«Десятый голод»

Жене-ХАНКЕ

«Вот наступают дни, сказал Господь Бог, когда пошлю Я голод на землю: не безводицу и бесхлебье, а голод внимать словам Господним!»

«…Ушел правоверный на хадж в Мекку, а назад не вернулся. Земля ли его проглотила, упал ли на него кусок скалы, змея ли ужалила или разорвали дикие звери? А может, сманили демоны, может, он в пропасть упал или умер с голоду, утонул, погиб от жажды — долго гадали мы! Потом лишь купцы рассказали, со слов одного бедуина… Увидел один бедуин в окрестностях Иерусалима огромную птицу, принесла кусок мяса — на землю бросила. Прилетела опять и снова бросила, да так — много раз. В конце концов куски эти сами сложились, образовав человека. А птица опустилась к нему и стала рвать его. Несчастный кричал и молил о помощи, он успел сказать бедуину свое имя, сказать, откуда он — вечный скиталец! Судьба его будет судьбою тех, кому неизвестна тоска по родине. Птица Анка будет вечно терзать его, каждый раз собирая снова и снова».

Лежит на столе мой пергамент, мое сокровище, пергамент «Мусанна». Лежит на столе кусок базальта с оплавленным гвоздем. Помню, как этот камень ребе Вандал долго вертел в руках, недоумевая: «Осколок, сувенир из мира, бывшего до нас! Если нам повезет, если кто-то дойдет до Иерусалима, непременно покажите его тамошним каббалистам!»

За стенами моей палаты день и ночь стрекочут приборы — вычерчивают кривые моих сновидений, мои мозговые импульсы, фиксируют температуру тела. Там трудится целый отряд в белых халатах — биологи, физиологи, эндокринологи, психиатры перебирают мои гормоны и отправления. Сама же палата напоминает пещеру. Где-то журчит, что-то капает — особая, словом, среда, влажная и прохладная, как там, откуда я, собственно, и вылез.

Я плохо узнаю людей, предметы, врачи говорят, что у меня ухудшается зрение, — предвестие слепоты. Голова постоянно пуста, а тело невыразимо болит. Меня окликают невнятные голоса, слышу таинственные звуки, одолевает необъяснимый страх, преисподняя зовет назад, крепко держит меня!

Доктор Ашер брался объяснить, что такое ощущение пустой головы. Он из Персии, кстати, помнит отлично фарси, мы понимаем прекрасно друг друга.