«Идёт человек…»

ВЕРЕ

Слепой стоял на улице. А люди шли. Разные: старые и молодые, богатые и бедные, мужчины и женщины. Шли и не замечали слепого.

Может быть, они были незрячие?

Слепой играл на скрипке элегию Массне про ушедшую белую и невозвратную весну. А люди шли и не слушали его игры.

Может быть, они были глухие?

Слепой играл и думал. У его ног на тротуаре лежала шляпа. Перед его слепым взором рисовалось, что в нее сыплется струя светлых и звонких монет. А люди шли и никто, хотя бы малым, не поделился с ним.

Может быть, они ничего не имели?

Слепой играл закрыв слепые глаза. А вокруг бурлила жизнь: сплошным потоком двигалась людская толпа, тысячи автомобилей неслись по улице, в воздухе летели аэропланы. Ровный и стойкий городской шум прорезывался гудками или человеческими выкриками. Это была поступь современной жизни. А над всем светило Вечное Солнце.

Слепой закончил играть. Он улыбнулся и актерски поклонился шедшим. Затем нагнулся и стал осторожно трогать тротуар, отыскивая шляпу.

Кто-то ее услужливо поднял и передал ему в руки.

Он летит на аэроплане. Четыре кресла повернуты так, что образуют купе. Когда он садился купе было свободно и он занял там место.

Он хотел быть один. Сидел и думал. Внизу плыла суетная и грешная земля. Здесь было ровное гудение моторов. Он как бы оторвался от земных тревог и чувствовал себя отрешенным от всего. На душе было неясно, но мирно.

Он — это был я.

На следующей остановке вошло двое. Они заняли места против меня. Первый — старший был, явно, начальником и что-то начал говорить подчиненному. Говорил тихо, но в его голосе была нравящаяся жизненная уверенность.

Но я не слушал говорившего, потому что все, чем я владел — и духовное и физическое, сразу же восстало против второго. Он был молод, красив и самоуверен.

Слушая начальника, он в то же время рассматривал меня — как вещь. Покончив с осмотром моего тела, он бесцеремонно уставился мне в глаза и улыбался. В его лице, взгляде, позе, во всем, во всем было одно — превосходство надо мной. Я был для него подопытным животным.

Я не мог сдерживать себя, мною овладевало бешенство. Он продолжал в упор смотреть на меня.