует всякую душу нерожденную от Бога, и как пшеницу, непрестанно вращающуюся в решете, разнообразно волнует человеческие помыслы, всех приводя в колебание и уловляя мирскими обольщениями, плотскими удовольствиями, страхованиями, смущениями.
3. И Господь, показывая, что последующие обольщениям и хотениям лукавого носят на себе подобие Каинова лукавства, и обличая их, сказал: вы похоти отца вашего хощете творити, он человекоубийца бе искони, и о истине не стоит (Ин. 8, 44). Посему, весь грешный род Адамов втайне несет на себе оное осуждение: стеня и трясясь, будете тревожимы в решете земли сеющим вас сатаною. Как от одного Адама распространился по земле весь род человеческий; так одна какая-то страстная порча проникла во весь грешный род человеческий, и князь злобы один в состоянии сеять всех непостоянными, вещественными, суетными, мятежными помыслами. И как один ветер может приводить в колебание и кружение все растения и семена, и как одна ночная тьма распростирается над целой вселенной, так князь лукавства, будучи некой мысленной тьмой греха и смерти, каким-то сокровенным и жестоким ветром, обуревает и кружит весь на земле человеческий род, непостоянными помыслами и мирскими пожеланиями уловляя человеческие сердца, тьмою неведения, ослепления и забвения наполняет всякую душу нерожденную свыше, и мыслью и умом непреселившуюся в иной век, по сказанному: наше же житие на небесех есть (Флп. 3, 20).
4. Сим-то истинные христиане отличаются от всего человеческого рода; и как сказали мы выше, велико расстояние между христианами и прочими людьми. Поелику ум и разумение христиан всегда заняты мудрствованием о небесном по общению и причастию Святого Духа созерцают вечные блага; поелику рождены они свыше от Бога; в самой действительности и силе сподобились стать чадами Божьими; многими и долговременными подвигами и трудами достигли постоянства, твердости, безмятежия и покоя, не рассеиваются и не волнуются уже непостоянными и суетными помыслами, — то сим самым выше и лучше они мира, потому что ум их и душевное мудрствование пребывают в мире Христовом и в любви Духа, как и Господь, рассуждая о таковых, сказал, что прешли они от смерти в живот (Ин. 5, 24). Поэтому, отличие христиан состоит не во внешнем виде и не в наружных образах, как многие думают, что в этом вся разность и что самые христиане различаются между собою внешним видом и образом. И вот они и умом и разумением уподобляются миру: у них, как и у всех прочих людей, то же колебание и неустройство помыслов, те же неверие, смятение, смущение, боязнь. Хотя отличаются они от мира наружным видом и мнениями, также некоторыми внешними заслугами, однако же в сердце и уме связаны земными узами, не приобрели сердцу своему упокоения от Бога и небесного духовного мира; потому что не взыскали и не уверовали, что сподобятся сего от Бога.
5. Обновлением ума, умирением помыслов, любовью и небесной приверженностью ко Господу от всех людей в мире отличается новая тварь — христианин. Для того было и пришествие Господне, чтобы истинно уверовавшие в Господа сподобились сих духовных благ. Христианам принадлежат и слава, и красота, и небесное неизглаголанное богатство, приобретаемое трудом, потами, испытаниями, многими подвигами, но не иначе, как при Божией благодати. И лицезрение земного царя вожделенно всякому человеку. Кто ни приходит в царственный город, всякому желательно хотя взглянуть только на лепоту его, или на убранство одежд, или на великолепие порфиры, на красоту разновидных жемчугов, на благолепие диадимы, на драгоценность царских его отличий. Разве только живущие духовно невысоко ценят сие, потому что опытно изведали иную небесную и неплотскую славу, уязвлены иной неизреченной красотой, имеют часть в ином богатстве, живут по внутреннему человеку, причастны иного Духа. А людям мира сего, имеющим в себе духа мира, весьма вожделенно увидеть земного царя, особливо же во всем его благолепии и во всей славе. Ибо в какой мере жребий царя видимым величием много превышает жребий всякого другого человека, в такой же мере и славно и вожделенно всякому хотя только увидеть его. И всякий говорит сам в себе: «О, если бы и мне кто дал эту славу, это благолепие, это убранство!» Так ублажает он человека подобного себе, земного, подобострастного, смертного, но возбуждающего желания его временным благолепием и временной славой.
6. Но если плотским людям столько вожделенна слава царя земного; то люди, на которых уканула оная роса Духа Божественной жизни и уязвила сердце Божественной любовью к Небесному Царю-Христу, тем более привязываются к оной красоте, к неизглаголанной славе, к нетленному благолепию, к недомыслимому богатству истинного и вечного Царя-Христа. Они отдаются в плен вожделению и любви, всецело устремляясь ко Христу, и вожделевают улучить те неизглаголанные блага, какие созерцают духом, и ради сего ни во что вменяют всякую на земле красоту, и славу, и благолепие, и честь, и богатство царей и князей; потому что уязвились они Божественной красотою, и в души их уканула жизнь небесного бессмертия. Посему и желают единой любви Небесного Царя, с великим вожделением Его единого имея пред очами, ради Него отрешаются от всякой мирской любви и удаляются от всяких земных уз, чтобы возможно им было сие одно желание иметь всегда в сердцах и не примешивать к нему ничего иного.
7. Но очень немного таких, которые с добрым началом соединили добрый конец, непреткновенно дошли до цели, имеют единую любовь к единому Богу и от всего отрешились. Многие приходят в умиление, многие делаются причастниками небесной благодати, уязвляются небесной любовью; но, не выдержав встретившихся на пути различных борений, подвигов, трудов и искушений от лукавого, поелику у каждого есть желание любить что-либо в мире сем и не вовсе отрешаться от любви своей, возвратившись к разнообразным и различным мирским пожеланиям, по слабости и недеятельности, или по боязливости собственной своей воли, или по любви к чему-либо земному, остались в мире и погрязли в глубине его. А те, которые действительно намерены до конца проходить доброе житие, должны, при оной небесной любви, не принимать в себя добровольно и не примешивать никакой другой любви и приверженности, чтобы не положить тем препятствия духовному, не возвратиться вспять и, наконец, не лишиться жизни. Как обетования Божия велики, неизглаголанны и неисповедимы, так потребны нам вера, и надежда, и труды, и великие подвиги, и долговременное испытание. Не маловажны те блага, какие уповает получить человек, вожделевающий Небесного Царства. Со Христом желает он царствовать бесконечные веки; ужели же не решится с усердием, в продолжение краткого времени жизни сей до самой смерти, терпеть борения, труды и искушения? Господь взывает: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой, повседневно радуясь, и по Мне грядет (Мф.16, 24). И еще: аще кто не возненавидит отца, матерь, жену, чад, братию и сестр, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик (Лк. 14, 26). Но весьма многие из людей, хотя намереваются получить Царствие и желают наследовать вечную жизнь, однако же не отказываются жить по собственным своим хотениям и следовать сим хотениям, лучше же сказать, следовать посевающему в них суетное; и не отрекшись от себя, хотят они наследовать вечную жизнь, что невозможно.
8. Истинно слово Господне. Те непреткновенно шествуют, которые, по Господней заповеди, всецело отреклись от себя, возгнушались всеми мирскими пожеланиями, связями, развлечениями, удовольствиями и занятиями, имеют пред очами единого Господа и вожделевают творить Его заповеди. Посему, собственной своей волей совращается каждый, если действительно не восхотел он получить Царство и отречься от себя, и при оной любви любит еще что-нибудь, услаждается какими-нибудь удовольствиями или пожеланиями века сего, и не имеет ко Господу всецелой любви, сколько возможно сие для произволения и хотения. Уразумеешь же все это из сего одного примера. Всякий человек доходит иногда рассудком и знает, что ни с чем несообразно дело, какое желательно ему сделать, однако же, поелику имеет к тому любовь и не отрекается от любви, то уступает над собой победу. Сперва внутри сердца его бывают брань, борение, и ревнование, и склонение, и перевес то любви к Богу, то любви к миру. И тогда человек начинает рассуждать, входить ли ему в ссору и спор с братом; он говорит сам в себе: «Скажу ему; нет, не скажу. Заведу с ним речь; нет, не заведу». Помнит он о Боге, но и свою бережет славу и не отрекается от себя. А если любовь и наклонность к миру перетянут несколько на весах сердца, тотчас лукавый помысл готов подвигнуть и уста. Потом ум, как бы натянутой стрелой, изнутри устреливает ближнего языком и в сбережение славы своей, без всякого уже принуждения воли, мечет стрелы непристойных слов. Потом же продолжает язвить ближнего непристойными словами, пока грех не разольется по членам; и иногда члены сии, препиравшиеся между собою устами, лукавое вожделение доводит до ударов и ран, а иногда, простершись и до убийства, готовит смерть. Смотри же, чем началось дело и какой конец получила любовь к мирской славе, по собственной воле человека перевесив на весах сердца. Поелику человек не отрекся от себя и любит что-нибудь в мире, то происходят от того все сии несообразности.
9. То же представляй себе о каждом грехе и худом начинании; порок льстит и склоняет волю ума мирскими пожеланиями, обольщением и плотским удовольствием. Так приуготовляется всякое порочное дело, прелюбодейство и татьба, любо стяжательность и пьянство, сребролюбие и тщеславие, ревность и любоначалие и какое бы то ни было порочное предначинание. Иногда хорошие, по-видимому, начинания приводятся в исполнение ради славы и людской похвалы; а сие пред Богом равно неправде, и татьбе, и другим грехам. Ибо сказано: Богразсыпа кости человекоугодников (Пс. 52, 6). И в добрых, по-видимому, делах лукавый видит себе услугу; он весьма разнообразен и обманчив в мирских пожеланиях. Для какой-нибудь земной и плотской любви, которой человек связывает себя по собственной воле, уловляет его грех, делается для человека оковами, узами, тяжким бременем, которое потопляет и подавляет его в веке лукавом, не давая ему собраться с силами и возвратиться к Богу. Что возлюбил человек в мире, то и обременяет ум его, овладевает им и не позволяет ему собраться с силами. От этого зависит и равновесие, и склонение, и перевес порока; сим испытывается весь род человеческий, испытываются все христиане, живущие в городах, или в горах, или в обителях, или в полях, или в местах пустынных; потому что человек, уловляемый собственной своей волей, начинает любить что-нибудь; любовь его связывается чем-нибудь и не всецело уже устремлена к Богу. Например, иной возлюбил имение, а иной — золото и серебро, иной же — многоученую мирскую мудрость для славы человеческой; иной возлюбил начальство, иной — славу и человеческие почести, иной — гнев и досаду; любит же это по тому самому, что быстро предается страсти; иной любит безвременные сходбища, а иной — ревность; иной весь день проводит в рассеянии и удовольствиях; иной обольщается праздными помыслами; иной для человеческой славы любит быть как бы законоучителем; иной услаждается недеятельностьюь и нерадением; другой привязан к одеждам и рубищам; иной предается земным попечениям; иной любит сон, или шутки, или сквернословие. Чем привязан кто к миру, малым ли, или великим, то и удерживает его и не позволяет ему собраться с силами. С какой страстью человек не борется мужественно, ту любит он, и она обладает им, и обременяет его, и делается для него оковами и препятствием уму его обратиться к Богу, благоугодить Ему, и послужив Ему единому, соделаться благо потребным для Царствия и улучить вечную жизнь.
10. А душа, действительно стремящаяся ко Господу, вся и всецело к Нему простирает любовь свою, и сколько есть сил, к Нему единому прилепляется своим произволением, и в этом приобретает помощь благодати, отрицается сама себя и не следует хотениям ума своего; потому что по причине неотлучного с нами и обольщающего нас зла, ходит он лукаво. Напротив того, она всецело предает себя Господню слову, отрешается от всяких видимых уз, сколько возможно сие для воли, и совершенно предается Господу. А в таком случае в состоянии будет она перенести борьбу, труды и скорби. Ибо что любит душа, в том находит для себя и пособие, и обременение. Если любит что в мире, то сие самое делается для человека бременем и узами, влекущими долу и не позволяющими восходить горе к Богу. А если любит Господа и Его заповеди, то в сем находит для себя и пособие, и облегчение: от того самого, что всецело соблюдает любовь свою ко Господу, легкими делаются для него все заповеди Господни. Сие погружает человека в добро, лучше же сказать, облегчает его и делает для него нетрудными всякую брань и всякую скорбь; Божией силой низлагает он мир и силы порока, которые осетили душу в мире и в пучине мира опутывают ее мрежами всякого рода пожеланий. Таким образом, как скоро душа возлюбила Господа, — исхищается из оных сетей собственной своей верой и великой рачительностью, а вместе и помощью свыше сподобляется вечного Царства, и действительно возлюбив оное, по собственной своей воле и при помощи Господней, не лишается уже вечной жизни.
11. Но чтобы яснее доказать нам самым делом, как многие гибнут по собственной своей воле, тонут в море, похищаются в плен, — представь себе, что горит какой-нибудь дом; один, вознамерившись спасти себя, как скоро узнал о пожаре, бежит вон, и оставив все, решившись же позаботиться только о душе своей, он спасается; другой, вознамерившись взять с собою некоторые домашние утвари или иное что, вошел в дом, чтобы забрать это, и пока забирал, огонь взял силу над домом и его захватил в доме и пожег. Видишь ли, что этот человек погиб в огне по собственной своей воле из любви, и именно — возлюбив на время нечто кроме себя? Подобно также сему плывут иные морем и застигнуты сильным волнением; один, раздевшись донага, бросается в воду с намерением спасти только себя; и вот, он, гонимый волнами и ничем не связанный кроме заботливости о душе своей, плавая поверх волн, нашел возможность выйти из горького моря; а другой, вознамерившись спасти нечто из одежд своих, подумал, что и с ними, если возьмет их с собой, можно плыть и выйти из моря; но взятые им одежды обременили его и потопили в глубине морской, и вот, ради малой корысти не позаботившись о душе своей, погиб он. Примечаешь ли, что по собственной воле своей стал он жертвой смерти? Представь еще, что прошел слух об иноплеменниках; один, как скоро услышал это, тотчас предается бегству, нимало не медлит и пускается в путь ни с чем; другой же, не доверяя, что идут враги, или, желая некоторые из вещей своих взять с собою и решившись на сие, замедлил побегом; и вот, неприятели пришли, взяли его, отвели пленником в иноплеменную землю и принудили жить там в рабстве. Видишь ли, что и этот по собственной своей воле, по причине своей недеятельности, по недостатку в мужестве и по любви к некоторым вещам отведен в плен?
12. Подобно сему и те, которые не последуют заповедям Господним, не отреклись от себя самих и не возлюбили единого Господа, но добровольно связали себя земными узами, когда приходит вечный огонь, — как оказавшиеся пленниками, вернее же сказать, узниками в отношении к добрым делам, погрязают в любви к миру, и утопают в горьком море лукавства, и гибнут в иноплеменном плене, то есть плененные лукавыми духами. А если угодно правоту совершенной любви ко Господу узнать из святых богодухновенных Писаний, то смотри, как Иов совлекся, так сказать, всего, что имел у себя — детей, имения, скота, рабов и прочего достояния, и как он, совлекшись всего, бежал и спасал себя, даже самый хитон оставив и бросив сатане, ни словом не изрек хулы, ни сердцем, ни устами не возроптал пред Господом, а напротив того, благословлял Господа, говоря: Господь даде: Господь отъят: яко Господеви изволися, тако бысть: буди имя Господне благословенно (Иов. 1, 21). Его почитали стяжавшим многое, но по испытании его Господом оказалось, что Иов ничего не стяжал, кроме единого Бога. Подобно и Авраам, когда было повелено ему Господом изыти от земли, и от рода, и от дому отца его (Быт. 12, 1), тотчас совлекся, так сказать, всего: отечества, земли, родных, родителей — и последовал слову Господню. Потом, среди многих бывших ему испытаний и искушений: то когда взята была у него жена, то когда жил и терпел обиду на чужой стороне — во всех сих случаях доказал, что единого Бога любит паче всего. Наконец, когда по обетованию, по прошествии многих лет, имел уже у себя единородного, столь много вожделенного сына, и Бог потребовал у него, чтобы сына сего с готовностью сам он принес в жертву, — совлекся Авраам и истинно отрекся себя самого. Ибо сим приношением единородного доказал, что не любил ничего иного кроме Бога. Если же с такой готовностью отдавал он сына, то тем паче, когда повелено бы ему было оставить прочее свое имущество, или в один раз разделить бедным, — и это сделал бы со всей готовностью и со всем усердием. Видишь ли теперь правоту совершенной и произвольной любви ко Господу?
13. Так и желающие быть сонаследниками сих праведников не должны любить ничего, кроме Бога, чтобы, когда будут подвергнуты испытанию, оказаться им благопотребными и благоискусными, в совершенстве сохраняющими любовь свою ко Господу. Те только в состоянии будут пройти подвиг до конца, которые всегда по собственной воле своей любили единого Бога и отрешились от всякой мирской любви. Но весьма немного оказывается людей, которые бы восприяли такую любовь, отвращались от всех мирских удовольствий и пожеланий и великодушно претерпевали восстания и искушения лукавого. Не потому ли, что многие при переходе рек увлекаются водами, нет успешно минующих и эти мутные реки мирских всякого рода пожеланий и различных искушений от лукавых духов? Не потому ли, что многие корабли, скрываясь в море, потопляются волнами, нет переплывающих и сию пучину, и ходящих по волнам, и достигающих мирной пристани? Поэтому-то всегда потребны великая вера, великодушие, борение, терпение, труды, алкание и жажда всего доброго, быстрота, неотступность, рассудительность, благоразумие. Весьма многие из людей хотят сподобиться Царствия без трудов, без подвигов, без пролития пота; но сие — невозможно.
14. Как в мире иные приходят к какому-нибудь богатому человеку поработать у него во время жатвы или во время другого дела, чтобы получить, в чем сами имеют нужду для своего пропитания, и некоторые из них бывают люди ленивые и праздные, не трудятся, как другие, не работают, как должно, но, не трудясь и не изнуряя себя в доме богатого, хотят, как сделавшие уже все дело, взять плату наравне с теми, которые трудятся терпеливо, и скоро, и из всех своих сил; таким же образом и мы, когда читаем Писания, или о каком праведнике, как благоугодил он Богу, как стал другом и собеседником Божиим, или и о всех отцах, как соделались они друзьями и наследниками Божиими, сколько претерпели скорбей, сколько страдали ради Бога, сколько совершили доблестных дел и подвигов; тогда ублажаем их и хотим сподобиться равных с ними даров и достоинств, охотно желаем получить славные оные дарования, отложив только в сторону их труды, подвиги, скорби и страдания; и стяжать те почести и достоинства, какие прияли они от Бога, желаем усердно, а их изнурений, трудов и подвигов на себя не приемлем. Но сказываю тебе, что всего этого желает и вожделевает всякий человек; и блудники, и мытари, и неправедные люди хотели бы получить царствие так легко, без трудов и подвигов. Для того-то и предлежат на пути искушения, многие испытания, скорби, борения и пролитие пота, чтобы явными соделались те, которые действительно от всего произволения и всеми силами даже до смерти любили единого Господа и при таковой любви к Нему не имели уже ничего иного для себя вожделенного. Посему-то и по правде входят они в Небесное Царство, отрекшись от себя самих, по Господнему слову, и паче дыхания своего возлюбив единого Господа; почему за высокую любовь свою и будут вознаграждены высокими небесными дарами.
15. В скорбях, в страданиях, в терпении, в вере сокрыты обетования, и слава, и устроение небесных благ, как плод сокрыт в пшеничном зерне, повергаемом в землю, или в дереве прививаемом посредством некоего повреждения и уничижения. Тогда оказываются имеющие благолепие одежды, и славу, и плод во много крат, как и апостол говорит: многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Небесное (Деян. 14, 22); и Господь говорит: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19); иеще: в мире скорбни будете (Ин. 16, 33). Ибо потребны труд, рачительность, трезвенность, великая внимательность, быстрота и неотступность в прошениях ко Господу, чтобы нам избавиться от пожелания чего-либо земного, избежать сетей и мрежей удовольствий, треволнений мира, восстания лукавых духов и в точности узнать, с какой трезвенностью и с какой стремительностью веры и любви святые здесь еще приобретали небесное сокровище, то есть духовную силу, которая в душах их была залогом Царствия. Ибо блаженный апостол Павел, рассуждая о сем небесном сокровище, то есть о благодати Духа, и описывая чрезмерность скорбей, а вместе показывая, чего каждый должен искать здесь, и что обязан приобрести, говорит: вемы бо, яко аще земная наша храмина разорится, создание от Бога имамы, храмину нерукотворену, вечну на небесех (2 Кор. 5, 1).
16. Посему, каждый должен подвизаться и стараться преспеянием во всех добродетелях приобрести оную храмину и веровать, что приобретается она здесь. Ибо если разорится телесная наша храмина, — нет у нас иной храмины, в которой бы превитала душа наша; аще точию, как сказано, и облекшеся, не нази обрящемся (3), то есть не будем лишены общения и единения со Святым Духом, в Котором только и может упокоеваться верная душа. Посему те, которые во всей действительности и силе суть христиане, твердо надеются и радуются, исходя из сей плоти, что имеют оную храмину нерукотворену; храмина же сия есть обитающая в них сила Духа. И если разорится телесная храмина, — не страшатся они того; потому что имеют небесную духовную храмину и ту нетленную славу, которая в день воскресения созиждет и прославит и храмину тела, как говорит апостол: воздвигий Христа из мертвых оживотворит и мертвенная телеса наша, живущим Духом Его в нас (Рим. 8, 11); и еще: да и живот Иисусов явится в мертвенней плоти нашей (2 Кор. 4, 11); и: да пожерто будет, как сказано, мертвенное животом (5, 4).
17. Посему, постараемся верой и добродетельной жизнью здесь еще приобрести себе оное одеяние, чтобы нам, облеченным в тело, не оказаться нагими; и тогда в день оный ничто не прославит плоть нашу. Ибо в какой мере сподобляется каждый за веру и рачительность стать причастником Святого Духа, в такой же мере прославлено будет в оный день и тело его. Что ныне душа собрала во внутреннюю свою сокровищницу, то и тогда откроется и явится вне тела; как и деревья, когда, по прошествии зимы, согреет их невидимая сила солнца и ветров, подобно одеянию, производят и откидывают из себя наружу листья, цветы и плоды, а также в это время выходят из внутренних недр земли и полевые цветы, и ими покрываются и облекаются земля и трава, подобно кринам, о которых сказал Господь: ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих (Мф. 6, 29). Ибо все сие служит примером, образом и подобием христианина в день воскресения.
18. Так для всех боголюбивых душ, то есть для истинных христиан, есть первый месяц ксанфик, называемый еще апрелем; и это есть день воскресения. В оныйто силой Солнца правды изведется изнутри слава Святого Духа, покрывающая и облекающая собою тела святых, та самая слава, какую имели они сокровенной в душах. Ибо что имеет теперь душа в себе, то обнаружится тогда в теле. Сей, говорю, месяц есть первый в месяцех лета (Исх. 12, 2); он приносит радость всей твари; он, разверзая землю, облекает одеждой обнаженные деревья; он приносит радость всем животным; он распространяет между всеми веселие; он для христиан есть первый месяц ксанфик, то есть время воскресения, в которое прославлены будут тела их неизреченным светом, еще ныне в них сокровенным, то есть силой Духа, Который будет тогда их одеяние, пища, питие, радование, веселие, мир, облачение, вечная жизнь. Ибо всей лепотой светлости и красоты небесной соделается тогда для них Дух Божества, Которого еще ныне сподобились они приять в себя.
19. Посему, в какой мере всякий из нас должен веровать, подвизаться, стараться о житии во всех отношениях добродетельном и ожидать с упованием и великим терпением, что ныне еще сподобится приять он внутрь души своей силу с небес и славу Святого Духа, чтобы тогда, по разрушении тел, иметь нам, что облекло и оживотворило бы нас? Аще точию облечемся, как сказано, не нази обрящемся, и: оживотворит мертвенныя телеса наша, живущим Духом Его в нас. Блаженный Моисей в той славе Духа, которая покрывала лице его, так что ни один человек не мог взирать на оное, показал нам образ, как в воскресение праведных прославлены будут тела святых той славой, какую души святых и верных здесь еще сподобляются иметь внутри себя — во внутреннем человеке. Ибо сказано: мы вcu откровенным лицем, то есть внутренним человеком, славу Господню взирающе, в тойже образ преобразуемся от славы в славу (2 Кор. 3, 18). Тот же Моисей, как написано, четыредесять дний и четыредесять нощей хлеба не яде и воды не пи (Исх. 34, 28); но телесной природе невозможно было бы прожить столько времени без хлеба, если бы она не приобщалась другой духовной пищи; и сей-то пищи души святых еще ныне невидимо приобщаются от Духа.
20. Посему блаженный Моисей в двух образах показал нам, какую славу света и какое умное услаждение Духа будут иметь истинные христиане в воскресении, еще и ныне сподобляясь оных тайн; почему обнаружатся тогда оные и на телах их. Ибо, как сказано уже прежде, какую славу ныне еще имеют святые в душах, такой и обнаженные тела их покроются и облекутся и будут восхищены на небеса; и тогда уже и телом и душой вовеки будем упокоеваться с Господом во Царствии. Бог, сотворив Адама, не устроил ему телесных крыл, как птицам, но уготовал ему крыла Святого Духа, то есть крыла, которые даст ему в воскресении, чтобы подняли и восхитили его, куда угодно Духу. Сии-то крыла еще ныне сподобляются иметь души святых, воспаряющие умом к небесному мудрствованию. Ибо у христиан другой есть мир, иная трапеза, иные одеяния, иное наслаждение, иное общение, иной образ мыслей; почему и лучше они всех людей. Силу же всего этого еще ныне сподобляются они во внутренность души своей принимать чрез Духа Святого; почему в воскресение и тела их сподобятся вечных оных духовных благ и причастны будут той славы, каковой опытом еще ныне изведали души их.
21. Поэтому каждый из нас должен подвизаться и трудиться, тщательно упражняться во всех добродетелях, веровать и просить у Господа, чтобы внутренний человек еще ныне соделался причастником оной славы, и душа возымела общение в оной святости Духа, и чтобы, очистившись от скверны порока, и в воскресение иметь нам, во что облечь воскресшие наши нагие тела, чем прикрыть срамоту их, чем оживотворить и навеки упокоить их в Небесном Царстве; потому что, по святым Писаниям, Христос приидет с небес, и воскресит все племена Адамовы, всех почивших от века, и разделит их на две части, и которые имеют собственное Его знамение, то есть печать Духа, тех, глашая как Своих, поставит одесную Себя. Ибо говорит: овцы Моя гласа Моего слушают (Ин. 10, 27); и знаю Моя, и знают Мя Моя (14). Тогда-то тела их за добрые дела облекутся божественной славой, и сами они будут исполнены той духовной славы, какую еще ныне имели в душах. И таким образом, прославленные божественным светом и восхищенные на небеса в сретение Господне на воздусе, по написанному, всегда с Господем будем (1 Фес. 4, 17), с Ним царствуя беспредельные веки веков. Аминь.
Беседа 6. Намеревающиеся благоугождать Богу должны совершать молитвы в мире, в безмолвии, в кротости и премудрости, чтобы, молясь с воплями, не стать соблазном для всех. В сей же беседе заключаются два вопроса: вещественные ли творения суть престолы и венцы? И что такое дванадесять престолов Израилевых?
1. Приступающие ко Господу должны совершать молитвы в безмолвии и мире и в великом благодушии и внимать Господу не с воплями непристойными и смешанными, но с томлением сердца и трезвенными помыслами. Иной, страждущий в болезни, когда подвергают его прижиганиям и другим хирургическим врачеваниям, весьма мужественно и терпеливо переносит причиняемую ему боль, без смятения и смущения владея собою. А другие, терпя ту же боль, во время прижиганий и хирургических врачеваний, издают непристойные вопли. Боль же одинакова у обоих, — и кто кричит, и кто не кричит, и кто приходит, и кто не приходит в смятение. Так, иные имеют скорбь и болезненное ощущение, и благодушно переносят сие без смущения, владея помыслами ума своего; а другие, имея ту же скорбь, переносят ее нетерпеливо, со смятением и смущением совершают молитвы, чем соблазняются слушающие; другие же, и не чувствуя ничего болезненного, но напоказ, или по своенравию, издают бесчинные вопли, как будто можно благоугодить тем Богу.
2. Рабу Божию надлежит пребывать не в таком неустройстве, но во всякой кротости и мудрости, как сказал пророк: на кого воззрю? токмо на кроткаго и молчаливаго, и трепещущаго словес Моих (Ис. 66, 2). Находим также, что при Моисее и Илие, когда являлся им Бог, пред величием Владыки во множестве служили и трубы, и силы, но пришествие Господне отличалось и обнаруживалось тем, что исчислено выше, то есть миром, безмолвием и покоем. Ибо сказано: се глас хлада тонка, тамо Господь (3 Цар. 19, 12). А сим показывается, что покой Господень состоит в мире и в благодушии. Но какое основание положит и какое начало сделает человек, в том и пребывает до конца. Если начнет совершать молитву громогласно и со смятением, то и до конца удержит сей навык. Поелику же Господь человеколюбив, то в иных случаях и сему человеку оказывает Он помощь. Почему такие люди, поощряясь действием благодати, до конца остаются при своем навыке. Но видим, что это — дело невежд, потому что и других соблазняют, и сами в смущении совершают молитву.
3. Истинное основание молитвы таково — быть внимательным к помыслам и совершать молитву в великом безмолвии и мире, чтобы и посторонние не соблазнялись. Такой человек, если примет благодать Божию и совершенство, до конца будет совершать молитву в безмолвии, а еще более послужит к назиданию многих. Несть бо нестроения Бог, но мира (1 Кор. 14, 33). Молящиеся с воплями походят на управляющих гребцами; они не могут молиться везде, ни в церквах, ни в селениях, разве будут только молиться в пустынях, где полная им воля. Молящиеся же в безмолвии, без сомнения, будут назидать других на всяком месте. Человеку надобно все усилие свое обращать на помыслы, и что служит пищей лукавым помыслам, то отсекать, а устремляться мыслью к Богу, и хотения помыслов не исполнять, но кружащиеся помыслы собирать отовсюду воедино, различая естественные помыслы от лукавых. Душа под грехом уподобляется как бы большому лесу на горе, или тростнику в реке, или какой-нибудь чаще терний и деревьев; посему, намеревающиеся проходить сим местом должны протягивать вперед руки и с усилием и трудом раздвигать пред собою ветви. Так и душу окружает целый лес помыслов, внушаемых сопротивной силой; почему потребны великая рачительность и внимательность ума, чтобы человеку отличать чуждые помыслы, внушаемые сопротивной силой.
4. Иной полагается на свою силу, думает сам собою просечь стоящие перед ним горы; а другой спокойно и с рассудительностью управляет умом своим и без утомления совершает дело свое успешнее первого. Так и в молитвах некоторые приобщают к непристойным воплям, как будто доверяя телесной крепости, не замечая расхищения помыслов, но думая собственной своей силой исполнить дело в совершенстве; а другие бывают внимательны к помыслам и весь подвиг совершают внутренне. Таковые своим разумением и рассудительностью могут преуспевать, отражать восстающие помыслы и ходить в воле Господней. Находим же у апостола, что большим называет он того, кто назидает другого. Глаголяй до языки, — говорит он, — себе зиждет: а пророчествуяй, церковь зиждет. Болий же пророчествуяй, нежели глаголяй языки (1 Кор. 14, 4, 5). Посему пусть каждый предпочтет назидание других и сподобится он Небесного Царства.
5. Вопрос. Поелику некоторые говорят, что престолы и венцы суть творения вещественные, а не существа духовные, то как понимать сие?
Ответ. Престол Божества есть ум наш, и наоборот, престол ума — Божество и Дух. А подобно и сатана, силы и князи тьмы, со времени преступления заповеди, воссели в сердце, в уме и в теле Адамовом, как на собственном своем престоле. Почему пришел наконец Господь и приял на Себя тело от Девы; потому что, если бы угодно Ему было прийти непокровенным Божеством, кто мог бы вынести сие? Напротив того, посредством сего орудия — тела — возглаголал Он к человекам. И наконец, лукавых духов, восседающих в теле, низложил Господь с престолов, то есть понятий и помыслов, которыми они правили, и очистил совесть, и престолом Себе самому соделал ум, и помыслы, и тело.
6. Вопрос. Что же значит сказанное Господом: сядете на двоюнадесяте престоле, судяще обеманадесяте коленома Израилевома (Мф. 19, 28)?
Ответ. Находим, что исполнилось сие на земле, после того как Господь вознесся на небо; потому что на двенадцать апостолов ниспослал Он Духа Утешителя и святую силу, и она, снисшедши, осенила их и воссела на престолах разумов их. Когда же предстоящие стали говорить: яко сии вином исполнени суть (Деян. 2, 13), тогда Петр начал уже судить их, говоря об Иисусе: «Мужа сильного словом и знамениями распяли вы, повесив на древе. И вот, творит Он здесь чудеса, расторгает камни гробниц и воскрешает мертвых. Ибо написано: в последния дни излию от Духа Моего на всяку плоть, и прорекут сынове ваши и дщери ваша (Деян. 2, 17)». И таким образом, многие оглашены Петром и приступили к покаянию; почему настал новый мир, избранный Богом.
7. Видишь, как открылось начало суда. Там открылся новый мир; ибо здесь дана им власть воссесть и судить в мире сем. Правда, что будут они восседать и творить суд в пришествие Господне, при воскресении мертвых; но сие же совершается и здесь, потому что Дух Святой восседает на престолах разумов их. Да и венцы, какие приемлют христиане в оном веке, не суть творения вещественные. Кто утверждает последнее, тот говорит худо. Напротив того, в сем являет Себя преобразующий Дух. Что говорит апостол Павел о небесном Иерусалиме, что он мати всем нам (Гал. 4, 26), то и мы исповедуем. В рассуждении же одеяния, какое носят на себе христиане, явно, что сам Дух облекает их во имя Отца и Сына и Святого Духа, вовеки. Аминь.
Беседа 7. О снисхождении Христовом к человеку. Беседа сия заключает в себе также несколько вопросов и ответов
1. Представь, что кто-нибудь входит в царские чертоги, видит изображенные там истории и украшения, в ином месте разложенные сокровища, а в ином что-нибудь иное, и восседает с царем за трапезой, и предложены ему самые сладкие яства и пития, и вполне наслаждается он и зрением, и убранством; а после этого влекут его оттуда, и он отведен в места зловонные; или, представь, что какая-нибудь девица, превосходя всех красотой, мудростью и богатством, избирает себе мужем человека нищего, незнатного, некрасивого, одетого в рубища, и снимает с него нечистые одежды, и облекает его в царскую ризу, и возлагает на него венец, и делается его супругой; наконец, нищий начинает приходить в изумление и говорит: «Мне ли бедному, нищему, смиренному и уничиженному дана такая супруга?» Так и Бог поступил с бедным и уничиженным человеком. Дал ему вкусить иного века, иной сладчайшей пищи. Показал ему славу и царские неизреченные небесные красоты. И человек, сравнив уже оные духовные блага с благами века сего, если видит потом царя, властителей, мудрых, то все отвергает, имея в виду небесное сокровище; потому что Бог есть любовь, а он приял в себя небесный Божественный огнь Христов, и наслаждается, и радуется, и привязан к тому.
2. Вопрос. Сатана или в воздухе, или в людях, бывает ли вместе с Богом?
Ответ. Если солнце сие, будучи тварью, освещает места грязные и оттого не терпит вреда, то тем паче Божество, пребывая и там, где сатана, не очерняется и не оскверняется. Попустило же Оно быть злу для упражнения людей. Но зло омрачается и ослепляется и не может видеть чистоты и тонкости Божества. Если же кто скажет, что свое место — сатане, и свое — Богу, то сим приводит он к мысли, что Бог описуется тем местом, в котором живет лукавый. Как же говорим мы, что благое неописуемо и необъемлемо, что все в нем пребывает и что благое не оскверняется от злого? В том ли смысле, что поелику небо, и солнце, и горы пребывают в Самом Боге и Им состоятся, то и сами они стали Богом? — Создания поставлены в собственном своем чине; а Создатель, пребывающей с тварями, есть Бог.
3. Вопрос. Поелику грех преображается в светлого Ангела и уподобляется почти благодати, то как можно человеку уразумевать козни диавольские и как отличать и принимать то, что от благодати?
Ответ. Что — от благодати, в том есть радость, есть мир, есть любовь, есть истина. Сама истина побуждает человека искать истины. Всякий же вид греха исполнен смятения; в нем нет любви и радости пред Богом. Так, цикорий походит на салат; но один горек, а другой сладок. И в самой благодати есть подобное истине и есть самая существенность истины; как, например, есть луч солнечный и самый круг солнца, и инаково является луч, инаково же — свет, заключенный в самом круге. Светильник горит в доме, и иное есть повсюду сияющий от него луч, иное же — более блистательный и ясный свет в самом светильнике. Так бывает нечто от благодати, когда человек видит вдали от себя как бы некие видения и радуется сим видениям. Иное же дело, когда входит в человека сила Божия, и объемлет члены и сердце его, и пленяет ум в любовь Божию. Когда Петра взяли и ввергли в темницу, тогда к нему заключенному пришел Ангел, расторг узы его и извел его из темницы, и Петр, как бы находясь в исступлении, мняше видение зрети (Деян. 12, 9).
4. Вопрос. Каким образом падают и те, в которых воздействовала Божия благодать?
Ответ. Самые чистые по своей природе помыслы бывают поползновенны и падают. Человек начинает превозноситься, осуждать другого и говорить: «ты грешник», а себя самого признавать праведным. Разве не знаешь, что говорит Павел? Дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин, да ми пакости дeem, да не превозношуся (2 Кор. 12, 7). И в чистой природе есть возможность превозношения.
5. Вопрос. Может ли кто при помощи света видеть душу свою, так как иные отвергают откровение и говорят, что вследствие ведения и ощущения бывает видение?
Ответ. Есть ощущение, есть видение и есть озарение. И кто имеет озарение, тот выше имеющего ощущение. У него озарен ум; а сие значит то, что получил он некоторое преимущество пред имеющим ощущение; ибо сознал в себе некую несомненность видений. Но иное есть откровение, когда душе бывают открыты дела великие и Божий тайны.
6. Вопрос. Видит ли кто душу при помощи откровения и Божия света?
Ответ. Как телесные очи видят солнце, так и озаренные Божиим светом видят образ души; но немногие христиане достигают сего видения.
7. Вопрос. Душа имеет ли зрак?
Ответ. Имеет образ и зрак, уподобляющейся Ангелу. Ибо как Ангелы имеют образ и зрак, и как внешний человек имеет образ, так и внутренний имеет образ подобный Ангелу и зрак подобный внешнему человеку.
8. Вопрос. Иное ли что есть ум, а иное душа?
Ответ. Как телесных членов много, и все называются одним человеком; так и у души много членов: ум, совесть, воля, помыслы осуждающие и оправдывающие; но все это связано в один помысл, все это члены только души, а душа одна; и это внутренний человек. Но как внешние очи издали видят терния, и стремнины, и пропасти, так ум, по быстроте своего зрения, предусматривает козни и наветы сопротивной силы, и будучи как бы душевным оком, предохраняет душу. Почему воздадим славу Отцу и Сыну и Святому Духу во веки веков. Аминь.
Беседа 8. О том, что бывает с христианами во время совершения молитв, и о мерах совершенства, то есть могут ли христиане достигать совершенной меры
1. Иной входит преклонит колено, — и сердце его исполняется Божественной действенности, душа веселится с Господом, как невеста с женихом, по слову пророка Исаии, который говорит: якожерадуется жених о невесте, тако возрадуется Господь о тебе (Ис. 62, 5). И иногда во весь день чем-нибудь занятый на один час посвящает себя молитве, — и внутренний его человек с великим услаждением восхищается в молитвенное состояние, в бесконечную глубину оного века, так что всецело устремляется туда парящий и восхищенный ум. На это время происходит в помыслах забвение о земном мудровании; потому что помыслы насыщены и пленены Божественным небесным, беспредельным, непостижимым и чем-то чудным, чего человеческим устам изречь невозможно. В этот час человек молится и говорит: «О, если бы душа моя отошла вместе с молитвой!»
2. Вопрос. Всегда ли человек входит в это состояние?
Ответ. Правда, что благодать непрестанно сопребывает, укореняется и действует, как закваска, в человеке с юного возраста, и сие, сопребывающее в человеке, делается чем-то как бы естественным и неотделимым, как бы единой с ним сущностью; однако же, как ей угодно, различно видоизменяет она свои действия в человеке к его пользе. Иногда огнь сей возгорается и воспламеняется сильнее, а иногда как бы слабее и тише, в иные времена свет сей возжигается и сияет более, иногда же умаляется и меркнет; и светильник сей, всегда горя и светя, иногда делается яснее, более возгорается от упоения Божией любовью, а в другое время издает сияние свое бережливо, и соприсущий в человеке свет бывает слабее.
3. Сверх того, иным во свете являлось знамение креста и пригвождалось во внутреннем человеке. Иногда также человек во время молитвы приходил как бы в исступление; казалось, что стоит он в церкви пред жертвенником, и предложены ему три хлеба, как бы вскиснувшие с елеем, и в какой мере вкушал их, в такой хлебы возрастали и поднимались. Иногда также являлось как бы светоносное некое одеяние, какого нет на земле в веке сем и какого не могут приготовить руки человеческие. Ибо как Господь, с Иоанном и Петром возшедши на гору, преобразил ризы Свои и соделал их молневидными, так бывало и с оным одеянием, и облаченный в оное человек удивлялся и изумевал. В иное же время свет сей, явясь в сердце, отверзал внутреннейший, глубочайший и сокровенный свет; почему человек, всецело поглощенный оной сладостью и оным созерцанием, не владел уже собою, но был для мира сего как бы буим и варваром, по причине преизобилующей любви и сладости и по причине сокровенных тайн; так что человек, получив в это время свободу, достигает совершенной меры, бывает чистым и свободным от греха. Но после сего благодать умалялась, и нисходило покрывало сопротивной силы; благодать же бывала видима как бы отчасти и на какой-то низшей степени совершенства.
4. Человеку надобно, так сказать, пройти двенадцать ступеней и потом достигнуть совершенства. Потом благодать снова начинает действовать слабее, и человек нисходит на одну ступень и стоит уже на одиннадцатой. А иной, богатый благодатью, всегда день и ночь стоит на высшей мере, будучи свободен и чист, всегда пленен и выспрен. И теперь человек, которому показаны оные чудеса и который изведал их опытно, если бы так было с ним всегда, не мог бы уже принять на себя домостроительства слова, или иного какого бремени, не согласился бы ни слышать, ни позаботиться, по обыкновению, о себе и об утрешнем дне, но только стал бы сидеть в одном углу, в восхищении и как бы в упоении. Посему-то совершенная мера не дана ему, чтобы мог он заниматься попечением о братии и служением слову, разве только разорено уже средостение ограды и смерть препобеждена.
5. На деле же бывает так: подобно сгущенному воздуху какая-то как бы примрачная сила лежит на человеке и слегка прикрывает его. Светильник непрестанно горит и светит; однако же, как бы покрывало лежит на свете; и посему человек признается, что он еще несовершен и не вовсе свободен от греха; почему, можно сказать, что средостение ограды уже разорено и сокрушено, и опять в ином чем-нибудь разорено не вовсе и не навсегда. Ибо бывает время, когда благодать сильнее воспламеняет, утешает и упокоевает человека; и бывает время, когда она умаляется и меркнет, как сама она домостроительствует сие на пользу человеку. Кто же, хотя на время, приходил в совершенную меру, вкушал и опытно изведывал оный век? Доныне не знаю ни одного человека христианина совершенного или свободного. Напротив того, если и упокоевается кто в благодати, доходит до тайн и до откровений, до ощущения великой благодатной сладости, то и грех сопребывает еще внутри его. Такие люди, по преизобилию в них благодати и света, почитают себя свободными и совершенными; но погрешают в сем, по неопытности вводимые в обман тем самым, что действует в них благодать. А я доныне не видал ни одного свободного человека, и поелику в иные времена сам отчасти доходил до оной меры, то доведался и знаю, почему нет совершенного человека.
6. Вопрос. Скажи нам: на какой ты степени?
Ответ. Ныне после крестного знамения благодать так действует и умиряет все члены и сердце, что душа от великой радости уподобляется незлобивому младенцу, и человек не осуждает уже ни еллина, ни иудея, ни грешника, ни мирянина, но на всех чистым оком взирает внутренний человек, и радуется о целом мире, и всемирно желает почтить и полюбить еллинов и иудеев. В иной час он — сын царев — так твердо уповает на Сына Божия, как на отца. Отверзаются пред ним двери, и входит он внутрь многих обителей; и по мере того, как входит, снова отверзаются пред ним двери в соразмерном числе, например, из ста обителей — в другие сто обителей, и обогащается он; и в какой мере обогащается, в такой же показываются ему новые чудеса. Ему, как сыну и наследнику, вверяется то, что не может быть изречено естеством человеческим, или выговорено устами и языком. Богу слава! Аминь.
Беседа 9. О том, что Божии обетования и пророчества исполняются при различных испытаниях и искушениях, и что от искушений лукавого избавляются приверженные к единому Богу
1. Духовное действие Божьей благодати в душе совершается великим долготерпением, премудростью и таинственным смотрением ума, когда и человек с великим терпением подвизается в продолжение времени и целых лет. И дело благодати тогда уже оказывается в нем совершенным, когда свободное произведение его, по многократном испытании, окажется благоугодным Духу и с течением времени покажет опытность и терпение. Ясные образцы сего порядка представим из богодухновенных Писаний.
2. Утверждаемое мною подобно тому, что было с Иосифом. Чрез столько времени и чрез сколько лет совершилось определение Божией о нем воли, и исполнились видения! А прежде в скольких трудах, скорбях и теснотах испытан был Иосиф! И когда все претерпел мужественно, во всем оказался благоискусным и верным Богу рабом, тогда уже стал царем Египта и препитал род свой, и исполнились и пророчество о невидимом, и та воля Божия, о которой задолго по великому смотрению было предречено.
3. Подобное сему было и с Давидом. Бог чрез пророка Самуила помазал его в царя. И когда был он помазан, тогда гонимый Саулом должен был спасаться от смерти бегством. И где Божие помазание? Где скорое исполнение обетования? Ибо как скоро помазан, — стал терпеть жестокие скорби, удаляясь в пустыни, не имея даже насущного хлеба и спасаясь бегством у язычников от Саулова против него злоумышления. И в таких скорбях пребывал тот, кого Бог помазал в царя! Потом, когда многие годы был испытываем и искушаем, терпел скорби и переносил их великодушно, решительно вверился Богу и себя самого удостоверил: «Что сотворил со мною Бог пророческим помазанием, и о чем сказал, что будет это со мною, то, несомненно, должно исполниться»; тогда уже за многое долготерпение совершилась, напоследок, воля Божия; и после многих испытаний воцарился Давид; и явственным стало тогда Божие слово, и помазание, совершенное пророком, оказалось твердым и истинным.
4. Подобное сему было и с Моисеем. Бог, предуведав и предопределив его в вождя и избавителя народу, сделал, что стал он сыном дочери фараоновой, возращен в царском богатстве, в славе и в роскоши, научен всякой египетской мудрости. А когда возмужал Моисей и велик стал верой, — отрекся от всего этого, злострадания и поношения Христовы изволив паче, по апостольскому слову, нежели имети временную греха сладость (Евр. 11, 25). И бежав из Египта, сей царский сын, воспитанный в таких удовольствиях и в царской роскоши, сколько провел времени в пастырских занятиях? И после сего, наконец, за великое долготерпение найденный благоискусным и верным Богу, как перенесший много искушений, соделался он избавителем, вождем и царем Израиля, и от Самого Бога назван богом фараоновым (Исх. 7, 1). Ибо чрез него Бог поражал казнями Египет; чрез него показал фараону дела великие и чудные и, наконец, потопил египтян в море. Видишь, по истечении скольких лет открылись и после скольких испытаний и скорбей пришли в исполнение Божия воля и Божие намерение?
5. Подобное сему было и с Авраамом. За сколько времени Бог изрек обетование — даровать ему сына, и не тотчас даровал его, но сколько лет до сего продолжались с Авраамом испытания и искушения! И он, — великодушно претерпев все с ним встретившееся и утвердив себя верой в той мысли, что Давший обетование неложен и исполнит слово Свое, а таким образом оказавшись верным, — улучил обетование.
6. А также и Ной, — когда в пятисотый год жизни его Бог повелел строить ковчег, возвещая, что наведет на вселенную потоп, который и навел в шестисотый год, — сто лет провел в великом терпении, нимало не колеблясь мыслью, сотворит или не сотворит Бог сказанное Им, но решительно утвердившись верой в том, что, если сказал о сем Бог, то, несомненно, сие исполнится; а таким образом, когда произволение его найдено благоискусным в вере, терпении и великодушии, во всей чистоте сохранив заповедь, один он спасся с домом своим.
7. Примеры же сии привели мы из Писаний в доказательство, что действие Божией благодати открывается в человеке, и приемлет он дарование Духа Святого, какого сподоблена бывает душа верная, только после долговременного борения, после опытов великого терпения и великодушия, после искушений и испытаний, когда свободное произволение испытано будет всякими скорбями. Когда ни в чем не оскорбит оно Духа, но по благодати будет во всем согласно с заповедями, тогда бывает оно сподоблено — достигнуть свободы от страстей, приять полноту духовного всыновления, изрекаемого в таинстве, также духовного богатства и такого разумения, которое не от мира сего и которого делаются причастными одни истинные христиане. Почему таковые люди во всем отличны от всех людей благоразумных, сведущих и мудрых, имеющих в себе духа мира.
8. Таковой, по написанному (1 Кор. 2, 14), востязует всякого человека. О каждом знает он, из какого источника берет слово, где остановился, и на какой находится степени; о нем же самом никто из людей, имеющих в себе духа мира, не может знать и судить. Кто только имеет в себе подобного небесного Божия Духа, тот и знает подобного ему, как говорит апостол: духовная духовными сразсуждающе. Душевен же человек не приемлет, яже Духа Божия, юродство бо ему есть: духовный же востязует убо вся, а сам той ни от единаго востязуется (1 Кор. 2, 13,14, 15). Таковой человек почитает гнусным и ненавистным все славное в мире — богатство, роскошь и всякое наслаждение, даже самое знание, и все, что есть в веке сем.
9. Как человек, находящийся в жару и одержимый огневицей, если подать ему самую сладкую снедь или сладкое питие, гнушается тем и отвергает, потому что жжет его и сильно действует в нем болезнь, — так, подобно сему, распаляемые небесным, священным и честным духовным желанием, уязвленные в душе ревностью любви Божией, — когда тот Божественный и небесный огнь, который Господь пришел воврещи на землю, и хощет, чтобы скорее он возгорелся (Лк. 12, 49), начнет сильно в них действовать, разжжет их небесной приверженностью ко Христу, — по сказанному выше, все славное и высоко ценимое в веке сем признают достойным презрения и ненавистным, потому что огнь любви Христовой объемлет, разжигает и распаляет их преданностью к Богу и небесными благами любви, и ничто небесное, земное и преисподнее не в состоянии отлучить их от любви сей, как засвидетельствовал апостол Павел: кто ны разлучит от любве Христовы, и так далее (Рим. 8, 35)?
10. Но приобретение души своей и небесной духовной любви невозможно человеку, если не соделается чуждым всего, что в веке сем, и не посвятит себя исканию любви Христовой, и если ум его не поставит себя вне всякого вещественного и земного развлечения, чтобы ему можно было всецело заняться достижением единой цели, стремясь к оной по всем заповедям; чтобы все попечение, искание, развлечение и упражнение души состояло в исследовании духовной сущности, — того, как должна быть она украшена предписанными в заповедях добродетелями, небесным благолепием Духа, общением в чистоте и святыне Христовой; чтобы человек, от всего отрекшись, отсекши от себя всякое вещественное и земное препятствие, отказавшись от плотской любви или от пристрастия к родителям и родственникам, не позволял уму своему заниматься или развлекаться чем-либо иным, как-то: начальством, славой, почестями, плотской дружбой в мире или другими какими-нибудь земными заботами; но чтобы весь ум всецело восприял на себя попечение и скорбь об изыскании духовной сущности души, всецело и с терпением пребывал в чаянии и ожидании наития Духа, как говорит Господь: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19); и еще: ищите Царствия Божия, и сия вся приложатся вам (Мф. 6, 33).
11. Да будет же это, чтобы человек, — так подвизаясь и непрестанно пребывая внимательным к себе, в молитве ли то, или в послушании, или в каком бы то ни было деле, совершаемом по Богу, — возмог избежать тьмы лукавых демонов. Ибо ум, который непрестанно вникает в самого себя и взыскует Господа, может приобрести душу свою, хотя бы она была в погибели страстей, если только всегда отдает себя в плен побуждению и ревности стремиться ко Господу, и к Нему единому прилепляется, по сказанному: пленяюще всяк разум в послушание Христово (2 Кор. 10, 5), чтобы, вследствие такого подвига, желания и искания, ум сподобился быть с Господом в единый дух дара и благодати Христовой, упокоеваясь в сосуде души, уготовавшей себя на всякое дело благое и не оскорбляющей Духа Господня собственными своими изволениями и рассеянностью века сего, или попечениями о славе, о начальстве, или самочинными мнениями, или плотскими удовольствиями и сдружением и общением с лукавыми людьми.
12. Достолюбезно то, если душа, — всецело посвятив себя Господу, к Нему единому прилепившись, без забвения пребывая в заповедях Его и достойно почтив нашедшего и приосенившего ее Христова Духа, — сподоблена быть в единый со Христом дух и в единое срастворение, как говорит апостол: прилепляйся Господеви един дух есть с Господем (1 Кор. 6, 17). Если же предан кто попечениям, или славе, или любоначалию, или заботится о человеческих почестях и домогается их, и душа его возмущается и омрачается земными помыслами, предается чему-либо в веке сем и овладевается тем, — то подобная душа, если бы и пожелала прейти тьму страстей, в какой держат ее лукавые силы, или бежать от нее и отогнать ее от себя, не может сего сделать, потому что любит и творит волю тьмы и несовершенно возненавидела порочные начинания.
13. Посему уготовимся от всего произволения и со всей охотой идти ко Господу и стать Христовыми последователями, для исполнения воли Христовой и для памятования и соблюдения всех Христовых заповедей; совершенно устранившись от любви к миру, предадим души свои единому Христу; то будем иметь в уме, чтобы Им одним заниматься, о Нем одном иметь попечение, Его единого искать. Если же, по причине тела, не употребим должного радения об исполнении заповедей и о послушании Богу, то, по крайней мере, ум наш да не устраняется от любви ко Господу, — от того, чтобы искать Его и стремиться к Нему. А подвизаясь с таким умом, с правым образом мыслей шествуя путем правды и всегда пребывая внимательными к себе, да улучим обетование Духа Его и по благодати да избавимся от гибели во тьме страстей, какими одержима душа, а чрез сие соделаемся достойными вечного Царствия и сподобимся блаженствовать со Христом целые веки, прославляя Отца и Сына и Святого Духа вовеки. Аминь.
Беседа 10. О том, что дары Божией благодати сохраняются и умножаются смиренномудрием и усердием, утрачиваются же превозношением и нерадением
1. Души правдолюбивые и боголюбивые, с великой надеждой и верой вожделевающие совершенно облечься во Христа, не столько имеют нужды в напоминании других и не терпят в себе даже какого-либо умаления в небесном желании и любви к Господу; но, всецело пригвоздившись ко кресту Христову, ежедневно сознают в себе ощущение духовного преспеяния в привязанности к духовному Жениху; уязвившись же небесным желанием и жаждая правды добродетелей, сильно и ненасытимо вожделевают духовного озарения. А если за веру свою сподобляются приять познание Божественных тайн, или делаются причастными веселия небесной благодати, то не полагаются сами на себя, почитая себя чем-либо; но в какой мере сподобляются духовных дарований, в такой же, по ненасытимости небесного желания, с большим еще напряжением взыскуют оных; чем более ощущают в себе духовного преспеяния, тем паче алчут и жаждут причастия и приумножения благодати; чем более обогащаются духовно, тем паче как бы обнищевают в собственном о себе мнении, по причине ненасытимости духовного желания стремятся к небесному Жениху, как говорит Писание: ядущии Мя еще взалчут, и пиющии Мя еще вжаждутся (Сир. 24, 23).
2. Такие души, имеющие в себе пламенную и ненасытимую любовь ко Господу, достойны вечной жизни; а потому сподобляются избавления от страстей и в полноте благодати совершенно приемлют озарение и причастие Святого Духа, неизреченного и таинственного общения. Души же немужественные и расслабленные, — которые, по тому самому, что находятся еще во плоти, не стараются здесь за терпение и великодушие приять в себя, не отчасти, но совершенное освящение сердца, не надеются в совершенстве, с полным ощущением и с несомненностью быть в общении с Утешителем Духом, — по сему самому, не прияли от Духа избавления от вредных страстей, или, наоборот, и сподобились Божией благодати, но, увлекаемые пороком, предались какой-то беспечности и недеятельности.
3. Поелику, прияв благодать Духа и находя для себя благодатное утешение в упокоении, желании и в духовной сладости и положившись на сие, превозносятся они, предаются беспечности, не сокрушаясь сердцем, не смиряясь в мыслях и не достигнув совершенной меры бесстрастия, не получив того, чтобы со всей рачительностью и верой совершенно исполниться благодати, удовлетворились они тем, и успокоились, и остановились при малом благодатном утешении; то подобные сим души, преуспев более в превозношении, нежели в смирении, если и сподобились какого дарования, лишаются оного за беспечное небрежение и за суетную кичливость их самомнения.
4. Душа истинно боголюбивая и христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведных дел, по ненасытимому стремлению своему ко Господу, думает о себе, будто бы ничего еще она не сделала; хотя бы изнурила тело свое постами и бдениями, при таких остается чувствованиях, будто бы не начинала еще трудиться для добродетелей; хотя бы сподобилась достигнуть различных духовных дарований, или откровений и небесных тайн, по безмерной и ненасытимой любви ко Господу, сама в себе находит, будто бы ничего еще не приобрела; а напротив того, ежедневно алкая и жаждая, с верою и любовью пребывая в молитве, не может насытиться благодатными тайнами и благоустроением себя во всякой добродетели. Она уязвлена любовью небесного Духа, при помощи благодати непрестанно возбуждает в себе пламенное стремление к небесному Жениху, вожделевает совершенно сподобиться таинственного и неизреченного общения с Ним в святыне Духа, с откровенным лицом души, взирает на небесного Жениха лицом к лицу, в духовном и неизглаголанном свете, со всей несомненностью входит в единение с Ним, сообразуется смерти Его, с великим вожделением непрестанно ожидает смерти за Христа, несомненно верует, что через Духа примет совершенное избавление от греха и тьмы страстей, и, очистившись Духом, освятившись душевно и телесно, сподобится стать чистым сосудом для приятия в себя небесного мира и обителью небесного и истинного Царя Христа. И тогда-то соделывается она достойной небесной жизни, став еще здесь чистым жилищем Святого Духа.
5. Но придти в такую меру возможно душе не вдруг и не без испытаний. Напротив того, многими трудами и подвигами, с продолжением времени, при рачительности, после испытаний и различных искушений приемлет она духовное возрастание и преспеяние даже до совершенной меры бесстрастия; и тогда уже, с готовностью и мужественно выдержав всякое искушение от греха, сподобится великих почестей, духовных дарований, небесного богатства и таким образом соделается наследницей Небесного Царствия о Христе Иисусе Господе нашем. Ему слава и держава вовеки! Аминь.
Беседа 11. О том, что сила Духа Святого в сердце человеческом подобна огню; еще о том, в чем имеем нужду для различения помыслов, возникающих в сердце; также о мертвом змие, который Моисеем пригвожден был на вершине древа и служил образом Христа. В сей же беседе содержатся два разговора: один Христа с лукавым сатаной, а другой грешников с сатаной же
1. Тот небесный огнь Божества, который христиане еще ныне, в веке сем, приемлют внутрь себя, в сердце, действуя внутрь сердца их, когда разрушится тело, начнет действовать совне и снова сопряжет члены, совершит воскресение разрушенных членов. Как в Иерусалиме огнь, служивший на жертвеннике, во время пленения был зарыт во рву, а когда настал мир и возвратились пленные, тот же самый огнь как бы обновился и стал служить по-прежнему, так и ныне этого ближнего нашего — тело, которое по разрушении обращается в тину, воспроизведет и обновит небесный огнь; он воскресит истлевшие тела. И внутренний, в сердце обитающий ныне огнь тогда будет действовать совне и совершит воскресение тел.
2. И при Навуходоносоре огнь в пещи был не божественный, а тварный огнь. Но три отрока, за праведность свою, быв в видимом огне, имели в сердцах своих небесный, божественный огнь, служивший в помыслах и действовавший в них. И сей-то самый огнь явился вне отроков, ибо стал посреди их и препятствовал видимому огню жечь праведников и сколько-нибудь вредить им. Подобное сему было и с израильтянами; когда ум и помысл их возымел намерение удалиться от Бога живого и обратиться к идолослужению, — Аарон принужден был сказать им, чтобы принесли золотые сосуды и украшения. Тогда золото и сосуды, ввергнутые в огонь, стали идолом, и огнь как бы подражал их произволению. Чудное подлинно дело! Поелику в намерении, втайне и в помыслах своих решились они на идолослужение, то и огнь также ввергнутые сосуды обратил в идола, и израильтяне стали уже явно идолопоклонствовать. Посему, как три отрока, помышляя о праведности прияли в себя Божий огнь и поклонились Господу истиной, так и ныне верные души, в сем еще веке, втайне приемлют в себя оный божественный и небесный огнь; и сей-то самый огнь производит в человечестве небесный образ.
3. Как огонь золотым сосудам дал образ и стали они идолом, так и Господь, соображаясь с произволением верных и добрых душ, согласно с их волей, еще ныне производит в душе тот образ, который в воскресении явится вне их и тела их прославит и внутри и совне. Но как тела их в настоящее время еще тленны, мертвенны и удоборазрушимы, так и помыслы некоторых растлены сатаной, мертвы для жизни и погребены в тине и земле, потому что душа их погибла. Посему, как израильтяне ввергли золотые сосуды в огонь и стали они идолом, так и ныне человек предал пороку чистые и прекрасные помыслы, и они погребены в греховной тине и стали идолом. И как теперь человеку отыскать их, различить и изъять из собственного огня? Здесь потребен душе божественный светильник,
Дух Святой, благоустрояющий сей омраченный дом; потребно светлое Солнце правды, воссиявающее в сердце и просвещающее его; потребно оружие, побеждающее во брани.
4. И там (Лк. 15, 8) вдова, потерявшая драхму, сперва зажгла светильник, потом привела в порядок дом; и когда приведен был дом в порядок и зажжен светильник, тогда нашлась драхма, зарытая в сору, в нечистоте, в земле. И душа теперь не может сама собою отыскать и разделить между собою собственные свои помышления. Но когда возжжен будет божественный светильник и внесен свет в омраченный дом, тогда душа увидит, как помыслы ее погребены в греховной нечистоте и тине. Воссиявает солнце, и тогда видит душа погибель свою и начинает собирать свои помыслы, смешанные с сором и всякой скверной; потому что душа, преступив заповедь, утратила свой образ.
5. Представь себе царя, у которого есть достояние, и подвластные ему служители готовы к услугам; и случилось, что взяли и отвели его в плен враги. Как скоро он взят и уведен, — необходимо служителям и приспешникам его следовать за ним же. Так и Адам чистым создан от Бога на служение Ему, и в услугу Адаму даны твари сии, потому что поставлен он господином и царем всех тварей. Но как скоро нашло к нему доступ и побеседовало с ним лукавое слово, — Адам сначала принял его внешним слухом, потом проникло оно в сердце его и объяло все его существо. А таким образом, по его пленении, пленена уже с ним вместе служащая и покорствующая ему тварь; потому что чрез него воцарилась смерть над всякой душой, и вследствие его преслушания так изгладила весь Адамов образ, что люди изменились и дошли до поклонения демонам. Ибо вот и плоды земные, прекрасно созданные Богом, приносятся демонам. На алтари их возлагают хлеб, вино и елей и животных. Даже сынов и дщерей своих приносили в жертву демонам.
6. Посему Сам, Создавший тело и душу, Сам приходит ныне и разрушает всякий беспорядок, произведенный лукавым, все дела его, совершаемые в помыслах, обновляет, воспроизводит небесный образ, новую творит душу, чтобы Адам снова стал царем смерти и господином тварей. И в законной сени Моисея назывался спасителем Израиля, потому что извел народ из Египта. Так и ныне истинный избавитель — Христос — приходит в сокровенности души и изводит ее из темного Египта, из-под самого тяжкого ига, из горького рабства. Посему заповедует нам выйти из мира, обнищать во всем видимом, не иметь попечения о земном, день и ночь стоять при дверях и ждать, когда Господь отверзет заключенные сердца и излиет на нас дар Святого Духа.
7. Посему повелел Он оставить золото, серебро, родство, продать имение, раздать нищим, положить это в сокровищницу и искать сего на небесах: идеже бо есть сокровище твое, ту будет и сердце твое (Мф. 6, 21). Господь знал, что сатана чрез это берет силу над помыслами и вводит их в заботу о вещественном и земном. Посему-то Бог, промышляя о душе твоей, повелел отречься от всего, чтобы и по неволе взыскал ты небесного богатства и обратил сердце свое к Богу. Ибо если и пожелаешь возвратиться к тварям, то окажется, что не владеешь ничем видимым; и тогда, хочешь или не хочешь, принужден будешь ум свой обратить к небу, где собрал и положил все в сокровищницу: идеже до есть сокровище твое, ту будет и сердце твое.
8. В Законе Бог повелел Моисею сделать медного змея, вознести и пригвоздить его наверху дерева; и все, уязвленные змеями, взирая на медного змея, получали исцеление. Сие было сделано по особенному смотрению, чтобы одержимые земными попечениями, идолослужением, сатанинскими удовольствиями и всяким нечестием, будучи возбуждены сим образом, хотя несколько возвели взор свой горе, и, отрезвившись от дольнего, обратили внимание на высшее, и от сего опять простерлись к высочайшему, а таким образом, постепенно простираясь к высшему и горнему, познали, что есть Превысший всея твари. Так и тебе Бог повелел обнищать, и, продав все, раздать нищим, чтобы, хотя и захотел бы ты ринуться долу, на землю, было уже сие невозможно для тебя. Посему, допросив сердце свое, начни рассуждать со своими помыслами: «На земле ничего не имеем у себя, обратимся же к небу, где есть у нас сокровище, где сделана нами купля?» И ум твой начнет возводить взор в высоту, искать горнего и преуспевать в том.
9. Какое же в этом значение, что мертвый змей, пригвожденный наверху древа, исцелял уязвленных? Мертвый змей препобеждал змеев живых, потому что был образом Господня тела. Ибо Господь тело Свое, приятое Им от Марии, вознес на крест, простер на древе и пригвоздил к нему; и мертвое тело победило и умертвило змия, живущего и пресмыкающегося в сердце. Великое здесь чудо! Как мертвый змей умертвил живого? Но как Моисей сделал новое дело, сделав подобие живого змея, так Господь новое тело сотворил от Марии (Иер. 31, 22) и в сие облекся, а не с неба принес тело. Он произвел небесный дух, вошедши в Адама, и срастворил его Божеством, образовал человеческую плоть в матерней утробе и облекся в нее. Посему, как медному змею до Моисея не повелевал Господь быть в мире, так новое и безгрешное тело не являлось в мире до Господня пришествия, потому что, по преступлении заповеди первым Адамом, над всеми его чадами царствовала смерть. Итак, мертвое тело победило живого змия.
10. И сие чудо — иудеем соблазн, ежином же безумие. Но что говорит апостол? Мы же проповедуем Иисуса Христа, и Сего распята, иудеем убо соблазн, еллином же безумие, а спасаемым нам —Христа — Божию силу и Божию премудрость (1 Кор. 1, 23, 24), потому что в мертвом теле жизнь; здесь избавление, здесь свет, здесь Господь приходит к смерти, беседует с ней и повелевает изринуть души из ада и смерти и возвратить Ему. И вот, смятенная сим смерть приходит к служителям своим, собирает все силы, и князь лукавый приносит рукописания и говорит: «Сии вот повиновались слову моему, и вот как поклонялись нам люди». Но Бог, праведный Судия, и здесь показывает правду Свою и говорит ему: «Повиновался тебе Адам, и овладел ты всем сердцем его; повиновалось тебе человечество. Что же делает здесь тело Мое? Оно безгрешно. Тело первого Адама стало должным тебе, и по праву ты удерживаешь его рукописания. О Мне же все свидетельствуют, что Я не согрешил; ничем тебе не должен. Все свидетельствуют о Мне, что Божий Я Сын. С высоты небес пришедши на землю, засвидетельствовал глас: Сей есть Сын Мой возлюбленный, Того послушайте (Мф. 17, 5). Иоанн свидетельствует: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1, 29), а также и Писание: Иже греха не сотвори, ни обретеся в Нем лесть (1 Пет. 2, 22), и: грядет бо сего мира князь и во Мне не обрящет ничесоже (Ин. 14, 30). И ты, сатана, сам свидетельствуешь о Мне, говоря: вем Тя, кто ecu, Сын Божий (Мк. 1, 24; 3, 11); и еще: что нам и Тебе, Иисусе Назарянине, пришел ecu семо прежде времене мучити нас (Мф. 8, 29). Три у Меня свидетеля. Один — с высоты небес Посылающий глас, другой — сущие на земле, третий — ты сам. Посему, искупаю тело, проданное тебе первым Адамом, уничтожаю твои рукописания; Я отдал долг Адамов тем, что распят и снисшел во ад. И повелеваю тебе, ад, тьма и смерть, освободи заключенные души Адама». И таким образом, лукавые силы, вострепетав, отдают, наконец, заключенного Адама.
11. Но когда слышишь, что Господь в оное время избавил души из ада и тьмы, что сходил Он во ад и совершил славное дело, — не думай, что все это далеко от души твоей. Человек удобно вмещает и приемлет в себя лукавое, потому что смерть обдержит души Адама и душевные помыслы заключены во тьму. И когда слышишь о гробах, — представляй мысленно не только видимые гробы; потому что гроб и могила для тебя — сердце твое. Когда гнездятся там князь лукавства и аггелы его, когда пролагают там стези и пути, по которым бы сатанинские силы проходили в ум твой и в помыслы твои, тогда не ад ли, не гроб ли, не могила ли, не мертвец ли ты пред Богом? Сатана положил там печать свою на неискушенное сребро; посеял в душе этой семена горечи, и вскис там ветхий квас, течет там тинный источник. Посему Господь приходит в души, Его взыскавшие, во глубину сердечного ада, и там повелевает смерти, говоря: «Освободи заключенные души, взыскавшие Меня, которые держишь ты насильно». И сокрушает Он тяжелые камни, лежащие на душе, отверзает гробы, воскрешает истинного мертвеца, изводит заключенную душу из мрачной темницы.
12. Как если человек связан оковами по рукам и ногам, и приходит кто-нибудь разрешать его узы, и пускает его свободно ходить на открытом месте, так душу, связанную оковами смерти, Господь разрешает от уз, отпускает ее, освобождает ум безтрудно и покойно ходить в Божественном воздухе. Представь, что человек в полноводие реки, в средине ее, потонул в водах и, задохшись, лежит мертвый среди страшных зверей; а другой человек, неопытный в плавании, хочет спасти упавшего в воду и сам гибнет и задыхается; поэтому потребен здесь опытный и искусный пловец, который бы, войдя в глубокое недро вод, погрузился там и вынес оттуда потонувшего и лежащего среди зверей; тогда сама вода, как скоро видит человека опытного, умеющего плавать, помогает ему и выносит его наверх. Так и душа, погрузившись в бездну тьмы и в глубину смерти, лишена дыхания и среди страшных зверей пребывает мертвой для Бога. Кто же может сойти в эти тайники и глубины ада и смерти, кроме Самого Художника, произведшего тело? Он приходит в две области, во глубину ада и также в глубокое недро сердца, где душа со своими помыслами обдержится смертью, и омертвевшего Адама износит из темной глубины. И самая смерть чрез обучение обращается в помощь человеку, как вода пловцу.
13. Что трудного Богу сойти в смерть и также в глубокое недро сердца и оттуда воззвать омертвевшего Адама? В видимом веке есть жилища и дома, где обитает человечество, и есть жилища, где живут звери, львы, или змеи и другие ядовитые животные. Посему, если солнце, которое есть тварь, чрез окна или двери входит всюду, и в пещеры львов, и в норы пресмыкающихся, и выходит оттуда, и не терпит от того вреда, — то кольми паче Бог и Владыка всех входит в гаездилища и жилища, где витает смерть, и в души, и освободив оттуда Адама, не терпит оскорбления от смерти. И дождь, сходя с неба, проникает в низине слои земли, увлажает и обновляет засохшие там корни, и производит там корни, и производит там новое порождение.
14. Иной в борении и скорби от сатаны, и ведет с ним брань, у этого сокрушена душа его, он озабочен, плачет и проливает слезы. Таковой представляет в себе как бы два лица. Почему, если устоит в таком деле, то с ним на брани Господь, и хранит его; потому что рачительно взыскует он Господа и ударяет в дверь, ожидая, когда отверзет ему Господь. Но также, если брат кажется тебе в сем доблестным, то подкрепляется он благодатью. А в ком не положено основания, кто не имеет такого страха Божия и не сокрушается сердце его, не пребывает он в страхе, не оберегает сердца своего и членов своих, чтобы не ходили они бесчинно, — у сего погублена еще душа его, потому что не вступал еще в борьбу. Поэтому иной пребывает в борении и в скорби, а иной не знает даже, что такое брань. Ибо и семена, когда брошены в землю, страждут от инея, зимы и воздушной стужи, но в надлежащее время оживотворяется росток.
15. Случается же, что сатана ведет разговор с тобою в сердце: «Смотри, сколько худого сделал ты; смотри, какого неистовства исполнена душа твоя; сколько обременен ты грехами, что не можешь уже спастись». Сие же делает, чтобы ввергнуть тебя в отчаяние, потому что неприятно ему покаяние твое. Ибо как скоро чрез преступление вошел грех, — ежечасно беседует он с душой, как человек с человеком. Отвечай ему и ты: «Имею в Писании Господни свидетельства: не смерти хочу грешника, но покаяния, чтобы обратился он от пути лукавого и был жив (Иез. 33, 11). Ибо для того снисшел Он, чтобы спасти грешных, воскресить мертвых, оживотворить умерщвленных, просветить находящихся во тьме». И действительно, пришедши, призвал Он нас в сыноположение, во град святой, умиротворенный, в жизнь никогда не умирающую, в славу нетленную, только бы мы началу нашему дали добрый конец, пребывали в нищете, странничестве, зло страдании, не преставали просить Бога, с неотступностью ударяя в дверь. Как тело близко к душе, так и Господь близок и готов придти и отверсть заключенные двери сердца и даровать нам небесное богатство. Он благ и человеколюбив, и обетования Его неложны, если только с терпением взыщем Его до конца. Слава щедротам Отца и Сына и Святого Духа вовеки! Аминь.
Беседа 12. О состоянии Адама до преступления им Божией заповеди и после того, как утратил он и собственный свой и небесный образ. Сия же беседа содержит в себе несколько весьма полезных вопросов
1. Адам, преступив заповедь, погиб двояко; потому что утратил, во-первых, чистое, прекрасное, по образу и подобию Божию созданное достояние природы своей, а во-вторых, самый образ, в котором, по обетованию, состояло все его небесное наследие. Как если будет монета, имеющая на себе царское изображение, и ее обрежут; то и золото погибло и изображение не придает ей цены, так подобное сему произошло и с Адамом. Великое богатство и великое наследие было ему уготовано. Представь себе большое село, и оно имеет много доходов; там цветущий виноградник, там плодоносные поля, там стада, там золото и серебро. Так и этот Адамов сосуд до преслушания был дорогим селом. Но как скоро Адам возымел худые помыслы и мысли, погиб он для Бога.
2. Не говорим, что человек всецело утратился, уничтожился и умер; он умер для Бога, живет же собственным своим естеством. Ибо вот целый мир ходит и занимается делами своими на земле, но Божие око взирает на самый ум и на помышления, как бы всматривается в них и не замечает, не входит с ними в общение, потому что не помышляют ни о чем благоугодном Богу. Представь себе гостиницу, непотребный дом, места, где бывают бесчиния и распутство; благочестивые проходят мимо и не оскверняются, они, видя, не видят, это как бы мертво для них. Так и Бог, хотя взирает на отступивших от слова и заповеди Его, но как бы не замечает, не входит там в общение, и не упокоевается в помыслах их Господь.
3. Вопрос. Как можно человеку быть нищим по духу, особливо, когда сам в себе чувствует, что он переменился, преуспел, дошел до ведения и разумения, какого прежде не имел.
Ответ. Пока человек не приобрел сего и не преуспел, — он не нищий еще духом, но высоко о себе думает. Когда же приходит в сие разумение и преспеяние, тогда сама благодать учит его быть нищим по духу, — и хотя он праведник и Божий избранник, — не почитать себя за что-либо, но признавать душу свою малоценной и уничиженной, как будто ничего он не знает и не имеет, хотя и знает и имеет. И такая мысль делается как бы прирожденной и укорененной в уме человеческом. Не видишь ли, что праотец наш Авраам, будучи Божиим избранником, называл себя землею и пеплом (Быт. 18, 27)? И Давид, помазанный в царя, имел пред собою Бога; и что говорит: Аз есмъ червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей (Пс. 21, 7).
4. Посему, желающие быть сонаследниками их, согражданами в небесном граде, и спрославиться с ними, должны иметь то же смиренномудрие и не думать о себе, будто они что-нибудь, но иметь сокрушенное сердце. Хотя благодать в каждом из христиан действует различно и делает их различными членами, однако же все принадлежат к одному граду, все единодушны, единоязычны, разумеют друг друга. Как в теле членов много, но одна во всех душа, приводящая их в движение, так един Дух действует во всех различно, но все принадлежат к одному граду, идут одним путем. Ибо все праведники шествовали путем тесным и узким, злострадали, были гонимы, поносимы, жили в козиях кожах, в вертепах и пропастех земных (Евр. 11, 37, 38). Подобно и апостолы говорят о себе: до нынешняго часа и алчем, и жаждем, и наготуем, терпим поношение, и скитаемся (1 Кор. 4, 11). Одни из них были обезглавлены, другие распяты, прочие несли разные скорби. И сам Владыка пророков и апостолов, как бы забыв Божественную славу, каким шествовал путем? Соделавшись для нас образом, в поругание носил Он на главе терновый венец, претерпел оплевания, заушения и крест.
5. Если Бог на земле шествовал таким путем, то и ты должен стать Его подражателем. Так шествовали и апостолы, и пророки. И мы, если желаем быть назданными на основании Господа и апостолов, должны стать их подражателями. Ибо апостол Духом Святым говорит: подобни мне бывайте, якоже аз Христу (1 Кор. 4, 16). Если же любишь ты человеческую славу, хочешь, чтобы кланялись тебе, ищешь себе покоя, то совратился ты с пути. Тебе надобно сораспяться с Распятым, пострадать с Пострадавшим, чтобы после сего и прославиться с Прославившимся (Рим. 8, 17). Ибо невесте необходимо спострадать с Женихом и чрез сие соделаться сообщницей и сонаследницей Христовой. И никому не дозволено без страданий, не путем негладким, тесным и узким, войти в град святых, упокоеваться и царствовать с Царем нескончаемые веки.
6. Вопрос. Поелику Адам утратил и собственный свой и небесный образ, следует ли из сего, что, если был он причастником небесного образа, то имел в себе и Духа Святого?
Ответ. Пока в нем пребывали Слово Божие и заповедь, — имел он все. Ибо Само Слово было его наследием; Оно было одеждой и покрывающей его славой, Оно было учением. Адаму внушено было, как дать имена всему: «То нареки небом, то солнцем, то луной, то землей, то птицей, то зверем, то деревом». Как был научаем, так и нарекал имена.
7. Вопрос. Имел ли Адам ощущение и общение Духа?
Ответ. Само пребывающее в нем Слово было для него всем: и ведением, и ощущением, и наследием, и учением. И что говорит Иоанн о Слове? В начале бе Слово (Ин. 1, 1). Видишь, что Слово было всем. А если и совне пребывала на Адаме слава, то не будем тем соблазняться, ибо сказано: беста нага (Быт. 2, 25), и не видали друг друга, и только по преступлении заповеди увидели, что они наги, и устыдились.
8. Вопрос. Следовательно, люди до преступления вместо покрова облечены были Божией славой?
Ответ. Как в пророках действовал Дух, и научал их, и внутри их был, и являлся им совне, так и в Адаме Дух, когда хотел, пребывал с ним, учил и внушал: «Так скажи и нареки». Ибо всем было для него Слово; и Адам, пока держался заповеди, был другом Божиим. И что удивительного, если в таком состоянии преступил он заповедь, когда и исполненные Духа Святого имеют в себе естественные помыслы и имеют волю соглашаться на оные? Так и Адам, пребывая с Богом в раю, по собственной своей воле преступил заповедь и послушал лукавого. Впрочем, и по преступлении имел он ведение.
9. Вопрос. Какое же имел он ведение?
Ответ. Когда разбойника берут в суд и начинают судить, — князь спрашивает его: «Когда делал ты зло, — ужели не знал, что будешь пойман и предан смерти?» И разбойник не осмеливается сказать, что не знал, потому что было ему сие известно, и подвергнутый наказанию, все припоминает и сознается. И блудник не знает разве, что делает худо? И тать не знает разве, что грешит? Так люди и без Писаний, по естественному смыслу, не знают разве, что есть Бог? Невозможно им будет в оный день сказать: «Не знали мы, что есть Бог». Ибо в громах и молниях с неба вещает им: «Не знаете разве, что есть Бог, управляющий тварью?» Посему, что взывали демоны? Ты ecu Сын Божий (Мк. 3, 11); что пришел ecu семо прежде времене мучити нас (Мф. 8, 29)?
И доныне в мученических храмах говорят они: «Жжешь, жжешь Ты меня». Посему люди не знали только древа познания добра и зла; преступление Адамово дало им сие познание.
10. Всякий начинает спрашивать: в каком состоянии был Адам, и что он делал? Сам Адам приобрел познание добра и зла. Притом, знаем из Писаний, что был он в чести и в чистоте, и, преступив заповедь, изгнан из рая, и навлек на себя гнев Божий. Сверх того, и доброе изучает он в себе, а изучив злое, остерегается, чтобы не согрешить еще и не впасть в суд смерти. Знаем же, что вся тварь Божия состоит под Божиим смотрением. Бог сотворил небо, землю, животных, пресмыкающихся, зверей; мы видим их, но не знаем числа их. Ибо известно ли сие кому, кроме одного Бога, сущего во всем, даже и в зародышах животных? Не Он ли один знает, что — под землею и превыше небес?
11. Посему, оставив все, постараемся лучше, как добрые купцы, приобрести небесное наследие и то, что полезно душам нашим. Научимся приобретать стяжания, которые у нас останутся навсегда. Если человек начнет исследовать разум Божий и говорит: «Я нашел и постиг нечто», то ум человеческий окажется превосходящим разум Божий; но в сем весьма он заблуждается. Чем более хочешь исследовать и проникнуть ведением, тем в большую нисходишь глубину и ничего не постигаешь. Даже, что касается до возникающих в тебе размышлений о том, что и как происходит в тебе ежедневно, — и это неизреченно и непостижимо, разве только будешь принимать все сие с благодарением и верою. Ибо со дня рождения твоего и доныне возмог ли ты познать душу свою? Действительно, перескажи мне помыслы, возникшие в тебе с утра до вечера; расскажи мне помышления трех дней. Но ты не в состоянии этого сделать. А если не возмог ты объять помыслов души своей, то как можешь домышляться о Божиих помышлениях и Божием уме?
12. Но сколько находишь, ешь хлеб, оставь всю землю, иди на берег реки, пей, сколько потребно, и иди прочь, не доискивайся, откуда река идет или как течет. Старайся уврачевать ногу и болезнь ока своего, чтобы видеть тебе свет солнечный. Не разыскивай, сколько света имеет солнце; или в каком знаке восходит. Бери то, что дается тебе в употребление. Для чего уходишь в горы и доискиваешься, сколько там пасется онагров или зверей? И младенец, когда приближается к сосцам матерним, вкушает молоко и питается, но не умеет наследовать корня или источника, откуда молоко притекает так обильно. Сосет он молоко и истощает весь запас; а по времени, сосцы опять наполняются: сего не знают ни младенец, ни матерь его, хотя всего известнее, что молоко исходит из всех членов матери. Посему, если ищешь Господа во глубине, то найдешь, что творит Он там знамения. Если ищешь Его во рве, то найдешь, что там среди двух львов охраняет Он праведного Даниила. Если ищешь Его в огне, то найдешь, что там помогает Он рабам Своим. Если ищешь Его на горе, то найдешь, что там Он — с Ильей и Моисеем. Господь повсюду: и под землею, и превыше небес, и в нас, и везде. Так и душа, близ тебя; она и внутри тебя, и вне тебя; в какую дальнюю страну пожелаешь, там и пребывает ум твой; на запад ли, на восток ли, на небо ли пожелаешь, он там находится.
13. Постараемся же предварительно иметь на себе знак и печать Господню; потому что во время суда, когда Бог будет производить разделение, и собраны будут все колена земные — целый Адам, когда Пастырь созовет стадо Свое, тогда все, имеющие на себе знак, узнают своего Пастыря, и Пастырь узнает имеющих на себе собственную Его печать и соберет их из всех народов; услышат глас Его свои, и пойдут во след Его. На две части разделится мир: одна часть будет темное стадо, отходящее в огнь вечный, а другая — света исполненная паства, возводимая к небесному жребию. Что ныне приобрели мы в душах, то самое воссияет и обнаружится тогда и облечет славой тела.
14. Как в месяц ксанфик закрытые землей корни износят плод свой, дают свои цветы и украшения и оплодотворяются, и тогда обнаруживаются добрые корни и явными делаются те, на которых есть терния, — так и в оный день всякий покажет и обнаружит и доброе, и худое, что сделал он при помощи собственного своего тела. Ибо там — общий суд и воздаяние. Кроме видимой пищи есть другая пища. И Моисей, когда восходил на гору, постился сорок дней. Взошел он человеком, а низшел, имея в себе Бога. Вот видим на себе, что тело, если не подкреплено снедями, расстраивается в несколько дней; но Моисей, постившись сорок дней, сошел гораздо сильнейшим всякого, потому что питаем был Богом, и тело его снабжаемо было иной небесной пищей. Ему пищей стало Божие слово, и имел он славу на лице. Но бывшее с Моисеем есть только образ; ибо оная слава сияет ныне внутри — в сердцах христиан. И воскрешенные тела в воскресение покроются иной Божественною ризой и будут питаться небесной снедью.
15. Вопрос. Что такое значит жена, молящаяся с откровенной главой (1Кор. 11, 5)?
Ответ. Поелику во время апостолов женам вместо покрывала служили отращенные волосы, то и Господь, и апостолы приходят к твари и уцеломудривают ее. Впрочем, жена представляется здесь как образ Церкви. И как в то время жены показывались народу, имея вместо покрывала распущенные волосы, так Церковь одевает и облекает чад своих в Божественные прославленные ризы. Даже и в древности в израильской Церкви была одна синагога, и была она покрываема Духом; и Духом облекались израильтяне вместо славы, хотя и не водились Им. Посему, слово «Церковь» говорится и о многих, и об одной душе: ибо сама душа собирает воедино все помыслы и пред Богом есть церковь; потому что душа сочеталась с небесным Женихом для общения с Ним и срастворена небесным. Сие же разумеется и о многих душах, и об одной. Ибо и пророк говорит об Иерусалиме, Я нашел тебя оставленной и обнаженной, и облек тебя, и так далее, как бы рассуждая об одной жене (Иез. 16, 8—13).
16. Вопрос. Что такое значит сказанное Марфой Господу о Марии: у меня много трудов, а она сидит при Тебе?
Ответ. Что Мария должна была сказать Марфе, то предварительно сказал ей Господь, а именно, что Мария оставила все, села при ногах Господних и весь день благословляет Бога. Видишь ли сидение при ногу, превосходящее любовь? Но чтобы яснее воссияло Божие слово, слушай еще. Если кто любит Иисуса и внемлет Ему, как должно, и не просто внемлет, но пребывает в любви, то и Бог хочет уже воздать чем-либо душе той за любовь сию, хотя человек не знает, что он примет, или в какой мере Бог одарит душу. Ибо и Марии, возлюбившей Его и сидевшей при ногах Его, не просто дана награда, но от сущности Своей даровал Он некую сокровенную силу. Самые слова, какие Бог с миром изглаголал Марии, были дух и некая сила. Слова сии вошли в сердце, стали душой в душе, духом в дух, и Божественная сила наполнила сердце ее; потому что, где превитает оная сила, по необходимости делается она там пребывающей, как неотъемлемое стяжание. Посему и Господь, зная, что даровал ей, сказал: Мария благую часть избра (Лк. 10, 42). Но со временем и то, что делала Марфа из усердия услужить, привело ее к тому же дарованию; потому что и она прияла Божественную силу в душу свою.
17. И что удивительного, если приходящие ко Господу и прилепленные к Нему телесно приимали силу? Иногда апостолы глаголали слово, и Дух Святой нападал на верующих (Деян. 10, 44). Корнилий от слова, какое услышал, приял силу. Кольми паче, когда Господь глаголал слово Марии, или Закхею, или грешнице, которая, распустив волосы, отирала ноги Господни, или Самарянке, или разбойнику, тогда являлась сила, и Дух Святой входил в единение с душами их. И ныне любящие Господа, оставившие все и постоянно пребывающие в молитве втайне научаются тому, чего не ведали. Сама Истина по их произволению открывается им и учит их: Аз есмъ истина (Ин. 14, 6). Сами апостолы, до креста пребывая с Господом, видели великие знамения, как очищались прокаженные и воскресали мертвые, но не знали, как Божественная сила и пребывает и действует в сердце; не знали, что сами они возродятся духовно, вступят в единение с небесной душой и соделаются новой тварью. Они любили Господа ради совершаемых Им знамений. Наконец, Господь сказал им: «Что дивитесь знамениям? Я даю вам великое наследие, какого не имеет целый мир».
18. Странны были для них еще слова Господа, пока не воскрес Он из мертвых и ради нас не вознес тела на небо. И тогда сошел на них Дух Утешитель и вступил в единение с душами их. Сама Истина являет Себя в душах верных, и небесный человек приходит к человеку твоему, и бывает между ними единое общение. Посему, тех, которые пребывают в служении и усердно все делают из ревности по вере, из любви к Богу, со временем сие самое приводит к ведению самой Истины; потому что Господь открывается душам их и учит их сопребыванию Духа Святого. Слава и поклонение Отцу и Сыну и Святому Духу, вовеки! Аминь.
Беседа 13. О том, какого плода требует Бог христиан
Все видимое создал Бог и дал сие людям к упокоению и наслаждению, но дал им и закон правды. Со времени же Христова пришествия Бог требует иного плода и иной правды, чистоты сердца, благой совести, полезных речей, честных и добрых помышлений и всего того, в чем преуспевают святые. Ибо говорит Господь: аще не избудет правда ваша паче книжник и фарисей, не можете внити в Царствие Небесное (Мф. 5, 20). В законе написано: не делай блуда, а Я говорю вам: не пожелай, не гневайся. Ибо намеревающемуся быть другом Божиим надлежит охранять себя от греховной скверны и от вечного огня, таящегося в нас. Сие соделывает нас достойными Царствия. Слава благосердию Его и совершившемуся благоволению Отца и Сына и Святого Духа! Аминь.
Беседа 14. О том, что посвящающие Богу помыслы и ум делают сие в надежде, что просветятся очи их сердца, что Бог сподобляет таковых в святости и величайшей чистоте приступать к таинствам и уделяет им благодать Свою; также о том, что должны делать мы, желающие получить какое-либо из небесных благ; наконец, о том, что апостолы и пророки подобны солнечным лучам, входящим в окно. Еще беседа учит, что такое земля сатанинская и земля ангельская — обе неосязаемые и невидимые
1. Всякое видимое в мире дело делается в надежде получить пользу от трудов. И если кто не вполне уверен, что насладится трудами, то неполезны ему и труды. И земледелец сеет в надежде собрать плоды и, в чаянии их, переносит труды; сказано: о надежди должен есть оряй орати (1 Кор. 9, 10). И кто берет жену, берет в надежде иметь наследников. И купец ради прибыли пускается в море, отдает себя на готовую смерть. Так и в Царстве Небесном человек, в надежде, что просветятся сердечные очи, отдает сам себя на то, чтобы устраниться от дел житейских, проводить время в молитвах и прошениях, ожидая Господа, когда придет и явит ему Себя и очистит его от живущего в нем греха.
2. Но не надеется он на труды свои и на житие, пока не получит уповаемого, пока не придет Господь и не будет обитать в нем во всяком ощущении и действии Духа. А когда вкусит он благодати Господней, насладится плодами духовными, снято будет покрывало тьмы, и свет Христов воссияет и воздействует в неизглаголанной радости; тогда удостоверится в великой любви, имея с собою Господа. Как там купец, получивший прибыль, он радуется, но вместе сокрушается и боится бед от разбойников и лукавых духов, чтобы, ослабев, не погубить как-либо труда, пока не сподобится войти в Небесное Царствие, в горний Иерусалим.
3. Посему будем и мы умолять Бога, чтобы совлек с нас ветхого человека и ныне еще облек нас в небесного Христа; и таким образом, в радовании, Им путеводимые, пребудем в великой тишине. Ибо Господь, желая, чтобы вполне вкусили мы Царствия, говорит: без Мене не можете творити ничесоже (Ин. 15, 5). Но и чрез апостолов просветил Он многих. Сами, будучи созданиями Божиими, они подобных себе рабов воспитывали к тому, чтобы каждый стал братом и сыном Христовым, совершил нечто преимущественное пред прочими людьми, то есть освятил самое сердце, самый ум и помыслы устремил к Богу. И таким образом, Бог сокровенно подает сердцу жизнь и помощь и вверяет ему Самого Себя. Ибо, когда человек сокровенное свое, то есть ум и помыслы, предает Богу, ничем иным не занимаясь и не развлекаясь, но сдерживая себя всеми силами, тогда Господь сподобляет его приступать к таинствам в святости и в гораздо большей чистоте и Себя Самого дает ему в небесную пищу и в духовное питие.
4. Как человек, который приобрел большое имение, имеет рабов и детей, иную пищу дает рабам, а иную собственным своим детям, родившимся от семени его, — потому что дети наследуют отцу, и будучи подобны отцу своему, едят с ним вместе, — так и Христос, истинный Владыка, Сам все сотворил и питает лукавых и неблагодарных; чад же, которых породил от семени Своего, которым уделил благодати Своей и в которых вообразился Господь, преимущественно пред прочими человеками питает собственным Своим покоем, Своей пищей и снедью, Своим питием и Себя Самого отдает им, пребывающим в общении с Отцом своим, как говорит Господь: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин. 6, 56), и не узрит смерти; потому что имеющие истинное наследие, как сыны, рождены от Отца Небесного и живут в дому Отца своего, как говорит Господь: раб не пребывает в дому, сын же пребывает во век (Ин. 8, 35).
5. Посему, если и мы хотим быть рожденными от Небесного Отца, то преимущественно пред прочими людьми должны показать рачение, усилие, ревность, любовь, доброе житие, пребывать в вере и в страхе, как желающие достигнуть толиких благ и стать наследниками Божиими. Ибо Господь часть достояния моего и чаши моея (Пс. 15, 5). И в таковом случае Господь, видя благое произволение и терпение, сотворит милость Свою, очистив нас словом небесным и мертвенные и растленные помышления оживотворяя и восставляя прекрасным житием и учением апостолов. Одна тварь питает и животворит другую тварь, как семена пшеницы или ячменя питаются и животворятся, когда поведено сие, облаками, дождем и солнцем, которые также суть твари. Но как есть свет, входящий окном, солнце же изливает лучи на целую вселенную, так пророки были светилами для собственного только дома — для Израиля, апостолы же послужили солнцами, освещающими всех, во всех частях мира.
6. Есть земля, на которой живут четвероногие, и есть земля в воздухе, на которой ходят и живут птицы; и если они пожелают стоять, или ходить на сей земле, то есть ловцы, которые овладевают ими. И есть земля для рыб — вода морская. И каждое животное, в каком месте родилось, на земле, или в воздухе, там и имеет пребывание, пищу и упокоение. Таким же образом есть земля и страна сатанинская, где живут, ходят и покоятся темные силы и лукавые духи, и есть светоносная земля Божества, где ходят и упокоеваются полки Ангелов и святых духов. И как темная земля не может быть видима, или осязаема очами тела сего, так светоносная земля Божества и неосязаема, и невидима плотскими очами; людям же духовным, сердечному оку, видимы и сатанинская земля тьмы, и светоносная земля Божества.
7. Но, по сказанию мирских мудрецов, есть горы огненные, потому что в них огнь, и там есть животные, подобные овцам; и чтобы поймать их, делают железные кружки, забрасывают и опускают в огонь уды. Поелику же животным сим огонь доставляет пищу, питие, успокоение, возрастание, жизнь и заменяет все, то, если извлечешь их в другой воздух, они погибают. И когда очернены одежды их, не в воде, но в огне омываются и делаются чище и белее. Так и христиане пищей для себя имеют оный небесный огнь; он для них упокоение, он очищает и омывает и освящает сердце их, он приводит их в возрастание; он для них и воздух, и жизнь. Как скоро выходят оттуда, — гибнут они от лукавых духов. И как умирают тамошние животные, выходя из огня, как гибнут рыбы, извлеченные из воды, как задыхаются четвероногие, брошенные в море, и как пернатые, ходя по земле, достаются в руки ловцам, — так и душа, не остающаяся на оной земле, задыхается и гибнет; и если оным божественным огнем не заменяет себе пищи, и пития, и одежды, и сердечного очищения, и душевного освящения, то уловляется и растлевается духами лукавыми. Разыщем же тщательно и мы, посеяны ли мы на оной невидимой земле и насаждены ли в небесном винограднике? Слава щедротам Божиим! Аминь.
Беседа 15. Беседа сия содержит в себе пространное учение о том, как душе в святости, непорочности и чистоте надобно пребывать пред женихом своим — Иисусом Христом, и еще некоторые весьма поучительные вопросы: например, о том, все ли члены восстанут в воскресение; и иные многие: о зле, о благодати, о свободном произволении, о достоинстве человеческого рода
1. Какой-нибудь богатый человек, весьма славный царь обратит свое благоволение на бедную женщину, у которой нет ничего, кроме собственного ее тела, сделается ее любителем и вознамерится ввести ее к себе как невесту и сожительницу. И если она покажет, наконец, благорасположение свое к мужу; то, храня любовь к нему, эта бедная, нищая, ничего у себя не имевшая женщина, делается госпожой всего имения, какое есть у мужа. А если сделает что против обязанности и долга и в доме мужа своего поведет себя неприлично, то изгоняется тогда с бесчестием и поруганием, и идет, положив обе руки на главу, как и в законе Моисеевом дается сие разуметь о жене непокорной и неугодной мужу своему (Втор. 24, 1). И тогда уже она мучится и горько плачет, рассуждая, какое утратила богатство, какой лишилась славы, подвергшись бесчестию за свое неблагоразумие.
2. Так и душа, которую обручит Себе в невесту небесный Жених — Христос — для таинственного и Божественного с Ним общения, и которая вкусит небесного богатства, должна с великим рачением искренно благоугождать обручившемуся с нею Христу, вверенное ей духовное служение выполнять должным и приличным образом, чтобы во всем благоугождать Богу, причем не оскорблять Духа, надлежащим образом хранить совершенное целомудрие и любовь ко Христу, хорошо вести себя в дому Небесного Царя, со всей преданностью дарованной благодати. И вот, таковая-то душа поставляется госпожой над всеми Господними благами, самое тело ее приемлет прославление от Божества Христова.
Но если погрешит она в чем и в служении своем будет поступать противно долгу, не сделает угодного Христу, не последует воле Его, не будет содейственницей присущей в ней благодати Духа, то с поруганием подвергается постыдному бесчестию и отлучается от жизни, как соделавшаяся неблагопотребной и неспособной к общению с Небесным Царем. И о сей душе бывают уже печаль, скорбь и плач у всех святых и умных духов; Ангелы, Силы, апостолы, пророки, мученики сетуют о ней.
3. Как, по сказанному Господом, радость бывает на небеси о единем грешнице кающемся (Лк. 15, 7), так великая печаль и плач бывают на небесе об одной душе, отпадающей от вечной жизни. И как на земле, когда умирает какой-нибудь богатый человек, с пением, со слезами и сетованием, сопровождают его из сей жизни братья его родные, друзья, знакомые, так и о душе той со слезами и пением творят плач все святые. Ибо и в другом месте дает это разуметь Писание, говоря: паде питие, восплачевоплъствите кедри (Зах. 11, 2). Как Израиль, когда, по-видимому, благоугождал Владыке (хотя и никогда не благоугождал он, как должно благоугождать), имел осеняющий его столп облачный и освещающий его столп огненный, видел пред собою море разделяемое, чистую воду, истекающую из камня; а когда ум израильтян и произведение их отвращались от Бога, тогда предаваемы были змеям и врагам своим, отводимы в тяжкий плен и истязуемы горьким рабством; так, конечно, бывает тоже и с нашими душами. Сие же таинственно назнаменуя, Дух у пророка Иезекииля о такой душе, как о Иерусалиме, сказал: обнаженной нашел Я тебя в пустыне, и омых тя водою от нечистоты твоей, и облекох тя в одежду, и запястие возложих на руце твои, и ожерелья на выю твою, и усерязи во уши твоя, и стала ты у Меня именитой среди всех языков; семидал и масло и мед яла ecu, и впоследствии забыла ты благодеяния Мои, и пошла во след любителей твоих, и соблудила ecu срамно (Иез. 16, 8—15).
4. Так Дух увещавает и душу, которая познала по благодати Бога, и очистившись от прежних грехов, украсившись утварями Святого Духа, причастившись божественной и небесной пищи, но не ведя себя, как должно, при многом ведении, не соблюдая приличным образом должного к небесному Жениху, Христу, благорасположения и любви, делается отверженной и лишается жизни, какой была некогда причастной. Ибо сатана может превозноситься и выситься даже и над имеющими такую меру благодати, и против тех, которые в благодати и силе познали Бога, злоба высится еще и усиливается низложить их. Поэтому должно нам подвизаться и со всем благоразумием вести себя осторожно, чтобы, по написанному, со страхом содевать свое спасение (Флп. 2, 12). Посему все вы, соделавшиеся причастниками Духа Христова, ни в чем, ни в малом, ни в великом, не поступайте с пренебрежением и не оскорбляйте благодати Духа, чтобы не лишиться вам той жизни, которой стали уже причастными.
5. И еще представляю то же в другом лице. Если раб входит в царские чертоги — служит при царе подавая, что поручено ему, то берет сие из царского достояния, и сам, входя ни с чем, царскими утварями услуживает царю. Но здесь уже нужно много благоразумия и рассудительности, чтобы при служении не сделать чего недолжного, на царский стол не подать одну снедь вместо другой, но все яства, от первого до последнего, предлагать по порядку. И если, по незнанию и по нерассудительности, будет он служить царю, не как следует, то подвергнется опасности и смерти. Так и душа, служа Богу по благодати и по духу, имеет нужду в великой рассудительности и в ведении, чтобы не погрешить в чем-нибудь в рассуждении Божиих сосудов, то есть в рассуждении духовного служения, имея собственное свое произволение, несогласное с благодатью. Ибо душа может служить Господу духовным служением, которое втайне совершается внутренним человеком и своими собственными сосудами, то есть духом внутреннего человека; а без сосудов Его, то есть без благодати, никто не может служить Богу, то есть благоугождать, исполняя во всем волю Божию.
6. И когда душа примет благодать, тогда потребно ей много благоразумия и рассудительности. Все же сие Сам Бог дает душе, просящей у Него, чтобы могла благоугодно послужить Ему духом, какой приемлет, ни в чем не препобеждаться пороком и не погрешать, совратившись с пути, по неведению, небоязненности и нерадению, и против долга преступив Владычнюю волю; потому что таковой душе будут наказанием смерть и плач, о чем говорит и божественный апостол: да не како, иным проповедуя, сам неключим буду (1 Кор. 9, 27). Видишь, какой имел страх, будучи Божиим апостолом? Посему будем молить Бога, чтобы всем нам, приявшим благодать Божию, по преимуществу проходить духовное служение согласно с волей Его и не свыкаться с пренебрегающей всем мыслью; а таким образом, пожив благоугодно пред Богом и согласно с волей Его послужив Ему духовным служением, наследовать вечную жизнь.
7. И у того, кто одержим недугом, некоторые члены бывают здоровы, например, орудие зрения — глаз, или другой какой член, между тем, как прочие члены повреждены. То же бывает и в рассуждении духовного. Иному можно иметь здравыми три духовные члена, но поэтому человек не есть еще совершен. Видишь, сколько духовных степеней и мер, и как по частям, а не вдруг очищается и истончавается зло. Во всем Господне промышление и домостроительство: и солнце восходит, и все твари созданы ради царства, какое наследуют избранные, ради того, чтобы составилось царство мирное и единомысленное.
8. Посему христиане сами должны употреблять все старание, но вовсе никого не осуждать, ни явную блудницу, ни грешников, или людей бесчинных, взирать же на всех с простодушным произволением, чистым оком, чтобы обратилось человеку как бы в нечто естественное и непременное — никого не уничижать, не осуждать, никем не гнушаться и не делать различия между людьми. Увидишь ли одноокого — не осуждай его в сердце своем, но смотри на него как на здорового; смотри на имеющего сухую руку, как не на сухорукого, на хромого — как на ходящего прямо, и на расслабленного — как на здорового. Ибо в том состоит чистота сердца, чтобы, видя грешников, или немощных, иметь к ним сострадание и быть милосердым. И святым Господним случается сидеть на позорище мира и смотреть на его обольщения; но по внутреннему человеку беседуют они с Богом, тогда как по внешнему человеку представляются взорам смотрящими на то, что происходит в мире.
9. Мирские люди подлежат иному влиянию духа льсти, по которому мудрствуют земное; а у христиан иное произведение, иной ум; они — люди иного века, иного града; потому что Дух Божий пребывает в общении с душами их, и они попирают сопротивника, так как написано: последний враг изпразднится смерть (1 Кор. 15, 26). И как люди благочестивые суть над всеми владыки, так слабые в вере и грешники в полном смысле суть рабы; и огонь их жжет, и камень и меч умерщвляют, а напоследок будут господствовать над ними демоны.
10. Вопрос. В воскресение все ли члены будут воскрешены?
Ответ. Богу все не трудно. Таково и обетование Его. Но человеческой немощи и человеческому рассудку кажется сие как бы невозможным. Как Бог, взяв прах и землю, устроил как бы иное какое-то естество, именно, естество телесное, неподобное земле, и сотворил многие роды естеств, как-то: волосы, кожу, кости и жилы; и каким образом игла, брошенная в огонь, переменяет цвет и превращается в огонь, между тем как естество железа не уничтожается, но остается тем же, так и в воскресение все члены будут воскрешены и, по написанному, влас не погибнет (Лк. 21, 18), и все соделается световидным, все погрузится и преложится в свет и в огонь, но не разрешится и не сделается огнем, так чтобы не стало уже прежнего естества, как утверждают некоторые. Ибо Петр остается Петром, и Павел — Павлом, и Филипп — Филиппом; каждый, исполнившись Духа, пребывает в собственном своем естестве и существе. А если утверждаешь, что естество разрешилось, то нет уже Петра или Павла, но во всем и повсюду — Бог, и отходящие в геенну не чувствуют наказания, а идущие в Царство — благодеяния.
11. Представь себе сад, в котором всякого рода плодоносные дерева, были там груша, яблоня и виноград с плодами и листьями; но и сад, и все дерева и листья изменились и обратились в иное естество, и все прежнее соделалось световидным. Так и люди изменятся в воскресение, и члены их сделаются святыми и световидными. Посему Божий человеки должны приуготовлять себя к борению и подвигу. Как мужественный юноша выдерживает борьбу и на удары, ему наносимые, ответствует ударами, так и христиане должны переносить скорби, и внешние и внутренние брани, чтобы, принимая на себя удары, побеждать терпением. Таков путь христианства. Где Дух Святой, там, как тень, следует гонение и брань. Видишь, как пророки, хотя в них действовал Дух, всегда гонимы были единоплеменниками? Видишь, как Господь, Который есть путь и истина, гоним был не иным народом, но Своими? Свое племя — израильтяне — и гнали, и распяли Его. А подобное сему было и с апостолами, потому что со времени креста прешел Дух Утешитель и преселился в христиан: никто из иудеев не был уже гоним, но одни христиане были мучениками. Посему не должны они изумляться сему: истине необходимо быть гонимой.
12. Вопрос. Иные говорят, что зло привходит совне, и человек, если захочет, не приемлет его в себя, но гонит прочь.
Ответ. Как змий, говоривший с Евой, проник в ее душу вследствие ее послушания, так и ныне чрез послушание человеческое входит в человека грех, который вне его; потому что грех имеет власть и свободу входить в сердце; так как помыслы — не вне человека, но внутри — из сердца. Апостол говорит: хощу, да молитвы мужие творят без гнева и размышлений лукавых (1 Тим. 2, 8), потому что, по Евангелию, помыслы от сердца исходят (Мф. 15, 18, 19). Посему приступай к молитве и обращай внимание на сердце свое и на ум; желай, чтобы чистая молитва воссылалась тобою к Богу, преимущественно же смотри при этом, нет ли чего препятствующего молитве, чиста ли молитва, занят ли ум твой Господом так же, как у земледельца — земледелием, у мужа — женой, у купца — торговлей; и когда преклоняешь колена свои на молитву, — не расхищают ли помыслов твоих другие?
13. Но скажешь, что Господь, пришедши, осудил грех крестом, и нет уже его внутри человека. Напротив того, как воин, если в чьем-либо доме поставит колесницу свою, то имеет власть входить в этот дом и выходить из него, когда хочет, — так и грех имеет власть разглагольствовать в сердце; ибо написано: вниде сатана в сердце Иуды (Лк. 22, 3). А если говоришь, что пришествием Христовым грех осужден, и по крещении зло не имеет уже себе доли, чтоб разглагольствовать в сердце, то не знаешь разве, что с пришествия Господня и доныне многие крестились и помышляли иногда лукавое? А иные из них не совращались ли в тщеславие, или в блуд, или в чревоугодие? Да и все миряне, пребывающие в Церкви, имеют ли сердце неукоризненное и чистое? Или, не находим ли, что после крещения много бывает грехов и многие грешат? Поэтому и после крещения разбойник имеет возможность входить и делать, что хочет. Написано: возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего (Втор. 6, 5). И ты говоришь: я люблю и имею Духа Святого. Но точно ли есть в тебе памятование о Господе, любовь и горячность к Нему? Привязан ли ты ко Господу день и ночь? Если имеешь таковую любовь, то ты чист. А если не имеешь, то, когда приходят земные заботы, скверные и лукавые помыслы, разыщи: действительно ли непреклонен ты к сему, всегда ли душа твоя влечется к любви Божией и привержена к Богу? Ибо мирские помыслы развлекают ум земным и тленным, не позволяют возлюбить Бога, или памятовать о Господе. Нередко и человек несведущий приступает к молитве, преклоняет колено, и ум его входит в покой; и в какой мере противостоящую стену злобы подкапывает он и углубляется под нее, в такой разрушается она; человек доходит до видения и мудрости, до чего не достигают сильные, или мудрые, или витии, и они не могут постигнуть или познать тонкость ума его, потому что занят он Божественными тайнами. Кто неопытен в различении доброты жемчужин, тот, по неопытности своей, не умеет и оценить их. Посему христиане гнушаются тем, что славно на земле, вменяют это в гной при сравнении с тем величием, какое действует в них.
14. Вопрос. Человек может ли пасть, имея благодатное дарование?
Ответ. Если вознерадит, то падает, потому что враги никогда не остаются в бездействии и ведут брань, не предаваясь лености. Кольми паче не должен ты прекращать искания своего пред Богом. Ибо много бывает тебе вреда, если предаешься нерадению, хотя бы, по-видимому, испытан ты был в самом таинстве благодати.
15. Вопрос. Пребывает ли благодать в человеке после его падения?
Ответ. Богу угодно снова ввести человека в жизнь, и Он увещевает
человека, чтобы снова восплакал и покаялся. И если человек продолжает сие делать, то кающегося в давних своих прегрешениях Бог убеждает снова плакать и приносить покаяние.
16. Вопрос. Предстоит ли совершенным скорбь или брань? Или они вполне беззаботны?
Ответ. Нет человека, на которого враг перестал бы нападать. Сатана немилосерд и человеконенавистен, поэтому не ленится нападать на всякого человека; но, по-видимому, не на всех наступает он с одинаковым усилием. И начальники областей и комиты платят царю дани; но такой человек, смело надеясь на свое богатство, золото и серебро, как бы от избытков своих вносит оброки, не почитая того для себя убытком, как и подающий милостыню нимало не почитает сего убытком. Так и сатана почитает это как бы посторонним делом. А иной нищ, не имеет у себя насущного пропитания, и его бьют и мучат, потому что не может выплатить подати. Иного жестоко терзают и мучат, и он не умирает; другого за одно слово велят обезглавить, и он погибает. Так и между христианами; иные терпят сильную брань и терзания от греха и даже укрепляются и умудряются во бранях, пренебрегая сопротивную силу, и нет им опасности в этом отношении; потому что непоколебимы и уверены в своем спасении; так как часто упражнялись и приобрели опытность во брани с злобой, и Сам Бог с ними; Богом путеводятся они и упокоеваются.
17. Иные же, не упражнявшись еще, если в одну только впадут скорбь, и воздвигнется на них брань, тотчас ввергаются в беду и в гибель. Как идущие городом, желая увидеть любимых ими и знакомых своих, хотя со многими встречаются на площадях, однако же не задерживаются ими, потому что имеют намерение свидеться с друзьями; и когда снаружи постучат в дверь и назовут по имени, — любимые им с радостью отворяют; а если останавливаются и шутят на площадях, или задерживаются встречными, то дверь остается запертой, и никто не отворяет им, — так и поспешающие придти к истинно возлюбленному Владыке нашему Христу должны пренебречь и презреть все прочее. Как входящие в чертоги к царю комиты, или начальники областей, в великом бывают страхе, как дать им ответ и не подвергнуться нареканию и наказанию, погрешив в ответ; а поселяне и простолюдины, никогда не видавшие князя, ведут себя беззаботно, так и весь этот поднебесный мир, все от царей до нищих, не познавая славы Христовой, имеют попечение о делах житейских, и не скоро кто вспомнит о дне суда; входящие же помыслом в судилище Христово, где престол Христов, и всегда предстоящие Христу пребывают в непрестанном страхе и трепете, чтобы не погрешить в чем против святых Его заповедей.
18. Земные богачи, когда собрано много плодов в житницы их, снова начинают еще более каждый день работать, чтобы им изобиловать, а не оскудевать. Если же понадеются на лежащее в житницах богатство и будут нерадеть, не присовокупляя нового, но иждивая положенное, то скоро впадут в бедность и нищету. Почему, собирая прибытки и внося в житницы, должны они трудиться и вновь собирать, чтобы не дойти до скудости. Так можно и в христианстве человеку вкушать благодать Божию; ибо сказано: вкусите и видите, яко благ Господь (Пс. 33, 9): вкушение же сие есть в несомненности действенная сила Духа, совершающая служение в сердце. Ибо те, которые суть сыны света и служения Новому Завету в Духе Святом, ничему не научаются у людей, как научаемые Богом. Сама благодать пишет на сердцах их законы Духа. Посему не в Писаниях только, начертанных чернилами, должны они находить для себя удостоверение, но и на скрижалях сердца благодать
Божия пишет законы Духа и небесные тайны; потому что сердце владычественно и царственно в целом телесном сочленении. И когда благодать овладеет пажитями сердца, тогда царствует она над всеми членами и помыслами, ибо там ум и все помыслы и чаяние души. Почему благодать и проникает во все члены тела.
19. Так и наоборот, в тех, которые суть сыны тьмы, царствует над сердцем грех и проникает во все части: от сердца бо исходят помышления злая (Мф. 15, 19). И таким образом, грех, разливаясь, омрачает человека. А утверждающие, что нет в человеке зла, с ним вместе питающегося и возрастающего, пусть не заботятся об утрешнем дне и не имеют пожелания. На некоторое время зло перестало тревожить их внушением какого-либо пожелания, и поэтому человек с клятвой утверждает: «во мне не восстает уже такая-то страсть»; но чрез несколько времени сгорает он пожеланием, и сверх того, оказывается еще клятвопреступником. Как вода течет в трубе, так и грех — в сердце и помыслах. Отвергающие это обличаются и осмеиваются самим грехом, когда восторжествует над ними; потому что зло старается утаиться и скрыться в мысли человека.
20. Посему, если кто любит Бога, то и Бог сообщает ему любовь Свою; кто однажды уверовал в Бога, тому прилагает небесную веру, и человек делается сугубым. Посему, как ты от членов своих принесешь Ему дар, так и Он, подобно сему, от собственных Своих членов уделит душе твоей, чтобы все тебе делать, и любить, и молиться, чисто. Ибо высоко достоинство человека. Смотри, каковы небо, земля, солнце и луна; и не в них благоволил успокоиться Господь, а только в человеке. Поэтому человек драгоценнее всех тварей, даже, осмелюсь сказать, не только видимых, но и невидимых тварей, то есть служебных духов. Ибо об Архангелах Михаиле и Гаврииле не сказал Бог: сотворим по образу и по подобию Нашему (Быт. 1, 26), но сказал об умной человеческой сущности, разумею бессмертную душу. Написано: Ангельские ополчения окрест боящихся Его (Пс. 33, 8); а видимые твари связаны каким-то неподвижным естеством.
21. Однажды приведены в устройство небо, солнце, луна, земля, и не в них благоволил Господь; напротив того, не могут они выйти из того состояния, в каком созданы, и не имеют воли. А ты создан по образу и подобию Божию, потому что как Бог свободен и творит, что хощет (если угодно Ему будет, по власти Своей, пошлет праведных в геенну и грешных в Царство; но не изберет сего и не согласится на сие, ибо Господь правосуден), так свободен и ты; и если хочешь погибнуть, то природа твоя удобоизменяема; если хочешь изрыгнуть хулу, составить отраву, убить кого, — никто тебе не противится и не возбраняет. Кто хочет, тот и покорствует Богу, и идет путем правды, и владеет пожеланиями; потому что ум сей есть противоборник, и твердым помыслом может препобедить порочные стремления и гнусные пожелания.
22. Если в большом доме, — где стены и потолки покрыты золотом и серебром, где есть различная одежда, золото и серебро, живущие рабы и рабыни (хотя природа наша, по присущему в ней греху, всего вожделевает), — обуздывают свой ум, и из человеческого страха пред господами удерживают стремления пожеланий, то кольми паче там, где есть Божий страх, должен ум противоборствовать и противодействовать живущему в человеке пороку; потому что Бог заповедал тебе возможное для тебя. Итак, природа бессловесных животных связана; например, змея по природе зла и ядовита, почему все змеи таковы; волк привык похищать, и все волки того же свойства; ягненок по простоте похищается, и все они того же свойства; голубь нехитр и невинен, все голуби того же свойства. Но человек не таков. Один — волк хищный, а другой похищается, как агнец, и оба происходят от одного и того же человеческого рода.
23. Иной не довольствуется собственной своей женой и живет блудно; а другой не позволит на сердце свое и взойти похоти. Один расхищает достояние ближнего; а другой по богочестию раздает и свое собственное. Видишь, как удобоизменяема одна и та же природа, наклонна то к худому, то, наоборот, к прекрасному, и вследствие того и другого имеет способность соизволять, на какие захочет дела. Поэтому природа наша удобоприемлема и для добра, и для зла, и для Божией благодати, и для сопротивной силы. Но она не может быть приневоливаема. Сам Адам, первоначально пребывая в чистоте, царствовал над своими помыслами; но, как скоро преступил заповедь, на ум его легли неудобоносимые горы, и примешавшиеся порочные помыслы все стали как бы его собственные. Но ни один не есть его собственный, потому что поддерживаются они пороком.
24. Надобно тебе, наконец, поискать светильника, чтобы зажечь его и с ним найти чистые помыслы, потому что они тебе естественны; чистыми сотворил их Господь. Воспитанные на море научаются плавать, и когда подымятся бури и волны, не приходят в ужас. Таковы и христиане. Как ум трехлетнего ребенка не может вместить или постигнуть мысли совершенного софиста, потому велико расстояние лет их, — так и христиане, подобно грудным младенцам, понимают мир, смотря на меру благодати. Они чужды для века сего; иной у них град, иное упокоение. Христиане имеют у себя утешение Духа, слезы, плач и воздыхание, и самые слезы составляют для них наслаждение. При радости и веселии имеют они и страх и таким образом уподобляются людям, которые на руках своих носят кровь свою, не надеются сами на себя и не думают о себе, что значат они что-нибудь, но ведут себя как уничиженные и отверженные всеми людьми.
25. Если царь положит свое сокровище у какого-нибудь нищего, то принявший на сохранение не считает сего сокровища своей собственностью, но везде признается в своей нищете, не смея расточать чужого сокровища; потому что всегда рассуждает сам с собою: «Это сокровище не только у меня чужое, но еще положено ко мне сильным царем, и он, когда захочет, возьмет его у меня». И имеющие благодать Божию должны то же о себе думать, быть смиренномудрыми, исповедовать нищету свою. Если нищий, приняв от царя вверенное ему сокровище и понадеявшись на это чужое сокровище, начинает превозноситься им, как собственным своим богатством, и сердце его исполняется кичения, то царь берет у него сокровище, и имевший оное на сохранении остается таким же нищим, каким был прежде. Так, если и имеющие благодать превознесутся, и станут надмеваться сердца их, то Господь отъемлет у них благодать Свою, и остаются они такими же, какими были до приятия благодати от Господа.
26. Но многие, хотя и присуща им благодать, не знают, что окрадены они грехом. Как если в каком-нибудь доме живут молодая женщина, а также и молодой мужчина, и женщина, обольщаемая мужчиной, наконец входит с ним в согласие, прелюбодействует и делается презренной, — так и страшный змий греха сопребывает с душой, соблазняет и убеждает ее, и если соглашается она, то бесплотная душа входит в общение с бесплотной злобой духа, то есть дух входит в общение с духом, и прелюбодействует в сердце своем тот, кто приемлет в себя помысл лукавого и соглашается на оный. Поэтому мера подвига твоего заключается в том, чтобы тебе не прелюбодействовать в мыслях, но противостоять умом и внутренне вести брань, бороться с пороком и не слушаться его, не соуслаждаться им в помыслах. И если Господь обретет в тебе готовность сию, то в последний день примет тебя в Царство Свое.
27. Иное домостроительствует Господь с тем, чтобы не оставить незасвидетельствованными Свою Божественную благодать и призвание Свое. Иное же домостроительствует по попущению с тем, чтобы ввести человека в искус и в упражнение, и чтобы обнаружилось свободное произволение человека. Ибо подвергшиеся скорбям и искушениям, если выдержат их, не лишатся Небесного Царствия. Почему христиане в скорбных обстоятельствах не тужат и не печалятся. Если испытываются бедностью или злостраданием, то должны не дивиться сему, а скорее услаждаться нищетой и ее вменять в богатство, а пост — в наслаждение, бесчестие и бесславие — в славу. И наоборот, если встретится с ними что-либо почитаемое в сей жизни славным и привлекающее их к плотскому успокоению, или к богатству, или к славе, или к роскоши, то должны не услаждаться всем этим, но бежать от сего, как от огня.
28. В видимом мире, если малочисленный народ восстал на брань с царем, то царь не трудится сам идти на войну, посылает же воинов с военачальниками, и они ведут войну; если же восстал народ многочисленный, который может опустошить его царство, то царь сам с царедворцами и воинством своим принужден бывает идти и распоряжаться военными делами. Посему прими во внимание свое достоинство: Бог с воинством Своим, то есть с Ангелами и святыми духами, подвигся и Сам пришел вступиться за тебя и избавить тебя от смерти. Стань же твердо и представь себе, какое о тебе промышление. Как находящиеся в этой еще жизни, берем мы примеры и из житейского. Как, если бы царь, нашедши человека скудного и недужного, не постыдился его, но врачебными составами стал врачевать его раны, и перенес его в свои чертоги, и облек в порфиру и диадиму, и соделал сообщником своей трапезы, — так и Небесный Царь Христос, пришедши к недужному человеку, исцелил его и приобщил к Царской Своей трапезе; и притом, не делая принуждения воле его, но, действуя на него увещаниями, возвел его в такую честь.
29. В Евангелии написано, что Господь послал рабов призвать желающих и объявить им: се, обед Мой уготовах (Мф. 22, 4), но сами званные отказывались и говорили: один: супруг волов купил, другой: жену поях (Лк. 14, 19, 20). Видишь ли, Звавший готов, отреклись же званные и, конечно, сами для себя были виной? Таково-то достоинство христиан! Видишь, Господь уготовал им Царство, зовет их, чтобы вошли, но они не хотят. О даре же, какой наследуют христиане, справедливо можно сказать, что если бы каждый человек с того времени, как создан Адам, и до скончания мира вел брань с сатаной и терпел скорби, то не сделал бы он ничего великого в сравнении с той славой, какую наследует; потому что бесконечные веки будет царствовать со Христом. Слава Возлюбившему столько душу, что Себя Самого и благодать Свою дал и вверил душе! Слава величию Его!
30. По наружности вот все мы, сидящие здесь братия, имеем один образ и одно Адамово лицо. Ужели же и втайне, и в самой внутренности одно у всех произведение, одно сердце? Ужели все мы одно, все добры и богочестивы? Или только некоторые из нас таковы, потому что одни имеют общение со Христом и с Ангелами Его, а другие — с сатаной и с демонами, хотя все сидим вместе, представляя из себя как бы одного человека, все имеем одно Адамово лицо? Видишь ли, как умная сущность, внутренний человек, есть иное нечто с человеком внешним? Ибо все представляем из себя как бы одного; но одни пребывают со Христом и с Ангелами, а другие — с сатаной и нечистыми духами. Поэтому в сердце есть какая-то беспредельная глубина; есть там и пиршественные горницы, и опочивальни, и двери, и преддверия, и многие службы, и выходы; есть там рабочая храмина дел правды и неправды; есть там смерть, есть там и жизнь; есть там добрая и противная ей купля.
31. Представь себе обширные чертоги, но они в запустении, наполнены всяким зловонием, множеством мертвых тел. Так и сердце есть чертог Христов; но оно наполнено всякой нечистотой и многими толпами лукавых духов. Поэтому надобно возобновить и перестроить его, приготовить внутренние горницы и ложницы. Ибо Царь Христос с Ангелами и святыми духами идет упокоиться там, и пожить, и походить, и основать Свое Царство. Сказываю же, что, как на корабле, если он вполне оснащен, всеми распоряжает и управляет кормчий, одним делает выговоры, другим указывает, что делать, — так и сердце имеет кормчего — ум, и обличающую совесть, и помыслы, осуждающие и оправдывающие, ибо апостол говорит: между собою помыслом осуждающим, или отвещающим (Рим. 2, 15).
32. Видишь, что совесть не дает своего согласия на такие помыслы, повинующиеся греху, но тотчас обличает их, ибо она не лжет и, всегда обличая, свидетельствует, что будет говорить пред лицом Божиим в день суда. Если колесница, бразды, животные и все к тому нужное в руках у одного возничего, то уже, когда хочет он, носится на колеснице со всей быстротой, а когда хочет, сдерживает колесницу и опять, куда хочет, поворотит ее, там она и проходит, почему вся колесница во власти у возничего. Так и сердце имеет много естественных помыслов, которые тесно с ним связаны, а ум и совесть дают вразумления и направления сердцу и усыпляют естественные помыслы, возникающие в сердце; потому что у души много составов, хотя она и одна.
33. Как скоро Адам преступил заповедь, — змий, вошедши, стал властелином дома, и он при душе, как другая душа. И Господь говорит: всякий, кто не отвергается себя самого и не возненавидит душу свою, не Мой ученик (Лк. 14, 26); и: любяй душу свою погубит ю (Ин. 12, 25). Ибо грех, вошедши в душу, стал ее членом; он прилепился даже и к телесному человеку, и в сердце струится множество нечистых помыслов. Посему кто исполняет хотения души своей, тот исполняет хотения сердца; потому что душа с ним связана и соединена. Поэтому кто покоряет душу свою и гневается сам на себя и на пожелания, какие в нем есть, тот подобен покоряющему град врагов своих и сподобляется придти в добрую меру духа, и Божественной силой восприемлет в себя чистого человека, и делается чем-то большим себя самого, потому что таковой обожается уже и соделывается сыном Божиим, приемля в душу свою небесную печать. Ибо избранные Божий помазуются освящающим елеем, и соделываются людьми сановитыми и царями.
34. Человек имеет такую природу, что и тот, кто во глубине порока и работает греху, может обратиться к добру, и тот, кто связан Духом Святым и упоен небесным, имеет власть обратиться к злу. Представь себе женщину, одетую в рубища, томящуюся голодом, покрытую нечистотами; и если она после многих трудов достигнет царского сана, облечется в порфиру и венец, сделается невестой царя, то вспоминает прежнюю свою нечистоту и имеет волю возвратиться в первобытное состояние, но не решается снизойти до прежней срамоты, потому что сие безрассудно. Но и те самые, которые вкусили Божией благодати и стали уже причастниками Духа, если не будут осторожны, угасают и делаются хуже того, какими были, живя в миру. И сие бывает не потому, что Бог изменяем и немощен, или Дух угасает, но потому, что сами люди не согласуются с благодатью, почему и совращаются и впадают в тысячи зол. Ибо и вкусившие оного дара имеют при себе то и другое, — как радость и утешение, так страх и трепет, как радование, так и плач; оплакивают они себя самих и целого Адама, потому что у людей одно естество, и слезы таковых — хлеб, их плач — услаждение и упокоение.
35. Если же увидишь, что кто-нибудь превозносится и надмевается тем, что он — причастник благодати, то хотя бы и знамения творил он, и мертвых воскрешал, но если не признает души своей бесчестной и уничиженной и себя нищим по Духу и мерзким, скрадывается он злобой, и сам не знает того. Если и знамения творит он, — не должно ему верить; потому что признак христианства — и тому, кто благоискусен пред Богом, стараться таить сие от людей, и если имеет у себя все сокровища царя, скрывать их и говорить всегда: «Не мое это сокровище, другой положил его у меня; а я — нищий; когда положивший захочет, возьмет его у меня». Если же кто говорит: «Богат я, довольно с меня и того, что приобрел; больше не нужно», то таковой не христианин, а сосуд прелести и диавола. Ибо наслаждение Богом ненасытимо, и в какой мере вкушает и причащается кто, в такой делается более алчущим. Такие люди имеют горячность и неудержимую любовь к Богу; чем более стараются они преуспевать и приобретать, тем паче признают себя нищими, как во всем скудных и ничего не приобретших. Они говорят: «Недостоин я, чтобы это солнце озаряло меня». Это признак христианства, это — смирение.
36. Если же кто говорит: «Я достаточен и обилен», то он в обольщении и лжец. Как тело Господа, когда восшел Он на гору, прославилось и преобразилось в Божескую славу и в бесконечный свет, так и тела святых прославляются и делаются блистающими. Ибо как внутренняя слава Христова в такой мере распростерта была и воссияла на теле Христовом, так, подобно сему, и во святых внутри сущая сила Христова в оный день будет преизливаться вовне — на тела их; потому что еще ныне умом своим причащаются они Христовой сущности и Христова естества. Ибо написано: и Святяй, и освящаемии от единаго (Евр. 2, 11); и: славу, юже дал ecu Мне, дах им (Ин. 17, 22). Как одним огнем зажигаются многие светильники, так необходимо и телам святых — сим членам Христовым — соделаться одним и тем же с Самим Христом.
37. Вопрос. В каком смысле христиане делаются выше первого Адама? — Адам был бессмертен и нетленен по душе и по телу, а христиане умирают и сотлевают.
Ответ. Истинная смерть внутри — в сердце, и она сокровенна; ею умирает внутренний человек. Посему, если кто перешел от смерти к жизни сокровенной, то он истинно вовеки живет и не умирает. Даже если тела таковых и разрушаются на время, то снова будут воскрешены во славе, потому что освящены. Поэтому смерть христиан называем сном и успением. А если бы человек стал бессмертен и нетленен по телу, то целый мир, видя необычайность дела, а именно, что тела христиан не истлевают, преклонялся бы к добру по какой-то необходимости, а не по произвольному расположению.
38. Но чтобы ясно была видна и оставалась в человеке свобода, какую Бог дал ему вначале, все устрояется с особенным о сем смотрением, и тела разрушаются, чтобы в воле человека было обратиться к добру или к злу. Ибо как совершенный не привязан какой-либо необходимостью к добру, так не привязан и к злу погрязший во грехе и делающий себя сосудом диавола, которым мир осужден; напротив того, и он имеет свободу соделаться сосудом избрания и жизни, а подобно также, и упоенные Божеством, хотя исполнены и связаны Духом Святым, однако же не удерживаются никакой необходимостью, но имеют свободу обратиться и делать в веке сем, что хотят.
39. Вопрос. Постепенно ли истончавается и искореняется зло, и человек преуспевает в благодати, или зло искореняется тотчас, как скоро началось преспеяние?
Ответ. Как зародыш в матерней утробе не вдруг делается человеком, но постепенно принимает человеческий образ, и рождается, впрочем, несовершенного еще возраста человеком, но сперва многие годы растет, и потом становится мужем; а также и семена ячменя, или пшеницы, не тотчас, как только брошены в землю, пускают корень, но когда пройдут холода и ветры, тогда уже в должное время дают от себя стебли; и кто садит грушу, не тотчас собирает с нее плод; так и в духовном, где столько мудрости и тонкости, постепенно возрастает человек и приходит в мужа совершенна, в меру возраста (Еф. 4, 13), а не как утверждают другие, будто бы сие то же, что совлечься и облечься.
40. Кто хочет учиться словесным наукам, тот идет и заучивает буквы, и когда будет там первым, поступает в латинскую школу, где бывает из всех последним; когда же опять и там сделается первым, поступает в грамматическую школу и опять бывает из всех последним и новоначальным; потом, когда сделается схоластиком, из всех правоведов бывает новоначальным и последним; а когда опять и там сделается первым, тогда становится правителем, и когда сделается начальником, берет себе в помощники сотоварища. Посему, если в видимом столько степеней преспеяния, то кольми паче небесные тайны допускают преспеяние и возрастают многими степенями? И только после долговременных упражнений, кто избежал многих искушений, тот делается совершенным. Ибо те христиане, которые действительно вкусили благодати, и знамение креста имеют в уме и сердце, все, от владык и до нищих, вменяют в гной и зловоние, и они одни могут разуметь, что весь земной мир, и царские сокровища, и богатство, и слава, и словеса мудрости — все это — какая-то мечта, что-то, не имеющее твердого основания, но преходящее; и ежели есть что под небом, то для них достойно это всякого пренебрежения.
41. Почему же это? — Потому что чудно и дивно то, что превыше небес, чего нет ни в сокровищах царских, ни в словесах мудрости, ни в славе мирской. И достоинство, или богатство, какое приобрели себе они — во внутреннейшем человеке имеющие Господа и Творца всяческих, есть стяжание не преходящее, но вечно пребывающее. Ибо христиане знают, что душа драгоценнее всех созданий; потому что один человек сотворен по образу и подобию Божию. Смотри, как необъятны небо и земля, как драгоценны на них твари и как величественны принадлежности их! Но человек драгоценнее всего этого, потому что о нем одном благоволил Господь, хотя киты морские, горы и звери, по видимости, и больше человека. Посему рассмотри свое достоинство, как драгоценен ты; выше Ангелов поставил тебя Бог, когда Сам в лице Своем приходил на землю быть за тебя Ходатаем и твоим Искупителем.
42. Когда для спасения твоего приходили Ангелы? Царь, Сын Царев, сотворил совет с Отцом Своим, и послано Слово, и облекшись в плоть и сокрыв Божество Свое, чтобы подобным спасти подобное, положило душу Свою на кресте. Так велика любовь Божия к человеку! Бессмертный благоволил быть за тебя распятым. Посему смотри, как возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единороднаго дал есть за него (Ин. 3, 16). Како не и с Ним вся нам дарствует (Рим. 8, 32)? И еще в другом месте говорит Писание: аминь глаголю вам: над всем имением своим поставит его (Мф. 24, 47). И в другом еще месте показывает, что Ангелы суть служители святых. Когда Илия был на горе, и шли на него иноплеменники, — отрок сказал: «Множество людей идет на нас, а мы одни». Тогда отвечает Илия: «Не видишь разве, что полки и множество помогающих нам Ангелов окрест нас?» Видишь ли, Сам Владыка и множество Ангелов бывают при рабах Его? Поэтому, что же значит душа, и как высоко ценится Богом? И Бог, и Ангел взыскуют ее, чтобы иметь в собственном Своем общении и в Царстве, а сатана и силы его ищут, чтобы привлечь ее на свою сторону.
43. Как в видимом мире царь на служение свое избирает не пастухов, но людей благообразных и хорошо образованных, так и в небесном чертоге Небесному Царю служат те, которые непорочны, неукоризненны, чисты сердцем. И как в царских чертогах красивые девы, не имеющие никакого порока, самые благообразные вступают в царское сообщество, так и в духовном только души, украшенные всякими добрыми нравами, удостаиваются общения с Небесным Царем. В видимом мире, если идет куда на пребывание князь, и в этом доме случится быть какой-нибудь нечистоте, — дом исправляют, делают в нем множество украшений, разливают благовония, — кольми паче дом души, в котором упокоевается Господь, имеет нужду во многих украшениях, чтобы мог войти туда и упокоиться там Пречистый и Всесовершенный. Ибо в таком сердце упокоевается Бог и вся Небесная Церковь.
44. В видимом мире, если у отца есть имение, есть также диадимы и драгоценные камни, то скрывает их в кладовых храминах, и бережет для возлюбленного сына своего, и ему отдает это. Так и Бог стяжание Свое и собственные Свои драгоценности вверил душе. В видимом мире, если настоит война, и царь с воинством приходит воевать, но сторона его меньше, или слабее, — тотчас отправляет посольство просить мира. А если сходятся сильный народ с сильным же, и царь с царем, например, персидский и римский, то по всей необходимости должно обоим царям двинуться со всем своим воинством. Посему смотри, каково твое достоинство; потому что Бог с собственным Своим воинством (разумею Ангелов и духов) подвигся на брань с сопротивником, чтобы избавить тебя от смерти. Посему-то Бог пришел ради тебя.
45. Представь, что царь найдет какого-нибудь нищего, у которого на всех членах проказа, и не постыдится, но приложит врачевства к язвам его и излечит его струпы, и, наконец, введет его за царскую трапезу, и возложит на него порфиру, и сделает его царем. Так и Бог поступил с человеческим родом, омыл у людей язвы, исцелил их, ввел в небесный брачный чертог. Поэтому велико достоинство христиан; оно ни с чем не сравнимо. А если кто доведен до рассеяния и окраден злобой, то уподобляется он городу, у которого нет стен, и беспрепятственно входят в него разбойники, откуда хотят, и опустошают и сожигают его. Так, если и ты нерадив и невнимателен к себе самому, то приходят лукавые духи, в ничто обращают и опустошают ум, рассевая помыслы в веке сем.
46. Многие, строго наблюдая за внешним, упражняясь в науках и заботясь о жизни правильной, думают, что такой человек совершен, не вникая в сердце, не примечая там пороков, какие обладают душой. Между тем, в членах есть корень порока, соразмерный внутренней порочной мысли, и в доме кроется разбойник, то есть сила сопротивная, и потому противоборная и вместе мысленная. И если кто не борется со грехом, то внутренний порок, разливаясь постепенно, с приумножением своим увлекает человека в явные грехи, доводит до совершения их самым делом; потому что зло, как отверстие источника, всегда источает из себя струю. Посему старайся удерживать потоки порока, чтобы, впадая в тысячи зол, не оцепенеть от изумления, подобно человеку благородному и богатому, живущему беззаботно, которого вдруг берут служители и чиновники князя и ведут к нему, говоря: «Обвинен ты в преступлении, и подлежишь смертному приговору», и устрашенный такою вестью, теряет уже он всякое рассуждение и цепенеет от изумления.
47. Поэтому заключай то же и о лукавых духах. Ибо видимый мир, от царей и до нищих, весь в смятении, в нестроении, в борьбе, и никто из них не знает тому причины, то есть этого явного зла, превзошедшего вследствие Адамова преслушания, этого жала смерти; потому что прившедший грех, как разумная некая сила и сущность сатаны, посеял всякое зло: он тайно действует на внутреннего человека и на ум и борется с ним помыслами; люди же не знают, что делают сие, побуждаемые чуждой некоей силой, напротив того, думают, что это естественно и что делают сие по собственному своему рассуждению. Но в самом уме имеющие мир Христов и озарение Христово знают, откуда воздвигается все это.
48. Мир страждет недугом порока и не знает того. Есть нечистый огнь, который воспламеняет сердце, пробегает по всем членам и побуждает людей к непотребству и к тысячам злых дел. И те, которые раздражаются и соуслаждаются, внутренне, в сердце, совершают блуд; а когда зло таким образом найдет себе пищу, — впадают и в явный блуд. То же разумей и о сребролюбии, о тщеславии, о надмении, о ревности, о раздражительности. Как если позван кто на обед, и предложено ему множество снедей, так и грех внушает отведать всего, и тогда услаждающаяся душа обременяется. Страсти суть неудобоносимые горы; среди них реки змей, ядовитых животных и пресмыкающихся. Представь, что кто поглощает в чрево свое человека; так и грех поглощает души. Страсти суть горящий огненный пламень и разжженные стрелы лукавого; ибо апостол говорит: да возможете стрелы лукаваго разжженныя угасити (Еф. 6, 16), потому что зло воспиталось и положило основание в душе.
49. Но мудрые, когда восстают страсти, не слушаются их, а изъявляют гнев на злые пожелания и делаются врагами самих себя; потому что сатана весьма желает себе покоя и простора в душе, и скорбит, и стесняется, когда душа не слушается. Иные так преобладаются Божественной силой, что, если видят юношу с женщиной, хотя и подумают нечто, однако же ум их не сквернится и не совершает внутренне греха. Впрочем, и таковому не должно еще смело на себя надеяться. А есть и такие, в которых похоть совершенно прекратилась, угасла и увяла; но этой меры достигают одни великие. Как купцы, обнажившись, пускаются в морскую глубину насмерть под водою, чтобы сыскать там жемчужины, годные для царского венца и для порфиры, так и монахи, совлекшись всего, выходят из мира и пускаются во глубину моря злобы и в бездну тьмы и из глубин берут и выносят драгоценные камни, поступающие в венец Христов, в Небесную Церковь, в новый век, в светоносный град, в Ангельский Собор.
50. Как в невод попадаются многие породы рыбы, и которые негодны, тех тотчас опять бросают в море, — так и мрежа благодати распростирается на всех, и для всех ищет упокоения; но люди не повинуются, а поэтому опять ввергаются в ту же глубину тьмы. Как золото вымывается из большого количества песка, и то в виде самых мелких зерен, подобных просу, — так из многих немногие бывают благоискусны. Ибо явны те, которые трудятся для Царства, видимы те, которые украшают слово его; также видимы и те, которые растворены небесной солью и глаголют заимствованное из сокровищ Духа. Видимы сосуды, о которых благоволит Бог и которым дает благодать Свою. А другие со многим терпением приемлют в себя освящающую силу по многообразному изволению Господню. Посему, кто говорит, но не руководствуется небесным светом и премудростью, тот в уме не всякого может поселить убеждение; потому что много есть произволение, и одни — в брани, другие же — в покое.
51. Представь себе запустевший город, и кто-нибудь захочет построить его вновь; немедленно совсем разрушает он, что грозит падением и упало, потом начинает копать, и во рвах полагает основание, и выводит здания, но в городе нет еще дома. И кто хочет развести сад в местах пустых и зловонных, тот сперва начинает очищать место, обносить оградой и готовить водопроводы, а потом уже садит, и насажденное растет, чтобы, таким образом, по прошествии многого времени, сад принес плоды. Так и произволения человеческие, по преступлении, одичали, запустели, поросли тернием; ибо Бог сказал человеку: терния и волчцы возрастит тебе земля (Быт. 3, 18). Посему много потребно труда и подвига, чтобы отыскать кому и положить основание, пока в сердце человеческое сойдет огнь и начнет очищать терние; и тогда люди начинают освящаться, славя Отца и Сына и Святого Духа, вовеки. Аминь.
Беседа 16. О том, что духовные люди подлежат искушениям и скорбям, проистекающим от первого
1. Все разумные сущности, разумею Ангелов, души и демонов, Создатель сотворил чистыми и весьма простыми. А что некоторые из них совратились в зло, — это произошло с ними от самопроизвола; потому что по собственной своей воле уклонились они от достодолжного помысла. Если же скажем, что Создатель сотворил их злыми, то неправедным судией назовем Бога, Который сатану посылает в огонь. Но есть еретики, которые утверждают, что вещество безначально и что оно есть корень, коренная сила, и равносильно Богу. Против сего основательно можешь возразить: какая же сила препобеждает, наконец? Необходимо сказать, что — сила Божия. А в таком случае побежденный уже несовременен или неравносилен с Победившим. Утверждающие, что зло самостоятельно, ничего не знают. Ибо в Боге нет никакого самостоятельного зла по Его бесстрастию и Божеству. В нас же действует зло со всею силой и ощутительностью, внушая все нечистые пожелания; однако же срастворено с нами не так, как иные говорят сие о смешении вина с водой, но как на одном поле растут и пшеница сама по себе, и плевелы сами по себе, или как в одном доме находятся особо разбойник и особо владетель дома.
2. Источник изливает чистую воду, но на дне его лежит тина. Если возмутит кто тину, — весь источник делается мутным. Так и душа, когда бывает возмущена, срастворяется с пороком. И сатана чем-то одним делается с душою; оба духа во время блуда или убийства составляют что-то одно. Посему-то прилепляяйся сквернодейце едино тело есть с блудодейцею (1 Кор. 6, 16). Впрочем, в иное время самостоятельная душа действует сама по себе, и раскаивается в своих поступках, плачет, молится, и приводит себе на память Бога. А если бы душа всегда погрязала в зле, то как могла бы делать это; потому что сатана, будучи жестокосерд, никак не хочет, чтобы люди обращались к покаянию? И жена по сопряжению с мужем едино с ним, но в иной час они разлучены между собою; потому что нередко один из них умирает, а другой остается жив. Подобное сему бывает и при общении души с Духом Святым: душа делается с Ним единым духом. Прилепляйся же Господеви един дух есть с Господем (1 Кор. 6, 17). Сие же бывает, когда человек поглощен самой благодатью.
3. Иные, вкусив уже сладости Божией, подлежат еще действию на них сопротивника и по неопытности дивятся, что и после Божия посещения помыслы оказывают свое действие и во время христианских таинств. Но состарившиеся в этом состоянии не дивятся сему, как и опытные земледельцы по долговременному навыку, когда бывает плодородие, не остаются совершенно беспечными, но ожидают и голода и скудости, и наоборот, когда постигает их голод, или скудость, не теряют совершенно надежды, зная, что времена переменяются. Так и в духовном, когда душа подпадает различным искушениям, не дивится она и не отчаивается, ибо знает, что по Божию попущению дозволяется злобе испытывать и наказывать ее, и наоборот, при великом своем богатстве и покое, не делается беспечной, но ожидает перемены. Солнце есть тело и тварь, но, освещая места зловонные, где есть тина и нечистоты, нимало не терпит, или не оскверняется; кольми же паче Дух чистый и Святой, пребывая в душе, состоящей еще под действием лукавого, ничего от того не заимствует; ибо свет во тьме светится, и тьма его не объят (Ин. 1, 5).
4. Поэтому, когда человек в глубине благодати и обогащен ею, и тогда есть еще в нем зелие порока, но есть у него и заступник, который помогает ему. Почему, когда в скорбях кто, или в треволнении страстей, не должен терять надежду, потому что отчаянием еще более вводится в душу грех и одебелевает в ней. А когда имеет кто непрестанную надежду на Бога, — зло как бы истончавается и воденеет в нем. Если иные бывают в расслаблении, имеют поврежденные члены, страждут огневицей и недомогают, то сие произошло от греха, потому что он есть корень всех зол; от него же бывают душевные пожелания и худые помышления. Если источник течет, то и окружающие его места бывают сыры и влажны. А как скоро настает зной, высыхают и источник, и близлежащие места. Так и в рабах Божиих, в которых переизбыточествует благодать, иссушает она и возбуждаемое лукавым, а равно и естественное пожелание, потому что ныне Божий человеки стали выше первого Адама.
5. Бог неописуем и необъемлем, являет Себя всюду, и на горах, и в море, и внизу бездны, не переходя с одного места на другое, подобно, как Ангелы сходят с неба на землю; Он и на небе, Он и здесь. Но спросишь: как возможно Богу быть в геенне, или как возможно быть Ему во тьме, или в сатане, или в местах, где есть зловоние? Отвечаю тебе, что Бог бесстрастен и все объемлет, потому что неописуем. И сатана, как тварь Его, связуется Им; благое же не оскверняется и не омрачается. А если не утверждаешь, что Бог объемлет все, и геенну, и сатану, то даешь заключить, что Он описуем тем местом, в котором находится лукавый, и заставляешь искать иного бога, который выше Его; потому что Богу необходимо быть повсюду, выше всего. Но по таинственности и утонченности Божества тьма, объемлемая Им, Его не объемлет. Зло не может быть причастным чистоты, какая в Боге. Посему для Бога нет самостоятельного зла, потому что ни от чего не терпит Он вреда.
6. Но для нас есть зло, потому что оно живет и действует в сердце, внушая лукавые и нечистые помыслы, препятствует нам приносить чистые молитвы, делая ум пленником века сего. Оно облекается в души, касается самых составов костей. Как в воздухе бывает сатана, и, там же соприсутствуя, Бог нимало не стесняется тем, — так и в душе есть грех, а равно соприсутствует, нимало не стесняясь, и Божия благодать. Как раб, если он близ господина своего, во все то время, пока близ его, бывает под страхом и без него ничего не делает, — так и мы должны подвергать и обнаруживать помыслы свои пред Владыкой и Сердцеведцем Христом и на Него иметь надежду и упование, потому что Он — слава моя, Он — Отец мой, Он — богатство мое. Посему всегда должен ты иметь в совести попечение и страх. А если кто не имеет еще насажденной и утвержденной в Божией благодати, то день и ночь, как к чему-то естественному, да прилепляется душой к тому, что по временам руководствует им, пробуждает его и направляет к добру. Пусть, по крайней мере, как нечто естественное и неизменное, будут в нем попечение, страх, болезнование и всегда утвержденное в нем сокрушение сердца.
7. Но как пчела тайно выделывает сот в улье, так и благодать тайно производит в сердцах любовь свою и горечь превращает в сладость, а жестокосердие — в мягкосердие. И как серебренник и резчик, производя резьбу на блюде по частям, покрывает разных животных, каких на нем вырезывает, а когда кончит работу, тогда показывает блюдо в полном блеске, — так и истинный Художник Господь украшает резьбой сердца наши и обновляет таинственно, пока не преселимся из тела; и тогда соделается видной красота души. Желающие устроить сосуды и изобразить на них животных сперва делают восковой слепок и по его подобию отливают сосуд, отчего произведение и принимает наконец свой вид. Так и грех, будучи духовного свойства, имеет свой образ и преображается во многие виды. Подобно сему, и внутренний человек есть некое живое существо, имеющее свой образ и свое очертание; потому что внутренний человек есть подобие внешнего. Это — важный и драгоценный сосуд, потому что Бог благоволит к нему более, нежели ко всем тварям. И как добрые помыслы души подобны драгоценным камням и жемчужинам, так нечистые помыслы исполнены мертвых костей и всякой нечистоты и зловония.
8. Посему христиане принадлежат иному веку, суть сыны Адама небесного, новое рождение, чада Духа Святого, светоносные братия Христовы, подобные Отцу своему духовному и светоносному Адаму; из того они града, из того рода, той причастны силы, не сему принадлежат миру, но миру иному. Ибо Сам Господь говорит: вы не от мира сего, якоже и Аз от мира несмъ (Ин. 17, 16). Как купец, возвращаясь издали, во много крат увеличив свою куплю, посылает к домашним, чтобы приобрели ему домы, сады и необходимые одежды; когда же приходит на родину, приносит с собой великое богатство, с великой радостью принимают его домашние и родные, — так бывает и в духовном. Если иные искупуют себе небесное богатство, то узнают о сем сограждане, т. е. духи святых и Ангелов, и дивятся, говоря: «Великое приобрели богатство братия наши, которые на земле». Таковые при отношении своем, имея с собою Господа, с великой радостью восходят к горним, и сущие с Господом принимают их, уготовав для них там обители, сады, всесветные и многоценные одежды.
9. Поэтому во всем потребна трезвенность, чтобы и те блага, какие, по-видимому, имеем, не обратились нам во вред. Ибо и добрые по природе люди, если не остерегутся, постепенно завлекаются самой добротой, и имеющие мудрость скрадываются самой мудростью. Поэтому человеку должно быть умеренным во всех частях: благость срастворять строгостью, мудрость — рассудительностью, слово — делом, и все упование возлагать на Господа, а не на себя. Ибо добродетель исправляется многим, как и необходимая какая-нибудь снедь требует для своей при правы благовонного вина, или чего-нибудь другого, и не только меду, но и перцу, и в таком только случае делается годной к употреблению.
10. Утверждающие, что в человеке нет греха, подобны людям, которые во время наводнения тонут во множестве вод и не признаются в этом, а говорят: «Слышали мы шум вод». Так и сии, погрязающие во глубине волн порока, утверждают, что нет греха у них в уме и помыслах. А есть иные, что и словом обладают, и речь ведут, но не приправлены небесной солью, и потому рассуждают о царской трапезе, сами же не вкушают ее и ничего не приобретают. А иной и самого царя видит и, когда отверсты его сокровища, входит, получает наследие, вкушает и пнет оных многоценных брашен.
11. Если у матери был сын единородный, самый благообразный лицом, мудрый, украшенный всеми благами, и в этом сыне заключались все ее надежды, но она похоронила его, то остается уже ей одна непрестанная скорбь, один безутешный плач. Так и ум о душе, как умершей для Бога, должен начать плач и проливать слезы, непрестанно предаваться скорби, сердечно сокрушаться, быть в страхе и заботе, всегда алкать и жаждать блага. К таковому приходят, наконец, благодать Божия и надежда, и у него нет уже плача; напротив того, радуется он, как нашедший сокровище, и снова трепещет, чтобы не утратить оного, потому что нападают разбойники. И как тот, кто многократно попадал в руки разбойникам и, потерпев от них потери, с великим трудом избегал от них, а после того приобрел огромное имущество и большое достояние, не боится уже разорения по причине умножившегося богатства, так и духовные люди, прошедшие сначала множество искушений и страшных мест, потом, исполнившись благодати и преизобилуя благами, не боятся уже тех, которые хотят разграбить их, потому что богатство их немало. Впрочем, имеют они и страх, — не страх людей, устрашенных лукавыми духами, но страх и заботу, как распорядиться вверенными им духовными дарованиями.
12. Такой человек почитает себя уничиженным паче всех грешников; и такой помысл насажден в нем как естественный; и чем глубже входит он в познание Бога, тем больше почитает себя невеждой; чем более учится, тем паче признает себя ничего не знающим. Сие же споспешествующая благодать производит в душе как нечто естественное. Как, если младенец на руках у юноши, то держащий его на руках носит, куда хочет, — так и до глубины проникающая благодать держит на руках ум и возносит на небеса, в совершенный мир, в вечное упокоение. Но и в самой благодати есть меры и чины. Иной — начальник воинского отряда, имеющий дерзновение перед царем, а иной — предводитель всего войска. Как дом полный дыма разливает его и на внешний воздух, так и порок, переполнив душу, изливается наружу и приносит плоды. Как те, которым поручено главное управление областью или царское сокровище, во всякое время бывают озабочены, чтобы не оскорбить чем царя, так и те, которым вверено духовное дело, всегда озабочены, и имея покой, как будто не имеют его, потому что изгоняют еще из души царство тьмы, вторгшееся в город, т. е. в душу, и варваров, овладевших ее пажитями.
13. Царь Христос посылает отмстителей в сей город, связывает мучителей его, поселяет там, как в собственном отечестве, небесное воинство, полк святых духов. Наконец, и солнце воссиявает в сердце, и лучи его проникают во все члены, и воцаряется уже там глубокий мир. Человеческое же усилие, и подвиг, и искусство, и приверженность к Богу тогда делаются видимыми, когда, при отступлении благодати, человек будет мужаться и вопиять к Богу. А ты, слыша, что есть реки змиев, и уста львов, и темные поднебесные силы, и пламень огненный, клокочущий в членах, какого нет на земле, знаешь ли, что, если при исшествии твоем из тела, не примешь залога Духа Святого, то задержат они твою душу, не позволяя тебе восходить к небесам? Подобно сему, слыша и о достоинстве души, о том, как драгоценна умная сущность, понимаешь ли, что не об Ангелах, но о человеческом естестве сказал Бог: сотворим по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26), и что небо и земля мимо идут, а ты призван к сыноположению, к братству, в невесты Царю? В видимом мире все женихово принадлежит и невесте; так все Господне вверяется тебе. Ибо для ходатайства о тебе Сам Он пришел, чтобы воззвать тебя. А ты ничего себе не представляешь и не разумеешь своего благородства. Поэтому справедливо духоносный муж оплакивает падение твое, говоря: человек в чести сый не разуме, приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс. 48, 21). Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, вовеки! Аминь.
Беседа 17. О духовном помазании и славе христиан; и о том, что без Христа невозможно спастись или соделаться причастником вечной жизни
1. Совершенные христиане, снодобившиеся войти в меру совершенства и соделаться приближенными Царю, всегда посвящают себя в дар Кресту Христову. Как при пророках всего досточестнее было помазание, потому что помазуемы были цари и пророки; так и ныне люди духовные, помазуемые небесным помазанием, делаются христианами по благодати, чтобы им быть царями и пророками небесных тайн. Они суть и сыны, и господа, и боги, связуемые, отводимые в плен, низвергаемые, распинаемые, посвящаемые в дар. Если помазание елеем, какой получаем от земного растения, от видимого дерева, имело такую силу, что помазанные беспрекословно получали сан (ибо всеми признавалось, что они поставлены в цари, и помазанный Давид тотчас подвергся гонениям и скорбям, а чрез седмь лет стал царем), то кольми паче те, у которых ум и внутренний человек помазуются освящающим и радостотворным, небесным и духовным елеем радования, приемлют печать оного нетленного Царствия и вечной силы, залог Духа, Самого Духа Святого и Утешителя (разумей же, что Утешитель и утешает, и исполняет радости сущих в скорбях).
2. Сии помазуемые елеем небесного насаждения, древа жизни — Иисуса Христа, бывают сподоблены войти в меру совершенства, т. е. Царствия и усыновления, так как, находясь еще в этом мире, они уже сотаинники Небесного Царя, имеют дерзновение пред Вседержителем, входят в чертог Его, где Ангелы и духи святых. Ибо, и не получив еще совершенного наследия, уготованного им в оном веке, тем залогом, какой прияли ныне, обезопасили себя, как уже венчанные и царствующие, и при обилии и дерзновении Духа не находят они для себя удивительным, что будут царствовать со Христом. Почему же? Потому, что будучи еще во плоти, имели уже в себе оное ощущение сладости и оное действие силы.
3. Кто друг царю, постоянно бывает в чертогах его, знает тайны его, видит порфиру его, тот, когда сам сделается царем и будет носить венец, не приходит от сего в изумление и ужас, потому что долгое время занимался тайнами царевых чертогов. Кроме же людей опытных и образованных, кому-либо из пастухов и простолюдинов, не знакомых с тайнами царскими, и невозможно придти и воцариться. Так и христиане не дивятся тому, что будут царствовать в будущем веке, потому что предварительно уже познали тайны благодати. Когда человек преступил заповедь, диавол всю душу его покрыл темной завесой. Посему приходит, наконец, благодать и совлекает все покрывало, так что душа, соделавшись уже чистой и восприяв собственную свою природу, это неукоризненное и чистое создание, всегда уже чисто и чистыми очами созерцает славу истинного света и истинное солнце правды, воссиявшее в самом сердце.
4. Как при скончании мира, когда этой тверди не станет, праведники будут уже жить в Царстве во свете и в славе, не видя ничего иного, кроме того, как Христос пребывает всегда во славе одесную Отца, — так и сии, ныне еще восхищенные и отведенные пленниками в оный век, созерцают все тамошние лепоты и чудеса. Ибо мы, будучи еще на земле, имеем жительство на небесах, как обитатели и граждане одного мира по уму и по внутреннему человеку. Как видимое око, будучи чистым, чисто всегда видит солнце, так и ум, совершенно очистившись, всегда видит славу света — Христа — и с Господом пребывает день и ночь, подобно тому, как тело Господне, соединившись с Божеством, всегда сопребывает с Духом Святым. Но сию меру не вдруг достигают люди, и то разве трудами, скорбями, великим подвигом. Ибо есть и такие, внутри которых, хотя соприсуща им действующая и упокоевающаяся в них благодать, пребывает и порок; и в одном сердце действенны два рода жизни — жизнь света и жизнь тьмы.
5. Но, конечно, скажешь мне: кое общение свету ко тьме? — Омрачается ли и возмущается ли где Божественный свет, и оскверняется ли где нескверное и чистое? Написано: и свет во тме светится, и тма его не объят (Ин. 1, 5). Не надобно понимать вещи однообразным и односторонним образом. Иные в такой мере упокоеваются в Божией благодати, что бывают мужественнее пребывающего в них порока, и, имея молитву и великое упокоение пред Богом, в иной час подпадают действию лукавых помыслов и скрадываются грехом, хотя и пребывают еще в благодати Божией. Но люди легкомысленные и несведущие, когда отчасти действует в них благодать, думают, что нет уже греха в них; а умеющие рассудить и благоразумные не осмелятся отречься, чтобы, имея в себе благодать Божию, не подлежали они действию срамных и нечистых помыслов.
6. Нередко находим в бранях, что иные великую приобретали радость и благодать, и в продолжение пяти или шести лет говорили о себе: «Увяла в нас похоть», и после этого, когда почитали себя совершенно освободившимися от похотения, таившийся в них порок приходил в движение, и возгорались они похотью, отчего сами в себе дивились и говорили: «Откуда это после столь долгого времени восстал в нас такой порок?» Поэтому ни один рассуждающий здраво не осмелится сказать: «Так как пребывает благодать во мне, то совершенно свободен я от греха». Напротив того, на ум действуют два лица. Неопытные в деле, как скоро, хотя несколько, воздействовала на них благодать, думают, что победили уже они и стали совершенными христианами. А по-моему, дело бывает так: когда на небе при чистом воздухе сияет солнце, и найдут на него облака, и закроют его и сгустят воздух, — солнце, будучи за облаками, не терпит никакого ущерба ни в свете, ни в существе своем. Так бывает и в тех, которые не достигли совершенной чистоты. И в благодати Божией пребывая и в глубине души одержимые еще грехом, они имеют в себе и естественные движения, и помыслы, укрепляющие их в стремлении к Богу, хотя и не всецело утверждены в добре.
7. Так, наоборот, и те, которые в глубине души держатся доброй стороны, т. е. преобладаются благодатью, остаются еще рабами и пленниками лукавых помыслов и бывают на стороне порока. Посему много потребно рассудительности, чтобы человеку опытно дознать, как бывает в нас дело. Сказываю же тебе, что и апостолы, имея в себе Утешителя, не были совершенно беззаботны. В них, при радости и веселии, был также страх и трепет по действию самой благодати, а не со стороны порока; сама благодать остерегала их, чтобы они не совратились даже и в чем малом. Как бросивший осколком камня в стену нимало не повредит, или не сдвинет с места стены; или, пустивший стрелу в носящего броню не сделает вреда ни железу, ни телу, потому что броня отражает стрелу, — так, если и к апостолам приближалась часть порока, то не вредила чем, потому что были они облечены совершенной силой Христовой, и сами они, будучи совершенными, имели свободу творить дела праведные.
8. Поелику некоторые утверждают, что при благодати душе уже не о чем заботиться, то Бог и в совершенных требует душевной воли на служение Духу, чтобы действовали согласно с благодатью. Ибо апостол говорит: Духа не угашайте (1 Фес. 5, 19). Некоторые не хотят быть в тягость другим, иные сами себе прислуживают, а иные берут у людей мирских и раздают бедным. И это превосходнее. Одни, имея благодать, заботятся только о самих себе, а другие стараются оказать пользу душам других. Последние много преимуществуют пред первыми. А иные, имея благодать, за имя Божие предают тела свои на поругания и страдания. И сии опять выше прежних. Иные, упражняясь в добродетели, желают, чтобы люди их хвалили и почитали, говоря о себе: «Мы христиане и причастники Духа Святого»; другие же стараются укрыть себя и от встречи с людьми. Последние во многом преимуществуют пред первыми. Видишь ли, как и при самом совершенстве усердие к Богу, зависимо от естественной воли, делается выше и преимущественнее?
9. Как одетый в убогую ризу, если видит себя во сне богачом, то, встав от сна, опять видит себя бедным и обнаженным; так и рассуждающие о духовном, по-видимому, говорят последовательно, но поелику то, о чем говорят, не подтверждено в уме каким-либо опытом, силой и удостоверением, то останавливаются они на какой-то мечте. Или, как если бы женщина, одетая вся в шелк и в жемчуга, явилась в непотребном доме, так и в подобных людях сердце их есть блудилище нечистых духов, хотят говорить они о праведности, не заглянув в дела.
10. Как невозможно рыбе жить без воды, или человеку ходить без ног, или видеть свет без глаз, или говорить без языка, или слышать без ушей; так без Господа Иисуса и без действия Божией силы невозможно познать тайны и премудрость Божию, или стать человеку богатым и христианином. Ибо те — истинные мудрецы, воители, мужи, доблие и Божий любомудрцы, которые, по внутреннему человеку, водятся и управляются Божией силой. Еллинские философы учатся владеть словом; но есть другие философы, которые невежды в слове, радуются же и веселятся о Божией благодати, и это — мужи благочестивые. Рассудим же теперь, какие из них лучше? Сказано: в деле и силе Царство Божие, а не в словеси (1 Кор. 4, 20).
11. Нетрудно сказать кому-нибудь, что хлеб этот сделан из пшеницы; но надобно с подробностью объяснить, как именно хлеб приготовляется и печется. Рассуждать о бесстрастии и совершенстве можно немногим. Евангелие выразило кратко: не гневайся, не пожелай. Аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую; и если кто судится, чтобы взять твою ризу, отдай ему и срачицу (Мф. 5, 39, 40). Апостол же, простираясь далее, как надобно с терпением и великодушием постепенно совершать дело очищения, учит пространно, сперва питая млеком, как младенцев, а потом возводя к возрастанию и совершенству. Евангелие сказало, что одежда делается из волны; апостол объяснил подробности приготовления.
12. Кто ведет речь о духовном, не вкусив того сам, тот уподобляется человеку, который при наступлении дневного зноя идет пустым полем, и томясь жаждою, описывает источник, струящийся водой, изображая себя пьющим, тогда как засохли у него уста и язык от палящей их жажды, — или человеку, который говорит о меде, что он сладок, но не вкушал его сам и не знает силы сладости. Так, если ведут речь о совершенстве, о радовании, или о бесстрастии не ощущавшие в себе их действенности и удостоверения в них, то на деле не все бывает так, как они говорят. Ибо, когда такой человек сподобится со временем, хотя отчасти, приступить к делу, тогда рассудит он сам собою: «Не так оказалось, как предполагал я. Иначе рассуждал я, а иначе действует Дух».
13. Христианство есть пища и питие. И чем больше кто вкусит его, тем более возбуждается сладостью ум, делаясь неудержимым и ненасытимым, более и более требующим и вкушающим. Или как, если кто в жажде, и подано ему сладкое питие, то, отведав его, еще сильнее распаляется жаждой и ближе придвигается к питию, так и вкушение Духа производит неутолимую почти жажду, которая справедливо уподобляется жажде такого человека. И это — не одни слова, но действие Святого Духа, таинственно споспешествующее уму. Некоторые думают, что, воздерживаясь от общения с женою и от всего видимого, они уже святы. Но на деле не так; потому что порок пребывает в уме, живет и возносится в сердце. Свят же тот, кто очистился и освятился по внутреннему человеку. Куда проникает истина, там борется с нею заблуждение, стараясь ее затмить и возмутить.
14. Когда иудеи имели у себя священство, тогда были гонимы и оскорбляемы некоторые из сего народа, потому что стояли за истину; таковы, например, Елеазар и Маккавеи. Ныне же, — когда со времени креста и раздрания завесы Дух отступил от иудеев, истина открылась и действует уже здесь, — опять некоторые из сего народа терпят гонения. Но тогда из сего народа были некоторые гонимы и оскорбляемы, чтобы любители истины сделались мучениками. Ибо как обнаружится истина, если не будет иметь противников, людей лживых, восстающих против истины? Но и между братия ми есть такие, которые несут на себе страдания и скорби. И потребно им много осторожности, чтобы не пасть. Некто из братии, молясь вместе с другим, пленен был Божественной силой, и восхищенный, увидел горний град Иерусалим, и светоносные изображения, и беспредельный свет и слышал голос, который говорил: «Это есть место упокоения праведных». Вскоре же потом он, надмившись и подумав, что имел видения о самом себе, впал в самую бездну и глубину греха и в тысячи зол.
15. Поэтому, если пал человек живший внутренно и высокий, то может ли, кто бы то ни было, сказать: «Я пощусь, веду странническую жизнь, расточаю имение свое, следовательно, уже свят?» Ибо воздержание от худого не есть еще самое совершенство, разве вошел уже ты в уничиженный ум и убил змия, который таится под самым умом, во глубине помыслов, гнездится и умерщвляет тебя в так называемых тайниках и хранилищах души; потому что сердце есть бездна; итак, разве его ты умертвил и изринул из себя всякую бывшую в тебе нечистоту? Все любомудрствующие, и закон, и апостолы, и пришествие Христово имеют целью очищение. Всякий человек — и иудей, и еллин — любит чистоту, но не может соделаться чистым. Посему надобно доискаться, как и какими средствами можно достигнуть сердечной чистоты. Не иначе возможно сие, как с помощью Распятого за нас. Он есть путь, жизнь, истина, дверь, жемчужина, живый и небесный хлеб. Без оной Истины никому невозможно познать истину и спастись. Посему как в рассуждении внешнего человека и вещей видимых отрекся ты от всего и раздал имение свое, так, если имеешь знание и силу слова и в мирской мудрости, должен все от себя отринуть, все вменить ни во что; тогда только будешь в состоянии назидать себя на буйстве проповеди, которая есть истинная мудрость, состоящая не в красоте слов, но в силе, действующей святым крестом. Слава Единосущной Троице вовеки! Аминь.
Беседа 18. О сокровище христиан, то есть о Христе и о Духе Святом, различными способами ведущем их к достижению совершенства
1. Если кто в мире очень богат и есть у него скрытое сокровище, то на сие сокровище и на богатство, какое имеет он, приобретает себе все, что хочет, и какие угодно ему стяжания в мире, без труда достает, полагаясь на свое сокровище; потому что им без труда приобретается всякая вещь, какую только человек захочет иметь. Так и те, — которые прежде всего взыскали у Бога, и обрели, и имеют уже небесное сокровище Духа, Самого Господа, воссиявающего в сердцах их, — сим сокровищем, сущим в них Христом, приобретают себе всякую правду добродетелей и всякое обладание благостью заповедей Господних и тем же сокровищем присовокупляют себе еще большее небесное богатство. Ибо с помощью небесного сокровища, твердо полагаясь на обилие в них духовного богатства, исполняют всякую добродетель правды и силой невидимого богатства сущей в них благодати без труда совершают всякую правду и заповедь Господню. И апостол говорит: имея сокровище сие в скудельных сосудех (2 Кор. 4, 7), то есть, будучи еще во плоти, сподобились приобрести в себе оное сокровище — освящающую силу Духа. И еще: Иже бысть нам премудрость от Бога, правда же и освящение и избавление (1 Кор. 1, 30).
2. Посему кто обрел и имеет в себе сие небесное сокровище Духа, тот неукоризненно и чисто совершает им всякую правду по заповедям и всякое делание добродетелей уже без принуждения и затруднения. Поэтому и мы станем умолять Бога, взыщем и будем просить, чтобы и нам даровал сокровище Духа Своего, и таким образом возмогли мы неукоризненно и чисто пребывать во всех заповедях Его, чисто и совершенно исполнять всякую правду Духа, при помощи небесного сокровища, то есть Христа. Кто нищ и беден, истаивает голодом, тот, по причине нищеты своей, не может ничего приобрести в мире. Но кто имеет сокровище, тот, как сказано уже, без труда и болезни приобретает всякое стяжание, какое только захочет. Так и душа, которая обнажена и лишена общения с Духом и пребывает в страшной нищете греха, прежде причастия Духа, не может, хотя бы и желала, действительно сотворить духовный плод правды.
3. Впрочем, каждому надлежит понуждать себя к тому, чтобы просить Господа, да сподобит обрести и приять небесное сокровище Духа, и придти в состояние без труда, и легко совершать неукоризненно и чисто все заповеди Господни, которых прежде не мог исполнять и при всем усилии. Ибо, пребывая нищим и нагим без общения с Духом, как мог приобрести таковые духовные стяжания, не имея у себя сокровища и богатства духовного? Душа же, чрез искание Духа, чрез веру и многое терпение обретшая Господа — сие истинное сокровище, производит плоды Духа, как сказано прежде, без труда, и всякую правду и все заповеди Господни, заповеданные Духом, в себе самой и сама собой исполняет чисто, совершенно и неукоризненно.
4. Или, воспользуемся еще другим подобием. Если кто богат и готовит дорогую вечерю, то тратит из своего богатства и из сокровища, какое имеет, и при великом богатстве не боится, чтобы у него был недостаток в чем-нибудь; и таким образом званных им гостей веселит роскошно и пышно, предлагая им различные и необыкновенные снеди. А нищий и не имеющий богатства, если вздумает приготовить для кого вечерю, все берет в заем: и самые сосуды, и платье и другие вещи; и едва только поужинают позванные, как обыкновенно могут у нищего, отдает потом каждому, что у него занимал: или сосуд серебряный, или одежду, или другую вещь. И когда таким образом раздаст все, что принадлежит каждому, сам остается и нищим и нагим, не имея у себя собственного богатства, которым бы мог увеселяться.
5. Так и обогащенные Духом Святым, поистине имея в себе небесное богатство и общение Духа, если возглаголют кому слово истины и если сообщат кому духовное слово и пожелают возвеселить души, — то из собственного своего богатства и из собственного своего сокровища, каким обладают в себе, изрекают слово, им возвеселяют души слушающих духовное слово и не боятся оскудения у себя самих; потому что обладают в себе небесным сокровищем благостыни, из которого предлагают снеди и увеселяют угощаемых духовно. А нищий и не приобретший себе богатства Христова, не имея в душе духовного богатства, источающего всякую благостыню слов, и дел, и помышлений Божественных, и неизглаголанных тайн, если и хочет изречь слово истины и увеселить некоторых из слушающих, — то, в действительности и по самой истине не стяжав себе слова Божия, а только припоминая и заимствуя слова из каждой книги Писания, или пересказывая и преподавая, что выслушал у мужей духовных, увеселяет, по-видимому, других, и другие услаждаются его словами; но как скоро окончит свою речь, каждое его слово возвращается в свое место, откуда взято, и сам он опять остается нагим и нищим; потому что не его собственность — то духовное сокровище, из которого он предлагает, пользует и увеселяет других, и сам он первый не возвеселен и не обрадован Духом.
6. Посему-то, прежде всего, с сердечной болезнью и верой надлежит просить у Бога, чтобы дал нам обрести в сердцах своих богатство Его, истинное сокровище Христово, в силе и действенности Духа; и таким образом, обретши сперва в себе самих пользу и спасение и вечную жизнь Господа, потом уже, сколько у нас есть сил и возможности, будем пользовать и других, из внутреннего сокровища Христова предлагая всякую благостыню духовных словес и поведывая небесные тайны. Ибо так благоволила благость Отчей воли обитать во всяком верующем и просящем Его. Любяй Мя, — говорит Господь, — возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам (Ин. 14, 21); и еще: Аз и Отец Мой приидем, и обитель у него сотворим (23). Так восхотела беспредельная доброта Отчая, так благоволила недомыслимая любовь Христова, так обетовала неизреченная благость Духа. Слава неизреченному милосердию Святыя Троицы!
7. Сподобившиеся стать чадами Божиими и родиться свыше от Духа Святого, имея в себе просвещающего и упокоевающего их Христа, многообразными и различными способами бывают путеводимы Духом, и благодать невидимо действует в их сердце при духовном упокоении. Но от видимых наслаждений в мире займем образы, чтобы сими подобиями отчасти показать, как благодать действует в душе таковых. Иногда бывают они обвеселены, как бы на царской вечери, и радуются радостью и веселием неизглаголанным. В иной час бывают, как невеста, божественным покоем упокоеваемая в сообществе с женихом своим. Иногда же, как бесплотные Ангелы, находясь еще в теле, чувствуют в себе такую же легкость и окриленность. Иногда же бывают как бы в упоении питием, возвеселяемые и упоеваемые Духом, в упоении Божественными духовными тайнами.
8. Но иногда как бы плачут и сетуют о роде человеческом, и молясь за целого Адама, проливают слезы и плачут, воспламеняемые духовной любовью к человечеству. Иногда такой радостью и любовью разжигает их Дух, что, если бы можно было, вместили бы всякого человека в сердце своем, не отличая злого от доброго. Иногда в смиренномудрии духа столько унижают себя пред всяким человеком, что почитают себя самыми последними и меньшими из всех. Иногда Дух постоянно содержит их в неизглаголанной радости. Иногда уподобляются сильному воителю, который, облекшись в царское всеоружие, выходит на брань со врагами и крепко подвизается, чтобы победить их. Ибо подобно сему и духовный облекается в небесные оружия Духа, наступает на врагов и ведет с ними брань, чтобы покорить их под ноги свои.
9. Иногда душа упокоевается в некоем великом безмолвии, в тишине и мире, пребывая в одном духовном удовольствии, в неизреченном упокоении и благоденствии. Иногда умудряется благодатью в разумении чего-либо, в неизреченной мудрости, в ведении неиспытуемого Духа, чего невозможно изглаголать языком и устами. Иногда человек делается, как один из обыкновенных. Так разнообразно действует в людях благодать, и многими способами путеводствует душу, упокоевая ее по воле Божией, и различно упражняет ее, чтобы совершенной, неукоризненной и чистой представить Небесному Отцу.
10. Сии же перечисленные нами действия Духа достигают большей меры в близких к совершенству. Ибо исчисленные разнообразные упокоения благодати различно выражаются словом и в людях совершаются непрерывно, так что одно действие следует за другим. Когда душа взойдет к совершенству Духа, совершенно очистившись от всех страстей, и в неизреченном общении пришедши в единение и срастворение с Духом Утешителем, и срастворяемая Духом, сама сподобится стать духом; тогда делается она вся светом, вся — оком, вся — духом, вся — радостью, вся — упокоением, вся — радованием, вся — любовью, вся — милосердием, вся — благостью и добротой. Как в морской бездне камень отовсюду окружен водой, так и люди сии, всячески срастворяемые Духом Святым, уподобляются Христу, непреложно имея в себе добродетели духовной силы, внутренне пребывая неукоризненными, непорочными и чистыми. Ибо обновленные Духом как могут производить наружно плод порока? Напротив того, всегда и во всем сияют в них плоды Духа.
11. Посему будем и мы умолять Бога, с любовью и с великим упованием уверуем в Него, да подаст Он и нам небесную благодать духовного дара, чтобы Сам Дух правил и путеводствовал нас к исполнению всякой Божией воли и упокоевал нас многоразличными способами Своего упокоения, и чтобы, при таком благодатном управлении и упражнении и при духовном преспеянии, сподобились мы придти в совершенство полноты Христовой, как говорит апостол: да исполнитеся во всяко исполнение Христово (Еф. 3, 19); и еще: дондеже достигнем ecu в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (4, 13). Господь всем верующим в Него поистине и просящим у него обетовал даровать тайны неизреченного духовного общения. Посему и мы, всецело предав самих себя Господу, поспешим улучить упомянутые выше блага, посвятив Ему и душу и тело и пригвоздившись ко кресту Христову, соделаемся достойными вечного Царства, прославляя Отца и Сына и Святого Духа во веки веков. Аминь.
Беседа 19. Христиане, желающие преспевать и возрастать, должны понуждать себя ко всему доброму, чтобы избавиться им от живущего в них греха и исполниться Духа Святого
1. Кто хочет приступить к Господу, сподобиться вечной жизни, соделаться обителью Христовой, исполниться Духа Святого, чтобы придти в состояние приносить плоды Духа, чисто и неукоризненно исполнять заповеди Христовы, тот должен начать тем, чтобы, прежде всего, крепко уверовать в Господа и всецело предать себя вещаниям заповедей Его, во всем отречься от мира, чтобы весь ум не был занят ничем видимым. И ему надлежит непрестанно пребывать в молитве, с верой, в чаянии Господа, всегда ожидая Его посещения и помощи, сие одно всякую минуту имея целью ума своего. Потом, по причине живущего в нем греха, надлежит ему понуждать себя на всякое доброе дело, к исполнению всех заповедей Господних. Так, например, надлежит понуждать себя к смиренномудрию перед всяким человеком, почитать себя низшим и худшим всякого, ни от кого из людей не ища себе чести, или похвалы, или славы, как написано в Евангелии, но, имея всегда пред очами единого Господа и заповеди Его, Ему единому желая угодить в кротости сердца, как говорит Господь: научитеся от Мене, яко кроток есмъ и смирен сердцем: и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29).
2. Подобно сему да приучает себя, сколько можно, быть милостивым, добрым, милосердым, благим, как говорит Господь: будьте добры и благи, якоже и Отец ваш Небесный милосерд есть (Лк. 6, 36); и еще говорит: аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите (Ин. 14, 15); и еще: подвизайтеся внити сквозе тесная врата (Лк. 13, 24). Паче всего в незабвенной памяти, как образец, да содержит смирение Господа и жизнь Его, и кротость, и обращение с людьми, да пребывает в молитвах, всегда веруя и прося, чтобы Господь пришел и вселился в него, усовершал и укреплял его в исполнении всех заповедей Своих и чтобы Сам Господь соделался обителью души его. И таким образом, что делает теперь с принуждением непроизволяющего сердца, то будет некогда делать произвольно, постоянно приучая себя к добру и всегда памятуя Господа и непрестанно ожидая Его с великой любовью. Тогда Господь, видя такое его произведение и доброе рачение, видя, как принуждает себя к памятованию Господа и как сердце свое, даже против воли его, ведет непрестанно к добру, к смиренномудрию, к кротости, к любви, и ведет, сколько есть у него возможности, со всем усилием; — тогда, говорю, Господь творит с ним милость Свою, избавляет его от врагов его и от живущего в нем греха, исполняя его Духом Святым. Тогда уже без усилий и труда во всей истине творит он все заповеди Господни, лучше же сказать, Сам Господь творит в нем заповеди Свои, и он чисто плодоприносит тогда плоды Духа.
3. Но приступающему ко Господу надлежит, таким образом, прежде всего, даже против воли сердца, принуждать себя к добру, всегда с несомненной верой ожидая милости Господней; надлежит принуждать себя к любви, если кто не имеет любви; принуждать себя к кротости, если не имеет кротости; принуждать себя к тому, чтобы милосердым быть и иметь милостивое сердце; принуждать себя к тому, чтобы терпеть пренебрежение, и когда пренебрегают, быть великодушным, когда уничижают, или бесчестят, не приходить в негодование, по сказанному: не себе отмщающе, возлюбленнии (Рим. 12, 19); надлежит принуждать себя к молитве, если не имеет кто духовной молитвы. В таком случае Бог, видя, что человек столько подвизается и против воли сердца с усилием обуздывает себя, даст ему истинную духовную молитву, даст истинную любовь, истинную кротость, утробы щедрот, истинную доброту и, одним словом, исполнит его духовного плода.
4. Если же кто, не имея молитвы, принуждает себя к одной только молитве, чтобы иметь ему молитвенную благодать, но не принуждает себя к кротости, к смиренномудрию, к любви, к исполнению прочих заповедей Господних и не заботится, не прилагает труда и усилия преуспеть в них, — то, по мере его произволения и свободной воли, согласно с прошением его, дается ему иногда отчасти благодать молитвенная, в упокоении и веселии духа, но по нравам остается он таким же, каким был и прежде. Не имеет он кротости, потому что не взыскал труда и не приуготовил себя соделаться кротким; не имеет смиренномудрия, потому что не просил и не принуждал себя к тому; не имеет любви ко всем, потому что, прося молитвы, о сем не позаботился и не показал усилия. При самом занятии делом, не имеет веры и упования на Бога, потому что знал себя, и однако же не приметил, что не имеет у себя этого, и не потрудился со скорбью взыскать у Господа твердой веры в Него и истинного упования на Него.
5. Каждому надлежит приневоливать и нудить себя, даже и против хотения сердца своего, как к молитве, так и к упованию, так и к смиренномудрию, так и к любви, так и к кротости, искренности и простосердечию, так и ко всякому терпению, даже долготерпению, по написанному, с радостью (1 Фес. 5, 16); а также принуждать себя к самоуничижению, к тому, чтобы почитать себя нищим и последним, также к тому, чтобы не беседовать ни о чем бесполезном, но размышлять и сердцем и устами изрекать всегда то, что есть Божие, также к тому, чтобы не раздражаться и не вопиять, по сказанному: всяка горесть, и ярость, и гнев, и клич, и хула да возмется от вас со всякою злобою (Еф. 4, 31); также принуждать себя к тому, чтобы в нравах уподобляться во всем Господу; принуждать себя ко всякому добродетельному подвигу, к доброму и прекрасному житию, ко всякой доброте в обращении, ко всякому смиренномудрию кротости, к тому, чтобы не превозноситься, не высокомудрствовать, не надмеваться и не говорить ни о ком худо.
6. Ко всему этому должен принуждать себя, кто желает стать благоискусным и благоугодить Христу, чтобы Господь, — видя при сем его усердие и произведение, с какими он нудит и с усилием побуждает себя ко всякой доброте, простоте, благости, к смиренномудрию, к любви, к молитве, — даровал ему всего Себя и чтобы Сам Господь во всей чистоте и истине без труда и усилия совершал в нем все то, чего прежде, по причине живущего в нем греха, не мог он сохранять, даже с усилием. Тогда всякое упражнение в добродетели обращается для него как бы в природу; приходит, наконец, Господь, в нем пребывает, и он пребывает в Господе, и Сам Господь без труда творит в нем Свои собственные заповеди, исполняя его духовного плода. Если же кто принуждает себя к одной молитве, пока не примет дарования от Бога, но не приневоливает, не нудит и не приучает себя таким же образом к прочим сказанным выше добродетелям, — то не может поистине совершать их чисто и неукоризненно. Напротив того, таким же образом надобно, сколько возможно, предуготовлять себя к добру. Ибо иногда благодать Божия приходит к нему по его прошению и молению, потому что благ и милостив Бог и просящим у Него дарует просимое ими; однако же, кто не имеет сказанных выше добродетелей, не приучил и не приуготовил себя к ним, тот, если и приемлет благодать, то утрачивает оную по приятии, и падает от высокоумия, или не преуспевает и не возрастает в благодати, дарованной ему; потому что не предает себя от всего произволения исполнению заповедей Господних. Ибо обителью и упокоением Духу служат смиренномудрие, любовь, кротость и прочие Господни заповеди.
7. Посему кто хочет истинно благоугождать Богу, приять от Него небесную благодать Духа, возрастать и усовершаться о Духе Святом, тот должен принуждать себя к исполнению всех заповедей Божиих и покорять сердце, даже против воли его, по сказанному: сего ради ко всем заповедем Твоим направляхся, всяк путь неправды возненавидех (Пс. 118, 128). Как иной приневоливает и нудит себя к пребыванию в молитве, пока не преуспеет в том, так, подобно сему, если захочет приневоливать и нудить себя ко всякому упражнению в добродетели, приобучает себя к доброму навыку, и таким образом, непрестанно прося и моля Господа и получив просимое, вкусив сладости Божией и став причастником Духа Святого, делает, что растет и цветет данное ему дарование, упокоеваясь в его смиренномудрии, любви и кротости.
8. Сам Дух дарует ему сие и научает его истинной молитве, истинной любви, истинной кротости, к которым прежде принуждал он себя, которых искал, о которых заботился и помышлял и которые, наконец, даны ему. И таким образом, возрастая и усовершившись в Боге, сподобляется он быть наследником Царствия, потому что смиренный никогда не падает. Куда и пасть тому, кто ниже всех? Высокомудрие есть великое унижение. А смиренномудрие есть великая высота, честь и достоинство. Посему и мы будем, даже против воли сердца, приневоливать и нудить себя к смиренномудрию, к кротости и любви, прося и умоляя Бога непрестанно с верой, надеждой и любовью в том чаянии и с той мыслью, что пошлет Духа Своего в сердца наши, и тогда будем молиться и поклоняться Богу духом и истиной.
9. И Сам Дух научит нас истинной молитве, которой теперь не можем совершать с усилием, научит утробам щедрот, доброте и тому, чтобы все заповеди Господни исполнять поистине беспечально и непринужденно, как Сам Дух знает исполнять нас плодами Своими. И таким образом, когда исполним все заповеди Божии Духом Божиим, Который один знает волю Господню, и когда Дух усовершит нас в Себе и совершен будет в нас, очистившихся от всякой скверны и греховной нечистоты, тогда Дух души наши, подобно прекрасным невестам, представит Христу чистыми и неукоризненными, и мы будем упокоеваться в Боге, в Царствии Его, и Бог почиет в нас бесконечные веки. Слава Его щедротам, милосердию и любви, потому что такой чести и славы сподобил род человеческий, сподобил людей быть сынами Отца Небесного и наименовал их братиями Своими! Слава Ему вовеки! Аминь.
Беседа 20. Один Христос, истинный Врач внутреннего человека, может уврачевать душу и украсить ее ризой благодати
1. Если кто не имеет у себя Божественной и небесной ризы, то есть силы Духа, как сказано: аще кто Духа Христова не иматъ, сей несть Егов (Рим. 8, 9); то да плачет он и умоляет Господа, чтобы приять ему сию с неба подаваемую духовную ризу и облечь ею душу, лишенную Божественной действенности; потому что покрыт великим стыдом страстей бесчестия, кто не облечен в ризу Духа. Как в видимом мире кто обнажен, тот терпит великий стыд и бесчестие, и друзья отвращаются от друзей, и родные — от своих, если они обнажены, и дети, увидя отца обнаженным, отвратили взоры свои, чтобы не смотреть на обнаженное тело отца, подошли вспять зряще и покрыли его, отвращая взоры свои (Быт. 9, 23), — так и Бог отвращается от душ, которые не облечены с полным удостоверением в ризу Духа, в силе и истине не облеклись в Господа Иисуса Христа.
2. Самый первый человек, увидев себя нагим, устыдился. Столько бесчестия в наготе! Если же и телесная нагота подвергает такому стыду, то кольми паче большим покрывается стыдом и бесчестием страстей та душа, которая обнажена от Божественной силы, не имеет на себе и не облечена по всей истине в неизреченную, нетленную и духовную ризу — Самого Господа Иисуса Христа. И всякий, кто обнажен от оной Божественной славы, столько же должен стыдиться себя самого и сознавать бесчестие свое, сколько устыдился Адам, будучи наг телесно, и хотя сделал себе одеяние из смоковных листьев, однако же носил стыд, сознавая свою нищету и наготу. Посему таковая душа да просит у Христа, дающего ризу и облекающего славой в неизреченном свете, и да не делает себе одеяния из суетных помыслов, и да не думает, обольщаясь собственной праведностью, что есть у нее риза спасения.
3. Кто останавливается на своей только праведности и думает сам себя избавить, тот трудится напрасно и вотще. Ибо всякое самомнение о праведности своей в последний день сделается явным, якоже порт нечистыя, как говорит пророк Исаия: бысть вся правда наша, якоже порт нечистыя (Ис. 64, 6). Посему будем просить и молить Бога, чтобы облечься нам в ризу спасения, в Господа нашего Иисуса Христа, в неизреченный свет, которого облеченные в Него души не совлекутся вовеки. А напротив того, в воскресение и тела их прославлены будут славой сего света, в который еще ныне облечены души верные и благородные, как говорит апостол: Воздвигий Христа из мертвых оживотворит и мертвенная телеса наша живущим Духом Его в нас (Рим. 8, 11). Слава неизреченному благоутробию и несказанному милосердию Его!
4. И еще, как кровоточивая жена, истинно уверовав и прикоснувшись воскрилию ризы Господней, тотчас получила исцеление и иссох поток нечистого источника кровей, — так всякая душа, имея неисцелимую язву греха, источник нечистых и лукавых помыслов, если придет ко Христу, и истинно веруя, будет просить, то получит спасительное исцеление от неисцельного тока страстей, и силой единого Иисуса иссякнет, оскудев, оный источник, источающий нечистые помыслы; но никому другому невозможно исцелить сию язву. Ибо того и домогался враг, чтобы Адамовым преступлением уязвить и омрачить внутреннего человека, владычественный ум, зрящий Бога. И очи его, когда недоступны им стали небесные блага, прозрели уже для пороков и страстей.
5. Посему человек так уязвлен, что никому невозможно исцелить его, кроме единого Господа. Ему единому возможно сие. Ибо Он пришел и взял грех мира, то есть иссушил нечистый источник душевных помышлений. Как оная кровоточивая, расточив все имущество тем, которые бы могли уврачевать ее, ни от кого из них не получила пользы, пока не приблизилась ко Господу, истинно в Него уверовав, и не прикоснулась к воскрилию риз Его, причем тотчас почувствовала исцеление и остановилось течение крови, — так и душу, вначале уязвленную неисцельной язвой вредоносных страстей, никто не мог исцелить ни из праведных, ни из отцов, ни из пророков, ни из патриархов.
6. Приходил Моисей, но не мог подать совершенного исцеления. Были священники, дары, десятины, субботствования, новомесячия, омовения, жертвы, всесожжения, и всякая прочая правда совершалась по закону, а душа не могла исцелиться и очиститься от нечистого течения злых помыслов, и вся правда ее не в состоянии была уврачевать человека, пока не пришел Спаситель, истинный врач, туне врачующий и Себя дающий в искупительную цену за род человеческий. Он один совершил великое и спасительное искупление и уврачевание души; Он освободил ее от рабства и извел ее из тьмы, прославив ее собственным светом Своим; Он иссушил в ней источник нечистых помыслов. Ибо сказано: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1, 29).
7. Собственные от земли взятые врачевства, то есть свои только дела правды, не могли уврачевать и исцелить душу от такой невидимой язвы; только силой небесного и Божеского естества, даром Духа Святого — сим одним врачевством мог человек получить исцеление и достигнуть жизни, по очищении сердца Духом Святым. Но как там жена, хотя не могла исцелиться и оставалась язвенной, однако же имела ноги, чтобы придти ко Господу, и пришедши, получить исцеление, а подобным образом и оный слепой, хотя не мог придти и приступить ко Господу, потому что не видел, однако же послал глас, потекший быстрее вестников, ибо сказал: Сыне Давидов, помилуй мя (Мк. 10, 47), и таким образом уверовав, получил исцеление, когда Господь пришел к нему и дал ему прозрение; так и душа, хотя изъязвлена язвами постыдных страстей, хотя ослеплена греховной тьмой, однако же имеет волю возопить ко Иисусу и призывать Его, чтобы пришел Он и сотворил душе вечное избавление.
8. Как оный слепой, если бы не возопил, и оная кровоточивая, если бы не пришла ко Господу, не получили бы исцеления; так, если кто не приступит ко Господу, по собственной воле и от всего произволения, и не будет умолять Его с несомненностью веры, то не получит он исцеления. Ибо, почему они, уверовав, тотчас были исцелены, а мы еще не прозрели истинно и не уврачевались от тайных страстей? Между тем, Господь имеет больше попечения о бессмертной душе, чем о теле. Если душа прозрит, по слову сказавшего: открый очи мои (Пс. 118, 18), то во век не будет уже слепотствовать, и исцелившись, не будет снова уязвлена. Если Господь, пришедши на землю, имел попечение о тленных телах, то не тем ли паче имеет о душе бессмертной, сотворенной по образу Его? Но за неверствие наше, за разномыслие наше, за то, что не любим Его от всего сердца и не веруем в Него истинно, еще не получили мы духовного исцеления и спасения. Посему уверуем в Него и истинно приступим к Нему, чтобы вскоре совершил в нас истинную цельбу Ибо обетовал дать Духа Святаго просящим у Него (Лк. 11, 13), отверзть дверь ударяющим в нее и обрестися ищущим Его (Мф. 7, 7). И неложен, Иже обетова (Тит. 1, 2). Ему слава и держава вовеки! Аминь.
Беседа 21. Христианину предстоит двоякая брань, а именно: внутренняя и внешняя; и последняя состоит в удалении себя от земных развлечений, а первая происходит в сердце с помыслами, какие внушаются лукавыми духами
1. Кто хочет истинно благоугождать Богу и поистине возненавидел противную сторону злобы, тому должно вести брань в подвигах и борениях двоякого рода, именно: в видимых делах мира сего удаляться от земных развлечений, от любви к мирским связям и от греховных страстей, а в делах сокровенных бороться с самыми духами злобы, о которых сказал апостол: несть наша брань к крови и плоти, но к началом, ко властем, к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф. 6, 12).
2. Человек, преступив заповедь и будучи изгнан из рая, связан двояким образом и двоякого рода узами: в мире сем — делами житейскими, любовью к миру, т. е. к плотским удовольствиям и страстям, к богатству и славе, к имению, к жене, к детям, к родным, к отечеству, к месту и одеждам, одним словом, ко всему видимому, от чего слово Божие повелевает отрешиться по собственному произволению (потому что каждый ко всему видимому и привязывается по доброй воле), чтобы, отрешась и освободив себя от всего этого, мог он стать совершенным исполнителем заповеди; втайне же опутывают, окапывают, остеняют и оковами тьмы связывают душу духи злобы; почему не может ни, сколько желает, любить Господа, ни, сколько желает, веровать, ни, сколько желает, молиться, потому что со времени преступления первого человека противление и явно, и тайно во всем овладело нами.
3. Посему, когда, услышав кто Божие слово, вступит в подвиг, отринет от себя дела житейские и мирские связи, отречется от всех плотских удовольствий и отрешится от них; тогда, с постоянством устремляя мысль ко Господу, может он дознать, что в сердце есть иная борьба, иное тайное противление, иная брань помыслов от лукавых духов, и что предлежит ему иной подвиг. И таким образом, с несомненной верой и великим терпением непрестанно призывая Господа, ожидая от Него помощи, можно здесь еще получить внутреннее освобождение от уз, тенет, преград и тьмы лукавых духов, то есть от действия тайных страстей.
4. Сия же брань может быть прекращена благодатью и силой Божией; потому что человек сам собою не в состоянии избавить себя от противления, от скитания помыслов, от невидимых страстей и козней лукавого. Если же кто привязан к видимым вещам в мире сем, опутывает себя многоразличными земными узами и увлекается зловредными страстями, то не познает он, что внутри у него есть иная борьба, и битва, и брань. И о, если бы человеку, когда с усилием исхитит и освободит себя от сих видимых мирских уз и вещественных забот и плотских удовольствий и начнет постоянно прилепляться ко Господу, устраняя себя от мира сего, хотя после сего придти в состояние познать внутри водворяющуюся борьбу страстей, и внутреннюю брань, и лукавые помыслы! А если, как сказали мы прежде, не отречется с усилием от мира, не отрешится всем сердцем от земных пожеланий и не пожелает всецело прилепиться ко Господу, то не познает обмана сокровенных духов злобы и тайных зловредных страстей, но остается чуждым себе самому, потому что неизвестны ему язвы его, и имея в себе тайные страсти, не сознает их, но еще добровольно привязывается к видимому и прилепляется к мирским попечениям.
5. А кто истинно отрекся от мира, подвизается, сверг с себя земное бремя, освободил себя от суетных пожеланий, от плотских удовольствий, от славы, начальствования и человеческих почестей и всем сердцем удаляется от сего, тот, — когда Господь в сем явном подвиге помогает ему тайно, по мере отречения воли от мира, и когда сам он всецело, т. е. телом и душой утвердился и постоянно пребывает в служении Господу, — находит в себе противление, тайные страсти, невидимые узы, сокровенную брань, тайное борение и тайный подвиг. И таким образом, испросив у Господа, прияв с неба духовные оружия, какие исчислил блаженный апостол: броню правды, шлем спасения, щит веры и меч духовный (Еф. 6, 14–17), и вооружившись ими, возможет противостать тайным козням диавола в составляемых им лукавствах; приобретши себе сии оружия молитвой, терпением, прошением, постом, а паче верой, в состоянии будет подвизаться во брани с началами, властями и миродержителями; и таким образом, победив сопротивные силы при содействии Духа и при собственной рачительности во всех добродетелях, соделается достойным вечной жизни, прославляя Отца и Сына и Святого Духа. Ему слава и держава вовеки! Аминь.
Беседа 22. О двояком состоянии отходящих от жизни сей
Когда душа человеческая выйдет из тела, тогда совершается при сем великое некое таинство. Ибо если повинна она во грехах, то приходят толпы демонов, и недобрые ангелы и темные силы поемлют душу ту и берут в собственную свою область. И никто не должен удивляться сему; потому что, если душа в сей жизни, находясь в веке сем, им подчинялась и повиновалась и была их рабой, то тем паче удерживается ими и в их остается власти, когда отходит из мира. А что касается до части благой, то должен ты представлять себе, что дело бывает так. При святых рабах Божиих еще ныне пребывают Ангелы, и святые духи их окружают и охраняют. И когда отходят от тела, тогда лики Ангелов приемлют души их в собственную свою область, в чистый век, и таким образом приводят их ко Господу.
Беседа 23. Как царский и многоценный бисер могут носить только родившиеся от царского семени, так и небесный бисер можно носить только Божиим чадам
1. Крупный, многоценный и царский бисер, поступающий в царский венец, принадлежит только царю; и один царь может носить этот бисер; другому же человеку не позволено носить такой бисер. Так, если кто не рожден от царственного и Божия Духа и не соделался небесным и царским родом и Божиим чадом, по написанному: елицы же прияша Его, даде им область чадом Божиим быти (Ин. 1, 12), то, не сделавшись сыном Царя, не может он носить небесный и многоценный бисер, сей образ света, и света неизглаголанного, то есть Господа, потому что обладающие сим бисером и носящие его будут жить и царствовать со Христом вовеки. Ибо так сказал апостол: якоже облекохомся во образ перстнаго, да облечемся и во образ Небеснаго (1 Кор. 15, 49).
2. Конь, пока с дикими животными пасется в лесах, непокорен бывает людям. А когда он пойман, тогда для укрощения его налагают на него тяжелую узду, пока не научится ходить чинно и прямо. Потом опытный седок упражняет его, чтобы сделать способным к брани. Тогда надевают на него вооружение, разумею, нагрудник и забрала, а прежнюю узду вешают и приводят в сотрясение прямо перед глазами его, чтобы он привык и не пугался. И обучаемый так всадником, если не приучится, не может быть на войне, а как скоро приучится и приобвыкнет к брани, едва почует и услышит бранный звук, сам с готовностью идет на врагов, почему самым ржанием своим наводит страх на неприятелей.
3. Подобно сему и душа, одичав и став непокорной со времени преступления, в пустыне мира сближается со зверями — лукавыми духами, продолжая служение греху. Когда же услышит Божие слово и уверует, тогда, обуздываемая Духом, отлагает дикий нрав и плотское мудрование, управляемая всадником Христом. Потом приходит в скорбь, в усмирение, в тесноту, что нужно для ее испытания, чтобы постепенно укрощал ее Дух, при постепенном же оскудении и истреблении в ней греха. И таким образом душа, облеченная в броню правды, в шлем спасения, в щит веры и прияв меч духовный, научается вести брань со своими врагами, и вооруженная Духом Господним, борется с духами злобы и угашает разжженные стрелы лукавого. А без духовного оружия не вступает в ополчение; как же скоро имеет оружие Господне, едва услышит и ощутит сильные брани, исходит со скаканием и ржанием, как сказано у Иова (Иов. 39, 25), потому что от самого гласа моления ее падают враги. Совершив же такой подвиг и с помощью Духа одержав во брани победу, с великим дерзновением примет победные венцы и будет упокоеваться вместе с Небесным Царем. Ему слава и держава вовеки! Аминь.
Беседа 24. Состояние христиан подобно купле и закваске. Как купцы собирают земные прибытки, так христиане собирают рассеянные в веке сем помыслы. И как закваска делает кислым все смешение, так греховная закваска проникает весь род Адамов, но Христос влагает в верные души небесную закваску благости
1. Христиане подобны купцам, приобретающим от купли большие прибытки. Как купцы с земли сбирают земные прибытки, так и христиане рассеянные в веке сем помыслы сердца своего всеми добродетелями и силою Духа собирают со всей земли. И это есть самая важная и истинная купля; потому что мир сей противится горнему миру, и век сей противоположен горнему веку. Потому христианину, согласно с Святыми Писаниями, должно, отрекшись от мира, из века сего, в котором с Адамова преступления погрязает и уловляется ум, преставиться и преселиться умом в век иной и мыслью пребывать в горнем мире Божества, как сказано: наше житие на небесех есть (Флп. 3, 20).
2. А в сем никоим образом невозможно успеть, если душа не уверует в Господа всем сердцем, отрекшись от века сего, и если сила Божия Духа не соберет в любовь ко Господу рассеянного по всей земли сердца и не преселит мыслей в мир вечный; потому что со времени Адамова преступления душевные помыслы, отторгшись от любви Божией, рассеялись в веке сем и смешались с помыслами вещественными и земными. Но как, преступивши заповедь, Адам принял в себя закваску зловредных страстей, так и родившиеся от него, и весь род Адамов по преемству стали причастниками оной закваски; а при постепенном преспеянии возрастали и до того уже умножились в людях греховные страсти, что простерлись до прелюбодеяний, непотребств, идолослужений, убийств и других нелепых дел, пока все человечество не вскисло пороками. Зло до того возросло в людях, что помыслили, будто бы нет Бога, стали же поклоняться неодушевленным камням; вовсе не могли даже составить себе понятия о Боге. До такой степени закваска зловредных страстей заквасила род ветхого Адама.
3. Но Господь в пришествие Свое соблаговолил пострадать за всех, искупить всех Своей кровью и небесную закваску благости вложить в верные души, униженные грехом, а таким образом, при постепенном их преспеянии и возрастании, совершить уже в них всякую правду заповедей и все добродетели, пока не заквасятся они в добре, пришедши воедино, и не будут, по изречению Павлову, един дух с Господем (1 Кор. 6, 17); когда пороку и лукавству невозможно уже будет придти даже на мысль в душе, всецело заквашенной Божественным Духом, как сказано: любы не мыслит зла, и так далее (1 Кор. 13, 5). Без небесной же закваски, то есть силы Божественного Духа, душе невозможно приобщиться Господней благости и достигнуть жизни; как и Адамову роду невозможно было бы до такой степени совратиться в порок и лукавство, если бы не вошла в него предварительно закваска порока, то есть грех, — эта какая-то умная и мысленная сила сатаны.
4. Как, если кто растворит муку, но не положит закваски, то сколько, по-видимому, ни будет стараться месить и трудиться над тестом, останется оно невскисшим и непригодным в пищу; а когда положена закваска, привлекает она к себе все смешение муки и все делает квасным; чему и Господь уподобил Царствие, сказав: подобно есть Царствие Небесное квасу, его же вземши жена скры в сатех триех муки, дондеже вскисоша вся (Мф. 13, 33); или как мясо, если кто приложит о нем все попечение, но не осолит солью, истребляющей червей и уничтожающей смрад, делается зловонным, загнивает и бывает негодно для людского употребления; так, подобно сему, и все человечество представь себе как бы мясом и незаквашенным тестом, а под солью и закваской из иного века разумей Божественное естество Святого Духа. Посему, если в униженное естество человеческое не будут вложены и примешаны из оного века и из оного Отечества небесная закваска Духа, также добрая и святая соль Божества, то душа не освободится от зловония порока и не вскиснет по тяжести и безквасию лукавства.
5. А что душа делает, по-видимому, сама собою, что предприемлет и прилагает старание совершить, опираясь на собственную только силу и думая, что сама собою, без содействия Духа может привести дело в совершенство, — в том много погрешает, потому что неблагопотребна для небесных обителей, неблагопотребна для Царствия та душа, которая думает сама собою и своими только силами, без Духа преуспеть в совершенной чистоте. Если человек, находящийся под влиянием страстей, не приступит к Богу, отрекшись от мира, с упованием и терпением не уверует, что примет некое необычайное для собственного его естества благо, то есть силу Духа Святого, и не уканет от Господа свыше в душу жизнь божественная, — то не ощутит он истинной жизни, не отрезвится от вещественного упоения, озарение Духа не возблистает в омраченной душе, не воссияет в ней святой день, и не пробудится она от самого глубокого сна неведения, чтобы истинно познать ей Бога, Божией силой и действием благодати.
6. Ибо, если человек не сподобится по вере приять благодать, то неблагопотребен и неспособен он для Царствия Божия. И наоборот, кто, прияв благодать Духа, ни в чем не совращается, не оскорбляет благодати нерадением и худыми делами и таким образом, подвизаясь долгое время, не преогорчит Духа, — тот возможет улучить вечную жизнь. Как иной ощущает в себе действия злобы в страстях, каковы: раздражительность, похоть, зависть, отяготение, лукавые помыслы и другие несообразности; так должен человек восчувствовать благодать и Божественную силу в добродетелях, а именно: в любви, в снисходительности, в благости, в радости, в легкости, в Божественном радовании, чтобы придти в возможность уподобиться благому и Божественному естеству и сраствориться благой и святой действенностью благодати. По мере же преспеяния и возрастания, с течением времени и лет, оказывающееся благоискусным произволение, если всегда оно в единении с благодатью и ей благоугодно, делается, по мере преспеяния, всецело духовным; и когда уже Дух соделает оное святым и чистым, становится достойным Царствия. Слава и поклонение Пречистому Отцу и Сыну и Святому Духу вовеки! Аминь.
Беседа 25. Беседа сия учит, что ни един человек, если не подкреплен Христом, не в силах преодолеть соблазны лукавого; показывает, что должно делать желающим себе божественной славы; и еще учит, что чрез Адамово преслушание впали мы в рабство плотским страстям, от которого избавляемся таинством креста; и, наконец, показывает, как велика сила слез и Божественного огня
1. В ком Божественный закон не чернилами и письменами начертан, но насажден в сердцах плотяных, те, имея просвещенные очи ума и побуждаясь не чувственной и видимой, но невидимой и мысленной надеждой, могут преодолевать соблазны лукавого, но только силой непобедимой. А неукрашенные Божиим словом, необученные Божественным законом, напрасно, надмеваясь, думают собственной своей свободой устранить от себя поводы ко греху, осуждаемому единым таинством креста. Свобода, возможная для человека, простирается на то, чтобы противиться диаволу, а не на то, чтобы при сей возможности непременно иметь и власть над страстями. Ибо сказано: аще не Господь созиждет дом и сохранит град, всуе бде стрегий и трудится зиждущий (Пс. 126, 1).
2. Тому невозможно наступить на аспида и василиска и попрать льва и змия, кто не очистил себя предварительно, сколько возможно сие человеку, и кого не подкрепил Сказавший апостолам: се, даю вам власть наступати на змию и на скорпию и на всю силу вражию (Лк. 10, 19). А если бы естество человеческое и без всеоружия Духа Святого могло противостать козням диавольским, то не было бы сказано апостолом: Бог же мира да сокрушит сатану под ноги ваша вскоре (Рим. 16, 20); и еще: его же Господь убиет духом уст Своих (2 Фес. 2, 8). Потому и заповедано нам просить Господа: не введи нас в напасть, но избави нас от лукаваго (Мф. 6, 13). Ибо, если не сподобимся всыновления, высшей помощью избавившись от разжженных стрел лукавого, то всуе трудимся, как далеко отстоящие от силы Божией.
3. Посему кто хочет быть причастником Божественной славы и образ Христов, как в зеркале, видеть во владычественной силе души своей, тот с ненасытимой любовью, с неудовлетворяемым желанием, от всего сердца и всеми силами день и ночь должен искать всесильной Божией помощи, которой невозможно получить, если кто, по сказанному прежде, не воздержится предварительно от мирского сладострастия, от пожеланий сопротивной силы, которая чужда света и есть лукавая деятельность, враждебная деятельности доброй и совершенно от нее отчужденная. Поэтому, если хочешь доведаться, почему мы, сотворенные в чести и поселенные в раю, впоследствии приложились к скотам бессмысленным и уподобились им, лишившись пречистой славы, то знай, что, чрез преслушание соделавшись рабами плотских страстей, сами себя изгнали из блаженной страны живых и, став пленниками, сидим еще на реках вавилонских; и поелику удерживаемся еще в Египте, то не наследовали обетованной земли, текущей млеком и медом, не растворены еще квасом чистоты, но доныне пребываем в квасе лукавства. Сердце наше не окроплено еще Божией кровью, потому что в нем еще и дно адово (Притч. 9, 18), и вонзенная уда злобы.
4. Не восприяли мы еще спасительного Христова радования, потому что углублено еще в нас жало смерти. Не облеклись еще мы в новаго человека, созданнаго по Богу в преподобии, потому что не совлеклись ветхаго человека, тлеющаго в похотех прелестных (Еф. 4, 22, 24). Не носим еще в себе образ Небесного и не соделались сообразными славе Его. Не стали еще мы поклоняться Богу духом и истиной, потому что в мертвенном теле нашем царствует грех. Не узрели еще мы славы нетленного, потому что еще состоим под действием ночной тьмы. Не облеклись еще мы в оружия света, потому что не сложили с себя оружия, стрел и дел тьмы. Не преобразились еще мы обновлением ума, потому что сообразуемся с веком сим в суете ума. Не спрославились еще мы со Христом, потому что не страждем с Ним. Не носим на теле своем язв Христовых, пребывая в таинстве креста Христова, потому что находимся в плотских страстях и похотях. Не соделались еще мы наследниками и сонаследниками Христовыми, потому что в нас еще дух рабства, а не сыноположения. Не стали еще мы храмом Божиим и обителью Духа Святого, потому что доныне, по стремлению своему к страстям, мы — храм идольский и виталище лукавых духов.
5. Подлинно, не приобрели еще мы простоты нравов и светлости ума. Не сподобились еще нелестного и словесного млека и мысленного возрастания. Не озарил еще нас день, и денница не воссияла в сердцах наших. Не проникнуты еще мы Солнцем правды, и лучи Его не облистали нас. Не восприяли еще мы на себя подобия Господня и не соделались причастниками Божественного естества. Не стали еще мы неподдельной царской порфирой, неложным Божиим образом. Не уязвились еще мы Божественной приверженностью, не поражены духовной любовью к Жениху. Не познали еще мы неизреченного общения, не уразумели силы и мира во святыне. И выражая все сие в совокупности, мы еще не род избран, не царское священие, не язык свят, не людие обновления (1 Пет. 2, 9), потому что мы — змии, рождения ехиднова (Мф. 3, 7).
6. И как мы не змии, когда не оказываемся послушными Богу, пребываем же в преслушании, внушенном змием? Посему, как при этом достойно оплакать мне бедствие, — не нахожу. Как со слезами воззвать мне к Могущему изгнать из меня водворяющееся во мне обольщение, — не знаю. Како воспою песнь Господню на земли чуждей (Пс. 136, 4)? Как оплачу Иерусалим? Как избегну тяжкой фараоновой работы? Как оставлю срамное место преселения? Как отрекусь от горького мучительства? Как выйду из земли Египетской? Как перейду Чермное море? Как пройду великую пустыню? Как не погибнуть мне, угрызенному змиями? Как победить иноплеменников? Как истребить в себе языческие народы? Как на скрижали свои принять словеса Божественного закона? Как узреть истинный столп света и облачный столп Духа Святого? Как насладиться манной вечных утех? Как испию воды от животворящего камня? Как перейду Иордан, вступив в святую землю обетования? Как воззрю на Архистратига Господня, перед которым Иисус Навин, увидев его, мгновенно паде на лице и поклонися ему (Нав. 5, 14)?
7. Если и при всем этом не истреблю в себе языческие народы, то, и вошедши, не упокоюсь во святилище Божием, не соделаюсь причастником царской славы. Посему старайся соделаться неукоризненным чадом Божиим и войти в оный покой, идеже предтеча о нас внидеХристос (Евр. 6, 20). Старайся быть написанным в Церкви на небесах с первородными, чтобы обрестись тебе одесную величествия Всевышнего. Старайся войти во святой град, умиренный и горний Иерусалим, где и рай. Ибо не иначе сподобишься сих дивных и блаженных зрелищ, как разве день и ночь будешь проливать слезы, подобно тому, кто говорит: измыю на всяку нощь ложе, слезами моими постелю мою омочу (Пс. 6, 7). Не неизвестно тебе, что сеющии слезами радостью пожнут (Пс. 125, 5). Почему пророк с дерзновением говорит: слез моих не премолчи (Пс. 38, 13); и еще: положил ecu слезы моя пред Тобою, яко и в обетовании Твоем (Пс. 55, 9); и: быша слезы моя мне хлеб день и нощь (Пс. 41, 4); и в другом псалме: питие мое с плачемрастворях (Пс. 101, 10).
8. Слеза, проливаемая действительно от великой скорби и сердечной тесноты, при ведении истины и с разжжением внутренности, есть пища души, подаваемая от небесного хлеба, которого, седши у ног Господних и плача, наипаче причастилась Мария, по свидетельству Самого Спасителя. Ибо говорит Он: Мария же благую часть избра, яже не отымется от нея (Лк. 10, 42). О, какие многоценные это бисеры в излиянии блаженных слез! О, какой это правый и благопокорный слух! Какой мужественный и мудрый ум! Какое проникновение Господним Духом, какая любовь, так сильно влекомая к Пречистому Жениху! Какое острое жало душевного стремления к Богу-Слову! Какое тесное общение невесты с Небесным Женихом!
9. Марии подражай, чадо, подражай, не имея в виду ничего иного, а взирая только на Того, Кто сказал: огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся (Лк. 12, 49)? Ибо возгорение духа оживотворяет сердца. Невещественный и Божественный огнь освещает души и искушает их, как неподдельное золото в горниле, а порок попаляет, как терния и солому; потому что Бог наш огонь поядаяй есть (Евр. 12, 29), во огни пламенне дает отмщение не ведущим Его и не послушающим благовествования Его (2 Фес. 1, 8). Сей огнь действовал в апостолах, когда возглаголали огненными языками. Сей огнь облистал Павла гласом и просветил его ум, омрачил же у него чувство зрения. Ибо не без плоти видел он силу оного света. Сей огнь видел Моисей в купине. Сей огнь в виде колесницы восхитил Илию с земли. Действенности сего огня взыскуя, блаженный Давид сказал: искуси мя, Господи, и испытай мя, разжзи утробы моя и сердце мое (Пс. 25, 2).
10. Сей огнь согревал сердце Клеопы и спутника его, когда говорил с ними Спаситель по воскресении. И Ангелы и служебные Духи причащаются светлости сего огня, по сказанному: Творяй Ангелы Своя духи и слуги Своя огнь палящ (Евр. 1, 7). Сей огнь, сожигая сучец во внутреннем оке, делает чистым ум, чтобы, возвратив себе естественную прозорливость, непрестанно видел он чудеса Божий, подобно тому, кто говорит: открый очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс. 118, 18). Поэтому огнь сей прогоняет бесов, истребляет грех, он есть сила воскресения, действенность бессмертия, просвещение святых душ, утверждение умных сил. Будем молиться, чтобы огнь сей коснулся и нас; и тогда, ходя непрестанно во свете, даже и в малом чем-либо не преткнем ног своих о камень, но как светила, явившиеся в мире, будем содержать в себе глаголы вечной жизни, и наслаждаясь Божиими благами, упокоимся в жизни с Господом, прославляя Отца и Сына и Святого Духа. Ему слава вовеки! Аминь.
Беседа 26. О достоинстве, драгоценности, силе и делании бессмертной души; и о том, как искушается она сатаной и получает избавление от искушений. Здесь же присовокуплены некоторые весьма поучительные вопросы
1. Вникни, возлюбленный, в умную сущность души; и вникни не слегка. Бессмертная душа есть драгоценный некий сосуд. Смотри, как велики небо и земля, и не о них благоволил Бог, а только о тебе. Воззри на свое достоинство и благородство, потому что не Ангелов послал, но Сам Господь пришел ходатаем за тебя, чтобы воззвать погибшего, изъязвленного, возвратить тебе первоначальный образ чистого Адама. Человек был владыкой всего, начиная от неба и до дольнего, умел различать страсти, чужд был демонам, чист от греха или от пороков, Божиим был подобием, но погиб за преступление, стал язвлен и мертв. Сатана омрачил его ум. И в ином человек действительно мертв, а в ином живет, рассуждает, имеет волю.
2. Вопрос. По пришествии Святого Духа искореняется ли вместе с грехом и естественная похоть?
Ответ. Прежде сказал я, что и грех искореняется, и человек восприемлет первоначальный образ чистого Адама. Силой Духа и вследствие духовного возрождения человек приходит в меру первого Адама и становится даже выше его, потому что делается обоженным.
3. Вопрос. До известной ли меры попускается сатане, или, сколько хочет, нападает на нас?
Ответ. Стремление его — не только на христиан, но и на идолослужителей, и на целый мир. Посему, если бы дозволено ему было нападать, сколько хочет, то истребил бы всех. Почему же? Потому что его это дело, и такова его воля. Но как скудельник, когда кладет сосуды в огонь, в меру разжигает печь, и не слишком много, чтобы обжигаемые долее надлежащего времени сосуды не дали трещин, и не слишком мало, чтобы, оставшись не прожженными, они не пропали даром; а также делающие серебряные и золотые вещи подкладывает огонь в меру, а если усилит огонь, то золото и серебро расплавляются, делаются жидкими и пропадают; и ум человеческий умеет соразмерять тяжести с силами вьючного скота, или верблюда, или другого какого животного, какую именно тяжесть понести может; так кольми паче Бог, Который знает крепость сосудов человеческих, в разных мерах попускает действовать сопротивной силе.
4. Как земля одна и та же, но где жестка, а где тучна, в ином месте способна к насаждению винограда, а в ином к сеянию пшеницы и ячменя; так различны и сердца и произволения человеческие, а сообразно с сим подаются и дарования свыше: одному дается служение слова, другому — рассудительность, иному же — дарования исцелений. Бог знает, как может кто употребить данное ему, и сообразно с тем дает различные дарования. А подобно сему и в бранях, в какой мере может кто принять и выдержать брань, в такой и попускается действовать на людей сопротивной силе.
5. Вопрос. Приявший в себя Божественную силу и изменившийся отчасти остается ли в своем естестве?
Ответ. Чтобы и после благодати испытываема была воля, к чему она склонна и с чем согласна, естество оставляется таким же; и человеку суровому оставляется его суровость, а легкому — его легкость. Бывает же и то, что иной невежда разумом возрождается духовно, преобразуется в мудрого, и известными делаются ему сокровенные тайны, а по естеству он невежда. Иной, по естеству будучи суровым, предает волю свою богочестию, и приемлет его Бог; а естество пребывает в своей суровости, но Бог благоволит о нем. Иной добронравен, скромен, добр, посвящает себя Богу, и приемлет его Господь. А если не пребывает в добрых делах, то не благоволит к нему Господь, потому что все естество Адамово удобопреклонно к добру и к злу, восприимчиво к злу, но может не делать зла, если желает.
6. Как памятная книжка бывает исписана различно; что хотел ты, в ней записывал, и потом опять стирал, потому что памятная книжка принимает в себя всякую запись, — так и суровый человек предал волю свою Богу, обратился к добру и принят Богом, потому что Бог, желая явить Свое милосердие, приемлет всех и всякое произволение. Апостолы, в какой город ни входили, проводили там несколько времени и иных из страждущих исцеляли, а других нет. Сами апостолы желали бы оживить у них всех мертвецов и соделать здравыми всех страждущих, но желание их вполне не исполнялось. Ибо не дано им было делать все, чего желали. Подобно и Павел, когда задержан был народоначальником, если бы благоволила бывшая с ним благодать, как человек, имевший в себе Утешителя, мог бы сокрушить и народоначальника, и стену; а между тем, апостол свешен в кошнице (2 Кор. 11, 32). Где же пребывающая с ним Божественная сила? Сие делалось по Божию смотрению, что в ином апостолы творили знамения и чудеса, а в ином оказывались немощными, чтобы видимым чрез сие делалось различие веры, в верных и неверных испытывалась человеческая свобода и обнаруживалось, не соблазняются ли иные их немощью. А если бы апостолы делали все, чего желали, то знамениями и произволением своим утверждали бы они людей в богочестии, как бы какой-то приневоливающей силой, и не было бы уже места ни вере, ни неверию. Христианство же есть камень преткновения и камень соблазна.
7. Не просто и то, что написано об Иове, как просил его себе сатана, потому что ничего не мог сделать сам собою без попущения. Что же говорит диавол Господу? Отдай его мне в руки, аще не в лице Тя благословит (Иов. 1, 11)? Так и ныне и Иов тот же, и Бог тот же, и диавол тот же. В то самое время, когда Иов видел себе помощь Божию, был ревностен и горяч по благодати, просит его себе сатана и говорит Господу: «Поелику помогаешь ему и защищаешь его, — служит Тебе. Оставь его и предай мне, аще не в лице Тя благословит?» Наконец, как бы по тому самому, что душа утешается, благодать отступает от нее, и душа предается искушениям. Поэтому приходит диавол и наносит ей тысячи бедствий, безнадежность, отчаяние, лукавые помышления и сокрушает душу, чтобы расслабить ее и соделать далекой от упования на Бога.
8. Душа же благоразумная и в бедствиях, и в скорби не теряет надежды, но владеет, чем обладала, и что ни было бы ей нанесено, среди тысячей искушений, все претерпевая, говорит: «Если и умру, не оставлю Его». И тогда-то, если человек претерпит до конца, Господь начинает препираться с сатаной: «Видишь, сколько зол и скорбей причинил ты ему, и не послушался он тебя, но Мне служит, Меня боится». Посрамляется тогда диавол, и ничего не может уже сказать. Ибо, если бы знал и об Иове, что, подвергшись искушениям, претерпит их и не уступит над собою победы, то не стал бы просить его себе, чтобы не быть посрамленным. Так и ныне посрамляется сатана претерпевающими скорби и искушения и раскаивается в том, что ни в чем не успел. Ибо Господь начинает вещать ему такое слово: «Вот, в твою отдавал его волю, попускал тебе искушать его, мог ли же ты что-нибудь сделать? послушал ли он тебя в чем-либо?»
9. Вопрос. Ужели сатана знает все помыслы и намерения человеческие?
Ответ. Если человек, обращаясь с человеком, знает, что касается до него, и ты, прожив двадцать лет, знаешь касающееся до ближнего твоего, то как сатане, который от рождения твоего при тебе, не знать твоих помыслов, когда ему уже 6000 лет? Не говорим, что прежде, нежели искусить человека, знает он, что будет человек делать. Искуситель искушает, но не знает, послушается ли его или не послушается душа, пока не предаст она воли своей в рабство. Не говорим также, что диавол знает все помыслы и желания сердца. Как дерево имеет много ветвей и много членов, так есть несколько ветвей помыслов и намерений, которыми овладевает сатана, но есть другие помыслы и намерения, необладаемые сатаной.
10. В ином сильнее бывает сторона злобы, при возбуждении помыслов, в ином же опять препобеждает человеческий помысл, — приемля помощь и избавление от Бога и противясь злобе; в ином человек одолевается, а в ином имеет свою волю. Бывает иногда, что человек с горячностью приступает к Богу; сатана знает это и видит, что человек действует вопреки ему, и не может овладеть человеком. Почему же? Потому что имеет он волю возопить к Богу, имеет естественные плоды того, что возлюбил Бога, уверовал в Него, взыскал Его и приступает к Нему. Ибо и в видимом мире земледелец возделывает землю. Так и в духовном вещи представляются в двух видах. Посему человеку надобно, по собственному произволению, возделывать землю сердца своего и трудиться, потому что Бог требует от человека труда, усилия и делания. Но если не явятся свыше небесные облака и благодатные дожди, ни в чем не успеет трудящийся земледелатель.
11. Вот признак христианства: сколько ни потрудишься, сколько ни совершишь праведных дел, — оставаться в той мысли, будто бы ничего тобою не сделано; постясь, говорит: «Я не постился»; молясь: «Не молился»; пребывая в молитве: «Не пребывал, полагаю только начало подвигам и трудам». Хотя бы и праведен был ты пред Богом, должен говорить: «Я не праведник, не тружусь, а каждый день начинаю только». Но должно также христианину всякий день иметь упование, радость и чаяние будущего Царства и избавления и говорить: «Если не избавлен я сегодня, буду избавлен наутро». Насаждающий у себя виноградник, прежде нежели приступит к труду, имеет в себе радость и надежду, и когда вина еще нет, живо представляет в уме точило, вычисляет доходы, и в таких мыслях принимается за труд; надежда и ожидание заставляют его трудиться усердно, и делает он пока большие издержки в доме. А подобным образом домостроитель и земледелец сперва расточают много своей собственности, в надежде на будущую прибыль. Так и здесь, если не будет у человека пред очами радости и надежды, что примет избавление и жизнь, то не возможет стерпеть скорбей и принять на себя бремя и шествие тесным путем. А сопровождающие его надежда и радость делают, что он трудится, терпит скорби, и принимает на себя бремя, и идет тесным путем.
12. Как головне трудно бежать от огня, так душа не иначе, как с великим трудом, избегает огня смерти. Всего же чаще сатана, как бы под видом добрых помыслов, что можно благоугодить сим Богу, делает свои внушения душе и вовлекает ее в предприятия тонкие и благовидные; и вовлекаемый не умеет различить, и оттого впадает в сеть и погибель диавольскую. Самое главное оружие для борца и подвижника состоит в том, чтобы, вошедши в сердце, сотворил он брань с сатаной, возненавидел себя самого, отрекся от души своей, гневался на нее, укорял ее, противился привычным своим пожеланиям, препирался с помыслами, боролся с самим собой.
13. А если видимо соблюдаешь тело свое от растления и блуда, внутренне же ты любодействовал и творил блуд в помыслах своих, то прелюбодей ты пред Богом, и не принесет тебе пользы девственное тело твое. Как, если юноша, хитростью обольстив девицу, растлит ее, то мерзкой делается она жениху своему за любодейство; так и бесплотная душа, вступающая в общение с живущим внутри змием, лукавым духом, блудодействует пред Богом. И написано: всяк, иже воззрит на жену ко еже вожделети ея, уже любодействова в сердце своем (Мф. 5, 28). Ибо есть блуд, совершаемый телесно, и есть блуд души, вступающей в общение с сатаной. Одна и та же душа бывает сообщницей и сестрой или демонов, или Бога и Ангелов, и прелюбодействуя с диаволом, делается уже неблагопотребной для Небесного Жениха.
14. Вопрос. Успокаивается ли когда сатана, и освобождается ли человек от брани, или, пока живет, должен вести брань?
Ответ. Сатана никогда не упокоевается в своих нападениях, и пока живет человек в веке сем и носит на себе плоть, дотоле терпит его нападения. Но когда разжженные стрелы лукавого угашены, ужели и тогда вредит еще человеку? Если сатана и приходит на состязание, то иной есть друг царев и ведет прю с соперником. Посему, когда царь на стороне сего человека и благоприязнен к нему, сам помогает ему, тогда немалого не терпит он вреда. Ибо кто прошел все чины и степени и стал другом царевым, тот от кого может потерпеть что-нибудь? В видимом мире иные города от царя получают дары и жизненные припасы; потому, если и несут малые повинности, то нисколько не терпят убытка, когда столько получают и бывают жалуемы от царя. Так и христиане, если и нападает на них враг, имеют себе прибежище в Божестве; они облеклись в силу и упокоение свыше, и нимало не тревожит их брань.
15. Как Господь, отложив всякое начальство и власть, облекся в тело, так и христиане облекаются Духом Святым и пребывают в упокоении. Если и наступает брань отвне, делает приражения сатана, то внутренне ограждены они Господней силой и не тревожатся при нападениях сатаны. Когда Господа искушал он в пустыне сорок дней, — повредил ли Ему сколько-нибудь тем, что отвне приступал к телу Его. В сем теле был Бог. Так и христиане, если и искушаются отвне, то внутренне исполнены силы Божества и не терпят никакой обиды. Но если достиг кто в такую меру, то пришел он в совершенную любовь Христову и исполнение Божества. А кто не таков, тот и внутренне ведет еще брань. В иной час упокоевается в молитве, а в другой час бывает в скорби и во брани. Ибо так угодно Господу; поелику человек еще младенец, упражняет его Господь во бранях. И внутри появляются как бы два лица, свет и тьма, упокоение и скорбь; в иной час в упокоении молятся, а в иной бывают в смятении.
16. Не слышишь ли, что говорит Павел? Если имею все дарования, аще предам тело мое, во еже сжещи е, аще языки ангельскими глаголю, любве же не имам, ничтоже есмъ (1 Кор. 13, 1–3). Ибо дарования сии руководствуют только к совершенству; и достигшие оных, хотя и во свете, однако же еще младенцы. Многие из братии восходили на сию степень и имели дарования исцелений, откровение и пророчество, но, поелику не пришли еще в совершенную любовь, в которой соуз совершенства (Кол. 3, 14), то восстала в них брань, и они, вознерадев, пали. Но кто достигает совершенной любви, тот делается уже узником и пленником благодати. А кто приближается постепенно к совершенной мере любви, но не дошел еще до того, чтоб стать узником любви, тот находится еще под страхом, ему угрожают брань и падение; и если не оградит он себя, то низлагает его сатана.
17. Так многие вводимы были в заблуждение самым действием в них благодати: они подумали, что достигли совершенства, и сказали: «Довольно с нас, не имеем ни в чем нужды». Но Господь бесконечен и непостижим. И христиане не смеют сказать, что постигли, но смиряются день и ночь. В видимом мире словесные науки неисчерпаемы, и никто не знает сего, кроме ученого, в должной мере их изучавшего. Так и здесь Бог ни для кого непостижим и неизмерим, кроме тех, которые вкусили от Него же Самого приятое ими и сознают свою немощь. Если ученый, слегка знающий науки, придет в деревню, где живут люди не учившиеся, то прославляется ими, потому что сельские жители вовсе не умеют судить о нем. А если этот же самый малосведущий в науках придет в город, где есть витии и ученые, то не осмеливается показаться и говорить пред ними, потому что ученые произнесут о нем такой же суд, как и о сельском жителе.
18. Вопрос. Если человек, находясь еще во брани, когда в душе его действенны и грех, и благодать, преставится из мира сего, — то куда поступает сей одержимый тем и другим?
Ответ. Поступает туда, где ум имеет свою цель и любимое им. Тебе, если постигают тебя скорбь, или брань, должно только воспротивиться и возненавидеть. Ибо, чтобы наступила брань, не твое это дело; а ненавидеть — твое дело. И тогда Господь, видя ум твой, потому что подвизаешься и любишь Господа от всей души, в единый час удаляет смерть от души твоей (это нетрудно Ему) и приемлет тебя в лоно Свое и во свет; в единое мгновение времени исхищает тебя из челюстей тьмы и немедленно представляет в Царство Свое. Богу легко все совершить в одно мгновение, только ты имел бы любовь к Нему. Бог требует от человека его делания, потому что душа удостоена быть в общении с Божеством.
19. Неоднократно приводили мы притчу о земледельце, который, потрудясь и вложив семена в землю, должен еще ждать свыше дождя. А если не явится облако и не подуют ветры, труд земледельца не принесет ему никакой пользы, и семя будет лежать без всего. Примени это и к духовному. Если человек ограничится только собственным своим деланием и не примет необычайного для своей природы, то не может принести достойных плодов Господу. В чем же состоит делание самого человека? В том, чтобы отречься, удалиться из мира, пребывать в молитвах, во бдении, любить Бога и братию; пребывать во всем этом есть собственное его дело. Но если ограничится он своим деланием и не будет надеяться приять нечто иное, и не повеют на душу ветры Духа Святого, не явится небесное облако, не снидет с неба дождь и не оросит душу, — то человек не может принести достойных плодов Господу.
20. Написано же, что делатель, когда видит розгу творящую плод, отребляет ю, да множайший плод сотворит; а розгу нетворящую плода искореняет и предает сожжению (Ин. 15, 2). Человеку должно, — постится ли он, пребывает ли во бдении, молится ли, делает ли что доброе, — приписывать все Господу, говоря так: «Если бы не подкреплял меня Бог, то не мог бы я ни поститься, ни молиться, ни оставить мир». И Бог, видя доброе твое произведение, потому что и свое, естественными силами сделанное, приписываешь Богу, и Сам дарует уже тебе собственное Свое, духовное, Божественное, небесное. Что же именно? — Плоды Духа, радование и веселие.
21. Вопрос. Но поелику сим подобны и плоды естественные: любовь, вера, молитва, то покажи нам различие, почему называются духовными?
Ответ. Собственно твое, что сам ты делаешь, хотя и хорошо и Богу благоприятно, однако же нечисто. Например, любишь Бога, но несовершенно; приходит же Господь, дает тебе любовь неизменную, небесную. Молишься ты, и в то же время естественно кружатся твои помыслы, а Бог дает тебе молитву чистую, совершаемую духом и истиной. В видимом мире земля сама собою всего чаще приносит терния; земледелец вскапывает землю, прилежно обрабатывает и засевает; однако же терния и не посеянные растут и умножаются, потому что Адаму, по преступлении, сказано: терния и волчцы возрастит тебе земля (Быт. 3, 18). Земледелец снова трудится, выкапывает терния; они еще более умножаются. Понимай это духовно; по преступлении земля износит из сердца терния и волчцы; человек возделывает землю, трудится, а терния лукавых духов все еще родятся. Потом Сам Дух Святой вспомоществует человеческой немощи, и Господь в сию землю сердца влагает небесное семя и возделывает ее. И когда падет Господне семя, все еще родятся терния и волчцы. Сам Господь и человек снова возделывают землю души, и все еще изникают и отражаются там седмь лукавых духов и терния, пока не наступит лето, не умножится благодать, и не посохнут терния от солнечного зноя.
22. Хотя порок пребывает в самом естестве, однако же преобладает там только, где находит себе пажить. Нежные стебли пшеницы могут быть заглушены плевелами. Но когда с наступлением лета растения сделаются сухи, тогда плевелы нимало не вредят пшенице. Пусть будет тридцать мер чистой пшеницы, но есть в ней примесь и плевел, например, окажется их несколько горстей; плевелы незаметны будут во множестве пшеницы. Так и в благодати: когда дар Божий и благодать приумножаются в человеке, и богатеет он в Господа, тогда порок, хотя отчасти и остается в человеке, не может вредить ему и не имеет никакой над ним силы, или никакой в нем доли. Ибо для того и пришествие, и промышление Господне, чтобы нас, порабощенных, повинных и подчинившихся пороку, освободить и соделать победителями смерти и греха. Посему братия не должны удивляться, если терпят от кого скорби, чтобы освободиться чрез то от порока.
23. И в Ветхом Завете Моисей и Аарон, имея священство, много страдали. А Каиафа, восседая на их кафедре, сам преследовал и осудил Господа. Однако же Господь, внушая уважение к священству, попустил сему быть. Подобно и пророки гонимы были иудейским народом. Наконец, Петр стал преемником Моисеевым, когда вверены ему были новая Церковь Христова и истинное священство. Ныне есть у нас крещение огнем и духом и обрезание, совершаемое в сердце, потому что Божественный и небесный Дух обитает в уме. Но и сии совершенные, пока пребывают во плоти, не избавлены от забот по причине свободы и состоят под страхом; почему и попускаются на них искушения. Когда же душа войдет в оный град святых, тогда только возможет пребыть без скорбей и искушений, потому что нет там заботы, или скорби, или труда, или старости, или сатаны, или брани, а есть там покой, радость, мир и спасение. Там посреди их Господь, Который именуется Спасителем, потому что спасает плененных, именуется врачом, потому что подает небесное и Божественное врачевство и исцеляет душевные страсти, в некоторой мере господствующие над человеком. Словом сказать: Иисус есть Царь и Бог, а сатана — мучитель и злой князь.
24. Сверх того, Бог и Ангелы Его хотят, чтобы человек сей был с ними в Царствии, а подобно диавол и аггелы его хотят, чтобы он был с ними. Посему душа находится посреди двух существ, и на какую сторону преклонится душевная воля, сыном той стороны и делается человек. Если отец посылает сына своего в чужую землю, где встретятся ему на пути звери, то дает ему яды и противоядия, чтобы, когда нападут на него звери и змеи, дал им яд и умертвил их. Так и вы старайтесь приять небесное врачевство, целебное для души и служащее ей противоядием, чтобы им умерщвлять ядоносных зверей — нечистых духов. Ибо нелегкое дело — приобрести чистое сердце; много нужно человеку борения и труда, чтобы чистыми иметь совесть и сердце и всецело искоренить в себе зло.
25. Бывает и то, что в ином есть благодать, а сердце еще нечисто. Потому и падали падавшие; они не верили, что с благодатью пребывает в них дым и грех. Все же праведники, идя тесным и узким путем, до конца благоугождали Богу. Авраам богат был по Богу, а в отношении к миру называл себя землею и пеплом (Быт. 18, 27); и Давид говорит о себе: поношение человеков и уничижение людей, червь, а не человек (Пс. 21, 7). Подобно все апостолы и пророки злострадали, были укоряемы. Сам Господь, — Который есть путь и Бог, пришедши не для Себя, а ради тебя, чтобы соделаться для тебя образом всего доброго, — смотри, в каком пришел уничижении: зрак раба приял Бог, Сын Божий, Царь и Сын Царев; Он подает целительные врачевства и врачует язвленных, а по внешности является как бы одним из язвленных.
26. Но не пренебрегай Божия величия, когда видишь Его по внешности уничиженным и как бы подобным единому из нас: ради нас, а не ради Себя, явился Он таким. Рассуди, не паче ли всех уничижен был Он в тот час, когда вопияли: распни, распни Его, и стекался народ! Как в мире, если над каким злодеем произнесен приговор князем, то весь народ гнушается им и уничижает его; так и Господь во время распятия, как человек осужденный умереть, ни во что вменяем был фарисеями. И когда также плевали на лицо Его, возлагали на Него терновый венец, били Его по ланитам; не превзошло ли сие меру всякого уничижения? Ибо написано: плещи Мои вдах на раны, лица же Моего не отвратих от студа заплеваний, и ланит Моих от заушений (Ис. 50, 6). Если же Бог приял столько поруганий, страданий и уничижения, то сколько бы ни смирял себя ты, — по природе тина и смертный естеством, не сделаешь ничего подобного Владыке твоему. Ради тебя Бог смирил Себя; а ты и ради себя не смиряешься, но превозносишься и кичишься. Он пришел на Себя взять скорби и тяготы, тебе же дать покой Свой; а ты не хочешь понести трудов и пострадать, чтобы чрез это могли исцелеть твои язвы. Слава страданию и долготерпению Его вовеки! Аминь.
Беседа 27. Беседа сия оканчивает пространное рассуждение, начатое в предыдущей беседе, о достоинстве и состоянии человека христианина; она же научает многому преполезному о произволе, присовокупляя к тому некоторые, исполненные Божественной мудрости, вопросы
1. Познай, человек, свое благородство и достоинство; как драгоценен ты, брат Христов, друг Царев, невеста небесного Жениха! Кто возмог познать достоинство души своей, тот может познать силу и тайны Божества, и от сего тем паче смиряться, потому что, при помощи Божией силы, человек видит свое падение. Но как Сам Христос претерпел страдания и крест, а потом прославился и воссел одесную Отца, так и тебе надобно спострадать и сораспясться, и потом взойти, совоссесть, сочетаться с телом Христовым, и всегда со Христом царствовать в оном веке: понеже с Ним страждем, да и с Ним прославимся (Рим. 8, 17).
2. Все те, которые в состоянии были преодолеть и миновать преграды греха, входят в умиренный и исполненный многих благ небесный град, где упокоеваются духи праведных. А для сего должно сильно трудиться и подвизаться; иначе несправедливо будет пришедшему для тебя Жениху страдать и быть распятым, а невесте, для которой приходил Жених, быть веселой и кружиться. Как в видимом мире блудница бесчинно предает себя всякому, так и душа предала себя всякому демону и растлевается духами. Ибо одни совершают грех и худое по произволению, а некоторые — не по произволению. Что же сие значит? То, что, которые делают худое по произволению, те предают волю свою пороку, услаждаются им, дружатся с ним, те — в мире с сатаною и в помыслах своих не ведут брани с диаволом; а которые делают то не по произволению, те имеют в себе грех, по апостолу, противу воюющ во удех их (Рим. 1, 23), в тех при произволении есть темная сила и покрывало, и они не соглашаются на помыслы, не услаждаются ими, не повинуются им, а противоречат и противодействуют, и сами на себя гневаются. Последние гораздо лучше и драгоценнее пред Богом, нежели первые, которые, по собственному произволению, предают волю свою пороку и услаждаются им.
3. Представь, что царь, нашедши какую-нибудь бедную отроковицу, одетую в рубище, не постыдился, но снял с нее нечистые одежды, омыл ее черноту, украсил ее светлыми ризами, соделал царской сообщницей и участницей в трапезе и пиршестве царском. Так и Господь обрел душу уязвленную и сокрушенную, дал ей врачевство, совлек с нее очерненные одежды и срамоту порока, облек ее в ризы царские, небесные, Божественные, свтоносные и славные, возложил на нее венец и приобщил ее к царской трапезе, на радость и веселие. Представь сад; там есть дерева плодоносные, и все благоухают; много там мест приятных, вполне прекрасных, исполненных благовония и отрады; кто бы ни взошел туда, всякий увеселяется и находит себе успокоение. Так и души во Царствии; они всецело вкушают радость, веселие и мир, они там цари, владыки и боги. Ибо написано: Царь царствующих и Господь господствующих (1 Тим. 6, 15).
4. Поэтому христианство не есть что-нибудь маловажное; оно — великая тайна. Познай же свое благородство, а именно, что призван ты в царское достоинство, что ты — род избран, священие и язык свят (1 Пет. 2, 9). Тайна христианства необычайна для мира сего. Видимая слава и богатство царя суть нечто земное, тленное, преходящее; а то Царство и то богатство Божественны, небесны, славны, никогда не преходят, или никогда не прекращаются. Ибо в Небесной Церкви соцарствуют с Небесным Царем; и как Сам Он перворожден из мертвых (Кол. 1, 18), так и соцарствующие с Ним первородны. Но хотя таковы избранные и благоискусные пред Богом, однако же сами себя признают они весьма малыми и крайне не благоискусными, и для них стало естественным и непременным делом почитать себя низкими, или даже ничем.
5. Вопрос. Ужели таковые не знают, что им придано, чего не имели, и приобрели нечто необычайное для естества своего?
Ответ. Сказываю тебе, что не признают они себя благоискусными и преуспевшими, не знают, что приобрели, чего не имели. Нисходящая же на таковых благодать сама учит их, чтобы, и преуспевая, не почитали души своей драгоценной, естественно же признавали себя ничего не стоящими. И будучи драгоценными пред Богом, не таковы они сами для себя; при своем преспеянии и ведении Бога, признают себя как бы ничего не знающими, и богатые пред Богом сами для себя кажутся бедными. Как Христос, зрак раба приим, победил диавола смиренномудрием, так змий вначале низложил Адама высокоумием и надменностью. И ныне этот змий, чрез надмение вселяясь в сердца, низлагает и губит род христианский.
6. Представь себе человека свободного и благородного в мире, который, имея великое богатство, получает еще доходы, собирает плоды; он забывается и делается самонадеянным, и для всех став нестерпимым, всякого попирает ногами и заушает. Так бывает с иными; не имея рассудительности, приобретши же несколько упокоения и дара молитвы, начали они надмеваться, забываться и осуждать других и таким образом низринулись в преисподняя земли. Тот же змий, который изгнал Адама высокоумием, сказав: будете яко бози, и ныне влагает в сердца высокоумие, говоря: «Ты совершен, довольно с тебя, обогатился уже, не имеешь больше нужды, блажен». Иные же в мире, и богатство имея, и получая с него доходы во множестве собираемых плодов, держатся рассудительности, не хвалятся, не превозносятся, но равнодушны; ибо знают, что за прибытком следует скудость. И опять, когда потерпят ущерб и оскудение, не печалятся, но бывают равнодушны, ибо знают, что следом за сим приходит обилие. И не раз испытав то и другое, не приходят в изумление; прибытками и обилием не надмеваются, и когда придется понести ущерб, не изумляются.
7. Посему дело христианства состоит в следующем: во вкушении истины, в том, чтобы пищей и питием иметь истину, притом вкушать и пить по мере сил и деятельности. Представь себе источник, и пусть там какой-нибудь жаждущий начинает пить, потом, когда он пьет, отвлекает его кто-то и не дает напиться, сколько ему хочется; тогда, вкусив воды, еще более возгорается он жаждой и усильнее ищет пития. Так бывает и в духовном; иной уже вкушает и причащается небесной пищи, и вдруг в это самое время его останавливают, и никто не дает ему насытиться.
8. Вопрос. Почему же не дают насытиться небесной пищей?
Ответ. Господь знает немощь человеческую, что человек скоро превозносится, потому останавливает его и попускает ему быть в непрестанном упражнении и волнении. Ибо если, когда и малое приемлешь, для всех делаешься несносным и надмеваешься, то кольми паче сделаешься нестерпимым, если дадут тебе в один раз насытиться. Но Бог, зная твою немощь, по смотрении Своему посылает тебе скорби, чтобы стал ты смиренным и ревностнее взыскал Бога. Один в мире нищий, нашедши кошелек с золотом, по легкомыслию начал провозглашать: «Нашел я, нашел кошелек, я богат». Тогда, по разнесшейся молве, услышал о сем потерявший кошелек и взял его. Другой богач забылся, начал всех попирать, всех обижать, над иными превозноситься; царь, услышав о сем, описал его имение. Так и в духовном; иные, если вкусят несколько упокоения, не умеют им воспользоваться, но теряют и то, что получили, потому что грех искушает их и омрачает ум их.
9. Вопрос. Почему иные падают после того, как посетила их благо дать? Не гораздо ли слабее действующим оказывается в них сатана? Ибо как можно быть ночи там, где день?
Ответ. Падают не потому, что благодать угасает или изнемогает; попускает же Бог действовать злобе, чтобы испытать твой произвол и твою свободу, куда они наклонены. И ты, приближаясь опять своей волей ко Господу, снова призываешь на себя посещение благодати. Ибо почему написано: Духа не угашайте (1 Фес. 5, 19), когда он неугашаем и светоносен? Потому что ты, нерадея о Духе и не согласуясь с Ним своей волей, угасаешь для Духа. Подобным образом Писание говорит: не оскорбляйте Духа Святаго, Имже знаменастеся в день избавления (Еф. 4, 30). Видишь, в твоей состоит воле и в твоем самопроизволении: почитать Святого Духа, а не оскорблять Его. А я тебе сказываю, что и в совершенных христианах, которые пленены и упоены добрым, есть произвол; посему, испытанные тысячами зол, обращаются они к добру.
10. Представь себе людей чиновных, богатых и благородных; и вот, они по своей воле и по своему произволению оставляют богатство, и благородство, и чины свои, удаляются, облекаются в нечистые и бедные одежды и вместо славы — в бесславие, живут в бедности и в уничижении; это предоставлено собственной их воле. А я тебе сказываю, что и апостолам, совершенным в благодати, благодать не препятствовала делать, что хотели, даже если бы пожелали сделать что-либо неугодное благодати; потому что природа наша восприимчива и к доброму, и к худому; и сопротивная сила может побуждать, а не принуждать. Наконец, имеешь ты произвол преклоняться, на что тебе угодно. Не видишь ли, что Петр зазорен бе (Гал. 2, 11), и Павел противустав обличал его? И такой человек мог быть зазорным! Да и Павел, муж духовный, по собственной своей воле вступил в спор с Варнавой, и вследствие распри они разлучились друг с другом (Деян. 15, 39). И он же опять говорит: вы духовнии исправляйте таковаго: блюдый себе, да не и ты искушен будеши (Гал. 6, 1). Вот и духовные терпят искушения, потому что в них остается еще произвол, и нападают на них враги, пока в этом они веке.
11. Вопрос. Апостолы могли ли согрешить, если бы захотели; или благодать была сильнее и самой воли?
Ответ. Согрешить они не могли, потому что, пребывая во свете, и при такой благодати не превозносились. Впрочем, не говорим, что благодать была в них немощна, утверждаем же, что благодать попускает и совершенным духовным мужам иметь свои изволения и возможность делать, что хотят, и преклоняться, на что им угодно. И самая природа человеческая, будучи немощна, имеет возможность уклоняться от сопребывающего с нею добра. Как облеченные в полное вооружение, в броню и прочие оружия, внутренне приведены уже в безопасность, и враги не нападают на них; или и нападают, но в их уже воле — употребить в дело оружия, воспротивиться врагам, вступить с ними в борьбу и одержать победу, или, имея у себя оружие, не воевать с врагами, но веселиться вместе с ними и быть в мире; так и христиане, будучи облечены в совершенную силу и имея у себя небесное оружие, если захотят, соуслаждаются вместе с сатаною и пребывают в мире с ним, а не воюют; потому что природа удобоизменяема, и человек, по причине остающегося у него произвола, если захочет, делается сыном Божиим или также и сыном погибели.
12. Иное дело — рассуждать о хлебе и о трапезе, а иное дело — есть и принимать в себя хлебную питательность и укрепляться всеми членами. Иное дело — на словах поговорить о самом сладком питии, а иное — пойти и почерпнуть из самого источника и насытиться вкушением сладкого пития. Иное дело — рассуждать о войне, о мужественных борцах и воинах, а иное — идти человеку в воинский строй и вступить в сражение со врагами, наступать и отступать, принимать на себя и наносить удары и одерживать победу. Так и в духовном; иное дело — одним ведением и умом объяснять себе сказанное, а иное дело — существенно, на самом деле, с несомненностью, во внутреннем человеке и уме иметь сокровище, благодать, вкушение и действие Святого Духа. Произносящие одни только слова мечтают и надмеваются своим умом. А наше слово, как сказано, и наша проповедь не в препретелъных человеческия премудрости словесех, но в явлении духа и силы (1 Кор. 2, 4). И в другом еще месте говорит апостол: конец же завещания есть любы от чиста сердца, и совести благия, и веры нелицемерныя (1 Тим. 1, 5). Таковой не падает. Ибо многим взыскавшим Бога дверь была отверста, они видели сокровище и вступили в оное. А как скоро в радости стали говорить: «Нашли мы сокровище», Бог затворил пред ними двери; начали они вопиять, плакать и тужить: «Нашли мы сокровище, и утратили». По особливому смотрению благодать удаляется от нас, чтобы мы усильнее искали ее. Сокровище показывается по мере искания.
13. Вопрос. Поелику иные говорят, что человек, по приятии благодати, преходит от смерти в жизнь, то может ли кто, пребывая во свете, иметь нечистые помыслы?
Ответ. Написано: наченше духом, ныне плотию скончаваете (Гал. 3, 3). Еще говорит апостол: облецытеся во вся оружия Духа, яко возмощи вам стати противу кознем диавольским (Еф. 6, 11). По слову сему, два места, на которых человек облекается в оружие и на которых ведет брань с началами и со властями, т. е. во свете или во тьме. Еще: яко возмощи вам вся стрелы лукаваго разжженныя угасити (Еф. 6, 16). И еще: не оскорбляйте Духа Святаго Божия (Еф. 4, 30). И также: невозможно просвещенных единою и вкусивших дара Божия и причастников бывших Духа Святаго и отпадших обновляти (Евр. 6, 4–6). Вот просвещенные и вкусившие отпадают. Видишь, что человек имеет волю согласоваться с Духом и имеет волю оскорблять Его. Без сомнения же, для того восприемлет оружия, чтоб идти на брань и бороться со врагами; без сомнения, для того просвещен, чтобы воинствовать против тьмы.
14. Вопрос. В каком смысле апостол говорит: ежели имею всякое ведение и всякое пророчество, и языки глаголю ангельскими, ничтоже есмь (1 Кор. 13, 1, 2)?
Ответ. Не так должны мы понимать сие, будто бы апостол есть ничто; но в сравнении с той любовью, которая совершенна, сии дарования еще малы; и кто стоит на сей степени, тот падает; а кто имеет любовь, тот не может падать. Сказываю же тебе, что видел я людей, имевших все дарования и соделавшихся причастниками Духа, и, не достигнув совершенной любви, они падали. Некто, человек благородный, отрекшись от мира, продал имение свое, дал свободу рабам; и как благоразумный и смысленный, прославился уже честной жизнью, и между тем, предавшись самомнению и надменности, впал, наконец, в распутство и в тысячи зол.
15. Другой, во время гонения, предал тело свое, и быв исповедником, впоследствии, по наступлении мира, освобожден и был в уважении; у него повреждены были вежди от того, что его томили в сильном дыму. И он прославляемый, будучи позван на молитву, взяв хлеб, дал оный отроку своему; и ум его пришел в такое состояние, как будто бы никогда не слышал он Божия слова. Другой предал на мучение тело свое во время гонения, был повешен и строган, потом ввергнут в темницу. Ему по вере прислуживала одна инокиня, и, сблизившись с нею, пока был в темнице, впал он в блуд. Смотри же, почему пали — и этот богатый, продавший имение свое, и этот, предавший тело свое на мучение?
16. А другой некто благоразумный подвижник, живя со мною в одном доме и молясь вместе со мною, так богат был благодатью, что, молясь подле меня, приходил в умиление, потому что кипела в нем благодать. Ему дано было дарование исцелений; и не только изгонял бесов, но и связанных по рукам и ногам, имевших жестокие болезни, исцелял возложением рук. Потом, вознерадев, прославляемый миром, и услаждаясь сам собою, возгордился он и впал в самую глубину греха. Смотри же, и имеющий дар исцеления пал. Видишь ли, как падают не пришедшие в меру любви? А кто достиг любви, связан и упоен ею, тот погружен и отведен пленником в иной мир, как бы не чувствуя собственной своей природы.
17. Вопрос. Что значат слова: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9)?
Ответ. В оное время великие, праведные цари и пророки знали, что придет Избавитель; но не знали, не слыхали, и на сердце им не всходило, что Он постраждет и будет распят, что прольется кровь на кресте, что будет крещение огнем и Святым Духом, что в Церкви будут приносимы хлеб и вино вместообразные Его плоти и крови, что причащающиеся видимого хлеба духовно будут вкушать плоть Господню, что апостолы и христиане примут Утешителя, и облекутся силою свыше, и исполнятся Божества, что души сподобятся единения с Духом Святым. Сего не знали пророки и цари, сие и на сердце им не всходило. Ныне же христиане иначе обогащаются и исполняются любовью к Божеству, но, и такую радость и утешение имея, пребывают в страхе и трепете.
18. Вопрос. В каком страхе и трепете пребывают христиане?
Ответ. Чтобы не поползнуться в чем-нибудь, но пребывать в согласии
с благодатью. Представь, что иной имеет у себя сокровища и отправляется в такие места, где есть разбойники; радуется уже он на свое богатство и сокровище, но и боится, чтобы не напали и не ограбили его разбойники, и в таком бывает состоянии, как будто собственное тело свое несет у себя в руках. Ибо вот по видимости все мы отреклись от мира, стали странниками и нестяжательными, лишили себя плотского общения; наконец, вот тело преклонено на молитву, но мы должны вникнуть, братия, согласуется ли и ум с телом. Как в мире у художников и ремесленников, по большей части, тело, а равно и ум, день и ночь преданы искусству; так и ты, наконец, обрати на себя внимание, точно ли, когда тело устранено от мира сего, тогда и ум твой отчужден от сего века и не кружится уже в мире? Ибо у всякого мирянина, воина ли, купца ли, где его тело, там и ум его привязан, там у него и сокровище, так как написано: идеже сокровище, ту и сердце (Мф. 6, 21).
19. Наконец, к какому сокровищу устремлен твой ум? Весь ли всецело предан Богу или нет? Если нет, должны вы сказать мне, что сему препятствует? Конечно, лукавые духи, сатана и демоны удерживают ум и запинают душу. Изворотливый диавол, у которого есть запоры, тройные двери и много ухищрений, занимает душевные пажити и помыслы и не дозволяет правильно молиться и приближаться к Богу; потому что самая природа может быть в общении с демонами и лукавыми духами, равно как в общении с Ангелами и с Духом Святым, бывает храмом сатаны и храмом Святого Духа. Поэтому обращайте внимание на ум ваш, братия, с кем он в общении: с Ангелами или с демонами? Чей он храм: Божие ли жилище или диавольское? Каким сокровищем наполнено сердце: благодатным или сатанинским? Посему, как дом, полный зловония и нечистот, надобно и сердце всецело очистить, украсить и наполнить всяким благовонием и сокровищами, чтобы вместо сатаны пришел Дух Святой и почил в душах христианских.
20. Впрочем, человек не тотчас, как услышит Божие слово, делается уже достойным благой части. А если бы вместе с тем, как услышит, делался достойным благой части, то не было бы уже подвигов, или случаев к брани, или поприща для борьбы; но всякий без труда, как скоро услышал бы, достигал упокоения и меры совершенства. На деле бывает не так. Утверждая противное, отнимаешь у человека волю и отрицаешь бытие сопротивной силы, противоборствующей уму. Мы же говорим, что слушающий слово приходит в сокрушение, и потом, поелику благодать, по Божию смотрению к пользе человека, удаляется от него, начинает он упражняться и поучаться во брани, борется и подвизается против сатаны, и после долгого состязания и борения одерживает победу и делается христианином. А если бы слышанием только, без труда достигал кто благой части, то и лицедеи, и все блудники вошли бы в Царство и в жизнь. Но никто не даст им жизни без труда и подвига, потому что узок и тесен путь (Мф. 7, 14). Сим-то негладким путем и надобно шествовать, и терпеть, и скорбеть, и таким образом войти в жизнь.
21. Если бы без труда можно было преуспевать, то христианство не было бы уже камнем преткновения и камнем соблазна, не было бы ни веры, ни неверия. Сверх того, ты делаешь человека несвободным, непреклонным ни на добро, ни на зло; потому что закон дан тому, кто может преклоняться на ту и на другую сторону, кто имеет самопроизвол вести брань с сопротивной силой. А природе несвободной закон не полагается: ни солнце, ни небо, ни земля не обязаны законом, потому что твари сии имеют несвободную природу, а поэтому и чести не заслуживают, и наказанию не подлежат. Ибо слава и честь уготованы тому, кто удобопреклонен к добру; а также геенна и наказание уготованы той же изменчивой природе, способной избежать зла и преклониться к добру на правую сторону. А ты вот утверждаешь, что человек имеет несвободную природу, следовательно, доброго человека не признаешь достойным похвалы. Ибо кто добр и благотворен по природе, тот недостоин еще похвалы, хотя и достоин любви; не по произволению доброе непохвально, хотя и вожделенно. Достоин же тот похвалы, кто собственным своим рачением, с усилием и борьбой избрал доброе по свободному произволению.
22. Представь себе стан персидский и стан римский; и вот вышли из них два окрыленные мужеством, и равносильные юноши и ведут борьбу. Так сопротивная сила и ум равномощны между собою и равную имеют силу, как сатана преклонять и лестью вовлекать душу в волю свою, так опять и душа прекословить и ни в чем не повиноваться ему; потому что обе силы могут только побуждать, а не принуждать к злу и добру. Таковому-то произволению дается Божия помощь, и оно может борьбой приобрести оружие с неба и им победить и искоренить грех; потому что душа может противиться греху, но не может без Бога победить или искоренить зло. А утверждающий, что грех подобен сильному исполину, душа же подобна отроку, говорит худо. Ибо, если бы таково было несходство, и грех уподоблялся исполину, а душа — отроку, то несправедлив был бы Законоположник, Который дал человеку закон — вести брань с сатаною.
23. Вот основание пути к Богу — с великим терпением, с упованием, с смиренномудрием, в нищете духовной, с кротостью шествовать путем жизни; сим человек может сам в себе приобрести оправдание, а под оправданием разумеем Самого Господа. Самые заповеди, предписывающие это, суть как бы путемерия и знаки царского пути, который шествующих ведет в небесный град. Ибо Господь говорит: блажени нищии духом; блажени кротции; блажени милостивии; блажени миротворцы (Мф. 5, 3–9). Вот христианство! А если кто не идет сим путем, то блуждает он по распутиям и положил худое основание. Слава щедротам Отца и Сына и Святого Духа вовеки! Аминь.
Беседа 28. В беседе сей описывается и оплакивается душа, и именно, что по причине греха не обитает в ней Господь; также говорится об Иоанне Крестителе, что никто из рожденных женами не больше его
1. Как, прогневавшись некогда на иудеев, Бог предал Иерусалим на позор врагам, и ненавидящие их стали господствовать над ними, и не было уже там ни праздника, ни приношения; так, прогневавшись и на душу за преступление заповеди, предал ее врагам, демонам и страстям; и они, обольстив ее, совершенно уничижили, и не стало уже там ни праздника, ни фимиама, ни приношения, предлагаемого душой Богу; потому что пути к достопримечательному в ней наполнились дикими зверями, и возгнездились в ней пресмыкающиеся — лукавые духи. И как дом, если не живет в нем владетель, облекается во тьму, в бесславие и в поругание, наполняется нечистотой и гноем, так и душа, если Владыка ее не ликовствует в ней с Ангелами, наполняется греховной тьмою, постыдными страстями и всяким бесславием.
2. Горе пути, если никто не ходит оным и не слышит на нем человеческого голоса, потому что стал он убежищем зверей. Горе душе, когда не шествует в ней Господь и гласом Своим не гонит из нее лукавых духовных зверей. Горе дому, когда не живет в нем владетель. Горе земле, когда нет земледельца, который бы возделывал ее. Горе кораблю, когда нет на нем кормчего, потому что гибнет он, носимый волнами и морской бурей. Горе душе, когда не имеет в себе истинного кормчего — Христа, потому что, находясь среди горького моря тьмы, волнуемая бурей страстей и обуреваемая лукавыми духами, доходит, наконец, до погибели. Горе душе, когда не имеет в себе рачительно возделывающего ее Христа, чтобы могла она принести благие духовные плоды, потому что, запустев и став полной терний и волчцев, она плодоприносит, наконец, огненное попаление. Горе душе, когда не обитает в ней Владыка ее Христос, потому что, опустев и исполнившись зловонием страстей, делается она убежищем порока.
3. Как земледелец, когда идет обрабатывать землю, должен взять приличные для возделывания орудия и одежды; так и Христос, Царь Небесный и истинный делатель, когда пришел к запустевшему от пороков человечеству, облекшись в тело и вместо орудия понесши крест, возделал запустевшую душу, изъял из нее терния и волчцы лукавых духов, исторг плевелы греха и все былие грехов ее пожег огнем. И таким образом, возделав ее древом креста, насадил в ней прекраснейший духовный сад, который всякого рода сладкие и вожделенные плоды приносит Богу как Владыке.
4. И как в Египте, в продолжение трехдневной тьмы, сын не видал отца, брат — брата, друг — искреннего друга, потому что покрывала их тьма; так и после того, как Адам преступил заповедь, ниспал из прежней славы и подчинился духу мира, и покрывало тьмы снизошло на душу его, — от него и до последнего Адама — Господа, не видал человек истинного Небесного Отца, благосердой и доброй матери — благодати Духа, сладчайшего и вожделенного брата — Господа, друзей и искренних своих — святых Ангелов, с которыми некогда радостно ликовал и праздновал. И не только до последнего Адама, даже и ныне для кого не воссияло солнце правды — Христос, у кого не отверзлись душевные очи, просвещенные истинным светом, все те покрыты той же тьмой греха, имеют в себе то же действие сластолюбия, подлежат тому же наказанию и нет у них очей, которыми бы могли видеть Отца.
5. Ибо всякий должен знать, что есть очи, которые внутреннее сих очей, и есть слух, который внутреннее сего слуха. И как эти очи чувственно видят и распознают лицо друга или любимого, так очи души достойной и верной, просвещенные Божественным светом, духовно видят и распознают истинного друга, сладчайшего и многовожделенного жениха — Господа, как скоро душа озарена достопоклоняемым Духом. И таким образом, душа, мысленно созерцая вожделенную и единую неизглаголанную лепоту, уязвляется Божественной любовью, настраивается ко всем духовным добродетелям, и вследствие сего приобретает беспредельную и неистощимую любовь к вожделенному для нее Господу. Посему, что блаженнее того вечного глагола, в котором Иоанн представляет нам пред очи Господа и говорит: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1, 29)?
6. Подлинно, из рожденных женами никто не больше Иоанна Крестителя; потому что он — полнота всех пророков. Все пророчествовали о Господе, издали показывая Его пришествие; но Иоанн, пророчествуя о Спасителе, представил Его пред очи всех, взывая и говоря: се, Агнец Божий! Как сладостен и прекрасен глас того, кто прямо указует на проповедуемого им! Никто из рожденных женами не больше Иоанна Крестителя: мний же во Царствии Небеснем болий его есть (Мф. 11, 11). Это свыше рожденные от Бога апостолы, приявшие начаток Духа Утешителя; ибо они сподобились судить со Христом, быть сопрестольниками Христовыми, соделались избавителями человеков. А найдешь также, что они разделяют море лукавых сил и приводят верные души; найдешь, что они делатели, возделывающие душевный виноград; найдешь, что они други жениховы, обручающие Христу души, ибо сказано: обручих вас единому Мужу (2 Кор. 11, 2); найдешь, что они дают жизнь человекам; одним словом, найдешь, что они многочастно и многообразно служат Духу. Сей-то мний болий есть Иоанна Крестителя.
7. Как земледелец, держа у себя пару волов, возделывает землю; так, подобно сему, и Господь Иисус, сей совершенный и истинный делатель, совокупив апостолов по двема, посла их (Лк. 10, 1), Сам с ними возделывая землю слушающих и истинно верующих. Впрочем, и сие достойно замечания: Царствие Божие и апостольская проповедь — не в одном слышимом слове, так чтобы для сего стоило только уметь говорить и передать другим, напротив того, Царствие — в силе и в действенности Духа. Сие испытали на себе израильтяне; всегда поучаясь в Писании, и без сомнения, занимаясь мыслью о Господе, не приняли они самой Истины и самое наследство свое передали другим. Так и те, которые другим сообщают словеса Духа, сами же не обладают словом в его силе, другим передают наследие. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу вовеки! Аминь.
Беседа 29. Раздаяние благодати человеческому роду Бог совершает двояким образом, чтобы плодов ее потребовать на праведном суде
1. Беспредельная и непостижимая премудрость Божия непостижимым и неисследимым образом многоразлично совершает раздаяние благодати человеческому роду, для испытания свободной воли, чтобы обнаружились любящие Бога всем сердцем и ради Его переносящие всякую опасность и всякий труд. Ибо иных, как скоро приступают с верой и молитвой, пока еще живут в мире, без их трудов, потов и изнурений, предваряют дарования и дары Святого Духа. При сем Бог дает благодать не без причины, не безвременно и не как случилось, но по неизреченной и непостижимой некоей премудрости, чтобы оказались благоискусными произволение и свободная воля тех, которые скоро получают Божию благодать, а именно, в том, что чувствуют они благодеяние, оказанную им милость и сладость Божию по мере, сообщенной им без собственных трудов их, благодати, которой сподобившись, обязаны они показать рачительность, неутомимость, усилие и плод любви от своей воли и от своего произволения и воздать за дарования, то есть всецело предать себя, посвятив любви Господней и исполняя Господню только волю, совершенно же удаляясь от всякого плотского пожелания.
2. А иным, хотя удалились они из мира, отреклись, по Евангелию, от века сего и с великим терпением преуспевают в молитве, в посте, в рачительности и в других добродетелях, Бог не скоро дает благодать, и упокоение, и духовное радование, но медлит и удерживает дар. И сие не без причины, небезвременно и не как случилось, но по неизреченной некоей премудрости, для испытания свободной воли, чтобы видеть, точно ли верным и истинным почитают Бога, обетовавшего давать просящим и отверзать дверь жизни ударяющим в нее, чтобы видеть, поистине ли уверовали в слово Его, пребудут ли до конца в несомненной вере и станут ли со всей рачительностью просить и искать, не отвратятся ли от Бога в злостраданиях и в боязни, не предадутся ли лености, впав в неверие и безнадежность и не претерпев до конца, по причине умедления времени и испытания их воли и произволения.
3. Ибо кто не скоро приемлет, тот, когда Бог отлагает и медлит, еще более возгорается и сильнее вожделевает небесных благ и ежедневно прилагает большее желание, рачение, неутомимость, усилие, совокупность всех добродетелей, алчбу и жажду, только бы получить благо, а не ослабевает от порочных помыслов, пребывающих в душе, не впадает в леность, нетерпеливость и отчаяние; или, под предлогом замедления, не предается расслаблению, водясь таким помыслом: «когда-то получу благодать Божию?» — и чрез это вовлекаясь лукавым в нерадение. Напротив того, в какой мере Сам Господь отлагает и медлит, испытывая веру и любовь воли его, в такой и он, тем стремительнее и тщательнее, неослабно и неутомимо, должен искать дара Божия, единожды уверовав и убедившись, что неложен и истинен Бог, обетовавший подавать благодать Свою тем, которые просят ее с верою и со всяким до конца терпением.
4. Души верные почитают Бога верным и истинным, и по истинному слову, утвердились, яко истинен есть (Ин. 3, 33). А сообразно с сим, по сказанному выше понятию веры, испытывают сами себя, в чем, сколько от них зависит, имеют они недостаток, в труде ли, или в усилии, или в рачительности, или в вере, или в любви, или в прочих добродетелях, и испытав себя со всей утонченной точностью, сколько есть сил, принуждают и приневоливают себя угождать Господу, единожды уверовав, что Бог, как истинный, не лишит их духовного дара, если до конца со всей рачительностью пребудут пред Ним в служении и в терпении, и что, пребывая еще во плоти, сподобятся они небесной благодати и улучат вечную жизнь.
5. Таким образом всю любовь свою устремляют ко Господу, отрекшись от всего, Его единого ожидая с сильным вожделением, с алчбой и жаждой, всегда чая себе упокоения и утешения благодати, не утешаясь же и не упокоеваясь ничем в мире сем, добровольно связывая себя, непрестанно же сопротивляясь вещественным помыслам, ожидают только Божией помощи и Божия заступления; ожидают, когда в таковых душах, восприявших произволение, рачительность и терпение, Сам Господь уже тайно будет присутствовать, помогать им, охранять и поддерживать в них всякий плод добродетели; ожидают, хотя бы пребывали они в труде и скорби, хотя бы в познании истины и в душевном откровении не прияли еще благодати Духа и упокоения небесным даром, не ощутили сего с несомненностью, по неизреченной премудрости и по неисповедимым судам Бога, различно испытующего верующие души и взирающего на любовь, происходящую от воли и произволения. Ибо есть пределы, мера и вес свободному произволению и свободной любви и посильному расположению ко всем святым Его заповедям. И таким образом души, исполняющие меру любви и долга своего, сподобляются Царствия и вечной жизни.
6. Праведен Бог и правы суды Его, и нет у Него лицеприятия, но по мере благодеяний и телесных, и духовных, или ведения, или разумения, или рассудительности (каковые Бог различно вложил в человеческую природу) судя каждого, взыщет плодов добродетели и в достойной мере воздаст каждому по делам его. И сильнии сильне истязани будут, а малый достоин есть милости (Прем. 6, 6). И Господь говорит: Раб ведевый волю господина своего, и не уготовав, ни сотворив по воли его, биен будет много. Неведевый же, сотворив же достойная ранам, биен будет мало. Всякому же, емуже дано будет много, много взыщется от него, и ему же предаша множайше, множайше просят от него (Лк. 12, 47, 48). Ведение же и разумение понимай различно, или то, которое дается по благодати и по небесному дару Духа, или то, которое бывает естественным следствием разумения, или рассудительности, и изучения Божественных Писаний. Ибо от каждого потребуются плоды добродетели, по мере оказанных ему Богом благодеяний или естественных, или дарованных Божией благодатью. Посему в день суда безответен пред Богом всякий человек, потому что от каждого, слышал ли он, или никогда не слыхал слова Божия, потребуются плоды веры и любви и всякой соразмерной ему добродетели, как воздаяние от произволения и воли.
7. Душа верная и истиннолюбивая, взирая на уготованные праведным вечные блага, и на неизреченное благодеяние имеющей снизойти Божией благодати, и себя и свое рачение, и свой труд и подвиг признает недостойными неизреченных обетовании Духа. Таков нищий духом, которого ублажает Господь. Таков алчущий и жаждущий правды. Таков сокрушенный сердцем. Восприявшие такое произволение, и рачение, и труд, и любовь к добродетели и до конца пребывшие таковыми, поистине, возмогут улучить жизнь и вечное Царство. Посему никто из братии да не превозносится пред братом, и обольщаемый лукавым, да не преуспевает в самомнении, говоря: «Вот имею уже духовное дарование». Ибо недостойно христиан думать так. Неизвестно тебе, что сделает с братом утрешний день; не знаешь, каков будет твой и его конец. Напротив того, пусть всякий, будучи внимателен к себе, непрестанно разбирает совесть свою и испытывает дело сердца своего, с каким рачением и усилием ум стремится к Богу; и имея в виду совершенную цель — свободу, бесстрастие и духовное упокоение, непрерывно и неленостно да течет, не полагаясь несомненно ни на какое дарование или оправдание. Слава и поклонение Отцу и Сыну и Святому Духу вовеки! Аминь.
Беседа 30. Душе, чтобы войти в Царствие Божие, должно родиться от Святого Духа; и каким образом бывает сие
1. Слышащие слово должны в душах своих показать дело слова; потому что слово Божие — не праздное слово, но имеет дело, совершаемое в душе. Для того и называется делом, чтобы оказывалось делом и в слушающих. Посему Господь да явит дело истины в слушающих, чтобы слово соделалось в вас плодоносным. Как тень представляет тело, но служит только указателем тела, самая же действительность есть тело, так, подобным образом, и слово есть как бы тень истины — Христа; и слово представляет истину. Отцы на земле рождают чад от своего естества, тела своего и души своей, и рожденных как чад своих со всем рачением тщательно обучают, пока не соделаются совершенными мужами, преемниками и наследниками; потому что у отцов вначале та цель и забота, чтобы родить детей и иметь наследников, и если бы не родили, то была бы им великая печаль и скорбь, посему и наоборот, родив, радуются тому, даже бывает радость родным и соседям.
2. Таким же образом и Господь наш Иисус Христос, восприяв на Себя попечение о спасении человека, совершил все домостроительство и с самого начала прилагал рачение чрез отцов, патриархов, чрез закон и пророков, а напоследок, пришедши Сам и пренебрегши крестный позор, претерпел смерть. И весь труд, все рачение Его были для того, чтобы от себя, от естества Своего, породить чад Духом, благоволив, чтоб рождались они свыше от Божества Его. И как земные отцы печалятся, если не рождают, так и Господь, возлюбив род человеческий, как собственный Свой образ, восхотел породить их от Своего Божественного семени. И если иные не хотят приять таковое рождение и быть рожденными от чресл Духа Божия, то великая печаль Христу, за них страдавшему и терпевшему, чтобы спасти их.
3. Господь хощет, чтобы все люди сподобились сего рождения, потому что за всех умер и всех призвал к жизни. А жизнь есть рождение от Бога свыше. Ибо без сего рождения душе невозможно жить, как говорит Господь: аще кто не родится свыше, не может видети Царствия Божия (Ин. 3, 3). А посему все те, которые уверовали в Господа, и, приступив, сподобились сего рождения, радость и великое веселие на небесах доставляют родившим их родителям. Все Ангелы и святые Силы радуются о душе рожденной от Духа и соделавшейся духом. Ибо тело сие есть подобие души, а душа — образ Духа; и как тело без души мертво и не может ничего делать, так без небесной души, без Духа Божия, и душа мертва для Царства и без Духа не может делать того, что Божие.
4. Как живописец внимательно смотрит царю на лицо и пишет его образ; и когда лицо царево прямо против живописца и к нему обращено, тогда удобно и хорошо живописать ему образ; а когда царь отвратит лицо, тогда невозможно писать живописцу, потому что лицо не устремлено на пишущего; таким же образом и превосходный живописец — Христос — в душах, которые в него веруют и к Нему устремлены непрестанно, скоро по образу Своему живописует небесного человека, и от Духа Своего, от ипостаси неизглаголанного света Своего написует небесный образ и дает душе прекрасного и доброго Жениха ее. А если кто не устремлен к Нему непрестанно и не презрел все прочее, то Господь не пишет в нем образа Своего светом Своим. Посему надобно нам к Нему устремить взор, в Него уверовав, Его возлюбив, все отринув и Ему единому внимая, чтобы, написав небесный Свой образ, ниспослал его в души наши, и таким образом нося в себе Христа, прияли мы вечную жизнь, и удостоверившись в том, здесь еще упокоились.
5. Как золотая монета, если не примет на себя и не отпечатлеет на себе царского образа, не обращается в торговле, не влагается в царскую сокровищницу, но всякий отметает ее; так и душа, если не имеет образа небесного Духа в неизреченном свете, т. е. отпечатленного в ней Христа, то неблагопотребна для горних сокровищ и отметается купцами Царствия — добрыми апостолами. Ибо и тот, кто был зван, но не имел на себе брачного одеяния, как чуждый, изринут в чуждую тьму, потому что не имел в себе небесного образа. Это есть знамение и знак отпечатленного в душах Господа, это — Дух неизреченного света. И как мертвый ни на что не потребен и вовсе ни к чему не годен для живых, почему выносят его вон и полагают вне города; так и душа, которая не имеет в себе небесного образа Божественного света, то есть жизни души, делается как бы не имеющей цены и вовсе отверженной, потому что неблагопотребна для града святых душа мертвая, не имеющая в себе светозарного и Божественного Духа. Как в сем мире душа есть жизнь тела, так и в вечном и небесном мире жизнь души есть Божий Дух.
6. Посему кто старается уверовать и придти ко Господу, тому надлежит молиться, чтобы здесь еще приять ему Божия Духа, потому что Он есть жизнь души, и для того было пришествие Господа, чтобы здесь еще дать душе жизнь — Духа Своего. Ибо сказано: дондеже свет имате, веруйте во свет (Ин. 12, 36); приидет нощь, егда не можете делати (Ин. 9, 4). Посему, если кто здесь не искал и не приял жизни душе, т. е. Божественного света Духа, то он во время исшествия из тела отлучается уже на шуюю страну тьмы, не входя в Небесное Царство и в геенне имея конец с диаволом и с аггелами его. Или как золото или серебро, когда ввержено оно в огонь, делается чище и добротнее, и ничто: ни дерево, ни трава — не могут изменить его, потому что само бывает как огонь и поядает все приближающееся к нему; так и душа, пребывая в духовном огне и в Божественном свете, не потерпит никакого зла ни от одного из лукавых духов, а если и приближится что к ней, то потребляется небесным огнем Духа. Или как птица, когда летает в высоте, не имеет забот, не боится ни ловцов, ни хитрых зверей, и паря высоко, над всем посмевается; так и душа, прияв крила Духа и воспаряя в небесные высоты, всего выше, над всем посмевается.
7. Плотский Израиль, когда Моисей разделил море, проходил по дну его, а христиане, став чадами Божиими, шествуют поверх горького моря лукавых сил, потому что и тело, и душа их соделались домом Божиим. В тот день, когда пал Адам, пришел Бог, и ходя в раю и увидев Адама, пожалел, так сказать, и изрек: «При таких благах, какое избрал ты зло! После такой славы, какой несешь на себе стыд! Почему теперь так омрачен ты, так безобразен, так бренен? После такого света, какая тьма покрыла тебя!» Когда пал Адам и умер для Бога, сожалел о нем Творец; Ангелы, все Силы, небеса, земля, все твари оплакивали смерть и падение его. Ибо твари видели, что данный им в царя стал рабом сопротивной и лукавой силы. Итак, тьмой, тьмой горькой и лукавой, облек он душу свою, потому что воцарился над ним князь тьмы. Он-то и был тот изъязвленный разбойниками и ставший полумертвым, когда проходил из Иерусалима в Иерихон (Лк. 10, 30).
8. И Лазарь, которого воскресил Господь, этот Лазарь, исполненный великого зловония, почему никто не мог приблизиться к гробу его, был образом Адама, принявшего в душу свою великое зловоние и наполнившегося чернотой и тьмой. Но ты, когда слышишь об Адаме, об язвленном разбойниками и о Лазаре, не позволяй как бы по горам блуждать уму твоему, но заключись внутри души своей, потому что и ты носишь те же язвы, то же зловоние, ту же тьму. Все мы — сыны этого омраченного рода, все причастны того же зловония. Какой немощью пострадал Адам, той же пострадали и все мы, происходящие от Адамова семени. Ибо такая же немощь, как говорит Исаия, постигла и нас: ни струп, ни язва, ни рана палящаяся: несть пластыря приложити, ниже елея, ниже обязания сотворити (Ис. 1, 6). Такой неисцельной язвой уязвлены мы; одному Господу возможно уврачевать ее. Поэтому-то и пришел Он Сам; ибо никто из ветхозаветных, ни самый закон, ни пророки не могли исцелить сей язвы, Он один, пришедши, уврачевал эту неисцельную душевную рану.
9. Итак, примем Бога и Господа, истинного Врача, Который, пришедши и много для нас потрудившись, один может уврачевать наши души. Ибо непрестанно ударяет Он в двери сердец наших, чтобы отверзли мы Ему, и Он взошел и почил в душах наших, а мы омыли и помазали ноги Его, и сотворил Он обитель у нас. И там укоряет Господь неомывшего ног Его (Лк. 7, 44); и в другом еще месте говорит: се, стою при дверех: аще кто услышит глас Мой и отверзет двери, вниду к нему (Откр. 3, 20). Для того Он благоволил много пострадать, предав тело Свое на смерть и искупив нас от рабства, чтобы, пришедши к душе нашей, сотворить в ней обитель. Потому и тем, которые поставлены будут ошуюю на суде Его и которых пошлет с диаволом в геенну, Господь скажет: странен бех, и не введосте Мене; взалкахся, и не дасте Ми ясти; возжадахся, и не напоисте Мене (Мф. 25, 42, 43); ибо и пища, и питие, и одежда, и покров, и упокоение Его — в душах наших. Посему непрестанно ударяет в дверь, желая войти к нам. Примем же Его и введем внутрь себя, потому что и для нас Он есть и пища, и жизнь, и питие, и жизнь вечная. И всякая душа, которая не прияла в себя и не упокоила Его в себе ныне, или лучше сказать, сама не упокоилась в Нем, не имеет наследия со святыми в Царстве Небесном и не может войти в небесный град. Ты Сам, Господи Иисусе Христе, в оный введи нас, прославляющих имя Твое со Отцом и Святым Духом вовеки. Аминь.
Беседа 31. Верующему должно перемениться в уме своем и собрать в Бога все помыслы, в чем действительно и заключается все служение Богу
1. Верующему должно просить о себе Бога, чтобы пременилось произволение его преложением сердца, прелагаемого из горечи в сладость.
Ему должно помнить, как исцелен слепой, как кровоточивая получила исцеление, прикоснувшись к воскрилию риз, как укрощена природа львов, приведено в бездействие естество огня, потому что Бог есть высочайшая лепота; к Нему должен ты возводить ум и помыслы и не содержать в мысли ничего иного, кроме чаяния узреть Его.
2. И посему, как резвых детей, душа да соберет и усмирит рассеянные грехом помыслы; пусть введет их в дом тела своего, непрестанно в посте и с любовью ожидая Господа, когда Он придет и действительно соберет ее воедино. Поелику же будущее неизвестно, то еще более да надеется, прекрасно возлагая надежду свою на кормчего, и да помнит, как Раав, живя с иноплеменниками, поверила израильтянам и сподобилась жить с ними, и как израильтяне желанием своим возвращались в Египет. Как Рааве нимало не повредило пребывание ее с иноплеменниками, а напротив того, вера присоединила ее к части израильтян; так грех не повредит с надеждой и верой ожидающим Искупителя, Который, пришедши, прелагает душевные помыслы, соделывает их Божественными, небесными, добрыми и научает душу истинной, неразвлекаемой, нерассеянной молитве. Сказано: не бойся, Аз пред тобою пойду, и горы уравню, врата медяная сокрушу и вереи железныя сломлю (Ис. 45, 2). И еще сказано: внемли себе, да не будет слово тайно в сердце твоем беззакония (Втор. 15, 9); не говори в сердце своем: язык сей мног и крепок (2, 21).
3. Если не обленимся и не дадим у себя пажитей бесчинным порочным помыслам, но волей своей привлечем ум, понуждая помыслы устремиться ко Господу, — то, без сомнения, Господь Своей волей придет к нам и действительно соберет нас к Себе, потому что все благоугождение и служение зависит от помышлений. Посему старайся угождать Господу, всегда ожидая Его внутренне, взыскуя Его в помышлениях, побуждая и принуждая волю свою и произволение свое к Нему непрестанно устремляться. Смотри, как Он приходит к тебе и творит у тебя обитель. Ибо в какой мере собираешь ты ум свой к исканию Его, в такой и еще в большей мере понуждается Он собственным Своим благоутробием и благостью Своею придти к тебе и упокоить тебя. Стоит Он и рассматривает твой ум, помышления и движения мыслей, назирает, как ищешь Его, от всей ли души твоей, не с леностью ли, не с нерадением ли.
4. И когда увидит рачительность твою в искании Его, тогда явится и откроется тебе, подаст помощь Свою и уготовит тебе победу, избавляя тебя от врагов твоих. Ибо, рассмотри прежде твое стремление к Нему и то, как все чаяние твое непрестанно к Нему обращено, Он научит тебя и даст тебе истинную молитву, истинную любовь; а это — Сам Он, Который соделывается в тебе всем и есть для тебя — рай, древо жизни, бисер, венец, домостроитель, земледелатель, страждущий, бесстрастный человек, Бог, вино, вода живая, овча, жених, воитель, оружие — всяческая во всех Христос. Как младенец не умеет сам себе помочь или позаботиться о себе, и смотрит только на матерь, и плачет, пока, сжалившись, не возьмет его; так верные души надеются всегда на единого Господа, Ему восписывая всякую правду. Как засыхает ветвь, снятая с виноградной лозы, так и желающие оправдаться без Христа. Как разбойник есть и тать, кто не входит настоящим входом, но прелазит инуде (Ин. 10, 1), так и оправдывающий сам себя без Оправдывающего.
5. Посему вознесем тело сие, соорудим жертвенник, возложим на него всякое наше помышление и будем умолять Господа, чтобы послал с неба невидимый и великий огонь, да пояст он и жертвенник, и все, что на нем. И падут все священники Вааловы, т. е. сопротивные силы; и тогда увидим небесный дождь, подобно следу человеческому (3 Цар. 18, 44), сходящий в душу; почему исполнится на нас Божие обетование, как сказано у пророка: возставлю и возгражду скинию Давидову падшую, и раскопаная ея возгражду (Ам. 9, 11). Будем умолять, чтобы Господь, по благости Своей, озарил душу, пребывающую в нощи и во тьме, в упоении неведения; и она, воспрянув, непреткновенно уже будет ходить, совершая дела дня и жизни. Ибо тем и питается душа, что вкушает или от мира сего, или от Духа Божия; и Бог там питается, живет, упокоевается и пребывает.
6. Впрочем, каждый, если угодно ему, может сам себя подвергнуть испытанию, чем он питается, где живет и чем занят, чтобы таким образом, уразумев и приобретя способность различать в точности, совершенно предаться стремлению к добру. Сверх того, совершая молитву, будь внимателен к себе, вникая в помыслы и действия, откуда они: от Бога ли, или от противника; и кто подает пищу сердцу: Господь ли, или миродержители века сего? И ты, испытавшая и познавшая себя душа, в труде и с любовью проси у Господа небесной пищи, возрастания и делания Христова, по сказанному: наше же житие на небесех есть (Флп. 3, 20), а не в наружном виде и образе, как думают некоторые. Ибо вот, ум и разумение имеющих образ только благочестия уподобляются миру; у них колебание и волнение произволения, непостоянная мысль, боязнь и страх, по сказанному: стеня и трясыйся будеши на земли (Быт. 4, 12). По неверию и замешательству непостоянных помыслов столько времени колеблемые, как и все прочие люди, одним наружным видом и телесными преспеяниями внешнего человека, а не мыслями, различаются они от мира; сердцем же и умом увлекаются к миру и к земным привязанностям, опутываются бесполезными заботами, не приобретя сердцем небесного мира, как говорит апостол: мир Божий да владычествует в сердцах ваших (Кол. 3, 15) — мир, который царствует и обновляет умы верных в любви к Богу и ко всему братству. Слава и поклонение Отцу и Сыну и Святому Духу вовеки! Аминь.
Беседа 32. Слава христиан даже ныне пребывает в душах их, во время же воскресения обнаружится и прославит тела, по мере их благочестия
1. В мире сем есть разные языки, потому что у всякого народа свой язык. А христиане и ныне учатся одному языку и все берут уроки у одной премудрости, у премудрости Божией, а не у мудрости мира сего и века преходящего. И как христиане живут среди тех же тварей, то, заимствуя себе повод в видимом, восходят к новым небесным созерцаниям, славам и таинствам. Есть породы животных кротких, например, конь и вол; у каждого из них свое строение тела и свой голос.
То же примечаем и в зверях: у льва свое строение тела и свой голос, а подобно и у оленя. И между пресмыкающимися большая разность, и у птиц много различия в строении тела; иное строение тела и иной голос у орла, также иное строение тела и иной голос у ястреба. То же находим и в море; много тел, непохожих одно на другое. И на суше много семян, каждое же семя имеет свой плод; также много дерев, и есть дерева большие и дерева малые. И самые овощи имеют большую разность, потому что у каждого из них свой вкус. Есть травы, и между ними большая разность; одни полезны для здоровья, другие издают только благоухание. Каждое же дерево из внутренности своей производит наружную свою одежду, листья, цветы и плоды; а также и семена внутри себя заключают наружную свою одежду; и самые лилии из внутренности своей производят свою одежду и украшают зелень.
2. Так, если которые из христиан еще здесь сподобились приобрести небесное одеяние, то оно самое и пребывает в душах их. И поелику Богом предопределено твари этой разрушиться, небу и земле прейти, то небесное одеяние, ныне еще облекшее и прославившее душу, в каком виде приобретено оно в сердце, в таком облечет в тот день воскресшие тела, после того, как они восстанут из гробов обнаженными. Явно же, облекут их славой тот невидимый дар и то небесное одеяние, какие христианами получены еще ныне. Как овцы или верблюды, нашедши траву, жадно и скоро поглощают корм и запасают в себе пищу, во время же голода это самое отрыгают из чрева и пережевывают, и к напитанию их служит, что было принято ими в себя прежде; так и тех, которые ныне еще восхитили Небесное Царство, живя духом, вкусили небесной пищи, во время воскресения сие же самое будет покрывать и согревать все их члены.
3. И как сказали мы о разности семян, а именно, что на одной земле посеваются многие семена и дают плоды различные, непохожие один на другой; а подобно и о деревах, что одни из них больше, другие меньше, хотя корни всех дерев находятся в одной земле; так и Небесная Церковь, будучи единой, неисчислима, и каждый в ней особенным образом украшен славой Духа. Как птицы из тела своего производят свою одежду — перья, но между ними большая разность; одни летают почти по земле, а другие носятся высоко в воздухе; или — как небо одно, а звезд на нем много: те светлее, те больше, те меньше, но все утверждены на одном небе; так и святые на едином небе Божества и на невидимой земле укоренены различно. А подобно помыслы, приходящие на ум одному и тому же Адаму, бывают различны, но приходящий в сердце Дух производит один помысл и одно сердце, потому что и дольше, и горше управляются одним Духом.
4. Что означают животные с раздвоенными копытами? Поелику с двойными копытами свободнее они ходят, то служат образом ходящих право в законе. Как тень от тела производится самым телом, однако же не может заменить собою плоть в служении; тень не может перевязать рану, подать пищу, или говорить, но она есть произведение самого тела, и наперед показывает его присутствие; так и ветхий закон есть тень нового завета. Но тень предуказывала истину, а не заменяла собою Духа; потому что облеченный плотью Моисей не мог бы войти в сердце и совлечь нечистые одежды тьмы, если бы силу лукавой тьмы не сокрушил Дух от Духа и Огнь от Огня. И обрезание в подзаконной сени указывает на приближающееся истинное обрезание сердца, и омовение законное есть тень истины. Там омывалось тело; а здесь крещение огнем и Духом очищает и омывает оскверненный ум.
5. Там обложенный немощью иерей входил во Святое, принося жертву за себя и за народ; здесь истинный Архиерей — Христос — однажды вошел в нерукотворенную скинию, к горнему жертвеннику, и готов у просящих Его очищать и оскверненную совесть. Ибо говорит: с вами буду до скончания века (Мф. 28, 20). Первосвященник имеет на груди два драгоценных камня, на которых были имена двенадцати патриархов. Бывшее там есть образ; так и Господь, облекшись двенадцатью апостолами, послал их благовестниками и проповедниками в целый мир. Смотри, как приближающаяся тень показывает истину. Как тень не исправляет служения и не врачует немощей, так и ветхий закон не мог врачевать душевных язв и немощей, потому что не имел жизни.
6. Два сопрягаемые лица составляют нечто совершенное; так и два завета. Человек сотворен по образу и подобию Божию и имеет два глаза, две брови, две руки, две ноги; и если случится быть одноглазому, или однорукому, или одноногому, то сие служит ему как бы в укоризну. Или, как птица, если у нее одно крыло, об одном крыле и летать не может; так и человеческая природа, если бы оставалась обнаженной, какова она сама в себе, и не прияла в себя срастворения и общения природы небесной, то не совершала бы ничего хорошего, но пребывала бы по своей природе обнаженной и достойной укоризны за великую нечистоту. Ибо и самая душа наименована храмом и жилищем Божиим и невестой царской. Бог говорит: вселюся в них и похожду (2 Кор. 6, 16). Бог столько благоволил к тебе, что сошел с святых небес, и принял на Себя разумную твою природу, и земную плоть срастворил Божественным Своим Духом, чтобы и ты перстный приял в себя небесную душу. И когда душа твоя будет в общении с Духом, и небесная душа войдет в душу твою, тогда совершенный ты человек в Боге, и наследник, и сын.
7. Но как Божия величия и Божией непостижимости не вмещают в себе ни горние, ни дольние веки, так, наоборот, и уничижения Божия, того, как Бог соумаляет Себя с уничиженными и малыми, не могут постигнуть ни горние миры, ни земные. Ибо как величие, так и уничижение Божие — непостижимы. И когда по домостроительству Божию бываешь в скорбях, в страданиях, в язвах, тогда, что почитаешь для себя противным, то самое служит к пользе души твоей. Если хочешь быть и богатеть в мире, то сретают тебя всякие несчастия, и начинаешь рассуждать сам с собою: «Несчастлив я в мире, пойду, отрекусь от мира, буду служить Богу». Наконец, дошедши до этой мысли, слышишь заповедь, которая говорит: продаждъ имение твое (Мф. 19, 21), возненавидь плотское общение и служи Богу. Тогда начинаешь благодарить за свое несчастье в мире, за то, что, по сему поводу, оказываешься послушным Христовой заповеди. Наконец, если изменил ты мысль свою отчасти, в отношении к видимому, и удалился от мира и от плотского общения, то надлежит тебе также измениться и в уме, плотское мудрование переменить в мудрствование небесное. Тогда начинаешь рассуждать о той же слышанной тобой заповеди и не имеешь еще покоя, а приемлешь только на себя попечение и труд приобрести то, о чем слышал.
8. Когда думаешь, что, отрекшись от мира, сделал ты все, Господь обращает к тебе слово: «Что хвалишься? Не Я ли создал тело твое и душу? Что сделано тобою?» Душа, исповедуясь Господу, начинает просить Его и говорить: «Все Твое: дом, в котором живу, — Твой; и одежды мои — Тебе принадлежат. Ты меня питаешь, Ты снабдеваешь меня всем потребным». Тогда Господь начинает говорить на сие: «Делаю тебе милость; это имение — твоя собственность; эта добрая воля — твоя же собственность. За любовь твою ко мне, поелику прибрела ты ко Мне, вот даю тебе и то, чем не обладала ты доныне, чего не имеют люди на земле. Вместе с душой твоей прими и Меня, Господа, чтобы всегда тебе веселиться и радоваться со Мной».
9. Как жена, обручаемая с мужем, все имение свое, все приданное свое, с великой любовью приносит и передает в руки мужу и говорит: «Ничего нет у меня своего; это имение мое стало твоим, это приданное — твоя собственность, и душа моя, и тело мое тебе принадлежат»; так и целомудренная душа есть дева Господня, вступающая в общение со Святым Господним Духом. Поелику же Господь, пришедши на землю, пострадал и был распят, то и тебе надобно пострадать с Ним. Ибо как скоро удалишься от мира и начнешь искать Бога и рассуждать о Нем, должен уже будешь бороться со своей природой, с прежними нравами и с тем навыком, который тебе прирожден. А во время борьбы с сим навыком найдешь противящиеся тебе помыслы и борющиеся с умом твоим; и помыслы сии повлекут тебя и станут кружить тебя в видимом, от чего ты бежал. Тогда-то начнешь борение и брань, восставляя помыслы против помыслов, ум против ума, душу против души, дух против духа; и здесь-то уже вечная Душа.
10. Ибо открывается какая-то сокровенная и тонкая сила тьмы, пребывающая в сердце. И Господь бывает близ души и тела твоего, и смотря на борьбу твою, влагает в тебя сокровенные, небесные помыслы и втайне начинает упокоевать тебя. Но пока оставляет еще тебя под обучением, и в самых скорбях промышляет о тебе благодать. И когда придешь в упокоение, даст тебе познать Себя и покажет тебе, что для твоей же пользы попускала быть тебе в борении. Как сыну богатого человека, у которого есть пестун, пока наставник наказывает его, и учение, и раны, и удары кажутся тяжкими, и это бывает, пока не сделается мужем, а тогда начинает уже благодарить пестуна; так и благодать промыслительно обучает, пока не придешь в совершенного мужа.
11. Земледелец всюду бросает семена, и насаждающий виноградные лозы желает, чтобы все они приносили плод; а потом приходит с серпом и печалится, если не находит плода. Так и Господь хощет, чтобы слово Его посеяно было в сердцах человеческих. Но как земледелец печалится о скудной ниве, так и Господь скорбит о скудном и не приносящем плода сердце. Как ветры дуют всюду, по всей твари, и как солнце освещает целую вселенную, так и Божество повсюду, везде обретаешь Его. Если ищешь на небесах, то и там обретается в помыслах Ангельских. Если ищешь на земле, и здесь обретается в сердцах человеческих. Но из многих не многие оказываются благоугождающими Ему христианами. Слава и велелепие Отцу и Сыну и Святому Духу вовеки! Аминь.
Беседа 33. Должно непрестанно и усердно молиться Богу
1. Не по телесному навыку, не по привычке вопиять, молчать, преклонять колена должно нам молиться, но, трезвенно внимая умом, ожидать, когда Бог придет и посетит душу на всех исходах и стезях ее и во всех чувствах. Таким образом, иногда надобно молчать, иногда же надобно взывать и молиться с воплем, только бы ум утвержден был в Боге. Ибо как тело, когда что-нибудь работает, прилежа к делу, всецело бывает занято, и все члены его один другому помогают; так и душа всецело да посвятит себя молитве и любви Господней, не развлекаясь и не кружась в помыслах, но все чаяние возложив на Христа.
2. И в таком случае Господь Сам просветит ее, научая истинному прошению, подавая молитву чистую, духовную, достойную Бога, и поклонение духом и истиной. Но как решившийся заняться торговлей имеет в виду не одно предприятие для приобретения прибыли, но старается всячески увеличить и умножить прибытки, переходя от одного предприятия к другому, и от этого поспешая еще к новому источнику прибыли, и, оставляя предприятие, не приносящее пользы, обращается всегда к выгоднейшему; так и мы разными способами и искусно снабдим душу свою, чтобы приобрести истинную и великую прибыль, то есть Бога, научающего нас истинно молиться. Ибо в таком случае Господь упокоевается в благом произволении души, соделывая ее престолом славы, восседая и упокоеваясь в ней. Так слышали мы у пророка Иезекииля о духовных животных, впряженных во владычнюю колесницу. Там представлены они нам всеочитыми; а такова и душа, носящая в себе Бога, или лучше сказать, носимая Богом; потому что она делается вся оком.
3. Как дом, в котором присутствует сам владетель, бывает полон всякого убранства, красоты и благолепия, так и душа, которая у себя имеет Владыку своего и в которой пребывает Он, исполняется всякой красоты и благолепия, потому что Господь с духовными Его сокровищами есть обитатель ее и браздодержец. Но горе дому, которого владетель в отсутствии и в котором нет господина, потому что, разрушаясь, запустевает и делается он полным всякой нечистоты и неустройства; там, по слову пророка, поселятся сирини и беси (Ис. 13, 21), потому что в опустевшем доме находят себе место дикие кошки, собаки и всякая нечистота. Горе душе, которая не восстает от тяжкого своего падения и внутри себя имеет убеждающих и понуждающих ее пребывать во вражде с Женихом своим и намеревающихся растлить мысли ее, отвратить от Христа.
4. Когда же Господь видит, что душа, по мере сил своих, собирает себя воедино, день и нощь всегда ища Господа и к Нему вопия, как заповедано непрестанно молиться о всем (1 Фес. 5, 17), тогда сотворит отмщение ее, как обещал (Лк. 18, 7), очистив ее от порока, какой есть в ней, Сам представит ее Себе, как непорочную и нескверную невесту. Если же веруешь, что сие истинно, как и действительно истинно, то будь внимателен к себе; смотри, обрела ли душа твоя путеводствующий ее свет, истинную пищу и истинное питие, то есть Господа? Если же не обрела, то ищи день и ночь, чтобы получить сие. Посему, когда видишь солнце, ищи истинное Солнце, потому что ты слеп. Когда взираешь на свет, загляни в душу свою: приобрел ли ты свет истинный и благий? Все видимое есть тень невидимого в душе; кроме видимого человека есть иной внутренний человек; иные очи, которые ослепляет сатана; иные уши, которые сделал он глухими; но пришел Иисус соделать здравым сего внутреннего человека. Ему слава и держава со Отцем и Святым Духом вовеки! Аминь.
Беседа 34. О славе христиан, какой в воскресение сподобятся тела их, просветившись вместе с душами
1. Как телесные очи видят все ясно, так и душам святых явственны и видимы те лепоты Божества, какими бывают срастворены и о каких помышляют христиане. Но от очей телесных сокрыта оная слава, ясно же открывается душе верующей, которая умерщвлена была грехом и которую Господь воскрешает, как воскрешает мертвые тела, уготовляя ей новое небо, новую землю и солнце правды, подавая ей все от Божества Своего. Есть истинный мир, и земля живых, и виноград плодоносный, и хлеб жизни, и вода живая, как написано: верую видети благая Господня на земли живых (Пс. 26, 13); и еще: возсияет боящимся Господа солнце правды, и исцеление в крылех Его (Мал. 4, 2). И Господь сказал: Аз есмъ лоза истинная (Ин. 15, 1); и еще: Аз есмъ хлеб животный (Ин. 6, 35); и еще: иже пиет от воды, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды текущая в живот вечный (Ин. 4, 14).
2. Все пришествие Господне было для человека, лежащего мертвым во гробе тьмы греха, нечистого духа и лукавых сил, чтобы Господу ныне в веке сем воскресить и оживотворить сего человека, очистить его от всякой черноты, просветить светом Своим и облечь в Свои небесные ризы Божества. В воскресение же тел, которых души предварительно воскресли и прославились, прославятся и тела сии и просветятся душой, ныне еще просвещенной и прославленной, потому что Господь есть для них и дом, и скиния, и град. Облекутся же в жилище нерукотворенное, небесное, в славу Божественного света, как соделавшиеся чадами света. Не будут взирать друг на друга лукавым оком, потому что отъято лукавство; несть там ни мужеский пол, ни женский, ни раб, ни свободь (Гал. 3, 28); потому что все прелагаются в Божественное естество, соделавшись благими, богами и чадами Божиими. Там непостыдно брат сестре изречет тогда мир; потому что все едино о Христе и все упокоеваются в одном свете. Будут внимательны один к другому, и пока внимают друг другу, тотчас же озарятся истиной, истинным созерцанием неизреченного света.
3. Так увидят друг друга во многих видах и во многих и различных Божественных славах, и каждый изумится и возрадуется радостью неизглаголанной, взирая на славу другого. Видишь, как славы Божий невыразимы и непостижимы; потому что они — неизреченный свет, вечные таинства, неисчислимые блага. Ибо как в видимом мире никому невозможно объять числом все многоразличные растения, семена и цветы на земле, и никто не в состоянии измерить или познать все земное богатство; или, как невозможно ни одному человеку объять умом все живые существа в море, или их число, или породы, или различия, или количество самой воды, или пространство моря; или, как невозможно познать в воздухе число птиц, или пород их, или разнообразия; или, как нет возможности постигнуть величину неба, или положения звезд, или течение их; так невозможно выразить или описать неизмеримое, беспредельное и непостижимое богатство христиан. Ибо, если сии твари так необъятны и непостижимы для людей, то кольми паче непостижим Сотворивший и Уготовавший их? Посему человек обязан наипаче радоваться и веселиться, что такое богатство и наследие уготовано христианам, какого никто не в состоянии ни выразить, ни описать. Со всяким же тщанием и смиренномудрием должно приступить к христианскому подвигу и приять оное богатство, потому что наследие и часть христиан есть Сам Бог. Ибо сказано: Господь часть достояния моего и чаши моея (Пс. 15, 5). Вовеки слава Тому, Кто дает Себя Самого и святое естество Свое приводит в единение с душами христианскими! Аминь.
Беседа 35. О ветхой и новой субботе
1. В сени закона, данного чрез Моисея, Бог повелел, чтобы в субботу каждый упокоевался и ничего не делал. А это было образом и сенью истинной субботы, даруемой душе Господом. Ибо душа, сподобившаяся избавиться от срамных и нечистых помыслов, субботствует истинную субботу и покоится истинным покоем, пребывая праздной и свободной от всех темных дел. Ибо там в прообразовательной субботе, хотя упокоевались телесно, но души связаны были лукавством и пороками; а сия истинная суббота есть истинное упокоение души, пребывающей праздной и очистившейся от сатанинских помыслов, покоящейся в вечном Господнем покое и в радости.
2. Как тогда Бог повелел, чтобы и самые бессловесные животные покоились в субботу, вола не влекли под ярмо необходимости и на осла не возлагали бремени, потому что самые животные упокоевались от тяжелых работ; так Господь, пришедши и даруя истинную и вечную субботу, упокоил душу, обремененную и отягченную бременами беззакония, нечистых помышлений, творящую дела неправды по нужде, потому что она в рабстве у жестоких властителей, и облегчил ее от неудобоносимых бремен, от суетных и нечистых помышлений, снял с нее тяжкое иго дел неправды, упокоил ее, утружденную в нечистых помышлениях.
3. Ибо Господь призывает человека к покою, говоря: приидите ко Мне вcu труждающиеся и обременении, и Аз упокою вы (Мф. 11, 28). И те души, которые покоряются и приходят, Он упокоевает от сих тяжких обременительных и нечистых помыслов; делаются они праздными от всякого беззакония, субботствуют субботу истинную, приятную и святую, празднуют духовный праздник неизглаголанной радости и веселия, совершают от чистого сердца служение чистое и благоугодное Богу. И это есть истинная и святая суббота. Посему будем и мы умолять Бога, чтобы и нам войти в покой сей, упраздниться от срамных, лукавых и суетных помышлений, а таким образом придти в возможность служить Богу от чистого сердца и праздновать праздник Духа Святого. И блажен, кто войдет в оный покой. Слава благоволившему так Отцу и Сыну и Святому Духу вовеки! Аминь.
Беседа 36. О двояком воскресении душ и тел; и о различной славе воскрешенных
1. Воскресение умерщвленных душ бывает еще ныне, а воскресение тел будет в оный день. Но как утвержденные на небе звезды не все равны, и одна от другой отличаются светлостью и величиной, так и в духовном преспеянии о том же Духе бывают по мере веры, и один оказывается богатее другого. Писание говорит: глаголяй языки Духом Божиим глаголет (1 Кор. 14, 2); и он, глаголя с Богом, духовен. А пророчествуяй Церковь зиждет (4); и сей имеет избыток благодати. Ибо первый назидает только себя самого, а последний — и себя, и ближнего, то есть, подобно пшеничному зерну, посеянному в землю, он из одного сердца износит многие и различные зерна. И еще самые колосья бывают одни больше, другие меньше, но все собираются на одно гумно, в одну житницу; и хотя они различны, но делается из них один хлеб.
2. Или, как в городе людей много: одни из них малые дети, другие — мужи, или юноши, но все пьют воду из одного источника, вкушают одного хлеба и имеют у себя один воздух; или представь себе светильники, если один имеет две трубки, а другой — седмь, то в котором большее обилие света, тот иначе и светит; так и те, которые среди огня и света, не могут быть во тьме, но между ними большая есть разность. Если кто, будучи отцом, имеет двух сынов: одного малолетнего, а другого юношу, то юношу посылает в города и области, а младенца всюду сопровождает сам, потому что он не может ничего еще делать. Богу слава! Аминь.
Беседа 37. О рае и о духовном законе
1. Любы мира сего, по написанному, вражда Богу есть (Иак. 4, 4). Посему Писание всякому повелевает всяцем хранением блюсти сердце свое (Притч. 4, 23), чтобы человек, как рай храня в нем слово, насладился благодатью, не слушая вползающего внутрь змея и советующего то, что служит к удовольствию, от которого рождается братоубийственный гнев, и рождающая его душа умирает, но внимая Господу, Который говорит: имейте попечение о вере и надежде, от которых рождается боголюбивая и человеколюбивая любовь, приводящая к вечной жизни. В сей рай вошел Ной, храня и исполняя заповедь, и за любовь избавлен от гнева. Его храня, Авраам услышал глас Божий. Его храня, Моисей приял славу на лице; подобно Давид, его храня, возделывал, почему стал господствовать над врагами. Да и Саул, пока хранил сердце, был благоуспешен, когда же до конца преступил заповедь, — в конец оставлен. Ибо мерой, соответственно способностям каждого постигает его слово Божие; сколько кто владеет, столько и овладевается; сколько хранит, столько и охраняется.
2. Посему-то весь лик святых пророков, апостолов, мучеников хранили слово в сердцах своих, не имея другого попечения, но презирая земное и пребывая в заповеди Святого Духа, всему предпочитая благоугодное Духу и доброе, не словом только и простым ведением, но и словом и делом в самой действительности избирая вместо богатства нищету, вместо славы — бесчестие, вместо удовольствия — злострадание, а вследствие сего вместо раздражительности — любовь. Ибо, ненавидя приятности житейские, тем паче возлюбили отъемлющих оные, как споспешествующих их цели, и удерживались от познания доброго и лукавого. И добрых не отрекались, и лукавых не обвиняли, всех признавая ответственными служителями Владычнего домостроительства. Почему ко всем имели доброе расположение. Ибо когда услышали от Господа: отпустите, и отпустится вам (Лк. 6, 37), тогда обижающих стали почитать благодетелями, как доставляющих случаи к прощению обид. И когда также услышали: якоже хощете, да творят вам человецы, и вы творите им (Мф. 7, 12), тогда и добрых возлюбили по совести. Ибо, отложив свою праведность и взыскав правды Божией, нашли, как и следовало, естественно сокрытую в ней любовь.
3. Господь, преподав многие заповеди о любви, повелел искать правды Божией; ибо знал, что она матерь любви. Невозможно спастись иначе, как токмо чрез ближнего, как и заповедал: отпустите, и отпустится вам. Это духовный закон, написанный в сердцах верных, исполнение закона первого. Ибо Господь говорит: не приидох разорити закон, но исполнити (Мф. 5, 17). Как же исполняется закон, — слушай. Первый закон, по благословной причине, обиженного осуждал более, нежели согрешившего; так как сказано: имже судом судиши друга, себе осуждаеши, а что отпущает, то и ему отпущено будет (Рим. 2, 1; Сир. 28, 2). Ибо по слову закона: между судом суд, и между язвою язва (Втор. 17, 8).
4. Поэтому отпущение грехов есть исполнение закона. Сказали же мы о первом законе не потому, что Бог давал людям два закона; напротив того, закон один; в отношении к естеству он духовен, но в отношении к преследованию подвергает каждого преследованию справедливому; отпущающему он отпущает, а преследующего преследует; ибо сказано: со избранным избран будеши, и со строптивыми развратишися (Пс. 17, 27). Посему исполняющие закон духовно и, соразмерно сему, причастные благодати любят не только благодетелей, но даже хулителей и гонителей, в воздаяние за сии блага ожидая духовной любви. Благами же называю не потому, что прощают обиды, но потому, что благодетельствуют душам обидевших; молятся о них Богу, как бы чрез них прияв блаженство, по сказанному: блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради (Мф. 5, 11).
5. Но так мудрствовать научились они под законом духовным. Поелику они терпели и соблюдали духовную кротость, то Господь, видя терпение боримого сердца и неодолимой любви, разорил средостение ограды; и они отринули совершенную вражду, и уже не с усилием, но по Божией помощи возымели любовь. Господь сдерживает, наконец, обращаемое оружие (Быт. 3, 24), возбуждающие помыслы, и входят они во внутреннейшее завесы, идеже предтеча о нас вниде Господь (Евр. 6, 19, 20), и наслаждаются плодами Духа, и, созерцая будущее постоянством сердца, а не зерцалом в гадании, согласно с апостолом изрекают: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). Но спрошу я о сем чудном деле.
6. Вопрос. Если на сердце человеку не всходило, то как же знаете сие вы, тем паче, когда сами сознались в Деяниях (14, 15), что вы подобострастные нам люди?
Ответ. Но слушайте, что на сие ответствует Павел. Нам же, говорит он, Бог открыл есть Духом Своим: Дух бо вся испытует, и глубины Божия (1 Кор. 2, 10). А чтобы не сказал кто, что им дан Дух, как апостолам, а нам по естеству сие невместимо, то Павел в другом месте, вознося молитву, говорит: да даст вам Бог, по богатству славы Своея силою утвердитися во внутреннем человеце, вселитися Христу верою в сердца ваша (Еф. 3, 16, 17); и еще: Господь же Дух есть: а идеже Дух Господень, ту свобода (2 Кор. 3, 17). И еще: аще же кто Духа Христова не имать, сей несть Егов (Рим. 8, 9).
7. Посему будем и мы молиться с уверенностью и с чувством, чтобы и нам причаститься Святого Духа и войти туда, откуда мы вышли, чтобы впоследствии удалился от нас душепагубный змий, советник тщеславный, дух многопопечительности и пьянства; посему, твердо уверовав, будем сохранять заповеди Господни и чрез то возрастать в мужа совершенна, в меру возраста; и не возгосподствует уже над нами прелесть века сего, и, удостоверяемые духом, не утратим веры в то, что благодать Божия благоволит к кающимся грешникам. Ибо даруемое по благодати нейдет и в сравнение с предшествующей немощью; иначе благодать — не благодать. Но, уверовав во всемогущего Бога, с простым и непытливым сердцем приступим к дарующему причастие Духа по вере, а не по уподоблению дел вере. Ибо сказано: не от дел закона Духа приясте, но от слуха веры (Гал. 3, 2).
8. Вопрос. Говоришь, что все духовно скрывается в душе; что же значит: в церкви хощу пять словес умом моим глаголати (1 Кор. 14, 19)?
Ответ. Церковь можно разуметь в двух видах: или как собрание верных, или как душевный состав. Посему, когда церковь берется духовно, в значении человека, тогда она есть целый состав его; а пять словес означают пять общих добродетелей, которые делятся на многие виды и назидают целого человека. Как тот, кто глаголет о Господе, пятью словесами объемлет всю мудрость, так тот, кто последует Господу, пятью добродетелями назидает великое благочестие, потому что добродетелей сих пять, но они объемлют собою и все прочие. Первая — молитва, потом воздержание, милостыня, нищета, долготерпение; все они, будучи совершаемы по желанию и произволению, суть словеса душевные, глаголемые Господом и слышимые сердцем; ибо действует Господь, и Дух глаголет тогда мысленно; и в какой мере вожделевает сердце, в такой совершает явно.
9. Сии же добродетели, поколику суть общие для всех, потолику суть и родовые в рассуждении прочих. Ибо с отсутствием первой уничтожаются все; а подобным образом, со второй отъемлются за ней следующие, и так далее. Ибо как будет человек молиться, если не воздействовал в нем Дух? Свидетелем мне служит Писание, которое говорит: никтоже может рещи Господа Иисуса, точию Духом Святым (1 Кор. 12, 3). А воздерживающийся без молитвы как устоит без этой помощи? И кто не воздерживается во всем, тот как будет милостивым к алчущему или обиженному? А кто немилосерд, тот не согласится произвольно обнищать. И обратно, раздражительность живет вместе с пристрастием к деньгам, хотя бы имел их человек или нет. Но душа доблестная присозидается таким образом к Церкви не потому, что сделала, но потому, что возжелала. Ибо спасает человека не собственное его дело, но Даровавший силу. Посему, если кто и язвы Владычние терпит, — да не имеет о себе самомнения в чем-либо, хотя бы и сделал что, даже и в том, что только возлюбил и предначал действие. Поэтому не думай когда-либо предварить в добродетели Господа, по слову сказавшего: Он есть действуяй в нас, еже хотети и еже деяти о благоволении (Флп. 2, 13).
10. Вопрос. Что же Писание повелевает человеку делать?
Ответ. Прежде еще сказали мы, что человек по природе имеет предначинание, и его-то взыскует Бог. И поэтому повелевает, чтобы человек сперва понял, поняв, возлюбил и предначал волей. А чтобы мысль привести в действие, или перенести труд, или совершить дело, — сие благодать Господня дает возжелавшему и уверовавшему. Посему воля человеческая есть как бы существенное условие. Если нет воли, Сам Бог ничего не делает, хотя и может по свободе Своей. Посему совершение дела Духом зависит от воли человека. Опять, если даем мы полную свою волю, то нам все дело приписывает чудный во всем и совершенно недомыслимый Бог. Мы, люди, какую-нибудь часть чудес Его предприемлем изглаголать, основываясь на Писании, или лучше сказать, им научаемые. Ибо сказано: Кто разуме ум Господень (1 Кор. 2, 16)? И Сам Бог говорит: колькраты восхотех собрати чада твоя, и не восхотесте (Лк. 13, 34). Посему должно веровать, что Сам собирает нас, от нас же требует только воли. Что же будет обнаружением воли, как не труд добровольный?
11. Как железо, когда режет, рубит, возделывает землю, насаждает, будучи нагнетаемо, само углубляется, впрочем, иной некто движет им и налагает его, и когда сломано, разжигает в огни и обновляет; так и человек, хотя сокрушается и утруждается, делая доброе, однако же сокровенно действует в нем Господь и во время утруждения и сокрушения утешает и обновляет сердце, как и пророк говорит: Еда прославится секира без секущаго? Или вознесется пила без влекущаго (Ис. 10, 15)? То же бывает и во зле; когда человек повинуется и делается готовым, тогда сатана побуждает и изощряет его, как разбойник — меч. Железу же уподобили мы сердце по его бесчувственности и по великой жестокости. Но мы не должны были, подобно бесчувственному железу, не знать того, кто управляет нами (когда только от слова о делателе обращались к помыслу лукавого), а напротив того, подобно волу и ослу, обязаны были знать, кто понуждает и ведет нас по своему разумению. Ибо сказано: позна вол стяжавшаго и, и осел ясли господина своего, Израиль же Мене не позна (Ис. 1, 3). Посему будем молиться, чтобы приобрести нам познание Божие и научиться духовному закону для исполнения святых заповедей Его, прославляя Отца, Сына и Святого Духа вовеки. Аминь.
Беседа 38. Много внимательности и разумения потребно нам при изведании истинных христиан и того, кто истинный христианин
1. Многие, по-видимому, праведные, почитаются христианами; но дело искусных и опытных людей изведывать, действительно ли таковые имеют на себе печать и образ Царя, не наложена ли поддельная печать на художническое дело, почему художники или удивляются, или порицают? Если же нет людей искусных, то невозможно будет изведать делателей — обманщиков, потому что и они носят на себе образ монахов или христиан. Ибо и лжеапостолы страдали за Христа, и они благовествовали о Царстве Небесном; посему говорит апостол: в трудехмножае, в скорбех преболе, в темницах излиха (2 Кор. 11, 23), и сим хочет показать, что сам пострадал более их.
2. Золото сыскивается удобно, жемчуг же и драгоценные камни, годные для царского венца, отыскиваются редко; часто многие из них не оказываются годными поступить в дело. Так и христиане, назидающие души других для венца Христова, редко находят, чтобы души те соделывались сообщниками святых. Слава Тому, Кто столько возлюбил душу сию, пострадал за нее и воскресил ее из мертвых! Но, как на лице у Моисея лежало покрывало, чтобы народ не мог взирать на лице его, так и ныне на сердце твоем лежит покрывало, чтобы невидима была слава Божия. Когда же снимется покрывало, тогда Бог явится и откроет Себя христианам и любящим и действительно ищущим Его, как Сам говорит: явлюся ему, и обитель у него сотворю (Ин. 14, 21, 23).
3. Постараемся же придти к нелживому Христу, чтобы приять обетование и новый завет, который обновил Господь, крестом и смертью сокрушив врата ада и греха, изведя верные души, подав им внутрь Утешителя и введя их в Царство Свое. И мы будем с Ним царствовать во Иерусалиме, граде Его, в Небесной Церкви, в лике святых Ангелов. А те из братии, которые долгое время упражнялись и были в искусстве, могут помогать неопытным и сострадать им.
4. Некоторые, оградив себя, и при сильном действии в них благодати Божией находили свои члены столько освященными, что заключили о себе, будто бы в христианстве нет места уже похоти, но приобретается ум целомудренный и чистый, и что внутренний человек парит уже в Божественном и небесном. Посему такой человек думает, что, несомненно, достиг он в совершенную меру; и когда почитает себя вступившим в безопасную пристань, — восстают на него волны, и опять видит он себя среди моря, увлеченным туда, где только вода и небо и готовая смерть. Так вошедший в нас грех производит всякую злую похоть. Но, снова сподобившись таковые некоей благодати и как бы, так сказать, из целой морской глубины прияв малую некую каплю, в сем самом находят ежечасно и ежедневно совершающееся чудо; почему подвергшийся такому необычайному, новому и Божественному действию дивится и изумляется, как он обманулся. Наконец, благодать, как Божественная и небесная, просвещает, руководит, умиряет его, все устрояет во благое; почему цари и властители, мудрые и сановные, в сравнении с ним почитаются малыми и низкими.
А со временем настает час, и дела изменяются, так что действительно такой человек думает о себе, что он грешнее всех людей. И в другой опять час видит себя как бы великим и необычайным царем, или сильным другом царевым; и опять видит себя в иной час немощным и нищим. Наконец, ум приходит в затруднение, почему бывает сие так и опять иначе; потому что ненавистник добра сатана преуспевающим в добродетели внушает лукавое и старается развратить их. Так бывает дело.
5. Но ты не покоряйся сему, делая правду, совершаемую во внутреннем человеке, где поставлен Христов алтарь вместе с нескверным святилищем, да свидетельство совести твоей похвалится крестом Христа, очищающего совесть твою от мертвых дел, и послужишь Богу духом своим, узнаешь, Кому поклоняешься, по сказанному: мы покланяемся, Егоже вемы (Ин. 4, 22). Вверься путеводствующему тебя Богу; душа твоя да вступит в общение с Богом, как невеста с женихом. Ибо сказано: тайна сия велика есть, аз же глаголю во Христа (Еф. 5, 32) и в непорочную душу. Господу слава вовеки! Аминь.
Беседа 39. Для чего дано нам Богом Божественное Писание?
Как царь, написав послания к тем, кому хочет дать грамоты и дары свои, дает всем знать: «Старайтесь скорее придти ко мне и получить от меня царские дары»; и если не придут и не получат, то не принесет им пользы чтение посланий, скорее же, сделаются повинными смерти за то, что не захотели придти и из царских рук сподобиться чести; так и Божественные Писания Царь-Бог, как послания, предложил людям, объявляя ими, чтобы взывавшие к Богу и уверовавшие просили и получали небесный дар от Ипостаси Божества Его. Ибо написано: да будем Божественнаго причастницы естества (2 Пет. 1, 4). Если же человек не приходит, не просит, не приемлет, то не будет ему пользы от чтения Писаний, а напротив того, соделается повинным смерти за то, что не восхотел от Небесного Царя приять дар жизни, без которого невозможно улучить бессмертную жизнь, то есть Христа. Ему слава вовеки! Аминь.
Беседа 40. О том, что все добродетели и все худые дела связаны между собою и, подобно звеньям в цепи, зависят одни от других
1. О внешнем подвижничестве и о том, какой образ жизни есть высший и первый, знайте, возлюбленные, следующее: все добродетели между собою связаны, как звенья в духовной цепи, одна от другой зависят: молитва от любви, любовь от радости, радость от кротости, кротость от смирения, смирение от служения, служение от надежды, надежда от веры, вера от послушания, послушание от простоты. Так и с противной стороны, худые дела зависят одно от другого: ненависть от раздражительности, раздражительность от гордости, гордость от тщеславия, тщеславие от неверия, неверие от жестокосердия, жестокосердие от нерадения, нерадение от разленения, разленение от уныния, уныние от нетерпеливости, нетерпеливость от сластолюбия; прочие части порока также между собою связаны, как на доброй стороне связаны между собою и одни от других зависят добродетели.
2. Главное же во всяком добром рачении и верх заслуг — прилежное пребывание в молитве. Ею, испрашивая у Бога, ежедневно можем приобретать и прочие добродетели. Отсюда в сподобившихся происходит общение в Божией святости, в духовной действенности, и союз умного расположения как бы в неизреченной любви ко Господу. Ибо кто ежедневно принуждает себя пребывать в молитве, тот духовной любовью к Богу воспламеняется к божественной приверженности и пламенному желанию и приемлет благодать духовного освящающего совершенства.
3. Вопрос. Поелику некоторые продают имение, отпущают на свободу рабов, исполняют заповеди, но не стараются в мире сем приять Духа, то ужели, живя таким образом, не войдут они в Небесное Царство?
Ответ. Это предмет тонкий для рассуждения. Ибо некоторые утверждают, что и Царство одно, и геенна одна; мы же говорим, что много степеней, различий и мер в одном и том же Царстве и в одной и той же геенне. Как во всех членах одна душа, и вверху действует она в мозгу, а внизу она же приводит в движение ноги; так и Божество объемлет все твари и небесные, и те, которые ниже бездны, и повсюду всецело пребывает в твари, хотя по Своей неизмеримости и необъятности Оно и вне тварей. Посему Само Божество внемлет людям и во всем домостроительствует премудро. И поелику некоторые молятся, не зная, чего просят, другие постятся, иные пребывают в служении, то Бог, праведный Судия, каждого награждает по мере веры. Ибо что делают они, делают по страху Божию, но не все они — сыны, цари, наследники.
4. Одни в мире убийцы, другие любодеи, иные хищники, а некоторые также раздают имение свое нищим; Господь взирает на тех и на других, и делающим добро дает упокоение и награду; есть меры избыточествующие, и есть меры малые, в самом свете и в самой славе есть разность. В самой геенне и в наказании есть отравители, и разбойники, и другие прегрешившие в малом. А которые утверждают, что одно Царство, одна геенна и степеней нет, те говорят худо. Сколько ныне мирских людей, которые преданы зрелищам и прочим бесчинствам? И сколько еще таких, которые молятся и боятся Бога? Бог взирает на тех и на других, и как праведный Судия уготовляет одним упокоение, другим — наказание.
5. Люди, запрягши коней, правят колесницами и устремляются друг против друга; каждый старается низринуть и победить противника. Так сердце подвижников представляет из себя зрелище; там лукавые духи борются с душой, а Бог и Ангелы взирают на подвиг. Сверх того, ежечасно многие новые помыслы и душой производятся, а также влагаются и злобой. Ибо душа имеет много сокровенных помыслов и в этот час производит и рождает их; и у злобы много помыслов и предначинаний, и ежечасно порождает она новые помыслы против души; потому что ум есть всадник, он впрягает колесницу души, сдерживая борозды помыслов, и устремляется против сатанинской колесницы, так как и сатана уготовил ее против души.
6. Вопрос. Если молитва есть упокоение, почему же иные говорят: «Не можем молиться» — и не пребывают в молитве?
Ответ. Самое упокоение, в избытке своем, приводит к милосердию и к другим служениям, как-то: к посещению братии и к служению словом. И сама природа требует того, чтобы идти, видеться с братией и сказать слово. Что брошено в огонь, то не может оставаться в собственной природе, но по необходимости само делается огнем. Так, если бросишь в огонь мелких камней, делается из того несколько извести. Если человек слишком много погрузится в море и отойдет на самую средину, он тонет и гибнет. А кто входит в воду постепенно, тот опять желает выйти, выплыть и достигнуть пристани и увидеть людей на земле. Так и в духовном; иной входит в глубину благодати и снова воспоминает о друзьях своих; и сама природа требует того, чтобы сходить к братиям, выполнить долг любви, подкрепить их словом.
7. Вопрос. Как могут в одно время быть в сердце и благодать, и грех? Ответ. Когда есть огонь вне медного сосуда, и станешь потом подкладывать дрова, сосуд разгорячается, и что внутри его, то варится и кипит от огня, разведенного вне сосуда. А если кто понерадит и не подложит дров, то жар начнет убывать и как бы потухать. Так и благодать есть небесный внутри тебя огнь. Если будешь молиться, помыслы свои предашь любви ко Христу, то как будто подложишь дров, и помыслы твои сделаются огнем и погрузятся в любовь Божию. Хотя и удаляется Дух и бывает как бы вне тебя, однако же он и внутрь тебя пребывает, и является вне тебя. Если же кто вознерадит, хотя мало предавшись или мирским делам, или рассеянности, то опять приходит грех, и облекается в душу, и начинает угнетать человека. Душа воспоминает о прежнем покое и начинает скорбеть и чаще страдать.
8. Снова ум обращается к Богу, снова начинает приближаться к нему прежнее упокоение, снова начинает он сильнее искать Бога и говорит: «Умоляю Тебя, Господи!» Постепенно прибавляется огнь воспламеняющий и упокоевающий душу, подобно тому, как уда понемногу извлекает рыбу из глубины. А если бы не было сего, и вкусила бы душа горечи и смерти, то как могла бы отличить горькое от сладкого, смерть от жизни и возблагодарить Животворящего Отца и Сына и Святого Духа вовеки! Аминь.
Беседа 41. Весьма глубоки тайники души, постепенно возрастающей в благодати и в пороках
1. Драгоценный сосуд души пребывает в великой глубине, как сказано негде: бездну и сердце Той испытует (Сир. 42, 18). После того, как человек уклонился от заповеди и подвергся осуждению гнева, грех взял его в свое подданство, и сам, как некая бездна горечи, и тонкая и глубокая, вошедши внутрь, овладел пажитями души до глубочайших ее тайников. Таким образом и душу, и примешавшийся к ней грех уподобляем великому дереву, у которого много ветвей, а корни в земных глубинах. Так и вошедший в душу грех, овладев ее пажитями до глубочайших тайников, обратился в привычку и предубеждение, с младенчества в каждом возрастает, воспитывается и учит его худому.
2. Посему, когда действие Божественной благодати приосеняет душу, по мере веры каждого, и душа приемлет помощь свыше, тогда благодать приосеняет ее только еще отчасти. И не думай, чтобы в ком-нибудь озарялась вся душа; внутри ее остается еще великая пажить пороку, и человеку потребны великий труд и усилие, соглашенные с действующей в нем благодатью. Посему-то Божественная благодать, которая в одно мгновение может человека очистить и сделать совершенным, начинает посещать душу постепенно, чтобы испытать человеческое произволение, сохраняет ли оно всецелую любовь к Богу, ни в чем не сдружаясь с лукавым, но всецело предавая себя благодати. Таким образом, душа, в продолжение времени и многих лет оказывающаяся благоискусной, ничем не преогорчающая и не оскорбляющая благодать, в самой постепенности находит для себя пособие. И сама благодать овладевает пажитью в душе, и по мере того, как душа многие годы оказывается благоискусной и согласной с благодатью, до глубочайших ее составов и помышлений пускает корни, пока вся душа не будет объята небесной благодатью, царствующей уже в этом сосуде.
3. Если же кто не соблюдет великого смиренномудрия, то предается он сатане и обнажается от данной ему Божественной благодати, и тогда обнаруживается его самомнение, потому что он наг и беден. Посему обогащающийся Божией благодатью должен пребывать в великом смиренномудрии и сердечном сокрушении, почитать себя нищим и ничего не имеющим, думать: «Что имею у себя, все то чужое, другой мне дал, и когда захочет, возьмет у меня». Кто так смиряет себя пред Богом и людьми, тот может сохранить данную ему благодать, как сказано: смиряяйся вознесется (Мф. 23, 12). Будучи Божиим избранником, да осуждает он сам себя, и будучи верным, да почитает себя недостойным. Такие души благоугождают Богу и животворятся Христом. Ему слава и держава вовеки! Аминь.
Беседа 42. К совершенству ведет человека, или вредит ему, не внешнее, но внутреннее, то есть или Дух благодати, или дух лукавства
1. Если большой город, по разорении стен его, взят врагами и опустошен, то не приносит ему пользы обширность. Почему при величине нужно ему иметь и крепкие стены, чтобы не вошли в него враги. Так души, украшенные ведением, разумением и самым острым умом, уподобляются большим городам. Но спрашивается: укреплены ли они силой Духа, чтобы не вошли и не опустошили их враги? Ибо мудрые мира сего, Аристотель, или Платон, или Сократ, при основательном своем ведении, уподоблялись большим городам, но опустошены были врагами, потому что не было в них Божия Духа.
2. А люди неученые, став причастниками благодати, подобны малым городам, укрепленным крестной силой. Лишаются же благодати и гибнут они по двум причинам: или потому, что не переносят терпеливо постигших скорбей, или потому, что, усладившись греховными удовольствиями, предаются им. Не могут же они совершить пути своего без искушений. Но как при чадорождении и нищая, и царица чувствуют одинаковые мучения; а подобно сему, земля у богатого и у бедного, если не будет надлежащего возделания, не может принести хороших плодов; так и в душевном делании мудрый и богатый воцаряются благодатью не иначе, как при терпении, скорбях и многих трудах, потому что таковой должна быть жизнь христиан. Как мед, будучи сладок, не принимает в себя ничего горького или ядовитого, так и христиане, при всем, что ни случилось бы с ними, доброе или худое, пребывают благими, как говорит Господь: будете блази, якоже Отец ваш Небесный (Лк. 6, 36). А вредное и оскверняющее человека бывает внутри его: от сердца бо исходят помышления злая (Мф. 15, 19), как говорит Господь. Ибо что внутри человека, то сквернит его.
3. Посему внутри, в душе, пресмыкается и ходит дух лукавства, этот разумный двигатель, то есть покрывало тьмы, ветхий человек, которого должны совлечься все прибегающие к Богу, чтобы облечься им в небесного и нового человека, то есть во Христа. Поэтому и человеку ничто внешнее не может вредить, вредит же только живой и действенный, в сердце обитающий дух тьмы; а потому каждый должен произвести борьбу в помыслах, чтобы в сердце его воссиял Христос. Ему слава вовеки! Аминь.
Беседа 43. О преспеянии человека христианина, вся сила которого зависит от сердца, что и описывается здесь в разных чертах
1. Как огнем зажигаются многие светильники и горящие свечи; и все свечи и светильники возжигаются и светят тем, что по природе одно и то же, так и христиане воспламеняются и светят одним и тем же по природе Божественным огнем Сына Божия; и они в сердцах своих имеют горящие свещи, и будучи еще на земле, светят пред Ним, подобно Ему Самому. Ибо сказано: сего ради помаза Тя Бог Твой елеем радости (Пс. 44, 8). Посему-то и наименован Он Христом, чтобы и мы, помазавшись тем же елеем, каким помазан Он, соделались помазанниками и были единой, так сказать, с Ним сущности и единого тела, как еще сказано: Святяй и освящаемии, от Единаго вси (Евр. 2, 11).
2. Посему христиане уподобляются отчасти светильникам, имеющим в себе елей, то есть плоды правды. Если же светильник в них не возжжен светильником Божества, то они ничто. Господь был светильником горящим, по Духу Божества, Который существенно в Нем пребывал и воспламенял сердце Его по человечеству. Подобно гнилому мешку, наполненному жемчужинами, и христиане, обязанные по внешнему человеку быть смиренными и презираемыми, в себе, во внутреннем человеке, имеют многоценную жемчужину. Другие же уподобляются гробам повапленным: снаружи они раскрашены и убраны, а внутри полны мертвых костей, великого зловония и нечистых духов, мертвы пред Богом и покрыты всякой срамотой, нечистотой и тьмой сопротивника.
3. Апостол говорит, что младенец, пока еще мал, под повелители и приставники есть (Гал. 4, 2) лукавых духов. А духи сии не хотят, чтоб младенец возрастал; иначе, сделавшись мужем совершенным, начнет вникать в домашние свои дела и домогаться господства. Христианин обязан всегда иметь памятование о Боге, ибо написано: возлюбиши Господа Бога твоего от всего сердца твоего (Втор. 6, 5), то есть не только, когда входишь в молитвенный дом, люби Господа, но, и находясь в пути, и беседуя, и вкушая пищу, имей памятование о Боге, и любовь и приверженность к Нему. Ибо говорит Он: где ум твой, там и сокровище твое (Мф. 6, 21). К чему привязано сердце человека и к чему влечет его пожелание, то бывает для него богом. Если сердце вожделевает всегда Бога, то Бог есть Господь сердца его. Даже и тот, кто отрекся от мира, стал нестяжателем, бесприютным, постником, бывает еще привязан к себе самому, или к мирским вещам, или к дому, или к родительской любви. А к чему привязано его сердце и чем пленен его ум, то и есть его бог. И оказывается, что широкой дверью из мира он вышел, а в мир входит и впадает узкой дверью. Как хворост, брошенный в огонь, не может противиться силе огня, но тотчас сгорает, так и демоны, когда хотят напасть на человека, сподобившегося даров Духа, попаляются и истребляются Божественной огненной силой, только бы сам человек был всегда прилеплен ко Господу и на Него возлагал упование и надежду. И если демоны крепки, как твердые горы, то пожигаются молитвой, как воск — огнем. Но душе, между тем, предлежит великая борьба и брань с ними. Там реки змиев и уста львов, и огнь, палящий душу. Как усовершившийся во зле, будучи упоен духом прелести, убивает ли, прелюбодействует ли, не знает сытости в худых делах; так христиане, крещенные Духом Святым, неискусны бывают во зле. Но те, которые и благодать имеют, и привязаны еще ко греху, пребывают под страхом и идут страшным путем.
4. Как плывущие морем купцы, хотя найдут и попутный ветер, и тихое море, но пока не войдут в пристань, находятся всегда под страхом, что вдруг восстанет противный ветр, взволнуется море и корабль подвергнется опасности; так и христиане, хотя и ощущают в себе, что дышит благоприятный ветр Святого Духа, однако же находятся еще под страхом, чтобы не нашел и не подул ветр сопротивной силы и не воздвиг в душах их какого мятежа и волнения. Посему потребна великая рачительность, чтобы войти в пристань упокоения, в совершенный мир, в вечную жизнь и вечное наслаждение, во град святых, в небесный Иерусалим, в Церковь первородных (Евр. 12, 23). А кто не прошел еще оных степеней, для того много причин к страху, чтобы лукавая сила, во время сего прохождения, не устроила ему какого-либо падения.
5. Зачавшая во чреве жена внутри себя носит младенца своего во тьме, так сказать, и в нечистом месте. И если случится, наконец, младенцу выйти из чрева в надлежащее время, видит она для неба, земли и солнца новую тварь, какой никогда не видала; и тотчас друзья и родные с веселым лицом берут младенца в объятия. А если от какого-либо беспорядка случится младенцу умереть во чреве, то необходимо уже определенным на то врачам прибегнуть к острым орудиям; и тогда младенец переходит от смерти к смерти, из тьмы во тьму. То же примени и к духовному. Приявшие в себя семя Божества имеют оное в себе невидимо, и по причине живущего в них греха, таят в местах темных и страшных. Посему, если оградят себя и соблюдут семя, то в надлежащее время породят оное явно, и наконец, по разрешении их с телом, Ангелы и все горние лики с веселыми лицами примут их. А если подъявший на себя оружие Христово, чтобы сражаться мужественно, расслабнет, то скоро предастся он врагам и при разрешении с телом из тьмы, обдержащей его ныне, пойдет в другую более страшную тьму и в погибель.
6. Представь себе сад, в котором есть плодоносные дерева и другие благоухающие растения; сад весь прекрасно обделан и украшен и для охранности, вместо загородки, обнесен малой стеной; по случаю же протекает тут и быстрая река. Если вода, хотя слегка, ударяет в стену, то будет вредить ее основанию, найдет себе проход, понемногу совершенно размоет основание, и, вошедши в сад, поломает и искоренит все растения, уничтожит все труды и сделает сад бесплодным. Так бывает и с сердцем человеческим. Есть в нем прекрасные помыслы, но непрестанно приближаются к сердцу и потоки греха, готовые его низринуть и увлечь на свою сторону. И если ум хотя несколько легкомыслен и предается нечистым помыслам, то вот уже духи льсти нашли себе там пажить, ворвались и испровергли все красоты, в ничто обратили добрые помыслы и душу привели в запустение.
7. Как глаз мал в сравнении со всеми прочими членами и самая зеница, при всей своей малости, есть самый важный сосуд, потому что вдруг видит небо, звезды, солнце, луну, города и прочие твари, и все видимые вдруг предметы одинаково изображаются и живописуются в малой зенице ока; так и ум то же самое в сердце. Само сердце — малый сосуд; но там есть змий, там есть львы, там есть ядоносные звери, там все сокровища порока, там пути негладкие и стропотные, там пропасти; но там также и Бог, там Ангелы, там жизнь и Царство, там свет и апостолы, там сокровища благодати, там есть все. Ибо как бывает мгла распростертая по всей вселенной, и человек не видит человека; так со времени преступления тьма века сего лежит на всей твари, на всем естестве человеческом; почему люди, покрытые сей тьмой, ведут жизнь в ночи, в местах страшных. И как в ином доме бывает множество дыма, так грех с скверными его помыслами и бесчисленное множество демонов вкрадываются в сердечные помыслы и заседают там.
8. Как в мире, когда объявлена война, люди умные и вельможи не отправляются туда, но, боясь смерти, остаются дома, вызываются же на войну вновь произникшие, бедные, простолюдины; и случается, что они одерживают победу над неприятелями, прогоняют их от пределов и за сие получают от царя награды и венцы, достигают почестей и достоинств, а те великие люди остаются позади их; так бывает и в духовном. Невежды, слыша в первый раз слово, с правдолюбивым помыслом исполняют оное на деле и приемлют от Бога духовную благодать, а мудрые и до тонкости углублявшиеся в слово избегают брани и не преуспевают, но остаются позади участвовавших во брани и победивших.
9. Но как сильно дующие ветры приводят в движение всю тварь в целой поднебесной и производят великий шум, так и вражия сила движет и уносит помыслы, колеблет глубины сердца, к своей склоняя воле, и в служении ей рассевает помыслы. Как сборщики податей, сидя в тесных проходах, останавливают и истязывают проходящих, так и демоны наблюдают и задерживают души; и если души несовершенно очистились, то, при исшествии своем из тела, не получают дозволения войти в небесные обители и предстать Владыке своему, но уносятся вниз воздушными демонами. Но пребывающие во плоти, при трудах и при великом усилии могут еще приобрести благодать свыше от Господа; и они, вместе с достигшими упокоения за добродетельное житие, отойдут ко Господу, как Сам Он дал обетование: идеже есмь Аз, ту и слуга Мой будет (Ин. 12, 26), и бесконечные веки будут царствовать со Отцом и Сыном и Святым Духом, ныне и всегда, и во веки веков! Аминь.
Беседа 44. О том, какую перемену и какое обновление в человеке христианине совершает Христос, уврачевавший душевные страсти и недуги
1. Кто приходит к Богу и действительно желает быть последователем Христовым, тот должен приходить с той целью, чтобы перемениться, изменить прежнее свое состояние и поведение, показать себя лучшим и новым человеком, не удержавшим в себе ничего из свойственного человеку ветхому. Ибо сказано: аще кто во Христе, нова тварь (2 Кор. 5, 17). Господь наш Иисус Христос для того и пришел, чтобы изменить, преобразить и обновить естество, и эту душу, вследствие преступления низложенную страстями, создать вновь, растворив ее собственным Своим Божественным Духом. Он пришел верующих в Него соделать новым умом, новой душой, новыми очами, новым слухом, духовным новым языком, одним словом сказать, новыми людьми, или новыми мехами, помазав их светом ведения Своего, чтобы влить в них вино новое, то есть Духа Своего. Ибо говорит, что новое вино должно вливать в новые мехи (Мф. 9, 17).
2. Как враг, взяв подчинившегося ему человека, сделал его новым для себя, обложив вредоносными страстями, помазав духом греха, влил в него вино всякого беззакония и худого учения, так и Господь, избавив человека от врага, соделал его новым, помазав Духом Своим, влиял в него вино жизни, новое учение Духа. Кто питательность пяти хлебов претворил в питательность множества хлебов, ослице, по природе бессловесной, дал глас, блудницу обратил к целомудрию, соделал, что огонь, по природе сожигающий, орошал вверженных в пещь, и для Даниила укротил естество диких зверей, львов, Тот может и душу, запустевшую и одичавшую от греха, претворить в Свою благость, кротость и мир святым и благим Духом обетования.
3. Как пастух может вылечить шелудивую овцу и уберечь от волков, так истинный Пастырь Христос один только мог, пришедши, погибшую и струпами покрытую овцу — человека — уврачевать от греховной нечистоты и проказы и возвратить Себе. Ибо прежние иереи, левиты и учители не могли уврачевать душу приношениями даров, и жертв, и кроплениями крови, даже неспособны были уврачевать и себя самих, потому что и сами обложены были немощью: невозможно бо, как сказано, крови юнчей и козлей отпущати грехи (Евр. 10, 4). Господь же, показывая немощь тогдашних врачей, сказал: всяко речете Ми притчу сию: врачу, исцелися сам (Лк. 4, 23), выражая сим: «Я не таков, как они, неспособные уврачевать самих себя; Я — истинный Врач и добрый Пастырь; Я положил душу Свою за овец, могу уврачевать всякую душевную болезнь и немощь; Я — непорочное Овча, единожды принесенное в жертву, и могу уврачевать приходящих ко Мне». Истинное исцеление подается душе единым Господом, ибо сказано: се, Агнец Божий, вземляй грехи мира (Ин. 1, 29), то есть грехи души, уверовавшей в Него и возлюбившей Его от всего сердца.
4. Поэтому хороший пастырь врачует покрытую струнами овцу, а овца овцу врачевать не может. И если не будет уврачевана словесная овца — человек, то не войдет в Небесную Господню Церковь. Так и в законе говорится под сенью и образом. Ибо сие дает разуметь Дух, объявляя о прокаженном и имеющем телесный недостаток. Сказано: прокаженный и имеющий телесный недостаток да не входит в церковь Господню (Лев. 21, 17–23). Но прокаженному предписано идти к иерею и умолять его, чтобы пришел в дом кущи его и возложил руки свои на проказу, на место, означенное прикосновением проказы, и уврачевал (Лев. 13). Подобно сему, Христос, истинный Архиерей грядущих благ, снисходя к душам, прокаженным греховной проказой, входит в телесную их скинию, врачует и исцеляет страсти; и тогда уже душа может войти в Небесную Церковь святых, истинного Израиля. Ибо всякая душа, носящая на себе греховную проказу страстей, если не приступит к истинному Архиерею и еще ныне не будет Им уврачевана, не войдет в стан святых, в Церковь Небесную. Как непорочная и чистая, Церковь сия требует душ непорочных и чистых. Ибо сказано: блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8).
5. Душе, истинно во Христа верующей, должно из нынешнего порочного состояния перейти в состояние иное, доброе, и нынешнее уничиженное естество изменить в естество иное, Божественное, и соделаться естеством новым, при содействующей силе Святого Духа; и тогда может она стать благопотребной для Небесного Царства. Достигнуть же сего возможно только нам, которые веруем, истинно любим Его и исполняем все святые заповеди Его. Если при Елисее дерево, по природе на воде легкое, будучи брошено в воду, изнесло на себе железо, по природе тяжелое, то кольми паче Господь здесь еще пошлет легкого, удободвижного, благого и небесного Духа Своего и Им душу, погрязшую в водах лукавства, облегчит, окрилит, изнесет в небесные высоты, претворит и пременит собственное ее естество.
6. Как в видимом мире никто не может сам собою переплыть и перейти море, если нет у него легкого и удободвижного корабля, который устроен из дерева, может носиться по водам, потому что потонет и погибнет, кто пойдет по морю; так и душе невозможно самой собою перейти, преодолеть и переплыть горькое море греха, непроходимую бездну лукавых сил и темных страстей, если не примет в себя удободвижного, небесного, легкокрылого Духа Христова, попирающего и преходящего всякое лукавство. Чрез Него возможет она правошественно и прямо вступить в небесную пристань упокоения, во град Царствия. Но как плывущие на корабле не из моря черпают и пьют, не из него заимствуют одежду и пищу, приносят же сие на корабль отвне, так и христианские души не из мира сего, но свыше, с неба, приемлют небесную пищу и духовные одеяния и тем, живя на корабле благого и животворящего Духа, минуют сопротивные лукавые силы начал и властей. И как все корабли, на которых люди могут преплывать горькое море, строятся из одного древесного вещества, так все христианские души, укрепляясь единым Божеством небесного света, различных дарований единого Духа, переносятся чрез все море лукавства.
7. Но как кораблю для хорошего плавания нужны кормчий, также умеренный и приятный ветр, так всем сим в душе верной бывает Господь. Он дает душе силу преплывать свирепые волны лукавства при страшных непогодах и бурных порывах ветров греха. Он Сам укрощает волнение, как Ему это ведомо, с силой, быстротой и искусством. А без Небесного кормчего — Христа — никому невозможно прейти лукавое море темных сил и воздымающиеся волны горьких искушений. Ибо сказано: восходят до небес и низходят до бездн (Пс. 106, 26). Все искусство править кораблем, вести брани, выдерживать искушения ведомо Тому, Кто ходил по свирепым волнам. Ибо сказано: Сам искушен быв, может и искушаемым помощи (Евр. 2, 18).
8. Посему душам нашим должно из настоящего состояния перейти в другое состояние и измениться в Божественное естество, из ветхих соделаться новыми, то есть из негодных и неверных — добрыми, честными и верными, и таким образом придти в благоустройство, став благопотребными для Небесного Царства. И блаженный Павел о своем пременении и о том, как уловлен был он Господом, пишет следующее: гоню же, аще и постигну, о немже и постижен бых от Христа (Флп. 3, 12). Как же уловляется он Богом? Как мятежник, захватив кого-нибудь в плен, уводит к себе, а потом сам уловляется истинным царем, так и Павел, когда действовал в нем мятежнический дух греха, гнал и расхищал Церковь, но поелику делал сие по неведению, не из противления Богу, но как бы подвизаясь за истину, то и не презрел, но уловил его Господь. Небесный и истинный Царь, неизреченно облистав его, сподобив слышать Свой глас и ударив в лице, как раба, даровал ему свободу. Видишь Владычнюю благость и то, как души, прилепившиеся к пороку и ожесточенные, Господь может в одно мгновение времени изменить и сообщить им Свою благость и мир.
9. Все возможно для Бога, как и было с разбойником; во мгновение времени изменен он верою и введен в рай. Для того пришел Господь, чтобы души наши изменить, воссоздать и соделать их, по написанному, причастницами Божественного естества (2 Пет. 1, 4) и в душу нашу вложить душу небесную, то есть Божественного Духа, путеводствующего нас ко всякой добродетели, чтобы могли мы жить вечной жизнью. Посему всем сердцем должны мы веровать неисповедимым обетованиям Его, ибо неложен Обетовавший. Надлежит нам возлюбить Господа, всемерно стараться преуспевать во всех добродетелях, неутомимо и непрестанно просить, чтобы всецело и совершенно приять нам обетование Духа Его, да оживотворятся души наши, пока еще мы во плоти. Ибо если душа в сем еще мире не примет в себя святыни Духа за многую веру и за молитвы и не сделается причастной Божественного естества, срастворяясь благодатью, при содействии которой может непорочно и чисто исполнить всякую заповедь, то она непригодна для Небесного Царства. Что доброго приобрел кто здесь, то самое и в оный день будет для него жизнью, по благодати Отца и Сына и Святого Духа, вовеки. Аминь.
Беседа 45. О том, что не искусство какое, не богатство мира сего, но одно пришествие Христово может уврачевать человека. В сей же беседе показывается весьма великое сродство человека с Богом
1. Кто избрал жизнь уединенную, тот должен чуждым и посторонним для себя почитать все, что ни совершается в сем мире. Ибо кто действительно последует за крестом Христовым, тому должно, отрекшись от всего, даже от души своей, иметь ум, пригвожденный к любви Христовой, то есть предпочесть Господа родителям, братьям, жене, чадам, родству, друзьям, имуществу. Ибо сие выразил Господь, сказав: всякий, кто не оставит отца, или матерь, или братии, или жену, или чад, или сел, и не последует Мне, несть Мене достоин (Мф. 10, 37). Ни в чем ином, как слышали мы, не обретают себе люди спасения и упокоения. Сколько появлялось царей из Адамова рода, которые овладевали всею землею и много думали о царском своем владычестве? И ни один, при таком довольстве, не мог познать того повреждения, какое преступлением первого человека произведено в душе и омрачило ее; почему, не познает она происшедшей в ней перемены, а именно, что ум, первоначально чистый, пребывая в чине своем, созерцал Владыку своего, а теперь, за падение свое, облечен стыдом и по ослеплении очей сердечных не видит той славы, какую до преслушания видел отец наш Адам.
2. Были и разные мудрецы в мире: одни из них показали свое превосходство в любомудрии, другие удивляли упражнениями в софистике, иные показали силу в витийстве, иные были грамматиками и стихотворцами и писали по принятым правилам истории. Но были и разные художники, упражнявшиеся в мирских искусствах: одни из них, ваяя из дерева рыб и птиц и изображения людей, старались в этом показать свое превосходство; другие предприняли устроять из меди подобия истуканов и чего-либо иного; другие воздвигали огромные и красивые здания; иные, роя землю, извлекают из нее тленное серебро и золото, или драгоценные камни; другие же, имея телесную красоту и превозносясь красивостью лица, еще более уловлены сатаною и впали в грех. И все сии упомянутые художники, обладаемые поселившимся внутри их змием и не сознавая живущего в них греха, сделались пленниками и рабами лукавой силы и никакой не получили пользы от своего знания и искусства.
3. Мир, исполненный всякого разнообразия, уподобляется человеку богатому, который владеет великолепными и огромными домами, изобилует серебром и золотом, различными стяжаниями и всякою прислугою, но внезапно объят болезнями и немощами; все родство стоит перед ним, и при всем богатстве не может избавить его от болезни. Почему, никакая житейская рачительность, ни братья, ни богатство, ни другое что из исчисленного выше душу, погруженную в грех и неспособную видеть ясно, не изъемлет от греха; и одно только пришествие Христово может очистить душу и тело.
Итак, отложив всякое житейское попечение, предадим себя Господу, к Нему взывая день и ночь. Видимый этот мир и вкушаемый в нем покой, в какой мере, по-видимому, благоприятны телу, в такой мере раздражают страсти души и увеличивают ее злострадание.
4. Один мудрый муж возжелал употребить все тщание в усильном искании, старался испытать всех, обращающихся в мире сем, в надежде, что получит от кого-нибудь пользу. Приходил он к царям, к властителям, к князьям, и не нашел там спасительного врачевства, которое мог бы приложить к душе; долго обращался с ними, и ничем не воспользовался. Пошел потом к мирским мудрецам и витиям и их оставил таким же образом, не получив никакого приобретения. Ходил к живописцам, к добывающим из земли золото и серебро, ко всяким художникам, и не мог сыскать никакого врачевства для язв своих. Наконец, удалившись от них, взыскал себе Бога, врачующего страсти и болезни душевные; как скоро рассмотрел себя, и размыслил о том, и оказалось, что ум его кружится около тех же вещей, от которых удалился он видимо, возненавидев их.
5. Как иная богатая в мире женщина, у которой много денег и великолепный дом, остается без защиты; многие приходят, делают ей вред, опустошают ее жилище; и не терпя обиды, ходит она, ищет себе мужа сильного, на все способного и образованного, и когда, после многих усилий, найдет такого человека, бывает рада ему, и имеет его вместо крепкой стены, так и душа по преступлении весьма много утесняется сопротивною силою, доведена до великого запустения, за преступление заповеди вдовствует и, в одиночестве оставленная небесным Мужем, стала игралищем всех сопротивных сил. Они вывели ее из ума, подавив в ней небесное разумение; почему не видит она, что с нею сделали враги, но думает, что такою была сначала. Потом по слуху узнала о своем одиночестве и, восстенав о запустении своем пред Божиим человеколюбием, обрела она жизнь и спасение. В чем же это? В том, что возвратилась к своему родству. Ибо нет иной такой близости и взаимности, какая есть у души с Богом и у Бога с душою. Бог сотворил разные роды птиц: одних, чтобы гнездились на суше и здесь находили себе пищу и покой; а других, чтобы гнездились на воде и там проводили жизнь. Он создал также два мира: один — горе для служебных духов, и там повелел иметь им жительство; другой — долу, под сим воздухом, для людей. Создал же небо и землю, солнце и луну, воды, дерева плодоносные, всякие роды животных. Но ни в одной из сих тварей не почивает Господь. Всякая тварь во власти Его; однако же не утвердил в них престола, не установил с ними общения; благоволил же о едином человеке, с ним вступив в общение и в нем почивая. Видишь ли в этом сродство Бога с человеком и человека с Богом? Посему, душа смысленная и благоразумная, обошедши все создания, нигде не находит себе упокоения, как только в едином Господе. И Господь ни к кому не благоволил, как только к единому человеку.
6. Возведешь ли очи к солнцу, найдешь, что круг солнечный на небе, свет же и лучи его нисходят на землю, и вся сила света и блистательность его стремится к земле. Так и Господь сидит одесную Отца, превыше всякого начала и власти, но око Его устремлено на сердца людей, пребывающих на земле, чтобы ожидающих от Него помощи вознести туда, где Сам пребывает. Ибо говорит: идеже есмъ Аз, ту и слуга Мой будет (Ин. 12, 26). И еще Павел сказал: воскреси и спосади одесную Себя на небесных (Еф. 2, 6). Но бессловесные животные много смысленнее нас, потому что каждое из них соединяется с собственной своей породой: дикие с дикими, и овцы также с своим родом. А ты не возвращаешься к небесному своему сродству, то есть ко Господу, но помыслами своими соглашаешься и склоняешься на помыслы злобы, делаясь помощником греху, за одно с ним воюя против себя и таким образом предавая себя в снедь врагу, подобно тому, как пожирается птица, пойманная орлом, или овца волком, или как умирает дитя, протянувшее руку свою к змее и уязвленное ею. Сии подобия как бы в лицах представляют духовное дело.
7. Как богатая девица, сговоренная замуж, какие бы ни получила подарки до брака, наряды ли, одежду ли, или драгоценную утварь, не успокаивается тем, пока не наступит время брака и не совершится брачный союз, так и душа, уготовившая себя в невесту небесному Жениху, приемлет залог Духа, дарования или исцелений, или ведения, или откровения; но не упокоевается сим, пока не достигнет совершенного общения, то есть любви, которая, будучи неизменною и непреткновенною, возжелавших ее делает бесстрастными и неколебимыми. Или, как младенец, одетый в жемчуг и в дорогие одежды, когда он голоден, ни во что вменяет все то, что на нем, но презирает это, всю же внимательность обращает на питательные сосцы, чтобы вкусить молока, так рассуждай и о духовных Божиих дарованиях. Богу слава вовеки! Аминь.
Беседа 46. О различии между словом Божиим и словом мира, между чадами Божиими и чадами мира сего
1. Слово Божие есть Бог, а слово мира есть мир. Но большое различие и расстояние между словом Божиим и словом мира, между чадами Божиими и чадами мира. Ибо всякое порождение уподобляется своим родителям. Посему, если порождение Духа пожелает предать себя слову мира, земным вещам и славе века сего, то оно умирает и гибнет, не возмогши найти истинного упокоения жизни; потому что упокоение его там, где оно и рождено. Подавляется, как говорит Господь (Мф. 13, 22), и делается бесплодным для слова Божия одержимый житейскими заботами и связанный земными узами. А равно одержимый плотским произволением, то есть человек мирской, если пожелает слушать Божие слово, подавляется и делается как бы каким-то бессловесным. Привыкшие к обольщениям порока, когда слышат о Боге, как бы обеспокоенные неприятною беседою, огорчаются в уме.
2. Но и Павел говорит: душевен человек не приемлет яже Духа, юродство бо ему есть (1 Кор. 2, 14). И пророк сказал: слово Божие стало для них, как снедь извергаемая (Ис. 28, 13). Видишь, что невозможно иначе жить, как по тому закону, по которому каждый рожден. Но должно обратить на сие внимание и с другой стороны. Если человек плотской решается приступить к изменению себя самого, сперва он умирает и делается бесплодным для оной прежней лукавой жизни. Но как у одержимого болезнью, например, горячкою, хотя тело его лежит на постели и не в состоянии исправлять никакого земного дела, однако же ум не остается в покое, развлекаемый попечением о работе, ищет врача, посылая к нему друзей своих, — так душа, преступлением заповеди подвергшая себя немощи страстей и сделавшаяся бессильною, когда приступит ко Господу и уверует в Него, получает от Него заступление и, отрекшись от прежней, весьма худой жизни, хотя лежит еще расслабленная ветхою немощью и не имеет сил действительно совершить какое-либо дело жизни, однако же обязана и может иметь усильное попечение о жизни, умолять Господа, искать истинного Врача.
3. И несправедливо иные, введенные в обман лжеучением, утверждают, что человек решительно умер и вовсе не может делать ничего доброго. Хотя младенец ничего не в силах делать, или не может на своих ногах идти к матери, однако же он, ища матери, движется, кричит, плачет. И матерь сжаливается над ним; она рада, что дитя с усилием и воплем ищет ее. И поелику младенец не может идти к ней, то сама матерь, преодолеваемая любовью к младенцу, за долгое его искание, подходит к нему и с великою нежностью берет, ласкает и кормит его. То же делает и человеколюбивый Бог с душою, которая приходит и взыскует Его. Но гораздо еще более, побуждаемый свойственною Ему любовью и собственной Своей благостью, прилепляется Он к разумению души, и, по апостольскому слову, делается с нею един Дух (1 Кор. 6, 17). Ибо когда душа прилепляется ко Господу, и Господь, милуя и любя ее, приходит и прилепляется к ней, и разумение ее непрестанно уже пребывает в благодати Господней, тогда душа и Господь делаются единый дух, единое срастворение, единый ум. Тело души остается поврежденным на земле, а ум ее всецело жительствует в небесном Иерусалиме, восходя до третьего неба, прилепляясь ко Господу и там служа Ему.
4. И Сам Сидящий в небесном граде на престоле величествия на высоких, весь пребывает с душою в теле ее; потому что образ ее положил Он горе, в небесном граде святых Иерусалиме, а собственный образ неизреченного света Божества Своего положил в теле ее. Он служит ей во граде тела, и она служит Ему во граде небесном. Душа соделалась наследницею Его в небесах, а Он приял ее в наследие на земле. Ибо Господь делается наследием души, и душа наследием Господа. Мысль и ум даже омраченных грешников могут быть весьма далеко от тела, имеют силу во мгновение времени пробегать большие пространства, переходить в отдаленные страны, и нередко тело повержено на земле, а мысль в другой стороне пребывает с возлюбленным, или с возлюбленною, и видит себя как бы живущею там. А если душа грешника так тонка и быстрокрыла, и уму ее нет препятствия быть в отдаленных местах, тем паче душа, с которой покрывало тьмы снято силою Духа Святого, когда умные очи ее просвещены небесным светом и совершенно избавлена она от страстей бесчестия, соделалась чистой по благодати, — всецело на небесах служит Господу духом, и всецело служит Ему телом, и столько расширяется мыслью, что бывает повсюду и где хочет и когда хочет служит Христу.
5. Сие говорит апостол: да возможете разумети со всеми святыми, что широта и долгота, и высота и глубина, разумети же преспеющую разум любовь Христову, да исполнитеся во всяко исполнение Божие (Еф. 3, 18, 19). Рассматривай неизреченные тайны души, с которой Господь съемлет лежащую на ней тьму, и открывает ее, и Сам ей открывается. Как расширяет и распростирает мысли ума ее и в широту, и в долготу, и в глубину, и в высоту всей видимой и невидимой твари! Итак, подлинно душа — дело великое, Божие и чудное. При создании ее такою сотворил ее Бог, что в естество ее не было вложено порока, напротив того, сотворил ее по образу добродетели Духа, вложил в нее законы добродетелей, рассудительность, ведение, благоразумие, веру, любовь и прочие добродетели, по образу Духа.
6. Еще и ныне в ведении, благоразумии, любви, вере обретается ею и является ей Господь. Он вложил в нее разумение, помыслы, волю, владычественный ум, воцарил в ней и иную великую утонченность, соделал ее удободвижной, легкокрылой, неутомимой; даровал ей способность приходить и уходить в одно мгновение, и мыслью служить Ему, когда хощет Дух. Одним словом, создал ее такою, чтоб соделаться ей невестою и сообщницею Его, чтобы и Ему быть в единении с нею, и ей быть с Ним в единый дух, как сказано: прилепляяйся Господеви един дух есть с Господем (1 Кор. 6, 17). Ему слава во веки веков! Аминь.
Беседа 47. Иносказательное истолкование того, что было под законом
1. Слава, какую имел Моисей на лице, была образом истинной славы. Как там иудеи не могли взирать на лице Моисеево, так и ныне, когда оную славу света приемлют в души христиане, тьма, не терпя сияния света сего, ослепленная предается бегству. Но иудеи обрезанием давали о себе знать, что Божий они народ. Здесь же люди Божии избранны (Тит. 2, 14) приемлют внутрь сердца своего знамение обрезания, потому что небесный меч обсекает излишество ума, то есть нечистое краеобрезание греха. У них крещение, освящающее плоть; у нас же есть крещение Духом Святым и огнем. Ибо сие проповедал Иоанн: Той вы крестит Духом Святым и огнем (Мф. 3, 11).
2. Там была скиния внешняя и внутренняя: в первую выну вхождаху священницы службы совершающе: во вторую же единою в лето един архиерей с кровию, сие являющу Духу Святому, яко не у явися святых путь (Евр. 9, 6–8). А здесь сподобившиеся входят в нерукотворенную скинию, идеже предтеча о нас вниде Христос (Евр. 6, 20). В Законе предписано было жрецу взять двух голубей: одного заклать, а живого окропить его кровью и пустить летать на свободе. Сие же действие было образом и сению истины. Ибо Христос заклан, и кровь Его, окропившая нас, соделала окрыленными; потому что дала нам крыла Святого Духа невозбранно воспарять в воздухе Божества.
3. Иудеям дан был закон, написанный на каменных скрижалях, а нам даны законы духовные, написанные на плотяных скрижалях сердца. Ибо сказано: дая законы Моя, в сердцах их, и на мыслях их напишу я (Иер. 31, 33). И то все было упраздняемое и временное; ныне же действительно все совершается во внутреннем человеке; потому что завет внутри, и одним словом: яже прилучахуся онем, все то состояло в образах, писана же быша в научение наше (1 Кор. 10, 11). Бог предрек Аврааму будущее: яко пресельно будет семя твое в земли не своей, и озлобят я, и поработят я лет четыриста (Быт. 15, 13). И сие было также образом сени. Народ был преселен, порабощен египтянами и озлобляем брением и плинфами. Фараон поставил над израильтянами приставников дел и досмотрщиков, чтобы по необходимости делали они дело свое. Когда же сыны Израилевы в трудах своих восстенали пред Богом, посетил Он их через Моисея и, многими казнями поразив египтян, в месяц цветов, когда, по прошествии зимней суровости, едва только появляется приятная весна, изводит их из Египта.
4. Повелел Бог Моисею взять непорочного агнца, заклать и кровью его помазать пороги и двери, чтобы не коснулся их погубляющий египетских первенцев; потому что посланный Ангел издали видел знамение крови, и удалялся, входил же в домы не имевших знамения, и убивал всякого первенца. Сверх того, повелел изъять квасное из всякого дома, и закланного агнца заповедал съесть с опресноками и с горькими травами. Есть же его израильтяне должны были, препоясав чресла, надев сапоги на ноги и имея в руках жезлы. И таким образом повелевалось со всем тщанием снести пасху Господню к вечеру и костей не сокрушать у Агнца.
5. Извел же их со множеством серебра и золота, повелев каждому у соседа своего египтянина занять сосуды золотые и серебряные. И вышли они из Египта, когда египтяне погребали своих первенцев. У одних была радость об избавлении от тяжкого рабства, у других плач и сетование о погибели детей. Почему, Моисей говорит: это ночь, в которую Бог обетовал избавить нас. Все же сие есть тайна души, избавленной пришествием Христовым. Ибо слово Израиль толкуется ум, зрящий Бога, и он освобождается от рабства тьмы, от египетских духов.
6. Поелику человек в преслушании умер страшною душевною смертью и принял клятву на клятву: терния и волчцы возрастит тебе земля (Быт. 3, 18); и еще: возделывай землю, и не приложит дать тебе плодов своих: то на земле сердца его возродились и возросли терния и волчцы. Враги обманом восхитили славу его и облекли его стыдом. Похищен свет его, и облечен он во тьму. Убили душу его, рассыпали и разделили помыслы его, совлекли ум его с высоты, и человек — Израиль стал рабом истинного фараона, и он поставил над человеком приставников дел и досмотрщиков — лукавых духов, которые понуждают человека, волею и неволею, делать лукавые дела его, составлять брение и плинфы. Удалившие человека от небесного образа мыслей низвели его к делам лукавым, вещественным, земным и бренным, к словам, помышлениям и рассуждениям суетным; потому что душа, ниспав с высоты своей, встретила человеконенавистное царство и жестоких князей, которые понуждают ее созидать им греховные грады порока.
7. Если же душа воздохнет и возопиет к Богу, то ниспослет ей духовного Моисея, избавляющего ее от египетского рабства. Но прежде пусть вопиет и стенает, и тогда увидит начало избавления. И она получает избавление в месяц новых цветов, во время весны, когда душевная нива может произрастить прекрасные цветоносные леторасли правды; по миновании жестокой зимы потемненного неведения и великого ослепления — следствия срамных дел и грехов. Но тогда повелевает Бог изъять из каждого дома весь ветхий квас, отринуть, сколько возможно, дела и мудрования ветхого растленного человека, лукавые помыслы и нечистые умствования.
8. Должно заклать и принести в жертву агнца и кровью его помазать двери, потому что заклан Христос, истинный, благий и непорочный агнец, и кровью Его помазаны праги сердца, чтобы излиянная на кресте кровь Христова душе была в жизнь и избавление, а египтянам, то есть демонам, в плач и смерть. Ибо действительно, кровь непорочного агнца — им плач, а душе радость и веселие. Потом, после помазания, Бог повелевает к вечеру снести агнца и опресноки с горькими травами, препоясав чресла, обувшись в сапоги и имея в руках жезлы. Ибо, если душа не будет прежде всемерно, по возможности, приуготовлена добрыми делами, то не дозволяется ей вкусить Агнца. Но если агнец сладок и опресноки вкусны, то зелия горьки и жестки, потому что со многою скорбью и горестью душа вкушает Агнца и добрых опресноков, скорбя по причине живущего в ней греха.
9. И велено снедать агнца к вечеру, а вечернее время составляет середину между светом и тьмою. Так и душа пред сим избавлением бывает среди света и тьмы; потому что при ней тогда сила Божия не попускает тьме войти в душу и поглотить ее. И так Моисей сказал: это ночь Божия обетования; так и Христос, когда дана Ему в синагоге книга, наименовал сие, по написанному, летом Господним приятным и днем избавления (Лк. 4, 19). Там ночь воздаяния, здесь день избавления, — и справедливо, потому что там все было образом и сенью истины, и таинственно, в преобразованиях, преднаписывало истинное спасение души, которая заключена была во тьме, связана и сокрыта в рове преисподнем, затворена медными вратами и не могла освободиться без избавления через Христа.
10. Итак, изводит душу из Египта и из египетской работы, во время исшествия избив первенцев египетских; потому что некая часть силы истинного фараона уже падает. Египтяне в плаче стенают, опечаленные спасением пленника. Бог повелевает занять у египтян сосуды золотые и серебряные и, взяв, идти из Египта, потому что душа исходя из тьмы берет с собою серебряные и золотые сосуды, то есть собственные свои добрые помыслы, седмерицею разжженные, и их Бог дозволяет употребить на служение Ему и упокоевается в них, а прежде бывшие соседями души демоны рассевали ее помыслы, обладали ими, расточали их. Блаженна душа, освободившаяся из тьмы, и горе душе, которая не воздыхает и не вопиет к Могущему избавить ее от оных тяжких и жестоких приставников!
11. Сыны Израилевы, совершив Пасху, отправляются в путь. Преспевает душа, прияв жизнь Духа Святого, вкусив Агнца, помазавшись кровью Его и питаясь истинным хлебом — живым словом. Столп огненный и столп облачный предшествует израильтянам, охраняя их: Дух Святый подкрепляет христиан, поддерживая и руководствуя душу в чувстве. Фараон и египтяне, узнав о бегстве народа, о том, что лишились работы израильтян, и по избиении первенцев, отважились преследовать их. Фараон немедленно запрягает колесницы свои и со всем народом спешит на истребление их; и когда готов уже был вторгнуться в среду их, облако стало посреди, удерживая и омрачая одних, озаряя же и охраняя других. И чтобы пересказывая историю не продлить мне слова, сам находи во всем применение к духовному.
12. Как скоро душа бежит от египтян, приходит сила Божия и помогает, путеводствуя ее к истине. Духовный фараон, царь греховной тьмы, узнает, что отступает от него душа, бежит из его царства, исхищая давно одержимые им помыслы — это его достояние, но предполагает и надеется жестокий, что душа опять возвратится к нему. Из побиения же первенцев и похищения помыслов заключив, что душа совершенно избегает его владычества, устремляется с большою наглостью, убоявшись, что, если избежит его душа, то вовсе не найдется ни одного исполнителя его воли и дела; посему преследует он душу скорбями, искушениями и невидимыми бранями. Здесь-то искушается, здесь-то испытывается, здесь-то делается явною любовь души к Изведшему ее из Египта; потому что предана бывает она испытаниям и искушениям всякого рода.
13. Усматривает душа, что сила вражия готова на нее напасть и умертвить ее, но не имеет на то сил, потому что между нею и египетскими духами стоит Господь. Усматривает также и перед собою море горести, скорби и отчаяния, но не в силах она ни идти назад, видя готовых врагов, ни простираться вперед, потому что боязнь смерти и окружающие страшные и различные скорби заставляют видеть пред собою смерть. Поэтому, не надеется за себя душа, имея в себе смертный приговор, по причине окружившего ее роя лукавых. И когда увидит Бог, что душа падает от боязни смертной, и что враг готов поглотить ее; тогда подает ей малую помощь, снисходя к душе, и испытывая ее, тверда ли она в вере, имеет ли любовь к Нему. Ибо Богом определено, чтобы таков был путь, вводящий в жизнь, — со скорбью, с теснотой, со многими испытаниями, с самыми горькими искушениями. И если здесь еще душа совершит сей путь в безмерной скорби, имея перед глазами смерть, то тогда уже рукою крепкою и мышцею высокою, озарением Святого Духа, расторгает она силу тьмы, минует страшные места, переходит море тьмы и всепоядающего огня.
14. Таковые душевные тайны, действительно совершающиеся в человеке, который старается войти в обетование жизни, избавлен из царства смерти, приял залог от Бога и причастен Духа Святого. Потом душа, спасшись от врагов своих, Божиею силою прешедши горькое море и видя, как перед ее очами гибнут враги, которым прежде служила она, радуется неизглаголанною радостью и, прославленная, бывает утешена Богом, и упокоевается в Господе. Тогда Дух, Которого прияла она в себя, воспевает новую песнь Богу с тимпаном, то есть телом, и с гуслями, то есть душою, на ее словесных струнах — тончайших помыслах, бряцалом Божией благодати, и воссылает хвалы Оживотворителю Христу. Ибо как дыхание, проходя через свирель, издает глас, так Дух Святый в чистом сердце святых и духоносных человеков воспевает, песнословит и молится Богу: «Слава Спасшему душу от работы фараоновой, Соделавшему ее Своим престолом и домом, и храмом, и чистою невестою, и Вводящему ее в царство вечной жизни, пока она еще в мире сем!»
15. Под законом приносимы были в жертву животные бессловесные; и если не закалались, то приношения не были благоприятными. И теперь, если не закалается грех, то приношение неприятно Богу и не есть истинное. Пришел народ в Мерру где был источник, дающий воду горькую и негодную к питию. Почему Бог повелевает недоумевающему Моисею в горькую воду ввергнуть дерево; и как скоро ввергнуто дерево, — вода усладилась и, утратив горечь, соделалась сладкою и годною к питию для народа Божия. Так горька бывает и душа, пиющая вино змеиное, уподобившаяся горькому естеству змия и соделавшаяся грешною. Посему Бог влагает древо жизни в самый горький источник сердца; и душа услаждается, отложив свою горечь и срастворившись Духом Христовым; а таким образом соделавшись благопотребною, употребляется на служение своему Владыке, потому что делается плотоносным духом. Слава Пременяющему горечь нашу в сладость и доброту духа! Горе тому, в кого не вложено древо жизни! Он не может приобрести себе какой-либо доброй перемены.
16. Жезл Моисеев являлся в двух образах: врагам представлялся как бы угрызающим и умерщвляющим змием, а израильтянам палицею, на которую они опирались. Так и истинное, крестное древо, то есть Христос, врагам, духам злобы, есть смерть, а душам нашим — палица, надежная опора и жизнь, в которой душа упокоевается. Во всем прежнем были образы и сени сих истинных вещей. Ибо и ветхозаветное богослужение было сенью и образом нынешнего богослужения. И обрезание, и скиния, и кивот, и стамна, и манна, и священство, и фимиам, и омовения, и вообще все, что было у израильтян и в законе Моисеевом, или у пророков, — было ради сей души, по образу Божию созданной и подпадшей игу рабства, вринувшейся в царство горькой тьмы.
17. С нею-то восхотел Бог вступить в общение, ее-то уготовал Себе в царскую невесту, ее-то очищает от скверны и, омывая от очернения и от срамоты ее, делает светлою, оживотворяет от мертвости, врачует от сокрушения, и, прекратив вражду ее, умиротворяет. Будучи тварью, уготовляется она в невесту Сыну Цареву. Бог приемлет ее, собственною Своею силою постепенно изменяя, пока не возрастит в собственный Свой возраст, расширяет и возвышает ее до беспредельного и безмерного возрастания, пока не соделается непорочною и достойною Его невестою. Сперва рождает ее в Себе, и Сам возращает, пока не восприимет она совершенной меры любви к Нему; потому что Сам, будучи совершенным Женихом, и ее совершенную невесту приемлет в святое, таинственное и чистое общение брака, и тогда она воцаряется с Ним на бесконечные веки. Аминь.
Беседа 48. О совершенной вере в Бога
1. Господь, намереваясь возвести учеников Своих к совершенной вере, сказал в Евангелии: неверный в мале и во мнозе неверен есть, а верный в мале, и во мнозе верен есть (Лк. 16, 10). Что значит малое? И что значит многое? Малое — это суть обетования века сего, все, чем Господь обещал снабжать верующих в Него, например: пища, одежда и прочее, служащее к телесному покою, или здравию, и тому подобное, и о чем повелел вовсе не заботиться, с упованием надеясь на Него; потому что Господь во всем промышляет о прибегающих к Нему. Многое же — это суть дары вечного и нетленного века, какие обещал подать верующим в Него, которые непрестанно об оных заботятся и их у Него просят; потому что так заповедал им: вы, говорит, ищите прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф. 6, 33). Заповедал же для того, чтобы каждый из нас испытан был сим малым и временным, верует ли он в Бога, обетовавшего снабдевать сим, если только мы не будем заботиться о том, а станем пещись о будущем, вечном.
2. Тогда бывает явно, что человек верит нетленному и действительно ищет вечных благ, если соблюдает здравую веру в рассуждении сказанного. Ибо каждый из покоряющихся слову истины должен или сам испытать и рассудить себя, или подвергнуться рассуждению и испытанию людей духовных, как он уверовал и предал себя Богу, точно ли в самой действительности согласно с словом Его или по самомнению о своем оправдании и о своей вере, сам только себя почитает верующим. Каждый испытывается и обличается, верен ли он в малом, разумею, во временном. Как же бывает это? Слушай. Назовешь ли себя верующим, что сподобишься Небесного Царствия, что, родившись свыше, стал ты сыном Божиим и сонаследником Христовым, что будешь со Христом, царствовать целые веки и блаженствовать в неизреченном свете, беспредельные и неисчислимые веки, как Сам Бог? Без сомнения скажешь: «Да; по сей-то причине, удалившись от мира, предал я себя Господу».
3. Итак, испытай себя, не занимают ли тебя земные попечения, великая забота о телесной пище и одежде, о прочих нуждах и о покое, и ты своими силами не домогаешься ли и не промышляешь ли о себе, в чем велено тебе вовсе о себе не заботиться. Ибо если веруешь, что получишь бессмертное, вечное, всегда пребывающее и преизобилующее; то о преходящем и земном, что Бог дает и людям нечестивым, и зверям, и птицам, не тем ли паче будешь веровать, что Господь снабдит тебя и сим, так как заповедал вовсе не заботиться о сем, сказав: не пекитеся о том, что вам есть, или пить, или во что одеться; всех бо сих языцы ищут (Мф. 6, 31, 32). Если же есть у тебя еще о сем попечение, и не всецело вверил ты себя слову Его, то знай, что доныне не уверился ты в получении вечных благ, то есть Царства Небесного, и почитаешь только себя верующим, оказываясь неверным еще в малом и тленном. И еще: как тело дороже одежды, так душа дороже тела. Посему веруешь ли, что душа твоя приемлет от Христа исцеление вечных и неврачуемых людьми язв — постыдных страстей, что Господь для того и пришел сюда, чтобы верные души уврачевать от неисцельных страстей и очистить от скверны греховной проказы Ему, единому истинному Врачу и Целителю?
4. Скажешь: «несомненно верую; ибо твердо стою в сем, и таково мое упование». Итак, испытав себя, узнай: плотские страдания не приводят ли тебя иногда к земным врачам, как будто Христос, в Которого ты уверовал, не может уврачевать тебя? Смотри, как сам себя обманываешь и почитаешь себя верующим, не веруя еще, как действительно должно.
А если бы веровал ты, что вечные и неврачуемые язвы бессмертной души и греховные болезни врачуются Христом; то уверовал бы, что Он силен уврачевать и временные телесные немощи и болезни, и к Нему единому прибегал бы, презрев врачебные пособия и услуги. Ибо Кто создал душу, Тот сотворил и тело; и Кто исцеляет бессмертную душу, Тот может уврачевать и тело от временных страданий и болезней.
5. Но, конечно, скажешь мне следующее: «Бог на врачевание телу дал земные травы и лекарственные вещества, и для телесных немощей приуготовил врачебные пособия, распорядив, чтобы от земли взятое тело врачуемо было разными земными же произведениями». И я согласен, что это так. Но будь внимателен, и дознай, кому дано сие, и о ком имел особое смотрение Бог, по великому и бесконечному Своему человеколюбию и по благости. Человек, отступив от данной ему заповеди, подвергшись осуждению гнева, из райского наслаждения изгнанный в мир сей, как бы в плен и бесчестие, или в какую рудокопню, покорившись власти тьмы, по обольщению страстей соделавшись неверным, подпал наконец страданиям и болезням плоти, хотя прежде не знал ни страданий, ни болезней. Явно же, что и все родившиеся от него подпали тем же страданиям.
6. Итак, Бог явил в сем смотрение Свое о немощных и неверных, по великой благости не восхотел, чтобы совершенно погиб грешный человеческий род. К отраде и уврачеванию тела, к удовлетворению нуждам его дал врачебные средства людям мирским и всем внешним; им дозволил пользоваться сими средствами; потому что они не в состоянии еще всецело вверить себя Богу. А ты, инок, пришедший ко Христу, возжелавший быть сыном Божиим и родиться свыше от Духа, приявший обетования высшие и большие, нежели первый бесстрастный человек, — благоволение Господня пришествия, и соделавшийся чуждым для мира, должен приобрести новые некие и необычайные пред всеми мирскими людьми и веру, и понятие, и жизнь. Слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу вовеки! Аминь.
Беседа 49. Нет достаточной причины отказаться человеку от наслаждений мира сего, если не приимет он участия в блаженстве иного мира
1. Если кто ради Господа, оставив своих, отрекшись от мира сего, отказавшись от мирских наслаждений, от имения, от отца и матери, распяв себя самого, сделается странником, нищим и ничего не имеющим, вместо же мирского спокойствия не обретет в себе Божественного упокоения, вместо временного наслаждения не ощутит в душе своей услаждения духовного, вместо тленных одежд не облечется в ризу Божественного света по внутреннему человеку, вместо сего прежнего и плотского общения не познает с несомненностью в душе своей общения с небесным, вместо видимой радости мира сего не будет иметь внутри себя радости духа и утешения небесной благодати, и не приимет в душу, по написанному, Божественного насыщения, внегда явитися ему славе Господней (Пс. 16, 15), одним словом, вместо сего временного наслаждения, не приобретет ныне еще в душе своей вожделенного нетленного услаждения, то стал он солью обуявшею, он жалок паче всех людей, и здешнего лишен, и Божественным не насладился, не познал по действию Духа во внутреннем своем человеке Божественных тайн.
2. Человек для того делается чуждым миру, чтобы душа его мыслями, по апостолу, преселилась в другой мир и век; ибо говорит: наше житие на небесех есть (Флп. 3, 20), и еще: на земле ходяще, не по плоти воинствуем (2 Кор. 10, 3). Посему, отрекшемуся от мира сего должно твердо веровать, что ему еще ныне, при содействии Духа, надлежит мыслями перейти в другой век, и там жительствовать, увеселяться и наслаждаться духовными благами и, по внутреннему человеку, родиться от Духа, как сказал Господь: веруяй в Мя прейдет от смерти в живот (Ин. 5, 24). Ибо есть иная смерть, кроме видимой, и иная жизнь, кроме видимой. Писание говорит, что питающаяся пространно, жива умерла (1 Тим. 5, 6), и: остави мертвыя погребсти своя мертвецы (Лк. 9, 60), зане не мертвии восхвалят Тя, Господи, но мы живии благословим Тебя (Пс. 113, 25).
3. Как если солнце взойдет над землею, то все лучи его на земле; а когда бывает оно на западе, тогда, отходя в дом свой, назад собирает оно все лучи свои, так душа, не возрожденная свыше Духом, вся на земле своими помыслами, и мысли ее простираются до пределов земли; но как скоро бывает сподоблена получить небесное рождение и общение от Духа, воедино собрав все свои помыслы и удерживая их при себе, входит ко Господу, в нерукотворенную обитель на небеси, и все ее помыслы, вступая в Божественный воздух, делаются небесными, чистыми и святыми; потому что душа, освободившись из мрачного узилища лукавого князя — духа мира, обретает помыслы чистые и Божественные, так как Бог благоволил сотворить человека причастником Божественного естества.
4. Посему, если удалишься от всего житейского, и прилежно будешь пребывать в молитве своей, то труд сей почтешь скорее исполнением упокоения, и признаешься, что малая скорбь и утруждение полны величайшей радости и отрады. Даже если бы и тело и душа у тебя, в продолжении целой жизни, были ежечасно истощаемы для стольких благ, что сие значило бы? О неизреченное Божие благоутробие! Бог туне дарует Себя верующим, в краткое время человек делается наследником Божиим, Бог вселяется в тело человека, и Господь имеет у Себя прекрасную обитель — человека! Как небо и землю сотворил Бог для обитания человеку, так тело и душу человека создал Он в жилище Себе, чтобы вселиться и упокоеваться в теле его, как в доме Своем, имея прекрасною невестою возлюбленную душу, сотворенную по образу Его. Обручих до вас, говорит апостол, единому мужу деву чисту представити Христови (2 Кор. 11, 2); и еще: Егоже дом мы есмы (Евр. 3, 6). Как муж тщательно собирает в дом свой всякие блага, так и Господь в доме Своем — душе и теле собирает и полагает небесное богатство духа. Ни мудрые своею мудростью, ни разумные своим разумом не могли постигнуть душевной тонкости или сказать о душе, что она такое, только при содействии Духа Святого открывается и приобретается понятие и точное ведение о душе. Но при этом рассматривай, рассуждай и уразумевай, как это бывает, и слушай: Он Бог, а она — не Бог; Он Господь, а она — раба; Он Творец, а она — тварь; Он Создатель, а она — создание; ничего нет общего в Его и ее естестве, но только по бесконечной, неизреченной и недомыслимой любви Своей, и по благоутробию Своему благоволил Он вселиться в сем создании, в этой разумной твари, в этом досточестном, избранном деле Своем, во еже, говорит Писание, быти нам начаток некий созданием Его (Иак. 1, 18), быть нам Его мудростью и общением, быть собственною Его обителью, собственною чистою Его невестою. 5. Поелику же такие уготованы нам блага, такие даны обетования и такое было к нам благоволение Господа, то не вознерадим и не укосним, чада, поспешить к жизни вечной и всецело посвятить себя на благоугождение Господу. Посему будем умолять Господа, да Божественною Своею силою избавит нас из мрачной темницы постыдных страстей и, отмстив за собственный Свой образ и за создание Свое, возвратит ему светлость, соделав душу здравою и чистою; и таким образом сподобимся мы общения Духа, прославляя Отца и Сына и Святого Духа, вовеки. Аминь.
Беседа 50. Бог чудодействует во святых Своих
1. Кто заключил небесные врата? Илия, или Бог, Который был в нем и повелевал дождю? Думаю, что Властитель неба Сам восседал тогда в душе Илии, и Божие слово языком его воспретило дождю сходить на землю; а когда опять изрек он — отверзлись небесные врата и сошел дождь. Подобно и Моисей положил жезл — и стал он змеем; и опять сказал слово — и стал он жезлом. Взял он пепел из печи, рассеял его — и сделались струпы. Еще повелел — и явились скнипы и жабы. Но человеческое естество могло ли совершить это? Сказал Моисей морю — и разделилось; сказал реке — и превратилась в кровь. Явно, что небесная сила обитала в уме его и через Моисея творила сии знамения.
2. Как мог Давид без оружия вступить в брань с таким исполином? И когда Давид бросил камень в иноплеменника, рукою Давидовою Божия рука направила камень, и сама Божия сила, совершив победу, поразила врага; ибо не мог произвести сего Давид, немощный телом. Иисус Навин, подступив к Иерихону, семь дней облежал город, и не мог ничего сделать своею силою; но когда повелел Бог, стены пали сами собою. И когда вступал он в землю обетованную, говорит ему Господь: иди на брань. Но Иисус ответствовал: жив Господь, не пойду без Тебя. И кто повелел солнцу стоять другие два часа во время битвы? Одно ли его естество, или обитавшая в нем сила? И Моисей, когда сражался с Амаликом, как скоро воздевал руки на небо к Богу — попирал Амалика; а как скоро опускал он руки — одолевал Амалик.
3. И ты, слыша о сем, не давай уму своему ходить вдаль. Но поелику было это образом и сенью вещей действительных, то применяй к себе. Когда и ты возденешь длани ума своего и помыслы к неб, и пожелаешь прилепиться ко Господу; тогда сатана будет низложен твоими помыслами. И как стены в Иерихоне разрушены Божией силой, так и ныне стены порока, преграждающие путь уму твоему, сатанинские грады и враги твои, истребятся Божией силой. Так и в подзаконной сени Божия сила непрестанно пребывала в праведниках, творя явные чудеса, и внутрь их обитала
Божия благодать. Действовал также Дух и в пророках, и в душах их служил к тому, чтобы пророчествовать и вещать, и когда была потребность, изрекать миру дела великие. Ибо не всегда вещали пророки, но когда хотел того бывший в них Дух; впрочем сила пребывала в них всегда.
4. Если же и в сени законной Дух Святый изливался в такой мере, то кольми паче изливается в новом завете, по кресте, по Христовом пришествии, где и совершилось излияние Духа и упоение Духом. Ибо сказано: излию от Духа Моего на всяку плоть (Иоил. 2, 28). А это значит то же, что сказал Сам Господь: с вами есмъ до скончания века (Мф. 28, 20). Всяк бо ищай обретает. И как сказано: аще вы зли суще, умеете даяния блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец ваш небесный даст Духа Святаго просящим у Него (Лк. 11, 10, 13), по апостольскому слову, в силе и во извещении мнозе (1 Фес. 1, 5). Посему, приобретается это в меру, с трудом, с великим усилием, с терпением и с любовью к Нему, когда уже, по сказанному, чувствия души обучены в разсуждении добра и зла (Евр. 5, 14), то есть в рассуждении ухищрений, наветов, разнообразных нападений и подстережений злобы, а подобно сему и в рассуждении разных дарований и различных вспомоществований, по действию и силе Духа. Ибо кто сознает в себе греховный струп, страстями оскверняющий внутреннего человека, но не сознает в себе вспомоществования от Святого Духа истины, укрепляющего немощь его и обновляющего душу сердечным веселием, тот остается без способности различения, не имея познания о многоразличном домостроительстве Божией благодати и Божия мира. А с другой стороны, и тот, кому вспомоществует Господь и кто имеет уже духовное веселие и небесные дарования, если подумает о себе, что не подлежит уже греху, обольщается, вдаваясь в обман, не различая утонченности порока и не разумея, что возрастание младенчества и усовершение во Христе бывает постепенно; потому что при помощи, подаваемой Святым и Божественным Духом, вместе и вера, возрастая, приходит в преспеяние, и все опоры лукавых помыслов начинают постепенно клониться к совершенному истреблению.
5. Посему каждый из нас обязан войти в исследование, нашел ли он сокровище в скудельном сем сосуде, облекся ли в порфиру Духа, увидел ли Царя, и упокоен ли, став близким к Нему, или еще служит в самых внешних храминах? Ибо у души много членов, и глубина ее велика, и привзошедший в нее грех овладел уже всеми ее составами и пажитями сердца. Потом, когда человек взыщет благодати, она приходит к нему и овладевает двумя, может быть, составами души. А неопытный, утешаемый благодатью, думает, что пришедшая благодать овладела всеми составами души, и грех искоренен. Но большая часть души во власти греха, одна же часть под благодатью. И человек обманывается, и не знает сего.
6. Имея многое написать о сем искренней любви вашей, сим немногим вам, как мужам смысленным, даем повод к тому, чтобы, приведя в действие и исследовав силу слов, соделались вы еще более смысленными о Господе, и простоту сердца вашего приумножили Его благодатью и силою истины, и со всею безопасностью емлясь за свое спасение, избавившись от всякой пытливости и от всех ухищрений противника, сподобились оказаться непреткновенными и неосужденными в день суда Господа нашего Иисуса Христа. Ему слава и держава со Отцем и животворящим Духом Его ныне и всегда и в бесконечные веки веков! Аминь.
Послание преподобного отца нашего Макария Египетского
Да будет известно твоему благоразумию, что для мужа совершенного и освященного нужно, чтобы не только сам он был в Боге, но и Бог был в нем, как говорит Господь: иже будет во Мне, и Аз в нем (Ин. 15, 5). Божию человеку и обитать должно в Божественной скинии, и скинию сию водружать на святой горе пречистого Божества, чтобы не только быть объемлющим, но и объемлемым славою Того, Кто не попускает возобладать над ним темной силе страстей. Ибо в достойных, ради святыни и свойственного им бесстрастия, обитает Спаситель, чтобы, как сам Он бесстрастен, так и приявших Его соделывать бесстрастными, необуреваемыми уже и неносимыми всяким ветром.
А некоторые не только сами далеки от тайн Христовых, но, и подругов напаяяразвращением мутным (Авв. 2, 15), истину Божию содержат в неправде, в них, как сказано, разумное Божие яве есть. Ибо, осуетившись помышлении своими и омрачившись неразумным сердцем своим (Рим. 1, 18–21), говорят они, что естественны и Богом прирождены нам постыдные страсти, разумею же удовольствие растления, несправедливую раздражительность, непристойный гнев, движимый не по Богу, и все тому подобное.
Посему, оставляя их и их изречения, как уклонения от истины, признаем данное нам Сотворившим нас самовластие свободы, чтобы от нас зависело и устремляться к лучшему, и удерживаться от худшего. Ибо правдивый Судия не стал бы наказывать нас, одержимых страстями, если бы Сам был Творцом их. Прочь, прочь, умоляю, с сим учением, да не приходит оно и на мысль! Ибо для всякого благочестивого разумения отвратительно нелепое и юродивое мнение. Бог есть создатель чистых и прекраснейших природ, как возвестил Дух Святый при миротворении; ибо говорит: се вся добра зело (Быт. 1, 31). Иеремия же, сетуя и недоумевая о постыдных страстях, говорит: Господь не рече, кто есть той? рече и бысть. Господь не повеле, из уст Вышняго не изыдут злая, но благая (Плач. 3, 36–38). И потому в Евангелии умные силы предлагают Господу вопрос: Господи, не доброе ли семя сеял ecu на селе Твоем? откуду убо сии плевелы (Мф. 13, 27)? В другом месте Сам Спаситель говорит о них: всяк сад, егоже не насади Отец Мой небесный, искоренится (Мф. 15, 13). А что всякое Божие насаждение прекрасно, о сем свидетельствует Павел, в котором глаголет Христос: зане всякое создание Божие добро (1 Тим. 4, 4). Итак, знай, что скрывающиеся в нас страсти не свои нам, но чужды.
Ибо сказано: от тайных моих очисти мя, и от чуждих пощади раба Твоего (Пс. 18, 13, 14); и: чуждии восташа на мя и крепцыи взыскаша душу мою (Пс. 53, 5); и: суди Господи обидящия мя, побори борющия мя (Пс. 34, 1). Что же означает сия тайная, или сии обидящие и борющие, или сии чуждые, как не лукавых духов, сопротивных Христовым добродетелям?
Вникни точнее, что и Закон явственно вопиет о чистоте по внутреннему человеку. Да не приимеши, говорит, имени Господа Бога Твоего всуе: не очистит бо Господь сердца приемлющаго имя Его всуе (Втор. 5, 11). Посему и апостол увещавает, ясно говоря: очистим себе от всякия скверны не только плоти, но и духа (2 Кор. 7, 1); и в другом месте говорит: окроплени сердцем от совести лукавыя (Евр. 10, 22); и еще: всесовершенно ваше тело, дух и душа непорочна да сохранятся (1 Фес. 5, 23); и: да будете чада Божия непорочна (Флп. 2, 15). Поэтому, все те, которые желают сподобиться сыноположения, должны иметь не тело только непорочное, но и непорочную душу подобно сказавшему: буди сердце мое непорочно во оправданиих Твоих, яко да не постыжуся (Пс. 118, 80). Ибо живущие под законом, исполняя плотские только оправдания, сохраняют внешнюю чистоту, а живущие под благодатью желают и внутреннего мира во святыне, повинуясь Рекшему: аще не избудет правда ваша паче фарисей и книжник, не внидете в Царствие Небесное (Мф. 5, 20); потому что фарисеи, слепотствуя умом, очищают внешнее сткляницы (Мф. 23, 25); как и ныне подобные им новые фарисеи неискусным умом, украшая внешнего человека, сами себя оправдывают, тогда как Дух Святый не спослушествует духу их, что Божий они чада, как спослушествует апостолу, который говорит: самый Дух спослушествует духови нашему, яко есмы чада Божия (Рим. 8, 16). Они не хотят показать в себе возрастания во святыне внутреннего человека, но уверены только в плотских заслугах; не знают, что вся слава дщери Царевы внутрь (Пс. 44, 14). Каждый из нас как бы подобен мысленной смоковнице, на которой Господь ищет внутреннего плода, а не лиственного украшения (Мф. 21, 19).
Посему, кто защищает постыдные страсти, как естественные, а не случайно вошедшие в человека, тот пременил истину Божию во лжу свою (Рим. 1, 25); потому что, как сказал я прежде, Нескверный и Чистый соделал и образ Свой подобным Себе; завистию же диаволею смерть вниде в мир (Прем. 2, 24). Итак, поелику род человеческий, в беззакониях зачавшись и во грехах родившись (Пс. 50, 7), от матерней утробы делался отчужденным, и от матернего чрева пребывал в заблуждении, после того как от Адама и до пришествия Христова стал царствовать грех, то, умилосердившись, пришел Агнец Божий, чтобы собственною Своею силою взять грехи мира, связав прежде крепкого и потом расхитив собранные им в добычу сосуды, по сказанному: пленил ecu плен, и еще: приял ecu плен (Пс. 67, 19).
Нам должно позаботиться о том, чтобы освобожденными быть из плена, и чтобы облечься во образ Небеснаго, якоже облекохомся во образ перстнаго (1 Кор. 15, 49), и представить уды наша рабы правде во святыню, как представили греху (Рим. 6, 19). Мы веруем, что нам, непреткновенно ходящим во свете, надлежит увидеть чудеса Божий, подобно сказавшему: открый очи мои, и уразумею чудеса Твои от Закона Твоего (Пс. 118, 18). Ибо как в чувственном, кто ходит во свете, тот не претыкается, так и в мысленном, кто пребывает в совершенной святыне, тот не помышляет лукавого, не рассуждает худо. Ибо нет никакого общения свету ко тме, ни сложения церкви со идолы (2 Кор. 6, 14, 16). Посему, признай себя храмом Божиим, и старайся не изображать в сердце мысленных идолов. Ибо всякая страсть, действующая в душе, есть идол; почему прекрасно сказано: имже кто побежден бывает, сему и работен есть (2 Пет. 2, 19). Если поработились мы плотским страстям, то, явно, не порабощены Святому и бесстрастному Духу; потому что никто не может двема господиномаработати: не можете, сказано, Богу работати и мамоне (Мф. 6, 24). Храм Божий свят, не имеет скверны, или порока, или нечто от таковых (Еф. 5, 27); Святый бо Дух отбежит лсти, и отымется от помышлений неразумных, и в злохудожну душу не внидет учение (Прем. 1, 4, 5).
Посему, уверившись, что весь закон наш написуется в сердце перстом Божиим, не чернилами, но Духом Божиим (2 Кор. 3, 3), приимем истину Законодателя, изрекшего: Аз есмъ истина (Ин. 14, 6), Который и обрезание сердца совершает, и в разумении достойных написует закон Своей благости, как говорит у пророка: дая законы Моя в сердца их, и на мыслях их напишу я (Иер. 31, 33). Все те, которые заботятся войти в род избран, в царское священие, в язык свят, в люди избранны (1 Пет. 2, 9), удобно приемлют в себя действенность животворящего Духа.
Посему просите и молитесь, чтобы и нам сподобиться, хотя не надолго, приступить к единообразной правоте жизни во Христе. Ибо таковая душа, отложив студ лица (Пс. 43, 16), и не обладаемая уже скверными помыслами, и не любодействуя с лукавым, без сомнения, входит в общение с небесным Женихом, потому что и сама единообразна. Уязвленная любовью к Нему желает и скончавается (Пс. 83, 3), желает, осмелюсь так сказать, столько прекрасного мысленного и таинственного единения с Ним по нетленному союзу общения во святыне. Подлинно блаженна и счастлива такая душа; как препобежденная духовною любовью, достойно уневестилась она Богу Слову. Поэтому, да скажет смело, да скажет она: да возрадуется душа моя о Господе: облече бо мя в ризу спасения и одежду веселия; яко на жениха возложи на мя венец, и яко невесту украси мя красотою (Ис. 61, 10). Ибо Царь, возжелав доброты ее (Пс. 44, 12), сподобил ее наименования не только храмом Божиим, но и дщерью Царевою и царицею: храмом Божиим, как усвоившуюся Духу Святому, дщерью Царевою, как приявшую всыновление от Отца светов, и царицею, как сочетавшуюся с Божеством славы Единородного. Ибо каким образом Господь, единый по сущности, ради домостроительства человеческого спасения приял на Себя в иносказательном смысле многие имена? Почему в одном месте наименован камнем (1 Кор. 10, 4) и дверью (Ин. 10, 7), в другом секирою (Лк.
3, 9) и путем (Ин. 14, 6), и еще виноградного лозою (Ин. 15, 1) и хлебом (6, 35)? — Камнем — по непоколебимости в силе Своей и по неприступности; дверью, потому что через Него входим в вечную жизнь; секирою, потому что Он посекает корни порока, путем, потому что Он ведет достойных к познанию истины, виноградною лозой, потому что Им плодоприносится вино, веселящее сердце человека; а равно и хлебом, потому что укрепляет сердце словесной твари. А подобным образом и неукоризненная душа, усвоившаяся Богу Слову, будучи сама в себе простою, по многим преспеяниям в духовных добродетелях, сподобляется и даров. Сказано же у меня о сем потому, что наименование невесты разумеется не троякое только, но наименований сих много.
И знай, что сей предстоит нам труд, пока не внидем во святилище Божие, к Богу, веселящему юность нашу (Пс. 44, 4). Ибо Спасителю угодно, чтобы мы, находясь еще во плоти, сподобились Его бесстрастия и исполнились святыни, и тогда смело могли сказать: во плоти ходяще, не по плоти воинствуем: оружия бо воинства нашего не плотская, но сильна Богом на разорения твердем: помышления низлагающе, и всяко возношение, взимающееся на разум Божий (2 Кор. 10, 3–5). Посему, здесь еще должно нам пригвождать ко кресту греховные страсти, по молитве пророка: пригвозди страху Твоему плоти моя (Пс. 118, 120). Ибо под плотью и кровью, о которых апостол говорит, что Царствия Божия наследити не могут (1 Кор. 15, 50), разуметь должно не это видимое тело (оно создано Богом), но мудрование плоти, возбуждаемое духами злобы, действующими в сынех противления (Еф. 2, 2); потому что у совершенных о Христе подвижников несть брань к крови и плоти, но к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы (Еф. 6, 12).
Посему, если признаем, что действие это есть не естественное, но действие сил сопротивных, то, прияв на себя против них всеоружие Христово, возможем стати противу кознем их (Еф. 6, 11); потому что Спаситель дарует нам силу наступати на змию и на скорпию и на всю силу сопротивную (Лк. 10, 19), чтобы, находясь еще во плоти, смело могли мы сказать: неправду аще узрех в сердце, да не услышит меня Господь (Пс. 65, 18); и: без беззакония текох и исправих (Пс. 58, 5), то есть, без всякой плотской страсти удобно прохожу жительство на небесах, стремясь к намеренному, к почести вышняго звания (Флм. 3, 14). Ибо, сделавшись чуждыми всякой страсти, смело можем сказать: не только веру соблюдох, но и течение скончах (2 Тим. 4, 7).
Не уверовать только должно во Христа, но и пострадать с Ним, по сказанному: яко вам даровася, не токмо еже во Христа веровати, но и еже по Нем пострадати (Флп. 1, 29). Веровать только в Бога свойственно мудрствующим земное, даже, не сказать бы, и нечистым духам, которые говорят: вемы Тя, кто ecu Сыне Божий (Мк. 1, 24; Мф. 8, 29). Ибо те и другие суть враги креста Христова, имже кончина погибель. ИмжеБог чрево, и слава в студе их, иже земная мудрствуют (Флп. 3, 18, 19). Видишь ли, что не только отступнические силы, но и мудрствующие земное, суть враги креста? Пострадать же и прославиться со Христом можно тем только, которые в мире сем распяли самих себя, и язвы Господа носят на собственных телах своих.
Научившимся правильно любомудрствовать и избавившим души от скверн порока должно в точности знать цель любомудрия, чтобы, дознав труд шествия и конец течения, всем отринуть высокомерие и мысль о заслугах, по заповеди же Писания отрекшись от своей души и от жизни, иметь в виду одно богатство, которое Бог любящим назначил в награду за любовь ко Христу, призывая к оному всех решившихся охотно принять на себя подвиг; и им к прохождению такового подвига достаточное напутствие — крест Христов; неся оный, с веселием и с доброю надеждою должно идти во след Спасителю Богу, соделав для себя законом и путем жизни Его домостроительство, как сказал сам апостол: подражатели мне бывайте, якоже и аз Христу (1 Кор. 11, 1); и еще: терпением да течем на предлежащий нам подвиг, взирающе на Начальника веры и Совершителя Иисуса, Иже вместо предлежащая Ему радости претерпе крест, о срамоте нерадив, одесную же престола Божия седе (Евр. 12, 1, 2).
Должно бояться того, чтобы, превознесшись дарами Духа и некоторое преспеяние в добродетели обратив для себя в повод к высокомудрию и к похвальбе, прежде нежели достигнем уповаемого конца, не ослабеть нам в своем стремлении, по высокомерии не соделать бесполезным для себя предшествовавший труд и не явиться недостойными совершенства, к которому влекла нас благодать Духа. Посему, никак не должно ослаблять усилие в труде, отказываться от предстоящих подвигов, и если что сделано прежде, тем и ограничивать ревность; но, по апостолу, надобно задняя приводить в забвение, в предняя же простираться (Флп. 3, 13) и сокрушать сердце заботами о трудах, имея ненасытимое желание правды, которой одной надобно алкать и жаждать домогающимся совершенства. Им должно соделаться смиренными и исполненными страха, как далеким еще от обетованных благ и много недостигшим до совершенной любви Христовой. Ибо кто вожделевает сей любви и взирает на горнее обетование, тот, постится ли, пребывает ли во бдении, или ревнует о другой какой добродетели, не превозносится прежними заслугами, но, исполненный Божественного желания и неослабно устремляя взор к Призывающему его, сколько бы в чем ни подвизался, все почитает малым в сравнении с тем, к чему стремится, и до конца сей жизни употребляет все усилия, прилагая труды к трудам, и добродетели к добродетелям, пока не представит себя досточестным перед Богом по делам своим, не имея впрочем той мысли в совести, что соделался достойным перед Богом. Ибо это самая высокая заслуга любомудрия, когда великий по делам смиряется сердцем и осуждает себя за жизнь, Божиим страхом низлагая долу самомнение, чтобы насладиться обетованием в той мере, в какой уверовав возлюбил оное, а не в какой трудился. Поелику дары велики, то невозможно найти достойных трудов. Но велики должны быть вера и надежда, чтобы ими, а не трудами, измерялось воздаяние. Основание же веры — духовная нищета и безмерная любовь к Богу.
Думаю, что достаточно сказано для тех, которые, сообразно с целью упования, решились жить любомудренно. Теперь должно присовокупить к сказанному, как надлежит таковым обращаться друг с другом, какие возлюбить труды, чтобы совершать им течение свое совокупно, пока не достигнут горнего града.
Кто решительно не чтит признаваемого досточестным в мире сем, отрекается от родных, отрекается от всякой дольней славы, имеет же в виду небесную почесть и духовно сопряжен с братиями по Богу, тому должно отречься вместе с миром и от души своей. Отречение же от души состоит в том, чтобы ни в чем не искать своей воли, а более исправлять свою волю, настоятеля соделать для себя Божиим словом и пользоваться им, как добрым кормчим, который всю полноту братства в единомыслии направляет к пристани Божией воли.
Не надобно ничего приобретать или называть своею собственностью, отделяя от общего, кроме одежды, покрывающей тело. Ибо, если кто ничего этого не имеет у себя, но совлечется и житейской о себе заботы, то будет попечительным об общей потребности, и усердно, с удовольствием и надеждою станет выполнять приказанное начальствующими, как доброжелательный и простодушный раб Христов, преданный тому, что служит к общей потребности братии. Сего требует и к сему увещавает Господь, говоря: кто из вас хочет быть первым и вящшим, то пусть будет из всех последним, для всех слугою, для всех рабом (Мф. 20, 27, 28).
Посему, надобно, чтобы служение не было вознаграждаемо людьми и служащему не приносило никакой чести и славы, чтобы, по написанному, оказаться ему не человекоугодником, который притворно, пред очами только, работает, но работать не людям, а как Самому Господу (Еф. 6, 6), и идти путем тесным. Кто охотно принял на выю свою Его единый ярем и несет оный до конца, тот в удовольствии, с благою надеждою, стремится к концу. Посему, должно подчинять себя всем и услуживать братиям, уподобляясь должнику, взявшему у них в заем, возложив на душу заботы всех и выполняя долг любви.
Но и начальствующим в духовном лике, имея в виду важность возложенной на них заботы и рассуждая об ухищрениях злобы, злоумышляющей против веры, надобно подвизаться достойным своего начальствования образом, а не о властительстве замышлять. Ибо в этом опасность. И некоторые, думая начальствовать над другими и направлять их к небесной жизни, сами того не примечая, погубили себя высокою о себе мыслью. Посему, в деле начальствования предстоятелям трудиться должно более других, а думать о себе смиреннее подначальных, в жизни своей представлять братиям образец служения и на вверенных их начальству смотреть, как на Божий залог. Ибо, если так будут поступать, образуя священный лик услужливостью и явно делая наставления по потребности каждого, чтобы сохранить приличный каждому чин, а тайно в мыслях, как следует благопризнательным рабам, соблюдая смиренномудрие и веру, то великую награду приобретут себе такою жизнью. Они так должны прилагать попечение о подчиненных, как добрые воспитатели о юных детях, которые вверены им отцами их. Воспитатели, имея в виду свойства детей, на кого действуют ударами, на кого увещанием, на кого похвалою, а на кого иным чем, делая это не по милости и не по ненависти к ним, но как свойственно делу и как требует нрав ребенка, чтобы дети сделались честными в этой жизни. Так и нам надлежит, отложив всякую ненависть к братиям и всякое упрямство, соображать слово с силами и расположением каждого. За одно сделай выговор, за другое увещание, иного утешь, сообразно с потребностью каждого, употребляя врачевство по примеру доброго врача. Ибо врач, смотря по страданию больного, употребляет то легкое, то сильнейшее лекарство, не обременяется никем требующим врачевства, но соображает искусство и с ранами и с крепостью тела. А ты применяйся к потребности дела, чтобы, хорошо обучив душу ученика, на тебя обращающего взор, добродетель ее представить отцу светлою и соделать душу достойною наследницею отчего дара. Если так будете поступать друг с другом, и настоятели, и признающие их своими учителями, и станете одни с радостью покоряться приказаниям, а другие с удовольствием возводить братии к совершенству, честию друг друга болыиа творяще (Рим. 12, 10), то на земле будете жить ангельскою жизнью.
Да не будет в вас приметно никакой кичливости, но да связуют сонм ваш простодушие, единомыслие, нековарное расположение друг к другу. Каждый да убедится сам в себе, что он хуже не только живущего с ним брата, но и всякого человека. Кто знает это, тот действительно будет учеником Христовым. Ибо возносяйся смирится, смиряй же себе вознесется (Лк. 18, 14); и еще: кто хощет в вас старей быти, да будет всех меньший и всем слуга (Мк. 9, 35). Якоже и Сын человеческий не прииде, да послужат Ему но послужити и дати душу Свою избавление за многих (Мф. 20, 28). И апостол говорит: не себе бо проповедаем, но Христа Иисуса Господа: себе же самехрабов вам Иисуса ради (2 Кор. 4, 5). Посему, зная и плоды смирения и вред кичливости, подражайте Владыке.
Любя друг друга, для взаимного блага, не бойтесь ни смерти, ни другого какого наказания, но тем же путем, каким ходил среди нас Спаситель, и вы, идя к Нему, как бы в едином теле и единою душою поспешайте к вышнему званию, любя Бога и друг друга; потому что любовь и страх Господень суть первое исполнение закона. Посему, каждому из вас, как незыблемое некое и твердое основание должно положить в душе своей страх и любовь, и напаять душу добрыми делами и продолжительною молитвою; потому что любовь к Богу рождается в нас обыкновенно не просто и не сама собою, но после многих трудов и великих забот и при содействии Христовом, как изрекла премудрость. Ибо сказано: аще взыщеши ея яко сребра, и якоже сокровища испытаеши ю: тогда уразумееши страх Господень и познание Божие обрящеши (Притч. 2, 4, 5).
Обретя же познание Божие и уразумев страх, удобно преуспеешь и в последующем, то есть в любви к ближнему. Когда приложен первый и великий труд, тогда второе, как меньшее, с легчайшим трудом следует за первым. А без первого и второе не может быть чисто. Ибо кто не любит Бога от всей души и от всего сердца, тот приложит ли правильно и без лести попечение о любви к братиям, не выполняя любви к тому, ради чего прилагается попечение о любви к братиям? Кто — таков, не предал всей души Богу, не подвигнут еще к любви Божией, тем, как невооруженным, удобно овладевает изобретатель греха, или запиная его лукавыми помыслами и делая, что заповеди Писания кажутся ему тяжкими и служение братиям несносным, или доводя его до высокомерия и кичливости тем самым, что служит он подобным ему рабам, и убеждая его, что, поелику исполнил он заповеди Господни, то велик стал на небесах.
А это не малая ошибка, потому что приверженный и рачительный раб должен суд о приверженности вверить Владыке, а не себя вместо Владыки делать судиею, восписывающим похвалы житию своему. Ибо, если сам сделается судиею, отринув Судию истинного, то не будет иметь награды там, прежде суда Его приписав себе похвалы и исполнившись самомнения. По изречению Павла, нужно, чтобы Дух Божий спослушествовал духови нашему (Рим. 8, 16), а не нашим судом оценивались дела наши. Ибо сказано: не хваляй себе сей искусен, но егоже Бог восхваляет (2 Кор. 10, 18). А кто не дожидается Его суда, но предваряет оный, тот домогается славы человеческой, приобретая себе от братии честь собственными своими трудами и делая, что свойственно неверным. Ибо неверный тот, кто вместо небесных почестей гоняется за почестями человеческими, как в одном месте говорит Сам Господь: како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете (Ин. 5, 44)? Мне кажется, что они уподобляются тем, которые внешнее сткляницы и блюда очищают, а внутри полны всяких пороков (Мф. 23, 25).
Посему, смотрите, чтобы с вами не было чего подобного, но, устремив души горе и имея единую заботу угождать Господу, не терять памятования о небе, не принимать почестей века сего; так теките, не разглашая подвигов своих в добродетели, чтобы тот, кто внушает желание земных почестей, и найдя малое, и тем уловив ум ваш, от занятия истинным низвергает человека в суетное и исполненное лести, вовсе не нашедши ни времени, ни доступа уловить души, пребывающие горе, погиб и остался мертвым. Ибо смерть диаволу, если порок не приведен в исполнение и бездействен.
Когда же будет в вас любовь Божия, да последует необходимо за нею и прочее: братолюбие, кротость, нелицемерие, продолжительность молитв и усердие в оных, одним словом, всякая добродетель. А поелику велико стяжание сие, то для приобретения оного нужны и великие труды, предприемлемые не напоказ людям, но чтобы угодить Господу, Которому ведомо сокровенное и к Которому всегда должно устремлять взор. Нужно внутренность души подвергать исследованию и ограждать благочестивыми помыслами, чтобы сопротивник не нашел себе доступа или случая к злоумышлению. Нужно изнемогшие составы души упражнять и возводить к познанию доброго и лукавого. Упражнять же душу умеет ум, последующий Богу, вместе с собою переселяющий к Нему всякую душу, любовью к Богу, сокровенными разумениями добродетели и делами заповеди врачующий гнилое и сочетавающий с крепким.
Поелику единственное охранение и врачевство для души — с любовью памятовать о Боге и держаться всегда добрых мыслей, то не будем отлагать такового рачения; едим ли, пьем ли, покоимся ли, делаем ли что, говорим ли, чтобы все, от нас зависящее, споспешествовало Божией, а не нашей собственной славе, и жизнь наша не имела какой-либо скверны или нечистоты по навету лукавого. Сверх того, любящим Бога удобен и приятен труд исполнения заповедей, потому что любовь Божия делает подвиг легким и вожделенным.
Потому-то лукавый всеми мерами усиливается истребить в душах страх Господень и любовь ко Господу ослабить беззаконными удовольствиями и приятными приманками, стараясь застигнуть душу, когда не облечена в духовные оружия и не охраняется, и растлить труды наши, вместо небесной славы внушая нам славу земную, и действительно прекрасное затмевая тем, что кажется хорошим для обольщенных мечтою. Ибо, если найдет стражей беспечными, то умеет избрать время — вмешаться в труды добродетели и вместе с пшеницей посеять свои плевелы, то есть злословие, кичливость, тщеславие, желание чести, раздор и прочие произведения злобы. Почему должно бодрствовать, всюду наблюдать за врагом, чтобы, если употребит какую бесстыдную хитрость, отразить его прежде, нежели коснется души.
Помните же постоянно, что Авель принес Богу в жертву овец первородных и тук их, а Каин принес плоды земные, но плоды не первые; и сказано: призре Бог на жертвы Авелевы, а на дары Каиновы не внят (Быт. 4, 5, 5). Какая же польза сего сказания? Оно научает, что благоугодно Богу все делаемое со страхом и верою, а не что-либо многоценное, сделанное без любви. И Авраам не иначе приял благословение от Мелхиседека, как принесши священнику Божию начатки и главное в имуществе. А главным и лучшим в имущества называется самая душа и самый ум, чем и повелевается нам не скудно возносить Богу хвалы и молитвы, и не что-либо обыкновенное предлагать в дар Владыке, но со всею любовью и усердием посвящать Ему что есть лучшего в душе, вернее же сказать, всецело самую душу, чтобы, всегда питаясь благодатью Духа и приемля силу Христову, удобно совершать нам спасительное течение, делая оное для себя легким и приятным, даже когда простирается оное далее требований правды; потому что Сам Бог вспомоществует нам в ревностных трудах и совершает через нас дела правды. И о сем кончим здесь слово.
Что же касается до частей добродетели, какую из них должно почитать высшею, и в какой упражняться прежде других, также какая из них вторая, и как прочие части одна за другою следуют, — о сем нет нужды и говорить; потому что все они между собою равночестны, и одна посредством другой упражняющихся в них возводят на самую вершину. Так, простота передает послушанию, послушание вере, вера надежде, надежда служению, служение смирению, а у смирения принимает к себе кротость, и приводит к радости, радость к любви, а любовь к молитве. И, таким образом, одна от другой завися и одна с другой состоя в связи, держащегося их возводят они на самую желанную вершину; равно как и с противной стороны, лукавство посредством собственных своих членов низводит друзей своих до крайней злобы.
Вам же должно всего более пребывать постоянно в молитве, потому что она есть как бы ликоначальница в лике добродетелей. Через нее испрашиваем у Бога и прочие добродетели. Пребывающий постоянно в молитве как бы входит в общение с Богом, и сопрягается с Ним таинственною святостью и некою духовною действенностью и неизреченным расположением сердца. Ибо, здесь еще в путеводителя и споборника прияв Духа, воспламеняется он любовью ко Господу и горит желанием, не находя сытости в молитве, но непрестанно возжигаясь любовью к Благому и напоевая душу усердием, по сказанному: ядущии мя еще взалчут, и пиющии мя еще вжаждутся (Сир. 24, 23), и в другом месте: дал ecu веселие в сердце моем (Пс. 4, 8). И Господь сказал: Царствие Небесное внутрь вас есть (Лк. 17, 21).
Какое же внутри нас разумеет Он царство? Не то ли, конечно, веселие, какое душам подается свыше Духом? Ибо оно служит, так сказать, указанием и залогом вечной радости, какую души святых будут вкушать в ожидаемом веке. Посему, Господь утешает нас действенностью Духа во всякой скорби нашей, чтобы спасти нас и сообщить нам духовные блага и Свои дарования. Ибо сказано: утешаяй нас о всяцей скорби нашей, яко возмощи нам утешити сущия во всяцей скорби (2 Кор. 1, 4); и: сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе (Пс. 83, 3); и: яко от тука и масти да исполнится душа моя (Пс. 62, 6). Все это гадательно изображает веселие и утешение, подаваемые Духом.
Поелику же показано, какую цель благочестия должны предположить себе решившиеся проводить боголюбивую жизнь, а именно — душевную чистоту и вселение в себя Духа возбуждением себя к добрым делам, то каждый из вас, сообразно с указанною целью предуготовив душу, и любовь к Богу предпочетши всему, да посвятит себя, по Божией воле, молитвам и постам, памятуя того, кто увещает непрестанно молиться (Кол. 4, 2), и пребывая в молитве и Господних обетованиях, по сказанному: кольми паче Бог сотворит отмщение вопиющих к Нему день и нощь (Лк. 18, 7). Ибо сказано: глаголаше и притчу, како подобает всегда молитися и не стужати (1). А что прилежная молитва дарует нам многое и Самого Духа вселяет в души, сие показывает ясно апостол, когда побуждает нас и говорит: всякою молитвою и молением молящеся на всяко время духом, и в сие истое бдяще во всяцем терпении и молитве (Еф. 6, 18).
Как скоро кто из братии сих посвящает себя этой части, то есть молитве, то о прекрасном заботится он сокровище, и с совестью правою, приличною только любителю достославного венца, никогда не погрешает мыслью произвольно, и не по нужде, как бы против воли, воздает долг, но удовлетворяет любви и душевному желанию, и для всех делает явными благие плоды своего постоянства. Но надобно, чтобы и прочие давали таковому время и радовались постоянству его в молитве, чтобы и им самим соделаться причастниками благих плодов, когда тем самым, что соуслаждаются такою жизнью, делаются сообщниками оной. И Сам Господь подает просящим силу молиться, как должно, по сказанному: дает молитву молящемуся (Иов. 22, 27).
Посему, должно просить Господа и знать, что пребывающему в молитве, в деле столь важном, лучше с великою рачительностью и всеми силами подвизаться в борьбе; потому что великие победные награды требуют и великих трудов, и злоба таковым подвижникам наипаче всюду строит козни, о том стараясь и заботясь, того домогаясь, чтобы отвратить от рачительности; от сего бывают сон и тягость в теле, изнеженность души, уныние, нерадение, нетерпеливость и прочие немощи и следствия порока, от которых погибает душа, постепенно расхищаемая и передающаяся во власть врагу своему. Поэтому помысл, как мудрый кормчий, должен внимать молитве, нимало не обращая мысли на смущения лукавого духа, не обуреваясь его волнами, но прямо взирая к горней пристани, и непорочную душу возвращая Богу, Который вверил ее тебе и требует обратно.
По Писанию не то хорошо и благоугодно, чтобы падать на колена, распростираться на земле, по примеру других, повергающихся во время молитвы, между тем как мысль блуждает вдали от Бога, но чтобы, удалив от себя всякую леность помыслов и всякую неправедную мысль, вместе с телом и всю душу предать молитвам.
И настоятели со всею рачительностью должны содействовать таковому своими советами, питать в молящемся желание достигнуть предположенной цели и тщательно очистить его душу. В таком случае, плод добродетелей, показанный болезнующим, бывает полезен не только преуспевшему, но и тем, которые еще младенчествуют и имеют нужду в обучении, утешая их и побуждая подражать тому, что видят. Плоды же искренней молитвы суть: простота, любовь, смиренномудрие, постоянство, незлобие и все, тому подобное, что труд усердного к молитве, прежде вечных плодов, произращает здесь в продолжение жизни. Такими плодами украшается молитва. А если не имеет оных, то напрасен труд.
И не только молитва, но и всякий путь любомудрия, если произращает сказанное выше, поистине есть путь правды и ведет к правому концу. А кто лишен сих плодов, тому остается пустое имя, и уподобляется он юродивым девам, у которых во время нужды не оказалось елея в брачном чертоге, потому что не имели в душах света — плода добродетели и духовного светильника в уме; почему Писание справедливо наименовало их юродивыми за утрату ими добродетели, прежде нежели пришел жених, за что и заключило для сих бедных двери горнего чертога. Писание не вменило им в заслугу рачения о девстве, потому что не оказалось в них действенности Духа; и весьма справедливо. Ибо что пользы от возделывания виноградника, когда нет в нем плодов, ради которых несет труд земледелец? Какое приобретение от поста, молитвы, бдения, когда нет мира и любви и прочих плодов духовной благодати, какие перечисляет святой апостол? Ибо ради них весь труд несет любитель горней страны, ими привлекает Духа, и их приобщаясь благодати, плодоносит, и с веселием наслаждается деланием, какое духовная благодать совершила в его смиренномудрии и попечительности о делах.
Посему труды молитвы и поста и прочих дел должно переносить с великим удовольствием и благою надеждою, цветы же и плоды трудов признавать действиями Духа. Ибо, если кто станет вменять их себе и все приписывать трудам, то вместо чистых оных плодов произрастет в нем высокомерие и какое-то мудрование. А сии страсти, подобно какой-то гнилости, зарождаясь в душах легкомысленных, растлевают и губят труды. Что же надлежит делать живущему для Бога и в уповании на Него? — С удовольствием пребывать в подвигах добродетели, а избавление души от страстей и надежду восхождения к совершенству на высшую степень добродетелей возлагать на Него и вверяться Его челове колюбию.
Кто так благоустроил себя, и в чем доверился, вкусил благодати, тот без труда совершает течение, презирая злобу врага, как будто уже стал чужд страстей и избавлен от них по благодати Христовой. Как те, которые, по нерадению о хорошем, вносят в природу свою лукавые страсти и с радостью проводят в них жизнь, без труда удовлетворяют им, как бы врожденному какому и свойственному для них сластолюбию, плодонося любостяжание, зависть, лукавство и прочие достояния сопротивной злобы, так и истинные Христовы делатели верою и трудами в добродетели с несказанным удовольствием пожинают в плод от благодати Духа преестественные для них блага, без труда усовершают в себе нелестную и неизменную веру и непоколебимый мир, истинную благость и все прочее, вследствие чего душа, соделавшись лучше себя самой и сильнее злобы врага, уготовляет из себя чистую обитель достопоклоняемому и Святому Духу, от Которого прияв бессмертный мир Христов, им сочетавается с Господом и прилепляется к Нему. А прияв благодать Духа, прилепившись к Богу и соделавшись с Ним единым духом, не только легко совершает она дела собственной добродетели, без борения со врагом для преодоления его наветов, но, что важнее всего, восприемлет на себя страдания Спасителя, и услаждается ими более, нежели миролюбцы почестью от людей, дольнею славою и господством. Ибо для христиан, добрым житием и по дару Духа пришедших в меру духовного возраста данной им благодати, и слава и отрада и всякого удовольствия высшее услаждение — ради Христа быть ненавидимыми, изгоняемыми, за веру в Бога терпеть всякое оскорбление и позор. Для такового, при совершенном его уповании приять часть в воскресении и будущих благах, всякое оскорбление, и биения, и гонения и все прочие страдания даже до креста служат отрадою, упокоением и залогом небесных сокровищ. Ибо сказано: блажени есте, егда поносят вам и ижденут все человеки, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради. Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех (Мф. 5, 11, 12). И апостол говорит: не точию же, но хвалимся в скорбех (Рим. 5, 3); и в другом месте: сладце убо похвалюся в немощех моих, да вселится в мя сила Христова. Темже благоволю в немощех, в досаждениих, в бедах, в темницах: егда бо немощствую, тогда силен есмь (2 Кор. 12, 9, 10); и еще: якоже Божия слуги в терпении мнозе (2 Кор. 6, 4). Сама благодать Духа объемлет всю душу и, наполнив обитель веселием и силою, сладостными для души делает Господни страдания, надеждою будущего отъемля ощущение настоящих болезней.
Посему, как готовящиеся при содействии Духа достигнуть столь высокой силы и славы, так жительствуйте, с радостью подъемля всякий труд и подвиг, чтобы оказаться достойными пришествия в вас Духа и наследия со Христом, никогда не изнемогая и не расслабевая от нерадения, так чтобы и самим не падать, и для других не соделываться виновниками греха. Если же некоторые, не имея еще в себе действенности высшей молитвы и требуемой делом рачительности и силы, скудны в сей добродетели, то пусть в другом восполняют послушание, служа, по мере сил, усердно, работая рачительно, с удовольствием угождая другим, не из-за мзды заслужить честь, не ради человеческой славы, не утомляясь трудами по изнеженности или нерадению, услуживая не как чужому телу и чужой душе, но как рабам Христовым, как своим утробам, чтобы дело ваше перед Богом оказалось чистым и нелестным.
В рассуждении рачительности к добрым делам никто да не представляет в предлог, что не в силах он совершить дел, спасающих душу; потому что Бог не повелевает рабам Своим чего-либо невозможного, но явил столько преизобильную и богатую любовь и благость Божества, что каждому дает возможность, по воле его, сделать что-либо доброе, и никто из имеющих рачительность не остается без возможности спастись. Иже аще, сказано, напоит чашею студены воды токмо, во имя ученика, аминь глаголю вам, не погубит мзды своея (Мф. 10, 42). Что удобоисполнимее сей заповеди? За чашею студеной воды следует небесная награда. И смотри, какое безмерное человеколюбие! Сказано: понеже сотвористе единому сих, Мне сотвористе (Мф. 25, 40). Повелеваемое маловажно, а приобретение послушания велико, и богато вознаграждается Богом. Посему, не требует Он того, что сверх сил; но, сделаешь ли что малое или великое, награда следует за тобою, соразмерно твоему произволению. Если делаешь во имя Божие и из страха Божия, то дар светел и неотъемлем; а если делаешь напоказ и для славы человеческой, то слушай, что с клятвою говорит Сам Господь: аминь глаголю вам, восприемлют мзду свою (Мф. 6, 2). Посему, чтобы и с нами не было того же, возвещает ученикам Своим, а через них и нам: смотрите, милостыни, или молитвы вашей, или поста вашего, не творите пред человеки: аще ли же ни, мзды не имате от Отца вашего, Иже есть на небесех (Мф. 6, 1). Так повелевает отвращаться и бегать сих смертных и смертными воздаваемых похвал, сей увядающей и убегающей от нас славы, искать же той одной славы, которой и красоту изречь, и предел найти невозможно, с которою и мы возможем сподобиться неизреченных оных тайн о Христе Иисусе Господе нашем. Ему слава во веки веков! Аминь.
Преподобного отца нашего Макария Египетского седмь слов
Слово 1. О хранении сердца
Глава 1
Как может, кто бы то ни был, сказать: «Поелику пощусь, веду странническую жизнь, раздаю имение свое, то я свят?» Ужели кто свят, не очистив внутреннего человека? Ибо очищение есть не одно воздержание от худых дел, но приобретение совершенной чистоты, чистоты в совести. Напряги, человек, помыслы свои, и войди к этому пленнику и рабу греха — уму твоему, и рассмотри этого, на самом дне твоего ума, во глубине помыслов, в так называемых тайниках души твоей, пресмыкающегося и гнездящегося змия, который убил тебя, поразив главнейшие члены души твоей; потому что сердце есть необъятная бездна. И если убьешь сего змия, то хвались чистотою пред Богом. А если нет, то, смирившись, как нуждающийся и грешный, умоляй Бога о тайных твоих.
Глава 2
Истинная смерть сокрывается внутри, в сердце; и человек умерщвлен внутренне. Посему, если кто в тайне прешел от смерти в живот (Ин. 5, 24), то истинно вовеки он живет и не умирает. Даже если тела таковых и разрушаются на некоторое время; то, поелику они освящены, восстанут со славою. Почему успение святых и называем сном.
Глава 3
Все усилие сопротивника в том, чтобы прийти ему в состояние отвлечь ум наш от памятования о Боге и от любви Божией, употребляя к тому земные приманки, и от действительно прекрасного отвращая нас к мнимо, а не действительно, прекрасному. Ибо всякое доброе дело, если и сделает человек оное, лукавый готов очернить и осквернить, усиливаясь примешать к заповеди собственное всеяние тщеславия или самомнения, чтобы делаемое добро совершалось не ради Бога и не по доброму только усердию.
Итак, что же и как начать нам, никогда не входившим в сердце? Стоя вне, будем ударять постом и молитвою, как повелел Господь, сказав: толцыте, и отверзется вам (Мф. 7, 7). Ибо если пребудем в слове Господнем, в нищете, в смиренномудрии, во всех заповедями требуемых добродетелях, день и ночь ударяя в духовную дверь Господню, то возможем приобрести искомое; потому что можно получить избавление через сию дверь всякому, кто хочет избежать тьмы. Там обретает он свободу души, восприемлет ее помыслы и возможность стяжать небесного Царя Христа.
Глава 5
Когда ум забывает духовную и благочестную скорбь, тогда забывает и заповеди. Оттого, думая идти вперед, совращается с гладкого пути, ходит по стезям кривым, а потому встречает диких зверей. Если бы не прерывали мы сего труда пребывать в молитве и уповании, то не подвергались бы заблуждениям. Ибо о скорбящих душею говорит Писание: верен Бог, Иже не оставит вас искуситися паче, еже можете (1 Кор. 10, 13); а не вразумляем^1х срящут злая (Втор. 31, 29).
Глава 6
Как внешние очи издали видят терния и стремнины, так и прозорливый ум, будучи быстр, предусматривает козни и предуготовления сопротивной силы, и предостерегает душу, служа ей как бы оком.
Глава 7
Много потребно борения и тайного невидимого труда, чтобы испытывать помыслы и изнемогшие чувствия души нашей обучить долгим учением в разсуждение добра же и зла (Евр. 5, 14). Непрестанным возбуждением ума к Богу должно оживлять изнемогшие члены в душе, потому что ум наш призывается к тому, да будет, по изречению Павлову, всегда един дух с Господем (1 Кор. 6, 17).
Сие же тайное борение, и размышление о Господе, и труд сей надобно нам иметь день и ночь при всяком исполнении заповеди, молимся ли мы, едим ли, служим ли, пьем ли, другое ли что делаем, чтобы всякое доброе начинание, нами совершаемое, совершалось в славу Божию. Ибо все сообразные с заповедями дела наши освящаются и в чистоте нами совершаются непрестанным памятованием о Боге, страхом и любовью к Нему; и тогда бывает уже вне влияний сквернящего делаемое по заповедям Божиим.
Глава 8
И патриарх Авраам лучшее из добычи принес в дар священнику Божию Мелхиседеку и таким образом получил от него благословение. Что же иное дает гадательно разуметь через это Дух? Не указывает ли на высшее умозрение, как превосходнейшее, и самые кости из целого срастворения нашей природы, то есть самый ум, самую совесть, самое расположение, самый помысл, самую силу любви в душе, начаток целого нашего человека, во всякое время посвящающего себя одному и тому же памятованию и размышлению о Боге, должны мы прежде всего приносить всегда Богу, как священную жертву сердца, как драгоценнейшее и лучшее из добрых помыслов? И в таком случае, вспомоществуемые Божиею благодатью, возможем ежедневно возрастать и преспевать, и бремя заповедями требуемой праведности покажется для нас легким; потому что все заповеди, при содействии Самого Господа, будем исполнять чисто и неукоризненно нашею в Него верою. Касательно же видимого подвижничества и того, какое доброе предначинание выше и есть самое первое, знайте, возлюбленные, что все добродетели одна на другой держатся, и взаимно между собою связаны, и как бы в некоей священной духовной цепи одна от другой зависят: молитва от любви, любовь от радости, радость от кротости, кротость от смирения, смирение от служения, служение от упования, упование от веры, вера от послушания, послушание от простоты. Как и с противной стороны, пороки один другим производятся: ненависть раздражительностью, раздражительность гордостью, гордость тщеславием, тщеславие неверием, неверие жестокосердием, жестокосердие нерадением, нерадение разленением, разленение небрежностью, небрежность унынием, уныние малодушием, малодушие сластолюбием, и прочие пороки взаимно один от другого зависят, так и на доброй стороне добродетели во взаимной между собою зависимости. Глава же всякой добродетели и верх добрых дел есть постоянное пребывание в молитве; через нее, испрашивая у Бога, можем ежедневно приобретать и прочие добродетели.
Глава 9
Если не будут украшать нас смиренномудрие, простота и благость, то никакой не принесет нам пользы молитвенная наружность. Говорим это не только о молитве, но и о всяком подвиге, или труде, или девстве, или молитве, или о каком бы то ни было подвиге и делании, совершаемом ради добродетели. Если не находим в себе обильных плодов любви, мира, радости, кротости, смирения, простоты, искренности, веры и долготерпения, то тщетны и напрасны были все наши подвиги, потому что всякое таковое делание и все сии подвиги должны совершаться ради плодов. Если же не оказывается в нас плодов любви и мира, то вотще и напрасно совершается все делание. Делающие без плодов в день суда окажутся подобными пяти юродивым девам, которые, поелику в сосудах сердца не принесли отсюда духовного елея, то есть исчисленных выше добродетелей, то за сие самое названы юродивыми и не допущены в духовный чертог Царствия. За недостаток добродетелей, за то, что не имели в себе явственного обитания Духа, и самый подвиг девства вменен ни во что. Как при возделывании виноградника все попечение прилагается для того, чтобы насладиться плодами, а как скоро не оказывается плодов в винограднике, весь труд возделывания становится тщетным и напрасным, — так, если при действенности Духа, духовным чувством со всею несомненностью не познаем в себе плодов любви, мира, радости, смирения и прочих, исчисленных апостолом, добродетелей (Гал. 5, 22), то напрасен подвиг девства, и труд молитвы, псалмопения, поста, бдения оказывается ни к чему не служащим; потому что душевные и телесные сии труды должны быть совершаемы в надежде духовных плодов. Плодоношение же Духа в добродетелях есть духовное наслаждение ими с нерастленным удовольствием для сердец верных, в которых действует Дух. С великою разборчивостью разумения да оцениваются делание, труд и все естественные подвиги, через веру и упование производимые в достойных Духом Святым. Прекрасное дело — пост, бдение, странническая жизнь; даже это — цвет доброго жития. Впрочем, есть более внутренний чин христиан, и никто не должен возлагать упование на сии одни дела. Случается же, что некоторые бывают причастниками благодати, и живущий еще в них порок хитрит, добровольно уступает место и не действует, но заставляет человека думать, что ум его стал чист, и вводит уже его в самомнение, и говорит он: «совершенный я христианин». А потом, когда человек подумает о себе: «я уже свободен» и предастся нерадению, тогда кроющийся порок наступает на человека разбойнически, искушает его и низводит до преисподних земли. Если и люди, не раз занимавшиеся разбоем или бывшие воинами, умеют хитрить над неприятелями, делают засады, скрываются, заходят в тыл врагам и внезапно их окружают и убивают; то кольми паче злоба, которая столько тысячелетий занимается сим делом и губит столько душ, умеет укрыться в сердце, не действовать до времени, чтобы ввести душу в самомнение о своем совершенстве.
Глава 10
Основанием христианству служит то, чтобы человек, если и совершит дела правды, не упокоевался на них и не почитал себя великим, но был нищ духом; и, если соделается причастником благодати, не думал о себе, будто бы приобрел нечто, не признавал себя чем-то важным и не начинал учить, но при добром странничестве, при хорошем житии, много постясь, странствуя, молясь, став причастником благодати, не высоко ценил душу свою; особенно же тогда, как полагается в нем начаток благодати, пребывал в труде, в жажде, не сознавал себя, как пресытившийся, праведным или обогатившимся благодатью, но плакал и проливал слезы. И как, если бы матерь имела у себя единородного сына, обучила его, и ему, когда он пришел в мужеский возраст, приключилась смерть, то сколько ни было бы утешителей у матери, все они побуждали бы ее к большему плачу, и матерь оставалась бы безутешною, — так и христианину надобно оплакивать падение свое и непрестанно проливать слезы, паче же всего иметь сокрушенное сердце.
Глава 11
Если царский дом имеет много помещений, разные дворы, множество преддверий и внутренних храмин, где пребывает сам царь, где хранятся его порфира и сокровища, то вошедший во внешние дворы не подумает, что вошел уже во внутренние храмины, где слава царева, и порфира, и сокровища. Так и в духовном. Постящиеся, пребывающие во бдении, в пении, в молитве да не подумают о себе, что вошли уже в упокоение, потому что входят только в преддверия и во дворы, а не туда, где порфира и сокровища. Посему, братия не должны много полагаться на внешний образ жизни и говорить о себе: «я значу нечто». Хотя бы и соделался кто причастником благодати, не должен думать о себе, что он уже достиг цели или сделался весьма близким к Царю, потому что пребывает еще во внешних обителях. Не должно каждому допытываться: нашел ли он сокровище в скудельном сосуде, облекся ли в порфиру Духа, обрел ли Царя и упокоился ли. Потому что душа такова: в ней есть какая-то глубина и составов у ней много. Вошедший в нее грех обладает уже всеми ее составами и сердечными помышлениями. Потом, когда взыщет человек, приходит к нему благодать и овладевает двумя составами души. Почему, неопытный, возбуждаемый благодатью, думает, что пришедшая благодать овладела всеми составами души и грех искоренен; тогда как большая часть души обладается грехом, и только одна часть обладается благодатью; и человек обманывается и пребывает в неведении. Нередко благодать действует в человеке непрестанно, подобно тому, как и глаз в теле. Но вместе пребывает в человеке и грех, и в обольщение вводит ум. И нерассудительный, как уже достигший цели, много мечтает о себе и надмевается, как соделавшийся свободным. А на деле бывает не то; потому что, как сказал я, сатана скрывается в тайне, не действуя до времени, чтобы заставить человека подумать о себе: «я чист и совершен». Кто насаждает виноградник, тот не вдруг собирает с него гроздья и выделывает вино. Кто сеет семя в землю, не тотчас уже и жнет и получает плоды. И новорожденное дитя не вдруг может прийти в совершенного мужа. Или новобранец в войске не тотчас уже делается начальником; ему надобно прежде потрудиться и, вступив в битву, одержать победу и быть увенчанным.
Глава 12
Прекрасное дело — нестяжательность, псалмопение, пост, бдение; прекрасно — сподобиться Божией благодати. Но кто не начал еще рыть и полагать основание, как должно (а ум и в этом должен быть неукоризненным и причастным благодати), тот много уже мечтает о себе и высоко ценит душу свою. Воззри на Иисуса: от какой славы и до каких страданий и распятия низшел Он, Божий Сын и Бог! И за сие-то смиренномудрие превознесен и посажен одесную Отца. Змий вначале посеял в Адаме возношение: «будешь, как Бог». Посему, знаешь, до какого бесчестия через это высокомудрие дошел род Адамов. Ищу человека нищего духом, и не нахожу. Как иный богач, имея в доме своем сокровища, представляется нуждающимся и нищим, ходит и просит у всех, так и христиане имеют благодать, богатеют в Бога, но нищие духом, как бы не имеющие у себя ничего. Например: человеку должно приобрести сто литр золота, и он, получив пять литр, удовольствовался тем. А у иных, если можно так сказать, есть десять унций благодати, и мысленно делают из них сто, чем и хвалятся. И иные, нередко имея у себя пять унций греха, делают из них пол-унции. Сие же бывает с ними или по неведению, потому что, обманываясь в рассуждении самой благодати, не знают дела, или по тщеславию, когда стыдятся сказать, что действует в них зло, потому что провозглашают уже себя совершенными. Человек должен и делать и говорить правду, исповедовать в себе и дары благодати и действие греха. Лжет, кто говорит, что имеет чистое сердце. На деле бывает не так, чтобы вдруг, едва благодать посетила, человек стал уже чист. Предается он врагам и искушениям для упражнения и обучения, как Иов был в искусе; потому что и злое, хотя не по доброму изволению, содействует доброму. А христианин, имея пять унций греха, должен говорить: «имею двадцать и переполнен худым». И имея в себе, например, двадцать унций добра, должен говорить: «у меня только пол-унции». Но если из тщеславия стыдится сказать это, то пусть говорит правду, исповедует действенность благодати; но пусть исповедует с другой стороны и грех. А как сказал я выше о душе, что она глубока, то, с помощью подобий, изобразим ее составы. Как есть солнце, и от него много выходит лучей, или есть высокое дерево, и у него много ветвей, или есть великий город, и окружен многими сопредельными странами, — так и умная сущность, бессмертная душа, есть красота досточестная более всех созданий, образ и подобие Божие. Теперь приходящая благодать двумя лучами просиявает в душе; или от целого дерева озаряет две ветви; или от всего города — две сопредельные страны; но весьма многие части души одержимы еще грехом, душа же думает, что она вся и всецело принадлежит к доброй части, вся в благодати и во светлости; и кто, например, приобрел пять литр золота, воображает о себе, что приобретено им сто литр. Разве зародыш в матерней утробе стал уже совершенным человеком? Или положивший один камень в основание кончил уже здание? Или семя, зарытое в землю, стало уже колосом? Разве купец, едва начав торговать, тотчас и наполнил свою кладовую? И, причастившийся малой доли благодати, стал уже от сего христианином? Даже первые и великие в отношении к совершенству то же, что низший чиновник перед главным начальником или малый ручей пред рекою Евфратом. Кто имеет намерение идти в город, отстоящий на тридцать переходов, тот, если отойдет на два или на три перехода, не подумает, что пришел уже в город. Поелику же сопротивная сила только побуждает, а не принуждает, то и благодать Божия побуждает по причине свободы и трезвенности естества. Если теперь человек, побуждаемый сатаной, будет делать зло, то не сатана осуждается вместо его, но терпит истязание и наказание сам человек, как по собственной воле подчинившийся пороку. Подобным образом, если человек обратится к добру и Божия благодать превозможет, то благодать не себе приписывает доброе, но воздает за оное человеку и прославляет его; потому что человек сам для себя виновник добра (такова природа его); и приходящая к нему благодать нимало не связывает его воли принуждающею силою и не делает его неизменным в добре, хотя бы он хотел или не хотел того. Напротив того, и присущая в человеке Божия сила дает место свободе, чтобы обнаружилась воля человека, уважает ли или не уважает он душу, согласуется ли или не согласуется с благодатью. Многие оказали уважение и согласие, а иные уклонились, ибо апостол говорит: наченше духом, ныне плотию скончаваете (Гал. 3, 3). Закон положен не естеству, но свободному произволению, которое может склоняться на доброе и на худое. Посему-то Господь говорит: огня приидох воврещи на землю, и что хощу, аще уже возгореся (Лк. 12, 49). Господь хощет, чтобы возгорался небесный огнь в сердцах человеческих; и одни хотят сего, а другие не хотят. Подобно сему говорит еще: колькраты восхотех собрати вас, якоже кокош птенцы своя, и не восхотесте (Мф. 23, 37). Видишь ли, Господь хощет, но люди опять не хотят приблизиться ко Господу и обрести милость.
Глава 13
Кто хочет придти ко Господу, сподобиться вечной жизни, стать жилищем Божиим и удостоиться Святого Духа, тот, чтобы ему быть в состоянии неукоризненно и чисто творить плоды по заповедям Господним, должен положить такое начало. Во-первых, должно ему твердо уверовать в Господа, всецело посвятить себя словесам заповедей Его, во всем отречься от мира, чтобы ум совершенно не был занят ничем видимым; всегда надлежит ему пребывать в молитве и не отчаиваться, ожидая непрестанно посещения и помощи от Господа и во всякое время имея сие целью ума своего. Потом надобно ему всегда принуждать себя ко всему доброму, к соблюдению всех заповедей Господних, хотя бы и не желало того сердце по причине пребывающего в нем греха; например, принуждать себя быть смиренномудрым перед всеми людьми, почитать себя всех низшим и худшим, не ища ни от кого чести, или похвалы, или славы, как написано в Евангелии (Ин. 5, 44), но иметь всегда перед очами единого Господа и заповеди Его, желая угождать Ему единому. Подобно сему пусть, хотя бы и не хотело сердце, принуждает себя к кротости, как говорит Господь: научитеся от Мене, яко кроток есмъ и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим (Мф. 11, 29); а также, по мере сил, с принуждением пусть приучает себя быть милостивым, снисходительным, человеколюбивым, добрым, как говорит Господь: будьте добры и снисходительны, якоже и Отец ваш небесный милосерд есть (Лк. 6, 36); и еще говорит: аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите (Ин. 14, 15); и еще: принуждайте себя; потому что нуждници восхищают Царствие Небесное (Мф. 11, 12), и: подвизайтеся внити сквозе тесная врата (Лк. 13, 24). Да имеет же человек всегда перед очами, как незабвенный образец во всегдашней памяти, Господне смирение и жизнь, и обращение с людьми. И, сколько есть сил, да принуждает себя постоянно пребывать в молитвах, во всякое время прося с верою, чтобы Господь пришел и вселился в нем, усовершил и укрепил его во всех заповедях Своих, и чтобы душа его соделалась обителью Иисуса Христа. И таким образом, если что делает теперь с принуждением и против желания сердца, стараясь приобучать себя на всякий час к добру, всегда памятовать о Господе и ежечасно ожидать Его в великой благости и любви, то Господь, видя такое его произволение и доброе рачение, как он непрестанно принуждает себя к памятованию о Нем и ко всему доброму, к смиренномудрию, к кротости, к любви, как стесняет нехотящее сердце и, сколько есть сил, понуждает себя идти вперед, то, говорю, Господь сотворит с ним милость Свою, избавит его от врагов его и от живущего в нем греха, исполняя его Духом Святым. И таким образом, без принуждения уже и без всякого труда всегда будет он в самой истине исполнять заповеди Господни, лучше же сказать, Сам Господь совершит в нем заповеди Свои и плоды Духа, как скоро человек плодоприносит в чистоте. Но надобно, чтобы приступающий к Господу, даже против желаний сердца, сперва принуждал себя к добру, постоянно с несомненною верою ожидая милости Господней; принуждал себя быть милосердым, иметь сострадательное сердце, принуждал себя переносить пренебрежение, быть великодушным, когда уничижают или бесчестят, не гневаться, по сказанному: не себе отмщающее, возлюблении (Рим. 12, 19), принуждал себя к молитве, не имея еще молитвы духовной. И тогда Бог, видя, что подвизается он столько и с усилием, даже против воли сердца, направляет себя к доброму, даст ему истинную Христову молитву, даст утробы щедрот, истинную доброту, одним словом, соблюдет ему плод духовный. А если кто, не имея молитвы, принуждает себя только к молитве, чтобы получить благодатную молитву, а к смиренномудрию, к любви и к соблюдению прочих Господних заповедей не принуждает себя, то иногда, по прошению его, дается ему благодатная молитва, даже отчасти в упокоении и веселии, но нравами уподобляется он тому же, чему и прежде был подобен. Ибо не имеет он кротости, потому что не взыскал ее с трудом и не приуготовлял себя быть кротким; не имеет смиренномудрия, потому что не просил и не принуждал себя к этому; не имеет любви ко всем, потому что не имел о сем попечения и не искал сего усильно в молитвенном прошении. Ибо каждому, кто приневоливает и нудит себя, даже против желания сердца, к молитве, надобно также принуждать себя и к любви, и к кротости, и ко всякому терпению, и великодушию, по написанному, с радостью; а таким же образом надобно принуждать себя к уничижению, к тому, чтобы почитать себя худшим и низшим всех, чтобы не беседовать о неполезном, но всегда поучаться в словесах Господних и их изрекать устами и сердцем. Еще надобно принуждать себя к тому, чтобы не раздражаться, по сказанному: всяка горесть, и гнев, и клич да возмется от вас, со всякою злобою (Еф. 4, 31), чтобы таким образом Господь, видя произволение человека, дал ему без труда и принуждения совершать все то, что прежде едва мог сохранять с принуждением, по причине живущего в нем греха. И все сии начинания добродетели обратятся для него как бы в природу, потому что приходит к нему, наконец, Господь, приходит и пребывает в нем, и Сам творит в нем заповеди Свои без труда, исполняя его духовных плодов.
Глава 14
Если же кто принуждает себя к молитве, пока не приимет дарования от Бога, а к этому, то есть к смиренномудрию, к любви, к кротости и к прочим добродетелям не приневоливает и не нудит себя в той же мере, то бывает иногда к нему Божия благодать по его молитве и прошению, потому что благ и милостив Бог, и просящим у Него дает просимое. Но, не приуготовив и не приучив себя к исчисленным выше добродетелям, или утрачивает он благодать, или приемлет и падает, или не преспевает от высокоумия; потому что не предает себя от всего произволения заповедям Господним. Обитель, или упокоение духа, есть смиренномудрие, любовь, кротость и прочие заповеди Господни. Посему, намеревающиеся истинно благоугождать Богу, восприять от Него небесную благодать, возрастать иусовершаться в Духе Святом, должны прежде принуждать себя к тому, чтобы, даже против воли сердца, сохранять все добродетели, по сказанному: сего ради ко всем заповедем Твоим направляхся (Пс. 118, 128). Как приневоливает и нудит себя иной к постоянному пребыванию в молитве, пока не преуспеет в этом, так да приневоливает и нудит себя и ко всем предначинаниям добродетели, да приобучается к доброму навыку. И таким образом, если постоянно просит и умоляет Господа и получает просимое, возрастает и цветет в нем дарование духовное; и сие данное ему дарование, упокоеваясь в его смиренномудрии и в прочих добродетелях, научает его истинному смиренномудрию, истинной любви, истинной кротости, к чему прежде принуждал себя и чего домогался. И таким образом, когда возрастет и усовершится в Боге, тогда сподобится быть наследником небесного Царствия. Ибо смиренный никогда не падает, да и куда ему пасть, когда он ниже всех? Великая высота есть смирение, и почесть, и достоинство есть смиренномудрие. Будем же и мы, даже против желания сердца, приобучать и понуждать себя к смиренномудрию, прося и умоляя Бога с верою, надеждою и любовью, в непрерывном чаянии того, что послет Духа Своего в сердца наши; и будем молиться и поклоняться Отцу Духом, и Сам Дух будет молиться в нас, Сам Дух научит нас истинной молитве, смиренномудрию, кротости, любви, и чего теперь не можем делать и с принуждением, милосердию, благости, научит нас истинно исполнять все заповеди Господни без труда и принуждения, — научит, исполняя нас, как ведает Сам Дух, Своих плодов. А таким образом, когда заповеди Господни будут в нас исполнены Самим Духом, Который один ведает волю Христову и очищает нас от греховной скверны, тогда представит Он нас Христу, как прекрасных, чистых и непорочных невест, и будем упокоеваться в Боге, и Христос почиет в нас в бесконечные веки.
Слава щедротам Его, милости и любви Его, что такой чести сподобил род человеческий, именуя и соделывая нас Своими братьями и сынами небесного Отца! Слава Отцу и Сыну и Святому Духу во веки веков! Аминь.
Слово 2. О совершенстве духовном
Глава 1
По благодати и Божественному дару Духа каждый из нас приобретает спасение; верою же и любовью, при усилии свободного произволения, может достигнуть совершенной меры добродетели, чтобы, сколько по благодати, столько и по правде, наследовать жизнь вечную, как сподобляясь полного преспеяния не одною Божественною силою и благодатью без привнесения собственных трудов, так опять достигая в совершенной мере свободы и чистоты не одною своею рачительностью и силою без содействия свыше Божией руки; потому что аще не Господь созиждет дом и сохранит град, всуе бде стрегий, а равно всуе — трудящийся и зиждущий (Пс. 126, 1).
Глава 2
Вопрос. Что такое воля Божия, к познанию которой восходит апостол, призывает и убеждает каждого из нас (Рим. 12, 2)?
Ответ. Совершенное очищение от греха, освобождение от постыдных страстей и приобретение самой высокой добродетели, то есть очищение и освящение сердца, с несомненностью совершаемое причастием совершенного и Божия Духа. Ибо сказано: блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят (Мф. 5, 8); и: будите и вы совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть (48). И еще сказано: буди сердце мое непорочно во оправданиих Твоих, яко да не постыжуся (Пс. 118, 80); и еще: тогда не постыжуся, внегда призрети ми на вся заповеди Твоя (6). И еще вопрошающему: кто взыдет на гору Господню? — дан ответ: неповиненрукама и чист сердцем (Пс. 23, 3, 4), и сим означается совершенное истребление греха и делом и мыслью.
Глава 3
Дух Святый, зная, как трудно избавиться от страстей неявных и тайных, и что они как бы укоренены в душе, показывает через Давида, как должно совершаться очищение от оных. Ибо сказано: от тайных моих очисти мя (Пс. 18, 13), то есть с помощью многих молений, веры и совершенного устремления к Богу, при содействии Духа, может быть совершено сие нами; если притом напрягаем к этому силы и всяким хранением блюдем сердце свое.
Глава 4
И блаженный Моисей, в образах показывая, что душа должна следовать не двум мыслям, доброй и худой, но одной доброй, и что надобно возделывать не двоякие плоды, добрые и худые, но одни добрые, так говорит: не впрягай на гумне твоем разнородных животных вкупе, например, тельца и осла; но впряги однородных, и молоти жатву твою (Втор. 22, 10), чтобы на гумне сердца нашего было делание не вкупе добродетели и порока, но одной добродетели. Одежды из волны не тки со льном; и также из льна с волною (11). На одном участке земли не возделывай двух плодов (9). Инородного животного не своди с инородным, но совокупляй однородных с однородными (Лев. 19, 19). Всем этим таинственно дает разуметь, что, как уже сказано, должно нам возделывать в себе не вместе и добродетель и порок, но порождать только одни плоды добродетели, и душа не должна быть в общении с двумя духами — с Духом Божиим и с духом мира. Ибо сказано: сего ради ко всем заповедем Твоим направляхся, всяк путь неправды возненавидех (Пс. 118, 128).
Глава 5
Не от явных только грехов, как-то: блуда, убийства, татьбы, чревоугодия, осуждения, лжи, сребролюбия, любостяжания и тому подобных надлежит быть чистою душе — деве, возжелавшей сочетаться с Богом, но гораздо более, как сказали мы выше, от грехов тайных, то есть от похоти, тщеславия, человекоугодия, лицемерия, любоначалия, лести, злонравия, ненависти, неверия, зависти, самолюбия, кичения и других сим подобных. Ибо Господь, как говорит Писание, сии тайные грехи души поставляет наравне с грехами наружноявными. Сказано: разсыпа кости человекоугодников (Пс. 52, 6); и: мужа кровей и льстива гнушается Господь (Пс. 5, 7), чем показывается, что Бог равно гнушается и лестью, и убийством. И еще сказано: глаголющими мир с ближними своими, и так далее (Пс. 27, 3); и также: ибо в сердце беззаконие делаете на земли (Пс. 57, 3); и: горе вам, егда добре рекут вам человецы, то есть, когда в вас есть желание слышать о себе доброе от людей, и вы привязаны к славе и к людским похвалам. Ибо делающим добро возможно ли совершенно утаиться? Притом же и Сам Господь говорит: да просветится свет ваш пред человеки (Мф. 5, 16). Впрочем, как сказано, старайтесь делать добро во славу Божию, а не ради собственной славы, и не как любящие людскую похвалу, ибо таковых Господь назвал невер ными, сказав: како вы можете веровати, славу друг от друга приемлюще, и славы, яже от единаго Бога, не ищете (Ин. 5, 44)? Смотри, как и апостол заповедует все делать, даже есть и пить, во славу Божию; ибо говорит: аще ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите, в славу Божию творите (1 Кор. 10, 31); а божественный Иоанн, поставляя ненависть в одном ряду с убийством, говорит: ненавидяй брата своего человекоубийца есть (1 Ин. 3, 15).
Глава 6
Любы вся покрывает, вся терпит. Любы николиже отпадает (1 Кор. 13, 7, 8). Словами николиже отпадает означается, что те, которые получили сказанные выше дарования Духа, но не сподобились высшей свободы от страстей за самую полную и действенную духовную любовь, — не пришли еще в безопасность; а напротив того, дело их еще в опасности и под страхом от лукавых духов. Он же мера, по указанию апостола, не подлежит уже падению и нет другого подобного состояния; почему и ангельский язык, и пророчество, и всякое ведение, и дарования исцелений в сравнении с любовью ничто.
Глава 7
Сим апостол указал цель совершенства, чтобы каждый, сознавая себя обнищавшим от толикого богатства, с горящим и напряженным духом поспешал к сему последнему пределу и таким образом протекал духовное поприще, пока не достигнет оного, по сказанному: тако тецыте, да постигнете (1 Кор. 9, 24).
Глава 8
Разумей, что отречься себя значит во всем предать себя братству, не водиться ни в чем своею волею и не быть господином чего бы то ни было, кроме единой ризы, чтобы человек, соделавшись вполне независимым, с радостью мог держаться только предписываемого ему и подобно невольнику вести себя со всеми, а тем паче с настоятелями, повинуясь рекшему Христу: иже аще хощет в вас быти первый и вящший, пусть будет слугою всем, и последним, и рабом (Мф. 20, 26, 27), не домогаясь ни чести, ни славы, ни похвалы, не пред очима точию работая, аки человекоугодник, но почитая себя обязанным во всем услуживать братии в любви и простоте (Кол. 3, 22).
Глава 9
Настоятели братства, как приставленные к делу великому, должны поборать козни противоухищряющейся злобы, чтобы, по страсти гордыни властвуя над братиями, как над подчиненными, вместо великой пользы не сделать себе вреда, напротив того, как сердобольные отцы, ради Бога посвятив себя на служение братству и телесное и духовное, пусть заботятся о братиях и во всякое время прилагают попечение, их, как чад Божиих, где нужно, обличать и, в чем должно, утешать, чтобы, под предлогом смирения и кротости, монастыри не пришли в неустройство, не соблюдая надлежащего чина между настоятелями и подначальными. В тайне же ума настоятели да почитают себя недостойными рабами всех братии и, как пестуны, которым вверены духовные чада, со всяким благодушием и со страхом Божиим да стараются направлять каждого ко всему доброму, но не зная, что соблюдается для них великая, неотъемлемая и всякий труд превышающая награда.
Глава 10
Как взявшие на себя обязанность быть пестунами юных, даже иногда и собственных своих господ, для образования и благочиния нравов не затрудняются со всею свободою наносить им удары, так и настоятели, не по страсти гнева и высокоумия, не за себя отмщая, должны наказывать братии, имеющих нужду в каком-либо вразумлении, но со всем добросердечием, с целью духовной пользы доводить их до исправления.
Глава 11
Великое рачение, и труд, и попечительность, и подвижническая жизнь приводят нас в состояние приобрести любовь к Богу, по благодати и дару вообразившегося в нас Христа. За сей же заповедью не трудным делается исполнить и вторую — разумею заповедь о любви к ближнему. Первое предпочитай всему прочему, и о сем старайся больше, нежели об ином; в таком случае за первым последует и второе. Если же кто, вознерадев о сей великой и первой заповеди, разумею заповедь о любви к Богу, которая составляется в нас внутренним нашим расположением, благою совестью, здравыми понятиями о Боге, при содействии вместе и Божией помощи, — вознамерится только посвятить себя второй заповеди, попечению о внешнем служении, то невозможно ему будет исполнять сию заповедь здраво и чисто. Ибо коварная злоба, как скоро усмотрит, что ум лишен памятования о Боге, любви и стремления к Нему, или представляет повеления Божия неудобоисполнимыми и трудными и возбуждает в душе ропот, печаль и жалобы на служение братиям, или обольщает человека самомнением о своей праведности, и убеждает почитать себя досточестным, великим и вполне исполняющим заповеди.
Глава 12
Когда человек почитает сам себя рачителем заповедей, тогда явно он погрешает и не хранит верно заповеди, потому что сам о себе произносит суд и не ожидает Дающего истинный суд. Когда Дух Божий спослушествует духови нашему, по изречению Павлову (Рим. 8, 16), тогда только бываем неложно достойными Христа и чадами Божиими, а не когда будем оправдывать себя в собственном своем самомнении. Ибо сказано: не хваляй себе сей искусен, но егоже Господь восхваляет (2 Кор. 10, 18). Когда оказывается, что нет в человеке ни памятования о Боге, ни страха Божия, тогда великая настоит ему нужда, любить славу и уловлять похвалы тех, кому услуживает. А такового Господь наименовал неверным, как было уже сие объяснено; ибо сказано: како вы можете веровати, славу друг от друга приемлющие, и славы, яже от единаго Бога, не ищете (Ин. 5, 44)?
Глава 13
В любви к Богу можно преуспевать, как сказано, при великом борении и труде ума посредством святых размышлений и непрестанного попечения о всем прекрасном, потому что противник препятствует нашему уму и не дозволяет ему удерживаться в божественной любви памятованием о всем прекрасном, но обольщает чувство земными пожеланиями. Смерть и, так сказать, удавление лукавому, когда оказывается, что ум неразвлекаемо пребывает в любви Божией и в памятовании о Боге. Отсюда могут проистекать искренняя любовь к брату, истинная простота, а также кротость, смирение, искренность, благость, самая молитва, и весь преукрашенный венец добродетелей через одну и единственную первую заповедь о любви к Богу приемлют совершенство. Посему, потребны великое борение, тайный и сокровенный труд, испытание помыслов и обучение изнемогших чувствий души нашей к рассуждению добра же и зла, укрепление утомленных членов души и оживление их тщательным устремлением ума к Богу. Ибо ум наш, таким образом прилепленный всегда к Богу, по изречению Павлову, бывает в един дух с Господом.
Глава 14
Сие же тайное борение и труд и размышление надобно непрерывно иметь любителям добродетели, приступая к исполнению всякой заповеди, молятся ли они, или услуживают, едят ли, или пьют, чтобы все, что ни делается доброго, совершалось во славу Божию, а не к нашей славе. Всякое же исполнение заповедей будет для нас удобно и легко, когда любовь Божия облегчает их и разрешает всю их трудность.
Глава 15
Все усилие, как было объяснено, и рачение у противника о том, чтобы прийти ему в возможность, отвлечь ум от памятования о Боге, от страха Божия и от любви Божией, земными обольщениями и приманками отвращая его от истинно-доброго к мнимо хорошему.
Глава 16
Добродетели одна с другою связаны и одна на другой держатся, подобно какой-то священной цепи, в которой одно звено висит на другом. Так, например, молитва держится на любви, любовь на радости, радость на кротости, кротость на смиренномудрии, смиренномудрие на служении, служение на надежде, надежда на вере, вера на послушании, послушание на простоте; как и противные им пороки один с другим связаны, например, ненависть с раздражительностью, раздражительность с гордостью, гордость с тщеславием, тщеславие с неверием, неверие с жестокосердием, жестокосердие с нерадением, нерадение с разленением, разленение с небрежностью, небрежность с унынием, уныние с нетерпеливостью, нетерпеливость с сластолюбием; а таким же образом и прочие члены порока держатся один на другом.
Всякое хорошее дело, какое бы ни сделал человек, лукавому желательно очернить и осквернить примесью своих семян, как-то: тщеславия, самомнения, а иногда ропота, или чего-либо тому подобного, чтобы делаемое добро сделано было или не ради одного Бога, или не с усердием. Ибо написано, что Авель принес жертву Богу от туков и от первородных овец, а подобно и Каин принес дары, хотя от плодов земли, но не от первых; и потому, на жертвы Авелевы призре Бог, а на дары Каиновы не внят (Быт. 4, 3–5). Из сего можем научиться, что иное и хорошее можно сделать не хорошо, как-то: или нерадиво, или небрежно, или для чего-нибудь иного, а не для Бога; и от сего-то происходит, что и хорошее дело бывает неприятно Богу.
Слово 3. О молитве
Глава 1
Главное во всяком добром речении и верх преспеяний есть прилежание к молитве, которою приобретаем и все прочее, когда Призываемый нами простирает к нам содействующую руку, потому что молитвою в удостоившихся совершается общение таинственной действенности, посредством несказанной любви ко Господу сочетание расположения к святости перед Богом и самого ума. Ибо сказано: дал ecu веселие в сердце моем (Пс. 4, 8). И Сам Господь говорит: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21). Словами же внутрь вас Царствие что иное означается, как не то, что небесное веселие Духа в душах достойных выражается явственно? Ибо достойные души через действенное общение Духа здесь еще приемлют залог и начатки того наслаждения, той радости, того духовного веселия, которых святые в Царстве Христовом приобщаться будут в вечном свете. Сказано: сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе (Пс. 83, 3). Слова яко от тука и масти да исполнится душа моя (Пс. 62, 6) и другие согласные с сим изречения ведут к той же мысли и дают разуметь действенное веселие и утешение, подаваемые Духом.
Глава 2
Как дело молитвы выше других, так и у прилежного к молитве велика должна быть попечительность, чтобы, неприметным образом, не окрала его злоба. Ибо у кого попечение о большом добре, того большему искушению подвергает лукавый; почему нужно будет много трезвенности, чтобы плоды любви, смиренномудрия, простоты, благости и рассудительности ежедневно возрастали в том, кто пребывает в молитве, и как в нем самом производили явственное преспеяние и возрастание в Божественном, так и других призывали к равной ревности.
Глава 3
Непрестанно молиться и постоянно пребывать в молитве научают нас как и сам божественный апостол (1 Фес. 5, 17), так и сказанное Господом: кольми паче Бог сотворит отмщение вопиющих к Нему день и нощь (Лк. 18, 7); и еще: бдите и молитеся (Мф. 26, 41). Посему подобает всегда молитися и не стужати (Лк. 18, 1). Но как постоянно пребывающий в молитве избрал для себя самое главное из всех дело, так надлежит ему пребывать в великом подвиге и неослабном напряжении, потому что встретит много препятствий, поставляемых злобою прилежанию к молитве: сон, уныние, тяжесть в теле, преобладание помыслов, непостоянство ума, расслабление и прочие начинания злобы, а потом скорби и восстания самих лукавых духов, упорно воюющих с нами и противоборствующих нам и недопускающих приблизиться ко Христу душу, которая поистине непрестанно взыскует Бога.
Глава 4
Со всяким рачением, с трезвенностью, с терпением, с душевным борением и телесным утруждением надлежит мужаться попечительному о молитве, чтобы не ослабеть в духе, предавшись рассеянности помыслов, или многосонливости, или унынию, расслаблению, смущению, и, занявшись шумными и непристойными речами, или обратив мысль на что-либо подобное, удовлетворяясь одним постоянным стоянием и преклонением колен, а уму позволяя блуждать где-либо вдали от совершаемого наружно. Ибо, если строгим трезвением не приуготовит кто себя, противясь множеству излишних помыслов, подвергая каждый из них испытанию и разбору, и всегда вожделевая Господа, то ничто не воспрепятствует, чтобы или неприметно различными способами уловляла его злоба, или сам он превознесся над теми, которые не могут еще постоянно пребывать в молитве. А вследствие таковых ухищрений злобы испортит он прекрасное делание и предаст оное лукавому демону.
Глава 5
Если смиренномудрие и любовь, простота и благость не будут в нас тесно соединены с молитвою, то самая молитва, лучше же сказать, эта личина молитвы, весьма мало может принести нам пользы. И сие утверждаем не об одной молитве, но и о всяком подвиге и труде, девстве, или посте, или бдении, или псалмопении, или служении, или о каком бы то ни было делании, совершаемом ради добродетели. Если не увидим в себе плодов любви, мира, радости, кротости, присовокуплю еще, смиренномудрия, простоты, искренности, веры, сколько должно великодушия, дружелюбия, то трудились мы без пользы; потому что для того и предприемлем труды, чтобы воспользоваться плодами; а когда не оказывается в нас плодов любви, тогда, без сомнения, делание напрасно. Почему таковые ничем не отличаются от пяти юродивых дев, которые за то, что здесь еще не имели в сердцах духовного елея, то есть духовной действенности исчисленных выше добродетелей, наименованы юродивыми и жалким образом оставлены вне царского брачного чертога, ничем не воспользовавшись от подвига девства. Как при возделывании виноградника все попечение и весь труд прилагаются в надежде плодов, а если плода не бывает, напрасным оказывается делание, так, если не увидим в себе, по действию Духа, плодов любви, мира, радости, всего прочего, перечисленного апостолом (Гал. 5, 22), и не возможем признать их в себе со всею несомненностью и по духовному чувству, то излишним окажется подвиг девства, молитвы, псалмопения, поста и бдения. Ибо труды сии и подвиги душевные и телесные должны совершаться, как сказали мы, в надежде духовных плодов; а плодоношение добродетелей есть духовное наслаждение нерастленным удовольствием, неизреченно производимое Духом в сердцах верных и смиренных. Почему труды и подвиги должны быть почитаемы, каковы они и действительно, трудами и подвигами, а плоды — плодами. Но если кто, по скудости ведения, делание свое и подвиг почтет плодами Духа, то оказывается, что он явно обольщается, сам себя обманывая, и таким своим мнением лишая себя великих подлинно плодов Духа.
Глава 6
Как всецело предавшийся греху с наслаждением и удовольствием, как нечто согласное с природою, усвояет себе противоестественные постыдные страсти, то есть распутство, блуд, любостяжание, ненависть, лесть и прочие порочные начинания, так и тот, кто поистине и в совершенстве христианин, с великим наслаждением и с духовным удовольствием без труда уже и легко, как нечто естественное приобретает все добродетели и все сверхъестественные духовные плоды, то есть любовь, мир, терпение, веру, смирение и прочие, подлинно золотые добродетели всякого рода, неборимый уже вредоносными страстями, потому что совершенно избавлен от них Господом и от благого Духа приял в сердце полный мир Христов и радование. Он прилепился ко Господу и пришел в един дух с Ним.
Глава 7
Тем, которые, по духовному младенчеству, не могут вполне посвятить себя любви духовной, надлежит принять на себя служение братиям с благоговением, с верою и со страхом Божиим, и служить как Божией заповеди и как делу духовному, а не ожидать себе от людей награды, или чести, или благодарности, вовсе не давать места ропоту, или высокоумию, или нерадению и разленению, чтобы не осквернилось и не повредилось доброе сие дело, но тем паче было благоугодно Богу по нашему благоговению, страху и радости.
Глава 8
С таким-то человеколюбием и благостью (подлинно велико Божественное милосердие!) снисходит Господь к людям, промышляя о том, чтобы никого не оставить без награды за доброе дело, но всякого от малых добродетелей возводить к большим, и за чашу студеной воды не лишать воздаяния. Ибо сказал: иже аще напоит чашею студены воды токмо, во имя ученика, аминь глаголю вам, не погубит мзды своея (Мф. 10, 42); и еще: понеже сотвористе единому сих, Мне сотвористе (Мф. 25, 40). Пусть токмо делаемое делается по Богу, а не для славы; ибо присовокупил: токмо во имя ученика, то есть со страхом, из любви Христовой. А тех, которые делают добро напоказ, Господь укоряет и, подтверждая слово решительным приговором, присовокупляет им: аминь глаголю вам, восприемлют мзду свою (Мф. 6, 5).
Глава 9
Прежде всего простота и искренность, и взаимная любовь, и радость, и смирение всеми способами да будут полагаемы как бы некиим основанием в братстве, чтобы не соделать нам подвига бесполезным, превозносясь друг пред другом и ропща друг на друга. И кто непрестанно пребывает в молитвах, тот да не превозносится над не способным еще делать то же. И кто посвятил себя на служение, тот да не ропщет на пребывающего в молитве. Если с таковою простотою и с таким расположением будут обходится между собою братия, то избытки пребывающих в молитве вознаградят недостатки служащих, и наоборот, избытками служащих восполнятся недостатки пребывающих в молитве. И, таким образом, всего лучше соблюдено будет равенство, по сказанному: не преизбыточествова иже много, и иже мало, не мнее прият (Исх. 16, 18).
Глава 10
Тогда бывает воля Божия, яко на небеси и на земли, когда, как сказано, не превозносимся друг пред другом, когда не только без ревности, но и в общении простоты, любви, мира и радости соединены бываем между собою, преспеяние ближнего почитая своим собственным, сколько должно, и лишение его вменяя в утрату себе самим. Кто ленив в молитве и в служении братиям и в другом каком-либо деле, совершаемом ради Бога, ведет себя лениво и нерачительно, того апостол, прямо называя человеком праздным, оглашает недостойным и самого хлеба; ибо сказал: праздный ниже да яст (2 Фес. 3, 10). И инде сказано: праздных и Бог ненавидит; и: праздный не может быть даже верным. И Премудрость изрекла: мнозей злобе научила праздность (Сир. 33, 28). Посему надобно, чтобы каждый плодопринес какое бы то ни было дело, совершаемое ради Бога, и хотя бы к чему-нибудь одному доброму расположен был ревностно; а иначе, оказавшись совершенно бесплодным, будет вовсе непричастным вечных благ.
Глава 11
Утверждающим, что невозможно достигнуть совершенства и полного освобождения от страстей, хотя бы и сподобился кто причастия и исполнения благим Духом, необходимо представить свидетельство из Божественных Писаний и доказать, что худо знают они дело и говорят ложно, а вместе и с опасностью для себя. Господь говорит: будите убо и вы совершени, якоже Отец ваш небесный совершен есть (Мф. 5, 48), означая сим совершенную чистоту. И: хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною, да видят славу Мою (Ин. 17, 24). Это слова Рекшего: небо и земля мимоидет, словеса же Моя не мимоидут (Мф. 24, 35). К той же мысли ведет и сказанное апостолом: да представим всякаго человека совершенна о Христе (Кол. 1, 28); и: дондеже достигнем ecu в соединение веры и познания Сына Божия, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13). А таким образом имеющие в виду совершенство достигают двух прекрасных приобретений: в усиленном и непрерывном подвиге стремятся они к концу в надежде прийти в сию меру и даже присовокуплю: в надежде восхождения; и не уловляются кичливостью, но скромно о себе думают и признают себя малыми, как недостигшие еще совершенства.
Глава 12
Утверждающие сказанное выше причиняют весьма великий вред душе тремя способами: во-первых, оказываются неверующими Божественным Писаниям. Во-вторых, не предположив себе высшей и совершенной цели христианства и не усиливаясь достигнуть оной, не могут иметь труда и рачения, алкать и жаждать правды; но, удовлетворяясь внешними образами и обычаями и малыми какими-нибудь заслугами, лишены блаженного упования, и совершенства, и всецелого очищения от всех страстей. В-третьих, думая о себе, что достигли преспеянием в малых, как сказано, добродетелях самого верха и не стремясь к совершенству, не только всего менее могут иметь смирение, нищету и сердечное сокрушение, но, оправдывая сами себя, как уже достигшие цели, неспособны к ежедневному преспеянию и возрастанию.
Глава 13
Почитающих невозможным сие преспеяние, совершаемое в людях Духом, и которое есть новая тварь чистого сердца, апостол явно уподобляет тем, которые за неверие не сподобились войти в землю обетования, и ихже кости за сие падоша в пустыни (Евр. 3, 17). Ибо что там, видимым образом, земля обетования, то здесь, по таинственному знаменованию, избавление от страстей, которое, и по указанию апостола, есть конец всякой заповеди. И это есть истинная земля обетования; ее-то ради все оное предано в образах. Посему-то и богомудрый Павел, заботясь о безопасности учеников, чтобы не был кто уловлен мудрованием неверия, говорит: блюдите, братие мои, да не когда будет в некоем от вас сердце лукаво, исполнено неверия, во еже отступити от Бога жива (Евр. 3, 12). Слово же отступити употребил он в означение не отречения, но неверия Божиим обетованиям. И именно, иносказательно описывая, что было с иудеями преобразовательно, и применяя сие к самой истине, продолжает он: Нецыи бо слышивше Его прогневаша, но не вси изшедшии из Египта с Моисеом. Коих же негодова четыредесять лет? Не согрешивших ли, ихже кости падоша в пустыни? Котор^1 м же клялся не внити в покоище Его? Яве, яко противльшимся? И видим, яко не возмогоша внити за неверствие (Евр. 3, 16–19). И еще присовокупляет: Да убоимся убо, да не когда оставлену обетованию внити в покой Его, явится кто от вас лишився. Ибо нам благовествовано есть, якоже и онем, но не пользова онех слово слуха, не растворенное верою слышавших. Входим бо в покой веровавшии (Евр. 4, 1, 3). И несколько ниже продолжает еще: потщимся убо внити в оный покой, да не кто в ту же притчу противления впадет (11). Какое же иное упокоение христианам, кроме избавления от греховных страстей, самого полного и действенного вселения благого Духа в чистом сердце? Посему, возводя их опять к вере, говорит: да приступаем со истинным сердцем во извещении веры, окроплени сердцы от совести лукавыя (Евр. 10, 22); и еще: кольми паче кровь Иисусова очистит совесть вашу от мертвых дел, во еже служити Богу живу и истинну (Евр. 9, 14). Посему, надлежит нам, как признательным рабам, исповедывать обетованную в сих речениях безмерную благость Божию к людям и обетования сии признавать истинными и твердыми, чтобы, если, по недеятельности и немощи произволения, несовершенно посвящали мы себя Создавшему и не стремились достигнуть высоких и совершенных степеней добродетели, то, по крайней мере, могли получить хотя некоторую милость за правый и непревратный образ мыслей и за здравую веру.
Глава 14
Дело молитвы и служения слову, совершаемое надлежащим образом, выше всякой добродетели и заповеди. И сему свидетель Сам Господь. Ибо когда пришел в дом Марфы и Марии, и Марфа занята была служением, а Мария сидела у ног Его и наслаждалась сладостью Божественных уст Его, сестра же порицала ее, что не помогает ей, и потому приступила с жалобою ко Христу, — тогда, отдав преимущество главнейшему пред второстепенным, Господь сказал: Марфо, Марфо печешися и молвиши о мнозе, едино же есть на потребу. Мария же благую часть избра, яже не отымется от нея (Лк. 10, 41, 42). Сие же Он сказал, как заметили уже мы, не дело служения осуждая, но отдавая, без сомнения, преимущество большему пред меньшим. Иначе допустил ли бы Он сие служение? Почему и Сам оказывается исполнителем сего, умыв ноги ученикам. Но Господь столько далек от намерения воспрещать служение, что и ученикам повелевает таким же образом поступать друг с другом. А можешь также видеть, что и сами апостолы, которые сначала совершали служение при трапезах, предпочли сему высшее дело, разумею молитву и служение слову. Ибо сказали: несправедливо нам, оставльшим слово Божие, служити трапезам. Но помолившись, мужи исполнены Духа Святаго поставим над службою сею: мы же в служении слова пребудем и в молитве (Деян. 6, 2–4). Видишь, как первое предпочли второму, хотя знали, что то и другое суть отрасли одного доброго корня.
Слово 4. О терпении и рассудительности
Глава 1
Тем, которые хотят повиноваться Божию слову и производят добрый плод, сопутствуют следующие признаки: воздыхание, сетование, поникший взор, безмолвие, помавание главою, молитва, молчание, пребывание на одном месте, болезненный плач, болезнование сердца о благочестии, и дела: бдение, пост, воздержание, кротость, великодушие, непрерывная молитва, поучение в Божественных Писаниях, вера, смирение, братолюбие, покорность, труд, злострадание, любовь, благость, честность и всецелый свет, то есть Господь. Признаки же не творящих плода жизни суть следующие: уныние, заносчивость, блуждающий взор, невнимательность, ропот, непонятливость, а дела их: многоядение, гнев, раздражительность, охота пересуждать, надменность, безвременная говорливость, неверие, непостоянство, забывчивость, смятение, лихоимство, сребролюбие, ревность, пронырливость, презрительность, пустословие, безвременный смех, своенравие и вся тьма, то есть сатана.
Глава 2
По Божию смотрению лукавый не тотчас послан в наследованную им геенну, но оставлен для искушения и испытания человека, чтобы ему, и нехотя, святых через терпение соделывать более праведными и быть для них виновником большей славы, а себе упорством своим во зле и своими умышлениями на святых приуготовить праведнейшее наказание; да будет, как говорит Божественный апостол, по премногу грешен грех (Рим. 7, 13).
Глава 3
Враг, обольстив Адама и таким образом возгосподствовав над ним, отнял у него власть и сам наименовался князем века сего. Вначале же князем века сего и владыкою видимого Господь поставил человека. Ни огонь его не преодолевал, ни вода не потопляла, ни зверь ему не вредил, ни ядоносное животное не могло оказать над ним своего действия. Но после того, как уступил обольщению, и начальство свое предал он обольстившему. Посему, волхвы и чародеи, по действию сопротивной силы, при Божием попущении оказываются чудодеями, имеют власть над ядоносными животными, смело идут в огонь и воду, как Ианний и Иамврий, противившиеся Моисею (2 Тим. 3, 8), и как Симон, вступающий в состязание с первоверховным Петром.
Глава 4
Думаю, что враг, увидев на лице Моисеевом сияющую славу, подобную первой славе самого Адама, немало был поражен, заключая из сего о разорении своего царства. Ничто не препятствует сюда же отнести и апостольское изречение: царствова смерть от Адама даже до Моисея и над несогрешившими (Рим. 5, 14). Ибо, по мнению моему, прославленное лице Моисеево удерживает в себе образ и подобие первого, руками Божиими созданного человека. И смерть, то есть виновник смерти диавол, как тогда, видя сие, догадывалась уже о падении своего царства, так действительно потерпела это от Господа. Почему, в славу сию неложные христиане облекаются еще ныне, и ими внутренне в бездействие приводится смерть, или постыдные страсти, не имеющие уже силы над ними, когда духовная слава ощутительно и со всею несомненностью воссиявает в душах их.
Глава 5
Враг, обольстив Адама через жену, как через нечто подобное, отъял у него славу, какою был он облечен. И таким образом человек явился обнаженным и узнал свое безобразие, которого не видал прежде, потому что мысль его услаждалась небесными красотами; ибо, по преступлении, помышления его сделались земными и пресмыкающимися долу, простое и доброе в нем мудрование перемешалось с мудрованием плотским и порочным. А что рай заключен и Херувиму повелено пламенным мечом воспрещать человеку вход в него, о сем веруем, что видимым образом действительно так было, как написано, и вместе находим, что таинственно совершается сие в каждой душе. Ибо сердце облегается вокруг покрывалом тьмы (под тьмою же разумею огнь мирского духа), и оно не позволяет как уму предстоять перед Богом, так душе, по собственной воле, или молиться, или веровать, или любить Господа. Во всем же этом опыт служит учителем для тех, которые искренно предали себя Господу, как при непрестанном пребывании в молитве, так и при усиленном устремлении на борющего врага.
Глава 6
Князь века сего есть жезл вразумления и бич, наносящий раны младенчествующим по духу; и им, как сказано было и прежде, уготовляет великую славу и большую честь сими скорбями и искушениями, потому что вследствие оных люди делаются совершеннейшими, себе же готовит большее и тягчайшее наказание. Ибо вообще через него строится некое весьма великое домостроительство, и как сказано негде, лукавое недобрым своим произволением содействует благому, потому что для душ добрых и имеющих доброе произволение и мнимо скорбное обращается наконец во благое, каковое значение имеет и сказанное апостолом: любящим Бога вся поспешествуют во благое (Рим. 8, 28)
Глава 7
Для того оставлен сей жезл вразумления, чтобы через него, подобно в огненной печи разжигаемым сосудам, выдержавшие испытание оказались более твердыми, а невыдержавшие обличены были в своей ломкости, потому что не перенесли огненного разжжения. Впрочем диавол, как раб и тварь Владыки, не сколько ему угодно искушает и не в какой мере сам хочет наводит скорби, но сколько попущением своим дозволяет ему Владычнее мановение. Бог, в точности зная состояние всех, сколько есть сил у каждого, в такой мере попускает и подвергаться искушению, как думает о сем и апостол, ибо говорит: верен Бог, Иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи понести (1 Кор. 10, 13).
Глава 8
Кто ищет, и ударяет в дверь, и до конца просит, по Господнему слову, тот получит просимое; только да имеет он дерзновение непрестанно домогаться сего и мыслью и устами и неослабно пребывать в телесном служении, не связывая себя мирскими делами и не соуслаждаясь вредоносными страстями. Ибо неложен Сказавший: вся, елика аще воспросите в молитве верующе, приимете (Мф. 21, 22). А утверждающие, что если кто сотворит все заповеданное, но не получит ожидаемой благодати, то в сем веке никакой не будет иметь пользы, худо знают дело и говорят несогласно с Божественными Писаниями, потому что нет неправды у Бога, и если мы исполнили должное, то Он не вознерадит о том, что от Него. Будь только попечителей, чтобы в то время, когда душа твоя отрешается от сего бедного тела, оказаться тебе подвизающимся, поспешающим, ожидающим обетования, твердым, верующим, с рассудительностью ищущим; и сказываю тебе, будь уверен, с радостью отыдешь, будешь иметь дерзновение и явишься достойным Царствия. И таковой (говорю сие в немощи по вере и усердию) пребывает уже в общении с Богом. Как иже воззрит на жену, ко еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем (Мф. 5, 28), и хотя не осквернил он тела, однако же обвиняется уже в любодействе, так кто отвратился сердцем от лукавого и прилепился к Господу желанием и взысканием, то есть неотступным пребыванием и боголюбивым расположением, тот уже в общении с Богом и с сего времени имеет от Бога великий дар — то самое, что неотступно пребывает в молитве с благим рачением и добродетельным житием. Если и подаяние чаши с студеною водою не остается ненагражденным, то тем паче дарует Бог обетованное преданным Ему и просящим день и ночь.
Глава 9
Тем, которые с недоумением говорят: «что это? не бывает и дня, в который бы не имел я ненависти к брату, или не сознавал в себе чего иного лукавого, чему иногда подвергаюсь даже и невольно?» — должно сказать следующее: в том весь подвиг, о том все рачение у человека, чтобы противиться лукавому и лукавым помыслам. Но невозможно, чтобы тьма страстей и смерть, кроющаяся в плотском мудровании, не принесли, тайно или явно, какого-либо своего плода, то есть порока. Как язве на теле, пока не совершенно залечена, невозможно хотя сколько-нибудь не покрываться гноем, даже при всем о ней попечении, когда не отказано ни в чем нужном к ее уврачеванию, язва же, оставленная в небрежении, производит гнилость и разрушение в целом иногда теле, — так представляй себе и душевные страсти. И при великой рачительности продолжают они тлеть внутренним огнем, впрочем при продолжительном попечении, по благодати и содействию Христову, получают совершенное исцеление. Ибо есть какая-то сокровенная скверна и какая-то преизбыточествующая тьма страстей, через преступление Адамово привзошедшая во все человечество вопреки чистой природе человека, и сие-то потемняет и оскверняет вместе и тело и душу. Но как железо посредством раскаления и кования очищается, или золото, смешанное с медью и железом, одним огнем отделяется, так и душа, посредством пречистых страданий Спасителя разжигаемая и сокрушаемая благим Духом, очищается от всякой страсти и от всякого греха.
Глава 10
Как многие какие-нибудь светильники, наполненные одним елеем и возжженные одним огнем, часто не в равной мере издают сияние огня, так и дарования по различию добрых дел имеют и различную светозарность благого Духа. Или, как в городе из многих жителей, населяющих оный и пользующихся одним хлебом и одною водою, одни суть мужи, другие младенцы, иные — дети, и иные — старцы, и великое между ними несходство и различие; или как пшеница, посеянная на одном и том же поле, дает от себя различные колосья, потом собирается на одно гумно и ссыпается в одну житницу, так представляй себе, что и в воскресение мертвых различною славою будут прославлены и отличены воскресшие, по достоинству заслуг, по причастию здесь еще обитавшего в них Божия Духа. И сие-то значит: звезда от звезды разнствует во славе (1 Кор. 15, 41).
Глава 11
Сие одно да будет предметом попечения, чтобы человеку, возродившись Духом Святым, отрезвиться от живущего в нем греха, потому что и оное возрождение Духом Святым в некоторой мере имеет образ совершенства в виде и в членах, но не в силах, или в уме, или в мужестве. Ибо достигший в мужа совершенна и в меру возраста обыкновенно оставляет свойственное младенчеству. И сие-то означает сказанное апостолом: аще ли языцы, ащели пророчествия упразднятся (1 Кор. 13, 8). Как соделавшийся мужем не терпит ни снедей, ни слов, приличных отроку, но взирает уже на сие с неудовольствием, потому что вступил в другой образ жизни, так возрастающий до совершенства евангельских добродетелей и младенчество свое возводит к совершенству: егда был муж, говорит Божественный апостол, отвергох младенческая (1 Кор. 13, 11).
Глава 12
Рожденное по Духу, как сказали мы, в известном смысле совершенно; как и младенца какого-нибудь называем совершенным, поколику все члены сохраняет у себя в целости. Притом, Бог дает Духа и благодать не для того, чтобы человек впадал во грехи, но люди сами бывают виновниками худых своих дел, не водясь благодатью и потому уловляясь злом. Человек же может поползнуться и от собственных естественных помыслов, если нерадит, или небрежет, или водится самомнением. Ибо слушай, что говорит Павел: да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин (2 Кор. 12, 7). Видишь, что и достигшие таких степеней имеют нужду в остережении. Сверх того, если бы человек сам не дал повода сатане, то сатана не стал бы господствовать над ним насильно. Поэтому, дело сие не причисляется ни к части Христовой, ни к части противника, но до конца пребывший верным благодати делается принадлежащим к части Христовой; а кто не таков, тот хотя бы и родился Духом, то есть стал причастником Духа Святого, в своей будет иметь власти последовать воле сатаны. А если бы Сам Господь, если бы и сатана, брали во власть свою насильно, то человек не был бы для себя виновником того, что впадает он в геенну или получает царство.
Глава 13
Любителю добродетели должно позаботиться о великой рассудительности, чтобы не обманываться в различении добра и зла и входить в исследование многообразных козней лукавого, который обык обольщать многих благовидными представлениями, по крайней мере, разуметь, что безопасное на все полезно. Поэтому, не поддавайся легкомысленно и скоро, к обольщению своему, внушениям духовных сил, хотя бы это были и сами небесные Ангелы; но будь медлителен, подвергая это самому тщательному испытанию, усвояя себе прекрасное и отревая лукавое. Ибо действия благодати не неявны, и грех не может произвести оных, хотя бы и принял на себя личину добра. Если, по слову апостола, сатана и умеет преображаться во Ангела светла (2 Кор. 11, 14), чтобы обольщать, то хотя бы представлял и светлые видения, не возможет, как сказано, произвести доброго действия, что и служит точным его признаком. Не может он произвести ни любви к Богу или ближнему, ни кротости, ни смирения, ни радости, ни мира, ни благоустройства помыслов, ни ненависти к миру, ни духовного упокоения, ни вожделения небесных плодов, ни усмирить страсти и сластолюбие; все сие явным образом бывает произведением благодати. Ибо сказано: плод духовный есть любы, радость, мир и проч. (Гал. 5, 22). Всего же скорее сатана способен и силен внушить кичение и высокоумие. Итак, по действенности да распознается воссиявший в душе твоей духовный свет, от Бога ли он или от сатаны. Впрочем, и самой душе, если она имеет здравую рассудительность, по духовному чувству скоро делается явственным сие различие. Как уксус с вином на вид одинаковы, но гортань чувством вкуса различает свойство того и другого, так и душа по самому духовному ощущению и действенности может различать дарования Духа и мечтания чуждого.
Глава 14
Душе всего более надобно иметь в виду и предусматривать, чтобы и на самое короткое время не уловила ее сила противника. Как животное, когда и один член его запутается в сеть, по необходимости все теряет свободу и отдается в руки ловцам, так подобное сему терпит обыкновенно и душа от врагов. И сие ясно представляет пророк, когда говорит: сеть уготоваша ногам моим и слякоша душу мою (Пс. 56, 7).
Глава 15
Кто намерен тесным путем войти в дом сильного и расхитить сосуды его, тот должен не телесным довольствоваться здравием, но укрепляться благим Духом, имея в памяти сказавшего: плоть и кровь Царствия Божия не наследят (1 Кор. 15, 50). Как же должно укрепляться Духом? Внимать должно апостолу, который говорит, что премудрость Божия людьми вменяется в безумие (1 Кор. 1, 23). И пророк говорит: видел я Сына человеческого, и вид Его безчестен, умален паче всех сынов человеческих (Ис. 53, 3). Посему, кто желает соделаться сыном Божиим, прежде всего должен подобно Господу смириться, терпеть, когда его считают безумным и бесчестным, не отвращать лица своего от заплеваний, не гоняться за славою, за красотою века сего и за чем-либо подобным, не иметь где главу приклонить, переносить поношение и уничижение, быть у всех в презрении и попрании, подвергаться нападениям явным и тайным и противоборствовать им умом. И тогда Сам Божий Сын, сказавший: вселюся в вас и похожду (2 Кор. 6, 16), явен будет сердцу его; и восприимет он силу и крепость, чтобы связать сильного и расхитить сосуды его, наступить на аспида и василиска, на змию и на скорпиона.
Глава 16
Не малый предлежит нам подвиг сокрушить смерть. Ибо сказано: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17, 21). А некоторым образом оказывается внутри нас пребывающим и сам воюющий с нами и пленяющий нас.
Посему, никак да не ослабевает душа, пока не положит мертвым пленяющего ее. И тогда отбегут всякая болезнь, печаль и воздыхание, потому что проторжеся вода в земли жаждущей, и пустыня обратилась во множество вод (Ис. 35, 6).
Глава 17
Душа, удобоуловляемая унынием, явным образом одержима и неверием; и поэтому отлагает день за день, не приемля спасительного слова, нередко же обольщает себя и сновидениями, не замечая в себе внутренней брани, объята будучи самомнением. А самомнение есть ослепление души, никак ей не позволяющее познавать свою немощь.
Глава 18
Как новорожденный младенец сохраняет в себе образ совершенного мужа, так и душа есть некоторый образ создавшего ее Бога. И как дитя, постепенно возрастая, постепенно узнает и отца, а когда приходит в возраст, тогда у отца с сыном и у сына с отцом установляется согласие и сыну делается открытым сокровище отца, — так и душа до преслушания должна была преуспевать и приходить в мужа совершенна. Преслушанием же погружена душа в море забвения и в глубину заблуждения, и стала обитать во вратах адовых, и как бы на великое расстояние удалившись от Бога, не могла к Нему приблизиться и совершенно познать Создавшего. Но Бог первоначально через пророков обращал к Себе душу, призывал и привлекал ее к познанию Его. Напоследок же Сам Он пришел, отъял забвение, отъял и заблуждение, потом, и врата адовы сокрушив, вошел к заблудшей душе, Себя Самого предложив ей в образец, чтобы через сие возможно ей было достигать в меру возраста, в совершенство Духа. Посему-то Божие Слово по домостроительству искушается лукавым, потом терпит поношения, уничижения, оскорбления и заушения от рук людей дерзновенных, и напоследок самую крестную смерть, показывая сим, как сказали мы, какое расположение должно иметь к тем, которые нас поносят, уничижают или грозят нам и смертью, чтобы для тех, которые глухи, человек сам делался безгласным и неотверзающим уст своих, чтобы, видя действие и утонченность лукавства, как бы пронзенный гвоздями на кресте, с воплем крепким взывал к Могущему спасти его от смерти (Евр. 5, 7), и говорил: от тайных моих очисти мя (Пс. 18, 13), и: аще не обладают мною, тогда непорочен буду (14). Тогда-то, соделавшись непорочным, обретает Покоршаго ему вся (1 Кор. 15, 27), воцаряется и упокоевается со Христом. Ибо душа, вследствие преслушания поглощенная вещественными и нечистыми помыслами, соделалась как бы неразумною; почему не малый потребен труд возникнуть ей из такого вещества, уразуметь утонченность лукавства и освободиться от оного, чтобы прийти в срастворение с безначальным Умом.
Глава 19
Если угодно тебе, человек, войти в себя самого и возвратить себе славу, какую имел ты прежде и какая утрачена преслушанием, то как прежде, вознерадев о заповедях Божиих, внял ты повелениям и совету врага, так теперь, отступив от того, кому повиновался, обратись ко Господу. Впрочем знай, что с великим трудом и в поте, как сказано, лица твоего (Быт. 3, 19) будешь приобретать богатство свое, потому что неполезно для тебя безтрудное приобретение благ. Ибо, без труда получив, утратил ты полученное и наследие свое передал врагу. Посему, да познает каждый из нас, что и когда утрачено им; и восплачем с пророком: подлинно достояние наше обратися к чуждим, и домы наша к иноплеменником (Плач. 5, 2), потому что преслушали мы заповедь, уступили своим хотениям, стали услаждаться нечистыми и земными помыслами, почему на великое расстояние удалилась тогда душа наша от Бога и уподобились мы сиротам, не имеющим у себя отца. Посему, кто заботится о душе, тому, сколько есть сил, должно стараться низлагать в себе лукавые помыслы и всяко возношение, взимающееся на разум Божий (2 Кор. 10, 5). И когда будем прилагать такие усилия, соблюсти храм Божий неоскверненным, тогда приидет Обетовавший вселиться и походить в нас. Тогда душа восприимет свое наследие и сподобится бытъ храмом Божиим. Ибо Сам Он, воинством Своим изгнав лукавого, воцарится уже в нас.
Глава 20
Что Каину сказано Творцом в прямом значении слова: стеняй и трясыйся и в тревоге будеши на земли (Быт. 4, 12), то в таинственном значении было некиим прознаменованием и образом всех грешников. Ибо и род Адамов, отступив от заповеди и соделавшись виновным во грехах, таким же образом приводится в колебание непостоянными помыслами, исполненный страха, боязни и смятения; между тем как сам враг всякую невозрожденную от Бога душу обуревает пожеланиями и многоразличными удовольствиями, и сотрясает, как пшеницу в каком-то решете. Да и Сам Господь тем, которые следуют хотениям лукавого, показывая, что соблюдают они в себе образ Каинова лукавства, в обличение их сказал: Вы похоти отца вашего, человекоубийцы, хощете творити. Он человекоубийца бе искони, и во истине не стоит (Ин. 8, 44).
Глава 21
Надобно представить себе, сколько вожделенно и привлекательно для людей лицезрение царя земного, и всякому, кто приходит в город, где пребывает царь, желательно видеть по крайней мере драгоценные и великолепные одежды его; и разве только живущие духовно нерадят о сем и невысоко ценят сие, потому что уязвляются другою красотою и вожделевают иной славы. Если же людям плотским так вожделенно лицезрение царя смертного, то не тем ли паче многолюбезно лицезрение Царя бессмертного тем, на кого уканула некая капля благого Духа и чье сердце уязвила Божественная любовь? Посему-то отрешаются они от всякой приязни в мире, чтобы можно им было непрестанно иметь в сердце оную божественную любовь и не иметь никакой другой предпочтительно пред нею. Впрочем весьма немного таких, которые бы к доброму началу приложили такое же и окончание и до конца пребыли непреткновенными. Многие приходят в сокрушение, многие делаются причастниками небесной благодати и уязвляются Божественною любовью, но, не перенеся встретившихся трудов и искушений, какие строит лукавый с многоразличными и разнообразными кознями, остаются они в мире, погружаются в глубину его, по причине изнеженности и немощи духа или по пристрастию к земному. А те, которые намерены совершить течение до конца в безопасности, не терпят, чтобы иная приверженность и иная любовь примешивались к оной небесной любви.
Глава 22
Сколько велики и неисповедимы обетованные Богом блага, столько же многих требуют трудов и подвигов, с надеждою и верою совершаемых. И сие явно из следующего: аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет (Мф. 16, 24). И еще: аще кто не возненавидит отца и матерь, и братию, и жену, и чад, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик (Лк. 14, 26). Большая же часть людей столько неразумны, что желают получить Царствие, наследовать вечную жизнь, вечно царствовать со Христом (что весьма высоко и выше всякого понятия), а живут по собственным своим хотениям и им последуют, вернее же сказать, последуют тому, кто посевает в них такие суетные и явно вредные мысли.
Глава 23
Те непреткновенно совершают течение до конца, которые вполне возненавидели все мирские пожелания, себя самих, всякую рассеянность и удовольствия в мире и занятия мирскими делами. Ибо сие и значит отречься себя самого. Посему, каждый извергается из Царствия собственно своей волей, тем, что не по самой истине берет на себя труды, и отрекается себя самого, но при оной Божественной любви желает услаждаться чем-либо в веке сем, и не посвящает Богу всецелого устремления воли своей. Одним же примером объяснится рассматриваемое нами дело. Всякий хорошо различает и несокрыто от него, что ни с чем не сообразно какое бы то ни было дело, которое стремится он сделать. Ибо сперва внутри его в сердце выражается сомнение. Весы и весовая стрелка в совести его показывают сначала внутри явный перевес то любви к Богу, то любви к миру, а потом то же обнаруживается и в рассуждении внешнего, потому что, как сказано, всякий хорошо различает это. Например, если случится поссориться с братом, то человек препирается сам с собою и сначала сам себе делает возражения: «Сказать ли мне? нет, не скажу. Ответить ли на эту сделанную мне укоризну? нет, лучше помолчу». Держимся и Божиих заповедей, но не отлагаем прочь и собственную свою славу. Никто не решается совершенно отречься себя самого. Если наклонность любви к миру хотя немного перетянет весы в сердце, тотчас лукавое слово выходит даже и на уста. А потом ум, как бы натягивая внутри лук, устреливает ближнего языком, и зло доходит до рук, а иногда до ран и до самого убийства. Из сего можно усматривать, чем начавшись, до каких ужасов простирается это кратковременное движение души. А посему разумей, что то же случается и при каждом грехе и начинании. Порок ласкает и манит душевную волю мирскими пожеланиями и плотскими удовольствиями. Так уготовляется любодеяние, так татьба, так любостяжание, так тщеславие, так и всякое какое бы то ни было худое дело.
Глава 24
И самые хорошие предприятия нередко совершаются ради пустой славы; и сие Бог осуждает наравне с татьбою, унынием и другими великими грехами. Ибо сказано: Богразсыпа кости человекоугодников (Пс. 52, 6). Так враг хочет, чтобы служили и угождали ему и самыми добрыми делами, потому что он обманщик, разнообразен и изворотлив в кознях.
Глава 25
Что возлюбил человек в настоящем мире сем, то и обременяет его мысль, как бы влечет и толкает вниз и не дает ей воспрянуть. У таковых и равновесие, и склонение, и перевес сердечной воли как бы в зависимости от сего; и обращается это в испытание всему человеческому роду, живут ли христиане в городах, или в горах, или в обителях, или в полях, и в местах пустынных; потому что, кто добровольно уловляется тем, что любит, тот явно не посвятил еще всецело любви своей Богу. Например, иному случилось возлюбить имение, другому золото, иной возлюбил служить чреву или угождать плотским вожделениям, а иной возлюбил многоученую мудрость ради скорогибнущей славы, а кто — начальство, кто — почести от людей, кто — гнев и досаду; ему кажется, что доказывает преданность свою друзьям. Другой любит беседы о ненужном; иной просто любит рассеиваться, или слушать праздные речи, или быть учителем, и то для славы человеческой. Кто предается неге и нерадению; кто услаждается убранством одежд; этот — сном, а тот — острословием; иной привязан к чему-нибудь малому или великому в мире и обладается тем, и это не позволяет ему собраться с силами. Ибо с какою страстью человек не борется мужественно, не противится ей всеми мерами и услаждается ею, та привлекает его и держит как бы узами какими, и он, согбенный, не может вознести мысли своей к Богу и служить Ему единому. Но душа, истинно направившая стремление свое ко Господу, к Нему обращает все желание, отрекается себя самой и не следует хотениям собственного своего ума.
Глава 26
Примером можно научить, как человек гибнет по собственной своей воле. Ибо из любви к чему-нибудь в мире бросается в огонь, погружается в море, отдает себя в плен. Представь, что по случаю загорелись у кого-нибудь дом или село. Посему, кто захотел спасти себя, тот, как скоро почувствовал пожар, побежал раздетый, не позаботившись ни о чем, кроме одной своей души; а другой, поелику пришло ему на мысль спасти от огня и какие-нибудь из домашних вещей, остался взять это, и в то время, как хотел взять их, огонь обнял уже весь дом и его самого захватил и сжег. Видишь, как по собственной своей воле, из привязанности к вещам временным, которые, по-видимому, возлюбил больше, чем себя, погиб он от огня. Еще иные застигнуты кораблекрушением: кто хочет спасти себя, тот раздевается и нагой бросается в воду и таким образом делается для него возможным спасти свою душу; а кто пожелал спасти вместе с собою и некоторые из одежд, тот потонул в воде и ради малой корысти (какое бедствие!) погубил сам себя. Представь еще, что разнеслась весть о каком-то нашествии врагов; и один, как скоро услышал, тотчас бежал, сколько силы было в ногах, не заботясь ни о чем; другой не поверил слуху, захотел унести с собою нечто из вещей, потом замедлил и захвачен вступившими неприятелями. Видишь, что человек, по собственной своей воле и от нерадения и от привязанности к чему-либо мирскому, подвергается гибели тела и души.
Глава 27
Не многие, вполне приобретшие совершенную любовь к Богу, в ничто вменяют все мирские удовольствия и вожделения и великодушно переносят искушения лукавого. Впрочем, не должно посему отчаиваться и с нерадением отказываться от доброй надежды. Хотя многие корабли терпят крушение, но, без сомнения, есть и такие, которые переплывают море и входят в пристань. Поэтому, много потребно нам веры, терпения, внимательности и подвигов, сверх того, нужно алкать и жаждать добра с великим благоразумием и с великою рассудительностью, а также потребны горячность и неотступность в прошении. Ибо многие из людей, как сказали мы прежде, хотят получить Царствие без трудов и потов. И ублажают они святых мужей, желают их славы и дарований, не хотят же иметь общения в равных с ними скорбях, трудах и страданиях. Но сего вожделевают все, и блудницы, и мытари, и всякий человек. А искушения и испытания предстоят для того, чтобы явными сделались те, которые истинно возлюбили Владыку. И они по справедливости получат Небесное Царство.
Глава 28
Уразумей, что в скорбях, в страданиях, в терпении и в вере сокрыты обетования, самая слава и приятие небесных благ. И пшеничное зерно, ввергаемое в землю, или дерево, разумею прививаемое, необходимо подвергается прежде загноению и бесчестию и потом уже получает оно многократный плод благолепного своего одеяния. А если бы не прошли они через это загноение и через оное как бы бесчестие, то не облеклись бы в сие последнее благолепие и в этот красивый вид. Та же мысль и у апостола. Ибо говорит: многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие (Деян. 14, 22). И Господь говорит: в терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21, 19); и в мире скорбни будете (Ин. 16, 33).
Глава 29
В какой мере каждый из вас за веру и рачительность сподобился соделаться причастным Святого Духа, в такой же в оный день и тело его будет прославлено. Ибо какое сокровище собрал ныне внутренно в душе своей, то самое откроется вне — в теле его. Пример сему видим в деревах. Когда прошла зима, светлее и с большею силою стало сиять солнце и как должно повеяли ветры, тогда дерева пускают вне себя ростки и, как одеждою, облекаются листьями, цветами и плодами. Подобным образом и цветы на траве в это время изникают из недр земных, и земля покрывается ими, и облекается как бы благолепным покрывалом. Так и тела будут прославлены тем неизреченным светом, тою силою Духа, какие пребывают в них ныне. Сие-то будет для них тогда одеянием, пищею, питием, увеселением, радостью, миром и всем — вечною жизнью.
Слово 5. О возвышении ума
Глава 1
Блаженный Моисей в той славе Духа, которая сияла на лице его и на которую не мог взирать ни один человек, представил нам образ, как в воскресении праведных прославлены будут тела святых тою славою, какую верные души святых еще ныне сподоблены иметь во внутреннем человеке. Ибо сказано: мы откровенным лицем, то есть во внутреннем человеке, славу Господню взираем, в тойже образ преобразующеся от славы в славу (2 Кор. 3, 18). О Моисее написано еще, что сорок ночей и столько же дней не вспомнил он ни о питии, ни о пище, а это свойственно не человеческой природе, разве только Моисей приобщался духовной пищи, — той самой, какой святые души еще ныне причащаются от Духа.
Глава 2
Та слава, какою здесь еще обогащаются души святых, в воскресение покроет и облечет наши тела и восхитит их на небеса; и тогда уже будут они вместе и телом и душею непрестанно упокоеваться в Царствии Божием. Бог, сотворив Адама, не дал ему телесных крыл, как птицам, потому что намерен был по воскресении даровать ему духовные крыла, чтобы на них воспарял и восхищаем он был, без сомнения, куда восхощет Дух. Сии же умные крыла дано еще ныне иметь душам святых, и они восторгают святых к небесному мудрствованию, потому что у христиан иный мир, иные одеяния, иная трапеза, иное наслаждение. Ибо знаем, что Христос приидет с небес воскресить почивших от начала века, как учат и Божественные Писания, и что разделит Он воскрешенных на две части, и так далее.
Глава 3
У кого в попечении как можно совершеннее преуспеть в христианской жизни, тем преимущественно надлежит со всею рачительностью позаботиться о смысле, рассудке и о владычественной силе души, чтобы, в точности произведя различение хорошего и худого и от чистой природы отделив страсти, привзошедшие вопреки природе, могли они жить непреткновенно, рассудком пользуясь, как оком, и в состоянии были не соглашаться на побуждения к пороку. Ибо в душе есть желание — телесные члены соблюдать чистыми от испорченности чувств, ограждать себя от мирских развлечений, охранять сердце, чтобы помыслов своих не рассеивало по всему пространству мира, но отовсюду их собирало и удерживало от земных попечений и удовольствий. Посему, Господь, когда видит, что человек живет таким образом, ведет себя с такою строгостью и готов служить Ему со страхом и трепетом, тогда подает ему помощь благодати Своей. Но что было бы делать Богу с тем, кто добровольно предает себя миру и ходит во след его удовольствий?
Глава 4
Пять оных трезвившихся дев, которые в сосуды сердца взяли необычайный для их природы елей, то есть благодать Духа, возмогли войти с Женихом в брачный чертог. Другие же юродивые и злые девы, удовлетворившись собственною своею природою, не трезвились и не потщились в сердца свои взять тот же елей радования, но как бы предались сну по причине нерадения, лености и самомнения о своей праведности; почему и чертог царства для них заключен. Ибо явно, что были они задержаны какими-нибудь мирскими узами и мирскою приязнью, а потому и не оказали небесному Жениху совершенной своей любви и приверженности. А души, взыскавшие сей необычайной для природы их святыни Духа, всею своею любовью прилепившиеся ко Христу, там ходят, там молятся, там рассуждают, там размышляют, удалившись от всего прочего. Ибо пять душевных чувств: разумение, ведение, рассудительность, терпение, милость, если приимут свыше благодать и святыню Духа, будут истинно мудрыми девами. Если же остаются при своей природе, то подлинно делаются юродивыми и оказываются чадами мира.
Глава 5
Как порок есть нечто странное для нашей природы — он вкрался в нас вследствие преступления первого человека, и мы приняли его, и со временем сделался он для нас как бы природою, — так сим необычайным для нашей природы (разумею дар небесного Духа) надлежит нам опять изгнать порок из естества нашего и восстановить себя в первобытную чистоту. Почему, если не достигнем сего многими молениями, верою, внимательностью и отвращением от мирского, и если оскверненная пороком природа наша не будет освящена оною любовью, то есть Господом, и не пребудем до конца непреткновенными, исполняя Божественные Его заповеди, то не возможем получить Небесного Царства.
Глава 6
Намереваюсь по возможности изложить некоторое тонкое и глубокое учение. Беспредельный и бесплотный Господь по беспредельной благости плототворит Себя; Великий и Пресущественный, как сказал бы иный, умаляется, чтобы прейти в возможность срастворяться с умными Своими тварями — душами, разумею святых и Ангелов, чтоб и для них сделалось возможным причащаться бессмертной жизни Его Божества; потому что всякая тварь, и Ангел, и душа, и демон, по собственной своей природе есть тело. Ибо хотя они утонченны, однако же в существе своем и по отличительным чертам и по образу соответственно утонченности природы своей суть тонкое тело, тогда как это тело в существе своем дебело. Так и душа, будучи тонким телом, обложилась и облеклась членами сего тела, облеклась оком, которым смотрит, облеклась и этим ухом, которым слышит, и рукою, и ноздрями, и, одним словом, душа облеклась всеми членами тела и срастворилась с ними, вследствие чего и совершает все отправления, какие предлежат ей в жизни. Подобным же образом неизглаголанная и недомыслимая благость Христова умаляет, плототворит себя, срастворяется с верными и любящими Христа душами, объемлет их и, по изречению Павлову, бывает с ними един дух (1 Кор. 6, 17), душа, так сказать, в душу и ипостась в ипостась, чтобы таковая душа могла жить Его Божеством, достигнуть бессмертной жизни и наслаждаться нерастленным удовольствием и неизреченною славою.
Глава 7
Для такой души Господь, когда угодно Ему, бывает огнем, пожигающим в ней все негодное и совне привзошедшее, как и пророк говорит: Бог наш огнь потребляяй есть (Втор. 4, 24); а иногда бывает неизреченным упокоением, иногда же радостью и миром согревает и объемлет душу. Ей только должно прилагать старание любить Его и угождать Ему добрыми нравами, и на самом опыте, для самого чувства осязательным образом увидит она те неизреченные блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9), и какими только бывает Дух Господень то в упокоение, то в радость и наслаждение и в жизнь души, оказавшейся Его достойною; потому что плототворит Себя как в духовную пищу, так и в ризу и в неисповедимые лепоты, чтобы таким образом исполнить душу духовного веселия. Ибо говорит: Аз есмь хлеб животный (Ин. 6, 51), и: пияй от воды, юже Аз дам, будет в нем источник воды текущия в живот вечный (Ин. 4, 14).
Глава 8
Так Бог являлся каждому из иереев и святых, как Его была на то воля и как полезно было сподобившемуся видения; например, иначе являлся Аврааму, иначе Исааку, иначе Иакову, Ною, Даниилу, Моисею, Давиду и каждому из пророков, умаляя и плототворя Себя, как сказано, преображаясь, и сим любящим Его, по великой и недомыслимой любви, какую имел к ним, давая Себя видеть, не каков Он Сам в Себе, потому что Бог невместим, но соответственно их вместимости и силе.
Глава 9
Душа, сподобившаяся вместить в себе силу свыше и оный Божественный огнь, имея в членах своих срастворенную любовь небесного благого Духа, совершенно отрешается от уз порока. Как железо или свинец, золото и серебро, вложенные в огонь, распускаются и твердость своего естества пременяют в мягкость и, пока бывают в огне, от силы огня делаются неупорными, уступчивыми, сложившими с себя естественную свою твердость, — так душа, прияв в себя небесный огнь духовной любви, устраняется от всякого пристрастия к духу мира, освобождается от уз порока, отлагает естественную свою греховную жесткость, все мирское почитая малым и недостойным уважения. Сказываю же, что, если будут у ней крайне любимые братья и станут ей препятствовать в оной любви, то и от них отрекается душа, плененная такою любовью. Ибо, если плотская любовь вступающих в брачный союз разлучает с отцом, с матерью, с братьями, и если кто любит кого из них, то любит не много, все же расположение и всю привязанность устремляет к сожительнице своей, и если плотская приязнь так отрешает от всякой другой мирской приязни, то предавшиеся оной бесстрастной любви едва ли могут быть задержаны чем-либо мирским.
Глава 10
Бог, как благий и человеколюбивый, долготерпелив и весьма ожидает покаяния от каждого из согрешающих, обращение кающегося вменяя в небесный праздник. Ибо Сам говорит: радость будет на небеси о единем грешнице кающемся (Лк. 15, 7). Но если кто, видя сию благость и долготерпение, видя, что Бог не наказывает за каждый грех, ожидая, как сказали мы, покаяния, презрит заповедь и самую благость — увы! — обратит в повод к небрежению, присовокупляя грех ко греху, на одном грехопадении созидая другое, леность прилагая к лености, то исполнит он меру грехов и уловлен уже будет таким грехом, из которого невозможно ему восстать, и он погибает, вотще спасаясь от сокрушения и в конец преданный лукавому. Так было с содомлянами; они исполнили, даже превзошли, меру грехов и когда не осталось в них, так сказать, искры покаяния, по суду Божию стали добычею огня. Так было при Ное. Предавшись необузданным стремлениям к пороку, не показывая в себе никакого покаяния, люди собрали для себя такое бремя грехов, что совершенно растлили в совокупности всю землю. Так к египтянам, которые много согрешали и оскорбляли народ Божий, Бог был благ, не предавал их совершенному истреблению, но разными казнями вел к покаянию. Когда же, едва обратившись к Богу, снова возвращались к пороку, предавались прежнему неверию и напоследок погнались за изведенным Божиим народом, тогда суд Божий истребил и погубил их совершенно. Так когда Израиль много согрешал и убивал пророков Божиих, Бог сохранял обычное Ему долготерпение. Но когда израильтяне до того преуспели в злобе, что не устыдились достоинства Владыки, но и на оное возложили убийственные руки, тогда навсегда они отвержены и низринуты, отняты у них пророчество, и священство, и богослужение, и даны уверовавшим язычникам.
Глава 11
Усердно притечем к зовущему Христу, изливая пред Ним сердца, не будем с упорством отчаиваться в своем спасении. Ибо и это ухищрение лукавого — напоминанием о прежних грехах доводит до отчаяния. Но нам должно представлять, что если Господь, пришедши, был врачом и целителем слепых, расслабленных и глухих, воскрешал подвергшихся уже тлению мертвецов, то кольми паче исцелит слепоту ума, расслабление души и глухоту нерадивого сердца, потому что не иный кто, но Он же Сам, сотворивший тело, сотворил и душу. И если так благоволил и милостив был к тому, что разрушается и умирает, то не тем ли паче человеколюбиво уврачует бессмертную душу, которая была одержима недугом порока и неведения и потом к Нему притекает и Его просит? Ибо Его это слово: Отец Мой небесный не сотворит ли отмщение вопиющих к Нему день и нощь? Ей глаголю вам, сотворит отмщение их вскоре (Лк. 18, 7). И также: просите, и дастся вам (Мф. 7, 7); еще: аще и не даст ему, зане друг ему есть: но за безочство его востав даст ему, елика требует (Лк. 11, 8). А сим убеждает Он просить неотступно и постоянно, потому что ради грешников и пришел, чтобы их обратить к Себе. Только мы, отступив от прежних худых дел, предадимся Господу, а Он не презрит, но готов будет подать нам Свою помощь.
Глава 12
Как в рассуждении одержимых болезнью и немощью, когда тело их не в состоянии уже принимать пищи и пития, ведет сие к отчаянию и служит признаком смерти, почему друзья и родные начинают при сем плакать, — так Бог и Ангелы достойными великой скорби и слез признают те души, которые не в состоянии питаться небесною пищею. Посему, если сделался ты престолом Божиим и Бог восседает в тебе, если душа твоя стала вся духовным оком, вся — светом, насыщена оною пищею Духа, напоена живою водою, духовным вином, веселящим сердце, если облек ты душу в ризу неизреченного света, если опытно и несомненно дознал все сие внутренний твой человек, то живешь уже ты вечною жизнью, и в настоящее время упокоеваясь во Христе. Если же не получил ты сего и не вошел в обладание сим, то проливай горячие слезы и рыдай, что не имеешь еще такого богатства, и да будут у тебя и забота и непрестанное моление о нищете твоей. И о если бы хотя ощущение своего убожества явилось в том, кто пребывает в оном, и не вел бы он себя беззаботно, как пресытившийся Божественным богатством! Ибо сказано: ищай обретает, и толкущему отверзется (Мф. 7, 8).
Глава 13
Если и оный составный елей имеет столько силы, что помазанные им вступают уже в царственную славу, то кольми паче те, у которых ум и внутренний человек помазаны освящающим елеем радования и которые прияли залог благого Духа, взойдут в меру совершенства, то есть царства и сыноположения Христова, соделавшись сотаинниками Самого Царя, когда угодно имея право входить ко Отцу и исходить от Него. Ибо хотя и не получили они совершенного наследия, будучи обложены еще тяготою плоти, однако же, по причине залога Духа, несомненно для них уповаемое, и что воцарятся со Христом и будут в обилии и полноте Духа, не сомневаются они в этом, потому что, находясь еще в плоти, испытали уже оную силу и оное наслаждение. Ибо нисходящая благодать через очищение внутреннего человека и ума совершенно отъемлет покрывало сатаны, наложенное на людей преслушанием, и отревает от души всякую скверну и всякий нечистый помысл, с тою целью, чтобы душа соделалась чистою и, прияв собственное свое естество, ясными очами и невозбранно взирала на славу истинного света. И таковые здесь еще бывают восхищены в оный век, и созерцают тамошние красоты и чудеса. Как телесное око, когда ничем не страждет и здорово, смело смотрит на солнечные лучи, так и они, имея просвещенный и чистый ум, во всякое время созерцают непреступное сияние Господа. Но таковая степень нелегко достигается людьми; напротив того, потребны для сего продолжительные труды, неисчислимые подвиги и поты. Ибо много таких, в которых присутствует действующая благодать и от которых также нимало не отступал кроющийся в них порок, напротив же того, два духа — дух света и дух тьмы действуют в одном и том же сердце. А сказанное: кое общение свету ко тме (2 Кор. 6, 14), и: свет во тме светится и проч. (Ин. 1, 5), должно принимать в различных отношениях, а не односторонним образом. Иные в такой мере упокоеваются благодатью Божиею, в какой могут владеть собою и не уступать над собою победы живущему в них греху. И случается, что иногда, пребывая в прилежной молитве, они упокоеваются, а потом подвергаются действию нечистых помыслов и окрадываются грехом, хотя в них же пребывает и самая благодать. Почему люди легкомысленные и не постигшие в точности, сколько действует в них Божественная благодать, думали, что вовсе истреблен в них грех; имеющие же рассудительность и ум не будут отрицать, что, когда обитает в них и Божия благодать, приводятся они в колебание скверными и неуместными помыслами.
Глава 14
Нередко видели мы, что некоторые из братии получали богатую благодать и в продолжение пяти или шести лет действия похоти совершенно в них увядали и угасали, а потом, когда думали, что достигли пристани и тишины, порок, как бы явившись из засады, так неприязненно и свирепо нападал на них тогда, что приводило их сие в изумление и недоумение. Посему, никто из людей проницательного разума не осмеливался говорить о себе: «поелику пребывает со мною благодать, то свободен уже я от греха»; потому что, по сказанному выше, в одном и том же уме действуют два духа. И хотя люди легкомысленные и невежды, имея в себе какую-нибудь тонкую духовную нить, говорят уже: «мы победили!» — однако же, кажется мне, в действительности бывает дело так. Когда и чисто сияет солнце, нашедший вдруг потемненный воздух или туман помрачает прекрасный свет его. В таком же почти положении бывают и те, которые сподобились благодати Божией, но не во всей полноте очистили себя и во глубине одержимы еще грехом; почему действительно нужно много рассудительности, чтобы проверить это самым совершенным опытом.
Глава 15
Как без глаз, языка, ушей и ног невозможно видеть, или говорить, слышать, или ходить, так без Бога и от Него подаваемой действенности равно невозможно соделаться причастником Божественных тайн и познать Божию премудрость или обогатиться по духу. Мудрые у еллинов занимаются словесными науками и усердно проводят время в словопрениях, а рабы Божии, хотя и незнакомы бывают с словесными науками, усовершаются Божественным ведением и Божиею благодатью.
Глава 16
С уверенностью же сказываю, что и самые оные апостолы, исполненные благого Утешителя, не были вполне свободны от забот, но за веселием и неизреченною радостью следовал некоторый и страх вследствие самой даже благодати, а не потому, чтобы давали они предлог действовать в них злобе. Ибо сама благодать поставляла их в безопасность даже от малейшего уклонения с пути правого. Как ребенок, бросив небольшой камень в стену, ничего ей не сделает, или как слабая стрела нимало не повредит крепкую броню, так и какая-либо часть порока, приразившись к ним, оказывалась недейственною и тщетною, потому что хорошо были ограждены Христовою силою. Однако же и при всем совершенстве была в них свобода произвола. И неразумно говорят некоторые, что после благодати бывает отрешение и освобождение от забот. Господь и у совершенных взыскует душевного изволения на служение Духу, чтобы взаимное было согласие. Ибо апостол говорит: Духа не угашайте (1 Фес. 5, 19).
Глава 17
Передать дело словом простым всякому по силам и удобно. Так, скажем для примера, всякому легко сказать, что хлеб приготовлен из пшеницы, но чтобы подробно описать его приготовление, не у всякого достанет знания, и могут сделать сие только люди опытные. Подобно сему сказать просто о бесстрастии и совершенстве нетрудно и удобно, но дознать дело опытом значит то же, что самым делом и на самой истине постигнуть, как приобретается совершенство.
Глава 18
Тех, которые предлагают духовное учение, не вкусив и не изведав опытом, уподобляю человеку, который летом, во время самого полдня, идет по пустынной и безводной равнине, потом, при сильной и палящей жажде, представляет в уме своем, что близ него находится прохладный источник с сладкою и прозрачною водою, и воображает, что он без всякого препятствия наслаждается водою в сытость; или уподобляю человеку, который не вкушал и капли меда, но пытается объяснить другим, какова его сладость. Таковы поистине и те, которые, не дознав на самом деле и по собственному своему удостоверению, что такое совершенство, святыня и бесстрастие, хотят растолковать сие другим. Ибо если Бог даст им получить хотя малое сознание о том, о чем рассуждают они, то, без сомнения, узнают, что истина и самое дело несходны с их толкованием, но весьма много отличны.
Евангелие решительно повелевает всякому человеку одно делать, а другое не делать, чтобы стать угодным человеколюбивому Царю. Ибо говорит: не гневайся, не пожелай: аще кто тя ударит в десную ланиту, обрати ему и другую (Мф. 5, 39). Апостол же, постепенно объясняя заповеданное, наставляет и в том, как мало-помалу должно совершаться дело очищения, а именно, с терпением и великодушием, и сперва питает млеком, как младенцев, потом приводит в возрастание и наконец в совершенство. И, сказать так для примера, Евангелие предписало: сделай из волны совершенный хитон. Апостол же прекрасно объяснил, как должно прясть волну, соткать и приготовить хитон.
Глава 19
Иные воздерживаются от явного блуда, татьбы, любостяжания и подобных худых дел и потому ставят себя в числе святых; но им многого не достает, чтобы стать святыми на самом деле и поистине потому, что нередко в уме еще скрывается, живет и пресмыкается порок и вовсе не удалялся от них. Святой же есть тот, кто освятил и совершенно очистил внутреннего человека. Некто из братии, молясь вместе с другими братиями, пленен был Божественною силою и в восхищении видел горний град Иерусалим, светлые тамошние жилища, беспредельный и неизреченный свет, слышал голос, который говорил: «вот место упокоения праведных!» Потом, надмившись и возымев высокое о себе мнение, впал в глубину греха и впоследствии стал добычею великих зол. Если же так было с ним, то возможно ли простому человеку сказать: «поелику пощусь, веду странническую жизнь, раздаю имение, сохранил себя от упомянутых худых дел, то ничего уже не остается, чтобы и мне быть святым?» Воздержание от видимых худых дел не есть еще совершенство, как сказано, но очищение ума — вот совершенство!
Глава 20
Ты, предполагающий это, при бдительном надзоре над своими помыслами войди к уму твоему, пленнику и рабу греха, и рассмотри, что есть на дне его, во глубине твоих помыслов, — этого, разумею, змия, гнездящегося в так называемых тайниках души твоей и умерщвляющего тебя в главнейших членах души твоей. Ибо сердце подлинно есть необъятная бездна. Посему, если убил ты сего змия, если очистил себя от всякого беззакония, изринул из себя грех, то похвались о Боге чистотою; а в противном случае, смирившись, как скудный еще и грешный, приступи ко Христу, молясь о тайных твоих. Ибо все ветхое и новое Писание рассуждает, по-видимому, о чистоте; и всякому человеку, иудею и еллину, слово о чистоте вожделенно, хотя и не во всех действенно. Достигнуть же сего, то есть чистоты сердца, не иначе возможно, как через единого Иисуса. Ибо Он есть ипостасная и сущая Истина, и без сей Истины невозможно как познать истину, так и улучить спасение.
Слово 6. О любви
Глава 1
Как в отношении к видимому сему отрекся ты от человека внешнего, разделив и расточив имение, так надобно тебе отречься и от прежних нравов. И если учился ты плотской мудрости или знанию вещей, отрекись и от сего. Если полагался на дела плотской правды, отступись от них, смиряя и уничижая себя. Ибо таким образом возможешь научиться буйству проповеди (1 Кор. 1, 21), а с ним обретешь истинную мудрость, состоящую не в красивых словах, но в крестной силе, в существе обладаемой сими сподобившимися приобрести ее; потому что крест Христов, говорит Павел, иудеем убо соблазн, еллином же безумие, нам же спасаемым Божия сила и Божия премудрость (1 Кор. 1, 18, 23).
Глава 2
Хотя бы получил ты небесный вкус, хотя бы соделался причастником оной мудрости и имел уже упокоение в душе своей, и в таком случае не превозносись и не будь самонадеян, как уже постигший и уразумевший всю истину, чтобы и тебе не услышать: се, сыти есте, се, обогатистеся, без нас воцаристеся: и о, дабы воцарилися есте, да и мы быхом с вами царствовали (1 Кор. 4, 8). Напротив того, и вкусив христианства, думай о себе, будто бы не касался еще оного. И это пусть будет у тебя не поверхностною мыслью, но чем-то как бы всегда насажденным и утвержденным в уме твоем.
Глава 3
Как богатолюбивый, хотя соберет многие тысячи, не бывает тем доволен, но тем паче делается несытым его желание; или, как лишенный еще сладкого пития прежде нежели насытился оным, большею воспламеняется жаждою, — так и вкушение Божией сладости выше всякой сытости. Напротив того, чем более кто обогащается сим богатством, тем паче представляет себя нищим. Таковые христиане сами в себе не высоко ценят душу свою, но крайне уничиженными пребывают перед Богом и почитают себя рабами всякого человека. О такой душе, по причине ее смирения, Господь много радуется, и упокоевается в ней. Посему, если и имеет что человек, да не думает о себе поэтому, что он значит или имеет что-нибудь, потому что самомнение — мерзость перед Господом. Оно и вначале изринуло человека из рая, когда, услышав сказанное: будете яко бози (Быт. 3, 5), доверчиво предался он этой суетной надежде. Познай, как Бог твой и Царь и Сын Божий Себе истощил, зрак раба приим (Флп. 2, 7), как обнищал, как вменен был с бесчестными, как пострадал. А если Он Бог, ты ли, из крови и плоти сложенный человек, земля и пепел, и увы, вовсе непричастный ничему доброму, но сущая нечистота, высоко о себе думаешь и кичишься? Если ты разумен, и о том самом, что получил ты от Бога, тем паче скажи: «не мое это достояние, от другого получив, имею сие, и когда угодно Ему, без сомнения отнято у меня будет данное Им». Таким образом все доброе приписывай Господу, а худое — своей немощи.
Глава 4
Под тем сокровищем, о котором говорит апостол, что имеет оное в скудельных сосудех (2 Кор. 4, 7), разумей освящающую силу Духа, какую апостол сподобился приять, пребывая еще во плоти. Ибо он же в другом месте еще говорит: Иже бысть нам премудрость от Бога, правда же и освящение и избавление (1 Кор. 1, 30). Кто обрел и имеет у себя сие небесное сокровище Духа, тот может совершить всякую правду, требуемую заповедями, и исполнять все заповеди, не только чисто и неукоризненно, но даже без труда и утомления, чего прежде, не трудясь, не было и возможности сделать, потому что, если бы и хотел человек, не может истинным образом возделать духовного плода до причастия благого Духа. Но впрочем всякий, совершая течение с терпением и верою, постоянно да принуждает себя и с горячностью да молит Христа, чтобы получить ему сие небесное сокровище. И тогда о Нем и Им возможет совершить всякую правду чисто и совершенно, присовокупляю же, незатруднительно и безбедно.
Глава 5
Имеющие в себе Божественное богатство Духа, когда сообщают другим духовные словеса, преподают им как бы изъемлемое из собственного своего сокровища. А которые не собрали в сердечные сокровищницы сего богатства, источающего из себя доброту Божественных мыслей, и тайн, и превысших глаголов, те, собрав несколько цветов из Писаний обоих Заветов, носят их на конце языка своего, или, став слушателями мужей духовных, хвалятся их учением, предлагая его, как свое собственное, и себе присвояя чужое произведение. И они доставляют другим нетрудное наслаждение преподаваемым, а сами, после беседы своей, оказываются подобными нищим; потому что каждое их слово как бы в собственность возвращается тем, у кого оно занято, сами же они не приобрели собственного сокровища, чтобы могли сперва сами им увеселиться, а потом и другим сообщить его с пользою. Посему, должно прежде испросить у Бога, чтобы в нас находилось уже истинное сие богатство, а тогда удобно будет прийти нам в состояние и другим оказывать пользу и преподавать им духовные и таинственные учения. Ибо благость Божия благоволила обитать во всяком верующем. Господь говорит: Любяй мя возлюблен будет Отцем Моим, и Аз возлюблю его и явлюся ему Сам (Ин. 14, 21); и в другом месте: Аз и Отец приидем, и обитель у него сотворим (23).
Глава 6
Теми, которые сподобились соделаться чадами Божиими и в себе имеют просвещающего их Христа, различно и многообразно управляет Дух, и в сокровенности их сердца согревает их благодать. Но всего лучше представить на среду некоторые из видимых мирских наслаждений для уподобления им Божественных утешений благодати в душе. Ибо сподобившиеся сих утешений иногда веселятся, как бы на царской какой вечери, и радуются какою-то невыразимою и неизреченною радостью; то соуслаждаются духовно, как невеста с женихом; то, как бесплотные некие Ангелы, чувствуют такую удободвижность и легкость в теле, что не почитают себя даже облеченными в тело; иногда бывают приведены в веселие как бы каким-то питием, и упоеваются невыразимым упоением духовных тайн; иногда же в плаче и сетовании слезно молятся они о спасении всех человеков, потому что, горя Божественною духовною любовью ко всем человекам, восприемлют на себя плач целого Адама; а иногда, при услаждении духа, неописуемом словами, возгораются такою любовью, что, если бы можно было, всякого человека сердобольно укрыли бы они в собственном лоне своем, не делая никакого различия между худым и добрым; иногда столько уничижают себя, что не представляют и человека, который был бы их ниже, но себя почитают из всех последними; то поглощаются неизглаголанною радостью Духа; то, подобно какому-нибудь сильному мужу, облекшемуся во всеоружие царское, изшедшему на брань и обратившему в бегство сопротивных, и они таким же образом, оградив себя духовными оружиями, выходят против невидимых врагов и низлагают их к ногам своим; в иное время окружает их великая тишина и безмолвие, покоит мир, и бывают они объяты чудным услаждением; в другое же время разумением, Божественною мудростью и неисследимым ведением Духа, по благодати Христовой, умудряются в том, чего никаким языком невозможно изречь; а бывает время, что увидишь их ничем не отличающимися, по видимости, от каждого из людей. Так Божественной благодати, многоразлично в них изменяющейся и уразноображивающей себя, угодно бывает как бы воспитывать и упражнять душу, чтобы совершенною и непорочною и самою чистою представить ее небесному Духу.
Глава 7
Исчисленные здесь действия Духа бывают в тех, которые стоят на высоких степенях и весьма близки к совершенству. Разнообразные сии утешения благодати производятся в них Духом, хотя различно, однако же непрерывно, так что за одним действием Духа следует другое. Когда человек приидет в совершенство духа, вполне очистившись от всех страстей, и по неизреченному общению, всецело вступив в единение с Духом Утешителем, когда самая душа, как бы срастворенная Духом, сподобится стать Духом, — тогда все в ней делается светом, все радостью, все упокоением, все веселием, все любовью, все милосердием, все благостью, все добротою, и как бы погружается она в добродетели силы благого Духа, подобно камню, отовсюду объятому водами в морской бездне. Таким-то образом, всемерно соединившись с Божиим Духом, уподобляются таковые Самому Христу, имея в себе непреложные добродетели Духа и всем являя таковые плоды. Дух соделал их внутренно непорочными и чистыми, потому невозможно им приносить вне себя плоды порока, напротив того, всегда и во всем сияют в них плоды Духа. Таково преспеяние духовного совершенства, исполнения Христова, которого и нам советует достигать апостол, говоря: да исполнитеся во всяко исполнение Христово (Еф. 3, 19); и еще: дондеже достигнем в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (4, 13).
Глава 8
Иногда человек входит преклонить колено, и сердце у него делается полным Божественной действенности, душа, как было уже сие объясняемо, веселится с Господом, подобно невесте, радующейся о женихе. О сем говорит великий Исаия: якоже радуется жених о невесте, тако и возрадуется Господь о тебе (Ис. 62, 5). Случается также, что таковый бывает занят целые дни, но на один час обращается к молитве; и тогда внутренний человек бывает восхищен молитвою, и объемлется бесконечною глубиною оного века, и ощущает он такое неизреченное удовольствие, что всецело восторгается парящий и восхищенный ум его, и происходит в мыслях забвение об этом земном мудровании; потому что, по сказанному, переполнены ею помыслы и, как пленники, уводятся у него в беспредельное и непостижимое; почему в этот час бывает с человеком, что, по молитве его, вместе с молитвою отходит и душа.
Глава 9
А предлагающему вопрос: достанет ли у человека сил всегда пребывать в таком состоянии, — должно отвечать следующее: не бывает времени, когда бы благодать не сопребывала и не была укоренена в человеке, и в ком она сопребывает, в том делается как бы чем-то естественным и неотъемлемым; будучи единою, она различными образами, как ей угодно, домостроительствует в человеке к его же пользе. Иногда сильнее, а иногда слабее воспламеняет в нем огонь; и свет иногда осиявает в большей мере, а иногда умаляется и тускнеет, без сомнения, по Божественному смотрению; и хотя светильник горит неугасимо, но иногда делается яснее, и тогда человек празднует, как бы в большем упоении Божиею любовью, а иногда и самый свет, являющийся в сердце, отверзает дверь еще внутреннейшему и глубочайшему свету, так что человек, весь поглощенный оною сладостью и созерцанием, бывает уже вне себя и кажется миру буим и вредным по причине новых обаяний любви и удовольствия и по глубине тайн, каких он сподобился. И нередко бывает, что в оное время человек достигает совершенной меры и становится свободен от всякого греха и неукоризнен; после же сего благодать некоторым образом умаляется, и нисходит на человека покрывало сопротивной силы.
Глава 10
Так рассуждай о действиях благодати: предположи, что взойти на двенадцатую степень есть совершенство, и такая мера иногда бывает доступна; но благодать опять начинает действовать слабее; и, сошедши на одну степень, останавливается, так сказать, на одиннадцатой. Открыты ему оные чудеса, и человек изведал их опытно. И если бы таким же образом продолжалось это всегда, то невозможно было бы принять ему на себя домостроительство и бремя слова, не мог бы он ни слышать, ни говорить о чем-либо, или не взял бы на себя попечения о чем-нибудь, даже на самое краткое время, а лежал бы только, повергшись в одном углу, объемлясь восторгом, паря ввыспрь и упоеваясь. Посему-то совершенная мера и не дается человеку, чтобы имел он время заняться попечением о братиях и служением слову.
Глава 11
Слыша слово о Царствии и будучи доведены до слез, не станем останавливаться на сих слезах своих и не почтем себя удовлетворенными ни слухом своим, как хорошо выслушавшие, ни очами своими, как хорошо увидевшие, потому что есть другие уши, и другие очи, и другие слезы, равно как и другое разумение, и другая душа, то есть сей Божественный и небесный Дух, который слышит, и плачет, и молится, и познает, и в действительности творит волю Божию. Ибо и апостолам, обещая высочайший дар Духа, Господь сказал: Утешитель же, Дух Святый, Егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему (Ин. 14, 26); и еще: много имам глаголати вам, но не можете носити ныне: егда же приидет Он, Дух истины, наставит вы на всяку истину (16, 12, 13). Он будет молиться, Он будет и плакать. О чесом бо помолимся, якоже подобает, не вемы, говорит Божественный апостол, но Сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными (Рим. 8, 26); потому что Самому только Духу явна Божия воля. Сказано: Божия никтоже весть, точию Дух Божий (1 Кор. 2, 11). И в день Пятидесятницы, когда, по обетованию, снисшел Утешитель, и сила благого Духа вселилась в душах апостолов, совершенно снято с них покрывало греха, страсти приведены в бездействие, открылись у них сердечные очи; и тогда уже, исполнившись премудрости и возведенные Духом в совершенство через сего же Духа, соделавшегося в душах их владычественным и царственным, научились исполнять волю Божию и Им же были руководимы на всякую истину. Посему, когда и с нами бывает, что, слыша Божие слово, начинаем плакать, будем с несомненною верою умолять Христа, чтобы и к нам истинно надеющимся пришел Дух, слышащий и молящийся согласно с Его волею.
Глава 12
Представляй себе дело так: какая-то сила, подобно тонкому воздуху, лежит и покрывает собою легкий ум. Хотя светильник, как сказано, всегда горит и светит, однако же на сем свете лежит как бы некое покрывало. А посему, такой человек не может отрицать того, что он еще несовершен и не вовсе свободен от греха. Можно же сказать что он и свободен, и несвободен. Но сие, конечно, бывает не без Бога, а по Божию смотрению. И иногда оное средостение ограды разоряется и сокрушается, а иногда разоряется не вовсе. И такое молитвенное состояние не всегда одинаково; но бывает, что иногда благодать более возгорается, и утешает, и упокоевает, а иногда делается она менее светлою и слабою, как сама благодать домостроительствует сие на пользу человеку. Впрочем, в иные времена приходил я в совершенную меру, вкушал и испытывал оный век, однако же не видел еще ни одного христианина совершенного или вполне свободного. Хотя иный упокоевается в благодати, делается причастником тайн и откровений, доходит до ощущения великой благодатной сладости, однако же и в нем пребывает также грех. Таковые-то по причине преизобилующей благодати и воссиявшего в них света, а я скажу, по неопытности, думали о себе, что они совершенны и свободны. Но я, как сказал, не видел еще ни одного вполне свободного. Поелику и мне в иные времена случалось отчасти приходить, как сказано, в оную меру, то, наученный опытом, знаю, каков совершенный человек.
Глава 13
Когда случится тебе слышать о общении жениха и невесты, о ликах, празднествах, не представляй ничего вещественного или земного, потому что берется сие применительно, только для примера. Поелику все сие неизреченно духовно и неприкосновенно для плотских очей, но делается понятным для души верной и святой, и самое общение Святого Духа, и небесные сокровища, и лики и празднества святых Ангелов бывают видимы тому только, кто испытал сие, а непосвященному совершенно невозможно и в уме того представить, — то слушай о сем благоговейно, пока и сам по вере не сподобишься достигнуть такового ведения, и тогда на самом опыте увидишь душевными очами, каких благ здесь еще могут приобщаться христианские души. Ибо в воскресение и самому телу можно будет стать причастным таковых благ и видеть оные и как бы обладать ими, когда и тело соделается духовным.
Глава 14
Собственные душевные красоты и добрые плоды, как-то: молитва, любовь, вера, бдение, пост и другие добродетельные предначинания, когда будут в единении и общении с Духом, тогда и сами, подобно вложенному в огонь фимиаму, издадут обильное благоухание; да и нам уже легко будет вести жизнь сообразно с Божией волей, потому что без Духа Святого, как прежде уже сказано, никому невозможно уразуметь волю Божию. Ибо как жена, вступающая в брак с мужем, до сочетания водится собственным своим расположением и поступает по своей воле, когда же соединится с ним, тогда, перестав обращать внимание на себя, начинает жить совершенно под его руководством, так и душа, хотя имеет собственную свою волю, собственные свои законы и собственные свои дела, но как скоро делается достойною сочетаться с небесным мужем — Христом, подчиняется закону мужа и следует уже не своей воле, но воле жениха ее — Христа.
Глава 15
Под брачным одеянием разумей благодать Святого Духа. Кто не соделался достойным облечься в нее, тот не будет участником небесного брака и духовной вечери. Приложим старание вкусить духовного сего и божественного вина и упиться сим трезвенным упоением, чтобы, как в сытость испившие вина делаются говорливыми, так и нам, преисполнившись сего духовного вина, проглаголать Божественные тайны. Ибо говорит Давид: и чаша твоя упоявающи мя, яко державна (Пс. 22, 5).
Глава 16
Та душа есть нищая духом, которая познает язвы свои, познает и окружающую ее тьму страстей, и всегда просит избавления у Господа, переносит и труды, но не радуется ни о каком земном благе, полагается же на одного только прекрасного Врача и на его врачевание. Как же сия изъязвленная душа будет прекрасною, благообразною, достойною сожития со Христом? Не иначе, как разве только обращено будет внимание на то, какою создана она первоначально, и как ясно познает свои язвы и свою нищету. Если не услаждается она теми язвами и струнами страстей, какие имеет на себе, не извиняет своих погрешностей, то Господь не вменит ей безобразия, но, пришедши, исцелит и уврачует ее и возвратит ей бесстрастие и нетленную красоту; только бы она, как сказано, произволением своим не входила в общение с тем, чего требуют страсти, и не соизволяла на то, что производят они, но всеми силами взывала ко Господу, чтобы от благого Духа Его сподобиться освобождения от всех страстей. Поэтому блаженна душа сия. Но горе той душе, которая не сознает язв своих и по причине великой и безмерной порочности не думает, что имеет какой-либо порок; ее не посещает и не врачует добрый Врач, потому что и не заботится она о язвах своих, почитая себя невредимою и здравою. Не требуют, сказано, здравии врача, но болящии (Мф. 9, 12).
Глава 17
Подлинно блаженны и достойны удивления, и по жизни и по сверхъестественному наслаждению, все те, которые, водясь горячею любовью к добродетели, опытно и ощутительно приобрели ведение небесных тайн Духа и имеют жительство свое на небесах. Они превосходнее всех людей, и вот явное на то доказательство. Кто из людей сильных, или мудрых, или благоразумных, пребывая еще на земле, восходил на небо и там совершал дела духовные, созерцал лепоты Духа? А теперь какой-нибудь по наружности нищий, нищий до крайности, и уничиженный, и даже вовсе незнаемый соседями, повергается ниц лицем своим пред Господом и путеводимый Духом, восходит на небо и с несомненною уверенностью в душе своей наслаждается тамошними чудесами, там действует, там имеет житие, по слову божественного апостола. Ибо сказано: наше житие на небесех есть (Флп. 3, 20); и еще: ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9). Потом присовокупляет апостол: нам же открыл есть Духом Своим (10). Они-то поистине суть люди мудрые и сильные; они-то люди благородные и благоразумные.
Глава 18
Впрочем, судя о святых не по оным небесным, но и по настоящим дарованиям, не усомнишься сказать, что они выше всех людей. Рассуждай же о сем так: царствовавший в Вавилоне Навуходоносор все подвластные ему народы собрал некогда для поклонения изваянному им образу; по всемудрому же Божию устроению послужило сие к тому, чтобы соделалась для всех известною добродетель отроков, и все познали, что един есть истинный Бог, живущий на небесах. Три отрока, притом пленники и лишенные свободы, возымели перед царем дерзновение, и когда все в великом страхе поклонялись образу и никак не смели не повиноваться, но влеклись подобно почти безгласным скотам, они не только не соглашаются поступить подобно прочим, но не хотят даже оставить неизвестным свое благочестие, не терпят, чтобы оно было сокрыто, а вслух всех говорят: богом твоим не служим и телу златому, еже поставил ecu, не кланяемся (Дан. 3, 18). Хотя их для наказания приняла в себя страшная оная пещь, однако же не оказала над ними своего действия, но, как бы возблагоговев пред ними, соблюла их непретерпевшими зла. Все, и сам царь, познали через них истинного Бога. Удивились им не только пребывающие на земле, но и небесные сонмы. А что небесные не вдали бывают при доблестных подвигах святых, но взирают на оные, сие показывает нам божественный апостол; ибо говорит: позор быхом и Ангелом и человеком (1 Кор. 4, 9). Подобное сему можешь видеть в примере Илии: он один превозмог весьма многих низведением небесного огня. И Моисей преодолел целый Египет и мучителя фараона. То же увидишь и в примере Лота, Ноя и многих других; по-видимому, были они в великом неуважении у людей, но превозмогли многих знатных и сильных.
Глава 19
Всякой видимой вещи свойственно, если не приходит к ней на помощь другое постороннее естество, самой по себе оставаться бездейственною и неустроенною, потому что неизреченная Божия премудрость в видимых вещах показывает нам тайны и образы, как человеческая природа сама по себе не может показать совершенной красоты добродетелей и духовного благолепия святыни, если не будет ей содействовать Божия рука. Например, земля, оставленная самой себе, если не употребят о ней тщания своего земледельцы, а также не приложат содействия своего дождь и солнце, ни к чему не годна и всего менее способна к плодородию. И всякий дом имеет нужду в этом солнечном свете, который не одинаковой природы с домом, а без света будет он полон тьмы и неудобообитаем. А много увидишь и других вещей, о которых должно сказать что-либо подобное сему. Так и человеческая природа сама по себе не имеет возможности в совершенстве приносить плоды добродетелей, а имеет нужду в духовном Земледелателе душ наших, то есть в Духе Христовом, Который поистине необычаен для нашего естества; потому что мы тварь, а Он не создан; и Он, искусством Своим возделав сердца, разумею, верных, которые от всего изволения предали себя Сему Делателю, приуготовляет их к произращению совершенных плодов Духа и воссиявает свет Свой в омраченном страстями доме души нашей.
Глава 20
Христианам предлежит двоякая брань и двоякая борьба: во-первых, с вещами, которые видимы этим глазом, потому что они раздражают, расстраивают и вызывают душу пристращаться к ним и услаждаться ими; а во-вторых, с началами и властями страшного Миродержителя.
Глава 21
Слава, какую Моисей имел на лице, была образом истинной славы Всесвятого Духа. Как там никто не мог взирать на лице Моисеево, так и ныне тьма страстей не выносит сей славы, осиявающей христианскую душу, но бежит, гонимая ее лучами.
Глава 22
Правдолюбцу и боголюбцу, который вкусил небесной сладости, имеет в душе своей насажденную и срастворенную благодать и всецело предал себя изволениям благодати, — все в веке сем бывает ненавистно, потому что он поставлен выше всего, что есть в мире. Наименуешь ли золото, или серебро, или почести и славу, или ублажения и похвалы — ничем таковым не может он быть уловлен, потому что опытно изведал иное богатство, иную честь, иную славу, питает душу нерастленным удовольствием, имеет ощущение и полную удостоверенность по общению Духа.
Глава 23
Он столько же отличен от людей разумением, ведением и рассудительностью, сколько разумный пастырь отличается от бессловесных овец, потому что причастен он иного Духа, иного ума, иного разумения и иной мудрости, отличной от мудрости мира сего. Сказано: премудрость же глаголем в совершенных, премудрость же не века сего, ни князей века сего престающих, но глаголем премудрость Божию в тайне (1 Кор. 2, 6, 7). Посему-то таковой, как сказано, во всем отличен от всех людей, имеющих дух мира, и разумных, и мудрых, и, по написанному востязует всех (1 Кор. 2, 15). Он знает о каждом, откуда взятое говорит он, на чем остановился и где находится; его же познать и о нем судить нет возможности никому из имеющих дух мира, а может только тот, в ком есть подобный Дух Божества, по слову божественного апостола: Духовная духовными сразсуждающе. Душевен же человек не приемлет, яже суть Духа Божия, юродство бо ему есть: духовный же востязует вся, а сам ни от единаго востязуется (1 Кор. 2, 13–15).
Глава 24
Сего же Всесвятого Духа невозможно приять иначе, разве кто, устранившись от всего, что есть в веке сем, посвятит себя исканию любви Христовой, чтобы ум, освободившись от всех забот о вещественном, устремлен был к сей только одной цели и, таким образом, сподобился быть в един Дух со Христом, как говорит апостол: прилепляяйся Господеви един дух есть (1 Кор. 6, 17). Душе же, всецело привязанной и пристрастившейся к чему-нибудь в веке сем, например, к богатству, или к славе, или к мирской приязни, невозможно будет избежать и миновать тьмы лукавых сил.
Глава 25
Души правдолюбивые и боголюбивые не терпят и малого ослабления в любви к Господу, но все и всецело пригвоздившись ко кресту Его, сознают обнаруживающееся в них ощущение духовного преспеяния. Почему уязвленные сею любовью и, так сказать, алкая правды добродетелей и озарения от благого Духа, хотя достойны Божественных тайн, хотя соделываются причастниками небесного веселия и благодати, не бывают уверены сами в себе и не думают, чтобы значили они нечто; но в какой мере сподобляются духовных дарований, в такой, и еще с большею ненасытимостью и с большим усилием, взыскуют небесного; и чем более ощущают в себе духовного преспеяния, тем с большим алканием желают причастия сих дарований; и богатые духовно, сколько от них зависит, уподобляются бедным, согласно с Божественным Писанием. Ибо сказано: ядущии Мя еще взалчут, и пиющии Мя еще вжаждутся (Сир. 24, 23).
Глава 26
Таковые души сподобляются во всем свободы от страстей и в совершенстве приемлют озарение и общение Божественного Духа в полноте благодати. Души же ленивые, не терпящие трудов, и, поелику находятся еще в теле, не старающиеся постоянным терпением и великодушием, не отчасти, но вполне здесь приять святыню сердца, не надеются с полным чувством и удостоверением вступить в общение с Духом Утешителем, а через Него освободиться от вредных страстей. Они, хотя и удостоятся Божественной благодати, но, окрадываемые пороком, оставляют всякое о себе попечение, как получившие уже благодать, утешаемые ею и наслаждающиеся духовной сладостью; а потому весьма склонны к самомнению, не имеют сокрушенного сердца, несмиренны в образе мыслей своих, не ощущают жажды, не стремятся к совершенной мере бесстрастия, но довольствуются сим малым утешением благодати, преуспевают в превозношении, а не в смирении, а иногда всего скорее лишаются и той благодати, какой сподобились. Ибо душа истинно боголюбивая, как показало слово, хотя бы совершила тысячи дел праведных, хотя бы изнурила тело строгими бдениями, сподобилась различных дарований Духа, откровений и тайн, так скромно ведет себя, как бы не начавшая еще жизни по Богу, не приобретшая ничего доброго, потому что с приверженностью и ненасытимостью расположена к любви Христовой.
Глава 27
Прийти в сию меру можно кому-либо не вдруг и не легко, а разве после многих предшествовавших трудов и подвигов, при многолетней рачительности, по испытании и по различных искушениях возможно достигнуть меры совершенного бесстрастия. Сим только образом истинный во всяком труде и самоизнурении, благодушно перенесший все искушения, в какие вводит злоба, человек сподобляется наконец великих почестей, духовных дарований и божественного богатства и потом делается наследником Небесного Царства.
Глава 28
Душа же, которая не имеет сказанной строгости в жизни и не прияла еще в сердце ощущения святыни, да плачет и с горячностью просит у Господа, чтобы сподобиться ей сего блага и действенности Духа, обнаруживающейся в уме неизреченными созерцаниями. Как, по церковному закону, обличенные в плотских грехах сперва отлучаются иереем, а потом, показав в должной мере свое покаяние, допускаются до общения, а которые жили непреткновенно и чисто, те восходят до священства и из предстоявших вне вводятся внутрь алтаря и восприемлют сан, чтобы пребывать священнодействующими и предстоящими Господу, так будем рассуждать и о таинственном общении Духа, о котором сказано у апостола: благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и общение Святаго Духа (2 Кор. 12, 13). И здесь увидишь, что соблюдается последовательность. Ибо Божественная Троица вселяется в душе, которая, при содействии божественной благости, блюдет себя чистою, вселяется же не как Она Сама в Себе есть, — потому что невместима для всякой твари, — но по мере способности и удобоприемлемости человека. Как же скоро человек уклонится сколько-нибудь от жизни, согласной с волею Божиею, и оскорбит Божественного Духа, — ум его извергается и отлучается от духовного веселия, потому что умаляются в нем Божественная благодать и любовь, и всякое благое действие Духа, сам же он предается скорбям, искушениям и лукавым духам, пока душа не начнет опять ходить право, в благоугождение Духу. Потом, показав свое покаяние во всяком исповедании и смирении, снова сподобляется наконец благодатного посвящения, в большей, нежели прежде, мере восприемлет небесное веселие. Если же душа ничем не оскорбит Духа, но будет жить благоугодно, противоборствуя всяким лукавым помыслам и постоянно прилепляясь ко Господу, то таковая душа по справедливости и соразмерно с сим преуспевает, сподобляется несказанных даров, преставляется от славы в славу, от одного упокоения к упокоению совершеннейшему, а потом, достигши совершенной меры христианства, сопричтена будет к совершенным делателям и неукоризненным священнослужителям Христовым в вечном Христовом Царстве.
Глава 29
Во всем этом видимом представляй себе образы и сени сокровенного: в видимом храме образ храма сердечного, в иерее образ истинного иерея Христовой благодати, и так далее. Как в сей видимой церкви, если не будут предшествовать сперва чтения, псалмопения и прочее последование церковного чиноположения, то иерею не следует совершать самого Божественного таинства тела и крови Христовой, так же, если и все церковное правило будет выполнено, но таинственной Евхаристии иереем не совершено и приобщения тела Христова не было, то по церковному уставу священнодействие не довершено и служение таинства недостаточно, — так разумей и о христианине. Если преуспел он в посте, во бдении, в псалмопении, во всяком подвиге и во всякой добродетели, но на жертвеннике сердца его не совершено еще благодатью таинственное действие Духа при полном ощущении и духовном упокоении, то все таковое чинопоследование подвижничества несовершенно и почти бесполезно, потому что человек не имеет духовного радования, таинственно производимого в сердце.
Глава 30
Прекрасное дело — пост; прекрасное дело — бдение; а равно прекрасное дело — подвижничество и странническая жизнь; и это — начатки жития боголюбивого. Но совершенно неразумно полагаться смело на одни подобные сим дела. Бывает иногда, что причастны мы некоторой благодати, но и затаившийся внутри нас порок, как было уже о сем говорено, ухищряется и добровольно уступает место, не действует по-своему, а напротив того, заставляет человека почитать ум свой достигшим чистоты, и тем приводит уже к самомнению о своем совершенстве, потом разбойнически нападает на человека и низвергает его в преисподняя земли. Люди нередко, пробыв лет двадцать разбойниками или в воинской службе, знают, как строить козни неприятелям, скрываются, умышленно делают засады, заходят в тыл врагам и, нечаянно окружив, убивают. Кольми паче грех, который уже тысячи лет на свете и самым важным делом для себя почитает губить души, умеет умышленно делать такие засады в сокровенности сердца, способен на время притаиться и не действовать, чтобы вовлечь душу в самомнение о своем совершенстве. Основание же христианства таково: если кто исполнит все дела правды, не успокаиваться на них, не много на них надеяться и не думать, что сделано нечто великое; если кто соделается причастником благодати, не почитать себя достигшим цели и пресытившимся, но и тогда алкать и жаждать, плакать и проливать слезы, иметь всецело сокрушенное сердце.
Глава 31
Так представляй себе духовное состояние. Предположи, что есть какой-нибудь царский дом, и при нем находятся различные дворы, и несколько преддверий и иных внешних помещений, а потом опять по порядку следуют внутренние храмины, в которых обыкновенно хранятся порфира и сокровища, и за ними есть еще внутреннейшая храмина со всеми удобствами для царского пребывания; и как ошибается тот, кто, вошедши во внешние дворы и жилья, думает, что достиг внутренних храмин, так соответственно сему бывает и в духовном. Если которые борются с чревом своим и со сном, постоянно пребывают в псалмопениях и молитвах, то да не думают они, что достигли уже конца и упокоения. Почему же? — Потому что находятся еще у преддверий и на дворах, а не там, где хранятся порфира и сокровища царские. Если сподобились они некоторой духовной благодати, то и сие также да не обольщает их мыслью, что достигли конца. Посему должно испытывать: обрел ли ты сокровище в скудельном этом сосуде, облекся ли в порфиру Духа, видел ли Царя и успокоился ли? Ибо представь еще, что душа имеет какую-то глубину и множество членов, что вошедший грех занимает все составы и сердечные помышления, а потом, когда человек взыскал благодати Духа, приходит она и занимает, может быть, два члена души. Поэтому неопытный, утешаясь сею благодатью, впадает в такую мысль, что все члены души заняты благодатью и грех совершенно искоренен; а между тем не знает он, что большая часть души обладается еще грехом. Ибо, как многократно было объясняемо, можно и благодати непрестанно действовать, как глаз действует в теле, и тут же быть пороку, окрадывающему ум. Посему, кто не умеет рассудить, тот, как бы получив уже нечто великое, высоко о себе думает и надмевается, как достигший крайней степени очищения. Но многое еще потребно, чтобы оправдала его в этом истина. Ибо, как показало предшествовавшее слово, и это есть одна из козней сатаны — в иные времена добровольно уступать место и прекращать обычные свои действия, с тою целью, чтобы в подвижниках возбудить самомнение об их совершенстве. Но кто насаждает виноградник, тот не в то же время собирает и плод, и кто сеет семена в землю, тот не тотчас производит жатву. Что же? ужели новорожденный младенец немедленно достигает совершенства? Воззри на Иисуса. Христос, Сын Божий и Бог, от какой славы и на какие снисшел страдания, на какое поругание и крест! И за сие смирение Свое превознесен опять и воссел одесную Отца! Лукавый же змий от первого посеянного в Адаме желания стать Богом до какого низвел его бесчестия сим самомнением! Посему, представляя сие в уме, огради сам себя, сколько тебе возможно, и старайся всегда смирять себя и иметь сокрушенное сердце.
Слово 7. О свободе ума
Глава 1
Когда слышишь, что Христос, сошедши во ад, избавил содержавшиеся там души, — не почитай сего далеким и от того, что совершается ныне. Представляй же, что сердце — гроб, что там погребены и помыслы и ум, объятые тяжелою тьмою. Посему Господь приходит к душам, вопиющим к Нему во аде, то есть приходит во глубину сердца, и там, повелевая смерти, говорит: «отпусти заключенные души, взыскавшие Меня, Который могу избавить их». Потом, отвалив лежащий на душе тяжелый камень, отверзает гроб, воскрешает подлинно мертвую душу, освобождает заключенную в лишенной всякого света темнице.
Глава 2
Часто бывает, что сатана, наущая тебя, разглагольствует в сердце твоем и говорит: «Сознайся, сколько сделано тобою худого; душа твоя наполнена беззакониями, обременена многими и самыми тяжкими грехами». Да не будет же неизвестно тебе, кто в этом случае действует и под предлогом смирения старается ввергнуть тебя в отчаяние. С того самого времени, как преступлением вошел в тебя грех, сатана имеет доступ ежедневно, как человек с человеком, беседовать как ни есть с душою и внушать ей нелепые мысли. Поэтому и ты отвечай ему: «Имею у себя в Писании удостоверения; Бог говорит: не хощу смерти грешника, но еже обратитися покаянием, и живу быти ему (Иез. 33, 11). Ибо какую цель имело и сошествие Его, как не спасти грешников, просветить пребывающих во тьме, оживотворить умерщвленных?
Глава 3
Как сопротивная сила, так и благодать Божия оказываются побуждающими, а не приневоливающими, чтобы вполне сохранились в нас свобода и произвол. Посему-то и за те худые дела, какие человек делает по наущению сатаны, не сатана более, но человек подвергается наказанию, потому что человек не насильно вовлечен в порок, но побужден к нему собственною своею волею. А подобно сему и в добром деле благодать не себе приписывает сделанное, но человеку, и потому присвояет ему славу, что сам для себя стал он виновником доброго. Ибо благодать не делает волю его непременною, связав, как сказано, приневоливающею силою, но, пребывая в человеке, она дает место и произволу, чтобы явным сделалось, склонна ли его воля к добродетели или к пророку. Ибо закон дан не естеству, но свободе произволения, которая может преклоняться и на доброе, и на худое.
Глава 4
Хранить должно душу и предостерегать ее от собеседования с скверными и лукавыми помыслами. Как сквернится тело, сошедшись для нечистоты с другим телом, так растлевается и душа, сдружаясь с лукавыми и скверными помыслами, соглашаясь на оные и соизволяя не только на лукавство, но и на всякий порок, как-то: неверие, обман, тщеславие, гнев, зависть и раздор. Сие-то и значит очистить себя от всякия скверны плоти и духа (2 Кор. 7, 1). Ибо рассуждай так: есть растление и блуд, совершаемые непристойными помыслами в сокровенностях души. И как, по слову великого апостола, кто растлит Божий храм, то есть тело, растлит сего Бог (1 Кор. 3, 17), так и тот, кто растлевает душу и ум, соизволяя на непристойное, подлежит наказанию. Посему надлежит сохранять как тело от видимого греха, так и душу от непристойных помыслов, потому что она невеста Христова. Обручих бо вас единому мужу деву чисту представити Христови (2 Кор. 11, 2). Слушай, что говорит Писание: всяцем хранением блюди твое сердце: от сих бо исходища живота (Притч. 4, 23). И еще внимай, чему учит Божественное Писание: строптивая бо помышления отлучают от Бога (Прем. 1, 3).
Глава 5
Допросив и испытав свою душу, пусть всякий потребует у нее ответа: к чему она расположена? И если случится увидеть, что сердце несогласно с законами Божиими, то всеми силами да постарается как тело, так и ум соблюдать нерастленными и несоизволяющими на лукавые помыслы, если хочет только, чтобы Бог, по обетованию, вселился в чистой его душе. Ибо вселиться и походить (2 Кор. 6, 16) обетовал Он, без сомнения, в душах чистых и добротолюбивых.
Глава 6
Как земледелец, попечительный о собственной земле своей, сперва обновляет ее и истребляет на ней терния, а потом ввергает в нее семена, так и ожидающему от Бога приять семя благодати надлежит сперва очистить землю сердца своего, чтобы падшее на нее семя Духа принесло совершенные и обильные плоды. А если не будет сделано сего предварительно и не очистит себя человек от всякой скверны плоти и духа, то он еще плоть и кровь и далеко отстоит от жизни.
Глава 7
Со всею проницательностью должно смотреть, нет ли от врага с какой-нибудь стороны обмана, хитрости, злодейства. Как Дух Святой через Павла всем служит для всех, чтобы всех приобрести (1 Кор. 9, 22), так и лукавый усиливается быть всем для всех, чтобы всех низвести в погибель. А именно, с молящимися притворяется он вместе молящимся, с тою целью, чтобы обольстить, под предлогом молитвы вринув в самомнение; с постящимися постится, намереваясь ввести их в обман самомнением; с имеющими ведение Писания предприемлет то же, желая, чтобы под видом ведения впали они в заблуждение; сподобившимся света откровений и сам представляется таким же, ибо сказано, что и сатана преобразуется во ангела светла (2 Кор. 11, 14), чтобы, обольстив видимостью подобного света, привлечь к себе; одним словом, для всех всякие принимает на себя виды, чтобы, подчиняя себе сим уподоблением, под благовидным предлогом уготовлять погибель. Сказано: помышления низлагающе, и всяко возношение взимающееся на разум Божий (2 Кор. 10, 4, 5). Видишь, до чего сей высокомерный простирает дерзость своего намерения — низринуть и тех, которые истинно познали Бога. Посему, со всяким хранением надлежит блюсти сердце свое и многого разумения испрашивать себе у Бога, чтобы дал нам возможность открывать козни злобы. Надобно также непрестанно упражнять и возделывать с разумением ум и помыслы и соглашать их с волею Божиею. Нет иного дела столько же высокого и досточестного, ибо сказано: исповедание и великолепие дело Его (Пс. 110, 3).
Глава 8
Душа боголюбивая, если и все добро сделает, обыкновенно приписывает каждое дело не себе, но Богу. Посему, также и Бог с Своей стороны, видя здравое и правое разумение и ведение души, всякое дело вменяет ей, и как бы сама она трудилась, и сама собою произвела все, соразмеряет воздаяние. А если бы угодно Ему стало вступить с нами в суд, то не нашлось бы ничего, по истинной правде человеку принадлежащего, потому что и имение, и все мнимые на земле блага, при которых человек может делать добро, и земля и все, что на ней, самое тело и самая душа принадлежат Ему. И не только все прочее, но и самое бытие человек имеет по милости. Поэтому, какая же у него остается собственность, которою по праву мог бы он похвалиться или оправдаться? Впрочем, Бог приемлет приносимое людьми, как величайший дар, и из приносимого всего приятнее Ему, если душа, хорошо познавая отношения вещей, — все, что делает доброго, в чем трудится для Бога, что уразумевает и познает, — Ему вменяет и Ему все восписует.
Глава 9
Как Израилю, — пока он благоугождал Владыке хотя и не в такой степени, как надлежало, однако же, по-видимому, имел в некоторой мере здравую в Него веру, — предшествовал столб огненный и облачный, и море расступилось пред ним, и множество иных чудес совершалось для него; а как скоро отступал от верности к Богу, был предаваем врагам и обременяем горьким рабством, — так представляй себе и душу, которая по благодати познала Бога и сперва очистилась от многих скверн, а потом соделалась достойною благодатных дарований, но, не сохранив до конца должной верности небесному мужу, лишилась жизни, какой была уже причастна. Ибо сопротивнику возможно восставать и на достигших таковой степени. Посему, сколько есть сил, должно стараться со страхом и трепетом прилагать попечение о своей жизни, наипаче же тем, которые соделались причастниками Духа Христова, ни малого, ни великого не должно делать с небрежением, чтобы сим самым не оскорбить Духа Господня. Как, по слову самой Истины, радость бывает на небеси о единем грешнице кающемся (Лк. 15, 10), так бывает и печаль о единой душе, лишающейся вечной жизни.
Глава 10
Когда душа сподобилась благодати, тогда наипаче полезны ей ведение, разумение и рассудительность; аи сие самое дает ей Бог, по прошению ее, чтобы благоугодно служила она Духу, Которого сподобилась приять, не была окрадываема злобою и не подвергалась преткновениям по неведению, не совращалась по нерадению и небогобоязненной жизни и ничего не делала против Владычней воли.
Глава 11
Как действенность страстей, то есть мирской дух льсти и греховной тьмы, вселяется в таком человеке, который исполнен мудрования плотского, так и наоборот, действенность и сила светоносного Духа обитает в человеке освященном, по слову сказавшего: или искушения ищете глаголющаго во мне Христа (2 Кор. 13, 3); и еще: живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20); и: елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся (Гал. 3, 27). И Господь говорит: Аз и Отец Мой приидем, и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23). И не тайно, не бездейственно, но в силе и истине совершается сие в сподобившихся. Ибо прежде закон назидал людей не ипостасным словом, налагал на них тяжелое и неудобоносимое иго и не умел подать им никакой помощи, и именно потому, что не в состоянии был сообщать силу Духа, ибо сказано: немощное закона, в немже немоществоваша плотию и т. д. (Рим. 8, 3). Со времени же Христова пришествия дверь благодати отверзлась истинно уверовавшим, и подается им Божия сила и действенность Духа.
Глава 12
Поелику Христос, первая и естественная благость, ниспослал божественным ученикам дар Духа, то с сего времени Божественная оная сила, приосеняя всех верующих и обитая в душах их, стала исцелять их от греховных страстей, избавлять от тьмы и омертвения; потому что, до сего времени, душа была изъязвлена, заключена в темницу и одержима греховным мраком. Конечно, и ныне во тьме пребывает душа, которая не сподобилась еще, чтобы обитал в ней Господь и чтобы сила благого Духа приосенила ее действенно, со всей силой и несомненностью, в тех, кого посетила благодать божественного Духа, вселившись в самых глубинах ума их, Господь делается как бы душою; ибо, говорит божественный апостол, прилепляяйся Господеви един дух будет с Господем (1 Кор. 6, 17). И Сам Господь говорит: якоже Аз и Ты едино есмы, да и тии в Нас едино будут (Ин. 17, 21, 22). Какая благость, какое благоволение к униженному столько пороками естеству человеческому! Однако же, поелику душа, предаваясь развращенным страстям, была как бы одно с ними, и хотя имела собственную свою волю, но не могла делать, чего ей хотелось, о чем и Павел говорит: не еже бо хощу, сие творю (Рим. 7, 15), то кольми паче, когда сила Божия приходит на помощь душе, освященной и соделавшейся того достойной, воедино с Богом будет воля человека. Ибо душа поистине бывает тогда, как душа Господня, потому что добровольно и со всем расположением предается силе благого Духа, чтобы царствовала в ней, и не ходит уже по собственной воле своей; так сказано: кто ны разлучит от любви Божия (Рим. 8, 35)? То есть кто разлучит, когда душа в единении с Духом Святым?
Глава 13
Посему, кто намеревается соделаться подобным Христу, чтобы и ему самому можно было наименоваться сыном Божиим, рожденным от Духа, — тому преимущественно надлежит благодушно и терпеливо переносить встречающиеся скорби, будут ли то телесные болезни, или обиды и укоризны от людей, или также и козни от невидимых врагов. Ибо, по смотрению Божию, попускается испытание душ различными скорбями, чтобы несомненно явными соделались души, искренно возлюбившие Господа. Доказательством же сему служит то, что с начала века и патриархи, и пророки, и апостолы, и мученики проходили тесным путем искушений и скорбей и тем благоугодили Богу. Ибо Писание говорит: чадо, аще приступаеши работами Богу, уготови душу твою во искушение: управи сердце твое и потерпи (Сир. 2, 1). И в другом месте: и все, наносимое тебе, принимай во благое, зная, что ничего не бывает без Бога (4). Посему, душе, намеревающейся угодить Богу, паче всего иного должно запастись терпением и упованием. Ибо у злобы всегда одно и то же ухищрение — ввергать нас в уныние во время скорби, чтобы лишить упования на Господа. Но Бог никогда не попускает надеющейся на Него душе до того изнемогать в искушениях, чтобы дойти до отчаяния, ибо, говорит апостол, верен Бог, Иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи понести (1 Кор. 10, 13). И лукавый огорчает душу не в такой мере, сколько у него есть желания, но сколько попускается ему Богом. Если и людям известно, какое бремя удобоносимо лошаку, какое ослу и какое верблюду, и налагают на них, что им по силам; и если скудельнику известно, сколько времени должно сосуды держать в огне, чтобы, оставшись долее надлежащего, не дали трещин, и, также вынутые прежде достаточного обожжения не оказались негодными к употреблению; если, говорю, у человека столько разумения, то не тем ли паче и не бесконечно ли более Божию разуму ведомо, в какой мере каждую душу должно подвергнуть искушению, чтобы соделалась она благоискусною и благопотребною для Небесного Царства?
Глава 14
Как стебель конопли, если недолго колотить его, не будет годен к тому, чтобы прясть из него самые тонкие нити, но чем долее его колотят и чем более вычесывают, тем чище делается он и пригоднее к делу, — и как выделанный из глины сосуд, если не был в огне, негоден к употреблению людям; и как младенец, неискусен еще в делах мирских, не может ни строить, ни садить, ни сеять, ни выполнить какое-либо другое мирское дело, так нередко и души, хотя, по благости Господа, ради их младенчества соделались причастными божественной благодати и исполнены сладостью и упокоением Духа, однако же, как неискушенные и неиспытанные различными скорбями от лукавых духов, остаются пока во младенчестве и, так сказать, неблагопотребны еще для Небесного Царства. Ибо божественный апостол говорит: аще без наказания есте, емуже причастницы быша вси, убо прелюбодейчищи есте, а не сынове (Евр. 12, 8). Посему и искушения и скорби насылаются на человека к пользе его, делают душу тем более благоискусною и твердою. И если претерпит она до конца с упованием на Господа, то невозможно не улучить ей духовного обетования и избавления от зловредных страстей.
Глава 15
Как мученики, подвергнутые многим истязаниям и показав твердость свою даже до смерти, соделались через это достойными венцов славы и чем больше испытали самых тяжких трудов, тем большую славу и большее дерзновение приобрели перед Богом, так подобно сему и души, преданные различным скорбям, — какие или видимо причиняются людьми, или мысленно производятся непристойными помыслами, или происходят от болезней телесных, — если до конца перенесут их с терпением, удостоятся одних с мучениками венцов и того же дерзновения. Ибо как мученики страдали от людей, так и сии от действия на них лукавых духов терпят мучение скорбей; и чем больше понесли они скорбей от сопротивника, тем паче не только в будущем получат от Бога большую славу, но и здесь сподобятся утешений благого Духа.
Глава 16
Поелику несомненно, что таков путь, вводящий в жизнь, и узок и тесен, почему немногие и шествуют оным, то, в уповании на уготованные на небесах блага, должны мы с твердостью переносить всякое искушение лукавого. Ибо сколько бы скорбей ни перенесли мы, воздадим ли сим что-либо равноценное или будущему обетованию, или утешению, какое здесь еще подается душам благим Духом, или избавлению от тьмы зловредных страстей, или множеству долгов, т. е. грехов наших? Сказано: недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас (Рим. 8, 18). Ради Господа должно с твердостью все претерпевать, по сказанному, подобно мужественным воинам не страшась умереть за Царя нашего. Ибо почему, когда заняты мы были миром и делами житейскими, тогда не впадали в такие горести, теперь же, поелику пришли послужить Богу, терпим сии многоразличные искушения? Видишь ли, что скорби сии ради Христа, потому что сопротивник завидует нам в уповаемом нами воздаянии и хочет вложить в души наши расслабление и леность, чтобы нам не сподобиться уповаемого за богоугодную жизнь? Все ухищрения его против нас разрушаются споборающим Христом. Помыслим же, что Он — наш защитник и покровитель — так прешел век сей: поносимый, гонимый, наконец, поруганный, довершил все позорною смертью на кресте.
Глава 17
Если хотим легко претерпевать всякую скорбь и искушения, то да будет для нас вожделенною и всегда пред очами нашими преднаписуемою смерть за Христа. Ибо таковая дана нам и заповедь, взяв крест, последовать за Ним, то есть быть благоустроенными и готовыми к смерти. Если так будем расположены, то, по сказанному, весьма легко перенесем всякую и тайную и явную скорбь. Ибо кто имеет желание умереть за Христа, тот едва ли огорчится, видя труды и скорби? Потому и тяжкими почитаем скорби, что невожделенна еще нам смерть за Христа и мысль наша неприлеплена постоянно ко Христу. Кто желает быть наследником Христовым, тот пусть вожделевает также соревновать и страданиям Христовым. Потому, утверждающие о себе, что любят Господа, из того познаются, что с упованием на Него всякую встречающуюся скорбь переносят не только мужественно, но и охотно.
Глава 18
Кто пришел ко Христу, тот вначале должен даже насильно привлекать себя к добру, хотя и не хотело бы того наше сердце. Ибо неложный Господь говорит: Царствие Небесное с нуждею восприемлется, и нуждницы восхищают е (Мф. 11, 12). А также должен он употреблять усилие внити сквозе тесная врата (Лк. 13, 24). Посему, как сказано, и неволею надлежит понуждать себя к добродетели; понуждать к любви, кто не имеет любви; понуждать к кротости, в ком недостает оной; понуждать к тому, чтобы иметь сердце сострадательное и человеколюбивое, переносить бесчестие и презрение, быть терпеливым, когда уничижают. И когда Бог видит, что, не имея еще способности к молитве, и не приобретши духовной молитвы, подвизаемся таким образом, и, хотя как бы противодействует сердце наше, с нуждою привлекаем себя к добру, тогда дает истинную молитву, дает милосердие, терпение, великодушие, и одним словом исполняет нас всякими плодами Духа. Если же кто, будучи скуден в прочих добродетелях, и станет, может быть, понуждать себя к одной только молитве, чтобы иметь ему дарование молитвы, но нерадит и не заботится о кротости, о смиренномудрии, о любви и о всем этом благородном семействе добродетелей, еще же и о том, чтобы твердым быть в вере и уповании на Христа, то, хотя таковому, по прошению его, и дается иногда благим Духом отчасти молитвенная благодать в веселии и упокоении, однако же остается он лишенным всех прочих доброт, потому что, как сказано, не понуждал себя к приобретению оных и не умолял о том Христа. Ибо надлежит не только к сказанному выше побуждать себя, даже и против воли, и просить Бога, чтобы даровал сие, но побуждать и к тому, чтобы судить, какие речи неполезны и совершенно праздны и недостойны языка, устами же и сердцем поучаться всегда в словесах Божиих; еще побуждать и к тому, чтобы не раздражаться и не производить воплей, ибо сказано: всяка горесть и гнев, и клич да возмется от вас (Еф. 4, 31); а также побуждать к тому, чтобы никого не оговаривать и не осуждать, не надмеваться. И тогда Господь, видя, что человек, как сказано, владеет собою и насильно влечет себя, без сомнения, дарует ему без труда и удобно совершать, чего прежде не в силах был сделать и с принуждением по причине живущего в нем лукавства. И тогда все сии добродетели обращаются для человека как бы в природу, потому что Господь, по обетованию, приходит и пребывает уже в нем (подобно как и он пребывает в Господе), и Сам с великим удобством исполняет в нем заповеди.
Глава 19
Кто, как предварительно объяснило слово, понудив себя к молитве, не приобучает и не принуждает себя к смиренномудрию, к любви, к кротости и ко всей этой цепи прочих добродетелей, тот достигает такого конца. Иногда, по прошению его, посещает его божественная благодать, потому что Бог, как благий, просящим Его человеколюбиво подает просимое; но, не снискав навыка и не соделав для себя привычным делом упражняться в упомянутых выше добродетелях, или лишается приятой им благодати и падает от высокоумия, или и в самой благодати не преуспевает и не возрастает; потому что обителью, так сказать, и упокоением для благого Духа служат смиренномудрие, любовь, кротость и все по порядку святые Христовы заповеди. Посему, кто намеревается во всех сих добродетелях возрастать и дойти до совершенства, тот вначале, как сказано, да принуждает себя и да старается упорное и прекословящее сердце свое соделать уступчивым и покорным Богу. Ибо кто так принуждал себя вначале, и жестоковыйность души своей совершенно умягчил добрым нравом, и соделался послушным Богу, и с таким расположением души просит и молит, в том растет и цветет, упокоеваясь в его скромности, данное ему Духом дарование молитвы, которого взыскал он себе сверх любви и любвеобильной кротости. И тогда Дух дарует ему сие и научает истинному смиренномудрию и неложной любви и кротости, которых взыскал он, еще прежде принуждая себя к тому. А таким образом возрастая и усовершившись о Господе, оказывается он достойным Царствия; потому что смиренный никогда не падает. Да и куда пасть тому, кто почитает себя ниже всех? Посему, как высокоумие есть великое унижение, так, наоборот, смиренномудрие есть великое возвышение и безопасное достоинство.
Глава 20
Истинно возлюбившие Бога решились служить Ему не ради Царствия, как бы для купли и корысти, и не по причине наказания, уготованного грешникам, но как приверженные к единому Богу и вместе Создателю своему, по естественному порядку сознающие, что рабы обязаны благоугождать Владыке и Творцу. И с великим благоразумием поступают они во всех встречающихся с ними обстоятельствах, потому что много бывает препятствий желающим благоугождать Богу. Не только нищета и бесславие, но также богатство и почести равно служат искушением для души. Отчасти же и самое утешение, и этот покой, по силе благодати, объемлющий душу, если сподобившаяся оного душа не придет в сознание и не будет водиться великою скромностью и благоразумием, весьма удобно могут обратиться для нее более в искушение и в препятствие, потому что злоба ухищряется под предлогом самой благодати расслабить душевные силы, произвести в душе леность и нерадение. Почему, самая благодать требует, чтобы причащающаяся оной душа была благоговейна и благомысленна, чтила благодать и показывала в себе достойные плоды. Посему, душа в опасности, что не только скорби, но и самый покой могут быть для нее искушением. Ибо Творец тем и другим испытывает души, чтобы явно обнаружилось, кто любовь свою к Нему основывает не на корысти, но Его одного признает достойным великой в подлинном смысле приверженности и чествования. Но как нерадивому, скудному верою и младенчествующему разумом служит препятствием к вечной жизни следующее: горести, затруднения, болезни, нищета, бесславие, с другой же стороны, богатство, слава, ублажение от людей и сверх того брань лукавого, поражающая в тайне, — так, наоборот, найдешь, что верному и благоразумному и мужественному тем паче содействует сие к достижению Царства Божия. Ибо, по словам божественного апостола, любящим Бога вся поспешествуют во благое (Рим. 8, 28). А из сего открывается, что истинный боголюбец, расторгнув, преодолев и миновав все, что в мире почитается препятствием, объемлется единою божественною любовью. Ибо божественный пророк говорит: ужа грешник обязашася мне, и закона Твоего не забых (Пс. 118, 61).
Глава 21
Божественный апостол Павел со всею подробностью и ясностью изобразил, как совершенная тайна христианства в каждой верующей душе опытно дознается по Божественной действенности, то есть по озарению небесным светом в откровении и силе Духа, чтобы иный, в той мысли, будто бы духовное просвещение приобретается только разумным ведением, не подвергся опасности по неведению и нерадению остаться непостигшим совершенной тайны благодати. А посему, для приличного изображения ведения, представил в пример славу Духа, окружавшую лице Моисеево, и говорит: Аще ли служение смерти письмены образовано в каменех, бысть в славу, яко не мощи взирати сыном Израилевым на лице Моисеево, славы ради лица его престающия: како не множае паче служение Духа будет в славе? Аще бо служение осуждения слава, много паче избыточествует служение правды в славе. Ибо не прославися прославленное в части сей, за превосходящую славу. Аще бо престающее, славою: много паче пребывающее в славе (2 Кор. 3, 7– 11). Престающею же назвал ту славу света, какая окружила смертное Моисеево тело. Потом присовокупляет: имуще убо таково упование, многим дерзновением действуем (12); и несколько ниже показывает, что оная бессмертная слава Духа, обнаруживающаяся в откровении, бессмертно и неперестающим образом воссиявает ныне достойным в бессмертном внутреннем человеке; потому говорит: мы же вси, т. е. по совершенной вере рожденные от Духа, откровенным лицем славу Господню взирающе, в тойже образ преобразуемся от славы в славу, якоже от Господня Духа (18). Взираем лицем откровенным, то есть душевным, и как скоро обратится кто ко Господу, взимается покрывало. Господь же Дух есть (16, 17). И сим ясно показывает, что на душе лежало покрывало тьмы, которое вследствие Адамова преступления нашло себе место в человечестве; а ныне озарением Духа взимается оно с душ верных и истинно достойных. По сей-то причине было и пришествие Христово, потому что Бог благоволил, чтобы истинно верующие достигли в таковую меру святости.
Глава 22
Таковое духовное озарение есть не только откровение мыслей и благодатное, как сказано, просвещение, но постоянная и непрерывная в душах светозарность ипостасного Света. Ибо сказанное: рекий из тмы свету возсияти, иже возсия в сердцах наших, к просвещению разума славы Христовой (2 Кор. 4, 6); и еще: просвети очи мои, да не когда усну в смерть (Пс. 12, 4), то есть душа, разрешаясь с плотью, да не будет омрачена покрывалом смерти греха; а равно и сие место: открый очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс. 118, 18), и также: посли свет Твой и истину Твою, та мя настависта и введоста мя в гору святую Твою и в селения Твоя (Пс. 42, 3); и: знаменася на нас свет лица Твоего (Пс. 4, 7), и прочие места Писания выражают ту же мысль.
Глава 23
И блаженного Павла облиставший на пути свет (Деян. 9, 3), которым восхищен был он до третьего неба (2 Кор. 12, 2) и стал слышателем неизглаголанных тайн, был не какое-либо просвещение мыслей и ведения, но ипостасное озарение души силою благого Духа; и преизбытка светлости сего озарения не вынеся, плотские очи были ослеплены. При сем-то озарении и подается откровение всякого ведения, и Бог истинно познается душой достойной и Ему угодной.
Глава 24
Всякая душа за рачительность и веру здесь еще, по силе и несомненности благодати сподобившаяся совершенно облечься во Христа и вступившая в единение с небесным светом нетленного Образа, ныне сама ипостасно тайноводствуется к ведению всех небесных тайн; а в великий день воскресения и тело ее, прославленное тем же небесным Образом славы и, по написанному, восхищенное духом на небеса (1 Фес. 4, 17) и сподобившееся стать сообразным телу славы Его, — будет иметь вечное, не преемственное в сонаследии со Христом Царство.
Глава 25
В какой мере за рачительность свою и веру приобщился кто небесной славы Духа Святого и украсил душу добрыми делами, в такой мере в оный день и тело его соделается достойным прославления. Ибо что внутрь себя собрал человек ныне, то откроется тогда внешним образом, как плод, зимою сокрытый внутри дерев, в весеннее время является наружу, что объясняемо было и прежде. Посему, боговидный образ Духа, еще ныне как бы напечатленный внутрь святых, соделает и тело их по внешности боговидным и небесным. Покрывало же мирского духа, лежащее на душе оскверненных и грешных, мерзостью страстей соделав (увы мне!) и самый ум омраченным и безобразным, явит и тело по внешности омраченным и исполненным всякого срама.
Глава 26
Как по преступлении Адама, когда благость Божия осудила его на смерть, сперва по душе подвергся он смерти, потому что умные чувства души стали в нем угашены и как бы умерщвлены лишением небесного и духовного услаждения, впоследствии же, через девятьсот тридцать лет, постигла Адама и смерть телесная, — так ныне крестом и смертью Спасителя примиренный с человечеством Бог истинно уверовавшую душу, пока она еще во плоти, восстановляет для услаждения причастием небесных светов и тайн, а также Божественным светом благодати и слова дает прозрение и умным ее чувствам; впоследствии же и самое тело облечет бессмертною и нетленною славою.
Глава 27
Удаляющиеся от мира сего, живущие честно и добродетельно, но, поелику за преслушание первозданного все мы стали повинны, носящие на себе еще покрывало страстей, то есть плотское мудрование, справедливо названное у апостола смертью (Рим. 8, 6), подобны людям, которые идут ночью, озаряются же светом звезд, то есть Божиих заповедей. Им, как не совершенно освободившимся от тьмы, невозможно видеть все в ясности; а потому и надобно, со многими трудами и с великою верою прилагая попечение о добродетели, умолять Солнце правды Христа, чтобы воссиял в сердцах их и возмогли они все видеть в точности, как разнообразные всякого рода нападения на нас мысленных зверей, так и тайнозримые, неизреченно услаждающие лепоты нетленного мира, что открытым и явственным делается для тех, которые достигли верха добродетелей и в чьих сердцах действенно воссиял умный Свет. Ибо, как говорит блаженный Павел, совершенных есть твердая пища, имущих чувствия обучена долгим учением в разсуждение добра же и зла (Евр. 5, 14). Да и божественный Петр говорит: и вы, имея пророческое слово, ему внимающе якоже светилу сияющу в темнем месте, добре творите, дондеже день озарит, и денница возсияет в сердцах ваших (2 Пет. 1, 19). Многие же совершенно ничем не отличаются от тех, которые ходят ночью, при оскудении всякого света, не пользуясь даже и кратковременным озарением, то есть Божиим словом, имеющим силу осиять души их, и уподобляются почти слепым. Это люди, которые всесовершенно опутаны вещественными связями и житейскими узами, не удерживаются Божиим страхом, не упражняются ни в одной из добродетелей. Ибо и из мирских людей те, которые, по сказанному, озаряются святыми заповедями, как бы некиими звездами, внимая вере и страху Божию, не совершенно бывают объяты тьмою, почему и могут иметь надежду на спасение.
Глава 28
Как разными способами и занятиями собирают люди богатство в мире, кто по сану градоправителя, кто посредством торговли, а кто трудолюбием, земледелием, или как иначе, так представляй себе тот же порядок и в духовном. Одни собирают небесное богатство различными дарованиями, как видно сие из слов апостола: имуще же дарования по благодати
Божией данней нам различна (Рим. 12, 6); а другие разными подвигами, различными праведными и добродетельными делами, совершаемыми ради единого Бога. Но не безызвестны и выкапывающие золото, то есть те, которые с великодушием и терпением совершают свое течение, отчасти утешая себя пока благою надеждою обогатиться. Не безызвестны также и те как бы наемники, которые, будучи сластолюбивы и ленивы, немедленно как бы пожирая все, им попадающееся, и не доканчивая с терпением того, что у них в руках, ходят всегда в наготе и нищете. Такие люди имеют великую готовность и горячность к приятию благодати, но, поелику они переменчивы, едва прикоснутся, как уже чувствуют пресыщение, к трудам же оказываются нерасположенными и неповоротливыми, то лишаются и той благодати, какой уже сподобились, потому что леность, недеятельность и беспечное произведение и ныне всегда признаются, и в будущем веке окажутся несоответственными благодати, лишенными благих дел, неблагоискусными и бесславными перед Богом.
Глава 29
Человек, как скоро преступил заповедь Божию и лишился райского жития, непосредственно за сим стал связан как бы двоякими узами, а именно, узами житейских дел, плотских удовольствий, богатства, славы, дружбы, привязанности к жене, к детям, к родным, к отечеству, к имению, одним словом, ко всему видимому, от чего Божие слово повелевает нам отрешаться по собственному своему произволению и еще узами невидимыми; потому что какими-то узами тьмы связывают душу духи злобы, почему невозможно ей ни возлюбить Бога, ни уверовать в Него, ни воспользоваться молитвою, как бы ей желалось. Ибо, со времени преступления первого человека, во всех нас вошло противление всему и в видимом, и в невидимом. Посему, когда человек начнет благопокорным ухом внимать Божию слову, удалится от житейских дел и отречется от всех плотских удовольствий, тогда, неотступно предстоя Богу и непрестанно с Ним пребывая, примет способность познать, что в сокровенностях сердца сокрыта иная борьба и иная брань помыслов. И, пребывая в таком подвиге, испрашивая себе щедрот Христовых, когда за терпением последует в нем великая вера и, сверх того, присоединится Божие мановение, возможет он освободиться от оных внутренних уз и преград и от тьмы духов злобы, то есть от действий сокровенных страстей.
Сию же брань в состоянии бываем прекратить только благодатью и силою Христовою; а без Бога и самому собой невозможно человеку избавиться от нее, даже освободиться и от борьбы с помыслами; возможно же противиться помыслам и не услаждаться ими.
Глава 30
Если кто удерживается заботами мира сего и различными узами и водится зловредными страстями, то он, как говорили мы и прежде, далек от познания, что есть иная борьба и иная невидимая брань. Но желательно, чтобы человек, отрешившись от всего видимого, удалясь от плотских удовольствий, начав неотступно предстоять Господу, пришел в состояние познать внутри происходящую борьбу страстей и сокровенную в нас брань.
Ибо если, как говорили мы, не будет сего и человек не возлюбит от всей своей души и всецело предстоять Богу, то не познает он сих тайных зловредных страстей и внутренних уз, но пребывает в опасности, имея на себе язвы и питая в себе сокровенные страсти, почитать и представлять себя здравым. А презревшему похоть и славу делается сперва возможным познать сие; а потом, когда с верою будет умолять Христа и приимет с неба духовные оружия, броню правды, шлем спасения, щит веры и меч духовный, и побороть все сие.
Глава 31
У сопротивника, покушающегося отвлечь нас от любви Христовой, тысячи есть ухищрений против нас. Или с помощью духов злобы наводит он на душу внутренние скорби; или подготовляет в ней скверные и непозволительные помыслы, приводя на память прежние грехи, как бы с намерением ввергнуть душу в расслабление и внушить ей помыслы отчаяния, и именно, что невозможно ей улучить спасение и что помыслы сии душа как бы совершенно сама из себя рождает, а не чуждый дух злобы всевает их в душу и старается сделать сие скрыто. Посему, сопротивник или производит сказанное выше, или наводит телесные труды, или промышляет укоризны и скорби от людей. Но в какой мере лукавый устремляет на нас разжженные сии стрелы, в такой же и нам надлежит более и более воспламеняться надеждою на Бога, в точности зная, что есть Божия на сие воля — души, пламенеющие к Богу любовью, подвергать испытанию, истинно ли возлюбили Его.
Глава 32
Тысячи лет века сего в сравнении с нетленным миром и веком — то же, как если бы из всего песка морского взять одну песчинку. Рассмотри сие таким еще образом. Пусть будет возможно тебе одному стать царем всей земли — одному овладеть всеми сокровищами вселенной; положим еще, что начало бытия людей есть также начало и твоего царствования, а концом его будет изменение и претворение всего видимого и целого мира; что же? Если предоставят тебе выбор, ужели на сие царство променяешь ты Царство истинное, постоянное, вовсе не имеющее в себе ничего преходящего и разрушаемого? Не думаю сего, если имеешь ты способность рассудить и хорошо вникнуть, что для тебя полезно. Ибо сказано: кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит (Мф. 16, 26)? Знаем, что заменить ее ничто не может, потому что душа одна сама по себе (не говорю уже о Царстве Небесном) много дороже целого мира и мирского царства. Называем же душу драгоценнейшей потому, что Бог благоволил в единение и общение с Духом Собственного Своего естества ввести не другое какое-либо существо, или небо, или солнце, или звезды, или море, или землю, или иную какую видимую тварь, но только одного человека, которого возлюбил паче Своих тварей. Посему, если на самое великое в мире, разумею сказанное выше богатство и обладание всею землею, предоставляемое одному человеку, судя здраво, не променяем Царства вечного, то на каком основании многие равноценным почитают оное вещам ни к чему негодным и самым обыкновенным, например, какому-нибудь пожеланию, малой славе, невеликой выгоде и чему-либо подобному? Ибо что любит кто и чем бывает связан в сем веке, на то, без сомнения, и обменивает Небесное Царство; а что всего хуже, то признает богом, как сказано в одном месте: имже кто побежден бывает, сему и работен есть (2 Пет. 2, 19). Посему, надлежит совершенно, всецело притечь к Богу, к Нему прилепиться и распяться душею и телом, ходя во всех святых Его заповедях.
Глава 33
А если это так, то ужели почтешь справедливым, чтобы сия тленная слава и однодневное царство и все прочее, подобно сему временное, желающими того приобретались со многими трудами и потами, а бесконечное царствование со Христом, приобретение оных неизглаголанных благ были так малоценны и легки, что желающий преуспевал бы в сем без трудов и усилий.
Глава 34
О, какое домостроительство Христова пришествия! О, какое возвращение к первобытному состоянию и восстановление естества нашего! Христос возвратил естеству человеческому достоинство первозданного Адама; а сверх того (о божественная и великая подлинно благодать благого Духа!) даровал ему и небесное наследие, изведя естество наше из мрачной темницы, указал путь и дверь к жизни; и кто ударяет в нее и входит ею, тот может быть во Царствии, ибо сказано: просите, и дастся вам: толцыте, и отверзется вам (Мф. 7, 7). Входя сею дверью, всякому желающему нетрудно извести в свободу душу свою, а душе восприять собственные свои помыслы, обогащаться в сожительстве со Христом и, по общению благого Духа, иметь Его как бы своим женихом. Видишь, какая неизреченная любовь Владыки к человеку, которого создал Он по образу Своему!
Преподобный Варсануфий и Иоанн. Руководство к духовной жизни
Изд. по: Преподобных отцевъ Варсануфiя Великаго и Iоанна. Руководство къ духовной жизни, въ отвѣтахъ на вопрошенiя учениковъ. Изданiе Козельской Введенской Оптиной Пустыни. Москва, 1852.
Краткое сказание о жизни преподобных отцев Варсануфия и Иоанна, составленное Никодимом, монахом Св. Афонской горы
Писатели сей богомудрой и душеполезнейшей книги были поистине богоносные, Христоносные и духоносные отцы Варсануфий и Иоанн — образцы подвижничества, ведцы безмолвия, светильники рассуждения, неусыпающие очи прозорливости, сокровищницы добродетелей, вместилища Духа Святого.
Но время, которое все сокрушает и доброе покрывает мглою забвения, не оставило нам повествования о жизни сих богоносных светил Варсануфия и Иоанна; а потому я немощный постарался выбрать из предлагаемой здесь собственной их книги некоторые частные свидетельства (о их жизни) и представить оные тем, которые пожелают узнать, какими добродетелями сии богоносные отцы достигли крайнего, доступного смертным, совершенства.
Великий и божественный отец Варсануфий родился в Египте, как свидетельствует Евагрий схоластик в 32-й главе 4-й книги своей «Церковной истории». И из 55-го ответа самого старца видно, что он был обучен египетскому и эллино-греческому языкам. Приснопамятный муж сей с юного возраста желал вести подвижническую жизнь. Проходя однажды мимо конского ристалища, где люди вместе с бессловесными животными пускаются в бег, и видя, как там один старается предупредить и обогнать другого, сказал себе мысленно: «Видишь ли, как усердно подвизаются слуги диавола? Не тем ли более должны подвизаться мы — наследники Царствия Небесного». И сделавшись через это зрелище еще более усердным, св. Варсануфий удалился на духовный подвиг, как пишет о нем другой старец, Иоанн (в ответе 450). Пришедши в окрестности Газы Палестинской и найдя там общежительную обитель аввы Серида, он устроил себе малую келлию сначала вне обители и, затворившись в ней, наслаждался сладчайшим медом безмолвия (как это видно из 221-го ответа). Кажется, что он устроил себе и другую затворническую келлию и безмолвствовал в ней, но где устроил ее, неизвестно; можно только предполагать, что вблизи той же обители.
В начале его безмолвия ему приносили из обители только три хлеба в неделю, которыми он питался (отв. 72), но в то же время предавался и плачу и такую сладость почерпал от слез, что от ощущения сей неизреченной сладости довольствовался только одним малым хлебом, а многократно забывал вкушать и его, по словам Давида: забых снести хлеб мой.
От гласа воздыхания моего прильпе кость моя плоти моей (Пс. 101, 5–6). Так вкушал он пищу иногда два раза в неделю, иногда один раз, а иногда, приходя в трапезу, подходил к пище как бы насыщенный и, принимая ее, осуждал самого себя, говоря: «Отчего я не всегда в таком состоянии, ибо от сладости духовной пищи он забывал чувственную» (отв. 96). И что еще более удивительно, — он мог пробыть даже и всю жизнь, не вкушая пищи и питая и не облекаясь в одежды, ибо пища, питие и одеяние его был Дух Святой (отв. 78).
С течением же времени, омывая себя всегдашними слезами, блаженный так очистил сердце свое не только от телесных, но и от душевных страстей: самомнения, тщеславия, человекоугодия, лукавства и других им подобных, еще глубже сокрытых в сердце, что стал превыше стрел вражеских, приобрел мир помыслов, который есть вместилище дарований Святого Духа, как говорит божественный Григорий Солунский (в слове к монахине Ксении), приобрел и то, что в нем уснуло, или, лучше сказать, умерло всякое страстное движение и мудрование, почему и назвал затвор свой гробницею, как то объяснил другой старец, Иоанн, когда он на вопрос, почему великий старец так назвал свою келлию, отвечал: потому что он почил от всех страстей, ибо совершенно умер греху, и келлия его, в которой он заключился как бы во гробе, ради имени Иисусова, есть место упокоения, куда не входит ни демон, ни князь его, диавол; она сделалась святилищем, вместившем в себя жилище Божие (отв. 73). С того самого времени, как он очистил сердце свое от страстей и сподобился быть храмом и жилищем Святого Духа, вследствие такой чистоты обогатился он высокотворным, истинным и совершенным смирением, не тем, говорю, внешним смирением, которое составляют смиренные одежды и смиренные слова, но тем, которое, по слову великого Григория Солунского (см. слово его к монахине Ксении), созидает Дух Святой, обновляемый во утробе (Пс. 50, 12). Почему отцы, в особенности же божественный Григорий Синаит, и называют сие смирение Богодарованным. Смирение, по словам самого Варсануфия, состоит в том, чтобы считать себя землею и пеплом — на деле, а не на словах только; и чтобы говорить: кто я такой? и кто считает меня за что-либо? Ни с кем я не имею дела (отв. 191). Через такое смирение (великий старец) сподобился и большей из всех добродетелей — рассуждения, которое, по слову того же Варсануфия, дано от Бога иноку, как управитель. А по словам божественного Мелетия исповедника, «рассуждение есть восхождение добродетелей, начало, средина и конец всего благого, светильник, сияющий во тьме, путеводитель заблуждающихся, пристанище обуреваемых (Степ. 166). От рассуждения же великий Варсануфий удостоился получить прозрение, которым, по изъяснении прп. Петра Дамаскина, постигаются мысленные и сокровенные сущности чувственных и мысленных тварей.
Через прозрение же сподобился он получить дарование прозорливости и пророчества, чтобы видеть происходящее вдали, как находящееся вблизи, и будущее, как настоящее. Сие дарование в таком изобилии дано было преблаженному сему отцу, что он за два года предузнал и предвозвестил прибытие в их общежитие преподобного Иоанна, инока Св. Саввы обители (отв. 1). Предузнал и предсказал и то, что некоторые богатые люди придут в монастырь и останутся в нем на жительство (отв. 31).
Он знал также по благодати и сердечные расположения людей и отвечал вопрошавшим его, не сообразуясь с словами их, но сообразно с направлением их ума и мысли (отв. 54 и 161). И предсказания его подтверждались самим делом. Так, он предсказал о князе, посланном от царя поставить на Газский престол недостойного епископа, «что хотя сей епископ и достигнет городских ворот, но в город не войдет, ибо Бог не допустит его до этого». И действительно, так и случилось: внезапно получена была весть о смерти царя, и все надежды и замыслы епископа разрушились (отв. 812).
Кто же в состоянии изобразить преизбыточествующую любовь сего блаженного к Богу? Ибо он носил в сердце своем любовь ко Христу, горящую подобно сильнейшему огненному пламени, как и сам он свидетельствует (отв. 109). Потому ничто и не могло привести ее к падению, ибо любовь, по изречению апостола, николиже отпадает (1 Кор. 13, 8), и по словам божественного Варсануфия, совершенная любовь никогда не падает, и приобретший ее пребывает в горячности, возгораясь вместе любовью к Богу и ближнему. Кто же изъяснит и любовь к ближнему, горевшую в нем? Сердобольный отец не переставал день и ночь умолять Бога о том, чтобы Он всех братий соделал богоносными. Выслушаем собственные слова его о сем: «я и прежде прошения вашего, ради горящей во мне (подобно сильнейшему огненному пламени) любви ко Христу, сказавшему: возлюбиши ближняго твоего яко сам себе (Мф. 22, 39), от воспламенения оной и от того, что горю духом, не престаю день и ночь молить Бога, чтобы Он соделал вас богоносными, чтобы вселился в вас и походил и ниспослал вам Духа Святого… я был для вас, как отец, который старается включить детей своих в светлые полки Царя, без их собственной заботы о сем» (отв. 109). И старец не только молился о сем Богу, но и на деле совершал то, что братия делались поистине богоносными и духоносными. Так и Серида, игумена обители, великий старец просветил своею молитвою и отверз ему ум — постигать неудобопонятное (отв. 10). И на преподобного Андрея молитвами своими низвел Духа Святого, чтобы укрепить его в терпении и благодарении (отв. 211), ибо молитвы его восходили к Богу, как блистающая молния и как лучи солнечные, так что ими веселился Отец, радовался Сын и услаждался Дух Святой (отв. 110), и во всех полезных прошениях они бывали услышаны.
Пламенея такою любовью к ближнему, небесный человек сей, подражая Христу, полагал душу свою за братий своих и давал за них ответ Богу (отв. 57 и 58), ибо видел и покрывал грехи человеческие, как и Бог видит и покрывает их (отв. 236).
Ради такого преизбытка любви к ближнему дана ему была, непосредственно от Бога, (сила) вязать и решить грехи (отв. 201), что составляет совершенство дарований, как сам Варсануфий говорит: «Совершенство дарований (есть) — прощать грехи, освобождать души от тьмы и изводить их во свет» (отв. 211). Потому и Господь даровал апостолам различные дарования прежде Своего воскресения, сие же совершенство дарований дал им после воскресения, по словам того же Варсануфия: «Рассмотри в Евангелии, как и сколько раз давал Христос ученикам Своим дарования исцелений, изгнания бесов, а совершенство (дарования) — когда дал им власть отпускать грехи, сказав им: имже отпустите грехи, отпустятся (Ин. 20, 23)» (отв. 10).
И поелику великий Варсануфий сподобился получить сие дарование — прощать грехи, то и сказал некогда одному больному брату в обители, который просил прощения грехов: «Говорит тебе Бог, великий Царь: прощаются тебе все грехи твои» (отв. 144); и в другой раз сказал иному брату, который был в чахотке: «По прошению твоему, Бог простил тебе все согрешения твои с детства и до настоящего времени. Да будет благословен Бог, восхотевший простить тебе все» (отв. 146). Иногда старец брал на себя половину грехов некоторых (ближних), иногда и всю тяготу их (отв. 163, 164 и 236). О иных трудился, моля Бога, чтобы Он изгладил грех хуления их; ибо так отвечал брату, который впал в хулу: «Сохрани уста твои, чтобы не впасть снова в лютейшее хуление, хотя бы и нужно было положить тебе и самую душу свою. Много пота пролил я, умоляя о сем Бога» (отв. 228). Души некоторых умирающих великий старец предавал Святой и Животворящей Троице и, при восхождении их на небо, освобождал от демонских нападений (отв. 145). Одним словом, великий Варсануфий достиг той меры любви к ближнему, которую имел апостол Павел и прежде Павла великий Боговидец Моисей; почему и сам Варсануфий произносил собственные слова Моисеевы, как сам он пишет: «Поверь мне, брат, что дух мой усердно побуждает меня сказать моему Владыке, радующемуся о спасении рабов Своих: ''Владыко! или вместе со мною введи и чад моих в Царство Твое, или изглади и меня из книги Твоей''» (отв. 110).
Сказать ли вам еще большее? Блаженный Варсануфий положил, по словам Божественного Давида, в сердце своем священные восхождения и присоединил смирение к смирению, безмолвие к безмолвию и любовь к любви, удостоился наконец достигнуть и высочайшего дарования — восхищения к Богу, чтобы вознестись до седьмого неба, не на мечтательных крыльях мысли, но в неизреченной силе Духа, и там получать благословение и видеть неизреченные блага и тайны Царствия Божия, не зная, в теле ли он был или вне тела, подобно великому Павлу (2 Кор. 12, 2–3). Послушаем, что сам великий Варсануфий говорит о сем: «Бог удостоверит вас, что любовь возводит имеющих ее до седьмого неба, как некоторые уже с дерзновением восходят и благословляются, аще в теле, не вем, аще кроме тела, не вем, Бог весть (2 Кор. 12, 2); а чтобы познать вам начало пути к сей радости, послушайте: Прежде всего приходит к человеку Дух Святой, научает его всему, и тому, как надлежит смиренномудрствовать, о чем вы не можете услышать ныне; потом, наставляемый сим первым воспламенением, восходит на первое небо, потом на второе и так далее, по мере преуспеяния, даже до седьмого. И там удостаивается видеть неизреченные и страшные вещи, которых никто не может слышать, кроме достигающих сей меры, которой да сподобит Господь и вас» (отв. 109).
Потому и дано ему было изобильное дарование чудотворения, так, что он мог воскрешать мертвых именем Владыки Иисуса Христа, изгонять демонов, исцелять неисцельные болезни, совершать другие силы и чудеса и, подобно Илии, заключать и отверзать небо, как сам великий Варсануфий говорит это о себе, или, лучше сказать, как свидетельствует Бог, давший ему сии дарования (см. отв. 181). Посему он (Варсануфий) и старца, жившего в обители, избавил от болезни, которою тот страдал (отв. 172, 173); подобным образом исцелил и другого больного брата (512, 513). После всего этого (старец) сподобился быть не только сыном Божиим по благодати, но и того, что более достойно удивления — называться и быть братом Иисусовым, как сам он говорит: «Помолитесь о мне окаянном, чтобы и я до конца пребыл в сей мере. Пребывающий в ней стал уже братом Иисуса» (отв. 181). И когда мирской брат сего святого, старый летами, желал беседовать с ним, святый отвечал ему: «Я имею брата Иисуса. Если же ты, презрев мир, сделаешься иноком, тогда и ты будешь мне брат» (отв. 345).
Когда же Божественный Варсануфий достигнул такового совершенства, то получил столь великое дерзновение к Богу, что один мог умолить Бога о неисчетном множестве людей, и прошение его не было отвергаемо (см. отв. 110). Посему, когда во время (жизни) сего Божественного отца великий гнев (Божий) постиг весь мир и безмолвствовавшие в том общежитии отцы просили святого старца сотворить молитвы к Богу, дабы прекратился гнев Его, он отвечал, что три совершенных мужа умоляют Бога за весь мир, и одним из сих трех был сам великий Варсануфий. Вот собственные слова святого: «Многие молят человеколюбие Божие о том, чтобы прекратился сей гнев Божий на мир, и нет никого человеколюбивее Бога; но при всем том Он не хочет помиловать нас, ибо сопротивляется сему множество грехов, совершающихся в мире. Есть же три мужа, совершенных пред Богом, которые превзошли меру человечества и получили власть решить и вязать, отпускать грехи и удерживать их. Они-то стоят между гибелью (и миром), чтобы Господь не истребил вдруг весь мир, и, по молитвам их, Он растворяет наказание милостью; им сказано, что гнев сей пребудет на малое время. Итак, молитесь с ними. Молитвы сих трех мужей встречаются во входе горнего жертвенника Отца светов, и они сорадуются и свеселятся друг другу в небесах. Когда же взирают на землю, то плачут и проливают слезы и рыдают ради совершающихся на ней зол, которые воздвигают гнев Божий. Мужи сии суть: Иоанн в Риме, Илия в Коринфе и еще некто в епархии Иерусалимской (т. е. сам Варсануфий, который говорит это, ибо он безмолвствовал близ Газы в епархии Иерусалимской), и я верую, что они оказывают (миру) великую милость, поистине оказывают. Аминь» (отв. 566). Поелику же у святых, получивших благодать от Бога, освящаются не только ум и душа, но и священные тела их посредством души получают благодать и освящение, то и у святого Варсануфия не только душа и ум проникнуты были благодатью и освятились, но и священное тело его удостоилось Божественной благодати и святости, и вещи, которые были близки к святому, получали некую Божественную силу и благодать. Как, по сказанному в Деяниях апостольских, главотяжи и убрусцы апостола Павла исцеляли недужных: яко и на недужные наносити от пота тела его главотяжи и убрусцы, и исцелитися им от недуг (Деян. 19, 12), так и куколь великого Варсануфия, посланный им к Иоанну в обитель Св. Саввы, предохранил сего последнего от многих искушений и зол (отв. 1). Также и другой преподобный отец послал к великому Варсануфию свой куколь и аналав, прося его носить их, освятить через то и после возвратить ему, чтобы он имел в них покров и помощь (отв. 123). Многие получали от святого Варсануфия и благословение, т. е. частицу того хлеба, который он вкушал, и немного той воды, которую он пил, и, принимая их, чувствовали облегчение от страстей, коими были боримы (см. отв. 43, 44, 169). Но и одно только имя аввы Варсануфия, лишь мысленно призываемое, действовало и подавало помощь призывавшим оное, как и другой старец, божественный Иоанн, сказал игумену монастыря Елиану на вопрос его, какой должно давать каждому ответ. Вопрошай мысленно святого старца: авва, что мне сказать? И, по заповеди Господней (Мф. 10, 19), не заботься о том, что будешь говорить (см. отв. 592).
Таковые-то великие дарования сподобился получить и в столь великое совершенство добродетелей достигнуть великий во отцах Варсануфий; однако столь великие дарования и совоспитаны были в нем с такими искушениями, каковых многие не только не могут претерпеть самым делом, но даже и слух их не в состоянии будет вместить их. Послушай, как сам он пишет о сем (в послании своем) к Иоанну обители Саввской: «Если я напишу тебе о тех искушениях, которые я претерпел, думаю, что еще не понесет сего слух твой, а может быть и ничей, в настоящее время» (отв. 13). Равно и великим болезням подвергался преблаженный, но переносил их с такою доблестью, что, будучи болен, не только не восклонялся когда-либо на одр для своего успокоения, но даже не оставлял и рукоделия своего (отв. 165). И сие попущение на него болезней было совершенно справедливо; ибо за великие дарования святые подвергаются и великим искушениям, и если кто не прольет кровь, не может принять в себя Святого Духа, как сказал Петр Дамаскин: «Отдай кровь и приими Духа».
Жил же сей святой в VI веке, во времена царя Юстиниана, до 600 лет по Р. X., и в течение целых пятидесяти лет и более ни один человек не ведал его, ибо он заключил себя в весьма малой келлии, как бы в некоем гробе, и в течение сего времени не вкушал никакой иной пищи, кроме хлеба и воды. Когда же слух о всем этом дошел до Евстохия, тогдашнего патриарха Иерусалимского, он не поверил сему и пожелал лично видеть (святого Варсануфия); для чего, взяв с собою некоторых людей, он привел их на место затвора преподобного, и, когда они покушались подкопать стену и войти внутрь келлии, внезапно вырвавшийся оттуда огонь едва не попалил самого Евстохия и всех бывших с ним, как свидетельствует о сем схоластик Евагрий в 34-й главе 4-й книги своей «Церковной истории», говоря (о сем) так: «Были же в те же времена мужи богоносные, творившие великие знамения; среди них особенно прославился Варсануфий, родом египтянин. Он жил во плоти, как бесплотный, в одной обители близ города Газы и творил много чудес; проводил же жизнь, затворившись в весьма малой келлии, и в течение пятидесяти и более лет никому не показывался и ничего не употреблял земного; и когда не поверивший сему Евстохий, первоседатель Иерусалимский, приказал подкопать келлию, в которой затворился человек Божий, оттуда внезапно вырвался огонь и едва не попалил всех там бывших. По успении же великого Варсануфия, когда он отошел к отцам и к вожделенному для него Христу, во гроб его был положен один старец, живший в монастыре (безмолвник Евфимий), как о том прорек еще при жизни своей сам божественнейший Варсануфий» (отв. 152).
Надлежит знать, что было два Варсануфия: один сей святый и православнейший отец, другой же еретик, державшийся ереси монофизитов, которые назывались также безглавыми и десяторогими, ибо считали не (одного) кого-либо, а многих начальниками своей ереси. Того еретика Варсануфия божественный Софроний, патриарх Иерусалимский, внес в книгу, которая содержала в себе исповедание веры и которую он послал на собравшийся против монофелитов Шестой Святой и Вселенский Собор. Сей же божественный Варсануфий, о коем мы повествуем, был муж по всему совершенно православный, и Христова Церковь почитает его как святого, что подтвердил и Святой Патриарх Тарасий, будучи вопрошен о сем святым Феодором Студитом. Сие свидетельствует сам Феодор Студит в завещании своем, говоря так: «Принимаю всю Богодухновенную книгу Ветхого и Нового Завета, также жития и Божественные писания всех богоносных отцев, учителей и подвижников. Говорю же сие ради умовредного Памфила, который, придя с Востока, оклеветал оных преподобных отцев, то есть Марка, Исаию, Варсануфия, Дорофея и Исихия, не тех Варсануфия и Дорофея, которые были единомысленны с акефалитами и с так называемым Декакератом (десяторогим) и были за сие преданы анафеме святым Софронием в его книге, ибо сии совершенно отличны от вышеупомянутых мною, которых я, по преданию отцев, принимаю, вопросив о сем священноначальствовавшего Святейшего Патриарха Тарасия и других достоверных восточных отцев; к тому же образ Варсануфия находится на ендитии (облачении престола) великой Церкви вместе с изображениями святых отцов Антония, Ефрема и других; да и в учениях вышеупомянутых отцев я не нашел не только ни малейшего нечестия, но, напротив, многую душевную пользу».
Другой старец, преподобный Иоанн, проходил такое же безмолвное житие, как и Варсануфий, и сподобился таких же, как и он, дарований Духа, особенно же и по преимуществу дарования прозорливости и пророчества, почему и именовался пророком. Посему-то великий Варсануфий одному человеку, который вопросил сперва Божественного Иоанна и, получив от него ответ, вопросил о том же и самого Варсануфия, сказал: «Бог Варсануфия и Иоанна один» (отв. 220). Также, когда некоторые просили его сказать им о житии Иоанна, отвечал так: «Касательно жизни единодушного сына моего, благословенного и смиренного послушника, во всем отвергнувшего даже до смерти все свои хотения, что сказать вам? Господь сказал: видевый Мене, виде Отца (Ин. 14, 9). И о ученике сказал: да будет, яко учитель его (Мф. 10, 25). Имеяй уши слышати, да слышит (Мф. 13, 9)» (отв. 129).
Сими словами святой хотел показать, что божественный Иоанн был по всему подобен отцу и учителю своему Варсануфию; то же самое оказывается и из другого обстоятельства: когда некоторые вопрошали Божественного Иоанна о (каких-либо) делах, он имел обыкновение посылать вопрошавших к самому великому Варсануфию, чтобы тот дал им ответ; делал же сие Иоанн по смирению, почему в одно время некоторый христолюбивый муж и сказал ему: «Что ты насмехаешься над нами, отец Иоанн, посылая нас вопрошать святого и великого старца отца Варсануфия, тогда как имеешь равную с ним силу Духа?» (вопр. 792).
Откуда был родом и пришел сюда преподобный Иоанн, мы не знаем. Жил же он в первой келлии великого Варсануфия, которую сей последний создал вне Газской обители, и безмолвствовал тут 18 лет до самой своей кончины (отв. 221). Никто не видал, чтобы он когда-либо улыбался, или был смущен, или без слез приобщался Божественных Тайн, как засвидетельствовал о нем игумен той обители (отв. 568).
Многое преподобный Иоанн провидел и предсказал относительно жизни и смерти (отв. 785 и 786), и вместе со старцем Варсануфием исцелил от болезни некоторого христолюбивого и страннолюбивого мужа (отв. 793). Также, по дару предвидения, избрал для рукоположения именно тех, которые были достойны сего (отв. 811). Ради же богатого дара пророчества, который дан был ему от Господа, он именовался от многих, как мы уже сказали, Иоанном пророком. Посему-то и преподобный Никон на двух книгах, содержащих ответы сего отца, надписал: Иоанна пророка.
Сей преподобный Иоанн предузнал и о своей кончине, о чем сказал: «В седминах аввы Серида я скончаюсь. Если бы авва Серид прожил долее, и я бы прожил еще пять лет, но как Бог скрыл сие от меня и взял его, то и я не проживу более» (отв. 221).
Но так как авва Елиан, тогда еще юный по летам, будучи пострижен и поставлен во игумена обители, не зная уставов монастырских и как должно управлять братиею, умолял божественного Иоанна: «Хотя две недели подари мне, чтобы я мог вопросить тебя касательно монастыря и управления им», — посему старец, сжалившись над ним и будучи подвигнут от живущего в нем Святого Духа, сказал: «Хорошо, я останусь с тобою еще на две недели». И авва Елиан спрашивал его о всем, касающемся до управления общежитием. По окончании же двух недель преподобный призвал всю монастырскую братию и, приветствовав каждого особо, отпустил их в свои келлии; и так предал в мире и безмолвии дух свой в руце Божии (отв. 221).
Когда же скончался преподобный Иоанн, то и святой Варсануфий умолк совершенно и более не давал никому ответов, как говорит авва Дорофей в заглавии второго своего слова. А когда умолк Варсануфий, и самый сей авва Дорофей вышел из оной обители и составил свое (отдельное) общежитие.
Таково-то было, возлюбленные братии, житие богоносных отцев Варсануфия и Иоанна, таковые сверхъестественные и небесные дарования сподобились они получить от Бога и таковую блаженную получили кончину. И ныне, восшедши на небеса, они наслаждаются высочайшим блаженством, зря лицом к лицу Бога, Которого от души возлюбили они на земле, и озаряясь неизреченным светом трисолнечного Божества. Ибо, преселившись в небеса, они стали, выражусь собственными словами божественного Варсануфия, «всецело умом, всецело оком, всецело светлы, всецело совершенны, всецело боги. Возвеличились, прославились, просветились, ожили, потому что прежде умерли (для всего). Веселятся и веселят: веселятся о нераздельной Троице и веселят вышние Силы». Итак, возжелаем и мы состояния их; потечем путем их; поревнуем вере их; приобретем их смирение и терпение, дабы получить достояние их. Будем держаться их непадающей любви, дабы наследовать неизреченные блага: ихже око не виде и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9) (отв. 120).
Сии блаженные отцы от души возлюбили ближних, благодетельствовали им и оказывали пользу не только при жизни своей, но и по смерти, ибо оставили всем братиям сию священную книгу как отеческое наследие духовным чадам своим, дабы они, прилежно читая оную, почерпали из нее великую пользу в век века. Книга же сия содержит в себе 850 ответов, сделанных на различные вопросы различных лиц: архиереев, иереев, монахов, мирян, старцев, юных, немощных и здоровых. И одни из сих ответов писал (так называемый) другой старец Иоанн, иные же и большую часть их давал сам великий старец Варсануфий, не по своей воле, но по повелению Святого Духа, на пользу душ, как он говорит: «И все сие пишу я не по своей воле, но по повелению Святого Духа, на исправление и пользу души и совести внутреннего человека» (отв. 13).
Когда же великий Варсануфий начал возвещать сии ответы игумену монастыря, преподобному Сериду, то последовало обстоятельство, достойное удивления (а именно): святый Варсануфий, призвав Серида — своего писца, повелел ему написать ответ к преподобному Иоанну, иноку обители Св. Саввы. Серид же, не могши удержать в уме своем всех слов, которые сказал ему святой, размышлял и недоумевал, как он напишет такое множество слов, ожидая, не повелит ли старец приказать ему принести чернила и хартию, чтобы, слушая, писать слово за словом. Святой Варсануфий, по данной ему от Святого Духа благодати прозрения, познал тайную мысль Серида, лице его внезапно просияло, как огонь, и он сказал Сериду: «Поди, напиши и не бойся; если я скажу тебе и бесчисленное множество слов с тем, чтобы ты написал их, то знай, что Дух Святой не попустит тебе написать ни одним словом больше или меньше сказанного, хотя бы ты и сам пожелал сего, но наставит руку твою, как написать это в последовательном порядке» (отв. 1).
Таким-то образом книга сия была написана повелением Святого Духа; и уже из одного сего всякий может уразуметь, сколь она душеполезна и приятна, сколь исполнена благодати и духовного рассуждения, ибо каково древо, таков и плод. Поистине каждый может познать сие из самого опыта, ибо, когда станет читать сию книгу, услышит слова невитийственные и простые, но в то же время сокровенно внутри сердца своего ощутит одну чудную благодать и сладость Святого Духа, которая, подобно магниту, действенно привлекает волю к согласию и несомненному убеждению в истине читаемых слов и познает, как все слова сии породил один просвещенный и Богоносный ум, как расположило их одно сердце, в котором обитал Иисус Христос и Святый Дух Христов, и как они (слова сии) истекли из одной души, которая вся была исполнена мира и тишины, вся христовидна, вся вдохновенна тонкими веяниями миротворящего и просвещающего Духа, и узнает тогда, что, по слову Давидову, Бог возглагола во святем Своем (Пс. 59, 8) и что над словами сей книги исполнилось обетование Господне: не вы бо будете глаголющии, но Дух Отца вашего, глаголяй в вас (Мф. 10, 20). Итак, приимите, возлюбленные братия, душеполезнейшую книгу сию с радостью и усердием и читайте ее прилежно, ибо она весьма полезна архиереям и иереям, начальствующим и судиям, а особенно монахам: безмолвствующим и общежительным, новоначальным, средним и совершенным, преимущественно же немощным, находящимся в различных искушениях и страданиях и имеющим посему нужду в духовном утешении, ибо книга сия, изобилуя дивным рассуждением, разрешает самые неудоборазрешимые вопросы. Она есть учительница терпения, искоренительница роптания, меч, отсекающий свою волю, секира, поражающая человекоугодие, руководительница к истинному и совершенному смирению, поучающая нас считать себя за ничто; провозвестница покаяния, родительница плача и ходатаица спасения душ и совершенства во Христе. Посему-то и древние божественные отцы прилежно ее прочитывали и многие из ответов ее вносили в свои писания. Так преподобный Павел Евергетийский многое из нее внес в свою книгу; так преподобный Никон, подвизавшийся в Черной горе, что в Антиохии, в 1060 году при Константине Дуке и при Иоанне, патриархе Антиохийском, внес многие свидетельства из нее в две части своего сборника; так и святый Феодор Студит в завещании своем говорит, что в сей книге Варсануфия он не нашел ничего несогласного или неуместного. О ней также вспоминают и Симеон Новый Богослов, Петр Дамаскин и другие отцы. Приимите ее с радостью еще и потому, что, по общему выражению, «все редкое вожделенно». Книга же сия столь редка, что не только никогда не была напечатана, но и рукописи ее редко где можно было найти. По великому милосердию Божию, одна только полная и весьма древняя рукопись ее оказалась в богатой библиотеке великой Лавры святого и богоносного отца нашего Афанасия Афонского.
Кто же были издателями сей книги? Преподобнейший во иноках Кир Анания и преподобнейшие во иеромонахах Киприан и Евфимий святогорцы, резчики крестов. Они-то, имея теплое благоговение к преподобным и богоносным отцам Варсануфию и Иоанну, и великую любовь к священной их книге, как научившиеся от нее различным божественным добродетелям, в особенности же послушанию, доблественному отсечению своей воли и высокотворному смирению, переписали ее и не только подвигнули меня, своего брата по духу, исправить переписанное и приложить к тому житие преподобных и оглавление содержащихся в книге их наставлений, но и, отняв нечто от последних крупиц своего насущного хлеба, издали несколько лишь экземпляров сей книги, потому что не имели способов к изданию многих.
Итак, читайте сию книгу прилежно и сподобляйтесь благодатных дарований, в ней заключающихся; почерпая же проистекающую из нее пользу, молите Бога, братия христиане, о душевном спасении издавших ее во славу Божию, в честь преподобных отцов и в вашу пользу.
Преданный любви вашей, наименьший во иноках святогорец
Никодим. 22 июня 1803 г.
Предуведомление одного древнего святого мужа, предавшего писанию сии вопросы и ответы, к желающим читать предлежащую книгу
Просим читающих сию книгу принять с благоговением и верою написанное в ней, более же стараться достигать благодатью Христовою подражания житию и деянию изрекших сие старцев, ибо они, обучая себя во всех обстоятельствах жизни, в продолжение долгого времени, терпением и верою по Богу подвизаясь, по слову святого апостола, законно (ср.: 2 Тим. 2, 5) и последуя во всем пути святых отцов, оказались достойными получения от Бога таковых дарований. Приступая же к чтению написанного в сей книге, мы должны знать, что одно (из сего) было сказано к отшельникам, а другое к пребывающим в общежитиях; одно к живущим в духовном согласии, а другое к священникам и христолюбивым мирянам; одно к юным, то есть новоначальным, иное к предуспевшим уже и обучившимся долгим учением, а иное приближающимся к совершенству добродетелей — (словом), что каждому (из них) прилично было услышать; ибо не всем приличны одни и те же наставления, но как в телесном возрасте снеди младенца, юноши и престарелого различны между собою, так бывает это и в духовном возрасте (см. Евр. 5, 14). Многократно же (старцы) отвечали и сообразно с душевною немощью делавшего вопросы, промыслительно снисходя ему, чтобы он не впал в отчаяние, как видим это в житиях старцев. И отнюдь не следует принимать за общее правило того, что так снисходительно было сказано некоторым, по причине их немощи, но тотчас обратить внимание на то, что всяческий ответ святых был сделан согласно устроению вопросившего, ибо случается, что и такой, истрезвившись (от омрачения греховного), по молитвам святых, приходит в устроение, приличное монахам, и тогда опять слышит от отцов полезное ему. Молю же вас о Господе, дабы вы поминали и мое смирение во святых молитвах ваших, как предавшего, помощью Божиею, писанию сии ответы в пользу тех, которые будут читать их со страхом Божиим, да не послужат мне в осуждение слова святых, но да буду ныне и в день суда покровен молитвами их и вашими. Аминь.
Преподобных отцов Варсануфия и Иоанна ответы на вопросы учеников
Ответ 1, великаго старца ко авве Иоанну, иже от обители Саввы, просившу приити и вселитися у них во общежитии.
Писано есть во апостоле: «яко начный дело благо в вас, Той и совершит е, даже до дне Иисус Христова» (Флп. 1, 6). И паки Владыка наш рече ко пришедшим к Нему: «яко аще кто не отречется всего своего имения и рода, еще же не возненавидит и души своея: не может быти Мой ученик» (Лк. 14, 26, 33). Возможно же есть Богови исполнити в нас слово оно: «яко се что добро, или что красно, но еже жити братии вкупе» (Пс. 132, 1). Молюся же, да достигнеши меры писанныя в Деяниих: «елицы имеяху стяжания, продаяху, и приносяще цену продаемых, полагаху при ногах апостол» (Деян. 4, 34–35). И аз ведый твое предложение по Богу сущо, рех возлюбленному сыну нашему Сериду, по Бозе покрывшему нас от человек (уповаем же на Бога, яко и тебе с нами покрыет), яко приими брата Иоанна со многою любовью, и отнюд да не усумнишися: прежде бо двою лету откры мне Бог, яко имать приити зде и яко мнози братия имут собратися к нам. И аз соблюдох откровение сие, дондеже уразумею, что творит Господь. Егда убо исполнися время, и аз явих вам. И понеже вознепщевал еси, яко да от нихже ношу, подам тебе: се при брате взях куколий мой от главы моея, и послах тебе той чрез него, рек: даждь ему, и принеси мне вместо его другой. Держи убо той до кончины твоея, имать бо покрыти тя от многих зол и искушений, да не даси убо того кому, есть бо ти благословение Божие от руку моею. И потщися совершити дело твое, и свободитися от всякия вещи, яко же и мы свободихомся. И седи с нами с безпопечением упраздняяся в Бозе.
И аз, Серид, глаголю ти вещь дивну: яко же бо глаголаше сия старец, помыслих в себе: како могу удержати, еже написати сия? аще бы хотел старец, то могл бы аз принести семо чернило и хартию, и слышати по единому слову, и написати. И той позна, яже помышлях: и просия лице его, яко огнь, и рече ми: иди напиши, да не убоишися: егда бо реку ти безчисленна словеса написати, ни болше, ни менше, даже до единаго писмене, попустит ти Дух Божий написати сие, ниже аще ты сам восхощеши: но наставит руку твою, како сия имаши написати с последованием.
Ответ 2, тогожде великаго старца к нему, предвозвещающ ему различныя последующия ему скорби, и телесную немощь, и еже от сих души преспеяние.
Рцы брату Иоанну: утверди сердце твое, аки тверд камень: камень же глаголю мысленный, ко еже мощи услышати, яже имам глаголати. Внемли убо себе, да не когда услышав сие, вознесешися в сердце твоем, и отпадеши духовнаго обетования. Многих бо погуби напыщение и от достигших в меру. Но уготови себе на благодарение о всех, послушав святаго апостола глаголюща: «о всем благодарите» (1 Сол. 5, 18): аще убо в скорбех, или в нуждах, или в теснотах, или в немощех, и трудех телесных: о всех находящих на тя, благодари Богови. Уповаю бо, яко и ты имаши приити в покой Его (Евр. 4, 3). Многими бо скорбми подобает нам внити в Царствие Божие. Да не усумнишися убо душею твоею, и да не разслабееши сердцем твоим в чем. Но поминай апостольское слово: «яко аще и внешний наш человек тлеет, обаче внутренний обновляется по вся дни» (2 Кор. 4, 16). Аще убо не претерпиши страсти, приити на крест не можеши. Егда же подымеши во первых страсти, внидеши в пристанище покоя его, и имаши прочее безмолвствовати со многим безпопечением: имый душу утверждену, и прилепившуся Господеви выну, верою стрегому, упованием радующуся, любовью веселящуся: святою и единосущною Троицею храниму: и тогда исполнится над тобою реченное: да возвеселятся небеса, и да радуется земля. Сия бо есть безпопечения жизнь человека Божия. Радуется бо Отец, и Сын, и Святый Дух о спасении души твоея, возлюбленный брате мой.
Ответ 3, инаго старца, к тому же, просящу беседовати с ним.
Рцы братови: прости мя Господа ради, яко желаю увидети тя, но за совесть иных не обретаю свободы: сорадуюся же любви твоей, о посылаемых тебе от святаго старца благословениих, и блажен еси сих сподоблься.
4. Искушению подвигшусь на монахов места онаго, идеже пребываше авва Иоанн, прежде неже приити во общежитие, и хотящу двигнутися тамо смущению, сущу ему ту, сие предвидев великий старец духом, пишет ему сия:
Напиши братови Иоанну: се посылаю ти три свидетельства от силы Божия, и от писаний Святаго Духа, имиже возбуждаю твой ум в бодрствование Божественное и в разумение Святаго Духа: во еже познати тебе яже о настоящем времени, что есть: Первое свидетельство сие есть: рече Бог чрез святаго пророка Исаию: «Идите, людие мои, внидите в храмину вашу, затворите двери своя, укрыйтеся мало, елико елико, дондеже мимо идет гнев Господень» (Ис. 26, 20). Второе же свидетельство сие есть: «Изыдите от среды их, и отлучитеся, и нечистоте не прикасайтеся, глаголет Господь; и Аз прииму вы, и буду вам во Отца, и вы будете ми в сыны и дщери, глаголет Господь Вседержитель» (2 Кор. 6, 17). Третие свидетельство: «Блюдите, како опасно ходите, не якоже не мудри, но якоже премудри, искупующе время, яко дние лукави суть» (Еф. 5, 15–16). Аз же глаголю ти: тецы на предлежащая ти, и соверши дело твое вскоре, поминая Господа твоего, глаголюща: «никтоже возложь руку свою на рало, и обращся вспять, управлен есть в Царствии Небеснем» (Лк. 9, 62). Аз бо вижду безмолвное твое житие, ожидающее тя о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Ответ 5, тогожде великаго старца, ко авве опечалившуся, яко закосне приити авва Иоанн, и от сего вознепщевавшу, яко уже не приидет.
Да не скорбиши, чадо, ниже да возпечалуеши о брате нашем: ибо аще и отстоит телом, но предстоит духом, и с нами есть выну: единодушен бо нам есть, и никтоже его разлучит от любве нашея, от ныне и до века.
6. Послание тогожде великаго старца, написано к авве Иоанну, творящу во стране своей некия потребы общежитию, и стужаему от телесныя брани.
Напиши братови: яко еще еси вне, творя труд твой по силе твоей, Бога ради, и душ ради братних: паче же нашего ради и твоего покоя и безмолвия. Аще бо упокоятся братия, и покровени будут нами, то и мы чрез них обрящем совершенное безмолвие. И исполнится на нас слово писанное: «Брат от брата помогаем, яко град тверд и огражден» (Притч. 18, 19). Отсецы вся усвоения и извинения, яже имаши, яко еси вне: и да не оставиши вины, ниже усвоения с неким, влекущаго тя на задняя. Аще бо не тако, то не безмолвствуеши совершенным безмолвием. Тако бо и мы сотворихом. Аще убо сия имаши творити, совершенно надеюся, яко безмолвствовати будеши. Ибо с нами, Богу содействующу, будет жребий твой, и часть с нами во век. Никтоже да увесть ныне пишемая тебе.
Творя убо труд сей, аще убо благопоспешна будет вещь пред тобою, благодари Богови и молися Тому. Сие бо есть оно: «о всем благодарите» (1 Сол. 5, 18). И да не вознерадим воздавати благодарение Богови. Якоже он, о немже рекл еси некогда притчу: яко отхождаше помолитися в церковь о устроении пищи, и срете его некто единою, глаголя: яко обедуй днесь со мною, таже иди помолися. И рече: не иду; сего бо отхождах просити у Бога. Но мы, аще обрящем аще не обрящем, молитву и благодарение да воздаем Богови. И блюди еже носити мертвость Иисуса в теле своем выну.
Ответ 7, тогожде великаго старца к томужде, имущу отыти с братиею собрати рукоделие и убоявшуся пустыни мест оных: и напоминание еже трезвитися ему противу стужающия ему телесныя брани: и обещание содействия Божия, ко тщимому им к ним отшествию.
Рцы позванному свыше Божественным мановением к нам жити: не точию в нынешнем веце, но и в будущем, брату нашему искренню и единодушну Иоанну: рече Владыка наш Христос Своим учеником: «не две ли птицы ценятся единым ассарием? и ни едина от них падет на землю без Отца Моего, Иже на небесех. Вам же и власи главнии изочтени суть. Не убойтеся убо: мнозех птиц лучши есте вы. Всяк убо, иже исповесть мя пред человеки, исповем его и Аз пред Отцем Моим, Иже на небесех» (Мф. 10, 29–32). Внемли убо себе трезвенне, еже положити Бога пред тобою выну: да и на тебе исполнится пророческое слово: «Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся» (Пс. 15, 8). Простри убо руце твои от всея души твоея на предлежащая тебе, и в сих поучайся выну: яко да услышиши глас Божий, к тебе глаголющ: «Се послю Ангела, Моего пред лицем твоим, иже уготовит путь твой пред тобою» (Мф. 11, 10).
8. Тойжде довольно потруждся, и не обрет рукоделия, печаловаше, и удивляшеся, како по глаголу старцеву не послан бысть Ангел пред лицем его. Не разумеваше бо, яко сие речеся ему ко удоборешению отшельствия. И сего ради пишет ему старец сия.
Напиши братови: елико есть корабль на мори, приемлет беды и приражение ветров. Егда же достигнет в пристанище безмолвное и мирное, не ктому имать страх бед и скорбей, и приражений ветров, но в тишине будет. Тако и любы твоя: елико еси с человеки, ожидай скорбей и бед, и приражения мысленных ветров. Егда же достигнеши во уготованная тебе, тогда без страха будеши. А о немже предрекох, яко рече Владыка наш: «яко се послю Ангела Моего пред лицем твоим», то послан бысть. А о том еже не обрести рукоделия, рече Бог в Моисейстей книзе: «Сего ради обыде тя, и наказа тя, и гладом замори тя, в пустыни оней страшней, да уразумеются яже в сердце твоем» (Втор. 8, 2). Разумей глаголемая ти от мене, и твердо труждайся и несумненно, возлюбленне брате.
9. Послание тогожде великаго старца к томужде, отшедшу на ответ общежития, и за еже многую обрести скорбь, пренемогшу.
Напиши, чадо, брату нашему Иоанну целование о Господе, от мене и от тебе, и от брата нашего Иоанна. И рцы ему: да не уныеши в скорбех и телесных трудех, яже терпиши и трудишися нас ради и нашего ради общежития. Есть бо и сие, еже положити душу свою за братию, и надеюся, яко многа мзда труда сего. И якоже постави Бог Иосифа препитати братию свою во время глада во Египте, тако и тебе постави помощи общежитию сему, с чадом нашим Серидом. И аз глаголю ти апостольское слово, еже к Тимофею: «Ты убо, чадо, возмогай благодатию Духа Свята» (2 Тим. 2, 1). Вижду бо твое безмолвие, како имать приити, и сорадуюся тебе во Господе. Елико бо вне пребывавши, скорбь и труд телесный имаши обрести: егда же достигнеши в пристанище безмолвия, покой и мир обрящеши. Не ложен бо есть Владыка наш глаголяй: яко дам им в нынешнем веце сторицею, и во грядущем живот вечный. Усердно убо потрудися, брате, яко да обрящеши многшу любовь и покой. Прежде даже достигнути кораблеви пристанища, бием и обуреваем бывает от волн и бурей. Егда же достигнет, обретается прочее во мнозей тишине. Разумей глаголемая и сохрани, да даст же ти Господь разум во всем.
Ответ 10, тогожде великаго старца к нему, камени падшу на ногу его, и многу в нем подвигшу болезнь и скорбь.
Возлюбленному брату Иоанну о Господе радоватися. По труду тела твоего, иже нас ради, и сокрушению ноги твоея Бога ради, да исполнит Владыка Бог душу твою, любимиче мой, небесных благ сторицею. Уразумей пишемая тебе от мене, брате, и сокрый у себе самого. Сотворит бо сие тя услышати радование небесно, Владычне, Божеско. О имени бо Святыя Троицы обретаю, яко снаследник еси моих дарований, данных мне от Бога. И по восхождению чаю, яко скоро достигнеши. Есть бо трудами по Богу достизаяй в покой Его. Есть паки смирения ради достизаяй в онь. Надеюся же, яко и по обоим имети будеши, внегда умрети гневу от тебя, востягненней бывшей ярости от сердца твоего. И тогда исполнится на тебе слово писанное: «Виждь смирение мое и труд мой, и остави вся грехи моя» (Пс. 24, 18). И понеже рех: яко по восхождению достигнеши: разсмотри благовестия, како и коликожды даде Христос дарования учеником о исцелениих, и изгнаниих бесов; совершенство же о отпущении грехов, рек им: имже отпустите грехи, отпустятся. Аще убо труда ради твоего, суща Бога ради, отпустит тебе согрешения твоя: се есть мера она, еяже хощу тебе достигнути. Аще же неудобьразумныя глаголы в послании сем прочтеши, то вопроси единодушнаго ти Серида, сына же моего возлюбленнаго, и благодатию Божиею скажет ти неудобьразумная. Молихся бо Богу за него и о сем. Ты убо, человече Божий, неослабно тецы путь уготованный, яко да с радостию достигнеши Христова пристанища, егоже достигохом: и услышиши глас исполненный радости, и жизни, и света, и радования, глаголющ к тебе: «Добре, рабе благий и верный, о мале был еси верен, над многими тя поставлю: вниди в радость Господа твоего» (Мф. 25, 21). Радуйся о Господе, радуйся о Господе, радуйся о Господе. Господь да сохранит душу твою, и тело, и дух твой от всякаго зла, и от всякия противности диавольския, и от всякаго мечтания мятежлива. Господь будет ти свет, покров твой, путь твой, крепость твоя, венец радования и заступление вечно. Внемли себе: писано бо есть: «исходящих от уст Моих не отвергуся» (Пс. 88, 35).
Ответ 11, тогожде великаго старца к нему, советующ ему выну поминати пишемая ему, в пользу его и утверждение сердца его.
Рече Соломон о родителех своих: «иже и учиша мя, и глаголаша: да утверждается слово наше в сердце твоем» (Притч. 4, 4). Тако и аз ти глаголю, брате: да утверждаются словеса моя в сердце твоем, и размышляй вся пишемая ти от мене выну: якоже рече Бог усты Моисея: «и навяжеши я на десную твою руку, и да будут непоколеблема пред очима твоима выну, и поучайся в них лежа и востая, и идый путем, и седяй в дому» (Втор. 6, 8, 7). Покажи убо таяжде совершенством дел, и Бог мой будет с тобою, вовеки. Аминь.
Ответ 12. Тойже заповеда брату дело: и яко не сотвори того скоро, запрети ему: брату же опечалившуся, помыслил есть не ктому рещи что-либо некоему от братий. И к сему явил есть ему старец сия:
Рцы братови Иоанну: время сие слабо есть, и многим трудом обрящеши в нынешнее время человека имуща твердо сердце. Но держи слова святаго апостола глаголюща: «обличи, запрети, умоли со всяким долготерпением и учением» (2 Тим. 4, 2).
Ответ 13. Зданию бывшу в общежитии, той, яко искусен, начерта меры дела, и отай его нецыи от братий, аки добро нечто мняще творити, приложиша к тем, и мало нечто повредиша, и смутившуся ему, и унывшу от тех: являет ему старец сия.
Рцы единомысленному нам брату Иоанну: многа пишемая тебе от мене рукою приснаго и возлюбленнаго чада нашего, от всея своея души любящаго нас триех равно совершенною любовию. И сия вся не от своея воли пишу, но повелением Святаго Духа. Вся же ко исправлению и пользе души и совести внутреннего человека: к скорби же и наказанию тела и сокрушению сердца твоего. Первое блюдися от духа уныния: рождает бо всяко зло и различну вещь. Аще бо напишу ти искушения, яже претерпех, глаголю ти, яко еще не снесут уши твои, но негли ниже инаго кого во время сие. Надеюся же, яко доспееши: не точию же, но и самозрителне увидети я имаши, и избавитися от них благодатию Христовою, чрез веру. Почто разслабляется сердце твое пренемоганием, от овец Христовых? Или не веси, яково главоболение претерпевает добрый учитель от детей, дондеже успеют? И паче яко услышал еси от мене апостольское слово оно: яко «обличи, запрети, умоли со всяким долготерпением и учением» (2 Тим. 4, 2). Услыши и внемли, яже глаголю ти: долготерпение родительница есть всех благ. Разсмотри Моисея, избравша себе «паче страдати с людьми Божиими, нежели имети временную греха сладость» (Евр. 11, 25). Егда убо смущает тя помысл от беса на некоего человека, рцы помыслу с долготерпением: еда повинухся аз Богови, яко да порабощу иныя и престанет от тебе. Твердо и крепко тецы, поминая моя словеса, паче же Господня, яко да и ты постигнеши нас, о Христе Иисусе Господе нашем: буди, буди.
Ответ 14, тогожде великаго старца к томужде, яко тяжко понесе услышав, яко некий от братий, аки охуждая его, глаголаше: кто бо есть сей, или откуду, яко он скорбит?
Рцы братови: якоже препирашеся (Архангел) Михаил о телеси Моисеови: тако подвизаюся о тебе, дондеже избавишися от ветхаго человека. Роптаху бо иудее, о Спасителе глаголюще: «не Сей ли есть Сын Иосифов? не Матерь ли и братию (Его) знаем?» (Ин. 6, 42) Сия помысли, и претерпи до конца.
Ответ 15, тогожде великаго старца к томужде, не у чисту бывшу от тояжде печали.
Рцы братови: помянух пророчество святаго Иеремии пророка, глаголюща: «кто даст главе моей воду, и очесем моим источник слез, и плачуся о людех сих день и нощь» (Иер. 9, 1), чаях бо тя твердою пищею препитати, и вижду тя паки требующа млека. Виждь, что писано есть: «от тайных моих очисти мя» (Пс. 18, 13). Блюди, да не окрадут тя лукавии змии и ввергут в тя яд свой: смертен бо есть. Никто же бо когда исправляет злым благое, побеждается бо злым: но благим исправляется злое. Се убо стоиши на позорищи: со зверми братися должен еси, по апостолу во Ефесе: «победив бо зверей хваляшеся» (1 Кор. 15, 32). В бурю ввержен еси морскую, претерпети беды многи, и сподвизатися против обуревания волн должен еси; и тако победив, Богу помогающу приидеши с нами в тихое пристанище, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки: аминь.
Ответ 16, тогожде великаго старца к томужде, имущу смутится на братию, о бывшем потреблении плинфов от дождя: сие бо приписоваше нерадению их. Предусматривая же, яко и авву хощет за сие укорити, предутверждает его, и возбуждает к истинней правости помыслов: воспоминая и искреннюю любовь, юже к нему авва имать, яко да таковою памятию противный оный отринет помысл.
Сотвори любовь, чадо, и ускори принести хартию и чернило, и остави вещь, еяже ради пришел еси, и напиши братови Иоанну прежде целование от мене. Стужаем бо есть, еже смутити других, и смутится от других, и рцы ему: радуйся о Господе, брате мой. Аще многи суть волны морския, то несть ли возбуждаяй Иисуса, яко да запретит ветром и морю, и будет тишина, еже разумети Иисуса и поклонится ему. Аще вся суетна суть и привременна, то почто теми стужаемо есть сердце наше, еже забвение прияти о евангельском оном словеси, яко: «кая польза человеку, аще мир весь приобрящет, душу же свою отщетит?» (Мф. 16, 26). Уразумей, брате мой, яко аще кто оскорбляет кого, или делом, или словом, послежде сам оскорбляем бывает сторицею. И множицею написани быша от мене Писания глаголы Господни, еже долготерпети во всех, и внимати, еже не быти смешенней воли твоей с чим. Но аще послеши ми вопрос с возлюбленным сыном моим Серидом, присно скорбящим, внегда видети тя скорбяща: потщися прилежно испытатися с помыслы твоими, да не како ввергут смертен яд в сердце твое, еже прелститися тебе, непщующу велбудом быти комара, и камышек каменем: и обретается человек имеяй бервно, и смотрящ на сучец. Аки души моей писах ти, вем бо, яко возрадоватися имать сердце твое от сих. «Обличи бо, рече, премудра» (Притч. 9, 8) и прочее: и веси, како имам тя в любви Христовой, брате. Надеюся, яко близ еси, еже прочее без попечения быти о земных вещех, и обрестися в духовном отец делании. Не бо постыдит мя Господь мой Христос, молящася Ему день и нощь о тебе.
Вопрос 17, тогожде к томужде великому старцу. Вем, отче, яко сия бывают ми за грехи моя: и яко безумен есмь и виновен зол. Приводяй же мя в сию скорбь есть авва, яко нерадит и презирает вещи, и потребляются виною его, и не терплю. Что же сотворю, яко отвещаваю противу помыслов, и не приемлю силы? И прости ми, яко единою возглаголах: второе же не приложу. Удивляюся же, како устуде оная теплота любве, юже имех ко братии, и молися о мне Господа ради.
Ответ. Брате, поминай, яко рече учеником Своим Господь, яко «аще ли и вы без разума есте» (Мф. 15, 16)? Писах ти глаголя: яко прилежно твори испытания с помыслы твоими. Аще бы потрудился еси еже испытатися опасно, то уразумети могл бы еси, яко силу, ихже ныне написал ми еси ты, прежде написах тебе аз, и не бы мне потреба была писати, но обаче приложу ти к повторенным вопрошением. Прежде же обличаю тя: рекл бо еси себе грешна, а делами не имаши себе тако. Имеяй бо яко грешен есть и виновен зол, вопреки не глаголет кому, не сварится, ни гневается на кого: но имать всех лучших себе и разумнших. И аще ругаяся глаголют тебе помыслы тако быти, како воздвигают сердце твое на лучших тебе? Внемли, брате: несть истина, еще бо не достигохом, имети себе грешных. Аще кто любит обличающаго его, премудр есть. Аще же кто любит и не творит, яже слышит от него, то сие паче ненависть есть. Аще грешен еси, почто укоряеши ближняго, и обвиняеши его, яко чрез него бывает тебе скорбь? Не веси ли, яко кийждо искушаемь бывает от своея совести, и то раждает ему скорбь? И сие есть, еже написах тебе о братии, яко да не покажут тебе (помыслы твои) велбудом быти комара, и прочая. Помолися же паче, да сопричастницы будете во страсе Божии. А яко рекл еси себе неразумна: да не поруган будеши, но испытан, и обрящеши, яко неси тако. Аще бо держиши тако, то ниже разгневатися должен еси, не могий разсудити, добре ли, или зле бысть вещь: безумный бо буй нарицаем бывает: а безумный и буй сказуется не слан: не сланый же како инех засладит и осолит? Виждь, брате, яко наругаеми, глаголем устами точию: а дела показуют иное. Егда отвещаваем к помыслом, не приемлем силы: понеже прежде приемлем еже осудити ближняго, и ослабевает наша сила духовная, и обвиняем брата нашего, сами виновни суще. Аще содержиши, яко милующа Бога есть все, и ниже хотяща, ниже текуща, то почто не разумеваеши и не любиши брата твоего совершенною любовию? Колицы бо хотяху нас старцев, и течаху, и не дано бысть тем: а сему седящу, посла нас к нему Бог, и чадо присное нам его сотвори: внутреннее бо произволение любит Бог. А еже рещи: единою глаголах, и прочая: аще имаши подвизатися стяжати, блажен еси: не всем бо дано есть. И о прочих помыслех: возложи на Бога всякий помысл, глаголя: Бог весть полезное: и почиеши. И помалу приидет тебе сила еже претерпети. И да не отнюд отсечеши возглаголати. Аще же и возглаголеши, и не будеши услышан, ниже обрящеши благодать в слове твоем, да не опечалишися: пользует бо тя паче. А о немже удивляешися: Совершенная любы есть непадателна, и стяжаваяй сию, пребывает в теплоте, возгораяся любовию ко Богу и ко ближнему. А о молениях, о нихже при конце написал еси, должен еси доволен быти речением оным, еже написах тебе: и яко нощь и день молюся о тебе непрестанно ко Богу. Излише убо и сие написал еси. Имаши убо от мене образ по Богу на многое время: пожди, и потерпи Господа, о Христе Иисусе Господе нашем: Тому слава вовеки. Аминь.
Ответ 18, тогожде великаго старца к томужде, вопросившу: откуду есть теплота и студеность, и жестосердие, и о телесной брани.
О теплоте и студености явно есть, яко Господь огнь именовася, согреваяй и разжизаяй сердца и утробы: аще тако, то и диавол студен есть, и от того вся студеность. Аще бо не тако было бы, како глаголет, яко «тогда изсякнет любы многих» (Мф. 24, 10–12)? Оно же: «тогда» что есть? Точию, во время соперника. Аще убо ощущаем студеность, призовем Бога: и пришед согреет наше сердце в совершенную любовь Свою, не точию к Нему, но и к ближнему. И от лица теплоты Его изгонится студеность доброненавистного. Аще бо изсушил есть источник слез от сердца твоего, то увлажнил есть подчревность твою: но учреди Господа в дому твоем, и изсушит сию, и источник слез очистит, к течению воды мысленныя. Хотяй приити во страх Божий, терпением приходит. Глаголет бо: «терпя потерпех Господа, и внят ми, и услыша молитву мою» и что? «и возведе мя от рова страстей, и от брения тины» (Пс. 39, 2–3). От таковаго же рова вменяется и жестосердие. Егоже убо желаеши, стяжи, и спасешися о Христе Иисусе Господе нашем.
Ответ 19, тогожде великаго старца, к томужде, вопросившу о долготерпении.
Рцы братови: написах ти о долготерпении, и ныне глаголю ти: рече Владыка наш Бог Своим учеником: «Се дах вам власть, наступати на змии, и на скорпии, и на всю силу вражию: и ничесоже вас вредит» (Лк. 10, 19). Буди убо якоже Иов, испивая наругание равно питию. Сия сотвори, и в сих поучайся выну.
Ответ 20, тогожде великаго старца к томужде, вопросившу: аще даде Господь власть наступати на змии и на скорпии, како убо смущаюся?
Кто прием власть, наступати на змии и на скорпии, вредится еще от них или обладаем бывает? Испытай убо сердце твое от всякия вещи, и аще может подвигнути сердце твое, ноне во мгновении, то уразумей, яко еще далече еси от еже прияти на сих власть. И да не вознерадиши о себе, да не когда предварит тя время оно: но кую либо аще увидиши вещь бываему (что глаголю о сущих мира сего? зане преходяща суть, но о страшных вещех) или на небеси, или на земли, предложи Бога и суд пред очима твоима, яко мало время имамы в мире пребыти, и упокой кротость в сердце твоем, поминая Овча и Агнца незлобиваго Христа, колика претерпе, неповинен сый, досаждения, биения, и прочая. Мы же, зане и повинни есмы, почто смущаемся на ближняго; ничтоже от него пострадавше? Помяни, яко «любы не превозносится, но долготерпит» (1 Кор. 13, 14), и прочая. И помолися достигнути во предлежащая тебе, да не вотще будет труд твой. Прилепися убо несумненно любящему нас Христу. Тому слава вовеки, аминь.
Ответ 21, тогожде великаго старца к томужде, помыслившу ни единомуже повелети что-либо, но себе определити явну вещь, сиречь, да о себе едином печется.
Брате, елико умножаю еже писати тебе, толико потщися уразумети пишемая тебя от мене, и да не разориши онех: глаголются бо с разумом и устроением души. Веси, брате, яко аще кто не претерпевает досаждений, не видит славы. И аще кто не отлагает желчи, не вкушает сладости. Вдался еси в среду братий и вещей, разжещися и искуситися: аще бо не огнем, то искушено не бывает злато. Отнюд ничтоже себе да уставиши: понеже во брань и попечения приходиши. Но яже прилична суть времени испытуя со страхом Божиим, и ничесоже отнюд по рвению: но творя по силе твоей чужд быти гнева, и образ бывая всем полезен, не судя кому, ниже осуждая, но яко братий присных вразумляя, и паче возлюби искушающия тя: и аз бо множицею любих искушающих мя. Аще бо разумеваем, то таковии приводят нас в предспеяние. Ничто же убо себе да уставиши. Буди послушлив и смирен, и на всяк день себе истязуй: ибо и пророк, назнаменуя оно, на всяк день глаголаше: «И рех, ныне начах» (Пс. 76, 11), и Моисей: «И ныне Израилю» (Втор. 4, 1). Toe убо, ныне, и ты держи. Аще же и бывает тебе нужда повелети кому, испытай помысл твой, не по смущению ли имать изыти. И аще не мнится тебе быти полезен, скрый его под языком, поминая абие рекшаго: «кая польза человеку, аще весь мир приобрящет, душу же свою отщетит» (Мф. 16, 26)? Сие же уразумей, брате мой, яко всяк помысл не имущ предварительне тишины смирения, несть по Богу, но яве от шуих есть. Господь бо наш с тихостию приходит: вся же соперникова со смущением и мятежем. Аще и мнятся облещися во одежду овчу, но зане суть внутрь волцы хищницы, от смущения их являются. Глаголет бо: «от плод их познаете их» (Мф. 7, 15–16). Да даст нам всем Бог разумети, еже не заблудити в правдах их: вся бо ему суть нага и объявлена. Ты убо, возлюбленне, все благопоспешествуемо в руках твоих сотвори, предложив страх Божий пред очима твоима, и благодаря Ему. Того бо есть слава, и честь, и держава, и власть вовеки, аминь.
Ответ 22, тогожде великаго старца к томужде, утешение имущ, и воззывающ его в духовное веселие, от различно случившияся ему печали.
Напиши братови Иоанну приветствие духовно, веселящо сердце его во Христе Иисусе Господе нашем: и рцы ему: понеже якоже желает елень на источники водныя, сице желаеши нас, но не якоже мы тебе: тако не покрывая, якоже рече божественнейший апостол Павел: написах вашей любви сия от мене реченная, паче же от Бога. О да плодопринесет лоза твоя грозд топчемый и творящий вино духовно, веселящо душу оскорбленну. И да угобзит нива твоя доброе семя, яко посеянное на добрей земли, и сотворшее на сто, и на шестдесят, и на тридесять. И да разжется духовный огнь в сердце твоем выну, егоже рече Владыка Христос: «огнь приидох воврещи на землю» (Лк. 12, 49). И да водворится мир Господень в сердце твоем, по апостольскому словеси. И да возвысится твой финикс в своих белостех, по Давиду глаголющу: праведник яко финикс процветет. И да очистишися от гнева и ярости, лютых сих страстей, якоже совершеннии святии, у нихже отнюд не является сих движение, ниже во мгновении. Да сподобит же Господь душу твою водворитися в незлобии и кротости: якоже быти тебе питомцу Христову, и овчати незлобиву. Да постигнеши же следы наши, якоже следогонитель разумен. Да постигнеши же правила нашего, яко наследник добрый моих дарований. Да видят же очи твои Бога, яко чист сердцем. Буди же долготерпелив в скорбех, яко достигнув во Владычное завещание глаголюще: «в мире скорбь имети будете, но дерзайте, яко Аз победих мир» (Ин. 16, 33). Да достигнеши же непобедимыя любве, вводящия стяжавшия ту в царския дворы, и братиею Христовою сотворшия. Аще убо страждеши со Христом, да прославишися с Ним: аще умираеши с Ним, да воскреснеши с Ним: то да не вознерадиши о предлежащем пред тобою сокровищи: еще бо не постигл еси силы его, что есть. Егда же достигнеши совершеннаго безмолвия, тогда познаеши е, и удивишися дару Христову, коль неизследовани путие Его. Сих бо, с человеки сый, не можеши постигнути: но егда сядеши без попечения, якоже и мы, тогда уразумееши реченная. Молюся бо Богови день и нощь, да идеже есмы единодушно, с нами будеши в радости святых неизглаголанней, и во свете вечнем: яко да обрящеши часть твою во обетовании обетованием святым: идеже око не виде, и ухо не слыша, ни на сердце человеку взыдоша, яже уготова Бог любящим Его. Здравствуй о Господе, радуйся, аминь.
Вопрос 23, тогожде к томужде великому старцу. Молю тя, отче и учителю, не прогневатися на мя о нихже: погрешаю: и дати мне правило, како подобает пребывати во псалмопении, и посте, и молитве, и подобает ли различие имети дней.
Ответ. Брате, аще бы внял еси словесем прошений твоих, то уразумети могл бы еси разума силу. Имея мя отца и учителя, почто и гневлива? Отец бо щедр есть, не имый отнюд гнева: и учитель долготерпелив есть, и чужд гнева. О правиле же, о немже вопросил еси: многими ветвицами умножаеши внити узкими враты в живот вечный. Се вкратце глаголет ти Христос, како подобает внити. Остави человеческая правила, и услыши глаголющаго: «претерпевый до конца, той спасен будет» (Мф. 10, 22). Аще убо не имать человек терпения, не внидет в живот. Да не восхощеши убо устава, не хощу бо тя под законом быти, но под благодатию. Глаголет бо: «праведнику закон не лежит» (1 Тим. 1, 9). Хощем же тя быти с праведными. Разсуждение держи, якоже кормчий, прямо ветром ладию управляяй. И егда немоществуеши, по тому твори во всех, яже написах ти. И егда здраствуеши, такожде. Понеже и егда немоществует тело, то не по обычаю приемлет пищу, убо не действенно есть и в сем правило. И о днех: имей сия равны, святы и добры. Вся убо разумно содевай, и сбудутся тебе в живот вечный о Христе Иисусе, Господе нашем, Емуже слава вовеки, аминь.
Вопрос 24. Сумнению бывшу между аввою и тем о писании, и коемуждо их подвизающуся долготерпети, посла им старец ответ сей, являя: яко не бе чисто смятения долготерпение их: да всегда трезвятся к совершенной несмущенности.
Чадо возлюбленне, да не вознепщуеши, яко от себе познаете вчерашнюю главу ону в послании к Солуняном Павла апостола. Но аз ведый суетное терпения нашего, яко сие со гневом смешено есть, помолихся о вас Богови, яко да уразумеете тую главу, в той бо лежит вся сила посланий оных, написанных от мене тобою братови Иоанну. Не точию же, но внемлите и главам, яже имате днесь прочести, глаголю же апостола Павла, и святаго Евангелия: яко ону имут силу. И прочтите сия трижды, разсуждающе силу словес, пользы ради души: много бо терплю и пекуся о вас по Богу. Спотрудитеся убо ми, и сподвизайтеся отсещи от вас гнев и ярость: подвига бо потреба, спомогающу Богу. Суть же главы сия: от перваго к
Солуняном, от места: «молим вы братие, знайте труждающихся у вас, и настоятелей ваших о Господе» (1 Сол. 5, 12), до конца послания. Якоже и от перваго к Коринфяном послания, от сего места: «О духовных же, братие, не хощу вас неведети: весте, яко егда неверии бесте» (1 Кор. 12, 1), даже до сего: «но в церкви хощу пять словес умом моим глаголати, да и ины ползую, нежели тмы словес языком» (1 Кор. 14, 19). От Матфея Евангелия, от сего места: «Изшед Иисус в виде мног народ, и милосердова о них, и исцели недужныя их» (Мф. 14, 14), даже до сего: «сущии же в корабли, пришедше поклонишася Ему глаголюще: воистинну Божий Сын еси» (Мф. 14, 33).
Ответ 25, тогожде великаго старца к томужде, и ко авве хотящу единою приутвердити правило на братию.
И тебе глаголю чадо, и братови: преднаписано бысть вам о долготерпении. И ныне глаголю: мелзи млеко, и будет масло: аще ли стиснеши руку на сосце, изыдет кровь.
И паки святый Павел глаголет: «бых иудеем яко иудей, да иудеи приобрящу» (1 Кор. 9, 20), и прочая. Послежде глаголет: «всем бых вся, да всяко некия спасу» (1 Кор. 9, 22). Аще бо кто хощет загнути древо, по примеру обруча, или лозу виноградную, по восхождению загибает, и не преломляется. Аще ли единою потягнет крепко, абие преломляется вещь. Разумей глаголемое.
Ответ 26, тогожде великаго старца к томужде, изъявившу некая, о нихже ему заповеда никомуже рещи, и сего ради впадшу во искушение, и о совершенном долготерпении.
Рцы братови: писано есть: «аще кто Духа Божия не имать, сей несть Его» (Рим. 8, 9). Внемли, откуду ти прииде распря тесноты скорби помыслов сих, аще не от бывшаго предательства, преступления заповеди моея. Множицею бо заповедах ти, никомуже глаголати тайну, и разгласил еси сию многим. Еда ли аз есмь Христос, яко егда заповеда никомуже рещи, тогда народом и всем паче пронесоша слово? Но обаче: еже не уязвити помысл ближняго, сей есть путь Христа, со многою кротостию и тихостию пришедшаго на спасение человеков. Аще бо не будет аки крупица человек, жити с человеки не может. Виждь же, яко рече Христос учеником Своим: «не вы Мене избрасте, но Аз избрах вас» (Ин. 15, 16). Аще убо закон любве твоея к нам от Бога, а не от человек есть, потрудися великое терпение стяжати. Написашася бо тебе и прежде писанная: «в терпении вашем стяжите души ваша» (Лк. 21, 19). Положи убо начало паки во блюдение и хранение глаголемых тебе от мене: несть бо времени еже явити ныне. Благодушествуй убо о Господе.
Ответ 27, тогожде великаго старца к томужде, скорбящу, яко закосне написати ему, и от сего непщующу, яко изъят и от памяти своея.
Напиши по времени братови, прежде радость и веселие, и целование о Господе, и рцы ему: да не вознепщуеши, любимич мой, яко в забвение предах твою память от сердца моего, и в отлагание писати тебе: но внимая твоему обращению, долготерпех до ныне. Сие же известно ти буди, яко, якоже не забывает Бог наш миловати мир, ниже аз любовь твою, моляся нощь и день Богови о спасении души твоея, яко да достигнеши в меры, яже преднаписах тебе, и сие уразумей, яко, егда идеши на послужение общежитию, всячески идет с тобою и сердце мое, соблаговолящу Богу. Не пренемогай убо ни в чем, брате мой: надеюся бо, яко постигнут тя вся, яже написах ти. Не ложен бо есть Бог, глаголяй: «претерпевый до конца, той спасен будет» (Мф. 10, 22). Помысли, что рех, и что уготовано есть тебе. Многими бо скорбми подобает нам внити в Царствие Небесное, радуйся убо о Господе, и паки глаголю: радуйся. Никтоже убо да весть тайну сию: писано бо есть: «и явишася им яко лжа глаголы сия» (Лк. 24, 11). Аще бо не имать кто сердца тверда, понести не может.
Ответ 28. Тойже помысли определити себе, еже не изыти в посты никаможе: и возбранил есть ему старец сие: яко да не скорбит, аки преступаяй предел, аще некая по Богу потреба понудит его изыти.
Рцы братови: не слышал ли еси от мене, яко где-либо отыдеши, и что-либо сотвориши по Богу, сердце мое с тобою идет? И ныне, брате, якоже прежде слышал еси, ничтоже себе да определиши: по нужде бываемой, аще изыдеши, не обрящеши скорби помыслу. Уразумей убо силу пишемых тебе от мене: и тако сотвори, и почиеши. Мир буди ти от мене, паче же от Бога.
Ответ 29, тогожде великаго старца к томужде, утверждающ веру его в тая, яже обещана быша ему: и от таковаго извещения к большему его ведущ усердно.
Рцы братови: покой, и всяко даяние благо, и всяко дарование Божественно, верою приходит человеку. Да не будеши убо не ощущая по всяк день имущую находити на тя силу от Бога, моим смирением: и увеждь, яко не мало удивися пришествие твое к нам. Тецы убо на предлежащая тебе, да постигнеши, и поминай выну, откуду избавил тя есть Бог, и воздавай Ему благодарение за вся, моляся, да исполнит с тобою милость Свою до конца, аминь.
Ответ 30, тогожде великаго старца к томужде, вопросившу, должен ли есть плыти вкупе со братиею рукоделия ради во Египет: бояшебося, яко и сам и братия не искусни бяху моря и мест оных.
Рцы братови: елико вне еси, потрудитися имаши Бога ради с братиею. Представи убо скорби апостола пред очима твоима; претерпевый бо до конца той спасется, и о Христе Иисусе Господь нашем. Аминь.
Ответ 31. Много скитавшимся им во Египте, прежде даже обрести рукоделие, и многу различно подъемшим скорбь и расстройство, и отсюду пренемоганию ему случившуся: предуведев старец сия духом, предуготовляет ему ответ, сущ тако:
Напиши, чадо, глаголемая от мене, паче же от Бога: и уготови сия братови Иоанну: прежде целование о Господе: посем рцы ему: яко пренемогаеши в скорбех, аки человек плотский, не услышав, яко предлежат тебе скорби, якоже и Дух рече Павлови: и прочее моляше сущих с ним в корабли радоватися. Не веси ли, яко многи суть скорби праведным, и в тех искушаеми бывают, якоже во огни злато. Аще убо праведни есмы, искусимся в скорбех. Аще ли же напротив грешни, то яко достойни тех, претерпим: терпение бо искусство соделовает. Приимем во ум всех святых бывших от начала, и смотрим, что претерпеша, и благотворяще, и благоглаголюще, и всею истинною стояще: ненавидима и оскорбляеми бяху от человек, даже и до кончины их: и моляхуся за врагов, и творящих им напасть, по гласу Спасителеву. Еда убо и ты, якоже целомудренный Иосиф, продан был еси? И руце твои в коши поработаете ли? И во два рова сшел ли еси? Или, якоже Моисей, из детска и до старости озлоблен был еси? Что претерпел еси лениве? Или, якоже Давид, гоним от Саула, и своего сына? Плакался ли еси за них умерших? Или, якоже Иона, ввержен был еси в море? Забытливе и любимиче, почто разслабляется помысл твой? Да не устрашишися, ни да убоишися, аки не мужествен: да не когда лишишися Божиих обетований. Да не ужаснешися, аки не верен: но дерзновенны сотвори маловерныя твоя помыслы. Возлюби скорби во всех: яко да будеши сын искусен святых. Поминай терпение Иовле, и прочиих, и поревнуй приити в стопы их. Поминай беды, яже претерпе Павел, и скорби, и узы, и глади, и инех зол множества, и рцы малодушию: чуждь тебе есмь. Поминай написавша тебе: успеет ли вещь пред тобою, или ни, благодари Богови. Помысли вещи, яко тленны и преходящия суть: терпение же по Богу, спасает стяжавшаго и. Се подвизаешися еже принести рукоделие, и соделати. Да покажу убо тебе апостольское слово: яко ни хотящаго, ни текущаго, но милующаго Бога. Се посылает нам Бог человеки, имущия потребу мира, ихже приемше, да не речете, яко возглаголах ради их что-либо: да не како приимут тщеславие. Возлюбите их, яко братию искреннюю. И сотворите помысл ваш, упокоити помысл их. Мир бо презирают, спасти души своя хотяще: и Бог мною (по предуведению пишу) ведет их зде к вам: да уразумеете, яко зело презреша. Ты убо, брате, держимь моею рукою, ходи узким и прискорбным путем, вводящим в живот вечный, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Ответ 32, тогожде великаго старца томужде, вопросившу, должно ли самому о себе ясти? и подобает ли среду и пяток не сходити ко Cвятому Причащению, и лет ли ему отступити от дел попечения? И аще случится ему, внегда безмолвствовати, изнемощи: лепо ли есть употребити врачевания некоего, и молившу, да подаст ему заповеди во спасение.
Не хощу любви твоей не ведети о бываемом с тобою благодеянии от человеколюбиваго Бога. Ибо се болезни оныя достигоша, и нача Иисус творити с тобою, и вводити тя по чину, во благословенное Того безмолвие, и в непостыдное терпение. Аще убо и безсилие, или ина немощь привоспоследует тебе, всю надежду твою возложи на твоего Владыку, и почиеши: ибо уповаю на Бога моего, яко не далече еси пути Божия. А о еже самому о себе ясти в келлии твоей, уне ти есть и полезно. Вине же бывшей, еже и со братиею ясти, да не усумнишися, ниже да вознегодуеши: и по малу востягни себе. Причащения же, елико входиши и исходиши, да не возбраниши, соблазн бо имать для иных вещь сия. И вонми, како твориши седение твое, со смирением ли и страхом Божиим и любовию ко всем нелицемерне? И зиждеши храмину твою на твердем и недвижимем камени. Глаголет бо: «камень же есть Христос» (1 Кор. 10, 4). О инех же заповедех некиих уже несть потреба: доволно написашася ти от мене: имут бо довольную силу произвести от человека новоначална в совершенна. Поучайся в тех, и поминай, и не забуди. Целое бо имут книгохранилище. Здравствуй о Господе, выну смиренномудрствуя в словесех, делех, и движениих.
Ответ 33, тогожде великаго старца к томужде, егда иже по плоти его брат, разсмотряя в монашеское житие от^1ти, вопроси через него старца о сем.
Рече Господь наш Иисус Христос: никтоже может прийти ко Мне, аще не Отец небесный привлечет его, и Аз воскрешу его в последний день (Ин. 6, 44) и явлюся ему Сам (Ин. 14, 20). Видите яко нивы плавы суть ко жатве уже и жняй мзду приемлет, и собирает плоды в живот вечный: да жняй радуется и сеяй (Ин. 4, 35–37). О сем бо слово есть истинное, яко ин есть сеяй, и ин есть жняй. Брате, никтоже хотя внити во град, лежит; и никтоже хотя соделати, зря солнце, ленится. И никтоже хотя украсити ниву свою, нерадит. Но хотяй во град внити, ускорит прежде неже обвечерети. И зряй солнце, изыдет на делание с бодростию, да не како возбранен будет. И хотяй поле свое удобрити, потщится прежде неже растлитися ему от ржи. Имеяй уши слышати, да слышит (Мф. 13, 9).
Ответ 34. Паки второе пришедшу брату его к нему, скорбяше о спасении его: и напоминаше ему о первшем его обещании. Той же попросил есть, да знамение ему дано будет о сем от старца, и старец явил есть сия:
О брате же твоем, о немже рекл еси, неверие брань творит с ним: и сия есть фарисейская ересь: к нимже рече Господь, яко «род сей знамения ищет, и знамение не дастся ему» (Мф. 12, 39): не могу рещи ему, но якоже рече апостол: «древняя мимоидоша, се быша вся нова» (2 Кор. 5, 17). И оно: «ныне, Израилю» (Втор. 4, 1), и оно: «не искусиши Господа Бога твоего» (Мф. 4, 7), и оно: «днесь аще глас Его услышите, не ожесточите сердец ваших» (Евр. 3, 7–8). «Имеяй уши слышати да слышит» (Лк. 14, 35). Помолися о мне.
Ответ 35, тогожде великаго старца к томужде, вопросившу о братиях немоществующих телом, и о инех немоществующих помыслом: должен ли есть тех близ себе прияти? и подобает ли рещи авве облегчити мало новоначалных от бдения? и о многовременном его молчании.
Брате, ответ онем трием помыслом, един есть: да не понудиши произволения: но на уповании сей. Ибо Господь наш ни когдаже понудил есть кого: но благовестил есть, и аще кто хотяше, то послушал есть. Вем, яко веси, яко не пренебрегаю, ниже презираю любовь твою: но долготерпение к пользе бывает. Ибо егда молимся, и долготерпит Бог еже услышити, к пользе творит: яко да научимся долготерпению, и да не унываем, глаголюще: яко молихомся, и не услышани быхом. Бог бо весть, что есть полезно человеку. Радуйся о Господе, брате мой, и буди без попечения от всего, и помолися о мне, любимиче мой единодушие.
Ответ 36, тогожде великаго старца к томужде, попущающ ему начати безмолвие со всяким безпопечением. И на помысл нашедший нань, яко последнее время есть, и яко беседовав с неким от отец на мног час, помышляше: добре ли убо сотвори, или ни?
Брате, услыши от мене любящаго тя о Христе Иисусе. О келлии убо рече Господь наш Иисус Христос: «грядет час, и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия и услышавше оживут. Якоже бо Отец имать живот в Себе, тако даде и Сынови живот имети в Себе» (Ин. 5, 25–26). И аз ти глаголю: время оно еже внити тебе со Богом, прииде: устрой себе новую келлию и вниди, имея Бога путеводителя. И егда сядеши, да непопечешися о чем-либо: ибо потреба вещей, и искус зовет сам себе. О всеянном же помысле: празден есть, привносящ тщеславие. Кто бо не позна, яко в последнем времени есмы? О беседе же, егда видиши себе мало не богословяща, разумей яко молчание дивнее и славнее есть тоя. Лишше убо что-либо несть ти нужно, да напишу. От алфа бо до омега тебе написах, якоже весть любы твоя. Предаю же тебе Богови. Того бо есть помощь и милость, аминь.
37. Мирянин некий христолюбив посла вопрошая тогожде авву Иоанна о вещи, и даде тому ответ. И раскаявся, сказа томужде великому старцу, глаголя: прости мне, яко упиваюся, и не вем, что творю.
Множицею тебе глаголю: остави мертвыя погребсти своя мертвецы (Лк. 9, 60), и паче: еще ли не гнушаешися зловонием их? Виждь, что глаголеши: не бо веси, что глаголеши: упиваяйся бо поругаемь бывает от человек, бием, презираем, не считает себе, не подает разумений, не учит иных, не советует о некиих, не разсуждает, яко сие добро есть, или сие зло. Аще устами глаголеши, а ина показуеши делами, в неразумии глаголеши. Да не когда внезапу приидет во уши твои: се жених, изыдите в сретение Его (Мф. 25, 6). И како речеши тогда: не досужно ми есть? Сотворил тя есть без попечения, и не хощеши того? Взял есть твое попечение, и сам ли себе оплетаеши? Упокой тя, и хощеши ли трудитися? Не ждет тебе время, еже рыдати и плакатися грехов твоих. Поминай, яко рече то о дверех, яко затворяются: ускори, да не вне пребудеши с юродивыми девами. Прейди помыслом от суетнаго мира сего, во ин век. Остави земная, и взыщи небесных: остави тленная, и обрящеши нетленная. Бегай мыслию привременных, и приступиши в вечная. Умри совершенно, да поживеши совершенно о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава во веки веков, аминь.
Ответ 38, тогожде великаго старца к томужде, желающу часто приимати от него ответ, в помощь и спасение души, и ищущу уразумети, подобает ли беседовати с кем от братий, или о помысле от них вопрошаему быти?
Понеже вем, кому предах тя, и якову пищу предложих ти, аще разумевши, неучащаю писати тебе. Емуже бо предах тя, и прежде прошения у Него, весть, ихже требуеши (Мф. 6, 8). Слышав убо сия, без попечения буди. Еже бо без попечения быти от всякия вещи, творит тя приближатися ко граду оному, и еже не считатися с человеки, творит тя вселитися во град он, и еже умрети от всякаго человека, творит тя наследити град он и сокровища. И понеже многажды присно хощеши тоежде слово слышати о беседе, или о помысле братий, нужде бываемой, аз ти реку, что сотворити: ты прочее ни о чесомже да попечешися, точию еже совершити путешествие свое. Целую любовь твою непрестанно, и от еже угашену быти по малу от тебе движение лютейшаго гнева, возможно есть тебе уразумети. Мир ти буди, брате мой и любимиче Иоанне.
Ответ 39, тогожде великаго старца к томужде, восхотевшу пресещи беседу и своего служителя, за реченное ему: яко еже без попечения быти, творит тя приближитися ко граду оному, и на тойжде помысл взыскующу вины различно востающих нань искушений.
Рцы братови: пожди еще мало, ибо несть время. Ибо аз пекуся о тебе множае тебе: паче же Бог. Брате Иоанне: да не убоишися ничесого от востающих искушений, ко искусу твоему: не предаст бо тя Бог. Егда убо приидет ти что-либо таково, да не трудишися испытовати вещи, но призывай имя Иисуса, глаголя: Иисусе, помози ми, и услышит. Близ бо есть призывающим Его (Пс. 144, 12). Да не возмалодушествуеши, но тецы усердно, и постигнеши о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки, аминь.
Вопрос 40, тогожде к томужде великому старцу, должен ли есть научити своего служителя пленицам? и о некоем брате вопросившем о своих помыслех, не ясне, но в гаданиих, добре ли сотворил есть.
Светлейшо учение Спасителя нашего, сие есть: да будет воля Твоя (Мф. 6, 10). Аще убо глаголет кто молитву сию с чистотою, то собственную волю свою оставляет, и вся на волю Божию возвергает. Темже научити брата, полезно убо: имать же вещь сия зависть. Но может сие быти редко единою, единою, и покрыется вещь совести ради братии. О вопросе же бывшем через гадания, самоумышление есть, не имущо разсуждения, и требует таковый многих молитв: знамения бо не бывают верным, но неверным.
Ответ 41, тогожде великаго старца к томужде, во многи впадшу помыслы и попечения о состоянии монастыря.
Многа суть источающаяся в сердце твоем. И глаголет: изочту их, и паче песка умножатся (Пс. 138, 18). Брате, никтоже весть, камо имать место сие прийти, разве сердцеведец Бог един. И мене известна сотворил есть. Держи убо, яко не оставит его Господь: но сохранить е и прославит, во славу имене славы Своея. Тому слава вовеки, аминь.
Ответ 42, тогожде великаго старца к томужде, вопросившу о случившейся ему немощи, откуду есть, и подобает ли рещи отходящим братиям во Египет, како пребывати, и пещися яже о них, да не како скорбети будут, за неискусство их к местом онем.
Рцы брату: смешаны суть у тебе египтяне и иерусалимляне: но да не печешися: Бог бо печется о тебе. Помышление же твое сотвори со страхом Божиим, и не тужи по братии; но точию помолися, и наставит их Господь по воле своей о всякой вещи. Ибо кроме Бога ничтоже бывает: наипаче на месте сем. Аще бо со страхом Божиим, ко упокоению есть и пользе душ.
Ответ 43, тогожде великаго старца к томужде, яко да вся яже о себе возложит на Бога.
Аще кто пиет от воды, юже послах тебе через послания, не вжаждется вовеки. Ты же должен был еси чаяти и надеятися успокоения верою Христовою. Приими хлеб сей от моея пищи, и буди без попечения. Ничесого да убоишися, но приими силу Духом Святым и надежду. Веруй, яко рука Божия есть с тобою.
44. От посланнаго ему благословения, даде служителеви своему, не от руки, аки не сый причетник, но положил есть, и он сам о себе прият. И приим вторицею и третицею благословение, тожде сотворил есть, и творя сие без совета, не разумеваше греха онаго. И паки, егда увидев молитвами старца себе облегченна от страстей, рече: яко изнемогоша от мене страсти. И по сих посла вопрошая о помыслех хульных, и не прият ответа. И внегда удивлятися ему о вине того, внезапу по попущению Божию к наказанию, явися ему мечтание страшно, и единою, и дважды, и абие отыде: и многаго исполнен мятежа и смущения, помяну согрешение — о едином точию хлебе, забыв реченное им о изнеможении страстей, и облекся в присланный ему некогда от старца кукулий, много припадаше и моляше получити милость. И пишет ему старец о двою прегрешению, еще же и о помысле хульном, и яко, еже положити благословения служителеви, яко да сам приимет, не бе смирение, но паче кичение, и детска разума дело.
Аще кто весть, яко преступает заповедь, знамение являет познания. И познаваяй исправляется. Но просто глаголем якоже некогда в руку Божию предах тя, и уклоняешися от нея: и Писание глаголет от уст Божиих: яко, праведнии не уклоняются: что искушаеши, да реку: и паки глаголет: «Ниже да изыдет велеречие из уст ваших» (1 Цар. 2, 3). И посмел еси отверсти уста пред Богом, и рещи, яко изнемогоша от мене страсти, а не паче рекл еси, аки во хранилище лежат во мне вся. Сего ради мало оставлен был еси, и явилося есть все окаянство твое. И аще не бы было покрывало, еже имел еси, то потрудитися имел бы еси. Но «верен Бог, глаголет, иже не оставит нас искуситися, паче еже можем: но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи нам понести» (1 Кор. 10, 13). И еже безвременно сотворити вещь, от воли есть своея, еже кичитися, не имущу рукоположения, и еже дати иным благословение, аки архиепископ, не вем аз, како сия скажу. Что убо? Аз не ведях ли, еже всем послати благословение, еже всячески тебе послах? Се убо мало замнога и велика наказан был еси. Трезвися прочее еже потребити осмь оныя языки иноплеменныя твердо: и да не седиши детскими влекомь вещми, и стяжи терпкость паче, и нежели простоту. Ибо множицею слышал еси, яко с советом вся твори (Сир. 32, 24). И о всяцей страсти и хуле помолися Богови, и заступит тя по малу. И трезвися прочее, и соблюдай сия в сердце твоем. И несть потреба, да увесть кто: но еже бысть, бысть. Будет убо Иисус с тобою. Прости мне прешедшая, и исправлю будущая, вовеки, аминь.
Ответ 45, тогожде великаго старца к томужде, егда в велик впад недуг, и зельнейшею одержим огневицею, и на многи дни ниже пищи вкусив, ниже уснув, воззва укоряя на авву и на служащих ему братий, по действу диаволю.
Брате! почто оводянело твое сердце, еже оставит возлюбленнаго, и тещи в след врага? Оставил еси глас пастыря Христа, и последовал еси в след волка диавола. Что пострадал еси? Что претерпел еси? Что суть кличи сии, яже сочте апостол с злохулными, рек: «Всяк клич, и хула, и гнев, да возмется от вас со всякою злобою» (Еф. 4, 31). Паче силы ничтоже пострадал еси. Апостолу вопиющу: «верен Бог, Иже не оставит нас искуситися паче еже можем» (1 Кор. 10, 13) и прочая. Возбудися от смятения сего злых помыслов. Приими жезл креста, имже отгониши волки, то есть бесы. И помяни рещи: «вскую прискорбна еси душе моя: и вскую смущаещи мя? уповай на Бога, яко исповемся Ему, спасение лица моего и Бог мой» (Пс. 41, 6). Трезвися прочее, и да не разжигаешися, аки не разумно отроча, не имущо чувства: должен сый взыти со Христом на крест, и пригвожден быти гвоздьми, и прободен быти копием. Чесого ожидаеши, окаянне, вопия на Христа сильно и укоряя братию твою? Где есть: «честию друг друга болша творяще» (Рим. 12, 10)? Довлеет бо зде. Глаголет бо: «даждь премудрому вину, и премудрший будет» (Притч. 9, 9). Потерпи и умолкни и благодари о всех; тако бо глаголет: о всем благодарите (1 Сол. 5, 18). Явно же есть, яко и в нуждах, и в скорбех, и в недузех, и во отраде. Держи убо Бога, и пребудет с тобою, и подаст ти силу во имени Своем. Яко тому слава вовеки, аминь.
Ответ 46. Облегчившуся ему от болезни, и воспрянувшу от искушения, показа ему супостат злая сония, да паки его смутит. И не получив сего, паки показа ему, аки монастырь и церковь, и многия тамо прибегающая, воеже сиречь улучити помощь: и утверждая его старец пишет ему сия:
Слава в вышних Богу, брате: враг наш диавол ополчися яко лев рыкая поглотити тя (1 Пет. 5, 8), но не оставила есть его покрывающая всегда нас рука Божия. Егда убо увиде, яко не попущаемь бывает сотворити, еже хощет, положи себе смущати твой ум. И предъяви тебе некия вещи скверными своими сониями. И яко лукав в коварствии своем, егда увиде, яко не предает тя Господь искуситися до конца, ниже паче силы твоея: сотворил тя есть видети церковь, и монастырь, акибы помощи. Ты убо утверди сердце твое, знаменуя е немятежно во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа: и веруя, яко помогает нам попрати главу его. Стяжи убо смиренно сердце, и даждь славу спасшему тя от сети смертныя. Ты убо от нерадения сия пострадал еси.
Ответ 47, тогожде великаго старца, к томужде, впадшу во брань, от различных составлшуюся помыслов, и зело сущу тяжчайшу, и мнозем непостижиму.
Рцы брату Иоанну: удивляюся любви твоей, како не разумееши вещей! Аз бо видя скорби твоя многи, множицею от себе послах ти благословения, да приимеши от них силу по Богу. Но должен еси размышляти всегда 106-й псалом, отнюду же глаголет: «рече, и ста дух бурен, и вознесошася волны его: восходят до небес, и низходят до бездн». И паки: «душа их в злых таяше» (Пс. 106, 25–26). Сия приидоша на ны, и должни есмы претерпети таковая бедствия: дондеже достигнем во пристанище хотения Его, якоже преднаписах к тебе. Прочее Бог не предаде тебе в руки врагов твоих: и ты не предаждь сам себе в руки их. И аще тако сотвориши, Бог не предаст тя. Хощеши ли же избавился от скорбей и не трудитися в них? Ожидай горших, и почиеши. Поминай Иова и прочих святых, колики претерпеша скорби: и терпение их стяжи, и утешится дух твой. Мужайся и крепися и молися о мне, поминая словеса моя, и душа моя обновится.
Ответ 48. Авве закосневшу по некоей вине отнести ему предреченный ответ, зело укоряше его, и во многу печаль вложил есть его. И некиим братиям служимым немощи ради рекшым ему о некиих вещех, аки суетно и безполезно во общежитии бываемых: вместо еже вразумити и исправити их от таковаго оглаголания, рече: яко ниже ему угодна суть сия. И авве по сих рекшу ему: яко по совету старца и сия сотворих, рече ему: яко по воли твоей оставил есть тя старец ходити. И к сим посылает ему ответ сей. Назнаменуя ему в том: яко мнящаяся нам неправо бывати, смотрителне деются, паче нашего суща понятия.
Паки по мнозе времени подвиже нас любы, погрозити жезлом Христова наказания и запрещения; да исполнится и на нас слово Писания, глаголющо: «достовернее суть, язвы друга» (Притч. 27, 6) и прочая. И паки: аще накажем тя, да не ослабееши: поминая притчу глаголющаго: «Сыне мой, не пренебрегай наказание Господне, ниже ослабевай от Него обличае. Егоже бо любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, егоже приемлет» (Евр. 12, 5–6). Аще же и запрещу тебе, то не не веси, како глаголет апостол: «Обличи, запрети, умоли» (2 Тим. 4, 2). Где есть ум твой, немощне? Или где пребывает помысл твой, лениве? Почто господие ума твоего противоглаголют в тебе учеником Владыки, еже бы не прияти ему, да всядет нань Владыка, яко да внидет во Иерусалим, и ижденет от храма Божия продающия, и купующия, и посрамит книжники и фарисеи? Почто жити долженствующу ти во Иерусалиме, влекут тя в Вавилон? Почто, оставль воду силоамскую, хощеши пити от мутных вод египетских? Почто уклоняешися от пути смирения, глаголющаго: аз кто есмь? и хощеши ходити путем развращенным, и полным сущим скорбей и бед? Где положил еси моя словеса, реченная к тебе день и нощь? Где есть, еже глаголю ти, яко самому мне, еже достигнути, и где видиши себе достизающа? Где хощу тя бытии и где еси? За еже не удержан имети язык, и отрешати и скоро, и аще подаси ближнему совет, не испытуеши опасно, еже уразумети. Паче же покрывающему нас по Бозе, и выю свою о нас положшему емуже должни есмы благодарити, и молитися о нем, еже сохранену быти ему от всякаго зла, к ползе нашей и многих: научившеся сему от святаго апостола, како благодаря о некиих глаголаше: иже о мне своя выя положиша, како убо не поминаеши безпопечения, еже чрез него даде тебе? Но и седения, егоже причащаешися в безмолвии аки царь? А той тяготу приходящих к нам, и отходящих носит, и нестужаемых нас творит. Аще бо нас ради приходят, то мы должни есмы носити попечения их, а не он. Темже убо по премногу благодарю Бога, давшаго нам сына искренняго по душе нашей, якоже восхоте. И вместо сих рекл еси ему несмысленно: умых руце мои от тебе; и сие не единою, но многажды потопляя душу его во мнозей печали. И не воспомянул еси апостола, глаголюща: да не како многою скорбию пожерт будет таковый. И аще не бы была рука Божия, и молитва отец его, разсестися имеяше сердце его. Где суть заповеди моя яже к тебе: яко плачи, рыдай да не взыщеши вменяем быти, и к ничесому да примериши себе, на ин путь привлекая твою любовь? Прейди от мира прочее. Взыди на крест. Облегчися от земли, оттряси прах от ног твоих, неради о срамоте (Евр. 12, 2); не разжигай с халдеями пещи, яко да не спопален будеши с ними гневом Божиим. Превосходяща паче себе имей всякаго человека. Восплачися мертвеца твоего. Изми бервно твое (Мф. 7, 5). Созижди развращенный дом твой. Воззови: «Помилуй мя, Сыне Давидов, да прозрю» (Лк. 18, 38, 41). Уразумей: да всяка уста заградятся, и да не велеречиши. Затвори дверь твою врагу. Постави на мериле словеса твоя, и дверем твоим завору сотвори (Сир. 28, 29). Ты веси, како глаголю тебе. Поразумей глаголемая. Потрудися испытуя сия, и обрящеши сущия в них плоды достойны Бога. И да не посрамиши моих един, молящаго о тебе день и нощь. Господь да даст тебе уразумети и сотворити со страхом Его. Аминь. И понеже рекл еси ему, по воли твоей остави тя старец ходити, убо аз един ношу осуждение, еже рече Господь пророком: «Аминь глаголю ти: аще увидиши брата твоего ходяща путем не благим, и не речеши ему, яко путь сей зол есть: от руки твоея взыщу крове его» (Иез. 3, 18). Да не будеши наругаем, но повинися апостолу, яко слово воздамы о нем. Но вы не разумеваете глаголемых, что суть.
49. Благодарив старцу за исправление, просяше его, да множицею пишет ему о спасении души. Подобне же и о помысле, егоже искаше рещи авве, молися старцу, да той речет ему.
Брате Иоанне! что есть сие, не вем: писано ти есть от алфа до омега: от устроения новоначална до совершенна: от начала пути до конца его, от еже совлещися ветхаго человека с похотми его до еже облещися в новаго созданнаго по Богу (Еф. 4, 22, 14). От еже быти земли чужду чувственныя, быти же небесну жителю и наследнику мысленныя земли обетований оных. Разжуй в посланиих онех, и спасешися. Имаши бо в тех, аще разумееши Ветхий и Новый Завет. И разумевая та, не востребуеши иныя книги. Оттряси забвение и отступи от тмы да имать мир сердце твое с чувствиями твоими, и сия вся приидут ти. Изсчезнет дым идоложертвенных от мысленныя Ниневии твоея, и разыдется по стогнам ея воня фимиама духовнаго покаяния, и удержит претящее ей прещение на превращение. Где спиши? Почто возглавия положил еси ответы оны, яже к твоему спасению? Не точию же, но и ко спасению с верою вникающих? Престани от соний прочее. Возбудися от тяжчайшаго сна. Поспешися нагама, постигни в Сигор: да не постигнет тя превращение онех пяти градов: и да не обратишися вспять, яко да не будеши ты столп слан. И буди мудр, яко змия, да не прелстят тя врази твои. Цель же, яко голубие, да не брань сотворит на тя воздаяние. Буди раб верен Владыки, понеже многим порабощен имаши быти. Да не отлучиши себе от Него: неверный бо прият о сем изречение. Блюди, како седиши. Рцы себе: почто сежу тако? Что приобретох от седения сего? И Бог человеколюбивый просветит сердце твое, еже разумети. Се уже Той сотвори тя безпечална от всякаго попечения земнаго. Внимай себе, где еси и чесого хощеши? И Бог способствует ти во всех, брате мой. И о помысле оном, о немже рекл еси рещи сынови моему, могл бых убо рещи ему: но аще ты не речеши ему своими усты, отчуждиши себе от совершенныя к нему и искренния любве. Аще есте душа едина, и сердце едино по Писанию, то и никтоже скрывает от сердца своего что-либо. Умудрися, сын еще тяжкосерд. Господь да простит тя.
Ответ 50. Тогожде великаго старца к томужде вопросившу: должен ли есть от святыя великия седмицы не ктому беседовати с ким?
По празднице безмолвствуй дней пять в седмице, и два дни беседуй, нуждн бываемей. И паки глаголю тебя, что да сотвориши: сотвори по силе своей быти без попечения от всякия вещи. Бог бо творит промышление о всяком человеце к полезному: или умиляет сердце его, или возбуждает его и чрез иного к пользе.
Ответ 51. По празднице пришед некий епископ, искаше беседовати с ним, и инии же нецыи новоначалнии хотяху его вопросити о помыслех, и посла о сем вопросити тогожде великаго старца.
Веси, яко никогдаже возлагахом узу на кого, ниже себя самем. И понеже рех ти: безмолвствуй пять дней в седмице, и два дни беседуй, буди без попечения и от сего, и егда глаголю ти, беседуй, и егда беседуеши, буди без попечения, что речеши и что возглаголеши: Христос бо рече: «яко, Дух Отца вашего есть глаголяй в вас» (Мф. 10, 19–20). О братиях же, о нихже рекл еси, нужде бываемей да не отречешися, и Бог поможет. Аминь.
Ответ 52, тогожде великаго старца к томужде, глаголющу о нестроении мира.
Брате, елико имамы время, вонмем себе: яко смятошася всяческая, и будем обучатися молчати. И аще хошеши почити по всем, буди мертв от всякаго человека, и почиеши. Разумей, яко о помыслех, и о всякой вещи, и пребывании, и попечении глаголю тебя: безмолвствуй с миром.
53. По ответе сем искаше пресещи совершенно беседы. И един брат зело о сем скорбяше, и моляше и, да аще нужда будет, побеседует с ним. И умилосердився обещася. И вопросил есть о сем, и о коловии присланном ему от некоего брата, должно ли прияти?
Брате, послах ти слово: буди без попечения. Чесого хощеши? Себе самому вонми, многа есть жатва: да не оставиши тоя, и намерение положиши обирати ягоды виноградныя в след обирателей. Но ты остави вся, и упразднися, еже пожати и обрести виноград, да имаши плоды от пшеницы и вина: да укрепится и возвеселится сердце твое о Господе: размышляй послания, яже писах ти, яко праздна не суть. О коловии же, аще хощет брат дати тебе от всего сердца своего, приими, осуждая себе яко недостойна.
Ответ 54. Брат имея брань тяжчайшу, и стыдяся свободно исповести ю авве, посла моля тогожде авву Иоанна, прияти его отай аввы и услышати помысл его. Он же скорбяше по двою образу: ниже хотя его прияти без совета, да не соблазн подаст инем: ниже напротив хотя опечалити и, и недоумея, что сотворити, вопроси особно тогожде великаго старца. И подобает ли заградити двери своя?
Рцы братови: кто есть неразумен, еже избрати себе вещь притщетную и прискорбншую, а не легчайшую и отраднейшую со смирением и вниманием? Да не заградиши дверей: не бо в заграждении дверей есть умерщвление, но в заграждении уст. Целую тя лобзанием святым.
55. Старец некий египтянин, пришед жити в монастыре, идеже отцы сии бяху, написал есть египетски к великому старцу (бе бо и той египтянин), прося молитвы и слова на пользу души: и возможно ли удостоитися беседы его? Он же еллински написа ответ сей:
Понеже уставих себе, еже не писати к кому, но чрез авву посылати ответ, сего ради не написах тебе египетски, но убежден бых еллински рещи ему, да напишет ти: не бо весть египетски глаголати. Аще возлюбленна тебе и отца твоего о Господе вчинил мя еси в твоих писаниих, ведяща труд, и нужды, и беду души, и аще отец твой есмь, якоже написал еси: заповедь даю тебе: да не стужаеши ми о беседе: не бо творю различие человека и живу. Но аще отверзу тебе, то и всем; и аще ни тебе, то ниже иному кому. Сие же ти написах, понеже написал еси глаголя: сотвори мя достойна кротости твоея, и сотвори милость с душею моею окаянною. И паки, яко рекл еси в томжде послании: яко грех мой отлучи мя от тебе владыки моего. Аз же до селе благодатию Христа Сына Божия не отлучихся от тебе, но с любовию твоею есмь присно духом. И еже послежде написал еси ко мне в томжде писании: яко помолися о грехех моих: и аз ти тожде глаголю: помолися о гресех моих: глаголет бо: «якоже хощете да творят вам человецы, и вы творите им такожде» (Лк. 6, 31). Аз доселе, аще и окаянен, и менший есмь всех человек: но творю силу мою, Глаголющаго ради: «молитеся друг за друга, яко да исцелеете» (Иак. 5, 16). Брате, странни ли есмы? то странни да будем: и да не возмерим себе к чесому: и никтоже нас вменит, и почием. Вшед же к нам подвизайся претерпевати. Глаголет бо: «претерпевый до конца той спасется» (Мф. 10, 22). Над всеми же подвизайся, еже умрети от всякаго человека, и спасешися. И рцы помыслу: умрох, и во гробе лежу. Поверуй мне, возлюбленне, яко понуждаемь от любви Божия, превзыдох меры моя, еже рещи сия к любви твоей. Кто бо есть аз малейший? Сего ради, прося прощения, глаголю: прости ми суесловному Господа ради, и помолися о мне, рабе Божий Аврааме.
Ответ 56, тогожде великаго старца ко авве Павлу старцу безмолвствующу и ищущу некоего брата — слепа прияти и послужити тому.
Брате Павле, есть притча глаголющая: видел ли еси юношу текуща? Уразумей, яко старец его оболстил есть. У нас убо, оболщаваяй нас старец, сатана есть: и завидя, хощет нас воврещи в злыя дни, изветом оправдания. И не вемы, яко мнози, хотяще извлещи некия от реки, потонуша с ними. Блюди, откуду хощет тя уловити. И егда вопрошаеши, и приемлеши ответ, обращает кознь на ин образ злейш. Паче силы твоея не истязует тя Бог благосотворити ближнему: тако бо и глаголет: «да не престанеши благотворити ближнему, елико аще обрящет рука твоя» (Еккл. 9, 10). Прииде слепец оный: разболелся же еси и ты велми: то кто послужит и тебе и оному? Аще же никто и послужит ти с радостию, но приносяй ти оправдания сия, присно глаголет ти: виждь принесл еси общежитию тяготу. И есть человек той, якоже веси, не удобостерпим. Якоже глаголет Писание: мужа или и старца «малодушна кто стерпит» (Притч. 18, 14)? Аще ли же потребно ти есть искус прияти неколиких дней злых, сотвори, еже хощеши. Аще не бых вопрошен был, не имел бых проглаголати: но паки яже глаголах, любве ради Христовы глаголах: да не заблудит брат мой. Аще ли же состраждеши ему Бога ради, и веруеши, яко силен есть Бог, помощи ему: помолися Тому: и якоже хощет, сотворит с ним. Не связах тя, брате, ниже заповедь ти дах, но совет: якоже убо хощеши, сотвори, и прости мя Господа ради, и помолися о мне малейшем.
Ответ 57, тогожде великаго старца к томужде, подвигшу слово к некоему о вере, и не сущу доволну к таковому взысканию, и смутившуся в состязании.
Божественный апостол, Духом Святым побужден быв, рече: «верен Бог, Иже не оставит вас искуситися, паче еже можете: но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести» (1 Кор. 10, 13). Единодущн брате и искренний любимиче! Известен буди о Господе, яко видя скорбь и мятеж постигшаго тя искушения, тако возболех люте, яко никогдаже; наипаче помянув апостола глаголюща: «кто изнемогает, и не изнемогаю? кто соблазняется, и аз не разжизаюся?» (2 Кор. 11, 29). И паки: «аще страждет един уд, с ним страждут вси уди» (1 Кор. 12, 26). Аще бо и не дею яже апостола, но слышах его глаголюща: радоватися с радующимися и плакати с плачущими (Рим. 12, 15). Но слава Вышнему Богу, не попустившему доброненавистному врагу, исполнити на тебе всю злобу свою, по своей его воли: тако бо хощет живы поглотити человеки: якоже свидетелствует верховный апостол Петр, глаголя: «ходит яко лев рыкая, иский кого поглотити» (1 Пет. 5, 8). Владыко мой: да не вскоре присно приемлем смущение лукавых помыслов, еже тако воздвигатися и смущатися на ближняго нашего: сие бо диаволскаго действа есть, и ино ничтоже. И где положихом, яко «блажен, иже претерпит искушение, зане искусен бывает» (Иак. 1, 12) и прочая? Сия же не написах любви вашей, аки требующу учения: аще бо испытаеши Писания, то и множае мене и трезвитися и разумети имаши. Есмь бо окаянен и немощен, и имя точию имущь вотще: но от болезни сердца, и любве многшия по Богу, написах ти со многими слезами. Да утвердит убо сердце твое в страсе Своем Утвердивый небо и Водрузивый е: и да оснует здание твое на твердом камени (Мф. 7, 25) Основавый землю на водах (Пс. 23, 2). И да запретит искушением твоим, запретивый ветром и морю (Мк. 4, 29): да удалит от тебе забвение заповедей, удаливый от запада востоцы (Пс. 102, 12). Да ущедрит душу твою, якоже щедрит отец сыны (Пс. 102, 13). И да просветит сердце твое, просветивый прежде омраченныя (Лк. 1, 79). И да даст тебе терпение, еже пожити со мною возлюбленным тебе с миром, до последняго издыхания, якоже и прежде многа времени явил есть нам благодатию Своею, рекий: «претерпевый до конца той спасен будет» (Мф. 10, 22). И да дарует нам мир со друг другом до конца, егоже даде Своим учеником (Ин. 14, 27). И да даст нам приити в совершенную любовь Его, рекий: «аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите» (Ин. 14, 15). И паки рече: «о сем, разумеют вси, яко Мои ученицы есте: аще любовь имате между собою» (Ин. 13, 35). Аще имели быхом таковую любовь, ничтоже бы нас разлучало от друг друга до смерти. Но обаче писано есть: «и ныне Израилю» (Втор. 4, 1) и паки: «аще дух владеющаго взыдет на тя, места твоего не остави» (Еккл. 10, 4). Аз слово Руфи глаголю ти: «да не будет ми разлучитися от тебе: но смерть разлучит между мною и тобою» (Руф. 1, 16–17). Аще ли же ты препоколеблеши что от сих, аз неповинен есмь по всем, ты узриши и отвещаваеши в день он страшный. Ибо аз душу мою сладце полагаю на смерть за тебе брата моего: и несть заповедь: безмолвствуй с надеждою, удивляяся и прославляя Бога, избавльшаго тя от бед великих, и скорбей, и искушений различных. Тому слава, аминь. Прости мя много суесловивша, от многия бо печали, и великия радости, прострох ти слово. Господь с тобою, возлюбленне.
Ответ сей прием, явил есть ему сия:
Владыко Господине, прости мя Господа ради и помолися о мне. О печали же моей и смущении, яко от диавола есть, веси о Владыко! яко издетска веру святых трехсот осминадесяти богоносных отец приях, и никогда-же кроме сего ино учение, и смущаюся. Аще убо веси, о отче, яко безвременно смущаюся: даждь ли слово, ято отвещает господин мой о мне Богови, и не будет ми вреда, и престану от печали и смущения. Люте бо мучуся о сих: невежда бо есмь, и исполнь неразумия, и истязуемь за многи грехи. Да не поречеши убо на мя, Владыко, но воспиши мне прощение: и о сих помози ми благоприятными твоими молитвами: и верую Богови, яко приобрящеши окаянную душу мою.
Ответ 58. Аще бы уразумел еси писанная тебе от мене, то могл бы еси уразумети, яко от самаго мене написах ти сие. Еже бо рещи, душу мою полагаю за тя, означает сие, яко ответствую за любовь твою. Не стыждуся рещи тебе, братови моему, яко не можеши испытовати яже о вере. Не могий же, да не испытуеши: понеже скорбь себе привлекаеши и смущение. Аще бо и с еретики или неверными глаголати или стязатися имать верен, во век не смущается. Имать бо внутрь Иисуса, Начальника мира и тишины. И таковый может мирно стязався, с любовию привести в познание Спасителя нашего Иисуса Христа, еретики и неверныя многи. Прочее брате: понеже превыше тебе есть, еже испытовати о инех вещех, держи царский путь: веру глаголю онех трехсот осминадесяти святых отец, в нюже и крестился еси. Вся бо имать со опасством, разумевающим совершенное. Безмолвствуй убо внимая грехом твоим, и како имаши усрести Бога. И аще тако удержиши мою заповедь, паче же Божию, исповедую, яко отвещаю за тя в день оный, в оньже имать судити Бог тайная человеков. Да не усумнишися убо, и в горшая приведеши себе. Сладкая бо в горька обращает враг, егоже во первых да упразднит от нас Господь Иисус. Да не попечешися от ныне о инех вещех: взят бо попечение от тебе Господь. И видя лукавый бес, яко молитвами святых избавился еси, взыскал есть оставити с тобою от дыма таковаго искушения часть. Помолися о мне брате: да не и мне речет: «научая инаго, себе ли не учиши»? (Рим. 2, 21). Да не преткнешися убо паки в сих, и опечалиши мя возлюбленнаго твоего. Господь да покрыет нас под крилома Своима! Аминь.
59. Другий брат вопроси тогожде великаго старца: како могу уведети помысл, иже от Бога, и иже от естества, и иже от бесов?
Ответ. Чадо Феодоре! прося, уразумей, чесого просиши: и уготови себе к деланию. Писано бо есть: «не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся» (Рим. 12, 16). Вопрошение твое, брате, великия есть меры. Аще убо не очистится око внутреннее многими врачбами, не может отступити от терния и волчцев и объяти грозд укрепляющий сердце и веселящий. Аще не достигнет человек меры сея, разсудити не может, да не когда поруган будет от бесов, и прелстится, веруя им. Преобразуют бо вещи, якоже хотят: а наипаче не ведящим козней их. Возлюбленне, уповай на Господа, и даст ти прошения сердца твоего (Пс. 36, 4). И рцы ему во всех: да будет, Господи, не якоже аз хощу, но якоже Ты (Мк. 14, 36): и сотворит с тобою по воле Своей. Услыши убо, чадо, разсуждение помыслом, о нихже вопросил еси. Аще речет ти помысл сотворити что по воле Божией, и обретаеши радость в вещи, и скорбь сопротивляющуюся, разумей, яко от Бога есть, и понудися претерпети, по глаголющему апостолу: «Умерщвляю тело мое и порабощаю, да не како иным проповедуя, сам неключимь буду» (1 Кор. 9, 27) и исполни хотение Божие. Аще ли же естественный помысл приидет ти, еже хотение естественное, вонми со опасством, и обрящеши разсуждение.
Глаголет бо Божественное Писание: «Сего ради оставит человек отца своего и матерь, и прилепится к жене своей, и будета два в плоть едину» (Быт. 2, 24). Ведый убо апостол, яко воля есть Божия, еже не точию демонская, но и естественная оставити, рече: «яко плоть не ползует ничтоже» (Ин. 6, 63). Прилепляяйся убо к жене плоть есть: прилепляяйся же Господеви дух есть. Хотящим убо духовными быти, отметатися подобает плоти. Еже бо не пользует, то и вредно есть. Вредное же отметно есть. Хотящим же в мире благочестно жити, проповеда, яко «честна женитва» (Евр. 13, 4) и прочая. А иже от бесов помыслы: первее смущени суть и печали исполнени, и сокровенне и тонце в след себе влекут: Одеваютбося во одежды овчи, сиречь влагают помыслы аки правды, суть же внутрьуду волцы хищницы (Рим. 16, 18), рекше, видимыми благими, паче же непотребными, восхищают и прельщают сердца незлобивых. Понеже убо писано есть о змии, яко мудрейший есть, присно блюди его главу (Быт. 3, 1, 15), да не когда той обрящет у тебе язвину, и тою вселение: и прочее соделает опустошение. Аще убо и ты желаеши духовен быти, отложи плотская: ихже бо отрицается кто, сия и отметает. И услыши Самого Господа глаголюща: «аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). Како же себе отрицается человек? Точию оставил хотения своя естественная и Тому последовав. Сего бо ради собственне о естественных глаголет, а не о чрезъестественных. Аще бо чрезъестественная оставит кто, от яже суть его ничтоже оставил есть Бога ради. Ниже бо его суть. Оставивый же естественная своя, таковый выну со святым апостолом Петром вопиет: «Се мы оставихом вся, и в след Тебе идохом, что убо будет нам?» (Мф. 19, 27–29) и слышит блаженный оный глас, и о жизни вечныя обетованием изветствуется. Что бо остави Петр, не сый богат, и о чесом хваляшеся, аще не естественная своя хотения? Аще бо не умрет человек плоти, духом живя, востати не может. Якоже убо не пребывают с мертвецем естественная его хотения отнюд, тако ниже со умерщвленым плотию духовне. Аще убо умерл еси плоти, како живут в тебе естественная хотения? Аще ли же неси меры духовныя, но еще младенствуеши умом, смирися учителю, да накажет тя милостию: и кроме совета ничтоже твори, аще и мнится ти добро быти видимое. Свет бо иже от бесов, тма бывает послежде. Еже убо аще слышиши, или помышляеши, или видиши, аще и мало смутится сердце твое, бесовско есть сие. Приими убо написанная ти вкратце: веруя, яко аще потрудишися в сих предуспети, дарует ти, даруяй всем Бог еже быти, выну со святыми его купно служити, радоваться, и купно наследовати благая Его, о Христе Иисусе Господе нашем: Емуже слава, честь, и держава, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
60. Старцу ни с кимже сретающуся, разве со своим учеником аввою, тойжде брат, писании срестися с ним моляше, глаголя: яко и авва Моисей, и прочии отцы сретахуся с требующими. Отвеща убо ему старец писменно и с проречением: егоже бытие самым искусом мы познахом. Рече бо: яко имать явитися ему, каким образом, и чесо ради? неверующих ради во Иудеи. По времени бо, томужде брату впадшу во искушение, не верующу и глаголющу: не быти отнюд в келлии старцу, но притворив глаголати авве присутствие его: призвав старец тогожде брата, и обретшихся на месте оном, умы всех ноги, и аз же грешный удостоихся умовения онаго. И тако воспрянув брат оный, и сей ответ воспомянув, исповеда нам свое неверие и проречение старцево. И вси прославихом Бога. Есть же ответ сущ тако:
Брате, никтоже весть яже другаго, точию дух человека живущий в нем (1 Кор. 2, 11). Кийждо весть, что имать в дому своем и что притяжа во влагалище, и потому раздает и на препитание инех. И повеление имамы Владыки, не здати столпа, аще не первое разчтем имения (Лк. 14, 28). Изчислил еси мне святых богатых бывших по духу, и возвеселил мя еси в разуме твоем: аще бы паче и в делех! Испытую же тех, и обретаю, яко по превосхождению добрых их деяний, толико есмь и аз во злых моих деяниях. И онии убо дерзающе творяху: аз же, и не творя, трепещу ведая содеянная мною, глаголющаго ради: «научая инаго, себе ли не учиши»? (Рим. 2, 21). Понуждаюся же послушати поносящаго ми и глаголюща: «лицемере, изми первее бервно из очесе твоего» (Мф. 7, 5) и прочая. Труждаюся же изъяти, и не могу. Не отчаяваюся же, но надеюся получити. Рцы ми, брате: аще кто речет некоему нищу, яко человецы нецыи много дадоша, даждь и ты ничтоже имый: еда может сие сотворити? Что же к сему? Яко мнози жаждуще, и обретающе удоволствие воды, не любопытствуют о источнице, или о дожде, или реце, откуду текут: и мнози наслаждаются светлости солнца, и не любопытствуют, долго ли есть, или кратко, или нечувственно, или чувственно. И о инех стихиях такожде. И о Бозе написаша отцы, вопрошени бывше, яко ищи Господа, и не испытуй, где живет. Что же реку к тебе, оставлшему взыскуемое от тебе тщание о твоих согрешениих и желающу мя видети, червя смердяща, землю и пепел? Обаче и аз, безумен сый, радуяся послах ти ответ, заблуждаяй и мняй быти нечто: и забвению предах писанное, яко «мняй себе быти что, ничтоже сый, лстит себе» (Гал. 6, 3). Ей, прелстихся в сем, и глаголах, не сый достоин. Ты обаче, яко добр делатель и послушлив, делай, и да не взыщеши сего от мене, желающа видети и целовати тебе и всех, от яже по Богу любве. И аз же, аще известит ми Бог, от себе припаду, и облобыжу пяты ваши всех, моления ради и молитвы, еже избавитися от неверующих во Иудеи (Рим. 15, 31). Да не в парении, брате, иждиваем дни своя, но да стяжем плач, исполненный слез, да блаженство улучим (Мф. 5, 4). И поучимся в нищих и кротких, да снаследницы будем онех. И поженем мир со всеми, да обрящемся с сынми Божиими и претерпим поношение и укоризну, да умножится мзда наша на небесех. И потщимся с делы благими явитися Ему, яко да видят человецы добрая наша дела и прославят Отца нашего Иже на небесех (Мф. 5, 16). Не яко исправив, написах ти сия, ибо должника себе во многих долгах вижу: но непрестанно припадаю, моляся Богови, еже даровати мне же и тебе оставление грехов, молитвами святых. Аминь.
Ответ 61, тогожде великаго старца к томужде, ублажавшу его за таковую добродетель, и рекшу речи от писания, и вопросившу: подобает ли оставити овощи? и верно и благообразно по отцех жити? и о молитве, еже просветитися разболевшимся его очесема.
Брате, на мне исполнися тобою Писание, глаголющее: «людие мои, блажащии вас: льстят вы» (Ис. 3, 12) и прочая. Таковое блаженство не оставляет нас видети студа дел наших. Вредит бо, якоже мню, и достигших в меру, и от яже в Бога веры отлучает. Глаголет бо: «како можете веровати в Мя, славу друг от друга приемлюще» (Ин. 5, 44)? Разумеваяй смирение апостолово, изберет паче буйство, да послежде будет мудр. Показуяй бо себе разумна, а не паче духовна, удивляюся, избежит ли осуждения за кичение уставленнаго? О смиренных же пишет, яко приемлют благодать. Аще кто исповедает сладость словес Божиих, не вкушает же тоя, таковый горьку тую показует. Не горько ли слово оно, яко «аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). Аще ли же сладко, то чесо ради, хотяще исполнити свою волю, отвергаем тое? Показуяй себе ведуща путь, ведущий во град, или аки презирая вопрошает, или искушает насмеваяся. Аще ли же весть путь, и не хощет ходити по нем, таковый яко ленивейший осуждается. Имеяше же и авва Арсений разум, но не являше. Смиренномудрствуя бо глаголаше: «хощу спастися, и не вем како». Аще убо покажет кто брату своему путь оный, и вознерадит ходити путем тем, повинен обрящется. Сей же есть путь: да проходимая и созади пометаемая нами не привлекут нас вспять: понеже обретаемся на месте, отнюдуже изыдохом, осуждения достойни, и всуе сотворше труд. Хотяй бо познати совершенно путь, аще не шествует с ведущим совершенно путь той, то никогдаже достигнет во град. Поверзи волю свою созади себе, и смиряйся во всем животе твоем, и спасешися. О овощи же, да не взыщеши от себе: аще ли же дадут ти, приими и яждь, воздыхая за осуждение сладости. Аще же приводиши святых, то подражай и совершенству отвержения, и срастворенней в делех вере их. Без дел бо, рече, яко мертва есть. И понеже глаголеши, благообразно: то не обрящеши благолепнейша дела, бываемаго с покорением: послушание бо есть. И рече некто, яко сын послушлив в живот. О очесех же, силен есть Создавый тая просветити со внутренними очесы, имиже аще разумеваем по гласу Спасителеву, то не имамы нужды в сих, аки зрящих суету мира. Силен убо Бог сотворити, да обрящемся и мы со спасающимися, во славу всесвятаго имене Его. Аминь.
Ответ 62, тогожде великаго старца ктомужде, вопросившу с другими, кто даде диаволу началство и власть?
Аще уразумети хощете то, еже есть вам не нужно, сиречь, кто даде диаволу началство и власть, от сего уразумейте, и да не сотворите за неразумие ваше Бога виновна быти злых: от себе приимите пример. Аще кто от вас своим произволением уклоняется на злое, то властительски творит зло оно, и судим бывает от Бога, яко сотворивый злое своею властию. Кто же власть даде ему? Не Бог ли? Чесо убо ради его осуждает? Да не покажете за строптивость врага Бога волителя быти злу. Несть бо сие, да не будет. Но аще и рекоша нецыи от святых, обаче вы совершенно не разумеете, како рекоша. По сему бо речено бысть, яко Бог даде ему начальство и власть, от еже не удержати его, или возбранити от совершения зла. И уразумейте от сего: «аз ожесточих сердце фараона» (Исх. 7, 3; 10, 20). Аще убо сие есть, то како его осуждает? Но сие глаголет, яко не прежде наказа и. Паки от книги Иова сие возможно познати кому, содержит бо, яко диавол погубил его имения, и чада: и разсуди его глаголюща: «Господь даде, Господь отъят, якоже Господеви изволися, тако и бысть: буди имя Господне благословенно вовеки» (Иов. 1, 21; 2, 6). Почто убо не именует погубившаго, но Долготерпевшаго, и Могущего возбранити и удержати тое злое? И вонми, яко не за ино что рече ему: «се даю его в руце твои», точию, яко Бога порицаше виновна быти исповеданию праведника онаго, о бывших на нем благодеяниих. Не удержав убо Бог, именуется аки давый ему начальство и власть. Бог бо от начала, доброе начальство ему вверил есть; и дав не отнял есть: он же, приимь отверже, и вместо того облечеся в начальство злых. Невозбранивый убо Бог, именуется яко давый. Не пишет: «и не восхоте благословения, и удали е от него Бог», но: «и удалится от него» (Пс. 108, 17). Вы убо, да не имеете Бога виновна быти злым: понеже осудит вас сие: но он сам себе избра начальство злых, и не возбрани ему Бог. Ибо глаголет: «и возлюби клятву, и приидет ему», а не глаголет, яко Бог даде ту ему. Вы убо стойте непоколебими о Господе, верующе, яко начальник жизни нашея и всех благих есть Той. И простите мя влекома от вопрошений детских, и оставлша предлежащее совершенство. Чада, да благословит, и да умножит плоды ваша Господь Иисус Христос, о имени Отца, со Святым Духом.
Толкование
Представляет сими ясно тако богоносный отец, яко не подобает отнюд вопрошати разума ради тщащемуся спастися. Разум бо кичит, якоже глаголет апостол. О страстех обаче вопрошати: и како подобает свое провождати житие, сиречь о том, како подобает спастися, зело прилично есть: нужно бо, и во смирение ведет. Смирение же есть спасение сокращенно. «Смирихся бо, и спасе мя Господь» (Пс. 114, 5). Глаголет же и некий от святых: монах смиренномудр, не возлюбопытствует не изреченна: гордый же возлюбопытствует судбы.
63. Между сими и к больницы призирателю, вопросившему, аще подобает во врачебных книгах поучатися, рече:
В сих подобает паче поучатися, а не в страстех. Понеже, глаголет, не у приидохом в совершенство, да совершение пременимся от пленения страстей.
Обоим убо прилично и разсудительно отвеща святый. Рек же: простите мя влекома вопрошении детскими, гадательствует, или паче, явно показует: яко воистинну детска смысла и неразумия многа суть исполнена таковая вопрошения, ктому же и лютыя гордости.
Вопрос 64, тогожде ко иному старцу: что сотворю, отче, яко скорблю, яко оставих чада и жену за еже быти им без промышления.
Ответ. Писано есть в старчестве: яко обидим быв некий от некоего, отыде ко старцу, глаголя: яко обидим есть от некоего, и хощу себе отмстити. И рече ему: ни, чадо, но Богу отмщение да оставим. Егда же не увещал есть его, рече: сотворим молитву. Бываемей же молитве, старец нача глаголати, слушающу брату: Боже, не ктому Тя требуем, да печешися о нас, мы бо сами себе отмщаем. Он же, умилився о словеси, рече: прости мя, авво, не ктому бо отмщаю себе. Сие же глаголю ти, брате: аще мы печемся о жене и чадех, то Бог о них не ктому печется. Аще ли же оставим, то Бог попечется и ими и нами. Да не убо возмнится ти пещися или молитися о них: да не приимеши я в память, и будет страсть в души твоей.
Вопрос 65, тогожде к томужде старцу: что убо сотворю, яко пребывает во мне зело печаль о разлучении жены?
Ответ. Писано есть о муже и жене, яко «будета оба в плоть едину» (Мф. 19, 5; Быт. 2, 24). Якоже убо от плоти твоея аще отсечена будет часть некая, болезнует прочее тело, донележе исцелится язва, и престанет болезнь: тако и о сем, нужда ти есть, аки плоти отсекшейся болезновати.
Ответ 66, великаго старца к томужде, о томже вопрошении:
Аще вся возможна верующему, то где есть вера? Аще место мертвеца избрал еси себе, вопроси мертваго, вожделевает ли своея жены или судится за ню, аще та отшедши соблудит? Аще оставил еси мертвыя погребсти своя мертвецы, то почто не благовествуеши царствия своего? Доколе спиши? Бодрствуй, и возгласи с Давидом: «не уклони сердце мое в словеса лукавствия, непщевати вины о гресех» (Пс. 140, 4), аще паче всех учащих тя разумел еси? Познавают же лукавии беси, влагающии в сердце твое, яко зелнее приложится брань жены. Где утаися от тебе слово Писания: «яко верен Бог, иже не оставит нас искуситися» (1 Кор. 10, 13) и прочая; аще ли же от немощи нашея сия страждем, то никтоже, слеп сый, виновно да творит солнце, не просветившо, или не помогшо ему. Аще веруеши по писанному, яко истает яко паучина душа человека, наказуемаго за беззакония, то почто разслабевают руце твои, прежде даже не начнеши браней? Аще силен есть сый с нами, о нас сокрушити враги вся, почто показуем его отстояща от нас, неверствием нашим и безделием? Аще сильнейший Его никтоже есть, и хвалишися глаголя: «яко Ты со мною еси» (Пс. 22, 4): имея убо с собою Сильнаго, кого боишися и трепещеши? Но сотворив любовь, приими мало от небеснаго огня, егоже прииде воврещи на землю Владыка всяческих: да егда всеваются от врага плевели, сожжет огнь оный и пояст я. Покади убо от онаго огня, да обоняет твоих кадил Бог, и пренесет Своему Отцу и Животворящему Духу: и обитель у тебе сотворит в твоем храме, в немже поставил еси пред Ним жертву живу, святу, благоугодну Ему. И тогда, согревся от таковаго огня, присно вожделееши, спутшественник, и согражданин, и снаследник исправлших сия святых быти: «идеже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человека не взыдоша, яже уготова Бог любящим его» (1 Кор. 2, 9).
Вопрос 67, тогожде ко иному старцу: что сотворю, отче, яко боюся в нощех?
Ответ. Дотоле боятся граждане варваров, во елико не имут помощи от царя. Егда же известятся, яко приспе во град вождь или стратилат, то не ктому пекутся, ведуще, яко они попечение имут о них. Но аще и услышат, яко подступиша варвары, не пекутся, имуще поборающаго по них. И мы убо аще веруем в Бога, то не боимся бесов: посылает бо нам помощь Свою.
Вопрос 68, тогожде к великому старцу, послан писании:
Прости мя, отче: «накажет мя праведник милостью, и обличит мя» (Пс. 140, 5), глаголет Божественное Писание, якоже врач режущ или жгущ познавает, яко исцеление больный приимет: тако и болезнуяй, весть убо яко режем болит, исцеления же ожидает. Се Богови и святыни вашей себе предаю. Аз бо мню, яко от себе зде не приидох. Прочее убо, сам яже о мне вся ведый, яви, преподобие отче, понеже в смущении мнозе страстей и помыслов сердце мое пребывает. Вся бо готов есмь яже от тебе, Богу хотящу, прияти усердно с радостию, молящутися о мне. И аз же, якоже повелел еси пишу, или глаголю, через господина авву.
Ответ. Брате, се второе тебе сие послание посылаю, повелевающу Богу: имже молю твою о Бозе любовь, возбуди мысленное твое око воздремавшее от уныния, да не уснеши в смерть. И ты убо бодрствуй, да уразумеет ум обходити землю твою благую, да не когда возрастут терния и подавят семя по реченному: «окрест нечествии ходят» (Пс. 11, 9). Но крепок есть, могий иго и рог их сокрушити вскоре, аминь.
Вопрос 69. Тогожде великаго старца к некоему безмолвнику, вопросившу о служащем ему, и о смятении помыслов, и о иже по плоти сродницех.
Ответ. Брате, якоже души моей глаголю тебе. Писано бо есть: «да не когда разум ваш, преткновение будет немощным братиям» (1 Кор. 8, 9). Брат оный служащий тебе простоту имать: да не восхощеши научити его мудрости, понеже воздвизаеши нань гнев. Но доволен буди за него тем, еже бы сотворити потребу твою, не подавая ему о мудрости помысла. Добре есть: да не смутиши сердце его. Совершенных есть, еже оставити помысл свой внити, и паки изгнати и. Прочее ты да не введеши светлости, попалити дубраву свою. Не остави взятым быти одеждам твоим, да не со сваром восприимеши я. Да не искусиши себе смутитися: не бо постоиши в таковом искушении. Прочее внемли себе, и молися о мне. А о иже по плоти сродницех, рекшу Господу: «Кто есть мати Моя? и кто суть братия Моя?» (Мф. 12, 48) не можеши преступити заповедь Божию и имети содружество с плотскими братиями. Аще ли же одеяний требуют, чесо ради не помянул еси нищих, паче, и Самаго Христа глаголющаго: «наг бех, и одеясте Мя» (Мф. 25, 36)? Но наругаем от бесов, в память паки приходиши тех, яже оставил еси Бога ради, яко да преступник будеши. Горе нам, брате! Како делают с нами? Хощеши ли любве их, юже и ко всем имети должен еси? Молися о них, да и таи спасутся благодатию Христовою. Внемли убо себе, не ктому поруган быти: оставлше бо склады, на азбуку возвратихомся.
Понудися убо умрети, аще спастися хощеши. Невменяемость держи, и тецы на предлежащее: да не виною оправдания принесет ти диавол безвременно попечение. Буди без попечения от всякия вещи, и либо живи суть, либо мертви, да не послеши тамо. Помяни Господа глаголюща: остави мертвыя погребсти своя мертвецы. Себе внемли. Они бо не избавят в день оный страшный. Множицею глаголю тебе: пробудися от глубочайшаго сна, не веси бо, в кий час Господь приидет, да обрящет тя готова. О блазнениих же: падение есть души. Возлюби Иисуса от всего сердца твоего, и не падеши вовеки. Мир ти в любви Божией, мир ти в целовании святем.
70. Некий отец безмолвствующ, моли сего же великаго старца помолитися о нем.
Ответ. Егда посылает человек схоластика некоего сотворити слово за него к царю, то присно молится о нем, да услышан будет, не ктому схоластик той, но прошение, еже посла к цареви. Такожде убо и вы молитеся, да услышан буду. И показуя вам послушание, молюся кратко о здравии и спасении души и тела вашего. Аще бо услышан буду (послушает же всячески Бог), то сие припишу вашим молитвам. Ниже бо схоластик бых, еже словом ходатайствовати, то есть праведен, ниже дерзновение имам, но имам себе аки раба посылаема. Господь убо да услышит молитвы оны. И о окаянстве моем помолитеся.
Вопрос 71, тогожде к томужде великому старцу.
Отче, како подобает молитися, глаголати ли: Отче наш, якоже рече Господь или якоже рече авва Макарий скитский, иже глаголет, яко несть потреба многословити, но простирати руце и глаголати: Господи, якоже хощеши и якоже веси, помилуй мя. Аще ли же належит брань, то: Господи, якоже волиши, помози? Еда како совершенным точию единем повелеся глаголати: Отче наш и прочая?
Ответ. Отче наш и совершенным, и грешным повелеся: яко да совершеннии убо, познавше, чии быша сынове, потщатся не отпасти Его. Грешнии же, со стыдением нарицающе Его отца, от них множицею досаждаемаго, усрамятся и приидут в покаяние. Но, якоже мню, более грешным приличествует; еже бо рещи: остави нам долги наша, грешных есть. Кии бо долги имут совершеннии, сынове бывше сущаго на небесех Отца? А еже рещи, не введи нас во искушение, но избави от лукаваго: равносилно есть
глаголом онем аввы Макария, рекшаго: помилуй и помози.
Ответ 72, тогожде великаго старца к томужде, просившу благословения и о безстрастии вопросившу.
Брате! Бог весть полезное. Просил еси хлеб прияти от моея немощи, и выше учиненных ми триех хлебов в седмицу, не вниде в гробницу мою: ныне же по смотрению негли Божию, еже никогдаже от себе сотвори, и прежде неже услышати от мене, оный сладчайший меда сын болезней моих, вся имеяй едонодушны и пользу всех яко свою помышляяй, взыде нося хлеб. И не возмогох возвратити, глаголя: полезно и в сем отсещи свою волю, и преломих и, и послах любви твоей, осуждая себе, яко недостойна того, еже сотворих. Господь же, по вере твоей, той сотворит и мене да не осудит. Аще же будет слово о сем, то даже до тебе и входящих к тебе двоих братий попущено ти есть явити им. О безстрастии же: сие дарование есть Божие: и хотящему подает тое. Бог да подаст руку (помощь) в няже себе простираеши, по страху и по воли его. Аминь. Помолися о мне, брате.
Вопрос 73, тогожде к иному старцу: почто, отче, назва келлию свою гробницею добрый старец?
Ответ. Яко ночи от всех страстей, умре бо совершенно греху. И келлия его, в нейже жив уловлен есть аки во гробе, имене ради Иисусова, место упокоения есть: идеже не ходит демон, ниже князь его диавол: святилище бо бысть, яко вместила есть жилище Божие. Во всех убо прославим вси единодушно Бога.
Вопрос 74, тогожде к томужде старцу:
Понеже в житиях святых писано есть: яко ов убо творяше молитв сто, ов же толико: должни ли есмы и мы молящеся имети меру или ни? И како подобает творити молитвы оны: простертыя (продолженныя) ли, или глаголати Отче наш, и седети на рукоделии? и внегда делати, что подобает творити? Подобие о вечерних и нощных часех, како должен есть проводити и пребываяй на едине, и подобает ли глаголати песни или хваления?
Ответ. Часове и песни церковныя суть предания, и добре умышлена быша, соглашения ради всех людей: и во общежитиях такожде, согласия ради множества. Скитяне же ниже часов имут, ниже песней глаголют: но на едине, рукоделие, и поучение и по мале молитву; стоя же на молитве, должен еси молити, свободитися от ветхаго человека, или глаголати Отче наш или и обоя, и сести на рукоделие. А о еже простерти молитву егда стоиши: аще непрестанно молишися по апостолу, не подобает простерти егда востаеши: чрез весь бо день ум твой в молитве есть. Аще же седиши на рукоделии, подобает изустно читати или глаголати псалмы: и на конце коегождо псалма молитися седящу, яко «Боже, помилуй мя окаяннаго». Аще же стужаемь еси помыслами, то и приглаголати: «Боже, Ты видиши скорбь мою, помози ми». И егда сотвориши три ряды на мреже, востани на молитву, и преклонь колена, такожде и стоя, твори реченную молитву. О вечерних же: дванадесять псалмов глаголют скитяне, и на концы коегождо вместо славословия, аллилуиа глаголюще, и творяще едину молитву. Подобие же и в нощи дванадесять псалмов: и по псалмех седают на рукоделие. И аще кто хощет, глаголет из уст псалмы. Другий испытует помыслы своя и жития святых отец. Ов же прочитая пять или семь листов, глаголет, и паки вземлет рукоделие. Егда же поет, или изустно читает, должен есть устнами пети, аще несть близ его ин, хотяй назирати: яко да никтоже увесть, что творит.
Вопрос 75, тогожде к томужде старцу, о сне, колико подобает спати и
колико бдети? и коликими подобает доволну быти одеждами?
Ответ. О сне нощнем: молися два часа с вечера, считая сия от захождения солнца, и славив, спи шесть часов: и востани на бдение, и сотвори оставшияся четыре часы. И в жатву такожде: обаче сокращеннее в жатву, и мало псалмов, умаления ради нощей. И о одеждах: немощный, за слабость тела своего, должен есть имети зимния и летния. Доспевый же апостолова слова: «еже алкати, и жаждати, и наготствовати» (1 Кор. 4, 11) преходит время свое в единой ризе. Прочее, брате, да не высокомудрствуем, но смиренными да водимся, и да не ропщем, имуще по две или по три одежды.
Вопрос 76, тогожде к томужде старцу: понеже рекл ми еси отче, яко шесть часов бди; како могу познати, яко шесть часов побдех?
Ответ. Аще со опасством уразумети хощеши часы: уснув во един день за изнеможение тела, и бдев едину нощь от вечера до утра, разсмотри, сколько прочитаеши изустно Псалтыря, на часы же разделив известно. И в жатву сотвори тако, и явленни ти будут часове.
77. Тогожде к великому старцу:
Отче, помолися о мне, яко болю, и да возмогу с радостию болезнь понести, и рцы ми, како омыю скверны?
Ответ. Брате любезнейший, радость твориши мне твоими словесы: яко паче по мне еси, не разумевая глаголемых тобою. Рекл еси себе грешна в прошениих: а грешный зол есть раб; и ныне рекл еси, яко имаши болезнь: а болезнь наказание есть исповедуемо. Темже убо, наказание оно послано есть злому рабу. Аще убо тяжестно ти есть приимати наказание, престани быти зол. Аще же зол еси, то приими наказание: аще ли же радуешися наказуемь, то неси зол. Не сый же зол, возлюблен есть. Егоже бо любит Господь, наказует, виждь убо по истине, кто еси? и избери себе едино от реченных тебе. Знает же Бог, яко аще и мое презираю спасение, но творю по силе моей о вас, бояся заповеди. Скверны же аще хощеши омыти, слезами омый: всяку бо скверну омывают чисто: вопий Иисусови, дондеже измолкнет гортань твой: «Наставниче, спаси, погибаем» (Лк. 8, 24; Мф. 8, 25). Возми пепел от сердца твоего, и возжги огнь той, егоже Господь прииде воврещи на землю, и пояст вся сия, и благозвенящо изнесет злато твое и искусно горнило. Трезвения многа треба.
Вопрос 78, тогожде к томужде старцу:
Молю уразумети, откуду бывает слабость тела и истаяние сердца? и чего ради не стою во едином уставе пищи?
Ответ. Брате, удивляюся и изумляюся, како иже в мире желающе приобретати, или воинствовати, нерадят и о дивиих зверех, и о наветах разбойник, и о бедствиях моря, и о самой смерти, и не пренемогают душею желаемаго ради богатства: и сие неизвестно имуще! Мы же окаяннии и ленивии, приемшии власть наступати на змии и на скорпии, и на всю силу вражию, и слышавшия: «Аз есмь, не бойтеся» (Ин. 6, 20), явно ведяще, яко не нашею силою ратуемся, но силою укрепляющаго и вооружающаго нас Бога, пренемогаем и унываем! И откуду сие? Понеже не пригвоздишася плоти наша страху Его, и николиже забыхом снести хлеб наш от гласа воздыхания нашего: сего ради прелагаемся от сего в сие, и от единаго устава пищи в другий устав: яко не прияхом совершенно огня, егоже Господь прииде воврещи на землю: зане той имел бы сожещи и поясти терние от мысленныя нашея нивы: слабость наша и нерадение, и телолюбие не оставляют нас возникнути. И свидетель ми есть Господь, яко вем человека, и зде есть в благословенном обществе сем: и да не речет кто, яко о себе глаголю, и имать мя нечто, ничтоже суща: яко аще пребудет сей якоже есть, ничтоже ядый, ни пияй, ниже одеждою облачимь, до дне посещения Господня к нему, не востребует сих во век. Пища бо его и питие и одеяние, Дух Святой есть. Аще хощеши убо поревновати, трудися, потщися, бойся Бога, и сотворит волю твою. Рече бо, яко «волю боящихся его сотворит» (Пс. 144, 19). И аз бо, аще и ничтоже есмь, но заповеди ради творю по силе моей. Божие же есть еже утвердит, и крепость подати, и возвести во всякое дело благое, и сохранити от всякаго зла, и спасти во Своем Царствии. Тому слава, аминь. Помолися о мне, и умоли старца такожде помолитися с тобою.
Вопрос 79, тогожде к томужде великому старцу:
Молютися, отче, рцы ми: како стяжавает кто смиренномудрие, или молитву совершенную? И что творя кто не мнится парити; и что полезно есть читати?
Ответ. Еже стяжати совершенное смиренномудрие, брате, научи Господь, глаголя: «научитеся от Мене, яко кроток есмь, и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» (Мф. 11, 29). Аще убо стяжати хощеши совершенный покой, уразумей, что Он претерпел есть, и претерпи, и отсецы во всех волю твою. Сам бо рече: «снидох с небесе, сотворити не волю Мою, но волю Отца Моего, Иже на небесех» (Ин. 6, 38). Сие же есть совершенное смиренномудрие, еже сносити укоризны и поношения, и елика пострада Учитель наш Иисус. Молитва же совершенна есть, еже глаголати Богови без парения, внегда собирати вся помыслы с чувствами. Наставляет же в сие человека, еже умрети от всякаго человека, и умрети мирови, и всем сущим в нем. И ничтоже вящше должен еси глаголати Богови в молитве, разве сие: избави мя от лукаваго, да будет воля Твоя во мне: имети же ум, яко Богови предстояй, и Тому глаголяй. Познавается же егда пременяется от парения, и видит, яко веселится ум, просвещся во Господе. Знамение же, яко коснуся тоя, яко не ктому смущается, аще и напаствует его весь мир. Совершенне же моляйся есть умерщвляяй себе мирови и покою его. Творяй же Бога ради прилежне дело свое, сие несть парение, но тщание по Богу. Полезно же есть чести жития отец. Тако бо просвещается ум во Господе.
80. Тогожде к томужде, прошение молитвы о себе, и иже с ним.
Чада возлюбленная, целую вы о Господе, моляся Ему сохранити вас от всякаго зла и дати вам терпение, якоже Иову; и благодать, якоже Иосифу; кротость, якоже Моисеови; и мужество во бранех, якоже Иисусу Навину; и владение помыслов, якоже судиям; и покорение врагов, якоже Давидови и Соломонови царем; и крепость земли, якоже израилтяном, в примирении Его к вам дати грехов ваших оставление, со здравием телесным, якоже разслабленному; и да спасет вас от волнения, якоже Петра; и да избавит вас от скорби, якоже Павла и прочих апостолов; и да покрыет вас от всякаго зла, яко чада Своя искренняя; и да даст вам прошения сердца вашего, к пользе душевней и телесней, о имени Его. Аминь.
Вопрос 81, тогожде ко иному старцу, якоже явленно сотворити ему о мере воздержания.
Ответ Иоанна. Отцы глаголют о мере воздержания, еже быти без мала, или в ястии, или в питии: то есть наполнено чрево не имети. И ставити должен есть всяк варение и вино. Во время же зимнее, не пиет кто много; и к сему должно быти без мала; и в ястии такожде. Не есть же в сих единых мера воздержания, но и во глаголании, и во сне, и во одеянии, и во всех чувствах. В сих обретается мера воздержания.
Вопрос 82, тогожде к томужде старцу:
Рцы ми, отче, оное «без мала» пищи, или пития, или овощия, колико есть?
Ответ. От всея меры, глаголю же хлеба и иных снедей, или овощия, до единой без мала унгии. О вине же и воде, от обою мнее половины чаши. И аще внимаеши себе, и не трудишися, еже единожды напитися, добро ти есть: аще же не возможно, то дважды, отнюд без мала. В смущениих же и бранех помыслов, от обычнаго подобает уймати без мала: то есть, едину унгию пищи, и половину чаши от всего пития, якоже купно быти мнее двух унгий пищи и мнее единыя чаши пития. Помолися о мне, брате.
Вопрос 83, тогожде к томужде, како кто познает, колико требует ясти и пити?
Ответ. От всея меры, глаголю же хлеба, и иных снедей и овощия, от искуса всех дней возможно есть познати, что приемлет тело пищи и пития: яко пиет кто три чаши в день и яст едину литру хлеба. Аще же увидит, яко требует болше триех тело, без вины, или без труда болшаго, или яко сланая яде, то се есть брань. От триех убо, аще возможет, удержит единыя чаши половину, кроме брани: и в пищи подобне, от литры едину унгию.
Вопрос 84, тогожде, к великому старцу:
Молимся, отче, яко да речеши нам, оно, по силе человеку, колико есть, еже истяжется от Бога: еда како примешает кто в тое от своея слабости, и непщует, яко еже по силе, все творит. Како убо уразумеем тое слово, «по силе», истинно?
Ответ. Дал есть Бог разум человеку разсуждати вещи: аще есть кто от труда путнаго, или от инех тяжчайших дел, таковый не может равность инех дней сохранити, но снисходит мало телеси. Яко яст на день поллитры хлеба: и аще труда ради снесть еще едину унгию, силу свою сотворил есть, еже не ясти вящше. Бдит ли же от полунощи на всяк день? Аще почиет другий един час труда ради, то еже по силе сотворил есть. Труда убо знамение есть, еже препокоити себе мало, якоже речеся: и паки бдети обычно бдение. Еже убо творити елико по силе есть, еже быти без мала, или в пищи, или в питии, или во сне. Аще ли же речеши: и колика есть мера сну? Уставиша отцы пол нощи. О пищи же, еже блюсти себе еще хотяща, и сице выну мало приимати.
Вопрос 85, тогожде к иному старцу:
Кая же должна есть добре быти имущая мера вина и варения на всяк день, пребывающему на едине? И како отцы они жесточайшее правило пищи приемляху? И аще всем тожде правило воздержания должно быти, еже рекосте ми? Или противу устроению вопрошающаго отвещавают и отцы?
Ответ. О вине, здравому и хотящему воздержатися, довлеет едина в день чаша, ничтоже имущу кроме сея. Аще ли же имать часты недуги, да приимет две целии. Подобне и о варении, един вид варения должен есть имети, и будет без попечения о сем. О отцех же оно како имеша жесточайшее правило пищи, яве, яко обретоша телеса своя послушающа. Прочее, иже добре окормляющии себе, с разсуждением противу тела и житие свое устроивают. Помолися о мне.
Брате, яже рех любви твоей о воздержании сущим по нам, и по мере моей глаголах. Аще убо исправим средняя, приходим по преспеянию и в большая: да не ступивше на первый степеник лествицы ногою, абие восхощем на высочайшии. Приходящии бо в меру, яже рече апостол, могут и насыщатися, и алкать: во всех бо научени суть. Ты же веси меры твоя, брате. Егда бо бывает брань, рех ти умалити еще унгию едину, и от пития такожде.
86. Тойжде брате еще вопроси тогожде старца:
Что есть, отче, еже по желанию прияти брашно или еже по естеству?
Ответ. По желанию есть, еже желати прияти брашно не за потребу тела, но чревообъядения ради. Аще же видиши, яко приемлет естество на мало время некоего зелия, вящше от сочива, не по хотению, но по легкости, сие есть различие. Суть же естества приемлющая сладкая, а другая сланая, и ина кислая. И сие несть страсть, ниже пожелание, ниже чревобесие. А еже любити брашно, и желати в похоть: сие есть пожелание, служительница чревобесию. (Се же разумевай, егда держит тя страсть чревообъядения, аще и помыслом облада.) Аще же сопротивляешися тому, и благочинно приемлеши пищу потребы ради, несть се чревобесие.
Вопрос 87, тогожде к томужде:
Что убо, отче, яко не предлежит убо страсть, в самом же времени приятия пищи приходит. Что сотворю, отступлю ли от пищи или ни?
Ответ. Абие не отступай, но сопротивляйся помыслу: поминая, яко зловонием бывает пища, и яко осуждаемся мы ядуще, инем всячески удаляющимся. И аще убо отступит, приими пищу осуждая себе. Аще ли пребывает, призови имя Божие на помощь, и почиеши. Аще же одолеет ти, якоже не мощи ясти благочинно, тогда отсецы пищу. Аще ли же неции седят с тобою, за еже не познати тя онем, взимай по малу. Аще ли же случится ти алкати, сотвори потребу свою от хлеба, или от инаго брашна, на неже не имаши брани.
88. Тогожде к томужде: Знамение чревообъядения каково есть? Явленно сотвори ми.
Ответ. Егда видиши помысл твой услаждающся в брашнех, и понуждающ тя отнюдь предваряти всех, или привлещи пред себе брашно оно; се чревообъядение есть. Внимай убо себе, да не исполниши волю его: и сотвори силу свою удерживая себе, еже не с поспешностию прияти от того, но благочинно: и отринути паче брашно тое пред седящыя с тобою. Не подобает же, якоже рех, виною чревообъядения абие отрицатися причаститися снеди: но достоит хранитися, еже не безчинствовати в восприятии ея. И кроме бо чревообъядения пишут отцы, еже не простирати руки на трапезе пред инем: не прилично бо есть сие, и общаго благочиния чуждо. Егда же таково есть предлежащее брашно, яко не быти яве части пред коимждо, но обще тое всем ясти: тогда не безместно есть приимати кому от него со всеми: обаче со благочинием, за еже не впасти в чревообъядение и в зазрение. Другое же знамение чревообъядения есть, еже прежде времене хотети ясти: еже не достоит творити, аще не некая негли предлежит благословная вина. Во всех же потребно есть призывати Божию помощь, и Бог заступит нас.
Вопрос 89 тогожде к томужде: Востание плоти откуду приходит?
Ответ. Востание плоти приходит от нерадения: ибо нерадение восхищает тя тайно во еже судити и осуждати, и сими предает тя. Егда бо Израиль истинно работаше Богови, то храняше его от врагов его. Егда же нерадяше
о истинном служении, то попущаше Бог враги поразити и.
Вопрос 90, тогожде к томужде: Подобает ли о всех рождаемых в сердце помыслех вопрошати старцев? И подобает ли молящуся и поющу со гласом сие творити? И о памяти всех вещей яже содея кто, или слыша, или глагола, и достоит ли обучатися с братиями?
Ответ. Брате, о всех возницающих помыслех не должно вопрошати: мимоходяще бо суть; но о пребывающих и борющих человека. Якоже бо человек от многих досаждаемь, небрежет тех досаждений, и бывает без попечения от всех их: аще ли же кто востанет нань, или ратует его, тогда доносит ко князю: тако и вещь сия. О молитве же и псалмопении: не точию умом, но и устнами потребно есть пети. Зане пророк Давид глаголет: «Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу твою» (Пс. 50, 17). И апостол такожде, показуя, яко ищутся устне, рече: «сердце и плод устен» (Евр. 13, 15) и прочая. И о нихже видел еси, или слышал, или содеял, и помышляеши та: ничтоже отсецает сия, разве молитва со смирением и со труды и слезами бываемая, не имущая воли отнюд. Исправлшии бо сие отцы без трудов и слез и отсечения воли, не исправиша. А еже обучатися, вменяемость есть и равность: вопрошати же и веровати ответом, смирение есть, и успеяние о Господе. Помолися о мне, брате.
91. Ин некий старец вопроси тогожде старца:
Како кто блюдет сердце свое? и киим образом бывает брань вражия? и должен ли кто вопреки глаголати к борющему? и о помысле блуднем, подобает ли заградити вход его? аще ли же внидет, то что подобает творити? и о пище, унгиями ли должен кто употребляти ю или разумом и хранением?
Ответ. Блюсти сердце есть, еже имети трезвен ум, и чист от помысла наводящаго брань. Первее же бывает в презрении помысл его, и егда видит враг презоривость, тщится ввести брань. И аще разумети хощеши, враг ли есть или друг, сотвори молитву и вопроси и: наш ли еси или от супостатов? И отвещает ти истину. Предателство убо бывает от нерадения. Не пререкуй же, сего бо хотят, и не престанут: но приступи ко Господу на них, повергая пред Ним немощь свою: и Той может неточию отгнати, но и упразднити их. О бесе же блуднем: добро убо есть весьма, еже заградити вход его: аще ли же восхищаешися, и внидет, то подвизайся противу ему, повергая немощь твою пред Богом и моляся Ему, и ижденет и. А о снеди, о ней же рекл еси: от разума и хранения устави житие свое и помолися о мне, любве ради.
92. Тогожде к томужде старцу. Откуду отягчается сердце мое, и есть во мне сон безмерный, и ни едино есть ми умиление?
Ответ. Сия приходят безмолвствующему всячески да уныв бегает подвига и отчает себе. Мы же повержем неможение наше пред Могущим вся сотворити по преизбыточествию, ихже просим или разумеем: дондеже сокрушит сонмища аммореов пред нами, и не оставит Мадиама, и Амалика, и сынов восточных, потребити плоды наши, но потерпим помощию Владыки нашего Бога, силнейш бо есть тех: и спасемся.
Вопрос 93, тогожде к томужде: Откуду нощию во инех лицах мечтания бывают ми, днию же во инех брань приемлю? Случается же, яко и кроме лица: и паки случается, яко со сластию, и кроме сласти мечтанию бывати.
Ответ. Ратующии днию, тии ратуют и нощию: являюще, яко еще имут тя в руках своих: и тиижде преобразуются во ина и ина. А еже овогда убо со сластию бывати, овогда же без сласти, от преобразования тех есть, якоже уже рех: да приидет человек той в недоумение и смятение. Сугуба же есть нощная брань: есть от сластей пострадати сие, и есть от искушения диаволя, во еже привести кого во отчаяние, яко мнети ему не ктому имети спасение. Егда убо случится тебе искушение брани сея, твори седмижды по седми коленопреклонений, сиречь 49 коленопреклонений, глаголя на коемждо: «Господи, прости мя за имя Твое святое». Аще же належит немощь, или неделя, егда не достоит творити коленопреклонения, глаголи слово сие седмьдесят крат, вместо 49-ти коленопреклонений. Различие же искушений сие есть: еже искуситися от диавола, от возношения бывает, а еже от сластей, от чревообъядения.
Вопрос 94, тогожде к томужде: Аще бывшу нощному мечтанию, будет за утра святое причащение, что подобает сотворити?
Ответ. Приступим, яко уязвленнии, и не яко преобидяще, но яко требующе врача: и исцелит нас Исцеливый кровоточивую. И возлюбим много, да и нам вставится много. И егда хощеши причаститися, глаголи сие: да не будут ми Святая сия, Владыко, в суд или во осуждение: но во освящение души и тела. И тогда приступи со страхом: и человеколюбив есть Владыка наш Бог, еже сотворити с нами милость Свою. Аминь.
Вопрос 95, тогожде к томужде: Понеже рекл ми еси, отче, во ответе, яко в нощи случающаяся человеку, ова убо суть от возношения, по искушению диаволю; ова же от сластей чревообъядения: убо возможно ли есть диаволу воздвигнути сие в человеце от зависти точию, ниже возношающуся тому, ниже сластолюбствующу? И како должен есть кто познати, естественне ли бывает в нем движение в нощи? И естественное движение страждут ли совершении? И должно ли преклоняти колене в Пятидесятнице или ни?
Ответ. Может убо подвигнути диавол от зависти: но не сущу от нас возношению, или сласти, не может на мнозе. Якоже бо кто хотя создати дом, аще не обрящет служащих веществ, всуе труждается: тако и диавол. Знамение же естественнаго движения есть, егда видит кто, яко ниже от возношения, ниже от сласти, ниже от зависти диаволи случается ему движение. А еже уразумети, яко несть от зависти, но от естественности, егда надеявся, и со многими молитвами уснет кто, именуя Cвятую и Единосущную Троицу, назнаменуя себе крестным знамением, и постраждет сие. Совершеннии же не страждут ниже сего: угасиша бо и естественное. Яко скопиша себе духовне, Царствия ради Небеснаго, сиречь умертвиша уды своя. О преклонении же колен в Пятидесятнице уже речено ти есть во ино время, яко преклоняти в своей келлии. Помолися о мне, брате.
Вопрос 96, тогожде к томужде: Како хощу удержати чрево свое, и приити во умаление пищи, и не могу? Но аще и прииму со умалением, паки по мале прихожду в первую мою меру: и в питии такожде.
Ответ. Бог да помянет любовь твою, брате мой, яко елики имам страсти, рекл ми еси: и аз бо таяжде стражду. И никтоже освобождается сих, точию пришедый в меру глаголющаго: «забых снести хлеб мой, от гласа воздыхания моего, прильпе кость моя плоти моей» (Пс. 101, 5–6). Таковый вскоре приходит во умаление пищи и пития: слезы бо хлеб бывают тому. И прочее приходит, еже питатися Духом. Веру ми ими, брате, яко вем человека (егоже Господь весть) таковыя меры: и в седмицу, единою или дважды, и множае пленяется в духовную пищу, и от сладости тоя забывает чувственную пищу, егда приходит прияти, якоже некто пресыщен и гадлив, не хощет прияти; приемля же осуждает себе, глаголя: почто всегда несмь тако? И желает еще успети. Где есмы, брате? Идем, да умрем. Прости мя, яко не обретая, чим от своих похвалится, чуждыми труды хвалюся; и сие на свое осуждение.
97. Тогожде к томужде вопрос: Молю тя, отче, да явленну ми сотвориши силу вещи: како приходит кто во яже рекл еси? Аз бо не вем. Елижды бо начах умаляти пищу, уныние и слабость не оставиша мя, дондеже приидох паки в первую свою меру. И како рекл еси, яко приходяй в меру рекшаго: «прилпе кость моя плоти моей», сей приходит в малое требование? И како прежде умаления пищи, прилипает кость плоти?
Ответ. Брате, понуждаеши мя глаголати, яже суть превыше меры моея, и боюся, да не како осужден буду, глаголя чуждая исправления. Писано есть, яко прилпе кость моя плоти моей, сие есть, яко бывают кости вся человека едино по Богу. И тогда бывает плоть она последующи сущему по Богу помыслу; и бывает радость Духа в сердце, питающи душу ону, и утучняющи тело, и укрепляющи обоя, и ктому не ослабевает, ниже унывает. Иисус бо прочее бывает ходатай, и поставляет человека близ преддверия: отнюдуже отбеже всякая болезнь, печаль и воздыхание; и исполняется на нем слово писанное: «идеже сокровище твое, ту и сердце твое» (Мф. 6, 21). Приводит же человека в меру сию совершенное смирение.
Вопрос 98, тогожде к великому старцу: Како приходит кто в воздержание, и како познается естественная немощь, и яже от бесов, и колико подобает ясти?
Ответ. Брате, по малу чешеши открыти вещи сокровенны. И аз, юрод еще, мню, яко еже ты просиши от мене, никтоже может разсудити, точио приходяй в меру сию. Живый бо человек чувство имать студености и теплоты приносимых ему: мертвый же не ощущает сих, погуби бо чувство. И якоже приходит в меру ведения вещей учивыйся сим; и весть сия разсуждати; не научивыйся же, ниже пришедый в сия, тмами аще вопросит — что суть, и услышит: то еще поняти силы их не может: тако есть и сие. Елико ни глаголеши кому, потреба есть паче самаго искуса. О немощи же: аще приемлет тело повседневную пищу, и разслабится, от бесов есть. Аще ли же ни, немощь есть. А еже воздержатися есть еже востати мало ненасыщшуся, якоже уставиша старцы новоначальным. Егда же доспеет человек в меру апостола глаголющаго: «не неразумеваем бо умышлений его» (2 Кор. 2, 11) не может утаитися от него свое, колико подобает ясти; обучен бо есть. Понуждаемь есмь рещи вещи паче мене, и несть потреба; негли же ниже есть могий прияти и уразумети, разве; редцыи нецыи. Бог Отец наших да приведет тя в радость сию, светла бо есть и сладка. Не поминает же телесныя пищи таковый; забы бо снести хлеб свой, и инде имать ум. Вышних ищет, горняя мудрствует, горним поучается, идеже Христос одесную Отца седит. Тому слава, вовеки. Аминь.
Вопрос 99, тогожде ко иному старцу: Добро ли есть, авво, исповедати кому от братий о бываемом мечтании, и сотворити ему метание, да помолится о нем?
Ответ. О нощном мечтании добро есть рещи могущему слышати. Сотворив же кто метание, должен есть просити помолитися о нем. Писание бо глаголет: «исповедайте друг другу согрешения, и молитеся друг за друга, яко да исцелеете» (Иак. 5, 16).
Толкование
Рек бо отец, добро есть рещи могущему слышати: яви, яко не полезно есть всем, и приключшимся таковая глаголати.
100. Некий от отец безмолвствуяй вопроси тогожде: како есть седети в келлии?
Ответ. Еже седети в келлии есть еже поминати своя согрешения, и еже плакати о них и сетовати, и трезвитися; еже не пленену быти уму его, но трудитися, да аще и пленен будет, скорее паки привести его в место его.
Вопрос 101, тогожде к томужде: Помысл глаголет ми, яко поучение творит чистую молитву: убо тако ли есть?
Ответ. Брате, да не поруган будеши от бесов и речеши, яко поучение творит чистую молитву. И како пребывают страсти в человеце, имущем чистую молитву?
102. Тогожде к томужде: Како бывает разум зверохищен?
Ответ. Разум зверохищен бывает, аще не предварит человек, и не укорит себе, и угрызение зубов имать, и потребление ногтей. Прочее врачевания потреба, сиречь покаяния.
Вопрос 103, тогожде к томужде: Подобает ли смежевати очеса в кознех вражиих? и егда востает на мя тело, что подобает творити?
Ответ. Показует диавол человеку вещи и чувственно, и не чувственно. Немощен убо сый, смежевает очеса, да не увидит: силный же и видя, не радит о них. Праведный бо яко лев уповает. О востании же тела: бежи спешно ко Иисусу молитвою, и упокоишися.
Вопрос 104. Откуду случается мне, еже по вопросе осуждати инаго?
Ответ. Еже осуждати инаго по вопросе, страждеши, за еже не умрети оправданию от тебе. Осуждай себе, и отыдет от тебе осуждение инех.
105. Тойже стужимь от разбойник, и зело убоявся, благодатию же Божиею покровен быв от вреждения их, возвести томужде старцу о боязни, прося купно и молитвы, о сохранении на преди.
Ответ. Бог не предает кого, глаголяй: «не имам тебе оставити, ниже имам от тебе отступити» (Быт. 28, 5); но неверствие наше есть предающее нас. Обаче же по попущению Божию приходят искушения, ко искусу вере имущих совершенно на Бога упование. Еда многшии суть разбойницы приходящии, неже колесницы и силы фараоновы? И явлено бысть, яко единем глаголом и манием Господним, утопоша внезапу Не помниши ли, како ослепи нашедших на Елисеа? Кто ослепи их? И чесо ради Ведый избавляти от искушения благочестивыя, сия вся сотворил есть, и творит? Како забыхом глаголющее Писание: «Господь сохранит тя от всякаго зла, сохранит душу твою Господь» (Пс. 120, 7)? И како забвению предахом оное: «ваши же и власи главы изочтени суть» (Мф. 10, 30) и «яко птица не падет в сеть без Отца вашего? не много ли паче лучший есть человек птицы?» О боязне, дщере не верствия! камо нас низведе! Лютейша есть зело, ослепляет ум, умягчает сердце, отторгает от Бога человеки, сестра есть безнадежия, изгонит человеки от страха Божия в место погибели. Брате, бежим от нея, и возбудим в нас спящаго Иисуса, глаголюще: «Наставниче, спаси ны, погибаем» (Мф. 8, 25). И востав, запретит приражению ветра их, и будет тишина: нам же речет: «Аз есмь, не бойтеся» (Ин. 6, 20). Оставим тростный жезл, и да восприимем жезл креста, на немже утверждаются хромии, о немже воздвигаются мертвии, о немже похвала апостола: имже свободихомся от предательства, представляюще себе Распеншемуся нас ради. Сам бо тем упасет ны овцы своя и тем отгонит от нас кровоядцы волки: Тому слава вовеки. Аминь.
112. Подобне великий старец вопрошен быв о сем, рече:
Брате спящий, испытай слабое твое сердце, емуже аз удивляюся, боящуся рабов, стоящих вне, и не видящу господий их, пребывающих внутрь. Чувственнии разбойницы раби суть мысленных разбойников, бесов глаголю, действующих в них. Благодарити должен еси пришедшым на тя разбойником: яко пришедше возбудиша господий своих, сиречь спящих в тебе разбойников. Камо отыде далече Иисус, да идеши к Нему, и умолиши Его приити на помощь? Еда не слышит ухо твое, что поют уста твоя? «Близ Господь всем призывающым Его во истине. Волю боящихся Его сотворит, и молитву их услышит, и спасет я» (Пс. 144, 19). Тому прилепися: Той и внутренния владыки, и внешния рабы упразднит от тебе. Тому слава вовеки. Аминь.
107. Тойжде вопроси инаго старца: Два помысла стужиста мне о разбойницех. Един убо осуждает мя, глаголя: яко общежития суть, яже имаши, и грех есть, аще тоя оставиши взяти им, но должен еси клепати, или воззвати. Другий же помысл осуждает мя, глаголя: яко Господь рече, «хотящему ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу» (Мф. 5, 7). Како убо повелеваеши, владыко, сотворити ми? понеже сумнюся. И прости мя, яко мысленныя разбойники оставляю входити и исходити, и окрадати сердце мое; а о чувственных вопрошаю. Помолися убо, да предварителне оныя упразднит Господь.
Ответ. Аще не имаши власти на чесом, то не презирай тех, яже приемлеши любовь общежития: зане осуждение имаши: человек бо под властию сый, несть под заповедию. Прочее без смущения клепли и воззови, глаголя: благослови еще сый и помози: и покрыет тя Бог. О мысленных же разбойницех: Господь и сих и онех да упразднит. Мужайся, и крепися, и молися о мне.
108. Тойже прочте в старчестве: «…яко должен есть хотяй по истине спастися, прежде с человеки понести досады, безчестия, тщеты, уничижения, и чувств своих свободитися, и тако приити на совершенное безмолвие, якоже и Господь наш Иисус Христос сотвори: сия убо вся претерпев, тако взыде на святый крест. Еже есть умерщвление плоти и страстей, и покой совершен свят». И рече к себе: аз окаянный ни едино от сих ниже ведех, ни сотворих. Но зане от немощи моея соблазнях всех, отыдох от человек. Темже убо должен ли есть паки внити посреде человек, и Богу помогающу, сотворити, якоже рекоша отцы, и тако приити на безмолвие, да не вотще будет труд мой? И возвести сия великому старцу. И глагола ему великий:
Добре рекоша отцы, и несть инако: но понеже многи бывают вины, в нихже непшует человек добре творити, и обретается вреждаем ради инех вин, подобает охраняти себе. Предварил бо еси сести в келлии: и аще приидеши посреде человек, родится ти тщеславие: и негли ниже постоит с тобою сей помысл, сиречь еже быти посреде, и тако не будеши посреде, и два зла будут. Но аще укоряеши себе, яко не сотворша должнаго восходу на крест, глаголя: яко в неведении седох: весть укоризна досадити и обезчестити себе, и тако по сем привести приемлющаго тую со истиною, в меру креста, о Христе Иисусе Господе нашем! Емуже слава и держава вовеки. Аминь.
112. Тогожде к томужде великому старцу. Помолися о мне, яко зело скорблю.
Ответ. Бог небесе и земли да даст вам, молитвами святых Своих, прошения, яже прошу Его вам подати. Понеже убо услышати хощете, и возрадоватися, вы есте понуждающии мя рещи, яко да на мне исполнится оное: «бых несмыслен хваляся, вы мя понудисте» (2 Кор. 12, 11). Аз и прежде даже не просити мя, за раздеженную во мне, аки зелнейший пламень огненный любовь Христа, иже рече: взыщи ближняго твоего яко сам себе, от горения и теплоты Духа, не престаю день и нощь моляся Богу, да сотворит вас богоносных, и вселится и да ходит в вас, и ниспослет вам Духа Святаго, Духа истины, да егда приидет, научит вы всему, и наставит вы на истину, еже быти наследником вечных благ онех, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша. И бых к вам аки отец, тщайся увоинити чада своя царю в воинства светла, онем без попечения сущим. Да даст же Бог вам горение любве сея.
Известны бо сотворит вы Бог, яко до седмаго небесе возводит человеки имущыя тую, якоже нецыи уже со дерзновением восходят, и благословляются, аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем; Бог бо есть ведый, и да разумеете начало пути радости сея, послушайте: прежде приходит человеку Дух Святый, таже научает и всему, и како подобает смиренномудрствовати (яже не можете ныне услышати), таже наставляемь первым горением онем, восходит на небо первое, по сем на второе: и по преуспеянию, даже до седмаго. И тамо есть видети неизреченныя вещи и страшныя, яже никтоже может слышати, точию приходящий в меру сию, ее же Господь да сподобит вас. Умирающий совершенно мирови, терпением, и скорбми многими, могут в сию приити. О брате возлюбленне! Господь крест претерпе, и ты не возрадуешися ли во скорбех, ихже терпение вводит в Царствие Небесное? Добре же рекл еси, яко скорбиши; не веси ли, яко егда кто просит отцев помолитися о нем, или Бога, еже дати ему помощь, тогда множатся ему скорби и искушения ко искусу его. Да не взыщеши убо покоя телеснаго, аще не дает ти того Господь. Мерзок бо пред Господем покой телесный и Господь рече: «в мире скорбь имети будете» (Ин. 16, 33). Бог да поможет ти во всех. Помолися о мне.
113. Тойже вознепщевав смерть тогожде великаго старца близ быти, и прискорбен быв о своем спасении, и всего общежития: яви сие томужде великому старцу. Иже и сказует ему сия:
Брате любезнейший: подвигнувся по любви Божией, глаголал еси глаголы смирения, влекущия на сострадание и немилостивыя человеки, к человеку грешну и худейшу.
И что имам ти рещи, человек, не имый сострадания, ниже милосердия? Обдержим есмь от твоих словес, и что дам ти, не имам? Аще бых имел нечто, могл бых ти рещи. Не оставляю вас еще в сих летех, ниже в сие время сирых: но се пребуду с вами, повелением Бога, творящаго к пользе вся, и ко спасению душ наших, рабов Его, не мене ради, но вас ради просивших сего, яко да плод принесете Богови, чрез мене приносяще ваше спасение. И аз реку: «се аз и дети, яже ми дал еси, соблюди я во имя Твое» (Ис. 8, 18; Ин. 17, 11); покрый их десницею Твоею; настави нас в пристанище хотения Твоего и напиши имена их в Твоей книзе: даждь им обручение жизни, радость творя им, и глаголя: «не бойся малое стадо, яко благоизволи Отец ваш дати вам Царство» (Лк. 12, 32). И помолися, да даст ми рещи: Отче, даждь ми, да идеже буду Аз, будут и чада Моя. Веру ми ими, брате: яко дух мой усерден есть рещи моему Владыце, радующемуся о прошении рабов Своих: Владыко, или введи со мною и чада моя в царство твое, или и мене изглади от книги Твоея. Немощь же моя и нерадение возбраняют ми имети таковое дерзновение. Но обаче милость Его велия есть. Имуще убо таковаго Владыку да утешимся, верующе, яко всячески сотворит милость свою с нами. Не имать Бог презрети труда подвигов отец наших усопших и ныне живущих; но речет: пощажду место сие, Мене ради и работающих Мне верно на нем. Аз бо верую несумненно, яко суть нецыи на месте сем, могуще умолити Бога о тмах людей, и не будут отметаеми; волю бо их, сотворит Господь. И упросите могут, да очи Господни будут на месте сем. Молитвы бо их восходят к Нему, яко молния блистающая, и якоже лучи солнечны, о нихже веселится Отец, и радуется Сын, и красуется Дух Святый. Себя убо да внимаем точию, брате, Бог бо печется о месте сем: упокоение бо бысть рабов Его, и на сих исполняется оное: «глас радования и спасения в селениих праведных» (Пс. 117, 15). Прочее, десницы Господни есть, еже сотворити силу, еже дати нам крепость, даровати нам последовати стопам отец наших, сиречь, учению, житию, долготерпению, любви, терпению, гонением, страданием, елика быша им от врага, и чувственне и мысленне. Аще бо не стяжем что от жития их, то како будем чада их? Господу глаголющу: «аще чада Авраамля бысте были, дела Авраамля бысте творили» (Ин. 8, 39). Аще не страждем с ними по силе немощи нашей, како прославимся с ними, в час оный; аще не умрем с ними, отсекающе волю, то како совостанем с ними, во уповании услышати оное: «Приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царство» (Мф. 25, 34) и прочая. Брате, аще прошения наша даде нам Бог, да имамы отцы наши наставляющыя нас; внимаем, да не леность наша, или мягкость, или нерадение, или неверие наша разлучит нас от них. Глаголет бо: «аще ли неверный отлучается, да разлучится» (1 Кор. 7, 15). Да воспомянем рекшаго, яко «претерпевый до конца, той спасен будет» (Мф. 10, 22). Да молимся Богови непрестанно, о еже ни единому же отлучитися от святых отец наших, ниже в веце сем, ниже в грядущем. Да не оставим света, и взыщем тмы; не оставим сладости медвенныя, и приимем горесть змиеву; да не завидим сами себе, и возлюбим смерть; да не приимем вместо благословения клятвы. Да не прогневаем Христа, угождающе врагу. Трезвимся, бодрствуем, скоро да потечем; готови да будем; пробудимся от глубочайшаго нашего сна. Помыслим, что нам даровал есть Бог, не еже быти нам под ногами святых, но и чадом, и наследником. Блаженна есть душа, вкусившая сих. Блаженна душа, уязвившаяся в таковую любовь. Блаженна душа, прилепившаяся сим. Блаженна душа, приемшая совершенство в сих. Ожидает бо ю радость и веселие, и мздовоздаяние в Царствии Небеснем, во славу Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь. Молися о мне, брате.
111. Прошение молитвы тогожде к томужде великому старцу, яко да дарует ему Бог преуспеяние.
Ответ. Брате, умоли благость «хотящаго всем человеком спастися, и в разум истины приити» (1 Тим. 2, 4) еже дати тебе бодрость духовну, возгневающую духовный огнь, егоже Господь прииде воврещи на землю, Владыка небесе и земли. Молю же купно и аз по силе моей, да дарует ти оную Бог, подаваяй всем с трудом и усердием, просящим благодати, и пришедши наставить тя на истину. Просвещает бо очеса, исправляет ум, отгонит сон слабости и безпечности, уясняет оржавелая в земли лености оружия; просвещает оскверненная в пленении варварском одеяния, и творит еже возненавидети мерзости мертвечин их, и возжелати насытитися духовныя оныя жертвы, жремыя великим нашим Архиереем: о нейже слыша пророк, яко очищает грехи, и отъемлет беззакония, плачущим прощает, смиренным дает благодать: в достойных снискивается, и они живот вечный тою наследуют, о имени Отца и Сына, и Святаго Духа. Аминь. Помолися о мне.
114. Тойже моли великаго старца помолитися о нем, яко да сподобится мертвенности Иисусовой себе в жертву принести.
Ответ. Всякое прошение благо, радуяся прошу Бога подати вам, и верую, яко подает. Неложен бо есть глаголяй: «просите и дастся вам» (Мф. 7, 7). Бог убо да подает прошения ваша, аминь. Обаче да не будеши без попечения во еже и самому потрудитися мало. Ибо хотящий началств от царя, аще и имут многих предстателей, претерпевают и сами скорби, и беды, и труды, дондеже получат: тако и ты убо, привнеси мал труд, да обрящеши велию милость. «Много бо может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5, 16). Рцы брату сущему с тобою, возлюбленному оному о Господе, присно тя наказующему и оттуду подающему милость велию, да не обленится, наказуя. «Егоже бо любит Господь наказует» (Евр. 12, 6). Целую всех вас о Господе и прошу помолитися о мне за любовь.
115. Тойже моли великаго старца помолитися о нем, еже изыти ему от ветхаго человека.
Ответ. Послушай, брате возлюбленне, и даждь сердце твое, еже сохранити глаголемыя тебе Божественныя глаголы, не от человека, но от Духа Свята. Иисус врач есть душ и телес. Аще язву имаши, ввожду тя к нему, и молю его, да исцелит тя, аще и ты восхощеши. Датель бо есть всех благих дарований. Подает же тебе не точно прошения твоя, но паче вся по преизбыточествию, ихже просиши. Сын Божий, и Свет и Сила есть Иисус, от Святыя Девы Марии воплощся, Иже на земли явися и с человеки поживе, и Себе принесе жертву живу, благоугодну Богу, и Отцу нашему, еже сотворити нас Себе люди избранны, ревнители добрым делом, царское священие, язык свят, Иже сия нас ради претерпев, образ нам оставил есть терпения, и радуется, егда просим Его. Прошу Его просветити сердце твое; но спотрудися до пота и ты. Глаголет бо Сын Божий: «приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы» (Мф. 11, 28). Приступаю убо к Нему о тебе со безстудием многим, но аще и ты не приступиши, то срам есть велик. Иисус никогоже отметает: ибо в единонадесятый час нанят делатели в Свой виноград. Прилепися Ему, и сотвори мал труд, да восприимеши мзду со всеми равную. Человек бысть Сын Божий тебе ради, буди и ты Его ради богом. Ум дал есть тебе Бог, даждь Ему оный на небо, вышних ища, вышняя мудрствуя, идеже Сам есть. Молю бо да тамо достигнеши со всеми любящими имя Его. Таковым бо образом, свобождается кто ветхаго человека. Иисус рече апостолом: «вы есте соль земли» (Мф. 5, 13). Землею тело нарече; глаголет бо: «земля еси, и в землю отыдеши» (Быт. 3, 11). Буди сам себе соль, осоляя и изсушая гнилость и черви, си есть злыя помыслы. И аще сие сотвориши, спотруждуся, и соосолю купно с тобою, да не возсмердят и гнушатися сотворят инем. Спастися хощет нам Бог и Свет наш, но нам подобает вопити непрестанно: спаси мя, Господи, и спасет тя. Ибо возопиша некий, и внидоша в пристанище хотения Его, в неже надеюся тебе прияти, аще ми даси руку посиле. Уразумей реченная, и последовав достигнеши, по рекшему: «тако тецыте, да постигнете» (1 Кор. 9, 24). Молися о мне, брате, да не осужден буду, глаголя, и не творя.
Вопрос 114, тогожде к томужде великому старцу о различных помыслех и о совершении пути Божия.
Ответ. Вся яже написал еси прося Бога чрез мою худость, брате забытливе, во едино клонят, еже избавитися ветхаго человека, и еже обрестися освящению души и тела, и спасену быти со святыми во Царствие Божие. Сия бо то есть мера, юже рех ти, еже изменитися и очиститися от ветхаго человека. По преизбыточествию же ихже просиши, прошу Бога аз, обдержим любовию, да подаст тебе. И аще не воспятиши слабостию своею и нерадением, то почудитися имаши, и прославити Бога, како пременяет тя, от еже не быти, во еже быти. Бог да простит ти яже согрешил еси, и имущими быти по сих, да уготовает тебе прощение. О нощных же мечтаниях: по зависти искушает тя диавол, зане каешися Богу, хотя наругатися тебе, яко ничтоже пользует вся могущее покаяние. Но ты не повинися, ибо великую имаши помощь от молитв святых. Тщание же есть: аще совосхитишися словом, или делом к некоему согрешив, да идеши и сотвориши метание тому. И видя Бог, покрыет тя от врагов твоих. О снедех же: да не весма попецемся о теле. Случается бо, яко бывает сия брань от бесов, да ввергут нас в попечение, и да в сем забавляющеся, оставим предлежащая нам благая. О совершении же пути Божия, не лет есть рещи ныне, да не во отчаяние приведу тя. Но веруй, яко туне тя спасает Бог молитвами святых: могут бо Его умолити. Помолися о мне брате.
Вопрос 115, тогожде к томужде великому старцу: о унынии, и других неких помыслех.
Ответ. Един Бог безгрешен, спасаяй надеющияся нань, да укрепит любовь твою, еже служити Ему в преподобии и правде вся дни живота твоего, во храме жертвенника внутренняго человека, в немже мысленныя жертвы приносимы бывают Богови, злато, и ливан, и смирна, в немже жрется телец упитанный, кропится честная кровь непорочнаго Агнца, в немже воскликновения святых Ангел с согласием бывают: тогда «возложат на олтарь твой телцы» (Пс. 50, 21). Тогда, когда? Егда приходит Господь наш, великий Оный Архиерей, Иже безкровную жертву приносяй и приемляй. Егда во имя Его услышан будет во ушию седящаго у красных врат хромаго, глас радости: «востани и ходи» (Деян. 3, 6), тогда входит во святилище, ходя, и скача, и хваля Бога. Тогда престает сон уныния и невежества: тогда упражняется дремание уныния и лености от веждей; тогда вжигают мудрыя пять девы оны светилники своя, и ликуют с женихом во святем чертозе, согласно поющия между собою без плищя: «вкусите и видите, яко благ Господь: Блажен муж иже уповает нань» (Пс. 38, 9). Тогда упраздняются брани, и осквернения, и движения, и водворяется мир святый Святыя Троицы, и печатлеется сокровище, и некрадомо пребывает. Помолися, да уразумееши и достигнеши, и возрадуешися, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки, аминь.
116. Тогожде к томужде великому старцу: о искушении сокровенном и успеянии.
Ответ. Удивляюся любви твоей, брате, како не поразумеваеши хитростей бесовских! Зане, якоже свидетельствовал есть Бог Иову, раздражишася на него: и яко поразумеша, яко близ бе, еже очиститися отроку, стрясоша его: тако и егда видят никоего во успеяние пришедша, искушают его по зависти. Не искушают же пришедшаго во успеяние от своих дел, сей бо победил есть их; но пришедшаго молитвами святых туне, по попущению Божию, да познает свою немощь, и не возвысится о даровании. Якоже воинства многа суть преимуща друг друга: тако суть, и обители у Отца светов, преимуща едина другую. Аще бо не сице, то почто многи? Бог да укрепит тя в страсе Своем. Помолися о мне.
117. Вопрос тогожде к томужде великому старцу, о успеянии души, и о научении к брату, и о вере к общему отцу.
Ответ. Веру ми ими вожделеннейше, яко, с Богом, не вне стоиши врат Царствия Небеснаго, но стани добре, внимая себе со опасением, еже не быти изриновену оттуду. Божие бо есть, еже ввести человека молящихся ради святых своих: человека же есть, еже пребыти, или изриновену быти. И по восхождению волею Божиею в превосходства тебе веду. Благодушествуй убо о Господе и усердно ходи в пути Его (и приимеши от Него) помощь о имени Его. О брате же: смиренным сердцем приими его, и глаголи ему, аще что послет Бог, в сердце твое, рещи, внемля, яко потребе бывшей, и ослу уста отверзе. И аще от Него есть все, то пользу, тобою бывшую, Тому припиши. И аще увидит твое смирение Бог, тебе приписует мзды научения, давый во уста твоя слово тое. И исполняется на вас писанное: «Брат от брата помогаем, яко град тверд и огражден» (Притч. 8, 9). Господь Иисус Христос да поспешит вам вся во благое. О худейшем же рабе: аще Бог дарова тебе веру, то Той есть, и растяй, и храняй. Не может бо кто худейший открыти тайну человеком, но Бог бывает вся во всех. Прости, брате, и помолися о мне.
Вопрос 118, тогожде к иному старцу:
Что сотворит хотяй безмолвствовати за имя бываемое ему, да не когда то, еже есть паче его, повредит его, якоже рекоша отцы, яко горе человеку оному, егоже имя более есть дела его; и должен ли есть с некиими беседовати, или ни со единем отнюд.
Ответ. Еже имети кому имя или славу паче делания своего, ничтоже вредит не соуслаждающагося, или не слагающагося глаголемым, якоже и о оклеветаемом о убийстве, и ничтоже таково содеявшем. Должен же есть таковый помышляти, яко имут о мне человецы мнение благое, и не ведят, кто есмь. А еже со овыми убо собеседовати, со овыми же ни, или отвергати убо некия, некияже приимати, приводит сие кого, во еже разсуждати человеки. Могий убо безпопечителен быти (по неразумию моему глаголю) добре творит, познав свою немощь.
Вопрос 119, тогожде к великому старцу:
Молю тя отче честный, сниди моей немощи, и повели ми, да аще кто от отец восхощет приити в келлию, во еже сотворити ми молитву, прииму его, — уведех бо себе отягченна от уныния, — дондеже Бог молитвами вашими утвердит мою душу.
Ответ. Молю любовь твою, брате мой, не поставляй мя горе, не смыслен бо есмь, и взимаюся, и должен бех познати, яко низу есмь; еже бо рещи, сниди, знаменует, яко горе сежу на высоте. И не веси ли, яко истязуем быти под всяким человеком сый низу не имать камо снити. Увещание имаши святаго апостола Павла глаголюща: «вся искушающе, добрая держите» (1 Сол. 5, 20). Всякая вещь, юже аще сотворит человек со страхом Божиим, пользует душу его. Аще бо пользует тя беседа, аз не возбраняю от тебе пользы, но и попрание есмь приходящих помолитися о тебе и пользовати. Или убо сретаешися, или ни, Господь Иисус да укрепит твою искреннюю любовь. Что бо вменяюся в человецех, да и сего от себе истяжу? приобретение твое, моя радость есть. Беседуя убо с приходящими святыми и пользуяся, проси их помолитися о мне любве ради. Сие же непщую: яко еже беседовати Бога ради, добро есть; и еже не беседовати Бога ради, добро есть. Здрав буди.
120. Тогожде к томужде великому старцу прошение молитвы, и о совершенном безмолвии.
Ответ. Господь наш Иисус Христос, Сын Благословеннаго и Вышняго Бога, да укрепит и утвердит вас, в приятие Святаго Своего Духа, да благим пришествием Своим научит вас о всех, и да просветит сердца ваша, и наставит вас на истину; и да увижду вас яко финикс процветшии в раи Божии, и да обрящетеся, яко маслина плодовита посреди святых, и яко лоза плодоносная на Божественней ниве, вся истинна. Да сподобит же вас Господь пити от источника премудрости. Елицы бо пиша от него, забыша себе, вси вне бывше ветхаго человека, и от источника премудрости наставишася на ин источник любве, никогдаже падающия, и в сем бывше чине, достигоша непарительныя и не высящияся меры, вси ум бывше, вси око, вси светли, вси совершенни, вси Бози. Потрудишася, возвеличишася, прославишася, просветишася, ожиша, понеже прежде умроша. Веселятся и веселят: веселятся о нераздельней Троице, и веселят вышния Силы. Возжелайте чина их, тецыте путем их; поревнуйте вере их: стяжите смирение их, терпение во всех, да обымете достояние их. Непадательную их любовь удержите, да обрящетеся в неизглаголанных благих, «ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9). О безмолвии же: ныне обучай себе еще мало, и Бог сотворит милость Свою.
121. Томужде великому старцу, аще попустит ему совершенное безмолвие.
Ответ. Рех любви твоей, возлюбленне брате, о безмолвии, еже пождати несколко: не яко не хотяй приити тебе во устроение таковыя меры, да не будет, но желая и моляся, да дарует ти оное Бог, и множае. Ибо радость моя велия есть, ваше всех успеяние. Дарования же суть духовна от Бога даема во времена своя: и Сам призывает, и помогает, и хранит. Глаголет бо: яко «не хваляй себе, сей искусен есть, но егоже Господь восхваляет» (2 Кор. 10, 18). Аще убо дом свой хощеши наздати, прежде уготовай вещество, и вся потребная: и художнику остается еже приити и создати. Суть же потребная таковаго здания: вера твердая в наздание стен; древяная оконца световидна вводящая свет солнечный, ко еже осветити дом, да никая же тма обрящется в нем. Оконца же древяная суть, оная пять чувств, честным крестом Христовым утвержденная, и вводящая свет мысленнаго Солнца Правды, и не оставляющия вмещати ниединуже тму, врага глаголю и доброненавистна в дому твоем. Прочее хощеши ли покрова, покрывающа дом, да ни во дни солнце не ожжет тебе, ниже луна нощию? Сказуется же покров, любы к Богу, яко николиже падает покрывающи дом, и не оставляющи солнца зайти во гневе нашем, да не обрящем е клеветником в день судный, жгущим нас во огни геенском, ниже луну свидетельствующу, о нощном нашем унынии и лености.
Требуется прочее имети двери в дом оный вводящия, и хранящия внутрь пребывающаго. Егда же реку дверь, разумей ты брате мысленную дверь, Сына Божия глаголющаго: «Аз есмь дверь» (Ин. 10, 9). Аще тако уготовиши дом свой, не имущ что от ненавидимых Им: приидет со Благословенным Отцем, и Духом Святым, и обитель у тебе сотворит, и научит тя, что есть безмолвие, и просветит сердце твое радостию неизглаголанною. Аминь.
122. Прошение молитвы и учения к добродетельному житию.
Ответ. Бог наш Иисус Христос, да просветит сердечная твоя очеса,
сыне вожделенне и возлюбленне, ко еже возсияти в них просвещению Святыя Единоначальныя и Животворящия и поклоняемыя Троицы, ко еже наставивися уразумети святая Его таинства, и радоватися вечно, и изыти из Египта, и пресещи жезлом море, и связати руки лютаго фараона, и торжествовати Богу, жрети же и ясти во святыни пасху, и обогряти уста своя во святей и честней Его крови, препоясану о чреслех, и жезл держащу руками чистыми, и сапоги носящу на нозех непреткновенных, и манною с небесе да напитаешися чрез срабныя тебе облаки: не ктому да обветшает одежда твоя, ниже да возрастет влас главы твоея; да очистится же сердце твое ко приятию Владычняго закона, и да сокрушиши лютаго телца от среды людей твоих, и да пожрет земля враги твоя пререкающия ти, и да пообладаеши царми Амморейскими. И да истребит Бог седмь оныя языки от лица твоего, и да наследиши землю их во век. И да прейдеши Иордан силою Божественнаго чудодейства; и да одержиши град Финикийский, и спасеши Раав блудницу, веровавшую в Бога твоего. И насееши и насадиши, и снеси, и насытишися, и прославиши Бога давшаго тебе. И да не обрящется в тебе Бог ин, зане прочее свят будеши Богу, и не ктому вредят село твое иноплеменницы, яко страшен бываеши им. И да убиеши Голиафа, да с Давидом соцарствуеши, и изыдеши из ветхости новость обрет. И да уверуеши во Христа, да сораспнешися, и умреши купно, и спогребешися с Ним, и совостанеши светло, и совознесешися славно, и сожительствуеши вечно. Умягчи прочее сердце, и обновляется. Елико бо умягчиши е, обрящеши яже в нем помышления в жизнь вечную о Христе Иисусе Господе нашем. Аминь. А о брате иже с тобою, сноси ему по силе твоей. Здравствуяй бо должен есть сносити немощному, дондеже сотворит Бог полезное ему. Радуйтеся о Господе.
123. Прошение тогожде к томужде великому старцу.
Отче святый, благослови мя благословением духовным и освяти ми посланный к тебе куколий и аналав, яко да имам сия покров, о Христе Господе нашем, от всякаго зла.
Ответ. Брате возлюбленне, аще Владыка Христос, Иже вся могий, Господь небесе и земли глагола приступлшему к Нему: «по вере твоей буди тебе» (Мф. 9, 29), аз нищий и убог что имам рещи? Но Бог благословений, да благословит тя всяким благословением духовным, и всякою благодатию правды, и да сотворит тя сопричастника светлости святых, наследника Царствия, свобождаема от страстей нечистых, молитвами и ходатайствы всех святых. Аминь.
О нихже просил еси, егда тако извещаешися, то носити я имам три дни, и послю ти я, егда освятятся беседою к Богу, бываемою чрез молитвы святых, еюже и ты утешаем буди. Помолися и о мне.
124. Тогожде к томужде великому старцу.
Како, отче, увем в келлии своей, аще отсецаю волю свою? Подобне же и сый с человеки? И что есть воля плотская, и воля яже от бесов покрываема благим? И кая есть воля яже по Бозе.
Ответ. Еже отсещи волю в келлии седящу, се есть, еже нерадети о телесном покои по всему. Воля же плотская есть, еже сотворити покой телу в каковой-либо вещи: аще убо не твориши покоя ему, веждь, яко отсецаеши волю свою седя в келлии своей. А еже отсещи волю свою сущу ти с человеки, еже умрети от них есть и быти с ними яко не сущу. Воля же, яже по Богу есть, еже отсещи волю телесную, по апостолу. А яже от бесов воля есть, еже оправдати себе, и веровати себе: и тогда уловляем бывает. Помолися о мне, брате, и прости мя.
121. Тогожде к томужде великому старцу. Каковую подобает повседневно себе уставити пищу?
Ответ. Еже уставити тебе повседневную пищу в келлии, якоже вопросил еси, в попечение ввергает тя и брань. Но якоже благопоспешает Бог, тако пребывай. Иже бо ходит просто, ходит надеяся (Притч. 10, 9).
122. Тогожде вопрос. Добро ли есть во еже поучатися ми: Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй мя? Или паче изучати от Божественнаго Писания и стихословити псалмы?
Ответ. Обоя достоит творити: мало сице, и мало сице: писано бо есть: «Сия подобаше творити, и онех не оставляти» (Мф. 23, 23).
Вопрос 127, тогожде к томужде великому старцу. Егда пою, должно ли есть на кийждо псалом Отче наш глаголати? Или во время свое Отче наш и прочая в моления истощевати?
Ответ. Еже единою рещи Отче наш и единою моления, едино и тожде есть.
128. Тогожде к томужде великому старцу.
Подобает ли при конце вечерняго и нощнаго славословия и молитвы поминати о мире святых церквей, царя, князей, людей, нищих, вдовиц и елика таковая? И аще той, егоже просят, весть себе страстна, должен ли помолитися?
Ответ. Добро есть поминати в молитве о мире святых церквей, и инех последующих; но яко не достоин, и не имый силы на сие. Апостольское бо есть завещание. И о просящем добро есть помолитися. Есть бо евангельское и апостольское слово: «всякому просящему у тебе дай» (Лк. 6, 30). И еже: «молитеся друг за друга, яко да исцелеете» (Иак. 5, 16), и паки: «якоже хощете да творят вам человецы, и вы творите им такожде» (Лк. 6, 31). И о апостолех моляхуся нецыи. Нерадяй убо о заповеди себе осуждает. Темже убо, могий немогий, понуждаю себе за заповедь.
Ответ 129, тогожде великаго старца к томужде, и к сопребывающей с ним братии: просившей бываемыя от молитвы помощи на враги, и яко да речет им житие иного старца — аввы Иоанна.
Радуйтеся о Господе, чада вожделеннейшая и прелюбезнейшая. Господь да исполнит прошения ваша во многих благих, и да изнеможет в вас лук сильных, и вы да препояшетеся с высоты силою. Удивляюся, аще хощете вы пользы душ ваших, якоже аз хощу, и молю Бога нощию и днию о вашем спасении! Не рех, яко не хощете; но, яко не весте. Отсюду бо известни суть чинове и степени, и меры, и где будет наследие. И якоже человек славен в мире, и искушен в куплях жития сего, и разумеваяй величество, и преимущество, и чести воинския, подвизается увоинити в величии чада своя; они же аки неискусни, небрегут; негли же, не разумевающе честей великих воинов, лучше желают быти художницы рукоделий: тако есмь аз к вам. Но простите мя, якоже бо человек, не в мудрости глаголах. Пришед бо в себе, помянух, яко земля есмь и пепел, всех зол хранилище, прослезихся, о нихже возглаголах, «и рех, вскую похвалися земля и пепел» (Быт. 18, 27). Но обаче зане предварих рещи, яко желаю спасения вашего, и всякаго блага ходатай ваш хощу быти, аще сие возмогу, сотворю по силе моей. О житии же единодушнаго чада, благословеннаго и смиреннаго послушника, по всему отвергшаго даже до смерти хотения своя вся, что имам рещи? Рече Господь: «видевый Мене, виде Отца» (Ин. 14, 9) и о ученице рече: яко может, яко учитель его. Имеяй уши слышати, да слышит. Простите мя и помолитеся о мне.
130. Тогожде к томужде великому старцу прошение о здравии аввы, закосневшаго в болезни, и о душевных страстех; и подобает ли близ живущаго старца посещати; и откуду тело зле сорастворилося есть?
Радуйся, брате, о Господе. О здравии сына моего могли бы нецыи от сущих зде святых помолитися Богу (якоже и ему известих), да сотворит и не болезновати ни единаго дне, и было бы тако: но обаче не могл бы имети плодов терпения. Не весть ли он, что претерпех аз? Недуги, огневицы, скорби, дондеже приидох во пристанище сие благоотишное. Много пользова его болезнь оная к терпению и благодарению. О страстех же: должен есть поработити всяк тело свое скудостию и скорбию по возможности. Еже посетити брата, добро есть; а еже празднословити, зло есть. Во искус же приводит тя самая вещь: посети ближняго, и сохрани еже не празднословити, но по собеседованию святых отец, яко то: како имаши авво — и прочее: рцы нам слово живота вечнаго, како обрящем путь Божий? Помолися о мне, яко многа имам согрешения; и подобная сим, и молитву, и отыди от него с миром. Тяжесть тела твоего зле сорастворяется от разслабления (уныния) твоего и тяжести бесов. Да укрепит тя Бог на них, еже законно подвизатися и победити, и венчанну быти о Христе Иисусе Господе нашем. Емуже слава и держава вовеки. Аминь. Помолися о мне, брате.
Ответ 131, тогожде великаго старца к томужде.
Брате, ты рекл еси, яко немоществую душею и телом. И чесо ради не исповедал еси, яко здравствуеши волею своею. О душе и теле не веси, что ти полезно есть; о воли же, ниже неисчетно многи хитрецы ведают тако, якоже ты. Не веси ли, яко присно угрызаю тя раз по разу? Аще можеши терпети, терпи. Аз бо яко безумен глаголю, зане убо безумен есмь: и ты сам тожде глаголеши. Еже бо рещи: не вем, что полезно ми есть, се есть, Господь да даст нам разум во всех. Прости мя и помолися о мне.
132. Тогожде к великому старцу, вопрос и прошение о молитве.
Молю тя, честный отче, скажи мне о воле добрей и злей, что есть, да не просто мимо иду святая твоя словеса. И прости мя и помолися о мне, да избавлюся от диавола и его смущения.
Ответ. Брате, всякий покой телесный, мерзость есть Богу нашему. Сам бо рече: «узкий и тесный путь есть вводяй в живот» (Мф. 7, 14). И избрати убо сей, сие добра воля есть, и держай сего, избирает во всяком деле себе скорбь волею, елико по своей силе. Не веси ли, что глаголет апостол: «умерщвляю тело мое и порабощаю» (1 Кор. 9, 27). Видиши ли, яко и не хотящу телу, Божественный муж, волею порабощаше тело свое? Имеяй убо добрую сию волю спасения, в кую-либо вещь требований своих, примешивает малую скорбь. Якоже что глаголю: обретаю поспати на мягкой, перием исполненной постели? Аз же изберу себе скорбь малу (аще скорбь есть) и хощу возлещи произволением верху рогозины, немощи ради телесныя, стыдяся же и сице; яко инии голу землю имут в покой, инии же на возглавиях, исполненны плевы, якоже и святый Арсений, и инии мнози; а инии и терние полагаху под главу свою, скорбь себе избирающе. И паки: обретаю близ воду, или поварни, имущия покой? Яко делатель сый, должен есмь избрати далечайшую, яко да малую скорбь возложу телу моему. Паки: обретаю ли варения добра, и хлеб чист? Должен есмь последняя избрати за еже поскорбети мало, поминая гладом тающия, и отнюд не вкушающия варения, паче же Владыку нашего Иисуса вкусивша горькия снеди и оцта мене ради. Сия есть сущая по Богу воля. А яже по плоти воля, еже противно тому, всякий покой имети по всему. Или не веси, что глаголем на всяк день? Затвори скоро двери, яко да не малый ветрец или прашец оскорбит нас. И паки: виждь, варя, брате, припалил еси варение, и не могу вкусити его, и прочая. И просте во всех такоже творим, и се есть злая воля, отсецы ю, и спасешися. Аще ли же побеждаешися сими, то себе укори, а ближняго своего оправди. Брате лениве, известен буди о Господе, яко истаяла есть яко паучина душа моя. Трудно есть спастися! И како заблуждает, иже непщует упокоеваяся по всему, спастися! Аще спотрудишися мало, молюся Богови, да подаст тебе прошение твое. И егда поминати будеши Его и святых Его, отступит от тебе диавол и смущение его. Аще реку, яко не молюся, да укрепит вас Господь и утвердит во всяко дело благо; солгу. Но, нудящихся есть Царствие Небесное. Аще не понудим себе мало, како можем спастися? Или, како может молитва святых много мощи, аще не будет поспешествуема. Помолися о мне, брате.
Ответ 133, тогожде великаго старца к томужде, и пребывающей с ним братии. Господь наш Иисус Христос Бог наш, да благословит вас всяким благословением духовным и всякою благодатию правды. Тойжде да засвидетельствует, колико хощу покоя всякому человеку, паче же вам, и яко единодушным глаголю вам, хотящым имене Его ради волею ходити путем, имже ходихом, утесняеми, скорбяще. Братие, не помню, яко обретше совершенный покой, похитихом его: но всячески сопривмешивахом отвсюду малую тесноту и скорбь, боящеся глаголющаго: «восприял еси благая твоя в животе твоем» (Лк. 16, 25). И «яко многими скорбьми подобает нам внити в Царствие Божие» (Деян. 14, 22). И тако творихом егда многа имения прихождаху в руки наша, и Той весть, коль нищетно пожихом, за обнищавшаго нас ради. Не добро есть, еже упокоеватися во всех. Ищай бо сего, себе живет, а не Богу: волю бо не может отсещи таковый. Помолитеся о мне, братия честнейшая.
134. Тогожде к томужде великому старцу. Рцы ми, авво мой, от утра до часа близу втораго ощущаю помыслы, и не вем откуду сие стражду. Паки рцы ми сие: како может бес лице жены, или чесого иного живонаписати в мысли моей? В самом бо том помысле есть и лице, а не раздельно помысл бывает и лице, но купно помысл, купно лице, и что сотворю во еже свободитися? Моли о мне.
Ответ. Брате, егда празден пребывает кто, упраждняется в приходящих ему помыслех. Егда же делает, не имать когда прияти я. Утреннюй убо, и держи жернов, и молоти имать пшеницу твою, — хлебы пищи. Аще ли же соперник твой предварит, то плевелы вместо пшеницы молоти будеши на нем. О другом же: брате, у живописцев живопишемая лица купно с вапами пребывают: аще ли же преднаписана будет дщица, то уже ни вап, ниже лиц приемлет, скончаваемых во едино. А еже свободитися есть: еже преднаписати дщицу твою. Подвизаимся, еже сотворити силу нашу, и пособит нам Бог. Тому слава. Аминь. Помолися о мне, брате, и прости мя Гос пода ради.
144. Тогожде к томужде великому старцу, прошение и моление о приличествующих души благих.
Ответ. Радуюся во Господе, и радуется во мне Господь, егда просят чада моя прошений благих, то есть о спасении души и животе вечнем. Да возрадуется же и дух твой, брате, ибо увоиних тя в преизящное воинство, еже быти тебе непрестанно во хранилищи не изглаголанных благ, и еси в нем. Прочее блюди, еже стяжати светлыя одежды, по достоинству воинства, да не испадеши от него, и премудро сердце смиренно, и лице благоустроено, удаляющееся всякаго движения, гнева и смущения. Таковых бо требует место оное служителей, огребающихся страстей, и одеянных в одежду брачну, да не извержени убо будут вне со студом великим. Се убо ввоинился еси, да не повержеши е, от тебе бо есть; введох тя, да не изыдеши; отлучих тя от шуих, не смесися с ними. Благослових тя, да не взыщеши клятвы. Исках же ввоинити тя и во иная не изглаголанная, пречестная и чистая сокровища Духа; и рече: не быти ныне времени, но егда потщится сотворити яко десницу шуйцу, и ветхаго новым человеком, ко приятию святаго и поклоняемаго Духа, тогда приимет Духа, и научит и всему, и наставит и введет и в таковыя сени, в няже мали входят, за смирение их и послушание, кротость же и терпение. Да не будеши убо празден, но делай не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный, о Христе Иисусе Господе нашем, о Немже укрепляйся, выну благословение.
145. Тойжде просил есть тогожде великаго старца помолитися о нем, и сказати ему, како кто сподобляется чистыя и духовныя молитвы.
Ответ. Брате возлюбленне о Господе! Даде нам Бог ходити удобно в путь хотений Его, вводящий в живот вечный, и глаголю что есть, и како можем постигнути Его, яко да сице получим вся вечная благая. Понеже Господь наш Иисус Христос рече: «просите и дастся вам: ищите, и обрящете: толцыте, и отверзется вам» (Лк. 11, 9). Помолися Самому Благому Богу, да послет вам Святаго Духа Утешителя; и Той пришед, научит вы о всех, и таинства вся открыет вам. От Сего взыщи путеводствоватися. Не попустит прелести или парения в сердце, не попустит уныния, ниже дремания в мысли. Просветит очеса; утвердит сердце; возвысит ум. Сему прилепися; Сему веруй; Сего возлюби: умудряет бо безумныя; услаждает мысль; силу подает, чистоту, и радость, и правду; долготерпению же и кротости, любви и миру учит, и дарует. Имаши убо твердый камень, не пренемогай: ветри бо и дожди и реки, не могут низложити устроеннаго на нем здания. Имаши великаго онаго Кормчия, запрещающаго ветром и морю; и утихают, и хранится не опровержен корабль.
Имаши Учителя Благаго, узаконяюща забывати задняя, а простиратися в предняя. Се сокровище некрадомое. Се неопровержимый столп. Что убо вменяеши мя нечто быти? И аз не могу приити в сия, аще не побежду гнева, и удавлю ярость, и стяжу устроение тихое, в немже почивает Бог. Оставим убо лукавство и восприимем простоту, углубим и насадим на селе нашем виноград плодоносен, да обымем и сотворим веселия вино, яко да упившеся, забудем скорби и болезни, обдержащия нас на погибель души. Брате, воля есть Божия Владыки нашего, да спасемся: чесо ради мы не хощем? Молися убо всегда прилежно, да приидет нам благодать Духа. Исполншеся бо того отцы, прилепишася Ему в совершенней любви, зовуще: «кто ны разлучит от любве Христовы?» (Рим. 8, 35) и рекоша: «ничтоже». Возлюбим убо, да возлюблени будем. Приступим всем сердцем, да прияти будем. Зело смиримся, да возвысит нас. Плачем, да возсмеемся. Опечалимся, да возрадуемся. Возрыдаем, да утешимся. Просим прияти нам Духу, да наставит нас на всяку истину; не ложен бо есть Глаголяй: «ищите и обрящете» (Ин. 16, 24). Господь да сшествует с нами во всех по милости Своей, во еже уразумети нам, каковы есмы, и чесого требуем, или чесого хощем. Тому слава вовеки. Аминь.
146. Тойжде, пресек беседу многим, искаше беседовати с некиим, и n вопроси тогожде великаго старца:
Понеже имам соотношение любве с некиим братом, и хощет побеседовати со мною, побеседую ли с ним или ни?
Ответ. Аще всячески имаши соотношение любве к некоему, что помышляеши о других, яко посреде сый, не беседуеши с ними? Или что? Поразумей, где еси ныне. И аще хощеши, укоряя себе, побеседуй. Помолися о мне.
147. Некий иногда от отец стар, много потруждся в пустынях, и прочее ища убезмолвитися в общежитии, вопросил есть инаго старца, како подобает начати безмолвие?
Ответ. Иоанн Креститель рече ко Владыце нашему Христу Богу: «аз требую Тобою крестится, и Ты ли грядеши ко мне»? (Мф. 3, 14). Обаче добре сотвори любовь твоя, смирением наказующи нас, да поне тако усрамимся, и речем наша страсти. Без всякаго бо прекословия меньшее от большаго благословляется: ты убо должен еси мене врачевати. Ты бо и старший еси, священник Божий, духовный. Иже призываем помазати елеем страждущия, и целя их от телесныя немощи, примешиваеши с помазанием и оставление грехов. Аз же не избран сый в причт за недостоинство мое, и яко вид власов моих белых, не удержал есть юношеских моих воспоминаний: како могу большему мя советовати? Аще бо был бы вопрошаяй мя человек, якоже аз, то не оставило бы мене мое суесловие умолчати, еже не отвещати ему, неудержим бо имам язык. И могл бы рещи ему: яко отрок от малых учений, преуспевает в большая. Еда не имел бы рещи всяко? Ей. И понеже аще что смышлю, имел бых рещи ему: убо и ты безмолвствуй пять дней и беседуй два. И аще будет по Бозе седение твое, си есть, аще веси, что есть, егоже хощеши седя, не впадеши в руце беса тщеславия. Ведаяй бо, что вниде сотворити во град, того хощет, и не уклоняет инуде сердца своего; зане отпадет искомыя вещи. Прости мя, авво, яко к тебе не имам ино что рещи. Но помолися о мне Господа ради: ниже бо дело имам, ниже слово.
Вопрос 139, тогожде к томужде.
Понеже егда даю телу моему и паче потребы, не довлеет на службу, и паки меньше дати ему боюся, яко да не совершенне отпадет: что должен есмь сотворити о сем? И о святом причащении: понеже на всяк день хощу причащатися, тяжесть ли ми будет, аще взыдет ко мне грешному святое причащение или должен есмь аз низходити, и причащатися? И како паки сохраню безмолвие.
Ответ. Предрех любви твоей, авво, словеса Иоаннова ко Спасу. И паки приложил еси писати ми безумному и невежде! Обаче аще Иоанн послежде не сопротив глагола, аз кто есмь уничиженный, еже сопротив глаголати? Глаголю убо ти самую истину, яко ничтоже есмь, и ничтоже свем. Но послушания ради, аще что имам в сердце моем, глаголю. Не глаголю же, яко всячески тако есть; но якоже ямам, глаголю. Не истяжет Бог от болящаго службы телесныя, но духовныя, си есть молитвы; глаголет бо «непрестанно молитеся» (1 Сол. 5, 18). О пище же тела, или егда приимет довольную пищу, не может послужити; аще ли же паки не приимет, боимся немощи, то держи среднее: ниже горе горе, ниже доле доле. И исполнится Писание глаголющее: «не уклонися ни на десно, ни на шуе» (Притч. 4, 27). Но даждь телу потребу его без мала. Сей бо есть путь отеческий, еже не упиватися, ниже отягчатися в жительстве своем. И о еже приходити Святому Причащению: егда не по презрению бывает, но по немощи, то несть осуждение. Ибо старейшина врачев ко весьма страждущим и болящим сам собою приходит: якоже уже к нам грешным и болящим, от Себе прииде Господь наш Иисус Христос. Прости, отче, яко с послушания глаголах недостойный.
Вопрос 140, тогожде к томужде. Вдова обидима посла ко мне молящи, яко да напишу ко князю, еже помощи ей.
Имам же о сем два помысла: един глаголет ми, яко на умерщвление приидох зде, и аще напишу ея ради, преступлю обещания умерщвления моего; другий же: аще не напишу ея ради, преступлю заповедь, глаголющую помогати обидимым. Сотвори любовь, отче, и рцы ми, что сотворю?
Ответ. Аще бы мертв был еси, и пришла бы к тебе вдова обидима, могл ли бы, хотящ, помощи ей? Аще ли же сей и поможеши, то и другая приидет, и презрети имаши ю, и преступиши тогда заповедь. Мертвец не печется ни о чесомже таковых. Аще и поропщут на тя, то ничтоже тя вредит сие.
Вопрос 141. Брат, живущ во общежитии и служай старцу, вопроси великаго старца о своих помыслех.
Ответ. Не разумен еси, и сего ради обладают тя помыслы, паче же оправдание. Господь хощет, да имаши всякаго человека отлична от себе. Прочее покажи ему послушание во всех и сотвори что ни глаголет ти, или о ястии и питии и о коей-либо вещи, повинися ему. Аще ли же будет дело тяжко, то буди разума аввинаго, и аще что глаголет ти, сотвори; и о псалмопении и бдении, аще что глаголет ти, сотвори: и вся будут ти во спасение души. Аще и оклевещет тя, радуйся: полезно бо ти есть весьма. Аще и оскорбит тя, претерпи: «претерпевый бо до конца, той спасется» (Мф. 10, 22). О всех же благодари Бога. Благодарение бо ходатайствует о немощи пред Богом. Во всех же присно осуждай себе яко согрешающа и прельщаема, и не имать осудити тя Бог. Смирися во всех, и обрящеши благодать у Бога. Аще навыкнеши сим, поможет ти Бог обрести силу. Се бо воля Его есть, да всяк человек спасется и в познание истины приидет.
Ответ 142, тогожде великаго старца к томужде.
Брате, не попускай себе разсуждати приходящия ти помыслы, несть бо сие меры твоея, и смущают тя, якоже хотят, не познавающа хитрости их. Но аще смущают тя, рцы им: аз не вем, кто есте вы. Ведый Бог, да не оставит вас прельстити мя. И поверзи пред Богом немощь свою, глаголя: Господи, в руках Твоих есть: помози ми и изми от рук их. Коснящий же помысл и борющий тя рцы авве твоему, и со Богом исцелит тя. И о рукоделии: аще что услышиши, сотвори, и спасешися о имени Божии. О псалмех: да не оставиши учения, делание бо есть, и понудися изустно глаголати их: пользует бо тя зело. О еже услышати, яже суть паче силы твоея, да не взыщеши: имаши бо учения, еще по мере твоей пользующа тя.
Ответ 143, тогожде великаго старца к томужде.
Да не будеши поруган, о недостаточне! Не подобает веровати врагом твоим. Аще бо без попечения будеши и вознерадиши, то приидут паки. Воин бо во время мира поучается в тех, яже суть брани. Виждь, яко Господь рече змиеви: «той твою блюсти будет главу, и ты блюсти будеши его пяту» (Быт. 3, 15). До последняго убо издыхания не должен есть без попечения быти человек. Внемли убо себе, брате, от гнева, и тщеславия, и сна, и прочих страстей, ведый, яко враг не спит, ниже нерадит.
Брате, аще хощеши спастися, стяжи смирение, послушание и повиновение вольное. И егда слышиши нечто от старца, что бы ни было, рцы ему со смирением: помолися о мне, отче, яко да даст Бог разум и бодрость, да не оскорблю тя. Сия сохрани и спасешися.
148. Тойжде брат, в недуг впад и бояся умрети, просил есть, со смирением многим, тогожде великаго старца о оставлении грехов, и о терпении потребном в недузе до конца. И отвеща ему тако:
Да не скорбиши, брате: смерть, бо кроме грехов, несть смерть, но прехождение от скорби в покой, от тьмы в неизглаголанный свет и в жизнь вечную. Глаголет же ти Бог, велий Царь: отпущаются тебе вся согрешения твоя, предварительно молитвами, и моленьми святых и ради твоея в Него веры, и да подаст ти терпение до конца.
149. Тогожде к томужде великому старцу вопрос. Владыко мой отче, в руках есмь Божиих и твоих. Сотвори убо милость свою до конца со мною, и ускори отрешити мя, предая мене Владыце моему Христу и наставляя святыми твоими молитвами, и спутешествуй на воздусе и в пути сем, его-же не вем.
Ответ. Христу, изволившу умрети за нас, Владыце небесе и земли и всякаго дыхания, предаю тя, брате, да утолит пред тобою страх смерти, и безпрепятствен восход сотворит души твоея, и да сподобит со дерзновением поклонитися Святей Троице, си есть, освобожденна, боящася же и трепещуща, якоже и Ангели, и да упокоит тебе со святыми Своими. Иди убо и молися о мне.
150. Ин брат болен, и в чахотку впад и зело бедствуя, моли тогожде старца помолитися о нем и испросити ему оставление грехов.
Ответ. Да не убоишися, брате; но паче да возрадуется душа твоя и да возвеселится о Господе. И веру ми ими, о Господе, со истиною, яко се простил есть Бог вся твоя согрешения, по прошению твоему, от детска доселе. Благословен восхотевый Бог, яко простил есть тебе вся. Да не скорбиши убо, ни единоже бо зло имаши: болезнь есть, и престанет.
151. Паки отягченну ему бывшу множае, нецыи братия молиша инаго старца, сказати им оный прежде сего ответ, о животе ли рече старец или о смерти.
Ответ Иоанна. О смерти есть. Может же испросити ему живот, аще извещение приимет от Бога.
152. И сия услышавше, молиша великаго старца испросити ему живот.
Ответ. Бог мой, Благий и Милосердый, еще и еще да исполнит вы радости Святаго Духа, аминь. О брате же: довлеет ему, аще что сподобился прияти: яко внезапу богат сотворися: и от раба свободен. Но благословен благоволивый и приемый моление Бог. Ничтоже убо рцыте брату, да не оскорбится. Но вы сохраните тайну сию. Несть бо ему смерть, но прехождение от смерти в живот вечный и от скорби в покой. Радуйтеся, чада возлюбленная о Господе.
153. Паки брату отягчавшу, и зело болезнующу, молиша тогожде великаго старца, да сотворит Бог, умолен быв от него, с братом скорую милость.
Отвеща великий старец:
Сего ради замедли в болезни, да не оставит себя бывшее о нем моление: и Бог полезное ему сотворил есть и творит молитвами святых, аминь.
И по ответе сем скончася с миром брат оный.
154. Старец некий авва Евфимий безмолвствуяй, послал есть молитву сию к томужде великому старцу: да чрез него Бог сотворит к нему ответ, противу вопросов сущих в молитве.
О Светодавче! Путь сущих во тме (просвети и нас сущих во мгле), Ты бо рекл еси, Святе: «просите и приимете; толцыте и отверзется вам» (Ин. 16, 24); и понеже хощеши и нам дверь отверсти спасения, ускори, начал бо еси. Аще бо не хотел был еси нас спасти, то не бы явил еси нам, яже от нас убо не возможна: от Тебе же Бога возможна. Сказал еси нам Святе: очисти себе, аще хощеши да прииду; и аз рех, Святе, яко брение очистити себе не может. И паки рекл еси нам Владыко: хотяй Моих сподобитися дарований, да уразумеет стези Моя во всех; и како может уразумети от рождества слепый родивыйся, аще не отверзутся его очи? Слепый ищет вождя, да не како обрящет себе малое служение. Ибо сын Тимеов Вартимей, седяше при пути прося милостыни: и егда услыша яко Свет правды путем тем мимоходит, воззва, глаголя: «Сыне Давидов! помилуй мя» (Мк. 10,47), и егда умилосердися благость Твоя, и призвал еси его, и рекл еси: что хощеши да сотворю ти? Он же рече: Учителю, да прозрю; и абие благость Твоя рече: прозри: и прозре, и виде Твоя следы, и последова Тебе. И аз хощу воззвати, и претит мне присно хотяй омрачити очеса видящих. Аще хощет благость Твоя призвати и мене и рещи, что хощеши, да сотворю тебе? Воззову и аз по оному: Господи, да отверзутся мои очи. Ибо прокаженный оный, аще бы могл себе очистити, то не бы воззвал: Господи, аще хощеши, можеши мя очистити, но очищал бы сам себе. И аз по оному зову: даждь и мне тойжде святый глас: хощу, очистися, и абие отыдет от мене проказа. И прозрев очищен быв, тогда уразумею следы Твоя еже ходити в след Тебе, яко Ты еси путь заблуждших. И тебе отца моего молю: ей, отче, помолися Владыце моему Христу, да отверзет мои очи, яко тебе имам руководителя приводяща мя Владыце Иисусу, яко Тому есть слава, со Отцем и Святым Духом, во веки веков, аминь.
Ответ. И ныне время есть благоприятно, еже воспети слово евангельское: «яко не требуют здравии врача, но болящии» (Лк. 5, 31). Аще убо болящий приидет ко врачу, достоит ему сохранити повелеваемая от врача. По рекшему: «веровати подобает приходящему к Богу, яко есть: и взыскующим его мздовоздатель бывает» (Евр. 11, 6). Верен бо есть рекий: «Воздам вам в нынешний век сторицею, и в будущий живот вечный» (Мк. 10, 30). Приходящии убо к великому нашему Врачу, просвещаются от Него, и врачует вся мысленныя их страсти. Да не похвалимся убо глаголюще: яко верни есмы: зане осудимся аки лицемери и невернии человецы. От видимых бо является неявляемая вера, живущая в сокровенных сердцах. Аще веруем Спасителю Христу глаголющему: «яко по вере твоей буди тебе», да речет и ныне к сущей в теле нашей души, яко «дерзай дщи, вера твоя спасе тя» (Мф. 9, 28). Темже убо не еже рещи, и провещавати устнами, сия есть вера наша: но совершенная наша вера от исцеления является. Аще убо веровал еси, и исцелился, ходи и да непреткнешися, и да не храмлеши. Исцелился ли еси? То яви, яко удержася ток твоея крове. И аще имаши сия, о человече! недалече еси, еже услышати Спаса глаголющаго к чистейшей твоей душе и краснейшей: «вся добра еси, ближняя моя, и порока несть в тебе» (Песн. 4, 7), и паки апостолу глаголющу: «не имущи скверны, или порока, или нечто от таковых» (Еф. 5, 25). Отверзеся убо нам дверь, и протяжеся путь вводящий в живот; и яко многими скорбми подобает нам внити в Царствие Небесное; и да претерпим в делании труда нашего. Воистину бо недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас. И несть неправеден Бог забыти толиких трудов, аще до конца удержим послушание: глаголет бо: претерпевый до конца, той спасется, о Христе Иисусе Господе нашем, аминь.
151. Тогожде к томужде великому старцу, вопрос аки в молитве, о скверных помыслех и о воскресении. Животе и Воскресение, посети ны, яко Твое создание есмы, и очисти ны от легиона злаго, Святе, яко умилосердился еси о создании Твоем, и изгнал еси легиона, и искаху бесове внити во свиния. Еда ли в безсловесныя свиния, или в мене словеснаго? яко приях я, и приидох по брегу в море, и биют мя волны, и не разумею. Ныне же бодет мя некто извнутрьуду возбудити кормчия, яко да подаст ми руку, и измет мя из глубины якоже сотворил есть Петру: и речет ко мне: «Почто усумнился еси, маловере?» — и понеже обещал ми еси угодником твоим Варсануфием во ответех его, положити нас во единой раце, еда ли купно и востанем? Боюся бо рекшаго: «два будета на селе, един поемлется, а другий оставляется: две мелюще в жерновах, едина поемлется, и едина оставляется» (Мф. 24, 40–41). И понеже от сотворения мира почивают человецы, и обретаются многажды телеса святых и грешных купно во едином гробе, еда ли и в воскрешение купно востанут? Егда приидут избраннии твои Ангели, возставити праведныя вся, или ни? Но едини ли избраннии? И сего ради бояся аз, молю чрез угодника твоего, да якоже явил еси, яко во единой раце уснем, тако да покажеши яко и купно воскресиши нас. И отца моего Варсануфия молю: яко прияхом нивы пожати аз и он: и аз изнемогох и не могу жати, да подвигнется и той аки силен, еже принести тебе Владыце и о мне рукояти правды. Ибо и у древних отец видим таковый пример: яко изыдоша три жати, и един от них якоже аз разболе, и возвратися в келлию свою, а тии ободришася, и прияша жатву: егда же исполниша жатву приидоша в домы своя, принуждаху и прияти мзду: он же вопреки глаголаше: кую мзду? за нюже не потрудихся, но вы потрудистеся? И понеже судишася с ним да приимет мзду, предпочтоша и отцы да приимет, и ублажен бысть суд их. Ты убо, Владыко Христе Боже, утверди моление мое сие: яко Твоя есть слава вовеки. Аминь.
Ответ Варсануфия. Яко человек домовит поставляет себе верны домостроители, дав им и ключи и имения своя, и весь дом: и от вернаго домостроителя есть, еже како уснути, и еже како пищу прияти, и еже како почтену быти от своего Господина: и с ким соводворятися, или со упивающимися, или со живущими честно; и овому убо предлежит мука, овому же блаженство. Тако и Бог наш, предпостави Себе верныя человеки домостроители, и ключи своя даде им, еже заключати и отверзати, сиесть самовластие. Оно же еже быти верными, зане крещаются вси христиане: и еже добре строити уверенная им, сиречь дела крещения, спасения ради своего. Аще убо совратится кто от них сего праваго пути? Бывает с пияницами часть его, упивающимися вином беззакония: таковый свиния есть словесная. И весте, что имать пострадати, пришедшу Владыце. Аще ли же добре устроит преданная ему, еже от Владыки блаженство ведают вси. Глаголет бо: «во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их» (Пс. 18, 5). О воскресении же: гумно есть век сей, и купно плевелы с пщеницею суть. Воскресению же бывшу, евангельский глас учит нас, яко смешенни востанут, сим, еже рещи: «и разлучит их друг от друга, якоже пастырь разлучает овцы от козлищ» (Мф. 25, 32). А яже о двою жену, и двою мужу, о скончании рече: о вере и неверии: яко напоследок едина восприемлется, и в единой стоит человек. А еже о жатве братий, от обою составися благое. Сам бо возболевый, имеяше произволение еже соделати, но воспряти его болезнь: тии же имеяху, яко молитвами брата болящаго укрепил есть их Господь. И обоих постиже благодать Святаго Духа, якоже убо Господь рече ко апостолом: «не радуйтеся, яко повинуются вам беси, но радуйтеся яко имена ваша написана суть на небесех» (Мф. 10, 25): тако и мы, да не взыскуем, все ли купно востанем, но услышати: «приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира» (Мф. 25, 34): и еже быти купно со Иисусом, якоже рече Отцу. Яко тому слава вовеки, аминь.
152. Тогожде подобне.
Господи Иисусе Христе, Врачу уязвленных душ, молитвы Тебе приносим от святых Твоих словес, яже приими угодника ради твоего. Ты бо рекл еси, Святе: «не требуют здравии врача, но болящии» (Лк. 5, 13). Напомянул же о сем и угодник твой Павел: «да не хромое совратится, но паче да исцелеет» (Евр. 12, 13). Рекл еси, Святе, в едином ответе от сих: аще исцелел еси, почто храмлеши? Исцелевый же не храмлет, но право ходит. Аз понеже хром есмь, и уязвлен, сего ради и вопию да посетиши и мене, якоже посетил еси исходящаго во Иерихон и впадшаго в разбойники. Ибо и аз в тыяжде разбойники впадох и уязвлен есмь: да обвяжеши и моя струпы, и всадиши на святый свой скот, си есть веру благую, и приведеши мя во святую свою гостиницу, и да прилежание сотвориши о мне, идеже прилежиши всем страждущим. Владыко: кровоточивая жена созади Тебе приступлши, и прикоснувшися края риз Твоих, спасеся: аз же по всяк день от святых Твоих удес приемлю врачевание, сиесть, Святаго Тела и Крове, и воду нашедшую от святаго ребра Твоего: и еще страсть моя кипит: понеже рекл еси, Святе, приходяй ко врачу, и хотяй исцеление прияти, повеленная от врача сотворит, посли ми Владыко, елика хощеши врачевания, жжения, обязания: точно устави смердяще мое течение, сиесть нечистый помысл, и понеже рекл еси Господи: яко дверь отверзеся, но пси отвсюду блюдух, и не оставляют приближитися двери той: благий дому Владыка, видя издалеча нищаго грядуща, и стужаема от псов, посылает дверника, да отженет псы тыя, и да приближится нищий и приимет милостыню от благости. Отче, еже написал еси нам, лет седмицу едину поживый, видети имать, яже не быша от сложения мира, и что сотворим мы юнейшии, како имамы спастися? Помолися Господеви, да скажет нам горы оныя святыя, аможе рече бежати и спастися, кия суть? Мысленныя ли суть, или видимы сия горы? Да увемы и мы: и егда приидет часть, бежим тамо и спасемся: во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, вовеки. Аминь.
Ответ Варсануфия. Брате, разсмотрим, что глаголем: и увидим, яко от словес наших обличение имамы. Приходяй бо ко врачу, аще не благочинствует по завещанию врача, избавиться от страсти не может. И понеже рекл еси: еже прияти и иныя цельбы и врачевания: удивляюся твоей любви, како не поразумеваеши всехитрую премудрость великаго нашего Врача, како пресече вину всякаго человека ищущаго ея: ибо, разгнув врачебныя своя книги всякому человеку хотящему вникнути, во еже спастися, безответны нас показал есть. Идеже бо и жены поют всегда оное: «аз есмь червь, а не человек, поношение человеков и уничижение людей» (Пс. 21, 7), что сотворят мужие? Не яко гнушаяся женами, глаголю. Да не будет! Не бо повелено нам бысть сие: но яко от начала тыя быша виною преступления: и не устрани я от Божественнаго учения Бог. Аще убо угодно есть нам врачевание сие, то почто отвергаем е? Аще наругаеми, мним, яко не отвергохом, но яко имамы е: убо притворно глаголем, и не творим. Ибо истинно есть: аще бо осяжем внутренняго нашего человека, то по истине обрящем, яко ниже обличения, ниже досаждения, ниже уничижения и поношения терпим. И от помысла, егоже имаши ныне, в немже искусих тя иногда, возможно есть уразумети тебе, ибо по содеянии каялся еси, яко не уразумел. Яко искусити хотя твою любовь, она, яже веси, сотворих, и обретох внутрь живуща еще ветхаго человека: но мню, яко не мало пользовася твоя любы от сего. Господь наш совершен есть, и Своих всех хощет совершенных быти; глаголет бо: «будете вы совершенни, яко-же Отец ваш Небесный совершен есть» (Мф. 5, 48). «Терпяй убо жжения сия, спасается: имеяй бо в ноздрех зловоние свое, не обонявает иного, аще станет и верху целых трупов». И от разбойников окраденный преподати что другим не имать. Блюди же, возлюбленне, яко елицы праздностию одержими есмы, всесовершенно без попечения быти не хощем, еже имети себе, якоже есмы, землю и прах. И состарихомся, питающе в себе тщеславие, еже бо имети нам, яко дело наше угодно есть Богу, и яко седение наше назидает всех, и яко избавихомся, еже судити и осуждати: последнее есть тщеславие, и ино ничтоже. Аще убо врачевания и обязание даде нам Великий наш и Небесный Врач: от кого обретается вина пагубы нашея, аще не от немощи произволения нашего? Прежде всех дарова нам смирение, изгоняющее «всяку гордыню, и всяко возношение, взимающееся на разум славы Сына Божия» (2 Кор. 10, 5), — послушание, угашающее вся разжженныя стрелы вражия: еже отсещи во всех волю ближнему. И сие раждает немятежность в сердце, и светлейшее и тишайшее лица устроение, и благопостоянство зрения. Великое же обязание оно, стягающее вся уды, и целящее всякий недуг, и всяку язю, даде нам любовь к Нему. Сам бо образ нам бысть; глаголет бо: «смирил себе», не точию «послушлив быв», но и «даже до смерти» (Флп. 2, 8) — и, полагая о нас душу Свою, научил есть нас, глаголя: «возлюбите друг друга, якоже аз возлюбих вы»: и «о сем разумеют вси, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою» (Ин. 13, 34–35). Аще убо хощеши не хромати: приими жезл креста, и утвердиши о нем руце твои, и умреши, и не ктому хромати будеши: мертвый бо николиже храмлет. И, аще имаши жезл сей, не требуеши дверника; жезлом бо сим отгониши не точию псы, но и начальника зверей, рыкающаго льва. И Иаков рече: «яко с жезлом моим преидох реку» (Быт. 32, 10), — и паки, «поклонися на верх его» (Евр. 11, 21), — и Моисей жезлом сотвори знамения, — и сему пригвождаяйся, исцеляется всячески от текущия мокроты: умерый бо, греху умирает. И кая по сих чаемая надежда? Точию тридневное воскресение? Довлеет бо распинаему воскреснути со Иисусом. О седмице же различныя скорби и движения будут. А о нихже рекл еси горах, да разумеем Святую Марию Богородицу и прочих святых, во времена тая обретающихся, твердо имущих печать Сына Божия. Той бо, их ради, многая спасает: яко Тому слава вовеки. Аминь.
153. Тогожде подобне.
Троице нераздельная, не разлучайся от нас. «Из уст младенец и ссущих совершил еси хвалу» (Пс. 8, 3). Отче добрый, по истине ученик еси истиннаго Врача, дал еси мне врачевания и предохранения. Первое же жжение вельми проби сердце мое, и не могу терпети болезней. Написал бо еси мне пети — аз есмь червь, а не человек: и воистинну пою, и покланяюся, и славословлю, и превозношу вовеки; но не дерзаю рещи, яко червь есмь, а не человек, — человек бо есмь уязвлен от тленнаго червя. Кая же есть сила сего Червя Нетленнаго? Сей Червь мене ради прииде, да избавит мя сего червя тленнаго, растлившаго род человеческий. А понеже тленный сей червь, истлевающий и тлеющий входит во язвы, то соделовает гнилость и смрад: прииде Нетленный оный Червь, о Нем же речено — «червь есмь, а не человек» (Пс. 21, 7). И якоже сей червь входит в язвы: тако и Нетленный Червь низходит в преисподняя земли, и оттуду начат растлевати всякое нечестие ветхаго червя. И тако всех очистив возведе, и сам пребысть нетленен. Сей есть Червь, очистивый Иова от тленнаго червя и рекий ему: «востани, препояши яко муж чресла твоя» (Иов. 38, 3). Сей Червь и змия привлече удицею, висящ на древе. Сему то Червию вся покорена суть, разве Покоршаго ему вся: «вся бо покори под нозе его» (1 Кор. 15, 27). Тленный червь вся растлевает, и не пребывает ничтоже на земли, ниже древеса, ниже брашна, ниже земля, ниже плоть, егоже не истребляет, — кроме соли и елеа. Что же есть соль и елей? Токмо Отец, покоривый Ему всяческая, и создание Свое осоливый милостию Своею, и апостолом давый соль, да осолят мир от зловония бесовскаго, да приидут на благовоние Истиннаго Бога нашего. Аминь.
Кая же есть сила горушицы, яко той уподоби Царствие Небесное, а не маслине, или финику, или никоему от великих древес, но той худой? Занеже лютейша есть, и сжимает сердца наша. Ей, отче, помолися Господеви, яко да покажет нам тайну сию, червя, глаголю, и горушицы; яко да и мы прославим Отца, и Сына, со Святым Духом вовеки. Аминь. Отче, понеже напомянул ми еси давняя, и аз не забых, но присно поминаю оная, яже не сотвори враг, но точию неистовствова, понеже виде, бывший плод на месте сем; но, терпение твое, и человеколюбие Божие, не попусти воле его скверной быти; но есмы даже доселе прославляюще Бога. И понеже рекл ми еси, яко последи каешися, по еже содеяти: о! дабы ноне последи, да не всеконечно пребуду в том. И понеже рекл ми еси, яко впадый в разбойники, и окраден, не имать иному преподати: сего ради молюся, алчущ, да повержете ми вы, имущии, от крупиц ваших, яко да и аз прииму пищу, якоже пес под трапезою вас, имущих. И понеже рекл еси — состарелася есть с тобою гордыня и притворство: помолися о мне, да отыдет от мене. Аминь.
Ответ. Провозгласи Давид глаголя: «возсмердеша и согниша раны моя, от лица безумия моего» (Пс. 37, 6). Темже убо безумие есть влагалище всех зол: безумие бо роди преслушание; преслушание же язву: и по язве тоежде безумие породи нерадение; и нерадение гнилость и смрад содела, и очервивела есть плоть окаянная, и растлися; растленна же бывши, ввержеся в море, и снедь бысть великой рыбе, и вселися во утробе; тоя, — дондеже прииде Небесный Червь, и, ят быв на улице крестной, сниде во чрево великия оныя рыбы, и изведе устнами тоя снедь, юже пожре, со утробою, и, приим плоть, помаза елеем, и омы водою, и испече огнем (глаголет бо: «той вы крестит Духом Святым и огнем» (Лк. 3, 26)) и напита хлебом, и возвеселил есть вином, и осолил есть солию, и изменил есть тления. К сим же приложи ей и горушицу, востягающую всяко тление, и сжимающую и змиевы ноздри, ко еже ниже обоневати ю возмощи, и возмущающу его очи, во еже не воззрети на совершенство смирения ея. Ведуще убо сия вся, не презираем наказания его; да не исполнится и на нас, яко «аще соль обуяет, чим осолится?» (Мф. 5, 13). И кое есть недостаточество сих? Не отсюду ли точию, яко «рече безумен в сердце своем: несть Бог?» (Пс. 13, 1). Аще убо первых не забыл еси, то и последняя веси; услыши рекшаго: яко «ведевый волю господина своего, и не творяй, биен будет много» (Лк. 12, 47). Аще убо ведуще, глаголем и нерадим: то не далече нас отстоит, еже горе в разуме согрешающим. Аще ли же имамы, яко земля и пепел есмы, по Аврааму и Иову: во век не окрадени будем; но присно имамы, еже подати и инем, не злато, не сребро, но образ смирения и терпения, и, яже к Богу, любве. Тому слава вовеки. Аминь.
154. Тойжде, причащаяся хлеба, вопросил есть тогожде великаго старца о употреблении пищи.
Ответ. Брате, радуйся о Господе. Моли Бога дати ми терпение совершенное. Начинаю бо вещь, и не веду до конца: но абие колеблюся от установления, и желаю начало положити, и приити на конец, слушая апостола, глаголющаго о начале и конце: «яко начный в вас дело благо, той и совершит е, даже до дне Господа нашего Иисуса Христа» (Флп. 1, 6). И аще ничтоже творю угодно Богу; аз, сожаления достойный, обаче твоего ради повеления, подаю совет, яко брату: приемли по четыре лаитины, аще можеши, в седмицу; а в неделю, немощи ради телесныя, или похлебка, или разогретая. И якоже непщую, добро ти есть приимати я. Аще ли же в безумии глаголю, не вем. Иже бо себе не управляет, иныя како может управити? Прости мя, брате, яко аз должен бых молити тя, мне чин уставити: но еще не попускает ми гордыня, яже есть корень всем злым. Помолися, брате, яко да прейдем предлежащий нам путь: исполнь бо есть волн и бед, и, аки не смыслен, смеюся, и презираю. Но обаче не отсецаю надежды: милостива бо имею Владыку и благоутробна. Подаждь ми убо руку твою любве ради, и привлецы мя к Нему: и тобою спасет мя окаяннаго. Тому слава вовеки. Аминь.
155. Тойжде, не употребив реченныя ему от старца о употреблении пищи, вопроси и второе таяжде. Он же отвеща ему сице:
Брате, понеже обрел мя еси повелеваема от твоея любве, еда ли сего ради отметаеши моя словеса? И сие не от тебе, но вся вина от мене есть, яко словеса моя безплодна суть: не суть бо от деяний потов; сего ради ниже силу имут. Бога раздражает, вопрошаяй и преслушаяй: чрез вопрошение бо, и вражия зависть последует. До сего дне не познахом хитростей бесовских. Непрестанно проповедует апостол, глаголя: «не неразумеваем бо умышлений его» (2 Кор. 2, 11). Дерзай, брате мой. Аще не имел бых тя яко единодушна ми, любве ради Христовы, дати тебе ответа не могл бы: якоже бо и прежде рех, меры сея несмь. Но понеже прилепи мя Бог твоей любве, паки не смысленно глаголю: держи оныя четыре лаитины в седмицу, якоже рех ти; а в неделю, или едину похлебку или разогретая, немощи ради. Не держи же в сердце своем, яко заповедь ти дах: несть заповедь, но совет братний. Отверзеся позорище; тецем, да постигнем: есмы бо тленни человецы, и маловременни на земли: да обрящем милость в час оный страшный и грозный: о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Ответ 156, тогожде великаго старца к томужде, являющ силу ответа.
Брате, что имам рещи на сия, иже ничтоже сотворивый отнюд? Аще ли же ты и глаголеши, яко сотворил еси и твориши, но аз николиже помню себе, точию всегда прогневляюща Бога делами моими. От дел убо ни чесоже ожидаю; человеколюбия же ради Его, уповаю спастися: умре бо грешныя спасти. Сежу убо во имя Его, дондеже приидет от Себе Сам, и речет ми: «что хощеши, да сотворю ти?» Да реку и аз со онем: «Господи, да прозрю» (Лк. 18, 41). Аще не имел бых и дела, то, бояся осуждения фарисеева, не посмел бых возглаголати. Но обаче глаголю ти брате, яко все мое житие и надежда на Нем висит, и молю день и нощь очиститися от явных и сокровенных страстей. Что убо имамы рещи о исправлениих? Слушая, яко «всяка уста да заградятся» (Рим. 3, 19) и прочая, и паки: «Хваляйся, о Господе да хвалится» (2 Кор. 3, 19). Блажен же очистивыйся от гнева, и прочиих страстей, и сохранивый заповеди вся, и глаголяй, яко «непотребен есмь раб» (Лк. 17, 10). Аще ли же творим едино исправление, а другим погубляем тое, то кая польза нам, еже на всяк день здати и разоряти? Аще кто презирает славу и безчестие, таковый может спастися, о Христе Иисусе, Господе нашем, Тому слава, аминь. Предаждь мя Господеви: и безмолвствуй с надеждою, моляся о мне, окаяннем и смиреннем.
157. Тогожде к томужде великому старцу, вопрос. Отче, помолися о мне, яко труждаюся, предже бо даже не прияти ми слово к тебе, аще и что-либо мняхся творити по силе моей, безтрудне творях. А отнележе подал ми еси слово, труждаюся и до изнеможения. И пред сим и о словеси сем написах ти. Но ты вменил мя еси за высокомудрствующа, но фарисей прислал ми еси слово. И аз, отче, не рех ти высокомудрствуя, но по нужде. Молю тя сотвори молитву, да открыет ти Господь, что есть во мне.
Ответ великаго старца. Брате, Божественное Писание глаголет: «вся с советом твори, и без совета ничесоже твори» (Сир. 32, 21). Егда не с советом, но от хотения своего творил еси, то не трудился еси умом: ибо никтоже есть не требуяй советника, точию сам создавый премудрость Бог. Егда же по Бозе взыскал еси отсещи свою волю, приити же во смирение, и прияти мнейшаго твоего брата советником, то поострил еси ненавистника добра беса на зависть, имущаго присно зависть на всех. Видиши ли строптивость вражию? От себе не установих ти ничесоже, но упросил мя еси, и советовах ти, яко брату. И услышав оставил еси, и приложение сотворил еси: и аз ти рех о фарисее. Ибо и той хваляся глаголаше, яже глаголаше. И ты искал еси извещений, и се ничтоже ино есть, разве высокомудрие. Вонми, и увидиши со опасством, како егда полагаеши начало, абие приносит ти вину, и разоряеши е. И паки полагаеши, и скорее разоряеши. И не воспоминаеши, яко «претерпевый до конца той спасен будет» (Мк. 13, 13); и «начный дело благо в вас, совершит е, даже до дне Господа нашего Иисуса Христа» (Флп. 1, 6). Аще покоит тя еже от себе творити, якоже творил еси: аз не скорблю. Ниже бо аввою чиим хощу быти, ниже учителем; имею бо обличающаго мя апостола, глаголюща: «научая убо иного, себе ли не учиши?» (Рим. 2, 21). Брате, спасающихся есть, еже истнити душу, яко паучину. Прочее терпения многа требуем, дондеже скорбьми многими внидем в Царствие Божие, о Христе Иисусе Господе нашем. Аминь. Прости мя, брате, и помолися о мне.
158. Тогожде к томужде великому старцу вопрос. Взыскавый заблуждшее овча, Иисусе, научи и нас, како взыскати пастыря. Отче, едино слово хощу вопросити. Зане писано есть: взыщите Господа, и утвердитеся, взыщите лица его выну (Пс. 104, 4): како может грешный человек взыскати выну Господа? Научи нас словеси сему, ради Умудрившаго тя, да и мы выну ищем лица Господня, яко Тому слава вовеки, аминь.
Ответ. Брате Евфимие, молю любовь твою, спотрудися молению моему, к человеколюбцу Богу. Ибо любы твоя проси мя написати тебе, яко да взыщем пастыря. И от перваго дне до ныне молю Бога о прошении твоем, и глаголет ми: очисти сердце твое от помыслов ветхаго человека, и дарую ти прошения твоя. Моя бо дарования в чистых вмещаются и даются. Елико же движется сердце твое от гнева и злопомнения и подобных страстей ветхаго человека, тамо не внидет премудрость. Аще желаеши Моих дарований, сосуды чуждаго изнеси из себе, и Моя о себе приидут в тя. Еда не слышал еси, яко, не может раб двема господинома работати? Аще убо Мне, то не диаволу, аще же диаволу, то Мне никогдаже. Аще убо кто хощет сподобитися Моих дарований, то следы Моя да разсмотрит. Ибо яко овча незлобиво приях вся страдания, ни вопреки глаголах в чесом-либо: и вам рех имети целость, якоже голубие, и вместо сих имате свирепство страстей. Блюдите, да не реку вам: ходите во свете огня вашего. Сия убо слышав, в плаче есмь и рыдании: донележе умилосердится и на мне благость Его, и избавит мя лютых страстей ветхаго человека, еже прияти вся находящая ми в терпении мнозе: веси бо, что соделовает терпение; и апостол упомянул есть о сем. Помолися убо, брате мой, да приидет ми: и любве ради, обличи мя, аще что преступаю, да исправлюся, ибо безумен есмь, но люблю учащия и обличающия мя, ведый, яко во спасение души будет ми их учение. Еще помолися, да избежу от падения оправдания, яко зело скорблю. И прости ми о всех, яко в труд тя всегда влагаю. Но велику мзду имать дело сие, о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же слава вовеки, аминь.
Вопрос 159. Тогожде к томужде великому старцу.
Отче, труды убо мои, яже даю ти, себе приписал еси. И сие премудрии творят: не за еже понести тяготу ближняго единаго точию, но многих ради, в пользу душ наших: наипаче яко ты, аки отец, побуждаеши нас на вопрос о пути живота во многом твоем милосердии. Но молюся (яко пристанище и прибежище посла тя Господь мне), сотвори милость, и умоли Владыку, да сотворит со мною милость и явит ми мало нечто: зане, яко не вем, впадаю, и яви мне, якоже явил еси прежде, да покаюся. И посем покажи ми путь, како да хожду, яко восприял еси душу мою.
Ответ. Брате, яко своей ми души глаголю: связа бо Господь душу твою с моею, глаголя: да не отступиши от него. Понеже не бе мое учити тя, но научится от тебе. Боюся бо глаголющаго: яко научая инаго, себе ли не учиши? И понеже глаголеши, довлеет премудру мание, и паче не довольно бе мне: но ясно хощеши слышати, аще согрешит безумный в слове, прощение имать от всех. Безумен бо есть, и что ни глаголет, не весть. Аще ли же премудр согрешит, прощения не имать: премудр бо есть, и в разуме согрешил есть. Тако убо аще кто от сущих вне братии согрешит в слове, прощение имать, яко со всеми есть: аще ли же мы мнимии затворницы и безмолвницы, и у человеков добри, кое имамы прощение? И понеже познати хощеши явленно вещь ону, глаголю: седиши внутрь, аки умерщвлен мирови: како егда вступиши в беседу, от любве и радости прилагаешися в распрю, и памятозлобие, и порицаеши ближняго, а не себе самаго? И не глаголеши, яко аз есмь недостойный, но и вменяеши себе? Бываемому бо извинению, глаголеши: рцы, яко аз рех, и послушают «сладце». Что имаши себе, яко сладце приимут слово твое? Или яко Илию пророка? Укори себе, и вся бываемая тебе уразумей, яко без воли Божией не бывают, аще ли упокоение ко благодарению, или скорбь к терпению. Где есть слово писанное: яко «приемлете ли аще кто и по лицу биет вы» (2 Кор. 11, 20) и прочая. Сего ради далече есмы от Бога. Аще убо путь той восхощеши уразумети, то сей есть: еже имети биющаго, якоже греющаго, и безчествующаго, яко славящаго, и досаждающего, яко почитающего, и утесняющаго, яко упокоевающаго; и аще по забвению, или негли и по произволению не дадут ти обычнаго, да не скорбиши, но паче глаголи: аще бы была воля Божия, то могло бы приити; и егда приходят, да приимеши тихим лицем радуяся, и глаголя: яко недостойна суща помиловав мя Бог, по Даниилу, яко егда посетил есть его Господь, сие точию глаголаше: «помяну бо мя Бог» (Дан. 14, 38), вменяя себе недостойна, и отложи оправдания. Зане аще речеши нечто, глаголеши: добре рех. И аще постигнеши умом, глаголеши: добре постигох, добре, добре и сие добре. Почто не помышляем еже не оскорбити никогоже, ниже словом, ниже делом? И Бог поможет нам во всех. Понуждался еси сказати помысл братии, за еже исполните волю твою: яко аще не днесь будет дело твое. И поразил еси помысл юнейших, глаголющих: что суть иныя дни два, яко не терпит старец? Рцы ми, по самой истине бысть ли дело? На небеса возшел ли еси? Но просте поразил еси безвременно от диавола, брате. Отныне оставим мертвыя погребсти своя мертвецы, и да благовествуем Царствие Божие, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
160. Тогожде, аки в молитве, к томужде великому старцу. Животе отчаянных, да не презриши мя, яко во отчаянии лежу. Явление словес твоих просвещает и вразумляет младенцы. Сказал ми еси Святе, яко очисти себе, и изми из себе ветхаго человека. Еда брение само себе может очистити? Или здание может ли само себе украсити, аще не создавый е украсит? Или скудельница, созданная от скудельника, может ли себе выпалить, аще не создавый вложит во огнь, и искусит, аще благопотребна есть? И ты, Святе, аще хощеши спасти создание Твое, посли Божественный Твой огнь, да испечет скуделницу, созданную от Тебе, да приимет от Тебе елей и да не истечет. Яко твоя есть слава и милость вовеки, аминь.
Ответ. Брате, не принуждай мя глаголати, хотящаго безмолвие и молчание лобзати. Убо утверди в Господе сердце твое, и претерпи не поколебимо. Ибо позавидевый Адамови исперва, и изринувый из рая, завидит еже о Христе единомыслию нашему. Но рекий: «яко видех сатану, яко молнию с небесе спадша» (Лк. 10, 18), да упразднит его от нас и да расторгнет сети его. Ты убо да не будеши прехитрен от него в чем, еже поколебатися от места твоего, сице бо и Малха прехитри: огорчается бо зело на нас. Но аще смиримся упразднит его Господь. Мы убо на себе поречение да приносим выну: яко сия есть победа. И о еже помыслити отыти в пустыню, рекоша отцы, яко три главы суть: и аще кто сохранит тыя, то может жити и между людьми, и в пустынях, и идиже аще не пойдет: еже укоряти себе, и еже поврещи созади волю, и еже имети себе под всею тварию. Да увесть же любы твоя, яко весь подвиг диаволь есть, еже разлучити нас от друг друга. Видит бо известно писание сбывающеся в нас, яко брат от брата помогаем, яко град тверд и огражден. Да не даст ему Господь исполнити свою волю в нас: но да сокрушит и, по истому словеси, под ноги наша вскоре. Ты убо да не усумнишися, уповаю бо, яко во единой раце положени будем (якоже уже предрекох ти) вкупе оба. И Бог в сие собра нас, пользоватися друг от друга: и сия искушения образ бывают, в пользу и утверждение многих. Убезмолвися убо, брате, и помолися, да прейдем прехождение сие: яко да не всуе иждиваем дни наша. Ибо приближися время, и неистовится враг. Не за суетен убо вменил Бог труд твой, — да не будет! Но Сам «хотяй всем человеком спастися, и в разум истины приити» (1 Тим. 2, 4), хощет тя внити в совершенство. Рече бо апостолом: «тогда рцыте, яко непотребни раби есмы» (Лк. 17, 10). И тако себе удержим, и сотворит с нами милость, имене ради Своего, нареченнаго в нас. Тому слава, вовеки, аминь.
161. Неверию всеянну в помысле вопрошающаго старца, на тогожде великаго старца, по зависти диавольской, пользы ради ответов его: он сердечная его познав, явил есть ему сия:
Ответ. Первое и прежде всего, славлю Святую и Живоначальную Троицу, глаголя: слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь. Не безвременноже предзнаменовах в начале таковое славословие, но показуя добра ненавистнику бесу, яко в являемых от него мечтаниих, ничтоже является от таковаго славословия: но смущение, и печаль, и уныние. Прочее, брате, приидем на благодарение Богу, о избавлении великаго искушения, постигшаго нас, яко не разумных, и не оставило есть человеколюбие Его погибнути нас до конца. Присно бо истинен есть рекий: «живу аз, глаголет Господь, яко не хощу смерти грешника, яко еже обратитися, и живу быти ему» (Иез. 18, 23). Убо спасшему нас, и присно спасающему, да воздаем благодарение выну. Емуже благодарят Ангели, Силы премирнии, Воинства небесная, Херувими, и Серафими благолепнейшими гласы непрестанно и неоскудно вопиюще, взывающе, и глаголюще: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф» (Ис. 6, 3) и прочая. Поразумевающе убо и мы возблагодарим Тому, Емуже небо престол и земля подножие, Емуже вся тварь работает. И от преобразования сего написаннаго начнем: и мы возблагодарим Отцу, яко помилова мир, и не пощаде послати Единороднаго Своего Сына Спасителя и Избавителя душ наших. Возблагодарим Сыну, яко «смири Себе, бых послушлив даже до смерти, смерти же крестныя» (Флп. 2, 8), нас ради человеков. Возблагодарим Святому Духу, Животворящему, глаголавшему в законе и пророцех и учителех. Показавшему Петра покаявшася, и повелевшу ему ити к Корнилию, и прославльшему его, и давшему власть ему воздвигнути мертвыя, якоже и Тавифу, предваряющему присно, и сокрушающему сети вражия от призывающих Его, по пророчеству Давида, глаголюща: «Сеть сокрушися, и мы избавлени быхом. Помощь наша во имя Господа, сотворшаго небо и землю» (Пс. 123, 7). Се убо помилова нас, и исцелил есть нас от толикаго недуга. Услышим Его глаголюща: «Се здрав был еси, ктому не согрешай, да не горшая постраждеши» (Ин. 5, 14). Да приидем во всех в терпение. Смиренный бо на земли лежит, и лежай на земли, камо имать пасти? Явно же есть, яко сый на высоте, удобно падает. Аще обратихомся убо и исправихомся, не от нас сие, Божий дар. «Господь бо, глаголет, возводит низверженныя, и умудряет слепцы» (Пс. 145, 8) и прочая. А еже написати ми оно, «кто ны разлучит от любве Христовы», то великия меры есть слово оное: се бо мало не прервахом уже любве, за еже умрети и удалится от корабля Христова. Но да не отрешу печати, и пустословлю много, добре есть. Убодает бо мя некто глаголя: идеже суть мудри, не мудрися. Оставляю прочее слово. Аки любимцу искренну написах. Сия же творя, достигнеши пути, вводящаго в жизнь вечную, о Христе Иисусе, Господе нашем, с Ним же Отцу, и Святому Духу слава, честь, держава, вовеки, аминь.
162. Сия приим старец, в плач и слезы на многи дни себе вдаде. И пишет ему великий старец, утешая его тако:
Брате, елика преидоша, повержим созади, по апостольскому словеси, глаголющу: «древняя мимоидоша, се быша вся нова» (2 Кор. 5, 17). Впрязем себе единодушно во благое иго Христово, и утвердим себе в любви Христовой. Глаголет бо: «Бог любы есть» (Ин. 4, 8). Аще убо кто себе глаголет имети любовь, да не имать ничесогоже, ненавидимаго Христом. Потщимся убо очистити сердце наше от страстей ветхаго человека, ихже ненавидит Бог. Яко храми Его есмы, и в храме оскверненном страстьми, Бог не живет. Внидем убо и сотворим малое наше безмолвие (довольное бо уже бысть) и помолимся, да по Его воле будет безмолвное наше житие, славяще Пречистую и Святую Троицу. Вниди убо и мене предаждь Богови, и да не стужиши в нынешних, еже вопросити мя, или написати, упраздняюся бо отныне. Аналав послах ти по повелению твоему: ведый, яко ничтоже есмь, разве земля и пепел. Не убо яко достоин послах: есмь бо нечист и должник во всех, но да не отвергу заповеди глаголющия, яко «всякому просящему у тебе дай» (Лк. 6, 30). И любве ради, яже во Христе, послах ти. Прием убо, помолися о мне, и помолися да не вотще будет наш труд, но о Христе Иисусе, Господе нашем, Тому слава, вовеки, аминь.
163. Старец некий немощен, Андрей именем, безмолвствуя во общежитии, возвести томужде великому старцу некая от сокровенных своих, купно же и благодаря ему, о еже сподобися близ его жити, и о немощи телесней.
Ответ. Аще воистинну веруеши, яко всеконечно Бог приведе тя семо, увери Ему попечение свое, возверзая нань всю свою печаль, и Той устроит, яже о тебе, якоже хощет. Аще ли же имаши попечение о коей-либо вещи, или о телесной немощи, или о душевных страстех, то должен еси пещися и о всех, якоже веси. Двоедушие бо, егда вся оставит кто Богови, аще оскорблен будет мало, присно глаголет: аще негли сотворил бых прилежание о теле, не бых имел оскорблен быти тако. До смерти убо, предавый себе Богови, от всего сердца должен есть себе предати Тому: множае бо нас весть, что на пользу есть нам, души же и телу. И елико оставит тя поскорбети в теле, толико облегчение сотворит согрешенных тобою. Ничтоже убо истязует от тебе Бог, разве благодарения и терпения, и моления о оставлении грехов. Смотри же, колико есмь горд, яко наругаем от бесов, и непщуя любовь имети ко Богу, побеждаюся рещи ти, приемлю половину бремене твоего ныне: и в преднее Бог паки имать помощи, яко не в мудрости глаголах. Вем бо себе слаба и немощна, и нага всякаго дела блага: но обаче безстудие мое не оставляет мя отчаятися; имею бо Владыку благосерда, милостива, и человеколюбива, и простирающа руку грешному до последняго издыхания. Тому прилепися и Той о всякой вещи устроит, паче неже просим или помышляем. Тому слава вовеки, аминь. Прости мя брате и помолися о мне.
164. Сия услышав от него, яко «половину восприемлю бремене твоего», оскорбев, яко не совершенне обеща ему оставление: вторицею проси, моля его и умилостивляя, еже бы совершенное отпущение подати Христом.
Ответ. Удивляюся любви твоей, брате, како не разумеваеши дел, яже по Бозе любве. В первом убо чине, Бог весть, яко имам себе землю и пепел, ничтоже суща отнюд. Аще ли же что паче меры моея беседую кому, или паче силы моея, то подвизаем от любве Христовы, беседую, познавая, якоже рех, себе ничтоже суща и не потребна раба. Понеже убо не уразумел еси, что рех ти, сообщника сотворих тя. Рех бо ти, яко приемлю половину твоих согрешений, и не рех ти, яко третию часть ношу, и не оставих тя вящше мене носяща и отягчаема. И паки, изгоняя самолюбие, рех, еже рех. И не рех ти две части, аки бы показуя сам себе сильнейша тебе. Тщеславие бо бе образ: и не рех ти все ношу. Совершенных бо есть творити сие, сделавшихся братиями Христа иже положи душу свою о нас, и возлюбил есть возлюбльшия ны совершенною любовию. И паки, чужда тя творил бых духовнаго делания: аще не бых сице рекл. Ни тщеславлюся убо, приписуя себе все, ниже завидую тебе, сообщника тя сотворив добраго обращения. Аще братия есмы, богатство отца нашего равно да разделим, и не обрящется посреде неправда. Аще ли же хощеши все на мене возложити, то послушания ради, и сие восприемлю. Прости, яко многая любы в суесловие мя приводит. Обаче да будет ти в веселие, о Христе Иисусе, Господе нашем. Емуже слава, вовеки, аминь.
165. Прошение тогожде к томужде великому старцу, яко да помолится о нем, належащия ради ему немощи.
Ответ великаго старца. Писание глаголет: «проидохом сквозе огнь и воду, и извел еси ны в покой» (Пс. 65, 12). Подобает хотящим угодити Богу проити сквозе малых скорбей. Како святые мученики ублажим за страдания, яже Бога ради претерпеша, аще огневицы не можем стерпети? Рцы души твоей скорбящей: не лучше ли тебе огневица паче геенны? Да не пренемогаем в немощи, яко апостол глаголет: «егда немоществую, тогда силен есмь» (2 Кор. 12, 10). Блюдите, яко сердце и утробы испытует Бог. Претерпим, понесем, будем ученицы апостола, глаголющаго: «скорби терпяще, благодаряще Бога о всех» (Рим. 12, 12). Да и на нас исполнится оное: «исповестся тебе, егда благосотвориши ему» (Пс. 48, 19). И аще имел еси телесное угождение и ко искусу обрел еси малую скорбь: почто не помышляеши Иова, глаголюща: «аще благая прияхом от руки Господни, злых ли не стерпим» (Иов. 2, 10)? Виждь, яко хотящии по всему покоя, услышати имут: яко «восприясте благая ваша в животе вашем» (Лк. 16, 25). Да не ослабеем: милостива Бога имамы, множае нас ведуща немощь нашу. И аще, искушая нас, наводит на нас немощь, но имамы апостола подающа нам обязание, глаголющаго: «верен Бог, иже не оставит вас искуситися паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести» (Евр. 13, 5). Господь да укрепит и болящаго, и служащия: и будут оба ваша делания во славу Божию. На конец терпения внемлите: да не пренеможете, ни да стужите. Близ бо есть Бог, глаголяй: «не имам тебе оставите, ниже имам от тебе отступити» (Евр. 13, 5; ср. Нав. 1, 5). Веру ми имите, братие, яко пообладало мя тщеславие. Никогдаже болен быв, возлегах, ниже оставлях рукоделие мое, аще и великии прихождаху ми болезни. И мало прежде ухитри тщеславие, егда внидох в келлию его, не оставило болезни ми приити, и скорблю хотя терпения: и что терпети, не вем. Не приходит ми скорбь, и истаеваю слыша: «претерпевый до конца, сей спасен будет» (Мк. 13, 13). Но молитеся, да пребуду держа надежду спасения моего, еже о Христе Иисусе, Господе нашем, Емуже слава, вовеки, аминь.
170. Тойжде старец еще в недузе сый, моли тогожде великаго старца помолитися о нем, да получит, юже от Бога, помощь.
Ответ. Имея Бога, да не убоишися: но все попечение твое возверзи нань, и Той имать попещися о тебе. Не веси ли, яко аще земная наша храмина тела разорится, создание от Бога имамы, «храмину нерукотворенну вечну на небесех» (2 Кор. 5, 1)? Несумненно веруй, и поможет ти Бог: милостив бо есть. Тому слава вовеки, аминь.
171. Тойжде старец, пребывая с некиим братом, и, изнемогшема обема, проси инаго старца о нею помолитися.
Ответ Иоанна. Господь рече: «в терпении вашем стяжите души ваша» (Лк. 21, 19). И апостол, последуя Ему, рече: «терпения бо имате потребу» (Евр. 10, 36). И пророк: «терпя потерпех Господа, и внят ми» (Пс. 39, 1). Сладчайший же паки Владыка, наш Бог, рече: «претерпевый до конца, той спасется» (Мк. 13, 13).
Оба пребудите в терпении, благодаряще, и зряще святую Божию силу свыше бываемую вам: ко искусу бо вашему суть сия вся. Бдите во глаголемых от вас: «испытай мя Господи, искуси мя» (Пс. 138, 23). Помолитеся о мне прошу, за сущую по Богу любовь.
Вопрос 168, тогожде к великому старцу. Понеже помысл глаголет ми, яко не могу спастися, помолися о мне, отче милостиве, и рцы ми, что сотворю воспящаемь поститися?
Ответ. Бог небесе и земли, да даст тебе и мне недостойному, обрести милость в час оный и стати со дерзновением на страшнем и славнем судищи Его. Возлюбленне брате, имея таковаго Бога милостива, да не повержеши себе во отчаяние. Сия бо есть велия радость диаволу. Буди убо надеяся на Господа, яко никтоже претерпеваяй до конца своего на месте сем, изгоним бывает из ограды овец Христа Бога нашего. Суть бо нецыи на месте сем имуще многое дерзновение ко Богу. И о сем тщатся, молящеся Ему, да не отлучимся от них мы, сопребывающии с ними на благословенном месте сем: но да якоже купно пребывают на месте, еже избра Себе Бог, во еже призываему быти имени Его на нем, тако да будут купно и в будущем. Да не убоишися убо, честнейше! Аще бо аз немощен есмь и худейший, и тако известихся, яко причислен и совписан еси со благословенным стадом Христовым: колми паче святии Божии отцы, и достойнии Его известишася о сем. Потерпи убо Господа и уповай на Него. И о посте чувственном да не скорбиши: ничтоже бо есть без духовнаго; не входящая бо без сладости в человека сквернят человека, но изходящая из него; и паки, разсуждение Бог даде управителя иноку. Разсуди убо, возлюбленне, от кого Бог истязует милостыни, от убогаго ли или от богатаго? Тако бо глаголет: «не престай благотворити требующему, якоже обретает рука твоя» (Еккл. 9, 10). От немощных убо телом не истяжет Бог пощения, но от сильных и здравых телом. Снизойди убо мало телеси, и не будет то грех. Не бо истязует от тебе сего Бог, весть бо немощь, юже послал ти есть. Во всем убо благодари Его: яко благодарение ходатайствует немощи человечестей ко Богу. Совлецыся убо ветхаго человека, тлеемаго с похотми прелестными: и облецыся в новаго, созданнаго по Богу. И радуйся о Господе веселяся, со святыми Его соутешаемь выну. Кто представит, или кто может изследити радость святых неизглаголанную, и неизреченное оное веселие, и свет безприкладный? Како, якоже суть, зде открывает им таинства Своя дивная, преславная, пребывающую им славу и упокоение? И како отрешает ум их от мира сего, и всегда зрят себе на небеси, со Христом и Ангелы? Ни алчба оскорбляет их, ни жажда, ни ина земная вещь: свободишася бо от всех сущих в житии укоризн и страстей, и грехов, и инако да реку словом Писания, «идеже сокровище их, тамо и ум их есть» (Мф. 6, 21). Достигнувый в сия, весть, что слышит. И что имам сотворит, ниединоже благо сотворивый? Но не отчаяваюся: силен бо есть Бог учинити нас со имущими обрести милость, о Христе Иисусе, Господе нашем, с Нимже Отцу, со Святым Духом, слава во веки веков. Аминь. Господь да услышит истыя своя рабы, и да послет вам вскоре велию Свою милость, и мне да даст разумевати, еже приити в познание истины. Молися о мне, и целуй (приветствуй) сослужащаго тебе брата, прося его тожде творити о моем непотребстве.
Вопрос 169, тогожде к томужде великому старцу.
Понеже нозе и руце болят ми зело от лому, и боюся, да не како от бесов есть: рцы ми, отче, тако ли есть? И что сотворю, яко скорблю зело, яко не могий поститися и яко принуждаемь есмь многократно прияти пищу? Что же есть, еже вижду во сне дивия звери? Прошу, владыко, Господа ради, прислати ми малое благословение от святыя пищи твоея и воды, да от тех прииму утешение.
Ответ. Да не воспечалуеши, любимиче мой, не бо от бесов есть якоже мниши, но болезнь есть наказания Божия нам ко успеянию, внегда нам благодарити Бога. Не был ли друг верен Иов Богови? И что не претерпи благодаря и благословя Бога? И конец терпения во славу безприкладную его приведе. Убо и ты потерпи мало, и узриши славу Божию. О посте же да не возпечалуеши, якоже бо уже рех ти, не истяжет Бог никогоже выше силы. Что бо есть пост? Разве наказание телу, яко да поработит тело здравое, и немощно сотворит страстей ради. Глаголет бо: «егда немощствую, тогда силен есмь» (2 Кор. 12, 10). Болезнь же вящша наказания есть, и вместо пощения, или и вящше вменяется, иже с терпением носящему и благодарящему Бога, и плод спасения обирает от терпения сего: вместо бо, еже немощно сотворити постом тело, само о себе болит. Благодари, яко пременился еси труда пощения. Аще убо яси десятерицею, да не воспечалуеши, не осудишися. Не бо по действу бесовскому есть, ниже по разслаблению помысла, но на искус нам бывает и пользу души. О сониих же дивиих зверей, мечтание есть бесов, хотящих тебе прелстити сими, да повериши, яко страдание твое от самых бесов есть. Но да упразднит их Господь глаголом уст Своих, молитвами святых. Аминь. И да не воспечалуеши: «его же бо любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, его же приемлет» (Евр. 12, 6). Верую же яко и за сие телесное страдание имать Бог сотворити с тобою милость Свою, якоже хощет. Господь да укрепит тя и утвердит, еже претерпети, аминь. Мало воды послах ти от сосудца блаженнаго отца нашего Евфимия, послах же и малое благословение моея пищи: да благословиши мне пищу. Помолися о мне, вожделеннейше.
172. Тогожде прошение ко иному старцу.
Помолися, отче, о тяжчайшей моей немощи, и яви мне о употреблении пищи. Не бывает ли некако в соблазн, еже скоро мне и часто приимати? И о псалмопении, како должен есмь проходити? Не могу бо пети. Насади мя, владыко, и напой мя, и скажи ми, еже рече святый отец наш, яко Господь сотворит милость Свою с тобою. Аще о смерти ми рече?
Ответ Иоанна. Аще и умолчал бых, не имый слова, ниже некое добро умолчал бых. Чесо же ради ищещи хлеба от ядущаго рожцы? Сие же глаголю ти, яко аще и ничтоже есмь, сорадуюся тебе о тех, яже написа к тебе благословенный отец наш. Се убо питает тя твердою пищею духовнаго хлеба: почто требуеши водянейшаго моего млека, творящаго гнусность? Не возбранило есть Писание, ниже отцы, снизхождения к телу, не по сласти, но с разсуждением бываемаго. Внегда убо, якоже уже рех тебе, ниже по невоздержанию, ниже по сласти яси и пиеши, не бывает ти во осуждение, ниже в соблазн некиим: о сих бо рече Господь, яко не сквернят человека. О псалмопении же, или службе, не скорби паки: не истязует бо тебе Бог болезни ради. Внимаяй себе оскорбляет себе пощением Господа ради и своего ради спасения. Имаши убо скорбь болезненную вместо скорби пощения. И о немощи же да не пренемогаеши, не оставляет тя Господь: но строит тую, якоже весть, на пользу, яко да не оскорбишися выше силы твоея. О смерти же не рече ныне старец, но о милости, юже хощет Бог сотворити с тобою. Молю убо тя претерпети, якоже рече ти, и узриши воистинну славу Божию. О насаждении же, аще насаждаяй и напаяяй отнюд ничтоже есть, а обоя мне приписал еси, имаши вместо мене, ничтоже сущаго, Бога, Иже растит, и покрывает, и творит с тобою по милости Своей. Наслаждаяся убо Его благости, мужайся в Нем и крепися, и помолися о мне, да и на мне будет милость Его.
173. Тойже старец, стужая в болезни своей, паки проси тогожде старца, помолитися о нем.
Ответ Иоанна. Ко искусу есть болезнь твоя, потерпи благодарно: и вскоре помилован будеши от Бога. Целую вы о Господе, просяй помолитися о мне.
174. Тойжде паки проси великаго старца о томже.
Ответ. Се и брат Иоанн рече, яко вскоре помилует его Бог. И аз, последнейший, что имам рещи? Рад бых и днесь: и верую, яко послет ему отраду днесь, молитвами святых Своих. Помолитеся о мне, возлюбленнии!
175. По ответе же сем, абие в тойжде день здрав бысть, и посла благодаря старцу, и возвещая милости Божия, чрез него бывшия.
Ответ Варсануфия. Господь наш, Иисус Христос, рече Своим учеником и апостолом, радость творя им: «Не радуйтеся, яко дуси вам повинуются о имени Моем: но яко имена ваша написана суть на небесех» (Лк. 10, 20). Тако убо и мы, аще о помощи, телу бывшей о имени Бога и Начальника душ наших Иисуса Христа, вопием играюще: что убо будет, егда подастся всесовершенное очищение от всех страстей души нашей, о страшнем и славнем имени Его? Колицы гласи, языцы, уста, сердца и помышления возмогут воздати Ему подобающее славословие? Мню же, яко ниже в безплотных обретается: непостижен бо есть Бог. Тому слава, и власть, и сила, вовеки. Аминь.
174. Сему же старцеви рече некий брат: се молитвами святых обновился еси, о старче. И отвещав рече: елижды рекл ми еси слово сие, мало не в четвертое приметил, яко сокрушают беси тело мое. И вопрошен бысть иный старец о сем:
Ответ Иоанна. Вещь сия зависть имать, и неверие: зависть убо, яко не радуются бесове, да облагодетельствован будет человек; неверие же, яко да зряй немощь усумнится сердцем.
Вопрос 175. Како, рцы отче, яко мы ли имеем неверие, или яко бесове приводят нас в неверие?
Ответ. Бесове от зависти приносят неверие. Аще убо приимем, слуги и сопричастницы их бываем.
Вопрос 176, тогожде к великому старцу.
Егда, отче, облегчаюся от болезни, како подобаете ми молитися и проходити еже на всяк день?
Ответ. Радуйся о Господе: и паки реку, радуйся: возвеселил мя еси ныне вопросом, паче же Бога, и Ангелы Его. А о нихже писал еси, рече Господь: «подобаше и оная творити, и сих не оставляти» (Мф. 23, 23). Сице убо должен еси пребывати: пети мало, изустно глаголати мало, испытовати и блюсти помыслы мало должен еси. Имеяй бо много брашна на обеде, много лакомится ясти: а от единаго брашна ядый на кийждо день, не токмо не лакомится ясти, но негли временем и отвращается от него. Тако убо и зде. Совершенных бо есть, еже обыкнути приимати на кийждо день от тогожде варения, и не возгнушатися. О псалмопении же и прочитании изустнем, не связуй себе, но, елико укрепит тя Господь, твори: и еже прочитати и молитися, да не возбранишися. Мало сице, и мало сице, и проведеши день, угождая Богу. Совершеннии бо отцы наши правилу устава не имеяху; весь бо день правило держаху, мало поюще, мало прочитающе изо уст, мало испытующе помыслы, мало упраждняющеся о пищи, и сие со страхом Божиим. Речено бо: «вся, елика аще творите, во славу Божию творите» (1 Кор. 10, 31). Господь Иисус да сохранит нас от всякаго зла. Аминь.
Вопрос 177, тогожде к томужде великому старцу.
Како подобает испытовати помыслы? И како убегает кто пленения?
Ответ. Еже испытовати помыслы, сице есть: яко да егда приидет помысл, рассмотри, что рождает. Реку же ти например: помысли, яко досади тебе некто, и стужает ти помысл рещи ему нечто. Рцы убо помыслу: аще реку ему, имам смутити его, и скорбети имать на мя: темже убо потерплю мало, и прейдет. Аще ли же помысл не на человека будет, но в себе самом помышляет кто злое, тако должен есть испытовати помысл, и рещи себе, камо отводит еже помышляти злое: и престанет от тебе. И во всех же помыслех подобне твори. Абие же, егда входит помысл, испытай и отсецы его. О пленении же веждь, яко многа трезвения требует. Да, яко же реша отцы, аще возмут ум твой во блуд, да приведеши его во освящение. Аще ли же в чревообьядение, да приведеши его в пощение. Сице и о инех страстех. Не печалуй, имея обрести милость по обетах, ихже имаши. «Аще бо живем, Господеви живем: аще же умираем, Господеви умираем» (Рим. 14, 8).
Вопрос 178, тогожде к томужде великому старцу.
Рцы, отче, еже непрестанно молитися, в коей мере есть? И должен ли есть имети правило?
Ответ. Радуйся о Господе, брате! Радуйся о Господе, возлюбленне! Радуйся о Господе, сонаследниче. Еже непрестанно молитися, в мере есть безстрастия. И тогда познавается пришествие Духа, и учит его всему. Аще ли всему, убо и о молитве. Апостол бо глаголет: «о чесом бо помолимся, якоже подобает, не вемы: но Сам Дух ходатайствует о нас воздыхании неизглаголанными» (Рим. 8, 26). Что убо реку ти о зданиях Рима аз, когда ты еще тамо не бывал еси? Человек безмолвствующ, паче же на одре сый, правила не имать. Но буди, якоже человек ядый и пияй, во елико услаждается: тако егда приходит ти прочести, и видиши умиление в сердце твоем, прочти, елико можеши: и пети такожде. Благодарение же, и, Господи помилуй, держи по силе твоей, и да не убоишися. Непреложна бо дарования Божия.
179. Прошение и вопрос тогожде к томужде: тойжде, по оздравлении, стомахом (желудком) возболев, посла с прошением к томужде великому старцу помолитися о нем, глаголя:
От полунощи засыхают уста моя, и вежди, и руце, и нозе. И егда пробуждуся, трясется, мало не целый час, все тело мое, начиная от стомаха: и прочее разслабляюся, и, яко брение, бываю. И хощу рещи псалом, и не могу усты. И аще восхощу сердцем моим рещи, одолевает мя сон. И прочее, что сотворити не вем. Вижду бо себе запинаема во спасение. Молю убо тя, отче, Господа ради, помолися о мне и яви ми, что суть сия?
Ответ Варсануфия. Имать убо вещь малую немощь от стомаха: имать же и тяжесть от действа бесовскаго. Обоя убо сия преобиди; глаголет бо: «а иже Христовы суть, плоть распяша со страстми и похотми». Се убо молятся старцы о любви твоей: проплачи и ты мало в молитве, благодаря Бога, и моляся помилован быти, и помилует тя, — весьма бо милостива Владыку имамы и щедра отца. И никтоже доволен, ниже от вышних Сил, ниже от нижних истинных рабов Его, рещи, якоже достойно есть, благость Его како желает помиловати род человеческий. Но сего ради долготерпит на нас, да умножит терпение наше, к нашему спасению, якоже научи нас, глаголя: «в терпении вашем стяжите души ваша» (Лк. 21, 19). Не пренемогай убо, брате, нача бо Иисус творити милость Свою с тобою. Тому слава вовеки. Аминь. Помолися о мне.
Вопрос 180, тогожде к иному старцу.
О чесом рече отец наш: начат Иисус творити с тобою милость Свою?
Ответ Иоанна. О великом преспеянии пользы душевныя рече: еже обрестися тебе с таковою дружиною, с неюже имаши совостати в день оный в радости велицей, аще до конца удержиши терпение и благодарение.
181. Прошение тогожде к великому старцу.
Аз верую, яко «елика свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех» (Мф. 18, 18). Молю тя, отче, щедротами Божиими, помози немощи моей, яко душею и телом повредихся, и стужаю братии, с нимиже живу. И испроси у Бога, да подаст ми самим собою творити потребы моя, да не братия носят моя тяготы. Верую бо, яко елика просиши у Бога, подаст ти. Спостражди моей немощи, отче, и прости мя.
Ответ Варсануфия. Брате, ключ твой отверзает мою дверь, безумен бо есмь и не могу сокрыти чудес Божиих. И прочее, аще кто послушает словес моих, от ужаса ничтоже ино речет, разве яко изумися, и не весть. Непщую сие, яко вся Богу возможна суть, не возможно же Ему ничтоже. Якоже убо действова древними, и воздвиже разслабленнаго, и паки, Тавифу умершую воскреси: тако и нынешними может. Пред Ним глаголю, и не лгу: яко вем некоего раба Божия, в сем роде нашем, в сем времени, и на сем благословенном месте, яко и мертвыя может воскресити, о имени Владыки нашего Иисуса Христа, и бесы отгнати, и недуги неисцелны уврачевати, и силы иныя сотворити, не мнее апостолов, якоже свидетельствует Давый ему дарование, паче же дарования. И сия бо что суть быти о имени Иисусове? Но не употребляет своея власти: по внегда и брани упразднити может, заключит же и отверсти небо, якоже Илия. Всегда бо имать Господь наш верныя рабы, ихже нектому рабы, но сыны нарицает, и аще завидит враг, ничтоже благодатию Христовою может повредити. Корабль бо треволнения прейде, воин — брани, кормчий — злые ветры, земледелец — зиму, купец — разбойники. А инок совершенство улучи во уединении своем. Кто не речет слыша прегордая сия, яко обезумихся? И по истине не в мудрости глаголю: обаче аз не о себе свидетельствую, но о инем. И аще кто хощет рещи, яко изумихся, якоже рех, да речет. Аще убо кто хощет поревновати, еже приити в сию меру, да не обленится. Сия рех любви твоей, уверяя тя, яко возможно быти тому, еже хощеши. Аще бо небесная благая, не изглаголанная и вечная, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим его, просихом ти, и дарова тебе Бог, и будут ти сия, хранящу предания: то кольми паче о телесных страданиих несть труда испросити у Бога и прияти благодать, во еже не болети тебе ниединаго дне, ни стужаему быти? Но Иисус весть множае нас, что пользует и помогает человеку; овому убо, да приимет мзду терпения, по Иову: овым же, да приимут мзду служения, по Евлогию схоластику. Ничесого же убо да вопросиши у Бога чрез рабов Его, разве помощи и терпения. «Претерпевый бо до конца, той спасен будет» (Мф. 10, 22), о Христе Иисусе, Господе нашем. Той печется о нас вовеки, аминь. Не веси ли, что рече Господь святому Павлу, просящу взятой быти от него скорби? «Довлеет ти благодать моя» (2 Кор. 12, 9). Еда ли ненавидя его, рече сие? Или ведый, что ему на пользу? Помяни, яко «недостойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас» (Рим. 8, 18). Простите мя, и помолитеся о мне окаяннем, яко да удержу и аз меры сия до конца. Держай бо сия уже бысть брат Иисусу. Тому слава вовеки. Аминь.
182. Моление тогожде к томужде великому старцу: о еже обрести милость в день оный.
Ответ Варсануфия. Брате Андрее, и возлюбленне о Христе! Удивляюся любви твоей, паче же простоте твоей, сумнящейся о обетованиих. Рече Господь Филиппу: «толико время с вами есмь, и не познал еси мене, Филиппе?» (Ин. 14, 9). Веруй, брате, яко по обетованиям будет нам: и аще восхощете, то и множае: ибо возможно есть обрести малую милость, возможно же обрести и великую милость, и Давид великую избра. Хотяй убо великия, смирением, и кротостию и терпением, и таковыми подобными обретает ю. Еже убо обрести милость, молитвами святых обретаеши, а еже малу или велику, то в тебе залежит: и избери, еже хощеши. Живи в мире и освящении, во смирении претерпевая ближнему, яко инок, и яко состаревшийся образом бывая. Имеяй же брата близу себе чадо и служителя, аще и погрешит, или сокрушит что-либо, поучи его, и скажи ему погрешность, да исправится. И помолися о мне.
Толкование
Зело погрешают презирающии святыя книги и нерадящии, и непотребны творяще, тако сурово и несмысленно. Отсюду бо показуется иже во святынях студ их. «Проклят же, глаголет Божественное Писание, презираяй святая» (Иер. 48, 10).
183. Тогожде к томужде великому старцу: отче, устави ми правило, аки новоначальну, не у приимшу образа иноческаго. И помолися о мне, яко оскорбляет мя брат, и иного упокоевает.
Ответ. Брате вожделеннейше, написал ми еси вещь выше силы твоея, еже уставити тебе дело, егоже не можеши понести. Рекл бо еси, да наложу ти правило, аки новоначальну, и не у приимшу образа монашескаго. Чин же новоначальнаго сей есть: пребывати во смирении мнозе, не вменяти себе в некоей вещи, не глаголати: что есть сие? или чесо ради сие? Но в послушании и покорении мнозе, не сравняти себе с некиим, не глаголати: почитаем бывает онсица, чесо ради не почитают и мене? Упокоевается по всему, почто упокоения лишаюся? Презираему во всех, не негодовати. Сия суть дела истиннаго новоначальна, хотящаго по истине спастися. И сия ныне тяжко ти есть понести, и за немощь телесную, и за еже доспети тебе в старость. Ты убо тяжкое взыскал еси понести: аз же легшее налагаю ти, не по принуждению, но по советованию. Имей брата своего, аки чадо, якоже рекох ти, якоже и имееши его.
И аще по искушению упокоит кого множае тебе, или негли онаго хощет Бог упокоити, тебе же утеснити, и известил ему тако сотворити: то ты претерпи, и да не скорбиши. Терпением бо скорбей стяжаваем души наша и не бываем сообщницы страстей Христовых, аще не терпением скорбей. Благодарение во всех держи, яко сие ходатайствует о немощех пред Богом. Правило твое есть, еже седети внимающу помыслом, и страх Божий имущу: како имам усрести Бога? Како преидох время мимошедшее? Покаюся ноне ныне, егда приближися мой исход, и потерплю ближняго моего, и яже от него скорби и искушения, дондеже сотворит, со мною Господь милость, и приведет мя во устроение безгневия, и ижденет от мене зависть, яже есть рождение диаволе. Провождай малыя дни своя, испытуя помыслы, и сопротивляяся приносящим смущение: наказуя сына своего со страхом Божиим, и напоминая ему прегрешения его, ведый, яко и той человек есть, подлежащий искушениям. Господь Иисус, Сын Бога Живаго, да даст нам мирное устроение и житие со страхом Его. Удивляюся же, како читаете Писание глаголющо: «Братие, радуйтеся, егда во искушения впадаете различна» (Иак. 1, 2), а ничтожная смущают вас. Разумейте ноне, где есте, и какову имате силу, и да смирится железная выя, и мир Божий будет с вами. Простите мя, и помолитеся о мне, да не услышу: «научая иного, себе ли не учиши?» (Рим. 2, 21). И что сотворю любви? Обаче милость есть Владыки нашего Бога.
Вопрос 184, тогожде к томужде великому старцу.
Глаголет ми помысл: рекл еси единою и десять крат брату: остави его прочее творити, что хощет, и без попечения буди, якоже рекоша отцы.
Ответ. Брате вожделеннейше и единодушне, мир ти буди, егоже даде Господь учеником Своим. Мир бо перво даде им, изгоняя от них вся плотския помыслы, и всякое разумение диаволско, да чиста обрящутся сердца их и чисто да приимут учения и заповеди своего Владыки. Тако и ты, возлюбленне, прием грозный мир сей не от мене, но от Спаса Иисуса Христа, разумно и немятежно уготови себе еже послушати и сотворити. Веси бо, како хощу тя прияти и вперити в небо. Отвсюду диавол обходит смутити тя завистию, гневом, и не обрете места, а в ничтожных обрете тя поругаема: и теми брань творит на тя, и смущает тобою и брата. И паче, яко писах ти в первых посланиих, рещи брату погрешности его, и наказовати и. Или зле рекох аз, и ты презрел еси; или добре, и ты побежден еси от брани. И радуется прочее о тебе диавол, и приходит, имея горькая оправдания, и глаголет ти: рекл еси единою, и десятижды, но остави его творити тое, якоже хощет, и без попечения буди, якоже рекоша отцы, и ругается тебе и в сем; отстоиши бо меры сея, якоже отстоит небо от земли. И хощеши ли уразумети? Господь рече о древесех, яко и тая раждают плоды: поразумей, что рождает ти, еже от диавола, молчание? Смущения, гневы: егда бо сам от себе устремляешися на дело без вопроса, то уловляем бывавши скоро. Тако бо страждут простии, яко не наказаннии. И явно ти сотворю, яко долготерпение твое несть по Богу: яко сокровиществуя на многи дни, но един день истощеваеши мешец свой, и обретается тощь. Долготерпение же по Богу не глаголет отнюд до конца. И подобен еси, господине брате, аки владыка к своему рабу, вместо еже дати ему на всяк день по единой пощечине, глаголя ему погрешения его, и се мир: долготерпиши на многи дни, и последи даеши ему единою по хребту (или смертоносный удар) и вземлеши душу его. Аминь.
185. Тойже иного старца вопроси таяжде.
И должен ли прейти из келлии, негли бо престанет брань.
Ответ Иоанна. Аще бы внял еси и последовал ответу старца, глаголюща ти, да не вмениши себе в чесом, да не взыщеши равенства с другим: почити имел бы еси, а не приити в смущение. И не была бы потреба мене, ниже иного кого вопросити. Блюди, брате, яко наругаем еси от бесов. Глаголеши прегрешения брата того быти истинна, и рцы ми, известно ли веси, яко суть истинна? Еже бо рещи прегрешения чия от подозрения: иногда не обретаются истинна прегрешения она. О киих убо рече Господь человеком: «Аминь, глаголю вам: аще не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш Небесный, отпустит вам согрешений ваших» (Мф. 6, 15)? О киих же глаголаше? О истинных ли, или бываемых от подозрения? Всячески о истинных. И како судиши, и осуждавши брата своего, о согрешениих триех седмиц? И не веси ли, яко во осуждение велие влагаеши себе? Ибо аще истязуеши от брата твоего сия, имать Бог истязати от тебе, яже от юности твоея даже до ныне, где есть глаголяй: «Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4, 26)? Где есть: «Друг друга тяготы носите» (Гал. 6, 2). Где есть послание старцево, могущее тя управити? Вместо благодарения, сия ли? Не веси ли, что глаголеши? «Воздаша ми злая возблагая» (Пс. 34, 14) и прочая. И како служит вам брат, не ради ли Бога и любве ради его? И како поражаете помысл его? Вонми, яко близ есть исход твой, якоже и слышал еси, и исповедуеши, и не оставляют тя бесове удержати не вменяемость, и почити.
Брань сотвори на приносящия тебе смущения помыслы, якоже и старец сказа и обрящеши помощь. Прочее, аще обратишися на безчисленная ухищрения, аще что-либо ни сотвориши, аще прейдеши, егда брань и искушение есть не отыдет от тебе, аще не подвигнешися на помыслы. Аще имаши от своих трудов мало что, смеси с молением святых: много бо может, егда будет поспешествуемо. Рцы помыслу своему: заутра умреши. Держи не вменяемость, и почиеши. Господь да даст ти мир свой. Аминь.
186. Тогожде к томужде. Отче, наставлях с любовию Божиею брата, и не прият, и смутихся. Что убо сотворю? Аще собеседую с ним иже повелел еси братиями, рцы ми, ни един ли от сего приемлет помыслы?
Ответ. Понеже не разумеем, что глаголем, всякое наказание оставляющо смущению внити в сердце человека, сие наказание по Богу несть, но от действа диаволя, смешано со оправданием. Аще по Богу наказовал еси ближняго, како смутился еси? Наказание бо по Богу не попускает смутитися кому. Но аще и отыдет наказуемый, и оклевещет и, то не смущается, но носит тяготы его. Явленна бо бысть и вам вещь, яко искушение бысть: но Бог упразднил есть тое, и упразднит. Господь да даст вам здравие души и тела, еже разумети, что суть козни лукаваго, и избыти от них. Молитеся о мне. О беседе же братии, ихже рекл еси, егда по любви Божией бывает, не оставляет соблазну быти посреде, но в наказание.
Вопрос 187, тогожде к томужде. Авво, весьма оскорбляет мене брат, и, аще возможно, со удовольствием хотел бых его изменити. Глаголет же ми помысл, яко аще бых был на едине, не имел бых скорбети, но паче спастися: рцы убо ми, полезно ли есть тако?
Ответ Иоанна. Брате, да не стужит тебе оправдание, глаголющо: аще бых был сам с собою, не бых имел скорбети, но паче спастися. Зане упраздняеши писание, глаголюще: «многи скорби праведным» (Пс. 33, 20), и паки: «многи раны грешному» (Пс. 31, 10). Аще убо праведен еси, аще грешен, претерпети должен еси укорение: не можем бо быти без скорби. Терпению нас учит, и имам изряднейшна учителя апостола, глаголюща: «скорби терпяще» (Рим. 12, 12). Ибо предлежат скорби хотящим спастися. Господь бо рече: «в мире скорбни будете» (Ин. 19, 33). И паки: «Многими скорбми подобает нам внити в Царство Небесное» (Деян. 14, 22). Виждь, брате мой, яко спасти тебе хотя Рекий: «прискорбна есть душа моя до смерти» (Мф. 26, 38), остави тя мало поскорбети, да обрящеши тамо милость у Него за терпение, в час оный грозный. Аще бо по всему хощем покоя, услышати имамы: «восприясте благая ваша в животе вашем» (Лк. 16, 35). Вся страсти нас ради претерпе Владыка наш, и како мы поминающе я, не претерпеваем, да сообщницы тех будем? Блюди, яко заповедь имамы о всем благодарити: да не привлечет нас добра ненавистник в неблагодарение, и погубим вся. А о еже взяти инаго брата, несть тяжко авве дати тебе иного: тожде бо есть ему. Аще убо достигнеши прияти иного, и обрящется оскорбляя тя в чесом ибо, что паки имаши сотворити? Аще бо и небрежлив есть брат, но имать мало простоты. Не яко возбраняя тя прияти иного, сия тебе глаголю: но еже искусити вся, и удержати доброе советую ти. Якоже бо служит ти кто Бога ради, тако и ты должен еси тяготы его носити: яко да взаимно исполниши закон Христов. Еда ли не хощу твоего покоя? Бог весть, аще бых возмогл, то хотел бых послужити тебе вся дни моя. И что сотворю, яко весь непотребен есмь? Возненавидим покой телесный, мерзок бо есть Богови, да не отчуждит нас от Бога. Сия, яко единодушну, написах тебе: яко от Бога есть нам, поскорбети нам мало. Без скорби бо несть успеяния по страху Божию. Прости мя, страдальче, и помолися о мне, да положу начало. Есмь бо прочее не далече кончины моея.
Ответ 188, великаго старца к томужде. Радуйся, брате, и благодушествуй, и да не смутит тя диавол в неполезных! Что непщует любы твоя, яко без попущения Божия бывает то, еже искушение или стужение прияти кому? Ни; но на пользу душевную попущает нам Бог сим бывати. И видя диавол, яко тако есть, превратил есть нам вещи, якоже и исперва, дондеже изгна нас из святаго мира аки из рая. Что бо не премени нам? Вместо святаго мира, лютаго не вложи ли в нас гнева? Вместо ненависти яже от
Бога, еже ненавидети злая, не вложи ли в нас ненависть злую, еже ненавидети благая и Самаго Бога? Но неразумеваем. И не вемы, яко пресецая от нас Бог всякое помышление скверное, и всякий помысл лукав, и душетленен, рече нам молитися за враги наша, и благословити кленущия ны, и заповеда нам любити враги наша. И аще враги наша заповедано нам любити, то тех, иже ниже небрежливо, ниже тщаливо творят нам служение, кое имамы прощение, не любяще благотворящих и служащих нам, аще и показуют нам бесове служение их бываемо с нерадением? Аще спастися хощеши, и Богу и нам вверил еси душу твою, да не веруеши своему помыслу: злое бо семя сеют бесове, ина вместо иных. Последуй убо и уразумееши путь Божий. Той бо рече: «аще хощете и послушаете мене, благая земли снесте» (Ис. 1, 19) и прочая. Темже убо от нас есть, еже снести и еже не снести. И вскую порицаем ближняго? Да не приносиши вины на некоего в ничесом же отнюд: но во всех благоугоди. И не помышляй зла на кого, понеже бываеши зол: злый бо злая помышляет, а добрый — добрая. А еже помышляти о некиих, яко на мя глаголют, сия брань новоначальных есть. Темже убо от сего аще будут два молящася во единой келлии, или наказующа друг друга, может кто рещи о них противная. И аще помышляет тако, не противу тому истинствует: но просте, не разумеем своим, погибель себе снабдевает таковый. Не имей сих, имать бо брат, яко вас ради обрящет милость. Аще и скорбите от него мало, да стяжете терпение, радуйтеся и веселитеся, яко велия есть мзда терпения. И уже прежде сего уразумел еси от брата Иоанна, яко без Бога не бываем попущаеми поскорбети к нашей пользе. Да не веруеши убо бесовом в нечесом на брата твоего: не бо имать вещь. Но сии суть хотящии тя смутити. Да упразднит их Господь! И еже помыслил еси, яко раб человеков приидох быти, несть смирения. Апостол хваляшеся, яко раб бысть всем, и ты ли глаголеши сия? Когда приидеши в меру сию смирения? Не веси, что рекл еси брате: Господь да простит тя.
Толкование
Зри премудрость старцеву: по внегда бо уведе онаго, рабом себе именовавша, и непщующа, яко велие нечто глаголет, и за исправление сие помышляюща, насмевается, и недостойна сего глагола того называет, всеми к действенному смирению поревая. Бываемое бо словом, гордыни есть рождение, и безчинно сим свою матерь тщеславие раждает. Аще и противно некако есть глаголемое и не последовательно.
Ответ 189, тогожде великаго старца к томужде.
Удивляюся некиим, сущим лета многа в школах, и паки букварь учащим, и по складам чтущим, должным быти прочее совершенными учительми. Тако и коснящим во образе иночестем, и долженствующим разсуждати и инем помыслы глубочайшия, и боримым браньми новоначальных. Вы должны есте наставити заблуждшия на правый путь, аки совершеннии. И паче, вместо еже носити тяготы немощных, отягощаете печалию в потопление. Внемли себе, брате. Еда ли не мало вреждает душу твою сие ныне, яко угнетаеши помысл ближняго? По еже бо сотворити тому труд Бога ради, подаеши ему помыслы, яко сотворил еси, якоже восхотел еси. Человек совершен, немощному ли сия? Не бе твое: но наказовати, управляти, бояся глаголющаго: не давати претыкания брату или соблазна. Кая потреба рещи слово ближнему. Почто же глаголю тебе сия? А и сам тако есмь. Безумие мое не оставило мя удержати слова, дондеже не изнесу е, и смущу душу брата моего. Егда сеет дивол в тебе злыя помыслы, сие дело его есть, всевати ина вместо инех. А помянути о смерти не оставляет. Вскую обуреваеми есте от ничтожных, яко новоначални и не разумни? Где есть, «лишени, скорбяще, озлоблени» (Евр. 11, 39)? Отцы наши избираху себе скорби, а мы не стыдимся ли всякаго упокоения ищуще? Поразумеем, окаяннии, яко сия вся написана суть в вышних диптихах, и истязани будем о сих обстоятельно. Сия пишу, отъята хотя всякую гнилость. Аще ли же оскорбляю вас, простите, и не приложу ктому оскорбляти. Помолитеся о мне, да прииду в познание жизни. О смерти же твоей, многажды рех, и глаголю, не замедлиши в телеси.
190. Тогожде к томужде великому старцу. Веси отче, яко не смею отнюд ни в чимже воспротивитися повелению твоему. Зане что ни глаголеши, живот ми есть: но помолися о мне, яко зело оскорбляет мя брат.
Ответ. Радуйся, любимиче мой, радуйся о Господе! Вем, и известихся о Господе, яко аще реку ти в темнице пребыти лето дней, не противу речеши: ведый, како и кому глаголю, клеврету, и единодушну Не веси ли, како глаголет Иов: «не искушение ли есть житие человеку на земли» (Иов. 7, 1)? Буди убо готов на искушения и скорби всегда, и забывай вся задняя, по апостолу, и в предняя простирайся. Да не глаголющу ти сия на брата твоего, будет ти злопомнение. Господь да сокрушит сатану под ноги ваша вскоре. Благодать Бога, и мир, и любы Его буди с вами до конца. Аминь. И да даст вам радость, веселие, любовь, яже николиже отпадает, да претерпите друг друга в страсе Божии. Смерть бо не закоснит.
190. Тогожде к томужде великому старцу.
Рцы ми, отче, что есть смирение? И помолися, да путь смерти мирен ми будет.
Ответ. Смирение есть, еже имети себе землю и пепел, делы, а не словесы точию; и еже реши: аз кто есмь? Кто вменяет мя? Дела не имам ни с кимже. А о смерти твоей еще мало время потерпи Господа, и прославит твой исход в радости велицей. Помолися о мне, брате мой. Целую тя о Господе.
191. Тогожде к томужде великому старцу. Авво, се брат сопротивися ми жестоко, и ни единаго сострадания не показа на мне. Что убо повелеваеши ми сотворити?
Ответ. Брате Андрее, чуждуся твоей простоте. Тако ли просте имаши, яко престает диавол еже искушати кого? Еда можем повинны сотворити пометаемыя от бесов и пены точащия? Тако ниже стужаемых от диавола в прекословие, и не сострадание, не можем виновны сотворити, но страсть. Внемли разумно глаголемым: ибо и ты стужаемь еси от диавола, и не смотряеши своя прегрешения, но, яже ближняго, быстрее зриши. Се рекл еси, яже суть брата твоего, а своя не глаголеши. Яко малы дни имаши, вопросив о смирении, и услышав имети себе землю и пепел, и никакоже вменяти себе. Земля убо и пепел и еже не вменяти себе, хощет ли сострадания от кого паче же от человека, стужаема от диавола, ненавистника добру? Таже и яко совершеннейший того еси, и возрастом и во образе иночестем, и в причте. И совершеннейший носити должен есть меншаго, глаголя, яко аз есмь недостойный. Аще же глаголеши, и не претерпеваеши, вотще глаголеши: ты бо кто еси, имеяй очи, зрящия чуждыя страсти? Человек приемый благовествование о безмерных вещех: поучаяся бо в тех, должен был еси забывати снести хлеб твой. Но не у вкусил еси тех, и не быша ти любезна, яко-же подобаше. Воспомяни Лазаря, колико время терпя благодаряше Бога. И не забуди и сих, яже многажды рех ти. Се есть зависть диавола, ведуща, что ти уготовано есть. Аз же верую в Бога, яко ничтоже имать возмощи.
193. Тогожде к томужде великому старцу. Прошение молитвы. Помолися о мне, отче, яко в мечтания впадох.
Ответ. Брате Андрее, воззовем со святым Павлом: «О глубина богатства, и премудрости и разума Божия! яко неиспытани судове Его, и неизследовани путие Его» (Рим. 11, 33). Како и нам возбраняет, еже не вельми хвалитися о луце нашем, ниже имети во уме, яко меч наш спасает нас, но благодать благости Его. Глаголет бо: «яко благодатию есте спасени» (Еф. 2, 8). Сего ради оставляет нас впасти в мечтания и иныя страсти, да познаем немощь нашу, и где еще есмы. И се, от благости своея оставляет нас к пользе нашей, да упование надежды нашея будет Божие, а не от нас. Но блюди, да не вознепщуеши, яко воля есть Божия, да впадем в мечтания, и во ины страсти, но за нерадение наше, оставляет нас таковая страдати, и, по человеколюбию Своему, от злоб наших приводит нас к смирению во спасение. Что убо? Злым страстем припишем спасение наше? Да не будет! Но Его благоутробию и всехитрой премудрости. Разумей убо, како воздвиже отвсюду ум наш, во еже воспомянути рещи: «Аще не Господь помогл бы ми, вмале вселилася бы во ад душа моя» (Пс. 93, 17) и прочая. Ведуще убо, яко немощи ради нашея и нерадения сия страждем, сотворим нашу силу, да не впадем в та. И Его есть милость, еже избавити нас от них. И на Петре сие сотвори, и на Павле, отставив силу Свою на мало время от них, да познают, яко человецы суть. И ов убо во отвержение впаде: ов же в кошнице свешен бысть, да научатся не имети упования на себе, но на всех Владыку. И ты убо уразумей: что еси? И милостив буди к сослужителю, и осуждай себе самого. Смирися по истине, не точию пред Богом, но и пред человеки, и возверзи все свое попечение на Него, могущаго сотворити вся по преизбыточествию, ихже просим или разумеем. И Той исполнит вся тебе обещанная: не бо отвержет, просивших Его искренно, собственных и честных своих братий, Тем и в Нем свободивших себе от всего ветхаго человека, и слышавших от Него с радостию неизглаголанною, яко «елика аще свяжете на земли, будут связана на небесех» (Мф. 18, 18) и прочая. И даде им всякую власть на небеси и на земли. Прочее «работай Господеви со страхом, и радуйся Ему с трепетом» (Пс. 8, 32). И благодари Ему непрестанными усты, яко помилова тя, и иныя многи, рабы Своими. Тому слава вовеки. Аминь.
Ответ 194, тогожде великаго старца к томужде, просившу молитвы.
Бог щедрый, вышний и милостивый, да даст вам свыше силу, еже всегда поучатися в писанных вам словесех, и делати дело истинно духовно, си есть, ратоватися с смущающими вас помыслы. И да обрящетеся со приимшими таланты, и усугубльшими, — да услышите, яже тии услышаша, и до понудитеся во еже претерпевати друг друга. И да сотворит земля ваша Богу добры плоды, и благовременны, на сто, на шестдесят, на тридесять. Сия есть молитва моя, бываемая ко Богу, да сохраншим вам сия, увижду вас во Царствии Бога моего, искренния друга, веселящияся о Господе.
Вопрос 195, тогожде к томужде великому старцу. Рцы ми, отче, откуду возрасте нам бывшее искушение? И что изъявляет? И како упраздняется? И помолися, да избавлюся от него.
Ответ. Добра ненавистник диавол, ведый пользу души вашея, и яко инаго седения спасительна несть паче, еже понести друг друга тяготы, позавиде и подвизается сеяти вас. Отсюду убо возрасло есть вам искушение оно, еже да упразднит Господь. Упраздняется же таковое искушение, внегда носити друг друга тяготы, и молитися о человеце, им же искушение бывает. Без подвига же внимательна не бывает избытие искушению. А еже сеяти отшельствие отсюду, то и се искушение есть от зависти его, через оправдание себе, да расторгнет любовь молящихся о тебе святых и лишит тя помощи их. Се вход и исход искушения показах ти. Потерпи мало, и приимеши их облегчения, о Христе Иисусе, Господе нашем. Аминь.
Ответ 196, тогожде великаго старца к томужде, пренемогшу к востающим нань искушениям.
Брате Андрее и единодушне, не пренемогай. Не бо оставил тя есть Бог, ниже оставит: но обетование есть Владыки к общему нашему отцу Адаму, и не прейдет, яко в поте лица твоего снеси хлеб твой. И якоже заповеда внешнему человеку тако и внутреннему человеку, еже в постничестве споспешествовати молитвам святых, и много совершат, да не будет безплоден человек. Якоже бо злато разжигаемо в горниле, и клещицею держимо, и биемо млатом, искусно бывает, и благоприятно в царский венец: тако держимый человек молитвою святых, многомогущею, и совершающею, разжизается скорбьми, и биется искушением, аще претерпевает благодарно, и объявляется сын Царствия. Вся убо на пользу ти бывают, да имаши и ты дерзновение от святых, и от своих трудов, ихже начаток приносити не стыдися. Да не убо, вместо духовныя радости, печаль себе приобрящеши. И имей верна Обещавшагося, яко сотворит. Здравствуй о Господе, возлюбленне.
Ответ 197, тогожде великаго старца к томужде, во многое уныние впадшу.
Брате Андрее, да не даст человеколюбивый наш Бог ненавистнику добра врагу насеяти в тебе свою печаль и уныние да не во отчаяние приведет тя, и о обетованных Духом Святым тебе, возлюбленному от Благословеннаго Бога. Но да отверзет твое сердце, еже разумети Писания, якоже отверзе сердце Клеопино. Како Бог, по бывших ко святому и патриарху Аврааму обетованиих, паки искушаше его. Глаголет бо: и по глаголех сих, обетованиих глаголю, друга своего священнодействовавша Ему толикую жертву, достойнаго ничтоже зло пострадати, егоже веру в правду вмени, толикаго остави во искушение впасти, ко искусу его и безответию сил тмы, во еже быти образ верным, яко многими скорбьми имут внити в Царствие Божие, иже своим терпением стяжавают души своя, о всем благодаряще. С сими приими во ум и иже во святых Иова, приснаго друга Божия, истиннаго, и не порочнаго, и праведнаго, благочестиваже и отгребающася от всякия злыя вещи. Како недостойнаго еже пострадати зло, сего предаде искушена быти, ко искусу добродетели, дондеже показа враги своя и клеветники посрамлены и безответны, внегда обличаемым быти от него. Приими же во утверждение веры, и Начальника спасения нашего и Совершителя Иисуса, избавльшаго нас от данныя клятвы: како пришед ко времени креста, показуя нам путь терпения и спасения, глаголаше: «Отче, аще возможно есть, да мимо идет от Мене чаша сия: но обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты хощеши» (Мф. 26, 39). Сие же нас ради сотвори Запретивый Петру, рекшему Ему: «Милосерд Ты еси Господи, не имать быти Тебе сие» (Мф. 16, 22), яко сый готов и благопроизволен пострадати. Но за немощь нашу моляшеся прейти чаши той, да не стужим молящеся, и ныне в молитве не услышаваеми скоро. Осяжем убо Спасителя нашего страсти, человека бывша, и претерпим с Ним поношения, язвы, уничижение, преобидение оплевания, укоризну багряницы, позор тернова венца, оцет с горечию, болезнь вонзения гвоздей, прободение копия, и воду и кровь, и приими отраду болезнем своим: не имать бо оставите тщу быти труду твоему. Но да не зря святыя, в час оный носящия плоды терпения скорбей, и хвалящияся, не причастен сих обрящешися, оставил тя есть малу претерпети болезнь: да сообщник тех, и Иисуса будеши, имея дерзновение пред Ним со святыми. Да не печалуеши убо, не бо забыл тя есть Бог, но печется о тебе, яко о искреннем сыне, а не аки прелюбодейчищи. Добре стоиши, аще внимаеши, себе крепко, еже не отпасти страха и благодарения Божия. Блажен же еси, аще поистине был еси и странен и нищ: таковии бо суть наследницы Царствия Божия. Мужайся и крепися о Господе. Таяжде бо рещи ты не ленюся, яже да подаст тебе Господь. Помолися о мне.
198. Тогожде к томужде великому старцу. Прошение о утверждении сердца и оставлении сущих от рождества его грехов.
Ответ. Господь Иисус Христос будет тебе исцеление и утверждение души и телу, и да утвердит сердце твое, во еже не по обладати тя добра ненавистнику и человеконенавистнику диаволу. О отпущении же грехов твоих от дне рождества даже до сего, сие дарует ти Бог по четыредесятих днех: за еже быти тебе сообщнику молений моих в таковом даровании, чрез малое твое терпение. Мужайся убо о Господе и крепися. Господь с тобою, велий Врач душ и телес. Мир ти о Господе, брате.
Ответ 199, инаго старца Иоанна к томужде.
Аще в мирских ублажают человецы богатящагося, много множае блажу любовь твою, обогатевша по Богу, молении благословеннаго отца нашего. Убо аще не бы молитва его предварила, и (аще не бы) рекл, возмогай, и мужайся, и крепися, в прибедственный недуг имел бы еси впасти, малаго ради нерадения и малодушия, еже бы сохранити долготерпение и пождание с помыслы твоими, и сослужащими тебе, поминая апостола, глаголюща: «Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6, 20). Яко убо любя тя Господь наказа милостию, молитвы ради раба своего, да малым сим наказанием пособиша молению его, и вменится тебе в делание, да заградятся уста вражия, да не когда речет: аще бы искушен был в наказание, то отступити имел бы. Да не воспечалуеши убо, якоже бо слышал еси от старца, будет ти. Мужайся убо по словеси его и крепися.
200. Тойжде старец, избавлен быв от искушений молитвами святаго старца и духовным его учением, посла благодаря ему; и отвеща старец сице.
Ответ Варсануфия. Богу славы возслем всякое славословие, и воспоем Его вовеки. Аминь. Нам бо не подобает слава, но Тому Единому, и Сынови Его, и Святому Его Духу. Приведе Бог любовь твою к нашей немощи, яко да помощь по Богу имамы друг от друга; хотящ и в нас исполнити писание глаголющо: «брат от брата помогаем, яко град тверд и огражден» (Притч. 18, 19). Буди же вам всем помощь имети от Брата нашего, Великаго Иисуса глаголю: благоволи бо, да братию нас себе сотворит, и есмы и блажими есмы от Ангел. О какова имамы Брата — Сильна, да укрепит нас; Крепка, да разделит нам корысти; Военачальника, да сокрушит во брани ратующия ны враги; Врача, да уврачует внутренняго нашего человека, с внешним человеком, покорившимся ему; Питателя, питающаго нас духовною пищею; Жива, да оживит нас; Милостива, да нас помилует; Щедра, да нас ущедрит; Царя, да нас царьми сотворит, — Бога, да и нас боги сотворит! Ведый убо, яко вся в Нем, Тому помолися. Весть бо ихже требуеши, и прежде даже не просити и. И Той подает ти прошение сердца твоего, аще невозбраниши ты: и Тому всегда словословие возсли. Яко Тому слава подобает вовеки. Аминь. Помолися о мне, брате, да познаю немощь мою, и смирюся.
208. Тогожде к томужде великому старцу.
Прошение о бездождии, и долговременном его молчании.
Ответ. Ничтоже безвременно творит Бог: но вся к пользе человеком. Аще и удержал есть дождь, к наказанию их, но и паки помилует, и послет и: тако аще на время и удержано бысть слово, да очувствуются нецыи, но паче не очувствовашася, паки повелевает Бог и глаголется слово по требованию на пользу.
202. Тогожде к томужде великому старцу прошение. Молю тя, отче преподобне, исполнити на мне святыя твоя обеты о оставлении грехов.
Ответ Варсануфия. Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивый нас всяцем благословением духовным в небесных, яко аще уготовиши себе к подъятию прошений своих, приимеши многим твоим трудом, и моею немощию: вменяю бо приобретения и пользу всякаго человека, и всякия души, моя быти. Сладце же и горя жрен бываю о душах ваших, якоже весть Сам разумеваяй сердца наша Бог. И вем и надеюся, яко не погубим труда. Имей убо дерзновение, яко приимеши прошения: но приемля, сохрани пребыти у тебе благодати. Мнози бо доспеша прияти, и по приятии испадоша: яко не сохраниша со страхом, аще что и прияша. Буди убо желатель благ, и блюститель, — раб благоугоден Владыце твоему, — ученик смирен, тебе ради Смирившаго себе; послушлив — Послушливаго; незлобив — Незлобиваго; долготерпелив — Долготерпеливаго; милостив — Милостиваго: тяготы нося ближняго, якоже и Той твоя тяготы понесе; любя всех искренне, якоже и Той нас возлюби; последуя Ему во всех, дондеже поймет тя в великий Свой покой, аможе «око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его» (1 Кор. 2, 9). Тому слава вовеки. Аминь. Помолися о мне иноче.
208. Тойжде проси великаго старца о техжде.
Ответ. Брате Андрее, да даст ти прошения твоя вся, о нихже рече Иисус: «просите и приимете» (Ин. 16, 24). Точию уготови дом свой во мнозе чистоте, еже прияти дарования. Во очищенном бо дому сокровиществуются. И идеже несть тимения, благовоние свое испущают. И егда вкушает кто от сих чужд бывает ветхаго человека, распинаем миру и мир тому, живущ о Господе всегда. И елико не ударяют волны вражия, не разбивают его корабля: и прочее страшен бывает сопротивным от видения святыя печати. И елико враг бывает им, толико друг искренний и любезен великому Царю бывает. Прочее, брате, возненавиждь совершенно, да возлюбиши совершенно. Удалися совершенно, да приближишися совершенно. Омерзи сыноположение, да приимеши сыноположение: остави, еже творити хотения, и сотвори хотение. Реж сам себе, и свяжи сам себе. Умертви себе, и оживотвори себе. Забуди себе самаго, и познай себе самаго. И се дела иноческа имаши.
204. Тойжде проси великаго старца о техжде.
Ответ. Брате Андрее, души моея возлюбленне, аще бы ведал еси, якоже подобает, дар Бога, вси власи главы твоея, аще быша были уста, то не быша могли славити его, и благодарити, якоже достойно было бяше. Но верую, яко увеси. И якоже весть Сам Бог, несть мгновение ока, или чека, в немже не имам тебе во уме моем и в молитве. И аще аз тако тя люблю, но Бог, создавый тя, вящше тя любит: и молю Его наставити тя и управити по воле своей. И тако управляет тя к пользе души твоея: аще и долготерпит на тебе, но умножает пользу души твоея. Седи убо тако, благодаря Ему во всех, и уничижая себе во всех, веруя всем реченным ти, яко будут, о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же слава вовеки. Аминь.
Ответ 205, тогожде великаго старца к томужде, просившу, иже от Бога разума. И о техжде.
Брате Андрее, рече Владыка наш Христос Марфе: «Аще веруеши, узриши славу Божию» (Ин. 11, 40). И ты убо веруй, и увидиши Лазаря воскресша из мертвых, и обедующа со Иисусом. И увидиши Марию, седящую при святую ногу Его, освобождшуюся попечения Марфинаго: и веруй, яко всячески будут ти, яже аз недостойный просих Бога, еже подати любви твоей. Ничесого убо истязует от тебе Бог, точию терпения и благодарения: и отверзет ти сокровища, сущия в Нем премудрости и разума. Целую тя о Господе, о Немже здрав буди душею и телом, и помолися о мне.
Ответ 206, тогожде великаго старца к томужде.
Брате Андрее и любимиче, послушай! Приемлющий новыя златницы от царя, аще со тщанием и прилежанием сохранят, то светлы пребывают и чисты: аще ли же вознерадят, то не точию яко ржавеют, но негли и погибают. Сего ради некий мудрец рече: сребро твое завяжи. Аз же ти не точию завязати глаголю верою не сумненною, но и запечатати смирением и долготерпением терпения, имже спасается терпяй. Дерзостне глаголю, допущающу ми Богу. Глаголет ти мною худейшим Великий Ходатай Иисус, Сын благословеннаго Отца, Податель Святаго Духа: оставляются ти греси твои мнози, бывшии от рождества твоего до ныне. Прием убо радость сию велию и неизглаголанную возлюби Его всею силою, показуя плод, достоин покаяния, вопия со святым Павлом, сладкопения она: «кто ны разлучит от любве Христовы; скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или страх, или меч» (Рим. 8, 35). Глаголя Ему: «Яко тебе ради умерщвляеми есмы весь день: вменихомся якоже овцы заколения. Но во всех сих препобеждаем за возлюблшаго ны. Известихся бо, яко ни смерть, ни живот, ни Ангелы, ни начала, ни власти, ни настоящая, ни грядущая, ниже силы, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучити от любве Божия, яже о Христе Иисусе Господе нашем» (Рим. 8, 36–39). Сия да не точно усты явиши поучаяся, но делы. Глаголет бо: «В терпении вашем стяжите души ваша» (Лк. 21, 19). Великаго достоинства был еси, великая и достойная дела покажи терпения и благодарения, имиже есть чаяние совершенства, егоже да будем достойни о имени Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь. Размягчивай сия часто, и действительно, и вкушай их сладости, како благоухание дают души твоей, и могущих прилучитися. Мужайся о Господе, и крепися о благоговейнейше!
Ответ 207, тогожде великаго старца к томужде.
Брате Андрее, рече Господь: яко «Илия уже прииде» (Мф. 17, 12), и аз ти глаголю, яко мысленный твой Лазарь уже воскресе, и разрешен есть от уз, и исполнися на нем: «растерзал еси узы моя» (Пс. 115, 7). Прочее ты и сам должен еси пожрети жертву хваления Разрешившему, да не паки за нерадение впадеши в первыя узы, по словеси Спасителя глаголюща: «Се здрав был еси» (Ин. 5, 11) и прочее. Благодари Бога, той бо радит и печется о тебе и управляет во всех, аще и ты пребудеши хотяй. Здравствуй душею и телом, и помолися о мне.
209. Тойжде таковое получив дарование, проси и предания себе, и сущим с ним.
Ответ. Рабе Бога вышняго Андрее, срабне же мне худейшему, мир ти, и прочим срабным нам, от Бога Отца и Господа нашего Иисуса Христа. Явно вам творю, яко прежде прошения вашего, уже аз предах вас святой и поклоняемей, и единосущней, животворящей же и безначальней Троице, в предании охранения от всякаго зла. Не хощу же вас не ведети и сего, яко есть иное преставление предание грознейшо, нужнейшо, и страшно, вожделеннейшо, и рачително, честнейшо, и славнейшо. И кое есть, услышите. Егда постыдится добра ненавистник враг наш, слыша блаженный оный и животворящий глас Спаса нашего к нам, исполненный радости и веселия и радования, просвещающ неизглаголанною светлостию, и глаголющ: «Приидите благословеннии Отца моего, наследуйте уготованное вам Царство, от сложения мира» (Мф. 25, 34): тогда будет великое его предание, егда предастся царство Богу и Отцу. Сие есть, и разве сего другаго несть. И како бывает услышите: кийждо святых приводя сыны, ихже спасе, Бог, светлым гласом со многим и великим дерзновением, удивляющимся святым Ангелом, и всем небесным силам, глаголет: «Се аз и дети, яже ми даде Бог» (Ис. 8, 18). И неточию тыя, но и себе предает Богу: и тогда бывает Бог вся во всех. Помолитеся убо, да достигнем. Блажен бо чающий и достизающий. Помолитеся о мне, возлюбленнии.
210. Тойжде мечтания и искушения претерпевая от бесов, и удивляяся, яко по толиком человеколюбии и будущих благ обещаниих сим подпаде. Вопроси тогожде великаго старца о сем, и стоят ли еще печати обетований?
Ответ. «Мир мног любящим Господа, и несть им соблазна» (Пс. 118, 165). Мир ти будет в Бозе, честнейше брате и единомудренне Андрее: да не разслабит тя стужение бесовских страстей и мечтаний. Но веруй, яко ничтоже совершат стужающе и искушающе: но паче умножают добродетель, аще прилежно внимаем, еже подати малое терпение. Глаголет бо о спасающемся верою праведнице: «яко аще усумнится, не благоволит душа моя в нем» (Аввак. 2, 4). Да не послабим убо ужа, да не погубим данных нам от человеколюбца и благосердаго Бога: Того бо есть еже подати, а наше сохранити. И не удивляйся, аще по святых обетованиих и не раскаянных дарованиих, паки движут на тя безчестныя своя страсти, чающе окрасти безмерное богатство. Но поминай безстудие их оно, еже по засвидетелствовании самаго Владыки нашего Бога о святом и славном Иове, колика искушения и козни подвигоша, во еже низложити столп, но непреодолеша, ниже окрасти возмогоша сокровище светлыя его веры и благодарения. Светлейшо бо показася от сообщения со огнем злато, си есть от премножества искушений праведник: оставил бо есть Бог, и допустил, и после особнаго Своего о праведнице засвидетельствования, искушену быти рабу, к болшей чести и славе Владыки и безответию врагов. Не унывай убо, стоят бо печати обетований, но потерпи Господа. Претерпевый бо до конца той спасен будет, о Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.
Ответ 210, тогожде великаго старца к томужде, всеявшуся в нем помыслу, яко еже не воздержатися от брашен, возбраняет его доспети во обетованная ему.
Не яко уничижая воздержание и пощение, глаголю присно любви твоей творити требование тела, якоже подобает: да не будет. Но яко, аще не внутреннее делание поможет по Бозе человеку, всуе труждается во внешнем. Сего бо ради рече Господь: «яко не входящая во уста сквернят человека, но исходящая из уст» (Мф. 15, 11). Ибо внутреннее делание с болезнию сердца приносит истинное безмолвие сердца, и таковое безмолвие приносит смирение, и смирение творит человека быти селение Богу, и от вселения сего изгоняются лукавии беси, и сих начальник диавол с безчестными их страстми, и обретается человек храм Богу освященн, просвещен, очищен, и исполнь всякаго благовония, и благостыни, и радования. И обретается Богоносец человек той, паче же и бог, рекшаго ради: «Аз рех: бози есте и сынове Вышняго вси» (Пс. 81, 6). Да не убо смятет тя помысл, паче же лукавый, яко телесная брашна возбраняют тя доспети во обетования: свята бо суть: и не возможно от добра злу произыти. Но исходящая из уст, возсылаемая от сердца, та удерживают и возбраняют человека скоро приити в предлежащая ему обетования. Творя убо потребу телесную, да не усумнишися: но сотвори по силе внутренняго человека, еже потрудитися смирити помыслы своя. И тогда отверзет Бог очи сердца твоего, еже видети свет истинный и разумети рещи, яко благодатию есмь спасен, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 211, тогожде к томужде.
Понеже, владыко, якоже вси, немощен есмь душею и телом: молю тя: помоли Бога подати ми силу и помощь на терпение, да благодарно претерплю находящая ми.
Ответ Варсануфия. Брате Андрее, поведати хощу любви твоей, яко вся дарования пришествием Святаго Духа даются, и многочастне, и многообразие бывают. Овогда бо даде Бог Духа апостолом изгоняти бесы: «овогда же исцеления совершати: овогда же прозирати: а иногда воскрешати мертвыя», совершенность же, еже оставляти грехи и свобождати души от тмы, и возводити на свет. Се убо молю Бога да по освобождении души твоей, даст ти Духа Святаго на терпение и благодарение: и да постыдится сопротивный, не имущ на нас отвещания. Споспешествуй и ты мало, понудився стяжати, и даст ти Бог, богатый в милости. Помолися о мне, брате.
Вопрос 212, тогожде к томужде великому старцу.
Молю тя, владыко, поминати мя всегда, и яви мне, како подобает проходити со близ живущим братом нашим?
Ответ. Брате, писано есть: яко аще забуду тебе Иерусалиме, забвена буди десница моя, и прочая. Сия ти о воспоминании. А о еже, како подобает проходити со ближним: хотяй угодити Богу отсецает волю свою ближнему понуждая себе. Глаголет бо: «нуждных есть Царствие Божие, и нуждницы восхищают» (Мф. 11, 12). Уразумей убо, како почивает брат, и тако твори: и обрящеши и ты покой от Бога, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
213. Сей брат, близ живый сего немоществующаго старца, спострадавый немощи его, проси зело великаго старца помолитися о нем.
Ответ. Брате стужливе, аще бы ведал еси дар Божий, чесо ради от времене до времене наказует раба своего Андрея, аки благоутробен отец, прославил бы еси Бога: да заградит скверная уста змия, да не обрящет нань вины в день судный, великих ради обещаний, обещанных ему от Бога, мною худейшим рабом и непотребным. Что же? Непщуеши ли, яко не состражду ему паче всякаго человека? Ей. Зане где есть: «яко аще страждет един уд, с ним страждут вси уди» (1 Кор. 12, 26)? Аще бы по истине ведал той светлость предлежащих ему, воспети имеяше с Павлом, благодаря, веселяся и глаголя: «яко не достойны страсти нынешняго времене к хотящей славе явитися в нас» (Рим. 8, 18). Бог да укрепит его, и послет ему велию милость. Целую вас о Дусе Святе, зря со Богом успеяние ваше, еже о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава во веки. Аминь.
214. Тойжде брат, ища сам от себе послужити старцеви по силе со своим служителем, старцу сумнящуся и не хотящу прияти служения от него, за слово аввы Феодора, иже от Фермы, стыдившагося повелевати своему ученику: вопроси инаго старца о сем.
Ответ Иоанна. Бог небесе и земли да приложит к вере твоей, о честнейший и прелюбезнейший брате, и да утвердит любовь твою в страсе Своем, еже исполнити доброе произволение твое к ближнему. Темже, аще потрудишися мало по силе, то не лишит тя Бог мзды труда твоего. Аще убо чим можеши, упокой старца: и угодно будет сие Богу паче боголепнаго служения и жертвы: а чесого не можеши, то да сотворит брат. Не должен же есть старец сумнетися, служимый от вас, немощен сый, но благодарити Бога, и молитися о вас: немощен бо сый, не должен есть удержати слово аввы Феодора, глаголюща о брате, яко несмь общежитию начальник, да повелеваю ему: аще хощет творити, еже видит мене творяща, да творит. Сия бо глаголаше авва Феодор, яко можаше сотворити потребу свою и другим служити. Сей же немощен есть. И кийждо же должен есть противу меры своея и устроения пребывати во страсе Божии благодаря Ему всегда, яко чрез него инии приемлют мзду. Да не убо позавидит хотящему услышати глаголющаго: «болен бех, и послужисте Ми» (Мф. 25, 36). Не истяжет Бог от болящаго, якоже многажды слышахом, разве точию благодарения и терпения: сия бо ходатайствуют о немощи пред Богом. Да не усумнится убо служимый от коего-либо брата, хотяща Бога ради потрудитися, ни да речет: отягощаю сего, или оскорбляю сего: но да речет: можно равну быти служащему со страждущими, егда Бог известил есть ему сотворити себе мзду от мене: Господь да укрепит его, и мене да не осудит. Сия да сохранит, и живите с миром, благодатью Христа Бога нашего. Прежде всех: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов. И к сим поминаем, яко смерть не медлит приити. И работайте Господеви со страхом, и ближнему, да чрез него наследите безсмертную жизнь, о Христе Иисусе Господе нашем: в немже имуще надежду, непецытеся о утрии, Той бо сам радит о нас. И аще возверзем попечение наше на Него, то Той нами попечется, якоже хощет. Тому слава, аминь. Целую вас о Господе, прося помолитися о мне любве ради.
215. Брат некий, имея три помыслы и хотя вопросити великаго старца, не ясно вопрос сотвори, но гадании, хотя утаитися аввы. Буквы бо некия написах, и умом размыслив, еже вопросити хотяше: коейждо главе возмневшияся ему буквы в своей мысли вообрази. Бяху же буквы сия: первая, I, еюже во уме вообрази вопрос о безмолвии точном и всесовершенном молчании, о еже ни к единомуже не беседовати отнюд. Вторая, К, о уставе пищи: еюже назнаменоваше подобает ли сухо ясти, и не пити вина, и подобает ли беседовати с своим точию служителем. Третия, Л, еюже привопрошаше: подобает ли сретения творити, и телу в пищи снисходити?
Он же на сия отвеща ему тако:
Не уклонися ни на десно, ни на шуе: дондеже два ободесноручна будут.
216. Тойже брат томужде великому старцу вопрошение другое сотвори: ниже ясно о том вопросив, ниже буквами чрез гадания, якоже первее тое вообразив: но точию умом размыслив. Бысть же о тяжести сна, и немощи душевней, и прошение о помощи и молитве о его спасении: и что есть реченное во ответе: дондеже два оно обадесноручна будут?
К нимже отвеща старец сия:
Первое убо есть притщетно, второе же полезно. И елико притщетно есть первое, толико есть полезнейше второе.
217. О сих паки недоумев брат, просяше уразумети: како притщетно есть? И что подобает творити в помощь? И что есть реченное в ответе о двою?
И отвеща ему тако:
«Вся права суть разумевающим» (Притч. 8, 9): самое естество учит нас. И о еже убо: что суть два, о вас рекох: о вопрошающем, и служащем ответу. О сне же: души и тела есть. Аще бо не поработится телесное, духовному, то не могут изнемощи страсти от него. Сего бо ради приближих помыслы един к другому.
218. Недоумевшу же ему паки: еже приближити помыслы един к другому, что убо то было бы, и сие уразумети просящу: отвеща ему сия:
Простите мя Господа ради: не в мудрости глаголю: Господь рече своим учеником: «Еще ли и вы не разумни есте» (Мф. 15, 16). Глава бо первая и глава вторая едино суть.
219. Сия слышав брат, сказа старцу: отче, повергаю душу мою в щедроты Божия и в руки твоя: помолися о спасении смиренныя моея души.
Ответ писменный. Брате, внимаим себе со вниманием многим. Ибо невозможно скоро внимати вещем. Аще бо апостол достигий, исповедует себе не достигша быти, кольми паче мы, ничтоже суще, должни есмы смиренномудрствовати. Понеже убо, яко возмнеся вам, еже Бога ради прияти мне помыслы в гаданиих, и такожде в гаданиих тебя ответ их дати. Яже жвание духовно творят в словесной души, и паче разумевающим: испытующе бо гадания, обретаем текущую из них пользу. Имуще же бодуща нас апостола, глаголюща: «не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся» (Рим. 12, 16), не ктому гадании присно глаголи твоя помыслы: ибо безумный мой ответ творит тя не уразумети, и в стужение безпрерывное устроевает нас обоих. Воистинну бо ниже полезно есть нам, выну гадателне, беседовати, или писати друг друга: аще и видим, яко даровано есть нам сие от Бога, но по бываемой нужде. А понеже по Бозе уди есмы друг друга, и оное: «брат от брата помогаемь, яко град тверд, имамы» (Притч. 18, 19): явленно рцы твоя помыслы чрез брата, или напиши: и тако услышиши. Се бо обоим смирение есть. Кая бо нужда, рцы ми, высокими глаголати, могущим смирением прейти? И сие же редко твори: пользует бо сердце сокрушение, еже с помыслы, и сие убо, еже рещи ти: покоряю душу и тело. Аще кто Бога ради мудрствует покоритися своему брату, подобает помышляти ему, яко Богу покоряется. Той убо может возбудити нас от сна мысленнаго пиянства. А якоже мене просил еси помолитися, и аз тя прошу о томжде. Писания бо есть слово: глаголет же, яко сие есть исцелительно. Понеже убо обе те главе, яко неудоборазуменне вам суть, се явленно глаголю: еже в первом писании, особно есть о тебе, и о моем сыне Сериде. А другая глава о души и теле: и тоежде разумеется о телесности и духовности. Глаголет бо: аще совещают два от вас, то, что-либо аще воспросят молящеся, приимут. Разумеется же сие и о нас всех. Аще бо не согласуем, то николиже явится в нас пребывание чисто. Помолися убо, брате, да прейдем мирно малыя наши дни. Не бо, якоже прилучися, есть. «Прилепляяйся бо Господеви, един дух есть (с Господем)» (1 Кор. 6, 17). Да даст всем нам сие прохождение пучины прейти без вреда, о имени Его. Тому слава вовеки, аминь. Стяжи смирение, терпение, надежду, и, всех большую в Бога любовь.
220. Вопроси некто авву Иоанна о вещи, и, прием ответ, посла о тойжде вещи вопрошая авву Варсануфия, не рек, яко уже вопроси инаго старца о том: и отвеща старец: якоже рече ти брат Иоанн, сотвори. И паки по некоем времени случися томужде брату вопросити нечто авву Иоанна, и слышав ответ, посла вопрошая о томжде авву Варсануфия. Старец же отвеща ему, глаголя: довлеет ти прочее. Бог Варсануфиев и Иоаннов един есть. И не ктому приложи он обоих вопрошати когда о тойжде вещи: доволен бывая ответом единаго.
221. Живяше же сей авва Иоанн в первой келлии старца, созданной ему вне обители, лет осмнадесять безмолвствуя, даже до своея кончины: и предвозвести сию, сице глаголя: яко в седминах аввы Серида скончаюся. И нам молящим его не оставити нас сирых, глаголаше: аще бы пребыл авва Серид, имел бых пребыти еще пять лет. Но понеже укрыл есть Бог от мене, и прият и, ктому не пребуду. Тогда авва Елиан, яко новопострижен, и в произвождении своем поставлен игуменом обществу, стужаше авве Варсануфию, многими молении и слезами, даровати нам его. Аки самому авве Варсануфию не ктому подающу ответа. Сие убо познав духом авва Иоанн, паки на другий день, егда снидохом молити его, предварив рече авве Елиану: почто старцеви стужаеши о мне? Не трудися, не бо пребуду. Тогда нам исполншимся плача, и ему припадшим, ятся авва Елиан, и рече: поне две седмицы даруй ми, да вопрошу тя о монастыре, и правлении его. Старец же милосердствовав, и подвижен от живущаго в нем Святаго Духа, рече: и се имаши мя чрез сии две седмицы. Пребысть же авва Елиан вопрошая его о коейждо вещи правления общежития. И двема седмицема исполнившимася, заповеда нам не явити успения своего до дне того. И созвав всю братию и обретшияся в общем житии, целова коегождо, и отпусти их. И отпустив всех, предаде в мире дух свой Богу.
222. Брат вопроси великаго старца: рцы ми, отче, что сотворю в смущении помыслов сердца моего? И подобает ли мне отсещи всесовершенне вино? И седящу спати? И помолися о страсти очесе моего. И подобает ли показати е врачу? И молю тя помолитися Богу, дати ми малое успеяние: и еже не разлучитимися святых ваших следов.
Ответ. Брате, понеже от мене худаго, яже о помыслех твоих, взыскал еси услышати: еда ли не угодна быша ти, яже от брата Иоанна слышал еси? Обаче сия приемлеши смущения, за еже имети ти легкое сердце. И аще, по словеси Спасителеву, «вся возможна верующему» (Мк. 9, 23), то где есть вера твоя? О вине убо: не подобает всесовершенне отсещи, но употребляй по малу. И о седении во сне, во смирение ведет послежде. Но возложи себе Богу по страху Его. О очеси же, да не убоишися, имея просвещающа тя Бога. Аще ли же будет время когда некоему искусну, и покажеши ему, то не погрешиши, ибо и сие смиряет тя. Сия тебе от мене убо глаголана, писана же сыном моим Серидом. Аще убо не будеши боримь уничижити моя словеса сия, реченная от Бога: то помолюся Богу привести тя в большее успеяние, и еже не отлучитися от нас ни в сем веце, ни в будущем. Вразумися убо паче всех учащих тя соблазном бесов, и всегда во благое привлечеши присно душу твою, и помыслы твоя. И да не поставиши с ними завета: вселютейши бо суть и иноплеменницы: и наследиши землю израильтян о Христе Иисусе Господе нашем. Емуже слава вовеки, аминь.
Вопрос 223, тогожде к томужде.
Молю тя, отче, рцы ми: от вас ли есть первый ответ? Понеже помысл рече ми: не от аввы ли есть именем твоим? И рцы ми: како уврачуются страсти моя? И даждь ми заповедь на спасение души моея. И испроси ми оставление грехов. И добро ли есть, якоже глаголет ми помысл, выну взимати поварню?
Ответ. Слыши, чадо: всякой страсти есть врачевание: и всякому греху есть покаяние. Аще отнюд не верен еси, якоже рекл еси, и хощеши от неверия исцелитися, то врачевание сие есть: вера, еже веровати несомненно благому. Аще же неверие пребываеши имея: блюди, да не отпадеши блаженства онаго, еже: «блажени не видевшии и веровавшие» (Ин. 20, 29): писано бо есть: «яко веруйте во свет, да сынове света будете» (Ин. 12, 36).
Се вторый ти ответ послах, не веровавшу первому. Аще бы приял еси пророка во имя пророче, то мзду пророчу приял бы еси, си есть: аще бы от мене и не был первый оный ответ, ты же приял бы еси от мене, то приял бы еси по вере твоей: верен бо рекий: даст ти Господь по сердцу твоему. И еже рещи, яко хощу утвердитися от тебе, а не от аввы бысть первый ответ. Почто уподобился еси искушающим Господа и глаголющим: покажи нам знамение: ихже и отгна аки искусителей, глаголя: «знамение не дастся им» (Мф. 16, 4). И не паче уподобился еси Ахазу, повеленному просити знамение, и отвергшуся, и глаголющу: не имам просити, ниже искусити Господа? Аще бы, услышав, поверовал еси просто, то многую получил бы еси пользу: но, да не сотворит паки с тобою рать неверие, се повелех авве стати при дверех моих, и громким гласом взывати, чтущу написанныя тебе от мене глаголы на постыждение диаволу. Аще бо прочтет сия велегласно, то како может ратовати тя диавол, глаголя: аз не слышу? Аще же слышу, и другий написа тебя, якоже восхоте, почто не порицаю ему? Аще бы имел еси мене прозорлива, и по Бозе познавающа бываемая, то могл бы еси имети, яко никтоже смеяше пременити слово мое, и не познал бых. Но обаче и мене сокровенно умали пред тобою враг, сотворив мя тебе не предвидети что-либо. Аще убо хощеши от мене заповеди во спасение и живот свой, стяжи крайнее смирение и послушание во всех: сия бо суть искоренители всех страстей, и насадители всяких благ. И да не вознегодуеши послушати учений аввы твоего: вражия бо есть сеятва сия. Аще ли же сотворити силу свою делати и хранити, то уповаю на воплощшагося и распеншагося Христа, во еже грешныя спасти, яко не закосниши сотворити плод добр и благ. А о содеянных, о нихже глаголеши: аще сохраниши мою заповедь о Христе Иисусе, веруй несумненно, яко простил есть тебе Господь тая, и аки ныне родился еси в покаянии Божии. А о единой коейждо страсти несть потребно писати тебе: единым бо словом назнаменах ти врачевание сих, Господь бо глаголет: «Вселюся во смиренных» (Ис. 57, 15 по еврейск. тексту). Что убо? непщуеши ли, яко может отнюд что-либо от злобы врага вселитися (тамо), идеже видит живуща Господа? Разумей же сие, яко злодей не может явитися, идеже суть судища князей. О поварниже, не можеши удержати ю до конца: паче бо зависть имать вещь: но егда повелено ти, да не обленишися, ниже воспрекословиши, но усердно сотвори: от сего бо есть ти благодать. О двоих же страстех, забвении глаголю, и нерадении, усердно вопроси брате, и тщаливейше делай; а не по первым вопросам, ихже забвению, и сестре его нерадению предал еси: но возобнови духовныя твоя вопросы, благодатию Святыя Троицы: и согрей твое сердце во страсе Божии, возбуждая е от мысленнаго сна реченных двоих лютых страстей: и тое согревшися, приимет желание о будущих благих и прочее будет о сих твое попечение, и от онаго попечения отступит от тебе чувственный сон. И тогда возглаголеши по Давиду: «и в поучении моем разгорится огнь» (Пс. 38, 4). Вопросив убо о двоих онех страстех, сокращенна услышал еси о всех страстех: аки бо хврастие суть, и сгарают от духовнаго огня. Аще бо о жительствах духовных реку ти, не присущу бодрствованию владычественнаго помысла, всуе вменяются человеку. Возлюби убо потрудитися и поучитися в сих, и обрящеши еже царским путем без боязни ходити о Господе. Сия ти написах, и веру ми ими глаголющу, яко, аще увижду твое тщание в Бозе, молитися имам о тебе ко Господу непрестанно, еже спасти тя от смерти в живот вечный, о Христе Иисусе Господе нашем. Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 224, тогожде к томужде великому старцу.
Авво, помысл устрашает мя, яко вопрошаеши и не твориши, и да не како прокленет тя старец. Но помолися о мне, да дарует ми Бог, еже разумети пишемая мне от вас и творити я.
Ответ Варсануфия. Чадо, аще кто слушает и творит, то себе творит и себе пользует. Но понеже рекл еси, яко устрашают тя помыслы, да не проклену тя: како возможно есть боящемуся Бога кляти кого, Господу глаголющу: «благословите, а не кляните»? (Рим. 12, 14). Внимай же, брате, яко хотят тя прелстити в не весма имущая пользу: сиречь, спати седящу, или не положити возглавийцы: яже мятва, и кимин, и копр суть, и остави ти вящшая закона: яже суть угасити гнев, и изсушити ярость, и повинутися по всему. Сия же сеют в тебе, да сотворят изнемощи твоему телу, и приидеши в недуг, и востребуеши постели мягкия и различных снедей. Но доволен буди единою возглавницею, и восклони себе со страхом Божиим. А о еже уразумети глаголемая ти от мене, помолися Богу, и подаст ти разум благ: Давец бо есть всякаго благаго дарования. Сие же имей с верою: яко, аще сотвориши твою силу, в нихже слышал еси, десятократну творю о тебе силу мою, яко да приимеши помощь от человеколюбиваго Бога. Заслади убо горнец твой от мысленных снедей, яже суть: смирение, послушание, вера, надежда, любовь. Имеяй бо сия, учреждает пир небесному Царю Христу. Емуже слава вовеки. Аминь.
225. Прошение тогожде к томужде великому старцу.
Молю тя, отче, понеже чту еллински, и не разумею, что глаголю: помолися, да Господь вразумит мя в чтении. И рцы ми должно ли изучити еллински псалмы?
Ответ. О еллинском чтении: аще, яже по Бозе, и яже к пользе души, взыщем со смирением: есть подаваяй разум Бог, и аще будет даяние Божие, яве, яко и ко спасению бывает души. Множайшии бо от книг на еллинстем наречии обретаются. Аще ли же и псалмы потрудишися изучити на таковом наречии, в помощь ти будет сие при чтениих на сем наречии. Аще убо чтение, аще изучение псалмов, непрестанно поминай глаголющаго Бога: «научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» (Мф. 11, 29). Разумей, яже глаголю ти. И аще потрудишися, благодать имети будет твой труд в жизнь вечную о Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.
226. Прошение тогожде к томужде великому старцу.
Молю тя, отче: понеже восхити мя помысл хульный: прости убо мя Господа ради и помолися о мне, еже исправитися ми.
Ответ. Аще бы можно было наполнити слез сия писания и послати тебе оскорбившему себе, то полезно бы было. И что сотворю человеку не любоукрасившу землю сердца своего, ко еже прията присеянныя глаголы от мене писменными ответы к возсозданию души от ветхости, во обновление жизни вечныя? Аще бо приял бы еси со усердием моя словеса, то вкусил бы еси от них сладости, услаждающия душу и отгонящия лютейшую горькость, всеянную от бесов в тя. От довольна бо времене, ополчися на тя бес злохуления, погубляяй души приемлющия его. И испытай, и обрящеши, яко ни единыя достойныя слова обрет вины, уловил тя есть в гривну уморити тя. О! да не даст ему Бог мой места исполнити свою ему в тебе волю. Аще не отчаемся, то всегда стоит приемляй покаяние Бог. Аще ли же отчаем себе, то самоосуждени обретаемся, кровь имуще на главе своей. Темже убо пробудися от прелести пленения, и воззови чувства, яже пленил есть от тебе враг, Христовыми ученьми, бывшими тебе мною, прежде повелевшим тебе угасити гнев и ярость: ведый яко приводят человека в погибель злохуления бываемаго на Бога: стяжати же смирение, опаляющее бесов; послушание ведущее Сына Божия вселитися в человека; веру, спасающую человека; надежду не посрамляющую; любовь, неоставляющую человека отпасти от Бога. И менше попекся о сих, избрал еси сам себе противная паче: гнев, и ярость, и, совершенность погибели, злохуление оно. Таже и слышав от мене, яко аще сотвориши силу твою, отступити убо сих страстей, прилепитися же сим благим, десятократную и аз о тебе сотворю силу мою: и паче нерадиши, посрамляя моя седины. Обаче благости ради Божия, да уразумееши, коль есть благ, потрудися исправитися. И понеже заповедь имамы прощати: прощена суть тебе мимошедшая: отныне же исправися. Четыредесять же дней о вчерашних покайся Богови: три поклоны творя, и глаголя: прости мя хулившаго на Тя, Бога моего: и исповеждь Ему злохулившими устами, трижды на день, глаголя: Слава тебе Боже мой, и благословен еси вовеки, аминь. И да не паки внидеши в сия, да не горе нечто тебе будет. От жестокости бо сердца пришел еси во гнев: а от гнева, во еже отступити святаго общения: и от еже совершенно пообладану быти, впал еси в ров хулы сия. И аще бы не рука человеколюбиваго Бога, и молитвы святых предварили быша, то в погибель отчаяния испала бы твоя душа. Прочее мною малейшим глаголет ти Бог: согрешил ли еси, то ктому да не приложиши. И о прежних твоих помолися: милостив бо есть Бог, и, хотящим нам, прощает грехи. Над сими же поминай, яко «много может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5, 16). Аще угодно ти есть, делай: аще ли же ни, прости мя за вся.
227. Томужде брату, прощения просившу, отвеща паки великий старец:
Смерть и живот наш в руках наших есть; аще убо не содеем прежних наших согрешений, имамы уже от Бога тех прощение, аще не паки усумнимся. Прочее, брате мой, утвердися отныне, да не исполнится и на тебе: «се здрав был еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет» (Ин. 5, 14). Непокорства твоего бежи: неверие же далече сотвори от тебе: безнадежия же отчуждися и прилепися Богови: любя, веруя, надеяся: и имети будеши в Нем жизнь вечную. Аминь.
228. Прошение тогожде к томужде великому старцу.
Отче, помолися о мне, да покровен буду от нощных мечтаний. И аще возможно есть, удостой мя твоего поклонения, и послушати святаго твоего гласа. Верую бо, яко аще сие мне прибудет, то многое от сего покровительство обрящу
Ответ. Глаголет Писание: «яко верный вмале и во мнозе верен есть» (Лк. 16, 10). Аще веровал бы еси мне отсутствующу, то и присутствующу веровал бы еси. Ибо «не видевшия и веровавшия блажит Господь» (Ин. 20, 29). И многажды писах ти о неверствии, и гневе, и жестокости, и вижду, яко аки ни единоюже посылах словеса моя. Понеже убо должен есмь подати, аще что имам, по реченному в Писании: «яко всякому просящему у тебе дай» (Лк. 6, 30), и аз ти глаголю, стяжати смирение, послушание, любовь, надежду: и отвещаю аз человеколюбивому Богу о всех согрешениих твоих. Сие же уразумей, яко, аще не смиришися, то не послушаеши; и аще не слушаеши, то не любиши; и аще не любиши, то не веруеши. И аще не веруеши, то ниже надеешися. Аще убо потрудишися имети сия, то восприемлю на себе согрешения твоя вся. И аще имаши себе прокаженна, верую, яко услышиши и ты от Спасителя: «хощу, очистися» (Лк. 5, 13). И аще грешна, то услышиши: «Оставляются твои греси мнози» (Лк. 7, 47). Аще ли же и слепа, то по вере твоей обрящеши. И сия писах ти прежде, и спиши. Уста твоя сохрани, еже не впасти паки в лютейшее злохуление, аще и до самыя души твоея дойдеши. Много бо пота пролих, умоляя о сем Бога. Аще убо вонмеши и сохраниши, от всея твоея души, реченная: то не точию от мечтаний тя нощных сохранят, но и от всех козней вражиих, помогающу Христу. Аминь.
228. Тогожде к томужде великому старцу. Сотвори милость со мною владыко, и рцы ми, како могу спастися в сие время? Яко помысл боязни взыде на сердце мое. Что убо повелеваеши, да сотворю?
Ответ. На всякое время аще возможет человек отсещи свою волю во всех, и имети смиренное сердце, и смерть выну пред очима, то может спастися благодатию Божиею: и идеже аще будет, не пообладает им боязнь. Таковый бо задняя забыл есть, и в предняя простирается. Твори сия, и спасешися без попечения, Богом.
229. Брат некий юнший, имея веру к томужде брату, учащаше к нему аки пользы ради души. И единою потребы его творяше, аки служа ему. А брат оный неуразумев полезное, ничесоже о сем вопрошаше. Старец же от Бога познав, яко прозорлив, пишет ему от себе сия:
Увещание Варсануфия. Брате, первая согрешения бывшая, долготерпением Божиим, Бог молитвами святых и аввы твоего простил ти есть, к явлению плодов правды, да исполнится на тебе Писание, глаголющее: «идеже умножися грех, преизбыточествова благодать» (Рим. 5, 20). Почто убо паки предпосылаеши огнь внити в дубраву твою? Понеже не оставляют тя познати, дондеже не поймут тя в руки своя, и тогда исполнят на тебе волю свою: вещь бо сия пользы не имать, но беду: внимай убо, яко со оправданием творят тя учителя: да приимеши запрещение апостола, глаголющаго: «научая иного, себе ли не учиши» (Рим. 2, 21). Слыши, брате, разслаблен ли был еси, яко хощеши служим быти от иного? Не веси ли, яко осуждение есть, наипаче юнейшу могущему послужит инем? Веру ми ими, яко аз худейший, дондеже не извести ми Бог безмолвствовати, сам себе служих: и в болезни творях себе малое варение и теплоту. Не твори тако: понеже умреши зле. Но требованию бывшу, да не лишше возглаголеши что когда ли кому-либо паче искомыя вещи: не наздавый бо свою келлию, како другаго созиждет? Не веси ли яко Господь рече: «Сын Человеческий не прииде да послужат Ему, но послужити» (Мф. 20, 28), да не прельстишися совратитися от сих: «зане кровь твоя на главе твоей» (Иез. 33, 4). Рцы же со смирением, якоже есть истина, вопрошающим тя о чем-либо: простите мя, яко прельщаюся: вопрошах бо и слышах, яко юный юнаго не пользует, аще и силу всего Писания подаст ему аки питие. Аще убо сотвориши силу свою, и аз даю ти слово пред Богом, яко не изглажден будеши от моего сердца, но силу мою творю, моля Бога, да изведет тя от лютыя сея тмы во свет неизглаголанный: от прелести бесовския, в познание Христово: от вторыя греха смерти, в жизнь вечную. И аще хощеши спастися, да не презриши реченная. О, да увижду тя плодоносяща, в винограде Владыки нашего Иисуса Христа, в тридесять, в шестдесят и во сто, во славу Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
227. Прошение тогожде к томужде великому старцу.
Господа ради, прости мя отче, яко не ведя поруган бых. И помолися о мне, да положу начало.
Ответ. Обретаем брате, яко, егда прихождаху нецыи ко Владыце Христу с истинным покаянием, приемляху оставление грехов, якоже рече оней грешнице: отпущаются тебе греси твои мнози. И аз ти глаголю: аще сотвориши силу твою, сотворити от мене тебе глаголемая, то помилует тя помиловавый Давида и простивый ему и грешнице. И понеже рекл еси, яко положити хощу начало, то и мене радостотвориши. Начало же есть смирение и страх Божий. А страх Божий начало премудрости. Что же есть начало премудрости? Разве еже удалятися от всех ненавидимых Богом. Какоже удаляется кто сих? Разве от еже не творити что без вопрошения и совета, или глаголати что от неподобающих, и с сими имети себе буия, и неслана, и уничиженна, и ничтоже суща отнюд. Не яко праведен сый глаголю ти, еже хощу глаголати, брате: Бог весть, но аще имаши веровати, по вере твоей сотворит с тобою Господь. Писано бо есть: Много может молитва праведнаго поспешествуема. Сотвори убо силу твою положити во влагалище твое сто динариев, и аз положу в не тмы моих талантов. И да невознерадиши о сих, зане велий будет ти плач. Всегда же поминай и сохрани сия, и верую, яко не вотще будет труд твой, ниже мой о тебе бывший. Аще соблюдеши бисер, обогатити имаши в нем, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
228. Прошение тогожде к томужде великому старцу.
Понеже, владыко, скорблю на авву, аки имущаго различие большее мене к некиим братиям, и соблазняюся нань за сие, якоже и брань прияти ми ненавидети и: помолися о мне, и скажи ми, что да сотворю.
Ответ. Брате, сам себе искушаеши. Не веси ли, яко кийждо от своея похоти искушается, прелщаем? Внимай себе, яко скоро взыска диавол поколебати тя от преданнаго тебе вразумления: да не даст ему Бог места. Рече Господь Петрови: «Се сатана просит вас дабы сеял яко пшеницу: Аз же молихся о тебе Отцу Моему, да не оскудеет вера твоя» (Лк. 22, 31). Брате, не внимай никомуже иному, но самому себе, и не любопытствуй, не пользует бо сие тя ни в чемже. За ничтоже ли смутил есть тако сатана сердце твое? Блюди, да не суетно покажеши мое о тебе моление, еже ко Богу. И аще и не бы пришел еси ныне, то явити тебе имел бых сия. Согрешил ли еси? Умолкни: и не помышляй злая, но благая. Благий бо благая помышляет, а злый злая. Господь да простит ти. Востани паки, держимь рукою Божиею: и да не вериши помыслом своим: якоже бо хотят бесове, показуют тебе вещи, ограждайся от них, люти бе суть, и не истовятся на тя. Да упразднит я Господь скоро от тебе, брате. Аминь.
233. Тойжде брат, еще от техже помыслов стужаемь, послал есть паки, моля тогожде великаго старца, послати ему слово живота. Он же восписа ему сия:
Брате, зле смущают тя помыслы оны и бесове на авву твоего, по злой своей хитрости, да возненавидиши его, любяща тя, и оскорбиши его, хотяща тя покрыти, якоже свою душу: да исполнят на тебе реченное: «Вместо еже любити мя оболгаху мя. И положиша на мя злая за благая, и ненависть за возлюбление мое» (Пс. 108, 4–5). Многажды бо уверяет тя, яко любит тя, и не веруеши: но зависть диаволя ослепляет сердце твое, да помышляеши злая вместо благих и горькая вместо сладких: «да восприимеши оное горе со глаголющим доброе лукавое, и сладкое горькое, полагающим тму свет, и свет тму» (Ис. 5, 20). Окрадают тя, «несмысленне и косне сердцем» (Лк. 24, 25), и не разумееши, яко в погибель души хотят тя привести: и утаеваеши у себе, и презираеши словеса моя, и препобеждаеши я. Не пользуют тя сия, не пользуют. Аще ли же извещается твое сердце, неси человек, но диавол. Той бо в неверии стоит, и в непокорении, и непокоряющиися диаволами, якоже и он, бывают. Не разумееши ли, что твориши, брате мой? Яко многажды приводиши авву своего в преогорчение, и той носит твое неудобство? И многажды утешает тя, яко сына истиннаго и возлюбленнаго, яко имать тя поистине, и на время умягчавается сердце твое, и паки не стоиши во благом, но пременяешися паки, якоже луна. Ко Владыце моему Богу имею: тако ми Владыки Бога моего, яко глаголю тебе ничтоже без Бога, ко спасению души твоея. И многократно исках послати ти слово о движениих твоих, и помышлениих сердца твоего, и долготерпех до сего дне, ожидая, да познаеши сам пользу твою. Ей чадо, послушай мя худейша, и удали от себе злыя мысли, и восприими благая: незлобие, любовь, долготерпение, смирение, истощающее весь тул диавольский и прохлаждающее главу стяжавающих е, привлекающее к себе благодать Божию. Возбудися, бодрствуй, благодушествуй, утешися в сем и возжелай спастися. Возненавиждь зависть, ревнование, рвение и оглаголание и подобная сим: и буди овча незлобиво стада Христова: уд честен общежития, сосуд освящен, сын царствия, наследник славы, яко да по заповедем Самаго Христа жительствовав, получиши живот вечный и славное воскресение. Свидетель бо ми есть Бог, яко молюся о спасении души твоея. Да даст ми, како хощу ти спастися и в разум истины приити. Аще бы поучался еси в моих словесах часто, то не имел бы еси поползнутися, ниже заблудити, но ходити тесным по Богу путем, ведущим в живот вечный, иже о Христе Иисусе Господе нашем. Бог да вразумит тя, брате, к воли Своей.
Вопрос 234, тогожде к томужде великому старцу.
Прости ми, господине авво, Господа ради. И понеже воспоминаю, яко глаголют отцы: яко, да внидем в келлию, и помянем грехи наша. И егда воспоминаю, не имам болезни о них. Многажды же желаю и умиления, и не приходит. Рцы ми, что есть возбраняюще е, и не приходит.
Ответ. Брате, наругаешися глаголя: хощу, и не хощеши, яко не хощеши со истиною. Еже бо внити в келлию, души есть, и испытати ю, и собрати помысл наш от всякаго человека, и тогда болезнуем и умиляемся. Возбраняяй убо умилению приити тебе, воля твоя есть. Аще бо не отсечет человек волю свою, не болезнует сердце. Неверствие же не оставляет тя отсещи волю свою. А неверствие бывает от еже желати нам славы человеческия: Господь рече: «како вы можете веровати, славу от человек приемлюще, и славы яже от Единаго Бога, не ищуще» (Ин. 5, 44)? Многажды возбраняю воду снити устами твоими во чрево твое, и ты носом черплеши ю. Сие же есть лютое оправдание, низводящее во ад человека. Сего ради убо ругаются ти горчайшии беси: и удобна не удобна тебе творят. Или ты, вопрошая мя, престани от воли твоея, и оправдания, и человекоугодия, или аз престану от тебе. Аще бо не потрудишися отсещи волю свою и не хотящу сердцу твоему, то кая будет польза от вопрошения твоего? Аз рех ти: даждь ты сто динарий, и аз подам тмы моих талант. И се прежняя твоя согрешения отпущена суть, и любопришися оконцем оправдания в горшая впасти: престани, брате, не добр бо есть путь сей. Рече бо матерь Сарра: аще хощу угодити всем человеком, во дверех их обретаюся кающися. И апостол глаголет: «аще бых человеком угождал, Христов раб не бых был» (Гал. 1, 10). Аще поистине хощеши плакати грехов твоих, себе внимай, и умри от всякаго человека. Труд бо есть, брате, еже спастися человеку! Три сия отсецы: волю, оправдание, человекоугодие: и приидет тебе умиление воистинну. И покрыет тя Бог от всякаго зла. Брате, засвидетельствую тебе, внимай себе: радуйся, бием, обличаемь, досаждаемь, наказуемь. Остави коварство змиево от себе, а не мудрость, и держи целость голубину с мудростию, и поможет ти Господь. Се путь спасения. Аще угоден ти есть, шествуй: И Бог даст ти руку. Аще ли же не хощеши, ты узриши. Кийждо бо хотя, имать свою власть. Аще ли же оставиши тую иному, ты без попечения еси, и ин носит твое попечение. Избери, еже хощеши.
Вопрос 235, тогожде к томужде великому старцу.
Что есть коварство, и мудрость, и целость с мудростию?
Ответ. Коварство змиево рех ти, отделяя твою мудрость. Коварство бо диаволе вся злая помышления приносит в человека. И аще пребудет в сих человек, на Бога простирает коварство свое. Вся бо яже коварства, погибель есть души. Всяко бо древо зло плоды злы творит: мудрость же в разсуждение приводит человека. Рех ти, брате, держи целость голубину с мудростию. Ибо помышления сия добра и полезна: «Всяко бо древо добро, плоды добры творит» (Мф. 7, 17). Коварство причиняет зло души и телу человеку, целость же с мудростию во упокоение помыслов, и безмолвие души и тела, и в живот вечный приводит человека. Потщися стяжати сия, и поможет ти Господь, сия бо воля Его есть, сиречь спасение всякаго человека.
Вопрос 236, тогожде к томужде великому старцу.
Молю тя, владыко, глаголет ми помысл: яко кроме безмолвия не можеши покаятися. Аще убо есть возможно, попусти ми мало дней безмолвствовати и помолися, да сохраню е.
Ответ. Брате, произволение твое приях аз, паче же и Бог, могий и содействовати во благое к пользе твоей, по воле Своей, а не по воле твоей: якоже сам научи нас Господь наш Иисус Христос творити не свою волю, но Его, якоже и Он Отчую. И по Нем, прострох на тя криле моя даже до днесь, и ношу твоя тяготы, и прегрешения, и презорства в словесех моих яже к тебе, и нерадения. И зря покрывах, якоже зрит и покрывает наша грехи Бог, ожидая тя кающася. Ты же был еси, аки человек, иже седяше под древом осеняющим, и изыде от того на солнце, дондеже разгорайся и растлися в погибель. И во всех сих не оставих, жив Господь. И да не удивишися: ибо Бог Собою клятся, яко «не хощет смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему» (Иез. 33, 11). И понеже не обращается, пребывает в погибели. Ты же чадо, кислосладких просил еси, Отца глаголю, воли твоея: и меда, покаяния твоего, глаголя: повели ми безмолвствовати мало дней: аки проявленно ведый полезное: и се высокомудрие есть: вместо еже рещи: настави мя на путь Божии. Бог да просветит очи сердца твоего, познати, како труждаюся о тебе, щадя, еже не погибнути тебе. Но потреба содействия твоего мало, о имени Божий. Се даю тебе заповедь во спасение: юже аще сохраниши, то ношу, еже на тя, рукописание, и не имам тебе оставити, ниже в нынешнем веце, ниже в будущем, благодатию Христовою. Да не прелстишися в насыщении чрева, ниже, вне телесныя потребы, да усладишися приятием ястия или пития. И сохрани, еже не осудити кого: и буди благопокорлив, и приидеши во смирение, и сгорят от тебе вся страсти. И да не стужиши, вменяя сию заповедь быти тяжку. Не возможно бо есть без труда и хранения заповеди спастися кому. Се убо взях от тебе тяготу, и бремя, и долг. И се нов был еси, се не повинен, се чист: пребуди прочее в чистоте. Слыши Спасителя глаголюща: «се здрав был еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет» (Ин. 5, 14). И да не вознепщуеши безтрудно дело быти еже спастися. Потов бо потреба и труда, и понуждения. Да не разслабишися телом: зане низложит тя. Без сомнения бо, и велицыи, аще не внимают, то низлагаеми бывают.
Мужайся прочее, брате мой, и сохрани заповеди моя, паче же Божия, и радость сотвориши ми: и Господь сохранит тя от лукаваго, и обрадует тя во Царствии Своем. Поучайся в сих выну. Возжелай спастися, и спасет тя Бог. Яко Тому слава, во веки веков. Аминь.
Вопрос 237, тогожде к томужде великому старцу.
Прости мя, господине авво, Господа ради. Понеже рече ми святыня твоя, яко се оставлена быша беззакония твоя: авва же Исаиа глаголет: яко дондеже человек имать сладость их, то еще не бывают оставлена. И се имам сладость их. Господа ради убо яве скажи ми сия: стужает бо помысл мой, глаголя: яко таков сый, не должен был еси прияти рукоположение: зане и тщеславие имать вещь, и тяжесть, и усумневаюся прочее в служении. Вкупе же и молю рещи ми: яко глаголет ми помысл, яко оставлен есмь от Бога, за еже отягчену ми быти зело, в прешедшей седмице, от блуда.
Ответ. О совета лукавых бесов! О прелести началника их, и доброненавистнаго, и человеконенавистнаго исперва, и даже до конца диавола! Зане, якоже он отступи от Бога, тако хощет и вся человеки погубити. Брате, рех ти, яко отпущени суть тебе греси твои преднии, а не яко и брани их отыдоша, но в подвизе стоит человек. И аще и не имел бы еси грехов, то приносил бы тебе сладость их, и яко имел еси, паки тожде творит, принося ти сладость их. Образ же, егоже рече авва Исаия, есть о сладостех и делающих тыя. Ибо ино есть, еже воспомянути кому сладость медвенную, и ино есть еже имети с памятию и вкушение. Темже убо поминающему греховную сладость, не творящу же сластная, но сопротив глаголющу и сопротиво подвизающуся, таковому отпустишася прежнии греси. Но сия суть козни супостата и сопротивника нашего, хотящаго присно поглотити живы человеки: яко да во отчаяние спасения и безнадежие жизни вечныя приведет неутвержденных на твердом камени веры: ея же по мере кийждо приимет. Соблюди убо себе от сих, да не совершенно впадеши в руце диаволи: и помилует тя живый вовеки Господь. О рукоположении же: кто дерзнет себе рещи достойна? Разве беснуяйся поистине и совершенно забывый себе. Прочее, осуждая себе, служи Богу в данном тебе причте, Тогоже есть милость, и помощь, и сила. В служении же поминай, глаголя: работайте Господеви со страхом и радуйтеся ему с трепетом. И: творяй Ангелы своя духи и слуги своя пламень огненный, да не убоишися, неси оставлен от Бога: аще бо мы не оставим Его, той не оставляет нас: воля бо Его есть, еже обратитися нам к Нему и спастися. А еже отягчитися тебе от блуда зело: бывает от еже мыслити злая на ближняго и судити его. Есть же и от еже дерзати, с нимиже рех ти не дерзати. Аще хотящии в мире богатети бедствуют многажды в мори, и путешествиих, и претерпевают: кольми паче мы, чающии Царствия Небеснаго, и нарещися чада Божия: и слышаще: «яко несть наша брань к крови и плоти, но к началом и властем» (Еф. 6, 12). Еще не сопротивился еси даже до крове противу греху: и разслабляешися ли от духа уныния? Что претерпел еси? Что понесл еси? Кая искушения различная радуяся претерпел еси? Ах, спящий иноче! Покажи диаволу, яко живеши Богу, прибегая к Нему, движа руце и нозе, плавая в приражении мысленных волн, восходящих до небес и нисходящих до бездн. Исповедаютися пред Богом, яко простреся с тобою сердце мое, якоже весть создавый е Бог и положивый в нем завет хранимых в нем святых заповедей, еже извести тя от тмы силою Божиею во свет истинный и от смерти осуждения в живот правды. Внимай себе, брате, кроме бо труда и смирения спастися не возможно.
Вопрос 238, тогожде к томужде великому старцу.
Понеже, отче, повеле ми святыня твоя служити, то скажи ми, молю, что должен есмь мыслити или поучатися, представ жертвеннику с пресвитером? Или разделяя святый хлеб, или напаяя святою кровию, или нося причащение и отходя к некоему? И должен ли есмь имети одежду, определенную на потребу служения, или остегны носити окрест тела?
Ответ. Брате, вся духовне иносказуются, а ты плотски сия разумеваеши. Служай, якоже херувими должен есть быти: весь око, весь ум, горняя помышляя и мудрствуя: страх, трепет, славословие. Носит бо тело и кровь безсмертнаго Царя. Приемлет же и лице серафимов, за взывание славословия и за еже рипидою веяти, аки святыми крилами сокровенныя тайны, воспоминая чрез крила, юже от земли и вещественных вещей, легкоту взывая непрестанно умом, во храме внутренняго человека, победную песнь великолепныя славы Бога нашего: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля славы Твоея. От страшнаго же и грознаго гласа проповеди сея, отпадает трепеща диавол от плененныя души. Прогоняются же возмущаеми и постыждаеми бесове, оставлше ю свободну от работы их. И видит прочее, яко возсия ей свет истинный. И внимающи видит лепоту безсмертнаго Агнца: и желает насытитися тела Его и крове, и тогда слышит велегласнаго Давида вопиюща и глаголюща: «Вкусите и видите, яко благ Господь» (Пс. 33, 9), и приступльши со страхом, причастница бывает Тела Его и Крове. И не отъемлемо бывает вкушение тое в ней, храняще ю от всякия страсти. В сих поучайся, аще будеши предстоя Святым Тайнам, аще разделяя, или напаяя, или нося причащение к некоему, или сопрятовая святая: и, просте, всякое служение творя жертвеннику. О одежди же: духовную стяжи хламиду, еюже благоугождается Бог. Остегни же суть, еже умертвити уды. Рцы же ми, брате, аще одеет человек порфиру всешелковую, а будет блудник, то очищает ли его одежда она от блуда или иных страстей? Что убо сотворят достойнии святых таин, и во оскудении суще одежд? О единой ризе повеле Господь, си есть, о одеянии добродетелей, его же да сподобит всех нас Бог, вовеки. Аминь.
Вопрос 239, тогожде к томужде великому старцу.
Прости мя, владыко, и помолися о мне Господа ради, да освятятся чувствила моя. И понеже рече святыня твоя о диаконе, яко аки Херувими и Серафими, должен есть быти: аз же блазнюся в них, что сотворю, да не в суд будет ми служение оно? Окаянен бо есмь, и не могу воздержатися. Бога ради помози ми, да не вовся погублю душу мою.
Ответ. Сотвори по силе своей еже имети всегда память сию: како должен есть быти диакон: и оно, како еси поминая смерть: и како имаши усрести Бога: и внегда осуждати себе непрестанно, умиляется сердце твое, еже прияти покаяние. И рекий чрез Пророка: «Глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися» (Ис. 43, 26): Той оправдит тя и неповинна тя сотворит от всякаго осуждения. Глаголет бо: «Бог оправдаяй, кто осуждаяй?» (Рим. 8, 34). Якоже убо различно явих ти: стяжи смирение, послушание же, и повиновение, и спасешися. И да не речеши отнюд сопротив глаголя: Что сие? И чесо ради оное? Но буди благопокорлив, наипаче авве твоему, по Бозе пекущуся о тебе, и емуже вверена есть твоя душа. И аще потщишися сохранити сия, аз по преизбыточествии сотворю силу мою. Господь да сохранит тя и да покрыет тя от лукаваго. Аминь.
Вопрос 240, тогожде к томужде великому старцу.
Рцы ми, отче, что разсуждаеши, да сотворю в малом моем священнослужении, еже имам? Аще бо не от бесов поругаемь бываю, яко присно, то даже до единыя одежды, не могу сладце удержати. Прочее, что ни повелиши, сотворю, яко да помилован буду. Бог бо весть, яко во многом неустройстве есмь и страстех. Помолися о мне Господа ради, яко да не разлучуся от недр ваших, поне в нынешнем веце, рещи бо в будущем стыждуся за страсти моя.
Ответ. Брате, еже понудити себе во всех, и смирение, приводит во успеяние. Ибо апостол сице глаголет: «Во всем скорбяще, но не стужающе си» (2 Кор. 4, 8). И мы егда возвергохом вещь на авву, и не удержахом ничтоже в руках наших, Бог весть, и свидетель есть, яко не имамы чесо ради он благодарите должен есть нам в сих, но мы благодарим ему, яко понесе наше бремя и сотвори нас без попечения. И апостол Петр рече: «Повинующеся всякому человечу начальству Господа ради» (1 Пет. 2, 13). И Иаков рече: «Яко иже весь закон соблюдет, согрешит же во едином, бысть всем повинен» (Иак. 2, 10). И сего ради есть оно, еже не имети кому волю свою, но во всем себе укоряти: и тако обретет милость Божию. Аще ли же поругается ему диавол, велико мыслити, яко добре сотвори, то погубляет вся, елика сотвори. Прочее, творя, еже твориши, смиренномудрствуй, глаголя: прости мя Господи, яко отягчих авву, возверг на него бремя мое. Господь Иисус Христос да спасет нас. Аминь.
241. Ин брат диакон, отрицашеся служити в жертвеннице, воспоминая прежния грехи своя. И вопроси тогожде великаго старца о сем: вкупе же и о телесной своей немощи. И отвеща ему сия.
Ответ. Брате, научило есть нас Писание: Яко хотящии благочестно жити о Христе Иисусе гоними будут. Како же и в нынешнее время возможно есть гонимым быти? От бесов, изгонящих их от страха Божия и от служения Богу. Покаяние же от греха есть еже не ктому творити сего. И еже огребатися от злых оставление есть их. Да не оскорбят тя преждняя. И не удержавай себе диаконствовати, со страхом обаче и трепетом, Богови. И внемли, яко сие есть освящение души твоей. И аще веруеши тако, присно трепещеши, еже не согрешати, да не отпадеши освящения. Претерпи убо страсти и скорби благодарно: яко наказание есть Божие, и помилует тя: и будут во спасение души твоей. Аминь.
242. Ин брат вопроси тогожде великаго старца: рцы ми, отче, естественна ли есть ярость, или чрезъестественна? И кое сея различие?
Ответ. Брате, есть ярость естественна и есть ярость чрезъестественна. Естественна убо сварится, да не исполняются вожделения воли. И сия не требует врачеваний, уврачевана бо есть. Чрезъестественная же, ратует аще не совершаются воли вожделения. Сия требует врачеваний вящших вожделения. Больши бо есть воина приподаваяй ему силу. И аще пресечется, не действен бывает воин той, не обретая силы.
Вопрос 243, тогожде к томужде старцу. Откуду человек имать страсти?
Ответ. И душу и тело безстрастны создал есть Бог, преслушанием же испадоша в страсти.
244. Другий брат вопроси тогожде великаго старца.
Господа ради, занеже стражду от страстей моих душевных: рцы ми, что сотворю еже освободитися от них? И помолися о мне.
Ответ. Брате, хотяй спастися и любяй быти чадом Божиим, смирение да стяжет велико: послушание же и повиновение и бездерзновенность. Виждь, яко ты рекл еси, рцы ми, что да сотворю: и се рекох ти. И аз поручаюсь, яко не будеши пообладан от врага, ниже от страсти. Сгарают бо от смирения, аки от огня: и утишается сердце, просвещаемо о Христе. Тому слава. Аминь.
245. Тойжде брат, дан от аввы своего жити со старцем и служити ему: вопроси инаго старца авву Иоанна: како должен есмь познати отче, по Бозе ли сежу, или вреждаюся, от еже не быти с братиею во общежитии, но наедине? И страсти же стужают ми. О псалмех же како повелеваеши да сотворю? Подобне же и о сне. Боюся бо, да не како пообладает мя. И о забвении такожде. И понеже много стужает ми скверная страсть, кое есть знамение сложения?
Ответ Иоанна. Аще хощеши уразумети, вредишися ли, или пользуешися, особь седя, имей сие знамение: аще по послушанию седиши, разумей, яко пользуешися. Глаголет бо: лучше послушание, паче жертвы. Аще же противоглаголеши, то вредишися: воля бо есть злая. Не разлучился еси от братии твоея, да не будет! Но Бог устроил есть, да, по немощи тела твоего, сотвориши себе мзду чрез старца. А еже о страстех: не могут не востати на человека, ко искусу его. Муж бо не искушен есть не искусен. Понеже рекл еси, яко един сежу: не имей тако, понеже вредишися. Неси бо един, аще веруеши: но имаши Бога, Емуже предаде тя великий старец, и молитву сего содействующую ти: точию ино не хоти показати, разве послушание: и спасешися. Не вреждаешися убо, не бойся. О псалмех же: якоже творят братия, и ты сотвори: глаголя на едину песнь три псалмы и творя коленопреклонение: и не пообладает ти сон, кроме немощи. Тако на всяку нощь должен еси творити. Забвение погибель есть души: бывает же от презрения и нерадения. О скверной же и ненавистной страсти: труда потребно есть сердечнаго и телеснаго, да искоренится. Сердечнаго, да непрестанно молится Богу (сердце); телеснаго же, да умертвится и поработится по силе человека (тело). Знамение же сложения есть: еже угодной быти вещи человеку, и усладитися в сердце своем, и в той поучитися сладце. Аще ли же кто противоглаголет помыслу и брань творит, о еже неприяти его, то се несть сложение, но брань: и сие приводит во искус и успеяние человека. Господь Иисус Христос да очистит тя от грехов твоих и да укрепит тя благостию Своею в немощи твоей. Аминь.
Вопрос 246, тогожде к томужде.
Что есть послушание? И о чем должен есмь молитися? И аще кто речет ми, помолися о мне: что сотворю? Всегда ли должен есмь поминати его?
Ответ. Послушание отсецает волю. Кроме же труда никтоже может стяжати послушания. Аще послушания ради седиши, а не ради покоя телеснаго, то се несть воля твоя, ниже пристрастие седиши, но паче угождаеши Богови. Аще же услаждаяся упокоением седиши, не угождаеши Богу. О молитве же: глаголи: Господи избави мя от грех моих и от страстей безчестных. И аще кто речет, помолися о мне, рцы в сердце своем: Бог да помилует нас, и довлеет. А еже всегда поминати его, несть твое, но совершенных, могущих молитися о друг друзе.
Вопрос 247, тогожде к томужде.
Молю тя, отче, рещи ми: како познати могу, яко есмь в послушании и оставляю свою волю? И что должен есмь сотворити да сравняюся с братиями? Слышу бо от отец, яко сый в повиновении и своея воли не творяй, но сравняяйся братии во всех, таковый скоро приходит во успеяние. И истязую сердце свое, сежу ли по общему житию, якоже братия, и не извещаюся: зане прежде их разрешаю, и приемлю пищу поранше, и яко ям един: и хощу испытати, могу ли ясти поздее, и боюся за немощь.
Ответ. В сем можеши разумети, яко по общему житию седиши, во еже не от своея воли вещь творити, ниже ясти на едине, ниже со братиею, но повелеваемая тебе творити, кроме искания. Вменяй же себе, яко единаго от немоществующих. Еда сии немоществующии внеуду суть общаго жития, яко едини ядят? Да не будет: но немощи ради своея сие творят, по повелению аввы. Тако и тебя Бог даде извинение старца, да не соблазнятся неискуснии, зряще тя ядуща поранше. И еже ясти поздее с неизнемогающими не стоит с тобою. И аще изнеможеши, паки восхощеши о себе попещися, и будет ти скорбь: темже убо извинение обрет, еже не подати помысла кому, да не усумнишися ясти един. Еже бо творити всякую вещь по повелению аввы, а не по своей воле, общежитие и равенство есть сущих во общежитии братий. Не помниши ли, яко брался еси со аввою и не хотел еси восприяти? Како посмел еси безумно пороптати? Еда ли о ядении бе? Не воля ли бе?
Аще пользоватися хощеши, и по общежитию седети, волю свою отсецы во всех, и повинися равно братии: и се общежитель еси с ними, к пользе души твоея наставляемь от отец твоих, великаго старца и прочиих. Последуй советованию их, благодатию Христовою. Вящше бо тебе ведят полезное души твоей, брате.
Вопрос 248, тогожде к великому старцу.
Тойжде брат, не сый причетник, повелеваем от служимаго им старца, причетника суща, творити молитву, или и благословити ядение, или ино что таково: и стужаемь от сего, вопроси великаго старца: подобает ли послушати его в сем?
Ответ. Сохрани себе, да непорадуешися вменяем, и покажи послушание, изгонящее прекословие ненавидимое Богом, и любящими Его. Держи же послушание, возводящее на небо, и подобны Сыну Божию творяще стяжавшия е. Тому слава, вовеки. Аминь.
Вопрос 249, другаго брата к иному старцу.
Понеже имею имения: и ова убо хощу дати общежитию, ова же раздати нищим: рцы ми, отче, аще должен есмь сия чрез авву раздати?
Ответ. Брате, на первыя вопросы, аки человеку, требующу млека еще глаголах тебе. Ныне же, егда о совершенном возглаголал еси отречении, слыши по писанному: разшири уста твоя, и исполню я. Брате, не лет есть от мене худейшаго научитися, что сотвориши. Но слыши писанное в Деяниях апостольских о продававших и полагавших цены при ногах апостол: яко даяшеся коемуждо, егоже аще кто требоваше, не ими самими, но апостолы. Сами же избыша попечения, и имений, и тщеславия. Аще убо желаеши в сию меру приити, и насладитися безпечалия, и упразднитися и без попечения пожити Богови, то сотвори и ты такожде. Брате, зело мала суть твоя противу тех, яже дана быша авве Исаии от неких. Тмы бо пенязей даяху ему: глаголюще: сия управи, якоже веси. Не глаголюще, камо, или како. Сии убо, совершенность сотвориша и без попечения пожиша. Ты же, аще будет воля Божия, еже приити тебе в радость сию, то должен еси благодарити носящему твое бремя, да не когда сеятель злых насеет в тебе мнети, яко приемляй сия, должен есть тебе благодарити. Бог полезное да сотворит с тобою ко спасению души.
250. Тойжде вопроси великаго старца: аще должен есть аввою своим имения раздати? И како раздаст, и кому?
Ответ. Господь да благословит тя, чадо! Хощеши бо без попечения пожити, и не хощеши стужаемь быти от твоея воли. Рцы точию, что хощеши определити на общину и что на благотворение требующим, и буди без попечения. Се бо есть послушание, еже не имети власти своея. Что есть честнейше души твоея, юже рече Господь дражайшу быти всего мира? И аще сию Богу предал еси и духовным твоим отцем, то почто еще усумневаешися вверити им малая? Смотри, како отай тщеславие и неверие брань творит на тя! И аще тако еси, то ниже душу твою уверил еси им поистине, И како чаеши ими помилован быти? Буди без попечения, аще хощеши упразднитися Богови. И аз понесу попечение оно, с нимже повелиши, точию буди ты безпечален к Богу, и прости ми, любве ради.
Вопрос 251, тогожде к томужде великому старцу. Рцы ми, отче, како приходит кто во еже отсещи волю свою и во оное: се мы оставихом вся и вслед Тебе идохом? Яко удержах малое село, на препитание мое, зане немощен есмь.
Ответ великаго старца. Еже оставити волю свою, кровопролитие есть: то есть, еже достигнути кому потрудитися до смерти, и отвергнути волю свою. Оно же: «се мы оставихом вся, и в след Тебе идохом» (Мф. 19, 27) о совершенстве есть: а не о селах и имениих малых; но и о помыслех и волях. Ты же еще не пришел еси в сие совершенство, но егда приближишися услышиши, еже сотвориши. Прочее едино, сиречь, буди без попечения от всех вещей и попечений. Село же оно имей еще на препитание твое. Господь Иисус Христос да приведет тя в радость ону неизглаголанную: Той бо есть свет вечен. Аминь.
252. Вопроси тойжде тогожде великаго старца: понеже зело боримь есмь от блуда, и бедствую во отчаяние приити, и ниже воздержатися могу за немощь тела моего, помолися о мне, Господа ради, и рцы ми, что сотворю?
Ответ. Брате, завидя тебе диавол, воздвиже на тя брань. Сохрани убо твоя очеса, и не питайся в сытость. Вина же мало причащайся, немощи ради, юже глаголеши. Стяжи же смирение, яко тем расторгаются вся сети вражия. И аз же худейший сотворю мою силу, моля Бога, да покрыет тя от всякаго искушения и сохранит тя от всякаго зла. Да не уступиши, брате: ниже в отчаяние да ввержеши себе: се бо есть велия радость диаволу. Непрестанно же моляся, глаголи: Господи Иисусе Христе, спаси от страстей безчестия, и обрящеши милость Божию, и тако приимеши силу молитвами святых. Аминь.
253. Тойжде брат, борим тоюжде страстию блуда, проси тогожде великаго старца помолитися о нем и рещи ему, како познавает кто от своея ли похоти искушаемь бывает или от врага?
Ответ. Брате, без труда и сокрушения сердечнаго никтоже может избегнути страстей и угодити Богови. Егда убо искушается кто от своея похоти, се есть: еже нерадети о себе и оставити сердце размышляти содеянная им исперва: и тогда от самаго себе наводит на себе гнев от своея похоти: и помалу ослепляем ум, начинает в неведении внимати, или глаголати, к немуже имать похоть, и причины сам себе приносит, како побеседует к нему, или и сядет с ним, и всяким путем ходит исполнити свое похотение. Еже убо попустити помысл в сия, умножает брань к падению. Аще и не телом, но духом в сложениих. И обретается человек той вжигаяй огнь себе в веществе. Трезвенный же и разумный человек, хотяй спастися, видя, откуду вредится, хранит себе с опасством, от воспоминания лукава, от еже не размышляти в тех самых страстех, и от видения и беседы, и коея-либо вины: бояся, да не возжжет себе сам огня. Се брань от своея похоти, или произволения, бываемая. От диавола же бываемая, сия есть. Страшится втайне сердце хотящаго спастися, еже не прияти семене. И зде же паки с трезвостию хранит себе, и от воспоминания злаго, еже не глумитися со страстьми, и от видения, и беседы, и вины. Аще ли же нужда есть либо дела к таковому, то лучше презрети дело то, и душа да не погибает. Трезвися, брате, смертен еси и не многолетен, да не восхощеши за малое время погубити жизнь вечную. Кую пользу имать зловоние и нечистота греха? Разве стыд, поношение и соблазн: воздержание же победу имать и венец, и похвалу. Укроти коня своего уздою ведения, да не внимая семо и овамо, женонеистовствует паче же муженеистовствует и вержет тя долу всадника своего. Помолися Богу, да отвратит очи твои, еже не видети суеты. И стяжавшу ти мужественное сердце, бежат брани от тебе. Буди тверд, якоже вино язве, и не попусти себе собирати зловоние и нечистоту. Стяжи же плач, да отчуждит тя от дерзновения, погубляющаго души стяжавших е. Да не повержеши долу орудия, егоже кроме не бывает возделаема плодоносная земля: орудие же есть смирение, соделанное от великаго Бога: имже искореняются вся плевелы от села Владыки, и еже подает благодать живущим на нем. Не падает смирение, но от падения воздвизает имущия е. Возлюби всем сердцем плачь: сопричастник бо есть добраго сего делания. Потрудися отсещи волю твою во всех: сие бо в жертву вменяется человекови. И се есть, оно: «Тебе ради умерщвляемся весь день, вменихомся, яко овцы заколения» (Пс. 43, 23). Да не ослабиши себе беседами, зане не оставляют тя успети по Богу. Зельным насильством наказуй своя чувствила: зрение, слышание, обоняние, вкус, осязание: и преуспееши благодатию Христовою. Без мучений бо мученик не бывает: яко же и Господь рече: «в терпении вашем стяжите души ваши» (Лк. 21, 19). И апостол глаголет: «в терпении мнозе, в скорбех» (2 Кор. 6, 4) и прочая. Блюди, да не покажеши халдеем сокровища дому твоего, зане пленника тя поймут в Вавилон, к Навохудоносору царю Вавилонскому. Попери страсти поучаяся во ответе сем всегда, да не попран будеши от них, и озлобят тя оныя силою. Бегай от них, аки серна от тенет: да не заколют тя, яко ягня. Да не убоишися же их, не имут бо силы: Господь наш Иисус Христос разслаби я, и безсильны сотвори. Да не уснеши же, аще бо и полумертвы суть, но не спят. И да не вознерадиши: не бо онии нерадят. Даждь мало руку твоим отцем, хотящим тя исторгнути от тимения зловоннаго. Поминай, «яко много может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5, 16). Да не судиши кого, ни да уничижиши, или соблазниши кого. Не приписуй кому тех, яже не веси известно в ком: сие бо погибель есть души. Себе внимай и ожидай грядущия смерти. Рцы себе слово блаженнаго Арсения: Арсение, чесо ради изшел еси? Научися, чесого пришел еси зде искати. Ко Иисусу тецы, да постигнеши Его. Аще спастися хощеши, скоро тецы, да обрящешися во благой сей дружине святых старцев. Аще хощеши преуспети, делай. Поревнуй быти со святыми, прославляемь в неизглаголанней славе, а не со студными бесы в неизглаголанней муце. Вожделей быти во Царствии Небеснем, а не в геенне огненней. Вожделей услышати: «Приидите благословеннии Отца Моего» (Мф. 25, 34). И: «добре, рабе благий и верный» (ст. 23) и прочая, а не услышати: «иди от Мене прокляте» (ст. 41), «рабе лукавый и ленивый» (ст. 26). Господня слава вовеки. Аминь.
Вопрос 254, тогожде к томужде великому старцу. Понеже многи грехи имея, хощу покаятися, и за немощь телесную не могу удержати постничества отцев: молю, да речеши ми: како должен есмь положити начало? Повели убо и изъясни ми, что есть, еже назнаменовал еси мне в ином ответе, оно: да не покажеши вавилоняном сокровища дому твоего, зане поймут тя в Вавилон пленника?
Ответ Варсануфия. Брате, суть нецыи нищии, яже Господь ублажает, понеже отвергоша вся стяжания своя, сиесть вся страсти, и обножиша себе от них имене Его ради: сии воистинну суть нищи, и имут блаженство оно. И суть ини нищии, ничтоже благо стяжавшии, имже грозит, глаголя: «отыдите от Мене проклятии» (Мф. 25, 41). Имеяй убо таковая стяжания, и в сих отягощаемый, отвергает я и без попечения бывает. Темже убо, аще хощеши положити начало покаяния, уразумей, что сотвори блудница: слезами своими омы нозе Владыки. Плач омывает всякаго от грехов его: трудом же приходит кому, чрез многое поучение и терпение и помышление о Страшном суде, и стыде вечном, и чрез отречение себе, якоже рече Господь: «хотяй бо, глаголет, по Мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). А еже отвергнутися себе и крест взяти, есть еже отсещи во всех волю и еже имети невменяемость. И понеже рекл еси, яко немощное имаши тело и не можеши ничесоже сотворити, по силе твоей твори, без мала приемля пищу хлеба, и пития такожде. Ибо Бог приял есть две оныя лепты вдовицы, и порадовася паче, неже о всех прочиих. Бездерзновенности обучися, и спасешися. Сохрани первыя ответы, и сей, аки зеницу ока. Оно же: да не покажеши сокровища твоя вавилоняном, бесом рех, внегда глаголати тебе человеком, яко мне речен бысть ответ оный. Смотрят бо бесове, и преогорчеваются на тя. И тебе убо борют в тщеславие: слышателей же простейших в соблазн: и ты понесеши осуждение обою. Могущим же слышати и сохранити, радость есть и польза. Всякое же дело благо, еже твориши, потщися утаевати е: сие бо полезно ти есть. Господь да вразумит тя молитвами святых. Аминь.
Вопрос 255, тогожде к томужде великому старцу. Помолися о мне, отче, яко зело стужение имею от помысла блуда, уныния и боязни: глаголет ми помысл, да егда вижу брата, на негоже имам брань, беседую с ним: да не како от еже не беседовати ми с ним, в подозрение сие приимет. Ощущаю же, яко аки давят мя бесове, и боюся зело от сего.
Ответ. Брате, понеже неси обучен во вражиих бранех, приподаются тебе помыслы боязни, уныния и блуда. Стани убо противу им твердым сердцем. Ибо страдальцы, аще не подвизаются, не венчаются. И воини, аще не покажут искуса во бранех цареви своему, почестей не сподобляются. Яков бе Давид. Не поеши ли ты: «искуси мя, Господи, и испытай мя: раззжи утробы моя и сердце мое» (Пс. 25, 2). И паки: «аще ополчится на мя полк, не убоится сердце мое. Аще востанет на мя брань, на него аз уповаю» (Пс. 26, 3). И о боязни: «аще бо и пойду по среде сени смертныя, не убоюся зла, яко Ты со мною еси» (Пс. 22, 4). О унынии же: «аще дух владеющаго взыдет на тя, места твоего не остави» (Еккл. 10, 4). Не хощеши ли искусен быти? Но муж не искушаем не искусен. Брани творят человека искусна быти. Сие есть делание инока, еже претерпевати брани, и противитися с мужеством сердца. А понеже не веси хитростей их, приподает ти помыслы боязни и разслабляет твое сердце. Уразумети же должен еси, яко не попустит Бог на тя брани и искушения вящше силы твоея. И научает тя апостол, глаголя: «верен Бог, Иже не оставит вас искуситися паче, еже можете» (1 Кор. 10, 13). Многократно и аз, брате, в юности моей искушаем бывах зело от беса блуднаго: и труждахся подвизаяся на помыслы, и пререкая, и сим неслагаяся, но предлагая вечныя муки пред очима моима. И тако на всяк день творяща чрез пять лет облегчи мя Бог от них. Вещь же сию упраздняет молитва непрестанная с плачем. А еже давити тя, от зависти творят бесове. И аще бы возможно было им, то и от келлии твоея тя отгнали быша, но не попущает им Бог, да возобладают над тобою. Ниже бо имут власти. Можаше бо Бог облегчити тя вскоре, но не стоял бы еси и противу другия страсти. Ты убо да не разслабишися от бесов, еже внимати ему или беседовати с ним. Но аще что и случится не хотящу срестися с ним, востягни зрение свое от него со страхом и благопристойностию, и да не разрешиши слуха твоего ко гласу его. Аще ли же и тойжде брат сам о себе по неведению возглаголет ти или сядет близ тебе, то с художеством отступи честно, не отскакивая. И рцы помыслу твоему: помяни суд Божий страшный оный и студ творящих безместная сия. И понуди свой помысл, и обрящеши помощь молитвами святых, и помилует тя Бог. Не дитя буди умом, но злобою младенствуй: умом же совершен буди брате. Внимай себе, како имаши срести Бога. Аминь.
256. Тойжде моли тогожде великаго старца, глаголя: помолися о мне, отче, яко окаянен есмь по всему, и нужду имам многаго человеколюбия. И помыслы во мне сеются глаголюще: отыди в землю чуждую, и тамо спасешися. И да Бог молитвами вашими не оставит их пообладати мною.
Ответ. Брате, проклят есть, насеявый на сердце твоем таковыя помыслы, ради преступания заповедей, еже от места сего отыти: иже есть диавол. Оправданием бо делает тебе сия: да обругав, сотворит тя соблазн многим, якоже понести сих осуждение. Сия же страждеши от нерадения и тщеславия. Се глаголеши: аще на чуждую страну отыду, то понесу безчестие. И како, точию услышавшу ти, яко рече брат твой на тя слово, смущается сердце твое, и не хощеши да кто увесть, яко согрешил еси? Но с нерадением и тщеславием действуют беси, еже истребим душу твою. Известен буди о Господе, яко аще не бы рука Божия была и молитвы сущих зде истинных рабов Божиих, пребыти в монастыре лета всецелаго не могл бы еси. Но аки слеп не видящ; тако не видиши благодеяния Божия, еже сотворил есть тебе, и творит молитвами святых и блаженнаго Аврамия, рекшаго ти и брату твоему: яко аще пребудете на месте сем, имате мене ходатая. Брате, внимай себе опасно и подвизайся с помыслами, еже не вознерадети, ниже тщеславитися, ниже волю свою составити в чем, и еже не прияти сеемых помыслов со оправдании, зане в падение падаеши велико. Известно же веждь яко идеже аще пойдеши от конец земли до конец ея, неспользуешися равно здешним. И яко же котва кораблю, тако будет ти молитва здешних отец. Стяжи крепость, и отже-нет от тебе дерзновение, приносящее вся злая в человецех. И безпечален буди от всякия вещи, и тогда упразднишися Богу. И умри от всякаго человека, и се есть странствие. И держи невменяемость, и обрящеши помысл твой несмущен. И не имей себе нечто сотворша благо, и сохранится тебе цела мзда. И над всеми сими, помяни яко не умедлиши в телеси. И потщися рещи со дерзновением в час оный: «уготовихся и не смутихся» (Пс. 118, 60). Брате, без труда не можно жити, и без подвига никтоже венчается. Понудися спастися подвизаяся, и поможет ти Бог, хотяй всем человеком спастися и в разум истины приити. Той да помилует тя, чадо, еже с долготерпением приступити к деланию Его. Яко Того есть милость, и сила, и слава, во веки веков. Аминь.
Вопрос 257, тогожде к томужде великому старцу. Отче, что есть, еже рекл ми еси, яко не бы могл еси, ни лето едино пребыти в монастыре? И помолися о мне Господа ради. Яко егда сплю, нападает на мя демон давя мя: и требую человеколюбия от тебе.
Ответ. Яко рех ти, аще не быша были молитвы отец, не бы сотворил еси ни лето едино в монастыре, о иноцех рех ти. Не бо вси иже в монастырех, суть иноцы, но творяй дело иноческо. Глаголет бо: «яко, не всяк глаголяй Ми: Господи, Господи, внидет в Царствие Небесное, но творяй волю Отца Моего, иже на Небесех» (Мф 7, 21). Что бываеши поругаемь, брате, бедствуя? Вопрошаеши бо, и не усердствуеши; но и паки вопрошая, инем глаголеши тщеславяся, человекоугождая: и возбраняеши себе преуспети вскоре. И сего ради искушаемь бываеши во сне, и нападает на тя давя тя бес. И попущает Бог, да накажешися, яко да укориши себе, якоже инок, и не разумееши, брате. Время наше есть, испытовати страсти наша, и еже плакати и рыдати. И егда убо седиши в келлии твоей паря, укори себе во всех брате: и поверзи немощь твою пред Богом, и поможет и укрепит тя, да преуспееши в Нем. Аминь.
Вопрос 258, тогожде, и прошение молитвы к иному старцу. Господа ради, помолися о мне, да избавлюся от страстей безчестия и тщеславия. Яко оскверняют мя во всяком деле, еже мню добро творити. И сие же молю рещи мне, каковым намерением должен кто творити поминания святых? И како кто изблевает злобу юже имать.
Ответ Иоанна. Аще избавится хощеши от страстей безчестных, отсецы от себе дерзновение еже ко всякому человеку, наипаче к нимже видиши сердце твое преклоняющеся по страсти похотной: и сим свободишися и от тщеславия. Тщеславие бо, спричастно есть человекоугодию; человекоугодие же, спричастно есть дерзновению; дерзновение же есть матерь всех страстей. Творяй же памяти святых без тщеславия, помышляя, яко от Бога творит, а не от своих, сопричастник тем бывает, и мзду приемлет от Владыки их. Попечение же о спасении души, и любы к Богу, творит всякаго изблевати юже имать злобу и чисто покаятися. Слыши, чадо, и от видимых поразумей невидимая. Егда мало что болиши телом; воздерживаешися от вредящих тя вещей, а душею твоею болезнуя, не подвизаешися ли воздержатися? Труда и пота потреба многа, яко же апостол глаголет: умерщвляю тело мое и поробощаю. Сотвори свою силу, и Бог молитвами отец твоих способствует ти: жаждет бо спасение наше видети, кляныйся Собою, «яко не хощет смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему» (Иез. 33, 11). Многа сила восходит из места сего от молитв истинных рабов Божиих о всех нас, ихже, верую, яко не посрамит Господь. Сопривнеси к тем и твои две лепты; и радость сотвориши Ему, якоже вдовица оная. И привяжи твою обремененную ладию кораблю отец твоих, и управят тя ко Иисусу, могущему ти смирение даровати, и силу, и разум, и венец и радование. Аминь.
Вопрос 259, тогожде к великому старцу. Понеже юнейший есмь и несмыслен и имею служение паче мене, молю, отче, да испросиши ми у Бога разум, еже мощи ми даяти вещь по требованию ея, и слово рещи во время, и примолчати: и в нихже сумнюся, да призываю Бога и твоя молитвы, и предстанут ми, и да не заблуждаю.
Ответ Варсануфия. Радость есть велия, еже просити кому вещи по страху Божию: таковый смело да надеется, яко будет его прошение. Но слыши, брате, аще семене просиши селу своему, удобри е к приятию семене онаго. О добрейшей бо и возделоваемой земли речеся, яко сотвори во сто. Еже не возбранити силу мою сотворити, якоже могу, не возбраню заповеди ради Божия, но исповедую немощь мою, яко не могу ти даровати сего, недостоин бо есмь. Но аще ты веруеши, по вере твоей приимеши, не точию сие, но и елико требуеши. Весть бо Бог, ихже требуеши, прежде прошения твоего. Не усумнися убо, и верую, яко сотворит Бог, не мене ради, по веры ради твоея. Прежде всего, смирися пред Богом. Смиренным бо дает благодать, о Христе Иисусе Господи нашем: Емуже слава вовеки. Аминь.
260. Тойжде вопрошаше инаго старца, яко, како употреблю силу ответа сего старца?
Ответ. Аще како ти подобает употребити силу ответа сего старца, хощеши научится, то тако есть: егда хощеши беседовати, или вещь сотворити, поминай имя старца, и Бог насеет в сердце твоем, что сотворити подобает или како возглаголати. Но со смирением, да не погубиши благодати сея.
Вопрос 261, тогожде к великому старцу. Понеже сотворил еси милость, отче, со мною немощным, и дал ми еси, да в нихже аще глаголю или дею, призываю имя Божие и молитвы твоя, и успеваю: и по воли Его творити или глаголати понуждаюся: случается же, егда от нерадения моего и забываю: то молю, да испросиши ми у Бога трезвение, и да не оставиши мя заблуждати по воли моей. Еще же молю, аще призвав в коей-либо вещи Бога и молитвы твоя, еще пребываю сумняся сотворитили, или не сотворити, да речеши ми, како должен есмь совершити. И паки: аще случится вопрошену быти ми о вещи, и прежде даже или призову Бога, или воспомяну, что рещи, вопросивый абие ищет ответа, тако нечаянно вопрошаемь, что сотворю? И о очесех прошу помолитися, да возобладаю ими; яко вельми растицаются?
Ответ. Аще приимет кто заповедь, или совет, или ответ отец о вещи, и от забвения, или нерадения забудет; познав, яко согрешил есть, да покается и простит ему Бог. Почто же написал еси, брате, о трезвении едином? Аз о всяком даянии блазе молюся, да дарует ти Бог, и да пребудет с тобою вовеки. Аще случится ти вещь творити, призвавшу Бога и молитвы святых, и усумневаешися еще, сотвори ю: воля бо Божия есть, зане прежде призвал еси Его. И о еже нечаянно вопрошаему отвещавати, ничтоже скорее ума, поели и ко Богу, и даст ти, что отвещати безмятежно. Смирение хранит от растицания очи и всего человека от всякаго зла. И еще великих дарований, яже рех ти, прошу тебе. Но обаче аще и ты твориши силу твою, внемли себе. И не точию святии, но и Сам Бог даст тебе руку и сотворит милость Свою с тобою.
262. Прошение тогожде к томужде великому старцу. Молю тя, отче благоутробнейше, яко видиши слепоту души моея. Паки молю тя, испроси ми просвещение в сердце моем, еже мощи ми разсуждати правый помысл от сокровеннаго стропотнаго. Яко боюся поверити ему. Вем бо многажды, яко не вижду еже бы вещь по страсти дати кому: и искушах помысл, аще приятно ему есть, еже дати вещь чрез инаго, и не уведену быти, яко аз дах ему, и не приятно бяше. Случается же паки, яко, по страсти убо не мню начати сие творити или глаголати: но между тем, егда даю, или глаголю, соуслаждается помысл мой: что убо сотворю окаянный? И иным же образом оскорбляет мя действие сие, паче же сердце мое словолюбивое. Случается бо, егда глаголют ми нецыи о вещи: и прежде неже тое окончат, слагается им и соуслаждается, аки знателен, помысл мой. Молю тя, отче, испроси мне силу еже молчати: удивляюся бо, како весть сердце мое, яко ничтоже суть сия, но и тща творят человека от всякаго блага, и соуслаждается тем.
Ответ Варсануфия. Без болезни сердечныя не приходит кому разсуждати помыслы. Аз убо молю Бога дати тебе сие. Да возболит же и твое сердце мало, и даст ти Бог. И о всех сих подобно есть. Егда дарует ти Бог дарование сие, присно разсуждати имаши Духом Его, молитвами святых, и болезнию сердца твоего помыслы едины от других. Егда же видиши вещь приносящу тебе знание, молчи: якоже и от сына моего истиннаго по Богу слышал еси, егоже должен еси слушати о всяком помысле твоем. Не от себе бо глаголет ти: но аще что дарует ему Бог, на пользу коегождо. Бог да покрыет тя и даст ти силу, еже молчати в разуме во всех: и благодать еже познавати оно, когда потреба ти есть глаголати без страсти. Не бо весть совершенно сердце твое, яко сквернят человека: зане, не имел бы еси оставити, еже усладитися тебе сими.
Вопрос 263, тогожде к томужде великому старцу. Утробы щедрот, яже имаши на мне грешнем, творят мя паки безстудствовати и стужати тебя. Просвети мя убо, како имать трудитися сердце мое о еже приити в не разсуждению. И о непрестанной памяти, аще удостоиши мя сего поучения, назнаменай ми, господине мой, и укрепи мя в нем: зане боится помысл мой, яко не возмогу сего удержати: сего ради молю, аще полезна ми есть отнюд вещь сия, яви ми, владыко. Верую бо, яко егда исходит слово из уст твоих, творит в сердце моем силу.
Ответ Варсануфия. Еже трудитися сердцу твоему есть, еже молитися Богу выну, да не оставит тебе блуждати, или ходити по своим си хотениям. И от сего, приидеши в разсуждение. О непрестанной же памяти, сиречь, поучении, положи начало, и не убойся: и укрепит и утвердит тя Бог. Но на уповании сей, да пожнеши не ослабевая. Благословен Бог, благословляяй тя положити начало: Иже и силу приподаст ти, еже удержати по мере твоей.
Вопрос 264, тогожде к томужде. Понеже иногда и мне многажды прихождаше малая теплота на немногия дни, и паки отхождаше: и ныне же аки един час храню со усердием память ону, а другий с нуждею. И устрашает мя помысл, да не якоже и прежде, пребудет точию на немногие дни, и паки оставит мя малая сия теплота, и совершенно погублю душу мою. Темже молю тя, отче благий, да не оставиши мя, но скажи ми, что есть прогоняющее память сию и теплоту. Испроси же мне и хранение чувств: яко много теми пленяюся: и наипаче, егда сердце мое вины хощет. Сие бо само о себе вне намерения точит памяти страстны, или безумны, или помыслы не во время их. Сего ради молю тя, сильне о Господе Отче, даруй ми рабу твоему трезвение, да разумею входящия в не, и како должен есмь трудитися с ними, да не удалят мя от твоего благословения. Еще же и сие яви мне: аще сотворю вещь, или реку, и покровен буду от греха в ней, являемей ми от Бога: еда должен есмь по избытии благодарити Богу? И приводит ли сие в любовь Божию? Или отнюд не принимати, яко избегох греха, но паче испытовати погрешения в бывшем деле или словесех и тако просити прощения о сем.
Ответ Варсануфия. Потрудися в болезни сердца стяжати, и Бог даст ти я выну, теплоту глаголю и молитву. Забвение бо прогонит я: сие же от нерадения раждается. О хранении же чувств: всякое дарование с болезнию сердца дается. Дарование же трезвения не оставляет, да внидут помыслы: аще ли же и внидут, то не оставляет их повредити. Бог да даст ти еже трезвитися и бодрствовати. Заповедь бо есть, оно, «о всем благодарите» (1 Сол.
5, 18) наипаче же о сем, еже явил еси мне. А еже испытовати погрешения и просити прощения, зело полезно есть.
265. Прошение тогожде к томужде великому старцу. Молю тя, отче святый, испроси ми силу от Бога, яко еже завещаваю себе един, то сходяся с братиею отвергаю: и боюся, да не како обыкну согрешая раскаеватися точию, а не исправлятися, и тако пребуду во гресех моих, и умру. Вем бо, яко пользуют ми скорби страстей, яко негли сокрушат жестокость души моея. И да не будет ми безумному желати ныне покоя от них. Но сего, отче, прошу чрез ходатайства ваша. Аще полезно ми есть, да не часто побеждаюся, и да не имать скорби сердце мое о сем.
Ответ. Никтоже глаголет кому: аз ношу твое попечение, а ты буди безпечален: понеже преступник обрящется. Но должен есть и носимый совнести малое тщание и творити силу свою, трезвенно сохраняя заповеди отец своих. Аще же и падет единою, да востанет паки. И верую Богови, яко аще и совосхитится единою, то потщится паки: яко ниже обычай ему будет, ниже нерадение. Но Бог вскоре приведет и в чин тщаливых и не приимет душу его, дондеже приведет и в меру высоку, в мужа совершенна. Да не ослабееши убо, но, яко же предлежит ти время, делай, смиряйся, буди послушен, повинуйся, и поможет ти Бог, смиренным даяй благодать, гордым же противляяйся. Безпрерывно глаголи: «Иисусе, помози ми», и поможет ти. Бог да свободит твою душу от страстей безчестия, чадо.
Вопрос 266, тогожде к томужде великому старцу. Кланяюся ти, отче милосерде, и врачу немоществующия моея души. Увы мне! И что показал ми еси, и почто привлек мя еси? И где есмь, аки связан злаго ради моего обычая. И аще отрешуся мало, паки возвращаюся за еже даяти и взимати. И аще бы не сие, яко стыждуся благости Божия и твоего милосердия (яко вем, от киих трудов приведе мя под ноги ваша), во отчаяние могл бых приити. Егда бо покрываемь бываю молитвами вашими, прехожду с миром. Егда же обнажуся мало, да покажется произволение мое, абие побеждаюся. Егда сежу в келлии от утра, постизает прочее ответ, и исхожду. И по еже сотворити и, ктому не обретаю возвратитися паки: но сшивает ми изветы на изветы, могущия и кроме мене быти, дондеже уязвит мя, и тако прихожду позде в келлию мою с неприятностию многою, и омрачением, и унынием, не ведая, что сотворю. Сего ради, отче святый, се пред сердцем твоим есмь видящим вся: сотвори со мною по милосердию твоему, и якоже хощеши, и якоже веси. Аз бо о тебе, не вем что реку: но прости ми Бога ради.
Ответ. Брате, не леть есть от сих отчаяти себе. Ниже бо кормчий биему кораблю от волн, отчаявает свое спасение: но паче управляет, дондеже приведет корабль в пристанище. Тако и ты, обретая, яко пленился еси, и разлился еси в вещи, воззови себе в начало пути, глаголя со пророком: «И рех, ныне начах» и прочая. Искуси вещи, братиею ли могут быти, или тобою: и се не отступил еси от пути. Ибо по Бозе попечение, делание есть духовно, творимое и совершаемое во спасение души, и сотвори по силе своей, да не подлыя вещи изведут тя от келлии твоея. То бо есть бесовская хитрость. Внимай себе разумно, и поможет ти Бог, молитвами святых, аминь.
267. Тогожде прошение к томужде великому старцу, еже понести грехи его.
Ответ. Брате, аще и паче мене просиши мя о вещи, обаче покажу ти меру любве, яко нудит себе и во яже паче меры. Се удивихся твоему лицу, и восприемлю и ношу, но на определении сем, да и ты носиши еже сохранити моя словеса и заповеди моя: суть бо спасительны, и поживеши непостыдно.
Вопрос 268, тогожде к томужде великому старцу. О заповедех, яже рече, и прошение о еже возмощи сохранити тыя.
Ответ. Укрепивый отцы наша, да укрепит и любовь твою, брате, и даст ти разум духовен, еже разумевати во всех делех твоих. Ты убо сохрани от празднословия язык твой, и от сласти чрево, а ближняго от раздражения. Бездерзновенность, невменяемость, любовь со всеми и еже всегда имети Бога во уме, поминая, «когда явлюся лицу Божию» (Пс. 41, 3). Сия имей в себе, и сотворит земля твоя во сто плоды Богови, Ему же слава вовеки. Аминь.
Вопрос 269, тогожде к томужде великому старцу. Что есть, отче, невменяемость?
Ответ. Брате, невменяемость есть, еже неравняти себе кому: и еже не рещи о деле добре, яко и аз сие сотворих.
270. Прошение тогожде к томужде: о преступлениих положенных ему заповедей: и о споспешестве в покаянии, и како подобает каятися. И аще случится преступление, разоряется ли завет?
Ответ. О имени Божии, по прошению твоему, будет ти, якоже просил еси. Прочее, сохрани еже не высокомудрствовати, да не погубиши вся. И егда преступиши заповедь, тецы в покаяние: и да не аки имея обязание ране, вознерадиши, да не паки в горшая приидеши. Имущу ти руку со мною, стоит твердо бывший к тебе от мене завет. Аще ли же ни, како Бог помилует тя, еже слышати и сохранити о Христе. Аминь.
271. Тогожде к томужде великому старцу прошение молитвы, еже не отлучитися от покровительства его, ниже в будущем веце.
Ответ. Аще бы разумел еси чадо реченная к тебе от мене, познати могл бы еси, яко обручение тебе дах во спасение души твоея. И да не будет ми прелстити, ниже разлучити тя от спасающихся истинных чад моих, и Божия покрова. Но и ты потщися не отлучитися от таковыя жизни. Апостол бо не отлучил есть никогоже, но рече: «аще ли неверный отлучается, да разлучится» (1 Кор. 7, 15). Не буди же да и на тебе исполнится сие: но речено ти есть ко утверждению еже внимати себе тщащуся не отпасти от чаяния сего и надежды. Возмогай убо о Господе, рекшем Своим учеником, яко приимут силу с высоты.
Вопрос 272, тогожде к иному старцу. Аще кто помышляет себе под всею тварию, не согласует же тому и деяние, что убо есть?
Ответ. Елико не обретаеши деяние согласно совести, ниже оное истинно есть, но поругание бесов.
Вопрос 273, тогожде к томужде. Не яко, отче, имею себе, яко есмь под всею тварию, но яко, егда испытую совесть, обретаю себе повинна, яко должен есмь быти под всею тварию: еда убо и сие поругание бесов есть?
Ответ. Ныне, брате, мало начал еси право ступати. Се бо есть самая истина. Бог же да приведет тя в меру оную, еже имети себе под всею тварию. Здравствуй о Господе.
Вопрос 274, тогожде к томужде. Кий путь наипаче спасает? Трудами ли или смирением? Рцы ми, Владыко, и о забвении.
Ответ. Труд истинный, брате, несть кроме смирения, ибо сам о себе труд всуе есть, и ни во чтоже вменяется. Глаголет бо: «Виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя» (Пс. 24, 18). Имеяй убо сия, скоро постизает. И имеяй смирение со уничижением, и той такожде постизает: уничижение бо место содержит труда. Имеяй же смирение само о себе, входит убо, коснее же обаче. Аще же кто восхощет удержати истинное смирение, да не счисляет себе, ни в коей же вещи отнюд. Сие бо есть истинное смирение. Приемляй огнь, егоже прииде Господь воврещи на землю, забвения и пленения не приемлет, имея всегда чувство огня. От чувственнаго же огня приими притчу. Аще бо обрящется человек умрети хотяй; и приближится ему огнь, абие ощущает болезнь. И в кую-либо вещь аще пленится человек, нападет же нань угль огня, абие ощущает, и ниже мало пребывает в пленении. Огнь, брате, не угасает: зане ниже огнь есть прочее. Аще убо изменитися хощеши забвения и пленения, инако не можеши, аще не стяжеши в себе духовнаго огня. От теплоты бо его она погибают. Стяжавает же кто огнь сей, ко Богу желанием. Брате, аще не во еже всех возболит сердце твое нощию и днию взыскати Господа, предуспети не можеши. Аще бо упраздняешися в сих, приидеши в сия; глаголет бо: «упразднился, и разумейте» (Пс. 45, 11) и прочая, да даст ти Господь разумети сия и потрудитися в них.
Вопрос 275, тогожде к томужде. Что есть, отче, смирение? И что есть уничижение? И что есть сокрушение сердца? И аще стяжавает кто смирение, сам себе в сердце уничижая? Или требе есть и внешних яже от человек поношений и досад? И худейших дел? Еще же и должен ли есть смиренномудрый смиреннословити, или и дела ухищряти смиренна?
Ответ. Смирение есть, еже не счисляти себе ни в коейже вещи отнюд, и еже отсецати свою волю во всех, и еже повинутися всем, и носити без смущения находящая отвне: сие есть истинное смирение, в немже не обретает места тщеславие. Не должен же есть смиренномудрый ухищряти еже смиреннословити; но довлеет глаголати: прости мя, или помолися о мне. Ниже тещи самому о себе на худейшая делания: обоя бо тщеславия приносят, и не оставляют предуспети кого-либо; и зло паче есть, нежели полезно. Но еже повеленну быти, и не сопротив глаголати, но творити с послушанием: сие проводит в предуспеяние. Уничижения же во двою образу бывают. Едино убо от сердца, а другое от внешних наносимых поношений. Темже большее есть еже от внешних наносимое уничижение, паче сердечнаго: не тако бо имать труд еже от сердца уничижение, елико еже от человек, понеже сие болезнь большую творит в сердце. Сокрушение же сердца есть, еже блюсти свое сердце, и не оставити е разтицатися в чуждая помышления.
Вопрос 276, тогожде к томужде. Аще кто похваляем бывает от кого, не должен ли есть ответствовати, яко смиренно глаголя?
Ответ. Молчати, паче полезно есть. Аще бо отвещает, аки приемляй похвалу обретается: и сие, тщеславие есть. Подобне и оно еже мнит смиренно глаголати во ответе, тщеславие есть. Сия бо, яже той мнит глаголати о себе, аще от инаго услышит, не может понести.
Вопрос 277, тогожде к томужде. Но случается оному, мнящу от молчания яко прият похвалу, соблазнитися: что убо подобает творити?
Ответ. О неизвестных должен есть подвизаяйся оставити Богу, да известит слышащему. Откуду бо весть, яко не паче пользовася от молчания его, аки не приемша похвалы, он же непщует яко соблазнился есть? Аще же сам хотяй соблазнтися явит сие, тогда со смиренномудрием должен известити ему глаголя: прости мя, брате, яко нитоже благо в себе свем, и сего ради не обретох; что тебе отвещати; но Господа ради помолися о мне.
Вопрос 278, тогожде к томужде. Случается же некоему грешну сущу со смиренномудрием рещи истину, а не по тщеславию: еда убо ниже тако должен есть отвещати?
Ответ Иоанна. Ниже тако должен есть отвещати. Аще бо той на время и смиренномудрствует, но слушаяй имать смиренномудра, и тяжесть ему есть. Господь бо рек: «Горе вам, егда добре рекут вам человецы» (Лк. 6, 26), о грешницех глаголет похваляемых, а дела не имущих.
Вопрос 279, тогожде к томужде. И како обретаем некия от святых, яко, внегда хвалими бываху, ответствоваху смирением?
Ответ. Отцы, доспевше в меру, юже рече Господь: «яко егда сотворите сия вся, рцыте яко раби неключими есмы» (Лк. 17, 10) и поистине тако имуще себе, яко же имут, отвещавают. Аще же и от инаго сия услышат, не негодуют, но и благословляют, аки глаголюща истину.
Вопрос 280, тогожде томужде. Аще кто благодетельствован будет от некоего, и молится о нем, причитая ему благодеяния, еда убо ниже тако должен есть оный ему отвещати?
Ответ. Молчание добро убо есть по всему. Но да не возмнится, яко отвергает молитву, должен есть со смирением рещи: прости мя, авво, и помолися о мне Господа ради: имея в сердце своем, яко ничтоже сам сотвори: благодетельствуяй бо всем Господь есть. И да молится Богу, еже не осуждену быти во глаголемых.
Вопрос 281, тогожде к томужде. Помолися о мне, отче, да избавлюся от языка, и от дерзновения, и от чрева.
Ответ. О языце, и дерзновении, и чреве, яко же просил еси помолитися, тако и ты сотвори по силе своей воздержатися: без болезни бо сердечныя, и трезвения, и плача, не порабощаются: поминая, яко много может молитва праведнаго поспешествуема. Всем же страстем соодолевает смирение: и трудом всяк стяжавает е. Бог да даст ти силу, брате, с разсуждением и страхом Божиим.
282. Тогожде вопрос к томужде. Аще плачем стяжавает кто сия, якоже рекл еси, како могу, входя и исходя посреде человек, и попечение имея, что кому дати от больных, и творя служения, сохранити плач? И есть ли плач сердца, кроме слез?
Ответ Иоанна. Не плач от слез, но слезы от плача бывают. Сый же посреде человек, аще отсечет свою волю, и не внимает согрешениям чуждым, сей стяжавает плач. От сего бо собираются помыслы его, и сице собираеми раждают юже по Богу печаль в сердце, а печаль слезы.
Вопрос 283, тогожде к томужде. Понеже возвергаю помысл мой на авву, и чувствую некия скорбящия о сем, что убо сотворю? Не вреждаюся ли седя, и аки бы ругается ми помысл намерению внимая. Таже, аще намерение мое покровительством вашим и не будет по страсти, еда могу все дело без вреда преити, аз немощен, не ненавидяй страстей моих? Сего ради молю, аще разсуждаеши, не предстательствовати ми вне больницы: да не како чрез сие и в зависть преуспеет вещь и поколеблет мя. Аще же тако полезно ми есть, в руках твоих есть душа моя, како велиши, яви мне, отче?
Ответ. Аще чистым сердцем и за пользу без страсти и тщеславия глаголеши, не вменяй глаголы человек. Подвизайся спомогающим молитвам святых, дондеже достигнеши без вреда всю сотворити вещь. Еже предстательствовати без страсти, якоже рех, добро есть: не всем бо дается еже глаголати авве, ниже полезно есть. Аще по Богу глаголеши, от себе не глаголеши, ниже твориши благо оно, но Бог есть во всех. И благое Божие зависти не рождает, но аще и явится на малое время, скоро угасает. В руках Бога есть душа всех нас, и Той есть покрываяй нас и укрепляяй еже сотворити полезное.
Вопрос 284, тогожде к томужде. Аще ли же вознепщую нечто полезно быти неким, убо аще и не вопрошен буду, должно ли ми глаголати? Аще ли же и болий мене будет, или причетник, реку ли авве? Или умолчу? Аще ли же и вопрошен буду, и что убо имам глаголати? Аще же и на пользу оно, еже и от себе глаголати, како возглаголю? Да не притворяяся обрящуся, сиречь смиреннословствуя, ниже аки со властию уча.
Ответ. Реша отцы, яко еже глаголати Бога ради, добро есть, и еже молчати Бога ради добро есть. Слово же отец сие есть: глаголати, якоже рех ти, без страсти, добро есть, яко сице глаголяй Бога ради глаголет: и видяй, яко по страсти хощет глаголати, аще премолчит, добро есть; яко Бога ради премолча. Аще хощеши по Богу глаголати, не пецыся, что возглаголеши: зане упраздниши заповедь: но возверзи на Бога вещь, и даст во уста твоя еже рещи на пользу. Весть Бог препоясати нас немощных силою, и Той да укрепит тя, брате.
285. Тогожде к томужде. Аще в добрых, или и в средних подобает отсецати волю авве, и в нихже преступление мнится бывати заповеди Божия? И аще паче устроения моего обрящется заповедание, должен ли есмь отрещися, да не скорбь и смущение послежде принесет ми? Еще же, аще кто обрящется потребу имеяй ко авве (да просит нечто у него), и речет ми помощи ему в вещи, и восприиму, не приносит ли ми чести? Яко отнюд вменяю себе?
Ответ. Брате, хотяй инок быти, не должен есть отнюд волю имети, ни в коей же вещи. И сему научая нас Христос, рече: приидох в мир, не да творю волю Мою и прочая. Хотяй бо ово творити, оваго же отрицатися, или разсудительнейша себе показует паче повелевающаго ему, или от бесов поругаемь есть. Темже убо, во всех должен еси послушен быти, аще и возмнится ти вещь грех имети. Повелеваяй бо ти авва твой, той понесет твой грех, аки истязуемь слова о тебе. Аще же явится тебе тяжко повелеваемое, того вопроси, и его разсуждению остави вещь. Аще ли же братия будут повелевшии тебе, и видиши, или разумееши, яко имать вещь, или паче силы твоея, паки авву вопроси, и еже речет ти, сотвори. Аще бо хощеши, не токмо вещи, но и человеки разсуждати, скорби себе привлачиши. Но иде же мнится добра быти вещь, тамо покажи послушание братии, а идеже сумнится помысл, или паче силы твоея есть, или имать вред, скажи вся авве твоему. И еже разсудит, сотвори: той бо весть, что творит, и како печется о душе твоей, и почиеши. Веруя, яко, аще что-либо глаголет ти, по Бозе есть: все же по Богу бываемое, полезно есть, и скорби или смущения не приносит. От благаго бо ничтоже зло исходит. Всяко бо древо добро плоды добры творит. А о еже просити тя кому помощи ему ко авве, аще потреба будет, сотвори, аки заповедь исполняя, юже слышал еси от аввы сотворити. Аще бо посядит тя авва в дверех, глаголя: возвещай ми о всяком человеце приходящем, не от себе будеши определяти, но повеление исполняти повелевающаго ти. Аще речет ти авва глаголати ему, или не глаголати, ты вещи не имаши.
Вопрос 286, тогожде к томужде. Аще брат вопросит мя о коем-либо словеси или вещи, и не вем того, отвещаю ли ему или ни? Аще ли же и не вопрошен буду, вижду же вещь не добре бываему, убо напомяну ли творящему единою или ни?
Ответ. Вси глаголи вопрошения сего, едину имут силу ответа. Сохранися еже не рещи по тщеславию, но со смирением и страхом Божиим. И о всех, ихже вопросил еси, рцы, потребе бывшей, и помяни: обаче в своем монастыре точию, а не инде. Ибо сущийи единыя киновии, яко едино тело суть. Аще ли же инде обрящешися, от себе ничтоже не глаголи, да не обрящешися яко учитель, но аще вопрошен будеши, рцы со смирением, и Бог вразумит тя, брате.
Вопрос 287, тогожде к томужде. Понеже известил еси ми: аще вопрошен буду о вещи, или и вижду, да глаголю со смирением. И аще вижду сердце мое услаждаемо тщеславием, внегда глаголати ми: или аще тогда и не услаждаюся, поразумеваю же, яко хощет ми быти напоследок, убо премолчу ли, или ни?
Ответ. Еже рещи нечто со смирением кому, есть еже не глаголати яко учащу, но яко слышавшу от аввы или от отец. Аще ли же имать пользу вещь еже глаголати брату, и ратует тя тщеславие, еже усладитися, веждь, яко занята тя хощет, во еже не спользовати брата. И аще послушаеши тщеславия, никогда же спользуется тобою брат, но запрети тщеславию и вознеради о нем, и по внегда речеши, покайся Богови, глаголя: прости мя, Господи, яко тщеславно глаголах. И о последнем подобие тоежде.
Вопрос 288, тогожде. Како, отче, повелел ми еси, аще вижду вещь, и прежде неже вопрошен буду, да глаголю: отцы же глаголют, прежде вопрошения не отвещавати? И авва Нистерой не сего ли ради удивлен бысть, яко во общем житии сый рече: аз и осел едино есмы? Рцы же ми, отче, и еже внимати помыслом, что есть? И аще во время уреченное подобает сие творити? И кое есть сие?
Ответ Иоанна. Брате, противу меры человека глаголют старцы. Есть убо время, егда может человек послужити: и в сие время дела служения показовати должен есть. И будет время, егда той приидет во еже служиму быти. И ины суть меры сего. Совершенна бо совершенным глаголются: другая же, сущим под законом: под пестуном бо еще искушаются. Егда убо умерщвлен будеши от мира, яко же авва Нистерой, тогда можеши рещи, яко осел есмь. Да не высокомудрствуеши, зане повредишися в сем. Уставиша отцы времена внимати помыслом, внегда глаголати самим себе утре: сотвори испытание к себе самому, како прешел еси нощь? И в вечер, како прешел еси день? И посреде же, егда помысл отягощается, вонми.
Толкование
Сими изъявляет сей богоносный отец, яко не всякаго есть рещи, яко осел есмь, но смиренномудрствующа и себе охуждающа. Сие бо несть безчестие, еже рещи: осел есмь, но величайшая честь. Темже глаголет отец: да не высокомудрствуеши. Егда бо кто в меры осла приидет, то бием, якоже оный, поношаемь, отягощаемь, влекомь, вяжемь, и все что-либо страждай, елика подобает ему страдати, и не точию не пререкуя, или памятозлобствуя, или отнюд некое движение имея в сердце, якоже той, но аки нечувствен во всех сый, еже знаменует искомое сугубое умерщвление, или и трегубое, тогда негли дерзнет рещи, яко осел есмь. Но и се, со многим студом, помышляя высоту исправления. Мню же ниже тогда, но и паче тогда по премногу зря себе таковаго устроения лишена, не дерзнет не точию рещи, яко осел есмь, но ниже помыслити, ведый сие сущо высокомудрие: в немже есть падение души и воистинну совершенная погибель.
289. Тогожде к томужде. Аще кто от старец паче мене вопросит мя о вещи, должен ли есмь глаголати, еже мню на пользу быти?
Ответ Иоанна. Несть твое рещи что-либо, не веси бо воли Божия, аще тако полезно есть, но аще вопросит тя кто от них, рцы ему со смирением: прости, яко и аз не вем.
290. Тогожде к томужде. Аще брат творит дело среднее, аз же воли ради моея скорблю о том, что сотворю? Премолчу ли, и не упокою сердца моего? Или реку аки с любовию и пребуду не смущаемь? Аще же иныя оскорбляет дело оное, а не мене, реку ли за инех? Или еда како мнится сие быти дело чуждо?
Ответ Иоанна. Аще будет дело не имущо греха, но среднее, и глаголеши, за еже упокоити сердце твое; побеждение ти есть: яко от немощи немогл еси претерпети. Укори убо себе и молчи. Аще ли же иныя оскорбляет, рцы авве твоему: и, или той речет ему, или тебе отвещает, что рещи, и ты безпечален будеши.
Вопрос 291, тогожде. Аще инех убо ради глаголю авве, домышляюся же, яко смущается брат, что сотворю? Аще ли же и иныя и мене оскорбляет, реку ли инех ради, или премолчу за еже сам извещения не имам? Аще ли же поразумеваю, яко не скорбит, реку ли и себе ради? Или понужу себе в сем?
Ответ Иоанна. О смущении брата, аще речеши авве: ты вещи не имаши. Егда потреба будет рещи инех ради, и печешися, рцы онех ради, себе же ради самаго понудися не рещи.
Вопрос 292, тогожде. Но помысл глаголет ми: яко аще смутится брат на мя, враг ми будет, имея яко оклеветах его ко авве?
Ответ Иоанна. Сей помысл зол есть, хотя возбранити исправлению брата. Да не удержишися еже рещи: по Богу обаче (а не по клевете.) Ибо и на врачев ропщут врачуемии, больнии. Но небрегут врачеве, ведуще яко послежде благодарят им.
Вопрос 293, тогожде. Аще убо вижду помысл мой, яко не ради пользы брата хощу рещи, но за еже оклеветати его, реку ли или премолчу?
Ответ Иоанна. Вразуми помысл свой по Богу рещи, а не по страсти. Аще ли же побеждается оглаголанием, то и тако рцы авве, исповедуя ему и свое оглаголание, яко да оба исцелитися, он убо от согрешения, ты же от клеветы.
Вопрос 294. Аще ли же не попустит ми помысл исповести авве, яко с намерением еже оклеветати брата глаголю, что сотворю, реку ли или ни?
Ответ. Ничтоже да речеши ему. И Господь попечется. Несть бо ти потреба со вредом душевным рещи: и Господь, якоже хощет, исправит брата.
Вопрос 295. Понеже случается, яко творю дело, якоже мнится, с разумом, и исправляет убо оное кто, аз же, елика аще реку ответствуя, глаголю от тщеславия; что должен есмь творити?
Ответ Иоанна. Аще не имать нужды ответ, то молчи. Аще же имать помысл дело брата твоего, запрети тщеславию и уврачуй и.
Вопрос 296. Аще дело творю от средних, и вем, яко аще увесть мя брат творяща то, соблазнится о мне; понуждаюся же от тщеславия укрыти е (стыждуся бо, аще увидит мя): еда должен есмь тщеславия ради не крыти или укрыти соблазна ради? Аще же и не вем известно, соблазняется ли, но подозреваю; что сотворю?
Ответ Иоанна. Аще зазирает твое сердце, яко соблазняется брат твой, укрый и не даждь ему помысла. Аще же известно не веси, но подозреваеши, не пецыся о сем.
Вопрос 297, тогожде. Аще реку кому глагол бодущ и, и не поразумеет словесе, еда должен есмь покаятися ему или премолчати и не подати ему помысла?
Ответ Иоанна. Аще не поразумеет брат, яко уязвил еси и, молчи: и не смутиши его. Но потщися Богу покаятися о сем.
Вопрос 298. Аще кто увидит брата согрешивша, и речет авве той нань же речено бысть, како должен есть расположен быти к рекшему нань?
Ответ Иоанна. Аще верен и по Богу житие имать (согрешивый), то, аще и от вражды рече рекий нань, должен есть помыслити, яко хотя брат спользовати мя, сие рече. И исполнится на нем реченное, яко благий человек, от благаго сокровища сердца своего износит благая. И сия помышляя, должен есть паче любити, нежели ненавидети. И в сих пребываяй, обретается преуспевая в Бозе.
Вопрос 299, тогожде. Понеже ощущаю от тщеславия, яко егда творю метание пред некиими, червленеюся мало: убо должен ли есть ухищряти, пред некиими творити метание, или якоже прилучится?
Ответ Иоанна. Еже пред некиими или особь творити метание, не должен еси ухищряти, но якоже прилучится сотвори.
Вопрос 300. Еда же ли и меншим мене должен есмь творити метание? Или словом врачевати их, да не от противныя страны тщеславие привнидет?
Ответ Иоанна. Якоже обретаются человецы велицы и честни должницы суще ничтожным и последнейшим: и нужду имут отдати долг не тщеславящеся, должни бо бяху: тако и ты, аще должен еси некоему меншу себе, сотвори ему метание без тщеславия, ведый яко должен еси.
Вопрос 301, тогожде. Аще взыдет страстен помысл на сердце мое, чим должен есмь отразити его? Убо сим ли еже пререковати? Или еже запретити, и аки бы прогневатися нань? Или тем, еже притещи ко Богу и поврещи немощь свою пред Ним?
Ответ Иоанна. Брате, страсти суть скорби, и не отлучи я Господь, но рече: «и призови Мя в день скорби твоея, и изму тя и прославиши Мя». Темже о всякой страсти, несть ино полезнейшо, разве еже призывати имя Божие. А еже сопротив глаголати, несть всякаго человека, но сильных по Богу, ниже повинуются беси. Аще бо кто от несильных будет сопротив глаголати, ругаются ему бесове, яко сущу под властию их и пререкующу им. Такожде и еже запретити, великих есть и имущих власть над ними. Кого же во святых обретаеши по святому Михаилу (безплотному), и еже запрети диаволу? И се, яко имеяше власть. Несть бо наше немощных, разве бежати ко имени Иисусову. Бесове бо суть страсти, по Писанию, и исходят. И что хощеши вящше сего? Бог да укрепит тя во страсе Своем и да подаст ти одоление.
302. Прошение тогожде. Молю тя, отче, даждь ми слово, яко молишися о мне, якоже и святый старец дал ми есть. И понеже единаго аще побежден буду в вещи, то глаголет ми помысл: зане гордыню имаши, не благоуправляет тя Бог пообладати страстию, да не впадеши в тщеславие пообладав; или яко, аще удобно приимеши, удобно погубиши; или яко да желая прияти, часто притекаеши ко Богу; или инаго ради чесого; или паче от разслабления моего есть, что убо подобает сотворити ми?
Ответ Иоанна. Аще едино есмы вси, смею рещи, яко старец в Бозе, и аз с ним. Аще той дал ти есть слово, и аз чрез него. Вем, яко аз немощен есмь, и последнейший, но удалитися от старца не могу: милость бо творит со мною, еже быти двоим едино. Прочее, брате, внемли себе. Потщися трудитися, во еже сохранити заповеди оны: аще и побежден будеши в вещи, да не ослабееши, ниже да отчаешися, но воспряни паки, и поможет ти Бог. Есть убо и ради первых, яже рекл еси, пострадати, и сего ради не пообладати страстию; есть же и за разслабление пострадати тое: а еже свободитися от обою, есть еже поврещи себе пред благостию Господа с плачем, да свободит тя от тех и инех страстей молитвами святых. Аминь.
303. Тогожде к томужде, прошение пособия, в тех, яже заповеда великий старец.
Ответ. Брате, ни о чемже остави старец ответа некоего, в бывших к тебе ответех его, но загради уста всем. По еже бо рещи ти: сохрани моя словеса, и сохранится мой к тебе завет, что еще хощеши? Сотвори по силе своей, яко да сохранится тобою завет его. В нем бо лежит наследие царствия с раем сладости: и ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его. Должен убо еси и ты совнести свою силу и тщание: и Божий есть покров и милость и подаяние силы. Тому слава, вовеки. Аминь.
Вопрос 304. Что сотворю, яко боюся студа безчестия? И в беседу же аще впаду с некиими, зело привлачаюся в ню, и пленяюся, аки отнюд забывати себе. И аще прииду в себе, стыждуся оставити беседующих и отыти.
Ответ Иоанна. Да не в сия впадет немощствующий и в славолюбие, зело должен есть бегати от многословия и пресекати беседу, извиняяся аввою, яко аки бы повелел есть ему нечто, и спешит. А еже не понести безчестия, неверия есть дело. Иисус человек бысть, и безчестие приял есть, брате: еда болий еси ты Иисуса? Неверие есть сие и прелесть бесовска. Аще кто хощет смирения, якоже глаголет, яко хощу, и не понесет безчестия, прияти того не может. Се слышал еси, да не презриши: зане презрен быти имаши от дела.
Аще помогает в созидание и не бывает пресечение нужнейшаго дела, стой, дондеже беседуют; аще же не полезна есть, рцы: прости, аз немощен есмь. А о студе: помышляя всенародный студ пред Господем, хотящий быти грешным, привременный ни во что же вмениши.
Вопрос 305, тогожде. Егда приходят нецыи в монастырь, или мирстии, или отцы, и глаголет ми помысл о пользе души вопросити или о вещи; что присудиши?
Ответ Иоанна. Брате, иже по истине Христов ученик быти хощет, власти ни единыя имать на себе самаго ко еже творити что-либо от себе. Аще бо и мнится пользоватися от беседы приходящих, но отпадает заповеди глаголющия: «вся с советом твори» (Сир. 32, 21). Что же более хощеши слышати паче того, еже отцы реша: яко, аще будут нецыи и беседуют слово Божие, вопроси авву твоего со смирением: авво, хощеши ли, да пожду и послушаю? Или отыду? И еже речет ти, сотвори с покоем. Аще же и потребы ради хощеши вопросити кого, или инока, или мирскаго, то да речеши авве, и аще разсудит той, вопросит сам то, еже хощеши; аще же речет тебе: вопроси ты, тогда вопроси.
Вопрос 306. Аще же не хощу вопросити, и случится ми с некиим от них срестися, или и той вопросит мя о вещи: како повелеваеши употребити?
Ответ Иоанна. В сретении с некиим, до приветствия точию да будет слово твое, и прочее, помолися о мне, яко на дело иду, и отыди. Аще ли же вопросит тя о вещи, аще веси, рцы, и мимоиди; аще же не веси, рцы: не вем, и мимоиди.
Вопрос 307. Аще же обрящет мя седяща, или и делающа, и сядет купно, или беседовати со мною восхощет, что сотворю?
Ответ Иоанна. Аще обрящет тя негде седяща, и приидет, благословися от него, и тожде сотвори, и рцы ему: помолися о мне. И мало не руками аще тя удержит, рцы ему: прости мя, яко заповедь имам ни с ким же беседовати без воли аввы; но реку ему, и что-либо ни речет ми, сотворю. Аще же и делающу ти приидет кто и сядет, аки имеяй заповедь, изобрящи себе вину и востани.
Вопрос 308, тогожде. И что есть, еже глаголет авва Исаиа, яко, по приветствии страннаго, вопроси его: како имаши, и тако молчи с ним седя?
Ответ. Еже прияти странна, и по приветствии вопросити и, како пребываеши, и прочее седети с ним молчащу, писал еси, яко авва Исаия рече сие: но сие старцу речено бысть преуспевшу и возрастом, и мерою. Истинный же ученик, и желаяй быти инок, хранит себе от таковых бесед: раждаются бо от них нерадения, разслабление, не покорение и лютое дерзновение. Глаголет же негде, яко Иоанн в сих не упраждняется. И се то есть, еже безпечальну быти от всякаго человека.
Вопрос 309. Помысл глаголет ми: отсецы единою, сретения, и избавишися. И паки глаголет ми: по малу пресецы, за еже не чудитися тебе видящим тя. Рцы убо ми, кое есть лучшо?
Ответ Иоанна. О еже единою отсещи, и по малу малу, за еже не чудитися видящим тя: аще единою отсечеши, то безпечален будеши: зане вину подаеши и помыслы. Вину убо, еже глаголати, зане беседова он со мною прежде, побеседую и аз с ним: помыслы же, яко, еда нечто имать на мя брат сей? яко прежде беседова со мною, а ныне не беседует? Восхощи вещи, и поспешит ти Бог.
Вопрос 310, тогожде. И понеже иногда нецыи немощнии приходят в монастырь, просяще нечесого из больницы, и повелен есмь от аввы раздавати им: и от сего принужден есмь им беседовати не мнюся ли своим хотением сия творити? Яви мне, отче, и помолися о мне, да обрящу в них покой.
Ответ Иоанна. О приходящих немощных и требующих чесого от больницы. Аще равно подаси, ты безпокойства не имаши. Повелен бо был еси. Должен же еси зело внимати, да не сею виною, разрешиши с ким беседу, или сретение по потребе разшириши, разве егда нужда будет вопросити его о вещи или купли. И сие паки, до сего, — внимая, да не обрящет вины злая воля. Сия сохрани, и обрящеши покой.
Вопрос 311. Помысл глаголет ми, яко безмолвие всего есть нуждне и яко полезно ти есть. Убо добре ли глаголет?
Ответ Иоанна. Безмолвие что есть? Разве еже востягнути кому сердце свое от даяния, и приятия, и человекоугодия, и прочиих действ. Егда же Господь обличи книжника чрез впадшаго в разбойники и привопроси его, кто бысть ближний? Рече: «сотворивый милость с ним» (Лк. 10, 37). Паки рече: «милости хощу, а не жертвы» (Мф. 12, 7). Аще убо имаши единою, яко милость вящши есть жертвы, в милость приклони сердце свое. Ибо вина безмолвия приводит в высокоумие, прежде даже человек не приобрящет себе, сиречь непорочен будет. Тогда бо безмолвие есть, егда понесе крест. Аще убо спостраждеши, обрящеши помощь. Аще же удержиши себе, якоже сиречь взыти паче меры твоея: сие веждь, яко, еже имаши, погубиши. Ниже убо внутрь, ниже вне: но по среде ходи, разумевая, что есть воля Господня, яко дние лукави суть.
Вопрос 312, тогожде. Явлено сотвори ми, отче, что есть ниже внутрь, ниже вне, но посреде? Еда како не явленнии ли дни подобает уставляти безмолвию, и явленнии попечению?
Ответ Иоанна. Еже ниже на безмолвие дерзати, ниже нерадети сущу в попечениих, сей есть средний путь не падательный, но имети в безмолвии — смирение, и в попечениих трезвение, и востягати помысл, несть устава часу, кольми паче дню? Но должен есть всяк терпети со благодарением находящая по нужде, сострадати же подобает всем, сущим во общежитии. Ибо заповедь апостолову исполняеши: сиесть, аще скорбит кто, да поскорбиши с ним, да увещаеши его, да утешиши его. Сие бо есть сострадание: и еже болящим сострадати и врачевании им спомоществовати, добро есть. Аще бо врач мзду имать, пекийся о больнем, кольми паче состраждай во всем ближнему по силе своей? Аще бо кто во всем не состраждет, и в том, еже состраждет, волю свою исполняя обретается.
Вопрос 313, тогожде. Понеже повелел ми еси о еже посреди ходити, и егда случается мне упразднитися и улучити благовремение, еже мало поседети в келлии моей, стужение велие претерпеваю от приходящих, по обычаю, возлюбленных иноков или и мирских. И аще явлюся им, скорблю. Аще же не восхощу явитися, нужда есть пребыти в келлии моей, и возбраняется потреба больницы. Не повелиши ли ми рещи единому от братий, сущих тамо со мною, да егда не явлюся, приидет той и возымеет попечение? Или всячески отыти? Сия, аки человек, помышляю. Аще же оправдание будет в помысле, воля Божия да державствует, а не моя, яко своя не стоит, но в погибель скончавается.
Ответ Иоанна. Елико человек низходит во смирение, преуспевает. Еже пребыти тебе в келлии твоей, не искусна тя творит, яко пребываеши без скорби. И тем, еже пребыти без попечения прежде времене, враг уготовляет тебе смущение множае покоя твоего, яко да понудит тя рещи, уне да не бых родился. О стужении же человеков рекоша отцы: есть человек храняй умрети, и внимая дружеством мира сего. И ты убо да не даси, ниже да приимеши с ними, и тако отчуждятся от тебе. И о служении брата: аще творити собою, себе помогаеши; аще же чрез онаго лишше труда твоего, и молитвы твоея, той вземлет. Предрех ти в вышнем ответе о сострадании, и подвизайся, аще веруеши апостолу глаголющу: кто изнемогает, и не изнемогаю аз? Кто соблазняется, и аз не разжизаюся? Со озлобляемыми озлобляеми, аки и сами суще в теле.
Вопрос 314. Како могу, отче, аще воспросит кто вещи, с тихостию подати ему, из начала сумняся? Егда бо с принуждением подаю, обретается душа моя жестока и не довольна.
Ответ Иоанна. Аще уразумееши, яко просяй по потребе просит, даждь ему с радостию, яко от Божиих подавая: и се есть тихость. Аще ли же увеси, яко не по нужде просит, не даждь ему, но рцы: заповедь имам от аввы не даяти ничесоже не имущему нужды; и несть се жестокость. Господь да вразумит тя.
Вопрос 315. Понеже прочтох в постнической книзе святаго Василия, и обретох, яко всяк, иже аще имать что, и даст иному, себе паче, а не онаго благодетельствова, по заповеди Господней. Како убо могу сохранити ю?
Ответ. Сия глава пребывающему на едине речеся, и могущему себе управити с разсуждением. Ибо иже во общежитии сый, под повиновением отца есть, и не имать заповеди; и ни единыя же власти имать сотворити свою волю.
Вопрос 316. Понеже и сие обретох в постнической книзе святаго Василия, яко невозможно учеником Господним быти пристрастну сушу к нечесому настоящих, или приемлющу некоего, аще и на мало отвлекающа и от заповеди Божия. Должни же суть мне сродницы мои малым щетом и хощу и дати нищим, и негли не восхотят того отдати, что сотворю?
Ответ Иоанна. Аще не отсечеши плотскаго мудрования, и не приимеши малое безочство по Бозе, впадеши и в человекоугодие. Бог да подаст ти силу творити волю Его по всему. Аминь.
Вопрос 317, тогожде. Что есть, еже глаголют отцы, неумолчавательность? И како исправляется?
Ответ. Якоже мню, еже не молчати о своих помыслех. Умолчаваяй бо рещи своя помыслы, пребывает неисцелен. Исправляется же частым о них вопрошением отцев духовных. Якоже смыслю, рех и тебе брату моему. Аще ли же ты лучше сие разумеваеши, Господь да даст тебе разум, сущий от Него, и мне, худейшему рабу своему.
Вопрос 318. Что есть, еже сказал ми еси, отче, яко трезвеннаго ни мало вредит сон?
Ответ Иоанна. Хранящему стадо свое, по Иакову, отступает от него сон. И егда восхищает мало, аки бдение инаго бывает ему сон той. Огнь бо жжения сердечнаго не оставляет и низвестися в сон. Воспевает бо с Давидом песнопоя: просвети очи мои, да не когда усну в смерть. Достизаяй меры сея и вкусивый сладости ея разумеет глаголемая. Не упивается бо таковый вещественным сном, но пользуется естественным.
Вопрос 319. Аще просит мя кто внити в келлию свою сотворити молитву, или аз в келлию мою, или восхощу подати руку помощи кому в деле, даже доколе подобает отрицатися, или любопретися? Идеже, сиречь, несть преступления заповеди.
Ответ. Аще внидеши в келлии брата, или той в келлию твою, и речет ти: помолися, даже до трижды рцы: прости. И аще по третием пребудет прося, тогда со смирением сотвори. И ты трижды рцы кому, и аще не восхощет, остави: зло бо есть любопрение. И о всякой же вещи: или да понесеши вещь от некоего, или да подаси руку, даже до трижды проси. И аще не восхощет, престани с миром, и не оскорби его. И сей есть истинный путь Божий. В нем же внемли себе делати нелицемерно и чистым сердцем, Богу дающу тебе руку и помогающу благодатию Своею. Аминь.
Вопрос 320, тогожде. Аще присеет любовь, и дадут ми часть мою, и не имам нужды прияти ю: повелеваеши ли прияти мне ту, да не возмнюся ради воздержания не приимати? И иждиву ли ю требующим в больнице, или ни?
Ответ Иоанна. Аще имаши нужду от любве, брате, приими. Аще ли же ни, не приемли: зане раждается тебе тщеславие.
Вопрос 321, тогожде. Понеже случается, яко творю братии любовь, и аки славам и последует. Еда зле есть, да чрез авву сокровенно творю, или сам собою? Обучаюся бо тако. Како же свободится кто, отче, сея славы? Яко и десными и шуими сеется человеку.
Ответ Иоанна. Обоим онем вещем должен еси внимати, яко имут вину в тщеславие. Но обаче еже чрез авву сотворити легче есть, яко к самому себе имать сердце твое вину. А еже самим собою, сугубую имать брань: не точию от сердца твоего, но и от человеков. А еже свободитися от славолюбия и тщеславия, изшедших есть от ветхаго человека. Господь да подаст ти свободу сию о Христе Иисусе, Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 322. Егда смежаю очи мои в собраниих, собираются помыслы. Убо добро ли есть? Или негли нечто мнюся странно творити пред сопредстоящею братиею, и соблазняются?
Ответ Иоанна. Аще поистинне смежением очес твоих Бога ради в собраниих собираются помысли твои, да не внимаеши некиим, аще, и якоже рекл еси, мнишися творити нечто странно пред сопредстрящею ти братиею.
Вопрос 323, тогожде. Понеже книги имею особныя, и помысл ми глаголет дати я общине, и безпечальну быти: егда общия суть монастырския, то и коемуждо даются в них чести. Подобне же и о одеяниих тожде помышляю. Рцы ми, отче, подобает ли сотворити тако? И кая должен есмь удержати одеяния за телесную мою немощь.
Ответ Иоанна. Аще отложити сия хощеши, то добро есть тако сотворити, якоже рекл еси, дати я в общину. Вся бо, яже общежития, Божия суть. А о одеяниих, ихже требуеши, держи, в рассуждении зимы, две дуламы коротковаты, гречески коловия глаголемыя, и едину рясочку, и ради лета две дуламы легкия, и едину рясочку. И паки зимою — душегрейку егда бывает великая стужа. Аще же не бывает, то куколь и мантии две, едину зимнюю, а другую летнюю, и два покрывала подобне, едино тяжкое, а другое легкое. Имеяй и власяницу, и возглавницу, требуеши бо сих. О тюфяце же, аще требуеши его, держи его. И аще приидет ти одежда и нуждаешися в ней, держи ю. И даждь, вместо ея, ветху авве. Аще же не требуеши приходящия, такожде отдаждь ю авве. Господь да укрепит тя, еже слышати и творити. Сие есть по Богу успеяние и исправление.
Вопрос 324, тогожде к великому старцу. Зане же в служении сем больницы судисте ми быти, скажи ми, отче, аще должен есть чести врачебныя некия книги, и обучатися составляти врачевания собою? Или паче буду без попечения от таковых, аки разсыпающих ум, и избегну их (да не како и аки не трезвящуся ми, родят тщеславие), довольствуяся имиже вем словесы, и творя, елика бывают от елеа, и муки, и примазов, и таковых просте, в нихже и не чтущий тщание творят. Что убо сотворю? Трепещет бо сердце мое в служении сем, да не како погрешу в нем, и к страстем другия грехи приложу.
Ответ великаго старца. Понеже не у приидохом в совершенство, да совершенне пременимся от пленения страстей, уне есть поучатися, паче во врачебных, а не в страстных. Но не должни есмы на тая имети надежду, но на умерщвляющаго и оживляющаго Бога, глаголющаго: «поражу и Аз исцелю» (Втор. 32, 39). Прочитая убо та, или вопрошая кого о тех, не забуди, яко без Бога исцеление не бывает никомуже. Вдаваяй убо себе в сие, имени Божию вдавати должен есть, и помогает ему. Врачебная бо хитрость не возбраняет кому благочествовати; но имей тую, яко рукоделия братняя. Со страхом Божиим твори, еже твориши, и сохранишися молитвами святых. Аминь.
Вопрос 325, тогожде. Понеже иногда ми рекл еси, яко в сем отсецает кто свою волю, во еже не любопретися составити свой разум, — что убо, отче, яко приношу вещь больному, аки полезну, и многажды вредит его, и скорблю, яко волию в сем составив; паки, вижду, яко весь день в попечении есмь, и аки не допущаемь ни Бога помянути и паки стужение приемлю от чревобесия. Рцы убо ми, что сотворю? Верую бо, яко отсюду ми есть спасение.
Ответ Варсануфия. Аще непщуя, яко вещь сия на пользу есть немощным, составиши разум свой, и прилучится от нея вред тем: Бог, смотряяй сердце твое, не осудит тя. Весть бо, яко хотя пользовати, вредил еси. Аще ли же искусен некий речет ти, и не брежеши послушати его, гордость есть и воля. Мнози слышат присно о граде, и случается им внити в онь не ведущим яко той есть. Брате, весь день в памяти еси Божией, и не веси? Еже бо имети заповедь, и тщатися сохранити ю, и повиновение есть, и память Божия. И добре рече ти брат Иоанн: изнеси прежде листвие, и повелением Божиим изнесеши и плоды. Не ведый убо полезнаго, последуй ведущим: и се есть смирение, и обрящеши благодать Божию. И яко же рекл еси, яко отсюду ми спасение, добре рекл еси сие. Не бе бо без Бога пришествие твое, но Бог путеводствова тя. Возмогай о Господе. Велие бо приобретение имаши от попечения, еже глаголеши. И противу чревобесия подвизайся, елико возможно. И поможет ти Господь разумети и творити полезное тебе. Мужайся и крепися о Господе.
Вопрос 326, тогожде. Понеже рекл еси ми, яко, еже имети заповедь и упражнятися в ней, и повиновение есть, и память Божия, молю и сему научити: возможно ли есть в таковом попечении бываемаго по Бозе служения, и посреде человек, имети сию память Божию неоскудну? И аще возможно есть, испроси ми, отче, аще что на пользу ми есть. Вся бо тебе и Богу возможна суть.
Ответ Варсануфия. О непрестанной памяти: по своей мере кийждо может. Ты точию смирися. Аз бо вещше о тебе вем, что на пользу ти есть, и сего прошу тебе у Бога. Яко Тому вся возможна.
Вопрос 327, тогожде. Паки припадаю ти, отче милосерде, и не престану стужати, дондеже укрепиши мя. Егда бо молитвами вашими даст ми Бог малую печаль о согрешениих моих, аз по малу внешним парением погубляю ту. Молю убо тя, отче, и сие самое утверди ми, да будет вся милость Божия и ваша, и не от мене что-либо. Ничесоже бо могу отнюд, аще не укреплюся молитвами вашими. И о правлении больницы боюся, отче, зане аки власть есть, еда како содействует ми к тщеславию и дерзновению. И еже употребляти часто вещества снедей, в чревобесие следует уклонитися. Аще убо разсуждаете да подлейшим званием предобучу себе, и аще облегчуся мало, паки вступлю в службу сию. Веси, отче, не уныв от дела, сия глаголю. Что бо творю окаянный? Но боюся, отче, да не како сежу раздражая страсти моя сия, от себе ли или от бесов непщую, не вем. Ты же, отче, волю Божию яви ми, и от смущающих мя помыслов изведи, и укрепи мя молитвами твоими сотворити, еже глаголеши, и прости мя.
Ответ Варсануфия. Слыши, брате, и уверен буди о Господе, яко егда поручихом ти приити на дело сие, рука наша и сердце с тобою есть, паче же рука Бога, умоляемаго от нас молитвами о спасении души твоей, и о укреплении, еже в деле, и о успеянии и покрове еже в нем. Несть ти инако спастися, разве тако. Прочее, да не уныеши падая, и востая, поползаяся, укоряя себе, дондеже сотворит Господь с тобою милость, ея же хощеши, точию да не вознерадиши. Дерзай же, яко поставивый тя Господь на дело сие, Той устроит. И мы носим с тобою попечение. Да не убо оправдании прелстит тя диавол. Глаголет бо: благими словесы и благословением прелщают сердца незлобивых. Поставивый тя в дело сие, Той есть вся; «Рекий учеником Своим: Аз посылаю вас» (Мф. 10, 16). И паки: «се Аз с вами есмь» (Мф. 28, 20). Не бойся, и ни мало размышляй от себе о больнице, унывая от попечения власти. Аще бо уразумееши написанная тебе, вещи не имаши. Точию внимати себе должен еси по силе своей, и Бог споспешит ти. Здравствуй о Господе, возмогаемь о Нем.
Вопрос 328, тогожде ко иному старцу. Аще что согрешает сущая со мною братия, како без смущения исправлю их?
Ответ Иоанна. Аще прообразиши хотение Божие в сердце твоем, не смущаешися, но обычай добр твориши, яко же отцы. Аще ли же не смотриши и восхитишися, яко человек, рцы Богу с покаянием, прости мя Владыко и помилуй мя; и рцы сущим с тобою братиям: блюдитеся, братие, яко от сего осуждаемся, и погубляем души наша, и не кричи вельми, но довольно в слух ушию. И, аще искусишися в сих, приходит и еже по Богу устроение.
Вопрос 329, тогожде. Молю тя, отче, рцы ми, каков подобает быти образ исправления? И когда подобает юродствовати, или аки юрода себе творити и презирати бываемую вещь? И аще побеждуся в вещи, должен есмь в ней узу определити.
Ответ Иоанна. Противу человеков твори присно: аще веси, яко разумен есть и приемлет, с научением глаголи ему: брате, аще с нерадением творим дело Божие, погибель есть души. Ныне добре ли бысть сие? Потщися отныне. Аще ли же будет неразумен, рцы ему: веру ми ими, брате, яко наказанию повинен еси, яко сице нерадиши: аще реку авве, добре тя имать наказати. А о еже буия себе творити, противу поползновению твори. Аще малое будет, сотворися буй. Аще же велико, да не сотворишися буй. Да не возложиши узы на себе о побеждении, ниже небрежеши. Егда приидеши в не, моли Бога простити тя, зане нерадение бывает.
Вопрос 330, тогожде. Аще же согрешшу от братии некоему, или самым больным, и, хотя исправити его со смущением реку слово, еда должен есмь сотворити тому метание? Аще же и разгневан отыдет от больницы, что сотворю? Повсемственне же о яковых согрешениих подобает метание творити? Зане гордость и оправдание помрачают ум. Аще же кто и сотворит, тщеславие паки последует.
Ответ Иоанна. Со смущением ничтоже да глаголеши: злое бо добра не раждает. Но долготерпи, дондеже престанет помысл, и тогда речеши с миром. И аще убо повинется, се добро. Аще ли ни, рцы ему, хощеши ли, да реку авве, и, аще что разсудит, сотворим, и тако почиеши. Аще же разгневан отыдет, рцы авве, и запретит ему: не твори же ему метания, зане подаеши ему метание, яко истинно согрешил еси, и множае ратует тя. Пред инеми же человеки, якоже видиши согрешение, сотвори со тщанием. Аще будет велико согрешение, метание сотвори; аще же мало, рцы ему усты с покаянием от сердца: прости мя, брате. Блюдися же от гордости и оправдания: возбраняют бо покаяние. Бывает же и от тщеславия сотворит. Презирая убо три сия, сотвори, идеже подобает со смирением, и страхом Божиим, и разсуждением, и в сих пребуди по силе. И Бог поможет ти молитвами святых.
Вопрос 331, тогожде. Аще во время служения больным приспеет час псалмопения или святыя проскомидии, или иная потреба, и ведят сущии со мною братия дати коемуждо, повелеваеши ли поити, или тяжесть ми есть? Аще же и в келлии хощу седети, егда несть ми потребы в больнице, попущаеши ми сие, отче, или ни?
Ответ Иоанна. Аще братия ведят, несть ти тяжесть, за еже пойти, ниже еже поседети в келлии твоей, точию посещай больных.
Вопрос 332. Аще когда подаю кому по потребе его, и зрю, яко скупость стужает ми, якоже немощи дати, дам ли ему меньше потребы, или точию потщуся не дати меньше потребы? Аще ли же и срама ради, аки от человекоугодия, или тщеславия хощет дати помысл больше. Еда ли за страсть дам без мала, или потребу за заповедь?
Ответ. Аще стужает ти скупость дати потребу ближнему, по мере вещи сотвори. Аще имаши много, даждь мало множае. Аще же мало, потребу даждь со опасством. Аще по тщеславию, или человекоугодию хощеши дати, да не даси множае, но потребу такожде со опасством. Бог да вразумит сердце твое, брате.
Вопрос 333. Аще прилучится ми сосуд, и требую его в больницу, и вижду, яко имам пристрастие к нему: убо не в страсть ли ми будет аще возму его?
Ответ Иоанна. Аще требуеши сосуда, и борет тя помысл нань, рцы помыслу, нужда есть в нем, и чесо ради по похотению? И, аще престанет от тебе страсть, возми его. Аще ли же ни, то аще возможно будет потребе быти инем сосудом, сотвори, и озлоби страсть. Аще ли же невозможно, возми сосуд, укоряя себе, и глаголя: аще бы не потребы ради, не бы имех взяти и. Зане победихся похотением.
Вопрос 334. Некто некогда даровал ми одежду, и аз, аки с радостию, приях, ничтоже пререкая. И испытуя себе, обретох, яко не понужде взях ю, но паче по лихоимству. И глаголет ми помысл мой, возврати ю: что убо повелеваеши, да сотворю?
Ответ Иоанна. Похвалим от души подавшаго, и похулим от души приемшаго, и носим ю со смирением осуждающе себе. И прочее сохранимся от лихоимства.
Вопрос 335, тогожде. Аще убо случится кому хотети подати ми вещь, и нуждаюся в ней; вижду же сердце мое, яко по страсти хотяще тую прияти; что сотворю? Прииму ли нужды ради, или отвергуся пристрастия ради.
Ответ Иоанна. Якоже о пищи, тако разумей о сем. Веси, яко требуем пищи на всяк день, и возбраняемся прияти ю со сладостию. Но аще благодаряще давшему ю Богу, и осуждающе себе, аки недостойных, приимем: Бог творит ю во освящение и благословение. Темже убо, егда требуеши вещи и спеется, благодари споспешившему Богу, осуждая себе, аки недостойна, и отреет Бог от тебе пристрастие. Тому бо вся возможна: не возможна же тому ничтоже. Тому слава вовеки. Аминь.
336. Ин вопроси тогожде старца. Понеже заповедь есть Господня, еже любити ближняго, якоже самаго себе, и срадоватися ему и спечаловати, яко своему уду: и еже видети его во убожестве, и презрети, творит любовь преступати, аще и яже на потребу точию кто имать, яко немощи и оному довлети. Рцы ми, отче, в чем показуется любовь?
Ответ Иоанна. Яже ко ближнему любовь, многими образы является: и не в подаянии точию едином. Якоже, слыши: аще пойдеши с ближним камо-либо, и обрящеши помысл свой хотящ почестися тебе паче того, и не хощеши паче, яко да равно тебе почтен будет: в сем не имаши его, яко сам себе. Апостол бо глаголет: «честию друг друга больше творяще» (Флп. 2, 3). Аще вещь снедну имаши и видиши помысл твой хотящ на едине снести ю, по похотению своему без потребы: в сем не имаши его, якоже сам себе. Аще имаши довлеющую потребу тебе точию единому, и не даси ему от нея: в сем не имаши его, яко себе. Ибо аще восхощем сим образом исполнити слово Писания, не станет с нами. Ибо не написа нам о едином точию человеце, но всяк человек ближний именуется. Како убо можеши во вся человеки исполнити сие, не имый всем подати? И паки еже хотети ближняго имети яко самаго себе, есть и сие. Аще приключится тщета некая быти, и видиши помысл твой услаждающся еже оному паче вящше тебе отщетитися: се и в сем не имаши его, яко сам себе. Паки, аще видиши того похваляема, и не срадуешися ему, яко и ты с ним не похвален был еси, и не помышляеши паче, яко похвала брата моего на мя восходит, уд бо ми есть: ниже в сем поискал еси возлюбити его, яко сам себе. И елико токовая. Паки, еже имети ближняго яко себе, сие есть: аще услышиши от отец путь Божий, и вопросит тя брат твой, да не по зависти удержиши пользу от него. Но ведый, яко брат ти есть, рцы ему, еже слышал еси, со страхом Божиим, и не имей себе, яко учителя: не пользует бо тя сие.
Вопрос 337. Добро ли есть имети любовь к сверстнику?
Ответ. Еже не зело любовь имети к некоему сверстнику, добро есть. Сицевый бо обычай не оставляет приити плачу. Ниже ко иному некоему отъемлющему от тебе плач, имей любовь, не пользует бо тя сие, но паче вредит. Никтоже бо может стяжати что благо, аще не со многим трудом. Накажи убо очеса своя, еже не вняти кому прилежно, и не исполниши сердце твое лютаго дерзновения, приносящаго в погибель вся плоды инока.
Вопрос 338, тогожде. Аще услышу о некоем, яко во брани обретается, или в болезни, и аки состражду ему, первее убо рцы ми: таковое сострадание еда ли от бесов есть, хотящих упразднити мя от моих грехов? Таже, должен ли бех помянути его в молитве? И како в большей беде и гресех больших есмь аз? Аще же и брат той просит о сем? Аще же и некоему от отец речет ми рещи? Еда ли нечто и страстнаго еже молитися о ближнем, обучает в любовь? Како разсуждаеши, отче?
Ответ Иоанна. Яко никтоже должен оставити своего мертвеца и отыти плакати инаго, явиша отцы юнейшим; совершенных бо есть, еже спострадати ближнему: юнейшу же — спострадати иному, ругание бесов есть. Несмысленно бо судит того, аки боляща и бедствующа, о себе имать аки добре творяща, но паче полезно есть без попечения быти от него. Аще и будет память онаго в сердце его, или от других услышит о нем, да речет: Бог да помилует и мене и его. От себе же да не речеши кому от старец помолитися о ком. Се бо есть употребляти своея власти. Аще ли же хощеши сего избежати, напомяни, яко онсица скорбит: и старец, слышав, всячески помолится о немоществующем духом. Аще же речет ти некто рещи старцеви, рцы слово заповеди ради: помолися, отче, о онсице. Аще ли же речет ти, помолися о мне, такожде заповеди ради рцы: Господи, прости нас: или, Боже, помози нам: или, покрый нас в вещи, и да не возмниши и сию быти власть. Вопросил бо еси, и слышал еси рещи. А еже спострадати кому, аки ради любве: не у пришел еси в меру сию. Аще стужает ти помысл о чем, тогда вопроси, и услышиши требование. Бог да помилует тя, брате!
Вопрос 339, тогожде. Рцы ми, отче, даже до куду должна быти мера любве брата к брату своему?
Ответ Иоанна. Брате, ина любы есть любы отеческая к чадом своим, и ина любы братняя к братиям своим. Мера любве духовных отец к чадом своим ничтоже имать вредно, ниже плотско: утверждени бо суть духовным мудрованием, и аще в слове, аще в деле, тщатся всегда пользовати юнейших по всему. И тако любяще, не умолчавают им недостатков их: но часто обличают, и наказуют, и утешают: добрый бо отец наказует чада своя. К ним бо речено бысть: обличи, запрети, умоли: якоже многажды творит тебе и авва твой, и не разумеееши, внегда обличает тя и запрещает и утешает тя. И понеже любве ради не умолчавает ти согрешения твоя, является, яко духовна есть любы его, яже к тебе. Кийждо же по мере своей любит ближняго своего. Мера убо совершенныя любве есть, еже по любви, юже имать кто к Богу, любити и ближняго своего, яко себе. Юность же должна есть хранити себе во всем. Вскоре бо запинает юнейшия диавол. Прежде убо в беседе начинают глаголати, аки о пользе души: негли же, ни тако. И по сем на иная прелагаются, в раздражение, в праздность, в смех, в клевету, и ина многа зла. Якоже исполнитися на них: яко наченше духом, ныне плотию скончаваете. Сия вся пострадаете туне. Тако бо приходят юнии в падение, от еже любити друг друга безсловесне, и собиратися особо во едино. Мера же любве их друг ко другу, сице должна есть быти: не клеветати друг на друга, ни ненавидети друг друга, ни уничижати, ни искати своих си, не любити ради доброты телесныя, или ради никоего телеснаго делания, не седети друг со другом, кроме великия нужды, за еже не власти в дерзновение погубляющее вся плоды инока, и оставляющее его, аки древо сухо. До зде есть мера любве юных друг ко другу, и да, якоже щадят себе от дерзости и празднословия, щадят и братию свою, трепещуще сести друг со другом безвременно, — яко да не уловлени будут в сих сетех, и уловят свою братию, боящеся глаголющаго: «горе напаяющему подруга своего развращением мутным» (Авв. 2, 15). И паки: «тлят обычаи благи беседы злы» (1 Кор. 15, 33). Внимай себе, брате.
Вопрос 340, тогожде. Что сотворю, яко стражду от скверных помыслов? И аще увем, яко и ин имать сия, присно глаголю: яко се и инии, якоже аз, помышляют злая. И паки не приходит ми плач, ниже умиление, и глаголет ми помысл: яко во елико есмь с человеки, не могу сих стяжати. Сотвори милость с немощию моею, и рцы ми, отче, како избавлюся от сих?
Ответ Иоанна. Скверныя помыслы, и еже услышати, или уведати, яко имать некто таково нечто, и рещи, се и инии, якоже аз, помышляют злая, — прокляни таковыя злыя помыслы. И о брате твоем рцы, яко больший мене есть и святейший, и почиет помысл. О плаче же, аще не понудишися к человеком, сый с ними, подвизатися не прияти дерзновения с некиим, плач, или умиление не приидет. И аще оправданием сотворят тя изыти от братии твоея, подвига и поприща сотворят тя бежати. Темже понудися победити, сый с человеки, еже к ним дерзновение. Глаголет бо апостол: «яко аще и подвизается кто, не венчается, аще не законно будет подвизатися» (2 Тим. 2, 5). Сотвори по силе своей, брате, и поможет ти Бог во всех. Не забуди еже хранити смирение, и послушание, и повиновение: и спасешися, о Христе Иисусе, Господе нашем, Ему же слава вовеки. Аминь.
Вопрос 341, другаго. Ин вопроси тогожде старца: авво, спастися хощу, и не вем пути спасения. И помысл глаголет ми: почто седиши зде во общежитии, ничтоже творя? Отыди инде. Что убо должен есмь сотворити?
Ответ Иоанна. Брате, даде нам Бог чрез Божественная Писания, и отцы, путь спасения, внегда глаголати: «вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут тебе» (Втор. 32, 7). Темже аще хощеши не заблудити виною смирения, еже удалитися отонудуже имаши пользу, без вопроса и отец духовных, ничтоже да твориши, и не заблудиши благодатию Бога, Хотящаго всем человеком спастися и в разум истины приити.
Вопрос 342, тогожде. Помысл глаголет ми, яко аще отыду камо-либо, и убезмолвлюся, прииду в безмолвие совершенное. Должник бо есмь многих согрешений, и хощу свободитися от них. Како убо сотворю, отче?
Ответ. Брате, в долзе сый человек, аще не прежде отдаст долга, идеже аще отыдет, или во град, или в весь, и идеже аще сядет, должник есть, и не имать свободы, где сести с покоем. Егда же утрудится прежде от поношений человеческих, стыдится, тогда откуду-либо отдаст долг, и егда свободится, тогда со смелостию и многим дерзновением может посреде народа ходити, или седети, идеже хощет. Такожде и человек, аще убо сотворит по силе своей, еже понести досаждения, и поношения, безчестия же и тщеты, содеянных ради им согрешений, смирению навыкает и труду, и прощаются ему сих ради согрешения его, по писанному: «виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя» (Пс. 24, 18). Помысли же, яко прежде креста, колика досаждения и поношения претерпе Владыка наш, Иисус Христос, и по сих прииде на крест. Сице не может кто приити в безмолвие совершенное и плодовитое, и во упокоение святое совершенства, аще не прежде спостраждет Христу и претерпит вся страдания Его, поминая апостола, глаголющаго: «яко аще страждем с Ним, и прославимся с Ним» (Рим. 8, 17). Да не прелстишися убо: инаго бо пути спасения несть, кроме сего. Господь да поможет ти по воле Своей, да, якоже глаголет во Евангелии, добре положиши основание своему зданию на твердом камени, Иже есть Христос.
343. Прошение к великому старцу. Брат моли великаго старца, глаголя: помолися о мне, да помилует мя Бог, яко страстен есть.
Ответ Варсануфия. Иже хощет помилован быти, да сохранит заповедь, еже не снести от древа, и не падет в преслушание: а не падаяй в преслушание, милуемь бывает, и спасается благодатию Христа, Бога нашего. Зане таковый помыслу глаголет: аз и Бог едини есмы в мире. И аще не сотворю Его воли, не Егов обрящуся, но чуждаго, и чает исхода своего от телесе на всяк день, и како имать усрести Бога, и скоро одерживает путь спасения.
344. Прошение к томужде. Брат, впад во искушение, и просив молитвы от самаго великаго старца, и облегчение приемь, возвести, благодаря ему, купно же прося и о случившемся главоболении, и о еже просветитися сердцу его.
Ответ Варсануфия. Брате, внимаем себе со страхом Божиим, и аще благоутробный Бог по человеколюбию Своему облегчит брань от нас, то ниже тако да вознерадим: мнози бо приемше облегчение вознерадиша о себе, и падоша стремглав. Но облегчившеся благодарите Богу, откуду нас избави, и пребудем в молитве, еже не впасти в таяжде страсти, ниже в другая. Аще бо снесть кто снедно, и повредится стомахом (желудком) своим, или селезенкою, или печению, и прилежанием и художеством врача исцелеет, ктому не нерадит о себе, да не в горшая приидет, поминая бедствие оно; якоже и Господь рече исцелевшему от Него: «Се здрав еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет» (Ин. 5, 14). Брате добрии воини, и во время мира присно поучаются художеству брани. Не попутается бо воин поучатися во время брани удобно в тех, яже суть брани. Писано бо есть: «уготовихся, и не смутихся» (Пс. 118, 60) отнюд убо да не восприимеши дерзновения, с нимже искус приял еси страсти, ниже со иным ким. Отцы бо глаголаху о дерзновении, яко погубляет плоды инока. Не может убо человек без попечения быти о брани, даже до последняго издыхания, да не приидет низу уловлен от пронырливаго врага, его же да упразднить Господь от нас духом уст Своих. Поминай, яко рече старец: аще сотворит человек небо ново, и землю нову не может быти без попечения. О главоболении же понудитися должен есть кто еже не ослабити себе, и приимет помощь. Обрет бо Господь Своя ученики расслабленны, рече им: «Бдите и молитеся, да не внидете в напасть» (Мк. 14, 38). Чадо, Просветивый очеса слепаго, да просветит очи сердца твоего, еже разумети благое и полезное, и Бог сил да укрепит тя и утвердит тя совершенною верою, рекий: «вся возможна верующему» (Мф. 9, 23). И да увижду тя в лице спасаемых, благодатию Предстателя душ наших, Иисуса Христа, Ему же слава вовеки. Аминь.
345. Брат мирский тогожде великаго старца, стар сый и той, посла прося его видетися с ним. Старец же сказа ему сия: аз брата Иисуса имею. Аще же, презрев мир, будеши инок, тогда брат мой еси. Сия слышав, со многим плачем отыде, и по некоем времени пришед, отвержеся мира тамо, и в болезнь телесную воднаго труда впад, посла прося старца помолится о болезни его.
Он же отвеща сия: болезнь сия не бы пришла ти, но да отыдеши безплоден к Богу. Аще убо претерпиши, и благодариши, вместо постничества вменится тебе, яко непремедлил еси во образе иночестем. И отчасти же скорбь сия прилучися ти, яко вменил еси мя, ничтоже суща и себе: мене убо, аки велика, — себе же, аки брата таковаго человека, и не веси, яко чада есмы преступления Адамля, и земля есмы и пепел. Благодари убо Бога, приведшаго тя в таковое состояние. Аще же быхом имели смирение Иисуса
Христа, могли быхом рещи: «Кто есть мати моя, и кто суть братия моя?» (Мф. 12, 48) и прочая.
346. Брат, слышав от некоего брата о брани, советова ему, елико возможе, яже на пользу, не достиг в сию меру. И абие прииде брань на него. И яко виде себе отягчаема, и позна, яко сие найде, от еже не исповести братови своея немощи, и яко отцев подобает паче вопрошати, возвести вещь сию иному старцу.
Ответ Иоанна. Брате, несть инаго пути, точию да порицает себе человек, за яже глагола, и простит ему Бог. И абие облегчися от брани брат той, и благодари Бога.
Вопрос 347, тогожде. Аще предлежат две вещи притщетны душе, и нужда всячески в едину от них впасти, что подобает творити?
Ответ Иоанна. В разсуждении двоих вредов подобает менший избрати. Пишет бо во отцех: яко прииде некто просити пенязя от некоего, и не даде ему, рек, яко не имею дати тебе. И вопрошен быв по сему, чесо ради не даде ему, рече: яко, аще бых дал, вред бы был душевный: и избрах преступити едину заповедь, и не совершенне душу погубити.
Вопрос 348, к великому старцу. Брат добродетелию по Богу преуспевая яви великому старцу, глаголя: рцы ми, авво, слово, яко скорблю.
Ответ Варсануфия. Святый апостол Павел, уразумев силу, писаше глаголя: Терпения бо имате потребу, да волю Божию сотворше, приимете обетования. Хотяй убо совзыти на крест со Христом, должен сопричастник быти страстем Его, и присно имети будет мир. И аз ти глаголю: подвизайся благодарение стяжати во всех, и сила Вышняго осенит тя. И тогда обрещеши покой.
Вопрос 349. Что сотворю тимению, еже имам, и оправданию, яко оскорбляют мя люте?
Ответ Варсануфия. Имеяй тимение на себе, удобно отрясает е, егда хощет. Углебший же в тимении, трудом многим исторгает себе от него. Горше же есть углебнути, нежели имети е. О оправдании же — злоба николиже убивает злобу. Поминай убо, яко оправдание не оправдает человека, и почиеши. О забвении же — два забвения суть: и едино другому противится. Доспевый убо забыти снести хлеб свой, от гласа воздыхания своего, не побеждается от забвения вражия.
350. Прошение тогожде. Приложи милость и исторгни мя от чрева львова, яко поглотил мя есть, и ущедри душу мою якоже Бог прежде. Вам бо дана есть власть: яко, «еже аще разрешите на земли, будет разрешена на небесех» (Мф. 18, 18). И не остави души моея в геенне, да не умрет во гресе. И рцы ми слово по силе, да общник буду труда твоего.
Ответ Варсануфия. Сам Бог мира да освятит вас всесовершенных во всем: и всесовершен ваш дух и душа и тело непорочно в пришествие Господне да сохранится. Утешительнейшо слова сего апостольскаго что имел бых тебе послати? Яже написана ти суть от мене, потщися стяжати. Ибо аз вещше тебе труждаюся, моля Бога нощь и день, дондеже достигнеши в сия. Сие же уразумей, брате, яко душу мою, якоже веси, сладце полагаю за тя, и моление мое о тебе непрестанно есть.
Вопрос 351, другаго. Брат посылаемь на дело общежития, вопроси инаго старца: должен ли есть, призываемь от возлюбленных, ясти с женами? И отвеща старец: не ясти с ними отнюд. И рече брат: и откуду увем, егда зване некиим буду, еда хощет приити жена ясти с нами, да не пойду?
И рече старец: вопроси призывающаго тя, аще есть тамо жена. И аще речет, яко есть; отрецыся глаголя: прости мя, яко заповедь имам не ясти с женою. И рече брат: аще прилучится ми поити, и вниду прежде даже вопросити, и восхощет той, да приидет жена на трапезу, что должен есмь сотворити? И рече старец: должен еси пояти особь звавшаго тя, и рещи ему: прости мя, яко забых рещи тебе, яко заповедь имам не ясти с женою, но отпусти мя, и отыду. И аще убо отпустит жену оттуду, пребуди. Аще ли же ни, отыди, и не преслушай заповеди: да не будет ти смерть от преслушания. И да не убоишися: не будет бо ти в соблазн, но в назидание.
Вопрос 352, тогожде. Аще послан буду к некоему на дело, не имея дозволения о пищи, и понудит мя ясти абие у него: и аще, мне рекшу ему: яко не могу, не имея повеления от аввы, пребудет любопряся, и принуждая мя, что сотворю?
Ответ Иоанна. Понеже любопрение ничто же раждает благо, то аще не предлежит вред душевный, восприими, и пришед возвести авве, прося прощения, яко согрешив. Аще ли имать вред, аще и тмами любопретися имать, не послушай. Сие бо проявленно дело есть диаволе.
Вопрос 353, тогожде. Во Святый град послан бых по дело, и снидох на Иордан помолитися, не просив от аввы на сие дозволения. Добре ли сотворих, или ни?
Ответ Иоанна. Не должен еси без повеления отыти камо-либо. Бываемая бо своим помыслом, аще мнятся и добра быти, не угодна суть Богу. А еже сохранити повеление пославшаго тя аввы твоего, сие и молитва есть, и Богу угождает, рекшему: «не приидох творити волю мою, но волю пославшаго мя Отца» (Ин. 6, 38).
Вопрос 354, тогожде. Аще, отходя далече, забуду вопросити авву, где подобает ми витати, что сотворю?
Ответ Иоанна. Внимати подобает сретающим тя вещем: и тако в пользе души коеждо творити; сице обаче, аки преступаяй заповедь, а не аки добро творяй: тако бо известится авва простити тя.
Вопрос 355, тогожде. Аще особно повелит ми авва не сотворити коея вещи, и, яко человек, преступлю, что должно есть быти?
Ответ Иоанна. Покайся Богу и авве. И потщися прочее исправитися. И Бог простит ти согрешение.
Вопрос 356. Брат, имый вверена себе врата монастырская, и утруждся един, вопроси великаго старца, подобает ли прияти и другаго брата к себе, или ни?
Ответ Варсануфия. Брате, аще кто хощет приити ко Иисусу и ходити путем спасительным, искушений и скорбей должен есть чаяти на всяк час. Глаголет бо: чадо, аще приступаеши работати Господеви, уготови душу твою во искушение. И Господь рече: «Грядый ко Мне, да отвержется себе, и возмет крест свой на всяк день, и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). Хотяй убо ученик Его быти, даже до смерти должен есть творити послушание. Еже убо быти едину и трудитися мало, пользует тя множае, нежели приити другому. Нужде же бывшей, присно поможет ти другий. Не тако бо умножается дерзновение, аще помогает ти, якоже умножается, аще купно будет всегда. Аще же не уныеши от труда, обрящеши смирение. И аще обрящеши смирение, то приимеши и оставление грехов. Глаголет бо: «виждь смирение мое, и труд мой, и остави вся грехи моя» (Пс. 24, 18). Аще смиришися, приимеши благодать, и поможет ти благодать. Потрудився бо святый Павел паче всех апостол, глаголаше: «не аз, но благодать Божия, яже со мною» (1 Кор. 15, 10). Аще веруеши не сумненно, имаши укрепитися, и сотворити не точию потребу вратарства, но еще и другая потребы. В надежде убо внимай делу Божию. И, якоже не веси, управит Бог вещь. Господь с тобою.
Вопрос 357, тогожде. Испроси ми, отче, молитвами твоими, силу и разум от Бога, яко невежда есмь и немощен. И понеже случается, егда исхожду держа нечто из поварни, или от ключни, и сретаю некиих отцев, или благородных мужей, что сотворю? И, от приключающихся ми осквернений, помолися, да избавлюся.
Ответ Варсануфия. Аще веруеши, яко от неплодных каменей может Бог воздвигнути чада Аврааму, и яко Отверзый уста ослу может отверсти и тебе, и упремудрити, и вразумит, и укрепит тя. Вся даст ти Бог, брате. Не веси ли вещей? Врата монастырская, врата суть Божия. И весть Бог, яко требует премудрости и разума, вежества и силы, помощи и разсуждения раб Его вратарь. Весть бо, глаголет, Отец ваш Небесный, ихже требуете, прежде прошения вашего. Аще пождеши и претерпиши, блаженна будет душа твоя. Егда же случится идущу ти, или носящу нечто, срести некия от отец, или и великих мира сего: без всякаго смущения положи, еже держиши, и приими их со смирением и страхом Божиим. И Бог сотворит твое сретение, во славу имене Своего, и в назидание всех, молитвами святых. Аминь. О осквернениих же, еще смирится сердце твое, и вмениши себе землю и пепел, то по Бозе покрыет тя смирение.
358. Брат вопроси инаго старца, глаголя: рцы ми, отче, кого подобает вопрошати о помыслех? И подобает ли о техжде иному приносити вопрос?
Ответ Иоанна. Вопрошати подобает, к немуже имаши веру, и познал еси, яко может понести помыслы, и веровати ему, аки Богу. А еже вопросити инаго о томжде помысле, неверия есть дело и искушения. Аще бо имаши, яко Бог глагола Святому Своему, то кая потреба искушения? Или кая потреба искусити Бога, о томжде инаго вопрошающу?
Вопрос 359. И аще пребудет помысл оскорбляя некоего по ответе отец?
Ответ Иоанна. Празден пребысть, яко услышав, ни чисто, ниже прилежно, сотворил есть повеленное ему. И должен есть восприяти грех, и сотворити чисте то, еже слышал есть. Аще бо Бог есть, глаголяй во святых, то не лжет.
Вопрос 360. Еда ли тогожде подобает о томжде второе вопросити, или ни? Вем, отче, яко речено ми бысть не сотворити сея вещи. И, отче, вопросих тогожде о томжде и речено ми бысть сотворити вещь. И что есть сие?
Ответ Иоанна. Брате, судбы Божия бездна многа. Противу сердцу вопрошающаго, Бог влагает во уста глаголющаго ему. Или ко искусу; или яко сердце его пременися, и удостояется слышати инако. Или убо друзии нецыи пременяются, суще в тойжде вещи, и ради тех инако Бог глаголет во Святем Своем. Яко же чрез Исаию глаголаше ко Езекии царю. Потом бо, еже рече ему: заповеждь дому Твоему, умреши бо, пременилося сердце царево, и опечалися. И сим же паки Исаиею рече ему: «се приложи Бог к летом твоим других лет пять надесять» (4 Цар. 20, 1). Аще убо глаголал бы чрез инаго, имела бы вещь соблазн, яко инако глаголют святии. И паки противу сердца ниневитяном глаголаше Ионою, и рече: «яко по триех днех превращу град» (Ин. 3, 4). И егда преложися на покаяние сердце их, показа Бог многое Свое долготерпение, и остави град, яко пременися на благое. И сего ради не должен кто пременити когда вопрошаемаго святаго, но тогожде паки вопрошати. Еда како потреба будет, да пременит Бог ответ оный вине бывшей, и бывает чрез него, да не обрящется соблазн.
Вопрос 361, тогожде. Владыко, имех дело с некиим, и бысть нужда, да поиду с ним ко князю. И приях совет от отец о деле том. И речено ми бысть, что, отшед, должен есмь сотворити: и сотворил, якоже мню, по силе моей, еже не преступити реченная мне от них. И обретая, яко не сретает мя дело по их ответу, скорбех зело. И не ведах, что сотворю. Преступити ли? Бояхся преслушания. Пребыти ли? Не обретах сбытия подобнаго ответу. Что есть сие, отче? И что подобаше ми сотворити, или помыслити в таковое недоумение впадшу, и нужду? Егда некое прегрешение от мене бе, и не ведах?
Ответ Иоанна. Приближается сей ответ первому. Како? Слыши. Приял еси ответ о деле, яко сия сотвори, и обрел еси противность. Прежде убо укорити себе должен еси. Да не како усладися сердце твое в деле том, и сего ради не оставил еси все Богови. И сего ради не остави Бог быти делу по ответу отцев. И от тебе бывает вина, ты же приписуеши ответу их. Елисей бо посла ученика своего воскресити мертвеца и не воскресе; но не бе вина пославшаго, но посланного. Зане како сам послежде воскреси и? Должен убо еси творити по силе твоей сохранити, да будет по ответу. Аще ли же не случится быти по оному, разумей, яко пременение бысть во единой от частей. И сего ради Бог пременяет событие ответа онаго. Яко же что глаголю: есть кто должен тебе десятию пенязми, и не имать вся отдати. И вопросил еси старца: что востребую у него? И рече: по правде, вся десять. И сие извещен бысть старец рещи тебе, еже не простити ему, зане бе жестокосерд. Слышав же, яко имать истязан быти о тех, раскаяся, и помолися Богу, глаголя: Владыко, не имам силы отдати вся десять. Но извести князю, да не принудит мя отдати вся исполненне, и потщуся угодити Тебе останок живота моего. И благоутробный Бог пременяет суд, а ты не веси. Прочее, тогда понеже несть близ тебе плотию его же вопросил еси, помолися Богу, именуя тогожде старца, и глаголя: Боже онсицы, не остави мя заблудити от воли Твоея, ниже от ответа раба Твоего. Но извести ми, что сотворю? И аще что известит тебе, сотвори, веруя, яко Бог святым Своим глагола тебе, и настави тя, ведый, яко всячески пременение некое бысть. И сего ради Бог премени сбытие ответа.
Вопрос 362. Владыко мой, коликожды подобает молитися, да извещение приимет помысл о сем?
Ответ Иоанна. Егда не можеши вопросити старца онаго, то трижды подобает помолитися о всякой вещи. И по сих смотриши, где преклоняется сердце, поне до власа: и сие сотворити. Явно бо есть извещение, и всячески является сердцу.
Вопрос 363, тогожде. Еже помолитися трижды, како подобает? В разных ли временех? Или в самом том же часе? Понеже случается ниже отложение имети вещи той.
Ответ Иоанна. Аще имаши свободу времене, в триех днех третицею помолися. Аще же належание будет, то, яко же во время предания Спасителева, имей Той Образец, яко отшед третицею, тожде рече слово, моляся. И аще по видимому и не услышан бысть, понеже подобаше быти всячески смотрению оному. Учит бо сим нас не печаловати, егда молимся, и не бываем тогдаже услышани. Той бо множае нас весть полезное нам. Обаче благодарения да не отступаем.
Вопрос 364, тогожде. Аще по молитве закоснит приити извещение, что подобает сотворити ми? Аще же и от моея вины будет, и крыется от мене сие, откуду уразумею?
Ответ. Аще по третией молитве не приидет ти извещение, веждь, яко от тебе есть вина. И аще не явится ти согрешение, укори себе, и помилует тя Бог.
Вопрос 365, тогожде. Како должен есть кто поступати, вопрошая отцев: еда вся вопросы, яже вопрошает, непреступно должен есть совершити?
Ответ Иоанна. Не вся, но по заповеди ему подаваемыя. Ино бо есть простый по Богу совет, и ино заповедь. Совет есть научение кроме нужды, показующее человеку правый путь жизни: заповедь же непреступное имать иго.
Вопрос 366, тогожде. Рекл ми еси, отче, различие заповеди и сущаго по Богу совета. Рцы ми и знамения коегождо, и откуду познаваются, и кая обоих их сила?
Ответ Иоанна. Аще ты сам приступаеши ко отцу духовному, вопрошая о вещи, не яко хотя заповедь прияти, но по Богу ответ услышати, и речено ти будет, что подобает сотворити: то должен еси и тако сохранити всячески. Аще ли же и сотворив, вкусиши от них скорби, да не смутишися, к пользе бо твоей тое бывает. Аще ли же не восхощеши сотворити, не мнел еси убо, яко преступаеши заповедь: не бо по заповеди приял еси, но изволися тебе презрети полезное: и должен еси осуждати себе в сем. Подобает бо имети, яко вся, исходящая из уст святых, к пользе слышащих суть. Тожде самое есть, аще и тебе ничтоже отнюд вопросившу, сам от себе рече ти, движимь помыслом иже по Богу. Еже и некогда случися. Некий бо иногда от старец искаше внити во град. А другий старец сам от себе рече ему, яко аще внидеши, то падеши в блуд. И преслушав, вниде, и паде. Аще же вопрошаеши о вещи особне: заповедь хощу прияти, то должен еси сотворити метание и просити, да дастся тебе заповедь, и данной бывшей паки сотворити метание, да благословит тебе сию давый, глаголя ему: благослови мя, отче, сверх заповеди, и помолися, да соблюду ю. Сие же разумей, брате, яко не праздно подает подаваяй заповедь, но помогает молением и молитвами, яко да возможеши сохранити. Аще ли же от совосхищения не сотвориши ему метания, во еже прияти, благословение, да не возмниши праздну быти заповедь, сильна бо есть и тако, но безобразно и не последованно приял еси ю. И аще возможеши потрудитися, то да не обленишися поити, воздати метание и испросити благословение. Аще же не возможеши сего сотворити, то имей себе, яко с невниманием приемша заповедь.
Вопрос 367. Аще аз убо вопрошу прияти заповедь, старец же не имать намерения дати, или напротив, аз убо не прошу прияти, а он заповедь дает: еда ли вменяется в заповедь? И подобает ли всячески сохранити? Аще, понеже суть правила церковная; и глаголи отец, писменно лежащии: еда ли и сия, якоже заповедь, нужду имамы сохранити?
Ответ Иоанна. Аще вопрошенный не имеяше намерения дата заповедь, не вменяется ти в заповедь, аще и ты сего просил еси. Аще же той разсуди дати тебе заповедь, аще и ты сего не просил еси: заповедь есть, и потреба сохранити. И оное яко заповедь подобает прияти, егда догматная правила что определяют, или отцев ответ будет, яко со определением речен. Но сия по вопросу отцев утверди в своем помысле; не бо всячески право разумееши силу глаголов. Вопроси убо их, и в сем паче повинися, и сохрани непреступно, помогающу ти человеколюбцу Богу, молитвами святых. Аминь.
Вопрос 368, тогожде. Аще от искушения преступлю заповедь, что сотворю?
Ответ Иоанна. Аще приемь заповедь от святых, преступиши ю, да не смутишися, ниже да отчаешися, во еже упразднити ю; но поминай глаголюща о праведнем, яко седмерицею на день падет и востанет, и Господа, глаголюща Петрови, яко «седмьдесят крат седмерицею простиши брату твоему» (Мф. 18, 22). Аще убо человеком заповеда тако прощати, колми паче Сам, богат сый в милости, и щедротами препобеждаяй вся! Иже чрез пророка на всяк день вопиет: «обратитеся ко Мне, и обращуся к вам» (Зах. 1, 3). «Милостив бо есмь» (Иер. 3, 12). И паки: «и ныне, Израилю» (Втор. 4, 1). Блюди же, да не услышав, яко не упраздняется обленишися, и приидеши в нерадение. Тяжка бо есть вещь сия. Но ниже в мнимых малых вещех презирай заповедь. Но аще явится в них нерадение, то потщися поисправитися. От таковаго бо нерадения приходит кто в большая согрешения.
Вопрос 369, тогожде. Глаголет ми помысл не вопрошати святых, да не когда уразумев и презрев от моея немощи, согрешу?
Ответ Иоанна. Сей помысл есть зело лютый, да не послушаеши его. Аще бо уразумев кто согршит, то осуждает себе всячески. Аще ли же не уразумев кто согрешит, то ни колиже осуждает себе, и неисцельны обретаются его страсти. Сего ради таковая кому приносит диавол, во еже пребыти страстем его неисцельным. Егда же глаголет ти сие помысл, яко, не можеши исполнити ответа по немощи, тогда тако вопрошай: понеже хощу сие сотворити, рцы ми, отче, что есть полезно. И вем убо, яко аще и речеши ми, не могу сотворити и сохранити глаголемаго; но за сие точию едино хощу научитися, во еже осуждати себе, яко презрех полезное. Сие же и смирение ти есть. Господь да сохранит сердце твое, молитвами святых. Аминь.
370. Ин брат вопроси тогожде старца, глаголя: что есть лжеименный разум.
Ответ Иоанна. Лжеименный разум есть, еже поверити своему помыслу, яко тако есть вещь. И аще кто хощет сего избыти, да не верует своему помыслу, но да вопрошает своего старца. И аще отвещает старец, и обрящется ответ его якоже мысляше брат; ниже тогда должен есть поверити своему помыслу, глаголя: аз от бесов поруган бых, да повинуся помыслу, яко истинен имею разум, и да поверовавша мя во ина низвергнут стремглав. Старец бо рече истину, яко от Бога глаголет, и той не бывает наругаемь отнюд от бесов. Яко же имех рекох и тебе, братови моему. Прочее не вем, аще тако есть. Помолися о мне.
Вопрос 371, другаго. Брат вопроси тогожде старца. Егда отягощаюся от помыслов, и прошу старцев помолитися о мне, и слышу глаголемая от них, абие почивает душа моя.
Ответ Иоанна. Егда обуревается корабль волнами, аще имать кормчаго, той данною ему премудростию от Бога, спасает корабль, и радуется всадник спасаему кораблю. И больнаго несредственно веселит память врача, паче же художество. И бедствующаго на пути от находящих нань разбойников укрепляет глас блюстителей, а колми паче присутствие их. И аще сия тако суть, толико должен подати веселия ответ Отец всякому слышащему! Паче же, егда срастворися протяженною молитвою к рекшему Богу: молитеся друг за друга, яко да исцелеете. И егда, присвояюще себе страдание своего их уда, зовут ко Иисусу своему Владыце, глаголюще со сладчайшими слезами: «Наставниче, спаси ны, погибаем» (Лк. 8, 24); како не сотворит сие веселия слышащему, аще «много может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5, 16)? Да не обленимся убо просити их помолитися о нас. Аще бо мы и недостойни есмы, но Той приемлет лице рабов Своих, яко же уже и сотвори: «волю бо боящихся Его сотворит» (Пс. 144, 19) и прочая. Многажды, брате, услышавше разбойницы ответы и глас сильнейших, бежаша. Тако, егда услышат мысленнии разбойницы ответы и гласы сильнейших, слышавших от Владыки и наставника своего Иисуса: «Дерзайте, Аз победих мир» (Ин. 16, 33), и паки: «се даю вам власть наступати на змии и на скорпии, и на всю силу вражию, и ничесоже вас вредит» (Лк. 10, 19); бежат с трепетом, стыдящеся. Да просим убо святых помолитися о нас, и присвояим их себе: не средственно бо пользуемся от сих. Помолися убо и о мне, яко да и аз сотворю сие, аще не пообладает мною шуйцы делание. Господь с тобою, аминь.
Вопрос 372, тогожде. Понеже рекл ми еси иногда, яко и в вопросе помыслов, и в самых вещех свобода добра есть, рцы ми: како бывает свобода вопроса?
Ответ. Свобода в помыслех есть, егда вопрошающий обнажит совершенно свой помысл вопрошаемому, и не сокрыет что от него, ниже притворит что срама ради, ниже от лица инаго изречет той, но от своего лица, якоже и есть. Вредит бо наипаче еже притворятися.
Вопрос 373, тогожде. Рцы ми, Владыко: какова есть в вещех свобода? И како подобает тую употребляти?
Ответ. Свобода есть истина, явно глаголемая: якоже, например, требует кто пищи, одеяния, или вообще яковыя-либо вещи, и должен есть глаголати могущему подати. Подобает же сей свободе бывати к лицу, не соблазняющемуся о ней, не вси бо назидаются в ней. Имеяй бо разсуждение, назидается и радуется; не сый же таков, соблазняется. Должен же есть употребляяй сию, не страстне употребляти, во еже удовольствовати стужающую ему страсть, но ко исполнению требования. Аще ли же ни лице соблазняется, ниже подлежит страсть, то добра свобода. Внимати же должно, да не пред некиим другим, удобно о ней соблазняющимся, употребляет кто тую. Возможно есть паче особь рещи о искомом могущему подати, и сохранити помысл брата без вреда. Иногда бо, негли от труда, требуеши пораньше вкусити, и слыша некто, соблазняется; или и о вещи просиши, и не назидается брат. Яко же убо речеся, добра есть свобода, со страхом Божиим бываемая. Аще бо, требуя вещи, не речеши, ожидая, да он от себе сотворит, случается, яко не весть, яко требуеши, или ведый, забы, или творит сие, искусити тебе хотя, аще имаши терпение; и обретаешися соблазняемь нань, и согрешаеши. Аще убо явно ему речеши, то ниедино от сих бывает. Предуготови же свой помысл, да, аще вопросив, его же ищеши, не приимеши, да не скорбиши, или соблазнишися, или поропщеши. Но рцы помыслу: или не может ми подати, или несмь достоин аз, и сего ради не попусти ему Бог дати. И блюди, да взирая на бывшее неполучение, сего ради не пресечеши юже к нему свободу, еже не восхотети когда-нибудь, аще нужда тя позовет, паки вопросити чесо у него, но везде сохраняй себе в неполучении несмущенна. Аще ли же и от себе кто вопросит тя о вещи, еяже требуеши, то и тако рцы истину. Аще и совосхитився, речеши: не требую; возвратися и рцы: прости мя, яко раскаяхся, понеже нужду имам прияти.
Вопрос 374, тогожде. Что же сотворю, аще усумневаюся, есть ли лице соблазняющееся о таковой свободе?
Ответ Иоанна. Можеши искусити его, соблазняется ли, или ни. Аще бо случится, и требуеши ясти, да не речеши ему: даждь ми; но яко вижду себе алчуща, таковыя-то ради вины. И слыша той явна сотворит себе: и от сего уразумееши его произволение, соблазняется ли, или ни?
Вопрос 375, тогожде. И како вопрошен быв великий старец от брата Иоанна, аще должен есть отсещи овощие ясти, повеле ему причащатися от подаваемых ему, обаче не просити, да приимет: мнится убо зде, яко возбраняет свободе его.
Ответ Иоанна. Помысл предлагает брату Иоанну вовся не ясти. И вопрошен быв великий старец, рече: яко сие от бесов вложено бысть. И хотя изобличите их, рече: от себе да не ищеши, и разумееши злобу вражию. Глаголяй бо ти не ясти отнюд, той имать подложити тебе роптати, аще мало нечто дастся ти, или ниже отнюд не дастся. Сего убо ради тако ему отвеща. Инакоже и заповедь сию даде. А идиже несть заповедь, тогда пользует свобода.
Вопрос 376, к великому старцу. Брат вопроси великаго старца, глаголя: молютися, господине авво, понеже исполнена есть душа моя, и присно хотех тя просити о сем, и бояхся, глаголя; да не како не сотворю, и искушу Духа Господня. И рече ми авва мой, яко падение велие есть души, еже не вопрошати. Молютися, яко да Господа ради помолишися о мне, и да явиши мне, како спасуся, и прости мя.
Ответ. Брате, позде возбудился еси, по еже возсмердеша и согниша раны твоя. Аще убо спастися хощеши, то покайся, и отсецы смертная она. И рцы со Давидом: «ныне начах» (Пс. 76, 11). Прочее, отныне отсецы вся воли твоя, и оправдания твоя, презорство же и нерадение. И вместо тех, держи смирение, послушание, повиновение. Имей же себе уничиженна во всех, и спасешися. Аще сохраниши сия, имаши сохранен быти от всякаго зла: аще ли же ни, ты узриши. Истязай бо имаши быти в день он страшный. Не ныне точию, егда вопросил еси, за презрение осужден быти имаши, и истязай ради сих всех, но и в будущем. Прочее внимай себе, и да не погубиши мзды (твоея), паче же времене, не радя о своем спасении, еже любит Господь.
Вопрос 377, тогожде. Еже отсещи волю, что есть?
Ответ Иоанна. Се успеяние есть по Богу. А еже отсещи волю, сие есть: яко да в добрых убо свою отсецает кто волю, святых же волю творит; в злых же и сам о себе бегает зла.
Вопрос 378. Егда о тонких помыслех вопрошаю, высокомудрствует мой помысл, аки обстоятельно испытуяй о таковых?
Ответ. Аще хощеши о тонких помыслех вопрошати некиих от отец и не высокомудрствовати, поминай, яко истязуется первое от человека исправление великих помыслов, запрещенных от апостола: любодеяния, студодеяния, зависти, и таковых; прочее же и тонких не презирати. Тщайся бо о тонких, а не радяй о великих, подобен есть человеку, имущему храмину оскверненну и полну прочих безчестных веществ, посреде же тех имущу и тонкия плевы. И мняся очищати ю, нача износити плевы из храмины и остави камения и другия вещества, о нихже претыкается. Аще убо изнесет плевы, ни единыя красоты приемлет храмина. Аще же изнесет камение и вещества, тогда ниже плевы, может оставити, безобразие бо творят храмине. И посему-то Спас наш поноси фарисеом и саддукеом, глаголя им: «Горе вам, яко одесятствуете мятву, и копр, и кимин, и остависте вящшая закона, яже бе нужда творити, и онех не оставляти» (Мф. 23, 23).
Вопрос 379, тогожде к томужде. Аще кто вопросит старца о вещи, и речет старец, яко она будет; таже от являющияся вещей неудобности и несогласия усумневается: еда ли от сего осуждается, аки неверен?
Ответ. Аще будет вопросивый подвижник, исправляет свое неверие, веруя, яко не лжет Святый Дух, глаголяй усты святых Своих, якоже хощет. Глаголет бо: «Бог возглагола во святем Своем» (Пс. 59, 8). Аще бо не верует, яко Бог есть глаголяй усты вопрошаемаго, таковый неверен есть, и искони осужден есть. Аще же веруя сумнится, подобает исправитися тому, услышавшу Екклесиаста глаголюща: «Седмерицею на день падает праведный, и восстает» (Притч. 24, 16). И паки внимати подобает, яко многократно Бог Божественными Писании глагола о рабех Своих, и повидимому, противная случишася им. Тако, рече Бог: «прославляющия мя прославлю» (1 Цар. 2, 30), и обретаем некия от святых, до кончины в бесчестиих и скорбех многих пребывшия. Можем ли убо рещи, яко таковых не прослави Бог? И по истине зело препрослави их. Но не видящий сердечныма очима, не видят их славы. За сие бо терпение Иов препрославлен бысть. Аще и во очесех человеческих другов его возмнеся по достоинству сия терпети, но послежде слыша от Божественнаго гласа: «Мниши ли Мя инако тебе сотворша, разве да явишися правдив?» (Иов. 40, 3), и Лазарь же оный убогий, лежа при вратех богатаго, в презрении мнозе и скорби тела, зело прослави Бога терпением. И понеже рехом, яко Бог прославляющия Его прославляет, противная мняхуся случитися Лазарю, пребывшу во многих скорбех даже до смерти. Но последи явлено бысть, како прослави его Бог, посадив в недрех Авраама. Что же имамы рещи о святом Павле, сподоблшемся зрения Самаго Сына Божия и слышавшем Божественный Его глас? О немже засвидетельствова Бог, яко будет сосуд избранный, и восхищенном бывшем на небеса, и слышавшем Божественный Его глас, и неизреченныя глаголы, яже никтоже слыша? Но обаче таковый свешен бысть второе оконцем и в кошнице. Еда ли не бысть сие неверным и безразсудным аки достойно соблазна? Аще и сам Павел бысть Божественныя благодати сподоблен; сие же бысть ко искусу многих, аще пребудут таковую веру имуще о апостоле. Тако и в прочих святых бывает к пользе приходящих. И что глаголем о человецех, егда самому Спасителю, молящуся и глаголющу: «Отче, аще возможно есть, да мимо идет от Мене чаша сия» (Мф. 26, 39) апостоли, слышавше, соблазняхуся, не ведуще, яко сие по смотрению к пользе всех человеков бяше? Темже убо и зде тако бываемая, не бывают, за немощь вопрошаемаго, или молящагося, но искуса ради и укрепления веры приходящих: аще до конца пребудут утверждени верою. В сей бо пребывающе, на последняя сбытия вещи взирают, на славу Божию бываемую в них. Суть же нецыи, вопрошающе о уповании, еже получити некую телесную вещь, не ктому ради пользы душевныя: и сии вскоре получают. Чесо же ради не паче внимаем тем яже быша со Ананиею и Азарием? Иже имуще упование на Бога, яко может их спасти от пещи, глаголаху цареви: яко Бога имамы на небесех, могущаго нас избавити от рук твоих, и от пещи огненныя: аще ли же и ни, мы богом твоим не служим (Дан. 3, 17, 18) И не абие прослави их Бог, но остави их, дондеже и в самую пещь себе предаша. И яко явися всем совершенное их на Бога упование, избави их, и прослави их, оставль ими образ пренемогающим к долготерпению Бога, рекшаго: «претерпевый до конца, сей спасется» (Мк. 13, 13). Оставлше убо все Богови, ведущему паче нас, что пользует нам духовне и телесно; да не усумнимся о глаголемых от святых отец. Но в терпении благое и душеполезное приимем от Бога сбытие, поминающе пророка глаголюща: «Судбы твоя бездна многа» (Пс. 35, 7). И яко неизследованны суть Его судбы, яве есть от случившихся израильтянам. Слышавше бо внити в землю, текущую медом и млеком, и на плотская сия взирающе, много искусиша Бога неверием, яко сих не получиша. Не разумеваху бо, яко мед и млеко глаголаше будущая, духовная благая, ихже закон сень бяше, якоже и апостол нам сказа. Над всеми же сими, да веруем человеколюбивому Богу и благому нашему Владыце, промышляющему присно о нашей жизни, паче яже мудрствуем или помышляем. Яко Тому слава, Отцу и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков, аминь.
Вопрос 380, паки тогожде. Отче, молю, изъясни ми вопрошение. Аще бо случится мне вопросити отцев о плодах моего села, аще добри будут; или и врага имам, и вопрошу о нем, аще может мя повредити; и рекут ми о плодах убо, яко будут, о вразе же, яко не вредит мя; и плоди убо не быша, враг же чается вредити; како должен есмь веровати? И аще обрящу помысл, разслабляемь в вере ради противности являемых, како подобает его воззвати и утвердити? Сотвори, отче, и ныне милость свою со мною и просвети мя на правый путь, и помолися о немощи моей.
Ответ Иоанна. Глаголы святых, не должни есмы праздни вменяти, действительни бо суть, и по Богу речени. Но понеже мы к плотским и вещным пригвождаемся, разумети глаголемая от святых не можем. Ибо, якоже Бог радит о спасении душ, тако и святии Его. Егда убо глаголют к нам святии, прежде разсудим о внутреннем человеце, и обрящем, яко аще постигнет скорбь от человек, или тщета доходов, к пользе нашей бывает. И в сем является сила проречений, рекших добр быти доход. Неполучением бо польза бысть души, и отсюду бысть нам доход добр. И о вразе, яко вредит. Бысть бо вражда его вина душевныя нашея пользы, аще благодарно терпим, поминающе рекшаго: «о всем благодарите» (1 Фес. 5, 18) и «молитеся за враги ваша, и за творящих вам обиду» (Мф. 5, 44), и «блажени есте, егда поносят вам, и ижденут» (Мф. 5, 11) и прочая. Аще бо будем праведни, во успеяние нам будет от них искушение; аще ли же грешни, во оставление грехов и исправление, и во искусство, и учение терпения обрящется. Аще же случится, яко да и в самом телесном благоприемлюще будем, или в доходех, или в мире от врагов наших; паки о самом внутреннем человеце разсудим, яко к пользе ему поспешествова молитва праведных. Сим убо тако бывающим, не может добра ненавистник повредити нашу веру. От обою бо яже к пользе внутренняго нашего человека происходят. И аще мирно поживет кто, обрящет сбытие проречения святых, яко к пользе предречено бысть. Господь да вразумит тя и просветит сердце твое.
Вопрос 381. Аще попрошу святых о страсти душевной, или телесной, и верую, яко внезапу исцеление будет: еда ли тако бывает, аще и не на пользу ми есть внезапное исцеление?
Ответ Иоанна. Не добро есть прежде со усилием молитися исцелену быти от страсти, не ведущу, что полезно ти есть, но остави рекшему: «весть Отец ваш Небесный, ихже требуете, прежде прошения вашего» (Мф. 6, 8). Тако убо помолися Богу, глаголя: Владыко, в руках Твоих есмь, помилуй мя по воли Твоей. И аще полезно ми есть, скоро исцели мя. О томжде и святых проси помолитися и несумненно веруй, яко пользующее тя творит Бог. И благодари Ему во всех, поминая оное: «о всем благодарите» (1 Фес. 5, 18); и приимеши пользу душею и телом.
Вопрос 382, тогожде. Отцы же, просимии помолитися о некоем искушении, чесо просят: избавления ли от страсти, или полезное просят? И како авва Сисой, и друзии отцы, о ученице избавления от страсти просиша у Бога? Како же разумеваем, яко вся возможна суть верующему? И паки, никто же ли искушаемь бывает, паче еже может? И искушение оно к полезному ли бывает? И пользуют ли молитвы святых?
Ответ Иоанна. Брате, понеже праздни есмы аз и ты, оставляем страсти наша и ина вместо иных вопрошаем: обаче, о нихже вопросил еси, сие непщую. Отцы совершеннии молятся, да полезное Бог сотворит с человеком. Аще убо полезно ему есть, то оставляет на нем страсть, ради терпения. Аще же полезно избавитися от страсти, творит избавление. И сие предуведению приписуем Божию. Авва убо Сисой, помолися о ученице своем, извещен быв помолитися. И другий старец, паче же и инии по извещению моляхуся. А еже должно имети, яко к пользе суть случающаяся человеку, от сего яве есть, яко апостол глаголет: «о всем благодарите». А еже, вся возможна суть верующему, есть еже во уповании понести скорбь страстей, еже терпети, еже долготерпети, еже вся носити доблественне, яко же Иов. Не искушает же Бог человека, паче еже может, но аще не суть молитвы святых, иногда человек за свою слабость, предатель бывает. Бог да простит суесловию твоему, брате.
Вопрос 383, тогожде. Аще имам предание святых, и случится мне разбойнический преходити путь, или ради особныя моея потребы, или ради благочестиваго дела, или ко отцем святым: рцы ми отче, како должен есмь прейти той? Еда ли без разсмотрения, дерзая на предание? Или киим образом? Аще же и впаду нечаянно в разбойники, како должен есмь быти в помысле? Не точию о себе и сущих со мною, но и о сущих со мною вещех? Аще ли же и случится мне не рещи авве о разбойницех, должен ли есмь возвратитися к нему и рещи?
Ответ Иоанна. Аще предварим прияти предание, рекше молитву, от некоего святаго, посылаеми некамо, должны есмы дерзати, яко совершенно помощь Божию имамы. Аще бо в мирских, егда предаст кто дом свой некоему велику не мало радение имать о нем за честь предавшего ему той: кольми же паче у Бога совершенство приемлет предание святых, еже сохранити предаемаго Ему от них? Глаголется бо о Нем, яко «волю боящихся его сотворит, и молитву их услышит, и спасет я» (Пс. 144, 19). Всяким убо образом должни есмы имети предание святых совершенное, в помощь и во спасение души. Аще же, приемше предание, обрящем и скорбь и озлобление в вещех, или на пути, по попущению Божию, впадем во искушение: да не озлобимся, ниже да держим предавших ны Богу аки немощных, и соблазнимся о них, зане, по предании, бысть нам пагуба вещи, или и язва телу. Но помянем, яко и сам божественный апостол, силен сый, и совершен, и свят, во вся сия впадаше, и хваляшеся, глаголя: «Колики беды претерпех, и от всех избави мя Господь» (2 Кор. 1, 10). И: «яко многи скорби праведным, и от всех их избавит я Господь» (Пс. 33, 20). И: «яко многими скорбми подобает нам внити в Царствие Небесное» (Деян. 14, 22); и паки: «муж без искушения, и неискусен» (Сир. 34, 10), и не потребен. И держим во уме, яко всяко дело благо без скорби не совершается, имать бо сопротивляющуюся зависть диаволю. Аще же случится нам преити без скорби, да не высокомудрствуем, яко достойни суще, спасени быхом от скорби. Но ведый Бог немощь нашу, яко не сильни есмы претерпети скорбь, преданием святых покры от скорби. Ибо о претерпевших в скорби, или во искушении, писано есть: «блажен муж, иже претерпит искушение, зане искусен быв, приимет венец жизни» (Иак. 1, 12). Вонми же, да не яко имея предание святых, с небрежением твориши свой путь. Но должен еси, аще услышиши что-либо на пути, или о разбойницех, или о некоей вещи, утвердити себе, и сотворит по силе своей не впасти в вещи сия. Но, моляся Богу, и поминая предание святых, внимая, или со инеми прейти, или вопрошати, киим способом можеши безопасно проити, или самем тем путем, или инем. Аще же и виною аки бы благочестиваго дела хощеши проити, или ко отцем святым; то и тако, аще услышиши, о разбойницех, или других бедах на пути, да не яко дерзая, вринеши себе преити оный путь к ним, без утверждения, да поне тако избежиши высокомудрия и беды. Не подобает бо кому волею себе воврещи во искушение, но Божиим попущением приходящее благодарно терпети. Обретаем бо, яко и нецыи от святых, хотевшии отыти на посещение других внутреннейших святых, и слышавше о разбойницех и других скорбех, отлагаху отыти. Сие бо смирение нам обретается. Аще же веси, или слышал еси о пути, яко скорбь имать, потщися вопросити авву глаголя: что разсуждаеши, да сотворю? И еже глаголет ти, сотвори. Аще же от забвения не речеши ему, и обрящешися приемь предание, и помянеши на пути, яко последова забвение, и не рекл еси ему; несть потреба возвратится; но помолися Богу, глаголя: Владыко, прости ми и моему нерадению. И за предание святаго Твоего, и благость милосердия Твоего, настави мя по воли Твоей, и спаси мя, и сохрани от всякаго зла и лукавыя вещи: прославися бо Твое имя, вовеки. Аминь.
Вопрос 384, тогожде. Еда может вера инех пользовати иного, не совнесша, веры, якоже разслабленнаго пользова вера носящих?
Ответ. Аще не бы верен был и разслабленный, то не бы попустил им носити и свесити себе. Темже вера обою спасе и. Аще убо не совнесет человек веры Богови, никакоже пользуется. Прочее, да не извинишися в том, яко ничтоже твориши, возлагая на других бремя свое все. Ибо Иеремия веруя, яко милует Бог люди, моляшеся о них: и понеже не совнесоша ему веры, не услышан бысть. И где бяше вера пророка? Не имеяше ли, якоже и носящии разслабленнаго? Но всячески вина людей бяше. Тако убо и в подобных. Не праздне бо глаголется: много бо может молитва праведнаго поспесшествуема.
Вопрос 385, тогожде. Молю тя, отче, рцы ми, чим споспешествова дщи жены хананейския и раб сотника, яко исцелеша? Но и другий разслабленный, о здравии точию просив тела, прият прежде оставление грехов? В чем убо зде споспешество? И Господь же глаголет апостолам: «Елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небеси» (Мф. 18, 18). «И, емуже аще отпустите грехи, отпустятся» (Ин. 20, 23) и не рече: аще споспешествуют. Прочее изъясни ми сия, молю.
Ответ. Брате, скорбь есть не ведущим вещей како суть. Дщи хананеяныни, и раб сотника, не бяху при разуме, ова убо от неистовства, ов же от бедства недуга онаго, и не можаху верою споспешествовати молящимся о них. Разслабленный же оный, веру о здравии тела совнес, сподобися большаго, Владычним человеколюбием. При Спасителе бо, яко да веруют человецы, яко прииде, знамения, без поспешества из начала бываху, и исцеляхуся человецы туне, да исполнится пророческое оно слово, яко «Той недуги наша прият, и болезни понесе» (Ис. 53, 4). Неповинни убо бывше грехом человецы, благодатию Его исцеляхуся, не истязуеми о споспешестве, разве во еже сохранити посеем, якоже глаголет: «Се здрав был еси, ктому не согрешай, да не горше что постраждеши» (Ин. 5, 14). И о Самом же паки Иоанн глаголет: «Се Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. 1, 29). Навыкни, что глаголет: «всего мира». Не приемшии же Его не получиша исцеления. И исполняется о них: «Аще ли неверный отлучается, да разлучится» (1 Кор. 7, 15). И яко даде апостолам власть целити и оставляти грехи споспешествующих молитве их. Сам Иаков, приемый таковую власть, да уверит тя, глаголя: «Много может молитва праведнаго, поспешествуема» (Иак. 5, 16). При Спасе же, не тако: но елицы прияша Его, спасахуся, и исцелеваху; не приимшии же, но отринувшии Его погибаху. Утвердимся убо верою, и спасемся о имене Бога, Емуже слава вовеки, аминь.
Вопрос 386, тогожде. Молю тя, владыко, да уразумею, кая бе вина ученику святаго Елиссеа, яко не воста мертвец, и чесо ради, провидя пророк, посла его? Или послав не прежде исправи его?
Ответ. Не уничижая ученика Елиссей посла; ни, но научая, яко добро есть, еже не уничижати кого, и приводя его в покаяние, еже веровати и воскресити. И пребысть в тождестве; и за неверие не воскреси. И ведяше пророк, яко не воскресит; но, да отымет всякий ответ от него, наказуема и неразумевша, посла. Якоже и Господь ведяше предателя Иуду, и не уничижи и, до последняго издыхания, но вразумляше и не отверже и, дондеже погибе совершенно: зане самовластии суть человецы. И да покажется, яко несть вина злых Бог, ниже святии, но человецы суть виновни своих зол, остави им самовластие, яко да будут безответни в день суда, обличаеми от друг друга.
Вопрос 387. Нецыи, живущии в монастыре, и многих избавлшиися искушений молитвами святых отец, слышавше о нашествии разбойников, хотяху отыти из монастыря, и вопросиша о сем великаго старца.
Ответ Варсануфия. Искус Владыки и человеколюбиваго Бога нашего имамы, яко от всех скорбей и искушений избави нас: и ныне да не усумнимся, яко избавит и покрыет нас от всякаго зла. Все убо попечение наше и надежду да возверзем нань. И идеже аще пребываете, молитвами святых не пецытеся о некоем зле. Стойте убо верою Христовою тверди, поя со пророком Давидом: «Господь мне помощник, и не убоюся, что сотворит мне человек» (Пс. 117, 6) и прочая; и оное: «Господь сохранит тя от всякаго зла, сохранит душу твою Господь: Господь сохранит вхождение твое и исхождение твое отныне и до века» (Пс. 120, 7, 8). Блюдите, да не узнают человецы, яко имуще Бога, человек боитеся. «Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убояся зла, яко Ты со мною еси» (Пс. 22, 4). Рцыте сумнящейся души, да приимет дерзновение: «Господь сил с нами, заступник наш Бог Иаковль» (Пс. 45, 8). Вси целуем вас о Господе, глаголюще: «Аз есмь, не бойтеся» (Мф. 14, 27).
Вопрос 388. Брат некий, слышав о ответе сем, яви томужде старцу: молю тя, должен ли кто имея упование сие, жити и в разбойническом месте без страха?
Ответ Варсануфия. Всегда должни есмы уповати на Иисуса, яко не оставит нас искуситися паче еже можем. Но понеже научи нас, глаголя Сам: «Молитися, да не внидете в напасть» (Лк. 22, 46); не подобает ввергати себе самех, и будет преступление заповеди Божия, самих бо себе предадим на смерть; но подобает охранятися. Аще же в мирном месте живем, и услышим о нашествии разбойник, то не должни есмы смутитися, имуще покров Божий. Видит бо Бог, яко мы не введохом себе по искушение, ниже заповедь Его преступихом. Но паче сию храняще, вопием день и нощь: не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Аще убо молящимся нам о сих, приидет искушение, или нахождение разбойник, да не ослабнем. Ко искусу бо нашему бывает, и попущением Божиим, к пользе нашей. И аще по попущению будет, имамы утверждение апостола, глаголюща: «Верен Бог, иже не оставит нас искуситися паче же можем, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи нам понести» (1 Кор. 10, 13). Ибо аще от слуха, имамы бежати с места на место, может диавол не оставити нас на месте едином поседети. Егда же известно ведаем о месте, яко подозрение имать бедства; то должны есми предоградити себе. Егда же место убо мирно есть, внезапу же найдет искушение; Бог видит, яко не от нас вина, и покрыет нас по Своей воли. Есть бо искушение от нас, и есть по попущению Божию. Еже от нас, на вред есть души, и о нем-то взываше Иаков апостол глаголя: «Никтоже искушаемь да глаголет, яко от Бога искушаемь есть: Бог бо несть искушаемь злыми, не искушает же Той никогоже» (Иак. 1, 13). А еже попущением Божиим, на пользу есть души: ко искусству бо бывает человека, а искусство ведет человека во упование, упование же не посрамит, по писанному. Не посрамляемый же спасен есть, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 389, тогожде. Понеже убо речено есть: «искуси ми Господи, и испытай мя» (Пс. 25, 2); и паки: «радуйтеся, егда во искушения впадаете различна» (Иак. 1, 2), и инде же: «не введи нас во искушение, Господи» (Мф. 6, 13), и паки: «молитеся, да не внидете в напасть»; и мнится, аки противна суть: молю, уразумети различие искушений.
Ответ Варсануфия. Еже рещи: искуси мя, Господи, и испытай мя, подвизающагося человека есть, и просяща искуситися искушением, по попущению Божию наводимым, аще убо сохранит терпение в скорби искушения того. Терпение бо, якоже речено есть, во искусство и прочая благая ведет человека; и отсюду известно бывает радость и успеяние. Не содействует бо воля подвизающагося, но паче противляется, и в труд влагает себе человек, якоже не быти побеждену искушением онем. А еже рещи: не введи нас во искушение, сие знаменует: не попусти нам от своея воли и своего желания искушенным быти. От еже бо впасти в таковое искушение, смерть есть: и о сем-то Спас глаголет: «молитеся, да не внидете в напасть». Сего ради праведник оный сугубою молитвою молится: прося убо еже искушену быти по попущению Божию, во искус спасения, прося же паки и не искушену быти от своея воли и своего желания в погибель души.
Вопрос 390, тогожде. Како могу стяжати страх Божий, в жестоком моем сердце, непоколебим? И понеже, внегда творити ми вещь, прежде даже окончу ю, преношу ум от тоя во ино, виною аки бы страха Божия: убо добро ли есть сие, или ни?
Ответ. Аще кто хощет всегда имети страх Божий в сердце непоколебим, от сего примера может уразумети: егда хощет кто когда отыти, обувает сапоги. Глаголет бо Писание, яко сапоги знамение суть приуготовления, и писано есть: «уготовихся и не смутися» (Пс. 118, 60). Аще убо усмотрит себе кто, яко имать дело сотворити, то от телеснаго приуготовления, должен есть поразумети духовное и прияти духовныя сапоги, сиесть приуготовление страха Божия, и помянути, яко вся со страхом Божиим должен есть содеяти, и уготовити сердце призвати Бога, за еже приподати ему страх Божий. Аще бо предложит себе таковый страх пред очесы во всякой вещи, рождается ему непоколебим в сердце. Внимати же подобает не преносити ума от предлежащия вещи во ину, извиняяся аки бы во страх Божий. Не бо прав есть той путь его, но парение и прелесть вражия. Но во всякой главизне подобает тщание творити, имети в себе тойжде страх Божий. Должно же и святым отцем прилеплятися; и от зрительства их и беседы, и воздыхания их, и добраго их жития, исполнимся еже по Бозе умиления. Овцы бо Иаковли, внимающе сущим в водах жезлом, зачинаху и раждаху по жезлом. И аще вообразим себе примеры их, во еже темжде образом употребляти вещи; то не закосним ходити в пути с ними.
Вопрос 391. Понеже многажды приходит ми память страха Божия, и абие, поминая суд оный, умиляюся: како должен есмь прияти сию память?
Ответ. В кий час приходит ти память, сиречь умиление, о нихже согрешил еси в ведении, или в неведении? Вонми, да не когда тебе сие от действа диаволя будет на большее осуждение: и аще глаголеши, како познаю истиную и яже от диавольскаго действа; слыши: егда приидет ти таковая память, и тщишися делы показати исправление; то сия есть истинная, еюже прощаются греси. Аще же видиши, яко помянув умиляешися, и в тыяжде или горшия грехи впадаеши; разумно буди тебе, яко сия есть сопротивнаго память, и ко еже осудити душу, влагают таковую память. Се убо имаши явныя два пути. Аще хощеши убо убоятися осуждения, бегай дел его.
Вопрос 392. Когда же время имать, еже приимати во ум память Бога, и память страха Его, во еже от них умилятися, на исправление согрешений.
Ответ. Огнь горячее имать естество. И хотяй употребити огня, не всегда возгнещает; но хощет имети его сокровенна, да егда восхощет, возгнетит и согреется. Тако и зде подобает творити. Входят бо вины от врага, и сеет безвременно, преобразуя во страх Божий, хотя или воврещи кого в печаль, или смутити его ум, не упраздняющся разсудити яже суть в помысле, ради предлежащия вины настоящаго ему делания. Таковая бо есть хитрость и окрадающих домы человеческия. Аще бо не обрящут их упраждняющихся, то не могут победити их. Присно же поминай Екклесиаста, глаголюща: время всякой вещи, и глаголи себе: сотворю ныне со страхом Божиим предлежащее, и тогда упразднюся, тебе ради, сотворити счет твой, не моею премудростию, но силою сердца и утробы испытующаго Бога нашего. Буди же ти время пристойно сие, утренняго и вечерняго часа, в разсуждение помыслов, тако: како прейде нощь или день? И аще видиши некое согрешение, потщися исправитися, Христу помогающу.
Вопрос 393, тогожде. Понеже многажды многших моих согрешений память погубляется забвением находящим ми, иногда же и тех совершенно отнюд не памятствую: что сотворю?
Ответ Варсануфия. Суть нецыи не книжники, и имут совещателей истинных: и верою яже к ним влекоми, аще забудут что, присно глаголют им, яко елико весте должни есмы, отдадим. И ты убо, коего совещателя истиннейша паче Бога можеши обрести, ведуща и не у бывшая? Возложи убо Ему о яже в забвении согрешениих, и рцы Ему: Владыко, понеже и сие погрешность есть, еже забыти своя согрешения: Тебе единому Сердцеведцу согреших во всех, вся ми прости по Твоему человеколюбию: от сего бо является великолепие славы Твоея, внегда не сотворити грешником по грехом их: препрославлен бо еси вовеки, аминь.
Вопрос 394. Иногда соблазняюся о вещи, и абие является яко не право соблазнихся, и от сего посрамляюся: еда убо сие от Бога есть, ко исправлению? Или от лукаваго ко осуждению?
Ответ Варсануфия. Аще вонмем силе преждняго ответа, то обрящется имущ и сей подобие вопрос. Якоже бо во оном речено есть, яко, аще не делы явим память страха Божия и еже от нея умиление, осудимся: тако и зде. Аще убо делы исправим обличение, то от Бога есть, ко спасению нашему: аще ли же ни, от налога бесовска есть, ко осуждению нашему.
Вопрос 395, тогожде. Аще погублю вещь, и бояся осуждения, не осуждаю кого, яко вещь имуща ону, но обаче помышляю нань. Не зло ли есть искусити, истинно ли имать ту, не терплю бо погубити ея?
Ответ Варсануфия. Несть зло испытати имать ли тую. Аще ли же и будет имея ту, то да не потщишися посрамити его, но довольствуйся обретением вещи.
Вопрос 396, или прошение. Христолюбец некий исповеда грехи своя томужде старцу, просив и прощения тем.
Старец же отвещав, рече ему: изъявляяй своя согрешения, оправдается от них, по Писанию глаголющему: «глаголи ты беззакония твоя прежде, да оправдишися» (Ис. 43,). И паки: «рех, исповем на мя беззаконие мое Господеви, и ты оставил еси нечестие сердца моего» (Пс. 31, 5). Прочее утвердим себе брате, а первая простил есть Бог.
Вопрос 397, тогожде. Рцы ми, отче, како душа моя имущи многая язвы не плачет?
Ответ Варсануфия. Чувствуяй, что погуби, имать о том плакати. И желая вещи, многия путешествия и скорби претерпевает, ожидая, да получит желаемое.
Вопрос 398, тогожде. Аще хощет кто сотворити дело добро, обаче своего ради приобретения, или иныя ради своея воли: вменяется ли ему тое в правду?
Ответ Варсануфия. Вемы, яко аще постяся кто когда примесит посту своему нечто от своея воли: или умышляя человеческую славу, и приобретение от нея, мерзок бывает пост его Богу. И израильтяне бо постишася, но за еже обиду творити во днех поста, и исполняти свою им волю, поноси им Бог, Исаиею пророком глаголя: «Не сицеваго поста аз избрах, глаголет Господь» (Ис. 58, 5). Тако убо и зде. Всяко дело добро, бываемо не ради самыя точию любве Божия, но в немже и своя воля смешена обретается, скверно и неприятно есть Богу дело тое. И от Божественнаго же закона возможно есть познати сие. Глаголет бо: «мешеннаго семене да не сееши на селе твоем» (Втор. 22, 9, 11). «Ниже да сотвориши себе ризы от волны и льна». И аще хощем уведати, яко о делателех речено есть, Екклесиаст знаменует, глаголя: «во всяко время да будут ризы твоя белы» (Екк. 9, 8), знаменуя, яко должно дело тое быти всегда чисто. Аще убо имать бываемое что от особныя воли творящаго, осквернено бысть дело тое, и несть угодно Богу. И Господь о делех Своим учеником глаголаше: «Внемлите себе от лживых пророк, иже приходят к вам во одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы: от плод их познаете их» (Мф. 7, 15, 16). Темже потщимся, не ради чесого инаго творити дело Божие, разве единаго ради Бога. Аще бо не тако будет, то не требует нас Бог, да нами будет. Не оскудеет бо у Бога человек, имже имать бывати непорочно дело Его. Творяще убо благое, трезвимся, да не како воли ради нашея не полезен сотворим труд.
Вопрос 399, тогожде. Понеже, косен сый в учении, скорее изучаю псалмы: еда ли от Бога случися ми сие, или от бесов?
Ответ Варсануфия. Елико подает ти Бог, учися со смирением. Еже бо изучити удобно словеса Божия не от диавола бывает: семя бо есть Божие. Но аще кто невнимает Богови, сеет и той плевелы своя. Аще хощеши смирити помысл, рцы ему пример: аще кто приимет от владыки своего сребро, якоже раби онии, и не приобрящет и не умножит, что страждет? И речет ти, яко тоежде еже раб оный, скрывый владыки своего сребро. И рцы ему: убо не высокомудрствуй, исполнив воздух слов безплодных: во осуждение бо ми суть.
Вопрос 400, тогожде. Понеже убо благое от Бога есть, дается ли сие и грешником? И чесо ради дается?
Ответ Варсануфия. Всяко даяние благо, яве, яко от Бога есть. Благу бо сущу Тому, вся благая от Него бывают: праведным убо, яко достойным: грешником же, аки благодеемым приити на покаяние: по святому Павлу глаголющему: «аз бо есмь первый от грешников, но помилован бых, да во мне первом покажет Христос все Свое долготерпение» (Тим. 1, 15).
Вопрос 401, тогожде. Како может кто по достоянию благодарити Богови?
Ответ. Аще человецы, ничто же сущии, прощают кому даже до малыя вещи, или изъемлют его от скорбей лютых: и благодарит, и проповедает благое тое всем: кольми паче мы, иже выну благодеяние приемлем от Бога, киими устами можем Ему возблагодарити, прежде убо всех создавшему нас, таже подавшему нам помощь на сопротивныя, разум сердца, здравие тела, свет очес, дыхание жизни, и, еже есть большее всех, место покаяния, и еже прияти Тело и Кровь Его во оставление грехов и утверждение сердца? «Хлеб бо, глаголет, укрепляет сердце человека» (Пс. 103, 15). И аще мнит кто, яко о чувственном хлебе оное речено есть: то како паки сам Дух глаголет: «яко не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком словеси, исходящем из уст Божиих» (Мф. 4, 4)? Аще о чувственных и тленных вещех человецы воздаяния и благодарения творят, то что можем воздати Распеншемуся за ны? Аще хощем создати и мы, должни есмы до смерти претерпевати Его ради. Да не трудишися убо, хотя постигнути достодолжное Богу от человек благодарение, а наипаче грешных: за тех бо умре. Аще всажден будет в темницу человек тебе ради, то не паче ли силы твоея восхощеши возблагодарити ему? Кольми паче Умершему за тя. Сие же разумей, яко николиже по достоинству достигнем благодарити. Но обаче по силе нашей благодарим Ему и устнами, и сердцем: и человеколюбив есть, еже совменити и сочести нас со вдовицы оныя двема лептами. Сия о грешных да рекутся. Праведнии бо, посецаеми и умерщвляеми, паче благодарят, по святому Павлу глаголющему: «благодарите» (1 Фес. 5, 18) сиречь Богови. Тому слава вовеки. Аминь.
Вопрос 402, тогожде. Еда могут бесове благо сотворити кому? И како является, яко бесовско есть? И кое различие есть того и Божескаго блага?
Ответ Варсануфия. Может убо по мнению бывати кому благо к прелести от лукаваго: но всякое благо, бываемое от диавола ко прелести человека, осязаемое со испытанием, обретается преобразование. Лжец бо есть, и истины в нем необрящеши: якоже последняя избытия того свидетельствуют. Последняя бо света его тма, по апостолу, глаголющему о аггелех диаволих, преобразующихся в служители правды, ниже кончина будет по делом их. И якоже Спас глаголет: «от плод их познаете их» (Мф. 7, 16). Аще испытаеши с разумом и с разсуждением, обрящеши всячески в непщуемом от диавола блазе, яко никий-либо след бе блага, но или тщеславие, или мятеж, или ино что таково. А Божие благо присно умножает просвещение и смирение сердца и во утешение приводит человека. Аще же, не ведуще, постраждем нечто от прелести лукаваго, и послежде поразумеем искушение, то да воззовем себе, и притецем к Могущему упразднити искушение тое. Ведати же подобает, яко инем убо абие изначала удобопонятно есть различие: грешником же от избытия. Якоже аще некий искусный златарь возмет злата, то может, прежде даже искусити огнем, рещи, каково есть. Не искусный же, повнегда искусит огнем, тогда познавает.
Вопрос 403. Аще явится мнимое от бесов благо, изъясни ми, како избежит кто яже от него беды?
Ответ. Еже вменяти добрая, аки добра, должни есмы присно. Аще же испытано будет доброе оно бываемое, и обрящется зло, подобает отревати е. Имже бо образом видит кто снедно нечто, и мнит добро быти: вкушая же, обретает тое горько, и абие огревает от уст, и отерпевает от него за горечь: яко же орех, мигдал, и прочая, не имут порока вкуса ради: но аще уразумеет горечь его, и пребудет ядый тое, исполняет чрево свое горечи и виновен сам есть: тако и зде. Аще убо поруган будет человек, и познает, и речет: поруган бых, Владыко Господи, прости мя, то и простит: милостив бо есть. Сие же веждь, возлюбленне, яко Бог не оставляет кого искуситеся паче еже может. Во всем убо приносим Ему моление, и Той разсудит наше истое благое от мнимаго блага. Тому слава вовеки. Аминь.
Вопрос 404. Аще является мне дело, яко по Бозе есть, и сопротивляется ми помысл, возбраняющ мя сотворити то, аки не суще благо: откуду могу уведати, аще есть воистинну благо?
Ответ. Аще видится ти дело некое, яко по Богу, есть сопротивляется же помысл сопротивен: от сего искушается, аще есть воистинну по Богу. Аще бо, нам молящимся, утверждается сердце наше во благое, и растет паче, а не умалевает: тогда, или пребудет сопротивный помысл оскорбляющ нас, или ни, разумеим, яко по Богу есть дело. Благому бо скорбь убо сопротивляется всяко от зависти диаволи: тое же молитвою паче умножается. Аще ли же от диавола вложено бысть непщуемое быти добро, к немуже и сопротивление его есть: тогда и самое то мнимое благо умаливается, вкупе же и мнимое быти сопротивление. Враг бо является сопротивитися помыслу, влагаемому от него, яко да от сего прельстит нас, приимати тое яко добро.
Вопрос 405, тогожде. Что убо? Егда будет благое без скорби, несть ли по Богу? И егда случится малое сотворити благотворение, и обрести помысл без скорби: еда ли безвременно сотворих, и не угодно есть Богови бываемое? Просвети мое сердце, отче, молю тя!
Ответ. Аще кто, благо сотворив, обрящет помысл без скорби, не должен есть обезпечалити себе, яко без скорби имать прейти. Всякое бо дело благо пути Божия есть, и не лжет Глаголяй: «тесный и прискорбный путь вводяй в живот» (Мф. 7, 14). Аще бо во время делания добраго и не приключится скорбь, но по сем не возможно есть не поскорбети человеку. Егда бо со усердием творит кто благое, не ощущает скорби; егда же без усердия творит, тогда ощущает ю. Но ниже паки ведает, яко многообразно скорбь приключается. И аще опасно поищем, всяко обрящем ю, или тщеславием сокровенну (и се бо скорбей вина есть), или некиим лицем, возбраняющим нас, или за еже потом паки требовати данных нами во благотворение. Не обретающе бо что в руку нашею, в раскаяние претворяемся. И тогда где обрящем помысл без скорби? Прежде убо сих не подобает безпечалити себе. Хранит бо скорбь тую неразумным и в бываемом по сих. Разумеваяй же всегда присно чает скорбь обрести, аще не днесь, то утре, и не смущается. «Уготовихся бо, рече, и не смутихся» (Пс. 118, 60). И блажен имеяй пред очима своима всегда, «яко Господня земля, и исполнение ея» (Пс. 23, 1) и помышляяй, яко же хощет, силен есть устроити с рабами своими. Таковый бо не раскаевается о данных. Аще убо и обрящем скорбь, разумеим, яко ко искусу нашему попущает Бог. Понеже никогда же презирает боящихся Его, паче же творящих имене Его ради.
Вопрос 406. Мыслит ли никое благо от своего произволения человек?
Ответ. Случается убо многажды от движения естественнаго помысла помыслити кому благое: но и тако приписывати подобает Богови. Естество бо творение Его есть. Ведати же должни есмы, яко не приводим е в совершенство, разве заповедию Божиею. Егда бо предлагаем сию пред очесы, тогда утверждается в ней сердце наше, исполнити благое.
Вопрос 407. Такожде, егда творю некое благо, како должен есмь смирити свой помысл? И како понесу укорение мое, содеяв благо?
Ответ. На смирение помысла, егда сотвориши всяко дело благо и сохраниши вся заповеди, помяни Рекшаго: «егда сия вся сотворите, рцыте, яко раби неключими есмы, яко, еже должни бехом сотворити, сотворихом» (Лк. 17, 10). Кольми паче, яко не у достигохом исполнити и едину заповедь. И тако подобает мудрствовати всегда, и о деле блазе претерпевати укорение; и яко не вем, аще угодно есть Богови. Еже бо сотворити волю Божию, велико есть: а еже исполнити, еще больше: состав бо есть всех заповдей. Еже бо сотворити волю Божию частно есть и меншо от еже исполнити. Сего ради рече апостол: «задняя забывая, в предняя же простираяся» (Флп. 3, 13). Прочее бо, елико простирается, не имать пресечения, но всегда видит себе лишаема, и впред успевает. Той бо рече: «елицы совершении, сие да мудрствуем» (Флп. 3, 15), сиесть: еже предуспевати. Рече же: яко, и еже аще ино что мыслите, и сие вам открыет Господь.
Вопрос 408, тогожде. Егда творю заповедь, како могу избежати высокомудрия, да знаю, яко и благо сотворив, чужд есмь того?
Ответ. Брате, добрая дела добра должни есмы имети и притекати к тем, аки добрым. Не подобает бо доброе имети, яко зло. Но егда не творит кто доброе оно по угождению Божию, то и сие обретается зле бываемо, ради разсуждения творящаго. Тщание кто должен есть имети, о еже всегда доброе творити: и послежде Божиею благодатию приходит ему, еже по страху Божию бывати. Егда убо бывает тобою благое, благодари Подателю благих, аки Того сущу благу оному. Себе же укори глаголя: аще бых добре и аз проходил дело тое, то сопричастник могл бых быти блага онаго. И тогда обретаеши помолитися Богу со умилением, да сподобит тя бывшаго тобою благаго.
Вопрос 409, тогожде к томужде. Аще случится мне подолготерпети в вещи, высокомудрствует помысл. Что убо подобает ми помышляти?
Ответ. И пред сим уже рех ти, яко аще прилучится тебе кое-либо благо сотворити, ведати должен еси, яко се дар Божий есть, по благости Божией. Всех бо милует. Вонми же себе, да не, за свою немощь, погубиши бываемую от Него к тебе милость: яже и на всех бывает грешницех. Аще убо Той добре даде, ты да не погубиши зле. Образ же пагубы вещи тоя есть сей: еже похвалити себе долготерпевша, и забыти благодетельствовавшаго тя Бога. Не точию же, но и осуждение себе самому ходатайствуеши, смея себе сие приписывати, о немже паче подобает благодарение возсылати Человеколюбцу Богу. Глаголет бо апостол: «Что же имаши, егоже неси приял? Аще же и приял еси, что хвалишися, яко не приемь» (1 Кор. 4, 7)? Глаголи же похваляющему тя в яковой-либо вещи помыслу: яко плавающий на мори, аще и случится им тишину имети, но еще в пучине суть, и чают бури, и беды, и потопления, и ничимже их пользова бываемая вмале тишина: тогда бо точию имеют безопасность, да в самое приидут пристанище. Со многими же уже и во устии пристанища погрязе корабль. Тако убо и грешник, во елико есть в мире, трепетати должен есть потопления всегда. Николиже убо прелстися поверити похваляющему тя, помыслу о доброй вещи. Доброе бо Божие есть, и неможем обезпечалити себе, яко пребудет с нами, за наше нерадение. И како посмеем возвысокомудрствовати?
Вопрос 410. Аще же реку помыслу, хотя его смирити, яко ниже от Бога бысть ми долготерпение сие, но от лукаваго ко прелести, во еже высокомудрствовати: не прогневляю ли в сем Бога? Понеже вся добрая от Бога суть.
Ответ. Несть тяжесть глаголати, яко несть тое от Бога. Не бо прогневляется от сего Бог: понеже на низложение лукаваго помысла глаголется от тебе. Ибо и некий от святых рече некиим пришедшим к нему о умершем на пути осле с ними: и чудившеся онии, вопросиша: откуду уведа? И рече им: бесове ми реша. Аще и от Бога бяше ему уведение бывшаго: но к пользе онех сие отвеща, и не прогнева Бога.
Вопрос 411. Аще убо бывают явления грешнику, еда не должен есть отнюд веровати, яко от Бога суть?
Ответ. Егда сие бывает грешнику, яве есть, яко от лукавых бесов есть, во еже прелстити окаянную душу в погибель. Не подобает убо николиже веровати им, но познавати своя согрешения и свою немощь и в трепете и страсе всегда пребывати.
Вопрос 412. Убо, и егда во образе Владыки Христа являются, и тогда подобает их отвращатися?
Ответ. Тогда много множае лукавства их и прелести отвращатися подобает и проклинати. Никогда же убо да прелстишися, брате, в таковое бесовское извещение. Святым бо Божеская бывают явления. И присно предыдет тишина, и мир, и благодушие в сердцах их: и обаче истину познавающе, недостойных себе судят. Кольми паче должни грешницы николиже сим верити, ведуще свое недостоинство.
Вопрос 413. Рцы ми, владыко, како смеет диавол, или видением, или мечтанием снов показати Владыку Христа или Святое Причастие?
Ответ. Ни Самаго Владыку Христа, ниже Святое Причастие может показати, но лжет и образ притворяет якова ли бо человека и проста хлеба. Но Святаго Креста не может показати. Не обретает бо его другим образом вообразити. Понеже познаваем Его истинное знамение и образ, и сего употребити не смеет: на нем бо разрушена есть сила его, и тем смертоносную язву приял есть. Владыку Христа по плоти не познаваем: и покушается нас лжею уверити, яко Той есть: яко да прелести, аки истине, поверовавше, погибнем. Егда убо видиши во сне образ Креста, разумей, яко истинен, и от Бога есть той сон. Но потщися от святых приимати его разсуждение и не веруй помыслу своему. Господь да просветит помыслы ума твоего, брате, еже избежати всякия прелести вражия.
Вопрос 414. Глаголет ми помысл, яко, аще явится ти Святый Крест, яко не достоин обретаешися, и имаши возвысокомудрствовати, и боязнь ми и страх влагает.
Ответ. О сем не пецыся. Аще бо воистинну явится ти Крест Святый, той упраздняет надмение высокомудрия. Идеже бо Бог, тамо зла несть.
Вопрос 415. Слышах, яко, аще явится кому сон трижды, то и той истинен есть. Тако ли есть, отче?
Ответ. Несть, ниже тако, ниже подобает внимати таковому сну. Единою бо являяйся кому ложне может и трижды, и многажды сие сотворити. Да не убо поруган будеши, но внимай себе, брате.
Вопрос 416. Иногда вижду в сердце моем, яко злии помыслы окрест моего помысла, аки зверие, и яко ничтоже от них вредит мя. Что есть сие?
Ответ. Сие прелесть вражия, и сокровенно имать высокомудрие, во еже уверити тя, яко ничимже тя могут вредити злии: помысли да тако вознесется сердце твое. Но ты да не прелстишися, но поминай свою немощь и грехи и призывай святое имя Божие в помощь на врага.
Вопрос 417. Может ли кто рещи, яко живет во грешнике Дух Святой? И аще речет, отче, яко не имать, то како хранятся грешницы?
Ответ. Святии сподобляются имети Духа Святаго и храм тому бывают. «Вселюся бо в них, глаголет, и похожду» (2 Кор. 6, 16). Грешнии же чужди сего суть, по реченному: «в злохудожну душу не внидет премудрость» (Прем. 1, 4). Хранятся же благостию Его. Во всех убо возслем благодарение неизреченней Того благости и человеколюбию. Тому слава вовеки. Аминь.
Вопрос 418. Егда скорблю о чем и молюся, и помогает неизреченная Божия благость, возносится помысл мой, яко услышан быв: что убо сотворю?
Ответ. Егда, помолився и получив, вознесешися: яве есть, яко ниже по Богу помолился еси, ниже от Бога помощь приял еси, но от бесов поспешествован был еси, да вознесется сердце твое. Внегда бо от Бога бывает, то не возносится душа, но паче смиряется, и удивляется великой милости Божией, како приемлет миловати грешныя, недостойны сущия и всегда прогневляющия, и благодарит вельми славней и неизреченней благодати Его, яко не по грехом нашим предает нас, но многим Своим незлобием долготерпит и милует, и не ктому возносится, но трепещет и славословит.
Вопрос 419, тогожде. Рекл еси, отче, егда о долготерпении вопрошах, яко и сие, и всякое благое дело дар Божий есть. И ныне о молитве рекл еси, яко несть от Бога помощь. Изъясни убо ми, кое сих различие?
Ответ. Аще с начала убо по тщеславию бысть дело благое, сиречь молитва, диаволско без сумнения есть. Аще ли же в начале не имел еси тщеславия, последи же приял еси е, тамо бывшее добре разорил еси ради тщеславия: якоже зиждяй стену, и обращся разоряет ю. Аще же тщеславие боряше, ты же не приял еси, то ни мало тя повреди.
Вопрос 420. Многажды, егда пою, ощущаю себе аки, высокомудрствующа: что убо должен есмь рещи помыслу?
Ответ. Егда возносится сердце в псалмопении, поминай, яко писано есть: «преогорчевающии да не возносятся в себе» (Пс. 65, 7). Преогорчити же есть, еже не пети разумно, со страхом Божиим. И испытай, аще не парит помысл твой, внегда пети. И всячески обрящеши, яко парит, и преогорчеваеши Бога.
Вопрос 421. Егда отягощаюся в помыслех, или псалмопении, или кроме псалмопения, и призываю имя Божие в помощь, влагает ми враг, яко возношение имать вещь, яко мнится добро творити в непрестанной памяти Божией. Како убо подобает имети о сем?
Ответ. Вемы, яко болящии всегда требуют врача и врачеваний его, и обуреваемии непрестанно текут ко пристанищу, да не когда постигнет их потопление. Сего бо ради вопиет и пророк, глаголя: «Господи, прибежище был еси нам в род и род» (Пс. 89, 1). И паки: «Бог нам прибежище и сила, помощник в скорбех, обретших ны зело» (Пс. 45, 1). Аще же прибежище наше есть, помянет, яко глаголет: «призови мя в день скорби твоея, и изму тя, и прославиши мя» (Пс. 49, 15). Навыкнем убо, яко належащей скорби, призывати подобает, непрестанно милостиваго Бога. Призывающе же имя Божие, да не вознесемся помыслом. Аще бо не будет кто безумен, то отмщаем от некоего, не возносится. Требующии убо Бога, призываем имя Его в помощь на сопротивныя. И аще не буи есмы, то не должни есмы возноситися помыслом: требующе бо, призываем: и скорбяще, прибегаем. Над всеми же сими разумеем, яко еже непрестанно именовати Бога врачевание есть убивательно не точию всех страстей, но и самаго деяния. Яко же бо снискивает врач врачевание, или пластырь на рану страждущаго, и действует неведущу недугующему еже како: тако и имя Божие именуемо убивает, и нам неведущим, еже како, вся страсти.
Вопрос 422. Егда мнится, яко безмолствует помысл, и есть без скорби: еда ли несть добро и тогда поучатся в призывании имене Владыки Христа? Понеже глаголет ми помысл, яко ныне, отнележе мир имеем, несть потреба сего.
Ответ. Не должни есмы имети сего мира, аще имамы себе грешных. Речено бо есть: «несть мира грешником, глаголет Господь» (Ис. 48, 22). Аще убо несть мира грешником, то сей мир каков есть? Убоимся, яко писано есть: егда рекут: мир и утверждение, внезапу нападет на них всегубительство, якоже болезнь во чреве имущей, и не имут избежати. Есть же, егда и с хитростию творят врази, еже тиху быти сердцу вмале, якоже не быти призываему имени Божию. Не неведят бо, яко разслабевают от призывания Его. Ведуще убо, сие да непрестанем призывати имя Божие на помощь. Се бо молитва есть. И глаголет: непрестанно молитеся. А еже непрестанно конца или меры не имать.
Вопрос 423. Егда похваляют мя человецы, или помысл в сердце, и вижду себе отягощаема от него: что должен есмь сотворити к нему?
Ответ. Егда похваляет тя помысл, и не можеши без вреда прейти и, потщися призывати имя Божие, и рцы ему: писано есть: «людие мои, блажащии вас прельщают вас и стезю ног ваших возмущают» (Ис. 3, 12). И яко похвала сия, брате, ничтоже есть, но прелесть, вопиет пророк, глаголя: «яко всяк человек трава, и всяка слава человека, яко цвет травный» (Ис. 40, 6). И яко приемляй похвалу человеческую непользуется, глаголет Сам Владыка: «како можете веровати в Мя, славу от человек приемлюще?» (Ин. 5, 44). Аще же нечто по Бозе бывает, должни есмы поминати: яко хваляйся о Господе да хвалится. Ибо апостол, доспев в великия меры, в себе нехваляшеся, но вопияше, глаголя: «Благодатию же Божиею есмь, еже есмь» (1 Кор. 15, 10). Тому бо воистинну слава, и великолепие вовеки. Аминь.
Вопрос 424. Аще убо пою, или молюся, или чту чтение, и возникнет зол помысл, вонму ли ему, и пресеку псалмопение оно, или молитву, или чтение, да и таковыми помыслы воспротивлюся тому.
Ответ. Вознеради о нем, и вонми со испытанием псалмопению, и молитве, и чтению, во еже возмощи силу прияти от глаголемых. Аще бо восприимем упражнятися в помыслех врага, то николиже возможем что-либо благо содеяти еже он глаголет. И егда видиши союзоплетение их таковое суще, якоже и псалмопению препинание сотворити, или молитве, или чтению, то ниже тако да возлюбопришися с ними. Несть бо сие твоея силы. Но потщися призывати имя Божие, и приидет во твою помощь, и упразднит ухищрения врагов. Того бо есть сила, и слава, вовеки. Аминь.
Вопрос 425. Како стяжавает кто умиление в молитве, и чтении, и псалмопении?
Ответ. Умиление от непрерывнаго воспоминания приходит человеку. Егда убо молится кто, должен, моляся, привести деяния своя на память себе: и како судятся творящии таковая: и страшный оный глас, яко «идите от мене проклятии во огнь вечный» и прочая (Мф. 25, 41). Память же грехов глаголю, не каждаго особь: да не когда и привложением введет супостат он иное пленение, но еже помянути точно, яко повинии есмы грехом. И по сих аще пребудет жестокость, да не усумнимся. Бывает бо множицею от Бога пождание на искушение человеку, претерпит ли. А о чтении и псалмопении, еже разбудити ум свой во яже от него глаголемая, и восприяти во свою душу силу лежащую в них: аще убо от благих, да ревнует во благое; аще же о воздаянии злых, да убежит чаемаго прещения творящим злая. И пребывая в воспоминаниях онех, да не ослабееши, аще пребудет и еще жестокость она. Милостив бо есть и щедр Бог, и долготерпелив, приемляй наше тщание. Поминай же присно глаголющаго Псалмопевца: «терпя потерпех Господа, и внят ми» и прочая (Пс. 39, 1). Поучаяся же в сих, уповай, яко постигнут тя милости Божия вскоре.
Вопрос 426. Егда ищу со испытанием (с тщанием) внимати силе речений псалмопевца, случается множицею из них приходити ми злым помыслом.
Ответ. Егда увидиши, яко от самых глаголов псалмопения ухитрил есть враг подати тебе брань, то не леть со испытанием объяти силу глаголемых, но трезвенне и непарительне сия пети. Аще бо глаголеши точию глаголы псаломские, врази силу их ведят и не могут ти противустати. И будет тебе псалмопение тое вместо моления к Богу и в побеждение врагов.
Вопрос 427. Аще на псалмопении буду, или с человеки, и стужение имею от помыслов, и возыменую Бога в сердце, не могий усты, или помяну Его точию: еда не довлеет ми сие в помощь?
Ответ. Аще, стоящу ти во время псалмопения, или с человеки, приидет ти возыменовати Бога, да невозмниши, яко, аще не речеши усты, не именуеши Его. Но поминай, яко Сердцеведец есть, и на сердце внимает. И возыменуй Его в сердце твоем. Сие бо есть, еже рече Писание: «затвори двери твоя, и помолися Отцу твоему, Иже в тайне» (Мф. 6, 6). Да затворим уста, и в сердце да помолимся Ему. Затворяяй убо уста, и именуяй Бога, или моляйся Ему в сердце своем, глаголющую сие заповедь исполняет. Аще ли же и невозыменуеши в нем, помянеши же точию, то сие паче быстрее есть сего, еже возыменовати, и довлеет ти на помощь.
Вопрос 428. Убо добро ли есть еже кому в сердце своем выну размышляти или молитися, не содействующу отнюд языку его? Егда же случается мне сие, углубляется помысл мой, и ощущаю тяжесть: и непщую видети аки вещи, и мечтания, и аки в сониих пребываю.
Ответ. Сие совершенных есть, могущих управляти ум, и во страсе Божии имети, еже не совратитися и углубитися в парение глубочайшее или в мечтание. Не могий же имети выну сущаго по Богу трезвения восхитит и предаст размышление свое языку. Ибо и плавающии в мори, иже убо художницы от них, смело ввергают самих себе в не: ведуще, яко добре ведущих художество плавания погрузити море не может. Начинаяй же таковое художество, егда ощутит глубину водную, от немощи за еже не утонути, восхищает себе из пучины на брег, и прием мало отдохновение, паки пускает себе в пучину: и испытует, сия творя ко еже познати совершенно художество то, дондеже достигнет в меру прежде его ведущих.
Вопрос 429. Что есть, еже глаголет некий от отец: не еже внити помыслом, есть осуждение, но еже зле направляти я? Авва же Иосиф рече единому от братии: отсецы совершенно помыслы; а иному рече: остави я внити и даждь, и приими с ними, и будеши искусен.
Ответ. Еже внити помыслом еже насеятися есть, и несть осуждения. А еже сложитися есть еже зле направляти я, и есть осуждение. Различие же сего, еже попустити внити помыслом, и еже отсещи я, сие есть. Могущаго воспротивитися и братися и непобедитися есть еже попустити внити: немощнаго же и не могущаго, но слагающагося, сие есть еже отсещи прибеганием к Богу.
Вопрос 430. Егда обрящуся на месте, идеже суть мощи святых мученик, стужает ми помысл, якоже многократно отходити и поклонятися тем. И коликократно аще пройду мимо их, влагает ми главу приклоняти. Еда ли подобает тако творити?
Ответ. Не леть есть тако творити. Но аще единою поклонишися, довлеет ти сие. Да не послушаеши убо его: а наипаче егда случилося без стужения, своим собственным произволением, трижды поклонится. Слышахом бо, яко бываемая с смущением и печалию, и излишняя, сия вся от бесов суть. И еже приклоняти главу, подобне единою довлеет, или, егда много, до трижды. И не кроме нужды, подвлагаемыя помыслом.
Вопрос 431. Есть егда подвлагает ми боязнь, да виною тоя вниду помолитися.
Ответ. Виною боязни да не внидеши, но безвременно входи, виною молитвы, еже помолити Бога и святых Его о своем спасении.
Вопрос 432. Рекл ми еси боязни ради не входити. И егда хощу внити и помолитися о моем спасении, влагает ми боязнь, да возбраню молитву, за еже заповедь мне прияти от вас виною боязни не внити.
Ответ. Ниже тако послушай его: но вниди и помолися, боязнь же за ничтоже отнюд быти вменяй, ниже к молитве побуждающую, ниже от молитвы отвращающую, но вся делай во время и со страхом Божиим.
Вопрос 433. И о еже множицею назнаменоватися, стужает ми в нощи и во дни.
Ответ. Аще трезвимся, то и еже единожды назнаменоватися, или во дни или в нощи, довлеет нам к сохранению и спасению. Аще бо веруем, яко стоит известно первая печать, несть потреба другия. Еже бо искати другия, знаменует, яко не имамы стоящия первыя. И от дел мирских можно сие усмотрети. Аще бо кто запечатает сокровище, и стоит первая печать, то не требует иныя печати. Но сие деют бесове, да в уныние и пренемогание введут нас, еже отнюд с трезвением, ни поне единожды, чисто сотворити что. Сего ради мало со страхом Божиим сотворим, и лучше есть, нежели много с смущением вражиим. Глаголет бо: «лучше малое праведнику» (Пс. 36, 16). Сие же глаголю, егда при трезвении стужение подвлагают, нудяще нас сотворити что безвременно. Понеже, егда узрим помысл, с радостию назнаменующ, ниже за боязнь, ниже по некоему стужению, то употребим сие по возможности со страхом Божиим. Бываемое бо по произволению, угодно есть паче Богови.
Вопрос 434. Аще назнаменую себе, шуйцею, аще не возмогу сего десницею, то не безместно ли будет?
Ответ. Аз ныне, егда хощу знаменати десницу мою, то шуйцею сие творю.
Вопрос 435. Егда молюся о многих винах, убо должен ли есмь поминати куюжде в молитве?
Ответ. Аще о многих винах хощеши помолитися, понеже весть Бог, ихже требуем, моляся, глаголя: Владыко Господи, Иисусе Христе, настави мя по воли Твоей. Аще ли же о страстех, глаголи изцели мя по воли Твоей. Аще же о искушениих, глаголи: Ты веси полезное мне, помози моей немощи, и даждь ми по воли Твоей избавление от искушений.
Вопрос 436. Егда косню в молитве, убо тыяжде ли глаголы должен есмь проходити глаголя?
Ответ. Никакоже, но силу их. Сие же точию подобает наблюдати, якоже даяти воле Бога, могущаго вся: да намерение будет и молитвы, еже по воли Божией быти просимому.
Вопрос 437. Аще кто хотя благочестно управити имение, или яко прислати я кому, по угождению Божию, и не весть како должен есть сотворити, и не обретает от отец наставитися, что должен есть моляся глаголати?
Ответ. Тако да молится: Господи в руках Твоих есмь: Ты веси полезное, настави мя по воли Твоей. И да не оставиши мене заблудити, и приити в злоупотребление вещи: Твое бо есть имение, и Ты им владычествуеши. Яко Владыка, устрой быти сему во страсе Твоем. Яко Твоя есть слава, вовеки, аминь.
Вопрос 438. Егда сежу, или на чтении, или на рукоделии, и хощу помолитися, взыскует от мене помысл внимати на востоки. Како леть есть отче творити?
Ответ. Седиши ли, или ходиши, делаеши ли, или яси, или ино что твориши, аще и самую нужду телесную, аще к востоком, аще и к западом случится взирати, да не усумнишися молитися. Непрестанно бо сие творити, и на всяком месте, заповедь прияхом. И паки писано есть: путесотворите возшедшему на запады, Господь имя Ему (Пс. 67, 5). Еже показует яко везде есть Бог. Егда же и главу покровену имаши, да не отречешися молитвы: оное точию наблюдая, еже с трезвением сие творити.
Вопрос 439. Глаголет ми помысл, яко, во всех согрешаеши, и должен еси на коемждо словеси, и деле, и помышлении глаголати, яко согреших: аще бо не исповеси согрешения, то имаши себе не согрешивша. И зело стужаемь есмь во обоих: ниже бо доволен есмь сие глаголати в коемждо: и аще не реку мнится мне, яко согрешаю?
Ответ. Должни есмы всегда извещение имети, яко во всех согрешаем, и в слове и в деле, и в помышлении, а еже в коемждо глаголати, яко согреших, не можем. Но сие есть действо бесов, хотящих нас воврещи во уныние. Подобне и за еже не глаголати, о коемждо имея, яко не согрешихом. Но помянем Екклесиаста глаголюща: «время глаголати, и время молчати» (Еккл. 3, 7). И поутру за нощь, а в вечеру за день рцем в молитве со умилением Владыце Богу: Владыко, вся прости ми имене ради Твоего святого, и исцели душу мою, яко согреших Тебе (Пс. 40, 5). И довлеет ти сие. Якоже бо аще кто имать пременщика, и приемлет от него различне и не может единою подати к нему счета, и тако пополняет: тако и зде.
Вопрос 440. Понеже случается мне, егда пою псалмы парити, или блуждати, что сотворю?
Ответ. Аще заблудиши, то возвратився начни от глаголов, яже разумеваеши предлежащаго псалма. И аще единою, и дважды, и трижды возвратився не обретаеши воспомянути некоего глагола: или воспомянув не обретаеши в предняя предтещи, начни с начала тогожде псалма. Намерение бо врагу есть, еже забвением запяти славословию. И еже рещи от сущих по ряду славословие есть, а еже не парити, есть имущих чиста чувствия. Мы же немощни есмы. Егда же приимем чувства парения, да трезвимся оттоле разумевати: глаголемая, да не будут в наше осуждение.
Вопрос 441. Аще ли же в молитве воспарю, то что сотворю?
Ответ. Аще молишися Богови и воспариши умом, подвизайся донележе непарительно помолишися, и бодрствуй твоим умом не парити. Аще же сие (яко немощни есмы) пребудет, поне в последних молитвы убоди свое сердце, рцы со умилением: Господи, помилуй мя и прости ми вся согрешения моя. И приимеши прощение во всех согрешениих и в парении, бывшем в молитве.
Вопрос 442. Егда стихословит брат во псалмопении, овогда убо мирствует помысл мой, овогда же парит: что убо должен есмь творити?
Ответ. Егда мирствует помысл твой, и видиши себе приемлюща умиление от стихословия братова, держися сего дела: аще же увидиши, яко пленяется ум твой в иная помышления, убоди его внимати словословию братову.
Вопрос 443. Но случается мне яко от еже хотети ми уразумети глаголемая от брата, бывает ми брань к нему?
Ответ. И сие, пленение есть. Преселяет бо враг ум от места на место. Но паки убоди себе, егда видиши брань пришедшу: и рцы себе с запрещением, камо грядеши окаянне? Помяни ожидающия тя муки, яко сия терпят, творящии сия или помышляющии. Не всуе бо и не безвременно приношаше Иов жертвы о чадех своих, глаголя: негли когда помыслиша ничто зло противу Бога в сердцах своих (Иов. 1, 5). И сия глаголя, положи ум свой в стихословие: аще же увидиши и паки, запрети ему, и сие буди тебе до трижды. И аще же пребудет, тогда отыми его (от чтения), и да не оставиши и праздна, но помышляй суд и вечныя муки. И молися святому имени Божию, глаголя сие: Господи Иисусе Христе, помилуй мя.
Вопрос 444. Аще стоя кто на псалмопении с братией, не весть псалмов с ними рещи: что полезнее, слышати ли их или пети от нихже весть?
Ответ. Аще не весть псалмов, яже поют между собою, вместо еже слышати я, полезнее паче да поет от нихже весть. Еже бо слышати имать парение.
Вопрос 445. Понеже егда находит ми лукавый помысл, купно еже ощутити его движется и отскакивает оттуду сердце мое, боящося да не за немощь обладано будет от него: и егда сие творю, ощущаю велию тяжесть в души и утесняемь есмь: благоволи рещи ми, како подобает ми творити во унынии лукаваго помысла и како отгонится?
Ответ. Движение есть еже не повинутися, ниже сложитися лукавому помыслу, но притекати ко Богу безмятежно, и да не речеши, яко да не предварит мя смущаюся. От притчи же сея уразумей силу: аще кто поемлет на кого к некоему о деле, и увесть оглаголуемый, яко не может отвещати к нему, смиряется. Аще же имать землевладельца сильна, то со дерзновением приходит к нему, да отмстит его: и не смущается, упование имея на него. И паки: аще предварит кто иногда на пути впасти в руце разбойника, и аще закоснит сопротивляяся, и не попустит его взяти от него что-либо, се добро есть. Аще же и отымет, познавает точию разбойника и место его, и течет ко князю, и той отмщение творит, и не точию от него отъятая творит взяти ему, но и самаго разбойника наказует. Аще убо внидет помысл, да не смутишися, но поразумей, что хощет содеяти, и сопротивляйся безмятежно, Господа призывая, не бо еже внити разбойнику в храмину есть зло, но взяти яже суть во храмине. Аще же изыдет с безчестием, то сия честь дому владыце есть: безчестие же есть, еже изыти ему ничто же вземшу. Аще убо приидет Господь в землю Иудейскую, то есть в сердце человека, тогда изгонит бесы. Тому убо воззови якоже македоняне Павлу: пришед в Македонию, помози нам (Деян. 16, 9) и якоже ученицы возопий Ему: Наставниче, спаси, погибаем. И возбудится, и запретит ветром мысленным, и утихнут (Мф. 8, 25, 26). Того бо есть сила, и слава вовеки. Аминь.
Вопрос 446. Понеже рекл еси, яко движение есть еже не повинутися лукавому помыслу, но притекати ко Богу безмятежно, молю тя, еще объясни мне о движении.
Ответ. Аще кто оглаголуемь бывает от некоего, и отыдет сам оглаголуемый ко князю: движение глаголется. Глаголет бо: понеже поят нань, подвижеся отыти ко князю. Аще и закоснят истязующеся друг с другом, не воздаст слова за укоснение подвигнувыйся. Последняя бо дела того, и конец избытия ищется. Сие бо есть: и ты блюсти будеши его пяту (Быт. 3, 15). Пята бо конец значит. Да утвердится убо сердце твое молитвами святых. Аминь.
Вопрос 447. Брат вопроси великаго старца, глаголя: сотвори милость и рцы ми, како спасуся? Уставих бо в помысле моем покоритися твоему посланию.
Ответ. Аще во истину спастися хощеши, послушай делом, подыми от земли ноги твоя, и возведи на небо ум твой, и тамо да будет поучение твое, нощь и день. И елико имаши силы, уничижай себе нощь и день, понуждаяся увидети себе под всяким человеком. Сей есть истинный путь. Кроме бо сего, ин несть хотящему спастися, о укрепляющем его Христе. Да тецет хотяй: да тецет хотяй: да тецет хотяй: тецет да постигнет. Свидетельствуюся пред Богом живым и хотящим жизнь вечную даровати всякому хотящему. Аще хощеши, делай брате.
448. Тогожде к иному старцу. Почто утро и великий старец тое: хотяй да течет?
Ответ Иоанна. Показуя старец потребу сего пути, и яко несть нужднейша, паче его трижды рече слово оно. Ибо и Господь, во Евангелии от Матфея рече единожды, аминь. А во Евангелии от Иоанна, удвоил есть рекий: «аминь, аминь глаголю вам» понеже о нужднейших зде им беседоваше.
Вопрос 449. Молю уразумети, откуду наибольшее в Пятьдесятницу уныние и дремание сверх обычая случается мне?
Ответ. Понеже езеро есмы, а не источник, страждем сия. То есть немощни есмы, а не сильни пребывати в тождестве. Прочее, пременяются воздухи, и увеличиваются дни, и страждем сие. Понеже совершеннии отцы сего не страждут.
Вопрос 450. Аще некоего увежду творяща дело безместно, еда должен есмь судити безместность тую? И како избежу осуждати ближняго, еже бывает от сего?
Ответ. Тое убо дело, еже есть воистинну безместно, не можем не судити безместное. Зане, како избежим иже от сего вреда, по гласу Господню рекшему: «внемлите от лживых пророк, иже приходят к вам во одеждах овчих, внутрь же суть волцы, хищницы, от плод их познаете их» (Мф. 7, 15, 16). Самаго же сие творяща не подобает осуждати за слово оно: «не судите, да не осуждени будете» (Мф. 7, 1). И яко должно нам, самех себе имети грешнейших паче всех. И яко должно согрешение братнее за свое вменяти, и диавола ненавидети прельстившаго его. Якоже бо аще кто ринет некоего в оплот, то самаго ринувшаго порицаем: тако и зде. Случается же и делу бывати от некоего еже зрящим убо видится безместно, по благому же намерению бывает творящаго. Якоже тогда случися святому оному старцу. Мимоходя бо сквозь конскаго ристания, вниде с разумом, и разсмотрив коегождо тщащася предварити, и инаго победити, рече помыслу своему: видиши ли, како иже суть диаволовы усердно подвизаются? Кольми паче мы, суще наследницы Царствия Небесного? И отыде еще усерднейший от таковаго позорища, на духовный путь и подвиг. И паки не вемы, яко покаяние употребляя согрешивый брат, благоугоден будет Богови смиренномудрием и исповеданием. Фарисей бо от своего величания осужден отыде. Сие убо ведуще, подражаим мытарево смирение, и самих себе осуждаим, то и оправдимся. И бежим величания фарисеова, да не осудимся.
Вопрос 451. Христолюбец вопроси тогожде старца. Множицею случается мне с некиими обретающуся стыдетися их, якоже лицу моему изменятися и низпадати, и не мощи взирати на них или беседовати. И от сего утесняется и недоумевает сердце мое: и аще и возглаголю нечто, неразумия и нестроения и тщеславия полно бывает слово то: и смех многажды примешен исходит со словом, ниединыя благодати имый, и аки не хотящу мне бывает, и зело от сего скорблю. Недоумею убо, что сотворю? Аще бо возглаголю, падаю в таковая, и аще умолкну, боюся яко безвременно творю, а наипаче, тем ко мне глаголющим многажды. Что убо есть сие, отче? Святыми молитвам вашим предлежащим?
Ответ. Сие случается нам от зависти диавола: хотя бо, да ниже мы пользуемся, ниже беседующий с нами, приносит нам плевел сей, ко еже, аще возможно, соблазнити и беседующии с нами. Но страх Божий, кроме смущения, и всякаго неустроения, и всякия молвы есть. Аще убо прежде беседы утвердим себе во страсе Божии и вонмем в сердце с трезвением, чесого ради смущаемся и смеемся? Во страсе бо Божии смеха несть. О безумных глаголет: «яко во смехе возносят глас свой» (Сир. 21, 23). И смущенно есть слово безумных и безблагодатно бывает. О праведном же глаголет: «яко, едва до осклабления». Аще убо приводим себе память Божию, и яко со смирением и безмолвным помыслом должни есмы творити нашу беседу ко братии нашей, и в сих пребываем, и Страшный суд Божий пред очесы имеем: то предуготовление сие изгонит всякое помышление лукаво от сердца нашего. Идеже бо безмолвие, и кротость и смирение, тамо живет Бог. Имамы убо яже о случающейся беседе. Аще ли же пребудет враг брань творя с нами в сих, своим безстудием непщуя уловити и низложити нас, то да не ослабеем, и восхитит ны. Но по первом случае да разумем во втором: и тако прочее. Глаголет бо: «седмерицею днем падет праведный, и восстанет» (Притч. 24, 16). А еже востати, знаменует, яко подвизается. И подвизаяйся же таков есть (сиречь) падаяй и востаяй, донележе послежде явится, каков будет. Над всеми же сими разумеим призывати имя Божие святое. Яко идеже Бог, тамо вся благая. Яве же, яко идеже диавол, тамо вся злая. И явленно есть, яко аще по тщеславию, или по человекоугодию, или по какову-либо злобы образу, смущенно возглаголем, то сия вся от диавола суть. И помянем святаго Павла глаголющего Тимофею, яко «слово твое во благодати да бывает, солию растворено» (Кол. 4, 6). И аще поучимся в сих, то Вседержитель Бог, по благоутробию Своему, даст нам устроение совершенно во страсе Своем: Тому слава вовеки. Аминь.
Вопрос 452, тогожде. Некто иногда моляше некоего от отцев вкусити у него, он же отречеся, аки не могий. Ин же некто умоли его точию сотворити молитву в келлии своей, и яко вниде, принуди его остатися вкусити, и многою нуждею убежден быв оста. Познав же иже из начала его моливый, зело опечалися: убо по Богу ли есть сия печаль?
Ответ. Егда виною аки бы благословнаго дела и душеполезнаго смущается кто и печалует и гневается на ближняго своего, явлено бывает, яко несть сие по Богу. Вся бо, яже суть Божия, мирна суть и полезна, и во смирение ведуща человека, и во еже самаго себе осуждати, Глаголет бо: яко, праведный в первословии себе самаго оглаголник (Притч. 18, 17) бывает. Мняйся бо яко хощет нечто по Богу, и возбраняемь от некоего, таже осуждаяй возбранившаго, и оклеветаяй того, от сего является, яко неимеяше предложения своего по Богу: глаголет бо: «от плод их познаете их» (Мф. 7, 16). Имеяй бо предложение свое по Богу, и возбраняемь, смиряется паче, и мнит себе недостойна, и аки пророка имать возбранившаго его: зане аки провидя недостоинство его, возбрани ему. Аще убо по любви Божией позовеши кого приити в келлию твою, или и воспросиши прияти от кого нечто аки по вере, и не соизволит дати тебе: ин же некто вопросит у него, и соизволит дати, да не попустиши бесу гневному смутити сердце твое, всякое бо дело, имущо смущение, от Бога несть: но паче смирися, глаголя: яко аз недостоин обретохся, и отцем явил есть Бог грехи моя и недостоинство. И даст благодать даяй смиренным. Имеяй бо смирение, не всегда хощет яже о нем, но присно низу течет во смирение. И помысли сотника онаго приступлшаго ко Иисусу о отроце своем и услышавшаго: «Аз пришед исцелю его», текуща во смирение и глаголюща: «Владыко, несмь достоин, да под кров мой внидеши» (Мф. 8, 7, 8). Кто ни восхитил бы сего? Но смирение ниже сего взыска, осуждая себе за недостойна. А сердцеведец Бог, приемляй предложение человеков, похвали веру его, глаголя: «яко ни во всем Израили толики веры обретох» (Мф. 8, 10). И похвалу ему исходатайствовало велию смирение оно, и здравие отроку его подало. И многая суть дарования подаваемая смирению. Тецем в не, да благодать его приимем и похвалу от Иисуса Христа, смирившаго Себе и послушлива бывша даже до смерти, и давшаго нам образ смирения. Тому слава вовеки. Аминь.
Вопрос 453. Понеже убо, отче, сотник превосходящаго онаго смирения употребив, недостойна себе суди пришествия Владычня, и похвалена бысть вера его. Авраам же и убеди, и припаде якоже бы внити ему в кинию, аще и яко человеку приступи, не ведая, яко Владыка бяше. Еда не имеяше смирения Авраам? Но больша ли есть паче патриарховы добродетель сотника? Смирение бо (яко же присно учите) первенство имать добродетелей. Рцы убо мне силу, и различие добродетелей обоих: яко, ов убо не приял есть пришествия, и похвален бысть: ов же зело сие с любовью приял есть, и похвален бысть?
Ответ. Оба тии совершенни бяху верою, яже к Богу. И по приличности времени употребиша веру и смирение. Ибо рече и патриарх Авраам: яко, аз есмь земля и пепел (Быт. 18, 27). И еже вменяти себе тако, показует, яко ниже странноприимства достойна себе вменяше. Но обаче, понеже совершен бяше, всякаго человека приемляше, не разсуждая грешных от святых. О нем бо то речено бысть, и о Лоте: яко «страннолюбия не забывайте: Тем бо не ведяще нецыи, странно прияша Ангелы» (Евр. 13, 2). Аще убо уразумел бы Авраам, яко Владыка есть, то употребити имеяше гласа сотнича. Паче бо вменяющаго себе землю и пепел, ничтоже смиреньше обретаем. И сотник же в приличествующее время употреби смирение, познав Его быти Спаса. Мы же глаголем: яко и дело страннолюбия имеяше: не бо без дел вера его бяше, ниже похваляше Христос праздну веру, сиречь и дела имеяше вера его: и во время странноприимства, употребил бы и той усерднейшаго прошения патриарха Авраама ко всем. Обоих убо совершенных обретаем.
Вопрос 454. Понеже убо аз грешен есмь, ниже смирения имый истиннаго и искренняго егоже ради похвален бысть сотник: ниже страннолюбия любве, еяже ради Авраам Бога угостити сподобися: что должен есмь сотворите? Еда должен есмь, взирая на мое недостоинство, отрицатися святых пришествия, и еже из него отщетеватися приобретения? Или паче притекати не образом страннолюбия, но яко немощен душою и еже от них врачества требуя? Свойственно бо есть немощным, еже искати прилежно врачев пришествия, и не вменяется им сие в страннолюбие. Аще и не призовут их, не мнятся смиренномудрия добродетель имети, но паче безумия. Научи мя убо, отче, должен ли есмь убеждати, яко требуяй, или отрицатися, яко недостоин?
Ответ. Убеждай, яко боляй и требуяй врача: сие же разумей: яко отроча раждаемое не абие бывает в мужа совершенна, но проходит сквозе пищи мягкия, и тогда приходит на твердую пищу. Совершенных бо есть твердая пища. Сего ради и апостол рече: млеком вы напоих, а не брашном (1 Кор. 3, 2). Странноприемлюще убо, да не речем, яко заповедь исполняем: но требующе врачев, якоже болящии. И пребуди в сих, дондеже введет тя Бог в совершенная.
Вопрос 455. Что есть дерзновение и смех нелепотный?
Ответ. Есть дерзновение, и дерзновение. Есть дерзновение от безстудства. И сие есть родительница всех зол. И есть дерзновение от веселости. И сие убо не всяко пользует употребляющего е. Но понеже крепких и сильных есть еже избежати обою: аще не можем мы за немощь нашу обою избежати, то ноне удержим дерзновение веселости, внемлюще, еже бы от сего не подати претыкание брату в соблазн. Сущии бо с человеки, аще не будут совершени, избавитися втораго сего дерзновения не могут. Аще убо не можем, то да будет нам в назидание, а не в соблазн; наипаче, егда потщимся сократити и с сим сопряженную беседу: ибо не весьма пользует многословие, аще и не мнится имети нечто безместно. О смехе же туюжде имате силу: отрасль бо есть дерзновения. Аще убо имать кто дерзновение сквернословия, яве есть, яко и смех имать скверну; аще ли же дерзновение веселости, от сего яве есть, яко и смех имать веселый. И якоже речено есть о дерзновении, яко не пользует еже имети е, тако и во смехе его не должно закосневати, ниже разлиятися, но востягати помысл, еже бы с честностию проити смех той. Ибо разливающиися в него, да разумеют, яко и в блуд впадают вси.
Вопрос 456. Молю тя, отче, да речеши ми: какова есть подобающая веселость? И како подобает грешнику тоя употребляти, во еже не превзыти своя меры?
Ответ. Совершеннии убо, совершенно внимают себе, якоже художник ведущий совершенно художество свое. Аще бо случится ему беседу творити к некиим егда делает, не удерживает его онех беседа еже сочинити потребная художеству: но присно убо беседует с сущими у него, ум же его всецело в предлежащее художество клонится. Тако должен есть беседуяй с некиими, весело убо показовати лице и слово, имети же помысл внутрьуду воздыхающ. Ибо о сем писано есть: и воздыхание сердца моего пред Тобою есть выну. И якоже художник не искусный, аще делая беседует, бедствует погубити художество свое: тако и употребляяй веселость. Требует убо таковый великаго утверждения внимати своим словесем и веселости лица, да не како изыдет всесовершенно из пути плача. Таковый убо хотя беседу творити, должен есть вопрошати помысла, како подобает творити? И тако уготовити себе. Писано бо есть: «уготовихся, и не смутихся» (Пс. 118, 60). А еже уготовити себе, сие есть: еже рассуждати лица, за какую причину хотят с нами беседовати: и по намерению приходящаго, уготовити помысл во страсе Божии. Аще убо приветствования ради бывает беседа, да употребит сея с приятностию в подобающих ей словах. Аще ли же отцев есть приятие, то да бывает со радостию по Аврааму, умывшему ноги Владыки и Ангелов и приемшему их с молительными словесы. Явление бо веселости в коемждо показует нам благовременство вещей. Егда бо случайно убеждаем приходящих во еже прияти что, или снедно, или питейно, с веселостью сие да сотворим, сокращающе же тую за смущение помысла.
Вопрос 457. Кто есть тщеславный? И кто есть гордый? И како приходит кто в гордыню?
Ответ. От еже хотети кому человекоугодия, приходит в тщеславие. Умножающуся же тому, приходит гордыня. Прости, брате, и молися о нас.
Вопрос 458. Брат вопроси великаго старца: рцы ми, отче, аще умиление, еже мнюся имети, истинно есть? И должен ли есмь зде на едине пребывати? И помолися о мне, яко стужение имею от телесныя брани.
Ответ. Брате, нынешний плач и умиление несть истинно, но отходит и приходит. Истинный бо плач, еже со умилением раб бывает человеку, неразлучно подчинен, и имущаго его брань не одолевает. Но и первая прегрешения изглаждает, и омывает скверны: и выну именем Божиим хранит человека, стяжавшаго его. И изгонит смех, и парение, и держит плач непрестанный: щит бо есть отвращаяй вся разжженныя стрелы диаволя. Имеяй его не уязвляется от брани отнюд, аще и с человеки будет, аще и с женами блудницами, с нами есть и брань творит. Знамение убо немощи и доблести показах тебе. И да не вознепщуеши, яко не можаше Бог облегчити от тебе брань ону: можаше бо, паче же молящихся ради о тебе святых. Но любя тебе, хощет ти браньми и обучении многими наказану быти, да приидеши в меры успеяния. Не приидеши же в сия, аще не сохраниши вся заповеданная тебе моими слогами, — тщеславнаго учителя. А о еже быти на едине, сие достаточныя крепости есть. И когда приидет тебе, сам от себе послю и глаголю ти: делай, чадо, еще, яко же рех ти, и верую, яко преуспети имаши о Христе. Не бойся, буди Господь с тобою. Аминь.
459. Тогожде ко иному старцу. Молю тя, господине авво, да помолишися о мне, яко да даст мне Господь малое терпение. И понеже глаголют отцы, яко аще не отсечет кто кореня страсти, паки временем впадает в ню. Како отсецает кто корень страсти и чревобесия и сребролюбия? И понеже рече мне великий старец, яко нынешний плач не есть истинен, но отходит и приходит: от коего устроения приходит мне сие? И, должен ли есмь понудити себе в сие, или оставити, дондеже приидет истинное умиление?
Ответ. Брате, дает нам Бог смирение, и отреваем е. И паки глаголем: помолися, да подаст нам Бог смирение. Смирение есть, еже отсещи во всех волю свою и без попечения быти от всех. А о еже отсещи корень, якоже рекл еси страстей онех, за еже отсещи волю и огорчити себе, елико вместно, и мучити чувствила, да сохраняют чин свой, во еже не употребляти зле, сим пресецается корень не точию сих, но и прочиих. А еже отходити от тебе и приходити нынешнему плачу не истинному, за еже разслабитися единократно помыслу, и разгоретися, бывает. Егда убо пребудет теплота, бывает великое и постоянное умиление, и сему последует истинный плач, о немже должен еси пещися, понуждая себе, да приидет ти. Брате, да не вознерадиши сохранити словеса и заповеди старцевы, и спасешися. Суеслових ти и аз, брате, но не от делания, ниже от Духа. Верую же, яко елика ти глагола старец, и глаголет, от делания прежняго глаголет и от Духа Свята есть. Обаче совесть свидетельствует мне, яко не хощу тя прельстити отнюд ни в едином деле. Сего ради верую, яко ниже словеса моя вредят тя, ниже советования моя. Весть бо, яко не хощу, но вместо души твоея всяко вопрошающу ти и хотящу спастися хощу быти, аще укрепит мя Господь. «Да даст ти Бог помощь от Сиона, и узриши благая Иерусалима вся дни живота твоего» (Пс. 127, 6). Помолися о мне, брате.
Вопрос 460. Христолюбец некий вопроси тогожде старца: должно ли любопытствовати, яже о Божественных Тайнах? И приступая к ним грешный, яко недостоин, осуждается ли?
Ответ. Входя во Святая, вонми, приемля Тело и Кровь Христову, имети несумненно, яко истина есть. А еже, како? Не любопытствуй, по реченному: «Приимите ядите, сие бо есть Тело Мое и Кровь». И сия даде нам во оставление грехов (Мф. 26, 26). Веруяй тако, надеемся, яко не осудится, а не веруяй, уже имать осуждение. Да не убо, яко грешна, осуждая себе, возбраниши приступити: но имея яко приступаяй ко Спасу грешник, сподобляется отпущения грехов. Якоже в Писании обретаем приступльшия к Нему с верою и слышавшия Божественный оный глас, яко «отпущаются тебе греси твои мнози» (Лк. 7, 47). Убо аще бы достоин был приступити к Нему, грехов не бы имел. Но понеже грешник бе и должник, приял есть прощение долгов. И Самаго Господа услыши, глаголюща: «не приидох спасти праведных, но грешныя» (Лк. 5, 32). И паки: «не требуют здравии врача, но болящии» (Мф. 9, 12). Имей убо себе грешна и боляща и приступи к Могущему спасти погибшаго.
461. Тогожде подобне. Владыко, како допусти Владыка наш Спаситель Христос Иуде, предателю сущу, причаститися тайныя вечери? Святый бо Иоанн Златоуст в толковании на Матфея, глаголет: подобает недостойнаго возбранити страшныя таинственныя трапезы. И святый же Павел (1 Кор. 11, 29) суду таковаго повинна быти определяет: еже не попускает кому сведущему в себе согрешения, дерзнути когда честней оней и страшней приступити тайне, и, яже оттуду, жизни причаститися. Что убо леть есть сотворити? Зело бо мя, грешна суща, сия вещь смущает.
Ответ. Да покажет Бог велие Свое человеколюбие, и яко терпит человеку до последняго издыхания, якоже покаятися и живу быти ему. Сего ради и ноги ему умы, и таинств допусти причаститися, да отымет от него всякое отвещание и от глаголющих присно, яко аще бы допустил был его насладитися сих, то не бы погибл был: и самоосужден бысть. И исполнися на нем, еже апостол глаголет: «Аще ли же неверный отлучается, да разлучится» (1 Кор. 7, 15). И о грешницех и не кающихся — тожде. А еже возбранити им, по святому Иоанну, наставление бяше, прещением суда и муки: не бо рече отринути их, ниже отсещи от Церкве. Ниже Иисус таково сотвори Иуде. Аще ли же пребудут в техжде, и со безстудием приступают, самоосуждени бывают, отлучающе себе славы Божия. Но аще приступают Святым Тайнам грешницы, аки уязвлени, и просяще милости, сих врачует Господь и достойны творит Своих Таинств, рекий: «не приидох призвати праведники, но грешники на покаяние» (Мк. 2, 17); и паки: «не требуют здравии врача, но болящии» (Мк. 2, 17). Паки же глаголю, еже глаголаше святый Иоанн, возбранити согрешающия от Святых Тайн — есть, еже заствидетельствовати им осуждение. Ибо «ядый и пияй недостойне, суд себе яст и пиет» (1 Кор. 11, 29). И таковый извержен есть от Церкви Божия. Ниже бо приял есть, точно осуждение. Сего бо ради и рече не отсещи, да сами себе изнесут изречение. И никтоже должен рещи себе достойна причащения, но яко недостоин есмь, и верую, яко освящаюся причащаяся. И бывает ему тако, по вере его, Господем нашим Иисус Христом. Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 462. Еже рещи Иуде: согреших, предав кровь неповинную, (Мф. 27, 4) и еже поврещи сребреники (Мф. 5, 24), не мнится ли покаяния быти дело?
Ответ. Тогда бы покаяние было Иудино, аще бы Господу покаялся. Глаголет бо: «шед прежде смирися с братом твоим» (Мф. 5, 24), емуже согрешил еси, а не иному. Он же и горше сотвори. Отшед же погуби себе отчаянием. И сего ради прият не бысть.
Вопрос 463. Владыко, рцы ми: что есть воля Божия? И что есть попущение? И кая суть из обою действия окончательная?
Ответ. Егда приидет тебе вещь печальна, испытай, зазирает ли тебе помысл в чем о вещи той? И аще не обрящеши, то ко искусу прииде тебе тая вещь. И сие то есть по воли Божией. Аще же обрящеши, то сие есть по попущению к наказанию. Обаче и обоя полезна суть человеку.
Вопрос 464. Понеже добре есть, яко научисте, оставляти Богови волю, еже хранит человеку несмущенность. Подобен же мне немощный, аще увидит вещь, хотящую погибнути, то или смущается, или долготерпя раскаевается, аки сам погубив вещь ону долготерпением. Кое есть лучшее? И како должно приити во исправление? И что подобает помышляти, да избежит кто смущения?
Ответ. Рече Господь: «Радуйтеся, егда во искушения впадаете различна» (Иак. 1, 2). От различных убо онех искушений есть и сие, о немже должен радоватися человек. Аще ли же будет немощен, и не могий подолготерпети, радуяся о погибели вещи, и повергая воли Божией, то брань творити должен первее на смущение, глаголя себя самому: вонми, да не смутишися. И аще будет воля Божия, еже сохранней быти вещи той, будет сохранена. И что ни случится ей, приимет благодарно: ни едино бо благо тщанием нашим исправляется, но силою и волею Божиею. И обаче истязует, от нас Бог, тщания еже по Богу, а не по некоей хитрости или лжи. Сия бо суть лукаваго.
Вопрос 465. Егда привпадают многии помысли сквернии, и стыждуся сказати кому (нечто) от них, что сотворю?
Ответ. Рцы Богови: Владыко, прости ми, аще чрез волю Твою помыслих в разуме, или в неразумии. Яко твоя есть милость, вовеки. Аминь.
Вопрос 466. Добрая повествования от писания и жития отец, еда добро есть всегда повествовати, или ни?
Ответ. Яко сладок есть мед, разумно есть всем. И яко Приточник рече: «мед обрет яждь умеренно, да не како пресыщен изблюеши» (Притч. 25, 16), и сие не есть неизвестно. Суть бо меси и меси, есть мех, еже вмещает един спуд, а другий вмещает три. Аще убо восхощет кто понудити той, иже есть единаго спуда, вместити меру триех спудов: не может прияти. Тако и зде, не можем равными сотворити вся человеки. Ибо ов убо может без вреда побеседовати, ов же не может. Добро убо и дивно молчание паче всех. И тое почитаху отцы и лобызаху, и в нем прославишася. Показуя бо доброту его Иов, и еже от беседы осуждение, глаголаше: «возложу перст на уста» (Иов. 39, 34). И иже пред сим патриарх Авраам, по беседе добрых онех прошений, рече: «яко аз есмь земля и пепел, еще единою приложу и возглаголю пред Господем» (Быт. 18, 27), показуя, еже по сих, тщание. Но понеже мы за нашу немощь не достигохом, еже путем совершенных ходити, да глаголем пользующая к назиданию от глаголов отеческих, и да не влагаем себе в повествования Писаний. Ибо бедство имать вещь неведущему: духовне бо речена суть. И плотян духовная разсудити не может. Глаголет бо: «писмя убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3, 6). Да бежим убо во глаголы отеческия, и обрящем сущую в них пользу. И сие же сокращенно, поминающе рекшего: «от многословия не избежиши греха» (Притч. 10, 19). Аще и речет помысл: добра суть словеса, или повествования, то да воспомянем, яко несмы делатели глаголемых от нас, а непщуем, яко и иныя назидаем, сия глаголюще: осуждение же приемлем паче, не суще тех делателе. Но не за сие возбраняем, яже по Богу, в них беседу: лучше бо в тех беседовати, нежели во инех безместных, но да не впадем в высокомудрие, или хваления помысл, должни имети, якоже и есть, яко, не содеявше глаголемая нами, на осуждение глаголем сия. И о сих, якоже и о инех погрешностех, помолимся Богу, глаголюще: да не осудиши мя, глаголавша сия.
Вопрос 467. Понеже суть некая повествования средня, ниже греха имуща, ниже пользы, якоже повествовати прочее о неустроении града, или о мире, или о обилии их, или о бранех движимых, и елика таковая: еда безместно есть о сих глаголати?
Ответ. Аще в добрех повествованиих молчание нужнейшо есть, то кольми паче в средних. По аще не можем умолчати, побеждаемся же к глаголанию онех, то да не закосним в беседе, да не впадем от многословия в сеть вражию.
Вопрос 468. Понеже убо множицею от средних глаголя, прихожду во многословие, от негоже не избежит кто греха: что мне подобает творити?
Ответ. Да измерим себе сицевым образом: аще вемы, яко глаголахом единою побеждшеся помыслом, то удержим второе по силе. Аще же и вторым побеждени будем, то готови да будем удержати третие. И тако по восхождению всех повествований. Аще бо негли обрящется число сих до десяти, то аще кто побеждается в девятих и удержит едино, лучший обретается повествовавшаго вся десять.
Вопрос 469. Аще убо обрящуся с некиими глаголющими о плотской или духовной вещи, что сотворю? Возглаголю ли, или ни?
Ответ. Аще обрящешися в беседе некиих повествующих о вещи мирской или духовной, яви себе и ты глаголати некая не имущая вреда душевна; но в разуме, ко еже избежати от них похвал, да не како вознепщеван будеши от них молчалив, и отяготишися от сего. Но аще и сие сотвориши, вонми, глаголя мало, да не осудиши онех, яко много глаголющих. Не веси бо, аще отягчает тя едино слово, еже возглаголал еси, паче, нежели онех многая.
Вопрос 470. Откуду мне случается сие со смущением в деле глаголати с ким, и многократно раскаяваюся и в тое паки впадаю и не хотя: стужает же мне уныние?
Ответ. Сие случается, от еже не имети сердце наше в делании. Сего бо ради и во уныние впадаем, и во ина зла многа.
Вопрос 471. Понеже рече великий старец, яко дондеже ощущает кто смущение помыслом, аще и до власа, от лукаваго есть, объясни мне тое.
Ответ. Аще помышляеши что сотворити, и видиши смущение в помысле, и призывающу ти имя Божие, пребудет ноне до власа, тогда разумей, яко, еже хощеши сотворити, от лукаваго есть, и дан не сотвориши того. Аще же по еже помыслити подвержется смущение, и пообладан будет от него помысл, то и тако не леть есть сотворити, еже помыслил еси. Ни едино бо со смущением бываемо угодно есть Богу. Аще ли же сопротивляется кто смущению, то не подобает вменяти дело оное отнюд быти вредно, но разсуждати е, добро ли есть или ни. И аще убо несть добро удалятися. Аще же добро есть, то сотворити е, презирая смущение помощию Божиею.
Вопрос 472. Случается, яко беседую с ким, и по еже начати слово, влагает смущение. Что убо сотворю? Аще бо приоставу разсудити слово, ко еже уразумети, якоже рекл еси, добро ли есть, или ни: осуждение приемлю от слышащаго, яко внезапу умолчав.
Ответ. Аще не будет ти явлено, яко грех имать слово оно, то подобает исполнити е. И по сих разсуждати, аще зле глаголано бысть; и тако наказовати помысл, осуждая себе, яко зле глаголавша, за еже не приложити еще. Писано бо есть: «чадо, согрешил ли еси, не приложи ктому» (Сир. 21, 1). И вонми отныне помышляти, аще на пользу глаголются глаголемая, и тогда употребляти беседы. Аще же явлено будет, яко грех имать помысл, тогда, и без ввергающегося смущения, потщися отсещи его, или притворяяся, яко забыл еси его, или пренося его на иную беседу полезнейшую, да не подпадеши бываемому от него осуждению.
Вопрос 473. Понеже рекл еси, отче, яко, прежде неже начати беседу, должно разсмотрети помысл: что убо, егда требует нужда рещи слово, или егда сежу на беседе? И да не явлюся молчанием приступити, хощу и аз проглаголати ко глаголемым, и не вижду явнаго греха в том слове, но мнится мне доброе быти, или среднее: что убо повелеваеши, да сотворю, не имея времене совершенно разсудити, есть ли в нем сокровенный грех?
Ответ. Аще доброе явится слово, или и среднее, и ищет потреба глаголану быти ему, обаче аще видиши от слова того будущее тебе тщеславие, или от похвалящих тя слышателей, или как-нибудь: должно предутвердити помысл не прияти тщеславия. Аще ли же видиши, яко побеждаешися от него, лучше есть умолчати, нежели предприяти.
Вопрос 474. Явил ми еси, отче, яко бываемая со смущением и тщеславием от бесов суть. И благодарю Господу, просветившему мя духовным вашим учением, и даровавшему грешником чрез святых познати путь живота. Но молю и сему научи мя, что есть оправдание?
Ответ. Оправдание есть, еже хваления убо не имать, отрицается же греха: якоже во Адаме, и Еве, и Каине, и таковых. Согрешивше бо, и хотяще себе оправдити, отрекошася согрешения.
Вопрос 475. Есть, егда не точию влагает мне смущение, но и понуждает мя сотворити вещь, или рещи слово: случается же, егда вопреки удерживает мя исполнити слово, или дело, и противостоит пресещи хотя. Что убо сотворю?
Ответ. Предрех, яко о всяком помысле и деле подобает разсуждати, добро ли есть или ни. Еже нерадити творит о всех сих. И аще убо будет добро, сотвори е. Аще ли же ни, да не сотвориши. Обаче, да не доброе с молвою будет, истязовати подобает владычественный помысл, с каким разумом сия творит. И аще по страху Божио истяжеши, то не попустит Бог заблудити: како бо, «егда собою клятся, глаголя: живу Аз, глаголет Господь, не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему» (Иез. 33, 11)?
Наипаче зря тебе, истязующа помысл о спасении души, и еже к Нему обращении. Везде убо призывай имя Божие.
Вопрос 476. Иногда призываю имя Божие, но обаче остает в помысле якоже некая тяжесть от сих. Коль краты убо подобает призывати?
Ответ. Довлеет единою, и приложити да не стерпиши, но вознеради о тяжести: от бесов бо есть. Сие же глаголю, внегда не запрещено есть побеседовати, или удержати дело, за еже добру быти тому, или средню. Тогда бо довольно будет единожды, или ноне трижды.
Вопрос 477. Егда хощу возглаголати добро дело, или сотворити, и бояся, еже не быти мне в нем смущения в сердце, убегаю его: убо добру ли творю или ни?
Ответ. Аще хотя дело творити или глаголати боишися, да не како подвижется тебе от того смущение, и сего ради убегаеши того, то не право твориши. Плещи бо подаеши врагу, и неизбежиши смущения. Не скудно бо ему во всяком деле влагати тебе смущение: и горша будет ти страсть. А от еже сотворити дело с молитвою и страхом Божиим, помощию Божией упраздняется смущение.
Вопрос 478. И како рекл еси ми, отче, яко добро есть молчание? аще убо сего употреблю, мнюся бегати, и вреждаюся. Како убо есть?
Ответ. Егда по постничеству употребляеши молчание, тогда добро есть. Аще же не тако, но, бояся смущения, молчиши, то вредно есть.
Вопрос 479. А понеже человека самовластна сотворил есть Бог, и не нудит его сотворити правду: рцы ми, отче, како помогает обидимому? И како речено есть: «отметает мысли людей, и отметает советы князей» (Пс. 32, 10)? И помолися о мне, яко да избавлюся от диавольскаго неверия, и трезвлюся в духовном вашем учении.
Ответ. Бог не принуждает сотворити правду, за самовластие. Но аще обидим бывает кто, и будет достоин избавитися от обиды тоя, то возбраняет Бог обидящаго, и не вменяется ему в правду, за еже зло имети произволение и произволяти ему исполнити всяку обиду: обидяху бо халдеи сущих с Азариею, мещуще их в пещь огненную; и понеже достойни бяху еже избавитися, пощади их Бог, и удержа огнь обидити их. И не приписуем правду сию халдеом, за еже злую имеяху волю: но Богови, раззорившему советы языков, ради боящихся Его. И аще и удержано будет зло достойных ради, но обидливии достойно зол обиды своея приемлют мзду. Внемли себе, да не заблудиши от истины, в нюже приведе тя Бог славы, молитвами святых. Аминь.
Вопрос 480. Брат, вкупе делая с инем братом, ударен бысть от него по действу диаволю. И от сея вины смутився, восхоте разлучитися от еже вкупе делати с ним. И вопросил есть великаго старца о сем.
Ответ Варсануфия. Брате, о нихже вопросил еси, да не возмятешися, еже сотворити что-либо со смущением: паче же о человеце смущение от помыслов, и зависти диаволи; якоже и ты искушен был еси, и возсвирепел был еси от помыслов на время. И аще помянеши, яко и ты тогда пострадал еси, то не уничижиши брата твоего во искушении его. Мнози бо немощствующии от помрачения мозга, бываемаго от лютейшия огневицы, что-нибудь тогда и напоминают и глаголют: и аще и досаждают здравым сущим и служащим тем, не ведят: пообладал бо есть теми недуг. Тако и ныне, аще и речет кто ему о враче, то не приемлет врачбы; ниже бо весть, что ему полезно есть, и аки суесловие приемлет глаголемая ему от кого, и досаждая, и гневаяся, и прося снедей, вредящих паче, нежели пользующих, — не весть, что творит. Тако есть искушаемый: аще и погубляет душу свою, не весть. Аще и святым, состраждущим ему о душе его, досадит или уничижит их, не весть: упися бо страстию недуга по действу сопротивнаго, присно извращающаго ему вещи, дондеже сотворит его отрещися и Самаго Бога. Тако и зде в части сей. Но ведый сия, и яко смотрительне попущает Бог нам искушенных быти, да искусни явимся Ему; да претерпеваем ближнему во время немощи его, чувственныя же и мысленныя. «Друг друга бо, глаголет, тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6, 2). Убо аще кто согласится с немощствующим, то сие не в том есть, еже творити волю его, или во еже дати ему вредящая его, но в сем, еже понести досады его, и сохранитися не дати что ему вредящее. Тако и зде в части сей. Не в том, еже сотворити волю немощствующаго, есть попечение оно, но в том, еже молитися о нем. И аще не будет доволен, то да помолится могущим умолити Бога избавити того от належащаго ему искушения, — и бывает таковый, якоже Марфа и Мариа, сестры Лазаревы, глаголавшия ко Владыце воскресити брата их. И аще сотворит кто сия, да не велие возмудрствует. Якоже бо бывает ему от инех, тако и той творит. «В нюже бо меру мерит кто, возмерится ему» (Мф. 7, 2). И да не вознепщуеши, ударен быв от него, яко велие нечто пострадал еси: зане Господь небесе и земли биен бысть, и вся прочая пострада. И да не поколеблешися от места своего прейти и отлучатися от брата твоего: не бо есть по Богу, но исполнение воли диаволи. Аще ли сотвориши сие, то ни тако почиет, но еще в горшее приидет. От зла бо ниединоже бывает благо. Но сие есть непокорение и неразумие: «идеже бо рвение и зависть, ту нестроение, и всяка зла вещь» (Иак. 3, 16). Никтоже исцеляется от сих во век, точию отсецаяй свою волю, и подвизаяйся не любопытствовати ближняго, ниже рещи когда, что есть сие или оно? Глаголяй же, сие и аз хощу, сын диаволь бывает, и чуждь Бога. И явно есть, яко свою волю хощет сотворити, а не волю Божию. Мужайся, брате. Бог да покрыет тя. И от всея души помолися о брате твоем, и возлюби его о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
481. Прошение. Брат проси тогожде великаго старца помолитися о нем. Прости мя, яко много стужаю тебе. Но веруя в Бога, яко молитвами твоими укрепит мя, и не ктому стужаю ти толико.
Ответ Варсануфия. Елицы суть чада Божия, то и наследницы всяко благодати и долготерпения, и кротости Его, и человеколюбия и любве суть. Аще бо чада Божия, то и бози суть. Аще бози, то и господие. И аще свет есть Бог, то и тии светильницы. Аще убо стужение имеет просимый Бог и унывает, то и тии. Аще же не скорбит просим, просим же радуется, то и тии. «Взыщи ближняго своего, яко самаго себе», глаголет Ветхое Писание (Лев. 19, 18). Новое же, показующе совершенство, глаголет душу полагати за друг друга: якоже Совершенный и Сын Совершеннаго душу Свою о нас положил есть. Просими убо святии радуются, совершенни суще, якоже Отец их совершен есть. Просите убо их, и подадут вам неленостно: не бо суть, якоже аз, разслаблени и лениви. И помолитися быти мне в сих: и воспрошу у Бога дати вам прошения ваша, прежде, силу свыше, и любовь к Нему, и да утвердит во страсе Своем и вере сердца ваша. Пребудите убо не сумнящеся о приятии милости от Него: и Той сотворит, по преизбыточестию, ихже просим, или разумеем. Тому слава, вовеки. Аминь.
Вопрос 482. Брат вопроси авву общежития, в немже бяху святии старцы, дати ему близ их келлию. И согласися дати. Отыде же в тое время к некоему монаху, и моли его оный вселитися в особную ему келлию. Брат же отвеща, яко не может сего сотворити без совета старцев и аввы, согласившегося дати ему келлию. И, пришед, вопроси инаго старца, что подобает сотворити?
Ответ Иоанна. Брате, Господь нам заповеда — друг друга честию больша себе творити. Аще убо любве ради, юже к тебе имамы по Богу, речем тебе яко при нас вселися, то делом покажем, яко себе предпочитаем брату. Аще ли же паки речем тебе, яко при оном пребуди, негли помыслит любы твоя, яко отреваем тя от нас, аки не имуще любве к тебе. Но ты искуси соседство мест сих, и пользу души твоея из них, и употреби слова апостола, глаголюща: «вся искушающе, доброе держите» (1 Фес. 5, 21). Сия от яже по Богу, любве глаголах. Прости мя, брате мой, Господа ради.
Вопрос 483 к великому старцу. Инок некий, живя в чуждей келлии, созда себе близ келлию. И прииде к нему некий брат, требуяй келлии, и дозволи ему он вселитися в созданной им келлии: сей же взысковаше даровати ему сию с подписанием. И согласися даровати, аще дозволят сие старцы, с тем обаче, еже бы почерпати на всяку седмицу от воды, яже есть в той сосуда два. И вопросиша великаго старца о сем.
Ответ Варсануфия. Сие несть иноческо. Аще бо писания хощете от друг друга, то и на суд имате ходити. Дело сие не есть любве. Но паче безписменно да живет брат в келлии: и аще восхощет господин келлии на время извести его, то со смирением должен изыти, ничтоже отнюд противуглаголя. Аще ли же и сам господин келлии тоя отыдет, хотя наполнити два сосуда своя воды, и не подаст ему он, пребываяй в келлии, то ниже той должен смутитися, но сотворити со смирением метание, и прияти сосуд празден, и отыти глаголя тому: прости мя, Господа ради, брате, яко оскорбих тя, и помолися о мне. Должен же и внимати себе, да по сих невозмятется от гнева. И, смирения ради его, покрыет Бог и брата его от вражды диаволи, и умилится потещи в след его, и положити ему метание, якоже возвратитися и наполнити, или и подержати с ним сосуд. И тогда любы Божия покрыет обоих, и спасет их человеколюбец Бог.
Вопрос 484. Что убо, яко требует поправки келлия она? Еда должен есть иждивати пребываяй в ней? Понеже не его есть, и чает когда-нибудь изыти из нея.
Ответ. Аще кто имать в себе, яко вся, елика имать, Божия суть, и верных всех обща, и свое никтоже имать что, то не должен есть сего помышляти. Плотскаго бо разума суть сия. Ибо аще и предварит иждив, и не пребудет тамо; ин брат, обретая упокоение тое, присно имать благословляти иждившаго и потрудившагося на месте том. И аще быхом имели истинна Рекшаго: «еюже мерою мериши, возмерится тебе» (Мф. 7, 2); и яко, «воздаси комуждо по делом его» (Мф. 16, 27); и паки: «даст ти Господь по сердцу твоему» (Пс. 19, 5), то не оставили быхом того отгнана быти безвременно. Но присно вопияти имехом к нему: «не имам тебе оставити, ниже имам тебе отступити» (Евр. 13, 5).
Вопрос 485. Брат вопроси тогожде великаго старца: прости мя, господине отче, яко смею возглаголати. Понеже вижду господина авву, аки любяща никоего паче инех, — и стужает ми помысл, глаголя: яко человеко угождает: зане чесого-либо аще хотят нецыи, дает им, а ин не дает. Единощи бо воспросих, единаго окна, и не сотвори: и паки мало извести, и не дал есть; инем же дает. Убо како творит сия? И что отвещаю помыслу тому?
Ответ Варсануфия. Брате, терпения потреба есть. Ибо рече Господь: «в терпении вашем стяжите души ваша» (Лк. 21, 19). И апостол: «терпения бо имате потребу», и прочая (Евр. 10, 36). Аще восхотел есть Бог искусити тя, претерпиши ли нечто: то ты ли обрящешися, не имея терпенитя? Колико лет имате тако келлии оны, и ничтоже ресте? И внегда видети иныя, творящия нечто, тогда абие сгараете, аки от огня. Почто не рекл еси помыслу: все время препроводих, и в малех днех не претерплю ли? Аще ли речет ти помысл: и како инем сотворил есть? То рцы ему: яко тии святи суть, аз же недостоин, достоин же всякаго оскорбления. Аще имаши авву твоего человекоугодника, не суща тако, то ты погубляеши душу свою. Аще ли же воистинну и человекоугодник есть, то ты ответа не даси за него, но той за тебе. Должен же ищай вещи, испытати время, и удобства, и упразднение, и тогда уразумеет, чесого ради не бывает то, егоже хощет. Аще ли же не обрящет, не должен есть порицати кого, но себе глаголя: аз есмь недостоин, и обрящеши исход помыслу тому, брате: сей есть путь хотящих спастися и жити по Богу.
Вопрос 486. Некий иногда от отцев старец, живяше во общежитии, в нем бяху сии святии старцы. И вопрошаемь от служащаго ему, что хощеши, да сотворю ти ясти, глаголаше тому со гневом: что-либо хощеши, сотвори. И скорбяше брат, не ведый, что сотворит. И вопрошен бысть тойжде великий старец: добре ли убо творит, тако глаголя, или ни?
И отвеща. Мне убо не достоит осудити кого. «Кийждо бо свое бремя носит» (Гал. 6, 5). Но, якоже мнится мне, таковый ответ скорбь подает ближнему, аще и по обучению сия творит. Но должен глаголати братови со смирением, яко сию вещь приемлет естество мое ныне. И аще просте устроит ю брат, то должен быти благодарен, аще и зле служит ему. Аще бо, творящу братови вещь ону, или добре, или зле, он на гнев подвизается, то сие горше всех страстей есть. Таковый бо бессловесне гневается: и сей разум не есть Божий, но паче действо диаволе. Обаче служай должен есть долготерпети. Иже бо носит брата своего по страху Божию, на том почивает Дух Божий.
Вопрос 487. Тойжде почитаемь, и по страху Божию угождение приемля от аввы и братии общежития онаго, не познаваше угождения, но яко паче утесняемь, и не якоже подобает служимь отай отыде. Они же, узнавше по сем, где пребывает, восхотеша ити и умолити его, да возвратится к ним. Слышаху бо, яко скорбит. И вопросиста тогожде великаго старца, рекше и оное апостолово: «да не како многою скорбию пожерт будет таковый» (2 Кор. 2, 7).
Ответ. Апостол, понеже предаде онаго сатане, рече сие: то имеяше место оный, еже возскорбети, яко от апостола отлучен. Сего ради, видя его раскаявающася, рече: «утвердите к нему любовь» (2 Кор. 2, 8). Аще убо весте, яко вы изгнасте его, должно отшедше положити метание да возвратится. Аще ли же по своей воли отыде, то аще и пойдете вы к нему Бога ради, оправдание его приидет на него: будет бо имети таково расположение сердца, аки на скорбь паки возвращается. И аще случится ему якова либо причина, присно имать глаголати: вне бех и принудиша мя внити. Но оставите и сокрушитися. Мало от помыслов, раскаявающася, яко изыде: аще бо и теснитися имать телом, но пользу приимет духом: возмется бо от него гордыня и оправдание; внегда зрети себе в скорбех мнозех, и тогда воспомянет покой общежития, и со смирением возвратится восприемля вместо не благодарности благодарность.
Вопрос 488. Что убо, яко аще и раскается, но постыдится возвратитися?
Ответ. Аще раскается и понесет укорение свое, глаголя: яко аз виновен есмь во всех, тогда Бог, рекий пророком: «глаголи беззакония твоя прежде, да оправдишися» (Ис. 43, 26): видя, яко укротися сердце его, наставит и во страсе Своем к пользе его. Глаголет бо: «наставит кроткия на суд, научит кроткия путем Своим» (Пс. 24, 9). И аще на месте своем первом пользовашеся множае, уверит сердце свое со смирением возвратитися тамо.
Вопрос 489. Брат воинствуяй в мире, прииде во общежитие. И вопросил есть тогожде великаго старца, может ли покаятися?
Ответ Варсануфия. Брате, Бог никогоже отвергает, но всех призывает на покаяние. Должен убо приступаяй к Нему, от всего сердца приступити, и сеяти на уповании еже бы пожати, и ожидати искушения до последнего издыхания.
Вопрос 490. И ныне, заступит ли его Бог?
Ответ. Чадо, поприще отверсто есть. И хотяй спастися, слышит Иисуса вопиюща к нему и глаголюща: «Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы». И: «научитеся от Мене, яко кроток есмь, и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим. Иго бо Мое благо, и бремя Мое легко есть» (Мф. 11, 28–30). Виждь, что слышиши: кроток и смирен. Да сего научимся от Него. Не должен есть ослабевати и боятися приступаяй к Богу. Зане николиже положит начало в путь свой: Бог бо сердцу его внемлет и предложение судит. И Той весть немощь человека, яко от себе сотворити не может ни чесоже, но «Той есть все» (Сир. 43, 29) и «Той дает достойному силу, еже сотворити силу» (Пс. 59, 14) Зане, аще удержит силу крепкого, то где обретается окаянный человек? И аще удержит премудрость премудраго, и изменит сердце его, то обретается премудрость его, яко невежды и безумна. Надеющеся убо да приступим к Нему: ведуще, яко Той есть приподаваяй нам силу. На подвиг убо приуготови душу твою: не точию же, но и ко еже увенчану быти. Господь да поможет ти по воли Своей, молитвами святых, аминь.
491. Моление тогожде к томужде великому старцу. Понеже помыслы мои мечтательно показуют мне мир, поощряюще мя к нему возвратитися: сотвори милость со мною, да буду покровен молитвами вашими. Понеже в техжде гресех еще сый; молихся Богу, под покровом вашим удостоитися ЖИТИ.
Ответ Варсануфия. Чадо возлюбленное! мужайся о Господе. Бог призвал тя есть: да не ослабееши, но дерзай. Начало еже по Богу делания брани имать. Но Господь сокрушает я. Воинство мира сего тьма есть: и достояние его, мука вечная: Божие же, свет есть, и наследие его жизнь вечная. Размягчи ныне сии две крупицы: и тогда избери, еже хощеши. И приидет к тебе Некто велегласно, и возбудит сердце твое еще студеное, и сотворит тя быстро ступати, якоже подобает. Не ужасайся: есть бо руководяй тя ко Владыце Богу.
492. Прошение тогожде к томужде великому старцу. Понеже стужение ныне подвигшияся мне брани от мене бысть, помилуй мя, Владыко, да молитвы твоя упразднят ю. Погубих бо еже во мне доброе, хваляся купно с пришедшими ко мне по плоти братиями моими. Пребых бо мечтая беседу их, и непщуя купно с ними сопребывати. Но помози мнозей немощи моей, и боязни яже к пути спасительному. Како бо молити Бога, призвавшаго мя, не вем, потщався удалити Его от мене, и в един час забыв все благодеяния Его. Темже молю, помилуй мя, яко много согреших: и брани, от моея немощи и маловерия бываемыя, не отступают от мене. И аще мощно и полезно ми есть удалити от себе моих, да не приходят ко мне, за еже не приносити ми прельщений мирских. И сие вы весте. Студену бо еще сущу сердцу моему, на смущение точию, и путь брани приходят ко мне. Мало же отступльшим помыслом вчера от мене, покровительства ради вашего, днесь, яко седох мало наедине, да изучу един псалом, толико налегоша на мя, яко от пренемогания и потети ми. Темже молюся, да не оставиши мя врагом моим, но твоею силою немощь мою укрепи, и оныя упраздни, ако довольно насытишася мене. И ты видиши сердце мое, яко брани не сладце ношу. Да не побежден буду за немощь мою и за еже не ведати ми лукавства их! Да не в сети их впаду, в нихже прежде, неже приити к вам, валяхся. Прости мя и помолися о мне, отче благий.
Ответ Варсануфия. Брате возлюбленне, книжицу имать Владыка наш Бог, в ней же написуются приступающии работами Ему чисте: и вена (приданное, дары) написуются от перваго дне. Молих Того, не хотящаго «смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему» (Иез. 33, 11), да вчинит тя в ню со спасающимися. И помилова и тебе со мною, и абие вчини тя. «И же всем человеком хотяй спастися и в разум истины приити» (1 Тим. 2, 4). «Туне убо приял еси» (Мф. 10, 8). В тебе прочее залежит то еже не быти в таковом написании или еже быти. Тебе бо хотящу помогает Глаголяй: «Аще хощете и послушаете Мене, благая земли снесте» (Ис. 1, 19) и прочая. Се рех: вонми, да не отпадеши от таковаго воинства, да не когда неисцелною язвою возболиши. Сего бо отпад, ниже в мире потребен будеши. Господь да покрыет тя от лукаваго и сохранит в вечную жизнь. Аминь. Чадо, «остави мертвых погребсти своя мертвецы» (Мф. 8, 22). И узриши како прославляется Бог в совете святых.
492. Моление тогожде к томужде великому старцу.
Авво, Господа ради помилуй мя. Понеже, наедине почивающу мне, востают на мя мечтания: еще же и туга, аки некиим нападающим на мя: якоже и спящу ми одержиму бывати, и не мощи почити мне. И занеже боязлив есмь естеством, множае брань востает на мя и не попускает мне уснути, разве мало: и сие, якоже рех, в тузе: и малодушии: якоже от сего ощущати и изнеможение в телеси, и почти не мощи подвигнути себе. Прочее, Владыко, полезное ты веси: и сие сотвори со мною, отче благий. Прости мне грешному и много болящу
Ответ Варсануфия. Брате, прославити Бога должен еси, яко показует писание истинствующа: глаголет бо: «Верен Бог, иже не оставит вас искусится паче, еже можете» (1 Кор. 10, 13). По силе убо твоей оставляет тя обучатися. Великих же, по силе их, во великих искушениях искушает, и радуются. Во успение бо приводит человека искушение. Идеже бо предлежит благо, тамо и брань бывает. Да не убоишися убо искушений, но возрадуйся, яко во успеяние ведут тя. Приобиди убо е, и поможет ти Бог, и покрыет тя.
493. Прошение тогожде к томужде. Отче святый, немощен и грешен сый, не имам дерзновения воспросити чесого от благоутробнаго Бога. Темже припадаю ти, да помолишися о мне грешнем, да сподоблюся работати Ему, да подаст мне силу и разум: всех бо сих, якоже весть и сердце твое требую, ничтоже сый по всему. Верую бо, отче благий, яко молитвы твоя довольны суть умолити Бога о гресех моих, да презрит я, и достойна мя да сотворит, еже начати благословенный путь: да в разуме наставлением милости твоея, благословение, шествуя, возблагодарю обычно человеколюбивому Богу, тобою всех благих сподоблшему мя. Прости безумию моему и дерзновению, и молися о мне.
Ответ Варсануфия. Брате, паче же чадо: Бог небесе и земли да укрепит тя во святем звании Своем, имже призва тя и да сподобит тя чина сыноположения, егоже мали сподобляются. И да утвердит сердце твое, якоже сердце Аннино, да родиши плоды благоприятны Богови, подобны Самуилу, и да воспоеши с ним песнь нову Богови. И да преуспееши в делех благих в предлежащем ти пути, и да поработаеши Ему чисто, яко искусен воин. Да не уныеши убо, ниже да разслабишися, но тецы усердно град святых и избранных наследити. Веру, надежду и любовь стяжи, и приведут тя во святое смирение, матерь всех добродетелей. И спасешися во веки веков. Аминь.
494. Прошение тогожде. Понеже грешен есмь, и несмь доволен, яко немощен телом, что-либо сотворит благо и угодно Богу: молю тя, Владыко, ты помолися о мне прогневавшем Его, и ничтоже якоже рех, могущем сотворити, немощи мне возбраняющей.
Ответ Варсануфия. Блажен еси, брате, аще отнюд ощущаеши, яко имаши грехи. Ощущаяй бо, всяко гнушается их и удаляется от них. И часть есть покаяния, еже ощущати я, и просити помощи от отцев молитвами ко Богу избавитися от них и от ожидающих его мук. Мы убо молимся, а ты сотвори силу твою стяжати смирение и покорение. И да не удержиши себе волю в чесом-либо: от того бо гнев раждается. И да не судиши, ниже да уничижиши кого: от сего бо изнемогает сердце и ослепевает ум: а оттуду приходит нерадение и рождается жестосердие. Но трезвися выну в поучении Божественнаго закона, от негоже согревается сердце небесным огнем. Глаголет бо: «и в поучении моем разгорится огнь» (Пс. 38, 4). И да не возпечалуеши: от Бога бо есть звание твое, брате: и да не уныеши, ниже да разслабеешии: не бо истязует тя Бог паче силы твоея, но по возможности. Сохрани уста твоя от праздна словесе, и суесловия, и еже не поучатися в сердце твоем в злых словесех. И повержи силу свою с молитвою святых пред Богом, глаголя: «Милостив буди мне грешному» (Лк. 18, 13). И помилует тя, и сохранит тя, и покрыет тя от всякаго зла, еже приити от тмы во истинный свет, от прелести во истину, от смерти в живот, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки, аминь.
495. Прошение тогожде к иному старцу. Авво, Господа ради прости безстудству моему и безумию и помози ми множества ради грехов моих. Аще бо един грех содеваяй пред Богом требует многаго покаяния, что сотворю аз совоспитан со грехом, иже прогневляти Бога не престах по силе моей, и требую ваших молитв, да отступит от мене грех? И понеже требую часто учитися пути сему, человек от сретаний, и многих злых семо пришедый по многому благоутробию Божию: молю тя, отче преподобне, сотвори милость со мною и, якоже веси, настави мя. И помолися о мне, во еже хранити святыя твоя заповеди, яже мне повелеваеши творити.
Ответ. Брате, понеже к Распеншемуся нас ради приступил еси, то и ты возми крест свой и последуй Тому, возвергая на Него свое попечение творящаго по преизбыточествию, ихже просим или разумеем. Той бо печется о нас. Да не ужаснешися убо и поможет ти Христос. Точию же, чадо, имей во уме своем слово Божественнаго Писания и приуготовление, еже глаголет: «Сыне, аще приступаеши работати Господеви, уготови душу твою во искушение» (Сир. 2, 1). И: «яко муж без искушений непотребен». И паки: «блажен человек иже претерпит искушение: зане искусен быв» (Иак. 1, 12) и прочая. Не устрашая тя, брате, сия глаголю тебе, но утверждая сердце твое во страсе Божии на пути Божии. Тако бо преуспеша вси святии, искушении и скорбми многими, и благоугодиша спомогающей им благодати Божией. Да не убоишися, ниже да ослабееши. Веруем бо, яко Бог есть насаждаяй тя, и напояяй, и возращаяй, молитвами святых. Аминь.
Вопрос 497. Что сотворю, отче, яко стражду от блуда?
Ответ. Елико можеши, озлобляй себе, сие же есть по силе твоей. И не буди надеяся на сие, но на любовь и покров Божий. И да не уныеши, уныние бо во всякое начало зло влагает себе.
Вопрос 498. Понеже, аще глаголю братови моему, множицею со гневом глаголю слово: аще ли же аки с любовию восхощу, то абие со сладостию скверною и движением тела зле колеблюся, ниже на лице братнее воззрети без сих могий: что сотворю, отче?
Ответ. Еже возглаголати со гневом братови, или движущуся телу с любовию, сия оба смерть суть. Оставив убо обоя, по обычаю глаголи братови твоему: и поможет тебе Бог. И со всеми сими сохрани очи свои, и помолися о мне.
Вопрос 499. Что сотворю стужаем от брани чревобесия, и инех страстей, и сребролюбия?
Ответ. Егда брань творит с тобою страсть чревобесия, подвизайся, елико имаши силы, Бога ради, не дати телу, елико требует. И в сребролюбии подобне. Дондеже брань стужает тебе, то да не стяжеши излишно что-либо: до ризы, и чрепия, и в самой тонкой вещи подвизайся. А по еже победити со Богом брань ону, стяжи потребу свою по Богу. И во инех страстех тожде твори.
Вопрос 500. Брат вкупе живый с некиим старцем, вопроси тогожде старца Иоанна о мере пищи и сне, и о случающемся ему смятении, егда мнится ему что не право от старца бывати.
Ответ. Старцы глаголют, яко упокоити ближняго, добродетель есть, да и велика: наипаче егда не по причине побеждения или невоздержания творит кто вещь. Ты довольное телу сохрани. Аще яси и трижды, то не вредишися. Что бо, аще ясть человек единою безрассудно? Кая ему польза? Уразумей убо со свободою разум старца. Егда бо по Богу живете оба, то и той по страху Божию должен есть рещи свободу свою, и аще что глаголет, яко покоит его, тое сотвори: и се есть воля Божия. Сон же два образа имать. Есть, егда от многоядения отягощается тело, и есть, егда от безсилия не может кто службу принести, и приходит сон: многоядению же припоследует брань блуда: отягощает бо его в сон, во еже осквернити тело его. Прочее разсудительный поразумевает, како, и откуду бывает ему сие. Сотворити же силу нашу истязуеми есмы, и ничтоже более. А покров Божий и помощь есть укрепити силу нашу. Яко Тому есть слава вовеки. Аминь. Помолися о мне, брате, и сотвори любовь: егда беседуеши со ближним, то разсуждай: аще убо со смирением и разсуждением безмятежно беседуеши (с ним), то беседуй; аще ли же есть нечто не таково, то востягни помысл, и посрами и, и престанет. И да не возмятешися о вещи от него бываемой, глаголя: Бог весть полезное, и почиеши. Обаче напомяни ему со смирением, и остави его, якоже хощет сотворити. Помолися о мне, брате честнейше.
Вопрос 501. Аще пребывает кто со старцем, и не будет доволен старец той отвещавати вопрошаем, утесняемь же бывает брат от помысл: еда должен есть вопрошати инаго старца, или по воле его, или без воли паче, нежели сокрушатися от помыслов?
Ответ. Аще весть, яко имать авва его воспользовати душу его, должен смело сказати ему: яко помыслы имам, что разсуждаеши, да сотворю? И той о себе сам, якоже человек имый сына недугующа, и со тщанием поемляй его ко врачу, не точно же, но и мзды за него подаваяй; тако и той с радостию поймет ученика своего к человеку, имущему сие дарование, или послет и к тому. Аще же весть, яко не может сего понести старец, ничтоже да речет ему: но аще обрящет благовременство, строящу Богу способ к тому, да вопросит инаго старца духовна о помыслех своих, моля того, да не увесть авва его, зане ввержет и во страсть зависти, и будет ему сие на великую скорбь, еже без него вопросити. И да не соблазнится о нем, яко не имущем таковаго дарования: не всем бо дано есть. И аще осяжет, обрящет всяко, яко авва его имать ино дарование: дарования бо Духа различна суть, и человеком разделена, овому убо сице, овому же сице. А донележе не обретает времене вопросити, да потерпит, моля Бога помощй ему.
Вопрос 502. Брат, подвизаемь удобно на гнев, вопроси тогожде старца о сем.
Ответ Иоанна. Аще бы нудился еси еже умрети от всякаго человека и восприяти мало терпения, то имел бы еси почити и свободитися от многих бед. Да смирится сердце твое пред Богом: и благодать Его со заступит нас во всех.
Вопрос 503. Брат вопроси великаго старца, глаголя: помолися о мне, отче, яко немоществую душею и телом, да укрепит мя Господь, во еже благодарим Ему. И о брате сущем со мною, яко и той требует милости.
Ответ Варсануфия. Господь да утвердит тя во всяко дело благо, якоже просил еси. Се и сие дело есть благо, еже помощи сущему с тобою брату по силе. И рекий: «огня приидох во врещи на землю» (Лк. 12, 49), да ввержет его в сердце твое и мое. И да вижду тя растуща, яко кедры оны ливанския, и цветуща, яко финик в раи Божии. Ибо сим тако сущим, и аз вкушаю благих твоих, и веселюся, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 504. Отче, помолися о мне. И молю уразумети, откуду таковое неможение случается, и в службе моей, и в рукоделии моем. И от пренемогания, во еже ясти и спати преклоняется помысл.
Ответ. О молитве: аще негли имам молитву, не могу помолитися о души моей паче, нежели о твоей: трепещу бо Глаголюща: «Взыщи ближняго твоего, яко сам себе» (Мф. 22, 39). Но аз прежде творю силу мою, Бога же есть милость, иже сотвори с нами уже велию милость и творит. Не отрицаюся, яко сотвори: понеже неблагодарность обрящется. О неможении же: еже единою быти тако, и единою тако, то путь сей тако есть. Ходит кто путем гладким, и паки обретает стремнины, и горы, и приходит паки на правый путь. Но понеже глаголет: «о всем благодарите» (1 Фес. 5, 18), то должни есмы. И о еже ясти и нити, и спати: да предваряет благодарение. Поучися в слове апостольском, яко «аще ясте, аще ли пиете, аще ли ино что творите» (1 Кор. 10, 31): и сохрани оно во всем, и сохранит тя Бог благодарения. Тому слава вовеки, аминь.
505. Тогожде великаго старца к томужде вопросившу, аще подобает употребляти врачбу?
Ответ. Брате, употребляющии врачев и не употребляющии, в надежде Божии употребляют, глаголюще: о имени Господни вверяем себе врачем, яко подаст ими исцеление. И не употребляющии, в надежде имени Его не употребляют, и врачует их. Аще убо употребиши, не согрешил еси, и аще не употребиши, не высокомудрствуй. Сие же да увеси, яко, аще и врачев употребиши, воля Божия бывает, и ничтоже ино. Аще ли же хощеши, то слово (святаго) Илии удержи, еже глаголаше, и будеши в сей день без попечения.
Вопрос 506. Помолися о мне, отче, и рцы ми: что есть, яко нощию, егда хощу пети, то леность ощущаю: и наипаче, егда бывает хладно? И прочее, много нощей седя пою и молюся. Понеже убо боюся, не от разленения ли сия стражду, сподоби мя отче, просвети мя и помолися, да сотворю что-либо аще возглаголеши мне?
Ответ. Еже за друг друга молитися, всем заповедано есть. А о нихже вопросил еси, уразумети хотя, что есть: то есть часть смешана от семене бесовскаго, и часть от немощи телесныя. Темже убо еже пети, или молитися седящу ти со умилением, не возбраняет еже благоугодной быти Богови службе твоей. Аще бо и стоя сотворит сию кто с парением, то ни во чтоже вменяется труд его. Господь да поможет ти, брате. Аминь.
Вопрос 507. Молю святыню твою, отче: понеже немощен есмь душею и телом, имам же довольныя дни телом наипаче боля, якоже во утриих пищу приимати; многажды же и в корыте купальном лежу. И есть, егда благодарит душа моя, глоголющи: яко Бог попусти мне болезнь сию за многая согрешения моя. Иногда же скорблю, глаголя с пренемоганием: яко несмь достоин, якоже вси, ясти хлеб мой единою днем с покоем. И паки глаголет ми помысл: еда достоит противуглаголати Богови? Не весть ли вся? Еда без Него может что быти? Претерпи со благодарением. Молю тя, отче, щедротами Божиими, помолися о мне и яви мне, како должен есмь преити, да не от печали пожерт буду.
Ответ. Святыня твоя святыни моей написа помолитися о боголюбии твоем. И аз же неразумный отец молю тя разумнаго сына тожде сотворити, и помолитися о мне, иждивающем дни своя в суете. Ты убо глаголеши, яко поне единою благодариши Богови: аз же николиже. Но понеже не могу премолчати, якоже непщую, глаголю: яко, аще не за сласть яст кто, но за немощь телесную, то Бог не осуждает его. Пресыщения бо ради и ради взыграний плотских возбраняема бывают брашна: А идже предлежит немощь, тамо предлежит упразднение действия их. Идеже бо немощь, тамо призывание Бога. Разсуждаю убо, яко еже дати требование телу, но истине нужда есть, и еже благодарити в немощи не осуждает человека. Не истязует бо Бог человека паче силы. Якоже имеях, глаголах. Не глаголю отнюд, яко истину глаголю: но то, еже имеяше сердце мое, изъявих. Прочее, искуси и ты, и обрящеши полезное. И прости мя, никогдаже могущаго умолчати.
508. Тойжде боля, и не могий стоя сотворити службу свою, ниже единою ясти, моли тогожде великаго старца помолитися о нем и явити ему о сем.
Ответ. Егда имеяху евреи свободитися от работы египетския, тесноту и скорбь велику терпеша, между морем и варварскими руками. И по онех знамениих и чудесех, яже видеша очи их бывшая во египтянех, и во всей стране их, забыша Бога сотворшаго сия, и приближишася до отчаяния спасения, зряще фараона и всю силу его хотящих напасти на них. Един же точию Моисей оста в них ко всесильному Богу. И понеже близ Господь всем призывающим Его во истине, зовущу от сердца Моисею, и всей двери молчания належащей о устнах его, отвеща Сердцеведец: «Что вопиеши ко Мне? Удари жезлом, иже в руце твоей, море, и расторгнется, и внидут людие, и прославлюся в фараоне, и во всей силе его» (Исх. 14, 15, 16). Тако и зде. Есть болезнь, и есть запинание от бесов. Прочее, скорби и смущение помыслов. Ослабевает прочее тело от болезни, запинается от тяжести бесов. Аще ли же молча возопиет Моисей, си есть, аще бодрствуя воззовет ум, аще седя, аще возлежа, то, слышит его Слушаяй тайная сердца, и исполняется слово оно: «яко, аз сплю, а сердце мое бдит» (Песн. 5, 2). И запрещает морю, глаголя: сотвори путь людем моим. И тогда погрузится фараон со всеми своими, и тишину приимут людие, праздник сотворити Богови. Аще убо стоиши, аще ли седиши, аще возлежиши, да бдит сердце твое совершати службу псалмов твоих. Уклоняйся в молитву, припадая Богови непрестанно, или днем, или нощию. И тогда отыдут постыждени врази, борющии душу. А о еже второе приимати пищу: честен да будет устав пищи твоея и со страхом Божиим. И да не усумнишися, не осудишися бо. Сие же есть еже не прияти по похотению ничесоже, но, аще что обретаеши яко естество приемлет: и еже пребыти алчну и не насыщену по ястии. Молю же помолитися о мне, яко да благодушно и с веселием шествую простертый предо мною путь, равный оный и углажденный и полный мира и радости и веселия, света же и радования, егоже насытитися не мощно есть и егоже кроме инаго несть.
Вопрос 509. Тойжде, облегчен быв от болезни, вопроси тогожде великаго старца: отче, егда причащаюся пищи, зело отягощаюся, и паки не могу поститися. Изнемогает же тело мое, и поты мне бывают. И жестосердие же и гордыня отгоняют от мене слезы.
Ответ. Брате, целую тя о Господе, моляся Ему укрепити любовь твою и дати тебе терпение. Да уразумееши же, яко брань есть бесовская, отягощающая тя в снедех, яко да ввержет тя в разслабление. И со мною бо много время брань творяше, и отягощаше мя зело, и творяше мя блевати всякия нощи: и начах приимати мало, и премени брань тую. И якоже начинах ясти, егда влагах частицу во уста моя, творяше мя изблевати. И творях по два варения, яко да угодно мне будет ястие, но и то ухищрение его бе. Благодатию же Христовою, терпением и благодарением, преста от мене. Бех же бессилен паче же рещи, и не подавахся, но понуждахся, дондеже укрепи мя Господь. Аз убо, брате, немощен сый, сия творях. Ты же множае внимаеши себе, и Бог пребывает с тобою. Никтоже бо есть завидяй тебе, точно един, егоже да упразднит Господь. А о посте, подклони выю твою долу, поминая жития отцев, и бдения, и смирися сердцем. И аще можеши, до девятаго потерпи. Аще ли же ни то, не пецыся: потщися же сохранити пост внутренняго человека, храня заповедь, еже не снести от древа, и внимати себе от инех страстей. И приятен будет сей пост внутренняго человека Богови: и покрыет тя за телесный пост. О слезах же рекл еси, яко жестосердие и гордость отгоняют я от тебе. Истреби тыя, и тогда приидут слезы, содействующим святым. От стужи страждеши потение: согрей себе мало, и поможет тебе Бог. И помолися о мне, яко разслабление мое во многая злая низводит мя. Но обаче не отчаяваюся, Бога имея милостива.
510. Тойжде в страсть впад, и не терпя болезни, проси тогожде великаго старца о молитве и помощи.
Ответ. Брате мой и любимиче о Господе. Извещения ради духовныя к тебе о Христе любве, открываю тебе тайны Божия. Веси бо, и уверен еси, яко молю Бога день и нощь, да спасет нас от лукаваго во Царствие Свое вечное. И якоже прихожду по обычаю, молити Бога о тебе, рече ми: остави мя искусити его на пользу души его, и телесною страстию да познает, что есть терпение его и что имать наследити молении и болезньми. И рех: убо, Владыко, с милостию яко сына, а не яко прелюбодейчища. И не бе потреба явити сия. Но да уразумееши радость оную уготованную ти, явих тебе. Да не возпечалуеши убо: милость творит с тобою Бог. Аще ли же сумнишися, то положи долу выю твою, ведый, что претерпеша святии мученицы. И приими елей от рож (глаголемый гречески родинон) со освящением. И Бог наш Своим хотением сотворит с тобою милость Свою, якоже хощет. Не сладце имам болети тебе чим, или душею, или телом. Бог да помилует тя. Помолися о мне.
511. Тогожде прошение молитвы, и помощи о тойжде страсти, к томужде старцу.
Ответ. Брате уныле и ропотливе, что скорбиши? Что вопиеши? Почто посылаеши далече, близ имея Иисуса стояща, и желающа быти призываема от тебе в помощь твою? Воззови к Нему: Наставниче! И отвещает ти. Прикоснися воскрилию Его, и исцелит ти не точию страсть сию единую, но и вся твоя страсти. Аще бы был ум твой, идеже должен бяше быти, то ниже угрызения ядометных зверей и скорпий низвести тя могли быша в чувство болезни телесныя. «Забых, глаголет, снести хлеб мой от гласа воздыхания моего» (Пс. 101, 5). Да не скорбиши. Близ есть милость Божия. И целую тя о Господе здрава, вопителю.
511. Тойжде зело отягчен, и люте страждай, моли тогожде великаго старца о исцелении.
Ответ. Да послет ти Бог мой скорое исцеление души и телу. И верую имени Его святому, яко добре еси. Елико убо можеши, держи, еже к Нему, благодарение яко возлюби тя и помилова святым Своим наказанием.
512. Тогожде благодарение. Изшедшу ответу сему от святаго старца, абие исцеле в час той, и возсла благодарение Богу и старцу, купно прося и непрестанныя молитвы о своем успеянии и спасении.
Ответ. Брате прелюбезнейший, Владыце нашему Богу да возсылаем непрестанно славословие: како настоящая нам подает во упокоение жизни. Наказуя бо, приобретает нас и искушая подает избытие и силу к терпению скорбей. Всех нас мертвит и живит позор творя миру, и Ангелом, и человеком. Да обрадуем убо Его смирением нашим, терпением, кротостию, долготерпением, чистотою, миром, благодарением. Да будет ти, о вожделеннейше, елика просил еси о Христе Иисусе, в Неже целую вас: и молюся, да сохранит вас о имени Своем от всякаго зла. Аминь.
510. Тогожде подобне о скорби сердца и откуду еще мала належит ему немощь?
Ответ. Брате уныле: како не оставляеши мертвых погребсти своя мертвецы? Презри червми ядомое тело: ничтоже бо пользует оно, егда предастся тлению. Глаголет бо: «Плоти угодие не творите в похоти» (Рим. 13, 14). И сия убо к поучению. А о нихже писал еси: есть иногда останок желчи и останок от бесов. Стягни убо вмале помысл твой на самаго себе: и аще волею Божию облегчится, иже от бесов, останок: то иже от желчи не повредит. Аз молюся по силе моея немощи, да не отринет Отец мой и Бог мой прошений твоих, но да подаст богатно и человеколюбно. И Того есть милость дати: твое же есть еже помолитися, и не помолитися. Разумей, яже глаголю, и помолися о мне.
513. Тогожде к иному старцу. Рцы ми, отче, подобает ли помощй телу, аще требует пищи, приличествующия немощи, или к пораньше приимати? Или убо подобает хранити обычное время, и презирати сия вся, аще бы что и трудно имело случитися от сих?
Ответ Иоанна. Даде нам Бог разум от Божественных Писаний, еже наставитися на правый путь. Апостол убо глаголет: «вся искушайте, добрая же держите» (1 Фес. 5, 20). Ничтоже ино должен есть человек, но да не по страсти приимет кую-либо вещь или сотворит. Аще ли же за немощь, или потребу, то не вменяется ему ниже во грех, ниже в разслабление. Еже бо здраву быти и искати телу покоя, в похотение бывает, а еже управляти тело за потребу, обрезтаем е помогающо нам в служение потребы. Аще о животных пецемся за потребу нашу, то колми паче о теле, орудии сущем души? И егда притупится орудие, то запинает художника: аще и умопостижен кто будет и ведущ. Апостол, внемля болезни и стомаху святаго Тимофеа, повеле ему употребити вина: иже рече злопострадати, за еже дело сотворити благовестника. Темже убо, разсуждения потреба: и не скоро поползнется человек. Прости, брате, яко не вем, аще добре глаголах. Но не леть пререковати. Еже аще имех в сердце моем, рех любви твоей. Прочее, аще что разсуждаеши, сотвори.
Вопрос 516. Откуду мног труд ощущаю, аще восстаю нощию на псалмопение, и аки от недуга есмь, и, еже аще творю, с тяжестию творю? Еда сие немощь есть или яко от бесов?
Ответ. Еже убо недуга, явлено есть. Аще бо не приемлет обычныя пищи тело, яве есть, яко недугует, и должен есть служение облегчити. Аще ли же питается, якоже по обычаю, тело и не востает на службу, то яве, яко от бесов есть. И треба понудити себе: по силе обаче, а не паче силы. Аще же бдит сердце, то успение тела ничтоже есть. Обаче бывает, яко почти храплет кто, и аще услышит о нахождении разбойник, то всю силу свою творит, яко да избавится от них. Темже убо, аще разсудим, то тако есмы и мы.
Вопрос 517. Рцы ми, отче, аще приходит недуг от Бога? И откуду сей познавается?
Ответ. Приходит. Егда убо ощущает кто недуг, стужение же страсти прочее не является, таковый недуг от Бога есть и брань разрушает. И треба зде телу малаго снисхождения. Егда же немощь будет, и со стужением страсти, тогда не подобает отнюд снисходити, бесовска бо есть: и снисхождение умножает страсть. Темже полезно есть, идеже брань, озлобляти тело, аще впадет и в недуг. И не да кто, помогая телу, в недуг ввержет душу. Аще же паки явна будет вина смятения, егда от путешествия случится кому: или от ран тяжких изнеможет тело, то должен снисхождение сотворити: честно обаче, а не паче должнаго. Понеже и бесове свое примешивают.
Вопрос 518. Научи мя, Владыко, естества ли суть бываемии от нерадения и безчиния недуги? И от каковыя вины иже от Бога наводятся человеку? И случаи, случающияся кому, по предварительному ли попущению Божию бывают?
Ответ. Иже от нерадения и безчиния недуги, естества суть. Посылаемии же в наказание человеку, от Бога за преслушание посылаются. В тебе убо есть еже вознерадти, или жити нечисто, и впасти в она, дондеже возблагочинствуеши. Избежиши же недугов наказательных покаянием. И случаи (противни) суть паки. И суть от них за нерадение, и от них в наказание к пользе, да покаемся. Духовнаго же человека есть еже разсудити сия от сих.
Вопрос 519. Егда смешавается немощь и от естества, и от бесов, рцы ми, отче, что должен кто сотворити? Прежде же всего помолися о мне Господа ради.
Ответ. Хотяй победити понуждает себе мало, или на пост, или на бдение, или на каковое-либо дело, яко: аще должен кто по обычаю не ядый пребыти до часа девятаго: немощь же требует в третием часе ясти, да понудит себе до часа шестаго. И во бдении такожде. И понуждение обрящется противотолкуще действу бесов. А снисхождение, помощь немощи телесней. И о прочих тако. И преходит кто два дни своя, тая творя с разсуждением по страху Божию. Господь да поможет немощи нашей во всех. Помолися о мне.
Вопрос 520. Аще кто злоимствует к обычному брашну, что подобает сотворити?
Ответ. В злоимстве стомаха, иногда может кто мало понудити помысл той: аще ли же не может, то да снизойдет мало: недуг бо есть. Потщися, брате, не в забвении положити сия, и верую, яко молитвами святых обретаешися от Бога помогаемь и спасаемь.
Вопрос 521. Прости мя, господине авво. Понеже отцы глаголют презирати тело и паки глаголют разсуждением управляти тело: молю уразумети различие сих.
Ответ. О нихже вопросил еси, апостол глаголет различие обою: внегда глаголати ему: «плоти угодия не творите в похоти» (Рим. 13, 14). И паки тойжде глаголет: «Никтоже бо (когда) свою плоть возненавиде, но питает и греет ю» (Еф. 5, 29). Аще убо видиши, яко делается сласть, тогда презри тело. Аще же увидиши болезненно и бедствующо тело, тогда грей и питай во страсе Божии: да послужит тебе в (духовной) службе.
Вопрос 522. Понеже рекосте, яко подобает болезненное тело грети правильным употреблением пищи, убо подобает ли удалятися вредящих, или ни?
Ответ. Аще благочинствовати будет человек от вредящих его брашен, то несть сие грех. Аще ли же кто приимет что-либо, аще приидет ему нерадя о вреде тела Бога ради, то больший онаго есть, аще не окраден будет дверию, сиречь высокомудрия. Должен же блюстися, еже бы не по страсти прияти. Сие бо побеждение есть и вредит паче, нежели пользует. Здравие же и страдание тела, от Бога есть рекшаго: «Азь убию, и жити сотворю. Поражу, и Аз исцелю: и несть иже измет от руку моею (Втор. 32, 39). Егда убо хощет Бог, устроивает здравие чрез врача. И егда хощет, то словом единем. А еже закоснети страсти или не закоснети, то сие предведения Божия есть. Оставлшии убо себе совершенно Богови, без попечения бывают, и Той, якоже хощет, и якоже полезно есть, творит. Кийждо убо, якоже может, паче же якоже имать веру, употребит.
Вопрос 523. Что есть оно, якоже имать веру? Изъясни мне тое.
Ответ. Аще Бог освятил есть вся и очистил в причащение верным, то со благодарением должен кто приимати от обретающихся, ничто же сумняся. Святая бо и чистая никогоже вредят: разве точию совесть его и подозрение внегда непщевати, яко вредится: таковый бо обретается сумняйся верою, и сего ради преизбыточествует в нем страсть. Аще убо верует во Пришедшаго и Исцелившаго всякий недуг и всяку язю в людех, то силен есть Той не точию телесныя страсти исцелити, но и яже суть внутренняго человека. Аще ли же усумнится, тогда отмещет вредящая, осуждая себе, яко не возмогл понести, но побежден бысть помыслом, и не обретеся тверду имый веру. Но и тако сохранится еже не по страсти прияти, понеже вредится душею и телом.
Вопрос 524. Аще веру имать кто, яко невредится, ощутит же себе мучима от страсти: что должен есть помышляти, да не в неверие впадет?
Ответ. Аще с верою снесть, пребудет же болезнь, то да не усумнится. Ведый бо Бог, яко болезнь сия изменяет его многих душевных страстей, остави его при той страсти. Тамо убо да поминает апостола глаголюща: «Егда немоществую, тогда силен есмь» (2 Кор. 12, 10). И да не вознепщует сие ему быти от брашен, мнящихся яко вредят: но попущение Божие есть. Аще бо причастится и мнимых добрых и полезных, то ничтоже может воспользовати его без повеления Божия.
Вопрос 525. Аще веры потреба есть, то како рече авва Исаиа: яко, аще внидет брашно на трапезу и вредит тя, понуди себе снести е? Вере бо предлежащей вреждашеся.
Ответ. Схоластику некоему рече авва Исаиа, здравствующему телом и могущему прияти от обретающихся, да отсечет волю свою. Господь да помилует тя, чадо, и да укрепит тя.
Вопрос 526. Рцы ми, отче: иже в болезни врачбы и брашна презирающии, еда суть в мере совершенства?
Ответ. Презирающии врачбы и брашна, в меру достигоша веры, а не совершенства.
Вопрос 527. Аще кто не имать таковыя веры, то должен ли есть устроевати брашна пользующая немощь его, или точно вредящих да отрицается? И аще случится что ниже вредяще, ниже весьма пользующе, должен ли есть небоязненно от того причащатися?
Ответ. Вредящих точию да отрицается. Аще же обрящется ниже вредящо, ниже пользующо, то да не приимет в насыщение, но мало. Аще бо в сытость приимет кто, то и от пользующаго вредится.
Вопрос 528. Аще ли же случатся два брашна равносильна, едино малоценное, а другое многоценнее того, то должен ли малоценным сотворити потребу свою? Аще ли же и малоценное приятнее будет, то которое должен есть прияти?
Ответ. Аще два предлежат брашна, равна, то от обою прияти по малу. Аще ли же не предлежат два, то менее ценное да употребит. Аще ли сластно будет сие и предлежит вящше ценное, то паче от сего да приимет. Аще ли же не предлежит, то менее ценное и сластное да употребит, и да приимет от того, подвизаяся прошву сладости: храня же еже быти без мала. Что бо? Не ребует ли недуг многажды вещи, имущия неприятность многу? И онуждается тую прияти человек во здравие свое? Тако и аще имать сладость вещь тая, и потреба будет тоя, то подобает прияти ю. Внимати же должен есть точию человек, якоже рехом, еже не победитися бы сладостию тою. Но обаче тако да преходит, укоряя себе и осуждая уже тогда.
Вопрос 529. Понеже употребляти врача о имени Божии, якоже рекосте, несть отметно, и паки еже с верою и смиренномудрием оставити все Богови, лучше есть: глаголет же мне помысл, яко, аще случится тебе телесный недуг, то должен еси показати врачу: несть бо меры твоя без врачевств исцелети, и паки помысл глаголет ми, не сия употребити, но паче освящение святых, и сим единем довольну быти: молю тя, отче милосердый, рцы ми: что паче от сих да удержу?
Ответ. Брате, понеже вижду тя много пекущася о врачевании недугов телесных, непщую, яко отцы о сих попечения не творяху Вторый убо помысл твой лучший есть перваго: веру бо имать совершенну в Бога, а той, неверие. Ов убо имать терпение, вводящее во искусство, из негоже раждается упование оно не посрамляющее; ов же имать пренемогание, сестру малодушия, в ней же живет маловерие, матерь сумнения, отчуждающая от Бога и низводящая в погибель человеки. Ов убо, другами Божиими творит человеки; ов же врагами. Ов убо Царствия Небеснаго ходатай, ов же геенны. Ов убо возносит главу и дерзновение ко Богу и Владыце нашему дает; ов же со студом творит преклонити главу, и бездерзновенна поставляет пред Богом человека. Ов убо собирает ум, еже все свое попечение возврещи на Господа; ов же в пленение и ина зла и размышления влагает сердце человека. Ов убо в назидание творит бываемую вещь; ов же на разслабление зрящих. Ов убо разума исполнен есть, яко может Видяй сокровенныя страсти исцелити и мою страсть; ов же неразумия исполнен о Бозе: или исцелит, или ни. Ов убо мирное устроение имать и учит не унывати; ов же смущенно. Ов убо приближатися к селом и весем творит человеки, ов же удалятися сих всех. Ов убо печаль влагает в сердце и истаевати творит е; ов же благодарение, добре ходатайствующо о спасении человеков к великому Врачу, носящему недуги наша. Аз же доселе, брате мой искренне, зане ленив бых, не показах себе врачу, ниже врачевание прилагах язве: не за добродетель, но за леность, бегая от еже приближитися во грады и веси, и еже отяготити кого и сотворити, да стужает мною недостойным: бояся имущаго быти ответа в чаемую годину подобным мне. Могий же за добродетель претерпети, блажен есть: сопричастник бо бывает терпения Иова святаго. Памятствую же, яко и жены многи претерпеша, страждущия в телесных недузех, оставльшия все Богови. И стыждуся аз, именем муж нарицаяся. Кровоточивая, оставлши первое свое устроение, уразумевши, яко ничимже возмогоша ю воспользовати врачеве телеснии, имже и вся своя издаде, восприяла есть ино устроение, и притече к великому и духовному Врачу Небесному, души и телеса исцеляющему; и прежде повеления, убоявшися страсть она отбеже. И жена хананейска остави человеки мира сего, чародеи, чревоволшебники, волхвы, видящи, яко суетно бысть художество их: и пристает ко Владыце, зовущи: «помилуй мя, Сыне Давидов» (Мф. 15, 22). И от конец земли до конец ея, проповедано есть всем бывшее ей от человеколюбнаго Врача. Оставлю прочия, и поучаюся в сих, негли како возмогу позде некогда достигнути в веру онех и блаженства да не погрешу. Довлеют мне две сии на обличение студа, и несть потреба привести на среду веру и смирение сотника, яко не точию оставль врачев и инех, ко Владыце прииде, но и суди себе недостойна, еже ввести Его в дом свой, и с верою глаголаше Ему: «Слово едино рцы, и исцелеет отрок мой» (Лк. 7, 7). Велия вера, и от Спасителя нашего похвалена бысть. Сия же глаголю, себе самаго постыждая: яко не желанием желаю, не ревную, не тщуся, не припадаю: и не вем окаянный, когда постигнет мя изречение оное: когда будет призывание мое: когда приидет страшный и нещадный Ангел с прещением взяти окаянную душу мою: внегда затворится дверь и пребуду зовый с пятью девами, и никтоже мя услышит. Яко убо снедают мя ныне сия, яви есть: и яко побеждает мене уныние и леность, несть тайно. Что убо? Отчаю ли себе? Да не будет! Сей бо грех есть в смерть. Но умилостивися, брате, яко над мертвым и гробом смердящим, пролити надо мною горько слезы твоя. Вемы бо, колико пользуют, яко научил есть искус плача Петрова. И помолися о мне, сия глаголющем, не творящем же ничтоже благо. Да и на мне умилосердится благой врач и исцелит страсти моя душевныя и телесныя. Тому слава вовеки. Аминь.
Вопрос 530. Се Богови, и во твои руце себе предаю, попецыся убо о мне, отче благоутробне, Господа ради.
Ответ. Брате, тако веруя, неси отвержен от Христа, рекшаго грешнице оной: «Вера твоя спасе тя» (Мф. 9, 22). Все убо остави Богови, яко «Той печется о нас» (1 Пет. 5, 7). Тому слава вовеки, аминь.
Вопрос 531. Брат вопроси тогожде старца, глаголя: аще имать страсть, требующу рукодейства, должно ли рукодейство прияти? И подобает ли сему быти с советом отцев?
Ответ. Должно есть, чадо, имущему кий-либо недуг, вопрошати о нем некоего от отцев, и по совету того творити вся. Иногда бо обретается имый дарование старец и делает потаенно исцеление: и не всегда требует плотских врачей.
Вопрос 532. Аще является мне вещь быти добра, якоже на пример, еже воздержатися, или упражнятися в безмолвии, или дати кому благотворение, и таковая: еда подобает от себе творити? Или быти с советом отцев?
Ответ. Еже не прияти совета отцев о вещи мнящейся добрей, последняя того во зло приходят. И преступает кто заповедь глаголющую: «Сыне, с советом вся твори» (Сир. 32, 21). И оно: «Вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут тебе» (Втор. 32, 7). И нигдеже обрящеши Писание повелевающо кому от себе что творити. Еже бо не прияти совета, гордыня есть. И таковый обретается враг Божий. «Бог бо гордым противится, смиренным же дает благодать» (Притч. 3, 34). И кто будет смирен? Разве точно преклоняяй выю свою ко старцем и приемляй совет их по страху Божию?
Вопрос 533. Аще кто подозревается быти еретик, исповедует же правую веру, убо подобает ли ему веру яти, или ни?
Ответ. Отцы не истязоваху, точию праваго ответствования веры. Аще убо по истине обрящется кто хуля Христа во устех своих и без Него живя, то от сего должно бегати и не приближатися ему. От сердца бо всяк, не храняяй заповедей Христовых, еретик есть. И аще человек не верует в сердце своем, то словеса ничтоже пользуют его.
Вопрос 534. Аще авва чий обрящется имый ересь, еда должен от него отыти брат?
Ответ. Аще совершенно явится, яко имать ересь, то подобает отыти от него. Аще ли же от подозрения единаго, то не подобает отходити, ниже испытовати, яже о нем. Тайная бо суть Самому Богу, а явная человеком.
Вопрос 535. Аще убо авва право мудрствует, на месте же оном чается подвигнутися ересь, и страх, да не когда нужда приидет преступити правую веру, и не хощет преселитися авва той. Брат же, познавая свою немощь, хощет отыти на другое место: еда добре творит, или ни?
Ответ. Прежде времене еже явитися ереси, наносящей нужду, не должен кто отходити: да не когда исполнится на нем оно: «бегает нечестивый, ни единому же гонящу» (Притч. 28, 1). Аще ли же явлена будет, тогда должен есть с советом отец духовных содеяти сие по страху Божию.
Вопрос 536. Что убо? Яко на месте не суть отцы нецыи, о нихже извещение имать, яко могут разсудити вещь ону: еда подобает ему изыти прочее бедства ради ереси и отыти инде, идеже суть могущий разсудити, и тамо вопросити их о сем?
Ответ. Ей, должен есть тако сотворити и глаголемая от них исполнити.
Вопрос 537. Аще кто от отец имать спутствовати ми, и любопрится понести то, еже аз несу, и не подобает, ниже назидает зрящия, яко болий мене есть: что сотворю?
Ответ. Сотвори метание со смирением, да ты сам понесеши. Аще ли же ни тако восприимет, то сотвори вторицею метание, глаголя: прости мя Господа ради, яко не можем совокупно шествовати: соблазн бо последует зрящим. И аще по метании любопретися будет, то не послушай его: сие бо дело есть диаволе.
Вопрос 538. И еда не полезно есть пресещи любопрение оно, и оставити его понести, аще и соблазн зрящим будет? Видится бо зде любопрение злейшо быти соблазна. От двою же злу, негли подобает меньшее избрати.
Ответ. Любопрение по метании бываемое, являет, яко от диавола есть и не должно последовати ему. Отцы бо глаголют, яко излишняя от бесов суть.
Вопрос 539. Брат вопроси великаго старца: аще полезно есть ему безмолвствовати?
Ответ. Хотяй путем Божиим ходити, да не взыщеши себе чести. Путь же Божий кий есть, разве точию да повержет кто волю во всех созади, и еже имети себе последнейшаго всех и малейша всех? Таковый может ходити путем сим. Аще бо кто не отсечет воли своея и не положит упования своего на Господа, не может. И на нем исполняется слово Евангелия: «Ищите и обрящете. Толцыте, и отверзется вам» (Мф. 7, 7). Жизнь и спасение сие есть: еже стяжати поревнуй. Ин бо путь несть, точию сей. Брате, да не будеши поруган.
Вопрос 540. Что сотворю, отче, яко брани утесняют мя и крепятся на мя? И рцы ми, кое есть знамение, еже имети мне упование на Бога: и кое есть знамение прощения грехов? И како есть, еже седети мне по Богу?
Ответ. Брате, время браней время делания есть, да не разслабееши, но делай. Брань твори: егда крепится брань, крепися и ты, зовый: Господи Иисусе Христе, Ты видиши немощь мою и скорбь мою, помози ми и избави мя от гонящих мя, яко к Тебе прибегох (Пс. 141, 7). И помолися прияти силу работати Богови в сердце чистом. Знамение, яко имать кто упование на Бога, есть, еже оттрясти себе от всякаго помысла попечения плоти, и отнюд не помыслити, яко имать нечто века сего: понеже на тое имать упование, а не на Бога. Знамение прощения грехов есть, еже кому возненавидети я и ктому не творити я. Аще ли же еще поучается в них, и слагается сердце его в них, или и делает, то знамение есть, яко еще не прощени суть ему, но обвиняется в них. Еже седети по Богу, есть, еже осуждати кому себе, егда услаждается сердцем о доброте келлии, или в телесном покои своем, и глаголати: увы мне грешному, яко обретаю вещи на осуждение мне, и не достоин есмь онех: а инии достойнии утесняются, обходяще и не обретающе телеснаго покоя! Господи Иисусе Христе, прости мне и за сие имене ради Твоего, нареченнаго на нас. Господь да укрепит тя и утвердит, чадо, да предуспееши и приидеши в меру совершенну. Аминь.
Вопрос 541. Брат вопроси инаго старца Иоанна: отче, помолися о мне Господа ради. И рцы ми: добро ли есть, еже просити нам отцев многажды молитися о нас: аще уже и увериша нас, яко сие творят? И не мнимся ли некако искушати их?
Ответ Иоанна. Брате, многажды написах тебе о молитве, яко по заповеди Божией должни есмы молитися друг за друга: наипаче, егда и просими есмы от друг друга сие творити, то много паче должники обретаемся. Не можем убо не сотворити силу нашу. А о еже просити молитвы отец наших, полезно есть. Глаголет бо: «молитеся друг за друга» (Иак. 5, 16). И паки: «не требуют здравии врача, но болящии» (Лк. 5, 31). И не подобает нерадети о сем поминая безочство (настойчивость) вдовы оныя к неправедному князю. И понеже весть Отец наш Небесный, ихже требуем прежде еже просити Его, то почто не рече: не просите? Вем бо, чесо хощете, прежде неже вам просити Мя. Но Сам рече: «Просите, и примете» и прочая (Мф. 7, 7). Темже убо, добро есть еже просити, да приимем по Его обетованию. Прося же молитвы, тако рцы: авво, зле стражду: молю тя, помолися о мне, якоже веси, яко требую милости Божия. И якоже хощет, Бог сотворит с тобою милость Свою. Того бо есть человеколюбие и Того есть слава, вовеки, аминь.
Вопрос 542. Аще кто ядый купно с братиею скорее приимет потребу свою, добро ли есть просити авву, да востанет? Или да пребудет, дондеже вси востанут? Аще ли же меру хлеба соразделит на вся варения, кое есть лучшо?
Ответ. Селя кто на трапезе, аще увидит, яко бысть его потреба, и не может седети не ядый, да просит востати. А еже седети и не ясти, больше того есть. А еже распростерти частицу свою на вся варения, сие добрейше есть обою.
Вопрос 543. Братия, хотяще воздержатися, вопросиша авву, аще повелит им востати прежде брати от трапезования, за еже не мощи седящим победити чрева. И авве повелевшу им востати, нецыи соблазнишася и оклеветоваху их, не разумеюще сущую от сего пользу. И послаша вопрошающе тогожде старца о сем.
Ответ. Онии убо, яко делатели и внимающии своим душам, творят сие подвизающеся на воздержание, да не когда, внегда седети, полакомятся еще прияти от предложенных. Совершенных бо есть еже пребыти на трапезе и не победитися чревом. Вы же праздни есте, яко не вразумистеся в словеса отцев, глаголющих: да не речеши, чесо ради сие? Но себе вонми. Иже паки увещавают не оклеветати кого: исполняюще пророческое слово. «Яко да не возглаголют уста моя дел человеческих» (Пс. 16, 4). И впадосте во изречение глаголющее: «злый человек от злаго сокровища своего износит злая» (Мф. 12, 35). Почто паче не помыслисте о братиях онех благая в назидание, яко мы нерадим, а братия наши воздержатся? Якоже тии востающии братия благая помышляют о вас, глаголюще: увы нам! яко от немощи востаем, братия же наши, аще и больше нас ядят, не вредятся. Вся бо с разсуждением творят. И в сем, тии убо избегают прещения онаго глаголюща: «не судите, да не судими будете» (Мф. 7, 1). Вы же впадаете в не, осуждающе братий ваших, сущих превыше вас: преступающе слово апостола глаголющее: «ядый не ядущаго да не укоряет» (Рим. 14, 3). Паче же, должни есте сами, причащающеся больше онех, печалитися убо, яко побеждени чревом: благодарити же Богови о причастии. И может вас благодарением сим свободити от брани чрева, и осуждения, еже на братию. Аще же хощете уразумети, то в разсуждение приходят дела, еже разсудити благое от злаго, по апостолу глаголющему: «вся искушайте, доброе держите» (1 Фес. 5, 20). Разсуждение убо аввы сие дело есть, кроме всякаго противословия.
Вопрос 544. Брат вопроси великаго старца, глаголя: догматическия книги имам, и читая в них, ощущаю, яко преносится ум мой в видение тех от страстных помыслов. Иногда же запрещает мне помысл, глаголя: не должен еси чести, окаянен сый и нечист.
Ответ Варсануфия. Не бых хотел в сих, за неже тыя горе взимают ум, но во словесех старец, яко сия смиряют долу ум. Аз же не яко безчестя тыя рех, но яко советуя: есть бо пища, и пища.
545. Брат некий странный больный, прииде во общежитие врачевания иский. И дан бысть в келлию единаго брата, и тяжце понесе брат той, и уразумев старец, сказа ему сия.
Испытай помысл твой, о брате! И уразумей, аще бы был брат твой по плоти, не восхотел ли бы еси прияти его на вежде свои? Виждь убо, како плотская делаются с тобою. Приял бо еси духовнаго твоего брата: вси бо едино есмы о Христе. Внемли убо себе, брате, во страсе Божии.
Сия слышав брат, умилися зело, и пользу прием, явил есть старцеви глаголя: прости мя, господине авво, и помолися о мне. И приемлю брата моего с великою радостию.
Вопрос 546. Брат быв тогожде старца Варсануфия, прежде неже безмолвствовати ему во общежитии аввы Серида, устранися. И возвращся уничижаше некоего брата благоговейна, аки невежду суща и ничтожна. Пребысть же просяй старца наставити его в первое, рекл: Бог приведе мя до твоей святыни.
Ответ. Глаголет апостол: «Царство Божие не в словеси» (1 Кор. 4, 20). Рече авва Макарий: право верующаго и во благочестии трудящагося, Иисус не предает во страсти в руки бесов. Господь рече, яко многи вдовицы беша во дни Илиины во Исраили, и ни ко единой их послан бысть Илиа, токмо в Сарепту Сидонскую (к жене вдовице), аще и еллинска бяше. И паки рече: мнози прокаженни бяху во дни Елиссеевы во Исраили: и ни един же от них очистися, токмо Нееман Сирианин; аще бо и иноплеменник бяше, но верова. Темже непщевах, яко устранився, оставил еси оправдание и стяжал еси смирение. И яко же вижду от помыслов твоих, яко оный самый еси или и горший. Аще «буяя и уничиженная, и ничтожная мира избра Бог» (1 Кор. 1, 27, 28), то яве есть, яко славная, и имущая похвалу у человек отверже. Не убо угодная человеком, угодна, суть и Богови: но безчестная у человек Бога ради, имут блаженство пред Богом. Якоже глаголет, яко «блажени будете, егда разлучат вы человецы и возненавидят, и пронесут имя ваше яко зло, имене Моего ради: радуйтеся и взыграйте, яко тако творяху пророком отцы их» (Лк. 6, 22, 23). Воспитан был еси купно с нами время не мало: испытай сердце свое, кую вину, кий совет имей еси от нас отсецающий тя от пути Божия? И покров бывший на тебе, откуду тебе бысть? Точию от скорби, юже претерпел еси, яко изгна тя старец на пользу твою. Рцы ми, брате, начало человека Бог ищет, или последних яже сбудутся с ним? Ты убо веси, что притяжал еси во время странствия твоего. Паки веси, яко живущу ти купно со мною тогда, рех: яко аще слушаеши мя в едином, и противоглаголеши мне во едином, то и в немже слушаеши, воля твоя есть в том и не имам осуждения дати за тебе ответ. Аще Бог приведе тя, то Он и управит тя; аще ли же волею своею, то писано есть: «Отпустих я по начинанием сердец их» (Пс. 80, 13). Темже убо помолися о мне и буди без попечения от нас. И аз хощу во всех без попечения быти о Господе.
Вопрос 547. Братия изшедше от общежития некоего купиша себе келлии в пределх, в нихже бе общежитие сие, без совета аввы своего. И прискорбен быв на них авва Серид, яко на преступльших чин, хотяше изгнати их оттуду: они же противоречити начаша. И вопрошен бысть тойжде старец о сем, добре ли сотвориша братия тии и что подобает сотворити?
Ответ. Всюду обретаем, яко прекословие многи человеки погубило есть. Якоже и Дафана и Авирона сопротивльшияся Моисеови: и сие знамение есть зло. Яко, аще аввы своего не устрашишася, то кого имут усрамитися? А еже не срамлятися кому, знамение есть бунтования помысла, а сие бунтование наущения есть диаволя. Из начала бо возбунтовася диавол. И творящии тожде, чада его бывают. И кая вина бывает сим? Таковии изгнанием изгнаша себе от смирения, затыкающе уши своя не услышати глаголюща: «аще гонят вы во граде сем, бегайте в другий» (Мф. 10, 23). И «хотящему судитися с тобою, и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу» (Мф. 5, 40). Они же злу повинушася. А злое ничтоже благо раждает. Глаголет бо: «не может древо зло плоды добры творити» (Мф. 7, 18). Попраша же чин святых отцев, в преступлении своем, отцы бо глаголют: яко, аще отыдеши поселитися на некоем месте, то первее вопроси, да не когда оскорбится кто в поселении твоем. И аще о инех заповедуют тако отцы, кольми паче идеже есть скорбь игумену таковаго человека? Конец же вещи сея, тако должен есть быти: да тии убо, аки согрешшии, поймут и ины, и да просят авву своего простити им и не воздати зла за зло: а сей, да простит им. Писано бо есть: «яко, должни есмы мы силнии немощи немощных носити» (Рим. 15, 1). И Господь глаголет: «аще не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш Небесный отпустит вам согрешений ваших» (Мф. 6, 15). И паки: «будите совершени, якоже Отец ваш
Небесный совершен есть» (Мф. 5, 48). И тако прославится Бог, от еже быти ему в назидание многих.
Вопрос 548. Авва сего общежития, в немже быша и ины святии старцы, завеща некоей вещи быти. А нецыи из братий, имуще волю, тяжце понесоша и роптаху. И сие уразумев тойжде великий старец сказа им ответ сей: братие, рече Господь: «Овцы Моя гласа Моего слушают, и по Мне грядут» (Ин. 10, 27) и прочая. Аще кто убо истинен ученик есть, то во всех послушен пребывает авве своему до смерти. И во всех, яже творит авва его, созидается, и не смеет разсудити глаголемая; ниже рещи: почто сие? И на что сие? Понеже не будет ученик аввы своего, но судия. Сия же вся не бывают, разве точию от злейшия воли человечи. Аще убо авва некоего, речет быти вещи некоей, воспрекословит же ученик: то явно есть, яко слово свое хощет поставити и упразднити слово аввы своего. Разсуждает убо таковый, кто есть авва, той ли, егоже упразднися слово, или егоже слово бысть? Аще убо хощет кто волю свою сотворити, то сын есть диаволь. И аще кто творит волю таковаго, то волю диаволю творит. Аще ли же и сотворит сей волю свою, то ни тако приимет покой. И что суть яже посреде? Точию непослушание: еже есть погибель души. Аще убо кто видит себе о авве своем соблазняющася, то должен есть отыти от него, и не погубити душу свою, и понести осуждение за инех, ихже развращает: не ведая, добре ли, или зле сотворил есть авва, но соблазняяся безвременно за волю свою, зане аще и сотворися воля его, праведнее аввы своего никтоже бе. Аще ли же добрее аввы своего весть полезное, то почто еще и ученичествует у него? Да отыдет и сам и да научит инех. Не прельщайтеся от диавола, и не пребудете имуще волю вашу, на вред ваш. Никогдаже бо бывает воля ваша. Злоба бо злобу не отъемлет. Но егда оставите волю вашу Богови, то Той сотворит, якоже хощет. Аз, братие, якоже весть Бог, щадя вас написах вам. Аще убо кто приемлет, будет тому во спасение. И аще кто не приемлет, аще восхощет и плюнути на написанная, в том есть. Якоже уже нецыи в сердце своем, ницыи же и усты клеветаша на ны. Простите ми.
Ответ 549, тогожде великаго старца к некоему от отцев, вопросившу, подобает ли крепкою епитимиею наказати ученика своего прекословящаго?
Брате возлюбленне! Разумей время сие, яко лукаво есть. Понеже добро и чудно есть наказание, и многа имать свидетельства. Глаголет бо: «Егоже любит Господь, наказует» (Евр. 12, 6). И паки: «Блажен человек егоже аще накажеши Господи» (Пс. 93, 12) и прочая. Брат сей от жестосердия ратуем есть. Но претерпи, и спотрудися с ним. И «обличи, запрети, умоли», по апостолову слову (Тим. 3, 2), и аще приимет сие наказание, то паки приобретен будет. Возбуди его от тяжчайшаго сна жестосердия. Аще бо одебелеет кожа терния его, то плач о нем велий и нестерпимый. Аще ли же потрудится восторгнути терния, дондеже суть былия, то может вскоре избавитися таковыя страсти. Аще ли же ожесточится тернийце оно, то трудом и подвигом с болезнми восторгнутися имать. Рцы убо ему внимати себе тщательно.
Ответ 550, тогожде великаго старца ко брату древодельство делающему во общежитии, и от различных помысл ратуемому, и помыслившу: яко ничтоже пользуюся зде, ниже приях зде некую помощь.
Брате, мы есмы не хотящии избавитися от злых дней, и лютых скорбей. Два бо дарования даде Бог человеком, имиже могут спастися, и избавитися от всех страстей ветхаго человека: смирение и послушание.
И не восхищаем я, ниже хощем в них жительствовати, ниже прейти теми, да обрящем помощь и избавимся от зол и прилепимся теми ко великому врачу Иисусу, могущему нас уврачевати от запаления их. Почто собираеши вся злая в сокровищи твоем, и смущаешися, и тужиши? Престани от еже быти гневлив, яростлив же, и завидлив. Разумей, яко таковии безчестни, а не почтенни суть. Остави вся развращения, и приклони выю к смирению и послушанию, и обрящеши милость. Аще со смирением и послушанием сотвориши, что-либо слышиши, то не точию дело, еже ныне твориши, благопоспешит Господь в руку твоею, но и вся дела твоя успеют. Путь бо боящихся Его хранит и покрывает шествия их. Что негодуеши? Что любопришися? Милость Божия поможет то, аще пребудеши постоянно, в терпении Божии умри, окаянне, от всякаго человека. Рцы помыслу: кто есмь аз? Земля, и пепел, и пес. Рцы: отнюд вещи не имам: что волхвуеши тебе самому погибель, и не боишися Бога? Не срамляешися ли, глаголя: не приях зде помощи? Ослепляет сатана сердце твое, приводя тебе в неблагодарение, яко не пользуешися во святем месте сем. Неразумне человече! Аще не бы рука Божия и святыя молитвы сущих зде святых сохраняли тя, то где бы имел еси быти? Разве точию во тме кромейшней. Где бы могл еси пользоватися тако? Нигде же. Но диавол хотя отчуждити тя от приискренняго союза со святыми, покрова же их и пользы, сеет в тя семя смерти в погибель, да совершенне приидеши в руки врагов истины, и расторгнут агницу, душу глаголю. Не внимай кому уничижая или ругайся: тебе бо уловляют, о сих тя смущающе, тебе вредят изгнанна тя творяще от тишины и мира, благопостоянства же и разума и всякаго блага. Остави сия, и последуй словесем моим, и буду носити бремя твое: и обрящеши помощь и милость и спасение души твоей. Со трудом спасаемся, брате. Нуждне же сохранися не рещи: что сие? почто сие? почто не имам равная с сими, или с сими? Малое рукоделие твори прилежне со страхом Божиим, о немже не малу имети будеши мзду. И да не отчаешися себе: радость бо диаволя есть сия. Еюже не даст ему Бог возрадоватися, но восплакатися паче о спасении твоем, о Христе Иисусе, Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
551. Тойжде брат вопроси инаго старца.
Помысл глаголет ми: яко аще хощеши спастися, изыде от общежития, и обучайся безмолвию, еже реша отцы; не пользуюся бо в древодельнем сем художестве: многое бо происходит мне из сего смущение и скорбь.
Ответ Иоанна. Брате, уже тебе явлено есть, яко не полезно есть тебе изыти оть общежития. И ныне глаголю тебе: яко аще изыдеши, в падение приидеши. Прочее ты веси, что твориши. Аще ли же со истиною спастися хощеши, то стяжи смирение, послушание и покорение, то есть, еже отсещи свою волю, и жив будеши на небеси и на земли. А о молчании, о немже глаголют отцы: не веси, что есть, ниже мнози. Не бо еже молчати усты, сие есть молчание: есть бо человек, глаголяй тмы словес полезных, и молчание ему вменяется. И есть другий, глаголяй едино слово праздно, и в попрание вменяется ему учений Спасителевых. Сам бо рече, яко «имате воздати слово в день судный о всяком праздне словеси, исходящем из уст ваших» (Мф. 12, 36). И понеже глаголеши, яко не пользуюся в древодельстве, то веру мне ими брате, яко аще пользуешися, не веси. Но то суть наругания бесов, и показуют помыслови твоему что хотят, ко еже составит волю свою и преслушати отцев твоих. Хотяй бо стати во истине, вопрошает отцев, пользуюся ли или вреждаюся? И по оному, еже глаголют, верует, и творит то, еже пользует. Мнози дадоша мзды, да укорени будут, и навыкнут терпения. А ты без пенязца твоего, учишися терпению, Господу глаголющу: «в терпении вашем стяжите души ваша» (Лк. 21, 19). Благодарити должни есмы оскорбляющему нас, яко чрез него стяжаваем терпение. Добре седиши, да не искусит тя диавол. Господь да поможет ти, аминь.
552. Брат вопроси тогожде старца глаголя:
Понеже авва страждет отвещание за мя, како должен есмь вопрошати его о деле? Что повелеваеши, сотворю ли сию вещь?
Ответ. Да не глаголеши волю в вещи, но глаголи: что повелеваеши, да сотворю? Имеяй бо волю, и вопрошаяй о вещи, аще и повелено ему будет сотворити ю, сам носит беду свою: своею бо волею творит.
Вопрос 553. Что убо, яко имам убо волю, не вопросих же особно о вещи, но сам авва о себе повелел ми есть сотворити ю: не вменяется ли мне в волю?
Ответ. Рцы ему, яко имам волю в той вещи: что убо повелеваеши? И аще речет ти сотворити ю, то в воли его обретается. Аще ли же ино ти подаст дело, то с радостию сие приими.
Вопрос 554. Аще ли же не имам воли в нем, но непщуя угодити авве, реку ему о сем, ведый, яко любит быти тому: сиречь, аз по случаю повелен бых тое сотворити, и не совершися, и напомянух, да совершится; еда ли и сие безместно есть?
Ответ. Лучше есть еже пождати услышати от него. Аще же видиши его недоумевающася, кому повелети, и речеши ему, хотя ему угодити, то несть безместно. Аще ли же и ты повелен быв что сотворити, и не совершил еси е, то напомяни, яко не совершено есть, и до сего точию; и не обрящешися имый волю в вещи.
Вопрос 555. Понеже глаголет Писание: «аще взыдет на тя помысл владеющаго, места твоего не остави» (Еккл. 10, 4): что есть сие?
Ответ. Вместо сего, да не попустиши ему взыти на тя, ниже глаголи с ним, но прибегай к Богу. Аще бо хощеши дати ему ответ, обретаеши размышление о нем и воспящает тя от теплоты молитвы.
Вопрос 556. Брат вопроси тогожде старца: аще услышу о некоем, яко зле глаголет о мне, что сотворю?
Ответ. Абие востани, и сотвори молитву первее о оном, потом о себе, глаголя: Господи Иисусе Христе! Помилуй сего брата, и мене непотребнаго раба Твоего, и покрый нас от лукаваго молитвами святых Твоих. Аминь.
Вопрос 557. Аще кто положит начало оклеветати кого, и истрезвится: что должен есть сотворити?
Ответ. Аще начнет кто оклеветати, должен есть скоро пресещи и пременити слово оно на полезную беседу. И ниже в сей закоснети, да не како от многословия впадет во оклеветание.
Вопрос 558. Аще кто не оклеветает кого, сладце же слышит оклеветание, не осуждается ли от сего?
Ответ. И еже послушати сладце оклеветания, и то оклеветание есть, и тоежде вмать осуждение.
Вопрос 559. Уныние откуду бывает? И что подобает творити сему приходящу?
Ответ. Есть уныние естественно от безсилия, и есть уныние от беса. Аще убо хощеши искусити сия, тако искуси: бесовское приходит кому прежде еже требует покоя. Егда бо положит кто начало в делание, прежде неже сотворити треть, или четверть того, гонити человека оставити дело тое и востати. Не должен убо есть послушати, но сотворити молитву, и седети на деле, и претерпети. Видя же враг, яко сего ради творит молитву, престает. Ниже бо хощет дати вину молитвы. Естественное же уныние есть, егда трудится человек паче силы своея и понуждается еще более дела приложити: и тако устрояется естественное уныние, от безсилия телеснаго. Должно убо зде искусити силу и упоити тело по страху Божию.
Вопрос 560. Что убо, яко и самое то место, идеже бесовско уныние бывает, знойно есть весьма, и содействует унынию, и множае отягчает человека, и не может обоим сопротивитися? Убо не должен ли в час брани оттуду отступити?
Ответ. Добро убо есть еже подвизатися не отступити от места во время брани. Аще же видит, яко побеждается, отягчаемь от труда, да уступит. И облегчився от единыя тяжести, подвизается на самое уныние призывая имя Божие: и получит от Бога помощь. Еже бо уныния ради отходити, не сущей тяжести от места, множае отягощает, и множится паче брань: и бывает души твоей вред. Аще бо возобладает, то многим трудом отгонится от него, аще и молитвы о нем бывают.
Вопрос 561. Аще дремание от него приидет, и запинает предлежащему делу, убо должно ли есть стати? Или пребыти седя?
Ответ. Да станет, и да не престанет молитися Богу: и упраздняет тое Господь молитвою.
Вопрос 562. Егда найдет ми лукавый помысл, движется сердце мое с яростию нань, якоже и гласа употребити: случается же, егда и в присутствии некиих сие творю убо добре ли, или ни?
Ответ. Несть добре тако творити, да не будет обычай, и обрящется на вред человеком, и на соблазн зрящим. Подобает же не смущенне призывати имя Божие, и отгонится.
Вопрос 563. Брат изшед от общежития, и возвратився, яви томужде старцу, глаголя: понеже согреших, поруган быв от бесов, и от матере моея отлучихся и покрова вас отец моих: молю учинен быти с новоначальными, не приемшими образа.
Ответ. Ради сего, еже быти тебе на последнем месте, несть твое сего взыскати, но разсуждения есть аввы твоего: твое же есть, еже уготовити себе в послушание.
564. Прошение некоего от безмолвствующих отцев к томужде старцу.
Молю тя, отче, помолися о мне Господа ради, яко зело бедствую, и от лености моея, и от стужения вражия. Аще бо не Бог молитвами вашими подаст ми силу, и оному запретит, то не вем, приидет ли когда ладия моя во пристанище. Но якоже Моисей толик народ испроси не погибнути вовсе во гневе Божии, тако и ты, преподобне отче, испроси окаянную мою душу. Бог бо есть благий и любит, егда просят от Него святии спасения душ. И вам прилично есть таковое прошение. Моли же и господина авву, да не тако на нас смотрит, яко зело люблю его, но и требую от него утверждения.
Ответ. Аще о нас малейших написа любы твоя, яко не хощем кому погибнути, то что речеши клявшемся Собою: «яко живу Аз, глаголех Господь, яко не хощу смерти грешника, но яко, еже обратитися и живу быти ему» (Иез. 33, 11)? О Немже свидетельствует апостол, глаголя: «Иже хощет всем человеком спастися, и в разум истины приити» (1 Тим. 2, 4). Брате, да не обленишися приступити ко Иисусу, глаголя: Наставниче, спаси, погибаем (Мф. 8, 25). И увидиши, что творит на враги. Беседуй к Нему, глаголя: Господи, Боже мой! покажи еже от Тебя отмщение в них, яко к Тебе взях душу мою (Пс. 85, 4). А о еже претерпевати скорби и искушения, не требе писати тебе, ведущему, что глаголет апостол о сем и кий есть конец терпения. Да не стужаем си, брате возлюбленне! Ибо пекийся о нас Господь, велий есть еже помощи нам, дерзновенны бо нас творя, глаголаше: «Аз есмь, не бойтеся» (Мф. 14, 27), и паки: «Дерзайте, Аз победих мир» (Ин. 16, 33). Да не вознерадим убо припадати к Нему и молити Его благость. Той бо творит по преизбыточествию, ихже просим или разумеем. Помяни, яко идеже труд, тамо и мзда. И идеже искусство, искушения, тамо есть и венец победы. И идеже любовь к Богу, тамо и еже взыти с Ним на крест, за еже спострадати и спрославитися с Ним, за еже умрети купно и жити с Ним. Восходяй убо на крест, облегчися от земли; умре мирови, горняя убо должен есть мудрствовати, идеже Христос одесную Отца. О авве же: помолися, да покрыет его Господь, многи бо суть стужения. Но веруем, яко покрывает и помогает ему Господь. Рех же ему: яко зело закоснел еси. И отвеща, якоже и тебе известна сотвори. Молитвы же ради, вем яко ничтоже есмь, но и разрушити любовь не могу. Но и ты помолися о мне Господа ради.
565. Моление аввы общежития к томужде старцу.
Понеже время тяжко есть, помолися, отче, да Господь е пренесет, и да покровени будем раби твои от всякаго искушения грехов наших.
Ответ. Аще благо сотворим, то пренесет Бог тяжкое время; а аще ли же паки приложим злая, то соберем нам самем прежде времене погибель. Вы же аще пребудете во благом, то послет Бог Ангела своего, и назнаменует нас, яко грядущему и держащему меч, прейти нас молитвами святых. Аминь.
566. Моление иже во общежитии безмолвствующих отец к великому старцу, о мире.
Понеже бедствует мир, молим тя вси, помолися благости Божией, да отымет руку и возвратит во влагалище меч. Стани посреде падших и живых, со святым твоим фимиамом, и престати сотвори всегубителство, воздвигни святый олтарь, на гумне святем Орнине, и престанет гнев Божий. Ей молимся тебе и просим: ущедри мир погибающ. Помяни, яко уди твои есмы вси. Покажи и в настоящем милосердие твое и чудеса Божия, яко Тому есть слава вовеки. Аминь.
Ответ. Брате! во плачи есмь и рыдании, належащаго ради гнева. Ибо вся деем сопротивная. Рече бо: «аще не избудет правда ваша, паче книжник и фарисей, не внидете в Царствие Небесное» (Мф. 5, 20), и преизбысть законопреступление наше множае иноязычников. И суть мнози молящии человеколюбие Божие, престати гневу сему от мира, и никтоже есть человеколюбнее Бога, и не хощет помиловати. И сопротивляется множество бывающих в мире грехов. Суть же три мужи, совершении Богови, иже превзыдоша меру человечества, и прияша власть решити и вязати, и отпустити грехи, и держати. И стоят между пагубою, да невоедино потребит весь мир; и молитвами их, с милостию наказует. И речено бысть тем, яко на мало время пребудет гнев сей. С теми убо молитеся. Сретаются же молитвы сих триех, во входе горняго жертвенника Отца светов; и срадуются друг другу, и свеселятся в небесных. Егда же взирают на землю, то вкупе плачут, и сослезят, и срыдают за злая бывающая и подвижущая гнев. Суть же: Иоанн в Риме, и Илиа в Коринфе, и ин в епархии Иерусалимстей. И верую, яко совершают велию милость. Ей совершают. Аминь. Бог мой да укрепит вас услышати и понести сия; суть бо неразумевающим непостижна.
566. Прошение. Брат посла, прося инаго старца Иоанна, и глаголя: Господа ради, аще требуеши чесого, рцы ми, да подам ти.
Ответ. Брате, Бог да подаст тебе мзду благу за предложение. Обаче никогдаже требуя вещи, рех кому: даждь ми; но егда видит Бог, яко требую, и внушит кому, и принесет ми, приемлю. Понеже аще аз реку, то несть сие нужда, но пожелание.
565. Рече авва о томже старце:
Яко никогдаже не видех осклабляющася старца сего, или смущенна, ниже без слез приобщающася Святаго Причащения, со еже глаголати: Господи, да не в суд ми будут святая сия.
566. Случися некогда томужде старцу рещи нечто авве сотворити.
И отшед от него не далече, авва забы. И егда паки сниде к нему, егда хотяше отпустити и, рече ему: аще воспомниши, сотвори, аще что рех ти. И печален быв авва о забвении, проси прощения. И паки, изшед, забы. И по днех сниде к нему, и подобне, егда хотяше отыти, напомяну ему старец о вещи с кротостию; и зело возскорбе авва и глаголет ему старец: не скорби, но егда воспомниши, сотвори. И яко многажды сие случися, возвести авва великому старцу, просив уразумети, что есть сие? И рече ему старец: попущением Божиим сие бысть: да увидиши терпение и долготерпение старца и будеши того подражатель.
Повесть о авве Сериде
567. О авве Сериде многа имам рещи велия, и чудна и поведания достойна, многшая оставль сокращения ради слова, мало воспомяну, довольна представити мужа сего добродетель. Пребысть целомудр от юности своея, и воздержен зело паче всякаго иного. Тако удручив тело, яко люте уязвлено бяше. Аще же по сих святый старец, Богу помолився, и исцели его, заповедав ему в прочее с разсуждением тело управляти, да послужит духовней службе и понесет труды управления братии.
568. Послушание же велие стяжа, повинуяся во всяцей вещи томужде великому старцу, даже и до смерти. Отвергаяся бо своих волей (якоже сам старец свидетельствова о нем в преднаписанных ответех), совершен бысть послушник. Многа бо от него пострадав и биен быв, и многообразне искушен быв, и жестокими и многообразными делы, аки злато в горниле, обожжен быв, бысть сосуд честен, благопотребен Владыце. Ни в чесомже бо отнюд противорече когда, ниже, яко авву, себе вменяше, но яко ученика старца, и яко должен сый ему совершенное послушание. Еже бе знамение и крайняго его смиренномудрия. Сего ради искренняго сына имеяше его старец.
569. И помолися Богу даровати ему дарование разсуждения; еже стяжав, можаше, яже свыше благодатию, и души в живот путеводити, и оскорбленных врачевати, и врачбу исцелительну привносите, еже от Духа слово, и мир сварящимся подавати. Первее бо себе умиротворив, и инем мира бысть виновен. И на нем исполнися оно: «Блажени миротворцы, яко тии сынове Божии нарекутся» (Мф. 5, 6). Бе же долготерпелив, и безмятежен, и кроток к приходящим, и слово его весело с честностию и солию заслажденно. Имеяше бо по Писанию: мудрость и незлобие. Бе же и братии зело превожделенен, души их духовным учения словом увеселяя и побуждая на добродетель, добрым жития и добродетелнаго делания примером: онеми уча, яже деяше, и срастворяя со страхом по Богу кротость, и во время коеждо употребляя; обличая, запрещая, умоляя, по апостолову слову.
570. И якоже к нашей пользе нам исповеда: яко в случившейся ему великой немощи лютою и непрестанною одержимь огневицею, не молил есть Бога подати ему здравие, ниже облегчити его от болезни, но даровати ему терпение и благодарение.
571. Случися же некогда брату благоговейну и потребну, смутившуся по диавольску действу, восхотети отыти. И яко, мнаго поучив его, не убеди пребыти, ста на молитву, и сотвори поклон. И увидев его брат, воста и сам, и тожде сотвори. И обратився авва, назнамена сердце его, и глагола ему: брате, что хощеши ныне сотворити? И отвеща он с мирным устроением: что-либо ты хощеши.
572. Паки овогда нуждне тойжде авва потребу имеяше места, близ суща общежития, вины ради церкве и странноприимницы. И моляше владыку места того уступити по цене, и не послушаше. И стужаемь от братии, и приходящих мирских Христолюбец о куплении места онаго, и не терпя стужения, и недоумевая, что содеяти, возвести иному старцу. И рече ему старец: подобает месту оному всячески приити, но не у время есть. Аще ли оскорбит тя помысл, рцы ему: вознепщуй, ако путь той царский есть; не можем его купити, и тако почиеши. Елижды убо стужаемь бываше от сего помысла, противополагаше себе сия, и почиваше (успокоишься). По некоем же времени, увещася владыка того места уступити. Бе же на том месте монастырь мал, и брат живущ в нем во пришельствии. И поем авва особь брата онаго, вопроси его: не скорбит ли о куплении, известна сотворив его пред Богом, яко аще скорбит, то не купит места онаго, и оному с радостию согласившуся, произыде вещь та. Уведев же сие некий Христолюбец возлюблен сый общежитию, не зело назидательно непщеваше быти снисхождение аввы, рек, не разсудне его сотворша, яко предпочте единому человеку угождение паче толиких братий, требующих церкве, и зело скорбящих от еже сея не имети, и паче приходящих странных, не могущих получити послужения, за еже не обретати, где угоститися. И просив прощения, вопроси его, коею мыслию сие сотворил есть? Исповедав ему и свое оглаголание. Авва же осклабився, рече ему: чадо, не исках оскорбити брата, и вещь сию возвергох на Бога, испытовая посредством того волю Божию. И веровах, яко аще хощет Бог нам ныне прияти место оно, то Сам известна сотворит брата онаго не оскорбитися: аще ли же оскорбится, то явно будет, яко не у хощет (Бог) нам прияти место оно. И се Бог известна сотвори его, и с радостию согласися, и сотворися вещь сия с миром. И удивися он вере аввы, и известней (твердой) на Бога надежде, и сущей к ближнему любви и безпристрастию к вещем мира сего, не бо победило его убеждение и нужность потребы тоя, сотвори ему метание, просив прощения ог гресе, и зело пользовася, и славя Бога о добродетели отец тех, отыде.
Вопрос 576. Брат некий Христолюбив, многу имея веру к святым старцем, ко авве Варсануфию и авве Иоанну, и от них в житии наставитися хотя, посла вопрошая авву Иоанна, глаголя.
Понеже, отче, молюся щедротам Божиим, отыти на монашеское житие, и усумневаюся: аще должно мне отсюду абие отврещися и отыти, или первее сотворити устроение дел, и тако изыти, да обрящу в отхождении моем безпопечительство, и паче за попечение о моей бабе (бабушке) и детях, и о продаянии сел. Глаголет же ми помысл подати ей близ племянников ея, и дати им известная села, довольна суща к препитанию ея и домочадцев, и тако пребыти и пещися о продаянии инех сел. Рцы ми, что избрати лучше? И что должен есмь содеяти? Яко вам вся Бог открывает полезная.
Ответ. Прости мя, господине брате, яко человек есмь невежда, не очистивый десницу от шуйцы. Якоже убо, господине, Писание глаголет: «никтоже возложь руку свою на рало, и зря вспять, идет благоуправленне» (Лк. 9, 62). И помяни жену Логову. И паки: лев единем власом удерживается; и орел краем ногтя своего. Даждь убо бабе твоей место близ племянников ея, и присно имети будет безпопечительство, и разчти расходы ея и детей: и даждь им села, и присно подавати имут ей требование от прихода сел онех, имуще и вину надеятися наследити нечто от тех, по успении старицы, за упокоение, еже обретает от них. Вопроси же святаго старца, есть ли потреба остатися, и продати прочая села? И якоже речет ти, сотвори, и будеши без попечения о Господе. Не бо далече есть от нас: но видит, аще управлено есть сердце, и по произволению благоволит. Приемля убо заповедь от старца, со дерзновением неленостно приступи ко глаголемым от него. И по вере твоей Бог благоволит ти вскоре.
577. Вопрошение тогожде к великому старцу.
Вем, яко превышше мене есть cие, еже вопрошати твою святыню о помыслех; но услышав Божественный глас, глаголющ: «яко не требуют здравии врача, но болящии» (Лк. 5, 31), и видя себе содержима от множества злых моих деяний и помышлений, в пучину щедрот твоих себе ввергох, peкшаго ради: яко «живу Аз, глаголет Господь: яко не хощу смерти грешника, яко еже обратитися и живу быти ему» (Иез. 31, 11). Да тобою услышу и аз от Него: «чадо, оставляются греси твои мнози» (Мф. 9, 2). Вем и верую, яко дарова вам Бог, еже знати Духом Своим Святым, прежде неже просити ми вас, что есть, еже хощу, и о киих помыслех вопрошу. Но понеже слышах пророка глаголоща: «глаголи ты прежде согрешения твоя, да оправдишися» (Ис. 43, 26). Сего ради и аз, писанием назнаменуюся, прося не презрети моего окаянства, но прияти моление cие от мене грешнаго. Дана бо есть вам власть от Бога, еже изводити из тмы и cени смертныя, и наставляти ко свету истинному, яко благ есть. Что убо повелевает мне, сотворити? Оставити ли вся единою без попечения, или прежде сотворити распределиние, и тако отыти, да не когда oбрящу попечение оскорбляющее мя во отхождении моем, и смущенны помыслы преподающее ми, иже подавляют духовныя и добрыя плоды; и аще повелеваете еже распределити мне прежде, то повелите мне назнаменати, подобает ли что пещися о продаянии малых моих сел, и испросите мне от Бога помощь. Не яко дерзая на себе, яко могу сотворити повелеваемая от вас, вопрошаю, но имея надежду на молитвы ваша, во еже повелети и помощи. Аще бо воспросите Бога о мне, да благопоспешит мне Господь доброе и полезное, и подаст мне силу, во еже сохранити, не отринет прошения вашего, сие бо едино и дерзостно творит мою немощь.
Ответ. Чадо, яко злое время есть, явно. И могий бежати, спасается, яко-же Лот от Содома. Ибо мир сей во зле лежит (1 Ин. 5, 19), по писанному: и сущих в нем всячески, яко себе делает. Соплетающеся бо с земными, земни бывают: отвергающийся же сих, от земли взыдоша; убо яве есть, яко и небеснии бывают. И не разумеваем, окаяннии, яко, и нехотяще Бога ради отступити от сих, отступити имамы в час смерти и неволею. Чадо, повеление Божие есть, да абие отсечется человек от всех. Приступившему бо к нему человеку, просящу и глаголющу: «иду по Teбе, аможе аще идеши Господи: повели же мне прежде завещание сотворити в дому моем», рече: «никтоже возложь руку свою на рало, и обрящся вспять, управлен есть в Царствии Небеснем» (Лк. 9, 61–62). И паки иному рече: «остави мертвыя погребсти своя мертвецы» (Лк. 9, 60). «Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин» (Мф. 10, 37). Что же, яко и «свою душу, рече, возненавидети» (Ин. 12, 25)? И како возненавидит кто свою душу? Разве точию тем, еже отсещи свою волю во всех Господеви, глаголя: «не якоже аз хощу, но якоже Ты» (Мф. 26, 39). И аще всеконечне глаголеши cиe, то се воля Его есть, да оставим вся и да по Нем идем (Мф. 19, 27). Что убо, не оставим ли? Но понеже, за немощь нашу, не достигохом в cие поне положим долу выю нашу, познавающе немощь нашу, а останемся распределение сотворити. Да не возвелемудрствуем, яко добре творяще, но яко еще та, яже суть больных, творим. Отвергающиибося совершенно миpa, единою отрясают себе. Темже и ты, чадо, яко немощен, а не здрав совершенно, разположи прежде. Еже не продати убо, а упокоити старицу твою: инако обретеши себе сеть в вещех. Расположи убо яже о ней, по ответу брата Иоанна. А о продаянии села попечется Господь, и устроит житие твое, егда возвергнеши попечение нань. На всяк же день и нощь поминай, еже глаголати Ему: Владыко мой, поспеши мне путь сей по воли Твоей на доброе мне и полезное. Он бо паче всякаго человека весть, како извести нас со отрадою от темницы мрака, от сплетения, глаголю, вещей мира сего суетнаго. Да не разслабится убо сердце твое. Уповаю бо на Бога моего, яко на степени (на стопах) ног моих вижду тя плодоприносяща Богови.
578. Прошение тогожде к томужде великому старцу. Отче преподобне, благодарю Бога, яко не отвратил еси щедрот твоих от мене. Соверши убо милость свою с рабом твоим и помолися Владыце Богу о спасении души моея; и да избавлюся от страстей лукаваго забвения, и да обрящу милость рукама твоима святыма, и в сем веце и в будущем, и да в вашем покрове пребывая, изыду из тела. И просте, да буду раб твой вовеки, по единей благодати благаго твоего жительства наслаждаяся.
Ответ Варсануфия. Чадо, добре написал еси мне о забвении. Аще бо не бы забыл еси написанных тебе от мене, то уразумети имел бы еси от них, яко известно мне сотвори Владыка наш милостивый Оный и Провидец Господь, имети тя сына искренна, духовна. Тайны дерзнух тебе вверити, яже многим не дерзнух, знамением суть усыновления. Кому бо доверяет отец? Точию сыну. И сия постепенно, по его преспеянию, якоже может и носити и сохранити. И все моление мое о тебе есть ко Господу, и молитва моя да избавит тя от всех страстей безчестия, с нимиже вменяется и забвение; и да послет ти Духа научающа тебе о всех (Ин. 14, 26), и да не разлучишися от нас ни в нынешнем веце, ниже в будущем. Богови бо явно есть, яко водружена есть память о тебе в сердце моем; и верую, яко не будет тоя изглаждение во век. Веру ми ими, яко даровал есть уже мне душу твою Бог в живот вечный. Но вонми со утверждением, и да не паки забудеши сохранити несомненно имети память реченных; и да не вознерадиши. Мнози бо, по еже стяжати и запечатлети злато, вознерадеша, и запечатленно тое погубиша. Аще бо не удобрит человек, и не засеет землю свою к приятию дождя, то вси дожди, аще одождят, ничтоже пользуют к плодоношению. Блюди, да не разленишися, зря инаго носяща тяготу твою, и начнеши питатися пространно (1 Тим. 5, 6). Не бо рече: «много может молитва праведнаго поспешествуема», но многая, си есть многая от предлежащих. Сотвори силу твою: мнози бо беша со Иисусом, и отчуждишася от Него. И апостол глаголет: «Аще ли неверный отлучается, да разлучится» (2 Кор. 7, 15). Но да не попустит Бог, да cия на тебе исполнится, но да пребудеши сын искренний, вожделеннейший моих по Христе болезней, овча стада Христова, сосуд освящен (2 Тим. 2, 21), наследник славы; и по заповедем Христовым жительствуя, получиши вечную жизнь. Да не посрамиши моея старости. Бог бо весть, яко творю силу мою о спасении твоем, моляся Ему, да вовеки вчинит тя со Святыми Своими, снаследника будущих им благих: ихже око не виде, и ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова им Бог (1 Кор. 2, 9), в нихже да будет твоя часть и наследие во веки веков. Аминь. И да рекут вышния Силы, и иже долу еще в телеси святии: аминь, аминь, буди, буди. И да запечатлеет Отец, и Сын, и Святый Дух.
579. Повесть тогожде ко иному старцу.
По некoeм времени, хотя ко Богу отыти авва Серид, игумен общежития, постави преемников первых от братий своих, не да вси купно управляют: понеже cиe нестроения виновно было бы, но по чину, первый: и аще скончается той, то другий, и тако прочий по ряду. Написа же последи Христолюбиваго сего брата авву Елиана, яко и ему после всех быти наследником, аще будет инок. Сего же неведяще брат брат оный. Якоже убо по таковом завете преставися ко Господу авва, первый от братии, егоже чин призываше на управительство отречеся сего по многому смирению и мерности нравов, но и прочии по ряду тоежде сотвориша, оному ревнующе. Между же сим найде сему Христолюбивому брату (Елиану) печаль от диавола о скончании миpa и скорбех, аки бы имущих зде постигнути, и о вечных муках. И якоже отягощашеся от помыслов бедствуя во отчаяние впасти: посылает, вопрошая о сем авву Иоанна, и моля его помолитися о нем, и сказати ему слово утешения. Он же посла ему сей ответ: о послушании паче увещавающ. Имеяше бо ему поручити управление общежития, якоже по сих яве бысть.
Ответ Иоанна. Брате возлюбленный! Вера яже в Бога, есть, да аще кто издаст себе Богови, не ктому имать себе в своей власти, но под Его власть ввергает себе до последняго издыхания. Темже и что-либо аще приходит нань, со благодарением приемлет от Бога; и сие есть еже во всем благодарити (1 Сол. 5, 18). Аще бо человек отречется находящих ему от Бога, то преслушает Бога, ища свою волю поставити. Тако бо и иудее, ищуще свою волю поставити (Рим. 10, 3), не возмогоша покоритися закону Божию, ибо вера есть смирение; «ихже бо призва, сих и оправда, и прослави» (Рим. 8, 30). Прочее отвержи тую печаль, яже соделывает смерть. Печаль бо яже по Бозе спасение соделовает (2 Кор. 7, 10). Помолися о мне, и ни мало да уныеши, понеже прогневаеши Бога, держай свою волю. Господь наш Иисус Христос да даст тебе сотворити волю Его и обрести милость пред Ним. Емуже слава и держава вовеки. Аминь.
580. Сей ответ прием, брат свободися убо абие от стужающих ему помыслов; не разумеваше же силы написанных ему, и дивися, яко ино вопроси, и ино старец отвеща. Тогда явно сказа вещь ему старец, повелевая ему восприяти попечение общежития. Брат же удивися, яко сия о нем помысли, имея себе к сему недовольна; не смея же отнюд противорещи повелению его, отписа ему сия, глаголя:
Авво, больше не знаю; весть мя Дух Божий, живущий в вас, и пристращен есмь и трепетен за бедство (опасность) вещи. Аще веси, яко могу в сем обрести милость, имея ваше о Христе покровительство, не противоглаголю. Власть бо имате на мне, и в руках есмь Божиих и ваших.
Пишет убо старец ответ сей:
Господине брате, свидетель ми есть Бог, яко со искренностию люблю тебе, брата моего. И молитва моя есть, да не повредится душа твоя в ничесомже. И верую послушанию твоему, и пекийся о спасении твоем, пособих благому: тайная бо у человеков явна суть у Бога. И ты видиши, брате мой, яко дела многа суть и тяжка. И не неверуеши, яко что-либо ни есть во общежитии, даже до самыя персти, Божие есть. И совокупивый небесная с земными, вся освяти пришествием Своим. Прочее в тебе есть, еже пособити и злопострадати, да общник обрящешися душ спасающихся. Рече бо апостол: «друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов» (Гал. 6, 2). И паки рече, яко «смиренными ведущеся» (Рим. 12, 16). И Господь рече: «слушаяй вас, Мене слушает: и отметаяйся вас, Мене отметается» (Лк. 10, 16). Сему делу Божию сущу, не можеши отрещися. Ибо аще есть что-либо человеческо, веси. В попечение тя привлекает по Богу, еже не есть попечение, но спасение души. Якоже глаголет Писание, яко «обращаяй грешника от заблуждения пути его, спасет душу от смерти, и покрыет множество грехов» (Иак. 5, 20). Мужайся о Господе и веруй Иисусови, и Той сохранит нас от лукаваго; якоже о апостолех Своих просил есть у Отца. Да не усумнишися убо, но излей сердце твое (Пс. 61, 9) к Богу, и ко Господу Иисусу Христу, и ко Духу истины, и в сем верую, яко обрящеши милость на судищи Божии. Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и причастие Святаго Духа, да будет с нами. Аминь.
581. Сие услышав брат сказа старцеви: се раб ваш, буди мне по глаголу твоему. И повелением отцев, сподобися иноческаго образа. И бысть от всех прошение ко епископу, и рукоположен бысть во пресвитера, и тако произведен бысть во игумена обители тоя. И тогда сподобися во первых приити к самому авве Иоанну. И прият его старец, якоже и блаженнаго авву Серида: велико бо бяше старцево смирение. И глагола ему: помолися, авво! Он же стояше безгласен, не смея помолитися над ним. И егда повтори, то да не противоречет, помолися, и, повелен быв, седе. И глагола ему старец: брате, прежде многа времене предвозвести святый старец о тебе, яко имаши быти инок и игумен общежития. И се достиже (сбылось) по благословению Божию. Вонми убо себе, и да утвердится сердце твое во Господе, укрепляющем тя. Аминь.
579. Тойжде убо вопроси старца, глаголя:
Прости мя, отче, за дерзновение: и о нихже вопросити хощу, изъяви мне, чесого ради первии от братий, написаннии преемницы отрекошася управления монастырскаго? И почто послабисте им, ведуще их добродетель же и послушание: и яко чин их зваше, мне же недостойному и никоеже имущу монашескаго устроения дело, поручите таковое правление, онем паче подобающее?
Ответ. Братия отрекошася многаго ради смирения. Имуще бо власть управляти по Богу на основании завета аввы, не притекоша к сему, но возлюбиша паче послушание, и усердно избраша тебе на обличение взыскующих наследия и дара, и мирское имущих сребролюбия мудрование, и предпочитающих земная паче Царствия Небеснаго. Радующеся убо о их смирении, попустихом им отрещися: тебе же судихом восприяти, звания ради еже от Бога, строящаго вся на пользу коегождо, по Своему предуведению. Да не вознепщуеши убо, яко по преслушанию их сие бысть. Ибо и Моисей, повелен быв от Бога приятии управление людей, рече: «худогласен есмь, и косноязычен» (Исх. 4, 10). И прости ему Бог, яко cие рече, не пререкуя, но от многаго смирения. Cие и Иepeмиа пророк сотвори, глаголя: «Владыко Господи, се не вем глаголати, яко отрок есмь аз» (Иер. 1, 6) и не вменися ему в пререкание. Употреби cиe и сотник, рек Спасови: «несмь достоин, да под кров мой внидеши» (Мф. 8, 8); и удивления достойна обретеся вера его, сорастворена смирением. И да не речеши, почто убо Иисус Навин не отречеся старейшинства, и апостоли проповеди? Еда яко не имуще смирения? И кое большее смирения их обретается? Но и отрекшиися послушание имеяху и восприемлющии смирение. Не может бо едино от другаго разделитися; но вся бывают, да судьбы Божия, паче нас сущия, сбудутся. И да покажутся многообразне святых добродетели. Веруй убо, яко вся, яже от Бога суть, добре бывают, и ничтоже множае любопытствуй.
Господь да вразумит тя и просветит мысленныя очи твоя, молитвами святых. Аминь.
Вопрос 583. Сия слышав, прослави Бога, и рече старцеви: отче, понеже новоначален есмь, и ничтоже вем, что повелеваеши рещи братии?
Ответ. Рцы им сия: Господу Иисусу Христу пекущуся о вас, Тому рекшу: «не оставлю вас сиры: прииду к вам» (Ин. 14, 18), внемлите себе со всяким смиренномудрием и любовию к Богу; и благословит вас, и будет вам покров и вождь. Рцы же им: да не скрыет кто помысла; понеже радость духовом злым есть, еже сокрыти помысл да погубят душу. И аще кто от них речет ти помысл свой, то рцы своему помыслу: Господи! что-либо ни есть у Тебе на спасение души, даждь ми, да возглаголю тому, и да Твое возглаголю, а не мое. И приходящее тебе рцы, глаголя в себе: яко несть мое слово. Писано бо есть: «аще кто глаголет, яко словеса Божия» (1 Пет. 4, 11).
Вопрос 584. Егда благословляются братия от мене, дам ли тем руку мою, или ни? Глаголет же ми помысл, да лобызаю главы их; добро ли убо есть?
Ответ. Егда благословляются, даждь руку, и рцы тем: яко смотрите, яко по вере вашей, творит Бог с вами. Да не убо по человекоугодию. Сам Господь рече: «приемляй пророка, во имя пророче, мзду пророчу приимет, и приемляй праведника, во имя праведниче, мзду праведничу приимет» (Мф. 10, 41). Аще убо будет пророк и праведник, и не приимет кто его, яко пророка и праведника, мзды не имать. Аще ли же и не будет пророк, ниже праведник, и приимет его, яко пророка и праведника, то мзду пророчу и праведничу приимет. Глав же их не подобает лобызати: лицемерие бо имать вещь сия человекоугодия.
Вопрос 585. Каков должен есмь быти ко братии?
Ответ. Имей себе под всеми, и паки управителя всех, истязуемь чина (имея дать ответ за сан…), егоже приял еси, милосерду быти ко всем; якоже рече апостол: «друг друга тяготы носите» (Гал. 6, 2); вразумляйте безчинныя, утешайте малодушныя (1 Сол. 5, 14), да не кто зло за зло воздаст (Рим. 12, 17), но благое. Аще ли же кто не повинуется, сего назнаменуйте (2 Сол. 3, 14). Тойжде апостол да вразумит тя прочим от малаго слова моего (да вразумит тебя о прочем, что не означено в малом слове сем).
Вопрос 586. Каков должен быти канонарх и иконом ко братии?
Ответ. Долготерпилив, да возможет носити немощнаго.
Вопрос 587. Аще кто от братии согрешит, како его обличу, на едине, или при братиях?
Ответ. Аще будет дело жестокое, при братиях: но прежде рещи ему должно, яко, аще не исправишися, то и при братиях имам рещи; яко тако заповеда Господь: «обличи его между тобою и тем единем, и, аще обратится, приобрел ecи брата твоего; аще ли же ни, пойми с собою еще единаго, или двоих» (Мф. 18, 15) и прочая. Аще ли же мало будет погрешение, то наедине обличи его и ктому наложи епитимию.
Вопрос 588. Аще кто претерпит во общежитии, киим образом спасается? и что множае имать живущии на месте, идеже суть святии отцы?
Ответ. Аще умрет кто во смирении и послушании, сей Христом спасается. Господь бо Иисус слово (ответ) дает за него. Аще ли же имать волю, и, овогда притворяет послушание и смирение, cие суд Божий есть. Покоя же ради телеснаго, а не пользы ради душевныя, по воли cвоей пребывающаго, таковаго подобает единою (раз и два) увещавати, хотящаго ради всем человеком спастися и в разум истины приити (1 Тим. 2, 4). Аще ли же пребудет во своей воли, претерпите его, донележе усрамится, или от своея воли отторгнет себе. Аще ли же раждает вред братии, засвидетельствовати ему, яко, аще пребудеши в деянии сем, то зде со братиею не можеши быти; ибо естеством не может человек понести, да будет покой единому, и повредити многих. Пребываяй же с верою благою и по Богу во обители, приемлет покров от Бога, и назидается; и егда уснет (умрет), cие имеяй делание, обрящет покой. А еже множае имети живущему на месте, в немже живут святии отцы, cиe есть: еже имети веру со благим деянием, и веровати силе отцев; зане многа может молитва праведнаго поспешествуема (Иак. 5, 16), еже не везде обретает кто. Рече бо Господь о апостолах: «егда бех с ними, Аз соблюдах их: ныне же к Тебе гряду: соблюди их во имя Твое» (Ин. 17, 12), яко Твоя есть слава вовеки. Аминь.
589. Прошение. Повели изъявити братии о терпении и послушании: зане слово приемлют. И изъяви старец братии сия.
Братие, не приидосте на покой, но на скорбь. Зане тако заповеда Господь апостолом: яко «скорбь на земле и печаль имате» (Ин. 16, 33). Аще последуете Господу Иисусу, то и Той с вами есть; аще же отвергнете его, то и Той отвергнет вас. Хотяй убо обрести благословение от Бога, слушает его, яко Сам рече: «храняй слово Мое, не умрет во век» (Ин. 8, 51). Ищай убо жизни вечныя, ищет сохранити слово Его до излияния крове, во еже отсещи волю свою. Никтоже бо, ища воли своея, не угодныя Богу, часть имать со Христом. Внимайте убо ceбе со страхом Божиим, и покрыет вас Господь молитвами святых. Аминь.
Вопрос 590. Рцы ми, отче, как должен есть cретати входящих — или мирских, или отцев, или братий?
Ответ. В премудрости ходя, всех приемли, без преткновения (не подавая соблазна), по рекшему апостолу, иже угоден бяше и иудеом, и еллином, и церкви Божией (1 Кор. 10, 32). Любве же ради Христовы напоминаю Господину моему, яко время уклонися на покой телесный, и в насыщение чрева, яже раждают вся страсти, да храниши себе от приходящих таковыя ради вины, или мирских, или братий, или отцев. И аще будет приити им, то ниже да умастиши, ниже да отвержеши; аще же будет человек на сие самое упраздняйся, отсецы. И не невеси устроение аввы, како устроеваше с приходящими: полезно ти есть наречену быти: «скуп», не сущу такову, нежели наречену быти: «сластолюбец». Прочее с честностию (с благопристойной сановитостию) приемли, творя притворности о себе (принимая на себя степенный вид), да обрящешися без мала (не совсем сыт). Аще ли же принуждати будет кто, глаголи ему: апостол глаголет: «не упивайтеся вином, в немже есть блуд» (Еф. 5, 18). Отцы глаголют: молим всякаго человека, спастися хотящаго, и дати покаяние Богови, сохранити себе от многа вина, еже раждает вся страсти. Сохрани убо себе от глаголющих: аще ты не пиеши, то и аз не пию, и аще не яси, ни аз ям; и со всяким смиренномудрием проси его, глаголя: яко апостол рече: «ядый, да не укоряет не ядущаго, Господеви бо не яст: и не ядый ядущаго да не осуждает (Рим. 14, 3), Господеви бо яст, и славит Бога». Темже оба честни суть у Бога: понеже во славу Божию творят обе части. Прочее единою, любве ради Божия, кийждо да сотворит требование свое: а со мною сотворите любовь; яко немощен есмь, и не могу. Ибо и апостол рече сице: несть Царство Небесное пища и питие (Рим. 14, 17), но любы, и чистое сердце, и прочая.
Прочее, имей мудрость ко приходящим, да о коемждо имаши разумение и премудрость познати, чесо ради, и како прииде? Бога ли ради, или брашен ради? И прочее, елико можеши, да не даси себе в словеса плотскаго поучения к приходящим, аще не имать кто нужды слово Божие услышати: (даст бо ти Бог разум); но (но потщися…) беседу творити от жития отец, от Евангелиа, от апостол, от пророков. И не послаби им проглаголати мирскаго дела: понеже (иначе), и брашно, и вся плотская будут (будут занимать вас). Сия же, яже рекох, не суть плотскаго учения; елика бо за мирская дела (по заботе о мирских делах…) глаголются, сие не (не прилично вам…) глаголати, учение бо плотско есть. И рцы ему: авво! рече Господь: «воздадите кесарева, кесареви: и Божия Богови» (Мф. 22, 21). Аще же Бога ради пришел еси, то, яже суть Божия, можем советовати. Мир свое любит; не согласен же есть мир согласию Божию. Аще ли же ни, то наказани будем, не по воли Божией советующе. Апостол бо рече: «мудрование плотское вражда на Бога, воли бо Божией не покаряется, ниже бо может» (Рим. 8, 7).
Вопрос 591. Рцы ми, отче, како бывает плотское вопрошение? И како иже ктому по Богу ответ?
Ответ. Се прихождаху к нам нецыи, вопрошающе о воинствовании, и ответствовахом им, яко вещь сия неправду имать. Не помогает убо Бог неправде. Аще ли же кто вопросит о плотских, даждь ему в ответ, еже есть истинное, а не тяжестное; то есть, еже по Богу, а не плотское.
592. Прошение. Владыко! молю щедроты твоя: испроси со святым старцем, да избавлюся высокомудрия, и во смиренном сердце и со страхом Божиим глаголю ответ комуждо: якоже просил есть, и о, иже во святых, отце нашем авве Макарии.
Ответ. Благословен Бог! буди тебе по воли твоей; и Бог, вся богатне даруяй, да дарует тебе, молитвами святаго старца, в Дусе Святе глаголати во страсе Его, и со всяким смиренномудрием и недостоинством давати ответ комуждо, якоже есть нужда. Идеже убо постигнеши (и так, что ни встретишь), проси в мысли твоей святаго старца: яко, авво, что возглаголю? И не пецыся, что речеши, по заповеди Господней глаголющей: «не пецытеся, что возглаголете, яко, не вы будете глаголющии, но Дух Отца вашего, Иже на небесех, глаголяй в вас» (Мф. 10, 19).
Вопрос 593. Како должни есмы употребляти (оказывать страннолюбие) страннолюбия и исполняти заповедь о нищих? И аще должни есмы всех приходящих скоро приимати? И понеже стужают нам за одеяния, аще конечно избыточествуем, подобает ли давати, и кому?
Ответ. Страннолюбия и заповедь (о нищих должни есте исполняти) по силе соумеряюще с делом терпения. Аще и множае обрящете в руках, то и тако употребляйте с соразмерением, да не обычай некий возобладает и приидет скудость, и паки тогожде взыщет (нуждающийся); прилежно испытующе то, чесого ради приходяй приходит. Аще бо будет и тать, яко-же рекоша отцы, дайте благословение (хлеб благословенный) и отпустите. И понеже суть нецыи зде приходящии отяготити, не даждь им дерзновения; ибо за скупость приходят отяготити, не имуще нужды. Одежды же никомуже дайте, якоже прилучися, разве точию будет человек зело боящийся Бога, и срамляется просити. Испытующе убо истину, аще отнюд не стяжателен будет, и требуяй Бога ради, а не за невоздержание, то спостраждите ему.
Вопрос 594. Почто не должно приимати праздношатающихся во общежитие?
Ответ. Понеже входяще приносят скорбь; того ради подобает благословение дати и отпустити.
Вопрос 595. Что убо, яко любопрятся (домогаются) внити? Приимем ли их, или ни?
Ответ. Егоже не должно приятии, аще и вема любопрится, да не приимеши, якоже рекоша старцы; но аще будет нужда ему мало что, больше даждь и отпусти: сие бо полезно есть.
Вопрос 596. Аще не знаем кто отнюд, и не веемы каков есть, приимем ли того, или ни?
Ответ. Не знаемаго приими прежде единожды, и уразумееши, каков есть человек; да не оставиши же скоро кого уснути, да не будет искушение от него, и возскорбите, не могуще стерпети.
Вопрос 597. Некий иногда священноинок, приходя во общежитие, вредит братию и глаголя и творя соблазны: и желает жити близ, яко за два поприща, аможе бывает прохождение братии: что убо повелеваеши? Допустим ли внити во общежитие и жити близ в реченном месте, или ни?
Ответ. Возбрани ему внити во общежитие, глаголя ему: господине аввo, соблазнил еси братию, и не потребно внити зде, да не паки испустиши соблазн в них. И да не вознепщуеши яко по ненависти тя отвергаем: «ненавидяй бо брата своего, человекоубийца есть» (Ин. 3, 15); но за соблазн. Но ниже близ можеши жити, за вред братии. Cия рцы ему сам собою aбиe: да не посрамити его чрез другаго: причетник бо есть.
Вопрос 598. Ин некий пришед во общежитие, сотвори дело лестно и безместно: поят бо вещи именем блаженнаго аввы без него: и cие уведав авва, повеле не входити ему во общежитие; и слышав cиe, вниде с лестию в притвор, и видев его дверник, возвести авве. И рече ему: изведи его вон.
И изведе и вон. И совершенно отсече его оттуду. Паки аще приидет, попустим ли тому внити, или ни?
Ответ. Не имаши нужды прияти его, не ползует бо тя: но скажи ему чрез инаго, егда приидет, яко не можеши внити семо. Не имать бо ползы душевныя.
Вопрос 599. Ин брат, жив иногда во общежитии, и не пользуя братии изыде: и по времени восхоте возвратитися, и не прият его авва, рек: яко, аще аз и восхощу не могу повредити совесть братии; скорбят бо, аще прииму тя, и несть cиe возможно. Понеже убо прииде, хотя прият быти, что повелеваеши рещи ему?
Ответ. Рцы ему: яко единою и дважды глаголал еси авве о сем, и рече тебе, яко не возможно: прочее да не ожидаеши ниже ныне, ниже по времени жити зде. И отпусти его. Аще же приидет единою и единою, приими его с нищетою яко брата. Аще же часто, рцы ему: не зазирает ли тебе совесть?
Вопрос 600. Аще кто принесет нам вещь, с надеждою прияти множае, что сотворю? Прииму ли, или ни? Случается же, яко и нужду имам вещи тоя.
Ответ. Аще нужды не имаши, то да не приимеши; аще ли же нужду имаши, рцы ему: яко, аще прииму, цену дам, и потщися дати ему равное.
Вопрос 601. Понеже иногда приходят к нам жены по вере, и матери же братий наших, и приемлем я в келлию надворную (вне монастыря), и имать оконца в монастырь: должен ли есмь сквозе оконца беседовати с ними, или ни? И понеже баба моя не восхоте пребывати при племянницех своих, и вся своя даровала мне, повелеваеши ли да, егда единою приходит, беседую с нею и подаю требование ея? Или како сотворю? Како должно быти?
Ответ. Аще будет вина женам приити к нам Бога ради, а не ради видения места, ниже ради воли, но единственно за еже услышати слово Божие, или принести что месту сему, и есть нужда беседовати с ними, беседуй: и понудися еже сохранити очи свои: яко «иже воззрит на жену, во еже вожделети ея, уже любодействова с нею в сердце своем» (Мф. 5, 28). И всякое дело, Бога ради бываемое, Бог покрывает. Не с человекоугодием, не яко иский похвалы: но от чиста сердца простри помысл свой к Богу. И аще будет мати брата (некоего), и приидет по некоей нужде, побеседуй с нею, по заповеди, юже имаши. Понеже без нужды не должно есть. Может бо сын ея дати ей (нужное), вам помогающим (ему) в требовании (его), не в излишестве, но елико нужно есть. С бабою твоею, чрез все время жизни ея, должен еси единаго единою (раз и два, изредка) беседовати, и творити требования ея: во граде ли хощет быти, или в сей веси. Отроком же да не попустиши творити хотения своя, дондеже добре наставиши их на житие. Но управляй их во страсе Божии, питая и одевая их со опасством, да не будет невоздержания и презрения, и еже искати что излишнее, но испытуя требования, и обличая их, и глаголя им: положите у себе, яко несте раби, но свободнии: коликое безпечалие имате, и покой многший паче имущих имения! И аще умрет баба, то свободи их, и даждь им препитание их соразмерное, или зде в сей веси, или где хощеши: несть бо cиe под законом; запрещая им хотящим отчуждити что от твоих и причислити себе.
Вопрос 602. Аще покажется мне, яко нужда поколебати некая даемая мне от вас завещания (вероятно, советы, касающиеся внешних дел): сотворю ли, или ни? И аще не должно, и побеждуся яко человек, что сотворю?
Ответ. Аще взыскует дело по истине, еже поколебати тая, да не возбраниши. Аще ли же ни, и победишися, яко человек, и видиши в вещи, яко мало что нужда бяше, и помысл не может отсещи всего, снизойди помыслу, и проси от Бога прощения, и пренесет (Бог прощает). Не точию же в сем, но и во всякой вещи должно носити укоризну. Аще бо сотвориши, глаголет, небо ново, и землю нову, не можеши без попечения быти.
Вопрос 603. Аще свем (сознаю нужным) пременити от уставленнаго блаженным аввою завещания, или и поисправити нечто во обители, повелеваеши ли, да сотворю, или ни?
Ответ. Аще что видится тебе, яко нужда пременити, со страхом Божиим, да не сумнишися. И елика требуют исправления, да исправятся. Не в пространство (не в обширном размере), но яко же нужда требует. И то мало со утеснением, аки в преселении (как на квартире). Яже бо суть века сего сень (палатка, куща) суть. Егда видиши помысл твой ищущ сотворити вещь некую, рцы ему: чесо ради хощеши сотворити? И аще убо есть вещь потребы сущия (истинно) нуждныя, то да будет. Аще ли же несть нужды, рцы помыслу: что пользуешися из сего? Аще же будет плотский помысл, презри его. Аще же весьма стужити имать тебе, да не отвещаеши ему, но прибегни к Богу.
604. Прошение. Понеже предвозвестил еси, владыко, нам о скончании вашем, и есмь в страхе и печали, да не за недостоинство мое оставлени будем от Бога: даждь ми слово, молю: яко да имже образом помогаеми есмы в жизни вашей, тако имамы помогаеми быти и по вашем к Богу отшествии: и да содействует нам Бог во всех по Своей милости.
Ответ. Бог единою рече: «не имам тебе оставите, ниже имам от тебе отступите» (Евр. 13, 5). И веруем в Бога, яко и множае того, егда бехом с вами, сотворит. И аще убо речеши, и аще не речеши, множае, егоже ищеши, той содействовати имать с вами. Якоже рече апостол: яко «о чесом помолимся, якоже подобает, не вемы» (Рим. 8, 26). Господь наш Иисус Христос, снизшедый спасения ради нашего от Отеческаго престола, Той и да спасет вас, и да устроит, и да сохранит от лукаваго, содействующим вам, молитвами святых. Аминь.
Вопрос 605. Нецыи из общежития старцы вопросиша тогожде старца. Молим, да нам речеши, Владыко, чесо ради, по еже обещаете нам, яко умоляете Владыку Бога оставити по вас блаженнаго авву (Серида), напротив, прият его прежде вас Творяй присно волю боящихся Его (Пс. 144, 19)? И сему, отче, научи нас, почто иногда утаевает Бог дела от святых, якоже при пророце Елисеи? И чесо ради изыдоша струпы углям горящим подобни (глаголемии еллински анфракиа) (карбункул, огневик), на теле аввы, егда имеяше скончатися?
Ответ. Якоже рече авве Антонию: яко сия судьбы Божия суть, и не можеши сих уразумети: сие есть. О углевидных же струпах глаголемых еллински анфракиа, и пременении (рекше смерти его): единою паче меры прият авва славу от человек и от Бога. Но да не обоготворят его человецы (ибо воистинну Духа Свята, и совершенства бе причастен): угаси Бог сею виною славу человеческую, да совершенне преумножится слава Божия. Ниже бо можаше ктому таковыя меры сый пещися о земных, и паки посреде человек не можаше избавитися (славы человеческия), и сего ради прият его Бог. О нас бо чаяхом, яко будет, якоже непщевахом, а бысть по воли Бога, превосходящаго (наши мысли) промыслом спасения. Прочее несть человичо, еже взысковати не постижимая: но всяку мысль, и всяко дело благо возверзати Имущему власть, да по воли Его будет. Господь Ииcyc Христос известны да сотворит вы, отврещи всяко двоедyшие и злобу лукавства. Здравствовати вам молюся о Господе, аминь. Помолитеся о мне, да и аз обрящу милость, и сохранюся от лжезнания и безумия, о Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 606. Брат вопроси святаго старца, авву Варсануфия, глаголя: не вем, отче, како впадох в книги Оригена, и Дидима, и в гностическия (писания) Евагрия, и во яже суть учеников его. И глаголют: яко не созданы быша человеческия души купно с телесами, но прежде тех быша умы наги суща, сиесть безтелесни: подобне и Ангели умы наги беша, и бесы умы наги. И человецы убо, преступльше, осуждени быша в тело сие. Ангелы же, соблюдше себе, пребыша Ангели. И елика ина глаголют таковая. И паки, яко подобает будущей муце конец прияти. И имут человецы и Ангелы, и беси, и паки возвратитися якоже бяху, умы наги: еже глаголют новоустроение. Понеже убо сетует душа моя, впадши в двоедушие, истинна ли суть сия, или ни: молю тя, владыко: научи мя истине, да тако держу и не погибну. Ибо ни едино же сих речено есть в Божественном Писании. Якоже и сам Ориген утверждает в толковании своем на послание к Титу, яко несть апостольское, ниже Церкве предание, еже быти души первее состава тела: аки еретика назнаменуя глаголющаго таковая. Но и Евагрий свидетельствует в главизнах своих, еллински гностика глаголемых, яко о сих никтоже возвести, ниже Сам Дух сказа. Имать бо в 64-й главизне вторыя сотницы своих гностических глаголемых: о первших же возвещаяй никтоже, а о вторых, иже в Хориве сказа. И паки в 69-й главизне тояжде сотницы тако глаголет: яко Дух Сятый, ни перваго словесных разднеления, ниже перваго телес сущесва сказа. А о еже не быти новоустроению, ниже концу муки, Сам Господь явися есть во Евангелии, рек: «отыдут в муку вечную» (Мф. 25, 46). И паки: «червь их не умирает, и огнь не угасает» (Мк. 9, 43). Откуду убо, владыко, ниже апостолом предавшим, ниже Духу Святому сказавшу (якоже сами свидетельствоваху), и Евангелием противно имущим, сия изложиша? Сотвори убо милость благоутробия, отче, с немощию моею, и скажи ми, что суть догматы сия?
Ответ. Брате, увы, и горе роду нашему! Что оставихом, и что испытуем и в киих тщание полагаем, и в киих притупляемся? Правыя пути оставихом, и стропотными хощем ходити: да исполнится на нас писанное слово оно: «горе оставляющым пути правыя, еже ходити в путех стропотных» (Притч. 2, 13). Поистине, брате, оставих мой плач, и плачу тебе: камо впал ecи? И (оставих) плач грехов моих, и оплакиваю тебе, яко свое чадо. Небеса ужасаются, что любопытствуют человецы. Земля сотрясается, како изследити хотят непостижимая. Cия еллинов суть догматы. Сия суесловия суть человеков, мнящихся нечто быти. Сия глаголи суть праздных человек. Cия роди прелесть. Глаголет бо: «глаголюще быти мудри, объюродеша» (Рим. 1, 22). И аще хощеши уразумети, вонми: глаголет Господь наш Иисус Христос, Свет наш, Царь наш: «от плод их, познаете их» (Мф. 7, 16). Кия убо плоды имут? Надмение, уничижение, разслабление, леность, претыкание, отчуждение закона, паче же Законоположника Бога. Жилище суть бесов, и князя их диавола. Сия не ведут во свет веровавших тем, но во тьму. Сия бо страх Божий не побуждают, по паче во успеяние диавольско. Сия от тимения не изъемлют, но в тимение утепляют. Сии суть плевели они, яже насея враг на селе дому — Владыки. Cие есть терние, возрастшее на земли проклятей от Владыки Бога. Вся ложь суть, вся тма, вся прелесть, вся отчуждение от Бога. Бегай сих, брате, да не утвердится слово их в сердце твоем. Изсушают слезы, ослепляют сердце, и всесовершенно погубляют внемлющыя тем человеки. Да не стоиши в них, ниже да поучишися в них. Горести исполнена суть, и совершают плод в смерть. О разуме (о ведении же…) же будущих, да не заблудиши. «Яже сееши зде, пожнеши тамо» (Гал. 6, 7). Невозможно по отшествии от здешних успети кому. Не трудно Богу создати купно с человеком и душу его. О небесных же Чинех, заграждает уста Божественное Писание всякому человеку, глаголя: «рече, и быша: повеле, и создашася. Постави я в век, и в век века» (Пс. 148, 5–6). И яже постави Бог, пременяются ли? Несть бо у него пременения (Иак. 1, 17), по Писанию. Где бо обрел еси, яко тщанием сего то Aнгела, приведе его во успеяние? Брате, зде делание, тамо мзда; зде подвиг, тамо венцы. Брате, аще спастися хощеши, не ввергай себе в сия: зане свидетельствую тебе пред Богом, яко в ров впал ecи диавол и в последнюю смерть. Прочее, отступи от сих, и последуй святым отцем. Стяжи ceбе смирение и послушание, плач, пощение (подвижничество), нестяжание, невменяемость (не вменять себя ни во что), и елика суть таковая: и обрящеши в глаголех их и жития. Сотвори же плоды достойны покаяния (Мф. 3, 8). И да не внемлеши мне глаголющему, и не творящу. Но помолися, да и аз прииду некогда в познание истины, во славу Святыя Троицы: ныне и присно, и вовеки. Аминь.
Вопрос 607. Тойжде брат вопроси инаго старца, авву Иоанна.
Ответ. Сия премудрость свыше несть: но душевна, бесовска (Иак. 3, 15). Cиe учение есть диавольское. Cиe отводит внимающих тому в муку вечную. Прилежаяй тому еретик бывает. Веруяй тому развратися от истины. Слагаяйся тому, чуждь есть пути Божия. Делателие Христовы не научиша сим. Приемлющии слово истины сих не приемлют. Скоро отступи от них, брате. Да не ожжеши сердца твоего огнем диаволим. Да не вместо пшеницы посееши на земли терние: и вместо жизни, приимеши смерть. И что много глаголю? Да не вместо Христа (приимеши…), диавола. Да не закосниши в них, и да спасешися, аки Лот от Содома, молитвами святых. Аминь.
Вопрос 608, тогожде. Не должно ли убо чести книг Евагриевых?
Ответ Иoaннa. Догматов убо таковых не приемли: прочти же тамо, аще хощеши, яже на пользу души: по притче, яже во Eвангелии, о мрежи, якоже писано есть: «яко добрыя убо вложиша в сосуды, а злыя извергоша вон» (Мф. 13, 48). Тако и ты сотвори.
609. Тойжде брат, вопросивый сия, сумняшеся, в себе помышляя и глаголя: и како нецыи от нынешних отец приемлют тыя, и имамы их, яко добри монаси суть, и внимающии себе? И по днех случися томужде брату, просити великаго старца помолитися о нем. И тогда сказа ему старец от себе о помышлении сердца его, якоже дивитися и ужаснутися брату. Имать же ответ тако:
Понеже рекл еси, и помыслил еси, яко, чесо ради нецыи от отцев приемлют главизны Евагриевы, глаголемыя гностическия: и нецыи братия, аки разумни, приемлют я: и непомолишася Богу, аще истинныя суть. И остави их Бог в своем их разуме (разумении). Но обаче, ниже мое есть дело, ниже твое, сих искати. Но время наше есть испытовати страсти наша, еже плакати и рыдати.
610. Тогожде, и других братий к томужде великому старцу вопрос.
Не ленятся, отче, сия мудрствующии о предбытии (душ), глаголати о святом Григории Богослове, яко и той сказует о предбытии в своих списаниих: и в тех, яже на Рождество Христово, и на день Пасхи, толкующе некая речения по сердцу своему, и минующе реченная тамо ясно о первом человека создании, и души его и тела, по церковному преданию. Глаголет бо сице: cиe убо восхотев показати Художник слово, и животное едино из обоих, невидимаго же, глаголю, и видимаго естества, содевает человека. И от вещества убо приемь тело, уже предбывшаго, от Себе же дыхание вложив: еже убо умну душу и образ Божий весть слово. И в последующих же многа кто обрящет ясно и несомненно им реченная о человеце, созданном из предбывшаго вещества, и души, от Бога данныя. В нихже и много похваляет естество человеческое, и достоин Божий дар называет то, еже спастися телу и душе. А не якоже тии глаголют, яко осуждения ради душа облечена бывает телом, да мучится за прежде согрешенная ею. И во инех же его различных списаниих, намерение его является по всему чисто от таковаго догмата. И о святом Григории, брате великаго Василиа, еще радуются, яко тожде рече, и глаголет оный предбытие: претолковующе и того речения некая. Тойже ясно в тридесятой главизне своего слова о создании человека сопротивляется крепко сему предбытия догмату: и опровергает его, якоже и блаженный Давид, и святый Иоанн, и Афанасий, и прочии вси Церкве светильницы и учители. О новоустроении же ясно глаголет тойже святый Григорий Нисский: но не о сем, еже тии глаголют, яко преставшей муце, имать человек новопременитися во еже бе исперва (сиречь) в чисты умы. Но сие глаголет: яко престанет мука, и конец примет. Рцы убо, отче, чесо ради таков человек неправо глаголет, яко-же прилично есть мужу святу, сподобльшуся беседовати от Духа Свята? Ибо и о раи не согласни суть нецыи отцы и Учителие, не глаголюще его чувственна, но мысленна. И вo инех главизнах Писания возможно есть обрести некиих несогласие. Скажи убо нам сие, владыко, просим: да, от вас просвещшеся, прославим Бога, и не сумневаимся во святых наших отцех.
Ответ Варсануфия. Благословен Бог и Отец Господа нашего Ииcyca Христа: благословивый нас всяким благословением духовным в небесных о Христе, аминь (Еф. 1, 3). Братие, благовременно рещи со апостолом: «Бых не смыслен, вы мя понудисте» (2 Кор. 12, 11), ибо понуждаюся, вас ради, яже паче меры моея испытовати, и глаголати не пользующая душу зело, аще и не вредящая. Оставихом Павла апостола, глаголюща: «всякий гнев, и ярость, и хула, да возмется от вас со всякою злобою» (Еф. 4, 31). Аз же глаголю: с чревобесием, и блудом, и сребролюбиeм, и прочими страстьми. О нихже должни есмы рыдати нощь и день, и плакати непрестанно: да множеством слез скверна сих отнюд отмыется, и да возможем быти из скверных чисти, из грешных праведни, из мертвых живи. Поучимся же в едином словеси, о немже имамы дати ответ. Глаголет бо: «яко Ты воздаси комуждо по делом его» (Пс. 61, 13).
И паки: «яко подобает нам явитися пред cудищем Христовым, да приимет кийждо, яже с телом содела, или благо или зло» (2 Кор. 5, 10). О сих должни есмы тщатися, о нихже и отцы наши, авва Пимен и прочии, тщахуся. Cиe тщание имать невменяемость, еже не измеряти себе, еже имети себе землю и пепел (Быт. 18, 27). Оное же тщание имать, еже имети себе разумна, еже приводите в кичение, еже вменяти себе, и измеряти во всякой вещи, еже отступити от смиренномудрия. Простите мне. Не праздни ли есте, и сего ради приходите в сия? Аще тако есть, снидите на торжище, дондеже приидет Господин дому, и поймет вы в виноград свой. Аще бы был рожен в сердце вашем о cpетении онем страшнем, то не бысте имели помянути сих. Пророк забы снести хлеб свой (Пс. 101, 5), а мы питаемся пространно и нерадим, и от сих впадаем в сия. Не взыскует от нас Бог сего, но освящения, очищения, молчания и смирения. Но понеже оставити вас в помыслех не xoтех, и за еже помолити Бога извещение мне подати о сем, скорбех, содержим от обою, избрах паче себе скорбь, да вас от скорби упокою: поминая глаголющаго: «друг друга тяготы носите» (Гал. 6, 2). И услышите извещение по Богу, бывшее мне прежде триех дней от еже написати вам сей вопрос. Вси отцы, угодившии Богу святии, и праведнии, и раби Божии истиннии, да помолятся о мне. Не мните же, яко аще и святии беша, вся глубины Божия чисте возмогоша поняти. Апостол бо глаголет: «яко отчасти разумеваем, и отчасти пророчествуем» (1 Кор. 13, 9). И паки: овому убо дается Духом то и то: а не вся она в едином человеце. Но ова тако, ова же тако: вся же действует един и тойжде — Дух (1 Кор. 12, 8). Ведый бо апостол, яже Божия, яко суть непостижима, воззва, глаголя: «о глубина богатства, и премудрости, и разума Божия! Яко не испытани судове Его, и неизследовани путие Его! Кто бо разуме ум Господень? или кто советник Его бысть?» (Рим. 11, 33–34) и прочая. Наченше убо быти учители о себе, или от человек понуждени бывше на сие приити, преуспеша зело, и паче учителей своих: и новыя догматы, извещени бывше, изложиша. Купно же пребыша имуще предания учителей своих, учения не права суща. И по сих преуспевше, и духовни учители бывшее, не помолишася Богови о учителех своих, да извещение приимут, Духом ли Святым глаголана быша реченная ими. Но имуще их за премудрых и разумных, не разсуждаху (испытно) словес их. И прочее смесишася учения учителей их с учениями их: и глаголаху овогда убо от учения, емуже научишася от них: овогда же от добраго постижения своего ума. И тако прочее имени их приписана быша словеса. Приемше бо от инех, и преуспевше, и лучшими бывше, глаголаху Духом Святым, что-либо вверено им бысть со извещением от Него. И глаголаху от учений учителей бывших прежде их, не рассуждающе словес их, яко должни извещение пpияти от Бога молением и чтением, аще истинна суть: и смесишася yчeния. И понеже от них глаголана быша, приписано имени их. Аще убо услышиши некоего от них, яко от Духа Свята слышал есть, яже глаголет, то сие извещение, и должни есмы верити. Егда же глаголет о онех словесех, то не обретеши его глаголюща cиe: не бо от извещения, но от учений первых его учителей есть.
И внимая разуму (знанию) их, и премудрости, не вопроси Бога о сих, аще истинна суть. Се слышасте всю мою глупость: безмолвствуйте прочее, и упразднитеся в Бозе: и преставше от празднословия, внимайте страстем вашим, о нихже истязани будете слова (потребуется от вас ответ) в день судный. О сих бо не будете истязани, почто не весте сих, или изучисте сия. Плачите прочее, и рыдайте. Изследуйте следы отец наших, Пимена, и прочиих, и тецыте, да постигнете (1 Кор. 9, 24), о Христе Иисусе Господе нашем. Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 611. Воистинну, отче, вожди есте слепым, и свет о Христе омраченным, и вами истина нам явлена бысть. Ибо обретаем и в книгах старец: яко бе некий велик старец, и от простоты глаголаше: яко несть хлеб, егоже причащаемся, тело Христово, но воображение (образ). И аще не бы прежде помолился Богови о сем, то не бы познал истину. И ин же велик и той старец, непщева Христа быти Мелхиседека, и егда Богови помолися, тогда Бог ему открыл есть. Но прости мя, отче, Господа ради. Дерзаю бо вопрошати, яже паче мене. Но понеже Бог наш твоею святынею просветил есть нас на незаблудный путь истины: прошу о сем совершенно нам сказати, да чист будет ум, от еже о сих испытания, и немощное наше сердце. Чесого ради остави Бог таковых мужей заблудити? Аще бо тии и не просиша, то почто не дано туне сие, на истребление вреда чтущих по сих? Аще бо тии во правой вере и добродетели и не преткнушася, но убо подобнии мне, слаби и нерадиви, достоверность тех во уверение приемше, удобно отсюду вредятся: не ведуще, яже рекосте, яко не вся возмогоша святии таинства постигнути: и яко не помолишася Христу о извещении, аще истинна сия суть. Открый убо мне и сие, отче благоутробне, снисходя немощи моей.
Ответ. Чадо, не остави Бог таковых мужей заблудити. Оставивый бо заблудити есть вопрошаемый о пути, и не глаголяй ему истины. Не вопросиша убо Бога о сем, да приимут от Него истину. Аще ли же глаголеши, яко, почто Бог благодатию Своею не возбрани им, пользы ради чтущих по них тая: то можеши сие рещи и о всяком грешнице: яко ведая Бог, яко аще согрешит, образ будет многим, почто благодатию не возбрани ему, да не от него вредяся мнози? И будет насилована, а не самовластна жизнь в человецех. И что убо возбраняет Богу сим образом спасти всякаго человека? Что бо? И в Писании не суть ли глаголи претыкания неученым и непознавающим разум духовен Писания? Должни ли убо есмы рещи: почто духовнаго разума Писания явно не рече Бог, да не вредятся человецы: но остави сущим по временам святым труд, еже истолковати взыскуемая? Сего ради суть учители и толковники (1 Кор. 12, 28, 30), якоже глаголет апостол: да не заблудиши убо о нихже вопросил еси мужех. Аще бо быша просили Бога, то могли бы прияти. Глаголет бо: «всяк просяй приемлет, и ищай обретает» (Мф. 7, 8). И якоже чрез пророков и апостолов явил есть путь живота Бог, тако кийждо глагола частне. И чрез единаго точию не глагола, но аще что остави сей, то глагола оный по воли Божией. Тако сотвори Бог и во иже по них святых. И аще что глаголют первии имущее сомнение, то толкуют последнии, да всегда славится Бог святыми Своими. Той бо есть Бог первых и последних. Тому слава вовеки, аминь.
Вопрос 612. Прости ми, отче человеколюбиве Господа ради, яко отнюдь скорблю. Прочтох бо книгу догматическую, и зрю сердце мое смущенно и открыти вам о сем боюся, и молчати не могу от помыслов. Что убо повелиши да сотворю, отче святый?
Ответ. Понеже диавол хощет тя ввергнути в празднословие безполезное, рцы, еже хощеши Бог же не даст тому.
Вопрос 613. О воскресении телес святых, рцы ми, в сем ли телеси востанут, в немже есмы ныне, имущем кости и жилы, или будет воздушно и кругло? Ибо и о Господнем телеси глаголют, яко таково имать быти в будущем воскресении, отрицающии яко Господь воскресе из мертвых в нашем телеси, еже от Святыя Богородицы и Приснодевы Марии, нашего ради спасения, прият. И яко глаголют, cиe то быти, еже глаголет апостол: «иже преобразит тело смирения нашего, яко сему быти сообразну телу славы его» (Флп. 3, 21). И паки глаголют: апостол рече: «яко плоть и кровь Царствия Божия наследити не могут» (1 Кор. 15, 50). Cиe глаголюще: яко не может тело cиe быти вечно, от пищи бо стоит, и в будущем веце не возможно ясти и пити. И паки глаголют: яко о Господе нашем Ииcycе Христе глаголет апостол: «Егда покорит Ему всяческая: тогда и Сам Сын покорится покоршему Ему всяческая, да будет Бог всяческая во всех» (1 Кор. 15, 28). И паки произносяще реченное Екклесиастом: «уже бысть в вецех бывших прежде нас» (Еккл. 1, 10) производят отсюду предбытие. И (приводя) реченное во Евангелии, яко «не изыдеши оттуду, дондеже воздаси последний кодрант» (Мф. 5, 26), утверждают нам конец быти муце. Изъяви убо мне сия, Господа ради, владыко: да не прельстит мя враг, и впаду от неведения в сети его лукавыя. Яко отвсюду от несмысльства моего колеблюся. Понеже не удержах святых твоих словес и не отступих из начала от взыскания вещей сих, яко велико имут бедствование душевно (опасность для души). И помолися о мне, отче благий, да прочее изтрезвлюся и попекуся о плачи грехов моих. И прости мне, яко дерзнух о сих вопросити. Но яко ведущее вся, повелесте мне рещи.
Ответ. Брате преднаписах тебе, яко безвременное празднословие насея в тебе диавол. Время бо твое есть плакати и рыдати о грехах своих. Но обаче да не оставлю тя помыслом. Аще хощеши уразумети о воскресении мертвых, аще веруеши пророком, то показа нам Бог воскресение, како будет, чрез Иезекииля пророка, како совокупися кость к кости, и состав к составу, и жилы, и плоть, и кожа, и тако восташа (Иез. 37, 7–8). И апостол, ведый, яко востанем со телесы, научи, глаголя: «подобает бо тленному сему облещися в нетление, и мертвенному сему облещися в безсмертие» (1 Кор. 15, 53). Да не заблудшии: с костьми, и жилами, и власы телеса восстанут: и тако будут во век. Но обаче светлейша и славнейша, по гласу Господа, глаголющаго: «тогда праведницы просветятся, яко солнце во Царствии Небесном» (Мф. 13, 23). Славу прилагает, яже в телесех. Якоже что глаголю: человек входит ко царю простый, и творит его стратилатом (воеводою), и исходит прославлен. Не тойжде ли есть? Еда ли телом изменися? Или якоже человек диакон, и внезапу рукоположен во епископа, и обретается абиe прославлен: тако и зде. И что бо? Якоже суть ныне человецы в теле, не бывают ли богоносцы? И како Моисей виде Господа? Пред ним же Авраам и Иаков, Стефан в Деяниих повествуемый, и прочии: еда безтелесни бешa? Тако будет и в воскресение. Cия убо телеса, нетленна же, и безсмертна, и славиша. Сего-то ради глаголет апостол о человеческом телеси: «Сеется не в честь, востает в славе: cеется тело душевное, востает тело духовное» (1 Кор. 15, 43–44). Сия глаголет: яко мнози от святых, не суть явлени человеком, но паче безчестни в очесех их. И егда приимут тамо славу, аки хиротонию, явится всем, яко духовни суть. Сего ради глаголет: сеется тело душевное у человек, востает тело духовно славно, и удивляются вси. Cиe же глаголет апостол: «иже преобразит тело смирения нашего, во еже быти сему сообразну телу славы Его» (Флп. 3, 21). Понеже световидна творит сия, яко Свое тело. Якоже рече апостол Иоанн: яко «егда явится, тогда подобии Ему будем» (1 Ин. 3, 2). Яко Свет есть Сын Божий, и тии «сынове Божии суть» (2 Кор. 6, 18), по апостолу, «и сынове Света» (1 Сол. 5, 5). Посему глаголет: яко преобразит. А о еже глаголати: «егда покорит Ему всяческая, тогда и Сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая» (1 Кор. 15, 28): прежде уразумей, кому написа сия? Коринфяном. И еще еллинство бяше. И обычай бе у некиих от еллин тако: егда прихождаше сын царя их в возрасте, то воставаше и убиваше своего отца. И да не, приемлюще проповедь апостолову, имут по обычаю своему и о Сыне Божии тожде помыслити, изгна причастие сие от них, глаголя им: егда покорит Ему всяческая, тогда и Сам покорится Покоршему Ему всяческая. Но егда врази Его, связани под ноги Его приидут, диавола глаголет, и силы его, и последующих хотениям его. Сего убо ради глаголаше апостол: «не у видим всяческая покорена Ему» (Евр. 2, 8). Доколе? Дондеже приидут Ангели Бога и Отца, рекшаго Ему: «седи одесную Мене, дондеже положу враги Твоя подножие ног Твоих» (Пс. 109, 1). Сих-то врагов на суд ведет Сына Божия. «Отец бо, глаголет, не судит никомуже, но суд весь даде Сынови» (Ин. 5, 22). И да уразумееши, како предает царство Богу и Отцу, слыши: Сын Божий воплотився, прииде призвати и освятити святою Своею Кровию «язык свят, люди избранны, ревнители добрым делом, царское священие» (1 Пет. 2, 9). И разумей, по еже покорятся Ему врази Его, и судит им, то и Сам, аки образ покорения предаст царство, еже стяжа (сиречь) народ свят, Богу и Отцу, глаголя: «Се Аз и дети, яже дал Ми еси» (Евр. 2, 13). И да разумееши равность. Отец суд дал есть Сынови весь. А Сын яже призвал есть даде Отцу. И тако слово исполняется оно: «егда покорит Ему всяческая, тогда и Сам Сын покорится Покоршему Ему всяческая». О вецех же, о нихже глаголет, яко рече Екклесиаст: веждь, яко все время человека, век его есть. Сего ради не рече, яко уже бысть в вецех бывших прежде мира сего, но в вецех мира сего бывших прежде нас (Еккл. 1, 10). И аще хощеши уразумети, яко неучении и неутверденнии развращают Писания и толкуют по учению диавольскому, апостол рече: «брашна чреву и чрево брашном: Бог же и сие, и сия упразднит» (1 Кор. 6, 13), о чревообъядении и неразнственности (о том, чтобы без разбора принимать всякую пищу) и невоздержании глаголя: темже убо упразднил есть брашна и чрево от сосудов. Ведый убо апостол, рекий сие, како рече, яко за страсти глаголет и яко упразднил есть от него и от подобных ему, начать глаголати: «Ниже аще ямы, осуждаемся: ниже аще не ямы, оправдаемся» (1 Кор. 8, 8). Сила же глагола тако есть. О будущем же тако рече Бог: яко равни будут человецы Ангелом (Лк. 20, 36): ни ядуще, ни пиюще, ниже похотевающе. И не невозможно Ему (Богу) ничесоже. Показа бо сие Моисеем, яко сотвори четыредесять дней, и четыредесять нощей. И сотворивый сие может сотворити и вся лета века тако быти человеку. Аще ли же суеслове кто речет (о Моисеи): яко послежде яде, и о Спасителе, то тако пример будущих от части показал есть, якоже и о воскресении, яко воскреси мертвыя, и чрез апостолы, показуя нам, яко будет воскресение. И аще по сих умроша, то не должни есмы не веровати воскресению. Но обаче глаголет: «не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе исходящем (Мф. 4, 4) Духом Божиим». Что имаши рещи на сие? Разве развратити сие, яко же и прочая Писания? А о том: «плоть и кровь Царствия Божия не наследят, ниже тление нетления» (1 Кор. 15, 50): плоть и кровь глаголет нечистоту, и лукавство, и похотения. И хощеши ли уразумети, яко сущии в теле человецы бывают духовны? Слыши Господа, глаголюща Никодиму: «Подобает вам родитися свыше» (Ин. 3, 73). Последи же рече: «водою и Духом» (Ин. 3, 5), а рождаеми от Духа духовни суть. И паки глаголет: «Ни от кровей, ни от похоти мужеския (ни от похоти плотския), но от Бога родишася» (Ин. 1, 13) и: «Бог Дух есть» (Ин. 4, 24). Якоже убо зде еще сущии быша духовни, родившеся от Бога: и тамо не может ли сотворити их духовных? Оное же: «не изыдет оттуду, дондеже воздаст последний кодрант» (Мф. 5, 26), назнаменуя муку их вечную, рече: понеже откуду воздаст? Аще ввержен будет убог должник в темницу, и повелен будет от князя не изыти, дондеже воздаст должный долг, то можно ли судити, яко всячески изыдет? Несть тако. Да не заблудшии, яко безумен. Никтоже тамо преуспевает: но аще кто имать что, отсюду имать: или добро, или гнило, или приятно. Ocтави прочее буесловия сия, и да не последуеши демоном и учению их. Единою бо емлют, единою низлагают долу. Смирися убо пред Богом, плача грехов своих и рыдая страсти своя. Помяни Писание: «И ныне Израилю» (Втор. 10, 12). И паки: «ныне начах» (Пс. 76, 11). Вонми себе (1 Тим. 4, 16). Прочее, Бог да простит тебе, где клонит сердце твое еже испытовати.
Вопрос 614. Ин брат вопроси тогожде великаго старца, глаголя: рцы ми, отче: се вижду некоего творяща дело, и повествую тое кому, и глаголю, яко не осуждаю его, но точию беседуем: убо несть ли оглаголание в помысле?
Ответ. Аще имать движение страстно, то оглаголание есть. Аще же свободен от страсти, то несть оглаголание. Но да возрастет (аще) зло глаголет.
Boпрос 615. Что есть оно: «со строптивым развратишися» (Пс. 17, 27)?
Ответ. Рече Господь: «Аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую» (Мф. 5, 39). Тако подобает развращатися со строптивым.
Вопрос 616. Что есть: «будите мудри яко змии, и цели яко голубие» (Мф. 10, 16)?
Ответ. Иже бо мудрость змиеву ко злу, с целостию голубя к добру смесивый, ниже мудрость оставит лукаву быти, ниже простоту несмысленну.
Вопрос 617. Кии суть имущии грех и злое по произволению, и кии без произволения?
Ответ. По произволению имущии зло, сии суть: подающии свое хотение злобе, и соуслаждающиися, и содружащиися. Сии мир имут с сатаною, а не творят брани с ним в помыслех. Без произволения же имущии злое сии суть, иже противную силу имут противовоюющую во удех своих (Рим. 7, 23), по апостолу: и есть мрачная сила, и покрывало, но в помыслех, с нимиже ни соглашаются, ниже соуслаждаются, ниже послушают, но пререкуют, противостоят, противувещают, сопротивляются, гневаются сами на себе. Сие много суть лучши и честнши у Бога от онех, иже своим произволением волю свою подают злобе, и соуслаждаются.
Вопрос 618. Что есть, еже рече Господь самаряныне: «пять бо мужей имела еси, и ныне, егоже имаши, несть ти муж» (Ин. 4, 18)?
Ответ. Ясен есть глагол сей. Закон бо есть древний, женам, елицы убо смертию мужей своих лишаются безчадни оставшеся, до пяти сходитися с мужи. По пятом же, или родит (жена), или ни, преставати. Аще ли же кая по пятих и с шестым совокупится, не мужа того быти, но прелюбодея, яко кроме закона совокупляющася. Еже убо и на сей случися жене. Аще же и таинственнее кто хощет рещи, то пять мужей законных естественная чувства да речет: зрение, обоняние, слышание, вкушение и осязание, имиже нам все прилучшееся познавается, что есть. Шестаго же и беззаконна, неверстие, имже держима бяше жена от неведения и кроме естества. Рече убо ей Христос, яко «право рекла еси: пять бо мужей имела еси», аки бы пять чувств твоих, аки мужей, имела еси, покаряющих тя, и водящих по своей их воле. Сиречь, яко доволно насытилася еси похотей, яже естественными пятию чувствами привходят: яже уже отвергла еси, мертвости ради бывшия от старости. А егоже ныне имаши, сиречь неверстие, несть твой муж: си есть, не естественно тобою обладает, но странно и чуждо.
Вопрос 619. Ответствование святаго и великаго старца Варсануфия
к новоначальну, немощствующу, и не терпящу скорби немощи.
Брате, не быша хвалилися делателие они истязующии от дому владыки мзды, аще бы не о сем, глаголюще: «яко мы вар дне понесохом и тяготу» (Мф. 20, 12). Претерпим убо, чадо, благодарие скорбь, да приидет на ны милость Божия богатне. И да не стужим си, и в пленение впадем уныния: от сего бо бывает начало погибели. Поминай, сыне, яко «претерпевый до конца, той спасется» (Мф. 24, 13). Чадо, есть и немощь ко искушению, и искушение ко искусству (к обнаружению доблести). Муж бо не искушен, не искусен (не оказал на опыте своей доблести). Искушенный же бедами (опасностями) искусен есть, якоже и злато огнем. Искусство бо приводит некоего (кого бы ни было) во упование, упование же не посрамляет (Рим. 5, 4–5). Да не убо разслабит враг предложение (намерение) твое еже по Богу, и да не поколеблет веры твоея, яже во Святую Троицу. Что бо пострадал еси, рцы ми, да тако ослабееши? Поминай, что глаголет апостол: «не у до крове стасте противу греха подвизающеся. И забысте утешение (наставление), еже вам, яко сыном глаголет: сыне мой, не пренебрегай наказанием Господним, ниже ослабей от Него обличаемь. Егоже бо любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, егоже приемлет. Аще наказание терпите, якоже сыновом обретается вам Бог. Который бо есть сын, егоже не наказует отец? Аще же, без наказания есте, емуже причастницы быша вси: убо прелюбодейчищи (незаконные дети) есте, а не сынове» (Евр. 12, 4–8). Аще со благодарением терпиши скорбь, то был еси (ты стал быть сыном) сын. Аще ли же ocлaбееши, то был еси (ты стал быть сыном) прелюбодейчищ. Молю тя, чадо, старец — юнаго обветшавый во oбразе иночестем (аще и ничимже потребен бых) новопостригшагося. И да не будет вотще (молитва), Господи Иисусе Христе, ниже всуе. Трезвися, возбудися от пиянства тяжчайшаго сна: востани с Петром и прочими апостолы, зовый ко Спасителю всех Христу светлым (громким) гласом: «Наставниче, спаси, погибаем» (Лк. 8, 24). И всяко приидет и к тебе, и запретит ветром и морю, и утишит бурю от корабля твоего. Бурю, глаголю, от души твоея, и исторгает тя от кровоядца льва, и голубицу твою от чрева змиева, и сеятву твою от града, и маслину твою от червия, и от сланы (смерзшегося инея) вся древеса твоя, да дадят плоды своя во время. И сеятва земли твоея даст плод зрел, по Господню слову: во сто крат, и в шестдесять, и в тридесять (Мф. 13, 7). Внемли, брате, что претерпел еси за имя Божие. Апостол исчислил есть, яко ничтоже ны разлучит от любве Христовы, глаголя тако: «скорбь ли, или теснота, или глад, или гонение, или нагота, или беда, или меч» (Рим. 8, 35), и мала ли немощь поколеблет ум наш от Бога? Да не будет! Но утвердися, чадо, и увидиши юже от Бога помощь. Первое бо искушение есть cиe: аще победиши со Богом, то не ктому тобою обладает; аще ли же (враг) победит тя в сем, то в службу тя приведет. Прочее стани и претерпи. Имаши бо увидети, аще станеши, кая есть милость Господня. Известна же да будет любы твоя, яко не престаю нощь и день моляся Богови, да спасет тя и сохранит всех нас от лукаваго. И тщание мое есть, да наследите со святыми, яко чада их, «ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша, яже уготова Бог лобящим Его» (1 Кор. 2, 9). Поревнуй сим, и блажен будеши о Христе.
620. Брат погреши, и слышав от аввы, многажды: точию рцы: прости, ожесточився не рече. И сотворив авва молитву со треми коленопреклонении, егда новину его рещи, прости. Отходящу же брату в келлию свою, рече ему авва: брате, испытай сердце твое в келлии твоей о себе, и обрящеши, откуду тебе приключися жестокость сия сердца твоего. И якоже сие сотворил есть брат он, прииде припадая, и исповедаяся авве, и молил есть: да возвестит великому старцу Варсануфию вещь сию, и попросит его сотворити молитву о нем.
Ответ Варсануфия. Брате, внемли себя. Ты взыскал еси посеяну быти селу твоему от мене. Никтоже тя убедил есть. Виждь, да не оставиши постоянным быти во пшенице твоей от диавола плевелом, снеди, глаголю, огня. Аз ти глаголю. Ты вопросил мя еси о помыслех твоих. Отцы глаголют: аще вопрошает кто, то до смерти должен есть сохранити. И аще кто не хранит, в погибель будет. Злы и люты имаши крыющияся в сердце твоем помыслы. Что помышляеши смертоносны помыслы, яже не суть? Но диавол есть творяй тебе свет тму и тму свет, и горькая сладка ти показуя, и сладкая горька (Исх. 5, 20). Живот он видиши быти смерть, и смерть ону живот. Обходит бо рыкая враг, хотя тебе поглотити жива (1 Пет. 5, 8), и не разумеваеши, зане аще не бы рука Божия, и молитва святых покрывала тя, то в погибель и прелесть его имел бы еси впасти. И отмещеши Божественная словеса, глаголемая ти от аввы твоего, на пользу и спасение души твоея: яко да никогда же приидеши в познание живота. И яковы труды творит о тебе, якоже о своей его души, моля святыя о томжде помолитися о тебе, яко да избавишися от сетей диаволих и смерти, и спасешися во гнездо Господне. И тако трудится о тебе, и неси ли должен сохранити словеса его, яко зеницу ока, и имети его паче души твоея? Но изобилен был еси, насытився от сопребывания его всегдашняго, егоже не должно было тебе, имети насыщение, но помолитися ти подобаше сподобитися того: и да не будет ти во осуждение, еже быти с ним всегда, и творити заповедаемое от него со тщанием, и великим страхом и трепетом, яко да приидет на тя чрез него благословение от Бога, и избавишися от прелести вражия. Да не сбудется о тебе: яко «яде Иаков, и насытися, и отвержеся возлюбленный» (Втор. 32, 15). И сбудется на тебе: «горе тебе Хоразине, горе тебе Вифсаидо, яко аще в Тире и Сидоне быша силы, бывшия в тебе, древле убо во вретищи и пепле покаялися быша» (Мф. 11, 21). И да не услышиши и ты: «возненавидел еси наказание, и отвергл еси словеса моя вспять» (Пс. 49, 17). Что множицею искушаеши себе, от себе подвизая словеса к некиим, и не терпиши что-либо глаголют, но от зависти и оглаголания ослепевает сердце твое и приносит тебе смущение? И множицею преткнулся еси, и сокрушил еси лице твое, и не срамляется медяное чело твое? И не преклоняется железная выя, якоже и от брата Иоанна речено бысть тебе? Кто же употребил есть сия, и спасеся? Каин от начала употребил есть, и прият клятву от руки Господни, и по нем исполнини, и утонуша в водах потопа: Хам, и Исав, и отвержени быша от святых благословений. Фараон ожесточися, и пожре его вода Чермнаго моря в потопление, и сущих с ним. Иже с Дафаном сопротивишася Моисеови, и пожре их земля и домы их. И аще священника сопротивльшася пожирает земля по Писанию, како ты посмел еси сопротивитися глаголющему ти рещи: прости, и не глаголал еси? И отчуждил еси себе от смирения Божия и от словес отец, глаголющих: во всякой вещи требуем смирения, еже рещи во всяком деле и слове, прости. И слышал еси множицею, и не рекл еси. Но и еже рекл еси послежде, не бе истина, понуждение бо, а не с покаянием и умилением рекл еси. Доколь жестоковыен еси, и необрезан сердцем? Виждь, яко никтоже жесток есть. Почто даеши руку и силу диаволу, на погибель души твоея? Прочее трезвися, брате мой, бодрствуй, возбудися от тяжчайшаго сна, и обдержащаго тя пиянства без вина. Где смирение? Где послушание? Где еже отсещи волю во всех? Аще бо во едином отсецаеши волю твою, а во едином не отсецаеши, то явно есть, яко и в немже отсекл еси, паки ину волю имел еси. Во всех бо повинуется повинующийся. И таковый не печется о спасении своем, яко иному о нем ответствующу: емуже повинуся, и вверил есть себе. Аще хощеши убо спастися и жив быти на небеси и на земли, сохрани сия, и даю слово о тебе брате. Аще ли же нерадиши, ты узриши. Упования да не отсечеши: сия бо радость есть диаволя. Авву сотворих прияти тя в недро свое, якоже и бысть. Отерпеваше бо о непокорении твоем, и не послушании твоем. И увещах его прияти тя со страхом Божиим, яко сына родна, а не яко прелюбодейчища. И ты во страсе Божии ввери себе тому во всех. И свидетель ми есть Отец, и Сын, и Святый Дух, яко ношу всяко попечение твое пред Ним. И от мене взыщет кровь твою, аще не упраздниши словеса мои. От днешняго убо дне положи начало, помогаемь рукою Божиею. Се юноша был еси, сохрани себе, и да не вонмеши буесловиям неполезным. Господь да даст ти разум и силу еже услышати, и сотворити. И аще что хощеши вопрошати от времене, не обленюся отвещати тебе, еже даст Бог во уста моя, извещавая сердце твое, что рещи тебе ко спасению души твоея, о Христе Иисусе, аминь.
621. Тойжде брат, еще преслушав авву, и вопросив великаго старца: полезно ли есть сохранити кому с клятвою глаголемая во время ярости его, или покаятися, и яже клятвы не содеяти? Отвеща ему старец сия:
Рече Господь к Моисею: «сниди скоро, беззаконноваша бо людие, ихже извел еси из земли Египетския: уклонишася бо с пути, егоже заповедал еси им: и се сотвориша тельца, и поклоняются» идолу тому (Втор. 32, 7, 8). Како, окаянне, прельщен был еси вскоре от послушания, от негоже отчуждити тя диавол хощет, и неистовится на тя? Не сие ли есть, еже рекох тебе, яко безумен еси, и необрезан сердцем? Где повергл еси словеса моя? Почто тщишися власти в яму диаволю? Почто ослепляет тя враг о тех, яже слышал еси? Не заповедано ли бысть тебе предати себе в руце Божии и в руце аввы твоего? Не слышал ли еси, яко хощет спасения души твоея, якоже пользы души своея? И не должно бе тебе преслушати его, аще бы (повеленное им столь тяжко возмнилося тебе, аки бы) рекл тебе и убийство сотворити, за пользу наипаче братии, юже чрез оправдание погубляет от тебе сатана: да ниже ты пользу приимеши, ниже ин тобою. И хощеши прияти горе фарисеев, и стража Иезекиилева о грядущем мечи (Иез. 33, 6). Да будет ти, яко не можеши воспользовати кого, то почто не глаголеши могущему? Что сотворился еси скоро, яко пес, возвращся на свою блевотину, и яко свиния в кал тинный (2 Пет. 2, 22), пребывая непреклонен в жестокосердии твоем? Заповеда тебе вся рещи бывающая, и грех его бы был: и раздражаеши его, яко людие Моисея. Усрамися прочее, отложи твой древний обычай, и обратись, и приимет тя Бог, милостив бо есть. И да не вонмеши человекоугодиям, понеже погибаеши, и не бываеши раб Божий. Внемли себе, окаянне, и убойся Бога. Во гневе же ярости твоея несть полезно тебе сохранити со клятвою реченная и преступити заповедь Бога глаголющаго: не убиеши (Мф. 5, 21). Лучше бо есть покаятися ко Богу, о глаголанном с клятвою еже сотворити, и не сотворити того, и не впасти во осуждение Ирода, иже, за еже поставити нечестивую свою клятву, усече главу Иоанна Предтечи и отпаде от вечныя жизни: и предан бысть горцей и безконечной муце. Но паче полезно есть покаятися и просити у Бога прощения, подати сие могущаго. Зане блажен бы был и Ирод, аще бы сие сотворил: не сотворив же, бысть треокаянен, и проклят во век. Но и Петр, верховный апостолов, клятся три краты и отвержеся, яко не знает Спасителя, но раскаявся с горчайшим плачем и истинным покаянием, разрешил есть грех свой: и прият бысть от человеколюбиваго Владыки Христа и Спаса, и не точию радости сподобися, Ангелу рекшу женам: рцыте учеником Его, и Петрови (Мк. 16, 7): но и Сам Господь, вместо триех отвержений, трижды вопроси его, глаголя: Любиши ли мя (Ин. 21, 17), Петре, показуя ему, яко добрым покаянием исцелися его оный триех отвержений грех. Не ктому убо да кленешися, преступая заповедь Божию. Аще ли же в сем согрешиши, то да не вознегодуеши покаятися. Ибо и Петр аще бы поставил клятву свою не знати своего Владыки, то чужд бы Его имел быти и славы Его.
622. Брат извещение прием о сих, вопроси тогожде великаго старца тако: рече боголюбие твое, яко может грешный грехи своя покаянием разрешити. Что убо? Еда не требует и молитвы святых, но довлеет собою самем? Аще ли же и не покажет истиннаго покаяния сам, святии же помолятся о нем, не разрешаются ли тех ради греси его?
Ответ. Аще и человек не сотворит еже по силе и не примешает того к молитве святых, ничимже пользуется молящимся святым о нем. Аще воздерживаются ни за него, и молятся о нем, той же сластолюбствует и безчинствует, что пользует моление их еже о нем? Сбывается бо зде реченное: един созидаяй, а другий разоряяй, что множае успеют, токмо труды (Сир. 34, 23)? Зане, аще бы возможно было сему быти, да тай, о немже бы молилися святии, не внимая себе поне мало что, спасался бы, то не было бы препятствия, да и о всех грешных мира сего сие творят. Но аще мало что потрудится и грешный, требует и молитвы праведнаго. Глаголет бо апостол: много может молитва праведнаго поспешествуема (Иак. 5, 16), то есть: да, егда молится зань святый и праведный содействует и грешный по силе своей, покаянием молению святых, не доволен сый сам един ко отданию долгов. Зане той убо мала совносит, моления же святых многая. Якоже бо, аще кто имать нужду понести десять спуд пшеницы, и ниже два может, обрящет же человека боящася Бога, и той понесет от нея девять спуд оныя и оставит ему един, то соблюдает его, да спасется, а не на пути от разбойник убиен будет: тако и зде. Паки подобен есть грешный человеку должну сушу сто златиц, иже напомянен быв от заимодавца о отдании долга, пойде ко иному человеку благочестиву и богату и моли его дати ему по любви, якоже может; он же, человеколюбив сый и видя скорбь его, милосердовав рече ему: брате, что-либо имам в руку моею, даю за тя, и свободишися от рукописания. В должнице убо есть потщатися малая дати, и многих свободитися. Аще бо не увидит он милосердый человек, яко принесе он десять златиц, не хощет той девять, десять дати: ведый, яко заимодавец не даст рукописания, аще не исполнятся должныя сто.
Вопрос 623. Христолюбец некий вопроси инаго старца Иоанна: молю тя, отче: скажи мне вещь сию, да, исполнен быв веселия, отыду в дом мой: понеже помысл имам сотворити благотворение от имений моих, что полезнейше есть, по малу ли да сотворю, или единою?
Ответ. Брате, аще аз и несмь доволен отвещати тебе, якоже подобает, но имаши вразумление Писания глаголющо: не рцы, отшед возвратися, и за утра дам, сильну ти сущу благотворити. Не веси бо, что породит находящий день (Притч. 3, 28). Меры же суть: и един кийждо по мере своей творит. Есть бо человек, иже может мала от приходов своих даяти и есть другий десятую часть от имения своего; ин четвертую часть, другий третию, а ин половинную; кийждо по своей мере, хотяй же приити в совершенную меру, мене последнейшаго да не вопрошает, но Учителя и Врача душ наших, Господа нашего Иисуса Христа, рекшаго богатому оному: «Аще хощеши совершен быти, иди продаждь имение твое, и даждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси, и гряди в след Мене» (Мф. 19, 21). Да укрепит же помысл твой пришествие смерти, сокровенно бо есть от всякаго человека. Потщимся убо сотворити благое, прежде неже отыдем от жизни сея. Не вемы бо, в кий день хощет быти звание наше: еда како не готови обрящемся и останем вне чертога с пятию буими девами, не вземшими елеа в сосудех со светилники своими. Сотворим же силу по немощи нашей, и благ есть всех Владыка, еже ввести нас с мудрыми в чертог Свой, в радость неизглаголанную со Христом. Аминь.
Вопрос 624. Брат вопроси тогожде старца: подобает ли приимати от имех и даяти нищим, за еже быти некиим, на сие убеждающим?
Ответ. Понеже о милостыни есть дело, не вси вмещают понести глаголемая, но доспевшии в безмолвии быти и плакати грехов своих. Суть бо нецыи вручающе себе на таковое служение, и Бог весть, что сотворит с ними о сем. А плачущии не имут праздна времене на сие. И како бо отрекшийся своих си, чуждих взыщут строители быти? И иже во святых, преподобный Иларион, сие сотвори: молен бо быв от некиих немала имения прияти на подаяние, рече молящему и: яко тебе подобает своя раздати, занеже и грады обходиши, и веси познаваеши: аз же оставивый и своя, како прииму раздаяти чуждая? Ибо от сего и вина многажды бывает тщеславия или сребролюбия.
Вопрос 625. Аще убо любопрится хотяй дати, глаголя: яко аще не приимеши и раздаси, то не хощу сам раздати ничтоже: убо подобает ли оставити нищих страждущих от глада?
Ответ. Якоже рех любви твоей, яко суть нецыи учинившии себе в сие: ты же аще хощеши плакати грехов своих, не внимай сему чуждему делу: аще и пред келлиею своею увидиши кого удавляема (мучащагося). Да не приобщишися чуждему раздаянию, и отщетиши себе от плача и безмолвнаго седения. Но господин имения, не обретая творящаго ему служение сие, должен есть сам сотворити, во еже не возбранитися делу его.
Вопрос 626. Христолюбец некий вопроси тогожде старца, глаголя: аще кто просит кого, дати ему милостыню, и не имать: еда ли должен есть взаим взяти и дати?
Ответ. Аще кто просит (кого) дати, еже не имать, осуждения не имать. Ибо и апостол Петр, просимь дати милостыню, рече: сребра и злата несть у мене (Деян. 3, 6). И не взят взаим, да подаст. Аще ли же кто и свою точию потребу имать, то ни тако подобает сию, якоже прилучися, истощити, да не оскудеет ему, и оскорбится, не терпя скудости. Аще ли же, стужаемь, речет просящему: прости мне, не имам чесо дати тебе, то се не есть ложь. Не имый бо, разве потребы, сей не имать дати другому.
Точию да речет просящему: прости мя, имущаго точию (за свою) потребу. Помяни пять дев, яже, бывше просимы от инех дати им елеа во светильники их, реша им: еда не достанет нам и вам (Мф. 21, 9). И апостол же Павел, пиша к Коринфяном, глаголет: да будет ваше избыточествие во онех лишение (2 Кор. 8, 14). И не бо да иным убо отрада, вам же скорбь (2 Кор. 8, 13).
Вопрос 627. Скажи ми, отче, яве, яко рекл еси: аще кто потребу (свою) точию имать, не должен есть тую, якоже прилучися, истощити, да не поскорбит. И како бывает поскорбети кому о волею бываемых от него?
Ответ. Вся подобает с разсуждением творити. А еже умерити себе, разсуждение есть, и утверждение помыслу, еже не смутити себе по сих. А еже паче силы творити, или милостыню, или ино что, не разсуждение есть. Послежде бо в смущение, и уныние, и роптание приводит творящаго. Добро бо, и зело добро, якоже и вдова одна, даяти требующему, и несть дело зло, но яко человек паче силы творя, не может понести. И Бог, яже по силе, ищет.
Вопрос 628. Аще убо кто есть богат, и имать паче потребы своея, не требует ли ктому таковаго разсуждения? По силе бо своей творит и той.
Ответ. Ей, требует и той разсуждения (благотворити), да не обрящется творя паче силы помысла своего и раскается о бывшем. Сего ради и Павел рече: не от скорби, ни от нужды: доброхотна бо дателя любить Бог (2 Кор. 9, 7). Совершенная бо совершенных суть, умаленная же умаленных. Совершенный бо и нищету доблественне терпит, и о богатстве нерадит, и вся без смущения носит, по рекшему апостолу: вся могу о укрепляющем мя Христе (Флп. 4, 13). И: мне мир распятся, и аз мирови (Гал. 6, 14). И прочая.
Вопрос 629. А иже из начала не усерден есть на подаяние, что должен есть сотворити, яко да навыкнет подаяти?
Ответ. Воспоминати сам себе должен есть о еже от Бога воздаянии за подаваемая и начинати от последних вещей и всегда вразумляти себе: яко мало подаваяй, мало приемлет. А многая (подаваяй), и сам много приемлет, по реченному: сияй скудостию, скудостию и пожнет. А сеяй о благословении, о благословении и пожнет (2 Кор. 9, 6). И по малу малу вожделевает помысл его воздаяния многих и присно успевает на совершение. И таковый может в совершенныя меры приити, обнажити себе земных вещей и быти духом с небесными.
Вопрос 630. Аще кто, совосхитився неразсудно, истощит в благотворение потребы своя, и (последи) раскается, како должен есть себе утешати, да не диаволею скорбию поглощен будет?
Ответ. Да укорит себе прежде о неразсуждении, и да возведет от печали помысл свой, глаголя: яко внегда на дело благое расточися, то силен есть человеколюбец Бог помиловати мя и устроити мя по воли Своей.
Вопрос 631. Аще приидут два нища, и не имам дати обема, коего от двою предпочту?
Ответ. Немощнейшаго подобает предпочести.
Вопрос 632. Аще ли же хощу дати, и сумнитмися помысл не дати, что сотворю?
Ответ. Вопроси его: и аще обрящеши его, яко по скупости сие творит, даждь и еще мало нечто паче онаго, еже должно было дати, например: едину медницу, и имети будеши милостыню.
Вопрос 633. Скажи мне и сие, господине авво: не имый откуду дати, како будет сопричастник благословения, реченнаго от Спаса к сущим одесную Его: приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам царствие от сложения мира: взалкахся бо, и дасте Ми ясти, и прочая?
Ответ. Брате: понеже убо апостоли не имеша имений, не суть ли сопричастницы сего благословения? Чини суть, и ко единому коемуждо Бог глагола по особному его чину. Показа бо блаженствами различие спасающихся, от чувственных бо может кто поразумевати и духовная. Предположи, яко человек, имый влажныя плоды, продает за ягоды масличныя. И другий имать различныя вещи, и продает за ягоду масличную. И между художниками тожде: ов убо древодел, и вземлет един пенязь на день: ин зиждяй, и вземлет и той пенязь: ин ино художество имый, и вземлет туюжде мзду. И художества убо различна, и плоды такожде различии: цена же и мзда, таяжде. Сия же приими мне во спасение души. Имущым убо имения и раздающим нищим не тщеславно, речено будет оно: «Приидите благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира» (Мф. 25, 34–35) и прочая. Внемли же и прочим блаженствам, и обрящеши в них многое различие, едино же спасение души и едино царство. Рече бо: «Блажени нищии духом, яко тех есть Царство Небесное» (Мф. 5, 3). И паки: «Блажени изгнани правды ради, яко тех есть Царство Небесное» (ст. 10). И другии блажени, различи суще, не суть чужди тогожде Царства Небеснаго. Аще убо не будет ти сотворити милостыни, то буди нищь духом, да наследиши со святыми Царствие Небесное. Плачся о гресех своих в мире сем, да утешишися со написанными во Евангелии. Стяжи кротость, да наследиши землю. Взалчи и возжажди правды, да насытишися от нея. Буди чист сердцем, да узриши Бога во славе Его. Буди миротворец сердцем твоим, да сын наречешися Божий. Готов буди делы благими, изгнан быти правды ради из града во град, то есть от лукаваго помысла диаволя во благий помысл Божий, да возвеселишися в наследии Царствия Небеснаго. Претерпи поношение, и гонение, и оглаголание ложное, Господа ради да возрадуешися радостию, многу обрет пред собою мзду на небесех.
Вопрос 634. Понеже убо коеждо блаженство едину добродетель объемлет духовну, довлеет ли, отче, сия едина добродетель ко спасению имущему?
Ответ. Якоже тело едино есть, а мнози уды, и аще оскудеет един от удес, то не будет тело совершенно: тако разумей быти и во внутреннем человеце; уды бо многи имать добродетели. И аще едина от сих оскудеет, то не обретается совершен человек. И якоже художник, ведый художество свое добре, другая художества делает от своего остроумия и не называется художник онех, разве точию от своего художества, тако и зде имый человек вся добродетели, от оныя познавается и именуется, в нейже наипаче сияет благодать Духа в нем.
635. Другий христолюбец даде благословение некоему раздати нищим, яко имый его верна. И рече ему: приими сие, и Богу воздаси слово. Ов же не разуме, яко тяжесть велию возложи нань. И непщеваше, яко аще и не бы рекл ему сего, то отнележе совершенно приял есть, слово имеяше воздати Богови. Вопрошен же быв тойжде старец о сем, рече:
Прельстися приемый, яко всяко дерзнул есть, еже силен быти слово дати Богу о каковой-либо вещи, забыв реченное: (яко) кто похвалится чисто имети сердце? Или кто дерзнет рещи чиста себе быти от грехов? Совершенных бо есть отцев сие дело. Должен бо бяше рещи давшему, яко несмь доволен на сие прияти, еже бы воздати слово Богови, человек грешен сый. Но на сие потщуся, еже совнести всю мою силу в дело сие. Божие же есть, еже поспешити быти по воле Его. И аще бы тако рекл, то смирение ему вменилося бы: и не имеяше его Бог осудити паче силы его. Егда же, яко дерзая слово воздати, прият: тогда со опасением истязан будет о словеси от Бога. Но и дающему не подобаше истязати от брата таковаго слова. Ибо мняй его имети верна, по неразумию неверна того имеяше. Но подобаше единою веровати ему, и оставити вещь на Бога и нань и не усумнетися о человеце: сумняйбося ниже верити может.
Вопрос 636. Понеже суть нецыи яве и пред собором приемлюще от раздаваемыя милостыни, инии же стыдятся явно взяти благородия ради, а друзии суть немощни, в домех лежаще: еда ли должен есть кто творити некиим от них различие, или всем равно давати яже благословения?
Ответ. Всех яве приемлющих, имей в едином чину, разве аще кто в них есть имый немощь или язву: сему бо подобает приложити мало. Стыдящихся же яве и пред народом взимати, и в немощех лежащих, имей в другом чину: подая им вящше по потребе их, и якоже имать рука твоя и угодно им.
Вопрос 637. Аще подаваяй кому имение раздати, или отцем или нищим, речет ему в нарочитом месте сие подати: обретаются же близу нецыи зело требующии: еда ли безместно есть и онем преподати?
Ответ. Несть безместно, аще зело требуют, и онем подати. Случается бо, яко не ведый он, яко тако требуют, не рече дати и онем. Аще ли же особенно завещает ему, нигдеже инде дати, точию во оном едином месте, то да не преступит заповеди его. Потребно убо есть прежде вопрошати его о сем, и якоже глаголет, сотворити, и обрящется безпечален.
Вопрос 638. Понеже дело сие и споспешествующих требует: аще пойму некия яже мню быти верны, еда ли должен есмь сумнетися вверити им вещь?
Ответ. Аще предварительно имаши их верны, то да не усумнишися уверити им. Богови бо вся явлена суть: и Той весть сердечная наша, и по делом воздает комуждо. Аще ли же коснутся чесому, то сами узрят.
Вопрос 639. Аще ли же познаю, яко коснуся кто от них, что должен есть сотворити? Обличу ли его, и возьму сия, или ни?
Ответ. Аще известно увеси, яко коснуся: то смотри, аще приемлет помысл его обличитися, и тако рцы ему вещь с кротостию, и наказанием еже по Богу: тогда возьми сия от него, яже вверил еси ему. Аще ли же не приемлет обличения, то да не повредиши совести его, да не когда от срама на горшее нечто приидет. Но остави его имети, аще что взят, ибо яже суть Божия, взят. И Сам Бог множае весть, аще требуя взят: и знает, како имать судити дело его.
Вопрос 640. И подобает ли прочее таковому сице вверити что?
Ответ. Аще уведел еси яко и другойцы сие сотворил есть, и тщится повреждати вещь, то ктому да не ввериши и ему ничесоже. Аще ли же, благ сый всегда, ныне от диавола совосхитися, или требуя сих взял есть, то не безместно есть паки вверити ему: всяко бо исправится. Тогда да не соблазниши его.
Вопрос 641. Проходящим мимо дому моего нищим что должен есмь даяти?
Ответ. Яко обретает рука твоя, или мало хлеба, или вина, или две медницы, или денгу, точию без скорби подай, со страхом Божиим. В сем бо прославляется человеколюбивый Бог.
Вопрос 642. Случается, яко имам вещь некую потребншу, а другую хуждшую, или вино, или хлеб: и глаголет ми помысл от потребнейшей дати нищим. И стужаю си сотворити сие, яко да тем паче подам лучшая и удержу хуждшая. Егда же отцы приходят ко мне, то помышляю предпочести их паче нищих, и по силе моей упокоити их: убо добре ли помышляю, или ни?
Ответ. О нищих убо: егда не доспехом имети их равно, ниже любити ближняго, яко себе самех, то по силе твоей сотвори, ведый немощь свою, и подаждь им малоценнейшая. О (приходящих) же отцех: тех предпочитати достоит, яко раби суть Божии. Писано бо есть: емуже честь, честь. Ибо Господь предпочте их.
Вопрос 643. Другий христолюбец, болен сый, вопроси тогожде старца Иоанна: имать ли жив быти, или умрет? И отвеща ему тако:
Ответ. Аще реку ти жити, или умрети, то не пользует тебе сие. Аще бо реку ти, яко умреши, то яко по нужде будет спасение твое: видя бо себе во устех смерти, яко по нужде отметнеши имения своя. Аще ли же чаеши еще жив быти на многое время, и приидет ти помысл еже спастися, и устроиши тако помысл твой на благое, то аще абие умреши, спасение твое по произволению обрящется, а не по насилованию.
Вопрос 644. Что убо? Аще страха ради смертнаго творит кто дело благо, не бывает ли ему во спасение?
Ответ. Несть подобно спасение, еже по нужде, сущему по произволению спасению. Но обаче лучше есть паче ничтоже творящаго. Погибель бо есть души, еже ниже тогда сотворити, егда не ктому чаем господие быти самим себе. Ведый убо обоя, твори над своими си яко мудр, и не яко буия девы, затворенныя вне чертога, за еже не имети плода милостыни и благотворения.
Вопрос 645. Аще убо кто воспоминает душе своей о смерти и сего ради тщится творити благое, то несть ли сия вольная мзда?
Ответ. Понеже память смертную имать добро есть, да навыкнет ведати, яко смертен есть, а смертен несть вечен; а не сый вечен, неволею оставит век сей. От частыя убо памяти смертныя, навыкает и по произволению творити благое. А еже видети пред очима смерть и творити, несть по сему деянию. Оное бо частым поучением бысть по произволению: сие же ради предлежащаго страха смерти бысть по нужде.
Вопрос 646. Рцы ми, отче, что убо пользует душе вольное? Что же невольное?
Ответ. Вольное совершенно избавляет душу от смерти: невольное же умаляется от благодати сея и меньшо обретается.
Вопрос 647. Аще кто нерадиво живый, имать умрети, и обещается Богови, яко аще жив будет, потщится угодити Ему? Еда ли дарует ему многшу жизнь?
Ответ. Бог сердцеведец есть, и правоте сердечней внемлет. Аще убо увидит, яко по истине от всея души имать покаятися, то даст ему прибавление жизни. Глаголет бо: «даст ти Господь по сердцу твоему» (Пс. 19, 5). Воля бо Божия есть спасение человеков: яко же Сам рече: «Живу аз, яко не хощу смерти, но еже обратитися и живу быти ему» (Иез. 33, 11). Да управим убо сердце наше к Нему, и все Нань попечение возверзем (1 Пет. 5, 7), и Той благопоспешит нам полезная к нашему спасению.
Вопрос 648. Рцы ми, отче, имать ли предел скончание мира сего?
Ответ. Есть убо конец миру сему всячески, Бог же, аще обрящет нас благоугождающих, то прилагает времени. Глаголет бо: «правда прилагает дни. Лета же нечестивых умалятся» (Притч. 10, 27). Повеление бо Божие, предел глаголется и о жизни человечестей. Ибо и апостолом вопросившим, рече: «несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти» (Деян. 1, 7).
649. Ин христолюбец болен быв, и зело палим от огневицы, моли великаго старца помолитися о нем, да облегчится от болезни, посла же и воду, да благословит ю и да пиет, не терпяше бо жжения огневицы. И помолившуся старцу, напися, и абие пресечеся огневица и преста болезнь. И дивляяся брат, и прославляя о сем Бога, поведа некиим действие Божие и благодеяние бывшее святым старцем. И на другий день приложися ему зело паки огневица она и посла ко старцу, моля помиловати его.
И сказует ему старец:
Ответ. Сие пострадал еси, да не будеши пустослов. И облегчен бысть совершенно молитвою святаго старца. Оттоле убо бояшеся возвестити кому, не точно о сем, но и о инех благодеяниих святаго, яже дознал есть.
650. Тойжде брат, видев авву повествующа приходящим братиям дивная сего святаго старца, вопросил есть о сем инаго старца Иоанна. И от него уразумев намерение, не приложи ктому на сие.
Вопрос 651. Тойжде вопроси тогожде старца: что есть, о отче Иоанне, яко по часом вижду авву беседующа о добродетели старцев и тешуся словесами его, яко к назиданию сущими: иногда же мню, яко не назидают сия, но соблазняют. Зане своих отцев сам похваляет, и скорблю. Стражду же сие и на инех отцех, мня (их) всуе глаголющих. Молю убо тя, отче, рещи мне, что есть сие, и помолитися, да избавлюся сего лукаваго помысла.
Ответ Иоанна. Брате, да даст тебе Бог слышати и разумети и привести в дело глаголемая ти. Сие же оправдание есть и осуждение. Оправдание убо, яко вменяеши себе достойна повествования онаго. Осуждение же, яко глаголеши: и како сей повесть творит? И не поминаеши, яко Дух идеже хощет, дышет. Можеши ли рещи мне: чесо ради Господь, целя некиих, запрещаше им никомуже рещи бывшаго? А иному рече: «иди, и покажи себе священнику, и принеси дар» (Мф. 8, 4) за очищение твое. И паки: «во свидетельство им, и повеждь елика сотвори тебе Бог» (Мк. 5, 19). Суть убо глаголемая от аввы, на пользу убо слышащих со страхом, на осуждение же не приемлющих с верою. И еще не могут сия разсуждаема быти от тебе, яко еще прелагается сердце твое. Глаголет бо апостол: «Христово благоухание есмы Богови в спасаемых и в погибающих: овем убо воня смертная в смерть: овем же воня животная в живот: и к сим кто доволен? Несми бо якоже мнози, нечисто проповедающии слово Божие» (2 Кор. 2, 15–17). Аще убо сумнишися на старца, яко запретил есть тебе глаголати, и авве не запрети, то не должен еси усумнетися, яко ничто есть посреде (и должен еси) смирятися сердцем, глаголя: яко мне убо, аки не достойну, запрети старец; сему же, аки достойну, попусти рещи пользы ради слышащих. Помыслим же, како отвсюду приводит нас старец во смирение, еже укоряти себе и имети себе недостойных, а мы не хощем поклонити долу выю свою. Приидем убо во смирение, и Бог открыет нам таинства Своя, да, идеже подобает, беседуем, а, идеже не подобает, присно молчим, яко да будут обоя в пользу нашу же и слышащих. Да не осуждаем убо или уничижаем слышащих, да не вместо еже наздатися нам, осудимся. Аще бо вопросим помысл наш, глаголюще: вемы ли, како глаголет глаголяй, от Духа ли действуем есть: обрящем, яко никакоже вемы. Темже убо, помышляем добрая, а не злая. Злой бо злая помышляет, а добрый добрая. О Христе Иисусе Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
652. Ин христолобец, имея страсть в теле своем, послал есть прося тогожде старца Иоанна помолитися о нем, да получит исцеление. И старец рече: исцелит тя Господь вскоре. Он же закосне исцеление прияти. Имея же веру ко старцу, удивляшеся, глаголя: убо что есть дело сие? Яко старец не лжет. Бог бо в нем глаголет: и аз исцеления не приях. И пришед вопроси о сем великаго старца.
Ответ Варсануфия. Аще веруем, яко не лжет Бог и яко вся возможна верующему, то како не получил еси желаемаго? Не живет ли убо тайно неверие в тебе? Аз верую по истине, яко, что ни глагола тебя Бог чрез брата Иоанна, будет тебе. Молю же христолюбную твою любовь, да не привлачиши мя в коннористательство, состарехся бо. Сия же глаголю тебе, назнаменуя единодушие твое, еже рекл еси имети с нами. Никтоже бо душу свою делит на двое, еже оставити едину часть — в едином, а другую в другом делании. Да увеси же, яко не престаю моляся Богу, дондеже совведет тя со мною во врата своя во исповедании и во дворы свои в песнех.
Слышав же сия, удивися, како старец сказа ему о коннористательстве, и прослави Бога. И прочее удаляшеся таковаго лукаваго позорища.
Вопрос 653, тогожде к томужде великому старцу.
Друга имех возлюбленна, единодушна, на чуждей земли живуща, и тако возрастохом, аки братия, имуще вся обща. Ныне же достигох взяти себе жену, и паки пребыхом тако. И борет мя помысл, глаголя: не сотворил ли брак мой сумнения в сердце его ко мне, и не хранит тогожде залога?
Ответ Варсануфия. Аще хощеши уразумети, что имать сердце его; сим образом уразумей: осяжи сердце твое, по еже взял еси жену, храниши ли тойжде залог к нему. И аще обрящеши, яко не храниши ты, то ниже он. Аще ли же пребысть залог твой: разумей, яко по сердцу твоему обрящеши всегда, Господу поспешествующу.
654. Прошение к томужде. Ин чристолюбец послал есть, прося тогожде великаго старца о себе, яко да Господь помянет его во Царствии Своем.
Ответ. Се Господь Иисус Христос не посрамил есть лица моего, но дарова мне спасение души твоея, и дал есть мне благодать ону, еже помянути тя во Царствии Своем. Приемше убо таковую благодать, аки благодарни, да сохраним, и да не будем, якоже свинии, не могуще разсудити честных бисер. Веси же, яко аще кто почитаем бывает от кого, не должен есть того обезчестити. Почтени убо от Бога, не суще достойни, достойных нас самех сотворим. Почтим Его соблюдением святых Его заповедей. Сам бо рече: «аще отец есмь Аз, то где есть честь Моя? И аще Господь есмь Аз, то где есть слава Моя» (Мал. 1, 6)? Сам же Вседержитель Бог да поможет ти, чадо, слышати и сохранити полезная.
Вопрос 655. Вертоград, принадлежащий племянником моим, далече пребывающим, взяша нецыи на требование молитвеннаго места и велеша мне сотворити цену вертограда со вземшими. И содержим есмь от двою помыслу: и един убо глаголет ми, яко подобает подарити святому месту; другий же глаголет ми сохранити верность заповедавшим мне оценити. И амо уклонитися, не вем. Ибо и Бога боюся, и отщетити онех за грех вменяю. Что убо сотворю, отче?
Ответ. Праведную вертограда того скажи им цену, моля их и глаголя: весте, яко вси должни есмы владыкам нашим, святым. Аще ли убо что возвещает вам Бог принести им от цены, то обретается пред вами. Сия убо напиши, и в них есть сотворити, или не сотворити, и ты не будеши имый поречения от вещи. Зане убо несть (се) тягота, или грех, еже взыскати праведное, аще будет и дом Господень. Полезно же есть, еже имущему власть и господину сущу вещи, и не сущу во оскудении, паче уступити, еже по силе, дому Божию. Много бо больше от сего снискивает. Аще ли же будет не в силах простити, таковаго не истяжет Бог, разве точию благаго произволения. И сия слышав, отыде, радуяся и благодаря Бога.
Вопрос 656. Отче, понеже рабы хощу купии, и усумневаюся, будут ли мне потребни, рцы ми: должно ли взяти их? И что сотворю?
Ответ. Да увемы, яко и мы Владыку имамы. Аще повинемся и мы Владыце нашему: Той сотворит да и нам повинуются раби наши. Се слышал еси. Иди, возьми их о имени Господни.
Вопрос 657. Аще закон Господень повелевает нечто, а закон мира сего определяет противное: что подобает сотворити? Глаголет бо ми помысл: яко по онем, яже суть в законех мирских, гражданство управляемо бывает, и неправдует преступаяй тыя.
Ответ. Закон Божий честнш есть: о спасении бо души беседует. Закон же мирский, плотян сый, плотским беседует.
Вопрос 658. Что есть, еже глаголет: нищаго да не помилуеши на суде?
Ответ. Сие есть, еже глаголет: да судия, судяй о вещех, право судит, а не извинением, еже помиловати нищаго, преобидит правду. А еже упросити соперника его, да сотворит с ним милость, несть неправедно.
Вопрос 659. Аще кто от святых отец, к немуже имею многое извещение, глаголет мне власть имети в деле, а мне не видится быти праведно, что сотворю за преступление реченныя заповеди?
Ответ. Духовнии отцы ничтоже праздно глаголют, но вся на спасение души. Рцы убо ему вещь сию, и, якоже глаголет ти, сотвори, и не преступиши заповеди тоя. Яже бо суть угодна Богу, и праведна суть и полезна.
660. Ин христолюбец имеяше раба непотребна, иже, бежав, по некоем времени прииде паки к нему; и вопросил есть старца Иоанна, должен ли есть имети его? И старцу возвестившу отпустити его, (паки) начат отрок показовати ему нравы добры, и скорбяше отпустите его. И паки посла вопросите о нем, отпустите ли его?
Ответ Иоанна. Имей убо и еще того отрока, уча его и себе им. И аще исправится, се добре. Аще же пребудет в техжде, и терпиши ему Бога ради, то и сие добре: приимеши бо мзду терпения. Аще же видиши, яко не терпиши, но приходиши во вред себе его ради: отпусти его отыти, воспоминая некоего святых (отец), глаголюща: аще видиши кого утопающа в реце, не даждь ему руки своея, да не спривлечет и тебе; но даждь ему жезл твой, и аще возможеши жезлом спасти его, се добре. Аще ли же ни, пусти жезл, да не и ты погибнеши с ним.
661. По малех же днех хотяше напаствовати господина своего в крадбе вещи: и Господу молитвами святых покрывшу, бежа, и пришед господин его, благодаряше старца о бывшем ему покрове, укоряя себе, яко отнюд по первом ответе не хоте отпустите его. И сказа ему старец сия:
Ответ. Не яко отметая его, рех ти отпустити, но за немощь помысла твоего, яко не бы понесл еси напаствован быти от него. И мы бо грешни есмы, и несть наше отревати кого. Аще бо могл бы еси терпети его ленящася, мзду имел бы еси его ради. Ибо нецыи от отец глаголаху пред аввою Пименом о некоем старце, яко сей терпяше ученика своего ленящася. И рече авва Пимен: «Аще бых, аз был, возглавницу бых положил под главу его». И рекоша ему онии: а Богу что бы глаголал еси (о сем)? Он же рече: глаголал бых Богови, яко Ты Господи Сам рекл еси: лицемере, изми первее бервно из очесе твоего, и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего (Мф. 7, 5).
Вопрос 662. Добре ли убо творяше старец, не исправляя брата своего?
Ответ. Брате, не якоже прилучися, остави старец не поучати его, но многажды его поучаше, тойже не приемляше поучения. И зря его неисправлена, остави вещь на суд Божий, глаголя: Бог весть полезное; брат бо лучший мене есть. Сие же творяху совершеннии, не смеюще судити никогоже, на посрамление ничтоже сущих, а всех осуждающих.
Вопрос 663. Егда согрешает раб мой и хощу его наказати, киим образом сие сотворю?
Ответ. Образом любве яже по Богу, да наказанием исправився, престанет согрешати, и будет ему на спасение души. Не подобает же ти со гневом сие творити: от зла бо добро не раждается. Но аще помысл твой смутится, пожди его, дондеже без смущения будет: и тако со благосердием и страхом Божиим накажи его.
Вопрос 664. Но егда хощу наказати его, глаголет ми помысл: яко горше согрешаеши, и како того накажеши, себе самаго не исправляя? И пресецает мя от наказания.
Ответ. Сей помысл от диавола есть, да оный пребудет неисправлен, а ты воздаси слово о нем. Но рцы помыслу тому: яко убо множае согрешаю, явно и известно есть; но не могу слово воздати и за себе, и за него: от мене бо Бог взыщет исправления его. И, по еже наказати его со щадением и со страхом Божиим, рцы сам себе слово апостольское: «научая иного, себе ли не учиши?» (Рим. 2, 21). И тако обретешися со смиренномудрием исправляя его.
Вопрос 665. Аще увижду кого досаждающа чествованию, или хуляща святую веру, аки по ревности, смущаюся на него. Что есть сие?
Ответ. Слышал еси всяко, яко не бывает исправление чрез зло, но паче чрез благое. С кротостию убо и долготерпением возглаголи, досаждающаго научая со страхом Божиим. Аще ли же видиши себе смущающася, то ничтоже подобает рещи.
Вопрос 666. Случается, яко сретаю некоего, и страстне ему внемлю, и уязвляюся душею: и аще будет нужда побеседовати с ним, не могу воззрети нань. И от сего иногда подаю ему помысл, яко презорник. И толико случается мне сие, яко смежати очи, не терпящу зрения. И скорблю, не ведый, что сотворю. Но помолися о мне, Владыко, и поcли ми слово жизни, и врачевства человеколюбия твоего.
Ответ. Понеже вопроси любы твоя о еже страстне взирати на предстоящаго, и есть сие проявленно от браней диавола: веждь, яко и умом внимати от того есть. Поминати убо должен еси нетление и смрад естества нашего; како входяще во гробы будем. Что же о тленных сих привожду тебе слово? И не помышляеши ли паче положити пред очесы будущий Страшный cуд Божий быти? И где обрящется наследие деющих сия? И како возможеши понести великий оный студ явления деяний наших пред Ангелы и Архангелы, и всеми человеки, пред Праведным Судиею? И како заградятся уста делателей деяний сих? Да убоимся убо Глаголющаго: «не льстите себе: яко ни блудницы, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложницы, Царствия Божия не наследят» (1 Кор. 6, 9—10), и: «всяк воззревый на жену, ко еже вожделети», и прочая, и: «аще око твое соблазняет тя, изми е» (Мф. 5, 28–29). И сия убо должен еси поминати, не учащати же к человеком, к нимже обретаешися имея брань сию. И паки да не явиши им, чесо ради удаляешися от них, да не како и в помыслы ввержеши их, но аще нужда будет беседовати с ними, призови святое имя Божие в помощь, глаголя: Владыко Иисусе, покрый мя и помози немощи моей. И дерзай, яко сокрушит лук врагов: во имени бо Его есть недейство зол. И, вместо многих, глаголи мала: и да не пустиши им слуха и помыслов; но спрятай себе честно и несмущенно, ко еже ни единому же познати бываемаго. Аще ли же и силу приимеши от сих, да не посмееши на враги твоя: безстудни бо суть, и тмами аще побеждени будут, то противу подвизаются паки. Но победоносный Бог, Той есть помогаяй смирению человека, его же ради хотяй воплотися.
Вопрос 667. Что есть реченное, яко — блюди, да не восхитит тя помысл блудный?
Ответ. Сия вещь не в блуде случается точию, но и в других вещах. Сие же страждет ум от парения. И должен кто воззвати самаго себе, глаголя: Господи, прости мя, имене ради Твоего святаго, яко от моего нерадения постиже мя сие. Избави мя от парения и всякия сети вражия, яко Твоя есть слава вовеки. Аминь. Явление же восхищения да будет тебе сие. Аще беседует кто, а ум свой имать в парении, случается, яко о ином беседующу ему, восхищается ум его во ино, и се есть восхищение. И егда делает кто, аще воспарит умом от дела того, то обретается по забвению или потребляя дело тое, или излишно творя нечто от подобающаго: и сие паки восхищение есть. Тойжде образ и о помысле блуда есть. Случается бо, яко беседует кто с некиим, аще постигнет враг отвлещи ум от трезвения Божия, то обретает от парения в себе и похотение блуда, и сие восхищение есть. Не бо по предпоучению, или по воспоминанию бысть, но по забвению совосхитися. И таковый подобен есть человеку путешествующу, иже от некия случившияся ему туги, оставит правый путь свой и на ином обретается. Но подобает истрезвившуся воззвати себе по реченным и притещи к милости Божией: благоутробен бо есть, и приимет его, яко блуднаго онаго сына. Не не вемы бо, како благосердно приял есть. Егда же, и кроме парения, насеется сия брань в помысл, подобает трезвитися, и не усладитися и закоснети в нем, но скорее прибегнути ко Владыце Богу.
Вопрос 668. Аще ищет потреба побеседовати мне с женою, что сотворю? Или како употреблю беседы? Рцы ми, подобает ли виною благочестия или сострадания влагати себе в дело их?
Ответ. По всякому убо образу обретаем, яко не разумевающих в делах Божиих вредит беседа жен. Елико убо возможно, удаляйся, и да не вложиши себе в беседу жен; не пользует бо тя сие, аще и добры нравом суть. Но понеже мира не избыхом, и зовет нас иногда нужда в беседу сих о совещании, или о коей-либо вещи: да предустроим во уме образец сей: яко-же человек, приступаяй ко огню, сотворит своя потребы, внимает крепко, да не ожжется огнем тем, — тако и мы во всех делах к ним употребляем, аки ко огню приступающе, и да утвердим себе всяким образом во страсе Божии, да не когда аки непщующим нам от них прияти пользу, обрящется наша мнимая польза, тщета велия. Аще ли же отнюд Бога ради восхощем прейти, то чрез иное лице да сотворим сие, аще возможно есть. И ниже восприимем, якоже прилучися, взирати противу им, ниже зрения на ня да отрешим, ниже да закосним в беседе их. От сего бо рождается огнь похотения, но да потщимся вскоре избавитися от них, моляще Бога, да спасет нас в час оный нужный от сети диаволи, простертыя пред нами, и непрестанно да поминаем Его. Ибо сила Его велика есть покрыти немощь нашу, о Христе Иисусе, Господе нашем, Емуже слава вовеки. Аминь.
Вопрос 669. Ин христолюбец вопроси великаго старца: полезно ли ему оставити жену свою, с намерением еже иночествовати?
Ответ. Чадо, да не будет оставление ея от тебе. Понеже преступиши заповедь апостола, глаголющаго: «привязался ли еси жене, не ищи разрешения» (1 Кор. 7, 27). Зане, аще согрешит и пойдет зле, на тебе взыдет грех: аще не по согласию, с советом, пользы ради. Но остави вещь на Бога, и якоже хощет, сотворит человеколюбие Его.
Вопрос 670. Ин христолюбец вопроси тогожде великаго старца, глаголя: что сотворю, яко скоро впадаю в страсти?
Ответ. Да не положиши с ними завета, и отврати очи твои, еже не видети суеты, и руце твои от лихоимания, и избавит тя Бог от них. Честно убо пребывай, и да не приимеши пищи ниже пития в сытость, и смирятся от тебе страсти оны, и обрящеши покой.
Вопрос 671. Ин христолюбец, учитель премудрости мирския, вопроси тогожде великаго старца: аще будет благополучен, преходя в светлейшее достоинство? Великий же рече:
Ответ. Да не высокомудрствуеши, и обрящеши благодать у Бога, и у человек, и довольство велие, идеже аще ни будеши.
Вопрос 672. Тойжде вопроси инаго старца. О томжде.
Ответ Иоанна. Ныне смиренная мира сего избра Бог. Имей смирение, и поможет ти Бог вскоре.
Вопрос 673. Тойжде моли тогожде старца Иоанна, да помолится о беснующемся некоем.
Ответ. Да постится и сам, елико может, то услышани будут и молящиися зань. Многа бо может молитва праведнаго поспешествуема. И Господь рече: род сей не исходит, токмо постами и молитвами.
Вопрос 674. Ин христолюбец вопроси великаго старца, глаголя: понеже разбойницы внидоша в дом мой, грех ради моих, и ничтоже из дому моего взяша: убо востану ли на них (злословя) или юрод сотворюся?
Ответ. Аще всяко имамы, яко грех ради наших внидоша разбойницы, Бог же Своим человеколюбием не попусти злу быти, то по коему образу хощем сами себе отмстити, а не оставити вся Богови, глаголющу: «Мне отмщение, Аз воздам» (Рим. 12, 19). Аще боимся Бога, то егда видим их страждущих нечто, по силе нашей помощи им должни есмы. Но понеже в сие не доспехом, да не когда и хотяще помощи им впадем в тщеславие, то ни зла, ни добра им да не творим, но возблагодарим, не по грехом нашим Сотворшему с нами.
Вопрос 675. Аще бы же и случилось им украсти что от нас, то что подобаше нам сотворити?
Ответ. Совершенных убо есть еже о всех нерадити: сущих же во второй части, еже взяти та, яже погубиша, или отщетитися мало, взирающе на тесноту и скудость взыскуемых. Сие же иногда приводит кого, и во еже употребити законов, противу безумных онех. Да разумеем же, яко и отрасль сребролюбия есть сие дело, и рождает нам вред душевный, и преступает заповедь, глаголющую: «аще хощет судитися с тобою, и ризу твою взяти, отпусти ему и срачицу» (Мф. 5, 40).
Вопрос 676. Что убо, отче, аще кто приидет хотя взяти ризу мою, дам ли ему абие? И шлицы суть зли и лукави человецы, лакоми суще сие сотворити, якоже, аще бы возмогли, и нага кого оставити?
Ответ. Не сие глаголет, да (всякому) хотящему просто взяти, даси ю, но хотящему судитися с тобою, еже безчеловечие знаменует, и судища, раждающая души вред. Зде убо плотских подобает нерадити, душевнаго ради спасения. Глаголет бо: «кая польза человеку, аще приобрящет мир весь, душу же свою отщетит» (Мф. 16, 26).
Вопрос 677. Понеже убо суть нецыи искус судищем имуще, и не тако вредятся, якоже неискуснии в сих. Убо добро ли есть чрез них творити таковая?
Ответ. Аще и искус судищем имут, но обретаемся и мы вину им прилагающе вреда. Обаче в разсуждении, оно есть не мнее. Еже бо собою творити таковая, в погибель души нас ведет. Аще ли же и они подобие нам вредятся, то мы бываем вреда их виновни, и грех на нас востекает, и туюжде приемлем тщету. Писано бо есть: «подобает злу приити, горе же, егоже ради приходит» (Лк. 17, 1). Аще ли же кто, не доволен быв избавлением, тщится, да соперницы его зло постраждут, то сие горше всех есть, и множае прогневляет Бога, рекшаго «не воздати зла за зло» (Рим. 12, 17); и оно: «оставится вам» (Лк. 6, 37).
Вопрос 678. Егда будет потреба засвидетельствовати о истинном убийце: подобает ли солгати, да не умрет?
Ответ. Аще ни в едином же деле солжеши, то ниже в сем. Писано бо есть: «да не помилуеши нищаго на суде» (Исх. 23, 3). Аще бо не будет воля Божия, то не умрет. Аще ли же кто и во инех лжет, и хощет, то и в сем да солжет, якоже обычай имать. Писано: творяй грех, творит и беззаконие (1 Ин. 3, 4). Аз не связуюся сим. Аще ли же не имаши нужды свидетельствовати, то потребу имаши рещи ничтоже. Притча бо есть полезна: яко, еже рещи, не вем, не ввергает в темницу.
Вопрос 679. Аще кто имать должники богаты, должен ли истязати от них лихвы. Аще ли же убоги, приимет ли от них деньги своя, яже даде?
Ответ. Писано есть о праведнем: сребра своего не даде в лихву. Сие же знаменует, да еже дахом, приимем.
Вопрос 680. Аще ли же обнищают нецыи от них?
Ответ. И о сих писано есть: аще обнищает брат твой, да не оскорбиши его в истязании.
Вопрос 681. Аще же и той убог есть, и аз убог есмь: еда согрешаю, истязуя его нужды ради моей?
Ответ. Не согрешаеши. Обаче, елико возможно, добро есть не оскорбити кого от братий своих, не имущаго отдати.
Вопрос 682. Егда отщетеваюся, и не скорбит сердце мое, глаголет ми помысл, яко сие суровость есть, но должен еси скорбети убо, благодарити же: добре ли глаголет мне?
Ответ. Не подобает о вещи мира сего скорбети отнюд, но о гресе едином.
Вопрос 683. Еже радоватися с радующимися, и плакати с плачущими: како есть?
Ответ. Еже радоватися с радующимися есть, еже сорадоватися исправляющим добродетель по Богу, и упованием будущих благ веселящимся. А еже плакати с плачущими, еже сострадати согрешающим, в покаянии о гресе.
Вопрос 684. Аще возлюблен мне изгубит чадо свое, или вещи, и скорбит, како должен есмь соскорбети с ним, аки с возлюбленным?
Ответ. В сем самом купно скорбети подобает, да не когда многою печалию одержимь, умыслит нечто, вредно души своей, не терпя благодарно вещи.
Вопрос 685. Понеже писано есть: блажени миротворцы, убо добре ли есть тщатися о мире всех?
Ответ. Еже свое сердце умиротворяти, лучше есть. И сие коемуждо приличествует, и блажен сие творяй. А еже примиряти крамолящияся, не есть всякаго, но могущих без (всякаго) вреда сие прейти. Немощный же, радоватися должен о мире всех: не вдавати же себе в ходатайство примирения всякаго (человека), разве любимых ему по Богу. И сие, егда не предлежит ему тщета душевная.
Вопрос 686. Егда по Богу вещь творю, и уничижение приемлю от человек, скорблю, аки соблазняяй их.
Ответ. Аще уничижен будеши не праведно, да не печалуеши. Диавол бо завидит благому, и на пресечение онаго подвизает сия, но послежде упраздняется и во славу ведет дело тое Бог. Аще ли же согрешая, праведна уничижен будеши, стыд себе наносиши: но аще покаешися, в радость сие преложится.
Вопрос 687. Ин христолюбец, зле страждущ от некоего, яви томужде
великому старцу о сем.
Ответ. Благосотвори ему.
Вопрос 688. Сия творя, паки зло страдаше от него, и яви паки старцеви, глаголя: се благотворю ему, и не престает озлобляти мя.
Ответ. Не оному твориши благое, но себе. Господу рекшу: «добро творите врагом вашим, и молитеся за творящих вам напасть» (Мф. 5, 44). Кийждо бо по делу своему приимет.
Вопрос 689. Ин христолюбец, странноприемляй отцы, вопроси тогожде старца: что сотворю, яко присно скорблю, яко аще приходит кто от отец, не обретаю предложити ему нужных вещей?
Ответ. Сей помысл от диавола есть — довлеет бо им предложити обретающаяся, по реченному: довольни сущими, и Бог им извещение подаст. Аще бо кто ищет сих вещей, не может странноприимец быти, но молится никомуже прийти к нему. Аще убо имея что предложити, щадиши е от скупости, аще и тмами угодити им потщишися, не приимет извещения сердце их, разве аще требуеши вещи на иную потребу нужнейшу, или на подаяние негли немощным, или лицам честнейшим. Вся бо подобает творити с разсуждением и страхом Божиим. Аще ли же прилучится и тебе отыти инуде, не чай обрести покоя, и не смутишися. Аще бо возчаеши (обрести), и не обрящеши, то оклеветаеши приемшаго тя; а оклеветание смерть есть душе. Но благодари во всех: сия бо есть духовная и душеполезная пища и покой.
Вопрос 690. Что убо, аще не приимут мя отнюд, и буду утружден от путнаго шествия и требуяй пищи?
Ответ. Воспомяни, кто пекийся о всех, и всех питаяй, яко Бог есть. Аще убо бы хотел Бог напитатися тебе, то подал бы им извещение прияти тя: не приемшим же им, яве есть, яко Бог не хощет, и не суть они повинни. Вся бо бывают во искус и спасение человеку, яко да претерпит и укорит себе во всех, яко недостойна.
Вопрос 691. Ин христолюбец вопроси тогожде старца Иоанна: помысл влагает мне боязнь, яко может диавол сотворити тя согрешити, аще ты и не хощеши; повинен бо ему сотворился, и зело скорблю от сего.
Ответ. О диаволе не думай, яко власть имать на кого: зане вина греха по произволению нашему обретается, а не по принуждению приемшаго власть: якоже убо не имать человек принуждения на спасение, тако ниже на грех. По власти ли прельсти Еву, или по совещанию? Нигде же видится власть. Понеже никтоже смеяше бежати от имущаго власть. Мы убо таковии есмы, якоже человек свободен поработився кому своим произволением, иже временем приходит в себе и кается. И аще не прибегнет к сильнейшему паче его, то не может кто себе избавити. Аще ли же прибегнет, прочее он ведый, яко несть его раб собственный, не смеет что сотворити ему, Крепльшаго ради его. Темже яве есть, яко власти над человеком не имать. И ты убо рцы помыслу тому: яко убо должник есмь, но прибегох к Могущему избавити, и Призвавшему мя, и Глаголющу: приидите ко Мне труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы. И должен есмь всегда бодрствовати, да не паки впаду в руце его. Аще ли же паки речет помысл, и понеже не может тебе принудити согрешити, се безгрешен обретаешися, и отягощает тя от сего помысла, рцы ему: аще речеши мне, ктому не согрешаю, не верую тебе, аще не достигну града (небеснаго). Аще бо кто совершит путь весь, и имать еще едино поприще, и тамо возляжет, то ничтоже пользова: вне бо есть града. Пред Богом убо повержем неможение наше, и Той ти упразднит козни, молитвами всех святых Своих. Аминь.
Вопрос 692. Понеже нивы мои прузи вредят, и аще иждену, окрестнии сварятся с нами: и аще оставлю, потерплю вред. Что сотворю?
Ответ. Возми воду освященную и покропи на нивах твоих. И аще с миром и без свары возможеши отгнати, или закопати, несть ти грех. Аще ли же свара будет, на пользу души твоея остави вещь Богов, и еже будет, волею Божиею будет.
Вопрос 693. Что убо, владыко? Аще всяко восхощем отгнати гнев Божий, не раздражим ли сим Бога?
Ответ. Совершеннии убо не отгоняют его: имут бо всю надежду свою на Бога. Но мы, понеже плотстии есмы и требуем земных вещей; осуждающе себе самех, яко согрешающих в сем, да отженем с молитвою и псалмопением, молящеся Богови, да простит нам, и тщащеся прочее благодарити Ему. Аще бо и сие прейдет, горшая сего нанесут нам греси. И невозможно, без покаяния и милостыни, престати от нас злым; глаголет бо: блажени милостивии, яко тии помиловани будут. И да не речеши, и чесого ради в наказание наше нанося Бог гнев, терпит не кающихся, и отгоняющих его? Бог бо по прещению наносит гнев, да покаемся. И терпит нас отгоняющих (его), чая долготерпением Своим обращения нашего к Нему. Аще бо пребудем в техжде, то, и по еже изгнати, в горшая злая впадем. И исполнится на нас пророческое слово: «врачевахом Вавилона, и не исцеле» (Иер. 51, 9). И несть инаго чаяти, точию муки вечныя, и тмы кромешния, и червия не усыпаемаго, и скрежета зубов.
Вопрос 694. Понеже вино, еже хощу истоптати в моем точиле, жидовско есть: убо не грех ли есть?
Ответ. Аще, егда дождит Бог, на ниву твою дождит, а оставляет жидовскую, то ниже ты истопчи вино тем. Аще же человеколюбец есть ко всем, и дождит на праведныя и неправедныя, почто ты хощеши быти безчеловечен, а не паче щедр, якоже Сам глаголет: будите милосерди, якоже Отец ваш Небесный?
Вопрос 695. Аще кто вверит мне слово некое, завещав никомуже рещи; а другий заклинает мя исповедати ему: что сотворю? Аще бо реку, опечалю уверившаго мне; аще же не реку, оскорблю вопросившаго мя; и паки боюся клятвы.
Ответ. Заклинаяй тя (рещи), той понесет грех. Не подобает бо, вины ради клятвенныя, явити тайну братнюю. Рцы же ему: аще бы ты вверил еси мне слово, было ли бы тебе приятно, да изъявлю тое иному? Аще убо тебе не было бы приятно, то ниже да просиши мя рещи тебе слово братнее. Речено бо есть: еже ненавидиши быти тебе, да не сотвориши ближнему твоему. И паки: еже аще хощете, да творят вам человецы, и вы творите им такожде.
Вопрос 696. Како должен есмь в залозе имети: яко всяк человек праведен, или яко всех человек аз грешнейший есмь? Сумневается бо помысл имети всякаго человека праведна.
Ответ. Имей себе грешнейша и последнейша всех, и имети будеши покой.
Вопрос 697. Егда беседую кому о житии святых отец и о ответех их, велемудрствует сердце мое. Рцы убо мне: како со смиренномудрием беседовати имам? И кому должно глаголати сия? И каким намерением.
Ответ. Егда беседуеши о житии святых отец и о ответех их, должен еси себе осуждати, глаголя: увы мне, како глаголю добродетели отец, и ничтоже стяжах от них, ниже приидох во успеяние? И сижу, глаголя инем, да пользуются? Да не когда на мне исполнится реченное от апостола: научая инаго, себе ли не учиши? И егда сия глаголеши, сгорати будет сердце твое, и обрящешися глаголяй со смирением. Должен же еси внимати, кому глаголеши. Аще веси, яко имать спользоватися, тогда побеседуй. Аще ли же ни, несть потреба беседы. Писано бо есть: блажен глаголяй во уши слышащих. Да не когда обрящешися, подаваяй святая псом и повергаяй бисер пред свиниями. Господь да вразумит тя, брате, еже бы не заблудити от пути смирения.
Вопрос 698. Два христолюбца беста, искренно любяща друг друга о Господе, и от отец в жизни наставляема. От сих един, в собеседовании, рече слово о ином некоем. Другий же, по совосхищению диаволю, помыслив, яко к нему рече, смятеся зело. И оному известна его творящу о сем, не приимаше. И отсюду бывшу между ними малу прекословию приидоста оба ко отцем и явиша томужде старцу дело то.
Ответ. Яко единодушным глаголю вам всю истину пред Богом. Оба должни есте принести покаяние Богу, не леностно, но от всего сердца, да простит вам молитвами святых отец ваших. Ты убо, яко оклеветан быв, не понесл еси поречения онаго, глаголя: яко аз согреших, и весь грех есмь, яко мене ради смятеся брат мой. Сей же, яко не разсуди прежде, неже возглаголати слово оно, яко не к нему речено, и яко ничтоже противно не имел еси рещи до смерти, но и той, якоже ты, обретеся не имый терпения. Обаче вы не имате вещи, но мы есмы виновни злых, яко молитв не имамы. Аще бы быхом имели, покровени быти имели бысте от лукаваго, сеющаго посреде вас плевелы во еже искусити вас. О сем бо молимся, еже вам покровенным быти. Не боитеся ли суда Божия, да не соблазнятся о вас человецы, глаголюще: се чада отцев, како не имут терпения, но друг на друга находят? Аще убо вы стыдитеся друг другу положити метание от сердца, мы положим за вас: нам бо подобает таковый студ. Господь да простит вам, и да сохранит вас от лукаваго, и да сокрушит его под ноги ваша вскоре. Единодушии будите о Господе, и единомысленни, и единоверии. Господь да утвердит вас непоколебимых во страсе Своем. Аминь.
Вопрос 699. Ин христолюбец, странноприемлющ отцы, посла писанием, вопрошая тогожде старца: полезно ли ему отврещися совершенно мира и приити во иноческое житие? И егда отписа ему старец, яко совершеннейшо есть отшествие, возмнев, яко по заповеди ему слово речено бысть, оскорбе зело, и помысли ктому не вопрошати отцев ни о чемже. Сие разумев старец духом, рече написати ему сия:
Ответ. Прежде всех целуем о Господе любовь твою, и просим тя всякий помысл печален отложити, и со радостию и страхом Божиим прочести и выразумити преднаписанная тебе в первом послании. Ниже бо по заповеди написахом вам что, навыкше от апостола, глаголющаго: не да сило вам наложу, но разсуждающе в вас едино коеждо дело, кое имать пользы различие, якоже вси слышахом Спаса, во Евангелиях глаголюща писанная в законе: еже не прелюбы сотвориши, не убиеши, и прочая.
Вопросившему Его же рекшу: вся сия сохраних, что есмь еще не докончал? Глагола ему о совершенстве: аще хощеши совершен быти, продаждь имение твое, и прочая, яже веси. Но доброненавистник присно обходит, запиная всякому делу благу. Ведя бо написанную вам пользу, и прежде неже уразумети вам силу написанных, вмале не смути помысла вашего. И удивитися мощно, како покрывает ум человека, восхищая помысл его, якоже бы совершенно не спользоватися ему: и не оставляет его вопросити себе, чесого ради смущается, и рещи себе: «вскую прискорбна еси душе моя; и вскую смущаеши мя; уповай на Бога, яко исповемся Ему» (Пс. 41, 6) и прочая. Сия же творит, во еже показати человеку, яко аще бы от святых быша написанная, то помощь подавали быша, а не смущение и искушение. Но трезвенный во ум приводит и апостолов, неверствием смутившихся, егда увидеша Владыку своего и Спаса Христа; назнамена бо им, глаголя: «что смущени есте; и почто помышления входят в сердца ваша» (Лк. 24, 38)? И абие последова словесем Его тишина. Тако и мы, аще в безмолвии сердца прочтем написанная, и обрящем, яко не достизаем сотворити, по писанному, на сто, и на шестдесят: аще не тако, то поне третие, (сиречь) на тридесять. Да разумеем же, яко во всех полезна быша нам написанная, аще и не достизаем сотворити совершенное, наказуемся в предлежащем странноприимства деле, якоже не высокомудрствовати, яко велие нечто творим, обретающе, яко совершенства недостигохом сотворити. Не тако отметающе бываемая ныне от вас, написахом вам содержащаяся в первшем послании, но да в большее приидете, или пребывающе, в нихже есте, смиренным помыслом устрояете дело тое. Да не чудитеся же о искушениих: заповедь бо имамы, яко «радуйтеся, егда во искушения впадаете различна» (Иак. 1, 2). Вопрошен же бысть иногда некий от святых отец от некоего брата: что есть сие, авво, яко, егда хощу уснути, и труждаюся молитву дея, и знаменуя себе (крестным знамением), в тую нощь искушение блуда стражду во сне; аще же не сотворю молитв, ниже назнаменую, не бывает (ми) искушение? И отвеща ему старец, глаголя: яко по хитрости сие творят бесове, во еже отставити тя от молитвы и знамения крестнаго: ведят бо, яко от сих помощь бывает человеку тому. Тако и ты, аще что вопросиши отцев, и на время смутят тя бесове за словеса их, никогдаже да отступиши от вопрошения их; ничтоже бо вредно или тяжко установляют: ученицы бо суть Рекшаго: «иго Мое благо, и бремя Мое легко есть» (Мф. 11, 30). И послежде обрящем плод пользы их, и тогда возопием со Псалмопевцем, глаголющим: обратил еси плач мой в радость мне, и прочая.
Вопрос 700. Случается, мне беседующу с некиим, внезапу парити умом, якоже мнети и вне себе быти, и предлежащаго забывати слова, не преносящуся уму во ино нечто, но изступающу из себе самаго. Что убо есть сие, отче? И что мне подобает творити? Зело бо скорблю.
Ответ. Сие брань есть диавольска хотящи посрамити человека того пред сущими. Аще же со свободою явиши им вещь ону, глаголя: простите мне, парити сотвори мя диавол; посрамится и престанет брань сия; и прочее с трезвением беседуй. Непщуется же ничтоже быти сие. Не разумевающему же мног стыд творить. Память же имене Божия вся совершенно злая упразднит и укрепит немощь нашу. Аминь.
Вопрос 701. Муж некий, христолюбец, воздержлив сый зело, и о своей пекийся душе, посла, вопрошая тогожде старца: что есть полезно творити кому, то ли, еже тому мнится благо, или с вопросом отцев?
Ответ. Аще кто от себе помышляет некое добро творити, а не с вопросом отцев, сей несть законен, и законно ничтоже сотвори. Аще ли же кто с вопросом творит, сей исполняет закон и пророки. Смирения бо знамение есть, еже вопрошати: и Христа, Смирившаго Себе и до раба, подражатель таковый. Муж бо безсоветен, сам себе враг. Глаголет бо: «с советом вся твори» (Сир. 32, 21). И Иоанн Колов глаголет: «Аще видиши юна, своею волею восходяща на небо, удержи его за ногу, и верзи долу». Полезнее есть смиренно вопрошати, нежели своим хотением шествовати. Бог бо есть, влагаяй во уста вопрошаемаго, что да речет, за смирение сердца и правоту вопрошающаго.
Вопрос 702. Аще сежу со отцы, и стязаются о вере с некиим от неправомудрствующих: должен ли есмь и аз стязатися, или ни? Глаголет бо ми помысл: яко аще молчиши, предаеши веру. Аще ли же и тонкая беседа будет в них о догматех, возглаголю ли яже вем, или премолчу? Аще ли же и вопрошен буду, что сотворю?
Ответ. Никогда же да стязаешися о вере: не ищет бо от тебе Бог сего; но точию веровати право, и приял еси от Церкве Святыя на крещении и еже творити заповеди Его. Сия убо сохрани, и спасешися. Беседовати же о догматех не подобает: превосходят бо тебе сия. Но молися Богови о своих согрешениих, и в сих ум твой да упражняется. Блюди же, да не осудиши в сердце твоем беседующих сия: не веси бо аще право они беседуют, или ни, — и яко Бог судит дело то. Аще же вопрошен будеши, рцы, яко сия превосходят мя, и, простите мя отцы святии.
Вопрос 703. Аще же, стязаяся еретик свяжет словом своим православнаго: еда несть добро помощи мне ему, елико могу, да не побежден быв, вредится в православной вере?
Ответ. Аще влагаеши себе побеседовати, то и пред Богом беседуеши, и пред человеки, и обретается, аки учительство. Аще же кто учит, не имый силы, вероятно слово его не бывает, но безплодно. Егда же ничтоже пользуеши, то кая потреба и беседовати? Аще ли же всяко помощи хощеши, возглаголи в сердце твоем Богу, тайная Ведущему и Могущему сотворити паче, яже просим у Него, и Той, по воле Своей, сотворит со стязающимися. А ты смирение обрящеши в деле сем. Якоже бо аще ввержет кто в темницу кого не праведно по власти. Другий же, зря бываемое и не могущ противорещи, или снабдети человека того, отшед тайно, речет некоему сильнейшему, и той, послав своею властию, возмет его, ввергшему смущающуся, не знающу же, кто есть возвестивый. Тако и зде, да приступим ко Богу о вере, и о братиях наших, в молении сердца, и Той, иже клятся Собою, яко всем человеком хощет спастися и приити в познание жизни, сотворит и с ними по воли Своей.
Вопрос 704. Еда должен есмь искати поне разсуждаемая, да известно та увем и не стязаюся?
Ответ. Ничтоже ищи от тех, ихже Бог не взыскует от тебе, ниже да внесеши прибедственна словеса: но буди доволен, якоже рех, исповеданием правыя веры, и ничтоже сего множае любопытствуй.
Вопрос 705. Аще убо от Писаний будет беседа, премолчу ли, или возглаголю? Аще ли же и случится им сумневатися о нечесом, еже аз вем, еда добре есть, да реку, или ни?
Ответ. Молчание лучшо есть. Аще же сумнятся, и веси тое, за еже решену быти сумнению, рцы со смирением, еже вси. Аще же не веси, ничтоже да речеши, аки от своего помысла: безумие бо есть.
Вопрос 706. Аще о вещах будет беседа, не имущих вреда душевнаго, премолчу ли, или возглаголю?
Ответ. Прежде вопрошения несть добро возглаголати. Аще ли же и вопрошен будеши, рцы, еже веси, со смирением и страхом Божиим. Ниже возвышался, аще приято будет слово твое, — ниже скорбя, аще не приято будет: сей бо есть путь Божий. И да не вменишися быти молчалив, рцы от себе и нечто в разуме, и сократи, и избавишися многословия и суетнаго мнения.
Вопрос 707. Аще кто речет ми прокляти Нестория и подобныя ему еретики: проклену ли, или ни?
Ответ. Яко убо Несторий и иже по нем, еретицы под анафемою суть, яве есть: ты же не приходи на проклинание кого отнюд. Имеяй бо себе грешна, плакати должен есть грехов своих, и ничтоже ино. Но ниже судити подобает проклинающия кого. Кийждо же себе да искушает.
Вопрос 708. Аще же кто от сего непщует, яко и аз онаго мудрствую: что реку ему?
Ответ. Рцы ему: аще и яве есть, яко они достойни суть проклинания, но аз грешнейший есмь паче всякаго человека: и боюся, да не како, инаго осуждая, себе осуждаю. Ибо и самаго сатану аще прокляну, понеже творю дело его, то себе проклинаю. Господь бо рече: «аще любите Мя, заповеди Моя соблюдите» (Ин. 14, 15). И апостол глаголет: «аще кто не любит Господа, проклят да будет» (1 Кор. 16, 22). Убо, не творяй заповеди Его, не любит Его: и не любяй Его, под клятвою есть. И како таковый иных может проклинати? Сия рцы ему: и аще пребудет в техжде, совести его ради, прокляни (яко) еретика.
Вопрос 709. Аще ли же не вем, яко есть еретик, егоже глаголет ми проклясти: что сотворю?
Ответ. Рцы ему: брате, аз, како мудрствует, о немже глаголеши ми, не вем: проклята убо, егоже не вем, мнится мне во осуждение. Сие же глаголю тебе: яко кроме веры оныя святых трех сот осминадесяти отцев иныя не вем. И иже вне сея мудрствует, вверже сам себе во анафему.
Вопрос 710. Аще будет гонение, что сотворю? Пребуду ли или отыду?
Ответ. Вопроси духовных отцев, и, якоже глаголют та, сотвори. И да не последуеши своему разсуждению, да не в неразумии беду приимеши.
Вопрос 711. И аще не обретаю отцев в час нужды, к нимже имам извещение, да вопрошу их о сем, что сотворю? Пребуду ли, да не явлюся предал веру, или отыду, бояся побеждения?
Ответ. Стани на молитве, и помолися человеколюбцу Богу всем сердцем, глаголя: Владыко, помилуй мя благости ради Твоея, и да не попустиши мя заблудити от воли Твоея, ниже, да предаси мя предлежащему искушению в погибель. И сие сотвори до трех крат, якоже и Спас в час предания. И по сих аще видиши себе имуща усердие несумненно пребыти, и вся претерпети Божиею благодатию находящая лютая, даже и до самыя смерти, тогда пребуди. Аще ли же видиши боязнь в сердце твоем, отыди. И да не вознепщуеши в сем предавати веру: не истязует бо Бог, яже суть выше силы. Аще бо имея страх пребудеши: случается, не могущу стерпети наводимых скорбей и мук, предателю истины быти, и себе восприяти вечную муку.
Вопрос 712. Аще ли же нехотя впаду во искушение сие, что сотворю?
Ответ. Возверзи все свое попечение на человеколюбиваго Бога, глаголя: Владыко, благости ради Твоея, и молитв ради всех святых Твоих, не яко могий, поставих себе в сие, но не хотя сретох. Не остави убо мене предати святую веру.
Вопрос 713. Како должен есмь молити отцы о прощении грехов моих? Яко простите мя, или яко, испросите ми прощение? Егда же самаго Владыку молю, како должен есмь глаголати?
Ответ. Егда убо отшедших ко Богу молим, подобает глаголати: простите ми. Егда же еще с нами сущих: помолитеся о нас, да приимем прощение. Егда же Самаго Владыку молим, да глаголеши: помилуй мя, Владыко, святых ради Твоих мученик и ради святых отец: и прости ми, молитвами их, согрешения моя. Ибо и пророк глаголаше: «Авраама ради раба Твоего» (Дан. 3, 35). И Сам Господь: «защищу град сей Мене ради, и Давида ради раба Моего» (4 Цар. 19, 34).
Вопрос 714. Аще сежу с мирскими человеки, и приидет празднословие, пребуду ли или отыду?
Ответ. Аще не имаши нужды, отыди; аще ли же будет нужда, преложи ум твой на молитву твою, не осуждая онех, но свою немощь познавая.
Вопрос 715. Аще ли же любовни мне будут, повелеваеши ли, да преложу таковую беседу на ину потребнейшу?
Ответ. Аще веси, яко приемлют сладце слово Божие, рцы от жития святых отец, и преложи беседу на спасение души.
Вопрос 716. Добро ли есть, внегда беседовати с кем, призывати имя Божие?
Ответ. И внегда беседовати, и прежде беседы, и по беседе, и на всяко время, и на всяком месте, подобает призывати имя Божие: писано бо есть: «непрестанно молитеся» (1 Сол. 5, 17), тако бо упраздняется всяко искушение.
Вопрос 717. И како может кто непрестанно молитися?
Ответ. Егда кто о себе есть, должен пети, и усты и сердцем молитися. Аще ли же кто на торжищи будет с некиими, не подобает усты пети, но единым умом. Подобает же очи блюсти, парения ради помыслов и сетей вражиих.
Вопрос 718. Егда молюся, или пою, и не ощущаю силы глаголемых, жестокости ради сердца моего: то что пользуюся?
Ответ. Аще ты и не ощущаеши, но бесове ощущают, и слышат, и трепещут. Да не престанеши убо поя и моляся, и по малу с Богом умягчится жес токость она.
Вопрос 719. Аще буду близ церкве, и глаголется трисвятое, и сежу со отцы, или миряны: востану ли, и реку, онем седящым, или ни?
Ответ. Аще будут отцы, еже аще творят они, и ты сотвори. Аще ли же миряне большии тебе будут, и веси, яко соблазнитися имут, то добро есть сохранити совесть их, и сотворити, якоже творят. Можеши же и внегда седети тебе с ними, рещи тое в сердце твоем. Аще ли же что тебе препятствует, довлеет сия память довольное сотворити. Аще же не суть большии тебе востани, и рцы: и аще захотиши их востати, не неприлично есть: а они, яко хотят, сотворят.
Вопрос 720. Аще есмь на едине, и суть ми некая в руку моею, препятствующая ми востати: что сотворю?
Ответ. Аще не можеши, да не оскорбляет тя тое, еже не востати: вся бо помыслом бывают и разсуждением.
Вопрос 721. Аще отхожду ко отцем, и любопрятся удержати мя, и имам нужную потребу, что сотворю?
Ответ. Аще убо суть довольни по Богу разсудити вещи, глаголи им со смирением: простите мне, яко потреба мне нужная належит. И якоже услышиши от них, сотвори без труда, веруя, яко всяко на пользу есть. Аще ли же не суть таковии, и будет потреба твоя нуждная, пресецы любопрение, и сотвори метание, якоже отыти. Аще же и по метании пребудут в любопрении, то рцы им: простите мя, не возможно бо есть да остану
Вопрос 722. Аще обедаю с некиими от отец, и благословит кто от них предлежащую пищу, еда должен есмь, хотя вкушати, глаголати ему: благослови, и пождати, донележе паки благословит мне или доволен быти первым благословением? Понеже случается, яко инуде имать ум свой и коснит отвещати, и присно скорблю. Еда же ли добро есть, да, егда положу руку на пищу, запечатлею ю, рекше назнаменую крестным знамением.
Ответ. Единою благословил есть; излишне убо есть сие. И ради еже запечатлети, ниже сего потреба есть. Благословение бо печать есть. И паки да не даси помысла благословившему, или иному кому, аки не веруяй благословению того, и будет то в соблазн.
Вопрос 723. Аще понуждают мя отцы к нимже прихожду, благословити предлежащую пищу, послушаю ли их, или ни?
Ответ. Да не послушаеши, глаголя: ниже причетник есмь, ниже образ иноческий ношу, но человек есмь мирянин, и грешен, и превосходит меру мою сие; но простите мя Господа ради.
Вопрос 724. Аще миряне будем вси сущии на трапезе, что сотворим не имуще благословящаго?
Ответ. Добро есть и миряном приемлющим пищу благословити Бога: памятию бо Божиею пища освящается. Сие же благословение несть, якоже благословение причетническое: но славословие есть, и память Божия. Всем бо лепо есть поминати Бога и славословити Его. Добро убо есть и мирским сие творити, аще не имут могущаго благословити.
Вопрос 725. Аще убо сумнятся, кто первее благословит, кийждо попущая друг другу, что подобает творити?
Ответ. Иже сих возбудивый к тому, должен есть просити, егоже хощет благословляюща, благословити. Егда же никтоже приимет то да не будет любопрение, должен сам восприяти и рещи: молитвами святых отец, Господь да сотворит с нами (милость). Аминь.
Вопрос 726. Понеже рекосте, яко добро есть и миряном поминати Бога в пище, да памятию Того освятится пища она: убо добро ли есть, не у положену бывшу хлебу на трапезе, предреченный стих глаголати и молитву?
Ответ. Можно убо сия рещи; но понеже в молитве глаголет кто: благослови предлежащая, добро есть и последовательно предлежащим хлебом глаголати молитву.
Вопрос 727. Аще глаголют ми отцы суд сотворити в некоем деле, и не зело надеюся на себе, что должен есмь сотворити? Отрещися ли, или прияти? И еже мнится ми рещи, или вопросити ведущих лучше, и тако судити?
Ответ. Повеления ради отец, приими, и рцы судящимся, яко по видимой мне правде имам судити. И блюди, еже прав имети помысл твой;
и да не уклониши сердца твоего к некоему по страсти, ниже по благоприятству; и правду, яже видится тебе, рцы. Произволение бо судит Бог, Иже Сам точно истину ведый. Аще ли же и возможеши вопросити ведущаго известнейше тебе, то не безместно есть.
Вопрос 728. Аще дело тое требует клятвы, уставити ли им, или ни?
Ответ. Никогдаже да установиши клятве от кого данней быти: Бог бо запрети клятися кому; но глаголи, яко дело сие клятвы требует. Аще убо хощете клястися, в вас есть. Аще ли же повелен будеши от большая власти судити, то понуди уставити клятву: сиречь полезная прежде известно испытав, и тогда установи, ничтоже сумняся.
Вопрос 729. Аще сежу близ человека старца, или велика лица чтуща, и погрешает в ударении, или речении, и вем аз тое правее: реку ли ему? или ни?
Ответ. Аще веси, яко с радостию послушает, то рцы: аще ли же ни, ничтоже да речеши ему. Внемли себе, да не возтщеславишися в помысле твоем. Полезно бо тебе молчати паче, нежели с тщеславием рещи что.
Вопрос 730. Ин христолюбец вопроси тогожде старца: аще инок просит мя пособити ему в некоей вещи, и не мнится мне быти по Богу: что сотворю?
Ответ. Аще несть по Богу, да не пособиши; но отступи от вещи тоя, глаголя ему самую истину: зане, якоже мнится мне, не просиши от мене праведная. Аще ли же есть по Богу, и не приносит ти яковаго вреда душевнаго, пособи ему по силе: будет бо мзда. Аще ли же будет тебе вред, да не влагаеши себе в вещь тую: не истязует бо тебе Бог сотворити вредящее душу твою.
Вопрос 731. Егда вижду кого досаждающа иноку, или обидяща его, смущаюся нань: убо добре ли творю, или ни?
Ответ. Ничтоже со смущением бываемое есть добро, но от действа диаволя с самооправданием. Аще убо смущаешися, ничтоже да речеши, понеже и онаго множае смутиши: злоба бо злобы не убивает. Аще ли же не смущаешися, рцы ему с кротостию: не боишися ли греха, без правды досаждая авве? Не веси ли, яко образ, егоже носит, Божий есть? И (яко) прогневается Бог? И тако глаголя, обретаешися по Богу глаголяй. Силен же есть Бог, якоже хощет, онаго укротити.
Вопрос 732. Ин христолюбец, вопроси тогожде старца: суд имам с некиим о вещи: како повелеваеши, да сотворю: прилежно ли стяжуся с ним, или вознерадею о прилежании (таковом), и скорее отступлюся?
Ответ. Потщися, елико можеши, скорее отступитися. Совершенных бо есть мужей еже не быти смущенным от находящих искушений. Немощный же, аще отложит избавитися, приходит по сих и кается. И должен сый себе виновна творити, обращается в хуление на Бога и погубляет душу свою. И исполняется на нем: кая польза человеку, аще весь мир приобрящет, душу же свою отщетит?
Вопрос 733. Понеже должен ми есть некто, и аще не вознерадею мало, не приидем в примирение, что повелеваеши, да сотворю?
Ответ. Ищай мира не лишается мира Божия. Верен убо вмале, и во мнозе верен есть, и хвалится милость на суде. Темже убо, аще человек не вознерадит о потребе мирстей, не достизает мира Христова. Начный же в вас дело благо, той и совершит е, даже до дне Господа нашего Иисуса Христа. Молитва бо наша, сия есть: да даст нам Бог мир, да совершим дело Божие; якоже свидетельствовано есть от святейшаго странноприимца всея церкве.
Вопрос 734. Еда должен есмь коего-либо инока странна, приходяща ко мне, приимати, не испытуя, яже о нем? Аще же поспешу прияти его, когда подобает его отпустити? И подобает ли что подавати тому исходящу? Суть бо нецыи и сего требующе.
Ответ. Писано есть в Приточнице: не всякаго человека вводи в дом твой. Егда убо приходит странный к тебе, помолися прежде Богу, и тако испытай, яже о нем, и откуду есть, и камо идет. И аще видится тебе, яко должен еси его прияти, то приими и отпусти по пищи, ничтоже подавая ему. Аще бо восхощеши выше меры твоея употребити странноприимство, то не пребудет с тобою.
Вопрос 735. Что убо, яко имех к нему извещение, и удержах его мало дней, и хощу негде отыти, и стыждуся рещи ему отыти, да не соблазнится, или без вины хощу его отпустити: что сотворю?
Ответ. Рцы ему с тихостию: авво, произволяеши ли ныне негде отыти? И аще речет, ей, ты рцы ему: и аз потребу имам, и хощу тоя ради отыти. Аще ли же и речет: яко ни, то рцы ему: и како повелеваеши? Яко аз потребу имам негде отыти, и несть зде могий тебе послужити. И тако и той отыдет с миром.
Вопрос 736. Добро ли есть скутовати вещи келейныя, да не что погубится, или оставити вещь на Бога?
Ответ. Добро есть скутовати сия, не точию потребныя странноприимству, но и яже суть для служения, по еже сотворити потребу. Не подобает бо дати вины диаволу. Аще ли же случится от забвения, или лености погибнути нечесому, да не скорбиши, но укори себе за леность свою, и проси от Бога прощения. И да не отвратит тя от сего добраго дела странноприимства, но пребуди по силе твоей, а не паче силы, с разсуждением сие творя, и попечение имея прочее, во еже не дати места искушению.
Вопрос 737. Понеже Господь рече: блажени плачущии, апостол же глаголет: светлу быти и благоприступну. Что творя кто мнится плакати, или светел быти? И како есть мощно обема вкупе быти, плачу и веселости?
Ответ. Плач есть, яже по Богу, печаль, юже рождает покаяние. Распознавания же покаяния суть: пост, псалмопение, молитва, поучение словес Божиих. Светлость же есть, яже по Богу тихость, яже и словом и лицем с честностию показуется сретающимся. Да имать убо сердце плач, лице же и слово честную светлость. И тако обоя могут вкупе быти.
Вопрос 738. Аще друг просит мя поручитися зань, поручуся ли, или ни?
Ответ. Порука искушение наносит; аще убо убегнути хощеши искушения, то да не влагаеши себе в поручение, но со дерзновением глаголи ему истину, глаголя: яко любовь, юже имам к тебе, веси; заповедь же имам отец ведущих мою немощь, не быти споручником кому. Паче же они провидеша мене. Еже убо преступити заповедь и согрешити Богови боюся. Сия рцы и, аще оскорбится, ты небрези. Виною же благословною аще можеши избавитися добро есть. Может бо случитися, яко он не произволит взяти тя споручником или за честь, или за ину кую-либо вещь, и не обрящется у тебе вина, и не приимет места скорбь. Аще же совосхитишися споручитися, да не вложиши себе во уныние излишнее; но рцы помыслу своему, еже бысть, бысть; но Господь да избавит тя, и да покрыет во яже по сих; и да не престанеши моляся о сем Богови; и Той силен есть сотворити по велицей милости Своей.
Вопрос 739. Любима имам, и беду приемлет во спасении души своея, или в погублении имений своих: велиши ли, да помогу ему?
Ответ. Аще будет любимец твой по Богу, и бедствует во спасении души своея, или в погублении имений своих, потщися помощи ему по силе твоей, во елико не обретаеши вреда душевнаго. Аще ли же предлежит вред душевный, то уклонися, и да не вложиши себе, оставль вещь Богови и моляся Ему о помощи ближняго; и Той силен есть полезное ему сотворити, якоже нам подобало бы.
Вопрос 740. Любима имам и обретеся еретик, увещаю ли его о правом мудровании?
Ответ. Увещай его правую познати веру; но да не стязаешися с ним, ниже да восхощеши познати, что мудрствует, да не ввержеши в себе яд его. Но аще восхощет всяко воспользоватися и услышати истину веры Божия: пойми его ко святым отцем, могущим о Христе его воспользовати; и тако обрящешися без вреда по Богу ему помогая. Аще ли же, по первом и втором увещании, не приимет исправления, таковаго, по апостолу, отрицайся. Не бо хощет и Бог творити кому паче силы его, якоже глаголют отцы. Аще бо видиши, глаголют, кого утопающа в реце, да не даси ему руки твоея, да не сповлечет тя, и умреши с ним, но даждь ему жезл свой, и, аще убо возможеши извлещи его, се добро; аще ли же ни, то оставиши ему жезл твой, а ты спасешися.
Вопрос 741. Некто иногда от отец имея любима о Господе, и мним быти православен, явися еретик мудрованием. И сущии любими ему отступиша от него. По сих слышавше, яко хощет явно отступити от Церкве, помыслиша отыти, и сотворити ему метание, да не когда от печали сие творит, и напишет им осуждение; и шедше вопросиша старца о сем.
Ответ. Страсть она, страсть есть. Не творите убо образцев. Не бо, яко согрешше нань, кается ему, но да не отступит от Церкве.
Вопрос 742. Тиижде паки вопросиша его: аще убо сие сотворит, и срящем и целуем ли его, или ни?
Ответ. Якоже расположени есте ко всем таковым, тако и к нему бывайте, в томжде чин имуще и сего.
Вопрос 743. Аще кто внидет в церковь во время собрания, и прежде отпуста изыдет, не грех ли есть?
Ответ. Совершенное и угодное Богови дело есть, да вшедый в церковь, слушает Писаний, и ожидает собрания, и совершеннаго отпуста: без вины бо благословныя, не подобает прежде отпущения отходити; понеже презорство есть. Нужде же предлежащей, прощение имать; обаче ниже тако должен есть оправдити себе, но просити прощения от Бога, глаголя: Владыко прости мне, яко не возмогох сохранити.
Вопрос 744. Подобает ли кому беседовати в церкви?
Ответ. Не треба отнюд в дому Божии, святей литургии предлежащей, беседовати кому, но упражнятися в молитве, и слушати тщателно Божественных Писаний: глаголют бо, яже суть ко спасению душ наших. Аще ли же будет нужда беседы, то должно сократити, чести и страха ради предлежащаго часа, и тако имети, аки осуждение, дело тое.
Вопрос 745. Аще убо аз не хощу беседовати, нецыи же от отец начнут ко мне беседу: что сотворю, да не соблазнятся от моего молчания, вменяюще быти вещь в презрение?
Ответ. Аще тии начнут, то отвещай вкратце, имея и тако аки осуждение дело то.
Вопрос 746. Понеже глаголет ми помысл, не часто исходити из дому моего, и случается, яко бывают многая собрания в седмице: должен ли есмь исходити в тыя, или паче упражнятися в дому?
Ответ. Аще веси, яко от еже исходити вредят тя сретения, полезно ти есть не часто исходити, ниже виною собрания ходити, но единою, единою: многих бо зол избавляет безмолвие.
Вопрос 747. Аще ли же будет мне нужда, еже изыти потребы ради моея, или отец, еда ли тяжесть есть то, еже не отыти в собрание?
Ответ. Аще нуждная потреба будет, или повеление отец, потщися по страху Божию сотворити вещь, и да не усумнишися, не отходя в собрание; но возвратися в дом твой, и тако поминай грехи твоя. Аще ли же по лености и парению, то полезно есть тогда паче отыти в собрание и не парити, но внимати.
Вопрос 748. Еда добро есть, да исхожду в церковь нощию, или в дому моем сотворю по силе бдение?
Ответ. Добро есть в дому твоем бдети: в церкви бо многажды беседы бывают.
Вопрос 749. Аще хощу в дом мученическ, или в церковь внити, вниду ли и поклонюся жертвеннику, или святым мощам, или тамо и причаститися, не тяжесть есть?
Ответ. Еже внити и поклонитися несть тяжесть; приобщатися же подобает со всеми людьми. Сохрани же себе, от еже не по чести внити приобщитися в жертвеннице. Аще ли же по повелению священника позван будеши, то проси, и единою и дважды: и аще прилежат, то сотвори послушание. Той бо весть что творит: и тяжесть аще будет, тому написуется. Внемли же себе, да не когда от сего возрастет ти тщеславие. Но вниди осуждая себе, яко недостойна, тако бо есть вещь тая.
Вопрос 750. Некто иногда хотя сопричаститися с некиим в деле, вопроси старца: добро ли есть?
Ответ. Дело сие не имать пользы, ни душе, ни телу, но паче скорби, и суеты. И понеже не смыслен есмь, и писания не вем, мирскую глаголю притчу: общника ли имаши, господина имаши; прочее, еже хощеши, сотвори. Заповеди бо никому не даем, да не оскорбим кого. Сам прочее испытай себе, сладце ли имаши скорбь, или ни. Господь с нами. Аминь.
Вопрос 751. Понеже помысл написует ми тесноту потреб моих, и яко не могу препитатися с домашними моими, и от сего бываю в печали: что есть сие?
Ответ. Человеческа есть печаль сия: аще бо имели быхом на Бога надежду, то Сам управлял бы нас, якоже хощет. Возверзи убо на Господа печаль твою, и доволен есть попещися о тебе же, и о твоих, без печали и скорби. И рцы Ему: да будет воля Твоя; и не оставит тя печальна или скорбна быти. Господь да помилует и покрыет тя десницею Своею. Аминь.
Вопрос 752. Схоластику некоему христолюбцу, любиму отцами общежития, рече авва сотворити нуждное и спешное дело: обычай бо имеяше, Бога ради, усердно творити прошения их. И по действу диаволю, случися ему обленитися в деле том: и скорбя авва вопроси тогожде старца: что должен есть написати ему? И глаголет: напиши ему сия:
Вемы, яко скорбни есмы, и стужаем тебе о деле, и утесняем тя: и ленишися, и оскорбляеши нас, ничтоже творя. Свободно убо рцы нам: аще отягощаем тя, то ктому не отяготим; аще бо не чрез тебе, то не может ли Бог и чрез иного сотворити потребу нашу? Или убо потщися, или скажи нам, и Бог попечется, и молися о нас.
Сия услышав он, аки огнь возыме в сердце своем, и искренно побде в деле том, молитвами их, и скоро преуспе и бысть потреба она. И пришед сотвори метание и проси прощения.
Тако может слово сильнаго, от Духа Свята происходящее, и вся сокращенне действует: «Словеса бо, глаголет, мудрых, якоже остны воловыя» (Еккл. 12, 11). Се бо вещь она содеяся, и душа того исправися от матери зол — лености.
Вопрос 753. Брат вопроси тогожде старца: презираяй дело Божие, да или вред приимет, или погибнет, коему осуждению подлежит?
Ответ. Таковый уподобися украдшему или зле употребившему вещь вне воли Божия, и тоежде подъемлет осуждение.
Вопрос 754. Аще кто тщится не презрети, и погибнет вещь не хотящу тому, еда ли осуждается?
Ответ. Должен укорити себе и просити от Бога прощения, яко вознерадив.
Вопрос 755. Аще кто о деле Божии сумнится к кому, и не приемлет решения, то доколе должен есть ожидати?
Ответ. Аще рождает вред души сумнение тое, то несть потреба отнюд пребыти в нем; аще же не имать вреда, то не должен унывать, ниже быти без попечения: зане яко ленив, осудится. «Проклят бо, глаголет, творяй дела Господня с небрежением» (Иер. 48, 10). Должен же просити Бога пособити избавлением, якоже есть полезно.
Вопрос 756. Егда сотворю с кем щет, влагает ми помысл пристрастится подлою вещию, и обманути онаго: что убо сотворю?
Ответ. Потщися напротив мало что лишше дата ему, тебе не отягощающее, едину медницу, да избежиши злаго лихоимания: иже бо тщится дата мало что лишше, удаляет себе от еже зле лишшее взимати. От малейших бо преуспевает кто в большая, и от малых страстей бывают великия страсти. Господь да вразумит тя во страсе Своем.
Вопрос 757. Аще сотворив щет, по сих обрящу, яко не хотя обманух его: что сотворю?
Ответ. Аще будет много, воздаждь ему; аще и ты напротив, отдав ему лишшее, восхотел бы еси тое взяти от него: и аще обрящет тако, отдаждь и ты тое. Аще ли же не хотел бы еси взяти, ниже ты даждь, разве аще зело убог будет: таковому бо и малое нечто творит чувство. Тогда убо должен еси воздати ему по праведному.
Вопрос 758. Еда в неделю делати грех есть?
Ответ. Делающим по Богу греха несть: апостол бо рече: день и нощь делающе, да не отяготим кого; делающим же в преобидении, и лихоимании, и скверноприбытчестве, грех есть. Обаче добро есть в воскресный день, и в Господския праздники, и в памяти святых апостол, упразднятся от дел, и к церквам приходити: сему бо учит предание святых апостол.
Вопрос 759. Еда добро есть давати благословение отец иноязычну и нищу?
Ответ. Да не усумнишися благословение подати нищему: милость бо есть; ниже иноязычну: благословение бо ничтоже от иноязычника вредится: благословит же того паче; и случается благословением тем, имущим Божию силу, и оному в познание истины приити. Филимон бо некий гудец (игрок на трубах), хотя вместо святаго Аполлония мученика пожрети идолом, и, желая от зрящих утаитися, облечеся во одежди его, и силою тоя пременися, и бысть мученик.
Вопрос 760. Понеже скот мой немоществует, еда безместно есть призвати кого, да обаяние сотворит над ним?
Ответ. Баяние отречено есть Богом: и не достоит того употребляти отнюд; погибель бо есть души, еже изыти вне от повеления Божия. Иная целения паче, врачев принеси ему; несть бо се грех. Возлей же нань и освященную воду.
Вопрос 761. Аще ли же раб мой имея немощь, идет без мене к обаяннику, еда сие вменится мне в грех?
Ответ. Тебе сие не вменится, но тому. Аще же узнаеши, то потщися того наказати, увещав его, да не паки тожде сотворит.
Вопрос 762. Понеже еже ходити к волхву, чуждо есть Бога, аще убо вижду коего-либо к нему идуща: еда должен есмь рещи ему не ходити?
Ответ. Аще будет возлюбленный твой о Христе, то должен еси тому рещи: брате, вредиши душу твою, и прогневляеши Бога, возбраняюща дело сие; и аще не приимет словесе твоего, то сам узрит. Аще ли же кто-либо прилучивыйся есть, то не имаши вещи, аще не сам вопросит тя о сем. Должен бо еси рещи ему истину; аще бо не речеши, то осужден будеши. Саул бо, хотя взыти к волшебнице, вопроси Ионафана сына своего, и не советова ему ити, и осужден бысть от него. Аще убо есть кто под властию твоею, то должен еси и увещати, и наказати того преступающа.
Вопрос 763. Аще кто купует вещь, или продает, еда грех есть соглашати, или вящше, или мнее цены?
Ответ. Еда по нужде не бывает, но по произволению, то несть грех, еже дати и взяти по соглашению; аще ли же кто весть, яко множае приобрете, то должен есть от себе возвратити: добро бо дело творит; и бывает ему тое в благодарение. Егда же кто соглашает с некиим сущим под властию его, то смотряти должен есть, да не како насилуя его соглашает: зане грех есть. Но должен есть известити ему: яко, брате, не скорблюся, аще не сотвориши тако, якоже глаголю тебе; ниже вящше дам ти. Прочее, якоже угодно ти есть и (якоже) хощеши, сотвори.
Вопрос 764. Понеже, якоже учите, добро есть еже в коейждо вещи укоряти себе: аще порицаемь бываю от кого, аки согрешив нань, и во мне погрешности не свем, что сотворю? Аще бо восхощу себе осудити, то обрящуся извествуя огорчение его на мя, аки истину сущу нань погрешению. Аще ли же паки восхощу отвещати ему, яко не тако имать вещь, обрящуся себе оправдаяй. И како прочее понесу укоризну? Просвети мя, отче святый, како должен есмь сотворити?
Ответ. Прежде укори себе в сердце своем и сотвори ему метание глаголя: прости мя Господа ради. И сице со смирением (не яко хотя себе оправдити, но онаго уврачевати, и изъяти из него подозрение) рцы ему: отче, не свем себе, яко хотех тя в чем оскорбити, или в чем согрешити противу тебе: прочее не имей сице на мя. Аще ли же ни тако извещения приемлет рцы ему: согреших, прости мя.
Вопрос 765. Аще ли же согрешу нань, и слышав скорбит: убо добро ли есть скрыти истину, во еже утолити скорбь его? Или исповедати согрешение, и прости прощения?
Ответ. Аще известна уведа, и ты веси, яко имать дело во истязание приити, и явлено быти, рцы ему истину и поищи прощения: еже бо солгати, множае раздражает его. Аще ли же не уведе, ниже имать истязано быти дело оно, то не безместно есть, еже умолчати и не дати места скорби. Ибо и Самуил пророк, егда послан бысть помазати Давида в царя, хотяше и жертву пожрети Богови, и убояся Саула, да не увесть сего. И рече ему Бог: возми с собою юницу: и аще речет ти царь, что хотя пришел еси? рцы ему, яко пожрети Господеви приидох. И тако едино скрыв, приводящее на гнев царя, другое точию рекл есть. И ты убо умолчи скорбное, и прейдет вещь.
Вопрос 766. Аще явно будет, яко не согреших кому, но паче согреши он мне, како могу себе укоряти? Что бо, например, аще путешествующу ми негде, срете мя некто на пути, егоже не ведех николиже, и мне ничтоже ему рекшу поби мя без вины: како могу укорити себе в сем?
Ответ. Можеши, глаголя: яко аз согреших путем сим. Аще бо не бых шествовал, то не имел бых срестися с ним, и не бил бы мене. Видиши ли, яко можеши себе приписати вину?
Вопрос 767. Аще ниже вижду явленно согрешение, ниже являетмися абие то, еже како должен бех укорити себе, что сотворю?
Ответ. Рцы: яко убо аз согреших, яве есть; но ныне сокрыся от мене согрешение. И се есть еже укорити себе.
Вопрос 768. И христолюбец часто прихождаше во общежитие отцев, и единою закосне приити тамо; и авве рекшу светлым лицем: ты знал еси путь? Рече: авва, аще бысте молилися о мне, то не бых имел закоснети, но молю рцы сия старцеви.
И слышав старец, сказа ему: показал еси нас спящих и не могущих ничтоже сотворити; но ты не обрелся еси тщаливейший приити и возбудити нас; и сие, ведый от учеников Спасовых: егда бо обуреваеми бяху, приступиша к Нему, и возбудиша, глаголюще: «Наставниче! спаси ны, погибаем. И востав спасе их» (Лк. 8, 23–24).
769. И сия слышав он, паки сказа таяжде. И отвеща старец: прости мя, яко любопрение смирения не имать. И слышав он умилися о словеси, и ползовався отыде.
Вопрос 770. Христолюбец вопроси тогожде старца: понеже Бог самовластна сотвори человека, глаголет же, яко «без Мене не можете створити ничесоже» (Ин. 15, 5): како и самовластие хранится, и оно, еже без Бога не мощи что творити?
Ответ. Бог самовластна сотвори человека, да может уклонитися во благое; уклоняяся же произволением, несть доволен тое совершити без помощи Божия: писано бо есть: «ни хотящаго, ни текущаго, ни милующаго Бога» (Рим. 9, 16). Аще убо приклоняет человек сердце свое во благое, и призовет Бога на помощь, внимая Бог доброму его усердию, приподаст силу деланию его. И тако обоя преуспевают, и самовластие человека, и еже возмощи от Бога. Благое бо от Того бывает, святыми же Его совершается. И тако славится Бог во всех, и прославляет тех.
Вопрос 771. Сродников имам по миру, овы светлы, и суть зде, овы же незнатни, и живут далече; и случается, яко приходят к нам. Аще убо вопросит мя кто: кии суть? Реку ли ему истину, или умолчу. Зане то, еже рещи, печалит другия сродники, срамляющияся поношения.
Ответ. Не подобает сего возвещати, не сущей нужде, наипаче, аще подвизает сие скорбь другим. Аще убо и особь вопрошен будеши, кии суть? То должен еси разумно отвещати, во еже не явити вещи. Аще ли же никтоже печалится, или скорбит от сего, и вопрошен будеши, то не должен еси сокрыти истину: зане тщеславие обрящется. Вси бо создание Божие есмы, и ниедин есть светлее другаго, точию творяй волю Божию; но тщеславие творит у человеков различие. Но обаче подобает сохраняти других совесть за немощь помысла их, егда ниедина предлежит нужда яве творити.
Вопрос 772. Раба имам прокаженна: еда должно ли держати его в дому моем, или ни?
Ответ. Не подобает удержати его в дому твоем: не вси бо могут понести, еже пребывати с ним; аще же быша носили, благочестно было бы дело то. Темже не подобает его ради оскорбити инех; но даждь его в нищепитателницу прокаженных, и подавай ему пищу его и одяние доволно потребе его, и постелю, яко да ничтоже тяжестно ему будет.
Вопрос 773. Аще ли же (он), приемля (от мене) всю свою потребу телесную, якоже повелел еси (дати ему), восхощет приимати и часть свою от приносимых отвне тамо некиими, или и мною: попущу ли ему приимати, или ни?
Ответ. Ниже да повелиши ему, тяжесть бо творит сие; ниже да возбраниши: да не поропщет, или похулит, но сам, еже аще что хощет, да творит. Аще ли же и от тебе приношение будет, егда предложение имать взяти, даждь ему.
Вопрос 774. Понеже отец мой по плоти присно приводит ми беседу о телесных вещех, не имущих пользы душевныя, и, за еже слышати его, стужаю, и укротити его от беседы не смею, что сотворю?
Ответ. Аще можеши пренести ум твой от глаголемых им или в молитву, или в память словес Божих, и учение святых отец, добро есть; и остави его глаголати, еже хощет. Аще ли же не можеши, потщися с кротостию уставити его от беседы, и пременити тую на ину полезнейшую, да не когда от закоснения в ней обрящется тамо сеть вражия: может бо и единем словом устроити непредвиденно сеть, аще точию обрящет, слушающа сладце.
Вопрос 775. Понеже нецыи, внегда брати нам виноград, приходят останки обрывати: еда безместно есть возбранити им, да не приходят в гроздие? Аще же ктому подозреваю, яко украдоша гроздие, то не должен ли есмь обыскати их? И аще обрящу, возму ли тое, да не и друзии тожде сотворят? Смущается бо о сих помысл мой.
Ответ. Еже не позволяти им приходити в гроздие не безместно есть. Аще же подозревавши, яко взят кто гроздие и не веси известно, то не обыскивай, якоже прилучися, да не како, не обрет, посрамишися. Аще ли же и увеси, яко взят, и оставиши его, добро есть; аще ли же ни, то ноне отпусти его без досаждения.
Вопрос 776. Егда неправдую, и исправлюся о неправде той, высокомудрствует помысл мой, аки благо нечто (мне) содеявшу: что убо должен бех глаголати ему?
Ответ. Рцы ему: не правдуяй наказуется; разрушаяй же неправду, убегает наказания, и имать похвалу: ино бо есть, еже благосотворити, и ино, еже неправдовати. Ово бо угождает Богови, и ходатайствует вечный покой; ово же прогневляет Его, и ходатайствует вечную муку. Сие бо есть, еже глаголет Давид: «уклонися от зла, и сотвори благо» (Пс. 33, 15). Без Бога бо не можем что благо сотворити. Рече бо: «без Мене не можете творити ничесоже» (Ин. 15, 5). И апостол: «что же имаши егоже неси приях? Аще же и приял еси, что хвалишися яко не приях?» (1 Кор. 4, 7). Темже ниже в делании благаго можем высокомудрствовати: коликоже паче во удалении от злаго. Великое бо есть безумие в похвалу вменяти то, еже не согрешати. Внемли убо себе, брате, да не когда прельстят тя лукавии бесове, ихже да упразднит Господь, молитвами святых Своих, аминь.
Вопрос 777. Понеже немоществую, и повеле мне врач помытися в бань, не грех ли есть? И должно ли себе показовати врачу?
Ответ. Не запрещена есть баня отнюд мирским, егда требует нужда; аще убо кто немощь имать и требует бани, то несть грех. Аще же кто здравствует, то бывает тому во угождение и отраду тела, и приводит е в безчиние. Подобающая убо сохрани, си есть сердце и язык, еже не судити, ни уничижити кого: зане еже в бане мытися, не осуждает мирскаго человека. А о еже показовати врачу: совершеннаго убо есть, еже оставите все Богови, аще и труд имать дело сие; немощнейшаго же есть еже показати врачу. Ибо ниже сие грех есть, но и смирение, яко аки немощнейш воспроси показати себе врачу. Но и тако подобает имети, яко без Бога, ничтоже ниже врач может, но егда хощет Бог, подает здравие страждущему.
Вопрос 778. Нецыи от диавола мнят о мне, яко благоговеин есмь, понеже не прихожду часто на торжище, ниже вдаю себе в дела. И егда по мнозе времени зовет мя потреба телесная измытися, присно стыждуся, аки имый соблазнити мнящия о мне, яко от благоговеинства бани отрицаюся. Убо что есть сие, отче?
Ответ. Сие есть тщеславие. Ты бо мирянин еси, и якоже рехом, не запрещена есть мирскому баня, потребе належащей. Аще же сатана устроивает некия непщевати, яко пророк еси, во еже обольстити помысл твой в высокомудрие, а при сем хощеши (и сам) яже о тебе лжу подтвердити: веждь, яко тех подобает стыдетися, яже имут преступление заповеди Божия, яко блуда, сребролюбия и подобных. Сия бо суть имущая соблазн: и о сих воздаст кто ответ, не точию о себе, но и о вреде ближняго. Еже бо от роскоши мытися в бани, а не понужде, грех есть, и праведен имать соблазн. А еже не тако, но по потребе, не имать соблазна, но соблазнивыйся, той понесет суд. А еже о сем стыдетися, тщеславие есть бесовско.
Вопрос 779. Рекл еси, отче, яко оный подает праведна соблазн преступаяй заповедь Божию, иже и подлежит суду за вред ближняго. Како убо апостол рече ядущему идоложертвенное: «яко ты убо добре яси, ничтоже бо идоложертвенное в мире: но брат не созидается: не брашном убо твоим того погубляй, за негоже Христос умре» (1 Кор. 8, 4, 7). Се виновна того творит в вещи не запрещенней заповедию Христовою, и прощение паче оному подает за немощь.
Ответ. Прежде убо, брате, апостол запрети: и никомуже не подобает множае любопытствовати, но, аки закону Божию, повелению его работати. Обаче, якоже непщую, глаголю. Зде и место и деяние укорна бяху. Капище бо тое устроено на службу бесовом: и идоложертвенное то жертва бесовом приносима бываше. И немощному истинно мняшеся быти идоложертвенное. И зря вернаго ядуща, управляшеся и той во еже идоложертвенная ясти, оскверняяся совестию своею. Верный же, не имеяше то идоложертвенно, но брашно свято, от Бога создано: и добре то ядяше, и чистою совестию. Но понеже развращеннее о таковой вере бяше брат той располагаем в сердце своем, и мняше тое быти идоложертвенно: сего ради апостол запрещает верному ясти брашно неполезно, приносящее вред ближнему: еже сущия по Христе любве чуждо бе. Еже бо ясти, не имеяше никоего исполнения заповеди Божия: и еже не ясти, не имеяше преступления. И требует от него предпочести паче брашна назидание братнее. Зде же о бани, само о себе то еже мытися, не безместно ниже запрещено есть, и соблазняяйся о сем сам понесет суд соблазна того. Еже убо стыдетися мирскому человеку мытися в бани, за укоризну от человек, и наипаче нужде взыскующей сего, тщеславие есть, приносящее вред человекови. Ты убо, егда нужда требует, измыйся по страху Божию, а не по изнеженности: сие бо есть чуждо страха Божия и вредно душе.
Вопрос 780. Понеже в коейждо пищи есть некая естественная сладость, не делает ли оная вреда приемлющему?
Ответ. Владыка Бог таковую сладость в коейждо пище соделал есть: и несть вреда со благодарением приемлющему. От пристрастия же присно хранитися потребно есть. Сие бо есть вред души.
Вопрос 781. Еже творити вещь с чистотою не безместно ли есть? Аще случится мне строение или другое нечто?
Ответ. Еже быти чистой и благолепной вещи, несть безместно, употребления ради еже от нея: обаче без пристрастия. Ибо и Господь радуется о всякой чистоте. Егда же видиши себе пристрастие имуща в вещи, то поминай последняя тоя, како растлевается, и приимеши покой. Ниедина бо пребывает в едином и томжде образе: но вся тленна суть и преходяща.
Вопрос 782. Ин христолюбец вопроси тогожде старца, глаголя: аще жидовин, или язычник, позовет мя в праздник свой на обед, или и подарки пришлет мне, прииму ли, или ни?
Ответ. Да не приимеши. Вне бо правил есть Церкве святыя, и ходити не подобает.
Вопрос 783. Что убо, яко велик есть человек той, и друг мой, и скорбит, аще не прииму, и что реку ему?
Ответ. Рцы ему: весть любы твоя, яко вся повеленная от Самаго Бога, подобает боящимся Его хранити. И от нихже творите, можно известну быти. Ибо и ты любве ради твоея ко мне, никогда же потерпиши преступити заповедь предания твоего: и не помышляю от сего, яко презриши любовь твою ко мне. И мы убо предание имамы от Бога чрез святых отец наших и учителей, никакоже причащатися чесого на празднике иноязычников. Убо сим не оскорбляю любовь должную к тебе.
Вопрос 784. Понеже суть нецыи от иноверных торговии, и продают в праздники своя купуемая, не безместно ли есть от них куповати потребу свою?
Ответ. Несть безместно, вся бо на торжищи предаемая, по апостолу, несумненно подобает куповати от них на потребу свою.
785. Муж христолюбив учитель премудрости мирския, име сына близ смерти суща: и тогожде старца авву Иоанна вопроси: будет ли жив, или умрет? И отвеща ту, яко жив будет. И якоже рече старец, бысть жив. И по времени сын его другий бедствоваше к смерти. И паки шед, вопроси и о том, и паки отвеща ему, яко «мы убо молимся, Божие же есть, еже сотворити с ним милость. Отсецы волю свою в жертву Богу, и благодари Ему во всех». Сия слышав и не разумев силы слова и ответа, непщеваше, яко жити имать сын его. И яко отыде к нему, и той восклонився, зряше предстоящия святыя старцы, и глаголет отцу своему: «Видиши ли святых близ нас сущих?» Оному же рекшу, яко никогоже вижду, глагола ему: се како стоят, и глаголют ми: почто приходит, и отходит отец твой стужая нам, да поживеши во плоти? Се ныне молихомся Богови о тебе, и рече: яко время его приспе изыти от тела.
Сия рек отцеви, паки рече ему: се, отче, отторгнуши мя от некоего сарацина, влекуща мя, и отведоша мя на место светло зело и неизглаголанно: и тамо видех дети незлобивыя, и глаголют ми: прошения ради отца твоего, помолихомся Богови, да на место сие дан будеши: и се совершают собрание и приобщаются. И по еже рещи словеса сия, начат глаголати молитву велику ону: Отче наш, Иже еси на небесех, и: слава Отцу, и Сыну, и Святому Духу: и тако предаде дух.
786. И отец его утешися зело, извещен быв о спасении души его. И пришед возвести сия старцеви, и моляше того узнати: чесо ради не рече явно ему о смерти сына его, якоже и о жизни другаго? И отвещав ему, рече:
Рех ти, яко ты отсецы Богови волю свою, показуя тебе сим смерть во плоти сына твоего. А о еже не ясно рещи, то поразумей вещь от себе самаго. Се ты учитель еси премудрости мира сего и имаши учеников. Аще убо речеши коему из них написати послание: тое ли, еже хощеши ты, пишет ученик твой? Или сия оставляет и пишет, еже хощет он? По истине, яже глаголеши ты, пишет, а не яже той хощет. Тако и святии: не они суть глаголющии от себе, но Бог в них глаголет, якоже хощет: овогда убо прикровенно, овогда же явно. И да уверишися, яко тако есть, Сам Господь рече учеником Своим: «не вы бо будети глаголющии, но Дух Отца вашего, глаголяй в вас» (Мф. 10, 12). Темже убо, якоже хощет, глаголет, а не якоже тии хотят.
787. Сия слышав, и извещен быв, рече: како обретаем, в житиях древних святых отец, яко вся прошения их приемляху от Бога? И отвеща ему старец: не вся прошения своя приемляху. Елика же прияша, то сия и написаша. И да уверит тя слово егангелское, глаголющее: приступи к Нему некто глаголя: «сын мой зле беснуется, и приведох его многажды ко учеников Твоим, а не возмогоша его исцелити» (Мф. 17, 16). Аще же апостоли не прияша тогда прошения сего, то како можем рещи, яко святии вся приемлют? Ибо и сами апостоли вопросиша Его удивляющеся, и глаголюще: «Владыко, како мы не возмогохом исцелити его? И рече им: сей род не исходит, токмо молитвою и постом» (Мф. 17, 19). Таже паки вопроси: и чесо ради, не приемлют всех прошений своих святии? И глаголет старец: вся к полезному человеком творит Бог. Множае бо Той полезное весть, и что благопотребно есть тем. Сего же ради, понеже человецы не ведят полезнаго себе, заповеда им, да не лишше глаголют в молитве, ина вместо инех просяще, рек: «Весть бо Отец ваш (Небесный), ихже требуете, прежде прошения вашего» (Мф. 6, 7, 8). Якоже бо щадит Бог тебе, тако и святых Своих. И тебе убо щадит, да не возвысишися, получив яве, ихже просил еси. Святых же, да не и тии возвысятся откровениями онех, яже яве глаголются о них. Не суть бо болшии Павла апостола, глаголюща: «и за премногая откровения да не превозношуся, дадеся ми пакостник плоти, аггел сатанин, да ми пакости деет» (2 Кор. 12, 7). Иди, внимай себе и помолимся Богу, да даст тебе сердце твердо и веру неуклонну. Да не соблазняешися убо о святых: не заблуждает бо глаголяй в них Дух Святой Божий. На тех бо исполняется реченное: «Дух Твой благий наставит мя на землю праву» (Пс. 142, 10). И сия слышав известися о Господе: и отыде радуяся и благословя Бога, прославляющаго святыя Своя.
Вопрос 788. Ин христолюбец вопроси тогожде старца: понеже пес угрызе отрока моего, рцы ми, умрет ли, или ни? Глаголют бо нецыи: яко угрызенный от пса внутрь четыредесяти дней умирает.
Ответ. Ниединоже зло имать, да не убоишися. Но помысли, яко писано есть: «птица в сеть не впадает, без Отца вашего, Иже на небесех» (Мф. 10, 29).
789. Сия слышав он, непщеваше, яко не умрет. Отрок же, по двою дню, умре. Велию же веру имый господин его ко старцу, и ведый, яко не лжет, удивляшеся: и не извещавашеся, яко умре. И пришед вопроси о нем, глаголя: понеже усумневаемся, умре ли отрок той или жив есть, что речеши, отче?
Ответ. Умре.
Вопрос 790. И како рекл еси, яко ниединоже зло имать?
Ответ. Понеже имел еси мнение, яко от угрызения песияго всячески умрет, назнаменах ти, яко несть сие: и рех, ниединоже зло имать: смерть бо яже от Бога ни едино же зло имать. И да явлю ти, яко имать умрети смертию, яже от Бога, приложих, яко птица в сеть не впадает без Отца нашего. Невозможно бо без повеления Божия умрети, аще и от тем ядовитых угрызен будет кто.
Вопрос 791. И чесого ради тако не ясно бысть сей ответ от вас?
Ответ. Да не удивишися, яко не рех ти явленно о сем. Не подобает бо всегда явно о таковых глаголати: вредят бо глаголющаго, а не пользуют. Не веси ли, яко Спас, хотя показати человечество Свое, смиренная она употребил есть словеса, глаголя: «где положисте Лазаря?» (Ин. 11, 34) и: «колико хлебов имате» (Мф. 15, 34), и: «кто прикоснуся Мне?» (Мк. 5, 31). Научая святых Своих, не всегда употребляти высокая. Сего ради к пользе своей отвещаваху. Аще ли же нецыи и соблажняются, да послушают Павла глаголюща: «яко мы Христово благоухание есмы, в спасаемых и в погибающих: овем убо воня животная в живот: овем же воня смертная в смерть» (2 Кор. 2, 15–16). Темже верным убо суть сия, да уразумеют и воспользуются: неверным же, да нас уничижат, и восползуемся мы.
792. Многажды случается сему старцу Иоанну, вопрошаему от некиих, посылати вопрос той великому старцу авве Варсануфию, по смирению, и наипаче егда хотяше велие и чудно дело быти. И никогдаже погреши вопрос его посланный.
Муж убо христолюбив рече единою старцу сему Иоанну: что ругаешися нам, отче Иоанне? Имея тоюжде Духа силу, и посылая ко святому и великому старцу отцу Варсануфию?
Ответ. Аз убо ничтоже есмь: аще же и был бых, то несть сие наругание. Аще бо послал бых вас, и не бы подтвердил он, то было бы наругание. Полезно убо вам есть, да два молятся о вас. «Лучше бо два паче единаго» (Еккл. 4, 9). Видится же, яко и Господь сия творяше, глаголет бо: «Отец Мой болий Мене есть» (Ин. 14, 28). Могий бо и Сам сотворити дела Отца Своего, и рекий, яко (все) «еже аще видит Сын Отца творяща, и Той тако-же творит» (Ин. 5, 16), не единою, но многажды посылаше ученики (Своя) ко Отцу, глаголя: «просите от Отца во имя Мое, и дает вам» (Ин. 16, 23). И паки: «Аз умолю Отца» (Ин. 14, 16). И паки: «Аз о Себе ничесоже творю: но Отец, во Мне пребываяй, Той творит дела» (Ин. 14, 10).
793. Чудо бывшее от обою.
Муж некий зело христолюбив и страннолюбив, и Авраамское дело совершая, бедствоваше умрети от некоего недуга: и отчаян бысть от врачев. Нецыи убо от любезных ему о Господе, послаша вопросити старца Иоанна о нем: да, аще есть конец его, заповедает (о доме).
И отвеща им: конец приспе, и должен есть заповедати о доме своем. И сия явив, рече служащему ему: взыди ко святому старцу (Варсануфию) и испроси у него молитву, яко да дарует ему Бог приложение живота, за благое его дело страннолюбия. Аще бо воспросит старец, то приимет благодать. И возшедшу служителю и просившу, сотвори старец молитву, но ничтоже рече. И паки второе и третие послан бысть от старца Иоанна ко святому великому старцу, а сей молитву убо сотвори, но ничтоже рече. Разумев сие авва Иоанн, рече ученику своему: еще не умрет человек той в недузе сем. Старец бо прият от Бога дар. Авва же сказа вся просившим о сем. Абие бо истрезвися человек оный от бедствования, и совершенное исцеление получи молитвами святаго и великаго старца Варсануфия, и подражателя его, и единонравна ему Иоанна. И уведав яже о исцелении, еще и еще преуспе странноприимством во славу Божию.
794. Нецыи христолюбцы, чающе обидими быти от некиих сильных, вопросиша тогожде старца Иоанна: должно ли им прибегнути ко инем сильнейшим лицам и купити себе их заступление? Он же отвещав рече: не купуйте заступления смертнаго и тленнаго человека: яко днесь есть, и утре несть. Дадосте ваша, и умре заступник вам: и погубисте ваша с заступлением их. Хощете ли купити заступление нетленно? То купите заступление безсмертнаго и нетленнаго Царя Бога, си есть нищих. Той бо яже суть нищих на Себе восприемлет. «Взалкахся бо, и даете Ми ясти» (Мф. 25, 35). И да увесте, яко аще купити заступление человечо, то Бог не заступит вас. Аще же речете: и како обретаем некия от отец, имущия и по плоти заступников? Не по куплению имут заступление то, но тии убо по любви Божией молиша онех, заступницы же их по вере прияша их радующеся. И осяжите среду, и обрящете, яко ничтоже дано бысть на купление таковаго заступления, ниже просиша что они лишше от них разве молитв их яже ко Богу, честнейших всякаго злата и сребра. Что бо бяше вещь та? Аще приидет гнев от Господа, то тии умолят о онех. Виждь убо и обрящеши, яко от начала до конца по Богу есть вещь сия.
Вопрос 795. Неустроению воздвигшуся во святей Божией Церкви, и чаемым некиим рукоположенным быти от не приобщающихся той, повелением царевым, и ожидаему гонению, вопросиша нецыи христолюбцы тогожде старца: подобает ли отыти и сокрыти своя? Он же рече:
Ответ. Есть ли кто сильнейший Бога? Аще в руку Божию есмы, и поем с Давидом, яко «в руце Твои предложу дух мой» (Пс. 30, 6), что боимся? Обаче не рече ли Бог, превратити Ниневию град? Еда ли преврати? Ни. Но покаяния ради их, прости ему. Темже и мы покаемся Богови, и умирит вся. И паки: еда сильнейший есть земный царь сей паче Навуходоносора? Но обаче Даниил и трие отроцы, умолиша Небеснаго Царя Бога, и покори им царя. Вопрошение же ваше сугубую имать брань, боязни и сребролюбия. Мы в руку Божию есмы, и власть имать сотворити в нас волю Свою. Да не бежите убо, ниже сокрыете что от ваших.
Вопрос 796. Тиижде паки вопросиша тогожде старца: како убо писано есть: аще гонят вы во граде сем, бегайте во другий (Мф. 10, 23)?
Ответ. Но мы не у изгнани быхом.
Вопрос 797. Пресвитер некий, избран быв от граждан на епископство, посла вопросити тогожде старца: изволит ли Бог быти ему?
Ответ. Брате, паче мене вопросил еси. Малейший бо есмь человек, и в сию меру не достигох. Обаче оставил еси апостола, и мене ли вопрошаеши, никогдаже положшаго начало еже быти инок? Что глаголет апостол? «Аще кто епископства хощет, добра дела желает: подобает же епископу быти непорочну» (1 Тим. 3, 1–2) и прочая. Но понеже Писание глаголет, аки от лица Божия к сыновом Израилевым: «Яко аще вопросите о имени Моем лжепророка, и достойни есте услышати истину, слово истинно вложу во уста лжепророка рещи вам». Сего ради и аз ти глаголю: яко аще добре украсил еси дом твой и уготовал еси сердце твое ко приятию таковаго благовоннаго мира, по учению апостолову, уготовано ти есть от Бога. Неложен бо есть Глаголяй: «даст ти Господь, по сердцу твоему» (Пс. 19, 5).
Вопрос 798. Сельский епископ некий вопроси тогожде старца: аще должен есть оставити сельское епископство и отыти в монастырь?
Ответ. Оставити вверенное тебе попечение святых Божиих церквей не советуем тебе, но внимати души твоей по страху Божию; да не возмеша даров от кого: да не уклониши суда: да не усрамишися лица сильна и обезвиниши повиннаго или осудиши безвиннаго. И сребролюбие далече сотвори от себе, еже есть корень всем злым. Таковое бо называется, и есть второе идолослужение. И не высокомудрствуй, да будеши ученик апостола, глаголющаго: «не высокая мудрствующе, но смиренными ведущеся» (Рим. 12, 16). Не буди человекоугодник: веси бо, что есть отложено тому: чуждь бывает рабства Христова. Глаголет бо апостол: «Аще бых еще человеком угождал, Христов раб не бых убо был» (Гал. 1, 10). И повинися Господеви, глаголющему: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» (Мф. 11, 29). Угаси гнев от себе, яко падение есть человеку. Вся по Богу твори, и обрящеши Того помощника. Всегда же бойся смерти: подобает бо той приити на нас. Поминай час исхода, и не согрешиши Богу. И аще постигнеши безмолвствовати, обрящеши покой и благодать, идеже аще убезмолвишися.
Вопрос 799. Епископ некий от иноков, имея великую веру ко старцем сим, посла вопросити великаго старца: должно ли ему оставити мир и на уединенное житие возвратитися, купно же и прося молитвы от него и благословения и помощи.
Ответ. Благовременно есть мне рещи слово апостола, глаголюща: «бых не смыслен, (хваляся), вы мя понудисте» (2 Кор. 12, 11). Но понеже по Богу суть глаголемая, а не по человеку, буди мне рещи Ему, реченное угодником Его Моисеем: «или введи со мною написаннаго мне сына духовнаго в жизнь вечную, или и мене изглади из книги Твоея» (Исх. 32, 32). И «не буди ми видети лице Иакова отца Иосифова, не имущу Вениамина со мною» (Быт. 44, 26). И верую во имя Его святое, яко не отринет прошения моего. Радость бо Святыя Троицы и святых Ангел есть спасение спасающихся. Не престаю убо молити Бога, дондеже обрадует мене о спасении твоем. Но вонми, да не ослабят сия помысла твоего в нерадение. Над всеми сими, поминай, яко мир преходит и слава его привременна есть, и наслаждение его тленно. Избери себе страдати с людьми Божиими, нежели имети временную греха сладость. И паки, яко невольно оставляем мир сей, и несть долго житие наше сие. Что бо есть жизнь человеческая? Наипаче, яко надеяния жизни не имамы в мире сем от утра до вечера. Хотяще оставим вещи, да имамы воздаяние. Изберем безпечалие еже от земных вещей, желающе явитися лицу Божию, да со дерзновением глаголем: изведи из темницы душу мою, исповедатися имени Твоему (Пс. 141, 8). Потщися, скоро шествуй, яко день есть, дондеже не постигнет нощь, в нейже плачут ленивии и унылии, кающеся тогда всуе. Разумей, яко время не медлит. И аще постигнет час, служитель неумолим бывает. Кто бо моли его, и услышан бысть? Раб есть истинен истиннаго Владыки, исполняяй искренне повеления Его. Убоимся страшнейшаго дне и часа онаго, в оньже не заступит нас брат, или сродник, или начальство, или власть, ни богатство и слава. Но, се человек, и дело его. Продадим тленныя вещи, влекущия нас во глубину погибели, и купивше себе одежду брачну, приидем в совершенство. Аще бо приидем в совершенство, то постизаем совершенство оно совершенныя по Богу любве, вон изгонящия страх, и поем радостно со апостолом Павлом: «любы николиже отпадает» (1 Кор. 13, 8). Чадо истинное, о да увижду тя во Царствии Бога моего, о Христе Иисусе Господе нашем. Целую тя о Господе, именем Божиим. Целую тя о Христе Иисусе. Целую тя в Дусе Святе, о честнейше!
800. Ин епископ посла прося тогожде старца Варсануфия, дати ему завещание.
Ответ. Что реку к вашему боголюбию? Реку, яко не леть есть рабу дати завещание Господину своему. Но еще и ныне не избавихся тщеславия моего, воеже имети себе раба быти всем. Недоумеваюся убо, не обретая извинения. К сему же точно обретаю прибегнути, яко, прости мя Господа ради, и помолися о мне, да не осужден буду в пришествии вашем и да разумею, яко есть Бог, и попекуся о Божественных Его заповедех, и помилован буду.
Вопрос 801. Прению бывшу о вере, послан бысть некий епископ от царя, и вопроси тогожде великаго старца писанием, глаголя: что подобает сотворите? Чаяше бо развращение обрести и у некиих сильных в мире, не имущих здраваго разумения о вере.
Ответ. От нихже научает нас вестник ваш, обретаем, яко купно с воскресением еже по Богу, имеяше Даниил дружбу царя. И имея надежды своя на Бога, спасающаго рабы Своя, и близ суща всем призывающим Его во истине, не убояся прещения онаго, и навета царскаго повеления, ниже ужаснуся самаго, но утверждена верою Христовою, препрослави его Бог за веру ону. И аще истинно есть, яко сердце царево в руце Божией, то аще восхощем право поступающе, преклонит е. Здравствуй о Господе, здравствуй.
Вопрос 802. Епископ за сребролюбие и другая падения осужден и от людей за сия ненавидим, обличен бысть от собора места того. И по обличении сотвори отрицательныя грамоты и отыде общим установлением от престола. Жителие же града того, триех мужей судивше достойных быти епископства, усумневахуся, коего подобает из них избрати, и послаша вопросити великаго старца Варсануфия.
Ответ. Вы ни единаго изберите, но дадите избрание тое епископу, и егоже аще известит ему Бог, даст вам.
Вопрос 803. Ин христолюбец вопроси тогожде старца. Еда всячески даст им Бог единаго из тех?
Ответ. Аще с единомыслием и правостию сердца и по вере Божией хотят, не точию единаго из тех, но и Ангела с небесе, аще вопросят, еже есть равноангельна мужа, подаст им Бог. Не мож ет бо солгати Рекий: «просите, и дастся вам. Всяк бо просяй приемлет» (Мф. 7, 7, 8), а ко иже зле просящим, рече: «просите и не приемлете, зане зле просите» (Иак. 4, 3).
Вопрос 804. Что убо, яко между сими есть един лучший инех, еда того даст Бог?
Ответ. Уставление, еже о них аще дадут архиепископу, то егоже аще зрит Бог, яко паче инех воспользует их, сего и даст. Аще бо, на пример, жесток будет, и еще требуют наказания ко исправлению, таковый дастся им.
Вопрос 805. Аще разделяется град от таковых, и овии убо по вере некия просят, овии же по пристрастию: будут же представленнии от обоих частей добри, что отсюду бывает?
Ответ. Просящим по вере, дает Бог; а онем не дает: не яко отвергая представленныя от них, но злое прошение их.
Вопрос 806. Что убо, яко представлен не по вере просящими, угоднейший имать быти, паче представленнаго по вере просящими?
Ответ. Бог сердцеведец, взирая на произволение добре просящих, дает им представленнаго от других, не за прошение онех бываемое злым помыслом, но ради благаго сих произволения, усердствующих убо взяти лучшаго: от неведения же не представляющих того.
Вопрос 807. Но обретаются и не правым помыслом просившии, и тии не по достоинству получившии благое: что убо бывает?
Ответ. Достойных ради милует Бог и недостойныя. Той бо дождит на праведныя и неправедныя. Явил же есть нам сие святым писанием, глаголя ко Аврааму: «аще обрящу десять праведных во граде, не погублю места того их ради» (Быт. 18, 31). Аще же десятих ради праведников град оставляше, кольми паче толиких ради пощадит и иныя.
Вопрос 808. Что убо, яко они убо доброю верою представляют: а обаче ни един от представленных имать благопотребен им быти, убо от себе ли даст Бог кого?
Ответ. Понеже достойни суть благодеяния, презирает Бог избрание. И по времени всячески внушает им другаго избрати, или имущему власть рукоположения инаго дати им благопотребнейшаго паче представленных ими.
Вопрос 809. Что убо, яко вси просящии неправым помыслом просят: благаго же всяко избирают: еда дастся им, или ни?
Ответ. Провидец Бог, аще видит, яко имут покаятися, даст им того, достойни бо обретаются за будущее покаяние. Аще ли же видит, яко без покаяния суть, то не даст им таковаго, за их недостоинство.
Вопрос 810. Рекл еси, отче, яко аще и разделится град, то причастницы бывают и недостойнии даемаго блага, добре просящих ради: како убо будет реченное Писанием: яко всяко царство раздельшеся на ся не станет? Се бо разделяется град, и чрез добрых онех весь станет.
Ответ. Разделятися глаголется, еже уклонитися двум частем во злое: тогда бо сбывается оно «не станет» (Мф. 12, 25). (Аще ли же едина часть станет), яве, яко во благом, то сие не творит разделения: учение бо апостолов едино есть. И апостол рече: «Аще ли неверный разлучится» (1 Кор. 7, 15). Что убо, речем ли, яко от сего разделилась есть церковь, и не станет? Да не будет! Рече бо Господь: «врата адова не одолеют ей» (Мф. 16, 18). Но не стояй в части благаго, сей разделися от нея: стояй же не разделился есть.
811. По данному убо им ответу от старца, тако граждане сотвориша, и триех онех избраша: и дан бысть им епископ свят и благоугоден Богови. А первый, на деньги уповая, отыде в Византию, прося прияти епископский престол. И вести притекшей, яко получил есть, вси быша в подвизе: и послаша вопросити старца: что подобает сотворите? Стыдяхуся бо дати знати цареви о погрешении надежды и случившейся в церкве тщете, и сказа им старец:
Ответ. Послите моление уверяющо царя о изгнании онаго, яко правильно бысть, и списки увольнительных его писаний о увольнении его, и благодарение о избрании сего, яко от Бога, а не от человек бысть. И тако извещение приимет царь отсещи помысл от него. Хотящии же зле сотворити вещь, не возмогут, разве точию зле погубят деньги своя, и послежде постыдятся. О иждивениих же, якоже рече Писание: отыди, Сампсоне, со иноплеменники.
812. Сия услышавше, обленишася послати моление, а той достиже митрополии ко князю с царским повелением, якоже бы восприяти престол свой. И бывшей многой молве и смятению во граде, послаша припадающе ко старцу о сем.
Он же сказа им сия: зле сотвористе, обленившеся дати знати цареви: ненавидит бо Бог лености. Обаче о имени Господни глаголю: яко врат градских аще и достигнет, но во град не внидет, не допускает бо его Бог.
Сия рекшу старцу, и князю града достигшу во еже исполнити царское повеление, и всем в тузе и страсе сущим, внезапу приспе весть, смерть цареву возвещающая, и вся чаемая разсыпашася; и отыде безделен, всуе сребро свое сам истощив, якоже прорече старец. Самеми бо известися делы проречение оно. Еже бо связа на земли, связано и на небеси, по словеси Господню.
Вопрос 813. Проставленный епископ, имея себе недостойна святительския службы, и не довольна ко управлению церковных дел, помышляше удалитися, и посла вопросити тогожде великаго старца о сем.
Ответ. Радуйся о Господе, рабе Божий, и священнодействителю Святых Таин. Веси, яко святый апостол Павел пиша, глаголаше: «братие, кийждо в немже призван бысть, в том да пребывает пред Богом» (1 Кор. 7, 24). И аз верую, яко волею Божиею был еси, и неси наемник, но пастырь. Не восхощи убо удалитися, да не прогневаеши Его. Той бо рече: «небо и земля прейдет, словеса же Моя не прейдут» (Мк. 13, 31). Да не убоишися убо: писано бо есть, яко по скончании Моисеови, убоявшуся Иисусу Навину, ввести люди в землю обетованную, рече Ангел к нему: «Мужайся и крепися, не бойся: зане якоже бех с Моисеом, тако буду и с тобою» (Нав. 1, 6–7). И от мене убо окаяннаго услыши тоежде слово: мужайся и крепися о Господе.
Вопрос 814. Тойжде вопроси инаго старца: киих подобает, отче, рукополагати причетников, или кое имущих житие?
Ответ. Достойных Бога и добрых подобает рукополагати, яко да служат на святых жертвенницех Божиих: наипаче свидетелствованных от инех человек многих, по Писанию. Таковых должни есте тщатися рукополагати, и судити их по рукоположению, яко суд церкве имать Бог истязати от вас, аще удалитеся от нея. И сие творяще, показуете Богови произволение ваше, яко добрых человеков хощете рукополагати церквам Божиим.
Вопрос 815. Аще святии отцы засвидетельствуют о некоем, аки достойном рукоположения, не должен ли доволен быти свидетельством их, не требуя одобрения многих?
Ответ. Подобает довольну быти свидетельством отец, по воли бо Божией глаголют: и таковых хощет Бог служителей Своих. Аще же по таковом свидетелстве, обрящеши помысл от себе негодующ, то сие плевел есть диавольский.
Вопрос 816. Что убо? Яко по свидетельстве отец, отрицается он прияти рукоположение? Или и рукоположен, удалися?
Ответ. Аще отрицается, да наведется ему убеждение. Аще ли же и по убеждению рукоположения избежит, то несть сие укор рекшим о нем: но укоризна тая ему есть, яко отверже волю Божию. Должен бо бе искусити себе и потрудитися в деле том. И егда себе увидит не могуща, то паки, аки растворен солию Божиею, да вопросит святых, и по совету их да сотворит. Мнози бо от святых отрицахуся, и принуждени быша от Бога. Ино и Моисей рече: «Виждь, избери могуща иного» (Исх. 4, 13). И Иеремиа глаголет: «Отрок есмь аз, и не могу глаголати» (Иер. 1, 6). И друзии от отец бежаша рукоположения: восхищени же и рукоположени бывше, удержаша служение сие имене ради Божия. Принуждаемый же на сие приити и отрицаяйся, послушания бегает. И Писание глаголет: «Благо послушайте паче жертвы» (1 Цар. 15, 22). Аще ли же кто помыслит иныя безмолвствующия, и не сретающияся ни с ким, отнюд не должен есть помыслити о них что таково, яко приити (им) посреде человеков. Аще ли же кто сретается, и бывшей потребе, не отрицается внити в веси и грады: и будет свидетельствован, яко добр есть и способен, то таковых должни епископи и восхищати и рукополагати: сии бо могут не точию свою душу воспользовати, но и инех. Сего бо ради повеле Павел апостол Титу поставити во всей церкви пресвитеры, сиречь достойны дела сего, Яков и Тимофей бе. И святый же Григорий Богослов, и подобнии ему по принуждению быша. И аще испытаем, то и ини мнози обрящутся во времена наша раби Божии, тожде подъявше. Обаче лишше скорбяще, претерпеша труд оный, боящеся отврещися воли Божия. Аще ли же кто безразсудно отречется, то молитв треба, да не оскорбит отречение тое душу его. Случается бо яко оправданием сатана запинает человека. Егоже да упразднит Господь далече от душ наших, и от всех боящихся Его. Аминь.
Вопрос 817. Тойжде во страсе Божии хотя рукоположити диаконы церкви и произвести некия в церковныя должности, не ведая, киих по Богу изберет, посла ведение томужде старцу, объемлюще имена причетников тех, да ихже хощет, той изберет. Старцу же избравшу некия от них мнимыя по человеку неспособныя быти ко управлению, удивлься епископ, вопроси его о сих?
Ответ. Он же рече сице: еда от себе рех что? Молитву сотворих, и еже аще извести мне Бог, рех: и не яко достоин есмь, речен бысть ответ сей мною. Нужде бо бывшей, и уста осляте отверзе Бог.
Вопрос 818. Тойжде посла вопросити, тогожде старца Иоанна: како могут сии вступити в дела, или на ответы нуждныя послани быти, невежды суще словом и удобопрезираеми человеки бывающе?
Ответ. Рцы господину епископу: аще будет якоже Авраам, то от камения сего может Бог воздвигнути тебе чадо. И аще потщишися имети всю свою надежду на Бога, то, немы и безумны человеки аще поставиши икономы и евдики (евдики — защитники прав Церкви и вообще христиан пред судом гражданским, сия должность была установлена еще в V веке по Р. X.), страшнейши паче князей сотворит их Бог. Аще и на ответы их послеши, вся, елика хощеши, совершиши ими, во славу имене Его. Аще ли же ни, то аще и ритора предстателем послеши, якоже идет, тако и приидет. Браненачальницы бяху сынове Израилевы, и егда исправляху сердце свое, побеждаху враги, а егда нерадяху о спасении своем, побеждаеми бываху от врагов своих.
Вопрос 819. И како могу быти, якоже Авраам?
Ответ. Не рекох, аще не будеши якоже Авраам по всему, но во отсечении точию воли своея, якоже он, и в том, еже пожрети сына своего произволением. Ибо многа бяху исправления того. И аще не можем во всех ему уподобитися, но во явных можем.
Вопрос 820. Извещен есмь, яко, яже глаголете, от Бога суть, и должен есмь всеконечно сотворити. Но понеже непщую, всех, иже суть церкве, о сем на мене соблазнятися, и отягощается от сего помысл мой: что повелеваеши? Да сих ли всех приставлю к делом, или мнящихся быти нам потребных?
Ответ. Господь рече: «Аще кто не возненавидит отца или матерь, жену, чада, еще же и душу свою, не может Мой быти ученик» (Лк. 14, 26). А еже возненавидети душу, есть, да купно с подвижничеством отсечет кто и своя хотения. И таковый ниже словесем человеческим, ниже человекоугодию внемлет, но вопрошением Божественным, и ответом из уст святых. Веровати же подобает вопрошающему, яко по сердцу его влагает Бог во уста вопрошаемаго. Глаголет бо: «даст ти (Господь) по сердцу твоему» (Пс. 19, 5). Явихомся убо, яко человецы есмы, не могуще терпети поношений и скорбей от человек. Аще бо и восхощет кто всех назидати, то не может: ниже бо вси тожде хотят. Вопросил мя еси о совершенстве, си есть еже поврещи все Богови, сиречь, избрати ихже хощет, и егда услышахом, не прияхом, и не вемы, яко не якоже видит Бог, видят человецы. Человецы бо явленная разсуждают, имут же примешану и волю свою: Бог же неявленная и глубины сердца: и зрит будущая, яко настоящая. Зане убо много пользова, еже познати, яко еще пребывает в нас человеческое, да узнаем меры наша, где есмы, и смиримся, да приимем благодать смиренных: помолихомся Богови, да якоже даде пророку Иезекиилю, вместо мотыл человеческих, мотыла говяжия (Иез. 4, 15), и израильтяном царя (1 Цар. 8, 7, 9), егда увиде их сего хотящих, тако да снизойдет воли немощи нашея. И се снизыде благость Его, и пресече нам волю Свою. Аще убо укорим себе, глаголюще: яко еще зелие ядим, то сподобит нас Бог твердыя пищи, яже есть совершенных о Христе. Аминь.
Вопрос 821. Понеже нотария (писмоводитель) имам благоговейна и потребна, и свидетельствованна, не смею же рукоположити его, да не соблазню некия, яко своего сотворив: что повелеваеши, да сотворю?
Ответ. О нотарии не добре разсудил еси. Ибо, аще бы зол и неспособен был и не свидетельствован, то добре глаголал был еси. Аще ли же, яко добр и искусен свидетельствуется, то да не оправданием преступиши заповедь апостола, глаголющаго таковыя творити. Сие же да увесте, яко аще кто творит дело по страху Божию, не уклоняя сердца своего в человеческая, то сему аще припоследует соблазн, не пребудет, ниже вредит кого. Соблазн бо сей зависти есть диаволи: не бо творит плоды добры зло древо: якоже ниже доброе, злы (Мф. 7, 17). Молю простите мя Господа ради и помолитеся о мне.
Вопрос 822. Монах некий от схоластик искаше рукоположение прияти пресвитерства, в церкви святаго града Иерусалима, и спомоществованием некиих совосхитився. Епископ рукоположи его в диакона, внемля имени схоластика: молим же бяше и во пресвитера рукоположити его. И раскаявся о бывшем, посла вопросити тогожде старца: добре ли сотвори о первом поставлении диаконства? И подобает ли пресвитера его сотворити?
Ответ. Он же рече: отныне еже бысть, бысть. Да не возпечалуеши убо о сем: силен бо есть Бог по воли Своей привести брата в познание истины. О пресвитерстве же, в нынешнее время да не совосхитишися сотворити его. Аще бо покажет плоды достойны дела того, тогда известит Бог о нем. Несть бо далече от нас. Не должен же еси внимати имени схоластика, или единой премудрости мирской. Аще бо не имать человек вышния духовныя премудрости, то всуе имать сию. Аще же и сию имать, и оную, то блажен есть таковый. Глаголет бо всяк книжник научився Царствию Небесному, подобен есть человеку богату, иже износит от сокровища своего новая и ветхая. Блюди же не всяким ветром обносися. Тлят бо обычаи благи беседы злы.
Вопрос 823. Аще ли же не вем, киих подобает рукоположити в церквах стяжаний (сел, принадлежащих помещикам): что должен есмь сотворити?
Ответ. Засвидетельствуют иже от села того (господие, или жители). И веруя свидетельству тех, и суд свидетельств вергая на них, рукоположи представляемых от них. И тии убо узрят: ты же неповинен будеши.
Вопрос 824. Аще имать весь довольныя причетники, и свидетельствуют жители веси тоя о других, хотяще и тех, еда подобает послушати их, и сотворити выше потребы?
Ответ. Аще имать церковь довольныя, то множае потребы не должни есте сотворити, да не и смятение будет. И идеже есть довольно, не подобает послушати людей свидетельствующих о других. Что бо, аще имать весь тая других десять достойных, свидетельствующим людем, должни ли суть рукоположени быти? Ни: но всем со устроением подобает бывати. Аще ли же требуют поистине другаго клирика, и свидетельствуют о нем, то аще и отрицается, должни есте сотворити.
Вопрос 825. Весь, требующая причетников, засвидетельствова о двою: от нихже един двоебрачен есть и богат, другий же убог: коего подобает сотворити?
Ответ. Не должни есте рукоположити двубрачнаго, яко не по правилу есть, но убогаго: и приумыслити, откуду собрати ему мало, за убожество его Бога ради.
Вопрос 826. Понеже суть нецыи рукоположени от нас причетницы служащии: друзии же рукоположени инуде в чин поставляются по соизволению веси в причте тоя, суще и тии служащии: есть же, яко и по принуждению сильных определяются нецыи от них без соизволения: еда подобает тем всем подлежати и мирской службе телесной и дани, или ни?
Ответ. Рукоположеннии, или учиненнии по соизволению веси, не должни бы подлежати ниже службе телесной, ниже дани. По принуждению же некиих, или убеждению учиненни, телесне не должни служити, но от имений: аще и слышано будет, яко даянием рукоположени быша. Должен бо есть вменен быти образ по нужде в некоем деле. И той узрит носяй осуждение.
Вопрос 827. Рукоположение творя, оставих некоего по бывшей печали, и сокрушаюся и аз, яко не вем, добре ли сотворих, или ни?
Ответ. Аще убо праведне опечалился еси за нерадение его, или за ино погрешение, добре сотворил еси. Аще ли же за печаль плотскую сицевое воздаяние сотворил еси, то должен еси паче покаятися, и от себе рукоположити его.
Вопрос 828. Понеже много мне стужения бывает от различных лиц, просящих рукоположения некиих; разсудих прочее никогоже рукоположит. И некто христолюбец возлюблен и истинен нам, и много Бога ради труждаяйся к сильным людем о нас, проси некоего рукоположити мирянина, свидетельствуя о нем, яко добр есть человек: еда должен есмь его ради сотворити?
Ответ. Аще бы еси имел всю надежду на Бога, то не бы попечение имел о ком. Аще ли же еще требуеши человеков, то должен еси и ты благодать воздати за благодать: писано бо есть: «якоже хощете, да творят вам человецы, и вы творите им такожде» (Лк. 6, 31). Обаче аще добр есть (якоже глаголеши) просяй тебе, и добр есть и оный, о немже свидетельствует, не должен еси вознегодовати о свидетельстве или о рукоположении. Той бо понесет суд. Аще же веси, яко не есть добр хотяй рукоположен быти, но недобрым слухам подлежит в нечесом, не должен еси послушати еже сотворити его. Понеже ты понесеши суд той.
Вопрос 829. Понеже нецыи явишася, яко манихеи суть и бедства бегающе, отыдоша инуде, якоже случися, крестится: что повелеваеши, да сотворю?
Ответ. На явных манихеев должен еси написати, яко возбраняяй, и являяй хотящим их крестити, яко таковии суть: и в них есть еже крестити их, или не крестити. Не вси бо, якоже подобает, внимают вещем: и не ведят, яко многа тщания и долга времене, и слышания Божественных словес, и оглашения благочестивых священников еще требуют таковии, во еже приятым им быти, а не абие, ниже якоже аще случится. Страшно бо есть дело. И идеже несть желания по Богу, тамо должни есмы помянути Владыку нашего, глаголюща: «не дадите святая псом» (Мф. 7, 6) и прочая.
Вопрос 830. Повеление провозглашено бысть от царя, повелевающо еллином не совершати праздников своих: подобне и раскольником. И нецыи еще по святой Пасце приидоша, ови убо креститися, ови же общитися. Еда подобает их прияти, и когда подобает их сподобити крещения и святаго общения?
Ответ. Хотящих просветитися подобает прияти: дати же им святое крещение во святую Четыредесятницу, или на святое Вознесение Спасово, и обрящутся имуще седмицу ту яко праздник. Аще ли же кто из них познавается яко от умышления, или просто рещи за страх повеления творит сие, рцы ему: аще убо повеления ради приступаеши, грех есть. Аще же со страхом Божиим своея ради жизни, то два добра тебе будут: и польза жизни вечныя, и польза телесная. Тожде же должно рещи и хотящим общитися церкви. И аще рекут, яко Бога ради приступаем, приими их абие: христиане бо суть.
Вопрос 831. Понеже ят бысть некто от иноверных в стране верных, и мнози глаголют, яко должен есть убиен или сожжен быти: еда добро есть, или ни?
Ответ. Не подобает убиену или сожжену быти тому: несть бо сие дело христиан, но биену тщету прияти. Сия бо касаются человеков и предати некоему боящемуся Бога, яко да научит его пути Божию, и тако просветит его.
Вопрос 832. Многу, отче, обретаю тяжесть от человек текущих во еже обиждати: и противоглаголя им, бываю враг, и не обретаю помощи от кого, и скорблю, и хощу отыти от церкве.
Ответ. Рцы ми, грех ли есть еже преступити заповедь апостольскую, или ни? Явно есть всяко, яко грех есть. Аще убо грех есть, то апостол глаголет: «Привязался ли еси жене? не ищи разрешения» (1 Кор. 7, 27). И ты убо жену взял еси церковь: да не взыщеши отступити от нея, зане всяко имаши искушен быти, и каятися о вещи. Вся убо находящая тебе доблественне претерпи, и послежде обрящеши милость от Бога. Глаголет бо: «претерпевый до конца, той спасен будет» (Мф. 10, 22). Стани противу злобы, и Господь приведет враги твоя под ноги твоя, и вопреки, друзи тебе будут. До смерти сподвизайся о истине, и Бог поборет по тебе. Да не взыщеши убо помощи от человек: имеяй бо на человека надежду, скоро падает. Больша бо есть помощь Божия паче помощи тем человек. Глаголет бо: «Господь мне помощник, и не убоюся, что сотворит мне человек?» (Пс. 117, 6). Утверди убо сердце свое в Господе, и мужайся, и крепися, и Господь будет с тобою.
833. Прошение тогожде к великому старцу: еже аще ни повелеваеши ми, владыко, не противлюся. Но помолися о мне, да получу юже от Бога помощь, и покровен буду от восстающих на мя искушений.
Ответ. Вем, яко ничтоже есмь, и молитвы, якоже хощет Бог, не имам: но обаче просяй кого молитися о нем, должен и сам мал труд совнести молитве молящагося. Писано бо есть: «Много может молитва праведнаго поспешествуема» (Иак. 5, 16), сиречь помогаема от испросившаго молитву. Ведати убо должен есть Ангел ваш, яко немало покры тя Бог, и покрывает молитвами святых. Но внемли, како молится о тебе диакон, глаголя слово апостолово: «право правяща слово твоея истины» (2 Тим. 2, 15) и право прави и ты. И да не усрамишися человека, ниже человекоугодиши кому, и обрящеши благодать пред Богом и человеки: и ничтоже да мудрствуеши по человеку. Всяко бо дело человеческо мерзко есть пред Богом. И да не обидит кого церковь, но образ да будет всякой правости: и будет Бог в тебе, и ты в Бозе, и сохранит тя от всякаго зла и от всех сетей вражиих. Господь наш Иисус Христос со духом твоим. Аминь.
834. Тойжде, презрев некая права церкве, ко человекоугодию некиих, и сего ради, по допущению Божию, искушению предан быв, и скорбя, посла вопросити тогожде великаго старца о сем.
Он же отвеща ему тако: просто без Бога не бысть сие предательство. Испытаем убо сердца наша, кую заповедь преступихом Божию: и разумеем, яко тоя ради предахомся.
835. Прошение тогожде. Отче святый, вем, яко тщету сотворих и моей душе и святей Божией Церкви. И приидоша на ню трудная дела. Мнози бо суть и сильни борющии ю. Аще и восхощу сопротивитися, то тщета последует: и елико по человеку, не имам исправления. Но Богу вся возможна суть. Припадаю убо тебя, владыко, испроси ми прощение, и помози и мне и той, и воззови скорбь сию, яко же хощеши, можеши бо.
Ответ. Аще вся возможна суть Богови, и тако веруем, то сотворим Ему по силе нашей, и Той потребит востающия на ны. «Той бо разоряет советы язык, и отметает советы князей. Совет же Божий пребывает во век» (Пс. 32, 10–11). Постави истину, и подвизайся о ней: и Бог имать ратоватися за тя с соперниками ея. Тии противостоят плотски, а ты стани духовне: си есть молитвами и моленми о всяком деле, прося от Бога помощи Его. И обличи со дерзновением, и запрети, и умоли, якоже подобает духовному учителю. И да не убоишися их: многшии бо суть иже с нами — тех иже с ними. Они со диаволом, и с подобострастными себе человеки; мы же с Богом и святыми Его. Мы на Бога имеем надежду, глаголющаго: «Не имам тебе оставити, ниже имам от тебе отступити» (Евр. 13, 5), и сотворит по преизбыточествию ихже просим, или разумеем: и исполнится на нас: «блажен, емуже Бог Иаковль помощник его, упование его на Господа Бога своего» (Пс. 145, 5), а тии на человеки имут надежду, «в нихже несть спасения» (Пс. 145, 3). Аще убо мала тщета последует, то да презрим, и да не уступим, или постыдимся лица человеча, зане Бога прогневаем, но станем во истине, и не замедлят сопротивнии приити к ногам твоим: и прославится, иже всегда славимый Бог рабы Своими. Имей убо святыя споборники молитвами о вас к Богу. Право прави, якоже слышал еси, слово истины, яко епископ Божий, и припадут ти человецы, яко рабу Божию истину, со страхом и трепетом и любовию. Страшни бо суть человеком боящиися Бога, якоже и Ангели Его бесовом. Да не убоишися убо, с тобою бо Бог, и благодать Его. Приими свыше силу, юже прияша святии апостоли, благодатию Христа Бога нашего, и пребудет благодать Его с тобою до последняго издыхания. Целую тя целованием святым. Целую тя в Дусе Святе, прося помолитися о мне за любовь.
Вопрос 836. Понеже, отче, по словесам вашим святым, многу возымела помощь от Бога церковь моя: и нецыи от обидевших ю и нашедших на человека ея, купно просят быти миру и обещаются нас удовольствовати, и поисправити наши обиды, и уцеломудрити яже на ны человеки: что повелеваеши, прииму ли их, или ни?
Ответ. Аще просят, приими их, Рекшаго ради прощати друг другу: и допусти уцеломудрити с пощадением, а не нещадно и несострадательно, и образ подати, во еже коемуждо сохранити собственная (своя) праведная.
Вопрос 837. Добро ли есть творити счеты церковныя?
Ответ. Аще аки церковныя счеты твориши, то Божия счеты твориши. Иконом бо еси Его, и одолжен еси сотворити счеты тех: да аще пребудет избыток, препитаеши нищия и сиры, ихже Отец и питатель есть Бог, и домы их управиши. Аще ли же не будет избытка, то да попечешися еже прибавити. Аще ли же не тако: не твориши счетов церковных, но аки хотяй себе снабдети: тако же творящу ти, не ктому Богови, но диаволу счеты оны бывают. По Богу убо твори вся, и мзду обрящеши у Него.
Вопрос 838. Понеже различно наведена бысть сия тщета, и скорблю, яко не обретаяй в руку моею, что сотворю?
Ответ. Писание глаголет: яко обидяй вас, не вас обидит, но Духа Святаго живущаго в вас (Деян. 5, 4). Да не воспечалуеши убо о тщете человечестей: не лишит бо тя Господь тех, яже весть, яко требуеши. Той бо рече: яко, весть Отец ваш Небесный, ихже требуете, прежде прошения вашего. Но взыщи Царствия Божия, творя дела Его, и сия вся приложатся ти. Аще и поскорбиши мало за скудость вещей, но имаши обрести пространно пред тобою благая, волею Божиею. Помяни, яко писано есть: «Хотящии благочестно жити, гоними будут» (2 Тим. 3, 12). И паки глаголет: «Радуйтеся о Господе всегда, егда во искушения впадаете различна» (Иак. 2, 2). Сие есть гонение, и сия суть искушения: но доблественне преноси и верно, и имать Бог тобою прославитися. «Терпение бо во искусство ведет человека, искусство же во упование, упование же не посрамит» (Рим. 5, 4–5). Молися о мне.
Вопрос 839. Понеже глаголемии даноемцы приходят во град сей, и присно чают даров от церкве, недоумею, что сотворити: послати ли? Боюся; да не како приражуся Богови, издавая зле, яже суть нищих. Не послати? Имут глаголати о мне зле пред князьями. Что убо повелеваеши?
Ответ. Даноемцы слуги суть властей человеческих: и еже послати им, знамение есть человеча страха. Аще убо хощем не боятися их, то да станем во истине со страхом Божиим. И услышим апостола глаголюща: «Хощеши ли не боятися власти? Благое твори, и имети будеши похвалу от него» (Рим. 13, 3). И да не попечешися о глаголании. Глаголет бо: «О немже клевещут вас, постыдятся злословящии ваше благое о Христе житие» (1 Пет. 3, 16). И паки: «Аще бых человеком угождал, Христов раб не бых убо был» (Гал. 1, 10).
Вопрос 840. Озлобляемым поселяном некиим епархии тоя от воинов Дукса, и восхищаемым тем от пределов святых церквей: совещашася первоначалницы града того со епископом дати знати цареви, и бояхуся Дукса, да не озлобит их. И послаша вопросити великаго старца о сем.
Он же отвеща: аще имате Бога, щадящаго убогих, то станите доблественне в деле сем. Всячески бо щадяй убогих заступает подвизающихся о них. Той бо рече: «Понеже сотвористе единому сих братий Моих менших, Мне сотвористе» (Мф. 25, 40). Блюдите, да не на вас исполнится: «Яко наченше духом, ныне плотию скончаваете» (Гал. 3, 3). Не весте ли, яко дело Божие есть? И не вы точно подвизаетеся о вещи сей, но ини мнози купно с вами подвизаются молитвам своими. Веждь же, яко аще предадите дело Божие, то предати вас имать Бог. О властех же никтоже вас да устрашит, яко воли Божией никтоже может противостати. Всегда поминайте, еже до смерти подвизатися о истине. Господь да противосотворит брань о вас.
841. Тойже епископ вопроси: понеже, отче, тщуся на всяк день поститися до вечера, рцы ми, добро ли есть? И должен ли есмь творити что, прежде неже помолитися?
Ответ. О посте, осяжи сердце свое, не окрадено ли от тщеславия: и аще не окрадено, осяжи второе, не творит ли тя немощнейша в стужении дел: немощь бо сия не должна (быти). И аще ни в сем вреждает тя, то добре есть пост твой. Молитва же свет есть: и должен есть кийждо христианин, прежде неже сотворити что-либо, молитися, а наипаче священник Божий. Дане угождаеши человеком отнюд, и приимеши благодать Божию. Таковии бо чужди суть Бога, и Духа Божия несть в них. Имей Дух Божий, и научит тя всем право: без Него бо исправити что не можеши. Сохрани же себе от смущения и гнева. Аще ли же случится кому смутитися на тя, со смирением и любовию в разуме отвещай ему яже суть истины: и укротит его Бог, молитвами святых. Аминь.
Вопрос 842. Аще сумневаюся о вещи, или должен есмь сотворити тую, или не сотворити, рцы?
Ответ. Егда впадет ти дело, третицею помолися Богови о нем, моляся, да не заблудши: и аще пребудеши в томжде помысле, тогда сотвори яже суть помысла. От Бога бо бывает тебе, а не от себе, еда не имаши удобства вопросити отцев.
Вопрос 843. Егда отцы глаголют ми нечто, и мнится противно быти, брань приемлю от неверия: и присно глаголю помыслу тому, яко тако имать быти, якоже глаголют отцы. Убо сие веры ли есть, или неверия?
Ответ. Еже тако отвещати помыслу, веры есть дело. Но обаче понудися, да егда рекут ти отцы твои… и яко кроме Бога, ничтоже глаголют: потреба же трезвения многа: яко ныне глаголет Бог слово сотворити, и будет ко предлежащему, и помале бывает премена в вещи той. И аще не будет кто утвержден в вере, соблазняется. Тако и во святых. И понеже нецыи незнающе силы и строения Божия бываемаго ими, присно глаголют: чесого ради не реша святии, яко пременение будет, но ко предлежащему глаголют? Аще же по пременении вопрошени будут, иначе глаголют, якоже и Учитель их, рек навести гнев на Ахава: и пременшуся тому, преложися и Бог от гнева своего, глаголя: «не наведу гнева во днех его» (3 Цар. 21, 21). Что убо несмысленнии онии глаголют о Бози, яко и Той имать неведение? Заблуждают, не ведуще, яко судьбы Божия бездна многа, и непостижны суть. Тайны сия верными человецы веруются: и не вси вмещают их. Да разумееши же, брате, яко истиннии отцы не скорбят, егда мнятся быти лживи от некиих, не ведущих таин суть Божиих. Аще бо не пользует их сие, то иже вредит. Ниже бо усвояют себе славу, последуя Владыце своему.
Вопрос 844. Епископа ко иному старцу Иоанну.
Светлейшии граждане хотят новость ввести в церковь при мне, и взимати дань от привозимаго вина на пристанех ея. Нам же нецыи советуют взимати всю дань ту, утверждающе, приобретение то имети много. Повелеваеши ли убо, да возмем?
Ответ. Не подобает церкви взимати дани, мирских бо есть сие дело. Рцы же им: аще христиане есмы человецы, не требуем слышати от человек, но Самому Спасу последовати, глаголющему: «якоже хощете, да творят вам человецы, тако и вы творите им» (Мф. 7, 12). Ведите же, яко яже суть церкве, посвящена суть Богови. И неполезно есть вам что из них умалити. Горе бо тщету творящему ей в чем-либо.
Вопрос 845. Христолюбец вопроси тогожде старца: добро ли есть, да предложу господину епископу, аще непщую на пользу быти ему?
Ответ. Имеяй сердце твое пред Богом чисто, и не вредит тя сие. А еже имети сердце твое чисто, еже не глаголати ничесоже на кого, аки творя тому воздаяние, но за самое доброе. Да не возмниши убо сие быти клевету. Всякое бо дело, бываемое ко исправлению, несть оклеветание. От сего бо ниедино благо бывает, зде же предлежит произыти благу. И сего ради несть се оклеветание.
846. Ответ великаго старца Варсануфия ко отцем общежития.
Еммануил сказуется «с нами Бог». Осяжим убо себе самех, аще истинно есть с нами Бог. Аще бо удалихомся от зол, и странни художнику тех диаволу быхом, то воистинну с нами Бог. И аще горка бысть нам сладость злых, и усладися желание благих дел, и еже всегда имети на небесех жительство, воистинну с нами Бог. Аще вся человеки видим едино, и вся дни равны, воистинну с нами Бог. Аще любим ненавидящих нас, и поносящих, и укоряющих, и презирающих, и тщету творящих, и угнетающих, аки любящих нас, и похваляющих, и приобретение творящих, и упокоевающих, воистинну с нами Бог. Знамение же достигшаго в меру сию есть, еже имети с собою всегда Бога: всегда бо есть с ним Бог. Не сущу же тако, ниже с собою имущу Бога, нужда яже суть противнаго имети. И прочее разумно есть имущим ум.
847. Ин старец вопрошен бысть о сих, и отвеща: внимай себе: ниже бо вождь, ниже царь избавится в день суда. Да не послабиши убо дело то, да имееши дерзновение обрести милость пред Богом. И да не убоишися. Не вы бо носите дело сие, но Бог и старец. Аще убо сотворите силу вашу, общницы будете мзды. Аще ли же ни: вы понесете осуждение: помолися о мне.
848. Напиши ему сия: радость нам не мала, и всем боящимся Бога бысть о вступлении вашем в веру Христову. Больши же сея будет, егда увидим духовныя плоды, в вас произницающия. Ибо воистинну радость нам есть, да на вас исполнится евангельское оно слово: «тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят добрая ваша дела, и прославят Отца вашего, иже на небесех» (Мф. 5, 16). Якоже весть великолепие ваше, новонасажденная (древеса) многи и красны плоды приносят. Понеже убо новокрещени есте, покажите всем на созидание многия и красныя духовныя плоды ваша, во славу святыя и единосущныя Троицы, и в похвалу вашу пред христолюбивыми царьми, от нихже сподобистеся сего великаго просвещения дара. Кии же суть духовнии плоды, паче сего, еже подвизатися о вере Христовой и уставити христианство? Аще бо и наипаче всего Христом стоит, не хощет Бог искусити предложение человеков, в показание всяко, камо стремятся. Ибо разрушится ей невозможно есть. Обещание бо Божие есть, яко «на сем камени созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют (ей)» (Мф. 16, 18). Подобаше убо благому делу приити, и блажен, имже приходит. Восхищайте убо, о христолюбцы, таковое блаженство. Сие же ведати хощу вашему благородию. Яко аще бы был еллин, емуже вручена есть власть, и противник веры, и деял бы нечто, то нечтоже ино могли бы мы сотворити, разве затворити церкви, дондеже отверзены бы были от христолюбивых царей.
Вопрос 849. Понеже имать церковь устав, да не изводится позде позор, ниже в праздники еллинския, и хощет князь сия нарушити: како повелеваеши, да напишем ему?
Ответ. Напиши ему сице: слуга еси Божий, по апостолу, и повелен еси сохраняти заповеди Его, якоже и аз повелен есмь: подобает убо нам хранити права и преимущества Церкве во славу Божию, и похвалу вашу. Любя убо вас, аки нашего друга, напомянух вам. Несть бо праведно человеком христианом и подобным вам христолюбцем предпочести потеху человеческую на вред душ паче служения Богу.
Вопрос 850. Понеже муж некий велик и силен гражданин наш, в Константинополи пребываяй, зело подвизается во еже ввести сия позоры: что повелеваеши, напишу ли ему? И аще восхощет нам наветовати, помолися, да не возможет.
Ответ. Напиши ему тако: чадо, вся молитва наша есть, да умножит Бог веру христианскую, по страху Своему, и да вознесет рог Церкве Своея. Той есть надежда спасения нашего. И уразумей во время нужды, откуду имамы помощь, аще не от Церкве и молитв святых. И приклоняяйся к сим, обретает та во время потребно, позорища же, лавки суть диавола, и тщайся составити сия, падает от стада Христова, и бывает часть диаволя. Вемы же, яко вы чада есте Церкве Христовы, и всегда тщитеся угодная Ему творити. Учения бо не требуете, но напоминания; еже не общатися вам с текущими уставити позорища диавольская. Во время бо нужды ничтоже могут воспользовати, разве точию потопити текущия на ня. Аще же кто имать сердце к Богу, и угодная Ему хощет уставити, таковый со дерзновением призывает Его в день печали, и услышит его Той, подаваяй коемуждо по делом его. Весте, яко образ мира сего преходит, вера же Божия пребывает во век.
Сия напиши, и да не убоишися навета человек, о вере Божией подвизаяся, и имея того помощника. Противляяйся бо Тому, потопляется якоже фараон в Чермнем мори: несумненно же Тому веруяй, ста на твердом камени недвижимь.
Конец ответом святых отец Варсануфия и Иоанна.
Богу в Троице покланяемому слава. Аминь.
От жития святаго Нифонта, иже в Царьграде
Вопроси некий брат блаженнаго Нифонта, глаголя: рцы ми, отче, слово пользы, како спасуся?
Отвещав старец рече: аще хощеши, чадо, посреде человек жити, то сие должен еси сотворити: не порицати кого отнюд, не осуждати, не досаждати, не гневатися, не уничижати, ниже помышляти себе аки благо дело сотворша когда: и сохранися от еже глаголати: онсица добре живет, а онсица в невоздержании. Сие бо есть оно, еже: «не судите» (Мф. 7, 1). Но всех равным оком, единем предложением, единем помыслом и простым сердцем зри, и приемли всех, аки Христа. Да не приложиши уха твоего ко человеку клевещущу, ниже да усладишися с таковым, но молчанием многим держи уста твоя, косен сый на глаголание и скор на молитву. И да не укориши когда оклеветающаго, ниже другаго кого, беззаконие делающаго, но присно зри своя недостатки, и укоряй себе, и уничижай на всяк день.
Глаголет брат: сие, отче, совершенных есть подвижников.
Глаголет блаженный: чадо, юность аще имать смирение, довлеет ей. Ничесоже бо ищет от юнаго Бог, точию чистоты и смирения. Ты убо, чадо, буди кроток и смирен, сострадателен и милостив, и имей себе под всеми человеки, и будеши по истине с Богом водворяяся. Подвизайся же и о еже не мечтати умом, яко в меры онсицы святаго достигох, но глаголи себе выну тако: душе, веси ли, яко грехами превзыдохом и бесов, дело же благо николиже сотворихом Бога ради, и горе нам, о унизившаяся! Что сотворим в день судный? Буди же молитва твоя, чадо, во все время живота твоего, якоже грешника, глаголя на всяко время: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». И оно: «Боже, очисти мя грешнаго». Глаголи и сей глагол всегда: «от тайных моих очисти мя, и от чуждих пощади раба твоего» (Пс. 18, 13, 14). Виждь же и сие, да не довлеешися благими своими делами, ниже дерзай на ня, не веси бо, аще угодна суть пред Богом, или не угодна. Сего ради дерзай паче на Бога, и на силу Его: яко прах не полезен себе вменяя. И отсюду исправление.
Глаголет паки брат: отче, како может человек побеждати всяко искушение, находящо нань от супостата?
Отвеща старец: чадо, яково-нибудь искушение, аще найдет на тя, молчание есть победа ему, и смирение, и еже глаголати: благослови, отче. Вся же дела смиренномудраго разумна суть Богови и похвална пред святыми Ангелы Его: грозна же и страшна бесовом. Ты убо, чадо, буди смирен сердцем и сокрушен зело, яко да возжелает Дух Святый вселитися в тя и даст ти силу, еже отразите всякое житейское попечение.
Вопроси паки: еда ли, якоже ныне умножишася святии во всем мире, (тако) и на кончине века сего?
Глаголет ему блаженный: чадо, даже до скончания века не оскудеет пророк Господу Богу, такожде ниже сатане служитель. Обаче в последних днех, елицы воистину поработают Богови, скрыют себе благополучно от человек, и не будут в них знамения и чудеса совершати, яко же в нынешних днех, но делательным путем и растворенным со смирением, пойдут и большими знаменоносных отец обрящутся во Царствии Божии. Занеже тогда никтоже будет во очесех человеческих творити знамения, да от таковыя вины возгараеми человецы, зело со усердием на подвиги потекут. Будут бо украшающии священства престолы во всем мире неискусни отнюд, не ведущии художества добродетели. Такожде же и предстоятели монашествующих будут. Низложени бо будут от чревонеистовства пси, и от тщия славы, и будут соблазн человеком паче, а не образ. Сего ради паче вознерадена будет добродетель, сребролюбие бо тогда имать царствовати, и горе монахом, богатеющим златом: поношение бо будут таковии Господу Богу и не узрят лица Бога жива. Монах, или мирянин, даяй в лихву злато свое, аще не отступят от таковаго лихоимания, в глубоком тартаре потоплени будут: не произволяют бо плодопринести тая Богови благотворением нищим. Сего ради, чадо, якоже предрех, от невежествия держими множайшии, в пропасть падут, в широте заблуждающе широкаго и пространнаго пути.
Вопроси паки брат: рцы ми, отче, како нецыи изнуряют телеса своя воздержанием, а страсти царствуют над ними: гнев, вражда, памятозлобие, зависть, и горшее всех немилосердие, и скупость: нецыи же от добродетельных, и ядят, и вино пиют, и ниединаго же греха обретается в них? Что убо есть сие?
Преподобный же рече: якоже мню, чадо, яко много постящиися и не исправляющиися, от уст своих страждут. Хранения бо не имый устом своим выну, аще и все лето постится, ничтоже пользуется. Зане диавол ли раздражает тя на гнев? Ты да не возглаголеши, и пообладал еси над страстию. Паки на зависть ли тя приводит враг? Ты да не оклеветаеши, и победил еси лукаваго: плод бо зависти оклеветание. Аще разжжет тя наветник на блуд, да не отверзеши уст твоих в беседу жены, ниже в пищу и питие множайшее да внидеши, и укрепился еси нань: взем же малое древце, побий себе, и болезнь отгонит брань. Полезно бо ти есть, да един от удес твоих погубиши, а не все тело твое ввержено будет в геенну огненную. Аще подвижет желание твое вепрь оный дивий в многоценная ястия: шед в нужник, разумей зловоние их. Аще тя укорит кто, или осудит, или буим назовет, и ты смири помысл твой, и осуждай себе, яко грешна. И помяни, яко Христос, Сын Божий, оплеван бысть: поруган бысть от человек грешник, и тростию по главе биен бысть, и тогда помышляй себе недостойна и еже жити. О добродетельных же ядущих и пиющих веждь, чадо, яко они воини доблии суть, поправше страсти греха, ныне же суть господие и властелини, приемше дарование безстрастия от Бога. Первее бо воздержанию давшеся, и подвизавшеся получиша намерение, егоже желают. Обаче творящии сие, многажды пред человеки сие творят: едини же паки безмолвствующе, яже воздержания деют, наполняюще в келлии не ядением та, яже не доставаху им пред человеки.
Конец, и Богу слава. Аминь.
Преподобный Нил Сорский. Устав о скитской жизни
Вместо предисловия
Некогда блаженный Иероним, собрав из лучших евангельских цветов душистый венок покаяния, послал его, из пещеры Вифлеемской, к другу своему в дальний шумный Рим, советуя возложить его на чело, а вместе с этим воспринять легкие крылья голубицы и полететь искать себе успокоения у Господа — общего всех Отца. Устав преподобного Нила, по составу своему, подобен венку блаженного Иеронима. Изложив, как можно проще, яснее и точнее сей высокий, созерцательно-практический Устав, советуем, по примеру великого учителя Церкви, любезным нашим соотечественникам, возложить его на чело свое, как душистый венок нашего Сорского отшельника, собранный им из лучших святоотеческих цветов, чтобы облагоухать ими внимательных.
Жизнь преподобного Нила Сорского особенно замечательна, а творения его — в высшей степени назидательны.
Преосвященный Филарет, архиепископ Черниговский, весьма сочувственно отзывается о жизни и особенно об Уставе преподобного Нила. «Как жизнь преподобного Нила была особенная, — говорит он, — так не было еще до этого в Русской Церкви и такого сочинения, каков Устав скитской жизни преподобного Нила. Устав, который составляют: предисловие, одиннадцать наставлений и послесловие — сочинение превосходное по глубокому разумению сокровенной духовной жизни, где доверие к наставлениям подвижников предварено доверием к слову Божию, и мысли льются испытанные долгим опытом жизни… Наставления преподобного Нила о помыслах заключают в себе глубокие психологические наблюдения над действиями души. Он разлагает дело души на самые мелкие, едва уловимые части; называет, как помысл из безгрешного постепенно переходит в действия более и более виновные» (Обзор русской духовной литературы, кн. 1, с. 169–170).
Ближайшее знакомство с творением преподобного Нила ясно показывает, что отзыв преосвященного Филарета вполне справедлив. Святой Нил, действительно, великий отец Русской Церкви по своему подвижничеству и наставлениям. Пример его жизни и его учение всегда могли и могут приносить громадную пользу.
К сожалению, все существующие издания его жизни и творений имеют многие недостатки, и потому, для уразумения его учения, необходимо все в нем привести в ясность и изложить как можно проще и точнее для желающих поучаться у своего родного святого подвижника.
Преимущественным предметом наставлений преподобного Нила служит сокровенная духовная жизнь. Но верно ли у нас думают, что сокровенная духовная жизнь относится только к отшельникам, скитникам? Нет и нет: это дело необходимое и для всех — не только иноков, но и мирян православных, потому что все мы — в крещении — умерли для жизни плотской и греховной, возродились в жизнь духовную, святую.
Поэтому, желательно, чтобы Устав преподобного Нила, ясно и точно изложенный в одном стройном целом, был настольной книгой у всех русских иноков, инокинь и ревнующих о благоговейном житии христиан.
I. Житие преподобного и богоносного отца нашего Нила Сорского
Великий отец Русской Церкви, по своему подвижничеству и наставлениям, учитель скитской простоты и созерцательной жизни, преподобный Нил, по прозванию Майков, родился в 1433 году. О происхождении и месте рождения преподобного Нила ничего неизвестно. Но, без сомнения, он был великороссиянин и, судя по его обширным связям с важными лицами и по высокому его образованию, надо полагать, что и сам он принадлежал к роду боярскому. Правда, преподобный Нил называет себя невеждой и поселянином, но невеждой он мог назвать себя по глубокому смирению, а поселянином — потому что родился и жил в отчине своих предков между сельскими обитателями.
Пострижение в монашество преподобный Нил получил и начало иноческой жизни полагал в обители преподобного Кирилла Белоезерского. Здесь он пользовался советами умного и строгого старца Паисия (Ярославова), который потом был игуменом Свято-Троицкой Сергиевой Лавры и был приглашаем в митрополиты, но, по смирению своему, отказался от этого великого сана.
Прожив в Кирилловом Белоезерском монастыре несколько времени, Нил вместе с учеником своим и сотрудником, монахом Иннокентием, из рода бояр Охлебининых, путешествовал ко святым местам, на Восток, чтобы в опытах тамошних подвижников видеть жизнь духовную: был он, по его словам, «на горе Афонской, в странах цареградских и других местах».
Живя несколько лет на Афонской горе и путешествуя по монастырям Константинопольским, преподобный Нил особенно в это время напитал дух свой наставлениями великих отцов пустынных, которые путем внутреннего очищения и непрестанной молитвы, совершаемой умом в сердце, достигали светоносных озарений Духа Святого.
Преподобный Нил не только изучил умом и сердцем, но и в постоянное упражнение своей жизни обратил душеспасительные уроки богомудрых отцов — Антония Великого, Василия Великого, Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Макария Великого, Варсонофия, Иоанна Лествичника, аввы Дорофея, Максима Исповедника, Исихия, Симеона Нового Богослова, Петра Дамаскина, Григория, Нила и Филофея Синайских. Потому-то изречениями сих великих отцов и преисполнена его книга, называемая «Предание о жительстве скитском».
Возвратясь в Белоезерский монастырь, преподобный Нил уже не хотел жить в нем, но построил себе келлию невдалеке от него, за оградой, где и жил недолгое время в уединении. Потом отошел за 15 верст от сего монастыря на реку Сорку, водрузил здесь крест, поставил сперва часовню и уединенную келлию, и при ней выкопал колодец, а когда собралось к нему для сожития несколько братии, то построил и церковь. Обитель свою учредил он на особенных отшельнических правилах, по образцу скитов Афонских; почему она и названа скитом, а преподобный Нил почитается основателем в России скитского жития, в более строгом и точном его устройстве.
Святые отцы-подвижники разделяли монашеское житие на три вида: первый вид — общежитие, когда многие иноки живут и подвизаются вместе; второй вид — отшельничество, когда подвизается один инок в уединении; третий вид — скитничество, когда инок живет и подвизается с двумя или тремя братиями, при общей пище и одежде, при общем труде и рукоделии. Этот-то и последний вид монашеского жития, как бы средний между двумя первыми, который преподобный Нил называл потому «царским путем», и хотел он осуществить в своем ските.
Скит преподобного Нила имел сходство: и с нашими монастырями необщежительными, которые очень часто состояли из двух и трех иноков, иногда из пяти и десяти, тогда как в скиту Нила, под конец его жизни, число скитников возросло даже до двенадцати; и с монастырями общежительными, ибо у скитников общие были — и труды, и одежда, и пища. Но отличался Нилов скит от всех других наших обителей по внутреннему своему направлению, — по тому умному деланию, которое должно было составлять главнейший предмет забот и усилий для всех скитников.
В новом своем скиту преподобный продолжал изучать Божественное Писание и творения святых отцов, устрояя по ним жизнь свою и учеников своих.
Историю внутренней своей жизни отчасти открыл сам преподобный в послании к одному из своих близких сподвижников, по настоятельной его просьбе. «Пишу к тебе, — говорит он, — показывая себя: любовь твоя по Боге вынуждает к тому и делает меня безумным, чтобы писать тебе о себе. Не просто и не по случаям надобно нам поступать, а по Святому Писанию и по преданию святых отцов. Удаление мое из монастыря (Кириллова) не было ли ради душевной пользы? Ей, ради нее. Я видел, что там живут не по закону Божию и преданию отеческому, а по своей воле и человеческому рассуждению. Много еще и таких, которые, поступая так неправильно, мечтают, будто проходят житие добродетельное… Когда мы жили вместе с тобой в монастыре, ты знаешь, как удалялся я мирских связей и старался жить по Святому Писанию, хотя по лености моей и не успевал. По окончании странствования моего, пришел я в монастырь, и вне монастыря, вблизи его, устроив себе келлию, жил сколько мог. Теперь переселился я вдаль от монастыря, нашел благодатью Божией место, по мыслям моим, мало доступное для мирских людей, как сам ты видел. Живя наедине, занимаюсь испытанием духовных писаний: прежде всего испытываю заповеди Господни и их толкование — предания апостолов, потом — жития и наставления святых отцов. О всем том размышляю, и что, по рассуждению моему, нахожу богоугодного и полезного для души моей переписываю для себя. В этом — жизнь моя и дыхание. О немощи моей и лени возложил я упование на Бога и Пречистую Богородицу. Если что случается мне предпринимать, и если не нахожу того в Писании, на время отлагаю в сторону, пока не найду. По своей воле и по своему рассуждению не смею предпринимать что-нибудь. Живешь ли отшельнически или в общежитии: внимай Святому Писанию и следуй по стопам отцов, или повинуйся тому, кто известен как муж духовный — в слове, жизни и рассуждении… Святое Писание жестоко лишь для того, кто не хочет смириться страхом Божиим и отступить от земных помышлений, а желает жить по своей страстной воле. Иные не хотят смиренно испытывать Святое Писание, не хотят даже слышать о том, как следует жить, как будто Писание не для нас писано, не должно быть исполняемо в наше время. Но истинным подвижникам и в древние времена и в нынешние и во все века слова Господни всегда будут словами чистыми, как очищенное серебро: заповеди Господни для них дороги более, чем золото и каменья дорогие, сладки более, чем мед и сот».
Новый путь жизни, избранный преподобным Нилом, изумлял собой современников его. Да и действительно было чему изумляться, особенно для слабых.
Место, которое избрал для своего скита преподобный Нил, по свидетельству очевидцев его, было дико, мрачно, пустынно. Вся местность скита — низменная и болотистая. Самая речка Сорка, давшая свое имя угоднику Божию, едва тянется вниз по течению, и похожа больше на болото, чем на текущую реку. И здесь-то подвизался русский отшельник! Еще целы: прудок, выкопанный преподобным Нилом, колодец его трудов, с превкусной водой, которую употребляют для исцеления, одежда святого подвижника, волосья которой колются как иглы.
Все скитское общество преподобного состояло из иеромонаха, диакона и 12 старцев; в числе их были Дионисий, из князей Звенигородских, и Нил (Полев), потомок князей Смоленских, — оба вышедшие из монастыря Иосифа Волоколамского; потому что преподобный Нил сиял тогда, как светило, в пустыне Белоезерской.
Для устройства храма и усыпальницы руками святого старца и его скитников насыпан был на болотистой почве высокий холм, а для нужд братии преподобный Нил устроил на р. Сорке небольшую мельницу. Каждая келлия поставлена была на возвышении, и каждая от храма и от другой келлии — на расстоянии брошенного камня. В храм свой скитники, по примеру восточных, собирались только по субботам, воскресеньям и праздникам, а в прочие дни каждый молился и трудился в своей келлии. Всенощная скитская буквально продолжалась всю ночь. После каждой кафизмы предлагалось по три и четыре чтения из отцов. Во время литургии пели только «Трисвятую песнь», «Аллилуиа», «Херувимскую» и «Достойно»; все прочее читалось протяжно — на распев. По субботам, в братской усыпальнице, совершалась общая панихида за упокой усопших. Таковы были устройство скита и церковный устав преподобного Нила Сорского! Относительно внешнего поведения и деятельности прп. Нил предписывает полную скитскую нестяжательность и простоту во всем. Необходимое для жизни велит приобретать только трудами рук своих, повторяя слова апостола: Аще кто не хощет делати, ниже да яст.
«Иноческая милостыня — помочь брату словом во время нужды, утешить в скорби духовным рассуждением; душевная милостыня на столько выше телесной, насколько душа выше тела. Если придет к нам странник, — успокоим его по силе, и если требует хлеба, — подадим ему и отпустим его», — говорил прп. Нил.
Новая, до этого невиданная на Руси, жизнь скитская, часто высказываемая душевная скорбь о порче церковных книг и старание, по возможности, исправлять их, конечно, возбуждали против преподобного неудовольствия, но он терпеливо шел своим путем и был в уважении добрых святителей и даже великих князей.
Преподобный Нил был на Соборе о жидовствующих еретиках в 1491 году. Сам ревнитель Православия, архиепископ Новгородский Геннадий, в 1492 году желал лично видеть и слышать суждения преподобного Нила о предметах недоумений, по делу о них. Даже великий князь содержал Нила (Майкова) и учителя его Паисия (Ярославова) в великой чести. По окончании Собора 1503 г. о вдовых попах и диаконах, старец Нил, как имевший доступ к Самодержцу, по своей крепкой жизни и по великой добродетели, и как уважаемый Самодержцем, предложил, чтобы не было сел у монастырей и жили бы монахи трудами рук своих. С ним согласны были все Белоезерские подвижники.
В своем предсмертном завещании преподобный Нил, заповедуя ученикам бросить тело его в пустыни — в пищу зверям, или закопать его в яму с презрением, написал: «Оно тяжко согрешило перед Богом и недостойно погребения», — а затем прибавил: «Сколько в моей силе было, старался я не пользоваться никакой честью на земле в этой жизни, так пусть будет и по смерти». (И по смерти святой отец остался верен себе. Так, когда в 1569 году царь Иоанн Грозный хотел, по усердию своему, в скиту прп. Нила, на место деревянного построить каменный храм, то святой Нил явился Иоанну и строго запретил ему строить такой храм.)
Преподобный Нил скончался 7 мая 1508 г. Святые мощи преподобного почивают под спудом в его пустыни.
II. Сочинения преподобного и богоносного отца нашего Нила Сорского
От преподобного Нила Сорского дошли до нас его послания и Устав скитского жития.
Послания преподобного Нила имеют предметом своим внутреннюю подвижническую жизнь, о которой с подробностью он изложил свои мысли в Уставе скитского жития. Два послания преподобный Нил писал к постриженику своему Кассиану, бывшему князю Мавнукскому, который пришел в Россию с греческой царевной Софьей, служил несколько времени боярином у архиепископа Ростовского Иоасафа и в 1504 году скончался иноком в Угличской обители. В одном из своих посланий святой старец учит Кассиана, как бороться с помыслами, советуя для того молитву Иисусову, занятие рукоделием, изучение Святого Писания, охранение себя от внешних соблазнов, и излагает некоторые общие наставления о послушании наставнику и прочим о Христе братиям, о смирении, терпении в скорбях, о молитве за самых врагов и подобное. Во втором послании, воспоминая кратко о бедствиях и скорбях, претерпенных Кассианом от юности, о его знатных родителях, его пленении, переселении в чужую землю, и желая его утешить, преподобный раскрывает ему из Святого Писания, что скорби часто наводит Господь на любящих Его, что все святые — пророки, мученики — достигли спасения путем страданий; указывает, в частности, на Иова, Иеремию, Моисея, Исайю, Иоанна Крестителя и других, и выводит заключение, что если святые столько терпели, то тем более должны терпеть на земле мы, грешные, что мы должны воспользоваться этими бедствиями и скорбями для очищения себя от грехов и своего спасения. В послании к другому ученику своему и сподвижнику — Иннокентию, основавшему уже тогда особую обитель, преподобный Нил кратко говорит о самом себе, о своей жизни вместе с ним в Белоезерском монастыре, о своем поселении по окончании путешествия на восток, вне монастыря, об основании своего скита, о своих постоянных занятиях Святым Писанием, житиями святых отцов и их преданиями; а потом наставляет Иннокентия — исполнять заповеди Господни, подражать житию святых, хранить их предания и учить тому же свою братию. Еще два послания писаны преподобным Нилом к неизвестным инокам. В одном из них, весьма кратком, он заповедует иноку — памятование смерти, скорбь о грехах, неисходное пребывание в келлии, смирение, молитву. В другом, довольно обширном, дает ответы на следующие четыре вопроса, предложенные каким-то старцем: как противиться блудным помыслам, как побеждать помысл хульный, как отступить от мира и как не заблудить от истинного пути. Ответы эти, особенно на два первые вопроса, почти буквально помещаются в Уставе скитского жития. Из содержания посланий святого Нила видно, что его долго занимали и многим потребны были те самые мысли, которые собраны и систематически изложены в его Уставе скитского жития.
Самое драгоценное, что нам осталось после Нила и что, конечно, пройдет еще сквозь ряд столетий бессмертным зерцалом жития иноческого, — это его созерцательные главизны, или скитский Устав, достойный первых времен пустынножительства Египта и Палестины, ибо он проникнут духом Антония и Макария.
«Устав скитского жития» или «Предание о жительстве скитском» есть главное и самое важное сочинение прп. Нила. В предисловии к Уставу святой старец касается внешнего поведения иноков, говорит кратко о их повиновении настоятелю, о трудах телесных, о пище и питии, о принятии странников, заповедует соблюдать бедность и нищету не только в келлиях, но и в украшении храма, так, чтобы в нем ничего не было ни из серебра, ни из золота, запрещает выходить из скита без воли настоятеля, впускать в скит женщин, держать в нем отроков. Но в самом Уставе святой отец рассуждает уже исключительно об умном или мысленном делании, под именем которого разумеет внутреннее, духовное подвижничество. Сказав предварительно словами Святого Писания и святых отцов о превосходстве этого внутреннего делания перед внешним, о недостаточности одного внешнего делания без внутреннего, о необходимости последнего не только для отшельников, но и для живущих в общежительных монастырях, преподобный Нил разделяет свой Устав на 11 глав: в главе 1-й говорит о различии мысленной брани; во 2-й — о борьбе с помыслами; в 3-й о том, как укрепляться в подвиге против помыслов; в 4-й излагает содержание всего подвига; в 5-й говорит о восьми помыслах; в 6-й — о борьбе с каждым из них; в 7-й — о значении памятования смерти и суда; в 8-й — о слезах; в 9-й — о хранении сокрушения; в 10-й — о смерти для мира; в 11-й о том, чтобы все делаемо было в свое время. Все сии главы, впрочем, удобно подвести под три отдела.
1) В первых четырех главах святой старец говорит вообще о сущности внутреннего подвижничества или о нашей внутренней борьбе с помыслами и страстями, и о том, как вести нам эту борьбу, чем подкреплять себя в ней, как достигать победы.
2) В пятой главе, самой важной и обширной, показывает, в частности, как вести нам внутреннюю брань против каждого из восьми греховных помыслов и страстей, от которых рождаются все прочие, именно: против чревообъядения, против помысла блуда, против страсти сребролюбия, против страсти гнева, против духа печали, против духа уныния, против страсти тщеславия, против помыслов гордостных.
3) В остальных шести главах излагает общие средства, необходимые для успешного ведения духовной брани, каковы: молитва к Богу и призывание Его Святого Имени, памятование о смерти и о Страшном Суде, внутреннее сокрушение и слезы, охранение себя от злых помыслов, устранение себя от всяких попечений, безмолвие и, наконец, соблюдение для каждого из исчисленных занятий и действий приличного времени и способа.
В послесловии преподобный Нил говорит, с какими расположениями предложил он свой Устав.
Многое почерпнул из писаний прп. Нила прп. Корнилий Комельский, вскоре после него подвизавшийся в Кириллове, в свой иноческий устав, а собеседник святого Нила — Иннокентий, собравший воедино для своей общежительной обители 11 духовных глав блаженного своего учителя, называет его изящным явлением иночества в наши времена, ревнителем духовных отцов, и говорит, что он собрал из Богодухновенных Писаний сии главизны, проникнутые духовной мудростью, для спасения душ и в образец жития иноческого.
Всмотримся же и мы в это чистое зерцало подвижнической жизни, — сделаем из него извлечение, не опуская, впрочем, ни одной мысли его, относящейся к делу, и придерживаясь, где это будет нужно и возможно, самых выражений святого отца, чтобы, таким образом, изобразить, по возможности, его полное учение о жизни подвижнической в свое собственное назидание.
Введение
Вводя своих учеников в свое учение, преподобный Нил говорит в этом кратком введении о мысленном делании вообще, о том, кто им занимался, откуда оно заимствовано, как о нем думали святые отцы, для кого оно нужно, что для него нужно, с какими чувствами им должно заниматься.
Мысленное делание есть размышление, богомыслие, созерцание и сердечная молитва, или внутренняя беседа с Господом.
Многие святые отцы занимались этим и возвещали нам: о делании сердечном, о соблюдении помыслов и о хранении душевном, в различных беседах, какие внушены им были благодатью Божией, — каждый по своему разумению.
Деланию этому святые отцы научились от Самого Господа, заповедавшего очищать внутреннее своего сосуда, ибо от сердца исходят помыслы злые, оскверняющие человека (Мф. 23, 26; 15, 18–19), и уразумели, что подобает духом и истиной поклоняться Отцу (Ин. 4, 24). Памятовали они и слово апостольское: аще молюся языком (т. е. устами только), дух мой (т. е. голос мой) молится; ум же мой бесплоден есть. Помолюся убо духом, помолюся же и умом (1 Кор. 14, 14, 15); и потому особенно тщательно заботились об умной молитве, по заповеди того же апостола: хочу пять слов умом моимрещи, нежели тьму слов языком (1 Кор. 14, 19).
О внутреннем делании святой Агафон сказал, что «телесное делание — внешняя молитва есть не более, как лист; внутреннее же, т. е. умная молитва, есть плод, а всяко древо, по страшному изречению Господа, не творящее плода, т. е. умного делания, посекаемо бывает и во огнь вметаемо: кто одними устами молится, а об уме небрежет, тот молится на воздух, ибо Бог уму внемлет». Святой Варсонофий говорит: «Если не внутреннее делание с Богом поможет человеку, всуе труждается во внешнем». Святой Исаак Сирин телесное делание без духовного сравнивает с неплодными ложеснами и иссохшими сосцами, так как оно не приближает к разумению Бога. А Филофей Синаит повелевает молиться о таких иноках, которые, по простоте, не понимают мысленной брани и потому нерадят о душе, и внушать им, чтобы они, по той мере как деятельно удаляются от злых дел, очищали бы и ум свой, который есть око души или зрительная сила ее.
Прежде бывшие отцы не только в пустынном безмолвии соблюдали ум свой и обретали благодать бесстрастия и душевной чистоты, но многие из них, обитавшие по городам в своих монастырях, как Симеон Новый Богослов, и блаженный его учитель Симеон Студит, жившие среди многолюдного Царьграда, просияли там, как светила, своими духовными дарованиями. Тоже известно о Никите Стифате и о многих других. Посему-то и блаженный Григорий Синаит, зная, что все святые обрели благодать Духа через исполнение заповедей, сперва чувственно, а потом духовно, велит поучать трезвенности и безмолвию, которые есть охранение ума, не одних только отшельников, но и живущих в общежитии, ибо без сего чудное оное и великое дарование не обретется, — сказали святые отцы. По замечанию Исихия, патриарха Иерусалимского, «как невозможно жить человеку без пищи и пития, так и без охранения ума своего невозможно достигнуть духовного настроения души, если даже и понуждаем себя не грешить страха ради будущих мук». «От истинного исполнителя заповедей Божиих требуется не только то, чтобы внешними действиями исполнял их, но чтобы и ум и сердце свое сохранял от нарушения того, что заповедано».
Для духовного делания нужен опытный наставник в нем. Святой Симеон Новый Богослов говорит, что «многие приобрели это светозарное делание посредством наставления, и редкие получили его прямо от Бога, усилием подвига и теплотой веры, и что не малый подвиг обрести себе наставление, не обольщающее нас, то есть человека, стяжавшего опытное ведение и духовный путь Божественного Писания». Если же и тогда уже — в подвижническое время — трудно было обрести нелестного наставника, то ныне — при духовном оскудении — это еще труднее для нуждающихся в нем. Но если бы не нашелся наставник, то святые отцы повелели учиться от Божественных Писаний, по слову Самого Господа: Испытайте Писаний, яко вы мните в них имети живот вечный (Ин. 5, 39). Елика бо преднаписана быша, в Святых Писаниях, в наше наказание преднаписашася, — говорит святой апостол (Рим. 15, 4).
Так святые отцы, подвизаясь телесно, в то же время и духовно возделывали виноград своего сердца и, таким образом, очистив ум от страстей, обретали Господа и снискивали разум духовный! Нам же, разжигаемым пламенем страстей, повелели почерпать воду живую из источника Божественного Писания, который может угасить опаляющие нас страсти и наставить на разум истинный. Посему и я, говорит о себе преподобный Нил, многогрешный и неразумный, собрав нечто от Святого Писания, и то, что говорили нам святые отцы, написал сие для напоминания самому себе, чтобы и сам, нерадивый и ленивый, был делателем сих, потому что до этого был пуст от всякой добродетели, духовной и телесной, и, как некий раб, был куплен неподобающими страстями, во всем себя покорив греху. Все сие собрал я не в благодушии своего здравия и не пользуясь тишиной бесстрастия, но связанный сам узами страстной болезни, и не от себя, но от Святого Писания, извлекая малое из многого, как пес, питающийся от крупиц, падающих с словесной трапезы Господней, своих — блаженных отцов. Да будем подражателями их хотя вмале.
Отдел первый
В первом отделе предлагается учение преподобного Нила: 1) о различных действиях на нас и движениях в нас помыслов, с которыми нужно вести мысленную брань, чтобы не дать им довести нас до страсти; 2) о главных способах, которые нужно противопоставлять приражающимся помыслам, и как действовать этими способами; 3) о том, как и чем укреплять себя в подвиге против восстающих на нас вражеских сил. В заключение всего говорится о сущности всей деятельности и монашеской жизни.
1. О различных действиях помыслов, с которыми нужно бороться
Святые отцы учат, что мысленная брань или борьба, сопровождаемая победой или поражением, происходит в нас различно: сперва возникает представление помысла или предмета — прилог; потом принятие его — сочетание; далее согласие с ним — сложение; за ним порабощение от него — пленение; и наконец — страсть.
Прилог
Иоанн Лествичник, Филофей Синаит и другие прилогом называют всякий простой помысл или воображение какого-либо предмета, внезапно вносимое в сердце и предстоящее уму. Святой Григорий Синаит говорит, что прилог есть происходящее от врага внушение: делай то или другое, как это было сделано Самому Христу Богу нашему: Рцы, да камение сие хлебы будут (Мф. 4, 3); или проще сказать — это какая-либо мысль, пришедшая человеку на ум. И, как таковой, прилог называют безгрешным, не заслуживающим ни похвалы, ни осуждения, потому что он не зависит от нас, ибо невозможно, чтобы не было приражения к нам вражеских козней, после того, как диавол с бесами получил доступ к человеку, за преслушание удаленному из рая и от Бога: в этом состоянии удаления он (диавол) может уже колебать мысли и ум всякого, — говорит Симеон Новый Богослов. Разве одни совершенные и восшедшие на высокую степень духовной жизни могут пребыть непоколебимыми, и то на время, — добавляет святой Исаак.
Сочетание
Сочетанием святые отцы называют собеседование с пришедшим помыслом, т. е. как бы тайное от нас слово к явившемуся помыслу, по страсти или бесстрастно; иначе, принятие приносимой от врага мысли, удержание ее, согласие с ней, и произвольное допущение пребывать ей в нас. Это святые отцы почитают уже не всегда безгрешным, но оно может быть и похвально, если богоугодно разрешится. Богоугодно же разрешается так: если кто немедленно не отразит лукавого помысла, но несколько с ним собеседует — удержит его в себе на некоторое время, и враг уже будет налагать на него страстное помышление; то пусть всячески старается противопоставить ему помыслы противные — благие, или — преложить его на благое. А каким средством, мы о том скажем впоследствии.
Сложение
Сложением святые отцы называют уже благосклонный от души прием помысла, в нее пришедшего, или предмета, ей представившегося. Это бывает, например, когда кто-либо порожденную врагом мысль или представленный от него предмет примет, вступит с ним в общение через мысленное разглагольствование и потом склонится или расположится в уме своем поступить так, как внушает вражий помысл. О вменяемости сего святые отцы рассуждают применительно к той степени и мере духовного возраста, в которых находится подвизающийся. А именно: если кто достиг некоторого преуспеяния и удостоился получить от Бога помощь и силу отревать лукавые помыслы, но не отженет их по лености и небрежению, — такому сие не безгрешно. Если же кто, новоначальный, и к отреянию прилетов и наведений еще бессильный, склонится несколько на сторону лукавого помысла, но вскоре, раскаиваясь и зазревая себя, исповедает сие Господу и призовет Его на помощь, по слову Божию: Исповедайтеся Господеви и призывайте Имя Его (Пс. 104, 1); то Бог прощает ему, по милосердию Своему, ради немощи его. Вот что сказали отцы о сложении мысленном, об уступке, о склонении на сторону помысла: иногда кто-либо из подвизающихся хотя бывает побежден в мысли, но корень ума его — в глубине сердца его — твердо стоит в том, чтобы самым делом не согрешить и беззакония не совершить. Это есть первый вид сложения. А второй вид сложения, по словам святого Григория Синаита, состоит в следующем: «Когда кто волей своей принимает от врага наносимые мысли и, согласуясь и сдружаясь с ними, побеждается ими так, что уже не только не противоборствует страсти, но и решается все сделать по внушению ее, и если не исполняет своих решений на самом деле, то не почему-либо другому, как только по неполучению на то времени или места, или по иной причине, не позволяющей совершить преднамеренное. Такое состояние души весьма виновно и подлежит запрещению», т. е. церковной епитимии.
Пленение
Пленение есть невольное увлечение нашего сердца к нашедшему помыслу, или постоянное водворение его в себе — совокупление с ним, отчего повреждается наше доброе устроение. В первом случае, когда умом твоим овладевают помыслы и он насильно — против твоего желания — уносится лукавыми мыслями, — ты вскоре, с Божией помощью, можешь удерживать его и возвращать к себе и к делу своему. Второй случай бывает тогда, когда ум, как бы бурею и волнами подъемлемый и отторженный от благого своего устроения к злым мыслям, уже не может придти в тихое и мирное состояние. Это обыкновенно происходит от рассеянности и от излишних неполезных бесед. Вменяемость в этих случаях различна, смотря по тому, когда и как помысл внедряется в душу и действует: во время ли молитвы — келейной или соборной, или не во время молитвословия, — средний ли то — безразличный — негреховный помысл или прямо — злой… Если ум находится в плену лукавых помыслов во время молитвы, — это очень виновно и осудительно, потому что во время молитвы ум должен быть весь обращен к Богу и внимать молитве, отвращаясь всячески и всяких сторонних мыслей. Если же не во время молитвы и в необходимых для жизни потребностях входят в душу и в ней остаются мысли, то такое состояние безгрешно, ибо и святые необходимое для жизни телесной исполняли благословно и безвинно. Во всяком этого рода помысле, говорят отцы, ум наш, если соблюдает себя в благочестивом устроении, бывает с Богом — неразлучен; от лукавых же мыслей да отвращаемся.
Страсть
Страстью называют такую склонность и такое действие, которые долгое время гнездясь в душе, посредством привычки, обращаются как бы в естество ее. Человек приходит в это состояние произвольно и самоохотно; и тогда помысл, утвердясь от частого с ним обращения и сопребывания, и согретый и воспитанный в сердце, превратясь в привычку, непрестанно возмущает и волнует его страстными внушениями, от врага влагаемыми. Это бывает тогда, когда враг очень часто представляет человеку какую-либо вещь, или лицо, питающее страсть, и воспламеняет его к исключительному люблению их, так что — волею или неволею — человек мысленно порабощается ими. Причиной сего бывает, как сказано, по небрежению и произволению, долговременное занятие предметом. Страсть во всех ее видах, непреложно подлежит или покаянию, соразмерному с виной или будущей муке. Итак подобает каяться и молиться об избавлении от всякой страсти; ибо всякая страсть подлежит муке не за то, что подвергались брани от нее, но за нераскаянность. Если бы было это (т. е. мука) только за брань врага, то некоторые, не достигнув еще совершенного бесстрастия, не могли бы получить избавления, как говорит Петр
Дамаскин. Обуреваемому же какой-либо страстью подобает всеми силами противиться ей, — сказали отцы. Возьмем, например, страсть блудную: кто борим этой страстью к какому-либо лицу, тот пусть всячески удаляется от него, удаляется и от собеседования и от сопребывания с ним и от прикосновения к его одежде и от запаха ее. Кто не соблюдает себя от всего этого, тот образует страсть, и любодействует мысленно в сердце своем, — сказали отцы: он сам в себе возжигает пламя страстей и, как зверей, вводит в душу свою лукавые помыслы.
Так святые подвижники свидетельствуют нам, что все грехопадения человеческие совершаются не иначе, как с постепенностью. Первая степень есть прилог, когда без намерения и против воли входят в душу греховные представления, или через внешние и внутренние чувства, или через воображение. Это безгрешно, и только есть повод и близость к греху; и самые великие святые, в самые священные времена, нередко подвергались прилогам и принуждены были бороться с ними. Сочетание означает принятие прилога, добровольное размышление о нем: сие не всегда безгрешно. Сложение есть услаждение души пришедшим помыслом или образом, то есть когда кто, принимая помыслы или образы, представленные врагом, и с ними беседуя мысленно, вскоре сложит в мысли своей, чтобы так было, как внушает помысл. Здесь нужно немедленное покаяние и призывание Бога на помощь. Пленение есть то состояние души, когда принужденно и невольно отводится ум на худые мысли, нарушающие мирное устроение души, и душа с усилием, только при помощи Божией, возвращается в себя. Страсть есть долговременное и обратившееся в привычку услаждение страстными помыслами, влагаемыми от врага, и утвердившееся от частого размышления, мечтания и собеседования с ними. Это уже есть рабство греху, и не покаявшийся, не извергший из себя страсть, подлежит вечным мукам. Здесь потребна уже великая и напряженная борьба и особенная благодатная помощь, чтобы оставить грех (см. Лествица 15,75).
Вот где начало и корень нашей греховности! Приходит в душу помысл, приражается предмет, — греховный или не греховный, по мысли преподобного Нила, — это все равно. Мы обращаем на него внимание, задумываемся над ним, увлекаемся им, начинаем стремиться к нему, а главное свое дело, дело спасения или пребывания в Боге и во всем Божественном, забываем. И все это делается часто без нашего ведома. Мы так слабы, рассеянны, легкомысленны, небрежны, что влаемся всяким ветром этих помыслов и предметов: они непрестанно, как вихрь какой, кружат нас, от утра до вечера, а от этого грешим постоянно. И всему этому подвергаемся мы часто бессознательно. Горе нам! Что делать, чтобы избавиться от такого, без сомнения, погибельного состояния? Необходимо твердо знать и всегда помнить, что не от слабости, не от рассеянности, не от небрежности, не от легкомысленности только нашей все это происходит с нами, а — главным образом — от незнания того процесса, которым помыслы доводят нас до страстей, от нежелания и неумения бороться с ними и побеждать их, от забвения о своем назначении, от неведения, что противопоставлять им. О, как нужно изучить эти разные движения помыслов в духовной брани! Как необходимо всегда помнить и употреблять в дело те средства, которые избавляют нас от поражения их и дают нам победу над ними! Иначе, как и спастись нам?!
2. О главных способах противоборства с приражающимися помыслами
Указав различные степени помыслов, возрастающих до страсти, преподобный Нил научает нас далее, каким образом противиться сим искушениям диавольским, противопоставляя им молитву и безмолвие, и открывает те таинственные дарования, какими Господь благодатно просвещает Своих угодников, свыше всех помыслов человеческих.
Отцы, говорит он, наставляют, чтобы подвижник противостоял вражеской стороне с соразмерной ее действию силой, имея в виду, что он одержит победу, или потерпит поражение в уме своем. Проще сказать: должно сопротивляться лукавым помыслам, сколько у нас есть силы. Следствием противоборства будут или венцы, или наказания; венцы — победителю, а муки — согрешившему и не покаявшемуся в сей жизни. «Согрешение, заслуживающее муку, по словам Петра Дамаскина, есть то, когда кто помысл приведет в исполнение, а тем, кои твердо борются и среди сильной борьбы вражией не изнемогают, — тем соплетаются светлейшие венцы».
Самая лучшая и благонадежная брань может быть тогда, когда помысл — прилог отсекается в самом начале, и когда будет непрестанная молитва. Ибо кто сопротивляется в первомыслии, то есть прилогу, тот, так сказать, одним ударом пресечет все последующие его действия: благоразумный подвижник умерщвляет самую мать злых исчадий, т. е. лукавый прилог — первые мысли, — сказали отцы. А наипаче во время молитвы надо ум свой привести в такое состояние, чтобы он был и глух и нем, как сказал Нил Синайский, и иметь сердце упраздненным от всякого помысла, даже по-видимому доброго, как сказал Исихий Иерусалимский; ибо, по опыту известно, что за допущением бесстрастных, добрых помыслов, следуют и страстные, худые: вход первых отверзает дверь и вторым.
Так всемерно нужно упразднять себя и от тех помыслов, которые представляются правыми, чтобы постоянно — беспрепятственно — зреть в глубину сердца и взывать: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», — произносить иногда всю эту молитву, иногда половину ее, сокращая так: «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя», — или: «Сыне Божий, помилуй мя», как это будет удобнее для новоначальных, — научает св. Григорий Синаит. Впрочем, слишком часто изменять слов молитвы не должно. По произнесении: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», — отцы присовокупляют еще слово: «грешного». И это Господу Богу приятно, а нам грешным особенно прилично.
Взывай так прилежно, стоишь ли, сидишь ли, или лежишь, взывай, затворяя ум в сердце и — для внутренней беспрепятственности — сдерживая, сколько можно, самое дыхание, чтобы не часто дышать, как учит Симеон Новый Богослов. А Григорий Синаит говорит: «Призывай Господа Иисуса всеусердно, терпеливо и постоянно — пождательно, отревая всякий помысл». В том же, как полезно для средоточения ума в молитве сдерживать дыхание и не часто дышать, скоро удостоверит самый опыт, — говорят отцы.
Если не можешь молиться в безмолвии сердца и без помыслов и видишь, что они в уме твоем плодятся, то не малодушествуй об этом, и, ни на что не смотря, держись в молитве. Святой Григорий Синаит, совершенно зная, что нам, страстным, невозможно победить лукавые помыслы, сказал: «Никто из новоначальных не удержит ума и не отженет помыслов, если Сам Бог не удержит его и не отринет помыслы. Только сильные и многопреуспевшие в духовном делании в состоянии удерживать ум и прогонять помыслы, но и они не своей силой прогоняют их, а с Богом подвизаются в противоборствовании им, облекшись благодатью и во всеоружие Его. Ты же, узрев нечистоту лукавых духов, т. е. помыслы, в уме твоем воздвизаемые, не ужасайся и не смущайся. И если бы стали представляться тебе, по-видимому, добрые какие-либо предметы, не обращай на них никакого внимания, но сколько можно, удерживая дыхание и затворяя ум в сердце, вместо оружия, часто и прилежно призывай Господа Иисуса. И все помыслы, как бы огнем опаляясь Божественным Именем Господа Иисуса, невидимо отбежат».
Если же и после сего не перестают вторгаться и стужать помыслы, то встань и помолись на них, — именно на них, т. е. на самые помыслы, и потом с твердостью продолжай первое дело, т. е. призывание Имени Иисусова, с затворением ума в сердце (о том, как совершать молитву на помыслы, скажем, с помощью Божией, после). А когда помыслы — и после молитвы на них — бесстыдствуют и нападают, так что невозможно сохранить умом сердце, тогда начни произносить молитву устами, и произноси ее непрестанно, долго, крепко и терпеливо. В случае же расслабления и изнеможения призывай Бога на помощь, понуждая себя, сколько есть силы, не прерывать молитвы; и все это с Божией помощью совершенно отгонится и исчезнет. А когда ум утишится и освободится от плена помыслов, тогда опять внимай сердцу и совершай молитву душевно или умно, ибо упражнения и труды добродетели многоразличны, но по отношению к трезвению все они суть только частности; сердечная же молитва есть источник всякого добра: как сады напаяются водой, так она напаяет душу, — говорит Григорий Синаит. Блаженный сей отец, уразумев писания всех духоносных отцов и последуя им, повелевает всеприлежно заботиться о молитве, огревая во время ее всякий помысл не только злой, но и кажущийся добрым, ибо безмолвием называет он, устранение на время всех помышлений, чтобы, приемля их как благие, не лишиться важнейшего. «Безмолвие есть — искать Господа в сердце, т. е. умом блюсти сердце в молитве, и этим одним быть всегда заняту», — говорит Симеон Новый Богослов.
Дело сие, т. е. ум блюсти в сердце, устранив все помыслы, пока не стяжется навык, весьма трудно. Трудно оно не только для новоначальных, но и для тех, кои, хотя долго уже трудились, но сладости молитвы, ощущаемой внутри сердца по действию благодати, еще не приобрели и не ощутили. И по опыту известно, сколь тяжело, жестоко это упражнение в молитве умной и неудобоисполнимо для немощных. Но тот, кто обрел благодать, молится без труда и с любовью, утешаясь благодатью: «Когда воздействует молитва, тогда действие ее совершенно сосредотачивает ум в себе, услаждает его и от всякого пленения освобождает», — говорит св. Григорий Синаит. Поэтому нужно, пока возможно, терпеливо пребывать в молитве, отвращаясь от всех помыслов, и до времени не вставать на пение. В терпении, говорит, да будет седение твое, по слову апостола: в молитве терпяще (Кол. 4, 2); и не скоро вставай, даже при ощущении болезненного томления и ослабления мысли — от (внутреннего) вопля и плача, помня пророческое слово: Яко болящая егда приближается родити, болезнует (Ис. 26, 17), и святого Ефрема, так научающего: «Боли болезнь болезненне, да мимотечеши от суетных болезней болезни». Григорий Синаит также повелевает, чтобы, преклонив главу и шею, мы немалое время терпели в молитве, усердно призывая на помощь Господа Иисуса, поникнув долу и собрав ум в сердце, если только оно отверсто уже; и в подтверждение сего приводит слова Самого Господа: Яко нуждно есть Царствие Небесное, и нуждницы восхищают е (Мф. 11, 12). Под словом нуждно и нуждницы Господь, по Его толкованию, разумеет «крайнее тщание и болезненный труд». «Когда же ум от напряжения утомится и изнеможет, и когда тело и сердце почувствует некую боль от усильного и непрерывного призывания Господа Иисуса, тогда примись за пение, чтобы подать ему некую ослабу и упокоение». Таков высший чин делания духовного и таково наставление премудрых для всех подвижников, — один ли кто пребывает, или с учеником! «Если есть у тебя верный ученик, то пусть он читает псалмы, а ты сердцем внимай им». Так преподобный Григорий, собственным опытом прошедши путь духовный, повелевает нам все старание прилагать об умной молитве; псалмов же употреблять мало для прогнания уныния, прилагая и покаянные тропари, только без пения, по слову Лествичника: яко не воспоют сицевии; довлеет бо им в веселие сердечная болезнь, яже о благочестии бываемая, и теплота духовная, подаваемая им в отраду и утешение, как говорит святой Марк. Велит он также присовокуплять и «Трисвятое» на всякое пение, или кафизму, и «Аллилуиа» — всегда, по чину древних отцов — Варсонофия, Диадоха и прочих.
Когда, по благодати Божией, почувствуется сладость молитвы и когда молитва воздействует в сердце, тогда более всего святой Григорий Синаит повелевает прилежать ей. «Если, — говорит, — ощущаешь, что молитва действует в твоем сердце, не перестает производить в нем движения, не оставляй ее и не воставай на пение псалмов, пока, по смотрению Божию, она не оставит тебя; ибо, так поступив, ты оставил бы Бога внутрь, стал бы призывать Его вне себя, и спустился бы сверху вниз. Таким образом ты и молитву упустишь и ум лишишь тишины его, тогда как безмолвие, по самому имени своему, требует, чтобы хранить его, т. е. ум в мире и тихом спокойствии: Бог есть мир, чуждый всякого смущения и беспокойства. А чтобы, при делании умной молитвы, не впасть в прелесть, не допускай в себе никаких представлений, никаких образов и видений; ибо парения — сильные мечтания и движения — не перестают быть и тогда, когда ум стоит в сердце и совершает молитву, и никто не в состоянии владычествовать над ними, кроме достигших благодатью Святого Духа совершенства и кроме стяжавших Иисусом Христом непоколебимость ума.
Что касается до Златоустова устава, которым в духовном упражнении полагается час молиться, час читать, час петь, и таким образом проводить весь день; он добр, смотря по времени, мере и силе подвизающегося. Это пусть будет в твоей воле: или располагать себя по этому распределению Златоуста, или же неотступно держаться того, чтобы всегда пребывать в деле Божием — в умной молитве.
Не ведущим молитвы умной, которая, по слову Лествичника, есть источник добродетелей, напаяющий их, как духовные насаждения, подобает много и долгое время проводить в пении и часто сменять одно духовное упражнение другим. Из упражнений же иные приличны живущим в безмолвии, а иные — в общежитии. То или другое, по слову премудрых, хорошо в своей мере и на своем месте. Впрочем, отцы сказали, что петь надлежит в меру, наиболее же — быть заняту молитвой. Но когда найдет разленение, должно петь псалмы или читать о житии и подвигах отцов, ибо для ладьи нет надобности в веслах, когда несет ее ветер и переносит через море страстей; когда же ладья остановится от безветрия, тогда надобно употребить весла, или даже иную меньшую ладью для перевоза.
Желая поспорить, некоторые указывают на святых отцов и на нынешних подвижников, кои совершали всенощное стояние и непрестанное пение… Но таковым святой Григорий Синаит повелевает отвечать от Писаний так: «Не во всех все совершенно, по недостатку тщания и по изнеможению силы, а и малое в великих не всегда мало и великое в малых не всегда совершенно. Не все подвижники, древние и нынешние, одним и тем же путем шествовали, и не все до конца исполнили». О достигших же преуспеяния и о сподобившихся просвещения тот же отец говорит, что им надобно не глаголание псалмов, но молчание, непрерывная молитва и созерцание: они соединены с Богом, и непотребно им отторгать ум свой от Него и подвергать смущению. Ум таковых, когда отступит от памятования — в умной молитве — о Боге и возьмется через меру за дела не столь важные, прелюбы деет.
Испытавший такое высокое состояние, святой Исаак Сирин пишет, что когда приключается духовная неизреченная сия радость, она внезапно отсекает в устах молитву, ибо тогда как бы престают уста и язык и сердце — хранитель помыслов, и ум — кормчий чувств, и мысль — скоролетящая докучливая птица; тогда уже мысль не имеет своей молитвы и движется не самовластием, но сама она наставляется иной силой, содержится в таинственном пленении и обретается в непостижимом, которого сама не ведает. Это есть то, что называется собственно ужасом и видением молитвы, а не самая молитва, ибо ум бывает тогда уже превыше молитвы, которая отлагается ради обретения лучшего, и он находится в исступлении, без всякого желания, по слову апостола: Аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем, Бог весть (2 Кор. 12, 2). Молитву святой Исаак называет семенем, а сие состояние собранием снопов, когда жнущий сам изумляется неизреченным видением того, как от худых и голых зерен, которые он посеял, внезапно прозябли перед ним зрелые колосья. Молитвой же сие называется потому только, что от нее происходит, и святым дается сие неизреченное дарование, которого имени никто определить не может. Когда действием духовным подвигнется душа к божественному и, через непостижимое соединение, уподобится Божеству, и просветится в своих движениях лучом высокого света, и сподобится ум ощущения будущего блаженства, тогда забывает сама себя, все временное сущее здесь, и уже не имеет движения в чем-либо: возжигается в ней неизреченная радость, закипает в сердце несказанная сладость, насыщается этим и самое тело, человек забывает не только какие-либо страсти, но и самую жизнь свою, и думает, что Царство Небесное не в ином чем состоит, как в этом состоянии. Здесь-то испытывается, что любовь Божия слаще жизни, и разум, еже по Бозе, от которого рождается любовь, слаще меда и сота.
О, чудо! восклицает Симеон Новый Богослов, — какое слово сие изглаголет, ибо это страшно воистину и свыше всякого слова! Вижу свет, которого не имеет мир, и, сидя в келлии, вижу внутрь себя Творца мира, и беседую с Ним, и люблю Его, и питаюсь единым Боговедением и, соединившись с Ним, превосхожду небеса: где тогда тело? Не знаю, ибо Господь меня любит и в Самого Себя приемлет, и на объятиях скрывает и, будучи на небесах, в то же время и в моем сердце, и здесь и там виден мне. Владыка являет меня не только равным Ангелам, но и преимуществующим перед ними, ибо невидимый для них и неприступный существом, мне виден бывает и с моим соединяется существом. Это есть то, о чем возвещает апостол: Что око не виде, и ухо не услыша, и на сердце плотяно не взыде (1 Кор. 2, 9), — и, пребывая в этом, не только не хочешь выйти из келлии, но желал бы укрыться в глубине земли, дабы и там, вне всего мира, созерцать бессмертного своего Владыку и Создателя. Согласуясь с Новым Богословом, и святой Исаак говорит тоже, что когда отымется у человека покрывало страстей, от мысленных его очей, и узрит он сию неизреченную славу, — внезапно ум его возвышается до ужаса, и если бы Бог не положил предела в сей жизни такому состоянию, — сколько в нем оставаться, — то, хотя бы допущено было продолжаться ему и во всю жизнь человека, никогда не захотел бы он выйти из сего дивного видения. Но так устрояет Бог, по Своей милости, чтобы на время умалялась благодать Его во святых, чтобы могли они промышлять и о братии своей служением слова, поучающего благочестию; ибо, как говорит Макарий Великий, если бы кто имел такую благодать, чтобы постоянно быть объятым сладостью сих чудесных видений, не мог бы он более ни о чем временном слышать или говорить, или принять на себя тяжесть словесного учения и какой-либо малейшей заботы. Вкусившие однажды, в мертвенном сем теле, бессмертной пищи и в маловременном мире сподобившиеся отчасти той радости, которая предуготовляется в Небесном Отечестве, уже не могут прилепляться красным мира сего, или бояться чего-либо скорбного и лютого, но с апостолом дерзают восклицать: Ничтоже возможет нас разлучити от любве Божия (Рим. 8, 39).
Все это, по слову святого Исаака, принадлежит тем, кои видели таковые опыты и чувствовали их в себе самих, достигнув дара сего, при руководстве отцов, и после радостных стараний и труда в житии своем. Мы же непотребны, многим грехам повинны и многих страстей исполнены; и потому самому не заслуживали бы даже и слышать о таких предметах. Но уповая на благодать Божию, я осмелился сказать о них несколько слов из Святых Писаний духоносных отцов, да познаем, хотя не вполне, как мы окаянны и как безрассудны, прилепляясь и пристращаясь к миру сему, скопляя вещи тленные, и ради их вдаваясь в заботы и смуты, с вредом для душ наших. И все это мы в похвалу себе поставляем и добрым делом считаем! Но горе нам! Мы не понимаем достоинства душ наших, не разумеем, для какой жизни призваны, говорит святой Исаак. Жизнь наша в мире сем, ее скорби, ее блага и покой почитаются нами за нечто важное; о жизни же по духу, погрузясь в леность, миролюбие и беспечность, мы говорим, будто она свойственна была только древним святым, а нам она не нужна, да и не возможны такие подвиги…
Но не так это, не так! Не возможны они для тех, кои беспечно порабощают себя страстям, кои не хотят каяться, истинно прилежать Духу Божию и предаются неполезным попечениям мира сего. А тех, кои усердно каются, кои с многой любовью и страхом взыскуют Бога, и к Нему единому взирают, и по заповедям Его поступают, тех всех Господь принимает, милует, дарует им благодать Свою и прославляет их. Так уверяет нас все Божественное Писание. В древности многие отцы и сами проходили поприще сие и других руководили по нему; только ныне не то уже стало, по оскудению руководителей. Но кто всецело посвятит себя делу Божию, того сама благодать Божия вразумляет, тому она способствует отныне и до века. Тех же, кои не хотят подвизаться и суесловят, будто в настоящее время не подает уже Бог древних дарований, тех апостол называет прельщаемыми и прельщающими других. Есть такие, кои и слышать не хотят о том, что и ныне есть благодать. Но Григорий Синаит называет их омраченными крайним нечувствием, неразумием и маловерием.
Мы же, уведав все сие от Святых Писаний, если желаем прилежно заняться делом Божиим, да удаляемся, сколько можно, от суеты мира сего, заботясь истребить страсти, сердце свое соблюдая от лукавых помыслов и во всем исполняя заповеди Божий. А чтобы блюсти сердце, нужно всегда иметь молитву. В этом состоит первая степень иноческого возраста, и без этого невозможно умертвить страсти, — говорит Симеон Новый Богослов.
Время, наиболее благоприятствующее иноческим занятиям, есть ночь. «Во время ночи наипаче должно упражняться иноку в своем иноческом труде», — сказали отцы. Блаженный Филофей Синаит сказал, что ум очищается наипаче ночью. И святой Исаак говорит: «Всякую молитву, которую приносим ночью, почитай важнее всех дневных дел: сладостное чувство, которое постникам даруется во время дня, исходит от света ночных занятий иноческих». Согласно с сим и прочие святые учат… Поэтому святой Иоанн Лествичник сказал: «В нощи наиболее занимайся молитвой, менее — пением». Но «трудясь — в умной молитве, — востав помолися», — сказал он же в другом месте.
Таким-то образом и нам должно поступать, когда ум утрудится в умной молитве, т. е. занять его пением псалмов, или тропарей, или иного чего, смотря по тому, какое кто имеет правило. Но при этом нужно помнить, что «многоглаголание, по словам Иоанна Лествичника, часто рассеивает ум во время молитвы, а малословие нередко собирает». «При несобранности же помыслов наипаче займись чтением», — сказал святой Исаак; то же и Ангел заповедал Антонию Великому: «Когда ум твой рассеивается, тогда более прилежи чтению или рукоделию». «Новоначальным же, когда найдут на них помыслы, весьма полезно какое-либо рукоделие с молитвой, или служение — занятие из послушания, особенная же и наибольшая для них в этом потребность бывает, когда обуревают их помыслы печальные и унылые», — научают отцы.
Вообще же, в этом мысленном делании, святой Исихий Иерусалимский предлагает четыре способа: или прилоги блюсти, то есть следить или наблюдать за ними, и огревать их в самом начале; или хранить сердце глубоко, упразднив его от всякого помысла, и молиться; или — призывать на помощь Господа Иисуса Христа; или — память смертную иметь. Все это затворяет двери для лукавых помышлений; и каждый из сих способов, обретаясь в ком-либо порознь, называется трезвением ума нашего и мысленным деланием.
Внимая всему этому, каждый из нас да подвизается подобающим ему образом.
3. Как и чем укреплять себя в подвигах против восстающих на нас вражеских сил
Изложив полное учение о мысленном делании, преподобный отец наш Нил предлагает затем и средства, как и чем укреплять и оборонять себя в борьбе против вражеских восстаний, или — в мысленном подвиге, и — в чем состоит вся полнота делания в жительстве нашем.
Укрепление в борьбе внутренней и подвиге мысленном, указанное во всех Писаниях, состоит в том, чтобы, когда сильно будем ратуемы лукавыми помыслами, не возмалодушествовать, и не уныть и не остановиться, и не прекратить дальнейшего течения своего на пути подвига. Когда поражаемся от скверных помыслов, хитрость диавольской злобы влагает в нас стыдение, удерживающее нас воззреть к Богу в чувстве покаяния и вознести против них моление; но мы да побеждаем их всегдашним покаянием и непрестанной молитвой, и не дадим плещи врагам нашим, т. е. да не обратимся вспять, хотя бы на каждый день по тысяче ран принимали от них. Решимся в себе самих даже до смерти никак не оставить живоносного сего делания; ибо вместе с искушениями ниспосылается нам — сокровенное посещение милости Божией.
Святой Исаак говорит, что не только нам, страстным и немощным, приключаются мысленные падения, но и тем, кои стоят на высокой степени чистоты и кои под мышцею — предохранением разума Господня, проводят жизнь свою в достоблаженном безмолвии; но после сего вслед за искушением у них бывают мир и утешение, и помыслы целомудренные и тихостные. О, сколь часто человек бывает немощен, и в немощи и в бессилии своем поражаем и повергаем долу! Но когда он же исторгает знамя из рук сильного врага, тогда имя его провозглашается перед всеми, он превозносится перед сподвижниками своими и перед прочими, отличавшими себя в брани, и приемлет венец и драгоценные дары, преимущественно перед всеми своими сверстниками. Вот как святые ободряют нас и удаляют от ума нашего всякое сомнение, дабы мы в борьбе мысленной, во время смущения от наносимых скверных помыслов, не ослабели и не пришли в отчаяние!
А когда удостоишься посещения благодатного, не обеспечивайся, то есть не предайся беспечности и не превозносись; но смиренно обратись к Богу, благодаря Его и приведи на память согрешения, сделанные тобой, по попущению. Помяни, как глубоко ниспадал ты тогда и какой был тогда у тебя скотский — несмысленный ум. Размысли об окаянстве естества своего, перечисли все нечистые помыслы и те скверные плоды, которые наполняли душу твою, когда она охладевала без теплоты благодатной. Представь тот час смущения и бесчисленных движений, который постиг тебя, незадолго перед сим, при омрачении твоем; вспомни, как скоро и внезапно уклонился ты на сторону страстей и услаждался ими, погрузясь во тьму умом своим. И все это вспоминая, кайся и укоряй себя.
Разумей и то, что все сие Промысл Божий наводит на нас для того, чтобы нас смирить. Вот что и блаженный Григорий Синаит сказал об этой цели: «Ежели человек не будет побеждаем и поражаем, одолеваясь всякой страстью и помыслом, если он не примет ран от духа злобы, не обретая помощи ни от дел, ни от Бога и ни от чего-либо иного, так что во всем утесненный едва не приходит в состояние безнадежности, то он не может сокрушиться и смириться до того, чтобы поставить себя ниже всех, счесть себя последнейшим рабом перед всеми, и даже худшим самых бесов, так как от них он стужаем и побеждается». И то имеет Промысл Божий целью, в благоустроении своем, вводящем человека в смирение, за коим всегда следует возвышение от Бога, чтобы даровать смиряемому божественную силу, действующую и совершающую в нем все, употребляющую его как орудие свое и производящую через него чудеса Божий.
Внимай этому со страхом: если не смиришь мудрование свое, то благодать оставит тебя, и ты, конечно, побежден будешь в том, в чем искушаем был от находящих помыслов; ибо твердо стоять в добродетелях сам собою не можешь: это есть дело благодати, которая носит тебя, как мать свое дитя, на руках своих, сохраняя тебя от всякой сопротивности.
Крайне надобно опасаться, чтобы нам самим не подать повода к укреплению восстающих на нас лукавых помыслов, а это бывает в таких случаях, когда станем проходить путь Божий неправо, не усердно и превратно. Итак, кто желает совершенствоваться в любви Божией, истинно спастися и творить дело Господне, тот со многим усердием и тщанием да жительствует и сколько есть силы да подвизается во всем, согласно с Божественным Писанием, все благочестно исполняя во смирении, всегда с ревностью, без разленения и расслабления!
Вся полнота делания в жительстве нашем заключается в том, чтобы всегда, во всех делах, во всяком начинании, душою и телом, словом и делом и помышлением, сколь есть в нас силы, пребывать в деле Божием, с Богом и в Боге. Блаженный Филофей говорит, что подобно тому как мы, живя еще в мире, посреди его суеты, порабощены были всем умом и всеми чувствами греховной прелести, подобает нам, когда мы начали жительствовать по Боге, всем умом и всеми чувствами работать Богу Живому и Истинному, сообразуясь с Его истиной и волей, исполнять Его святые заповеди и всячески удаляться от всякого дела, Богу неугодного, по слову Божию: Ко всем заповедям Твоим направляхся, всяк путь неправды возненавидех (Пс. 118, 128).
В частности: востав от сна, прежде всего должно прославить Бога устами и исповедаться Ему, а потом уже и начинать делание, т. е. молитву, пение, чтение, рукоделие и какое понадобится поделие, т. е. что-нибудь между делом. Ум же всегда должно иметь утвержденным в благоговении и уповании на Бога, дабы все творить в благоугождение Богу, а не ради тщеславия или человекоугодия, твердо ведая, что везде Сый и вся исполняяй — Господь всегда с нами; ибо Тот, Кто даровал нам ухо, все слышит; и Кто создал око, все видит.
Если случится с кем-либо беседовать, беседа твоя да будет по Боге богоугодна, с опасливым хранением от роптания, осуждения, празднословия и любопрения. Таким же образом и в пище и питии все со страхом Божиим да приемлется.
Наипаче должно соблюдать себя во время сна, благоговейно, с помышлениями внутрь себя собранными, и с благочинием в самом положении наших членов; ибо сон сей маловременный есть образ вечного сна, т. е. смерти, и возлежание наше на одре должно напоминать нам положение наше во гробе. И при всем этом всегда должно иметь перед очами своими Бога, по примеру Давида, говорящего о себе: Предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть, да не подвижуся (Пс. 15, 8). Поступающий таким образом всегда в молитве пребывает.
У кого тело здорово, тому надлежит утомлять и упражнять его постом, бдениями и занятиями, требующими усилия и труда, например, поклонами и тяжелыми рукоделиями, да будет оно порабощено душе и да избавимся от страстей благодатью Христовой. Если же тело немощно, следует подкреплять его, сколько то потребно.
О молитве же никто да не вознерадит — ни здоровый, ни немоществующий. Ибо телесный труд — в должной мере — требуется от тех, кои имеют здоровое и крепкое тело; мысленное же дело, состоящее в том, чтобы ум иметь в богомыслии и в памятовании о Боге, и чтобы крепко держать себя в любви Божией, это дело на всех лежит неотложно, не исключая лежащих в тяжкой болезни.
К ближним нашим, по заповеди Господней, должны мы иметь любовь, и если они находятся близко к нам, да явим ее словом и делом, когда это не нарушит любви Божией, а когда они далеко от нас духом, да простираем любовь свою к ним, изгоняя из сердец своих всякое злопомнение о них, смиряя и преклоняя души свои перед ними, и исполняясь желанием послужить им благоусердно. Если Господь узрит нас таковыми, то и прегрешения нам простит, и молитвы наши, как благоуханное приношение, приимет, и милости Свои преизобильно на нас излиет.
Замечательно, что прп. Нил, говоря о высоком благе молитвы, не оставил без наставления и тот промежуток времени, который бы нам можно было употребить для принятия пищи, пития и т. п. «Даже, — говорит он, — и в нужней потребе ум сокровенне да поучается, ибо и сие страхом подобает исполнять».
В заключение же всего этого отдела святой Нил говорит: «Вот благодатью Божией сказали мы кратко — от Святых Писаний — о мысленном делании, как т. е. различны вражия восстания и брань, которые бывают во время подвига сего, какое при этом потребно противоборство, т. е. что лучший для этого способ — хранить сердце свое в молитве без всяких помыслов. Изъяснив отчасти силу и действие всего этого, мы дерзнули указать святые сказания о том, какой благодати сподобляются те, кои проходят путь сей самым делом, а я не достоин и прикоснуться к таковым. Еще сказали мы о том, чем может укрепляться труждающийся в таком великом делании, и о том, какую и как проходить жизнь тому, кто заботится о достижении в этой первой и первейшей борьбе — великой победы, т… е. безмолвия ума и истинной молитвы. После сего, Богу вразумляющу, скажем и о других способах разных борений и побед.
Отдел второй
Во втором отделе преподобный Нил показывает, в частности, как вести нам внутреннюю брань против каждого из осьми греховных помыслов и страстей, от которых рождаются все прочие, именно: против чревообъядения, против помысла блуда, против страсти сребролюбия, против страсти гнева, против духа печали, против духа уныния, против страсти тщеславия, против помыслов гордостных.
Говоря о борьбе и победе над осмью главными страстными помыслами, святой Нил учит нас, что война с лукавыми помыслами ведется и победа в борьбе одерживается, по словам отцов, различным образом, смотря по мере и степени нравственного совершенства подвизающихся, именно: через молитву на помыслы, через пререкание им, через уничижение их и отгнание. Уничижать, подавлять и отгонять помыслы могут только совершеннейшие, пререкать им или противуотвещать — преуспевшие, новоначальным же и немощным надлежит молиться на них и переводить — превращать их на добрые, как повелевает святой Исаак: в образе добродетелей предукрадати страсти, или как говорит Петр Дамаскин: благий прилог к мыслям дело уготованно да имать. Так говорили и другие отцы. Итак, когда нас обуревают помыслы, так что мы не в состоянии бываем, в мире и внутренней тишине, совершать молитву, тогда надобно молиться на самые помыслы и лукавые прелагать на полезные. А как именно молиться на тот или другой помысл и как прелагать злой на добрый, о сем представим Святые Писания.
Святые отцы сказали, что главных страстных помыслов, от которых и прочие многие родятся, восемь: а) чревообъядный, б) блудный, в) сребролюбивый, г) гневный, д) печальный, е) уныния, ж) тщеславный, з) гордостный.
И так как первым из всех помыслов отцы положили чревообъядный, то и мы скажем о нем прежде, дабы нам неразумным не переменить чина премудрых: делаем так, следуя словам святых отцов.
Первый помысл — чревообъядения
Если стужает, т. е. делает сильный и всегдашний на тебя напор помысл чревообъядения, представляя тебе различные вкусные и дорогие яства и понуждая тебя к излишнему — не вовремя и через меру — принятию пищи и пития, то вспомни тогда, прежде всего, слова Господа: Да не когда отягчают сердца ваша объядением и пиянством (Лк. 21, 34), — помолись Ему и, призвав Его на помощь, размысли о том, что сказали отцы. «Сия, — говорят они, — страсть в иноках — корень всему злу, а наипаче блуду». И в самом начале преступление нашего праотца Адама от нее же произошло: ибо он, вкусив от запрещенной снеди, лишился рая и все потомство свое подверг смерти, как сказано негде: «Красен бе видением и добр в снедь уморивый мя плод». Оттоле даже до ныне, многие, поработившись чреву, пали и падают велиим падением, как известно из Святых Писаний и опыта. Известно же тебе и то, что и самая сладкая и благовонная пища весьма скоро обращается в смрад и гной, так что годного из нее ничего не остается, как говорит Варсонофий Великий. Зная это, укори себя за то, что алчно желаешь той сладости и приятности для чувств, которая так скоро превращается в злосмрадие. Так побеждай страсть чревообъядения, употребляя пищу и питие в надлежащей мере и в надлежащее время.
Мера пищи
Дневную меру или количество пищи, сказали отцы, пусть каждый установит сам для себя, с тем, что если окажется излишней и производящей тяжесть, то уменьшил бы, а когда усмотрит, что принятая им мера недостаточна к поддержанию тела, то пусть сделает малую добавку; и таким образом, дознав основательно — опытами, назначит себе такое количество пищи, которое может поддерживать силы тела его, служа не сластолюбию, но истинной нужде. Сколько таким образом будет предположено, пусть вкушает, благодаря Бога, себя же осуждая, как недостойного и сего малого утешения. Всем же одну меру назначить невозможно, потому что тела имеют различные степени в силе и крепости, подобно меди, железу, воску. Впрочем, для новоначального самая лучшая мера та, чтобы оставить пищу тогда, как чувствует еще алкание, но если и насытится, не согрешит; пресытясь же, да укорит себя. Через это он предупреждает поражение от врага своего и пролагает себе путь к победе над ним.
Время пищи
Отцы завещали поститься — не принимать пищи до часа девятого, по нашему расчислению суточного времени — до третьего часа пополудни. А кто больше сего благорасположится оставаться без пищи, тому — добрая воля. Вообще же они (отцы) положили, в дни весеннего и осеннего равноденствия, вкушать пищу, когда день начнет преклоняться и когда, спустя два часа после полудня, настанет девятый, а по нашему счету — третий час пополудни. Но так как в наших северных странах, летом и зимой как дни, так и ночи, то весьма значительно увеличиваются, то уменьшаются, в обратном друг к другу порядке, против мест более близких к средоземию — к экватору, например, к Палестине, Константинополю и другим, то нам должно вкушать пищу, сообразуясь с переменой долготы и краткости дней. В день непостный можно уранить, т. е. пораньше назначить час обеденного вкушения пищи, и если нужно, вкусить немного вечером, т. е. поужинать.
Различие пищи
По словам Григория Синаита, «благоразумные и рассудительные понемногу вкушают всякого яства, как бы оно ни было вкусно и сладко: у них нет того, чтобы одно избрать, другое отринуть, через это они — и Богу за все благодарение воздают и душу свою предохраняют от надмения». Таким образом, избегая надмения, удалим себя от пренебрежения к доброму созданию Благого Бога Создателя. Немощным же — верой или душой — полезнее воздержаться от некоторых яств, особенно сладких, т. е. им нравящихся; ибо они, как говорит тот же Григорий, не имеют уверенности и убеждения в том, что будут сохранены от Бога и вкусят безвредно: им Апостол велит зелие ясти (Рим. 14, 2). Когда же какое-либо ястие кому-либо вредно, по болезненному состоянию или по сложению тела, то пусть таковый не принуждает себя ко вкушению вредного, но да ест полезное для него; ибо Василий Великий говорит: «Не подобает ратовать против тела брашном, которое должно служить к его сохранению».
Различие тел
Кто имеет здоровое и крепкое тело, тому нужно утомлять его, как и чем только можно, да избавимся от страстей, и да будет оно, благодатью Христовой, покорно духу. А у кого тело немощно и недужно, тот давай ему некоторое упокоение, да не вовсе изнеможет для делания. Подвизающемуся прилично не преизлишество, а наипаче — лишение и скудость, так чтобы давать телу потребное только количество пищи и пития, по рассуждению, во время же искушения телу от врага наиболее требуется воздержание. Ибо многие, не обуздав чрева, впали в страсти бесчестия и в ров скверны, о чем и говорить срамно; когда же чрево обуздано благоразумным воздержанием, тогда входит в душу собор всех добродетелей. «Если, — говорит святой Василий Великий, — удержишь чрево, внидешь в рай; если же не удержишь, сделаешься добычей смерти — вечно». Кто по причине утруждения от путешествия или какого-либо тяжелого дела окажет телу своему несколько снисхождения и даст ему нечто более, сверх обыкновенной меры, в пище ли то, или в питии, или во сне, то это незазорно и осуждения не заслуживает, ибо он поступил так с рассуждением и по благословной надобности.
Второй помысл — блуда
Велик наш подвиг в борьбе с духом блудным и крайне труден — лют зело; ибо борьба эта обнимает и душу и тело — все существо наше, поэтому нужно нам крепко и непрестанно стараться о том, чтобы бодренно и неусыпно соблюдать сердце свое от блудных мыслей, а особенно — в святые праздники, когда готовимся причаститься Святых Тайн: в это время враг всячески силится осквернить нашу совесть.
Но когда стужают нам блудные помыслы, тогда надобно оживлять в себе страх Божий, приводить себе на память то, что от Бога ничто не может быть утаено, ни даже самое тонкое движение сердца, и что Господь есть Судия и Взыскатель за все — даже самое тайное и сокровенное. Должно тогда оживить в памяти своей и то обещание, которое изрекли мы перед Ангелами и человеками, обещание пребыть в целомудрии и чистоте.
Целомудрие и чистота не ко внешнему только житию относятся, но обителью целомудрия должен быть потаенный сердца человек, соблюдающий себя от скверных помыслов: сие-то перед Богом многоценно и вселюбезно, а кто часто предается блудным мыслям и сквернит себя ими, тот любодействует в сердце своем, сказали отцы, — и если не соблюдает себя, то от мыслей и к самому делу приходит. А сколь велико бедствие — это самое дело — видно из того, что ни один грех не называется таким именем, каким сей грех называется у отцов: они именуют его падением; ибо впадший в него становится бездерзновенен и сильно влечется к отчаянию.
Во время брани против блуда, думаю, полезно размышлять о себе самом, о том образе и звании, в каком находимся, размышлять, что мы облечены в образ Ангельский: как же дерзнем попрать совесть нашу и уничтожить носимый нами Ангельский образ мерзостью блудной? Вспомним еще о стыде и сраме перед людьми; ибо и этим представлением стыда и срама можем отразить студное и гнусное намерение. В самом деле, вообразим себе, что мы застигнуты кем-либо в скверно действе: не пожелали бы мы тогда лучше умереть, чем оказаться в таком сраме? Так и иными способами постараемся отсекать нечистые помыслы.
Главное же и сильное и победоносное оружие против духа нечистоты состоит в прилежной молитве к Господу Богу, как учат святые отцы. Святой Максим Исповедник наставляет вооружиться на блудные помыслы молитвой, заимствуя слова для молитвы у псалмопевца Давида: Изгонящии мя ныне обыдоша мя (Пс. 16, 11); радосте моя, избави мя от обышедшихмя (Пс. 31, 7). И святой Иоанн Лествичник, говоря об этом же предмете, представляет свидетеля, молившегося на помыслы блудные так: Боже, в помощь мою вонми (Пс. 69, 1) и т. п.
Нужно при этом призывать на помощь тех святых, которые известны особенными подвигами и трудами в сохранении чистоты и целомудрия, как например, Даниил Скитский одному брату, ратуемому от блуда, велел помолиться и призвать на помощь мученицу Фомаиду убитую за целомудрие, и сказать так: «Боже, за молитвы мученицы Фомаиды, помози ми!» И боримый брат, помолясь так у гроба мученицы, тотчас избавлен был от блудной страсти. Имея такие свидетельства, будем и мы молиться и призывать на помощь тех, о которых в Святом Писании говорится, что они подвизались о целомудрии и чистоте.
Если же брань сильно належит, то, встав и простирая очи и руки на небо, помолися, как повелел Григорий Синаит, и Бог отгонит помыслы. Молись же так, как говорит святой Исаак: «Ты силен еси, Господи, и Твой есть подвиг: Ты и ратуй и победи в том, Господи, за нас». И как Иоанн Лествичник научает: «Возопий к Могущему спасти тебя, не хитро сложенными словами, но смиренным и простым вещанием — помилуй мя, Господи, яко немощен есмь! И познаешь силу Вышнего и невидимых врагов невидимо отженешь. Всегда бей ратников Именем Иисусовым; ибо крепче этого оружия не найдешь ни на небе, ни на земле».
По замечанию Иоанна Лествичника, бес назирает за нами, и в то время, когда заметит, что мы не можем вооружиться против него молитвой телесне, т. е. помолиться и внешне и внутренне, тогда особенно нападает на нас. Внимай же бдительно и не ослабевай в молитве особенно в то время, когда смущают тебя скверные помыслы, как сказали мы. Возводи око телесное, или душевное, как тебе удобнее будет по времени и по мере силы твоей; и если будешь это делать, опытом познаешь, что Силой Вышнего и невидимой помощью они крепко побеждаются. Если же обленишься, то потом постыдишься, как побежденный от них и имеющий оскверненную совесть.
Нужно же нам знать и то диавольское ухищрение, сказали отцы, которым он влагает в ум наш мысли и воспоминания о женских и юных доброзрачных лицах, чтобы тотчас же отсекать их, хотя бы лица те были благочестивые какие и по-видимому не могли возбуждать страсти; ибо если замедлишь, то злой прелестник удобно превратит и облечет эти мысли в скверные и мерзкие похоти.
Бывает иногда, что и сами мы на блудные помыслы огорчаваемся и, размышляя о них, зазираем себя в том, что желаем такой гнусности, которая свойственна одним только бессловесным, даже обуреваемся тем, что, будучи противоестественно, и скоту чуждо… Но в таких чувствованиях, особенно новоначальным, нужно хранить себя, чтобы долго думая о том, под предлогом борьбы, не оказаться исполнителями страсти. Поэтому безопаснее для нас отсекать прилоги — начало помысла. Вступать же с ними в брань свойственно сильным, которые привыкли благоугодно разграничивать эти помыслы.
Наконец, сохраняй себя от собеседования с женщинами и от взирания на них; удаляйся также от сожительства с юными, женовидными и красивыми лицами, и от взоров на них удерживайся; ибо это есть сеть диавола на иноков, как сказал некто из отцов. И, если можно, не бывай с ними наедине, говорит святой Василий Великий, — ни в нужной потребе; ибо ничего нет нужнее для тебя души твоей, за которую Христос умер и воскрес… И не желай слушать от кого-либо непристойных разговоров, которые возбуждают страсти.
Третий помысл — сребролюбия
Недуг сребролюбия приходит отвне нашего естества и бывает от маловерия и неразумия, — сказали отцы. Поэтому и подвиг против него не велик бывает у тех, кои внимают себе со страхом Божиим и истинно желают спастись. Но если этот недуг укоренится в нас, то бывает злее всех других недугов; и если подчинимся ему, в такую пагубу приводит, что апостол назвал его не только корнем всякого зла — гнева, скорби и проч., но и идолослужением (1 Тим. 6, 10; Кол. 3, 5). Многие из-за сребролюбия не только от благочестивой жизни отпали, но и, в вере погрешив, душою и телом погибли, как говорится в Святом Писании. И отцы сказали, что «собирающий злато и сребро и уповающий на него — обнаруживает этим свое неверие в ту истину, что Бог печется о нем».
И то еще говорит Святое Писание, что если кто порабощен — или гордостью, или сребролюбием — какой-нибудь одной из этих страстей, то бес уже не борет его иной какой-нибудь страстью, потому что и этой одной достаточно для его погибели. Поэтому всячески надлежит ограждать себя от столь гибельной и душетленной страсти, прося Господа Бога, да отженет от нас дух сребролюбия.
Не только золота, серебра и имений подобает нам отчуждаться, но и всяких вещей, кроме нужных для употребления — одежды, обуви, келлии, посуды и орудия для рукоделия; и это все имеет немногоценное, неукрашенное, удобно приобретаемое и не соединенное с какими-либо заботами и беспокойством, дабы не впасть нам в мирские связи. Истинная победа над сребролюбием и вообще вещелюбием состоит в том, чтобы не только иметь, но и не желать никаких стяжаний. Это приводит нас к душевной чистоте.
Четвертый помысл — гнева
Если нас томит гневный помысл, понуждая к злопамятству и поощряя к ярости, чтобы воздать зло оскорбившему нас; тогда мы должны припомнить слова Господа: Аще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их, ни Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших (Мф. 18, 35; Мк. 11, 26). Итак, всякий, кто хочет получить отпущение своих согрешений, прежде сам должен от сердца простить брата своего; ибо Господь повелел просить оставления долгов, якоже и мы оставляем. Ясно, что если мы сами не оставим, то и нам не оставится (Мф. 6, 12, 15); так надобно разуметь сие, что если даже мы думаем благотворить, но не отлагаем гнева, то это неприятно Богу. Отцы говорили: «Гневливый если и мертвого воскресит, молитва его неприятна», — не потому так говорили отцы, чтобы гневливый мог воскресить, но чтобы показать мерзость его молитвы.
Поэтому нам никак не должно гневаться, ни творить зло брату не только делом или словом, но и видом, ибо иной может и одним взором оскорбить брата своего, а следует гневные помыслы немедля отметать. Великая над ними победа бывает, когда мы молимся за оскорбившего нас брата, как повелевает авва Дорофей, такими словами: «Помоги, Господи, брату моему и, ради его молитв, помилуй и меня грешного». Молитва за брата есть любовь и милование, а призывать на помощь его молитву есть смирение; и так исполняется закон Господа: Любите враги ваша, благословите кленущия вы, добро творите ненавидящим вас и молитеся за творящих вам напасть (Мф. 5, 44). Исполняющему сие Господь обещал такое воздаяние, которое выше всех прочих обетовании, обещал не Царство только Небесное, не утешение только и радость, как прочим, но сыноположение: Будете, — сказал Он, — сынове Отца вашего, Иже на небесех (Мф. 5, 45).
Сам Господь, давши нам сию заповедь, научает нас и Своим примером, дабы мы по силе подражали Ему. Сколько зла претерпел Он от иудеев нас ради грешных, и не только не прогневался на них, но молился за них Отцу: Отче, отпусти им: не ведают бо что творят (Лк. 23, 34). И все святые, шествовавшие путем сим, обрели благодать; ибо не только не воздавали зла оскорбившим их, но молились о них, покрывая их недостатки, и радовались их исправлению, когда они приходили в чувство, и наставляли их с милостью и любовью.
Пятый помысл — печали
Не мал подвиг в борьбе с духом печали, ибо он ввергает душу в погибель и отчаяние. Если скорбь нанесена от людей, должно претерпевать ее благодушно, и за того, кто причинил ее, молиться, как сказано выше, твердо ведая, что все бывающее с нами не без Промысла Божия бывает, и что вообще Бог все, что ни посылает нам, посылает на пользу и на спасение душ наших. И если посылаемое не представляется нам полезным в настоящее время, то последствия ясно покажут, что истинно полезно нам не то, чего сами желаем, но то, что устрояет Бог. Посему не должно нам увлекаться человеческими помыслами, но веровать вседушно, что око Господне все видит, что без Его воли ничто не может с нами случиться, и что искушения посылает Он на нас по Своей благости, чтобы, претерпев их, мы приняли от Него венцы.
Без искушений никто никогда не может получить венца; поэтому, будучи искушаемы, будем о всем благодарить Бога — Благодетеля и Спасителя нашего. «Уста всегда благодарные, — говорит святой Исаак, — удостаиваются благословения от Бога и в сердце благодарящее входит благодать». Всячески же нужно удерживаться от ропота на оскорбивших; ибо тот же святой отец говорит, что Бог все немощи человека терпит, но того, кто всегда ропщет, без наказания не оставит.
Но скорбь о грехах, полезную нам в покаянии, необходимо иметь, только с доброй надеждой на Бога, в уверенности, что нет греха, побеждающего милосердие Божие, что оно все прощает кающимся и молящимся. Эта скорбь соединена бывает с радостью, делает человека усердным ко всякому добру и во всякой болезни терпеливым: Печаль бо яже по Бозе, — сказал апостол, — покаяние нераскаянно — неотложно — во спасение соделовает (2 Кор. 7, 10). Скорбь же противоположную сей печали, скорбь, причиняемую нам от бесов, всячески нужно изгонять из сердца, как и другие злые страсти, изгонять молитвой и чтением, упразднять ее общением и беседами с людьми духовной жизни. Ибо скорбь, которая не по Бозе, бывает корнем всякого зла; и если надолго пребудет в нас, то скоро, приняв вид нечаяния, превратившись в отчаяние, делает душу пустой и унылой, некрепкой и нетерпеливой, к молитве и чтению ленивой.
Шестой помысл — уныния
Если возобладает нами уныние, то душе предлежит великий подвиг. Лют сей дух, жесток дух уныния, а в соединении с духом скорби, когда споспешествует, помогает сему последнему, он бывает еще лютее и тягостнее. Борьба с этим духом особенно сильна бывает у тех, которые живут в безмолвии.
Когда воздвигнутся на душу жестокие волны уныния, человек теряет надежду видеть когда-нибудь конец их, а враг при этом влагает ему убийственную мысль, что великое его страдание, в настоящее время, впоследствии еще больше увеличится, что он оставлен от Бога, что Бог о нем уже не печется, что все это с ним случилось без Промысла Божия и что ему только одному приключилось это, а у других этого никогда не было и не бывает.
Но не так это, не так. Бог, как чадолюбивый Отец, не нас только грешных, но и святых Своих, от века Ему благоугодивших, как детей Своих, поражал духовным жезлом, по любви к ним, чтобы более преуспевали в добродетелях. Но такое тяжкое состояние духа скоро непременно изменяется; за ним следует посещение милости Божией и утешение. Как в этот злолютый час человек не думает уже, что он возможет долее пребывать в своем добром подвиге: враг все доброе представляет ему отвратительным; так по миновании сего часа все для него просветляется, все делается приятным; все скорбное исчезает как будто его и не было, он опять находит себя усердным к доброделанию, и удивляется изменению своему на лучшее. Тогда решимость его жить свято и богоугодно становится тверже, вследствие уверенности, что Бог Своей милостью все строит ему на пользу и искушения наводит единственно из любви к нему, для его усовершенствования. И еще больше воспламеняется любовью к Богу, узнав несомненно, яко верен Господь и никогда не попускает на нас искушений выше сил наших (1 Кор. 10, 13).
Без Божия попущения враг ничего не может нам сделать: он опечаливает дух наш не столько, сколько бы ему хотелось, но сколько попустит ему Бог. Уразумев это из собственных опытов, инок более и более умудряется переменами, происходящими с его духом, и доблестно претерпевает всякое скорбное нанесение, зная, что ничем так не может доказать любви своей к Богу, как благодушным перенесением скорбей и что это возводит его к высшему совершенству. «Ничто столько не уготовляет иноку венцов, как уныние, если он — и при нем — неослабно понуждает себя к Божественному деланию», — сказал Иоанн Лествичник.
Когда настанет страшная брань от духа уныния, тогда надобно крепко оградить себя от духа неблагодарности, опасаясь, чтобы не впасть в хуление; ибо враг во время уныния усиливается сразить душу именно этим оружием, т. е… оружием хулы и неблагодарности. Человек, одолеваемый унынием, по внушению врага, исполняется сомнения, страха и отчаяния, что он не может быть помилован от Бога, не может получить прощения грехов, избавления от вечных мук и спасения. Многие тогда и другие худые помыслы вторгаются в душу, которых описать нельзя, и не отступают от нее ни во время, ни после чтения и службы. Все усилие тогда нужно употребить иноку — подвижнику, чтобы не придти в отчаяние и не вознерадеть о молитве. Сколько силы есть надлежит тогда молиться, и в молитве сей весьма полезно повергаться лицом на землю.
Да молится же унывающий, по наставлению Варсонофия Великого, так: «Господи, виждь скорбь мою, и помилуй мя! Боже, помози мне грешному!» Или по научению Симеона Нового Богослова так: «Не попусти на меня, Владыко, искушение или скорбь, или болезнь свыше силы моей; но избавь от них, или даруй мне крепость перенести их с благодарением!» Иногда же молиться так, как Григорий Синаит велел молиться на сию страсть, т. е. возведши очи на небо и простерши руки на высоту; ибо две эти страсти — блуд и уныние — назвал он (Григорий) жестокими. К молитве приложи чтение и рукоделие, сколько можно, понуждая себя к ним; ибо то и другое великую подают помощь в борьбе сей. Бывает же, что и за всем этим, не бывает облегчения от этой страсти — лютого уныния, тогда настает великая нужда, и много нужно крепости, и изо всей силы вопить в молитве.
А против духа неблагодарности и хулы говори так: «Иди за мною, сатано: Господу Богу моему поклонюся и Тому единому послужу, и все горькое для меня и прискорбное приемлю с чувством благодарения, как ниспосланное от Него, для очищения грехов моих, как написано: гнев Господен подыму яко согреших Ему (Мих. 7, 9). Тебе самому на твою голову неблагодарение и хула да обратятся, и тебе да вменит их Господь. Отступи убо от меня, Бог, создавший меня по образу Своему и по подобию, да низложит и да отженеттебя!»
Если же и после сего не перестанет стужать этот дух, перенеси мысль свою на иной какой предмет — Божественный или и человеческий. Прежде же всего, душа, хотящая угодить Богу, да возмется крепко и держится терпения и упования, как пишет святой Макарий. Ибо хитрость вражеской злобы для того и наводит на нас уныние, чтобы лишить душу упования на Бога. Но Бог никогда не допускает, чтобы душу, уповающую на Него, одолели напасти, ибо знает все немощи наши. Если и люди знают, какую тяжесть может понести лошак, какую осел, какую верблюд, и налагают на каждого по силе его; если и горшечник знает, сколько времени нужно держать на огне делаемые им сосуды, чтобы излишне передержанные — не потрескались, а недодержанные — не оказались слабыми; если и в людях есть довольно на их дела рассуждения, не тем ли более разум Божий ведает, какое какой душе навести искушение, чтобы сделать ее годной и способной к Небесному Царствию и удостоить ее не только будущей славы, но и здесь — утешения от Святого Духа. Зная это, да терпим все доблестно и безмолвно, сидя внутрь своей келлии.
Правда, иногда бывает крайняя нужда, как говорит святой Василий Великий, войти в общение и собеседование с каким-либо опытным и назидательным человеком, ибо благовременное и благонамеренное посещение такого человека и беседа с ним в меру, т. е. без празднословия и многословия, могут не только изгнать из души уныние, в ней гнездящееся, но и, доставив ей некоторый отдых, придать силы и усердия к дальнейшему подвигу в благочестии; но отцы, уразумев дело из собственного опыта, говорят, что в часы искушения лучше пребывать в келлии, неисходно безмолвствуя.
Седьмой помысл — тщеславия
Много и бдительно мы должны наблюдать за духом тщеславия; ибо он весьма сокровенно, со всяким ухищрением, вкрадывается в наши намерения и действия, преграждает иноку путь к истинному преспеянию и силится исказить и извратить дело наше так, чтобы оно было не для Бога, но из тщеславия и человекоугодия. Поэтому нужно нам во всякое время строго испытывать себя и свои упражнения — внешние и мысленные: для Бога ли и для пользы ли душевной они совершаются? Надлежит всячески избегать похвал человеческих и, памятуя сказанное святым Давидом: Господь разсыпа кости человекоугодников (Пс. 52, 6), отгонять всякий льстивый помысл, внушающий сделать что-либо по человекоугодию. Так вседушно да утверждаем помысл свой, чтобы все творить нам по Бозе!
Если же кто, при всем желании своем так вести себя, побеждается иногда помыслом тщеславия против воли своей, таковый пусть исповедает помысл свой в молитве к Господу, и да преложит его на противное, смиряя и уничижая себя; и Сердцеведец, перед Коим открыта душа наша и всякое в ней движение, простит и не вменит нам его.
В борьбе с помыслом тщеславия нужно так поступать: когда почувствует побуждение чем-либо потщеславиться, тогда вспомним свои слезы и страшное оное предстояние наше перед Богом в особой нашей молитве, если имеем их. Если же нет у нас ни того, ни другого, представим себе исход наш из сего мира, и бесстыдное тщеславие этим отгонится. Если же и за сим оно гнездится в нас, убоимся — по крайней мере — того срама, который последует за тщеславием; ибо «возносящийся, еще здесь, прежде будущего века, не избежит унижения», — говорит св. Иоанн Лествичник.
А когда кто-либо станет нас хвалить, и своей похвалой, при содействии врага невидимого и собственного нашего ослепленного сердца, породит в нас мысль, что мы достойны чести и повышения, и способны к занятию высоких мест, тотчас же вспомним себе множество и тяжесть согрешений наших, или одно только из них, наиболее гнусное, вообразим в уме нашем и скажем себе: суди, достойны ли похвалы и чести так поступавшие!.. Тогда вдруг увидим себя совершенно нестоящими никакой и ничьей похвалы, и внушения бесовские отразятся и смущать нас более не станут, — сказал Никита Стифат. Если же нет в тебе больших и студных грехов, то помысли о том, сколь широка, совершенна и многообъемлюща всякая заповедь Господня, и увидишь, что все твое подвижничество — капля в сравнении с обширным морем.
Так, всегда заботясь, будем всячески хранить себя от тщеславия. Если же не будем трезвиться, но часто склоняться к тщеславным помыслам, то, укоренясь, они породят в нас презорство и гордость — начало и конец всякому злу.
Восьмой помысл — гордости
Что сказать о презорстве и гордыне? Имена у них различны, а в сущности они — одно и тоже: и гордыня, и презорство, и высокосердие, и кичение — все они преокаянны, как говорит Писание: Бог гордым противится; и: Мерзок есть перед Господем всяк высокосердый (Прит. 3, 34; 16, 5), — и нечист именуется.
Имеющий сопротивником своим Бога, мерзкий и нечистый перед Ним, где, в чем, когда и какое может обресть благо? От кого получит милость? И кто очистит его? Горестно и говорить об этом… Кто поработил себя сей страсти — гордости, тот сам для себя и бес и враг, тот в себе самом носит скорую гибель. Итак, будем бояться и страшиться гордыни, будем отревать, отгонять ее от себя всевозможно, всегда памятуя, что без помощи Божией никакое добро не может быть сделано, что если оставлены будем от Бога, то, подобно тому, как лист колеблется, или как прах возметается вихрем, — будем мы смятены и поруганы от диавола и сделаемся от людей предметом плача. Уразумев это, всеми мерами постараемся жизнь нашу проходить в смирении.
Желающему обучиться смирению, этой Божественной науке, во-первых, нужно ставить себя ниже всех, т. е. почитать себя хуже и грешнее всех людей, сквернее всех тварей, потому что вышел из порядка, указанного всякому естеству тварей, и хуже самых бесов, потому что и они преследуют нас и побеждают; во-вторых, избирать всегда последнее место и на трапезах и в собрании посреди братии, носить худшую одежду, любить черные и низкие работы, при встрече с братией каждого предварять низким и чистосердечным поклоном, любить молчание, не быть велеречивым в собеседованиях, избегать спорливости и противоречий, быть в трудах, не выказывать себя, не любить делать напоказ, и не настаивать на своем слове, хотя бы оно казалось справедливым; ибо «у новоначальных внутренний человек сообразен с внешним», — сказали отцы. «Если же внешний не благоустроен, не доверяй благоустроению и внутреннего человека», — говорит святой Василий Великий.
Святой Григорий Синаит говорит, что «тщеславие и гордость низлагаются, а смирение рождается и возрастает от самоукорения, выражаемого такими, например, словами: Верно ли я знаю грехи других, какие они и сколько их? И превышают ли они мои беззакония, или с ними равняются? Не ниже ли всех мы, о душа моя, по невежеству своему? И не то же ли мы, что земля и прах под ногами их? Не должны ли мы почитать себя хуже всех тварей, потому что всякая тварь сохранила то, что даровано естеству ее Творцом, а мы через свои беззакония потеряли все совершенства и назначение, свойственные нам по природе? Поистине — и звери и скоты честнее меня грешного. Поистине — я ниже всего, потому что я осужденник и ад уготован мне еще прежде моей смерти. Но кто не восчувствует и того, что он грешник, тот горше самых бесов, как их раб, послушник и сожитель их, имеющий сойти к ним во тьму бездны… Воистину — всякий, кто во власти бесов, тот горше и злосчастнее их самих. С ними ты, окаянная душа, низринулась в бездну, а поэтому, будучи жертвой тления, ада и бездны, как ты прельщаешься умом своим и почитаешь себя праведной, будучи греховна, скверна и по злым делам своим бесподобна!.. Увы тебе, пес нечистый и всескверный, в огонь и тьму кромешную осужденный! Горе прельщению и заблуждению твоему, о злобесне!»
Все это говорится о гордости иноческой в собственном смысле, когда гордостный помысл входит в душу человека вследствие того, что он много потрудился, много подвизался, много претерпел озлоблений на пути добродетели, или ради благоговейного жития. Но есть еще гордыня, свойственная только мирским людям, когда кто-либо тщеславится званием и преимуществами монастыря, или многочисленностью братства, — сказали отцы. А гордость тех, которые гордятся множеством сел и имений монастырских, или известностью в мире и знакомствами, не знаю, как и назвать, — говорит преподобный Нил. Есть между иноками и такие, которые высятся перед прочими ничимже — ничего своего не имея, т. е. хорошим голосом, способным к пению, или языком, годным для звучного чтения и произношения. Какая честь и похвала от Бога человеку за то, что составляет не его собственность, не от его воли зависит, а от природы?! Некоторые еще тщеславятся искусством в рукоделии: суд о них таков же. Иные кичатся известностью в мире родителей своих, или славой родственников, или и тем, что сами до поступления в иночество находились в почестях и в числе сановников. Это крайнее безумие, ибо все сие надлежало бы скрывать. А кто, и по отречении своем от мира, стал бы домогаться славы, искать и принимать почести от людей — стыд ему! Такового чествования надобно скорее стыдиться, а не воздыматься им. Заискиваемое прославление для инока — не слава, а студ: сих слава студ есть.
Если кто-либо, ради добродетельного жития своего, будет нагло стужаем и борим от помыслов тщеславия и гордости, то нужно знать ему, что для побеждения этих помыслов нет более сильного оружия, кроме молитвы к Господу Богу. Боримому нужно из глубины души взывать: «Господи, Владыко и Боже мой! Дух тщеславия и гордыни отжени от меня; дух же смирения даруй ми, рабу Твоему!» А вместе с этим и укорять себя нужно, как сказано выше, ибо Лествичник, как бы от лица тщеславия и гордости, говорит: «Ежели сам себя чаще перед Господом укорять будешь, — нас как паутину расторгнешь».
Гордостью, впрочем, святой Исаак не то называет, когда гордостная мысль только пробежит в уме, не порабощая его и не задерживаясь в нем;
ибо за один невольный помысл Бог не осуждает и не наказывает. Если человек, как скоро явится в душе гордостная мысль, тотчас же отринет ее страстные движения, то это не что иное, как поползновение, за которое Господь не истязует. Но гордыня собственно есть то, когда человек гордостные помыслы принимает как будто приличные и достодолжные и не почитает их за губительные и богопротивные. Верх же гордости, когда страсть сия обнаруживается и в словах и в делах: это не останется без осуждения. Так и о тщеславии и вообще о каждой страсти говорят отцы.
Отдел третий
В третьем отделе святой учитель наш излагает общие средства, необходимые для успешного ведения духовной брани, каковы: 1) молитва к Богу и призывание Его Святого Имени; 2) памятование о смерти и о Страшном Суде; 3) внутреннее сокрушение и слезы; 4) охранение себя от злых помыслов; 5) устранение себя от всяких попечений — безмолвие; 6) наконец — соблюдение для каждого из исчисленных занятий и действий приличного времени и способа.
1. Молитва к Богу и призывание Его Святого Имени
На все злые помыслы необходимо призывать в помощь Бога, ибо мы, как сказал св. Исаак, не всегда обретаем в себе силу противиться лукавым помыслам, а другой помощи в этом деле, кроме помощи от Бога, нет. Поэтому, руководясь наставлением Нила Синайского, нужно нам прилежно, с воздыханиями и слезами, молиться Владыке Христу так: «Помилуй мя, Господи, и не даждь мне погибнуть! Помилуй мя, Господи, яко немощен есмь! Посрами, Господи, борющего мя беса. Упование мое, осени над головой моей в день брани бесовския! Борющего мя врага побори, Господи, и обуревающие мя помыслы укроти тишиной Твоей, Слове Божий!» Или, по наставлению блаженного Феодора Студита, молиться на нечистые помыслы словами пророка Давида: Суди, Господи, обидящия мя и побори борющия мя, и далее — весь псалом 34; и как написал песнописец: «Рассеянный мой ум собери, Господи, и оледеневшее, — поросшее дурной травой, — мое сердце очисти. Яко Петру, даруй мне покаяние, яко мытарю — воздыхание, яко блуднице — слезы, да зову к Тебе: помози ми и от скверных помысл избави мя! Ибо, яко волны морские, восстают на мя беззакония мои, и яко корабль в пучине погружаюся помышлениями моими; но в тихое пристанище настави мя, Господи, покаянием и спаси мя! Зело бо скорблю за немощь ума моего, яко не хотя стражду воистину невольное изменение — колебание, обуревание, крушение. Сего ради вопию ти: Безначальная Троице Святая, помози мне, и в стоянии мя добрых помыслов и чувствований учини!»
Так, выбирая из Святых Писаний приличное на каждый помысл и каждому времени потребное, и подобным образом будем призывать Бога на помощь против всех помыслов, и Он упразднит, отженет их.
Если же и нам, немощным, когда-либо нужно будет стать против стужающих нам лукавых помыслов, запрещая, противодействуя и прогоняя их, то да совершаем это не просто, как прилунится, но так же, по примеру святых отцов, Именем Божиим и глаголами Божественных Писаний, говоря каждому помыслу: Да запретит тебе Господь (Иуд. 9); и так: Отступите от мене, вcu делающии беззаконие, и уклонитесь от мене, вcu лукавнующии (Пс. 6, 9; 118, 115), да поучуся в заповедях Бога моего; и по примеру того старца, который говорил: отыди окаяние, и: прииди возлюбление. «С кем это ты, отче, беседовал?» — спросил его один из братии, слышавший сие и думавший, что он с кем-либо разговаривал. «Я отгонял злые помыслы, а благие призывал», — отвечал ему старец. Сие и сему подобное да глаголем и мы, когда-то нам будет нужно и удобно.
2. Памятование о смерти и о Страшном Суде
Отцы говорят вообще, что в нашем духовном деле весьма полезно и потребно иметь всегдашнюю память о смерти и о Страшном Суде; а Филофей Синаит устанавливает делу сему даже чин и порядок. «От утра, — говорит, — до времени ястия пребудь в памятовании о Боге, т. е. в молитве и хранении сердца, а потом, возблагодарив Бога, должно погрузить ум свой в размышление о смерти и о Суде». Кто посвятит себя этому размышлению, тому наипаче должно иметь, в себе сии глаголы Господни: В сию нощь душу твою истяжут от тебе (Лк. 12, 20); о праздне слове будете отвещатъ в День Судный (Мф. 12, 36); сердечные помышления сквернят человека (Мф. 15, 18); или слова святых апостолов: конец приближися (1 Пет. 4, 7); приидет День Господень, яко тать в нощи (1 Фес. 5, 2); всем нам подобает предстати судилищу Христову (2 Кор. 5, 10); Слово Божие судит не только делом и словесем, но и помышлением сердечным (Евр. 4, 12).
Начальник отцов, святой Антоний Великий, говорит: «Нам должно так думать в себе, что и настоящего дня не доживем до конца». Святой Иоанн Лествичник пишет: Поминай последняя твоя, и во веки не согрешиши (Сир. 7, 39), и память смертная всегда да будет с тобой». Святой Исаак Сирин сказал: «Всегда носи, человече, в сердце твоем память об отшествии твоем». И все святые память сию и сами всегда имели и другим желающим спасения внушали иметь. И не только святые, но и внешний образ любомудрия гласит, что память о смерти весьма нужна для нравственного совершенства.
Но что нам, страстным и немощным, делать? Откуда научиться сему деланию, чтобы хоть мало водрузить и вскоренить в сердцах наших память смертную? «В совершенстве и полноте памятование о смерти и о Суде есть дарование и дивная благодать Божия», — сказал святой Исаак. А наше непостоянство, наше парение мысли и омрачающая забывчивость составляют великое препятствие — утвердиться нам в памяти о последних, т. е. о смерти, Суде, аде и вечном блаженстве. Мы часто приводим их на мысль, иногда беседуем друг с другом о смерти, но внутрь сердца своего углубить и вкоренить сего не можем… Несмотря на это, да не малодушествуем, и да не прекращаем нашего об этом старания; ибо, при помощи Божией, трудом и временем, т. е. потрудясь и потерпев, достигнем желаемого успеха.
А желающему в этом успеха должно поступать так: пусть он твердо памятует, что сказано выше; пусть уразумеет крайнюю необходимость и пользу памяти смертной; пусть убедится, что — как хлеб нужнее всех яств, так и память смертная благопотребнее всех добродетелей. «Как невозможно алчущему не помнить о хлебе, так и желающему спасения невозможно не иметь памяти о смерти», — сказали отцы. Далее, пусть соберет ум свой и сосредоточит его в том, что изрекли святые в Писаниях своих о различных и страшных видах и родах смерти, как, например, Григорий Беседовник и многие другие.
Думаю, — говорит прп. Нил, — что полезно нам воспомнить и о тех различных родах смерти, которые были в наше или в недавнее время, о которых мы слышали или которых были очевидцами. Сколько не из мирян только, но и из иноков знаем мы таких, которые благоденствовали, услаждались житием века сего, имели надежду на долгую жизнь, будучи еще далеки от старости, и внезапно сражены смертью! Многие из них застигнуты часом смерти так быстро, что не успели и проститься. Одним из них восхищены, когда стояли или сидели; другие за ястием и питием вдруг испустили последнее дыхание; иные скончались, идя по дороге; иные уснули сном вечным на ложе, на которое возлегли с мыслью — успокоить тело малым только и временным сном. Некоторые, как знаем, в последний час подверглись истязаниям столь страшным и мучительным, что и представить их себе ужасно. Приводя все это на память себе, размыслим: где наши друзья и знакомые? Что осталось теперь от тех из них, которые были здесь в чести, в славе, облечены властью, пользовались богатством и всяким вещественным изобилием? Не все ли это обратилось в тлю, дым и прах?!
Вспомним святого песнописца (святого Иоанна Дамаскина), говорящего об этом: «Кая житейская сладость печали пребывает непричастна? Или кая слава стоит на земли непреложна? Вся сени немощнейша, и вся сонии прелестнейша: един час, и вся сия смерть приемлет. Воистину убо всяческая суета в житии сем, елика с нами не пребудут по смерти: не предыдет тамо богатство жития сего, ниже снидет с нами слава века сего, но пришедши смерть вся сия погубит». Итак, уразумев суету века сего, для чего мятемся мы всуе, прилепляясь к житейскому. Путь, коим шествуем, краток. Наша жизнь — дым, пар, перст и пепел: является и вскоре исчезает; даже и путем назвать ее не стоит — и пути худши есть, по слову Златоуста.
«Путешествующий, — рассуждает святой Иоанн Златоуст, — в какую сторону захочет пойти — идет, а в какую не захочет — не идет; и когда находится в гостинице — знает, когда пришел в оную и когда имеет отойти: вечером пришел, утром отойдет; но если захочет — может замедлить или ускорить отшествием. А мы, хотим или не хотим, должны неотложно выйти из мира сего, и нам неизвестно, когда выйдем из него; и не в нашей состоит то воле, чтобы остаться здесь на несколько времени, хотя бы мы и желали сего, но внезапно находит на нас воистину страшное таинство смерти. Душа с трудом отходит от тела, разрывая, по изволению Божию, и расторгая составы и нити, скреплявшие их естественный союз. И что сотворим тогда, если заранее не подумали об этом часе, если не приготовлялись к нему и обрящемся неготовыми? Ибо в тот горький час уразумеем, как велик подвиг души, разлучающейся с телом! О, какой плач она тогда поднимет! Но некому будет помочь ей, никто не помилует ее. Будет она возводить очи к Ангелам и молить их, но безуспешно; прострет руки свои к людям, но не найдет помогающего ей никого, никого, кроме Бога и добрых дел!»
Итак, уразумев краткость нашей жизни, позаботимся о смертном часе нашем, не вдаваясь в молвы мира сего и в неполезные попечения: всуе бо мятется всяк человек, — говорит Святое Писание. Хотя бы мы и весь мир приобрели себе, но во гробе вселимся, ничего не взяв туда из мира сего: ни красоты, ни славы, ни власти, ни чести, ни другого какого-либо здешнего блага. Вот мы смотрим в гробы, что же мы видим? Видим «созданную нашу красоту — безобразну, бесславну, не имущую доброты». Видя обнаженные кости, узнаем ли по ним: кто царь, кто нищий, кто славный, кто неславный? Где красота и велелепие мира сего? Не все ли обратилось в смрад и приняло вид отвратительный! И вот все, что мир имеет прекрасного и вожделенного, изменилось в непотребство и ничтожество: как увядший цвет отпадает, как тень мимоходит, так преходит все человеческое. Почудимся такой превратности и воззовем в душе своей: «О чудесе! что сие, еже о нас бысть таинство? Како предахомся тлению? Како сопрягохомся смерти! Воистину Бога повелением, якоже писано есть».
За преступление заповеди Адам подпал болезни — всякому бедствию; и за вкушение от древа в Едеме, когда змий изблевал яд свой, всеродная вошла смерть, поражающая нас. Но предвидевший смерть Владыка и глубиной неизреченной Своей мудрости полагающий предел, или подавающий уроки, нашей жизни, пришед, низложил змия, и даровав нам воскресение, переселяет рабов Своих в жизнь иную.
Итак, воспримем в ум свой второе пришествие Господне, и наше воскресение, и Страшный Суд, воспоминая все то, что об этих событиях сказал Господь в Евангелии Своем, как написал богогласный Матфей: После скорби дней тех, — сказал Господь, — солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с небес, и силы небесныя подвигнутся. И тогда явится знамение Сына Человеческаго на небеси: и тогда восплачутся вся колена земная, и узрят Сына Человеческаго грядуща на облацех небесных с силою и славою многою. И послет Ангелы Своя с трубным гласом велиим, и соберут избранныя Его от четырех ветр, от конец небес до конец их (Мф… 24, 29–31). А возлюбленный ученик Господа, — богогласный Иоанн, передает следующие глаголы Его: Приидет час, в оньже вcu сущии во гробех услышат глас Сына Божия, и услышавше оживут, и изыдут сотворшии благая в воскрешение живота, а сотворшии злая в воскрешение суда (Ин. 5, 28–29). И опять евангелист Матфей пишет: Егда приидет Сын Человеческий в славе Своей, и вcu святии Ангели с Ним, тогда сядет на престоле славы Своея. И соберутся пред Ним вcu языцы: и разлучит их друг от друга, якоже пастырь разлучает овцы от козлищ. И поставит овцы одесную Себе, а козлища ошуюю. Тогда речет Царь сущим одесную Его: приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира. Сущим же ошуюю Его речет: отыдите от Мене, проклятии, во огнь вечный, уготованный диаволу и аггелом его. И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный (Мф. 25, 31–46).
Что, братия, что может быть страшнее и ужаснее того грозного ответа и видения, когда увидим всех согрешивших и непокаявшихся, которые за нераскаянность свою праведным определением Божиим, будучи отсылаемы на вечные мучения, в несказанно лютом трепете, возопиют неуслышанно и восплачутся горько? Как не тронуться и не возрыдать, когда вообразим в уме своем те страшные и лютые муки, о которых говорит Писание: «Огнь вечный, тьму кромешную, пропасть глубокую, червь лютый и неусыпающий, скрежет зубов», — и прочие страдания, имеющие постигнуть людей согрешивших и делами своими прогневавших Всеблагого Бога, — от нихже первый есмь аз окаянный! Какой страх, братия, обнимет нас, когда поставятся престолы, разгнутся книги, Бог сядет на Суде со славой и Ангелы будут предстоять Ему в трепете? И что мы, виновные в грехах многих, будем делать тогда, когда услышим, что Господь благословенных Отца Своего призывает в Царствие Небесное, а грешных, отделив от среды избранных, отсылает в муки? Какой дадим ответ? Что скажем, когда все дела наши предстанут нам в обличение, и все наши тайные слова, помышления — все, днем и ночью сделанное сокровенно, обнаружится перед всеми? Какой срам тогда покроет нас? Отречься от студных дел не будет никакой возможности: истина уличит и страх превеликий и стыд поразит души грешных. Не то будет с праведниками: они в радости и веселии войдут в Чертог Небесный и примут награду за добрые дела свои. И кто может, братия, изрещи страх оный и ужас второго пришествия Господня и Суда Страшного — неумытого, неподкупного, нелицемерного? «Если бы, — говорит некто из отцов, — возможно было тогда умереть, весь мир умер бы от страха».
Поэтому-то убоимся и ужаснемся, и углубим все это в уме нашем. Если бы сердце наше и не желало сего, будем принуждать его думать об этом, и в душе своей взывать: «Увы, омраченная душа, се приблизилось время твоего с телом разлучения! Доколе не отстанешь от злых дел? Доколе будешь пребывать в разленении? Почто не думаешь о страшном часе смертном? Почто не ужасаешься Страшного Суда Спасова? Какой дашь ответ, или что скажешь тогда в оправдание свое! Се дела твои предстоят, обличая тебя и свидетельствуя против тебя!.. Но, о душа, пока имеешь время, отступи от дел срамных, примись за благое житие: прибегни ко Господу, предвари Его и верою возопий: Согреших, Господи, согреших Ти зле! Но вем благоутробное Твое человеколюбие. Того ради припадаю и молюся Твоей благости, да приидет на мя милость Твоя, Владыко. Яко смятется душа моя и болезненна будет во исхождении своем от окаянного моего и скверного телесе сего, да не когда лукавый супостата совет срящет и препнет ю во тьме, за неведомые и ведомые в житии сем бывшие ми грехи. Милостив буди ми, Владыко, и да не узрит душа моя мрачного взора лукавых демонов, но да приимут ю Ангели Твои светлии и пресветлии. Имеяй власть оставляти грехи, остави ми, да почию и да не обрящется грех мой перед Тобой, еже согреших немощи ради естества моего, словом, делом и помышлением, в разуме и неразумии! Да обрящуся перед Тобой, в совлечении тела моего, неимущ некоеяже скверны на образе души моея, и да не приимет мене грешника рука темного князя мира сего, еже исторгнута мя во глубину адову, но представни ми, и буди ми Спас и Заступник! Помилуй, Господи, осквернившуюся страстьми жития сего душу мою, и чисту ю покаянием и исповеданием прими, и Твоей силой возведи мя на Божественное Твое судище. И егда приидеши, Боже, на землю со славой, и сядеши, Милостиве, на престоле Твоем, праведный Твой суд судити, мы же вси нази, яко осуждени, неумытному Твоему суду предстанем, и егда начнеши творити испытание нашим согрешением, тогда, Преблагий, не обличи моя тайная, ниже посрами мене пред Ангелы и человеки, но пощади мя Боже, и помилуй мя. Понеже страшное Твое судище помышляя, Преблагий, Дне Судного трепещу и боюся, от совести моея обличаем, и скорблю зело о деяниях моих лукавых, и недоумеваюся, как отвещаю Тебе, Бессмертному Царю, яко Тебе горце прогневах: коим ли дерзновением воззрю на Тя, Страшного Судию, аз скверный и блудный?! Но, Господи, Благоутробне Отче, Сыне Единородный и Душе Святый, помилуй мя, и избави мя тогда огня неугасимого, и сподоби мя одесную Тебе стати, Судие Праведнейший!»
Примечание. Молитва эта составлена преподобным Нилом из молитв великомученика Евстратия и преподобной матери Макрины. Желающим научиться памятованию о смерти и о Страшном Суде преполезно читать эту молитву ежедневно, отходя ко сну.
3. Внутреннее сокрушение и слезы
Так и подобным образом молясь и размышляя, как указано выше, если благодатью Божией обрящем слезы, — говорит преподобный, — то нужно плакать столько, сколько то возможно: елико силу и крепость имамы; ибо плач избавляет нас от вечного огня и прочих будущих мук, — сказали отцы. Если же не сможем плакать много, то понудим себя хоть несколько капель испустить слез сердечных сокрушением: ибо, по словам святого Лествичника, Благий наш Судия на слезы наши, равно как и на всякое наше дело, взирает и судит о них не по количеству, а по качеству и по мере силы и возможности нашей. «Видел я, — говорит он, — немногие капли слез, но таких, которые как кровь истекают с болезненным чувством; видел также и обильные слезы, но такие, которые струятся как источник — свободно, без болезни. Видел то и другое, и сужу о том и другом не по количеству слез плачущего, а по страждущему чувству сердца его. Думаю, что и Божий суд таков же».
Если же, по немощи нашей, или от небрежения, или по иной какой-либо причине, не возможем и малого плача иметь; да не унываем и да не малодушествуем, но будем скорбеть, и воздыхать, и сетовать, и печалиться, взыскуя его с благой надеждой: ибо «скорбь и томление духа, — говорит св. Исаак, — восполняет недостающую меру всех дел телесных». Согласно с сим и святой Лествичник рассуждает: «Некоторые, желая и не обретая слез, окаевают себя, удручают стенаниями и тугой душевной, внутренне сетуют и плачут; и все это вполне заменяет им слезы, хотя то вменяется ими ни во что». «Бывают еще случаи, — говорит святой Исаак, — когда слез не бывает по причине какой-либо немощи, и телесная немощь бывает причиной не только того, что желающие и ищущие плача не плачут, но и у тех, кои обрели уже и прияли дар слез, благодатный ток их прекращается и сердечная теплота охлаждается». И Симеон Новый Богослов, беседуя о слезах, поучает плакать всегда, если только, по некоему неизреченному смотрению Божию, или по приключившейся немощи, не оскудеет источник слез. То же явствует и из Святого Писания, в котором псалмопевец Давид, как бы заменяя слезы наружные плачем внутренним, говорит: Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19). Итак, нужно скорбеть в мысли, печалиться и искать слез духом сокрушенным и сердцем смиренным.
Искать слез должно так, как повелевает Святое Писание, если истинно желаем их. Из святых отцов, со всей обстоятельностью, о слезах поучает святой Симеон Новый Богослов, приводя и представляя то, что сказали о них псалмопевец Давид и Лествичник. Желающий изучить это дело, или лучше — важнейший и высший урок всей духовной науки, пусть вникнет в самую книгу Симеона Богослова и, сообразуясь с изложенным в ней, да исполняет, если только не изнеможет состав тела его. Но слишком изнурять телесное естество не полезно; ибо если сверх силы будешь понуждать немощное тело на дело, — помрачение к помрачению души приложишь и усилишь ее смущение, — говорит святой Исаак согласно с прочими отцами. Но нужно знать, что отцы разумеют здесь немощь истинную, а не притворную и воображаемую, и что нужно всегда и во всем понуждать себя неотложно, — говорит святой Симеон. Он же и то сказал, что когда душа наша пребывает в надлежащем устроении, то не может быть без слез. А мы, если не достигли в меру совершенства, постараемся приобрести хотя малую часть слез и будем просить их у Господа Бога с болезнью сердца, ибо отцы сказали, что слезы суть дар Божий, дар из числа великих даров, и повелели испрашивать его от Господа.
Так, преподобный Нил Синайский говорит: «Прежде и паче всего о даровании слез молися». А блаженный Григорий, святейший папа Римский, пишет: «Кто пребывает в благих делах и сподобился некоторых дарований от Бога, но не стяжал еще слез, тот должен молиться о том, чтобы плакать — или помышляя о Страшном Суде, или стремясь к Царствию Небесному, или каясь в злых делах, прежде содеянных, или у Креста Господня, взирая на страждущего за нас и распинаемого дражайшего Искупителя нашего; таким образом и он вступит на ту степень, на которой находятся великие подвижники, горящие любовью. В пояснение сего святой Григорий приводит из Святого Писания сказание об Асхани, дочери Халевовой. Сидя на осле, она, вздыхая, просила у отца своего участка земли, имеющей воду: Суху дал ми ecu, — говорит она отцу, — приложи мне и водную, яже доле: и даде ей отец ея, суху, яже горе, и водную, яже доле (Нав. 15, 18–19). Под Асханью разумей, поясняет святой отец, применительно душу, сидящую на осляти, т. е. на бессловесных плотских движениях; а то, что Асхань, воздохнувши, просила у отца своего водоточную землю, представляет ту истину, что и нам должно с великой болезнью сердца и с воздыханиями просить у Зиждителя нашего дара слез». С этим согласны и прочие святые.
Как же будем просить? Как станем молиться о даровании слез? Откуда положим начало? Не иначе, как только от Божественных Писаний; не довольни бо есмы и помыслити что от себе (2 Кор. 3, 5), но довольство наше — Богодухновенные Писания, как написали святые, например, Андрей Критский: «Откуда начну оплакивать деяния моего страстного жития? Какое начало положу моему настоящему сетованию? Но, как Милосердый, даруй мне, Господи, слезы умиления, да плачуся перед Тобою, Творцом всех и Создателем нашим Богом. Перед Тобой, Спасе, открываю, елика согреших окаянной моей душой и скверной моей плотью, да, Твоей помощью укрепляемый, отвергнусь прежнего бессловесия и принесу Тебе слезы покаяния». Герман, Патриарх Цареградский: «Боже мой, Творче всего мира, Создателю мой, изведший некогда воду из несекомого камня и усладивший горькие воды Мерры, даруй зеницам очей моих источники слез, исполни голову мою чистительными водами и очи мои сотвори облаками всегда слезоточными! Ибо нечистота моего смысла и скверны души требуют, Владыко, окропления и очищения от Твоего человеколюбия, сердечные мои очи жаждут непрестанного дождя вод слезных, или озера, или источника душеочистительного». Святой Ефрем Сирин: «Даруй, Владыко, мне, недостойному, всегдашние слезы на просвещение сердцу, да, просветившись сердцем, изведу источники слез с сладостью в молитве чистой, да потребится великое написание моих грехов в слезах малых и да угасится малым сим плачем тамошний огонь палящий». Симеон Новый Богослов: «Господи, Зиждителю всех! Сам даруй ми руку помощи, — очисти скверну души моей и подаждь ми слезы покаяния, слезы любительные — из любви, слезы спасительные, слезы, очищающие мрак ума моего и светлым меня соделывающие, дабы зреть Тебя, Света миру, просвещение окаянных очей моих». Песнописец: «О, Христе, Царю всех, даруй мне слезы теплые, да оплачу душу мою, которую зле погубил. Даруй мне, Христе, яко щедр, тучу слез божественного умиления, да плачуся, и омыю скверную сластей, и явлюся очищен перед Тобой…. Даруй мне слезы, Христе Боже, как древе Ты даровал их жене грешнице»… И прочие, подобные сим, молитвенные стихи, находящиеся в Писаниях Святых, нужно с усердием произносить из глубины души, испрашивая слез и чаще молясь к Господу, да подаст нам благодать сию слезную, которая, по словам Исаака Сирина, лучше и превосходнее прочих дарований, и через которую, если стяжем ее, войдем в чистоту душевную и сподобимся всех благ духовных.
Есть некоторые и такие, которые еще не стяжали совершенно слезного дара, но приобретают его — иной через созерцание тайн домостроительства и человеколюбия Господня, иной — через чтение повестей, житий, подвигов и поучении святых, иной — посредством одной, наедине творимой, молитвы Иисусовой, иной — приходит в умиление от некоторых молитв, составленных святыми, иной — умиляется некоторыми канонами и тропарями, иной — от воспоминания своих грехов, иной — от памятования смерти и Суда, иной — желанием будущего наслаждения и иными различными способами — приобретают слезный дар. И кто каким предметом возбуждается к слезам, о том и размышлять ему нужно, чтобы поддержать плач до тех пор, пока не прейдет; ибо «желающий избавиться от грехов, плачем избавляется от них, и желающий предохранить себя от них, плачем же предохраняется», — сказали отцы. В том-то и состоит путь покаяния с плодом его, чтобы и во время напасти, находящей на нас, и при всяком наводимом от врага помысле, плакать перед благостью Божией, да поможет нам. И если будем молиться с разумом, Господь не умедлит подать нам покой и умиротворение. Святой Симеон Новый Богослов все добродетели называет воинством, а умиление и плач величает царем и военачальником; ибо плач, — говорит, — с одной стороны, вооружает, научает и укрепляет нас бороться с врагом во всех начинаниях, а с другой — сохраняет от поражений противного.
Но если бы и так случилось, что ум наш, погрузясь в какие-либо простые помыслы, возбужденные слухом или видением предметов приятных или горестных для чувства, тронулся бы ими до пролития слез, то естественные эти слезы нужно преложить и перевесть на духовные и спасительные, обратив ум свой к славословию Бога, к исповеданию Его совершенств и дел, или к размышлению о смерти, о Суде, о муках и прочее, и таким образом плакать слезами благодатными. Святой Иоанн Лествичник говорит, что естественные слезы прелагать в слезы духовные достохвально, но, — замечает, что если душа наша, по благодати Божией, умиляется и слезит без нашего напряжения, сама собой, то это не что иное есть, как Божие посещение, и слезы те, слезы благодатные, благочестивые, таковые слезы должно хранить, как зеницу ока, пока отыдут; потому что они имеют большую силу и действительность к истреблению и искоренению грехов и страстей, чем те слезы, которые возбуждаются с трудом и разными мерами или ухищрением.
Когда же при внимании к себе, т. е. хранением сердечным, воздействует в нас, благодатью Божией, духовная сила молитвы, проникая нас теплотой, согревающей сердце и веселящей душу, неизреченно воспламеняя нас любовью к Богу и человечеству, просветляя ум и разливая во внутренности нашей чувство радования, тогда слезы изливаются сами собой и источаются без усилия с нашей стороны — самоисходно, тогда, как говорит святой Иоанн Лествичник, душа, подобно младенцу, и плачет и купно осклабляется, т. е. духовно радуется, выражая эту радость и на лице своем. Да сподобит нас Господь этих слез! Ибо нам, новоначальным, слабым и неопытным, кроме сего, нет другого утешения.
А когда, благодатью Божией, дар сей, дар благодатных слез в нас умножится, тогда и брань с врагом бывает легче, и помыслы умиротворяются и утишаются, и ум, как некоей обильной пищей, насыщается и услаждается молитвой: из глубины сердца льется некая несказанная сладость, ощущаемая по всему телу, и всякое болезненное чувство превращающая во всех членах в радостное взыграние.
Вот утешение, происходящее от плача, — говорит святой Исаак, — по слову Господню: Комуждо по благодати, данной ему (Рим. 12, 6)! Тогда радость, чувствуемая человеком, бывает такова, какой не обретается в веке сем. И это никому вполне неизвестно, кроме тех, которые всецело посвятили себя от всей души на дело сие.
4. О хранении себя от злых помыслов
Когда Господь благодатью Своей сподобит нас обрести слезы и восплакать, или когда поможет нам совершить чистую молитву, тогда всемерно да блюдемся от духа гневного и от прочих злых приражений. Ибо враг наш, в это особенно время, или старается возмутить нас внутренними помыслами и страстными движениями, или ухищряется отвне навести на нас брань и мятеж, чтобы дело наше запятнать и сотворить порочным.
«Когда помолишься чисто и трезвенно, — говорит Иоанн Лествичник, — вскоре за сим будешь ратуем и разжигаем на гнев. Таково ухищрение врагов наших! Поэтому, всякое доброе дело, а наипаче молитву, всегда должно совершать со всевозможным вниманием и чувством, а после молитвы беречься ярости, гнева и иных душевредных волнений. У новоначальных безгневие удерживается и блюдется слезами, как некоей браздой. И если выпустим эту бразду или воздействуем ею неправильно, тотчас начинается бесчинство».
«Бес крайне завидует молящемуся человеку, — говорит Нил Постник (Синайский), — и всеми кознями силится отвратить от молитвы ум его, непрестанно возбуждая в памяти его разные представления и в теле приводя в движение все страсти, чтобы запнуть добрый подвиг и шествие молитвенное к Богу. А когда этот лукавейший дух, после многих ухищрений своих, не возможет воспрепятствовать крепкой молитве прилежно молящегося, то на время ослабляет свои действия, чтобы потом, по совершении молитвы, напасть на него с большей злобой, и или, возмутив его гневом на кого-либо, лишает душу того настроения, какое даруется молитвой, или, раздражив чувственность какой-либо сластью, помрачает ум. Поэтому, помолився якоже подобает, ожидай яже не подобает, и стой мужественно и бодренно, сохраняя плод свой; ибо исперва на то поставлен ты, чтобы делати и храните. Итак, делая и трудясь, не оставляй без охранения того, что стяжал трудом и деланием; без этого же никакой пользы не будет тебе от молитвы».
Явно, что о делании и хранении святой отец берет слова из райской истории Адама, ибо Писание говорит: сотвори Бог Адама, и посели его в рай, еже делати и хранити его рай (Быт. 2, 15). Райским делом он назвал здесь молитву, а соблюдение себя, или своего сердца, после молитвы от злых и лукавых помыслов — хранением. Итак, если Господь удостоит нас посещения Своей благодатью во время молитвы, плача, богомыслия, то да сохраняем себя всячески от всяких недобрых помыслов, наипаче же от худых слов и дел, и свои чувства да ограждаем бдительно, чтобы через них не воздвиглась на нас брань.
Если же по нужде, против воли нашей, душа наша впадет в какие-либо помышления, тотчас да прибегаем к Творцу нашему с мольбой, и Он рассеет их. Прямее и благонадежнее этого способа иного нет. И таким образом, при содействии Божием, мы сохраним души наши в страхе Его, не попуская уму нашему рассеяться и ослабнуть от обуревания помыслов, ни быть расхищену от каких-либо суетных удовольствий, и удаляя от себя все то, от чего может быть, при слабости ума, утрачено приобретенное посредством умиления сердечного. После слез и после молитвы твердо и крепко да стоим в том же, т. е. слезно-молитвенном настроении духа.
5. Устранение себя от всяких попечений — безмолвие
Сии чудные делания, о которых мы сказали, непременно требуют отсечения попечений, т. е. чтобы умереть для всего житейского и упражняться со всем прилежанием и вниманием в одном деле Божием, как сказали великие отцы, собственным опытом познавшие эту мудрость.
Святой Макарий Великий говорит: «Кто хочет приступить ко Господу, сподобиться Вечной Жизни, сделаться обителью Христовой, исполниться Духа Святого, чтобы придти в состояние приносить плоды Духа, чисто и неукоризненно исполнять заповеди Христовы, — тот должен начать тем, чтобы, прежде всего, крепко веровать в Господа и всецело предать себя вещаниям заповедей Его, во всем отречься от мира, чтобы весь ум не был занят ничем видимым. И ему надлежит, однакоже, думать, чтобы единого Бога иметь перед очами своими, и Ему единому быть угодным, и непрестанно пребывать в молитве с верой, в чаянии Господа, всегда ожидая Его посещения и помощи, сие одно всякую минуту имея целью ума своего. Потом, по причине живущего в нем греха, надлежит ему понуждать себя на всякое доброе дело, к исполнению всех заповедей Господних. Более всего, в незабвенной памяти, как образец, да содержит смирение Господа и жизнь Его и кротость и обращение с людьми, да пребывает в молитвах, всегда веруя и прося, чтобы Господь пришел и вселился в него, усовершал и укреплял его в исполнении всех заповедей Своих… Тогда Господь, видя такое его произволение и доброе рачение, видя, как принуждает себя к памятованию Господа, и как сердце свое, даже против и воли его, ведет непрестанно к добру, тогда Господь творит с ним милость Свою, избавляет его от врагов и от живущего в нем греха, исполняя его Духом Святым. И тогда уже без усилий и труда во всей истине творит он все заповеди Господни, лучше же сказать, Сам Господь творит в нем заповеди Свои, и он часто плодоприносит тогда плоды Духа». И Василий Великий говорит: «Начало чистоты душевной есть безмолвие». А дело безмолвия, по словам Иоанна Лествичника, есть отложение попечений о предметах не только предосудительных, но и благословных, молитва без лености и ненарушимая деятельность сердца. Вещами же благословными называет здесь Лествичник не занятия внешние, вошедшие ныне в обычай, как-то управление селами, распоряжения многими поместьями и прочие, связывающие с миром отношения. Все это — бессловесно, нам неприлично, неуместно. Но под этими благословными вещами святой отец разумеет то, что кажется благоприличным и для спасения души полезным, например: беседы и свидания, в удобное время и в меру, с отцами и братиями, духовными и благоговейными. Если эти благословные беседы выходят из своих пределов и бывают без должной осмотрительности, то по необходимости, и они обращаются в неполезное и предосудительное — в бессловесное, т. е. любопрения, противоречия, ропотливость, пересуды и другие погрешения, к которым бывает легкий и незаметный переход от беседы благословной.
«Естественное дело, что, не учась письменам, нельзя навыкнуть чтению книг: последнее не может быть без первого. Просто сказать: не учившемуся грамоте, нельзя по книгам говорить, читать, канонаршить. Тем более, не приобретшему первого, т. е. отложения попечений о благословных и неблагословных вещах, не умершему для всего земного и мирского, невозможно совершать ни песнословий с разумом — неленостно, ни молитвы внутренней — чисто, т. е. невозможно совершать делания сердечного», — поясняет вышесказанные мысли святой Иоанн Лествичник. И в другом месте он же говорит: «Малый волос затемняет око, и малое попечение разоряет безмолвие», — и еще: «вкусивший от плода молитвы нередко одним словом своим оскверняет ум так, что, принявшись снова за молитву, уже не находит того, что прежде сего ощущал».
Святой Симеон Новый Богослов говорит: «Да будет житие твое безмолвно, беспечально и для всего мертво», — и уже после сего наставления, он поучает молитве и трезвению. Преподобный Исаак истинно желающим безмолствовать и очищать ум свой молитвой так говорит: «Удалися от видения мира, прекрати беседы, откажись принимать в келлию свою приятелей даже под благими предлогами, кроме тех, которые с тобой единонравны и единомысленны и разделяют твои сокровенные чувствования — стаинники; опасайся возмутить душу твою, собеседованием, которое часто оставляет следы надолго и по прекращении разглагольствия, как сами дознали своим опытом; бывает, что лишнее слово, сказанное лицом, к нам близким и любимым, не малое время волнует нас и весьма препятствует хранению ума и тайному поучению — богомыслию».
В других местах и еще строже говорит святой Исаак: «О, что злее и вреднее свиданий и разглагольствий для истинно пребывающих в безмолвии! О, братия! Как гололедица, внезапно покрыв садовые ветви, иссушает их, так и разглагольствия с людьми, кои не хранят безмолвия, хотя бы они были кратки, хотя бы казались полезными, иссушают цветы добродетелей, цветы, вновь расцветающие в безмолвии, цветы нежные и молодые, окружающие сад души, насажденной при исходищах вод покаяния. И как иней мертвит прозябающие растения, так и беседы человеческие мертвят корень ума нашего, корень, только что пустивший ростки добродетели. И если вредоносны беседы с такими лицами, которые в житии своем не совсем беспечны и несколько внимают себе, то сколь вредны для души свидания и разглагольствия с людьми беспечными и нерассудными, не говоря уже о мирских!.. Как человек благодарный и благонравный, когда упиется, забывает свое благородие, и свое имя и звание подвергает бесчестию и осмеянию, по причине неблагочинных слов и поступков, происходящих от опьянения, так и целомудрие души свиданиями и разглагольствиями нарушается, тщание ее о хранении сердечном ослабевает, усердие к добродетели охладевает, и она ниспадает из благонастроения своего. И если не всегдашние, а по временам бывающие разглагольствия, не сдерживаемые дверью ограждения устен и слуха, причиняют великий вред безмолвнику смущая его ум и охлаждая его в божественных занятиях, то что сказать о тех, кои постоянно друг друга сретают и провожают, не полагая хранения языку своему?!»
«Любящий обращение в мире, лишается жизни, — говорит тот же святой отец в ином месте, — и не знаю что сказать о нем, разве только с плачем рыдать рыданием неутешным, подвизая к сорыданию и братолюбные сердца других». И еще: «Единое видение мирских может подать силу и пищу страстям, ослабить в подвижнике любовь к подвигу своему и изменить его расположение и любомудрие».
«По сим причинам, — говорит святой Исаак, — иноку не должно входить в общение с теми предметами, кои возбуждают в нем брань; но надлежит ему всячески избегать ее и не приближаться ко всему тому, что свободу его подвергает искушению. Ибо в то самое время, как приходим мы к Богу, поставляем завет с Богом, чтобы удалить себя и отрешить от всего этого; и не только отрешиться, но чтобы и не видеть кого-либо из мирских, ни слушать их слова, ни о них что-либо слышать».
И еще многое сему подобное пишет святой сей и другие святые. Поэтому истина сия считается несомненной.
6. Соблюдение для каждого из исчисленных занятий и действий приличного времени и способа
Все сии добрые и благолепные дела подобает совершать благовремение и в должной мере, как говорит святой Василий Великий: предварять все благорассуждением, потому что без благорассуждения и доброе нередко обращается во вред, если не соблюдается время и мера, а когда благорассуждение правильно установит время и меру, великая польза, чуден прибыток получается.
И святой Лествичник, на основании Священного Писания, говорит: Время всякой вещи под небом (Еккл. 3, 1), — всему и в нашей жизни священной для каждого время. Время безмолвию и время немятежному общению, время непрестанной молитве и время нелицемерного служения; да не прельстит нас неразумное и предерзкое усердие, и да не взыщем желаемого времени прежде своего времени, чтобы не лишиться нам того, что можно было получить в свое время. Время трудиться над сеянием, и время пожинать класы неизреченной благодати. Ту же истину он поясняет иным примером.
«Не безбедно воину, неискусному в единоборстве, отделиться от своего ополчения и вступить в единоборство с врагом; не безбедно и иноку начать безмолвие, не искусив себя и не обучив себя в обуздании страстей долгим обучением; тот гибнет телесно; сей — душевно. Ибо путь истинного безмолвия есть путь мудрых и тех только, которые в трудном своем подвиге стяжали божественное утешение и бранную помощь».
Великий Варсонофий, когда один из братии прочитал ему в Патерике, что истинно желающий спастись должен прежде пожить в братстве, перенести, по примеру Господа, и досаждения, и поношения, и бесчестия, и прочее, и потом уже идти на совершенное безмолвие, которое есть восшествие на крест, т. е. умерщвление себя всему земному и мирскому, в ответ на это сказал: «Верно сказали отцы; иначе и быть не может». А другому сказал: «Прежде, нежели человек не войдет в себя самого и не возобладает собой, безмолвие порождает высокоумие, а обладает собой тот, кто совершен в смирении». И еще сказал: «Если дерзнешь ступить за свою меру или черту, знай, что потеряешь и то, что имел. Но держись середины, внимая воле Божией. Ибо, кто захочет обеспечалиться прежде времени, сложить с себя всякую заботу внешнюю и дела, тому общий враг подготовит гораздо более смущения, чем покоя, и доведет его до того, что вынужден будет сказать: лучше бы мне не родиться».
Сказал же так святой потому, что с таковыми случаются многие обольщения, как говорит Григорий Синаит: «Многие в безмолвии неискусные подвергались прелести древле, и ныне подвергаются новоначальные и самочинные, и после многих трудов, за несмысленное свое безмолствование, бывали и бывают предметом смеха и поношения… Ибо памятование о Бозе, т. е. умная молитва — выше всех деланий и есть глава добродетелей точно так, как любовь Божия. И тот, кто бесстудно и дерзостно домогается внити к Богу, чтобы беседовать с Ним чисто и вселить Его в себя с понуждением, тот, говорю, удобно удовляется в смерть, если это будет попущено; ибо гордостно, и дерзко, и прежде времени, и недостоин будучи, устремляется к этой высоте. Одни только сильные и совершенные в состоянии противоборствовать бесам наедине и извлекать на них меч, иже есть глагол Божий, немощные же и новоначальные, не осмеливаясь прежде времени бороться и отрекаясь от брани, скрываются в твердыне опасения и благоговейного общежития и таким образом избегают смерти»…
Слыша это, будем осмотрительны и прежде времени да не дерзнем простираться на высокое подвижничество, чтобы не потерпеть вреда и не погубить души. Соблюдая приличное время и среднюю меру, будем идти безопаснее и благонадежнее: средний путь, говорят писания святых, неподателен и непреткновенен.
Приличным для безмолвия временем может быть то, которому предшествует предобучение себя в сожительстве с людьми, а средняя мера и средний путь есть сопребывание с одним или с двумя братиями, как написал святой Иоанн Лествичник: «Желающие работать Христу, да избирают приличные для сего места и образы жительства, которое может быть троякое: или — уединенное, отшельническое, или — безмолствование с одним, с двумя, или же — общежительное. Не уклоняйся ни направо, ни налево, но путем царским иди, — присовокупил он из Писания (Втор. 5, 32; Чис. 21, 22).
Из указанных образов жительства средний, т. е. безмолвное сопребывание с одним или с двумя, по мнению Иоанна Лествичника, для многих был гораздо благонадежнее. «Ибо, — говорит, — горе единому, когда впадет в уныние, или в сон, или в разленение, или в отчаяние: некому его в тот час воздвигнуть и ободрить. В доказательство сего он приводит слова Самого Господа: Идеже бо еста два или трие собрани во Имя Мое, тут есмь посреде их (Мф. 18, 20), — и изречение премудрого: блази два паче единаго (Еккл. 4, 9), т. е. благо отцу с сыном, при содействии Божественного Духа, совместно подвизаться: кто один без помощи другого вступит в брань против духов, тот умеряется от них — терпит от них более опасных уязвлений».
Перечислив добрые нравы некоторых, святой Иоанн Лествичник сказал: «Таковым сопребывание с другими неполезно, они, под руководством наставника, от безмолвия, как из тихого пристанища, восходят на небо, не имея нужды в том обучении, в тех искушениях, которые происходят от молвы и соблазнов в общежитиях. Но тем, которые неискусны и еще побеждаются душевными страстями, отцы и прикасаться к безмолвию, наипаче же одиночеству не велели.
Душевными страстями называют тщеславие, самомнение, лукавство и другие — от них происходящие. «Кто недугует сими страстями и, несмотря на сие, вступает в безмолвие, тот уподобляется человеку, выскочившему из корабля и на одной доске думающему безбедно достигнуть берега, — сказал Лествичник. — Но те, которые борются с калом, т. е. с телесными страстями, могут исходить в уединенное житие, и то не просто, как прилучилось, но в свое время и если имеют наставника; ибо уединением требует крепости Ангельской. Стужаемые же от душевных страстей, пусть не дерзают и следа безмолвия видеть, да не потерпят исступления».
Находим и иных многих, дивных и великих отцов, которые так учили и так творили, как это видно из их писаний. Так, святой Исаак более всех отцов ублажает безмолвие, и святого Арсения Великого восхваляет как совершенного безмолвника; но и он имел служителей и учеников. Точно так же и Нил Синайский, и Даниил Скитский, и многие другие, как повествуется в житиях их, имели учеников. И повсюду в писаниях обретаются похвалы и одобрения безмолвию, в сопребывании с одним или с двумя; какового сопребывания и мы были очевидцами, говорит о себе преподобный Нил, во святой горе Афонской, в странах Цареградских и в иных многих местах.
Если где живет духовный старец с одним или двумя, а по нужде и с тремя учениками, и если кто еще вблизи безмолвствует, то они, в известное время, приходя друг к другу, между собой просвещаются духовными беседами. А мы — новоначальные и неразумные — вразумляемся и подкрепляемся один от другого, как написано: брат братом помогаем, яко град тверд (Притч. 18, 19), — и имеем непрелестного учителя — Богодухновенные Писания.
Поэтому, нам кажется весьма удобным пребывание с одним или двумя верными братиями и единомудренными в деле Божием, да научаемся воле Божией от Священных Писаний. И если кому Бог даст разуметь больше, да назидает брат брата. Боримые же от бесов и стужаемые от страстей, да помогаем друг другу, как говорит святой Ефрем; и таким образом, благодатью Божией будем направляться на дела благие.
Но когда хотим созидать безмолвное жительство, прежде всего, нужно предустроять себя молитвой, да даст нам Бог свойства, нужные к совершению его, как говорит Лествичник, т. е. терпеливое соседение — пребывание на одном месте — в одном деле, чтобы как положим начало сему, не быть нам в посмех врагам и в препятие — соблазн другим делателям — братии; но да пребудем в делах добрых — твердо, будучи сохраняемы благодатью Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, молитв ради Владычицы нашей Богородицы и всех святых, в подвигах добродетели просиявших.
Нужно нам и то знать, что мы избираем место безмолвия, да отступим от неполезного мятежа, молвы и прочего, неугодного Богу, и пребудем в заповедях Его, все потребное приобретая трудами своими; если же нет, то помалу взимая милостыни, откуда усмотрит благость Его, но излишнего всячески избегая. Будем же делать то, что угодно Богу: пение, молитву, чтение и поучение в вещах духовных, рукоделие и труд в какойлибо работе. И тако, мало-помалу, по силе своей, приближаясь к Богу, во внутреннем человеке, будем воссылать во благих делах своих славу Отцу, и Сыну, и Святому Духу — Единому в Троице Богу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Послесловие
В послесловии преподобный Нил говорит, с какими расположениями предложил он Устав свой.
«Сия убо Божией помощью возмогаеми, мы неразумнии, по мере худости нашего разума, написахом на воспоминание себе и подобным мне, иже в числе учимых суть, аще и произволяют. Не от себе же, яко в начале сих писаний рех, но от Богодухновенных Писаний святых отцов, просвещенных разумом. Вся бо, яже зде, не без свидетельства Божественных Писаний суть. И аще что обрящется в сих не угодно Богу и не полезно душе, моего ради неразумия, да не будет то; но воля Божия, совершенная и благоприятная, да бывает: аз же прощения прошу. Аще ли же кто о сих вящше и полезнейше разумевает, той тако и да творит, мы же о сем радуемся. Аще же от сих кто пользу обрящет, и о мне грешном да помолится, да получу милость перед Богом».
Духовное завещание преподобного Нила
«К сему и еще аз недостойный Нил, моих присных господий и братии, иже суть моего нрава, молю: по скончании моем повергните тело мое в пустыни, да изъядят е зверие и птицы, понеже согрешило есть Богу много, и недостойно есть погребения. Аще ли сице не сотворите, то ископавше ров на месте, идеже живем, со всяким бесчестием погребите мя. Бойтеся же слова, еже великий Арсений завеща учеником своим, глаголя: на суде стану с вами, аще кому дадите тело мое. Тщание бо и мне было то, елико по силе моей, да не сподоблен буду чести и славы века сего ни которые, якоже в житии сем, тако и по смерти моей. Молю же всех, да помолятся о душе моей грешней, и прощения прошу от всех, и от мене прощение да будет: Бог да простит всех нас».
«Конец достиже богодухновенным словесем».
Проповедь иеросхимонаха Нила в день памяти преподобного Нила, Сорского чудотворца, 7 мая
Празднуя сладкую и всеосвященнейшую память преподобного отца нашего Нила, внимательно рассмотрим, какой жизнью и какими добродетелями он восшел на высоту святости и преподобия.
Но прежде рассмотрим и протолкуем титло или название — преподобный.
Это название имеет происхождение от слова: подобный. Например, напишет какой-либо живописец образ или портрет живого человека, и тот портрет будет подобен тому человеку. Но другой, искуснейший в сем художестве, напишет с того же человека образ искуснее и похожее первого; и первый может назваться подобным живому оному человеку, а другой, в сравнении с первым, преподобным, т. е. подобнейшим первого.
При сотворении человека, Бог сказал: Сотворим человека по образу Нашему, по подобию Нашему (Быт. 1, 26). А посему всякий человек, в разумной душе своей, имеет образ и подобие своего Творца Бога. Но не во всех соблюдается то подобие образа Божия. Ибо каждый, влагающий себя во многие грехи и скверные нечистоты и, как свинья, валяющийся в скверне греховной, помрачил и обезобразил образ Божий и уподобился несмысленным скотам. И о, сколь далек такой от подобия Божия! А которые соблюдают себя от греховных скверн и благоуподобляются своему Господу Богу добрыми делами, в тех душевный Божий образ есть прекрасен и светел и подобен своему Создателю. И чем усерднее кто трудится в угождении Богу, тем светлее сияет в нем образ и подобие Божие.
Кто из благочестивых мирян тщится угодить своему Владыке, живя в страхе Божием и ходя во всех оправданиях Господних без порока, в душе того образ Божий подобен есть Богу. А кто отрекся от мира, и, восприяв монашеское житие, касается величайших подвигов бессупружного жительства и хранения беспорочной чистоты и повседневно подвизается в умерщвлении себя, в душе такого, угождающего Богу более мирянина, образ Божий есть подобнейший Богу. И потому угодивший Богу в иночестве называется преподобным. Многие из богоугождающих удобно уподобляются Христу в смирении, в кротости, в милосердии, в незлобии, в нелицемерной любви и в других добродетелях, бывающих без великого труда. И преимущественно живущие в мире могут и должны уподобляться Ему сими добродетелями. Не составляет чрезвычайного труда быть дружелюбным, милостивым, кротким, незлобивым, смиренным. Какой также труд никого не обижать, не убить, не украсть, не желать чужого, не воровать, не лгать, не осуждать, не укорять, и упражняться в прочих без особого труда творимых добродетелях, которыми благоговейно жительствующие бывают христоподобными? Но весьма мало подобящихся Христу в страданиях Его, в ношении со многим трудом креста и в распятии. Здесь зрим к виновнику сего нынешнего нашего торжества — Нилу преподобному. Ибо он, чтобы подобнее изобразить в себе Христа распятого и сотвориться преподобным Ему, взял на себя крест иночества, и, терпеливо нося его, повседневно распинался на нем и умирал, говоря к Христу: Тебе ради умерщвляем есмь весь день (Пс. 43, 23). О, истинный подобниче Христов Ниле преподобие! Ты не только подобен Христу Господу своему в духовном распятии твоем, но воистину и преподобен Ему, более иных подобнейший.
Слушатели! Смерть есть двоякая: естественная и духовная, иначе смерть греху. Естественная есть общая, а духовная — только произволяющим. Ибо Господь говорит: Иже хощет по Мне идти, да отвержется себе и возмет крест свой, — значит, Он не принуждает никого, а кто сам хочет и произволяет. Мы же смотрим: кому смерть только одна естественная, а преподобному Христову угоднику две: прежде духовная, а потом естественная. Не может быть честна перед Господом смерть естественная, если не предварит духовная. И никто не получит Вечного Живота, если не будет умирать прежде смерти естественной духовной. И никто не внидет в Вечную Жизнь, если не избиет в себе греховные вожделения умерщвлением. О, сколь блажен научившийся быть прежде смерти мертвым греху и прежде погребения во гроб погребший свои страсти в умерщвленном своем теле!
Такой-то смертью, прежде смерти, повседневно умирал преподобный Нил, отец наш. И когда мир и диавол покушались лыцениями своими свести его с креста, всегда обретали его мертвым и недейственным. Ибо как кто гнушается мертвого трупа, едомого червями, так преподобный Нил презирал сей мир, как мертвый, не имеющий надежды вечного живота, непрестанно же едомый червями повседневных попечений, молв и мятежей. И так от него отходили мир с диаволом без успеха и со срамом.
Умирал преподобный Нил и по плоти своей, распиная все плотские вожделения различными умерщвлениями: Яко Христов сущи, плоть распинаше со страстьми и похотьми (Гал. 5, 24). О, сколь сильный есть сей наш домашний враг и мало от кого побеждаемый! Наиболее же всего, весьма многие побеждаются от него. А что жалостнее всего, иногда одолевает он и святых. Столь силен враг — плоть наша! Сильный и досадный враг, ибо, всегда нападая, силится одолеть, и этим много оскорбляет подвизающегося. Превосходно сказано одним святым старцем: «Если кто может понести скорбь плоти, тот пусть оставит все и бежит от мира сего, как Израиль от рабства фараонова». Достойно рассуждения сие слово: «скорбь плоти». Где господствует плоть, а дух порабощен ей, там нет оскорбления плоти в сей жизни, но будет в будущей, — в геенне огненной. А где дух тщится господствовать над плотью, тут непрестанная скорбь, тягота и брань против плоти, борющей иногда природными, а иногда от искусителя воздвигаемыми греховными стремлениями. И тот по истине, есть истинный инок, кто может носить скорбь плоти; ибо бремя сие тяжело духу нашему, как гнилой труп живому человеку.
В истории воспоминается некоторый мучитель Тиренинский царь, который мучил пленников таким бесчеловечным мучительством: трупы мертвых крепко привязывали к живым, прилагая лицо к лицу, руки к рукам, ноги к ногам; и живый носил мертвого, доколе согниет труп и смрадом своим уморит живого. О, какое ужасное мучительство!
Подобный есть союз тела с духом. Грехолюбивое тело, всегда желающее скверных сластей, есть как труп смердящий. Возсмердеша, — говорит святой пророк Давид, — и согниша раны моя, от лица безумия моего (Пс. 37, 6). А дух, нудящийся угодить Богу, есть как живой человек, взирающий к вечности. О, сколь тяжело живому человеку носить привязанный к себе мертвый труп! О, сколь великая тягость есть духу носить, т. е. терпеть плотские, греховные похоти и вожделения! О сем-то упоминает апостол, говоря: Окаянен аз человек; кто мя избавит от тела смерти сея? (Рим. 7, 24). Желание имамразрешитися (Флп. 1, 23). Итак, тот есть истинный инок и доблестный подвижник, кто может беспреткновенно понести скорбь плоти.
Хотящий увидать иночество преподобного Нила, пусть не испытует явных подвигов его. Напрасно будет такое испытание; ибо смиренномудрейший отец наш всемерно старался утаить подвиги свои от людей, затворяя тело в уединенной келлии в непроходимой пустыне, ум же и сердце углубляя в Боге, все втайне творил одному ведущему Богу: пощения, непрестанные молитвы, жесточайшие труды и различные умерщвления плоти, потому что богоносный отец наш научился от величайших светильников мира, просиявших в иночестве, ничего не творить на явление людям; ибо пишется о древних иноках, жительствовавших в египетских пустынях и скитах, что они не считали достойным инока то доброе дело, о котором другие знали; но считали свойственной иноку ту одну добродетель, о которой кроме Бога никто из людей не знал. О, божественного мудрования божественных мужей! О, высоты смирения во плоти живших ангелов! Итак, кто может испытать деяния инока, погруженного в глубину смирения? Воистину «исчезоша испытающие испытания» иноческих деяний, «приступит бо» мирской человек, но «сердце» смиренномудрого инока «глубоко». Такой нрав истинного иночествования соблюдал в себе преподобный Нил, во все дни, даже до честного своего преставления к Богу. А что всего удивительнее, не только в жизни своей, но и по смерти не хотел сподобленным быть никакой славы и чести от людей, как явно из завещания, написанного им ученикам его. О, чудо, братие! О, безмерного и высокотворного смирения великого отца!
Итак, зрите все и разумейте, что он был совершеннейший инок, добре ведущий угашать все разженные стрелы лукавого и сокрушать все сети вражий. Ибо кто удобно преходит хитросплетенные сети диавольские, как не смиренномудрый? Сей великий отец наш дерзновенно мог сказать о себе апостольское слово: Подвизаюся, не яко воздух бияй, но умерщвляю тело мое и порабощаю е (1 Кор. 9, 26–27); и оное речение: Господи, виждь смирение мое и труд мой (Пс. 24, 18). Ибо что иное было и все житие его в сей плачевной юдоли, как не повседневное мученичество! Каждая же капля пота его столь приятна была Господу, как и капли мученической крови, за Христа излиянной. Ибо равночестны суть поты трудолюбивого подвижника, ради Христовой любви повседневно умерщвляющего свою плоть, и кровь мученика, умирающего одним часом. Потому что приемлют равную благодать и чудодейственную силу. Подают ли исцеления святые мученики, излиявшие ради Христа свою кровь, — равно и преподобные подают исцеления. Чудодействуют ли мученики — чудодействуют и преподобные. Ибо, угождая Христу, они излияли многие поты. Не дивно, что Павловы руки чудодействовали и подавали исцеления; ибо, будучи вязаны и биены, много пострадали они за Христа. Но дивно то, что главотяжи и убрусцы его, ничтоже страдавшие, имели ту же силу чудодействия, как и самые Павловы руки, как пишется об этом в апостольских Деяниях. Равно имел чудесную силу Павлов пот, точимый в трудах, как и кровь его, в страданиях проливаемая. Не меньшие суть честности и капли потов преподобных, как и капли крови мучеников.
Не последнейшая суть перед Богом излияния потов и твоих, преподобный отец наш Нил, вседневный мученик Христов. Мы веруем, что ты столько же угодил Богу твоими подвигами, сколько и святые мученики своими страданиями. Вот, слушатели, мы узнали преподобие святого отца нашего Нила, бывшее в иночестве его, когда на кресте своем духовном, распинаясь миру и всем похотям, он сораспялся Христу и победил все прилоги вражий, сотворившись мертвым и недейственным греху, живым же Богу, говоря с апостолом: Живу же не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20).
Ты же, преподобие и богоносне отче наш Ниле, ныне предстоящий престолу Христову в Церкви торжествующих, не забудь нас, с любовью празднующих святую твою память, и от горнего восшествия назирай нашу худость. Отче наш благий! Милостивно призирай на чад твоих. Пастырю наш добрый! Не презри сего твоего стада. Хотя ты и отлучен от грешников твоей святыней, но не отлучайся от нас грешных, милосердием твоим, невидимо присутствуй нам, снабдевая рабы твоя и всегда во всем пособствуя и творя милостивым нам Владыку и Бога нашего твоими молитвами к Нему о нас. Виждь обитель, в которой мы жительствуем, освященную твоими священнейшими подвигами и потами, и место, в котором ты много трудился. И буди нам и всем, с любовью почитающим тебя, помощник, заступник, покровитель, защититель, промысленник и управитель нашей жизни. Ходатай наш теплый! Непримолчи, вопия к Господу о нас, и испроси мир мирови, тишину, благоденствие и одоление на врагов, и всем временные и вечные блага. Аминь.
Комментарии к книге «Аскетика. Том I», Иоанн Лествичник
Всего 0 комментариев