«Тополь цветет: Повести и рассказы»

Матери моей — А. Н. Сеславинской

Настелить потолок — это, считай, больше полдела. Дом сразу принимает готовый вид, забивает смолистым духом; сияние оструганных бревенчатых стен сгущается и томит новизной жилья. Хочется скорее все доделать, чтобы хозяин вошел в дом и радовался его красоте.

Степан оттого только и направился на работу, что потолочины приготовили еще в пятницу и сложили у поруба — их даже отчетвертили. «Грех, — думал он, — если пролежат еще день, пока плотники прочухаются». Оба дня, и субботу и воскресенье, которое выпало на День Победы, потолочины не то чтобы помнились все время Степану или вертелись в мыслях, но они существовали, ждали своего назначения, и Степан знал о том. И потому в понедельник, кое-как оплеснув лицо, корчась и поджимаясь от мутящей пустоты в желудке, взял топор и пошел в Сапуново, где на краю, повернутом к их Холстам, строили дом для молодых специалистов.

В одну квартиру собирался переехать управляющий Сапуновским отделением совхоза Колдунов, два года зимовавший с семьей в плохоньком сборном домишке, и все старались, чтобы дом получился по человеку — вполне подходящий. До хорошего далеко уже потому, что потолочины делали не из бревен, распиленных вдоль надвое, а, как и везде в совхозе, из досок. И доски, по-доброму-то, надо бы еще подсушить.

Холод стоял невесенний, озимые — так, чуть проклюнулись.

Управляющий Колдунов, веселый и настырный, крепкий и широкий в теле и в деле, подъехал на желтой своей легковушке с представителем Сельхозтехники, когда Степан и Воронков, пожилой, хиловатый, но степенный и старательный мужик, посиневший от утреннего заморозка, втаскивали наверх и укладывали потолочины со стены на стену.

Степан с Воронковым и не догадались бы, откуда человечек в чистом заграничном плаще и нарядных ботинках на толстой подошве, но Колдунов представил его и сказал, что с представителем Сельхозтехники когда-то в институте учился. Как поняли плотники, из уважения к Колдунову представитель поздоровался с ними за руку и предложил сигареты.

Степан и Воронков воткнули топоры в здоровенное, еще не ошкуренное и оставшееся без употребления бревно, но не присели подымить, а пошли вслед за гостями, заглядывавшими в окна и двери.