«Шахматный дуэт»

Шахматный дуэт (fb2) - Шахматный дуэт 2482K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виталий Владимирович Бабич

Шахматный дуэт Роман-политранс Виталий Бабич

Редактор Виталий Бабич

Иллюстратор Виктория Борик

Корректор Елена Мурач

Корректор Николай Сачок

© Виталий Бабич, 2017

© Виктория Борик, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-5340-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Прежде чем…

Уважаемый Читатель! Прежде чем Вы откроете первую главу этого романа, расскажу самое важное о его особенностях. В ходе написания «Шахматного дуэта» мною были замечены, а затем усилены, некоторые нюансы, имеющие отношение к «Мастеру и Маргарите» Михаила Булгакова. В чём это выражено?

В первую очередь в том, что платформа этих двух произведений построена на политрансе — одном из приёмов оптимализма1, т.е. творческого метода, разработанного мною в 2014 г. В том же году эти и другие термины были введены в употребление. Поэтому о политрансе и оптимализме Михаил Афанасьевич, разумеется, ничего не мог знать. Тем не менее, политранс основан на описании событий, которые развиваются одновременно в нескольких измерениях (пространственных, временных) или во взаимосвязи с ними, но при этом являются не мистическими, а метафизическими — отражающими единство разных реальностей, параллельных пространств и т. д. Иначе говоря, политранс — это способ совмещения реальностей в литературно-художественном произведении.

Одна из параллелей с булгаковским шедевром скрыта в названии романа «Шахматный дуэт». Мастер и Маргарита — это, прежде всего, дуэт. Дуэт как союз двух людей, имеющих общие цели. Таких тандемов в новом романе много, а основные из них: Христоний и Люциан (их реальность — Нейтральное пространство), Виктор и Каролина (реальность земная), они же — Яросвет и Светалина (реальность сновидений), Алик и Аллочка (реальность земная). С двумя главными героями «Шахматного дуэта» связаны реально-исторические личности, имевшие прямое отношение к Понтию Пилату и Великому инквизитору. Но о таких персонах мы ничего не найдём на страницах романов М. Булгакова («Мастер и Маргарита») и Ф. Достоевского («Братья Карамазовы»).

Есть в новом романе и параллель с булгаковской «нехорошей квартирой» №50. Время бежит вперёд, и теперь для «гипнотизёров» предоставлена многоуровневая квартира в элитной многоэтажке + прислуга. Причём эти апартаменты имеют свойство «растягиваться» до размеров дворца.

Продолжая в «Шахматном дуэте» магическую тематику, которая в рамках оптимализма оценивается как метафизическая, примечателен «коллега» Воланда. Это Некто, лихо завербовавший к себе на службу парочку Алик + Аллочка. У Некто, как и у Воланда, тоже есть свита, только сугубо мужская и с контрастными земными именами: Саид, Джимми и Федя…

В романе отражена истинная суть любого Апокалипсиса. А главная авторская идея — показать с помощью Шахматного Турнира (события Вселенского масштаба), как помыслы-поступки людей незамедлительно становятся ходами на поле действий Света и Тьмы. И в этом нет особых преувеличений, ведь, как говорил один из главных героев романа, «…каждый прожитый день — это шахматная партия…».

Надеюсь, уважаемый Читатель, Вы убедитесь, что эти и другие параллели романа «Шахматный дуэт» с творением Булгакова «Мастер и Маргарита» не копируют отдельные эпизоды последнего, а лишь интерпретируют общие тенденции, подчёркивая оригинальность сюжета книги, которая открыта в ваших руках.

Приятного и познавательного Вам прочтения!

Ваш Виталий Бабич

P.S.  Большое человеческое «СПАСИБО» за помощь в создании этой книги: Виктории Борик — автору иллюстраций, Николаю Сачку — эксперту-метафизику и прототипу одного из главных героев, Елене Мурач — корректору!

Почти пролог

События, в которые предстоит окунуться глубокоуважаемому Читателю, могли произойти в любом современном мегаполисе, связавшем человеческие судьбы. В нашем повествовании таким городом стал Минск, несмотря на то, что главные герои этой истории были родом из Москвы и Санкт-Петербурга. Причём нити событий стали связываться-перевязываться накануне Рождества, приближаясь к самому всенародно любимому празднику — Новому году. А значит, тут не обошлось без доли Чуда.

Хотя, как говорят, чудес не бывает. И верно говорят, ведь самые настоящие чудеса — это просто ещё не для всех объяснимые, малоизученные явления.

Итак, наша героиня — девушка с не очень редким, но и не сильно распространённым именем Каролина. А по прозвищу, данному ей от щедрого сердца лучшей подруги, она — Королева.

В общем, наша современная Королева, живущая в Москве (события происходили в году эдак 2012-м), была неординарной личностью, умея при этом оставаться обычной девушкой, ищущей уже не первый год, — и даже, если говорить архаично, уже не первую пятилетку, — своего запланированного, но при этом Единственного и Неповторимого… Кого бы вы думали?.. Да-да его самого — Принца, то есть Короля.

Ну, а теперь обо всём по порядку.

О чудесном рождественском дне

24 декабря

1

— Это Остров слёз. Запомни, это место в Минске называют Островом слёз, — шепчет Незнакомка.

Она — златовласая женщина в белом одеянии — обводит рукой перед собой дугу, указывая на окружающее пространство, и добавляет:

— Но он для тебя и твоего Короля должен стать Островом счастья.

В этот миг Каролина ощущает невероятную лёгкость и насыщенность. Лёгкость и насыщенность жизни, которая протекает и в самой девушке, и вне её…

— Это и есть подлинное счастье? — спрашивает Каролина у самой себя и у Незнакомки.

— Счастье! Счастье! Счастье! — отзывается эхом.

И в этот миг златовласая женщина сливается с золотом солнечных лучей и исчезает…

Каролина проснулась не сразу. Прежде, чем открыть глаза, она какое-то время пребывала в блаженном состоянии-пространстве, «разукрашенном» яркими, спокойными тонами. И эта картинка напоминала радугу — её семь цветов. Нирвана! Сплошное лето! Вечное лето!.. Вечное регги!

Здравствуй, новый день прекрасный! Здравствуй, радужный мотив! Моя радость не погаснет, Если в сердце позитив…

Позитив! Позитив!..

«Ой, а кто это пел?.. Так похоже на группу „ДиаПозитив“ или на прекрасную Rihanna, только поющую на русском языке, — такими были первые мысли Каролины после пробуждения. — Дивно!.. Но, ведь всё это был сон. Ещё один чудесный сон… Сон без Вити. Но Незнакомка-златовласка упоминала о Короле… Да, это она имела ввиду его — Виктора».

Каролина поднялась с постели и огляделась вокруг:

— Доброе утро, хатка! Евроквартирка современной Королевы…

Девушка вздохнула с призвуком грусти. Ни Виктора, ни Златовласки, и даже лета — пусть не вечного, а календарного — рядом не было. За окном стояла и дула ветром в окна зима. Как-никак уже 24 декабря. Вот и Рождество подошло. И до Нового года — всего неделька.

«И грустить ни к чему», — подбодрила себя девушка, стараясь поддерживать отзвуки растаявшего сна. — Рождество, Новый год… После этих снов я ещё больше хочу обновиться, словно заново родиться…»

Затем Каролина задумалась о том, почему жизнь во сне — а именно жизнью она стала называть для себя свои радужные сны — бывает ярче, радостнее (а у кого-то и наоборот), чем жизнь на Земле…

«Стоп! Так значит, сны — это жизнь вне Земли?.. Как это? Где это? В космосе, что-ли?.. Там, куда души людей уходят после смерти? Смерти, которой нет?..»

Эта вереница мыслей как результат незаметно нахлынувшего анализа снов стала открытием №3.

Открытием №1 была возможность видеть такие сны — радужные, чудесные, счастливые, праздничные и незабываемые. Они снятся ей уже вторую неделю, будто сериал смотрит про саму себя. Зима стала для Каролины символом этого нового явления в её жизни. Раньше сны были совсем другие: обычные, монотонные, неяркие, быстрозабываемые — не оставляли никакого следа. Только, может, в раннем детстве, она могла избегать таких снов-невидимок.

Открытие №2 — присутствие в этих снах конкретной личности, живущей в настоящее время не так уж далеко от Каролины: в Санкт-Петербурге. И этот человек — один из vip-персон российского искусства. Он — Виктор Алмазов. Молодой художник, но уже с мировым именем. Надо же!.. Обычно молодые «мастаки» не на виду, да и мастера-старцы тоже не на первом плане. Но Алмазов смог разработать новый оригинальный художественный стиль, который облегчает восприятие далеко не лёгкой тематики его картин, синтезирующей в одно целое то, что остаётся несовместимым в объективной реальности окружающего мира: религию и эзотерику. Один из критиков заметил, что картины этого художника наделены некой философско-позитивной аурой, которая усиливает их восприятие… Может, оно и так, но Виктор Алмазов однозначно стал первым из современников, кто смог совместить несовместимое, и уже создаётся новое направление в изобразительном искусстве. А тут ещё одна фишка Алмазова: он признан талантливым киноактёром. Снялся в долгоиграющем сериале «Небо над Островом слёз» у самого Марка Шнейдерова. Надо же!

— Стоп! — сказала-крикнула вслух Каролина от неожиданно коснувшегося её сознания очередного открытия. — Остров слёз!

Во сне ведь тоже был Остров слёз!.. Вряд ли это совпадение. Это уже линии судьбы. Кстати, после третьего по счёту сна Каролина почему-то была уверена, что этот Остров находится не в российской местности. Значит, Минск…

Время приближалось к полудню. Завтракая, Каролина всё ещё находилась под впечатлением от всего приснившегося и осознанного ею.

Ещё бы!.. Виктор Алмазов (а фамилия какая приятная — так и светится в своей оправе!) не просто присутствовал в этих снах. Он был там в качестве Друга, Спутника, Избранника — Короля. Он звал за собой её — свою Королеву. Во как круто! Как в кино… Чужой человек, недосягаемая звезда арт-шоу-бизнеса вдруг за какой-то десяток дней стал близким, даже уже, можно сказать, любимым.

Вот так поворот судьбы! Человек из сновидений…

Где виртуальность, где реальность? Где грань меж всем этим добром?..

И ещё одна важная деталь. Если раньше, до «Неба над Островом слёз», художник Виктор Алмазов, как и другие малоизвестные Каролине арт-персоны, мог ассоциироваться у неё с какой-нибудь простоватой попсой наподобие «Ace Of Base» или советского «Миража», то сейчас — с «The Alan Parsons Project» или постсоветским «Воскресеньем».

Почему такие ассоциации?.. Так ведь Каролина в своём недалёком прошлом — меломан. Меломан по образу жизни. А по профессии — психолог. Взрослея, девушка стала равнодушнее относиться ко всей атрибутике супермеломании: коллекционированию и слушанию «всеядной» музыки от классики до хард-рока (для неё только металл-рок оказался «неперевариваемым»), нерасставанию в течение дня (и даже по ночам) с МР3-плейером, регулярному посещению концертов и тусовок фанатов, аудиорынков, хобби-сайтов-форумов и т.д., и ещё, и о том же…

Правда, не так давно, месяца четыре назад, в один из обыкновенных дней, ставшим необычным, Каролина вдруг начала осознавать, что человек, кроме тела — это ещё Нечто. И это Нечто — есть то, что обычно называют словом душа. Вот так и ребёнок, не умевший до определённого момента развития, например, читать или завязывать шнурки, вдруг начинает делать это с лёгкостью.

В итоге, Каролина заинтересовалась литературой, которая каким-либо образом касалась душеведения. Даже до Агни-йоги она успела дозреть. Наверное, поэтому и меломании стало меньше. И девушка начинала осознавать: в её хобби клеткой для птицы-души стал процесс умножения. Умножения количества аудиозаписей и компакт-дисков, фотографий и видео любимых исполнителей… Качество всего этого было смещено на второй и даже третий планы. Уже ни говоря о полезности для души. В общем, мировоззрение девушки стало выходить на новые рубежи.

Пытаясь ответить на вопрос «Кто есть Бог?», Каролина посетила в Москве выставку одного известного молодого питерского художника, где была представлена серия картин под названием «Боги и люди». Этим художником и был Виктор Алмазов. Особенно на неё произвела впечатление картина «Шахматный дуэт. Ангел и Демон», где были изображены за шахматной доской седовласый старец в белом одеянии и его соперник, раскрывающий с гордым видом полы своего чёрного плаща… После официальной части вернисажа Каролине очень хотелось пообщаться с автором. Но она не решилась…

А по сему и тогда, и уж тем более теперь персона арт-звезды Виктора Алмазова оказалась для неё интересной, близкой по натуре и одновременно другой. Другой, неповторяющей её саму. Ведь будь он тоже меломаном, ей было бы не интересно познакомиться с ним. Познакомиться не только во сне, но и наяву. И стать ему Другом. И, чего уж теперь таиться, стать его Прекрасной и Единственной Дамой сердца.

«Хочется верить, что я этого всё-таки достойна. Достойна, коль все эти сны явились…»

2

Итак, все эти мысли в стиле регги помогли ей ощутить динамику нового дня. Предновогоднего дня и к тому же рождественского.

А день-то был субботний. На работу идти не надо.

Кстати, если говорить о работе, то… лучше о ней не говорить. Работу по душе Каролина так и не нашла. Неплохая школа в неприглядном пригородном посёлке, доставшаяся ей по распределению после окончания университета, не удержала молодого специалиста в рядах педагогов-психологов. В итоге, побыв немного в шкуре безработного, девушка при поддержке своей лучшей подруги получила вакантное и даже эксклюзивное место консультанта-психолога в одном из многочисленных бизнес-центров Москвы.

Так вот, если вернуться к выражению «лучшая подруга», то следует уточнить: речь идёт о действительно лучшей подруге — Марии. Ведь есть ещё Женька — худшая подруга. Худшая — в прямом смысле этого слова.

Воспитанию со стороны благоразумных подруг Женька не поддавалась. Носилась по жизни со своей завышенной самооценкой, распыляла свою красоту и энергию на неприлично ненадёжных мужчин. Дымила сигаретками, как паровоз, обещая подругам с понедельника бросить курить. И всё жаловалась им. Жаловалась на несправедливость житейскую.

Вот и сейчас, Женька — в своём репертуаре. Каролина застала её дома у Марии, к которой обе вечерком заскочили в гости — на своеобразный рождественский девичник.

О, Мария, Мария! Ты — сущий ангел. За твою женскую мудрость кто-то когда-то назвал тебя так: Мать Мария. С тех пор за тобой и закрепилось такое почётное двойное имя (а может, уже и имя, и фамилия). У Каролины эта чудо-подруга ассоциировалась с королевой джаза Эллой Фицджеральд только с аурой вечного регги. Суперпозитивная, мегоактивная, гиперщедрая, а главное — ультросчастливая Мария. Вот уж, действительно, вечный двигатель!

А ещё она — единственная из трёх подруг, кто нашёл своего Принца — любимого мужчину. К тому же — с ребёнком. Кто как ни Мать Мария примет такой двойной подарок судьбы?! А повстречались-то Мария и Альберто не где-нибудь на улочках родного города, а в совершенно неосязаемом мире — на просторах интернета. Нет, Мать Мария не была активной приверженкой виртуальных знакомств, ей хватало реальных забот по дому (она по натуре — домоседка) и по работе (она по жизни — трудоголик), но вот первый раз в жизни (по уговору Каролины) соприкоснулась с мировой паутиной и, словно рыбак-везунчик, быстренько и ловко выудила из этих недр настоящего мужчину. Жениха-иностранца. Тоже ведь линии судьбы.

Женька завидует подруге ой как сильно. За завистливость и завышенную самооценку Каролина порой раздражается на Женьку, осуждает её. Кстати, она ассоциируется у Каролины с российской группой «Король и Шут» (не столько по музыкальному стилю и содержанию песен, сколько по контрастному сочетанию этих двух слов: Женька возомнила себя Королевой, но остаётся Шутом). А вот Маша ещё ни разу на бедную Женьку не «наезжала». На то она и Мать Мария. Она пример для своих подруг. Она в Нирване. Она живёт по божьим заповедям. Вот у кого Каролине можно многому научиться по части душеведения.

— Когда же твой Альбертик переедет жить на русскую землю? — задала Каролина Марии уже ставший риторическим вопрос.

— Но почему, девчонки, мне так не везёт? — тоже риторически возмутилась Женька, не склонная к самоанализу.

— Ой, девоньки, девоньки! Каждому своё. Всему свой срок, — как обычно, и как видно, с философским подтекстом ответила Мать Мария.

Но сегодня она добавила-напророчила:

— Чувствую, перемены. И Альберто к весне приедет навсегда, и Женьку жизнь скоро встряхнёт-научит, как следует, ну а наша Королева… встретит своего Короля.

На кухне, где беседовали девушки, воцарилась минутная пауза. Даже, казалось, из крана перестала струйка литься. Тихий механический ход настенных часов на мгновенье замер. И вот-вот замрёт мигающая гирлянда на новогодней ёлочке, прописавшейся на подоконнике…

— Да-а… Утешила, Мамуля Мария. Спасибо! — вдруг затараторила, начиная выдвигать упрёки, Женька. — Меня, значит, как коврик пыльный, надо вытряхать…

— Вытряхивать, — рефлексивно поправила её Мать Мария, филолог по образованию.

— А Каролине, значит, можно целого Короля, — продолжала раздуваться возмущённая Женька. — Даже не Принца, а Короля… Где справедливость на белом свете?..

Мать Мария, будучи готовой минуту назад по-матерински рассмеяться над обидчивой Женькой-девочкой, которой не дали любимую игрушку, вдруг насторожилась, чувствуя неладное. К тому же у Каролины на лице были выражены какие-то странные, незнакомые ранее Марии эмоции.

А Женька тем временем продолжала свою революцию:

— Вот бог наградил подругами… Да что ж это за жизнь такая?.. Да когда закончится этот бред?..

Она быстро вытащила пачку сигарет, собираясь закурить, не выходя в коридор. Но не успела вынуть сигаретку, как произошёл второй — совершенно, казалось бы, неожиданный — взрыв.

— Заткнись! Хватит! Надоело!

Кто? Кто это так кричал?

Это крикнула своим (или не своим?) звонким голосом Каролина и со всего размаху бросила на пол чашку с недопитым чаем.

— Барби крашеная, молчи! Сама себе жизнь портишь. А обвиняешь всех вокруг. Мозгов не хватает это понять?..

Женька от изумления открыла рот, и по её телу пробежала дрожь. Мать Мария широко раскрытыми глазами следила за обеими, стараясь подобрать нужный момент, чтобы примирить подруг. И тут она вспомнила свои же собственные слова, произнесённые минут пять назад: «Женьку жизнь скоро встряхнёт-научит, как следует…». И добавила вслух:

— Уже трясёт!?

Каролина зашагала возбуждённо по кухне и продолжила свою речь в духе критического реализма:

— Учим её, учим уму-разуму, а она нас грязью поливает. Да давно пора за неисполнение наших советов с неё штрафы брать. Я всё тебе выскажу… Ты ведь стала настоящей шлюхой. Живёшь за счёт мужиков, клянчишь деньги у братца-бизнесмена. А ведь могла бы стать хорошим модельером.

Женька машинально, не зная, куда себя деть, вытащила из пачки сигарету. Но Каролина выхватила пачку и бросила её в мусорное ведро.

— Хватит нас травить этим дымом!.. Всё! Хватит! Надоело! — переходя на плач (на исповедь?), продолжила Каролина. — Надоело топтаться на месте. Надоело зависать в интернетах, на концертах и искать недостающее счастье там, где его нет. Уезжаю! Уезжаю сегодня же! В Минск! Баста!..

На её глазах появились слёзы. Голос стал тише. Она уставшим движением опустилась на табурет.

— В Минск!.. Мне уже целую неделю необычные сны снятся… Такие чудесные сны!

И тут она зарыдала. А через мгновенье уже рыдали все трое…

3

— Так что это за чудесные сны такие? — поинтересовалась Мать Мария, когда уже не было сил плакать.

Каролина подняла к потолку — то есть к небу — уставшие от слёз глаза, потом перевела взгляд на бедную Женьку (готовую грызть стены по причине морального и антитабачного дискомфорта) и не спеша ответила:

— Удивительнейшие сны! Всё как наяву. Даже лучше! Описать — слов не хватит. А, главное, человек-то реальный снится. И знаете, кто?

— Конечно, не знаем, — ответили обе.

— Вот, смотрите.

Каролина потянулась за своей сумочкой и достала оттуда свёрнутую газетную страницу. Развернула её. Подруги обменялись взглядами.

— Ух, ты! — улыбнулась Мать Мария.

— Чё, правда, он? — широко распахнула глаза Женька.

— Виктор Алмазов: «Судьбу, как картину, рисую с вдохновением», — прочитала газетный заголовок Мать Мария.

Под заголовком красовался портрет Виктора Алмазова.

«Судьба, которую он рисует с вдохновением, — подумала Каролина, — привела его в мои сны…»

— Ну-ка, девочки, подождите, — воскликнула Мать Мария и убежала в комнату.

Вернувшись, она положила на стол свежий номер «Комсомолки».

«Известный художник приедет в столицу Беларуси, чтобы перед новогодней ночью встретить девушку своей мечты», — гласил крупный и яркий заголовок, которому почему-то хотелось верить.

Девушки молча переглянулись. А Каролина, взяв газету в руки, присела и стала вслух читать эту заметку:

«Виктор Алмазов, как сообщил прессе его арт-менеджер и друг Олег Быстров, намерен встретить Новый год в Минске — необычно и суперромантично. Виктор уверен, что именно там, а не в его родном Санкт-Петербурге, он найдёт свою единственную и неповторимую.

Откуда такая уверенность, художник не признаётся. Известно только то, что автор нашумевшей серии картин «Боги и люди» намерен сочетать поиски дамы сердца с творческой работой над продолжением ангельской тематики. Не исключено, что также будет написан портрет Прекрасной дамы Виктора Алмазова.

Отъезд из Санкт-Петербурга состоится в ближайшие дни… Что ж, пожелаем мастеру кисти удачи и вдохновения!».

— Он, может, и не приедет вовсе, а журналисты уже сенсацию слепили, — стала критиковать Женька. — Ему, что, в Питере проблема девушку завести?

— Заводят домашних животных, а девушек, между прочим, находят, — заметила Мать Мария.

— Стоп, девочки! — встрепенулась Каролина. — Он, наверное, уже выехал. Газета за четверг. А уже суббота.

— Я вообще удивляюсь, для чего афишируют подобные намерения, — неодобрительно покачала головой Мария.

— К тому же, уверена на все сто, найдутся минчанки, которые захотят поохотиться за знаменитостью, — лукаво улыбнулась Женька и, посмотрев на Каролину, добавила. — И не только минчанки.

— Но ведь всё сходится! — воскликнула Каролина, словно не слушая подруг. — Во сне говорилось о Минске. И наяву — тоже Минск…

Она резко вскочила с места и быстро заходила по кухне. И повторяла, словно разговаривая с кем-то четвёртым — невидимым:

— Да, надо ехать. Ехать. Срочно! В Минск!.. В Минск, не откладывая. Понимаю, нельзя опоздать. Нельзя…

Каролина подбежала к двери, открыла её. Затем, словно очнувшись, повернулась к подругам и сказала:

— Я в Минск. До встречи!

И, ещё на мгновенье задержавшись, добавила:

— С наступающим вас! Всё, дорогие мои, пока!

Мать Мария и Женька только успели рты открыть от удивления.

4

— Что ж она мобильный не берёт? — возмущалась Женька, сидя с Марией в такси.

Они ехали в аэропорт. Мать Мария опять засомневалась:

— Может, надо было бы на железнодорожный вокзал?.. Хотя, нет. Каролина с её пламенным мотором в сердце должна была выбрать самый быстрый вид транспорта — авиационный.

— Самый быстрый для неё космический — ракета, — сострила Женька. — Никак не въеду: то ли Каролина с ума сошла, то ли мы с тобой сумасшедшие. Разве её догонишь? А если и догонишь, то не остановишь… Зачем едем?..

— Если не вернём, то хоть проводим по-человечески, — то ли в шутку, то ли всерьёз ответила Мать Мария.

— Слушай, а с работой как? Если она до понедельника не вернётся, у неё же прогулы будут. Что тогда? Прощай, бизнес-центр?

— Дай бог, пронесёт. Может, у неё отгулы есть?..

В аэропорту Каролину они не нашли. А посадка на последний рейс на Минск закончилась за минут пять до их приезда. Самолёт уже улетел. На часах было 22.48.

— Ну, что, подруга? — с долей упрёка в голосе Женька посмотрела на Марию. — Чудесный у нас получился рождественский вечер…

— Это точно, — с грустью ответила та.

— Наша Королева от нас улетела, а Христос воскрес — почти.

— Не богохульствуй, дитя моё, — покачала головой Мать Мария.

Король и Королева

25 декабря

1

— «Не богохульствуй, Люциан», — вновь читаю я в глубине твоих искренних помыслов, о глубокочтимый Христоний, — с этими словами он приветствовал седовласого старца в белом одеянии и даже протянул ему руку для пожатия.

— Здравия тебе желаю, Люциан! — словно беззвучно произнёс Христоний, отвечая на рукопожатие. — Как-то быстро пролетел очередной земной цикл.

Люциан усмехнулся и, раскинув в стороны полы своего черного плаща, живенько, но с пренебрежением вельможи, сел за стол, представляющий собой громадную шахматную доску.

— Быстро?.. Что-то долго тянулись эти несколько десятков не самых удачных, но весьма ярких шахматных партий на доске Мироздания, — ухмылка не сходила с его моложавого лица. — А ты всё тот же — желаешь здравия своему врагу.

— Так ты мой враг? — усмехнулся в свою очередь старец и, опираясь о трость, опустился на своё место за столом. — Ещё не наигрался в эти игрушки?.. Ты просто мой оппонент. Вот и всё.

— Постаре-е-ел, — нарочито растянул это слово оппонент. — Постарел ты, Христоний. Износился, праведник святой, вершая суд Божий во вселенском хаосе.

— А вот давай мы сыграем нашу партию и посмотрим на деле, кто действительно износился, кто вселенский хаос, как мусор, множит, а кто — устраняет.

Люциан на несколько мгновений сосредоточил все свои силы на исходящей от Христония энергии — и тут же наткнулся на прочнейшую стену Божественного света. Этот поток ослепил. Ослепил и откинул его, как фантик…

Люциан содрогнулся, ощутив леденящий холод внутри своего существа. Он молниеносно переключил внимание на Шахматное поле:

«Вот оно, единственное пространство для вторжения в беспредельные потоки энергий. Дыра в стене…».

— Что ж, Люциан, наступает ответственный момент, — громко возвестил Христоний. — Согласно воле Творца!

Старец живо встал со своего места, не опираясь на трость.

Люциан не ожидал такой бодрости в движениях старика и на мгновенье ощутил в этом плохой знак для себя.

— Согласно воле Творца, — продолжал Христоний, — во исполнение законов Мироздания, во избежание расточительного использования жизненных энергий Вселенной начинаем новую встречу в Шахматном Турнире — в очередном экзамене для человечества и…

— Согласно, во исполнение, во избежание… Не можешь ты, Христоний, не митинговать.

Старец тут же отстранил в сторону от себя ехидный выпад оппонента:

«Защита максимальная. Партия ещё не началась, но поединок между нами уже стартовал!»

2

— Так куда же стартуем, мадам? — спросил водитель у девушки, собирая шахматы, и тут же обратился к напарнику по игре. — Ну, Палыч, не дуйся, как индюк, партия была отменная, ты показал уровень. Но, как говорится, не твой сегодня день.

— Ладно, Петрович, отыграюсь, когда будет мой день — завтра, — ответил Палыч, вышел из машины и пересел за руль своего такси.

— Стартуем, шеф, к Острову слёз! — твёрдо решила мадам, растопив в себе остатки растерянности. — Есть такое место в Минске?

— Вчера, по крайней мере, ещё было, когда я проезжал неподалёку, — ответил не без иронии Петрович. — Садитесь, садитесь. Здесь недалеко. Через минут восемь будете у мостика на островок тот самый.

Девушка села в машину. Аudi тронулась с места. Вновь ощутив динамику вокруг себя, улыбнувшись солнечной погоде, пассажирка взбодрилась и очертила в мыслях план дальнейших действий.

— Сколько же будет стоить мой восьмиминутный вояж в вашем шикарном авто? — она задала водителю вопрос так, чтобы избежать обыденности-серости.

— Для вас особая цена — со скидкой. Возьму рубля два всего. А за комплимент моему старенькому авто — спасибо!

— А скидка за комплимент?

— За победу в партии шахмат.

— А… я тут причём? — удивилась девушка.

— Очень даже причём! Когда вы подошли, переговорили со мной и стали думать, куда ехать, я вдруг почувствовал такой прилив сил, что задумал одну комбинацию и обставил Палыча, как мальчишку.

После этих приятных воспоминаний он расхохотался, как ребёнок.

— А вы… Как вас зовут?

— Каролина.

— Вы, Каролина, откуда пожаловали к нам в Минск? — выговорил водитель сквозь слёзы от угасающего смеха.

— А угадайте с трёх раз.

— А я не гадаю. Я догадываюсь. Вы россиянка, скорее всего — москвичка.

— Ну, вы… Как вас зовут?

— Николай.

— Ну, вы, Николай Петрович, даёте! И по каким это приметам догадались?

— Это, мадам, секрет фирмы, — игриво ответил он и перешёл на серьёзный тон —Труднее догадаться, зачем вам в семь тридцать утра нужен Остров слёз.

— Просто… — Каролина на мгновенье растерялась, но затем слова, будто сами, вырвались наружу. — Просто я со вчерашнего вечера совершаю сумасшедшие поступки. Бросаю налаженный быт, работу, подруг и еду в Минск. Вот так налегке, спонтанно в Минск. Потому что я хочу перемен, потому что мне снятся очень-очень необычные сны. И в тех снах я встречаю одну важную персону именно на Острове слёз. А теперь вот, плюс ко всему, я исповедуюсь первому встречному мне человеку, то есть вам, уважаемый мистер таксист. Вот такая я чумачечая.

Бывают в жизни такие мгновенья, когда по накалу ощущений проживаешь чуть ли не полжизни. Вот и Каролина, договорив эти слова, пережила целый диапазон чувств: от неуверенности в своих силах и тревожности до одухотворения и спокойствия.

«Я не имею право быть слабой и не верить в себя», — внутренний голос настраивал её на нужную высоту».

«Я не хочу терять уверенности в своих поступках. Психолог обязан быть всегда в равновесии. В гармонии».

«Я все смогу преодолеть. Я в новых условиях жизни. Я смогу и дальше обходиться без музыки (плейер остался дома), без интернета. И всё будет нормально. Я всё смогу!..»

«Я встречусь с Виктором! Мои чувства к нему держат взятую высоту. Держат… Хоть мы ещё даже не знакомы друг с другом. Не знакомы на Земле».

«И он нужен мне не ради земных благ. Не ради земных…»

Петрович, слушая Каролину, сбавил скорость. Каждый божий день он, таксист, встречает на своём пути десятки разных непредсказуемых женщин: от гиперэмоциональных до экстрарациональных. Разве может его ещё что-то поразить?.. И всё же было в Каролине нечто новое, непохожее, доверительное… Он даже незаметно для себя самого перешёл с ней на «ты».

— Ну и ну! — выговорил Петрович, собираясь с мыслями. — Сумасшедшая?.. Нет, ты, дочка, просто не такая, как все. Ты принимаешь нестандартные, я бы сказал даже рискованные решения.

Он остановил машину и предложил:

— А давай-ка вместе пройдём пешочком до Острова слёз. Тут недалеко совсем. Я с тебя денег за проезд брать не хочу.

Петрович перешёл с Каролиной на такой мягкий, отцовский тон, что она согласилась:

— Спасибо! А за что мне такой бонус?..

Они уже приближались к Троицкому предместью, за которым скрывался Остров слёз.

— Раз ты смогла так всё бросить, значит, у тебя, Каролина, ещё нет детей, — подметил Петрович. — Нет и больных родителей, нуждающихся в твоём ежедневном внимании. Верно?

— Верно. А вы, Николай Петрович, мыслите, как психолог. Начинаю вас воспринимать, как коллегу.

— Жизнь всему научит, — ответил задумчиво он. — И даже переучит. Я ведь по образованию — физик. Кандидат физико-математических наук. До пенсии работал в университете. А теперь вся моя физика и математика, как ты уже видела, на шахматной доске умещается.

Петрович рассмеялся и, щурясь от лучей солнца, добавил:

— Шучу! Но частично. Каждый божий день — это шахматная партия…

3

— Наша партия, Люциан, может стать последней из подобных испытаний.

— Об этом ты предупреждал меня и в прошлый раз. Я не забыл, — упрекнул оппонент тоном клиента, недовольного качеством обслуживания.

— Я доволен, что ты это не забыл. В прошлый раз светоносцы среди ангелов и людей выиграли партию, причём второй раз подряд. И Земля получила новый кредит на существование, — невозмутимо ответил Христоний. — Правда, новые войны, и в особенности Вторая мировая, и прочее насилие на уровне государств — всё это не оправдало затраченных средств. Но если вы, темноликие, в Третьем Турнире уступите нам третий раз подряд, то ваше влияние на человечество будет ограничено Творцом. Таковы Правила этого состязания. Ибо Земля давно должна была уже войти в сверхновые потоки высоких вибраций.

Темноликий недоверчиво усмехнулся, а старец продолжил:

— Помнишь ли ты все Правила? Как-никак прошло более ста земных лет, пока ты, впрочем, как и я, пребывал в других измерениях пространства и времени. Помнишь?

— Ладно, о мой всезнающий оппонент, доставь себе удовольствие — огласи весь список мудрых правил, — сострил-съехидничал Люциан, удовлетворившись своим красноречием.

— Итак, мы лицезреем Зеркало Мира, затем я как Ведущий шахматной партии со стороны светоносцев выбираю под контролем Творца души тех людей, которые по своим кармическим линиям судьбы взаимосвязаны между собой и наиболее подходят для участия в Турнире в качестве Короля и Королевы. Затем ты, Люциан, как Ведущий, представляющий темноликих, выбираешь под контролем своего Владыки ваш дуэт Короля и Королевы из окружения выбранной нами Белой пары. Если же достойных не находишь, выбираешь среди душ других людей. Каждая из остальных фигур должна быть представлена в соответствии с шахматной иерархией. Не более пяти фигур, считая Короля и Королеву, но кроме Пешек, находятся в грубоматериальном мире — на Земле. Остальные фигуры действуют в иных, более тонких, измерениях. В вашем распоряжении чёрные фигуры, в нашем — белые. Далее, души избранных людей участвуют в состязании-экзамене не прямым, а косвенным образом. То есть они продолжают жить, как и прежде, согласно своей свободной воли. А мы в зависимости от ситуации на Шахматном поле лишь предлагаем нашим подопечным определённый ход мыслей и действий. И последнее: на этот раз мы будем лицезреть новую модель Зеркала Мира.

Старец повернул голову вправо, где в тот же миг часть окружающего их Нейтрального пространства стала уплотняться, светиться и переливаться.

Недовольно-недоверчивый взор Люциана на мгновенье даже просиял, когда на месте этих превращений возник большой голубой шар, поверхность которого напоминала нечто среднее между зеркалом и водной гладью.

Христоний усердно наблюдал за динамикой состояний оппонента. Люциан своим патологическим инстинктом охотника за энергиями воспринял шар, как добычу, и «распилил» его одним взором. Но… только лишний раз убедился в непробивной моще высоких, божественных вибраций. Если бы хоть одной сотой долей этой силы обладали те люди, души которых смогли подчинить своей воле темноликие, то осуществлять насилие им было бы неимоверно сложно.

«Эти люди были и остались слишком слабыми, — не раз оправдывался Люциан перед самим собой и светоносцами-стражами, не пропускавшими его в Высокие сферы. — Эти люди давали мне повод завладеть их энергиями…»

Правда, в последнее время его охотничий интерес снизился. Почему это случилось с ним — Люцианом Ненасытным — одним из немногих иерархов темноликих, кто стал авторитетом в сфере добычи «полезных ископаемых» из божественных энергий?.. Это парадокс. Мастер-универсал по возделыванию чёрных дыр в Возвышенных потоках перенасытился собственными низкими вибрациями. Он стал завидовать неисчерпаемым возможностям светоносцев. Вор, а точнее — энергетический вампир, захотел не красть-высасывать сверхмощную энергию (трансформируя её в пищу для темноликих), а пользоваться ею в неизменённом, то есть созидательно-божественном, виде.

Издержки производства. Ностальжи по светлому прошлому?.. Даже просто бред. Как можно стать пользователем высоких энергий, оставаясь по своей сути низковибрационным существом?.. Люциан видел в себе это противоречие. И не взлюбил себя за такую слабость.

Знает ли об этом Хозяин?.. Этот вопрос в последнее время не даёт покоя Люциану. Насколько око Владыки темноликих является всевидящим по отношению к идеальному оку Творца?.. Возможно, бдительность Хозяина ослаблена по отношению к Люциану, ибо тот вот уже без малого пятьсот земных летоисчислений исправно «кормит» Тёмное братство. Однако Люциан согласился с предложением Хозяина в очередной раз принять на себя ношу Шахматного Турнира. Согласился безропотно, дабы не вызвать подозрений…

Христоний улавливал, что от его оппонента исходят какие-то новые импульсы, несвойственные темноликим. Но они были слабыми и прерывистыми. И пока идёт подготовка к партии, — а тем более, когда будет осуществляться выбор душ, когда начнётся Турнир, — старец не сможет тщательно анализировать импульсы Люциана. Христоний постарается это сделать позже.

Люциан думал о предстоящей партии. Ох, как пригодятся ему все накопленные (или украденные) силы. Шахматная партия, где каждая фигура — это реально существующая, живая душа; шахматная партия против провидца-светоносца Христония — тяжёлое испытание. Испытание, после исхода которого Люциан или взойдёт на новую, более могущественную ступень Иерархии темноликих, или же может попасть под немилость Хозяина и… В последнем случае последствия могут быть разные: одни провинившиеся поводыри скатывались всего лишь на более ограниченный уровень Тёмного братства, другие оказывались у самого подножия этой нисходящей системы и вновь начинали рабским трудом пробивать себе дорогу…

Мысль о падении вызывала у Люциана противоречивые чувства. Он уже отчасти ощущуал себя павшим — изменником. Правда, до истинной измены было ещё далеко. Но… исход Шахматного Турнира может многое поменять местами. А первым итогом — ещё до начала Турнира — стало то, что вся его бравада оказалась напускной, ибо быстро расползалась по швам…

Христоний пригласил оппонента подойти к шару, который уже стал в раза два больше и ярче. Когда же Люциан приблизился, щурясь от этого накала, шар, словно переключился на другой режим, и уже излучал спокойный, ровный свет. А ещё через пару мгновений на шаре появились первые линии различной конфигурации — это «рождались» очертания материков Земли.

Старец прикоснулся к шару и стал вращать его по часовой стрелке. В разных местах этой модели планеты показались огоньки, причём, неодинаковой силы свечения. Самые яркие окрашивались в голубые и золотистые цвета, самые тусклые гасли и становились серыми точками. Одни из них пытались разгореться, другие превращались в чёрные дыры. На светло-серо-жёлтом фоне Нейтрального пространства всё это выглядело ещё эффектней.

Христоний уловил вспышку-смесь восторга и зависти в глазах оппонента и подумал: «Завидовать Творцу… Это растрата Его же энергии, данной в кредит каждому из нас».

Затем он решил выразить суть этой мысли по-другому:

— Да, Люциан. Этот трёхмерный шар отражает всё, как говорят на Земле, в реальном времени. Одни души-огоньки накапливают энергию и направляют её в пространство, другие — теряют. Помимо этого шар может переключаться в режим отражения всех слоёв…

— Вы украли… Украли мои идеи, — перебил его Люциан.

— Твои? Принимаешь ты истину или нет, но зёрна всех благостных идей — это энергии Творца, а мы — сеятели, пахари, а затем — потребители урожая.

— И всё же первым носителем идей моделирования этих технологий и их первым создателем был и остаюсь я.

— Увы. Ты был не самым первым носителем. Но ты, действительно, первым пытался создать подобную мета-голографическую модель. Пытался тогда, когда на Земле ещё не изобрели даже колесо. Но… ты, к сожалению, стал нарушать Законы сохранения энергий, экспериментируя с ними сугубо для личных целей, и утратил ключ к таланту Высшей инженерии. И не донёс до нужных людей ключи к своим моделям тонкоматериальных основ Земли. Поэтому мы просто отработали кредит, выданный тебе когда-то Творцом в виде этих идей. Ты привёл себя в зону темноликих, а мы, светоносцы, получили от Творца энергии, утерянные тобой и тебе подобными. Мы доделали и усовершенствовали всё, что мог бы когда-то сделать ты. Но… давай не будем расходовать силы на канувшие в лету события, ибо эфирные тела, в которые мы воплотились на время проведения Турнира, требуют немалой подпитки. Нам давно пора начинать партию, от исхода которой зависит настоящее и будущее существ на разных этажах Мироздания.

Затем Христоний внимательнее посмотрел на огоньки-души медленно вращающегося шара и продолжил:

— Правом, данным мне Творцом, я начинаю выбор человеческих душ.

Старец мгновенно сконцентрировал всё своё внимание на озвученной задаче. Его лик выражал глубочайшее сосредоточие. Люциан даже попытался повторить вслед за ним технику концентрации, без которой выиграть партию будет невозможно.

Христоний — вся его энергетика — превратилась в сверхчувствительный радиоприёмник. Он сканировал души. Светлые души землян. Души, нуждающиеся в помощи свыше. Души, карма которых позволяет стать живой «фигурой» в этом судьбоносном шахматном состязании Истины и Иллюзии. Перед взором светоносца мерцали континенты, страны, города, улицы…

И вдруг!.. Нужные вибрации… И вот ещё — тоже подходящие. Одни сильные, но неустойчивые. Другие слабее, но стабильнее…

Страны, города, улицы, дома, квартиры…

Вот ещё подходящие… Уже сильнее. И стабильнее… Тут готовая пара. Хорошая пара!..

Творец разрешает. И даже рекомендует выбрать души этих двух людей… Ибо один из них — художник — уже имеет косвенное отношение к Шахматному Турниру.

…и будет создана в их судьбах церковь. Церковь не материальная, но духовная…

4

Церковь, раскинувшаяся недалеко от моста через реку Свислочь, и весь прилегающий к храму ландшафт поразили воображение Каролины.

— Как же тут красиво! — она с упоением глядела вокруг себя. — В Москве вроде бы есть места и покруче, но… Я недавно читала о том, что изюминка каждого места, как и человека, — в его энергетике. Теперь понимаю, что это означает. Здесь энергетика классная!

— Но это и от людей ещё зависит: в какую сторону они эту энергетику раскачают. Не слышала ты о том, как тут, у спуска на станцию метро «Немига» лет уже двенадцать назад случилась трагедия во время гуляния на празднике пива? Вот уж хлебнули…

Но Каролина уже не могла слушать Петровича. Ведь случилось нечто невообразимое. Пару мгновений назад она ВДРУГ (!) увидела его. Его — Виктора. Алмазова!..

От неожиданности у неё даже закружилась голова. А по всему её существу почти также сильно, как в каждом из тех чудных (!) снов, разлились тёплые волны… Не раздумывая, она метнулась за Виктором (Петрович — за ней). Вернее, в ту сторону, где увидела его мельком.

Он (если только это действительно Алмазов) вышел из машины и быстро пошёл — туда, за дома, расположенные недалеко от моста, по которому шли Каролина и Николай Петрович. А когда они добежали до этих домиков и вбежали во дворик, там… никого не было.

— Петрович, миленький, это ведь был он. Он самый! — в голосе девушки зазвучали нотки досады и растерянности.

— Та важная персона?

— Да, Виктор Алмазов. Художник.

— Ты так резко рванула, что я испугался: еще под машину шмыгнёшь ненароком… А вот тебе и сон в руку — Остров слёз. Он как раз за этими домами.

«Сказали бы мне пару дней назад, что я буду бегать за VIP-персоной, да ещё в чужом городе, — не поверила бы», — призналась Каролина самой себе.

Как только чувство растерянности вновь овладело ею, она дала себе обещание не поддаваться любому негативному состоянию, действовать собранно, быстро принимать самые оптимальные решения, как разведчик при выполнении особо важного задания. А главное — не падать духом. Конечно же, все эти навыки она обретёт не сразу. Но держать необходимый высокий тон в душе нужно уметь всегда.

«Держу, держу высокий тон! Высокий тон! Держу!..»

— А где ж машина, из которой он вышел???

Этот вопрос Каролина и Петрович задали друг другу чуть ли не одновременно.

Уже уехала — ответило им пустое место у края проезжей части, когда они выбежали из дворика.

«Держу, держу высокий тон! Высокий тон! Держу!..»

— Так. А тут все дома нежилые?

— Да вроде, тут, в Троицком, не живут, — Петрович окинул взглядом ухоженные 3—4-этажные домики. — Это своего рода торгово-культурно-развлекательный центр, сохраненный в духе старины.

— Тут агентство недвижимости, вот музей Богдановича, там — туристическое агентство… В какой же из домов он мог зайти?.. А был ли это именно он?

«Держу, держу высокий тон! Высокий тон! Высокий!..»

— На некоторые вопросы только время даст ответ. А времени уже…

Николай Петрович посмотрел на наручные часы и продолжил:

— Начало девятого… Слушай, а давай уж дойдём до Острова слёз, коль туда направлялись.

— Петрович, миленький, — в голосе Каролины звучали аккорды признательности, — зачем вы возитесь со мной? Я вам мешаю денежку зарабатывать…

«Держу, держу высокий тон!..»

Глаза Николая Петровича расширились от изумления, и он парировал:

— Ты лучше не мешай мне путёвку в рай зарабатывать: помогать конкретному человеку — тебе. Ясно?

— Ясно! У вас тот же диагноз, — Каролина вздохнула, словно врач перед пациентом, но смягчила тон, — что и у меня. Мы с вами крушители запрограммированного уклада жизни. Мы подрывники.

— Нет, мы пограничники — это как-то позитивней звучит.

— Мы на границе Добра и Зла?..

«Высокий тон держу! И выше!..»

С этого момента Петрович стал ассоциироваться у Каролины с Боби Макфери. Как этот легендарный джазовый вокалист легко импровизирует своим голосом, так и этот бывший физик и теперешний таксист владеет опытом житейским — любую ситуацию разложит по ноткам и сделает из неё песенку.

«Высокий тон! И выше!..»

5

«И ещё выше! Выше! Молодец!» — Христоний радовался, как дитя, повышению вибраций одной из двух избранных им душ. Теперь старцу будет проще начинать шахматную партию.

— Итак, Люциан, души для Белого Короля и его Королевы одобрены.

Светоносец протянул руку к двум голубым огонькам, светящимся в восточной части Европы. Люциан молча посмотрел на выбор Христония, сожалея о том, что темноликие лишены привилегии первыми участвовать в подборе душ для подобных судьбоносных состязаний. Вместо этого сожаления он охотнее позавидовал бы светоносцам, но… не мог себе позволить такой роскоши. Всё-таки становиться пусть не изменником, но инакомыслящим среди собратьев ему было противно. Очень противно, но не очень страшно.

— Ну, и кто эта пара, которую ты нашёл? Что я могу узнать об этих людях? — озвучил Люциан не самые интересные для себя вопросы.

И вдруг ему стало стыдно осознавать, что вряд ли получится и в этот раз победить. Становится все трудней обыгрывать служителей Творца. Их высокие вибрации — это те же крылья. Со своих высот светоносцы лицезреют миры. Светоносцы — как пограничники на вышках. Темноликим остаётся только выискивать или создавать любые щели. Щели в сознании этих ангельских существ, в сознании их подопечных — людей.

«Создавать щели, высасывать через них энергию — вот и всё наше творчество», — навязчиво заёрзала в сознании Люциана эта мысль, которую было легче принять, чем отогнать от себя.

— Ты можешь свободно подключиться к информационному полю Земли и получить любую интересующую тебя информацию об этих людях, — продолжал Христоний.

— Надеюсь, эта услуга тоже усовершенствовалась за прошедшее столетие?

— Всё просто, Люциан. Чтобы воспользоваться новой услугой, ты должен сам стать совершеннее.

Ответ оппонента насторожил Люциана.

— Ты шутишь, старец? Каким это образом темноликий может стать совершеннее?

— Хороший вопрос. Всё движется во Вселенной постоянно, растут её энергии. И каждый темноликий всё меньше имеет возможности когда-либо соприкоснуться с этими жизнетворными потоками. Нужны соответствующие вибрации. Но ты можешь. Ты даже обязан. Ибо ты проходишь испытание в Шахматном Турнире и твой оппонент — светоносец. Ты должен успевать тянуться за нашими возможностями, иначе твои вибрации занизятся максимально, и ты не сможешь удержаться здесь — в Нейтральном пространстве. Неужели ты забыл это, Люциан?

Вопрос остался без ответа. Остался риторическим. Люциан лишь оценил ситуацию по-своему («Ну, и дела! Кроме того, что темноликие вынуждены играть со светоносцами по Правилам, мы должны ещё и тянуться за ними. Одним словом — Турнир») и, получив необходимые для себя сведения об избранниках Христония — Викторе Алмазове и Каролине Купреевой, — начал настраиваться на выбор своей пары Короля и Королевы.

Итак, задача темноликого упрощалась тем, что подходящую пару нужно было «сканировать» не по всей Земле, а среди окружения избранников светоносцев.

«Догадываюсь, что в предыдущем воплощении этот художник был каким-нибудь бароном или даже королём. А если точнее… Да, он был одним из французских баронов-реформаторов. Мы с ним пересекались в эпоху Возрождения, — оценивал Люциан „напарников“ Христония. — Я что-то знал очень важное о нём. Я должен это вспомнить…. А вот девушка… Она мне незнакома. Хотя… за одним из её родственников тянется шлейф из мира темноликих… То был её дядя. Да. Он практиковал магию. Магию, которая стала чёрной и принесла людям немало бед. Правда, дядя пытался исправиться…»

Вскоре Люциан выбрал кандидатуру на место Королевы. Ею оказалась… Женька. Та самая — капризная и непутёвая подруга Каролины. Ну, а с Королём оказалось сложнее. Подходящей для этого персоной был Олег Быстров — друг и арт-менеджер Виктора Алмазова. Но Хозяин почему-то не одобрил эту кандидатуру. И Люциан предположил, что в душе Быстрова наметились какие-то перемены. Но у Олега есть брат-близнец Никита.

Никиту Быстрова немного знал Виктор Алмазов. Они встречались несколько раз на дне рождении Олега — в разные годы. Никита показался ему скрытой, загадочной личностью. Впрочем, оно так и было. Даже Олег не знал толком, чем занимается брат, который «квартировал» по всему миру в поиске свободы и красоты. Олег также не знал, где сейчас находится близнец-пилигрим.

Это и многое другое моментально узнал Люциан. Узнал с лёгкой подачи Хозяина. Итак, Никита Быстров занимался интернет-мошенничеством, развивая свой подпольный бизнес. Кстати, среди жертв, попавших в эти виртуальные сети, была и Каролина. Явно, поиски свободы и красоты завели Никиту в тупик.

Но он так не считал. Он считал «бабки» и считал себя крутым. Он в сей миг гордо восседал за рулём собственного нового авто и, направляясь с Запада на Восток, подъезжал к границе Польши и Беларуси. Он решал, в какую столицу ему лучше зарулить: в Минск, Вильнюс или даже в Москву…

Итак, выбор душ для главных шахматных фигур состоялся. Ещё пройдёт немного земного времени — не более получаса — и остальные фигуры оживут (буквально в прямом смысле этого слова), войдя в унисон с сознанием Короля и Королевы. И Шахматный Турнир начнётся.

— Даже Нейтральное пространство будет реагировать на ход… Нет, вернее, на состояние нашей партии, — напомнил Христоний, возвращаясь к столу.

«Что же такое важное я знал из прошлой жизни этого художника? — вновь пробовал вспомнить Люциан, прежде чем старец дал знак к старту Турнира. — Что же?.. Что?.. Его слабое место?.. Да, у него есть одно слабое место…»

Первый шах: падение и взлёт

25 декабря (продолжение дня)

1

— Ни слабо, Витя! Как живая, — восхищался Олег Быстров новой картиной своего друга. — Откуда такой образ? Это реальная девушка?… А ну-ка, постой… Эта та самая Прекрасная дама, которая является к тебе во снах?

— Та самая. Самая Прекрасная! И самая реальная для меня, как ни странно, — ответил художник, нанося на полотно новые штрихи.

Друзья находились на съёмной квартире, которую Олег отыскал для Виктора по его просьбе. Остановиться в гостинице — быть слишком на виду у прессы, что могло сильно помешать поиску Незнакомки. Квартира находилась в многоэтажном доме поблизости от Троицкого предместья. И чтобы попасть инкогнито в место своего пребывания, Витя путал следы, проходя через вереницу домиков Троицкого.

Вся эта конспирация от пронырливых папарацци могла бы быть не столь актуальной, если бы за несколько дней до отъезда в Минск Олег не сделал одну ошибку. Оказывается, та заметка в «Комсомолке», которую дала прочитать Каролине Мать Мария (эта новость промелькнула и по двум телеканалам), появилась на свет как продукт прессы, которую называют «жёлтой».

Известный художник приедет в столицу Беларуси,

чтобы перед новогодней ночью встретить

девушку своей мечты

Виктор Алмазов, как сообщил прессе его арт-менеджер и друг Олег Быстров, намерен встретить Новый год в Минске — необычно и суперромантично. Виктор уверен, что именно там, а не в его родном Санкт-Петербурге, он найдёт свою единственную и неповторимую.

Откуда такая уверенность, художник не признаётся. Известно только то, что автор нашумевшей серии картин «Боги и люди» намерен сочетать поиски дамы сердца с творческой работой над продолжением ангельской тематики. Не исключено, что также будет написан портрет Прекрасной дамы Виктора Алмазова.

Отъезд из Санкт-Петербурга состоится в ближайшие дни… Что ж, пожелаем мастеру кисти удачи и вдохновения!

На этот раз желтизна проявилась не в качестве поданной информации (всё оказалось изложено правдивейшим образом), а в пиратских методах её поиска и целях опубликования. То есть Олег, общаясь с прессой, не давал интервью о вышеизложенных намерениях Виктора, ведь его друг хотел, чтобы всё получилось совсем наоборот: поездка в Минск в поисках Прекрасной дамы без публичной огласки. Алмазов был не из тех звёзд, кто из каких-либо сторон своей личной жизни выкачивает бонусы для повышения популярности, играя на низких вкусах публики.

Тогда возникает вопрос: как вся эта информация попала к журналистам? Сперва сей вопрос стал загадкой и для Олега, и для Виктора. Но затем Олег, видя испорченное настроение и растерянность друга, напрягся и сообразил, что просто мог проболтаться. Это вполне могло произойти в одном из московских ночных клубов. Олег там был по приглашению рекламного агентства. Там же он и выпил лишнего. Его, говоря по-народному, развезло. Там же, если хорошенько припомнить, было несколько уже знакомых ему папарацци. Вот и всё… Видимо, немало спьяну наговорил Олег — прямо-таки беседа «по душам».

Виктор, выслушав его признание, сказал так:

— Вот видишь, Олег, вино хлебать да языком трепать — к добру не приведёт. И если для друга Виктора Алмазова это ещё как-то сносно, то для арт-менеджера — недопустимо. Понял?

Олег всё прекрасно понял. Как же не понять конкретное предупреждение.

Вино хлебать да языком трепать — хорошо сказал друг. По-народному. А по-христиански это — чревоугодие и празднословие. Два человеческих греха… О семи смертных грехах рассказывал Олегу-подростку его дядя-священник. И задумался племянник всерьёз об их сути лишь теперь, через двенадцать лет, когда выдал сокровенное в душе друга своего.

В тот день и дал Олег себе клятву держать тело в трезвости, а язык — за зубами. Да только бы теперь не совершить другой грех — клятвопреступление.

И вот уже в Минске, каждый раз видя, как нелегко даётся Виктору вся эта конспирация (от которой уже пользы, как от дыма огня), Олег тоньше осознавал свою вину, укрепляясь в клятве.

Олег продолжал изучать портрет Прекрасной дамы, снизошедшей из сна друга.

— Так вот из-за кого мы с тобой, Витёк, оказались на этом месте и в этот час, оборвав крепкую нить наших творческих планов.

— Наши творческие планы, дружище, входят в новую колею. Я заканчиваю создавать самый сильный, самый живой и самый дорогой для меня портрет. Понимаешь?

— Я не понимаю другое. Как ты, такой всегда здравомыслящий чел, мог поверить, что девушка из твоего сна реально живёт тут, в Минске, и что ты её найдёшь?

Виктор, прежде чем ответить, устремил задумчивый взгляд на портрет, затем подошёл к окну, посмотрел на небо, на реку Свислочь («Какой живописный вид из окна!») и сказал, обернувшись лицом к другу:

— Эх, Олежек. Где истинный сон, а где реальность — понятия очень относительные. Тот сон был настолько живым, настолько реальным!.. У меня не хватает слов, чтобы всё это описать. Обычный сон для меня теперь тот, в котором видишь всякие картинки, но забываешь их почти мгновенно после пробуждения. А в необычном сне проживаешь важный момент своей жизни, осознаешь что-то особенное, обретаешь новый импульс. И это незабываемо. Теперь понимаешь?.. Результат того сна — вот этот портрет. Портрет №1 среди десятков лучших работ, написанных ранее… Мне порой кажется, что тот сон продолжается. Но я в нём один.

Олег пытался понять, о чём говорил Виктор. И пришёл к выводу, что пока сам подобного не испытаешь, не поверишь.

Виктор повернулся к окну, постоял несколько мгновений в задумчивости и стал рассматривать что-то, расположенное слева. Это сильно привлекло его внимание.

— Неужели!? А почему бы и нет?..

— О чём это ты? — поинтересовался Олег.

— Подойди, посмотри!

Олег подошёл к окну.

— Видишь, слева мост и остров?

— Вижу. Я вчера вечером там скрывался от папарацци, пока ты творил над портретом.

— Я вдруг подумал, что этот остров — то самое место. Так похож!.. То самое!

Голос Виктора звучал так воодушевлённо, словно он нашёл рай на Земле.

— То самое? — не совсем понимая, переспросил Олег.

— То самое место, где мы встретились в двух последних снах. Я бегу туда!..

В это время Каролина и Петрович покидали Остров Мужества и Скорби. Он же — Остров слёз. Необычный таксист провёл для москвички экскурсию, рассказывая всё, что знал про историю создания этой достопримечательности Минска. Девушка очень впечатлилась увиденным, особенно алтарём внутри часовни-храма, над которой возвышаются пять колоколов и крест с рубином.

— А вечером, при включении света, рубин горит красным цветом, символизируя кровь павших воинов.

— Здорово! Жалко, что ещё не вечер.

— Увидишь ещё это чудо. Надеюсь, от тебя, дочка, оно никуда не убежит.

— В Москве ведь тоже должен быть памятник воинам-афганцам. И не один. Но я, каюсь, ни одного ещё не видела, — поникшим голосом отрефлексировала Каролина.

— Ну, зато, когда вернёшься, будет повод сравнить, — подбодрил её Петрович.

Они остановились на мостике, соединявшем Остров с берегом. Постепенно их беседа перетекла в тему о снах Каролины.

— Да, дочка, твои сны, видать, вещими были. Место реальное. Человек реальный снился. И он, наверное, где-то здесь, поблизости. Поэтому всё будет хорошо. Вы встретитесь. Обязательно! Не для того свыше такие сны даются, чтобы они не сбывались.

— Я тоже так думаю, — вздохнула Каролина, глядя в водную гладь, как в зеркало; мороз был незначительный, и река покрылась льдом в основном по середине. — Странно… В каждом сне было лето. Тёплая солнечная пора. А тут зима… Я сейчас сравнила эту реку с зеркалом. С зеркалом всего мира… А ещё как только мы пришли на Остров слёз, меня не покидает чувство, что Виктор где-то рядом.

Вдруг Петрович словно вздрогнул от посетившей его мысли:

— Слушай, Каролина, а я ведь могу тебя свести с одной моей знакомой — ясновидящей. Она не шарлатанка. У неё дар. Я на личном опыте убедился. Она помогает не каждому, но ни у кого денег не берёт. Так ты через неё и узнать можешь, где именно в Минске остановился Виктор Алмазов. Как тебе такой ход?

2

— Твой ход, Христоний, был предсказуемым… Молчишь?

— Уже не молчу.

— Не молчи, старец, не молчи. Мне от твоего сосредоточивания становиться жутковато.

Люциан обдумывал следующий ход, подняв «высокую» планку циничного оппонента, для которого молчать становилось сложнее, чем думать:

— Играем уже, наверное, двадцать земных минут, а ещё даже ни одной Пешки не потеряли. Да и ходим пока одними Пешками.

— Но ты же видишь, что даже ход Пешки влияет на порядок мыслей Короля и Королевы.

И Люциан, и Христоний после каждого хода на Шахматном поле смотрели в Зеркало Мира, созерцая мигание-движение душ своих королевских фигур.

— Вижу я, вижу.

— Фигуры, начиная с Пешек, создают ситуации для Короля и Королевы, — продолжал пояснения старец. — И уже очень скоро этой паре надо будет делать свой первый ход.

— Но пока и твои, и мои Король и Королева ещё даже и не встретились.

— Они не встретились в земном пространстве. Но души Виктора и Каролины на уровне сновидений уже семь раз работали как одно целое.

— В этом у них преимущество перед моей парой.

В этот миг Люциан сделал ход Конём.

3

«Меня кони берут от твоей гиперопеки, Мамуля Мария», — молча возмущалась Женька, собирая вещи в дорогу.

Мать Мария сидела напротив подруги, вдруг решившейся на поездку в Минск, и пыталась разобраться в истинности её побуждений.

— Я так понимаю, ты едешь всё-таки не нашу Королеву искать, а свои какие-то дела устраивать.

— Ну, да… Сказанула я лишнее. Где мне там её искать? На вокзалах?.. Зачем искать? Она ж не дитя неразумное. Она ещё та фигура. Раз решила уехать, то хода обратного не жди. Одно слово — Королева… Как искать? С нарядом полиции что-ли?

— Да, это всё так. Вопросы верные. Но, может быть ей нужна наша поддержка. Может, она уже сама не рада, что уехала, и одно наше слово… Мобильник-то её, похоже, разрядился.

В Женькину женскую сумочку летели украшения и косметика, сигареты и конфеты и ещё всякая всячина. Хозяйка бездонной сумочки начала возмущаться:

— Так чё, ты меня посылаешь за ней? Езжай сама. Она тебя в пять раз быстрее послушает, чем меня. Ты для неё авторитет. А я так — мелькаю перед глазами. Помнишь, как она на меня вчера наехала?..

— А за что наехала, ты помнишь?

— Помню.

— Вот помни и не забывай.

— Так-так. Воспитание началось.

— Воспитание ещё и не начиналось. Это дружеский совет. Мне не безразличен исход твоего рандеву в Минск. Да и для чего ты туда едешь? А? Для чего?..

— А может это быть моей тайной?

— Неужель за Виктором Алмазовым поохотиться?

— Ну, ты сегодня и вреднючка, Мамуля Мария. Вцепилась в меня, как клещ. На, смотри.

Женька вынула из сумочки красочный конверт с ещё более красочным приглашением.

— Международное агентство знакомств «Идеал» приглашает Вас на новогоднюю встречу-презентацию «Найди свою судьбу сегодня!» — прочитала Мать Мария крупную надпись и переместила внимание на текст помельче, расположенный ниже. — Ваш столик номер тринадцать. Такой же номер будет у Вашего спутника на этот вечер. Он подобран для Вас в соответствии с анкетой, заполненной Вами на сайте нашего агентства.

Мария повертела в руках приглашение и, не прочитав текст, который был ещё мельче, вернула Женьке её «идеал». И сделала свой вывод:

— Боже, как это всё ненатурально. Вдумайся сама в эти фразы о спутнике: подобран для Вас в соответствии с какой-то там анкетой, заполненной на сайте… Это спутник на один вечер или на всю жизнь? Подбирают обувь по размеру или украшения под одежду, а человека выбирают, обретают. Как вообще можно доверять поиск своего идеала — спутника жизни (!) — каким-то там посредникам на сайтах?

Большие, кукольные глаза Женьки сделались ещё больше, и она пошла в контратаку:

— Кто б это говорил. Ты ж сама, подруга дорогая, своего жениха — да ещё иностранца — через сайт знакомств выудила.

Мать Мария только усмехнулась по-доброму и отразила удар:

— Это совсем другое. За меня дельцы на сайте выбор не делали, мужчину мне не подбирали. Нашей встрече реальной предшествовало четырёхмесячное общение в интернете и по телефону. Видна разница?

Порох в глазах и мыслях Женьки вдруг резко иссяк, но она, защищаясь, застрочила, как из пулемёта:

— Видна, не видна. Легко говорить. «Идеал» — агентство солидное. Эту вечеринку организовывают в гостинице «Планета» — три или четыре звезды, не помню. По приглашению — вход бесплатный. Там будут выступать звёзды не только белорусской и российской, но и… в общем, всякой-разной зарубежной эстрады. Понимаешь, какой размах?! Понимаешь? Всё круто! Круто! А с мужчиной, которого мне подберут, я… Я могу после вечеринки расстаться. Навсегда. Да! Вот так вот! Вот так вот! Вот так!..

4

— Нет, не так. Не так надо действовать, — говорила Николаю Петровичу Каролина, когда они сошли с моста. — Я это чувствую. Искать человека, с которым встречаешься чуть ли не в каждом сне в течении недели, с помощью ясновидящей — что-то в этом не то. Я лучше буду дежурить тут, у Острова, каждый день, чтобы Виктора встретить наяву. Это будет как-то натуральнее.

— Дежурить? А жить где будешь эти дни? Да ещё зимой. Тоже на Острове? Как бомж? Это будет натурально, нормально?

— Жить… Надо будет комнату или квартиру снять где-то поблизости.

Каролина обернулась, рассматривая длинный многоэтажный дом, оказавшийся за их спиной…

Из двора этого дома выбежал Виктор Алмазов. До Острова было метров пятьсот. Он приближался к мосту в раза два быстрее, чем от него удалялись Каролина и Петрович. Вот бы ещё минутка, вот бы Каролина оглянулась! Но вдруг…

Это произошло мгновенно и неожиданно. На проезжей части, параллельно которой продвигался Виктор, он заметил ребёнка, бегущего за воздушным шариком вне зоны пешеходного перехода. А с двух сторон к малышу приближались машины. Без колебаний Виктор метнулся к нему, схватил, бросился к обочине, поскользнулся на гололёде, упал, услышал гул тормозящего авто, чей-то крик. А дальше — боль и пустота…

5

Боль падения промелькнула в глазах Христония. Рука, потянувшаяся к Ладье, на мгновенье замерла над Шахматным полем.

Как получилось так, что Белому Королю был поставлен шах Чёрным Конём? Первый шах в Турнире. Белые потеряли Пешку — первая сбитая фигура. Бдительность Люциана заслуживает похвалы.

Теперь старцу надо защищаться и отложить задуманную им комбинацию.

Люциан не ожидал такого поворота («Я хотел сделать другой ход Конём»), поэтому оставил происшедшее без комментария. Лишь широкая улыбка отпечаталась на его монументальном лице. Он понял, ощутив всей своей эфирной сущностью, что тут не обошлось без участия кого-то из иерархов темноликих.

Не сам ли Хозяин вмешался в процесс? Или это был Зельвес, виртуоз катастроф? Он на астральном уровне Турнира — Чёрный Слон… А, может и Аллахса, лучшая ученица Зельвеса («Почему Хозяин не выставил её в число чёрных фигур?»).

Поддержка со стороны не исключена Правилами. Но для этого необходима просьба Ведущего о помощи.

В предыдущих Турнирах темноликие не вмешивались в комбинации Люциана. И коль уж в этот раз внедрились без его просьбы (а что, впрочем, можно было ожидать от Тёмного братства, существующего на энергиях насилия?), то такая «гиперопека» говорит об особом, повышенном интересе Хозяина к исходу этого состязания.

Итак, темноликие быстро нашли щель в Правилах и воспользовались ею. И если не Христоний, то Арафей как главный создатель Нейтрального пространства и Правил Турнира должен заметить это нарушение.

А на земном плане Белый Король получил травму, потерял сознание и попал в больницу. Но главное — спас ребёнка.

6

Рита — так звали ту трёхлетнюю девочку — отделалась лёгким ушибом плеча. За ней не углядела мама, прогуливавшаяся с коляской, в которой спал мальчик — младший ребёнок в семье. А вот спаситель Риты получил сотрясение мозга в результате падения.

Виктор очнулся только около пяти часов вечера. Он приподнялся и огляделся: окно, жалюзи, стол, телевизор, тумбочка, кровать. И вдруг… О Боже! На него ласково смотрят глаза Незнакомки из сновидений. Но это… Это портрет. Тот самый, недоконченный.

— Витя! Слава Богу, ты очнулся!

Это Олег, дежуривший около друга, встрепенулся и обнял его. Затем позвал медсестру. И вскоре уже подробно рассказывал Виктору, что же произошло после его падения…

К счастью, всю эту ситуацию на проезжей части Олег видел, стоя у окна. Он, не дожидаясь лифта, бежал с шестого этажа с рекордной в своей жизни скоростью, успевая при этом вызывать по сотовому скорую помощь. Он так испугался за друга, что пообещал себе бросить курить, если Виктор останется в живых. И даже помолился:

— Господи, спаси Виктора! Господи, спаси его! Спаси его от смерти и увечий!

К месту происшествия подходили люди. Одна из резко затормозивших и развернувшихся машин стояла буквально в сантиметре от ноги Виктора. Мать ребёнка, плача, обнимало своё чадо.

Скорая помощь приехала на редкость очень быстро. Да и работники ГАИ не заставили себя долго ждать.

— Жить будет, — успокоил врач после осмотра пострадавшего. — Необходима госпитализация.

Олег облегчённо вздохнул и решил сделать всё возможное и пусть даже невозможное, чтобы сохранить остатки секретности пребывания Виктора в Минске: беседа с главврачом больницы, отдельная палата для Виктора, личное дежурство его, Олега, у постели друга…

— Игорь Максимович, я очень надеюсь на вашу помощь в таком конфиденциальном деле, — осуществлял задуманное Олег, объяснив нюансы ситуации главврачу.

— Понимаю, понимаю. Звезда, скрывающаяся от журналистов даже тогда, когда спасает жизнь ребёнка, — это очень редкий случай. Не беспокойтесь, сохранить инкогнито нашего героя, думаю, не составит особого труда. Вот только мама девочки намерена узнать имя спасителя, чтобы выразить свою благодарность. Причём, как я понял, публично.

— Так. Я поговорю с ней… Интересно, узнала ли она, что этот спаситель — Виктор Алмазов?

Собираясь выходить из кабинета, Олег обернулся:

— Да, доктор и последний вопрос. Сколько времени надо будет Виктору находиться в больнице? Для нас ведь чем меньше, тем лучше.

— Не меньше трёх дней. Сотрясение мозга средней степени тяжести, плюс потеря сознания в течение почти трёх часов. В идеале необходимо провести полное обследование. Тогда не исключено, что ваш друг встретит Новый год у нас.

— Нет. Надо этого избежать.

Олег старался не утомлять Виктора долгими беседами, предложил ему полежать, расслабиться.

— Это необходимо. С минуты на минуту тебе начнут делать повторную томографию головного мозга.

— Повторную?

— Да. Я попросил об этом твоего лечащего врача. Надеюсь, что после прихода в сознание, показания будут лучше, и мы с тобой тут задержимся меньше.

— Я так и не дошёл до того острова.

После этих слов Виктор закрыл глаза, словно представляя себе то место. Затем он посмотрел в глаза другу и сказал:

— Олег! Спасибо тебе! Спасибо за всё, дружище!.. Ты даже портрет принёс, и мой мольберт.

— Я же тебя знаю. Скоро ты захочешь работать. Трудоголик ты наш.

— Да и когда портрет со мной, мне как-то легче на душе.

— Ой, Петрович, после посещения Острова на душе как-то неспокойно стало, — признавалась Каролина своему ангелу-хранителю, беседуя с ним по домашнему телефону. — Нет-нет, условия хорошие, да и сестра ваша — женщина прекрасная. Тут всё в порядке. Спасибо, что нашли мне временное пристанище! Просто, знаете, грусть на душе. Словно должны были встретиться с Виктором на Острове, но что-то помешало… Новости?! Какие же?.. Знаете, где Виктор?! Ну, Вы даёте, Петрович, миленький!.. Вы не только прирождённый психолог, Вы ещё и сыщик. Где же он? Где… В больнице?.. Боже мой! Что с ним?.. Какой молодец!.. Я поеду в эту больницу, сейчас же!.. Ах, да уже поздно. Не пустят к нему… Да, завтра. С утра. Обязательно!.. Понимаю. Бодрый посыл для его души лучше, чем мои переживания… Да. До встречи!

7

— А если встреча Короля и Королевы не состоится на земном плане? А, Христоний, что тогда? — задумчиво произнёс Люциан, он встал из-за стола, подавая тем самым знак в необходимости паузы.

— До этого никогда ещё не доходило.

— Однако до сих пор, и у белых, и у чёрных так и не состоялась на земном плане встреча главных фигур. В прошлых состязаниях такого не было. Этот Турнир уж очень особенный. Уж очень.

— Да, Люциан. Обычно Король и Королева встречались до начала партии или на её первых ходах. А наш Третий Турнир, действительно, особенный. И связано это, опять же, со стремительным ростом энергетики на разных уровнях Мироздания. Даже груда камней на какой-нибудь планете на краю грубоматериальной Вселенной подвергается воздействию данного процесса. А вот, например, ты чувствуешь в себе какие-либо существенные изменения?

Темноликий лишь пожал плечами. В наступившей паузе он заподозрил:

«Видимо, Христоний всё-таки вычислил мои противоречия».

— В безграничной Вселенной всё рано или поздно начинает быстрее двигаться к оптимальному, — продолжал Христоний. — Позитивные процессы усиливаются. Но за ними вслед поднимается на поверхность всё неотработанное зло, вся затаившаяся в щелях сознания слабость, греховность.

— И в тебе, старец, есть греховность?

Прежде чем ответить, Христоний встал со своего места. И он, и Люциан обратили внимание на то, как Нейтральное пространство стало активнее менять свою цветовую гамму: белый, светло-розовый, красный, сиреневый, синий, голубой, белый, светло-серый…

— Ты задал непростой вопрос, — ответил Христоний, прохаживаясь взад-вперёд. Было заметно, что ему нелегко подобрать нужные слова. Но голос старца звучал, как и прежде, бодро, уверенно, мягко. — В иерархии Светлых Сил я нахожусь на той ступени развития, когда склонность к греховности уже не проявляется. Она была отработана на предыдущих уровнях. И на данный момент мои возможности ограничены лишь неготовностью. Неготовностью взойти на новую ступень.

Люциану была интересна эта тема беседы. Он хотел бы подробнее расспросить старца об этой новой ступени, об источниках энергии и так далее. Но ограничил свой пыл, остерегаясь негодования Хозяина. Да и перед Христонием не хотелось обнажать свои интересы. Поймав на себе пронзительный взгляд старца, Люциан подошёл ближе к Зеркалу Мира и перевёл тему беседы непосредственно к сыгранной части партии:

— Ловко вы, светоносцы, защитились после шаха. Дружно сработали. И люди — особенно врачи — так быстро запели под вашу музыку человеколюбия. Ну, а господин Быстров — просто суперлидер. Так преобразился.

Люциан созерцал душу Олега, которая ещё недавно, будучи бледно-жёлтой, разгорелась в Зеркале Мира розовато-голубым огоньком.

— Из-за его решений и действий мы потеряли двух Пешек. Он нас огорчил.

— А нас порадовал. Его душа взлетела, — улыбнулся Христоний и подошёл к шахматной доске, давая тем самым знак к продолжению партии. — В Минске уже поздний вечер. Поэтому активность фигур будет снижена. Но есть ещё уровень сна. Хотя, не все фигуры смогут им воспользоваться.

Старец сел за стол и произнёс громче:

— Люциан! Прежде, чем мы продолжим партию, мне необходимо тебе сообщить о том, что сейчас происходит на другом уровне. Я имею в виду Координационный Совет Вселенной. Принимается важное решение: о штрафе.

— О каком ещё штрафе, Христоний?

— В твою комбинацию вмешался Зельвес, нарушив Правила Турнира. И ты это ощутил. Не так ли?

— А ты тоже ощутил? Или это заметил ваш Творец?

— Ты ушёл от ответа. Но я получил ответ на свой вопрос. И не оставлю без внимания вопрос твой. Да, Творец видит всё. На то Он и Создатель всего сущего. Да и я тоже заметил неладное. Такая замена фигурой хода Ведущего на свой ход, то есть не по причине твоей просьбы о помощи, поставило под опасность жизнь нашего Короля. Но… от темноликих подобного следовало бы ожидать. Однако мы находимся в Нейтральном пространстве. Здесь выполнение Правил Турнира — важный источник сохранения энергии. Многократное нарушение Правил разрушит эту нейтральную среду… Думаю, о дальнейших последствиях говорить уже не надо.

Когда звучали последние фразы Христония, мощный поток ненависти пронзил всю сущность Люциана. Словно огромный факел сжигал его эфирное тело… Так отражалось на темноликом негодование Хозяина.

В глазах Люциана Нейтральное пространство замигало серыми и чёрными полосами, словно погружаясь в бездонную ночь…

Сила сна и мощь портрета

26 декабря

1

Уже была половина первого ночи, но Каролина не могла заснуть. Странно. Она весь вечер чувствовала усталость — еле на ногах держалась. Много думала о Викторе, поддерживала его, как могла, на расстоянии. А тут в девять вечера попила чаю с Мариной Петровной и вдруг взбодрилась. Захотела позвонить Маме Марии, поделиться с ней новостями, впечатлениями, передать привет Женьке.

А мобильник ведь как с утра был незаряженным, таким и остался. Надо же! Забыть про телефон в течение дня. Такого с Каролиной раньше не случалось. Да и как в Москву-то позвонить, если роуминга нет?..

«Слава Богу, подзарядное с собою. Да и зарядить есть где. И переночевать. Спасибо, Николаю Петровичу, — находила маленькие радости Каролина. — Нашёл мне местечко у своей сестры. Даже целая комната. Но… завтра всё равно попробую найти комнатку на съём в том доме — поближе к Острову».

Спросив разрешение у хозяйки на звонок в Москву, Каролина с упоением набрала номер лучшей подруги.

— Алло! Мария!.. Да я это, я. Привет, Мать моя! Привет!.. Как хорошо, что ты не спишь! Да, в Минске… Я, как ты уже понимаешь, остаюсь тут на неопределённый срок. Может, даже и Новый год встречу… Да, надо на работу сообщить, что не выйду завтра… А, ну да, уже сегодня. Позвонишь моему шефу?.. Под твоим очарованием он быстрее согласится мне разрешить отпуск за свой счёт… Спасибочки, дорогая! Ну, а вот теперь душу излить тебе смогу… На квартире у одной хорошей женщины… С Виктором ещё не встретились. Но я его видела. И знаешь где!? Недалеко от Острова Слёз… Да, то самое место, где мы встречались с ним во снах… С утра пойду в больницу… Ой, нет! Я-то здорова. Это Виктор в больнице… Девочку спас и чуть не попал под колёса авто… Да, герой дня!.. Мне это сообщил один мой новый знакомый. Шикарный дядечка! Как отец родной… Таксист. Из бывших учёных. Помогал мне весь день… Да, мир не без добрых людей… Женьке передаю привет… Что? В Минск укатила?! Да-а-а! Вот так новость! Сюрприз новогодний… Ой, хорошо, что она в роуминге… Да, и меня тоже на роуминг оформи, пожалуйста…

А в это время начались сюрпризы для Женьки.

Она уже сидела за своим столиком в «Планете», отвечала на вопросы очередной анкеты, розданной всем приглашённым. Затем проводилась викторина, в которую завлекли всех приглашённых. Разыгрывались призы, которые получили все приглашённые. Все, все, все!

В конце викторины все эти мужчины и женщины предварительно познакомились. И каждый из них в глубине души затаил главный вопрос: где же среди этих улыбающихся и нарядных людей идеал, подобранный для меня «Идеалом»? Где же?.. И всё это завертелось на фоне ритмичной супермодной музыки, переливно мигающих гирлянд на многочисленных новогодних ёлочках, да под звон бокалов с головокружительными напитками…

А затем настало время презентации агентства «Идеал». Красноречивые ведущие. Гипернарядные бизнес-леди, мегаделовые босы-мужчины, их ангелочки-дети. Пары, нашедшие друг друга с помощью «Идеала» — бесчисленные пары со всего мира.

Видеосъёмки, фотосессии… Поздравления, восхищения, угощения (всё было бесплатным, кроме спиртных и прохладительных напитков). И снова презентации… А вслед за ними — дегустации, декламации и овации… И снова восхищения. Выступления (среди приглашённых звёзд добрая половина была из московского бомонда), изумления. Аплодисменты, комплименты…

У Женьки уже целый час кружилась голова. Это было даже круче, чем на московских вечеринках. Если бы у неё спросили, есть ли рай на Земле, то она без промедления ответила бы:

— Есть! И он здесь!

Здесь и сейчас!

Здесь и сейчас началась дискотека…

За всем этим шиком, блеском, гамом, казалось, все забыли о главном поводе — встрече с подобранным идеалом.

Но вскоре вспомнили. Вспомнили красноречивые ведущие, только они уже были косноречивыми, ибо из их уст полились пошлые шуточки. Вспомнили, когда многие приглашённые дамы и господа, уже утратили способность ясно мыслить, зорко видеть и твёрдо стоять на ногах. Но танцевать не прекращали.

Где-то рядом с Женькой кто-то упал. Вокруг упавшей — это была женщина — поднялся небольшой шум.

— Во, глянь! Напилась что-ли баба? Вдрызг! — услышала Женька за своей спиной.

— Пусть музыку вырубят!.. Вызываем скорую? — услышала она голос левее от себя и обернулась. Но ничего не было видно.

Музыка стала звучать громче. Людей набежало больше…

Обессилившая Женька опустилась на стул, но он стоял не за её столиком. Она свой столик просто потеряла. Как теряют салфетку, или пуговицу. Зато нашла за чужим столиком мужчину. Он тоже что-то потерял. Но вскоре нашёл — на полу.

Он был молодой, видный (даже очень) — Женьке понравился с первого взгляда.

«Может, артист, или художник?!!» — подумала она с упоением. А через минуту они уже знакомились:

— Никита, — представился он, чуть не оглушив её своим громозвучным (даже сквозь всю эту музыку), бархатным низким голосом.

— Женя, — пропищала она на его фоне.

Много ли Женьке надо для ощущения счастья? Был бы кто-то рядом. И каждый кто-то так быстро становился идеалом. А с идеалом хоть куда. Даже в постель — в первый же день знакомства.

Когда утром они обнаружат друг друга в постели друг у друга, станут знакомиться (по-новому):

— Никита, — представится он, чуть не оглушив её своим громозвучным (тем более на фоне всей этой тишины), бархатным низким голосом.

— Женя, — пропищит она на его фоне…

2

А в это время Каролина уже встретилась с Виктором — в очередном сне. Когда она засыпала, успела подумать-поверить:

— Мы встретимся во сне. Нам так легче, чем наяву найти…

Она приближается к их Острову.

Вокруг цветут деревья, солнце кружит по безоблачному небу. Лето!!!

Она видит Виктора. Он стоит на мосту. Он ждёт её.

Когда она, вся сияющая, как солнце, вбегает на мост, видит, что Виктор уже лежит. Лежит на спине. Её это ничуть не смущает. Ведь он смоитрит на небо и улыбается.

Она подаёт ему руку, и он встаёт на ноги. И…

И вновь всепроникающая, немыслимая теплота наполняет их сердца! Но…

Но через несколько мгновений они уже бегут вдоль набережной — вдоль того самого многоэтажного, длинного дома.

— Куда мы бежим?

— Спасать.

— Кого спасать?

— Миллионы людей на этой планете нуждаются в помощи.

— Мы с тобой раньше никого не спасали. Просто встречались на Острове.

— Это наш с тобой Остров. Остров счастья!.. Но мы его создали из Острова слёз. А Остров слёз создали другие люди. Создали в память о воинах.

— О воинах, погибших в Афганистане?

— Да.

— Мы будем спасать их? Спасать их души?

— Нет. Мы будем спасать души их родных, живущих сейчас в этом городе. Бежим скорее! Надо успеть.

Через мгновенье они уже стоят в большом помещении, похожем на ресторан или ночной клуб. На полу лежит женщина. Вокруг — множество людей. Шум, музыка…

Каролина слышит отрывки одного разговора:

— Во, глянь! Напилась что-ли баба? Вдрызг!

— Лежит, а людям ходить негде…

И другого:

— Вроде, не дышит.

— Пусть музыку вырубят!.. Вызываем скорую?..

Но музыка звучит громче, людей становится вокруг больше, а Каролина всё слышит и видит очень чётко. Она и Виктор проходят средь танцующих, как невидимый патруль. И вдруг она замечает… Женьку. Женьку, которая одиноко сидит за столиком.

— Боже, какая же она уставшая, — говорит Каролина Виктору. — Какая она тяжёлая. С таким грузом она никогда не взлетит.

— Скорая не успеет, — тревожится Виктор. — Успеть должны мы. Взлетаем!

И тут Каролина видит, что они действительно взлетают. Взлетают над лежащей женщиной. Они берутся за руки. Они смотрят друг другу в глаза. Глубже, глубже.

Ещё глубже!..

Вдруг Каролина видит совсем близко светящийся силуэт… Она узнаёт: это Дева Мария. Мгновенье — и силуэт исчезает. А через сердца — затем и через руки — Виктора и Каролины проходит неимоверной силы поток тепла и света. Этот луч опускается к женщине, касается её груди, и… И только яркая вспышка света. И…

И… Каролина проснулась. И сразу подумала о том, что этот сон очень отличался от предыдущих снов. Они с Виктором спасали. Спасали женщину… Танцующие люди, уставшая Женька, Дева Мария… Мать Мария сообщила, что Женька уехала в Минск. Так… Уехала вчера утром. По приглашению агентства знакомств. На вечеринку…

«Неужели во сне мы были в реальном месте? — сделала вывод Каролина. — То есть сны для меня — тоже реальность, но другая… А мы спасли ту женщину?.. Надо узнать об этом. Надо найти то самое место. Надо разыскать Женьку… Ой, надо же найти Виктора. Он в больнице…»

При мысли о встрече с Виктором она вдруг почему-то ощутила робость. Какое неприятное чувство. Неприятное.

«Если Виктор будет закрыт для знакомства или для общения, то… То я тогда просто расскажу ему о встречах с ним в этих необычных снах. Мне необходимо знать, видит ли он такие же сны. Если нет, то где тогда „ночует“ его душа?.. Всё это очень важно узнать. Очень важно…»

3

В 8.30 Николай Петрович заехал за Каролиной. Предстояло отправиться в больницу — на другой конец города.

— Петрович, миленький! Так как, как вам удалось вчера узнать, что Виктор в больнице? — таким был её первый вопрос, когда они сели в машину.

— Так ведь на меня вчера работало целое агентство? — абсолютно серьёзным тоном сказал её ангел-хранитель и дал газу.

Audi послушно заурчала и тронулась с места.

— Какое агентство?

— Информационное.

— Шутите?

— В принципе, нет. Мои коллеги таксисты — это и есть информационное агентство. Причём, круглосуточное. Информаторы — первоклассные. К тому же большая часть из них — ещё советской закалки, как и я.

Каролина лишь мило улыбнулась.

— Вчера, когда мы с тобой расстались, не прошло и часа, а я уже знал, что недалеко от Острова слёз, примерно тогда, когда мы оттуда ушли, произошло происшествие. Среди тех, кто оказался в числе прохожих-зевак, был сын одного из наших. Помнишь, Палыча, с которым я в шахматы играл, когда ты подошла к нам?

— Помню, конечно.

— Так это его сын был. Киноман ещё тот. Так он сразу усёк, что спаситель-пострадавший — вылитый Виктор Алмазов. Подумал, или двойник его, или сам Виктор и есть. Но коль прошла информация, что Алмазов в Минске, то вопрос с двойником стал отпадать. В общем, когда я про это услышал, включил свою коробку передач на полную скорость — это я про интеллект.

Каролина слушала уже с открытым ртом.

— Мы, таксисты, не только информаторы, но и сыщики неплохие. Жизнь всему научит. Так вот, через час-другой вычислили ту скорую помощь, которая с места происшествия уехала с пострадавшим.

— Ну, вы ассы!

— Орлы! Тут нам уже помогли водилы из гаража скорой помощи. В итоге, стало ясно, куда Виктора увезли. Но, а потом информационный канал, увы, закрылся. Да и поздновато уже было вчера что-то ещё выяснять. И вот сегодня нам с тобой предстоит разузнать, в каком отделении, в какой палате он находится. Так?

— Так точно, товарищ старший сержант запаса!

Только успел Петрович удивиться такой осведомлённости Каролины, как тут же сообразил:

— Молодец, дочка! Беседа с Мариной Петровной за чашкой чая прошла результативно.

Минуя многочисленные перекрёстки, повороты, пробки, они приблизились к цели. И тогда и Петровичу, и Каролине пришлось удивиться по-настоящему. Подъехать к больнице удалось лишь за метров пятьдесят. Вдоль её территории стояло очень много автомобилей. Людей — тоже много. Тут были милиционеры и люди в штатском, работники ГАИ и… снова люди в штатском. Нескольких человек с микрофонами и видеокамерами пропустили на территорию больницы. Для других проход был закрыт.

— О-па! Приехали… Ты гляди, Каролина, что творится! — присвистнул Петрович.

Они вышли из машины и больше не могли никуда пойти.

— Неужели это всё из-за Виктора?

— Узнали, что он в больнице и…

— Журналисты с телевидения уже там. Лихо!

— Ладно, журналисты. А милиция, а эти парни в штатском.. Оцепили, похоже, всю территорию по периметру.

— Да, уж. Что-то слишком много шума, шика и важности.

— Свита, как у Президента.

— Так, может…

— Да, дочка, я тоже подумал, что тут… встреча на высшем уровне. Хоть Виктор Алмазов и звезда кисти и экрана, но попади в эту больницу вся российская Фабрика звёзд, такого ажиотажа всё равно не будет… Эх, жалею, что вчера вечером оставшуюся информацию не выудил.

— Жалеть не стоит. Сыщики, как и мы, психологи, руководствуются сначала логикой, а затем интуицией. Логика у вас вчера была на высоте.

Петрович усмехнулся, ещё раз огляделся по сторонам и сказал:

— Ладно, наблюдения и обмен мнениями пора заканчивать. Я пойду добывать хлеб насущный — сведения, подтверждающие наши догадки. А ты… Ты прикрывай меня с тыла — твоя интуиция должна быть на высоте. Ясно!

— Ясно, товарищ самый старший сержант! Только… Вы так много делаете работы вместо меня и…

— И хватит мне об этом напоминать, — полушутя ответил Петрович и даже пальцем пригрозил. — Вы, психологи, такими вредными бываете. Просто жуть.

Он развернулся, словно солдат в постойке «смирно», и повторил «приказ»:

— Я в бой, а ты прикрывай с тыла! Вперёд!

Каролина улыбнулась ему вслед и задумалась о Викторе. Она ведь так и не успела рассказать Николаю Петровичу про свой последний сон.

4

— Ну, старец, радуйся! Бей в барабан! Сон Белой пары облегчил вашу участь.

— И ты не грусти: положение у моих фигур всё равно не из лучших.

— Нам поможет только чудо, — иронизировал Люциан и заразительно смеялся

Время текло быстрее. Чёрные Король и Королева уже встретились, а Белые — ещё нет. Более того их встреча вновь стала затруднительной.

«Даже Президент и пресса совершают нужные нам ходы», — темноликий утаил в себе эти подробности.

— Ты снова упускаешь из вида то, что наши главные фигуры встречаются в состоянии сна. А сон — это даже более тонкая реальность, чем земной план. И последний сон это доказал. Благодаря выбору и действиям Виктора и Каролины была спасена женщина.

— Выбор и действия во сне? Что за бред?.. Да к тому же там ещё была эта ваша вездесущая Дева. Дева Мария. Это она всё и сделала — исцелила.

— О, браво, Люциан, браво! Темноликие в твоём лице только что признали безграничность силы светоносной.

После этих слов лик Христония просиял ещё больше. Но в тот же миг он сконцентрировался для отражения нападков оппонента и продолжил:

— Сны ведь бывают бессознательные и осознанные. Виктор и Каролина пребывают в тех осознанных снах, которые снизошли на них как благодать Творца. А благодать — это аванс на дела богоугодные. Даже признание собственных слабостей и желание их преодолеть — это тоже дело, действие духовное, которое становится истоком конкретных поступков. И известно много случаев, когда во сне человек был способен осознать больше, чем, как говорят люди, наяву. Ты ведь, Люциан, сам прекрасно знаешь, что земной план более ограничен, чем тот же уровень сновидений. Вот и стал союз Белого Короля и его Королевы очень деятельным именно на этом уровне. Поэтому их встреча на Земле отложена. А Дева Мария… Она была соучастником. И ещё экспертом. Ибо Виктор и Каролина впервые пребывали в качестве ангелов-спасителей. И если бы не готовность к действию со стороны этой пары, исцеления не произошло бы. Карма той женщины не позволяла оказать ей непосредственную помощь от самой Девы Марии.

По ходу этого разъяснения серый цвет Нейтрального пространства менялся от тёмно-синего к золотисто-голубому. Вокруг ощущалось больше простора. Даже казалось, что огоньки-души на Зеркале Мира замигали ярче.

Люциан молча переварил слова оппонента. Темноликий прекрасно осознавал, что его устами протестовал Хозяин. Протестовал против силы светоносной, о которой только что говорил Христоний. И которая начала по-новому проявлять себя во снах Короля и Королевы.

Люциан сконцентрировал внимание на Шахматном поле. Положение у белых действительно не завидное. Да и сбитых фигур у них на одну стало больше. Но светоносцы спокойны, радостны. Они даже пожинают плоды дел благих.

Люциан не забывал о том, что если победа темноликих и станет реальной, то она не будет быстрой и лёгкой. Он собрался обдумывать свой новый ход. Но Христоний встал со своего места. То был знак о сообщении чего-то важного.

— Люциан, решение Координационного Совета Вселенной принято. Я должен огласить его. Итак, предложение о штрафе заменено на иную меру. А именно: обеспечить защиту Нейтрального пространства по уровню номер три…

В возникшей паузе Люциану показалось, что Нейтральное замерло и стало бесцветным. Но это была лишь проекция состояния темноликого. Пространство ещё динамичней меняло цветовые оттенки.

— Третий уровень защиты. Если ты помнишь, Люциан, это предельный уровень. То есть каждый из нас, Ведущих, будет заблокирован от какого-либо вмешательства в ход Турнира. Теперь и я, и ты не сможем получить даже вопрошаемую помощь со стороны. А фигура, действующая вне одобрения Ведущего, будет выведена с Шахматного поля… Необходимая энергия для обеспечения третьего уровня выделена. И защита от нарушения Правил уже максимальная!

5

— Защита от прессы, Витя, как то быстро стала нашим главным принципом. Это звучит парадоксально.

— Но это нормально. Мы ведь защищаемся от той прессы, которая ради сенсации делает из публицистики ерундистику.

— А из сугубо личного — меню публицистичное.

Друзья рассмеялись, и Виктор предложил Олегу:

— Ты запиши эту фразу. Хорошая получилась импровизация.

— Слушай, Витёк, а может быть, во мне поэтический дар дремлет? Или писательский?.. Может, мне вести наш путевой дневник? И через лет эдак десять он станет бестселлером.

— А ты попробуй. Попробуй! Всё возможно.

— Я тоже знаю: невозможное возможно. Когда ты упал там, на дороге, я дал себе обещание бросить курить, если ты не погибнешь — бросаю без проблем. А после того, как наболтал лишнее в ночном клубе и понял, что навредил тебе, выпивать стало противно. Да, эта поездка в Минск становится для меня знаковой.

— А разве мог ты предположить, сопровождая меня вчера в больницу, что через сутки мы с тобой будем распивать кофе в кабинете заведующего отделением по причине посещения больницы Президентом Республики Беларусь?!

— Всё-таки непредсказуемость — явление интересное.

— Да. И малоизученное. Тебе подлить кофейку?

— О! Какая честь! Мне подливает кофе лично сам Виктор Алмазов! Подлить! И побыстрее!

— Слушаюсь, о, мой самый лучший в мире менеджер…

Друзья шутили и беседовали от всей души. И за прошедшие сутки непредвиденных осложнений это было хорошей разрядкой.

Только в глубине души Виктор переживал, что встреча с девушкой из снов в ближайшее время вряд ли станет возможной. Хотя сегодня он себя чувствовал очень хорошо. Голова — будто заменили на новую. Прошедшая ночь стала исцеляющей. А сон!.. Самый необычный из всех!

«Мы впервые покинули наш Остров. Мы спасали человека. Как это было прекрасно! — с упоением думал Виктор, лёжа в постели после пробуждения. — Пора выписываться из больницы без всех этих обследований. Новый год на носу».

И никакие временные удобства не могли его удержать тут. По распоряжению главврача Олегу было разрешено — в виде исключения — первую ночь и весь следующий день находиться с Виктором в его отдельной палате. Даже допкойку для этого выделили. А в кабинет заведующего отделением они временно «переселились» в целях укрытия от прессы. Кто знает, куда журналисты заглянут, фиксируя визит Президента? Спасение — этот кабинет, закрывающийся на ключик. Да и не исключено, что и сам Глава государства захочет пройтись по палатам. Причина посещения им больницы не была известна даже заведующему отделением — Юрию Сергеевичу, — ушедшему час назад по этому поводу. Но главврач должен знать причину.

Игорь Максимович знал. Ему об этом сообщили вчера, поздно вечером. Посетить больницу скорой медицинской помощи, где уже третий месяц успешно апробируют оборудование нового поколения на основе нанотехнологий, — это стало экстренным пунктом в планах Президента.

Знал об этом уже и Николай Петрович. Помогли ему «просветиться» советская закалка плюс таксистская смекалка. Довольный своим «визитом в народ», он вернулся и сообщил всё Каролине.

— Я поражена, Петрович! Как Вы смогли пройти сквозь эти сети и выудить информацию?

— Так ведь вокруг люди.

На лице Каролины знак вопроса стал ещё больше. Тогда он уточнил:

— А среди этих людей были журналисты. Главное — найти подход.

— Провели опрос среди журналистов. Браво! Я Вам завидую. По-белому. Вы прирождённый психолог. Я от Вас уже многому научилась.

— Мне тоже очень приятно: есть кому опыт передать.

— Сколько же ещё времени уйдёт на визит? Тут можно только предполагать.

— Я думаю, не больше часа. Визит ведь рабочий. Без церемоний… Будем ждать.

В это время Никита Быстров и Женька отсыпались в гостинице — в той же самой, где была вечеринка. Когда они под утро вломились в номер Никиты, оба буквально свалились с ног. Вот и вся романтика. Вот и весь идеал.

— Идеальный у нас с ней получился союз, — делился Виктор с Олегом впечатлениями о своём последнем сне. — Но пока только во сне… Никогда раньше не думал, что сны могут иметь такую силу. Мы исцеляли женщину, а исцелился я сам… Интересно, нам удалось её спасти?

— Эх, почему ко мне подобные сны не приходят? — вздохнул задумчиво Олег.

— Такие сны не приходят. Они прилетают и… уносят за собой. А вообще-то было бы полезно почитать о природе снов что-нибудь толковое.

— Так давай, когда покинем это учреждение исцелений, всё-таки подключим мой ноутбук к интернету и наловим информации потолковей. Не в библиотеку же нам здесь записываться.

— Можно было бы источник знаний поискать на книжном рынке, но времени-то в обрез. До Нового года уже, можно сказать, пять дней осталось. А я свою Королеву всё так же лишь во сне вижу.

— Королеву? Ты её так раньше не называл.

— Слушай, как-то само собой получилось… Что-то неуютно стало сидеть в этой золотой клетке, запертой на ключ. Пора бы уже появиться нашему заведующему. И решить с нами вопрос о нашем, то есть моём исчезновении отсюда.

— Не забыл ли про нас Юрий Сергеевич?

— Вот я точно забыл вовремя кое-что сделать.

— Это ты о чём?

— Это я о портрете. Поздно вспомнил о нём в утренней суматохе. Сейчас уже столько работы над ним сделал бы.

— А ведь палата осталась незапертой.

— Да, Олег, незапертой. Надо же…

— Не волнуйся, Витёк, вряд ли кому-то из местных понадобится портрет твоей Королевы.

6

«Мои Король и Королева начинают меня беспокоить, — признался себе Люциан, переводя взор с Шахматного поля на Зеркало Мира. — Всю ночь развлекались, а теперь спят всё утро. Никаких ходов невозможно с ними сделать. Да и другие фигуры активней, когда основные — в седле. Хорошо, что комбинацию с портретом провернуть получилось».

Люциан был горд, что эту комбинацию он задумал и осуществил без вмешательства Зельвеса или Хозяина. С одной стороны, полное отсутствие связи с миром темноликих настораживало — непривычно, а с другой — можно себя чувствовать свободней (когда ещё выпадет возможность пожить без тотального контроля, ощутить хоть немного, что такое свобода воли?), да и с Христонием пооткровеничать теперь реально.

«Это ж сколько надо затратить энергий, чтобы заблокировать Нейтральное пространство от любого внешнего влияния», — не переставал поражаться Люциан.

— Христоний, а ведь получилось, что Правила нарушили мы, а ограничения наложены и на нас, и на вас. Не обидно?

Старец отвлёк мысли от фигур, озарил оппонента своим взором и ответил:

— Ничуть. В этом-то и премудрость решения Совета: мы искупаем часть вашей вины.

— И зачем же такие суперхристианские жертвы? Какой смысл?

— Жертвы обычные. А смыслы безграничные. Но узрит сие не всякое око.

«А я смогу?» — прочитал Христоний немой вопрос в глазах Люциана и мгновенно подобрал нужные слова:

— Помнишь, когда ты раньше носил светоносное звание Мастера Высшей инженерии, ты мог этот смысл узреть. А узреть — не значит просто понять, необходимо прочувствовать.

«Вот я и чувствую, что во мне не иссякли гены Мастера. Поэтому и тянет на светленькое, — усмехнулся Люциан. — А Высшая инженерия просто не существует вне Божественных энергий. Это ж как… Как дважды два».

— А смысл этот имеет метафизическую основу, — продолжал Христоний. — По причине того, что существование Вселенной основано на энергиях творения, единения и сохранения, любое искажение в конечном итоге нарушает этот фундамент. Применим сию аксиому к конкретному случаю. Вмешательство Зельвеса — это сила разрушения, от которой мгновенно возникло три искажения. Первое — нарушение Правил, второе — лишение Ведущего его права выбора и принятия решений, третье — создание ситуации, опасной для жизни участника Турнира — конкретного человека. А с учётом того, что любое нарушение Правил усиливает негативное воздействие уже не в несколько раз, а в несколько десятков раз, представь себе, какое совокупное искажение было совершено… Вот и принято решение: с помощью самого мощного инструмента — блокировки Нейтрального пространства — обеспечить максимальную защиту от повторных искажений. А тот факт, что вслед за нарушителями и светоносцы стали ограничены в своих возможностях, — это меньшее из бед.

— Но ведь и односторонняя блокировка — только по отношению к нам, темноликим — могла бы способствовать эффективной защите.

— Вы и мы как участники Турнира были бы в неравных условиях.

«Вот что значит быть светоносцем… За подобные измышлизмы меня Хозяин уже бы „уволил“… Если так пойдёт дальше, я никуда не денусь — стану инакомыслящим. Изменником. Как мерзко… Мои вибрации начнут повышаться… Но смогу ли я вновь стать светоносцем?.. Я этого тоже боюсь… Я, Люциан Ненасытный, приближённый к Владыке Тёмного мира, Иерарх Пятого уровня, стал чего-то бояться?.. Стыд. Бред и провокация. Этого не должно быть…»

— Ну что ж, Люциан, пора продолжать партию.

— Да, Христоний. Только скажи, блокировка продлится до конца Турнира?

— Это покажет его ход. А пока можно считать, что начались ремонтные работы по восстановлению каналов связи с Нейтральным пространством.

7

Пространство над Чёрной парой — Королём и Королевой — стало сгущаться быстрей. А Никита и Женька всё ещё отсыпались в гостинице.

И воцарился очередной парадокс: их души и тела, отдавшие свои энергии на раскачку маятников гордыни, корыстолюбия и чревоугодия, теперь не могли послужить более значимым для Темноликого братства целям.

— Всё! Теперь не будем бесцельно зависать в больнице! — взбодрился Виктор, выходя с Олегом из кабинета заведующего.

— Сделали б только быстрей эти бумажки на выписку, — беспокоился друг.

Они вошли в палату. И оба заметили, что тут была сделана влажная уборка. Их вещи никто не трогал. Но, стоп! Портрет… Где портрет? Его не видно. Нигде не видно…

Николай Петрович не ошибся: Президент находился в больнице действительно ещё не больше часа — пятьдесят минут. А ещё через минут пятнадцать территория уже была доступна для прохода.

Но внутри больницы не все её подразделения были готовы для работы в обычном режиме. А в вестибюле главного корпуса задержались работники милиции — там Каролине и Петровичу пришлось «зависнуть» ещё на минут пятнадцать.

Утомлённые алкоголем и танцами, Никита и Женька всё ещё отсыпались. Время и пространство исчезли для них в чёрной бездонной пропасти…

«Вот послал дьявол Короля и Королеву!Бездельники!» — возмущался Люциан, обдумывая ход, который сможет поднять на ноги эту парочку. Ход, после которого не будет потеряна даже Пешка…

На часах было 11.55, когда Виктор, Олег и Игорь Максимович вернулись вместе с Юрием Сергеевичем в его кабинет после осмотра палаты.

— Случай ведь действительно уникальный! — поражался главврач.

— Это вы о пропаже портрета? — уточнил Виктор.

— Нет, — ответил Игорь Максимович. — Это я о своём. То есть о вашем сверхскоростном исцелении.

— Я ещё раз прошу вас учесть, что этот портрет для меня очень, очень и очень важен. Он, если хотите, часть меня самого. Я, может быть, исцелился и с его помощью тоже.

— Господа врачи, давайте не будем терять время и решим, как будем действовать дальше, — стратегически вступил в беседу Олег.

— Я как заведующий отделением могу ручаться за каждого моего работника.

— Но, к сожалению, Юрий Сергеевич, за каждого нашего пациента мы с вами поручиться не сможем. Поэтому у меня созрел план. Я вам его сейчас быстренько изложу и заодно проанализирую ситуацию. Вы садитесь, садитесь, ради бога.

Все сели, и Игорь Максимович продолжил, потирая руки от прилива вдохновения:

— Итак, из палаты пропал только портрет. Причём, недописанный. Так?

Виктор и Олег мотнули утвердительно головами.

— Более ценные — ценные для обывателя — вещи остались не тронутыми. Если мы заявим о пропаже в милицию, то вас, Виктор Андреевич, придётся рассекретить. С другой стороны, возникает вопрос: является ли недописанный портрет той материальной ценностью, пропажа которой станет поводом для возбуждения уголовного дела? В-третьих, сами мы с вами не имеем права проверять личные вещи пациентов. А по сему предлагаю наиболее реальный вариант: нам поможет профессиональный сыщик, который будет действовать инкогнито. Он наш пациент из кардиологии — это отделение этажом ниже. Он мой хороший знакомый. Да он просто не находит себе места из-за того, что вторую неделю не может заниматься любимым делом — вычислять преступников. Стоит только позвонить, и он будет тут. Ну, как, Виктор Андреевич, подходит такой вариант?

— Конечно, подходит. Спасибо, Игорь Максимович!

— Благодарить будете после. Я, в свою очередь, был бы вам очень благодарен, если бы вы, Виктор, — как говорят, услуга за услугу — согласились сейчас же (ради науки!) поехать в лабораторию медуниверситета, чтобы я сделал более детальное экспресс-исследование вашего мозга на другом оборудовании.

Заметив промелькнувшую растерянность в глазах Виктора, он продолжил:

— Это займёт немного времени. Лаборатория находится недалеко, а сама процедура длится всего десять минут. Ваш уникальный случай самоисцеления — я пока так назову этот феномен — суперактуален ещё и тем, что поможет испытать оборудование нового поколения, которое разрабатывается под моим руководством.

— Я согласен. Хоть что-нибудь художник сделает ради науки. Только помните, Игорь Максимович, что время для нас с Олегом сейчас — самая большая ценность. После портрета, разумеется.

— Столько времени потеряли, — с сожалением сказала Каролина.

Она и Николай Петрович отошли от окна «Справка».

— Парадокс, да и только, — обобщал Петрович. — Выяснить, в какую из больниц в большом городе отвезли Виктора Алмазова, оказалось проще, чем найти его самого в этой больнице… Может, его тут нет? Уже нет, или вообще не было.

— Сомневаюсь. Думаю, Виктору помогли оставить в тайне факт своего пребывания в больнице… Странно, во сне — в том самом, последнем, — мы с ним общее дело выполняли, были как одно целое. Как две нераздельные части. А тут, как говорится, наяву не можем не то что встретиться, а даже увидеть друг друга издалека. Я уже думаю, вот скорей бы ночь, новый сон — так Алмазова проще встретить… В общем, во мне заработал эффект утерянных возможностей.

— Это ты по-научному выразилась?

Каролина усмехнулась и ответила:

— Да, Петрович. Это даже тема моей дипломной работы. Отрабатываю на личном опыте то, что раньше изучала и исследовала на других людях.

— И сейчас этот эффект проявился в том, что тебе сон даёт больше возможностей, чем явь, на которую ты возлагала большие надежды?

— В целом, да. Только я эти надежды и дальше буду возлагать. Просто возник резкий контраст между сном и явью. И я это сейчас осознаю. Понимаете?

— Прекрасно понимаю.

— Вот и прекрасно. Стоп, Петрович…

Каролина вдруг остановилась и стала прислушиваться к чему-то.

— Что такое, дочка?

— Так-так. Ещё одно новое ощущение…

— Я уж подумал, Виктора увидела.

— Я увидела в себе показатели эффекта компенсации.

— Ещё эффект?

— Да. Включился компенсаторный механизм на уровне моей психики.

— Да эффектная очень эта наука — психология.

— Только что я смогла воспринять свои сны как компенсацию того, чего не достаёт в жизни на Земле.

— Интересно ты сказала. А главное — уже вполне позитивно.

Они вышли на улицу и сели на скамейку.

— Очень даже интересно, — продолжал Петрович. — По твоим словам выходит, что сон — это жизнь вне Земли?

— Да. Я воспринимаю это так. В ярких, необычных снах душа — точнее, сознание (поэтому такие сны и называют осознанными, оставляющими след в нашей памяти надолго, если не навсегда) — и энергетическая сущность человека временно покидают тело. До определённого предела. Иначе можно не проснуться… В общем, коль покидают тело, то мгновенно оказываются в каком-то другом, внеземном измерении, пространстве — мире. Возможно, таких миров десятки, сотни или даже тысячи. Они все существуют параллельно и составляют нечто Единое. Обычно это называют Вселенной.

— Обычно, именно так и называют. Впрочем, есть названия из этой области и необычные. Вот ты сейчас говорила о выходе души из тела, о других измерениях, а я сразу вспомнил о «Розе Мира» Даниила Андреева. Не читала такую книгу?

— Ещё не успела. Слышала о ней много отзывов хороших от одного знакомого.

— Так вот всё, о чём ты говоришь, в «Розе Мира» называется трансфизическими странствиями. Даниил Андреев был одним из немногих, кому открылся путь к лицезрению и осознанию колоссальной многослойности Вселенной. Да только у одной Земли более 240 разноматериальных слоёв. Причём, инопространственных и иновременных.

— Ничего себе! А у Андреева понятие «слой» является синонимом к слову «мир»?

— Да, является. По твоим доводам выходит, что каждое осознанное сновидение или, говоря языком «Розы Мира», каждое странствие — это своего рода путешествие в мир, отдалённый от Земли, как на новую планету. Но Андреев делает главный акцент не на отдалённости, а на единстве слоёв-миров. Среди них есть и такие, которые заключены в пределах Земли. И тут твоя теория, дочка, требует доработки. А оба вы как исследователи правы в том, что истинный космос скрывает свои врата в душе человека…

Николай Петрович, по-отцовски, добродушно улыбнувшись, посмотрел в глаза Каролины.

— Вижу, не обиделась. Значит, эффект неустойчивости к конструктивной критике тебя не коснулся серым крылом.

— Критика ведь двигатель прогресса.

— Когда ж ты меня критиковать начнёшь? А то всё хвалишь и хвалишь.

Они усмехнулись, и Петрович продолжил:

— Вот смотри, тебе снится уже целый сериал — вторую неделю. Причём, встречи происходят с одним и тем же человеком и в одном и том же месте, а место это конкретное — на Земле, в Республике Беларусь, в городе Минске, в Троицком предместье, на улице Немига. Что тогда получается? Вы с Виктором встречаетесь вне Земли?

— Интересно… С этой точки зрения я не анализировала. А тут ещё много-много-многослойность Земли по «Розе Мира»…

Сидеть стало прохладно, и они пошли в сторону машины Петровича. Каролина сосредоточенно думала, переваривая услышанное.

— Я была уверена, что мы встречаемся вне Земли, ещё по одной причине.

— По какой же?

— В наших снах — лето, а в Минске — зима.

— Но ведь место конкретное.

— Ну, а может ли оно быть лишь копией — временной копией того самого конкретного места? Пространство-копия, — увлечённо-громко возразила Каролина.

Прохожие обратили внимание на такую оживлённую беседу. Но собеседники не обращали внимание на прохожих.

— Я вижу, что эта версия тебя озарила только что.

— Да, я вдруг стала озаряться.

— Это ты набираешься метафизического опыта.

— Это вы как бывший физик утверждаете?

— Я ведь и стал-то бывшим физиком из-за того, что пришёл к доводам, подобным твоим. Но на многие темы, в том числе и о природе снов, мы с тобой окончательные выводы пока не сделаем. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому что срабатывает ещё один эффект — эффект отсутствия полной информации об объекте исследования.

— Согласна.

— Этот же эффект накрыл нас с тобой только что и по самые уши, когда мы в больнице не получили вообще никакой информации о Викторе Алмазове.

Оба обернулись и напоследок измерили взглядом храм здоровья.

— И вот, что я хотел тебе ещё сказать: во время сна человека из его физического тела выходит тело эфирное. Наше тело, оказывается, как и Земля, тоже многослойно.

— Эфирное тело. Знакомый термин…

8

Пребывать в эфирных телах было уже вполне привычным для Христония и Люциана. У каждого из них открылось второе дыхание. Старец мог тщательнее анализировать импульсы, исходящие от своего оппонента, а темноликий теперь не пытался подавлять в себе любое инакомыслие.

Поглядывая периодически в Зеркало Мира, Люциан раскусил одну из его инноваций. Оказывается, шар помогает ведущим Турнира, находящимся в Нейтральном пространстве, пребывать одновременно в нескольких пространственных и временных измерениях и тем самым качественнее отслеживать состояние всех подопечных фигур. Они-то ведь свои ходы совершают на разных уровнях Мироздания: если Король, Королева и ещё три фигуры со стороны каждой пары — на Земле, то остальные не менее чем в десяти слоях Сакуалы. А у каждого слоя — своё время и свои координаты в безбрежном океане вселенском.

Сакуала, Сиайра, Шаданакар, Роза Мира… Как хорошо эти и другие термины (и их суть) известны Христонию. Это ведь он — один из плеяды Владык — является Учителем ангела-хранителя, который более 50 земных лет назад опекал одного поэта, писателя-эзотерика советской эпохи, приоткрывшего завесу мироустройства и описавшего все эти странные (на первый взгляд) термины. А звали того человека Даниилом Андреевым. Где теперь странствует его душа?.. Нет ли её среди светоносцев, выступающих в Шахматном Турнире?..

Нейтральное пространство засияло всеми цветами радуги, когда чёрные стали сдавать свои позиции. Но Люциан не пал духом, ибо сработал заранее подготовленный им ход, дабы поднять на ноги Короля и Королеву и придать им ускорение. Ибо его азарт охотника трансформировался в азарт повелителя. И он не смог противостоять этому нахлынувшему потоку…

9

Сознание Никиты словно попало в бурлящий водяной поток. И… отрезвлялось.

…он проваливался в чёрную дыру, вдруг образовавшуюся в мягком и зелёном, как трава, ложе из… денег («Откуда столько баксов?»).

…стало больно. Стало трудно дышать. Стало одиноко…

Никита мигом подскочил с постели и, «отряхнув» с себя остатки этого сна, огляделся вокруг себя.

Это его номер в гостинице.

А что это за красотка спит рядом с ним?.. А-а, ясно. Это девочка с вечеринки.

Вечеринка… Стоп! Деньги!.. Этот сон про чёрную дыру… Где портмоне?

Он подошёл к наспех снятой и разбросанной по комнате одежде.

Портмоне нет. Нет его любимого кожаного немецкого портмоне с потайными карманчиками. Портмоне 1914 года за семьсот пятьдесят баксов. Портмоне, которому уже чуть ли не сто лет. Портмоне ручной работы, сделанное мастером за месяц до начала Первой мировой войны. Да такую реликвию можно было бы продать как минимум в два раза дороже…

Кто посмел его стащить?.. Она?

Никита с презрением посмотрел на красотку, подошёл к ней и стал будить.

— Эй, просыпайся! Вставай! Подъём!.. Где мои деньги?

Она лишь простонала и, не открывая глаз, перевернулась на другой бок.

И тогда Никита не сдержался и чуть ли не со всей силы ударил её по щеке.

— Слышь, коза, где мой портмоне?

И тогда произошло, казалось, невозможное. Красотка — та самая Женька, беззаботно-безобидная девушка, способная только обижаться, но не защищаться, и имеющая храбрость поднять руку разве только на муху, — вдруг, вскочив с кровати и с криком «Сам козёл!» да ещё и со всей неженской силы ударила Никиту ногой в живот. Причём, нога была «вооружена» туфлёй (красотка, упав в объятия постели, даже обувь не сняла) с заострённым носиком.

Мужчина-идеал за своё неидеальное поведение был наказан тут же: упал на пол и… отключился.

Люциан чуть не зарычал от возмущения: «Дура ты, Королева, дура! Весь мой труд загубила, коза. Откачивай его скорее, откачивай!.. Бездельники, нахлебники!.. Решается судьба вашей планеты, а они тут возомнили себя идеалами и разборки устраивают. Я вам сейчас такой экстрим устрою…»

Нейтральное пространство замигало тусклым светом и превратилось в громадную чёрную дыру…

Возникшая ситуация стала большой неожиданностью для всех. Опрометчивый ход Чёрной Королевы открыл её Короля, который мгновенье назад был в безопасности. И Белый Слон сразу же воспользовался моментом и поставил Королю шах…

Виктор Алмазов, выполнив свой человеческий долг перед наукой братского государства, возвращался вместе с Олегом из лаборатории медуниверситета. Их машина (её взял напрокат Олег в первый же день приезда в Минск, он же и был за рулём) попала в большую пробку.

Каролина Купреева «отдыхала» в той же самой пробке. Только машина Николая Петровича находилась впереди на три машины — на соседней полосе. Девушка и её ангел-хранитель бурно обсуждали, куда всё-таки им ехать, чтобы найти хоть какую-нибудь информацию о Викторе Алмазове.

Никита Быстров очнулся через минут десять и увидел перед собой склонившееся и заплаканное милое женское личико.

Именно так он, Казанова со стажем, подумал бы об увиденном, если бы…

И он непременно вскружил бы ещё больше её и без того ветряную голову и вытянул бы из неё и душу, и деньги, если бы…

А потом он поспешил бы побыстрее, и пусть даже по-хамски, избавиться от этой очередной приставучей девочки, если бы…

Если бы он очнулся прежним Никитой Быстровым.

Да, это был уже другой Никита. И этот ДРУГОЙ, какой-то нечеловеческий, блеск в его глазах заметила даже Женька.

Что-то произошло с ним в результате падения и потери сознания. Что?..

Он осмотрелся вокруг, словно только что появился в этом номере. И остановил взгляд на девушке…

Женьке стало жутко от этого леденящего сердце «внимания». Она замерла. Она онемела. Она была в недоумении: какой клёвой была вечеринка и каким напряжным — контрастным — оказалось утро в гостинице. И от самой себя она не ожидала, что сможет поднять руку… то есть ногу… на мужчину — на идеала от «Идеала».

Женька была готова разрыдаться. Она хотела домой, в Москву, под опеку Мамы-Марии. Она даже была готова поклясться ей, что возьмётся за ум.

Женька стала соображать, как ей лучше прошмыгнуть к двери и вырваться отсюда…

Но было уже поздно. Он, словно читая её мысли, подошёл к двери и загородил собой проход к ней. Дёрнул за ручку. Дверь была закрыта изнутри.

10

Христоний закрыл глаза, сосредоточился. Затем посмотрел в Зеркало Мира. Картина та же: души-огоньки Чёрных Короля и Королевы, резко поменяв свои цветовые гаммы, перестали излучать хоть какие-то световые блики. Вернее, Король подавлял даже малейшие проблески-блики Королевы. И старец уже вычислил причину этой перемены — влияние иерархов темноликих. Кто же из них проявил своё воздействие?.. Влияние через Люциана — соответственно, через Нейтральное пространство — исключено. Блокировка действует надёжно. Значит, остаётся только одна лазейка — потеря сознания кого-то из игроков. И уж понятно, что самой бессознательной стала самая главная фигура чёрных.

Если душа участника — вне его сознания, то она и вне Турнира. И тогда она становится открытой для любых воздействий извне. Это не нарушает Правил. Главное, чтобы чёрные целенаправленно не вводили своих подопечных в такое состояние. Любое злоупотребление сразу же влияет на баланс энергий. Его и отслеживает Координационный Совет Вселенной.

Христоний сосредоточился ещё раз. Он даже на несколько мгновений «выключился» из Нейтрального пространства. А когда «включился», уже знал, что через Чёрного Короля действует Аллахса. Так темноликие ушли от мата.

Аллахса Проницательная — лучшая ученица Зельвеса — смогла быстро остановить Гаунгра. Остановить от намерения самому «запрячься в упряжку» сознания Чёрного Короля.

— О, Хозяин! Вам как Властителю нашего Братства не подобает самому выполнять такую чёрную работу. Поберегите энергию для укрепления мощи своих Владений, — послала она мысле-образ к Центральному кругу — в Беспросветное Обиталище Гаунгра.

Через несколько мгновений грянула молния, возникший поток ветра закружил Аллахсу по спирали и бросил её к подножию Обиталища. Врата распахнулись и выпустили наружу Огненного полульва-получеловека. Миг — и из монстра образовался один из нейтральных образов Хозяина: приземистый, но могучий, напоминающий статую фараона.

И Гаунгр Многоликий молвил каменно-металлическим басом:

— Аллахса! Если мы проиграем в Турнире, Земля для нас станет закрытой.

Она ещё раз осмыслила то, что имеел ввиду Хозяин: после третьего проигрыша подряд Земля получит колоссальный заряд светоносной энергии, и её вибрации повысятся настолько, что она окажется недосягаемой для темноликих.

«Со временем, в случае понижения вибраций эта планета снова сможет открыться для нас, — соображала Аллахса. — Но будет потеряно столько возможностей…»

— И вся, без того не всегда надёжная, мощь наших Владений опустошится сразу в сотни раз, — подтверждая её помыслы, молвил Гаунгр. — Пока ещё есть шанс действовать через фигуры на Шахматном поле, его необходимо использовать максимально. Максимально я доверяю только себе. Только себе…

Но монада преклонившейся перед Ним рабыни лишь интенсивнее замигала своими багрово-серыми бликами, искрясь и озаряя собой Беспросветное Обиталище.

— О, Аллахса!.. Ты жаждешь стать величественнее Зельвеса… Этот огонь в тебе велик неимоверно. Мне нужна его мощь! Мне нужна она! И я… дам ей пространство для возгорания. Повелеваю — действуй! Спасай наше Братство! Прояви все свои достоинства! Вперёд, Аллахса!.. Пока этот Король без сознания ты должна, не нарушая Правил Турнира, сделать ход. Сделать так, чтобы он «попал в упряжку». Тогда и Королева станет полностью нашей. Используй все арсеналы! Действуй!

— Слушаюсь, мой Повелитель!

Когда она исчезла, образ Хозяина уже больше напоминал римского императора, нежели фараона…

Люциан торжествовал неимоверно:

«Какой приток сил! Меня словно подключили к подзарядному устройству!»

Держать «на поводке» волю Чёрного Короля стало проще. Уже сделано несколько удачных ходов Пешками и Ладьёй. Они словно парят! А Белые… Да они в замешательстве.

— Что с тобой, Христоний? Неужели ты растерян? Неужели огорчён?

Нейтральное пространство, вспыхнув и на мгновение озарив лица оппонентов, погрузилось в сумрак ночи.

Старец расслабил взор, устремлённый вдаль. Тень усталости пробежала по его лику и изчезла. Христоний невозмутимо посмотрел на Люциана и ответил:

— Не делай спешных выводов. Жизнь любого существа на любом уровне Мироздания — это волны. Подъём и спуск неизбежны. Главное — держать равновесие и знать цель своего движения.

— И какая же цель у тебя, Христоний Всезнающий?

— Цель у всех светоносцев одна — Богосотворчество. А путь — Любовь.

— Ой, какими же высокопарными речами ты в меня бросаешься. Сказать попроще не можешь? — не удержался от ехидства оппонент.

— Куда уж проще?! Все катаклизмы во Вселенной появляются из-за искажения-усложнения этих простых истин. И разделились мы с вами, темноликими, на два противоположных мира тоже из-за этого. Ты, надеюсь, не забыл, что разделение это изначально было условным?

— Так хочется забыть. Забыть о том, что темноликие должны были лишь подтолкнуть первое поколение людей к свободе выбора между Добром и Злом. Сейчас ты скажешь о том, что мы увлеклись технологиями Зла.

— Сейчас я скажу о том, что Творец как Высшее проявление Любви не лишает всех, кто эту Любовь предал или исказил, главного условия движения жизни — свободы. Но нужна ли вам, темноликим, истинная свобода?.. Нет. Вам нужна власть. Безграничная. Попробуй доказать, что это не так.

Люциан, очень увлечённый следующим ходом, не желал дискутировать. Хотя ещё совсем недавно был бы не против обнажить свою противоречивую душу перед старцем.

— Христоний, я не в состоянии что-то доказывать. Мы, плохиши, и вы, чистюли, говорим на разных языках. Этим всё и сказано. Вам мало того, что Люцифер и его династия тенеподобных взялись за исполнение миссии, утерянной нами?

Старец дал оппоненту знак рукой — приглашение к продолжению партии.

— И в итоге мы с тобой, Люциан, снова здесь и снова ведём наш Турнир. Дабы дать этой планете возможность развиваться дальше, минуя тупики.

11

— Такое ощущение, что мы оказались в тупике, — призналась Каролина себе и Николаю Петровичу. — Вот уже скоро вечер, а результата…

— Результат, конечно, отрицательный. Но он ведь тоже имеет своё значение.

Петрович был невозмутимо спокоен. Провёл за рулём весь день, а усталости — ноль. Они подъезжали к последней «остановке» на своём долгом маршруте дня — к Острову слёз.

— Имеет значение в том, что во сне мне с Виктором встретиться реальнее, чем… в обычном состоянии — очередной раз Каролина повторила эту главную фразу дня. Её взор упал на стопку сегодняшних газет, которую они с Петровичем просмотрели в поисках информации про неуловимого художника.

— И коль уж происходит именно так, значит в этом сейчас больше смысла. Понимаешь?

— Стараюсь понять лучше.

— Попробуй пока воспринимать сон как реальность, которая временно стала главной в твоей жизни. Кого с Виктором будете спасать в этот раз?

Хоть Петрович и улыбнулся, но тон его был серьёзный — в нём чувствовалась всё та же поддержка, в которой Каролина теперь нуждалась ещё больше, чем вчера. Она на мгновение ощутила себя слепой, которую ведёт её поводырь. Она даже заморгала от неожиданности.

— А я всё-таки в глубине души надеюсь, что сейчас на Острове мы встретим Виктора. Как наивно…

— И как благородно! Другого я от тебя и не ожидал.

— И я от себя тоже. Как магнитом притягивает меня это место.

— Ещё бы! Тут уже немало ваших с Виктором энергий накопилось. А если точнее — накопилось в одном из слоёв, невидимом, конечно. Думаю, в том самом, где вы и встречаетесь во снах. Ну, а вне снов для тебя Остров на зримом, физическом плане — своего рода икона, отражающая истину.

— Ой, Петрович! Как же вы всё умело расставляете по своим местам! Слава Богу, что именно вы посланы мне свыше! Слава Богу!..

Николай Петрович скромно воспринял дар восхвалений. Припарковал свою старушку-Audi недалеко от моста.

— После ваших слов мне ещё больше захотелось побыть на Острове, — сказала Каролина, когда они вышли из машины, — и увидеть тот самый красный цвет рубина. Романтично!

Их встретил своей вечерней свежестью лёгкий ветерок. Кружил мелкий снег. И было совсем не холодно. При каждом шаге по мосту девушка ощущала приближение не только к Острову, но и к встрече Нового года. А интуиция вдруг шепнула ей, что в преддверии новогодней ночи в её судьбе произойдёт что-то очень важное. Это важное в тот же миг воспринялось Каролиной как нечто Светлое и Большое…

Светлое и Большое!.. Но на пути к Этому замелькала полоса препятствий… И одна лишь мысль-фраза, словно ангел-хранитель её шепнул, опустилась снежинкой на дно сознания: «Слушай сердце своё, дабы верные шаги делать!».

Когда они вступили на Остров, сердце Каролины затрепетало. Странно всё же. Здесь ведь кроме них никого нет. И не так уж темно в вечернее время. Хорошо, что мемориал освещает часть Острова. Да и свет фонарей…

А вот и рубин «разгорается» красным…

А вот и тот самый «плачущий камень». А на нём — фигурка ангела-хранителя, который, как рассказывал Петрович, плачет по тем, кого ему не удалось спасти («А меня ты спасёшь, ангелочек?). Она погладила эту фигурку, радуясь тому, что у неё есть такой ангел-хранитель, как этот удивительно мудрый таксист.

Николай Петрович подошёл ближе к мемориалу, пытаясь там что-то рассмотреть. Каролина же, в отличие от первого посещения Острова, хотела просто постоять тут, погрузившись в своё внутреннее состояние, и одновременно ощутить энергетику этого места. И сравнить возникающие ощущения со своим восприятием Острова во время сна.

Она настроилась. Погрузилась… Такое — сознательное — странствие было для неё ещё непривычным. Но впечатляло!.. Каролина закрыла глаза и…

…И вдруг она увидела себя! Увидела в образе… Королевы. И что-то похожее на шахматную доску — очень большую. И много фигур. Живых шахматных фигур…

В один миг видение исчезло. Каролина открыла глаза. Перед ней стоял Петрович. Он улыбался и держал что-то в руках. Это был лист. Большой белый лист бумаги. Формат А3 — ни меньше.

— Смотри, дочка! Я тут кое-что нашёл.

Голос его звучал непривычно взволнованно. Он показал лист Каролине. Она взглянула, присмотрелась внимательнее сквозь вечернюю мглу и… О, Боже! Её сердце затрепетало. Кровь прильнула к вискам. Только что она увидела… себя. Как в зеркале. Это был её портрет. И его мог нарисовать только один человек — Виктор Алмазов.

Виктор находился недалеко от Острова — в квартире того самого дома вблизи набережной. Поговорив по сотовому телефону с главврачом, он печально-задумчиво подошёл к окну. Посмотрел в сторону Острова.

— Ну что, дружище, наш светила науки сообщил тебе далеко не светлые новости? — спросил Олег.

— Игорь Максимович обещание свое выполнил. Следователь вычислил и даже расколол воришку. Вот только портрета у него не оказалось.

— Неужели успел его сбыть коллекционерам из числа твоих фанов?

— Если бы так… Портрет просто ветром сдуло.

Виктор повернулся к Олегу и от недоумения развёл руки в сторону.

— Серьёзно?..

— Серьёзней не бывает. Похититель — мужчина из соседней общей палаты — спешно уходя на процедуры, оставил рисунок под газетой на подоконнике. Пришла уборщица, стала мыть палату, открыла окно. Кто-то открыл входную дверь. Ветер был очень сильный. Ну и портрет тут же оказался за окном.

— Ветер украл у вора твоё творение, — усмехнулся Олег.

— И унёс его в неизвестном направлении. Всю территорию больницы осмотрели. Не нашли.

— Думаешь, эту сказку выдумал похититель?

— Даже не знаю. Зачем вообще ему понадобился незавершённый портрет девушки, он сам толком объяснить не может.

— Незавершённый — это для тебя. А для него он мог показаться вполне готовым. Да и нужен был ему портрет, возможно, как средство шантажа Виктора Алмазова.

— Ну, да. Он мог меня узнать… Стоп! Если заведут уголовное дело, я буду рассекречен.

— Это точно. Папарацци завизжат от восторга.

— Ну, уж нет. Сейчас позвоню Игорю Максимовичу. Надеюсь, он объяснил следователю деликатность ситуации.

12

Женька попала в безвыходную ситуацию. Идеал (она даже не помнит его имени) мигом возымел над ней власть. Принудил выполнять его поручения в залог на её жизнь. Его взгляды, движения, слова — всё это пугало, давило. Она и не пыталась сопротивляться. Стресс перешёл в шок.

Они уже сидели в машине Никиты. Идеал протянул ей небольшую бутылку.

— На, выпей этот напиток. Быстрей! — сдавленным, металлическим голосом повелевал он. — Это придаст тебе сил. Достаточно несколько глотков. Пей!

Она взяла бутылку дрожащими руками (так не хотелось пить ЭТО, да ещё из горлышка) и, закрыв глаза от неприязни, сделала один глоток. А увидев пристальный взгляд Идеала, глотнула ещё раз… Питьё оказалось с терпким, приятным вкусом. И от этого вкуса, и от голода у Женьки закружилась голова. Через несколько мгновений дрожь в теле стала затихать, а чувство голода, словно смыло. Она даже взбодрилась.

Идеал протянул руку к её сумочке. Расстегнул, достал оттуда сотовый телефон и дал его в руки Женьке.

— Звони Каролине. Узнай, где она сейчас находится. А потом будешь ей говорить то, что я тебе скажу.

От неожиданности, услышав из уст этого человека имя своей подруги, Женька поперхнулась и закашляла. Поймав на себе его свирепый взгляд, она покорно, но нехотя взяла телефон. Откашлялась. Руки её уже не дрожали.

— Бодрее! Давай! Действуй! — прошипел Идеал и, схватив её за плечи, встряхнул. — Улыбайся! Говори спокойно! Если вспугнёшь её, я тебя растопчу! Ясно?

— Я-ясно! — чуть ли не заикаясь, простонала жертва.

— Говори весело! Ну же, дура! — крикнул он и встряхнул её ещё раз.

«…и Женьку жизнь скоро встряхнет-научит, как следует…» — эти слова Мамы-Марии и её вселюбящий образ на миг пробудились в сознании Женьки.

«Вот уж встряхнуло, так встряхнуло!» — только и смогла «ответить» она себе и тут же бодренько, как послушная собачонка, пролаяла своему Хозяину:

— Ясно! Ясно! Ясно!

У Каролины на душе стало ясно и спокойно, когда они с Николаем Петровичем оценили факт появления на Острове её портрета как знак-поддержку Высших сил и как подтверждение тому, что Виктор («Ура!!!») всё-таки видит аналогичные сны и дорожит образом незнакомки.

— Так рисуя, невозможно не дорожить! — улыбался Петрович. — В портрет вложено столько любви! Столько творческих сил! От этой потрёпанной ветром и снегом бумаги исходит мощный поток света. Чувствуешь?

Каролина взяла из рук Петровича рисунок и сосредоточенней посмотрела в это зеркало:

— Да, Петрович! Чувствую. В самое сердце проникает!.. Как живая… Но… мне и верится, и не верится, что тут изображена именно я. Странно!

— Да, дочка, странно. Ведь этот образ — уже не только ты.

Каролина вопросительно посмотрела на него. Петрович, вспоминая что-то, продолжил:

— Даниил Андреев в «Розе Мира» писал о том, что среди живописных и скульптурных портретов есть такие произведения, которые, например, как «Джоконда» Леонардо да Винчи или Венера Милосская неизвестного автора, кроме своего человеческого прототипа, связаны с прообразами человекоподобных существ, обитающих в Жераме — одном из слоев Шаданакара.

Увидев очередной вопрос во взгляде Каролины, он пояснил:

— Шаданакар — это имя системы слоёв нашей планеты. А эти существа — даймоны — крылатые люди, напоминающие ангелов. И только гениальный художник способен интуитивно проникнуть в Жерам и созерцать своего будущего героя.

Сделав короткую паузу, Николай Петрович добавил:

— Виктор созерцал твой образ, скорее всего, не в Жераме, а в том слое, где вы встречаетесь в сновидениях. А мощный заряд жизненных сил, сокрытый в портрете, — подтверждение того, что он подпитан энергиями обитателей светоносных слоёв.

Две пары глаз ещё раз окунулись в портрет… Плотный лист бумаги был наклеен двухсторонним скотчем к картону. Это помогло сохранить заднюю часть рисунка от снега и грязи. Но его передняя часть, абсолютно открытая для любого воздействия, была потрёпана немного и только по краям. Лицо героини (оно было нарисовано карандашом), её волосы и обруч на голове, шея и плечи (их успели коснуться краски) — всё это осталось, как ни странно, чистым, неприкосновенным, сохранившим даже мелкие штрихи.

— Каролина, а этот обруч со звездой был на твоей голове всегда в сновидениях?

Она внимательнее посмотрела на золотисто-бирюзовый обруч, одетый на голову её отражения на бумаге:

— Нет, ни разу его не было… Точно помню — нет. Мои волосы были всегда распущены. Ни обруча, ни любого другого украшения не было… Так, может, на рисунке всё-таки не я?..

От этой неожиданной мысли Каролина вздрогнула и добавила:

— Не я, а похожая на меня…

— Нет, дочка, это ты. Кто-то сказал бы, что обруч — художественная деталь, додуманная автором. Но я скажу больше: или обруч — это одно из убранств, попавшее в поле зрения Виктора, созерцавшего, например, в Жераме, близкий к твоему образ; или обруч — это то, что Виктор видит у тебя на голове, и это дано видеть только ему.

Переваривая услышанное, Каролина потянулась к сотовому телефону, издавшему такой редкий (в новых условиях жизни его хозяйки) сигнал. Переключив полностью своё внимание на телефон, она увидела, что в течение дня было четыре пропущенных звонка от Мамы-Марии («Но я ведь не слышала ни одного звонка. Странно…»). А теперь ей звонит Женька («Женька! Женька! Я так хотела узнать о тебе хоть что-нибудь!»).

— Петрович, я быстренько отвечу на звоночек… Алло! Привет, Женька!.. Ой, не узнаю твой голос… Ты ведь в Минске?.. Как ты? Где ты?.. Встретиться? Можно… Я нахожусь сейчас на Ост… В общем, в районе Троицкого предместья…

Женька не сразу уловила, что её пленитель — из Идеала он превратился для неё в Хозяина — слышит все ответы Каролины по телефону.

Когда речь зашла о месте встречи, Хозяин напрягся. Предложить своё место? Или встретиться там, где находится сейчас Белая Королева?.. Он решил сделать экспресс-сканирование нескольких мест, в том числе и Троицкого предместья. Для этого ему пришлось активизировать машинку в своих руках — мозг Никиты Быстрова.

Сканирование прошло отлично. Но Хозяин ощутил слабые импульсы сопротивления. Их стало излучать сознание Никиты Быстрова («Зря я активизировала его мозг», — прошипела Аллахса). Надо спешить! Если импульсы станут интенсивнее, контроль над его сознанием и власть над его телом будут утеряны.

Быстрее будет встретиться у Троицкого («Пусть будет так. Там есть Остров Скорби, где в такое время обычно безлюдно. Да и вода вокруг — удобно следы замести…»).

— Скажи ей, что находишься близко от Троицкого. Договорись о встрече около моста на Остров.

Женька сделала всё, как сказал Хозяин.

— Когда встретитесь, предложишь ей пройти на Остров. Ясно?

— Ясно!

— Хозяин зловеще улыбнулся и завёл машину…

Каролина сообщила Николаю Петровичу о встрече с подругой. Услышав об этом, он призадумался, на несколько мгновений погрузился в собственные ощущения и сказал:

— Знаешь что, дочка, а давай-ка я сделаю вид, что не знаю тебя. Отойду в сторонку.

— А я хотела вас познакомить.

— Пока не надо. Понаблюдаю со стороны за твоей подругой.

— Вы чувствуете что-то неладное?

— Я расскажу тебе о своих ощущениях позже. Попрошу тебя беседовать с ней именно на Острове. Тут много христианских реликвий, они в совокупности с портретом оберегают тебя. А я спрячусь за одной из них. Вот тут — за мемориалом.

Сердце Каролины беспокойно застучало, но она не задавала больше вопросов и стала настраиваться на спокойный лад.

— Портрет оставь с собой. Только сделай так, чтобы не было видно, кто там изображён.

Увидев, что Каролина снова напряглась, он добавил:

— Лучше подстраховаться, чем быть слишком доверчивым. Расслабься, улыбнись. Всё будет хорошо!

Для Аллахсы всё складывалось не очень хорошо. Импульсы от Никиты Быстрова ощущались чаще. И уже необходимо больше энергии, чтобы контролировать его пробуждающееся сознание.

«Если он начнёт сознательно сопротивляться, и я не дам дорогу его намерениям, то нарушу Правила. Тогда вмешаются светоносцы…»

13

Перед тем, как выйти из машины и пойти навстречу Каролине, Женька — так велел Хозяин — сделала ещё несколько глотков его напитка.

Одновременно с приливом сил она ощутила безразличие к происходящему. Ей захотелось погрузиться в забытьё и — спать, спать, спать… Но всё и так происходило, как во сне…

Вот она выходит из машины. Проходит мимо одного дома, второго… Подходит к мостику. Видит Каролину. Что-то говорит ей… Каролина ведёт её на Остров. Каролина задаёт вопросы. У неё в руках что-то белое и прямоугольное… Они уже на Острове. Справа — что-то похожее на большой памятник. Они подходят ближе к нему. Вдруг… Каролина резко оборачивается. Издаёт крик.

Женька поворачивает голову и видит за своей спиной чёрный силуэт Хозяина… Она уже смотрит в сторону Каролины, которая держит перед собой на вытянутых руках тот белый предмет. Что это? Рисунок?..

В этот миг что-то, вспыхнув, как оголённые провода, вырывается из рисунка и летит в сторону Хозяина. Озарённый светом, он падает. Резкая боль пронзает тело Женьки. Она, не успев вскрикнуть, теряет сознание…

Когда Каролина увидела Женьку около моста, тут же подошла к ней, обняла и повела на Остров. А Женька — какая-то не такая. И улыбчивая, и, вроде, спокойная («Неужели меняется её натура?!»). Но инертная, что-ли? Не импульсивная, как обычно…

И всё же Каролину что-то настораживает в подруге. Вот они уже на Острове. Каролина интересуется, как Женька тут, в Минске, обосновалась, на сколько дней. Та отвечает как-то расплывчато.

Каролина решает подвести подругу ближе к мемориалу («Может, Николай Петрович сможет что-нибудь лучше разглядеть»). А ещё Каролина подсознательно ищет защиту — хочется быть ближе к Петровичу. Держа в памяти его наказ, она крепче сжимает портрет в руках, оглядывается по сторонам и внимательнее смотрит в сторону моста.

И вдруг все фонари поблизости гаснут, а по мосту бежит-летит чёрный силуэт мужчины. Каролина резко оборачивается. И вот он уже стоит перед ней в шагах пяти. В руках у незнакомца пистолет с насадкой («Это глушитель?»). От неожиданности Каролина вскрикивает, но не теряется. Руки, словно сами, поднимают портрет. Она поворачивает его лицевую часть в сторону нападающего и вытягивает портрет перед собой, как щит.

И в этот же миг большая и яркая вспышка света, осветив лицо незнакомца — становится видно, что он в маске, — пронзает его сердце («Щит стал оружием!»), и тот, словно воспламенившись, падает на землю. А через пару мгновений падает и Женька…

Когда Николай Петрович увидел на Острове подругу Каролины, его интуиция уже отчётливей «шепнула» ему об опасности. Он ожидал каких-либо злоумышленных действий со стороны этой девушки. Но и не отрицал вмешательство третьего лица, поэтому просматривал проход к Острову — мост. Эта ситуация даже напомнила ему свою службу на границе…

Фонари гаснут, но Петрович улавливает силуэт бегущего: над мостом словно пролетает огромная летучая мышь. Незнакомец, одетый в чёрное, сливается с вечерним полумраком. На его лице маска.

Петрович замечает, как со стороны каждой из трёх христианских реликвий Острова появляются и тянутся к портрету по одному тонкому лучику света. Всё это длится лишь несколько мгновений. Он понимает, что таким образом портрет подзаряжается дополнительной божественной энергией защиты.

Петрович открывает рот, чтобы крикнуть Каролине: «Защищайся портретом!» Но видит, что она («Слава тебе, Господи!») уже направляет рисунок в сторону нападающего (в его руке — пистолет с глушителем), подняв портрет перед собой. И… В глазах Петровича отражаются две вспышки-молнии: одна очень большая и яркая, другая меньше по яркости и размерам. Осветив лица всех четверых, они пронзают сердце и мозг нападавшего. Он вздрагивает, как от удара током, и падает на землю…

14

Христоний видел три вспышки света. Самая большая и яркая — для временной нейтрализации физического тела Чёрного Короля, средняя по яркости и размерам — для блокировки тела эфирного, самая маломощная — для ограждения воздействий со стороны астрального тела. Они пронзили три чакры: сердечную, в центре лба и над головой.

На Зеркале Мира душа-огонёк Чёрного Короля мгновенно превратилась в серую точку, а Нейтральное пространство замигало бледно-жёлтым цветом.

Христоний перевёл всё своё внимание на Люциана. Оппонент был в состоянии шока, словно его самого поразили эти невесть откуда взявшиеся вспышки-молнии.

Люциан видел только две вспышки. Когда Чёрный Король, поражённый ими, упал, темноликий ощутил резкую боль в своём эфирном теле. А когда ему стало легче, Люциан вспыхнул в порыве ярости:

— Шах. Нам второй шах… Вот, черти!..

Чертями он обозвал всех — Никиту Быстрова, Аллахсу (он узнал её в Зеркале Мира) и даже Хозяина. А ещё — себя самого. Люциан представил, какое наказание теперь может ожидать Аллахсу-неудачницу, и его передёрнуло…

Комбинация оказалась не только не выигрышной, но и поставившей под очень серьёзную угрозу положение темноликих. К тому же в нокауте оказалась и Чёрная Королева. Правда, она уже приходит в сознание. Да и предыдущая комбинация — с похищением портрета — сыграла против самих же темноликих. Портрет, оказавшийся в руках у Белой Королевы, погубил Аллахсу…

В общем, Люциан переключился на самобичевание. Зачем он был весь в азарте, в этой ненасытной жажде победы любой ценой? Надо было не терять бдительности, внимательнее наблюдать за Христонием. Что-то уж слишком спокойным был старец в моменты самых важных ходов комбинации. Наверное, знал про эту ловушку-защиту…

«Почему я, болван, не использую возможность блокировки Нейтрального пространства для того, чтобы без опасений поговорить с Христонием о сокровенном? О силе светоносной, о Божественных энергиях… Другой такой возможности уже может больше никогда не быть. Никогда…»

Гаунгр, в отличие от Люциана, продолжал гореть в порыве ярости, в лавине гнева. И в тот же миг импульсы боли ощутили все иерархи Тёмного Братства, включая Люциана в Нейтральном пространстве. Они были похожи на электроприборы в ситуации непрекращающихся перебоев с питанием. Их трясло да подёргивало. А от них по цепочке энергетический сбой передавался всем другим темноликим — вплоть до обычных людей на Земле…

Чувствуя в этом угрозу для всего Братства, Гаунгр взял под контроль свой гнев и тут же ощутил колоссальную потерю сил. Он переключил всё внимание на Аллахсу, которая уже покинула безжизненное тело Чёрного Короля.

— Где она? — взревел Гаунгр и, обернувшись в один из своих мерзких образов — в двуглавого буйвола, ринулся в астральные слои Братства.

А вскоре он уже восполнил утрату сил, разорвав в клочья провинившуюся Аллахсу. Но её монаду — эту богосотворённую основу любого сознательного существа — он, Гаунгр Многоликий, бессилен даже поколебать взором. Зато шельт Аллахсы — то самое изначальное «Я» — он низвергнет на долгие страдания. Страдания, энергиями которых — этим главным кормом темноликих, называемым гаввахом, — Хозяин будет восполнять свои силы и в дальнейшем.

И ему совсем не важно, что, в целом, Аллахса сработала как опытный агент — ловко, быстро, эффектно. Не важно, что нет её вины в том, что случилось. Она сама напросилась на роль Короля. И Аллахса (кто-то ведь должен был понести наказание) оказалась крайней…

Зельвес, лишившийся своей лучшей ученицы, упрекнул Хозяина в расточительности. Сверхпреданную и мегонаходчивую Аллахсу можно было ещё использовать и использовать в Турнире и на других фронтах Братства. Но, не желая оказаться на месте Аллахсы, дальше одиночного упрёка Зельвес не пошёл. Он переключил внимание на своих подопечных Пешек, застывших на Шахматном поле в ожидании признаков жизни со стороны Короля и Королевы.

А на Земле — в белорусской столице — в это время стрелки часов перешли за полночь. Начали отсчёт новые сутки.

Катарсис продолжается

27 декабря

1

Уже было начало первого ночи, а Каролина снова, как и в предыдущий раз, не могла заснуть. И причин для этого было гораздо больше.

Во-первых, хоть всё и закончилось благополучно, но она пережила двойной стресс — угрозу жизни собственной и жизни своей подруги.

Во-вторых, в её сознании ещё не улеглись впечатления от всех этих «чудес» с рисунком: Виктор сотворил её портрет, который оказался на Острове и способен защитить её от врага. И портрет-защитник находится теперь рядом — на столике у кровати («Надо ли его вернуть Виктору?»). И она снова берёт портрет в руки…

В памяти вращаются «кадры» последних событий: они с Петровичем (он успевает рассказать о том, что портрет перед ударом вспышки-молнии зарядился энергией трёх христианских реликвий Острова) осматривают и приводят в чувства незнакомца и Женьку. Подруга приходит в чувства, а для мужчины вызывают скорую помощь…

…Кто-то в белом халате машет Каролине рукой. Она идёт на этот зов — спешит на Остров.

Вот уже и мост. На Острове много людей. Там стоит машина скорой помощи. А где же Виктор? Кто ей махал рукой? Над кем они там все склонились?..

Как только Каролина ступает на Остров, все люди исчезают. Остаётся только человек в белом халате. Это доктор. Он стоит к Каролине спиной.

Доктор оборачивается и… О, Боже! Это Виктор. Он улыбается Каролине! А в его руках — её портрет. Только он уже облачён в золотую светящуюся рамку, от которой исходит тепло, как от Солнца…

И вновь всепроникающая, неземная теплота наполняет их сердца! Но…

Но через несколько мгновений они уже садятся в машину скорой помощи. И та едет (нет, даже летит!) вдоль набережной — вдоль того самого многоэтажного, длинного дома…

— Куда мы едем на этот раз? — спрашивает Каролина, сжав в своей ладони руку Виктора.

— К морю. Будет встреча с Учителем. А затем мы будем спасать душу одного мужчины.

Каролина не удивляется встрече с Учителем, словно знает его уже давно. Она интересуется мужчиной:

— Кто этот несчастный?

— Брат одного из тех воинов-афганцев, в честь которых создан наш Остров.

И вот они уже выходят — вылетают, как птицы, — из машины. Проходят-пролетают вдоль опушки леса и оказываются на берегу… моря. Море!.. Необычное! Множество озёр-зеркал сливают в него свои воды. Множество островков раскрашивают водную гладь зелёными садами. Над садами — радуги-мосты, а над радугами — безоблачное небо под лучами щедрого солнца…

О, Боже! Как прекрасно! Как легко и светло!.. Может, это и есть Рай?

Лучи солнца направляются в сторону берега, где стоят она и Виктор. И… из лучей появляется молодой, высокий мужчина в золотистом одеянии.

В тот же миг Каролина и Виктор ощущают новые импульсы теплоты-радости в своих сердцах.

— Это Иисус? Иисус Христос?! — спрашивает Каролина.

— Нет, любимая. Это один из двенадцати апостолов, ближайших учеников Иисуса. Теперь его зовут Арафей. Это и есть Учитель, — улыбаясь, отвечает Виктор.

Арафей обращается к ним, но рта не открывает. А слова его глубоко проникают в душу:

— Мир вам, мои дорогие! Времени у нас очень мало, поэтому буду краток. Я должен показать вам нечто важное.

В тот же миг гладь небесная и морская сливаются, изогнувшись по спирали, и из их лона возникает огромный голубой шар.

— Это Зеркало Мира. Яросвет и Светалина, подойдите ближе. Я покажу вам потоки человеческих энергий.

На шаре быстро проявляются линии различной конфигурации — это «рождаются» очертания материков Земли. Учитель прикасается к шару, вращает его по часовой стрелке. В разных местах этой модели планеты появляются огоньки, они неодинаковой силы свечения. Самые яркие окрашиваются в голубые и золотистые цвета, самые тусклые гаснут и становятся серыми точками. Некоторые из них пытаются разгореться, другие превращаются в чёрные дыры.

— Учитель, а тут есть и наши с… со Светалиной души? — спрашивает Яросвет, взглянув на Каролину.

— Да. Зеркало отражает состояние души каждого человека, пребывающего на Земле.

Шар замедляет вращение. От каждой души исходят кривые линии: от ярких огоньков они превращаются в прямые потоки света (разные по длине, толщине, окраске и силе свечения), а от тусклых — остаются тёмными, кривыми, тонкими, удлиняются и извиваются, напоминая ножки-хвосты паучков-головастиков. У полутусклых огоньков ножки-хвосты чередуются с периодически пробивающимися тонкими лучиками света. А от чёрных дыр исходят испарения: то, как пыль от старой взбитой подушки, то, как дым от подгоревшей сковородки или из заводской трубы… Все эти потоки, линии, испарения отрываются от своих источников, а вслед за ними появляются новые — их движение ускоряется, а вращение шара ещё немного замедляется. И вот все светлые потоки устремляются вверх, а тёмные — вниз, словно под землю…

— Сейчас шар вращается в соответствии со скоростью вращения Земли, — сообщает Учитель, — и отображение всех процессов происходит с идеальной точностью. Видите, сколько тёмных излучений (их даже больше, чем светлых) направлено в слои Энрофа, где обитают сущности Тёмного мира. Все негативные, низкочастотные мыслеобразы, эмоции — от «безобидного» равнодушия или мимолётного раздражения до тирании в масштабах планеты — всё это является пищей для них. Если бы обычные люди могли, как вы сейчас, увидеть этот процесс хоть на несколько мгновений, многие бы из них задумались…

— А я и Яросвет — необычные люди? — спрашивает Светалина.

— Да, вы уже необычные люди. Вы выполняете миссию Светлых Сил. Но и ответственности на вас больше.

Арафей ещё раз смотрит на Зеркало Мира, а шар постепенно исчезает, словно растворяясь в воде.

— Нам пора. Всё, что вы увидели сейчас, поможет вам при спасении новой души. Но готовы ли вы продолжать эту миссию?

Яросвет и Светалина переглядываются. Но отвечать не нужно, ибо импульс готовности уже прочитан Учителем. Они лишь улавливают его вдохновенное «Благословляю вас!» и молниеносно перемещаются в пространстве и во времени…

Они оказываются в небе над старым деревянным домом. Контраст во всём: пасмурно, ветрено, а вокруг дома, — неухоженная территория. На соседнем доме, словно не веря этому, красуется большая вывеска: ул. Солнечная.

И вот Яросвет и Светалина уже над ложем мужчины пожилого возраста. Он пребывает в полусонном, тягостном состоянии. У его изголовья сидят две женщины — старенькая и молодая. Перед кроватью лежит большая собака. Она поднимает морду и настороженно смотрит на появившихся «гостей». А из женщин лишь старенькая поворачивает голову в их сторону.

Яросвет и Светалина, созерцающие мужчину («Как ему помочь?»), вдруг начинают видеть исходящие от него потоки — аналогично увиденным в Зеркале Мира. Тёмных, нисходящих испарений гораздо больше, чем светлых потоков. Даже кровать под мужчиной задымилась-затуманилась. И в этой густой массе проглядываются силуэты каких-то чёрных существ, напоминающих чертей…

И вот мужчина протягивает вверх руку. В этот миг рядом с Яросветом и Светалиной возникает кто-то в белом, почти прозрачном свечении-одеянии и с крыльями на спине («Это и есть ангел!? Ангел-хранитель?»). Затем появляются ещё четыре таких существа. Все они хватаются за руку мужчины и работают крыльями, словно пытаясь поднять его вверх. Но у них не получается, ведь чертей, тянущих мужчину вниз, больше. Тогда ангелы направляют свои взоры в сторону «гостей», и Яросвет со Светалиной спешат к ним на помощь.

Как все семеро смогли ухватиться за одну руку? Это немыслимо. А мужчина уже приподнимается над кроватью, не меняя при этом своего положения, — лёжа. Он начинает молиться и удерживать его вес становится легче. Легче, хоть ангелы исчезают, и Яросвет со Светалиной вдвоём помогают своему подопечному. Он уже протягивает вверх вторую руку, и Яросвет тут же берёт её. Становится ещё легче…

А вскоре Каролина проснулась… В её открытых глазах промелькнули все «кадры» прошедшего сновидения. Только она не могла вспомнить, что было после того, как Яросвет ухватился за вторую руку мужчины.

Каролина присела на кровати, взяла в руки портрет — посмотрела, прижала к груди. Возникло ощущение, что этот рисунок, подобно огонькам Зеркала Мира, улавливает и отображает её состояние души («Как всё-таки дивно устроен Мир!»), но длилось это не более полминуты.

Затем она быстренько сформулировала для себя все возникшие вопросы.

«Почему мы с Виктором в этом сне приобрели новые имена — Яросвет и Светалина? Что такое Энроф, о слоях которого говорил Учитель? Есть ли в Минске улица Солнечная?»

Она взглянула на часы. Было только около семи утра. Не откладывая ни на минуту, позвонила Николаю Петровичу.

Отвозя поздно вечером Каролину на квартиру к сестре, он просил свою подопечную позвонить ему при первой же необходимости, и в том числе — после пробуждения. Свой сотовый телефон не отключал. Поэтому оперативно, через минут сорок они встретились.

Марина Петровна уже ушла на работу. Хоть она и была, как выразилась Каролина, женщиной прекрасной, но разговоры своего брата с Каролиной могла бы оценить как очень и очень странные. Ситуация напомнила бы неадекватное восприятие человеком эпизодов какого-нибудь мистического сериала, который он не смотрел с самого начала. В общем, Петрович и Каролина могли говорить свободно, не покидая этой квартиры. Тем более планы на новый день ещё не были определены.

Каролина рассказала Петровичу про последний сон. Позванивая ложечками в своих чашках с чаем, поглядывая на портрет, который лежал перед ними на кухонном столе, как реликвия, они продолжали беседу.

— Итак, дочка, давай обо всём по порядку. Яросвет и Светалина… Эти имена появились именно в последнем сне?

— Да. Это точно.

— Так… Хорошо… Всё даже очень хорошо, закономерно и… серьёзней, чем я предполагал.

— А именно?

— А именно то, что я тебе сейчас одним махом отвечу на два твоих довольно непростых вопроса.

Каролина вдруг ощутила импульсы волнения, словно перед экзаменом. Но любопытство и тяга к истине оказались сильнее и помогли уравновесить чувства.

— Помнишь нашу беседу о мирах-слоях, о Розе Мира?

— Помню. Всё помню отлично.

— Молодец. Так вот, подобно тому, как разноматериальные слои, связанные между собой единой системой — Сакуалой, имеют разные названия (например, имя нашей планеты, данное самими людьми — Земля, имя же её физического слоя, данное свыше — Энроф), так и ты с Виктором, выполняя миссию в одном из слоёв, приобрели новые имена. В них — концентрация определённой, новой энергии. Понятно?.. Иначе говоря, это имена ваших тонкоматериальных тел, благодаря активному развитию которых, вы и погружаетесь… Нет, вернее — взлетаете в своё пространство сновидений. Поэтому я имею смелость утверждать, что ваши души получили второе рождение. Браво!

Николай Петрович, выпуская наружу все свои светлые эмоции, пожал Каролине руку, обнял её и, взглянув на портрет, продолжил:

— Браво! Приобрести тонкоматериальное имя — это большая заслуга перед Богом! Возможно, портрет, лежавший рядом с тобой всю ночь, помог тебе и в этом.

На глазах Каролины появились слёзы. Слёзы радости.

— Кстати, по «Розе Мира», Яросвет — хоть и имя условное, но его сущность является богосотворённой монадой, одним из великих демиургов человечества, народоводителем Российской метакультуры. Вот какая честь для Виктора! Главное теперь — не терять собранности, решимости и чистоты. И оправдывать, оправдывать возложенную на вас миссию…

«Монада», «демиург», «метакультура» — так много нового для Каролины. Но она не стала задавать Петровичу уточняющие вопросы, видя его задумчивость-сосредоточенность.

— Я начинаю догадываться, что твой сериал сновидений — это не только феномен, но и следствие какого-то очень важного процесса… Процесса в масштабах по крайней мере всей Земли… А если учитывать взаимосвязь всех материальностей и систем, то, в последствии, в масштабах и всего Мироздания.

Возникла небольшая пауза. Каждый погрузился в собственные ощущения, переваривая смысл сказанного… А вскоре они уже «спустились с небес на землю» и обсуждали третий вопрос: улицу Солнечную. Но вдруг Петрович отвлёкся и повторил:

— Яросвет и Светалина… А ведь в каждом из этих имён есть общая часть: «свет».

— Да, я тоже это заметила. Причём, вторая часть мужского имени переходит… то есть отражается, как в зеркале, в корень имени женского: один «свет» на двоих…

Земной свет прорезался в глазах Виктора (он проснулся позже Каролины). В памяти тут же стали прокручиваться события только что растаявшего сна…

«Светалина… Какое яркое, светлое имя!.. Это её настоящее имя?.. А меня Учитель называл Яросветом. Почему?.. Спасли мы того мужчину?.. Когда я взял его за вторую руку, мы взлетели ещё выше… Не помню, была ли Светалина со мною?.. А что было потом… Мужчины уже не было. А передо мною возникли… врата. Большие врата, блестящие на солнце… Но они не открылись для меня… Я даже ощутил что-то наподобие досады… Я стал опускаться — ниже и ниже. Предо мной кружились длиннокрылые белые птицы. Ещё ниже — птицы стали тёмно-серыми. Они издавали какие-то звуки. И я уловил часто повторяющееся слово: то ли Люан, то ли Люциан…»

Виктор закрыл глаза, словно догоняя прошедший сон. Сразу вставать не хотелось. По тишине, в которую оставалась погружённой квартира, было ясно, что Олег, спящий в другой комнате, тоже ещё не встал. Виктор задумался о предстоящем дне. Определённых планов не было… И тут он вспомнил о том, что в начале сна, находясь ещё на Острове, он держал в руках портрет. Её портрет. Его рисунок… В этом взаимном отражении слов и смыслов он ощутил, что портрет стал их общим достоянием и пока лишь единственным способом материализации образа Возлюбленной.

Но где же теперь это достояние? Сохранился ли рисунок вообще? Живёт ли вообще в Минске, в любом другом уголке Земли она — его самая знакомая из всех Незнакомка?.. Окружённый этими вопросами, Виктор решил срочно пойти на Остров слёз (он ещё вчера узнал с помощью интернета всё для себя интересное об этом месте). Заодно, пройдясь по свежему воздуху, взбодриться и собраться с мыслями — расставить приоритеты дел в наступившем дне.

Маленькая надежда на большую находку — найти рисунок на Острове — разлетелась на брызги, словно волна, припавшая к берегу. Виктор вернулся к мосту и задержался там… Снова в чувствах — оттенок досады. Без этого портрета он — безработный. Начинать портрет по-новому?.. Нет, как-то не по себе от этой мысли. Уже 27 декабря, он в Минске четвёртый день, а поиски Незнакомки не продвинулись никак. Новый год уже дышит в спину. Повсюду активизируются праздничные приготовления. Как же его предчувствие, его уверенность, что в новогоднюю ночь они войдут вместе?.. Зато во снах они вместе всегда. Во снах они стали ещё ближе друг другу…

Эту рефлексию прервал сотовый телефон. Виктор посмотрел на номер и ответил на звонок. Он услышал знакомый голос:

— Доброе утро, Виктор! Это Юрий Сергеевич. Ваш бывший доктор Айболит.

— Здравствуйте, дорогой и добрый доктор!

— Надеюсь, ваше здоровье на высоте? У вас голос какой-то потерянный.

— Потерянный? Ну, может быть. Просто портрет до сих пор не найден.

— Так ещё не вечер. Найдётся. Главное, не отчаиваться. Да и для здоровья это вредно.

— Да, это уж точно.

— Вот и я, не отчаиваясь, что не смог дозвониться Олегу Быстрову, решил позвонить вам.

— А в чём дело?

— У Олега есть брат-близнец?

— Да, есть.

— Его зовут Никита?

— Именно так и зовут. Вы меня полностью заинтриговали.

— Нам в отделение доставили пострадавшего. Увидев его, я содрогнулся от мысли, что это Олег. Но по обнаруженному у него водительскому удостоверению стало ясно, что это Никита Николаевич Быстров. Вот и вся интрига.

— Я обязательно сообщу об этом Олегу. Они ж не виделись лет пять, наверное. А как самочувствие Никиты?

— В чувства он пришёл через минут тридцать после того, как его доставили к нам этой ночью.

— Он попал в аварию?

— Нет. Его обнаружили без сознания в не совсем обычном месте для ночных прогулок?

— Это где же?

— На Острове слёз. Может, вы знаете, это такой мемориальный комплекс у Троицкого предместья?

В тот же миг у Виктора застучало сердце, кровь прильнула к вискам. Он уже не сомневался, что Остров слёз и есть то самое место Икс для встреч со Светалиной во снах. И теперь он стоит тут… У него даже пропал дар речи.

Пауза затянулась… Виктор поблагодарил Юрия Сергеевича за звонок. Они попрощались. Теперь надо было бы быстро пойти к Олегу («Похоже, у него не включен мобильный») и сообщить ему обо всём.

Но Виктор задержался. Не хотелось так сразу уходить с этого места. Он отошёл от моста, вышел на середину Острова. Огляделся вокруг… Даже вошёл внутрь мемориала. И… вдруг ощутил, что вовсе не случайно Никита оказался здесь прошедшей ночью.

«Он каким-то образом связан с этим местом… Я должен это узнать».

Через полчаса Виктор и Олег выехали в больницу — на встречу с Никитой.

Никита Быстров впал в лёгкую дремоту… Через час очнулся. Но сознание оставалось в какой-то туманности. Ощущение разбитости периодически всплывало на поверхность. В таком состоянии он ничего не помнил из событий прошедшего дня и ускользнувшей ночи, а только мог удивляться, отчего это так у него болит голова и грудь (где-то в области сердца).

На уровне сердечной чакры Никиты происходило нечто странное. Словно куча насекомых кружилась над ней. Жужжанье-шуршанье «отзванивалось» в ушах… Что-то подобное он уловил вчера, когда проснулся в номере гостиницы и увидел рядом с собой незнакомку. Но теперь вся эта возня не просто улавливалась сильнее, а давила. Давила, морила, пленила. Ибо… Никита не сопротивлялся. Ему не хватало воли, чтобы взбодриться и захотеть наладить в себе самом хоть малейший порядок.

Он лишь ворочался с бока на бок, двигаемый импульсами дискомфорта.

Он лишь начал издавать признаки жалости к себе…

2

Люциан всё ещё сожалел о проигранной комбинации. Второй шах… Столько энергии перегорело-растратилось. Чёрная лихая гвардия так быстро превратилась в толпу бойцов, оглушённую неудачей. Потеряны Конь и Пешка (они совершали ходы не на земном плане), прикрывавшие Короля, который остаётся в опасности до сих пор.

Люциан подумал о замене Короля (столь дерзкую мысль он, находясь вне досягаемости Хозяина, не побоялся пропустить в своё сознание) и снова ощутил себя, если подобрать подходящий земной образ, выжатым лимоном. Он признал в очередной раз, что светоносцы сильнее, предусмотрительнее. Их энергия может быть неисчерпаемой. Ибо удача одной — даже пусть мелкой — фигуры вдохновляет остальных… У темноликих таких бонусов нет.

«Мы стая голодных волков. А они — команда. Они — семья… А я… Я один из этих волков, которого вырвал из стаи Турнир… Я уже не достоин представлять интересы Тёмного мира. Я завидую светоносцам всё больше — с каждой их удачей. Но… я не решаюсь признаться в этом Христонию… Хотя старец, наверняка, уже давно распознал моё смятение. А мне проще натягивать на свой лик маску пренебрежения…»

— Ну что, Христоний, светоносцы трепещут от радости?! Мы не в состоянии сделать ни одного переломного хода. Мы осели в защите. Давите нас, давите, как букашек!.. О, пардон, пардон! Вам такие методы не подходят. Вы чистюли…

Старец, смотревший на него, как родитель на капризное дитя, молвил мягко, невозмутимо:

— Люциан, ты можешь мне довериться вполне. Выскажись! Раскрой причины своего беспокойства! И тебе станет легче.

— Мне станет легче, когда получит шах Белый Король.

«Гордыня. Ему мешает гордыня, — подумал Христоний. — Глубоко же проник Гаунгр в сущность Люциана. Даже вне контроля Хозяина он не свободен. Какой же он ещё мальчик. Мальчик, запутавшийся в противоречиях…»

Люциан встал из-за стола и подошёл к Зеркалу Мира. Окинув взором мерцающий огонёк Чёрного Короля, он продолжил:

— И почему судьбу Земли мы должны решать с помощью этого Шахматного Турнира. Без него было бы всё проще.

— О, нет, мой беспокойный оппонент. Без Турнира не было бы Правил. А без Правил, неукоснительно выполняемых участниками встречи, каждая из сторон была бы в неравном положении.

— Для вашего Спасителя — главной фигуры христианства — и для тех, кто Его преследовал, не было таких Правил. Их не было и для других святошей, будь то Будда или Мухаммед.

Сохраняя невозмутимость, словно ожидал такого протеста, Христоний ответил:

— Эти Правила были всегда, они — Божественное мерило всех процессов в Бескрайней Вселенной. Вот только Шахматного Турнира, обеспечившего условия их выполнения с помощью Нейтрального пространства, не было ещё буквально 300 земных лет назад, ведь наша встреча — только третья по счёту.

Люциан продолжал стоять спиной к Христонию и молчал.

— Даже людям до сих пор не суждено было узнать что-либо о таком Турнире. Тайна эта искусно оберегается светоносцами на разных планах Мироздания, ибо…

Тут старец сделал паузу, акцентируя внимание оппонента, застывшего в закрытой позе.

— Ибо Турнир уже стал одним из величайших достижений Бытия — альтернативой стихийному противостоянию Света и Тьмы.

Люциан продолжал молчать и стоять неподвижно.

— И ещё одна важная деталь: и Иисус, и Мухаммед, и Будда, и иные подобные им светоносцы были пророками. И для осуществления своих миссий им требовалось много времени и сил, чтобы воплотиться на Земле и созреть духовно. А с помощью Турнира миссия-экзамен для человечества и продолжается, и ускоряется, и упрощается. Словом, наш Турнир — это альтернатива ешё и традиционному мессианству.

Ещё не закончив последнюю фразу, Христоний уловил, как выросло смятение в душе Люциана, которому потребовалась масса усилий, чтобы повернуться лицом к Шахматному полю. Он продолжал молчать. В его глазах сквозили усталость и опустошённость… Старец сравнил его состояние с наркоманом, которого отстранили от дозы.

Гаунгр — это наркотик…

Гаунгр Многоликий был и остаётся наркотиком для Люциана Ненасытного… и для всего ненасытного Тёмного братства.

Гаунгр выдвинул свой протест Творцу, обвиняя светоносцев в незаконном использовании энергий христианских реликвий Острова слёз. Импульсы этого негодования захлестнули все слои Тёмного братства. И Турнир давал возможность сторонам выразить свои претензии, но — согласно Правилам — только один раз, ибо это требовало огромных затрат энергий. Правда, высказывать претензии — в духе только темноликих.

Таким образом, в Нейтральном пространстве готовилась встреча Творца и Хозяина. На каком уровне пространства она состоится и в каком эфирном облачении предстанет каждый из Них?.. Для решения всех вопросов и требовалось время.

По этой причине Шахматный Турнир был приостановлен.

Но эта остановка была ощутима только на уровне Нейтрального пространства. Пока Виктор и Олег ехали в больницу к Никите, пока Каролина и Николай Петрович собирались выезжать на улицу Солнечную, пока Женька заканчивала рыдать в приступе депрессии, свершилось (!) нечто…

Впервые в Нейтральном пространстве произошло невозможное. Впервые возможное осуществилось. Временно исчезла мощная энергетическая стена (первопроходцами в этом были Христоний и Люциан) между максимально крайними Полюсами. Встретились двое Владык — два противоположных Центра, «курирующих» физические слои Вселенной и, прежде всего, Землю: Ангеллион — Учитель и Вдохновитель жаждущих Истины, Хранитель Радости людской и ангельской, Творец Светоносного Энрофа (выше Ангеллиона лишь Всевышний — Бог всем Богам, Высший Творец Мироздания, Создатель всего Сущего, Главный Источник Высшей Любви) и Гаунгр Многоликий (это он подталкивал первосвященников и толпу требовать казни Иисуса) — Предводитель демонов Земли, Князь мира сего, Мастер Иллюзий, Властитель Тёмного братства — Хозяин темноликих (подчиняется сей Иерарх лишь Сатане — Центральной Фигуре низковибрационных слоёв Мироздания).

Осознать реальность этой встречи было непросто Люциану. Христоний же воспринял сию весть как уникальнейший факт во Вселенской истории.

3

Владыки предстали Один пред Другим на Высшем уровне Нейтрального пространства, где заканчивался слой астральной субстанции и начинался более тонкий — ментальный. Видимо, встреча такого масштаба была предусмотрена архитекторами данного «проекта».

Как и следовало ожидать, ипостаси Владык, выбранные Ими, были противоположного характера. И резкая грань была бы более ощутима, если бы не очередное Правило: негативные помыслы и эмоции, образы и облики не должны превышать самого низкого уровня вибраций Нейтрального пространства. Поэтому Гаунгру пришлось «переодеться». И призадуматься над манерами поведения…

Беседа была недолгой — особенно по земным меркам. Решив все вопросы, оппоненты заговорили о ближайшем будущем.

— Напоминаю тебе, Гаунгр, что в случае третьего поражения в Турнире темноликие не просто потеряют доступ ко всем слоям Земли, но и будут отвечать перед Творцом по полной программе за всё искажение Истин. И от этого никуда не деться. Никому. Даже самому Сатане.

— Ха-ха-ха-ха-ха! Нам очень страшно.

— Лазеек для обитателей Тёмного братства уже нет. А выход есть. И он только один: добровольно перейти на сторону тенеподобных и помогать им проявлять сущность каждой души человеческой.

— Что? Выполнять поручения этой старой лисы Люцифера? Издеваетесь?

— Ничуть. Нам необходим приток сил для выполнения миссии на новой планете, которая создается Творцом на эфирном плане. Подумайте, как следует. Пока ещё не поздно…

Пока Виктор и Олег, «добравшись» до Никиты, пытались вступить с ним в контакт, пока Николай Петрович и Каролина, добравшись до улицы Солнечной, осматривали её вдоль и поперёк, пока Женька собирала вещи, чтобы покинуть Минск, Христоний и Люциан получили весть об итогах встречи Творца и Хозяина.

Протест Гаунгра был принят во внимание, но Ангеллион не признал нарушение Правил. Ибо христианские реликвии Острова слёз связаны с Силой светоносной постоянно — независимо от участников Турнира. Активизация энергий реликвий была усилена защитной силой портрета Белой Королевы и вибрациями её собственной энергии. К тому же Королева в самый подходящий момент успела — смогла добровольно, без принуждения — воспользоваться портретом, ставшим в создавшейся ситуации ретранслятором, усилителем защитных свойств Вселенной в конкретном месте Земли.

А вот действия Аллахсы, «подключившейся» к телу Чёрного Короля, были расценены Координационным Советом Вселенной, и в частности — Ангеллионом, как движение в миллиметре от края пропасти. От нарушения Правил и от мата спасало лишь то, что Король был без сознания и не мог оказать ни малейшего сопротивления своему порабощению.

Христоний и Люциан ощущали на собственных (эфирных) телах изменения. Изменения, не проходящие даже после встречи Владык здесь, в Нейтральном пространстве (на время встречи оно «переключилось» на ровный белый свет) — на его Высшем уровне, неведомом ещё никому кроме Ангеллиона и Гаунгра. Но большее впечатление произвёл на Люциана исход этой встречи: согласие Ангеллиона с предложением Гаунгра: заменить Чёрную пару.

— Христоний, я поражён! Почему ваш Творец согласился? — не сдерживал поток эмоций Люциан. — Это для меня непостижимо. Протест Хозяина отклонён, до победы светоносцев — пару ходов… Не понимаю… Фигур не заменяют даже в обычной шахматной игре, а тут… Это игра в поддавки с вашей стороны?

— Для тебя смысл сего, действительно, пока не постижим, — невозмутимо (этому суперспокойствию, сверхравновесию старца его оппонент мог только завидовать) ответил Христоний. — Воистину пути Господни неисповедимы. Всё предусмотрено на множество ходов вперёд. И я убедился в этом ещё раз.

— Так объясни же мне хоть что-нибудь!

— Постараюсь. Но прежде замечу, что твоё возмущение вызвано ни столько непониманием светоносной логики Творца, сколько неосознанным страхом задерживаться тут, на Турнире, ибо замена игроков (разумеется, на более сильных) продлит его время проведения. Я верно подметил?

Люциан заёрзал на месте, встал и задумчиво прошёлся вокруг стола, прежде, чем ответил:

— Ну, да. Ты прав. Есть такое. Есть. Только… этот страх задержки теперь становится осознанным. И он противоречит другому моему чувству, возникающему периодически. Ты, не сомневаюсь, знаешь, о чём я? Не так ли?

— Я знаю то, что в моих силах. И чувство, о котором ты говоришь, мне тоже видно. На данный момент единственное твоё спасение от Гаунгра — это сие наше пространство Нейтральное.

— И с этой точки зрения, продление Турнира для меня спасительно.

— Но ведь полезнее защита не временная, а постоянная. Не так ли?

— Так… Стоп, старец! Ты пытаешься вербовать меня в… шпиона светоносцев?

— О, Люциан, неужели ты ещё не наигрался в эти игры?.. Остаться в прислугах Хозяина, если он помилует тебя в случае вашего поражения, или вернуться на давно покинутую тобой Светлую Родину — этот выбор станет результатом работы твоего сознания. Ты в отличие от сотен миллиардов других темноликих можешь быть свободен в этом выборе. Свободен — если захочешь и успеешь.

Молчание было долгим. Люциан сел на своё место, закрыл глаза и… Весь накопившийся комок противоречий отразился на его уставшем лице. Христоний прекрасно понимал, что Люциан не готов дать однозначный ответ себе самому. Старец продолжил тему беседы, от которой они отклонились:

— Люциан, ты не передумал узнать причины, побудившие Творца дать согласие на замену Чёрной Пары? Это для тебя ещё важно?

— Я уже не знаю, что для меня сейчас важно… Интерес не пропал — поведай мне эти мотивы, непостижимые для ума темноликого.

Христоний встал, прошёлся взад-вперёд, на несколько мгновений «заглянул» куда-то вдаль и, обратив взгляд на оппонента, молвил:

— Дабы твой ум просветлился и приблизился к осознанию скрытого смысла решения Творца (а оно было одобрено Координационным Советом), поведаю тебе главный мотив любых деяний светоносных — использовать все возможности для развития каждой монады, будь она ангельская или демоническая. А это требует работы над ошибками. Вот и Чёрная пара проявила свою сущность — не отработала прежние ошибки, а лишь наработала новые. Зачем им оставаться в Турнире? Им полезнее идти по другой дороге. А вот допустить в Турнир на их место новую пару (пусть и более сильную) — предоставить возможность этим людям в новых условиях проявить свою сущность — это важнее для развития монад. И даже в чём-то важнее опасности перемен на Шахматном поле в пользу темноликих. Хотя шансы на это у вас небольшие, ведь потерянные фигуры никто не вернёт в Турнир. А ещё… Творец не может не верить в силу Белой пары, в жизнетворную силу каждой светоносной фигуры-души. «Ибо для восходящего нет непосильных испытаний, а источник, который питает его силы, может быть воистину неиссякаемым», — эту мысль изрёк Ангеллион во след исчезающему Гаунгру, а все уровни Нейтрального пространства мгновенно наполнились излучением сего мощного посыла.

Посыл Ангеллиона впечатлил Люциана. Впечатлил неожиданно и сильно. Даже дыхание его застыло на пару мгновений… Он растерялся, но спросил:

— А откуда?.. Откуда тебе стали известны такие детали?

Христоний улыбнулся и ответил не без доли юмора:

— А ты забыл, что наши светоносные средства массовой информации самые оперативные в Мироздании, а в Нейтральном пространстве — тем более? Оно ведь как самое компактное информационное агентство…

— Темноликим легче в это не верить, чем об этом помнить, — ответил Люциан и повторил молча:

«Для восходящего нет непосильных испытаний, а источник, который питает его силы, может быть воистину неиссякаемым».

4

Силы Никиты иссякли, и его лицо уткнулось в подушку. А через минуту он уже спал.

— Да, Витёк, информации ноль: «не помню», «не знаю», «ничего не хочу знать». Неужели это ты, Никита — мой брат? В кого ты превратился?

— Словно это вовсе и не он был прошедшей ночью на Острове, — озабоченно сказал Виктор и подошёл к окну палаты.

Он представил себе, как из открытого окна в одной из палат на этом этаже больницы, подгоняемый порывами ветра, улетал украденный кем-то его рисунок — портрет Светалины…

«Кем-то?.. Этот некто — ещё здесь. Познакомиться, что-ли с таким необычным почитателем моего нескромного таланта?..»

— Вить, пойдёшь со мной к Юрию Сергеевичу? Я у него хочу узнать подробнее о состоянии Никиты, о его травме.

— Пойду. И тоже узнаю подробности — о похитителе портрета. Вперёд!

Альберт Рубецкий — он же Рубец, он же Искусствовед, он же Дали (это прозвище в воровской среде Алик получил за внешнее сходство со знаменитым испанцем-сюрреалистом) — не смог в очередной раз «завязать». А ведь реально хотел после больницы начать жизнь с чистого листа.

Да вот подвернулась тут, в травмотологии, эта медсестра — Аллочка. Стал ухаживать за ней — частично от «нечего делать». Да и как женщина она ещё тот шедеврик — не мог не попытаться обворожить такую Музу. Попытка — не пытка. А она, бац, — и клюнула… И оказалась рыбка не простой, а золотой. Падкая до денег и роскоши всяческой.

Как же тут «завязать» Алику?.. Алик тоже не против жить красиво. А для начала запросила его Прекрасная Дама сущую мелочь — свозить её на Рождество в Альпы. Другого подарка ей, мол, и не надо. Неслыханная скромность… В общем, донжуанство Алика стало перерастать в привязанность и подсобило воровскому инстинкту заглушить отголоски разума.

Пытаясь найти связующую нить между своими финансовыми потребностями и возможностями, он взял под прицел этого художника-везунчика — Алмазова. О его появлении в их отделении не промедлила сообщить Аллочка — так, между прочим. Мол, под нашим медицинским оком будет теперь находиться здоровье такой вот звезды…

«А ведь художником подобной высоты мог стать и я, — эта грязно-серая волна зависти вдруг резко заволокла собой и без того мутное сознание Алика. — Моему таланту художника не открылась в нужное время нужная дверь. А этому вундеркинду — всё как по спецзаказу: и вернисажи, и вояжи, и киноплощадки даже… Вот ведь какой шустрик. Везёт же людям…»

Года два назад Искусствоведа занесло на ту самую выставку Виктора Алмазова, где была и Каролина. Лицезрея серию картин «Боги и люди», Алик задержался у полотна «Шахматный дуэт. Ангел и Демон». Образы этих героев мгновенно произвели на него впечатление.

— Вот, блин! Умеет же этот малец Музу вовремя подцепить, — сорвалось с языка Рубецкого.

— Это вы про вдохновение и талант Виктора Алмазова? — улыбнувшись, спросила рядом стоящая девушка.

— Это я про несправедливость житейскую. Есть же у Бога такие любимчики, вроде Алмаза, — ответил Алик, не глядя на собеседницу.

— А я убеждена, что талант даётся каждому. Главное — как его раскрыть.

Он обратил взор на девушку и, припоминая что-то, сказал:

— Я знаю, по крайней мере, четырёх художников, которые талантливей не меньше Алмаза, но их творчество… Как бы это сказать не грубо, но образно?.. Их творчество ютится на задворках современного бомонда, а то и вовсе удалено с его полотна.

Она задумчиво посмотрела в глаза незнакомцу и спросила:

— А вы художник?

Алик почесал за ухом и вдруг, неожиданно для себя самого, признался:

— Я как раз один из таких талантов-неудачников…

— Видимо, кроме таланта профессионального, необходим талант более фундаментальный — быть человеком, — в свою очередь выложила наружу свои мысли незнакомка.

— Опа, как вы загнули!.. Вы сами-то явно не художник. Вы, наверное, искусствовед. Или журналист.

— Нет. Я психолог. Но как любитель изобразительного искусства хочу вам задать последний вопрос. Вы просто подумайте над ним и не отвечайте мне ничего.

— Да, вы, действительно, психолог. Бесспорно.

— Вот этот вопрос: неужели вы не видите, что у Виктора Алмазова в отличие от других удачливых, и даже неудачливых, художников есть свой неповторимый стиль? Стиль, манера, чутьё, упорство — всё, благодаря чему любая его картина становится живой. Неподражаемо-живой. И необыкновенно правдивой… Мне пора. До свидания!

Она быстро растворилась в публике. Исчезла. Словно, это был не человек, а ангел, сошедший с Небес.

Больше Алик её не встречал ни на одной посещаемой им выставке.

И она — Каролина Купреева — в дальнейшем тоже не встречала этого мужчину.

Думая про Алмазова, Рубецкий вспомнил эту встречу с незнакомкой. И какое же было его изумление, когда, подобрав нужный момент, он проник в пустую палату звезды и увидел портрет той (!?!) девушки. Сомнений не было — это она (память на лица у Алика отменная), или какая-то другая, очень на неё похожая.

От неожиданной «встречи» Алика, как он сам выражается, клемануло, и руки сами потянулись к девушке-рисунку. А когда она-он оказались у него в руках, воровской инстинкт сработал, как часики. И через минуту портрет уже был в тумбочке Искусствоведа.

Вскоре Алик оправдал свой поступок:

«Пошантажирую — по интернету — этим портретиком Алмаза. Пусть выложит нам с Аллочкой тысчонку баксов на медовый месяц… Будет ему наука, как свои шедевры оставлять без присмотра… А портретик-то уже почти готов. Постарался малец на славу, столько силёнок вложил, техника на высоте — девица, как живая, смотрит… Должен Алмаз согласиться на выкуп. Должен…»

Портрет плохо помещался в тумбочке, и Алик, уходя на процедуры, положил его под газету — на подоконник, рядом со своей кроватью, удивляясь:

«Что за дни такие тут начались?! Вчера Алмаза привезли. Сегодня — Президента. А завтра кого? Папу Римского?..».

Вскоре, увидев на коридоре свою Музу, Рубецкий пропел вслух, убеждаясь лишний раз, что умеет рифмовать:

— Алик и Аллочка — клёвая парочка!..

Но мало музыка звучала. Через час он обнаружил пропажу своей кражи — портрета. А вечером того же дня Искусствоведа подцепили на крючок («Кент из соседней палаты оказался следаком. Как он смог меня вычислить?»).

Изумлениям Алика в тот день не было конца. А финалом этой истории стала весть, что уголовное дело на него не завели.

«Пронесло!.. Есть и для меня справедливость на белом свете!»

Вот с каким необычным почитателем своего необычного таланта хотел познакомиться Алмазов.

Уже был полдень, когда Олег, Виктор и Юрий Сергеевич закончили беседу в его кабинете. Состояние Никиты оставалось тяжёлым. Сотрясение мозга при падении у него было не в такой тяжёлой степени, как у Виктора, но стабилизации — и уж тем более самоисцеления — не наблюдалось. Но главным беспокойством для врачей стала неотступающая аритмия. Утром усилился сбой в работе сердечной мышцы. Это наводило на мысль о возможной блокаде сердца. Решался вопрос о переводе Никиты в кардиологическое отделение.

Состояние здоровья Алика тоже ухудшилось — ближе к полудню. Процесс приблизился к выписке, а тут вдруг головокружение, скачки давления, отсутствие аппетита:

— Думаю, Виктор, не стоит вам его «навещать», — посоветовал на прощанье Юрий Сергеевич. — К тому же, Рубецкий сам по себе человек не очень контактный. Может быть даже грубым.

Друзья вышли из больницы. И снова в их взглядах — растерянность. Лёгкая растерянность от неопределённости планов на день. Только и всего.

— Куда же мы поедем, капитан? — задал Олег вопрос, ставший уже риторическим.

Виктор пожал плечами и сел — не на скамейку, а на одну из ступенек лестницы у входа в больницу.

— Олежка! Я сейчас ощутил громадную усталость от безрезультатных поисков. После питерских снов почему-то был уверен, что встречу мою девушку именно в этом городе. Не помогло даже то, что Остров оказался очень похожим на реальный объект Минска. Если бы не новые сны, то мы с тобой укатили бы уже в Питер… Даже рисовать ничего не могу. Только касаюсь мольберта, передо мною возникает её образ… В общем, пока не закончу портрет, я — не художник. А как я могу его закончить, если он исчез. Ветром сдуло? Стал невидимкой?..

— Да, Витёк, понимаю, как тебе муторно сейчас. Когда человек может погрузиться в любимую работу, ему легче — просторнее… И надежде на встречу с Прекрасной дамой было бы больше места в тонкой душе художника… Вот уж капризная птица, эта надежда.

Вдруг Виктор резко встал и сказал спокойным, уверенным голосом:

— Давай в машину! Поедем на улицу Солнечную — ту самую из последнего сна. Я смотрел по карте — такая улица есть в Минске…

5

Каролина и Николай Петрович не нашли на улице Солнечной хотя бы похожего деревянного домика. Вокруг одни новостройки-многоэтажки. Девушка и её ангел-хранитель уже минут сорок сидели на скамейке (погода стала солнечной и безветренной) и заканчивали свою очередную познавательно-эзотерическую беседу.

— Ну-ка, Петрович, теперь давайте я расскажу вам, как понимаю взаимосвязь всех этих слоёв.

— Попробуй, дочка.

— Итак, местность, где мы сейчас с вами сидим, — это самый свежий (современный) и самый грубоматериальный слой, связанный с улицей Солнечной. Ближний к нему — слой, связанный с теми историческими обликами этой местности, которые уже не существуют на физическом плане Земли, то есть в Энрофе, и сохранились лишь в том слое брамфатуры нашей планеты, который связан с Минском. Именно там мы с Яросветом и были в прошедшем сне.

— Отлично! Ты дала объяснение в соответствии с Розой Мира.

— Я теперь поняла, что Мироздание — это ещё и Суперархив, где на разных уровнях хранится прошлое, настоящее и даже будущее.

— Вот и для меня был повод оживить в своём архиве, называемом памятью, всё, что было связано с этой улицей. Я ведь был не раз здесь, в частном секторе, который ещё лет пятнадцать назад стоял на месте этих многоэтажек. Был у своего приятеля в одном из деревянных домиков, который мог бы напомнить тот самый дом из вашего сна. Но точно знаю, что с мужчиной, прикованным болезнью к постели, я не был знаком.

Петрович задумался, пытаясь вспомнить какие-то детали. Когда он посмотрел на Каролину, она сказала:

— Интересно сравнивать эти два сна. В первом мы с Яросветом, спасая душу человека, были в том месте, которое соответствует реальносуществующему в Минске, а во втором — соответствует уже не существующему…

— Но факт спасения души, а следовательно и тела того мужчины должен соответствовать ближайшей к нему реальности: пусть не физической, но тогда той, которую называют потусторонней, тонкоматериальной.

— Вы о том, что мы могли спасать душу человека, который уже умер — в земном представлении, то есть покинул Землю.

— Да. Помогали спасать его отошедшую душу и эфирное тело. Скажу большее: не исключено, что в следующем сне вы подниметесь ещё выше — будете оказывать скорую помощь астральному телу человека.

Каролина вдруг заволновалась, словно перед выпускным экзаменом, и стала размышлять:

— Астральное тело. Астрал… У меня какие-то разбросанные сведения об этом.

Петрович — тоже вдруг (!) — встрепенулся. Даже встал со своего места, говоря:

— Так чё это я торможу? Я ведь для тебя захватил ту самую книгу Андреева — «Розу Мира». Идём к машине, она там. В книге и про астрал прочитаешь, и про всё остальное.

Они встали и поспешили к машине. На скамейке остался лишь пакет, в котором был тот самый портрет Каролины, уже ставший чуть ли не реликвией…

Виктор и Олег приехали на улицу Солнечную буквально через пару минут после того, как Каролина и Николай Петрович покинули это место.

— Вот тебе и сон в руку, — сказал Олег, когда они вышли из машины и огляделись вокруг себя. — Улица реальная, но не деревянная.

— Да уж. Деревянные только, слава Богу, деревья. И скамейки… Я так понимаю, что на месте этих многоэтажек где-нибудь лет десять назад вполне мог быть расположен частный сектор.

— В этом, Витюша, ты полностью объективен. Ну а мой субъективизм подсказывает, что нам здесь делать нечего. Поехали?

В этот миг налетел ветер, солнце заволокла невесть откуда взявшаяся туча. Пакет Каролины, забытый ею на скамейке, под напором ветра отклонился от спинки и упал на сидение. Ещё «толчок» ветра — и из пакета, наклонившегося к земле, вылетел рисунок (вот уж, действительно, не упрячешь птицу в клетке)…

— Даже погода нам не светит, — добавил Олег, подняв глаза к небу.

Виктор тоже «поздоровался» с хмурым небом и вдруг заметил перелетающий с места на место бумажный лист. Художник пригляделся… Смутная надежда, заискрившаяся в его сердце, через несколько мгновений уже переросла в пламя.

Когда Олег побежал за другом, сорвавшимся с места с криком «Это он! Это он!», лист снова взлетел — высоковато. Они стали прыгать, словно дети, догоняющие бумажного змея. А он не давался в руки, словно игрался…

Но вот «птичка» поймана!

— Что ты на всё это скажешь? — спросил Виктор друга, когда они сели в машину.

— Что скажу?.. Я был не прав, думая о том, что мы с тобой сюда зря приехали… Словно какая-то невидимая сила привела нас сюда и подкинула нам твой рисунок.

Виктор впервые с момента пропажи своего творения радовался. Радовался, как ребёнок. Радовался больше, чем удивлялся. Поэтому вопрос «Как рисунок мог оказаться здесь?» затерялся в лучах этой радости. А вместе с другом от всей души радовался Олег.

Каролина заметила пропажу своей реликвии, когда они с Николаем Петровичем уже отъехали от улицы Солнечной на расстояние двух кварталов.

— Спокойно, дочка, — успокаивал её Петрович, разворачивая машину. — Не забывай, что рисуночек этот не простой, а золотой. Тут, думаю, дело не в твоей растерянности. Забыла его — значит так надо.

— Так надо?.. Меня словно вырубило. Всё внимание на нашу беседу, потом — на «Розу Мира»… Но рисунок в пакете — я его оставила на скамейке. Это точно!

Когда они подбежали к скамейке, обнаружили только пустой пакет — в метрах двадцати от неё. У Каролины в глазах появились слёзы. Петрович быстренько огляделся вокруг, взял её за руку и, словно дитя, потащил за собой — к уборщице, новодящей чистоту у одного из ближайших домов.

— Уважаемая! — обратился он. — У нас тут пропала одна вещь — рисунок. Мы забыли его в пакете, на скамейке. Вы не видели?

— Да, видала я, видала, как лист из пакета вылетел, — мигом отреагировала она на вопрос. — А минут пять назад тут два мужика… То бишь мужчины… В общем, прыгали они, скакали за этим листом бумаги, который улетал от них по ветру.

— Спасибо! Спасибо! А можете описать этих мужчин? Это очень важно для нас, — продолжал Петрович «раскопки» истины.

— Я и вижу, что шибко важно. Ну, молодые оба. Вроде, высокие. Что ещё?..

— Вспомните, пожалуйста, — попросила Каролина, взгляд её просиял, когда она стала догадываться, что этими мужчинами могли быть Виктор и Олег Быстров. — Нам важна любая деталь.

— Ну… Один из них — блондин. Другой, вроде, был в очках…

Каролина и Петрович переглянулись и кивнули друг другу: «Это были они!»

— Вот и всё, что запомнила.

— А вы заметили, они поймали тот лист?

— Ну, да. Поймали! Как дети, радовались.

— А в какую сторону ушли или уехали?

— Заметила только, как садились в машину…

Через пять минут Каролина и Николай Петрович ехали в сторону его дома.

— С женой своей тебя познакомлю. Накормлю тебя обедом! Твой желудок, небось, уже давно соскучился по полноценной домашней пище. А потом и решим, как нам дальше быть. Идёт?.. Ты всё про рисунок беспокоишься?

Каролина пожала плечами и ответила:

— Вроде, и нет повода беспокоиться. Рисунок, похоже, попал к автору, а не к постороннему человеку.

— Вот-вот! Ты хотела вернуть рисунок Виктору — так он и вернулся к нему. А то, что ваша встреча снова не состоялась, и ты лично не передала ему этот портрет — в этом, действительно, есть Божий промысел. Главное — этому не мешать. И помнить, что встреча ваша вне сновидений тоже будет неизбежна.

— Ой, Петрович, дорогой вы мой! — Каролина даже прослезилась. — Спасибочко вам ещё раз за поддержку и словом, и делом! Имея такого помощника, данное мне испытание можно считать посильной ношей.

Затем Каролина о чём-то призадумалась и сказала:

— Но прежде чем о желудке позаботиться, мне надо Женьке позвонить. Как она себя чувствует? Где она вообще сейчас?

— Конечно, дочка, позвони.

Но не успела Каролина набрать номер подруги, как та сама ей позвонила.

— Алло! Женька! А я тебе сама собралась звонить. Где ты сейчас? Как ты?.. На вокзале… Плачешь?.. А ты не переживай, Женька. Тут со мной есть прекраснейший человек — мой помощник — Николай Петрович. Он таксист, я попрошу его — мигом примчит меня к тебе на вокзал.

Каролина подмигнула Петровичу и сказала ему:

— Заскочим на ж/д вокзал? Женька взяла билет на поезд в Москву, но переживает, что со мной увидеться не успеет. Поезд отбывает в 14.10 — через сорок минут.

Он одобрительно махнул головой.

— Женька! Мы едем! — сообщила подруге Каролина.

— А где именно на вокзале она находится?

— Ты в каком месте на вокзале сейчас?.. Это зал ожидания?.. Холл, где центральный вход.

— Отлично, пусть ждёт нас там!

Договорив с Женькой, Каролина подумала про Мать Марию, и тут же, как в сказке, на телефоне высветился её номер.

— Ну, здравствуй, Матушка ты наша дорогая! Вы с Женькой звоните мне друг за дружкой, как по велению волшебной палочки, стоит только мне подумать про вас… Теперь она в состоянии нормальном. А так был тут с ней один фокус… Плачет, конечно, но, знаешь, тон даже изменился — без прибамбасов вечно обиженного ребёнка… Я в порядке… С Виктором периодически где-то рядом ходим, но друг друга не находим. А главное — во снах наши встречи стали ещё весомей что-ли… Спасать души людские мы с ним стали — родственников воинов-афганцев, похороненных на Острове слёз… Нет, спасибо. У меня тут такой помощник чудесный — Николаем Петровичем зовут!.. Не стоит тебе срываться и ехать в Минск ради меня… Машунь, Женька ведь через сорок минут в Москву на поезде выезжает. Ты её встретишь?.. Отлично! Поддержи её там… Да, беседуйте почаще. Дай, Бог, включился в её сознании механизм перевоспитания!.. И я буду чаще звонить вам… Да, позвони ей сейчас… И время прибытия поезда она тебе по билету прочитает… Ты-то сама как?.. Приезжает Альбертик! На сколько?.. Ух, ты! Здорово!.. Поздравляю! Это для тебя лучший подарок новогодний… Да, я верю. Верю. Встречусь со своим Королём до боя курантов. Как в сказке!.. Спасибо за поддержку, дорогая!.. Да, все подробности моего вояжа лучше при встрече… Пока! Счастливенько!.. Созвонимся!.. Обнимаю тебя! Пока!

6

— Пока, Саидик, пока! — кокетливо прожурчала Аллочка, заканчивая беседу по сотовому телефону.

Она стояла на ступеньках перед входом в корпус больницы, где располагалось травматологическое отделение. Она, улыбаясь, поправила причёсочку, и, ступая изящной ножкой, направилась в главный корпус. Она даже не могла предположить, что в этот момент за ней кто-то шпионит. И что этим инкогнито был Алик. Она удалялась от него, а он выглядывал из-за дерева, вблизи которого Аллочка только что стояла.

— О, чёрт… Что ещё за Саидик? — высказывался он вслух (от стресса), словно говорил сам с собой.

Его мужская логика кричала ему: у неё появился ухажёр, она тебя будет держать, как запасной вариант («Она ещё та кукла…»).

Он решил продолжать держать ухо востро и не показывать вида, что подозревает её. А скоро, может даже уже и сегодня, она сама себя выдаст — ещё похлеще… С таким настроем Алик отправился в своё отделение.

«Обед скоро… Аппетита ещё нет… Надо продолжать наблюдение… Интересно, сама она ко мне подкатит?..»

Машина подкатила к подъезду. Олег припарковался. И Виктор поспешил подняться в их временное жилище, где мог, наконец, продолжить работу над портретом Светалины, повышение степени готовности которого (художник ощущал это подсознательно) соответствовало повышению сил — и духовных, и физических — каждого из них обоих.

Виктор работал так сосредоточенно, так вдохновенно, что Олег быстро подметил:

— Теперь, Витюш, я понимаю, каким может быть художник после голодовки — творческой.

Витюш только улыбнулся в ответ и снова погрузился в свои многочисленные штрихи к портрету.

— Кстати, про голод, — переключился Олег от возвышенного к земному. — А давай-ка я позабочусь, чтобы накормить нас обоих.

Он ушёл на кухню, а через минут тридцать вернулся из… супермаркета. Как друг туда уходил, Виктор не заметил.

Когда Олег покупал продукты, он обратил внимание на один из атрибутов встречи Нового года — шампанское. Своевременная покупка этого чудо-напитка — его слабое место. Поэтому первый порыв был — купить, не откладывая. Но в этот миг…

В этот миг он вспомнил, как недавно под хмельком разболтал прессе о намерениях друга…

— Вот видишь, Олег, вино хлебать да языком трепать — к добру не приведёт. И если для друга Виктора Алмазова это ещё как-то сносно, то для арт-менеджера — недопустимо. Понял?

Олег всё прекрасно понял. Как же не понять конкретное предупреждение.

Вино хлебать да языком трепать — хорошо сказал друг. По-народному. А по-христиански это — чревоугодие и празднословие. Два человеческих греха… О семи смертных грехах рассказывал Олегу-подростка его дядя-священник. И задумался племянник всерьёз об их сути лишь теперь, через двенадцать лет, когда выдал сокровенное в душе друга своего.

В тот день и дал Олег себе клятву держать тело в трезвости, а язык — за зубами. Да только бы теперь не совершить другой грех — клятвопреступление.

И вот уже в Минске, каждый раз видя, как нелегко даётся Виктору вся эта конспирация (от которой уже пользы, как от дыма огня), Олег тоньше осознавал свою вину, укрепляясь в клятве.

Вспомнив свою клятву, Олег ощутил отвращение даже к шампанскому. Даже к шампанскому на Новый год.

«Главный новогодний атрибут — это праздничное настроение. Настроение, в котором греется надежда на самое новое, самое лучшее, более живое, более чистое, — размышлял он, выходя из супермаркета. — Да и других атрибутов хватает: ёлка разнарядная, мандарины ароматные…»

А ещё Олег отметил одну деталь: в последнее время они с Виктором особо не задумываются о конспирации. Слава Богу, папарацци не беспокоят.

«Похоже, наша съёмная квартира осталась для них засекреченной… Может, это стало возможным и благодаря тому, что я перестроился — изменил, вернее, обновил, свой образ мыслей, образ жизни?!»

И тогда он задумался о судьбе своего брата.

«Найдутся ли у Никиты силы для подобного обновления?.. Вряд ли…»

7

«Для восходящего нет непосильных испытаний, а источник, который питает его силы, может быть воистину неиссякаемым».

Люциан снова повторил для себя эту фразу, которую совсем ещё недавно изрёк Ангеллион вслед исчезающему Гаунгру.

Турнир продолжался. И Люциан помнил, что партия будет доведена до конца, в каком состоянии лично он сам не оказался бы. И Люциан видел, что его состояние с каждым новым ходом всё сильнее влияет на исход партии. Он ощущал, как после прошедшей паузы вновь заработал тот самый, невидимый даже в Нейтральном пространстве, механизм, который его, Люциана, подхватывает, словно пушинку, и вращает, вращает…

Вращает, создавая какой-то хаотичный ток. И когда Люциан, не зная, как ему противостоять, поддавался этому накалу, ток-поток усиливался.

А теперь Люциану, зрившему глубже двойственность своего существа, стало сложнее не сопротивляться этому потоку. Потоку, который работает даже вне досягаемости Гаунгра.

«Стоп! — задумался Люциан. — А почему работает этот механизм агрессии?.. Он словно заведён автоматически… Он точно заведён автоматически… Автоматически — благодаря какой-то Программе…»

В тот же миг его немного затрясло, словно током ударило (позже он догадается, что такая тряска — результат выпадания индивида из алгоритма той Программы).

В следующий миг Христоний, сделавший очередной ход в новой комбинации, оценивал суть всего происходящего со своим оппонентом («Сейчас, когда возобновился Турнир, найдёт ли Люциан в себе силы противостоять? Противостоять вновь запустившемуся потоку насилия…»). В ходе Турнира старец не имел права проникать силой сознания в более тонкие структуры сущности своего оппонента, нежели открытое для созерцания эфирное тело, в котором Люциан, как и сам Христоний, воплотился тут, в Нейтральном пространстве, а также ближайшее к эфирному — астральное (эмоциональное) тело. Доступ к ментальному телу оппонента, где созревали комбинации, был под запретом. Ну, а духовное тело у иерархов темноликих атрофировано.

Когда старец заметил, что эфирное тело Люциана стало трясти, сомнений не было: темноликий пытается идти против потока. Христоний был готов оказать ему свою поддержку, это сейчас не менее важно, чем ситуация на Шахматном поле. Но Люциан должен сам выразить потребность в помощи. И коль уж этого не произошло даже после целой серии ходов, старец понял, что Люциан сопротивляется ещё не совсем осознанно.

В холле железнодорожного вокзала Каролина и Николай Петрович нашли Женьку, прижавшуюся в угол, съёжившуюся, как от холода. Ну чем не напакостивший ребёнок?.. Как-то уж очень контрастно с ней смотрелась вся эта предновогодняя атмосфера, царившая вокруг: ёлки, гирлянды, реклама, акции…

Женька не с первого раза откликнулась на приветствие подруги.

— Я тебя и не сразу узнала, — призналась Каролина. — Ты не заболела?

— Не знаю. У меня болит. Тут.

Она указала рукой на сердце и тоже призналась:

— Никогда раньше не ощущала такую боль.

— Эта боль бывает и очень целебной, — заметил Петрович.

— Всё будет хорошо, Женечка!

Каролина подошла к подруге, обняла её и сказала ещё более спокойным, даже убаюкивающим, голосом:

— Всё, что с тобой произошло тут, в Минске, ты попробуй оценивать с пользой для себя: как самый большой урок в своей жизни.

Женька молча покачала головой. Каролина покачала саму Женьку, как младенца, и сообщила:

— В Москве тебя встретит наша Маша. Она до тебя дозвонилась? Номер поезда и время его прибытия ты ей сказала?

Женька кивнула головой, тяжело вздохнула. И вдруг резким движением опрокинула голову на руки, говоря быстро и навзрыд:

— Кому я нужна? Кому я такая нужна? Как всё было глупо. Глупо. Всё ведь могло, могло быть по-другому…

— Всё и будет по-другому, Женечка. Обязательно будет! — пыталась успокоить её Каролина.

— А если бы у меня не было вас: тебя, Мамы Марии… Что, что бы я делала сейчас?..

— Слава Богу, мы были с тобой, есть и будем!

— Слава Богу! — повторила Женька и заметила, что впервые в жизни произнесла эту фразу: «Слава Богу!».

Слёзы, лившиеся из её глаз, стали обильнее…

От обиды Алик был готов крушить всё вокруг.

«Пока, Саидик, пока!» — этот флирт Аллочки всё-таки засел в его сердце ядовитой стрелой.

«Может, это её родственничек, типа брат двоюродный?» — смог прошептать еле дышащий голос разума.

«Поговорить с ней по душам?» — на мгновенье задумался Алик.

Но его стало захлёстывать — огромная волна гордости заслонила горизонт. И он не смог ей противостоять:

«Буду дальше за ней следить. Тогда я обнаружу факты. Факты!.. А её словам и обещаниям я всё равно не поверю».

С этим решением он после безаппетитного обеда отправился в свою палату — на тихий час. Но вскоре понял, что не только подремать, но даже полежать в постели не сможет. Пока не закончилась её смена, он готов вынюхивать, высматривать, выслеживать…

Высматривать-подсматривать за постом медсестры ему было очень удобно из-за приоткрытой двери своей палаты. Правда, Аллочка, сегодня дежурила на дальнем посту. Но на этот пост заходила частенько. Вот она снова появилась тут.

Изучая её с головы до ног, словно видя впервые, Алик размышлял о несправедливости житейской. Мол, будь ты хоть трижды крутым, но пока находишься в больнице, для таких вот Аллочек всё равно остаёшься БОЛЬНЫМ. Остаёшься объектом их работы — пациентом. И любой видный мужчина вне этих стен — НЕбольной — даст тебе фору…

Вот она пошла в сторону его палаты. Алик отскочил от двери («Неужели не зайдёт меня проведать?..»).

Не зашла. Прошла мимо, разговаривая по мобильнику.

«Что-то ты, подруга, совсем меня сегодня игнорируешь», — вырвался немой крик больной души.

Он сморщился от досады и пошёл за ней. Вынюхивать, выслеживать… Так и чесался язык дать ей о себе знать. Но сдержался. Вынюхивать, высматривать…

Алик уже спустился этажом ниже, когда услышал, как она, продолжая беседу по телефону, ответила кокетливо:

— Ну, хорошо, хорошо. Сегодня… После моей смены.

Потом последовал продолжительный смех Аллочки, после чего она закончила беседу:

— Пока!.. До встречи! Чау!

«Чау!» — передразнил её Алик и даже сплюнул…

8

Сопротивление Люциана потоку насилия ослабло. Ибо оно было ещё мало осознанным. Он начинал ощущать новый вкус к партии. Чёрные пытались перейти от защиты в наступление. И Христоний уже ожидал (да и интуиция подсказывала), что новые Король и Королева очень скоро вступят в игру. Для них готовилась комбинация экстра-класса: с привлечением дополнительных и максимально сильных материальных ресурсов.

Необходимая для этого энергия нашлась в «закромах» Тёмного братства и у фигур на земном плане Турнира. Двое из них, прибывшие в Минск из разных уголков планеты, уже активизировались С другой стороны, появлялась дополнительная энергия и для светоносцев благодаря тому, что Белый Король заканчивал портрет своей Королевы…

Виктор работал без отдыха уже третий час. Время для него летело незаметно. А вдохновение только прибавлялось. Никогда ещё он не пребывал в таком (!) творческом порыве. Было, было много-много раз что-то близкое к этому. Особенно тогда, когда из-под его кисти рождался «Шахматный дуэт. Ангел и Демон».

Идея той картины пришла во сне. Сон был очень ярким. Виктор запомнил даже расположение шахматных фигур. Два дня он находился под впечатлением и делал эскиз карандашом, а затем взял в руки краски…

А теперь краски в полной мере коснулись и портрета Светалины. Виктор чувствовал, как с каждым законченным мазком что-то движется. Движется в образе Девушки, в нём самом, вокруг него…

Олег никогда ещё не видел друга таким вдохновлённым и одновременно отключённым от внешнего мира. На предложение «Давай перекусим!» (Олегу приходилось повторять его раз десять) следовало отрицательное мотание головой. Только один раз за это время художник попросил стакан воды. Но его так и не допил.

За это время Олег успел передумать о многом: о своём брате («Как ему помочь сейчас? Что будет с ним потом?»), о финансовом положении их с Виктором дел («Пока лишь одни расходы, но мы себе вполне можем позволить такой рождественский вояж. Если бы рванули на отдых куда-нибудь на Запад, всё обошлось бы гораздо дороже»), о встрече Виктора с его девушкой из сновидений («Я стал больше верить в то, что до наступления Нового года они обязательно встретятся»), о переменах, происходящих в нём самом («За эти несколько дней я стал другим человеком… Вернее, этот другой, более чистый человек во мне спал. И вот он пробудился!..»).

— Она другими глазами глядела вокруг себя. Я её просто не узнала, — говорила Каролина Николаю Петровичу про Женьку. — Так хочется, чтобы она не растеряла этот заряд — этот новый взгляд.

— Для этого ей надо от страха избавиться. Но сегодня-завтра он ещё лечебный.

— А ведь это важный момент, Петрович. Позвоню-ка я попозже Маме Марии — проинструктирую её…

Петрович, как они с Каролиной договорились ранее, вёз её к себе домой — пищи домашней отведать да с женой своей познакомить.

— Балуете вы меня. Из-за меня свой привычный образ жизни изменили, а тут ещё в гости приглашаете, — вновь прорезался в Каролине критический реализм.

— Думаю, на моём месте ты поступила также, — улыбнулся зрелый социализм в голосе и взгляде её ангела-хранителя.

— Возможно. Но сейчас — на своём месте — мне перед вашей женой как-то неловко. Это надо же, её муж вместо зарабатывания денег уже третий день возится с какой-то приезжей девчонкой.

— Ой! Ещё чуть-чуть и ты меня прогонишь, — шутливо нахмурился Петрович и рассмеялся.

Смех оказался «заразительным», и через мгновенье они уже смеялись вдвоём, только у Каролины он был чуть ли не сквозь слёзы.

— Ты, дочка, не трать силы на эту бесполезную самокритику на основе материализма. Из-за этого только лишние дырки в энергетических телах человека образуются. Мы с моей супругой Ниночкой — одно целое. Поэтому она так же, как и я, не зациклена на зарабатывании денег. Сколько же их можно зарабатывать? Можем себе позволить под Новый год благотворительную акцию для иногородней дамы?.. Можем.

Через пять минут они уже подъехали к дому Николая Петровича. И был этот дом сугубо для одной семьи, потому что находился в частном секторе. Вид дома — цивильный и скромный: двухэтажный, кирпичный, ухоженный — без крутизны-излишеств. Взглянув на него и на участок вокруг, Каролина сразу же подумала о том, как хорошо тут жить большой дружной семьёй.

«Ой, а я даже не успела у Петровича узнать об их детях… Так была зациклена на собственных проблемах. Стыдно даже…»

9

«Вот, бесстыдница! Шлюха с медобразованием, — негодовал Алик, наблюдая как Аллочка садится в шикарный чёрный BMW, подъехавший к главным воротам больницы. — Ей даже наплевать, что кто-то случайно может увидеть: я или ребята из моей палаты… Она меня… Меня — Альберта Рубецкого, Искусствоведа, Дали — пробросила… Лихо работает, стерва…»

Алик сплюнул и даже топнул ногой. Вышел из своего укрытия («Щас я тебе с твоим Саидиком устрою жаркую любовь!»). Сей Отелло закипел, как чайник. И в этом бурлении закрутилась, но тут же стала растворяться, вырвавшаяся невесть откуда мысль:

«Оставь их в покое! Насильно мил не будешь…».

Куда там было этому одинокому призыву против растущего потока гордыни, ревности, мстительности!.. В этом наваждении он не мог даже поверхностно проанализировать варианты своих дальнейших действий. Успел лишь заметить:

«Блин, таким ревнивцем я раньше не был…».

Алик уже был у машины. С неимоверной силой ухватился и дёрнул за ручку на дверце водителя.

Дверца уже открылась, когда наш Отелло вдруг ощутил на своём затылке «печать» предмета, определить который было легко и страшно: дуло пистолета.

От шока Алик… обмочился. И почему-то вспотел.

А дальше…

Дальше всё вышло совсем не так, как можно было ожидать. Через минут пять от страха не осталось и следа. Рубецкого накрыл новый шок — от изумления. И оно было приятным. Весьма приятным по причине заманчивого предложения.

А ещё через минут десять Алик — причём, на пару с Аллочкой — предвкушал, как круто и совсем скоро изменится его жизнь. Сбывались мечты — сказано плохо. Становилось возможным то, о чём он — такой самовлюблённый — даже и не мечтал.

Итак, вот что произошло, когда дверца машины открылась.

Дуло пистолета «слезло» с затылка Алика, после того, как некто на заднем сидении пригласил его — голос был на удивление успокаивающе вежливым — сесть в машину. Наш супергерой повиновался.

Некто (его лицо Алик ещё не рассмотрел) обратился к водителю:

— Саид, голубчик, прокати-ка нас с ветерком. Беседа у нас будет недолгой, но очень содержательной.

Машина тронулась с места. И Некто продолжил:

— Альберт Маратович, Алла Денисовна! Я не буду кружить вокруг да около — перейду сразу к делу.

Ошеломлённая парочка (для Аллочки всё это тоже было «сюрпризом»), сидящая по обе стороны от незнакомца, приковалась взглядом к этому дельцу, как видно, осведомлённому о персоне каждого их них. Чёрные очки, борода и неосвещённая кабина машины делали лицо мужчины особо непримечательным и совсем незапоминающимся.

— Мы выбрали именно вас, чтобы предложить вашей паре одну весьма и весьма выгодную сделку. Такой шанс выпадает редким счастливчикам, да и то раз в сто лет.

По мере приближения к главной сути этой «встречи» голос незнакомца — и без того очень эффектный — становился всё более выразительным. Каждая его фраза, подкреплённая впечатляющим эмоциональным посылом, была убедительной и убеждающей одновременно.

— Посудите сами: от вас потребуется самая малость из самого приятного: удовлетворять все ваши амбиции, реализовывая то, что до сих пор не удалось осуществить каждому из вас. Вам, Альберт Маратович, представится масса возможностей отомстить вашему антиподу — так сказать, врагу номер один — Виктору Алмазову… Вы удивлены?

— Алмазову?! Я не ожидал…

— Ха-а! Аттракцион неожиданностей и осуществления желаний для вас открыт, — усмехнулся незнакомец и пронзил взглядом каждого из своих «гостей», остановившись на Алике. — Вы, уважаемый художник, уже понимаете, что у нас с вами, как оказалось, есть общий враг?

— Прекрасно понимаю.

— Великолепно! Ну а вы, Алла Денисовна, сможете стать невестой одного из самых богатых мужчин вашей славной страны.

Некто снова перевёл взгляд на Алика, коснулся его плеча, словно по старой дружбе, и даже стряхнул пылинки-соринки с плеча богача.

— Ибо мистер художник за каждый день сотрудничества с нами будет получать весьма приличные деньги. Настолько солидные деньги, что и я, и Саид, и даже Федя, — он кивнул в сторону мужчины, сидящего рядом с водителем, — и любой другой на нашем месте позавидовал бы вам… Вы готовы слушать дальше?

«Счастливчики» переглянулись и кивнули в знак согласия.

— Прекрасно! Я и не сомневался в вас! А теперь о деталях.

Широко улыбаясь, он достал из внутреннего кармана конверт.

— Здесь адрес квартиры, очень шикарной, где вы должны будете провести предновогодние дни — со всеми вытекающими последствиями для двух молодых, красивых, беззаботных влюблённых — ну и, разумеется, встретить Новый год. А ещё в этом конверте аванс за сегодняшний день, то есть уже вечер, нашего сотрудничества — пять тысяч долларов. За завтрашний — целый — день сумма, в зависимости от вашего усердия, может быть в три раза больше. Ну, а в случае удачного завершения нашего общего дела ваша пара станет обладателем шести миллионов долларов.

«Миллионеры» переглянулись, не скрывая восхищения в глазах.

«Пощекотать нервишки Алмазу, да ещё за такое крутое бабло — это просто счастье выше крыши», — чуть не присвистнул от восторга Алик.

— Вы должны соблюдать лишь три условия. Первое — не интересоваться, кто мы такие и зачем нам нужна ваша помощь. Второе — проявлять максимальную отдачу в процессе нашей совместной работы против Алмазова. И третье условие — быть вместе на период действия нашего договора, то есть не расставаться друг с другом ни на минуту.

— А каким будет этот период? Я имею в виду его продолжительность, — соизволила спросить Аллочка.

— Период пока только предварительный — до первого часа первой ночи нового года.

— Это значит, до часа ночи первого января? — уточнил Алик.

— Совершенно верно, мои дорогие!

Некто произнёс эту лестную фразу совсем нельстивым голосом и добавил сосредоточенно-деловым тоном:

— Итак, каждый из вас готов к сотрудничеству?

Парочка переглянулась ещё раз. И прозвучали ответы:

— Согласен!

— Согласна!

Некто широко улыбнулся, оголив свои белоснежные зубы — голливудская улыбка и не иначе. Он даже похлопал в ладоши — как показалось Алику, это были аплодисменты отчасти и самому себе — и сказал:

— Вот и превосходно! Браво!.. Согласно нашему договору, вы приступаете к выполнению обязательств в сей момент.

— Пардон! Так ведь мы договор ещё не подписывали, — слегка смутилась Аллочка.

— Договор уже подписан. Буквально минуту назад: с того самого момента, когда вы произнесли слова согласия.

Растерянности в глазах парочки стало больше.

— Дело в том, дорогие партнёры, что нам не нужны бумажные договоры. Да и сделка наша очень необычная. И мы с вами люди необычные. Не находите?.. Кстати, признаюсь вам, я такой, знаете ли, скромный волшебник — всё вижу, и буду фиксировать и контролировать уровни вашей отдачи. Каждую мысль. Каждую мелочь… Хотя, в таком деле мелочей не бывает. Не так ли?

Партнёры задумчиво кивнули в ответ, и босс продолжил:

— В общем, оплата труда будет сдельно-премиальной — в прямом смысле этого слова.

— Скажите, а как оплата будет осуществляться? — резонно поинтересовалась Аллочка.

— В конце каждого дня, ровно в полночь я буду приходить к вам на ту самую квартиру, где вы обоснуетесь, дабы оглашать результаты для оплаты. Уж не обессудьте. Рабочий день ненормированный, зато работа удалённая, можно сказать, на дому — это теперь и модно, и круто. А главное, работа — о-очень даже высокооплачиваемая. Кстати, мы подъезжаем к месту, где находится та самая квартира-офис.

Удивления в глазах партнёров стало больше. А шеф повернул голову в сторону Рубецкого и сказал, как бы между прочим:

— Да, точно замечено: свою работу делаем очень быстро — гоним, как на охоте.

И Алик мигом убедился, как Некто — с этого момента он стал называть незнакомца шефом — умеет «фиксировать и контролировать».

«Да он ведь прочитал мои мысли: „Чё он гонит, как на охоте?“»

— Время сейчас дороже денег. И только достойные результаты дня помогут вам «сорвать жирный куш», — продолжал шеф, вглянув на Аллочку.

«Ой-ё-ёй! Он мои мысли прочитал что-ли?..» — вздрогнула она от очередной мысли.

Машина остановилась у одного из подъездов элитного дома в квартале новостроек. Шеф, вытащив из кармана ключи, передал их Алику со словами:

— Квартира сто шестьдесят шесть — в этом подъезде. Шестой этаж. О своих личных вещах, оставшихся там, где каждый из вас пребывал ранее, не беспокойтесь. В квартире вы найдёте достойную им замену и ещё много-много чего интересного. А главное — сегодня для вас будет одно задание. О нём я скажу через два часа, когда зайду к вам. А пока у вас будет время для адаптации и, если хотите, релаксации. Если есть вопросы, задавайте — осчастливьте меня возможностью услышать ваши редкие голоса…

Но осчастливывания не произошло. Аллочка подсчитывала в уме ещё не заработанные деньги. Алик больше всего на свете хотел лишь одного — принять душ. Он любил держать своё тело в идеальной чистоте.

— Ну, что ж, тогда адью. До скорой встречи!

Когда парочка вышла из машины, шеф обратился к Рубецкому:

— Вы уж, мистер Искусствовед, не обессудьте, что пришлось покозырять пистолетиком перед вашей тонкой натурой.

Дверца мигом захлопнулась, и машина, словно собака с цепи, сорвалась с места, пустив дым в сторону очарованной парочки…

10

Люциан принял решение ещё немного подождать с контратакой. Чёрные активизировались очень быстро. Красавчики! С помощью Ладьи, показавшей всем мастер-класс, получилось расчистить дорогу Королю и Королеве. А Белые потеряли две Пешки. Но… Почему Христоний такой спокойный? Даже умиротворённый…

Да, старец был совершенно спокоен — блаженнее, чем раньше. Он прекрасно понимал, что машину мщения, запущенную Чёрными с помощью новой пары их главных фигур, уже не остановишь. Поэтому до первого хода грядущей комбинации полезнее расслабиться — сэкономить энергию для надёжной защиты, а заодно и получше изучить тактику противника.

Переполох, который начался во всех зонах Темноликого братства, лицезрели оба — и Люциан, и Христоний, — глядя в Зеркало Мира. И если первый, вновь включившись в поток насилия, насыщался излучением мести, исходящим от Чёрного Короля, то второй выполнял миссию проводника, через которого подпитывались духовные силы Белого Короля и его Королевы.

А переполох усиливался. Его отражением на физическом плане — в Минске — должна будет скоро стать паника. Паника, вызванная концом света, — часть нового манёвра темноликих. О! Теперь они будут лавировать, ставить ловушки.

А Гаунгр имел про запас свою комбинацию: конец света для Земли — реальный. Для его сверхтёмного ума было лучше выжать с планеты последние соки, чем потерпеть третье поражение подряд и лишиться даже временного доступа к её обитателям. Разумеется, подобные хищные цели запрещены Правилами Турнира. Придётся идти ва-банк… А как иначе изловчиться и обхитрить всех этих Стражей светоносных?

Кстати, конец света наступил бы для человечества и в случае победы темноликих. Последние соки были бы выжиты ударными темпами — раздолье для Люциана Ненасытного и ему подобных…

А ведь что-то в таком роде уже произошло. Появление договора с новой Чёрной парой открыло удобную лазейку для темноликих — качай негатив сколько угодно. Трафик пока бесплатный. В местах образовавшихся энергетических (чёрных) дыр можно реализовать любые замыслы — в том числе и панику конца света. Была б только рабочая сила — поддающиеся воздействию человеческие души.

Когда Алик и Аллочка переступили порог квартиры, они открыли рты от восхищения. Сие жилище было не просто шикарным, как сказал шеф, а изумительнейшим.

Какая роскошь повсюду! Какой тонкий вкус у дизайнеров!

— Боже! Позолоченные стены! Мраморный потолок! — трепетала Аллочка.

— О, чёрт! Шесть комнат, да ещё на двух этажах! И всё такое большое! Это же дворец! Дворец! — поражался Алик.

Очарованные партнёры бросились в объятия друг друга, словно эту квартиру-дворец им завещал Некто.

— Я б отсюда смог бы никуда не выходить, наверное, целый месяц!.. Ну, недели две точно.

Аллочка освободилась от объятий и прошла на кухню.

— О-о! Грандиозно! Суперстильно! И тоже море простора! Я о такой кухне мечтала всю жизнь…

— Интересно, а ванная тоже просторная?

После этой мысли Алик вспомнил, что ему срочно нужно принять душ. Поиски ванной привели их на второй этаж, где они обнаружили суперприз — джакузи. Вау! Восторгам нет предела! Так для счастья много-мало надо, надо, надо…

Они перетащили сюда из кухни фрукты и пиццу. Устроили себе курорт на берегах Джакузи. До головокружения! До умопомрачения! До… прихода шефа.

Пунктуальный Некто появился ровно через два часа.

Люциан был наготове. Он копил силы и удивлялся. Копил — благодаря излучениям, исходящим от Чёрной пары. Копил для контратаки. А удивлялся тому, что совсем ещё недавно чувствовал себя… нет, даже не предателем, а кем-то наподобие Штирлица. Да, да того самого героя-разведчика из столь любимого многими людьми киносериала. И вот уже он, Люциан, совсем в другой, более привычной для себя, роли: охотника за энергиями. Причём сугубо за низкими энергиями. Ибо проявить самодеятельность и вкусить даже маленькую порцию из божественного потока уже не получится. Уже очень чётко заработала-обновилась Программа. У Гаунгра есть агенты, которые управляют процессами нейропрограммирования. Оно производит нечто очень похожее на компьютерный вирус. Стоит ему «взломать» защиту — биополе жертвы, — он тут же (и сперва совсем незаметно) проникает в образ её мыслей, влияя на занижение вибраций. Постепенно вырабатывается низкая частота, необходимая для размножения вируса. И если жертва не способна, заметив это, создать в себе антивирус, полностью попадает под влияние этого механизма зомбирования личности.

«Стоп! Есть! — встрепенулся Люциан, — Вот, что я должен был вспомнить про Белого Короля!.. В своём прошлом воплощении на Земле, будучи одним из французских баронов-реформаторов эпохи Возрождения (мы с ним пересекались в Париже), он попал под действие аналогичной Программы. И не смог, не успел полностью от неё освободиться. Не успел всего на 2—3 процента. Но теперь… Теперь этого достаточно, чтобы запустился неудалившийся файлик…»

Художник отложил краски и кисть. За окном было уже темно. Он огляделся вокруг… Олег заснул прямо в кресле. Безмолвие было очень выразительным…

Виктор ощутил чувство голода и усталость. Он вновь взглянул на портрет и осознал лишь сейчас:

«Картина готова! Слава Богу!»

На него смотрели лучеобильные, выразительно-живые глаза Светалины… Усталость исчезла, словно ветром сдуло.

Но вскоре организм взял своё, и Виктор задремал — в другом кресле…

11

Время для новой встречи Короля и Королевы наступило.

Яросвет приходит на Остров первым. Он удивляется, что вокруг уже не река, а море. И очень этому радуется. Вода сияет в лучах солнца, словно новогодняя ёлка в гирляндах!.. Вода как живое существо!.. А недалеко от берега, по воде (!) идёт Светалина.

И вот она уже на Острове. Яросвет улыбается и спешит ей навстречу, обнимает её. В этот раз объясняет, куда надо лететь, уже Светалина: спасать бабушку и её внука:

— Ему всего четыре годика. Бабушке, которая присматривает за ним, стало плохо. Но скорую помощь вызвать некому…

Они взлетают и на очень большой скорости приближаются к нужному месту. Яросвет замечает, что внизу мелькает и остаётся позади здание, показавшееся очень знакомым. Это та самая больница, в которой… был украден портрет Светалины.

А вот и нужный дом. Вот они уже в комнате. Мальчик сидит на кровати и плачет. Он хочет пúсать, но свет в туалете включить не может, а бабушка не отзывается на его зов и плач:

— Ба-абуля! Ба-абу-уля-а-а!..

— Инфаркт! У неё инфаркт, — говорит Светалина Яросвету.

У изголовья бабушки появляется человекоподобное существо в белом одеянии. Это её ангел-хранитель.

Они мигом делят обязанности между собой: Яросвет и ангел помогают бабушке, Светалина — внуку. Что и как надо делать — это приходит как-то само собой. Главное — прочувствовать состояние «пациента», увидеть его ауру и максимально нацелить на него лечебный заряд: стремление помочь, освещённое энергией любви. Любви к ближнему. К нуждающемуся в помощи…

Состояние их подопечных, имена которых Валентина и Серёжа, постепенно нормализуется. Женщина приходит в чувства. Мальчик, ведомый Светалиной, идёт в туалет, путь ему освещает её душа. Серёжа уверен, что это его мама Алла пришла на помощь.

— Мама, не уходи больше. Не уходи от меня…

Яросвет и ангел — к ним присоединилась Светалина — ещё немного «колдуют» над женщиной. И вот она открывает глаза. А Спасители срочно покидают своих подопечных, ибо, одна из них (бабушка), очнувшись, «включилась» в земное сознание — её душа удалилась. А главное — миссия выполнена.

— Если бы Валентина своими делами и словами верила в Бога Живого, а не только в церковного, если бы не ругалась с дочкой, с соседями, я смог бы помогать ей чаще и больше. Чаще и больше… — успевает шепнуть на прощанье своим помощникам ангел-хранитель.

А они уже приближаются к своему Острову. Они замечают, что это место стало больше: и шире, и длиннее. А вокруг него всё также плещется море.

Яросвет хочет обнять Светалину и сказать ей что-то важное. Но… не может это сделать.

Он теряет высоту. Перед глазами мелькает тёмное пятно. А внезапно появившийся из облака Серёжа кричит:

— Алла! Моя мама Аллочка!.. Моя Аллочка!

Но последние два слова уже выкрикивает некто другой.

— Кто это? — задаёт Яросвет вопрос в никуда.

— Искусствовед. Рубецкий… — звучит ответ отовсюду…

Яросвет видит, что может не долететь до Острова. Светалина пытается ему помочь держать высоту. Еще несколько мгновений и они то ли падают, то ли приземляются — на самом краю Острова. Их ноги оказываются в воде…

— В следующий раз мы будем спасать тебя, Яросвет…

Кто это говорит, не понятно. Лишь два облика мелькают перед глазами — Учителя Арафея и того, кого назвали Искусствоведом Рубецким…

Поздний миттельшпиль

28 декабря

1

Виктор проснулся в третьем часу ночи. Последние эпизоды сна оставили в его душе тревогу. Он попытался расшифровать концовку.

«Мы упали… Но приземлились. На самом краю Острова… Искусствовед. Рубцовский… Нет, Рубецкий. Да-да, Рубецкий… Кто это? Что за фигура такая?.. Надо будет выяснить, насколько реален этот Искусствовед… Было сказано, что в следующий раз будут спасать меня. От чего спасать?..»

«В следующий раз мы будем спасать тебя, Яросвет», — эта финальная фраза сна беспокоила Каролину.

В их общем с Виктором сне она «задержалась». И проснулась позже его — в три часа ночи.

Девушка стала вспоминать, куда же залетела её душа?.. После приземления на берегу Острова Арафей переместил её в одно шикарно обустроенное жилище, напоминающее коттедж или даже дворец. А потом?.. Потом Светалина вместе с Учителем быстро прошлась по коридорам и комнатам. Но окружающая роскошь, современный комфорт уже не восхищали, а как-то давили. Было тяжело дышать и смотреть… На прощанье она смогла разглядеть лишь две тени — мужскую и женскую. И вдруг в руках Светалины оказался её портрет — тот самый, который написал Яросвет, то есть Виктор Алмазов…

Проснувшись, Каролина и почувствовала, и поняла, что Виктору грозит опасность. Но какая именно? И как ему сообщить об этом?.. Вопросы стучали в душу и не давали заснуть.

«Подсказка — то роскошное жилище и… И те две тени?.. О, Господи! Спасибо за подсказку! Но этого так мало… Или только кажется, что мало?..»

Ещё несколько вопросов, адресованных себе самой (и Светлым Силам), и падение в дремоту помогли девушке дождаться утра, чтобы встретиться с Петровичем, рассказать ему о последнем сне и услышать дельный совет. И, скорее всего, получить очередную практическую помощь.

Своё первое утро в необычном качестве сладкая парочка Алик и Аллочка встретили в объятиях друг друга.

Вставать о-очень не хотелось. Вот так блаженствовал бы весь день…

Но вчерашний приход шефа сразу же всплыл в мыслях партнёров и заставил их быстро прийти в тонус.

Вчера Некто обеспечил наличие ноутбука и интернета, и на высокоскоростных потоках информации стали вершиться низкие дела. Технология насмешек и унижения нарабатывалась «успешно»: Алик и Аллочка выполнили своё первое задание, в течение часа насмехаясь виртуально (в социальных сетях) и реально (в общении между собой) над Виктором Алмазовым и его картинами.

— Альберт Маратович, Алла Денисовна! Хорошенький у вас дуэт получается. Просто загляденье, — шеф даже в ладоши захлопал. — Только побольше эмоций, побольше… А вот если бы вы, мистер Искусствовед, смогли там, в больнице, ликвидировать последнюю работу Алмазова — портрет девушки, — тогда получили бы сейчас сверх нормы ещё парочку миллиончиков долларов…

После этих слов Алика накрыла досада. Ведь тот самый портрет был в его руках. Почти целые сутки… Но откуда Некто про это знает?..

А когда сладкая парочка сравнила сумму вчерашнего гонорара с потерянными миллиончиками, была готова тот портрет найти и уничтожить. Только для этого необходимо разрешение шефа покинуть «дворец».

Ненависть Алика к Алмазову росла, как снежный ком. А сребролюбие Аллочки превращало её в Снежную Королеву, готовую заморозить всех и вся, кто будет мешать зарабатывать на этом художнике крутые «бабочки» (в её нежном лексиконе не находилось места грубому словцу «бабки»). Да, внешне она казалась милейшим существом — Королевой Ласки.

— Альбертик, котик! Встаём!.. Уже почти десять часиков.

«Большие деньги делают из неё очень ласковую киску», — заметил котик.

— Да, встаём. Задание у нас с тобой одно, но очень сложное.

— Продолжайте пакостить Алмазову всеми возможными методами, — попыталась изобразить Аллочка голос шефа. — Максимально активно используйте интернет! Машина, запущенная нами, должна работать, как часики. Времени у нас катастрофически мало.

— И помните: у меня всё под контролем, — «напомнил» Алик.

Оба вздохнули, как перед экзаменом…

2

«Вроде бы всё под контролем, — анализировал Люциан. — Все основные фигуры в удобных позициях…»

Благодаря активности Ладьи и Короля с Королевой, общая энергетика чёрных выросла, накопилась.

«Следующий ход… Мне надо до конца его продумать. Ещё немножко…»

И снова Люциан погрузился в эйфорию. И снова он ощущал себя на сто процентов иерархом темноликих. Кульминация активизации чёрных проявится уже скоро. А пока — укрепление контратакой. Хотя на земном плане она ещё не так заметна, как тут (в Нейтральном пространстве и в сознании Люциана) и ещё там (в темноликих душах игроков), где переход от защиты и потерь к наступлению и обновлению сил воспринимается как резкий поворот лицом к врагу.

Христоний, ни на мгновение не теряя спокойствия и умиротворения, вёл свою партию игры. И это придавало сил всем белым фигурам. Старец был готов к защите. И если Люциан, планируя комбинацию, мог видеть варианты её последствий на Шахматном поле максимум на ходов пять-шесть вперёд, то Христоний — как минимум на десять. Такое преимущество помогало старцу не просто сохранять равновесие, а укрепляться — даже во время атак оппонента.

Укрепляться…

3

Укрепляться… Главный экзамен в этой науке Христоний сдавал в своём последнем воплощении на Земле — в то самое время, когда распяли Иисуса. И старец буквально на несколько мгновений оживил в памяти суть нескольких эпизодов той поры. Несколько мгновений… А ведь в них отражена целая вечность…

Тяжёлая поступь прокуратора и быстрая рысь собаки нарушили непроницаемую тишину вечернего сада. Банга устремился к дому, а Понтий Пилат сел на скамью, и его утомлённый взор встретился на небе с гордой и одинокой луной. И мысли пуще прежнего завертелись вокруг этого Иисуса из Назарета:

«Трусость — один из самых страшных пороков… Он, несомненно, говорил это обо мне. Он видел меня насквозь…».

На пороге дома вместе с радостным Бангой появилась Клавдия — жена Понтия. Она не сразу заметила мужа на скамейке среди деревьев, погрузившихся в сумерки. Предчувствия её не обманули: во-первых, он прибыл из Ершалаима именно сегодня; а во-вторых, он не смог помиловать праведника. И если первое было очевидным, то во втором ей ещё надо было убедиться.

Но она не будет расспрашивать мужа раньше времени. Он сам обо всём расскажет, когда посчитает нужным. И момент этот настал очень быстро, в начале их почти уже полуночной трапезы.

Понтий отпил из чаши настой из трав, который искусно готовила Клавдия, не доверяя это дело никому из прислуг. Затем он взял ломтик свежевыпеченного хлеба, вдохнул его аромат, откусил несколько раз и молвил:

— Я прибыл, как только закончилось это дело. Твой гонец успел. Успел до вынесения приговора. И твой сон, который ты вкратце описала, я не могу пока расценивать как, действительно, знак свыше — помиловать этого… то ли мудреца, то ли безумца. Но даже и добрый десяток подобных знаков вряд ли придал бы мне сил идти в открытую против Синедриона и этой взбесившейся толпы. Дикие твари…

«Распни, распни Его!.. Распни!..»

В наступившей паузе прокуратор заметил, как дрогнула рука жены, державшая чашу с настоем. Даже Банга заскулил, словно понял, что умер некто важный для его хозяев. Клавдия хотела что-то сказать, но лишь тяжело вздохнула.

Она встала и, подойдя к мужу, поцеловала его в щёку и произнесла, будто бы и не было только что этих речей о неизбежности казни:

— С возвращением!

Она уже выходила из трапезной, когда обернулась и добавила:

— Я буду молиться за Него всю ночь. И за твою душу, Понтий, тоже.

А он сидел в саду, говоря себе самому то, что хотел сказать жене:

«У меня такое ощущение, что этот философ не умер, а просто поднялся выше, стал невидимым и наблюдает за мной. За всеми нами…».

В этот миг прокуратор увидел, будто наяву, сделанную по его приказу надпись на доске, прикреплённой к распятию: «Иисус Назорей, Царь Иудейский».

«Царство Моё не от мира сего…»

А ведь там должна была быть, согласно требованиям первосвященников, надпись с совершенно противоположным смыслом: «Человек, который считал себя Царем Иудейским». Это стало ещё одной возможностью для Понтия проявить свою волю после попытки уговорить Каиафу помиловать странствующего проповедника.

«Знай, Понтий, если отпустишь Сего, ты не друг кесарю…»

Страх перед гневом императора. Животный страх… Лишь немного легче было Пилату оттого, что мог признаться: «Я ведь уже меньше сомневаюсь, что ты, Иисус, и есть истинный Царь Иудейский. Ты, возможно, и говорил правду людям. Но истинная правда была в том, что ты не боялся за свою жизнь… Тебе даже можно позавидовать. И я завидую тебе. Завидую, надеюсь, по-хорошему…».

А Клавдия в это время, едва сдерживая слёзы, зажгла свечи в своей комнате, чтобы приступить к молитве.

«Не надо рыдать, — говорила она себе. — Не надо усиливать страдания. Не надо роптать на судьбу. И тяжесть сердца спадёт… Чрезмерно сильно я уверовала в силы мужа моего и в реальность твоего спасения, о, Праведник Божий. И сном, данным мне свыше, впечатлилась слишком сильно. Оттого и тяжесть такая… Прости меня, о, Бог всем Богам, за мою незрелость! Прости и помилуй мужа моего Понтия, насколько это возможно. Ибо он, римский наместник в Иудее, веруя в Бога, предал Его распятию…»

В ту ночь, самую долгую в жизни Клавдии Проскулы, она сомкнула глаза только под утро. И приснился ей ещё один сон, данный свыше… Тот же сон, но менее ярко, видел и Понтий Пилат, так и заснувший в саду (и преданный Банга был подле) с неотступной мыслью «Трусость — самых страшный порок…».

…и вдруг они встречаются на каком-то небольшом острове среди бушующего океана. Шторм неимоверно сильный. Да и дождь переходит в ливень. Но на остров попадают лишь редкие капли. Над островом светит солнце, выглянувшее из-за туч.

Пилат и Клавдия подходят друг к другу, берутся за руки (подле хозяина — Банга). В их глазах тает тревога. Шторм затихает. Они улыбаются. Над ними кружат птицы. Уже заметны солнечные лучи. И… в этот самый миг появляется освещённая золотом лучей Белая дорога, ведущая от острова к солнцу…

По этой дороге спускается он — Иисус. Пилат и Клавдия подходят к нему, и Сын Божий приглашает их проводить его по направлению к Солнцу. Все идут вместе, беседуют. Только Банга куда-то исчезает…

О чём они так оживлённо беседовали с Христом, Понтий не помнил. А Клавдия запомнила лишь две фразы.

«… и каждый из вас сделал всё, что мог, для моего воскресения» — это первая.

А когда они поднялись на довольно большую высоту от острова и Понтия уже не было рядом с ними, Иисус остановил Клавдию и сказал (это вторая):

«Дальше я пойду один, ибо и твоя сущность ещё такова, что не может приблизиться ближе к Источнику…».

Теперь же Христоний — а именно его душа была воплощена тогда в теле Клавдии Проскулы — поднялся к Источнику гораздо ближе. Много шагов по Белой дороге было сделано сразу же после того, как предали земле это женское тело, в жилах которого текла кровь римских императоров Тиберия и Августа. Текла, но Клавдия стала первой язычницей, обратившейся в христианскую веру. И в календарях восточнохристианских Церквей, эта истинно великая женщина была прославлена как святая: первохристианская мученица с именем Прокла.

Вслед за монадой супруги поднимался и Пилат. Но восхождение его началось только после искупления грехов в мирах нисходящего ряда, причём с помощью её же — Клавдии. Она была для мужа тем, кем стала для Мастера его Маргарита — Спасителем… А на Земле, в Коптской и Эфиопской Церквях, Понтий Пилат был уже причислен к лику святых как мученик, умерший за веру. И день святого Пилата отмечается и ныне 25 июня.

Ну, а когда в 1929 году, через 1900 лет после казни Иисуса, образ римского прокуратора разрабатывал Михаил Булгаков для романа «Мастер и Маргарита», Христоний созерцал движения души писателя и даже «консультировал» его по отдельным моментам. И было это, выходит, уже после Второго Шахматного Турнира…

И теперь, когда в разгаре Третий Турнир, спокойствие и невозмутимость Христония ещё сильнее, чем прежде, зародили в Люциане периодически пробуждающееся нотки страха. Страха перед поражением…

4

— Ну, брат, ты сегодня, видать, в проигрыше, — подвёл итог Петрович, сидя в машине за партией шахмат с Палычем. Играли они, как обычно, на стоянке такси.

— О-о! А вот и твой главный клиент, — с хитринкой подметил Палыч, глядя на приближающуюся к ним девушку. — Если хочешь быть свободным, я согласен на ничью. А коль нет, буду тянуть защиту до последней капли интеллекта.

— Так ты уже и тянешь: за хвост свою халяву…

Не успел Петрович договорить (а Палыч — переварить его слова), как по взгляду Каролины он понял: что-то случилось. А тем более — после нового сна. Так Каролина хотела не лишиться этой встречи с Виктором, что отказалась вчера вечером от ночлега на новом месте — в доме Николая Петровича.

— Доброе утро, господа гроссмейстеры!

— Здравствуй, дочка!

— Привет, молодёжь!

— Эй, пенсионерия, — перевёл взор Петрович на дружка. — Жалко мне видеть, как ты мучаешь своего чёрного короля. Пойду-ка я лучше с молодёжью пообщаюсь.

— Ну, иди, иди. Только помни: уход с поля боя без окончания сражения приравнивается к бегству, тот есть к поражению.

— Вот я и поражаюсь, полководец ты наш, твоему беспардонству.

— Эй, господа таксисты-шахматисты, вы только не ссорьтесь из-за меня, пожалуйста, — забеспокоилась Каролина.

— Не волнуйся, дочка, — рассмеялся Петрович. — Мы и сейчас общаемся на той волне, которая шторма не вызовет. Ведь недаром уже лет тридцать дружбу ведём. Не так ли, пехота?

— Так ли, так ли, граница.

— Спасибо вам, Палыч, большое! — неожиданно сказала Каролина.

— А за что мне такие почести, красавица? — с тенью недоумения на лице спросил старик.

— Да просто так. Хорошая погода! — улыбаясь, ответила девушка. — А ещё вы мне напомнили, что Николай Петрович — бывший пограничник.

— Ну, и что. Какая с этого польза?..

Но Каролина уже не могла ответить на этот почти риторический вопрос. Она вместе с Петровичем отошла в сторону и вкратце рассказала о последнем сне с его необычной концовкой и о своих опасениях за Виктора.

— Так, так… Интересно, — задумчиво произнёс Николай Петрович и стал раскладывать на логические части финальную фразу. — В следующем сне… Мы будем спасать тебя… Именно во сне спасать?.. А расскажи-ка, дочка, ещё раз концовку сна — максимально подробно. И о своих ощущениях тоже. Тут любая мелочь может иметь большое значение.

Каролина в очередной раз оживила в памяти эти эпизоды сна, заметив для себя, что они воспринимаются уже менее ярко, чем после пробуждения.

— Значит, так… Когда мы возвращались и уже приблизились к Острову, Виктор, то есть Яросвет… Мне показалось, он хотел проявить ко мне знак внимания и сказать что-то важное. Но вдруг… стал терять высоту. И в этот момент появился, словно из облака, тот самый мальчик — Серёжа… Он был чем-то обеспокоен. Он выкрикивал имя своей мамы: Алла, Аллочка… И тут же, то ли мальчик мгновенно вырос, то ли вместо него появился кто-то другой, но в третий раз это имя было произнесено мужским голосом… От неожиданности я даже вздрогнула.

— То есть, ты не видела облика говорящего мужчины?

— Не видела.

— И не видела, что произошло в этот момент с обликом мальчика?

— Тоже не видела.

Николай Петрович сосредоточился ещё больше, будто созерцал нечто невидимое для других.

— Интересно, видел ли облик кого-либо из них Яросвет? — спросил он. — А как, с какой интонацией произнёс этот, условно говоря, мужчина-невидимка имя мамы мальчика?

— Как?.. По-моему, с каким-то ехидством… В общем, восприятие осталось негативное, хоть и слова эти ласковые по своей структуре: «Моя Аллочка!».

— Моя Аллочка! — повторил Петрович. — Аллочка… Моя… Дальше рассказывай.

— Затем Яросвет спросил: «Кто это?».

— Похоже, его впечатлило появление мужчины… И что же прозвучало в ответ?

— Искусствовед… И ещё его фамилия. Вот только не вспомню точно: Рубицкий, Рубецкий или, может, Рубинский…

— На данный момент для нас важнее не точность фамилии, а сам факт её наличия.

— То есть Вы хотите сказать, что… эта фамилия реальная — фамилия реального человека?

— Я думаю, да.

— А я до сих пор удивляюсь тому, что Яросвет мгновенно, во сне, получил ответ на свой вопрос — и прозвучала эта фамилия.

— А это такая скорая помощь. Как, впрочем, и вся концовка сна.

— Только вот как Виктору помочь? Что ему может угрожать?..

— Что — мы пока не знаем. А вот кто — так это тот самый искусствовед.

— Можно по интернету поискать: есть ли искусствовед с фамилией Рубицкий, Рубецкий или Рубинский… Рубец… Стоп! По-моему всё-таки фамилия Рубецкий, ведь когда я её во сне услышала, у меня на мгновенье возник образ человека с рубцом. И после этого стало невозможно держать высоту, и мы упали на берег Острова… Ещё вспомнила одну деталь: после падения мелькнул облик того, кто в предыдущих снах был под именем Арафей — Учитель. И ещё чей-то облик. Тёмный, расплывчатый… Наверное, этого искусствоведа.

— Ну, раз возник и облик Учителя, то тем более — все подсказки во сне.

— И их можно насчитать не две-три, как кажется сперва, а пять: Аллочка — мама Серёжи — раз, два; искусствовед Рубецкий — три, четыре; а пять — он знает и, возможно, любит её. Но эта любовь эгоиста, ведь его фраза «Моя Аллочка!» была сказана с оттенком самолюбования.

— Отличные выводы, дочка! В тебе трудится психолог-профи.

— Но как помочь Виктору? Для действий даже этих отличных выводов пока очень мало.

— Их будет достаточно. Это я тебе ни как психолог, но как кандидат наук обещаю.

— Спасибо! А-а… Причём тут физика?

— Тут поглубже — метафизика. Значит, наук метафизических кандидат. Понимаешь?.. Оправдаю я такое звание?

— Хотелось бы.

— Ну, а начнём сразу же. Причём с физического уровня. И поможет нам в этом… Поможет нам тоже мальчик — и тоже Серёжа.

— Ну, Вы, Петрович, и мастер интриговать!

— Я и сам заинтригован: ещё вчера не мог предположить, что придёт идея воспользоваться помощью этого юного гения. Это мой внук — старшеклассник. Недавно я узнал, что среди его новых изобретений — уникальная электронная база данных. В общем, плачет по нему университет информатики и радиоэлектроники.

Петрович достал из кармана мобильник и через минутку уже разговаривал с Серёжей.

5

И вдруг про своего Серёженьку вспомнила Аллочка. Она-то, конечно, не могла забыть о нём полностью. Периодически мелькала мысль: «Как он там с бабушкой?» Но Алик и деньги. Деньги и Алик… Всё это так затянуло!

И теперь она думала о сыне, как о… чужом ребёнке. И это её почти не смущало. Но в этом «почти» укрылась частичка того островка человечности, которая была присуща этой женщине ещё вчера. А сегодня…

На сегодня шеф поставил наиважнейшие задачи:

Доделать разгромные материалы про Алмазова и забросить их в интернет-СМИ.

Узнать номер мобильного телефона Алмазова через заведующего отделением травматологии (это персональное задание для Аллочки).

— Кстати, на работе мне появиться сегодня надо бы в любом случае, — вспомнила она, завтракая на коленях своего Ромео.

Им старательно прислуживала парочка — молодые мужчина и женщина, которых вчера вечером привёл с собой шеф.

Чувствуя себя безупречным хозяином жизни, потягиваясь от удовольствия, Алик сказал нехотя:

— Эх, ма… А я-то, выходит, в самоволку с больницы дёрнул. Меня там уже точно хватились. Больничный мне не светит получить. Ну и шут с ним. Нам теперь с такими бабками и работать, как раньше, не солидно.

— Это уж точно. За каких-то пять дней заработать состояние на всю жизнь — это наша с тобой волшебная палочка. Так что, давай-ка, зайка, продолжим работку.

Через полчаса Аллочка вышла на улицу. Оглянувшись назад, она удивилась тому, как даже в таком большом элитном доме умещается их квартира-дворец по соседству с массой других квартир («Разве такое возможно?»).

Но удивляться не было времени. У подъезда стоял чёрный BMW — тот самый, вчерашний. Открылась дверь водителя. Он высунул голову — это был Саид — и сказал строгим тоном (его голос «украшал» азиатский акцент):

— Я за вами, Алля Денисовна. Но ви нарюшаете одно из услёвий…

Аллочка не сразу поняла, о чём это он. Она была под впечатлением от такого сервиса: машина с водителем у подъезда, как по вызову.

— Ви помнити, все услёвия? — продолжал Саид, глядя на хлопающую глазками подопечную. — Услёвие номер три: бить вместе на период действия нашиго договора, то есть ни расставаться ни на минюту с Альбертом Маратовичем.

— Ой! Ой! — только и смогла взвизгнуть-ответить нарушительница.

— Возвращайтись и поскорее бирити его с собой. Он будет вас подстраховивать в отделении больници.

Аллочка мгновенно ощутила недовольство шефа, словно он был рядом, и тут же настроила себя на деловой тон («Хватит быть дурочкой! Шевели мозгами! Работай безупречно!»).

И вдруг: «А почему… Почему босс, коль уж он чужие мысли читает, сам не может узнать номер мобильника того художника?». Этот вопрос, вырвавшийся как-то уж совсем бесконтрольно из глубин сознания, испугал Аллочку. Фильтровать каждую свою мысль — это, оказывается, так сложно.

6

«Белая и Чёрная Королевы стали активнее своих Королей», — размышлял Христоний, созерцая Зеркало Мира.

«К новой атаке ещё не всё готово!» — анализировал Люциан.

«Когда Петрович договорился о встрече со своим внуком-гением, мне на душе легко стало, спокойно», — заметила Каролина.

«Если Серёжа не сможет вычислить этого искусствоведа, воспользуемся услугами таксистского радио», — решил Николай Петрович, садясь с Каролиной в машину.

«Ходы Чёрной Королевы и Белого Короля плотнее смыкаются над Белым Конём, — Христоний перевёл взор с Зеркала Мира на Шахматное поле. — То есть дороги ведут в больницу. А одно из её мест — похоже, в районе травматологического отделения — становится энергетической воронкой, способной столкнуть между собой наших главных фигур».

7

Виктор беседовал по телефону с Юрием Сергеевичем, дозвониться которому он смог только на городской рабочий номер.

— Да, сотовый мой почему-то забастовал. Наверное, неисправен, — ответил заведующий отделением, крутя в руках свой аппарат.

— Мне нужна срочно одна информация.

— Всё, что смогу.

— Какая фамилия того пациента, который украл мою картину?

— О как! И вы тоже его разыскиваете?! Его фамилия — Рубецкий. Она сейчас у всего нашего отделения на слуху.

Виктор обомлел от услышанного. Первая же попытка вычислить недоброжелателя оказалась успешной.

— И что же с ним случилось?

— Исчез. Отсутствует среди больных.

— А когда исчез?

— Предположительно, вчера после обеда.

Виктор сделал вывод, что этот побег и тревожная концовка последнего сна — не случайность.

— Спасибо, Юрий Сергеевич! Пусть беглец станет уловимым, а ваш сотовый — исправным!

— О! Благодарю! Пусть именно так и будет! А вам, Виктор, я желаю обрести свою вещь, забытую у нас.

— Это вы о чём?

— Это я о флешке. Такая маленькая, с цепочкой, да с вашей фамилией «на борту».

— Неужели в тумбочке забыл?!

— Да. Только сегодня утром обнаружили перед заселением в палату нового пациента.

— И снова я вам премного благодарен! А флешка у вас?

— У меня. Не доверил её кому-то другому.

— Значит, я подъеду к вам. А заодно… не дадите ли мне полистать историю болезни этого Рубецкого?

— Полистаем вместе.

— Будем с Олегом через минут тридцать. Нормально?

— Нормально. В течение часа я не сильно занят.

— Тогда до скорой встречи!

Серёжа начал вычислять Рубецкого. В списках искусствоведов мира такая фамилия не значится — об этом он сообщил дедушке и его молодой подопечной очень быстро.

А затем, после 20-минутного колдовства над компьютером вундеркинд поведал:

— Пока результаты не оптимальные. Быстрый поиск был безуспешным. Перехожу на углублённый. Правда, для этого маловато бэйсик дэйта — исходных данных. Но их моя программа сможет восполнить сама по мере необходимости.

«Клиенты» молча переглянулись, поражаясь «продвинутости» подростка.

— А как работает эта программа, Вы в курсе? — шепнула Каролина Петровичу.

— Знаю лишь то, что углублённый поиск — это… скажем так, одновременное сканирование по нескольким группам сведений.

Затем он уточнил у внука:

— Серёжа, ты по каким группам сканируешь эту фамилию?

— Первая — искусствоведы. Это дополнительная проверка. Вторая — художники.

— Правильно, молодец! Немало искусствоведов вышло из художников.

— Я учёл ещё и то, что даже неизвестный искусствовед каким-либо образом может быть связан с изобразительным искусством. А ещё часто встречающаяся похожая фамилия Рубецкой — это московский художник-аниматор, которого зовут Андреем, — заставила меня обратить особое внимание на вторую группу.

— Это ты, Серёжа, всё делаешь с помощью интернета?

— Нет. Моя программа — это ведь не поисковик типа Гугл. Это электронный архивист-аналитик. С помощью интернета только обновляется база данных, но ежедневно. А непосредственный поиск осуществляет программа, обрабатывая всю информацию, которая появлялась на любом ресурсе и даже в любой локальной сети в течение любого промежутка времени, начиная с 1995 года.

— А ещё какие группы сведений используешь? — спросил Николай Петрович.

— Третья группа — Рубецкий как псевдоним. Здесь много вылезает мусора. Четвёртая — Искусствовед как прозвище. Вот пока и всё.

— Какой ты молодец! — выразила свой восторг Каролина, чуть не захлопав в ладоши. — С таким подходом ты обязательно найдёшь что-то стоящее.

Петрович подмигнул ей в знак согласия, а Серёжа сделал пару комбинаций на клавиатуре, воскликнул «Yes!» и сообщил:

— Вот и нашёл! Даже по двум группам: по четвёртой и кое-что по второй.

Каролина и Петрович мигом подсели ближе к монитору.

— Выходит, среди художников и среди прозвищ? — уточнила девушка.

— Да. Вот, смотрите…

Аллочка посмотрела на здание больницы и вздохнула самодовольно: «Эх, как для меня уже далеко всё, что связано с работой… Я ведь теперь могу открыть своё дело. Могу, допустим… в той же медицине… стать учредителем и директором какого-нибудь нового центра. Самого крупного в городе. В стране. Или даже в Европе… Деньги должны работать. Работать так, чтобы не пришлось их снова зарабатывать… Ой! Какую я интересную мысль выдала. Сама не поняла до конца, что наворотила».

Но на додумывание времени не осталось. Ибо машина уже подъехала ко второму корпусу, где находилось травматологическое отделение, у входа в которое стоял… тот, кого встретить Аллочке хотелось меньше всего — главврач, Игорь Максимович.

Он стоял и смотрел в сторону подъехавшей машины. Как казалось Аллочке, смотрел прямо на неё. Смотрел пристально.

И также пристально посмотрел на главврача Саид. Он со всей силы сжал в своих руках руль от машины. Аллочка и Алик даже испугались, что ещё одно усилие, и руль треснет и рассыпется…

8

Турнир приближался к кульминации, хотя в разгаре был лишь поздний миттельшпиль (как-никак Чёрную пару меняли). На Шахматном поле и белыми, и чёрными за короткое время — даже по земным меркам — было сделано много ходов. А в Зеркале Мира вокруг Белого Короля смыкалось тёмно-серое кольцо. Но… кольцо опоясывали яркие разноцветные огоньки светлых душ из мира людей и иных пространств Мироздания, и это не было видно Люциану в полную меру.

Да, в Зеркале Мира каждый помимо расположения-движения огоньков-душ мог усмотреть то, что доступно взору его индивидуального «Я».

— Я тебя, Христоний, словно и не замечаю. Или ты притаился там, в кустах? — заметил Люциан, которого снова пробило на общение, да и сатирическими уколами захотелось пошпулять.

— Что ж, не замечать — это одно из свойств увлечённых натур.

— Спасибо за комплимент! Твой ответ — достойный старца. Только вот что же вы своего Короля совсем не прикрываете? Неужели он такой бесстрашный?..

— Страх — не его оружие.

— Забавная мыслишка, — рассмеялся оппонент. — А я вот сейчас уведу свою дорогую Королеву от страшно пристальной дружбы вашего Коня. Вы не против, шеф?..

На помощь Саиду поспешил шеф, хотя его физического присутствия никто не заметил. И Некто добился своего: главврач отвёл глаза в сторону и ушёл. Он удалялся по направлению к главному корпусу.

— Выходите! Путь свободен. Выполняйте задание! — поторопил, причём совершенно без акцента, своих подопечных Саид, вышедший из оцепенения несколько мгновений назад.

Когда они вышли из машины, Саид с удивлением осмотрел следы от руля на своих ладонях («Откуда у этого врача такая сила?!?»). И то ли сам понял, то ли незримый Некто нашептал ему, что он, Саид, был прикрытием («Я взял огонь на себя, защитив нашу парочку»). Он почувствовал, что это ещё была и «прикидка» сил — подготовка к чему-то более значимому, что ожидало впереди.

Парочка направилась к входу с величавым видом. Аллочка — как супермодель всех времён и народов, Алик — как заправский миллионер. Ощущать себя богачами! Избранными! О, как это захватывает!..

Но наш Рокфеллер вдруг (точнее, наконец) сообразил, что показываться в отделении, откуда он исчез («Неужели ещё вчера я тут лечился-находился?»), по крайней мере, неприятно. И как-то обмяк…

— Зачем даже сюда шеф меня с тобой тащит? — обратился он к своей ненаглядной.

— Чтобы со мною был самый надёжный и достойный спутник.

— О-о! Спасибо за комплиментик, солнце моё!

— Среди прозвищ вот что привлекло моё внимание: в социальной сети ВКонтакте есть группа, называемая «Клуб неординарных художников», — объяснял Серёжа. — Один из её участников, некто Божок (кстати, это было уже почти три года назад) упоминал, цитирую, «о славном малом Алике Рубце, кстати, удостоенном в узких кругах таких броских прозвищ, как Дали и Искусствовед, скажу лишь то, что корчит из себя, действительно, чуть ли не самого Дали. А по сути — только до заурядного художника и дотягивает. Ну, об остальном, давай при встрече». Тут всё.

Каролина и Петрович обменялись задумчивыми взглядами. А Серёжа продолжил более восторженно:

— Делаем некст степ — следующий шаг. Читаем в этой же группе сообщение от собеседника Божка, именуемого Сан Санычем, написанное полгодика спустя: «…видать, запарил тебя этот Искусствобред. Да шут с ним. Отвали в сторону. Пусть Рубецкий морочит мозги кому-то другому…».

— Зэ бэст, Сереженька! — похвалила вундеркинда Каролина, подражая его манере вставлять в свою речь английские фразы. — А ещё что-то было?

— Сорри. Это всё. Как ни странно, но этот сэр Рубец не найден ни в одной социальной сети. Может, он под недоступным для нас ником зависает на каком-нибудь форуме?

— Да уже и той информации, что у нас появилась, достаточно для выводов. Молодчина, Серёжка! Системный подход. Так держать! — похвалил внука Петрович.

Он встал, собираясь уходить вместе с Каролиной, но спохватился:

— Стоп! А что ты нашёл среди художников?

— О-о! Тут целый триллер. Но прямой связи с Рубецким не видно.

— Ну, а что привлекло твоё внимание? — уточнила Каролина.

— Уже второй день интернет-сайты пестрят паникой апокалипсиса в ночь с 31 на 1 января, предсказанного в картинах известного художника.

— Конец света в новогоднюю ночь?.. Такого на моей памяти ещё не было, — усмехнулся Петрович.

— Но самое интересное для нас то, что некоторые из этих сообщений, — продолжал Серёжа, указывая на монитор, — подписаны Дали. А это, как мы сейчас узнали, один из никнеймов Рубецкого.

Все прильнули к монитору. Каролина искала фамилию этого известного художника, картины которого… И вдруг её сердце вздрогнуло. И словно током ударило…

— Он! — воскликнула Каролина. — Виктор…

9

Виктор и Олег подошли ко второму корпусу больницы, когда на пороге — буквально на том самом месте, где совсем недавно состоялся «поединок» Игоря Максимовича и Саида, — они столкнулись с незнакомыми мужчиной и женщиной, выходившими из здания.

Пройдя мимо, незнакомец вдруг резко обернулся… За пару мгновений в его душе «прожужжал целый рой эмоций: от удивления и смущения до возмущения и ярости. Казалось, время приостановилось. И даже замерло, ибо какая-то неимоверно сокрушительная сила охватило всё его существо…

…И вот он, Алик — Рубец в полном смысле этого слова-образа, — кричит во всю мощь:

— Алмазов! Алмаз! Обернись!

И бросается на обернувшегося врага. Но вдруг кулаки Рубца, взметнувшиеся в воздухе, отбивает спутник Алмаза.

Гнев ещё сильней взбурливает кровь Рубца, и он с удвоенной силой кидается на эту преграду, сметая её со своего пути. И вот его руки дотягиваются до Алмаза, пригнувшегося в готовности отразить атаку. Но… то ли кто-то вновь преграждает путь, то ли он, Рубец, вдруг резко ослабевает…

Стоп! Стоп! Что за видение, что за наваждение это было? Было, словно наяву… Алик застыл, осмысливая произошедшее в его душе. Застыл, потрясённый «увиденным». Застыл от мысли, что так открыто, по-зверски, действовать глупо и небезопасно. Да и шеф вряд ли одобрит подобное нападение. Не было задания напасть и уничтожить…

— Извините, вы что-то сказали? — спросил у Алика спутник Алмазова.

Алик не мог ничего сказать. Только покачал головой. Аллочка осмотрела с ног до головы незнакомцев и в одном из них узнала Виктора Алмазова, фотографии которого они с Аликом просматривали в интернете. Да и без тех фоток она смогла бы узнать его. Персона достаточно популярная.

Когда Олег взглянул на незнакомку, он не смог быстро оторвать от нее глаз. Ему вдруг очень понравилась внешность этой женщины, словно какая-то магия была в ней. Впрочем, без магического воздействия тут действительно не обошлось. Ещё несколько мгновений — и страсть к незнакомке охватила всё его существо…

Раньше с ним такого не случалось. Физическое влечение к женщинам не возникало так резко и без оснований. А основания — интерес к даме как к личности. Олег не мог себе позволить опуститься до более низкого уровня отношений. И уж тем более сейчас, когда в нём произошла переоценка ценностей, и душе приоткрылись покаяние и просветление.

Тем не менее, Олегу пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуть равновесие. И он пожалел, что обратился к спутнику незнакомки, ведь Виктору надо как можно меньше попадаться на глаза всяким прохожим («Что за чёрт меня дёрнул?.. А вдруг это журналисты?»).

— О-о! Здравствуйте! — вдруг прозвучал голос незнакомки, полный восторга. — Как приятно встретить Виктора Алмазова в нашем городе!

— Вы ошиблись, — резко ответил Виктор. — Я просто сильно на него похож.

Он развернулся и открыл дверь в корпус. Олег тотчас последовал за ним.

10

Взоры Христония и Люциана на мгновенье застыли над Шахматным полем, где только что было сделано два контрастных хода.

Первый — шах Белому Королю, причём это была жёсткая атака Чёрного Короля вне комбинации Ведущего, совершённая не на физическом, а на астральном уровне. Сие можно было расценить как прикидка сил. Второй — изучающе-мягкий проход (по флангу) Чёрной Королевы. И эти ходы чёрных, сделанные в разгар комбинации по наращиванию оборотов интернет-кампании против Виктора Алмазова, усиливали переломный момент в Турнире. Можно даже говорить о близости пата Белому Королю: сможет ли он вскоре сделать хоть какой-то ход? Но… среди сгущающихся красок над небом Белого Короля виден просвет — к его Чёрному оппоненту приближаются Белая Королева и вторая Белая Ладья, её сопровождающая…

Люциан был готов аплодировать себе и всем чёрным фигурам, но удержался от выражения эмоций и ещё пристальнее стал отслеживать позиции и изощреннее просчитывать наперёд возможные ходы.

А Христоний… Мощный посыл светоносной радости излучало его существо в эти моменты.

11

Момент истины озарил душу Каролины, когда она и Николай Петрович, попрощавшись с Серёжей, сели в машину.

— Ой, Петрович…

Девушка глубоко вздохнула, чтобы продолжить.

— Что такое? Что у тебя с дыханием, дочка? — спросил он.

— Боже мой… Уже всё нормально. Это я от впечатлений. Такие яркие!.. Только что я… Или это мне кто-то свыше… В общем, я ощутила, словно прочитала в книге (и даже увидела на мгновенье), что в новом сне, который будет этой ночью, помочь Виктору смогу только я.

— Так, так… Сейчас проверим, дал ли кто-то свыше тебе подсказку?

Петрович сосредоточился, настроившись на энергетику своей подопечной.

— Так и есть, — продолжил он. — Активизировалась твоя седьмая чакра, а она связана с духовным прозрением, Учителями. А ты говоришь: «помочь Виктору смогу только я». Вам обоим активно помогают свыше. В том числе создают вашу встречу на уровне сновидений. И во сне, который будет этой ночью, похоже, именно ты должна будешь сделать нечто очень важное для Виктора.

— А что я смогу сделать для него здесь и сейчас?.. Снова как-то неловко от мысли, что только во сне мы можем встретиться, помочь друг другу.

Петровичу не понравились нотки настроения своей подопечной, но он не спешил с ответом, давая ей возможность высказаться полнее.

— Такое ощущение, что сон и обычная реальность поменялись местами.

Она замолчала. После небольшой паузы Николай Петрович сказал:

— В вашем случае местами поменялось знаешь, что?

— Что?

— Давай как психолог психологу. То есть как эзотерик психологу.

— Давай… те.

— Так вот, поменялась очерёдность уровней взаимодействия двух любящих друг друга людей. Обычно душа каждого из них по мере развития общения на физическом плане вбирает в себя впечатления, мысли и эмоции — всё, чем наполняются более тонкие планы. А вы пока творите общее дело именно на тонком плане, а не на физическом. Но ведь это не означает, что здесь, в земном мире, не встречаясь друг с другом, вы не помогаете друг другу. Важно душевное состояние каждого из вас — динамика состояний. И во сне, и наяву.

— Да-а-а… Я понимаю, о чём вы. Понимаю. В чём-то — немного по-своему. А в итоге, поддалась эмоциям ненормальным — стала плакаться. А ведь хотела, прежде всего, обсудить новость про Виктора, которую мы узнали от Серёжи.

Каролина на мгновенье закрыла глаза и вздрогнула, словно стряхнув с себя что-то лишнее.

— Обсудить надо, дочка. И решить, что будем дальше-то делать.

— Да… Давайте как психолог психологу, то есть эзотерику.

— Давай… те, — спародировал Петрович Каролину.

Она улыбнулась и продолжила:

— В общем, я так проанализировала: за Виктора взялись основательно, против него действует целая команда. Но их главная цель, их мотивы как-то пока не ясны для меня. Если цель — навредить Виктору, то зачем? Если создать панику конца света, тогда почему для этого выбрали именно Виктора и его картины?

— А не могут ли недоброжелатели преследовать сразу две эти цели?

— Могут, конечно. Они делают уклон на картину «Шахматный дуэт. Ангел и Демон», где, якобы из всего цикла «Боги и люди» предсказания апокалипсиса наиболее очевидны. Но ведь и в этой картине и во всём цикле нет даже чего-то близкого к этому. Я видела все эти работы и, можно сказать, изучила их вдоль и поперёк на той московской выставке. И каким бы субъективным не было моё видение, но картины проникнуты светом… Светом познания… Нет, это громковато сказано. Светом прикосновения к истине. То есть недоброжелатели играют на внушении, на подмене.

— Я на той выставке не был: до Москвы не доехал, — улыбнулся Петрович на последней фразе. — Но, если без шуток, то вспоминаю: а ведь некоторые отзывы об этих картинах долетали и до моего внимания. Причём, все эти мнения специалистов и посетителей были вполне положительными.

— Вот, видите!

— Вижу, дочка, что твоя логика на верном пути. Но скорее всего только с одной точки зрения. А ведь есть ещё и другие.

Вокруг них — машина стояла на одной из центральных улиц города — бурлила предновогодняя атмосфера. Вереницы людей, словно в каком-то ином измерении, заходили-выходили — поток за потоком: магазины, кафе, рестораны, снова магазины… Мигающие разноцветные гирлянды, как и вся иллюминация в целом, усиливали эту динамику…

Осмотревшись по сторонам, Каролина вдруг ощутила на мгновенье, что она и Петрович, словно находятся в каком-то особом, нейтральном пространстве и заметила:

— А я вижу, что уже темнеет, и мы должны решить, что делаем дальше.

— Дальше… Будем ждать результатов твоего сна. Ничего другого, более реального нам пока не светит.

В этот миг произошло ещё нечто важное для Каролины: ощущение рая… Именно так она могла выразить словами нахлынувший поток чувств — состояние, сродни тому моменту истины, озарившему её душу минут пять назад. Суть этих ощущений единая. Только краски разные. И Каролина поняла, ещё лучше, что в них — поддержка свыше. Это как подпитка. Взаймы ли, в кредит ли?.. Но очень кстати. И очень хороший знак…

12

— Как хорошо! Как спокойно вдруг стало, — оценивал Виктор, выходя за территорию больницы, своё душевное состояние.

— Удивительно, — задумчиво улыбнулся Олег, глядя на друга. — А ведь внешне вроде ничего-то особенного не произошло. Ну, нашёл флешку, которую и потерять ещё не успел. Ну, полистали без особой пользы историю болезни этого Рубецкого. Вот и всё.

— И девушку моей мечты так и не нашли — как ты мог самое главное упустить из вида! А?.. Надо было нам сыщиков нанять.

Оба рассмеялись, и Виктор перешёл на серьёзный тон:

— Знаешь, Олежка, сейчас такое ощущение, будто она где-то совсем близко. Словно рядом, а я её не вижу. Вот ведь как бывает…

Виктор хотел ещё что-то сказать, но зазвонил мобильный телефон Олега. Они уже были около машины. Олег сел за руль, отвечая на звонок. Виктор не спешил садиться. Он оглядывался по сторонам, вдыхая свежий воздух. Продолжая удивляться:

«Никогда бы не подумал раньше, что безрезультатные поиски моей Знакомой Незнакомки меня не смутят, не развернут назад, в Питер… Меня тут держит какая-то сила».

— Садись, Витёк! Поедем потиху.

— Куда же ехать, Олег? Что делать будем дальше?

— Поедем поближе к интернету. То есть домой. Для разнообразия могли бы рвануть в интернет-кафе, но нам ведь появляться на людях не резон.

— Говоришь загадками. Зачем нам интернет?

— Узнать много интересного о тебе.

— Обо мне?.. Журналисты что-ли меня выследили?

— О, нет. Тут покруче.

— Сейчас звонил Костя Сайко из Питера и сообщил, что в социальных сетях и даже в некоторых интернет-СМИ ты — самая популярная фигура.

— Шутишь?

— Вскоре сам убедишься. Едем?

— Едем.

— Видимо, Витя, кто-то решил подпортить твою репутацию.

— Вот оно как… А я не удивлюсь, если этот мистер Икс — Рубецкий.

13

Алик был готов взорваться от возмущения. Мол, зачем шеф послал их в больницу? Разве не понятно, что прогульщице-медсестре и беглецу-пациенту раскрутить заведующего отделением на номер телефона Алмаза — гиблое дело?.. Но Рубец быстро утихомирил свою ранимую натуру. Помог столь любимый принцип меркантилизма №1: буду вякать — останусь без бабок.

Аллочка же интуитивно чувствовала, что столкновение с мужчиной у входа в корпус — а она не сомневалась, что это всё-таки был Виктор Алмазов — имело какое-то значение и для самого шефа и, возможно, для тех, кто незримо стоит за ним. А узнать номер телефона — это был только повод…

А ещё она заметила, вернувшись с задания в их квартиру-дворец, что атмосфера этого жилища как-то странно влияет на психику: не прошло и пяти минут, как агрессивность к Алмазову выросла, словно снежный ком, и толкает к работе на шефа. А в перерывах… Она с Аликом снова будет не в силах удержаться от потребления всех этих блюд — таких вкусных (!) — приготовленных прислугами. А после, в оставшиеся минуты, они будут торопиться успеть насладиться друг другом (только телесно, ибо на душевное единение они уже не способны). Зато, как недавно сказал Алик, дворец, прислуги, крутые баксы — всё это позволяет чувствовать себя в роли короля и королевы.

«Только в роли?» — спросила она у себя самой, но тут же отвлеклась от этой мысли на что-то другое…

Уже потемнело, когда Каролина, согласившись на предложение Петровича, приехала к нему домой на ужин. Почему-то в этот вечер ей не хотелось оставаться одной. Да и он сам чувствовал, что его подопечной лучше пока быть подле него. Возникла мысль предложить ей переночевать в его доме. На этот раз Королина согласилась.

Пока Нина хлопотала на кухне, они посмотрели по интернету «свежие новости» про Виктора Алмазова, собираясь их обсудить. А когда Николай Петрович, выполнив просьбу жены, вернулся с кухни, Каролина уже спала. Её голова лежала на столе — под руками. Дыхание было глубоким и спокойным.

Петрович поспешил предупредить Нину:

— Девочку лучше не будить. Вдруг она уже сон видит. Теперь каждое её сновидение — событие вселенского масштаба.

14

Светалина парит над Островом. Парит среди белокрылых птиц. Солнце над ними такое яркое, что, кажется, ещё немного и крылья коснутся его лучей.

Ожидая Яросвета, Светалина устремляется на Остров. Но не может приземлиться. Повторяет попытку. Снова не может. Что-то мешает. Что же? Что?

Её тревожит отсутствие Яросвета. Она продолжает кружить над Островом. Она всматривается вдаль. Она внимательнее смотрит вниз и по сторонам.

Что мешает приземлиться? Что?.. Отсутствие Яросвета?..

Светалина устремляется на его поиски, словно узнала, где он. Она летит за стаей чаек. Они кружат над Островом и указывают ей путь. Светалина и птицы приземляются недалеко от берега, находящегося напротив Острова.

И в этот момент поднимается сильный ветер. Облака сменяются тучами, за тёмно-серой пеленой которых виднеются лишь робкие проблески солнца. На землю обрушивается ливень, а в небо с земли устремляются чайки, сопровождавшие Светалину, столбы пыли и мусора…

Но Светалину это не пугает. Она лишь больше волнуется за Яросвета. Под её ногами трескается земля, а свозь растущую стихию слышатся голоса:

— Конец!

— Конец света!

— Апокалипсис!

— Конец!

Сквозь эти монотонно-страдальческие возгласы прорывается молитвенно-смиренное:

— Господи, помилуй! Господи! Господи!

Трещины под ногами Светалины и людей, вдруг оказавшихся рядом с ней, становятся глубокими.

— Господи, помилуй! Господи!..

Трещины растут и углубляются… Люди уже проваливаются в образовавшиеся ямы. Лишь некоторых, в том числе и Светалину, какая-то сила удерживает в воздухе, спасая от падения.

— Господи!..

И вдруг весь этот ужас застывает на несколько мгновений. И… расстворяется, превращаясь в туман. Трещины на земле затягиваются. Громады туч на небе рассеиваются… Светалина видит группу людей в белых одеяниях, приближающихся к берегу. А впереди них («О! Слава Богу!») Яросвет. Он на ходу даёт какие-то распоряжения, и они тотчас исполняются. Лежащим на земле оказывается помощь. Разрушенные строения быстро восстанавливаются.

Яросвет машет рукой Светалине. Она идёт ему навстречу, подавая руку встающим с земли женщинам и детям. И вдруг снова всё замирает на несколько мгновений…

А в следующий миг все — от мала до велика — оказываются стоящими у самой воды и смотрящими в сторону Острова. Там остались дети. Они машут руками — просят помочь им.

Яросвет и Светалина наконец-то встречаются. Он обнимает её за плечи, и они вслушиваются в нарастающее со всех сторон:

— Как помочь? Впереди вода.

— Как помочь? Нет лодок.

— Как помочь? Есть ли смысл плыть туда?

— Как?

— Как?

Светалина держит за руку Яросвета и удивляется:

— Почему мы с тобой не можем подлететь к Острову?

Яросвет собирается что-то ответить, но лишь стонет, словно его тело пронзает сильная боль.

И снова всё вокруг замирает на… раз, два, три…

А затем между берегом и Островом появляется мост. Раз, два, три — и за Яросветом устремляются на помощь все, кто видит этот мост.

Вот они уже на середине пути. И вдруг…

Вдруг Яросвет останавливается, словно в него попала невидимая пуля. Мост под ногами Яросвета разрушается, он падает в реку и мгновенно, как не умеющий плавать ребёнок, уходит под воду. Будто и не было Яросвета на мосту… Светалина, шедшая за ним, даже не успевает падать ему руку.

Она в состоянии шока. Она плачет. Кто-то её успокаивает. Кто-то ныряет в воду, пытаясь спасти Яросвета. Кто-то убеждает Светалину, что его надо ждать. Просто ждать, не страдать — вот и всё. И всё будет хорошо.

Они ждут. А дальше всё как в тумане…

Когда Каролина проснулась, она удивилась своему спокойствию. Обнаружила себя сидящей за столом там же, где задремала — на кухне в доме Петровича. И… снова заснула.

Сон Виктора не прерывался.

…продолжает падать-тонуть.

На дно?.. Нет, уже держится. Держится, как на плаву…

Яросвет чувствует боль людей, переживающих за него там, на мосту. Эта боль мешает ему сопротивляться падению. Но открывается второе дыхание…

И вдруг всё вокруг замирает на несколько мгновений, а затем быстро меняется. Преображается… Где он?..

Он на суше. Он в каком-то средневековом замке или дворце. Он какая-то важная персона. Вокруг люди. Много людей. Все говорят, говорят. На французском языке.

Говорят, говорят. О реформах. О Франции.

Ждут какого-то судьбоносного решения. Ждут — от него, Яросвета-барона. Он удаляется в сад для принятия этого решения. Ему больше не нужны советы со стороны. Ему необходимо уединение.

О, уединение! Это такая редкость для него. Такая ценность!

Ему необходимо ощутить всеми фибрами души правильность своего решения. Правильность выбора, который должен быть сделан — здесь и сейчас.

От предвкушения близости исторического момента Яросвет-барон закрывает глаза…

Но… Что это за шум? Что за шорох за его спиной?.. Он открывает глаза и видит… Нет, не видит, а улавливает пробежавшее рядом существо. Вот оно выглядывает из-за кустов розы. Оно («Это карлик?») машет рукой — зовёт за собой. И вдруг…

Вдруг Яросвет-барон ощущает, что такая ситуация уже была с ним раньше. Уже была…

Он чувствует напряжение. Он в растерянности. Он встревожен. Он, как разряжающаяся батарейка… И такое состояние упадка собственных сил — духовного бессилия — ему, оказывается, тоже знакомо. И если это состояние не проходит, значит, оно — его слабое место. И оно помешает ему принять единственно верное решение.

Яросвет понимает, что именно в данный момент — здесь и сейчас — он имеет возможность залечить это слабое место. И в этот миг на другом конце сада он видит даму, вокруг которой свита. И каждый из них — в белом одеянии. Он знает, что эта дама — королева. Он узнаёт в ней Светалину. И это для него — момент радости, добрый знак. Это придаёт силы. Силы, чтобы наконец залечить слабое место, этот источник утечки жизненных сил.

И тогда барон делает над собой усилие — он готов максимально сопротивляться этому злу. И он уже сопротивляется — осознаннее, увереннее, подобно неустрашимому воину на поле боя… Сопротивляется. Очищается… Он смотрит на карлика. Он видит, что карлик морщится, как от боли, и становится ещё меньше, меньше…

Яросвет понимает, что это существо питалось его энергией. И в тот же миг карлик делает рывок в сторону барона и вдруг… исчезает.

Апокалипсис отменяется?

29 декабря

1

Люциан открыл глаза и только сейчас заметил, что его сознание было отключено. Вернее, какая-то его часть на несколько мгновений погрузилась в другой мир. В иное измерение, покинув Нейтральное пространство.

Зачем? Для чего?

Ответ на этот вопрос он нашёл быстро. Стоило лишь взглянуть на Шахматное поле и в Зеркало Мира.

Белые раскусили нашу комбинацию против их Короля. И их Королева сработала лихо. Сбила Пешку, которая прикрывала меня. Да-да… Я на эти мгновенья был второй Чёрной Ладьёй.. И Белый Король видел меня в одном из моих образов — карликом.

Люциан посмотрел на Христония, сидящего в молитвенной позе, и подумал:

«А знает ли старец о моей временной трансформации из Нейтрального пространства?..»

Христоний знал это. Знал, что темноликий использовал возможность надавить на слабое место Белого Короля. Этого требовали кармические пересечения Люциана и Виктора, поэтому такая комбинация не противоречила Правилам Турнира. Яросвет-барон и Люциан-карлик встретились вновь. Там, в эфирных излучениях средневековья Франции, эпохи Возрождения.

«Эх, осечка, — нахмурился Люциан. — Белый Король теперь будет ещё сильней. Как быть дальше?..»

Засомневаться в победе он себе уже не позволил. Но чувство страха перед Хозяином серой тенью снова окутало его волю. Он даже ощутил себя брошенным на произвол судьбы… И только усталость в глазах, только усталость…

Люциан закрыл глаза от напряжения. И вдруг…

Вдруг перед ним, как кадры на экране, промелькнули главные эпизоды его последнего воплощения на Земле. В то время он был триумфатором, а на произвол судьбы были брошены люди, зависящие от его воли. Какой контраст…

То время оставило кровавый след в истории Испании XV века.

2

…и струится кровавый след…

…и вдруг король Фердинанд вздрагивает от неожиданности. Ещё буквально минуту назад он, уже решивший пойти на сделку с делегатами евреев, так мило улыбался Изабелле. И вот теперь от этого благоухания не осталось и дуновения на его лице. Ибо Торквемада — этот столь любимый Изабеллой, да и им самим тоже, Великий инквизитор — ворвался в палату, как ураган, и уже с первых фраз своей осуждающей речи задул пламя компромисса:

— Иуда за тридцать сребреников продал Иисуса, а вы за тридцать тысяч продаёте Испанию…

И этого приговора было вполне достаточно, чтобы без пяти минут изгнанники — неугодные инквизиции евреи — так и вошли в историю как инородное племя. И этого приговора было почти достаточно, чтобы обычно послушная Торквемаде королевская чета — Фердинанд и Изабелла — признала своё непослушание и больше не шалила без ведома своего всевидящего наставника.

…и вот король Фердинанд уже содрогается от масштабов содеянного им в союзе с Изабеллой и Торквемадой. Этот 1493 год, похоже, становится кульминацией всего: десятки тысяч людей, сожжённых на кострах инквизиции, разорённая держава, резкое падение численности населения после изгнания евреев, а главное, что пугает короля и его королеву — опустевшая казна…

…и вновь Фердинанда пугает мысль о том, какое всё-таки сильное влияние… Нет, даже власть. Какую власть над их королевской четой возымел этот Томас Торквемада. Этот Повелитель инквизиции, уже не пытающийся казаться для народа Севильи простым, скромным монахом…

…и краем глаза улавливает Фердинанд, как впитывает в себя Великий инквизитор новые плоды своих деяний… Плоды уничтожений — как нелепо, как противоречиво сие звучит. Казнить свой народ, словно поле сеять…

…и эти всходы, эту росу оборванных жизней, этот гаввах каждый раз собирают слýги темноликие, незримые для ока непосвящённого человека… Вот и сейчас, когда спит утомлённая кострами инквизиций Севилья, они идут шеренгой по полям этих античеловечных, антихристских деяний, собирая, будто бы пчёлки-труженицы, свой яд-нектар… И Великий инквизитор снова улавливает каким-то своим шестым чувством — может, только поэтому он и Великий (?) — тени-полутени этих сборщиков урожая…

Может, и потому ещё он Великий, что пресечь его деяния смог только сам Папа Римский?..

…и жаль, что Фердинанд ощущает лишь далёкий, весьма далёкий отзвук этой Правды, всей этой Лжемиссии Великого инквизитора. Ощущает ещё раз. И… снова теряет эту нить. И теряет уж, наверное, навсегда…

Навсегда, ибо монада Фердинанда после этого последнего воплощения на Земле станет тем, кем является нынешний Люциан…

А Изабелла… Люциан вспомнил о ней в начале Первого Турнира, ведь появление королевы как шахматной фигуры (вместо ферзя) и придание ей игровой силы связано с усилением королевской власти в Испании при Изабелле Кастильской…

А Томас… Когда Торквемада был на смертном одре, к нему явился Ангел. Сей светоносец вышел из сплошного тумана и позвал умирающего за собой. И…

…и вдруг Томаса, желавшего уснуть вечным сном, поднимает с ложа странная, неимоверно мощная сила и чуть ли не вталкивает его в этот туман…

И вот он уже идёт. Идёт за Ангелом. Идёт сквозь туман. Идёт и взирает. Взирает, взирает. Взирает с отвращением, с раздражением, с ужасом. Взирает на бесчисленные лики жертв своих…

Да, он видит только их лица. Ибо их тела скрыты в дымке туманной. Их страдающие, их вопрошающие, их осуждающие лица смотрят на него. И он (поражаясь, что все эти казнённые, оказывается, живы) опасается. Опасается уже каждого из них. Каждого…

Но вот он слышит знакомый голос.

— Иуда всего за тридцать сребреников продал Иисуса.

И ещё один:

— А мы за целых тридцать тысяч могли спасти Испанию. Спасти!..

Это голоса Фердинанда и Изабеллы. Они перефразируют его собственные слова. Но он не видит их. Не видит.

Зато он видит — хоть всего лишь на мгновенье — лик Христа, мелькнувший в тёмно-сером небе, словно солнечный луч из-за громады туч.

И слышен Томасу голос Иисуса:

— Ты ведь продавал меня. Продавал каждый раз, когда вершил приговор над новой жертвой. Над каждой жертвой вашей инквизиции. Не так ли, Томас? Не так ли? Так ли. Так ли. Так ли…

И вдруг…

Вдруг почва под Томасом содрогается, трескается, раскалывается и он, слыша вокруг себя неумолкающее «так ли, так ли, так ли», проваливается в образовавшуюся бездну. Его словно всасывает в себя какое-то гигантское существо.

«Неужели я в аду?.. В аду я? В аду…» — успевает ужаснуться он перед тем, как упасть на что-то твёрдое. Боль…

Боль пронзает всё его существо. Но когда вокруг Томаса загораются костры, овладевший им страх становится во много раз сильнее этой боли.

«Трусость — один из самых страшных пороков… Самых страшных…»

И вот он снова видит жертв деяний своих. Жертвы — со всех сторон. И Томас видит уже не только их лица, но и тела — изувечены кострами. Тела, которые, кажется, вот-вот рассыпятся, как пепел.

Жертвы всё ближе к Великому Торквемаде. Он понимает, что сейчас станет Великой жертвой. Самой Великой жертвой собственной инквизиции. Он пытается проскочить хоть в какую-нибудь щель между рядами жертв, но падает, и под ним вспыхивает костёр…

Великий инквизитор горит. Горит на костре. На самом огромном, на самом долгом и поэтому на самом мучительном костре. На костре возмездия.

И раздаётся его оглушительный крик. Крик боли и страха. Крик разочарования и отчаяния. Но не покаяния… Крик, переходящий в рёв затравленного зверя…

Этот рёв Торквемады был настолько мощным, что отголоски его проникали в Энроф, и ещё несколько столетий подряд их могли улавливать особо проницательные души людские.

Одним из них был Фёдор Достоевский, который через четыре века после расцвета власти Торквемады создал собирательный образ Великого инквизитора для притчи, вошедшей в роман «Братья Карамазовы».

Этот образ созревал в душе писателя не без участия того, кто ещё недавно, если «мерить» вселенскими масштабами, был королём Фердинандом прежде, чем стать… Люцианом.

Оживив в своей памяти ключевые моменты этой истории, Люциан открыл глаза. Казалось, что всё вокруг — Нейтральное пространство и даже Христоний — за эти считанные мгновенья тоже было погружено в отражение давно минувшей эпохи…

Люциан вздрогнул от такого неожиданного ощущения и вглянул в сторону Зеркала Мира. Мигающая вокруг него пелена сигнализировала о том, что блокировка снята. И при повторном нарушении Правил темноликими она продлится до конца Турнира.

И вскоре Люциан уже знал, что Хозяин ждёт от него быстрой комбинации, которая приведет сперва к поражению Белой Королевы, а затем поставит мат Королю.

3

На утро Каролина обнаружила себя в постели. Она вспомнила, что просыпалась ночью два раза. Проснувшись во второй раз, даже что-то говорила о своём сне зашедшему на кухню Петровичу: о том, что не успела подать руку упавшему в воду Яросвету, а ведь именно она должна была ему помочь. О том, что во втором сне видела его в каком-то саду, но только наблюдала за ним со стороны и совсем немного. И был он каким-то другим, одновременно похожим и непохожим на себя самого…

Услышав голос Петровича, Каролина встала с постели. И через минут десять они вдвоём уже сидели на кухне, обсуждая свежие новости.

Прошедшее сновидение потрясло Виктора сильнее, чем обычно. Ощущения взлёта и падения, силы и слабости, созидания и разрушения — весь этот контраст впечатлял его так, словно это был первый сон из этого «сериала». А образ барона-реформатора почему-то казался очень близким, даже родным.

И ещё — тоска. Неудержимое чувство тоски оттого, что они со Светалиной так и не попали на их Остров.

Аллочка выбралась из-под объятий сонного Алика. Огляделась по сторонам… Их квартира-дворец показалась ей на несколько мгновений какой-то недружелюбной, чужой, даже нереальной. Но эти чувства быстро рассеялись, стоило лишь задуматься о делах текущих.

Сотворение конца света руками Виктора Алмазова продолжается!..

Вчера папочка — так они стали называть шефа — в целом, остался ими доволен.

«Ну, покритиковал маленечко за то, что не очень быстро втягиваемся в работку, — вспоминала она. — На то он и босс. Обещали ему сегодня исправиться, быть на высоте во всём».

— Алик! Вставай!.. Котик! Пупсик! Пора браться за работку!..

Подъём Алика ускорил неожиданное появление папочки. Всеобъемлюще важным тоном шеф сообщил о новом направлении действий.

4

Утром 29 декабря потоки информации о конце света в Новогоднюю ночь и о причастности к этому серии картин Виктора Алмазова «Боги и люди» просочились на страницы оппозиционных газет. Их создатели дружно подхватили и усилили панику, зародившуюся в интернете. А ближе к полудню официальная пресса (канал «Столичное телевидение»), наблюдая растущее волнение в массах, перестала с насмешкой реагировать на очередной липовый апокалипсис и решила провести своё журналистское расследование. Результаты запланировали обнародовать в новостном вечернем выпуске.

К полудню Каролина и Николай Петрович успели помимо обсуждения всех деталей последнего сна, изучить старые и свежие новости в интернете относительно Виктора Алмазова. И даже на Остров слёз заехали.

— Ну, как дочка, взбодрилась?

— И взбодрилась, и удивилась.

— А удивилась-то чему?

— Так ведь на земном уровне попасть на Остров так просто.

Петрович улыбнулся и задумчиво произнёс:

— Да, но на уровне ваших снов тонкоматериальное отражение этого земного острова напиталось за эти дни такими новыми энергиями, что и море вокруг него плещется, и мост за пару мгновений от дальнего берега прокладывается, и даже…

Вдруг он резко замолчал, пристально вглядываясь на тот самый дальний берег.

— И даже что? — спросила Каролина, повернув голову в сторону Петровича.

— Виктор! — громко и уверенно сказал он. — На том берегу.

— Виктор! — закричала Королина, подбегая к Петровичу и стараясь разглядеть, где именно он увидел Алмазова.

Кричать было бесполезно, расстояние до берега было большое. К тому же тот, на кого указывал пальцем Петрович, уже отошёл от набережной и шёл в сторону ожидавшей его машины.

Тот, на кого указывал пальцем Петрович, сел в машину. Она развернулась, проехала несколько кварталов, пересекла проспект Независимости и остановилась около железнодорожного вокзала — как ни странно, рядом с тем самым местом, где Каролина познакомилась с Петровичем: на стоянке такси.

Дверцы этого авто — чёрного BMW — открылись и оттуда вышел не кто иной, как… Виктор Алмазов. К нему тотчас подошла группа молодых людей. Было понятно, что это журналисты. Они задавали вопросы, он охотно отвечал. Видеокамера в руках одного из группы фиксировала беседу.

— Да, я со всей серьёзностью могу заявить, что конец света, предсказанный в моих картинах, — это далеко не шутка, — голос художника звучал громко, привлекая внимание окружающих. — Это даже не пиаровский ход.

На следующей фразе его голос звучал ещё громче:

— И уж тем более это не журналистская утка, запущенная в интернет.

Он уже почти кричал, и даже жестикулировал, напоминая пламенного оратора на публичном выступлении. А вокруг него собралась самая настоящая публика (человек тридцать) — и стар, и млад.

— Друзья мои, должен вам признаться, что апокалиптическое созерцание — это самое новое направление в моём творчестве, ещё мало известное почитателям моего скромного таланта…

Растущая толпа привлекла внимание милиционеров, дежуривших у здания вокзала. Но пока стражи порядка подошли к сигнальному месту, оратора уже и след простыл.

5

Люциан мысленно аплодировал себе и Гаунгру. Да и Чёрная Ладья на высоте. Какая хитрость! Какая активность! Блестящая комбинация! Да ещё такая быстрая! Белый Король зажат в угол. Все его фигуры опешили. Да, всё это стоило того, чтобы рискнуть и снова нарушить Правила.

Пусть теперь блокируют хоть всю Вселенную, — слышал Люциан в недрах своей темноликой сущности эхо этой насмешки Хозяина.

Люциан перевёл взгляд на старца. Тот был безмятежен. Его спокойствие вызывало у оппонента восхищение и одновременно, как ни странно, раздражение.

Христоний перевёл взор с Зеркала Мира на Шахматное поле. Он ожидал, что Гаунгр после снятия блокировки решит опять вмешаться в ход Турнира. Масштаб беды, возникающей в следствие подобных процедур, предугадать сложно. Ясно лишь одно: идя ва-банк, то есть, нарушая Правила Турнира, поводырь темноликих не будет растрачивать на мелочи свои силы.

«Да, Белый Король заблокирован ситуацией на поле. Ему поставлен ещё один шах, — размышлял старец. — Но, с другой точки зрения, чёрные проявили себя во всей красе и на большее — тем более без поддержки Гаунгра — они уже вряд ли способны. Главное для нас теперь — оперативно устранить последствия этого шаха».

— Комбинация просто гениальная! Да и сработали отлично! Пресса прореагировала моментально — новость пошла вне плана и даже по трём телеканалам, — восхищался Некто, сидя перед Аллочкой и Аликом в их квартире-дворце.

После каждой фразы он передавал в их руки досрочное вознаграждение.

— А главное — правоохранительные органы подключились.

Очередная порция баксов перешла к парочке, озарённой рокфеллеровскими улыбками папочки.

— Попробуем сделать ещё одну вылазку. Да-с, дамы и господа, для усиления эффекта, — стратегически распорядился шеф, потирая руки…

— Всеми этими информационными пиратами управляет же какая-то сила, — вспомнил Олег эту свою реплику, высказанную утром Виктору после ознакомления в интернете с многочисленными наездами на друга. И вот теперь, узнав из новостей, что «… известному художнику, vip-персоне Виктору Алмазову за инцидент около вокзала — возмущение общественного порядка, осуществление действий, близких к несанкционированному митингу — грозит административная ответственность в виде штрафа», стало ясно: незримый враг вышел из виртуальных сетей на реальные просторы — улицы города.

Шок у друзей был тоже реальным, но не долгим.

— Что будем делать, Витя? У тебя появился двойник.

— И я в это не очень бы поверил, если бы не увидел этот видеосюжет.

Речь шла о сюжете, который друзья посмотрели на сайте Столичного телевидения.

— Да, на липу не похоже, кроме одного: липовый сам главный герой.

— Я вот что думаю. Хоть наша конспирация и позволит нам, хотя бы ещё на некоторое время, не попасть в поле зрение всяческих официальных структур, но теперь игра в прятки начинает меня напрягать.

— Вот тебе и сон в руку.

— Кстати, да. Вот как теперь та дыра в мосту и моё падение для меня отражаются.

Вспоминая детали последнего сна, Виктор задумчиво прошёлся по комнате и продолжил:

— В общем так. Думаю, что в данной ситуации самым разумным для меня будет выступление для прессы — с опровержением моей причастности ко всей этой катавасии.

Олег на мгновенье задумался и воскликнул:

— Браво! Это, пожалуй, единственный способ всё расставить по своим местам. Пусть власти не тебя третируют, а ищут этого Лжевиктора.

— Единственный минус в том, что мы теряем налаженный образ жизни и его относительную свободу.

— Но мы ведь должны защитить твоё доброе имя.

— Решено! Выходим из тени. Теперь пресса должна сыграть роль нашего союзника.

— Это не мог быть Виктор. Это точно, — сказала Каролина, садясь в машину Петровича.

Её ангел-хранитель ответил:

— Согласен. Когда мы смотрели этот репортаж, я просканировал его энергетику — чёрная личность, сплошное насилие.

— Значит, делаем выводы. Это двойник Виктора. Это спланированная подстава. Это выход акции против Алмазова из интернета на улицы города.

— Скажу больше, дочка. Это влияние очень сильных сущностей из потусторонних миров. Я это стал чувствовать буквально со второго дня наших приключений. А теперь лишь убеждаюсь.

— Очень сильных?

— Да, но тут имеется в виду сила власти. Власти над слабыми, непросветлёнными душами. Умение манипулировать ими — жонглировать, как на арене цирка. Способность изворачиваться, как змея. А ещё — маскироваться, подстраиваться под свет.

— Виктор, скорее всего, в курсе всех последних событий. Интересно, как он прореагировал на это? Что собирается делать?

Петрович завёл машину и задал ещё один вопрос:

— А ещё не менее интересно, был ли там, у реки, напротив Острова, тот самый подставной Алмазов? Если да, то что он там делал?

Каролина пожала плечами и сказала:

— К этому букету вопросов я добавлю ещё один: куда мы едем?

Петрович лишь усмехнулся:

— Ну, это самый простой вопрос. Хотя реализовать задуманное непросто. Поэтому переключаемся в режим максимальной бодрости, свежести, уверенности!

Каролина тут же ощутила прилив свежих сил.

— А задумка вот какая, — продолжал он. — Мы едем на телевидение — туда, где канал ОНТ, находим моего приятеля — тамошнего водителя. Он, кстати, тоже Петрович, только Иван.

— О-о! Мне будут помогать теперь два Петровича! Круто! А вы, часом, не братья?

— Ха! Хотел бы я такого брата, как он. Но, увы.

— И что же дальше по вашей задумке?

— А дальше Петрович-2 помогает мне выйти на ту службу канала, где хранятся видеозаписи. Улавливаешь?

— Да-а. Ловлю на лету. Мы просматриваем ту самую… Вернее, исходники той самой записи с вокзала. Верно?

— Совершенно верно. Тебе пять с плюсом за догадливость.

— Спасибо, учитель! И что же нам это даст?

— Мы сможем сделать стоп-кадр и попытаться разглядеть номер той самой чёрной иномарки.

— Класс! Работаем, прям как профессиональные сыщики. А потом что? Добьёмся того, чтобы эту машинку объявили в розыск?

— Возможен и этот вариант. Но параллельно можно вести свой розыск. В поиске авто по номеру, модели и цвету таксистско-шофёрская братия может опередить даже доблестное ГАИ. Но, с другой стороны, наши незримые недруги могут менять номера машины, как перчатки.

— Да уж… Но ведь и других вариантов у нас нет.

— Поэтому, дочка, есть резон рискнуть. С Божьей помощью!

— Помоги нам, Боже! Нам нет пути назад. Я, признаюсь, всё как-то забываю помолиться перед каждой нашей операцией «Ы».

— Везение нам сопутствует. Значит, душевное состояние каждого из нас соответствующее. Но молитва — от всего сердца — только усилит влияние светлых потоков вокруг нас. Верно?

— Верно! И в нас самих тоже усилит.

— Вот именно.

Петрович кивнул в сторону планшета Серёжи, который красовался теперь на коленях Каролины.

— Да, включи-ка это чудо техники. Теперь наш девиз: мы дежурим в интернете. Новости поищем. А через минут десять будет пробка — удобство номер один для молитвы в дороге.

— Оказывается, удобства окружают нас! — задорно сказала-пропела Каролина, включая планшет. — Благодаря Серёже у нас есть оперативный выход в интернет, есть свой человек на ТВ, есть всемогущее таксистское братство, мы даже в дороге помолиться, помедитировать сможем в пробке. Прекрасно! Да с такими удобствами горы свернуть можно!

Всемогущие искатели истины рассмеялись от всей души. Бодрости никогда не бывает слишком много.

6

Белые активизировались после шаха! Белые защищаются надёжно — словно кричало Зеркало Мира.

— Молодцы, Белая гвардия! Подсуетились быстро. Христоний, аплодирую вам стоя!

Люциан действительно встал и захлопал. Старец взглянул на него и лишь усмехнулся — мол, снова оппонента пробило на говорливость да острόты.

— Нам, темноликим, надо брать у вас эти… Как теперь на Земле модно говорить?.. Мастер-классы. Дадите мастер-класс по послешаховой реабилитации? Недорого.

Христоний лишь покачал головой. Утвердительно.

— Ты, старец, уж конечно, до конца Турнира все ходы просчитал, — не унимался Люциан. — Я тебя знаю, лису старую. Я тебя насквозь вижу. Я тебя…

На последнем слове он сжал кулак. И… вдруг изменился в лице и умолк. Даже голову опустил.

«Узнаю манеру Гаунгра, — размышлял Христоний. — Проник всё-таки Хозяин в сознание Люциана поглубже. Успел, видимо, до второй блокировки, подсуетился вовремя…»

Около шести часов вечера у Дворца спорта — кстати, он находится поблизости от Острова слёз — можно было наблюдать такую картину: к этому месту, многолюдному по случаю проведения новогодних торжеств и хоккейного матча, подъехала машина; за рулём был Саид, рядом с водителем — тот, кто был вылитым Виктором Алмазовым, а за его спиной, на заднем сидении — Некто. Но это авто было не чёрным BMW. Это авто было ничем иным, как… машиной Николая Петровича.

Шеф внимательнейшим образом всматривался в потоки людей. Он словно сканировал каждого из них. Он знал, что тут будет телевидение по поводу присутствия на хоккейном матче посла Франции. Наконец он увидел двух своих людей — подставных журналистов, которые должны сделать первый шаг — начать интервью с Лжеалмазовым. А вот и настоящая пресса подъехала на съёмку матча.

Некто дал своей команде сигнал «На старт!».

В это время на канале «Столичное телевидение» запускали в прямой эфир сенсационное выступление Виктора Алмазова. Эту горячую новость журналисты СТВ держали под замком, чтобы не было утечки информации к другим телеканалам. СТВшники хотели быть первыми.

Ведущий программы представил гостя, который, впрочем, не нуждался в представлении. Затем вкратце рассказал предысторию всей этой скандальной ситуации. И, наконец, предоставил слово самому герою, то есть пострадавшему.

Виктор говорил лаконично, чётко, уверенно.

— Я очень надеюсь, что теперь правоохранительные органы вашего прекрасного города найдут и обезвредят мошенников.

Ведущий задал гостю пару вопросов на другие темы и от неожиданности (заметно) опешил (ТАВТОЛОГИЯ), когда Виктор после кратких ответов, поблагодарив журналистов телеканала за этот эфир, резко встал и направился к выходу из студии.

Да, герой дня играл по своим правилам. Вдогонку за ним пустился помошник режиссера, А Виктору предстояло ещё пройти сквозь заслон журналистов канала ОНТ, делившими с СТВшниками одно здание.

Это самое здание на улице Коммунистической покинули час назад Николай Петрович и Каролина, установившие номер чёрного BMW. А Когда Олег, ожидавший Виктора у выхода из студии, поспешил ему на помощь, к зданию телевидения уже подъехала машина с новостной бригадой телеканала БТ. И в тот же момент редактору этого телеканала позвонила журналистка, работающая у Дворца спорта:

— Дмитрий Сергеевич, тут у Дворца спорта появился Виктор Алмазов, — вещал со скоростью девять знаков в секунду воодушевленный женский голос. — Тут и журналисты разные с ним уже беседуют. Народ собрался вокруг, даже на хоккейный матч не идут. Мы тогда переключаемся с хоккея на Алмазова? Верно?

В мыслях редактора образ мошенников, проникающий в сознание народа после состоявшегося пять минут назад официального заявления Алмазова, стал более реальным.

— Это липовый Алмазов. Настоящий только что выступал в прямом эфире на СТВ. Поэтому не снимайте, — выдохнул редактор.

И вдруг его осенило:

— О-о, нет! Юля, нет! Снимайте! Это тоже должно пойти в эфир! Снимайте максимально! И вопросы, вопросы какие-нибудь задай, чтоб на чистую воду вывести…

— Вот теперь мы с тобой и сможем ответить на вопрос, зачем этот Лжеалмазов смотрел в нашу сторону с противоположного берега от Острова слёз, — сказал Петрович, выключив планшет после просмотра свежих новостей.

— Вы думаете для того, чтобы… Неужели, чтобы вашу машину скачать? Ой, то есть, скопировать.

— Ну, а как ещё они смогли заполучить данные по моей машине?

— Ну, а как этот двойник с того далеко не маленького расстояния смог разглядеть номер вашей Аудишки?

Петрович улыбнулся в ответ:

— Аудишка! Спасибо, Каролинушка, за такое ласковое имя для моей старушки! Теперь и у неё двойник появился. И обе двойняшки теперь, можно сказать, чуть ли не в розыске. Даже по городу ездить опасно стало.

Они сидели в Аудишке, остановившись недалеко от дома Петровича.

— Ну, а твой встречный вопрос про то, как с большого расстояния смог этот двойник разглядеть номер машины, очень хороший. Наводит на мысль, что этот парень обладает сверхспособностями. Тебя подобная мысль не посетила?

Каролина задумчиво ответила:

— Посетила, но быстро покинула.

— А меня, вот, не покидает. Времени от того момента, как они положили глаз на мою Аудишку, до появления у Дворца спорта её двойника, прошло немного — часа три. Вроде и нормально. Но отнимем время, ушедшее на митинг у вокзала, плюс дорогу туда и обратно, отнимем время на дорогу на «пресс-конференцию» у Дворца спорта. Получим чистого времени на воплощение двойняшки Аудишки всего-то час. Совсем не густо. Не имея крутых связей в автобизнесе или каких-то сверхспособностей, сделать сие невозможно.

— Согласна. И дивлюся, як тая Маруся, — иронически улыбнулась Каролина. — Но сюрпризы сегодняшнего дня уже приучили меня верить в неординарные способности наших оппонентов.

7

Оппоненты посмотрели друг на друга, оценивая скачки активности Чёрной Ладьи, Чёрного Коня и Белого Короля. Да и динамика ходов тоже подпрыгнула вверх. Оба прекрасно понимали, что к концу Турнира скорости будут только расти.

Конь, не очень сильная фигура сама по себе, под прикрытием Ладьи вышел у чёрных на первый план, помогая атаковать Белого Короля. Об этом просто кричало Зеркало Мира танцующим тёмным пятном, обозначающим Коня. Даже несмотря на то, что Чёрная пара находилась в пассивной позиции, подопечные Люциана взяли верх над Белыми. А по сему он, как обычно в ситуациях нападения на противника, погрузился в сосредоточенность и полное молчание. А недавно закончившаяся его истерика была отчасти ловким манёвром перед атакой, дабы запутать свои следы.

Алик и Аллочка потеряли дар речи в полном смысле этого слова. И потеря длилась всё то время, пока на улицах города презентовал апокалипсис Лжеалмазов. И немудрено, ведь по распоряжению шефа они должны были свою энергию отдавать-перекачивать этому неведомо откуда взявшемуся магу.

Некто привёл его с собой сегодня утром, представил, называя именем Джимми. И вкратце объяснил новый план действий. Так неожиданно для самих себя и резко сладкая парочка перестроилась от интернет-мошенничества к реальным магическим практикам.

Этот Джимми, хоть и был американцем и разговаривал по-русски с акцентом, но когда свою внешность, лишь частично похожую на Алмазова, обратил в 100-процентное сходство с оригиналом, то и его русский стал безупречным.

Два умельца по зарабатыванию крутейших бабок по методу «не выходя из дома» — а ныне два выжатых лимона — лежали в полусознании на самой шикарной кровати самой крутой и загадочной квартиры в мире. У них уже не было сил даже поднять глаза на шефа. Даже заполучить вожделенные баксы за ненормированный рабочий день.

А в это время заголовки газетных и журнальных публикаций, реплики ведущих теле- и радиопередач дружно застрочили-закричали о покушении на доброе имя Виктора Алмазова и о реальности конца света в Новогоднюю ночь. Причём на последней теме особо прозорливые дельцы, тоже не выходя из дома, уже зарабатывали большие деньги.

Нет денег на телефоне — этот факт был обнаружен Каролиной лишь тогда, когда она вечером не смогла позвонить Маме Марии в Москву.

Москва, Мария, Женька казались теперь неимоверно далёкими. Словно из другой жизни. Из другого времени. Время… Как быстро проходит этот день. Быстрее других. Но и по событиям он самый насыщенный. Самый…

Виктор… Он тут, в Минске. Это точно! Он сегодня был там же, где и мы — на телеканале СТВ. Был немного позже нас. Он был в прямом эфире… Мы с ним находимся порой так близко друг от друга… Если бы он знал, что машина, которую скопировали эти мошенники — точная копия той, на которой я езжу в поисках его вот уже… Какой день?..

С этими мыслями Каролина сидела на кухне квартиры Марины и, допивая чай, засыпала. Девушка перешла в свою комнату, открыла книгу «Роза Мира», которую дал ей Петрович. От избытка информации уходящего дня усталость была больше обычного. Но Каролина смогла настроиться на чтение. Только на третьей странице уже уснула…

Виктор от избытка информации этого дня ещё находился в возбуждённом состоянии. Усталости не чувствовал. Обдумывал вместе с Олегом варианты дальнейших действий.

— Всё самое главное для защиты своей репутации ты уже сделал, — подбадривал друга друг. — А вот если бы не выступил с официальным заявлением, то после повторной вылазки в город твоего двойника тебя могли бы… объявить вне закона. Так что можешь спать спокойно. И встречаться во сне со своей ненаглядной.

— Вот уж точно ненаглядная — в своём земном воплощении, — заметил Виктор и попытался предвкусить грядущее сновидение.

Только уснуть он смог далеко не сразу. Да и встреча желанная не состоялась. Вместо этого снился сумбур с поиском и заменой каких-то машин.

Каролина проспала всю ночь спокойным глубоким сном, и тоже без сновидений.

Впервые за это минское время не встретились Яросвет и Светалина.

Зато состоялась необычная встреча-сновидение между Аллочкой и Аликом.

8

Утомлённые шефом, они заснули совсем не так, как обычно. Не раздевшись, не приняв душ и, уж конечно, не позабавившись в объятиях друг друга. Они уснули, как истинные труженики после изнурительного, но созидательного дня. Только у сладкой парочки день был сугубо разрушительным…

Они встречаются в зале при свечах. Кто-то, похожий на Некто, включает музыку на старом патефоне, и Алик с Аллочкой, как по команде, кружатся в вальсе. И как по новой команде, к танцу присоединяются новые пары. Аллочка с удивлением замечает, что на лицах всех танцующих одно и то же выражение лица — безразличное, отсутствующее, пустое. И у Алика — такое же, только он ещё чем-то взволнован. А вот она себя ощущает не такой, как все. Она тут как наблюдатель, как критик, и одновременно — лишняя, чужая. Она почему-то всё это осознаёт. Она почему-то сравнивает себя с булгаковской Маргаритой, находящейся на балу у Сатаны…

И вот уже все, как колонны солдат, выходят из зала и проходят по длинным коридорам, по просторным, но очень тёмным комнатам, поднимаются по лестнице, снова идут вперёд, снова поднимаются… Вся эта атмосфера напоминает Аллочке их квартиру-дворец. Но почему тут так темно? И пахнет сыростью. И какой-то скрежет со всех сторон. И идущих в колоннах становится всё больше и больше…

Вскоре ей становится ясно, что они находятся уже в подземелье. Она хочет сказать об этом Алику, шагающему впереди неё. Но с удивлением и страхом замечает, что он стал маленького роста, словно карлик или ребёнок. Она пытается его обогнать, увидеть его лицо, сказать ему хоть что-нибудь.. Но какая-то сила мешает ей это сделать.

А я тоже стану карликом? А куда мы идём? А где свежий воздух? А что будет дальше?.. Эти вопросы витают где-то вокруг неё, будто не она, а кто-то другой задаёт их кому-то. Эти вопросы настораживают.

Вдруг колонны останавливаются. И в тот же миг к ней лицом поворачивается Алик-карлик. Только это не его лицо. Это…

— Боже мой! Это ведь он, Серёжа, мой сын, — шепчет Аллочка и протягивает ему руку.

Но мальчик резко отворачивается и уходит. А в коридоре, в конце которого зажигается яркая лампочка, уже нет никого, кроме их двоих. Аллочка спешит за Серёжей, кричит ему что-то вослед. Он лишь оборачивается, глядит на неё заплаканными глазами и ускоряет шаг. Вдруг лампочка начинает мигать, как при какой-то чрезвычайной ситуации. Серёжа резко останавливается, вскрикивает и пристально смотрит вперёд. Смотрит туда, где появляется… гроб.

Аллочка, приближающаяся к Серёже, видит, что гроб открыт. Её сердце холодеет от страха. А когда она смутно вспоминает про того, кто может лежать в этом гробу, её сердце из холода попадает в пекло. И тогда Серёжа кричит, подтверждая её опасения:

— Бабушка! Бабуля! Вернись ко мне! Вернись!..

Обожжённое сердце словно вырывают из груди и рвут, рвут, рвут на части… Аллочка застывает на месте, перед глазами всё кружится, кружится, кружится… Она понимает, что падает в обморок. Падает, но успевает увидеть, что справа и слева вместо коридорных стен появились горы…

Это горы долларов, по которым, напоминая муравьёв, ползают люди, и только «Баксы, баксы, баксы!» разносится повсюду…

Аллочка подскочила с постели вся потная. Она задыхалась, как после удушья.

— Ма-а-а-ма! Ма-м-м-очка-а, — вырвалось из её пульсирующей груди.

Она огляделась вокруг себя. Первым порывом было вырваться отсюда и даже среди ночи доехать, добежать, доползти до того дома, до той самой квартирки на улице Железнодорожной, где живут её мама и сын Серёжа.

Та душевная боль, которая сразила её во сне, продолжалась. Из глаз потекли слёзы. Она подумала о том, как хорошо, что Алика нет рядом, что он не видит её в таком состоянии. Ей было не важно, где он. Главное, что она сейчас одна.

«Одна ли?.. Не наблюдает ли за мною шеф? Этот вездесущий, всезнающий Некто?.. Господи! Да кто он мне такой? Он для меня никто, этот Некто. Купил меня с потрохами. И держит на поводке. А я ведь должна была зайти к маме, к Серёженьке. Должна… Я не была у них, наверное, уже целый месяц».

Возмущение в адрес шефа и всей его команды, негодование к самой себе, презрение к этим чёртовым баксам — всё это нахлынуло, забурлило, понесло… Она вскочила, заметалась по комнатам. С каждой минутой Аллочку всё сильнее тревожила мысль, что с мамой или, не дай бог, с Серёженькой случилась беда.

Почему же раньше, тем более до работы на шефа, она не беспокоилась об этих, как оказалось, дорогих для неё людях?.. Она ещё не осознавала этого. Только удивлялась и возмущалась. Даже звонить по мобильнику Некто запретил и забрал телефоны.

Как всего лишь какой-то один сон мог так встряхнуть, так развернуть её в противоположную сторону?.. Она и это ещё не осознавала. Снова удивлялась. И соглашалась, что становится уже не той Аллочкой, безразличной ко всему, кроме собственного «Я», ничего не замечающей на своём пути, кроме престижа, выгоды, халявы. И все эти, теперь уже противные, качества в ней сильнее всего проявил он. Именно он — Некто. А уже дополняет — Алик.

Всё-таки где Альберт? Странно, что его нет?.. Смог бы он помочь мне вырваться отсюда?..

Она побежала по коридорам, по этажам. Вверх-вниз, вперёд-назад, словно по какому-то 3D-лабиринту… И вдруг… застыла от шока. Из комнаты прислуги тайком вышел он, Алик. Что именно он мог делать там и в такое время — в этом для Аллочки вопроса не было. Но сие стало недостающей искрой, чтобы взорвалась та самая бочка пороха, осевшая грузом в её душе.

Она со всех сил устремилалась к нему. Глядя на Аллочку, Алик подумал, что за ней кто-то гонится, а она — убегает. От такой неожиданной мысли он опешил, застыл на месте. А она уже кричала:

— Сволочь! Бабник! Предатель!

И прежде, чем он открыл рот от удивления, она нанесла ему такой мощный удар в челюсть, что он тут же рухнул на пол. Удар был сильным, и его тело не подавало никаких признаков жизни. Её это ничуть не смутило. Наоборот, подзарядившись после этой победы дополнительной порцией ярости, она рванулась вперёд с готовности крушить всё на своём пути…

В этот момент дверь, ведущая в сторону выхода, распахнулась, и на пороге прямо перед бунтаркой появился Некто. За его спиной стояли Саид и Джимми. Лица у всех троих были суровые, а у шефа — просто испепеляющий взгляд.

Всё это смутило яростную женщину лишь на несколько мгновений, за которые помощники Некто успели подбежать к поверженному Дон Жуану. А когда Джимми подложил руки под голову Алика, а Саид стал нащупывать пульс на его руке, глаза Аллочки вспыхнули, и она с диким криком бросилась на шефа…

Мат

30 декабря

1

Утро выдалось не просто очень снежным, а даже аномальным. Снег кружил да падал до полудня, словно матушка-природа торопилась до прощания с уходящим годом выполнить и даже перевыполнить всевозможные нормы.

Всё это, разумеется, не способствовало тому, чтобы люди активно передвигались по городу, совершая дела, которые необходимо закончить в году уходящем. Вот и машина Николая Петровича застряла в снегу, когда он второй раз за это утро звонил Каролине.

Её ангел-хранитель, конечно, сумел поднять настроение своей подопечной, которое было не на высоте после цепочки разочарований: сновидение её не посетило и встреча с Яросветом не состоялась, погода не даёт выбраться в город, день может пройти совершенно без какого-либо полезного результата, появилась мысль возвращаться в Москву сегодня и встретить Новый год там. Последнее стало следствием минутной слабости — признания того, что Виктора встретить в Минске ей не суждено.

Да и сам Виктор пришёл к подобному выводу — вернуться в Питер до Нового года. Отсутствие привычного сновидения с самой важной в его жизни встречей отразилось на нём эффектом уныния.

— Неужели, Витюша, ты думал, что этот сериал будет бесконечным? — высказал Олег вслух то, что у друга было на уме.

— Я всё ещё надеялся, что встречусь с этой загадочной девушкой не во сне, а на улицах Минска до окончания этого сериала…

Не сериалом, но аттракционом мог бы вполне назвать Люциан то, что совершенно неожиданно произошло на Шахматном поле. Чёрная Королева устроила чуть ли не мат своему Королю. Вмешательство самых активных фигур чёрных — Ладьи, Слона и Коня — обернуло всё это безобразие в шах. Мол, отделались малыми жертвами. Однако позиции чёрных в энергетическом плане были быстро утеряны. И очень чётко это показывало Зеркало Мира. Перевес сил сместился в сторону белых.

Люциан был в шоке, убедившись, как управляемая им комбинация может быстро выйти из-под контроля, если участвующая в ней фигура перестраивает установленный ход своих мыслей-эмоций — механизм действия энергий насилия мгновенно «ломается».

Христоний, предвидя такой поворот, очередной и нелишний раз оценил преимущество свободы перед насилием, силу сотворчества с подопечными. Но теперь необходимо сконцентрироваться для новой защиты, ведь чёрные не будут лить слёзы. Они уже делают новые ходы…

Весь этот спад как-то по-особому подействовал на Люциана. Спящий в нём охотник за энергиями пробудился и затрепетал. Назревала очередная истерика Люциана под личиной колкой сатиры.

2

Хоть смейся, хоть плачь, но вся яростная атака Аллочки обернулась слезами в подушку.

Некто оказался непробивным. Когда она набросилась на него, шеф сверкнул своим орлиным взглядом и с лёгкостью ушёл от её удара. Перехватив руку нападавшей, он со всей силы сжал её и начал свой магический монолог. В его голосе звучал всё тот же деловой тон Работодателя, но она слышала и коварные интонации Победителя, и судьбоносный глас Властителя проданных душ.

— Поздно! Твоя мать уже мертва. А вот помочь твоему сынишке, который сейчас в приюте, можно. И можно только с нашей помощью! — подытожил Хозяин.

Аллочка хотела крикнуть ему, что не верит им и не нуждается в их помощи. Но не могла произнести ни одного звука, словно рука Некто сжала не только её руку, но и весь голосовой аппарат.

Он смотрел на неё так пристально, что Аллочка не сомневалась в том, что шеф сканирует всю её восставшую душу. И словно в подтверждение этому Некто, освободив её руку, сказал:

— Ты нас недооцениваешь. Видишь, мы оживили твоего Котика.

Аллочка вслед за ним посмотрела в сторону Саида и Джимми, колдовавших над Аликом, который уже дышал.

— Мы ещё можем успеть вырвать из лап смерти и твою мамочку, хоть не мы виноваты в её кончине, — продолжал шеф, смягчая тон. — Да и ты не виновата. Это время отметило ей такую участь. Не так ли?.. Время и старость, что, в принципе, одно и то же. Но… мы в силах повернуть время вспять. Только нам нужна твоя помощь. Именно твоя. Понимаешь?

Его слова стали действовать на Аллочку гипнотически. Уже хотелось со всем соглашаться. Соглашаться и считать Некто и его команду непобедимыми и всемогущими. Да, она осознавала, что сама способствует его победе, сама сдаётся. Она не была довольна тем, что подчиняется его воле. Она пыталась решить вопрос: воспользоваться ли его услугами по спасению мамы и сына, попадая в ещё большую кабалу, или же сопротивляться до конца и…

«А что я смогу сделать против него, против их всех?.. Я была, как во сне, работая на шефа… Вся моя жизнь после развода с мужем была сплошным сном», — поток мыслей ускорился и взбодрил её сознание.

«Нет, только я виновата в беде, настигшей маму и Серёжу… А ведь я сама и есть та самая беда. Беда в их жизни. Боже!..».

И всё же шагом к победе над этой бедой и даже над командой Некто было то, что она обо всём этом стала думать. И никто, даже сам Некто, мигом уловивший такую перемену в своей подчинённой, никто кроме её самой не может запретить ей анализировать себя, критиковать себя.

Вот и шеф анализировал. Но не себя, а странные вибрации, исходящие от Аллочки. Эти вибрации были выше обычных.

«Это плохой знак. Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы она оставалась под моим контролем. Снова менять Королеву, да ещё в конце Турнира — колоссальная опасность…»

Да, Некто был почти единственным из игроков-фигур на Земле, знавших о проведении Турнира, и единственным, кто знал, что все они — его участники.

Почти единственным, потому что Турнир (вернее, отдельные его эпизоды) видел Виктор Алмазов в одном из своих снов семилетней давности, благодаря чему и появилась та самая картина «Шахматный дуэт. Ангел и Демон», а затем и весь цикл «Боги и люди». В ту пору Арафей (разумеется, инкогнито) позаботился о том, чтобы Виктор во сне попал в поток вибраций информационного поля Нейтрального пространства и увидел те моменты Турнира, когда Христоний и Люциан проводили вторую встречу. Так светоносцы готовили одного из претендентов на миссию Белого Короля в грядущем Турнире.

Почти единственным, потому что к осознанию истинной сути всей этой истории приближался Николай Петрович. Благодаря своим метафизическим навыкам, он догадывался, что такие системные сны его подопечной, где она встречается с одним и тем же «персонажем», с которым не получается встретиться на земном плане, плюс все эти события последних дней, проявившие деятельность целой группировки против Виктора Алмазова — всё это свидетельствует о каком-то особом, выходящем даже за рамки типичных потусторонних процессов, противостоянии сил Света и Тьмы.

3

Итак, Некто был почти единственным. Поэтому мыслил на уровне Турнира. Он был на Земле самым зрячим из темноликих — был глазами не только Люциана, но и Гаунгра. Он был в десятки раз сильнее всех чёрных душ-фигур вместе взятых. Он, по своей сути, и являлся тем самым Королём — Лидером, — обязанности которого повисли на Алике. Но Правила не позволяют носить титул Короля дважды.

Дважды, ибо в прошлый раз он уже был Чёрным Королём. Но, как и Алик в этот раз, был Королём, не знающим о Турнире. После проигрыша темноликих, Ян (так звали в том воплощении нынешнего Некто) не мог найти себе места, впал в глубокую депрессию и додумался до самоубийства. После кончины, как и все подобные грешники, он попал в мучительные миры нисходящего ряда, откуда его после долгих стараний вытащил и приблизил к себе Гаунгр. Но только для того, чтобы как можно скорее вернуть своего подопечного на Землю. И вернул.

Родившись в Израиле, в бедной еврейской семье, под именем Измаил, он рано стал работать, помогая отцу в виноделии. С тех пор дела родителя пошли в гору и уже через полтора года семья вернула все свои долги и стала богатеть. Причём, время было сложное: после Второй мировой войны. Кстати, в то время Хозяин усерднее всего курировал Иосифа Сталина. Вождь и учитель советского народа был для Гаунгра проектом номер один.

Итак, отец Измаила радовался удаче и догадывался, что её принёс на порог его сын. А сам юноша тогда ещё даже и не мог себе вообразить, что кто-то из Тёмного мира помогает через него, Измаила, его семье. Да и не просто кто-то, а сам Гаунгр Многоликий. Только после двадцати лет от роду Измаил начал осознавать это, когда некто под именем Модифéн (созвучно с арабским «хозяин») стал являться к нему во снах. И происходило сие буквально один раз в год.

На момент первого явления семья Измаила была одной из самых богатых в городе. Их вино пользовалось большим спросом не только в Израиле, но уже и за его пределами. Рос и ассортимент продукции. А в один прекрасный день глава дома и семейного бизнеса, глядя на своих перегруженных работой наёмных тружеников, окончательно решил основать собственный завод.

Когда Гаунгр-Модифен явился в третий раз, он потребовал от Измаила возвращение долга за потраченную энергию Тёмного братства на процесс обогащения его семьи. В общем, пришло время платить по счетам. И даже с процентами.

Следующую цепь непристойных событий нет смысла описывать. Стоит лишь заметить, что Измаил стал тем сосудом, благодаря которому темноликие качали, словно нефть из скважины, ежедневные потоки негативной, чёрной энергии. В итоге, наш герой погружался всё глубже во все тяжкие. Правда, на два удовольствия в его жизни Гаунгр вскоре наложил запрет: чревоугодие и прелюбодеяние, дабы к новому Турниру содержать в целостности и сохранности свое человекоорудие — физическое тело Измаила. Он, было дело, попробовал сопротивляться, нарушив пару раз запреты. Но получил такой незамедлительный урок от Хозяина, что уже больше никогда не помышлял о непослушании.

Вот и получилось, как это ни парадоксально, что главный искуситель всех времён и народов отучал своего подопечного от греховных состояний…

В дальнейшем, применяя тот же метод воздействия, Некто запретил Аллочке и Алику делать всё, что мешало бы их умам и физическим телам быть в тонусе максимальной работоспособности: употреблять любые наркотики, в том числе алкоголь. Даже запрещалось иметь половые связи друг с другом больше одного раза в сутки, а в этом плане у парочки проявлялся нездоровый интерес. Изменив Аллочке, Алик нарушил сей стратегический запрет.

С другой стороны, в задачи и Гаунгра, и Некто не входило обращать внимание (это ведь не школа ангелов) на то, что коварные помыслы и деяния по отношению к другим людям разрушают и ум, и тело, и душу. Разрушают не так заметно, чем вышеупомянутые «радости» жизни, но более изощрённо.

Итак, парадоксы продолжались. К моменту восьмого явления Хозяина, его ещё недавно устрашающе блудный сын уже готовился принять сан католического священника. А было Измаилу тридцать лет отроду.

Тут стоит упомянуть о том, что конфликт Измаила с отцом — по причине его отстранения от семейного бизнеса — стал главной причиной ухода сына из отчего дома. В результате не очень продолжительных, но изнурительных скитаний, испробовав свои силы в морских плаваниях и магических заклинаниях, он оказался на польской земле у ворот заброшенного костёла…

— Зачем ему нужна эта религия? — недоумевал отец, узнав об участи сына.

— Для жизненного опыта, — ответил бы тот, если бы был рядом.

— Для возвращения долгов, — рассмеялся бы Хозяин…

Впрочем, Гаунгр, действительно, излучал нечто похожее на смех, довольствуясь возврату потраченной энергии. Во-первых, Измаил привил всем многочисленным членам своей семьи алчность и тщеславие. Во-вторых, винная продукция их завода, хлынувшая потоками по всему миру (даже сам Иосиф Виссарионович Сталин вкусил эти вина), влила свою лепту в спаивание-одурманивание народонаселений и их поколений. Такими людьми легко и управлять, и манипулировать. В-третьих, внедрение в одну из ведущих религий мира посредством Некториона (такое имя взял себе Измаил после принятия сана священника) давало Гаунгру новые возможности намешать в эту святую чашу свои ядовитые приправы. Но…

Но Хозяин не забывал о цели главного проекта — подготовить своё человекоорудие к очередному Турниру. Поэтому уже через четыре с половиной года после перерождения Измаила в Некториона сей влиятельный епископ исчез из обители также неожиданно и резко для прихожан, и даже для самого себя, как и появился в ней. Останься он ещё хотя бы на день, был бы уличён, разоблачён и, возможно, покалечен. Ибо противоречия его деяний через край уже полились.

Ну а накануне, когда Хозяин, говоря по земному, посчитал расходы и убытки от предстоящей трансформации Некториона из смыкающегося кольца католичества, то явился в очередной раз к своему посланнику — уже не во сне, а во время его молитвы за своих прихожан на службе в костёле — и потребовал… отцеубийства.

К тому времени отец уже сделал всё, что мог для развития своего предприятия. Вокруг него маячили конкуренты — более выгодные для Гаунгра души… В общем, Некторион, заглушив в себе робкий голос сомнения, исполнил волю Хозяина. Кармические узлы сего семейства завязались ещё туже, а сам вершитель всех бед (уже под именем Некто) удалился весьма далеко и уже навсегда от порога отчего дома, ставшего ему чужим.

Главной задачей путешествующего по миру Некто стало усиленное развитие своих магических способностей. На них, оценивая судьбоноснейшее значение Третьего Турнира, Хозяин делал большую ставку. Однако попутно, закрепляя приобретённые навыки, наш антигерой успевал оставлять свои тёмные пятна на страницах истории. Ну, например, был одним из зачинщиков-идеологов холодных войн, мирового терроризма, цветных революций и прочих деструктивных измышлений, реализованных на практике. Словом, чем не Антихрист во плоти?..

Во плоти, но в тени. Ибо после истории с Некторионом он стал человеком-невидимкой во всех смыслах этого слова. Помогала магия. Разумеется, чёрная. Мастер-классы от самого Хозяина усвоились на «отлично». Более того, в магических практиках Некто (теперь это имя, усечённое от Некториона, для него стало самым подходящим) ощутил-откопал талант. Талант владения энергиями-материями. Скажем больше: он был в гуще этих потоков. Стал чуть ли не лучшим экспертом во всей Вселенной, превзойдя в некоторых аспектах даже своего учителя.

Так стоит ли удивляться тому, что Некто подвластны тайны чёрной магии? Ему было очень даже не сложно проделать фокусы с квартирой-дворцом, двойником Алмазова и с копией машины Николая Петровича. Было бы только необходимое количество энергии. Остальное — дело техники.

Вот какому монстру под маской интеллигента, какой непробивной стене пыталась сопротивляться амбициозная медсестра, ставшая по стечению обстоятельств Чёрной Королевой. Но! Будь отрезвлённая Аллочка готовой к катарсису, она получила бы поддержку свыше.

4

Узнав о готовности Каролины уезжать домой, Николай Петрович взвесил все нюансы и пришёл к выводу — и даже прочувствовал, — что встреча его подопечной и Виктора должна состояться и на земном плане. Реальность этой встречи он оценил, когда утром в машине услышал по радиоприёмнику информацию о том, что сегодня в полдень Виктор Алмазов будет в прямом эфире на радиоканале «Культура».

— Используй такой шанс, дочка, — говорил он Каролине по телефону. — Всё-таки ситуация изменилась. Теперь, когда Виктор вынужден обнародовать своё нахождение в Минске, он стал доступнее.

Каролина согласилась. Но билет забронировала — на завтрашний дневной поезд. Было только одно свободное место. Словно знак судьбы…

— Как ни странно, но остаётся только поезд. Да и то два билета из брони. И только на завтра. Так что, Витюш, не обессудь, — сообщил Олег по пути в Дом радио. — Твой любимый Аэрофлот в связи с неблагоприятным прогнозом отменяет все рейсы с восемнадцати ноль-ноль и не сможет сэкономить наше с тобой драгоценное время.

— Как ни странно, но погода стала спокойнее. Снег идёт мелкий. Не верится, что этот прогноз оправдается.

— А я вот думаю, оправдается ли то, что ты согласился на этот радиоэфир? Я уверен, что радийщики своим слушателям уже все уши прожужжали, что ты сегодня будешь их гостем. Представляешь, какой может быть ажиотаж не только у радиоприёмников, но и у Дома радио?

— Этот ажиотаж может быть скоро и у нашего дома.

— Это ты про папарацци, который к нам сегодня подкатывал?

— Да, по-моему они там начинают устанавливать круглосуточное дежурство.

— Я тоже про это подумал… Да, дружище, пора нам как можно скорее покидать этот дивный город.

— Я что-то опять стал волноваться за картину. Портрет Светалины я ещё больше воспринимаю как моё самое большое богатство. И чтобы оно не попало в поле зрения папарацци, и чтобы они нас с тобой не достали, и чтобы у правоохранительных органов в последствии к нам было меньше вопросов, я хочу в прямом эфире на радио сделать ещё одно и, надеюсь, последнее заявление на тему вчерашних событий.

После этих слов Олег свернул на обочину и остановил машину. Он повернулся лицом к другу и сказал очень вдумчиво, с оптимизмом в голосе:

— Витя… Я вижу, что ты расстроен. Твои надежды на встречу с этой девушкой не оправдываются. Но я не говорю «не оправдались». Я верю в твои надежды, в их осуществление, потому что ты всё задуманное всегда доводишь до конца. Поэтому ты расстроен не как слабак, а как талантливый человек Виктор Алмазов, который скоро восстановит силы после всех этих передряг. Так ведь?

— Так, дружище, так! Спасибо тебе за всё! Эта поездка стала хорошим экзаменом для нашей дружбы. Так ведь?

— Так, дружище, так!

Некто и его команда — Саид, Джимми, Алик и Аллочка — ехали в машине, сидя на хвосте у Виктора и Олега.

Каков был план действий?.. Вариантов было несколько. Шеф уже просчитал каждый из них. Но момент выбора откладывал, словно ожидал какого-то сигнала.

Аллочка же была уверена, что Некто уже давно всё спланировал. Иначе зачем ему брать с собой всех четверых?

«Да просто тебе и Алику больше делать нечего. Виртуальные задания закончились ещё вчера», — вдруг ответил ей какой-то внутренний голос (то ли её, то ли самого шефа).

В эти мгновения состояние Некто было предельно сосредоточено. Он посмотрел в сторону Саида. Обменявшись взглядами, они оглянулись назад, где сидели остальные. Шеф и Саид переглянулись с Джимми. Все трое кивнули друг другу в знак согласия.

В этот момент у Аллочки пробежали мурашки по телу, а у Алика закружилась голова. Оба вдруг ощутили резкую усталость. И их стало сильно клонить ко сну, а машина шефа вдруг припарковалась…

Дом радио был близко. Отъезжая от очередного светофора на перекрёстке, Олег в продолжение начатой темы о Светалине хотел сказать другу о том, что она стала частью самого Виктора, и это многого стоит. Но вдруг резкая сонливость выбила его из колеи. Олег успел вырулить машину к обочине и увидеть, что Виктора тоже клонит ко сну…

Каролина и Николай Петрович так и остались сидеть в машине. Людей перед входом в Дом радио, ожидавших появление Алмазова, было много. Где тут было лучше встать, чтобы подойти к нему?

Она прекрасно понимала, что лучше всего попытаться поговорить с Виктором после эфира, но, как посоветовал Петрович, не будет лишним и до эфира уже быть у Дома радио.

Каролина снова задумалась о том, что же сказать Виктору. Как он прореагирует на обратившуюся к нему незнакомку?.. Насколько этот человек не становился бы для неё дорогим, ситуацию первой встречи, когда девушка инициирует своё знакомство с VIP-персоной, она воспринимает нелепой.

И вдруг её стало клонить ко сну. Резко. И сильно.

«О, нет. Вздремнуть я не могу сейчас. Не могу…» — подумала она. Но, не успев сказать Петровичу, чтобы не давал ей дремать, заснула. А через несколько минут отключился и Петрович, хоть и было его сопротивление сонливости самым стойким…

5

Христоний и Люциан переглянулись. Затем вновь посмотрели на Шахматное поле, перевели взоры на Зеркало Мира. Снова переглянулись…

— Значит, Переход, — негромко сказал Люциан, словно себе самому.

— Да. Переход, — молвил старец, устремив сосредоточенный взор мимо фигур. — Тот самый случай. Первый раз за всю историю Турнира.

Они говорили о Переходе основной линии Турнира с земного плана на тонкий уровень — в пространство сновидений, созданное Чёрной Ладьёй. Эта фигура смогла так «запрограммировать» энергетические потоки, что сие стало возможным. Все участники Перехода попали в это Пространство Х (именно так назвал его Некто).

Возникшая ситуация вызвала у Люциана, мягко говоря, растерянность, перерастающую в бурю недовольства. Оказывается, Чёрная Ладья взяла на себя функции не только Короля, но и самого Ведущего партии, — то есть Люциана — и против его воли направила фигуры на новую комбинацию.

Взгляд Христония подтвердил, что такое возможно. Ибо, согласно Правилам Турнира, если фигура на поле, за исключением Пешки, становится по своей энергетике сильнее, дальновиднее Ведущего и инициирует Переход, то имеет право на верховодство.

Недовольство Люциана, в котором смешались чувство ущербности, обида и гордыня, выбило его из колеи. Эта выходка Ладьи была похлеще одиночных вмешательств Слона (Зельвеса) и Аллахсы. Люциан вскочил. Прошёлся взад-вперёд. Снова сел и — в высшей точке своего напряжения — ударил ладонью по игровому полю.

Затем он резко встал и мигом оказался у Зеркала Мира.

— Лихо! Лихо действуешь! — шипел-посмеивался Люциан, глядя на душу-пятно Чёрной Ладьи.

Он уже не контролировал себя.

Христоний зорко наблюдал за оппонентом. Старец был готов вмешаться и помочь только при крайней необходимости. Дабы не навредить.

Люциан злорадно рассмеялся и продолжил:

— Браво, Некто Всемогущий! Приближённый к Хозяину. Ха-ха-а!.. Ваш дуэт всегда великолепен! Браво!

Понимая, что ненависть к этому Некто, да и ещё и к самому Хозяину, не пройдёт ему, Люциану, даром, он продолжал своё восстание порывом покончить с Тёмным миром, и, пройдя все необходимые стадии искупления вины перед Мирозданием и его Творцом, быть принятым в число светоносцев. Переворот, созревавший в его помыслах, и ускорившийся по причине другого переворота — на Шахматном поле, — оставался для него самого неожиданностью.

«Но могу ли я не довести партию до конца?» — пронзила всё его существо эта мысль.

Нейтральное пространство судорожно замигало чёрно-белыми пятнами, а Христоний, словно сей вопрос был адресован к нему, сказал:

— Люциан, тут, в Нейтральном пространстве, каждый из нас имеет право покинуть Турнир в любой момент. Но если нет достойной замены Ведущему, тогда его команде засчитывается поражение.

Люциан усмехнулся и грустно произнёс:

— Достойная замена нашлась… Я тут, действительно, лишний.

— Сложность ситуации в том, что ты должен принять окончательное решение незамедлительно. Прямо сейчас.

6

Она видит впереди Остров и приближается к нему.

— Светалина! — слышит она окрик и замечает, что рядом, справа, появился подземный переход — это спуск в метро («Его ведь раньше тут не было»).

Там стоит Яросвет. Это он звал её.

Светалина поворачивает в его сторону, но, обернувшись, замечает, что на мосту появился мужчина. Она приглядывается и видит, что это тоже Яросвет. У него что-то в руках («Кто есть кто?»).

Светалина в растерянности. Она внимательнее всматривается в мужчину, стоящего у входа в метро, но его лицо уже в тени. Тогда девушка смотрит в сторону моста. Тот мужчина машет ей рукой, а во второй руке он, оказывается, держит лист бумаги («Это ведь мой портрет! Тот самый!»).

Она и чувствует, и понимает, что мужчина на мосту — он уже идёт к ней навстречу — это настоящий Яросвет.

Лжеяросвет, стоящий у спуска в метро, исчезает. Но она и Яросвет настоящий почему-то не идут на Остров, а спускаются в метро. Они идут обнявшись, они радуются встрече с особой теплотой. Ступенька за ступенькой…

И вот их взору открывается платформа. Там много людей. Светалина удивляется, почему никто не спускается в метро вместе с ними («И почему никто не поднимается вверх, чтобы выйти отсюда?»).

Светалина и Яросвет, держась за руки, проходят к середине платформы. Они видят на лицах людей беспокойство и понимают, что пришли сюда для того, чтобы оказать очередную помощь («Но кто из окружающих нуждается в ней?»).

Яросвет тоже замечает, не только беспокойные, но и обозлённые, даже враждебные лица людей. Светалина обращает внимание на то, что среди присутствующих есть дети. Один из них вышел из-за спин людей и, оглядываясь по сторонам, начинает плакать.

Светалина и Яросвет смотрят в глаза друг другу. Они ощущают, что им придётся нелегко — сложнее, чем обычно — в осуществлении своей светлой миссии. Они сильнее сжимают руки друг друга, и это символизирует готовность к действиям, веру в успешный исход.

Мальчик плачет сильнее. Он кого-то зовёт. Но все безучастны к нему. И только шёпот повсюду:

— Поезд…

— Будет ли поезд?

— Последний поезд…

— Поезд…

— Последний…

Светалина подходит ближе к мальчику. Яросвет идёт за ней, внимательно оглядываясь по сторонам.

— Ба-а-бушка-а!.. Ма-а-ма-а-а! — слышит Светалина сквозь слёзы мальчика («Так он потерялся?»).

Людей становится всё больше и больше («Откуда они появляются, ведь ни по ступенькам, ни по эскалатору, который с противоположной стороны, никто не спускается?»).

— Поезд!

— Последний!

— Успеть!

— Успеть! Иначе — конец.

— Конец…

Светалина садится на корточки перед мальчиком и обращается к нему:

— Ты пришёл сюда с мамой? И с бабушкой?..

Он мотает головой влево-вправо, словно отвечая «Нет».

— Как тебя зовут?

— Серёжа-а-а-а-а…

Его растянувшееся «а» переходит в слабый вой сирены.

От неожиданности Светалина вздрагивает. Яросвет, чувствуя приближающуюся опасность, подходит вплотную к Светалине и кладёт ей на плечи свои руки, продолжая осматриваться по сторонам («Если приедет поезд, будет огромная давка. Будет паника. Неимоверная»).

Людской гул смешивается с усиливающимся воем сирены.

— Поезд!

— Последний!

— Успеть!

— Неужели конец?..

— Конец света…

— Апокалипсис…

— Тот самый…

Все звуки — один протяжный вой. В нём уже слышен гудок приближающегося поезда. Толпа сгущается на платформе только в одну сторону следования состава, ведь это конечная станция.

Светалина стоит, уже прижавшись к Яросвету («А почему надо обязательно куда-то ехать? Почему нельзя выйти из метро?.»), а к ним толпа прижимает мальчика.

— Конец света…

— Апокалипсис…

— Тот самый.

— Это он…

— Да, он…

— Да, Алмазов, Алмаз.

— Алмаз беду напророчил.

— Нагнал на нас Апокалипсис…

И в этот миг раздаётся пронзительно-громкий хохот:

— Да! Ха-ха-ха! Это я! Я!..

На плечи людей залезает мужчина в белом атласном костюме. Черты его лица такие же, как у Яросвета.

— Я вас предупреждал! Предупреждал! А теперь поздно! — продолжает двойник. — Поздно! Только этот последний поезд теперь может помочь. Помочь тому, кто успеет…

Светалина не выдерживает своего бездействия и кричит:

— Люди! Люди! Чего вы ждёте? Зачем вам этот поезд? Выходите из метро! На улицу! На улицу! Смелей!

Она разворачивается, чтобы показать пример, но двойник ещё громче хохочет и кричит:

— А ведь выход замурован! Всё замуровано-но-о-о! Всё-о-о!

Яросвет и Светалина пытаются разглядеть, что произошло с выходом из станции. Он действительно завален какими-то глыбами. Другие люди тоже замечают это. Кто-то, словно ребёнок, начинает плакать. Паника нарастает.

— Алмаз! Вот Алмаз! — раздаётся крик из глубины толпы. — Это он виновен в наших муках!

— Это он!

— Он!

Все вокруг стоящие смотрят почему-то ни на мужчину в белом костюме, а на Яросвета.

— Он это, он!

— Хватайте его! Хватайте!

Вслед за взорами к Яросвету устремляются руки. Руки озлобленной толпы. Светалина спешит помочь ему. Она машинально вытягивает руки вперёд («Пусть лучше меня терзают»).

В руках Светалины оказывается её портрет — тот самый. Его совсем неслучайно держал в руках Яросвет перед спуском в метро. Теперь портрет защищает своего создателя с помощью мощного потока света, образовавшего вокруг Яросвета и Светалины спасительный круг.

Командор (таковы в этом Пространстве образ и имя Некто) морщится от неожиданной преграды. Он находится в укрытии (чем не командный пункт?), которое невидимо остальным. Он же видит всё. Он оценивает возможности портрета как универсальной защиты светоносцев («Что ж, лёгкую победу мы не заслужили»). Он хочет поскорее узнать, насколько хватает мощности этой защиты («Они уже использовали, причём очень эффектно, этот портрет и в качестве оружия против нас»).

Командор отзывает того, в ком Белая пара раскусила Лжеяросвета, то есть Кандидата (образ и имя Джимми, означающее в прямом смысле то, что его кандидатура наиболее подходящая на «трон» Короля в следующем Шахматном Турнире), и выпускает нового «игрока» (чем не скамейка запасных?) — это Дали (прозвище Алика оказалось действенным).

Светоносный круг спасает Яросвета от разъярённой толпы. Но защитная сила портрета не может быть бесконечной, ибо всё в Мироздании требует подзарядки новой энергией (портрет заряжается только в состоянии покоя).

Видя, что защита ослабевает, Яросвет и Светалина переглядываются. Экстренность ситуации учит их понимать друг друга с полувзгляда. Они решают попробовать взлететь над толпой. У них это получается… А Дали, подогнавший поезд в надежде, что ринувшая к нему толпа сметёт со своего пути Светалину и Яросвета, опаздывает всего лишь на несколько мгновений…

Командор морщит лоб. Его недовольство растёт («Эта парочка словно неуязвимая»). Потраченные объёмы энергии пока не оправдываются.

Он не может просчитать ходы вперёд, не зная всех защитных средств Белой пары.

Паника под ногами Яросвета и Светалины перерастает в кульминацию. Столпотворение у вагонов, давка, ругань, стоны, плачь, покалеченные тела…

Он и она продолжают парить над этим безумством («Чем не конец света?»). Они переглядываются. Яросвет пытается просчитать дальнейшие действия («Доступны ли нам ещё какие-нибудь сверхвозможности, кроме энергий портрета и силы полёта?»). Светалина сожалеет, что они ничем не могут помочь ни одному из этих несчастных («Иначе, зачем мы тут?»). Никому, может, лишь кроме этого плачущего мальчика («Где он? Проник ли в вагон?»).

Светалина замечает его, Серёжу, прямо под собой, лежащим на полу лицом вниз и закрывшим голову руками. Не переглядываясь с Яросветом, она устремляется к бедному ребёнку («Если он жив, его можно поднять — взлететь вместе с ним и спасти…»).

Светалина трогает Серёжу за плечо, называет его по имени, нагибается к нему, слушает его сердце. Мальчик поднимает голову, переворачивается и тянет к ней свои руки. Она протягивает ему навстречу свои, намереваясь взлететь поскорее. Но…

Но что-то странное происходит в тот момент, когда Светалина касается его руки. Вокруг резко темнеет, плач мальчика перерастает в женский смех…

И вот она видит перед собой женщину. И длится это лишь пару мгновений. Незнакомка со всех сил тянет Светалину на себя и… Снова перед её взором — мальчик. Но сама она словно в невесомости, в каком-то длинном коридоре…

Яросвет подлетает к Светалине. Но она падает, теряя сознание. И вот он уже держит её бездыханное тело. А мальчика рядом почему-то нет.

Командор ликует. Ликует! Ликует впервые за всё это время нахождения в Пространстве Х. Аллочка в образе Серёжи сработала отлично («Но где же она и эта Белая Дева? Где две Королевы? Почему не появляются?..»).

Давка, паника при погрузке в вагоны не прекращается. Всё это лишь усиливается, когда начинают трескаться стены и потолок станции. На людей падают пыль, осколки плит.

Переполненный поезд не может уехать, пока не закроются двери. А открыты они из-за того, что люди, не протиснувшиеся в вагоны, висят друг на друге в прямом смысле слова.

И тогда происходит нечто более дикое. Находящиеся в поезде выталкивают тех, кто мешает закрытию дверей. Всеобщая давка только усиливается. А поезд с открытыми дверями вдруг начинает ход.

На это обращает внимание Яросвет. Он взлетает на руках со Светалиной в надежде найти выход наружу в одной из дыр, появившихся в потолке («Что они творят? Куда отвезёт этот поезд? В рай? Или прямо в тупик — в ад?»).

Светалина не приходит в чувства, но Яросвет почему-то уверен, что она скоро очнётся. Он обнаруживает, что одна из дыр ведёт наружу. Но покинуть метро не спешит («Для чего же всё-таки мы попали сюда? Узнать, что не всегда способны помочь?»).

— Нет! Не для этого!

От неожиданности Яросвет вздрагивает, оборачивается и видит человека в униформе с надписью «охранА». Он молод и бодр. Его голос звучит спокойно и уверенно. От него исходит живительная сила.

Охранник (это имя и образ Николая Петровича) продолжает:

— Если ты уйдёшь отсюда, не будет поражения для нашей команды, но и победы над нашим противником тоже не будет.

— Да! Да, ты прав! — отвечает Яросвет, словно уже не первый раз беседует с ним на эту тему. — Я возвращаюсь. А как же Светалина?

— Оставляй её на меня. Ты же знаешь, что она не погибла. Но не знаешь, что её астральное тело притянула-украла одна из прислужниц Властителя тёмных. Я попытаюсь найти следы Светалины.

— А что должен делать я в метро, где обезумевшие люди давят друг друга?

— Попытаться образумить кого-нибудь из них. Того, кто услышит тебя и сможет преодолеть свой страх. Пусть даже это будет всего один человек…

Проходит лишь несколько мгновений, а Яросвет уже приземляется на станцию метро. Его взору представляется ещё более ужасная картина, чем прежде. Покалеченными людскими телами усеяны платформа и рельсы. А поезда нет («Кого же тут призывать к разуму?»).

Яросвет понимает, что люди падали на рельсы в момент убытия поезда со станции. Он видит, что на станции появляются новые пассажиры. Они ведут себя спокойно, словно нет вокруг них растерзанных тел («Новые пассажиры их просто не видят?»).

На несколько мгновений свет меркнет, а когда появляется, то уже и Яросвет не видит ни одного свидетельства недавней катастрофы. Пассажиров уже много… Картина напоминает ему всё то, что было на этой станции, когда они со Светалиной спустились сюда («Ага! Всё сначала. Новый дубль»).

В этот миг Яросвет видит перед собой знакомый образ — это Арафей («Учитель!»). Ещё миг — один, второй. Они смотрят друг другу в глаза, и видение исчезает. А Яросвет успевает принять посыл Учителя: «Ты должен не допустить повторной трагедии! Иначе — конец. Настоящий конец».

Опасность, заложенная в последней фразе, ещё больше мобилизует силы Яросвета: «Если Учитель говорит, что я ДОЛЖЕН, значит, мне это под силу…».

7

Зеркало Мира напоминало новогоднюю ёлку, на которой чаще гасли разноцветные огоньки, чем загорались новые.

Ситуация на Шахматном поле стала самой динамичной за всё время проведения Турнира. Белые, получив шах (комбинация против их Королевы), осели в глубокой защите, потеряли всех своих Пешек (Чёрных стало больше, чем Белых). Чёрные нападали отчаянно. И даже выход Люциана из игры не помешал этому.

Он — уже не совсем темноликий, но ещё далеко и не светоносец — оставался в Нейтральном пространстве. Ждал своей дальнейшей участи и продолжал осознавать происшедшее.

Обязанности Ведущего партии полностью перешли к Некто.

Христоний ощутил жалость к своему уже бывшему оппоненту — впервые за все столетия их «сотрудничества». Но сие чувство быстро переросло в мощный посыл — в поддержку Люциана-революционера со стороны старца. А помогла Христонию, силы которого растрачивались уже быстрее, найти для этого дополнительную энергию стремительно растущая активность Белого Короля.

У Яросвета получается защитить себя от выпадов Кандидата и избежать нападок толпы. Ибо смог раскусить манёвр противника («Толпа нападёт на меня, а не на этого двойника, даже если он не будет указывать людям в мою сторону»): ими управляет его негатив («Негатив к моей персоне»). Яросвет, обостряя спавшие в себе раньше возможности, ощущает этот поток неприязни в буквальном смысле, словно на физическом уровне, и перенаправляет его в сторону самого двойника… Эффект неожиданности срабатывает. Кандидат, видя развернувшуюся толпу, теряется — зависает… Пытается защищаться. Но Командор вовремя «вытаскивает» его отсюда…

Яросвет незамедлительно старается объяснить людям, что этот и любой другой поезд не могут увезти их от конца света.

— Конец света зарождается в душе человека: слабого, обозлённого, разрушающего себя и окружающее пространство. Взгляните в свои души! Прислушайтесь к себе! Ваши сердца будоражит открытость общей панике. И именно она безжалостно губит вас самих и всё вокруг. Закройте же эту лазейку! Откройте свой разум!..

Командор не может вычислить с точностью, в какую временнýю и пространственную дыру ускользнули Королевы. Создавая Пространство Х не просто быстро, а стремительно, он не успел обустроить прилегающие к нему «районы».

На поиски беглецов Командор отправляет Сыщика (образ и имя Саида), а сам полностью переключается на «ожидание» поезда…

Аллочка понимает, что она заблудилась во всех этих пространствах. А вместе с ней — и эта особа, которую взяла в заложники («Ускользнуть от шефа! Ускользнуть!..»). Две Королевы бегут по какому-то лабиринту, беседуя о смысле-бессмысленности этого побега. А за своими спинами они слышат что-то похожее на шаги, словно кто-то догоняет беглецов.

8

А на земном плане уже начинался новый день — последний день в году. Было около четырёх часов утра.

Всё вокруг в столице Беларуси было как обычно. Всё — даже приближение кульминации новогодних торжеств. Кроме самого незаметного: людей, спящих в трёх машинах, припаркованных в разных местах недалеко от Дома радио.

Эти три иномарки, покрытые слоем снега, обдувала ослабевающая метель. Девять тел сидело, полулежало почти неподвижно, словно всем была дана одна команда «Спать тихо, дышать ровно, не крутиться!».

9

Светалина спрашивает у незнакомки, кто она и где они оказались. Чтобы задавать свои вопросы, Светалине приходится бежать за этой женщиной. Обе понимают, что бегают по какому-то лабиринту, который находится под землёй. Но вряд ли это метро.

Наконец незнакомка останавливается. Светалина подбегает к ней и спрашивает:

— Как мог тот мальчик, Серёжа, превратиться в тебя?

Женщина смеётся и отвечает:

— Потому что он мой сын.

Затем она спешно оглядывается по сторонам, крепко берёт Светалину за руку и говорит:

— Ты моя заложница. Ясно?! Помогай мне искать выход отсюда.

Светалина, усмехаясь, качает головой:

— Я не желаю быть ничьей заложницей, и мне не нужен твой выход. Я возвращаюсь. Ясно?!

Светалина освобождает свою руку, резко разворачивается и уходит. Она хочет вернуться на станцию и помогать Яросвету. Ей почему-то кажется, что он очень близко. Она даже слышит его голос. Она идёт на этот голос. Он ассоциируется у неё с голосами самых лучших в мире певцов, записи которых она слушала за годы своей меломании…

Аллочка пытается догнать «заложницу», но не может сдвинуться с места. Не может, потому что её «вычислил» Сыщик.

Яросвет смог сплотить вокруг себя шестерых человек. Эта группа поддержки уже оказывает благостное влияние на других людей. Паника ослабевает.

Прибывает поезд. Давки нет. Одна часть людей заходит в вагоны, другая стоит в нерешительности около дверей, третья примыкает к семёрке во главе с Яросветом.

И в этот момент Командор выпускает Дежурного по станции (новые имя и образ Алика).

— Пассажиры, производите посадку быстрее! Не задерживайте поезд! — раздаётся звонкий голос человека в униформе, появившегося со стороны станции. — Возможно, это последний поезд! А землетрясение снова началось! Началось!

Все смотрят на потолок и стены, которые раскалываются и осыпаются. Люди, стоящие в нерешительности, забегают в вагоны. Те, кто окружает Яросвета, смотрят на него. Он подходит ближе к Дежурному, поднимает руку вверх, ощущая на несколько мгновений яркую вспышку света в своих глазах и образ Арафея, говорит уверенно, твёрдо, громко:

— А что стало с пассажирами первого поезда этот дежурный нам не говорит. Они разве спаслись? Разве можно уехать от собственного страха? Вашим страхом поддерживается и это землетрясение, и весь этот ловко разыгранный конец света. Ну-ка, дежурный, скажи, что твой хозяин-драматург придумал по дальнейшему сценарию?

И вдруг происходит нечто неожиданное даже для самого Дежурного (вовсе не по сценарию). Он бросается на Яроствета с кулаками. А когда дотрагивается, тут же превращается в оскалившегося чёрного бульдога. Защищаясь, Яросвет взлетает, а бульдог, упустивший жертву, бросается на стоящих рядом людей. И вдруг этот собака-дежурный исчезает, и землетрясение, которое уже затихает, прекращается полностью…

Сыщик, подходит к Аллочке и, видя, что она одна, считывает с её памяти остатки энергомаркеров — тембр голоса, манеру говорить, образ мыслей — ушедшей отсюда Белой Королевы… И вот он уже идёт по этим «следам» за ней, ведя за собой на поводке Чёрную Овчарку (новые образ и имя Аллочки).

Арафей заканчивает исследование Пространства Х. Остаётся выполнить последнюю процедуру вычислений логова Командора, чтобы тот не ускользнул.

Переход всех основных фигур Турнира на уровень сновидений позволяет напрямую участвовать в этих комбинациях Арафею — иерарху среднего уровня миров светоносцев (а среди фигур Турнира он — Белый Слон). Ну а обессилевший Чёрный Слон (это Зельвес) как единственно оставшаяся фигура среди иерархов среднего уровня Тёмного братства уже не может проникнуть в Пространство Х, ибо Командор впитывает в себя, как в воронку, всю негативную энергию извне, дабы поддерживать весь этот хаос.

И вот Арафей улавливает, что энергетика Командора резко теряет мощность. Этот скачёк и позволяет быстрей закончить поиск.

Командор отходит от первого и единственного шока за всё своё последнее земное воплощение (любые неожиданные повороты его непредсказуемой судьбы не выводили его из равновесия так, как эта выходка Дежурного).

— Свой всплеск ненависти к Алмазову надо было укротить, — с презрением говорит Командор массе, лежащей в углу и весьма отдалённо напоминающей Алика. — Хорошо, что я успел вытащить тебя оттуда. Ну а ты успел испортить наше общее дело, растратил мою энергию впустую. И теперь… Теперь будешь выполнять самую чёрную работу. Самую чёрную…

10

Христоний от переполнявших его эмоций стал (впервые за весь Турнир) прохаживаться взад-вперёд по Нейтральному пространству.

Люциан задумчиво, как и старец, периодически смотрел на поле. Все фигуры словно замерли. Замерло, казалось, и Зеркало Мира, ведь только что чёрные, устремившиеся в новую атаку, оказались на волоске от мата.

Если бы не расторопность нового Ведущего, то Чёрный Король был бы уже повержен и Турнир считался бы завершённым. Правда, главная фигура чёрных стала самой слабой. И её функции на себя возложил всё тот же Ведущий-Ладья.

«Ладья-Ведущий-Король — почти триумфально. Вот только насколько его ещё хватит? — рассуждал Христоний. — Рокировка была не по правилам — обычным шахматным правилам, — ведь перед этим Королю поставили шах. К тому же, до рокировки он ещё и ход сделал. Понятно, что чёрным уже не до Правил. Но и Турнир останавливать смысла нет… Их Королева тоже сдаёт позиции… В любом случае, просто так они не сдадутся».

Люциан, в глубине своего существа, радуясь ослаблению чёрных (но прежде всего, самого Некто), ожидал своей трансформации из Нейтрального пространства. Он уже не имел права принимать участие в Турнире. И иногда ещё смущался от мысли, что в открытую пошёл против своих, против Хозяина.

«Но уже нет для меня прежних понятий „свои“, „чужие“. А поводок Хозяина я порвал. И как-то легче стало… Чем для меня обернётся это? Чем?.. Я не представляю даже в малой мере…»

Всем своим существом Командор ощущает, что чёрные ослабевают, теряя все рычаги восполнения энергий. Вот и подкрался цейтнот… Нет! Командор не сдаётся! Он обязан изыскать новые возможности. Он найдёт самое-самое подходящее решение. Какое же? Какое?.. Самое-самое-самое быстрое. Ибо времени нет. И убежище вычислили…

Какое же решение?.. Единственное («В третий раз запустить поезд. И выйти на станцию мне самому). Король сделает главный ход в этом Турнире.

Сыщик с Чёрной Овчаркой на поводке идут по следу Светалины, но не могут её найти. Они преодолевают разные поверхности, простые и сложные, разные расстояния — большие и малые. Только, казалось бы, подбегают к ней, но она вдруг куда-то исчезает.

Светалине помогает скрыться от преследователей Охранник. У него отпала надобность быть рядом с её безжизненным эфирным телом, ибо как только она вырвалась из-под влияния Аллочки, вся её энергетика вернулась на «место». Они приближаются к станции…

Раб-Кочегар (новые имя и образ Алика), оставшись в опустевшем логове Командора, корчится от боли. Его распирает на части. Словно выворачивает наизнанку. Жалкие остатки своих сил он уже забросил в топку с огнём. Но надо раз в десять больше энергии, чтобы поезд сдвинулся с места… К нему на помощь ползут ещё два изнурённых Раба. И ещё три…

11

Всё повторяется на станции в третий раз. Стены и потолки трескаются. Встревоженные люди ожидают прибытие поезда. В этот раз он приезжает быстро.

Из открывшихся дверей выходит Главный Спасатель (новые имя и образ Некто). Он начинает очень энергично, бодро осуществлять процесс погрузки в вагоны, которые выглядят гораздо шире, вместительнее обычных. Ему помогают два Спасателя-Помощника (новые имена и образы Джимми и Саида). Один из них ведёт на поводке Чёрную Овчарку.

— Граждане! — громко вещает Главный Спасатель, в его голосе звучат ноты заботы о ближнем. — Производим посадку! Времени очень мало. Скоро начнётся землетрясение. Но этот скоростной экспресс увезёт нас в безопасное место.

— Спокойно, граждане! Производим посадку! Спокойно! Этот экспресс вместит всех. Всех! — говорит Спасатель-Помощник, идущий по перрону вместе с Овчаркой. Двигаясь навстречу ему с противоположной стороны платформы, что-то подобное говорит второй Спасатель-Помощник.

Все пассажиры загружаются в вагоны. Паники нет. Но наблюдающие за всем этим Яросвет, Охранник и Светалина видят в происходящем какой-то подвох.

Посадка заканчивается. Вагоны действительно вмещают в себя всех, словно растягиваются, как резина. Увидев Светалину и Охранника, Яросвет улыбается и вспоминает про Олега («Почему его до сих пор тут нет?»). Возникает ощущение, что друг где-то рядом. Все трое, переглянувшись, заходят в один и тот же вагон вслед за последними пассажирами.

Двери закрываются. А свет в вагонах гаснет. Люди смотрят по сторонам, перешёптываются. Поезд стоит на месте.

Яросвет даёт сигнал Светалине и Охраннику («Полная готовность!») и старается «присмотреться» к темноте. У него это получается настолько хорошо, что он видит сквозь неё — на каком-то более тонком плане — измученные лица грешников, которые, словно без туловищ и конечностей, порхают над головами пассажиров. Напоминая пар, струятся из глаз грешников остатки энергий…

Вздрогнув от увиденного, Яросвет понимает, что на этих энергиях и держится сейчас часть всего происходящего. Понимает, что из-за экономии «топлива» поезд стоит на месте. Среди мученников он замечает того, кто недавно был Дежурным по станции…

Свет в вагоне начинает мигать и снова гаснет. Пассажиры возмущаются вслух. Дети плачут. И тотчас усиливается землетрясение. Кто-то из взрослых причитает:

— Это конец! Господи, конец!

Другой взывает:

— Боже, за что нам кара такая? Спаси наши души грешные!

Начинается паника. Но… Яросвет на мгновенье видит облик Арафея, и тут же находится выход из ситуации: вокруг головы Яросвета появляется аура, её яркое свечение освещает пространство вокруг — привлекает внимание всех, кто находится в вагоне. Кто-то даже спешит перекреститься.

— О, дети Отца моего Небесного! Братья и сёстры! — громко вещает Иисус (новые имя и образ Виктора). — Господь не покинул вас! Он всегда живёт в ваших сердцах, если они наполнены Миром, Гармонией, Любовью. Поэтому взываю к вам в эти судьбоносные минуты с призывом прогнать из мыслей и чувств любое проявление страха, бессилия, эгоизма! Ибо отсутствие или же недостаток этих вечных ценностей в каждом из вас помогает создавать силам Зла весь этот хаос…

На последних фразах слова Иисуса, которые льются легко и вдохновенно, заглушают выкрики Паникёров (новые имена и образы Саида, Джимми и Аллочки):

— Не верьте ему! Не верьте! Это подставной, ложный Иисус! — кричит один из них.

Кто-то из пассажиров даже трогает Иисуса, убеждаясь, что он осязаем.

— Если бы Господь был с вами, он не допустил бы этого конца света! — берёт эстафету второй.

— Смотрите, смотрите, вверху пресс! Он движется на нас, он скоро сожмёт нас, — подливает масла в огонь третий.

— Сотрёт всех нас в порошок! — добавляет искру первый.

Пассажиры испуганно поднимают головы вверх и видят, как издающий скрежет потолок приближается к ним. Всё это производит больший и более быстрый эффект, чем глубокомысленная речь Иисуса. Находясь под её воздействием, лишь пять человек со всего переполненного вагона не поддаются возобновившейся панике.

Иисус, не позволяя себе падать духом ни на мгновенье, концентрируется и останавливает движение пресса-потолка. Свечение над его головой ярче освещает вагон. Видя это, Светалина вдохновляется на речь:

— Люди! Братья и сёстры! Смотрите! Иисус остановил угрозу! Но чтобы она исчезла полностью, необходимо ваше душевное равновесие, бесстрашие. Вы способны стать выше трусливого стада!

— Поймите! — вступает Охранник. — Хитрецов, сеющих панику, не волнует ваша безопасность! Им нужна лишь ваша энергия страха, бессилия, гнева.

— Так освобождайтесь же от этого негатива! — продолжает Светалина. — Освобождайтесь здесь и сейчас! Освобождайтесь, и мы выберемся отсюда благополучно!

— Освобождайтесь! — призывает Иисус. — Ибо важнее важного в последний день старого года сбросить с души бесполезный груз и обновить её силы для года нового!..

12

Ситуация на Шахматном поле менялась то в пользу белых, то в пользу чёрных неоднократно и очень резко. Зеркало Мира, казалось, тряслось от этих перепадов, меняя свои цвета от ярко-голубого до тёмно-серого. Обе стороны потеряли всех своих Пешек. А других фигур, кроме оказавшихся в Пространстве Х и зависшего у его границ Чёрного Слона, уже не было в игре. Но развязка Турнира оставалась непредсказуемой.

Некто в противовес всем неудачам вполне справлялся со всей своей немыслимой нагрузкой. Даже невозможное стало возможным: он во второй раз исполнял миссию Чёрного Короля. Но оставался при этом и Ладьёй, и Ведущим.

Белая пара и их Ладья быстро осваивали новые возможности. Но чёрным было проще воздействовать на людей, подавляющее большинство которых думало только о личной безопасности.

Люциан пока ещё оставался в Нейтральном пространстве. Никаких позывов о его трансформации не ощущалось. Теперь он следил за партией как зритель. Как болельщик. Но на чьей стороне?.. Вернуться к темноликим он уже не желал («Люциан Ненасытный пресытился сполна…»), а чувствовать себя приближающимся к светоносцам ещё не мог…

13

Главный Спасатель, находящийся (невидимо для всех) в том же вагоне, куда вошли и его Паникёры, и его противники, ощущает, что силы снова на исходе. Не хватает буквально одной третьей части необходимой энергии, чтобы запустить новый механизм, которому упорным Белым будет ещё сложнее что-то противопоставить («Если бы меня не подвёл этот оказавшийся никудышным Чёрный Король, мы уже поставили бы мат… Его ненависть к Белому Королю сыграла против нас»).

«Я должен восполнить утраченные энергии!.. Я восполню их! Я заставлю нашу Королеву работать за двоих! За троих! За четверых!..»

Он понимает, что только это и может помочь удержаться. Ибо неимоверно трудно стало осуществлять подпитку главной опоры нового Чёрного Короля — Пространства Х. Уже становится недостаточно того, что бòльшая часть пассажиров вагона — а в унисон с ними мыслили люди из других вагонов — оставалась на стороне Паникёров. И тогда Главный Спасатель решается полностью впитать в себя энергию зависшего Чёрного Слона…

И вдруг Иисус видит посередине вагона Священного Рыцаря (имя и образ Олега). Иисус точно знает, что кроме него никому больше не видим этот герой, который кажется ему очень знакомым, даже близким существом. Таким же незаметным для других оставался и Главный Спасатель, пристальный взгляд которого подпитывался любым проявлением негативных эмоций. И в противовес этому излучал Иисус импульсы сострадания и любви к ближнему.

И в этот самый миг Утомлённая Мама (новые образ и имя Аллочки) начинает плакать, показывая на своих руках младенца.

— Мой ребёнок! Мой ма-а-альчик умирает! — причитает она. — Ему нужен воздух! Дайте нам свежий во-озду-ух!

— Выпустите нас! — продолжает второй Паникёр.

— Если это настоящий Иисус, пусть он откроет двери вагона! — подхватывает третий Паникёр.

Раздаются выкрики других пассажиров:

— Пусть откроет!

— Открывай! Открывай!

— Выпустите нас!

— Выпустите!

— Выход отсюда только в ваших душах! — отвечает Иисус. — Откройте их! Откройте на полную мощь!

— Откройте без сомнений! Для этого настал самый подходящий момент! — продолжает Светалина.

— О каких душах вы говорите? — сильнее причитает Утомлённая Мама. — Моему ребёнку нужен воздух! Умирает его тело!

— Не слушайте, братья и сёстры, эти бредни о душе! Есть умирающее тело ребёнка! — заступается за неё второй Паникёр.

— Нет никакой души! Нет никакого Иисуса! Это самозванец! — подхватывает третий Паникёр. — Он не способен открыть двери! Давайте сами откроем! Поможем себе сами!

— Сами! Давайте сами! — соглашается кто-то и напирает на дверь.

— Люди! Что же вы творите? — кричит Охранник, заслонив собой одну из дверей. — Сперва стремились заскочить в вагоны, а теперь хотите выскочить! Где в метро свежий воздух? Его тут нигде нет!

— И ребёнок у этой женщины ненастоящий, — добавляет Светалина, кивая в сторону Утомлённой Мамы, и ловит себя на мысли: «Господи! Эти неразумные существа достойны даже самого настоящего конца света».

Она ощущает поток тяжёлых эмоций от такой мысли. И, ослабевая, исчезает. Исчезает из вагона, расстворяясь в этом хаосе…

Заметив исчезновение Светалины, Иисус и Охранник переглядываются («Она не удержалась от негатива. Она подпитала невидимого для неё Главного Спасателя. Она попалась на удочку…»).

14

— О, Милостивейший Творец всего сущего! Укрепи детей твоих в помощи ближнему! — молился Христоний. — Дабы все скрытые преграды узрели и одолели…

Он стоял у Зеркала Мира, осмысливая такую неожиданную и быструю потерю для Белых. Сбита Королева… Сбита, когда у чёрных силы на исходе. Некто оказался изощрённее, чем мог предположить старец. Белые остались в меньшинстве. Шансов на победу стало меньше.

«Спокойно, Христоний! — обратился он к самому себе. — Теперь ты тем более не имеешь права терять равновесие! Спокойно! Светоносцы неуязвимы, ибо мы под Божественной защитой. Мы докажем, что Земля и человечество достойны продолжить своё существование на новом витке эволюции!.. У нас есть запасной игрок. Он был в тени. Он полон сил! Он и потерю заменит, и наконец-то поставит мат чёрным».

— Слышишь, меня, Белая Ладья? — шептал Христоний, осенив себя крёстным знамением. — Взываю к потенциалу твоих сил! Пришёл час проявить себя! Ты оказался ближе всех к новому Чёрному Королю. А поставить мат ему в десятки раз сложнее, чем его предшественнику. А в случае предчувствия проигрыша он может нарушить Правила и попытаться выкачать энергию и у нашего Короля, и у всех вас. Но ты сможешь защитить их! Ты даже сможешь поставить мат Некто Вездесущему! Тебе выпала честь сделать решающие ходы! Слышишь? Помоги своему Королю, своему другу! Помоги всем нам! Помоги!!!

Старец умолк и закрыл глаза, прислушиваясь — ожидая ответа-сигнала от той души, к которой обращался. И в этот самый миг — уж как-то неожиданно — началась трансформация Люциана из Нейтрального пространства. Одно-два-три мгновенья, и он стал расстворяться в волнах эфира, подобно тому, как из вагона исчезла Белая Королева. Христоний не мог видеть трансформацию экс-оппонента. А если бы и увидел, то не смог бы отвлечься и подойти к нему. А ведь так хотел пожать Люциану руку на прощание и сказать слова напутствия. Слова благодарения за смелость идти против течения. Слова благословения на путь новый, на зрелость начать всё сначала…

Старец продолжал стоять у Зеркала Мира с закрытыми глазами и ждал ответа. И когда Люциан исчез окончательно, до Христония дошёл сигнал готовности от Белой Ладьи.

15

Исчезновение Светалины ударяет, как молния, по сознанию Иисуса. По сознанию Охранника. Растерянность мигом исчезает, но и ясности дальнейших действий нет. А главное — нет времени на раздумья. Действуя интуитивно, Иисус и Охранник дают друг другу знак максимально наполнить пространство вокруг них всей гаммой позитивной энергии: радостью, бодростью, оптимизмом, счастьем…

Они стараются, но чувствуют, что сильного эффекта нет. Мешает неимоверная усталость. Нужны свежие, бодрые силы.

Радость! Бодрость! Оптимизм! Счастье! Ощущение гармонии жизни!

Нужны свежие силы. Нужна мощная медитация… И вдруг…

Вдруг кто-то присоединяется к ним. Ощущается сильный подъём энергетики. Очень сильный! Кто это?.. Это Священный Рыцарь, которого видел в вагоне Иисус, и теперь узнаёт в нём Посланника («Благодарю тебя, брат мой! Благодарю, Отец наш Небесный, за помощь!»).

Радость! Бодрость! Оптимизм! Гармония! Счастье! Любовь к ближнему! Любовь к окружающему миру! Любовь к Красоте! Любовь к Творчеству! Любовь к Истине! Любовь к Богу-Творцу!.. И любовь к каждому присутствующему здесь человеку!.. Вся эта сила наполняется. Наполняется и наполняет собой Пространство Х. И выходит за его пределы…

— Боже, какая благодать! — восклицает Иисус. — Благодарю тебя, Творец наш Светоносный!

Все трое берутся за руки.

«Если бы даже меньшая часть жителей Земли хотя бы один раз в день и всего лишь на пару минут обновляла свои силы и силы Вселенной такой всеобщей медитацией, сколько было бы созидательной энергии вокруг! Сколько было бы счастья в душах!» — поражается Охранник переосмыслением этой давно усвоенной для себя истины.

И в унисон этим мыслям начинают светиться сердца одного, второго, третьего… двенадцатого пассажира…

В вагоне появляется свет. Свет горит и в других вагонах. Даже музыка звучит, тихая, бодрая, выразительная. Все пассажиры стоят очарованные…

Некто корчится от боли (имя и образ «Главный Спасатель» мгновенно исчезают). Пространство Х разрушается. Да не просто разрушается, а преобразуется в нечто совершенно противоположное («Кто этот Рыцарь? Откуда он взялся?.. Почему я упустил его из вида? Почему-у-у-у?»).

В одно мгновенье Некто и видит, и чувствует, что он на волоске от мата…

Ситуация в вагоне полностью выходит из-под контроля. А главное — нити управления Пространством Х утеряны. Уже и вагонов нет. И станция похожа на нечто иное… Ещё немного — и сновидение закончится. Закончится поражением. Темноликие потеряют своё могущество над Землёй, наработанное тысячелетиями…

— Прости, Учитель! Пощади, Хозяин! Я не смог… — рыдает Некто впервые в своей много-много-многовековой жизни, уже не понимая бессмысленности этого зова о прощении…

А вокруг исчезают развалины метрополитена. Вместо них на поверхности земли появляются молодые деревья. Над головами изумлённых и улыбающихся людей светит яркое весеннее солнце…

Ощущение Благодати, близость чего-то Высшего, сила Источника Неисчерпаемо-вечной Любви чувствуются повсюду!..

16

И в этот самый миг в Нейтральном пространстве Христоний со слезами счастья на глазах констатировал мат.

В Третьем Шахматном Турнире темноликие получили третий мат подряд. И впервые в истории данного действа мат был поставлен силами одновременно трёх Белых фигур. И сила эта не просто преобразила разрушительное Пространство Х, а восполнила часть утраченных светлых энергий Мироздания за последний десяток земных лет.

«Земля стремительно, как никогда ранее, уже выходит на новые уровни высоких вибраций! — ощущал старец всем своим существом. — Все жители планеты неизбежно ощутят и в себе, и вокруг эти изменения. Ох, как нелегко, непривычно будет от таких виражей людям с низкой энергетикой, всякого рода обывателям… И для тех, кто не научится держать высокий тон, дорога вниз — в Тёмное Братство — окажется слишком крутой. Увы…»

Новое время

31 декабря

7 часов 23 минуты

Тайфун, который охватил прошедшей ночью две третьих части Земли, полностью прекратился полтора часа назад (ему уже дали имя — Арчи). Всевозможная пресса, интернет-ресурсы мира начали наполнять информационное поле планеты и умы землян интерпретацией — под знаком Апокалипсиса — смирившейся стихии.

В некоторых российских и белорусских СМИ уже начинали оценивать Арчи под соусом реабилитации обвинителей Виктора Алмазова и апокалиптической шумихи в интернете: мол, в предсказании конца света только немного сместились сроки, стихия началась не в новогоднюю ночь, а на сутки раньше и была недолгой. Но в противовес этому воцарившаяся солнечная активность по всей территории Земли, а в особенности над Беларусью и европейской частью России, безветренная, сухая погода являлись добрым знаком в последний день уходящего года…

В трёх машинах, стоящих в разных местах в окрестностях Дома радио, просыпались люди. Не могли проснуться лишь двое из них: Каролина и Некто.

Саид и Джимми, не обращая внимания на ошарашенную Аллочку и полусонного Алика, подхватили тело шефа и поволокли его куда-то.

Николай Петрович пытался привести в чувства Каролину.

Виктор и Олег вышли из машины. Какое-то время они стояли молча, глубоко вдыхая свежий воздух, впитывая в себя лучи яркого солнца, удивляясь деревьям, лежащим на земле, или нагнувшимся над своими сломанными ветвями.

Первыми словами, которые произнёс Виктор, было:

— Светалина в опасности…

7 часов 45 минут

Виктор, увидев машину скорой помощи, повернувшую в сторону Дома радио, побежал туда. Олег сел за руль и поехал за другом.

Через минут пять Виктор радовался, и огорчался одновременно. Он нашёл Её! Узнал! Нашёл наконец-то! Слава, Богу! Но… Её увозят. Увозят в больницу…

Аллочка, вздохнувшая свободно от осознания того, что шеф и его команда больше не давлеют над ней, ощутила себя заново родившейся. Она стояла около машины Некто и потягивалась навстречу солнечным лучам. Хотелось как можно скорее убежать отсюда. К Серёженьке, к маме. И впервые в своей жизни начать всё сначала…

Вышедший из полусна Алик еле-еле выбрался из машины. У него не было сил стоять на ногах. Голова кружилась и болела. Всё тело ломило, как у окачурившегося наркомана. А когда из его кармана выпало портмоне и оттуда посыпались доллары, то это были уже не деньги, а обычные бумажки. Алик, словно не веря увиденному, взял их в дрожащие руки и… заплакал…

8 часов 20 минут

Николай Петрович, Виктор и Олег сидели у дверей реанимации.

— А ведь вы тоже были там, в метро, — обратился Виктор к Николаю Петровичу.

— Был.

— Вы… Охранник. Ведь правда?

— Охранник?.. Если вы меня таким запомнили, значит, правда. А вам, Виктор, выпала честь ощутить на себе миссию самого Иисуса.

— Так я был Иисусом?.. Даже не верится. А какое земное имя у Светалины?

— Каролина.

— Каролина! — повторил Виктор. — Созвучно с Королевой. Прекрасно!

В тот же миг его взгляд стал сосредоточенным. Он встал, прошёлся задумчиво взад-вперёд и сказал уверенно, громко:

— Я должен ей помочь сам! Я смогу ей помочь!

А улыбнувшись, добавил:

— Я как-никак бывший Иисусом.

Виктор подошёл к двери реанимационной и нажал на ручку…

Когда Виктор при поддержке Николая Петровича и Олега убедил врачей, что он сможет помочь пострадавшей, Каролина переживала последние стадии состояния, которое специалисты относят к клинической смерти.

Виктор склонился над ней. И снова испытал то же чувство, которое укрепило его, когда он держал Светалину на руках, покидая метро после первого прибытия поезда: уверенность, что она вскоре оживёт.

Она пребывала в каких-то странных, совершенно противоположных мирах-пейзажах…

Беспокойство в сером, дождливом городе меняется безмятежным созерцанием летнего пляжа. Затем — зимний, одинокий лес. А перед тем, как устремиться в какую-то туманную высь, она предстаёт перед двумя незнакомцами: мужчиной и женщиной.

Женщина укутана в тёмно-фиолетовую мантию, лицо — молодое, красивое. Взгляд — пронзительный, гордый. А за её спиной, немного поодаль — мужчина, улыбающийся, облачённый в белые одежды.

— Как себя чувствуешь, Светалина? — спрашивает он.

— Как-то странно… Словно я в невесомости какой-то

— Королева! — завораживающим тоном обращается к ней женщина. — Внемли моему зову! Следуй за мной, дитя моё! Мы отправимся в Незримые дали жизни беззаботной. Это тот самый рай, о котором мечтают многие люди. О нём мечтаешь и ты. А мечтам пора сбываться!

— Нет! Я не могу… Я не хочу, — возражает Светалина, вспоминая, что попала сюда после своих негативных эмоций в вагоне. — Я ещё не заслужила рая. Да и мой Возлюбленный где-то совсем рядом. Я чувствую это! Только… что-то мешает…

Она устремляет взгляд на светоносного мужчину в белом, облик которого напоминает ей Иисуса. А он в ответ ещё божественнее улыбается.

— Ты так слепа! — возмущается темноликая женщина и хмурит брови.

Светалине кажется (или это правда?), что незнакомка постарела за эти мгновения.

— Ты слепа! Ты всё ещё спишь. Очнись же! Что тебя ждёт там, впереди, с твоим Возлюбленным? Земная жизнь полна страданий. Даже рождение ребёнка — это боль. Невыносимая боль. Там всё через боль. А в итоге   — всегда смерть. Так не лучше ли сейчас уйти самой?! Уйти, пока мною открыта дорога в рай. Поторапливайся! Ну же!..

За несколько мгновений в сознании Светалины промелькнули кадры её будущей жизни… И если бы она не посмотрела, как в зеркало, в пронзительно ясные, счастливые очи Светоносца, то чары Темноликой могли бы увлечь за собой.

А ещё — два знакомых силуэта мелькнули, исчезли, и… снова возникли. Уже без сомнений Светалина разглядела в одном из них свою дорогую Маму-Марию, а во втором — узнала златовласую женщину. Ту самую, явившуюся девушке во сне перед её поездкой в Минск и сказавшую про Остров слёз, который «для тебя и твоего Короля должен стать Островом счастья». И… Светалине стало легче («Держу, держу высокий тон!..»).

Она не должна была уже что-то говорить. Всё сказало её сердце.

Сказало о том, что боль ради любимых людей — это не страдание, это укрепление, это развитие («Высокий тон держу!..»).

Сказало, что после смерти тела, душа не умирает, и главное — с каким результатом подходит она к финальной черте («Высокий тон!..»).

Сказало о том, что на Земле её ждет ещё много полезных дел («Я ведь только недавно и начала-то жить по-новому…»).

11 часов 37 минут

Прошло около трёх часов с того момента, как в реанимационной Виктор склонился над Светалиной. И её портрет уже был тут (Олег по просьбе друга съездил за ним). Доктор, немолодой, и, видимо, очень опытный, наблюдавший за состоянием пациентки, уже было отчаялся увидеть какое-либо улучшение. Как вдруг её слабый пульс стал отчетливее, дыхание — тоже. Он даже присвистнул от неожиданности, говоря Виктору:

— Ну-с, господин художник, похоже, вы всё-таки разбудили вашу спящую красавицу.

Виктор сидел подле Каролины с закрытыми глазами, не выпуская её руку из своей. Он мигом взбодрился, встал и, склонившись над ней, улыбнулся.

— Ну, а теперь, господин доктор, по закону жанра я должен поцеловать мою красавицу, чтобы она быстрее проснулась.

Целовать в губы Виктор не решился и с рыцарской скромностью прикоснулся к её щеке…

12 часов 12 минут

Когда Каролина открыла глаза, не поверила увиденному. Тот, кого она тщетно искала все эти дни в чужом городе, ставшем ей родным; тот, кого она уже не надеялась встретить, кроме как в своих снах или в рекламных заголовках, сам оказался перед ней. И её портрет тоже тут!.. Лучших лекарств для исцеления и не пожелаешь. Какое блаженство! Какая лёгкость!..

— Вот мы и вместе! И это уже не сон, — прошептал Виктор.

Ради этого момента встречи и стоило пережить всё, что случилось…

Они минут десять молча смотрели друг другу в глаза и улыбались, словно рассказывая глазами что-то очень важное для каждого из них… Затем он присел к ней на кровать и обнял её. Каролина от счастья заплакала…

13 часов 55 минут

— А вообще-то всё в этой истории происходит как-то особенно быстро, — заметила Каролина, когда вся компания (она, Виктор, Олег и Николай Петрович) сели за столик в кафе. — Врачи явно были в шоке оттого, что я, которая ещё час назад была без сознания, подхожу и прошу, чтобы меня выписывали побыстрее.

— Да, всё происходило очень уж быстро, кроме одного: нашей с тобой встречи, — улыбнулся Виктор.

— Однако у вас состоялось самое нестандартное из самых романтических знакомств, — не согласился Петрович. — Уникальнейший шанс узнать сущность друг друга, не встречаясь на земном плане! Обычно пары живут десятилетиями и не видят даже половины того, что открылось вам буквально за две недели.

Все четверо мило улыбнулись друг другу.

— А давайте встретим Новый год вместе — тут, в Минске, — предложил Олег. — По-моему, для каждого из нас, приезжего, этот город стал и символом, и местом нового этапа жизни.

— Верно, дружище! Ты прекрасно выразил то, что у меня вертелось в мыслях, — поддержал друга Виктор. — К тому же благодаря вам, Николай Петрович и Олежка, и состоялась наша встреча с Каролиной за пределами снов. Мы просто обязаны встретить Новый год вместе!

— Отличное предложение! Самое лучшее! — воскликнула Каролина.

— Тогда добро пожаловать ко мне! — подытожил Петрович.

Обратившись к мужчинам, он добавил иронично:

— А то ведь так и не узнаете, как живут зажиточные белорусские пенсионеры.

— Действительно! — усмехнулся Олег. — Тогда и можно будет домой, в Питер, с чистой совестью вернуться.

— Кстати, о Питере, — нарочито-важным тоном возвестил Виктор. — В сценарий новогодних празднеств я настоятельно требую внести посещение города Петра Великого и, в частности, скромного дворца графа Виктора Алмазова.

— Хорошо, граф, — подстроилась под этот тон Каролина. — Только настоятельно прошу по дороге к Виктору Великому заехать в некий город М, дабы посетить скромный замок Королевы Московской…

23 часа 55 минут. Почти эпилог

По доброй традиции за пять минут до боя часов все, кто сидел за новогодним столом в доме Николая Петровича, замолчали, и каждый из них вспомнил самые важные моменты уходящего года. А хозяин даже глаза закрыл…

Он открыл их в первые секунды года нового и после праздничных восклицаний и звона фужеров (кстати, их содержимое было безалкогольным) сказал:

— Друзья! Свершился истинный Апокалипсис. И тайфун Арчи — только одно из многих этому свидетельств. Только что я ощутил, как резко повысилась энергетика планеты. Апокалипсис — это не конец света. Это его взросление.

Он посмотрел на каждого из присутствующих и продолжил:

— Нечто масштабное произошло на разных уровнях Мироздания. Словно в пользу Света, Истины, Любви сыграна какая-то партия. И соучастниками её, учитывая наш общий, невероятно глобальный сон, были мы с вами. Были, сами того не ведая. Хотя… каждый прожитый день — это шахматная партия…

А через минут десять дружная компания отправилась на Остров слёз… Теперь уже на Остров счастья.

Примечания

1

Подробнее:

(обратно)

Оглавление

Прежде чем…

Почти пролог

О чудесном рождественском дне

Король и Королева

Первый шах: падение и взлёт

Сила сна и мощь портрета

Катарсис продолжается

Поздний миттельшпиль

Апокалипсис отменяется?

Мат

Новое время

  7 часов 23 минуты

  7 часов 45 минут

  8 часов 20 минут

  11 часов 37 минут

  12 часов 12 минут

  13 часов 55 минут

  23 часа 55 минут. Почти эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg