Голдфинч: развевающееся на веревках белье и предприимчивая голытьба. Батерст, 6030: не знающая сна интриганка Одесса. Сидаркрофт: кислый запах борща в коридорах. Мои родители, прибалтийские аристократы, сняли квартиру в доме 715 по Финч-авеню, который стоял на краю оврага, напротив начальной школы, на благопристойном отдалении от скопища русских. Мы жили на пятом этаже, а тетя, дядя и двоюродная сестра — прямо под нами на четвертом. Других русских, кроме нас и Наумовских, супругов лет за пятьдесят, не было. За эту привилегию родители переплачивали по двадцать долларов каждый месяц.
В марте 1980-го, почти под конец учебного года и всего три недели спустя после нашего переезда в Торонто, меня записали в начальную школу Чарльза Г. Беста. Каждое утро, повесив на шею коричневый шнурок с ключом от квартиры, я целовал на прощанье родителей, и мы с Яной, моей двоюродной сестрой, шли через овраг — я в первый класс, она во второй. В три пополудни мы топали обратно, неся в себе зерна новой лексики. И вместе ждали прихода родителей, которые в шесть возвращались из Городского колледжа Джорджа Брауна, с обязательных курсов английского.
По вечерам мы демонстрировали друг другу свои лингвистические приобретения.
Хелло, хауаю?
Красный, желтый, зеленый, синий.
Можно выйти в туалет?
Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать.
На огонек часто заглядывали Наумовские. Они ходили на курсы с моими родителями и ездили тем же автобусом. Густо накрашенная Рита Наумовская работала косметичкой, а Миша Наумовский изготавливал штампы и инструменты. Они приехали из Минска и не знали в Канаде ни одной живой души. Они с большой радостью с нами подружились. Мои родители тоже были довольны. Жизнь у нас была непростая, всего приходилось добиваться с трудом — но Наумовским было еще труднее. Одинокие, пожилые, плохо усваивающие язык. Моим, по сути, беспомощным родителям было приятно помогать еще более беспомощным Наумовским.
Комментарии к книге «Наташа и другие рассказы», Дэвид Безмозгис
Всего 0 комментариев