«Ключ от ёлочного сундука»

Екатерина МЕДВЕДЕВА

Ключ от елочного сундука

Рассказ

За окном бушевал ветер. Раскачивал деревья, гремел колодезной цепью, гонял по двору забытое ведерко. Холодно, не погуляешь. Ваня то смотрел в окно, то книжки листал. На кухне дедушка гремел посудой. Скоро обедать, а потом можно посидеть вдвоем возле печки, посекретничать. И не забыть бы спросить у дедушки, какой сегодня день недели. Вдруг уже пятница? Тогда и до субботы недалеко, а суббота для Ваньки — особенный день: приезжает из города мама и остается до самого воскресного вечера.

Мама работала в городской поликлинике, и Ваня видел ее только на выходных. А папа вообще в другой город уехал, в командировку, но к Новому году обещал вернуться.

До Нового года оставалось две недели. Ваня уже написал письмо Деду Морозу. Сам! Вот мама удивилась! А чего удивляться, ведь Ване почти шесть лет, через год в школу пойдет. Он уже научился писать прописными буква­ми и читать по слогам. Его дедушка научил. У Ваньки хорошо получалось, аккуратно. И буквы были такие же, как у дедушки, — Т с завитушкой и Р с хвостиком.

В старом дедушкином доме с зелеными ставнями и красной крышей Ване жилось хорошо. Дедушка всегда был рядом, всегда находил время поговорить с внуком. Они обсуждали все на свете, от погоды и птичьих следов на снегу до космических ракет и инопланетян. На ночь дед читал Ване книжки — те самые, что когда-то он читал Ваниной маме, когда она была маленькая.

А иногда по вечерам дед снимал с гвоздя старый кованый ключ с толстой бородкой. Ключ от елочного сундука. Сундук стоял в дедовой спальне. На первый взгляд он был ничем не примечателен: большой, тяжеленный — не сдвинешь! — из темного дерева, окованный жестяными полосками. Самый обычный сундук. Но это только так казалось! Просто все волшебство у него пряталось внутри.

В сундуке хранились, как говорил дедушка, «семейные реликвии». Ваня, когда впервые про реликвии услышал, вообразил себе красивые перламутровые раковины, жемчужные ожерелья и старинные монеты, как в пиратских сундуках. А оказалось, что реликвии — это старые вещи, которые принад­лежали каким-то неведомым прабабушкам и прадедушкам, жившим давным- давно, еще до Ваниного рождения. Альбом с фотографиями, связки писем, круглая коробочка с пуговицами, мотки кружева, которые плела прабабушка, дорожные шахматы, в которые играл прадедушка.

А еще в сундуке жили новогодние игрушки. Потому и назывался он елочным. Игрушек было немного. Хрупкие, стеклянные, одни на прищепках, другие на ниточках. Белый зайчик с барабанчиком, серебристый дирижабль, домик с заснеженной крышей, початок кукурузы, еловая шишка и розовый лебедь, и медведь с гармошкой, и девочка в теплой шубке, и мальчик-кос­монавт. Иногда дедушка и Ваня доставали игрушки и рассматривали их. Мальчик очень ждал Новый год, чтобы скорее нарядить елку. Ведь игрушкам так скучно сидеть в темном сундуке!

Правда, дедушка говорил, что елочные игрушки весь год спят и видят новогодние сны. А просыпаются они, когда хозяева приносят в дом елку. Тогда стеклянный зайчик морщит свой нос, принюхивается — и радостно принимается бить лапками в барабан: «Просыпайтесь, просыпайтесь! Елкой пахнет! Новый год наступает!» Ваня весело смеялся, представляя, как потя­гивается медведь и берет скорей в лапы гармошку, как взмахивает крыльями лебедь, а девочка стряхивает пылинки со своей шубки и заплетает косички, чтобы быть на новогодней елке самой опрятной и аккуратной, ведь девоч­ки — они такие.

Вот, например, Ванькина мама в детстве тоже была очень аккуратной и трудолюбивой девочкой. Об этом Ваньке рассказали ее детские вещи, что тоже хранились в сундуке: школьные дневники с пятерками и тряпич­ная куколка с пуговичными глазами. Мама сшила ее сама, когда ей было восемь лет.

Ваньке очень хотелось иметь свои собственные «реликвии». И он поло­жил в сундук жестяную коробочку от леденцов, где хранились фантики от жевательных резинок, часовая шестеренка, синее стеклышко. Дедушка не возражал. Конечно! Где же еще прятать сокровища, как не в сундуке под замком!

Ключ от елочного сундука дедушка вешал на гвоздик в потайном месте. Под картиной с вышитыми лебедями. Это была старая вышивка, прабабуш­кина. Никто б и не догадался, что под ней — ключ висит. Этот секрет знали только трое — Ваня, мама и дед. И Ваня никому-никому не рассказывал. Даже своим закадычным друзьям, Глебу и Даше, живущим по соседству.

С Глебом и Дашей Ваня водил серьезную и теплую дружбу. Хотя Глебу было десять лет, а Даше восемь, они хорошо относились к шестилетнему Ване, не дразнили его малявкой, принимали в свои игры. Между их домами стоял забор, а в заборе пара досок раздвигались в разные стороны — проходи кто хочет! И ребята часто шмыгали в гости друг к другу.

Как-то раз они играли в пиратов. Закапывали клады, рисовали карты. Ванька решил свой клад спрятать в поленницу, в щель между поленьями. И тут он вспомнил, что сокровища-то лежат в сундуке! А дедушка, как нароч­но, ушел на почту, пенсию получать. А без дедушки сундук открывать не раз­решалось.

И хотя Ваня знал, что поступает нехорошо, он притащил из кухни табу­ретку, встал на нее и снял со стены ключ.

Еле-еле приподняв тяжеленную крышку сундука, он достал свою жестян­ку и тут услышал, как открывается входная дверь. Дедушка идет! Ванька скорее захлопнул сундук и запер его. Сунул ключ в карман и побежал к дру­зьям.

В пиратов они играли до вечера, и Ванька забыл повесить ключ на место. Через несколько дней, за обедом, дедушка спросил:

— Ванюша, ты ключ от елочного сундука не видел?

Ваня едва супом не подавился. Он испугался, что дедушка все поймет по его лицу. Но дедушка отвернулся к плите, и Ваня проговорил:

— Нет, не видел.

— Я уже всюду искал, — сказал дедушка огорченно. — Как корова язы­ком слизала.

После обеда Ваня помчался в сенцы, где висела его старая курточка.

Но в кармане ключа не оказалось. Зато оказалась там огромная дыра. Ваня похолодел. Выходит, он выронил ключ! Но когда? Во время игры в пиратов? Или на другой день, когда с Дашей и Глебом бегал в магазин за леденцами?

Ваня ничего не сказал дедушке. А сам принялся осматривать каждый клочок земли под ногами. Прочесал и двор, и огород. Нашел пару пуговиц, пробку, жетон от ленинградского метро. Но ключ от елочного сундука пропал безвестно и на глаза не появлялся, будто наказывал Ваньку за вранье. Лежал себе где-то в траве или в грязи, ржавел, но к Ваньке в руки не шел. А в сун­дуке остались запертыми семейные реликвии и дедушкины воспоминания... И елочные игрушки! А до Нового года осталось всего несколько дней!

Дед с внуком продолжали жить, как жили. Варили кашу утром, днем хлебали суп, вечером пекли картошку в печке. В хорошую погоду Ваня гулял, а в дождь листал книжки с картинками. Там человек рассеянный напяливал на себя гамаши, Красная Шапочка собирала лиловые колокольчики по пути к бабушке, а горшочек все варил и варил свою кашу. Нет, книжки не радовали. Ванька с тоской смотрел в окно, а потом на деда.

Дедушка вроде был все тот же — кашеварил, топил печку, читал газеты. Но все чаще Ванька замечал на себе дедушкин внимательный взгляд. И сму­щенно отворачивался. Краснел.

— Уж не заболел ли? — дедушка трогал сухой ладонью Ванькин лоб. — Нет, не горячий. Ты чего нахохлился, воробушек?

— Ничего, — пожимал плечами Ваня.

— По маме скучаешь? Скоро приедет, скоро.

Ваня видел, что дедушка грустит. Они теперь часто молчали, мало раз­говаривали. Ванька не мог смотреть дедушке в глаза, но признаться в своем проступке боялся. Если дедушка узнает, что Ваня обманщик, то перестанет любить его, а этого мальчик боялся больше всего на свете.

Нет, нужно что-то придумать! Нужно вернуть ключ!

Ваня долго думал, как быть. И решил написать новое письмо Деду Моро­зу. Ведь тот исполняет самые сокровенные желания! Вот только как передать Деду Морозу письмо, чтобы ни дед, ни мама не узнали?

В тот день выпал снег. Ваня, Даша и Глеб лепили снеговиков во дворе, и Ваня спросил друзей, как их письма к Деду Морозу добираются. Он-то свое давно маме отдал. А она в городе купила марку и отправила с главпочтамта.

— А мы свои письма в морозильную камеру кладем. Они там недельку поморозятся, а потом исчезают: значит, Дед Мороз их уже забрал, — расска­зал Глеб.

— И подарки мы всегда те самые получаем, что в письмах просим, — похвасталась Даша.

Ваня задумался. Морозильник у них с дедушкой был. Но вот времени не было! Успеет ли дойти письмо?

— А нет другого способа, побыстрее? — спросил он, доверчиво взглянув на Глеба. Тот ответил весело:

— Конечно, есть! Снеговая экспресс-доставка! Лепишь снеговика, наде­ваешь ему на голову ведерко, а в ведерко прячешь письмо, завернутое в поли­этилен или фольгу. Ну, чтобы не промокло по дороге. И все! Ночью снеговик уйдет и доставит твое письмо Деду Морозу лично в руки!

— Ура! Это то, что мне нужно! — просиял Ваня. И тут же принялся с удвоенной энергией лепить снеговика. А Глеб и Даша возводили своего непо­далеку.

Их снеговик был повыше, посмешнее. Даша обвязала ему шею полосатым шарфом, а на голову надела старую шапку. Конечно, этот модник не собирал­ся в дорогу. А вот Ваня своему снеговику на голову нахлобучил настоящую броню — старую эмалированную кастрюльку в цветочек, что валялась без надобности около забора.

— Снеговик Кастрюлькин к экспресс-доставке готов! — рассмеялся Глеб.

На шею снеговику Ваня повесил красный фликер на веревочке.

— Светоотражатель? — удивилась Даша, а Глеб похлопал Ваню по плечу:

— Молодец, Ванька, все продумал! — И пояснил Даше: — Это чтобы ночью снеговик мог вдоль шоссе идти. Любая машина его издалека заметит и объедет.

После обеда Ваня засел за письмо. Он торопился, но буквы выводил акку­ратно и разборчиво, чтоб Дед Мороз все правильно понял.

В сумерках мальчик украдкой выскочил во двор. Снеговик смотрел выжи­дательно, будто уже знал, что от него требуется. Ваня поднялся на цыпочки, положил письмо под кастрюльку и прошептал:

— Поторопись, снеговичок, пожалуйста! Мне очень нужно, чтоб ты успел!

Кастрюлькин молчал. Наверное, он продумывал свой маршрут. Самую короткую дорогу к дому Деда Мороза.

Ваня побрел домой, не замечая, что из соседского окна за ним внима­тельно наблюдают. А когда совсем стемнело и в доме с зелеными ставнями погасли все огни, вдруг таинственно заскрипели доски в заборе, и к снеговику Кастрюлькину прокрались две тени.

Это были очень несерьезные тени: они все время хихикали и зажимали себе рты варежками, до того смешным и захватывающим был их замысел. А замышляли они не больше и не меньше как похищение снеговика! Сопя и перешептываясь, Даша и Глеб (разумеется, это были именно они!) вывезли санки с Кастрюлькиным в свой двор. Потом вынули письмо из-под кастрюль­ки и поспешили домой.

— А может, не надо? — прошептала Даша. — Нехорошо это, чужие пись­ма читать.

— Наивная ты, Дашка, — возразил ей брат. — Письма к Деду Морозу всег­да взрослые читают. Или ты думаешь, что он сам подарки всем приносит?

— Нет, я знаю, что мама с папой ему помогают, — рассудительно сказала девочка. — Сам бы Дед Мороз не успел все письма прочитать и все подарки разложить под елками. Детей-то вон сколько! В одном нашем классе двадцать восемь человек, а у многих еще братья и сестры есть!

— Вот именно, — сказал Глеб поучительно. — Сегодня нам с тобой выпа­ла честь стать помощниками Деда Мороза! Мы прочитаем письмо и попробу­ем исполнить Ванькино желание. А если сами не сможем, то Ванькиной маме отдадим, когда она на выходные приедет.

Даша задумалась. Идея с чтением чужих писем ей по-прежнему не нра­вилась. Но Глеб говорил так убедительно. Ведь и правда, они же не из вред­ности! Они же хотят помочь! И девочка кивнула: ладно уж, читай.

— Ну, Ванька, молодец, упаковал на совесть, — проговорил Глеб, распе­чатывая послание. — Я без ножниц эту тайную депешу не вскрою, намертво запечатано!

Наконец Глеб справился с тремя слоями целлофана, в который было завернуто письмо. Стал читать, и усмешка медленно сползла с его лица, усту­пив место растерянности и досаде.

Он молча протянул письмо Даше. Крупными и неровными буквами там было написано: «Дарагой дед Марос ни надо мне лего и веласипет, а пусть найдется ключь от елочнава сундука».

Брат и сестра переглянулись. Они понятия не имели, что это за ключ и куда он пропал. И уж точно понимали, что не смогут осуществить это жела­ние. Да и кто сможет? Если вещь потерялась, то найти ее поможет только счастливый случай.

— Что же теперь делать? — проговорила Даша. — Ванька же подумает, что Дед Мороз прочитал письмо и обязательно исполнит его желание. Ой, ой.

Глеб хмурился. Он изо всех сил пытался найти решение этой проблемы.

— Можно упаковать письмо и вернуть снеговика на место, — предложил он неуверенно.

— Ванька расстроится. Ты ж ему пообещал, что снеговик уйдет.

— Тогда вернем снеговика через несколько дней и в кастрюльку положим ответ. Напишем, что ключ найти Дед Мороз не может, но зато пришлет Ваньке под елку хороший подарок.

— Так лучше, — кивнула Даша. — Только, знаешь, давай не будем писать, что он не сможет найти ключ. Давай напишем, что он постарается.

Но назавтра все их планы рухнули.

Потому что похищенный снеговик взял и растаял. Утром пригрело солн­це, градусник показывал плюсовую температуру, и с крыш капали прозрачные сосулькины слезы. В луже, оставшейся от Кастрюлькина, плескались веселые солнечные зайчики.

Даша чуть не плакала от огорчения, но Глеб сказал:

— Ну что ты как маленькая!? Это же всего лишь снеговик. Слепим ново­го, Ванька не заметит разницы. А пока спрячем кастрюльку и фликер подаль­ше, за курятник, например.

Капель разбудила и Ваньку. Спросонок ему показалось, что кто-то стучит в окошко, и он подумал: может, мама приехала? Она иногда так делала: при­езжала на другом автобусе, пораньше, стучала пальцем в стекло и смеялась, увидев ошарашенную и счастливую Ванькину улыбку.

Но сейчас за окошком не было никого.

И снеговика во дворе тоже не было! Ванька не поверил своим глазам. Торопливо, прямо на пижаму, он натянул комбинезон с курткой и выскочил во двор.

— Куда, куда, егоза? — заволновался дедушка и побежал за ним с шапкой в руках. А Ванька стоял посреди двора и озирался. Нет, снеговика в самом деле не было! Другой, которого слепили Глеб и Даша, стоял около забора и как будто удивленно разводил руками-ветками, мол, не знаю, братец, куда он делся, не заметил я, проспал! Шапка и шарф на нем намокли, сам снеговик осунулся, повесил морковный нос, но все еще не сдавался на милость внезап­ному потеплению. Наверно, потому, что стоял в тени.

— А мой снеговик ушел! К Деду Морозу! — похвастался Ваня, когда после завтрака встретился во дворе с Дашей и Глебом.

— Не может быть! — Даша притворилась изумленной.

— А что ты написал в письме? — спросил Глеб, и Даша по-настоящему удивленно воззрилась на него: зачем спрашивать, если они и так знают?

— Не скажу, это большой секрет, — насупился Ваня.

— Я вот один раз потерял любимую машинку, — продолжал Глеб, — и попросил Деда Мороза ее найти. Но знаешь, он не смог! Он же старень­кий, плохо видит. Зато под елкой очутилась новая машинка, еще лучше прежней!

— Да, лучше прежней, — повторила Даша. Теперь она поняла, зачем Глеб затеял этот разговор. Чтобы подготовить Ваньку к тому, что его желание не исполнится.

У Ваньки на глазах набрякли слезы. Не все желания сбываются? Чудес не бывает? А как же тогда новогоднее волшебство?

Даша, заметив, что Ваня вот-вот расплачется, предложила:

— А давайте в прятки играть!

Она принялась считать до десяти. Глеб подмигнул Ваньке и бросился куда-то за дом. Мест, чтобы прятаться, у них во дворе было вдоволь — за теплицами, дровяником, летней кухней, но Ванька выбрал самое потаенное укрытие, за курятником.

Там и нашла его Даша. Ваня сидел на корточках и размазывал слезы по лицу. А рядом, на влажной земле, лежала знакомая кастрюлька в цветочек. Даша охнула, и Глеб хлопнул себя по лбу. А Ванька всхлипнул:

— Кастрюлькин... он растаял. он не дошел до Деда Мороза.

После минутной паузы Глеб решительно воскликнул:

— Да это же не та кастрюля! Это наша! Мы вчера ее с Дашкой сожгли, хотели суп на обед разогреть и забыли. Вот, от матери спрятали, а то влетит же нам!

— Разве это не наша с дедом кастрюля? — с сомнением проговорил Ванька.

— Конечно, нет! Твой Кастрюлькин, небось, уже у Деда Мороза в гостях сидит, чай со льдом пьет и мороженым закусывает.

Ваня перестал плакать. Бросил последний взгляд на кастрюлю и, поверив уговорам Глеба, сказал:

— Давайте дальше играть! Чур, я снова прячусь!

Когда он умчался, Даша с Глебом переглянулись.

— Кастрюлькин обязательно вернется, — сказал Глеб сурово. — Как только выпадет снег.

Но снега все не было. Ванька гадал: вернется ли снеговик? Или Кастрюлькин остался жить у Деда Мороза? Ведь там холоднее, там не растаешь, как растаял снеговик Даши и Глеба, от которого осталась одна морковка.

В субботу приехала мама, нагруженная покупками. Оказывается, до Ново­го года осталось всего четыре дня, и мама привезла продукты для новогоднего стола. Покупки были по большей части скучные, с Ванькиной точки зрения: свертки с замороженным мясом и копченой рыбой, сыр и оливки, банки с майонезом и горошком. Нашлись в маминых сумках и более заманчивые паке­тики — с шоколадными конфетами и длинными леденцами в ярких фантиках. Их предполагалось повесить на елку вместе с игрушками.

Веселая, запыхавшаяся, мама расцеловала «старого и малого», как она их ласково называла, и оглядела избушку. Удивилась:

— Елку еще не наряжали? Что-то вы припозднились.

Дед и Ваня переглянулись.

— Ключ пропал, — сказал дед.

— От сундука? — ахнула мама. Она тоже любила разглядывать реликвии, примерять прабабушкины бусы и платки, перебирать пуговицы в коробочке. Мама как-то рассказывала Ваньке, что в детстве очень любила играть с этими пуговицами. Там у нее были пуговица-принц и пуговица-колдун, а еще две красивые пуговицы-принцессы, из которых принц никак не мог выбрать себе невесту. Подумать только, один сундук — а столько вмещал жизней, историй и даже сказок!

— Так, может, просто взломать замок? — предположила мама неуверен­но.

Ваня заметно оживился от ее предложения. В самом же деле, сундук можно открыть и без ключа! Но дедушка и слышать о таком не захотел. «Это старинная работа, умельцы делали, мастера, жаль ломать, он ведь как живой, со своей историей.» — сказал он, словно оправдываясь. И Ване снова стало стыдно. Ведь оправдываться нужно было ему.

Мама уехала. Пообещала вернуться 31 декабря вместе с папой и привезти новые елочные игрушки, раз уж старые заперты внутри сундука. «А вам зада­ние, добры молодцы, пыль по углам обмести и елку раздобыть попушистее».

Елку они раздобыли на следующий день. Она стояла в ведре с песком, красивая и пышная, пахла смолой, хвоей и лесом. Только игрушек не хватало. Не сговариваясь, Ванька с дедом поглядели на сундук, а потом друг на друга. Дед вздохнул. А Ванька представил, как там, в темноте сундука, сидят испу­ганные елочные игрушки и перешептываются: «Почему никто не открывает сундук? Почему нас не достают? Нового года не будет?»

От этих грустных мыслей и от волнения за Кастрюлькина, который то ли ушел, а то ли растаял, Ванька расклеился окончательно. Он и не знал раньше, что от вранья делается так плохо. Нет, он больше не мог обманывать дедушку. И, как с крыши в снег спрыгнув, только сердце ухнуло, Ванька сказал глухо:

— Деда, прости меня. Это я ключ взял. И потерял. Я не нарочно.

Он думал, дедушка ахнет или ругаться начнет. Но было так тихо, только в печке трещали полешки и чирикали ходики на кухне, считая часы до Нового года. Ванька поднял глаза. Дед смотрел на него — ласково, грустно, понимаю­ще, и мальчик вдруг понял, что дед с самого первого дня знал прекрасно, кто взял ключ. Ведь табуретку-то Ваня так и не успел унести назад на кухню! Так и осталась табуретка стоять возле картины с вышитыми лебедями!

Стыдно, как стыдно! Ванька почувствовал, что вот-вот расплачется, и убежал в свою комнату. Дед за ним не пошел. Вскоре загремела сковородка на кухне, потом запахло оладьями.

Наплакавшись, Ванька вышел к столу. Про ключ они с дедом не говорили. Ванька не поднимал глаз от тарелки, то и дело шмыгал носом.

К вечеру он совсем раскис, заблестели глаза, зарумянились щеки. Встре­воженный дед сходил за градусником, но температура оказалась нормальная, просто наплакался Ванька, от переживаний разгорячился. Но дед уложил его в постель, напоил чаем с малиновым вареньем, жарко натопил печку, все поле­нья до последнего ушли.

— Деда, ты не переживай, — бормотал Ванька, засыпая, — я снеговика послал. с письмом к Деду Морозу. Найдется ключ!

— Да бог с ним, с ключом, — махнул рукой дед. — Ты только не разбо­лейся мне, слышишь, Ванюша? Новый год завтра встречать!

Ванька глядел рассеянно сквозь дремоту и радовался, что дед не сердится, что все хорошо и легко, как раньше. Он успел еще взглянуть в окно, где сгу­щались сумерки и крупными хлопьями падал снег. И уснул, так крепко, как спят только наплакавшиеся маленькие дети.

Он спал и не видел, как дед пошел за дровами к сараю, как зажег фонарь и вытянул пару полешек, и как вслед за полешками выпала из своего вели­колепного укрытия жестяная коробочка. Посыпались на снег немудреные Ванькины реликвии, — фантики, шестеренка, синее стеклышко. С кряхте­нием дед присел, чтобы собрать эти сокровища, и вдруг замер, пригляделся и изумленно покачал головой.

А снег все падал и падал, как будто там, на небе, спохватились, что Новый год уже вот-вот, и нужно срочно все украсить к празднику, засыпать пушисты­ми белыми снежинками, засахарить ветки деревьев, взбить аккуратные сугро­бы, как подушки, чтобы детям было веселее в них падать и делать снежных ангелов.

Поутру дед, проснувшись раньше Ваньки, вышел расчистить дорожку от крыльца к калитке — и замер: во дворе, растопырив ветки-руки, стоял снего­вик с шляпой-кастрюлей, надетой набекрень. Его залихватский вид и улыбка, выложенная из рябиновых ягод, будто говорили: «Что, не ожидали меня уви­деть? А вот он я!»

Дед улыбнулся. Подошел поправить съехавшую кастрюльку, и вдруг ему в руки выпало письмо. И сразу вспомнились вчерашние горячечные слова Ваньки — про ключ, снеговика и письмо к Деду Морозу. Он растерянно огляделся, но во дворе никого не обнаружил, только ветер сдувал снежинки с крыши. И были плотно задернуты занавески на Ванькином окне.

Ванька проснулся поздно. Он чувствовал себя совершенно здоровым, довольным жизнью и очень голодным. Хотелось скорее позавтракать, выпить чаю и побежать на улицу, чтоб не пропустить приезд мамы с папой. Ведь сегодня ночью они будут встречать Новый год!

Он выглянул в окно. Ух ты, снегу намело! Какое все белое! И вдруг его сердце затрепетало. Там, во дворе, стоял снеговик! Его снеговик, Кастрюлькин! Он вернулся! Неужели принес ответ от Деда Мороза?!

Ванька за секунду оделся и вылетел во двор. Дрожащими руками распеча­тал конверт и стал шевелить губами, читая письмо.

Скрипнули доски забора, появились Даша и Глеб.

— Ух ты, Ванька, твой снеговик вернулся! — сказал Глеб.

— Что там написано? — спросила Даша. Хотя прекрасно знала, что: сама ведь вчера писала. О том, что ключ спрятала старуха Зима и пока не отдает. Зато положит Дед Мороз Ваньке под елку хорошие подарки. А там, к весне поближе, и ключ обязательно найдется! Не письмо, а целая сказка получилась. Глеб так и сказал: «Ну ты и сказочница, Дашка!» И сейчас она, затаив дыха­ние, смотрела на Ваньку: рассердится он или заплачет? Или кивнет и побежит дальше по своим мальчишеским легкомысленным делам?

Ванька не плакал. И не злился. Его краснощекое лицо расплылось в такой широкой улыбке, что Даша не выдержала, подбежала, заглянула через плечо. И ошарашенно позвала Глеба. Потому что письмо оказалось не то! Совсем- совсем другое оказалось письмо!

Печатными красивыми буквами (Т с завитушками, Р с хвостиком) в пись­ме было написано всего три слова: «Больше не теряй».

Не сговариваясь, дети дружно перевели взгляд на снеговика. И раскрыли рты от изумления.

Потому что на круглой снежной груди Кастрюлькина, как медаль, висел на веревочке рядом с фликером большой старый ключ.

И Даша ахнула: «Ой, Глеб, смотри!» И Глеб растерянно пробормотал: «Откуда он тут взялся?» И Ванька ахнул. Засветился весь. Оглянулся на деда. А дед невозмутимо чистил снег у крылечка, и только усы его загадочно шеве­лились, как будто в них он прятал улыбку.

А потом время покатилось быстро-быстро. Приехали мама и папа. Все вместе они открыли сундук и нарядили елку. Зайчик на прищепке, и медведь с гармошкой, и девочка, и космонавт, — все нашли себе местечко на смолистых лапках. А рядом со старыми поместились и новые игрушки — те, что мама привезла из города. Шарики, сосульки — и снеговик, чем-то очень напоми­нающий Кастрюлькина. Ване почему-то казалось, что этот елочный снеговик отлично знает о происшествии с ключом. И что теперь в сундуке поселится и его, Ванькина, собственная история.

А снеговик Кастрюлькин стоял во дворе, и все ярче сияла его рябино­вая улыбка. Кастрюлькин знал много тайн: и тайну ключа, и тайну письма, и тайну кастрюльки в цветочек. А еще он знал, что никогда не нужно врать своим родным людям. Ведь вранье — оно как злой северный ветер, и нельзя впускать его в свое сердце.

Это яснее ясного даже снеговикам.