Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
1
N.A.G. – Переводы книг
Книга предназначена только для ознакомительного чтения.
Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания
переводчика строго запрещена.
Любое коммерческое и иное использование материала, кроме предварительного
ознакомления, запрещено. Пожалуйста, уважайте чужой труд.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Оригинальноеназвание: Miranda Kenneally «Breathe, Annie, Breathe», July 15th2014
Миранда Кеннелли «Дыши, Энни, дыши», 15 июля 2014
Количество глав: 18 глав
Переводчик: Anastasiya Goncharova
Редактор и сверщик: Nell Jo
Вычитка: Gabriella Arakelyan
Обложка: Milena Danilova
Переведено специально для группы:
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Аннотация:
Энни ненавидит бегать.
Не важно, сколько она бежит, еѐ не отпускает чувство, что если бы она не порвала
с Кайлом, он был бы жив.
Так, чтобы почтить его память, она начинает готовиться к марафону, в котором
он хотел участвовать.
Но подготовка куда изнурительнее, чем она могла себе представить.
Еѐ тренер вызывает у неѐ разные чувства, заставляя бороться со своим телом,
сознанием и сердцем.
С каждой милей, за которую Джереми хвалит еѐ, у неѐ возникает больше
трудностей.
Она хочет прыгнуть ему на руки… и одновременно убежать в противоположном
направлении. Для Энни открыть своѐ сердце для любви куда сложнее, чем пересечь
финишную черту.
3
N.A.G. – Переводы книг
Всем девчонкам в поисках нового начала посвящается.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
КОНЕЦ
5
N.A.G. – Переводы книг
Сегодняшняя дистанция: 5 миль
Шесть месяцев до Городского Музыкального Марафона
Когда я была ребенком, то бегала хуже всех.
Наш учитель физкультуры заставлял нас пробегать по миле несколько раз в году для
чего-то, что называлось «Президентские Спортивные Тесты». Я пыхтела, раздражалась и
не понимала, какого хрена президента Буша заботит, насколько быстро я могу пробежать
круг вокруг детской площадки. Я всегда прибегала самой последней.
Большинство мальчиков пробегали милю за восемь-девять минут. Девочки обычно
пробегали за десять. И еще была я, стремительно пробегавшая милю больше чем за
тринадцать минут. Честно говоря, бег для меня был чертовски скучным занятием. Я бы
скорее предпочла делать текстовые задачки.
Сегодня я бегу пять миль вдоль реки Литтл Дак. Если я пробегу, это будет самый
дальний забег из всех, что я когда-либо бегала. Я знаю, что пробегу – нет ни единого
шанса, что я сдамся.
Потому что я делаю это для него.
На трех с половиной милях мой тренер подъезжает ко мне на своѐм велосипеде. Мэтту
Брауну двадцать четыре года, и у него есть собственная программа подготовки людей к
марафону. Некоторые из моей команды бегают, потому что участие в забеге – мечта всей
их жизни. Другие хотят сбросить вес. А есть такие, как я, которые никому не говорят,
почему это делают.
– Как успехи, Энни? –спрашивает Мэтт.
– Х-х-хорошо.– Просто прекрасно, отсутствие воздуха заставляет меня заикаться. Я не
могу дышать.
– Ты ведь подруга Джордан, верно?
Ну, если ты считаешь, что новый школьный тренер по футболу – мой друг…
– Она з-записала меня на твои тренировки, д-да.
Он спрыгивает со своего велосипеда и вместе с ним продолжает путь рядом со мной.
Не могу поверить, что он идет с такой же скоростью, как бегуя.
– Тебе нужно что-нибудь? Вода? Тайленол? Вазелин?
– Вазелин?
Он пожимает плечами:
– Да, чтобы избежать трения. Тебе нигде не трет?
Никогда, даже в моих самых диких фантазиях, я не могла представить, что мужчина
спросит, не трет ли мне где-то.
– Нет, спасибо.
Я еле перебираю ногами, стараясь бежать так, как учил меня Мэтт в начале
сегодняшней тренировки. Носки направлены вперед. Двигаю руками вперед и назад.
Вдыхаю через нос, выдыхаю через рот. В боку начинает колоть.
– Какая у тебя сегодня скорость?
Я взглянула на свои новые часы, желая соврать и сказать, что бегу милю за девять
минут.
– Около двенадцати минут за одну м-милю.
– Неплохо. Когда бежишь такие долгие забеги в выходные, убедись, что делаешь это на
минуту медленнее, чем ты обычно бежишь короткие забеги.– Я не представляю себе, как
можно бежать ещѐ медленнее, но киваю, тогда как Мэтт садится обратно на свой
велосипед. – Увидимся на финише.
Я, должно быть, ненароком надышалась клея или еще чего, когда записалась на
Городской Музыкальный Марафон.
* * *
Четыре с половиной мили позади.
Вдох через нос, выдох через рот.
Вдох через нос, выдох через рот.
Тяну носки.
Проверяю часы. Моя скорость опустилась до четырнадцати минут за милю. Я
перемещаюсь так же быстро, как то облако, лениво плывущее по голубому небу. Осталось
полмили.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Прекрасная женщина с кожей оливкового цвета, упругими каштановыми локонами и
розовым ID-браслетом бежит трусцой около меня.
Мэтт заставляет каждого в нашей команде носить браслеты, чтобы он мог различать
нас и связаться с контактным лицом при чрезвычайных ситуациях – ну так, на всякий
случай.
– Чѐрт возьми, а наш тренер хорош.
– Может, в этом и суть, – отвечаю я, втягивая воздух. –Такой у него метод обучения –
заставлять нас преследовать его.
Дамахихикает:
– Ты, скорее всего, права.
Она ускоряется и меньше чем через минуту пропадает из поля моего зрения.
Неудивительно. Каждый раз я отлично стартую, начиная бежать, но затем возникает
ощущение, будто сзади раскрывается парашют.
Вдоль грязной тропинки, ведущей меня назад к моей машине, колышутся ивы и
сочится вода – я припарковала ее в устье реки Литтл Дак. Сегодняшний забег спокойный,
но не скучный. Учитывая то, как много всегомне приходится держать в голове – выпила
ли я достаточно воды, сколько миль я пробежала и за какое время,–остается не так уж
много времени, чтобы подумать о выпуске, или о колледже, или о нѐм.
Вместо этого я могу сосредоточиться на своем новом гидраторе1, который ношу как
рюкзак. Он вроде как похож на кальян. Я беру пластиковую трубку в рот и отпиваю
немного воды, притворяясь, будто делаю затяжку. Кайл бы посмеялся над тем, как нелепо
я выгляжу.
Перестань думать о нѐм. Перестань уже.
Вдох, выдох.
Могу поспорить, что когда я начну этим летом бегать длинные субботние дистанции от
пятнадцати до двадцати миль, у меня появится гораздо больше вещей, на чем смогу
зацикливаться, дабы отвлечь себя. Темы вроде трения, вазелина и мозолей размером с
континент.
Нога за ногой. Вдох через нос, выдох через рот. Я жадно вдыхаю весенний аромат
одуванчиков. Трава усыпана ими, словно золотыми монетками.
– Осторожно, слева.
Меня обгоняет парень, бегущий спиной вперед. Он пристраивается прямо передо мной
и бежит даже быстрее, чем я. Вау, у него настолько яркие голубые глаза, что у меня
подкашиваются ноги, когда я смотрю в них.
– Да ты, блин, издеваешься надо мной? – выдыхаю я.
Он усмехается и замедляется до спортивной ходьбы:
– Что?
Я ищуу него розовый браслет, и не нахожу.
– Ты бежишь быстрее меня, а я бегу лицом вперед! – выпалила я.
– Ну так ускорься.
Что за придурок.
– Давай.
Он наклоняет голову из стороны в сторону, как один из этих мачо, которые ведут
дурацкие спортивные программы по утрам.
– Давай. Ускорься. Работай на полную, девочка! Давай.
Я машу перед ним фигой. Он запрокидывает голову и хохочет.
– Перестань, – говорю я.
– Перестать что? Смеяться над тобой?
– Бежать спиной вперед. Это небезопасно.
– Вот и нет. Кроме того, я должен бежать так. Я тренируюсь к десятимильному забегу
RC Cola Moon Pie2.В этом году я бегу его спиной вперед.
Я открываю рот от удивления.
1Гидратор (питьевая система, гидропак, поилка) – ѐмкость для воды с трубкой для питья, размещается в
заплечном рюкзаке. Гидратор позволяет безопасно потреблять воду во время движения.
2 Названия напитка и сэндвича из печенья и зефира в шоколаде.
7
N.A.G. – Переводы книг
Меня удивляет, что: первое – он бежит спиной вперѐд; второе – это было сказано в
отношении RC Cola andMoon Pies; третье – он бежит забег на десять миль больше чем
один раз.
Светло-каштановые волосы парня небрежно уложены, на руках и ногах внушительные
мускулы, а пресс просвечивает через тонкую белую «Дельта Тау Каппа»3 майку. Он что, в
братстве?
Хотя обычно я не могу определить южный акцент, но у него замечаю. Однажды в
детстве мы ч мамой и братом ездили на машине в Чикаго. И где бы мы не
останавливались поесть, официантки говорили, что у меня очень милый акцент. Так я
узнала, что у людей в Теннеси есть акцент, даже если я не могу определить его. Это
странно, что я так отчѐтливо слышу его звонкий акцент.
Он продолжает бежать спиной вперѐд. Наши глаза встречаются, а затем он
осматривает меня. Прошло много времени с тех пор, когда парень так откровенно
пялился на меня. Он внимательно исследовал мои пшеничного цвета волосы, завязанные
в хвост, потом его взгляд опустился на мои ноги, а затем остановился на моем розовом
браслете. Он улыбнулся, глядя на него.
– Увидимся.
Он увеличил свой темп, продолжая бежать спиной вперед. Я взглянула на свои часы.
Готова поспорить, он бежит милю за восемь минут. И он, на хрен, делает это спиной
вперед.
Я злилась на парня, бегущего спиной вперед, еще несколько минут. Теперь я снова
одна. Только я и небо. Воспоминание об улыбке Кайла вспыхивает в моей голове.
Осталось полмили.
Одна нога за другой.
Дыши, Энни, дыши.
***
Весь прошлый год Кайл тренировался для Городского Музыкального Марафона в
Нэшвилле. Каждую субботу он бегал от пяти до двадцати миль, так как хотел достичь
необходимых двадцати шести. Во время тренировочных забегов я ждала его в
определенных местах вдоль маршрута, чтобы дать ему воды для поддержания водного
баланса.
Месяц за месяцем, миля за милей я была там с энергетическим батончиком, улыбкой и
поцелуем.
Во время одного забега, я принесла ему охлажденный Гаторэйд на десятой миле.
– Мне нравится это платье, детка, – сказал он, с такой скоростью выпивая напиток, что
оранжевая жидкость капала с его подбородка на белую футболку.
– Скажи-ка снова, как называется этот цвет? Первинш?
– Перванш4.
Он ухмыльнулся и сделал еще глоток:
– Как я и сказал, перванш. Могу я получить поцелуй? Чтобы продержаться оставшиеся
пять миль?
– Ты весь мокрый и грязный!
Он притянул меня к своей груди:
– Тебе всѐ равно.
И он был прав. Я долго и медленно целовала его, пробегая руками по его коротко
стриженным светлым волосам, а затем отстранилась, шлепнув его по заднице, чтобы он
продолжил забег. В тот день он с лѐгкостью пробежал пятнадцать миль и продолжал
тренироваться так на протяжении следующих месяцев.
Но Кайл дошѐл только до двадцати миль, прежде чем я потеряла его.
Его не стало, и снег покрыл листья, затем солнце растопило снег, и все мои сожаления
отступили:я не могла смириться с тем, что все те тренировки были напрасными.
Он никогда не примет участие в марафоне, о котором мечтал, с тех пор как начал
бегать в средней школе. Он не мог выбросить эту идею из головы.
3 Студенческое братство.
4 Фиолетово-голубой.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Поэтому однажды ранним субботним утром, я надела свои кроссовки и отправилась на
школьный стадион. Кайл сказал мне, что четыре круга равны одной миле, а во время
своих тренировок он пробежал около триллиона миль, так что я пришла к выводу, что
мне нужно начать готовиться к большим дистанциям, если я собираюсь посвятить этот
забег ему.
Но во время своей первой пробежки я выдержала только два круга, прежде чем
холодный февральский воздух сжѐг моѐ горло и лѐгкие, а голени разболелись до такой
степени, что казалось, будто кто-то часами пинал по ним футбольными мячами. Я
оперлась руками на колени и сплюнула на асфальт. Слѐзы застилали мои глаза.
Два долбаных круга? Это всѐ, что я могу? Я быстро прикинула: марафон – это сто
четыре круга вокруг стадиона!
На трясущихся ногах я проковыляла до своей машины мимо нового футбольного
тренера, которая расставляла оранжевые конусы для тренировки.
Парни в школе всѐ ещѐ проклиналиСпортивных Богов за то, что Школьный Совет
нанял женщину в качестве футбольного тренера, а девчонки не переставая обсуждали,
насколько горяч ее парень –мы все тайком рассмотрели его фото на еѐ столе,– но это не
то, о чѐм я думала, проходя мимо тренера Вудс.
Она, должно быть, видела, как ужасно я бежала эти два круга. Она знала, как
безнадѐжна я была, что мне никогда не стать бегуном. Что я никогда не смогу завершить
то, что начал мой парень.
Включила зажигание, двигатель заурчал, и я убралась к черту оттуда, пока меня не
увидел кто-нибудь еще.
После первой попытки я не предполагала возвращаться туда снова. Но не могла
перестать думать о том, что Кайлу нужно было, чтобы я закончила это за него.
В следующую субботу, я заявилась на школьный стадион ещѐ раньше –солнце едва
появилось на горизонте,–чтобы спокойно бегать, не волнуясь о том, что кто-то увидит
меня. Но тренер Вудс уже была там, бегая и выполняя упражнения.
Она делала высокие махи, выпады и бегала. Она помахала мне рукой, и я начала свой
угнетающий забег снова, как обезьяна в зоопарке, размахивая руками и ногами. Я
пробежала два с половиной круга, прежде чем свалиться на траву, тяжело дыша, стараясь
сдержать слѐзы.
Тренер Вудс села рядом, подбрасывая мяч.
Она преподавала у меня «Здоровье», но мы не особото и разговаривали, за
исключениемобычных унизительных школьных тем о здоровье: безопасный секс,
изменения в организме, важность использования зубной нити.
– Ты тренируешься для набора в команду по лѐгкой атлетике на следующей неделе? –
спросила она.
– Нет...
– Что же ты тогда здесь делаешь? –Она посмотрела мне прямо в глаза, и я почти
возненавидела еѐ за это. Я не хотела, чтобы кто-то знал, что побудило бегать меня – не
самого лучшего бегуна в нашей школе.
Тренер Вудс играла в футбол, начиная с моего возраста. Не считая куриные битвы в
бассейне или пиво-понг, я никогда не занималась спортом. Если бы люди узнали, что я
тренируюсь, чтобы пробежать марафон вместо Кайла, но провалилась, я почувствовала
бы себя намного хуже, чем уже чувствую.
– Я неплохой бегун, – сказала тренер Вудс. – Конечно, бывала в намного лучшей
форме, чем сейчас, но всѐ ещѐ помню основы. Могу я помочь?
Она смотрела на меня выжидающе, пока я не призналась:
– Я тренируюсь для марафона, ясно?
– Ясно.
Мы сидели в тишине. Я считала, сколько раз она подбросит мяч. Двенадцать. Я ждала,
что тренер рассмеѐтся мне в лицо, но она этого не сделала. Она встала, бросила мяч на
поле, и мы смотрели, как он, подпрыгивая, остановился рядом с воротами.
Тренер Вудс кивнула мне.
– Не уверена, что смогу пробежать марафон, это большая дистанция, и я не имею
понятия, как к нему готовиться... Но один из моих друзей сможет тебе помочь.
9
N.A.G. – Переводы книг
* * *
Двадцать шесть и две десятых мили.
Это длиннее, чем поездка до Нэшвилла.
Кайл был бы расстроен, если бы узнал, как я провела большую часть выпускного года:
ела ланч в одиночестве; надевала его фланелевую рубашку, чтобы спать в ней и плакать
каждую ночь; смотрела все фильмы в одиночестве в автомобильном кинотеатре. Я хотела
сделать что-то, чтобы он мог гордиться мной. Что-то в честь того, кем он был.
Я сказала тренеру Вудс:
– Я хочу пробежать Городской Музыкальный Марафон в октябре.
Она знала парня, который тренирует людей для марафонов, триатлонов и других
разновидностей забегов.Программа Мэтта недешѐвая. Я выбрала самые многолюдные
часы в Родхаус, чтобы суметь оплатить свои тренировки, вступительный взнос для
марафона в октябре, купить новые кроссовки, часы, спортивную одежду и гидратор,
который мог бы одновременно служить кальяном.
И теперь я здесь, бегаю каждое субботнее утро.
Бегаю для него.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Сегодняшняя дистанция: 6 миль
Шесть месяцев до Городского Музыкального Марафона
Я уже наполовину одолела свою сегодняшнюю шестимильную пробежку, как мимо
проносится Парень, Бегущий Спиной Вперед. Только сегодня он бежит лицом вперед.
– Давай! – кричит Парень, Бегущий Спиной Вперед, отстающему от него мужчине. –
Соберись, соберись! – Мужчина выглядит так, будто собирается умереть, но ПБСВ в
великолепной форме.
– Ты сегодня для олимпиады тренируешься или как? – крикнула я, но он не
замедлился. Он находится в своеобразном «кураже супер-бегуна» и исчезает из виду.
Сегодня тренировка проходит немного лучше. Я не так сильно устала, но мои ступни
противно влажные в носках, и я знаю, что натерла очередную мозоль. Вдох через нос,
выдох через рот. Удивительно осознавать, что самые быстрые спортсменки в мире могут
пробежать марафон за два часа двадцать минут. Я буду рада пробежать за пять.
Мэтт бежит трусцой рядом со мной, и его рюкзак подпрыгивает у него за спиной.
– Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо.
– Продолжай двигать руками. Представь, что ты – ножницы.
Я рассекаю воздух руками.
– Теперь у тебя получается. Нужно что-нибудь? Воду? Леденец? Тайленол?
– Ты прям ходячая аптека.
Он ухмыляется, продолжая бежать в ногу со мной:
– Нужен вазелин?
– Гадость! Перестань меня об этом спрашивать. У меня нет проблем с трением.
Мэтт смеется, а затем другой парень из нашей команды опережает нас.
– Эндрю! Я говорил тебе не пользоваться айподом во время бега! Это небезопасно! …
Еще б он слышал меня. – Мэтт срывается, чтобы поймать Эндрю, оставляя меня позади.
Ох, блин, а Мэтт быстрый.
Впервые я увидела, как он бегает, на тренировке в среду. Тогда я еще не осознавала,
что бегу меня обучал Усэйн Болт.5 Держу пари, Мэтт даже быстрее, чем Парень, Бегущий
Спиной Вперед. Который теперь бежит лицом вперед. Я трясу головой в попытке забыть,
как он оценивающе меня разглядывал. Признаюсь, я пару раз думала об этом на прошлой
неделе.
Не то чтобы я крайне нуждалась в сексе. Я нуждалась в Кайле: чтобы он убирал мне
волосы за уши; чесал мне спинку, если чешется; смотрел повтор серий «Теории большого
взрыва» и смеялся в тех же местах, что и я.
Я концентрируюсь на том, чтобы двигать руками вперед и назад, как Мэтт показывал
мне. Вытягиваю носки.
Дыши, Энни, дыши.
***
В поле зрения появляется указатель нулевой мили, и я делаю рывок к финишу. Капли
пота стекают по моему лицу. Вся энергия ушла на то, чтобы продолжать двигать руками.
Икры горят. Я уже совсем близко, Мэтт и его помощники выкрикивают мое имя и
аплодируют мне.
– Давай, Энни! Последний рывок!
Двадцать секунд спустя я миную указатель и перехожу на шаг. Вытираю пот со лба
своей футболкой и широко улыбаюсь в небо. Все болит, но это приятная боль. Я
преодолела целых шесть миль!
– Отличная работа! – говорит Мэтт, похлопывая меня по спине. Он передает мне банку
Гаторэйда6. – Выпей ее всю, потом можешь съесть банан.
5Усэ́йн Сент-Лео Болт–ямайский легкоатлет, специализируется в беге на короткие дистанции, шестикратный
олимпийский чемпион и 11-кратный чемпион мира. За время выступлений установил 8 мировых рекордов.
6Разновидность энергетического напитка компании PepsiCo
11
N.A.G. – Переводы книг
Мои руки трясутся, когда я подношу банку к губам. Глубоко дышу, чтобы побороть
головокружение. Не падай в обморок, не падай в обморок.
– Как сегодня себя чувствовала? – спрашивает он.
– Нормально, только в середине я шла м-минуту или ок-коло того.
Мэтт наблюдает, как я допиваю свой Гаторэйд. Этим утром у него тренируется группа
из пятнадцати человек, но он заставляет меня чувствовать так, будто я здесь
единственная. Он напоминает мне моего старшего брата. После того, как я выпила
энергетик и съела банан, он мучает меня серией растяжек, инструктирует, сколько воды
выпить в полдень и говорит, что завтра мне нужно пробежать две мили самостоятельно.
Его тренировочная программа жестче, чем двухдолларовый стэйк: в течение недели я
бегаю или занимаюсь кросс-тренингом7 во время коротких дистанций, но затем, во время
забегов на выходных, мы постоянно повышаем планку. Например, если в субботу мы
бежим четыре мили, на следующие выходные Мэтт заставляет нас попытаться пробежать
пять. И в следующие шесть месяцев, я пройду свой путь до двадцати двух миль ко дню
соревнований.
– Так что, увидимся в эту среду в тренажерном зале на занятиях по кросс-тренингу? –
спрашивает Мэтт, и я киваю. Мне нравится упорядоченность, которую вносит эта
программа в мою жизнь; мне не нравится раздумывать, чем заполнить пустые дни и
часы, когда я не учусь или не работаю. Не только потому, что я должна тренироваться
каждый день на протяжении всей недели, но и потому, что Мэтт дал мне план питания,
который показывает, когда мне пить воду, и какие продукты и в какое время нужно
употреблять. Клянусь, все это планирование, забота о своем теле и то, чему я себя
подвергаю, сложнее, чем ядерная физика.
Но мне это нравится. Когда я не бегаю, то постоянно думаю об этом: планирую
питание, настраиваю себя на длительный забег в следующие выходные, пью огромное
количество воды, охлаждаю свои воспаленные ноги, сплю. Это выматывает меня
настолько, что у меня нет проблем со сном и я не пялюсь в окно на свет фонарей,
ненавидя то, что у меня больше нет сил сопротивляться спазмам в груди. В ту минуту,
когда я закрываю глаза, ложась спать, я отключаюсь.
Прощаюсь с Мэттом и ковыляю в сторону парковки. Парень, Бегущий Спиной Вперед,
сидит в кузове джипа. Дерьмо. Я припарковалась прямо рядом с ним. К счастью, он,
кажется, не замечает, что я переваливаюсь с ноги на ногу, как беременная, которой
крайне необходимо посетить туалет – он полностью поглощен СМС-перепиской и
музыкой в своих наушниках.
Прихрамывая, я добираюь до своей маленькой красной машинки, ауди GT 1984 года.
Она просто кусок дерьма, но это все, что я могу себе позволить. Я копила на нее два года и
люблю ее. Открыв багажную дверцу хечбека, сажусь и скидываю кеды. Затем один за
одним стягиваю носки. От них исходит сбивающее с ног «благоухание».
– Вот черт, – говорит парень. Дерьмо, он что, учуял запах моих ног что ли? Он быстро
сбрасывает свои наушники и начинает копаться в кузове джипа. Я ожидаю, что он
воспользуется освежителем воздуха, но через пару секунд он уже стоит на коленях передо
мной, открывая медицинскую аптечку.
Почему он так близко? Мои ноги воняют!
– У тебя тот еще волдырь.
Вот тогда-то я и увидела его. На моей коже образовался кровавый волдырь размером
больше четвертака.
– Так вот из-за чего нога так убийственно ныла.
Парень свинчивает крышку с коричневого пузырька.
– Как тебя зовут?
– Энни.
Он усмехается:
– Привет, Энни. Это будет не больно.
– Что ты делаешь? – вскрикиваю я, но уже слишком поздно. Он чем-то поливает
волдырь. Это не больно, но начинается какая-то реакция–появляются маленькие
пузырьки, как при смешении пищевой соды и уксуса.
7Кросс-тренинг – новая концепция достижения отличной физической формы, когда атлет одинаково
напряженно занимается сразу двумя видами спорта, взаимно дополняющими друг друга.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Это просто перекись водорода. Я очищаю волдырь. Или это что-то вроде приросшего
к тебе нерождѐнного близнеца?
– У меня нет нерождѐнного близнеца.
– Как знать, как знать. Ты когда-нибудь обращала внимание на эту штуку? Потому что
он достаточно большой, чтобы быть нерожденным близнецом.
Он поднимает мою ногу за щиколотку и пялится на волдырь. Щекотно. О, Боже, мои
ноги воняют, а он прикасается ко мне!
– Ничего, если я вскрою его?
– Сделаешь что?
Он тянется за своей аптечкой, достает иглу и обрабатывает ее спиртом.
– Ты доктор что ли?
– Нет, а ты? – Он на секунду лучезарно улыбается мне. Этот парень может с тем же
успехом носить бейджик с надписью Источник неприятностей. – Я давно бегаю. Знаю,
какие меры принимать при травмах.
– Ах вот как. И какая самая странная травма из тех, что ты когда-либо видел?
– Однажды я участвовал в состязании, одетый как Элвис.
– Элвис.
– Да, Элвис. И я неплохо бежал, пока другой одетый Элвисом парень не споткнулся о
рытвину и не разорвал связку. Я помогал ему, покадо нас смогли добраться медики. Все
были весьма впечатлены, увидев, как один Элвис оказывает помощь другому.
Я прикусила губу, с трудом сдерживая смех.
– Я собираюсь вскрыть твой волдырь, – говорит парень. Он прокалывает мне кожу
иглой, и я откидываюсь назад, когда начинает нестерпимо жечь. Прикусываю руку, когда
жидкость вытекает. Это самая мерзкая штука из всех, что я видела, но этот парень и
глазом не моргнул. Он льет на него еще перекиси, создавая еще больше пузырьков.
– Хочешь пластырь с Русалочкой?
Я поднимаю бровь:
– Дисней?
– У меня две маленьких сестренки.
Я наблюдаю, как он перевязывает волдырь, и беру это себе на заметку, чтобы суметь
сделать также на следующей неделе, когда натру очередную мозоль размером с
Манхэттен. Закончив, парень похлопывает меня по ноге и встает.
– Как новенькая.
Его глаза встречаются с моими, он слегка улыбается, и я понимаю, что мне нравится
дрожь, которую его улыбка вызывает во мне. Когда он смахивает со лба волосы, я
чувствую внезапный порыв сделать это за него – убрать их ему за уши. Ощущая
неловкость, отворачиваюсь от его улыбки, чтобы закрыть заднюю дверцу. Я настроена
сбежать прочь от этой дрожи и странного желания прикоснуться к его волосам. И в этот
момент объявляетсяМэтт.
– Что здесь происходит?
– Просто помогаю Энни с ее волдырем.
Он смотрит на мою ногу, а затем жестом показывает парню следовать за ним. Но они
отходят недостаточно далеко, и мне по-прежнему слышно, о чем они говорят.
– Я говорил тебе не клеиться к моим клиенткам, – шепчет Мэтт.
Парень отшатывается, как от удара:
– Я просто хотел помочь.
– Он не причинил вреда, – начинаю я, и оба парня смотрят на меня. – Ничего стра…
– Джереми, – перебивает меня Мэтт, – я стараюсь поддерживать репутацию…
Парень поднимает руку:
– Я понял, понял…
– Точно? Это мои занятия, моя работа, и я просто стараюсь дать тебе шанс…
– Тогда не теряй веру в меня, когда я даже еще не начал!
– Парни, – вклиниваюсь я, глядя на них, но они продолжают спорить, будто забыли о
моем присутствии. Мэтт шлепает Парня, Бегущего Спиной Вперед, футболкой по лицу, а
ПБСВ лупит Мэтта по голове бутылкой с водой и зажимает в захвате шею. Мэтт
выворачивается и сам зажимает в захвате шею ПБСВ. В данный момент сложно поверить,
что они взрослые. Они бабуины.
13
N.A.G. – Переводы книг
– Парни! – восклицаю я, и они вскидывают головы, прекращая вести себя как
пещерные люди. – Да что случилось-то?
– Это мой маленький братишка Джереми, – говорит Мэтт.
– Маленький? – хмыкает Джереми.
Мэтт не обращает внимания:
– Он просто начал работать на со мной, задавая темп людям, которые надеются
усовершенствовать свои навыки и улучшить скорость.
– Как это понять–задавая темп? – спросила я.
– Ну, это если кто-то хочет завершить марафон за определенное время, Джер будет
бежать с ним бок о бок и держать их в темпе, и благодаря этому они финишируют даже
раньше заданного времени. Это что-то вроде Бостонских, где соревнуются за
определенное время. Задавать темп у Джера получается лучше всего.
Джереми выглядит довольным комплиментом. Должно быть, поэтому мужчина
следовал за ним в сегодняшнем забеге.
– Но я все равно буду заниматься с тобой иногда, – говорит он мне. – Я буду помогать
Мэтту в больших забегах по субботам и воскресеньям.
– Так теперь у меня два инструктора? – спрашиваю я.
– Типа того, – игриво отвечает Джер, скользнув взглядом вверх и вниз по моему телу,
зарабатывая очередной угрожающий взгляд от Мэтта.
– Джер, я серьезно. Если ты не будешь воспринимать эту работу всерьез, то с меня
хватит. Другого шанса я тебе не дам. – Мэтт бросает на брата острый взгляд. Почему он
отчитывает его передо мной?
Он предупреждает и меня тоже? Я знаю Мэтта всего пару недель, но он всегда казался
сдержанным. Почему он так суров со своим братом?
Лицо Джереми мрачнеет.
– Увидимся на следующей неделе, Энни. – Он коротко кивает мне и следует за братом,
чтобы помочь упаковать кулер с водой и полотенца. Он не оглядывается.
Тренировки с Мэттом до сих пор были спокойными и приятными, учитывая то, какой
он дотошный и собранный.
С Джереми я чувствую что угодно, но только не это.
***
Я взбираюсь по раскрошившимся бетонным ступеням и открываю дверь-ширму в наш
трейлер.
Пачка масла, буханка хлеба и головка сыра лежат на кухонном столе подальше от
буроватого участка, где отваливалась желтая штукатурка.
Мой старший брат готовит жареный сыр и слушает по радио игру Брэйвз8. Ник бросает
лопаточку, чтобы поцеловать мой лоб. Он пахнет солидолом и дымом от выхлопов, после
того как менял масло в «Автозапчастях Колдуэлла».
Он переворачивает свой сэндвич. Тот шипит на сковородке, заставляя урчать мой
желудок. Я умираю с голоду, но сомневаюсь, что смогу проглотить хоть что-то. Бег
испортил мой желудок: я не могу понять, нужно ли мне поесть или посетить туалет.
– Ну как сегодня все прошло? – спросил Ник.
– Я пробежала!
– Все шесть миль?
Я киваю, и он сияет. Я никогда не видела его таким счастливым, как когда сказала, что
буду тренироваться для марафона.
Он сгребает жареный сыр на тарелку.
– Ты голодна? Я приготовлю сэндвич и для тебя.
– Нет, спасибо. Согласно плану питания Мэтта, мне сегодня на ланч полагается съесть
пиццу с салатом.
Тогда он выключает плиту и бросает сковородку в раковину, затем насыпает гору
картофельных чипсов на тарелку, выключает радио и торопится в гостиную, чтобы
посмотреть игру по телевизору.
8Профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Восточном дивизионеНациональной лиги Главной
лиги бейсбола.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Мама заходитна кухню, расчесывая свои влажные вьющиеся каштановые волосы. У
Ника темные вьющиеся волосы от нее, а мои – прямые пшеничного цвета – должно быть,
от папы. Она пытается что-то найти под кучей старых газет, полотенцем для рук и шаткой
стопкой почты. Хватаю ее ключи с крючка, куда, несомненно, их повесил Ник, и передаю
ей. – Спасибо, – говорит она и кладет их в карман. Наши глаза встречаются всего на
секунду, прежде чем мы обе отводим взгляд. – Как прошла тренировка, милая?
– Я пробежала до конца.
Она слегка улыбается:
– Я так рада.
Я киваю.
– Кайл был бы…
– Мама, просто прекрати! – говорю я, прежде чем могу сдержаться, и она вылетает за
дверь, убегая от меня на свою работу в «Квик Пик». На секунду закрываю глаза, чтобы
успокоиться. Я не люблю разговоры о нем, но не могу сдержаться и постоянно срываюсь,
прямо как сейчас. Открыв глаза, осознаю, что мама оставила свой фартук кассира и
конверт с купоном на столе.
– Мам, подожди, – кричу я, но она уже ушла. Она опять их забыла. Попрошу Ника
сбегать в магазин и отдать ей, когда он доест свой ланч.
Пробегаю пальцами по черной жесткой ткани фартука. Подношу его к лицу, вдыхаю ее
аромат точно так же, как делаю это с фланелевой рубашкой Кайла. Его запах давно уже
выветрился, но ее запах – лаванды и чистящего средства, которым она протирает ленту
конвейера – четкий и ясный, он заставляет меня скучать по объятиям. Мы с мамой
привыкли постоянно обниматься, но не в последние месяцы с начала Рождества.
Не озаботившись стянуть с себя влажные шорты и топ, я иду в свою комнату и
плюхаюсь на ярко-фиолетовое одеяло, которым застелена моя односпальная кровать.
Максимально вытягиваю носки к потолку, стараясь избавиться от молочной кислоты,
забившей мои икры. То, что я вся потная лежу на своей кровати, заставляет меня
съѐжиться от отвращения, но я слишком устала и у меня болит все тело, чтобы делать что-
то еще, кроме как валяться. До Кайла я никогда не заправляла постель, но его отец–
пожарный, и поэтому приучил его к этому, и я между делом переняла эту его привычку.
Вся моя комната отчасти пустая, не считая кучи двадцати пяти центовых книжонок,
которые я купила на распродаже в библиотеке.
До того, как Келси и я перестали общаться, мы любили собирать коров: будильник в
виде колокольчика, занавески с коровами, рамки для фотографий с коровами, свечи в
виде коров и даже коврик с коровами украшали мою комнату. Я убрала всех этих
мычащих животных подальше, чтобы освободить место для плюшевых мишек, которых
Кайл выиграл на Кофейной Ярмарке, и кедровых шкатулок, украшенных морскими
ракушками, и китайских колокольчиков, которые он купил в нашей поездке в Мертл Бич.
Я упаковала все его подарки, так как они заставляли меня грустить, но теперь из-за этого
в моей комнате ощущается пустота.
После того как я потеряла его полгода назад, мама начала упрашивать меня сходить с
ней за покупками, чтобы заново украсить мою комнату и заполнить свободное место,
попробовать позаниматься с ней йогой – делать хоть что-нибудь. Я знала, что она
желала мне добра, но мне ничего не хотелось.
Я неоднократно срывалась на нее: «Если еще хоть кто-нибудь скажет, что мне
делать…» – будучи такой сукой, я чувствовала себя и лучше и дерьмовей одновременно.
«Я не знаю, как помочь тебе, Энни. Скажи мне, как тебе помочь», – плакала она,
закрыв лицо руками.
Если бы она изобрела специальное зелье, стирающее память и ошибки, тогда бы я к
ней прислушалась.
Я встретила Кайла в первый день девятого класса, когда дети из двух средних школ из
округа Уильямсон объединились в Хандред Оукс для первого года обучения.
Я возненавидела его с первого взгляда. В первый же день мы играли в волейбол в
спортзале, и он принял меня в свою команду. Я подала мяч, впечатав его ему в затылок, и
он упал на пол. Я бросилась к нему: «Прости!» – думала, что ему больно, но обнаружила
его хихикающим, как какая-то маленькая девочка. И до конца дня он и его друзья
15
N.A.G. – Переводы книг
прикрывали головы, когда я проходила мимо них по коридору: «Это волейбольная
ведьма!» – кричал Кайл.
Для меня четырнадцатилетней это было смертельным унижением. Поэтому я
отомстила. На следующий день в спортзале я опять была подающей в волейболе и снова
двинула Кайлу мячом по голове.
Он пригласил меня на школьные танцы в ту пятницу.
Вскоре у нас стало все серьезно, и мама была недовольна этим: «Ты закончишь тем,
что забеременеешь в шестнадцать, как Уилла, которая живет на нашей улице», – так
она говорила каждый раз, когда ловила нас за поцелуями. Она думала, что если я
останусь с ним, то никогда не выберусь из трейлерного парка Оукдэйла: « Никогда не
рассчитывай на парня, Энни. Полагайся только на себя, поняла?» – говорила она.
Но мне нравилось быть с ним. Мы любили сидеть, свернувшись калачиком перед
телевизором с миской попкорна. Или когда он сидел на диване, играя в Ассасин Крид, а я,
прислонившись к нему, погружалась в новый детектив, взятый в библиотеке. Мы всегда
чувствовали себя непринужденно друг с другом, будто больше нам никто не был нужен.
Мы встречались больше трех лет, несмотря на то, что были абсолютно разными: я
делала домашнее задание каждый вечер без исключения и вкалывала официанткой,
чтобы скопить на колледж, а он жил в микрорайоне Роял Трэйл, делал домашку в
десятиминутные перерывы между уроками, пробегал милю, участвуя в региональных
финальных забегах и хотел работать пожарным, как и его отец.
Он хотел, чтобы наше «навсегда» началось сразу после старших классов. Он хотел
жениться на мне.
Из-за этого у нас разразился грандиозный скандал.
Мы были в месте, где впервые поцеловались – в автомобильном кинотеатре,
крутившем старые фильмы. Это до сих пор одно из самых посещаемых мест во
Франклине. Как девятиклассники, мы были слишком молоды, чтобы водить, поэтому
постоянно ходили туда пешком. Это стало нашим местом.
Став старше, Кайл начал подрабатывать там на выходных и мог тайком проводить
меня туда.
В том сентябре мы только перешли в выпускной класс. На выходных мы смотрели
Форрест Гампа в этом кинотеатре, и во время своего любимого момента, когда Форрест
решил пробежать через всю страну по неизвестной причине, Кайл прошептал мне на ухо:
– Выйдешь за меня?
Мы были влюблены, и я не хотела терять его, но не могла представить замужество до
поступления в колледж. Моя мама работала кассиром еще до моего рождения, отец
сбежал, когда я была еще маленькой, и поэтому для себя я хотела большего. Если бы все
было так, как хотел того Кайл, то мы бы съехались и завели малышей уже через неделю
после вручения дипломов.
– Мы уже говорили об этом, – ответила я дрожащим голосом, – ты же знаешь, я не
готова.
Он медленно опустил руку в карман джинсов. У него там кольцо что ли?
– Твой ответ «нет»? – прошептал он.
– Я не могу. Ты же знаешь, я хочу…
– Если бы хотела, сказала бы «да»!
– Кайл, я хочу подождать, пока не поступлю в колледж и не найду работу.
– Я позабочусь о тебе!
– Речь не об этом…
– Или ты любишь меня и хочешь выйти за меня, или между нами все кончено!
– Как ты можешь ставить меня в такое положение? – заплакала я.
Он чувствовал себя преданным, таким раненым, что порвал со мной.
А я так сильно по нему скучала, что сводило желудок и было тяжело дышать. Пицца
вкусом напоминала брокколи. От музыки болели уши. Я не знала, чем заняться между
занятиями. И с кем я должна была ходить? Моя доска для заметок давно превратилась из
залепленной нашими с Келси фотографиями, на которых мы забавляемся с косметикой
наших мам, в доску с фотографиями, на которых мы с Кайлом обнимаемся и целуемся. И
кому я должна была говорить «спокойной ночи», прежде чем идти спать?
И в то же время наш разрыв действительно меня разозлил. Как он посмел выбросить
на ветер три года только потому, что я была не готова к замужеству? Почему он не мог
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
уважить мою мечту поступить в колледж, найти работу, где я могла бы зарабатывать
деньги, и, может, однажды купить дом? Я не хотела прожить в трейлере всю свою жизнь.
Иногда, когда я заговаривала о колледже, его лицо становилось грустным и
счастливым одновременно. Это как когда морщишься от головной боли, но при этом ешь
мороженое. Очень больно, но при этом еще и вкусно. Мама говорила, что он мог сделать
предложение в отчаянной попытке удержать меня – он боялся, что я забуду его, уехав в
колледж. Я ненавидела то, что она так говорила. Я бы продолжала с ним встречаться!
Помимо моей работы, выполнения домашнего задания и чтения триллеров о горячих
агентах ФБР и леди из Центрального Управления – сообщницы в поиске ответов на тайны
– он был всей моей жизнью в течение трех лет. Кроме того, это он бросил меня. Зачем бы
ему так делать, если он хотел меня удержать? Ничего из этого не имело смысла.
А через месяц его не стало. Он никогда не пробежит свой марафон. Я была одна. И
какое-то время мама убаюкивала меня по ночам словно младенца, но затем стала
тормошить меня, хотела, чтобы я ходила гулять с братом и его друзьями. Я с трудом могла
проспать всю ночь или сделать домашнее задание, а она хотела, чтобы я пошла с ней за
покупками?
И тогда я взорвалась: «Он все еще был бы здесь, если бы не ты», – кричала я, хотя это
и не было правдой. «Если бы ты не внушала мне желание поступить в колледж, я бы
ответила «да» на его предложение. Это все твоя вина, что его не стало!»
Кровь отхлынула с маминого лица. Она швырнула свою кружку с кофе в раковину. За
всю свою жизнь я ни разу не видела, чтобы она так плакала–слезы ручьем текли по ее
лицу, – и почему-то это было еще хуже, чем когда Кайл порвал со мной.
Мой брат ворвался в кухню, приказал мне на время убраться из дома и долго держал ее
в крепких объятиях. А когда я пришла домой после прогулки к баскетбольной площадке
на Спринг Стрит, минуя кучу маленьких девочек, босиком игравших в догонялки, мама
уже ушла на работу, и те отношения, которые у нас были, тоже ушли.
Я знала, то, что я сказала было ложью. Я сама хотела в колледж так же сильно, как
этого хотела мама. Я не собиралась набрасываться на нее… а теперь не знаю, как вернуть
то, что однажды у нас уже было. Разве она смогла бы меня простить? Я обвинила ее в
своей потере. В чем-то, что было полностью моей виной.
Это моя вина, что его не стало…
Я чувствую себя неловко от этих воспоминаний.
Хотела бы я убежать от них.
***
Каждый субботний вечер я обслуживаю столики в придорожной закусочной «Дэйви
Крокетт».
Я работаю пару вечеров в неделю и в воскресенье сутра, но суббота – это большая ночь
свиданий во Франклине. За этот вечер я зарабатываю чуть ли не всю сумму, которая мне
крайне необходима на колледж и бензин. Я потратила шестьсот долларов из своих
сбережений, купив новые теннисные туфли, одежду для бега, и оплатила первые два
месяца тренировок. Программа Мэтта стоит двести долларов в месяц, что Ник называл
возмутительным, но учитывая, что я получаю членство в тренажерном зале, Гаторэйд,
энергетические батончики, фрукты и леденцы – все, что мне нужно на субботних
тренировках – я думаю, это того стоит. Не говоря уже о поддержке и знаниях парня,
который пробежал больше тридцати марафонов и является сертифицированным
персональным тренером. Это в миллион раз лучше, чем самой топтаться на месте на
школьном стадионе.
Единственный минус в программе Мэтта? В раздевалке тренажерного зала бабульки
любят разгуливать голышом по какой-то неизвестной мне причине. Молюсь, чтобы в
старости у меня не возникло внезапного желания выставляться на всеобщее обозрение.
Я бедром толкаю дверь и захожу в ресторан, минуя ржавые дорожные указатели и
изображения Дэйви Крокетта в его енотовой шапке. Под моими ботинками хрустит
арахисовая шелуха. Это то, что делает нашу закусочную знаменитой – мы подаем
бесплатный арахис в чашках и ребята могут швырять шелухой друг в друга, как
неандертальцы.
17
N.A.G. – Переводы книг
Ставлю пиво и коку на одну из моих четырех стоек и двигаюсь к своему столику: он на
семерых, и, как правило, я имею большие чаевые с него по субботам. Стены украшены
енотовыми шапками и игрушечными дробовиками.
Сегодня за ним сидит Ник в компании своих друзей и их подружек. Мой брат едва ли
на год старше меня и выпустился в прошлом году, поэтому я знаю их всех со школы.
– Это мой лучший столик, поэтому лучше бы вам оставить мне хорошие чаевые, –
говорю я Нику, и он отвечает тем, что бросает арахис мне в лоб. Чем немедленно
зарабатывает шлепок по руке от своей девушки Кимберли. – И ты не получишь никакой
бесплатной еды.
– Но ты хотя бы подашь нам пиво, верно? – спрашивает Эван.
– Черт, нет. Я не собираюсь из-за вас терять работу. – Я открываю свой блокнот и
достаю ручку из фартука. – Что будете пить?
– Пиво, – говорит Эван широко ухмыляясь.
Я отвечаю тем, что беру полную пригоршню арахиса и высыпаю ему на голову.
– Хэй! – Эван вытряхивает его из своей рубашки, и все остальные смеются. Ник дружит
с Эваном с начальной школы, а теперь они вместе меняют масло в магазине
автозапчастей. Почти все друзья Ника остались во Франклине и не поехали в колледж, и
теперь работают в таких местах как агентство «Бьюкенен Форд» и «Тотал Бильярд».
Кимберли получила работу в приемной в агентстве недвижимости. У Ника вечерние
занятия в общественном колледже Мотлоу. По сравнению с остальными детьми, с
которыми я росла в трейлерном парке Оукдэйла, я сильно отличалась тем, что этой
осенью уеду в колледж и буду жить в общаге.
Я принимаю – теперь уже всерьез – у них заказ: воду, колу и сладкий чай. В подсобке,
набирая в чашки лед, испускаю протяжный вздох. Сегодняшний день забрал много сил:
шестимильный забег вытянул много в плане энергии, а то, что я находила Джереми
привлекательным, убивало меня в плане чувства вины. Я уверена, он отличный тренер по
бегу и все такое, учитывая, что на тех тренировках он носился аки пуля, но не знаю, хочу
ли увидеть его снова. Мне надо сосредоточиться на том, чтобы осилить этот марафон. Но
мне также нравилось то чувство, когда внутри меня что-то такое вспыхивает.
– Эй, ты где вообще?
Я нахожу взглядом Стефани, нашу управляющую, которая разглядывает пол. И тогда я
замечаю, что слишком долго зажимаю диспенсер, и лед уже падает со стола. Я выпускаю
из рук рычаг, тогда как Стефани хватает веник и сметает лед в канализационную решетку.
– Ты в порядке?
– Все хорошо. Просто устала, – лгу я.
Стефани смотрит на меня взглядом обеспокоенной мамочки. Она переняла это
выражение лица у моей мамы, они дружат со средней школы. Обе работают в сфере
торговли и ресторанного бизнеса, поэтому часто встречаются и сплетничают о стервозных
клиентах.
– Я в порядке, – опять говорю я и нажимаю на автомат с колой, наполняя стаканы,
затем равномерно расставляю их на своем подносе, добавляю лимоны по ободкам и
выношу в зал.
Подаю Нику и его друзьям бургеры и куриные палочки настолько быстро, насколько
могу, чтобы спровадить их с моего прибыльного столика, но, конечно же, все закончилось
тем, что они остались еще на пару часов и раскидали минимум пять чашек с арахисом,
когда бросались друг в друга. Когда они, наконец, оплатили счет, то складывались
вчетвером. Это так бесит.
Эван дает мне тридцать процентов чаевых, но не встречается со мной взглядом, когда я
благодарю его. Он кладет в карман свой бумажник:
– Ты должна прогуляться с нами после работы. Мы будем в палаточном лагере
«Нормандия».
Мое лицо вспыхивает. После того, что случилось с Кайлом, несколько месяцев все
держались на расстоянии. Но после наступления нового года, жизнь вернулась в
нормальное для них русло. Парни знали, что я одинока, и стали приглашать меня
погулять. Им что, мысль о Кайле вообще не приходила в голову, когда я говорила «нет»?
В любом случае, Эван ведет себя очень странно с начала февраля, и мне интересно,
когда же это случится. Ему, должно быть, требуется некоторое время, чтобы набраться
мужества, и это заставляет меня чувствовать себя ужасно.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Он симпатичный парень: его каштановые волосы нависают над глазами, и у него
отличные руки с тугими мускулами от работы в гараже. Но я не могу.
– Нет, но спасибо, – отвечаю я. – Сегодня я нуждаюсь во сне в своей кровати, у меня
все болит от бега.
Эван выглядит огорченным.
– Может, тогда на следующие выходные?
Я достаю влажную тряпку из кармана фартука и начинаю вытирать стол, тщательно
отскребая присохшую желтовато-коричневую горчицу.
– Может быть.
Но я знаю, что скажу «нет». Я и так вынуждена слушать, чем занимается мой брат со
своей подружкой, когда я дома, так что нет ни единого шанса, что поеду с ними в кемпинг
– в палатке стены тоньше, чем в нашем трейлере.
– Ну тогда, полагаю, скоро увидимся, – тихим голосом говорит Эван. Я не могу
посмотреть ему в глаза.
Ник перестает обжиматься с Кимберли ровно настолько, чтобы быстро обнять меня:
– Буду дома завтра.
– Спасибо. – Льну в его объятия. Он потихоньку засовывает еще чаевые в мой фартук,
и я улыбаюсь ему.
Я обслуживаю столики до полуночи. А затем настает время для другой работы. Теперь
моя очередь отскребать жвачку из-под столов, что чуть ли не самое ужасное занятие из
всех, что может быть. Но самое худшее – это наполнять стеклянные бутылки с кетчупом;
вечер удался, если я не уроню ни одной из них на пол. После я заворачиваю сотню
приборов из столового серебра для завтрашнего завтрака и затем регистрирую время
ухода.
Снимаю фартук и ищу ключи в сумочке, когда захожу на парковку, и вскоре
усаживаюсь в машину. Провожу пальцем по экрану телефона в надежде найти
сообщения, даже если не очень-то хочу с кем-либо общаться: единственное сообщение от
мамы, которая просит меня снять ее синюю рубашку с бельевой веревки, когда я вернусь
домой. «Окей» пишу я ей, а затем просматриваю свои контакты. Я всегда пролистываю
имя Кайла быстрее, чем кого-то другого. В действительности, между ним и Келси больше
нет никого на «К», с кем я могла бы поговорить. Но это вроде как верно и для «А», «Б» и
«У» тоже. Бросаю телефон в подставку и завожу машину. Я проезжаю мимо «Соник», где
любят зависать ребята со школы, заказав себе вишневый лимонад и луковые колечки.
Сердце пронзает острая боль, когда я освещаю фарами машину Келси: ярко-синий
мустанг с откидным верхом. Направляюсь к автомобильному кинотеатру–в наше с
Кайлом место. Подъезжаю ко второй половине позднего сеанса: показывают
«Бестолковые» – фильм девяностых с Алисией Сильверстоун. Он о прикольной богатой
девчонке, которая совершает много хороших поступков.
Покупаю немного попкорна в торговой палатке, сажусь на капот своей машины и
смеюсь над всеми смешными моментами.
19
N.A.G. – Переводы книг
Сегодняшняя дистанция: 5 миль
Шесть месяцев до Городского Музыкального Марафона
Сегодня у нас то, что Мэтт зовет днем «отдыха».
Это означает, что наша команда должна пробежать пять миль, прежде чем в
следующую субботу бежать семь. Пять миль не кажутся мне отдыхом. Я начинаю думать,
что моего тренера по бегу укусил радиоактивный паук.
Интересно, у Джереми сегодня выходной – я не видела его джип, припаркованным
рядом с остальными машинами. Может, он отсутствует, потому что тренируется с
другими бегунами для Бостонского Марафона или чего-то столь же крутого.
В эти выходные Мэтт заставляет нас бежать вокруг делового центра Нэшвилла, потому
что нам всем уже тошно от обычного маршрута, плюс он хотел приучить нас к бегу в
городе, потому что нам предстоит это во время самого марафона. Он заставил нас
запомнить сегодняшний маршрут – важно понять направление, прежде чем начинать
бег. Ты должен знать, где подъемы, чтобы суметь приготовиться к ним. И также крайне
важно знать, в каких кафе дружелюбно относятся к бегунам и разрешают воспользоваться
их уборной, если поблизости нет биотуалетов. А на случай, если мы заблудимся, Мэтт
развесил кучу оранжевых ленточек на фонарные столбы и уличные знаки. Как Гензель и
Гретель со своими крошками9.
Наша команда стартовала от Мьюзик Роу10 – пристанища всех звукозаписывающих
компаний кантри музыки – и сейчас я уже на четвертой миле. Самое большое здание в
Нэшвилле – здание АТТ11 – возвышается над городом. Все зовут его «Бэтмен-билдинг» за
сходство фасада с маской бэтмена.
Я бегу мимо тех редких деревьев, что растут вокруг Стадиона LP12, где играют
«Титаны».13 Билеты на их игру стоят пару сотен каждый, поэтому я лишь однажды
видела, как они играют, когда мой брат выиграл два билета в конкурсе, который
проводила радиостанция. Я была в восторге от ликующей толпы, сладкой ваты. Это был
от начала и до конца отличный день. Воспоминания об энергетике стадиона придали мне
дополнительных сил, необходимых для преодоления последней мили, так как я уже
держу курс на Парк Бисентенниал14, к финишной черте.
Когда я вижу финальную оранжевую ленточку, то бегу по направлению к Мэтту, где
меня награждают приветственными возгласами и аплодисментами те, кто прибежал за
несколько минут до меня. Мэтт передает мне стаканчик Гаторэйда, проверяет часы и
записывает мое время в своем блокноте.
– Ты сегодня молодец, Энни.
Я слизываю капельку энергетика с края чашки, чтобы руки потом не липли, а затем
делаю маленький глоток.
– У меня получается быстрее?
Он усмехнулся:
– Нет, не совсем. Но что гораздо важнее, к финишу ты сохранила запас
работоспособности, ясно? Твоя задача – финишировать.
На меня вдруг накатывает тошнота. Я сажусь на корточки. Пот катится по лицу и
капает на землю.
– Встань, – говорит Мэтт, поднимая меня. – Мы уходим отсюда. Пошли.
Он ведет меня по широкому кругу как циркового слона. После того как я восстановила
дыхание, растянулась и похлопала бегунам, прибежавшим после меня, наступает пора
9«Ге́нзель и Гре́тель» (нем. Hänsel und Gretel; уменьшительные немецкие имена от Йоганн и Маргарита) –
сказка братьев Гримм. История о юных брате и сестре, которым угрожает ведьма-людоедка, живущая
глубоко в лесу, в доме, построенном из хлеба и сладостей. Эти дети, попав к ведьме, спасают свои жизни,
благодаря находчивости
10 Музыкальный Ряд - здесь находятся звукозаписывающие студии, издательства и офисы многочисленных
компаний, чей бизнес в той или иной степени касается музыки.
11 Офисное здание, принадлежащее AT&T –одной из крупнейших американских телекоммуникационных
компаний, крупнейшему медиа конгломерату. Является крупнейшим поставщиком как местной, так и
дальней телефонной связи в США, а также вторым крупнейшим провайдером беспроводных услуг в США
12 Стадион в Нэшвилле, вместимостью 68798 человек.
13 Команда по американскому футболу.
14Bicentennial CapitolMallStatePark – центральныйпаркНэшвилла.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
идти домой. Сегодня мы бежали из одного места в другое, а не возвращались по тому же
маршруту, как мы делаем это у реки Литтл Дак, поэтому Мэтт сказал, что он и его
помощники подвезут нас.
– Кто подбросит меня до моей машины?
– Я подброшу, – говорит голос.
Опять этот тягучий, звонкий акцент. Я смотрю вверх, вытирая пот с лица своей
майкой, и вижу усердно ухмыляющегося Джереми. Он из воздуха появился?
– Нет, – говорит Мэтт, закатывая глаза, – Бриджит подвезет ее.
– Почему я не могу подбросить ее? – говорит Джереми. – Я хороший водитель. Я вожу
четыре года… шесть, если считать то время, когда я одалживал папин грузовик, будучи
старшеклассником.
– Ты имеешь в виду, когда ты угнал его грузовик, чтобы потискаться с Мэлоди
Андерсен во время того ужина в церкви?
– Я одолжил его.
– Ты угнал его.
– Это просто семантика.15
Я перебиваю:
– Я рада, что у меня только один брат, а не два. Вы постоянно грызетесь.
– Это неправда, – отвечает Мэтт. – Мы не грыземся, когда спим.
– Но иногда бывает, – говорит Джереми.
Что за придурки.
– Да ладно, я отвезу тебя, – говорит Джереми, позвякивая ключами и жестом
показывая мне соглашаться. Мэтт не выглядит особо довольным, но мне восемнадцать. Я
принимаю собственные решения. Даже несмотря на то, что поехать с Джереми – это, в
общем-то, как попасть в горящее здание. Но мне нравится то, что я чувствую, когда он
заставляет меня смеяться.
Мне необходимо смеяться.
Я прощаюсь с Мэттом, следую за Джереми к его машине, и он открывает мне дверцу.
Мои колени дрожат, когда я залезаю в джип. Он закрывает дверцу, и мои руки трясутся,
когда я пристегиваюсь. В машине пахнет парнем. Одеколоном, потом, мускусом. Нервно
вздыхаю, набрав полные легкие воздуха, когда он взбирается на водительское сиденье.
Я украдкой смотрю на него, пока он поворачивает ключ. Пушок золотистых волосков
покрывает его сильные и загорелые руки. А на его лице – светлая щетина. Он не бреется
по выходным? У Джереми загорелое лицо, а глаза красивого светло-голубого оттенка, но
я бы не назвала его классическим красавчиком. Была в нем какая-то шероховатость. И все
же он привлекательный. На его левом предплечье три черных круглых татуировки
размером с четвертак. На правой стороне подбородка шрам и точно такой же на правой
руке. И еще один рядом с глазом. Боже, я надеюсь, он не ввязывается в драки с ножами
или что-то вроде этого.
Я решаю спросить об этом.
– Джереми?
– Зови меня Джер. Только бабуля с дедулей зовут меня Джереми.
– Но мне больше нравится Джереми.
Он мимолетно улыбается:
– Тогда пусть будет Джереми.
– Как ты заработал шрам на подбородке?
Он начинает рассказывать мне, как он любит Приключенческие Гонки – те
сумасшедшие гонки, в которых нужно бежать полумарафон, перепрыгивать через
огромные ямы на протяжении всей дистанции, пробегать рядом с костровыми ямами, из
которых вырывается дым, как из вулкана. Объясняет, что заработал шрам на подбородке
в гонке в густых лесах Джорджии.
– Наткнулся на ветку.
– Какая была твоя любимая гонка? – спрашиваю я.
Остановившись на красном сигнале светофора, он закидывает подушечку жвачки в рот
и жует.
15В языкознании: значение, смысл (отдельного слова, оборота речи).
21
N.A.G. – Переводы книг
– Я должен был преодолеть полосу препятствий, включая скалолазание, тюбинг16 по
реке, затем спустился дюльфером17 с горы, а после этого должен был пробежать десять
километров. Я пришел четвертым.
– Четвертое место? – воскликнула я.
– Я все еще в бешенстве. Я бы победил, если бы не потерял контроль над своей
камерой, наскочив на риф в воде.
– Ты участвуешь во многих гонках?
– В обычных гонках – постоянно, но в Приключенческой Гонке не участвовал
несколько месяцев, – говорит он, мягко растягивая слова.
– Почему?
– Я обещал своей матери, что не буду.
– Что? Почему? Если у тебя хорошо получалось…
– Она сказала, я зависим… Не знаю.
Джер в тишине поворачивает на Шестое Авеню, бросая на меня беглый взгляд.
Несколько кварталов он не произносит и слова. Он как будто помрачнел.
Я не могу просто сидеть.
– Так ты тренировал сегодня кого-нибудь?
– Да. Сегодня я бегал с парнем, который тренируется для триатлона «Ironman»,18
который состоится в Висконсине этой осенью. Мы пробежали только пятнадцать миль.
Сегодня был день отдыха.
Клянусь, эти генетически модифицированные братья сживут меня со свету.
Он барабанит по рулю.
– Думаю, после полудня займусь веревочным тренингом 19.
– Ты никогда не устаешь?
– Еще как. К вечеру я полностью выбиваюсь из сил, по утрам у родителей минут пять
уходит на то, чтобы разбудить меня. Будильник мне не помогает.
Я хихикаю, вообразив его родителей, трясущих его в попытках разбудить.
– Твои родители вынуждены будить тебя? Тебе сколько лет?
Он поворачивает налево, ухмыляясь:
– Двадцать. Тебе?
– Восемнадцать. Ты сегодня бегал в центре, там же, где и мы? Я не видела тебя.
– Нет. На Камнях Реки Гринвей20. Нам нужно было пространство, чтобы пробежать
большее расстояние.
– Но Мэтт попросил тебя приехать в центр?
– Нет. – Он окидывает меня взглядом. – Я приехал сюда, потому что… хотел
извиниться. У меня не было намерения поставить тебя в неловкую ситуацию на прошлой
неделе. С волдырем и пластырем. Я видел твой взгляд, когда ты уходила.
– Нет, нет. Все хорошо. – Я такая врушка.
– Я не верю тебе, – говорит он, самодовольно ухмыляясь. – Позже я осознал, что это
был странный поступок – оказать тебе первую помощь, когда ты даже не знала, кто я.
– Я подумала, это было мило с твоей стороны.
– Даа? – Расплывается он в широкой ухмылке. – Не могу дождаться, чтобы рассказать
брату, что не оскорбил тебя. Потому что он сказал, что именно это я и сделал.
– Ты и в правду не уживаешься с Мэттом?
Джер медлит с ответом.
– Он мой лучший друг. Я люблю его. Он дает мне возможность… ну, ты знаешь,
работать с ним и все такое.
16 Катание по воде на покрышках, надувных камерах и т.д.
17 Дюльфер – скоростной спуск по верѐвке на крутых и отвесных стенах.
18Ironman – соревнование по триатлону, организуемое The World Triathlon Corporation (дословно –
«Всемирная корпорация триатлона»). Состоит из трѐх этапов, проводимых в следующем порядке без
перерывов: заплыва на 2,4 мили (3,86 км), заезда на велосипеде на 112 миль (180,25 км) и марафона – забега
на 26,2 мили (42,195 км).
19 Веревочный курс – это активный тренинг, длительностью в один день, направленный на улучшение
навыков командного взаимодействия. В качестве снаряжения используется альпинистское снаряжение, что
и дало название программе.
20 Парковая зона, с более чем восемью милями парковых дорожек, шириной более десяти футов, для пеших
прогулок, бега трусцой, катания на роликовых коньках и велосипедах.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Я жду, что он все объяснит, но он опять молчит.
– Но вы, парни, и впрямь часто грызетесь, разве нет?
– Мы – братья; мы постоянно воюем. Но я слышал, что если ты ссоришься из-за
каждой мелочи, то, скорее всего, меньше раздражаешься в важных вопросах.
– Разве это по большому счету не относится к парочкам?
Он пожимает плечами.
– Думаю, так можно сказать про любые отношения, в том числе и дружеские.
Я грызу кожу вокруг ногтя на мизинце. Столько раз я говорила Кайлу, что не хочу
окунаться в семейную жизнь сразу после школы, что есть огромное количество вещей,
которые я хотела сделать, прежде чем выйти за него. Но мы никогда не ссорились до тех
пор, пока я не отвергла его предложение. Может, если бы мы больше спорили, то все бы
обернулось по-другому? Может, мы бы поняли, как решить наши проблемы, и Кайл не
решился бы на полный разрыв?
Пятиминутная поездка окончилась, я и глазом моргнуть не успела. Джер тормозит
возле моей древней ауди и ставит свой джип на ручник. Он выпрыгивает из машины,
бежит к пассажирской стороне и открывает мою дверцу. Ух ты, как по-джентельменски.
– Надеюсь, ты хорошо отдохнешь на выходных.
– Ты тоже.
Он дожидается, пока я не окажусь в безопасности своей машины и не начну выезжать
задним ходом с парковки, прежде чем махнуть мне рукой и взобраться в свой джип. Я
машу в ответ, включаю радио и опускаю окно, чтоб впустить немного свежего воздуха.
***
В нашей закусочной время завтрака.
По воскресеньям, до и после службы в церкви, всегда полно народу. В это время я
получаю самые большие чаевые, помимо субботних вечеров. И мне нужен каждый цент,
который я смогу заработать перед колледжем. Государственная финансовая помощь
покроет стоимость обучения и комнаты в общежитии, но мне еще нужны деньги на
питание и непредвиденные расходы. И если все останется как сейчас, то смогу позволить
себе новый учебник.
Я вновь наливаю кофе в чашки пожилой пары, приходящей сюда каждую неделю. Им,
должно быть, за восемьдесят, но они всегда сидят по одну сторону стола, разгадывая
вместе кроссворды. Он похлопывает жену по покрытой пигментными пятнами руке и
улыбается ей. Когда-то я представляла, что и у нас с Кайлом будет такое будущее.
Пару минут я слушаю водителя грузовика, который рассказывает о перевернувшемся
бетоновозе на шоссе I-40, близ Ноксвилла, вызвавшем трехчасовую пробку. Никто не
пострадал, слава Богу.
Около одиннадцати хозяйка усаживает за мой столик Келси Пэйнтер, Ванессу Грин и
Саванну Бэрроу.
Отлично.
Мы с Келси вместе росли в Оукдэйле – ее трейлер был через два от моего – и у нас
было много общего. Нас обеих растили матери-одиночки, только моя работала кассиром
в ночную смену в «Квик-Пике», а ее – в дневную в супермаркете. Ее мама присматривала
за мной и Ником, когда мы спали, а моя мама следила за тем, чтобы Келси посещала
школу, забирала ее оттуда и присматривала до конца дня. Мы годами спали в одной
постели – это было похоже на бесконечную пижамную вечеринку. Мы были сестрами во
всех смыслах, кроме кровного родства.
Так было до конца восьмого класса, пока ее мама не вышла замуж за мужчину,
который занимался ландшафтной архитектурой. Они переехали в четырехкомнатный
дом на другой стороне Франклина,21 и внезапно у Келси появились новые джинсы и iPod,
в то время как у меня были все те же сланцы из Уолмарт22 и радио. Каждый раз, бывая у
нее дома, все, о чем я могла думать – это какой чистой была ее кухня, и что в ее кухонных
приборах из нержавеющей стали было видно мое отражение. Я гадала, был ли в нашем
21 Город в получасе езды от Нэшвилла.
22 Сеть супермаркетов, гипермаркетов, торговых центров.
23
N.A.G. – Переводы книг
трейлере какой-то запах, которого я не замечала, потому что я чертовски уверена, что в ее
доме я ощущала запах лимонного освежителя и антистатика.
Приходя туда, я чувствовала такую неловкость, такую неуверенность в себе, что
перестала принимать ее приглашения переночевать у нее. Затем она присоединилась к
команде чирлидеров и подружилась с новой девочкой, Ванессой. К тому времени, как мы
перешли в старшие классы, у нас уже было не так много общего, и мы начали спорить по
мелочам: вроде того случая, когда я нечаянно потеряла ее футболку. И у меня было не так
уж много времени, чтобы зависать с ней, с тех пор как Кайл стал моим парнем. А затем
пошли слухи, будто он нравился Келси, а я все равно начала с ним встречаться. Я даже
никогда и не подозревала о ее чувствах. Если бы я знала, то не стала бы с ним встречаться.
Если твоей подруге – твоей сестре – нравится парень, ты не встречаешься с ним. Но по
сути, когда поползли эти слухи, мы с Келси уже месяцами не разговаривали. Зачем
отказываться от парня, в которого я была влюблена, ради подруги, которая бросила меня
ради другой девчонки? И кроме того, если слухи были правдивы, то общаться с ней было
бы крайне неловко.
Все это не очень-то радовало маму – ей не нравилось, что все свое время вне школы я
проводила с Кайлом или работала в закусочной, и из-за этого, думалаона, у меня не было
подруг.
«Парень должен влиться в твою жизнь, а не становиться ею. Старшие классы –
это то время, когда формируется твоя личность. Не становись девушкой, у которой
есть парень и больше ничего».
Если не брать в расчет проблемы с Келси, Ванесса вела себя со мной мило в этом году.
Иногда я даже набираюсь храбрости и разговариваю с ней во время самостоятельной
подготовки к занятиям, а на истории мы партнеры по проекту о пиратах.
Я делаю глубокий вдох и подхожу к их столику, где они изучают меню и настолько
громко разговаривают, что их слышно на весь ресторан.
– Для начала я хочу картошку фри с сыром, – говорит Саванна.
– Но тогда сегодня я не смогу примерять одежду, – канючит Келси. – Меня разнесет.
– Я не доверяю тому, кто не любит закуски, – сухо говорит Саванна.
Я вытаскиваю ручку из-за уха.
– Хэй.
Ванесса и Саванна смотрят вверх и улыбаются:
– Хэй!
Келси уткнулась в меню и не обращает на меня внимания. Ничего нового.
Все три девушки выглядят слегка взъерошенными и со вчерашним макияжем. Их
волосы в беспорядке, небрежные пряди выбиваются из пучков, собранных на их
макушках.
– Что с волосами? – спрашиваю я.
– Выпускной, – говорит Саванна.
Ах, да. Выпускной. Теперь, когда я думаю об этом, я ведь действительно видела здесь
прошлым вечером несколько ужинающих девчонок в блестящих шмотках.
– Как все прошло?
– Используй свое воображение. Столовая была оформлена в стиле дикого Запада, –
бурчит Келси.
– Хотелось бы мне, чтобы мы смогли убедить Школьный Совет провести в этом году
выпускной в отеле, – говорит Ванесса. – Почему они вечно предполагают, что мы снимем
там номер, займемся сексом и будем выпивать?
– Это то, что ты бы сделала, – дразнит Саванна. – Сдается мне, в Школьном Совете
знают, о чем говорят.
– Ты снимала номер вчера вечером! – откликнулась Келси.
Щеки Саванны порозовели.
– А ты нет?
– Нет, потому что она до сих пор в завязке с парнями, забыла? – говорит Ванесса.
– Принести вам что-нибудь из напитков? – перебиваю я, не желая слушать об этой
завязке с парнями, что бы это не значило. – Хотите аперитив? Я угощаю. – Что угодно,
лишь бы избежать этого разговора.
– Ох, ты лучшая, – говорит Ванесса, и они заказывают диетическую колу и картошку
фри с сыром.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Я вылетаю в вестибюль, вношу заказ в компьютер и начинаю наполнять стаканы
льдом.
Когда я приношу их напитки и принимаю заказ на основное блюдо, они говорят об
окончании школы и о выпускном круизе тем же вечером.
– Мы собираемся за выпускными платьями сегодня в полдень, – говорит мне Ванесса.
– Тебе следует пойти с нами.
– Ванесса! – зашипела на нее Келси, но та отмахнулась от нее.
– Мне нужно работать, – сказала я тихо, не слишком-то волнуясь о выпуске, который
через месяц. Мама заливается счастливыми слезами каждый раз, когда заходит разговор
о нем, вроде того случая, когда я должна была заказать свою шапочку-конфедератку и
мантию,23 но для меня этот день такой же, как и любой другой.
– Во сколько ты заканчиваешь? – спрашивает Ванесса, проверяя время на своем
айфоне. – Мы можем подождать.
Я бросаю взгляд на Келси, которая все еще игнорирует меня.
– В три?
– Круто, – говорит Ванесса. – Значит мы вернемся и встретим тебя. А затем мы можем
поехать в Галлерию.24
Я бы хотела выпускное платье. По большей части я поэтому и согласилась ехать. Но
если быть честной, я не могу позволить себе вещь из Галлерии, и, возможно, все
закончится тем, что я надену то платье цвета «первинш», которое так любил Кайл. Но
мое сердце билось сильнее, когда я слышала, как девчонки хохочут, обсуждая то, как они
перед выпускным вечером ездили на лимузинах в автокафе Макдональдс. Могу
поспорить, это было весело. Шопинг тоже мог стать веселым и отвлекающим от
собственных мыслей.
Как и обещали, они забирают меня в три часа. Келси сидит на переднем сидении и
даже не оборачивается, чтобы поздороваться, когда я проскальзываю в машину. Меня это
устраивает. Девчонки начинают болтать о том, какие платья они хотят, о том, как они
ходили на роллердром25 покататься на роликах во время их фантастического выпускного
прошлым вечером, о том, как они взволнованы предстоящей церемонией вручения
дипломов, о колледже.
На днях по почте пришел учебный план университета Миддл Теннесси Стейт. Я
начинаю обучение в августе, но пакет еще даже не распаковывала. Этот колледж всего в
получасе езды от Франклина, что просто замечательно. То, что я буду так близко к маме и
брату, делает меня счастливой. Но в то же время предстоящая учеба заставляет меня
волноваться. Имею в виду, я не могу заставить себя выбрать между изучением
математики и политики. Просто такое чувство, будто колледж – это всего лишь
следующий шаг, который я должна сделать. Я поеду туда, чтобы заниматься, затем когда-
нибудь найду работу, чтобы иметь возможность содержать себя и выбраться из
трейлерного парка. Но в целом мое будущее казалось туманным. К чему мне все это без
него?
В Галлерии мы направляемся прямиком в Нордстром26 и выбираем кучу одежды для
примерки. Келси заносит в примерочную платья всевозможных расцветок.
В прошлом году Саванна обучалась на жокея, ихотя она могла съедать по восемь
порций картошки фри с сыром, она практически ничего не весила, имела небольшой
объем груди и была очень маленького роста. Все платья оказываются ей ниже колен.
– Иисус! Я выгляжу как старуха! – Она швыряет платье к двери примерочной. Ванесса
выглядит ослепительно во всех платьях, которые примеряет – вселенная одарила ее
генетикой супермодели. У нас с Келси одинаковое телосложение – среднее.
– Проклятье! – восклицает Саванна, и очередное платье летит к двери. Ванесса
взрывается от хохота. Неожиданно для себя я начинаю хихикать.
23 Традиционная одежда, надеваемая в честь выпуска из школы.
24 Торговый комплекс, состоящий из 5 универмагов, более чем 165 специализированных магазинов и
ресторанного двора на 500 мест.
25 Площадка со специальным покрытием для катания на роликовых коньках.
26 Сеть из 231 магазинов с огромным ассортиментом обуви, косметики, одежды – в том числе и
дизайнерской.
25
N.A.G. – Переводы книг
Снимаю свою рабочую рубашку поло и джинсы, которые пахнут луком. Сняв с вешалки
светло-голубое платье, примеряю его. Оно прекрасно сидит на мне. Повернувшись боком,
я замечаю, что моя талия уменьшилась в объеме, а ноги стали подтянутыми. Пробегая
двадцать миль в неделю, я приношу ощутимую пользу своему телу.
Ванесса рассматривает мое платье:
– Симпатичное.
Мне нравится ее зеленое платье на тонких лямках. Ее бойфренду оно понравится.
– Твое тоже отличное.
С платьем на каждой руке Келси строчит милю слов в минуту на своем телефоне, с
силой стуча по кнопкам:
– Нет, Колтон, – говорит она, – ты не можешь пойти со мной за платьем. Потому что.
Ты. Парень.
Все еще будучи в платьях, которые мы примеряли, и босиком, мы с Ванессой
прогуливаемся по этажу магазина и неспешно перебираем вешалки.
Она прикладывает платье с серебристыми блестками к груди.
– Слушай, я хотела поговорить с тобой. Я видела в школьной газете, что ты этой
осенью едешь в МТСУ27. Это так?
– Так…
– Ты будешь жить в общежитии?
Таков был план, особенно учитывая, что финансовая помощь покрывает расходы на
общежитие. Жилье вне кампуса кажется слишком большой роскошью.
– Именно так.
– Я тоже.
– Ты не будешь арендовать квартиру?
Многие дети так делают, а Ванесса не нуждается в деньгах.
Она мрачно смотрит на платье в своих руках и берет другое с вешалки.
– Мой брат заставляет меня оставаться в кампусе на первом курсе. И я не хотела бы
жить с абсолютно незнакомым человеком…
Я смотрю на цену розового платья с лямкой на шее, которое никогда бы не надела.
– Ммхммм…
– Мы с Келси будем жить в кампусе с ее кузиной. В комнате с двумя спальнями,
маленькой кухней и ванной. Но нам нужна четвертая девочка.
Я ощупываю шелковую синюю юбку.
– Угуу…
– Может, тебя бы это заинтересовало? – спрашивает Ванесса.
– Что?
– Может, ты подумаешь о том, чтобы быть моей соседкой по комнате? – спрашивает
она, покусывая губу. – Келси и ее чокнутая кузина, Игги, займут другую спальню.
– Я не знала, что у Келси есть кузина Игги.
– Это племянница ее приемного отца. По всей видимости, их родители настояли,
чтобы они были соседками по комнате.
Я смотрю на Келси через магазин. Она перебирает по порядку платья на вешалках, в
замешательстве поглядывая в мою сторону. Сомневаюсь, что ей нравится болтаться
рядом со мной больше, чем мне нравится быть рядом с ней.
С одной стороны, меня не привлекает идея оказаться в одной комнате с сумасшедшей
девчонкой, которая носит стрижку канадку28 и играет на аккордеоне или чем-то таком.
Но мне нравится идея начать все заново. А быть с Келси не кажется чем-то новым.
Скорее, это будет служить напоминанием о том, что хочешь забыть.
Когда я смотрю Ванессе в глаза, то вижу, что она доброжелательно смотрит на меня в
ожидании ответа.
– Было бы неплохо, – еле выдавливаю я.
– Так ты подумаешь об этом? – ее голос звучит взволнованно. Сказать по правде, эта
идея меня, вроде как, тоже волнует. А еще до жути пугает.
– Ты не думаешь, что Келси будет вне себя от злости? Имею в виду, согласится ли она
на это?
27MiddleTennesseeStateUniversity.
28 Канадка – короткая стрижка, для которой характерен объем в лобной и теменных зонах.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Ванесса пожимает плечами:
– Это моя спальня. Я могу жить в ней с кем захочу.
– К какому сроку нам нужно определиться?
– К июлю, я думаю, – говорит она.
– Давай, я поговорю с мамой и попозже свяжусь с тобой, – говорю я, вызывая своими
словами ее улыбку.
Ванесса снимает красное платье мини с вешалки.
– Вот это великолепно подошло бы тебе для круиза.
Я беру у нее платье. Оно хорошо смотрелось бы с моими пшеничными волосами. В
прошлом году, прежде чем Ник и Кимберли уехали в свой круиз, мама нащелкала
миллион фотографий с ними. Она заставила моего брата позировать возле кормушки для
птиц на крыльце, возле дуба, а мы с Кайлом стояли в сторонке и давились от смеха, глядя
на злоключения Ника.
«Мы в следующем году будем позировать у почтового ящика», – сказал Кайл,
обнимая меня за талию и прижимая спиной к себе. Я устроилась у него на груди, и он
поцеловал мою макушку.
А в настоящем я вздыхаю и вешаю платье назад.
***
Во время ланча я останавливаюсь у столика, где ученический совет выдает
конфедератки и мантии. Парни наденут черные, а девочки красные. Учитывая, какой у
меня цвет волос, я рада, что они не горчично-желтые.
Я засовываю конфедератку и мантию в свой рюкзак, который вдруг кажется жутко
тяжелым. Оглядываюсь вокруг, на других студентов – так сложно поверить, что меньше
чем через неделю я могу никогда не увидеть снова некоторых из этих ребят. Мы не
соберемся все вместе после летних каникул, проведенных на городском пруду и в
поездках по городу. Джаред Кэмпбелл уходит служить в армию и уезжает на базу. Брук
Тэйлор, лучшая скрипачка, которую когда-либо видела наша школа, будет учиться
музыке в Бреварде, в Северной Калифорнии.
Скоро я буду видеть этих людей только онлайн.
Я прохожу мимо стола, где Келси, Ванесса и Саванна болтают с парнями. Если я решу
не жить в одной комнате с Ванессой, то увижу ли когда-нибудь Келси снова? Я имею в
виду, в том колледже, куда я отправляюсь, порядка тридцати тысяч студентов. Это море
людей. У нас в Хандред Оакс учится только пятьсот учеников. Саванна что-то говорит, и
за столом все взрываются от смеха.
А я томлюсь в одиночестве.
Я часто гадала, а если бы мы с Келси не отдалились друг от друга, когда она переехала,
была бы я частью ее компании? Помимо Ванессы и Саванны она зависает с Колтоном
Брэдфордом – сыном мэра, Рори Уитфилдом – одним из самых красивых парней нашей
школы, и Джеком Гудвином – наследником самой большой лошадиной фермы во
Франклине. С моими потрепанными оранжевыми коврами в трейлере и противными
коричневыми пятнами на кухонном столе, как бы я смогла пригласить парней вроде них
поесть пиццу и посмотреть фильм? Я знаю, они, должно быть, ведут себя по-простому,
ведь Саванна работает на ферме Джека, и при этом они встречаются, но все равно. Друзья
Келси так или иначе заставили бы меня почувствовать свою ущербность.
Я привыкла есть ланч с Кайлом, его лучшим другом – Сетом и его девушкой, Мелани,
но не с тех пор, как Кайл умер. Что касается Сета, он справляется с тем, что случилось с
моим парнем, так же, как и я: не хочет играть в видеоигры с кем-то еще и в одиночестве
бросает мяч в кольцо.
Когда я прохожу мимо их столика, Сет смотрит вверх и кивает. Даже несмотря на то,
что он знает, что мы с Кайлом помирились и опять начали встречаться прямо перед тем,
как он умер, Сет не кидается приглашать меня присесть. Изо дня в день одна и та же
история.
По крайней мере сегодня среда, а это значит, что сегодня вечером у меня персональная
тренировка с Мэттом в тренажерном зале.
27
N.A.G. – Переводы книг
Никогда и подумать не могла, что я буду девчонкой, которая полюбит заниматься в
зале, буду желать этого с той же силой, с какой коп хочет пончик. Правда, я не могу
разобраться – мне нравится заниматься или просто стремиться к чему-то?
Независимо от того, что я пока даже не пробежала дистанцию, мне уже не хватает той
строгой организации, которой требует участие в программе.
Я опять обвожу взглядом столовую, открывая свою диетическую колу. Повсюду висят
плакаты с пожеланиями удачи от младшеклассников. Старшая школа закончилась. Я
делаю небольшой глоток своего напитка. Чем больше я думаю об этом, тем больше
осознаю, что в беге и занятиях больше всего люблю контроль. Я полностью контролирую
себя, свое тело и свое будущее. Все то, чего я не чувствовала, с тех пор как он умер.
И я хочу сохранить это чувство.
Неожиданно для себя я несусь через столовую к Келси и Ванессе. Когда я подхожу к
столу, все в их компании переглядываются друг с другом. Келси наклоняет свою голову к
Колтону и что-то шепчет ему, игнорируя меня. Когда Джек Гудвин видит меня, то, как
истинный джентльмен, немедленно встает и предлагает мне свой стул.
– Спасибо, – говорю я ему. Он улыбается, умыкнув стул от другого столика.
Я делаю глубокий вдох и наклоняюсь к Ванессе.
– Я подумала о колледже. Если ты еще не нашла себе соседку по комнате и если все
еще хочешь, чтобы ей была я… Я согласна.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Лучшее Время В Твоей Жизни
По радио объявили, что в этом году в Хандред Оакс впервые за двенадцать лет
официальная выпускная церемония состоится в помещении. Обычно школьникам
вручают дипломы на футбольном поле, но в этом году – в спортзале, потому что в течение
четырех дней, не прекращаясь, лил дождь.
В прошлом году нам пришлось писать доклад по английскому. Чтобы узнать название
темы, мы тянули подсказки с названиями из шапки. Мне попалось: «Может ли Кока-Кола
спасти Третий Мир?» – что было просто супер. А вот Кайл выбрал: «Был ли на самом деле
Великий Потоп?». Я подшучивала над ним, но в итоге тема ему понравилась. Он выяснил,
что некоторые индейские племена верили, что Ной не строил ковчег; они думали, что
злой Бог на небе ест арахис. Бог чистил орешки, а скорлупки выбрасывал через окошко:
они падали на землю и человечество выжило в потопе, выплыв на скорлупе.
Даже дождь заставлял меня думать о нем.
В столовой учителя выстроили нас в ряд, чтобы мы разместились в алфавитном
порядке. Миссис Лэйн заставила Зака Бѐрнса надеть новую конфедератку. Сверху на ней
серебристым цветом он написал «все закончилось!», но это определенно было против
школьных правил. И стоило миссис Лэйн отвернуться, как Зак устраивает шоу своим
друзьям, изображая мастурбирующие движения своей рукой. Парни вообще когда-
нибудь взрослеют?
Учителя заводят нас в спортзал, будто мы снова вернулись в начальную школу, и в
лицо бьет поток влажного воздуха. Наш спортзал словно сауна. Я замечаю на трибуне
маму и Ника в третьем ряду. Ник обмахивается программкой, а мама вытирает глаза
бумажным платочком. Несмотря на то, что мы не в одной команде, как было когда-то,
для нее это значимый момент: оба ее ребенка закончили старшую школу. Она не смогла
этого сделать, потому что забеременела моим братом. При взгляде на ее слезы, мои глаза
увлажняются, и я сжимаю их, чтобы удержать себя в руках. Я не хочу плакать. Если я
начну, то не остановлюсь.
Сидя на стуле, я поднимаю свою программку. На титульном листе написано: «Светлой
памяти Кайла Аллена Крокера». Люди по всему залу использовали программки в
качестве веера, прямо как мой брат. Я стала высматривать среди зрителей мистера и
миссис Крокер. Никаких признаков их присутствия. Сомневаюсь, что они будут здесь.
Если они придут, то плотина, сдерживающая слезы в моих глазах, рухнет.
Я пробегаю пальцами по имени Кайла, и одинокая слезинка скатывается из моих глаз,
оставляя след на бумаге. Я не могу плакать. Не могу. Не плакала месяцами. Вдох через
нос, выдох через рот. Ссилой прикусываю нижнюю губу. Так сильно, что повреждаю
кожу. Ощущаю неприятный привкус крови. Думай о счастливых временах. Думай.
Думай.
Могу поспорить, если бы он был здесь, то нашел бы серебристый маркер и написал
что-нибудь на своей конфедератке прямо посередине церемонии, просто чтобы позлить
миссис Лэйн. Он бы запустил большим надувным пляжным мячом в толпу, как это
сделали Ник и Эван на их выпуске. Думай еще, Энни.
Спортзал хранит множество воспоминаний. Здесь я впервые встретила Кайла, когда
ударила его волейбольным мячом по голове. Воспоминания об этом смешат меня, но раз
я изо всех сил борюсь со слезами, у меня вырывается фырканье.
– Ты в порядке? – спрашивает Лесли Уоррен. Я сижу вместе со всеми остальными, чьи
фамилии начинаются на «У». У нас был общий французский.
– Просто думаю о том, насколько счастлива была в этом спортзале последние четыре
года.
Она широко улыбается.
– Помнишь, как во время первого в этом году собрания футбольных болельщиков
играли в перетягивание каната: команда парней-выпускников против мужской команды
учителей?
– Это было прикольно, – со смехом отвечаю я. Парни тогда неделю ходили с
самодовольным видом, хвастаясь, как они некоторым учителям надрали задницы, но
позже учителя отомстил им. Парни посыпались на пол, как кегли в боулинге.
29
N.A.G. – Переводы книг
Наша церемония начинается со множества пронзительных ликующих возгласов и
аплодисментов и со слухов, что сумасшедший Зак Бѐрнс абсолютно голый под своей
мантией. Меня это рассмешило и вызвало отвращение.
Вечер становится все более унылым во время выступлений. Во время своей
прощальной речи Марк Маккаллум говорит:
– Кайл Крокер был другом каждого. Он всегда бродил по столовой, разговаривая с
народом и поедая еду прямо с их подносов. А еще он постоянно стаскивал ручки.
По толпе прокатывается тихий смех. На самом деле неважно, что сказал Марк – у
каждого есть собственные воспоминания, связанные с Кайлом. Я бросаю взгляд на
нижний ряд, где плачет лучший друг Кайла – Сет.
Даже люди, которые не знали его, молчаливо льют слезы. Может, они и не о нем
горюют, а о том, чего Кайл лишился: шанса на собственный опыт в жизни – хороший и
плохой, сумасшедший и меняющий жизнь к лучшему или худшему. Они жалеют его мать
и отца, потерявших своего сына. А может, начинают думать о своих потерянных
родителях или детях, или братьях и сестрах, и о том, насколько беспросветна пустота,
которая никогда не заполнится. А если они никогда никого не теряли, то думают о том,
каково им будет, когда это случится – когда в итоге твоего любимого человека опустят в
землю прочь от тебя, навсегда. До октября я и подумать не могла о таком.
Я считала, что мы бессмертны.
Вина разрастается под моей кожей, потому что именно Кайл тот, кто потерял
возможность быть здесь, на церемонии. Он никогда не женится и не заведет детей.
Никогда не купит дом на озере Нормандия, где он проводил бы выходные на паруснике,
бездельничая, плавая и обнимаясь со мной на закате. Именно он является тем, о ком я
должна бы горевать. Но и себя мне тоже жаль. Потому что я не могу наслаждаться своим
будущим, зная, что он упустил свой шанс на все это.
***
Тем же вечером, позднее, я сворачиваюсь калачиком в своей кровати с телефоном в
руках. Я должна бы уже уснуть, учитывая, что утром у меня была десятимильная
пробежка/прогулка. Мэтт сказал, что раз у меня сегодня выпускной, я могла бы
пропустить пробежку, а потом наверстать с ним в воскресенье. Но я сказала ему, что для
меня это не составит труда. Не то чтобы я не собиралась в круиз.
Весь класс сегодня вечером в плавании на яхте «Генерал Джексон», на реке
Камберлэнд. Я походила взад-вперед, размышляя, стоит ли покупать билет, и в конечном
итоге не взяла. Интересно, в двадцать лет, оглядываясь на сегодняшний день, я пожалею,
что ушла? На той лодке нет ничего важного для меня. Конечно, я могла бы попозировать
для фото с Ванессой и Саванной, но затем они пошли бы танцевать со своими парнями, а
я бы осталась одна. Келси не обращала бы на меня внимания… а парни звали бы меня
потанцевать, но ни один из них не был бы Кайлом. И я бы думала все время: «Я здесь, а
он нет».
В моих мыслях мелькнули воспоминания о выпускном в предпоследнем классе, когда
мы с Кайлом ушли на час раньше, прежде чем мама успела закончить работу в «Квик
Пике». Мы рванули ко мне и занимались любовью, а затем закутались в простыни и
сидели по-турецки, разговаривая о поездке в Мертл Бич, в которую собирались тем летом.
А я продолжала думать: «Он – все, чего я могла когда-либо желать. Он создан для меня.
Он – моя судьба».
Но когда Кайл попросил меня выйти за него, я… мы все разрушили. Почему он не
дождался выпуска, чтобы сделать предложение? Или не подождал, пока я окончу
колледж?
Если бы он уважал мое желание учиться в колледже, он все еще был бы здесь.
Я открываю Инстаграм на своем телефоне и рассматриваю появляющиеся фото с
круиза. Клевые, яркие платья и темные костюмы заполняют мой экран: селфи Ванессы
Грин и Рори Уитфилда, опирающихся на поручни яхты; фото Саванны Бэрроу и Джека
Гудвина, целующихся посередине танцпола.
Я стираю слезы, угрожающие скатиться по щекам. Чувствую внезапное желание
схватить пиво и «пропить» свое одиночество. Я бы сделала что угодно, чтобы заставить
свой мозг отключиться. Засовываю телефон под подушку. Хватаю наше с Кайлом фото с
прикроватной тумбочки и кладу его изображением вниз.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
В двадцать лет – как бы не так. Я уже жалею, что не поехала в этот круиз.
***
На следующее утро я вижу, как он растягивается рядом со знаком нулевой мили.
Джереми.
Он закидывает руку за голову и тянет трицепс, из-за чего его футболка задирается,
открывая сильные мышцы живота. Его щеки и подбородок покрыты щетиной, а на голове
стихийное бедствие из светло-каштановых волос. Увидев меня, он расплывается в
широкой улыбке, и после вчерашней ночи одиночества я рада этому. По-настоящему
рада.
Подходя к нему, я поправляю свой гидратор.
– Сколько миль сегодня бежишь?
– Сегодня тот еще забег, – говорит он. – Мы попробуем пробежать двадцать. И Чарли,
парень, которого я тренирую, хочет финишировать менее чем за два с половиной часа.
– Удачи, – говорю я. – Могу поспорить, я даже на велосипеде не проеду двадцать миль
за столько времени. Хотя на машине проехала бы.
Мы вместе смеемся и улыбаемся. Я не отвожу взгляда от его красивых голубых глаз.
– Что? – спрашивает он, насмешливо изогнув рот.
Я трясу головой:
– Ничего.
А потом мой палец непроизвольно тянется и нежно очерчивает длинный белый шрам
на его руке. Затем передвигается к таинственным круглым татуировкам на его
предплечье.
– Что это?
– Круги на полях.29 Я увидел дизайн и просто влюбился в него. Тебе они нравятся?
Очень.
– Да, – еле слышно говорю я. Он наблюдает, как я прикасаюсь к его коже, и я вижу, как
его адамово яблоко двигается. Он перестает смотреть на мой палец, и взгляд его светло-
голубых глаз перемещается на мои губы, затем на грудь, затем на ноги. И на меня
обрушивается тошнотворное чувство – своего рода смесь эмоционального возбуждения и
чувства, будто я стою на вышке, замерев перед прыжком в бушующие волны.
Я перестаю касаться его руки и отвожу взгляд.
– Что ж, – говорит он, прочистив горло, – хорошей пробежки тебе сегодня.
Он встречает парня, который выглядит как буйвол, становится на беговую тропу и
исчезает в течение пары секунд.
Мэтт инструктирует нашу команду. Мы бежим/идем десять миль – это означает, что
мы бежим столько, сколько можем, а потом, по необходимости, делаем перерывы на
ходьбу.
– Ни у кого из вас пока не хватит выносливости, чтобы пробежать полные десять миль,
– говорит Мэтт группе. – Но я хочу, чтобы вы привыкли к большим расстояниям, поэтому
мы собираемся сегодня много ходить. Не заставляйте себя слишком много бегать, ладно?
Я встряхиваю руками и ногами, пребывая в осадке от предстоящих десяти миль. Меня
никогда не хватало так надолго. Что будет, если я застряну через пять миль маршрута?
Мэтту придется тащить меня обратно? И насколько неловко это было бы?
Мэтт заставляет нас разогреться с помощью этого дурацкого движения, под названием
«Али прыгает» – это когда мы прыгаем в разных направлениях, представляя, что мы
боксируем, как Мухаммед Али, а затем трусцой бежим на дорожку – и мои кроссовки
чавкают по грязи. А затем только я и десять миль.
О чем я думала, прикасаясь так к руке Джереми? Он, должно быть, думает, что я
стопроцентно озабоченная. С другой стороны, он обработал мой волдырь и дал мне
пластырь с Русалочкой, когда мы были друг для друга абсолютными незнакомцами.
Но разве мы до сих пор не остаемся ими? Незнакомцами? Конечно, он подбросил меня
до моей машины, и я знаю о нем пару нюансов, вроде тех, что ему двадцать и только его
бабушка с дедушкой зовут его Джереми, но все еще не знаю ничего по-настоящему
важного. Он учится в колледже? Я никогда не видела его с друзьями, но зато видела его в
29Так называемые круги на полях, которые, якобы, оставляют инопланетяне.
31
N.A.G. – Переводы книг
футболке братства «Дельта Тау Каппа». Он тусовщик или только бегает и тренируется?
Почему Мэтт дает ему шанс? Шанс на что?
Я делаю маленький глоток воды и концентрируюсь на своих ногах. Кончики пальцев
направлены вперед. Машу своими руками словно ножницами. Вдыхаю через нос,
выдыхаю через рот. Молюсь о том, чтобы бег заставил меня забыть о пропущенном
выпускном круизе. Я умудряюсь пробежать шесть миль, но затем мне приходится
замедлиться до шаркающей ходьбы. Я горжусь, что перешла на шаг только в этом месте.
И как раз в это время мелькнул Джереми со своим клиентом. Не могу поверить, что
они уже на обратном пути своей двадцатимильной пробежки! Черт, а он быстрый.
Я думала, что это последний раз, когда я вижу его сегодня, но на отметке второй мили
я вижу его приближающуюся игривую улыбку и длинные взлохмаченные
подпрыгивающие каштановые волосы. И опять то же непреодолимое желание зарыться в
них своими пальцами. Он присоединяется и замедляется до моего темпа. Он окончил
свою двадцатимильную пробежку, а затем вернулся, чтобы бежать со мной? Он, должно
быть, ненормальный.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, тяжело дыша.
Он делает большой глоток из своей бутылки с водой, искоса глядя на меня.
– Я думал о тебе.
С трудом вдыхаю, хватая ртом воздух. Утром я уже задыхалась от кашля, но сейчас
совсем не могу дышать.
Его дыхание замедляется до спокойного, потому что моя скорость – это ничто для
проклятущего Супермена. Когда мы добираемся до деревянного пешеходного мостика,
который означает, что осталось полторы мили, Джереми мягко берет меня за локоть и
ведет с тропы к речке. Погодите, мне нельзя покидать маршрут без разрешения Мэтта… и
я еще не окончила свою пробежку. Но, конечно, перерыв – это здорово. Свисающие ветви
ивовых деревьев словно кокон укрывают нас, предлагая столь желанную тень. Повсюду
распустились розовые, желтые, фиолетовые и голубые цветы, как в психоделическом
сне… или на шоколадной фабрике у Вилли Вонка.
– На улице адская жара, – говорит он.
Я стираю пот со лба.
– Эта вода так и манит.
– Давай прыгнем в нее.
Он хватает меня и начинает подталкивать к воде… Я колочу его по груди, хихикая, как
семиклашка.
– Джер, нет! Если я намокну, мне придется бежать обратно во влажной одежде, и она
мне где-нибудь натрет…
– Не хотелось бы.
– И мне все-таки придется принять великодушное предложение твоего брата дать мне
вазелин.
– Я собираюсь притвориться, что ты не говорила этого.
Мои руки, вместо того чтобы колотить его грудь, начинают робко ее исследовать. Он
сильный. Я скучаю по возможности прислонить голову к твердой груди. Вывожу
кончиками пальцев крошечные круги. Его глаза вспыхивают. Он берет мою руку и
переплетает свои пальцы с моими. Наклоняется вперед. И срывает поцелуй.
Он отстраняется и внимательно рассматривает мое лицо – не знаю, для чего – и как
только шок проходит, я обнаруживаю, что, встав на цыпочки, тянусь, чтобы вернуть
поцелуй.
Мои руки и ноги не слушаются меня. Мои колени подгибаются, и ему приходится
подхватить меня, чтобы удержать. Его язык дразняще касается моего. Я сжимаю волосы
на его затылке. Обхватываю руками щеки, наслаждаясь тем, как его щетина царапает мою
кожу.
Наши руки повсюду. Он сталкивает гидратор с моих плеч и отстегивает со своего пояса
сумку для воды, позволяя им упасть на землю. Поначалу я пытаюсь оттолкнуть его,
потому что мои подмышки потные – черт, да я вся потная – но он не позволяет мне
отойти, а потом мне стало плевать. Плевать на все, кроме его руки на моем подбородке, и
другой, ласкающей мое бедро. Его губы прокладывают путь к моему уху, затем к шее, а
после с жадностью вновь находят мои. Его зубы сжимают мою нижнюю губу и
покусывают, пока я не издаю стон.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Боже, эти поцелуи такие жаркие – его рот сначала твердый, затем нежный, затем
требовательный. Мы опускаемся на траву – она все еще покрыта утренней росой – и все
так же целуя меня, он придавливает мое тело своим, ритмично двигая своими бедрами,
до тех пор пока перед моими глазами не начинают мелькать точки. Уже столько времени
прошло. Столько времени, с тех пор как мне было так хорошо – с тяжелым, комфортным
весом парня надо мной и моим телом в огне. Я всхлипываю.
Хватая ртом воздух, он отталкивается и становится на колени между моими ногами.
– Энни. – Он сглатывает. – Ты в порядке?
– Не останавливайся.
Я тянусь к его талии, и мы срываем нашу одежду, пока позади нас не образуется куча
из нее. Его подтянутое тело атлетично сложено, и когда я упираюсь подбородком в его
плечо, чтобы он мог поцеловать мою шею, обнаруживаю еще одну татуировку на его
лопатке – это черная молния поверх черной окружности.
Его рука проникает между моими ногами. Я позволяю своему телу расслабиться, и он
дает мне то, в чем я так отчаянно нуждалась, сама того не зная. Я вскрикиваю, а он
успокаивает меня своим ртом, целуя, до тех пор пока я не чувствую удовлетворение во
всем теле, как после воскресного послеобеденного сна. Я не думаю ни о чем, пока не
чувствую, как он проникает в меня.
– У нас нет презерватива! – громко шепчу я. Его глаза открываются, и он скатывается.
Краешком глаза я наблюдаю, как он стирает пот с лица и крепко зажмуривается. Вот
блин, о чем я думала? Я больше не на таблетках. Я не знаю этого парня. Даже не говорила
ему свою фамилию. Он не мой парень. Я не люблю его. Он не Кайл.
Еще один всхлип, не такой, как прежде, рождается в моем горле.
Срываюсь прочь от него, принимаясь выворачивать свою одежду, и рывком натягиваю
свои трусики и шорты. Я распутываю свой спортивный лифчик и засовываю в него
голову, заталкиваю руки под лямки. Стряхиваю травинки, прилипшие к моим коленям и
локтям.
– Энни?
Игнорирую его.
– Прости, мне башню снесло. Просто ты такая красивая. – Он хватает свою футболку из
грязи и вытирает ей руки. – Я никогда не делаю этого без презерватива. Серьезно.
Прости.
Так он частенько чем-то таким занимается? Я только однажды за всю свою жизнь
поцеловала другого парня. Я рывком надеваю лифчик на грудь и тянусь за своим
топиком.
Следуя моему примеру, он быстро одевается, несмотря на то, что по-прежнему рвется в
бой, если вы понимаете, о чем я.
– Пожалуйста, не говори моему брату об этом, – говорит он, тревожно глядя на
дорожку. – Я не могу сейчас облажаться. Пожалуйста, не говори ничего.
– Не скажу, – яростно огрызаюсь я, злясь больше на себя, чем на него. Он ошарашено
смотрит и, пробегая пальцами по своим волосам, сглатывает.
Оставив его позади, я тороплюсь обратно на дорожку, возвращаясь к своей скорости
ледяной глыбы. И, конечно же, спустя две минуты он обгоняет меня, рванув сквозь
тоннель из деревьев, оставляет меня в клубах пыли, умчавшись навстречу солнцу.
***
Дома я бросаюсь в ванную.
Сдираю свою влажную, пропитанную потом одежду и бросаю ее на пол. Мои трусики
падают последними.
Смеющийся голос Кайла звенит в моей голове: «Мне все равно, какое нижнее белье ты
носишь, лишь бы я мог снять его с тебя».
Несмотря на это, я надевала симпатичные кружевные комплекты каждый раз, когда
знала, что мы будем вместе. Я хотела чувствовать себя привлекательной для него.
Я смотрю вниз на простые белые трусики, в которых была сегодня. Они хороши для
пробежки – не врезаются между ягодицами – но, вне всякого сомнения, они не
заставляют меня чувствовать себя привлекательной. В них я чувствую себя
отвратительно. И я отвратительна. Сегодня я поступила безнравственно и эгоистично.
33
N.A.G. – Переводы книг
Я хотела почувствовать что-то новое, связанное с кем-то, но все, что я чувствую –
замешательство. И страх. Усталость. Еще большее одиночество, чем когда одна
отправляюсь в автомобильный кинотеатр.
Я включаю ледяную воду и забираюсь в душ. Вода стекает по мне, и я молюсь, чтобы
она смогла очистить меня.
– Прости меня, – шепчу я.
С возрастом чувство вины видоизменяется. Когда мне было восемь, я списала тест по
правописанию и целый месяц гнобила себя за это. И как бы старательно я не мыла руки,
все равно продолжала представлять, что правильный ответ до сих пор написан на моей
ладони черными чернилами. Затем, в девятом классе, Кайл впервые прикоснулся ко мне
в школьном автобусе, когда мы возвращались с экскурсии в Музей Науки Камберленда.
Он накинул свой пиджак на мои колени, расстегнул молнию на джинсах и заставил меня
почувствовать себя совершенно другой девушкой. Это было восхитительно, до тех пор,
пока я не вышла из автобуса и мысленно не распсиховалась. Келси как-то странно на
меня смотрела? Что, если кто-то видел нас? Что, если поползут слухи, и надо мной начнут
смеяться? Что, если они дойдут до Ника? Что, если он скажет маме? И что это говорит обо
мне, если я позволила своему парню прикасаться к себе в общественном месте? Я была
распутной?
Это были разные уровни вины, но сегодня я вступила в высшую лигу.
Я наклоняю голову, чтобы вода била по спине.
Сомневаюсь, что останусь одинокой навечно. Имею в виду, я хочу однажды завести
детей, а это, как правило, предусматривает необходимость партнера, но я и подумать не
могла, что практически займусь сексом с незнакомцем. А именно это я чуть не сделала
рядом с беговой тропой, на которой тренируюсь в честь своего парня.
Переключаю воду на максимально горячую, обжигая свою кожу до ярко-красного
цвета.
Сегодняшний бег вытеснил мысли из моей головы, но теперь они, вернувшись,
пронзительно вопили в ней. Джереми. Кайл. Хотела бы я вернуться обратно в тот
воскресный вечер. Беззвучные рыдания начинают сотрясать мое тело.
Когда я впервые услышала об этом, то не находила себе места. Мыла посуду. Насыпала
сладости для Хэллоуина на блюдо. Но через час, когда шок прошел, я забилась в
истерике. Мама и Ник по очереди держали меня, убаюкивая. Но сон все не приходил.
Чтобы я могла выдержать похороны, Ник дал мне маленькую белую таблетку. Она
успокоила меня достаточно, чтобы высидеть службу, держа миссис Крокер за руку, когда
на стене мелькали фотографии Кайла. Я никогда не забуду, как его шестилетний брат,
Исаак, спросил своего отца, почему я так горько плачу, и он с трудом выдавил: «Потому
что она никогда больше не увидит Кайла». Он был слишком маленьким, чтобы
понимать, что случилось, но когда я думала об этом, то точно так же этого не понимала.
Ник никогда не говорил мне, какая именно это была таблетка или где он взял ее. Когда
наступили и прошли выпускной бал и день Благодарения, я умоляла его еще об одной
маленькой белой таблетке, потому что мне уже было тошно от плача. Но он сказал, что то
был первый и последний раз. Той зимой, каждый раз, когда слезы наполняли мои глаза,
они стекали в горло, вызывая простуду. Мне было плохо с ноября по январь. Затем я
решила, что не собираюсь больше плакать. Я была слишком зла. Зла на Кайла за то, что
он оставил меня одну, что не взял с собой. Зла на вселенную за то, что не слышала мои
мольбы: «Забери меня, не его. Если бы я только могла вернуть его, я бы сказала «да».
Да, я выйду за тебя».
Зла, что не попрощалась с ним.
Сегодня впервые с того времени я по-настоящему плачу. Я ощущала вину за то, что
чувствовала дрожь, когда Джереми смотрел на меня. Мне нравилось, как он позаботился
о моем волдыре. Смешил меня. Но больше всего мне нравился тот слабый проблеск
надежды, который я хоть на секунду почувствовала.
Ровно на секунду, прежде чем вспомнила, что Кайл был бы здесь, если б я не отказала
ему.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПОСЛЕДНЕЕ ЛЕТО
35
N.A.G. – Переводы книг
Кросс-тренинг
Четыре месяца до Городского Музыкального Марафона
– Я хочу, чтобы сегодня вы целиком пробежали всю дистанцию, без ходьбы.
Несколько человек открывают визумлении рот, услышав это заявление, а две
женщины, постоянно бегающие вместе, переглядываются. Мэтт дает нам инструкции для
сегодняшней девятимильной пробежки до реки Маркс Крик. Конечно, мы и раньше
бегали на такие дальние дистанции, но нам всегда позволялось переходить на шаг. Тем не
менее один пожилой мужчина покинул нашу команду после десятимильного тренинга.
Тренировки становятся все более и более интенсивными.
– Я смогу пробежать столько лишь при условии, что буду гнаться за ним, – бормочет
леди рядом со мной.
Я смеюсь. Мы бегаем в команде Мэтта три месяца, но я только пару недель назад
набралась храбрости спросить ее имя. Ее зовут Лиза, и она несомненно старше Мэтта. Не
думаю, что он на самом деле нравится ей. Ей просто нравится смотреть на него. Да и
кому бы не понравилось?
Мэтт заставляет нас растянуться и выпить по стакану воды, прежде чем мы отправимся
на дорожку. Я стартую медленно, постепенно увеличивая скорость бега по мере
продвижения вперед. Странно, что в июне так прохладно, но я благодарна за ветерок. А
еще рада, что приняла пару таблеток ибупрофена перед забегом. Оказалось, что после
этого не так страшно болят ноги.
Когда я достигаю отметки в четыре с половиной мили, ассистентка Мэтта, Бриджит, не
спрашивая, передает мне лимонный Гаторэйд. После трех месяцев тренировок она знает
мой любимый вкус.
– Ты себя нормально чувствуешь, Энни?
Я стараюсь контролировать свое дыхание:
– Да.
– Хорошо. Двигайся.
– Мне нельзя передохнуть, пока я п-пью?
Она улыбается:
– Не-а. Мэтт хочет, чтобы вы научились бежать со стаканчиком в руках. Вам предстоит
это во время гонки. Просто выброси его, когда увидишь мусорку.
Ворча, я ковыляю обратно на трассу, выпиваю энергетик и выбрасываю бумажный
стаканчик. Смотрю на часы. Думаю о том, как ставить ноги. Двигаю руками. Дышу, дышу,
дышу.
Мы впервые бежим по этому маршруту – Камберленд Биссентениал Трэйл. Когда я
рассказывала маме, где будет сегодняшняя тренировка, она сказала:
– Я слышала, что кизиловые деревья, растущие там, прекрасны весной.
Мама много знает о растениях, несмотря на то, что у нее руки-крюки. И она была права
насчет того, насколько великолепен этот маршрут: повсюду розовые и белые цветы. Будто
день святого Валентина взорвался.
Вскоре мне не на чем больше концентрироваться. Поэтому я думаю о настоящей
причине, по которой сегодняшний забег выбивает меня из колеи. Я так и не виделась с
Джереми. И он не звонил.
После того как мы чуть не переспали на прошлой пробежке неделю назад, он
поджидал меня возле моей машины. В голове все перемешалось, словно разноцветные
шарики жевательной резинки в банке, но мне хватило ясности в мозгах, чтобы дать ему
свой номер телефона, когда он попросил. Он долго оглядывал парковку, прежде чем
записать номер в свой телефон. Смотрел, чтобы убедиться, что Мэтт не заметит? Его брат
был смертельно серьезен, когда говорил, чтобы Джереми не кадрил его клиенток. Но он
все равно это делал.
В тот момент я решила, что он заинтересован во мне, и не была уверена, что чувствую
по этому поводу, но, как выяснилось, это ничего не значило. Зачем просить у девушки
номер телефона, если ты не собираешься звонить ей? Он спросил, потому что чувствовал,
что вроде как обязан? Или потому, что чувствовал себя виноватым? Его брату стало все
известно, и он разозлился? Поэтому он не позвонил? Я была зла на себя за то, что меня
это волновало. Не уверена, почему я это делаю. Наверно, чтобы была причина не
чувствовать себя такой безнравственной.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Вот гадость, – говорю я сама себе.
– Что случилось? – спрашивает голос. Я почти ответила избитой шуткой, как любил
говорить Кайл в ответ на вопрос: «Что случилось?»
«Вертолеты», – отвечал он.30
Обернувшись, вижу, что рядом трусцой бежит Лиза, и по-настоящему радуюсь, что не
ответила «вертолеты».
– Ты поранилась? – спрашивает она.
– Не. Просто разговариваю сама с собой.
Она смеется и кивает.
– Бег несомненно дает много времени побыть наедине со своими мыслями. Уверена, я
тоже вскоре начну разговаривать с собой.
Последние три месяца мне с трудом удавалось поддерживать ту же скорость, с какой
бежали другие члены нашей команды. Либо они были слишком медленными, либо я
была слишком медленной для них, но сегодня мы с Лизой умудрились несколько минут
оставаться рядом. Было бы здорово, если бы сегодня у меня была компания на
оставшиеся четыре мили. Было бы здорово, если бы мне не пришлось бежать целый
марафон в одиночестве.
– Сколько тебе лет? – спрашивает Лиза.
– Восемнадцать.
– Ты кажешься старше, – говорит она, окидывая меня взглядом. – Ты очень зрелая.
– Да?
– У моей старшей сестры две девочки подросткового возраста. Я ездила к ним
несколько недель назад на день Матери, и мои племянницы часами хихикали ни о чем.
Когда я ходила с девчонками за покупками в Галлерию несколько недель назад, мы
перекусывали в кондитерской, где Ванесса и Саванна десять минут подряд хихикали над
тем печеньем с изображением лица Джастина Бибера. Я до сих пор не знаю, что в этом
было такого смешного.
– А тебе сколько лет? Если ты не возражаешь, что я спрашиваю, – говорю я.
– Тридцать два, – со вздохом отвечает она.
– Ты выглядишь моложе. – Это вызывает у нее улыбку. Она очень эффектна: с
каштановыми кудрями, полными губами и шикарными солнечными очками для бега. Я
хотела такие, но мне пришлось выбирать между ними и бензином для машины.
– Так зачем ты бежишь марафон? – спрашивает Лиза. – Ты самая молодая в нашей
команде, значительно моложе остальных.
Я смотрю на нее искоса и глубоко вздыхаю. Единственный, кто знает, почему я здесь –
это Мэтт, тренер Вудс сказала ему, и я хочу, чтобы это так и оставалось. Когда я ничего не
отвечаю, полагаю, она понимает намек, потому что меняет тему:
– Я только в январе переехала в Нэшвилл. Я из Нью-Йорка.
Мне никогда не доводилось бывать так далеко.
– Ого, это серьезный шаг.
– Моя юридическая фирма перевела меня сюда из-за особо важного дела.
– И у тебя есть время для бега?
Она смотрит на меня, а затем отводит взгляд.
– На самом деле я не знаю здесь никого, кроме тех, с кем работаю. Мне нужно было
привести себя в форму, и я искала интересные способы знакомств с людьми, и вот я здесь.
– Она вытирает пот со лба. – Но становится все сложнее и сложнее выделить время для
этих длинных пробежек. На прошлых выходных я была так изнурена после
десятимильного забега, что просто пришла домой и до конца дня смотрела телевизор.
Больше вообще ничего не делала. Надо быть начеку, или я проиграю свое дело.
– Бег з-занимает много времени.
– А знаешь, что было самым ужасным? Я смотрела фильм «Стильная штучка» на ТНТ.
Тот самый, с Риз Уизерспун. И я была такой уставшей, что рыдала словно младенец, когда
Риз возобновила отношения со своим сексуальным бывшим мужем.
Я улыбаюсь Лизе. Мне нравятся ее личные качества, и мне приятна ее болтовня – она
меня отвлекает. Она продолжает:
30Что случилось? В чем дело? (What'sup?) – дословно «что наверху»? Шутливый ответ – «вертолеты».
37
N.A.G. – Переводы книг
– Полагаю, фильм сподвиг меня на всю эту фигню, типа осознания-кто-твоя-истинная-
любовь и все такое. – Внезапно Лиза затихает, и у меня такое чувство, словно ей есть что
еще сказать. – Тренировки – это здорово. Оказалось, что для моего здоровья полезно
выбираться из офиса. В мыслях проясняется.
– Бег и со мной это делает.
Лиза болтает о деле, ради которого ее прислала юридическая фирма. Это
крупномасштабный судебный иск о сексуальных домогательствах, поданный группой
женщин на компанию общенациональных коммуникаций.
– Я не могу обсуждать подробности дела, – начинает она, – но позволь сказать, Энни, я
никогда не думала, что мне придется так часто использовать слово «пенис».
Она говорит об этом как ни в чем не бывало, и мне приходит в голову, что она не стала
бы рассказывать мне о своей работе, если бы не убедилась, что я достаточно взрослая для
этого. Я улыбаюсь.
– Привет, – говорит голос. Я смотрю через плечо и вижу Эндрю, этого высокого парня
средних лет из нашей команды. Вместо сумки на поясе, как у Лизы, или гидратора, как у
меня, он держит в руках громоздкую пластиковую бутылку с водой. Он пристраивается
позади нас.
– У тебя будут неприятности с Мэттом, из-за того что ты носишь наушники, – дразню
я. – И чего вы, девушки, так носитесь с ним? Мэтт говорит то, Мэтт говорит это, –
шутит Эндрю.
– Эм, ты его видел вообще? – спрашивает Лиза.
– Он не в моем вкусе, – говорит Эндрю. – Я больше по невысоким кудрявым
брюнеточкам.
Боже, он что, клеится к ней прямо передо мной? Она поднимает брови, глядя на меня,
и я пожимаю плечами. Он неплохо выглядит, полагаю, для кого-то, кто в отцы мне
годится. Мэтт подбегает к нам трусцой. Эндрю выдергивает свои наушники, прячет их
под футболку, и Мэтт усмехается и трясет головой.
– Энни, давай добежим до финиша вместе, – говорит Мэтт. – Нам нужно поговорить.
Я хватаю ртом воздух. Он знает, что было между мной и Джереми на прошлой неделе?
Мое тело напрягается.
– Ты должна дышать во время бега, иначе потеряешь сознание, – говорит он.
Я вспоминаю о дыхании.
– Ну же, Энни, – говорит он. – Давай сделаем несколько скоростных рывков. Они
сделают тебя сильнее.
Он жестом показывает миновать Лизу и Эндрю и срывается с места словно ракетный
ускоритель.
– Побежали, – зовет он, и я бросаюсь вслед за ним.
Он заставляет меня тридцать секунд бежать на максимальной скорости. Офигеть, это
заставило мои ноги гореть огнем. Я задыхаюсь, когда он позволяет вернуться к легкому
бегу.
– Контролируй свое дыхание, – говорит он.
Я вдыхаю через нос, выдыхаю через рот. Дышу, дышу.
– Хорошо, – говорит он. – Давай немного пробежимся трусцой, а затем сделаем еще
несколько рывков.
Я смотрю на него с я-на-грани-нервного-срыва выражением на лице.
– Ты можешь сделать это, Энни. Я подталкиваю тебя, потому что знаю, что ты можешь
сделать это.
После того скоростного рывка бежать трусцой легче. Но я не способна на еще один. Это
безнадежно!
– Расслабь руки и плечи, – говорит он, перебирая ногами рядом со мной. – Отпусти
напряжение. Оно сдерживает тебя.
Я вращаю плечами и встряхиваю руками.
– Так я хотел поговорить с тобой…
И мои руки и плечи снова напрягаются.
– На этой неделе тебе нужно делать скоростные рывки каждый день во время бега. И я
хочу, чтобы ты начала добавлять больше орехового масла и яиц в твою диету. Ты
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
становишься слишком худой и тебе нужно больше есть, раз наши забеги становятся все
длиннее и длиннее.
Он об этом хотел поговорить? Ореховое масло и яйца?!
– Я могу сделать это.
Он улыбается мне. Думаю, он не знает.
– Готова к очередному броску?
Я трясу головой. Он тоже трясет головой в ответ.
– Давай, Энни. Соберись.
Я бегу со всех ног сквозь кизиловые деревья. Мэтт во время всего спринта остается
рядом, подгоняя меня. Мы делаем еще три броска. Из-за этого моя грудь болит как
сумасшедшая – моему сердцу не нравятся повторяющиеся рывки и остановки. Так или
иначе, я добираюсь до финиша и с потом, стекающим по лицу, падаю на колени.
– Ну же, Энни, – мягко говорит Мэтт. Он помогает мне встать на ноги. – Ты
великолепно справилась. Серьезно, великолепно.
Я вращаю плечами и сглатываю. Оглядываюсь, высматривая, здесь ли Джереми. Его
нет. Мэтт сжимает мою руку:
– Расслабься. Отпусти напряжение.
«Отпусти», – говорю я себе.
Отпусти.
***
Я едва успеваю добраться до туалета, когда меня снова рвет.
Мне пришлось дважды останавливаться по пути домой и блевать у обочины. Встаю на
колени и стискиваю сиденье на унитазе, глубоко дыша. Меня опять стошнило. И опять.
Почему мой желудок так сжимается? Из-за сегодняшних скоростных рывков мне хуже,
чем когда тренер Вудс застала меня бегающей словно бабуин вокруг стадиона. В конце
концов, я же приняла ибупрофен. Насколько плохо мне было бы, если б я этого не
сделала?
Дверь ванной открывается со скрипом, обнаруживая маму, стоящую там с полотенцем.
Она садится на корточки рядом со мной и гладит по спине, пока меня тошнит. Молочная
кислота, разливающаяся под моей кожей, вызывает дрожь и не в хорошем смысле. Если я
не могу даже десять миль пробежать, не чувствуя себя так отвратительно, как же я
пробегу двадцать шесть?
– Ты финишировала? – тихо спрашивает она, поглаживая мое лицо полотенцем.
– Да. Десять миль.
– Ух ты. Он бы гордился тобой.
– Мама, не надо. Не сейчас.
Я чувствую, как она напрягается рядом, и мы обе отводим взгляд. Слышу, как она
всхлипывает. Мне плохо, из-за того что я рыкнула на нее, правда плохо.Но нужно ей было
сейчас напоминать о Кайле?
– Я ничего не могу поделать с этим, – говорит она. – Я только знаю, что он был бы
изумлен. Это вредно – никогда не говорить о нем, милая. Тебе нужно отпустить это.
Я наклоняюсь над унитазом, положив голову на руки.
– Я позвоню Стефани, – говорит мама тихо, убирая волосы с моего лица. – Скажу ей,
что ты не выйдешь на работу сегодня вечером.
– Нет! – вскрикиваю я, и меня вновь тошнит. Хватаюсь за унитаз и ненавижу свой
желудок. Ненавижу его. – Мне нужны деньги.
– Ты не сможешь обслуживать столики в таком состоянии. Людям нравится, когда их
официантка здорова.
Она права. Если я покажусь на работе вся потная, с красным лицом и с приступами
рвоты через каждые две минуты, Стефани в любом случае не позволит мне обслуживать
столики. Но если я не пойду, то потеряю из-за этого как минимум семьдесят пять
долларов чаевых. Это же моя прибыльная ночь!
– Мама, – плачу я, – я не смогу оплатить свои тренировки. Я не смогу скопить деньги
на колледж. Сейчас у меня всего около трехсот долларов.
Она тянет меня в свои руки и обнимает.
39
N.A.G. – Переводы книг
– Я знаю, малышка. Но ты не можешь пойти на работу в таком состоянии. Хотела бы я,
чтобы ты не взваливала столько на себя. Хотела бы я суметь заплатить за все. Ты же
знаешь, я бы сделала это, если бы могла.
Я знаю. Я знаю.
***
Мой будильник вопит словно сигнал пожарной тревоги.
Дотягиваюсь и бью по кнопке повтора. Пять утра. Я закончила работать в полночь, а
сейчас должна ехать в Нэшвилл ради семимильной пробежки? Или, как Мэтт и Джереми
назвали бы это, дня отдыха.
Опять раздается звон будильника. Не может быть, чтобы я проспала еще пять минут! Я
стону в подушку.
Последствия забега в прошлую субботу, после которого меня тошнило четыре часа
подряд и из-за чего я пропустила работу, были настолько ужасающими, что я не бегала
всю неделю. Я пропустила три коротких забега и не ездила на велосипеде во время кросс-
тренинга, как должна была.
Станет ли мне плохо, и придется лиопять отпрашиваться с работы, если побегу этим
утром семь миль? Я не могу рисковать и опять терять работу на этой неделе… Я не смогу
заплатить за тренировки, не говоря уже о бензине, чтобы поехать на нее. И как насчет
всяких принадлежностей для колледжа: типа новых простыней, полотенец, учебников,
посуды?
Мой желудок так сильно болел на прошлой неделе… Я не хочу опять почувствовать эту
боль.
Когда будильник звонит в третий раз, я тянусь и выключаю его, а затем ныряю обратно
под простыни.
В следующий раз меня будит телефонный звонок. На часах пять минут восьмого. На
экране высвечивается имя Мэтта. Черт. Я должна была позвонить ему.
– Алло, – тихонько говорю я, прогоняя сон из глаз.
– Где ты? – запыхавшись, спрашивает он. – С тобой все в порядке?
– Эмм… Прости, я уснула.
– Тебе плохо?
– Нет…
– У тебя что-то болит?
– Нет.
– Тогда почему ты не здесь? Все остальные тут.
Мне становится стыдно.
– Слушай, прости. Я проснулась и была не в состоянии бегать.
– Ты должна была позвонить мне.
Я зеваю в руку.
– Ты прав. В следующий раз я так и сделаю.
– Не будет никакого следующего раза, если ты не будешь относиться к тренировкам
серьѐзно, Энни.
– Что?
– Если ты не будешь появляться на моих тренировках, я не буду заниматься с тобой.
Все очень просто.
– Почему? Имею в виду, я ведь плачу за это.
Долгая тишина.
– Энни, ты бегаешь в моей команде, под моим именем. Каждый, кого я тренировал, кто
занимался до самой гонки, финишировал. Я помог более чем двумстам людям пробежать
марафон. Если клиент не воспринимает меня всерьез, я не тренирую его. Я хочу
сохранить свой стопроцентный успех в день гонки.
– Понимаю…
– А теперь ты скажешь мне, что не так? Если это касается тренировок, мы можем
уладить это. Если тебе нехорошо, мы уладим это. Но ты должна рассказать мне, окей?
Я глубоко вздыхаю и прижимаю подушку к груди.
– Я боялась за свой желудок. Он ужасно болел на прошлой неделе. Меня тошнило
после тех жутких скоростных рывков с тобой. Меня вырвало около восьми раз.
Еще одна пауза.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Значит мы сменим твою диету. Может попробуем заменить кукурузные хлопья и
овсянку на тосты и английские маффины. Может перестанем давать тебе Гаторэйд. Сахар
мог вызвать у тебя тошноту.
– Нет! Я люблю свой лимонный Гаторэйд. Я провалю скоростные броски.
Он смеется.
– Ни единого шанса. А теперь, что ты делаешь завтра? Тебе семь миль надо наверстать.
***
Почему они не могут просто оставить все как есть?
– Нам действительно необходимо делать это? – спрашиваю я.
– Время пришло, – тихо говорит Коннор, глядя на один из беговых трофеев Кайла. Как
Коннор может так буднично говорить об этом?
Я сглатываю, разглядывая комнату. Я вроде как злюсь на родителей Кайла за то, что
они хотят сложить его вещи в коробки. Но затем вспоминаю, как складывала плюшевых
медведей и китайские колокольчики, которые он мне подарил, и не могу представить
себе, каково проходить мимо этой комнаты каждый день, так что я вроде бы понимаю,
что они чувствуют. Наверно то же самое, что и я каждый раз, когда проезжаю мимо
пожарной станции.
Младший брат Кайла, Коннор, который идет в предпоследний класс в Хандрид Оукс
этой осенью, пару дней назад прислал смс, приглашая прийти и проверить комнату
Кайла, решить, хочу ли я оставить что-нибудь себе.
– Я буду в гостиной, если понадоблюсь, – говорит Коннор. Дверь захлопывается.
Я не была в комнате Кайла с сентября, с тех пор как он порвал со мной. Его будильник
мигает красным, вновь и вновь показывая двенадцать часов. Я поднимаю с пола
заношенную спортивную футболку Титанов и подношу к носу. Его запах ушел. Она ничем
не пахнет. Аккуратно сворачиваю футболку и кладу на его разобранную кровать.
Стираю пыль с нашей фотографии в рамке с выпускного в предпоследнем классе.
Кладу ее поверх футболки, начинаю складывать все в кучку. Глажу голову его набитого
медведя. Чак принадлежал Кайлу с тех пор, как он был еще младенцем, а теперь медведь
живет на его книжной полке.
Какое-то время я звонила Кайлу на мобильный, только чтобы услышать его голосовое
сообщение. Но затем его родители отключили его. Я лихорадочно оглядываю комнату,
стараясь увидеть, есть ли что-то еще, что я должна взять, в случае если они не осознают
ценности этого. На месте его родителей я бы сохраняла тот тарифный план на телефоне
Кайла вечно.
Нахожу его красную головную повязку фирмы Найк, которую он надевал на беговом
маршруте, и кладу ее в свой рюкзак. Если я дотяну до марафона, то, может быть, надену
ее во время гонки. Стиль восьмидесятых.
Сажусь на его кровать и пробегаю кончиками пальцев по подушке. Подняв ее, чтобы
проверить, не пахнет ли она все еще Кайлом, обнаруживаю маленькую черную бархатную
коробочку. Трясущимися пальцами открываю ее и нахожу золотое кольцо с маленьким
бриллиантом. Я ахаю от изумления. Той ночью в автомобильном кинотеатре, когда Кайл
сделал мне предложение, он не протянул мне кольцо. Он просто сказал: «Выходи за
меня».
Дверь со скрипом открывается, и я, подняв взгляд, вижу миссис Крокер в фартуке с
рисунком в виде вишенок. Если честно, я никогда не видела ее дома без фартука – она
всегда что-нибудь готовит, – но он не сидит на ней как положено. Он свободно болтается.
– Энни, мы заказали пиццу. Ты не присоединишься к нашему у… – Она вскрикнула,
увидев, что я держу в руках. Она поднесла пальцы ко рту. – А я гадала, куда он положил
его. Это кольцо принадлежало моей бабушке.
– Оно красивое.
– Посмотри под подкладкой.
Я бережно сдвигаю шелковый подклад и извлекаю хрупкий листочек папиросной
бумаги. Он такой тонкий, что я боюсь, что он может рассыпаться в моих руках словно
крекер. Медленно разворачиваю бумагу и нахожу надпись, датированную 1946 годом:
«Элен, со всей моей любовью. Артур».
41
N.A.G. – Переводы книг
– Это великолепно, – говорю я с искренней улыбкой, возвращая записку назад, где
нашла ее.
– Я так счастлива, что ты нашла кольцо.
Протягиваю ей коробочку, и она берет ее.
– Он бы хотел, чтобы ты хранила его, – добавляет она.
Я не могу. Я бы не взяла его, когда он был жив.
Должно быть, она уловила мое сомнение.
– Я сохраню его для Коннора… может, однажды он захочет подарить его девушке.
Прочищаю горло и киваю. Миссис Крокер открывает рот, чтобы вновь сказать что-
нибудь, и закрывает его.
Она осуждает меня?
И тогда появляется мистер Крокер, одетый в синюю футболку, на которой написано:
Противопожарная служба округа Уильямсон. На голове у него должны были быть
густые светлые волосы, как у его сыновей, но сейчас они поредели.
– Привет, Энни, – говорит мистер Крокер. – Твоя мама сказала нам, что ты
тренируешься для Городского Музыкального Марафона.
– Пробежать его в честь Кайла, – его мама захлебывается своими словами.
Я медленно киваю, ковыряя заусенец и отрывая его.
– И как продвигается? – с улыбкой спрашивает мистер Крокер.
Я не в силах рассказать им, что меня чертовски тошнило после бега, что мне пришлось
пропустить работу, и что тренер чуть не отказался от меня. Не говоря уже о том, что я
боялась умереть от восьмимильного забега на этих выходных. Когда Кайл тренировался,
он редко жаловался и никогда не признавал поражения. По крайней мере, я не знаю о
таком.
– На прошлых выходных я пробежала семь миль, – глухо говорю я. Едва ли. Мне
пришлось пройти большую часть.
– Подсказать что-нибудь? Однажды я пробежал полумарафон.
– Есть идея, почему мой желудок все время болит? – Хотя Мэтт и немного изменил
диету на этой неделе, у меня все еще были боли.
Мистер Крокер склоняет голову вбок.
– Никогда прежде не слышал о таком.
– Поешь с нами пиццу? – спрашивает миссис Крокер.
– Я бы присоединилась, но по моему тренировочному плану я должна сегодня съесть
салат с жареным цыпленком.
– Полагаю, тогда мы оставим тебя, – говорит мистер Крокер, и затем я снова один на
один с его вещами, фотографиями и трофеями, с его постелью, которая месяцами не была
теплой, и только солнечный свет струится сквозь окно, чтобы обнять меня.
Я обхватываю его подушку. Заставляю себя думать о трехмильной пробежке,
предстоящей мне вечером, после того как жара спадет. Одна нога за другой.
Дыши, Энни, Дыши.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Четвертый Круг Ада
Мэтт не только тренирует людей для гонки, он еще проводит персональные
практические занятия в тренажерном зале, где подрабатывает на стороне – или, как мне
нравится это называть, в Четвертом Круге Ада. Во время моего первого занятия с ним, я
обнаружила мышцы, о существовании которых даже и не подозревала. Представить не
могу, какие пытки он запланировал на сегодня.
Заглядываю в офис Мэтта в зале и застаю его жующим и читающим журнал. Он
упаковывает свой сэндвич обратно в мешочек, встает и дает мне «пять».
– Готова позаниматься? – говорит он с набитым ртом.
– Даа.
Он жует, изучая мое лицо.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Ты вся красная. Достаточно воды выпила?
– Пять бутылок воды сегодня, как ты и сказал.
– Хорошо.
Я глубоко вздыхаю, перед этим задержав дыхание, и следую за Мэттом к беговой
дорожке, запрыгиваю на нее и бегу потихоньку, чтобы разогреться.
С тех пор как я тискалась с его братом пару недель назад, я все ожидала, что Мэтт хоть
как-нибудь намекнет, что знает об этом, но этого так и не произошло. Имею в виду, я не
думала, что Мэтт выйдет и спросит: «Какая нелегкая тебя дернула обжиматься с моим
братом?» Но я ожидала хоть какой-то реакции: блеска в глазах или горящих щек. Либо он
был обладателем лучшего за все время «покер-фэйса», либо Джереми держал рот
закрытым.
Уже прошло три недели, а я так и не видела его на тренировках. Может, он решил
пользоваться именно теми маршрутами, где меня точно не было бы? И он до сих пор не
позвонил. Не позвонит, да и ладно.
– Хэй, – громко говорит Мэтт, через стук моих ног по беговой дорожке. – Ты где
вообще?
– Что?
– Я пытался привлечь твое внимание.
– Прости, сегодня мои мысли далеко отсюда.
Он увеличивает скорость беговой дорожки до шести миль в час.
– Да? Мои тоже. У моей старшей сестры час назад роды начались.
– Что? – кричу я. – Почему ты не в больнице? Почему ты здесь?
Мэтт широко улыбается.
– Это ее первый ребенок, и, учитывая, что наша мама рожала всех нас по несколько
дней, не думаю, что малыш появится в ближайшее время.
– Так, это будет твоя первая племянница или племянник?
– Да. Это мальчик, – гордо говорит он.
Я не могу сдержаться и улыбаюсь его легкомыслию.
– Твой брат с ней в больнице?
Он бросает на меня короткий взгляд. Но затем вновь возвращается к разговору о
тренировке.
– Вся семья там. И я отправлюсь туда, как только мы закончим. – Он указывает на мое
лицо. – Не думай, что ты сможешь уйти с тренировки.
– Вот блин.
Мэтт обучает меня серии выпадов и приседаний и других кошмарных упражнений,
заставляющих мои ноги гореть огнем.
– У тебя действительно хорошо получается, – говорит Мэтт, когда я заканчиваю серию
прыжков. – Как думаешь, сможешь пробежать полностью десять миль в субботу?
Часто дыша, я наклоняюсь, опираясь руками о колени.
– Я постараюсь… но, Мэтт?
– Мм-хмм?
Каждую неделю забеги все тяжелее и тяжелее. Я сплю все больше и больше. Больше
боли и ломоты возникает каждый день. Если так будет продолжаться, я должна пойти
дальше и купить пожизненный запас ибупрофена.
Есть ли у меня вообще предел?
43
N.A.G. – Переводы книг
– Я боюсь, что не смогу осилить его полностью, знаешь? В последний раз, когда я
бежала десять миль, мне было реально плохо.
Мэтт похлопывает меня по спине.
– Я бы волновался, если б ты не боялась.
***
– Теперь, кто хочет купить коврик для ванной?
Я стону. Такое ощущение, будто все шиворот-навыворот: я еще даже не выбрала, какие
занятия буду посещать, но вынуждена решать, должна ли запастись мультиваркой или
гладильной доской.
Сидим в закусочной и уже больше часа обсуждаем нашу комнату в колледже с
Ванессой, Келси и ее кузиной Игги– самопровозглашенным хипстером.31 Она говорит, что
каждый, у кого есть байк с более чем одной передачей, утверждающий, что он хипстер, на
самом деле не хипстер.
Ну кто ж знал?
Когда чуть ранее я села в их кабинку, рот Келси открылся, и она свирепо посмотрела на
Ванессу:
– Энни твоя соседка по комнате?
– Ты не сказала ей? – воскликнула я.
Взгляд Ванессы заметался между нами.
– Я сказала тебе, что моя соседка придет, чтобы встретиться с нами, разве нет?
– Могла бы и сказать мне, – ответила Келси, нахмурив брови. – У меня есть свое
мнение о том, кому жить в нашей квартире.
– Я подумала, это было бы неплохо для всех нас, – сказала Ванесса, прикусив губу.
– Как проживание с ней может быть неплохим для меня? – прошипела Келси.
Мое лицо загорелось.
– Это потому, что я живу в трейлере?
Келси посмотрела на меня что-за-нах взглядом.
– Конечно нет. Это потому, что мы больше не друзья, Энни.
Мы были бы ими, если бы ты не променяла меня на Ванессу и не пустила тот слух,
что я встречалась с Кайлом даже после того, как ты заявила, что любишь его.
– Прекрасно, без разницы, – сказала я и встала, чтобы уйти. Пойти на риск и жить со
случайной соседкой должно быть лучше, чем все это.
– Я не хочу жить с незнакомкой, Келс, – заныла Ванесса. – А мой брат тоже не возьмет
меня к себе. Он скорее заставит меня и дальше жить с нашим папой.
Келси посмотрела на Игги, которая была занята тем, что строила домик из наших
пакетиков с сахаром.
– Ладно, – сказала Келси, и я медленно села обратно, желая, чтобы она никогда не
переезжала из Оукдэйла. Если бы она не уехала, во мне бы никогда не зародилось
смущение и я бы не начала отклонять ее приглашения переночевать. Я бы не стала
отдаляться от своей подруги. Насколько бы отличалась моя жизнь от нынешней, если бы
она не переехала?
Часом позже мы словно участвуем в переговорах о мире на Ближнем Востоке.
– Я не повезу коврик для ванной, – вступает Игги. – Я уже сказала, что привезу шторку
для душа. У меня есть одна с черепами.
Келси, Ванесса и я замолкаем и смотрим друг на друга.
– Я возьму коврик для ванной, – говорит Ванесса.
– А я возьму другую шторку для душа, – говорю я.
– Договорились, – говорит Келси.
– Эй, – восклицает Игги. – Я хочу свои черепа!
Келси ставит зеленую галочку в своей таблице с цветными пометками, в которой
расписано все, что нам нужно купить для колледжа. Рядом с тем, что привозит Келси,
стоят оранжевые галочки – к этому времени ими уже помечены кофеварка, веник и
чистящие средства. У Ванессы зеленые, а у Игги синие. Мой цвет фиолетовый. Цветные
маркеры Келси разложены на столе по прямой линии.
31Человек, презирающий условности.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Как получилось, что тебя назвали Игги? – спрашивает Ванесса, закидывая в рот
побольше картошки фри с сыром.
Игги щурится на нас сквозь толстые стекла очков и поправляет кожаные ремешки,
обвивающие ее руку.
– Мои родители назвали меня в честь ночи, в которую я была зачата. Они были на
концерте Игги Поп, обкурились и сделали это в туалете. И вот она я.
Эм, окей.
Продолжая жевать, Ванесса долго и пристально разглядывает Игги. Келси игнорирует
свою кузину, по-видимому, привыкшая к таким высказываниям. Как же так получилось,
что образцовый капитан команды чирлидеров старшей школы Хандрид Оукс стала
сводной кузиной Игги, самопровозглашенного хипстера?
По крайней мере я делю спальню в колледже с Ванессой.
– Можно нам еще картошки фри с сыром? – спрашивает она меня, жестом показывая
на пустую белую тарелку перед нами.
Все что угодно, лишь бы уйти из-за этого столика. Я подскакиваю на ноги и не спеша
иду в холл, где нахожу менеджера, Стефани.
Она широко улыбается мне, и я смотрю на нее с не-трогай-меня выражением на лице.
– Могу я заказать еще картофеля фри с сыром?
– Черт, я подам вам бесплатно Нью-Йоркский стейк, если вы захотите его. Твоя мама
будет так счастлива услышать, что ты встречаешься с друзьями.
Я пожимаю плечом.
– Мы планируем наше пребывание в колледже и все. Ничего значительного.
– Я сейчас же принесу тебе фри, – говорит она, подталкивая меня в сторону нашего
столика. Черт. Я планировала послоняться в холле, до тех пор пока картошка не будет
готова. Когда я проскальзываю обратно в кабинку, Келси проверяет свой телефон.
– Клянусь, этот парень пишет мне о всяких мелочах.
– Кто? – спрашиваю я.
– Колтон.
– Что он хотел на этот раз? – спрашивает Ванесса.
– Сообщить мне, что проснулся, после того как задремал.
Ванесса смотрит на меня краешком глаза и хитро улыбается. Ха. Так Колтон питает
слабость к Келси? Когда она со своей мамой переехали к ее новому мужу – ландшафтному
архитектору, – Колтон стал ее новым соседом. Они зависали вместе годами, но я думала,
они только друзья.
Келси откладывает свой телефон в сторону.
– Кто привезет вантуз?
Это продолжается еще какое-то время, пока Стефани не появляется с фри с сыром и
картошкой в мундире. Ванесса широко улыбается, и я поражаюсь, где в ней умещается
вся эта еда. Она такая же тонкая, как одна из этих картофельных палочек.
Ванесса закидывает одну себе в рот и вытирает соль с пальцев.
– Нам нужно обсудить правила совместного проживания.
– Типа, можно или нет готовить рыбу? – спрашивает Игги.
– Рыбу? – говорит Ванесса, сморщив нос.
– По своей работе в библиотеке я знаю, что некоторым людям неприятно, когда ты
готовишь рыбу в микроволновке. У нее определенный запах, – объясняет Игги.
– Я-а-асно, – говорит Ванесса. – Нет, я говорила не о рыбе, но нам определенно нужно
добавить это к списку вещей-которые-нельзя-делать в квартире.
Келси открывает новую страницу кожаного органайзера и пишет сверху «Правила
проживания» красным маркером.
– Я запишу правила и пришлю каждой на мейл для напоминания.
Ванесса наклоняется и шепчет мне на ухо:
– Вот поэтому я и попросила тебя делить со мной комнату.
– Заметано, – говорю я.
– Вообще-то я говорила о «благоверных», остающихся на всю ночь в наших комнатах,
– говорит Ванесса. – Нам нужно выработать основные правила.
– Я еще даже не в колледже, а меня уже выгоняют из комнаты для интимных утех, –
ворчу я.
45
N.A.G. – Переводы книг
– Я считаю, что ни одна из нас не может оставлять парня на ночь чаще, чем дважды в
неделю, – говорит Келси.
– Но что, если Рори приедет ко мне на трехдневные выходные? – спрашивает Ванесса.
– Он едет в колледж за два часа езды отсюда!
– Тебе придется решить, какие две ночи предпочтительнее, – отвечает Келси.
– Вы всегда можете установить палатку в лесу и переночевать на открытом воздухе со
своим парнем, – говорит Игги. – У меня есть одна, можете одолжить ее, но, возможно,
она немножко пахнет рыбой.
Ванесса указывает на Келси картофельной палочкой:
– Только две ночи? Тебе нужно переспать, подружка.
Келси указывает на Ванессу зеленым маркером:
– Я в завязке с парнями. Ты знаешь об этом.
Ванесса тихонько говорит мне:
– Возможно, она бы уже не была в завязке с парнями, если бы уступила Колтону.
– Я могу познакомить тебя с замечательным парнем, – говорит Игги Келси. – Его зовут
Шеви Эрнесто, он выпускает собственную газету: «Нэшвиллский Сплетник». Он продает
ее каждый день возле магазина «Фуд Лайон».
Мой рот открывается. Келси, не обращая внимания на свою кузину, концентрируется
на том, что нажимает кнопки калькулятора в своем органайзере.
– Мы придумаем знак, чтобы уведомлять друг друга о том, что в спальне парень, –
говорит Ванесса. – Мы можем привязывать что-нибудь на ручку двери, например,
шарфик или скакалку.
– Что, если кто-нибудь стащит скакалку, и мы войдем в тот момент, который не хотим
увидеть? – спрашивает Игги, подталкивая очки повыше на нос.
– Кто вообще может украсть скакалку? – спрашиваю я.
– Антихипстеры.
Мы с Ванессой трясем головами, глядя друг на друга.
– Мы ничего не упустили в нашем списке необходимых вещей? – спрашивает Келси,
перемещая ручку вниз страницы. – Если нет, я вышлю каждой мейл с копией списка для
напоминания вам…
Я начинаю смеяться и понимаю, что не могу остановиться, прямо как когда Ванесса и
Саванна целую вечность хихикали над печеньем с изображением Джастина Бибера.
Это приятно.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Сегодняшняя дистанция: 10 миль
Четыре месяца до Городского Музыкального Марафона
Кайл был не в моем вкусе.
Прямо перед танцами вечера встречи выпускников на первом курсе старшей школы –
перед нашим первым свиданием – я наносила тушь и, глядя в зеркало, раздумывала, не
отменить ли все. Я согласилась на свидание, потому что он припер меня к стенке. И он
был по-своему привлекателен, полагаю, если вам нравятся низкорослые парни с
коротким светлым ежиком на голове. Мне лично нет. Мне нравились высокие, худощавые
парни с небрежно уложенными волосами. Ник подсмеивался над Кайлом, говоря, что у
него слишком ангельский вид и он должен немедленно присоединиться к бойз-бэнду.
Если мой собственный брат не считал, что Кайл был достаточно хорош для меня, то что
тогда думали другие люди? Я всегда представляла, что люди судят о том, какой человек –
клевый, или красивый, или привлекательный – по тому, с кем ты встречаешься. Это
неприятно, но это правда.
На танцах мы с Кайлом сидели на трибунах и разговаривали; он не обращал внимания
на ребят, которые дурачились и подпрыгивали, стараясь коснуться баскетбольного
кольца. Он ни разу за весь вечер не проверил свой телефон. Я ненавидела, когда люди так
делали. Мы были с ним на одной волне, и чем больше я узнавала его, тем менее важным
становилось то, что он неэффектный, что невысокий. Я честно не знаю, что щелкнуло в
моих мозгах тем вечером на танцах. Просто что-то подсказало мне: этот парень милый;
он хорошо подходит тебе. Его улыбка яркая, словно восходящее солнце, показавшееся
над горизонтом. Кого волнует, что подумают остальные? Просто дай ему шанс.
Я так и сделала и никогда не скучала с ним. Казалось, нам всегда было о чем
поговорить. Ему бы нравилось слушать о моих тренировках для марафона. Так странно
быть взволнованной чем-то новым и не иметь возможности рассказать ему.
Мэтт не хочет, чтобы мы заскучали во время наших тренировок, поэтому он почти
каждую неделю меняет места проведения наших длинных пробежек. Наш второй
десятимильный забег проходит на беговой тропе под названием Ричлэнд Крик Гринвэй в
Нэшвилле. Он соединяет множество троп друг с другом, наподобие дорожной развязки.
Сразу ясно, что пару дней назад было Четвертое июля32 – повсюду разбросано множество
пивных банок и мусор от фейерверков. Полагаю, народ реально зажег. Я усердно
праздновала, работая в закусочной и зарабатывая гигантские чаевые.
Но, несмотря на смену обстановки, десять миль все так же являются долгим
промежутком времени наедине с собой – я думаю о нем сегодня, хоть и стараюсь не
делать этого.
За полмили до финиша я вижу Джереми, облокотившегося на указатель мили. Я не
видела его больше месяца. Как я не заметила его сегодня на маршруте? Он бежал с
другого направления и перешел на этот маршрут на развязке? Приблизившись, осознаю,
что его лицо ярко-красное, а дыхание тяжелое. Я подбегаю к нему.
– Энни, моя лодыжка, – говорит он сквозь стиснутые зубы.
Я встаю на колени и щупаю его ногу, заставляя его вздрогнуть.
– Ох, блин! – говорит он. Бросаю взгляд вверх и вижу, что он смотрит вниз на меня
голубыми глазами полными слез. Учитывая, что у него шрамы по всему телу и он
участвует в сумасшедших гонках, его лодыжка должна довольно сильно болеть, чтобы
вызвать у него такую реакцию.
– Ты сегодня тренируешь кого-нибудь? – спрашиваю я, оглядываясь в поисках Чарли –
парня, с которым он занимается.
Он трясет головой:
– Я перенес наши занятия на воскресенье. Сегодня я просто сам тренировался – у меня
гонка на следующих выходных, – тихо говорит он.
Он перенес свои занятия на воскресенье, чтобы не видеть меня по субботам, или как?
Это меня, безусловно, радует. Это как если бы он не мог достаточно быстро сбежать от
меня. То, что мы чуть не переспали, так плохо сказалось на нем?
– Нам необходимо доставить тебя назад к твоему брату.
32День независимости в США.
47
N.A.G. – Переводы книг
– Я не могу идти, – шепчет он. – Я не хочу сделать хуже.
– Мне осталось всего полмили до конца маршрута. Я приведу твоего брата.
Джереми прикусывает руку и кивает.
– Я помогу тебе сесть сначала? – спрашиваю я, обхватывая рукой его талию. Кивнув, он
делает глубокий вдох через нос. Видно, что ему очень больно, когда я опускаю его на
землю. Снимаю гидратор и засовываю его ему под лодыжку.
– Я скоро вернусь, хорошо? – мягко говорю я, затем подскакиваю на ноги и уже готова
бежать, когда он вновь говорит:
– Энни.
Я смотрю в его голубые глаза.
– Спасибо.
– Не за что.
Я тороплюсь обратно на тропу и делаю сумасшедший рывок до Мэтта. Я никогда в
жизни так энергично не бегала, даже во время самоубийственных рывков в тренажерном
зале. Представляю, как Джереми морщится от боли, и это подталкивает меня бежать еще
усердней. Бежать быстрее.
Когда я вижу финишную черту и аплодирующих членов моей команды, то не
вскидываю победно руки и не вскрикиваю, как обычно это делаю. Я бегу прямо Мэтту в
руки. Так сильно задыхаюсь, что не могу произнести ни слова.
– Энни, зачем ты так сильно бежишь? Ты не должна преждевременно заставлять себя.
– Джер, – выпаливаю я и сгибаюсь, поставив руки на колени. – Джереми получил
травму.
– Где? – спрашивает Мэтт.
– Полмили в ту сторону, – я указываю на тропу. – Он не может идти.
– Пошли, – говорит Мэтт, подталкивая меня к своему грузовику. – Бриджит, оставайся
со всеми остальными, – кричит он своей ассистентке.
Я бегу к грузовику Мэтта, запрыгиваю в него, и он едет вдоль тропы, задевая за ветви и
переезжая корни деревьев по всему пути к Джереми. Когда мы подъезжаем, Мэтт бросает
грузовик на парковке и выпрыгивает из него еще до того,как я отстегиваю свой ремень.
Мэтт сжимает плечо Джереми и немедленно начинает обследовать его лодыжку.
– Энни, – спокойно говорит Мэтт, – возьми на заднем сиденье пакет со льдом. И
эластичный бинт. И тайленол.
Я счастлива, что могу быть в роли медсестры и, отбросив эмоции, делаю все, что
говорит Мэтт. Наклоняюсь к Джереми и касаюсь его запястья, пока его брат перевязывает
ему лодыжку.
– Что ты делал, когда травмировал себя? – спрашивает Мэтт низким голосом.
– Неудачно наступил на камень.
Мэтт перестает заниматься его лодыжкой и одаряет его долгим взглядом.
– Клянусь, – говорит Джереми. – Я клянусь. – Когда Мэтт кивает, Джереми выдыхает,
почти как если бы он больше переживал из-за реакции Мэтта, чем из-за поврежденной
лодыжки. – Я растянул связку или порвал ее? – продолжает Джереми.
– Это просто растяжение, я думаю, – говорит Мэтт, осторожно вращая лодыжкой. –
Мы узнаем точнее, когда сделаем рентген. – Мэтт жестом показывает мне подвинуться
ближе. – Видишь, Энни? Если бы было сильное повреждение, то мы не смогли бы ей
двигать совсем.
– Так это растяжение? – спрашиваю я, поражаясь, как много он знает о человеческом
теле.
Джереми стирает пот со своего лица.
– Если это растяжение, тогда я смогу бежать на следующей неделе.
Мэтт кивает, но мой рот раскрывается.
– Что? – говорю я. – Ты не можешь бежать. Тебе нужно поправиться!
– Я пересилю это.
– Возможно, ты и сможешь, – говорит Мэтт. – Но лучше бы маме не знать, что ты
участвуешь в гонке с поврежденной лодыжкой.
Джереми дарит брату короткую благодарную улыбку.
– Ты не сможешь пересилить боль от растянутой лодыжки, – резко говорю я. – Тебе
нужен отдых и лед. ОЛФР. Ну, знаешь, отдых, лед, фиксирование и растяжка. Ты должен
делать ОЛФР, – бессвязно говорю я.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Это я и буду делать до следующих выходных, – резко отвечает Джереми.
– Я не хочу, чтобы ты сильнее пострадал, – говорю я, а Мэтт смотрит то на меня, то на
него, и затем мягко кладет свою руку на мою.
– С ним все должно быть в порядке. Ты правильно поступила, найдя меня. Ты сильно
помогла ему сегодня.С ним все было бы намного хуже, если бы ему пришлось ковылять
назад.
– Джер, – говорю я, сжимая руки в кулаки. – Не делай этого. Ты должен заботиться о
себе.
Его голос агрессивен:
– Со мной все будет отлично.
Мои мысли возвращаются в прошлое. Кайл откидывает одеяло и вылезает из моей
постели, нащупывая свои боксеры на полу. Грохот грозы сотрясает мой трейлер.
Несколько минут спустя он уже держал газету над головой, готовясь бежать к своей
машине.
– Может быть ты должен подождать, пока дождь закончится, – сказала я.
Он поцеловал меня.
– Со мной все будет отлично.
Но все не было отлично.
Джереми так и не позвонил мне, после того как сказал, что позвонит. Он не приложил
никаких усилий, чтобы увидеться со мной в прошлом месяце. И я не буду оставаться
рядом и наблюдать, как он калечит себя дальше, когда на это нет причин.
– Надеюсь, тебе будет лучше, – говорю я. – Увидимся.
Я ухожу, оставляя Мэтта разбираться со своим братом.
– Энни, – зовет Джереми, но я уже бегу, завершая свой забег уже второй раз за сегодня.
***
По воскресеньям я сплю подольше с утра.
И под «сплю подольше» я имею в виду, что остаюсь в кровати до девяти.
Отработав субботним вечером в закусочной, я никогда не добираюсь до дома раньше
часа ночи, и должна вернуться на работу к десяти в воскресенье, к завтраку. И даже если я
сплю до девяти, то мои веки все равно кажутся отяжелевшими, а глаза сухими. Поэтому я
вроде как ощущаю жажду убийства, когда мой телефон звонит около семи. Я не узнаю
номер, но код у него штата Теннесси. Больше никто никому не звонит. Люди отправляют
смс. Должно быть, это экстренный случай. О, черт, а что, если что-то случилось с моим
братом во время отдыха в палаточном лагере «Нормандия»? Я сажусь прямо и нажимаю
на кнопку приема звонка.
– Алло, – бормочу я.
– Просыпайся!
Я тру глаза.
– Кто это?
– Джер. С тренировок?
Мне настолько не хочется разговаривать с кем-то достаточно глупым, чтобы бегать с
поврежденной ногой. Или достаточно глупым, чтобы звонить в – я бросаю взгляд на
будильник – семь утра:
– Я сплю, Джереми.
– Нет, не спишь, – отвечает он, медленно растягивая слова. – Ты разговариваешь со
мной.
Я корчу рожицу своему телефону.
– Я буду спать примерно через минуту. Так что случилось? Давай быстрее.
– Почему ты все еще в постели в семь утра?
– Потому что большинство из нас не с планеты Криптон.33 Зачем ты звонишь? – я
стараюсь говорить спокойно, но выходит абсолютно язвительно.
– Сказать спасибо за то, что помогла мне вчера…
– Пожалуйста.
33Криптон — вымышленная планета, которая появляется в комиксах, опубликованных DC Comics, и
является родной планетой Супермена.
49
N.A.G. – Переводы книг
– …и узнать, не хочешь ли ты прийти ко мне в гости.
– В семь утра?
Он игнорирует это.
– Моя мама пригласила подруг из церкви на жареного цыпленка сегодня после
полудня, и я подумал, мы могли бы заявиться туда. У мамы обалденный жареный
цыпленок.
– Не думаю, что это такая уж хорошая идея.
– Это безумие. Мамин жареный цыпленок – это всегда хорошая идея.
Я слегка улыбаюсь, опять сворачиваюсь калачиком под простынями и прогоняю сон
из глаз.
– Так как насчет этого? Я напишу тебе, как добраться сюда. Я бы приехал, чтобы
забрать тебя, но сегодня я не могу сесть за руль – мне нужно держать лодыжку в
поднятом состоянии.
– Что тебе нужно, так это травматолог. Или психиатр, учитывая, как ты себя ведешь.
– Я в порядке. Врач сказал, это просто растяжение. А теперь, ты сможешь быть здесь к
двум часам? Если приедешь позже, можешь упустить лучшие кусочки цыпленка.
– По воскресеньям я работаю до трех.
– Отлично. Я заставлю своих младших сестер отложить нам немного. Это то, для чего
они предназначены. Я прослежу, чтобы тебе досталась ножка, обещаю.
– Ладно, – говорю я, чтобы закончить разговор. – Я собираюсь дальше спать.
Я отключаюсь, прежде чем он может сказать хоть слово, и убираю звук звонка. Вновь
устраиваюсь под своим одеялом и засыпаю с улыбкой на лице. Но двумя часами позже
просыпаюсь хмурая. Не могу поверить, что согласилась. Я и вправду сказала, что приду к
Джереми домой?
Честно, кто звонит в семь утра в воскресенье?
***
Оказывается, дом Джереми находится в сорока минутах от моего. Он живет в Бел Бакл,
который находится на другой стороне Мерфрисборо, в котором находится колледж, в
который я еду в августе. Сорок минут кажутся долгой поездкой, чтобы встретиться с
парнем, которого не заинтересована вновь увидеть, поэтому я говорю себе, что еду за
жареным цыпленком.
На самом деле я никогда прежде не бывала в Белл Бакл. Это сельскохозяйственный
городок, через который люди проезжают по пути из Чаттануги в Нэшвилл. Я выясняю,
что здесь не так уж много всего, кроме нескольких заправок и одного из тех огромных
магазинов с фейерверками. Именно это меня всегда и беспокоило. Вдруг все местечко
одним махом взорвется? Видно было бы грибовидное облако34 из космоса?
Я сворачиваю на ухабистую проселочную дорогу. Проезжаю мимо часовни Белл Бакл и
налетаю на длинную вереницу машин. Миссис Браун, должно быть, пригласила всю
церковь на жареного цыпленка.
Паркуюсь рядом с кюветом и выключаю зажигание. Вцепившись в руль, я, надув щеки,
выдыхаю, разглядывая кирпичный фасад. Слава богу, в его доме нет ничего вычурного:
ставни нуждаются в покраске, а дорожка у дома крошится. Но трава во дворе аккуратно
подстрижена и вся в россыпи тюльпанов, словно в «старбѐрст». Помидоры и пряности
растут по краю двора.
Подойдя к дому, я слышу голоса на заднем дворе. Старый золотистый ретривер с
серыми усами дремлет на крыльце. Я взбираюсь по ступенькам и обнаруживаю Джереми,
развалившегося на качелях с ногой, расположенной под наклоном. Я не знала, что он
носит очки – они делают его похожим на какого-то брутального ботана. Он пьет чай со
льдом и читает страницу с комиксами в воскресной газете. Его лодыжка надежно
перебинтована толстым слоем эластичного бинта, а другая нога – босая. Я никогда
прежде не видела его лицо таким гладким. Он побрился перед службой в церкви этим
утром?
Выглянув из-за своей газеты, он улыбается мне и, сняв очки, цепляет их за ворот своей
футболки.
– Энни.
34Облако, возникающее при ядерном взрыве.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Он убирает свой чай и комиксы на край стола и пытается схватить свои костыли.
– Нет, нет, не вставай, – говорю я, махнув рукой. Он откидывается на качели, в то же
время сканируя взглядом мои джинсовые шорты и футболку, в которые я переоделась
после работы.
– Я не думал, что ты на самом деле придешь, – говорит он, закидывая руки за голову.
– Ну, ты ведь сказал, что было бы ошибкой упустить жареного цыпленка твоей мамы.
Он смеется. А затем следует долгая тишина. Сажусь на корточки, чтобы почесать
собаку за ушами. На ее ошейнике написано Мэгги. Ее глаза приоткрываются, и она
обнюхивает мои сланцы.
– Спасибо, что помогла мне с ногой вчера, – говорит Джереми. – Если бы не ты,
следующие выходные были бы катастрофой.
– Что это за большая гонка? – спрашиваю я.
– Спартанский марафон – инсценированный под Спарту. Он привлекает множество
бегунов, потому что время от времени люди надевают гладиаторскую одежду. Первый
приз – пять тысяч долларов.
– Офигеть. Ты должен был победить, или как?
Он машет рукой:
– Не. Но мог бы прийти третьим или четвертым. Или победить в своей возрастной
группе. Там тоже есть денежный приз. Пять сотен, или что-то около того. Большинство
своих наличных я зарабатываю на гонках. Мэтт не так уж хорошо платит.
Тогда зачем он хочет работать на своего брата? Просто чтобы проводить время с ним?
– Значит так ты зарабатываешь деньги?
Он ухмыляется.
– Это лучше, чем работать в Макдональдсе.
– Но ты травмирован… – Я смотрю на его забинтованную лодыжку.
– Я буду заботиться о своей ноге всю неделю и к гонке буду как новенький. Я
постоянно бегаю с травмами.
– Ты и вправду бегаешь только ради денег?
– Я еще и люблю это, – говорит он. – Люблю адреналин в любом виде…
Дельтапланеризм, прыжки с парашютом… – Он замолкает, чтобы сделать долгий глоток
чая. Его лицо на мгновение искажает гримаса, но я сомневаюсь, что это из-за того, что
чай горчит. Я чувствую запах сахара.
И тогда открывается сеточная дверь, и появляется маленькая девочка со светло-
каштановыми волосами как у Джереми. Она вскакивает на него, и он целует ее лобик. Это
напоминает мне, как мой брат целует мой лоб и присматривает за мной.
– Ты привел девушку? – Она в изумлении раскрывает рот. Прежде чем Джереми
может ответить, она протягивает мне руку. – Я Дженнифер, любимая сестренка Джереми.
– Ее непосредственность вызывает у меня улыбку.
– Приятно познакомиться.
– Где наш жареный цыпленок? – поддразнивая, вмешивается Джереми.
– У меня, у меня. Попридержи лошадей, – говорит она. – Кто твоя подруга?
– Я Энни.
Она поворачивает голову к Джереми.
– Она твоя подружка?
– Не лезь не в свое дело! Иди и принеси нашего цыпленка, гномик.
Его сестренка взрывается смехом, явно довольная тем, что достала брата. Я помню, как
дразнила Ника, когда он впервые начал встречаться с девушками.
Дженнифер срывается назад в дом вместе с Мэгги, вприпрыжку бегущей за ней,
оставляя меня наедине с ним. Здесь так безмятежно. Дует ленивый ветерок, звеня
китайскими колокольчиками и шелестя травой. Я вдыхаю теплый воздух через нос. Этот
дом не хранит воспоминаний о моей жизни, о старшей школе, о Кайле. Это место –
просто чистый лист. Мне нравится это ощущение пустоты.
Джереми похлопывает по сиденью рядом с собой. Я сажусь и раскачиваю качели,
слушая, как прихожанки хлопочут на заднем дворе.
Сетчатая дверь распахивается и на крыльце появляется женщина.
– Джереми, твоя сестра сказала, что… – Она смотрит на меня, затем на него и трет свои
глаза. Я украдкой бросаю на него взгляд. Он прямо смотрит на нее.
51
N.A.G. – Переводы книг
– Мама, это мой друг, Энни.
Ох, теперь мы друзья?
Затем Мэтт врывается на крыльцо, бросая на меня обеспокоенный взгляд:
– Мама, мне нужно поговорить с тобой. Сейчас же.
Она еще раз смотрит на меня и исчезает внутри. Мэтт кивает своему брату и мне,
прежде чем последовать за мамой. Что случилось с южным гостеприимством? Если бы
это был дом Кайла, его мама предложила бы мне лимонад и пригласила поболтать о моих
планах на колледж и о моей работе в закусочной. Мама Джереми даже не поздоровалась.
– Что это было? – спрашиваю я.
Он в сомнении играет очками, свисающими с воротника.
– Мои летние каникулы в колледже начались несколько недель назад, и я вернулся
сюда. Мама не хотела позволять мне вновь жить здесь… но Мэтт убедил ее, что я не
огорчу ее.
Представить не могу, чтобы моя мама не хотела, чтобы я приезжала домой.
– Чем ты мог бы огорчить ее?
– Она просто не хотела, чтобы я находился рядом с сестренками, пока не разберусь с
кое-какими вещами… и, ну, моя семья слишком важна для меня, чтобы опять все
изгадить.
Не уверена, что хочу знать, что происходит. У меня и так хватает забот. Но что бы это
могло быть? Наркотики? Нет, он слишком атлетичен для этого. Стероиды? Он не
выглядит чересчур мускулистым.
Когда сетчатая дверь вновь отворяется, миссис Браун пристально смотрит на
травмированную щиколотку Джереми, затем подходит ко мне, протягивая руку:
– Привет, Энни, дорогая. Так приятно познакомиться с тобой.
– Мне тоже, мэм, – говорю я.
– Я бы с радостью поговорила, но у меня гости. – Она жестом показывает на задний
двор.
– Ничего страшного. Приятно встретиться с вами, – отвечаю я, когда она уходит так же
быстро, как и пришла. Да что происходит-то? Имею в виду, понятно, что Мэтт вмешался,
но что он сказал ей? И почему сначала она была отстраненной и слегка невежливой?
Дженнифер выходит из дома, балансируя двумя бумажными тарелками,
наполненными куриными ножками, макаронами с сыром и бисквитами. Джереми
награждает свою маленькую сестренку еще одним поцелуем, и она убегает за дом.
– Она милая, – говорю я.
Джереми вгрызается в свое печенье.
– Она мила со мной, потому что я вожу ее на балет.
Улыбаюсь тому, как сильно он любит ее, а затем откусываю куриную ножку. Я издаю
стон, когда мясо тает у меня во рту.
– Вкусно, а? – говорит он, и я киваю. Мы жуем в тишине. Товарный поезд пыхтит
вдалеке, и когда звук затихает, я слышу, как он прочищает горло:
– Я пригласил тебя не только для того, чтобы поблагодарить за вчерашнее, – говорит
он. – Знаю. Ты пригласил меня ради жареного цыпленка.
Он поднимает на меня взгляд и стряхивает волосы с глаз, пока жует. Проглатывает и
делает глубокий вдох. Вау. Не ожидала, что парень вроде Джереми вообще может
нервничать.
– Я хотел сказать, что сожалею о том, что произошло между нами на беговой тропе в
прошлом месяце.
– Все в порядке…
– Нет, не в порядке. Я позволил ситуации выйти из-под контроля… – С каких пор
парни сознаются в связях на одну ночь? Или, в нашем случае, связи на одно утро. Это
означает, что он не хотел переспать со мной? Это заставляет меня почувствовать
облегчение… и в то же время легкое разочарование.
Он пропускает сквозь пальцы свои светло-каштановые волосы.
– После того, что случилось между нами, я был немного ошарашен, но в то же время
по-настоящему счастлив, и спросил у Мэтта насчет тебя. Да, он не хочет, чтобы я
встречался с его клиентками, но я в любом случае хотел пригласить тебя на свидание – ты
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
однозначно стоишь того, чтобы рискнуть… и тогда он рассказал мне, зачем ты бежишь
марафон.
Я не хочу, чтобы он испортил то чувство покоя, что я открыла здесь для себя. В месте,
которое не хранит память о Кайле.
– Джер, нет. В том, что случилось между нами была моя вина. Пожалуйста, прекрати
этот разговор.
Он поднимает руку:
– Позволь мне договорить. Мне так жаль, Энни. Я дерьмово чувствовал себя вплоть до
этого дня. Чувствовал, не знаю, словно использовал тебя или что-то вроде этого.
– Ты не делал этого. Все в порядке, – говорю я, хоть и не думаю так.
Он вытягивает ногу и напрягает щиколотку. Затем тихо говорит:
– Я много думал о тебе, с тех пор как мы поцеловались… Честно, я много думал о тебе с
того момента, как мы встретились…
– Ты не позвонил, – в лоб говорю я.
Он робко кивает.
– Я хотел пригласить тебя на свидание. Не мог перестать думать о тебе – ты не
представляешь, сколько раз начинал писать тебе сообщение и не отсылал его… Я
представлял себе, что ты очень рассержена из-за того, что я не звонил, но мой брат
сказал, что я – последнее, что тебе нужно в данный момент… Отстой то, что случилось с
твоим парнем.
Я поднимаю на него взгляд. Обычно люди говорят: «мне жаль, мне жаль, мне жаль» –
и мне уже тошно от этого. Приятно слышать, что Джереми говорит правду –отстой.
Только и всего. Принимая как есть ту дыру, которая внезапно появилась в моей жизни.
Мы доедаем свою еду, и он берет мою бумажную тарелку и ставит на маленький,
хлипкий столик рядом со своим стаканом с чаем и газетой. Он искоса смотрит на меня:
– Так, если бы я позвонил тебе…
– Ты уже позвонил мне, помнишь? Разбудил меня с утра пораньше и как-то уговорил
приехать проведать тебя и твою еду.
Он широко улыбается.
– Но если бы я и вправду позвонил тебе?
Вцепившись в качели, я думаю о том, что произошло на берегу реки Литтл Дак: о том,
как губы и руки Джереми разожгли меня. Но он ждал целый месяц, чтобы сказать мне все
это. Что, если он будет ждать еще месяц, прежде чем позвонить мне вновь? Не говоря уже
о том, что он увлекается экстримом и о том большом шраме вдоль челюсти. Последнее,
что мне нужно в данный момент. Мне нужен кто-то обычный. Кто-то скучный. Мне не
нужен парень, который калечит себя, бегая с поврежденной лодыжкой.
К слову об экстриме: я видела Джереми обнаженным, но это только пятый раз, когда
мы с ним разговариваем. И впервые по-настоящему. Я никогда не встречала более
странного парня.
Джереми придвигается поближе на качелях, двумя пальцами поднимает мою
пшеничного цвета косу и подносит к своим губам. Мои волосы пахнут луком после
закусочной? Он робко прижимает свой лоб к моему, а его теплое дыхание посылает
мурашки вниз по моей шее. Боже, он так хорошо пахнет: одеколоном, и парнем, и
солнцем.
Боже, он заигрывает со мной. Я не готова к этому ни с кем. Плюс, мы даже не одни. Его
маленькая сестренка и собака мельтешат поблизости. Я уже не говорю о том, что у его
мамы в гостях множество подруг из церкви. Я сдерживаю его, надавив ему на грудь рукой.
– Я не могу так сразу делать это.
– Тогда мне не следует звонить тебе?
– Ты уже это сделал, гений.
– Но по-настоящему…
Я не знаю ничего о нем. Не знаю, захочу ли вообще когда-нибудь снова сблизиться с
кем-то.
– Может быть. Я даже не знаю тебя. Мне нужно время…
Он внимательно смотрит в мои глаза, а затем кивает.
– Хорошо. – Неуверенно встает на ноги и хватает костыли, стоящие у стены дома. –
Давай. Пойдем поиграем в пинг-понг.
53
N.A.G. – Переводы книг
***
Я подаю.
Джереми отбивает мячик обратно в мою сторону. Прикусываю нижнюю губу, стараясь
сосредоточиться. Отбиваю его к нему, он отклоняется назад и с силой бьет по мячу. Я
бросаюсь вправо, но упускаю его. Мячик улетает со стола в угол подвала.
– Ессссть, – он становится в позу Рокки.35 – Очередное очко в мою пользу.
– Чтоб тебя, – ворчу я. Джереми играет в пинг-понг, прекрасно балансируя на одной
ноге, и при этом все равно обыгрывает меня. Это глупо. Он еще больше навредит себе. Я
старалась отговорить его от игры, но он такой непробиваемый.
Я извлекаю мяч из-под пыльной полки и бросаю обратно ему. Он ловит его одной
рукой. Откидывает голову и подбрасывает мячик, чтобы подать его, но дверь подвала со
скрипом открывается и чьи-то ноги топают вниз по лестнице. Джереми стремительно
бросает ракетку и хватает свои костыли.
– Не упоминай, что мы играли.
Появляется его маленькая сестренка с очень эффектной девушкой с длинными
черными волосами и веснушками, бриллиантовыми гвоздиками в ушах, в коротких
шортах цвета хаки и симпатичном топике. Вау, она красивая. Она здесь, чтоб увидеться
с ним?
– Видишь, я же говорила тебе, – говорит Дженнифер девушке.
Она поднимает брови, глядя на меня, и разворачивается к Джереми. Я начинаю
беспокоиться, что она злится на меня, что я здесь, с ним, но затем хитрая улыбка
возникает на ее лице, когда она замечает мячик, катившийся по полу.
– Почему ты со своей лодыжкой играешь в пинг-понг, Джер? – резко спрашивает она.
– Немедленно сядь.
Он с трудом сглатывает.
– Джереми Браун! – кричит сверху голос. Его мама.
– Отлично, – ворчит он. – Почему все женщины в моей жизни устраивают мне
неприятности?
– Мне нужно, чтобы ты помог завести машину миссис Энглвуд! – кричит миссис
Браун.
– Иду, мам! – Не говоря ни слова он поднимается на костылях по лестнице.
– Привет, я Кейт, – говорит красивая девушка, шагнув вперед. – Невеста брата Джера.
Я пожимаю ее руку:
– Мэтта?
– Ага. А ты…?
– Я говорила тебе! Она Энни, – говорит Дженнифер с широкой улыбкой.
– Я Энни.
– Мы не знали, что Джер встречается с кем-то, – говорит Кейт.
Откуда она взяла эту идею? В любом случае, девушка может прийти к парню домой и
при этом не спать с ним.
– Мы не встречаемся.
Кейт и Дженнифер обмениваются многозначительными взглядами.
– Раньше Джер приводил в дом много девушек, – говорит Дженнифер. – Но не теперь.
– О? – Он в завязке с девчонками, как Келси в завязке с парнями? Принимая во
внимание то, насколько он привлекателен, в это трудно поверить.
– Джен, – предостерегает Кейт, но без толку, потому что Дженнифер начинает
выбалтывать все пикантные сведения:
– Раньше он постоянно приводил домой девчонок, но не относился к ним серьезно. И
мама с папой так устали от этого, что сказали, что если он приведет домой еще хоть одну
девушку, к которой не будет относиться серьезно, то мама перестанет готовить для него. И
это серьезно.
– Окей, – медленно говорю я.
– Но он привел домой тебя! – говорит Дженнифер, подпрыгивая на носочках.
Я делаю глубокий вдох. Этот день был из ряда вон. Весь год таким был. Кейт
прищелкивает языком:
35Рокки Бальбоа – герой серии фильмов, прототипом которого был боксер Рокки Марчиано.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Ты схлопочешь от брата за свою болтовню.
– Ну, он не должен узнать об этом. В конце концов, я же не сказала Энни, что мама
выгнала его из дома.
Кейт закрывает свои глаза:
– Вот теперь у тебя точно неприятности.
– Упс, – испуганно говорит Дженнифер.
– Твоя мама выгнала его? – тихо спрашиваю я.
– Да, потому что он постоянно получал травмы на соревнованиях, и все такое – он
попадал в больницу по три раза в месяц! Он вот руку сломал во время занятий
маунтинбайком,36 и не сказал никому об этом, и кость неправильно срослась, и ему
пришлось обращаться к врачу, чтобы он опять сломал ее, чтобы рука срослась
правильно…
– Джен… – Кейт старается прервать ее, но Дженнифер не останавливается:
– А затем он чуть не лишился глаза, когда прыгнул с моста на «тарзанке», и пришлось
накладывать ему десять швов. – Это объясняет, откуда у него тот тонкий шрам возле
правого глаза. – Мама сказала, что он не может продолжать приходить домой и так
пугать ее, – говорит Дженнифер. – Тогда он сказал, что не будет больше всем этим
заниматься, потому что очень любит меня и скучает по мне.
– И надолго она выгоняла его?
– Я не видела его целый год! – восклицает Дженнифер. – Он пропустил вечеринку в
пиццерии по случаю моего дня рождения. А у меня был двухъярусный малиновый торт!
Мое сердце начинает стучать быстрее. Насколько он травмирован? Я прикасаюсь к
горлу, с усилием сглатываю и смаргиваю слезы. Учеба в колледже вызывает у меня
радостное волнение, но в то же время и ужасает, потому что я больше не буду видеться с
Ником каждый день. А Джереми не видел свою сестренку целый год?
Кейт, видимо, чувствует, как я расстроена, потому что шепчет на ухо:
– Занимаясь экстремальными видами спорта, он много травмировался, и его мама не
хотела, чтобы его сестры видели, что он беспричинно причиняет себе вред. Но Мэтт
старается помочь ему измениться в лучшую сторону.
Поэтому он работает с Мэттом? Поэтому он так быстро выскочил на крыльцо на
помощь Джереми? Насколько все было плохо? Он попадал в больницу по три раза в
месяц? Он сломал руку и не сказал никому? Псих.
Я радуюсь, когда Кейт меняет тему разговора.
– Так, Энни, как вы познакомились с Джером?
– На беговой тропе, во время тренировок. Когда вы с Мэттом поженитесь?
– Планируем следующим летом.
– Я буду подружкой невесты! – говорит Дженнифер. – И я присматриваю себе платье.
Оно должно быть определенного оттенка темно-красного, но стиль я могу выбрать какой
захочу.
– Звучит прелестно, – говорю я. – Тебе пойдет этот цвет. У тебя есть фотографии с теми
стилями, которые тебе нравятся?
Она кивает и взлетает вверх по лестнице, по-видимому, за изображениями платьев, и я
вздыхаю, благодарная за то, что она отвлеклась.
– Так приятно познакомиться с тобой, – говорит Кейт и тянет меня присесть с ней на
диван. – Ты учишься в колледже?
– Начинаю обучение в МТСУ этой осенью.
– Знаешь, что будешь изучать?
– На самом деле, пока не уверена… А ты учишься в колледже? – Она выглядит
ненамного старше меня.
– В прошлом году я окончила Белмонт.37 Теперь работаю графическим дизайнером в
консалтинговой фирме– разрабатываю логотипы и материалы для презентаций.
Я рассказываю ей, как познакомилась с Мэттом, и что он тренирует меня для
марафона. С ней по-настоящему легко разговаривать, и она задает множество
ненавязчивых вопросов. Она напоминает мне своего жениха.
36Катание на горном велосипеде.
37Университет в штате Калифорния.
55
N.A.G. – Переводы книг
Дженифер топает вниз по лестнице, садится справа от меня, бросает мне на колени
разнообразные свадебные журналы и начинает показывать, что именно ей нравится.
Я постукиваю ногтем по симпатичному платью с лямкой на шее:
– Думаю, ты будешь выглядеть замечательно в этом.
– Мне тоже это нравится! Кстати, ты знаешь, что я уже тетя? Я первая в своем классе
стала тетей!
– Слышала, – говорю я с улыбкой. – Это правда здорово.
– Кейт, Кейт, – Дженнифер лихорадочно перелистывает журнал, – покажи Энни свое
платье.
Затем в подвале появляется девушка на пару лет младше меня: еще одна сестра, Лэйси.
Представившись, она втискивается к нам на диван посмотреть фотографии.
Кейт находит в журнале свое платье, и мы все охаем и ахаем над ним. Джереми
спускается на костылях по лестнице и находит нас всех смеющимися вместе.
– Джер, Энни твоя подружка? Конечно, я надеюсь, что это так, потому что если нет, то
мама больше не будет кормить тебя, – выпаливает Дженнифер, заставляя Кейт и Лэйси
сдавленно захихикать.
– Гномик, теперь у тебя большие неприятности. – Джереми гонится за ней на своих
костылях и, загнав в угол, поднимает ее, держа вверх ногами. Она визжит.
И все девчонки в комнате, включая меня, одновременно выкрикивают:
– Немедленно подними лодыжку, Джереми!
***
После того как все леди из церкви уезжают – ага, вы правильно поняли – обратно в
церковь, –мы с Джереми сидим за столиком для пикника на его заднем дворе, играя при
сумерках в шашки. Оказывается, его мама – молодежный пастор, и проводит воскресные
вечерние службы, но его заставляет присутствовать только на утренних по воскресеньям.
– Неважно, сколько раз в неделю я хожу, – шутит он, – я мог бы искупаться в океане
святой воды и все равно не смог бы избавиться от греха.
Услышав это, я чувствую себя комфортней рядом с ним – никогда особо не любила
церковь – не верю в царство небесное, или в ад, или в реинкарнацию. Когда эта жизнь
заканчивается, то все. Хлоп. Когда я была маленькой, то перспектива умереть и быть
похороненной под землей пугала меня до усрачки. Поездка в машине поздней ночью
особенно ужасала меня, потому что темнота заставляла меня думать о смерти. Дошло до
того, что я не хотела спать с выключенным светом, и в конце концов мама заставила меня
признаться в том, чего я боялась. А затем сказала:
– Ты не можешь помнить мир до своего рождения, верно?
– Верно, – согласилась я.
– Когда ты уйдешь, это будет как до твоего рождения. Все будет хорошо, милая.
Это заставило меня почувствовать себя лучше – настолько, что я могла справиться с
этим без дрожи, – но каждый раз, когда я думаю о том, что никогда вновь не увижу
Кайла, это тошнотворное чувство стремительно разливается под моей кожей, и хочется
поверить во что-то большее, но я слишком большой реалист.
Я и вправду уже должна была пойти домой, но Джереми сказал:
– Останься и поиграй со мной в шашки. Я угощу тебя вишневым пирогом.
Мне нравятся взятки в виде десерта. Я зачерпываю ложечку, кладу ее в рот и двигаю
шашку вперед.
– Прости за сегодняшнюю драму, – говорит он, перепрыгивая через одну из моих
белых шашек. – Эта милая ситуация – норма в семье Браун.
– Поверить не могу, что я проиграла в пинг-понг парню на одной ноге. Только бы не
проиграть тебе в шашки.
– Думаю, мы выясним это.
– Надеюсь, ты не из тех парней, которые позволяют девчонке выиграть, чтобы у нее
было хорошее настроение?
Улыбка вспыхивает на его лице, и он кладет ложку пирога в рот.
– Никогда.
Я перепрыгиваю через его черную шашку, и он отвечает тем, что срубает три мои за
один ход. Я кладу свою голову на столик.
– Черт.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Он смеется:
– Хотел бы я, чтобы мы заключили пари на нашу игру. Я мог бы сорвать куш, играя с
тобой.
– Если бы мы были в боулинге, я бы точно надрала тебе задницу.
Он ухмыляется:
– Ах, даа?
– Да.
Мы играем в приятной тишине. Стрекочут сверчки. Теплый ветерок шелестит зеленой
травой. Меня озадачивает, что мы все делаем наоборот: мы почти переспали в прошлом
месяце, и я уже познакомилась с его семьей – его папа улыбнулся мне и крепко пожал
руку, – но я все еще практически ничего не знаю о нем, кроме того что он увлекается
экстремальными видами спорта. В какую школу он ходил? Какая у него любимая книга?
Любимый фильм? И самое главное, хочу ли я вообще знать все это? Не уверена. Должно
быть, все было очень плохо, если его мама выгнала его из дома, а сестренка не видела его
целый год, а мне, как я и сказала, нужен кто-то обычный – белый хлеб, а не острый соус.
Чувствовал ли он ту же потерю, что и я? Я не видела Кайла восемь месяцев – и это как
заглянуть в черную дыру.
– Твоя сестра рассказала мне, что твоя мама просила тебя съехать, – говорю я.
Он кивает:
– Когда ты была в ванной, Кейт рассказала мне, что Дженнифер рассказала тебе. Я не
против, чтоб ты знала… Имею в виду, мой брат рассказал мне о том, что произошло с
тобой.
Полагаю, это справедливо.
– Я тоже не против, что ты знаешь обо мне.
Наши глаза встречаются на мгновение. Я какое-то время гадаю, о чем он думает, но
затем все выясняется – он срубает две моих шашки, закончив игру. Он трясет кулаком,
задорно улыбаясь мне, и я издаю низкий стон.
– Я должна ехать домой, – говорю я, выскальзывая из-за столика для пикника.
– Останься, – опять его задорная улыбка. – Хочешь немного поиграть в прятки?
Я смеюсь:
– Я должна завтра с утра идти на пробежку, потому что работаю вечером.
– Стараешься избежать жару, бегая рано?
– Ты правильно понял.
– Что ж, – говорит он, пробегая рукой по своим волосам, – может быть, я позвоню тебе
как-нибудь?
– На этот раз по-настоящему? – говорю я со смехом.
– По-настоящему.
Когда я отъезжаю от его дома с тарелкой оставшейся еды, которую Кейт завернула для
меня, он машет мне одним из своих костылей. Словно рукой робота.
По пути домой я составляю в голове расписание утренней пробежки и планирую
питание. Думаю о том, какая одежда для бега чистая, а какая грязная. У меня есть
спортивный лифчик, который действительно хорошо сидит, и нижнее белье, которое
никогда не задирается. Надеюсь, они оба чистые, потому что я бегу пять миль утром. Моя
цель – финишировать менее чем за час.
Но вскоре я перестаю думать о вещах, связанных с бегом. Так что я думаю о Джереми.
Он позвонит на этот раз? Хочу ли я, чтобы он звонил? Остановившись на светофоре, я
смотрю на пустое пассажирское сиденье. Когда была моя очередь быть за рулем, Кайл мог
массировать мое бедро, целовать мою шею на красном сигнале светофора и слушать
станцию с кантри-музыкой, потому что знал, что я любила ее.
С Джереми было хорошо проводить время – даже отлично, – но слишком велика
вероятность тревоги о нем.
Друг. Он может быть другом, и никем больше.
Заехав на подъездную дорожку к дому, я проверяю телефон и получаю ответ на свой
вопрос – позвонит ли он. Он написал: Ты и вправду думаешь, что сможешь победить
меня в боулинге? Назови время и место.
57
N.A.G. – Переводы книг
Началось
Я поняла, что у меня неприятности, когда он принес собственный шар для боулинга.
У кого есть собственный шар для боулинга?!
До сегодняшнего вечера я не видела Джереми полторы недели. Не послушав моего
совета, он побежал с поврежденной лодыжкой и умудрился прийти шестым в общем
забеге, что просто безумие, и, судя по тому, как он сейчас играет в боулинг, никогда не
скажешь, что у него было растяжение. Он побеждает со счетом 138:72. Полагаю, они с
Мэттом каким-то образом знали, что во время забега с ним все будет в порядке.
Я подхожу к дорожке и рассматриваю кегли. Подношу шар к груди, делаю шаг вперед,
чтобы бросить его, и тут Джереми вскрикивает:
– Соберись, Энни.
Шар отклоняется резко вправо. Он в желобе.
– Не могу поверить, что ты отвлек меня! – отрывисто говорю я, пока жду возвращения
шара.
Он поднимает ладони вверх:
– Я никогда не говорил, что играю честно.
После второго страйка38 за вечер он вскидывает вверх кулак, а я издаю стон.
Он даже не выглядит как игрок в боулинг. Я надела брюки цвета хаки и поло, потому
что люблю одеваться соответственно случаю, но на нем вязаная шапочка и белая
футболка. Шорты карго висят на бедрах. Раздолбай.
Он привел меня в «Космический боулинг», что по сути означало, что темное
помещение освещалось ярко горящими звездами и были зажжены ароматические
палочки. Сентиментально, да, но моя внутренняя чудачка думает, что это офигенно.
Мы на седьмом фрейме.39 Я поднимаю шар в розовых разводах и делаю подход к
дорожке. Изо всех сил бросаю его и умудряюсь сбить шесть кеглей.
– Ессссть. – Теперь посмотрим, получится ли у меня спэр.40
Ожидая, пока появится мой шар, я замечаю справа пару. Они оба больше
заинтересованы в своих телефонах, нежели в боулинге – или друг в друге, если уж на то
пошло. Ненавижу, когда люди так делают. Бросаю взгляд на Джереми. Он занят тем, что
полирует шар так, словно это его самое ценное имущество.
Мой шар выскакивает из желоба. Делаю глубокий вдох. Я собираюсь сделать этот спэр.
– Не нервничай, – говорит Джереми из-за спины.
Я разворачиваюсь и указываю на него:
– Тихо ты!
Он медленно проводит пальцами вдоль губ, закрывая рот на невидимую молнию.
Окей. Я подхожу к дорожке, целюсь и бросаю. Сжимаю свои руки вместе и молюсь,
чтобы оставшиеся четыре кегли упали. Я с легкостью сбиваю три, но четвертая качается
словно китайский болванчик. Я подпрыгиваю вверх-вниз в попытке уронить кеглю, но
она становится ровно.
– Черт! Черт! Черт!
Когда я оборачиваюсь лицом к Джереми, его руки закинуты за голову, а на лице
самодовольная улыбка.
– Я по-настоящему начинаю ненавидеть тебя, – говорю я.
– Кого? Меня?
– Я великолепный игрок в боулинг! Я должна бы выигрывать.
– Но ты не выигрываешь.
Плюхаюсь на стул рядом с ним за компьютер.
– Почему я так отстойно играю сегодня?
– Не знаю. Это же так просто.
– Так просто? Ты придурок.
Он хлопает в ладони:
– Что ж, моя очередь.
38Если игрок сбивает все 10 кеглей первым броском, такой бросок называется страйк .
39 Фрейм – попытка из двух бросков.
40Если игрок сбивает все 10 кеглей за два броска, такой бросок называется спэр .
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Он вскакивает на ноги. Пока он готовится бросать шар, я сзади крадусь к нему на
цыпочках. Он прикусывает губу и поднимает шар к груди. Вот тогда я резко шагаю к нему
и кричу:
– БУГАБУ!
– Ахх, – вскрикивает он, но в любом случае умудряется бросить шар. Он катится по
дорожке и сбивает семь кеглей.
– Ох, – восклицаю я, падая на колени. – И зачем тебе быть настолько великолепным во
всем?
Он подает мне руку, чтобы помочь встать, и подтягивает меня к своей груди.
– Разве ты не рада, что мы не заключили дружеское пари на эту игру?
И тогда я вижу их. Лучшего друга Кайла, Сета, и его девушку, Мелани.
Они в трех дорожках от нас. Сет роняет шар, когда видит, что я здесь с другим парнем,
стою так близко к нему, что слышу его дыхание. Ощущаю запах его мыла.
Я стремительно отодвигаюсь от Джереми, спотыкаясь о собственную обувь, и он
бросает на меня странный взгляд. Сет подходит ко мне, сосредоточенно рассматривая
что-то за моим плечом. Он изучает Джереми?
– Как дела? – спрашивает Сет.
– Неплохо, – тихо отвечаю я. – У тебя?
Он медленно кивает:
– Родители Кайла сказали мне, что ты бежишь марафон. Это реально здорово.
– Спасибо.
– Мне вроде как хотелось бы, чтобы ты сказала мне. Я бы начал тренироваться с тобой.
Засовываю руки в задние карманы, не зная, куда их деть. Когда я не отвечаю, Сет
говорит:
– Моя мама думала о том, чтобы организовать денежный сбор для твоего марафона.
Например, попросить у людей по доллару за каждую милю, что ты пробежишь, а затем
пожертвовать их пожарной части от имени Кайла.
Я нажимаю на кончик своего носа и шмыгаю. Мило, что люди верят в меня, но что,
если я не финиширую? Я не хочу подвести их. Кроме того, это что-то, что я делаю для
Кайла, а не для кого-то еще. Полагаю, это эгоистично, что я хочу, чтобы этот марафон
был только для меня. Но это, вроде как, последний раз, когда я буду с ним – последняя
попытка, которой у нас никогда не было.
Сет прочищает горло:
– Что ж, полагаю, увидимся. Я буду там, чтобы поболеть за тебя. На марафоне.
Джереми подходит сзади:
– Все в порядке?
Я чувствую внезапный порыв сбежать в туалет, но не двигаюсь с места.
– Сет, это Джереми. Джереми, это Сет. Он был лучшим другом… – я не могу выдавить
ни слова.
– Парень Энни был моим лучшим другом, – мягко говорит Сет.
Печаль мелькает в глазах Джереми, когда они пожимают руки. Сет оценивает
Джереми. О чем он думает? Что Джер совершенно не похож на Кайла? Конечно, Кайл
тоже был бегуном, но он расчесывал волосы и знал, что такое ремень. Эта мысль
заставляет меня улыбнуться.
– Я лучше пойду, – говорит Сет, переводя взгляд с Джереми на меня. – Увидимся,
Энни.
Как только он выходит из зоны слышимости, Джереми устремляет на меня
внимательный взгляд:
– Ты в порядке?
– В полном. – В моем горле першит.
Он бросает взгляд на Сета, надевающего свою обувь для боулинга, и поднимает руку,
как если бы для того, чтобы сжать мое плечо, но вместо этого внезапно поправляет свою
шапочку.
– Знаешь, что, – говорит он, – позволь мне закончить побеждать тебя в боулинг, а
затем я угощу тебя десертом в Дэйри Куин41 в Близзард.42
41 Сеть кафе, ресторанов, закусочных.
59
N.A.G. – Переводы книг
Я мрачно смотрю на него. А затем соглашаюсь на Близзард. Мне нравится их
мороженое со сникерсами.
***
Джереми решает заказать еще и сэндвич с цыпленком и большую порцию фри
вдобавок к десерту.
– Я думала, ты сказал, что уже ел, – говорю я.
– Я поужинал, но это мой вечерний перекус.
Я закатываю глаза, указывая на его рельефное шестифутовое тело:
– И как ты поддерживаешь свою девчачью фигуру?
Он широко улыбается:
– Ты же знаешь, каково это – бегать. Это как если бы я не мог полноценно питаться. Я
постоянно голоден.
– Понимаю, о чем ты.
– Мой брат говорит, что с моей программой тренировок и работой с ним я должен
съедать не менее шести тысяч калорий в день.
Это удивительно и отвратительно одновременно.
– С тех пор как я начала бегать, съедала по две банки арахисового масла в неделю.
Он наклоняется ко мне:
– Держу пари, я мог бы съесть четыре.
Я отступаю на шаг назад.
– Ты не должен побеждать меня во всем, знаешь ли.
В ответ на мое игривое замечание, он поправляет шапку и фокусирует взгляд на
работнике Дэйри Куин, накладывающем картошку фри в бумажный пакет.
Мы получаем наш заказ и садимся за столик снаружи, наблюдая за проезжающими
мимо по четырехполосному шоссе машинами. Я кладу мороженое в рот и начисто
облизываю ложку.
– Мой брат сказал, что ты только окончила школу? – спрашивает Джереми, откусывая
свой сэндвич с цыпленком.
– Так нечестно. У тебя есть Мэтт, чтобы раздобыть информацию обо мне. Я же не знаю
о тебе ни капельки.
Он поднимает взгляд, продолжая жевать:
– Что ты хочешь знать?
– Чем еще ты занимаешься кроме гонок?
– Учусь в МТСУ. Играю в колледже в футбол за команду своего братства. Люблю
смотреть телевизор и читать газеты. – Он пожимает плечом и слегка розовеет. – Вот и все,
полагаю.
– Этой осенью я поступаю в МТСУ.
Выражение его лица меняется, когда он слышит, что я буду учиться в его колледже. Он
прожевывает и слизывает горчицу с большого пальца.
– Ты заинтересована в том, чтобы играть в футбол в колледже? Я пристрою тебя в
другую команду и тогда смогу победить тебя и в этом. – Он смеется и закидывает
картошку в рот.
Я одаряю его серьезным взглядом, который сразу затыкает его.
– Что ты изучаешь? – спрашиваю я.
– Педагогику. Может, стану физруком. Моя цель в жизни – избежать кабинетной
работы.
Я кладу ложку мороженого на язык.
– Я тоже не хочу работать в офисе.
– А чем ты хочешь заниматься?
– Еще не уверена. – Мне понравилось помогать Джереми, когда он повредил лодыжку,
и мне нравится чувствовать себя здоровой и жить по режиму. Было бы клево помогать
кому-то так, как Мэтт помогал мне.
– Я вроде подумываю о физиотерапии или о медсестринской деятельности.
42 Гипермаркет.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Ну не знаю, – говорит Джереми. – Не думаю, что ты сможешь быть медсестрой. – Я
недоуменно смотрю на него, разинув рот. – Имею в виду, ты даже не смогла
диагностировать у себя нерожденного близнеца, приросшего к твоей ступне.
Я кидаю картофельный ломтик в его грудь, но тот отклоняется от курса и падает на
тротуар.
Он ухмыляется, глядя на картошку, лежащую на земле.
– Я явно смог бы тебя и в дартс победить… Так почему ты выбрала МТСУ?
– Я вынуждена выбрать государственный колледж. Так я смогу получить финансовую
помощь, понимаешь?
Он закидывает картошку в рот:
– Та же тема.
– Моя мама всю жизнь подталкивала меня к тому, чтобы пойти в колледж… следила,
чтобы я делала домашнее задание и готовилась к тестам.
– Моя тоже. – Он откусывает свой сэндвич, уставившись на дорогу. – Я просто хотел
бы, чтобы сейчас она не подталкивала меня постоянно.
– Я бы тоже хотела, чтобы моя этого не делала. – Мы долго смотрим друг на друга.
Затем я признаюсь: – Моя мама месяцами старалась уговорить меня гулять с друзьями,
ходить по магазинам и все такое… и продолжала подталкивать меня, пока я не сорвалась.
Я сказала ей кое-что…
Кое-что, о чем я очень сожалею. Я обвинила ее в смерти своего парня.
Джереми выжидательно смотрит на меня, но я не хочу рассказывать ему ничего из
своих больших секретов, о том, чего стыжусь.
– Больше мама не разговаривает со мной ни о чем стоящем. И я не знаю, как вернуться
к прежним отношениям.
– Ты пыталась поговорить с ней? – спрашивает Джереми с полным ртом картошки.
Я трясу головой.
Он проглатывает:
– Мы с мамой долго не разговаривали… у нее был настоящий приступ ярости, после
того как я поранился на тарзанке.
– А сейчас?
– Не сказать, что все великолепно, но я знаю, что могу пойти к ней каждый раз, когда
нуждаюсь в этом. Может быть, твоя мама ждет тебя.
Может быть.
Всю мою жизнь мама постоянно повторяла мне: «Ты красивая девочка, Энни, и будешь
нравиться многим мальчикам, но никогда не будь зависима от них. Ты должна зависеть
от себя».
Я знала, что Кайл любил меня. Знаю, что он всегда бы заботился обо мне. Но я никогда
не забывала, что сказала мама. Они с моим отцом никогда не были женаты – он ушел еще
до того, как я начала ползать, – но меня никогда по-настоящему не волновало, что я не
знала его. Кто бы хотел знать отца, который бросает свою подругу и маленьких детей?
Мама периодически встречалась с кем-то, но никогда ее отношения не были настолько
серьезными, чтобы она могла зажить семейной жизнью. Она обеспечивала меня всем,
иногда работая на двух работах, чтобы иметь возможность оплатить наши брекеты, мой
летний лагерь и бейсбольные бутсы Ника.
Вот поэтому я отвергла предложение Кайла – потому что я хотела пойти в колледж,
научиться самостоятельно обеспечивать себя.
Джереми прав. Я могла попытаться снова поладить с мамой. Даже если мы и жили от
зарплаты до зарплаты, вырезали купоны и никогда никуда не летали на самолете, она ни
разу не подвела меня. Она всегда со всем справлялась.
Может, и я могу попытаться справиться.
***
Мне невыносима мысль, что я не могу победить Джереми в чем-то.
Поэтому я соглашаюсь позависать с ним после утренней рабочей смены в воскресенье.
Ожидая его на парковке у закусочной, я нюхаю свою футболку. Ну да, я пахну луком.
Он приезжает вовремя, одетый в шорты для бега и мятую серую футболку. Я улыбаюсь,
когда он идет ко мне, и тогда замечаю большой рубец рядом с его левым глазом.
61
N.A.G. – Переводы книг
– Боже мой, – говорю я, вставая на цыпочки, чтобы лучше видеть. Не раздумая, я
мягко отбрасываю его светло-коричневые волосы, чтобы проверить зеленоватую
припухлость. Синяк выглядит так, словно он получил его несколько дней назад. – Что
случилось?
– Во время сплава по бурной реке с парнями. Мы разбились.
Я думала, он отказался от экстремальных видов спорта. Разве сплав по бурной реке не
считается таким?
– Насколько большие пороги были?
– Только четвертой категории. Довольно умеренные. Поэтому я прикинул, что все
будет в порядке, понимаешь? – Он выглядит смущенным.
– Что ты сказал маме?
– Она не видела… Я оставался в доме братства, пока опухоль не спала. Не хочу, чтобы
Дженнифер и Лэйси увидели и испугались.
– Джереми, – тихо говорю я, – пожалуйста, будь осторожен.
– Я всегда осторожен.
Я в это вообще не верю. Имею в виду, он бегал с поврежденной лодыжкой, и менее чем
через две недели у него очередная травма. Взволнованная, я касаюсь шрама на его руке.
Он наклоняется и хрипло шепчет мне на ухо:
– Осторожней. Когда ты в последний раз прикоснулась к моему шраму, мы оказались
на берегу Литтл Дак.
Я отдергиваю свои пальцы.
– Это плохая идея.
Вытаскиваю ключи из кармана и уверенно шагаю к машине, чувствуя, как дрожь
поднимается по позвоночнику.
– Энни! Подожди. – Он бежит и блокирует дверь с водительской стороны, не позволяя
мне открыть ее. – Я идиот. Я не хотел причинять тебе дискомфорт, или обидеть, или еще
что-то.
– Тогда зачем ты сказал это?
– Потому что я парень. Иногда парни говорят пошлости. Потому что парни думают
своим ч…
– Джер, – позвякивая ключами, я делаю глубокий вдох. – Слушай, мне нравится
зависать с тобой, но все, что мне нужно – это дружба. И все.
Он умоляюще складывает руки, заглядывая мне в глаза:
– Мой друг простит меня за сказанную глупость?
Я медленно возвращаю ключи в карман и жестом показываю ему двигаться к его
джипу:
– Чем хотел заняться сегодня?
– Сегодня день игры в шаффлборд.43
– Шаффлборд? Правда? – спрашиваю я, когда он открывает для меня дверцу.
– Мне просто хотелось, чтобы вид спорта начинался с той же буквы, что и
воскресенье,44 знаешь?
Я взбираюсь, и он закрывает за мной дверцу и трусцой бежит к водительской стороне.
– И тебе на ум пришел только шаффлборд?
Он посылает мне широкую улыбку:
– Я решил, что ты предпочтешь его прыжку с парашютом и воскресному сумо.
– Что такое воскресное сумо?
– Мы бы надели костюмы сумоистов, в которых выглядели бы реально толстыми. А
затем боролись.
– Боже милостивый, – бормочу я. – Воскресный шаффлборд звучит просто прекрасно.
– Хорошо. Я совершенно не представлял, где взять костюмы сумоистов.
Я бегло смотрю на него.
– Мы всегда можем сделать воскресенье синхронного плаванья, если хочешь, но не
знаю, как бы мы определили победителя.
– Ты можешь просто вести машину, Джереми? – резко говорю я, стараясь подавить
смех.
43 игра с передвижением деревянных кружочков по размеченной доске.
44 Название игры shuffleboard и воскресенье – Sunday – начинаются с одной буквы – S
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Он фыркает, поворачивает ключ зажигания и выезжает на шоссе. Обжигающее летнее
солнце ярко светит сквозь окно его джипа, мои ляжки прилипают к сиденью. Мы поем
вместе с радио, поднимаясь и опускаясь по холмам близ Спринг Хилл. Он привез меня – и
я не шучу – в дом престарелых своих бабушки с дедушкой.
– Почему мы здесь? – восклицаю я.
– Это единственное место из известных мне, где есть корт для шаффлборда.
Я нечаянно фыркаю и стоит мне лишь начать смеяться, как уже не могу остановиться.
А затем и он тоже начинает хохотать. Я так смеюсь, что у меня болит живот. Пожилые
люди, бродящие по внутреннему двору, поглядывают на нас в замешательстве.
Мы смеялись, пока возле нас не появился пожилой человек с ходунками,
помогающими ему ходить. На нем серая кепка, а морщин даже больше, чем у шарпея.
– Джереми Браун.
– Привет, дедуль.
Дедушка тянется похлопать внука по лицу и осторожно прикасается к зеленоватому
синяку.
– Ты прикладывал к этому лѐд, молодой человек?
– Да, сэр.
Вроде бы удовлетворившись этим ответом, его дедушка переносит свое внимание на
меня.
– Ты не навещал нас две недели, а теперь заявляешься для свидания?
– Это не свидание. Это соревнование. Я решил победить Энни в шаффлборд.
– Используешь дедушку за членство в клубе? – бросает на внука хитрый взгляд.
– Он думает, что это эксклюзивный клуб, – шепчет мне Джереми. – Но это дом
престарелых.
Дедушка хватает внука за ухо и треплет его.
– Ау! Хватит! – говорит Джереми.
– Зачем ты терпишь этого клоуна? – Дедушка хватает мой локоть. – Пойдем со мной.
Джереми высвобождает меня из хватки дедушки:
– Нет, нет. Не хватай так Энни.
– Если ты не встречаешься с ней, тогда я буду.
– Лучше бы, чтобы бабушка не слышала, что ты говоришь такое, – предостерегает
Джереми. – Кстати, где она?
– Она пошла в церковь поиграть в бинго.45
– Значит, ты не смог пойти, а? Грешник вроде тебя может самовозгореться в ту же
минуту, как войдет внутрь, – говорит Джереми, и дедушка вновь хватает его за ухо.
– Я вышвырну тебя из своего пансионата, – говорит дедушка.
– Это дом престарелых!
– Дедуль, вы не могли бы следить за нашим счетом? – вмешиваюсь я из боязни, что
они намереваются спорить весь день. И следующее, что я обнаруживаю – я побеждаю
Джереми в шаффлборде, потому что его дедушка постоянно присуждает мне высший
балл.
– Ты получаешь десять баллов только за то, что ты хорошенькая, – говорит он.
– Ессссть, – говорю я, сотрясая кулаком.
Джереми закатывает глаза:
– Перестань клеиться к ней, дедуль. Ты не в ее вкусе.
– А кто в ее вкусе?
– Кто-то, кому нет семидесяти.
– Я исключу тебя из своего завещания, парень.
Мне нравится их беззлобное подшучивание. Если быть честной, это вызывает во мне
своего рода зависть. Родители моей мамы живут в Миссисипи, и я почти не вижусь с
ними. А родителей своего отца я никогда не знала.
Я толкаю своим кием шайбу по направлению к пронумерованному треугольнику. Она
останавливается на номере восемь, и я с улыбкой подпрыгиваю на месте.
Джереми поворачивается. Он толкает свою шайбу, и она приземляется вне
треугольника.
45 Лото.
63
N.A.G. – Переводы книг
– Проклятье!
– Не используй нецензурную лексику в присутствии юной леди, – говорит дедушка. –
За это минус пять баллов.
– Ты не можешь снимать баллы!
– Я только что сделал это.
С помощью дедушки и его особого способа начисления баллов, я победила Джереми с
подавляющим преимуществом.
– Это было так нечестно, – недовольно ворчит Джереми по пути назад к закусочной.
– Не знала, что ты не умеешь проигрывать достойно.
– Пфф.
Я наслаждалась сегодняшним днем. Джереми долго и крепко обнимал дедушку,
прежде чем мы ушли, а дедушка поглаживал внука по спине. Джер действительно милый
парень; мне нравится, как он относится к своей семье, он простой и в чем-то даже по-
старомодному джентльмен. Интересно, позволял ли он когда-либо женщине самой
открыть дверь.
– Твой дедушка клевый.
– Он тот еще чертяка, – говорит Джереми. – Когда мама не пустила меня домой на
Пасху, он взял меня на рыбалку в Джонсон-Сити.46 Это было круто – он назвал это
холостяцкими выходными. И он всегда говорит мне, что я должен по-настоящему жить
полной жизнью… знаешь, ведь он прошел через Вьетнам и потерял там множество
друзей… Именно он был тем, кто подарил мне подарочный сертификат на мой первый
урок по прыжкам с парашютом.
– Ты прыгал с парашютом?! – восклицаю я.
– Да, уже семь раз… И это был лучший прилив адреналина в моей жизни… Но,
полагаю, больше я не буду прыгать. – Его спокойная улыбка и счастливая, и печальная
одновременно. Лично для меня все просто: семья должна быть намного важнее, чем
потребность делать что-то настолько прибабахнутое, как прыжки с парашютом. Но,
должно быть, это непросто для него.
– Нам нужен матч-реванш, – говорю я, отвлекая его от ностальгии. – Я хочу по-
настоящему победить тебя в чем-то… со всеми этими завышенными баллами, что
присуждал мне дедушка, как теперь узнать, кто действительно победил?
– Завтра день мини-гольфа.
– У тебя, надо полагать, есть собственная клюшка, а?
Он широко улыбается, поворачивая руль.
– Я на работу завтра, – говорю я.
– Прекрасно... Я обыграю тебя в гольф в следующий раз. Слушай, хочешь бежать со
мной гонку в следующие выходные? Она в воскресенье, – нервничая, спрашивает он.
– Я не могу бежать так же быстро, как ты. Или так же далеко.
– Она всего лишь на пять километров. Это будет как одна из твоих ежедневных
пробежек.
Это только три мили. Мэтт записал меня на полумарафон в сентябре – он предложил
его вместо моей длинной субботней пробежки. Неплохая идея – пробежать пять
километров перед полумарафоном. Было бы неплохо узнать, как вообще проходит день
гонок. Имею в виду, вся информация о Городском Музыкальном Марафоне вроде как
обескураживает меня. Я должна заранее выбрать свой номер на гонке и прикрепить
таймер. Мне нужно припарковать машину в определенном месте и оставить свою сумку
на стартовой линии. Кто-нибудь принесет ее к финишу. Мне нужно запомнить схемы,
показывающие подъемы на каждом отрезке маршрута, наряду с картами, на которых
отмечены остановки с водой, столы с едой и палатки первой помощи.
Мэтт рассчитывает, что я запомню все это.
– Во сколько гонка? – спрашиваю я.
– В семь утра.
– Боже милостивый, это рано. Я обслуживаю завтрак в воскресенье.
Он стучит по рулю и покусывает свою нижнюю губу.
– Это отстойно.
46 Город, шт. Теннесси.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Ты хотел, чтобы я пришла, для того чтобы увидеть, что такое настоящая гонка? –
спрашиваю я.
Он окидывает меня взглядом:
– Я думал, мы повеселимся вместе. Мы же друзья, верно?
– Посмотрим, смогу ли я освободиться от работы.
– Тебе понравится эта гонка, – улыбаясь, говорит он.
Нет ничего плохого в том, чтобы пойти на гонку с ним. Мне нужен опыт, если уж на то
пошло. И мне действительно нравится иметь с ним общие планы.
Высадив меня у моей машины, он стучит по стеклу, и я опускаю его.
– Я забыл упомянуть кое-что насчет гонки. Ты должна надеть белую футболку.
65
N.A.G. – Переводы книг
Адреналиновый Наркоман
Во вторник вечером темп работы начинает снижаться, поэтому я пользуюсь
возможностью пролистать каталог МТСУ. Стоя в холле, я загибаю уголок на разделе
физиотерапии. Курс человеческой анатомии и физиологии кажется чем-то клевым.
Тренировки с Мэттом, во время которых я обнаружила у себя мышцы, о существовании
которых и не подозревала, заставили меня сильнее заинтересоваться человеческим
телом.
И тут мимо шествует Стефани. Слава богу, мне нужно поговорить с ней.
– Стивенс, вылезай и прибери уже на двенадцатом столике, – кричит она, и
оскорбленный помощник официанта пролетает мимо холла, в котором я прячусь.
Я убираю каталог в свою большую сумку, делаю глубокий вдох и направляюсь к
Стефани.
Конечно, она мамина подруга, но слишком серьезно относится к своей работе
менеджера в закусочной. Если мы хотим взять отгул, то должны за две недели внести
свой запрос в книгу в кожаном переплете, которая находится за стойкой менеджера зала.
А я не сделала этого. Гонка, на которую позвал меня Джереми, будет через пять дней.
Пора встретиться лицом к лицу с гневом Стефани.
Я переплетаю пальцы за спиной. Она занята тем, что читает распечатку сегодняшних
продаж – надеюсь, хороших продаж, потому что это может привести ее в хорошее
настроение.
– Стеф? Если у тебя нет дополнительных поручений на сегодняшний вечер, я была бы
счастлива наполнить бутылки с кетчупом.
Ее взгляд не отрывается от распечатки:
– Чего ты хочешь?
Я делаю глубокий вдох:
– Могу я взять отгул на утро воскресенья?
– Для чего?
– Есть один парень…
Открыв в изумлении рот, она кладет распечатку с продажами в бак со сметаной. Вроде
бы это должно быть опасно для человеческого здоровья.
– Ты хочешь взять отгул на работе, чтобы что-то делать с парнем?
– Да… – Я хочу объяснить ей про гонку, но она прерывает меня, широко улыбаясь и
приобнимая:
– Ты можешь делать все, что захочешь, ребенок.
Что ж, это было легко.
А что не настолько легко?
Мой персональный тренинг с Мэттом в среду.
В тренажерном зале, в котором он работает, есть закрытый легкоатлетический манеж,
и, чтобы сделать мое сердце сильнее, он заставляет меня делать скоростные челночные
забеги. Он поставил на трек пять конусов. Задание выглядит так: добежать до первого
конуса, затем обратно к стартовой линии, добежать до второго конуса, затем обратно к
стартовой линии, и так далее. Чтобы отвлечь меня от своих дьявольских упражнений, он
непрерывно разговаривает, рассказывая мне о доме, который они с Кейт купили вместе, в
котором будут жить, когда поженятся, о списке фильмов, которые он хотел бы
посмотреть, но после семи серий челночных забегов соленый пот ручьем льется по моему
лицу и жжет глаза, и я, наклонившись и опираясь о свои колени, часто дышу, словно
собака, которую мучает жажда.
Мэтт вручает мне стакан воды, и как только я выпиваю его, он ведет меня обратно к
беговой дорожке.
– Я умру, – говорю я после трех миль.
– Если ты сейчас не заставишь себя, ты не сделаешь этого и за всю гонку.
– Я финиширую, – рычу я.
Мэтт широко улыбается:
– Вот это мне нравится слышать.
После несметного количества скручиваний, отжиманий и приседаний, мои бедра
болят, словно кто-то загнал в них дрель.
– Меня сейчас стошнит, – говорю я, стискивая свою тазовую кость.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Пойдем растянемся.
В то время как я лежу на мате на полу, Мэтт начинает давить на мое бедро. Это дает
мне значительное растяжение, но это дико – то, что он стоит на коленях между моими
ногами.
– Это. Крайне. Неловко, – кряхтя, говорю я.
Мэтт, смеясь, сгибает мои ноги мне за голову и давит на колени. Боже, если бы я
увидела, как кто-то еще делает это, я бы подумала, что это предварительные ласки. Я
решаю закрыть глаза и молиться, чтобы это закончилось как можно быстрее.
– Что ж, это, безусловно интересно.
Я открываю глаза и вижу Джереми. Без футболки. Который наблюдает, как его брат
растягивает меня способом, который, возможно, выглядит как имитация полового акта.
– Что тебе нужно? – спрашивает Мэтт у брата. – Я работаю.
Джереми вытаскивает свои наушники из ушей.
– У меня был вопрос к Энни.
Мэтт переводит взгляд с брата на меня. Я все еще в самой. Неловкой. Позиции. В своей
жизни.
– Мы идем в воскресенье? – спрашивает Джереми.
– А что в воскресенье? – говорит Мэтт, поднимая брови.
– Я пригласил Энни пробежать со мной пять километров.
– Да, я могу пойти, – говорю я, что заставляет Мэтта распсиховаться.
– Почему никто из вас не спросил меня? – рычит он.
– Потому что у тебя от злости трусики бы в комок сбились, – говорит Джереми.
– В тысячный раз говорю, я не ношу трусики.
– Это не то, что я слышал.
– Парни, – жестко говорю я. Ну, настолько жестко, насколько это возможно, когда
тренер держит мою попу над полом, а ноги широко раскрыты и болтаются в воздухе, в то
время как двое братьев спорят о трусиках. – Мэтт, ничего, если я побегу пять километров?
Я собиралась спросить тебя попозже сегодня, хотела, чтобы это был как мой очередной
воскресный забег.
– Ты можешь сделать это, но только пока не станешь принуждать себя слишком
сильно. Иногда, когда люди бегут свою первую гонку, они входят в азарт, мчатся со всех
ног, наносят себе повреждения, и это сбивает всю их тренировочную программу.
– Я не позволю, чтобы это случилось, – серьезно говорит Джереми.
– Хорошо бы. А теперь уходи, Джер. Нам нужно закончить ее тренировку.
– Я заберу тебя в воскресенье утром, Энни. Напишу тебе, чтоб ты знала детали.
– Ладно, – отвечаю я, задыхаясь, когда Мэтт вновь скручивает мои ноги в крендель.
Джереми направляется к гирям, бормоча:
– Его трусики конкретно сбились.
Мэтт говорит мне сесть на шпагат, а затем плюхается передо мной, делая то же самое.
Он берет мою руку в свою и тянет меня вперед так, что мой нос касается мата.
– Ты должен стать инструктором по йоге, – смеюсь я.
– Спокойствие и тишина могут свести меня с ума.
Мэтт помогает мне подняться, и я поправляю топ и шорты, избавляясь от неприятного
ощущения врезающегося белья. Не в состоянии остановить себя, я исподволь
посматриваю на зал с тяжелыми весами. Джереми сидит на скамейке, делая подъемы на
бицепс. Женщина, одетая словно тренирующаяся барби, не сводит с него глаз.
– Энни, – тихо говорит Мэтт, глядя на своего брата, – если ты хочешь, чтобы он отстал
от тебя, просто скажи мне. Я сделаю так, что это произойдѐт.
– С ним все в порядке.
– А с тобой? С тобой все в порядке? – Мэтт касается моего плеча. – Я знаю, мы никогда
не говорили о твоем парне… но Джордан Вудс рассказала мне, что случилось. И я хочу,
чтобы тебе было лучше… не хуже.
– Мы просто друзья… и со мной все прекрасно. Правда.
Он широко улыбается, и на мгновение я завидую Кейт, что она выходит замуж за
такого милого парня. Я собираюсь идти в раздевалку, но разворачиваюсь обратно к
Мэтту:
– Почему бы мне было хуже?
67
N.A.G. – Переводы книг
Он почесывает шею:
– У Джера никогда не было ни с кем ничего серьезного. Он адреналиновый наркоман.
– Что именно это значит?
– Это означает, что он переходит от одной физической активности к другой, от одного
человека к другому – всегда в поисках следующей задачи, требующей максимальных
усилий. – Долгая пауза. – Это означает, что я не хочу, чтобы ты слишком привязывалась
к нему…
Джереми считает меня испытанием? Когда я сидела с ним на крыльце, придя к нему
домой, он сказал мне, как сильно я нравлюсь ему. Он казался искренним. Я лишь игра?
Внимательно смотрю на него. Он перешел к жиму лежа, поднимая штангу с двумя
гигантскими блинами. Джереми такой мощный, мне нужно восстановить дыхание.
– Мы просто друзья, – говорю я. – Это то, что мне сейчас нужно. Друг. – Делаю паузу. –
Но почему он такой?
– Это он сам должен рассказать.
А вот это правильный вопрос. Хочу ли я услышать эту историю? Не хочу ничего
серьезного с ним. Не хочу драмы.
– Забудь, что я спрашивала об этом, окей?
Мэтт испускает долгий вздох, дает мне пять, чего я привыкла ожидать в конце
тренировки:
– Тогда увидимся в субботу? Ты готова к нашему забегу на тринадцать миль?
Я киваю, но не так уж в этом уверена.
Тринадцать миль. Целый полумарафон.
Во время своих тренировок Кайл пробегал такое расстояние только четыре раза…
***
Вернувшись домой из тренажерного зала, я обнаруживаю, что мама оставила свой
фартук и кошелек на кухонном столе.
Хватаю ее вещи, забираюсь в машину и еду в «Куик Пик». Я привыкла постоянно
привозить ей их, но с тех пор, как я так скверно обошлась с ней и сказала то, что
невозможно забыть, мой брат взял на себя эти обязанности. Заехав на парковку, я
осознаю, что не бывала здесь месяцами.
Уже больше пяти вечера, и множество людей только вернулись с работы и
остановились, чтобы купить продукты, так что всюду очереди. Не хочу, чтобы у мамы
были неприятности или чтобы она задерживала покупателей, поэтому хватаю ибупрофен
и пепто47 с ряда с медикаментами и направляюсь ко второй кассе, где передо мной стоят
три человека.
Мама поднимает взгляд от бананов, которые сканирует, и удивленно улыбается мне. Я
обнаруживаю, что улыбаюсь в ответ, и когда наступает моя очередь платить, она
сканирует мои покупки и кладет их в пакет, я протягиваю ей фартук и кошелек.
– Спасибо, милая.
– Мама?
Она убирает каштановый локон за ухо и грустно смотрит на меня:
– Да?
– Ты можешь пройтись со мной завтра по магазинам? Мне нужны учебные
принадлежности. И сходить со мной по остальным делам, связанным с колледжем?
Ее глаза загораются.
На следующий день мама помогает открыть мне собственный расчетный счет в банке и
сделать кое-какие смущающие вакцинации у доктора – они же прививки от заболеваний,
передающихся половым путем. Независимо от того, будут у меня сексуальные отношения
или нет, мне не позволят приступить к занятиям в колледже без них.
Затем мы с ней делаем покупки в Тарджит48: учебные принадлежности и вещи,
необходимые для общежития, типа супердлинных простыней на односпалку и полочки
для ванных принадлежностей. Сложно поверить, что менее чем через месяц мама не
будет каждую ночь спать через коридор от меня. Мы с Ником не будем больше сражаться
47 Лекарство от диареи.
48 Супермаркет.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
за ванную. И мамы не будет рядом, чтобы поставить мой кофе на автоматическое
приготовление. Я буду скучать по этому. Я буду скучать по ней.
– Ненавижу этот магазин, – говорит она, толкая нашу красную тележку с
вихляющими, скрипящими колесами.
– Ты любишь этот магазин.
– Ненавижу его, потому что я хочу скупить в нем все. Те стеллажи с долларовыми
товарами – порождения сатаны.
Я передаю ей свой список покупок.
– Сегодня твой счастливый день. Я должна купить все, что с фиолетовой пометкой. Ты
можешь выбрать все это.
– Что это? – спрашивает она, поднимая пачку бумажек.
– Келси сделала презентацию в PowerPoint,49 где перечислила принадлежности,
которые каждая согласилась взять.
Она резко останавливает тележку:
– Келси Пэйнтер?
– Да… она будет жить в нашей квартире.
– Ты нормально к этому относишься?
– Не совсем… Может мы и не будем видеть друг друга, если она будет в своей комнате,
а я в своей.
– Хотела бы я, чтобы вы, девочки, смогли преодолеть свои разногласия… Когда-то вы
были такими хорошими подругами.
– Я знаю! – огрызаюсь я, но сразу же чувствую вину, за то что вновь набросилась на
нее. Склоняю голову, и она гладит меня по спине. – Прости, мам.
– Ты меня тоже, – ее голос печален, и это заставляет меня чувствовать себя скверно,
учитывая, что она выглядела такой счастливой, когда я пригласила ее с собой за
покупками.
– Я хочу оставить все как есть с Келси. Я бы тоже хотела преодолеть все, но она не
хочет разговаривать со мной. Она не хочет иметь со мной ничего общего. Переехав из
Оукдейла, она стала абсолютно другим человеком.
– Когда ты познакомилась с Кайлом…
– Я не хочу говорить о нем!
Мама игнорирует мою вспышку:
– Когда ты познакомилась с ним, ты тоже стала другой, милая. Но это не означает, что
вы с Келси должны забывать друг о друге.
Я прекращаю рассматривать отвратительные сандалии, украшенные желтыми
перьями. Я бы никогда не купила их – это самая уродливая вещь, которую я когда-либо
видела, но мне нужно сконцентрироваться на чем-то, иначе я взорвусь. Я настолько зла,
что не могу контролировать свое дыхание.
– Почему тебе всегда необходимо возвращаться к Кайлу? Да, если бы я не начала
встречаться с ним, может, у меня было бы больше подруг в старшей школе. Может, я бы
присоединилась к какому-нибудь клубу или занялась спортом. Может быть, я бы не
проводила все свое время, выполняя домашнее задание, работая в закусочной и целуясь с
ним. Но что сделано, то сделано.
– Я знаю, – говорит она, и ее глаза наполняются слезами. – Ты не представляешь, как
часто я думаю об этом. Мне жаль, милая.
– А теперь, может мы закончить делать покупки? – спрашиваю я.
– Да, – хрипло говорит она, ее глаза все еще мокрые. – Но если ты действительно
думаешь о покупке этих ужасных сандалий, я свяжу тебя.
И тогда я начинаю хихикать, а вскоре мы хохочем как сумасшедшие, и когда мама
находит пару сандалий с оранжевыми перьями, я почти уверена, что наше ржание
слышно на весь магазин. Пролистав до конца презентации, мама прикрывает рот, когда
вновь взрывается хохотом.
– Эти правила совместного проживания такие интересные. Не готовить рыбу в
микроволновке?
– Ты не захочешь это знать.
49 Программа Майкрософт.
69
N.A.G. – Переводы книг
– Уборка каждый четверг? И парни не могут оставаться на ночь чаще, чем дважды в
неделю?
Дерьмо. Я забыла, что это там. Поверить не могу, что только что вручила эту глупую
вещь маме. Мое лицо загорается от смущения.
– Это правило больше для Ванессы, чем для всех остальных, потому что она в
серьезных отношениях с Рори Уитфилдом. Не беспокойся, парни не будут ночевать у
меня.
Она бросает на меня знающий взгляд:
– Что насчет того, что ты собираешься заняться чем-нибудь с парнем в воскресенье
утром?
– У Стефани большой рот.
Мама снова смеется:
– Она моя лучшая подруга. Не говори ей того, о чем не хочешь, чтобы знала я. Так кто
он? И почему мы с твоим братом не слышали о нем?
– Ты спрашивала Ника? – восклицаю я.
– И он был бесполезен. Не знал ничегошеньки. Колись.
– Брат моего тренера по бегу пригласил меня пробежать с ним гонку в воскресенье. Я
подумала, это был бы хороший опыт перед марафоном.
Мама выдыхает и обмахивается презентацией Келси:
– Твой брат и Стефани страшно рассердятся на меня. Они рассчитывали, что я добуду
повод для сплетен.
– Но его нет.
– Ты в этом уверена? – Ее пристальный взгляд перемещается на мои пальцы. Я
перестаю теребить своюподвеску.
Почему мамам необходимо быть такими наблюдательными?
Впервые я переспала с Кайлом на его шестнадцатый день рождения, провстречавшись
два года перед этим. Я была на три месяца старше, поэтому обычно я была за рулем, но
тем вечером он отвез нас на озеро Нормандия – он только утром получил права. Я не
могла перестать целовать его шею на стоп-сигналах и светофорах.
« Ты убиваешь меня», – со смехом стонал он.
Мы поехали в домик у озера его родителей и впервые занялись любовью перед
камином.
« С днем рождения, – прошептала я, когда все закончилось. Пробежала рукой по его
коротким светлым волосам. Они щекотали мою ладонь. – Я люблю тебя».
« Я тоже люблю тебя». – Затем мы свернулись калачиком под лоскутным одеялом на
диване и смотрели игру Предаторз.50 Он был их преданным фанатом, поэтому вскочил на
ноги и ликовал, когда они победили Блэкхокс51 со счетом 2:1 в овертайме.
« Они победили специально для тебя», – пошутила я.
« Они могли бы проиграть, мне это совершенно безразлично, – прошептал он, нежно
пробегая костяшками по моей руке, – ты сделала мой день рождения идеальным».
Когда позже ночью я приехала домой, каким-то образом мама просто знала. Должно
быть, потому что я теребила своюподвеску – это всегда было моим пунктиком. Она не
улыбнулась и не сказала ничего кроме того, что отведет меня на прием к врачу.
Я всегда была благодарна за то, что могу говорить с ней о чем угодно. Но я не могу
рассказать ей об этом. О том, как я обжималась с Джереми, и это оказалось таким
непохожим, как это напугало меня, заставило чувствовать себя плохой, но было так
восхитительно.
Но когда она изучает мое лицо, у меня появляется чувство, что она уже знает.
***
Когда я возвращаюсь домой, наступает время тренировки.
Программа упражнений Мэтта очень интенсивная. По некоторым дням я бегу пять
миль. По другим – семь. Иногда мне вообще не нужно бегать. Сегодня один из таких
дней. Но это не значит, что я могу расслабиться.
50 Хоккейный клуб Нэшвилла.
51 Хоккейный клуб Чикаго.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Мэтт сказал мне: «Ты должна усиленно тренировать свое сердце. Поэтому, даже если
ты не бежишь, должна ездить на велосипеде, плавать или хотя бы гулять».
У нас нет гаража, поэтому я храню свой велосипед в комнате. Купила подержанный
несколько месяцев назад специально для тренировок, но теперь думаю, что могла бы
ездить на нем в колледж. Езда на велосипеде обычно прочищает мои мысли так же, как и
бег. Сегодня, однако, после дня шоппинга и кошмарной прививки против гепатита В, я не
могу выбросить из головы свой отъезд из дома в следующем месяце.
Сегодня знойный июльский вечер – настолько жарко, что на моем лбу выступают
капли пота в ту же минуту, как выхожу из дома с велосипедом. Я забираюсь на него и еду
через Оукдэйл, проезжаю мимо баскетбольной площадки, где несколько соседских
парней бросают мяч.
Мое колено немного болит каждый раз, когда я нажимаю на педаль. Я что, вчера на
персональном тренинге с Мэттом что-то себе повредила? Тянусь к боковому карману
своего гидратора, достаю две таблетки ибупрофена и глотаю их.
Сворачиваю на четырехполосное шоссе и еду через городок. Машу Джои, когда
проезжаю ее кафе «Все-Что-Вы-Можете-Есть-Это-Паста», где мне нравится завтракать
углеводами по пятницам перед длинными субботними забегами. Проношусь мимо
Мэдисон Стрит Элементари,52 где по окончании шестого класса получила звание самой
дружелюбной. Даже после того, как я окончила ее, могла приходить и качаться там на
качелях или крутиться на карусели. В четырнадцать, когда мы только начали встречаться
с Кайлом и нуждались в уединении, мы иногда ходили на игровую площадку. Я могла
сесть на качели, а он скручивал цепи и отпускал, а я, визжа, кружилась над землей. А
затем мы целовались, и светлячки вспыхивали и гасли в лунном свете, словно мигающие
рождественские огоньки.
Странно думать, что через месяц я буду жить в Мурфрисборо, а не во Франклине, и уже
больше не буду ребенком. Переход из начальной школы в среднюю был большой
переменой – помню, как была шокирована, что у нас больше не будет игровой паузы.
Когда же мне было играть с друзьями? Я беспокоилась, что девчонки из других
начальных школ будут дразнить меня за «не-брендовые» теннисные туфли. Я
беспокоилась о своем первом поцелуе, о бритье ног, о том, чтобы носить лифчик,
запомню ли я код от своего шкафчика.
Теперь все это кажется таким неважным. Столько всего изменилось. Мысль о том,
чтобы покинуть свою подушку безопасности, уехать в колледж и быть в тридцати минутах
от мамы, пугает намного сильнее, чем покупка спортивного лифчика для тренировок. В
каком-то смысле, поступая в колледж, ты будто снова идешь в детский сад.
Что если я не смогу найти работу в Мурфрисборо и останусь без денег после первого
семестра? Что если моя успеваемость будет ужасной, и я лишусь финансовой помощи?
Как будто для меня открыт весь мир, небо огромное и голубое, но издалека грозятся
надвинуться тучи. Я трясу головой, отбрасывая мысль о тучах.
Я забегаю в библиотеку Франклина за новой книгой. Решаю взять триллер о двух
секретных агентах (у которых тайная любовная связь), которые обнаруживают, что у
президента связь с новым министром финансов. Ооо, страстно. Запрыгиваю на велосипед
и еду мимо Соник – места, где школьники зависают в летнее время.
– Энни Уинтерз! – Ванесса машет мне из пикапа Рори Уитфилда. Я снижаю скорость и
подъезжаю к ней. Они с Саванной сидят в кузове пикапа. Рори и Джек Гудвин
разговаривают с группой парней из бейсбольной команды. А Келси и Колтон спорят о
том, чем им заняться сегодня вечером.
– Я хочу поехать поиграть в Оборотней53, – говорит она.
– Пойдем в кино, – говорит он.
– Это глупо. Ты заснешь, как обычно.
– В этот раз не засну, – отвечает он, и я ни капельки не верю ему. Колтон всегда был
большим фанатом сна во время занятий. Парень мог спать на рок-концерте.
– Это глупо, – продолжает она, – только ты мог уснуть на «Форсаже».54 Имею в виду,
какой парень так делает?
52 Начальная школа.
53 Настольная игра типа мафии.
71
N.A.G. – Переводы книг
Он хмуро смотрит на нее, а она указывает на него пальцем. Они выглядят пожилой
супружеской парой.
– Что происходит? – спрашиваю Ванессу.
Она ухмыляется:
– Затягивают неизбежное, как обычно.
– Они действительно не заинтересованы друг в друге?
– Уверена, что заинтересованы, но она не хочет потерять его как друга, поэтому не
желает хотя бы попытаться. Во всяком случае я так думаю.
Вытираю футболкой пот со своей шеи.
– Так чего ты хотела? Мне еще надо проехать десять миль, прежде чем тренировка
окончится.
– Поразительно, что ты делаешь это, – говорит Саванна. – Не могу дождаться, когда ты
побежишь гонку.
– Я тоже приду посмотреть, – взволнованно говорит Ванесса.
Я тяжело сглатываю и провожу по лбу тыльной стороной руки:
– Вы?
– Конечно, – говорит Ванесса.
– Мы с Джеком приедем из Кентукки, – говорит Саванна. Они с парнем так любят друг
друга, что он решил ехать с ней в университет Кентукки вместо университета
Вандербилта,55 чтобы они могли быть ближе. У нее появилась невероятная возможность
обучать детей жокейскому мастерству в обмен на зачет.56 Она следует за своей мечтой, а
ее парень поддерживает ее. Бросаю взгляд на Джека Гудвина. Даже разговаривая, он
продолжает поглядывать на нее через плечо. То, что я вижу все это, вызывает что-то
вроде жжения в груди. Я вздыхаю.
– Ты в порядке, Энни? – спрашивает она.
– Все хорошо, – говорю я дрожащим голосом. – Рада, что вы придете на гонку. –
Честно говоря, сконцентрировавшись на тренировках и переживаниях, смогу ли на самом
деле сделать это – пробежать полностью двадцать шесть миль – я даже не подумала о
том, кто может прийти в этот день. Я представляла себе, что мама с Ником будут там, друг
Кайла, Сет, и Мэтт, конечно. Как только я услышала, что придут Ванесса, Саванна и Джек,
внутри меня заново зашевелилась нервозность.
– Кстати, ты получила презентацию Келси? – спрашивает Ванесса.
– Да, это было нечто, – отвечаю я.
– Что за презентация? – спрашивает Саванна, и к тому времени, как Ванесса
заканчивает рассказывать о правиле «нет рыбе» и цветных пометках в списке
необходимых вещей, она взрывается хохотом.
– Келси, тебе нужно переспать и покончить уже с завязкой с парнями! – кричит она,
хихикая с Ванессой. Келси в ответ морщит нос и начинает жаловаться Колтону на
необходимость жить с Игги.
Ванесса сказала то же самое насчет необходимости Келси переспать, когда мы
встречались в закусочной. Их подшучивание друг над другом вызывает во мне зависть. И
Ванесса забивает последний гвоздь в гроб, когда убирает длинный рыжий волос Саванны
с плеча. Мы с Келси делали так друг другу. Шутили, что мы ухаживаем друг за другом как
обезьянки.
– Мне нужно закончить тренировку, – тихо говорю я, ставя одну ногу на педаль.
– Я напишу тебе насчет вещей для колледжа, – говорит Ванесса.
Я украдкой бросаю взгляд на Келси. Она видит, что я смотрю на нее, но притворяется,
что занята своим телефоном. В колледже, конечно, будет весело, если это то, что меня
ожидает.
54«Форсаж» (англ. TheFastandtheFurious; досл. «Быстрые и яростные») —криминальный боевик с Вином
Дизелем и Полом Уокером в главных ролях, снятый режиссѐром Робом Коэном.
55 Престижный частный университет в г. Нашвилле, шт. Теннесси. Один из лучших университетов страны;
его часто называют "южным Гарвардом" . Основан в 1873 железнодорожным магнатом К. Вандербилтом.
56 в некоторых колледжах и университетах для получения диплома необходимо получить определенное
количество зачѐтов.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Собираюсь с духом и машу ей, чтобы показать, что хочу оставить все в прошлом.
Легкая улыбка появляется на ее лице, и она машет в ответ, но затем разворачивается к
Колтону, чтобы сказать:
– Пожаалуйста, мы можем поиграть в Оборотней?
– Клянусь, женщина, ты можешь затеять ссору на пустом месте! – отвечает он, но когда
отъезжаю, то слышу, как он обращается к остальным: – Кто хочет в Оборотней?
Я рада, что мне необходимо окончить тренировку.
Вернувшись домой, наполняю пластиковый мешочек льдом для своего колена, хватаю
телефон и направляюсь в гостиную. Прежде чем углубиться в детективный роман,
который читаю – думаю, это будет что-то между «Ангелами Чарли»57 и «Кодом да
Винчи»58, – я провожу по экрану телефона, чтобы проверить сообщения. Улыбаюсь,
потому что Джереми просит позвонить ему.
– Что делаешь сегодня вечером? – спрашивает он, едва я набираю его.
– Ничего особенного, – говорю я, устраиваясь на диване рядом с братом, который
шикает на меня, что просто нелепо, потому что он в тысячный раз смотрит «Крепкий
орешек»59 и знает все реплики наизусть. Тянусь к миске Ника и стаскиваю немного
чипсов.
– Хочешь прыгнуть на тарзанке вечером? – спрашивает Джереми.
Он, должно быть, шутит:
– Э, нет?
– Да ладно тебе! Будет весело.
Я складываю ноги на журнальный столик и прикладываю пакетик со льдом к колену.
– Разве ты едва не лишился глаза, делая это в прошлом году?
Ник бросает на меня взгляд, делает тише звук на телевизоре и наклоняется ближе к
телефону у моего уха. Я отталкиваю его.
– Мы с моим соседом по комнате, Мэйсоном, отправляемся в Пиджен Фордж.60 У них
хорошая площадка для прыжков с тарзанкой в Долливуде61 – там абсолютно безопасно и
у них есть надувная платформа для приземления на случай, если что-то пойдет не так. И у
них есть сертификаты безопасности и все такое.
– Ни за что.
– Там всего около ста футов высоты.
Я хватаю ртом воздух. Это как десять этажей. Он псих?
– Это не может быть безопасно.
– Это абсолютно безопасно, – говорит Джереми. – Я прыгал в этом месте уже пять раз.
Мне ненавистна мысль, что я не смогу помочь ему, если что-то пойдет не так. Потому
что это может случиться. Скажем, если он неправильно спрыгнет с площадки. Или трос
тарзанки лопнет. Я не смогу нажать отмену, как на компьютере.
– Я не могу, – говорю я.
– Ты не придешь? – его голос пропитан разочарованием.
– Не понимаю, зачем ты делаешь это. Имею в виду, разве твоя мама не просила тебя
воздержаться от этого? Ты не хочешь оставаться в хороших отношениях с семьей?
– Я просто не могу бросить одним махом. А это вполне безопасный способ хорошо
провести время.
Получить адреналиновый прилив, он имеет в виду.
– Энни? – его голос звучит нерешительно. – Та травма глаза произошла на мосту, и
веревка была слишком длинной. То, что я делал, было небезопасно. Теперь я знаю это.
– А что насчет того, что ты сломал руку, и кость срослась неправильно? И того, что ты
попадал в больницу по три раза в месяц?
57«Ангелы Чарли» (англ. Charlie's Angels) — адаптация на большой экран телесериала Ангелы
Чарли конца 1970-х годов. Фильм вышел на экраны в октябре 2000 года. Роль Ангелов, работающих в
частном агентстве расследований, исполнили звѐзды Камерон Диас, Дрю Бэрримор и Люси Лью.
58«Код да Ви́нчи» (англ. The Da Vinci Code) — американский триллер Рона Ховардапо одноимѐнному
роману Дэна Брауна.
59«Крепкий орешек» (англ. Die Hard) — американский боевик 1988 года. Снят режиссѐром Джоном
Мактирнаном по роману Родерика Торпа «Ничто не вечно».
60 Городок, шт. Теннесси
61 Парк развлечений в Пиджен Фордж.
73
N.A.G. – Переводы книг
Нет ответа.
Мне больше нечего сказать. Это слишком. Мне нравится дружить с ним, но ненавистно
идти на риск. Я устраиваюсь под бок Ника, и он обнимает меня за плечи, все еще
завороженный «Крепким орешком».
– Все в силе насчет гонки воскресным утром? – наконец спрашивает Джереми.
Я колеблюсь, прежде чем сказать:
– Да.
Он выдыхает в телефон:
– Я напишу тебе, когда вернусь.
– Я думаю, это глупо.
– Я стараюсь, окей? Но мне это необходимо.
Я никогда не знала никого, кто бы употреблял наркотики – ну, кроме школьников,
которые изредка курили травку, – но никого с сильной зависимостью. Но именно так я
обычно думала, когда мы зависали вместе.
Пока «Крепкий орешек» продолжает завораживать Ника, я ищу в гугле
«адреналиновый наркоман» – термин, который использовал Мэтт, чтобы описать своего
брата. Нажимаю на статью, в которой говорится о том, что секс, правильное питание,
любимые занятия и экстремальные виды спорта вбрасывают дофамин62 в твой мозг.
Там говорится, что эффект от дофамина может быть сильнее, чем если нюхать кокаин.
Ого. Я прокручиваю дальше и обнаруживаю, что езда на велосипеде и бег дают этот
результат некоторым людям, но другие нуждаются в более сильных и глубоких
потрясениях, чтобы испытать прилив адреналина. Некоторые профессиональные
спортсмены, участвовавшие в Олимпийских Играх, позднее страдали от глубокой
депрессии и обращались к экстремальным видам спорта или наркотикам, в поисках
временной замены утраченному источнику адреналина.
В другой статье говорилось о мужчине, который старался побить рекорд во
фридайвинге,63 опустившись более чем на две сотни футов под воду без каких-либо
приспособлений, и умер после того, как всплыл. Мое сердце болит за его семью и друзей…
Самая страшная часть? В статье говорится, что влюбленность в правильного человека
может выработать больше дофамина, чем экстремальный спорт и наркотики вместе
взятые.
Дрожь проходит сквозь меня.
В тот день у реки он заставил меня почувствовать себя такой живой. Да, вина съедала
меня, но я все еще покрываюсь мурашками лишь думая о его руках на моей коже, о его
губах, согревающих мои. Но те чувства не стоят риска вновь потерять кого-то. Мне
необходимо знать, что люди, к которым я неравнодушна, живы и здоровы. Может мне не
нужно проводить время с кем-то, кого я могу потерять так же, как и Кайла.
Я стараюсь выкинуть Джереми из своей головы, но всю ночь на нервах, пока не
получаю от него сообщение.
Пока не узнаю, что с ним все в порядке.
62 «Гормон удовольствия».
63 Погружение в воду без акваланга и иных дыхательных аппаратов.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Просто Друг
Сегодня я подаю уведомление об окончании работы, за две недели.
Я никогда и не думала работать здесь после поступления в колледж, потому как буду
жить в получасе езды отсюда, но прекращать работу оказалось сложнее, чем я думала. Я
работала здесь еще с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать.
Очередное окончание последнего лета.
Стефани обнимает меня:
– Ты знаешь, что всегда можешь работать здесь на рождественских и весенних
каникулах. И ты можешь вернуться следующим летом. Мы любим тебя.
– Ловлю тебя на слове, спасибо.
Через три недели я переезжаю в общежитие колледжа, и мне придется искать новую
работу. Через три недели я начинаю новую жизнь.
Во время субботнего вечернего сумасшествия я жду у окошка, пока Марти, линейный
повар,64 заполнит мои тарелки, чтобы я могла отнести этот заказ на один из моих четырех
столиков.
– Поторопись, Марти! Ты эту картошку из земли выкапываешь что ли?
– Попридержи лошадей. – Марти плюхает картофельное пюре рядом со стейком и
кладет макароны с сыром на тарелку с куриными палочками.
– Энни, – зовет меня Стефани обратно на кухню, – там компания ребят ожидает за
твоим столиком.
Я издаю стон, гарнируя на тарелки лимон для рыбы и горчицу с медом для куриных
палочек.
Сколько раз Ник собирается приводить своих друзей поесть за моим столиком?
Надеюсь, он не привел с собой Эвана. После того как он типа пригласил меня погулять, я
избегала его.
Поднимаю свой поднос над плечом и выношу его в зал, готовясь одарить Ника
злобным взглядом. Но когда я прохожу мимо моего столика, то чуть не роняю поднос.
Джереми здесь.
С шестью парнями, которых я не видела прежде.
– Энни, – зовет он.
– Это она? – говорит парень в надетой козырьком назад бейсболке.
– Черт, а она горячая, – еще один выкрикивает шепотом. Он стащил со стены одну из
енотовых шапок и надел на себя.
О, боже. Это будет длинная ночка.
Я составляю еду на четвертый столик, быстро доливаю им чая со льдом и приношу на
второй столик очередную партию пива. Затем делаю глубокий вдох и направляюсь к
большому столу.
Подхожу, ставлю корзиночку с хлебом и говорю:
– Джер, это мой лучший столик. Лучше бы вам оставить мне большие чаевые.
Они кричат и улюлюкают, получая от этого удовольствие.
– Да, мэм, – говорит Джереми, поудобнее устраиваясь на своем стуле.
– А ты, – говорю я, указывая на парня, стащившего шапку со стены, – сними ее
немедленно. Это антиквариат!
Он смущенно стягивает шапку и вешает ее обратно на законное место.
– У тебя есть сестра? – спрашивает еще один, зарабатывая предупреждающий шлепок
от Джереми.
Он широко улыбается мне – привлекателен, как всегда. На нем черная футболка-поло
и вязаная шапочка. Я начинаю думать, что он спит в них. А в чем еще он спит? Я
вытряхиваю эту мысль из своей головы.
– Ты лучше веди себя хорошо, Джереми, – говорю я. – Я все еще злюсь на тебя из-за
прошлой ночи.
Он кивает, в то время как парни тянут: «Ууууууу». Они думают, что я играю, но это не
так. И Джереми знает это. Его лицо покрывается испариной, и он взволнованно
прикусывает губу.
64 Повар, отвечающий за отдельное направление на кухне, например, мясной повар, рыбный повар и т. д.
75
N.A.G. – Переводы книг
– Мне жаль, – тихо говорит он.
Я мягко касаюсь его плеча, чтобы показать ему, что мы все еще друзья.
– Теперь я думаю, что ты глупый, но прощаю тебя. Я бы не смогла вынести, если бы ты
поранился. А теперь, что вы будете пить?
Он испускает глубокий вздох:
– Сладкий чай, пожалуйста.
Некоторые ребята уже достаточно взрослые, чтобы им можно было пить, так что я
дожидаюсь их пиво у бара, радуясь возможности успокоиться. Утаскиваю вишенки из-за
стойки и, задумавшись, закидываю их в рот. Я счастлива, что с Джереми все в порядке, но
и дать ему в глаз тоже хочется. А еще я рада, что он пришел в закусочную и сел за мой
столик. Мне не нравятся все эти смешанные эмоции. Моя жизнь – чертово цирковое
представление.
Когда я возвращаюсь за свой большой столик и начинаю расставлять стаканы с чаем и
ледяные кружки с пенистым пивом, атмосфера за ним становится гораздо веселее.
– Спасибо, Энни, – говорит один из парней, широко улыбаясь. – Я друг Джера,
Мэйсон.
– Я не знала, что у Джера есть друзья, – шучу я. – Он заплатил всем вам, чтобы вы
пришли с ним сегодня?
Они ржут над Джереми. Тот бычится.
– Эти идиоты из моего братства. Можно нам еще хлеба, пожалуйста?
В той пустой корзинке было как минимум десять булочек!
– Клянусь, Джереми, все, что ты делаешь – это ешь.
– Я активный парень. Мне нужны калории. Разве ты не умирала от голода после игры
в шаффлборд на прошлой неделе?
– Нет.
– Что ж, а я хочу есть. Именно поэтому я здесь – умираю с голода.
– Он лжет, Энни, – говорит кудрявый брюнет. – Он здесь, потому что хотел увидеть
тебя.
Джереми кидает орешек ему в голову. И начинается арахисовое сражение.
Парни.
Я иду обратно на кухню. Один из помощников повара свалился с простудой, поэтому
Стефани вынуждена подменять его. Хвала небесам. Последнее, что мне нужно, чтобы она
обнаружила, что это за парень за моим столиком.
Подаю еду на два своих столика и иду за заказом к большому столу. Джереми хочет
чизбургер с беконом и фри со всеми причиндалами. Куда он складывает всю эту еду?
– Все в силе насчет завтрашней гонки, верно? – спрашивает он.
– Ага. Ты забираешь меня в пять-тридцать утра.
– Ты просто должна переночевать у Джера, – говорит Мэйсон. – Тогда вы оба
оставались бы в постели подольше.
– Заткнись, засранец, – говорит Джереми, бросая арахис в его голову. Остальные парни
взрываются от хохота, когда мое лицо загорается от смущения.
В результате происходит еще одна битва арахисом. Заняв мой столик на весь
оставшийся вечер, они шумно пьют одно пиво за другим и флиртуют со мной.
И оставляют шестьдесят процентов чаевых.
***
Когда он сказал мне надеть белую футболку, в голову немедленно полезли всякие
неправильные мысли.
Но когда Джереми выпрыгивает из своего джипа и медленно идет к двери нашего
трейлера, я понимаю, что он так сказал не потому, что хотел увидеть меня в мокрой майке
– он сам одет в белую футболку и белые шорты.
Ник пялится через окно, словно кот, следящий за птичкой.
– Этот парень похож на картофельное пюре.
– Я все еще не знаю, зачем ты так рано встал, – говорю я.
Его рот подергивается, стараясь сдержать улыбку.
– Ты знаешь зачем.
– Да, мы не пропустим это, – говорит мама, маленькими глотками отпивая кофе из
кружки.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Клянусь. Ник уезжает в палаточный лагерь каждую субботнюю ночь со своей
подружкой, а мама никогда не выбирается из кровати раньше полудня в воскресенье
после ночной смены в «Куик Пике». Но вот они, встали в пять-тридцать утра, чтобы
увидеть парня, который отвезет меня на гонку.
– Он просто друг, – говорю я тихим голосом.
Мама ласково поглаживает меня по спине.
– И я хочу познакомиться с твоим другом.
Джереми видно, как мы втроем пялимся на него через окно? Если так, он, должно
быть, думает, что мы настоящие вуайеристы. Он смотрит на дверь и глубоко вздыхает, как
если бы он нервничал.
Когда раздается стук, мама с Ником бросаются открывать дверь. Он улыбается, когда
видит меня, но переводит взгляд на маму и пожимает ее руку.
– Я Джереми Браун, мэм.
– Зови меня Робин. – Могу сказать, что он ей сразу же понравился, особенно после его
улыбки.
Мой брат, однако, не настолько приветлив. Он пожимает руку Джереми. Крепко.
– Во сколько Энни будет дома?
– О, мы должны вернуться к полудню. Если, конечно, она не захочет позавтракать.
– Она захочет позавтракать, – поспешно отвечает мама.
– Мам, – предупреждаю я ее. Пожалуйста, не дави на меня.
– Или ты можешь вернуться домой и поужинать со мной, – говорит она, и я
благодарно улыбаюсь ей.
– Напиши, как будешь ехать домой, – говорит мне Ник.
– Ладно, папочка.
Мама и Джереми одновременно фыркают, и Ник в раздражении вылетает на кухню.
– Прости за его поведение, – говорит мама Джереми. – Обычно он не такой.
– Все в порядке, – со смехом говорит он, растягивая слова. – Моей младшей сестре,
Лэйси, только исполнилось шестнадцать. И ее парню перед первым свиданием пришлось
иметь дело со мной, папой и моим братом.
Но это не свидание, хочется сказатьмне.
Джереми на прощание говорит моей маме, что надеется очень скоро вновь увидеться с
ней, а затем мы уезжаем. Едем в центр Нэшвилла, к городскойнабережной, где река
Камберленд кажется сегодня зеленой, впрочем, как и всегда.
Прежде чем выйти из джипа, он стягивает свои волосы в низкий хвостик. Я сглатываю.
Я предпочитаю, чтобы его волосы были длинными и дикими, но так он выглядит
жестким и стильным. Мышцы на его предплечье напрягаются, демонстрируя татуировки,
круги на полях. И это заставляет меня думать о его лопатке. Хоть он и в футболке, я
помню, как выглядит татуировка. Я все еще не знаю, что означает эта молния поверх
черной окружности. Учитывая, что его мама – молодежный пастор, сомневаюсь, что это
знак преклонения перед дьяволом.
Он перехватывает мой взгляд:
– Да?
– Что означает татуировка на твоей лопатке?
Он смотрит так, словно у меня выросла вторая голова:
– Ты разыгрываешь меня, верно?
Я трясу головой:
– Это тайный этнический знак или что?
– Это Флэш.65
– Что?
– Мне бы следовало отвезти тебя домойпрямо сейчас. – Он выбирается и обходит
машину, чтобы открыть мне дверцу. – Как ты можешь не знать, кто такой Флэш?
– Это человек?
65«Флэш» (англ. TheFlash) — американский телесериал, транслируемый каналом The CW и
разработанный Грегом Берланти, Эндрю Крисбергом и Джеффом Джонсом. Основан на супергерое DC
Comics по прозвищу Флэш (Барри Аллен), который был создан Робертом Кнайгером, Джоном Брумом и
Кармином Инфантино. Сюжетно является спин-оффом сериала «Стрела» и происходит в той же вселенной.
77
N.A.G. – Переводы книг
Он одаряет меня испепеляющим взглядом:
– Он всего-то самый быстрый, самый лучший супергерой.
– Лучше, чем Железный Человек?
– Намного лучше, чем Железный Человек.
– Железный Человек – секси.
Джереми обдумывает это, качая головой:
– Знаешь, кто горяч? Ассистентка Железного Человека. Пеппер… у нее вроде как
волосы цветом похожи на твои. – Он дергает меня за косу и хитрым шепотом добавляет: –
Ну, они недолго будут такого цвета.
– Что? – вскрикиваю я.
Он жестом указывает на большую вывеску. Гонка называется «Раскрась меня
покруче». Море белых футболок заполоняет мне обзор.
– Джереми Браун, – начинаю я, уперев руки в бедра, – какая именно это гонка?
Он прикусывает свои губы, явно стараясь не рассмеяться.
– Ну, э-э, видишь ли, пока ты бежишь по маршруту, тебя опрыскивают цветной
пудрой.
– Как детской присыпкой?
– Скорее как Pixy Stix.66
– Насколько пудра разноцветная?
– Э, ну, у тебя больше не будет светлых волос, а твоя футболка абсолютно точно не
будет белой…
Я смеюсь, а затем бросаюсь к регистрационной линии, и он догоняет меня. Втягиваю
воздух, когда вижу, что плата за вход составляет двадцать пять долларов, но оказывается,
что Джереми заплатил за меня.
Когда я пытаюсь протестовать, он говорит:
– Мои родители всегда говорят, что если парень приглашает куда-то девушку, то и
платить должен он. Неважно, свидание это или нет.
Это мило с его стороны, но доставляет мне легкий дискомфорт. Хотя я существенно
растратила свой запас наличных в Тарджит, поэтому приму это как благословение.
– Спасибо, – говорю я.
Его рот изгибается в улыбке.
– Пожалуйста.
Через полчаса мы прикалываем номера к нашим футболкам булавками. Мой номер
5094, а его 3.
– Что означают номера? – спрашиваю я.
– Ну, они основываются на времени, за которое ты финишируешь. Чем быстрее ты
оканчиваешь гонку, тем меньше твой номер.
– Так они считают, что у тебя есть шанс на победу?
Он кивает. На пути к стартовой линии парочка организаторов гонки пытаются
продвинуть Джереми в первые ряды, но он благодарит их и отказывается.
– Разве ты не собираешься бежать впереди и попытаться победить? – спрашиваю я.
– Я бы предпочел бежать с тобой.
– Ты хочешь прийти пять тысяч девяносто четвертым?
Он ухмыляется:
– Мне все равно.
– Джереми? Ты делаешь меня счастливой.
– Ты тоже делаешь меня счастливым, – тихо говорит он.
Он целует свою счастливую кожаную веревочку на шее, говоря, что это традиция, а
затем раздается выстрел стартового пистолета. Толпа ревет. Все начинают потихоньку
продвигаться вперед. Я чувствую внезапный страх, что во время гонки по-настоящему
устану и не смогу финишировать. Насколько неловко это будет? И, боже, если я не смогу
пробежать ничтожные пять километров, то как вообще смогу пробежать целый марафон?
Как только мы пересекаем официальную стартовую черту, в меня прилетает желтая
пудра, оседая на лице и футболке. Я останавливаюсь как вкопанная. Словно Большая
66 Конфета в виде сладкого цветного порошка.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Птица67 взлетела. Джереми умирает со смеху, глядя на выражение моего лица, и дергает
меня за руку, заставляя начать бег.
Я понимаю, почему Мэтт говорил о желании бежать быстро. Адреналин,
аплодисменты, смех – все это заставляет меня хотеть лететь ракетой. Затем фиолетовая
пудра распыляется на нас, перекрывая желтую.
– Ты выглядишь, как дитя любви Барта Симпсона68 и Барни.69
– Неправильно, Уинтерс. Неправильно.
К концу гонки мы выглядим уже не как «Старберст», а просто откровенно грязными.
Цвета смешались, превращаясь в то, что я бы назвала «Голубыми Сточными Водами». Я
держу руку над головой, пересекая финишную черту, где финальный залп окрашивает
оранжевой пудрой. Год назад я не смогла бы пробежать и полмили. А только что
пробежала свои первые пять километров. Я смеюсь, улыбаюсь солнцу.
– Энни?
– Да, Джер?
Он поднимает мою косу:
– Твои волосы зеленые.
Я хватаю его за футболку и тяну ближе к себе:
– Ты сводишь меня с ума.
Он сжимает меня в медвежьих объятиях, и впервые за долгое время я умиротворена и
нет больше такого места, где мне хотелось бы быть.
67 Персонаж детского кукольного шоу «Улица Сезам» – большая желтая птица.
68 Персонаж мультсериала Симпсоны.
69 Покемон.
79
N.A.G. – Переводы книг
Сегодняшняя дистанция: 14 миль
Два месяца до Городского Музыкального Марафона
– Давай отойдем. Ну же.
Рука Мэтта на моем локте. Меня тошнит. Меня будет рвать. Меня будет рвать сейчас. Я
извергаю содержимое желудка в кусты за беговой тропой. Вижу как в тумане, из-за того
что глаза наполнены слезами, а кислота жжет горло. В середине сегодняшнего забега у
меня был самый жуткий «туалетный» опыт в моей жизни, и у меня такое чувство, что он
может повториться в любую секунду. Как же стыдно.
– Выпей это, – мягко говорит Мэтт, я беру из его руки бумажный стаканчик и делаю
маленький глоток. Лимон. Ммм. Он дает мне полотенце, чтобы вытереть рот.
– Тяжело, – говорю я между глотками. – Бежать было тяжело.
Он сжимает мое плечо и улыбается:
– Ты великолепно справилась. Только подумай, ты можешь пробежать четырнадцать
миль. Это больше половины.
– Но что, если в день марафона мой желудок настолько расстроится, что я не смогу
финишировать?
Сегодня я трижды останавливалась, чтобы воспользоваться туалетом. Я не могла
держаться наравне с Лизой. Отстойно бежать такое расстояние в одиночестве. И, черт,
действительно отстойно пользоваться биотуалетами.
– У меня никогда не было клиента с таким чувствительным желудком, – говорит Мэтт,
почесывая затылок. – А ты принимала Пепто?
– Да.
– Может, тебе следует начать есть белую пиццу, знаешь, без соуса.
– Это кощунство, – отвечаю я, вызывая у него смех.
Допиваю Гаторэйд, а затем Мэтт помогает мне растянуть ноги. Он берет мои лодыжки
в руки и тянет их к своей груди.
– Оох! – говорю я.
Он немедленно отпускает:
– Где больно?
– Левое колено и бедро.
– Колено немного припухшее. Как давно оно болит?
– Оно беспокоило меня, когда я ездила на велосипеде как-то вечером. Но сегодня…
несколько миль?
– Ты переходила на шаг в тот момент или продолжала бежать?
– Продолжала бежать. – Я понимаю теперь, почему Джереми стремится превозмогать
боль. Я не могу представить себе, что сдамся сейчас – не после всех этих тренировок.
– В следующий раз, когда заболит, перейди на шаг на пару минут, ладно? – Мэтт
помогает мне согнуть-разогнуть ногу. – Бриджит, сходи за пакетом со льдом, пожалуйста.
Пока она делает это, он вытаскивает две большие папки из своего грузовика и
просматривает их. Достает отказную форму, которую я заполнила, прежде чем вступить в
его команду. Чувствую внезапный приступ страха, оттого что, может быть, он скажет, что
это все. Что мне нужно перестать бегать. Что он не хочет потерять свой стопроцентный
успех в день гонок. Что я не побегу марафон в честь Кайла. Но затем я беру себя в руки.
Он просто смотрит информацию по моей страховке, слава богу.
Другая папка напоминает мне коллекцию бейсбольных карточек моего брата, но она
наполнена визитными карточками, а не изображениями лучших игроков.
Мэтт выхватывает одну.
– Я позвоню сегодня ортопеду и постараюсь устроить тебе визит к врачу. Возможно, он
сможет посмотреть тебя в понедельник, если я договорюсь.
– Ты думаешь, это серьезно? – тихо спрашиваю я.
– Не знаю. Но мы не будем шутить с этим. Ты слишком много пахала, для того чтобы
сейчас из-за чего-то все могло полететь к черту.
Мои руки трясутся, когда я беру у него визитку.
– Этот визит будет стоить денег?
– Он будет покрыт страховкой. Я могу пойти с тобой, если хочешь. Мы приложим все
силы, чтобы правильно выстроить твои тренировки, если будет необходимо.
– Было бы здорово, спасибо.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Мэтт не позволяет мне уйти, пока не подействует лед и ноге не станет лучше, поэтому я
все еще здесь, когда Джереми завершает свой забег на двадцать четыре мили, в котором
он тренировал двух мужчин. Конечно он выходит из себя, когда видит, что моя нога
приподнята.
– Дай посмотрю, – требует он.
Я убираю пакет со льдом, и он нежно пробегает пальцами по моей коленной чашечке,
заставляя меня дрожать.
– Она опухла, все нормально, – мягко говорит он. – У некоторых людей колени просто
не выдерживают длинных дистанций. Они «изнашиваются», и это затрудняет бег.
– Но они продолжают бегать?
Он кивает.
– Конечно. Они носят фиксаторы, начинают делать новые упражнения на растяжку
мышц вокруг колена. Некоторые едят много рыбы.
Я морщу нос, думая об Игги:
– Рыбы?
– Она полезна для твоих коленей. А сейчас продолжай прикладывать лед. Уверен,
позже станет лучше – могу сказать, с ним не случилось ничего по-настоящему плохого.
– Джер, ты бежал с поврежденной лодыжкой. Ты ведь не подталкиваешь меня, нет?
– Это разные вещи. Я бы никогда не сделал ничего такого, что могло бы навредить
тебе. – Он сверлит меня взглядом, а затем внезапно вытаскивает телефон из кармана и
проводит пальцем по экрану. – Ты работаешь сегодня? – небрежно спрашивает он, не
отрывая взгляд от экрана.
– А что? Хочешь прийти и снова прихапать мой лучший столик?
– Ни за что. Мои друзья уже без остановки говорят о том, какая ты горячая. Им нужно
взяться за ум.
Его друзья говорили обо мне?
– Вообще-то, я не работаю сегодня из-за дня рождения моего брата, поэтому я поеду с
ним и его друзьями на озеро Нормандия. Я обещала ему, что поеду в палаточный лагерь.
– Звучит весело.
– Хочешь приехать? – слова вырываются из моего рта прежде, чем успеваю подумать
об этом. Это было естественно, полагаю. Тем не менее его глаза загораются.
– Да, конечно. Я буду рад позависать с моим другом Уинтерз. – Обхватив рукой меня за
шею, он ставит мне щелбан.
После ланча, который я не могу удержать, благодаря своим проблемам с желудком,
Джереми забирает меня на своем джипе и едет к Нормандии – озеру с пляжем из белого
песка и обширной площадью для кемпинга. Я едва ли видела его одетым во что-то кроме
спортивных шорт и футболок, относящихся к еще доисторическому периоду, поэтому
была в шоке, узнав, что у него есть шорты хаки, рубашка и очки-авиаторы. И гораздо
сильнее шокирует то, что он надел их.
– Как нога? – спрашивает он, помогая мне вылезти из джипа.
Я приняла кучу ибупрофена, поэтому она больше не болит.
– Она беспокоила меня, только когда я бежала этим утром.
– Держу пари, я прав насчет длинных дистанций. Тебе просто нужно быть более
осторожной, раз ты бегаешь все больше и больше.
– Посмотрим, что скажет доктор в понедельник.
– Спорим на двадцать долларов, что я прав.
Я психую:
– Ты мои проблемы со здоровьем тоже превращаешь в игру?
– Я думал, ты хотела хоть в чем-то меня победить. Просто стараюсь быть хорошим
другом и дать тебе такую возможность.
– Возможность, хрен там.
– Не очень подобающий леди язык.
– Кхм, – мой брат прочищает горло, прерывая наш спор. Мы с Джереми поднимаем
взгляд и обнаруживаем, что Ник и его друзья в изумлении смотрят на нас. Лицо Эвана
покрывается пятнами, как если бы невидимые феи только что потрепали его за щеки, и
когда он свирепо пожимает Джереми руку, на лице того мелькает гримаса боли.
81
N.A.G. – Переводы книг
– Почему все парни в твоей жизни стараются раздавить мне руку? – ворчит он,
выкручивая пальцы.
– Просто защищают, полагаю.
– Да? Что ж, тогда я перестану пожимать им руки, иначе у меня не будет руки, чтобы
попозже обыграть тебя в бадминтон.
Я хмыкаю.
Эван привел девушку, Алишу. Она моя ровесница, и я знаю ее со школы. Всегда
зависала с парнями с уроков труда. Она явно замечает, что Эван продолжает поглядывать
на нас с Джереми; собирая дрова для нашего кемпинга, она продолжает ломать ветки и
драматично бросать их на землю. Она что, не знает, что ей незачем ревновать? Я никогда
не хотела Эвана.
– Пойдем, – говорю я Джереми. – Давай поставим нашу палатку.
Я делаю всю работу, собирая палатку, пока Джереми пялится на дуги каркаса и
старается соединить их, снова и снова читая инструкцию. Сбивает с толку то, что
деревенский парень вроде него не может собрать палатку.
Затем мы решаем пойти поплавать. Я переодеваюсь в свое бикини в бело-голубую
клетку, в то время как Джереми ждет снаружи. Когда я выхожу из палатки, давая ему
возможность переодеться, он оценивающе оглядывает меня, а затем внезапно снимает
свои авиаторы и протирает линзы футболкой. Эван пристально смотрит через столики
для пикника, где сидит вместе с Алишей. Она явно замечает, что он смотрит, но я
притворяюсь, что не вижу.
Джереми ныряет в палатку, чтобы переодеться в купальные плавки. Две минуты спустя
я слышу грохот и ругательства.
– Что там у тебя, Джер?
– Я не привык сидя переодевать шорты! Сама бы попробовала.
– Я сделала это пару минут назад.
– Но я выше, чем ты.
– Боже, – бормочу я.
Через пару минут он появляется, одетый только в темно-синие пляжные шорты,
оставляя мало простора для воображения. Святые мышцы пресса.
Мы по-собачьи плывем к тросу, который огораживает зону, в которой можно плавать.
Закидываю ногу на буек и подтягиваюсь на него. Он делает то же самое лицом ко мне и
стряхивает воду со своих сумасшедших волос. Убирая мокрую челку со лба, он поспешно
оглядывает меня сверху вниз.
– Что? – спрашиваю я.
– Мне нравится твое бикини. Оно напоминает мне обеденные салфетки моей мамы.
Я закатываю глаза.
– Ты точно знаешь, как заставить девушку чувствовать себя особенной, Джер.
– Я замечаю все, что связано с готовкой моей мамы.
– Парни.
Я глубоко вздыхаю и оглядываюсь, наслаждаясь голубой водой и толстыми деревьями.
Лес здесь такой внушительный, он сам по себе живой организм.
Мы сидим в тишине, пока Ник, Кимберли и их друзья не подплывают на скоростном
катере ее отца.
– Хотите к нам? – спрашивает мой брат. Джереми спрыгивает с буйка и
вскарабкивается по лестнице катера даже прежде, чем я могу ответить. Вскоре мы
несемся по озеру, и, вдоволь накатавшись, Джереми хочет на водные лыжи. И конечно,
разрезая волны, он великолепен.
– Вот нужно ему быть настолько умелым во всех видах спорта? – жалуюсь я Нику.
– На его фоне остальные парни выглядят не очень, но я рад, что ты привела его, –
отвечает брат, сжимая мое плечо.
На закате я сижу на гладком бревне и наблюдаю, как голубое небо сменяется на
багряное с золотом. Джереми присоединяется ко мне, принеся под мышкой две банки
пива и тарелку арбузных ломтиков, в которые мы немедленно впиваемся. Откусив
большой кусок, вытираю сок с губ тыльной стороной ладони.
Он изящно ест свой кусочек, в то время как я пожираю свой.
– Не ешь семечки! У тебя вырастет арбузенок.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Выплевываю семечку к его ногам, чтобы позлить его, и он смеется. Сегодня, чуть
раньше, поверхность воды была в постоянном движении, когда все плавали на лодках и
плескались, но сейчас она голубая и спокойная, прямо как мы с Джереми. Мне нравится
быть рядом с ним, потому что не нужно беспокоиться о том, чтобы заполнять тишину. Мы
просто есть. Я изучаю его краешком глаза. Половина его сумасшедших каштановых
волос стянута резинкой, никогда не думала, что увлекусь парнем с хвостиком, но, похоже,
так и есть. Он еще не надел футболку, поэтому я незаметно разглядываю его кожу.
Татуировку Флэша на лопатке. Постоянные шрамы и синяки покрывают его руки и спину,
хотя ему всего двадцать.
– Поверить не могу, что здесь так здорово, – говорит он, зарываясь пальцами ног в
белый песок. – Я не знал, что этот пляж существует.
– Думаю, немногие знают. Он частный. Отец девушки моего брата работает на военно-
воздушной базе, поэтому нам позволяют отдыхать здесь.
Он открывает свое пиво и делает маленький глоток.
– Кимберли кажется милой.
– Она нравится тебе просто потому, что угостила пивом и таскала весь день за своим
катером.
– Подловила меня, – смеется он. – Мне понравились водные лыжи. Никогда прежде не
делал этого.
– Но ты выглядел как профи на них! Как это возможно, что ты настолько хорош в
любом виде спорта?
– Это просто глупо. Я отвратителен в балете – так говорит моя маленькая сестренка,
когда я пытаюсь скопировать ее движения.
Я фыркаю, чуть не поперхнувшись арбузным семечком.
Джереми хлопает меня по спине:
– Я говорил тебе не есть семечки, Уинтерс.
Я плюю еще одну в него, и он отбивает ее как профессионал.
– Как ты вообще начал заниматься экстремальными видами спорта? – спокойно
спрашиваю я, гадая, откуда взялась адреналиновая зависимость.
– Я начал стараться победить самого себя во всем. Заниматься усердней. Узнавать
больше о своем теле и разуме, о своих предельных возможностях.
Я открываю пиво и делаю долгий глоток, обдумывая, что он сказал. От пива у меня
немного закружилась голова, учитывая, что после утреннего забега я не могла удержать
пищу в желудке.
– Когда ты начал заниматься этим?
Он касается пальцами ног извилистых корней, торчащих из земли, отпивая пиво.
– После старшей школы, думаю. Я играл в футбол всю свою жизнь… а затем не попал в
команду колледжа… Мне нужно было чем-то занять свое время.
Об этом Мэтт не хотел рассказывать мне? Поэтому Джереми какое-то время не был по-
настоящему счастлив?
– Так ты старался получить стипендию или как?
Он медленно кивает:
– Мы с моим лучшим другом, Трентом, росли и играли вместе. Он был намного лучше
меня, но я все равно думал, что у меня есть шанс. Он получил стипендию, чтобы играть за
Оберн,70 а я ничего… В старшей школе я слишком много времени потратил впустую.
Парень может пробежать милю менее чем за пять минут.
– Уверена, это неправда.
– Правда. Я никогда достаточно не заставлял себя. Был слишком занят, тусуясь с
девчонками – задирал нос. А Трент усердно тренировался и превзошел меня.
– Вы до сих пор общаетесь?
– Нечасто. Он в четырех часах от меня – постоянно тренируется, или играет, или еще
что-то.
Я не буду спрашивать Джереми, потерял ли он своего друга. Это само собой разумеется.
Но я гадаю, есть ли в этом что-то большее, чем потеря друга. Может он упускает
70 Город, шт. Мэн.
83
N.A.G. – Переводы книг
возможность, которой у него никогда не было. Может, он чувствовал, будто должен был
доказать, что так же хорош, как и его друг.
– Каким первым сумасшедшим видом спорта ты занялся? – спрашиваю я.
– Я поехал на водопад Fall Creek71, чтобы прыгнуть с него с парашютом на свое
восемнадцатилетие. Это было безумием.
Святое дерьмо. Он, должно быть, несколько сотен футов высотой! И он просто
спрыгнул с водопада? Я трясу головой из-за сумасшествия всего этого, в то время как он
улыбается своим воспоминаниям.
– Но ты больше не делал таких безумных вещей, правда?
– Моя мама поставила меня перед выбором: спорт или семья. Я все еще зол на нее за
это… Она даже не осознала, насколько я исправился – не замечала, что я за столько
времени не сделал ничего по-настоящему опасного со своей жизнью. Это как если бы она
по-прежнему наказывала меня за то, что я творил в прошлом году.
– Но, э, разве ты не прыгаешь с тарзанки до сих пор? А сплав по бурной реке?
– Я намного меньше занимаюсь этим, но мне все еще нужно хоть что-то.
Почему же все-таки у Джереми такой беспорядок в мыслях? Он сказал, что не смог бы
бросить все одним махом. Прыжки с тарзанки в Долливуде – его версия никотинового
пластыря при отказе от курения?
– Но когда ты перестанешь делать все это? Как ты узнаешь, когда ты, ну, достигнешь
совершенства? – спрашиваю я.
Он стирает конденсат со своей банки, его рука дрожит, когда он думает:
– Не уверен, что у меня есть какие-то конкретные цели. Я просто знаю, что мне
необходимо чувствовать прилив адреналина.
– Но ты хорош в гонках, верно? – спрашиваю я.
Короткий кивок.
– Я победил в своей возрастной группе в Марафоне Морской Пехоты в прошлом году.
Финишировал за два часа и сорок семь минут!
– И этого недостаточно? – восклицаю я.
– Окончив гонку, я внутренне испытываю чувство удовлетворения, но уже думаю о
следующем испытании, более сложном и необычном, для которого я смогу тренироваться
и в котором смогу участвовать.
– Если бы я подзадоривала тебя переплыть Ла-Манш, ты бы сделал это?
– Конечно. – Он даже и бровью не ведет.
– Ты бы ходил по горячим углям, как люди на канале Дискавери?
Очередной длинный глоток.
– Если бы был эксперт, чтобы показать мне, как правильно это делать и не навредить
себе, тогда конечно.
– Но зачем бы тебе хотеть причинять себе боль вроде этой?
– Дело не в боли, Энни. Дело в испытании. – Он фокусирует взгляд на моем лице, и от
сочетания заходящего за его плечом солнца и серьезного выражения его лица у меня
рябит в глазах. Я зажмуриваюсь, а затем смотрю на дальний берег Нормандии.
– Из-за твоих слов у меня такое чувство, будто я вообще ничего не сделала.
– Ты перестанешь говорить глупости? Вряд ли у кого-то есть сила воли и
выносливость, чтобы пробежать марафон. А ты усиленно тренируешься, чтобы добиться
того, чего хочешь.
Приятно слышать, что если ты усердно тренируешься, то сможешь сделать все, что
захочешь. Мне нравится знать, что я могу контролировать свое будущее. Все те годы,
когда я сдавала президентские тесты, никогда и вообразить не могла, что смогу
пробежать четырнадцать миль за один день. Однако я сделала это. Но также нужно,
чтобы было что-то вроде равновесия, верно? Я не хочу, чтобы Джереми заходил так
далеко. Я могла бы попросить его остановиться. Но тогда не будет ли он злиться на меня,
как на свою маму? Учитывая, что мы не вместе, или что-то такое, есть ли у меня право
пытаться помочь ему?
Он продолжает:
– И как ты можешь говорить, что ничего не сделала? Я видел, как ты обслуживаешь
столики. Потрясно, что ты можешь нести на подносе десять напитков над головой.
71 Национальный парк шт. Теннесси.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Весь оставшийся вечер проходит довольно непринуждѐнно. Мы сидим с моим братом и
его друзьями, рассказываем истории, жарим зефир и опустошаем холодильник с пивом.
Ласковый летний воздух напоминает мне о прежней жизни. Сегодня вечером почти все
ощущается как тогда. Ну, кроме Эвана и Алиши, которые одаривают меня странными
взглядами, каждый по своим собственным разным причинам.
Где-то к полуночи Джереми заявляет, что ему пора идти спать, если он собирается
тренироваться завтра, поэтому я тоже желаю всем спокойной ночи и ныряю в нашу
палатку. Я думала, что это может быть неловко – делить палатку с ним, но мне нравится
быть с моим другом. Здорово не быть одной. Забравшись в соседний спальный мешок,
Джереми смотрит на меня и улыбается:
– Спокойной ночи, Уинтерс.
– Спокойной ночи, Джер.
Но никто из нас не может уснуть. Ему неудобно на земле. Мой желудок все еще болит
после сегодняшнего забега, а пребывание в одной палатке с ним заставляет меня хотеть
обвиться вокруг его тела и положить голову ему на грудь. Не для того, чтобы переспать, а
чтобы согреться. Но не хочу, чтобы он подумал, будто я начинаю что-то. Его дыхание
сбивается каждый раз, как я шевелюсь. Вдобавок к этому Ник с друзьями все еще шумно
пьют пиво и рассказывают скабрезные шутки.
Джереми проверяет время на своем телефоне. Два часа ночи.
– Боже, они заткнутся когда-нибудь?
– Маловероятно, – говорю я. После кемпинга Ник никогда не приезжает домой
раньше обеда в воскресенье.
– Я знал, что должен был установить эту палатку подальше.
– Ты имеешь в виду, я должна была установить палатку подальше?
Он недовольно ворчит.
– Не понимаю. Как может деревенский парень вроде тебя не знать, как собирается
палатка? – спрашиваю я.
– Мы с братом всегда хотели такую, когда росли, но у нас никогда не было денег. Отец
– учитель, а мама – пастор, и у них было пятеро детей. Важнее было иметь еду на столе,
чем вещи вроде палаток. – Джереми начинает хихикать.
Отсутствие денег не кажется мне поводом для смеха.
– О чем ты думаешь? – спрашиваю я.
– Когда мой брат впервые встретился с Кейт, он работал в лагере. И тоже не знал, как
собирать палатку – в том лагере были отличные домики, поэтому когда они с Кейт
ускользали ночью, чтобы потискаться, он просто растягивал на траве этот гигантский
парашют, и они спали на нем.
– Погоди. Такой большой парашют, каким мы пользовались, занимаясь в
тренажерном зале?
– Именно. – Джереми снова смеется. – Мэтт говорит, она находила это очень
романтичным… Конечно, позже, той осенью, она узнала правду – они поехали в кемпинг,
и ей пришлось устанавливать палатку, потому что он не знал, как.
Я широко улыбаюсь этому, устраиваюсь поглубже в своем мешке и закрываю глаза.
Утренний забег изнурил меня, и я умоляю сон прийти ко мне, но не могу отключиться,
слишком напряжена – думаю о своей ноге, гадая, действительно ли она болит или я
перетренировалась сегодня. И какого черта происходит с моим желудком? Мое тело
болит повсюду.
И тогда я слышу их разговор:
– Кто этот парень? – спрашивает Эван. – Он не ходил в нашу школу, верно?
– Не-а, – отвечает мой брат. – Джер живет в Белл Бакл.
– Они встречаются?
– Не думаю, – говорит Ник.
– Она собирается когда-нибудь снова встречаться с кем-то? – спрашивает Алиша.
– Ты видел шрамы этого парня? – спрашивает Эван. – Имею в виду, ты не можешь
позволить парню вроде него зависать с твоей сестрой.
Джереми напрягается в своем спальном мешке рядом со мной, продолжая
прикидываться мертвым, словно опоссум.
85
N.A.G. – Переводы книг
– Я думаю, что он секси, – заявляет Кимберли своим я-выпила-тонну-пива голосом. –
Даваааай, Энни! – Отлично, мы перешли к голосу чирлидерши.
– Можем мы поговорить о чем-нибудь еще, кроме личной жизни моей малышки-
сестренки? – спрашивает Ник.
– Я просто вроде как удивлен, – отвечает Эван. – Имею в виду, я думал, что у меня мог
быть шанс.
– Что? – шипит Алиша.
Ник стонет:
– Лучше бы это была пьяная болтовня, чувак.
– Она мне нравится, – продолжает Эван.
– О, боже, – бормочу я. Джереми все еще прикидывается бревном.
– Но я не приглашал ее, потому что никогда не видел, чтобы она открывалась после
смерти Кайла, а теперь она заявляется с каким-то случайным парнем, о котором никто из
нас прежде не слышал?
– Давайте не будем разговаривать о Кайле, – говорит Ник.
– Это так патетично, что она все еще в полуобморочном состоянии из-за него, –
говорит Алиша. – Сколько уже прошло? Год?
Я стремительно прикрываю рот.
– Заткнись, – слышу я, как шикает мой брат. – Эван, если Алиша не может держать рот
закрытым, забери ее домой.
Кто-то бормочет что-то, но мне не слышно.
– Плевать, насколько поздно сейчас, – говорит Ник. – Она заткнется или поедет
домой.
Джереми садится прямо и дергает молнию палатки, готовый накинуться. Я тянусь,
хватаю его за плечо и трясу головой, беззвучно говоря, что оно того не стоит. Я не испорчу
день рождения Ника только потому, что какая-то тупая сука – тупая.
Я делаю глубокий вдох, втягивая нижнюю губу между зубами. Сжимаю их, чтобы
почувствовать боль.
Джереми закрывает палатку и искоса смотрит на меня.
– Мне нравится твой брат. Но если бы та девчонка сказала что-то о Лэйси или
Дженнифер, я бы макнул ее головой в унитаз и спустил воду. Ник явно намного
дипломатичней, чем я.
Я фыркаю в подушку, сама желая смыть голову Алишы в унитаз. Она даже близко,
нахрен, понятия не имеет, каково это – терять человека, с которым разговаривал каждый
день в течение трех лет.
Это самое тяжелое. Для всех остальных жизнь продолжается. Но что касается меня –
часть меня застряла в чистилище вместе с Кайлом… и в каком-то смысле мне хочется
остаться там. Я скучаю по нему. Моя вина, что он погиб. Я делаю еще один глубокий вдох,
надеясь, что он поможет мне продержаться какое-то время. У меня нет сил, чтобы
дышать.
– Ты в порядке? – приглушенным голосом спрашивает Джереми, ложась обратно
рядом со мной.
– Никто никогда не говорил мне такого дерьма в лицо, – шепчу я. – Вот что они
думают – что я патетична. Но они не имеют гребанного понятия, каково это.
Наступает неловкая пауза.
От моих громких слов мне легче.
Джереми закидывает руки за голову и упирается взглядом в верхнюю часть палатки.
– Они просто завидуют.
– И что это должно значить? – восклицаю я.
– Ты была влюблена. Они наверно завидуют этому. Я…
– Ты никогда не был влюблен?
– Не-а.
Я делаю паузу.
– Но хотел бы?
– А кто не хочет?
Разговор о том, чего ты нечасто слышишь от парней.
– Ты не встретил никого? – спрашиваю я, приподнимаясь на локте.
Он перекатывается на бок, лицом ко мне. Затем медленно качает головой.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Я много встречался, – тихо признается он. – И, ну, иногда поначалу я ощущаю
всплеск чувств, но затем он проходит… даже когда я не хочу, чтобы чувства уходили, это
происходит.
– Так ты никогда не был близок с девушкой?
– А что ты имеешь в виду под близок? – спрашивает он с нервным смехом.
– Это когда ты держишь запасную зубную щетку в ее комнате в общежитии. Или
чешешь ей спинку. – Я издаю стон. – Боже, я скучаю по этому.
– Разве не продаются специальные штуки, чтобы самому себе чесать спину?
– Это не то же самое, – надуваю я губы.
– Это ты мне так сейчас намекаешь, что хочешь, чтобы я почесал тебе спинку?
– А ты мог бы? – поспешно спрашиваю я, поворачиваясь к нему спиной. – Слева,
сверху.
Он посмеивается, а затем аккуратно почесывает мою левую лопатку.
– Теперь ниже, – говорю я. – Теперь правее. Теперь левее. Немного вверх. Теперь вниз.
В середине спины. Вот здесь. Да. Теперь выше.
– М-да, теперь я вижу, что это намного эффективней, чем чесать самому, –
саркастично говорит он.
– Давай обратно выше и левее. Да, там, – стону я.
– Иисус. Это займет всю ночь.
– Тебе нужно еще где-то быть?
– Не-а. – Его пальцы все еще на моем плече. – Так могу я быть следующим, кому
почешут спину?
***
В понедельник, когда мы с Мэттом встречаемся у врача, его взгляд немедленно
бросается к моему колену.
– Оно не выглядит слишком опухшим, – говорит он, отставая от меня на шаг, когда мы
идем через парковку.
– И тебе привет.
– Как ты себя чувствуешь?
– Сегодня не болит.
Он запускает руку в свои светло-каштановые волосы.
– Я тревожусь о том, что будет на рентгене.
– Надеюсь, что, как Джереми и сказал, я просто перегружаю его. Не думаю, что я
разорвала что-то или растянула связки. Болит только когда я долго бегаю.
Открывая дверь в кабинет ортопеда, Мэтт бросает взгляд на мое лицо.
– Он сказал мне, что ездил в кемпинг с тобой в субботу вечером.
– Было весело, – говорю я и улыбаюсь до тех пор, пока он не смотрит на меня. – Мы
просто друзья.
– Я знаю, знаю. Джер уже раз пятьдесят говорил мне об этом.
Как часто они с братом разговаривают обо мне? И почему? Да, нас тянет друг к другу,
но мы правда всего лишь друзья.
– Просто будь осторожна, – добавляет Мэтт.
– С нами все в порядке. Ты должен больше доверять своему брату.
Он улыбается, искоса глядя на меня:
– Ты права.
Мы садимся в комнате ожидания, в равной мере заполненной аквариумами и
анатомическими постерами с изображением бедренных суставов и коленей. Я заполняю
документы, зажатые в планшете, и медсестра ведет меня в комнату для рентгена. Сегодня
я одета в шорты, так что мне не нужно возиться с переодеванием. Забираюсь на стол и
отвечаю на вопросы, в том числе и о том, не беременна ли я. Рентгенолог трижды
спрашивает, уверена ли я, и мне так и хочется закричать, что у меня не было секса с
октября… с той ночи, как я потеряла Кайла.
– Абсолютно невозможно, чтобы я была беременна.
Взгляд на мое лицо заставляет ее отступить. Она делает снимок, а затем ведет меня
обратно в смотровую, где Мэтт переписывается с кем-то.
87
N.A.G. – Переводы книг
– Джер просит позвонить ему, когда мы закончим тут, – говорит он, засовывая
телефон в карман.
Я глубоко вздыхаю. Разговор с рентгенологом расстроил меня, и я беспокоюсь о
колене. Оно начало болеть несколько минут назад. Или я просто вообразила это?
Дверь открывается, и заходит доктор, читая карту:
– Энни Уинтерс? Я доктор Сэндерс.
– Привет, – говорю я, пожимая его руку. Мэтт с доктором кивают друг другу. Доктор
Сэндерс подвешивает мои снимки на свет, и Мэтт встает, чтобы изучить их.
– У тебя проблемы с левым коленом? – спрашивает доктор.
– Ага.
– Я не удивлен. В твоей карте сказано, что ты бегаешь сорок миль в неделю.
– Правильно. Тренируюсь к Городскому Музыкальному Марафону в октябре, –
медленно говорю я.
Доктор берет мою ступню тянет к своей груди, вытягивая мою ногу. Я морщусь.
– Что ты делала, чтобы облегчить боль?
– Прикладывала лед, тянула ее и принимала ибупрофен.
– Ты принимала ибупрофен? – восклицает Мэтт.
– Это хорошее противовоспалительное, – говорит доктор.
Мэтт смотрит на мой торс:
– Но иногда оно вызывает проблемы с желудком.
Что? Я принимала его месяцами. Мог он быть причиной того, что мой желудок
выходил из строя после длинных забегов?
– Почему ты не сказала мне, что принимала ибупрофен? – спрашивает Мэтт.
– Я не знала, что это так важно. Имею в виду, ты давал мне тайленол прежде. Я
решила, что ибупрофен – это нормально.
– С этого момента говори мне все, что принимаешь, ладно? И больше никакого
ибупрофена. Хотелось бы надеяться, что он не нанес необратимого ущерба слизистой
твоего желудка.
– Ладно, – шепчу я, дотрагиваясь до своего живота. Я сразу же перестану пить его, но
если не буду принимать никаких противовоспалительных, не усилится ли боль в колене?
– Доктор Сэндерс, а что насчет колена?
– Я вижу отек. Он спадает, но вернется во время следующего длительного забега.
Я потрясенно втягиваю воздух, в то время как доктор продолжает говорить:
– Это из-за формы твоего колена. Твои кости смещены, и когда ты перегружаешь их,
нервы в коленной чашечке раздражаются. Мы называем это Коленом Бегуна. Оно не
предназначено для длинных дистанций.
– Так брат Мэтта и сказал, – говорю я трясущимся голосом. – Что можно сделать?
– Лучшее, что можно сделать – дать ему покой. Тренироваться в среднем режиме.
Может, бежать гонку в следующем году.
– Я не могу!
– Она не может, – повторяет за мной Мэтт.
– Я должна финишировать.
Доктор смотрит на меня долгим взглядом, а затем вновь изучает мои снимки.
– Есть кое-что, что мы можем попробовать. Я дам тебе бандаж, чтобы уберечь твое
колено от движения из стороны в сторону. Это поможет нервам. Но тебе нужно всегда
держать его прямо, поняла?
Я киваю, внутренне офигевая. Для меня достаточно проблемно напоминать себе, что
ступни должны быть направлены вперед! А теперь придется помнить еще и о коленях?
– И Мэтт может делать с тобой кое-какие упражнения на растяжку колена и бедер. Это
поможет. – Он глубоко вздыхает и царапает что-то в моей карте. – Но, Энни? Я должен
сказать тебе, что не уверен, что твое колено выдержит гонку.
Я падаю лицом в ладони. Думаю о мистере и миссис Крокер. О Конноре и Исааке. О
Сете. О людях, которые были наиболее дороги Кайлу. Они были в таком восторге, когда
услышали, что я побегу марафон в его честь. Насколько стремно будет, если я провалюсь?
Не оправдаю их надежд?
И хотя я ненавидела бег и тренировки вначале, теперь они стали огромной частью
моей жизни. Джереми, Мэтт и Лиза стали моими друзьями. Кто я без этой тренировочной
программы?
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Мэтт сжимает мое плечо, и я благодарю доктора. Мы выходим на парковку, где Мэтт
хватает меня за плечи и разворачивает лицом к себе:
– Послушай, Энни. Я не доктор, но хочу, чтоб ты знала: что бы ты не решила, я буду
рядом каждый шаг этого пути.
Я вытираю слезы, прежде чем они прольются:
– Но что насчет твоего стопроцентного успеха в день гонки?
Он отмахивается:
– Все будет, как ты хочешь. Я сделаю все, что смогу, чтобы у тебя все получилось. Но ты
должна говорить со мной. Рассказывать обо всем, что попадает в твое тело.
– Это я могу сделать.
Попрощавшись с Мэттом, я сажусь на свое водительское место, сжимаю руль и пялюсь
на здание из красного кирпича.
Я не могу сейчас сдаться. Однажды я уже подвела Кайла.
После того как я отвергла его предложение, он бросил меня, и я думала, что ничего не
может быть больнее. Мама продолжала советовать мне погулять со старыми друзьями
или побыть с моим братом и его друзьями, но все, что я делала – лежала, свернувшись на
диване, и смотрела повторы «Друзей» и «Закон и порядок», что угодно, чтобы выкинуть
его из своих мыслей. Каждый раз, когда мы встречались в школе, его лицо выглядело
смертельно бледным, как клей Элмера, и я больше не видела, чтобы он улыбался. Как он
мог выдержать это? Я не могла даже уснуть ночью.
Через несколько недель он пропустил воскресный ужин мамы, чтобы приехать в мой
трейлер:
– Я не подумал. Я совершил ошибку.
– Когда попросил меня выйти за тебя?
Его глубокие шоколадные глаза зажглись:
– Нет, это не было ошибкой. Ошибкой было порвать с тобой.
Он обещал не делать больше предложения, пока я не буду готова, и мы, забравшись
под покрывало, заглаживали вину, показывая, как сильно любим друг друга. Ужасные
чувства, придавливающие мое тело, испарились, пока он целовал меня повсюду. Его мама
вышла бы из себя, если бы узнала, что мы делали во время ее еженедельного ужина с
индейкой.
Когда мы закончили, он натянул обратно свою рубашку поло и застегнул джинсы.
– Я должен ехать домой, пока мама не выслала поисковый отряд.
– Ты просто хочешь остатки от ужина, – поддразнила я.
– В яблочко. – Он любил клюквенный соус и картофельное пюре своей мамы.
Мы поцеловались на прощание, и это был последний раз, когда я его видела.
Если бы я не сказала ему «нет» на его предложение, он бы никогда не приехал ко мне
воскресным вечером, чтобы извиниться. Он бы не пропустил ужин своей мамы.
Он все еще был бы жив.
Это моя вина.
А в настоящем я забываю моргать, пока глаза не начинает жечь. Решаю позвонить
Джереми. Он отвечает после первого гудка:
– Что сказал доктор?
– То же, что и ты. Что некоторые колени не предназначены для длинных дистанций.
Что, может, мне стоит прекратить.
– И что ты хочешь делать? – спрашивает Джереми.
Я шмыгаю и вытираю нос. Есть только один ответ:
– Мне нужно пробежать ее для Кайла.
Долгая пауза:
– Тогда давай сделаем все для этого.
89
N.A.G. – Переводы книг
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НАЧАЛО
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
День переезда
Два месяца до Городского Музыкального Марафона
– Он придет.
Мама бросает взгляд на свои часы:
– Он опаздывает на пять минут.
–А прежде он никогда не опаздывал, – отвечаю я. – Надеюсь, ничего не случилось.
Мама с Ником переглядываются.
– Что? – спрашиваю я.
– Ничего, – говорят они в унисон.
– Может уже начнем заносить твои вещи внутрь? – спрашивает Ник. – Мы оставим все
тяжелые коробки для Джера.
– Еще две минуты. – Я смотрю время на своем телефоне и проверяю, не написал ли он.
Не написал. – Ладно, пошли.
Ник направляется через оживленный двор к общежитию, где я буду жить. Оно
пятиэтажное и сделано из кирпича. Группка курильщиков бездельничает на лавочке.
Дети бросают фрисби. Двор полон смеха. И криков. И воплей.
Мама видит улыбку на моем лице и обхватывает меня руками.
– Я так, так горжусь тобой.
Слышать это мне радостно и грустно одновременно – грустно, потому что теперь мы
наконец поладили, и я вправду буду скучать по ней. Отчасти мне хочется остаться дома и
ездить каждый день на учебу. И в то же время расстояние может быть полезно для нас.
– Энни!
Мы оборачиваемся и видим Джереми, бегущего к нам.
– Прости, что опоздал, – он тяжело сглатывает. – Я не рассчитал, сколько времени
займет дойти сюда. И не учел коллапс под названием «добро-пожаловать-на-учебу».
– Что это значит?
– Это значит, что каждый вместе с их мамами останавливал меня, чтобы поговорить ни
о чем. Я еле сбежал от Глории, маленькой пожилой леди из копировального бюро.
Кстати, у них новый цветной принтер.
Ник пристально смотрит на него:
– Ты несешь тяжелые коробки, Браун.
– Будет сделано.
После того как Джереми быстро обнимает нас с мамой, мы направляемся в общежитие
и регистрируемся. Парень в приемной заставляет меня заполнить форму со списком
контактов на экстренный случай и расписаться за ключи от моей комнаты и почтового
ящика. Он также передает огромный пакет с руководством для студентов в комплекте с
правилами проживания в общежитии.
– Этот кодекс этических норм больше, чем Библия, – ворчу я.
– Возможно, в нем и правил больше, чем в Библии, – отвечает Джереми. – Держу
пари, мы нарушим каждое за этот год.
Мама с Ником переглядываются. Уф. Возможно, я и не могу дождаться, когда они
уедут.
Моя комната на четвертом этаже. Выйдя из лифта, я обнаруживаю зал отдыха с
огромным телевизором и простыми диванами. Девчонка спорит со своей мамой о том,
кто случайно оставил одну из ее сумок в Алабаме. Две девчочки, которые вроде бы новые
соседки по комнате, ссорятся из-за того, кому достанется верхняя койка. И делают это
настолько громко, что их, возможно, слышно на другом конце кампуса.
Парень прогуливается по холлу, одетый только в белое полотенце, обвязанное вокруг
его талии. Джереми совсем не находит это странным, а вот Ник выглядит так, словно
может убить парня, а мама, краснея, внимательно осматривает его. Я вытягиваю губы и
причмокиваю в поцелуе, чтобы поддразнить ее, и она сердито смотрит на меня. Когда я
вижу чудовищный информационный стенд о безопасном сексе, мы с мамой обе начинаем
краснеть. Это что, корзина с презервативами висит на стене? И небольшая надпись
гласит: «Возьми столько, сколько тебе нужно!»
Принято к сведению.
91
N.A.G. – Переводы книг
Я засовываю ключ в замок от моей комнаты. Здесь я буду жить до следующего лета. Ну,
поехали. Толкаю дверь и обнаруживаю, что я здесь первая. Мама с Ником заходят и
осматривают маленькую кухоньку и ванную, что соединяет мою комнату с Келси.
Они с Ванессой написали мне ранее, что приедут после полудня. Я рада, что добралась
сюда раньше Игги. Мне нужно время побыть одной, чтобы адаптироваться.
– Хочешь, я начну переносить твои вещи? – спрашивает Джереми, и я киваю. Они с
Ником исчезает за дверью, а я стараюсь решить, какую кровать должна занять. Ту,
которая ближе к двери? Ванессе, наверно, понравится окно. Нет повода начинать год со
ссоры, как те девчонки в холле.
Я опускаю свой рюкзак на кровать у двери и проверяю гардеробную, стол и туалетный
столик с зеркалом.
Джереми – парень, которого я считала воплощением мускулатуры, – шатаясь заходит в
дверь, нагруженный коробками с моими вещами.
– Боже мой, Энни, что здесь?
– Книги, я думаю.
– Ты упаковала целую библиотеку? – Он кое-как ковыляет к столу и опускает коробку.
В следующий раз он приносит тяжелую коробку с моей одеждой. Пот блестит на его лбу.
Я даю ему перерыв, после того как он затаскивает наверх принтер. Ура моему
персональному мастеру на все руки!
– Спасибо, – говорю я, разбирая маленькую стопку фотографий, которые планирую
повесить.
Джереми поднимает старую фотографию, на которой мы с мамой и Ником на
миноносце «Алабама»–большом корабле Второй Мировой, стоявшем в доке в Мобиле.72
– Не стоит бывать на корабле вроде этого в июле, – говорю я. – Мы сварились там.
Он улыбается и кладет фото. Начинает быстро перебирать стопку, пока не натыкается
на нашу с Кайлом совместную фотографию со дня Благодарения в тот год, когда мы
уговорили наши семьи обедать вместе. На фото я кормлю Кайла кусочком тыквенного
пирога, а он морщится.
– Он ненавидел тыквенный пирог, – говорит мама, разглаживая топик. – Но тогда ел,
потому что Энни старалась приготовить его.
Мой позвоночник деревенеет, когда я бросаю взгляд на выражение Джереми –
заинтересованное, но нервозное.
– Это был худший тыквенный пирог, который я когда-либо пробовала, – добавляет
мама.
– Мааааам, – ною я.
Джереми корчит рожицу:
– Пожалуйста, никогда не пеки для меня тыквенный пирог, Энни. – Я отпихиваю его
руку, а он смеется. Затем снова фокусируется на фотографии: – Его звали Кайл?
Я киваю и забираю фото из его рук. Мне нужно всхлипнуть, но я не позволяю себе. Я
должна уметь смотреть на долбанную фотографию, не превращаясь в гейзер. Медленно
беру кнопку и вешаю фото. Испускаю долгий вздох.
Джереми хватает еще одну фотографию и кнопку и криво прикалывает фото на
середину доски.
– Нет, – говорю я. – Это смотрится ужасно.
– Прекрасно смотрится, – ворчит он и так же непривлекательно вешает другое фото.
– Ууф. Ты не мог бы уже принести остальные тяжелые коробки?
Мама хихикает. Мы с Джереми оба разворачиваемся и смотрим на нее. Она прочищает
горло и возвращается к раскладыванию одежды.
Не занимает много времени распаковаться и пристегнуть на замок мой велосипед
снаружи, и вскоре приходит время Нику уезжать на встречу со своей девушкой. Маме
пора возвращаться в «Куик Пик». А мне начинать новую жизнь.
Джереми, должно быть, чувствует, что я хочу попрощаться со своей семьей наедине:
– Я подскочу попозже, ладно? Напиши, если захочешь потусоваться.
Я медленно киваю:
– Спасибо, что помог нам.
72 Город, штат Алабама, США.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Я бы не пропустил это. – Он быстро приобнимает меня и идет по коридору,
оглядываясь через плечо. Моя комната внезапно кажется мрачнее. Нужно нарвать
цветов, или повесить постеры, или выудить моих коров из кладовки дома.
– Ты приедешь домой на выходные в День Труда, верно? – спрашивает мама.
Я киваю:
– Ты же знаешь, я могу приехать домой и раньше, если мне понадобится.
– Звони в любое время, хорошо? – говорит Ник. – Дня или ночи. И я тут же буду
рядом.
– Спасибо.
Мой брат крепко обнимает меня:
– Я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
А затем время прощаться с мамой. И тогда я теряю контроль. Слезы катятся по моему
лицу. Отстойно, что что-то настолько волнительное – так печально. Она обнимает меня и
гладит по волосам. Открывает рот, чтобы заговорить, и я жду, что она скажет, что любит
меня. Что гордится мной. Чтобы я шла за своей мечтой. Или процитирует какую-нибудь
«глубокую» мысль из той книги, которую, казалось, каждый получал в подарок на
окончание школы, «Ах, какие места ты посетишь!»73 Доктора Сьюза.74
Но она не делает этого.
Улыбка появляется на ее лице:
– Повеселись.
***
Мое спокойствие длится приблизительно полчаса.
А затем ураган под названием «Ванесса-Келси-Игги» заставляет землю дрожать. Это
происходит в результате их визга. Повсюду родители. Дико горячий брат Ванессы, Тай,
заносит ее вещи. Он квотербек Национальной Футбольной Лиги. В результате девчонки, с
которыми мы никогда не были знакомы, выстроились в очередь у дверей комнаты, чтобы
хоть одним глазком глянуть на него. Кажется, он их не замечает.
– Где будет твой телевизор? – спрашивает он Ванессу.
– Там.
Поставив телевизор на ее шкаф, он выглядывает в окно.
– У тебя отличный вид, – говорит он.
– Спасибо, что уступила мне окно, Энни, – с улыбкой говорит Ванесса. – Ты не обязана
была это делать.
– Это правда мило с твоей стороны, – говорит Тай с ухмылкой, которая, скорее всего,
заставляет девчонок швыряться в него своими трусиками.
Приезжает Колтон, потому что кажется, будто он не в состоянии держаться в стороне
от Келси даже ради спасения собственной жизни, а фанаты Тая дают ему «пять» и поют
дифирамбы.
– Чувак, тот пас, что ты сделал в прошлом году в игре против «Seahawks» был просто
сумасшедшим.
– Спасибо, старик, – говорит Тай.
– Колтон, ты так же ужасен, как те девчонки, что копошатся в холле, – говорит Келси.
– Какие девчонки? – на полном серьезе спрашивает он. Идет к двери и выглядывает. –
О. Девчонки. Привет. – Закрывает дверь и опять садится рядом с Келси на кровать
Ванессы.
Ванесса смотрит на меня и шепчет:
– Он здорово ей увлечен.
Колтон не может сидеть спокойно:
– Поверить не могу, что мы и в правду здесь. В смысле, теперь мы можем делать все,
что захотим. – Моя мама никогда не была сверх опекающей, потому что всегда хотела,
73 Книга, написанная Доктором Сьюзом за год до смерти стала популярным подарком на выпускной.
74Теодор Сьюз Гейзель (Доктор Сьюз (англ. Dr. Seuss); 2 марта 1904, Спрингфилд (Массачусетс), США —
24 сентября 1991, Ла-Хойя) — американский детский писатель и мультипликатор.
93
N.A.G. – Переводы книг
чтобы я понимала реальный мир, но папа Колтона – мэр Франклина. Это означает, что
Колтон всегда был под пристальным наблюдением.
– Никакого комендантского часа, – визжит Келси.
Колтон подавляет зевок кулаком.
– Не то чтобы ты был способен оставаться на ногах позже десяти вечера, – говорит
Келси.
– Я могу! – отвечает он, на что она закатывает глаза.
– Твой комендантский час все еще полночь, – говорит Тай Ванессе, которая
саркастично посылает брату воздушный поцелуй в ответ.
Игги влетает в комнату и пожимает руку Таю:
– Вы наш ЗЭ?
– Кто? – говорит Тай, прищурившись.
– Завхоз этажа75. Выглядите как авторитетное лицо.
Ванесса напыщенно повторяет:
– Авторитетное лицо.
– Ты разыгрываешь меня? – спрашивает Колтон. – Ты не знаешь Тая Грина?
Ванесса сгибается в приступе смеха, а Тай проверяет телефон, оставаясь серьезным.
– Давай, Ванесса. Я сказал папе, что мы поужинаем с ним.
Следующими уходят Келси и Колтон. Он говорит, что ему нужна помощь Келси, чтобы
украсить комнату.
Игги решает присоединиться к клубу бехаистов,76 что бы это не значило.
И я остаюсь одна.
Только семь вечера. Мне и вправду нужно рано лечь спать, учитывая, что у меня
шестнадцатимильный забег завтра. Всего два месяца до марафона. Но семь вечера – это
слишком рано, чтобы укладываться. Коридор наполнен смехом и музыкой. Внезапно я
ощущаю панику, словно не знаю, кто я или что мне теперь делать. Можно ли потерять
свою индивидуальность в месте, которое не понимаешь?
А есть ли у меня вообще индивидуальность?
Помог бы мне Кайл сегодня с переездом? Поехали бы мы на ужин в Мерфрисборо или
исследовали кампус вместе? Или он бы должен был работать в пожарной части? Если бы
я сказала «да» на его предложение, то могла бы и не быть здесь. Наверное, к этому
времени у нас уже было бы место, где жить вместе.
Если бы я никогда не встретилась с Кайлом, гуляла бы сейчас вместе с Келси…?
Глазами, полными слез, я оглядываю свою новую пустую комнату. Мне явно срочно
нужны постеры.
Провожу пальцем по телефону. Ни смс. Ни сообщений на почте.
Я начинаю печатать: «Завтра у меня шестнадцать миль. Хочешь со мной подкрепиться
углеводами?»
***
Шестнадцать миль.
Если я финиширую, это будет мой самый длинный забег. Я ношу бандаж для колена,
предписанный доктором – тонкая лента, стягивающая мое колено, помогая его
обездвижить, – но теперь я постоянно должна думать о том, как ставить ноги. Я не могу
позволить себе упасть. Я не могу неправильно шагнуть. Не могу поскользнуться на камне
– иначе все будет кончено.
– Итак, что ты делала вчера вечером? – спрашивает Лиза, размахивая руками вперед-
назад.
– Ела спагетти с Джереми Брауном. Знаешь брата Мэтта? Ты скорее всего видела, как
он тренирует других бегунов.
– Ох, а он привлекательный. Вы, ребята, встречаетесь?
– Нет, мы просто друзья.
Она опускает свои темные очки и упирается в меня взглядом:
– Серьезно? Просто друзья с парнем, который так выглядит? Ты вообще его видела?
Да. Да, видела.
75 Студенты, получают эту должность взамен за скидку в оплате за учебу.
76 Религия, основанная в Иране, в середине 19 века.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Так как практически все во Франклине знали, что случилось с Кайлом, а тренер Вудс
рассказала об этом Мэтту, а тот своему брату, довольно странно, что мне нужно объяснять
это. Вообще-то, это первый раз, когда мне приходится делать это.
– Слушай, я все еще страдаю по кое-кому.
– Плохо расстались?
Я делаю маленький глоток из гидратора и пристально смотрю вперед. Тяну носки.
Машу руками. Осталось тринадцать миль. Полмарафона. Дыши, Энни, дыши. Я
всхлипываю.
– Прости, я не хотела быть излишне любопытной, – мягко говорит Лиза.
Одна нога за другой.
– Мы не расставались. Он… он… умер. Я бегу марафон ради него.
Долгая тишина повисает между нами. И хоть я и не верю в жизнь после смерти,
представляю, что Кайл там, наверху, вместе с солнцем, говорит ему не быть слишком
жарким в день, когда я бегу шестнадцать миль. Давая мне силу преодолеть следующие
тринадцать миль.
Лиза поднимает свои очки на макушку, так что мы видим друг друга:
– Видимо, ты не хочешь говорить об этом.
Нет, я не говорю о нем.
– Тут не о чем говорить.
Мы бежим полмили в тишине. Целых шесть минут. Я начинаю паниковать, что
потеряю партнера по бегу. Зачем бы эффектной, успешной женщине вроде Лизы хотеть
общаться с восемнадцатилетней девчонкой с кучей заморочек? Уверена, у нее есть вещи и
поважнее, о чем стоит подумать – вроде того дела о сексуальных домогательствах, или что
она сильная женщина, и что, по ее мнению, она слишком часто произносит слово
«пенис».
– Я не говорила тебе всей правды о том, почему переехала сюда, – наконец говорит
она. – Моя фирма действительно хотела поручить мне это дело, но настоящая причина,
по которой я хотела начать все заново в том, что мой бойфренд бросил меня.
– Что? – восклицаю я. Лиза очень красивая, милая и забавная. Если парень бросает ее,
то на что надеяться остальному женскому полу?
– Он был задницей. Ну, не тогда, когда мы были вместе, а после. Он сказал, что я была
слишком зациклена на своей работе. Он не понимал, почему я работаю по столько часов.
– Ты хотела быть успешной.
– Да… хотела партнерства в своей фирме, но что это на самом деле означает?
Мне немного некомфортно из-за разговора о таких взрослых вещах – что, если я не
пойму чего-то или скажу что-то глупое? Но я рада, что Лиза чувствует, будто я достаточно
взрослая, чтобы открыться мне.
– Э, я немногое знаю о том, каково быть юристом, но разве это не, как сказать, цель?
Разве партнерство – не то, чего нужно добиваться?
– Ты права, так и есть. Но что насчет всего остального?
– Чего, например?
– Например счастья. Валяться в кровати воскресным утром с кем-то, кого любишь?
Или пойти на пляж? Или создать семью?
Кайлу всегда нравились мелочи жизни: поехать в домик своего отца на озере
Нормандия, пробежать милю за команду бегунов Хандрид Оукс, поиграть в лего со своим
младшим братом, посмотреть со мной телевизор. Он хотел стать пожарным, чтобы
помогать людям – просто и понятно.
Лиза продолжает говорить:
– Я работала круглосуточно каждый день, даже в выходные. У меня не было времени
на моего парня. На мою семью. Я не была здорова. Не была у доктора годами и жила на
кофе и перекусах. И да, я стала партнером, но когда добилась этого, осознала, что у меня
нет ничего, кроме денег и высокого звания. И это не сделало меня счастливой. Все дело в
балансе… так много времени понадобилось, чтобы понять это.
Всю мою жизнь мама подталкивает меня к учебе в колледже, чтобы создать себе
доброе имя. И я собираюсь сделать это. Но что если бы, когда Кайл сделал мне
предложение, я по-настоящему прониклась моментом? По-настоящему задумалась, о чем
он просил и чем это было для нас – для меня и парня, которого я так любила, – какое бы
95
N.A.G. – Переводы книг
это значение имело для меня? Все решения кажутся другими в ретроспективе. Может все,
что мы можем сделать – принимать оптимальные решения в текущем моменте,
используя лучшую информацию, которой мы располагаем в то мгновение. Но все же.
Что, если бы Кайл не порвал со мной? Если бы дал мне день повариться в своем отказе,
а затем уже начал действовать? Если бы извинился на пару дней позже? На неделю. Что,
если бы он извинился утром, после той ночи, когда умер?
Жизнь – одно большое «что, если».
Я месяцами винила себя в его смерти… но Лиза права: все дело в балансе. Не только я
могла сделать что-то, чтобы изменить ситуацию. Кайл тоже мог.
Но это не означает, что я забыла о нем… не думаю, что вообще смогу когда-либо. Я
слишком сильно любила его.
Нужно сменить тему, пока я не начала плакать.
– Так что там с Эндрю? – спрашиваю я.
Она бросает на меня взгляд:
– Он пригласил меня на свидание после забега на четырнадцать миль на прошлой
неделе.
– И?
– Я сказала, что подумаю.
– Ох.
– Сейчас время для Лизы. Я бегу этот марафон, потому что хочу прийти в форму и
сделать что-то, чего всегда хотела сделать. Это не повод встречаться с парнями. Уделять
себе время – это всегда правильно.
Я широко улыбаюсь:
– Это действительно здорово.
В прошлом году было время Энни. Я чувствовала вину, если иногда моя мама или мой
брат со своими друзьями приглашали меня погулять, а мне не хотелось даже подняться с
дивана, но, услышав слова Лизы, я больше не чувствую себя плохо. Иногда просто
необходимо делать то, что лучше всего для тебя. Для меня – это поехать в автомобильный
кинотеатр, в наше место, закидывать в рот попкорн и смотреть фильмы девяностых. Но
мне и правда нравится идея найти новый баланс – с колледжем, с семьей, с работой, с
друзьями. Нечто большее, чем то, что у меня было в старшей школе.
– Может, я соглашусь после марафона, если мы оба все еще будем заинтересованы в
этом, – говорит Лиза.
– Так ты все-таки заинтересована!
– Ты видела плечи и грудь Эндрю? Черт. И он коп.
Я смеюсь.
– Не скажу, что я не поглядывала украдкой на братишку Мэтта, – говорит она. – У него
тоже отличные плечи.
Да, я знаю. Я их видела. Трогала. Сжимала.
– Я чувствую себя совратительницей малолетних, говоря это, – добавляет Лиза со
смехом.
– Да не. Но ты и правда кажешься немного помешанной на плечах. – Это напоминает
мне о… – О боже, вчера, когда я заселялась в общежитие, там парень разгуливал в одном
полотенце. У него были отличные плечи.
– Боже, я скучаю по колледжу.
Шестнадцать миль – это долго и трудно. Когда я только начала бегать, у меня была
великая цель, но, фигурально выражаясь, я налетела на рояль, зато научилась держать
темп. Я изучаю свои возможности.
Иногда мне приходится замедляться, чтобы Лиза могла перевести дыхание, а иногда
она делает то же самое для меня, когда молочная кислота заставляя гореть мои ноги. Ей
необходимо на пять минут перейти на шаг между двенадцатой и тринадцатой милей. Мой
желудок болит намного меньше, с тех пор как я перестала принимать ибупрофен, но мне
все равно необходимо дважды пользоваться биотуалетом. Каждый раз Лиза ждет меня
снаружи – думаю, она признательна за перерыв. Мы поддерживаем друг друга, и мне
немного легче от понимания, что даже в тридцать два Лиза все еще с трудом разбирается
в своей жизни.
Может, в жизни вообще не нужно разбираться.
Может, она просто есть.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
97
N.A.G. – Переводы книг
Игги Снова Отжигает
Вы, должно быть, меня разыгрываете.
Уже полдень, когда я возвращаюсь с пробежки на шестнадцать миль, а Ванесса все еще
спит.
Я принимаю Pepto, мечтая об ибупрофене, и без сил падаю на кровать с пакетом льда
на пульсирующем колене. Закрываю глаза, планируя расслабиться на несколько минут,
перед тем как принять душ. Я пахну как раздевалка.
Двумя часами позже просыпаюсь в луже воды. Мои шорты промокли, а кожа зудит. Я
уснула с пакетом льда.
– Ох, хорошо, что ты проснулась! – говорит Ванесса, вытаскивая наушники. – Мы не
хотели исследовать кампус без тебя. – Я стреляю в нее убийственным взглядом, но она не
обращает внимания и подгоняет меня: – Душ. Сейчас же. Иди!
Еле держась на ногах, залезаю в душ и прислоняю голову к кафелю. Сегодняшний
забег почти убил меня. Это хуже, чем любое похмелье, которое у меня когда-либо было.
Намыливая голову, я нечаянно поскальзываюсь на пене, но удерживаюсь, схватившись
за ручку, прежде чем упасть на пол. Пожалуйста, пусть я не вырублюсь в душе. Я едва
могу двигаться. Перед глазами мелькают точки. Так и будет каждую субботу, пока не
минует марафон?
После того как я проскальзываю неподъемными руками и ногами в чистую одежду, мы
с Ванессой, Келси и Колтоном решаем посетить Приветственное Барбекю во дворе. Ревет
громкая музыка, а народ занят всем на свете, начиная с игры в мяч и заканчивая отдыхом
на покрывалах для пикника. Какой-то амбициозный парень уже проводит кампанию
перед выборами президента Конфедерации Студентов в октябре. Девушки загорают в
топах от бикини и с наушниками в ушах. Вся эта картина делает меня счастливой – я в
жизни не видела так много людей, – а прогулка с девчонками вызывает во мне прилив
энергии.
Мы вчетвером наполняем свои тарелки барбекю и картофельным салатом,
протискиваясь мимо других голодных ребят. Кто-то толкает мой локоть, и я почти роняю
свою картонную тарелку, когда мы садимся на траву напротив здания.
Колтон отбивает своим кулаком о мой кулак:
– Вот о чем я хочу сказать. Три сэндвича барбекю и хотдог?
– Я умираю с голоду, – говорю я, откусывая большой кусок от хотдога.
– Фу, – говорит Келси, – у меня изжога от одного взгляда на тарелку Энни.
В ответ я шумно прихлебываю немного воды.
– Если это не покончит с твоей завязкой, то я не знаю, что тогда, – говорит Ванесса
Келси, пока они глазеют на парней вокруг нас.
Колтон говорит с каменным выражением лица:
– Я и сам никогда не видел столько горячих девчонок.
– Так иди и заговори с одной, – говорит Келси.
– А кто тогда будет держать твою колу и вилку, пока ты пытаешься не перевернуть
свою тарелку? Ты никогда не справлялась с этим без меня.
Келси закидывает кусочек картофельного салата в рот.
– И то правда. Ты хороший прислужник, – говорит она.
– А ты – заноза в моей заднице, – отвечает он.
– Почему вы оба уже не сделаете это? – выпаливает Ванесса.
– Этого не случится, – одновременно говорят они, но как только они перестают
разговаривать, он убирает ей волосы с лица, чтобы они не попали ей в салат, а она
смахивает крошки с его груди.
Мы заканчиваем есть и идем за десертом. По пути к нашему печенью мы проходим
мимо группы парней из «Дельта Тау Каппа», одетых в футболки с вышитыми заглавными
буквами братства на груди. Я замечаю Джереми, стоящим с двумя парнями и болтающим
с парочкой девчонок. Я еще не видела его сегодня, потому что он был на гонке, вместо
того чтобы тренировать кого-то… я вроде как скучала по нему. Его красивые голубые
глаза встречаются с моими.
– Энни, – зовет он, подняв палец.
Ванесса хватает меня за локоть. Рот Келси раскрывается.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Ты знаешь кого-то из ДТК? – в спешке спрашивает Колтон. – Это то братство, к
которому я хотел присоединиться. Но это сложно, если ты не наследник.
– И что это значит? – спрашиваю я.
– Если у тебя, ну, не было в нем отца, или брата, или кузена, или еще кого-то, то
попасть в него трудно. Это лучшее братство на кампусе.
– Почему так важно быть членом братства? – спрашиваю я. Мы еще не говорили с
Джереми об этом.
– Хорошие связи для работы после учебы, – говорит Колтон. – Мой отец до сих пор
играет в гольф и ведет дела с людьми из своего братства. Но в МТСУ нет филиала «Каппа
Зета»,в котором был мой отец.
– Почему ты просто не пошел в колледж, в котором учился твой отец? – спрашиваю я.
Колтон бросает взгляд на Келси, оставляя мой вопрос без ответа.
Закончив разговор, Джереми подбегает к нам, его светло-каштановые волосы
подпрыгивают.
– Хэй, – говорит он мне. – Как прошел забег этим утром?
– Я финишировала за три часа и пять минут.
Он просиял, скрещивая руки.
– Здорово. Как колено? Ты хорошо растянула его потом? Или сейчас тебе нужен
партнер для растяжки?
– В сотый раз говорю, мне не нужен ты в качестве партнера для растяжки. – С тех пор
как Джереми застал Мэтта делающим мне ту странную растяжку в форме кренделя, он
предлагает мне быть «партнером по растяжке».
– Как твоя гонка, – спрашиваю я, взволнованно убеждаясь, что он цел: ни порезов, ни
синяков – все конечности в порядке.
– Неплохо. Я пришел вторым. Выиграл тысячу долларов. Это должно покрыть расходы
на учебники в этом семестре. – Я поздравляю Джереми быстрым объятием, а он дергает
меня за косу, как ему нравится это делать.
– Я еще не была в книжном магазине, – говорю я. – Они действительно столько стоят?
– Да по-разному.
Ванесса громко говорит:
– Кхм. – Они с Келси и Колтоном наблюдают за нами, словно в кино.
– Ой, – говорю я. – Простите. Ребята, это Джереми. – Я представляю его девчонкам и
Колтону, и каждый пожимает ему руку. Ванесса и Келси начинают хихикать как
восьмиклашки и многозначительно поглядывать на нас двоих. Джер смеется над этим.
Страшно хочется убить их всех, включая Джереми.
– Так, ты в ДТК? – спрашивает его Келси.
– Да.
– На каком курсе? – спрашивает Ванесса.
– На предпоследнем.
Она беззвучно говорит мне:
– Он на предпоследнем курсе!
– Какая у тебя специальность? – спрашивает Келси. Каждый, кого я встречала в
последнее время, задавал этот вопрос, и мне это уже серьезно надоело, потому что у меня
нет реального ответа. Это еще под вопросом, но, может физиотерапия? Ванесса
специализируется на бухгалтерском деле, а Келси подумывает о профессии журналиста.
– Джер, – говорю я, спасая его от мучений, – Колтон серьезно заинтересован твоим
братством.
Джереми разглядывает Колтона, оценивая его:
– Ты друг Энни? Она прежде не упоминала о тебе.
Лицо Колтона начинает мрачнеть, но я вмешиваюсь, хоть мы и нечасто зависали
вместе.
– Да, мы учились вместе в старшей школе, – говорю я. – Я знаю его вечность.
Келси одаривает меня благодарным взглядом. Сколько бы они с Колтоном не
пытались отметать свои чувства, ясно как день, что он безгранично дорог ей. Они были
лучшими друзьями, с тех пор как она переехала в его район.
– Сегодня в доме братства вечер встречи выпускников, – говорит Джереми Колтону. –
Мы не начнем отрываться до следующего месяца, но ты должен прийти на вечеринку.
99
N.A.G. – Переводы книг
Познакомиться с парнями. – Он подходит к другому парню и хватает пару флаеров,
которые протягивает Колтону.
– Спасибо, чувак.
Я смотрю на листок. «ДТК: Вечер встречи выпускников, пляжная вечеринка. Турнир
по пляжному волейболу. Купальники обязательны!!!»
– Мы придем! – восторженно говорит Келси.
– Приятно познакомиться, Джер, – говорит Ванесса, а затем берет меня под руку и
начинает силой тащить к общежитию. Я оглядываюсь на него через плечо, и он машет
мне.
Келси хватает другой мой локоть и тянет еще быстрее. Колтон остается позади,
продолжая разговор с Джереми.
– Куда мы так торопимся? – спрашиваю я.
– Ты кое-что скрывала от нас, маленькая мисси! – говорит Ванесса.
– Кто это был? – спрашивает Келси.
– Джереми Браун.
– А кто такой Джереми Браун?
Я делаю глубокий вдох. Ванесса и Келси не дают мне проходу.
– Почему вы хотите это знать?
Ванесса выразительно на меня смотрит:
– Кто не любит девчачьи разговоры?
– Давай тогда поговорим о Рори, – говорю я.
– Скуучноо, – нараспев говорит Келси. – Они вместе целую вечность.
Вскоре мы вновь в нашей комнате, валяемся на кровати Ванессы. Келси настолько
возбуждена, что кажется, она временно забыла о нашей ссоре.
– Как ты познакомилась с Джереми? – спрашивает Ванесса. – Мне нравятся его
сумасшедшие волосы.
– И у него отличное тело, – добавляет Келси.
– А те татуировки на его руке! Боже, он горяч…
– А на лопатке у него Флэш, – говорю я. – Супергерой из комиксов.
Келси с Ванессой хихикают.
– Ты видела ее? – спрашивает Ванесса.
Мои губы начинают подрагивать.
– Выкладывай уже, – говорит Ванесса.
– Мы встретились на беговой тропе.
– Он выглядел заинтересованным тобой сегодня.
«Я знаю, что он заинтересован», – хочу я сказать. Но не могу. Если бы я так не
нервничала, разговаривая об этом – о моих чувствах к Джереми, и о том, что я не забыла
Кайла, и о том, что я до смерти обеспокоена тем, что Джереми травмирует себя, – то
девчачий разговор мог бы быть приятным.
Когда я была маленькой и мама Келси присматривала за мной по ночам, пока моя
мама работала, у нас с Келси постоянно были пижамные вечеринки. Мы завешивали
простынями стол в гостиной, притворялись, что находимся в палатке, и разговаривали
обо всем на свете. Но чем старше мы становились, тем сильнее отличались наши темы
для обсуждения. Мы перешли от разговоров о барби к освоению скорописи, к тому, у кого
начались месячные, и о том, от кого хотели бы получить первый поцелуй. Так и сегодня я
себя чувствую, от волнения мое сердце бьется все быстрее. Но в те времена, даже если я
была ошарашена маленькими неожиданностями, на кону не стояло ничего по-
настоящему важного.
С Джереми же под угрозой все. Я не хочу потерять его в каком-то нелепом спортивном
несчастном случае. И я не хочу потерять его как друга. И, как сказала Лиза, иногда
хорошо побыть одной. Вот что мне нужно.
– У тебя есть симпатичное бикини для сегодняшней вечеринки? – спрашивает меня
Ванесса. – Если нет, могу поспорить, что один из купальников Келси подойдет тебе.
Может, оранжевый в белый горошек?
Келси быстро кивает:
– И у меня есть к нему прелестное белое парео…
– Я не пойду, – перебиваю я.
Ванесса хлопает по матрасу:
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Ты должна пойти! Я поверить не могла, какое напряжение было сегодня между вами.
– Именно поэтому я и не хочу идти.
– Чего ты не договариваешь нам? – медленно спрашивает Келси
Я падаю на подушку.
– Мы с ним чуть не переспали.
– Что? Когда?
– Сразу после выпускного. Мм, когда мы были на пробежке.
– Вы тискались во время пробежки? – спрашивает Келси, нахмурив брови. – Как кто-то
может обжиматься во время бега?
– Я думала такая фигня возможна только во время представления Цирка дю Солей! –
говорит Ванесса.
Я закатываю глаза.
– Мы тренировались на беговой тропе у реки Литтл Дак, а затем спустились к воде.
Ванесса с Келси переглядываются.
– Так, почему ты не упоминала о нем? – спрашивает Келси.
Я сажусь по-турецки.
– Он потом не позвонил… – А потом я нашла то кольцо в спальне Кайла. – И я просто
почувствовала…
Девчонки уставились на меня, ожидая, когда я закончу.
– Почувствовала, что это неправильно. – Сказать это было вроде как ложью, но эмоции
слишком переплелись, чтобы разобраться в них.
– Но он тебе нравится? – спрашивает Ванесса. – Я бы сказала, ребята, что между вами
что-то есть.
– Мы друзья.
Сердце бьется все быстрее и быстрее, когда я мысленно возвращаюсь в тот момент на
берегу реки. Да, я никогда не чувствовала такого возбуждения, когда ситуация настолько
выходит из-под контроля, но страсть и любовь – это разные вещи. Любовь намного
опаснее.
– Он не для меня, – говорю я.
Девчонки вздыхают.
– Но мы все еще идем на вечеринку, верно? – Ванесса поднимает флаеры ДТК.
– Да, может мы познакомимся там с другими парнями, – говорит Келси, – и обе
разделаемся с этой завязкой с парнями.
– Не думаю, что Энни в завязке, – говорит Ванесса. – Она тискалась на пробежке как
циркачка, забыла?
Я бью ее подушкой.
– Зажиматься с ним было весело? – спрашивает Келси с блеском надежды в глазах.
Мы снова вернулись в седьмой класс, болтая о наших влюбленностях, снова в то время,
когда мы всегда говорили друг другу правду – секреты, и страхи, и надежды, и мечты.
Поэтому я признаюсь:
– Джереми был действительно хорош.
И они визжат.
***
Не уверена как, но я умудряюсь убедить Ванессу и Келси, что не готова к вечеринке в
доме братства.
– Мои мышцы убивают меня после сегодняшнего забега, – говорю я, и это не совсем
ложь.
Девчонки обмениваются взглядами, но, в конце концов, сдаются. Ведь Ванесса и
вправду сегодня находила меня в отключке в луже из растаявшего льда.
– Напиши нам, если передумаешь, – говорит она, в энный раз разглядывая свое
бикини в зеркале.
– Рори не разозлится, когда узнает, что ты ходила на вечеринку без него? – спрашиваю
я. – Не-а, – уверенно говорит Ванесса. – Я уже отослала ему свою фотку в купальнике.
Теперь он очень счастлив.
– Фу, ты не захочешь знать, что это значит, – говорит Келси.
101
N.A.G. – Переводы книг
– Эй, сама бы попробовала поддерживать отношения на расстоянии. Это тяжело, когда
твой парень в двух часах езды от тебя.
После последнего быстрого оценивающего взгляда в зеркало Келси поправила лямки
на своем оранжевом в горошек бикини, а Ванесса нанесла еще один слой блеска на свои
губы – они выходят за дверь. Я глубоко вздыхаю.
Решаю немного почитать мамину книгу, которую нашла на кофейном столике дома –
медицинский триллер о том, как не поддающийся контролю агент ФБР объединяется с
горячей докторшей, чтобы остановить эпидемию, поразившую весь мир, затем умываюсь
и начинаю готовиться ко сну. Вращаю плечами и растягиваю руки. Этот утренний забег
жестко обошелся с моим бедным телом. Я переодеваюсь в розовые пижамные шорты и
соответствующий топ, затем сажусь на коврик и пытаюсь растянуть свои ноги. От долгого
забега они задеревенели, а затем и вовсе стали каменными. Я наклоняюсь к полу,
прижимаясь носом к коврику. И в этот момент кто-то стучит в дверь.
– Кто там?
– Джер.
Он пришел, чтобы вытащить меня на вечеринку?
– Входи.
Он заходит и видит, что я прижимаюсь лицом к полу.
– Это твой способ сказать мне, что ты хочешь, чтобы я помог тебе растянуться?
Я выпрямляюсь, и его вид стирает хмурое выражение с моего лица. Он одет в красные
длинные пляжные шорты, дурацкую майку неоново-зеленого цвета и сланцы. Темные
очки примостились на макушке. Не уверена, вызывает ли у меня его прикид желание
умереть со смеху или обмахиваться. Это дико, но и дико привлекательно тоже.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
– Я здесь, чтобы победить тебя в чем-нибудь еще. Знаю, что ты хочешь быть
медсестрой, но, думаю, что и я не хуже. – С широченной улыбкой он протягивает мне
настольную игру «Операция».
– Давай. Ее. Сюда.
Мы растягиваемся на полу, установив игру между нами. Я хожу первой, аккуратно
извлекая бабочку из живота нарисованного человека. Затем Джереми выковыривает
разбитое сердце. Наступает моя очередь.
– Почему ты не пришла на вечеринку? – тихо спрашивает он.
Бросаю на него взгляд. Потому что ты пугаешь меня.
– Утром был тяжелый забег. Я просто хотела расслабиться и отдохнуть от общения.
Он открывает упаковку «Swedish fish»,77 которую принес с собой, и предлагает мне
взять конфету. Я выбираю оранжевую рыбку.
– Я хотел, чтобы ты пришла, думал показать тебе наш дом… но так тоже хорошо.
– Да, большинство знакомых мне парней любят играть в «Операцию» субботним
вечером.
Он фыркает:
– Ты знаешь, о чем я. Мне нравится тусоваться с моим другом.
– Мне тоже нравится проводить время с моим другом.
Вскоре подходит время скреплять. Если я вправлю поврежденную лодыжку, не задев
доску, то выиграю. Покусываю свою губу, руки трясутся, когда я наклоняюсь к лодыжке.
Хватаю место вывиха щипцами, начинаю медленно тянуть и стукаюсь о доску. Она
громко сотрясается.
– Вот черт! – говорю я, и прежде чем я даже успеваю обиженно надуть губы, Джереми
вправляет щипцами поврежденную лодыжку, выигрывая игру.
– Аррр! – Бью кулаком по полу, насмешив его этим.
Игра окончена, и мы решаем посмотреть фильм. Он листает мой iTunes, пока я
выключаю основной свет и включаю настольную лампу.
– Что за дерьмо? – говорит он. – «Грязные танцы»? «Дневник памяти»? «Блондинка в
законе»? «Сумерки»?
– Эй! Это хорошие фильмы!
– Боже мой, «Джинсы-талисман»?
– Джереми Браун.
77 Мягкие жевательные конфеты.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– «Спеши любить»?
– Если ты не будешь вести себя хорошо, я отправлю тебя домой.
– Да, это самая страшная угроза в жизни. Ты отправишь меня на пляжную вечеринку.
– Я знаю, что ты предпочел бы остаться со мной.
Дерьмо. Откуда это взялось?
– Отлично, – с ухмылкой говорит он. – Мы будем смотреть «Дрянные девчонки», что
бы это ни было.
Он ставит мой ноутбук так, чтобы нам обоим было видно, затем ложится обратно на
мою кровать, вытаскивает из кармана очки и водружает их на нос. Я сижу по-турецки,
наклонившись к коленям. Комната затихла в ожидании фильма, нашего дыхания, нашего
смеха.
Джереми закидывает руки за голову:
– Блин, а эти девчонки – стервы.
– Я знаю, гений. Поэтому фильм и называется «Дрянные девчонки».
Он без предупреждения притягивает меня к своей груди.
– Посмотри фильм со мной, – шепчет он.
– Это мы и делаем. – Глубоко внутри я понимаю, о чем он, и это заставляет мое сердце
бешено биться, но я не могу решить, хорошо это или плохо. Мои мысли скачут, как и
пульс.
Он устраивает меня, и я обхватываю его дрожащей рукой, обвиваясь вокруг него. Он
такой теплый, но я дрожу, словно идет снег. Это тяжкий труд – контролировать свое
дыхание. Кажется, что мы уже часами лежим вместе в тишине и просто смотрим фильм,
пока я не чувствую, как он нежно поглаживает меня кончиками пальцев вверх-вниз по
моей руке. Вверх-вниз по моему позвоночнику. Его рука дрожит?
Так вот на что похожи взрослые отношения? Ты просто прикасаешься к кому-то, не
устанавливая для начала каких-то границ? В смысле, я никогда не была в отношениях ни
с кем, кроме Кайла, и он не спешил с пересечением определенных барьеров. Впервые
взялись за руки, впервые поцеловались, первые ласки, первый раз, когда он снял мою
футболку. А с Джереми я чувствую себя растерянной, как во время персонального
тренинга, когда я не знаю, каким будет следующее упражнение. Это пугает – не знать
того, что будет дальше.
Я не готова к новым отношениям. Не знаю, захочу ли я их когда-нибудь. Не хочу
говорить об этом с Джереми. Но и не хочу, чтобы он перестал вычерчивать линии своими
пальцами вверх и вниз по моей руке. Это так нежно, и гладко, и трепетно. И я изнемогаю
от жара, оттого что прижата к нему.
И тогда дверь открывается, и заходит Игги, держа в руках то, что, по всей видимости,
является мандолиной.
– Келси, ты здесь? Это ты стащила мой лифчик с гепардовой раскраской… упс. Я не
знала, что у тебя кто-то есть, Энни. Почему ты не повесила скакалку на дверь?
– Скакалку? – спрашивает Джереми, приподнимая голову, чтобы посмотреть на нее.
– Кто-то украл скакалку? – спрашивает она, подталкивая очки повыше на нос. – Так и
знала, что это случится. Не могу дождаться, чтобы рассказать об этом Келси.
– Игги, – говорю я, еле сдерживая смех. – Не могла бы ты оставить нас наедине,
пожалуйста? Мы смотрим фильм.
Ее рот образует букву «о».
– Я поняла. Повешу для тебя скакалку на дверную ручку.
– Нет! – говорю я.
– Ладно, – она захлопывает дверь.
Джереми поднимает бровь:
– Скакалка – ваш код, означающий, что в комнату нельзя входить?
Я тяжело сглатываю:
– Да.
– У нас с Мэйсоном тоже есть код, – говорит он. – Нужно постучать пять раз. Если один
из нас с девчонкой, нужно крикнуть: «Вали отсюда, лузер!»
– Почему вы не вешаете что-то на дверь? Келси говорит, что так обычно делают.
103
N.A.G. – Переводы книг
– Твоя соседка Игги все правильно поняла. Однажды Мэйсон повесил носок на нашу
дверную ручку. Кто-то его спер… и когда я зашел, встретился с ним и с голой попой его
девчонки.
– Фу.
– И не говори. – Джереми снимает свою шапочку, бросает ее на пол и пробегает рукой
по растрепанным волосам, не встречаясь со мной взглядом. Его адамово яблоко
дергается, когда он сглатывает. – Хочешь досмотреть фильм?
– Эм, конечно.
Мы ложимся обратно на кровать. И мое сердце начинает рваться из груди по
направлению к луне. Дыхание затрудняется. Не отрывая взгляда от экрана, он
подтягивает меня к себе на грудь и сжимает мое плечо. И я так хочу его, что чувствую
желание даже в своих костях. Чувствую его в кончиках пальцев ног, в ладонях, и во
всяких других покалывающих местах. Он нежно поглаживает мою спину. Я чувствую
влагу между ног. Было бы так легко взять от него то, что я хочу, но это нечестно, потому
как вдруг он хочет чего-то большего, чем просто секс?
Откровенно говоря, я не должна позволять ему даже касаться себя. Все закончится тем,
что я сделаю ему больно.
Я мягко отталкиваю его:
– Моя соседка скоро вернется.
Мы садимся, напряжение нависает в комнате словно туман, и именно тогда Ванесса
открывает дверь. Ослепительная улыбка загорается на ее лице, когда она видит нас
вместе:
– Упс. Простите, что помешала. – И мгновенно исчезает, закрыв дверь.
Джереми смотрит на меня, улыбается и зарывается рукой в свои волосы. Вынимает
телефон из кармана тех ярко-красных шорт и смотрит на экран.
– Наверно, мне нужно идти. Завтра утром пробежка.
– Но ты сегодня участвовал в гонке!
Он пожимает плечами:
– Нужно усердно тренироваться, если я хочу продолжать побеждать.
– Не знаю, как ты это делаешь.
– Что? Бегаю?
– Участвуешь во всех этих сумасшедших гонках. Имею в виду, у меня все так болит
после каждого единичного длинного забега, а ты их постоянно пробегаешь.
– Это моя работа.
Я недоверчиво качаю головой:
– Сколько ты пробежал утром?
– Десять миль. Но затем я несколько часов ездил на байке. Планирую скоро принять
участие в гонке на мотокроссе.
Я слышала, как Ник и Эван говорили об этом, потому что они ремонтировали байки в
Колдуэлле. Иногда люди падают и ломают ноги. Иногда попадают под байки соперников.
Иногда их выбрасывает с тридцатифутовой высоты. Иногда они умирают.
Я сажусь прямо, мое тело неподвижно как кирпичная стена.
– Джереми, зачем тебе это делать?
– Мне нужно найти что-то новенькое, чем-то заняться. – Он заправляет прядь волос
мне за ухо и касается моей шеи.
– Тебе не нужно ничем заниматься, – тихо говорю я. – Почему бы тебе просто не
продолжать регулярно принимать участие в забегах?
Он начинает нервно постукивать ногой:
– Потому что они больше не доставляют мне радости. Мне нужно больше. Даже
марафон больше не является для меня испытанием.
Я сжимаю кулаки:
– Так ты думаешь, что пробежать Городской Музыкальный Марафон, ничего не стоит?
– Я совсем не об этом говорил, – мягко отвечает он. – Вряд ли каждый сможет одолеть
марафон. А ты тверже, чем гвозди. Ты становишься все быстрее и быстрее, и я вижу,
какая ты сильная. Ты прокачаешь Городскому Музыкальному Марафону задницу.
– Ахх, – я беззвучно произношу «Прокачаешь Городскому Музыкальному Марафону
задницу», отчего Джереми тихо смеется. – Я даже не знаю, что это значит.
– И я тоже.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Я зажимаю переносицу. Дыши. Мне дорог мой друг. Правда. Я не хочу видеть, как он
причинит себе вред. Я не могу потерять кого-то еще.
– Я правда хочу, чтобы ты не связывался с этим мотокроссом. Пожалуйста, Джер.
Он поднимает свою шапочку с пола и надевает ее.
– Отстойно, что ты пытаешься говорить мне, что делать.
От этого я чувствую себя отвратительно. Но он прав. Я последний человек, у кого есть
право просить его измениться. Не то чтобы мы встречались.
– Но я сделаю это ради тебя, – искренне говорит он. Переводит свой пристальный
взгляд на меня, на мои губы, и я знаю, о чем он думает. Моя просьба сделала все намного
серьезней между нами. Разве друзья меняют друг в друге то, кем являются по сути? Это
неразумно. Но и мотокросс тоже…
– Ты не должен это делать из-за меня. Я просто хочу, чтобы ты заботился о себе,
Джереми.
– Я буду. – Он похлопывает меня по руке и встает, чтобы собрать «Операцию». – Было
весело. Хочешь, потусуемся завтра после обеда, когда я вернусь?
– Ладно.
– Я напишу тебе.
Подхожу с ним к двери, где он быстро обнимает меня, желая спокойной ночи, и когда
позже я сворачиваюсь калачиком в постели, то все еще чувствую запах его одеколона,
витающий в воздухе.
105
N.A.G. – Переводы книг
Колледж – это Драма
– Давай носить одинаковые футболки!
– Нет, Джер, – говорю я. Сегодня воскресенье, и Джереми заявился ко мне в
общежитие целый и невредимый, а сейчас мы в книжном магазине колледжа. – Мы
здесь, чтобы купить мне учебники.
Он поднимает снежный шар МТСУ и встряхивает его.
– Ну давай. Я возьму синюю, а ты красную, и тогда мы будем под стать друг другу, как
пожилые люди на пляже.
– Ладно, мы будем носить одинаковые футболки, если твоя будет розовой.
Это заставляет его заткнуться.
Книжный магазин просто огромный, повсюду кипы книг. Я прикасаюсь к горлу. Это
немного ошеломляет. Достаю свой курс лекций и список учебников из сумки и начинаю
рыскать по стеллажам.
– Вот твой учебник биологии, – говорит Джереми и бросает его в корзину, которую
носит для меня. Святое дерьмо, он стоит сто долларов!
Мои основные предметы в этом семестре – наука и математика, но по какой-то
неведомой причине я должна взять еще и искусство. Учебник по истории искусства стоит
сто семьдесят пять долларов, размером больше коробки из-под пиццы и весит, должно
быть, двадцать пять фунтов. Ставлю его обратно на полку – никак не могу его себе
позволить. Думаю, позже я посмотрю в интернете, не получится ли купить его подешевле
на eBay. В противном случае мне придется подыскивать другой вид занятий искусством.
Но принадлежности для рисования, и кисти, и холст тоже не могут стоить дешево.
Стоя в очереди, чтобы расплатиться за учебники биологии и высшей математики,
Джереми исследует все безделушки и вкусняшки, которыми стараются соблазнить людей
во время ожидания. Держу пари, он бы с удовольствием присоединился к маме в
увеселительной прогулке по отделам с товарами ценой в доллар в Тарджит.
– О, посмотри на это, – говорит он, найдя брелок для ключей в виде тролля с розовыми
волосами. – Тебе он нужен.
– Мне не нужна кукла-тролль, – со смехом говорю я.
– Ты его берешь, – он бросает брелок в корзину.
Девчонка позади нас, у которой всего одна книга в руке, заглядывает в нашу корзину.
– Не говори мне, что ты и вправду покупаешь свои учебники? – недоверчиво
спрашивает она.
– Почему нет? – говорю я.
– Кто по-настоящему читает учебники на занятиях? Нужно лишь прочитать их перед
тестом или письменной работой. И потом, можно просто одолжить книгу у кого-нибудь
на занятии или взять в библиотеке.
Я поднимаю взгляд на Джереми, чтобы узнать его мнение. Он качает головой, глядя на
девчонку:
– Энни, самая большая проблема, какая у тебя может возникнуть с покупкой этих
учебников – дотащить их до твоего общежития. Они адски тяжелые.
– Это не проблема. Для этого ты здесь. – Я толкаю локтем его в бок, заставляя
рассмеяться.
Девчонка позади нас фыркает и начинает играть в своем телефоне, украдкой бросая
взгляды на Джереми. Он зевает, не обращая на нее внимания. Могу поспорить, сейчас она
жалеет о том, что пыталась смутить меня.
– Кроме того, – начинает Джереми, – ты сможешь продать обратно в магазин эти
книги в конце семестра и на эти деньги купить подарки на Рождество.
– Приму к сведению, – говорю я. – Ты мне поможешь отнести эти книги в конце
семестра обратно?
– Конечно. А затем ты сможешь купить мне рождественский подарок. Я страшно хочу
одинаковые футболки.
Я игриво шлепаю его по руке, и девчонка позади нас снова фыркает. Должно быть, она
завидует счастливым людям. У меня вызывает улыбку Джереми, который занят тем, что
разглядывает резинового цыпленка, одетого в крошечный свитер МТСУ. Он и правда
делает меня счастливой. Когда он рядом, это прочищает мои мысли так же, как и бег.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Когда мы затаскиваем пакеты с моими учебниками через дверь спальни,
обнаруживаем Ванессу, болтающую с Рори за компьютером. Слава богу, они не
занимаются сексом по скайпу или еще что.
Я бросаю ключи с новым брелком-троллем на стол. Джереми настоял на том, чтобы
купить его мне. По неизвестной причине он назвал его Джей-Зи.
– Что это? – спрашивает Ванесса.
– Брелок-тролль, – говорю я. – Его зовут Джей-Зи.
– Разве он не офигительный? – с широкой улыбкой спрашивает Джереми.
Ванесса подносит тролля к экрану:
– Рор, скажи же, уродский брелок?
– Нет, он прав–он офигительный, – отвечает Рори. – Можешь купить мне такой,
малыш?
Ванесса забирает Рори и свой компьютер на кухню. Думаю, хочет дать нам время
побыть наедине.
Я включаю музыку и вытаскиваю книги из пакетов, выстраивая их на полке. Джереми
переключает внимание на свой телефон и начинает переписываться. Когда он плюхается
на мою кровать, его спортивные штаны задираются, показывая тонкий белый бинт вокруг
его голени.
Бинт…
Я падаю на колени рядом с ним.
– Что случилось? – Я легонько касаюсь бинта, и он вздрагивает. Какое бы повреждение
это ни было, оно болезненное.
Его лицо вспыхивает, и он изгибается, чтобы отодвинуть мою руку от своей ноги.
– Ничего.
– Что ты делал?
– То, что ты сказала мне не делать, – тихо говорит он.
– Мотокросс?
Короткий кивок.
Как глупо было с моей стороны подумать, что он пришел невредимым. Он вообще
когда-то был этим известен?
– Скажи мне, что с твой ногой, – говорю я, уставившись на бинт.
– Получил ожог на байке.
Я зажмуриваюсь. Проклятье. Что, если в следующий раз он сломает ногу? Или
потеряет ее? Прячу лицо в ладонях, пока не чувствую, как он легонько касается моего
плеча.
– Я в порядке. Просто случайно задел ногой металл, когда слезал. Это было
непрофессиональное движение. Наверно потому, что я непрофессионально…
– Ты собираешься снова заниматься мотокроссом? – перебиваю я.
– Нет. Если это огорчает тебя, не буду, обещаю.
– Как я могу верить этому?
– Потому что это лучше, чем мотокросс.
– Что «это»?
Пауза. Барабанит пальцами по колену.
– Просто сидеть здесь с тобой.
Боже… слышать это страшнее, чем если бы он прыгнул с парашютом с Эмпайр-стэйт-
билдинг.
– Хэй, – тихо говорит он, соскальзывая с кровати, чтобы сесть рядом со мной на пол.
Наши плечи соприкасаются. Дрожь поднимается по моему позвоночнику. – С моей ногой
все будет в порядке.
– Джер? Думаю, ты должен идти.
– Почему?
Слеза стекает тонкой струйкой из глаза. Я быстро смахиваю ее.
– Это слишком.
– Обещаю, я никогда снова не займусь мотокроссом…
– Дело не в этом!
107
N.A.G. – Переводы книг
Он обхватывает руками мои щеки, и мои глупые щеки наклоняются к нему без моего
разрешения, а затем мы прижимаемся друг к другу лбами. Мы часто дышим. Он так
хорошо пахнет.
Но бинт на его ноге убивает настроение.
– Думаю, ты должен идти, – бормочу я.
Джер дважды похлопывает меня по ноге, а затем проверяет свой телефон.
– Мне в любом случае нужно идти. Собрание членов моего братства проходит по
вечерам в воскресенье, и я должен надеть свою парадную рубашку и галстук.
Он встает, протягивает мне руку и поднимает на ноги, прежде чем пойти к двери.
– Я напишу тебе.
Я трясу головой, уткнувшись взглядом в ковер.
– Пожалуйста, не надо.
Его лицо морщится.
– Энни, это был несчастный случай. Этого больше не случится…
– Ты не понимаешь. Я не хочу потерять тебя…
– Ты не потеряешь...
– Как ты можешь быть так уверен в этом? Я уже теряла… – мой голос сходит на нет.
– Ты хочешь поговорить о нем? – тихо спрашивает Джереми, выглядя неуверенно.
– Нет. Как ты не можешь понять, что я чувствую из-за твоего мотокросса?
– А как я должен узнать, что ты чувствуешь? Ты никогда не говоришь о нем и о том,
что случилось. Я даже не знаю, как он умер…
– Я не говорю о нем!
– Друзья рассказывают друг другу о том, что они чувствуют. А мы друзья, Энни. Ты
одна из лучших друзей, что у меня когда-либо были, – голос Джереми мягок.
– Я не хочу потерять тебя…
– Поэтому ты меня отталкиваешь? Так же, как моя мама?
– Мне нужно побыть одной. Пожалуйста.
Он закрывает глаза и испускает долгий вздох.
– Хорошо. Ну, увидимся.
А затем он уходит.
***
В колледже все по-другому.
Дома я шла в свою комнату, если мне нужно было побыть одной. Теперь у меня есть
соседка с зависимостью от онлайн видео. Каждые пять секунд Ванесса хочет показать мне,
как кот катится на роботе-пылесосе, кит преследует лодку или козел блеет, как Тейлор
Свифт. Когда Ванесса не в ютубе, она в скайпе с Рори. Большинство ночей она не спит до
трех утра, делая что угодно, начиная от укладки волос и заканчивая приседаниями и
странными позами из йоги, а я люблю быть в кровати к одиннадцати вечера, чтобы пойти
на пробежку утром перед занятиями. Иногда мне просто хочется полной тишины, чтобы
почитать свою книжонку-триллер. (Почему докторша и агент ФБР уже просто не сделают
это?!)
На четвертую ночь в общежитии я решаю купить затычки для ушей. Я люблю Ванессу,
потому что она такая милая, но, боже, когда у тебя есть соседка – это может раздражать.
Могло быть и хуже, полагаю. Я могла жить с Игги и с ее мандолиной.
Но даже если Ванесса была тихой, мне все равно приходилось сражаться с
сумасшедшими визжащими людьми в коридоре. Два парня спорили, потому что один
выпил холодный чай другого. Пара рассталась прямо в комнате отдыха, потому что он
изменил с девчонкой, которая управляет проектором на его занятиях по киноискусству.
Наши соседи жили ради дребезжания электроклэша78, Келси с Игги сражались, потому
что Келси не убрала свои волосы из канализационного стока в душе.
– Думаешь, пучки волос противоречат бехаизму, или как? – спросила я Ванессу,
которая хихикала.
Занятия тоже отличаются от старшей школы. Вместо домашнего задания каждый
вечер, у нас тесты по предметам и отчетные работы в течение семестра. В школу Хандрид
Оукс ходили только пятьсот детей, здесь же, в МТСУ, нас триста человек только на лекции
78Стиль электронной музыки, вобравший в себя элементы новой волны, панка и танцевальной электроники.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
по психологии. Хорошо, что хоть Колтон на занятии со мной. Это делает меня не такой
потерянной.
Читать задания по всем занятиям долго и сложно. Иногда я понятия не имею, о чем
читаю. Иногда я гадаю, одолею ли я четыре года этого сумасшедшего, тяжелого обучения.
Строю планы о том, чтобы посетить своих преподавателей согласно графику.
В первый день после занятий я пошла в офис науки профессиональных заболеваний.
Увидела в интернете, что им требовался на неполный день ассистент в офис. Ванесса
посоветовала мне вместо того, чтобы сразу менять свою специализацию с нерешенной на
физиотерапию или медсестринскую деятельность (вероятно потому, что ее брат менял
свою специализацию около трех раз и предупредил ее до последнего не беспокоиться об
этом), попытаться найти обучающую работу в колледже, чтобы увидеть, каково это и
начать зарабатывать деньги. У меня был стресс из-за того, сколько нужно заплатить за
учебники и тренировки Мэтта в октябре.
Кабинет физиотерапии сам по себе сильно напомнил мне тренажерный зал, где
работает Мэтт. В нем было полно минибатутов, медицинских мячей и постеров о
питании. Я познакомилась с отличным парнем, Майклом, который носит очки в
прямоугольной красной оправе и черные серьги-гвоздики в каждом ухе.
– Я насчет работы, – сказала я трясущимся голосом.
Он улыбнулся и протянул мне форму, которую я заполнила. После, я разговаривала с
координатором офиса, объясняя, что непрерывно работала официанткой больше двух лет
и рассказала ей, какими важными стали для меня упражнения, она сразу же приняла
меня. Конечно, с минимальной заработной платой в офисе я не буду хорошо
зарабатывать, как это было в закусочной, но мне так приятно, что могу заработать
немного наличных и, надеюсь, научиться чему-то тоже.
Я люблю вечернее время, после занятий, когда жара спадает. Мне нравится с Ванессой
и Келси лежать на полотенцах во дворе, просто разговаривая или занимаясь. Они
хихикают, когда парни свистят нам. А мы с Келси даже поговорили о нашем прошлом, и,
кажется, все в порядке. Мне нравится снова иметь друзей.
Я продолжаю желать, чтобы мимо прошел Джереми и предложил поиграть в
настольную игру или еще что-то. Но его нет.
В течение первой недели мы с ним только дважды писали друг другу, и больше не
строили совместных планов и не встречались. Я написала, что если он хочет, мы можем
пробежать как-нибудь вместе, утром или вечером, на что он ответил: Мы не бегаем с
одинаковой скоростью. Не имеет смысла вместе тренироваться.
Я в буквальном смысле сделала шаг назад, прочитав это сообщение. Ладно, подумала
я. Он прав. Я бы только замедляла его.
Но, честно? Я отпугнула его. Он больше не бежит вприпрыжку, чтобы увидеться со
мной. Я ловлю себя на том, что высматриваю его на кампусе, в тренажерном зале, во
дворе между занятиями. Среди тридцати тысяч учащихся кажется невозможным
столкнуться с ним. И как такое может быть, что я так скучаю по нему… но и боюсь
одновременно?
Мама всегда говорила, что я слишком зависела от Кайла: «Парень должен влиться в
твою жизнь, а не стать ею». Я не хочу так зависеть от Джереми. Я каждый вечер хожу
ужинать с Ванессой, Келси и Колтоном, а в среду пила кофе с Майклом, после того как он
обучал меня новой работе.
Но все еще скучаю по своему другу.
Может, об этом всплеске адреналина говорил мне Джереми? Может, он потерял это
чувство полета рядом со мной? Может, поэтому он едва обращал на меня внимание всю
эту неделю?
Имею в виду, я попросила его бросить что-то, что он любит только потому, что это
пугает меня. Кого-то, кто не дал ему ничего, кроме дружбы. Была ли я эгоисткой? Да. Но я
не хочу, чтобы ему было больно.
В пятницу вечером, перед моим первым забегом на двадцать миль, – самая длинная
дистанция, которую пробегал Кайл, – вместо ужина углеводами с Джереми я
обнаруживаю, что еду во Франклин, в автомобильный кинотеатр. Этой ночью показывают
«Бриолин». Мы с Кайлом любили смотреть этот фильм вместе. Я любила песни, и
любила, когда Сэнди надевала горячий наряд из кожи и курила сигарету в конце.
109
N.A.G. – Переводы книг
Боже, я скучаю по былым временам. Покупаю немного попкорна, сажусь на капот
своего автомобиля и вытираю большим пальцем слезы.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Победа
– Энни, пожалуйста, пойдем со мной, – умоляет Колтон, а я продолжаю качать
головой.
Это происходит субботним вечером, после того как я завершила свой забег на двадцать
миль. Я весь день была не в состоянии удержать хоть кусочек пищи, трижды
прикладывала лед к колену и приняла экстрасильный тайленол. Ванесса занята тем, что
тискается со своим парнем, поэтому Келси позволила мне расположиться у нее.
И Колтон чертовски хочет, чтобы я пошла на вечеринку ДТК и замолвила за него
словечко перед Джереми, который в последнее время не хочет иметь со мной никаких
дел.
– Пожалуйста? – тихо просит меня Келси.
Мою комнату захватили Ванесса и Рори, поэтому не то чтобы у меня было еще чем
заняться.
– Ладно, – наконец соглашаюсь я, по большей части потому, что Келси попросила
меня. И если быть честной, потому, что я скучаю по Джереми и хочу знать, как у него
дела.
Она открывает свой шкаф:
– Нам срочно нужно сделать нас погорячее. Колтон, выметайся.
Он широко улыбается ей:
– Я пойду переодену футболку и встречу вас здесь.
Мы с Келси по-настоящему громко включаем музыку, пока выпрямляем волосы,
примеряем разные наряды. Она танцует по комнате, нанося блеск для губ, а я хромаю,
словно только что вправила бедренный сустав.
– Не представляю, где буду спать сегодня, – говорю я, принимая еще две таблетки
тайленола. – Может, мне стоит вернуться во Франклин. Могу поспорить, Ванесса и Рори
не выйдут оттуда раньше завтрашнего полудня.
– Могу поспорить, они не выйдут, пока Рори не нужно будет возвращаться в колледж…
может, ты должна остаться с Джером сегодня.
Я игнорирую Келси и начинаю снова примерять ее одежду. Останавливаюсь на
джинсах, черном топе с бретелькой на шее, каблуках и браслетах, болтающихся на
запястье.
Келси одобрительно кивает.
– Очень привлекательно. Нравится? – Она крутит попой в обтягивающих розовых
шортах, и мы начинаем смеяться. Это напоминает мне, как мы играли в гардеробной ее
мамы в переодевания, когда были маленькими. Это сумасшествие, что мы все выросли
настолько, чтобы наконец пойти куда-то.
– Боже мой, это дурдом, – Келси начинает рассказывать, как Игги разговаривает во
сне. – Это только догадка, но я думаю, что она втрескалась в одного своего знакомого,
Джейсона Балгэра.
– Почему?
– Потому что иногда посреди ночи она начинает кричать во сне: «Балгэр! Балгэр!»
Я лопаюсь от смеха вместе с ней, и к тому времени, как Колтон приходит за нами, мы с
Келси уже ржем до упаду. Уголок его рта изгибается в ухмылке, когда он видит, как она
счастлива.
Повсюду машины, когда мы прибываем на вечеринку, поэтому нам приходится
парковаться на улице. Но мне все равно видно, что жилище членов братства огромное.
Высокая изгородь дома. Или я должна говорить дворец? Это место словно замок: плющ
покрывает кирпичные стены и причудливый фонтан… со статуей обнаженной выше
талии русалки. Хмм.
Мы заходим в двери, и какой-то парень немедленно протягивает нам пластиковые
стаканы и маркер, чтобы мы написали на них свои имена. Затем мы берем напитки.
Это совсем непохоже на школьные вечеринки, где парни прыгают с крыши в бассейн, и
все напиваются вдрызг и зависают друг с другом, оправдывая случайный перепих
алкоголем. Конечно, здесь тоже пьют, но не шумно. Ну, во время турнира по пиво-понгу
кричат, но в основном все сидят на диванах, медленно потягивая напитки, или
111
N.A.G. – Переводы книг
обжимаются в темных закутках. Музыка не ревет. Кто бы мог подумать, что членство в
братстве может быть чем-то таким первоклассным? Я использую слово чем-то, потому
что потягиваю вино из пластикового стаканчика.
Мэйсон, один из тех парней, что приходили в закусочную, и по совместительству сосед
Джереми по комнате, торопится ко мне:
– Энни! – Он шумно целует меня в щеку, заставляя широко улыбнуться. Что за дурак.
– У тебя достаточно выпивки? – спрашивает он.
– Да, спасибо. Ты знаком с моими друзьями, Келси и Колтоном? – Они пожимают
руки, и подходит другой парень, из тех что был в закусочной, – тупица, который надел
енотовую шапку, стащив ее со стены. Мэйсон представляет его как Фишера. Не уверена,
это имя, фамилия или кличка (потому что он хорош в ловле окуней, или как?)
Фишер указывает на меня:
– Мы встречались в том ресторане! Ты друг Джера.
Я киваю, гадая, так ли это еще. Вы все так же являетесь друзьями с кем-то, если
перешли от ежедневных разговоров к обмену двумя сообщениями за неделю?
– Где Джер? – спрашивает Келси, потягивая пиво.
– В последний раз я видел его в нашей библиотеке, – говорит Фишер. – С его бывшей,
Джиной.
Я давлюсь вином.
Мэйсон толкает Фишера в плечо:
– Чувак, заткнись. – Он бросает на меня обеспокоенный взгляд, когда я прикрываю
рот, чтобы прокашляться – вино застряло в горле. – Не обращай внимания на Фиша,
Энни. Этот болван сам не знает, о чем говорит.
У Джереми есть бывшая? Он здесь с девушкой…?
Келси кладет ладонь на мою руку:
– Хочешь пойти домой?
Ее беспокойство заставляет меня улыбнуться, и я похлопываю ее по руке, но чувствую,
как глубоко внутри распространяется темнота.
– Я в порядке. Ты должна пойти потанцевать с Колтоном.
Одарив меня долгим взглядом, они с Колтоном начинают двигаться под быструю
песню, теряясь друг в друге.
– Хочешь потанцевать? – спрашивает меня Мэйсон, видимо, ему неловко. Фишер
удрал.
– Все клево, – говорю я, и Мэйсон испускает долгий вздох, бормоча что-то насчет того,
что ему нужно проверить кег.
Оставшись в полном одиночестве, ловлю себя на том, что бреду к задней части дома в
поисках библиотеки. Ничего не могу с собой поделать. Мне нужно узнать, как там
Джереми. Нужно узнать, разрушила ли я нашу дружбу.
Прохожу мимо бильярдной с тремя столами для пула, затем кабинет, в котором полно
диванчиков. Натыкаюсь на комнату со множеством столов и полок, забитых книгами.
Могу поспорить, здесь парни из ДТК занимаются. Слышу шум и оборачиваюсь направо.
Джереми.
Он сидит с красивой девушкой на кожаном диване. Улыбается ей. Она касается его
руки и одаривает пристальным взглядом. Увидев их вместе, я снова начинаю задыхаться.
Он резко поворачивает голову, услышав, как я кашляю. Мое сердцебиение ускоряется,
и я чувствую панику. Видеть его с другой девушкой отстойно. У меня нет на него прав,
знаю, но все равно. Это действительно невыносимо. Мои руки трясутся. Я бросаюсь к
двери.
– Эй, подожди, – задыхаясь говорит он, кидаясь ко мне. – Ты пришла на нашу
вечеринку.
– Да. – Я смотрю за него, на диван, где все еще сидит девушка. Вытираю влажные
ладони о джинсы. Темнота внутри начинает разрастаться. – Я не нарочно помешала.
Он оглядывается через плечо, но поворачивается обратно ко мне:
– Ты не мешаешь. У нас с Джиной общая этика образования. Мы говорили о
письменной работе, которую должны писать на экзамене в середине семестра.
– О. – Я думала, она твоя бывшая.
– Но ты пришла, – повторяет он, и широкая улыбка расплывается по его лицу. Он
потирает руки. – Как насчет экскурсии?
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Джина встает и идет следом за ним, пошатываясь на своих четырѐхдюймовых
каблуках:
– Так, на этом все тогда?
– Мы можем поговорить о письменной работе в понедельник. Разговаривать о задании
в выходные – преступление.
– Это не так, – говорит Джина.
– Уверен, так и есть в некоторых штатах. Люди объявляют вне закона всякую фигню. В
Миннесоте незаконно есть мороженое на тротуарах по вторникам.
Джина свирепо смотрит:
– Но мы разговаривали!
– Поговорим в понедельник. – Джер берет меня за руку и ведет к лестнице в задней
части дома, оставляя ее позади. Его темные джинсы, шапочка и облегающая серая
футболка заставляют мой рот высохнуть.
– Мне нужно возвращаться в мою комнату, в смысле, домой, – говорю я. Даже через
неделю в своей новой комнате я не чувствую себя как дома.
– Ты можешь остаться здесь, со мной.
– Ты был с девушкой. Я не хочу мешать.
Его выражение лица доброе и ласковое.
– Ты не помешала.
– Фишер сказал мне, что она твоя бывшая. – Упираюсь взглядом в паркет. Он ничего
не говорит в ответ, и когда я наконец поднимаю на него взгляд, обнаруживаю озорную
ухмылку.
– Мы встречались пару дней прошлой зимой, но не зацепило… Ты ревнуешь?
– Нет!
– Думаю, ты ревнуешь, – шепчет он. Кивком указывает на мои пальцы, которые сейчас
играют с моей цепочкой.
Я скрещиваю руки:
– Не-а. Ты должен вернуться и делать что бы ты там не делал с Джиной.
– Ты такая ревнивая.
Я меняю тему:
– Не ожидала, что дом братства будет так выглядеть.
– А?
– Где водная горка? Где боди-шот?
– Это все будет попозже, вечером, – шутит он. – А теперь, хочешь экскурсию? – Он
берет мою руку в свою и ведет на задний двор. Вообще-то, у них действительно есть
бассейн, но без горки. Наверно, не могут позволить себе ее после покупки той статуи
обнаженной русалки. Также у них множество столов для пикника, мягкая мебель,
теннисный корт и баскетбольная площадка. Внутри дома огромная кухня с барной
стойкой, зал заседаний, столовая с пятью длинными столами, за которыми легко усядется
сотня человек.
– Что это? Большой Зал школы Хогвартс? – говорю я, заставляя его фыркнуть от
смеха.
Он ведет меня в холл, где Мэйсон и Фишер раздают стаканчики и флиртуют с
девчонками. Когда они видят, что Джереми держит мою руку, Фишер беззвучно говорит
«Да!» Мэйсону.
– Сколько парней здесь живет? – спрашиваю я.
– Сорок. В братстве больше ста членов, но некоторые из парней постарше живут в
квартирах или домах вне кампуса, а первокурсники обычно живут в общежитии.
Пробегая рукой по перилам, он ведет меня вверх по широкой лестнице на второй этаж.
Фотографии членов братства покрывают стены. Джереми указывает на своего брата
Мэтта, который выпустился несколько лет назад.
– Наши ванные комнаты все здесь, наверху, поэтому, если тебе нужно, можешь
воспользоваться одной для девчонок внизу. Там всегда есть мыло и туалетная бумага.
– Как я узнаю, которая это комната из всех остальных?
– У нее на двери знак, на котором написано Sheilas.79
79 С австрал. – девушки.
113
N.A.G. – Переводы книг
– Как в стейк-хаусе на окраине?
Он склоняет голову набок:
– Думаю, мы стащили этот знак оттуда, да.
Джереми толкает дверь в свою спальню. Она вроде как похожа на мою: две кровати,
два комода, два стола. Чем она отличается от моей? Носки, футболки, боксеры, шорты
повсюду.
– Прости за бардак, – говорит он. – Если бы я знал, что ты заглянешь, то прибрал бы.
– Все нормально. Ты же знаешь, у меня есть брат.
– Брат, который убил бы меня, если бы узнал, что ты сейчас в моей комнате.
– Да, он мог бы. – Я разглядываю фотографии его семьи, приклеенные к стене. Смеюсь
над одной, где Кейт стреляет в него из водного пистолета. На другой Дженнифер сидит на
его плечах в зоопарке. А затем я вижу медали и трофеи.
– Здесь, должно быть, сотня медалей, – восклицаю я, рассматривая одну с Нью-
Йоркского марафона.
– Получаю их в конце большинства гонок. Я храню их.
В комнате тихо,нет шума от вечеринки внизу. Я опираюсь о его стол.
– Наверно, нужно возвращаться в общежитие. Я устала.
– Не уходи, – говорит он тихим голосом.
– Почему?
– Мы так и не поговорили о том, почему ты ревновала сегодня вечером.
– Боже! – рычу я. – Тебе обязательно побеждать во всем? Ты не можешь просто
оставить все как есть?
– Не-а.
– Я не приз, который нужно выиграть, Джереми. Я заслуживаю гораздо большего, чем
это.
Он медленно идет ко мне и придавливает к столу. Его бедра прижимаются к моим, и у
меня перехватывает дыхание.
– Что это должно значить? – резко говорит он.
– Твой брат сказал мне, что ты не завязываешь серьезных отношений. Ты стараешься
просто завоевать меня? А затем забудешь?
Он делает шаг назад, едва не запинаясь о свой тяжелый ботинок. Его ноздри
раздуваются.
– Как ты можешь сомневаться в нашей дружбе?
– Я…
– Нет. Позволь мне высказаться. – Он меряет шагами комнату. – Ты дорога мне. Как
никто прежде. Больше, чем моя семья. Больше, чем мой брат.
Я закрываю глаза и хватаюсь за его стул, чтобы удержаться на ногах.
Он продолжает:
– Я хотел тебя, с тех пор как мы встретились.
Мои инстинкты говорят мне бежать из комнаты, но слишком сильна тяга остаться с
ним.
– До тебя я никогда не хотел отношений с девчонкой, – продолжает он. – Моя жизнь
слишком быстро двигалась, чтобы замедлиться для кого-то. Но целое лето я продвигался
медленно. Ждал тебя. И могу подождать столько, сколько тебе нужно. Не скажу, будто
знаю, что ты чувствуешь, или что могу подсказать тебе, как почувствовать себя лучше, но
я могу подождать. Буду твоим другом. Но не оскорбляй меня. Я не был с другой
девчонкой, с тех пор как встретил тебя. Я правда не считаю тебя призом, который нужно
выиграть.
Говоря мне все это, он задыхается, а в его глазах ранимость, какой я никогда не видела
прежде. Это пугает меня. Но кое-что изумляет.
Он может подождать.
– Джер?
– Хмм?
Я протягиваю ему руку.
– Мне жаль. Ты можешь простить меня?
– Всегда.
Мы тихо стоим, пристально глядя друг на друга, держась за руки.
Я спрашиваю:
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Если я готова для чего-то с тобой, но не для всего, ты не будешь беситься?
Отыскав мои глаза, он нежно поглаживает большим пальцем мою ладонь:
– Я готов ко всему, к чему готова ты.
Я делаю глубокий вдох:
– Я познакомилась с Кайлом, после того как ударила его по голове волейбольным
мячом. – Джереми наклоняет голову и, печально улыбаясь, слушает, как я рассказываю
ему историю своей первой любви. Я описываю нашу первую стычку – как Кайл вызвался
сидеть в будке поцелуев в вечер встречи выпускников, не понимая, что мы были в
настоящих отношениях, а люди в отношениях не целуют других, даже если это ради
благотворительности.
– У чувака были яйца, – шутит Джереми, и я шлепаю его по руке. Он кладет свои руки
мне на талию, словно боится, что я уйду. – Расскажи мне еще.
– Мне нравилась тишина, А ему всегда приходилось заполнять ее. Он был ужасно
надоедливым пассажиром – мог нажимать на воображаемые тормоза, когда я слишком
разгонялась. Он чавкал, когда ел хлопья, и это сводило меня с ума. Он сделал мне
предложение… и я сказала «нет», но рано или поздно я бы сказала «да», потому что он
был моим, а я его.
Я замолкаю, и Джереми сжимает меня в долгих объятиях:
– Спасибо, что рассказала мне о нем.
Я стираю слезы со своих щек:
– Я скучаю по нему.
– Я знаю, родная. – Его голос мягкий и нежный. Я прижимаю ладони к его груди, и
чувствую себя легче. Он может подождать меня.
– Я знаю игру, в которой могу победить тебя, – говорю я, тихонько продвигая пальцы
по его футболке.
– Это какую? – спрашивает он, глядя вниз, на мои руки.
– Побеждает тот, кто первым поцелует другого.
Я быстро прижимаю свои губы к его. Короткий легкий поцелуй. Легкий поцелуй,
который ощущается как сверхновая звезда.
Когда он открывает свои красивые голубые глаза, пронзая меня взглядом, то дышит
коротко и поверхностно. Он обвивает руками мою талию. Поднимает меня на стол.
Раздвигает мои колени и проскальзывает между ногами. Его рот опускается к моему уху,
и его дыхание щекочет меня:
– Ты победила.
Наши губы снова встречаются, и это медленно и сладко, ничего похожего на наш
чересчур стремительный ритм у реки в июне.
А затем его губы говорят мне не думать больше, просто делать то, что я хочу, и я
шепотом соглашаюсь. Обхватываю руками его щеки, наслаждаясь тем, как щетина
царапает меня, а его руки двигаются вверх и вниз по моей спине, нежно исследуя и
согревая меня.
Он приподнимает меня и проскальзывает руками под попу, чтобы отнести на свою
кровать. Обвиваю ногами его талию, и мы опускаемся на одеяло, продолжая целоваться.
Стягиваю шапочку с его головы и бросаю ее на пол.
Обнаруживаю, что он болтливый в постели. Он говорит обо всем, начиная с того, как
ему нравится вкус моих губ, и заканчивая тем, как ему хочется, чтобы парни внизу
заткнулись, и чтобы я осталась на ночь и утром мы пошли на пробежку вместе.
– Но ты намного быстрее, – говорю я между поцелуями. – В своем сообщении ты
сказал, что это помешает твоей тренировке.
– Кого это волнует? – Он подтягивает меня наверх так, что я сижу на нем верхом и
чувствую, как его твердость прижимается ко мне через его джинсы. Он не может оторвать
взгляд от моего черного топа.
Я годами не занималась этим. Конечно, я уже видела Джереми без одежды, но есть
что-то восхитительное в том, чтобы просто целоваться, не зная, что будет дальше.
– Ты так волнуешь меня, – с придыханием говорит он. – Я хотел тебя с того момента,
как мы встретились – ты кричала на меня, за то что я бежал спиной вперед.
115
N.A.G. – Переводы книг
– Я боялась, что ты не сможешь простить меня, – говорю я в ответ, водя кончиками
пальцев по его татуировкам-кругам на полях. – Волновалась, что наша дружба
закончилась.
– Ты вернулась – это единственное, что имеет значение.
Мы целуемся, пока наши губы не начинает саднить, а моя одежда не перекручивается.
Он скатывается с меня, лениво улыбаясь. Его светло-каштановые волосы просто
катастрофа: я запускала в них свои руки, пока мы целовались, и теперь они торчат в
разные стороны.
Он нежно постукивает пальцами по моему животу.
– Итак, ты поцеловала меня первой. Это означает, что ты победила честно и
справедливо.
– Да, – говорю я со смехом.
– Ты останешься на ночь? – нервничая, тихо спрашивает он с надеждой в голосе. Когда
я не даю незамедлительного ответа, он добавляет: – А утром, после пробежки, я отвезу
тебя позавтракать в «Bacon N'oatmeal».
Я смеюсь, высовывая язык. Пусть я и новичок в колледже, но есть кое-что, о чем знают
все. «Bacon N'oatmeal» – просто забегаловка прямо рядом с кампусом, и народ идет туда,
чтобы справиться со своим похмельем с помощью жирной яичницы и сосисок.
– Не думаю, что тебе можно пойти туда без похмелья, так? – спрашиваю я. – Могу
поспорить, еда ужасно отрезвляет.
Он опирается на локоть и заигрывает:
– Но у меня будет похмелье. Похмелье от Энни. Я опьянен тобой, малышка.
– Боже мой, ты не говорил этого только что!
Джереми запрокидывает голову в приступе смеха, уподобляясь своей десятилетней
сестренке:
– Видела бы ты свое лицо!
Я бью его по голове подушкой, а затем наступает пора ложиться спать. Он
поворачивается спиной, пока я переодеваюсь в одну из его футболок. Он переодевается в
спортивные шорты Nike и футболку с надписью: «Бегун на десять миль Белл Бакл 2005».
Меня трясет, когда мы заползаем под одеяло. Что бы сказала мама, если бы узнала, что я
ночую в его постели?
Быстро отправив Мэйсону сообщение с просьбой не возвращаться сегодня вечером,
Джереми тянется через мое плечо, чтобы выключить лампу, а затем ложится сзади,
обнимая меня. Вечеринка внизу все еще в самом разгаре, но его сердце стучит даже
громче, особенно когда я сплетаю свои пальцы с его и, обернувшись через плечо, целую
на ночь.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Смена ритма
– Кто-то не пришел домой прошлой ночью, – нараспев говорит Ванесса.
На ланч мы с Ванессой и Келси идем в столовую, и Ванесса хочет знать обо всем.
Келси указывает на меня вилкой:
– Ты довольно быстро исчезла наверху во время вечеринки.
– Вы с Колтоном хорошо провели время? – спрашиваю я, оттягивая этот разговор.
Келси качает головой:
– Я начала говорить с этим парнем, Джоном, о письменной работе по экономике,
которую мне нужно писать – он помощник преподавателя в моем классе. А Колтон даже
толком не дал мне представить его, так что, полагаю, он решил, что я заинтересована в
Джоне… – Она глубоко вздыхает. – Поэтому Колтон ушел с вечеринки с какой-то
шлюшкой.
– Мне жаль, Келс, – отвечаю я, не в силах поверить, что Колтон мог уйти с другой
девчонкой. Ванесса приобнимает ее, в то время как я гадаю, не притворялся ли он просто.
Я не могу представить, чтобы он положил глаз на кого-то еще, даже если это будет модель
Victoria's Secret.
Келси пожимает плечами:
– Так что там с Джереми?
Я гоняю салат по тарелке.
– Мы целовались.
– А затем вы переспали? – торопливо спрашивает Ванесса.
– На самом деле ничего не было. Мы просто обжимались.
– Так вы теперь вместе? – спрашивает Келси.
Я качаю головой:
– Он сказал, что может подождать, пока я не буду готова.
– Но ты готова спать и целоваться с ним? – сердито продолжает Келси.
– В чем твоя проблема?
– Моя проблема в том, что ты вводишь его в заблуждение.
– Не ввожу. Я была честна с ним все это время. Если кто-то кого-то и динамит, то это
ты Колтона.
Она смотрит волком, и меня не удивит, если из ее ушей пойдет пар.
– Тебе по-настоящему нравится Джереми. Не понимаю, почему ты не можешь
признать этого.
– Не понимаю, почему ты не можешь дать Колтону шанс.
Народ за столами вокруг нас перестал разговаривать. Небольшая группка стоит рядом
и прислушивается.
– Девчачьи разборки, – говорит какой-то левый парень, ударяясь кулаками с другом.
– Фу, – восклицает Келси.
Ванесса прогоняет подслушивающих парней, а затем берет свой поднос:
– Вам нужно поговорить. У меня семинар по мировой политике. – Она оставляет нас
наедине.
– Слушай, – говорю я. – Извини, если я хватила через край с Колтоном. Я не должна
была думать, будто знаю, что ты чувствуешь.
– Ты права. Не должна. Мы не дружили годами.
Отламываю корочку от своего сэндвича. Я надеялась, что мы вернемся туда, где уже
были однажды. До старшей школы. До того, как жизнь поглотила нас.
– Мне жаль, что я перестала приходить к тебе домой тогда, но сейчас я хочу быть твоим
другом, – говорю я.
– Почему? Почему я внезапно стала достаточно хороша для тебя? Потому что твой
парень умер? Так?
Она действительно сказала это?
– Нет, Келс. – Я прерывисто дышу от ярости. – Это потому, что я долго скучала по тебе.
С восьмого класса, когда Ванесса стала тебе более лучшим другом, чем я. И я скучала по
тебе даже после того, как ты рассказала всем, что я начала встречаться с Кайлом даже
несмотря на то, что знала, что тебе он нравился. Знаешь, я бы не сделала этого, Келси.
Почему ты дождалась того момента, когда мы с Кайлом уже несколько месяцев были
117
N.A.G. – Переводы книг
вместе, чтобы сказать это? Мы были уже влюблены к тому моменту… и я бы не бросила
его без причины ради подруги, которая вечность не разговаривала со мной.
– Потому что… я хотела сделать тебе больно, – тихо говорит она. – Твоя жизнь была
такой идеальной. И ты просто оставила меня ради парня.
– У меня было такое чувство, что это ты оставила меня, когда твоя мама вышла замуж
и вы переехали в новый дом, в то время как я по-прежнему оставалась в Оукдэйле. Я
больше не считала, что была достаточно хороша для тебя.
Мы сидим в тишине, гоняя салат по нашим тарелкам.
Я глубоко вздыхаю. Нужно было сильнее стараться тогда сохранить нашу дружбу:
– Я хочу дружить с тобой. Здесь и сейчас. Ты дорога мне. Не знаю, как я смогу
выдержать до конца учебы без моей подруги.
– Я тоже скучала по тебе. И до сих пор скучаю.
– Тогда давай начнем заново.
Она долго молчит, прежде чем взять свою вилку и зачерпнуть рис.
– Так ты провела ночь с Джереми, а?
– Да.
– Я ночевала в комнате Колтона в пятницу. Поэтому он так разозлился из-за моего
разговора с помощником преподавателя.
Я хлопаю по столу:
– Что? Как так мы не знаем об этом? Как это Игги не проболталась?
– Я сказала ей, что распускать слухи – против веры бехаистов.
Я сдавленно хихикаю:
– Это правда?
– Понятия не имею. – Келси смеется и делает глоток своей диетической колы.
– Так ты переспала с Колтоном? Но вы не вместе?
Она качает головой.
– Целовались?
Опять качает:
– Я не хочу потерять его как друга… как потеряла тебя.
– Не думаю, что ты потеряешь его, – тихо говорю я.
– Но это большой риск.
– Я понимаю, о чем ты. Никогда не думала, что потеряю его…
– Кайла?
Медленно киваю.
– Но я рада, что не потеряла ни минуты времени из того, что у нас с ним было. Если бы
я волновалась, что потеряю его, может, я бы и не встречалась с ним. И у меня никогда бы
не было многих других моментов.
От осознания этого мое тело становится легче, сильнее, словно я могу выйти и
пробежать марафон прямо сейчас.
– Но ты еще не с Джереми? – спрашивает Келси. – Видно же, что он тебе нравится.
– Да… Но он участвует во всех этих приключенческих гонках, и прыгает с тарзанки, и
делает другие сумасшедшие вещи… и я волнуюсь, что с ним что-то случится.
– Так ты говоришь мне рискнуть и быть с Колтоном, хотя это может разрушить нашу
дружбу, но не даешь Джеру шанс? Почему бы не наслаждаться тем, что есть сейчас?
– Почему ты не наслаждаешься тем, что у тебя есть с Колтоном?
Мы смеемся вместе.
– Прости… – говорит Келси. – Я не должна была распространять тот слух, что мне
нравился Кайл.
– Забудь об этом. Мы все начинаем заново.
***
В воскресенье вечером Джереми заявляется ко мне в комнату.
Я запускаю его, и дверь захлопывается за ним. На нем белая рубашка, тонкий галстук в
клеточку и серые брюки, то бишь, элегантный прикид, который он приобрел для
собраний братства. Он принес коробку макарон с сыром, кусок масла и пакет молока.
– Что происходит?
– Я подумал, что приготовлю тебе ужин.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Улыбка расцветает на моем лице. Насколько это привлекательно? Парень, который
готовит макароны с сыром. Я веду его на кухню, где он нежно прижимает меня к столу и
целует.
– Думаешь, одной коробки нам хватит? – спрашивает он, с сомнением глядя на нее.
Я пробегаю пальцами по его стройным бедрам.
– Уверена, что хватит.
– Но обычно я сам съедаю пачку… и не делюсь.
– Что ж, я польщена, что ты поделишься со мной своими макаронами. Может, у меня
найдется что-то еще к ним.
– Может, нам добавить к ним поцелуи?
«Как слащаво», – улыбаюсь я про себя. Но я смогу смириться со слащавостью, пока она
включает в себя поцелуи.
Он крадет один, затем другой, и бабочки порхают в моем животе. По-настоящему
увлекшись этим, я решаю затащить Джереми из кухни в свою спальню и под одеяло,
когда Келси и Колтон вываливаются из ванны вместе. Оба без футболок.
– Э, привет, – говорю я. Келси с Колтоном взрываются смехом. Мы с Джереми стоим,
вытаращив глаза. Я понимала, что они скоро могут сойтись, но это скорое скоро. Прошло
всего несколько часов, с тех пор как мы с Келси говорили о том, что она рискует. Во
всяком случае лифчик на ней.
– А что случилось с завязкой? – спрашиваю я с хитрой улыбкой.
– Закончилась, – говорит Колтон, снова заставляя Келси смеяться, а затем они
начинают целоваться так, словно завтра не наступит.
– Хотите макароны? – спрашивает Джереми, поднимая брови.
– Может, позже, – говорит Колтон. – Я еще не закончил с ней.
Она смеется, а я ужасаюсь, потому как слишком много информации.
– Ты еще не говорила с ним? – спрашивает она меня, и я качаю головой. – Не тяни. –
Она хватает скакалку и завязывает ее на двери своей спальни, прежде чем исчезнуть
внутри.
– Ну что ж, – говорю я.
Джереми несколько секунд пялится на скакалку, а затем пожимает плечами:
– Я рад, что нам не нужно делиться с ними макаронами, – говорит он, растягивая слова
в своей обычной манере. – Я беспокоился о размере порций.
Я широко улыбаюсь, качая головой. Оставляю Джереми наблюдать за кипящей водой
и начинаю рыскать по холодильнику в поисках чего-нибудь к макаронам.
– Как насчет того, чтобы приготовить и эти хот-доги тоже?
Он указывает на меня пластиковой ложкой:
– Вот это я понимаю.
Когда еда приготовлена, мы садимся по-турецки на мою кровать и смотрим
воскресный футбол. Официальный футбол еще не начался, но Джереми настоял на том,
чтобы смотреть его, потому что это «Титаны». Мне и самой довольно интересно, так как
старший брат тренера Вудс играет за них. Улыбаюсь про себя, осознавая, что никогда бы
не встретила Джереми, если бы не она. Я, наверно, и для марафона не стала бы больше
тренироваться.
– О чем говорила Келси? – спрашивает Джереми, засовывая вилку со спагетти в рот. –
Она спрашивала, не говорила ли ты со мной еще о чем-то.
Я жую свои макароны.
– Да ни о чем.
Он втыкает вилку в свою чашку.
– Я не верю тебе.
– Ты самый шумный парень из всех, что я когда-либо знала.
– Скажи мне, что имела в виду Келси, или я стащу у тебя оставшиеся макароны.
– Это подло.
Мы с минуту или около того едим в тишине, пока он снова не заговаривает:
– Так они теперь вместе? Как это случилось?
– Я сказала Келси, что ей нужно рискнуть с ним.
Понимающая улыбка появляется на его лице:
– А она… хотела, чтобы ты рискнула со мной?
119
N.A.G. – Переводы книг
Как он догадался об этом?
– Ты сказал, что можешь дать мне время, – тихо говорю я, впиваясь ногтем большого
пальца в ладонь.
Он пробегает рукой по волосам и вздыхает:
– Могу.
Я не могу определить, кто мы, или что я чувствую. Я думала, Кайл был моим
единственным. А теперь есть Джереми… и мне нравится быть с ним.
Но я все еще не уверена, готова ли к риску, следующему за чем-то большим.
***
– Мэтт!
Он торопится ко мне со значком девятой мили:
– В чем дело? Что стряслось? Колено?
Я тянусь к нему и хватаю за руку:
– Мне нужен вазелин. Сейчас же.
Он прикусывает свои губы, но не может сдержать взрыв смеха, который вырывается из
его рта. Он копается в сумке и достает чудесный вазелин. Я хватаю его. Бросаюсь с тропы.
Прячусь за деревьями. Зачерпываю мазь и втираю между ног, громко вздыхая.
– Энни? – голос Мэтта полон участия.
– Если ты расскажешь об этом своему брату, я убью тебя!
Он хохочет. Громко.
Сегодня мы бежим двадцать две мили – самая длинная дистанция перед марафоном в
следующем месяце. Я уже пробежала тринадцать миль – осталось девять.
Намазав повсюду вазелин, я вновь присоединяюсь к Эндрю и Лизе на тропе. Они оба
хихикают над моим инцидентом с трением. Я злобно смотрю на них. Эндрю начал бегать
с нами пару недель назад. Он даже расстался со своим iPod. Теперь он развлекает нас
рассказами о своих маленьких мальчиках от первого брака и о своей работе шерифом в
Смирне.
– Погоди, – говорю я. – Ты принял звонок 911, что кто-то потерял питона в своем доме
и затем он оказался в Уоллмарт?
– В продуктовом отделе, – говорит Эндрю. – Я думал, придется пристрелить эту штуку,
но отдел по контролю за животными прибыл вовремя. А теперь люди хотят предъявить
иск Уоллмарт за то, что подверглись стрессу, даже если это не их вина, что кто-то потерял
своего питона.
– Лиза – юрист, – говорю я. – Она может справиться со всем этим.
– Я юрист по трудовым отношениям, – говорит Лиза. – Я имею дело только с
человекоподобными животными.
Ассистенты Мэтта расставили столы каждые пару миль вдоль всего маршрута. Я
обнаруживаю, что если брызнуть изо рта водой под футболку, будет прохладно. Ем
леденцы. Машу руками вперед-назад. На пятнадцатой миле мне нужно съесть нечто
более питательное, иначе я не пробегу и следующей, не то что семь оставшихся. Из
бокового кармана своего гидратора я достаю пакетик энергетического желе. Я ни разу не
ела его прежде. Мэтт говорит, что фишка в том, чтобы есть маленькими дозами, тогда
меня не будет тошнить, я не могу рисковать со своим слабым желудком. Разрываю
упаковку. Сладкая липкая фигня медленно вытекает и покрывает мои руки.
– Ох, гадость, – говорит Лиза, одаривая мрачным взглядом пакетик с желе.
Я слизываю капельку с большого пальца.
– На вкус не так уж плохо. Что-то вроде суперсладкого меда. – В течение следующей
мили я приканчиваю желе, но так как на обочине нету мусорных баков, а я не хочу ничего
разбрасывать, засовываю липкую обертку в карман гидратора.
– Фу, это отвратительно, – говорю я, стараясь слизать липкость с пальцев. Молюсь,
чтобы быстрей была остановка с водой, что бы я могла помыть руки. Я бы вытерла их о
шорты, но не хочу, чтобы они стали еще грязнее. А затем меня начинает мутить.
Я хватаюсь за бок:
– О нет.
– Желудок? – спрашивает Эндрю.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Я киваю. Хвала небесам, знак биотуалета на отметке в пять миль. Я выбегаю трусцой
вперед друзей, а затем ускоряюсь, абсолютно задыхаясь, мое колено горит. Мне нужен
туалет. Сейчас же.
Бегом. Бегом. Бегом.
Я едва успеваю. Эндрю с Лизой так милы, что ждут мня снаружи, пока захожу в туалет.
Хоть я и сменила ибупрофен на тайленол, и мне не приходилось так часто это делать, все
равно это случается. Такова моя доля, приходится пользоваться туалетом во время забега
на двадцать две мили. Ненавижу свой слабый желудок.
Оттираю с пальцев желе туалетной бумагой. Немного остается на моих руках. Пот
катится по лицу. Гадость. В биотуалете чертовски жарко, и мой желудок болит, и я не
пойму, меня тошнит или мне нужно воспользоваться туалетом. Я потная, отвратительная
бесформенная масса.
– Спасибо вам, – говорю я, когда заканчиваю. – Не думаю, что смогла бы
финишировать без вас.
Эндрю похлопывает меня по спине.
– Мы бы тоже не смогли бежать без тебя.
В оставшиеся пять миль мы совсем не разговариваем. Ни у кого из нас нет энергии. Я
больше не могу бежать плавно – просто плетусь прихрамывая. Колено пульсирует. Слышу
в голове голос доктора Сэндерса: «Должен сказать тебе, что не уверен, выдержит ли твое
колено гонку».
Виднеется знак нулевой мили. Я всхлипываю.
– Слава богу! – задыхается Эндрю.
Раздаются аплодисменты, когда мы минуем знак. На тридцать секунд мне становится
легче, но затем я начинаю оседать. Мэтт подхватывает меня под локти. Поддерживает.
Опускает на пляжное полотенце. Такое чувство, будто сотня пчел одновременно жалят
мои ноги. Пот льется по лицу, жжет глаза.
Я начинаю плакать. Лиза валяется на полотенце рядом со мной. Эндрю сгибается, его
голова между коленями. Я склоняюсь на бок и меня рвет на асфальт. Только не снова.
Мэтт расстегивает мой бандаж, и Бриджит передает ему пакет со льдом. В руке
появляется очищенный банан. Слава богу. Не думаю, что смогла бы очистить его сама.
Засунув его в рот, я едва не давлюсь им. Меня только что вырвало, но я могла бы съесть
целый продуктовый магазин. Мэтт подносит стаканчик лимонного Гаторэйда к моим
губам. Я делаю глоток, но все заканчивается тем, что проливаю оставшееся на свой
голубой топик. Желтое смешивается с синим и превращается в отвратное зеленое пятно
на груди.
Он передвигается, чтобы помочь Лизе растянуться, а Бриджит дает Эндрю тайленол.
Это сумасшествие. Если я едва могу выдержать двадцать две мили, как я выживу,
пробежав двадцать шесть?
Кайл ни разу не одолевал двадцать две мили. Самое большее, что он пробегал –
двадцать. Только мысль об этом заставляет слезы еще сильнее струиться по моему лицу.
Он никогда не делал этого. И я не уверена, что смогу сделать это снова.
– Мэтт, я не могу, – бессвязно говорю я. – Я не смогу осилить гонку. Как я пробегу еще
четыре мили? Это слишком много. Это больно. Больно.
– Энни, у тебя получилось, – мягко отвечает Мэтт. – Я не позволю тебе навредить себе.
Твое колено сегодня почти не опухло. Наши упражнения приносят результат…
– Я не могу, – говорю я сквозь слезы. – Мой желудок. Я не могу.
Две руки крепко сжимают мои лодыжки. Джереми становится на колени передо мной:
– Энни, ты не бросишь. Ты можешь сделать это, поняла?
Сопли текут из моего носа.
– Энни, – снова говорит Джереми. Его голос звучит издалека. – Выпей это. Сейчас же.
Еще один стаканчик появляется передо мной.
– Я не могу. Не могу. Больно.
Такое ощущение, будто мой желудок выворачивается наизнанку. Я наклоняюсь и меня
снова тошнит, прямо перед ним. Хватаюсь за бок. Внезапно он встает. Ему противно.
Но затем я чувствую, как он садится позади меня, вытягивая ноги рядом с моими. Его
руки обхватывают меня.
121
N.A.G. – Переводы книг
– Я держу тебя. Расслабься. – Прислоняюсь к его груди, стараясь восстановить
дыхание. Мэтт отводит взгляд от лодыжки Эндрю, которую обследует, и улыбается, когда
видит своего брата со мной.
Джереми шепчет мне на ухо:
– Ты закончишь это ради него. Обязательно.
Это заставляет меня плакать еще сильнее. Я смаргиваю слезы, уставившись на него
через плечо.
– Кайл рассчитывает на тебя, Энни.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Полумарафон Блюграсс
Три недели до Городского Музыкального Марафона
Я подпрыгиваю вверх-вниз на цыпочках.
Мы с Лизой и Эндрю в группе людей, цель которых завершить полумарафон Блюграсс
за два с половиной часа. Толпа пульсирует возбуждением и аплодирует совсем без
причины. Гонка начнется меньше чем через десять минут, и я не могу дождаться.
Джереми проскальзывает ко мне и целует:
– Удачи, Уинтерс. Встречу тебя у финишной черты.
– Тебе тоже, – отвечаю я, и он улыбается через плечо, прежде чем исчезнуть в первой
группе, где собраны лучшие бегуны.
Лиза с Эндрю начинают улюлюкать, смущая меня.
– Ненавижу вас, – ворчу я, и они смеются.
– Вы, ребят, уже вместе? – шепчет мне Лиза.
Я качаю головой. Мы с Джереми обнимались и ночевали вместе уже месяц, ни разу не
зайдя дальше второй базы, но я все еще не готова к отношениям с парнем, который ходит
по острию. Поддерживая дистанцию между нами, я чувствую себя в безопасности… но и
немного возбужденной. Было бы здорово сказать ему, как много он значит для меня –
может, даже больше, чем для всех, – но я чувствую, что это свяжет нас вместе. Не думаю,
что мое сердце сможет выдержать потерю еще одного человека, который является таким
особенным для меня…
– Тебе нужно сделать это, – добавляет Лиза, кивая на Джереми.
– Кто бы говорил, – шепчу я в ответ, бросая взгляд на Эндрю.
Я полтора месяца в колледже. Осталось три недели до Городского Музыкального
Марафона, и это последний забег на длинную дистанцию перед ним. Мэтт говорит, что
пора постепенно снижать нагрузку, так что мы будем в хорошей форме ко дню гонки.
Я понимаю, почему люди участвуют в гонках. После месяцев и месяцев тяжелого труда
эмоциональный подъем является чем-то, чего я никогда не испытывала прежде. Как ночь
перед Рождеством.
Выстрел. Приветственные аплодисменты. Толпа продвигается вперед. Так тесно, что
требуется немного времени, прежде чем мы можем начать бежать. Но затем уже сложно
сдерживать темп – столько адреналина захлѐстывает мое тело, что мне хочется рвануть
ракетой. Хорошо, что Лиза с Эндрю рядом, чтобы контролировать мою скорость.
Когда я была ребенком, то, наматывая круги вокруг площадки в спортзале, я думала,
что бег – самая скучная вещь в мире. Но бежать гонку нескучно. Совсем нескучно.
– О. Мой. Бог, – говорит Лиза, указывая на пятерых парней в обтягивающих плавках с
нарисованными на лицах американскими флагами.
– Комфортно в этом бегать? – восклицаю я.
– Не знаю, но мне очень даже комфортно смотреть на это. А как патриотично. – Она
игриво смеется. Я делаю вид, что меня сейчас вырвет. Мне совсем ненужно смотреть на
это.
Сумасшедшие люди одеты в сумасшедшие костюмы. Один парень одет как эльф? На
другом – костюм розовой гориллы. У группки парней в масках Бэтмена порезаны дыры в
их шортах так, что высвечиваются их задницы. Они называю себя Бэтмены с Голым
Задом.
Лизе они нравятся, конечно.
Позади три мили, и когда открывается красивый вид на хребет Грейт-Смоки-
Маунтинс, передо мной спотыкается и падает мужчина. «Рытвина!» – кричит кто-то, и я
подпрыгиваю как раз вовремя. Другие бегуны разумеется подхватывают мужчину и
помогают отойти в сторону. Мое сердце продолжает колотиться несколько минут. Что,
если бы я упала за две недели до марафона? Что, если бы сместила колено? Меня бьет
озноб.
Мне нравятся оркестры, исполняющие блюграсс, которые размещены вдоль всего
маршрута. Мы пересекаем ручьи и реку Ватога, минуем промышленные предприятия,
амбары и кукурузные поля. Кондитер раздает печенье, когда мы пробегает мимо ее
ресторана на Мэйн Стрит, и мы трое никогда не были в таком восторге, увидев десерт. По
мере продолжения гонки солнце поднимается все выше и выше в небе, но я так и не
123
N.A.G. – Переводы книг
устала по-настоящему. Мне только однажды пришлось остановиться, чтобы
воспользоваться туалетом. Все мои тренировки оправдывают себя.
Я пересекаю финишную черту через два часа тридцать пять минут, принимаю
дурацкую позу перед автоматической камерой, фотографирующей бегунов. Эндрю дает
«пять» нам с Лизой, а мы с ней обнимаемся. Вместе кричим «Ууууу!» и прыгаем, словно
дети на перемене, гордясь, что мы финишировали. По сравнению с теми двадцатью двумя
милями эта гонка – плевое дело.
Это был день отдыха.
Волонтер гонки вешает мне медаль на шею, а другой надевает серебристую накидку на
плечи. Она выглядит как алюминиевая фольга, но на ощупь мягкая и согревает меня. Мое
сердце замедляется, и я сливаюсь с толпой, чтобы найти то, в чем нуждаюсь больше
всего– еду.
Мы с Лизой и Эндрю хватаем со стола бананы и направляемся к дереву, на ветке
которого висит большой голубой флаг Мэтта. Так наша команда знает, где встречаться.
Я подхожу к Бриджит:
– Привет, не видела Джереми или Мэтта?
Ее глаза воспалены:
– Они поехали в госпиталь Вандербилта.
– Что? – Я бросаю банан на землю. – Зачем?
– Джереми поранился во время гонки. Он упал с моста…
Я даже не задерживаюсь, чтобы дослушать ее. Хватаю свой рюкзак из грузовика, в
котором хранятся наши вещи, вытаскиваю ключи от машины и бросаюсь к парковке.
***
Эта гонка должна была быть безопасной! Как он мог упасть с моста? Это был тот
длинный промежуток над рекой Ватога на восьмой миле? Медики помогли ему и забрали
на машине скорой помощи еще до того, как я достигла того участка маршрута? Я не
слышала сирен и не видела поблизости маячков полицейских машин.
Воспоминания вспыхивают в моем сознании. Вой сирен во время грозы. Мгновение,
часом позже, когда мистер Крокер постучался в мою дверь, чтобы сказать, что он умер.
Я максимально быстро еду в Нэшвилл, проскакивая на желтый и едва останавливаясь
на красный.
У меня не было шанса попрощаться с Кайлом. Сказать, что я любила его.
Когда он уехал от меня в нашу последнюю ночь, после того как мы вновь сошлись и
занимались любовью, шел сильный проливной дождь. Он увидел машину, слетевшую с
дороги в кювет, и когда он выскочил из машины, чтобы помочь пожилому человеку,
который разбился, другая машина слетела с дороги и сбила моего парня. Во время
надгробной речи его брат, Коннор, сказал, что Кайл умер именно так, как и хотел:
помогая кому-то.
***
В последнюю ночь мы с Кайлом стояли в дверном проеме моего трейлера.
Ник сидел в нескольких футах от нас и смотрел по телевизору чемпионат по бейсболу.
Из-за шума игры и шума дождя было сложно услышать, что говорил мой парень.
– Я заеду за тобой перед школой, – сказал он, целуя меня, должно быть, в сотый раз за
ночь. Я бы никогда не устала от его поцелуев. В его шоколадно-карих глазах светилось
счастье, когда он говорил, что купит мне латте со специями, прежде чем забрать меня
утром.
– Как ты можешь уйти на середине игры? – спросил Ник.
– В этом году хватит с меня бейсбола. Поверить не могу, что мы снова проиграли
Филадельфии в плей-офф, – ответил Кайл.
– И ты называешь себя фанатом бейсбола.
Я знала, что дело совсем не в бейсболе. Нику нравилось, когда дома был еще один
парень, и он был в восторге, что я помирилась с Кайлом после месяца разлуки.
– Может, ты подождал бы, пока дождь закончится, – сказала я, когда он начал стучать
по крыше. – Позвони родителям и скажи, что останешься здесь, пока гроза не
закончится.
Он поцеловал меня:
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Со мной все будет в порядке.
Я дала ему газету, чтобы прикрыть голову, и он бросился в ночь. Он посигналил, а я
помахала ему с крыльца, не волнуясь, что вся промокла.
– Пока, Энни! – крикнул он в окно.
Я улыбалась, полная надежды. Мы снова были вместе. Все было просто прекрасно.
***
У больницы я паркуюсь в месте, на котором ясно написано «не парковаться», но мне
плевать, если машину эвакуируют. Лечу в приемное отделение. В регистратуре мне
говорят, что он в пятой палате. Прежде чем она может спросить меня, друг я или член
семьи, бегу по коридору, и мои кроссовки скрипят по больничному полу. Не могу
дышать. Не могу дышать. Не могу дышать.
Слезы льются потоком по моему лицу, когда я обнаруживаю Мэтта и его отца. Мистер
Браун ходит взад-вперед. Бросаюсь к Мэтту и обнимаю его. Когда я отстраняюсь, мистер
Браун одаривает меня слабой улыбкой и передает салфетки. Я благодарю его, беру их и
вытираю свой нос.
Мэтт потирает большим пальцем медаль, свисающую с моей шеи, и улыбается:
– Ты финишировала.
Кого сейчас это волнует?
– Как он? – Я начинаю открывать дверь, но Мэтт хватает меня за руку.
– На твоем месте я бы не входил туда.
Игнорируя его, я толкаю дверь. Я должна знать. Я не могу потерять его. Не могу. Дверь
распахивается.
– Сказал же вам, я не надену рубашку! – Джереми кричит на медсестру. Он
придерживает свою руку. – Вам нет нужды снимать с меня шорты для этой процедуры.
– Сэр, таков порядок больницы. Вы наденете рубашку!
Весь воздух вылетает из меня, когда я вижу, что с ним все в порядке. Бросаюсь к нему.
Обнимаю за шею. Накрываю его губы своими. Одной рукой он рывком притягивает меня
к своей груди и углубляет поцелуй.
– Было мило, – бормочет он, когда мы разъединяемся. – И с чего это?
– Я думала, что ты умираешь! – Отчаянно ощупываю его грудь, ноги, лицо. Все без
повреждений. Когда я хватаю его за плечи, он морщится и вопит от боли. – Ты в порядке?
– Все нормально, Энни. Почему ты думала, что я умираю?
– Услышала, что ты упал с моста.
– С пешеходного мостика, – говорит он со смехом. – Какой-то придурок подрезал меня
во время гонки, и я упал в ручей. Думаю, я вывихнул плечо.
Прижимаю свой лоб к его, в то время как слезы продолжают стекать по моему лицу.
Слезы счастья. Мое тело сползает по его. Руки трясутся. Я осмысливаю его слова.
Пешеходный мостик? Учитывая все его сумасшедшие прыжки с парашютом, и
мотокросс, и прыжки с тарзанки, мне никогда и в голову не приходило, что он может
пораниться во время рядовой гонки. Гонки, которую я только что пробежала сама. Может
случиться все что угодно. Что угодно. Когда угодно и с кем угодно. Мы должны жить
сейчас. Сейчас, сейчас, сейчас.
– Я люблю тебя, – выпаливаю я, и поток раскаленного жара наполняет меня.
Его голубые глаза загораются.
– Я тоже тебя люблю.
И я люблю это мгновение. Люблю. Смеясь, мы снова начинаем целоваться. Я
увлекаюсь и нечаянно толкаю его плечо, заставляя вскрикнуть во второй раз.
– Ну все, – говорит медсестра. – Пора делать снимок. А теперь, надевайте эту рубашку.
– В десятый раз говорю, мне не нужна рубашка! Вы делаете снимок моего плеча, не
задницы.
– Джереми Браун, – говорю я, – надень эту рубашку сейчас же.
– Нет.
– Прямо. Сейчас.
– Ладно, – ворчит он, развязывая верѐвочку на шортах одной рукой.
– Она мне нравится, – говорит голос из коридора.
– Паааап, – ноет Джереми, и я слышу, как Мэтт смеется.
125
N.A.G. – Переводы книг
– Я буду в комнате ожидания, хорошо? – говорю я, а Джереми хватает мою медаль за
полумарафон и притягивает для еще одного поцелуя.
– Я люблю тебя.
Я смеюсь:
– Ты уже говорил это.
– Никогда не говорил этого прежде… Мне нравится. Думаю, я продолжу говорить это.
Мы улыбаемся друг другу, и облегчение растекается по моему телу, пока со стуком не
открывается дверь, пугая меня. Я подпрыгиваю. Появляется миссис Браун, ее короткие
каштановые волосы растрепаны, а лицо в слезах. Ясно, что ей тоже сообщили, что
Джереми упал с моста. Почему никто не озаботился уточнить, что это за мост?
Она бросается вперед и крепко обнимает сына.
– Слава богу, ты в порядке, – говорит миссис Браун, и медсестра цокает. Она наверно
никогда не видела такой суматохи из-за вывихнутого плеча.
– Как бы я хотела, чтобы ты перестал участвовать в гонках, – говорит она дрожащим
голосом.
Джереми закатывает глаза:
– Это был обычный полумарафон, мам.
– Это невыносимо, – говорит она, выпуская его из объятий. – Каждый раз, отвечая на
телефон, я волнуюсь, что кто-то звонит, чтобы сказать, что ты поранился… или того хуже.
В прошлом году мне шесть раз звонили из больницы. Я больше не хочу забирать тебя
отсюда, сынок…
– Это могло случиться с любым, – вмешиваюсь я. Его мама встречается со мной
взглядом, и я хочу подзадорить ее, чтобы она еще что-нибудь сказала мне, человеку,
пережившему огромную потерю. – Джереми участвовал в самой безопасной гонке из всех
возможных. Он просто пострадал на ней не по своей вине.
– Но ему жутко не везѐт, когда дело касается спорта. Почему он не может просто
присоединиться к группе по изучению Библии?
Джереми выглядит полностью шокированным этой идеей, заставляя меня
рассмеяться. Не могу отрицать, что он рискует, но не собираюсь заматывать его в
пузырчатую пленку, чтобы уберечь.
– Пожалуйста, перестань поступать так со мной, – говорит она, и я вижу по ее
сверкающим глазам, как сильно она любит его. – Пожалуйста.
– Мама, – начинает Джереми, – это нечестно – заставлять меня выбирать между
семьей и любимым занятием. Ты же знаешь, что я и так от многого отказался. Я не могу
по-настоящему чувствовать что-либо, если не преодолеваю себя.
– Согласна, – говорю я с улыбкой. Он одаривает меня благодарным взглядом.
– Отстойно, что я стараюсь сделать тебя счастливой, чтобы ты позволила мне быть
дома и видеться с сестрами… а ты даже не заметила этого всего. Я намного меньше
занимаюсь этим.
Его мама ерошит ему волосы и закрывает глаза.
– Я ценю, что ты заботишься о себе. Мне не нравится то, что ты делаешь… – она
замолкает и бросает на меня взгляд. – Мы можем позже поговорить об этом.
Он широко улыбается:
– Я определенно хочу поговорить. Мы можем обсудить то, как я хочу снова заняться
затяжными прыжками с парашютом.
– Молодой человек, это не тот разговор, о котором я думала.
– Но дедуля достал мне еще один подарочный сертификат!
И тогда в палату заходят Мэтт с папой, чтобы присоединиться к спору о том, может ли
Джереми снова заняться парашютизмом, но я просто держу его за руку, думая о его
словах.
Если не преодолеваешь себя, не идешь на риск, значит не можешь чувствовать по-
настоящему.
И я снова готова чувствовать.
***
– Так мы собираемся попробовать это?
– Да, давай посмотрим, к чему это приведет, – отвечаю я.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Слава богу, – говорит он с улыбкой, ласково целуя меня в щеку. Я поворачиваюсь,
чтобы поймать его рот своим, аккуратно хватаясь за его футболку, помня о его перевязи.
Утром после моего первого официального полумарафона мы нежимся в моей постели,
обсуждая отношения. Ванесса в гостях у Рори в Ноксвилле, поэтому Джереми остался на
ночь, и комната была в нашем распоряжении. Я ухаживала за ним всю ночь, давая ему
обезболивающее и прикладывая лед к плечу. Ему нравилось иметь персональную
медсестру. А мне нравилось постоянно целовать его. Я не могла удержать свои губы вдали
от него.
Кстати об этом. Я устраиваюсь поудобнее рядом с ним и проскальзываю рукой под его
футболку, касаясь каменного живота. Его красивые голубые глаза загораются, и я знаю,
что люблю этого парня. Прижимаю свои губы к его в глубоком поцелуе, целую шею и
опускаюсь ниже. Вскоре он незаметно стаскивает мои пижамные шорты, что требует
навыка, учитывая, что сейчас у него есть только одна рука. В отместку я стягиваю его
шорты, оставляя лишь в черных боксерах. Затем он тянет меня наверх здоровой рукой,
бросая мой топ на пол, и осторожно ныряет рукой в мои розовые трусики. И вау, это
отличные ощущения.
Смотрю в его глаза, и ловлю на том, что он морщится.
– Плечо болит?
– Чертовски. Но сейчас мне все равно.
Он стонет, когда я проскальзываю рукой в его боксеры, двигая ей вверх и вниз, пока он
не хочет, чтобы я была опять сверху. Мне нравится ощущение его тела, прижимающегося
к моему, и я почти ненавижу белье, разделяющее нас, когда мы заботимся о потребностях
друг друга. Я раскачиваюсь на его бедрах до тех пор, пока перед моими глазами не
появляются точки, прижимаю свой лоб к его, когда наши тела наполняет дрожь.
– Да, отношения – отличная штука, – говорю я, восстанавливая дыхание.
– Полагаю, это значит, ты наконец пойдешь со мной на настоящее свидание, а? –
отвечает он с ленивой улыбкой.
– Хорошо бы.
– Как насчет сегодняшнего вечера?
– Мы с Келси ужинаем в столовой, а затем смотрим тот новый фильм с Брэдом Питтом
и Анджелиной Джоли, в котором они киборги, пытающиеся убить друг друга. Это вечер
девчонок.
Он улыбается.
– Тогда, может покатаемся на роликах сегодня?
– Мы не будем кататься на роликах, когда твое плечо в таком состоянии.
Он смеется, переплетая свои ноги с моими.
– Просто шучу.
Я медленно вожу кончиками пальцев вверх-вниз по его шраму на руке и зарываюсь
лицом в теплую ложбинку у его шеи.
– Ты притормозишь на какое-то время, верно?
– Я не могу двигать рукой. У меня нет иного выбора, кроме как расслабиться.
– Ты имеешь в виду,пока на следующей неделе ты не найдешь какой-нибудь новый
сумасшедший трюк, – смеюсь я.
– Я больше не занимаюсь трюками.
Я не в силах контролировать будущее. Все, что я могу делать – это жить.
– Я не хочу, чтобы ты отказывался от того, что любишь, ради меня.
– Это не так, – он качает головой. – Разве ты не понимаешь, что заставляешь меня
чувствовать?
– Ты сказал, что любишь меня…
– Я покажу тебе, что чувствую рядом с тобой. Ты прочувствуешь это сама.
– Как?
– Ты доверяешь мне?
***
Мое тело трясется, а нервы гудят. Капли пота стекают по лицу. Такое чувство, будто я
на пляже в грозу, и в любую секунду может ударить молния.
127
N.A.G. – Переводы книг
– Следующий, – говорит работник, и я шагаю вперед. Мое тело крепко обмотано
веревками и заклепками.
Я могу это сделать. Я могу это сделать.
Работник Zip-linе80 помогает мне подняться на деревянную платформу,
прикреплѐнную к дереву. Смотрю вниз на огромный каньон, полный острых камней и
деревьев.
– Я не могу.
– Самым страшным было подняться сюда, – отвечает работник. – Это абсолютно
безопасно, правда.
Я верю ему. При всей своей любви к риску, Джереми никогда бы не подверг меня
опасности. Я глубоко вздыхаю. Работник пристегивает меня к канату и толкает с
платформы.
Погодите. Он столкнул меня с платформы!
Я визжу, крепко держась за свою веревку. Ветер бьет мне в лицо. Я парю над каньоном.
Страх сковывает мое тело, а сердце молотит со скоростью света.
– Замедляйся! Замедляйся! – кричит парень, ожидающий на другой платформе. Я
надавливаю на нижнюю стропу и останавливаюсь прямо перед стволом дерева.
– Твою мать! – выпаливаю я, когда парень подтягивает меня на платформу.
– Ты хорошо справилась, – с сияющей улыбкой говорит работник, прикрепляя меня к
дереву, чтобы я не упала в каньон, который только что пересекла. Я задыхаюсь, когда
смотрю вниз. – Мы на высоте более трехсот футов, а трасса, по которой ты только что
спускалась длиной триста пятьдесят футов. Это наша самая трудная и интересная трасса.
– Почему вы ставите нас на самый сложный маршрут в первый раз?
– После этого все кажется легче легкого. – Работник бьет своим кулаком по моему.
Я еще трижды спускаюсь по трассе, с каждым разом дрожа все сильнее. Мне нравится
это чувство, когда напряжение отпускает меня по возвращении на твердую поверхность.
И все же, я не уверена, что смогла бы ежедневно делать это.
После последнего спуска я устало тащусь к улыбающемуся Джереми. Я в полном
онемении, ошеломлѐнная только что пережитым опытом – полностью довериться каким-
то веревкам и людям, которых не знаю. Мы молчим, пока Джереми помогает мне снять
снаряжение. Здоровой рукой он отстегивает подвеску, позволяя ей упасть на землю.
Осторожно, чтобы не задеть его повязку, я обвиваю руками его шею и обнимаю, пока мое
сердце не начинает замедляться. Он поглаживает теплыми кругами мою поясницу.
– Ну? – наконец спрашивает он.
– Это было безумие. – Я касаюсь пальцами своей шеи, чтобы почувствовать свой
вышедший из-под контроля пульс.
– Почувствовала адреналин? – спрашивает он.
Я киваю. Сейчас я смогла бы поднять машину при необходимости.
– Понимаю, почему ты увлечен этим.
Он отстегивает мой шлем, а затем смотрит на меня искрящимися, озорными глазами.
Его губы встречаются с моими, и он скользит здоровой рукой по моей шее.
– Я не знал, что такое настоящий прилив адреналина, пока мы не встретились. В тот
день, когда я впервые увидел тебя, все мои тренировки наконец принесли результат –
ведь на беговой тропе была ты. Тот всплеск, который ты заставила меня почувствовать,
был в три раза сильнее, чем от прыжка с парашютом или с тарзанки… И самый большой
прилив адреналина в своей жизни я испытал, когда ты сказала, что любишь меня…
Я поднимаюсь на носочках, зарываюсь руками в его сумасшедшие волосы и накрываю
его губы своими. Мой желудок подпрыгивает к горлу.
Когда мы наконец прекращаем целоваться, он прижимает меня.
– Как насчет ланча?
Кончиками пальцев я рисую крошечные круги на его груди.
– Ванесса все еще в Ноксвилле у своего парня… Что, если мы вернемся в мою комнату?
Его брови подскакивают, когда он осознает, что я предлагаю.
– Ты уверена?
Я отвечаю ему поцелуем, от которого у нас обоих перехватывает дыхание.
80 Веревочная трасса для скоростного спуска, по которой спускаются с помощью роликов и страховочной
беседки.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
129
N.A.G. – Переводы книг
Время пришло
Один день до Городского Музыкального Марафона
– Джереми сказал тебе? Колтона приняли в братство.
– Здорово! – говорю я Келси. Они с Ванессой везут меня во Франклин на ужин. Мы
идем во «Все-Что-Вы-Можете-Есть-Это-Паста» Джои, чтобы я могла поесть углеводов
перед завтрашним марафоном.
Келси с Колтоном встречаются уже почти два месяца, и, несмотря на тот инцидент в
ванной, когда они были без футболок, они не спешили. Но меня не удивляет, когда она
говорит, что они наконец прошли весь путь.
Когда после Zip-line мы с Джереми вернулись на кампус, то рванули к моему
общежитию. Мы не могли достаточно быстро добраться туда, так как спотыкались,
целуясь всю дорогу от лифта до моей комнаты, стаскивая одежду друг с друга, и едва не
затоптали первокурсника. В комнате он споткнулся о туфли Ванессы, потерял равновесие
из-за плеча и приземлился на меня.
Очень сладкие и очень несексуальные воспоминания заставляют меня рассмеяться про
себя.
– Я тоже переспала с Джереми.
Ванесса подпрыгивает вверх-вниз на своем сиденье. Келси, визжа, сигналит. Мне,
вроде как, и самой хочется завизжать. Мне нравится проводить время со своими
подругами.
Где-то за пять минут до Франклина я хнычу:
– Я так хочу есть.
– Клянусь, Энни, я поверить не могу в то, сколько ты ешь, – говорит Келси.
Она права. На ланч я сегодня одна съела целую пиццу. Из-за моей тренировочной
программы я просыпаюсь голодная и ложусь спать, умирая с голоду, сколько бы не ела.
Когда мы приезжаем к Джои, я выпрыгиваю из машины и бегу к входу, готовясь
заказать тортеллини. Мы заходим в двери, звякает колокольчик, и куча народу кричит:
– Сюрприз!
Огромный баннер висит на стене: «УДАЧИ, ЭННИ!»
Лучший друг Кайла, Сет, бросается ко мне и обнимает:
– Надеюсь, ты не против… мы только хотели показать, как восхищаемся тобой.
На глаза наворачиваются слезы, я оглядываюсь на толпу, которую не ожидала здесь
увидеть. Мама с Ником здесь, так же как и Джереми. Ванесса, Рори, Келси, Колтон, Джек
и Саванна. Тренер Вудс. Стефани, мой менеджер из закусочной, и еще кое-кто из тех, кто
там работает. Мой старый директор, доктор Солтер. Кучка парней из команды по легкой
атлетике Хандрид Оукс. Мужчины из пожарной части. Даже Лиза с Эндрю, которые
широко мне улыбаются.
Родители Кайла – мистер и миссис Крокер. Его маленький брат.
Клянусь, здесь будто весь город. Чтобы поддержать меня. Чтобы помнить о Кайле.
Мое сердце екает, когда они подходят ко мне.
– Мы так гордимся тобой, – говорит миссис Крокер, обнимая меня.
Его отец говорит:
– Мы будем завтра у финишной черты.
– Папочка дал нам гудок, чтобы дуть, когда ты пробежишь мимо, – говорит братишка
Кайла, Исаак.
Я представляю Джереми мистеру и миссис Крокер как своего парня. Мистер Крокер
успокаивающе обхватывает рукой жену и пристально смотрит на нее, пока она не кивает,
как бы говоря: «Да, я в порядке». Затем они оба пожимают Джереми руку и спрашивают о
колледже. Мистер Крокер заставляет меня пообещать, что я заскочу к ним во время
каникул на день Благодарения в следующем месяце.
Тренер Вудс копается в огромной тарелке спагетти. Я подхожу к ее столу, чтобы
поблагодарить за то, что она пришла. Она глотает и громко стонет. Парень, с которым она
пришла, говорит:
– Не ешь так быстро, а-то подавишься.
– Заткнись, Генри.
– Э, здравствуйте, тренер Вудс, спасибо, что вы здесь.
Она поднимает на меня взгляд, улыбаясь:
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
– Энни, привет. Это мой парень, Сэм Генри. Генри, это Энни, моя бывшая ученица.
Его фотография на ее столе не дает должного преставления – ее парень горяч.
Молодец, тренер Вудс.
– Удачи завтра, – говорит он с широкой улыбкой.
– Дождаться не могу, когда увижу, как ты бежишь, – говорит тренер Вудс. – Я так
горжусь тобой. Мэтт говорит, что ты в действительно хорошей форме, чтобы
финишировать.
– Так и есть, – говорю я. Никогда не трудилась так усердно.
– Нужны какие-нибудь советы? – спрашивает Генри.
– Ей не нужны твои советы, – говорит тренер Вудс.
– Конечно нужны. Ты же знаешь, где остановки с пивом, верно? – спрашивает он с
озорным блеском в глазах.
Тренер Вудс снова стонет:
– В один прекрасный день меня уволят из-за тебя.
– Но я действительно знаю, где остановки с пивом, – говорю я. – На шестнадцатой и
двадцать второй миле.
– Я смотрю, Мэтт хорошо подготовил тебя, – отвечает Генри, откидываясь на спинку
диванчика в кабинке и раскидывая руки. – Хотел бы я прийти на гонку, но мне нужно
работать.
– Чем вы занимаетесь? – спрашиваю я.
– Я только что получил работу помощника вербовщика в «Титанах».
– Лучшая работа в мире, – говорит тренер Вудс. – По сути, он просто все время смотрит
футбольные игры среди команд колледжей.
– Как мне получить эту работу? – спрашиваю я, заставляя их рассмеяться.
После того как я с каждым поздоровалась и поблагодарила, присоединяюсь к
Джереми, который сидит за большим круглым столом с моими друзьями. Джек Гудвин и
Саванна приехали из Кентукки. Рори прикатил из Ноксвилла и в данный момент целует
шею Ванессы. Мы все стонем из-за этого и говорим им снять комнату. Келси держит
Колтона за руку, а он так занят тем, что пялится на нее, что упорно не может поймать
соломинку ртом, чтобы сделать глоток своего напитка.
– Теперь, когда Колтон принят в мое братство, я могу попросить его сделать что
угодно, – шепчет мне на ухо Джереми, играя с моей косой. – Могу заставить его
покормить тебя спагетти.
– Ой, перестань, – говорю я. – Не издевайся над моим другом.
Позжетем же вечером Джереми возвращается в мой трейлер с нами. Мы сидим за
кухонным столом, потому что он хочет повторить маршрут по карте газиллион раз. Но я
быстро понимаю, что «повторить маршрут по карте» – это кодовое слово для обжималок,
потому что он не перестает похищать поцелуи. Это весело, но я не могу выкинуть кое-что
из головы.
– Мне кое-что нужно, – тихо говорю я.
– Так давай сделаем это.
– В одиночестве.
Он пристально смотрит в мои глаза, поигрывая с кожаной веревочкой на шее.
– Ладно.
– Я вернусь немного позже, если ты хочешь остаться здесь. Вы с Ником можете
посмотреть что-нибудь по телевизору.
– «Крепкий орешек» идет, – заявляет Ник.
– Ты смотришь это каждый день…
– Я люблю этот фильм, – перебивает меня Джереми, плюхаясь на диван рядом с моим
братом.
С глубоким вздохом я беру мамины ключи и одалживаю ее машину.
Время пришло.
Я еду в автомобильный кинотеатр. Наше место. Сажусь на капот своей машины, ем
попкорн и смотрю «Титаник». Я никогда не забуду все моменты, которые мы разделили:
хорошие и плохие, печальные и забавные. Все чудесное время, что мы провели вместе.
Я никогда не забуду тебя.
131
N.A.G. – Переводы книг
***
Я резко просыпаюсь от шума. Мои глаза моргают, чтобы увидеть Джереми,
проникающего в комнату. Он со смехом крадется к моей кровати и касается своим носом
моего.
– Я думала, ты ушел домой, – шепчу я. – Ты не можешь остаться на ночь. Мама убьет
меня.
– Я забыл дать тебе кое-что перед гонкой.
Он застегивает что-то на моей шее. Я смотрю вниз, чтобы увидеть его счастливую
кожаную веревочку. Наши глаза встречаются, и он целует мои пальцы.
– Я люблю тебя, – говорит он. – Сладких снов.
– Тоже люблю тебя.
Он сползает с кровати и на цыпочках идет в коридор. А затем я слышу, что у него
неприятности.
– Я отправила тебя домой час назад, молодой человек, – говорит мама.
– Я забыл отдать кое-что Энни.
Громкое фырканье. Ник.
– Ей нужно поспать перед гонкой!
– Ладно, ладно, иду, – говорит Джереми.
– И лучше бы мне не видеть тебя сегодня снова, Джереми Браун, – говорит мама.
– Вы такая же вредная, как и Энни!
Я смеюсь сквозь сон.
Но сплю я плохо. Продолжаю просыпаться каждый час, потому что боюсь, что
будильник не прозвенит. Когда это наконец происходит, мама с Ником бросаются в мою
комнату.
– Просто хотели убедиться, что ты проснулась, – говорит она, и то, что она вытащила
себя из постели раньше полудня ради меня, почти заставляет меня плакать. Она верит,
что я и вправду могу это сделать.
Принимаю душ, чтобы проснуться, надеваю вещи, которые приготовила заранее: мои
любимые розовые шорты и трусики, которые никогда не сбиваются. Прикалываю номер к
своему белому топу.
Еду в Нэшвилл со своей семьей – только мы втроем. Ник за рулем, а мама управляет
радио. Они оба взяли отгул. Мое колено трясется всю поездку.
Обнявшись на удачу с мамой и братом, я присоединяюсь к команде под деревом с
голубым флагом Мэтта. Рука Эндрю на талии Лизы, и они оба обнимают меня.
Мэтт улыбается всем, кто добрался до сегодняшнего дня.
– Увижусь со всеми вами у финишной черты, – говорит он без тени сомнения в голосе.
А затем нам пора направляться к стартовой линии.
Но мне нужно сделать одну последнюю вещь – полностью смазываю вазелином свои
ляжки.
– Очередной человек, изменивший свое мнение о вазелине, – говорит Мэтт с
довольным смехом. – Говорил же, он поможет с трением.
– Не думаю, что хорошо себя чувствую, когда ты говоришь моей девушке о трении, –
говорит Джереми, подходя к нашей команде.
– Я ее тренер. Это нормально для меня.
– А я твой брат. И для меня нормально треснуть тебя по башке.
И конечно братья начинают бороться друг с другом. Джереми делает Мэтту захват шеи,
а тот бьет брата в живот. Я закатываю глаза.
Громкий голос комментатора сообщает нам, что пора прибыть на старт. Прохладный
воздух кажется успокаивающим. Я начинаю следовать за Эндрю, но Джереми берет меня
за локоть.
– Удачи, – говорит он, быстро чмокая меня в губы. Он дергает меня за косу и затем,
уходя со своим братом, машет мне через плечо.
Я пробираюсь через толпу к своей группе.
В последний раз проверяю шнурки.
Убеждаюсь, что таймер прикреплен к обуви.
Трясу ногами.
Надеваю красную головную повязку Кайла.
Миранда Кеннелли
Дыши, Энни, дыши
Издалека слышится выстрел. Толпа медленно перемещается вперед. Эхо
приветственных криков в парке. И я начинаю двигаться.
Пересекая стартовую линию, я представляю лицо Кайла и благодарю его за то, что
помог выдержать все это. Спасибо за все, что ты дал мне.
И когда я поднимаю взгляд на серое небо, свет пробивается сквозь облака, и я чувствую
тепло на своем лице.
Перевод выполнен специально для группы
133
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Дыши, Энни, дыши», Миранда Кеннелли
Всего 0 комментариев