«Грустная девочка»

© Александра Флид, 2015

© Ольга Флид, фотографии, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Белое платье в крупный черный горошек было безнадежно испачкано. В девятом часу Эмма прокапала на него растаявшим сливочным мороженым, – капля пришлась прямо по центру большой горошины – в одиннадцать маленькая девочка в автобусе схватилась за подол платья вымазанными шоколадом ручками. А в два часа пополудни она сама уселась прямо на ступеньки мраморной лестницы городского парка. Солнце стояло почти в зените, и Эмма оглянулась, пытаясь найти свою широкополую шляпу. Все напрасно – наверное, она потеряла ее по дороге. Оставила в трамвае или даже в кабинете доктора. Ерунда, пусть шляпа остается там, где она ее забыла.

Рядом с белым пятнышком в центре черной горошины появилась еще более черная мокрая точка. А потом еще одна и еще одна. Эмма плакала, опустив голову на руки и не заботясь о том, что выглядит она, по меньшей мере, жалко. Белые босоножки сдавливали ступни так, что хотелось выбросить их прочь и пойти босиком. Нет, никуда она отсюда не сдвинется. Будет сидеть, пока дворник не прогонит ее своей колючей метлой, добавив ко всем пятнам еще и черные полоски от сухих веток.

«С таким гормональным фоном, голубушка, вы никогда не сможете иметь детей».

Голубушка сидела и лила слезы, оплакивая свою испорченную жизнь. Эмма не любила плакать и старалась делать это как можно реже, но сейчас сдержаться было просто нельзя.

«Конечно, можно попробовать все исправить, но на успех надеяться я бы вам не советовала».

Принимать гормоны можно в любом возрасте, но Эмма не собиралась этого делать. Нет, старушечьи сказки насчет бороды и исчезающей талии не пугали ее, но она и так понимала, что теперь менять что-либо слишком поздно. Когда проблемы с организмом только начались, у нее не было денег на нормальное обследование, а теперь…

Мимо цокали металлические набойки шпилек, шлепали летние тапочки, стучали начищенные мужские туфли. Какая-то мамаша с тихим ворчанием протащила по ступенькам коляску, в которой лопотал ребенок, и Эмма, вместо того чтобы подвинуться и дать больше места, снова залилась слезами.