«Вид с крыши»

Вид с крыши (fb2) - Вид с крыши 828K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Жюли Кошка

Вид с крыши Жюли Кошка

Часть 1

— Что-то ты физику сегодня у меня не стала списывать. Сама смогла сделать? — спросила Вероника, с интересом поглядывая на подругу. Наташка не отличалась глубокими познаниями в этом предмете, да, собственно, и не стремилась отличаться. Ей и так было хорошо. Она просто всегда перед занятиями физики брала тетрадь у Вероники, и все списывала, а сегодня не стала, хотя домашка была сложная.

— Нет, Серый списать дал. Представляешь, сам предложил! — Наташка сделала круглые глаза и выразительно посмотрела на Веронику. Девочки, не торопясь шли домой, наслаждаясь наконец-то обретенной после восьми уроков свободой.

— С чего это он? — Вероника удивленно приподняла брови. Хотя, что тут удивляться. И так все было ясно. Наташка очень симпатичная, с хорошей, уже почти оформившейся к четырнадцати годам фигурой, с доходящими почти до талии, всегда распущенными светло-русыми, густыми и даже немного вьющимися волосами, с большими темно-карими глазами, обрамленными длиннющими и всегда умело подкрашенными ресницами, розовощекая и вечно улыбающаяся. Девочка с такой внешностью, да, к тому же еще веселая, общительная и выплескивающая в мир кучу своих идей и неугомонных фантазий, не могла не привлекать мальчишек. Серьезно Наташка пока не с кем из них не дружила, но вниманием пользовалась. Вероника ей немного завидовала. На нее представители противоположного пола совсем никак не реагировали. Некое подобие романа случилось у нее в детском саду, в подготовительной группе. Она чем-то приглянулась новенькому мальчику, который пришел к ним в начале года. Он всегда старался сесть рядом с ней, отбирал для нее у других хорошие игрушки и никому не позволял ее обижать. Вероника до сих пор так и не поняла, нравился он ей или нет. Тогда она очень мало значения придавала подобному к ней отношению. Ну, ухаживает и ухаживает, приятно, конечно… А после новогодних праздников он не пришел. Воспитательница сказала, что они получили квартиру где-то в другом районе. И когда Вероника поняла, что, возможно, больше никогда не увидит его, ей стало вдруг грустно и досадно. И сейчас она иногда вспоминала этот детсадовский небольшой роман, и ей становилось еще печальнее от того, что к четырнадцати с половиной годам он оказался единственным в ее жизни…

— Да я сама немного удивилась! Я уж с месяц, как заметила, что он на меня поглядывает. А сегодня вдруг перед уроками тихо так спрашивает: «Ты физику сделала?» «Нет», — говорю. «Возьми у меня, спиши, если хочешь», — сует мне тетрадку, а сам краснеет, как рак вареный и глаза опускает. Смотреть на меня стесняется. Ну, я отказываться не стала. В физике он, вроде, шарит. Так что взяла и списала… Слушай, ты что сегодня вечером делаешь?

Вероника в раздумье пожала плечами.

— Да ничего.

— Приходи ко мне. Ванька приехать должен. Поболтаем, музыку послушаем. Родители, конечно, дома будут, в том числе и Ванькины, но им будет не до нас. Так что…

Ванька, или Иван, — это двоюродный брат Наташки. Ему было уже пятнадцать, и он учился в девятом классе. С родителями, а иногда и один, он часто бывал в гостях у родственников, поэтому Вероника его хорошо знала. Причем знала уже лет с восьми, с тех пор, как они с Наташкой познакомились в первом классе и стали дружить. Такой же подвижный, живой, веселый и неугомонный, как Наташка. Они даже внешне сильно походили друг на друга, хотя были только двоюродными. Веронике он, пожалуй, даже нравился, но вот нравилась ли она ему? На этот вопрос, который отчего-то часто лез ей в голову, Вероника всегда однозначно отвечала «нет». И, почему-то, при этом испытывала чувство легкой, а может, даже и не слишком легкой досады.

— Хорошо, приду, если мама отпустит.

— Да уж ко мне-то отпустит, наверно!

— Наверно… — Вероника вздохнула. Мама далеко не всегда, и далеко не везде разрешала ей ходить. Наташке в этом плане жилось гораздо более вольготно. И тут Вероника ей тоже немного завидовала. Мама, вообще, во всем старалась контролировать жизнь Вероники. Хотя, нельзя сказать, что она чересчур ее ограничивала. Пожалуй, формально она ей даже ничего не запрещала. Просто она говорила: «Вероника, ты ведь уже взрослая, сама прекрасно понимаешь, что этого делать не стоит…» И Вероника соглашалась, но порой чувствовала, что если бы не согласилась, и поупорствовала в своем выборе, то мама бы, возможно, отступила и сдалась. Изредка Вероника даже так и делала, и результаты ее вполне устраивали, но огорчать мать она не любила, и согласиться с ней было для нее значительно проще, чем идти наперекор.

Вероника пришла домой, скинула обувь, стянула пальто и шапку, которую мама настойчиво советовала носить, хотя многие девчонки, да и Наташка тоже, ходили пока еще без головных уборов, так как на улице стоял конец октября, и погода была не особо холодная. Она подошла к большому зеркалу в прихожей, распушила предательски примятую шапкой челку, поправила приплюснутую прическу из косичек и оглядела себя с головы до ног. Она была среднего роста и стройная (надо отдать должное ее маме, которая неусыпно следила за ее осанкой), излишним весом не страдала, и, пожалуй, даже была чуть худее, чем Наташка. Все это ее устраивало. Но на этом, то с чем она пребывала в гармонии, заканчивалось. А дальше начиналось то, чем она была либо недовольно, либо возмущена, либо от чего, вообще, приходила в отчаяние. Почти не было груди. Понятно, что ей только четырнадцать, но у многих девчонок в классе с этим все в полном порядке, а у нее…. Мама как-то не так давно веско сказала: «Вырастет», и Вероника верила и надеялась. Но если этот изъян, возможно, скоро и пройдет, то цвет волос… Она бы их прямо сейчас перекрасила во что угодно, только чтобы не видеть этого безобразия в зеркале. Но мама неустанно восторгалась ее волосами! Рыжие… Нет, ни огненно-рыжие, и ни какие-нибудь там каштановые или с медным отливом, как у красавиц из романов, а светло-рыжие, даже не светло, а блекло рыжие. Веронике казалось, что прежде, чем ее волосы попали к ней, их долго-долго держали под палящим солнцем, и отдали ей только тогда, когда они стали полностью выцветшими, слинявшими и обесцвеченными. Длинные прямые блекло рыжие патлы — она воспринимала их именно так. Состричь бы, но опять не советовала мама. И приходилось каждое утро с ними возиться, расчесывая, укладывая в какие-то прически, заплетая в косы… А еще глаза. Вероника всегда мечтала о зеленых глазах, как у мамы. Но нет. Глаза у нее были серые, папины. Она никогда не любила серый цвет. Он казался ей печальным и даже скучным. И у нее глаза именно такого цвета! Худенькая и стройная, но с не оформившейся фигурой, с тускло-рыжими волосами, заплетенными в какие-то девчачьи детские косички, хоть и мудрено уложенные на затылке, с пусть даже и большими, но серыми, как пасмурное небо, глазами, и от них становящимся блеклым и бесцветным лицом (мама полагала, что краситься ей еще слишком рано), она казалась себе настоящим заморышем. И как с такой внешностью можно кому-то нравиться? Вполне естественно, что мальчишки даже не смотрят в ее сторону. А ведь некоторые девчонки из их класса уже встречаются с мальчиками. Но ей это точно не грозит. Вероника уныло вздохнула. Но, в конце-то концов, ей только четырнадцать, внешность меняется, да и самой можно многое чего подправить (не всегда же мама будет ее наставлять), а мальчики… Вероника вспомнила, что Наташка пригласила ее к себе вечером. А там будет Иван. От этой мысли по спине пробежали приятные мурашки. Пусть он на нее, как на девчонку и не смотрит, но все же сегодня она окажется в мужском обществе. Так что надо побыстрее выучить уроки и привести себя в порядок. И Вероника со значительно улучшившимся настроением отправилась в свою комнату, чтобы начать заниматься.

Они жили с мамой и папой в большой трехкомнатной квартире. Братьев и сестер у Вероники не было. И иногда она жалела об этом. Наташка, конечно, хорошая подруга, но Вероника хотела бы иметь кого-то родного и близкого, с кем бы можно было поделиться своими мыслями и проблемами, и кто бы всегда был рядом, жил вместе с ней. Да и мамино чересчур ответственное воспитание ложилось бы не только на одни ее порой уж слишком покладистые плечи, но и еще на чьи-нибудь, возможно, более свободолюбивые и непокорные. Но это были мечты. А, вообще, жилось Веронике, не смотря на мамину дотошность в педагогических вопросах, не так уж и плохо. Родители ее любили. Причем отец любил практически безо всяких корректирующих посягательств на ее личность. И Вероника была ему за это благодарна. Папа преподавал в институте, и три года назад получил профессорское звание, чем Вероника очень гордилась. Отец почти все время был занят работой: либо пропадал в институте, читая лекции студентам, либо сидел дома, утопая в книгах, интернете и своих записях. Но на то, чтобы выслушать Веронику, попытаться решить ее проблемы, найти какое-то порой так необходимое доброе слово, у него времени все же хватало.

Мама тоже преподавала в институте, но, все же, тратила на свою работу гораздо меньше времени, чем отец. На первом месте у нее всегда стояло воспитание дочери. В Веронике она души не чаяла, но, возможно, именно поэтому во всем опекала ее и была к ней очень требовательна, стремясь, чтобы дочь являлась постоянным поводом для гордости. И Вероника старалась соответствовать возложенным на нее запросам, хотя, нередко, и уставала от этого…

Вероника быстро сделала домашнее задание, приготовила на скорую руку ужин, так как мама сказала, что придет сегодня попозже. А когда раздался звонок в дверь, она уже была полностью готова к тому, чтобы идти к Наташке в гости. Ей очень хотелось подкраситься, но она знала, как на это отреагирует мама, поэтому не стала рисковать.

— Мамочка, привет! — Вероника выхватила из рук матери тяжелую сумку с продуктами. — Как дела?

— Привет, дорогая! Все хорошо. Ты куда-то собралась? — Мать сразу заметила, что Вероника одета не по-домашнему.

— Да. Я хотела к Наташе сходить. Можно?

Мать взглянула на часы.

— Уроки все сделала? — Вероника утвердительно кивнула. — Ладно. Но только до восьми часов, хорошо? И еще. Там опять эти парни на лестнице собрались, как будто места другого нет. Спустись, пожалуйста, на лифте, не ходи пешком.

— Хорошо, мам.

Они жили на втором этаже. А на площадке между вторым и первым этажами постоянно собиралась молодежная компания. Особенно вечером часто можно было даже сквозь запертую дверь слышать гул их разговора, громкий гогот и крики. Маме это очень не нравилось. Она пыталась с ними бороться, иногда выходила и делала замечания, просила уйти, но все это мало помогало. В лучшем случае на один раз. И если Веронике нужно было куда-то выйти, а площадка была оккупирована молодежью, то мама всегда отправляла ее на третий этаж, чтобы она спустилась оттуда на лифте, так как с их, второго этажа, лифт не ходил.

Вероника надела шапку, пальто и изящные высокие ботинки со шнуровкой — она их очень любила и гордилась ими, так как отвоевала разрешение на их покупку в споре с мамой. Перекинув через одно плечо свой рюкзачок, Вероника махнула маме рукой и выбежала за дверь. На межэтажной площадке галдела компания человек из семи-восьми. Вероника скользнула по ним взглядом и быстрым шагом направилась по лестнице на третий этаж. Кнопка вызова лифта ярко светилась оранжевым светом и никак не гасла. Вероника прислушалась: лифт молчал. Она со слабой надеждой потыкала в кнопку пальцем, но та, как горела, так и продолжала гореть. Лифт не работал. Вероника вздохнула и стала спускаться вниз по ступенькам. Что ж, придется пройти сквозь кучу курящей и, наверняка, выпивающей молодежи. Добравшись до второго этажа, Вероника ускорила шаг. В нос ударило едким запахом дыма и пива. Вероника опустила глаза, стараясь быть как можно менее заметной, но все-таки чувствовала, что на нее пялятся.

— О, а чё не на лифте-то? Решили до нас снизойти, или лифт подвезти отказался?

Раздался дружный гогот. До спуска на первый этаж всего два шага. Вероника метнулась к спасительному выходу, но один из парней преградил ей дорогу.

— Да ладно, не спешите, мадемуазель, или как вас там? Почтите уж нас своим присутствием. А то вы все на лифте, да на лифте. Познакомимся, хотя бы. С вашей-то maman мы постоянно общаемся. Она нас все просит покинуть помещение. Будем теперь и с вами знакомы.

Снова раздался дружный хохот, а парень, говоривший это, схватил ее за руку чуть выше локтя. Вероника испугалась и дернулась в сторону.

— Пусти!

— Мы к ней на «вы», а она к нам, как к холопам! Нехорошо!

Вероника быстро вскинула глаза на державшего ее парня. Он издевательски улыбался, в глазах горел злой огонек. Вероника снова попыталась вырваться, но парень не отпускал ее.

— Хватит! Пусти ее, Мих!

Вероника обернулась в сторону голоса. С подоконника соскочил еще один парень. Он был выше и явно старше первого. Когда он подошел вплотную к ним, Вероника узнала в нем соседа с девятого этажа. Она знала о нем только то, что он учится в одиннадцатом классе, и что его мать года три назад разошлась с его отцом, который пил и хулиганил чуть ли не через день. Даже у них на втором этаже были слышны его пьяные дикие вопли, ругательства и угрозы, когда он ломился домой. Вероника, будучи тогда еще совсем ребенком, очень боялась его. И помнила, как радовалась, когда мама сказала, что жена, наконец-то, выгнала его, и он уехал жить куда-то в другое место. Еще она знала, что его сына зовут Алекс. Вернее, отец всегда орал ему: «Леха!», но парни, Вероника не раз слышала, называли его «Алекс». Он был высоким, широкоплечим, крепким, кажется, ходил на какие-то тренировки — Вероника часто видела его со спортивной сумкой, спешащим куда-то. Он был красив. Так считала не только она, но и Наташка, которая давно заприметила его. «Какой у тебя на девятом этаже сосед-красавчик живет!» — порой вздыхала она. Вероника при случайных встречах исподволь бросала на него заинтересованные взгляды. Темные, почти черные волосы, острые скулы, тонкие губы, со слегка опущенными вниз уголками. Ей только никак не удавалось разглядеть цвет его глаз. Он никогда не смотрел на нее, если проходил мимо, да и никогда не здоровался. А Вероника, если вдруг оказывалась на какое-то мгновение рядом с ним, начинала чувствовать себя пустым местом. Многие парни из их дома не обращали на нее абсолютно никакого внимания, но только рядом с Алексом у Вероники возникало это странное ощущение своей ничтожности. И, возможно, поэтому, она чувствовала, что боится его. Вероника понимала, что это глупо, что нет никаких поводов для ее страха, но она боялась Алекса. Она ощущала, как при их случайных мимолетных встречах у нее пробегал холодок по спине, будто кто проводил льдинкой по позвоночнику. А сейчас Алекс стоял в шаге от нее. На нем был только тонкий свитер, хотя другие были в куртках, непослушная копна темных волос небрежно закинута назад, руки в карманах джинсов, и он в упор смотрел на нее… И у него были зеленые глаза. В тусклом свете, пробивающемся с нижней лестничной площадки, Вероника, наконец, смогла это разглядеть.

Парень, которого Алекс назвал Михом, тут же разжал пальцы и выпустил руку Вероники на свободу, а сам отошел. Алекс кивнул в сторону открывшегося прохода, и Вероника метнулась вниз по лестнице. Она выскочила на улицу и остановилась. Сердце колотилось, как ненормальное. Она очень испугалась, когда этот Мих вдруг схватил ее. Но сознавала, что сердце колотится не только из-за этого. Она в первый раз встретилась глазами с Алексом, он в первый раз заметил ее…

… В квартире у Наташки было светло, уютно и шумно. Взрослые что-то громко и весело обсуждали в гостиной, пахло пирогами.

— Давай, раздевайся, скорей! — торопила ее Наташка. — Пойдем ко мне в комнату, там посидим. Ванька тоже пришел! У предков своя компания: ни они нам не нужны, ни мы им.

Вероника сняла верхнюю одежду, подошла к зеркалу, одернула симпатичное голубое платье, поправила примявшиеся под шапкой волосы. Щеки раскраснелись от холода, быстрой ходьбы и пережитого волнения, глаза блестели. Сейчас она даже сама себе понравилась. Хотя, может, у Наташки свет как-то по-другому падает…

Иван сидел в наушниках на диване и слушал музыку.

— Привет! — негромко произнесла Вероника и в знак приветствия слегка взмахнула рукой. Иван скользнул по ней взглядом и ограничился лишь поднятием руки. Музыка, звучавшая в наушниках, явно интересовала его больше, чем появление Вероники. Наташка притащила еще кое-какой еды вдобавок к той куче, которая красовалась у нее на письменном столе, и усадила Веронику ужинать. Вероника хотела было рассказать о том, что с ней только что произошло, но потом вдруг передумала, решив оставить эту историю только для себя.

Иван, наконец-то, стянул с себя наушники.

— Классная музычка, Наташка! Скинешь мне потом на флэшку. Ну, что, девчонки, будем пировать?!

Говоря это, Иван подошел к девочкам и положил руки им на плечи. К подобному отношению со стороны Ивана Вероника до сих пор привыкнуть не могла. Он либо почти не замечал ее, лишь слегка давая понять, что в курсе ее присутствия, либо, наоборот, проявлял чересчур фамильярные знаки внимания. Может, это и было нормальным в общении между парнями и девчонками, но так как Вероника ни с чем таким никогда и нигде в отношении себя больше не сталкивалась, то это казалось ей немного странным, хотя, возможно, именно подобное отношение притягивало ее к Ивану.

Они поели и уселись на диван, причем Иван втиснулся между ними и закинул руки им на плечи, слегка приобняв обеих.

— Ну все, девчонки, еще полгода и я вольная птица.

— Ты что, дальше учиться не собираешься?! — удивилась Вероника.

— Собираюсь, Вероничка, но не в школе. — Это ласково-пренебрежительное обращение всегда чем-то задевало Веронику. Иногда задевало в хорошем смысле слова: оно нравилось ей, и даже как бы подтверждало, что Иван не совсем уж к ней равнодушен. А иногда оно ее раздражало: что она, маленькая девочка, что ли?! Все зависело от контекста, интонации и ее собственного настроения.

— Это вы тут, мелюзга, останетесь прозябать еще на год, а может, и три, а я буду уже взрослым человеком. В колледж пойду. Там все равно жизнь другая. Да и от родителей свободы больше будет. — Иван мечтательно закатил глаза.

— Я, кстати, тоже насчет колледжа подумываю, — обронила Наташка.

Вероника оторвалась от спинки дивана и подалась вперед, чтобы посмотреть на подругу.

— Но мы же с тобой хотели вместе в десятый идти! Я что теперь, одна по одиннадцатый класс в школе торчать буду?

— Вероник, ты не паникуй. Во-первых, я еще до конца не решила, полтора года впереди. Да и на Ваньку хочу посмотреть: может, ему вовсе и не понравится его так называемая свобода.

Обратно Вероника шла не в очень хорошем настроении. Планы Наташки ее не обрадовали. Вполне возможно, что она уйдет после девятого, тем более, что учиться ей не особо нравится. А Вероника останется одна. Вопрос о том, чтобы уйти после девятого класса в какой-нибудь техникум или колледж дома даже не обсуждался. Уже с первого класса мама была настроена на то, что Вероника окончит все одиннадцать. А Вероника просто училась, и, вообще, об этом не задумывалась. Есть одиннадцать классов, значит нужно в них отучиться. Но они с Наташкой дружат с первого класса. И она ее единственная близкая подруга. Конечно, Вероника с удовольствием общается с другими девчонками, но Наташка… А не будет Наташки — не будет и Ивана. А он Веронике, как ни крути, все-таки нравился. И он был единственный, кто обращал на нее хоть какое-то внимание…

…Декабрь выдался малоснежный и морозный. Вероника пришла из школы. Была пятница, а в этот день она всегда делала уборку в квартире. С двенадцати лет эта обязанность была полностью возложена на ее плечи. Учеба учебой, но от домашней работы ее никто не освобождал. Время было часа четыре. На улице уже стемнело. Родители пока еще не вернулись. Вероника помыла полы и собралась вынести мусор. Для этого нужно было спуститься на улицу к подъезду. Одеваться было лень — ну, не околеет же она за десять секунд! Вероника, как была в тонкой футболке и бриджах, лишь накинув на плечи широкий шарф и всунув босые ноги в ботинки, схватила ведро и выбежала в коридор. Дверь в подъезд запиралась на магнитный замок. Вероника при выходе, распахнула ее пошире, надеясь успеть заскочить обратно, пока та очень медленно двигается назад. Но вытряхнув мусор, она обнаружила, что дверь ее все-таки опередила. Вероника вытащила связку ключей из кармана бриджей и приставила нужный к замку, но тот привычно пискнув, почему-то не открылся. Вероника повторила процедуру еще и еще раз. Но результат не изменился. А она уже чувствовала, как мороз с азартом начинает выполнять свое предназначение. Вероника натянула шарф на голову и его длинными концами потуже завернула плечи и грудь. Она уже раз пятнадцать приложила ключ к замку, но толку не было. Набрала номер соседей. Никто не отвечал. Что же делать?

— Решила воспаление легких подхватить? — раздался позади нее мужской голос.

Вероника резко обернулась. Прямо за ее спиной стоял Алекс.

— Замок не открывается, — пробормотала Вероника плохо слушающимися от холода губами.

Алекс вытащил свой ключ из кармана куртки и приложил к замочной впадине. Но кроме издевательского писка больше ничего не последовало.

— Надо было дверь припереть чем-нибудь, чтоб не захлопнулась. Замок уже не первый день барахлит.

— Я не знала.

Алекс расстегнул куртку и накинул ее на плечи Вероники.

— В рукава продень, а то сейчас совсем концы отдашь.

Вероника растерялась от неожиданности и уставилась на Алекса.

— Надевай скорее!

— А ты?

На Алексе была тонкая рубашка.

— А я пока попытаюсь дверь открыть.

Вероника просунула руки в рукава. Куртка была сильно велика, но от этого только лучше грела. Еще она хранила тепло Алекса. Вероника закуталась и поняла, что от холода все-таки не умрет. Она стала следить за действиями парня. Он раз пять безрезультатно приложил ключ к замку, затем стал обзванивать соседей. В нескольких квартирах никто не ответил, а в одной какой-то ворчливый недовольный дед послал подальше. Но, наконец, кто-то, все-таки, открыл дверь.

— Заходи.

Вероника хотела вылезти из куртки, чтобы отдать ее Алексу и заодно взять стоящее рядом мусорное ведро. Но Алекс подхватил ведро, и кивком головы указал на открытый проход.

— Заходи уже.

Вероника послушно скользнула внутрь и замешкалась на площадке первого этажа, не зная, как быть дальше. Алекс прошел следом за ней и, не дожидаясь ее, стал подниматься по лестнице. Он остановился возле двери в ее квартиру и поставил ведро на пол.

— Ну что, не совсем замерзла?

Вероника подняла на него глаза. Он смотрел на нее в упор своими кошачьими зелеными глазами. Вероника отрицательно замотала головой.

— Нет. Спасибо…

Она сняла с себя куртку и протянула Алексу. Он взял ее, при этом продолжая молча смотреть на Веронику. Вероника растерялась, и, засмущавшись, хотела опустить глаза, но оторваться от зелени его взгляда оказалось не так-то просто. А Алекс вдруг спросил:

— Тебя, ведь, Никой зовут?

Никой? Ее никто никогда так не называл. Она всегда была только Вероникой и для знакомых, и для Наташки, и для мамы и папы.

— Вероникой, вообще-то… — едва слышно возразила она.

Его взгляд будто смягчился, и он неожиданно улыбнулся лишь одним краем губ.

— Пока, Ника…

И Алекс пошел к лестнице и стал спускаться вниз. А через мгновение хлопнула входная дверь. Вероника оторопело стояла возле квартиры. Сердце колотилось, ноги сковала непонятная слабость. И вдруг до нее дошло: ему не надо было домой, к себе на девятый этаж, он увидел ее у двери раздетую, пытающуюся попасть в подъезд, и подошел, чтобы помочь. Помочь ей…

… До каникул и новогодних праздников оставалось совсем чуть-чуть. Наступил последний учебный день. Контрольные были уже все написаны, оценки, как всегда, выглядели очень прилично. Мама, конечно, мечтала, чтобы Вероника была круглой отличницей, но она почти постоянно немного не дотягивала, хотя занималась на совесть, и порой, на пределе своих возможностей. В этот раз была четверка по химии. Сложные темы. И две последние проверочные работы напрочь завалили четвертную пятерку. Но Вероника особо не расстраивалась. Тем более сегодня, когда голова у нее была занята другим. Именно в этот день устраивался показ моделей одежды, которую девочки в течение двух первых четвертей создавали на кружке кройки и шитья. И Вероника ходила на этот кружок. Учительница была человеком очень творческим и интересным, умела подать много новых и необычных идей и всегда поддерживала таковые от своих подопечных. Девочки сами придумывали различные модели, а потом с помощью Анны Владимировны, так звали их учительницу по шитью, воплощали их в жизнь. Вероника посещала ее уроки уже третий год. Мама только плечами пожимала на увлечение дочки. Она бы гораздо больше поприветствовала курсы английского, ну, или занятие живописью, а тут… Правда, Вероника, ходила еще и в музыкалку, на скрипку. Но только до седьмого класса. Стала хромать успеваемость в школе, и от занятий пришлось отказаться. Мама хотела избавиться от кружка кройки и шитья, но Вероника не на шутку заупрямилась. А так как делала она это редко, то мама поняла, что случай серьезный, и решила уступить.

Вероника очень нервничала. Показ одежды был как бы номером в новогоднем концерте, который приготовили школьники разных классов. И у Вероники должно было демонстрироваться два платья, которые она успела сшить за четыре месяца учебы, предварительно придумав и скроив их с помощью Анны Владимировны. Но нервничала она не из-за своих платьев, а из-за того, что показывать их придется ей самой. Когда готовили демонстрацию, Вероника, в отличие от многих девочек, не захотела сама выходить на сцену. Ее с энтузиазмом предложила заменить одноклассница Марина, которой платья пришлись по размеру. Будущие модели несколько дней репетировали свой выход, пробовали пройтись в нарядах. А вчера вечером Марина вдруг позвонила и сказала, что ее завтра не будет, потому что она заболела. Вероника стала в панике звонить Наташке и попросила ее выступить. Та, недолго думая, согласилась, притащила с собой туфли, но когда стали мерить платья, оказалось, что ни одно из них на Наташку не лезет. Вероника шила по своим меркам, а подруга была, как минимум на размер ее крупнее.

— Может, еще кто-нибудь согласиться?.. — Вероника была в отчаянии.

— Вероника, некогда уже поисками подходящей модели заниматься, — сказала Анна Владимировна, поглядывая на часы. — Сама шила, сама и продемонстрируешь. Нечего тут стесняться. Ты лучше туфли у Наташи возьми, примерь. Хорошо, если подойдут.

И туфли подошли. Только возникла еще одна проблема. Туфли были на высоких шпильках, а Вероника в жизни не носила обувь на таком высоченном и узком каблуке.

— Наташ, я грохнусь на сцене… — беспомощно пробормотала Вероника.

— Не грохнешься. Я же хожу. Потренируйся немного, пока время есть.

— Может, я в своих школьных туфлях выйду?..

— Совсем с ума сошла. Модели так не ходят. Да и рост у тебя до модельного не дотягивает. Сколько ты у нас? Метр пятьдесят пять, кажется? Тебя и твои наряды при таком росте только каблуки и спасут! Надевай и молчи! Красота требует жертв! Да, кстати, про макияж не забудь.

— У меня даже помады нет.

— Зато у меня все есть! Не переживай, со мной не пропадешь!

Вероника обреченно вздохнула.

Через час Вероника с трудом могла узнать себя в зеркале. Умело нанесенный опытной в этих делах Наташкой макияж сделал лицо ярче и интереснее. Даже серые глаза стали выделяться и перестали казаться тусклыми и невыразительными. А волосы, до этого не знавшие ничего, кроме кос и хвостиков, вдруг предстали в совсем непривычном виде. Наташка собрала их на макушке Вероники и заколола своими симпатичными золотистыми заколками, а наперед выпустила две пряди, которые завила у кого-то раздобытой плойкой. Получилось очень изысканно и красиво. Вероника в некотором замешательстве смотрела на свое отражение, а Наташка старательно расправляла ей подол длинного вечернего платья. Наконец, она закончила, и, уперев руки в бока, оценивающе оглядела Веронику с головы до ног.

— Прямо Золушка на балу! — довольно прокомментировала она. — Ну что ж, не хватает только хрустальных башмачков. — С этими словами Наташка указала на стоящие возле стены золотистые туфли на шпильках.

Вероника тяжело вздохнула и всунула ноги в свои «хрустальные башмачки». С опаской прошла пару шагов. Практики ей явно не хватало. Не было привычной устойчивости, ступни ненадежно вихляли из стороны в сторону.

— Может, я матрасик с собой захвачу, чтобы подстелить, когда падать на сцене буду? — печально улыбнувшись, пошутила она.

— Да, ладно, брось, никуда не денешься!

Объявили их выход. Вероника нервно теребила подол и мысленно ругала себя за то, что приготовила для демонстрации два платья, а не одно. Так бы можно было отмучиться за один раз, и дело с концом. А тут придется два раза выходить. А второе платье мало того, что длинное, так еще и со шлейфом. И будет просто чудо, если Вероника в нем не запутается. Ну, почему, другие шили брючные костюмы и наряды с короткими подолами, а ей романтика понадобилась! Хороша будет романтика, когда она будет барахтаться в складках своего экзотического наряда, лежа на полу школьной сцены.

Ее очередь. Она должна выйти одна. Вероника закусила губу, и, изо всех сил стараясь не раскачиваться, пошла к переднему краю сцены, который в этот момент превратилась в ее единственную цель. Только бы не упасть! Только бы не упасть! Зрителей полный зал. Все взгляды устремлены на нее. Но Вероника старалась не смотреть на них. И вот она достигла нужной точки, покружилась, и медленно пошла обратно. Неожиданно шквал аплодисментов понесся ей вдогонку. Но для Вероники сейчас самым важным было преодолеть вторую половину пути и скрыться. И, наконец, она с облегчением вздохнула.

— Молодец! — сказала Анна Владимировна, ободряюще улыбаясь. — Иди, второй наряд скорее надевай.

Второй раз Вероника вышла уже чуть более уверенно, и даже старалась улыбаться зрителям. Пленения шлейфом все же удалось избежать, а бурные овации проводили ее и на этот раз. Неужели все?! Вероника посмотрела на часы. Время уже четыре. Мама просила ее по возможности не задерживаться, так как они собирались сегодня в гости. Вероника дождалась окончания их демонстрации и подошла к учительнице.

— Анна Владимировна, можно я пойду?

— Да, Вероника, конечно! Ты просто молодец, а еще выступать боялась. И наряды твои всем понравились — вон как аплодировали!

Вероника взяла ключ от швейной мастерской, где остались все ее вещи, прихватила еще один свой наряд, подобрала длинный шлейф, чтобы он не путался под ногами, и освободилась от красивых, но таких неудобных туфель. Кое-как ухватив их уже занятой первым нарядом рукой за задники, она вышла за дверь. Придется идти босиком. Наташка пригнала ее сюда в своих туфлях, заставляя тренироваться перед выходом. Но сейчас на такой подвиг Вероника чувствовала себя уже неспособной. Тем более что актовый зал на третьем этаже, а мастерская на первом. А преодолеть лестницу на шпильках — дело не шуточное. Да и, вообще, она пока еще жить хочет.

При спуске со второго этажа на первый у Вероники из руки выскользнула одна туфля и с гулким эхом покатилась по ступенькам. Перехватив покрепче свой длинный подол, она попыталась наклониться, чтобы поднять ее и вдруг услышала, раздавшийся совсем рядом голос:

— Что, Золушка потеряла свой башмачок?

Вероника, вздрогнув от неожиданности, вскинула глаза. Внизу на лестничной межэтажной площадке стоял Алекс и улыбался. Вероника растерялась и почувствовала, как заливаются краской ее щеки.

— Привет… — едва слышно пробормотала она.

Алекс взлетел на несколько ступенек выше и поднял упавшую туфлю.

— А почему босиком? — он устремил на Веронику свой пронзительный смеющийся взгляд.

А Вероника почувствовала, как краснеет еще сильнее.

— Я на шпильках плохо хожу… — тихо произнесла она и тут же начала корить себя за эту фразу. Что, нельзя было сказать, что ногу натерла? Какая она женщина, раз на шпильках ходить не умеет?!

— На сцене не было заметно, что плохо ходишь.

— А ты разве смотрел?! — сорвалось с губ Вероники.

— Да. Мне просто позвонить надо было, и я вышел. Но ваше выступление я полностью видел. У тебя красивые платья. Сама придумала?

Вероника совсем засмущалась и растерялась от его комплимента и смогла только утвердительно покачать головой.

— Тебе чем-нибудь помочь? — взгляд Алекса смягчился.

— Нет, спасибо… я сама… Мне только вещи до… мастерской… швейной донести… — запинаясь и путаясь, проговорила Вероника.

— Ну, как знаешь… Ника, — Алекс вручил ей поднятую им туфлю. — Держи и не роняй больше, а то еще каблук отломится.

И он побежал наверх, оставив Веронику стоять на лестнице и приходить в себя. А приходить в себя было от чего. Сейчас у нее было чувство, будто на нее вылили огромную бочку холодной воды. Сердце бешено стучало, дыхание сбивалось, а ноги слегка подкашивались. Эта встреча… этот разговор… и Алекс предложил свою помощь… А что, если бы она согласилась? От этой мысли кровь с новой силой хлынула к щекам, и она подумала, что тогда уж точно бы не дошла на своих ватных не слушающихся ногах до мастерской. И виноваты в ее падении были бы никак не Наташкины туфли…

…После случая с туфлей на школьной лестнице Алекс начал с ней здороваться. Даже, лучше сказать, не здороваться, а приветствовать ее. Когда они вдруг оказывались совмещенными во времени и пространстве (и этим замечательным пространством, как правило, был подъезд или улица у дома) и Алекс встречался с ней взглядом, его лицо словно бы озарялось. Нет, не улыбкой, а скорее, ее легкой тенью, которая мелькала в уголках губ и где-то в глубине его по-кошачьи зеленых глаз, и он делал плавный взмах рукой, но при этом никогда ничего не говорил и, тем более, никогда не останавливался, а проходил мимо, должно быть, уже в следующий миг забывая о ее существовании в этом мире. А Вероника эти встречи забыть не могла. Она их коллекционировала, помнила каждую до мельчайших подробностей и часто оживляла их у себя в памяти. Да и как забыть моменты, когда неожиданно начинают подкашиваться ноги, а язык не слушается так, что даже обычное «привет!» удается выговорить с огромным трудом. Но вот встреч этих почти за два месяца накопилось столько, что и одной руки хватит сосчитать, а если быть точной, всего четыре. Ждала ли их Вероника? Она сама толком не могла ответить на этот вопрос. Ведь она по-прежнему боялась Алекса. И сейчас, наверное, даже больше, чем обычно, когда она была для него лишь пустым местом. Но, если все-таки быть с собой предельно безоговорочно честной, то да… ждала… Но вот почему, не знала. Все, что было связано с Алексом — их встречи, их разговоры, и даже мысли о нем, носило оттенок мимолетности, отвлеченности от реальности и, казалось, ничего глубокого под собой не имело, и поэтому не могло ни к чему вести. Все это было лишь миром фантазий и домыслов Вероники, которые и появлялись-то непонятно почему, и брались неизвестно откуда. Однако, в ее жизни стали происходить и более реальные вещи. И начало их проистекало из дня показа моделей. Не один Алекс сделал ей тогда комплимент. Вслед за ним последовал и Иван, который тоже смотрел школьный новогодний концерт.

— Слушай, Вероничка, а ты клево смотрелась в своих шмотках! Даже как-то неожиданно… Ну, в смысле, все такие современные, а ты такая, как из рыцарского романа… романтичная, что ли!

Эта речь была произнесена на улице по дороге в ближайший кинотеатр, куда они вчетвером, Вероника, Наташка, Иван и его друг и одноклассник Игорь, направились на второй день зимних каникул. Вероника, не ожидавшая такого комплимента от Ивана, который, вообще, принципиально их не делал, по крайней мере, ей, слегка смутилась и даже почувствовала, как заливаются жаром щеки (благо, они и так были раскрасневшимися от мороза). А полчаса спустя, когда они рассаживались в кинозале, чтобы посмотреть какой-то разрекламированный фантастический боевик, Иван, взяв инициативу в свои руки, всех четверых разместил так, чтобы самому оказаться рядом с Вероникой. Она это поняла по тому, что обычно (совместные походы в кино были не редкостью) он старался в подобных компаниях сесть с другом, а куда сядет Вероника, его заботило крайне мало. Пока шел фильм он время от времени наклонялся к ее уху и комментировал происходящее на экране, а Вероника от такой его близости смущалась и очень радовалась тому, что в зале темно, и не видно ее пылающего лица.

После киносеанса Наташка сказала, что их родители уезжают встречать Новый год к знакомым, а им разрешили пригласить к себе молодежь.

— Ты придешь? — выпалил Иван и посмотрел Веронике прямо в глаза, из чего она сделала приятный для себя вывод, что ответ его интересует. Да, и вообще, этот вопрос должна была задать Наташка, ведь Вероника ее подруга.

— Не знаю. Мне у родителей нужно спросить. Я Новый год всегда дома встречала…

— Ну, ничего, изменишь своим традициям! — Иван улыбнулся своей самодовольной, самоуверенной и немного нагловатой, такой характерной для него улыбкой, но в глубине его глаз Вероника уловила опять тот же интерес. А то, что он задержал свой, всегда поверхностный, взгляд на ней чуть дольше, чем обычно, лишь подтвердило будоражащую ее догадку: Иван действительно хотел, чтобы она пришла.

Когда она взбегала по лестнице к себе на второй этаж ее сердце взволнованно и, в то же время, победоносно, отбивало барабанную дробь. Иван, наконец-то, обратил на нее внимание!

… Тридцать первое декабря. Вероника вся взбудораженная собиралась в гости к Наташке. После долгих уговоров и подключения папы в обсуждение вопроса: можно ли Веронике встречать Новый год в компании одноклассников, а, возможно, и не только, мама, наконец-то сдала позиции.

— Не впечатляет меня все это. Но раз уж даже папа за тебя вступился, то отпущу. Только все время звони мне. Поняла? — подвела итог мама и глубоко и обреченно вздохнула.

Вероника надела красивое белое с синими цветами платье с расклешенным подолом до колена и с рукавами чуть ниже локтя, которое сама скроила и сшила еще летом, продела в уши длинные серьги с синими камушками и сунула в сумку черные с синим туфли-лодочки на низком каблучке. Волосы она решила оставить распущенными, завив их длинные кончики. Она покрутилась перед зеркалом и, пожалуй, даже осталась довольна своим отражением, что случалось с ней далеко не всегда. Она надела пальто, шапку и обувь и чмокнула в щеку маму, которая все это время молча и не совсем одобрительно поглядывала на нее и как бы украдкой вздыхала. Хотя Вероника прекрасно знала, что эти вздохи адресованы ей, как немой упрек, сейчас свои отвоеванные позиции Вероника оставлять никак не собиралась.

Она пулей пролетела по уже темной улице. Время было восемь вечера. Поднялась на лифте на четвертый Наташкин этаж и, чувствуя, как все трепещет внутри от предвкушения праздника, новых впечатлений, и, самое главное, встречи с Иваном, нажала на кнопку звонка. За дверью слышны были голоса, смех и звуки громко включенной музыки. И Веронике пришлось позвонить еще несколько раз, прежде чем кто-то в таком шуме расслышал заливистую соловьиную трель.

— Вероничка, привет! Какая ты молодец, что выбралась! Предки все-таки отпустили? — дверь распахнул Иван и сразу же втянул немного смутившуюся Веронику за руку внутрь. — Давай, раздевайся скорей! Я тебе помогу! Уже почти все подошли, и родители у Наташки уехали как раз.

Иван помог Веронике снять пальто и повесил его на вешалку в прихожей, что не так-то просто было сделать, учитывая, что на несчастных крючках уже топорщилась целая гора курток пальто и шуб. Иван оглядел Веронику с головы до ног.

— Ух, какая ты сегодня красивая. Прям зашибись! Ну, пошли скорей! — И Иван потянул ее за руку в комнату, где толпилась молодежь.

Сердце Вероники колотилось от волнения. Иван никогда за все время их знакомства не оказывал ей столько знаков внимания. И это точно было неспроста. Он нашел Веронике свободное место на диване и, усадив ее, отправился за колой, предварительно уточнив, что она будет пить.

Народа собралось много: человек двадцать а, может, и больше. Часть из них Вероника хорошо знала. Это были их с Наташкой одноклассники или ребята и девчонки из двух параллельных классов. Наташка была человеком общительным, поэтому друзей или просто хороших знакомых было хоть отбавляй. Вероника даже порой удивлялась, зачем Наташка с ней так тесно дружит при таком большом выборе девчонок на звание самой близкой подруги. Но, видимо, были какие-то причины. А, может, просто по инерции. Ведь с первого класса вместе… Вероника отметила, что были здесь и девятиклассники, друзья Ивана, а нескольких парней и девчонок она, вообще, не знала.

— Вероника, привет! — Наташка плюхнулась на широкий подлокотник дивана рядом с подругой. — А я уж решила, что тебя мама тормознула в последний момент.

— Привет! Она мечтала это сделать, но не решилась, — улыбнулась Вероника.

— Слушай, ты заметила, — Наташка нагнулась к ее уху, — Иван-то, вроде как, запал на тебя!

Вероника немного смутилась от этих слов и растерянно пожала плечами.

— Он меня сегодня несколько раз спрашивал, придешь ты или нет. Ему, вообще, всегда все равно было. А тут… И дверь побежал тебе открывать, когда я сказала, что это, должно быть, ты.

— О чем шепчемся, какие тайны обсуждаем?! — Иван весело улыбнулся и протянул Веронике банку с колой. — Стаканов чистых уже не осталось. Поэтому я в банках раздобыл.

Вторую банку он протянул Наташке.

— Натали, жажду утоли! — пропел он.

Наташка хихикнула.

— Да ладно, пей, рыцарь. Себе же взял. Я этой колой упилась уже. — При этих словах Наташка поднялась с подлокотника и, выразительно взглянув на Веронику, направилась к танцующим, оставив их с Иваном вдвоем.

— Может, тоже разомнемся, — предложил Иван, когда кола была практически допита, а разговор клеился немного с трудом из-за громкой музыки. Вероника кивнула. И Иван, взяв ее за руку, повел в гущу молодежи, ритмично двигающейся в такт мелодии. Пару музыкальных композиций были динамичными, так что они танцевали друг напротив друга. Вероника любила танцевать и знала, что у нее неплохо получается. Иван поглядывал на нее и улыбался. Но вот неожиданно мелодия сменилась на медленную. И Вероника не успела опомниться, как Иван протянул ей руку.

— Потанцуем?

— Да, — одними губами произнесла Вероника и почувствовала, как взволнованно забарабанило сердце. Как-то так до сих пор получалось, что ее никто никогда не приглашал танцевать, не смотря на то, что они с Наташкой ходили на все праздники и дискотеки, которые устраивались в классе. Наташку приглашали, а ее нет. И вдруг сейчас… Иван опустил руки ей на талию и притянул к себе. Близко. Вероника сначала положила ладони ему на плечи, но взглянув на другие танцующие пары, тесно прижимавшиеся друг другу, она неуверенно сомкнула руки позади его шеи. Тогда Иван еще крепче притянул ее к себе, и Вероника оказалась в его объятиях, жарких, пахнущих дурманящей туалетной водой. Ростом Иван был немного выше ее, и Вероника почувствовала, как он, слегка наклонившись, прислонился щекой к ее щеке. Сердце стало колотиться еще сильнее. Вероника понимала, что такие объятия в танце ровным счетом ничего не означают, все пары танцуют так. Но для нее это было в первый раз, очень необычно, очень волнующе. Еще ни один парень не был к ней так близко, не прижимал ее к себе, не касался ее. Она ощущала его теплую мускулистую шею под своими ладонями, чувствовала его тело, сильное, крепкое, вдыхала его запах. Все было так странно и удивительно приятно… Мелодия неотвратимо угасала. А Веронике очень не хотелось расставаться с этими ощущениями. Она мечтала, чтобы танец длился и длился до бесконечности. И в том, что музыка все-таки закончилась, утешало только чувство, что Ивану тоже совсем не хотелось выпускать ее из своих объятий…

Вечер продолжался. Спустя час, заполненный танцами и перекусами, Иван, шепнув Веронике на ухо «не скучай», отошел к компании парней, которые что-то оживленно обсуждали, а она осталась одна, притулившись на краю дивана и немного печально глядя на мигающие огоньки искусственной елки, которая стояла недалеко от нее.

— Привет! — раздалось совсем рядом, и Вероника почувствовала, как кто-то прикоснулся к ее плечу. Она подняла голову. Это была Марина, та самая Марина, которая должна была демонстрировать ее платья. Видимо, она уже поправилась.

— Привет! — улыбнувшись, сказала Вероника и бросила взгляд на Маринин наряд. Он притягивал внимание тем, что был очень облегающим и коротким, пожалуй, даже чересчур. — Ты недавно пришла?

— Да. Еле родителей уломала, чтоб отпустили. Кашель еще не совсем прошел, вот они и перестраховываются… Говорят, ты классно выступила на демонстрации моделей?!

Вероника пожала плечами.

— Кто говорит?

— Ну, Наташка, Иван.

— Иван?..

Почему-то Вероника удивилась, что Марина и Иван общаются. Они же из разных классов, да и с Наташей Марина не дружила. Так, приветствиями перекинутся и все…

Вдруг кто-то из пацанов закричал:

— Медляк! Белый танец!

— О! Пойду, кого-нибудь подцеплю, пока не расхватали! — воодушевленно воскликнула Марина и, улыбнувшись растерявшейся Веронике, направилась в сторону группы беседующих и, кажется, позабывших о девчонках, парней. Именно в этой группе стоял Иван, отчего-то именно его Марина и пригласила. А он не отказался…

«Что же я дура какая?! — ругала себя Вероника. — Нужно было тоже пойти туда и первой пригласить Ивана!» Но так как самобичевание здесь уже помочь никак не могло, она стала внимательно наблюдать за тем, как Иван и Марина танцуют. Сначала между ними была небольшая дистанция, и это порадовало Веронику. Значит, только ее Иван так обнимал, а Марину не собирается. Но вскоре выяснилось, что радость была преждевременной. Марина сама обвила шею Ивана, причем далеко не так неуверенно и осторожно, как это сделала Вероника. Она обхватила его и крепко прижалась к его груди, а Иван, через пару мгновений уже убрал руки с талии Марины и накрыл ими ее спину, а лицом зарылся в ее роскошные черные волнистые волосы. Вероника почувствовала, как слезы обиды подкатывают к горлу, а оно предательски сжимается, не давая вздохнуть. Но танец, который, казалось, длился целое столетие, все-таки закончился, и Иван, отыскав глазами Веронику, так и оставшуюся сидеть в углу дивана, будто ее туда приклеили, подошел к ней.

— Извини, неудобно было отказать! — легко и как бы невзначай бросил он. — Принести что-нибудь попить, или перекусить хочешь?

— Попить… — едва слышно пробормотала Вероника, к которой, наконец-то, стало возвращаться почти остановившееся дыхание. Иван снова притащил колы. Холодный газированный напиток обжег горло и заставил Веронику окончательно прийти в себя. Оптимизм мелкими шажками возвращался в ее смятенную душу. «Иван всего лишь потанцевал с Мариной и все, и он не виноват, что она вешалась ему на шею», — рассуждала Вероника. — И, вообще, глупо переживать из-за такой ерунды». И пока Вероника сидела и вот так размышляла, наслаждаясь, хоть и безмолвной, близостью Ивана, который сидел бок о бок с ней на тесном диване, закинув на ее плечи руку, в комнате начали происходить какие-то перемены. Часть танцующих ближе к выходу из зала остановилась, и вскоре приглушили музыку. Сквозь стушевавшуюся в затухающих звуках песни молодежь к ним пробилась Наташка.

— Все, каюк! Кончился праздничек! Родители приехали.

— Они же к знакомым за город отправились… — недоумевающе воскликнул Иван.

— Ну да. Только у отца машина на выезде из города отказала. И вся их поездка коту под хвост, и наша вечеринка тоже!

Вероника видела, что Наташка на грани срыва, но чем ей помочь, абсолютно не представляла.

— Ладно, не истери! Сейчас уладим все! — обронил Иван и вышел из зала.

А через некоторое время он появился и, встав в центре комнаты, всем объявил, что для желающих вечеринка переносится в квартиру Вадима, у которого родители уехали на все праздники в санаторий.

— Ну что, пойдем собираться?! — Иван потянул Веронику за руку. А она стояла в полной растерянности. Она представления не имела, кто такой Вадим и где он живет, и единственно, в чем была точно уверена, что мама ее туда не отпустит.

— Слушай, Вероника, не сходи с ума. Вадим не очень далеко отсюда живет, он знакомый Ивана, и квартира у него большая, всем места хватит. Позвони маме, скажи, что все в порядке, и пошли вместе со всеми, — Наташка уже натянула шапку и шарф и стояла у двери, производя ревизию выносимым ребятами продуктам. — Эй, там за холодильником еще одна коробка с колой, мальчики!

— Я не могу врать…

— Это не вранье. Ты просто умолчишь некоторые факты. С тобой же все в порядке, вот и скажешь маме, а ей больше ничего и не нужно.

Но Вероника так, действительно, не могла. Она позвонила домой и все объяснила, слабо надеясь на разрешение. Но его, конечно же, не последовало.

— Вероника, немедленно возвращайся! Немедленно!

И Вероника поплелась домой, размазывая на ветру капающие из глаз слезы и вспоминая разочарованное и, кажется, даже слегка обиженное лицо Ивана, пожимающего плечами и бросающего такое до боли короткое: «Зря…»

И на этом их с Иваном еще практически и не начавшийся роман был завершен. В каникулы Вероника его не видела, Наташка говорила, что на вечеринке у Вадима на него вешалась Марина, а потом он куда-то пропал и к Наташке больше не заглядывал. А после каникул Вероника увидела его возле школы целующимся, понятное дело, с этой самой Мариной. Было очень обидно и больно, а еще досадно. Вероника была почти уверена, что, пойди она тогда к Вадиму, это она бы сейчас целовалась с Иваном, а не какая-то Марина, которая даже одеться-то прилично не умеет…

— Прошляпила ты его, подруга, по полной программе. Теперь вот жди, либо они с Маринкой разругаются, и он обратно с повинной головой придет, либо тебе кто-нибудь еще подвернется!

«Подвернется!» — какое легкое слово! Вот так раз — и «подвернется»! Только Вероника прекрасно понимала, что с мальчиками так легко у нее не будет, просто быть не может! У Наташки может, у Марины может, а у нее нет! Нет!!!

…Первый день весны. Вероника возвращалась домой после школы. Она заскочила в подъезд и уже намеривалась бегом преодолеть два пролета ступенек до своего второго этажа, как вдруг увидела, что уборщица, расставив ведра, намывает лестницу, что-то мурлыча себе под нос. Веронике не хотелось мешать ей и топтать только что помытый и еще мокрый пол, и она подошла к двери лифта и ткнула пальцем кнопку. Кнопка обрадованно засветилась, лифт где-то глухо звякнул, ожив по велению Вероники, и непонятно с какого этажа, несильно гудя, поплыл вниз. Вероника услышала, как отворилась входная подъездная дверь, но на площадку пока никто не поднялся, а лифт уже приветливо распахнулся. Она не стала дожидаться попутчиков, тем более что ехать неизвестно с кем ей не хотелось, а из вежливости несложно было отправить лифт с третьего этажа обратно вниз. Она ткнула кнопку с цифрой «3», но как только двери начали с шумом смыкаться, за ними появилась высокая мужская фигура в темной куртке и, просунув руки в щель между створками, заставила их разъехаться в стороны. От неожиданности и испуга у Вероники екнуло сердце. Но когда она подняла глаза, то почувствовала, как по ногам разливается предательская слабость, а во рту все пересыхает. Алекс ткнул на кнопку девятого этажа, и лифт, наконец-то, закрывшись, поехал.

— Привет! — он едва заметно улыбнулся, а в его глазах заплясали веселые огоньки.

— Привет… — беззвучно произнесла Вероника, с трудом разжав слипшиеся губы. Она опустила взгляд, но чувство, что Алекс неотрывно смотрит на нее, заставило вновь поднять его.

— Слушай, я по привычке на девятый нажал. Извини! — виновато проговорил Алекс, но его зеленые глаза, в которые Вероника смотрела, будто зачарованная, по-прежнему смеялись. — Придется тебе из-за меня немного на лифте покататься.

И после короткой паузы Алекс вдруг произнес:

— А ты на крыше бывала когда-нибудь?

Этот вопрос вывел Веронику из состояния зачарованности и погрузил в состояние легкого шока. Но дар речи к ней все-таки вернулся. Выражение «клин клином» было полностью подтверждено.

— В смысле, на крыше?..

— На крыше нашего дома.

— Нет… А туда разве выйти можно?

— Конечно. Там люк есть. Хочешь подняться и посмотреть?

В глазах Алекса все еще горели веселые огоньки, но его лицо озарила улыбка, добрая и открытая, перед которой Вероника устоять не смогла.

— Хочу… — неожиданно для себя тихо пробормотала она и кивнула головой.

— Ну что ж, тогда выходим вместе.

Лифт плавно остановился, двери разошлись в стороны, и Алекс, взяв Веронику за руку, вытянул ее из тесной кабины. Ощущение реальности исчезло. Сейчас она уже должна была быть дома, в своей безопасной квартире, снимать верхнюю одежду и поправлять примятую прическу у зеркала, а она почему-то оказалась здесь, на девятом этаже, на котором не была ни разу за все время проживания в этом доме. И она с Алексом. Он держал ее за руку и вел за собой по лестнице куда-то выше девятого этажа. Краем сознания Вероника вспомнила, что у дома есть еще десятый технический этаж. Наверное, на него и вела эта лестница. Дверь была открыта. Они вошли. Алекс повернулся к Веронике и посмотрел ей в глаза.

— Не боишься? Еще не передумала?

А она должна бояться? С потерей чувства реальности происходящего растаял и страх. Алекс освободил ее от рук Миха, помог попасть в подъезд, когда сломался замок, даже ту глупую туфлю помог поднять. Ей не было страшно. Но сердце колотилось, как бешенное. Она только сейчас это поняла.

— Нет…

Алекс снова улыбнулся. А Вероника почувствовала новый прилив слабости и дрожи в ногах и, на всякий случай, крепче сжала ладонь парня.

— Тогда пойдем. Нам осталась еще одна лестница.

И Алекс кивком головы указал в сторону лестницы, ведущей к люку в потолке. У ступенек, металлических и обшарпанных, он выпустил руку Вероники.

— Я сейчас открою люк, а ты поднимайся следом.

Свежий и холодный воздух ворвался в распахнутый Алексом люк и вернул Веронике ощущение реальности. Она ошарашенно огляделась вокруг, встряхнула головой. Неужели она под самой крышей их дома, и не с кем-нибудь, а с Алексом? Происходящее походила на фантасмагорию.

— Ника, поднимайся! — Алекс был уже на крыше и призывно махал ей рукой, склонясь над проемом.

Вероника вздрогнула. Так было странно и отчего-то приятно слышать это свое имя, когда Алекс произносил его. Она поспешно стала подниматься по узким крутым ступенькам.

— Не торопись. Мы никуда не опаздываем.

Он подхватил ее за руку и помог влезть наверх.

— Иди сюда.

Алекс притянул ее к краю крыши.

— Не бойся, тут огорожено. Да и подходить мы близко не будем. Просто отсюда лучше видно.

Вероника встала туда, куда указывал Алекс. Он так и не отпускал ее руку, а она не отнимала. Так Вероника чувствовала себя намного спокойнее.

Было около двух часов дня. Солнце медленно клонилось к западу, освещая улицы своим безудержным весенним светом. Наверное, десять этажей — это не очень много. Но с той стороны, где они стояли, располагались только малоэтажные дома. Разноцветные крыши были под их ногами, и от этого казалось, что они очень-очень высоко над всем миром. Внизу все было маленькое: деревья, машины, люди, зачем-то спешащие куда-то. За неровными рядами домов простирался лес, хвойный и от этого зеленый. А за лесом было видно реку. Вероника даже не сразу поняла, что это именно река. Только присутствие противоположного берега там, в почти неразличимой дали подсказывало, что эта сероватая полоска и есть речка, пока еще спрятанная под толстым слоем льда.

— Какой простор!.. — выдохнула Вероника. — А там внизу так тесно, так много машин, людей…

— Здесь даже воздух другой, — произнес Алекс.

Вероника поглубже вдохнула. Воздух, в самом деле, был не такой, как на городских улицах. Не чувствовалось ставшей привычной примеси выхлопных газов, и Веронике даже показалось, что она ощутила запах хвои.

— Соснами пахнет.

— Это потому что лес недалеко.

Вероника поежилась и натянула на голову капюшон. Сильный ветер давал о себе знать.

— Замерзла? Тут почти всегда ветер. Может быть, пойдем?

— Нет. Давай еще немного побудем. Я со своего второго этажа такое никогда не увижу.

— С моего девятого тоже не видно. У меня окна на другую сторону выходят, а там четырнадцатиэтажки стоят.

Вероника снова зябко передернула плечами. Алекс улыбнулся.

— Все-таки замерзла.

Он расстегнул куртку и распахнутыми полами прикрыл Веронику с боков, плотно прижав ее к себе спиной.

— Так лучше?

А Вероника почувствовала легкое головокружение и в ответ смогла только кивнуть. Ощущение реальности снова стало пропадать. Неужели все это происходило с ней?

Алекс рассказывал ей, как красиво здесь весной, когда деревья только начинают покрываться нежной светло-зеленой листвой, и осенью, когда листья во дворах пестреют множеством ярких красок, как интересно летом, когда можно видеть идущие по реке суда, и как чудесно зимой, когда снег окутывает лес, и он стоит весь белый под своим снежным покровом. Вероника слушала и переносилась в то время года, о котором повествовал Алекс, и все представляла себе.

— Знаешь, — произнес Алекс, — мне иногда так хочется, чтобы у меня появились крылья, и тогда бы я смог шагнуть с края этой крыши, прямо отсюда, и полететь…

Вероника вдруг ощутила острое желание сделать это вместе с ним. И она знала, что если бы он держал ее за руку, то ей не было бы страшно…

Они еще стояли какое-то время под порывами ветра и вглядывались вдаль. И когда Алекс произнес:

— Ну что, может, пойдем? — Веронике уже казалось, что она находится здесь, в объятиях этого необычного парня очень-очень давно. И ей было спокойно и хорошо, а уходить вовсе не хотелось, но, должно быть, было нужно…

Когда они уже спустились по крутой винтовой лестнице и направились к выходу с технического этажа, Вероника вдруг увидела кошку. Это была знакомая кошка. Она жила у них в подъезде, жильцы прикармливали ее. Вероника сама не раз носила ей еду. Но в последнее время кошка куда-то пропала.

— Ой, это же Василиса! А я думала, куда она подевалась?

Василиса подошла к Веронике и потерлась о ее ногу. Вероника опустилась на корточки и погладила замурчавшую от удовольствия кошку. Алекс тоже присел рядом и ласково провел ладонью по Василисиной спине.

— Она окатилась недели три назад. У нее тут где-то котята. Я даже пару раз слышал, как они пищали. Только не искал, не хотел тревожить. Подрастут — сами вылезут.

— Как здорово! А я так котенка завести хочу, но мама не разрешает.

— А ты возьми, да принеси домой! Я так в детстве сделал. Мне лет шесть было. Я кота на улице нашел. Ну и притащил домой. Он ластиться ко всем сразу начал. Родители поворчали, но оставили. Я его Сникерсом звал.

— Забавное имя. — Вероника улыбнулась. — А где он сейчас?

— Пропал два года назад. Любил с собаками задираться. Видать и поплатился.

— Печально…

А потом Алекс провожал Веронику до двери ее квартиры. Они вместе спускались в лифте. В маленькой кабинке они стояли совсем рядом. Алекс смотрел на нее и улыбался, а Вероника смущалась, стараясь отвести глаза, но ее взгляд неумолимо тянулся к его взгляду. И их глаза встречались, но оба молчали… Двери лифта открылись, Алекс пропустил Веронику вперед. С третьего этажа они вместе сошли на второй и остановились у входа в квартиру. Алекс аккуратно поправил выбившуюся из-под ее шапки рыжую прядь волос и проговорил тихо:

— Пока, Ника. Увидимся.

— Пока…

И Алекс скрылся за лестничным пролетом, ведущим на третий этаж. Вероника слышала, как открылись и захлопнулись двери лифта, как тот привычно зажужжал, поднимая своего пассажира и увозя его все выше и выше и все дальше и дальше от нее, взволнованной, смятенной и растерянной…

Часть 2

… Восьмое марта. Вероника любила этот праздник. Но он для нее был не женским днем, а днем начала весны. Ощущаешь, что это женский день, когда тебя поздравляют мужчины, а Веронику мужчины не поздравляли. Ну, разве что, папа. Но папа — это, прежде всего, папа. А еще одноклассники перед праздничными выходными во время классного часа. Но это было коллективное поздравление: от всех мальчиков всем девочкам. Так что Вероника как-то очень с трудом относила его к себе. Но как день весны этот праздник ее вполне устраивал. Тем более что весну она любила и с нетерпением ждала. Папа вчера купил им с мамой торт и коробку шоколадных конфет. И сейчас они вместе с мамой готовили вкусный обед.

Раздался звонок.

— Кто бы это мог быть? Может, к тебе, Вероника?

Вероника подбежала к двери и, не посмотрев в глазок (все равно все дома), открыла. Но там никого не оказалось. Она в недоумении оглядела пустой коридор и вдруг заметила возле своих ног небольшую, размером с обувную, подарочную коробку. А на ней сверху синим маркером было написано: «Нике от А.» Вероника растерялась. Алекс сделал ей подарок?! Но почему?! А может, это не Алекс? Но кроме него ее так никто больше не называл. Может, это розыгрыш? Но взрослый серьезный Алекс и розыгрыш никак не сочетались. Растерянность Вероники, возможно, длилась бы и дальше, если бы коробка не издала жалобный писк. Вероника тут же наклонилась над начавшим шуршать подарком. Завязок на коробке не было, зато были дырочки по бокам. Она аккуратно открыла крышку. Внутри сидел очаровательный пушистый дымчатый котенок с большущими круглыми глазками. Он пискнул и посмотрел на Веронику. И она, совершенно очарованная, взяла котенка на руки.

— Алекс… — нерешительно позвала Вероника.

Она надеялась, что Алекс где-то рядом, но он не появился. Зато, нагнувшись, чтобы поднять коробку, она заметила внутри нее записку, на которую сначала не обратила внимания.

«Привет, Ника! С праздником!

Это мальчик. Придумай ему имя сама. Надеюсь, родители не будут против, когда увидят его».

Вероника вернулась в квартиру и закрыла дверь. Мама вышла в прихожую.

— Вероника, кто там был?.. Боже мой! Что это такое?!

Вероника решила не говорить, кто оставил котенка, чувствуя, что мама вовсе не обрадуется ее общению с Алексом.

— Мам, это котенок. Он в коробке был. Можно я оставлю его у нас? — Вероника спрашивала, но уже по маминому выражению лица понимала, что сейчас услышит в ответ. Мама скорчила брезгливую гримасу.

— Вероника, ты же знаешь, что никаких животных мы не держим. Это просто исключено! Вот ведь люди, кому-то не нужно, так они другим подкидывают, проблемы создавая.

Вероника понадеялась, что отец спасет положение, и ей все же позволят оставить дымчатого малыша. Но этого не произошло. Мама оказалась категорически непреклонной. Единственно, чего Веронике удалось добиться, так это того, чтобы котенок побыл у них хотя бы во время обеда. А потом она обещала его куда-нибудь пристроить.

А ближе к вечеру Вероника, одевшись, будто собралась идти на улицу, отправилась вместе с котенком к Алексу на девятый этаж. И по мере того, как лифт поднимался, ее решимость позвонить к нему в дверь, которой и так-то было едва-едва, неумолимо таяла. А может, Наташке предложить? Она тоже о котенке мечтала. Только что потом она скажет Алексу? Но вот двери лифта разъехались в стороны. И Вероника, не чуя под собой ног, вышла на площадку, на которой они были вместе с Алексом совсем недавно. Вероника не знала номера квартиры, но вспомнив о том, что его окна выходят только на одну сторону дома (он об этом сам говорил, когда они были на крыше), она сообразила, что, скорее всего, такая квартира на этаже одна, и подошла к предполагаемой двери. Черная кнопочка звонка звала нажать на нее, но Вероника никак не решалась и надавила на нее только тогда, когда лифт вдруг с шумом раскрылся и изрыгнул на площадку соседку из другой квартиры. Это была грузная, шумная, очень любопытная баба Тома, которая, почти каждый день, сидя на скамейке у подъезда, как на посту, независимо от погоды (ну, за исключением, разве что, проливного дождя и тридцатипятиградусного мороза), зорко наблюдала за всеми жильцами, сверля их своим пронзительным взглядом из-под тяжелых век, а потом доносила своим подружкам полную сводку собранной информации, а также свои домыслы, догадки и неимоверно смелые предположения по поводу увиденного во дворе. Вероника выдавила что-то вроде «здрасьте» и вжала голову в плечи, надеясь, что соседка ее не узнает. Несколько мгновений дверь никто не открывал, а за спиной было по-нехорошему тихо, и Вероника физически ощущала, как баба Тома буравит ее своим взглядом. Может, стоит быстро улизнуть прямо по лестнице, чтобы не привлекать внимания этой женщины? Но вдруг замок щелкнул. На пороге стоял Алекс.

— Ника?!.. — он бросил взгляд через ее плечо и тут же тихо добавил:

— Входи скорей.

Веронику долго уговаривать не пришлось. В надежде скрыться от назойливого любопытства соседки, она юркнула в открытую дверь. Алекс захлопнул ее и посмотрел в глазок.

— Карга старая, вечно ей до всего дело есть, — прошептал он. — Так ведь и не уходит.

Он повернулся к Веронике и улыбнулся, взглянув на прижавшегося к ней котенка.

— Что, родители не разрешили?

— Нет… — печально покачала головой Вероника. — Мою маму порой невозможно бывает уговорить, и это, как раз, такой случай. Папа бы, наверное, согласился, а мама нет…

— Жаль, я надеялся тебя порадовать, а получилось наоборот. Извини…

— Нет, что ты, спасибо! Я обрадовалась. Он хотя бы сегодня у меня побыл. Только я не знаю, куда его теперь. Может, кошке отнести. Ты ведь его у Василисы взял?

— Да, это ее котенок. А знаешь, давай я его у себя оставлю. Если захочешь, всегда сможешь его навестить.

Вероника кивнула. Получается, что Алекс пригласил ее заходить в гости. Это было неожиданно, но отчего-то приятно. Значит, она не совсем чужой человек для него. Она протянула ему маленького котенка, который пригрелся у нее на руках и уже начал слегка задремывать. Алекс взял котенка, а Вероника повернулась к двери.

— Слушай, с подарком у меня не вышло, но давай, хотя бы чай попьем. Мамы дома нет. Она у подруги. А у меня пирог к чаю, яблочный.

Вероника замотала головой. Она чувствовала, что очень хочет остаться, но ей было неловко.

— Между прочим, сам пек! — в глазах Алекса снова блеснули веселые огоньки.

— Сам?! — изумилась Вероника.

— Ну да! Может, останешься?

Вероника опустила глаза и, чувствуя, как щеки заливаются краской, неуверенно кивнула.

— Ладно…

Алекс пристроил зевающего сонного котенка на пуфик рядом с дверью, а сам помог Веронике раздеться и пригласил на кухню. Алекс суетился возле плиты, ставя чайник, а Вероника осматривалась. Кухня была по размеру такая же, как у них, только обстановка в ней была значительно проще и беднее. Но было очень чисто и уютно. Снова возникло это странное чувство нереальности происходящего. У Вероники не получалось до конца осознать себя здесь и сейчас. Еще утром она планировала провести весь день дома с родителями, и вдруг, по стечению неожиданных обстоятельств она сидит у Алекса на кухне, и они собираются вместе пить чай…

Алекс выставил на стол печенье, вазочку с конфетами и поставил чашки.

— Давай я помогу! — спохватилась Вероника.

— Тебе сегодня нельзя.

— Почему?..

— Как почему! Восьмое марта же!

Вероника улыбнулась, вдруг в первый раз ощутив, что это не только праздник весны, но и праздник женщин, и она — тоже женщина. Алекс выставил на стол большой круглый пирог, аккуратно запакованный в целлофан и явно не домашнего производства. Вероника перевела недоумевающий взгляд с пирога на Алекса.

— Ты его точно сам пек?

Глаза у Алекса задорно смеялись.

— Каюсь, наврал. Но ты бы тогда не осталась.

Вероника подумала, что, пожалуй, правда — эта безобидная ложь ее остановила.

— Но, честное слово, я сам ходил за ним в магазин сегодня утром! — Алекс широко улыбнулся и снял с пирога прозрачную упаковку. Аппетитно запахло сдобным печеным тестом.

— Ну что ж, приступим к чаепитию!

И они принялись пить чай. Вероника обнаружила, что общаться с Алексом очень легко. Он сумел быстро разговорить ее. Смущение и неуверенность отошли на второй план, и она ощутила себя комфортно в обществе этого красивого и, как оказалось, неглупого и с отличным чувством юмора парня. Выяснилось, что Алекс играет на гитаре, и Вероника попросила его что-нибудь сыграть. Алекс быстро прибрал посуду, снова не позволив Веронике ему помогать, и они перешли к нему в комнату. Квартира была двухкомнатная. И, как выразился Алекс, у него было свое «персональное пространство обитания». Вероника ощутила некоторое волнение, когда входила туда, но радушие Алекса снова помогло ей расслабиться. В комнате было много книг — это первое, на что она обратила внимание.

— Ты любишь читать?

— Да. Эти книги от бабушки остались. Она библиотекарем работала. Сама всегда много читала. И старалась, дома библиотеку хорошей сделать. И я как-то так пристрастился к чтению. Жаль только, что я своей бабушки почти не помню. Ее не стало, когда мне три с половиной года было…

Алекс снял со стены гитару и, предложив Веронике сесть на кровать, сам устроился напротив нее на стуле возле письменного стола. В задумчивости поперебирав аккорды, он начал играть, а потом запел. У него хорошо получалось. Вероника сама всегда мечтала научиться играть на гитаре. Но времени просто на все не хватало. А делать это за счет учебы ей бы никто не позволил, да и сама бы она не решилась. Котенок теплым маленьким клубочком свернулся у нее на коленях. И она чувствовала ладошкой, как подрагивает его спинка от умиротворенного мурлыканья.

— Подпевай! — предложил Алекс.

И несколько песен они исполнили вместе. Вероника будто попала в совсем другой мир. Она забыла обо всем на свете. Музыка звала куда-то, негромкий приятный голос Алекса успокаивал, а мягкий нежный взгляд его глаз, которые он то и дело поднимал на нее, заставлял почувствовать свою значимость для этого человека, которая оказалась такой неожиданной, но отчего-то очень-очень важной. Должно быть, во всем была виновата гитара, настрой песен и тембр голоса сидящего напротив красивого парня, но Веронике не хотелось расставаться со своими ощущениями, она бы вечно пребывала в этой, вдруг возникшей атмосфере душевного покоя и надежды на что-то прекрасное и волшебное…

Но неожиданно зазвонил телефон, разбив вдребезги уютное состояние замкнутости, отрешенности от всего вокруг. Вероника вздрогнула, Алекс прервал аккорд на середине. Звонил телефон в ее сумке.

— Это, наверное, мама…

Вероника достала сотовый.

— Да, мам… Со мной все в порядке, не беспокойся… Да, котенка я устроила… Я … Я у Наташи…

Вероника отключила телефон и смущенно взглянула на Алекса. Ей было неловко перед ним, что наврала про Наташу. Получалось, что она скрывает от родителей, где она, будто есть что-то плохое в том, что она у Алекса. Но признаваться матери Вероника не хотела, потому что предвидела, то начнутся охи и ахи и выяснения, что она там забыла. Ведь для мамы Алекс был «неблагополучной молодежью». Но когда она встретилась с ним глазами, то ей показалось, что он все понял, но говорить ничего не стал, просто спросил:

— Побудешь еще, а то мы имя котенку не выбрали?

И все снова встало на свои места. Атмосфера уюта, вдруг полностью утраченная, вновь вернулась, и они опять оказались вдвоем в своем маленьком волшебном мирке.

— А что, если назвать Твиксом?

Алекс удивленно посмотрел на Веронику.

— Твиксом?..

— Ну, я подумала, твоего кота звали Сникерсом, а почему бы этого не назвать Твиксом…

Алекс задумчиво взглянул на котенка и улыбнулся.

— А почему бы и нет. Пусть будет Твиксом.

Он поднялся с стула и, подойдя к Веронике, присел на пол рядом с ней. Алекс аккуратно погладил спящего котенка по голове и спинке, слегка задев при этом пальцы Вероники, придерживающие малыша. Она почувствовала, как вспыхнули щеки, а по телу прокатилась непонятная будоражащая волна. На короткое мгновение Алекс заглянул ей в глаза, отчего стало перехватывать дыхание. Он был совсем близко, у ее ног, и смотрел на нее. Ничего подобного Вероника никогда не испытывала, даже с Иваном, который ей нравился и которого она ревновала к Марине. У нее мелькнуло в голове, что если Алекс вдруг захочет поцеловать ее, она даже пошевелиться не сможет. Его близость полностью лишила ее воли. Это было пугающе, странно и одновременно необъяснимо приятно. Но Алекс поднялся и снова сел в кресло, взяв в руки гитару.

— Хочешь, я тебе песню сыграю, которую сам написал? Ее никто не слышал. Ты будешь первой.

Вероника кивнула, ощущая, что говорить пока не в состоянии, и вся превратилась в слух, пораженная тем, что Алекс сам пишет песни. А он заиграл печальную мелодию и запел о большом городе, лабиринте улиц и о маленьком человеке в нем, о его одиночестве, о тоске и боли… Его голос стих, растаяли последние звуки музыки.

— Почему такая грустная?.. — Вероника, не отрываясь, глядела на лицо Алекса. Он поднял на нее глаза и чуть заметно улыбнулся.

— Просто настроение такое было, когда писал. О грустном отчего-то пишется легче, чем о веселом. — Он снова опустил глаза. А Веронике неимоверно захотелось подойти к нему и обнять, прижать его голову к своей груди, провести ладонью по его темным непослушным волосам.

— Хочешь, я тебе нашу библиотеку покажу? Может, почитать что-нибудь возьмешь.

Дымка печали развеялась, но Вероника почувствовала, что осталась тоненькая ниточка, связавшая их души во время этой песни, которую никто до нее не слышал, и, спев которую, Алекс открыл Веронике часть себя…

… Придя домой, Вероника сообщила, что пристроила котенка Наташкиному знакомому, которого мама не знает, и никаких вопросов больше не возникло. А на следующее утро, когда Вероника вышла из квартиры, чтобы идти в школу, она обнаружила на стене между вторым и третьим этажами нарисованный краской из баллончиков букет фиолетовых ирисов. Яркое пятно рисунка на кремовой скучной, местами облупившейся стене, сразу же привлекло ее внимание. Как завороженная, она поднялась по ступенькам и встала напротив цветов. Букет был восхитительным, словно настоящим. И на какое-то мгновение Веронике показалось, что она даже чувствует тонкий аромат, источаемый этими волшебными цветами. Она очень любила ирисы. И вчера, когда они обсуждали с Алексом какую-то книгу, она упомянула об этом… Неужели это он? Алекс? Вероника понятия не имела, рисует он или нет. Это было граффити. Может, он увлекается граффити? Сердце колотилось, как сумасшедшее. Она поискала какие-нибудь надписи, указывающие на Алекса, или на то, что букет посвящается ей. Ничего не было. Но она была уверена, что это Алекс, и что цветы для нее. Весь день она думала о фиолетовых ирисах на стене, вспоминала вечер, проведенный вместе с Алексом, мечтала о том, что может произойти дальше. А вдруг он пригласит ее на свидание? От этой мысли все замирало внутри, а голова начинала слегка кружиться. Наташка быстро заметила, что Вероника сама не своя. Но как не старалась, причину данного явления выпытать у Вероники не смогла. Вероника сама не понимала до конца почему, но рассказывать об Алексе ничего не хотела, даже Наташке. Это было очень личное, очень важное и очень дорогое. И касающееся только ее и … его.

… Но прошла неделя, прошла другая, и ничего не происходило. Вероника ни разу не видела Алекса за все это время. Может, нужно было заглянуть к нему и поблагодарить за рисунок. Но Веронике было как-то неловко. А вдруг это все-таки не он нарисовал? Правда, он, вроде как, приглашал ее заходить навещать котенка. Но она стеснялась. И даже не просто стеснялась, а немного боялась, толком не понимая чего. А спустя две недели Вероника шла по школьному коридору во время перемены и натолкнулась на группу старшеклассников, среди которых стоял Алекс. И, хотя, она знала, что может увидеть его в школе, и, мало того, постоянно искала его глазами в многолюдных коридорах, она неожиданно для себя сильно разволновалась и растерялась. Она шла мимо, безумно стараясь не показать того, что творилось у нее в душе, но при этом не могла оторвать от него взгляд. Алекс заметил ее и снова лишь слегка взмахнул рукой, улыбнувшись своей едва заметной, ютящейся в уголках губ, улыбкой. Но взгляд его зеленых глаз был теплым и задержался на Веронике чуть дольше обычного. Однако, возможно, ей это всего лишь показалось. Чего не померещится, когда голова забита всякими романтическими фантазиями и мечтами! Эта короткая встреча выбила ее из колеи на весь день. Она ругала себя за то, что настроила воздушных замков совершенно на пустом месте, и злилась на Алекса, который мог бы подойти и узнать, как у нее дела. Хотя, с какой радости ему это делать?! Он же поздоровался, а не проигнорировал ее. Так что все в полном порядке. А рассчитывать на большее опрометчиво, да и просто глупо.

А потом наступили каникулы, в которые Вероника ни разу не видела Алекса. Компания, где его можно было встретить, по-прежнему собиралась в подъезде или на улице, но его в ней не было. Возможно, он куда-то уехал. Потом полетела последняя четверть уходящего восьмого класса. Усиленная учеба, контрольные работы, подготовка к экзаменам. Вероника видела его три раза: два раза в школе и один на улице. Но все время он был не один, а с кем-нибудь из ребят. Все тот же взгляд зеленых глаз, мягкий, теплый, и вправду немного задерживающийся на ней (видно, все же не показалось), та же полуулыбка и взмах руки или легкий кивок головы. И больше ничего. Да и кто она для него, чтобы претендовать на что-то еще? Маленькая девочка, наивная восьмиклассница, соседка со второго этажа, которой он однажды помог открыть дверь. Ему, должно быть, котенок Твикс (если, конечно, его все еще так зовут) гораздо интереснее и ближе, чем она. Да и вообще, у него, возможно, девушка есть. Даже не возможно, а, скорее всего. При его то внешности. Убеждая себя таким образом, Веронике все же удалось вытеснить мысли об Алексе если и не совсем из головы, то, хотя бы на второй план. Думать о парне во время сдачи переводных экзаменов не самое лучшее подспорье в получении приличных итоговых оценок, тем более, что по мнению мамы, результаты обязаны были принимать форму пятерок, никак не меньше.

Но, как известно, все проходит. Прошли и экзамены. А директор школы вдруг расщедрился и решил устроить дискотеку для старших классов в конце мая. Те, у кого экзамены уже закончились, отмечали конец учебного года, а для тех, кому еще предстояла сдача, это был маленький перерыв, возможность перевести дух. Для восьмых же классов во всем этом самое замечательное было то, что им, вообще, разрешили прийти. В новогодней дискотеке им категорически было отказано, как еще не достигшим достаточного возраста.

Вероника и Наташка критически изучали гардероб. Наташка притащила с собой кучу шмоток, которые они могли бы надеть на долгожданное мероприятие. Вероника вытащила свои. Был выходной. Мама Вероники настороженно и с явной ноткой неодобрения поглядывала на их занятие. Накануне она даже попыталась отговорить Веронику идти на дискотеку, выразив свои опасения по поводу хулиганства и возможности появления там пьяных. Но отец посмеялся над ее доводами и поддержал желание Вероники. Так что теперь она пребывала в предвкушении новых впечатлений.

После многократных примерок, неустанного верчения перед зеркалом и бурного обсуждения каждого придуманного наряда, выбор все-таки был сделан. Наташка решила надеть узкую короткую (по мнению Вероники, даже чересчур, но кто бы прислушивался!) юбку и яркую блузку, которую Вероника сшила себе на лето. Она была просторная и подошла Наташке. А Вероника, наоборот, подобрала себе облегающий верх (благо грудь за эти полгода, хоть и небольшая, но все же появилась) — серебристую серую блузку с рукавом до локтя и красивым вырезом на шее и черную с серебряным шитьем пышную юбку собственного производства.

— Ох, и везет же тебе, что ты шить умеешь! — завистливо вздохнула Наташка. — Такую красоту если и купишь в магазине, то только за хорошие деньги. Сюда еще туфли на высоких каблуках и все — полный отпад.

— Нет уж! Больше я высокие каблуки не надену, да еще, к тому же, на дискотеку. Я в них танцевать даже не смогу! С меня прошлого раза хватило. Хорошо, что ни ноги, ни шею себе не переломала.

Наташка с сожалением покачала головой.

— Ладно, твое дело. Но краситься-то ты собираешься?

— Да, но не броско.

— Говорят, там свет отключают, только подсветка остается. Так что тебя будет не разглядеть.

— Ну и пусть. Не люблю из макияжа устраивать боевую раскраску индейского племени. А кому надо и так увидят! — пылко воскликнула Вероника.

Наташка посмотрела на нее озабоченно и, как показалось Веронике, даже немного с сочувствием.

— Я тебя так никогда не пристрою…

Веронике стало обидно. Наташка с марта дружила с мальчиком из параллельного класса. Они ходили на свидания, в кино, в кафе. Да еще Серый, их одноклассник, не оставлял робких, но планомерных попыток добиться ее расположения. А к Веронике даже не было намека на интерес со стороны мужского пола. Она с досадой вспомнила Ивана, так и продолжавшего встречаться с Мариной, и с какой-то болезненной горечью Алекса, с которым у нее, собственно, вообще ничего не было, если не брать в расчет ее наивные фантазии.

— Я тебе не лошадь, чтобы меня пристраивать! — Вероника надула губы, что делала крайне редко, будучи по натуре необидчивой и весьма терпимой. Это заставило Наташку пойти на попятную.

— Да ладно, я уж так сказала. Ты красавица, а все парни — слепые идиоты и козлы. Правильно?

Зная мужскую натуру пока не слишком хорошо, Вероника неуверенно кивнула головой, но на душе полегчало.

… Непривычно громко звучала музыка. Даже лучше бы, пожалуй, сюда подошло слово «гремела», однако, с этим Вероника уже несколько смирилась. Дискотека была в самом разгаре. Народа было много, все-таки все старшие классы, да плюс еще восьмые. Благо спортивный зал не страдал от недостатка площади. На улице, хоть и был вечер, было светло (май месяц как-никак), но окна чем-то завесили, и потому вокруг царил полумрак, освещаемый разноцветными пульсирующими фонарями. При ярком свете молодежь так самозабвенно танцевать не станет. А тут все чувствовали себя в своей тарелке, и это особенно было заметно по тому, что протолкаться к противоположной стороне зала было задачей, требующей определенного упорства, ловкости и физических усилий. Но Вероника все-таки пробралась на другую сторону. Она искала Наташку, которая отправилась танцевать со своим парнем Вадиком медляк, и куда-то испарилась. Отчаявшись найти подругу, Вероника пробежалась взглядом по оживленной двигающейся в ритме заводной русской попсы толпе в надежде обнаружить хотя бы своих одноклассников, но никого не было видно. Ей надоело, что ее без конца толкают, и она пристроилась к соседней танцующей группке. Кажется, это был девятый, хотя, может, и десятый класс. Неожиданно в круг танцующих влился Иван и, конечно же, не один, а со своей Мариной. Он был так увлечен, что, видимо, даже не заметил Вероники. Танцевать совсем расхотелось, настроение, и так не особо праздничное (чему радоваться-то, когда за три медленных танца ее ни разу никто не пригласил), совсем испортилось. Она перестала попадать движениями в такт музыки и начала ощущать, как ее со всех сторон задевают локтями танцующие. Она уже хотела выбраться из круга и найти где-нибудь спасительную стенку, чтобы прижаться к ней, слиться, сделаться еще незаметнее, хотя, возможно, незаметнее уже просто некуда, как вдруг вновь заиграла медленная мелодия. Вероника видела, как Иван притянул Марину к себе, а та буквально обвилась вокруг него, сплетя свои длинные красивые, украшенные яркими браслетами руки у него на шее. Вероника встала, как вкопанная. Она даже не могла бы с уверенностью сказать, что ревнует к Ивану. Просто ей было очень обидно. Почему не она, почему эта Маринка. Чем она лучше Вероники? И почему ее, Веронику, вообще, никто не замечает? Вокруг образовалось множество обнимающихся пар, а она стояла одна. Может, она невидимая, прозрачная. Может, она — пустое место?

— Потанцуешь со мной?

До Вероники даже не дошло, что обращаются к ней.

— Ника…

Внутри все сжалось, дыхание перехватило, она вскинула глаза. Справа от нее стоял Алекс. Высокий, стройный, с откинутой назад непослушной шевелюрой, в рубашке с расстегнутым верхом. Она искала его весь вечер, но его не было. Она бы обязательно увидела его, обязательно, но он появился только сейчас. Вдруг появился…

— Потанцуем?..

Она не отвечала и не отрывала свой взгляд от его лица. Вероника переключилась от состояния полной безысходности и потерянности в состояние магической зачарованности. Алекс аккуратно взял ее за руку и чуть обнял за талию, слегка притянув к себе… И когда мозг все же начал осознавать происходящее, она не без смущения обнаружила, что закинула руки Алексу на шею, а сама льнет щекой к его груди. Макушкой она не доставала ему даже до плеча и тут немножко пожалела об отсутствии шпилек на туфлях — уж слишком маленькая она была для него. Алекс же прижимал ее к себе. Одной рукой он крепко и нежно обхватил ее талию, а второй придерживал ее за спину, отчего ей казалось, что она тонет в его объятиях. Он отгородил ее ото всего мира вокруг. Не было никого и ничего — только он и она в звуках нежной грустной мелодии и еще его горячее дыхание в ее волосах. Вероника подняла голову. Алекс склонился над ней. Его губы скользнули с ее волос и слегка коснулись ее лба, обдав влажным теплом. Вероника почувствовала, как слабость охватывает ее, но Алекс прижал ее к себе еще плотнее. А музыка продолжала опутывать их своими волшебными кольцами, чаруя и завораживая. И казалось, что не существует больше никакой другой реальности — только они двое. Весь мир исчез, растворился где-то в безликости небытия, а они остались здесь и сейчас и будут существовать вечно…

Музыка затихла. А их будто связывало что-то, что не давало разъединить объятия. Вероника сбивчиво дышала и чувствовала, как тяжело дышит Алекс. Уже зазвучала другая мелодия, забился динамичный пульс нового ритма, нового настроения, все вокруг подлаживались под него, мир вновь появился и ожил, давая о себе знать, но они не хотели терять того, что было только что. Они стояли вдвоем, окутанные, будто коконом, своими эмоциями и переживаниями. Алекс не убирал рук, не разжимал объятий, а Вероника не хотела, чтобы он сделал это. Но кто-то толкнул ее локтем, а кто-то рядом воскликнул:

— Эй, сладкая парочка, медляк уже закончился!

Вероника первая чуть отстранилась от Алекса. И тогда он осторожно, словно оберегая, как хрупкую драгоценную вещь, выпустил ее из своих объятий и посмотрел ей в глаза.

— Спасибо за танец, Ника…

Его взгляд был долгим и нежным. А потом он повернулся и ушел, а Вероника осталась стоять в толпе танцующих, пытаясь осознать, что сейчас произошло…

… Но что бы не произошло на дискотеке, Алекс снова пропал. Нет, он не пропал совсем. Вероника даже видела его несколько раз. Он также жил в их доме, также появлялся в компании своих сомнительных курящих, пьющих и галдящих в подъезде друзей. Но для нее у него в запасе вновь были лишь взмах руки, легкий кивок и едва заметная полуулыбка. И больше ничего… И сейчас Вероника словно раздваивалась. С трепетом в душе и жгучим жаром на щеках она вспоминала их танец, его объятия и этот случайный поцелуй в лоб. И в то же время она думала о том, что лучше бы ничего этого не было. Так было бы на много спокойнее. Последние несколько недель до дискотеки она стала думать об Алексе гораздо меньше. Ну, может быть, и не гораздо меньше, но уже не со сбивающимся стуком сердца, которое готово выскочить из груди. А теперь эта пытка повторялась снова.

Вероника пыталась списать слабое внимание к себе на то, что Алекс сейчас сдавал экзамены. Но такое оправдание было малодейственным. На друзей-то он время находил!

Был ужин. Вся семья собралась за столом. Вероника сидела и ковыряла картофельное пюре ложкой, пребывая в своих далеких от семейной трапезы мыслях. Отец как всегда уткнулся в планшет, а мама что-то рассказывала о своей работе. И было непонятно, кто-нибудь, вообще, слушает ее или нет. Но маму, видимо, такая публика вполне устраивала, и она продолжала свою эмоциональную, льющуюся живым неослабевающим потоком речь.

— Господи, да что же это!? — вдруг громко воскликнула она, сбив свой экспрессивный, но достаточно ровный темп. Вероника и папа подняли на нее глаза.

— Слышите, гвалт в подъезде? Кажется, драка… Этого еще не хватало.

Вероника прислушалась. В подъезде, и правда, было как-то необычно шумно. Слышались громкие возгласы, и звуки какой-то возни. Загудели металлические перила, послышался глухой стук. Мама бросилась к двери. Вероника метнулась следом за ней, но тут же была остановлена маминым вскриком:

— Нечего тебе там делать! Даже не вздумай выходить!

Мама открыла дверь и выбежала из квартиры. Отец прошагал в прихожую и остановился рядом с Вероникой, но выходить не стал. Он не был любителем вмешиваться куда-либо, и поэтому инициативу в подобных активистских делах в свои руки всегда брала мама. В подъезде послышался ее звучный голос:

— А ну, прекратите немедленно! Мало того, что галдят здесь чуть не каждый вечер, так еще и драться принялись! Я вот сейчас милицию вызову, чтоб вас всех разогнали!

Мама добавила к своему монологу еще несколько громких возгласов и веских угроз и за дверями поутихло. Было слышно, как молодежь расходится. Мама вернулась в квартиру.

— Это же надо, двое сцепились, а остальные улюлюкают стоят. Нет, чтоб разнять! А дрался-то, знаете кто? Михаил из противоположного дома (мать никогда им не занималась) и Алексей с девятого этажа. Что тут удивляться, когда отец пьяница, дебошир и хулиган! Вот такого же и вырастили! Лучше бы не рожали совсем!

У Вероники на душе отчего-то сделалось совсем противно. И ее неприятная раздвоенность еще больше усилилась. Ей было обидно за Алекса, о котором мама так нелестно и несправедливо отозвалась, и в то же время в душу заползло сомнение: должно быть, он, в самом деле, не так хорош, каким пытается предстать перед ней. А тут еще маленький чертенок пропищал на ухо: «А пытается ли? Ему до тебя и дела нет! Вон на друзей своих и драки время находит, а на тебя ни минутки. Так, поразвлекался и забыл!».

Вероника громко втянула носом воздух. Мама внимательно посмотрела на нее.

— Доченька, что с тобой? Ты что, плачешь?

— Нет! — спохватилась Вероника, вдруг почувствовав, как глаза наполняются слезами.

— Вероника, что случилось? — мама была не на шутку обеспокоена.

— Все в порядке, правда…

Она кое-как совладала со своими эмоциями и даже доела картофельное пюре, чтобы показать, что с ней, в самом деле, все в полном порядке. Но мама есть мама. Весь ужин, а потом и остаток вечера она украдкой продолжала бросать на Веронику тревожные озабоченные взгляды…

— Вероничка, ну пожалуйста, ну поедем! Чего ты тут одна киснуть будешь? А там весело, взрослых никого, так что оторвемся по полной. Представь: дача, свежий воздух, музыка, даже озеро недалеко есть. Сказка просто! Да и парней хоть отбавляй будет. Глядишь, познакомишься с кем-нибудь! — Наташка лукаво улыбнулась.

— Ой, Наташ, прекрати!

— А вот и не прекращу! Что, ряды старых дев пополнить планируешь?

— Причем тут старые девы? Мне еще пятнадцать только! — возмутилась Вероника.

— Пятнадцать с половиной! — многозначительно поправила ее Наташка. — А с твоей нулевой активностью в общении с противоположным полом ты так и до двадцати пяти с половиной досидишь, а потом и до тридцати пяти с половиной… — Наташа начала эффектно загибать пальцы.

— Ну все, Наташка, перестань! — И Вероника, смеясь, запустила в нее диванной подушкой.

— Неужели не убедила? — изумленно произнесла Наташа, отбившись от диванной принадлежности

— Убедила. Только ко всему этому еще мою маму надо убедить. И учти, если я с тобой поеду, то не из-за парней, а только чтобы дома «не киснуть», как ты выразилась.

— Ой, да пожалуйста! А там, на месте разберемся!

— Ах, на месте, значит! — Вероника схватила другую подушку, но Наташка быстро подняла с пола первую, и две подушки полетели навстречу друг другу под веселый смех и визг девочек.

… Мама долго не соглашалась отпустить Веронику на дачу с ночевкой к Наташкиным знакомым, куда собирались поехать некоторые из их одноклассников и еще много всякого народа. Причем, кто именно, Вероника даже и не знала. Папа сначала отнесся к затее с небольшим сомнением, но потом вдруг вспомнил, как они сами в старшем классе ездили на подобную вечеринку. И немного попредававшись юношеским воспоминаниям, все же поддержал Веронику. А тут еще Наташка, забежавшая позвать подругу на улицу, подключилась. В общем, сопротивление было сломлено. И Вероника стала готовиться к поездке, которая намечалась на ближайшие выходные.

Стояла середина июля, было жарко, поэтому из теплых вещей Вероника взяла лишь тонкую летнюю ветровку. На себя она надела светлые брюки и футболку с ярким рисунком, на ноги натянула легкие кроссовки, а волосы собрала сзади в хвост. Получилось просто, но достаточно симпатично, и даже стильно. Вероника попрощалась с родителями и выбежала к подъезду. На дачу их должен был отвезти Наташкин отец. Его машина уже стояла у входа. Вероника помахала подруге, которая отчего-то села на переднее сидение, хотя Вероника думала, что они поедут вместе сзади. Она распахнула дверцу, собираясь поздороваться с Наташкиным отцом и тут увидела, что поедет сзади не одна. С противоположной стороны сидел Иван. От неожиданности Вероника ударилась плечом о дверцу машины и охнула от боли.

— Привет! — сказал Иван. — Не сильно ушиблась? — Его светлые короткие волосы, несколько выгоревшие на солнце, были слегка всклокочены, видимо, не без помощи геля, и топорщились на голове в привлекательном беспорядке. На нем были светлые джинсы и насыщенного бирюзового цвета тонкая рубашка с коротким рукавом и расстегнутым верхом, обнажающая загорелые руки, шею и верхнюю часть груди. Вероника нервно сглотнула.

— Привет… — с трудом проговорила она. — Не знала, что ты тоже едешь…

Вероника, поприветствовав Наташкиного отца, устроилась рядом с Иваном и пристегнула ремень. В зеркале над водительским сиденьем она поймала смеющийся взгляд Наташки и в ответ метнула испепеляющий свой.

— А ты разве не с Мариной? — этот вопрос выдавился с некоторым трудом, но нужно было расставить точки над «и», внеся ясность в неожиданно образовавшуюся не без инициативы Наташки ситуацию.

— Мы с ней расстались в начале лета. — С ноткой безразличия произнес Иван.

— А… — протянула Вероника. Очень хотелось узнать, из-за чего, но ей показалось, что спрашивать об этом будет не совсем тактично.

— Характерами не сошлись… — весьма сумбурно и изъезжено вдруг ответил на ее незаданный вопрос Иван.

— Понятно, — пробормотала Вероника.

Машина тронулась, а она углубилась в свои ощущения, пытаясь разобраться, что сейчас чувствует к сидящему рядом с ней парню. И чувства оказались весьма противоречивыми. Там было и раздражение вперемежку с обидой, и издевательское ликование над такими вот Маринками, которые ходят в прекоротких юбках и вешаются на шею чужим парням. Правда, Иван тогда ее парнем не был, но все равно. Да и кто кого бросил, тоже оставалось неясным: может, это не Иван ее, а она Ивана. Тогда победоносно торжествовать следовало над ним (что одинаково приятно). Ко всему этому примешивалась тайная, едва шевелящаяся надежда, что Иван снова обратит на нее внимание, но совсем рядом с этой робкой надеждой предостерегающе пульсировало бьющее себя в грудь кулаками ущемленное женское достоинство. И это блюдо из кучи несовместимых ингредиентов сверху было сдобрено извечным стеснением Вероники перед всеми представителями противоположного пола.

Через час доехали до дачного дома, которому сегодня предстояло принять немалое количество молодых энергичных и шумных людей. Дом оказался деревянным большим со вторым мансардным этажом. Просторный двор весь в цветах, в глубине сада виднелась деревянная, увитая диким виноградом беседка. Наташкин папа во двор въезжать не стал. Он вышел вместе с ними. И когда они все вчетвером направились к тенистой веранде, в дверях появился средних лет мужчина. Как выяснилось — это был хозяин дачи.

— Ну что ж, Леонид, — сказал Наташкин отец, пожав мужчине руку, — оставляю под вашу опеку.

— Оставляйте, оставляйте! Пригляжу! — ответил тот, дружелюбно улыбаясь.

Наташкин отец уехал, а Вероника тихонько ткнула подругу в бок и прошептала:

— Я думала, ты моей маме приврала насчет взрослых.

— Почти. Это дядя Леня, хороший папин знакомый и отец Ванькиного бывшего одноклассника, — также шепотом ответила ей Наташка. — Говорят, он так, только слегка за порядком приглядывает, но ни во что не лезет. Да и, вообще, обычно рыбачить уходит, чтоб не мешаться.

А Веронике, которая ни разу не выезжала на подобные дачные вечеринке, даже стало немного комфортнее оттого, что все-таки будет кто-то старший. Но тут на крытой стоянке во дворе она заметила несколько машин.

— А что, еще кто-то из взрослых будет?

— С чего ты взяла?

— Смотри, машин сколько.

Наташка ухмыльнулась.

— Это ни какая-нибудь тебе пришибленная тусовка для малышни. Тут парни солидные. Я ж тебе говорила, что с этим проблем не будет. Да у тебя еще, кроме этого, вариант имеется, — и Наташка хитро повела глазами в сторону Ивана, который пошел поздороваться со знакомыми.

— Да уж, Наташ, тут ты меня прямо-таки подставила.

— Зато какой сюрприз!

— Не могу сказать, чтоб совсем приятный.

— Да ладно тебе. Его Маринка бросила. Он теперь один мается. Как услышал, что ты едешь, аж глаза загорелись.

— На безрыбье и рак рыба, — промямлила Вероника.

— Это ты про себя, что ли?! Хорош рак! Вон красотка какая! Правда, жаль, что не подкрасилась, ну, да ладно! А Маринка дура и стерва.

— Только не брось она Ивана, я бы ему по-прежнему не нужна была. Да и сейчас, возможно, не нужна. Подожди, какую-нибудь в короткой юбке подцепит!

Но Иван, вопреки прагматическим предположениям, вскоре вернулся с напитками и предложил вместе прогуляться до озера, которое должно было находиться совсем недалеко от дома. Втроем они спустились к воде. Озеро было небольшое, но очень красивое. Его берега утопали в зелени, а маленький пляж с той стороны, куда они вышли, оказался песчаным и очень чистым и полностью был закрыт от посторонних глаз ветвями серо-зеленого густого ивняка. Погода стояла жаркая.

— Ну, девчонки, давайте искупаемся! — весело воскликнул Иван.

Наташка тут же стала раздеваться, скинув с себя пеструю майку и летнюю яркую юбочку и оставшись в красивом малиновом с цветами и бабочками купальнике. Вероника же лишь сняла с себя кроссовки и подвернула брюки. Иван, который тоже успел раздеться и остался в одних плавках, тем самым обнажив свою не очень высокую, но коренастую, мускулистую и загорелую фигуру, удивленно спросил:

— А ты что, купаться не собираешься?

— Собираюсь…

Вероника в смятении потопталась босыми ногами на песке. Отчего-то ей было неловко раздеваться перед Иваном. Но ломаться и отказываться от купания она не решилась. Сняв футболку и брюки и аккуратно положив их на свой рюкзачок, Вероника подошла к воде. Она заметила, как начал пялиться на нее Иван. Раздельный купальник цвета морской волны очень подходил к рыжим волосам и сидел на ней, можно сказать, идеально. Это Вероника обнаружила, когда вчера вечером примеряла его дома у зеркала. Она с опаской коснулась носком ступни краешка водной глади. Как ни странно, вода оказалась холодной. Должно быть, где-то были ключи. Наташка и Иван уже плюхались в озере.

— Давай, не дрейфь! — завопила ей Наташка и зазывно помахала рукой. Вероника сделала несколько шагов вглубь озера, так что вода оказалась ей чуть выше колена, и приостановилась, привыкая к некомфортному холоду. Но тут Наташка с Иваном, видимо, сговорившись, запустили в Веронику целый каскад ледяных брызг. Вероника, не ожидавшая такого подвоха, взвизгнула и выскочила на берег. Но на этом ее испуг не кончился. Едва лишь почувствовав под ногами спасительную сушу, Вероника ощутила, как втыкается во что-то или кого-то, а затем, как чьи-то сильные руки подхватывают ее, чтобы она не упала от столкновения. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Она подняла глаза и земля или песок, или, что там было у нее под ногами, стали предательски уезжать куда-то, и Вероника, потеряв всю свою волю и силу, повисла на этих руках, вцепившись в них своими тонкими холодными пальцами.

— Ника!? — Алекс удивленно смотрел на нее, крепко поддерживая при этом за плечи. — Не ожидал тебя здесь встретить! Ты с друзьями? — Он кивнул в сторону озера, где стало странно тихо, хотя до этого раздавались смех и звуки плещущейся воды.

— Да… Я с подругой и ее двоюродным братом. — Вероника продолжала держаться за руки Алекса, а он не торопился выпускать ее из своих вынужденных объятий. Вероника почувствовала, как лицо заливается краской и опустила глаза.

— С тобой все в порядке?

— Да…

— Точно?

Вероника помедлила с ответом. Она чувствовала, что после него Алекс отпустит ее, а она никак не могла разобраться, хочет она этого или нет. И еще ей показалось, что сам Алекс не хочет ее отпускать, поэтому тоже тянет время, отчего становилось еще больше не по себе. Наконец, Вероника слегка кивнула.

— Все хорошо…

Алекс осторожно убрал руки, а Вероника еще пару секунд продолжала за него держаться, потому что ощущала небольшое головокружение и слабость в ногах. Но вот она убрала пальцы с его рукавов, закатанных до локтей, с сожалением потеряв ощущение его мускул, и вновь бросила на него свой полный смущения взгляд. И неожиданно утонула в зелени его глаз, которые он не сводил с нее. Она даже не поняла, сколько мгновений длилась эта связь, когда они будто растворялись друг в друге. Но тут послышался голос вышедшей из воды Наташки:

— Эй, привет! Ты, кажется, Алекс, да? Вы с Вероникой в одном подъезде живете, ведь так?

Алекс отвел от Вероники взгляд, и она, лишившись спасительного уютного зеленого затона, почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.

— Привет! Да, мы соседи. А тебя, вроде как, Наталья зовут? Вы с Никой в одном классе учитесь, — больше с утверждением, чем вопросительно произнес Алекс.

— Да… — в Наташкином голосе послышались удивление и несвойственная ей растерянность. Но тут на берегу появился Иван, и Наташка тут же взяла себя в руки. — Это мой двоюродный брат Иван.

— Привет! — Иван протянул Алексу руку. — Мы знакомы. В одной школе как-никак учимся, — проговорил он. — Ты тоже на вечеринку?

— Да, заехал ненадолго.

— В смысле, до завтра не останешься?

— Нет, уеду вечером.

— Автобус до десяти ходит, если что.

— Я на машине.

— На машине?.. Сам?..

— Да.

— У тебя что, права есть? — в голосе Ивана послышалась легкая зависть.

— Я год назад уже сдал.

— А машина отцовская, что ли?

— Нет. От отцовской один лом остался. Подержанную летом купил.

— Богатенький Буратино…

— Она не особо дорогая. А за работу грузчика не так уж и мало платят.

Вероника слушала этот разговор и с большим трудом осознавала, какая разница между ней, девчонкой среднего звена школы, и Алексом, сдавшим экзамены, окончившим школу, уже работающим и имеющим настоящую машину, купленную на собственные деньги. И какой у него может быть к ней интерес? Это же просто смешно!

— Ты тоже искупаться пришел? — спросила Наташка.

— Нет, просто на озеро посмотреть. Ладно, я пойду. Увидимся еще, — и слегка задержавшись на сбитой с толку Веронике глазами, Алекс скрылся за кустами ивняка.

— Ну, девчонки, пошли купаться! — С этими словами Иван с разбегу кинулся в воду.

А Наташка, прищурив глаза, пристально посмотрела на Веронику.

— Значит, «Ника», да? Так, так… Мне кажется, я чего-то не знаю.

Вероника вся вспыхнула. Ей жутко не хотелось ничего рассказывать про них с Алексом. Отчего-то эта была тема, которую она бы не желала обсуждать ни с кем, и даже с Наташкой. Странные отношения с Алексом были для нее самой загадкой, и она бы предпочла, чтобы они оставались тайной для других. Ей казалось, что если она начнет с кем-то говорить о них, то ощущение всего происходящего между ними потеряет налет загадочной романтики, который, не смотря на непонятное и тревожащее поведение Алекса, а, может, и благодаря ему, присутствовал все это время.

— Колись, что между вами?

— Ничего…

— Как это ничего?! — возмутилась Наташка.

— Правда, ничего… — при этих словах Вероника почувствовала, что краснеет и смущается еще больше.

— Врать ты не умеешь, подруга — это факт давно известный. Так что выкладывай уже!

— Да он просто… как-то зимой мне в дом помог попасть, когда у нас замок заклинило на подъездной двери… Вот, собственно, и все… — Вероника решила поступиться малым, чтобы Наташка отстала со своими докучливыми расспросами.

— И все? — недоверчиво, сверля подругу взглядом карих глаз, прошелестела Наташка. — А почему он тебя так называет?

Вероника пожала плечами.

— Не знаю. Назвал так и все. А что тут особенного-то? Да мы с ним и не общаемся совсем. — При этих словах Вероника с горьким сожалением подумала, что это правда. А Наташка, задержав на ней свой въедливый, оценивающий взгляд, и, видимо, не найдя к чему еще придраться, неохотно процедила:

— Может, и ничего особенного… Ладно, пошли искупаемся, а то Иван нас заждался уже.

Вероника подняла глаза и посмотрела на озеро. Парень махал им руками, зазывая в воду. И Вероника вдруг почувствовала, что весь интерес к Ивану у нее пропал. Сейчас ее интересовал только Алекс. Ей поскорее хотелось вернуться на дачу, чтобы увидеть его. Может, им удастся поговорить, а, может, даже потанцевать. И вспомнив их танец на дискотеке, Вероника почувствовала, как по всему ее телу пробежала горячая волна.

Искупавшись, они вернулись на дачу. Народа стало еще больше. А машины теперь уже стояли не только во дворе, где места было не так уж и много, но и возле ворот. Интересно, какая из них Алекса? Вероника осмотрела их все, но ответить на этот вопрос, конечно же, не смогла. Она стала искать Алекса глазами, но его нигде не было. Может, все еще где-нибудь гуляет?

Прибыл Вадик, Наташкин парень. У него были какие-то дела, поэтому они с Наташкой решили приехать порознь. Подруга сразу же покинула Веронику, оставив ее на попечение Ивана. А Иван, хотя это и уже не было важно для Вероники, ни на шаг не отходил от нее. Он явно решил предпринять вторую попытку. Он постоянно о чем-то рассказывал, стараясь развлечь Веронику, приносил ей напитки и еду, даже хотел вытащить ее погулять по окрестностям, но Вероника отказалась, сославшись, что на улице еще очень жарко. Часа через два после их возвращения с озера появился Алекс. Он, как всегда, махнул Веронике рукой и углубился в общение с какими-то парнями, возможно, уже не школьниками, судя по их виду. Опять все повторялось. Внутри у Вероники все словно закипало. Неужели он так и не подойдет к ней за весь вечер? Неужели она настолько ему безразлична? Да, она младше и пока учится в школе, но он же приглашал ее к себе домой, водил на крышу, котенка подарил, танцевал с ней, даже поцеловал, пусть нечаянно, пусть только в лоб, но поцеловал же! Или это совсем ничего не значит? Или значит лишь для нее, а для него, такого взрослого, с работой, с машиной, это лишь игрушки?

— Хочешь выпить? — Иван принес ей стакан, на треть наполненный чем-то коричневатым. В нос пахнуло спиртом.

— Это же алкоголь! — отшатнувшись, воскликнула Вероника. — Ты же знаешь, я не пью.

— Ну, когда-то надо начинать. Ты уже не маленькая, да и обстановка располагающая. Мама не увидит.

Веронике стало неприятно от этих слов. Она сама может разобраться, что ей делать, а что нет. И вовсе не нужно ей навязывать то, что ей делать не хочется. Иван слегка побултыхал темноватую жидкость в пластиковом стаканчике.

— Коньяк, между прочим…

Недалеко раздался взрыв смеха. Вероника повернула голову. У входа в зал стояла компания парней, с которой и общался Алекс. В их кругу было явно весело. Алекс что-то оживленно говорил, но из-за музыки слов было совершенно не разобрать. К ним подошли две девчонки, похоже, старшеклассницы. Одна из них положила руки на плечи Алексу и другому рядом стоящему парню. Алекс повернулся к ней и, улыбаясь, стал что-то говорить. Снова раздался взрыв смеха. Девчонка тоже захохотала и пихнула Алекса бедром в ногу. Веронику сильно задело такое заигрывание. Стало очень обидно. Почему кому-то он уделяет свое внимание, а ей, вообще, ни капли. Это же не честно! И еще ее раздражало то, что в груди от этого нестерпимо щемило. Ну почему ей не взять и не наплевать на все, даже в сторону этого Алекса не смотреть, а развлекаться в свое удовольствие? Почему все так? Отчего так больно? Зачем она, вообще, сюда ехать согласилась? Лучше бы «кисла» сейчас дома спокойно.

— Может, отхлебнешь хоть немного? — Иван снова поднес ей прозрачный стаканчик.

— Давай! — ни с того, ни с сего вдруг сказала Вероника и выхватила у него из рук совершенно незнакомую ей на вкус жидкость.

Коньяк неожиданно обжог горло. Вероника отчаянно закашлялась, схватившись рукой за шею.

— Дуреха! — вытаращил на нее глаза Иван. — Кто ж так коньяк пьет? Алкаши, разве что. –

Он сунул ей в рот кусок шоколадки.

— Закуси, легче станет!

Вероника пришла в себя после обжигающей атаки совершенно непривычного ей алкоголя. Но через несколько мгновений поняла, что безудержно пьянеет. Она почти ничего не ела, а коньяк, видимо, был очень крепким. Она почувствовала, как поплыла куда-то окружающая действительность, голоса и музыка стали более резкими, и все вокруг начало восприниматься несколько иначе.

— Пойдем потанцуем. Песня хорошая! — предложил Иван, взяв ее за руку.

— Я, кажется, стала пьяной… — неожиданно для себя самой наклонившись близко к Ивану, проговорила Вероника. И ее собственный голос показался ей чужим. Это было так странно. У нее появилось ощущение, что все происходит сейчас не с ней, а с кем-то другим, а она лишь смотрит на это со стороны.

— Если учесть, что ты не пьешь, то трети стакана конька с тебя вполне достаточно, чтобы дойти до кондиции. Но, может, так даже лучше. Расслабишься хоть чуть-чуть, а то какая-то зажатая с начала приезда. — Иван приобнял Веронику за талию. — Не смотря на твое состояние мое предложение остается в силе. Пойдем танцевать! — Иван лукаво улыбнулся. — Если что — поддержу! — И не дожидаясь ее согласия, парень встал с дивана и потянул ее за собой. Сопротивляться сил не было, даже, напротив, Веронике хотелось сейчас танцевать. На душе вдруг сделалось легко, все переживания и проблемы превратились в незначащие, крохотные и далекие, и, казалось, лишь дуновение — и они растворятся белесым дымком угасшего костра.

Иван обнял ее, прижал к себе. Возможно, даже сильнее, чем следовало бы — все-таки они всего лишь друзья. Хотя Иван явно рассчитывал на большее. Но Вероника отпустила ситуацию. Пусть все будет так, как есть. Алексу она не нужна, зато Иван хочет быть с ней. Так пусть он и будет. Стало хорошо от подобных все упрощающих мыслей, от легкого головокружения, от горячей близости Ивана. Вероника прильнула к нему, ощущая, как он нежно гладит ее теплой ладонью по спине.

Дискотека плавно перетекла на улицу, где уже начинало темнеть. Но сгущающиеся сумерки все еще хранили в себе жар летнего июльского дня. Иван принес выпить чего-то освежающего. Кажется, это была кола. Они опять танцевали. Сначала медленный танец, где Иван снова обнимал ее, только на этот раз еще более смело. Вероника даже почувствовала его руку под майкой у себя на спине. Она негодующе дернулась, и его показавшиеся ей наглыми поползновения прекратились. Потом были динамичные танцы в толпе молодежи. Но и во время них Иван не оставлял ее, брал за руку, постоянно прикасался к ней. И она не могла сказать, что это было ей неприятно. Несколько раз она натыкалась глазами на Алекса. Пару раз они даже встретились взглядами. Не то, чтобы она специально искала его, но он был здесь, так что… В груди что-то сжималось, становилось больно, но Вероника тут же гасила эту боль, не давая ей разгореться и обжечь. Он сам так захотел. Это его выбор. «Ну и пусть! И я буду делать так, как хочу!» — решила для себя Вероника.

Через какое-то время Иван отвел ее к беседке, уютно расположившейся в глубине сада. Она была пуста.

— Давай немного передохнем здесь, — предложил он. — Ты, должно быть, устала, ведь уже поздно.

Они сели на скамейку. Вероника, и правда, устала. Она любила танцевать и редко уставала от танцев, но сейчас у нее кружилась и немного болела голова. Состояние опьянения, даже приятное сначала, отчего-то никак не проходило. Может, с непривычки. Мысли путались, подташнивало. И хотелось домой, в постель. Иван придвинулся к ней совсем близко, обхватил рукой за спину и притянул к себе. Вероника почувствовала его дыхание на своем лице. Пахнуло алкоголем и колой, а еще сигаретным дымом — Иван недавно начал курить. Вероника хотела отвернуться, но Иван прижал свои губы к ее губам. Было влажно, горячо и липко. Вероника дернулась, чтобы освободиться, но он не отпускал ее. И снова она почувствовала его руку под своей майкой на спине. Только в этот раз он был более настойчив, и когда Вероника попыталась выкрутиться из его объятий, усилил хватку.

— Пусти, дурак! — кое-как на мгновение высвободив губы, вскрикнула Вероника, но парень вновь накрыл ее рот своим, крепко придерживая ее голову рукой. Вероника в панике начала отталкивать его.

— Иван, пусти!

— Дуреха, мы же просто целуемся! Ну чего ты дергаешься! Не целовалась, наверное, никогда?

Он снова хотел впиться ей в губы, но Вероника смогла увернуться. Она зажмурилась, со страхом ожидая очередного натиска, но его не последовало. Какая-то неведомая сила вдруг оторвала Ивана от нее. И в следующий миг послышался знакомый голос:

— Ты, козел! Совсем что ли с катушек съехал?! Не хочет девчонка с тобой целоваться! Не ясно? Более популярно объяснить?!

Вероника перестала жмуриться, широко распахнув глаза. Рядом со скамейкой, заслоняя собой проход в беседку, стоял Алекс и держал за шиворот, брыкающегося Ивана.

— Это моя девчонка, и мы с ней сами разберемся, что делать! Какого черта ты не в свои дела лезешь, урод?! — прошипел Иван.

— Я вижу, какие у тебя тут дела! Сначала напоил, а теперь по кустам обниматься?!

— Не поил я ее! Она сама!

— Ладно, не заливай! Видел, как ты коньяк в колу подмешивал. Убирайся, пока цел! — Алекс швырнул Ивана в сторону выхода. Тот вылетел из беседки, упав на дорожку.

— Урод! Ублюдок! — зло ругаясь, Иван поднялся и побежал к дому. Видимо, связываться с Алексом ему не хотелось.

— С тобой все в порядке, Ника? — Алекс подошел и сел рядом.

— Да… — сердце бешено колотилось, голова кружилась и нестерпимо мутило. С ней было совсем не все в порядке. — Мне плохо, меня сейчас стошнит. — И Вероника вскочив, едва успела перегнуться через край беседки.

А потом минут пять она приходила в себя, жутко смущаясь и никак не решаясь поднять глаза на Алекса. А он помог справиться с упаковкой влажных салфеток, которые она с трудом отыскала в своем рюкзаке, и терпеливо сидел рядом, слегка поддерживая ее. Вероника всем своим существом чувствовала, как он смотрит на нее, и от этого еще больше смущалась. Вдруг он спросил:

— Тебе нравится Иван?

Вероника вскинула на него глаза. Он глядел на нее в упор.

— Я… я не знаю… Наверное… — Она вспомнила их поцелуй. Это был не тот первый поцелуй, о котором мечтают все девочки. Ей было противно. — Наверное… нет…

И у нее потекли слезы. Это было неожиданно, и, должно быть, очень глупо. Но она ничего не могла с собой поделать. Мысли путались, все еще немного мутило, голова болела, она чувствовала себя разбитой и опустошенной. Алекс осторожно прикоснулся ладонями к ее лицу и вытер потекшие из глаз соленые струйки. Его ладони были немного шершавыми и теплыми. А потом он тихонько привлек Веронику к себе. Она не сопротивлялась. Уткнувшись головой ему в грудь, она ощутила спокойствие, и даже дурнота стала отступать. Вероника так хотела, чтобы Алекс подошел к ней, уделил ей свое внимание, и вот, это произошло. И ей уже ничего не было нужно. Она так устала. Закрыв глаза, Вероника почувствовала его теплую ладонь на своем затылке и его горячее дыхание в волосах, как тогда во время танца.

— Ника, я сейчас уезжаю. Хочешь, отвезу тебя домой?

Вероника кивнула.

— Да, хочу…

… Какое-то время трясло, пока они ехали по грунтовой дороге, выезжая из дачного поселка, потом дорога стала ровной. Вероника прикрыла глаза. Общее состояние улучшилось, но по всему телу была разлита усталость. Хотелось спать.

— Усни. Ехать не меньше часа, — услышала она совсем близко голос Алекса. Он сидел слева от нее на водительском сидении.

Вероника немного удивляло это состояние покоя, которое охватило ее рядом с Алексом. Может, это все опьянение и его последствия? Но ей все же казалось, что дело именно в присутствии Алекса. Он уже несколько раз выручал ее из затруднительных и порой глупых ситуаций. Он был, словно ангел-хранитель. Она доверяла ему. Ничего, кроме хорошего, он для нее не делал. А его отношение к ней… Может, он считает, что все в порядке? Он же не игнорирует ее, приветствует всегда, а все остальное — лишь ее собственные фантазии… С этими мыслями Вероника задремала, погрузившись в удивительно спокойный сон.

Когда она проснулась, уже светало. Машина стояла. Алекса не было. Вероника с тревогой огляделась. Вокруг поля. Автомобиль прижимался к обочине дороги. Что-нибудь произошло? Вероника обнаружила, что она заботливо укрыта своей курткой, а на ногах теплый плед. Что-то звякнуло. И в окне, со стороны водительского места Вероника увидела фигуру Алекса, который вынырнул откуда-то снизу. Он тихонько приоткрыл дверцу.

— Привет! Проснулась? Я тебя, наверное, разбудил?

На Алексе была рабочая замызганная одежда, руки в чем-то черном, должно быть, в машинном масле. Он вытирал их тряпкой.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Вероника.

— Да, машина на середине дороги заглохла. Она же не новая. Так что, иногда барахлит и приходится чинить. Сейчас попробую завести. Надеюсь, поедет.

— А ты что, сам машину чинишь?

— Да. Отец после развода оставил гараж и старую машину, на которой, кажется, еще мой дед ездил. Она была не на ходу, а вот посмотреть, как все устроено, можно. Так что я большую свободную часть времени в гараже торчал. Да и механик знакомый во дворе был, дядя Паша. Может, знаешь?

Вероника пожала плечами и помотала головой.

— Я у него многому научился. Так что теперь и сам кое-что могу.

Вероника с восхищением смотрела на Алекса, пока тот заводил машину. Он, и в самом деле, такой взрослый. Не только по возрасту, но и по тому, как себя ведет, по своим интересам… Мотор загудел.

— Ну вот, кажется, готово! — довольно воскликнул Алекс.

Вероника достала сотовый, глянула на часы. Время было три часа утра. А они выехали, где-то в половине двенадцатого ночи. Получается Алекс три часа чинил машину, а она все это время спала.

— Ты, наверное, устал?

— Да ничего. Есть, правда, хочется. Я пару банок с пепси захватил и бутерброды с колбасой. Будешь?

Вероника взглянула на него, изумляясь его хозяйственности и предусмотрительности. И тут увидела уже поджившую, но все еще заметную большую ссадину на щеке, на которую почему-то раньше не обратила внимания.

— Где это ты так? — спросила она, кивнув головой в сторону отметины.

— Да… подрался с одним типом…

Вероника тут же припомнила драку в подъезде недели две с половиной назад. Должно быть, он заработал ее тогда. Осадок от этого происшествия остался у нее на душе.

— А ты часто дерешься?

— Нет. Без надобности не дерусь. Только в крайних случаях.

— А тогда был крайний?

— Думаю, да, — отчего-то Алекс опустил глаза. — Просто при мне оскорбили близкого мне человека. А брать своих слов назад и извиняться не стали. Поэтому… Прямо, какой-то допрос с пристрастием. — Он поднял глаза и с улыбкой взглянул на Веронику. — Тебе это так интересно?

— Просто, не люблю, когда дерутся. Люди должны стараться решать все мирным путем. Ведь можно же как-то договориться…

— Не всегда… Ладно, сделанного не изменишь. Давай, лучше поедим.

И Алекс полез на заднее сидение за пакетом, в котором лежали бутерброды и пепси. И Вероника поняла, что жутко хочет есть.

… Они с аппетитом перекусили, сидя на расстеленном Алексом пледе у края горохового поля, слушая, как звонко поют птицы, и радуясь еще не начавшему безжалостно печь, ласковому утреннему солнышку.

— Ну вот, теперь можно ехать дальше. По крайней мере, смерть от истощения нам в ближайшее время не грозит. — Алекс собрал пустые банки из-под колы и обертки из-под бутербродов и положил в пакет. Пока он складывал все это на заднее сидение, Вероника стряхнула и свернула плед.

— Положи его, пожалуйста, тоже назад. — Алекс сел за руль, чтобы завести машину.

Вероника нагнулась, чтобы пристроить плед на заднее сидение. И вдруг ее взгляд упал на сумку, стоящую внизу. Она была приоткрытой, и Вероника разглядела небольшие баллончики.

— Это что, баллончики с краской?

Алекс обернулся.

— Да.

— Значит, это все-таки ты нарисовал букет ирисов возле моей квартиры.

— Выходит — я…

— Спасибо. Они очень красивые. — Вероника почувствовала, как щеки начинают краснеть и поскорее спросила:

— Получается, ты рисуешь граффити?

Алекс кивнул.

— А где?

— Да в разных местах. Возможно, ты даже видела мои рисунки.

В памяти Вероники всплыл ряд ярких изображений, которые она встречала в соседних дворах на стенах заборов и которые ей нравились своей необычностью и насыщенным цветом. И когда она хотела уточнить, он ли их автор, Алекс вдруг предложил:

— А хочешь попробовать порисовать?

Вероника сначала растерялась, а потом неожиданно для себя ответила:

— Да!

…Час спустя они уже стояли возле печально-серого забора автостоянки недалеко от их двора и совместно пытались сделать этот мир ярче, украсив его сказочными птицами, взмывающими в голубое поднебесье и парящими в лучах солнца высоко над землей. Тему рисунка предложила Вероника, а, как оказалось, весьма богатый художественный арсенал Алекса предоставлял все возможности для реализации задумки. Кроме того у Алекса нашлась старая, но чистая запасная рубашка, которую он убедил Веронику натянуть поверх одежды, а также дополнительная маска, защищающая от запаха краски. И работа затянула в себя. Было интересно увлекательно необычно творить нечто потрясающе яркое и волшебное на скучной стене, когда вокруг разлиты тишина и спокойствие раннего воскресного летнего утра, обещающего жаркий солнечный день. И в тысячи раз необычнее и в тысячи раз более захватывающе было делать все это бок о бок с Алексом, хотя бы о капле внимании которого Вероника мечтала всего несколько часов назад!

— У тебя здорово получается, Ника! Ты классно рисуешь!

После небольшого инструктажа и нескольких не совсем удачных попыток дело у Вероники начало продвигаться даже для нее самой неожиданно неплохо.

— Ты в художественную школу не ходишь случайно?

Вероника почувствовала, что снова краснеет.

— Нет, но я очень люблю рисовать. И постоянно рисую модели нарядов, которые собираюсь сшить или которые хотела бы когда-нибудь создать. Часто и узоры разные прорисовывать приходиться.

— А можно будет как-нибудь посмотреть? — Алекс бросил на нее заинтересованный взгляд.

— Да, конечно… — Вероника вспыхнула еще больше.

Некоторое время спустя они оба отошли от стены, чтобы полюбоваться своим совместным творением.

— Алекс, как же это восхитительно! Никогда бы не подумала, что буду рисовать граффити!

Но тут волшебство момента нарушил лязг ворот автостоянки и визгливый вопль, видимо, только что проснувшегося сторожа:

— Это что еще вы тут делаете? А?! Никакого покоя нет! Уже сутра малюют! Я вот сейчас милицию вызову!

— Ника, бежим! — скомандовал Алекс и слегка дернул оторопевшую от неожиданности Веронику за рукав. Они быстро покидали краски в сумку и со всех ног кинулись прочь от выпускающего им вдогонку картечь отборной ругани сторожа.

Запыхавшись, они добежали до своего подъезда, и Алекс открыл дверь.

— Я провожу тебя до квартиры.

Они стали подниматься по ступенькам: Вероника впереди, Алекс чуть позади нее, и уже дошли до межэтажной площадки, когда Алекс неожиданно произнес:

— Ника, постой…

Вероника повернулась. Она стояла у стены, а Алекс одной рукой придерживал сумку, повешенную через плечо, а второй уперся в стену рядом с Вероникой, будто отгораживал ее от остального мира. Он был так близко. Сердце Вероники заколотилось, кровь хлынула к щекам, а ноги стали будто воздушными. Она прислонилась спиной к прохладной стене.

— Ника…

Алекс неотрывно смотрел ей в глаза своими зелеными кошачьими глазами, а Веронике казалось, что она сходит с ума: мысли путались, дыхание перехватывало, а в груди жгло.

— Ника… спасибо тебе за время, которое мы провели вместе…

Алекс чуть наклонился. Сердце сбивчиво заколотилось где-то в горле. Вероника ощутила тупую боль в голове — так сильно она вжалась затылком в стену. «Если я сейчас упаду, он поймает меня?» — пронеслось в сознании. Теплое дыхание Алекса уже едва коснулось ее лица. Еще чуть-чуть…

Звякнула дверь на втором этаже. Кому-то из соседей тоже не спалось в воскресную рань. Алекс отпрянул.

— Пока, Ника… Я пойду к себе… — тихо и немного грустно произнес он. На лестничной площадке послышался кашель. Это сосед Федор Петрович вышел покурить. Алекс повернулся и, быстро сбежав вниз по ступенькам, вызвал лифт…

И снова он уносился от нее на свой девятый этаж. Каждое удаляющееся пощелкивание лифта отзывалось в груди Вероники ноющей болью. А она все также стояла у стены не в силах отделиться от нее и идти домой.

— Доброе утро, дочка! — перемежая свое приветствие хриплым кашлем, проговорил Федор Петрович. И внимательно посмотрев на Веронику, вдруг обеспокоенно спросил:

— С тобой все в порядке, деточка?

— Да… — чуть слышно пробормотала Вероника, с трудом отлепилась от стены и, слегка пошатываясь, стала подниматься к двери своей квартиры. Отчего-то ее тревожил последний взгляд Алекса. В нем была печаль…

… Вода душа, пущенная с большим напором, лилась, гулко ударяясь о поверхность ванны. Запертая дверь и шум воды отгораживали Веронику от всего мира. Горячие струйки окутывали ее, смывая со щек не прекращающие течь слезы. Но вот защитить ее от того, что творилось у нее в душе, смыть всю боль, которая была там, они не могли…

… После поездки в течение недели Вероника всего один раз видела Алекса. Они случайно столкнулись на первом этаже, когда Вероника спустилась, чтобы идти в магазин, а Алекс ждал лифт.

— Привет, Ника! — глаза Алекса улыбались.

— Привет!

— Заходи как-нибудь навестить Твикса.

— Хорошо… — Вероника ощутила, как сначала сжалось, а потом бешено заколотилось сердце. — У меня твоя рубашка осталась. Заодно занесу…

Неожиданно дверь лифта раскрылась, и оттуда выплыла, сверля их назойливым любопытным и недобрым взглядом, баба Тома, соседка Алекса с девятого этажа.

— Иш, шпана куда метит… — пробурчала себе под нос она и заковыляла по ступенькам к выходу. Вероника заметила, как по лицу Алекса скользнула тревожная тень, и на мгновение во взгляде появилось то же выражение, что и тогда, при их последнем прощании.

— Ладно, ты, должно быть, спешишь. Не буду задерживать. — Алекс махнул рукой и вскочил в еще не успевшую закрыться дверь лифта…

…А потом наступило воскресенье следующей после поездки на дачу недели. День обещал быть жарким, и мама рано утром, чтобы успеть до солнечного буйства, ушла по магазинам. Вероника планировала зайти к Алексу. Нужно было вернуть ему рубашку, в которой она рисовала вместе с ним на стене. И, кроме того, он сам приглашал ее. Она очень надеялась, что он будет дома. В душе все замирало только от одной мысли, что сможет увидеть его. И от этого все утро она ходила сама не своя. Но вот вернулась мама, и Вероника сразу поняла: что-то произошло. Мама не смотрела на нее и ничего не ответила на вопрос о том, все ли смогла купить. Вероника почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, а руки вдруг стали ледяными. Она не знала почему, но шестым чувством ощущала, что это как-то связано с Алексом. И она не ошиблась.

— Ты никого получше не могла себе найти? — вопрос холодным лезвием рассек душный воздух. — Я ни сном не духом, а она за моей спиной вон что выделывает. Спасибо соседка просветила. Ты разве не знаешь, из какой он семьи?! Отец — алкоголик и хулиган! Мать уборщицей всю жизнь проработала! Уже одного этого достаточно, чтобы не соваться туда! Но это, к сожалению, еще далеко не все! Он общается со всякой швалью, сам дерется. Машиной обзавелся! Откуда?! Не иначе, как ограбил кого-нибудь вместе со своими дружками.

Нападение было таким неожиданным, что Вероника даже не попыталась сделать вид, что не понимает, о ком речь. Хотя почти ничего и не было, но она вдруг почувствовала себя виноватой в том, что все скрывала от матери. Но тут же встала на защиту Алекса.

— Он заработал на нее… — негромко произнесла она. При виде гнева матери у Вероники все онемело внутри.

— Ты его еще оправдываешь?! Мало ли, что он наплел тебе! Заработал! Как же! И, кроме того, он тебя старше. Он же уже школу окончил, а ты лишь в девятый перешла! Тебе этого всего недостаточно, чтобы обходить его стороной в километр расстоянием?! Недостаточно?!

— Мама, ты его совсем не знаешь! — снова попыталась вступиться Вероника.

— А ты знаешь?! Что ты, вообще, про него знаешь? С малолеткой решил поиграть. Увидел, девчонка неиспорченная, из хорошей семьи, да и наивная, к тому же — а чего не воспользоваться! Надеюсь, в постель он тебя еще не затащил?

— Мама! — от возмущения и обиды из глаз Вероники потекли слезы.

— Дура! — у матери задрожали губы. — Я эту шпану даже с нашей лестничной площадки гоняю, а она с одним из них связалась! Да тебе еще в школе учиться три года! Тебе ж пятнадцать только! Принесешь в подоле — из дома выгоню!

— Мама! — Вероника не выдержала, закрыла руками лицо и бросилась в ванную.

… Она стояла под хлесткими струями воды. В сердце и голове царили боль и смятение. Так все было хорошо. Алекс пригласил ее к себе, и она собиралась сегодня к нему… А теперь… Мама жутко разозлилась. Она и не могла не разозлиться. Но ведь между ними почти ничего не было… Или было?.. Или есть?.. А если мама права, и Алекс просто решил развлечься? Играет, как кошка с мышкой… Не может быть… Мама сказала, что он ограбил кого-то. Какая глупость! Дерется… Но он объяснил, что по-другому было нельзя. Мама просто очерняет его, чтобы Вероника больше с ним не встречалась! А она хочет его увидеть! Хочет! И все, что мама наговорила — лишь ее домыслы, выдумки! Она им не поддастся!

Вероника даже не заметила, как простояла под душем больше часа. Когда она вышла, никого дома не было. Но через некоторое время пришла мать. Она была спокойна и, как показалось Веронике, даже довольна собой.

— Я надеюсь, — произнесла она достаточно мягко, но с нотками нравоучения в голосе, — что ты хорошо обдумала все то, что я тебе сказала, и сделаешь верные выводы. Хоть я и назвала тебя вгорячах «дурой», все же считаю, что ты у меня весьма разумная девочка и будешь вести себя соответствующим образом. Ведь, правда?

Вероника потупила глаза и ничего не ответила.

— Ладно, не обижайся. Я же о тебе волнуюсь!

Вероника была немного удивлена, отчего мать так быстро успокоилась. Может, она считала ее достаточно законопослушной и поэтому решила, что такой взбучки вполне хватит. Но полтора часа терзаний и раздумий, проведенных в ванной, привели Веронику к мысли, что она от своего отступать не будет. Ее слишком сильно тянуло к Алексу, чтобы так просто взять и сдаться. И когда вечером родители ушли прогуляться, Вероника захватила рубашку Алекса и отправилась к нему. Но чем меньше становилось расстояние до его квартиры, тем больше трепетало и сжималось сердце у нее в груди. Наконец, она остановилась возле двери и нажала на кнопку звонка. Сначала было тихо. Наверное, его нет дома. Может, с друзьями где-то? Но вот лязгнул замок, и на пороге появилась болезненного вида женщина. Это была мать Алекса. Вероника очень редко видела ее. Должно быть, она рано уходила и поздно возвращалась домой с работы.

— Здравствуйте! А Алекс дома? — тихо спросила Вероника. Ей стало немного не по себе от пристального взгляда этой женщины. Вероника прочитала в ее больших, таких же, как у Алекса, зеленых глазах укор.

— Его нет. Зачем ты пришла?

— Я хотела кое-что вернуть ему. — Вероника почувствовала, как начинает теряться. Что-то происходило. И это что-то было не очень хорошим.

— Не ходи больше сюда, слышишь, — тихо, но твердо проговорила женщина. — Возможно, ты и неплохая девочка, но он не заслужил того, чтобы его оскорбляли и обвиняли в том, чего он не делал и делать не собирался. Уходи!

С этими словами женщина захлопнула дверь, а Вероника так и осталась стоять на пороге со свертком в руках и полной путаницей в мыслях и душе. Выходит, что ее мать приходила сюда и… Веронике противно было даже думать об этом.

Она вернулась домой, и, хотя времени было еще немного и на улице светило солнце, разделась и забралась в постель. На большее ни душевных, ни физических сил у нее уже не осталось…

… Наступила осень, резко перечеркнув ледяными дождями и промозглым ветром теплые солнечные августовские дни и оставив о них лишь овеянные светлой печалью воспоминания. Но для Вероники эти последние дни лета были наполнены не столько теплом и солнцем, сколько тревогой. Весь август она ни разу не встречала Алекса. Она представления не имела, куда он пропал, и оставалось лишь теряться в догадках. Может, уехал отдыхать или, наоборот, очень занят на какой-нибудь работе? Или?..

После того, как мама запретила ей с ним встречаться и сходила к Алексу домой, чтобы и там высказать все, что она думает по поводу их общения, Вероника с ним не виделась. Вернее, видела его еще один раз, но они не разговаривали. Да и Алекс ее, кажется, даже не заметил тогда. А произошло это так.

Был конец июля. Они возвращались с мамой от знакомых. На улице уже начинало темнеть. Когда они подходили к своему двору, мама вдруг негромко сказала:

— Вон, погляди на своего Алексея! Видишь, с кем он общается?

Вероника мгновенно повернула голову в ту сторону, куда указывала мать. У обочины дороги были припаркованы две иномарки. Несколько парней крутого вида стояло возле машин. Облокотившись на крышу одной из них, Алекс что-то говорил. Послышался отборный мат. Вероника узнала его голос.

— Теперь ты понимаешь, с кем связалась? Надеюсь, это неплохое доказательство того, что к нему даже близко подходить не следует! — в голосе матери зазвучали патетические нотки. Но и без материнской патетики сцена произвела на Веронику не очень приятное впечатление. Про эту компанию на иномарках Вероника много раз слышала далеко нелестные отзывы. Говорили, что предводительствует там сын какого-то бандита, и что за ним, как и за папашей числятся разные нехорошие делишки, да, кроме того, он в свою шайку вербует молодежь, в основном старших школьников. Неужели, Алекс тоже в его банде?

Так в беспокойных размышлении над этим вопросом и над тем, куда Алекс все-таки пропал, прошли для Вероники все августовские дни. А с явлением промозглой, холодной осени и так понурое настроение стало совсем мрачным. А потом неожиданно от Наташки Вероника узнала, куда делся Алекс. И, кажется, для нее наступил конец света…

В последнее время у Наташки в голове был один лишь обожаемый ею Вадик, и она порядком удалилась от Вероники. Но как бы далеки они сейчас не были, Наташка все же забежала проведать подругу.

— Ты в курсе, что твой красавчик сосед в армию ушел? — спросила она между делом. И у Вероники все сжалось внутри.

— Нет… — едва слышно выдохнула она.

— Странно, а я думала, что вы общаетесь…

Но даже, если бы они по-прежнему болтали обо всем на свете, Вероника все равно не рассказала бы Наташке о том, что было между ней и Алексом, и что произошло потом. Для нее это было слишком личное и слишком ценное, а еще ото всего этого до сих пор болело сердце…А теперь оно разлетелось на тысячу частичек, которые невозможно собрать…

Но, как оказалось, это был не совсем конец света, а только его начало. В середине ноября мама с папой неожиданно заявили, что расходятся, и папа съезжает от них. Они долго и путанно что-то объясняли Веронике. И в результате этих объяснений, больше похожих на сбивчивые извинения отца и на местами всхлипывающие, а местами обвинительные причитания матери, она поняла, что отец нашел себе другую женщину и теперь бросает их ради нее. Вероника не заплакала, и даже не произнесла ни одного слова. Она просто молча сидела, уткнув свой взгляд в переплетение мелких розочек на кухонной клеенке, а когда все закончилась, она встала и ушла в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Она пыталась вспомнить, что происходило между мамой и папой в последнее время. Вроде бы, все было как обычно. Или нет? Очень часто ее голова была занята мыслями об Алексе, о котором она так и не получала больше никаких вестей. Возможно, из-за этого она не заметила, что что-то происходит. А, возможно, отец хорошо все скрывал…

И вот он ушел, исчез. Но почему-то не только из их квартиры, из их, казавшейся такой крепкой и счастливой семьи, но и из жизни Вероники. Сначала он почти сразу перестал появляться на пороге их дома, чтобы повидаться с Вероникой, а потом прекратил звонить. Вероника пробовала звонить сама, но разговоры получались скомканными. Может, отцу было стыдно, что он так поступил и, поэтому ему тяжело было с ней разговаривать, а, может, просто она стала не нужна. А когда в конце февраля мать (случайно или намеренно — неизвестно), проговорилась, что у отца будет ребенок от другой женщины, Вероника перестала ему звонить.

А мама тщательно пыталась сделать вид, что все хорошо. Сначала она постаралась окружить Веронику утроенной заботой и вниманием, но получив отпор, и, видимо, все-таки почувствовав, что для такой опеки дочка уже чересчур взрослая, она с головой погрузилась в работу.

И Вероника осталась предоставлена самой себе… С одной стороны было удобно, что никто не трогает ее, не пытается проникнуть в ее, ставший таким неустойчивым и ранимым внутренний мир, но, с другой стороны, полностью замкнувшись на своих чувствах и переживаниях, она ощутила себя очень одинокой и никому ненужной… И вот тут снова появился Иван. Появился неожиданно и как-то совсем просто. В самом начале марта он вдруг взял и позвонил ей.

— Вероника, привет! — раздался в трубке домашнего телефона его бодрый голос.

Вероника хотела сразу же отключиться, но голос, в котором появилась такая нехарактерная для Ивана просительная интонация, быстро продолжил:

— Я знаю, что ты, наверное, не хочешь со мной разговаривать, но все-таки, не бросай трубку.

Вероника приостановилась в своем порыве прекратить разговор. А Иван продолжил:

— Я хотел попросить прощения за прошлый раз… Я тогда сильно сглупил…

— Иван… прошло уже больше полугода. Мне кажется, ты немного припозднился…

— Я чувствовал себя очень виноватым и боялся звонить. Был уверен, что ты меня сразу же пошлешь…

Иван боялся? Как-то было на него непохоже, с его нагловатостью во всех вопросах!

— Я слышал, у тебя дома проблемы. Наташка рассказала. Ты, вообще, как сейчас?

— Нормально…

— Судя по голосу, не особо.

— Тебя это не касается!

— Вероника, не злись! Я, правда, переживаю за тебя. Как только узнал, что произошло, сразу решил позвонить.

Веронике во все это как-то не очень верилось. Со смешанным чувством недоверия и откуда-то все-таки просачившегося легкого оттенка благодарности она произнесла:

— Спасибо…

— Ты мне не веришь, но это правда! Можно, я как-нибудь зайду к тебе?

Вероника опешила от такого резвого поворота событий.

— Зайдешь ко мне? Зачем? Чтобы опять приставать и лезть целоваться?

— Вероника, ну прости! Я ж сказал, что сглупил тогда. Да я и не слишком трезвым был в тот вечер. Ну, можно, я зайду. Мне очень хочется тебя повидать!

— Ладно… — Вероника сама не ожидала, что так ответит. И пока она мысленно корила себя за так опрометчиво брошенное слово, Иван продолжил свой натиск с еще большим рвением.

— А завтра вечером ты свободна? Если хочешь, можно сходить куда-нибудь, прогуляться.

— Завтра? — Вероника окончательно была сбита с толку. — Ну… ну я не знаю…

— У меня занятия в три заканчиваются, и к четырем я смогу подойти. Устроит?

— Да… хорошо… — совершенно потерявшись, пробормотала Вероника.

— Ну, тогда до завтра! — снова бодро и очень уверенно воскликнул Иван.

— До завтра…

Иван положил трубку. А Вероника стояла и слушала беспокойные гудки, пытаясь осознать, что только что произошло… Кажется, она договорилась с парнем о свидании… С парнем, на которого была ужасно зла и с которым ничего общего больше иметь не собиралась. Как и зачем она это сделала? Она не понимала…

… А потом они начали встречаться. Иван старался быть предельно чутким и внимательным, насколько ему позволяли его врожденные такт и чуткость, данные природой, оказавшейся не особо щепетильной в этом вопросе. Но приставать к Веронике он не стал, по крайней мере, сразу. И повторил свой не слишком-то удачный поцелуй только через месяц после начала их встреч. Вероника оценила то, что он уже не был так груб и напорист. Но даже романтика, которой он попытался обставить это событие (ясный лунный вечер, подаренная им алая роза), не принесли ощущения трепета и замирания в груди. Были по-прежнему влажные и немного липкие губы, легкий запах курева, смешанный со вкусом мятной жвачки и излишняя продолжительность их соприкосновения, которое, как и в прошлый раз, Веронике захотелось прервать. Только она предпочла потерпеть и не отталкивать Ивана. Ведь они пара, а все пары целуются. А потом, после их свидания, когда она уже легла спать, Вероника долго вспоминала тот так и несостоявшийся поцелуй с Алексом. Вспоминала, как прижималась к стене, чтобы не упасть, потому что ноги вдруг перестали слушаться, вспоминала зелень его глаз, от которых не могла оторваться и в которых растворялась всеми своими мыслями и чувствами, вспоминала, как защемило и вдруг замерло сердце от того, что он оказался так близко…

… Походы в кино, прогулки по городу, мороженое и кола в кафе — так пролетел выдавшийся на удивление солнечным и теплым апрель, промелькнули майские праздники. Иван по-прежнему старался быть милым. Он шутил, рассказывал всякие забавные истории про учебу в колледже. И Веронике было с ним весело. Но как только дело доходило до поцелуев, без которых Иван никак не мог обойтись, настроение Вероники ухудшалось, хотя она пыталась даже виду не подавать. И через некоторое время она сделала вывод, что Иван ей неприятен. Он вполне устраивал ее как друг, собеседник, но не больше. Любые его прикосновения раздражали ее.

— Может, с тобой не все в порядке? — выдала Наташка, когда Вероника, наконец-то, решилась поделиться с ней своими переживаниями.

— В смысле не в порядке? — недоуменно пробормотала Вероника.

— Ну, ты же говоришь, что общаться с Иваном тебе нравится, но при этом ты к нему ничего не чувствуешь. Вернее, даже наоборот, тебя он отталкивает. Может, ты просто от природы физически, ну, то есть, сексуально бесчувственная.

— Я? — Вероника смотрела на Наташку, широко раскрыв глаза. Такого ей, вообще, никогда в голову не приходило.

— Ну да. Вот мне Вадик нравиться во всем. И гулять с ним нравится, и болтать о чем-нибудь, и телек смотреть и целоваться тоже. Целоваться даже особенно. А у тебя с Иваном как-то все не так. Тебе ж он еще давным-давно нравился. И вот вы стали встречаться, и ты вдруг заявляешь, что тебе с ним противно целоваться! Это же ни в какие ворота не лезет! Так не должно быть!

Вероника окончательно запуталась в своих чувствах и ощущениях. Может, они с Иваном просто не подходят друг другу, и ей нужно перестать с ним встречаться? А, может, Наташка права, и с ней не все нормально? И тут Вероника вновь вспоминала Алекса. Почему рядом с ним ощущения были совсем другими? И почему присутствие Ивана не вызывало у нее ничего подобного? И опять мысли об Алексе начинали тревожить ее, заставляя заново в мельчайших подробностях переживать те немногие, но отчего-то такие важные моменты, в которые они были вместе…

… Май далеко перевалил за свою середину. Погода, несмотря на то, что близилось лето, изрядно подпортилась. Температура съехала чуть ли не к десяти градусам, и на улице во всю буйствовали больше похожие на осенние ветра и дожди. Было воскресенье. Сегодня к ним в гости должна были прийти какая-то мамина подруга, и мама отправила Веронику за слоеным тортом, которого вчера в продаже не оказалось. Вероника, натянув на голову капюшон и неотрывно глядя под ноги, чтобы ненароком не пропустить какую-нибудь вредную грязную лужу, торопливо шагала к магазину на соседнюю улицу. Но вот на пути все же возникло препятствие. В асфальте была протяженная и глубокая выемка, и там скопилась дождевая вода, создав немаленькую лужу, в которой вполне успешно можно было пускать целую флотилию бумажных корабликов. Вероника оценивающе осмотрела газоны по обе стороны залитой дороги, но там полновластно царила непролазная грязь. И тут краем глаза она заметила, что на той стороне новообразовавшегося водоема метрах в трех от нее тоже кто-то стоит. Она подняла голову и…

— Алекс…

Парень смотрел на нее, широко раскрыв свои зеленые глаза. Веронике показалось, что его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать. Но… вместо этого Алекс вдруг развернулся к газону и, особо не разбирая дороги, прямо по чавкающей грязи направился к ней. За несколько мгновений он оказался в полуметре от Вероники.

— Алекс… — едва слышным шепотом пробормотала она.

А Алекс не сводил с нее своего взгляда. Вероника почувствовала непреодолимое смущение, щеки, как всегда, начали пылать, но отвести свой взгляд от глаз парня она не могла. Ей казалось, что она тонет в их непостижимой для нее и, возможно, именно от этого неотвратимо притягательной зелени. Краем спутанного сознания она поймала себя на мысли, что больше всего мечтает сейчас, чтобы Алекс подошел и обнял ее. Но он этого не делал, продолжая неотрывно смотреть на нее. В его глазах, в его лице Вероника почувствовала смесь сильного волнения и смятения. Он тяжело дышал. И Вероника, вдруг поняв, что отчего-то ему трудно говорить, поспешила на помощь и спросила тихим, сбивающимся голосом:

— Ты из армии вернулся?

Алекс словно очнулся, его губы шевельнулись, выдыхая ответ, но голос, видимо, не слушался его. Он коротко вздохнул и повторил сказанное:

— Да…

Вероника осознавая, что он теряется, сама попыталась продолжить разговор, остатками воли и сил преодолевая смущение и волнение и, одновременно стараясь справиться с дрожью во всем теле.

— А… давно?

— Позавчера… У меня мама заболела, поэтому я раньше срока приехал.

— А что с ней?

— Она… она в больнице сейчас… Врачи говорят, что… — он вдруг замолчал и отвел взгляд. Веронику будто молнией пронзило: у Алекса что-то случилось… Что-то плохое. Неожиданно для себя она шагнула в его сторону, приблизившись почти вплотную, и, положив ладонь ему на рукав куртки, тихо выдохнула:

— Что?..

Алекс взглянул на ее руку, затем поднял глаза и посмотрел так, словно искал какой-то ответ в ее глазах. А через мгновение он опустил голову и тихо проговорил:

— Врачи говорят, что… все серьезно… и… она … ей недолго…

— Алекс… — выдохнула Вероника, сжав его руку, с которой так и не убрала свою ладонь.

— Ника… давай не будем об этом… У тебя как дела?

— У меня?.. — Вероника с трудом переключалась на другую тему, все еще находясь под впечатлением от сказанного Алексом. — У меня… — она убрала руку с его куртки, — все в порядке…

— К экзаменам готовишься?

— Да… На следующей неделе будут.

— А потом в десятый пойдешь, как собиралась?

— Нет… Я уйти из школы хочу. Пойду учиться на дизайнера одежды.

— Но ты же планировала одиннадцать классов заканчивать! — изумился Алекс.

— Скорее не я, а моя мама. Ну, а ты почему в армию пошел? Ты же хотел в ВУЗ. Не смог поступить?

— Что-то вроде этого… — Алекс пожал плечами. Веронике ответ показался не совсем понятным, но парень уже перевел разговор в другое русло.

— Ты шла куда-то?

— Да. У мамы сегодня гости, и она попросила меня торт купить. Вот я и пытаюсь до магазина добраться. — Вероника улыбнулась и мотнула головой в сторону лужи. Алекс глянул на ее ноги, обутые в невысокие кожаные ботинки со шнуровкой.

— В этом ты точно не переправишься. Хочешь, помогу?

— Поможешь?.. — недоуменно проговорила Вероника, уставившись на Алекса.

— Позволишь? — Алекс улыбнулся.

Вероника растерянно кивнула головой. И не прошло и нескольких секунд, как она оказалась на сильных руках Алекса. Она испугалась от неожиданности и ухватилась за его шею, крепко прижавшись к нему. Алекс вновь шагнул на превращенный в грязное месиво газон и аккуратно перенес Веронику на другую сторону препятствия, а потом осторожно опустил ее на асфальт.

— Ника, извини, я бы проводил тебя, но мне в больницу к маме надо, а то там тихий час скоро будет, и я могу не успеть. Обратно пойдешь, пройди другим двором. Там чище на много.

— Спасибо, Алекс.

— Если надумаешь, заходи. На Твикса посмотришь. Он вырос и отъелся за год — не узнать!

С этими словами Алекс, махнув рукой на прощанье, ринулся по грязному газону обратно.

— Пока, Ника! — воскликнул он, обернувшись к ней, уже с той стороны.

— Пока, Алекс.

Он торопливо зашагал по направлению к их дому, а Вероника еще какое-то время смотрела ему вслед со смешанным чувством радости и тревоги, а еще с бешено колотящимся в груди сердцем.

… Начались экзамены, и Вероника сосредоточилась на учебе. Последним был экзамен по литературе, который она сдавала по выбору. Но вот, наконец, и это испытание было пройдено. Правда, отличницей, как мечтала мама, она все-таки не вышла, хотя результаты были очень даже неплохие. День был ясный. Июньское полуденное солнце пригревало своим мягким теплом, а легкий еще нежаркий ветерок нежно обдувал кожу, давая возможность расслабиться после нервного и физического напряжения и просто идти и ни о чем не думать. Наташка сегодня компанию ей не составляла. Она выбрала биологию и должна была сдавать ее завтра. Вероника ей посочувствовала. Все же экзамены — это очень тяжело. Она подошла к подъезду и уже достала ключ от магнитного замка, как вдруг под ногами у нее оказался кот. Пушистый, дымчатый, с большими золотисто-зелеными глазами. Это же Твикс!

— Твикс! Привет!

Вероника присела на корточки и провела рукой по голове и спинке кота. Тот слегка изогнулся и ласково замурчал. Вероника открыла дверь. Кот забежал вместе с ней в подъезд. Вероника поднялась на свой второй этаж, кот пошел следом и остановился рядом с ее дверью.

— Тебе выше, Твикс! — сказала Вероника, но кот, видимо, уходить не собирался. Может, он не знает, где живет. Алекс, вроде, говорил, что не выпускает его на улицу, и что тот довольствуется прогулками на балконе. Возможно, он убежал и заблудился. Что же делать? Вероника взяла кота на руки, поднялась на третий этаж и вызвала лифт. Скорее всего, Алекса нет дома, но попробовать стоит. Выйдя на девятом этаже, Вероника нерешительно подошла к двери и, чуть помедлив, нажала на кнопку звонка. И не успела она опомнится, как перед ней предстал Алекс, одетый в джинсы, майку и повязанный поверх этого фартук.

— Ника! — судя по нескрываемому удивлению в его возгласе, ее он ожидал увидеть меньше всего.

— Привет. Это ведь Твикс, да?

— Да! Заходи! — Алекс отступил назад, пропуская Веронику с котом в прихожую. — Где ты его нашла?

— У подъезда. Он за мной пошел, а домой идти не хотел. Я подумала, может, он заблудился, и решила его отнести.

— Он уже три дня, как сбежал. За ним сосед присматривал с тех пор, как маму в больницу положили. Я-то не сразу приехал. Да и после пару недель он жил у него. И как-то он у соседа сбежал, но вернулся через два дня. Вот, видать, понравилось, он и у меня этот же трюк повторил. Подкараулил, как дверь открою, и стрекоча дал. Я уж думал, не вернется.

Вероника опустила кота на пол. Тот потерся о ее ноги, затем подошел к Алексу и повторил процедуру, а потом направился к своей миске на кухню. Алекс и Вероника засмеялись.

— Проголодался, видать, вот домой и явился! — сказал Алекс и, вдруг спохватившись, добавил:

— Пройдешь, может быть?

— Да нет… — засмущалась Вероника.

— Заходи! Я чай сейчас поставлю. У меня, правда, не прибрано. Извини. Руки не доходят с работой и больницей.

Вероника не стала больше отнекиваться. Ей вовсе не хотелось уходить. И она уступила своему желанию. Тем более что дома ее все равно никто не ждал. Мама работала до самого вечера. Она прошла на кухню и села возле стола. На кухне царил творческий беспорядок. Причем, последствия творчества, видимо, не убирались достаточно длительное время. Да и, судя по прихожей, которую Вероника успела окинуть хозяйственным женским взглядом, во всей квартире было не лучше. Алекс поставил чайник на плиту.

— Сейчас я быстренько закончу, пока вода закипает. Маме передачу хотел отнести вечером. Вот и готовлю. А то завтра некогда будет. Я завтра в две смены — весь день занят.

— А где ты работаешь?

— Пока грузчиком устроился в мебельный магазин. Я там в прошлом году работал, так что меня сразу взяли.

Алекс стоял к Веронике спиной. Защитного цвета борцовка открывала его сильные лопатки и мускулистые плечи. Не удивительно, что его взяли грузчиком. С таким сильным тренированным телом он, должно быть, отлично справлялся с работой. А после армии он, кажется, еще больше раздался в плечах. Поймав себя на разглядывании фигуры Алекса и на подобных мыслях, Вероника ощутила, что краснеет, и от этого ощущения вспыхнула еще больше. Хорошо, что Алекс стоял к ней спиной и ничего не видел.

Вероника предложила свою помощь, но Алекс отказался. И какое-то время, пока он поспешно сосредоточенно и молча заканчивал готовку, Вероника размышляла о том, почему она здесь, что она, вообще, здесь делает. Она дружит с Иваном, мама общаться с Алексом ей категорически запретила, его мама тоже против, да, кроме того, Алекс, по всей видимости, как-то связан с не очень-то хорошей компанией, если не сказать, местной бандой. Но она, все-таки, здесь. Это неправильно, противоречит нравственным нормам, всем запретам, и даже здравому смыслу! Но она здесь!!!

— Ну вот, теперь можно попить чай!

С этими словами Алекс достал из шкафа, каким-то образом, оставшиеся чистыми чашки и разлил в них чай, вытащив из шкафа печенье, сушки и конфеты.

— Рассказывай, как твои экзамены!

Он сел за стол напротив Вероники. Алекс улыбался, и в его глазах был неподдельный интерес. И, как и в прошлое чаепитие, их беседа потекла легким свободным журчащим ручейком, поблескивающим серебристыми искорками в лучах яркого и теплого солнышка. Когда чай попили, и Алекс встал, чтобы прибрать посуду, Вероника вдруг предложила:

— А давай я тебе на кухне помогу убраться, да и во всей квартире тоже.

И тут к своему великому изумлению Вероника обнаружила, что Алекс тоже умеет смущаться. На короткий миг он вскинул на нее удивленный и растерянный взгляд и сразу же вновь опустил его, а его скулы слегка вспыхнули (хотя в этом Вероника не была до конца уверена — может, свет так падал).

— Ника, спасибо! Но я сам со всем справлюсь.

— Не справишься. У тебя работа и к маме надо ездить. А мне, все равно, заняться нечем. Экзамены-то закончились. Так что я пока полностью свободна. Наверное, надо сначала кухню в порядок привести. У тебя есть еще один фартук?

И Вероника, полная решимости и боевого настроя, поднялась из-за стола. Алекс не ожидал от нее такого напора (впрочем, она и сама не ожидала) и, явно находясь в замешательстве, протянул ей, снятый с крючка на стене цветастый фартук.

Схватка с беспорядком на кухне окончилась довольно быстро. Алекс, как отметила для себя Вероника, оказался далеко не новичком в кухонных баталиях. А две пары умелых рук — не одна, так что они одержали безоговорочную победу. А затем, по настоянию Вероники, перешли в наступление на беспорядок в остальной части запущенной квартиры. Правда, Веронике пришлось сбегать домой и переодеться. Ну не мыть же полы в школьной форме! Однако, полы Алекс мыть ей все-таки не дал, взяв всю самую тяжелую и грязную часть уборки на себя. Но дел все равно хватало. И вот, около пяти, сражение за порядок и чистоту было блистательно выиграно.

— Ника, ты двигатель прогресса! Я без тебя бы точно ничего не сделал! Я даже к маме до шести успеваю. Думаю, мы еще чай сможем попить.

— А ты точно не опоздаешь?

— На машине быстро, так что…

Не успел Алекс договорить, как зазвонил его сотовый. И через минуту выяснилось, что все далеко не так радужно, как он представлял себе. Позвонил его начальник и срочно вызвал на работу. Один из грузчиков на предыдущем заказе надорвал себе спину, еще один отпросился в обед по каким-то срочным делам, а очередной заказчик оказался весьма богатым и капризным клиентом и промедления с доставкой терпеть не собирался.

— Ну вот, в больницу я не успеваю. — Алекс был расстроен.

— Давай я отвезу передачу, — нерешительно предложила Вероника. Алекс нежно посмотрел на нее и улыбнулся.

— Нет, Ника. Спасибо тебе, но я как-нибудь сам выкручусь.

— Но ты же сказал, что лекарства хотел передать, которых в больнице нет.

— Я попробую вечером заехать и уговорить санитарку пронести маме пакет.

— Алекс, не усложняй все. Я же свободна сегодня. Просто запиши, в какое отделение и в какую палату отправить.

— Ника… — Алекс вновь собирался возразить, но посмотрев в полные решимости глаза Вероники, проговорил:

— Ладно… если только тебе, правда, не очень сложно… Видно, ты сегодня мой ангел-хранитель.

Алекс вручил Веронике пакет с передачей. И когда она уже надела босоножки и хотела выйти за дверь, он вдруг произнес:

— Ника…

Она повернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Алекс оперся рукой о дверь, как и в прошлый раз, тогда, на лестничной площадке, и наклонился к ней. Вероника вновь очутилась в отгороженном им мире. Сердце словно упало куда-то вниз и замерло.

— Ника… Ты встречаешься с Иваном?

Вероника растерялась и опустила глаза. Она не ожидала, что Алекс, вообще, начнет о чем-то спрашивать сейчас! А такого вопроса тем более не ждала!

— Да…

— Давно?

— С марта.

— Ты его… Он тебе нравится?.. Ты тогда ответила «нет». Но…

— Я… — Она готова была сквозь землю провалиться, чтобы только избежать этого допроса. Ну почему все так? Почему?

— Ника, прости, я не должен был всего этого спрашивать. Это твое личное дело… просто будь осторожна… Я не очень доверяю таким… как он.

Алекс убрал руку с двери и отступил на шаг.

— Спасибо тебе… — тихо произнес он. Вероника посмотрела на него. Его щеки были залиты легким едва заметным румянцем, а в глазах металась боль.

— Алекс… — одними губами прошептала Вероника. Он повернул замок и тот звонко щелкнул.

— Удачи, мой ангел — хранитель. — Алекс улыбнулся одними уголками губ.

— И тебе тоже.

И через десять минут, которые ушли на то, чтобы переодеться, Вероника с пакетом в руке спешила к автобусной остановке, находившейся в паре минут от дома, чтобы ехать в больницу к маме Алекса.

… Вероника стояла в скучном больничном коридоре возле окна приема передач, где кроме нее топталась еще пара припозднившихся посетителей, и ждала, не перешлет ли мама Алекса ему какую-нибудь записку с санитаркой. Алекс сказал, что она иногда присылает список того, что ей нужно. Время было уже без десяти шесть. Вероника долго простояла на остановке прежде, чем подошел нужный автобус, и приехала за двадцать минут до закрытия. И теперь радовалась, что, вообще, успела. Вот, кряхтя, тяжело вздыхая и ворча что-то невразумительное себе под нос, подошла к окну грузная санитарка и подозвала к себе двух других посетителей, чтобы передать им записки. Вероника терпеливо ждала своей очереди. Когда те двое отошли, она спросила:

— А мне что-нибудь передали?

— Время-то шесть почти. А ей неугомонной не лежится. Мне ж отвечай потом за то, что они тут бродят, — сердито пробубнила санитарка. Вероника недоумевающе посмотрела на нее.

— Вон, сама идет!

И тут Вероника увидела женщину, в которой не сразу смогла узнать мать Алекса. Она очень сильно похудела, сетка морщин, которых до этого не было, покрыла ее лицо, шею и до страшного худые руки. Глаза, очерченные синими кругами, провалились и, казалось, выцвели, потеряв тот яркий зеленый оттенок, который создавал их поразительное сходство с глазами Алекса. Женщина медленно приблизилась к окну.

— Ты?! Что ты здесь делаешь?..

— Здравствуйте… — Вероника растерялась. Алекс сказал, что его мать почти никогда не спускается. И ее задачей было просто отнести пакет и забрать записку.

— Мне всегда сын приносит передачу. А тут вдруг санитарка сказала, что какая-то девушка пришла. С Алексеем все в порядке? — В глазах и голосе женщины Вероника ощутила сильное нескрываемое беспокойство.

— Да, — поторопилась заверить ее Вероника. — Просто его на работу срочно вызвали и я… он попросил меня отвезти вам продукты и лекарства…

Но женщина, казалось, уже не слушала ее. Она пристально вглядывалась в лицо Вероники, отчего той сделалось не по себе.

— Тебя ведь Вероника зовут, кажется? Я права?

— Да…

— Я просила тебя не лезть к Алексею.

— Мы с ним не общались все это время. Просто… ему помощь нужна была… — Вероника пыталась как-то оправдаться.

— Не успел он из армии вернуться, а ты уже тут как тут!

Вероника вся съежилась, чувствуя себя виноватой. Но в чем? У них с Алексом ничего нет, да и не было… Почему же ей тогда так неуютно и тяжело под взглядом этой женщины?

— А ты знаешь, что Алексей из-за тебя в армию пошел? Он поступил в институт, а потом бросил все и ушел служить. А мог бы сейчас уже первый курс окончить, а он грузчиком работает!

Губы женщины задрожали и по ее впалым щекам вдруг потекли слезы. У Вероники сжалось и заболело в груди. Не может быть! Из-за нее бросил учебу?! Может, его мама что-то путает? Вероника стояла и глотала ртом воздух, потому что стало трудно дышать. Она хотела что-то ответить, как-то успокоить эту женщину, попытаться оправдаться, но не знала, что сказать.

— Твоя мать пришла и устроила Алексею скандал, будто он натворил неизвестно что! Говорила, что тебе он не пара, что такие, как он, должны себе ровню искать, а не приличных девушек с пути сбивать. А что в моем Алексее плохого? То, что у него отец алкаш, а мать — уборщица? И то, что живем мы небогато. Да у него руки золотые, и умный он! И он бы никогда себе не позволил так человека оскорбить, как твоя мать! Никогда!

Женщина схватилась руками за голову и заплакала.

— Уходи! — шикнула на Веронику санитарка. — Уходи! Вот нелегкая принесла! И так человек еле ходит, еще его и доводят до такого! Пойдем милая, пойдем… — Она подхватила мать Алекса под руку и повела к лестнице. А та все еще продолжала протяжно всхлипывать, вздрагивая худыми костлявыми плечам, покрытыми выцветшим больничным халатом.

… Вероника не помнила, как вышла из больницы, даже толком не помнила, как села на автобус. Только когда едущая рядом с ней женщина вдруг спросила: «Доченька, что-то случилось?», Вероника вдруг очнулась и поняла, что по ее щекам струятся слезы. В голове все перепуталось? Из мыслей никак не уходила ее встреча с мамой Алекса, и болезненно мерцали не дающие ей покоя вопросы. Как мог Алекс не пойти из-за нее в институт? Правда это или нет? И, если правда, то почему? Кто она для него? И в чем она так сильно виновата? И виновата ли? И кто для нее он? И что делать дальше?

Около половины восьмого Вероника добралась до дома. Тревожащие вопросы так и метались у нее в мозгу, словно стая вспугнутых птиц, и ни на один она не могла найти ответа. С этой путаницей в душе и голове она вошла в подъезд и сразу направилась по ступенькам на свой второй этаж, даже не заметив, что там снова собралась компания.

— О, какие люди в Голливуде! — резкий возглас заставил ее остановиться и вскинуть глаза. И только тут она обнаружила, что на межэтажной площадке на ящиках для хранения овощей сидит человек шесть или семь парней. По полу были разбросаны бычки, а на подоконнике стояли уже приконченные бутылки из-под пива.

— Компанию нам не составишь? — продолжил все тот же голос, который принадлежал высокому худощавому и совершенно незнакомому ей парню.

Вероника уже хотела развернуться и спуститься к лифту, как какой-то парень из дальнего угла произнес:

— Оставь ее, Колян. Это девчонка Алекса. А с ним, сам знаешь, лучше не связываться! — Вероника посмотрела на говорящего. Это был Мих. Тот самый Мих, который года полтора назад пристал к ней именно на этом месте, и Алекс тогда заступился за нее. А потом, уже позже, они подрались… Рядом с Михом раздался звучный гогот низкорослого полноватого парня.

— Ага… — прогорланил он сквозь клокочущий смех, — Мих-то точно знает! Он только рот при нем открыл, а потом две недели фонарем улицы освещал!

— Да заткнись ты! Щас сам светиться начнешь! — и Мих кинулся с кулаками на сидящего рядом парня. Остальные дружно заржали, а Вероника, воспользовавшись моментом, кинулась по ступенькам вверх, к своей квартире. Она забежала домой, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, тяжело дыша. Что же получается: Алекс тогда подрался с Михом из-за нее? И…и парни считают ее девушкой Алекса? Но почему?

… А через две недели, во время которых за исключением подачи документов в колледж и нескончаемых душевных терзаний ничего не произошло, Вероника с мамой уехали на юг, в Сочи. Случилось так, что на окончание школы отец подарил им на двоих путевки в хороший пансионат. И Вероника не столько обрадовалась путевкам, сколько тому, что отец вспомнил про нее. В результате отдыхать она поехала с незначительно, но все-таки улучшившимся настроением. А смена обстановки, ослепительное южное солнце и умиротворяющий морской пейзаж позволили ей немного отвлечься и успокоиться. «Возможно, сейчас все и запутанно, но придет время, и все непременно встанет на свои места. И я смогу во всем разобраться, ответить на все вопросы и принять правильные решения. Нужно просто подождать» — думала она. Только Вероника не знала, что до того момента, когда время все начнет расставлять по своим местам, осталось совсем недолго.

… Они отдыхали уже десять дней. Погода стояла однообразно хорошая: солнечная, жаркая, с легким ветерком, раскачивающим туда-сюда макушки пальм. Вероника сидела за отведенным им столиком и уже не спеша начала обедать. Маму ждать не хотелось. Та позвонила соседке по квартире, на попечение которой оставила свои комнатные растения, и теперь узнавала, как там дела. Но было понятно, что разговор на одних цветочках не остановится, поэтому Вероника предпочла начать трапезу одна. И только когда она, хоть и без особого желания, но все же добралась до второго, в кресло напротив нее, наконец-то, уселась мама.

— Приятного аппетита!

— Спасибо! Как там твои цветы поживают?

— Нормально. Маргарита Васильевна — женщина ответственная, да и ухаживать за растениями умеет.

Вероника взглянула на мать. Та была явно чем-то взбудоражена и слегка ерзала в кресле.

— Какие-нибудь еще новости есть?

— Да… У Алексея… ну, того, с девятого этажа… мать умерла. Похороны позавчера были.

Вероника почувствовала, как немеют руки. Она бы сейчас все отдала, чтобы быть рядом с ним. Как же он сейчас? Он ведь остался совсем один!

— И ты представляешь, не успел мать схоронить, как к нему какая-то девица заявилась. Соседи видели, вчера с чемоданами к нему приехала, а сегодня уже под ручку с ним ходит.

Сначала Вероника пыталась понять, все ли правильно она расслышала и поняла, но когда мать добавила: «Говорят, красотка. Может, пока в армии служил, подцепил?», Вероника поднялась из-за стола и направилась к выходу.

— Вероника, постой, ты куда?!

— Я наелась. Пойду искупаюсь.

— Сразу после еды нельзя в воду!

Но Вероника уже не слышала последней несущейся вдогонку фразы, также, как не слышала да и не видела всего, что происходило в мире вокруг нее. Все вдруг стало безразличным, ничтожным, пустым…

… Когда такси, на котором Вероника с мамой возвращались с вокзала домой, неслось по улицам города, освещенным веселым летним солнцем, Вероника еще надеялась, что это какое-то недоразумение, сплетни, домыслы соседей, она почти верила в то, что у Алекса никого нет. Но только они подъехали к подъезду и стали выгружать свои вещи из машины, как все ее надежды были разбиты на мельчайшие причиняющие жуткую боль осколки. Из дверей их дома вышел Алекс, а вслед за ним появилась девица, одетая в пестрое летнее платье с большим вырезом на груди. Она ловко ухватила парня под руку и повисла на нем.

— Дорогой, может, сначала в мебельный заскочим? — пытаясь заглянуть ему в лицо, елейным голосом произнесла она.

— Элина, я же сказал, нет. Кажется, этот вопрос договорились больше не обсуждать.

Алекс повернул голову в сторону такси, стоящего возле подъезда, и они… они встретились с Вероникой взглядами. Волна боли прошла по его лицу, но Алекс тут же взял себя в руки. Он негромко сказал: «Привет!» и отвел глаза в сторону, будто она была для него лишь самой обычной соседкой по подъезду. Но это же было не так! Или… все-таки …

… А дальше потекло безрадостное жаркое лето. Иван устроился на июль и август на какую-то работу. Решил подзаработать немного денег. Поэтому Вероника видела его только по выходным. Хотя и этого было достаточно. В последнее время Вероника все больше и больше осознавала, что ей совершенно неинтересно с Иваном. Сначала она пыталась как-то подлаживаться под него, на все смотреть с его точки зрения, с его позиций. Старалась во многом соглашаться с ним, смеялась над его шутками, хотя многие ей казались вовсе не смешными, а потом поняла, что ей просто скучно. Отчего-то с Алексом все было совсем по-другому… Но с ним она быть не могла. С ним была Элина. Красивая яркая стройная курчавая блондинка с большой грудью и длинными ногами, всегда обутыми в модные туфли на высоченных каблуках. Она подходила по росту Алексу, и они со стороны выглядели идеальной роскошной парой. Вероника, по сравнению с этой красавицей, казалась себе просто серой тенью. Ни роста (и сейчас она так и не доросла Алексу даже до плеча), ни груди (побольше, чем было, конечно, но до Элининой ой, как далеко), ни вьющихся шикарных волос, да, к тому же, она, кажется, еще и похудела (с настроением бесследно исчез и аппетит).

Но вот, наконец-то, подошел сентябрь, и Вероника с головой погрузилась в учебу. С первого же дня она поняла, что попала именно туда, куда хотела. Новая струя в жизни захватила ее и помогла отвлечься от печальных раздумий и тягостного настроения. И жить стало чуть полегче, за исключением тех дней, когда Алекс, снова здоровающийся лишь кивком головы, или Элина, которая в ее сторону даже не смотрела, а тем более они вместе, не встречались ей по дороге.

… Шел конец сентября. Мама, как теперь стало обычным, пришла с работы поздно. Вероника уже закончила делать уроки и занималась на кухне приготовлением ужина.

— Мам, иди, руки мой. У меня почти все готово. Сейчас ужинать будем.

Через несколько минут на кухню вошла мать, уже переодевшаяся в свободный домашний халат. Она села возле стола.

— Вот верно говорят: «Яблоко от яблоньки недалеко падает», — произнесла она, глубоко вздохнув.

Вероника недоуменно посмотрела на нее, пытаясь определить, о чем пойдет так патетично начатая речь. А мать продолжила:

— Отец пил, и он пить начал. А чего еще можно было ожидать?!

— Мам, ты про кого? — В душе Вероники зашевелилось неприятное предчувствие.

— Об Алексее с девятого этажа.

Вероника застыла на месте прямо с тарелкой в руках, которую только что собралась поставить на стол.

— Иду. К подъезду уже подхожу, а он со своими дружками стоит, ругается, а сам еле слова связывает. Злой, как черт! А дружки его отговаривают от чего-то. Не иначе, как по пьяни на разборки какие-нибудь собирался.

Вероника поставила тарелку на стол, с трудом сглотнула.

— Ладно, ты с ним во время общаться перестала. Я же тебе сразу сказала, что он за человек. Вот, права оказалась!

— Один раз напиться — еще ничего не значит. У него ведь, все-таки, мама умерла, — неожиданно для себя вступилась за него Вероника. Мать немного удивленно, но снисходительно посмотрела на нее.

— Глупая ты еще, доченька. Он вон мать похоронить не успел, уже какую-то шлюху (ох, прости меня!) в дом приволок. Порядочные люди так не делают.

Вероника не знала, что на это возразить, да и говорить сил не было. В груди вдруг стало ужасно жечь. Она опустилась на стул и медленно и без аппетита начала есть, почти не слушая морализаторские речи матери, по поводу того, как обязан вести себя порядочный и интеллигентный человек.

… Начало октября. В субботу мама отправилась на юбилей к своей подруге. Причем справлялся этот юбилей у подруги на даче, поэтому мама предупредила, что вернется не раньше, чем к обеду (а может, и к ужину) следующего дня. Взяв с Вероники обещание никуда поздно не ходить, как следует запереть дверь на ночь и молниеносно отвечать на все ее звонки, она уехала на прибывшем за ней такси, оставив Веронику в полном одиночестве. Вероника доделала кое-какое оставшееся домашнее задание и решила сесть почитать. Телевизор смотреть не хотелось. Было желание просто побыть в полной тишине и отвлечься от всего окружающего. А книга могла помочь этому лучше всего. На улице давно стемнело. За окном начал моросить осенний дождь, монотонно барабаня мелкой дробью по стеклам. Вероника с головой погрузилась в чтение, но временами все же прислушивалась к шуму дождя. Его звук был одновременно и печальным и успокаивающим. Вероника почувствовала, что ее клонит в сон. Она посмотрела на часы. Без четверти десять. Она потянулась и зевнула. Вроде, спать еще было рановато. Или все-таки лечь?.. Из этих раздумий ее вывел вдруг раздавшийся шум. Он доносился из подъезда. Это был голос. Женский. Он звучал резко, но слов было не разобрать. Вероника, не особо любопытная до чужих дел, все же прислушалась и даже подошла к входной двери.

— Придурок! Если сейчас уйдешь, я тебя домой не пущу! Можешь тогда к своим дружкам тащиться ночевать! — Вероника четко разобрала несколько фраз. Видимо, кто-то выяснял отношения внизу на первом этаже у лифта.

— Да пошла ты! — послышался не очень связный мужской голос. — Достала уже!.. Вот уже достала как!

И Вероника вдруг поняла, что это Алекс. Внизу у лифта, на первом этаже стоял Алекс со своей девицей. Они ругались. И Алекс… кажется, Алекс был пьян. И через секунду эта догадка подтвердилась словами Элины.

— Пьяная свинья! Подонок! Учти, я тебе не открою! Можешь не стучаться!

— И не подумаю! Иди спи!

Вероника услышала, как двери лифта открылись, затем снова захлопнулись, и тот протяжно и монотонно загудел, должно быть, везя своего пассажира на девятый этаж. Вероника припала к двери и даже перестала дышать. Получается, Элина поднялась наверх, а Алекс остался на первом этаже. Один, в холодном подъезде, пьяный. А Элина обещала его не впускать домой. Разве так можно? Послышался кашель, затем смачное ругательство. Вероника почувствовала, как где-то в горле колотится сердце, руки онемели. Что же делать?

… Вероника осторожно повернула замок. Тот щелкнул, а ее сердце гулко стукнуло внутри. Она сделала еще один оборот. Вновь щелчок, и вновь отозвалось сердце. Вероника медленно приоткрыла дверь. Тусклая лампочка в запыленном плафоне освещала коридор своим скупым грустным светом. Вероника, тихо ступая одетыми в шлепки босыми ногами, подошла к лестнице и посмотрела вниз. Алекс сидел на одной из нижних ступенек, согнувшись и уткнув голову в колени. Он не шевелился. Вероника стала спускаться. Но Алекс не поворачивался. Возможно, он просто не слышал ее шагов, а может, был настолько пьян, что ему было все равно, и он никак не реагировал. Вероника остановилась, не дойдя до него две ступеньки, и только тут заметила, что его плечи чуть подрагивают. Он плакал…

— Алекс… — тихо позвала она. Но он, должно быть, не слышал ее. Тогда она попробовала позвать еще раз, чуть громче, — Алекс!

Парень вздрогнул и повернул голову. Вероника почувствовала, как сжимается все внутри. Зеленые слегка замутненные алкоголем и слезами глаза Алекса впились в нее своим цепким взглядом. На щеках были слезы. Он молчал. Веронике стало не по себе.

— Алекс… — беспомощно пробормотала она.

Алекс приподнял руку и махнул ею перед глазами, будто пытаясь убрать невидимый занавес. Может, он принял ее за мираж? Его взгляд вдруг ожил.

— Ника… Ника!

Алекс провел рукавом по щекам и попытался встать и развернуться, но с ногами сегодня он был явно не в ладу. Падая, одной рукой он вцепился в перила, а за вторую его подхватила, подскочившая к нему Вероника.

— Что… ты здесь делаешь? — стараясь проговаривать слова как можно четче, с усилием произнес он.

— А ты?

Алекс постарался ухватиться за перила обеими руками, чтобы Вероника не держала его.

— Тебе тяжело… Отпусти…

— Нет. Ты упадешь! — упрямо произнесла Вероника.

Алекс немного растерянно и удивленно посмотрел на нее.

— Ты всю ночь здесь провести собираешься? Ты же на ногах совсем не стоишь.

— Я…

— Я случайно услышала, как ты со своей девушкой отношения выясняешь. У вас это очень громко получалось. А потом… Может, тебя домой проводить?

— Нет… я лучше… здесь… — Алекс с трудом произносил каждое слово.

— Ты с ума сошел?! В одной олимпийке?! Да ты воспаление легких заработаешь! Давай я тебя до квартиры провожу.

— Она… не откроет…

— Как это не откроет? Мало ли что вгорячах сказала! Не оставит же она тебя здесь!

— Она так делала уже…

— И где же ты ночевал? — Вероника была шокирована ответом и смотрела на Алекса широко раскрытыми глазами.

— В гараже. А сегодня… — Алекс выругался. — Извини… Сегодня… ключи забыл…от гаража.

— Пойдем ко мне…

— Ника…

— Мамы не будет. Она только завтра вернется, да и то не с утра.

— Ника!

— Что?

— Я пьян…

Вероника внимательно посмотрела Алексу в лицо. Она ни за что не оставит его здесь одного, в таком состоянии. Ни за что!

— Тем более! Пойдем!

— Ника…

— Алекс, пойдем уже! А-то я тоже из-за тебя простужусь!

Эти слова возымели действие, и Алекс, опираясь одной рукой на плечи Вероники, а другой, как можно крепче, держась за перила, послушно стал подниматься на второй этаж.

Вероника с трудом дотащила Алекса до своей двери. Его шатало. И, хотя он и пытался опираться на перила и стены, его вес на своих плечах она ощущала очень сильно. Но вот они вошли, а лучше сказать, неуклюже ввалились в квартиру. Вероника захлопнула дверь, и Алекс, освободив Веронику, тут же привалился к этой двери спиной.

— Зря ты все это… Надо было мне … там остаться… Я сейчас просто отрублюсь.

— Вот и хорошо. Отоспишься у меня, а не в холодном коридоре.

Через несколько минут Алекс благодаря заботе и старанию Вероники уже лежал на ее кровати, укрытый одеялом.

— Ника… спасибо… — еле слышно пробормотал он.

— Все хорошо. Спи!

… Ночью Вероника проснулась от шума льющейся из крана воды в ванной. Послышались негромкие чертыхания. Веронику словно током пронзило: Алекс у нее дома! Она вскочила с дивана, на котором спала в гостиной, накинула поверх футболки длинную вязаную кофту (дома было прохладно) и несмело направилась к ванной. Дверь была не заперта. Она тихонько постучала.

— Алекс, с тобой все в порядке?

Через несколько мгновений парень появился в дверном проеме. С его волос капала вода.

— Я сейчас полотенце тебе дам! — и Вероника кинулась в комнату за полотенцем.

Вытираясь, Алекс виновато произнес:

— Извини, я тебя разбудил. Просто меня мутить после выпивки стало… Не надо было мне соглашаться и к тебе идти, а-то еще с матерью проблемы будут… Я, пожалуй, пойду.

— Алекс, рано еще. Куда ты пойдешь? Иди лучше поспи еще.

— Я не усну. У меня голова трещит.

— Давай я тогда чай поставлю.

И Вероника отправилась на кухню, а Алекс послушно поплелся за ней. Он тяжело опустился на стул рядом с кухонным солом.

— Если можно, дай воды и таблетку аспирина.

Вероника отыскала в аптечке аспирин и поставила перед Алексом стакан воды.

— Я сейчас чай поставлю.

— Не надо… Ника…

Алекс вдруг взял ее за руку и, притянув к себе, уткнулся головой ей в солнечное сплетение, при этом обеими руками держа ее за локти. У Вероники перехватило дыхание.

— Алекс, что ты делаешь? — едва выдохнула она.

— Ника, прости меня… Я дурак. И все время веду себя по-дурацки…

— Алекс, о чем ты?..

— Я хочу, чтобы было, как лучше, но у меня ничего не получается… Ничего… Я все делаю не так…. Вот и сегодня я не должен быть здесь, ты не должна видеть меня таким, а я…

— Алёша… — Это имя само вырвалось из груди Вероники. Она подняла руки и обхватила голову Алекса, крепче прижав его к себе. — Не говори так. Тебе было плохо, и я захотела хоть как-то помочь…

Алекс обнял ее за спину, вплотную притянув к себе. Его дыхание стало неровным и тяжелым.

— Твое сердце колотится… — прошептал он. Вероника обняла его за плечи, такие широкие и сильные. Все вокруг перестало существовать. Был только ОН, ЕГО обжигающее тепло, ЕГО горячее сбивающееся дыхание, ЕГО руки, крепкие, сильные, нежные. Она будто таяла в его объятиях, исчезала в них, растворялась без остатка. Ее больше не существовало нигде, только в этом вдруг замершем миге, в ощущении ЕГО души, ЕГО тела, биения ЕГО жизни… И она была полностью ЕГО. Ей было все равно, что может произойти, что произойдет. Главное, она была с НИМ.

— Ника… у меня будет ребенок…

Слова шли откуда-то издалека. Непонятные, странные, но его. Будет кто? Ребенок? Зачем? Какой? Чей?

— Где-то в конце декабря…

Декабрь? Причем здесь декабрь?

— Элина должна родить… Сказали, девочка…

Вероника уперлась ладонями в плечи Алекса и отстранилась от него. Он выпустил ее, не пытаясь удержать.

— Элина беременна?.. От тебя?

Алекс не поднял головы. Он смотрел в пол, положив руки на колени и сжав ладони в кулаки. Вероника ухватилась за край стола, потому что ноги совсем не держали, и опустилась на стул. Туман. В мыслях, в чувствах, во всем мире сплошной туман. Что сейчас произошло между ними? Что это было? И что будет теперь? И будет ли что-то? И должно ли быть? И может ли?

— Я с ней, служа в армии, познакомился. Она в магазинчике продавщицей работала. За ней треть нашей роты ухлестывала. Ну и я за компанию. А она согласилась встречаться именно со мной. Все как-то несерьезно было. По крайней мере, мне так казалось… Потом я демобилизовался, когда мама заболела. А в конце июля она вдруг приехала, объявила, что беременна, что аборт делать не собирается и… Ну, в общем, теперь живем с ней вместе… Как-то так.

— Ты ее любишь? — чуть дрожащим голосом тихо спросила Вероника.

Алекс вскинул на нее взгляд, от которого ей стало не по себе, и тут же опустил голову, судорожно сглотнув.

— Нет.

Ответ был твердым, словно гранитный булыжник. У Вероники вдруг отлегло от сердца. Этот вопрос ее мучил больше всего. Но тут же тяжелой удушливой волной накрыл другой вопрос: что делать дальше? Даже если он и не любит Элину, у них скоро будет ребенок, а значит, настоящая семья. А Вероника по-прежнему никто. Она даже не знала, что чувствует к ней Алекс. Он никогда не говорил об этом, даже не намекал. Не было ни одного поцелуя, ни одного обычного нормального (как у них с Иваном) свидания. Не было НИЧЕГО!

Вероника поднялась, налила воду в чайник и подожгла горелку. Она не знала, о чем говорить, как себя вести. За привычными хлопотами на кухне было легче скрыть то, что творилось в ее душе. Было ощущение трещины, которую уже ничем не склеить, никак не убрать. Раньше все было запутано непонятно, а в последнее время почти беспросветно, но все же оставалось это «почти», которое давало хоть какую-то, совсем слабую, но надежду. А сейчас возникло непроницаемое беспрекословное ощущение безысходности.

Алекс молчал, Вероника тоже. Она заварила чай.

— Может, все-таки выпьешь?

Алекс поднял глаза и посмотрел ей в лицо. Вероника почувствовала, как начали дрожать руки. Чашка и блюдце, которые она держала, звякнули друг о друга. Алекс встал и подошел к ней. Чашка поехала вниз, но Алекс подхватил ее. Он взял, оставшееся у Вероники в руках блюдце, и поставил посуду на стол.

— Ты сейчас все перебьешь.

Он стоял совсем близко и смотрел на нее сверху вниз, а Вероника снова утопала в зелени его глаз, не в силах отвести взгляд.

— Ника… я пойду… — тихо сказал Алекс.

У Вероники вдруг возникло ощущение, что это конец. Сейчас он уйдет, она закроет дверь, и все. Больше не будет ничего. Никогда. Та незримая нить, которая не смотря ни на что, до сих пор непонятным образом связывала их, вдруг порвется.

— Алекс… — и дальше она произнесла то, что никак не собиралась говорить:

— Твоя мама, тогда, в больнице, сказала мне, что ты из-за меня пошел в армию, хотя уже поступил в институт. Это правда?

Во взгляде Алекса что-то изменилось. Заполнявшая глаза печаль вдруг исказилась болью. Он сжал губы.

— Ника… я хочу, чтобы ты знала: самый близкий и дорогой для меня человек — это ты… И больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива… И еще знай, что всегда можешь положиться на меня, что бы не случилось.

Вероника растерялась от такого признания. Широко раскрыв глаза, она смотрела на Алекса и пыталась осознать то, что он только что произнес. И тут раздался звонок в дверь.

— Твоя мама? — голос Алекса звучал озабоченно, но не испуганно. Казалось, он был совершенно спокоен. И Вероника вдруг почувствовала себя защищенной. Неважно, кто сейчас был за дверью. С ней был Алекс. И она доверяла ему. Пока он рядом — все хорошо. И Вероника поймала себя на мысли о том, что чувство доверия к этому человеку и вытекающее из него ощущение покоя и защищенности уже не в первый раз возникали у нее рядом с Алексом. Отчего это происходило? Может, от того, что он был надежным и сильным? Но ведь всего несколько часов назад Вероника видела другую сторону Алекса, совсем непривлекательную. Он мог быть подавленным и слабым, и даже плакать. Он мог совершать ошибки, презирать себя и раскаиваться в том, что сделал. Но она доверяла ему. Почему?

В дверь еще раз позвонили, уже более настойчиво.

— Будешь открывать? — Алекс вопросительно взглянул на нее.

— Надо посмотреть, кто это, — вдруг очнулась от раздумий Вероника. Она подошла к двери и припала к глазку. Это была не мама… За дверью стоял Иван. Что он забыл здесь в такую рань? Кажется, еще и восьми нет. Алекс молча, внимательно следил за тем, как она резко отпрянула от глазка и прижалась спиной к двери. Вероника подняла на него глаза и едва различимым растерянным шепотом проговорила:

— Это Иван.

По лицу Алекса скользнула тень удивления, смешанного с раздражением. Иван ему не нравился. Вероника знала об этом, поэтому поняла его чувства. Что же делать?

— Боишься, что будет ревновать? — тихо спросил Алекс.

Вероника опустила глаза.

— Он, наверняка знает, что ты здесь. Ты же в дверной глазок глядела, и он, должно быть, заметил. Лучше не тяни и открой сейчас. Я как-нибудь разрулю.

Вероника плотнее запахнулась в вязанную кофту и послушно повернула дверной замок.

— Вероника, привет! Я тебя разбудил? — прямо с порога воскликнул Иван и, не давая ответить, выпалил:

— Тут такое дело. Сегодня футбольный матч. Ты же в курсе, что мы с Егором пойти хотели, а он отравился чем-то. В общем, идти не может. А билета два. Так что, я решил тебя позвать. Начало в половине десятого. Давай вместе сходим, ладно?

Вероника была несколько обескуражена неожиданной тирадой Ивана. И пока она собиралась с мыслями, на сцене появился Алекс, стоявший до этого с боку и практически невидимый Ивану из-за оставшейся открытой двери. Иван изумленно посмотрел на него, и все его оживление и напор словно ветром сдуло.

— Алекс!.. Ты что здесь делаешь? — в его голосе послышались растерянность и нотки зарождающегося гнева.

— Здорово, Иван! Да так, за солью зашел…

Вероника удивленно посмотрела на Алекса. В его глазах плясали веселые искорки. А в голосе не было слышалось и тени страха или тревоги. Он явно издевался над Иваном.

— З-за чем? — оторопело спросил Иван.

— За солью, братан, за солью!

И тут Алекс молниеносно схватил Ивана за отворот ветровки и, втянув глубже в прихожую, захлопнул входную дверь. Теперь Иван, будучи больше чем на голову ниже Алекса, беспомощно барахтался у него в руках, с силой прижатый к стене.

— В общем, так, — начал очень спокойно и четко Алекс. — Во-первых, Ника футбольные матчи не любит. Поэтому, прежде чем тащить ее туда, ты не при танком, а узнай у девушки, не будет ли ей там скучно.

Во-вторых, по поводу моего пребывания здесь. Объясняю один раз: я был вчера пьян, не мог попасть домой, а Ника позволила мне переночевать в ее квартире. Между нами ничего не было, понял? Ничего.

И, в-третьих, я сейчас уйду, но если узнаю, что ты начал что-то выяснять и выспрашивать, или, вдруг хоть как-то обидел ее, неважно по этому поводу, или по-другому, я тебя из-под земли достану! Все усвоил?

Иван, явно напуганный напором Алекса, закивал головой.

— Вопросы есть?

— Н-нет…

— Тогда свободен!

Алекс отпустил Ивана, и тот, как-то обмякнув, привалился спиной к стене. Видимо, ноги его особо не держали.

Алекс повернулся к Веронике, которая все это время стояла недалеко от них и наблюдала за происходящим широко раскрытыми от растерянности и изумления глазами.

— Я пойду. Спасибо тебе, Ника… Если что, скажи… — он мотнул головой в сторону Ивана и, улыбнулся лишь одним краем губ, вышел за дверь.

А немного позже Вероника отправилась с притихшим Иваном на футбол. Она была абсолютно равнодушна к подобного рода зрелищам. И в другой раз умирала бы там от скуки. Но сегодня нужно было на что-то переключиться, чем-то занять свои мысли. И даже футбольный матч оказался кстати…

… Незаметно пролетели ноябрь и декабрь. За все это время Вероника видела Алекса четыре раза. Пару раз они просто поприветствовали друг друга, а пару даже перекинулись несколькими фразами. За эти случайные встречи Веронике показалось, что во взгляде Алекса появилось еще больше боли и нежности. Может, это только ее глупые фантазии, которые не дают ей покоя?.. А во время последней встречи в конце декабря она узнала из его слов, что Элина лежит в роддоме и должна родить. Отчего-то стало очень больно… Может, от того, что в его глазах появилась странная задумчивость?..

… С Иваном за это время Вероника тоже виделась не особо часто. Много времени уходило на учебу. Да и Иван стал с некоторой опаской относиться к ней. Даже с поцелуями лез меньше. Наверное, на него так повлиял их разговор с Алексом. Другого объяснения Вероника не находила. Но то, что Иван поубавил свой пыл, даже радовало ее. Если бы она по-настоящему что-то чувствовала к нему, то начала бы тревожиться из-за его вдруг возникшей холодности, но ее, наоборот, это устраивало. И Вероника стала подумывать, может, вообще, им следует перестать встречаться? Как-то все неправильно в их отношениях. Так не должно быть. Да и мысли об Алексе не покидали ее. Даже если она долго не видела его, все равно, он постоянно был в ее голове. С одной стороны, это тревожило и даже пугало, от этого ныло сердце и становилось больно. Но с другой, все эмоции, связанные с Алексом, были самым ценными для нее в ее нынешней жизни. И она ни за что не хотела бы расстаться с ними…

… А в начале марта, когда первые лучики по-настоящему весеннего солнышка стали греть истосковавшиеся по теплу тело и душу, Вероника, возвращавшаяся пораньше с учебы, встретила в небольшом скверике, не далеко от их дома, Алекса, гуляющего с коляской… Сначала она даже не поняла, что это он. Алекс и коляска. Алекс и ребенок… его ребенок… Она знала, что у него родилась дочка… Но она просто знала, а тут…

— Привет…

Алекс шел не спеша и не видел Вероники, которая подошла сзади, догнав его на узкой аллейке. Алекс резко оглянулся. В его глазах было радостное удивление и все та же нежность с оттенком боли.

— Ника…

Алекс развернулся к ней и замолчал. Его губ коснулась едва заметная такая знакомая улыбка. Они стояли совсем рядом и смотрели друг на друга. И Вероника снова не могла отвести свой взгляд от неумолимо затягивающей зелени его глаз.

— Ника… — прошептал Алекс и поправил прядку волос, выбившуюся из-под ее вязаной шапочки и спадающую на глаза.

Раздался тихий звук, похожий на причмокивание. Он несся со стороны коляски. Вероника повернула голову и в первый раз увидела дочку Алекса. Маленький живой комочек с розовым личиком и закрытыми глазками лежал в коляске и морщился. У Вероники перехватило дыхание. Неужели это его дочь?! Волна эмоций хлынула на нее. И в этой огромной волне смешались изумление и тревога, восторг и зависть, нежность и ревность, отчаяние и желание защитить. Вероника начала захлебываться в этом водовороте, совершенно не понимая себя, своих ощущений, как вдруг услышала:

— Ее зовут Софья.

Вероника перевела взгляд на Алекса, с удивительной нежностью смотрящего в коляску, а потом снова на малышку.

— Софья… — пробормотала она…

И неожиданно все встало на свои места. Девочка почмокала маленькими губками и открыла точно такие же, как у ее отца, зеленые кошачьи глаза. Она сонно похлопала розовыми веками, будто прогоняя остатки сна, и устремила свой взгляд на Веронику.

— Привет, Сонечка! — Вероника немного наклонилась над коляской. И девочка вдруг засопела и улыбнулась ей.

— Ника! — Алекс схватил Веронику за руку, которую та положила на ручку коляски. — Ника! Она же улыбается! Она впервые улыбается! Впервые!!! И это она тебе улыбается!

… Восьмое марта. Вероника проснулась сутра с неприятным чувством своей ненужности никому. Иван куда-то пропал и уже неделю не звонил. Но, может, оно и к лучшему… А Алекс… У него Элина и Соня… Вероника представила букет ирисов, который он нарисовал два года назад на стене… Сейчас его уже не было. Закрасили краской, когда проводили ремонт в подъезде. Веронике стало совсем печально. Может, хотя бы папа позвонит… Но в прошлый раз он забыл и позвонил только десятого…

Мама суетилась на кухне. Они с подругой собирались посидеть сегодня в кафе. Ее подругу муж тоже оставил, уйдя к другой. И они теперь очень сблизились, хотя раньше не так уж много общались. Мама не унывала, и Вероника была рада за нее.

— Солнышко, ты уже проснулась? Мы в одиннадцать с тетей Олей встречаемся. Скорее всего, приду поздно. Если что, позвоню. Я там пирог испекла, чтоб тебе не возиться. А с остальным сама разберешься.

— Спасибо, мам! Могла не беспокоиться. Я все равно одна.

— А Иван разве не придет? Вы с ним никуда идти не собирались?

— Не знаю… Он не звонил.

— Не звонил? Странно… Может, какой сюрприз готовит…

Сюрприз?.. Вероника с большим сомнением посмотрела на мать. Скорее такой сюрприз, что он ее по-тихому бросил. От этой мысли стало немножко больно. Ведь, когда тебя бросают, даже если ты и не испытываешь никаких чувств к этому человеку, все равно не особо приятно… Но вслух Вероника ничего не сказала. Маме Иван нравился. Правда, не совсем понятно, чем. Наверное, хорошей родословной (в его роду тоже были преподаватели ВУЗов) и тем, что не шатался без дела, а учился. Хотя, если подумать, при ее матери он всегда был потрясающе учтив и вежлив. Словом, пыль в глаза пустить умел. Так что это, несомненно, тоже привлекало.

… Вскоре мама ушла, оставив Веронику одну. Она послонялась из комнаты в комнату, не зная чем заняться. Не то, чтобы совсем не было дел. Можно было поделать домашку, или что-нибудь сготовить, или просто почитать или посмотреть телевизор, наконец! Но ничего не хотелось. Ничего! Охватило состояние полной апатии. Казалось, что она окончательно выпала из жизни. Все вокруг куда-то стремятся, чего-то хотят, чего-то добиваются, а ей ничего не нужно, она не хочет ничего. Весь мир — лишь пустота! И вот когда ее душевное состояние, ее мысли, ее эмоции приобрели совсем уж серый оттенок, в дверь неожиданно позвонили. Вероника вздрогнула. Мгновение она даже соображала, что это за звук, и сильно удивилась, вдруг поняв, что это дверной звонок.

Она прижалась к глазку. У порога стоял Иван. С огромным букетом цветов. И опять путаница в голове. Радость, что ее вовсе не бросили, и она кому-то все-таки нужна, и в то же время досада, что этот человек здесь. Оказывается, Вероника не совсем осознанно уже вполне смогла смириться с мыслью, что они больше не пара. И даже стало как-то спокойнее. И вот, все сначала!

Она открыла дверь.

— Вероничка, привет! — весело произнес Иван. — Это тебе. С праздником! — И он вручил ей большой букет белых роз. А Вероника все никак не могла разобраться, радоваться ей этому, свалившемуся вдруг «счастью», или нет.

— Собирайся, поедем отмечать Восьмое марта! — выпалил Иван.

— Прямо сейчас?

— Ну а когда еще? И у меня для тебя есть еще один небольшой сюрприз, — таинственно произнес он.

«Все-таки без сюрпризов не обошлось», — подумала Вероника.

Она быстро собралась, и они спустились на улицу. Неожиданно Иван обогнал ее и распахнул перед ней дверцу стоящей рядом с подъездом и сияющей на солнце машины.

— Это что, твоя!? — изумилась Вероника.

— Моя! Я на прошлой неделе права получил! Так что, можешь поздравить, — Иван весь светился, словно он был металлический, и его начистили до блеска.

— Поздравляю! Тебе отец машину купил? — и Вероника тут же подумала, что не стоило задавать этот вопрос. Иван как-то весь сжался и даже сник, а блеск куда-то исчез.

— Он мне на восемнадцатилетие подарил. Так что она лично моя. Пойду работать, поменяю на более крутую.

Он будто оправдывался. Вероника вспомнила, как он позавидовал Алексу, когда тот сказал, что купил машину. И у Вероники возникло ощущение, что Иван с ним соревнуется.

— Ну что, поехали? — снова бодро воскликнул Иван.

Вероника с некоторой опаской села в машину и пристегнула ремень. Отчего-то большого доверия к Ивану как к водителю она не чувствовала. Но до кафе они доехали вполне благополучно. Иван был явно в ударе, так что свидание протекало весело и непринужденно. Даже косившее в последнее время на минус настроение Вероники, стало склоняться к положительным отметкам. День был замечательным солнечным и ясным, рядом сидел симпатичный веселый парень, который изо всех сил старался привлечь ее внимание и добиться расположения. Так что хотелось жить дальше и попытаться радоваться жизни.

— Поехали ко мне, — предложил Иван, когда их обильная и вкусная трапеза подошла к концу.

Вероника пожала плечами.

— Может, просто погуляем? Погода хорошая.

— Нет, давай лучше ко мне. Я фильмец классный достал.

— Как в прошлый раз, с бесконечным мордобитием, лужами крови и кучей трупов? — саркастически предположила Вероника.

— Не совсем. Я свои ошибки учел. Там и про любовь есть.

Вероника вздохнула, чувствуя, что отвертеться ей, вряд ли, удастся.

— Ну ладно, уговорил.

И фильм, в самом деле, оказался не таким уж плохим. Помимо периодически вспыхивающих драк проявилась и любовная канва, причем весьма проработанная, чувственная и даже с постельными сценами, хотя и не особо откровенными. Иван подсел к Веронике поближе и обнял ее за плечи. И Веронику, не смотря на то, что они встречались уже год, это напрягло. А когда фильм закончился и пошли титры, Иван попытался ее поцеловать. Вероника не сопротивлялась. Ведь они это делали много раз. Она даже старалась отвечать. Но при этом ничего не чувствовала. Иван, пожалуй, не плохой. И, наверное, было бы здорово влюбиться в него, но… сердцу не прикажешь. Может, так у многих пар? И нужно просто это принять? Не совсем же он ей противен? Но тут произошло то, что Вероника принять была не в состоянии. Руки Ивана, которые были до этого у нее на спине, скользнули вверх и стали расстегивать молнию на платье. Вероника дернулась, но Иван не отпускал ее, продолжая целовать в губы. Вероника вспомнила, как он приставал к ней на даче. Но тогда вмешался Алекс. Теперь вступаться за нее было некому. И она вдруг испугалась. А Иван уже добрался до застежки на ее лифчике и весьма быстро и умело расстегнул ее. Вероника высвободилась из-под его ставших вдруг чересчур назойливыми и неприятно дерзкими губ, и воскликнула:

— Пусти, я не хочу!

Но Иван никак не отреагировал, продолжая целовать ее в подбородок, в шею. Вероника попыталась вырваться, но он был намного сильнее.

— Иван, я не хочу этого! Пусти! Так нельзя!

Резким движением Иван опрокинул ее на диван, на котором они сидели, и прижал ладонями ее руки.

— Почему нельзя? Мы с тобой уже целый год встречаемся. И до сих пор еще только целовались. Нам ведь не по тринадцать лет, верно? Так почему же нельзя?

Он снова принялся целовать ее, навалившись сверху всем своим накаченным мускулистым тяжелым телом.

— Пусти, дурак, пусти! — Вероника стала отбиваться в полную силу, понимая, что это уже не игра.

— Вероника, почему, кому-то можно оставаться у тебя на ночь, а я уже год кроме холодных поцелуев ничего больше не получаю? Ведь это нечестно, правда?

И Вероника вдруг поняла, что он не поверил тогда Алексу.

— У нас с Алексом ничего не было. Совсем ничего!

— Ты врешь! — прорычал Иван, пытаясь стянуть платье с ее плеч. — Я ни за что не поверю, что такой, как Алекс просто так будет ночевать у девчонки дома. И меня бесит, что ему можно, а мне нет. Ты ведь уже не раз спала с ним, верно?!

— Иван, нет! Нет! У меня, вообще, никого не было! Ни разу!

Иван вдруг приостановился и ослабил хватку. Вероника воспользовалась моментом и, сильно толкнув его, сумела высвободиться. Иван не удерживал ее. Она вскочила с дивана и дрожащими руками стала натягивать платье на плечи. Иван сел и внимательно посмотрел на нее.

— У тебя что, правда, ничего с Алексом не было?

— Нет! И с чего ты взял, что было? Мы же с тобой встречаемся. Алекс же сказал тебе, что пьяный был и домой не мог попасть. И я предложила ему переночевать у меня.

— Но ты тогда ничего не стала объяснять.

— Алекс все объяснил. А ты потом больше не спрашивал. Я думала, ты поверил. — И у Вероники вдруг потекли слезы. Застегнув платье, она побежала в прихожую и начала надевать пальто. Иван вышел за ней.

— Вероника, прости… Не уходи…

Продолжая всхлипывать, Вероника застегнула ботинки и схватила сумку.

— Я пойду домой…

— Вероника… Давай хоть подвезу.

— Не надо!

Она открыла замок и выскочила за дверь. Слезы продолжали душить, до сих пор дрожали руки, а на душе было очень противно…

… Незаметно пронеслись март и апрель. Стало тепло и сухо. Хотелось больше бывать на улице, чтобы чувствовать на своей коже нежные солнечные лучики и ощущать легкие дуновения весеннего ветерка. Но Вероника не ходила с подружками гулять после занятий в колледже, она спешила домой. И на это было две очень веских для нее причины. Первая — это то, что иногда, хоть и редко, Алекс где-то после обеда выходил на прогулку с Соней. И выходил без Элины. Та не слишком-то любила, как объяснил Алекс, «торчать на улице», и поэтому, по возможности, с дочкой гулял он. А Вероника под барабанный бой сердца присоединялась к нему. Присоединялась ненадолго, минут на пятнадцать-двадцать, чтобы соблюсти хоть какие-то приличия и осторожность. Она понимала, что это нехорошо, что у него есть, пусть не официальная (Алекс и Элина не регистрировались), но жена, и знала, что об этих встречах запросто может узнать мать, но ничего не могла с собой поделать. И второй причиной было ощущение, перетекающее в почти полную уверенность, что Алекс всегда рад ее видеть. Она видела это по его глазам, по его улыбке, по тому, как озарялось его лицо, когда она появлялась на аллее скверика, где он обычно гулял с коляской. И присутствие Сони ее больше не смущало. Она прониклась чувством трепетной нежности к этой маленькой девочке. Ведь она была частичкой его, Алекса… И порой, идя рядом с Алексом и глядя в коляску на спокойное личико спящей малышки, Вероника представляла, что это их с Алексом дочь…

… А с Иваном после того случая отношения приостановились. Вероника бы даже могла сказать, что закончились, если бы Иван с назойливо частой периодичностью не названивал ей, снова и снова прося прощение и предлагая встречаться. Но Вероника не соглашалась…

… Наступили майские праздники. Несколько обещавших быть солнечными и теплыми выходных для Вероники не выдвигали никаких перспектив. Очередное предложение Ивана о встрече она отклонила, подруги по колледжу разъезжались по домам (многие были неместные), Наташка теперь почти постоянно была с Вадиком, так что Веронике ничего не оставалось, как просто наслаждаться выходными за книгой и телевизором. Даже мама объявила, что подруга предложила путевку в санаторий как раз на эти дни, и она очень бы хотела поехать.

— Вероника, ты не будешь против?

— Нет, конечно, мам. Поезжай, тебе нужно немного развеяться, а-то и так целыми днями работаешь.

— Ты точно не обидишься, что я тебя одну оставлю? — мама внимательно посмотрела на Веронику. Она будто хотела оправдаться. Вероника понимала, что мама чувствует себя виноватой в том, что так мало стала уделять ей внимания. Но после постоянной вездесущей опеки подобное положение дел Веронику более чем устраивало. Однако, признаться в этом матери она не решалась. Пожалуй, это было бы слишком жестоко.

— Ну что ты, нет, конечно!

И мать Вероники, окрыленная ее бодрым ответом, отправилась собирать вещи. А Вероника подумала, пройдут ли ее выходные в том безмятежном одиночестве, которое пока планируется, или вновь после маминого отъезда произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее? Ведь прецеденты уже были…

… Но первый день выходных прошел, и правда, безмятежно и почти в полном одиночестве, если не считать пары разговоров с мамой, которая звонила и с восторгом описывала санаторий, и звонка Ивана, в очередной раз пытавшегося выманить ее на свидание. А на утро второго дня, начавшегося также спокойно и размеренно, Вероника почувствовала, что ей немного скучно. Вновь часов в десять звонила мама, а потом, ближе к обеду опять раздался сигнал сотового. Вероника с досадой подумала, что это, должно быть, Иван. Он был настойчив, и ей не хотелось опять препираться с ним. Она боялась, что когда-нибудь не выдержит и уступит его натиску, как уже было. И Иван, по всей видимости, рассчитывал на это же, потому не сдавался. Может, просто не отвечать? Вероника взяла пиликающий телефон в руку и посмотрела на экран. Но на нем не высвечивалось имя Ивана. Буквы заплясали перед глазами Вероники, кровь бросилась в голову. На экране высветилось имя «Алекс». Как-то, еще в прошлом году они обменялись номерами. Это было тогда, когда Вероника поехала в больницу к его маме. Но они так ни разу и не позвонили друг другу… А сейчас… Дрожащими руками Вероника нажала на кнопку ответа.

— Алло… — она чувствовала, как срывался ее голос.

— Ника, привет! С тобой все в порядке? Ты не болеешь? — зазвучал обеспокоенный голос Алекса.

Вероника откашлялась

— Нет… Все хорошо. Привет!

— Ника… ты очень занята сегодня? — в голосе Алекса слышалось замешательство.

— Нет, совсем нет! — выпалила Вероника, уже готовая сделать все, о чем бы он не попросил ее.

— Мне очень не удобно, но…

— Алекс, говори!

— Дело в том, что мне нужно срочно уйти, а Соню не с кем оставить. И с собой ее я тоже взять не могу.

— А Элина? — недоумевающе произнесла Вероника.

— В ней-то все и дело. Она вчера вечером отправилась с подругой в ночной клуб. Я остался с Соней. Но вот уже полдень, а ее все нет. И на звонки не отвечает ни она, ни подруга… Я хотел ее поискать. А с Соней иногда соседка остается, но ее сегодня нет, она на дачу уехала. И мне попросить больше некого.

— Алекс… — Вероника при всем своем желании помочь почувствовала растерянность. — Я же никогда не сидела с маленькими детьми…А вдруг не справлюсь?

— Справишься! Я тебе все объясню. А если что, будешь мне звонить.

— Хорошо…

— Ника, спасибо тебе! А с мамой у тебя проблем не будет?

— Я одна на все праздники. Мама в санаторий уехала.

— Тогда, может, мне Соню к тебе принести?

— Давай.

… И через пятнадцать минут Алекс появился на пороге квартиры Вероники с дочкой на руках и с кучей памперсов, детских одежек и бутылками с детским питанием. При виде всего этого скарба, как обращаться с которым Вероника не имела ни малейшего представления, и оживленно курныкающей малышки (на прогулках она часто спала) ее охватила паника. И ноги теперь у нее подкосились не от волнения перед красивым парнем, а от страха, что она не справится с возложенными на нее очень ответственными обязанностями.

— Алекс, у меня ничего не получится! — запаниковала она.

Алекс посмотрел на нее долгим взглядом. И в его глазах было столько тепла и нежности, что сдавивший грудь страх вдруг отступил. Алекс верил в нее, он доверял ей, он полагался на нее. А значит, она все сделает так, как надо. Ведь Алекс сказал, что она справится — значит, так и будет!

.. И после подробных получасовых инструкций, которые повергли Веронику в шок не только своей сложностью, но и тем, что Алекс прекрасно разбирался в том, о чем говорил, она все-таки осталась с Соней наедине.

Было так странно находиться рядом с этой девочкой. Никогда в своей жизни Вероника не водилась с такими маленькими детьми, да и как с ними водятся, тоже ни разу не видела. А теперь она сидела рядом с малышкой на кровати, а та что-то весело лопотала и хватала погремушки, которые Вероника давала ей, и старательно засовывала их в рот. Когда девочке наскучило лежать на кровати и она начала хныкать, Вероника взяла ее на руки, и малютка сразу же успокоилась. Вероника покормила ее из бутылочки, и девочка, видимо, наевшись и устав от игр, начала засыпать. А Вероника держала ее на руках и тихонько укачивала.

Странно, что Элина ходит с подругой по ночным клубам, когда дома муж и крошечный ребенок… А что, если она бросит Алекса и дочку? Смогла бы Вероника стать ему женой, а Соне мамой? Наверное, да… Она ласково прижала уже уснувшую малышку к своей груди. А потом испугалась своих мыслей. Нельзя о таком думать! Нельзя! Ведь у них семья. И Элина, должно быть, любит Алекса, раз приехала к нему издалека, а Алекс любит Соню и…, возможно, Элину тоже… Или нет?.. Вероника вспомнила глаза Алекса, глядящие на нее внимательно, с нежностью, так, словно никого больше не существует для него в этом мире… Опять ее фантазии? С ресниц Вероники капнула слеза прямо на ручку девочки. Ну почему все так запутано? Почему?!

Раздался звонок в дверь. Это, должно быть, Алекс! Вероника тихонько положила Соню к себе на кровать и побежала открывать. Но это был не Алекс.

— Вероничка! Как я рада тебя видеть! — с энтузиазмом воскликнула Наташка. — Владик поехал с родителями какие-то вещи для дачи покупать, а я решила к тебе заглянуть. Сидит, думаю, одна, закисает тут по полной программе. И так оно и есть! Давай, собирайся! Вытряхнемся куда-нибудь вместе!

— Я не могу…

— В смысле? Ждешь кого-то? — Наташка впилась в нее своим всепроникающим любопытным взглядом.

— Ну… не совсем, — Вероника немного смутилась. Она никак не ожидала появления подруги. И не обдумывала, как объяснить ей ситуацию.

— Что-то ты, Вероничка, темнишь!

И тут из спальни раздалось негромкое хныканье.

Наташка навострила уши.

— Что это? Ребенок плачет?

— Ну…

Наташка скинула обувь и проворным шагом направилась в комнату Вероники.

— О, боже ж мой! Ты когда ребенком успела обзавестись?! Мы с тобой всего три недели не виделись!

Вероника, и так растерявшаяся в этой неожиданно возникшей ситуации, от подобного вопроса совсем оторопела.

— Это не мой ребенок… — пробормотал она, и только тут поняла, что Наташка, хоть и глядит на нее сверлящим взглядом, но все же шутит. И еще она вдруг поняла: то, что она сейчас произнесла, ей самой неприятно. Даже не просто неприятно, а больно. Это дочка Алекса, но не ее. Это неправильно! Вероника схватилась за край кровати, потому что почувствовала, как начинает кружиться голова. Что, вообще, с ней творится, с ее мыслями, чувствами?

— Вероника, с тобой все в порядке? — Наташка озабоченно посмотрела на подругу.

— Да, — Вероника подошла к проснувшейся, должно быть, от их голосов, девочке, и, ласково бормоча ей всякую всячину, взяла на руки. И та сразу же успокоилась, схватив ручонкой шнурок на футболке Вероники и сунув его себе в рот. Наташка молча наблюдала всю эту сцену. А когда Вероника подняла глаза на подругу, то увидела в ее взгляде немое изумление.

— Это ребенок Алекса, да?

Вероника опустила глаза и кивнула головой.

— А почему она у тебя?

Вероника объяснила ей, но ее ответ, похоже, въедливую подругу не особо удовлетворил и совсем не успокоил. Наташка была из тех, кто бдительность терять не любит.

— Что происходит между тобой и Алексом?

— Ничего! — тут же выпалила Вероника.

— Так уж и ничего совсем? — Наташка смотрела на нее с нескрываемым подозрением. — И что у вас с Иваном? Он отмалчивается, но мне кажется, вы поссорились. Я права?

— Мы с ним друг другу не подходим, Наташ. Мне сложно встречаться с человеком, к которому я ничего не чувствую.

— А к Алексу, значит, чувствуешь?

— С чего ты взяла!? Мы просто соседи и общаемся иногда! — Вероника ощутила, как предательски заполыхали ее щеки. И это, конечно же, не могло укрыться от внимательного Наташкиного взгляда.

— Вероника, ты извини, но если мои подозрения насчет тебя и Алекса хотя бы капельку верны, то ты дура! Во-первых, у него есть жена. Во-вторых, у него есть от нее ребенок. И в-третьих, поговаривают, что он как-то связан с бандитами.

Отчего-то именно третий пункт задел Веронику за живое. Два первых были уже хорошо известны, а вот последний был каким-то расплывчатым и туманным, а поэтому пугающим.

— Кто поговаривает? — не выдержала она.

Наташка сочувственно посмотрела на нее и вздохнула.

— Владик рассказывал, что Алекс в банду попал чуть ли не в средней школе. А потом что-то там произошло такое. Будто он жизнь их главному спас во время какой-то переделки. И его из банды отпустили. А сейчас он иногда общается с ними, но вот зачем? Короче говоря, темное это дело… А ты, подруга, все-таки дура… Выбрасывай всю свою блажь из головы. Вон Ванька по тебе сохнет…

Вероника сидела на кровати с малышкой на руках и, уткнув взгляд в пол, упорно молчала. Наташка снова вздохнула.

— Ладно, Вероничка, я, пожалуй, пойду. Но ты над моими словами, все-таки подумай…

… В последний день праздничных выходных Вероника решила съездить на вокзал, чтобы встретить маму с электрички. Погода была хорошая, заняться было нечем, а дома сидеть, все равно, не хотелось. Мама должна была приехать на станцию около двух часов дня, так что Вероника вышла из дома немного за полдень. Еще не успев спуститься к двери, ведущей из подъезда на улицу, она услышала женский крик:

— Отстань от меня! Мне надоело все это! Я не могу целыми днями сидеть дома взаперти!

Вероника приостановилась. Голос был знакомым.

— Элина, но мне на работу вечером надо! У меня вторая смена!

— От твоей работы, все равно, денег толком нет!

— Если все время по ночным клубам мотаться и шмотки втридорога покупать, никакой зарплаты не хватит!

— Ах так, значит! По-твоему я во всем виновата?!

На протяжении всей перепалки было слышно, как хнычет ребенок. Вероника открыла дверь и вышла на крыльцо. Элина держала Соню на руках, Алекс стоял рядом с коляской. Видимо, они собирались куда-то идти. Алекс обернулся, в его глазах пылало негодование. При виде Вероники его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать. Но через миг Алекс отвел взгляд. Вероника не стала останавливаться и, сбежав с крыльца, направилась в сторону остановки. Сердце бешено колотилось от волнения. Позади послышался надсадный плач Сони. Вероника обернулась. Элина пихнула дочку в коляску, чему девочка стала громко возмущаться. А ее мать развернулась на высоких каблуках и направилась к двери в подъезд, оставив Алекса одного с надрывно ревущим ребенком.

… А через неделю, в следующие выходные, в которые они с мамой планировали съездить за кое-какими покупками на лето, на пороге появился Иван.

— Здравствуйте, тетя Алла! — Здравствуй, Иван! Как дела у тебя? Что-то совсем к нам не заходишь, — издалека начала расспросы мама Вероники, которой та ничего вразумительного об их с Иваном отношениях не рассказывала.

— Некогда. Экзамены скоро. — Такой ответ прозвучал для бдительной матери очень расплывчато и неубедительно, и она уже хотела копать глубже, но Иван разрушил все ее намерения, спросив:

— А Вероника дома? Мне с ней поговорить надо.

Мать украдкой вздохнула и позвала звучным с ноткой разочарования голосом:

— Вероника, это к тебе!

Вероника прекрасно слышала, что пришел Иван, но общаться с ним, особенно после их последнего свидания совсем не хотелось. Хорошо, что она дома не одна. По крайней мере, опасаться не придется, что он снова начнет приставать.

— Может, сходим куда-нибудь? — предложил Иван, как только вошел к ней в комнату.

— Я никуда не пойду. Я же не раз говорила, что не хочу продолжать наши отношения, твердо ответила Вероника. — Зачем ты пришел?

— Может, все-таки выйдем?

— Я же сказала, что нет!

Иван опустил глаза:

— Ну ладно… Как знаешь…

А когда он вновь посмотрел на Веронику, его взгляд показался ей жестким и мрачным.

— Мне кажется, что ты соврала тогда, сказав, что между тобой и Алексом совсем ничего нет…

— С чего ты взял?!

— Наташа мне передала, что ты с его ребенком водишься, и его дочка реагирует на тебя так, будто хорошо знает.

Вероника уставилась на него, приоткрыв рот. Это был словно нож в спину. Зачем Наташка рассказала все Ивану, да еще в таких подробностях? Зачем она, вообще, вмешивается? Ведь она в их с Вадимом отношения не лезет?

— Это тебя не касается! — Вероника чувствовала, как все внутри нее закипает, а такое происходило крайне редко. Но почему все суются в ее жизнь, которая и так не получается? В ней и так все слишком запутано, сложно и тяжело!

— Очень даже касается! Я не хочу, чтобы какой-то тип, который уже семьей успел обзавестись, совался к моей девушке.

— Я не твоя девушка! — выкрикнула Вероника. Она так разозлилась, что забыла о присутствии матери где-то недалеко за дверью.

— А я не хочу, чтобы ты встречалась с ним и обманывала меня. Это из-за него наши отношения стали разваливаться!

— Я буду жить так, как считаю нужным сама! И не позволю никому командовать мной!

И тут из-за двери появилась мать Вероники. Она выглядела просто убитой. Ее губы дрожали.

— Вероника, это что, правда? Ты встречаешься с этим подонком? — последнее слово было произнесено с таким отвращением, что Вероника не выдержала и закричала на мать, чего в своей жизни себе никогда не позволяла:

— Не называй его так! Ты его совсем не знаешь!

— А ты, значит, его уже хорошо знаешь?! — мать эффектно всплеснула руками. — Я же запретила тебе с ним общаться!

Перепалка с Иваном отошла на второй план. Теперь на Веронику наседала не на шутку разъяренная мать, но сегодня Вероника не собиралась так просто сдаваться.

— Я уже достаточно взрослая, чтобы разобраться, с кем мне общаться, а с кем нет!

— Да тебе даже восемнадцати нет! Ты, вообще, отдаешь себе отчет в том, что делаешь?! Этот выродок тебе всю жизнь сломает! Ты это понимаешь?! Понимаешь?!

А Вероника неожиданно для себя выскочила в прихожую, натянула на плечи ветровку, наспех сунула ноги в кроссовки и, как была в домашней короткой легкой юбке и пестрой маечке с узенькими бретельками, выбежала за дверь.

Иван сделал попытку ее остановить, но явную силу применять не стал, то ли не хотел делать этого в присутствии матери Вероники, то ли боялся повторять старые ошибки, помня их последнее свидание. Мать отчаянно кричала ей, чтобы она остановилась, но Вероника не стала никого слушать и через минуту уже стояла на улице, обдуваемая далеко не по-майски холодным ветром.

Долго у подъезда Вероника задерживаться не стала, понимая, что Иван вполне может кинуться за ней вдогонку. Зябко кутаясь в легкую ветровку, Вероника побежала в сторону сквера, где они иногда гуляли с Алексом. Вряд ли ее будут там искать. Выбрав укромную аллейку, она села на скамейку, натянув куртку как можно ниже на голые мерзнущие коленки и накинув на голову капюшон. Что же теперь делать? Она ни разу вот так не убегала из дома. Можно было бы пойти к Наташке, но Вероника злилась на нее. Наташка была явно не на ее стороне. А больше близких подруг у Вероники не было. А значит, и идти было не к кому. Она поежилась от пробравшегося под одежду холода. На душе было мерзко. Было жаль маму. Наверное, со своих позиций она и права. Но Вероника уступать не собиралась. Ей было обидно за Алекса. И разбирал гнев на Ивана. Почему он никак не отстанет? Ведь она же сказала, что между ними все кончено. Она почувствовала тихое прикосновение к своему плечу.

— Ника…

Вероника вздрогнула и подняла глаза. Рядом стоял Алекс. Она настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как он подошел. Он был один.

— Ты что здесь делаешь, да еще так легко одетая? — при этих словах Алекс снял с себя куртку и накрыл ею Веронику.

— Я с мамой поссорилась…

— И теперь сидишь здесь и мерзнешь. Ясно… Пойдем ко мне.

Вероника удивленно и растерянно посмотрела на него.

— А как же Элина?

— Ее дома нет, и в ближайшее время не будет.

— А Соня?

— Она у соседки. Я сейчас заберу ее.

… И через некоторое время Вероника пила горячий чай на кухне у Алекса и пыталась согреться. Соня спала в комнате. А Алекс сидел напротив Вероники и смотрел на нее.

— Ну, давай, выкладывай, что произошло.

И Вероника рассказала ему об их последнем свидании с Иваном, о котором не рассказывала до этого. В их недолгие встречи в сквере они никогда не говорили не об Элине, не об Иване. На этих темах почему-то образовалось негласное табу. А сейчас Вероника поняла, что молчать не имеет смысла. Да и Алекс ждал от нее подробного ответа. Она рассказала, как Иван привез ее к себе, как начал приставать к ней, только не стала упоминать о причине его приставаний, о его подозрениях насчет нее и Алекса. А потом она рассказала, как Наташка видела ее с Соней и все рассказала Ивану, а тот пришел сегодня утром, и они стали ссориться, и как вмешалась мама, и Вероника накричала на нее.

— Получается, с мамой вы поссорились из-за меня. Хотя она по-своему права… И ты это понимаешь…

Вероника вскинула на него глаза, которые во время своего повествования почти все время держала опущенными. Она хотела возразить, но не нашлась, что сказать…

— А с Иваном почему у тебя не клеится? Судя по всему, он к тебе неравнодушен…

Вероника вновь опустила глаза.

— Мне неприятно быть с ним… Не знаю почему, но неприятно. Он мне нравился когда-то, еще в средней школе. А потом он предложил встречаться, а я была совсем одна, родители разошлись, и… вообще, все плохо было… И я согласилась… А сейчас… сейчас я не хочу быть с ним…

Вероника посмотрела на Алекса и вновь, как с ней часто случалось, утонула в зелени его внимательных изучающих, проникающих глубоко в ее душу глаз.

— Ты бы маме позвонила или смску послала, а-то она, наверное, беспокоится.

Голос Алекса вернул ее обратно в реальность.

— Я свой сотовый дома оставила. Когда убегала, не до него было.

— Позвони с городского. Скажи, чтобы не волновалась.

Веронику тронула такая забота о ее матери, которую Алекс, по меньшей мере, должен был недолюбливать.

Она вышла в прихожую и набрала свой домашний номер. Мама тут же взяла трубку.

— Алло, мам, не беспокойся. Я у подруги пока побуду.

— Вероника…

Но Вероника тут же отключилась. Выяснять отношения по телефону ей не хотелось. Да и о чем сейчас разговаривать с матерью она не знала. В голове, в душе, во всем теле ощущалась какая-то странная пустота. Она не знала, что чувствовать, о чем думать. Должно быть, такое состояние было вызвано присутствием Алекса. Она даже не понимала, нравится ей такое состояние, подобное невесомости, или нет. Но сейчас отчего-то терять его ей не хотелось.

Заплакала Соня. Вероника, не дожидаясь Алекса, кинулась в комнату и наклонилась над кроваткой. Девочка продолжала плакать.

— Она в последнее время неспокойная стала. Наверное, зубы режутся, — сказал Алекс.

Вероника взяла малышку на руки и стала разговаривать с ней. И та почти сразу затихла, ухватив губками соску, которую предложила ей Вероника.

— А у Элины не получается ее так успокаивать…

Вероника бросила быстрый взгляд на Алекса и тут же опустила глаза и покраснела. Она отвернулась, будто для того, чтобы взять игрушку, а сама просто не хотела, чтобы Алекс видел ее пылающие щеки. Но даже спиной она ощущала, как он молча смотрит на нее, и от этого еще больше краснела. Нужно было что-то делать, и она спросила:

— А Элина куда-то уехала?

— Не совсем…

Голос Алекса изменился. Вероника забыла о своем смущении и вновь повернулась к нему.

— Что-то случилось?

— Она сейчас в милицейском участке… Я как раз оттуда возвращался…

Вероника приоткрыла от изумления рот и с выражением полного недоумения уставилась на Алекса.

— Ее сегодня ночью в клубе задержали с поличным при распространении наркотиков.

— Наркотиков?! Элину?! — Вероника с трудом верила в услышанное.

— Мне позвонили сегодня рано утром, и я поехал в участок. Сказали, что пока все подробности выясняются. Но, что она, вроде как, уже привлекалась по делам, связанным с наркотиками. А здесь она с кем-то связалась. Должно быть, подзаработать хотела…. Я ничего не знал…

— Но за это же срок дают?

— Да…

— И как же ты теперь?

Странное и немного блаженное состояние невесомости полностью исчезло. Мысли начали путаться. Алекс опустил голову и молчал. Соня завозилась на руках у Вероники и начала хныкать.

— Может, она есть хочет? — предположила Вероника, желая вывести Алекса из мрачной задумчивости. Он встрепенулся, поднял голову и озабоченно произнес:

— Я же со всеми этими делами за детским питанием забыл сходить! Тут немного осталось. Сможешь покормить? А я сейчас в магазин быстро сбегаю и нам, заодно, к чаю что-нибудь куплю.

Вероника кивнула и, взяв Сонину бутылочку, стала кормить девочку, а Алекс побежал в магазин. Через пятнадцать минут раздался звонок. Вероника, оставив Соню в кроватке, подбежала и, в полной уверенности, что это Алекс, открыла дверь.

На пороге стояла соседка Алекса, баба Тома.

— Ой, ты Вероника, кажется?

Вероника изумленно уставилась на бабку, которая своим мощным торсом загородила практически весь проход.

— Леша у меня одеялко Сонечкино оставил. Вот, возьми-ка. А сам-то он дома?

Алекс что, оставляет Соню у этой вредной тетки? Она же его на дух не переносит, как же она с его ребенком согласилась водиться?

— Нет… — наконец, обретя дар речи, кое-как выговорила Вероника. — Он в магазин пошел, придет сейчас.

— Он мне говорил, что какой-то знакомой из подъезда дочку оставлял. Это, должно быть, ты была? — Баба Тома смотрела на нее проницательным взглядом.

Вероника кивнула. Соседка как-то незаметно вплыла в пространство квартиры, отодвинув Веронику назад, и притворила дверь.

— Ох, и с бабой ему не повезло, скажу я тебе! Такая стервожина. А на вид-то красавица писаная. Вот ведь и не влезешь в душу-то, не разберешься сразу. Я-то порадовалась за него сперва. Думаю, мать умерла, земля ей пухом, да парень-то хоть не один останется. А тут такое! Никакого ладу в семье нет! Один скандал! И все из-за нее, из-за змеюки этой. А Лешка-то парень хороший. Ох, хороший. Я благодарна ему как! Он нашего Митьку, внука моего, ведь спас.

Вероника широко распахнула глаза, совершенно не понимая, о чем идет речь.

— Эти бандиты-то местные совсем уж его к рукам прибрали. Сгинул бы мальчишка. А ведь школьник еще. Пропадать где-то стал, ходит сам не свой, грубый, злой. Потом уж выяснилось. Мать в слезы. А Лешка, храни его, Господи, помог. Поговорил там с этими как-то. И все, отстали от мальчишки-то! Отстали! Да, и не одного Митьку он так вытащил, знаю. Хороший парень, хороший!.. А ты, значит, Лешке с дитем водиться помогаешь, — после некоторой паузы задумчиво проговорила баба Тома, вновь посмотрев на Веронику слегка прищуренными внимательными глазами. — Ну, что ж, может, оно и хорошо…

И с этими словами грузная соседка не торопясь развернулась всем своим телом и медленно выплыла за пределы квартиры, оставив Веронику размышлять над только что сказанным ею. И Вероника с замиранием сердца попыталась осознать то, что услышала, и связать с тем, что сказал Наташке ее парень Владик. Получается, что Алекс общался с теми бандитами, стараясь помочь Мишке или еще кому-то… Но долго размышлять у Вероники не получилось. Вернулся Алекс из магазина.

А потом в дверь снова позвонили. И на этот раз не баба Тома…

— Это твоя мама, Ника. — Алекс произнес это тихо и очень спокойно, как нечто само собой разумеющееся. А Вероника почувствовала, как у нее похолодели руки. Но при взгляде на Алекса, от сердца отлегло. Он был спокоен и уверен в себе, и непонятным образом это состояние передалось Веронике. Она вновь подумала о том, что пока Алекс рядом, он всегда защитит ее. По-другому просто не может быть.

Алекс открыл дверь. Мать Вероники сразу же увидела ее.

— Не зря я подумала, что ты здесь! — воскликнула она и добавила тоном, не терпящим возражений:

— Пойдем домой!

— Здравствуйте, тетя Алла, — вступил в разговор Алекс, которого мать Вероники, видимо, решила проигнорировать, как совершенно лишнее звено.

— Вероника, пойдем отсюда!

Вероника стояла в растерянности и смотрела в пол, не рискуя поднять на мать глаза.

— Послушайте, она пришла сюда, потому что хотела. И не стоит на нее давить. Она непременно вернется, когда посчитает нужным.

Мать Вероники обратила на Алекса взгляд, полный негодования и ненависти.

— Она не задержится здесь ни на минуту. Ей нечего здесь делать. И ты сам должен это прекрасно понимать. Она не может и не должна с тобой общаться. — Мать Вероники, не смотря на свою обычную эмоциональность, вдруг стала предельно спокойной. Она хладнокровно и четко излагала то, о чем думала и что считала нужным сказать. Веронике стало жутко от этого спокойствия. — Ей всего семнадцать и она пока еще учится, а у тебя есть семья и ребенок. И для тебя только одного этого достаточно, чтобы обходить Веронику стороной.

Вероника заметила, как тень боли пробежала по лицу Алекса. Его невозмутимость поколебалась. Но это был всего лишь короткий миг. А Мать Вероники продолжала:

— Я не хочу, чтобы ты причинил какой-то вред моей дочери. — Каждое слово она произносила четко, отделяя его от других, и давая понять, что для нее это непустые слова, и другим она тоже не позволит чувствовать их пустыми. — Я не хочу, чтобы ты сделал ее несчастной.

И вновь боль исказила лицо Алекса, будто она была физической и очень сильной.

— Я никогда этого не сделаю. Я не причиню ей никакого вреда и никогда не сделаю ее несчастной. — Алекс произнес эти слова почти шепотом, но отчего-то они были очень ясно слышны, настолько ясно, что казалось, впечатывались в сознание каждым своим звуком, прожигая собой и так накалившуюся атмосферу. И, должно быть, то, как это было сказано, произвело впечатление на мать Вероники. Она замолчала на какой-то миг, а потом вдруг проговорила, глядя Алексу прямо в глаза:

— Алексей, чтобы произносить такие слова в подобной ситуации и подобным тоном, нужно что-то иметь за ними, кроме пустого мальчишеского бахвальства, надутой самоуверенности и желания выглядеть круто. Ты понимаешь это?

В лице Алекса что-то изменилось, но больше это не было гримасой боли. Каждая его клеточка словно осветилась изнутри мягким теплым сиянием.

— Я люблю Нику. — Полушепот вырвался из его губ, взрывая все пространство вокруг нестерпимо яркими искрами. Вероника закрыла глаза, чувствуя, как в груди обрывается сердце и стремительно летит куда-то. И она тоже летит вслед за своим сошедшим с ума сердцем. Но она не падает, нет! Она взмывает ввысь, туда, к облакам, к солнцу, к бескрайним просторам бытия… Но это всего лишь миг, очень короткий миг, миг, в существование которого сложно поверить и невозможно сразу осознать… И этот миг прервался резкой трелью телефонного звонка, которая пронзила воздух. Вероника, как в тумане видела озабоченное и растерянное лицо матери, вновь исказившееся болью лицо Алекса и оранжевое пятно телефона между ними. Все молчали. Телефон не унимался. Алекс снял трубку.

— Алло… — его голос звучал хрипловато и, казалось, дрожал. Было видно, что эмоции, с которыми он произнес это признание, все еще захлестывают его. Но неожиданно все изменилось. Сначала он сделался растерянным, а потом серьезным и сосредоточенным. — Да. Да… Что?.. Не может быть… Когда?

Алекс повесил трубку, опустился на сидение возле телефона и закрыл лицо ладонями.

— Алекс…

Вероника приблизилась к нему.

— Алеша… — она положила свою ладонь ему на плечо. — Что-то случилось?

Не поднимая головы, Алекс пробормотал:

— Элина умерла от передозировки.

И вновь повисло молчание, тягостное, гнетущее. Вероника хотела помочь Алексу, но как это сделать, да еще в присутствии матери не представляла. В сознании все смешалось: признание Алекса и эта ужасная новость… Все это никак не сочеталось, не укладывалось вместе. Несколько мгновений Вероника так и стояла возле Алекса, держа ладонь на его плече. Мама Вероники тоже молчала, видимо, пытаясь разобраться, как будет правильнее поступить в этой ситуации. Алекс все поставил на свои места. Он убрал ладони с лица и нежно прикоснулся к руке Вероники на его плече.

— Ника, иди домой. Я как-нибудь разберусь со всем… — Он поднял на нее глаза. В его взгляде были боль, усталость, отчаяние и любовь, которую он так неожиданно раскрыл перед ней. — Прости…

… А дома ждал длинный и серьезный разговор с матерью. Она не стала ругать Веронику, повышать на нее голос. Все свои эмоции, которые, должно быть, огромным роем метались в ее душе, она загнала под засов, и теперь старалась беседовать с ней спокойно и выдержанно. И, нужно отдать должное, у нее это неплохо получалось. Она вновь перечислила все недостатки Алекса и обрисовала то светлое будущее, в котором хотела бы видеть Веронику, когда та закончит учебу, устроится на работу, а потом обзаведется семьей, выбрав себе в спутники жизни достойного человека.

— Неужели этот Алекс тебе настолько интересен, что ты от Ивана готова отказаться? — спросила мама, внимательно вглядываясь в лицо Вероники.

— Я не люблю Ивана, и он мне даже не нравится…

— Но ты же встречалась с ним столько времени?

— Я думала, что он мне нравится, старалась наладить отношения, но потом поняла, что все бесполезно…

— А Алексей? Он тебе нравится?.. Ты… его любишь?.. — во взгляде матери чувствовалось напряжение.

Вероника молчала. Даже себе она ни разу не отвечала на этот вопрос. Их отношения были такими непонятными, такими странными, что она боялась своего ответа и предпочитала его прятать даже от себя. А сейчас признание Алекса настолько потрясло ее, что в душе до сих пор царил хаос.

— Знаешь, — сказала вдруг мать, — если бы Алексей заботился о твоем счастье, как он утверждает, то не стал бы признаваться в любви.

Вероника посмотрела на мать долгим взглядом.

— Может быть. Но ты сама его вынудила… И я… кажется, счастлива, что он это сделал…

— Вероника! — мать всплеснула руками, видимо, теряя контроль над своими эмоциями.

— Мам, я очень устала. Ты не обидишься, если я пойду к себе?

И не дожидаясь ответа, Вероника встала из-за стола и отправилась к себе в комнату. Слишком многое произошло за этот долгий день, и она чувствовала, что на сегодня нужно ставить точку, иначе она не выдержит…

… На другой день после всех событий Вероника позвонила Алексу. Она предложила помочь водиться с Соней хотя бы вечером, после учебы, но Алекс мягко отказался, сказав, что баба Тома остается с ней. Пару раз Вероника приходила к нему, но никого не было дома. Сам Алекс не звонил, а на ее звонки отвечал коротко и ссылался на занятость. И после трех таких телефонных бесед Вероника звонить перестала. Ему было сейчас нелегко, Вероника понимала это, но все же…

А спустя две недели Вероника встретила Алекса у подъезда. Было утро пятницы. Не на шутку опаздывая в колледж, она выбежала на улицу, в слабой надежде, что домчится до остановки, и там ее по какой-то счастливой случайности уже будет поджидать автобус. И тут она увидела Алекса, который как раз садился в машину.

— Привет! — он улыбнулся. — Ты в колледж? Давай подвезу.

Вероника удивилась и обрадовалась такой перемене в поведении Алекса. Они сели в машину и вскоре добрались до места ее учебы. Алекс уверенно припарковался возле входа и вдруг произнес:

— Ника, я хотел поговорить с тобой… на счет того, что сказал тогда твоей матери.

У Вероники перехватило дыхание. Сердце забилось неровно и часто, и его тревожные толчки отдавались даже в ушах. Она боялась поднять глаза и посмотреть на Алекса, поэтому уткнулась взглядом в свои нервно переплетенные на коленях пальцы.

— Все, что я сказал тогда, правда… Но именно поэтому нам нужно перестать видеться. Я не тот человек, который должен быть рядом с тобой… Твоя мама права. Даже когда у меня не было дочки, я тебе не подходил, и твои родители были против. А сейчас, когда я не один… Я понимаю, что наши отношения сейчас выглядят больше как дружеские. Но для меня это давно не так. Очень давно… Я и в армию ушел в надежде, что смогу забыть тебя, и с Элиной там стал встречаться, думая, что увлекусь ей, и все пройдет. Но не прошло… Думаю, что для тебя я все же больше друг, чем кто-либо еще… По крайней мере, надеюсь, что это так… — Алекс сделал паузу и посмотрел на Веронику. Но она не могла вымолвить ни слова. Все, что он произнес, обрушилось на нее огромной волной эмоций, приведя душу в смятение.

— И чтобы все это не зашло дальше дружеских отношений, — продолжил Алекс, дыхание которого вдруг стало прерывистым, — предлагаю перестать общаться… Что скажешь?

Вероника не знала, что сказать. Ее переполняла буря эмоций, понять которые и разобраться с которыми она была сейчас не в состоянии. В ее душе переплелись растерянность, негодование, даже злость и в то же время неумолимое желание быть с этим человеком не смотря ни на что.

— Алекс… — она повернулась к нему и посмотрела в глаза. Но тут яростно засигналила подъехавшая только что машина. А в окно забарабанили сокурсницы.

— Вероника, с ума сошла! Знаешь же, что препод всех собак спустит за опоздание! А звонок через три минуты. И пускай твой парень отъезжает, сюда Игорек машину поставит. (Игорек был старшекурсником и любимцем почти всех девушек в колледже).

— Ладно, я поеду, а то, правда, опоздаешь из-за меня…

Вероника кивнула головой, сказала скомканное «пока» и вышла из машины, так и не успев ничего ответить…

… Вероника корила себя за свое смятение, за то, что не смогла объясниться с Алексом. Она не хотела молчать. Не хотела, чтобы так все было. Нужно пойти и рассказать о том, что она чувствует к нему…

… Но вечером позвонил папа. В последнее время он иногда стал звонить Веронике и общаться с ней, хотя бы по телефону. И это Веронику очень радовало. Он предложил ей приехать к ним в гости и познакомиться с его маленькой дочкой, Лизой, которой уже было немногим больше года. И Вероника согласилась. Отец обещал заехать за ней в колледж. Мама восприняла подобное предложение холодновато, но противиться не стала. И на следующий день Вероника отправилась вместе с отцом к нему домой. Со своей новой семьей они жили в загородном коттедже. И дорога туда заняла не сорок минут, как обещал отец, а целый час, потому что на основной трассе производился ремонт. Но, наконец, они доехали, остановившись у высоких металлических ворот. А за воротами оказался каменный двухэтажный дом с крыльцом, окруженный красивым садом. Возле крыльца цвели кусты сирени, а на клумбах вдоль дорожки к дому красовались разноцветные тюльпаны.

— Ой, сколько цветов! — воскликнула Вероника, никогда не остающаяся равнодушной к великолепию живой природы.

— Тебе, правда, нравится?

— Конечно!

— Я сам ими занимаюсь. Оказывается, это так интересно и приятно. У меня еще розарий есть. Только он с другой стороны дома.

Вероника с удивлением посмотрела на отца. Никогда бы не подумала, что ему понравится садоводство. У них ведь даже дачи не было! Мама всегда предпочитала летом отдыхать на море, а дачу называла «лишними хлопотами».

Их встретила симпатичная женщина лет тридцати пяти. Ее звали Людмила, или тетя Люда, и маленькая девочка, которая была удивительно похожа на Веронику: такие же серые папины глаза и тускло рыжие волосы.

— Как же вы похожи! — воскликнула тетя Люда. — Сразу видно, что сестрички!

И Вероника вдруг почувствовала себя здесь очень-очень уютно…

Обратно они выехали поздно. Тетя Люда предлагала остаться ночевать, но мать Вероники взяла с отца обещание, что он обязательно привезет Веронику сегодня. И отец решил не перечить. Первую половину пути они проехали без происшествий. А потом наткнулись на дорожный ремонт, про который отец по своей рассеянности благополучно забыл.

— Ох, немного вернуться придется, а потом поехать в объезд, — вздохнул он.

Становилось темно. Закат алыми всполохами горел справа от дороги. Вероника любовалась последними красками угасающего дня и думала о том, что в жизни иногда бывает нужно принимать решения и совершать поступки, которые кажутся сложными, возможно, в чем-то даже неправильными, особенно со стороны окружающих, но дающие человеку то, к чему он стремится, и делающие его счастливым. И, наверное, далеко не все идут на подобное, боясь риска столкнуться с проблемами и трудностями. Вид с крыши хорош, но нужно сделать шаг, чтобы взлететь и ощутить все это великолепие. А при этом всегда есть опасность, что упадешь… Она не винила больше отца. Ведь каждый человек имеет право на счастье…

… Через некоторое время отец Вероники обнаружил, что свернул не туда. Причем, понял это достаточно поздно, когда дорога целых минут двадцать никак не хотела сливаться с основной трассой. Кроме того, как назло, пошел дождь.

— Придется вернуться и отыскать нужный поворот.

— Может, маме позвонить, предупредить, что задерживаемся.

— Не звони пока. Ты же звонила перед отъездом. Сейчас на трассу выедем, тогда…

Отец не успел договорить. Дорога оказалась слишком скользкой, и машину занесло. Послышался визг колес и скрежет веток о бока машины. На скорости их вынесло на обочину. Раздался звук глухого удара, ремни безопасности больно впились в грудь и плечо. Они остановились…

Вероника быстро пришла в себя. Кажется, она даже не теряла сознания, просто испуг и неожиданность происходящего выбили ее на какой-то миг из реальности. Она огляделась. Отец сидел рядом, и его глаза были закрыты.

— Папа… Папа! — позвала Вероника, но он не реагировал.

Она дотянулась до его руки и нащупала пульс. Отец был жив, но без сознания. Вероника попыталась выбраться, но дверцу заклинило. Видимо, она деформировалась от удара о ствол большого дерева, в который они влетели на полном ходу. Она хотела перелезть на заднее сиденье, но тут обнаружила, что шевелить ногами толком не может, они чем-то прижаты. Нужно было позвонить и вызвать помощь. Вероника нашарила свой телефон у себя под ногами. Он упал туда с крышки бардачка при толчке. Но к ее ужасу он не работал. Экран был вдребезги разбит, и ни на какие манипуляции телефон не реагировал. А сотовый отца остался у него дома. Его отсутствие он обнаружил только в середине пути. Так что связь с миром была полностью утеряна. Вероника понадеялась, что их кто-нибудь заметит с проезжей части, но, как оказалось, она была не особо проезжей. За полчаса, которые Вероника сидела и напряженно думала, что же делать и временами безрезультатно пыталась высвободить ноги, по дороге проехало всего две машины, да и те их не заметили за глухими зарослями кустов, сквозь которые они проскочили, несясь к злополучному дереву. Вероника пыталась помочь отцу, но из-за того, что ноги были зажаты, она не могла толком повернуться к нему. А он по-прежнему не приходил в сознание. От отчаяния слезы навернулись у нее на глазах. Но должен же быть какой-нибудь выход! Спустя час очнулся отец.

— Вероника…

— Пап, ты живой. Я не могу помочь тебе…

— Нога… — прошептал отец. Он сделал попытку пошевелиться, но от этого, видимо, стало еще хуже, и он застонал.

А спустя еще два часа Вероника заметила на дороге за кустами огни еще одной, седьмой по счету за прошедшее время, машины. Она уже приготовилась проводить ее взглядом заплаканных глаз, как вдруг заметила, что та притормаживает. Яркие огни фар замерли на месте. Хлопнула дверца. У Вероники сердце заколотилось, как бешеное. Неужели их спасут?! Кто-то пробирался сквозь кусты, освещая себе дорогу фонариком. Свет ослепил глаза. Вероника на мгновение зажмурилась. Снаружи попытались открыть дверцу, и через несколько мгновений это удалось.

— Ты цела?!

Над Вероникой склонялось взволнованное лицо Алекса.

— Алеша…

Она закивала головой и из ее глаз с новой силой хлынули слезы.

— Ты выбраться можешь, Ника?

— Нет, ноги прижало, — всхлипывая и размазывая соленые ручейки по щекам, произнесла она. — Алёш, папа ранен…

Алекс позвонил в ДПС и вызвал скорую, а затем помог Веронике освободиться и вылезти из машины. Он дал ей свой сотовый.

— Позвони маме. Она волнуется.

И Вероника, набрав номер домашнего, как смогла, успокоила мать.

А Алекс в это время стал оказывать помощь ее отцу, перевязав ему раненую ногу. Через полчаса подъехали машины ДПС, а вслед за ними «скорая помощь». Врачи погрузили отца Вероники на носилки, сказав, что беспокоиться особо не о чем. Сама Вероника ехать отказалась, так как кроме синяков и царапин, к счастью, ничего больше не обнаружилось.

На дороге замерцали фары еще одной машины. Она остановилась и оттуда вышел Иван. Озираясь по сторонам, он подошел к Веронике, стоявшей возле машины «скорой помощи» и завернувшейся в плед, который ей дал Алекс.

— Что случилось? Мне мама твоя позвонила. Сказала, что ты пропала. Я поехал тебя искать. А тут смотрю мигалки, машины стоят.

Вероника в двух словах рассказала о том, что произошло.

Машина «скорой» отъехала, увозя отца Вероники в больницу. Сотрудники ДПС, взяв показания у Вероники и Алекса, тоже сели в машины и отправились в сторону города. Вероника, Алекс и Иван остались втроем. Алекс возился возле разбитой машины. Снова начал моросить совсем было прекратившийся дождь. Светало. Но за серыми промозглыми тучами, затянувшими все небо, восхода видно не было.

— Давай, я тебя домой отвезу, — предложил Иван, взяв Веронику за руку чуть выше локтя.

Подошел Алекс, держа в руках сумку Вероники, которую она оставила на заднем сидении. Они встретились взглядами. И на этот раз Вероника вдруг поняла, что не просто не может отвести глаза, а не хочет этого делать.

— Я поеду с Алексеем, — тихо, но твердо произнесла она.

Глядя на нее, Алекс накинул ремешок ее сумки себе на плечо.

— Я пойду заведу машину, — негромко сказал он и, медленно отведя взгляд, направился в сторону дороги. А Вероника, опустив глаза, начала рассматривать свои вконец промокшие и испачкавшиеся кроссовки.

— Вероника! — в голосе Ивана слышались нетерпение, обида и даже гнев.

— Спасибо, что приехал, но я поеду с ним, — негромко, но также твердо повторила она.

Вероника взглянула на Ивана. Его губы были плотно сжаты.

— Извини… — проговорила она и, повернувшись, направилась вслед за Алексом, который уже ждал ее в машине.

Дорогой они почти не разговаривали. Вероника начала дремать — должно быть, сказывались нервное напряжение и усталость. На душе стало спокойно. И вдруг возникло ощущение, что она сейчас, здесь, рядом с этим человеком — на своем месте, и нигде больше быть не должна и не может…

— Ника…

Вероника почувствовала легкое прикосновение к своей щеке. Не хотелось открывать глаза. Она ждала, что он снова прикоснется к ней. И он прикоснулся. Теплые пальцы нежно скользнули по ее коже.

— Ника, мы приехали.

Она открыла глаза. Было совсем светло. Алекс перегнулся к ней со своего сидения и пристально вглядывался в ее лицо.

Они стали подниматься по лестнице на второй этаж. И на площадке между этажами Вероника вдруг остановилась и повернулась к Алексу. Несколько мгновений они смотрели в глаза друг друга, а потом Вероника произнесла то, что давно чувствовала и, наконец, осознала:

— Алеша, я люблю тебя…

Она ощутила, как начала кружиться голова и ухватилась за Алекса, а он привлек ее к себе, нагнулся и накрыл ее губы своими губами. И Вероника почувствовала, как пульсирует и взрывается каждая частичка ее тела…

… А дома с нетерпением ждала мама. И Веронике было так странно видеть ее с Соней на руках, плачущую от радости и благодарящую Алекса. Мама усадила их пить чай и рассказывала, как стала волноваться, что Вероника с отцом долго не возвращаются, как начала звонить ей, но номер не отвечал, как позвонила на телефон бывшего мужа, но трубку взяла Людмила и сказала, что он оставил сотовый дома. А затем мама рассказала, как обратилась в милицию, но ей сообщили, что аварий в этом направлении зафиксировано не было. Время шло, а они не возвращались. Тогда она позвонила Ивану, но тот ответил, что сейчас ему некогда, и что Вероника с отцом, наверняка, скоро подъедут.

— Я, честно говоря, от Ивана такого не ожидала. Чем можно было быть занятым в час ночи? Мне кажется, он на какой-то вечеринке был. Я, вроде как, музыку слышала, когда с ним разговаривала. Он, конечно, перезвонил потом, и даже поехал на ваши поиски, но ведь уже почти два часа прошло!

А потом мама рассказала, как пришла в полное отчаяние и тут подумала об Алексее. И вот его-то упрашивать было не надо.

— Я так тебе благодарна. Ведь, если бы не ты, Вероника с отцом, возможно, до сих пор оставались бы в машине…

Во время этого эмоционального и яркого рассказа Алекс и Вероника сидели рядом за кухонным столом и иногда переглядывались. Теперь у них была одна общая тайна… Тайна под названием любовь. А еще вера в то, что теперь все будет хорошо, и надежда, что отныне они всегда будут вместе…

Эпилог

— Бабуля, бабуля! Там папа с мамой приехали, — весело и звонко закричала Сонечка и, покинув свой любимый пост у окна, со всех ног бросилась к бабуле Алле на кухню, где та готовила праздничный ужин. А повод был очень значимый: любимая дочка Вероника закончила с отличием колледж!

Раздался звонок в дверь.

— Ну, пойдем маму с папой встречать! — сказала бабуля Алла и подхватила маленькую внучку на руки.

Вероника и Алекс вошли в прихожую.

— Мама, поздаляю! — громко крикнула Соня, немного коверкая пока сложное для ее трех лет слово.

Вероника подхватила девочку на руки и закружилась с ней.

— Теперь, Сонечка, мама у тебя дизайнер-модельер!

— Мама у нас молодец! — улыбаясь, сказал Алекс, и поставил большую коробку с тортом на стол. — А вот папе еще один экзамен сдать осталось. Второй курс более напряженным оказался.

— Ничего, Алёш, сдашь, — подбодрила зятя мама Вероники.

— Это точно. Сейчас, главное, Нике с ВУЗом определиться. Но я думаю, с ее знаниями и оценками проблем не будет.

— Я тоже очень надеюсь!

Зазвонил телефон. Вероника сняла трубку.

— Да, пап, все сдала и диплом получила! Красный! Жаль, что ты занят был и не приехал! Но мы, как-нибудь к вам выберемся, и я с собой диплом захвачу, чтобы похвалиться! Тете Люде и Лизоньке привет передавай!

Вероника положила трубку и вместе с Соней вошла на кухню.

— Тортик! У-у, какой огромный! Давайте его есть! — Сонечка с горящими глазами спрыгнула с рук Вероники и залезла на свой стульчик.

— Может, все-таки, поужинаем сначала и дадим тортику немножко времени похвастаться перед нами своей красотой и аппетитностью? — весело глядя на дочку, предложил Алекс.

— Ну ладно, пускай постоит. Но знает — я его все равно съем!

Все рассмеялись.

Во время ужина мама Вероники спросила, какие у них планы на выходные.

— Мы хотели на могилу Алёшиной мамы съездить, — ответила Вероника и печально опустила глаза.

— Ника, — Алекс накрыл своей ладонью тонкие пальцы Вероники, — Я тебе уже не раз говорил и повторять не устану, что если бы моя мама была жива, она была бы счастлива, что мы вместе.

Мама Вероники вздохнула:

— Да… я тогда была не права, но ведь все мы хотим, как лучше, для своих детей. А где найдем то, что ищем, никогда не знаем…

… После ужина Алекс, Вероника и Соня отправились к себе.

— Спокойной ночи, Алла Васильевна! И спасибо за вкусное угощение!

— Пока, мам! — Вероника чмокнула мать в щеку.

— Бабуля, спокойной ночи!

Алекс взял Соню на руки, и они втроем спустились на первый этаж и вызвали лифт. А когда дверь захлопнулась, и кабина с тихим шумом тронулась вверх, Соня наставительным тоном сказала:

— Ну, целуйтесь уже, целуйтесь! Тут точно никто не увидит. А я не в счет! — и притянула своими ручонками их смеющиеся и немного смущенные лица друг к другу.

… Восьмое марта. Вероника любила этот праздник. Но он для нее был не женским днем, а днем начала весны. Ощущаешь, что это женский день, когда тебя поздравляют мужчины, а Веронику мужчины не поздравляли. Ну, разве что, папа. Но папа — это, прежде всего, папа. А еще одноклассники перед праздничными выходными во время классного часа. Но это было коллективное поздравление: от всех мальчиков всем девочкам. Так что Вероника как-то очень с трудом относила его к себе. Но как день весны этот праздник ее вполне устраивал. Тем более что весну она любила и с нетерпением ждала. Папа вчера купил им с мамой торт и коробку шоколадных конфет. И сейчас они вместе с мамой готовили вкусный обед.

Раздался звонок.

— Кто бы это мог быть? Может, к тебе, Вероника?

Вероника подбежала к двери и, не посмотрев в глазок (все равно все дома), открыла. Но там никого не оказалось. Она в недоумении оглядела пустой коридор и вдруг заметила возле своих ног небольшую, размером с обувную, подарочную коробку. А на ней сверху синим маркером было написано: «Нике от А.» Вероника растерялась. Алекс сделал ей подарок?! Но почему?! А может, это не Алекс? Но кроме него ее так никто больше не называл. Может, это розыгрыш? Но взрослый серьезный Алекс и розыгрыш никак не сочетались. Растерянность Вероники, возможно, длилась бы и дальше, если бы коробка не издала жалобный писк. Вероника тут же наклонилась над начавшим шуршать подарком. Завязок на коробке не было, зато были дырочки по бокам. Она аккуратно открыла крышку. Внутри сидел очаровательный пушистый дымчатый котенок с большущими круглыми глазками. Он пискнул и посмотрел на Веронику. И она, совершенно очарованная, взяла котенка на руки.

— Алекс… — нерешительно позвала Вероника.

Она надеялась, что Алекс где-то рядом, но он не появился. Зато, нагнувшись, чтобы поднять коробку, она заметила внутри нее записку, на которую сначала не обратила внимания.

«Привет, Ника! С праздником!

Это мальчик. Придумай ему имя сама. Надеюсь, родители не будут против, когда увидят его».

Вероника вернулась в квартиру и закрыла дверь. Мама вышла в прихожую.

— Вероника, кто там был?.. Боже мой! Что это такое?!

Вероника решила не говорить, кто оставил котенка, чувствуя, что мама вовсе не обрадуется ее общению с Алексом.

— Мам, это котенок. Он в коробке был. Можно я оставлю его у нас? — Вероника спрашивала, но уже по маминому выражению лица понимала, что сейчас услышит в ответ. Мама скорчила брезгливую гримасу.

— Вероника, ты же знаешь, что никаких животных мы не держим. Это просто исключено! Вот ведь люди, кому-то не нужно, так они другим подкидывают, проблемы создавая.

Вероника понадеялась, что отец спасет положение, и ей все же позволят оставить дымчатого малыша. Но этого не произошло. Мама оказалась категорически непреклонной. Единственно, чего Веронике удалось добиться, так это того, чтобы котенок побыл у них хотя бы во время обеда. А потом она обещала его куда-нибудь пристроить.

А ближе к вечеру Вероника, одевшись, будто собралась идти на улицу, отправилась вместе с котенком к Алексу на девятый этаж. И по мере того, как лифт поднимался, ее решимость позвонить к нему в дверь, которой и так-то было едва-едва, неумолимо таяла. А может, Наташке предложить? Она тоже о котенке мечтала. Только что потом она скажет Алексу? Но вот двери лифта разъехались в стороны. И Вероника, не чуя под собой ног, вышла на площадку, на которой они были вместе с Алексом совсем недавно. Вероника не знала номера квартиры, но вспомнив о том, что его окна выходят только на одну сторону дома (он об этом сам говорил, когда они были на крыше), она сообразила, что, скорее всего, такая квартира на этаже одна, и подошла к предполагаемой двери. Черная кнопочка звонка звала нажать на нее, но Вероника никак не решалась и надавила на нее только тогда, когда лифт вдруг с шумом раскрылся и изрыгнул на площадку соседку из другой квартиры. Это была грузная, шумная, очень любопытная баба Тома, которая, почти каждый день, сидя на скамейке у подъезда, как на посту, независимо от погоды (ну, за исключением, разве что, проливного дождя и тридцатипятиградусного мороза), зорко наблюдала за всеми жильцами, сверля их своим пронзительным взглядом из-под тяжелых век, а потом доносила своим подружкам полную сводку собранной информации, а также свои домыслы, догадки и неимоверно смелые предположения по поводу увиденного во дворе. Вероника выдавила что-то вроде «здрасьте» и вжала голову в плечи, надеясь, что соседка ее не узнает. Несколько мгновений дверь никто не открывал, а за спиной было по-нехорошему тихо, и Вероника физически ощущала, как баба Тома буравит ее своим взглядом. Может, стоит быстро улизнуть прямо по лестнице, чтобы не привлекать внимания этой женщины? Но вдруг замок щелкнул. На пороге стоял Алекс.

— Ника?!.. — он бросил взгляд через ее плечо и тут же тихо добавил:

— Входи скорей.

Веронику долго уговаривать не пришлось. В надежде скрыться от назойливого любопытства соседки, она юркнула в открытую дверь. Алекс захлопнул ее и посмотрел в глазок.

— Карга старая, вечно ей до всего дело есть, — прошептал он. — Так ведь и не уходит.

Он повернулся к Веронике и улыбнулся, взглянув на прижавшегося к ней котенка.

— Что, родители не разрешили?

— Нет… — печально покачала головой Вероника. — Мою маму порой невозможно бывает уговорить, и это, как раз, такой случай. Папа бы, наверное, согласился, а мама нет…

— Жаль, я надеялся тебя порадовать, а получилось наоборот. Извини…

— Нет, что ты, спасибо! Я обрадовалась. Он хотя бы сегодня у меня побыл. Только я не знаю, куда его теперь. Может, кошке отнести. Ты ведь его у Василисы взял?

— Да, это ее котенок. А знаешь, давай я его у себя оставлю. Если захочешь, всегда сможешь его навестить.

Вероника кивнула. Получается, что Алекс пригласил ее заходить в гости. Это было неожиданно, но отчего-то приятно. Значит, она не совсем чужой человек для него. Она протянула ему маленького котенка, который пригрелся у нее на руках и уже начал слегка задремывать. Алекс взял котенка, а Вероника повернулась к двери.

— Слушай, с подарком у меня не вышло, но давай, хотя бы чай попьем. Мамы дома нет. Она у подруги. А у меня пирог к чаю, яблочный.

Вероника замотала головой. Она чувствовала, что очень хочет остаться, но ей было неловко.

— Между прочим, сам пек! — в глазах Алекса снова блеснули веселые огоньки.

— Сам?! — изумилась Вероника.

— Ну да! Может, останешься?

Вероника опустила глаза и, чувствуя, как щеки заливаются краской, неуверенно кивнула.

— Ладно…

Алекс пристроил зевающего сонного котенка на пуфик рядом с дверью, а сам помог Веронике раздеться и пригласил на кухню. Алекс суетился возле плиты, ставя чайник, а Вероника осматривалась. Кухня была по размеру такая же, как у них, только обстановка в ней была значительно проще и беднее. Но было очень чисто и уютно. Снова возникло это странное чувство нереальности происходящего. У Вероники не получалось до конца осознать себя здесь и сейчас. Еще утром она планировала провести весь день дома с родителями, и вдруг, по стечению неожиданных обстоятельств она сидит у Алекса на кухне, и они собираются вместе пить чай…

Алекс выставил на стол печенье, вазочку с конфетами и поставил чашки.

— Давай я помогу! — спохватилась Вероника.

— Тебе сегодня нельзя.

— Почему?..

— Как почему! Восьмое марта же!

Вероника улыбнулась, вдруг в первый раз ощутив, что это не только праздник весны, но и праздник женщин, и она — тоже женщина. Алекс выставил на стол большой круглый пирог, аккуратно запакованный в целлофан и явно не домашнего производства. Вероника перевела недоумевающий взгляд с пирога на Алекса.

— Ты его точно сам пек?

Глаза у Алекса задорно смеялись.

— Каюсь, наврал. Но ты бы тогда не осталась.

Вероника подумала, что, пожалуй, правда — эта безобидная ложь ее остановила.

— Но, честное слово, я сам ходил за ним в магазин сегодня утром! — Алекс широко улыбнулся и снял с пирога прозрачную упаковку. Аппетитно запахло сдобным печеным тестом.

— Ну что ж, приступим к чаепитию!

И они принялись пить чай. Вероника обнаружила, что общаться с Алексом очень легко. Он сумел быстро разговорить ее. Смущение и неуверенность отошли на второй план, и она ощутила себя комфортно в обществе этого красивого и, как оказалось, неглупого и с отличным чувством юмора парня. Выяснилось, что Алекс играет на гитаре, и Вероника попросила его что-нибудь сыграть. Алекс быстро прибрал посуду, снова не позволив Веронике ему помогать, и они перешли к нему в комнату. Квартира была двухкомнатная. И, как выразился Алекс, у него было свое «персональное пространство обитания». Вероника ощутила некоторое волнение, когда входила туда, но радушие Алекса снова помогло ей расслабиться. В комнате было много книг — это первое, на что она обратила внимание.

— Ты любишь читать?

— Да. Эти книги от бабушки остались. Она библиотекарем работала. Сама всегда много читала. И старалась, дома библиотеку хорошей сделать. И я как-то так пристрастился к чтению. Жаль только, что я своей бабушки почти не помню. Ее не стало, когда мне три с половиной года было…

Алекс снял со стены гитару и, предложив Веронике сесть на кровать, сам устроился напротив нее на стуле возле письменного стола. В задумчивости поперебирав аккорды, он начал играть, а потом запел. У него хорошо получалось. Вероника сама всегда мечтала научиться играть на гитаре. Но времени просто на все не хватало. А делать это за счет учебы ей бы никто не позволил, да и сама бы она не решилась. Котенок теплым маленьким клубочком свернулся у нее на коленях. И она чувствовала ладошкой, как подрагивает его спинка от умиротворенного мурлыканья.

— Подпевай! — предложил Алекс.

И несколько песен они исполнили вместе. Вероника будто попала в совсем другой мир. Она забыла обо всем на свете. Музыка звала куда-то, негромкий приятный голос Алекса успокаивал, а мягкий нежный взгляд его глаз, которые он то и дело поднимал на нее, заставлял почувствовать свою значимость для этого человека, которая оказалась такой неожиданной, но отчего-то очень-очень важной. Должно быть, во всем была виновата гитара, настрой песен и тембр голоса сидящего напротив красивого парня, но Веронике не хотелось расставаться со своими ощущениями, она бы вечно пребывала в этой, вдруг возникшей атмосфере душевного покоя и надежды на что-то прекрасное и волшебное…

Но неожиданно зазвонил телефон, разбив вдребезги уютное состояние замкнутости, отрешенности от всего вокруг. Вероника вздрогнула, Алекс прервал аккорд на середине. Звонил телефон в ее сумке.

— Это, наверное, мама…

Вероника достала сотовый.

— Да, мам… Со мной все в порядке, не беспокойся… Да, котенка я устроила… Я … Я у Наташи…

Вероника отключила телефон и смущенно взглянула на Алекса. Ей было неловко перед ним, что наврала про Наташу. Получалось, что она скрывает от родителей, где она, будто есть что-то плохое в том, что она у Алекса. Но признаваться матери Вероника не хотела, потому что предвидела, то начнутся охи и ахи и выяснения, что она там забыла. Ведь для мамы Алекс был «неблагополучной молодежью». Но когда она встретилась с ним глазами, то ей показалось, что он все понял, но говорить ничего не стал, просто спросил:

— Побудешь еще, а то мы имя котенку не выбрали?

И все снова встало на свои места. Атмосфера уюта, вдруг полностью утраченная, вновь вернулась, и они опять оказались вдвоем в своем маленьком волшебном мирке.

— А что, если назвать Твиксом?

Алекс удивленно посмотрел на Веронику.

— Твиксом?..

— Ну, я подумала, твоего кота звали Сникерсом, а почему бы этого не назвать Твиксом…

Алекс задумчиво взглянул на котенка и улыбнулся.

— А почему бы и нет. Пусть будет Твиксом.

Он поднялся с стула и, подойдя к Веронике, присел на пол рядом с ней. Алекс аккуратно погладил спящего котенка по голове и спинке, слегка задев при этом пальцы Вероники, придерживающие малыша. Она почувствовала, как вспыхнули щеки, а по телу прокатилась непонятная будоражащая волна. На короткое мгновение Алекс заглянул ей в глаза, отчего стало перехватывать дыхание. Он был совсем близко, у ее ног, и смотрел на нее. Ничего подобного Вероника никогда не испытывала, даже с Иваном, который ей нравился и которого она ревновала к Марине. У нее мелькнуло в голове, что если Алекс вдруг захочет поцеловать ее, она даже пошевелиться не сможет. Его близость полностью лишила ее воли. Это было пугающе, странно и одновременно необъяснимо приятно. Но Алекс поднялся и снова сел в кресло, взяв в руки гитару.

— Хочешь, я тебе песню сыграю, которую сам написал? Ее никто не слышал. Ты будешь первой.

Вероника кивнула, ощущая, что говорить пока не в состоянии, и вся превратилась в слух, пораженная тем, что Алекс сам пишет песни. А он заиграл печальную мелодию и запел о большом городе, лабиринте улиц и о маленьком человеке в нем, о его одиночестве, о тоске и боли… Его голос стих, растаяли последние звуки музыки.

— Почему такая грустная?.. — Вероника, не отрываясь, глядела на лицо Алекса. Он поднял на нее глаза и чуть заметно улыбнулся.

— Просто настроение такое было, когда писал. О грустном отчего-то пишется легче, чем о веселом. — Он снова опустил глаза. А Веронике неимоверно захотелось подойти к нему и обнять, прижать его голову к своей груди, провести ладонью по его темным непослушным волосам.

— Хочешь, я тебе нашу библиотеку покажу? Может, почитать что-нибудь возьмешь.

Дымка печали развеялась, но Вероника почувствовала, что осталась тоненькая ниточка, связавшая их души во время этой песни, которую никто до нее не слышал, и, спев которую, Алекс открыл Веронике часть себя…

… Придя домой, Вероника сообщила, что пристроила котенка Наташкиному знакомому, которого мама не знает, и никаких вопросов больше не возникло. А на следующее утро, когда Вероника вышла из квартиры, чтобы идти в школу, она обнаружила на стене между вторым и третьим этажами нарисованный краской из баллончиков букет фиолетовых ирисов. Яркое пятно рисунка на кремовой скучной, местами облупившейся стене, сразу же привлекло ее внимание. Как завороженная, она поднялась по ступенькам и встала напротив цветов. Букет был восхитительным, словно настоящим. И на какое-то мгновение Веронике показалось, что она даже чувствует тонкий аромат, источаемый этими волшебными цветами. Она очень любила ирисы. И вчера, когда они обсуждали с Алексом какую-то книгу, она упомянула об этом… Неужели это он? Алекс? Вероника понятия не имела, рисует он или нет. Это было граффити. Может, он увлекается граффити? Сердце колотилось, как сумасшедшее. Она поискала какие-нибудь надписи, указывающие на Алекса, или на то, что букет посвящается ей. Ничего не было. Но она была уверена, что это Алекс, и что цветы для нее. Весь день она думала о фиолетовых ирисах на стене, вспоминала вечер, проведенный вместе с Алексом, мечтала о том, что может произойти дальше. А вдруг он пригласит ее на свидание? От этой мысли все замирало внутри, а голова начинала слегка кружиться. Наташка быстро заметила, что Вероника сама не своя. Но как не старалась, причину данного явления выпытать у Вероники не смогла. Вероника сама не понимала до конца почему, но рассказывать об Алексе ничего не хотела, даже Наташке. Это было очень личное, очень важное и очень дорогое. И касающееся только ее и … его.

… Но прошла неделя, прошла другая, и ничего не происходило. Вероника ни разу не видела Алекса за все это время. Может, нужно было заглянуть к нему и поблагодарить за рисунок. Но Веронике было как-то неловко. А вдруг это все-таки не он нарисовал? Правда, он, вроде как, приглашал ее заходить навещать котенка. Но она стеснялась. И даже не просто стеснялась, а немного боялась, толком не понимая чего. А спустя две недели Вероника шла по школьному коридору во время перемены и натолкнулась на группу старшеклассников, среди которых стоял Алекс. И, хотя, она знала, что может увидеть его в школе, и, мало того, постоянно искала его глазами в многолюдных коридорах, она неожиданно для себя сильно разволновалась и растерялась. Она шла мимо, безумно стараясь не показать того, что творилось у нее в душе, но при этом не могла оторвать от него взгляд. Алекс заметил ее и снова лишь слегка взмахнул рукой, улыбнувшись своей едва заметной, ютящейся в уголках губ, улыбкой. Но взгляд его зеленых глаз был теплым и задержался на Веронике чуть дольше обычного. Однако, возможно, ей это всего лишь показалось. Чего не померещится, когда голова забита всякими романтическими фантазиями и мечтами! Эта короткая встреча выбила ее из колеи на весь день. Она ругала себя за то, что настроила воздушных замков совершенно на пустом месте, и злилась на Алекса, который мог бы подойти и узнать, как у нее дела. Хотя, с какой радости ему это делать?! Он же поздоровался, а не проигнорировал ее. Так что все в полном порядке. А рассчитывать на большее опрометчиво, да и просто глупо.

А потом наступили каникулы, в которые Вероника ни разу не видела Алекса. Компания, где его можно было встретить, по-прежнему собиралась в подъезде или на улице, но его в ней не было. Возможно, он куда-то уехал. Потом полетела последняя четверть уходящего восьмого класса. Усиленная учеба, контрольные работы, подготовка к экзаменам. Вероника видела его три раза: два раза в школе и один на улице. Но все время он был не один, а с кем-нибудь из ребят. Все тот же взгляд зеленых глаз, мягкий, теплый, и вправду немного задерживающийся на ней (видно, все же не показалось), та же полуулыбка и взмах руки или легкий кивок головы. И больше ничего. Да и кто она для него, чтобы претендовать на что-то еще? Маленькая девочка, наивная восьмиклассница, соседка со второго этажа, которой он однажды помог открыть дверь. Ему, должно быть, котенок Твикс (если, конечно, его все еще так зовут) гораздо интереснее и ближе, чем она. Да и вообще, у него, возможно, девушка есть. Даже не возможно, а, скорее всего. При его то внешности. Убеждая себя таким образом, Веронике все же удалось вытеснить мысли об Алексе если и не совсем из головы, то, хотя бы на второй план. Думать о парне во время сдачи переводных экзаменов не самое лучшее подспорье в получении приличных итоговых оценок, тем более, что по мнению мамы, результаты обязаны были принимать форму пятерок, никак не меньше.

Но, как известно, все проходит. Прошли и экзамены. А директор школы вдруг расщедрился и решил устроить дискотеку для старших классов в конце мая. Те, у кого экзамены уже закончились, отмечали конец учебного года, а для тех, кому еще предстояла сдача, это был маленький перерыв, возможность перевести дух. Для восьмых же классов во всем этом самое замечательное было то, что им, вообще, разрешили прийти. В новогодней дискотеке им категорически было отказано, как еще не достигшим достаточного возраста.

Вероника и Наташка критически изучали гардероб. Наташка притащила с собой кучу шмоток, которые они могли бы надеть на долгожданное мероприятие. Вероника вытащила свои. Был выходной. Мама Вероники настороженно и с явной ноткой неодобрения поглядывала на их занятие. Накануне она даже попыталась отговорить Веронику идти на дискотеку, выразив свои опасения по поводу хулиганства и возможности появления там пьяных. Но отец посмеялся над ее доводами и поддержал желание Вероники. Так что теперь она пребывала в предвкушении новых впечатлений.

После многократных примерок, неустанного верчения перед зеркалом и бурного обсуждения каждого придуманного наряда, выбор все-таки был сделан. Наташка решила надеть узкую короткую (по мнению Вероники, даже чересчур, но кто бы прислушивался!) юбку и яркую блузку, которую Вероника сшила себе на лето. Она была просторная и подошла Наташке. А Вероника, наоборот, подобрала себе облегающий верх (благо грудь за эти полгода, хоть и небольшая, но все же появилась) — серебристую серую блузку с рукавом до локтя и красивым вырезом на шее и черную с серебряным шитьем пышную юбку собственного производства.

— Ох, и везет же тебе, что ты шить умеешь! — завистливо вздохнула Наташка. — Такую красоту если и купишь в магазине, то только за хорошие деньги. Сюда еще туфли на высоких каблуках и все — полный отпад.

— Нет уж! Больше я высокие каблуки не надену, да еще, к тому же, на дискотеку. Я в них танцевать даже не смогу! С меня прошлого раза хватило. Хорошо, что ни ноги, ни шею себе не переломала.

Наташка с сожалением покачала головой.

— Ладно, твое дело. Но краситься-то ты собираешься?

— Да, но не броско.

— Говорят, там свет отключают, только подсветка остается. Так что тебя будет не разглядеть.

— Ну и пусть. Не люблю из макияжа устраивать боевую раскраску индейского племени. А кому надо и так увидят! — пылко воскликнула Вероника.

Наташка посмотрела на нее озабоченно и, как показалось Веронике, даже немного с сочувствием.

— Я тебя так никогда не пристрою…

Веронике стало обидно. Наташка с марта дружила с мальчиком из параллельного класса. Они ходили на свидания, в кино, в кафе. Да еще Серый, их одноклассник, не оставлял робких, но планомерных попыток добиться ее расположения. А к Веронике даже не было намека на интерес со стороны мужского пола. Она с досадой вспомнила Ивана, так и продолжавшего встречаться с Мариной, и с какой-то болезненной горечью Алекса, с которым у нее, собственно, вообще ничего не было, если не брать в расчет ее наивные фантазии.

— Я тебе не лошадь, чтобы меня пристраивать! — Вероника надула губы, что делала крайне редко, будучи по натуре необидчивой и весьма терпимой. Это заставило Наташку пойти на попятную.

— Да ладно, я уж так сказала. Ты красавица, а все парни — слепые идиоты и козлы. Правильно?

Зная мужскую натуру пока не слишком хорошо, Вероника неуверенно кивнула головой, но на душе полегчало.

… Непривычно громко звучала музыка. Даже лучше бы, пожалуй, сюда подошло слово «гремела», однако, с этим Вероника уже несколько смирилась. Дискотека была в самом разгаре. Народа было много, все-таки все старшие классы, да плюс еще восьмые. Благо спортивный зал не страдал от недостатка площади. На улице, хоть и был вечер, было светло (май месяц как-никак), но окна чем-то завесили, и потому вокруг царил полумрак, освещаемый разноцветными пульсирующими фонарями. При ярком свете молодежь так самозабвенно танцевать не станет. А тут все чувствовали себя в своей тарелке, и это особенно было заметно по тому, что протолкаться к противоположной стороне зала было задачей, требующей определенного упорства, ловкости и физических усилий. Но Вероника все-таки пробралась на другую сторону. Она искала Наташку, которая отправилась танцевать со своим парнем Вадиком медляк, и куда-то испарилась. Отчаявшись найти подругу, Вероника пробежалась взглядом по оживленной двигающейся в ритме заводной русской попсы толпе в надежде обнаружить хотя бы своих одноклассников, но никого не было видно. Ей надоело, что ее без конца толкают, и она пристроилась к соседней танцующей группке. Кажется, это был девятый, хотя, может, и десятый класс. Неожиданно в круг танцующих влился Иван и, конечно же, не один, а со своей Мариной. Он был так увлечен, что, видимо, даже не заметил Вероники. Танцевать совсем расхотелось, настроение, и так не особо праздничное (чему радоваться-то, когда за три медленных танца ее ни разу никто не пригласил), совсем испортилось. Она перестала попадать движениями в такт музыки и начала ощущать, как ее со всех сторон задевают локтями танцующие. Она уже хотела выбраться из круга и найти где-нибудь спасительную стенку, чтобы прижаться к ней, слиться, сделаться еще незаметнее, хотя, возможно, незаметнее уже просто некуда, как вдруг вновь заиграла медленная мелодия. Вероника видела, как Иван притянул Марину к себе, а та буквально обвилась вокруг него, сплетя свои длинные красивые, украшенные яркими браслетами руки у него на шее. Вероника встала, как вкопанная. Она даже не могла бы с уверенностью сказать, что ревнует к Ивану. Просто ей было очень обидно. Почему не она, почему эта Маринка. Чем она лучше Вероники? И почему ее, Веронику, вообще, никто не замечает? Вокруг образовалось множество обнимающихся пар, а она стояла одна. Может, она невидимая, прозрачная. Может, она — пустое место?

— Потанцуешь со мной?

До Вероники даже не дошло, что обращаются к ней.

— Ника…

Внутри все сжалось, дыхание перехватило, она вскинула глаза. Справа от нее стоял Алекс. Высокий, стройный, с откинутой назад непослушной шевелюрой, в рубашке с расстегнутым верхом. Она искала его весь вечер, но его не было. Она бы обязательно увидела его, обязательно, но он появился только сейчас. Вдруг появился…

— Потанцуем?..

Она не отвечала и не отрывала свой взгляд от его лица. Вероника переключилась от состояния полной безысходности и потерянности в состояние магической зачарованности. Алекс аккуратно взял ее за руку и чуть обнял за талию, слегка притянув к себе… И когда мозг все же начал осознавать происходящее, она не без смущения обнаружила, что закинула руки Алексу на шею, а сама льнет щекой к его груди. Макушкой она не доставала ему даже до плеча и тут немножко пожалела об отсутствии шпилек на туфлях — уж слишком маленькая она была для него. Алекс же прижимал ее к себе. Одной рукой он крепко и нежно обхватил ее талию, а второй придерживал ее за спину, отчего ей казалось, что она тонет в его объятиях. Он отгородил ее ото всего мира вокруг. Не было никого и ничего — только он и она в звуках нежной грустной мелодии и еще его горячее дыхание в ее волосах. Вероника подняла голову. Алекс склонился над ней. Его губы скользнули с ее волос и слегка коснулись ее лба, обдав влажным теплом. Вероника почувствовала, как слабость охватывает ее, но Алекс прижал ее к себе еще плотнее. А музыка продолжала опутывать их своими волшебными кольцами, чаруя и завораживая. И казалось, что не существует больше никакой другой реальности — только они двое. Весь мир исчез, растворился где-то в безликости небытия, а они остались здесь и сейчас и будут существовать вечно…

Музыка затихла. А их будто связывало что-то, что не давало разъединить объятия. Вероника сбивчиво дышала и чувствовала, как тяжело дышит Алекс. Уже зазвучала другая мелодия, забился динамичный пульс нового ритма, нового настроения, все вокруг подлаживались под него, мир вновь появился и ожил, давая о себе знать, но они не хотели терять того, что было только что. Они стояли вдвоем, окутанные, будто коконом, своими эмоциями и переживаниями. Алекс не убирал рук, не разжимал объятий, а Вероника не хотела, чтобы он сделал это. Но кто-то толкнул ее локтем, а кто-то рядом воскликнул:

— Эй, сладкая парочка, медляк уже закончился!

Вероника первая чуть отстранилась от Алекса. И тогда он осторожно, словно оберегая, как хрупкую драгоценную вещь, выпустил ее из своих объятий и посмотрел ей в глаза.

— Спасибо за танец, Ника…

Его взгляд был долгим и нежным. А потом он повернулся и ушел, а Вероника осталась стоять в толпе танцующих, пытаясь осознать, что сейчас произошло…

… Но что бы не произошло на дискотеке, Алекс снова пропал. Нет, он не пропал совсем. Вероника даже видела его несколько раз. Он также жил в их доме, также появлялся в компании своих сомнительных курящих, пьющих и галдящих в подъезде друзей. Но для нее у него в запасе вновь были лишь взмах руки, легкий кивок и едва заметная полуулыбка. И больше ничего… И сейчас Вероника словно раздваивалась. С трепетом в душе и жгучим жаром на щеках она вспоминала их танец, его объятия и этот случайный поцелуй в лоб. И в то же время она думала о том, что лучше бы ничего этого не было. Так было бы на много спокойнее. Последние несколько недель до дискотеки она стала думать об Алексе гораздо меньше. Ну, может быть, и не гораздо меньше, но уже не со сбивающимся стуком сердца, которое готово выскочить из груди. А теперь эта пытка повторялась снова.

Вероника пыталась списать слабое внимание к себе на то, что Алекс сейчас сдавал экзамены. Но такое оправдание было малодейственным. На друзей-то он время находил!

Был ужин. Вся семья собралась за столом. Вероника сидела и ковыряла картофельное пюре ложкой, пребывая в своих далеких от семейной трапезы мыслях. Отец как всегда уткнулся в планшет, а мама что-то рассказывала о своей работе. И было непонятно, кто-нибудь, вообще, слушает ее или нет. Но маму, видимо, такая публика вполне устраивала, и она продолжала свою эмоциональную, льющуюся живым неослабевающим потоком речь.

— Господи, да что же это!? — вдруг громко воскликнула она, сбив свой экспрессивный, но достаточно ровный темп. Вероника и папа подняли на нее глаза.

— Слышите, гвалт в подъезде? Кажется, драка… Этого еще не хватало.

Вероника прислушалась. В подъезде, и правда, было как-то необычно шумно. Слышались громкие возгласы, и звуки какой-то возни. Загудели металлические перила, послышался глухой стук. Мама бросилась к двери. Вероника метнулась следом за ней, но тут же была остановлена маминым вскриком:

— Нечего тебе там делать! Даже не вздумай выходить!

Мама открыла дверь и выбежала из квартиры. Отец прошагал в прихожую и остановился рядом с Вероникой, но выходить не стал. Он не был любителем вмешиваться куда-либо, и поэтому инициативу в подобных активистских делах в свои руки всегда брала мама. В подъезде послышался ее звучный голос:

— А ну, прекратите немедленно! Мало того, что галдят здесь чуть не каждый вечер, так еще и драться принялись! Я вот сейчас милицию вызову, чтоб вас всех разогнали!

Мама добавила к своему монологу еще несколько громких возгласов и веских угроз и за дверями поутихло. Было слышно, как молодежь расходится. Мама вернулась в квартиру.

— Это же надо, двое сцепились, а остальные улюлюкают стоят. Нет, чтоб разнять! А дрался-то, знаете кто? Михаил из противоположного дома (мать никогда им не занималась) и Алексей с девятого этажа. Что тут удивляться, когда отец пьяница, дебошир и хулиган! Вот такого же и вырастили! Лучше бы не рожали совсем!

У Вероники на душе отчего-то сделалось совсем противно. И ее неприятная раздвоенность еще больше усилилась. Ей было обидно за Алекса, о котором мама так нелестно и несправедливо отозвалась, и в то же время в душу заползло сомнение: должно быть, он, в самом деле, не так хорош, каким пытается предстать перед ней. А тут еще маленький чертенок пропищал на ухо: «А пытается ли? Ему до тебя и дела нет! Вон на друзей своих и драки время находит, а на тебя ни минутки. Так, поразвлекался и забыл!».

Вероника громко втянула носом воздух. Мама внимательно посмотрела на нее.

— Доченька, что с тобой? Ты что, плачешь?

— Нет! — спохватилась Вероника, вдруг почувствовав, как глаза наполняются слезами.

— Вероника, что случилось? — мама была не на шутку обеспокоена.

— Все в порядке, правда…

Она кое-как совладала со своими эмоциями и даже доела картофельное пюре, чтобы показать, что с ней, в самом деле, все в полном порядке. Но мама есть мама. Весь ужин, а потом и остаток вечера она украдкой продолжала бросать на Веронику тревожные озабоченные взгляды…

— Вероничка, ну пожалуйста, ну поедем! Чего ты тут одна киснуть будешь? А там весело, взрослых никого, так что оторвемся по полной. Представь: дача, свежий воздух, музыка, даже озеро недалеко есть. Сказка просто! Да и парней хоть отбавляй будет. Глядишь, познакомишься с кем-нибудь! — Наташка лукаво улыбнулась.

— Ой, Наташ, прекрати!

— А вот и не прекращу! Что, ряды старых дев пополнить планируешь?

— Причем тут старые девы? Мне еще пятнадцать только! — возмутилась Вероника.

— Пятнадцать с половиной! — многозначительно поправила ее Наташка. — А с твоей нулевой активностью в общении с противоположным полом ты так и до двадцати пяти с половиной досидишь, а потом и до тридцати пяти с половиной… — Наташа начала эффектно загибать пальцы.

— Ну все, Наташка, перестань! — И Вероника, смеясь, запустила в нее диванной подушкой.

— Неужели не убедила? — изумленно произнесла Наташа, отбившись от диванной принадлежности

— Убедила. Только ко всему этому еще мою маму надо убедить. И учти, если я с тобой поеду, то не из-за парней, а только чтобы дома «не киснуть», как ты выразилась.

— Ой, да пожалуйста! А там, на месте разберемся!

— Ах, на месте, значит! — Вероника схватила другую подушку, но Наташка быстро подняла с пола первую, и две подушки полетели навстречу друг другу под веселый смех и визг девочек.

… Мама долго не соглашалась отпустить Веронику на дачу с ночевкой к Наташкиным знакомым, куда собирались поехать некоторые из их одноклассников и еще много всякого народа. Причем, кто именно, Вероника даже и не знала. Папа сначала отнесся к затее с небольшим сомнением, но потом вдруг вспомнил, как они сами в старшем классе ездили на подобную вечеринку. И немного попредававшись юношеским воспоминаниям, все же поддержал Веронику. А тут еще Наташка, забежавшая позвать подругу на улицу, подключилась. В общем, сопротивление было сломлено. И Вероника стала готовиться к поездке, которая намечалась на ближайшие выходные.

Стояла середина июля, было жарко, поэтому из теплых вещей Вероника взяла лишь тонкую летнюю ветровку. На себя она надела светлые брюки и футболку с ярким рисунком, на ноги натянула легкие кроссовки, а волосы собрала сзади в хвост. Получилось просто, но достаточно симпатично, и даже стильно. Вероника попрощалась с родителями и выбежала к подъезду. На дачу их должен был отвезти Наташкин отец. Его машина уже стояла у входа. Вероника помахала подруге, которая отчего-то села на переднее сидение, хотя Вероника думала, что они поедут вместе сзади. Она распахнула дверцу, собираясь поздороваться с Наташкиным отцом и тут увидела, что поедет сзади не одна. С противоположной стороны сидел Иван. От неожиданности Вероника ударилась плечом о дверцу машины и охнула от боли.

— Привет! — сказал Иван. — Не сильно ушиблась? — Его светлые короткие волосы, несколько выгоревшие на солнце, были слегка всклокочены, видимо, не без помощи геля, и топорщились на голове в привлекательном беспорядке. На нем были светлые джинсы и насыщенного бирюзового цвета тонкая рубашка с коротким рукавом и расстегнутым верхом, обнажающая загорелые руки, шею и верхнюю часть груди. Вероника нервно сглотнула.

— Привет… — с трудом проговорила она. — Не знала, что ты тоже едешь…

Вероника, поприветствовав Наташкиного отца, устроилась рядом с Иваном и пристегнула ремень. В зеркале над водительским сиденьем она поймала смеющийся взгляд Наташки и в ответ метнула испепеляющий свой.

— А ты разве не с Мариной? — этот вопрос выдавился с некоторым трудом, но нужно было расставить точки над «и», внеся ясность в неожиданно образовавшуюся не без инициативы Наташки ситуацию.

— Мы с ней расстались в начале лета. — С ноткой безразличия произнес Иван.

— А… — протянула Вероника. Очень хотелось узнать, из-за чего, но ей показалось, что спрашивать об этом будет не совсем тактично.

— Характерами не сошлись… — весьма сумбурно и изъезжено вдруг ответил на ее незаданный вопрос Иван.

— Понятно, — пробормотала Вероника.

Машина тронулась, а она углубилась в свои ощущения, пытаясь разобраться, что сейчас чувствует к сидящему рядом с ней парню. И чувства оказались весьма противоречивыми. Там было и раздражение вперемежку с обидой, и издевательское ликование над такими вот Маринками, которые ходят в прекоротких юбках и вешаются на шею чужим парням. Правда, Иван тогда ее парнем не был, но все равно. Да и кто кого бросил, тоже оставалось неясным: может, это не Иван ее, а она Ивана. Тогда победоносно торжествовать следовало над ним (что одинаково приятно). Ко всему этому примешивалась тайная, едва шевелящаяся надежда, что Иван снова обратит на нее внимание, но совсем рядом с этой робкой надеждой предостерегающе пульсировало бьющее себя в грудь кулаками ущемленное женское достоинство. И это блюдо из кучи несовместимых ингредиентов сверху было сдобрено извечным стеснением Вероники перед всеми представителями противоположного пола.

Через час доехали до дачного дома, которому сегодня предстояло принять немалое количество молодых энергичных и шумных людей. Дом оказался деревянным большим со вторым мансардным этажом. Просторный двор весь в цветах, в глубине сада виднелась деревянная, увитая диким виноградом беседка. Наташкин папа во двор въезжать не стал. Он вышел вместе с ними. И когда они все вчетвером направились к тенистой веранде, в дверях появился средних лет мужчина. Как выяснилось — это был хозяин дачи.

— Ну что ж, Леонид, — сказал Наташкин отец, пожав мужчине руку, — оставляю под вашу опеку.

— Оставляйте, оставляйте! Пригляжу! — ответил тот, дружелюбно улыбаясь.

Наташкин отец уехал, а Вероника тихонько ткнула подругу в бок и прошептала:

— Я думала, ты моей маме приврала насчет взрослых.

— Почти. Это дядя Леня, хороший папин знакомый и отец Ванькиного бывшего одноклассника, — также шепотом ответила ей Наташка. — Говорят, он так, только слегка за порядком приглядывает, но ни во что не лезет. Да и, вообще, обычно рыбачить уходит, чтоб не мешаться.

А Веронике, которая ни разу не выезжала на подобные дачные вечеринке, даже стало немного комфортнее оттого, что все-таки будет кто-то старший. Но тут на крытой стоянке во дворе она заметила несколько машин.

— А что, еще кто-то из взрослых будет?

— С чего ты взяла?

— Смотри, машин сколько.

Наташка ухмыльнулась.

— Это ни какая-нибудь тебе пришибленная тусовка для малышни. Тут парни солидные. Я ж тебе говорила, что с этим проблем не будет. Да у тебя еще, кроме этого, вариант имеется, — и Наташка хитро повела глазами в сторону Ивана, который пошел поздороваться со знакомыми.

— Да уж, Наташ, тут ты меня прямо-таки подставила.

— Зато какой сюрприз!

— Не могу сказать, чтоб совсем приятный.

— Да ладно тебе. Его Маринка бросила. Он теперь один мается. Как услышал, что ты едешь, аж глаза загорелись.

— На безрыбье и рак рыба, — промямлила Вероника.

— Это ты про себя, что ли?! Хорош рак! Вон красотка какая! Правда, жаль, что не подкрасилась, ну, да ладно! А Маринка дура и стерва.

— Только не брось она Ивана, я бы ему по-прежнему не нужна была. Да и сейчас, возможно, не нужна. Подожди, какую-нибудь в короткой юбке подцепит!

Но Иван, вопреки прагматическим предположениям, вскоре вернулся с напитками и предложил вместе прогуляться до озера, которое должно было находиться совсем недалеко от дома. Втроем они спустились к воде. Озеро было небольшое, но очень красивое. Его берега утопали в зелени, а маленький пляж с той стороны, куда они вышли, оказался песчаным и очень чистым и полностью был закрыт от посторонних глаз ветвями серо-зеленого густого ивняка. Погода стояла жаркая.

— Ну, девчонки, давайте искупаемся! — весело воскликнул Иван.

Наташка тут же стала раздеваться, скинув с себя пеструю майку и летнюю яркую юбочку и оставшись в красивом малиновом с цветами и бабочками купальнике. Вероника же лишь сняла с себя кроссовки и подвернула брюки. Иван, который тоже успел раздеться и остался в одних плавках, тем самым обнажив свою не очень высокую, но коренастую, мускулистую и загорелую фигуру, удивленно спросил:

— А ты что, купаться не собираешься?

— Собираюсь…

Вероника в смятении потопталась босыми ногами на песке. Отчего-то ей было неловко раздеваться перед Иваном. Но ломаться и отказываться от купания она не решилась. Сняв футболку и брюки и аккуратно положив их на свой рюкзачок, Вероника подошла к воде. Она заметила, как начал пялиться на нее Иван. Раздельный купальник цвета морской волны очень подходил к рыжим волосам и сидел на ней, можно сказать, идеально. Это Вероника обнаружила, когда вчера вечером примеряла его дома у зеркала. Она с опаской коснулась носком ступни краешка водной глади. Как ни странно, вода оказалась холодной. Должно быть, где-то были ключи. Наташка и Иван уже плюхались в озере.

— Давай, не дрейфь! — завопила ей Наташка и зазывно помахала рукой. Вероника сделала несколько шагов вглубь озера, так что вода оказалась ей чуть выше колена, и приостановилась, привыкая к некомфортному холоду. Но тут Наташка с Иваном, видимо, сговорившись, запустили в Веронику целый каскад ледяных брызг. Вероника, не ожидавшая такого подвоха, взвизгнула и выскочила на берег. Но на этом ее испуг не кончился. Едва лишь почувствовав под ногами спасительную сушу, Вероника ощутила, как втыкается во что-то или кого-то, а затем, как чьи-то сильные руки подхватывают ее, чтобы она не упала от столкновения. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Она подняла глаза и земля или песок, или, что там было у нее под ногами, стали предательски уезжать куда-то, и Вероника, потеряв всю свою волю и силу, повисла на этих руках, вцепившись в них своими тонкими холодными пальцами.

— Ника!? — Алекс удивленно смотрел на нее, крепко поддерживая при этом за плечи. — Не ожидал тебя здесь встретить! Ты с друзьями? — Он кивнул в сторону озера, где стало странно тихо, хотя до этого раздавались смех и звуки плещущейся воды.

— Да… Я с подругой и ее двоюродным братом. — Вероника продолжала держаться за руки Алекса, а он не торопился выпускать ее из своих вынужденных объятий. Вероника почувствовала, как лицо заливается краской и опустила глаза.

— С тобой все в порядке?

— Да…

— Точно?

Вероника помедлила с ответом. Она чувствовала, что после него Алекс отпустит ее, а она никак не могла разобраться, хочет она этого или нет. И еще ей показалось, что сам Алекс не хочет ее отпускать, поэтому тоже тянет время, отчего становилось еще больше не по себе. Наконец, Вероника слегка кивнула.

— Все хорошо…

Алекс осторожно убрал руки, а Вероника еще пару секунд продолжала за него держаться, потому что ощущала небольшое головокружение и слабость в ногах. Но вот она убрала пальцы с его рукавов, закатанных до локтей, с сожалением потеряв ощущение его мускул, и вновь бросила на него свой полный смущения взгляд. И неожиданно утонула в зелени его глаз, которые он не сводил с нее. Она даже не поняла, сколько мгновений длилась эта связь, когда они будто растворялись друг в друге. Но тут послышался голос вышедшей из воды Наташки:

— Эй, привет! Ты, кажется, Алекс, да? Вы с Вероникой в одном подъезде живете, ведь так?

Алекс отвел от Вероники взгляд, и она, лишившись спасительного уютного зеленого затона, почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег.

— Привет! Да, мы соседи. А тебя, вроде как, Наталья зовут? Вы с Никой в одном классе учитесь, — больше с утверждением, чем вопросительно произнес Алекс.

— Да… — в Наташкином голосе послышались удивление и несвойственная ей растерянность. Но тут на берегу появился Иван, и Наташка тут же взяла себя в руки. — Это мой двоюродный брат Иван.

— Привет! — Иван протянул Алексу руку. — Мы знакомы. В одной школе как-никак учимся, — проговорил он. — Ты тоже на вечеринку?

— Да, заехал ненадолго.

— В смысле, до завтра не останешься?

— Нет, уеду вечером.

— Автобус до десяти ходит, если что.

— Я на машине.

— На машине?.. Сам?..

— Да.

— У тебя что, права есть? — в голосе Ивана послышалась легкая зависть.

— Я год назад уже сдал.

— А машина отцовская, что ли?

— Нет. От отцовской один лом остался. Подержанную летом купил.

— Богатенький Буратино…

— Она не особо дорогая. А за работу грузчика не так уж и мало платят.

Вероника слушала этот разговор и с большим трудом осознавала, какая разница между ней, девчонкой среднего звена школы, и Алексом, сдавшим экзамены, окончившим школу, уже работающим и имеющим настоящую машину, купленную на собственные деньги. И какой у него может быть к ней интерес? Это же просто смешно!

— Ты тоже искупаться пришел? — спросила Наташка.

— Нет, просто на озеро посмотреть. Ладно, я пойду. Увидимся еще, — и слегка задержавшись на сбитой с толку Веронике глазами, Алекс скрылся за кустами ивняка.

— Ну, девчонки, пошли купаться! — С этими словами Иван с разбегу кинулся в воду.

А Наташка, прищурив глаза, пристально посмотрела на Веронику.

— Значит, «Ника», да? Так, так… Мне кажется, я чего-то не знаю.

Вероника вся вспыхнула. Ей жутко не хотелось ничего рассказывать про них с Алексом. Отчего-то эта была тема, которую она бы не желала обсуждать ни с кем, и даже с Наташкой. Странные отношения с Алексом были для нее самой загадкой, и она бы предпочла, чтобы они оставались тайной для других. Ей казалось, что если она начнет с кем-то говорить о них, то ощущение всего происходящего между ними потеряет налет загадочной романтики, который, не смотря на непонятное и тревожащее поведение Алекса, а, может, и благодаря ему, присутствовал все это время.

— Колись, что между вами?

— Ничего…

— Как это ничего?! — возмутилась Наташка.

— Правда, ничего… — при этих словах Вероника почувствовала, что краснеет и смущается еще больше.

— Врать ты не умеешь, подруга — это факт давно известный. Так что выкладывай уже!

— Да он просто… как-то зимой мне в дом помог попасть, когда у нас замок заклинило на подъездной двери… Вот, собственно, и все… — Вероника решила поступиться малым, чтобы Наташка отстала со своими докучливыми расспросами.

— И все? — недоверчиво, сверля подругу взглядом карих глаз, прошелестела Наташка. — А почему он тебя так называет?

Вероника пожала плечами.

— Не знаю. Назвал так и все. А что тут особенного-то? Да мы с ним и не общаемся совсем. — При этих словах Вероника с горьким сожалением подумала, что это правда. А Наташка, задержав на ней свой въедливый, оценивающий взгляд, и, видимо, не найдя к чему еще придраться, неохотно процедила:

— Может, и ничего особенного… Ладно, пошли искупаемся, а то Иван нас заждался уже.

Вероника подняла глаза и посмотрела на озеро. Парень махал им руками, зазывая в воду. И Вероника вдруг почувствовала, что весь интерес к Ивану у нее пропал. Сейчас ее интересовал только Алекс. Ей поскорее хотелось вернуться на дачу, чтобы увидеть его. Может, им удастся поговорить, а, может, даже потанцевать. И вспомнив их танец на дискотеке, Вероника почувствовала, как по всему ее телу пробежала горячая волна.

Искупавшись, они вернулись на дачу. Народа стало еще больше. А машины теперь уже стояли не только во дворе, где места было не так уж и много, но и возле ворот. Интересно, какая из них Алекса? Вероника осмотрела их все, но ответить на этот вопрос, конечно же, не смогла. Она стала искать Алекса глазами, но его нигде не было. Может, все еще где-нибудь гуляет?

Прибыл Вадик, Наташкин парень. У него были какие-то дела, поэтому они с Наташкой решили приехать порознь. Подруга сразу же покинула Веронику, оставив ее на попечение Ивана. А Иван, хотя это и уже не было важно для Вероники, ни на шаг не отходил от нее. Он явно решил предпринять вторую попытку. Он постоянно о чем-то рассказывал, стараясь развлечь Веронику, приносил ей напитки и еду, даже хотел вытащить ее погулять по окрестностям, но Вероника отказалась, сославшись, что на улице еще очень жарко. Часа через два после их возвращения с озера появился Алекс. Он, как всегда, махнул Веронике рукой и углубился в общение с какими-то парнями, возможно, уже не школьниками, судя по их виду. Опять все повторялось. Внутри у Вероники все словно закипало. Неужели он так и не подойдет к ней за весь вечер? Неужели она настолько ему безразлична? Да, она младше и пока учится в школе, но он же приглашал ее к себе домой, водил на крышу, котенка подарил, танцевал с ней, даже поцеловал, пусть нечаянно, пусть только в лоб, но поцеловал же! Или это совсем ничего не значит? Или значит лишь для нее, а для него, такого взрослого, с работой, с машиной, это лишь игрушки?

— Хочешь выпить? — Иван принес ей стакан, на треть наполненный чем-то коричневатым. В нос пахнуло спиртом.

— Это же алкоголь! — отшатнувшись, воскликнула Вероника. — Ты же знаешь, я не пью.

— Ну, когда-то надо начинать. Ты уже не маленькая, да и обстановка располагающая. Мама не увидит.

Веронике стало неприятно от этих слов. Она сама может разобраться, что ей делать, а что нет. И вовсе не нужно ей навязывать то, что ей делать не хочется. Иван слегка побултыхал темноватую жидкость в пластиковом стаканчике.

— Коньяк, между прочим…

Недалеко раздался взрыв смеха. Вероника повернула голову. У входа в зал стояла компания парней, с которой и общался Алекс. В их кругу было явно весело. Алекс что-то оживленно говорил, но из-за музыки слов было совершенно не разобрать. К ним подошли две девчонки, похоже, старшеклассницы. Одна из них положила руки на плечи Алексу и другому рядом стоящему парню. Алекс повернулся к ней и, улыбаясь, стал что-то говорить. Снова раздался взрыв смеха. Девчонка тоже захохотала и пихнула Алекса бедром в ногу. Веронику сильно задело такое заигрывание. Стало очень обидно. Почему кому-то он уделяет свое внимание, а ей, вообще, ни капли. Это же не честно! И еще ее раздражало то, что в груди от этого нестерпимо щемило. Ну почему ей не взять и не наплевать на все, даже в сторону этого Алекса не смотреть, а развлекаться в свое удовольствие? Почему все так? Отчего так больно? Зачем она, вообще, сюда ехать согласилась? Лучше бы «кисла» сейчас дома спокойно.

— Может, отхлебнешь хоть немного? — Иван снова поднес ей прозрачный стаканчик.

— Давай! — ни с того, ни с сего вдруг сказала Вероника и выхватила у него из рук совершенно незнакомую ей на вкус жидкость.

Коньяк неожиданно обжог горло. Вероника отчаянно закашлялась, схватившись рукой за шею.

— Дуреха! — вытаращил на нее глаза Иван. — Кто ж так коньяк пьет? Алкаши, разве что. –

Он сунул ей в рот кусок шоколадки.

— Закуси, легче станет!

Вероника пришла в себя после обжигающей атаки совершенно непривычного ей алкоголя. Но через несколько мгновений поняла, что безудержно пьянеет. Она почти ничего не ела, а коньяк, видимо, был очень крепким. Она почувствовала, как поплыла куда-то окружающая действительность, голоса и музыка стали более резкими, и все вокруг начало восприниматься несколько иначе.

— Пойдем потанцуем. Песня хорошая! — предложил Иван, взяв ее за руку.

— Я, кажется, стала пьяной… — неожиданно для себя самой наклонившись близко к Ивану, проговорила Вероника. И ее собственный голос показался ей чужим. Это было так странно. У нее появилось ощущение, что все происходит сейчас не с ней, а с кем-то другим, а она лишь смотрит на это со стороны.

— Если учесть, что ты не пьешь, то трети стакана конька с тебя вполне достаточно, чтобы дойти до кондиции. Но, может, так даже лучше. Расслабишься хоть чуть-чуть, а то какая-то зажатая с начала приезда. — Иван приобнял Веронику за талию. — Не смотря на твое состояние мое предложение остается в силе. Пойдем танцевать! — Иван лукаво улыбнулся. — Если что — поддержу! — И не дожидаясь ее согласия, парень встал с дивана и потянул ее за собой. Сопротивляться сил не было, даже, напротив, Веронике хотелось сейчас танцевать. На душе вдруг сделалось легко, все переживания и проблемы превратились в незначащие, крохотные и далекие, и, казалось, лишь дуновение — и они растворятся белесым дымком угасшего костра.

Иван обнял ее, прижал к себе. Возможно, даже сильнее, чем следовало бы — все-таки они всего лишь друзья. Хотя Иван явно рассчитывал на большее. Но Вероника отпустила ситуацию. Пусть все будет так, как есть. Алексу она не нужна, зато Иван хочет быть с ней. Так пусть он и будет. Стало хорошо от подобных все упрощающих мыслей, от легкого головокружения, от горячей близости Ивана. Вероника прильнула к нему, ощущая, как он нежно гладит ее теплой ладонью по спине.

Дискотека плавно перетекла на улицу, где уже начинало темнеть. Но сгущающиеся сумерки все еще хранили в себе жар летнего июльского дня. Иван принес выпить чего-то освежающего. Кажется, это была кола. Они опять танцевали. Сначала медленный танец, где Иван снова обнимал ее, только на этот раз еще более смело. Вероника даже почувствовала его руку под майкой у себя на спине. Она негодующе дернулась, и его показавшиеся ей наглыми поползновения прекратились. Потом были динамичные танцы в толпе молодежи. Но и во время них Иван не оставлял ее, брал за руку, постоянно прикасался к ней. И она не могла сказать, что это было ей неприятно. Несколько раз она натыкалась глазами на Алекса. Пару раз они даже встретились взглядами. Не то, чтобы она специально искала его, но он был здесь, так что… В груди что-то сжималось, становилось больно, но Вероника тут же гасила эту боль, не давая ей разгореться и обжечь. Он сам так захотел. Это его выбор. «Ну и пусть! И я буду делать так, как хочу!» — решила для себя Вероника.

Через какое-то время Иван отвел ее к беседке, уютно расположившейся в глубине сада. Она была пуста.

— Давай немного передохнем здесь, — предложил он. — Ты, должно быть, устала, ведь уже поздно.

Они сели на скамейку. Вероника, и правда, устала. Она любила танцевать и редко уставала от танцев, но сейчас у нее кружилась и немного болела голова. Состояние опьянения, даже приятное сначала, отчего-то никак не проходило. Может, с непривычки. Мысли путались, подташнивало. И хотелось домой, в постель. Иван придвинулся к ней совсем близко, обхватил рукой за спину и притянул к себе. Вероника почувствовала его дыхание на своем лице. Пахнуло алкоголем и колой, а еще сигаретным дымом — Иван недавно начал курить. Вероника хотела отвернуться, но Иван прижал свои губы к ее губам. Было влажно, горячо и липко. Вероника дернулась, чтобы освободиться, но он не отпускал ее. И снова она почувствовала его руку под своей майкой на спине. Только в этот раз он был более настойчив, и когда Вероника попыталась выкрутиться из его объятий, усилил хватку.

— Пусти, дурак! — кое-как на мгновение высвободив губы, вскрикнула Вероника, но парень вновь накрыл ее рот своим, крепко придерживая ее голову рукой. Вероника в панике начала отталкивать его.

— Иван, пусти!

— Дуреха, мы же просто целуемся! Ну чего ты дергаешься! Не целовалась, наверное, никогда?

Он снова хотел впиться ей в губы, но Вероника смогла увернуться. Она зажмурилась, со страхом ожидая очередного натиска, но его не последовало. Какая-то неведомая сила вдруг оторвала Ивана от нее. И в следующий миг послышался знакомый голос:

— Ты, козел! Совсем что ли с катушек съехал?! Не хочет девчонка с тобой целоваться! Не ясно? Более популярно объяснить?!

Вероника перестала жмуриться, широко распахнув глаза. Рядом со скамейкой, заслоняя собой проход в беседку, стоял Алекс и держал за шиворот, брыкающегося Ивана.

— Это моя девчонка, и мы с ней сами разберемся, что делать! Какого черта ты не в свои дела лезешь, урод?! — прошипел Иван.

— Я вижу, какие у тебя тут дела! Сначала напоил, а теперь по кустам обниматься?!

— Не поил я ее! Она сама!

— Ладно, не заливай! Видел, как ты коньяк в колу подмешивал. Убирайся, пока цел! — Алекс швырнул Ивана в сторону выхода. Тот вылетел из беседки, упав на дорожку.

— Урод! Ублюдок! — зло ругаясь, Иван поднялся и побежал к дому. Видимо, связываться с Алексом ему не хотелось.

— С тобой все в порядке, Ника? — Алекс подошел и сел рядом.

— Да… — сердце бешено колотилось, голова кружилась и нестерпимо мутило. С ней было совсем не все в порядке. — Мне плохо, меня сейчас стошнит. — И Вероника вскочив, едва успела перегнуться через край беседки.

А потом минут пять она приходила в себя, жутко смущаясь и никак не решаясь поднять глаза на Алекса. А он помог справиться с упаковкой влажных салфеток, которые она с трудом отыскала в своем рюкзаке, и терпеливо сидел рядом, слегка поддерживая ее. Вероника всем своим существом чувствовала, как он смотрит на нее, и от этого еще больше смущалась. Вдруг он спросил:

— Тебе нравится Иван?

Вероника вскинула на него глаза. Он глядел на нее в упор.

— Я… я не знаю… Наверное… — Она вспомнила их поцелуй. Это был не тот первый поцелуй, о котором мечтают все девочки. Ей было противно. — Наверное… нет…

И у нее потекли слезы. Это было неожиданно, и, должно быть, очень глупо. Но она ничего не могла с собой поделать. Мысли путались, все еще немного мутило, голова болела, она чувствовала себя разбитой и опустошенной. Алекс осторожно прикоснулся ладонями к ее лицу и вытер потекшие из глаз соленые струйки. Его ладони были немного шершавыми и теплыми. А потом он тихонько привлек Веронику к себе. Она не сопротивлялась. Уткнувшись головой ему в грудь, она ощутила спокойствие, и даже дурнота стала отступать. Вероника так хотела, чтобы Алекс подошел к ней, уделил ей свое внимание, и вот, это произошло. И ей уже ничего не было нужно. Она так устала. Закрыв глаза, Вероника почувствовала его теплую ладонь на своем затылке и его горячее дыхание в волосах, как тогда во время танца.

— Ника, я сейчас уезжаю. Хочешь, отвезу тебя домой?

Вероника кивнула.

— Да, хочу…

… Какое-то время трясло, пока они ехали по грунтовой дороге, выезжая из дачного поселка, потом дорога стала ровной. Вероника прикрыла глаза. Общее состояние улучшилось, но по всему телу была разлита усталость. Хотелось спать.

— Усни. Ехать не меньше часа, — услышала она совсем близко голос Алекса. Он сидел слева от нее на водительском сидении.

Вероника немного удивляло это состояние покоя, которое охватило ее рядом с Алексом. Может, это все опьянение и его последствия? Но ей все же казалось, что дело именно в присутствии Алекса. Он уже несколько раз выручал ее из затруднительных и порой глупых ситуаций. Он был, словно ангел-хранитель. Она доверяла ему. Ничего, кроме хорошего, он для нее не делал. А его отношение к ней… Может, он считает, что все в порядке? Он же не игнорирует ее, приветствует всегда, а все остальное — лишь ее собственные фантазии… С этими мыслями Вероника задремала, погрузившись в удивительно спокойный сон.

Когда она проснулась, уже светало. Машина стояла. Алекса не было. Вероника с тревогой огляделась. Вокруг поля. Автомобиль прижимался к обочине дороги. Что-нибудь произошло? Вероника обнаружила, что она заботливо укрыта своей курткой, а на ногах теплый плед. Что-то звякнуло. И в окне, со стороны водительского места Вероника увидела фигуру Алекса, который вынырнул откуда-то снизу. Он тихонько приоткрыл дверцу.

— Привет! Проснулась? Я тебя, наверное, разбудил?

На Алексе была рабочая замызганная одежда, руки в чем-то черном, должно быть, в машинном масле. Он вытирал их тряпкой.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Вероника.

— Да, машина на середине дороги заглохла. Она же не новая. Так что, иногда барахлит и приходится чинить. Сейчас попробую завести. Надеюсь, поедет.

— А ты что, сам машину чинишь?

— Да. Отец после развода оставил гараж и старую машину, на которой, кажется, еще мой дед ездил. Она была не на ходу, а вот посмотреть, как все устроено, можно. Так что я большую свободную часть времени в гараже торчал. Да и механик знакомый во дворе был, дядя Паша. Может, знаешь?

Вероника пожала плечами и помотала головой.

— Я у него многому научился. Так что теперь и сам кое-что могу.

Вероника с восхищением смотрела на Алекса, пока тот заводил машину. Он, и в самом деле, такой взрослый. Не только по возрасту, но и по тому, как себя ведет, по своим интересам… Мотор загудел.

— Ну вот, кажется, готово! — довольно воскликнул Алекс.

Вероника достала сотовый, глянула на часы. Время было три часа утра. А они выехали, где-то в половине двенадцатого ночи. Получается Алекс три часа чинил машину, а она все это время спала.

— Ты, наверное, устал?

— Да ничего. Есть, правда, хочется. Я пару банок с пепси захватил и бутерброды с колбасой. Будешь?

Вероника взглянула на него, изумляясь его хозяйственности и предусмотрительности. И тут увидела уже поджившую, но все еще заметную большую ссадину на щеке, на которую почему-то раньше не обратила внимания.

— Где это ты так? — спросила она, кивнув головой в сторону отметины.

— Да… подрался с одним типом…

Вероника тут же припомнила драку в подъезде недели две с половиной назад. Должно быть, он заработал ее тогда. Осадок от этого происшествия остался у нее на душе.

— А ты часто дерешься?

— Нет. Без надобности не дерусь. Только в крайних случаях.

— А тогда был крайний?

— Думаю, да, — отчего-то Алекс опустил глаза. — Просто при мне оскорбили близкого мне человека. А брать своих слов назад и извиняться не стали. Поэтому… Прямо, какой-то допрос с пристрастием. — Он поднял глаза и с улыбкой взглянул на Веронику. — Тебе это так интересно?

— Просто, не люблю, когда дерутся. Люди должны стараться решать все мирным путем. Ведь можно же как-то договориться…

— Не всегда… Ладно, сделанного не изменишь. Давай, лучше поедим.

И Алекс полез на заднее сидение за пакетом, в котором лежали бутерброды и пепси. И Вероника поняла, что жутко хочет есть.

… Они с аппетитом перекусили, сидя на расстеленном Алексом пледе у края горохового поля, слушая, как звонко поют птицы, и радуясь еще не начавшему безжалостно печь, ласковому утреннему солнышку.

— Ну вот, теперь можно ехать дальше. По крайней мере, смерть от истощения нам в ближайшее время не грозит. — Алекс собрал пустые банки из-под колы и обертки из-под бутербродов и положил в пакет. Пока он складывал все это на заднее сидение, Вероника стряхнула и свернула плед.

— Положи его, пожалуйста, тоже назад. — Алекс сел за руль, чтобы завести машину.

Вероника нагнулась, чтобы пристроить плед на заднее сидение. И вдруг ее взгляд упал на сумку, стоящую внизу. Она была приоткрытой, и Вероника разглядела небольшие баллончики.

— Это что, баллончики с краской?

Алекс обернулся.

— Да.

— Значит, это все-таки ты нарисовал букет ирисов возле моей квартиры.

— Выходит — я…

— Спасибо. Они очень красивые. — Вероника почувствовала, как щеки начинают краснеть и поскорее спросила:

— Получается, ты рисуешь граффити?

Алекс кивнул.

— А где?

— Да в разных местах. Возможно, ты даже видела мои рисунки.

В памяти Вероники всплыл ряд ярких изображений, которые она встречала в соседних дворах на стенах заборов и которые ей нравились своей необычностью и насыщенным цветом. И когда она хотела уточнить, он ли их автор, Алекс вдруг предложил:

— А хочешь попробовать порисовать?

Вероника сначала растерялась, а потом неожиданно для себя ответила:

— Да!

…Час спустя они уже стояли возле печально-серого забора автостоянки недалеко от их двора и совместно пытались сделать этот мир ярче, украсив его сказочными птицами, взмывающими в голубое поднебесье и парящими в лучах солнца высоко над землей. Тему рисунка предложила Вероника, а, как оказалось, весьма богатый художественный арсенал Алекса предоставлял все возможности для реализации задумки. Кроме того у Алекса нашлась старая, но чистая запасная рубашка, которую он убедил Веронику натянуть поверх одежды, а также дополнительная маска, защищающая от запаха краски. И работа затянула в себя. Было интересно увлекательно необычно творить нечто потрясающе яркое и волшебное на скучной стене, когда вокруг разлиты тишина и спокойствие раннего воскресного летнего утра, обещающего жаркий солнечный день. И в тысячи раз необычнее и в тысячи раз более захватывающе было делать все это бок о бок с Алексом, хотя бы о капле внимании которого Вероника мечтала всего несколько часов назад!

— У тебя здорово получается, Ника! Ты классно рисуешь!

После небольшого инструктажа и нескольких не совсем удачных попыток дело у Вероники начало продвигаться даже для нее самой неожиданно неплохо.

— Ты в художественную школу не ходишь случайно?

Вероника почувствовала, что снова краснеет.

— Нет, но я очень люблю рисовать. И постоянно рисую модели нарядов, которые собираюсь сшить или которые хотела бы когда-нибудь создать. Часто и узоры разные прорисовывать приходиться.

— А можно будет как-нибудь посмотреть? — Алекс бросил на нее заинтересованный взгляд.

— Да, конечно… — Вероника вспыхнула еще больше.

Некоторое время спустя они оба отошли от стены, чтобы полюбоваться своим совместным творением.

— Алекс, как же это восхитительно! Никогда бы не подумала, что буду рисовать граффити!

Но тут волшебство момента нарушил лязг ворот автостоянки и визгливый вопль, видимо, только что проснувшегося сторожа:

— Это что еще вы тут делаете? А?! Никакого покоя нет! Уже сутра малюют! Я вот сейчас милицию вызову!

— Ника, бежим! — скомандовал Алекс и слегка дернул оторопевшую от неожиданности Веронику за рукав. Они быстро покидали краски в сумку и со всех ног кинулись прочь от выпускающего им вдогонку картечь отборной ругани сторожа.

Запыхавшись, они добежали до своего подъезда, и Алекс открыл дверь.

— Я провожу тебя до квартиры.

Они стали подниматься по ступенькам: Вероника впереди, Алекс чуть позади нее, и уже дошли до межэтажной площадки, когда Алекс неожиданно произнес:

— Ника, постой…

Вероника повернулась. Она стояла у стены, а Алекс одной рукой придерживал сумку, повешенную через плечо, а второй уперся в стену рядом с Вероникой, будто отгораживал ее от остального мира. Он был так близко. Сердце Вероники заколотилось, кровь хлынула к щекам, а ноги стали будто воздушными. Она прислонилась спиной к прохладной стене.

— Ника…

Алекс неотрывно смотрел ей в глаза своими зелеными кошачьими глазами, а Веронике казалось, что она сходит с ума: мысли путались, дыхание перехватывало, а в груди жгло.

— Ника… спасибо тебе за время, которое мы провели вместе…

Алекс чуть наклонился. Сердце сбивчиво заколотилось где-то в горле. Вероника ощутила тупую боль в голове — так сильно она вжалась затылком в стену. «Если я сейчас упаду, он поймает меня?» — пронеслось в сознании. Теплое дыхание Алекса уже едва коснулось ее лица. Еще чуть-чуть…

Звякнула дверь на втором этаже. Кому-то из соседей тоже не спалось в воскресную рань. Алекс отпрянул.

— Пока, Ника… Я пойду к себе… — тихо и немного грустно произнес он. На лестничной площадке послышался кашель. Это сосед Федор Петрович вышел покурить. Алекс повернулся и, быстро сбежав вниз по ступенькам, вызвал лифт…

И снова он уносился от нее на свой девятый этаж. Каждое удаляющееся пощелкивание лифта отзывалось в груди Вероники ноющей болью. А она все также стояла у стены не в силах отделиться от нее и идти домой.

— Доброе утро, дочка! — перемежая свое приветствие хриплым кашлем, проговорил Федор Петрович. И внимательно посмотрев на Веронику, вдруг обеспокоенно спросил:

— С тобой все в порядке, деточка?

— Да… — чуть слышно пробормотала Вероника, с трудом отлепилась от стены и, слегка пошатываясь, стала подниматься к двери своей квартиры. Отчего-то ее тревожил последний взгляд Алекса. В нем была печаль…

… Вода душа, пущенная с большим напором, лилась, гулко ударяясь о поверхность ванны. Запертая дверь и шум воды отгораживали Веронику от всего мира. Горячие струйки окутывали ее, смывая со щек не прекращающие течь слезы. Но вот защитить ее от того, что творилось у нее в душе, смыть всю боль, которая была там, они не могли…

… После поездки в течение недели Вероника всего один раз видела Алекса. Они случайно столкнулись на первом этаже, когда Вероника спустилась, чтобы идти в магазин, а Алекс ждал лифт.

— Привет, Ника! — глаза Алекса улыбались.

— Привет!

— Заходи как-нибудь навестить Твикса.

— Хорошо… — Вероника ощутила, как сначала сжалось, а потом бешено заколотилось сердце. — У меня твоя рубашка осталась. Заодно занесу…

Неожиданно дверь лифта раскрылась, и оттуда выплыла, сверля их назойливым любопытным и недобрым взглядом, баба Тома, соседка Алекса с девятого этажа.

— Иш, шпана куда метит… — пробурчала себе под нос она и заковыляла по ступенькам к выходу. Вероника заметила, как по лицу Алекса скользнула тревожная тень, и на мгновение во взгляде появилось то же выражение, что и тогда, при их последнем прощании.

— Ладно, ты, должно быть, спешишь. Не буду задерживать. — Алекс махнул рукой и вскочил в еще не успевшую закрыться дверь лифта…

…А потом наступило воскресенье следующей после поездки на дачу недели. День обещал быть жарким, и мама рано утром, чтобы успеть до солнечного буйства, ушла по магазинам. Вероника планировала зайти к Алексу. Нужно было вернуть ему рубашку, в которой она рисовала вместе с ним на стене. И, кроме того, он сам приглашал ее. Она очень надеялась, что он будет дома. В душе все замирало только от одной мысли, что сможет увидеть его. И от этого все утро она ходила сама не своя. Но вот вернулась мама, и Вероника сразу поняла: что-то произошло. Мама не смотрела на нее и ничего не ответила на вопрос о том, все ли смогла купить. Вероника почувствовала, как холодок пробежал по ее спине, а руки вдруг стали ледяными. Она не знала почему, но шестым чувством ощущала, что это как-то связано с Алексом. И она не ошиблась.

— Ты никого получше не могла себе найти? — вопрос холодным лезвием рассек душный воздух. — Я ни сном не духом, а она за моей спиной вон что выделывает. Спасибо соседка просветила. Ты разве не знаешь, из какой он семьи?! Отец — алкоголик и хулиган! Мать уборщицей всю жизнь проработала! Уже одного этого достаточно, чтобы не соваться туда! Но это, к сожалению, еще далеко не все! Он общается со всякой швалью, сам дерется. Машиной обзавелся! Откуда?! Не иначе, как ограбил кого-нибудь вместе со своими дружками.

Нападение было таким неожиданным, что Вероника даже не попыталась сделать вид, что не понимает, о ком речь. Хотя почти ничего и не было, но она вдруг почувствовала себя виноватой в том, что все скрывала от матери. Но тут же встала на защиту Алекса.

— Он заработал на нее… — негромко произнесла она. При виде гнева матери у Вероники все онемело внутри.

— Ты его еще оправдываешь?! Мало ли, что он наплел тебе! Заработал! Как же! И, кроме того, он тебя старше. Он же уже школу окончил, а ты лишь в девятый перешла! Тебе этого всего недостаточно, чтобы обходить его стороной в километр расстоянием?! Недостаточно?!

— Мама, ты его совсем не знаешь! — снова попыталась вступиться Вероника.

— А ты знаешь?! Что ты, вообще, про него знаешь? С малолеткой решил поиграть. Увидел, девчонка неиспорченная, из хорошей семьи, да и наивная, к тому же — а чего не воспользоваться! Надеюсь, в постель он тебя еще не затащил?

— Мама! — от возмущения и обиды из глаз Вероники потекли слезы.

— Дура! — у матери задрожали губы. — Я эту шпану даже с нашей лестничной площадки гоняю, а она с одним из них связалась! Да тебе еще в школе учиться три года! Тебе ж пятнадцать только! Принесешь в подоле — из дома выгоню!

— Мама! — Вероника не выдержала, закрыла руками лицо и бросилась в ванную.

… Она стояла под хлесткими струями воды. В сердце и голове царили боль и смятение. Так все было хорошо. Алекс пригласил ее к себе, и она собиралась сегодня к нему… А теперь… Мама жутко разозлилась. Она и не могла не разозлиться. Но ведь между ними почти ничего не было… Или было?.. Или есть?.. А если мама права, и Алекс просто решил развлечься? Играет, как кошка с мышкой… Не может быть… Мама сказала, что он ограбил кого-то. Какая глупость! Дерется… Но он объяснил, что по-другому было нельзя. Мама просто очерняет его, чтобы Вероника больше с ним не встречалась! А она хочет его увидеть! Хочет! И все, что мама наговорила — лишь ее домыслы, выдумки! Она им не поддастся!

Вероника даже не заметила, как простояла под душем больше часа. Когда она вышла, никого дома не было. Но через некоторое время пришла мать. Она была спокойна и, как показалось Веронике, даже довольна собой.

— Я надеюсь, — произнесла она достаточно мягко, но с нотками нравоучения в голосе, — что ты хорошо обдумала все то, что я тебе сказала, и сделаешь верные выводы. Хоть я и назвала тебя вгорячах «дурой», все же считаю, что ты у меня весьма разумная девочка и будешь вести себя соответствующим образом. Ведь, правда?

Вероника потупила глаза и ничего не ответила.

— Ладно, не обижайся. Я же о тебе волнуюсь!

Вероника была немного удивлена, отчего мать так быстро успокоилась. Может, она считала ее достаточно законопослушной и поэтому решила, что такой взбучки вполне хватит. Но полтора часа терзаний и раздумий, проведенных в ванной, привели Веронику к мысли, что она от своего отступать не будет. Ее слишком сильно тянуло к Алексу, чтобы так просто взять и сдаться. И когда вечером родители ушли прогуляться, Вероника захватила рубашку Алекса и отправилась к нему. Но чем меньше становилось расстояние до его квартиры, тем больше трепетало и сжималось сердце у нее в груди. Наконец, она остановилась возле двери и нажала на кнопку звонка. Сначала было тихо. Наверное, его нет дома. Может, с друзьями где-то? Но вот лязгнул замок, и на пороге появилась болезненного вида женщина. Это была мать Алекса. Вероника очень редко видела ее. Должно быть, она рано уходила и поздно возвращалась домой с работы.

— Здравствуйте! А Алекс дома? — тихо спросила Вероника. Ей стало немного не по себе от пристального взгляда этой женщины. Вероника прочитала в ее больших, таких же, как у Алекса, зеленых глазах укор.

— Его нет. Зачем ты пришла?

— Я хотела кое-что вернуть ему. — Вероника почувствовала, как начинает теряться. Что-то происходило. И это что-то было не очень хорошим.

— Не ходи больше сюда, слышишь, — тихо, но твердо проговорила женщина. — Возможно, ты и неплохая девочка, но он не заслужил того, чтобы его оскорбляли и обвиняли в том, чего он не делал и делать не собирался. Уходи!

С этими словами женщина захлопнула дверь, а Вероника так и осталась стоять на пороге со свертком в руках и полной путаницей в мыслях и душе. Выходит, что ее мать приходила сюда и… Веронике противно было даже думать об этом.

Она вернулась домой, и, хотя времени было еще немного и на улице светило солнце, разделась и забралась в постель. На большее ни душевных, ни физических сил у нее уже не осталось…

… Наступила осень, резко перечеркнув ледяными дождями и промозглым ветром теплые солнечные августовские дни и оставив о них лишь овеянные светлой печалью воспоминания. Но для Вероники эти последние дни лета были наполнены не столько теплом и солнцем, сколько тревогой. Весь август она ни разу не встречала Алекса. Она представления не имела, куда он пропал, и оставалось лишь теряться в догадках. Может, уехал отдыхать или, наоборот, очень занят на какой-нибудь работе? Или?..

После того, как мама запретила ей с ним встречаться и сходила к Алексу домой, чтобы и там высказать все, что она думает по поводу их общения, Вероника с ним не виделась. Вернее, видела его еще один раз, но они не разговаривали. Да и Алекс ее, кажется, даже не заметил тогда. А произошло это так.

Был конец июля. Они возвращались с мамой от знакомых. На улице уже начинало темнеть. Когда они подходили к своему двору, мама вдруг негромко сказала:

— Вон, погляди на своего Алексея! Видишь, с кем он общается?

Вероника мгновенно повернула голову в ту сторону, куда указывала мать. У обочины дороги были припаркованы две иномарки. Несколько парней крутого вида стояло возле машин. Облокотившись на крышу одной из них, Алекс что-то говорил. Послышался отборный мат. Вероника узнала его голос.

— Теперь ты понимаешь, с кем связалась? Надеюсь, это неплохое доказательство того, что к нему даже близко подходить не следует! — в голосе матери зазвучали патетические нотки. Но и без материнской патетики сцена произвела на Веронику не очень приятное впечатление. Про эту компанию на иномарках Вероника много раз слышала далеко нелестные отзывы. Говорили, что предводительствует там сын какого-то бандита, и что за ним, как и за папашей числятся разные нехорошие делишки, да, кроме того, он в свою шайку вербует молодежь, в основном старших школьников. Неужели, Алекс тоже в его банде?

Так в беспокойных размышлении над этим вопросом и над тем, куда Алекс все-таки пропал, прошли для Вероники все августовские дни. А с явлением промозглой, холодной осени и так понурое настроение стало совсем мрачным. А потом неожиданно от Наташки Вероника узнала, куда делся Алекс. И, кажется, для нее наступил конец света…

В последнее время у Наташки в голове был один лишь обожаемый ею Вадик, и она порядком удалилась от Вероники. Но как бы далеки они сейчас не были, Наташка все же забежала проведать подругу.

— Ты в курсе, что твой красавчик сосед в армию ушел? — спросила она между делом. И у Вероники все сжалось внутри.

— Нет… — едва слышно выдохнула она.

— Странно, а я думала, что вы общаетесь…

Но даже, если бы они по-прежнему болтали обо всем на свете, Вероника все равно не рассказала бы Наташке о том, что было между ней и Алексом, и что произошло потом. Для нее это было слишком личное и слишком ценное, а еще ото всего этого до сих пор болело сердце…А теперь оно разлетелось на тысячу частичек, которые невозможно собрать…

Но, как оказалось, это был не совсем конец света, а только его начало. В середине ноября мама с папой неожиданно заявили, что расходятся, и папа съезжает от них. Они долго и путанно что-то объясняли Веронике. И в результате этих объяснений, больше похожих на сбивчивые извинения отца и на местами всхлипывающие, а местами обвинительные причитания матери, она поняла, что отец нашел себе другую женщину и теперь бросает их ради нее. Вероника не заплакала, и даже не произнесла ни одного слова. Она просто молча сидела, уткнув свой взгляд в переплетение мелких розочек на кухонной клеенке, а когда все закончилась, она встала и ушла в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь. Она пыталась вспомнить, что происходило между мамой и папой в последнее время. Вроде бы, все было как обычно. Или нет? Очень часто ее голова была занята мыслями об Алексе, о котором она так и не получала больше никаких вестей. Возможно, из-за этого она не заметила, что что-то происходит. А, возможно, отец хорошо все скрывал…

И вот он ушел, исчез. Но почему-то не только из их квартиры, из их, казавшейся такой крепкой и счастливой семьи, но и из жизни Вероники. Сначала он почти сразу перестал появляться на пороге их дома, чтобы повидаться с Вероникой, а потом прекратил звонить. Вероника пробовала звонить сама, но разговоры получались скомканными. Может, отцу было стыдно, что он так поступил и, поэтому ему тяжело было с ней разговаривать, а, может, просто она стала не нужна. А когда в конце февраля мать (случайно или намеренно — неизвестно), проговорилась, что у отца будет ребенок от другой женщины, Вероника перестала ему звонить.

А мама тщательно пыталась сделать вид, что все хорошо. Сначала она постаралась окружить Веронику утроенной заботой и вниманием, но получив отпор, и, видимо, все-таки почувствовав, что для такой опеки дочка уже чересчур взрослая, она с головой погрузилась в работу.

И Вероника осталась предоставлена самой себе… С одной стороны было удобно, что никто не трогает ее, не пытается проникнуть в ее, ставший таким неустойчивым и ранимым внутренний мир, но, с другой стороны, полностью замкнувшись на своих чувствах и переживаниях, она ощутила себя очень одинокой и никому ненужной… И вот тут снова появился Иван. Появился неожиданно и как-то совсем просто. В самом начале марта он вдруг взял и позвонил ей.

— Вероника, привет! — раздался в трубке домашнего телефона его бодрый голос.

Вероника хотела сразу же отключиться, но голос, в котором появилась такая нехарактерная для Ивана просительная интонация, быстро продолжил:

— Я знаю, что ты, наверное, не хочешь со мной разговаривать, но все-таки, не бросай трубку.

Вероника приостановилась в своем порыве прекратить разговор. А Иван продолжил:

— Я хотел попросить прощения за прошлый раз… Я тогда сильно сглупил…

— Иван… прошло уже больше полугода. Мне кажется, ты немного припозднился…

— Я чувствовал себя очень виноватым и боялся звонить. Был уверен, что ты меня сразу же пошлешь…

Иван боялся? Как-то было на него непохоже, с его нагловатостью во всех вопросах!

— Я слышал, у тебя дома проблемы. Наташка рассказала. Ты, вообще, как сейчас?

— Нормально…

— Судя по голосу, не особо.

— Тебя это не касается!

— Вероника, не злись! Я, правда, переживаю за тебя. Как только узнал, что произошло, сразу решил позвонить.

Веронике во все это как-то не очень верилось. Со смешанным чувством недоверия и откуда-то все-таки просачившегося легкого оттенка благодарности она произнесла:

— Спасибо…

— Ты мне не веришь, но это правда! Можно, я как-нибудь зайду к тебе?

Вероника опешила от такого резвого поворота событий.

— Зайдешь ко мне? Зачем? Чтобы опять приставать и лезть целоваться?

— Вероника, ну прости! Я ж сказал, что сглупил тогда. Да я и не слишком трезвым был в тот вечер. Ну, можно, я зайду. Мне очень хочется тебя повидать!

— Ладно… — Вероника сама не ожидала, что так ответит. И пока она мысленно корила себя за так опрометчиво брошенное слово, Иван продолжил свой натиск с еще большим рвением.

— А завтра вечером ты свободна? Если хочешь, можно сходить куда-нибудь, прогуляться.

— Завтра? — Вероника окончательно была сбита с толку. — Ну… ну я не знаю…

— У меня занятия в три заканчиваются, и к четырем я смогу подойти. Устроит?

— Да… хорошо… — совершенно потерявшись, пробормотала Вероника.

— Ну, тогда до завтра! — снова бодро и очень уверенно воскликнул Иван.

— До завтра…

Иван положил трубку. А Вероника стояла и слушала беспокойные гудки, пытаясь осознать, что только что произошло… Кажется, она договорилась с парнем о свидании… С парнем, на которого была ужасно зла и с которым ничего общего больше иметь не собиралась. Как и зачем она это сделала? Она не понимала…

… А потом они начали встречаться. Иван старался быть предельно чутким и внимательным, насколько ему позволяли его врожденные такт и чуткость, данные природой, оказавшейся не особо щепетильной в этом вопросе. Но приставать к Веронике он не стал, по крайней мере, сразу. И повторил свой не слишком-то удачный поцелуй только через месяц после начала их встреч. Вероника оценила то, что он уже не был так груб и напорист. Но даже романтика, которой он попытался обставить это событие (ясный лунный вечер, подаренная им алая роза), не принесли ощущения трепета и замирания в груди. Были по-прежнему влажные и немного липкие губы, легкий запах курева, смешанный со вкусом мятной жвачки и излишняя продолжительность их соприкосновения, которое, как и в прошлый раз, Веронике захотелось прервать. Только она предпочла потерпеть и не отталкивать Ивана. Ведь они пара, а все пары целуются. А потом, после их свидания, когда она уже легла спать, Вероника долго вспоминала тот так и несостоявшийся поцелуй с Алексом. Вспоминала, как прижималась к стене, чтобы не упасть, потому что ноги вдруг перестали слушаться, вспоминала зелень его глаз, от которых не могла оторваться и в которых растворялась всеми своими мыслями и чувствами, вспоминала, как защемило и вдруг замерло сердце от того, что он оказался так близко…

… Походы в кино, прогулки по городу, мороженое и кола в кафе — так пролетел выдавшийся на удивление солнечным и теплым апрель, промелькнули майские праздники. Иван по-прежнему старался быть милым. Он шутил, рассказывал всякие забавные истории про учебу в колледже. И Веронике было с ним весело. Но как только дело доходило до поцелуев, без которых Иван никак не мог обойтись, настроение Вероники ухудшалось, хотя она пыталась даже виду не подавать. И через некоторое время она сделала вывод, что Иван ей неприятен. Он вполне устраивал ее как друг, собеседник, но не больше. Любые его прикосновения раздражали ее.

— Может, с тобой не все в порядке? — выдала Наташка, когда Вероника, наконец-то, решилась поделиться с ней своими переживаниями.

— В смысле не в порядке? — недоуменно пробормотала Вероника.

— Ну, ты же говоришь, что общаться с Иваном тебе нравится, но при этом ты к нему ничего не чувствуешь. Вернее, даже наоборот, тебя он отталкивает. Может, ты просто от природы физически, ну, то есть, сексуально бесчувственная.

— Я? — Вероника смотрела на Наташку, широко раскрыв глаза. Такого ей, вообще, никогда в голову не приходило.

— Ну да. Вот мне Вадик нравиться во всем. И гулять с ним нравится, и болтать о чем-нибудь, и телек смотреть и целоваться тоже. Целоваться даже особенно. А у тебя с Иваном как-то все не так. Тебе ж он еще давным-давно нравился. И вот вы стали встречаться, и ты вдруг заявляешь, что тебе с ним противно целоваться! Это же ни в какие ворота не лезет! Так не должно быть!

Вероника окончательно запуталась в своих чувствах и ощущениях. Может, они с Иваном просто не подходят друг другу, и ей нужно перестать с ним встречаться? А, может, Наташка права, и с ней не все нормально? И тут Вероника вновь вспоминала Алекса. Почему рядом с ним ощущения были совсем другими? И почему присутствие Ивана не вызывало у нее ничего подобного? И опять мысли об Алексе начинали тревожить ее, заставляя заново в мельчайших подробностях переживать те немногие, но отчего-то такие важные моменты, в которые они были вместе…

… Май далеко перевалил за свою середину. Погода, несмотря на то, что близилось лето, изрядно подпортилась. Температура съехала чуть ли не к десяти градусам, и на улице во всю буйствовали больше похожие на осенние ветра и дожди. Было воскресенье. Сегодня к ним в гости должна были прийти какая-то мамина подруга, и мама отправила Веронику за слоеным тортом, которого вчера в продаже не оказалось. Вероника, натянув на голову капюшон и неотрывно глядя под ноги, чтобы ненароком не пропустить какую-нибудь вредную грязную лужу, торопливо шагала к магазину на соседнюю улицу. Но вот на пути все же возникло препятствие. В асфальте была протяженная и глубокая выемка, и там скопилась дождевая вода, создав немаленькую лужу, в которой вполне успешно можно было пускать целую флотилию бумажных корабликов. Вероника оценивающе осмотрела газоны по обе стороны залитой дороги, но там полновластно царила непролазная грязь. И тут краем глаза она заметила, что на той стороне новообразовавшегося водоема метрах в трех от нее тоже кто-то стоит. Она подняла голову и…

— Алекс…

Парень смотрел на нее, широко раскрыв свои зеленые глаза. Веронике показалось, что его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать. Но… вместо этого Алекс вдруг развернулся к газону и, особо не разбирая дороги, прямо по чавкающей грязи направился к ней. За несколько мгновений он оказался в полуметре от Вероники.

— Алекс… — едва слышным шепотом пробормотала она.

А Алекс не сводил с нее своего взгляда. Вероника почувствовала непреодолимое смущение, щеки, как всегда, начали пылать, но отвести свой взгляд от глаз парня она не могла. Ей казалось, что она тонет в их непостижимой для нее и, возможно, именно от этого неотвратимо притягательной зелени. Краем спутанного сознания она поймала себя на мысли, что больше всего мечтает сейчас, чтобы Алекс подошел и обнял ее. Но он этого не делал, продолжая неотрывно смотреть на нее. В его глазах, в его лице Вероника почувствовала смесь сильного волнения и смятения. Он тяжело дышал. И Вероника, вдруг поняв, что отчего-то ему трудно говорить, поспешила на помощь и спросила тихим, сбивающимся голосом:

— Ты из армии вернулся?

Алекс словно очнулся, его губы шевельнулись, выдыхая ответ, но голос, видимо, не слушался его. Он коротко вздохнул и повторил сказанное:

— Да…

Вероника осознавая, что он теряется, сама попыталась продолжить разговор, остатками воли и сил преодолевая смущение и волнение и, одновременно стараясь справиться с дрожью во всем теле.

— А… давно?

— Позавчера… У меня мама заболела, поэтому я раньше срока приехал.

— А что с ней?

— Она… она в больнице сейчас… Врачи говорят, что… — он вдруг замолчал и отвел взгляд. Веронику будто молнией пронзило: у Алекса что-то случилось… Что-то плохое. Неожиданно для себя она шагнула в его сторону, приблизившись почти вплотную, и, положив ладонь ему на рукав куртки, тихо выдохнула:

— Что?..

Алекс взглянул на ее руку, затем поднял глаза и посмотрел так, словно искал какой-то ответ в ее глазах. А через мгновение он опустил голову и тихо проговорил:

— Врачи говорят, что… все серьезно… и… она … ей недолго…

— Алекс… — выдохнула Вероника, сжав его руку, с которой так и не убрала свою ладонь.

— Ника… давай не будем об этом… У тебя как дела?

— У меня?.. — Вероника с трудом переключалась на другую тему, все еще находясь под впечатлением от сказанного Алексом. — У меня… — она убрала руку с его куртки, — все в порядке…

— К экзаменам готовишься?

— Да… На следующей неделе будут.

— А потом в десятый пойдешь, как собиралась?

— Нет… Я уйти из школы хочу. Пойду учиться на дизайнера одежды.

— Но ты же планировала одиннадцать классов заканчивать! — изумился Алекс.

— Скорее не я, а моя мама. Ну, а ты почему в армию пошел? Ты же хотел в ВУЗ. Не смог поступить?

— Что-то вроде этого… — Алекс пожал плечами. Веронике ответ показался не совсем понятным, но парень уже перевел разговор в другое русло.

— Ты шла куда-то?

— Да. У мамы сегодня гости, и она попросила меня торт купить. Вот я и пытаюсь до магазина добраться. — Вероника улыбнулась и мотнула головой в сторону лужи. Алекс глянул на ее ноги, обутые в невысокие кожаные ботинки со шнуровкой.

— В этом ты точно не переправишься. Хочешь, помогу?

— Поможешь?.. — недоуменно проговорила Вероника, уставившись на Алекса.

— Позволишь? — Алекс улыбнулся.

Вероника растерянно кивнула головой. И не прошло и нескольких секунд, как она оказалась на сильных руках Алекса. Она испугалась от неожиданности и ухватилась за его шею, крепко прижавшись к нему. Алекс вновь шагнул на превращенный в грязное месиво газон и аккуратно перенес Веронику на другую сторону препятствия, а потом осторожно опустил ее на асфальт.

— Ника, извини, я бы проводил тебя, но мне в больницу к маме надо, а то там тихий час скоро будет, и я могу не успеть. Обратно пойдешь, пройди другим двором. Там чище на много.

— Спасибо, Алекс.

— Если надумаешь, заходи. На Твикса посмотришь. Он вырос и отъелся за год — не узнать!

С этими словами Алекс, махнув рукой на прощанье, ринулся по грязному газону обратно.

— Пока, Ника! — воскликнул он, обернувшись к ней, уже с той стороны.

— Пока, Алекс.

Он торопливо зашагал по направлению к их дому, а Вероника еще какое-то время смотрела ему вслед со смешанным чувством радости и тревоги, а еще с бешено колотящимся в груди сердцем.

… Начались экзамены, и Вероника сосредоточилась на учебе. Последним был экзамен по литературе, который она сдавала по выбору. Но вот, наконец, и это испытание было пройдено. Правда, отличницей, как мечтала мама, она все-таки не вышла, хотя результаты были очень даже неплохие. День был ясный. Июньское полуденное солнце пригревало своим мягким теплом, а легкий еще нежаркий ветерок нежно обдувал кожу, давая возможность расслабиться после нервного и физического напряжения и просто идти и ни о чем не думать. Наташка сегодня компанию ей не составляла. Она выбрала биологию и должна была сдавать ее завтра. Вероника ей посочувствовала. Все же экзамены — это очень тяжело. Она подошла к подъезду и уже достала ключ от магнитного замка, как вдруг под ногами у нее оказался кот. Пушистый, дымчатый, с большими золотисто-зелеными глазами. Это же Твикс!

— Твикс! Привет!

Вероника присела на корточки и провела рукой по голове и спинке кота. Тот слегка изогнулся и ласково замурчал. Вероника открыла дверь. Кот забежал вместе с ней в подъезд. Вероника поднялась на свой второй этаж, кот пошел следом и остановился рядом с ее дверью.

— Тебе выше, Твикс! — сказала Вероника, но кот, видимо, уходить не собирался. Может, он не знает, где живет. Алекс, вроде, говорил, что не выпускает его на улицу, и что тот довольствуется прогулками на балконе. Возможно, он убежал и заблудился. Что же делать? Вероника взяла кота на руки, поднялась на третий этаж и вызвала лифт. Скорее всего, Алекса нет дома, но попробовать стоит. Выйдя на девятом этаже, Вероника нерешительно подошла к двери и, чуть помедлив, нажала на кнопку звонка. И не успела она опомнится, как перед ней предстал Алекс, одетый в джинсы, майку и повязанный поверх этого фартук.

— Ника! — судя по нескрываемому удивлению в его возгласе, ее он ожидал увидеть меньше всего.

— Привет. Это ведь Твикс, да?

— Да! Заходи! — Алекс отступил назад, пропуская Веронику с котом в прихожую. — Где ты его нашла?

— У подъезда. Он за мной пошел, а домой идти не хотел. Я подумала, может, он заблудился, и решила его отнести.

— Он уже три дня, как сбежал. За ним сосед присматривал с тех пор, как маму в больницу положили. Я-то не сразу приехал. Да и после пару недель он жил у него. И как-то он у соседа сбежал, но вернулся через два дня. Вот, видать, понравилось, он и у меня этот же трюк повторил. Подкараулил, как дверь открою, и стрекоча дал. Я уж думал, не вернется.

Вероника опустила кота на пол. Тот потерся о ее ноги, затем подошел к Алексу и повторил процедуру, а потом направился к своей миске на кухню. Алекс и Вероника засмеялись.

— Проголодался, видать, вот домой и явился! — сказал Алекс и, вдруг спохватившись, добавил:

— Пройдешь, может быть?

— Да нет… — засмущалась Вероника.

— Заходи! Я чай сейчас поставлю. У меня, правда, не прибрано. Извини. Руки не доходят с работой и больницей.

Вероника не стала больше отнекиваться. Ей вовсе не хотелось уходить. И она уступила своему желанию. Тем более что дома ее все равно никто не ждал. Мама работала до самого вечера. Она прошла на кухню и села возле стола. На кухне царил творческий беспорядок. Причем, последствия творчества, видимо, не убирались достаточно длительное время. Да и, судя по прихожей, которую Вероника успела окинуть хозяйственным женским взглядом, во всей квартире было не лучше. Алекс поставил чайник на плиту.

— Сейчас я быстренько закончу, пока вода закипает. Маме передачу хотел отнести вечером. Вот и готовлю. А то завтра некогда будет. Я завтра в две смены — весь день занят.

— А где ты работаешь?

— Пока грузчиком устроился в мебельный магазин. Я там в прошлом году работал, так что меня сразу взяли.

Алекс стоял к Веронике спиной. Защитного цвета борцовка открывала его сильные лопатки и мускулистые плечи. Не удивительно, что его взяли грузчиком. С таким сильным тренированным телом он, должно быть, отлично справлялся с работой. А после армии он, кажется, еще больше раздался в плечах. Поймав себя на разглядывании фигуры Алекса и на подобных мыслях, Вероника ощутила, что краснеет, и от этого ощущения вспыхнула еще больше. Хорошо, что Алекс стоял к ней спиной и ничего не видел.

Вероника предложила свою помощь, но Алекс отказался. И какое-то время, пока он поспешно сосредоточенно и молча заканчивал готовку, Вероника размышляла о том, почему она здесь, что она, вообще, здесь делает. Она дружит с Иваном, мама общаться с Алексом ей категорически запретила, его мама тоже против, да, кроме того, Алекс, по всей видимости, как-то связан с не очень-то хорошей компанией, если не сказать, местной бандой. Но она, все-таки, здесь. Это неправильно, противоречит нравственным нормам, всем запретам, и даже здравому смыслу! Но она здесь!!!

— Ну вот, теперь можно попить чай!

С этими словами Алекс достал из шкафа, каким-то образом, оставшиеся чистыми чашки и разлил в них чай, вытащив из шкафа печенье, сушки и конфеты.

— Рассказывай, как твои экзамены!

Он сел за стол напротив Вероники. Алекс улыбался, и в его глазах был неподдельный интерес. И, как и в прошлое чаепитие, их беседа потекла легким свободным журчащим ручейком, поблескивающим серебристыми искорками в лучах яркого и теплого солнышка. Когда чай попили, и Алекс встал, чтобы прибрать посуду, Вероника вдруг предложила:

— А давай я тебе на кухне помогу убраться, да и во всей квартире тоже.

И тут к своему великому изумлению Вероника обнаружила, что Алекс тоже умеет смущаться. На короткий миг он вскинул на нее удивленный и растерянный взгляд и сразу же вновь опустил его, а его скулы слегка вспыхнули (хотя в этом Вероника не была до конца уверена — может, свет так падал).

— Ника, спасибо! Но я сам со всем справлюсь.

— Не справишься. У тебя работа и к маме надо ездить. А мне, все равно, заняться нечем. Экзамены-то закончились. Так что я пока полностью свободна. Наверное, надо сначала кухню в порядок привести. У тебя есть еще один фартук?

И Вероника, полная решимости и боевого настроя, поднялась из-за стола. Алекс не ожидал от нее такого напора (впрочем, она и сама не ожидала) и, явно находясь в замешательстве, протянул ей, снятый с крючка на стене цветастый фартук.

Схватка с беспорядком на кухне окончилась довольно быстро. Алекс, как отметила для себя Вероника, оказался далеко не новичком в кухонных баталиях. А две пары умелых рук — не одна, так что они одержали безоговорочную победу. А затем, по настоянию Вероники, перешли в наступление на беспорядок в остальной части запущенной квартиры. Правда, Веронике пришлось сбегать домой и переодеться. Ну не мыть же полы в школьной форме! Однако, полы Алекс мыть ей все-таки не дал, взяв всю самую тяжелую и грязную часть уборки на себя. Но дел все равно хватало. И вот, около пяти, сражение за порядок и чистоту было блистательно выиграно.

— Ника, ты двигатель прогресса! Я без тебя бы точно ничего не сделал! Я даже к маме до шести успеваю. Думаю, мы еще чай сможем попить.

— А ты точно не опоздаешь?

— На машине быстро, так что…

Не успел Алекс договорить, как зазвонил его сотовый. И через минуту выяснилось, что все далеко не так радужно, как он представлял себе. Позвонил его начальник и срочно вызвал на работу. Один из грузчиков на предыдущем заказе надорвал себе спину, еще один отпросился в обед по каким-то срочным делам, а очередной заказчик оказался весьма богатым и капризным клиентом и промедления с доставкой терпеть не собирался.

— Ну вот, в больницу я не успеваю. — Алекс был расстроен.

— Давай я отвезу передачу, — нерешительно предложила Вероника. Алекс нежно посмотрел на нее и улыбнулся.

— Нет, Ника. Спасибо тебе, но я как-нибудь сам выкручусь.

— Но ты же сказал, что лекарства хотел передать, которых в больнице нет.

— Я попробую вечером заехать и уговорить санитарку пронести маме пакет.

— Алекс, не усложняй все. Я же свободна сегодня. Просто запиши, в какое отделение и в какую палату отправить.

— Ника… — Алекс вновь собирался возразить, но посмотрев в полные решимости глаза Вероники, проговорил:

— Ладно… если только тебе, правда, не очень сложно… Видно, ты сегодня мой ангел-хранитель.

Алекс вручил Веронике пакет с передачей. И когда она уже надела босоножки и хотела выйти за дверь, он вдруг произнес:

— Ника…

Она повернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Алекс оперся рукой о дверь, как и в прошлый раз, тогда, на лестничной площадке, и наклонился к ней. Вероника вновь очутилась в отгороженном им мире. Сердце словно упало куда-то вниз и замерло.

— Ника… Ты встречаешься с Иваном?

Вероника растерялась и опустила глаза. Она не ожидала, что Алекс, вообще, начнет о чем-то спрашивать сейчас! А такого вопроса тем более не ждала!

— Да…

— Давно?

— С марта.

— Ты его… Он тебе нравится?.. Ты тогда ответила «нет». Но…

— Я… — Она готова была сквозь землю провалиться, чтобы только избежать этого допроса. Ну почему все так? Почему?

— Ника, прости, я не должен был всего этого спрашивать. Это твое личное дело… просто будь осторожна… Я не очень доверяю таким… как он.

Алекс убрал руку с двери и отступил на шаг.

— Спасибо тебе… — тихо произнес он. Вероника посмотрела на него. Его щеки были залиты легким едва заметным румянцем, а в глазах металась боль.

— Алекс… — одними губами прошептала Вероника. Он повернул замок и тот звонко щелкнул.

— Удачи, мой ангел — хранитель. — Алекс улыбнулся одними уголками губ.

— И тебе тоже.

И через десять минут, которые ушли на то, чтобы переодеться, Вероника с пакетом в руке спешила к автобусной остановке, находившейся в паре минут от дома, чтобы ехать в больницу к маме Алекса.

… Вероника стояла в скучном больничном коридоре возле окна приема передач, где кроме нее топталась еще пара припозднившихся посетителей, и ждала, не перешлет ли мама Алекса ему какую-нибудь записку с санитаркой. Алекс сказал, что она иногда присылает список того, что ей нужно. Время было уже без десяти шесть. Вероника долго простояла на остановке прежде, чем подошел нужный автобус, и приехала за двадцать минут до закрытия. И теперь радовалась, что, вообще, успела. Вот, кряхтя, тяжело вздыхая и ворча что-то невразумительное себе под нос, подошла к окну грузная санитарка и подозвала к себе двух других посетителей, чтобы передать им записки. Вероника терпеливо ждала своей очереди. Когда те двое отошли, она спросила:

— А мне что-нибудь передали?

— Время-то шесть почти. А ей неугомонной не лежится. Мне ж отвечай потом за то, что они тут бродят, — сердито пробубнила санитарка. Вероника недоумевающе посмотрела на нее.

— Вон, сама идет!

И тут Вероника увидела женщину, в которой не сразу смогла узнать мать Алекса. Она очень сильно похудела, сетка морщин, которых до этого не было, покрыла ее лицо, шею и до страшного худые руки. Глаза, очерченные синими кругами, провалились и, казалось, выцвели, потеряв тот яркий зеленый оттенок, который создавал их поразительное сходство с глазами Алекса. Женщина медленно приблизилась к окну.

— Ты?! Что ты здесь делаешь?..

— Здравствуйте… — Вероника растерялась. Алекс сказал, что его мать почти никогда не спускается. И ее задачей было просто отнести пакет и забрать записку.

— Мне всегда сын приносит передачу. А тут вдруг санитарка сказала, что какая-то девушка пришла. С Алексеем все в порядке? — В глазах и голосе женщины Вероника ощутила сильное нескрываемое беспокойство.

— Да, — поторопилась заверить ее Вероника. — Просто его на работу срочно вызвали и я… он попросил меня отвезти вам продукты и лекарства…

Но женщина, казалось, уже не слушала ее. Она пристально вглядывалась в лицо Вероники, отчего той сделалось не по себе.

— Тебя ведь Вероника зовут, кажется? Я права?

— Да…

— Я просила тебя не лезть к Алексею.

— Мы с ним не общались все это время. Просто… ему помощь нужна была… — Вероника пыталась как-то оправдаться.

— Не успел он из армии вернуться, а ты уже тут как тут!

Вероника вся съежилась, чувствуя себя виноватой. Но в чем? У них с Алексом ничего нет, да и не было… Почему же ей тогда так неуютно и тяжело под взглядом этой женщины?

— А ты знаешь, что Алексей из-за тебя в армию пошел? Он поступил в институт, а потом бросил все и ушел служить. А мог бы сейчас уже первый курс окончить, а он грузчиком работает!

Губы женщины задрожали и по ее впалым щекам вдруг потекли слезы. У Вероники сжалось и заболело в груди. Не может быть! Из-за нее бросил учебу?! Может, его мама что-то путает? Вероника стояла и глотала ртом воздух, потому что стало трудно дышать. Она хотела что-то ответить, как-то успокоить эту женщину, попытаться оправдаться, но не знала, что сказать.

— Твоя мать пришла и устроила Алексею скандал, будто он натворил неизвестно что! Говорила, что тебе он не пара, что такие, как он, должны себе ровню искать, а не приличных девушек с пути сбивать. А что в моем Алексее плохого? То, что у него отец алкаш, а мать — уборщица? И то, что живем мы небогато. Да у него руки золотые, и умный он! И он бы никогда себе не позволил так человека оскорбить, как твоя мать! Никогда!

Женщина схватилась руками за голову и заплакала.

— Уходи! — шикнула на Веронику санитарка. — Уходи! Вот нелегкая принесла! И так человек еле ходит, еще его и доводят до такого! Пойдем милая, пойдем… — Она подхватила мать Алекса под руку и повела к лестнице. А та все еще продолжала протяжно всхлипывать, вздрагивая худыми костлявыми плечам, покрытыми выцветшим больничным халатом.

… Вероника не помнила, как вышла из больницы, даже толком не помнила, как села на автобус. Только когда едущая рядом с ней женщина вдруг спросила: «Доченька, что-то случилось?», Вероника вдруг очнулась и поняла, что по ее щекам струятся слезы. В голове все перепуталось? Из мыслей никак не уходила ее встреча с мамой Алекса, и болезненно мерцали не дающие ей покоя вопросы. Как мог Алекс не пойти из-за нее в институт? Правда это или нет? И, если правда, то почему? Кто она для него? И в чем она так сильно виновата? И виновата ли? И кто для нее он? И что делать дальше?

Около половины восьмого Вероника добралась до дома. Тревожащие вопросы так и метались у нее в мозгу, словно стая вспугнутых птиц, и ни на один она не могла найти ответа. С этой путаницей в душе и голове она вошла в подъезд и сразу направилась по ступенькам на свой второй этаж, даже не заметив, что там снова собралась компания.

— О, какие люди в Голливуде! — резкий возглас заставил ее остановиться и вскинуть глаза. И только тут она обнаружила, что на межэтажной площадке на ящиках для хранения овощей сидит человек шесть или семь парней. По полу были разбросаны бычки, а на подоконнике стояли уже приконченные бутылки из-под пива.

— Компанию нам не составишь? — продолжил все тот же голос, который принадлежал высокому худощавому и совершенно незнакомому ей парню.

Вероника уже хотела развернуться и спуститься к лифту, как какой-то парень из дальнего угла произнес:

— Оставь ее, Колян. Это девчонка Алекса. А с ним, сам знаешь, лучше не связываться! — Вероника посмотрела на говорящего. Это был Мих. Тот самый Мих, который года полтора назад пристал к ней именно на этом месте, и Алекс тогда заступился за нее. А потом, уже позже, они подрались… Рядом с Михом раздался звучный гогот низкорослого полноватого парня.

— Ага… — прогорланил он сквозь клокочущий смех, — Мих-то точно знает! Он только рот при нем открыл, а потом две недели фонарем улицы освещал!

— Да заткнись ты! Щас сам светиться начнешь! — и Мих кинулся с кулаками на сидящего рядом парня. Остальные дружно заржали, а Вероника, воспользовавшись моментом, кинулась по ступенькам вверх, к своей квартире. Она забежала домой, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, тяжело дыша. Что же получается: Алекс тогда подрался с Михом из-за нее? И…и парни считают ее девушкой Алекса? Но почему?

… А через две недели, во время которых за исключением подачи документов в колледж и нескончаемых душевных терзаний ничего не произошло, Вероника с мамой уехали на юг, в Сочи. Случилось так, что на окончание школы отец подарил им на двоих путевки в хороший пансионат. И Вероника не столько обрадовалась путевкам, сколько тому, что отец вспомнил про нее. В результате отдыхать она поехала с незначительно, но все-таки улучшившимся настроением. А смена обстановки, ослепительное южное солнце и умиротворяющий морской пейзаж позволили ей немного отвлечься и успокоиться. «Возможно, сейчас все и запутанно, но придет время, и все непременно встанет на свои места. И я смогу во всем разобраться, ответить на все вопросы и принять правильные решения. Нужно просто подождать» — думала она. Только Вероника не знала, что до того момента, когда время все начнет расставлять по своим местам, осталось совсем недолго.

… Они отдыхали уже десять дней. Погода стояла однообразно хорошая: солнечная, жаркая, с легким ветерком, раскачивающим туда-сюда макушки пальм. Вероника сидела за отведенным им столиком и уже не спеша начала обедать. Маму ждать не хотелось. Та позвонила соседке по квартире, на попечение которой оставила свои комнатные растения, и теперь узнавала, как там дела. Но было понятно, что разговор на одних цветочках не остановится, поэтому Вероника предпочла начать трапезу одна. И только когда она, хоть и без особого желания, но все же добралась до второго, в кресло напротив нее, наконец-то, уселась мама.

— Приятного аппетита!

— Спасибо! Как там твои цветы поживают?

— Нормально. Маргарита Васильевна — женщина ответственная, да и ухаживать за растениями умеет.

Вероника взглянула на мать. Та была явно чем-то взбудоражена и слегка ерзала в кресле.

— Какие-нибудь еще новости есть?

— Да… У Алексея… ну, того, с девятого этажа… мать умерла. Похороны позавчера были.

Вероника почувствовала, как немеют руки. Она бы сейчас все отдала, чтобы быть рядом с ним. Как же он сейчас? Он ведь остался совсем один!

— И ты представляешь, не успел мать схоронить, как к нему какая-то девица заявилась. Соседи видели, вчера с чемоданами к нему приехала, а сегодня уже под ручку с ним ходит.

Сначала Вероника пыталась понять, все ли правильно она расслышала и поняла, но когда мать добавила: «Говорят, красотка. Может, пока в армии служил, подцепил?», Вероника поднялась из-за стола и направилась к выходу.

— Вероника, постой, ты куда?!

— Я наелась. Пойду искупаюсь.

— Сразу после еды нельзя в воду!

Но Вероника уже не слышала последней несущейся вдогонку фразы, также, как не слышала да и не видела всего, что происходило в мире вокруг нее. Все вдруг стало безразличным, ничтожным, пустым…

… Когда такси, на котором Вероника с мамой возвращались с вокзала домой, неслось по улицам города, освещенным веселым летним солнцем, Вероника еще надеялась, что это какое-то недоразумение, сплетни, домыслы соседей, она почти верила в то, что у Алекса никого нет. Но только они подъехали к подъезду и стали выгружать свои вещи из машины, как все ее надежды были разбиты на мельчайшие причиняющие жуткую боль осколки. Из дверей их дома вышел Алекс, а вслед за ним появилась девица, одетая в пестрое летнее платье с большим вырезом на груди. Она ловко ухватила парня под руку и повисла на нем.

— Дорогой, может, сначала в мебельный заскочим? — пытаясь заглянуть ему в лицо, елейным голосом произнесла она.

— Элина, я же сказал, нет. Кажется, этот вопрос договорились больше не обсуждать.

Алекс повернул голову в сторону такси, стоящего возле подъезда, и они… они встретились с Вероникой взглядами. Волна боли прошла по его лицу, но Алекс тут же взял себя в руки. Он негромко сказал: «Привет!» и отвел глаза в сторону, будто она была для него лишь самой обычной соседкой по подъезду. Но это же было не так! Или… все-таки …

… А дальше потекло безрадостное жаркое лето. Иван устроился на июль и август на какую-то работу. Решил подзаработать немного денег. Поэтому Вероника видела его только по выходным. Хотя и этого было достаточно. В последнее время Вероника все больше и больше осознавала, что ей совершенно неинтересно с Иваном. Сначала она пыталась как-то подлаживаться под него, на все смотреть с его точки зрения, с его позиций. Старалась во многом соглашаться с ним, смеялась над его шутками, хотя многие ей казались вовсе не смешными, а потом поняла, что ей просто скучно. Отчего-то с Алексом все было совсем по-другому… Но с ним она быть не могла. С ним была Элина. Красивая яркая стройная курчавая блондинка с большой грудью и длинными ногами, всегда обутыми в модные туфли на высоченных каблуках. Она подходила по росту Алексу, и они со стороны выглядели идеальной роскошной парой. Вероника, по сравнению с этой красавицей, казалась себе просто серой тенью. Ни роста (и сейчас она так и не доросла Алексу даже до плеча), ни груди (побольше, чем было, конечно, но до Элининой ой, как далеко), ни вьющихся шикарных волос, да, к тому же, она, кажется, еще и похудела (с настроением бесследно исчез и аппетит).

Но вот, наконец-то, подошел сентябрь, и Вероника с головой погрузилась в учебу. С первого же дня она поняла, что попала именно туда, куда хотела. Новая струя в жизни захватила ее и помогла отвлечься от печальных раздумий и тягостного настроения. И жить стало чуть полегче, за исключением тех дней, когда Алекс, снова здоровающийся лишь кивком головы, или Элина, которая в ее сторону даже не смотрела, а тем более они вместе, не встречались ей по дороге.

… Шел конец сентября. Мама, как теперь стало обычным, пришла с работы поздно. Вероника уже закончила делать уроки и занималась на кухне приготовлением ужина.

— Мам, иди, руки мой. У меня почти все готово. Сейчас ужинать будем.

Через несколько минут на кухню вошла мать, уже переодевшаяся в свободный домашний халат. Она села возле стола.

— Вот верно говорят: «Яблоко от яблоньки недалеко падает», — произнесла она, глубоко вздохнув.

Вероника недоуменно посмотрела на нее, пытаясь определить, о чем пойдет так патетично начатая речь. А мать продолжила:

— Отец пил, и он пить начал. А чего еще можно было ожидать?!

— Мам, ты про кого? — В душе Вероники зашевелилось неприятное предчувствие.

— Об Алексее с девятого этажа.

Вероника застыла на месте прямо с тарелкой в руках, которую только что собралась поставить на стол.

— Иду. К подъезду уже подхожу, а он со своими дружками стоит, ругается, а сам еле слова связывает. Злой, как черт! А дружки его отговаривают от чего-то. Не иначе, как по пьяни на разборки какие-нибудь собирался.

Вероника поставила тарелку на стол, с трудом сглотнула.

— Ладно, ты с ним во время общаться перестала. Я же тебе сразу сказала, что он за человек. Вот, права оказалась!

— Один раз напиться — еще ничего не значит. У него ведь, все-таки, мама умерла, — неожиданно для себя вступилась за него Вероника. Мать немного удивленно, но снисходительно посмотрела на нее.

— Глупая ты еще, доченька. Он вон мать похоронить не успел, уже какую-то шлюху (ох, прости меня!) в дом приволок. Порядочные люди так не делают.

Вероника не знала, что на это возразить, да и говорить сил не было. В груди вдруг стало ужасно жечь. Она опустилась на стул и медленно и без аппетита начала есть, почти не слушая морализаторские речи матери, по поводу того, как обязан вести себя порядочный и интеллигентный человек.

… Начало октября. В субботу мама отправилась на юбилей к своей подруге. Причем справлялся этот юбилей у подруги на даче, поэтому мама предупредила, что вернется не раньше, чем к обеду (а может, и к ужину) следующего дня. Взяв с Вероники обещание никуда поздно не ходить, как следует запереть дверь на ночь и молниеносно отвечать на все ее звонки, она уехала на прибывшем за ней такси, оставив Веронику в полном одиночестве. Вероника доделала кое-какое оставшееся домашнее задание и решила сесть почитать. Телевизор смотреть не хотелось. Было желание просто побыть в полной тишине и отвлечься от всего окружающего. А книга могла помочь этому лучше всего. На улице давно стемнело. За окном начал моросить осенний дождь, монотонно барабаня мелкой дробью по стеклам. Вероника с головой погрузилась в чтение, но временами все же прислушивалась к шуму дождя. Его звук был одновременно и печальным и успокаивающим. Вероника почувствовала, что ее клонит в сон. Она посмотрела на часы. Без четверти десять. Она потянулась и зевнула. Вроде, спать еще было рановато. Или все-таки лечь?.. Из этих раздумий ее вывел вдруг раздавшийся шум. Он доносился из подъезда. Это был голос. Женский. Он звучал резко, но слов было не разобрать. Вероника, не особо любопытная до чужих дел, все же прислушалась и даже подошла к входной двери.

— Придурок! Если сейчас уйдешь, я тебя домой не пущу! Можешь тогда к своим дружкам тащиться ночевать! — Вероника четко разобрала несколько фраз. Видимо, кто-то выяснял отношения внизу на первом этаже у лифта.

— Да пошла ты! — послышался не очень связный мужской голос. — Достала уже!.. Вот уже достала как!

И Вероника вдруг поняла, что это Алекс. Внизу у лифта, на первом этаже стоял Алекс со своей девицей. Они ругались. И Алекс… кажется, Алекс был пьян. И через секунду эта догадка подтвердилась словами Элины.

— Пьяная свинья! Подонок! Учти, я тебе не открою! Можешь не стучаться!

— И не подумаю! Иди спи!

Вероника услышала, как двери лифта открылись, затем снова захлопнулись, и тот протяжно и монотонно загудел, должно быть, везя своего пассажира на девятый этаж. Вероника припала к двери и даже перестала дышать. Получается, Элина поднялась наверх, а Алекс остался на первом этаже. Один, в холодном подъезде, пьяный. А Элина обещала его не впускать домой. Разве так можно? Послышался кашель, затем смачное ругательство. Вероника почувствовала, как где-то в горле колотится сердце, руки онемели. Что же делать?

… Вероника осторожно повернула замок. Тот щелкнул, а ее сердце гулко стукнуло внутри. Она сделала еще один оборот. Вновь щелчок, и вновь отозвалось сердце. Вероника медленно приоткрыла дверь. Тусклая лампочка в запыленном плафоне освещала коридор своим скупым грустным светом. Вероника, тихо ступая одетыми в шлепки босыми ногами, подошла к лестнице и посмотрела вниз. Алекс сидел на одной из нижних ступенек, согнувшись и уткнув голову в колени. Он не шевелился. Вероника стала спускаться. Но Алекс не поворачивался. Возможно, он просто не слышал ее шагов, а может, был настолько пьян, что ему было все равно, и он никак не реагировал. Вероника остановилась, не дойдя до него две ступеньки, и только тут заметила, что его плечи чуть подрагивают. Он плакал…

— Алекс… — тихо позвала она. Но он, должно быть, не слышал ее. Тогда она попробовала позвать еще раз, чуть громче, — Алекс!

Парень вздрогнул и повернул голову. Вероника почувствовала, как сжимается все внутри. Зеленые слегка замутненные алкоголем и слезами глаза Алекса впились в нее своим цепким взглядом. На щеках были слезы. Он молчал. Веронике стало не по себе.

— Алекс… — беспомощно пробормотала она.

Алекс приподнял руку и махнул ею перед глазами, будто пытаясь убрать невидимый занавес. Может, он принял ее за мираж? Его взгляд вдруг ожил.

— Ника… Ника!

Алекс провел рукавом по щекам и попытался встать и развернуться, но с ногами сегодня он был явно не в ладу. Падая, одной рукой он вцепился в перила, а за вторую его подхватила, подскочившая к нему Вероника.

— Что… ты здесь делаешь? — стараясь проговаривать слова как можно четче, с усилием произнес он.

— А ты?

Алекс постарался ухватиться за перила обеими руками, чтобы Вероника не держала его.

— Тебе тяжело… Отпусти…

— Нет. Ты упадешь! — упрямо произнесла Вероника.

Алекс немного растерянно и удивленно посмотрел на нее.

— Ты всю ночь здесь провести собираешься? Ты же на ногах совсем не стоишь.

— Я…

— Я случайно услышала, как ты со своей девушкой отношения выясняешь. У вас это очень громко получалось. А потом… Может, тебя домой проводить?

— Нет… я лучше… здесь… — Алекс с трудом произносил каждое слово.

— Ты с ума сошел?! В одной олимпийке?! Да ты воспаление легких заработаешь! Давай я тебя до квартиры провожу.

— Она… не откроет…

— Как это не откроет? Мало ли что вгорячах сказала! Не оставит же она тебя здесь!

— Она так делала уже…

— И где же ты ночевал? — Вероника была шокирована ответом и смотрела на Алекса широко раскрытыми глазами.

— В гараже. А сегодня… — Алекс выругался. — Извини… Сегодня… ключи забыл…от гаража.

— Пойдем ко мне…

— Ника…

— Мамы не будет. Она только завтра вернется, да и то не с утра.

— Ника!

— Что?

— Я пьян…

Вероника внимательно посмотрела Алексу в лицо. Она ни за что не оставит его здесь одного, в таком состоянии. Ни за что!

— Тем более! Пойдем!

— Ника…

— Алекс, пойдем уже! А-то я тоже из-за тебя простужусь!

Эти слова возымели действие, и Алекс, опираясь одной рукой на плечи Вероники, а другой, как можно крепче, держась за перила, послушно стал подниматься на второй этаж.

Вероника с трудом дотащила Алекса до своей двери. Его шатало. И, хотя он и пытался опираться на перила и стены, его вес на своих плечах она ощущала очень сильно. Но вот они вошли, а лучше сказать, неуклюже ввалились в квартиру. Вероника захлопнула дверь, и Алекс, освободив Веронику, тут же привалился к этой двери спиной.

— Зря ты все это… Надо было мне … там остаться… Я сейчас просто отрублюсь.

— Вот и хорошо. Отоспишься у меня, а не в холодном коридоре.

Через несколько минут Алекс благодаря заботе и старанию Вероники уже лежал на ее кровати, укрытый одеялом.

— Ника… спасибо… — еле слышно пробормотал он.

— Все хорошо. Спи!

… Ночью Вероника проснулась от шума льющейся из крана воды в ванной. Послышались негромкие чертыхания. Веронику словно током пронзило: Алекс у нее дома! Она вскочила с дивана, на котором спала в гостиной, накинула поверх футболки длинную вязаную кофту (дома было прохладно) и несмело направилась к ванной. Дверь была не заперта. Она тихонько постучала.

— Алекс, с тобой все в порядке?

Через несколько мгновений парень появился в дверном проеме. С его волос капала вода.

— Я сейчас полотенце тебе дам! — и Вероника кинулась в комнату за полотенцем.

Вытираясь, Алекс виновато произнес:

— Извини, я тебя разбудил. Просто меня мутить после выпивки стало… Не надо было мне соглашаться и к тебе идти, а-то еще с матерью проблемы будут… Я, пожалуй, пойду.

— Алекс, рано еще. Куда ты пойдешь? Иди лучше поспи еще.

— Я не усну. У меня голова трещит.

— Давай я тогда чай поставлю.

И Вероника отправилась на кухню, а Алекс послушно поплелся за ней. Он тяжело опустился на стул рядом с кухонным солом.

— Если можно, дай воды и таблетку аспирина.

Вероника отыскала в аптечке аспирин и поставила перед Алексом стакан воды.

— Я сейчас чай поставлю.

— Не надо… Ника…

Алекс вдруг взял ее за руку и, притянув к себе, уткнулся головой ей в солнечное сплетение, при этом обеими руками держа ее за локти. У Вероники перехватило дыхание.

— Алекс, что ты делаешь? — едва выдохнула она.

— Ника, прости меня… Я дурак. И все время веду себя по-дурацки…

— Алекс, о чем ты?..

— Я хочу, чтобы было, как лучше, но у меня ничего не получается… Ничего… Я все делаю не так…. Вот и сегодня я не должен быть здесь, ты не должна видеть меня таким, а я…

— Алёша… — Это имя само вырвалось из груди Вероники. Она подняла руки и обхватила голову Алекса, крепче прижав его к себе. — Не говори так. Тебе было плохо, и я захотела хоть как-то помочь…

Алекс обнял ее за спину, вплотную притянув к себе. Его дыхание стало неровным и тяжелым.

— Твое сердце колотится… — прошептал он. Вероника обняла его за плечи, такие широкие и сильные. Все вокруг перестало существовать. Был только ОН, ЕГО обжигающее тепло, ЕГО горячее сбивающееся дыхание, ЕГО руки, крепкие, сильные, нежные. Она будто таяла в его объятиях, исчезала в них, растворялась без остатка. Ее больше не существовало нигде, только в этом вдруг замершем миге, в ощущении ЕГО души, ЕГО тела, биения ЕГО жизни… И она была полностью ЕГО. Ей было все равно, что может произойти, что произойдет. Главное, она была с НИМ.

— Ника… у меня будет ребенок…

Слова шли откуда-то издалека. Непонятные, странные, но его. Будет кто? Ребенок? Зачем? Какой? Чей?

— Где-то в конце декабря…

Декабрь? Причем здесь декабрь?

— Элина должна родить… Сказали, девочка…

Вероника уперлась ладонями в плечи Алекса и отстранилась от него. Он выпустил ее, не пытаясь удержать.

— Элина беременна?.. От тебя?

Алекс не поднял головы. Он смотрел в пол, положив руки на колени и сжав ладони в кулаки. Вероника ухватилась за край стола, потому что ноги совсем не держали, и опустилась на стул. Туман. В мыслях, в чувствах, во всем мире сплошной туман. Что сейчас произошло между ними? Что это было? И что будет теперь? И будет ли что-то? И должно ли быть? И может ли?

— Я с ней, служа в армии, познакомился. Она в магазинчике продавщицей работала. За ней треть нашей роты ухлестывала. Ну и я за компанию. А она согласилась встречаться именно со мной. Все как-то несерьезно было. По крайней мере, мне так казалось… Потом я демобилизовался, когда мама заболела. А в конце июля она вдруг приехала, объявила, что беременна, что аборт делать не собирается и… Ну, в общем, теперь живем с ней вместе… Как-то так.

— Ты ее любишь? — чуть дрожащим голосом тихо спросила Вероника.

Алекс вскинул на нее взгляд, от которого ей стало не по себе, и тут же опустил голову, судорожно сглотнув.

— Нет.

Ответ был твердым, словно гранитный булыжник. У Вероники вдруг отлегло от сердца. Этот вопрос ее мучил больше всего. Но тут же тяжелой удушливой волной накрыл другой вопрос: что делать дальше? Даже если он и не любит Элину, у них скоро будет ребенок, а значит, настоящая семья. А Вероника по-прежнему никто. Она даже не знала, что чувствует к ней Алекс. Он никогда не говорил об этом, даже не намекал. Не было ни одного поцелуя, ни одного обычного нормального (как у них с Иваном) свидания. Не было НИЧЕГО!

Вероника поднялась, налила воду в чайник и подожгла горелку. Она не знала, о чем говорить, как себя вести. За привычными хлопотами на кухне было легче скрыть то, что творилось в ее душе. Было ощущение трещины, которую уже ничем не склеить, никак не убрать. Раньше все было запутано непонятно, а в последнее время почти беспросветно, но все же оставалось это «почти», которое давало хоть какую-то, совсем слабую, но надежду. А сейчас возникло непроницаемое беспрекословное ощущение безысходности.

Алекс молчал, Вероника тоже. Она заварила чай.

— Может, все-таки выпьешь?

Алекс поднял глаза и посмотрел ей в лицо. Вероника почувствовала, как начали дрожать руки. Чашка и блюдце, которые она держала, звякнули друг о друга. Алекс встал и подошел к ней. Чашка поехала вниз, но Алекс подхватил ее. Он взял, оставшееся у Вероники в руках блюдце, и поставил посуду на стол.

— Ты сейчас все перебьешь.

Он стоял совсем близко и смотрел на нее сверху вниз, а Вероника снова утопала в зелени его глаз, не в силах отвести взгляд.

— Ника… я пойду… — тихо сказал Алекс.

У Вероники вдруг возникло ощущение, что это конец. Сейчас он уйдет, она закроет дверь, и все. Больше не будет ничего. Никогда. Та незримая нить, которая не смотря ни на что, до сих пор непонятным образом связывала их, вдруг порвется.

— Алекс… — и дальше она произнесла то, что никак не собиралась говорить:

— Твоя мама, тогда, в больнице, сказала мне, что ты из-за меня пошел в армию, хотя уже поступил в институт. Это правда?

Во взгляде Алекса что-то изменилось. Заполнявшая глаза печаль вдруг исказилась болью. Он сжал губы.

— Ника… я хочу, чтобы ты знала: самый близкий и дорогой для меня человек — это ты… И больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива… И еще знай, что всегда можешь положиться на меня, что бы не случилось.

Вероника растерялась от такого признания. Широко раскрыв глаза, она смотрела на Алекса и пыталась осознать то, что он только что произнес. И тут раздался звонок в дверь.

— Твоя мама? — голос Алекса звучал озабоченно, но не испуганно. Казалось, он был совершенно спокоен. И Вероника вдруг почувствовала себя защищенной. Неважно, кто сейчас был за дверью. С ней был Алекс. И она доверяла ему. Пока он рядом — все хорошо. И Вероника поймала себя на мысли о том, что чувство доверия к этому человеку и вытекающее из него ощущение покоя и защищенности уже не в первый раз возникали у нее рядом с Алексом. Отчего это происходило? Может, от того, что он был надежным и сильным? Но ведь всего несколько часов назад Вероника видела другую сторону Алекса, совсем непривлекательную. Он мог быть подавленным и слабым, и даже плакать. Он мог совершать ошибки, презирать себя и раскаиваться в том, что сделал. Но она доверяла ему. Почему?

В дверь еще раз позвонили, уже более настойчиво.

— Будешь открывать? — Алекс вопросительно взглянул на нее.

— Надо посмотреть, кто это, — вдруг очнулась от раздумий Вероника. Она подошла к двери и припала к глазку. Это была не мама… За дверью стоял Иван. Что он забыл здесь в такую рань? Кажется, еще и восьми нет. Алекс молча, внимательно следил за тем, как она резко отпрянула от глазка и прижалась спиной к двери. Вероника подняла на него глаза и едва различимым растерянным шепотом проговорила:

— Это Иван.

По лицу Алекса скользнула тень удивления, смешанного с раздражением. Иван ему не нравился. Вероника знала об этом, поэтому поняла его чувства. Что же делать?

— Боишься, что будет ревновать? — тихо спросил Алекс.

Вероника опустила глаза.

— Он, наверняка знает, что ты здесь. Ты же в дверной глазок глядела, и он, должно быть, заметил. Лучше не тяни и открой сейчас. Я как-нибудь разрулю.

Вероника плотнее запахнулась в вязанную кофту и послушно повернула дверной замок.

— Вероника, привет! Я тебя разбудил? — прямо с порога воскликнул Иван и, не давая ответить, выпалил:

— Тут такое дело. Сегодня футбольный матч. Ты же в курсе, что мы с Егором пойти хотели, а он отравился чем-то. В общем, идти не может. А билета два. Так что, я решил тебя позвать. Начало в половине десятого. Давай вместе сходим, ладно?

Вероника была несколько обескуражена неожиданной тирадой Ивана. И пока она собиралась с мыслями, на сцене появился Алекс, стоявший до этого с боку и практически невидимый Ивану из-за оставшейся открытой двери. Иван изумленно посмотрел на него, и все его оживление и напор словно ветром сдуло.

— Алекс!.. Ты что здесь делаешь? — в его голосе послышались растерянность и нотки зарождающегося гнева.

— Здорово, Иван! Да так, за солью зашел…

Вероника удивленно посмотрела на Алекса. В его глазах плясали веселые искорки. А в голосе не было слышалось и тени страха или тревоги. Он явно издевался над Иваном.

— З-за чем? — оторопело спросил Иван.

— За солью, братан, за солью!

И тут Алекс молниеносно схватил Ивана за отворот ветровки и, втянув глубже в прихожую, захлопнул входную дверь. Теперь Иван, будучи больше чем на голову ниже Алекса, беспомощно барахтался у него в руках, с силой прижатый к стене.

— В общем, так, — начал очень спокойно и четко Алекс. — Во-первых, Ника футбольные матчи не любит. Поэтому, прежде чем тащить ее туда, ты не при танком, а узнай у девушки, не будет ли ей там скучно.

Во-вторых, по поводу моего пребывания здесь. Объясняю один раз: я был вчера пьян, не мог попасть домой, а Ника позволила мне переночевать в ее квартире. Между нами ничего не было, понял? Ничего.

И, в-третьих, я сейчас уйду, но если узнаю, что ты начал что-то выяснять и выспрашивать, или, вдруг хоть как-то обидел ее, неважно по этому поводу, или по-другому, я тебя из-под земли достану! Все усвоил?

Иван, явно напуганный напором Алекса, закивал головой.

— Вопросы есть?

— Н-нет…

— Тогда свободен!

Алекс отпустил Ивана, и тот, как-то обмякнув, привалился спиной к стене. Видимо, ноги его особо не держали.

Алекс повернулся к Веронике, которая все это время стояла недалеко от них и наблюдала за происходящим широко раскрытыми от растерянности и изумления глазами.

— Я пойду. Спасибо тебе, Ника… Если что, скажи… — он мотнул головой в сторону Ивана и, улыбнулся лишь одним краем губ, вышел за дверь.

А немного позже Вероника отправилась с притихшим Иваном на футбол. Она была абсолютно равнодушна к подобного рода зрелищам. И в другой раз умирала бы там от скуки. Но сегодня нужно было на что-то переключиться, чем-то занять свои мысли. И даже футбольный матч оказался кстати…

… Незаметно пролетели ноябрь и декабрь. За все это время Вероника видела Алекса четыре раза. Пару раз они просто поприветствовали друг друга, а пару даже перекинулись несколькими фразами. За эти случайные встречи Веронике показалось, что во взгляде Алекса появилось еще больше боли и нежности. Может, это только ее глупые фантазии, которые не дают ей покоя?.. А во время последней встречи в конце декабря она узнала из его слов, что Элина лежит в роддоме и должна родить. Отчего-то стало очень больно… Может, от того, что в его глазах появилась странная задумчивость?..

… С Иваном за это время Вероника тоже виделась не особо часто. Много времени уходило на учебу. Да и Иван стал с некоторой опаской относиться к ней. Даже с поцелуями лез меньше. Наверное, на него так повлиял их разговор с Алексом. Другого объяснения Вероника не находила. Но то, что Иван поубавил свой пыл, даже радовало ее. Если бы она по-настоящему что-то чувствовала к нему, то начала бы тревожиться из-за его вдруг возникшей холодности, но ее, наоборот, это устраивало. И Вероника стала подумывать, может, вообще, им следует перестать встречаться? Как-то все неправильно в их отношениях. Так не должно быть. Да и мысли об Алексе не покидали ее. Даже если она долго не видела его, все равно, он постоянно был в ее голове. С одной стороны, это тревожило и даже пугало, от этого ныло сердце и становилось больно. Но с другой, все эмоции, связанные с Алексом, были самым ценными для нее в ее нынешней жизни. И она ни за что не хотела бы расстаться с ними…

… А в начале марта, когда первые лучики по-настоящему весеннего солнышка стали греть истосковавшиеся по теплу тело и душу, Вероника, возвращавшаяся пораньше с учебы, встретила в небольшом скверике, не далеко от их дома, Алекса, гуляющего с коляской… Сначала она даже не поняла, что это он. Алекс и коляска. Алекс и ребенок… его ребенок… Она знала, что у него родилась дочка… Но она просто знала, а тут…

— Привет…

Алекс шел не спеша и не видел Вероники, которая подошла сзади, догнав его на узкой аллейке. Алекс резко оглянулся. В его глазах было радостное удивление и все та же нежность с оттенком боли.

— Ника…

Алекс развернулся к ней и замолчал. Его губ коснулась едва заметная такая знакомая улыбка. Они стояли совсем рядом и смотрели друг на друга. И Вероника снова не могла отвести свой взгляд от неумолимо затягивающей зелени его глаз.

— Ника… — прошептал Алекс и поправил прядку волос, выбившуюся из-под ее вязаной шапочки и спадающую на глаза.

Раздался тихий звук, похожий на причмокивание. Он несся со стороны коляски. Вероника повернула голову и в первый раз увидела дочку Алекса. Маленький живой комочек с розовым личиком и закрытыми глазками лежал в коляске и морщился. У Вероники перехватило дыхание. Неужели это его дочь?! Волна эмоций хлынула на нее. И в этой огромной волне смешались изумление и тревога, восторг и зависть, нежность и ревность, отчаяние и желание защитить. Вероника начала захлебываться в этом водовороте, совершенно не понимая себя, своих ощущений, как вдруг услышала:

— Ее зовут Софья.

Вероника перевела взгляд на Алекса, с удивительной нежностью смотрящего в коляску, а потом снова на малышку.

— Софья… — пробормотала она…

И неожиданно все встало на свои места. Девочка почмокала маленькими губками и открыла точно такие же, как у ее отца, зеленые кошачьи глаза. Она сонно похлопала розовыми веками, будто прогоняя остатки сна, и устремила свой взгляд на Веронику.

— Привет, Сонечка! — Вероника немного наклонилась над коляской. И девочка вдруг засопела и улыбнулась ей.

— Ника! — Алекс схватил Веронику за руку, которую та положила на ручку коляски. — Ника! Она же улыбается! Она впервые улыбается! Впервые!!! И это она тебе улыбается!

… Восьмое марта. Вероника проснулась сутра с неприятным чувством своей ненужности никому. Иван куда-то пропал и уже неделю не звонил. Но, может, оно и к лучшему… А Алекс… У него Элина и Соня… Вероника представила букет ирисов, который он нарисовал два года назад на стене… Сейчас его уже не было. Закрасили краской, когда проводили ремонт в подъезде. Веронике стало совсем печально. Может, хотя бы папа позвонит… Но в прошлый раз он забыл и позвонил только десятого…

Мама суетилась на кухне. Они с подругой собирались посидеть сегодня в кафе. Ее подругу муж тоже оставил, уйдя к другой. И они теперь очень сблизились, хотя раньше не так уж много общались. Мама не унывала, и Вероника была рада за нее.

— Солнышко, ты уже проснулась? Мы в одиннадцать с тетей Олей встречаемся. Скорее всего, приду поздно. Если что, позвоню. Я там пирог испекла, чтоб тебе не возиться. А с остальным сама разберешься.

— Спасибо, мам! Могла не беспокоиться. Я все равно одна.

— А Иван разве не придет? Вы с ним никуда идти не собирались?

— Не знаю… Он не звонил.

— Не звонил? Странно… Может, какой сюрприз готовит…

Сюрприз?.. Вероника с большим сомнением посмотрела на мать. Скорее такой сюрприз, что он ее по-тихому бросил. От этой мысли стало немножко больно. Ведь, когда тебя бросают, даже если ты и не испытываешь никаких чувств к этому человеку, все равно не особо приятно… Но вслух Вероника ничего не сказала. Маме Иван нравился. Правда, не совсем понятно, чем. Наверное, хорошей родословной (в его роду тоже были преподаватели ВУЗов) и тем, что не шатался без дела, а учился. Хотя, если подумать, при ее матери он всегда был потрясающе учтив и вежлив. Словом, пыль в глаза пустить умел. Так что это, несомненно, тоже привлекало.

… Вскоре мама ушла, оставив Веронику одну. Она послонялась из комнаты в комнату, не зная чем заняться. Не то, чтобы совсем не было дел. Можно было поделать домашку, или что-нибудь сготовить, или просто почитать или посмотреть телевизор, наконец! Но ничего не хотелось. Ничего! Охватило состояние полной апатии. Казалось, что она окончательно выпала из жизни. Все вокруг куда-то стремятся, чего-то хотят, чего-то добиваются, а ей ничего не нужно, она не хочет ничего. Весь мир — лишь пустота! И вот когда ее душевное состояние, ее мысли, ее эмоции приобрели совсем уж серый оттенок, в дверь неожиданно позвонили. Вероника вздрогнула. Мгновение она даже соображала, что это за звук, и сильно удивилась, вдруг поняв, что это дверной звонок.

Она прижалась к глазку. У порога стоял Иван. С огромным букетом цветов. И опять путаница в голове. Радость, что ее вовсе не бросили, и она кому-то все-таки нужна, и в то же время досада, что этот человек здесь. Оказывается, Вероника не совсем осознанно уже вполне смогла смириться с мыслью, что они больше не пара. И даже стало как-то спокойнее. И вот, все сначала!

Она открыла дверь.

— Вероничка, привет! — весело произнес Иван. — Это тебе. С праздником! — И он вручил ей большой букет белых роз. А Вероника все никак не могла разобраться, радоваться ей этому, свалившемуся вдруг «счастью», или нет.

— Собирайся, поедем отмечать Восьмое марта! — выпалил Иван.

— Прямо сейчас?

— Ну а когда еще? И у меня для тебя есть еще один небольшой сюрприз, — таинственно произнес он.

«Все-таки без сюрпризов не обошлось», — подумала Вероника.

Она быстро собралась, и они спустились на улицу. Неожиданно Иван обогнал ее и распахнул перед ней дверцу стоящей рядом с подъездом и сияющей на солнце машины.

— Это что, твоя!? — изумилась Вероника.

— Моя! Я на прошлой неделе права получил! Так что, можешь поздравить, — Иван весь светился, словно он был металлический, и его начистили до блеска.

— Поздравляю! Тебе отец машину купил? — и Вероника тут же подумала, что не стоило задавать этот вопрос. Иван как-то весь сжался и даже сник, а блеск куда-то исчез.

— Он мне на восемнадцатилетие подарил. Так что она лично моя. Пойду работать, поменяю на более крутую.

Он будто оправдывался. Вероника вспомнила, как он позавидовал Алексу, когда тот сказал, что купил машину. И у Вероники возникло ощущение, что Иван с ним соревнуется.

— Ну что, поехали? — снова бодро воскликнул Иван.

Вероника с некоторой опаской села в машину и пристегнула ремень. Отчего-то большого доверия к Ивану как к водителю она не чувствовала. Но до кафе они доехали вполне благополучно. Иван был явно в ударе, так что свидание протекало весело и непринужденно. Даже косившее в последнее время на минус настроение Вероники, стало склоняться к положительным отметкам. День был замечательным солнечным и ясным, рядом сидел симпатичный веселый парень, который изо всех сил старался привлечь ее внимание и добиться расположения. Так что хотелось жить дальше и попытаться радоваться жизни.

— Поехали ко мне, — предложил Иван, когда их обильная и вкусная трапеза подошла к концу.

Вероника пожала плечами.

— Может, просто погуляем? Погода хорошая.

— Нет, давай лучше ко мне. Я фильмец классный достал.

— Как в прошлый раз, с бесконечным мордобитием, лужами крови и кучей трупов? — саркастически предположила Вероника.

— Не совсем. Я свои ошибки учел. Там и про любовь есть.

Вероника вздохнула, чувствуя, что отвертеться ей, вряд ли, удастся.

— Ну ладно, уговорил.

И фильм, в самом деле, оказался не таким уж плохим. Помимо периодически вспыхивающих драк проявилась и любовная канва, причем весьма проработанная, чувственная и даже с постельными сценами, хотя и не особо откровенными. Иван подсел к Веронике поближе и обнял ее за плечи. И Веронику, не смотря на то, что они встречались уже год, это напрягло. А когда фильм закончился и пошли титры, Иван попытался ее поцеловать. Вероника не сопротивлялась. Ведь они это делали много раз. Она даже старалась отвечать. Но при этом ничего не чувствовала. Иван, пожалуй, не плохой. И, наверное, было бы здорово влюбиться в него, но… сердцу не прикажешь. Может, так у многих пар? И нужно просто это принять? Не совсем же он ей противен? Но тут произошло то, что Вероника принять была не в состоянии. Руки Ивана, которые были до этого у нее на спине, скользнули вверх и стали расстегивать молнию на платье. Вероника дернулась, но Иван не отпускал ее, продолжая целовать в губы. Вероника вспомнила, как он приставал к ней на даче. Но тогда вмешался Алекс. Теперь вступаться за нее было некому. И она вдруг испугалась. А Иван уже добрался до застежки на ее лифчике и весьма быстро и умело расстегнул ее. Вероника высвободилась из-под его ставших вдруг чересчур назойливыми и неприятно дерзкими губ, и воскликнула:

— Пусти, я не хочу!

Но Иван никак не отреагировал, продолжая целовать ее в подбородок, в шею. Вероника попыталась вырваться, но он был намного сильнее.

— Иван, я не хочу этого! Пусти! Так нельзя!

Резким движением Иван опрокинул ее на диван, на котором они сидели, и прижал ладонями ее руки.

— Почему нельзя? Мы с тобой уже целый год встречаемся. И до сих пор еще только целовались. Нам ведь не по тринадцать лет, верно? Так почему же нельзя?

Он снова принялся целовать ее, навалившись сверху всем своим накаченным мускулистым тяжелым телом.

— Пусти, дурак, пусти! — Вероника стала отбиваться в полную силу, понимая, что это уже не игра.

— Вероника, почему, кому-то можно оставаться у тебя на ночь, а я уже год кроме холодных поцелуев ничего больше не получаю? Ведь это нечестно, правда?

И Вероника вдруг поняла, что он не поверил тогда Алексу.

— У нас с Алексом ничего не было. Совсем ничего!

— Ты врешь! — прорычал Иван, пытаясь стянуть платье с ее плеч. — Я ни за что не поверю, что такой, как Алекс просто так будет ночевать у девчонки дома. И меня бесит, что ему можно, а мне нет. Ты ведь уже не раз спала с ним, верно?!

— Иван, нет! Нет! У меня, вообще, никого не было! Ни разу!

Иван вдруг приостановился и ослабил хватку. Вероника воспользовалась моментом и, сильно толкнув его, сумела высвободиться. Иван не удерживал ее. Она вскочила с дивана и дрожащими руками стала натягивать платье на плечи. Иван сел и внимательно посмотрел на нее.

— У тебя что, правда, ничего с Алексом не было?

— Нет! И с чего ты взял, что было? Мы же с тобой встречаемся. Алекс же сказал тебе, что пьяный был и домой не мог попасть. И я предложила ему переночевать у меня.

— Но ты тогда ничего не стала объяснять.

— Алекс все объяснил. А ты потом больше не спрашивал. Я думала, ты поверил. — И у Вероники вдруг потекли слезы. Застегнув платье, она побежала в прихожую и начала надевать пальто. Иван вышел за ней.

— Вероника, прости… Не уходи…

Продолжая всхлипывать, Вероника застегнула ботинки и схватила сумку.

— Я пойду домой…

— Вероника… Давай хоть подвезу.

— Не надо!

Она открыла замок и выскочила за дверь. Слезы продолжали душить, до сих пор дрожали руки, а на душе было очень противно…

… Незаметно пронеслись март и апрель. Стало тепло и сухо. Хотелось больше бывать на улице, чтобы чувствовать на своей коже нежные солнечные лучики и ощущать легкие дуновения весеннего ветерка. Но Вероника не ходила с подружками гулять после занятий в колледже, она спешила домой. И на это было две очень веских для нее причины. Первая — это то, что иногда, хоть и редко, Алекс где-то после обеда выходил на прогулку с Соней. И выходил без Элины. Та не слишком-то любила, как объяснил Алекс, «торчать на улице», и поэтому, по возможности, с дочкой гулял он. А Вероника под барабанный бой сердца присоединялась к нему. Присоединялась ненадолго, минут на пятнадцать-двадцать, чтобы соблюсти хоть какие-то приличия и осторожность. Она понимала, что это нехорошо, что у него есть, пусть не официальная (Алекс и Элина не регистрировались), но жена, и знала, что об этих встречах запросто может узнать мать, но ничего не могла с собой поделать. И второй причиной было ощущение, перетекающее в почти полную уверенность, что Алекс всегда рад ее видеть. Она видела это по его глазам, по его улыбке, по тому, как озарялось его лицо, когда она появлялась на аллее скверика, где он обычно гулял с коляской. И присутствие Сони ее больше не смущало. Она прониклась чувством трепетной нежности к этой маленькой девочке. Ведь она была частичкой его, Алекса… И порой, идя рядом с Алексом и глядя в коляску на спокойное личико спящей малышки, Вероника представляла, что это их с Алексом дочь…

… А с Иваном после того случая отношения приостановились. Вероника бы даже могла сказать, что закончились, если бы Иван с назойливо частой периодичностью не названивал ей, снова и снова прося прощение и предлагая встречаться. Но Вероника не соглашалась…

… Наступили майские праздники. Несколько обещавших быть солнечными и теплыми выходных для Вероники не выдвигали никаких перспектив. Очередное предложение Ивана о встрече она отклонила, подруги по колледжу разъезжались по домам (многие были неместные), Наташка теперь почти постоянно была с Вадиком, так что Веронике ничего не оставалось, как просто наслаждаться выходными за книгой и телевизором. Даже мама объявила, что подруга предложила путевку в санаторий как раз на эти дни, и она очень бы хотела поехать.

— Вероника, ты не будешь против?

— Нет, конечно, мам. Поезжай, тебе нужно немного развеяться, а-то и так целыми днями работаешь.

— Ты точно не обидишься, что я тебя одну оставлю? — мама внимательно посмотрела на Веронику. Она будто хотела оправдаться. Вероника понимала, что мама чувствует себя виноватой в том, что так мало стала уделять ей внимания. Но после постоянной вездесущей опеки подобное положение дел Веронику более чем устраивало. Однако, признаться в этом матери она не решалась. Пожалуй, это было бы слишком жестоко.

— Ну что ты, нет, конечно!

И мать Вероники, окрыленная ее бодрым ответом, отправилась собирать вещи. А Вероника подумала, пройдут ли ее выходные в том безмятежном одиночестве, которое пока планируется, или вновь после маминого отъезда произойдет что-нибудь из ряда вон выходящее? Ведь прецеденты уже были…

… Но первый день выходных прошел, и правда, безмятежно и почти в полном одиночестве, если не считать пары разговоров с мамой, которая звонила и с восторгом описывала санаторий, и звонка Ивана, в очередной раз пытавшегося выманить ее на свидание. А на утро второго дня, начавшегося также спокойно и размеренно, Вероника почувствовала, что ей немного скучно. Вновь часов в десять звонила мама, а потом, ближе к обеду опять раздался сигнал сотового. Вероника с досадой подумала, что это, должно быть, Иван. Он был настойчив, и ей не хотелось опять препираться с ним. Она боялась, что когда-нибудь не выдержит и уступит его натиску, как уже было. И Иван, по всей видимости, рассчитывал на это же, потому не сдавался. Может, просто не отвечать? Вероника взяла пиликающий телефон в руку и посмотрела на экран. Но на нем не высвечивалось имя Ивана. Буквы заплясали перед глазами Вероники, кровь бросилась в голову. На экране высветилось имя «Алекс». Как-то, еще в прошлом году они обменялись номерами. Это было тогда, когда Вероника поехала в больницу к его маме. Но они так ни разу и не позвонили друг другу… А сейчас… Дрожащими руками Вероника нажала на кнопку ответа.

— Алло… — она чувствовала, как срывался ее голос.

— Ника, привет! С тобой все в порядке? Ты не болеешь? — зазвучал обеспокоенный голос Алекса.

Вероника откашлялась

— Нет… Все хорошо. Привет!

— Ника… ты очень занята сегодня? — в голосе Алекса слышалось замешательство.

— Нет, совсем нет! — выпалила Вероника, уже готовая сделать все, о чем бы он не попросил ее.

— Мне очень не удобно, но…

— Алекс, говори!

— Дело в том, что мне нужно срочно уйти, а Соню не с кем оставить. И с собой ее я тоже взять не могу.

— А Элина? — недоумевающе произнесла Вероника.

— В ней-то все и дело. Она вчера вечером отправилась с подругой в ночной клуб. Я остался с Соней. Но вот уже полдень, а ее все нет. И на звонки не отвечает ни она, ни подруга… Я хотел ее поискать. А с Соней иногда соседка остается, но ее сегодня нет, она на дачу уехала. И мне попросить больше некого.

— Алекс… — Вероника при всем своем желании помочь почувствовала растерянность. — Я же никогда не сидела с маленькими детьми…А вдруг не справлюсь?

— Справишься! Я тебе все объясню. А если что, будешь мне звонить.

— Хорошо…

— Ника, спасибо тебе! А с мамой у тебя проблем не будет?

— Я одна на все праздники. Мама в санаторий уехала.

— Тогда, может, мне Соню к тебе принести?

— Давай.

… И через пятнадцать минут Алекс появился на пороге квартиры Вероники с дочкой на руках и с кучей памперсов, детских одежек и бутылками с детским питанием. При виде всего этого скарба, как обращаться с которым Вероника не имела ни малейшего представления, и оживленно курныкающей малышки (на прогулках она часто спала) ее охватила паника. И ноги теперь у нее подкосились не от волнения перед красивым парнем, а от страха, что она не справится с возложенными на нее очень ответственными обязанностями.

— Алекс, у меня ничего не получится! — запаниковала она.

Алекс посмотрел на нее долгим взглядом. И в его глазах было столько тепла и нежности, что сдавивший грудь страх вдруг отступил. Алекс верил в нее, он доверял ей, он полагался на нее. А значит, она все сделает так, как надо. Ведь Алекс сказал, что она справится — значит, так и будет!

.. И после подробных получасовых инструкций, которые повергли Веронику в шок не только своей сложностью, но и тем, что Алекс прекрасно разбирался в том, о чем говорил, она все-таки осталась с Соней наедине.

Было так странно находиться рядом с этой девочкой. Никогда в своей жизни Вероника не водилась с такими маленькими детьми, да и как с ними водятся, тоже ни разу не видела. А теперь она сидела рядом с малышкой на кровати, а та что-то весело лопотала и хватала погремушки, которые Вероника давала ей, и старательно засовывала их в рот. Когда девочке наскучило лежать на кровати и она начала хныкать, Вероника взяла ее на руки, и малютка сразу же успокоилась. Вероника покормила ее из бутылочки, и девочка, видимо, наевшись и устав от игр, начала засыпать. А Вероника держала ее на руках и тихонько укачивала.

Странно, что Элина ходит с подругой по ночным клубам, когда дома муж и крошечный ребенок… А что, если она бросит Алекса и дочку? Смогла бы Вероника стать ему женой, а Соне мамой? Наверное, да… Она ласково прижала уже уснувшую малышку к своей груди. А потом испугалась своих мыслей. Нельзя о таком думать! Нельзя! Ведь у них семья. И Элина, должно быть, любит Алекса, раз приехала к нему издалека, а Алекс любит Соню и…, возможно, Элину тоже… Или нет?.. Вероника вспомнила глаза Алекса, глядящие на нее внимательно, с нежностью, так, словно никого больше не существует для него в этом мире… Опять ее фантазии? С ресниц Вероники капнула слеза прямо на ручку девочки. Ну почему все так запутано? Почему?!

Раздался звонок в дверь. Это, должно быть, Алекс! Вероника тихонько положила Соню к себе на кровать и побежала открывать. Но это был не Алекс.

— Вероничка! Как я рада тебя видеть! — с энтузиазмом воскликнула Наташка. — Владик поехал с родителями какие-то вещи для дачи покупать, а я решила к тебе заглянуть. Сидит, думаю, одна, закисает тут по полной программе. И так оно и есть! Давай, собирайся! Вытряхнемся куда-нибудь вместе!

— Я не могу…

— В смысле? Ждешь кого-то? — Наташка впилась в нее своим всепроникающим любопытным взглядом.

— Ну… не совсем, — Вероника немного смутилась. Она никак не ожидала появления подруги. И не обдумывала, как объяснить ей ситуацию.

— Что-то ты, Вероничка, темнишь!

И тут из спальни раздалось негромкое хныканье.

Наташка навострила уши.

— Что это? Ребенок плачет?

— Ну…

Наташка скинула обувь и проворным шагом направилась в комнату Вероники.

— О, боже ж мой! Ты когда ребенком успела обзавестись?! Мы с тобой всего три недели не виделись!

Вероника, и так растерявшаяся в этой неожиданно возникшей ситуации, от подобного вопроса совсем оторопела.

— Это не мой ребенок… — пробормотал она, и только тут поняла, что Наташка, хоть и глядит на нее сверлящим взглядом, но все же шутит. И еще она вдруг поняла: то, что она сейчас произнесла, ей самой неприятно. Даже не просто неприятно, а больно. Это дочка Алекса, но не ее. Это неправильно! Вероника схватилась за край кровати, потому что почувствовала, как начинает кружиться голова. Что, вообще, с ней творится, с ее мыслями, чувствами?

— Вероника, с тобой все в порядке? — Наташка озабоченно посмотрела на подругу.

— Да, — Вероника подошла к проснувшейся, должно быть, от их голосов, девочке, и, ласково бормоча ей всякую всячину, взяла на руки. И та сразу же успокоилась, схватив ручонкой шнурок на футболке Вероники и сунув его себе в рот. Наташка молча наблюдала всю эту сцену. А когда Вероника подняла глаза на подругу, то увидела в ее взгляде немое изумление.

— Это ребенок Алекса, да?

Вероника опустила глаза и кивнула головой.

— А почему она у тебя?

Вероника объяснила ей, но ее ответ, похоже, въедливую подругу не особо удовлетворил и совсем не успокоил. Наташка была из тех, кто бдительность терять не любит.

— Что происходит между тобой и Алексом?

— Ничего! — тут же выпалила Вероника.

— Так уж и ничего совсем? — Наташка смотрела на нее с нескрываемым подозрением. — И что у вас с Иваном? Он отмалчивается, но мне кажется, вы поссорились. Я права?

— Мы с ним друг другу не подходим, Наташ. Мне сложно встречаться с человеком, к которому я ничего не чувствую.

— А к Алексу, значит, чувствуешь?

— С чего ты взяла!? Мы просто соседи и общаемся иногда! — Вероника ощутила, как предательски заполыхали ее щеки. И это, конечно же, не могло укрыться от внимательного Наташкиного взгляда.

— Вероника, ты извини, но если мои подозрения насчет тебя и Алекса хотя бы капельку верны, то ты дура! Во-первых, у него есть жена. Во-вторых, у него есть от нее ребенок. И в-третьих, поговаривают, что он как-то связан с бандитами.

Отчего-то именно третий пункт задел Веронику за живое. Два первых были уже хорошо известны, а вот последний был каким-то расплывчатым и туманным, а поэтому пугающим.

— Кто поговаривает? — не выдержала она.

Наташка сочувственно посмотрела на нее и вздохнула.

— Владик рассказывал, что Алекс в банду попал чуть ли не в средней школе. А потом что-то там произошло такое. Будто он жизнь их главному спас во время какой-то переделки. И его из банды отпустили. А сейчас он иногда общается с ними, но вот зачем? Короче говоря, темное это дело… А ты, подруга, все-таки дура… Выбрасывай всю свою блажь из головы. Вон Ванька по тебе сохнет…

Вероника сидела на кровати с малышкой на руках и, уткнув взгляд в пол, упорно молчала. Наташка снова вздохнула.

— Ладно, Вероничка, я, пожалуй, пойду. Но ты над моими словами, все-таки подумай…

… В последний день праздничных выходных Вероника решила съездить на вокзал, чтобы встретить маму с электрички. Погода была хорошая, заняться было нечем, а дома сидеть, все равно, не хотелось. Мама должна была приехать на станцию около двух часов дня, так что Вероника вышла из дома немного за полдень. Еще не успев спуститься к двери, ведущей из подъезда на улицу, она услышала женский крик:

— Отстань от меня! Мне надоело все это! Я не могу целыми днями сидеть дома взаперти!

Вероника приостановилась. Голос был знакомым.

— Элина, но мне на работу вечером надо! У меня вторая смена!

— От твоей работы, все равно, денег толком нет!

— Если все время по ночным клубам мотаться и шмотки втридорога покупать, никакой зарплаты не хватит!

— Ах так, значит! По-твоему я во всем виновата?!

На протяжении всей перепалки было слышно, как хнычет ребенок. Вероника открыла дверь и вышла на крыльцо. Элина держала Соню на руках, Алекс стоял рядом с коляской. Видимо, они собирались куда-то идти. Алекс обернулся, в его глазах пылало негодование. При виде Вероники его губы дрогнули, будто он хотел что-то сказать. Но через миг Алекс отвел взгляд. Вероника не стала останавливаться и, сбежав с крыльца, направилась в сторону остановки. Сердце бешено колотилось от волнения. Позади послышался надсадный плач Сони. Вероника обернулась. Элина пихнула дочку в коляску, чему девочка стала громко возмущаться. А ее мать развернулась на высоких каблуках и направилась к двери в подъезд, оставив Алекса одного с надрывно ревущим ребенком.

… А через неделю, в следующие выходные, в которые они с мамой планировали съездить за кое-какими покупками на лето, на пороге появился Иван.

— Здравствуйте, тетя Алла! — Здравствуй, Иван! Как дела у тебя? Что-то совсем к нам не заходишь, — издалека начала расспросы мама Вероники, которой та ничего вразумительного об их с Иваном отношениях не рассказывала.

— Некогда. Экзамены скоро. — Такой ответ прозвучал для бдительной матери очень расплывчато и неубедительно, и она уже хотела копать глубже, но Иван разрушил все ее намерения, спросив:

— А Вероника дома? Мне с ней поговорить надо.

Мать украдкой вздохнула и позвала звучным с ноткой разочарования голосом:

— Вероника, это к тебе!

Вероника прекрасно слышала, что пришел Иван, но общаться с ним, особенно после их последнего свидания совсем не хотелось. Хорошо, что она дома не одна. По крайней мере, опасаться не придется, что он снова начнет приставать.

— Может, сходим куда-нибудь? — предложил Иван, как только вошел к ней в комнату.

— Я никуда не пойду. Я же не раз говорила, что не хочу продолжать наши отношения, твердо ответила Вероника. — Зачем ты пришел?

— Может, все-таки выйдем?

— Я же сказала, что нет!

Иван опустил глаза:

— Ну ладно… Как знаешь…

А когда он вновь посмотрел на Веронику, его взгляд показался ей жестким и мрачным.

— Мне кажется, что ты соврала тогда, сказав, что между тобой и Алексом совсем ничего нет…

— С чего ты взял?!

— Наташа мне передала, что ты с его ребенком водишься, и его дочка реагирует на тебя так, будто хорошо знает.

Вероника уставилась на него, приоткрыв рот. Это был словно нож в спину. Зачем Наташка рассказала все Ивану, да еще в таких подробностях? Зачем она, вообще, вмешивается? Ведь она в их с Вадимом отношения не лезет?

— Это тебя не касается! — Вероника чувствовала, как все внутри нее закипает, а такое происходило крайне редко. Но почему все суются в ее жизнь, которая и так не получается? В ней и так все слишком запутано, сложно и тяжело!

— Очень даже касается! Я не хочу, чтобы какой-то тип, который уже семьей успел обзавестись, совался к моей девушке.

— Я не твоя девушка! — выкрикнула Вероника. Она так разозлилась, что забыла о присутствии матери где-то недалеко за дверью.

— А я не хочу, чтобы ты встречалась с ним и обманывала меня. Это из-за него наши отношения стали разваливаться!

— Я буду жить так, как считаю нужным сама! И не позволю никому командовать мной!

И тут из-за двери появилась мать Вероники. Она выглядела просто убитой. Ее губы дрожали.

— Вероника, это что, правда? Ты встречаешься с этим подонком? — последнее слово было произнесено с таким отвращением, что Вероника не выдержала и закричала на мать, чего в своей жизни себе никогда не позволяла:

— Не называй его так! Ты его совсем не знаешь!

— А ты, значит, его уже хорошо знаешь?! — мать эффектно всплеснула руками. — Я же запретила тебе с ним общаться!

Перепалка с Иваном отошла на второй план. Теперь на Веронику наседала не на шутку разъяренная мать, но сегодня Вероника не собиралась так просто сдаваться.

— Я уже достаточно взрослая, чтобы разобраться, с кем мне общаться, а с кем нет!

— Да тебе даже восемнадцати нет! Ты, вообще, отдаешь себе отчет в том, что делаешь?! Этот выродок тебе всю жизнь сломает! Ты это понимаешь?! Понимаешь?!

А Вероника неожиданно для себя выскочила в прихожую, натянула на плечи ветровку, наспех сунула ноги в кроссовки и, как была в домашней короткой легкой юбке и пестрой маечке с узенькими бретельками, выбежала за дверь.

Иван сделал попытку ее остановить, но явную силу применять не стал, то ли не хотел делать этого в присутствии матери Вероники, то ли боялся повторять старые ошибки, помня их последнее свидание. Мать отчаянно кричала ей, чтобы она остановилась, но Вероника не стала никого слушать и через минуту уже стояла на улице, обдуваемая далеко не по-майски холодным ветром.

Долго у подъезда Вероника задерживаться не стала, понимая, что Иван вполне может кинуться за ней вдогонку. Зябко кутаясь в легкую ветровку, Вероника побежала в сторону сквера, где они иногда гуляли с Алексом. Вряд ли ее будут там искать. Выбрав укромную аллейку, она села на скамейку, натянув куртку как можно ниже на голые мерзнущие коленки и накинув на голову капюшон. Что же теперь делать? Она ни разу вот так не убегала из дома. Можно было бы пойти к Наташке, но Вероника злилась на нее. Наташка была явно не на ее стороне. А больше близких подруг у Вероники не было. А значит, и идти было не к кому. Она поежилась от пробравшегося под одежду холода. На душе было мерзко. Было жаль маму. Наверное, со своих позиций она и права. Но Вероника уступать не собиралась. Ей было обидно за Алекса. И разбирал гнев на Ивана. Почему он никак не отстанет? Ведь она же сказала, что между ними все кончено. Она почувствовала тихое прикосновение к своему плечу.

— Ника…

Вероника вздрогнула и подняла глаза. Рядом стоял Алекс. Она настолько погрузилась в свои мысли, что даже не заметила, как он подошел. Он был один.

— Ты что здесь делаешь, да еще так легко одетая? — при этих словах Алекс снял с себя куртку и накрыл ею Веронику.

— Я с мамой поссорилась…

— И теперь сидишь здесь и мерзнешь. Ясно… Пойдем ко мне.

Вероника удивленно и растерянно посмотрела на него.

— А как же Элина?

— Ее дома нет, и в ближайшее время не будет.

— А Соня?

— Она у соседки. Я сейчас заберу ее.

… И через некоторое время Вероника пила горячий чай на кухне у Алекса и пыталась согреться. Соня спала в комнате. А Алекс сидел напротив Вероники и смотрел на нее.

— Ну, давай, выкладывай, что произошло.

И Вероника рассказала ему об их последнем свидании с Иваном, о котором не рассказывала до этого. В их недолгие встречи в сквере они никогда не говорили не об Элине, не об Иване. На этих темах почему-то образовалось негласное табу. А сейчас Вероника поняла, что молчать не имеет смысла. Да и Алекс ждал от нее подробного ответа. Она рассказала, как Иван привез ее к себе, как начал приставать к ней, только не стала упоминать о причине его приставаний, о его подозрениях насчет нее и Алекса. А потом она рассказала, как Наташка видела ее с Соней и все рассказала Ивану, а тот пришел сегодня утром, и они стали ссориться, и как вмешалась мама, и Вероника накричала на нее.

— Получается, с мамой вы поссорились из-за меня. Хотя она по-своему права… И ты это понимаешь…

Вероника вскинула на него глаза, которые во время своего повествования почти все время держала опущенными. Она хотела возразить, но не нашлась, что сказать…

— А с Иваном почему у тебя не клеится? Судя по всему, он к тебе неравнодушен…

Вероника вновь опустила глаза.

— Мне неприятно быть с ним… Не знаю почему, но неприятно. Он мне нравился когда-то, еще в средней школе. А потом он предложил встречаться, а я была совсем одна, родители разошлись, и… вообще, все плохо было… И я согласилась… А сейчас… сейчас я не хочу быть с ним…

Вероника посмотрела на Алекса и вновь, как с ней часто случалось, утонула в зелени его внимательных изучающих, проникающих глубоко в ее душу глаз.

— Ты бы маме позвонила или смску послала, а-то она, наверное, беспокоится.

Голос Алекса вернул ее обратно в реальность.

— Я свой сотовый дома оставила. Когда убегала, не до него было.

— Позвони с городского. Скажи, чтобы не волновалась.

Веронику тронула такая забота о ее матери, которую Алекс, по меньшей мере, должен был недолюбливать.

Она вышла в прихожую и набрала свой домашний номер. Мама тут же взяла трубку.

— Алло, мам, не беспокойся. Я у подруги пока побуду.

— Вероника…

Но Вероника тут же отключилась. Выяснять отношения по телефону ей не хотелось. Да и о чем сейчас разговаривать с матерью она не знала. В голове, в душе, во всем теле ощущалась какая-то странная пустота. Она не знала, что чувствовать, о чем думать. Должно быть, такое состояние было вызвано присутствием Алекса. Она даже не понимала, нравится ей такое состояние, подобное невесомости, или нет. Но сейчас отчего-то терять его ей не хотелось.

Заплакала Соня. Вероника, не дожидаясь Алекса, кинулась в комнату и наклонилась над кроваткой. Девочка продолжала плакать.

— Она в последнее время неспокойная стала. Наверное, зубы режутся, — сказал Алекс.

Вероника взяла малышку на руки и стала разговаривать с ней. И та почти сразу затихла, ухватив губками соску, которую предложила ей Вероника.

— А у Элины не получается ее так успокаивать…

Вероника бросила быстрый взгляд на Алекса и тут же опустила глаза и покраснела. Она отвернулась, будто для того, чтобы взять игрушку, а сама просто не хотела, чтобы Алекс видел ее пылающие щеки. Но даже спиной она ощущала, как он молча смотрит на нее, и от этого еще больше краснела. Нужно было что-то делать, и она спросила:

— А Элина куда-то уехала?

— Не совсем…

Голос Алекса изменился. Вероника забыла о своем смущении и вновь повернулась к нему.

— Что-то случилось?

— Она сейчас в милицейском участке… Я как раз оттуда возвращался…

Вероника приоткрыла от изумления рот и с выражением полного недоумения уставилась на Алекса.

— Ее сегодня ночью в клубе задержали с поличным при распространении наркотиков.

— Наркотиков?! Элину?! — Вероника с трудом верила в услышанное.

— Мне позвонили сегодня рано утром, и я поехал в участок. Сказали, что пока все подробности выясняются. Но, что она, вроде как, уже привлекалась по делам, связанным с наркотиками. А здесь она с кем-то связалась. Должно быть, подзаработать хотела…. Я ничего не знал…

— Но за это же срок дают?

— Да…

— И как же ты теперь?

Странное и немного блаженное состояние невесомости полностью исчезло. Мысли начали путаться. Алекс опустил голову и молчал. Соня завозилась на руках у Вероники и начала хныкать.

— Может, она есть хочет? — предположила Вероника, желая вывести Алекса из мрачной задумчивости. Он встрепенулся, поднял голову и озабоченно произнес:

— Я же со всеми этими делами за детским питанием забыл сходить! Тут немного осталось. Сможешь покормить? А я сейчас в магазин быстро сбегаю и нам, заодно, к чаю что-нибудь куплю.

Вероника кивнула и, взяв Сонину бутылочку, стала кормить девочку, а Алекс побежал в магазин. Через пятнадцать минут раздался звонок. Вероника, оставив Соню в кроватке, подбежала и, в полной уверенности, что это Алекс, открыла дверь.

На пороге стояла соседка Алекса, баба Тома.

— Ой, ты Вероника, кажется?

Вероника изумленно уставилась на бабку, которая своим мощным торсом загородила практически весь проход.

— Леша у меня одеялко Сонечкино оставил. Вот, возьми-ка. А сам-то он дома?

Алекс что, оставляет Соню у этой вредной тетки? Она же его на дух не переносит, как же она с его ребенком согласилась водиться?

— Нет… — наконец, обретя дар речи, кое-как выговорила Вероника. — Он в магазин пошел, придет сейчас.

— Он мне говорил, что какой-то знакомой из подъезда дочку оставлял. Это, должно быть, ты была? — Баба Тома смотрела на нее проницательным взглядом.

Вероника кивнула. Соседка как-то незаметно вплыла в пространство квартиры, отодвинув Веронику назад, и притворила дверь.

— Ох, и с бабой ему не повезло, скажу я тебе! Такая стервожина. А на вид-то красавица писаная. Вот ведь и не влезешь в душу-то, не разберешься сразу. Я-то порадовалась за него сперва. Думаю, мать умерла, земля ей пухом, да парень-то хоть не один останется. А тут такое! Никакого ладу в семье нет! Один скандал! И все из-за нее, из-за змеюки этой. А Лешка-то парень хороший. Ох, хороший. Я благодарна ему как! Он нашего Митьку, внука моего, ведь спас.

Вероника широко распахнула глаза, совершенно не понимая, о чем идет речь.

— Эти бандиты-то местные совсем уж его к рукам прибрали. Сгинул бы мальчишка. А ведь школьник еще. Пропадать где-то стал, ходит сам не свой, грубый, злой. Потом уж выяснилось. Мать в слезы. А Лешка, храни его, Господи, помог. Поговорил там с этими как-то. И все, отстали от мальчишки-то! Отстали! Да, и не одного Митьку он так вытащил, знаю. Хороший парень, хороший!.. А ты, значит, Лешке с дитем водиться помогаешь, — после некоторой паузы задумчиво проговорила баба Тома, вновь посмотрев на Веронику слегка прищуренными внимательными глазами. — Ну, что ж, может, оно и хорошо…

И с этими словами грузная соседка не торопясь развернулась всем своим телом и медленно выплыла за пределы квартиры, оставив Веронику размышлять над только что сказанным ею. И Вероника с замиранием сердца попыталась осознать то, что услышала, и связать с тем, что сказал Наташке ее парень Владик. Получается, что Алекс общался с теми бандитами, стараясь помочь Мишке или еще кому-то… Но долго размышлять у Вероники не получилось. Вернулся Алекс из магазина.

А потом в дверь снова позвонили. И на этот раз не баба Тома…

— Это твоя мама, Ника. — Алекс произнес это тихо и очень спокойно, как нечто само собой разумеющееся. А Вероника почувствовала, как у нее похолодели руки. Но при взгляде на Алекса, от сердца отлегло. Он был спокоен и уверен в себе, и непонятным образом это состояние передалось Веронике. Она вновь подумала о том, что пока Алекс рядом, он всегда защитит ее. По-другому просто не может быть.

Алекс открыл дверь. Мать Вероники сразу же увидела ее.

— Не зря я подумала, что ты здесь! — воскликнула она и добавила тоном, не терпящим возражений:

— Пойдем домой!

— Здравствуйте, тетя Алла, — вступил в разговор Алекс, которого мать Вероники, видимо, решила проигнорировать, как совершенно лишнее звено.

— Вероника, пойдем отсюда!

Вероника стояла в растерянности и смотрела в пол, не рискуя поднять на мать глаза.

— Послушайте, она пришла сюда, потому что хотела. И не стоит на нее давить. Она непременно вернется, когда посчитает нужным.

Мать Вероники обратила на Алекса взгляд, полный негодования и ненависти.

— Она не задержится здесь ни на минуту. Ей нечего здесь делать. И ты сам должен это прекрасно понимать. Она не может и не должна с тобой общаться. — Мать Вероники, не смотря на свою обычную эмоциональность, вдруг стала предельно спокойной. Она хладнокровно и четко излагала то, о чем думала и что считала нужным сказать. Веронике стало жутко от этого спокойствия. — Ей всего семнадцать и она пока еще учится, а у тебя есть семья и ребенок. И для тебя только одного этого достаточно, чтобы обходить Веронику стороной.

Вероника заметила, как тень боли пробежала по лицу Алекса. Его невозмутимость поколебалась. Но это был всего лишь короткий миг. А Мать Вероники продолжала:

— Я не хочу, чтобы ты причинил какой-то вред моей дочери. — Каждое слово она произносила четко, отделяя его от других, и давая понять, что для нее это непустые слова, и другим она тоже не позволит чувствовать их пустыми. — Я не хочу, чтобы ты сделал ее несчастной.

И вновь боль исказила лицо Алекса, будто она была физической и очень сильной.

— Я никогда этого не сделаю. Я не причиню ей никакого вреда и никогда не сделаю ее несчастной. — Алекс произнес эти слова почти шепотом, но отчего-то они были очень ясно слышны, настолько ясно, что казалось, впечатывались в сознание каждым своим звуком, прожигая собой и так накалившуюся атмосферу. И, должно быть, то, как это было сказано, произвело впечатление на мать Вероники. Она замолчала на какой-то миг, а потом вдруг проговорила, глядя Алексу прямо в глаза:

— Алексей, чтобы произносить такие слова в подобной ситуации и подобным тоном, нужно что-то иметь за ними, кроме пустого мальчишеского бахвальства, надутой самоуверенности и желания выглядеть круто. Ты понимаешь это?

В лице Алекса что-то изменилось, но больше это не было гримасой боли. Каждая его клеточка словно осветилась изнутри мягким теплым сиянием.

— Я люблю Нику. — Полушепот вырвался из его губ, взрывая все пространство вокруг нестерпимо яркими искрами. Вероника закрыла глаза, чувствуя, как в груди обрывается сердце и стремительно летит куда-то. И она тоже летит вслед за своим сошедшим с ума сердцем. Но она не падает, нет! Она взмывает ввысь, туда, к облакам, к солнцу, к бескрайним просторам бытия… Но это всего лишь миг, очень короткий миг, миг, в существование которого сложно поверить и невозможно сразу осознать… И этот миг прервался резкой трелью телефонного звонка, которая пронзила воздух. Вероника, как в тумане видела озабоченное и растерянное лицо матери, вновь исказившееся болью лицо Алекса и оранжевое пятно телефона между ними. Все молчали. Телефон не унимался. Алекс снял трубку.

— Алло… — его голос звучал хрипловато и, казалось, дрожал. Было видно, что эмоции, с которыми он произнес это признание, все еще захлестывают его. Но неожиданно все изменилось. Сначала он сделался растерянным, а потом серьезным и сосредоточенным. — Да. Да… Что?.. Не может быть… Когда?

Алекс повесил трубку, опустился на сидение возле телефона и закрыл лицо ладонями.

— Алекс…

Вероника приблизилась к нему.

— Алеша… — она положила свою ладонь ему на плечо. — Что-то случилось?

Не поднимая головы, Алекс пробормотал:

— Элина умерла от передозировки.

И вновь повисло молчание, тягостное, гнетущее. Вероника хотела помочь Алексу, но как это сделать, да еще в присутствии матери не представляла. В сознании все смешалось: признание Алекса и эта ужасная новость… Все это никак не сочеталось, не укладывалось вместе. Несколько мгновений Вероника так и стояла возле Алекса, держа ладонь на его плече. Мама Вероники тоже молчала, видимо, пытаясь разобраться, как будет правильнее поступить в этой ситуации. Алекс все поставил на свои места. Он убрал ладони с лица и нежно прикоснулся к руке Вероники на его плече.

— Ника, иди домой. Я как-нибудь разберусь со всем… — Он поднял на нее глаза. В его взгляде были боль, усталость, отчаяние и любовь, которую он так неожиданно раскрыл перед ней. — Прости…

… А дома ждал длинный и серьезный разговор с матерью. Она не стала ругать Веронику, повышать на нее голос. Все свои эмоции, которые, должно быть, огромным роем метались в ее душе, она загнала под засов, и теперь старалась беседовать с ней спокойно и выдержанно. И, нужно отдать должное, у нее это неплохо получалось. Она вновь перечислила все недостатки Алекса и обрисовала то светлое будущее, в котором хотела бы видеть Веронику, когда та закончит учебу, устроится на работу, а потом обзаведется семьей, выбрав себе в спутники жизни достойного человека.

— Неужели этот Алекс тебе настолько интересен, что ты от Ивана готова отказаться? — спросила мама, внимательно вглядываясь в лицо Вероники.

— Я не люблю Ивана, и он мне даже не нравится…

— Но ты же встречалась с ним столько времени?

— Я думала, что он мне нравится, старалась наладить отношения, но потом поняла, что все бесполезно…

— А Алексей? Он тебе нравится?.. Ты… его любишь?.. — во взгляде матери чувствовалось напряжение.

Вероника молчала. Даже себе она ни разу не отвечала на этот вопрос. Их отношения были такими непонятными, такими странными, что она боялась своего ответа и предпочитала его прятать даже от себя. А сейчас признание Алекса настолько потрясло ее, что в душе до сих пор царил хаос.

— Знаешь, — сказала вдруг мать, — если бы Алексей заботился о твоем счастье, как он утверждает, то не стал бы признаваться в любви.

Вероника посмотрела на мать долгим взглядом.

— Может быть. Но ты сама его вынудила… И я… кажется, счастлива, что он это сделал…

— Вероника! — мать всплеснула руками, видимо, теряя контроль над своими эмоциями.

— Мам, я очень устала. Ты не обидишься, если я пойду к себе?

И не дожидаясь ответа, Вероника встала из-за стола и отправилась к себе в комнату. Слишком многое произошло за этот долгий день, и она чувствовала, что на сегодня нужно ставить точку, иначе она не выдержит…

… На другой день после всех событий Вероника позвонила Алексу. Она предложила помочь водиться с Соней хотя бы вечером, после учебы, но Алекс мягко отказался, сказав, что баба Тома остается с ней. Пару раз Вероника приходила к нему, но никого не было дома. Сам Алекс не звонил, а на ее звонки отвечал коротко и ссылался на занятость. И после трех таких телефонных бесед Вероника звонить перестала. Ему было сейчас нелегко, Вероника понимала это, но все же…

А спустя две недели Вероника встретила Алекса у подъезда. Было утро пятницы. Не на шутку опаздывая в колледж, она выбежала на улицу, в слабой надежде, что домчится до остановки, и там ее по какой-то счастливой случайности уже будет поджидать автобус. И тут она увидела Алекса, который как раз садился в машину.

— Привет! — он улыбнулся. — Ты в колледж? Давай подвезу.

Вероника удивилась и обрадовалась такой перемене в поведении Алекса. Они сели в машину и вскоре добрались до места ее учебы. Алекс уверенно припарковался возле входа и вдруг произнес:

— Ника, я хотел поговорить с тобой… на счет того, что сказал тогда твоей матери.

У Вероники перехватило дыхание. Сердце забилось неровно и часто, и его тревожные толчки отдавались даже в ушах. Она боялась поднять глаза и посмотреть на Алекса, поэтому уткнулась взглядом в свои нервно переплетенные на коленях пальцы.

— Все, что я сказал тогда, правда… Но именно поэтому нам нужно перестать видеться. Я не тот человек, который должен быть рядом с тобой… Твоя мама права. Даже когда у меня не было дочки, я тебе не подходил, и твои родители были против. А сейчас, когда я не один… Я понимаю, что наши отношения сейчас выглядят больше как дружеские. Но для меня это давно не так. Очень давно… Я и в армию ушел в надежде, что смогу забыть тебя, и с Элиной там стал встречаться, думая, что увлекусь ей, и все пройдет. Но не прошло… Думаю, что для тебя я все же больше друг, чем кто-либо еще… По крайней мере, надеюсь, что это так… — Алекс сделал паузу и посмотрел на Веронику. Но она не могла вымолвить ни слова. Все, что он произнес, обрушилось на нее огромной волной эмоций, приведя душу в смятение.

— И чтобы все это не зашло дальше дружеских отношений, — продолжил Алекс, дыхание которого вдруг стало прерывистым, — предлагаю перестать общаться… Что скажешь?

Вероника не знала, что сказать. Ее переполняла буря эмоций, понять которые и разобраться с которыми она была сейчас не в состоянии. В ее душе переплелись растерянность, негодование, даже злость и в то же время неумолимое желание быть с этим человеком не смотря ни на что.

— Алекс… — она повернулась к нему и посмотрела в глаза. Но тут яростно засигналила подъехавшая только что машина. А в окно забарабанили сокурсницы.

— Вероника, с ума сошла! Знаешь же, что препод всех собак спустит за опоздание! А звонок через три минуты. И пускай твой парень отъезжает, сюда Игорек машину поставит. (Игорек был старшекурсником и любимцем почти всех девушек в колледже).

— Ладно, я поеду, а то, правда, опоздаешь из-за меня…

Вероника кивнула головой, сказала скомканное «пока» и вышла из машины, так и не успев ничего ответить…

… Вероника корила себя за свое смятение, за то, что не смогла объясниться с Алексом. Она не хотела молчать. Не хотела, чтобы так все было. Нужно пойти и рассказать о том, что она чувствует к нему…

… Но вечером позвонил папа. В последнее время он иногда стал звонить Веронике и общаться с ней, хотя бы по телефону. И это Веронику очень радовало. Он предложил ей приехать к ним в гости и познакомиться с его маленькой дочкой, Лизой, которой уже было немногим больше года. И Вероника согласилась. Отец обещал заехать за ней в колледж. Мама восприняла подобное предложение холодновато, но противиться не стала. И на следующий день Вероника отправилась вместе с отцом к нему домой. Со своей новой семьей они жили в загородном коттедже. И дорога туда заняла не сорок минут, как обещал отец, а целый час, потому что на основной трассе производился ремонт. Но, наконец, они доехали, остановившись у высоких металлических ворот. А за воротами оказался каменный двухэтажный дом с крыльцом, окруженный красивым садом. Возле крыльца цвели кусты сирени, а на клумбах вдоль дорожки к дому красовались разноцветные тюльпаны.

— Ой, сколько цветов! — воскликнула Вероника, никогда не остающаяся равнодушной к великолепию живой природы.

— Тебе, правда, нравится?

— Конечно!

— Я сам ими занимаюсь. Оказывается, это так интересно и приятно. У меня еще розарий есть. Только он с другой стороны дома.

Вероника с удивлением посмотрела на отца. Никогда бы не подумала, что ему понравится садоводство. У них ведь даже дачи не было! Мама всегда предпочитала летом отдыхать на море, а дачу называла «лишними хлопотами».

Их встретила симпатичная женщина лет тридцати пяти. Ее звали Людмила, или тетя Люда, и маленькая девочка, которая была удивительно похожа на Веронику: такие же серые папины глаза и тускло рыжие волосы.

— Как же вы похожи! — воскликнула тетя Люда. — Сразу видно, что сестрички!

И Вероника вдруг почувствовала себя здесь очень-очень уютно…

Обратно они выехали поздно. Тетя Люда предлагала остаться ночевать, но мать Вероники взяла с отца обещание, что он обязательно привезет Веронику сегодня. И отец решил не перечить. Первую половину пути они проехали без происшествий. А потом наткнулись на дорожный ремонт, про который отец по своей рассеянности благополучно забыл.

— Ох, немного вернуться придется, а потом поехать в объезд, — вздохнул он.

Становилось темно. Закат алыми всполохами горел справа от дороги. Вероника любовалась последними красками угасающего дня и думала о том, что в жизни иногда бывает нужно принимать решения и совершать поступки, которые кажутся сложными, возможно, в чем-то даже неправильными, особенно со стороны окружающих, но дающие человеку то, к чему он стремится, и делающие его счастливым. И, наверное, далеко не все идут на подобное, боясь риска столкнуться с проблемами и трудностями. Вид с крыши хорош, но нужно сделать шаг, чтобы взлететь и ощутить все это великолепие. А при этом всегда есть опасность, что упадешь… Она не винила больше отца. Ведь каждый человек имеет право на счастье…

… Через некоторое время отец Вероники обнаружил, что свернул не туда. Причем, понял это достаточно поздно, когда дорога целых минут двадцать никак не хотела сливаться с основной трассой. Кроме того, как назло, пошел дождь.

— Придется вернуться и отыскать нужный поворот.

— Может, маме позвонить, предупредить, что задерживаемся.

— Не звони пока. Ты же звонила перед отъездом. Сейчас на трассу выедем, тогда…

Отец не успел договорить. Дорога оказалась слишком скользкой, и машину занесло. Послышался визг колес и скрежет веток о бока машины. На скорости их вынесло на обочину. Раздался звук глухого удара, ремни безопасности больно впились в грудь и плечо. Они остановились…

Вероника быстро пришла в себя. Кажется, она даже не теряла сознания, просто испуг и неожиданность происходящего выбили ее на какой-то миг из реальности. Она огляделась. Отец сидел рядом, и его глаза были закрыты.

— Папа… Папа! — позвала Вероника, но он не реагировал.

Она дотянулась до его руки и нащупала пульс. Отец был жив, но без сознания. Вероника попыталась выбраться, но дверцу заклинило. Видимо, она деформировалась от удара о ствол большого дерева, в который они влетели на полном ходу. Она хотела перелезть на заднее сиденье, но тут обнаружила, что шевелить ногами толком не может, они чем-то прижаты. Нужно было позвонить и вызвать помощь. Вероника нашарила свой телефон у себя под ногами. Он упал туда с крышки бардачка при толчке. Но к ее ужасу он не работал. Экран был вдребезги разбит, и ни на какие манипуляции телефон не реагировал. А сотовый отца остался у него дома. Его отсутствие он обнаружил только в середине пути. Так что связь с миром была полностью утеряна. Вероника понадеялась, что их кто-нибудь заметит с проезжей части, но, как оказалось, она была не особо проезжей. За полчаса, которые Вероника сидела и напряженно думала, что же делать и временами безрезультатно пыталась высвободить ноги, по дороге проехало всего две машины, да и те их не заметили за глухими зарослями кустов, сквозь которые они проскочили, несясь к злополучному дереву. Вероника пыталась помочь отцу, но из-за того, что ноги были зажаты, она не могла толком повернуться к нему. А он по-прежнему не приходил в сознание. От отчаяния слезы навернулись у нее на глазах. Но должен же быть какой-нибудь выход! Спустя час очнулся отец.

— Вероника…

— Пап, ты живой. Я не могу помочь тебе…

— Нога… — прошептал отец. Он сделал попытку пошевелиться, но от этого, видимо, стало еще хуже, и он застонал.

А спустя еще два часа Вероника заметила на дороге за кустами огни еще одной, седьмой по счету за прошедшее время, машины. Она уже приготовилась проводить ее взглядом заплаканных глаз, как вдруг заметила, что та притормаживает. Яркие огни фар замерли на месте. Хлопнула дверца. У Вероники сердце заколотилось, как бешеное. Неужели их спасут?! Кто-то пробирался сквозь кусты, освещая себе дорогу фонариком. Свет ослепил глаза. Вероника на мгновение зажмурилась. Снаружи попытались открыть дверцу, и через несколько мгновений это удалось.

— Ты цела?!

Над Вероникой склонялось взволнованное лицо Алекса.

— Алеша…

Она закивала головой и из ее глаз с новой силой хлынули слезы.

— Ты выбраться можешь, Ника?

— Нет, ноги прижало, — всхлипывая и размазывая соленые ручейки по щекам, произнесла она. — Алёш, папа ранен…

Алекс позвонил в ДПС и вызвал скорую, а затем помог Веронике освободиться и вылезти из машины. Он дал ей свой сотовый.

— Позвони маме. Она волнуется.

И Вероника, набрав номер домашнего, как смогла, успокоила мать.

А Алекс в это время стал оказывать помощь ее отцу, перевязав ему раненую ногу. Через полчаса подъехали машины ДПС, а вслед за ними «скорая помощь». Врачи погрузили отца Вероники на носилки, сказав, что беспокоиться особо не о чем. Сама Вероника ехать отказалась, так как кроме синяков и царапин, к счастью, ничего больше не обнаружилось.

На дороге замерцали фары еще одной машины. Она остановилась и оттуда вышел Иван. Озираясь по сторонам, он подошел к Веронике, стоявшей возле машины «скорой помощи» и завернувшейся в плед, который ей дал Алекс.

— Что случилось? Мне мама твоя позвонила. Сказала, что ты пропала. Я поехал тебя искать. А тут смотрю мигалки, машины стоят.

Вероника в двух словах рассказала о том, что произошло.

Машина «скорой» отъехала, увозя отца Вероники в больницу. Сотрудники ДПС, взяв показания у Вероники и Алекса, тоже сели в машины и отправились в сторону города. Вероника, Алекс и Иван остались втроем. Алекс возился возле разбитой машины. Снова начал моросить совсем было прекратившийся дождь. Светало. Но за серыми промозглыми тучами, затянувшими все небо, восхода видно не было.

— Давай, я тебя домой отвезу, — предложил Иван, взяв Веронику за руку чуть выше локтя.

Подошел Алекс, держа в руках сумку Вероники, которую она оставила на заднем сидении. Они встретились взглядами. И на этот раз Вероника вдруг поняла, что не просто не может отвести глаза, а не хочет этого делать.

— Я поеду с Алексеем, — тихо, но твердо произнесла она.

Глядя на нее, Алекс накинул ремешок ее сумки себе на плечо.

— Я пойду заведу машину, — негромко сказал он и, медленно отведя взгляд, направился в сторону дороги. А Вероника, опустив глаза, начала рассматривать свои вконец промокшие и испачкавшиеся кроссовки.

— Вероника! — в голосе Ивана слышались нетерпение, обида и даже гнев.

— Спасибо, что приехал, но я поеду с ним, — негромко, но также твердо повторила она.

Вероника взглянула на Ивана. Его губы были плотно сжаты.

— Извини… — проговорила она и, повернувшись, направилась вслед за Алексом, который уже ждал ее в машине.

Дорогой они почти не разговаривали. Вероника начала дремать — должно быть, сказывались нервное напряжение и усталость. На душе стало спокойно. И вдруг возникло ощущение, что она сейчас, здесь, рядом с этим человеком — на своем месте, и нигде больше быть не должна и не может…

— Ника…

Вероника почувствовала легкое прикосновение к своей щеке. Не хотелось открывать глаза. Она ждала, что он снова прикоснется к ней. И он прикоснулся. Теплые пальцы нежно скользнули по ее коже.

— Ника, мы приехали.

Она открыла глаза. Было совсем светло. Алекс перегнулся к ней со своего сидения и пристально вглядывался в ее лицо.

Они стали подниматься по лестнице на второй этаж. И на площадке между этажами Вероника вдруг остановилась и повернулась к Алексу. Несколько мгновений они смотрели в глаза друг друга, а потом Вероника произнесла то, что давно чувствовала и, наконец, осознала:

— Алеша, я люблю тебя…

Она ощутила, как начала кружиться голова и ухватилась за Алекса, а он привлек ее к себе, нагнулся и накрыл ее губы своими губами. И Вероника почувствовала, как пульсирует и взрывается каждая частичка ее тела…

… А дома с нетерпением ждала мама. И Веронике было так странно видеть ее с Соней на руках, плачущую от радости и благодарящую Алекса. Мама усадила их пить чай и рассказывала, как стала волноваться, что Вероника с отцом долго не возвращаются, как начала звонить ей, но номер не отвечал, как позвонила на телефон бывшего мужа, но трубку взяла Людмила и сказала, что он оставил сотовый дома. А затем мама рассказала, как обратилась в милицию, но ей сообщили, что аварий в этом направлении зафиксировано не было. Время шло, а они не возвращались. Тогда она позвонила Ивану, но тот ответил, что сейчас ему некогда, и что Вероника с отцом, наверняка, скоро подъедут.

— Я, честно говоря, от Ивана такого не ожидала. Чем можно было быть занятым в час ночи? Мне кажется, он на какой-то вечеринке был. Я, вроде как, музыку слышала, когда с ним разговаривала. Он, конечно, перезвонил потом, и даже поехал на ваши поиски, но ведь уже почти два часа прошло!

А потом мама рассказала, как пришла в полное отчаяние и тут подумала об Алексее. И вот его-то упрашивать было не надо.

— Я так тебе благодарна. Ведь, если бы не ты, Вероника с отцом, возможно, до сих пор оставались бы в машине…

Во время этого эмоционального и яркого рассказа Алекс и Вероника сидели рядом за кухонным столом и иногда переглядывались. Теперь у них была одна общая тайна… Тайна под названием любовь. А еще вера в то, что теперь все будет хорошо, и надежда, что отныне они всегда будут вместе…

Эпилог

— Бабуля, бабуля! Там папа с мамой приехали, — весело и звонко закричала Сонечка и, покинув свой любимый пост у окна, со всех ног бросилась к бабуле Алле на кухню, где та готовила праздничный ужин. А повод был очень значимый: любимая дочка Вероника закончила с отличием колледж!

Раздался звонок в дверь.

— Ну, пойдем маму с папой встречать! — сказала бабуля Алла и подхватила маленькую внучку на руки.

Вероника и Алекс вошли в прихожую.

— Мама, поздаляю! — громко крикнула Соня, немного коверкая пока сложное для ее трех лет слово.

Вероника подхватила девочку на руки и закружилась с ней.

— Теперь, Сонечка, мама у тебя дизайнер-модельер!

— Мама у нас молодец! — улыбаясь, сказал Алекс, и поставил большую коробку с тортом на стол. — А вот папе еще один экзамен сдать осталось. Второй курс более напряженным оказался.

— Ничего, Алёш, сдашь, — подбодрила зятя мама Вероники.

— Это точно. Сейчас, главное, Нике с ВУЗом определиться. Но я думаю, с ее знаниями и оценками проблем не будет.

— Я тоже очень надеюсь!

Зазвонил телефон. Вероника сняла трубку.

— Да, пап, все сдала и диплом получила! Красный! Жаль, что ты занят был и не приехал! Но мы, как-нибудь к вам выберемся, и я с собой диплом захвачу, чтобы похвалиться! Тете Люде и Лизоньке привет передавай!

Вероника положила трубку и вместе с Соней вошла на кухню.

— Тортик! У-у, какой огромный! Давайте его есть! — Сонечка с горящими глазами спрыгнула с рук Вероники и залезла на свой стульчик.

— Может, все-таки, поужинаем сначала и дадим тортику немножко времени похвастаться перед нами своей красотой и аппетитностью? — весело глядя на дочку, предложил Алекс.

— Ну ладно, пускай постоит. Но знает — я его все равно съем!

Все рассмеялись.

Во время ужина мама Вероники спросила, какие у них планы на выходные.

— Мы хотели на могилу Алёшиной мамы съездить, — ответила Вероника и печально опустила глаза.

— Ника, — Алекс накрыл своей ладонью тонкие пальцы Вероники, — Я тебе уже не раз говорил и повторять не устану, что если бы моя мама была жива, она была бы счастлива, что мы вместе.

Мама Вероники вздохнула:

— Да… я тогда была не права, но ведь все мы хотим, как лучше, для своих детей. А где найдем то, что ищем, никогда не знаем…

… После ужина Алекс, Вероника и Соня отправились к себе.

— Спокойной ночи, Алла Васильевна! И спасибо за вкусное угощение!

— Пока, мам! — Вероника чмокнула мать в щеку.

— Бабуля, спокойной ночи!

Алекс взял Соню на руки, и они втроем спустились на первый этаж и вызвали лифт. А когда дверь захлопнулась, и кабина с тихим шумом тронулась вверх, Соня наставительным тоном сказала:

— Ну, целуйтесь уже, целуйтесь! Тут точно никто не увидит. А я не в счет! — и притянула своими ручонками их смеющиеся и немного смущенные лица друг к другу.

Оглавление

Часть 1

Часть 2

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg