«Крик»

— А когда вы встретите тех, которые не уверовали, то — удар мечом по шее, а когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы.

— Дядя Макар, не выходи на улицу, убьют…

— Да ты что, Ильгар, с ума спятил?

— Дядя Макар, не ходи, сегодня армян убивают…

— Да ты что… что придумываешь, мы что, не в советской стране живем?.

В подъезде многоэтажки Ильгар, молодой азербайджанец, сын соседа Али Мамедова, перегораживал плечом, насколько это было возможно, не теряя вежливости к старшему, выход на улицу.

Старик Маркар Овсепян стоял с пустой кошелкой, он собирался в магазин и в распахнутый проем видел кусок белой, освещенной солнцем улицы, пройденной десятки тысяч раз и вдруг ставшей непреодолимой, часть витрины «Детского мира» со смеющимся пляшущим Буратино из папье-маше — до булочной минут пять пройти, влево.

В городе последние дни ходили смутные слухи, но Овсепян смеялся, не верил. В жизни он повидал немало страшного, последний год войны захватил: был ранен под Берлином, но есть вещи, которые сознание человека просто не может в себя уместить: «Мы что, сто лет назад живем, слушай, люди в космос ракеты пускают, все кино смотрят!..»

— Да ты что, Ильгар, в какой стране живем?..

— Тише, — сказал Ильгар, сквозь смуглую кожу его лица проступила бледность.

С улицы послышался шум. Показались идущие в одну сторону люди. Толпа. В толпе что-то возмущенно кричали, размахивали руками, зеленым хвостом мелькнул незнакомый флаг, и чуть подавшийся вперед Овсепян почувствовал, как подрагивает плечо Ильгара.

— А у них свои дела, а мне ж только батон купить, — пробормотал Овсепян, уверенности в нем заметно поубавилось.

Катерина Васильевна, дородная жена майора в отставке, всегда несколько надменная, прошла мимо них, сдержанно поздоровавшись, однако, едва выйдя на улицу, остановилась. Прищурившись от солнца, она смотрела на толпу, что-то кричащую на незнакомом ей языке.

Коричневые черноусые лица лоснились от пота, черные головы, лихорадочно блестящие глаза, вскидываемые кулаки грозили небу… Ветер вздымал впереди толпы желтые клубы пыли, обрывки бумажек

— Ишь, лбы, — пробормотала она недоброжелательно, ожидая, пока пройдет толпа, — а бабы-то их пашут..

— Ерунда, — сказал Маркар, — пошумят-пошумят и разойдутся…

Зазвенело разбитое стекло витрины.