«Кошмарный парнишка»

Кошмарный парнишка (fb2) - Кошмарный парнишка (пер. Владимир Игоревич Болотников) 801K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Фрэнсис Скотт Фицджеральд Кошмарный парнишка

I

Когда Фифи впервые наведалась к двум своим тетушкам на Лонг-Айленде, ей было всего десять лет, но даже тогда, стоило ей уехать домой, в Нью-Йорк, работник их заявил, что дюны теперь не те, что прежде. А все из-за их племянницы. Без нее в тех местах, у мыса Монток, все стало казаться каким-то унылым и никчемным, обшарпанным и дряхлым. Даже чайки выписывали над морем круги с меньшим задором, будто им не хватало этой загорелой, крепкой девчонки, босоногой, с огромными глазами, которая без устали что-то сооружала на песчаном пляже.

Со временем загар побледнел, и кожа Фифи снова стала нежно-розовой, однако эта девчонка по-прежнему умела разрушать очарование самых замечательных уголков природы, а заодно и жизненные планы множества перспективных молодых людей. Поэтому когда в респектабельных газетах было, наконец, объявлено, что Фифи удостоила своим выбором джентльмена по имени Вэн-Тайн, все прочие джентльмены даже обрадовались, ибо отныне безмерная тоска и неодолимые желания, обуревавшие их после знакомства с нею, станут донимать одну-единственную самоотверженную личность; в общем, новость эта, если не для самой этой личности, то хотя бы для тесного круга знакомых Фифи, воистину была благословенной.

О помолвке объявили, разумеется, не на спортивной странице и даже не в колонке «Требуется помощник» – нет, подымай выше: ведь родственники Фифи были членами «Общества охраны крупных состояний»; а мистер Вэн-Тайн как раз приходился отпрыском тому, кто еще до Гражданской войны, собственно, это общество и организовал. Так что объявление угодило на страницу, предназначенную для сильных мира сего, причем украшала его фотография, на которой косоглазая юная особа держала под руку брутального джентльмена с четырьмя рядами зубов. Такой фотография стала в напечатанном виде, и читателям приятно было убедиться, что, при всем своем богатстве, жених и невеста страшны как смертный грех, – таким образом все остались довольны. Редактор раздела светской хроники тут же тиснул заметку про то, как будущая миссис Вэн-Тайн отбывала в круиз на борту «Аквитании»[1], причем на ней был синий дорожный костюм из плотной шерсти и подобранная в тон шляпка с круглыми полями; в общем, Фифи, если не брать в расчет того обстоятельства, что повороты судьбы предугадать невозможно, к счастью, фактически обрела статус замужней дамы; впрочем, немало молодых людей упорно думали, что это несчастье.

– Невероятно блистательная партия, – заметила тетушка Кэл в канун свадьбы (та самая, у которой дом близ мыса Монток) и вырезала из газеты извещение о предстоящем событии – для кузин, живущих в Шотландии. И вдруг добавила: – И все простится...

– Что такое, Кэл?! – воскликнула вторая тетушка, Джозефина. – О чем ты? Что значит «все простится»?! Фифи тебе ни разу слова дурного не сказала.

– Вот-вот: ей за последние девять лет ни разу – ни разу! – не пришло в голову навестить нас, хотя мы без конца посылали приглашения.

– А я на нее не обижаюсь, – сказала тетушка Джозефина, которой был лишь тридцать один год. – Ну что, по-твоему, молоденькой, красивой девушке делать тут, среди куч песка?!

– Нам с тобой этот песок очень даже нравится, Джо...

– Да, но мы-то с тобой – старые девы, Кэл, курим да играем в ма-джонг, и то с воображаемыми партнерами, вот и все наши грехи. Ну, а Фифи, естественно, обожает разные восхитительно-порочные развлечения. И веселиться допоздна, и в кости играть, и вообще все то, о чем мы с тобой только в книжках читаем... Она же молодая совсем.

И она выразительно помахала рукой.

– Я нисколько не в обиде за то, что она сюда не выбралась. Ах, я бы на ее месте...

Однако какие именно дерзкие мечты бродили в голове у тетушки Джозефины, осталось неизвестным, поскольку на середине фразы входная дверь, неожиданно дрогнув, резко распахнулась, и в гостиную впорхнула юная дама в платье, на котором словно бы было написано: «Paris, France».

– Добрый вечер, милые дамы! – воскликнула она, лучезарно улыбаясь. – Я к вам в гости, сама не знаю на сколько... Хочу поиграть на пляже в песочек.

– Фифи?!

– Фифи!!

– Ах, тетушки!

– Но, дитя мое! – всполошилась тетушка Джо, – по-моему, у тебя сегодня вечером свадебный банкет...

– Верно, – Фифи бодро кивнула. – Но я решила на него не идти. И на свадьбу тоже. И уже разослала свои извинения.

Тетушки были изрядно озадачены; ведь, насколько они смогли уразуметь, молодой Вэн-Тайн не угодил их племяннице тем, что был слишком безупречен, – что это означало, они так и не поняли. И наконец после настойчивых расспросов Фифи объяснила: он напоминает ей рекламный плакат с новым автомобилем...

– Автомобилем? – переспросила тетушка Кэл, выпучивая глаза. – Каким автомобилем?

– Каким угодно.

– А-а, ты хочешь сказать... – и тетушка Кэл густо покраснела. – Я ваш этот новый жаргон не понимаю, у этого автомобиля плохое... м-м... сцепление?

– Да нет, в этом смысле он вполне меня устраивает, – невозмутимо отвечала Фифи.

Тетушки, как по команде, вздрогнули.

– Просто... Ну, чересчур он идеальный, такой весь свеженький, чистенький, будто его на заводе долго отлаживали, а потом даже шторки особенные на окна повесили...

Тут тетушке Джо почему-то представился неотразимый красавец в костюме из черной кожи.

– ...и шины самые лучшие, и всегда чисто выбрит, – не унималась Фифи. – По мне, тетушка Кэл, слишком уж он лощеный. – Она вздохнула. – Вот мне светского лоска до сих пор не хватает.

Это ей-то! Их юная племянница была воплощением изящества, портрет юной истинной леди, такой не грех и на стенку повесить. Однако тетушки видели, что за этой веселой бравадой Фифи пытается скрыть свое состояние – на грани истерии, а потому продолжали думать, что на самом деле случилось что-то куда более конкретное и, вероятно, скандальное.

– Ничего подобного! – упорствовала Фифи. – О нашей помолвке объявили три месяца назад, и за это время ни одна девица из кордебалета не подала на Джорджа в суд... за то, что он нарушил обещание на ней жениться... Ни одна! Алкоголь он вообще не употребляет – только в виде тоника для укрепления волос. Да что там: за все это время мы даже ни разу не поссорились.

– Ты совершила серьезную ошибку, – констатировала тетушка Кэл.

Фифи кивнула.

– Боюсь, я разбила сердце самого чудесного мужчины в моей жизни, но я больше так не могла... Он абсолютное совершенство! Но тогда зачем стараться самой, если все равно тебе за ним не угнаться – за своим идеальным мужем? А тактичный какой! Джордж мог бы так представить мистера Троцкого мистеру Рокфеллеру, что не возникло бы никаких трений... Правда, я боялась, что наступит такой момент, когда мне понадобится вся тактичность, присущая моей семье, я так ему и заявила. Мне еще никогда не приходилось бросать мужчину почти на пороге церкви, перед венчанием, а потому останусь-ка я у вас, пока не подзабудется эта история.

Она и вправду осталась – к немалому удивлению тетушек, которые были уверены, что утром Фифи опрометью бросится назад, в Нью-Йорк, полная раскаяния. К завтраку она вышла спокойная, свежая и невозмутимая, словно всю ночь крепко спала, а день Фифи провела, нежась под красным пляжным зонтиком у прогретых солнцем дюн, глядя, как с востока накатывают волны Атлантического океана. Тетушки успели перехватить вечернюю газету и тайком сожгли ее на костре: они почему-то решили, что о бегстве племянницы будут оповещать красные заголовки на первой странице. Обе были довольны, что она теперь с ними, и жизнь стала почти такой, как прежде, – правда, тетушка Джо иногда во время партии в ма-джонг теперь делала ход только за себя, а за воображаемого партнера забывала: все пыталась понять, что же это за существо – слишком идеальный мужчина. И все-таки кое-что изменилось, стало другим.

– Что там у вашей племянницы? – мрачно спросил садовник у тетушки Джозефины. – Зачем молодой красивой девушке прятаться в нашей глуши?

– Моей племяннице требуется отдохнуть, – холодно промолвила та.

– Если кто шибко устал, им наши дюны ни к чему, – возразил садовник, почесав затылок. – Больно они унылые, никакого разнообразия. Я вчера видал, как она схватила свой зонт и давай колотить им по песку, как сумасшедшая. Неровён час, еще заметит, сколько его тут у нас, и вправду умом тронется.

Он фыркнул.

– И что тогда, что будем делать?

– Так, хватит болтать, Перси, – оборвала его тетушка Джо. – Займись-ка лучше своим делом. Мне нужно, чтоб ты затрамбовал в дорожку перед домом десять фунтов толченых ракушек.

– А как с зонтом-то быть? – спросил он. – Я подобрал, что от него осталось.

– Зонт не мой, – сердито ответила тетушка Джо. – Можешь и его закатать в дорожку.

Но вот уж пролетел июнь, который должен был стать для Фифи медовым месяцем, а мокрые отпечатки ее резиновых тапочек по-прежнему каждое утро появлялись на пустынном пляже, в этой глуши на краю света. Какое-то время одиночество было ей вроде бы на пользу, и морской бриз окрасил ее щеки здоровым багрянцем; однако уже через неделю тетушки заметили, что ей не по себе, а притворяться веселой еще труднее, чем в день приезда.

– По-моему, у тебя сдают нервы, дорогая, – сказала ей тетушка Кэл, когда задул крепкий ветер и заштормило. – Мы рады, что ты тут с нами, но у тебя такой грустный вид! Может, попросишь маму съездить с тобой на лето в Европу?

– Там у них в Европе чересчур все нарядное, – устало возразила Фифи. – Мне у вас нравится: все такое суровое, дикое, натуральное, будто на краю света. Если вы не против, я побуду еще.

Они, разумеется, были не против, а племянница становилась все печальнее, дни уносились прочь под сиплые, пронзительные крики чаек и прерывистый рокот мерцающих бликами волн. Но вот однажды, после самой дальней из своих дальних прогулок, когда уже начало темнеть, Фифи привела какого-то оборванца. Тетушкам достаточно было только раз взглянуть на него, чтобы понять: пророчество садовника сбылось, затворничество в конце концов свело Фифи с ума.

II

Оборванец, не мужчина, а уже не пойми что, возник в дверях их гостиной летним вечером и все щурился, глядя в глаза тетушке Кэл, – ни дать ни взять бродяга с побережья, который случайно прибрел к ним из какого-нибудь кино про жителей островов на юге Тихого океана. В руках у него была суковатая палка, огромная, увесистая. Такой и убить ничего не стоит, один ее вид заставил тетушку Кэл в ужасе попятиться назад.

Фифи, плотно затворив дверь гостиной, посмотрела на тетушек безмятежным взглядом.

– Это мистер Хопкинс, – сообщила она, но тут же обернулась к своему спутнику и спросила: – А может, Хопвуд?

– Хопкинс, – прохрипел тот. – Хопкинс.

Фифи довольно кивнула.

– Я пригласила мистера Хопкинса на ужин, – сказала она.

И тетушка Кэл, и тетушка Джозефина, живя рядом с гордыми морскими просторами, тоже обрели обостренное чувство собственного достоинства, и оно не позволило им выдать свое изумление. Этот человек их гость, остальное не так уж важно. Однако обе были в полном смятении. Если бы Фифи приволокла домой многоглавое чудовище, выловленное из морской пучины, они были бы потрясены гораздо меньше...

– Может... мм... вы присядете, мистер Хопкинс, – с опаской предложила тетушка Кэл.

Мистер Хопкинс тупо на нее поглядел и издал свирепое бульканье. Потом шагнул к стулу и рухнул на его позолоченную хрупкость, будто собирался тут же обратить его в прах. Обе тетушки, разом обессилев, опустились на диван.

– Мы познакомились на берегу, – объяснила Фифи. – Мистер Хопкинс решил провести тут лето, поправить здоровье.

Мистер Хопкинс уставился на тетушек тусклыми глазами.

– Да, решил поправить здоровье, – подтвердил он.

Тетушка Кэл пискнула от ужаса, однако тут же взяла себя в руки и, посмотрев на тетушку Джо, тоже энергично закивала, как будто глубоко сочувствовала незваному гостю.

– Вот такая картина, – бодро произнес он.

– Он решил, что морской воздух его подлечит и поможет восстановить силы, – уточнила Фифи. – Потому и выбрался сюда из города. Так ведь, мистер Хопкинс?

– В точку, сестренка, – кивнул мистер Хопкинс.

– Вот видишь, тетя Кэл, – улыбнулась Фифи, – не только вы с тетей Джо верите в целебные свойства здешней природы.

– Не только, – еле слышно пролепетала тетушка Кэл. – Теперь... теперь нас трое.

Тут слуга объявил, что ужин подан.

– Вы... вы... – собравшись с духом, тетушка Кэл посмотрела мистеру Хопкинсу прямо в глаза. – Вы бы не хотели помыть руки перед едой?

– Ничего, и так чистые, – мистер Хопкинс помахал пальцами у нее перед носом.

В столовой тетушки тайком то подталкивали, то отталкивали друг дружку, желая оказаться как можно дальше от мистера Хопкинса, но все наконец расселись по местам.

– Мистер Хопкинс живет в лесу, – сообщила Фифи. – В хижине, совсем один, в глуши, сам себе готовит и стирает, уже несколько недель.

– Какая прелесть! – отозвалась тетушка Джо, пытливо высматривая в облике гостя черты чудаковатого ученого затворника. – И давно вы у нас тут обосновались?

– Не-а, не шибко давно, – он свирепо на нее посмотрел. – Я счас того, на мели совсем. Глядишь, так тут и застряну, пока не подохну.

– А вы... эта ваша... хижина далеко отсюда? – Это уже тетушка Кэл спросила, одновременно прикидывая, за сколько бы удалось продать их дом, в срочном порядке, и смогут ли они с сестрой вообще пережить переезд в другое место?

– Всего в миле отсюда, если по берегу... А девка у вас – загляденье! – ни с того ни с сего добавил он, махнув ложкой в сторону Фифи.

– Ну да... а что?

И тетушки с тревогой взглянули на Фифи.

– А я ее как-нибудь поймаю да увезу с собой, поминай как звали, – любезно пояснил бродяга.

Тетушка Кэл с неимоверным, героическим усилием исхитрилась сменить тему разговора. Оставив в покое племянницу, все принялись обсуждать лесную хижину мистера Хопкинса. Выяснилось, что живется ему там неплохо, и если б не всякие кусачие мелкие твари, было бы совсем замечательно.

После обеда Фифи и мистер Хопкинс вышли на крыльцо, а тетушки остались на диване: сидели бок о бок, медленно листая журналы, и время от времени скорбно переглядывались. Надо же: какой-то мужлан всего несколько минут назад сидел с ними за одним столом, а сейчас затворился с их племянницей на темной веранде – нет, таких скандальных приключений в их чинной, размеренной жизни никогда не было.

Тетушка Кэл решила, что ровно в девять – будь что будет! – она позовет Фифи в дом; однако все обошлось, всего через полчаса эта проказница с невозмутимым видом вернулась в гостиную и сообщила, что мистер Хопкинс отправился к себе домой. Тетки с ужасом на нее посмотрели, ни слова не сказав в ответ.

– Фифи! – наконец простонала тетушка Кэл. – Бедняжка! Горе и одиночество довели тебя до безумия.

– Все понятно, душенька, – сказала тетушка Джо, прижимая носовой платок к глазам. – Это наша вина... напрасно мы позволили тебе остаться. Но ничего: месяц в санатории, где лечат покоем, а еще можно сходить в хорошее кабаре, и тогда...

– Вы о чем? – Фифи недоуменно смотрела то на одну, то на другую. – Вас не устраивает, что я пригласила мистера Хопкинса?

Щеки тетушки Кэл слегка покраснели, а губы плотно сомкнулись.

– Не устраивает – слишком мягко сказано: такого отвратительного мужлана не найти на всем побережье... И где только ты его выискала...

Тут она запнулась и вскрикнула. Дверь распахнулась, и в проеме возникла косматая физиономия.

– Я, это, палочку забыл.

Мистер Хопкинс, в конце концов, нашел свою кошмарную клюку в углу и удалился столь же бесцеремонно, как появился, с грохотом захлопнув дверь. Тетки Фифи не шевелясь сидели на диване, но как только его шаги затихли, тетушка Кэл метнулась к двери и задвинула щеколду.

– Надеюсь, он ночью не явится грабить нас, – мрачно сказала она. – Он же понимает, что мы будем начеку. Надо все же сказать Перси, пусть обойдет вокруг дома несколько раз.

– Грабить? Вас? – воскликнула Фифи, не веря собственным ушам.

– Тише, Фифи, не кипятись, – повелела тетушка Кэл. – Посиди вот в этом кресле, а я пока позвоню твоей матери.

– Я не хочу, чтобы вы ей звонили!

– Не стоит так нервничать, закрой глаза и попытайся... попытайся сосчитать овечек, которые прыгают через изгородь.

– Мне, что же, нельзя встречаться с мужчиной, если он не носит визитку? – вскричала Фифи, сверкая глазами. – У нас тут что: эпоха темного Средневековья или век... ну этого... Просвещения? Мистер Хопкинс, может, самый классный парнишка среди моих знакомых.

– Мистер Хопкинс – варвар и хам! – отрезала тетушка Кэл.

– Мистер Хопкинс – смачный парнишка!

– Сма... что-что?

– Смачный парнишка.

– Твой мистер Хопкинс абсолютно... м-м-м... кошмарный парнишка, – заявила тетушка Кэл, взяв на вооружение новое словечко.

– Просто он никого из себя не строит! – запальчиво крикнула Фифи. – Говорите что хотите! По-моему, он очень даже симпатичный.

М-да, все было гораздо серьезней, чем они думали. Это не временное помрачение рассудка: проклятый дикарь явно приглянулся Фифи, и явно потому, что разительно отличался от ее жениха. Она призналась, что познакомилась с ним всего несколько дней назад и завтра у них опять свидание. Собрались на прогулку.

Но это было еще не самое страшное. Дело в том, что когда Фифи с презрительной усмешкой отправилась спать, тетушка Кэл все-таки позвонила ее матери, но оказалось, та уехала на воды, в Уайт-Салфэр-Спрингс, и вернется только через неделю. Это означало, что вся ответственность за Фифи ложилась теперь на плечи тетушек, и буквально на следующий день ситуация обострилась до предела, когда в столовую, где все было накрыто к чаю, ворвался через кухонную дверь Перси.

– Мисс Марсден! Как хотите, а я отказываюсь от места! – Голос его был гневным и растерянным.

– Что такое, Перси?!

– Нет уж, хватит. Я здесь, на мысу, уже сорок пять лет живу, а такого еще не видывал!

– Что случилось? – воскликнули обе дамы, вскакивая от ужаса.

– А вы пойдите к окну, сами посмотрите. Чтобы средь бела дня целоваться с каким-то бродягой!.. Прямо на пляже!

III

Уже через пять минут целомудренные тетушки неслись со всех ног к этой парочке, стоявшей на берегу; слившиеся воедино силуэты четко вырисовывались на фоне ясного послеполуденного неба. И только когда тетушки подбежали ближе, Фифи и мистер Хопкинс, поглощенные созерцанием друг друга, наконец заметили их и нехотя разомкнули объятья. Тетушка Кэл еще метров за десять до них крикнула:

– Ну-ка, живо домой, Фифи!

Та взглянула на мистера Хопкинса, а он успокаивающе тронул ее за руку и молча кивнул. И, словно загипнотизированная, Фифи покорно развернулась и, понурив голову, грациозной походкой направилась к дому.

– А вы, голубчик мой, – сказала тетушка Кэл, скрещивая руки на груди, – выкладывайте, что у вас на уме!

Мистер Хопкинс нагло на нее уставился. И хрипло расхохотался.

– Это не ваше дело.

– Наоборот, очень даже наше! Мисс Марсден наша племянница, извольте избавить ее от ваших ухаживаний... мерзких, к тому же.

Мистер Хопкинс было отвернулся.

– Ну, понесла... Валяй, чеши языком-то, чтоб он отсох, – пожелал он ей.

Тетушка Кэл решила действовать иначе.

– А вам известно, что мисс Марсден психически неуравновешенна?

– Чего-чего?

– Она... она не в себе.

Он лишь презрительно улыбнулся.

– Это почему же? Потому что я ей по сердцу?

– Это тоже симптом заболевания, – храбро парировала тетушка Кэл. – У нее была несчастная любовь, и рассудок у бедняжки не выдержал. Послушайте!

Она раскрыла сумочку, висевшую у нее на поясе.

– Если я дам вам пятьдесят... нет, сто долларов, прямо сейчас, наличными, обещаете, что уедете отсюда, переберетесь миль на десять подальше? Договорились?

– У-у-уххх! – взревел он с такой злобой, что обе дамы в ужасе отпрянули.

– Даю двести! – воскликнула тетушка Кэл срывающимся голосом.

Он погрозил им обеим пальцем.

– Не купите! – прорычал он. – Я, что ли, хуже других? Сколько шоферов, или еще каких работяг, переженились на дочках миллионеров, чуть не каждый день про такое пишут... Потому как у нас свободная страна, А-м-м-мерика, одним словом. Ясно?

– Так ты... не отступишься? – сказала тетушка Кэл, с трудом выговаривая слова. – Так и будешь бередить ей душу, не уйдешь по-хорошему?

Он вдруг резко нагнулся, набрал в ладони песка и швырнул его вверх – но так, чтобы он потом упал на перепуганных тетушек. На мгновение их окутала густая завеса. А он, опять рассмеявшись, хрипло, нагло, повернулся и помчался по песчаному берегу прочь, во весь опор.

Сестры, уже в полуобморочном состоянии, стряхнули песок с плеч и гордым шагом направились к дому.

– Ты у нас, конечно, старшая, – твердым голосом сказала тетушка Джо, когда они добрались до гостиной. – Но теперь позволь и мне кое-что предпринять.

И подойдя к телефону, она набрала какой-то нью-йоркский номер.

– Это приемная Росвэла Гэллапа? Можно поговорить с самим доктором Гэллапом?

Тетушка Кэл уселась на диван и с обреченным видом уставилась в потолок.

– Доктор Гэллап? Это мисс Джозефина Марсден... да, это Монток-Пойнт... Доктор Гэллап, у нашей племянницы возникли определенные трудности. Видите ли, она совершенно запуталась и попала на крючок одному... мм... совершенно... кошмарному парнишке.

Она судорожно вздохнула, выдавив из себя эти два слова, и потом в общих чертах описала, что у них творится.

– И я подумала: а вдруг психоанализ поможет? А то мы с сестрой уже не справляемся.

Доктор Гэллап проявил к ее рассказу самый живой интерес. Оказалось, он занимался именно такими случаями.

– Поезд отходит через полчаса, здесь вы будете в девять, – сказала тетушка Джо. – Поужинаете у нас и переночуете.

Она повесила трубку.

– Ну вот! В первый раз мы с тобой действуем в духе времени, конечно, если не считать того, что сменили бридж на ма-джонг.

Медленно таяли часы. В семь Фифи спустилась к обеду, абсолютно невозмутимая, словно не случилось ничего особенного; тетушки мужественно отмалчивались – не хотели ее беспокоить до приезда врача. После обеда тетушка Джо предложила поиграть в ма-джонг, но Фифи заявила, что хочет почитать, и уселась на диване с томом энциклопедии. Заглянув к ней через плечо, тетушка Кэл в ужасе обнаружила, что племянница изучает статью про дикие леса Австралии...

В комнате стояла тишина. Фифи несколько раз поднимала голову, будто к чему-то прислушиваясь, один раз даже встала и, подойдя к двери, долго-долго вглядывалась в ночную тьму. Тетушки тут же приготовились догонять ее, если она вдруг надумает сбежать, но Фифи вскоре со вздохом закрыла дверь и вернулась на прежнее место. И вот в десятом часу по ракушечной подъездной дорожке зашуршали автомобильные шины: наконец-то приехал доктор Гэллап. У тетушек отлегло от сердца.

Это был невысокий полноватый мужчина с живыми черными глазами, очень энергичный. Войдя в гостиную, он быстро огляделся и весь засиял, увидев Фифи, – так обычно голодный смотрит на внезапно обнаруженную пищу. Фифи тоже с любопытством его разглядывала, явно не догадываясь, что этот господин явился сюда из-за нее.

– А, так вот о ком речь! – вскричал он, небрежно пожав тетушкам руки и резво устремившись к Фифи.

– Девочка моя, это доктор Гэллап, – улыбнулась тетушка Джо: она уже успокоилась и надеялась, что теперь все будет хорошо. – Он мой старый друг, он тебе поможет.

– Разумеется, а как же! – воскликнул доктор Гэллап, тут же к ней подбежав. – У меня она мигом придет в норму.

– Он знает все-все про наше сознание, – сказала тетушка Джо.

– Ну, не совсем все, – доктор Гэллап скромно улыбнулся. – Однако врачей, пользующихся традиционной методикой, мы порой сильно удивляем...

Он обернулся к Фифи и, лукаво улыбнувшись, повторил:

– Да-да, милая моя леди, мы их частенько удивляем.

Он решительно хлопнул в ладоши и, подтянув к себе стул, уселся напротив Фифи.

– Ну! – воскликнул он. – Давайте разбираться, в чем дело. Для начала вы мне сами расскажете, как все это получилось. Я вас слушаю.

– Как все получилось, – сказала Фифи, позевывая, – вас не касается.

– Как это не касается?! – снова воскликнул он, не веря собственным ушам. – Милая девочка, я же хочу вам помочь. Смелее, расскажите старому доктору все как было.

– Пусть лучше тети расскажут, – холодно заметила Фифи. – Видимо, они знают лучше.

Доктор Гэллап нахмурился.

– Ваши тети уже обрисовали мне ситуацию в общих чертах. Тогда, может, я задам вам кое-какие вопросы?

– Ты ведь ответишь на вопросы доктора, а, дорогуша? – ласково спросила тетушка Джо. – Доктор Гэллап самый прогрессивный специалист во всем Нью-Йорке.

– А я девушка старомодная, – ехидно сказала Фифи. – И, по-моему, совать нос в чужие дела – безнравственно... Но ладно уж, валяйте, я попробую отвечать, как в таких случаях полагается.

Доктор Гэллап сделал вид, что не заметил явную издевку в ее словах, и изобразил профессиональную улыбку.

– Итак, мисс Марсден, как я понимаю, вы примерно месяц назад приехали сюда, чтобы отдохнуть.

Фифи покачала головой.

– Нет, совсем не для этого, мне просто было нужно ото всех спрятаться.

– Вам было стыдно, что по вашей вине расстроилась свадьба?

– Жутко стыдно! Бросить мужчину у самого алтаря... это все равно что заклеймить его, а клеймо, оно уже на всю жизнь.

– Но почему вы это сделали? – допытывался доктор.

– А почему бы нет?

– Никаких вопросов. Вопросы задаю я... Ну ладно, продолжим. Итак, вы сюда приехали. Чем вы занимались?

– В основном гуляла. На берегу.

– Так-так... и во время одной из прогулок вы и встретили этого... м-м-м... человека, про которого мне ваша тетя рассказала по телефону?

Фифи чуть покраснела.

– Да.

– А что он делал, когда вы его в первый момент увидели?

– На меня смотрел. С дерева.

Обе тетушки тут же в один голос что-то воскликнули, явственно прозвучало слово «горилла»...

– И он вам сразу понравился? – спросил доктор Гэллап.

– Нет, не особенно. Сначала я просто расхохоталась.

– Так-так... И, насколько я понимаю, он был очень... м-м-м... оригинально одет, верно?

– Верно, – подтвердила Фифи.

– И к тому же он был небрит?

– Да.

– Так-так! – И доктор Гэллап весь изогнулся, словно медиум, выходящий из транса.

– Мисс Фифи! – торжествующе воскликнул он. – Вы когда-нибудь читали книгу «Настоящий мужчина»?

– Даже не слышала о такой.

– А книгу, в которой юную девушку преследует так называемый роковой мужчина или дикарь, пещерный житель?

– Не помню.

– Ваша самая любимая детская книга?

– «Маленький лорд Фаунтлерой»[2].

Доктор Гэллап был явно разочарован. И решил испробовать другой подход.

– Мисс Фифи, и все-таки согласитесь, что никаких таких чувств вы на самом деле не испытываете, что все это – лишь фантазии, плод вашего воображения?

– Ничего подобного! – вдруг твердо заявила Фифи. – За этим кроется гораздо больше, чем все вы думаете. Этот человек в корне изменил мое отношение к жизни.

– Что вы имеете в виду?

Фифи собралась что-то объяснить, но вдруг ее прелестные глаза упрямо сощурились, и она промолчала.

– Мисс Фифи! – с пафосом произнес доктор Гэллап. – Слышали про дочь С. Т. Дж. Кэлхуна? Да-да, того самого, владельца компании по производству крекеров, которая влюбилась и сбежала с таксистом. Вы знаете, что было дальше?

– Нет.

– Работает теперь в прачечной на Ист-сайд, чтобы как-то свести концы с концами и прокормить ребенка.

Он пытливо на нее посмотрел. Лицо Фифи больше не было безмятежным.

– А Эстель Холидей, которая в двадцатом году сбежала из дома с помощником своего отца! Хотите знать, что мне недавно о ней рассказали? Она еле приковыляла в благотворительную лечебницу, вся в синяках, пьяный муж избил ее чуть не до смерти.

Фифи уже тяжело вздыхала. Тетушки подались вперед. Доктор Гэллап внезапно вскочил на ноги.

– А ведь они рисковали куда меньше, чем вы! – рявкнул он. – Они не увивались за бывшим каторжником, чьи руки обагрены кровью.

Тут уже и Фифи вскочила со своего места: глаза ее метали молнии.

– Эй вы, поосторожней! – крикнула она. – Это клевета!

– Ничего подобного!

Сунув руку в карман, доктор извлек сложенную вечернюю газету и швырнул на стол.

– Вот, прочтите! Там подробно все описано: как четверо убийц три недели назад ворвались в банк в Уэст-Крэмптоне. Как они расправились с кассиром. И одному из них, самому свирепому и опасному, удалось уйти от погони. И еще вы узнаете, что эта горилла, эта гнусная тварь скрывается где-то тут, в окрестностях мыса Монток!

Тут раздался приглушенный крик – это тетушки, которые всегда все делали вместе, упали в обморок. И в этот момент раздался громкий стук в парадную дверь, словно кто-то барабанил по ней здоровенной дубиной.

IV

– Кто там? – вздрогнув, крикнул доктор Гэллап. – Отвечайте... иначе буду стрелять!

Взгляд его скользнул по комнате, ища какое-нибудь оружие.

– А ты кто такой? – донеслось с крыльца. – Ну-ка, живо отпирай, не то я счас как стрельну – всю дверь разнесу...

– Как же быть? Что же делать! – воскликнул доктор Гэллап, покрывшийся испариной.

Фифи, продолжавшая методично опрыскивать водой собственных тетушек, обернулась к нему со снисходительной улыбкой на губах.

– Это Перси, наш садовник. Наверное, решил, что вы грабитель.

Она подошла к двери и отодвинула засов. Перси с дробовиком наперевес осторожно заглянул в комнату.

– Все в порядке, Перси. Это просто специалист по психам из Нью-Йорка пожаловал.

– Нынче ночью все не слава богу, – испуганным голосом сказал Перси. – Мне уже целый час слышится плеск весел.

Тут веки у тетушек затрепетали, и они одновременно открыли глаза.

– Туман кругом, – продолжал Перси, словно сом-намбула. – И в нем голоса. На полметра ничего не разглядишь, но там лодки, честное слово. Я насчитал чуть ли не дюжину голосов, перекликаются, зовут друг дружку, не иначе как привидения вздумали устроить пикник на пляже...

– А это что за звук? – спросила тетушка Джо, садясь на полу.

– Дверь-то вы заперли, – пояснил Перси, – вот я и стучал в нее ружьем.

– Да нет, вот этот, только что.

Все прислушались. Через распахнутую дверь донесся низкий стон – из темной пелены тумана, который в самом деле окутал и море, и берег.

– Надо туда пойти и выяснить, в чем дело! – воскликнул доктор Гэллап, который снова обрел утраченное было душевное равновесие. Но тут снова раздался стон, будто там испускало дух какое-то морское чудовище, и доктор добавил: – По-моему, вам сегодня требуется совсем не психоаналитик. У вас в доме есть еще одно ружье?

Тетушка Кэл, поднявшись с дивана, вынула из ящика письменного стола маленький револьвер, инкрустированный жемчугом.

– Не можете же вы оставить нас одних, – твердо заявила она. – Куда вы, туда и мы.

Все четверо – Фифи вдруг куда-то исчезла – вышли на крыльцо, спустились по ступенькам на дорожку, стараясь держаться поближе друг к другу, но потом остановились, всматриваясь в непроглядную мглу, куда более опасную и непредсказуемую, чем темнота.

– Вон там, – прошептал Перси, поворачиваясь в сторону моря.

– Вперед! – проворчал доктор Гэллап, находившийся в состоянии нервного возбуждения. – Надеюсь, у вас просто шалят нервы, милейший...

Они медленно, стараясь ступать тихо, шагали по песку, и в какой-то момент Перси вдруг схватил доктора за руку.

– Слышите! – просипел он.

Все застыли. Во тьме возникла едва различимая фигура – человек этот как-то слишком браво шагал вдоль берега, крепко прижав к себе что-то длинное, темное, свисавшее почти до земли. Он вскоре пропал во мгле, но следом за ним не менее бравым шагом двинулось еще одно привидение, оно тащило нечто белое, совершенно жуткого вида, тащило на спине, и ноша бессильно свисала с его плеч. А чуть позже всего метрах в десяти от четверки наблюдателей, там, куда только что прошествовали бравые призраки, возникло смутное сияние, источник которого находился за самой большой дюной.

Сгрудившись еще теснее, все двинулись было к ней, но потом, немного помешкав, последовали примеру доктора Гэллапа: встав на четвереньки, начали осторожно карабкаться на ту сторону дюны, которая смотрела на море. Когда они добрались до верхушки дюны и их головы показались над ее гребнем, сияние усилилось, и глазам наблюдателей предстала такая картина.

При свете четырех сильных карманных фонарей, которые держали четверо матросов в безукоризненно белой форме, некий джентльмен, стоя прямо на песке, в одном спортивном белье... брился. Вышколенный слуга недвижно держал перед ним серебряное зеркало, в котором отражалось намыленное лицо. Справа и слева замерли еще двое слуг: у одного на руке висели смокинг и брюки, другой держал наготове белоснежную накрахмаленную сорочку, в манжетах блестели запонки, сверкавшие в лучах электрических фонариков. Кругом было тихо, лишь тихое поскребывание бритвы и время от времени долетавшие с моря утробные стоны нарушали эту тишь.

Но вовсе не сама эта церемония, проводимая при весьма эксцентрических обстоятельствах, не пугающие тени и неровный свет фонарей вызвали у наших дам непроизвольный судорожный вздох. Нет, просто это лицо в зеркале, точнее, не побритая еще половина была им ужасно знакома, – и обе почти мгновенно поняли, кому же она принадлежит: тому самому грубияну и варвару, который так нагло преследовал их племянницу и полуголый бродил по их пляжу.

Пока они все это осмысливали, он как раз добрил одну сторону лица, и к нему тут же приблизился лакей и ножницами обстриг космы на другой щеке, так что теперь, наконец, симметрия была восстановлена, и все увидели молодое мужское лицо, несколько осунувшееся, но весьма привлекательное. Вот он взбил пену на небритой стороне, быстро провел по ней бритвой, потом помазал лицо лосьоном и с живейшим интересом стал его разглядывать. То, что он увидел, ему явно понравилось: он улыбнулся. По его сигналу первый слуга подал брюки, в которые он и облачил свои стройные ноги. Нырнув в сорочку, которую держал наготове второй, он вставил воротничок, привычным жестом нацепил черную бабочку и просунул руки в рукава смокинга. После этого превращения, случившегося прямо у них на глазах, тетушка Кэл и тетушка Джо узрели настолько безукоризненно элегантного и славного молодого джентльмена, что едва поверили собственным глазам.

– Уолтерс! – вдруг позвал он, четко, с безукоризненной дикцией.

Один из белоснежных матросов вышел вперед и отдал ему честь.

– Теперь можете вернуть шлюпки на яхту. Найдете без проблем, ориентируйтесь по ревуну.

– Есть, сэр!

– Когда туман рассеется, вам лучше выйти в открытое море. И еще отправьте в Нью-Йорк радиограмму, пусть пошлют сюда мою машину. К дому сестер Марсден, Монток-Пойнт.

Когда матрос повернулся, луч его фонаря скользнул по верхушке дюны, высветив на миг изумленные лица четырех зрителей, которые не отрываясь наблюдали за этой невероятной сценой.

– Сэр, вон там, смотрите! – воскликнул он.

И теперь уже все четыре фонаря выхватили из темноты дружную компанию на гребне дюны.

– Руки вверх! Живо! – крикнул Перси, нацеливая ружье в самый центр слепящего света.

– Мисс Марсден! – с чувством воскликнул молодой человек. – Я как раз собирался нанести вам обеим визит.

– Ни с места! – рявкнул Перси; и тут же вполголоса спросил у доктора: – Что, стреляем?

– Ни в коем случае! – перепугался доктор Гэллап. – Молодой человек, вы действительно тот, за кого я вас принял?

Молодой человек почтительно поклонился.

– Джордж Вэн-Тайн, к вашим услугам...

И вскоре безукоризненный молодой человек пожимал руки обеим дамам, окончательно сбитым с толку.

– Я так виноват перед вами, что никогда не смогу заслужить прощения, – рассыпался он перед ними, – за все, что вы перенесли из-за меня, по прихоти юной девы.

– Что за прихоть? – пожелала знать тетушка Кэл.

– Видите ли... – он запнулся, – как вам сказать... Я всегда уделял немало внимания так называемым тонкостям этикета: всевозможным деталям в одежде, в манерах, в поведении...

Он сконфуженно смолк.

– Продолжайте, – приказала тетушка Кэл.

– Точно так же и ваша племянница. Она всегда считала себя эталоном... м-м... культурности, воспитанности, пока... – тут он густо покраснел, – пока не встретила меня.

– Та-ак, понятно, – закивал доктор Гэллап. – Не хотела, значит, выходить замуж за человека, который оказался гораздо более – как бы это сказать? – эталонным, чем она сама.

– Именно, – сказал Джордж Вэн-Тайн, отвешивая ему безукоризненный поклон в духе восемнадцатого века. – Вот и пришлось доказать ей, что за... какой я...

– ...кошмарный парнишка, – подсказала тетушка Джозефина.

– ...да, кошмарный... если уж очень надо... Это оказалось не очень просто, но преодолимо. Когда хорошо знаешь, как надо вести себя в обществе, одновременно знаешь и как не надо. Так что мне оставалось лишь вести себя как можно отвратительней... Очень надеюсь, что настанет день, когда вы все-таки меня простите... за ту сцену на пляже... забросал вас песком... я слишком вошел в роль...

Вскоре все направились к дому.

– До сих пор не могу поверить, что джентльмен способен стать таким... кошмарным, – вздохнула тетушка Джо. – А что теперь скажет Фифи?

– Ничего, – бодро отозвался Вэн-Тайн. – Фифи-то все знала, с самого начала. В первую же встречу – я тогда еще залез на дерево, – она вывела меня на чистую воду, умоляла меня... прекратить все это, но я не внимал ее мольбам и продолжал игру, до тех пор пока она меня не поцеловала, нежно-нежно, несмотря на бороду и прочее...

Тетушка Кэл вдруг остановилась как вкопанная.

– Это все, конечно, чудесно, молодой человек, – строго сказала она, – но если уж вы у нас такой артистичный, откуда нам знать, кого еще вам случалось изображать. А вдруг вы тот самый убийца, который где-то тут прячется?

– Убийца? – спросил Вэн-Тайн, ничего не понимая. – Какой убийца?

– О, я вам все сейчас объясню, мисс Марсден, – сказал доктор Гэллап, виновато улыбаясь. – На самом деле не было никакого убийцы.

– Как – не было?! – И тетушка Кэл посмотрела на него с недоверием.

– Не было. Это я придумал: и про ограбление банка, и про убийцу, который спасся от погони, про все... Я просто понял, что вашей племяннице срочно требуется сильное лекарство...

Тетушка Кэл бросила на него уничижительный взгляд и обернулась к сестре:

– Все эти твои современные идеи, – многозначительно заметила она, – ничуть не эффективней ма-джонга.

Туман уже унесло ветром с берега на море, и когда вся компания подходила к дому, из темноты сияли его окна. На пороге их ждала безукоризненно прекрасная юная особа в сверкающем белоснежном платье, расшитом стеклярусом, который мерцал в свете только что народившегося месяца.

– Идеальный мужчина, – пробормотала тетушка Джо, краснея, – это, конечно же, тот, кто готов пойти на любые жертвы.

Вэн-Тайн не ответил ей: он в этот момент снимал с локтя невидимую соринку и, лишь устранив этот досадный изъян, наконец улыбнулся. Теперь во всем его облике не было ни одного дефекта – ну, разве что сильное биение сердца несколько нарушало идеальную гладкость атласной отделки на смокинге.

Примечания

1

«Аквитания» – пожалуй, самый роскошный трансатлантический лайнер (не считая «Титаника»). Принадлежал компании «Кьюнард», находился в эксплуатации с 1914 по 1949 год, перевез около 1,2 миллиона пассажиров, а в годы как Первой, так и Второй мировых войн перевозил военные грузы, солдат, раненых.

(обратно)

2

Весьма популярный роман английской детской писательницы Фрэнсис Барнетт (1849—1924). Его герой, семилетний Седрик, отличался ангельской внешностью и кротким нравом.

(обратно)

Оглавление

I

II

III

IV Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg