«Make love not war!»

Это было давно, почти десять лет назад, в одной жаркой стране. Той стране, о которой мечтали представляя ее, как Сталкер — янтарные пуговицы на кофте матери, — благословенным чудом, раем среди олив, осыпанным манной небесной. Со дня на день ждали войну (как оказалось впоследствии — самую благополучную из прошедших, если можно так сказать о войне). И среди тысяч и тысяч, летевших к огню в утробах железных птиц, была семья, с которой и начнется эта сказка. Мама — обычная столичная еврейская мать-одиночка, решившая спасти чад своих от грядущих погромов и голода; младшая дочь — очаровательная семилетняя разбойница; старшая — шестнадцатилетняя — стихоплетка, художница, влюбленная — что еще можно сказать о девочке в шестнадцать лет. Как ее звали — любое имя из звучных и круглых, кончающееся на «А», подойдет ей как шкурка к банану! В стране девочку ждал жених — мальчик, красивый как юный Давид и умный как пробковое дерево — но где ж вы видали умного влюбленного семнадцати лет от роду? Почему жених — если еврейские дети из хороших семей, не вкусившие запретного плода, чувствуют зов пробудившейся плоти, они называют это любовью и естественно собираются в брак.

Итак, семья долетела удачно, не потеряв багажа, не имея проблем с таможней, насладившись чудесным — в три дня — переходом из зимы в лето и вместе с другими была поселена в шикарной гостинице на берегу ласкового моря.

Ах, это море — прямо под окнами — холмистый пляж, усеянный роскошными ракушками, золотистый песок — по такому наверно ступал караван патриархов, шум прибоя, таинственный запах белых ночных цветов, стройные пальмы, неодобрительно качающие зелеными, аккуратно причесанными головами… И как же чудесно было гулять по этому пляжу с молодым и красивым — лучшим на свете — женихом. За долгие три месяца разлуки он вытянулся и загорел, еще длиннее стали его роскошные черные кудри, еще хуже — стихи, посвященные девочке — стройной лани, бегущей по горам бальзамическим.

Вокруг говорили о войне, химических атаках, мобилизации, местные жители — даже дети не расставались с противогазами в неудобных толстых коробках… Куда там единственное, что огорчало влюбленных — обилие зрителей, злостно хихикавших и выкрикивавших непонятные комментарии к их неумелым, но таким сладостным поцелуям.