«Сердце мира»

свернуть ее в одно чарующее созвучие, чтобы овладеть ею раз и навсегда. Терпение — вот первая добродетель того, кто хочет слышать. Вторая добродетель — отречение. Ибо — смотри — ты можешь постичь размах мелодии не раньше, чем прозвучит ее последний тон. Лишь теперь, когда музыка отзвучала, ты в состоянии охватить все ее таинственные колебания, все сопряженные между собою арки, все соотнесенные друг с другом округлые линии. Лишь то, что достигло слуха, проникает в сердце. И все же, и все же: ты не можешь — неким невидимым образом — ухватить и единстве Духа что-либо, что ты не пережил чувственным образом в многообразии чувств. Над временным есть вечное, оно посеяно и собрано им — но оно воплощает себя лишь в переменах Времени.

Что мы за странные существа! Мы растем лишь тогда, когда брошены в поток преходящего. Мы можем созревать и обогащаться лишь ценой непрерывного отречения от текущего часа в пользу следующего. Мы должны длиться в длительности. Там, где мы пытаемся остановиться, мы нарушаем жизненно важный закон природы. Когда мы не можем вытерпеть существования во времени, мы впадаем в ничто. Когда мы шагаем вперед, мы слышим голос ветра, веющего навстречу, но остановившись, чтобы расслышать его получше, мы не слышим уже ничего. Время — это и грозное предупреждение, и небывалое обетование: «Дай увести себя, иначе ты не сможешь идти со мной! Дай увести себя, покажи свои пустые ладони, иначе я не смогу их наполнить, иначе я пройду мимо тебя с моими нежданными дарами и оставлю тебя с твоими ветхими пожитками. Поверь мне: ты разбогатеешь лишь тогда, когда откажешься от своей удачи, когда прервешь час своего торжества; разбогатеешь, если сможешь стать бедным, но доступным для всех — стать нищим у врат грядущего. Не сдерживай себя, не связывай себя, не скрепляй себя! Ты не можешь копить Время впрок, учись у него расточительности! Расточи то, что в противном случае другой отберет у тебя силой. И тогда ты, жалкий и ограбленный, будешь богаче королей. Время — это школа порыва, это школа великодушия».