«И так бывает»

Камил Гадеев И ТАК БЫВАЕТ

Странная штука человеческая память. Я помню, как мне кажется, все, от поворотных событий до мелких ничего не значащих случаев, но иногда, встретив старого знакомого, я с ужасом ощущаю, что все связывающее меня с ним, надежно похоронено где-то там, в глубинах сознания. Я киваю, обреченно выслушивая забавные случаи, описания того, что было, и я знаю, что это действительно было, но никаких ассоциаций, ничего похожего на обрывок мысли, воспоминания не появляется. И лишь после долгой, ни к чему не обязывающей беседы в памяти постепенно всплывает смутный контур, намек на что-то узнаваемое, близится, расцвечивается, приобретает объем, звук, и тут я бью по спине ошарашенного знакомого и кричу: «Так это был ты?! А чего молчал?» И мы идем пить пиво или водку.

Так было и в тот раз. С Саней я познакомился года четыре назад. Полгода мы пили пиво в одном и том же баре, иногда знакомились с девушками, и тогда вечер продолжался у кого-нибудь из нас. Бывало, нас забирали в отдел, но чаще мы просто кивали друг другу, болтали о том о сем и после пары кружек пива расходились. Потом он куда-то исчез — может уехал, а может просто сменил бар.

А тогда мы встретились на улице, я никуда не торопился и, немного поговорив о прошлом, мы решили зайти в ближайшую пивную. Спустя четыре года наше случайное знакомство уже казалось дружбой проверенной временем. Беззлобно подшучивая друг над другом, мы взяли по кружке, и сев за стол, начали выяснять кто чего добился в этой жизни.

У меня ничего нового не было, планы, вчерне намеченные еще в школе, понемногу осуществлялись — ВУЗ, аспирантура, министерство. Саша кивал, улыбаясь, поздравлял, но о себе говорил мало и неохотно. Я отметил это, и, решив, что в жизни у него не все так гладко как у меня, попытался его расспросить. После третьей кружки разговор пошел куда оживленней.

— Да так перебиваюсь мелкими заработками, где панацею продашь, где душами торганешь. Мелочь, в общем. — я подумал было, что Саша шутит, но его серьезные глаза резко контрастировали с веселым голосом.

— И что, как успехи?

— В основном летально. — Саша грустно улыбнулся — То ли я чего-то не понимаю, то ли люди хотят совсем не то, что им нужно.

— А чего они чаще всего просят? — я решил поддержать шутку.

— Любви, здоровья, власти, признания, денег. Иногда мести.

— А что ты берешь взамен? — я закурил. Саша отверг протянутую ему пачку и брезгливо поморщился, когда облачко дыма коснулось его лица.

— Да почти то же самое, все зависит от человека — где пятьдесят рублей хватит, а где и душой не отделается. Вообще, человеческие переживания тоже товар, настоящая любовь, как и ненависть, очень дорого стоит.

— А ревность купишь? — я усмехнулся, правда больше над собой.

— Сколько просишь? — Саша заинтересованно взглянул на меня.

— Да за кружку пива.

Саша кивнул.

— Не пожалеешь?

— О чем? От этой штуки одни неприятности.

Он замолчал, и, не смотря на купленную им кружку пива, разговор утух. Неловко попрощавшись, и все еще думая о странном юморе своего знакомого, я пошел домой.

Когда я открыл дверь в квартиру, которую снимал уже год, я неожиданно скривился — застарелый запах табачного дыма, вечно задернутые шторы, крошки на столе. Я, не разуваясь, прошел в комнату и распахнул окно. Свежий весенний ветер выдувал остатки хмеля, солнечные лучи осветили спартанскую обстановку. Кажется начиналась новая жизнь.

Впрочем, началась она вполне обыденно, с генеральной уборки. Через два часа пол светился непривычной чистотой, вымытая и тщательно протертая посуда заняла свое место в шкафу. Теперь за компьютер. Бездумно уничтожив залежи пьяного творчества, я оставил с десяток более или менее приличных рассказов. Порылся в записной книжке и позвонил Женьке Соловьеву.

— Я слушаю, — донесся из трубки усталый голос.

— Привет, Соло, это Ринат. Как дела? Я слышал ты теперь в издательстве?

— Есть такое, тебе деньги нужны?

— Да нет, брат, у меня к тебе дело. Хочу издать рассказы, пятьдесят процентов расходов оплачиваю самостоятельно. Рекламная компания за мой счет.

Соло долго сомневался, но в конце-концов согласился поговорить со своим боссом.

Я уже звонил другому.

— Привет, Влад, поздравляю, последняя статья была просто великолепна, Кстати, не мог бы ты мне помочь с одним делом, ты же за светскую хронику вроде отвечаешь, я тебе тут статью подкину про одного начинающего автора, не посмотришь?

Заручившись туманным согласием, я за полчаса состряпал статью полную интеллигентного тумана и фраз типа — культовый автор, сюрреалистический мир, и так далее. Затем сбросил ему на е-mail и позвонил Светке.

— Привет!

— Зачем звонишь, я же просила…

— Да ладно, я в последний раз. — смех родился внезапно и словно ливень застучал по проводам. Светка еще удивленно что-то спрашивала, но я уже бросил трубку и танцевал рок-н-ролл, обнимая подушку, сдернутую с кровати.

Жить стало легко, исчезло душевное неудобство, когда хотелось пить и кричать от мысли, что она где-то с кем-то.

Мир повернулся другой стороной, я бросил пить. Сигаретный дым вызывал отвращение. Изданная книга, сопровождаемая мною же написанной статьей в популярном еженедельнике, разошлась в три дня. Была закончена диссертация.

Жить стало просто, я не завидовал чужим успехам, и, когда предложили остаться в институте, я согласился. Все шло тихо и размеренно работа, дом, семья.

Иногда я вспоминал Сашу, тот странный разговор и улыбался — ревность глупая штука, человек не может принадлежать кому-то, у него должно быть право выбора.

Так прошла жизнь, у меня была жена, дети. И к старости я все чаще начал задумываться, а что если это было всерьез, и Сашины слова, и проданная ревность. А что это такое — ревность. Чувство собственника, порождение обывательских взглядов на жизнь или… Или это то, без чего жизнь бессмысленна, может я добровольно подверг себя моральной лоботомии. Вырезал ревность и с ней то, без чего я не могу называть себя человеком. Смешно. Как бы то ни было, но когда я перечитываю те первые и последние рассказы, я плачу.