«Мамочка»

Моему старшему сыну Даниилу в память о Победе и Вере.

Настоящего его имени мы не знали, звали просто «Мамочка». В армию он был призван осенью 1981 года из Западной Украины. Учебку проходил в Ашхабаде, в «Кищинском» полку, КПП которого был возле кинотеатра «Космос». По своим убеждениям он был верующим, если память мне не изменяет — баптистом.

В конце апреля 1982 года в бригаду прибыло пополнение — сержанты, выпускники учебок. Вместе с этим пополнением прибыл и Мамочка. Молодых сержантов сразу взяли в оборот. К нам в роту из того призыва пришли четверо. Через месяц одного из них перевели в батальон охраны, трое других, из Казахстана, быстро прижились и стали настоящими сержантами. У нас в роте тогда было много хлопкоробов из Узбекистана и Туркмении. Позже, к середине лета 82-го, значительную их часть заменили молодым весенним пополнением и «залетчиками» из Кабула и других гарнизонов. Самих же мусульман, отслуживших в среднем около года, отправили в ТуркВО, забив ими все дыры типа Кушки, Келяты, Теджена, Небитдага и Мары. Чем была продиктована эта «ротация кадров» мы не знали, но пользу от нее ощутили на собственной шкуре — дембеля, не доверяя вопросы собственной безопасности новичкам, стали назначать в караулы ветеранов, прослуживших год и более. Стоит ли объяснять, как это отразилось на репертуаре ночных построений в ротах? Все эти ночные поверки, устраиваемые ветеранами под чутким присмотром дембелей, однозначно способствовали ускорению адаптации вновь прибывших к суровым условиям «повышенной солнечной активности и запыленности».

Индивидуальные подробности тех или иных «ночных вводных» отличались незначительно и диктовались, как правило, национальными особенностями дембельского состава подразделения. У нас тогда дембелями были чечены, ингуши, дагестанцы и «чудь» питерского призыва. Поэтому ночные спектакли проводились со звериной жестокостью горцев и гестаповской изощренностью питерских интеллигентов. Что творилось в третьем батальоне, я не знаю, могу только догадываться — дембелями там были молдаване и мордва. Командиры на происходящее смотрели с пониманием, пока не прозвенел «первый звонок» — самострел в третьем батальоне.