«Можешь мне присниться? (ЛП)»

Можешь мне присниться? (ЛП) (fb2) - Можешь мне присниться? (ЛП) (пер. Вера Витальевна Голубкова) (Клуб непонятых - 3) 1107K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Франсиско де Пауло Фернандес Гонсалес (Блю Джинс)

Блю Джинс

Можешь мне присниться?

Пролог

Человек подскакивает и с тревогой озирается по сторонам. Спереди и сзади мягко колышутся занавески, раскачиваемые легким ветерком, влетающим в окно. Все в комнате кажется спокойным, больше здесь ничего нет.

Значит, это был всего лишь сон?

Человек сильно трет глаза и убеждается, что и в самом деле находится в одиночестве в полутемной комнате. Вне всякого сомнения, спальня пуста.

Сон. Идиотский, глупый сон... он был таким реальным, таким настоящим. Ну почему вечно снятся недосягаемые вещи? Чертово подсознание опять сыграло злую шутку. Еще один несбыточный сон для коллекции. По крайней мере, на этот раз была очень сладкая любовная сцена, но от нее лишь сильное расстройство. Понятно, что эта сцена никогда не станет реальностью.

— Ик! – громко икает человек. – Ик! Проклятая и... Ик!

Икота нападает часто, и с каждым разом все чаще. Как говорит доктор, это все нервы, жизнь в постоянном, неослабном напряжении. Всегда есть что-то неподвластное, с чем невозможно справиться, что выше человеческого естества. Невозможно контролировать себя, отсюда и непрерывная икота.

— Тебе нужно расслабиться.

— Это не так легко, знаете ли.

— Конечно, нелегко, но для этого есть я, чтобы научить тебя. Закрой глаза.

Пациент послушно, без возражений, выполняет указания стоящего перед ним врача. Мрак. Полная темнота.

— И что теперь?

— А теперь представь, что ты на пляже... Расслабься... и постепенно тебе станет лучше. Ты почувствуешь успокоение. Ты видишь пляж?

— Нет.

— Сосредоточься. Представь красивый пустынный пляж. На нем нет никого, только ты в полном одиночестве. Мягкий песок ласково щекочет твои босые ступни... Море... Угасающие волны на берегу... Ты слышишь волны?

— Нет, я слышу только Вас.

— Хорошо, продолжаем... Не открывай глаза. Тебе нужно услышать и увидеть морские волны...

— Да нет никакого моря, и волн тоже нет. Ничего нет. Я вижу только беспросветную черноту.

— Конечно, потому что глаза закрыты, но ты не сосредоточиваешься. Тебе необходимо расслабиться и представить, что ты на пляже.

— Проблема в том, что мне не нравится пляж, я не хочу.

Доктор в отчаянии вздыхает, это нечто безнадежное, однако это его работа, и нужно продолжать. Он снова просит пациента не открывать глаза и идет к столу, на котором стоит компьютер. Доктор открывает папку, в которой хранит полную дискографию “Кафе дель Мар”, наугад выбирает одну из композиций и нажимает кнопку “Play”. [прим: Café del Mar (Кафе у моря) – бар в нескольких метрах от моря в городе Сан-Антони-де- Портмань на острове Ибица, славящемся красотой закатов. Бар выпускает одноименные музыкальные альбомы-сборники с произведениями всемирно известных музыкантов, скомпилированными диджеями бара. Предполагается, что композиции должны создавать настроение, испытываемое при наблюдении заката]

— Слышишь? – шепотом спрашивает доктор. – Эта музыка для расслабления.

— А нет ли чего позабойнее, а то я засыпаю.

— Это ты так расслабляешься.

— Еще чего, не расслабляюсь, а сплю!

— А ты не спи. У нас еще осталось полчаса занятий. Хорошо, давай забудем о море и пляже. Представь сейчас, что ты на берегу озера. Вокруг высокие горы. Синее-синее небо. Все так спокойно, умиротворенно. Никакого шума, только музыка, которая...

— А птицы есть?

— Ты хочешь, чтобы были птицы?

— Да, хочу, мне нравятся птицы.

— Очень хорошо. Каких птиц ты хочешь увидеть?

— М-м-м... Это могут быть грифы?

— Нет, на озере нет грифов.

— А вóроны? Я люблю слушать их карканье. Знаете, иногда мне снятся вóроны.

Доктор проводит рукой по своим курчавым волосам и прикусывает губу, чтобы самому не утратить спокойствие, но через секунду невозмутимо, с улыбкой отвечает:

— Воронов там нет.

— Что? Тоже нет? Дерьмо уродское, а не озеро, – заключает пациент, снова открывая глаза. – Ик!

— Тебе нужно расслабиться. Закрой глаза.

— Мне совершенно ни к чему зак... Ик!

— Ты икаешь, потому что нервничаешь... О чем ты думаешь вот прямо сейчас?

— О нем.

— О том парне, имя которого ты не хочешь мне говорить?

— Да.

— А почему ты не хочешь поговорить со мной, рассказать мне о нем?

— Потому, – просто отвечает пациент. Вот еще, ни к чему рассказывать о нем доктору, потому что он тоже его знает. И вообще больше нет желания говорить на эту тему, а потому пациент опять закрывает глаза и поудобнее устраивается в кресле, в котором проведено уже несколько сеансов.

— Ик!.. Доктор, может, продолжим разговор о том озере?

Человек встает с кровати и идет к тому месту, где оставил ноутбук, прежде чем прилечь после обеда. Икота не проходит. Усевшись перед компом, он включает его. Пока компьютер мирно загружается, человека охватывает неудержимая ненависть к нему. Сегодня они снова встречались и были вместе. Если бы только хватило смелости, чтобы заставить его исчезнуть.

Человек вводит код, и на мониторе появляется заставка Windows Vista.

Господи, какая же сильная ненависть к нему!

Пользователь входит в Twitter и ищет его страничку. Вот дерьмо, заблокировано! И это уже в шестой раз! Ну вот, теперь придется создавать новый профиль. Ничего страшного, это уже привычно, и спешить некуда. Менее чем через две минуты в сети имеется новый пользователь под ником “Ненавижупрохвостов”. Зло ухмыляясь, пользователь возвращается на страницу этого болвана и строчит ему послание, яростно стуча по кнопкам клавиатуры:

Ты самый ничтожный человек из тех, что существуют. Нет, ты не ускользнешь от меня. Когда-нибудь я воздам тебе по заслугам. Я не дам тебе спокойно спать, Бруно Коррадини.

Среда

Глава 1

Зевок Рауля вызывает у Валерии улыбку. Девушка кладет голову ему на плечо и достает из стаканчика горсть попкорна. Этот фильм ей не очень нравится, но он неплохо подходит для того, чтобы отвлечься. Окончательные июньские экзамены приближаются с космической скоростью. Через пять дней начинается пытка. Нужно сдавать экзамены по всем предметам за первый год бачилерато! Сама идея пойти в кино была неплохой, но они ошиблись с тем, что посмотреть. [прим: бачилерато – напоминает старшие классы российской средней школы, на втором курсе можно получить профессиональное образование, но не обязательно, на третьем выбирается определенная специализация для поступления в институт]

Соленый поцелуй, и опять зевки, теперь уже зевают оба.

Альба искоса поглядывает на парочку и улыбается. Она рада, что они снова вместе. Подумать только, что по ее вине они едва не разрушили свои отношения. Она не должна была обращать внимания на Элизабет. К счастью, все между ними утряслось, и с того мартовского дня, когда Рауль попросил у своей девушки прощения на Пласа Майор, больше не было никаких внезапных потрясений, подстроенных Эли. Элизабет будто бы вовсе исчезла с лица земли.

На протяжении последних двух месяцев Альба всячески старалась снова собрать всех “непонятых” в единую группу, в клуб неразлучных друзей, помогающих друг другу. Как ни крути, а она была перед ними в долгу, и сегодняшний вечерний поход в кино подготовила она.

— Ребят, почему бы нам не оставить все на сегодня?

— Учить всего полно, я и так не справляюсь, – тяжело вздохнув, отвечает Эстер, перечеркивая последний результат, только что полученный при решении задачи.

Альба подходит к ней сзади и приобнимает. Эстер смущается, почувствовав руки подружки. С недавних пор она такая ласковая и нежная.

— Не парься, я уверена, что ты все сдашь.

— Поживем – увидим.

— Да так и будет. Ты неплохо со всем справляешься. Что тебя беспокоит?

— Математика... Я ее ненавижу, это просто кошмар какой-то.

— Ну для этого есть Бруно! – весело восклицает Альба. – Он тебе поможет, как всегда!

Упомянутый Бруно поднимает голову, услышав свое имя, и смотрит на обеих девчонок, а они – на него. Девушки такие разные, но в то же время так похожи. Эстер по-прежнему неотразима, со своей неровно подстриженной челкой, как в самый первый день, когда он ее увидел; и в тот же самый день он без памяти влюбился в нее. А у Альбы теперь уже нет этих ужасных коротких синих волос. Наполовину светлые, мелированные волосы скользят теперь по ее плечам, а ясные, живые глаза светятся как никогда.

— Что я должен делать? – несколько рассеянно вопрошает Бруно.

— Помочь Эстер с математикой. Ты же гений в цифрах, и уже много раз помогал ей, разве не так?

— А, ну конечно, конечно. Это как раз то, что тебе необходимо.

Бруно и Эстер одновременно улыбаются, но недолго. Когда они не одни, им трудно смотреть в глаза друг другу. Вот уже несколько недель они делят между собой один большой секрет.

— Да ладно. Хватит! Давайте оставим эти разговоры об учебе и экзаменах. Я от них устала! Почему бы нам не сходить всем вместе в кино?

— По-моему, отличная идея, – замечает Валерия, захлопывая папку, в которой хранит свои конспекты.

Рауль, сидящий рядом с ней, следует ее примеру. Ему тоже по душе идея отвлечься от книг и листов, полных цифр и букв.

— По мне так стоит сходить, – говорит он, потягиваясь.

— Отлично! Сейчас я позвоню Мери, может, она захочет пойти с нами! – кричит Альба, доставая мобильник из кармана брюк.

Ей отвечают на третьем гудке. Рыжик – единственная, кого иногда не хватает на новых собраниях “Клуба непонятых”. Ребята вновь стали собираться несколько недель назад. Это произошло, благодаря Альбе – девушка снова и снова с упорством повторяла, что такие закадычные друзья не могут и дальше отдаляться друг от друга, как сделали это однажды.

Три вечера в неделю они собирались в кафе “Констанция” и даже переписали какие-то правила, учрежденные в свое время. Теперь они повзрослели, стали старше, и у них уже нет такой острой потребности искать других ребят, которых тоже не понимают. И тем не менее, они являются группой подростков, которые отлично понимают и хорошо знают друг друга; они вместе пережили массу эмоций и вместе набирались опыта. Всем вместе лучше, чем в одиночку, когда каждый сам за себя.

— Значит, ты не придешь?.. – немного разочарованно переспрашивает Альба, когда Мария отвечает ей с другого конца телефонной трубки, а затем внимательно выслушивает объяснения подруги. – О, классно. Ладно... Я поняла. Нормально... Если вдруг поменяешь решение, то знаешь – на Кальяо, в восемь,... Отлично... Давай, Мери, целую.

Альба дает отбой, и все остальные выжидательно смотрят на нее. Девушка смиренно разводит руками, давая понять – ну что тут поделать? – Мери не может встретиться с ними, потому что пойдет куда-то там с отцом. Валерия облегченно вздыхает. С тех пор как ее мать вышла замуж за отца Мери, отношения между девушками постепенно разладились, что-то между ними разрушилось, оборвалось. Теперь они сводные сестры – и это повлекло за собой определенное напряжение. Их дружба теперь не такая, как раньше.

— Ну все, на сегодня учеба окончена. Айда в кино!

Уже полчаса провела она, сидя здесь, и никогда Эстер не чувствовала себя так свободно. Она почти не понимает, о чем фильм, но должно быть, он не слишком интересный, потому что слева и справа от себя она слышит зевки. Рядом с ней Бруно громко хрустит попкорном. Уже несколько недель она делит с ним секрет. Она никогда не представляла, чтобы события так стремительно развивались, и всё менялось за столь короткий срок.

В кармане джинсов вибрирует мобильник. Пришло сообщение по WhatsApp:

Привет. Не хочешь пообщаться со мной сегодня вечером по скайпу?

За несколько дней это был бы уже шестой раз. Вчерашний разговор был замечательным. Кто бы сомневался, что этому парню удастся рассмешить ее. Девушка раздумывает несколько секунд и отвечает:

Привет. Я в кино. Приду домой вечером. Если ты дождешься меня и не заснешь...

Бруно втихаря поглядывает на девушку, сидящую слева. Она улыбается, держа мобильник в руке. Кто это ей пишет? Какой-то парень? Бруно испытывает неподдельный интерес. И ревность? Нет, он не может ревновать. Кашлянув, он снова старательно пялится на большой экран, но с этой секунды ему становится трудно следить за нитью фильма – мешают всяческие мысли.

Я буду ждать тебя, сколько потребуется. Мне хорошо с тобой. Знаешь, ты мне нравишься.

Волнительная дрожь пробегает по телу Эстер, когда он читает эти слова в мобильнике. А что она? Он нравится ей? Она не знает, что ответить, поэтому отправляет просто улыбающийся смайлик и убирает телефон.

— Ик! – вдруг послышалось в зале, как грохот волн средь безмятежного моря. Это громовое икание вызвало у некоторых зрителей смешки и пристыдило одного из них, в частности. Вал закрыла рот обеими руками. И надо же было случиться с ней такому, и именно в момент полнейшей тишины! Четверо ее друзей разом повернулись к ней и недоуменно смотрят на нее. Покраснев как помидор, девушка безвольно обмякает в своем кресле, бессильно скрестив руки.

— Это потому, что ты слишком быстро ешь попкорн, – тихонько шепчет Рауль, ласково сжимая колено подружки.

— Черт! Я такая дура.

— Не бери в голову, это может случиться с каждым.

Валерия знает, что не с каждым. Нечто подобное может происходить только с такими людьми как она, с неизлечимыми несуразными нескладехами, не способными контролировать свою икоту и остаться незамеченными посреди кинозала.

— Ты как, нормально? – тихо спрашивает Альба, наклонившись поближе к Валерии.

— Все хорошо...

— Успокойся. Я часто икаю, когда сильно волнуюсь, – признается подруга, подмигивая глазом, – а чтобы избавиться от нее я пью маленькими глоточками, считая между глотками до десяти.

Валерия никогда не пробовала этот способ. Обычно икота проходит сама. Нужно постараться сдержаться и... Ик! Хорошо еще на этот раз неслышно. Мотнув головой, Валерия решает испробовать совет подружки. Она берет свою колу-лайт и начинает пить ее маленькими глотками и считать. Досчитав до десяти, Вал останавливается, глубоко вдыхает и смотрит на Альбу. Та молча показывает ей большой палец. Отлично, кажется икота прошла.

— Вот видишь, работает.

— Да, большое спа... Ик!

Икота Вал оглушительно врывается в темноту седьмого зала, пока на огромном экране двое главных героев скучнейшего фильма впервые целуются. Теперь смех звучит все дольше и громче. Кто-то отпускает в адрес Вал соленую шутку, что вызывает взрыв хохота у остальных зрителей.

Больше девушка не выдерживает. Сгорая от стыда, в жутком смущении, она вскакивает со своего кресла и, закрыв лицо руками, убегает прочь. Рауль порывается бежать вслед за ней, но Альба уговаривает его не делать этого и подождать минут пять на случай, если Валерия захочет побыть сейчас одна. Парень соглашается с доводами Альбы и садится на кресло Вал. Он достает мобильник и пишет своей подружке:

Такое может случиться с каждым, но ты – не каждая, ты – самая лучшая, ты – единственная. Я тебя холю.

С ноября месяца они вместе. Со своими уходами и приходами. С проблемами, со смехом и улыбками, с ложью, с третьими лицами... со всем, что предполагают отношения двух молодых людей, продолжающих взрослеть и день за днем расти и в личностном плане, и как пара. Рауль любит Вал со всем этим и многим другим и знает, что она тоже любит его. Хотя вернется другой, который тоже любит ее. Хотя, каждый раз идя в постель, он не сможет не задавать себе вопрос – на самом ли деле Вал, его Вал, будет думать о нем.

Альба убеждена в том, что Рауль мусолит и мусолит в голове тревожащий его вопрос. Ей не хочется видеть друга таким, но она ничего не может сделать. Он должен быть сильным и, сжав зубы, доверять своей девчонке. Альба вздыхает и смотрит на Бруно, жующего попкорн. Девушка улыбается ему, и он улыбается в ответ. Бруно. Милый Бруно. Ее сердце бьется все сильнее. Ее любимый Бруно... И, подражая главной героине фильма, поддавшись чувствам, Альба порывисто придвигается к парню и крепко целует в губы. Вот и еще один из тех поцелуев, что они дарили друг другу в эти последние два месяца, и из тех, которые если будет суждено, она станет дарить ему всю жизнь.

Глава 2

— Ты не захотела пойти в кино с друзьями?

— Нет, предпочитаю побыть здесь, с тобой.

— Но ты же сказала им, что пойдешь с отцом. Ты соврала им! Это очень плохо!

— Ты же знаешь, это не в первый раз.

Палома морщится и забавно кривит губу, затем улыбается и целует Мери в щеку, а следом коротко в губы. Потом она ложится на кровать позади нее, берет за руку и ласково гладит.

— Мы превратились в маленьких лгунишек, как в сериале. [прим: речь идет о сериале “Милые обманщицы”, в испанском прокате сериал шел под названием “Маленькие лгунишки”]

— Хм… – замечает Мария, – у тебя и вправду есть определенное сходство с... – на секунду девушка задумывается.

— Лучше ничего не говори! Мне не нравятся сравнения!

— Я собиралась сделать сравнение в хорошем смысле.

— Да?

— Конечно. Ты немного похожа на...

— Нет, нет и нет! Лучше ничего мне не говори! – кричит Палома, поворачивается и накрывает голову подушкой.

— Ты как...

— Нет, пожалуйста, только не говори!

— Ты... так же красива, как Ханна, так же умна, как Спенсер, столь же романтична, как Эмили и так же харизматична, как Ария.

Светловолосая, сжав подушку, садится на матрас рядом с подружкой и пристально смотрит на нее.

— Ты правда считаешь, что я такая?

— Конечно, я и правда так думаю.

— О, это потому, что ты меня очень любишь, верно?

— А разве незаметно?

Еще как заметно! Она влюблена в нее, в эту пятнадцатилетнюю малышку, которая перевернула

всю ее жизнь, став самым лучшим в ее жизни событием. Девушки с жаром обнимаются, смешивая воедино свои чувства, и страстно, но неторопливо, почти как в замедленной съемке, целуются, упиваясь вкусом губ другой.

— Отец не вернется из поездки до следующих выходных, а мама задержится, – сообщает Палома,

слегка касаясь кончиками пальцев нежной кожи Мери.

Мария уже несколько недель не носит очки. Потихоньку она начала привыкать к линзам, и теперь

видит жизнь в другом цвете. Она чувствует себя менее гадким утенком, в первую очередь потому, что смотрит на мир так, как раньше даже не пробовала. Всякий раз, когда они вместе, Паломе удается заставить ее чувствовать себя особенной, единственной. Это чувство ни с чем несравнимо, но в то же время оно порождает в ней страх. Палома столько сделала для нее, что теперь ей боязно, вдруг она надоест Паломе, или та полюбит кого-то, кто лучше ее, или вообще обнаружит, что ей нравятся парни. Вдруг вся эта любовь по той или иной причине испарится за ночь так же внезапно, как и пришла.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ну, что… у нас много времени, чтобы… побыть наедине, – отвечает Палома, поднимаясь. Ни на

секунду не отрывая глаз от Мери и не переставая наблюдать за ней, девушка скрещивает руки перед собой и с непередаваемой чувственностью стягивает с себя футболку. Немного покрутив ее над головой, Палома бросает футболку на пол. При виде подруги Мери так широко открывает глаза, что они становятся похожими на блюдца.

— Но что… что ты хочешь?

— Ш-ш-ш… Мы вместе больше двух месяцев. Ты не думаешь, что пора немного продвинуться

вперед?

— Я… я не знаю.

До этой минуты Мери никогда не видела Палому едва одетой. Они почти никогда не могли побыть

наедине и насладиться моментами близости, тем не менее, по сути, это только отговорка. Мери боится переступить границу, отделяющую поцелуи от чего-то большего. Сама мысль о том, что Палома увидит ее голой, приводит Марию в неописуемый ужас – она того гляди умрет. Она так комплексует по поводу своего тела… А Палома, напротив, прекрасна.

— Нравится? – спрашивает Палома, расстегивая джинсы и демонстрируя подруге самый краешек

красно-белых трусиков. Не снимая джинсы, она вплотную подходит к рыжульке и, наклонившись к ней, жарко целует в губы. Мери едва может дышать – ее несказанно поражает и сама ситуация, и то, что эта малышка во многих случаях так простодушна и бесхитростна, что переходит все границы.

— Постой, остановись, – шепчет Мери, отодвигаясь и поправляя волосы. – Не дай бог, твоя мама

вернется раньше времени.

— Она и через час не вернется, я же тебе сказала.

— А вдруг?

— Тогда мы расскажем ей о нас!

— Ты спятила! Как это мы расскажем ей о нас?

— Ну когда-нибудь мы должны признаться в том, что мы – лесбиянки, – отвечает Палома, нервно

почесывая подбородок. – Я хочу иметь возможность любить тебя где угодно.

— Я тоже хочу, но не так явно.

— Разумеется, не так! Ты же знаешь, как у меня с родителями! – с досадой восклицает Палома,

снова садясь на кровать рядом с Марией. – Твои-то посговорчивей, и у тебя не будет столько проблем, сколько будет у меня.

В этом Палома права – ее родители очень строги и традиционны, и Мери знает, что начнется

жуткая ругань, когда их дочь признается им в своей гомосексуальности.

— Даже не знаю, что тебе сказать, Палома, – очень серьезно говорит Мери.

— Скажи, что ты думаешь. Я хочу услышать только то, что ты чувствуешь, и больше ничего.

— Ты и сама знаешь. Я каждый день повторяю, что люблю тебя…

— Но, если ты меня так любишь, то в чем дело? Почему ты испугалась, когда я сняла футболку и

расстегнула джинсы?

— Я не испугалась.

— Еще как испугалась. Думаешь, я не поняла?

— Ошибаешься.

— Тогда что с тобой? Тебе не нравится мое тело?

— Знаешь… мне не нравится… мое, – запинаясь, выдавливает Мери и отводит глаза, устремив свой

взгляд на одну из стен комнаты.

— Да что такое ты несешь?! У тебя очень красивое тело! – яростно возражает Палома.

— Откуда ты знаешь? Ты же не видела меня голой… – отвечает Мери, не глядя подруге в глаза.

— И что с того? Я и в одежде тебя разглядела.

— Это не одно и то же.

— Да брось! Мне не нравится, что ты так думаешь!.. Ну-ка, посмотри на меня, красавица, –

приказывает с улыбкой Палома. – Ну же, рыжулька, посмотри на меня.

Мария нерешительно мнется, но, в конце концов, уступает и смотрит на девушку. Та совсем

неожиданно для Мери поднимает руки к спине, расстегивает лифчик – и вот он уже висит у нее на руке.

— Что ты делаешь? – ужасается Мери.

— Видишь? Они у меня такие маленькие! – с нервным смешком восклицает Палома – Я не

дотягиваю даже до девяноста.

— Прикройся, пожалуйста!

— И что же? Я совершенно не боюсь показывать их тебе. И знаешь, почему? Да потому что я тебе

доверяю… и люблю тебя.

От подобной неприкрытой демонстрации Мери заливается краской; девушка не знает, что ей

делать – она загипнотизирована красотой обнаженного тела подружки.

— Я тоже тебя люблю, но…

— Никаких но. Не бойся, снимай футболку.

— Я н-не… я не могу.

— Да ничего такого, правда. Не бойся, доверься мне.

Для Марии тянутся несколько секунд колебаний, сомнений и смущения. Она хочет снять футболку,

но стыд не позволяет. Почему она смущается? Это же ее девушка! Человек, с которым она делится всем, которого сильно любит. Почему она не может раздеться? Ну почему?..

Мария не успевает толком ни задать себе вопросы, ни дать ответы – ничего не дожидаясь, Палома

стремительно шагает к ней, хватает за футболку и тянет ее вверх. Мгновенно сообразив, что происходит, Мери старается помешать Паломе стянуть с себя одежду, но эта девчонка сильнее, чем она думала, и добивается того, что пупок Мери уже выставлен наружу.

— Перестань, прошу тебя.

— Это же ради тебя. Я только хочу помочь тебе…

— Так ты мне не поможешь.

— Помогу. Я помогу тебе преодолеть страх. Это ради тебя, любимая… – сказав это, Палома крепко

хватается за вырез футболки и делает рывок, такой сильный, что ткань рвется.

Мери понимает, что сверху ткань треснула, футболка порвалась, и теперь ее белый лифчик на виду.

Палома тут же выпускает злосчастную ткань из рук, едва увидев, что футболка порвана.

— Мне очень жаль, – бормочет она, чувствуя себя виноватой за содеянное. – Я не хотела ее рвать.

Правда, не хотела.

Это очень неожиданный и странный момент. Мери трудно произнести хоть слово. Ей очень

хочется плакать. Несколько секунд она только молча смотрит на разорванную футболку.

— Рыжулька, ну скажи же что-нибудь. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты злилась на меня и

перестала со мной разговаривать. Клянусь, это вышло нечаянно! Я не хотела!

Несмотря на все мольбы Паломы, Мария продолжает хранить молчание, а пару минут спустя

встает с кровати и идет к стулу, где лежит ее куртка, в которой она пришла сюда. Она надевает куртку и наглухо застегивает ее на все пуговицы, прикрывая разорванную футболку, а потом смотрит на девушку, которая тоже уже успела одеться.

— Я ухожу домой. Позже я позвоню тебе или напишу.

— Мне, правда, жаль. Прости.

— Неважно, – отвечает Мери, робко улыбаясь.

Она открывает дверь комнаты и почти выходит из нее, когда слышит, как Палома подбегает к ней

сзади и изо всех сил крепко обнимает ее. Мери оборачивается, и Палома страстно целует ее. Ни от кого в жизни не получала Мери такого горячего поцелуя, и вот уже без всяких слов и объяснений она позволяет вести себя куда-то. Ее руки блуждают по спине Паломы, прижимая пальцы к коже; ни на мгновение она не отрывается от губ подруги, давая свободу своим губам, словно все только что пережитое напряжение вдруг разом освободилось в каждом уголке, в каждой клеточке ее тела. Не мешкая ни секунды, Мери избавляется от куртки, и следом – от футболки, от одной и другой, и тут же – от лифчика, и джинсов.

Мария чувствует только юношескую страсть. Нет ни комплексов, ни возражений, ни страха. Все

исчезло, испарилось без следа. Девушки опускаются на ковер комнаты, побежденные вожделением, страстью, любовью и безмерным желанием почувствовать себя в этот момент более близкими, родными и как никогда любимыми.

Глава 3

Несколько минут Валерия сидит на ступеньках лестницы кинотеатра на Кальяо, не переставая проклинать свою несуразность и негодующе качая головой. На этот раз она превзошла саму себя – сделалась посмешищем перед более чем сотней человек!

Девушке кажется, что все проходящие перед ней люди разглядывают ее, вполголоса насмехаясь над ней, и у них есть на то весомая причина. Ну как можно быть такой нескладехой?

На улице прохладно, но щеки Валерии по-прежнему горят огнем. Ну вот, и в этом она тоже не изменилась. Девушка закрывает щеки руками и безнадежно-отчаянно вздыхает.

И Рауль, куда он подевался? Предполагается, что он должен был бы быть рядом с ней и утешать ее. Конечно, его сообщеньице по интернету – это хорошо, но она предпочла бы объятия или поцелуй. Нет, пожалуй, она становится слишком требовательной к нему. Она не может просить у своего парня больше, чем он делает для нее.

— Не меня ждала?

Этот голос...

Валерия отнимает руки от лица, поднимает взгляд и видит его – улыбающегося, с более короткими волосами, чем при первой встрече, и с гитарой в руке. Сесар, не спрашивая разрешения, садится рядом с ней.

— Нет, я ждала не тебя.

— Значит, эта встреча была занесена в список наших случайных свиданий. Сколько их там по счету с тех пор, как я вернулся из Англии? Девять?

— Это не свидание, и также я не думаю, что это случайность, – возражения девушки не слишком любезны.

— Честное слово, на этот раз – случайность. Я, можно сказать, сидел вон там, – Сесар указывает рукой на большие окна Старбакса напротив, – пил себе “карамельный маккиато” и вдруг увидел тебя. Ты, вроде, не очень-то рада. У тебя что-то случилось? [прим: карамельный маккиато – крепкий кофе-эспрессо с молочной пенкой под карамельной сеточкой]

— Это не твое дело.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Вероятно, так будет лучше всего. Рауль в кино, и...

— А тебя оставил на улице одну, – удивленно прерывает Валерию Сесар. – Вы повздорили?

— Мы не ругались.

— Это было из-за меня?

— Повторяю тебе, что мы не ругались, – очень серьезно замечает Вал.

Парень нагло ухмыляется, что тревожит Валерию еще больше – эта игра заходит слишком далеко.

— Знаешь, я и в Бристоле не мог перестать думать о тебе.

— Ты уже много раз говорил мне это.

— Ладно, грешен, я не слишком оригинален. Это не самый лучший способ завоевать девушку.

— Меня уже завоевали, Сесар. У меня есть парень.

— Парень, который бросает тебя на улице, а сам в это время преспокойно смотрит фильм. И таких парней ты любишь? Ты заслуживаешь чего-то большего.

Закончив говорить, парень кладет подбородок на руки и вопросительно смотрит на девушку. У него всегда на все есть ответ. Эта самая способность на все находить ответ ошеломила Валерию с самого первого их разговора. Он всегда на коне. Возможно, Сесар даже был самым умным и творческим человеком из ее знакомых.

— Не делай выводов о том, чего нет, – защищается Валерия.

— Я придерживаюсь фактов.

— Эти факты надуманы, ты не все знаешь.

— Ты на улице, а твой парень в кино. Что еще нужно знать?

— Иногда вещи не такие, какими кажутся.

— Ты меня не убедишь. Рауль бросил тебя здесь. Неправильно, что...

— Я здесь, потому что на меня напала идиотская икота. Ну что, доволен?

Причина смешная, но единственно правдивая. Расхохотавшись, парень легонько толкает Валерию в бок. Щеки девушки просто дымятся.

— Это все из-за попкорна, – отсмеявшись, замечает парень. – Видимо, ты ела его слишком быстро.

— Не знаю. Такое происходит только со мной.

Валерия подробно рассказывает о том, что произошло с ней в кино. Она сама не понимает, почему, но ей хорошо. Девушка быстро раскрепостилась, и первоначальный стыд исчез. Ей так легко, что она даже смеется вместе с Сесаром, повествуя о своем поспешном бегстве из зала.

— Ты уже не икаешь.

— Надо же! И правда! – удивленно восклицает девушка. – А я даже не заметила.

Налетевший порыв ветра растрепал волосы Валерии, и она торопится побыстрее уложить непослушную прядь на место. Случайно девушка сталкивается взглядом с наблюдающим за ней Сесаром и робеет. Они смотрят друг другу в глаза не больше двух секунд, растянувшихся в вечность. Валерия первой отводит взгляд. Ее щеки снова покраснели и жарко пылают.

— Ты подумала о моем предложении? – нарушив молчание, спрашивает парень, с большей, чем обычно, серьезностью.

— Нет, Сесар, почти не думала.

— Я буду настойчиво продолжать. У меня еще остаются карты для игры.

— Это плохая идея.

— Плохая идея – отказаться от того, кого любишь, без борьбы.

— Сесар... Ты же знаешь – это невозможно. Я люблю Рауля, и между нами ничего не может быть.

Парень снова усмехается, выслушав решение Валерии, и встает. Повесив гитару на плечо, он спускается по ступеням.

— Пойду, поиграю на станции. Ты пойдешь?

— Нет, я останусь здесь. Рауль скоро выйдет.

—Хорошо бы.

Последний взгляд, последняя улыбка. Валерия смотрит, как этот необычный парень поворачивается и твердым, уверенным шагом идет к станции метро Кальяо. И вот он уже исчезает из виду, спускаясь по лестнице метро.

Валерию тревожит какое-то непонятное, необъяснимое чувство. То же самое происходило в каждую из восьми предыдущих встреч с ним, и она чувствует себя виноватой за это. Она любит своего парня. Рауль – парень всей ее жизни и каждого из ее снов, за которого она отдала бы все, но за пятьдесят пять дней этот наглец вымотал ей душу.

То предложение... Предложение, сделанное после песни под гитару, с которой Сесар, вполне возможно, начнет свой сегодняшний репертуар.

Пятьюдесятью пятью днями ранее, дождливый день начала апреля...

Пара подходит к турникетам метро Латина, вымокнув до нитки.

— Нужно было взять зонт! Ты только посмотри на мои волосы!

— А я тебе говорил, упрямица!

— Сам ты упрямец! Ты не говорил, что лило как из ведра!

— А дождь и не был таким сильным, когда мы вышли из твоего дома, но ты в любом случае должна была прихватить зонт.

— Ты... ты!..

— Кто я?

— Балда, вот ты кто!

— А ты... ты, знаешь кто?

Оживленный спор прерывается поцелуем в губы и нежным объятием. Валерия и Рауль переходят на другую сторону пятой ветки метро и едут на эскалаторе к платформе. Где-то в глубине они слышат звук гитары и композицию битлов Strawberry fields forever. Чуть хрипловатый голос, исполняющий песню, не проходит для девушки незамеченным, и она замирает на ступеньке лестницы.

— Что с тобой?

— Ничего.

Ложь. Валерия вдруг разволновалась, потому что понимает – повернув за угол перехода, она встретит его там. Девушка уже давно ничего не знала о Сесаре. Парень испарился без следа, и Вал не встречала его с того дня, когда Рауль впервые громко прокричал в метро, что любит ее.

— Не верю. Ты красная, как помидор.

— Тоже мне невидаль. Что тут странного? Я часто краснею!

— Но в этот раз ты покраснела внезапно и без всякой причины. И к тому же, почему мы здесь остановились?

Песня битлов продолжала звучать, и Валерия ничуть не сомневалась, кто скрывается за этой гитарой. Она крепко сжала руку парня и, осмелев, снова пошла вперед рядом с Раулем. Ребята сворачивают за угол, и вот в глубине перехода она видит его.

Парень с длинными каштановыми волосами в потертых джинсах и джинсовой куртке с большим блеском исполняет песню ливерпульской четверки. Убедившись, что ее подозрения были верны, девушка разволновалась еще больше. Парень по-прежнему очень красив, в нем есть что-то чертовски притягательное. Он не вписывается в равнодушно-серую атмосферу подземки, и всегда будет выделяться из толпы. Девушка не осмеливается посмотреть ему в лицо... Чувства переполняют ее; она запуталась в них и растерялась. Вспомнит ли он ее? Она-то его отлично помнит. Да и как позабыть? Но прошло уже несколько месяцев. Лучше всего пройти незаметно, будто она вовсе и не знает его. Валерия молится, чтобы так и было.

Ребята направляются в сторону Сесара, который, похоже, не обращает на них никакого внимания. Однако песня заканчивается именно в тот момент, когда парочка проходит мимо музыканта, как будто это было заранее запланировано. И тут же глаза парня замечают Валерию, и на его лице появляется широченная улыбка.

— Привет, сколько лет, сколько зим! Я так хотел тебя увидеть.

Немало удивленный Рауль оборачивается первым, услышав слова парня с гитарой в руке, и тут же смотрит на Валерию, которая хочет сквозь землю провалиться или хотя бы стать невидимой.

— Привет, – односложно и сухо отвечает она.

— Тебе идут мокрые волосы. Ты очень красивая, – весело заявляет Сесар и пристально смотрит на другого парня. – Прости, я не знаю, говорила ли тебе Вал когда-нибудь обо мне. Меня зовут Сесар.

Ребята пожимают друг другу руки. Вал никогда ничего не рассказывала ему об уличном музыканте, но, сдается, он его уже когда-то видел. Вот только где?

— Рауль, – отвечает парень, силясь вспомнить и понять, откуда такая фамильярность. – Не думаю, чтобы Валерия когда-нибудь говорила о тебе.

Для девушки эта ситуация весьма неловкая и щекотливая, и ей хотелось бы побыстрее улизнуть отсюда. Хотя она ничего и не рассказывала об этом парне, но считала, что Рауль мог бы и узнать его, ведь они оба видели Сесара в метро в тот вечер, когда он на ходу сочинял рэп. Когда он закончил свой номер, они даже дали ему деньги.

— Я так и подумал. Мы уже давно не виделись. Несколько месяцев меня не было в Испании, я учился в Бристоле, и вернулся сюда всего несколько дней назад.

— Ох, как интересно, – насмешливо замечает Рауль, которому совсем не нравится этот слишком самоуверенный тип.

Валерия стоит молча посреди тревожного напряжения, которое может быть разрезано одним махом.

— Бристоль очень приятный город, но я захотел вернуться.

— Отчего же? Тебе там было плохо?

— Да нет, все было отлично, но я очень сильно скучал по одному человеку, которого люблю.

— Это твоя девушка?

— Скорее... твоя.

Вал и Рауль разинули рты от такого ответа и в растерянности смотрят друг на друга.

— Прости, ты о чем?

— Мы с твоей девушкой – старые друзья, а за те месяцы, что меня здесь не было, я понял, что она нравится мне больше, чем я думал.

— Ты шутишь? – в тоне Рауля слышна угроза. Он выпускает руку Валерии и делает шаг вперед, приближаясь к Сесару.

— Ничуть. У меня нет намерений подшучивать над кем-либо.

— Ты знаешь, что ты наглец?

— Это просто любовь, дружище.

— Я тебе не друг, и ты не можешь ни с того ни с сего трепаться с кем бы то ни было о чем-то подобном, тем более в присутствии ее парня.

— Я не мог сдержаться. Я очень хотел видеть Вал и сказать ей о своих чувствах, причем гораздо лучше делать это в твоем присутствии, чем за твоей спиной, верно?

— Я – ее парень, и ты не имеешь на это права.

— Человек не может контролировать, в кого ему влюбляться, нельзя влюбиться по заказу, – спокойно отвечает Сесар. – В любом случае, это Вал выбирать, с кем ей встречаться, а с кем нет. Ты так не считаешь?

Глаза обоих парней немедленно отыскивают Валерию. Девушка взволнована и колеблется, прежде чем ответить.

— Мой парень... ты, Рауль.

— И ты его любишь?

— Конечно, очень сильно люблю. Очень-очень.

Сесар слабо усмехается, кладет гитару на пол и собирает волосы в хвост, продолжая говорить:

— Я не ждал от тебя другого ответа, Вал, и тем не менее, я не хочу так быстро сдаваться. Сейчас я сделаю тебе одно предложение.

— Оставь нас в покое, – возмущенно отвечает Рауль, вмешиваясь в разговор. – Забудь о нас.

— Я предлагаю тебе навсегда остаться со мной. В течение двух месяцев я часто буду спрашивать тебя, не изменила ли ты своего решения. Если через шестьдесят дней ты по-прежнему будешь думать так же, я исчезну навсегда. У меня есть в запасе два месяца, чтобы ты влюбилась в меня. Что ты мне скажешь?

— Что ты псих! – выкрикивает Рауль, опережая свою девушку. Он тянет Валерию за руку и оба, не спеша, идут к платформе пятой ветки.

— Подумай о моем предложении! – кричит вслед удаляющейся паре Сесар, снова беря гитару.

Под звуки первых аккордов песни “Нирваны” Рауль и Валерия садятся в поезд по направлению к Аламеда де Осуна. В тот момент и начались сомнения, хотя ни один, ни другой еще не знали, к чему они придут. [прим: Аламеда де Осуна – дворец девятого герцога Осуна, Дона Педро де Алькантар Тельес де Хирон, расположенный на территории парка “Эль Капричо”]

Глава 4

Фильм был отвратительным, практически ни о чем. Хорошо еще, что после фильма она съела

гамбургер вместе с друзьями, хотя нескончаемые поцелуйчики между Альбой и Бруно ей совсем не по душе. Несмотря на то, что они уже несколько недель вместе, Эстер не привыкла видеть их такими приторно-слащавыми. И думать, что… нет, лучше не заморачиваться на этом.

Уже двенадцатый час, а завтра – в школу. Слишком поздно. Девушка подходит к компьютеру и

включает его. На связи ли он, как говорил. Несколько минут назад она написала ему сообщение, но он не ответил. Поистине – странный парень. Эстер постоянно думала о нем, несмотря на то, что с тех пор как они общаются, ее представление об этом загадочном парне часто менялось. Она снова пролистывает последние сообщения на своем мобильнике и перечитывает то, в котором говорится, что она ему нравится. Она ему нравится! Правда ли это? Она в это не верит. Ее прежняя амурная жизнь была катастрофой, так почему же теперь она должна быть другой? И, кроме того, она не уверена в том, что чувствует ее сердце. Господи, как все запутано!

Эстер заходит в скайп и видит его среди друзей, которые сейчас на связи. Бруно тоже в контакте,

но девушка пишет не ему.

— Доброй ночи, Феликс. Ты не спишь?

Ответ приходит в виде приглашения на видеоконтакт. Девушка согласна, и через несколько

секунд на экране возникает парень с короткими каштановыми волосами. Он – вылитый Алекс Гут в очках в темной оправе. На темной глубине экрана его голубые глаза выглядят более светлыми. На левой щеке у него ямочка, а на подбородке – шрам. Похоже, парень пытается отрастить бородку, впрочем, на данный момент попытка не столь успешна. Феликс не раскрасавец, но довольно симпатичный.

— Привет, Эстер, – говорит парень, надевая наушники. Голос у него сильный и звучный.

Девушка следует его примеру, и тоже надевает наушники. Ее притягивает загадочная полуулыбка

Феликса, в ней есть что-то таинственное.

— Спасибо за то, что не уснул.

— Не парься, я готовил уроки.

— Как всегда, – замечает Эстер, кивая головой и давая понять этим жестом – “я так и думала”. – Ты

когда-нибудь получал оценки ниже девятки?

Феликс Нáхера – первый ученик в классе, из зубрил зубрила – из тех ботаников, кто учится по

доброй воле, и для кого четверка является плохой отметкой.

— Конечно, три раза.

— Три раза! О боже! И ты мог после этого спать? – шутливо спрашивает Эстер.

— Если честно… нет.

— Я пошутила.

— Я тоже.

На лицо Феликса возвращается полуулыбка. Он не шутил – за пять лет средней школы он всего

три раза не получил отличную оценку. Первый раз – на итоговом экзамене по языку в третьем классе базовой школы; во второй – в прошлом году по физике; и в третий раз – по математике на экзамене за второй триместр. И всякий раз в те ночи он глаз не мог сомкнуть.

— А тебя не сильно напрягает все это?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, что ты должен получать на каждом экзамене всегда только отличные оценки, это, должно

быть, сильно утомляет мозги.

— Есть немного, но я должен учиться, вот и учусь.

— Из-за родителей?

— Нет, они мне не говорят, чтобы я учился на “отлично”.

Впервые девушка слышит нечто подобное – родители, не требующие от ребенка хорошей учебы,

но это означает, что Феликс на грани одержимости.

— Тогда что тебя заставляет получать такие высокие оценки?

— Я сам – отвечает Феликс, поправляя очки. – Я сам требую от себя не расслабляться в учебе.

— Просто поразительно, какая у тебя сила воли. Я тобой восхищаюсь.

Похоже, это заявление взволновало парня. Он отводит взгляд в сторону от камеры, впрочем, тут

же снова пристально смотрит на Эстер.

— Ну ладно, оставим разговоры обо мне, и поговорим о нас. Что ты думаешь о том, что я сказал

тебе раньше?

— В сообщении?

— Да, об этом.

— Ну-у-у…

— Ты мне не веришь, – рискнул уточнить Феликс, не дожидаясь ответа Эстер.

— Не то, чтобы… Видишь ли, то, что со мной произошло, это…

— Тебе причинили боль, и теперь ты не решаешься ни с кем встречаться.

— Это не совсем так.

— Тогда, что же? Расскажи мне, пожалуйста.

— Верно… мне на самом деле сделали больно… Я не отказываю тебе, – говорит Эстер, вспоминая

историю с Родриго, бывшим тренером по волейболу, – но… знаешь, это трудно объяснить.

По правде говоря, девушке стыдно признаться, но объяснение крайне простое – все заключается в

имени и фамилии: Бруно Коррадини. Что она чувствует к нему? Почему каждый день она заново мысленно переживает события того вечера? Тот мартовский вечер раз за разом возникает в голове, и она до сих пор не может его забыть.

— Бруно, ты мне нравишься, хочешь быть моим парнем?

Парень не верит своим ушам – он только что услышал те самые заветные слова, о которых мечтал

с тех пор, как познакомился с Эстер. Неужели это не сон? Неужели его мечта оказалась реальностью? Вот она стоит здесь, перед ним, не дыша, с сияющими от волнения глазами, такая же красивая как всегда, и с той же неизменной челкой.

— Ты… говоришь… серьезно? – Это все, что Бруно может выдавить из себя. У него такое чувство,

что он парит в облаках, в параллельном мире, в котором свершилось невозможное.

— Да, абсолютно серьезно. Я знаю, что не очень-то хорошо обращалась с тобой…

— Не говори так.

— Но это правда. Ты всегда помогал мне, был опорой. Когда мне было нужно, ты был рядом со

мной. Я поняла, что ты мне нравишься больше, чем просто друг. Я хочу, чтобы мы были парой.

Говоря это, Эстер сильно волнуется и не может сдержать слез. Бруно был для нее очень важным с

тех пор, как она приехала в этот город. Как она не поняла это раньше?

— Это так неожиданно.

— Я знаю, и прости, что решилась вот так вот сразу сказать. Мне неловко, но… я должна была это

сделать.

Говоря все это, девушка плачет. Бруно задумчиво смотрит на нее – невероятно, что это случилось.

Он подходит к своей подруге и нежно обнимает ее. Эстер кладет голову ему на плечо и закрывает глаза. Несколько секунд они стоят, молча, не шелохнувшись, и в этот миг для них двоих ничего не существует. Есть только один способ покончить с бесконечным объятием – поцелуй. Эстер первой делает шаг вперед и ищет губы Бруно. Парень позволяет Эстер вести себя за собой, и их губы соединяются мадридским вечером. Это – любовь, простое волшебство, не приемлющее трюков.

— Что это? – слегка отстраняясь, спрашивает Эстер, почувствовав щекотку.

— Мобильник.

— Ответь.

— Черт с ним, какая разница.

— Ну же, ответь – не дай бог, что-нибудь важное.

Смирившись, Бруно достает телефон из кармана толстовки. Он корчит недовольную мину, увидев,

что звонит Альба.

— Да…

— Привет! Соскучился по мне?

Бруно жестом показывает, что звонит подруга. Эстер внезапно охватывает жуткое чувство вины.

Всего несколько часов назад они говорили о Бруно, и она сказала Альбе, что парень ей не нравится, что ей безразлично, если Альба объяснится ему в любви, и они станут встречаться. И вот теперь она только что поцеловала Бруно, попросив его быть ее парнем. Что она наделала? Она, которая считается хорошим человеком и хорошей подругой… она снова кого-то предала. Альба ее никогда не простит. А Бруно? Так ли сильно он ей нравится, чтобы встать между ним и синевлаской? Девушка смотрит, как Бруно разговаривает с Альбой по телефону, и ей становится все хуже. Не был ли этот момент самым лучшим в жизни Бруно?

— Как прошли съемки фильма?

— Отлично, мы уже закончили.

— Вот и чудненько.

— Да, я хочу посмотреть, как Рауль будет его монтировать. Заключительная сцена – обалдеть!

Эстер наблюдает за улыбкой парня, пока он разговаривает с Альбой. Они были бы замечательной

парой. А она… она снова попала впросак. И какого черта она думала? У нее давно была возможность, с того самого письма, а она прошла мимо. Она не заслуживает Бруно, она его не стоит. Это он заслуживает кого-нибудь получше ее.

— Слушай, Альба, ты не возражаешь, если мы поговорим завтра?

— Конечно… но…

— Что но?

— Знаешь, я ничего не хотела говорить тебе по телефону… предпочла бы сказать лично… Я

должна тебе кое-что сообщить.

— И что ты должна мне сказать?

В эту секунду Эстер смотрит на своего улыбающегося друга и убегает со всех ног, ничего не

объяснив и не попрощавшись. Через несколько секунд она исчезает из вида, оставив в растерянности ошеломленного ее побегом Бруно.

— Ты мне нравишься, очень нравишься, и я хочу, чтобы мы были парой.

Глава 5

В доме – ни души. Мама, вероятно, пошла ужинать со своим новым мужем, отцом Мери. Когда Валерия узнала об отношениях Мары и Эрнесто, она и представить не могла, что все произойдет так быстро. И трех месяцев не прошло, как Эрнесто переехал из Барселоны в Мадрид, они с мамой поженились – свадьба, к слову, отмечалась в тесном кругу – и живут вместе. Слишком много перемен за такой короткий срок.

— Выпьешь чего-нибудь? – спрашивает девушка Рауля, идя на кухню.

— Нет, спасибо. – Ответ парня холоден и сух. Его сильно задел за живое рассказ Валерии, когда они ели гамбургеры, уйдя из кинотеатра. Ему неприятно, что Сесар снова объявился на горизонте, и, больше того, парня это сильно тревожит.

Девушка возвращается с кухни с банкой колы-лайт, усаживается рядом с Раулем на диван, делает маленький глоточек и целует парня в губы. Однако Рауль не проявляет к этому интереса.

— Да что с тобой?

— Сама знаешь, что.

— То же, что и всегда, – кротко замечает Вал.

— Вот именно, что и всегда.

Валерия вздыхает и делает еще глоток. Она закидывает ногу на ногу и скрещивает руки. Подобная ситуация у них не в первый раз, и обоим неприятно.

— Больше я не могу ничего сделать, – замечает девушка после недолгого и неловкого молчания, во время которого оба не проронили ни слова. – Я же с тобой, и люблю я – тебя.

— Только, похоже, он не в курсе или не понимает.

— Но я же не обращаю на него никакого внимания.

— Того и гляди обратишь, если он продолжает появляться снова и снова, чтобы поинтересоваться, не хочешь ли ты поменять парня.

— Мой парень – ты, и я вовсе не хочу ни на кого тебя менять!

Рауль встает с дивана, слова Валерии не успокаивают его. Нервы парня взвинчены до предела – уже пятьдесят пять дней он проводит в напряжении, с того дождливого апрельского вечера, когда они столкнулись с Сесаром на станции пятой линии метро. Какое право имел он говорить его девушке, что тоже ее любит?

— Я устал и иду домой, – решительно заявляет Рауль, стоя у двери.

— Не уходи, пожалуйста. Останься, давай поговорим об этом.

— Тут больше не о чем говорить, Вал. Этот парень не отстанет, пока не добьется, чего хочет.

— Отстанет. Он сказал два месяца...

— Я ему не верю.

— А я верю. И два месяца истекают через пять дней, – с улыбкой говорит девушка; в ее голосе слышна уверенность. – Я люблю тебя, и повторяю тебе это каждый день. Неужели это ничего для тебя не значит?

Рауль вздыхает. Он замечает искренность во взгляде и словах девушки. Тогда почему он так сомневается? Чего боится? Все идет по-прежнему, они вместе. Валерия – его девушка, и они любят друг друга. Вал все время непрестанно доказывает ему это. Но что же тогда происходит? Откуда взялось это странное чувство?

— Значит, но...

— Что но?

— Не знаю, от всего этого у меня какое-то странное ощущение, плохое предчувствие. Возможно, я снова схожу с ума.

Девушка улыбается и тянет Рауля за ногу, чтобы он опять сел рядом с ней. Рауль опускается на диван, и Вал крепко его обнимает.

— Мы все немного чокнутые.

— Пока не станем такими как Элизабет.

— Не будь злюкой, – укоризненно говорит Валерия, шлепая парня. – Мы давно ничего не знаем о ней. Как она там?

— И знать не хочу. Надеюсь, никогда ее больше не видеть, после той боли, что она нам причинила.

— Она была нашей подругой... Неужели тебе ее совсем не жаль?

— Если честно, то нет. Я проявлял к ней сочувствие, и посмотри, как она меня отблагодарила. Она едва не разрушила наши с тобой отношения.

— А мне все равно ее жалко. Я часто думаю о ней, вспоминаю то время, когда мы были неразлучны и обо всем рассказывали друг другу.

— Это было давно.

— Не так уж и давно. В прошлом году в это время мы строили планы на лето и дрожали от страха перед годовыми экзаменами за четвертый класс.

Те экзамены они обе удачно сдали и получили хорошие оценки, поскольку помимо всего прочего они много помогали друг другу. Девушки были как сестры. Они рассказывали друг другу о своих мечтах, болтали о парнях, об одежде, которую носили, и о той, которую хотели бы носить. Не случись то, что случилось, они всегда были бы подружками, но безумие и любовь к одному и тому же парню покончили с этой дружбой.

— Сдается мне, ты по ней скучаешь.

— Скучаю, Рауль, – с огорчением признается Валерия. – Хоть я и очень сильно люблю Мери, Эстер и Альбу, но это иное, не так как с Эли.

— У тебя есть я.

— Я знаю, и ты самое лучшее, что со мной произошло.

— Тогда в чем же дело?

— Трудно объяснить...

Невообразимо трудно. Ей нужна подружка, которой она может рассказать, что ее парень ревнует ее к другому, хотя у него нет на то никаких причин и оснований; с которой она может поделиться своими сомнениями, хотя и любит его больше всех на свете; кому может признаться, что нахальный музыкант посеял в ней сомнения, и это заставляет ее чувствовать себя виноватой. Ей хотелось бы, чтобы рядом с ней был человек, который успокоил бы ее, сказал бы, чтобы она не волновалась, и то, что с ней происходит, это нормально; что, несмотря на любовь, тебя может тянуть к другому парню, который проявляет к тебе интерес. Очень тяжело, когда не с кем поговорить о том, что уже пятьдесят пять дней в голове у нее неразбериха. Пусть внешне она выглядит спокойно, но всякий раз как он появляется перед ней, по телу пробегает дрожь.

— У нас есть время на объяснения.

— Это означает, что ты останешься подольше?

Парень не тратит слов на ответ – достаточно поцелуя, а потом еще одного, и еще, словом, целой коллекции всяческих поцелуев. Вал утолила свою тревогу, а Рауль свои сомнения.

— Который час? – спрашивает девушка несколько минут спустя. – Странно, что мама с Эрнесто еще не пришли.

Парень смотрит на свой мобильник, но обнаруживает, что телефон выключен. Он пытается включить его, но все бесполезно, разрядилась батарейка.

— Вот дрянь. С каждым разом разряжается все быстрее. Придется покупать другой телефон.

— Подожди...

Валерия приподнимается и открывает ноутбук. Почти двенадцать.

— Разрешишь на минутку? – спрашивает девушку Рауль, высовывая голову поверх ее плеча. – Черт знает, как давно выключился телефон. Хочу посмотреть свою почту.

— Конечно, бери. – Девушка протягивает Раулю ноутбук, сопровождая это новым поцелуем в губы. Парень входит в свою почту и находит новое сообщение, полученное пару часов назад. Он ждал этого сообщения несколько недель. О чем там говорится? Получилось ли у него? Рауль кликает на письмо и шепотом читает его.

— Поверить не могу, – восклицает он, держась руками за голову.

— Что такое?

— Я – финалист.

— О чем ты? Финалист чего?

— Я финалист конкурса короткометражек! – в волнении кричит Рауль. – “Ириски” отобрали среди прочих фильмов для финала конкурса короткометражек в Валенсии!

— Да что ты говоришь? Подумать только...

Ребята вместе перечитывают письмо, Валерия читает вслух, делая акцент на наиболее важных предложениях.

Уважаемый Рауль Бесада:

Жюри двенадцатого фестиваля короткометражных фильмов для молодых режиссеров имеет удовольствие сообщить Вам, что ваш короткометражный фильм под названием “Ириски” был отобран как один из двух финалистов конкурса.

Кроме того, в письме говорилось, что премия для победителя составит три тысячи евро и годовой курс обучения кинематографической режиссуре. Далее добавлялось, что финал состоится вечером в пятницу на этой неделе в театре Талия де Валенсия, и жюри рассчитывает на его присутствие. Оговаривалось также и то, что финалисту забронирован номер в отеле молодежного центра на четверг и пятницу.

— Это билет на поезд? – спрашивает Рауль, указывая на прикрепленный документ.

— Думаю, да.

Ребята попали в самую точку. Прикрепленный PDF не что иное, как билет на завтрашнюю вечернюю пятичасовую “птичку”. Этот же поезд повезет Рауля обратно, в субботу, в полдень. [“птичка” – имеется в виду высокоскоростной поезд до Барселоны. Здесь обыгрывается аббревиатура AVE (Alta Velocidad Española) и в переводе AVE – птица. К тому же птица является логотипом кампании железнодорожного транспорта.]

— Эх ты, билет только на одного, – замечает парень.

— Вот невезуха. Мне бы хотелось поехать.

— Мне тоже этого хотелось бы.

— Ладно, поеду в следующий раз. Я уверена, что у тебя будет множество премий. Ты очень талантливый.

— Я буду скучать по тебе.

— Я тоже.

— Я могу написать организаторам. Вдруг они...

— Да нет, не надо. Не волнуйся, это всего два дня, – говорит Валерия, улыбаясь, – ничего не случится. Самое главное, что ты финалист конкурса!

— Да!

Парочка снова обнимается. Парень по-прежнему в шоке. Этот фестиваль короткометражек – один из самых престижных, которые проводятся в стране для молодых режиссеров. И он – его финалист! Это словно сон, наглядное свидетельство, что все усилия не напрасны, они того стоили. И вдруг он окажется победителем? Это будет просто невероятно. Тем не менее, остается последнее испытание. Судя по сообщению, финалистов двое. Кто же будет другим избранным?

Двумя часами ранее, в другом месте города...

Девушка с ярко-рыжими как апельсин волосами поспешно выходит из душа. Надев свой синий

банный халат, она тянется к мобильнику, лежавшему рядом со стаканом для полоскания зубов. У нее есть сообщение. Открыв его, она несколько секунд старается осознать, чего же она добилась. В волнении она садится на пол и перечитывает письмо еще раз. Это сон: ее короткометражка – один из двух финалистов конкурса, с которым она связывала столько надежд. Вслед за истерическим смехом следуют крики и море слез – впервые Венди Миннесота находится не в группе проигравших.

Глава 6

Он получает последнее сообщение от Альбы с пожеланиями спокойной ночи. Бруно ворочается в кровати, ища удобное положение для сна. Он кладет мобильник под подушку и закрывает глаза. Парень думает о ней – не о своей девушке, а об Эстер. За все время, что Эстер находилась в скайпе, она не написала ему ни слова, и это уже не в первый и не во второй раз. Она как будто нарочно старалась избегать его. Возможно, у нее появился другой, и он не упрекнул бы ее, будь это так, хотя он не может не чувствовать определенного беспокойства.

Все между ними теперь не так, как было несколько недель назад. Они отдалились друг от друга. Впрочем, с другой стороны, это вполне естественно после того, что случилось в марте, и что теперь они хранят в секрете.

Тот мартовский день с утра выдался пасмурным и ветреным.

За весь день они ничего не сказали друг другу, да и подходящих моментов было не так уж много. С тех пор как пришли в школу, они только обменивались взглядами. Бруно все вспоминал вчерашний вечер и все произошедшее. Эстер его поцеловала, сказала, что хотела бы стать его девушкой, потом убежала, а позднее – только сообщение: “Пожалуйста, не звони мне. Я должна побыть одна и подумать. Мне очень жаль”.

По лицу девушки заметно, что на душе у нее неспокойно. Вчера она сама решилась сделать шаг вперед, а теперь вынуждена все изменить и отступить ради Бруно, ради Альбы и ради себя самой. Ее поступок был разумным и оправданным. У нее просто не было иного решения, хотя чувства ее оставались неизменными.

Звонок на перемену производит в классе обычную суматоху. После шумного отодвигания столов и стульев, Эстер и Бруно остаются в классе практически одни. Переглянувшись, оба одновременно решают, что им нужно поговорить. Парень первым подходит к Эстер, и они вместе идут на школьный двор к тому месту, куда на перемене, как правило, никто не заходит. Это место находится в противоположной стороне от того, где обычно собирались “непонятые”. Ребята садятся на землю, и Эстер первой нарушает молчание:

— Я хочу извиниться за то, что произошло. В последнее время я все делаю наперекосяк.

— Тебе не нужно извиняться.

— Нужно, Бруно, и я должна извиниться, потому что сначала я ставлю тебя в неловкое положение, потом целую, а в конце, сломя голову, убегаю, да еще говорю тебе, чтобы ты мне не звонил.

— Мне понравился поцелуй.

— Мне тоже понравился, – Эстер понижает голос, – но... у нас ничего не может быть.

Бруно чувствует себя как ребенок, которому дали самую вкусную в мире конфетку, но едва он положил ее в рот, тут же отняли. Он ничего не понимает.

— Я не понимаю. Почему не может быть? Ты уже очень давно мне нравишься.

— Я знаю, и ты не представляешь, как скверно я себя чувствую, причиняя тебе боль.

— Ты знала, что нравишься мне?

— Да, – признается Эстер, опуская голову, – но когда ты прислал мне письмо, я была влюблена в Родриго.

Бруно с трудом сглатывает слюну. Значит, Эстер знала о его чувствах и все эти полтора года убегала от его любви. Как он мог быть таким наивным?!

— Я был дураком.

— Нет, что ты? Конечно же, нет! Это я одна была дурой. Я должна была раньше понять, что ты не только хороший друг, самый лучший друг, но и что-то большее. Ты очень много значил для меня.

— Так в чем же дело? Почему ты говоришь, что у нас ничего не может быть?

— Потому что у нас не получилось бы.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, – уверенно отвечает Эстер. – Если мы начнем встречаться, а потом наши отношения разладятся, это будет означать конец нашей дружбы, а я не хочу когда-нибудь потерять тебя, Бруно.

— А почему должно случиться именно так? К этому нет никаких причин. И вообще, почему мы говорим о каком-то конце? При чем здесь наша дружба?

— Потому что так всегда и бывает. Если двое друзей, очень близких друзей, встречаются, а потом расходятся, то заканчивается не только их любовь, но и дружба.

— Но ведь ты думаешь о расставании, еще не начав...

— Вероятность этого существует. Мы оба очень молоды, мы разные, мы друзья...

В ответ парень лишь качает головой – он по-прежнему не понимает свою подругу. Каждая фраза, каждое произнесенное слово бьет его прямо в сердце. Та, о ком он много месяцев мечтает, была рядом, совсем близко. Он никогда и в мыслях не держал, что Эстер могла бы полюбить его!

— Но если ты так считаешь... то зачем спрашивала меня вчера, не хотел бы я быть твоим парнем?

— Потому что я... тупица.

— Тупица, потому что чувствуешь что-то ко мне?

— Нет, потому что не перестаю делать вещи, которые несут зло другим людям.

— Спросив меня об этом, ты не причинила мне зло, а сделала счастливым.

Слушая эти слова, Эстер вздыхает. Ей хочется поцеловать Бруно, сказать ему, что она хочет рискнуть, ей неважно будущее, и единственное, что ей нужно, это быть рядом с ним. Но решение уже принято, и оно окончательное.

— Мне жаль, Бруно, но это невозможно, – говорит Эстер, стараясь казаться сильной. – Я не стану рисковать нашей дружбой.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— Я не согласен с тобой.

— Я хорошо подумала, Бруно, пути назад нет. Давай не будем и дальше причинять друг другу боль... Друзья?

— Я хочу быть для тебя больше чем другом.

— Ради бога... Бруно, это невозможно... но я хочу, чтобы мы оставались друзьями. Самыми лучшими и близкими друзьями. Мне нужно, чтобы ты был рядом.

“Как ты можешь быть моей подругой, если я отдал бы за тебя свою жизнь?” – думает парень, глядя под ноги и тяжело дыша. Сон закончился. Он чувствует слабость и беспросветную, сдавившую грудь, тоску, но лучше быть ее другом, чем потерять Эстер навсегда. По сути, так оно всегда и было.

— Я... люблю тебя.

— Прошу тебя, не усложняй. Я тоже... люблю тебя... Но так будет лучше для тебя, для меня... для нас.

— Но...

— Пожалуйста... не продолжай, – умоляет Эстер, прикрывая рот парня своей рукой, чтобы он замолчал.

Бруно кивает головой и, когда девушка отнимает ладонь от его рта, четко осознает болезненный и мучительный конец того, что могло бы быть, но не будет.

— Хорошо… друзья.

Объятие, слабые улыбки и сдержанные слезы.

— Если ты не против, произошедшее вчера – поцелуй и все остальное должно стать нашим секретом, – говорит девушка, едва они разомкнули объятия.

— Секрет?

— Да, об этом не должен знать ни один из наших друзей. Это задело бы их, а в нашей группе было уже и так достаточно проблем.

В этом Бруно солидарен с Эстер – это только их личное дело. К тому же, лучше, чтобы Альба ни о чем не знала. Синевласке было бы больно узнать о вчерашнем поцелуе как раз перед тем, как она позвонила ему и спросила, не хочет ли он встречаться с ней. Бруно уклонился от ответа, не сказав ни да, ни нет, и отложив разговор об этом на сегодня.

— Отлично. Буду хранить все в тайне.

— Так лучше всего.

Ребята молча переглядываются и снова обнимаются, но уже без улыбок. Радость и грусть

оказались неравнозначны. Бруно не перестает думать о том, что Эстер что-то чувствует к нему, а Эстер не прекращает винить себя в том, что плохо поступила с Бруно, но они продолжают оставаться друзьями.

Однако вместо крепкой дружбы, с этого дня их отношения кардинально изменились, они стали

постепенно охладевать. Ребята больше никогда не говорили между собой на эту тему, и тайна их чувств друг к другу и тот мартовский поцелуй оставались надежно запертыми за семью замками.

Бруно не может уснуть. Ему жарко, и он сбрасывает с себя одеяло. Лето уже стучится в дверь в эти

последние майские дни. Парень снова поворачивается, ложится на спину, кладет руки под голову и открывает глаза. Эстер снова заняла все его мысли. Наверняка у нее есть другой. У такой девушки должны быть тысячи претендентов. Должен ли он придавать этому значение? Он предпочел бы никогда не узнать о ее чувствах. До того вечернего поцелуя было тяжело, но гораздо проще, чем сейчас.

Из-под подушки доносится писк. Бруно достает мобильник и внимательно смотрит на экран.

Сообщение из Твиттера. Бруно в изумлении открывает послание и читает его. Письмо от пользователя с ником “Анонимоус25”:

Я не забываю о тебе, Коррадини, и никогда не смогу забыть. Когда-нибудь мы с тобой

поквитаемся. Я тебя ненавижу.

Бруно вздыхает. Снова этот полоумный со своими угрозами. Он понятия не имеет, кто бы это мог

быть. Элизабет? Вполне вероятно. Бруно тревожит, что есть кто-то, кто уже давно шлет ему подобные сообщения. Насколько он помнит, он никому не сделал ничего плохого. Наоборот, это одноклассники всегда ему досаждали своим плохим обращением. Вероятно, этот самый “Анонимоус” не является учеником его школы. “Поквитаемся”. С кем у него могут быть несведенные счеты?

Как бы то ни было, у него в голове имеются и другие вещи для размышлений, поважнее этого.

Бруно заходит в профиль “Анонимоуса25” и блокирует его, хотя он наверняка вернется под другим ником, как делал это много раз. Бруно был прав: очень скоро ему снова придут сообщения с угрозами от этого загадочного и таинственного незнакомца.

— Доброй ночи, до завтра.

— Спокойной ночи, мама.

Свет в ее спальне выключен. Альба кладет голову на подушку и бросает последний взгляд на

телефон. Она чувствует потребность послать своему парню сообщение и пожелать ему спокойной ночи, но всего пять минут назад он общались по скайпу. Девушка надеется, что она не окажется приставучей занудой. Бруно стал самым важным человеком в жизни, и ей хочется разделить с ним каждую минуту.

Я отлично провела этот вечер. В следующий раз мы будем с тобой одни. Отдыхай, любимый,

увидимся завтра.

Отправив сообщение, девушка оставляет мобильник на ночном столике и закрывает глаза. Иногда

Альба спрашивает себя, почему она так сохнет по этому невысокому и упрямому парнишке? Бруно ни в чем не тянет на десятку; думается, он не дотянет и до семерки. И один из них, и другой – с характером, из-за чего они часто спорят, и, тем не менее, ей нравится этот парень, больше того – она его любит по-настоящему. Она сошла с ума? Должно быть, да, хотя ее интуиция подсказывает, что она не единственная. Альба уверена в том, что Эстер тоже что-то чувствует к Бруно.

— Привет.

— Привет, Эстер. Могу я с тобой поговорить?

— Конечно. У тебя что-то случилось?

Альба вздыхает. Это воскресенье было очень насыщенным, и голова того и гляди лопнет. Первый

поцелуй на стадионе “ Висенте Кальдерона”, потом признание Раулю о ее связи с Эли и несколько минут спустя…

— Я попросила Бруно быть моим парнем.

Эти слова вырвались неожиданно, сами собой, хотя по мере того, как она говорила, девушка

замечала последствия этого шага. Она отважилась попросить парня, чтобы он встречался с ней!

— И что он тебе ответил? – спрашивает Эстер после короткого молчания.

— Что мы поговорим об этом завтра.

— Он не сказал тебе ни да, ни нет?

— Нет, Бруно настоял на том, что на подобные темы лучше разговаривать не по телефону, а лично, –

расстроенно отвечает Альба. Она-то думала, что после утреннего поцелуя парень немедленно согласится, а в итоге неожиданно для себя столкнулась с его сомнениями. Быть может, по отношению к ней Бруно не чувствует того же, что она к нему?

— Ну… я не знаю.

— Ты говорила с ним?

— Я? Нет… нет. Я ничего не знаю о Бруно с… даже не помню, когда я разговаривала с ним в

последний раз.

Слова Эстер сбивчивы, девушка кажется не на шутку взволнованной, ведь на самом деле она

скрывает от подруги то, что случилось не так давно, и никогда не должно было произойти. С тех пор как она вернулась домой, Эстер, плакала, не переставая.

— Сдается мне, что он откажется.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что, если бы он хотел встречаться со мной, то не ждал бы завтрашнего дня.

— Есть вещи, о которых лучше говорить при встрече, глядя в глаза друг другу, а не по телефону.

— Ты думаешь, в этом и есть настоящая причина?

— Может быть, но я не залезу в голову Бруно…

— Но ты знаешь его лучше всех, ты же его лучшая подруга. Он, правда, ничего тебе не говорил?

Если ты не хочешь об этом говорить, я пойму…

— Я ничего не знаю, обещаю тебе.

Альба верит ее словам. Эстер из тех людей, кому можно доверять. Тем более в таком серьезном

вопросе, касающемся ее чувств. Однако, несмотря на то, что она рассказала Эстер о своем вечернем разговоре с Бруно, Альба отнюдь не уверена в истинных чувствах подруги к этому парню.

— Прости, что я опять о том же, но Бруно на самом деле тебе не нравится?

— Бруно? Мне? Конечно, нет. Я же тебе уже сказала.

— Это правда, Эстер? Мне очень важно знать о том, что ты к нему чувствуешь.

— Я говорю тебе чистую правду.

— Если Бруно тебе нравится, то я ничего не должна делать.

Разговор снова принимает неловкий оборот для обеих. Альба не может избавиться от подозрений,

а Эстер сначала опростоволосилась с Бруно, а теперь врет подруге.

— Он мой друг. Только близкий друг. Не думай больше об этом. Уверяю тебя, что между мной и

Бруно только дружба, и так будет всегда.

Два с половиной месяца спустя неуверенность Альбы уменьшилась. Она любит Бруно и доверяет

подруге. История ее любви соединилась с другой, и девушка не помнит ни одного мгновения жизни, когда она была бы более счастливой. Альба закрывает глаза и улыбается. Она далека от того, что в реальной жизни все обстоит совсем иначе, и что история ее любви прикреплена к другой слишком тонкими булавками.

Четверг

Глава 7

— Ну что, готова?

— Да, секундочку! Уже выхожу.

Валерия бежит на кухню, по пути допивая из кружки кола-као, и целует мать на прощание.

— А меня? – спрашивает Эрнесто, хмуря лоб.

Девушка прищелкивает языком и чмокает мужа матери в щеку. Она еще не привыкла видеть его здесь по утрам и уж тем более целовать на прощание. Вал хватает рюкзак и, повесив его на спину, пулей вылетает из дома, стремительно сбегает вниз по лестнице и открывает дверь подъезда. Рауль уже тут как тут. На нем желтая толстовка и темно-голубые джинсы. Парень улыбается ей. Какой же он все-таки красавчик. Вот Рауля ей нравится целовать – девушка и целует его, приподнявшись на цыпочки в своих розовых кедах “Converse” и обхватив парня руками за шею.

Пара направляется к школе. На дворе солнечное утро, и на ярко-синем небе видно лишь одно белоснежное облачко.

— Поздравляю! – радостно говорит Валерия, крепко обнимая Рауля за талию.

— С чем? День рождения у меня не сегодня.

— Поздравления из-за фильма. Ты же должен ехать, и поезд у тебя сегодня!

— А, из-за этого! Спасибо.

Оба в один голос говорят о невероятности того, что фильм “Ириски” стал финалистом конкурса в Валенсии. Следов вчерашнего спора нет и в помине. Тень Сесара испарилась, несмотря на то, что оба думали о нем весь вечер, но по-разному. До конца назначенного самим Сесаром срока покорения девичьего сердца остается четыре дня.

— Мне так хотелось бы быть с тобой, когда тебе вручат премию.

— Мне тоже, но я не уверен, что выиграю.

— Выиграешь как миленький! Фильм гениальный.

— Мои шансы пятьдесят на пятьдесят, как и у другого финалиста.

— Ты так и не знаешь, кто он?

— Нет, мне ничего не сказали.

Рауля снедает любопытство – ему чертовски интересно знать, о чем будет другой фильм, с которым он будет бороться за премию. Парень убежден в том, что победить будет не так просто и легко, как считает Валерия. Этот фестиваль один из самых престижных, и его соперник будет крепким орешком, не сразу разгрызешь.

— А ты уже знаешь, что будешь делать с премиальными тремя тысячами евро?

— Приглашу тебя на ужин.

— Вау! Ты поведешь меня в какое-нибудь дорогое местечко.

— А еще я подарю тебе красные розы.

— Правда?

— И накуплю тебе конфет.

— Серьезно? Из белого шоколада?

— Из белого и из черного.

— Из черного тоже? Мои любимые конфеты, которые я обожаю! – восклицает девушка, покусывая губы. – Тогда членам жюри лучше присудить первую премию тебе!

Список вещей, которые Рауль купит на три тысячи евро за фильм-победитель, продолжает расти, чередуясь с поцелуями и улыбками, хотя Валерия, не задумываясь, променяла бы все эти подарки на то, чтобы быть в ту минуту рядом с Раулем, хотя и понимает, что это невозможно, потому что организаторы прислали только один билет и одно приглашение на церемонию награждения.

— Слушай, а это, часом не твоя сестра? – вдруг спрашивает Рауль, указывая на рыжеволосую девушку, идущую перед ними.

— Мери мне не сестра.

— Твоя мама и ее отец женаты.

— Все равно, какая разница?

За последние недели их многолетняя крепкая дружба развалилась. Мелкие стычки, недопонимание и нелепые недоразумения, до крайности доведенное противостояние привели к тому, что девушки причиняли друг другу боль... так что теперь обе предпочитали разойтись в разные стороны и идти каждая своим путем.

— Когда вы перестанете дуться и помиритесь?

— Я не злюсь на нее, думаю, что и она не злится на меня.

— Тогда почему с тех пор, как вы стали сестрами, между вами такое напряжение?

Да потому что, несмотря на то, что каждая из девушек желает счастья своим родителям, ни одна из них не осознает до конца отношений между Эрнесто и Марой, и, естественно, тянет одеяло на себя. Для них все произошло слишком быстро, и последние два месяца жизнь была несколько хаотичной. Даже день свадьбы оказался небольшим стихийным бедствием. Все пошло наперекосяк, начиная с банкета, который устраивался в кафе “Констанция”, и на котором оказалось мало еды, и заканчивая брачной ночью, когда новоиспеченному мужу пришлось везти жену в больницу, потому что та сильно ударилась головой о дверной косяк, когда супруг вносил ее на руках в спальню. Пять наложенных швов, залитая кровью белая ночная сорочка и немалый испуг – таков был итог этой свадьбы.

— Мы слишком часто видимся.

— Это нормально, ведь ее отец живет вместе с вами.

— Да, но... не знаю. Это трудно объяснить, – отвечает Вал, сбавляя шаг, чтобы не догнать Мери. Ей не хочется разговаривать со сводной сестрой. Однако Мери останавливается у скамейки, чтобы завязать шнурки, и таким образом влюбленной парочке удается поравняться с ней.

— Привет, Рыжик! – громко говорит Рауль, хлопая Мери по спине.

Девушка удивленно оборачивается и видит перед собой двоих друзей. Похоже, что присутствие сводной сестры не доставляет Марии особого удовольствия, но она изображает радость и притворно улыбается, обмениваясь поцелуями с обоими.

— Как тебе вчерашний фильм?

— Ужасный. Я, можно сказать, почти завидую тому, что ты не пошла.

— Сидела, зубрила. Я так переживаю из-за экзаменов на следующей неделе.

— И даже не пошла зачем-то там с отцом? – вмешивается в разговор Валерия, ошарашенная тем, что только что сказала Мария.

— Ага... Я столько времени провела за учебниками, что даже и не вспомнила.

То, что это чистой воды ложь, понятно всем троим, но только одной Марии известна настоящая причина ее поступка, но она не собирается рассказывать о ней ребятам. Как она откроет им, что у нее есть девчонка, и она весь вечер провела с ней?!

— А я даже не знаю, когда буду готовиться, – замечает Рауль, задумчиво почесывая подбородок. – Сегодня я еду в Валенсию и не вернусь до субботы.

— В Валенсию? Ты ничего не говорил...

— Я – финалист фестиваля короткометражек!

— Вот это классно! Поздравляю!

Мария и Рауль от всего сердца обнимаются. Эта новость и стала темой разговора, пока ребята не добрались до школы. Они переступают порог школы ровно по звонку и идут в класс, где уже сидит Бруно, а через полминуты появляется и Эстер. Наскоро обменявшись приветствиями, все пятеро уселись за свои парты и теперь молча ждут прихода учителя математики. Этот препод пунктуальный. Учитель открывает дверь, и пока все ученики хранят молчание, достает из кармана пиджака какую-то бумагу. Сначала он внимательно изучает ее, а потом зачитывает вслух:

— Бруно Коррадини, Раулю Бесада, Валерии Молина, Эстер Гарсия и Марии Эрнандес немедленно явиться в кабинет директора. Мне вас жаль. Вы пропустите бесподобно интересный урок о производных второй степени.

Пятеро ребят недоуменно переглядываются между собой. Они ничего не понимают. Директор школы требует их немедленного присутствия у себя в кабинете. Это не может быть простым совпадением, чтобы к нему на ковер вызывали всех пятерых друзей, пятерых “непонятых” одновременно. Ни один из них не имеет ни малейшего представления о том, зачем их вызывают, но очень скоро они узнают причину, и их удивление будет удивлением с большой буквы.

Глава 8

Стоя перед зеркалом, она глубоко дышит. Ее гладкие, мягкие и длинные, почти до пояса, волосы ровно уложены. Ясные глаза кажутся безмятежными, хотя изнутри ее поедает волнение. Плечики этого жакета чуточку полнят ее, делая фигуру не такой тощей. На самом деле ей не хватает нескольких килограммов до идеального веса, но она чувствует себя излишне хорошо после всего, что случилось в ее жизни за этот год.

— Это ты, ты, ты, ты... – повторяет она снова и снова, глядя на свое лицо в зеркале. Она облизывает губы и отходит на два шага назад. Готова? Она должна быть готова. Это то, чего она хотела. Она сама предложила вернуться. Девушка выходит из ванной и улыбается женщине, которая ее ждет.

— Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает женщина, ласково обнимая ее.

— Превосходно.

— Если хочешь, можешь вернуться назад.

— Я не хочу возвращаться, я хочу идти дальше.

— Очень хорошо. Пойдем?

— Да.

Они берутся за руки и идут по безлюдному коридору. Девушка смотрит по сторонам. Все здесь кажется таким родным, близким, таким знакомым. Она понимает, что скучала по этим стенам, и вот она здесь. С каждым дальнейшим шагом, она все более уверена в том, что это ее место, и возвращение сюда не было ошибкой, но остается самое трудное.

Дойдя до конца коридора, девушка и женщина останавливаются перед серой дверью. На миг девушка крепко сжимает руку спутницы, но тут же отпускает ее, ухватившись за ручку двери.

— Я хочу войти одна, – твердо и решительно говорит девушка.

— Одна? Не знаю, хорошо ли это.

— Со мной все в порядке, правда. Я считаю, что с этим делом должна справиться сама.

— А вдруг ты не выдержишь и сникнешь, когда?..

— Ничего не случится, поверь мне. Ладно?

Вздохнув, женщина кивает головой, целует девушку в лоб и еще раз улыбается ей. Она боится, что все пойдет не так, как ожидается, но в этом случае, она должна доверять своей дочери и верить в нее.

Глава 9

Пятеро ребят входят в директорский кабинет и рассаживаются вокруг большого овального стола. Никто из них не знает, зачем они здесь, и почему их позвали сюда перед самым началом урока математики.

— Господин Альмедо сейчас придет, – сообщает секретарша, толстушка в очочках с красной оправой.

Перед тем как вернуться на свое рабочее место, женщина ставит на стол несколько пластиковых стаканчиков и бутылку минеральной воды. Рауль единственный, кто налил себе воды. Сделав глоток, он скрещивает руки на груди и спрашивает остальных:

— Кто-то из вас сделал что-нибудь плохое, о чем не рассказал остальным и не назвал причину этого поступка?

На секунду все задумались, а затем дружно помотали головами, особенно сильно качала головой Эстер. У нее был роман с тренером по волейболу, но Родриго не имел никакого отношения к школе, и девушка надеется, что этот внезапный вызов на ковер не имеет с ним ничего общего. Уже много недель она ничего не знает, и знать не хочет о Родриго.

— В том случае, если бы кто-то из нас сделал что-то плохое, Ольмедо вызвал бы к себе только одного, а не пятерых, – рассудительно замечает Бруно.

— Однако странно все это, даже очень.

— Может, они думают, что на экзаменах за второй триместр мы всё друг у друга списали.

— Мери, если бы это было так, – возражает подруге Валерия, – нам бы надавали тумаков в марте или начале апреля, а не сейчас.

— Скорее всего, это напоминание о предстоящих на той неделе экзаменах, предупреждение.

— Чушь собачья.

— Почему это чушь? – недовольно спрашивает рыжеволосая.

— Потому что в этом нет смысла. Я ничего ни у кого не списывала, – стоит на своем Вал.

— Я тоже, но поскольку мы учимся и занимаемся вместе, и у нас похожие оценки, они, соответственно, и думают, что мы списываем друг у друга.

— Я по-прежнему считаю, что это глупость.

— Не заставляй меня нести чушь, потому что...

Спор между двумя девушками обрывается, когда Виторино Ольмедо открывает дверь и входит в кабинет. Мужчина отличается своей солидностью, хотя он не дородный и не очень высокого роста. Своей внушительностью он обязан по большей части сильному, раскатистому голосу и острому, проницательному взгляду. В свои пятьдесят семь он уже десять лет возглавляет школу. В равной степени его уважают, побаиваются и восхищаются им.

— Здравствуйте, ребята. Спасибо, что пришли, – пророкотал он, занимая громадное кресло во главе стола. – Сожалею, что вы вынуждены пропустить урок в это время, но я считаю, что этот разговор был необходим. Мне нужно побеседовать с вами лично. Потом вы поговорите с учителем математики, чтобы он назначил вам день и объяснил тему пропущенного урока.

Все пятеро внимательно слушают, что говорит им директор, ожидая дальнейших объяснений, потому что им до сих пор неизвестна причина столь нежданного собрания.

Секретарша Ольмедо снова входит в кабинет. На сей раз она принесла папку. Передав ее директору, она опять исчезает. Ольмедо, молча, страница за страницей, пролистывает ее и вздыхает.

— Ну-с, к делу. Вы спрашиваете себя, для чего я вас позвал, – немного погодя, начинает директор, поглядывая на ребят. – Вы впятером стали называть себя “Клубом непонятых”, верно?

Вопрос приводит ребят в замешательство. Откуда о клубе известно директору школы, и почему он спрашивает их об этом. Никто не решается отвечать, но, в конце концов, Рауль первым ринулся вперед, решительно заявив:

— Да, все верно. Мы – друзья, и давно друг друга знаем. Мы все вместе решили создать клуб, о котором Вы говорите.

— Я в курсе. Я знаю, что вас пятеро... и кое-кто еще.

— Вы говорите об Альбе?

— Альба? Какая Альба?

— Альба Марина, еще одна девушка, которая входит в состав клуба, – отвечает Рауль, глядя на Бруно, – но она учится не здесь.

Директор прикрывает рот рукой и снова просматривает бумаги, лежащие в папке, которую принесла ему секретарша. Он поднимает брови и кивает головой:

— Альба Марина... Полагаю, это та самая девушка, что выбросилась из окна?

Глаза ребят становятся как блюдца. Они-то знают, что случилось с их подругой несколько месяцев назад. Она сама рассказала им об этом, как на духу поведав всю правду о своей жизни, но кто известил об этой истории Виторино Альмедо, ведь о ней знали немногие.

— Это было давно, – вступается за девушку Бруно, – Альба полностью поправилась.

— Я не собираюсь влезать в это дело. То, зачем я вас позвал, никак не связано с этой девушкой, которая даже не учится в нашей школе. Мое замечание было чисто информативным, но в любом случае я рад, что она поправилась.

С каждой пройденной секундой загадки нарастают как снежный ком. Ребята даже не подозревали, что этому человеку могут быть известны такие подробности. Кто-то выложил ему все подчистую, и этот кто-то из их ближайшего окружения. Но кто?

— Да, но тогда зачем мы здесь? – нетерпеливо и требовательно спрашивает Рауль.

— Вы здесь по поводу Элизабет Прадо.

Это имя дает, наконец, ответы сразу на все вопросы. Она самая, другой не может быть. Это тревожит всех пятерых, и у них есть на то причина. Вот уже несколько месяцев ребята не видят Эли, и о ней нет ни слуху ни духу. Последней весточкой об Элизабет был рассказ Альбы, и с того времени они ничего больше о ней не знали до этой минуты, когда директор школы произнес ее имя.

— А какое отношение имеем мы к Элизабет?

— Разве она не ваша подруга?

— Если честно, думаю, что это слово не самое подходящее, чтобы охарактеризовать наши с ней отношения, – прямо заявляет глава “непонятых”.

— Понимаю, понимаю. Я знаю, что между вами был конфликт. Эли сама признала, что вела себя неправильно.

— Она признала?

— Само собой разумеется. Элизабет раскаивается в том, как себя вела, особенно с тобой, Валерия.

Девушка подскакивает на стуле, когда Ольмедо произносит ее имя. Вал не хочет обижать этого человека неуважением, но она ничуточки не верит его словам. Она хоть и сильно скучает по своей подруге и их совместным делам, но не может забыть, что та пыталась избить ее и всеми способами старалась разрушить их с Раулем отношения.

— Скажите прямо, что вы хотите. Что мы должны сделать для Эли?

— Это очень просто – я хотел бы, чтобы вы присматривали за ней, опекали.

— Что-о-о? – возмутился Рауль. – Да за этой девушкой могут присматривать только врачи и психиатры. Если она порассказала Вам столько вещей, то должна была упомянуть о том, что она чокнутая, с приветом. Что она видит несуществующих людей.

— Алисию? И об этом я тоже знаю, но она уже давно ее не видит.

— Об Алисии Вам тоже известно? – изумленно переспрашивает Рауль.

— Да, конечно, я в курсе всего, но позвольте заметить, что сеньорита Элизабет Прадо излечилась от своей болезни, и поэтому я лично разрешил ей вернуться в класс.

Ольмедо выделяет последние слова, четко проговаривая их. Его низкий, рокочущий голос бьет по ушам пятерых ребят, которые не могут поверить в только что услышанное.

— Но как Вы ей разрешили?

— Проще простого, сеньор Коррадини, – заполнил бумаги о повторном зачислении и поставил свою подпись.

— Но Эли больна... У нее плохо с головой.

— Несколько месяцев Элизабет была больна, и ей многое предстоит на пути к выздоровлению. Не стану отрицать, возможно, она никогда не излечится полностью, но по заключению лечащих ее врачей, она в состоянии посещать школу и сдавать итоговые экзамены. Таким образом, она не потеряет учебный год, и я хочу, чтобы вы помогли ей в этом.

— Вы хотите, чтобы мы помогли Элизабет? – вмешалась Мери, до этого не проронившая ни слова.

— Вот именно. Девушке необходимо, чтобы “непонятые” снова подружились с ней, и я убежден, что все вы поддержите мою просьбу.

В эту минуту дверь директорского кабинета открывается, и его порог нерешительно переступает ясноглазая девушка с темно-каштановыми волосами. Она старается казаться спокойной, но ей не удается. Ее ладони потеют, а губы трясутся, произнося:

— Привет, ребята, я рада снова видеть вас.

Глава 10

— Элизабет будет зачислена в свой прежний класс и станет учиться так же, как и остальные. Для нее не будет никаких послаблений. Чтобы перейти во второй класс бачилерато, она должна будет успешно сдать все годовые экзамены. [прим: бачилерато – напоминает старшие классы общеобразовательной школы. На втором курсе бачилерато по желанию можно также получить профессиолнальное образование] Кроме того, летом ей придется выполнять задания по предметам, чтобы завершить образование. Я хочу, чтобы вы помогли ей всем, чем можете. Я знаю, что вы, все пятеро, славные ребята, и при взаимовыручке и общем содействии снова станете, как и прежде, сплоченной группой.

Эти слова директора Ольмедо сопровождают “непонятых” на протяжении двух последующих уроков. Погруженные в свои мысли, ребята почти не слушают объяснения учителей. Эли вернулась, хотя они пока так и не решились поговорить с ней. Девушка села на свое обычное место, поскольку за время ее отсутствия парту Эли никто не занял.

С этим нежданным возвращением Валерия кажется более напряженной, и Рауль ее понимает. Ему тоже не нравится подобная ситуация, но жизненные обстоятельства закалили парня, сделав его сильнее. Однако он переживает за свою подружку, и поэтому пишет Вал записку. Он передает девушке листок бумаги, когда никто не смотрит в их сторону.

Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой. Мы вместе, так будем противостоять этому обстоятельству, как можно лучше. Я тебя холю.

Девушка читает записку парня и вздыхает. Глаза Валерии покраснели, и ей очень хочется плакать. Она берет ручку и пишет ответ на обратной стороне листка.

Спасибо тебе, любимый. Надеюсь, она не захочет снова причинять нам боль. Я боюсь ее. Она была моей лучшей подругой, и я скучаю по ней, как сказала тебе вчера, но я не готова бороться с ней еще раз. Я тоже холю тебя.

Валерия возвращает сложенный пополам листок Раулю. Парень улыбается, глядя на нее, и посылает ей воздушный поцелуй, прочитав записку, но у Вал по-прежнему неспокойно на душе, и она искоса посматривает на Элизабет. Интересно, она все так же ненавидит ее? Валерия уверена в этом. Никто не может измениться за столь короткий срок. И как только ей разрешили находиться здесь? Она же с приветом. Эли, конечно, не виновата в своей болезни, но ведь это и не ее, Валерии, проблема. Ад она уже пережила и не хочет, чтобы он повторился.

Невыносимо нудные уроки тянутся для ребят нескончаемо долго. Напряжение растет и накапливается. Ни один из ребят не решается заговорить с только что пришедшей или посмотреть на нее.

В четверть двенадцатого звенит звонок, извещающий о перемене. Эли первой встает из-за парты и, остановившись перед столом Рауля, обращается ко всем пятерым сразу:

— Нам нужно поговорить. Я на минутку в туалет, встретимся на том же месте, где всегда.

Улыбнувшись, девушка уходит, даже не подождав ответа. Она неспешно идет к двери, по пути

обмениваясь приветствиями с остальными одноклассниками, и выходит из класса.

— Что думаете? – спрашивает Эстер, вставая.

— Не нравится мне все это, – отвечает Мери, доставая из кармана мобильник.

— Мне тоже, – вторит ей Валерия, вступая в разговор, а Рауль молча обнимает свою подружку.

— Ну наконец-то, хоть в чем-то вы пришли к согласию.

Ни Мери, ни Вал не обращают ни малейшего внимания на замечание Бруно. Рыжик продолжает говорить, в то же время поглядывая на мобильник. Ей пришло сообщение от Паломы, в котором девушка говорит, что очень ее любит и скучает по ней.

— Даже не знаю... Она, вроде, нормальная, как будто ничего и не бывало.

— Но то, что произошло тогда, очень серьезно, – добавляет Рауль, – не думаю, что она в порядке, но в любом случае, посмотрим, что она хочет нам сказать.

— Да, так лучше всего. Если мы обязаны помогать Эли, то должны знать, как она чувствует себя на самом деле, чтобы она не преподнесла нам всяческих сюрпризов, – говорит Мери, снова пряча мобильник в карман джинсов.

— Я вообще не понимаю, как нас могут обязывать к такому.

— Я тоже не понимаю, Бруно, но что есть, то есть.

— Возможно, она все-таки поправилась и действительно уже не видит Алисию.

Сказанные Эстер слова не убеждают остальную четверку. Идея, что Эли выздоровела, кажется ребятам не слишком правдоподобной, несмотря на заключение врачей, которое показывал им директор школы. Такому человеку, как она, нельзя доверять.

— Видит Эли Алисию или нет, но она по-прежнему опасна, – настаивает Рауль, шагая вместе с остальными к месту их встреч на школьном дворе, – и мы должны присматривать за ней.

С этим согласны все. Есть ли у нее видения или нет, но Элизабет в одинаковой степени не внушает доверия, и это заставляет Бруно кое-что припомнить.

— Как думаете, те сообщения, что я получаю по интернету, могут быть делом рук Эли?

— Какие сообщения? – спрашивает Мери, ничего не понимая.

— Несколько недель кто-то строчит мне очень странные оскорбительные послания с угрозами.

— А ты их не блокировал?

— Блокировал, конечно, но он продолжает досаждать мне под новыми профилями.

— Кто-то создает профили только для того, чтобы досаждать тебе?

— Похоже на то.

— Кому-то очень скучно, Бруно, – говорит Эстер с улыбкой, – так что не бери в голову.

Робкая улыбка девушки возрождает в них сдерживаемые чувства, и оба умолкают. Впрочем, волшебное мгновение длилось недолго – на пути ребят возник Феликс Нахера и направился к Эстер.

— У тебя есть минутка? – спрашивает он девушку.

— Да, – отвечает Эстер и просит остальных идти дальше. Разговаривая с Феликсом, девушка смотрит вслед уходящим ребятам. Все удивлены тем обстоятельством, что этот тип захотел поговорить с ней. Нахера – типичный заучка в классе, и за эти годы у них не было с ним ничего общего. Бруно крайне неприятно их сближение и эти взаимные улыбочки, но дела его подруги – не его дело.

Феликс и Эстер остаются в дальнем конце коридора. Когда шумная ватага учащихся, выбежавших на переменку, промчалась мимо них, ребята начали разговор.

— Мы с друзьями должны обсудить один очень важный вопрос, так что я тороплюсь.

— Я не задержу тебя надолго, только дам тебе одну вещицу.

Парень поправляет очки и достает из кармана джинсов какую-то фигурку. Это маленький, не больше пяти сантиметров, гномик, далеко не новый, с облупившейся местами краской. Феликс берет девушку за руку, разжимает пальцы и кладет фигурку на ее раскрытую ладонь.

— Что это? – растерянно спрашивает Эстер, смутившись от такой решительности Феликса.

— Подарок.

— Подарок? Зачем?

— Мне было очень приятно разговаривать с тобой в эти дни, и, как я уже сказал, ты мне нравишься. Поэтому я и хотел… подарить тебе это. Я нашел его в Театре Сервантеса в Алькала-де-Энарес. С тех пор он приносит мне удачу. [прим: Алькала-де-Энарес – город, в котором родился Сервантес, в нем находится театр комедии, носящий его имя]

— Это твой амулет?

— Да, талисман. Я всегда ношу его с собой на экзамены.

— Но… я не могу принять твой подарок.

— Можешь, я хочу, чтобы он был твоим.

— Но этот амулет нечто особенное для тебя.

— Думаю, ты тоже становишься для меня чем-то особенным, – признается Феликс, снова поправляя очки и опуская взгляд.

Услышав признание одноклассника, Эстер краснеет от смущения. Девушка постепенно понимает, что этот парень необычный, не такой как все.

— Хорошо, я приму твой подарок. Посмотрим, может, и мне этот гномик принесет удачу на экзаменах. Но, если твои оценки станут ниже… я его тебе верну.

— Не станут, я не могу допустить этого.

— Не будь таким одержимым.

— Не волнуйся, я уже привык жить с такой нагрузкой.

— Я бы так не смогла, точно умерла бы.

— У каждого человека на всё есть свой предел. Самое главное перешагнуть через этот барьер, поднять планку и суметь преодолеть ее.

Не похоже, чтобы так говорил шестнадцатилетний паренек. Феликс по годам остается подростком,

но говорит как взрослый.

— А я по-прежнему считаю, что не смогла бы заставить себя так учиться. Мне трудно получить

более-менее достойные оценки, а если бы мне пришлось на каждом экзамене получать десятку, то… Ну и обуза!

— Начиная с этой минуты, гномик будет помогать тебе.

— Помощь по всем предметам не помешает! Особенно по математике.

— У тебя проблемы с математикой?

— Шутишь? Да у меня от нее психическая травма. Я едва справляюсь с этой злосчастной

математикой.

— Если хочешь, я могу попытаться помочь тебе с ней.

Он говорит о свидании? Нет, точно нет. Этот парень не похож на типа, который хочет устроить

свидание, приведя ее к себе домой под видом учебы. Если он говорит, что хочет помочь с математикой, значит, они будут решать задачи, как с Бруно. Бруно… Он уже предлагал ей то же самое, что сейчас предложил Феликс, но она должна перевернуть страницу ее истории с другом. Находясь с Бруно наедине, они могли бы совершить ошибку или почувствовать себя так неловко, что и на шаг не продвинулись бы вперед, а ведь экзамен уже на следующей неделе.

— Хорошо, если тебе удобно, мы можем остаться у меня дома. Родителей до вечера не будет, и мы

сможем спокойно позаниматься.

— Отлично. Вот только… я не знаю, где ты живешь.

Улыбнувшись, Эстер называет адрес. Парень забивает его в свой мобильник и сверятся в гугле,

сколько времени идти до ее дома. Выясняется, что меньше получаса.

— Сегодня в пять тебе удобно?

— Отлично.

— Надеюсь, я не отниму у тебя много времени, а то, неровен час, помогая мне, ты навредишь себе.

— Не парься, помогая тебе, я и сам лишний раз все повторю.

— Ну ладно.

— Все нормально.

Ребята молча смотрят друг на друга. У Эстер возникают какие-то новые ощущения, новые чувства.

Ее привлекает этот одинокий и очень умный паренек. Она уже и так восхищалась им, а теперь он ей нравится. А вдруг Феликс является определенно ее парнем?

Этого Эстер не знает, но надеется в скором будущем на удачу. Ей хочется прожить прекрасный

любовный роман, полный незабываемых моментов, но сначала она должна окончательно разлюбить другого.

Глава 11

Элизабет подходит к тихому уголку школьного дворика, где собираются “непонятые”, буквально следом за Эстер. Она садится между Мери и Бруно и, прежде чем начать говорить, набирает в грудь побольше воздуха. Она умылась в туалете, и теперь ее лицо влажно от воды. Элизабет очень плохо, ее едва не вырвало. Так непросто вернуться и снова предстать перед бывшими друзьями. Она много раз повторяла перед зеркалом одно и то же, прежде чем войти в директорский кабинет.

“Это ты, ты, ты...” – твердила она.

Все сосредоточенно ждут, что скажет им Элизабет. Ситуация крайне неловкая, можно даже сказать, сюрреалистичная. Ребята молча смотрят на бывшую подругу. Они сообща решили не попрекать ее прошлым или чем-то еще, а подождать – пусть Эли выскажется первой. Наконец, девушка решилась. Она постукивает пальцами, словно отмечая предстоящий ей путь, и начинает говорить.

— Спасибо всем за то, что не разбежались, а сидите здесь со мной. После всего, что я натворила, особенно с вами, – Эли указывает взглядом на Рауля и Валерию, – я поняла бы ваш отказ, и поэтому сразу хочу извиниться перед вами. Простите, я сожалею о случившемся. Правда... мне очень жаль... Вы даже не представляете... насколько.

Элизабет полностью сломлена, слезы мешают ей говорить, и она закрывает лицо руками. Остальные смотрят на нее, не зная, что предпринять. Никто из ребят не двигается с места, молча наблюдая за девушкой, пока Эстер не встает со своего места и не садится перед Эли. Она нежно гладит ее по длинным, черным как смоль, волосам, ласково приговаривая в утешение:

— Успокойся, Эли, мы все совершаем ошибки. Что касается меня, то я тебя простила.

Валерия и Рауль не так снисходительны к ней. Им не так легко принять извинения и простить Эли, ведь нападки девушки на них были наиболее злонамеренными и жестокими. Бруно тоже не очень-то уверен в искренности ее слез, но предпочитает не перечить своей подруге.

— Не знаю, сможете ли вы когда-нибудь простить меня, – говорит Элизабет, утирая слезы бумажным платком.

— Не так легко, знаешь ли, простить то, что ты сделала.

— Не будь таким жестоким, Рауль.

— Ха! Не будь таким жестоким! Да будет тебе известно, Эстер, по ее вине мы пережили не лучшие времена, нам было очень фигово. И уж если говорить начистоту... я не очень верю в эту басню со слезами и прощением.

— Ну же, Рауль, не будь ты таким.

— А каким ты хочешь, чтобы я был? Она много раз играла нами, забавлялась, так почему на этот раз все должно быть по-другому?

На этот вопрос Рауля у Эстер нет ответа. Ей тоже хорошо известно, какую боль причинила Элизабет этой паре, как заставила их страдать, но она не может не испытывать жалость к этой сломленной девушке, ведь ее слезы кажутся непритворными.

— Он прав, – отмечает Элизабет, шмыгая носом. – У вас у всех есть причины не доверять мне. Я и сама не знаю, здорова ли я или больна.

— Но в медицинском заключении говорится, что...

— Все это было подстроено, чтобы я могла вернуться в школу, сдать итоговые экзамены и не потерять учебный год.

— Что-то я не догоняю, – заявляет Бруно. – Ты что, подсунула директору липу?

— Вроде того... Сейчас я вам объясню. Слушайте... – Эли поглубже вдыхает, приступая к правдивому рассказу о своем возвращении. – Пару месяцев назад я пережила ужаснейшие недели. Я провела их дома одна, сидя в заточении, постоянно спрашивая себя, что же я наделала, и есть ли в моей жизни смысл, но выводы были неизменны: или я изменюсь раз и навсегда, или никогда не смогу быть счастливой.

Девушка в волнении смотрит куда-то вверх, утирая слезы платком, а затем продолжает свой рассказ.

— Каждый день я строго судила себя за содеянное. Я знаю, что вела себя ужасно, и мне стыдно за свое поведение. Я хотела... хотела убедиться, что снова могла стать прежней веселой, жизнерадостной Эли, которую вы любили. Той самой Эли, что была счастлива, пусть даже и с прыщами на лице, которая перетерпела все... “непонятой” Эли. Но для этого я должна была снова быть в школе, вместе с вами... Это было необходимо... очень нужно, правда... Вернуться в школу было непростым делом. В первую очередь этого не хотели родители. Они боялись, что мне захочется снова избить Валерию, или что я совершу какое-нибудь похожее безумство. Но я так настаивала, так умоляла, говорила много раз, что хочу вернуться к вам в школу, что, в конце концов, им пришлось уступить и разрешить мне...

— Значит, твои родители согласились на это, – прервал девушку Бруно.

— Более-менее, да, но они продолжают беспокоиться за меня. За эти месяцы я не совершила ничего необычного, и психологи, с которыми я занимаюсь, говорят, что прогресс налицо, и у меня есть неплохие предпосылки на будущее, а поскольку я поняла свою проблему, то все упрощается.

— И они дали тебе добро на возвращение в школу?

— Не совсем. Они хотели, чтобы я немного подождала.

— Вот как? А почему тогда ты здесь?

— Потому что мне позарез необходимо быть с вами, Рауль! – нервно восклицает Эли, вся дрожа. – Мне нужно снова стать счастливой, иметь друзей... и не быть одной. Ты не представляешь как это ужасно – не иметь никого, с кем можно поговорить.

— Я-то как раз знаю. Или ты не помнишь мое прошлое?

— Да-да, конечно, но... я была не одна. На моем месте была она.

— Ты нашла ее в себе.

— Да, нашла, но это не помогло мне трезво мыслить.

— Так что же с тобой конкретно?

— Этого врачи не знают точно, Мери, но это то, с чем я должна научиться жить.

Эли смотрит на соседку справа и вздыхает. Остальные смотрят на нее теперь иначе. Одни верят Эли, другие нет. Никто из ребят не может с уверенностью сказать, правда ли ее рассказ или очередной новый трюк.

— Ты ее видишь? – с любопытством спрашивает Эстер.

— Алисию? Нет, я ее уже давно не вижу, – заверяет Эли, впервые улыбаясь. – Алисия ушла. Навсегда или нет, понятия не имею.

— А ты знаешь, что провоцирует твои видения?

— Нет, точно не знаю.

— Одного я не понял, – продолжает допытываться Бруно, – как директор Ольмедо разрешил тебе вернуться в класс, если ты не совсем вылечилась.

— Потому что моя родня предупредила его, что если он не разрешит, то они расскажут обо всем прессе. У меня тетя журналистка. Она преподнесла бы это в таком виде, что все попахивало бы дискриминацией, а вы же знаете, какой важный и значительный Ольмедо. Он не вынес бы скандала подобного размаха. Это погубило бы его.

— Значит, все медицинские справки – фальшивка?

— Нет, справки настоящие, только дата липовая. Они давнишние, мне дали их еще до обострения болезни. Директор ничего о том не знает. Он думает, что врачи одобрили мое возвращение в школу.

У ребят отвисла челюсть. Происходящее кажется им фильмом. Родители Элизабет по просьбе дочери подделали медицинские документы, чтобы она вернулась в школу, и больше того, они обманули директора школы и пригрозили ему журналистским скандалом, если он откажется помочь.

— Подделка… Все это подделка, чтобы ты могла находиться здесь.

— Да, теперь вы знаете правду и вольны рассказать об этом Ольмеде или нет, – добавляет Эли, нервно приглаживая волосы руками. – Я не хочу больше лжи. Я знаю, что не тот человек, которому можно доверять, знаю, что заставила вас страдать, что вы можете считать меня сумасшедшей… и у вас есть причины так думать, но мне необходимо быть с друзьями, попытаться стать прежней Эли.

По-видимому, девушка выложила на стол все карты, и теперь улыбается сквозь слезы. Сейчас она

уже не закрывает лицо руками, чтобы скрыть их. Все пятеро смотрят на нее с некоторым сомнением, смущенно и растерянно. Все ли она им рассказала?

— Я ничего никому не скажу. Я тебе верю, можешь рассчитывать на мою поддержку, – объявляет

Эстер, широко улыбаясь. – Я рада, что ты снова с нами.

Девушки обнимаются и целуются, держась за руки. Эли убедила Эстер и не только ее одну.

— На меня тоже рассчитывай, – тихо произносит Мери. – Надеюсь, ты полностью поправишься и

сможешь быть счастливой. Думаю, это самое главное.

— Спасибо, Рыжик, я так по тебе скучала.

Мери и Эли улыбаются друг другу. В общем, они всегда неплохо ладили, хотя внутри группы и

не были друг для друга самыми главными и незаменимыми фигурами. Больше того, со временем все изменилось, и девушки даже отдалились друг от друга, но сейчас был самый подходящий момент постараться возобновить дружбу и укрепить ее.

— Ну, я, вряд ли буду так уверен в тебе, как девчонки, – произнес Бруно, внимательно выслушав

подруг. – Я не знаю, действуешь ли ты искренне, от души, или нет. Прости, что так говорю, Эли, но за эти месяцы многое произошло.

— Не волнуйся, я тебя понимаю.

— Время покажет, можно ли тебе доверять, но поскольку я не понаслышке знаю, что чувствует

человек, которого все избегают, я не стану вести себя подобным образом. Мне хотелось бы, чтобы мы снова стали друзьями, хотя раз утраченное доверие трудно вернуть.

— Большое спасибо, Бруно. Я постараюсь вернуть его, постараюсь снова заслужить твое доверие.

Элизабет очень рада, что добилась расположения Бруно. Будучи в клубе, она много раз ссорилась с

ним, и теперь это большой шаг с его стороны. Эли облегченно вздыхает, хотя и понимает, что впереди ее ожидает самое трудное, и она, не отрывая взгляд, выжидательно смотрит на Рауля и Валерию. Они о чем-то тихо перешептывались на ушко, пока остальные ребята говорили.

— А что скажете вы?

— Ну… – начинает парень, – мы ничего не расскажем Ольмедо из того, что ты нам сказала. Если

хочешь вернуться в школу – пожалуйста. Мы с Вал хотим, чтобы ты поправилась и снова стала прежней.

— Спасибо, Рауль, это и вправду очень много значит для меня…

— Не заблуждайся, Эли, – на полуслове обрывает ее Валерия, заговорившая впервые за то время,

что ребята находились здесь. – Мы действительно хотим, чтобы ты поправилась, но не доверяем тебе и не можем делать вид, будто ничего не случилось. Если ребята хотят дать тебе шанс, они вольны поступать по своему разумению, и нам кажется, что это отлично, но вот мы оба не можем.

— Мы понимаем, что это произошло по большей части из-за твоей болезни, но то, что ты делала,

было не только из-за нее, – поддерживает Валерию Рауль.

— Ты ненавидела меня, не выносила, что мы с Раулем вместе, и в этом заключалась основная

причина твоего поведения с нами.

Последние слова Валерии совпадают со звонком на урок.

— Я… Простите меня… Вы должны меня простить! Пожалуйста… пожалуйста… Вы нужны мне.

— Мне жаль, Эли, мы были задушевными подругами. Я любила тебя как сестру, но я не могу

забыть, как ты со мной обошлась, хотя и простила тебя. От всей души надеюсь, что ты поправишься и будешь счастлива, но я не буду с тобой, и Рауль тоже.

Глава 12

Конец учебного дня. Валерия и Рауль быстро выходят из класса, торопливо попрощавшись с остальными, но не сказав ни слова Элизабет.

— Ты должна дать им время, – говорит Мери.

— Они никогда меня не простят, но они по-своему правы, хотя мне плохо. Очень тяжело, когда тебя отвергают.

— Мне-то можешь об этом не рассказывать, – роняет Бруно, качая головой.

Эстер, идущая с ним рядом, принимает слова парня на свой счет, хотя и не уверена, что Бруно сказал это из-за нее.

— Рауль и Валерия пережили много трудных моментов, – поясняет Мери, когда они последними выходят из класса. – Вполне логично, что они не хотят больше проблем, их и так было у них предостаточно.

— Еще бы, я понимаю...

— Ты должна признать, что устроила им тяжелую жизнь, даже Альбу использовала, чтобы она помогла тебе разрушить их отношения.

— Вы и об этом знаете.

— Да уж, мы в курсе всего. Альба сама нам рассказала, она стала еще одним членом клуба, – отвечает рыжеволосая, – к тому же она девушка Бруно.

Парень смущенно наклоняет голову и нерешительно улыбается; он еще не привык к тому, что у него есть девушка. Это как-то необычно. У него никогда ничего не было, до сих пор он даже не целовался с девушкой, и вдруг... Хотя и не о том он мечтал, но Альба ему нравится, ему с ней хорошо, и у них своеобразная манера общения.

— Я знаю это, и рада, что у вас все хорошо. Альба хороший человек.

— Да, это верно.

— Поцелуй ее от меня. Я хочу встретиться с ней и тоже попросить у нее прощения.

— Я передам ей твои слова, когда увижусь с ней.

Четверка подходит к школьным дверям. Напротив школы Элизабет видит припаркованную машину. Мать поджидает ее, стоя на тротуаре. Еще с утра, перед тем как пойти в школу, они договорились, что мама заберет ее после уроков.

— Ребята, я должна идти. За мной приехали, – говорит Эли, целуя всех по очереди. – Еще раз большое спасибо вам за то, что разрешили мне снова быть вашей подругой. Я рада, что вернулась.

— Мы тоже этому рады.

Эстер последней прощается с Эли. Стоя на противоположной стороне улицы, Элизабет поднимает руку и машет всем троим перед тем как сесть в машину. С кисло-сладкой улыбкой на губах она забирается в “Хендай” и целует мать в щеку.

— Как прошел день? – интересуется женщина, но Эли не торопится с ответом. С одной стороны, она счастлива вернуться в школу и снова подружиться с ребятами, но, с другой стороны, девушка огорчена тем, что Валерия и Рауль плохо обошлись с ней. Они твердо стояли на своем и не поддались на ее просьбы, и от этого ей больно, по-настоящему больно. Впрочем, их поведение ничуть не удивило Эли, она все так и представляла.

— Не хочешь рассказать, как все прошло? Как у тебя с “непонятыми”, и что сказали эти двое?

Эли вздыхает. Ей нечего рассказывать матери. Высунув голову в окошко, Эли смотрит, как удаляется здание, по которому она так скучала. Девушка испытывает смутную печаль. Будет очень трудно вернуть потерянное время и доверие ребят, но перед ней стоит новая задача, и она сделает все возможное, чтобы довести свою миссию до конца, несмотря на то, что та блондинка с косичками, полностью одетая в белое, вернулась и настойчиво спрашивает ее, как она провела утро со своими “непонятыми” друзьями.

— Думаешь, мы были несправедливы к ней?

— Успокойся, мы вели себя сообразно нашим чувствам.

Валерия и Рауль идут по улице, крепко держась за руки. Они собираются пообедать и побыть вместе до пяти часов, когда Рауль сядет в поезд, идущий в Валенсию.

— Мне плохо, я чувствую себя в чем-то виноватой.

— Это объяснимо, ведь утро выдалось очень напряженным, но мы с тобой были последовательны: поступили так, как думали.

— Поверить не могу, что она вернулась.

— Я тоже не ожидал этого.

— Мне она показалась... нормальной. Мне кажется, она похорошела, стала еще красивей, чем до того, как все случилось. А это, заметь, сложно.

Рауль тоже подметил, что Элизабет прелестна, и это заставляет его вспомнить, какой была Эли несколько месяцев назад. Он вспоминает девушку, которая мимоходом покоряла всех парней, возникавших перед ней. И что было бы, согласись он встречаться с ней, как она его просила? И случилось бы то, что произошло потом? Этого он никогда не узнает. Быть может, и произошло бы. Навязчивые идеи Эли не их вина, и, рано или поздно, ее безумие вырвалось бы на свет тем или иным способом.

— Да, Эли очень красива, и кажется вполне здоровой, но она не перестает быть человеком, который испробовал все, что было под рукой, лишь бы разрушить наши отношения.

— Знаю, это нельзя забыть.

Парочка продолжает идти по направлению к кафе “Констанция”. Ребята сегодня серьезнее обычного – нет ни смеха, ни поцелуев. Они даже ни разу не сказали друг другу о своей любви. Не говорят они ни о фильме, ни о премии. Так сильно повлияло на них появление Эли. Не только ее присутствие в школе и разговор на перемене, но также и то, что их друзья отдали ей свои голоса доверия. И вот теперь Вал и Рауль чувствуют себя некоторым образом отдалившимися от остальных ребят и даже в некоторой степени одинокими. Возможно, именно на это и рассчитывала Элизабет.

— Я так и не верю ей, – твердит свое Рауль. – Наверняка она припрятала что-то в рукаве, о чем не рассказала.

— Думаешь, она что-то замышляет?

— Да она вечно что-то замышляет.

— А какова причина на этот раз?

— А черт его знает... Может... она не смогла разлучить нас, и теперь постарается оторвать от нас друзей.

— Думаешь, она сможет сделать нечто такое хитроумное?

— Шутишь? Она даже Альбу убедила, чтобы та помогла ей добиться нашего с тобой разрыва... так что от нее можно ожидать чего угодно.

— Правда. Она и тебя использовала.

Воспоминание о тех днях, когда он ходил к Эли домой, обедал вместе с ней и ее семьей, чтобы девушке стало лучше, Рауль носит в себе как занозу. Он обманывал Валерию, много недель подряд, врал ей почем зря.

— Это просто чудо, что после той истории мы по-прежнему вместе, – замечает парень, покрепче сжав руку своей подружки.

Вал смотрит ему в глаза. От волнения глаза парня сияют. Девушка не привыкла к тому, чтобы Рауль так волновался, и его состояние передается ей. Она тоже страдала, и пережила свое сполна. А ведь и вправду это чудо, что они остались парой. Не только из-за Эли, но и из-за Сесара или Маркоса. Слава богу, трудности всегда оставались позади, и все оканчивалось хорошо, лишь укрепляя их отношения.

— Подожди, – говорит вдруг девушка, останавливаясь, – давай присядем здесь.

Вал указывает на пустую скамейку в стороне от улицы. Они уже совсем близко от “Констанции”, но девушка не может больше терпеть. Ей нужно сказать кое-что Раулю.

— Что такое?

— Знаешь, давай посидим здесь, прошу тебя.

Рауль послушно останавливается, плохо понимая, что же происходит. Неожиданно глаза его подружки осветились каким-то необычным блеском. Парень не осознает того, что его глаза сияют точно так же.

— Послушай... скажи мне, что происходит? – спрашивает Рауль, садясь рядом с Вал.

Валерия кладет рюкзачок на колени и достает из кармашка пакет с красным бантиком, завернутый в разноцветную бумагу.

— Возьми. Это тебе.

— Подарок?

— Я хотела отдать его тебе потом... но хочу сделать это сейчас. Мне кажется, это самый подходящий момент.

Пока Рауль с огромным интересом открывает сверток, глаза девушки наливаются влагой. Это чудо, что они вместе... но речь идет не только о чуде. Это нечто большее, гораздо большее, чем просто чудо.

— Это... ловушка снов? – спрашивает он, с восхищением разглядывая маленькое деревянное колечко со сплетенной сеточкой внутри и тремя свисающими перышками.

— Да, я купила ее, когда была девочкой, и все у меня было неплохо. Быть с тобой это чудо... и сон. Мой сон, моя мечта, ставшая реальностью, любимый.

— Это так мило... Я даже не знаю, что сказать... Спасибо, Вал.

Ребята целуются, не теряя блеска в глазах. Это один из тех поцелуев, что тянет точно на десятку в их топ-списке.

— Сегодня ночью ты повесишь ее в изголовье кровати в отеле, и будешь спать, мечтая победить на фестивале короткометражек.

— И тогда я точно стану победителем?

— Всенепременно. Добрые сны оказываются пойманными в сеть и сбываются в реальной жизни. Это доказано.

— Вот как?

— Да. Это научно доказано, – отвечает Валерия, радостно улыбаясь и вытирая скользящую по ее щеке слезинку.

— А могу я увидеть во сне… тебя?

— Меня ты уже поймал... Но, конечно же, милый, ты можешь спать и видеть меня во сне.

Глава 13

Они остались вдвоем. Элизабет уехала с мамой на машине, а Бруно пошел забирать из школы своих младших братишку и сестренку. Эстер с Марией идут по улице. Они не слишком разговорчивы, но им хорошо вместе. Кажется, неловкость, существовавшая между ними несколько месяцев, полностью исчезла. Они снова стали близкими подружками, хотя и не все рассказывают друг другу.

— Что происходит между тобой и Валерией? – интересуется девчонка с прямой челкой, пока обе пережидают красный сигнал светофора.

— Да ничего такого.

— Ладно тебе, Мери. Может, это из-за брака ваших родителей? Вы всегда из-за всего спорите, а раньше, пока они не поженились, вы никогда не ругались.

— Думаю, именно так и есть.

— Из-за родителей? Но причем здесь они?

— По правде говоря, не при чем, но теперь мы с Валерией чаще встречаемся, и по определенным семейным вопросам у нас с ней разногласия... в общем, мне непривычно видеть отца вместе с матерью Вал, и это при том, что я уважаю и очень люблю Мару.

— Мара – классная, замечательная женщина.

— Верно, и надеюсь, что мой отец хорошо с ней обращается, но я считаю, что с женитьбой они уж слишком поторопились.

— Точно так же считает и Вал, – с улыбкой отмечает Эстер, смешно сморщив нос. – Видишь, есть вещи, о которых вы думаете одинаково.

В ответ Рыжик лишь пожимает плечами, переходя по полосатой зебре на другую сторону улицы. Она не замечает, как кто-то быстро подбегает к ней сзади, неожиданно набрасывается и крепко обнимает ее. Мери поворачивает голову и видит светловолосую девчонку с синяками на лице и разбитой губой.

— Господи-боже, Палома! Что с тобой?

— Эти... одноклассницы... меня поколотили.

— Что ты говоришь? Когда? – нервно спрашивает Мери, с тревогой разглядывая раны на лице Паломы.

— Они впятером поджидали меня у выхода в конце последнего урока. Мне удалось вырваться и убежать, – всхлипывая, говорит Палома и еще сильнее обнимает Марию. – Мне очень больно.

— Еще бы не больно! Нам сию же секунду нужно пойти к врачу!

— Нет! Мы не можем пойти ко врачу! Если мама узнает... меня накажут на веки вечные, уж я-то знаю!

— Но ведь ты же ничего не сделала!

— Скажи это ей.

— Мы можем... пойти ко мне домой, – тихо предлагает Эстер, с любопытством наблюдая за происходящей сценой. – Прости, мы не знакомы. Меня зовут Эстер.

Белобрысая девчушка смотрит на нее с нескрываемым восхищением. Как же она красива! Мери явно не договаривала. На фотографиях, которые подруга показывала ей, Эстер казалась милой, симпатичной девчонкой, а эта девушка просто потрясающе прекрасна.

— Эстер? Ты такая красавица! – восторженно восклицает Палома, сразу позабыв и о ранах, и о боли. – Я хотела познакомиться с тобой. Меня зовут Палома.

Девушки обнимаются на глазах потрясенной Мери, которой данная ситуация кажется неправдоподобной. Надо же, две ее любимые столкнулись лицом к лицу. Мери никогда не рассказывала Эстер о своей подружке, она даже не призналась, что у нее кто-то был. Хотя Эстер и Бруно вот уже несколько месяцев знали о ее нетрадиционной ориентации, она так и не решилась ничего им рассказать об этой девушке.

— Я тоже рада познакомиться с тобой, – отвечает Эстер, подмигнув глазом подруге. – Так кто, ты говоришь, тебя избил?

— Одноклассницы. Они терпеть меня не могут.

— А за что?

Палома взглядом спрашивает у Мери разрешения ответить, и та, смиренно вздохнув, согласно кивает.

— Потому что мне нравятся девушки. Я – лесбиянка.

— Ее уже несколько месяцев терроризируют в школе, житья не дают.

— И никто ничего не делает? Да как они такое позволяют?

— Ну... я это... тоже защищаюсь... и... луплю их. Меня уже два раза выгоняли.

— А ты не такая тихоня, какой кажешься. – У Эстер вырывается непроизвольный смешок, который она тут же подавляет, зажимая рот рукой. У нее не было никакого намерения смеяться над бедной Паломой, но эта девчонка такая забавная.

— Ага, а чего бы ты хотела?! Если они лезут ко мне и прохода не дают, должна же я что-то делать или нет? А сегодня их было пятеро.

— Надо же – подлюги трусливые. Пятеро на одну.

— Как видишь. И все выше меня. Но хотя они и застали меня врасплох, и двинули мне несколько раз, мне удалось убежать от них, потому что я гораздо быстрее.

— Невероятно, просто уму непостижимо, что происходят такие вещи, – говорит Эстер, у которой уже пропало всяческое желание смеяться, едва она убедилась, что проблемы у этой девчушки нешуточные. – Сейчас дома никого нет, и мы можем пойти ко мне, чтобы подлечить тебя.

— Правда?

— Конечно, я живу совсем недалеко отсюда.

— Вот здорово! Спасибо тебе! Ты в точности такая же красивая и добрая, как рассказывала о тебе Мери!

Крики Паломы вгоняют в краску двух других девушек, которые, тем не менее, продолжают улыбаться. Несмотря на синяки, эта девчонка не унывает и не теряет своего заразительного задора.

Оживленно болтая, они втроем направляются к улице, где живет Эстер. Подойдя к дому, девушки заходят в подъезд и поднимаются на лифте на третий этаж.

— У нас не очень большая, но уютная квартирка, – сообщает Эстер, открывая дверь. – Сюда.

В конце узкого коридора находится ванная. Эстер открывает второй ящик маленького шкафчика и достает оттуда перекись водорода, спирт, марлевый бинт и флакончик бетадина.

— Это не очень больно, правда?

— Немножко больно, но терпимо.

— Осторожней, пожалуйста. Я достаточно смела, чтобы драться с пятерыми, но в таких вещах – жуткая трусиха.

— Не бойся.

Очень осторожно Эстер смывает кровь с губы Паломы марлевым тампоном, смоченным в спирте. Девушка подпрыгивает, почувствовав прикосновение тампона.

— Ай-яй-яй! Жжется как! – верещит она.

— Это всего секунду. Потерпи.

Мери внимательно наблюдает, как ее подруга лечит раны ее девушки. Как странно видеть их вместе. Как будто соединились два разных, параллельных мира. Все время, пока она встречалась с Паломой, она не раз испытывала искушение рассказать ребятам, что у нее есть подружка, но всегда заканчивалось тем, что она отказывалась от своего намерения. Как бы то ни было, а она рада, что две эти девушки познакомились.

— Уй-юй-юй, как больно!

— Успокойся, я уже заканчиваю.

Палома закрывает глаза и хватает Марию за руку. Эстер только что обработала рану на губе девушки и теперь смазывает бетадином ссадину на правом локте и еще одну на кисти.

— Уже?

— Да, ты уже здорова.

— Ну наконец-то! Ты классная медсестра! – кричит Палома, обнимая Эстер. А затем бросается к Мери и целует ее в губы. Рыжая не закрывает глаза и немного смущенно смотрит на Эстер. Впервые она целуется с Паломой не просто перед знакомым человеком, а как раз перед тем, в кого была влюблена.

Это необычное, странное чувство. Она целуется со своей девушкой, а ее глаза прикованы к другой. Мери вспоминает тот самый день и ту минуту, когда ее величайшая тайна была раскрыта. Тогда она и узнала, что целоваться с любимым человеком бесподобно.

Теперь она с другой. Другие губы, другие глаза, другие руки обнимают ее, но она любит эту девушку. Да, она в нее влюбилась. Палома единственная, кто заставляет ее сердце бешено биться, когда она рядом. Мери знает, что впереди длинная дорога, по которой предстоит пройти, и многие карты предстоит открыть, но с этой девушкой все будет намного проще. По крайней мере, так должно быть.

— Мне немного стыдно говорить это, но... не оставите ли вы меня на минутку одну? – спрашивает Палома, краснея.

Эстер хохочет, берет за руку Мери, и они идут в маленькую гостиную, расположенную в другой стороне квартиры. Девушки садятся на диван. Наступил час расспросов.

— Почему ты не сказала мне, что у тебя есть девушка?

— Не знаю... В таких вещах я очень скрытна.

— Давно вы встречаетесь?

— Два с половиной месяца.

— Ой мамочки! Уже так давно? А где вы познакомились?

— Ну как тебе сказать... На форуме, в интернете.

— Серьезно? В чате или еще как?

— В чате.

Мария вкратце рассказывает подруге о сайте лесбиянок, на котором она случайно встретилась с Паломой. Девушке хотелось бы сохранить этот секрет, но она уверена, что Эстер все равно узнала бы об этом. Палома не так сдержанна, как она сама, и теперь она познакомилась с Эстер...

— Мери, я так рада. Правда, рада. Я думаю, это превосходно.

— Ты тоже ей понравилась. Это заметно.

— Ее родители тоже ничего не знают?

— Нет, ни ее, ни мои ни о чем не знают... О том, что мне нравятся девушки, знаете только вы с Бруно.

Эстер плохо оттого, что она скрывает от подруги, что в марте рассказала обо всем Раулю и Валерии. Но сейчас она не может ничего сказать. Они с Мери поругались бы, а она не готова к новым ссорам и разборкам. Восстановить доверие Рыжика было бы нелегко.

— В этом нет ничего плохого, Мери.

— Да, но ее родители жутко традиционные. И как отреагируют на это мои, я тоже не знаю. Так что лучше молчать и хранить все это в тайне, пока не подвернется удобный момент для разговора.

— И вас не волнует, что вы не можете открыто проявлять на людях вашу любовь?

— Конечно, волнует, и даже очень, ведь не так легко сдерживать себя, – печально говорит Мария, – но ты же знаешь, какие люди. В школе подозревают, что Палома лесбиянка, и не дают ей проходу, говорят или подстраивают ей всякие гадости.

— Те девки, что ее избили?

— Да, их в классе целая группа, и они не дают ей покоя. Они пристают к ней с самого начала учебного года.

— Вот бедняга.

В эту минуту в гостиной появляется Палома с широченной до ушей улыбкой на лице. Она причесалась и немного подкрасила глаза, да и ранка на губе почти незаметна.

— Ну вот, я готова. Что будем делать теперь?

Внезапно улыбка исчезает с лица девушки, глаза закрываются, ноги подкашиваются, и она без чувств валится на пол перед насмерть перепуганными Марией и Эстер, которые тут же вскакивают с дивана и подбегают к ней.

Глава 14

Он сидит на стуле у окна своей спальни и играет с компьютерной мышкой.

— О чем думаешь, милый?

Парень оборачивается, услышав голос Альбы, которая разговаривает с ним, сидя на кровати. Они уже не в первый раз обедали у него дома. Эсперанса несказанно рада, что ее третий сын, наконец-то, встречается с девушками. Она надеялась, что у него все сложится с другой, но эта девушка ей тоже очень нравится. Прежде у нее были короткие синие волосы, а теперь просто чудесные – светлые и средней длины. Альба очень веселая и милая, словом, славная девушка. Они с Бруно составляют отличную пару, тем более что она не такая высокая. В общем, Эсперанса частенько приглашает Альбу пообедать с ними, да и сама девушка, вроде бы, не против быть частью семейной жизни Бруно и, похоже, ей это нравится.

— Прости, я не расслышал. Что ты сказала?

— Ты меня не слушаешь. Я спросила, о чем ты думал.

О чем он думал? О ней. Он не может выбросить Эстер из головы. Они постепенно отдаляются друг от друга, и с каждым разом расстояние между ними все увеличивается, а он даже не может ни с кем поговорить об этом, и уж тем более со своей девушкой.

— О том, какой трудной будет следующая неделя.

— Это правда, у тебя много экзаменов, но я уверена, что ты все сдашь.

— Учить нужно прорву, а желания никакого.

Бруно вовсе не убежден, что сможет сосредоточиться на учебниках. Он думал, что со временем с помощью Альбы полностью забудет об Эстер, но теперь он снова пребывает в неуверенности.

— Тебе нужно отвлечься, расслабиться, – говорит девушка, подходя к нему, – я замечаю, что в последнее время ты так взвинчен.

— Ничего я не взвинчен.

— Ты весь на нервах, милый.

— Должно быть, из-за этих анонимных посланий.

— От этого чокнутого в твите?

— Или от чокнутой.

— Ты по-прежнему считаешь, что их может посылать Эли?

— Хм, точно я не знаю, но не исключаю такой возможности. Сегодня Эли была в школе, и у меня создалось впечатление, что это была она.

— Что? Ты видел Элизабет?

— Да, она будет сдавать годовые экзамены, и директор попросил нас помочь ей, чем сможем.

— О, боже, поверить не могу.

— Да уж поверь. К тому же она попросила у всех нас прощения, – добавляет Бруно, видя тревогу в глазах Альбы. – Она хочет поговорить с тобой, чтобы извиниться.

— Ты говоришь правду?

— Да, кажется, Эли раскаивается, хотя с ней... да ты и сама знаешь... Не очень-то она внушает доверие.

— Какое там доверие, Бруно? Абсолютно никакого. Как можно доверять девушке, которая видит несуществующих людей и старается навредить всем, кто встречается ей на пути.

— Я думаю точно так же, как ты, но нужно дать ей шанс.

Альба не согласна с парнем. Она знает, с какой ловкостью действует Элизабет, и как ей удается перетаскивать людей на свою сторону. Это она испытала на собственной шкуре, когда Эли убедила ее постараться разрушить отношения Рауля и Валерии.

— И вы все согласны предоставить ей этот шанс?

— Не все, только Мери, Эстер и я.

— Вал с Раулем не согласны.

— Нет, ребята были тверды как скала. Они простили Эли, но не хотят ничего о ней знать, несмотря на то, что Ольмедо просил нас пятерых.

— И это нормально, ведь с ними она обошлась хуже всех, – замечает Альба, возвращаясь к кровати и снова садясь на нее. – А это не навредит клубу? – вдруг встрепенувшись, спрашивает она.

— Что именно?

— Ну что одни поддерживают Эли, а другие нет.

— Не знаю, надеюсь, не навредит.

— Знаешь, Бруно, если у “Клуба непонятых” снова будут проблемы, то все окажется непоправимым.

Альба приложила неимоверные усилия, чтобы наклеить пластыри и перевязать все открытые раны. Такой клуб задушевных друзей должен был сохраниться навсегда, и не только для ребят, но и для нее самой тоже, потому что до сих пор она не встречала никого, кто так тепло ее принимал. “Непонятые” – ее семья.

— Будем надеяться, что все будет хорошо, что Эли поправилась, была с нами честной, и искренне раскаялась в том, что совершила.

— Надежды слишком большие.

— Это единственное, что нам остается.

— Не знаю... Я в жуткой панике.

Девушка вздыхает и ложится на спину. Альбе не нравится это внезапное появление Элизабет, оно пугает ее. Альба не готова потерять то, чего добивалась несколько месяцев: парня, друзей, стабильной, размеренной жизни... Сегодняшние события довольно скверны. Ну уж нет! Она и не подумает позволить этой сдвинутой снова все разрушить! С этим она не согласна, и сделает все возможное и невозможное, чтобы этому помешать.

— Мама, я отойду ненадолго.

— Куда ты идешь?

— Погуляю с подружкой, – отвечает Элизабет, открывая дверь.

Сусана судорожно сглатывает слюну и пристально смотрит на дочь. Подружка? О ком это она

говорит? О нет, не может быть. Неужели она снова стала ее видеть?.. О, боже, она не хочет повторения этого кошмара!

— Какая подружка? – спрашивает мать; ее переполняют сомнения.

— Одна девчонка из школы, с которой я встретилась. Мы уже давно не виделись и хотим обо всем

поболтать.

— Это одна из твоих подруг-одноклассниц?

— Нет, это девочка из другого класса, ты ее не знаешь.

— Как не знаю? Если она из твоей школы, я должна…

— Не волнуйся, это не Алисия, мама, и она не имеет к ней никакого отношения, – улыбаясь,

перебивает мать Эли. Женщина глубоко вдыхает, стараясь успокоиться. Ей хочется поверить своей

дочери, но факты и предшествующие им события таковы, что почем ей знать, не лжет ли она?

— У тебя и правда все в школе было хорошо?

— Да, ребята устроили мне замечательную встречу. Я чувствовала себя так, будто никогда не

уходила из школы.

— Ты знаешь, что говорят врачи. Алисия возвращается, когда тебя что-то сильно злит или тревожит,

потому они и не хотели, чтобы ты так быстро возвращалась в школу.

— Мама, успокойся. Алисия не вернулась и не вернется. Я чувствую себя нормально, правда.

— Я только хочу, чтобы ты жила как обычный человек, не мучилась и не страдала так сильно.

С подобным положением дел Сусана уже смирилась. Когда Эли переживала переходный возраст,

ей пришлось несладко. Все ее задирали, потому что из-за глупой болезни, все лицо ее покрылось прыщами. Но самое худшее наступило, когда обнаружилось, что дочь страдала от особенного вида шизофрении. Она видела несуществующую девочку и порой вела себя так, будто была совершенно другим человеком. Правда, с годами, все решилось само собой к ее несказанному облегчению и вящей радости родных – прыщи исчезли, а вместе с ними испарились и видéния, и странное поведение. Из гадкого утенка Элизабет превратилась в очаровательную девушку, которая хорошо училась, и которой все восхищались. Так было до прошлого ноября, а с ноября они живут в кошмарном сне, от которого, наконец-то, пробуждаются.

— Обещаю, что снова буду такой, как всегда, – напористо уверяет Элизабет свою мать, – но для

этого ты должна разрешить мне делать обычные вещи, например, пойти погулять с подругой.

Сусанне явно не по себе от этих слов, она беспокоится за дочь, но если ей хочется, чтобы Эли

жила как все девушки ее возраста, у нее должна быть нормальная жизнь обычного шестнадцатилетнего подростка.

— Ладно, ты права. Можешь идти гулять.

— Спасибо, мамочка, – ликует Эли, целуя мать в щеку.

— Только захвати с собой мобильник, и если что-то случится, немедленно звони.

— Позвоню обязательно, только ничего не случится.

— И домой приди не очень поздно.

— Я погуляю всего пару часов.

— До семи, хорошо?

— В семь я, как штык, буду здесь.

— Ну хорошо, иди. Но если что-то случится, пожалуйста, позвони, – настойчиво повторяет мать. –

Ну ступай, развлекайся.

— Всенепременно развлекусь. Пока, до встречи.

— До встречи.

Элизабет выходит из дома, напоследок улыбнувшись матери. За последние месяцы она впервые

выходит из дома одна. Едва выйдя на улицу и коснувшись ногой земли, девушка поднимает взгляд к небу. В вышине ярко сверкает солнце, а легкий, мягкий ветерок ласкает лицо. Эли чувствует себя свободной. Ее даже охватывает огромное желание заплакать.

— Как я рада, что тебе, наконец-то, позволили выйти из клетки одной. – Белобрысая девчонка с

косичками в длинном белом платье появляется рядом с Эли. Элизабет затыкает уши, чтобы не слышать ее, но мелодичный голосок проникает сквозь преграду, не мешая девчонке идти дальше.

— Э-э-эй! Привет. Ты меня слышишь? – Алисия продолжает говорить так громко, словно у нее в

руках микрофон. – Ну же, не будь дурочкой, я знаю, что ты меня слышишь.

— Я не хочу разговаривать с тобой.

— Ты говоришь мне это нарочно, шутишь.

— Я говорю совершенно серьезно.

— Почему? Мы же подруги.

— Как мы можем быть подругами, если тебя не существует?!

— Я не существую? Как это? Кто тебе это сказал? Психологи что ли? Или твоя мать-зануда? Может,

ты меня и не видишь?

Эли останавливается и сверху вниз смотрит на Алисию. Девушка вполне реальна. Однако ей так

часто повторяли, что Алисия всего лишь плод ее воображения, что она и сама поверила – этой блондинки нет.

— Уходи… Пожалуйста.

— Я не собираюсь бросать тебя, ведь ты моя подруга.

— Никакая ты мне не подруга, ты существуешь только в моем воображении.

— Тогда почему ты со мной разговариваешь? Ты сошла с ума?

— Я не сумасшедшая.

— Сумасшедшая, если разговариваешь с тем, кто не существует.

— Прошу тебя, оставь меня в покое.

— Не оставлю. На то и есть друзья – быть рядом, когда они нужны, а ты сейчас нуждаешься во мне

больше, чем когда-либо.

— Это нужно тебе, и я не собираюсь больше разговаривать с тобой.

— Опять двадцать пять! Я единственный человек, который слушает и понимает тебя. А может, ты

скажешь мне теперь, что твои любимые Рауль и Валерия снова стали твоими друзьями?

Эти слова причиняют Эли боль, но это правда. Валерия и Рауль решили отвернуться от нее. Она

открыла перед ними душу, попросила прощения за то, что сделала, и это при том, что именно они двое предали ее, начав встречаться!

— Они целовались у тебя на глазах? То, что они любят друг друга, меня не удивляет. Впрочем, я

уверена, что они не только целуются, а много чем занимаются. Как ты думаешь, сколько раз они трахались за эти месяцы? Сто? Двести?

— Хватит! Замолчи!

Люди, проходящие мимо Элизабет, в растерянности смотрят на нее. Что делает здесь эта красивая

девушка, и почему она кричит, стоя посреди улицы?

Взволнованная, вся вспотев от напряжения, Эли ходит кругами по тротуару, сжав голову руками.

Она в замешательстве и ничего не понимает. Нужно побыстрее уйти отсюда. Эли срывается с места и бежит со всех ног. На бегу она оглядывается и убеждается в том, что Алисия не преследует ее. Девушка в белом осталась далеко позади. Элизабет победно улыбается.

Под взглядом сотен незнакомых людей она быстро пересекает площадь де Кальяо, спускается к

улице Пресьядос и, пройдя по площади Пуэрта-дель-Соль, добирается до улицы Карретас. Там она останавливается. Эли вымотана до предела и задыхается, ее колени трясутся. Девушка оглядывается по сторонам – девчонки с косичками нет, зато к ней подходит привлекательный молодой человек. Его ясные глаза излучают спокойствие, а улыбка выражает доверие. Эли умирает от желания обнять его и поцеловать, но сдерживается. У нее нет на это права. Тише едешь – дальше будешь.

— Привет, ты быстро добралась.

— Это потому, что я быстро бежала, – поясняет Эли, стараясь отдышаться. – Анхель, мне плохо. Я

немножко не в себе, у меня паранойя… Алисия вернулась.

Глава 15

— Сколько здесь черепашек, как думаешь?

— Кто его знает… По меньшей мере… сотни две, а может, три.

— Они кажутся довольными.

— Это меня не удивляет. Что тут странного, если они только и делают, что купаются, едят и

размножаются, – весело отвечает Рауль. – По ходу, я уже расхотел быть кинорежиссером, и хочу быть черепахой в водоеме вокзала Аточа. [прим: Аточа – крупныйжелезнодорожный и транспортно-пересадочный узел Мадрида, откуда в разных направлениях отправляются высокоскоростные поезда AVE. В центре станции располагается зимний сад с водоемом, в котором содержится крупная колония черепах.]

Валерия смеется над удачной шуткой своего жениха. Она оказалась как нельзя кстати, потому что

девушке грустно от того, что она не может поехать в Валенсию вместе с Раулем. Высокоскоростная “птичка” отправится через несколько минут.

— Ты тоже хочешь размножаться?

— Ну… всему свое время. Пока мы еще слишком молоды.

— Твоя правда. Ты должен стать ужасно известным и знаменитым и, перед тем как плодиться,

победить на множестве кинофестивалей, – напоминает Валерия и, опустив голову, добавляет. – Надеюсь, что в отличие от черепах, ты будешь продолжать свой род только со мной, а не каждый день с разными, как это делают они.

— Обещаю, что если когда-нибудь я превращусь в аточинскую черепаху, то буду блюсти

невинность и целомудрие, пока ты тоже не станешь черепахой.

Валерия снова хохочет и целует Рауля, благодаря за то, что он рассмешил ее в такой момент. Но

время неумолимо уплывает из рук ребят, а вместе с ним и этот разговор. На часах – без четверти пять.

— Идем, а то ты опоздаешь на поезд.

Парень не спорит. Он подхватывает свой чемоданчик и вместе с Вал идет к эскалатору. Выход на

перрон, где стоит его поезд осуществляется на первом этаже. [прим: в Испании нижний этаж считается нулевым, а не первым как у нас, следовательно первый этаж соответствует нашему второму]

— Могу я кое-что сказать тебе перед отъездом?

— Конечно.

Необычайно серьезный тон Рауля застает Вал врасплох, и девушка пребывает в недоумении. По

прибытии на вокзал ребята непрестанно шутили и смеялись, чтобы Валерии было не так плохо.

— В общем… я думаю… В эти недели я был полным дураком, придавая большое значение вещам,

которые того не стоили.

— Что ты имеешь в виду?

— Сесара, – категорично заявляет Рауль. – Я никогда не должен был сомневаться в тебе и твоих

чувствах, но я усомнился, и теперь хочу извиниться перед тобой.

— Не нужно извиняться, милый.

— Просто я подумал, что могу потерять тебя, и все закончится тем, что ты увлечешься этим парнем

после того, что он тебе сказал.

Парочка уже поднялась на первый этаж. За контрольно-пропускным пунктом безопасности могут

находиться только те, у кого есть билеты. Для Вал это конец пути, а для Рауля – начало.

— Ты не потеряешь меня.

— Я не могу соперничать с Сесаром.

— Ты никогда не должен ни с кем соперничать, тебе это не нужно, – еле слышно шепчет Вал. – Во

всяком случае, когда ты станешь знаменитым и важным кинорежиссером, это мне придется соперничать с твоими фанами.

— Можешь быть спокойна – никаких фанов, только восторженные поклонники. Не забудь, я буду

просто черепашкой, живущей на вокзале Аточа.

— Какой же ты дурачок… Впрочем, ты тоже можешь быть спокойным.

Парочка улыбок, жаркий поцелуй в губы, а потом прощание.

— Я позвоню тебе, как только приеду.

— Отлично.

Рауль еще раз целует девушку в губы и, напоследок, – в лоб. Он протягивает билет регистраторше.

Проверив билет, та возвращает его владельцу. Улыбнувшись Вал на прощание, Рауль отходит от нее и от регистраторши. Он кладет чемоданчик на ленту конвейера, неотрывно глядя на девушку и испытывая чувство вины, а затем машет ей рукой. Скрестив руки на груди, Вал на чем свет стоит клянет организаторов конкурса за то, что они не пригласили ее на церемонию вручения наград. Последнее беззвучное прощание за стеклянной дверью – и всё. Она уже скучает по Раулю. Девушка печально бредет снова к метро. Она чувствует себя одинокой, и от этого ей тоскливо. В это же время Рауль шагает к шестой платформе, откуда отправится его поезд. Очереди нет, так что все происходит быстро.

— Добрый вечер. Восьмой вагон, место 7Б. Доброго пути, – машинально говорит регистраторша,

едва взглянув на парня.

Рауль по лестнице спускается к путям. До отправления остается меньше десяти минут. Он

прямиком направляется к восьмому вагону, здоровается с довольно милой проводницей и садится в поезд. Народу в вагоне мало, может, человек двенадцать. Рауль ищет свое место – оно находится точно в середине вагона. Добравшись до него, парень сталкивается с небольшим недоразумением.

— Простите, думаю, это мое место, – обращается Рауль к девушке, сидящей на его месте.

Девушка внимательно разглядывает свой билет и, удостоверившись, что ее место 7А находится у

окна, пересаживается на него, попутно улыбнувшись парню.

— Если Вы предпочитаете сидеть у прохода, то мне, в общем, все равно, – любезно замечает Рауль,

забрасывая чемоданчик на багажную полку.

— Спасибо, мне и тут неплохо. Какая разница, где сидеть.

Очень мелодичный голос девушки напоминает мягкое и нежное звучание флейты. Девушка,

должно быть, его возраста, плюс-минус год. У нее молочно-белая, как кокосовое мороженое, кожа, и все лицо усыпано веснушками. Но больше всего привлекают внимание ее длинные прямые волосы, ярко-рыжие как апельсин. Она не уродина, и по-своему даже красива.

Ровно в пять поезд трогается, и в ту же секунду раздается звонок мобильника. Парень достает

телефон и отвечает.

— Подожди секундочку – тихо просит он, поднимаясь. Девушка-соседка смотрит на него, и они

понимающе обмениваются улыбками.

Секунда – и вот Рауль уже стоит между седьмым и восьмым вагонами.

— Привет, ты в метро? – уже более спокойно спрашивает он.

— Да, я не смогла дождаться, когда ты позвонишь мне из Валенсии. Мне захотелось услышать тебя.

Я скучаю по тебе, – расстроено сообщает Валерия. – Я должна была бы быть рядом с тобой.

— Знаю. Я был бы так рад, если бы ты была здесь.

— А на вручение “Оскаров” мне позволят приехать, а?

— Думаю, да. Там бюджет побольше.

— Ладно, подожду, когда тебя номинируют на “Оскара”, чтобы сопровождать тебя на вручении

награды.

— Это всего два дня. Они быстро пролетят, вот увидишь.

— Они будут медленно тянуться, – возражает Вал жалобным голосом. – А что это за красивая

девчонка сидела рядом с тобой? – тут же недовольно спрашивает она.

Услышав вопрос Валерии, Рауль пребывает в немалом удивлении.

— Откуда ты знаешь, что это девушка?

— Значит, так оно и есть?! Вот черт! Проклятая интуиция! Я так и знала, что будет девушка! Мало

того, еще и красивая!

— Ты прицепила ко мне скрытую камеру, чтобы шпионить за мной?

— Угадал… но так и не ответил. Она красивая?

— М-м-м… Я не совсем уверен. Она совсем другая.

— Другая?

— Да, по виду она – американка. Она очень-очень белая. На лице полно веснушек, и волосы как

апельсиновые.

— Она рыжая, как Мери?

— Нет, у нее волосы посветлее. Апельсиновые, апельсиновые… под цвет мандаринов.

— Я уже могу ревновать?

— С какой стати тебе ревновать? Мы даже почти не разговаривали!

— А-а, так ты уже разговаривал с ней? Но, поезд только отошел! Ты не теряешь времени зря.

— Знаешь… Она сидела на моем месте, и я ей об этом сказал. Она пересела, а я всего лишь добавил,

что мне все равно, где сидеть – у прохода или у окна. Вот и весь разговор.

— Я пошутила, любимый. Я не ревную, и тебе не нужно объясняться.

— Ты… ты…

— Что – я?

В эту секунду длинный писк прерывает разговор Рауля с Валерией.

— Любимая, у меня телефон разрядился, – досадливо замечает Рауль.

— Что, опять?

— Да, с каждым разом телефон становится все хуже, совсем зарядку не держит. В понедельник

куплю новый мобильник.

— Когда приедешь в отель, заряди его по полной.

— Так и сделаю.

— Я успею сказать тебе, что люблю тебя, прежде чем он отключится?

— Если поторопишься… то да.

— Я тебя холю, милый.

— Я тоже тебя холю.

Сразу после признаний в любви черный BlackBerry выключился. Враждебно взглянув на телефон,

парень сует его в карман брюк. Без вопросов – в понедельник мобильник нужно заменить. Но, получит ли он денежную премию на Валенсийском фестивале короткометражек?

Глава 16

Мери и Эстер находятся в больнице больше часа. Они позвонили матери Паломы, и та уже в пути. В больницу девушек привез на своей машине сосед. К счастью, Палома пришла в сознание как раз перед тем, как сесть в машину. Врачи продолжают ее обследовать, и хотя состояние Паломы кажется уже стабильным, девушки еще не оправились от испуга, особенно Мария, которая беспокойно мечется из стороны в сторону.

— Успокойся, – урезонивает ее Эстер. – Вероятно, это был легкий обморок.

— Я не могу выбросить из головы картину, когда она без сознания рухнула на пол у тебя в комнате. У меня прямо мороз по коже.

— Вот увидишь, это был всего-навсего незначительный обморок, ничего страшного.

— Я беспокоюсь за нее, и не могу не волноваться.

В приемную входит молодой доктор и, увидев ожидающих девушек, подходит к ним.

— Вы подруги Паломы?

— Да, – быстро отвечает Мери, и с явной тревогой спрашивает, – с ней все в порядке?

— Вы сообщили родным?

— Да, ее мама уже едет сюда. Но как Палома? Как она?

— Она в сознании, но ей придется провести несколько часов под наблюдением.

— Мы можем ее увидеть?

— Конечно, она тоже очень хотела вас видеть, – успокаивающе говорит доктор. – Кстати, вам известно, откуда у Паломы сильные ушибы на теле и рана на губе?

Эстер и Мери переглядываются между собой, прежде чем ответить. Они не знают, что сказать. Предположительно, никто не должен был узнать о том, что произошло у выхода из школы. Это должно было стать секретом.

— Она подралась, – коротко отвечает Мария, решившись открыть правду.

— Подралась?

— С девчонками из класса.

— Понятно. Это проливает свет на удар по голове.

— Ее ударили по голове?

— Да, к тому же удар достаточно серьезный. Он может быть причиной потери сознания.

Когда девушки оказывали Паломе первую помощь, она ни словом не обмолвилась ни о каком ударе по голове. Может, она и сама об этом не знала.

— А теперь-то мы можем, наконец, ее видеть?

— Да, простите. Сюда, пожалуйста.

Молодой доктор провожает двух девушек до палаты, где лежит на кровати их подруга. Увидев девчонок, Палома, словно пружина, подскакивает в постели, хотя медсестра, находящаяся рядом с ней, просит ее не вставать. Палома послушно ложится и ждет, когда обе девушки подойдут к ней, чтобы обнять их, но, не сдержавшись, принимается безутешно плакать.

— Рыжулька! Эстер! – рыдая, восклицает она. – Простите меня! Мне так жаль. Я не хотела, правда, не хотела волновать вас. Мне очень-очень жаль.

У Мери на глаза наворачиваются слезы. Она не может видеть Палому вот такой, лежащей на кровати, заплаканной, хотя от всей души рада, что та в сознании и как всегда жизнелюбива.

— Не жалей ни о чем, ты не виновата в случившемся.

— А кто же еще? Конечно, я!

— Ну все, все, успокойся.

— Я самая плохая в мире.

— Не мели чушь!

— Палома, ты ни в чем не виновата! – вмешивается Эстер. Она улыбается девушке и ласково гладит ее по голове. – Самое главное, чтобы ты слушалась врачей и поправлялась.

— А что, я очень больна?

— Нет-нет, все хорошо, ты не больна, но тебе придется провести здесь несколько часов, чтобы врачи убедились, что у тебя все в полном порядке, и работает как нужно.

— Так есть хочется. Который час?

Эстер смотрит на часы мобильника и видит, что уже почти пять вечера. Про себя она думает, что у нее были намечены кое-какие дела на это время, и теперь она точно опоздает. Когда она скажет об этом, ее точно убьют!

— Без пяти пять, – отвечает Эстер. – Вы не против, если я выйду на минутку позвонить?

— Своему парню?

— У меня нет парня, – говорит Эстер, сморщив нос. – Я сейчас вернусь.

— Иди, но надолго не задерживайся, а не то я пойду тебя искать, – предупреждает Палома, вытирая слезы платком.

Мери молча наблюдает, как подруга быстро выходит из палаты. Она не сказала, кому собирается звонить, и это очень странно. Возможно, это и не ее парень, но вскоре очень даже может им стать.

Эстер идет в дальний уголок, чтобы спокойно поговорить. Она находит нужный номер и нажимает кнопку вызова. То, что она сейчас скажет, вряд ли понравится, но так сложились обстоятельства. На третьем гудке ей отвечают.

— Да?

— Привет, Феликс.

— О, салют, Эстер! Я уже почти добрался до твоего дома, навьюченный конспектами, карандашами, ластиками и калькулятором, между прочим, самым лучшим из тех, что ты видела в жизни.

— О, боже! Мне так неловко и так жаль! Но... дело в том, что... я сейчас не дома.

— Не дома? То есть, как не дома?

— Понимаешь... кое-что произошло, и мне пришлось уйти.

— У тебя что-то случилось? Ты в порядке?

— Да, да, у меня все отлично, это... с подругой кое-что произошло.

— Из класса?

— Нет, ты ее не знаешь, – поясняет Эстер, не совсем хорошо понимая, не слишком ли много она сболтнула. – Я сейчас с ней в больнице. Ничего серьезного, так что не волнуйся.

— А мне-то что делать? Возвращаться к себе домой?

— Ну-у-у... по правде говоря, думаю, так будет лучше всего. Мне очень-очень жаль.

Эстер говорит совершенно искренне, ей действительно жаль, что все так вышло, и она не может встретиться с Феликсом, чтобы позаниматься. Бедный Феликс... пришел к ней домой... Какой ужас! Но сейчас она не может оставить Мери одну, тем более что мать Паломы вот-вот придет. Феликс ей нравится, и она намерена узнать его чуть больше и вне школы.

— Не переживай, подруга в больнице важнее.

— Прости, встретимся в другой раз.

— Сегодня вечером сможешь?

— Сегодня?

— Ну да. Я приглашаю тебя поужинать в Макдональдсе на Гран Виа, заодно и позанимаемся. Как тебе идея?

Этот Макдональдс был тем самым местом, где она в последний раз встретилась с Родриго, ее бывшим волейбольным тренером, человеком, лишившим ее сна и надолго укравшим ее сердце. Тот мартовский день был финальной точкой в ее истории любви к Родриго, но именно тогда она осознала свои чувства к Бруно. Бруно...

— Идея неплохая, но я предпочитаю встретиться в каком-нибудь другом месте.

— Может, пойдем в кафе “Топ-сорок”? [прим: 40 Café – кафе-ресторан с концертным залом, где вживую исполнялись последние хиты, а по субботам давались мини-концерты. В марте 2014г кафе закрылось]

— На это у меня нет денег.

— Я тебя приглашаю.

— Нет, я не хочу, чтобы ты меня приглашал, Феликс.

— Я настаиваю на этом. Недавно у меня были именины, и родители подарили мне то, что я у них просил, а именно, дали деньги.

Какой же он все-таки искуситель, этот Феликс. Она никогда не ела в ресторане “Топ-сорок”, и ей хочется пойти туда с ним. Так она компенсирует ему его долгое вечернее ожидание.

— Хорошо. Как тебе в полдевятого?

— Отлично. Увидимся в это время у “сороковки”, – объявляет Феликс. Заметно, что парень значительно повеселел – не то, что раньше, когда узнал, что Эстер нет дома. – Надеюсь, твоя подруга скоро поправится, а если ты все-таки не сможешь прийти, то позвони мне.

— Хорошо, в этот раз я не подведу. До встречи, Феликс, целую.

— Пока, Эстер.

Девушка первой дает отбой. На ее лице появляется глупая улыбка, от которой она никак не может избавиться. Неужели Феликс настолько ей нравится, чтобы так вот глупо улыбаться? По-видимому, да. Ей очень хочется встретиться с ним, узнать его по-настоящему. Означает ли это, что ее чувства к Бруно навсегда ушли, и она окончательно перелистнула эту страницу жизни?

Девушка кладет мобильник в карман джинсов и почти неслышно издает победный клич для себя самой. Вот дуреха! Эстер вне себя от счастья. Довольная, она идет в палату, где находятся Палома и Мери. Однако есть один вопрос, который Эстер, не переставая, задает себе с того момента, как закончила разговор с Феликсом: с каких это пор кафе “Топ-сорок” стало местом встреч для учебы?

Глава 17

Синяя ветка метро, ее путь возвращения домой. Аточа Ренфе, Аточа, Антон Мартин, Тирсо-де-Молина и Соль, конечная станция для Валерии. За всю поездку на метро девушка ни на минуту не переставала думать о Рауле. Как бы ей хотелось быть в том поезде, в “птичке”, везущей его в Валенсию, к конечной цели одной из его мечтаний. Как же она рада за него! Вал знает, что Рауль обладает недюжинным талантом и более чем способен стать выдающимся кинорежиссером. В этом деле он просто гений, и одинаково силен как в практике, так и в теории.

— Кто снял “Крестный отец”?

— Фрэнсис Форд Коппола.

— Актриса из фильма “Трудности перевода”?

— Скарлетт Йоханссон.

— Кто получил “Оскара” как лучший актер за фильм “Пианист”?

— Эдриен Броуди.

— Кто исполнял главные роли в “Афере Томаса Крауна”?

— Пирс Броснан и Рене Руссо.

— А теперь вопрос посложнее... В каком году вышел фильм “Молчание ягнят”?

— В 1991.

— Невероятный!

— Что ты хочешь знать о “Невероятных”? [прим: Los Increíbles – в Росии фильм шел под названием “Суперсемейка”]

— Да ничего. Ты сам невероятный! Ты знаешь все!

— Это были легкие вопросы.

Впрочем, Рауль всегда скромно говорит одно и то же, когда они играют в “Тривиал Персьют” на тему кинематографа – “это были легкие вопросы”. Однако знать столько всего о чем-то отнюдь не просто. Рауль всерьез и по всем статьям готовится к тому, чтобы стать режиссером, и Вал убеждена в том, что этот фестиваль лишь первый шаг и первая награда из тех, что ожидают парня в будущем. Девушка просто надеется быть рядом с любимым, делить с ним этот миг, иметь возможность обнять и крепко поцеловать его, когда произнесут его имя, даже если сейчас это невозможно.

Валерия выбирает дорогу, ведущую к выходу на улицу Майор. В метро полно людей. По пути к выходу она встречает скрипача, исполняющего “Времена года” Вивальди, а чуть погодя – девушку, поющую а капелла незнакомую ей песню из репертуара Тины Тернер. И то, и другое исполнение, без сомнения, красиво, и Валерия думает, что будь у нее деньги, она дала бы их кому-нибудь из них. Неминуемо в ее мозгу появляется образ Сесара, как он ходит по вагонам метро и прямо на ходу блестяще сочиняет и исполняет рэп своим хрипловатым, чуть надтреснутым голосом. Правда, вскоре девушка обнаруживает, что не только Сесар сочиняет рэп в уме. Еще не дойдя до турникетов, она случайно наталкивается на двух парней, развлекающих метрополитеновский персонал. Один из них, тот, что играет на гитаре, ее пресловутый друг, а другой – забавный, невысокий темнокожий парнишка сочиняет рифмы о том, что видит вокруг себя.

— Парень на велике на меня не взглянул, мой стих, вероятно, его ужаснул. Зато мне улыбается красивая девчонка, да-да, та самая, в клетчатой юбчонке. Можем встретиться с тобой, если ты захочешь. Ты меня поцелуешь, когда я рэп закончу? Прости, малышка, я негр-гуляка, хотя в деньгах я крут, ну чистый скряга. Купи мне гамбургер с сыром или простой без сыра, я тебе говорю, в темных очочках проныра. Не жмотись, чувак, давай, раскошелься, пусть мы с другом бедны, зато мозги на месте. Ты не думаешь, надеюсь, о чем думаю я? Мы с другом не из этих, в этом ошибка твоя. Мой дружбан красотой народ привлекает, а я своим глаголом деньгу зашибаю. По улицам бродишь, пока не опупеешь, но на этом шоу не разбогатеешь. Сеньор торопыга, не дадите нам деньжат на пиццу? Я так голоден, что брюху даже мелок сгодится. Я тебя рассмешил? Ничего смешного. Будь ты голоден как я, то съел бы что угодно. Это точно, я не вру, ведь я не балалайка. Ну а ты, красотка, мне расскажешь байку?

Красотка – это не кто иная, как Валерия, остановившаяся перед парочкой славных артистов. Один из них, увидев девушку, перестает играть на гитаре и улыбается ей. Второй, с теми же способностями к импровизации, что и Сесар, продолжает читать рэп уже без музыкального сопровождения.

— Так кто кого теперь преследует? – спрашивает гитарист, подходя к Валерии, чтобы расцеловать ее, но девушка уклоняется от поцелуев.

— Просто ты знаешь, где я хожу, вот и стоишь там.

— Ты права. Мы играем на Соль исключительно из-за возможности случайно встретиться с тобой, а вовсе не потому, что из всех мадридских станций здесь больше всего народа.

— Есть и другие многолюдные станции.

— Ты думаешь, мы там не были? Между прочим, за сегодняшний день это уже десятая станция, –сообщает парень, весело улыбаясь. – Валерия, признай уже, наконец, что планеты выстраиваются так, чтобы мы с тобой встречались раз за разом. Почему, спросишь ты? Да потому что на небесах записано, что нам суждено быть вместе.

— Ха-ха! Это безосновательное и бессмысленное объяснение. Планеты не выстраиваются для того, чтобы устроить нам свидание.

— Так это – свидание?

— Еще чего, нисколечки.

— Ты сама сказала “свидание”.

— Беру свои слова назад!

— По крайней мере, это признание в том, что тебе нравится время от времени встречаться со мной.

Услышав эти слова, Вал невольно улыбается, накручивая на палец прядь волос, и выражение ее

лица становится не таким серьезным.

— Вовсе нет. Мне неудобно встречаться с тобой, очень неловко.

— Не верю. Тебе нравится.

— Неправда! – Валерия замечает, что ее лицо начинает пылать от жара, а щеки становятся

пунцовыми – верный признак нервозности, выдающий ее с головой, будь он неладен! Всякий раз, когда она нервничает, ее лицо превращается в алеющий персик.

— Хорошо-хорошо, я тебе верю, – иронично роняет Сесар. – А где, кстати, твой женишок? Как я

погляжу, ты в последнее время все больше одна.

— Какая тебе разница, где Рауль?

— Ты его бросила?

— Нет, конечно, я его не брошу! Этому никогда не бывать! – Хитрая, плутовская улыбочка парня

доводит Валерию до белого каления. Она собирается уйти, но какое-то странное притяжение мешает ей сдвинуться с места.

— Я знаю, что у меня осталось мало дней на то, чтобы завоевать тебя, но… я своего добьюсь.

— Ты все еще не сдаешься, Сесар? Ты очень упрямый.

— Если бы у меня не было шансов, я не был бы так уверен.

— Я люблю своего парня, и буду с ним, что бы ты ни делал. Уясни это раз и навсегда!

— Если ты будешь так кричать, об этом узнаю не только я.

О боже, какая стыдобища! Несколько человек остановились поглазеть, что же здесь происходит.

Валерия прячется за Сесара и тихо шипит из-за спины:

— Ты бесишь меня, ты это понимаешь?

— Могу себе представить, – отвечает парень, тоже понижая голос. – Скажи правду, у тебя с ним

проблемы, так?

— Нет.

— Тогда почему он сейчас не с тобой?

Пару секунд Валерия задумчиво покусывает язык, но ей не хочется, чтобы о них с Раулем

сложилось мнение как о расставшейся паре.

— Он уехал в Валенсию получать награду.

— Награду? А что он выиграл?

— Он финалист фестиваля короткометражных фильмов.

— Финалист или победитель?

— Финалист.

— Тогда он еще не победитель.

— Я уверена, что он победит!

— А почему ты не поехала с ним?

— Меня не пригласили на торжество, а билеты на “птичку” баснословно дорогие. Я не могу себе

этого позволить. К тому же у меня экзамены.

Безо всякой причины Валерия рассказывает Сесару о конкурсе. Во время разговора к ним

присоединяется темнокожий паренек, которому надоело читать рэп, поджидая своего друга, и теперь он молча слушает рассказ девушки.

— Значит, твой парень проведет пару дней вне дома. Это проясняет ситуацию и расширяет

перспективы.

— Какие перспективы? О чем ты говоришь?

— О нас с тобой. Сегодня вечером я приглашаю тебя на ужин.

— Ты с ума сошел?

— Ты попала в самую точку, красавица! Этот парень совсем свихнулся! – громко хохочет рэпер.

— Замолчи уже и читай рэп, – шутливо приказывает Сесар.

— Ты не представишь меня своей девушке?

— Я не его девушка.

— Пока еще нет, но дай мне несколько часов… Эту девушку зовут Валерия, а это Нейт Робинсон,

мой друг и станционный компаньон.

Робинсон ограничивается приветственным взмахом руки и не пытается поцеловать девушку.

Валерия отвечает ему тем же. Этот парень интересен сам по себе, а не только потому, что он однофамилец одного из игроков NBA, да еще и с тем же именем, как пояснил позднее он сам. Нейт совсем невысокий, он не дотягивает даже до метра шестидесяти пяти. У него короткие курчавые волосы желтого цвета. Когда он улыбается, видно, что у него не хватает нескольких зубов.

— Вместо того чтобы болтать здесь, почему бы нам не пойти куда-нибудь перекусить? Я умираю от

голода.

— Очень жаль, но я не пойду.

— Пойдем, Вал. Что тебя волнует? Это будет только кофе.

— Нет, я не пойду. Я хочу пойти домой и взяться за учебу.

— Только кофе. Позволь пригласить тебя только на чашечку кофе. Обещаю, я не стану настаивать на

большем.

— Мне уже не хочется есть, если ты не идешь с нами, – очень серьезно замечает Нейт, глядя на

Валерию. На его маленькой голове четко выделяются темные, огромные и бездонные глаза.

— Между прочим, Нейт не ел с полудня, так что ты будешь виновата, если, читая рэп, он грохнется

в обморок с голода.

— Если я упаду, то могу удариться головой.

— И умереть, – добавляет Сесар. – Неужели тебе его не жалко?

По губам Вал проскальзывает еще одна едва заметная улыбка. Ну почему она всегда попадает в его

сети? Ей нужно идти домой, готовиться к экзаменам, которые будут на следующей неделе, и ждать звонка от Рауля, когда он приедет в гостиницу, но по какой-то непонятной ей причине, девушка соглашается.

— Кофе и только кофе. Понятно?

Глава 18

В вагоне-ресторане Рауль заказывает кофе с молоком и бутылку воды. Парень быстро выпивает кофе и делает большой глоток воды, и с бутылкой возвращается на свое место. Светло-рыжая, под цвет апельсинов, девушка сидит все там же, где он оставил ее, уходя в вагон-ресторан. Она очень сосредоточенно читает оригинальную повесть Карлоса Гарсия Миранды “Связанные”, слушая при этом через наушники музыку. Музыка играет так громко, что Раулю удается узнать песню Тейлор Свифт “Мы созданы друг для друга” (You belong with me). Он узнал эту песню, потому что она очень нравится Валерии. Он живо представил себе, как она подпрыгивает на кровати, танцуя под нее. Парень, не переставая, думает о Вал и о том, как ему хотелось бы, чтобы сейчас она была здесь, рядом с ним. Как только он приедет в гостиницу, то первым делом позвонит ей. [Карлос Гарсия Миранда – испанский писатель, пишет книги для подростков, в его книге Enlazados (“Связанные”) рассказывается об одиннадцати подростках, живущих в компьютеризированном и роботизированном мире. Они были выбраны для жестокой и рискованной виртуальной игры, из которой в живых выйдет лишь один победитель.]

Время течет медленно и плавно. Под усыпляющий перестук колес парень закрывает глаза, и через несколько минут ему снится заветная золотая статуэтка в руках после всем известной фразы на английском языке:

— И вот он победитель...

Рауль слышит свое имя, но тут же просыпается, столкнувшись с реальностью, которая является ни чем иным как местом 7Б в восьмом вагоне высокоскоростного поезда AVE, в пять часов вечера отправившегося из Мадрида в Валенсию. И рядом с ним сидит эта занятная девчонка, которая все еще продолжает читать, хотя теперь в руках у нее уже не книга. Сейчас глаза девушки прикованы к тоненькой брошюрке оранжевого цвета. Рауль заинтересовался брошюркой, и ему удалось прочитать набранный крупным шрифтом желтый заголовок на первой странице:

ВАЛЕНСИЙСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ КОРОТКОМЕТРАЖНЫХ ФИЛЬМОВ

ДЛЯ МОЛОДЫХ РЕЖИССЕРОВ

Рауль придвигается к девушке чуть ближе, чтобы удостовериться, что зрение не играет с ним злую шутку. Все правильно, нет никаких сомнений – брошюра связана с конкурсом, финалистом которого он и является. Может, она одна из организаторов? Почувствовав безграничный интерес, Рауль решает незамедлительно броситься в атаку и все разузнать.

— Прости, – не сдерживая любопытства, обращается к девушке Рауль, постучав пальцем по плечу соседки. Та недоуменно смотрит на парня и снимает наушники. – Могу я задать тебе вопрос?

— Да... спрашивай, – несколько растерянно отвечает она.

— Ты случайно не имеешь к этому отношения?

— К фестивалю короткометражек?

— Да.

— Ну... в общем... – мнется она, заправляя прядь своих оранжевых волос за ухо, – короче... я одна из финалистов.

У Рауля отвисла челюсть. Эта девушка – его соперница в борьбе за победу! Она будет состязаться с ним за три тысячи евро и годовой курс обучения кинорежиссуре. Она – другой финалист конкурса!

— Серьезно? Ты не шутишь? Это кажется мне невероятным.

— Конечно, серьезно. А в чем, собственно, дело? Я не похожа ни на финалиста, ни на режиссера?

В ее голосе смешались негодование, разочарование и даже смирение. Ну вот, этот красавчик тоже недооценивает ее? Впрочем, она привыкла к вещам и похуже. Правда, она не думала, что в этот единственный, триумфальный для нее, раз кто-то станет насмехаться над ней.

— Я совсем не это имел в виду. Дело в том, что...

— Послушай, красавчик, если я добралась до финала, то только потому, что заслужила. Может, я никогда и не стану великим режиссером, потому что у меня всегда все выходит наперекосяк, но этот фильм получился классным и...

— Я – другой финалист.

Теперь уже девушка лишилась дара речи, и только молча смотрит на улыбающееся лицо своего попутчика. Ей хочется провалиться сквозь землю.

— Ты – другой финалист?

— Да. Меня зовут Рауль, и я рад познакомиться с тобой.

— А я – Венди. Прости меня за... глупость.

— Проехали, не парься. Я не должен был так резко наезжать на тебя, – замечает парень, яростно жестикулируя. – Организаторы с самого начала разместили нас рядом. Кажется, они хотят войны между оппонентами и жаждут нашей крови.

Девушке трудно понять саркастичное замечание Рауля, но она все же улыбается его шутке.

— От крови у меня кружится голова. И несмотря на то, что на первый взгляд я могла показаться тебе довольно воинственной, я очень миролюбива, если меня не злить.

— Тогда я не стану выносить о тебе поспешных суждений.

— Спасибо. Я вела себя как малолетка, кумира которой оскорбляют. Я сразу принялась обороняться.

— У тебя есть кумир?

— Кумирша. Тейлор Свифт. У меня и дня не проходит, чтобы я не слушала какую-нибудь из ее песен. Она американка, как и я, хотя она родилась в Пенсильвании, а я в Миннесоте, в городке Уодина.

— Ты американка? Но у тебя нет акцента.

— Потому что я с трех лет жила в Мадриде. От американского у меня осталась только семья и внешность. Официанты из кафе на площади Майор разговаривают со мной по-английски.

Рауля не удивляет рассказ Венди, он и сам подумал об этом раньше.

Какое-то время ребята говорят о жизни в Мадриде и Америке, о местах, куда им хотелось бы поехать. Венди кажется очень приветливой и милой. В манере говорить и печальном взгляде этой белокожей девушки с апельсиново-оранжевыми волосами проскальзывает определенное безучастие и отрешенность, но у Рауля она вызывает симпатию.

— Значит, ты хочешь стать кинорежиссером.

— Да, режиссура – моя самая большая мечта, хотя я знаю, насколько трудно этого добиться.

— Я тебя понимаю. Я тоже мечтаю об этом. Да, будет непросто, но надо постараться осуществить мечту всеми возможными способами.

— Не знаю, есть ли у меня столько сил, как у тебя, – признается девушка, снова отводя волосы за уши. Рауль уже понял, что она делает это по привычке. Говоря, Венди повторяла этот характерный для нее жест несколько раз в минуту.

— Нужно быть оптимистом и верить в то, что хочешь.

— Я верю в то, чего хочу. Проблема в других, потому что они не верят в меня.

— Это неправда, а то, что ты здесь, и это не просто так, служит тому доказательством.

— Все равно только мы с тобой представлены на фестивале.

Парень заразительно хохочет, вслед за ним смеется и девушка, хотя не так неудержимо, как Рауль. Венди откидывается назад и искоса поглядывает на своего спутника. Она думает о том, что лучшего соперника в борьбе за первый приз у нее и быть не могло.

— Могу я узнать, о чем твой фильм? – Рауль давно хотел задать этот вопрос и вот теперь решился, испытывая к девушке чуть больше доверия.

— Почему бы нет, можешь, конечно. В фильме рассказывается о девушке, которую никто не понимает, – отвечает Венди, на секунду отводя свой взгляд от Рауля.

— Это автобиография, верно?

— Больше, чем хотелось бы.

У Венди вырывается невольный вздох, а по губам проскальзывает печальная улыбка. Руки девушки беспокойно теребят наушники, то сворачивая их в петли, то разворачивая обратно.

— Все мы когда-нибудь чувствовали себя непонятыми.

— Возможно, но я чувствовала себя такой всегда, в том и проблема.

Все это кажется Раулю очень знакомым. Это часть истории его самого и его друзей. Ни одного из них никто не понимал, пока они не создали свой клуб. Он-то понимает, каково Венди, и от души хотел бы ей помочь.

— А как называется твой фильм?

— Я много думала об этом и, в конце концов, решила назвать его… “ Непонятая”.

Глава 19

Нейт Робинсон живо расправляется с еще одним пончиком с шоколадом, а Валерия насмерть поражена его ненасытностью. Как столько еды в него влезает, и куда она девается? Он стрескал уже семь пончиков, включая этот последний. Судя по тому, что он сказал, это его обычные полдники.

— Я могу заказать себе еще порцию? – спрашивает парень, с сожалением глядя на Сесара и призывая его к состраданию.

— Еще одну? Ну ты даешь!

— Так ведь я с полудня ничего не ел.

— Если хочешь, заказывай, только платить будешь сам...

— А разве ты не приглашал нас перекусить?

— Я плачу за свой горячий шоколад и кофе Валерии, а за себя ты платишь сам.

— Это чистой воды мачизм! [прим: мачизм – проявление превосходства мужского пола во всех видах]

Слушая горькие сетования Нейта, Валерия смеется. Кажется, этот парень сошел с телеэкрана из какого-нибудь американского ситкома девяностых. Он вполне подошел бы на главную роль в “Принце из Беверли-Хиллз” или в “Делах семейных”. Они с Сесаром абсолютно разные. Один из них рослый, красивый, с загадочным взглядом, словом, яркая личность; другой – невысокий, чрезмерно шустрый, но физически слабоват. Однако заметно между ними небывалое единство.

— Вы давно знакомы?

— Очень давно, – быстро отвечает Нейт, – даже слишком. Я уже и не помню, когда это случилось, и сколько лет тому назад.

— Восемь лет, в декабре будет девять.

— Тогда мы были совсем мелюзгой.

— Да, в то время твои волосы были естественного цвета, – небрежно роняет Сесар, отхлебнув из чашки шоколад.

— Верно, были, и пушка в заднем кармане штанов была.

— Ты носил с собой пистолет? – встревоженно спрашивает Вал.

Друзья переглядываются и весело хохочут.

— Куда там! У меня отродясь его не было. Ты думаешь, у нас здесь Балтимор?

— Это всегдашняя шутка для непосвященных, – признается Сесар. – Я ему подыгрываю, а иначе он обидится.

Ну и парочка! А она тоже хороша – всему поверила. Как была простофилей, так и осталась. А хуже всего, что теперь она покраснела как рак, и это снова заметно, а горячий кофе, что она пьет, все только усугубляет.

— Прости, Валерия, мы два тупых кретина, – извиняется Нейт и тянется к тарелке за предпоследним пончиком. Он макает его в шоколад и продолжает говорить. – Насчет пистолета я пошутил, но с Сесаром познакомился, переживая далеко не лучшие времена. Я впутался в сомнительные делишки, а он помог мне выбраться оттуда.

— У тебя были большие проблемы?

— Не то слово, какие, хотя сейчас я могу говорить о них спокойно, потому что все уже улажено. Я был молокососом и связался с плохой компанией. Я делал то, что не должен был делать, но появился этот парень и раскрыл мне глаза. Он стал мне своего рода братом и заставил меня увидеть, что в жизни существуют правила и какие-то ценности, заставил понять, что чем лучше человек, тем ему самому лучше.

К концу рассказа парень необычайно взволнован. Валерия тронута его откровением настолько, что к горлу подступает комок. Она смотрит на Сесара, и тот довольно улыбается, испытывая гордость за Нейта. Он знает, что пережил его друг: наркотики, кражи, аресты, драки... Он рос без отца, только с матерью, которой едва удавалось сводить концы с концами, чтобы хоть как-то прокормить его.

— Он это говорит, чтобы я заплатил за еще одну порцию пончиков.

— Смотри-ка, угадал, братишка! – восклицает Нейт, макая в чашку последний пончик, взятый с тарелки. – А если серьезно, то спасибо тебе за то, что позволил мне стать твоим другом.

— У тебя ничего не выйдет, парень.

— Валерия, я так тебе скажу, Сесар – самый лучший человек из всех, кого ты можешь знать.

— Еще чуть-чуть, и ты меня убедишь. Продолжай.

— Слушай, ты классный чувак, офигенный!

— Девушка, еще одну порцию пончиков для моего друга! – громко говорит Сесар, обращаясь к официантке, которая обслужила их раньше.

— Вау! Наконец-то! Черт возьми, я это сделал!

Валерия весело хохочет, наблюдая, как Нейт вскакивает со стула и целует Сесара, который безуспешно пытается помешать ему. Когда Нейт снова садится, у него звонит телефон.

— Это моя девушка, – поясняет он. – Эй, не съешьте мои пончики, я скоро приду, – говорит Нейт, снова вскакивая со стула. Под взглядом смеющейся официантки парень пулей вылетает из кафе.

— Нейт – отличный парень, хотя немного своеобразный. У него необъятная душа и золотое сердце. Понятия не имею, как они умещаются в его маленьком теле, – весело говорит Сесар. – Ведь это он научил меня сочинять рэп.

— Нейт научил тебя тому, что ты делаешь в метро?

— Да, он гораздо лучше меня, но когда-нибудь ученик превзойдет учителя.

— По-моему, ты делаешь это гениально.

— Просто ты хорошо ко мне относишься.

— Просто это хорошо у тебя получается. Только ты не слишком верь моим словам, а не то зазнаешься.

— Я рад, что у меня есть такая поклонница как ты.

— Я не поклонница. Я… я…

— Ты кандидатка на роль моей девушки, – заканчивает фразу Сесар. – Ты уже влюбилась в меня?

Щеки Валерии начинают полыхать румянцем, когда она слышит вопрос, но девушка не торопится

отвечать. Ей нужно обдумать ответ.

— Нет, я люблю своего парня. А ты считаешь, что человек может полюбить и разлюбить кого-то за

ночь?

— Такое возможно.

— Нет, это невозможно.

— А я считаю, да, – твердо стоит на своем Сесар, – хотя, не в этом случае. Я знаю, что нравлюсь

тебе давно, а не только с этой ночи. Впрочем, оно и неудивительно. Просто моя чаша весов перевешивает чашу Рауля.

— В жизни не слыхала большей глупости. Мне нравится мой парень, и я безумно его люблю, а ты

ничуть мне не нравишься.

— Враки.

— Еще чего, это правда.

— Ты покраснела как помидор.

— Потому что кофе горячий!

Разговор прерывается, когда официантка приносит новую порцию пончиков. Оба молчат, пока

официантка не уходит.

— Ты разрешишь мне сделать кое-что?

— Что именно?

— Не волнуйся, ничего плохого.

Сесар передвигает свой стул поближе к Валерии, которая растерянно и несколько испуганно

смотрит на него.

— Ты знаешь, что пугаешь меня?

— Чем? Я безобиден, и хочу только… узнать твое будущее.

— Что? О чем ты?

Сесар кладет свои руки на руку Валерии, но девушка немедленно выдергивает ее.

— Что ты делаешь?! – нервно восклицает она.

— Это игра, ставка на будущее. Я ничего тебе не сделаю.

— Что ты хочешь делать? Я ничего не понимаю.

— Доверься мне и расслабься, – настаивает Сесар, снова кладя свои руки на правую руку Вал. На

этот раз девушка не отнимает руку, с беспокойством глядя, как парень закатывает рукав ее блузки.

— Я знала, что ты очень странный, но с каждой минутой ты меня все больше удивляешь. Что ты

собираешься делать?

— Сейчас увидишь.

Сесар берет с тарелки пончик, делит на две равных половинки и окунает в свою чашку. Валерия

глазам своим не верит – парень наносит какао на ее руку! Горячим шоколадом Сесар рисует некую линию на ее коже.

— Надеюсь, у тебя найдется этому хорошее объяснение.

— Я соединяю между собой точки, – отвечает парень, проводя линию от точки к точке. – Когда я

соединю их все, увидишь, что получится.

Изумленная Вал помогает Сесару, заинтригованная действиями своего друга. Очень осторожно

парень шоколадом соединяет точки между собой. Горьковатый аромат проникает в ноздри девушки, опьяняя ее. Ей очень жарко, но она не знает точно, отчего – то ли от горячего какао, то ли от близости Сесара. Их головы почти соприкасаются. Удивительно, но Валерия не чувствует неловкости, наоборот, ей, как ни странно, хорошо, хотя она и не хочет это признавать. Сесар не ее парень, ее парень – на пути к Валенсии. Она любит… Рауля.

— И что, по-твоему, получится?

— Буква.

— Буква? – недоуменно переспрашивает Вал.

— Инициал имени парня, который оставит в твоей жизни след.

— Ну хватит! Ты шутишь надо мной!

Сесар не отвечает и продолжает соединять точки на правой руке Валерии, которая по-прежнему

выражает свое недоверие.

— Ну вот, готово! Смотри!

Ухватив девушку за запястье, Сесар поднимает ее руку повыше. На руке Вал можно отчетливо

разглядеть большую букву С, написанную шоколадом. Не давая Валерии времени опомниться, парень плавно и неторопливо приближает свое лицо к лицу девушки. Аромат какао становится сильнее и насыщенней. Валерия не отодвигается и видит, что губы парня, с которым она познакомилась когда-то в метро, и который сводит ее с ума, совсем рядом с ее. Она смотрит в его загадочные и пленительные глаза. Ей бы отстраниться от парня, высвободиться и убежать из кафе, навсегда забыть об этом гамельнском дудочнике-крысолове, но она не может. Почему? Она не думает об этом. В такую секунду думать невозможно. А что, если он ее поцелует? Какое безумие! Нет, он не должен, но… Вал сдалась, целиком и полностью положившись на удачу, но Сесар не поцеловал ее. Он отпускает руку девушки, стремительно отшатывается назад и хитро улыбается. [прим: га́мельнский крысоло́в, гамельнский дудочник – персонаж средневековой немецкой легенды. Согласно ей, музыкант, обманутый магистратом города Гамельна, отказавшимся выплатить вознаграждение за избавление города от крыc, c помощью колдовства увёл за собой городских детей, сгинувших затем безвозвратно.]

— Пожалуйста – С, Сесар. Ну как, успокоилась?

Глава 20

Человек никогда никого не любит так, как в юности. Однако сегодняшние подростки неуравновешенны; они не способны поддерживать длительные, прочные и стабильные связи. Они непоследовательны, нерешительны, постоянно маются, сомневаются, мечутся. Они меняют свою пару чаще чем носки. Юноши и девушки, еще не успев разлюбить одного, уже влюбляются в другого. Многие из них, находясь со своей девушкой или парнем, думают о другой или другом, которые, как они считают, нравятся им больше, планируя при этом, как бы избавиться от существующих отношений. Это так, и не говорите мне, что нет...

— Еще чего! Конечно, я скажу тебе нет! Ты понятия не имеешь о том, что говоришь!

— Не кричи, ради бога. Ты разбудишь малышню, и они начнут приставать к нам и надоедать.

— Да этот тип меня просто бесит, – говорит Альба, лежа на кровати и положив голову Бруно на грудь. – Откуда он может знать, что чувствуют ребята нашего возраста, если ему шестьдесят?

— Ну, он же психолог и тоже был молодым.

— Да будь он хоть трижды распсихолог, все равно он в корне неправ, и я с ним не согласна.

— Само собой, но я думаю, что он проводил разные исследования, анализировал их и теперь видит нас в таком свете.

— Ты и правда считаешь, что всё, что он болтает, верно?

— Я только говорю, что у него есть свои причины, чтобы так думать.

— А что думаешь ты? – спрашивает Альба, усевшись на матрасе и пристально глядя на парня, который, как ни в чем не бывало, продолжает смотреть телевизор.

— О чем?

— О том, что мы, подростки, неразборчивы в своих связях.

— Он этого не говорил.

— Неужели? А я поняла его именно так.

— Ты неправильно его поняла. Он сказал, что подростки с большой легкостью влюбляются и так же легко перестают любить, и с этим я согласен.

— Мне кажется, мы смотрим разные передачи, – указывает Альба с ироничной улыбкой и ядовито добавляет, – так что с этим твоим мнением я тоже ничуть не согласна.

— Ты не обязана признавать мою правоту и соглашаться со мной во всем. Это только мое мнение, и оно совпадает с мнением этого человека.

— Этот человек и сама передача – вонючий мусор, дерьмо.

— Ну так переключи канал. Мне без разницы.

Альба тихо ворчит себе под нос, качая головой, потом дотягивается до пульта, лежащего под рукой Бруно, и переключает каналы. Она останавливается на Kiss TV, по которому показывают клип сестер Симорелли “Сделано в Америке” (Made in America). Сестры Симорелли – одна из ее любимых групп.

— Мне нравится эта песня.

— Неплохая, – Бруно встает с кровати. – Я скоро приду.

— Ты куда?

— Попить. Ты что-нибудь хочешь?

— Давай. Апельсиновый сок, если есть.

— Кажется, есть. Сейчас принесу.

— Спасибо, любимый... Слушай, ты же не злишься, правда?

— А с чего бы мне злиться?

— Ну я не знаю. Ты какой-то странный, словно тебя раздражает все, что я говорю.

— Это все твои домыслы, – отвечает Бруно, открывая дверь комнаты. – Я сейчас вернусь.

Парень выходит из комнаты и идет на кухню. Он заглядывает в холодильник, достает бутылку сока, наливает полный стакан и одним махом осушает его. Все в точности так, как думает Альба, – он и сам не понимает, почему, но его действительно раздражает все, что она говорит. Так было и во время обеда, и после, когда они, сидя в комнате, разговаривали об Элизабет, и сейчас, когда смотрели телевизор. Целый день он настолько рассеян, как будто его и нет вовсе. И думает он о тех вещах, о каких, вероятно, не должен был бы думать.

— Что у тебя за мания – оставлять холодильник открытым?! И не шляйся по дому босиком – простудишься!

— Мама, май месяц на дворе! И я не босиком, а в носках.

— Какая разница? В носках все равно, что босиком.

— Это ты так говоришь.

Если мать к чему-то прицепилась, бесполезно доказывать ей обратное, ее не переубедишь. К тому же у него нет желания спорить с ней. Бруно снова доверху наполняет свой стакан, затем наливает сок в другой стакан и убирает бутылку в холодильник.

— Почему ты такой серьезный, ты чем-то озабочен?

— Я просто серьезный парень, мама.

— Ума не приложу, в кого ты такой, но уж точно, не в мать, – в сердцах бросает Эсперанса, вытирая две капельки сока, которые сын пролил на стол. – У тебя проблемы с девушкой?

— Никаких проблем.

— Может, расскажешь, а? Все-таки я – твоя мать.

— Именно поэтому я ничего не сказал бы тебе, даже будь у меня проблемы с Альбой.

— Ты так плохо ко мне относишься, сынок. Ты меня и в грош не ставишь, – негодует Эсперанса, вытирая лоб. – Я ведь только хочу помочь тебе.

— Ты хочешь посплетничать, мама.

— Ты знаешь, что нет, Бруно. Я самая сдержанная и деликатная женщина в мире.

— Да-да, мама, конечно.

— Думаю, нет ничего худого в том, что я хочу знать, что происходит у моего сына с его девушкой. Разве нет?

— Дело в том, что ничего не происходит. Надоело! Как же ты меня достала!

— Не кричи, малышей разбудишь!

— Ты кричишь громче меня!

Недовольно цокая языком, Эсперанса быстро подходит к Бруно и, немного не рассчитав, сталкивается с ним, так что парень едва не роняет стаканы с соком на пол.

— Ты уверен, что любишь эту девушку? – еле слышно спрашивает она.

— Почему ты спрашиваешь меня об этом?

— Потому что я твоя мать, и я тебя знаю.

— Это что-то такое...

— Ты любишь ее по-настоящему, или она всего еще одна?

Ха! Еще одна! Как будто у него бесконечный список девушек! Альба – первая и единственная, которая у него была, и, тем не менее, на вопрос матери у него нет четкого ответа. Любит ли он ее по-настоящему?

— Бруно! Я здесь!

Крики Альбы доносятся из-за столика в углу кафетерия, находящегося в книжном магазине “Централь”. Они встретились тут, чтобы поговорить. Спокойное местечко, дружеские разговоры вполголоса, никаких шумных компаний и множество книг на любой вкус. Возможно, под двойной эспрессо он взглянет на вещи иначе и увидит их под другим углом, поскольку со вчерашнего вечера все в его жизни запуталось, потеряло ясность. Сначала Эстер поцеловала его и попросила быть ее парнем, а потом убежала без оглядки, ничего не объяснив. Сегодня утром в школе, на перемене, они поговорили и пришли к выводу, что не должны быть парой, а только друзьями. Он даже спрашивал себя, не было ли все это сном – уж очень похоже. Самый счастливый миг его жизни длился всего-навсего несколько минут, и у него не осталось иного средства, кроме как согласиться на дружбу, несмотря на то, что сердце продолжало бешено биться, отказываясь принимать подобное решение.

— Привет, Альба, – говорит Бруно, целуя девушку, прежде чем сесть напротив.

Альба выглядела потрясающе красивой. По такому случаю девушка принарядилась – надела красное платье и черные чулки. Она немного подкрасила губы в тон платью и подвела глаза, чтобы подчеркнуть их красоту. Прежде глаза девушки никогда столь явственно не привлекали к себе внимания. Единственное, что по-прежнему не нравилось Бруно, ее ужасные синие волосы, которые Альба постаралась украсить маленьким гранатово-красным цветком.

— Я так рада, что ты пришел, – говорит девушка, широко улыбаясь. – Я думала, что после того, как я заставила тебя вживую смотреть на победу “Атлетико”, ты и знать обо мне не захочешь.

— Вам крупно повезло.

— Ха, повезло. Такое везение я называю высший класс.

— Высший класс? Да Миранда до сих пор и сам не понимает, как это он забил гол.

— Если будешь цепляться к Жуану, мы плохо закончим, – предупреждает Альба с серьезным видом, но тут же снова улыбается, – тем более, что благодаря ему ты получил в подарок поцелуй. Или ты уже забыл об этом?

Трудно забыть такое. Жизнь полна сюрпризов и труднообъяснимых историй. Утром его поцеловала Альба, вечером то же самое сделала Эстер. Его поцеловали две замечательных, чудесных девчонки, недосягаемых для такого типа как он, который никогда ни с кем не целовался. И все это в один и тот же день, в то необычное мартовское воскресенье.

— Конечно, не забыл.

— Не знаю, Бруно, как для тебя, а для меня это было нечто особенное, прекрасное, – горячо и взволнованно признается Альба. – Я же не стану целоваться с каждым встречным и поперечным.

— Полагаю, нет.

— Если я тебя поцеловала, то только потому, что ты мне на самом деле нравишься.

— Ты мне тоже симпатична.

— У меня не симпатия, Бруно. Это нечто большее. Я говорю тебе о настоящих чувствах, о щекотке в животе, понимаешь? Ты, правда, мне нравишься, и... я хочу шанс.

Вот и выпал этот самый шанс, подходящий случай. Так просто и легко, и так быстро. А почему бы и нет? У него никогда не было девушки, а эта девчонка ему нравилась. Нет, он не любил Альбу; она даже не была номером один среди его предпочтений и симпатий, но это был отличный способ попробовать забыть Эстер, попытаться понять, могут ли его сердце и разум изменить свои взгляды. Как говорится, время все излечит.

С тех пор прошло больше двух месяцев, а все без изменений. С Альбой Бруно не удается испытать то, что он испытал в тот день со своей любимой, с Эстер. У него не получается влюбиться в Альбу. С каждым днем ему становится все труднее встречаться с ней. Бруно не остается ничего иного, как быстро принять решение. Вопрос только в том – какое?

Глава 21

Поезд прибывает в Валенсию без десяти семь. Венди и Рауль выходят из восьмого вагона и вместе

направляются к выходу вокзала Хоакин Соролья, где их должен встретить один из организаторов конкурса, чтобы довезти до гостиницы.

В пути ребята узнали друг о друге чуть больше. Они нашли общий язык и неплохо поладили

между собой, несмотря на то, что являются соперниками в конкурсе короткометражек. Короче говоря, их симпатия взаимна.

— Поверить не могу, что ты и твои друзья стали называть себя “Клубом непонятых”.

— А мне не верится, что ты назвала свой фильм “Непонятая”.

— Потому что бóльшую часть времени, я чувствовала себя именно такой.

— Мы тоже чувствовали себя точно так же, так что я тебя отлично понимаю, – говорит Рауль,

допивая воду из бутылки. – Забавно, что фильм, с которым мне придется бороться за победу и награду называется именно так. Просто невероятно.

Венди улыбается, с силой притягивая к себе чемодан на колесиках, в котором лежит ее одежда

и ноутбук. Несмотря на то, что этот парень произвел на нее благоприятное впечатление, девушке хочется одержать в конкурсе победу. Победа очень важна для Венди – ведь в своей жизни она никогда не добивалась ничего путного, наоборот, она была всеобщим посмешищем; над ней вечно насмехались по любому поводу.

Венди, ты глупее стать не сможешь,

ты тупа до ужаса.

От страха ты в штаны наложишь,

и виновата в том оса.

Эту песенку-дразнилку напевали ее одноклассники, и с шести лет она накрепко отпечаталась в ее

мозгу. Но разве она виновата в том, что до ужаса боится насекомых, и особенно ос? В тот злополучный день и произошла трагедия. Венди рисовала фломастерами, когда на нее напала оса. Точнее, не напала, а просто села – сначала на голову Венди, а потом на альбомный лист, но девочка так сильно испугалась, что не удержалась и намочила штанишки. Отсюда и эта глупая дразнилка в ее честь.

— Думаю, это и есть организатор, – говорит Рауль, указывая на элегантно одетого молодого

человека в сером пиджаке, но без галстука.

И в самом деле, едва увидев ребят, молодой человек подходит к ним с самой лучшей из своих

улыбок на губах.

— Привет, ребята! Рад с вами познакомиться! Меня зовут Марк Понс, и мне поручили встретить

вас. Как славно, что вы здесь! Два моих финалиста!

“Какой-то он чрезмерно восторженный”, – подумали Рауль и Венди, заговорщически

переглянувшись в такси, везущем ребят в гостиницу, куда их поселили на эти дни. Молодой человек ни на секунду не перестает говорить и улыбаться, демонстрируя свои превосходные, ослепительно белые зубы. Несмотря на то, что ему не больше двадцати трех-четырех лет, в его темных волосах уже видны изрядные залысины.

— Вы рады, верно? Ведь вы – финалисты одного из наиболее престижных в Испании конкурсов

короткометражных фильмов для молодых режиссеров. Да что там в Испании – в мире!

— Естественно, мы очень рады – отвечает Венди, с интересом разглядывая город через окошко

машины. Она с детства много путешествовала, но в Валенсии находится впервые.

— Да, для нас это неплохой шанс.

— Если скромно выразиться, то – да, но я скажу больше, потому что мне заплатили: для таких

молодых людей как вы, это Шанс с большой буквы. Три года назад я и сам был победителем.

— Ты был победителем?

— С фильмом “Целуй меня, не торопясь, я не спешу”. Благодаря этому меня взяли на работу.

Представляете, я только что закончил учебу, безработный, и тут подворачивается эта работенка на фестивале.

Несколько минут Марк делится опытом, взахлеб рассказывая ребятам о своей работе по

организации конкурса, и о том, как изменилась его жизнь с той самой победы. До самой гостиницы Марк ведет свой самозабвенный монолог, а Венди и Рауль молча слушают и только переглядываются между собой.

— Сегодня вечером я не смогу быть с вами, поскольку у меня по горло дел, связанных с

подготовкой конкурса, но у администратора гостиницы есть для вас чеки на бесплатный ужин в ресторане, где, кстати говоря, отлично кормят.

— Не волнуйся, справимся, – уверяет Марка Рауль, открывая дверцу такси.

— Замечательно. Завтра утром я позвоню вам по поводу нашей встречи.

— Отлично, тогда – до завтра.

Попрощавшись с Марко, ребята вылезают из машины. Войдя в гостиницу, они регистрируются и

забирают обещанные им чеки на ужин.

— Никогда не видел таких белых зубов, – говорит Рауль, входя в лифт и нажимая кнопку третьего

этажа.

— Знаешь, я тоже. Интересно, чем он пользуется?

— А кто его знает. И ведь не одолжишь. Когда я смотрел на него, то чуть не отражался в его зубах.

Венди весело смеется, хотя, вообще-то, смеется она редко. Можно сказать, что за два часа,

проведенных вместе с этим парнем, она смеялась больше, чем за весь месяц. Глядя в зеркало лифта, девушка наблюдает за Раулем и еще больше убеждается в том, что парень действительно очень красив. Об этом она подумала сразу же, едва увидела его впервые.

Ребята поднимаются на третий этаж, и при выходе из лифта Рауль галантно пропускает девушку

вперед. Их номера 311 и 312 расположены друг напротив друга.

— Во сколько встретимся, чтобы пойти на ужин?

Этот простой вопрос неожиданно повергает Венди в шок. За исключением отца, она никогда ни с

кем не ужинала вдвоем, тем более с парнем.

— Я думала попросить ужин в номер, – отвечает девушка, вставляя ключ в замок 312-го номера.

— Шутишь? Почему бы нам не поужинать вместе в ресторане гостиницы? Ты же не собираешься

провести весь вечер, запершись в номере.

— Я устала и хочу побыстрее лечь в кровать.

— Ну же, Венди, взбодрись!

— Нет, правда, Рауль, я предпочитаю немного посмотреть телевизор и пораньше лечь спать.

— Ладно, как хочешь. Не буду больше настаивать, – говорит Рауль, открывая дверь 311 номера. –

До завтра, увидимся за завтраком.

— Спокойной ночи, до завтра.

Пожелав друг другу спокойной ночи, ребята расходятся по своим номерам.

К слову сказать, номера довольно просторные, кровати большие, и, кроме того, в номере имеется

ванная комната.

Рауль достает зарядное устройство от мобильника и включает его в настенную розетку, потом

подсоединяет к нему телефон и набирает номер Валерии, усаживаясь в удобное вращающееся кресло.

После восьмого гудка подключается голосовая почта. Очень странно, что Вал не отвечает, но

парень настойчив, и снова звонит ей.

Куда она подевалась? Скорее всего, что-нибудь учит, а может, уже спит. Как бы то ни было, а он

сильно скучает по Вал, и ему очень хочется поговорить с ней.

Вторая попытка дозвониться тоже безуспешна. Парень не хочет волноваться, но очень странно,

что Вал не берет трубку. Обычно она всегда отвечает на первый звонок.

Рауль предпринимает третью попытку. Если и на этот раз он не застанет Вал, то пойдет гулять по

городу один. Ему хочется посмотреть на Валенсию и немного подышать свежим воздухом. Ему совершенно не хочется сидеть взаперти, как Венди.

Однако на этот раз трубку снимают с третьего гудка. Голос Валерии кажется печальным, хотя она

и пытается это скрыть.

— Привет, любимый. Прости, что не ответила раньше. Я только что… пришла домой.

Глава 22

Какого черта! И о чем она только думала? Где были ее мозги?

Валерия все никак не может поверить в то, что едва не случилось. Она напряжена и вся на нервах, особенно потому, что чувствует свою вину. Она очень сильно виновата.

Какая же она дура! Какой законченной идиоткой она была! Целоваться с Сесаром? О, боже!

Девушка быстро идет по улице. Она хочет побыстрее прийти домой, лечь на кровать и накрыть голову подушкой. Что она наделала!

Самое большое предательство и наихудшая из существующих измена – это измена себе самому, но ее измена вдвойне тяжелее: она изменила и Раулю, и себе. Ведь она обещала, что не попадется в сети этого загадочного парня-чародея, способного захватывать чужие чувства, что не угодит в его ловушку, но не сдержала слова.

Почему она собиралась целоваться с ним? Почему позволила отвести себя в кафе? Почему ей так хорошо рядом с ним?

Этого она не знает. Слишком много вопросов, слишком много безрассудных поступков, и ни одного ответа. Теперь она уже ни в чем не уверена.

Девушка еще больше ускоряет шаг. Ее дом уже близко, всего в паре улиц отсюда. А в голове все крутится и крутится недавняя сцена. Его губы были совсем близко! Всего в нескольких сантиметрах! Они не поцеловались только потому, что за миг до того, как их губы соединились, Сесар отшатнулся назад и улыбнулся. “С, Сесар”. Вот нелепица! Какой же он глупый! Интересно, он сделал это намеренно? Выходит, все это время он играл с ней? Она ничего не понимает.

Из глубины сумки доносится мелодия. Телефонный звонок? Нет, только не сейчас. Сейчас она не хочет говорить ни с кем. Девушка подходит к своему дому, открывает дверь подъезда и поднимается по лестнице. Мобильник продолжает звонить. Наверняка это Рауль. Скорее всего, он уже в гостинице. Валерия заходит в квартиру и спрашивает, есть ли кто дома. Судя по всему, она одна. Мама, понятное дело, на работе, но Вал не знала, там ли Эрнесто. А телефон продолжает надрываться. Бедный Рауль – он не заслуживает такого обращения. Валерия открывает сумку и, наконец-то, отвечает:

— Привет, любимый. Прости, что не ответила раньше. Я только что… пришла домой.

— Только что? Где ты была?

Прошло почти три часа, как они распрощались на вокзале Аточа. Предполагалось, что она

отправится прямиком домой. Девушка не хочет врать Раулю, но в данном случае у нее нет иного выхода. Сказать ему правду в этот момент, было бы гораздо хуже. Когда Рауль вернется в Мадрид, она наилучшим образом постарается объяснить ему, что произошло.

— В “Констанции”, помогала маме.

— Ей нужно было бы платить тебе зарплату.

— В конце месяца много работы, – вздыхая, отвечает Валерия. Девушка заходит в свою комнату и садится на кровать. – А как твоя поездка?

— Сначала тяжело и нудно, а к концу, вроде, ничего.

— Там же езды меньше двух часов.

— За это время ты идешь в кафешку, разглядываешь пейзажи за окном и еще три вещи, и, сам того не замечая, приезжаешь в Валенсию.

— А девушка с апельсиновыми волосами? Ты разговаривал с ней еще?

— С Венди? Да, она очень милая.

— Ее зовут Венди? – удивленно спрашивает Валерия. – Ты не говорил, что вы подружились.

— Да ладно тебе, какие там друзья? Просто оказалось, что она второй финалист конкурса. Организаторы купили нам билеты на соседние места.

— Серьезно? Она твоя соперница в финале?

— Ага. А ее фильм называется “Непонятая”, представляешь? Невероятно, да?

— Действительно, невероятно.

Валерия вспоминает Маркоса, радиоведущего, с которым она не виделась с того самого дня, когда ходила к нему домой, и то, что он говорил ей о судьбе. Судьба преследует тебя повсюду, куда бы ты не пошел. Случайностей не существует, все написано заранее. Возможно, провидение предлагает Раулю знакомство с этой “непонятой” девушкой неспроста, а на замену ей. При одной только мысли об этом, у Валерии возникает неудержимое желание разрыдаться. Она начинает чувствовать себя прескверно – из-за давешнего и из-за теперешнего. Сейчас она должна была бы находиться в гостинице со своим парнем и отмечать вместе с ним его попадание в конкурсный финал, а вместо этого она сидит совсем одна на кровати в своей комнате, печалясь о том, что едва не изменила Раулю, и волнуясь из-за появления этой девчонки с апельсиново-оранжевыми волосами. Уж она-то наверняка гораздо красивее ее.

Рауль подробно рассказывает Валерии, о чем они с Венди разговаривали, пока ехали в поезде, о встрече с Марком Понсом и о том, что из себя представляет гостиничный номер, в котором он поселился. Но с каждым разом Валерии становится все хуже. Она была на самой грани того, чтобы поцеловаться с Сесаром, а ее парень проведет две ночи с новой “непонятой”, которая разделяет с ним удовольствия и интересы.

— Даже не знаю, поужинать ли мне в гостиничном ресторане или в номере, – вскользь замечает парень во время разговора.

— Ты будешь ужинать с Венди?

— Нет, она предпочитает отдохнуть, и закажет ужин прямо в номер.

— Какая-то она вялая, скучная.

— В общем, Венди кажется не очень общительной девушкой, хотя мне она понравилась, и, судя по тому немногому, что она рассказала мне о своем фильме, выиграть у нее будет очень трудно.

— Я уверена, что ты победишь.

— Завтра узнаем, – отвечает Рауль, открывая чемоданчик. – Подожди секунду.

— Хорошо.

Секунда оборачивается парой минут – время вполне достаточное, чтобы успеть подумать обо всем. От реальной жизни отрешиться сложно. С одной стороны Сесар, с другой – ее парень, находящийся сейчас в Валенсии. Не забудешь тут и о возвращении Элизабет, о натянутых отношениях с Мери и о неудобствах пребывания в ее доме Эрнесто. А уж о предстоящих близких экзаменах и говорить нечего! Девушка чувствует в груди пугающую тяжесть и ложится на кровать, стараясь выровнять дыхание. Она медленно вдыхает и выдыхает, намереваясь побыстрее прийти в себя, прежде чем Рауль продолжит прерванный разговор, что, собственно говоря, и происходит.

— Вал, ты еще здесь?

— Здесь, – отвечает она, снова вставая.

— Я ходил за ноутом. Может, пообщаемся по скайпу? Я так хочу тебя видеть.

— Лучше не надо по скайпу... я сейчас жутко страшная.

На самом деле Вал боится, что Рауль догадается, что с ней случилось что-то плохое, и дело закончится тем, что он обо всем узнает. И, тем не менее, ей тоже так хочется его увидеть.

— Ты, вероятно, так же красива, как всегда. Обещаю, это ненадолго.

— Нет, любимый, правда, не стоит.

— Соглашайся, так я покажу тебе свое жилище, – уговаривает парень. – Ради бога, Вал, я безумно хочу увидеть тебя, ну пожалуйста.

Последняя, шепотом произнесенная просьба “пожалуйста”, окончательно убеждает девушку. Вал включает ноутбук, входит в скайп и, получив приглашение на видеоконтакт, дает свое согласие.

— Привет, красавчик, – говорит она еще по мобильнику, но тут же видит Рауля на экране. Это вызывает у девушки крайне противоречивые чувства – счастье и печаль одновременно. Она рада видеть парня перед собой, счастлива видеть его особенную улыбку, но огорчена тем, что находится так далеко от него. Ей хотелось бы обнять Рауля, поцеловать, а не тупо созерцать его на мониторе.

— Привет. Ты говорила мне, что ужасно страшная... В таком случае камера тебя красит.

— Она не красит, а толстит.

— Но не в твоем случае! Вал, ты чудесно выглядишь, ты просто красавица. Я скучаю по тебе.

— Я тоже по тебе скучаю.

Это чистая правда. Вал сильно скучает по Раулю, хотя с момента их расставания не прошло даже трех часов. И, тем не менее, сегодня она ему изменила. Это невозможно вычеркнуть, и от этого не избавишься. А хуже всего ощущение того, что она могла бы далеко зайти вместе с Сесаром. Не отстранись он, и она бы его поцеловала. Почему она это сделала?

И тут Рауль вынимает из кармана толстовки какую-то вещь. Это та самая ловушка снов, которую Вал подарила ему перед отправлением поезда.

— Сейчас я повешу ее в изголовье кровати.

— Надеюсь, она принесет тебе удачу.

— Даже если я не стану победителем, я всегда буду возить ее с собой. Огромное спасибо, Вал.

Валерия взволнована и растрогана. Нет больше на земле такого парня, как Рауль. Ей никогда не найти человека с такой же романтичной, чувствительной душой, но... В любых отношениях всегда существуют свои “но”, а ее собственное “но” начинает тревожить девушку не на шутку, несмотря на обещания, намерения и ловушку снов.

— Показать тебе комнатенку?

— Отлично, давай.

Парень поднимается, держа ноутбук в руках, и показывает ей вид из окна. Из номера видна центральная улица Валенсии. Затем Рауль акцентирует внимание на кровати, вернее, на ее необъятных размерах. Двуспальная кровать точь-в-точь такая же, какую им хотелось бы иметь, когда они станут жить вместе. Также Рауль демонстрирует Валерии картины, висящие на стенах, письменный стол, телевизор, на котором можно посмотреть тридцать иностранных каналов и каналы “Плюс”...

— А это ванная комната, – гордо заявляет Рауль, отражаясь в зеркале. – Видишь? У меня есть ванная.

— Какая удача, тебе так повезло.

— И еще фен.

— Не думаю, что тебе нужен фен – у тебя короткие волосы.

— А еще мне дали банный халат и тапочки.

Валерия улыбается. Она отлично знает намерения парня и то, чего он хочет добиться своим вояжем по номеру: Рауль догадался, что ей плохо, и что единственное ее желание – быть к нему как можно ближе. Расстояние между ними было только физическим, а не духовным. Но Рауль не подозревает, что грусть девушки объединяет в себе несколько причин, причем более весомых и значимых, вносящих в игру нечто большее, чем просто грусть и печаль.

Выйдя из ванной, парень останавливается в коридоре, с неподдельным удивлением слушая, как кто-то стучится в дверь.

— Стучат в твой номер? – с интересом спрашивает Валерия, тоже услышав этот стук.

— Похоже на то. Я открою?

— Конечно, милый.

Рауль повинуется, оставляет ноутбук на столике в прихожей и открывает дверь. Теперь на мониторе Валерия может разглядеть худенькую, изящную девушку с очень светлой кожей, ясными глазами и волосами цвета апельсина. Девушка похожа на эльфийскую владычицу Галадриэль из “Властелина колец”.

— Привет, Венди, как дела? Шикарные апартаменты, верно?

— Да, хорошие.

— Зайдешь?

— Нет, не беспокойся. Я только пришла сказать, что... В общем, я тут хорошенько подумала... и мне не хочется все время просидеть одной взаперти в своем номере. В кои-то веки я выбралась из Мадрида... Короче... поужинаем вместе?

Глава 23

— Пойду схожу за кофе, глядишь, он меня и взбодрит немного, а то я выжата, как лимон, – говорит мать Паломы, ласково гладя дочь по голове и целуя ее. – Оставляю тебя в надежных руках.

— Иди, мама, еще увидимся.

Женщина выходит из палаты под смех и улыбки двух девчонок, все еще находящихся там. Когда Мери позвонила ей и рассказала, что случилось, Ньевес насмерть перепугалась. Не медля ни секунды, она поспешила в больницу, куда после потери сознания попала ее малышка. По словам врачей, потеря сознания ее дочери никак не была связана с обмороком как таковым или с пониженным давлением. Скорее всего, это было следствием удара по голове, предположительно полученного в потасовке у ворот школы. Сначала Ньевес разозлилась на Палому, узнав, что та снова нажила себе проблемы, ввязавшись в драку, но постепенно успокоилась, поняв, что дочь была не виновата в том, что случилось. Завтра, с утра пораньше, она пойдет в школу и поговорит с директором.

— Я должна идти, – говорит Эстер, подходя к девушке, лежащей на кровати.

— Ты уже уходишь? Но, почему?

— Мне нужно многое выучить, но я позвоню тебе вечером, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь.

— Черт, мне так жалко, что ты уходишь. Останься еще ненадолго.

Эстер смотрит на Мери, которая в ответ лишь пожимает плечами – ей и самой хотелось бы, чтобы Эстер не уходила. Большей частью потому, что ей вовсе не улыбается остаться наедине с Паломой и ее матерью. Эта женщина нравится ей, но она не знает, какое у Ньевес мнение о ней. Вдруг она что-то заподозрила?

— Видишь ли, проблема в том, что я... кое с кем встречаюсь, чтобы вместе позаниматься.

— С парнем?

— Д-да... с парнем, – отвечает Эстер, покраснев.

— С Бруно?

И что ей ответить теперь? Если она скажет, что встречается с Феликсом Нахера в такое время, Мери заподозрит, что между ними есть что-то помимо учебы, а ей совсем не хочется говорить друзьям что-либо, пока она сама не будет уверена в этом. До сегодняшнего вечера они с Феликсом никогда не оставались одни. Они просто болтали о чем-нибудь по скайпу и изредка – в школе. Ужин в “Кафе 40” может подсказать ей, какие чувства она испытывает к Феликсу, и по-настоящему ли он ей нравится.

— Да, с ним. Он объяснит мне разные темы по математике, которые я не понимаю.

— Я хочу познакомиться с Бруно. Мери рассказывала о нем чудеса.

— Я тебя с ним познакомлю, – отвечает Мери.

— Мы могли бы встретиться вчетвером. Как тебе идея? В смысле, как парочки, – предлагает Палома, улыбаясь.

— У Бруно есть девушка, так что когда ты будешь с ним знакомиться, вместе с ним будет Альба, – быстро говорит Эстер, пока Палома не успела углубиться в ошибочном направлении.

— Точно, он же не твой парень, а парень экс-синевласки.

— Как я понимаю, ты уже осведомлена.

Залившись краской, Палома виновато смотрит на Мери, которая покраснела не меньше ее. Мери рассказала Паломе не все, но многое о своих друзьях из “Клуба непонятых”. Больше чем за два месяца отношений она успела посвятить девушку во множество тайных историй клуба.

— Эстер, передай от меня привет Бруно, – говорит Мария, весьма своевременно меняя тему. – Завтра в школе увидимся. Кстати, не свихнитесь от вашей математики.

— Ты же знаешь, что математика и я...

— Тебе трудно дается математика? Но ты кажешься очень умной.

— Спасибо, ты так любезна! Но, дело в том, что я не понимаю эту абракадабру из смеси букв и цифр. С одной стороны идут буквы, с другой цифры. И зачем их смешивать?!

Палома громко и безудержно хохочет, слушая, как эта милая девчонка остроумно и интересно рассуждает о математике, но почувствовав сильную боль в голове, она вынуждена остановиться. Скрывая боль и ничего не говоря, Палома снова ложится.

— Не забывай меня, ладно? Надеюсь скоро встретимся.

— Я тоже надеюсь и, разумеется, не забуду. Выздоравливай. Была рада познакомиться с тобой.

— Я тоже. Слушай напиши мне по WhatsApp, хорошо?

— Конечно. Я обязательно напишу тебе.

Расцеловав Палому и Мери на прощание, Эстер выходит из палаты. Оставшись вдвоем, девушки, наконец-то, неотрывно смотрят друг на друга и целуются в губы. Поцелуй короткий, торопливый, с опаской, чтобы никто не увидел, но такой необходимый им обеим.

— Эта девчонка мне так понравилась. Она просто прелесть.

— Как я тебе и говорила.

— И ты очень сильно ее любила, да?

— Ну... меньше, чем тебя.

— Но Эстер гораздо красивее меня. Она наверняка тебя заводила.

— Ну что ты мелешь! О чем ты?

— Все о том же. Я уверена, что она тебя возбуждала.

— Господи, она моя подруга! Я не думала о ней в таком смысле.

— А обо мне ты думаешь в таком смысле?

— Да замолчи ты, пожалуйста. Здесь неподходящее место для подобных разговоров.

— Я тут втихаря посмотрела порнушку, так вот там как раз занимались этим в такой же палате, как моя. Ты не хотела бы, чтобы... мы с тобой...

— О боже, Палома... У тебя совсем плохо с головой?

— Видимо, да. – Палома опять расхохоталась, но смех был недолгим. Как и прежде, девушка снова почувствовала острую, пронизывающую голову, боль, но на этот раз Мери заметила состояние подруги, и очень осторожно, с большой нежностью, коснулась ладонью ее лба.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Отлично, только в шею стрельнуло, – соврала Палома.

— Точно – в шею, а не в голову?

— Да клянусь, что в шею. Еще бы, столько времени здесь проваляться. Я хочу пойти к себе домой.

— Это врачи решат.

— А то я сама не знаю, здорова я или нет, – яростно спорит Палома, свернувшись калачиком под одеялом и положив голову на подушку. – Я хочу уйти отсюда.

— Ты будешь делать то, что скажет доктор.

Палома раз за разом начинает жаловаться и вздыхать. Девушка не понимает, почему она не может уйти, а должна лежать в этой кровати. Ее возражения и сетования продолжаются до тех пор, пока у Мери не звонит телефон. Прежде чем ответить, Мери просит Палому замолчать. В списке контактов этот телефон не значится.

— Да?

— Добрый вечер. Это Мария?

— Да, это я, – с интересом отвечает Мери. Этот голос ей знаком.

— Это Сусана, мама Элизабет.

Девушка ничуть не удивилась, она и сама догадалась, кто ей звонит. С матерью Эли Мария виделась нечасто, но вполне достаточно для того, чтобы узнать ее голос при разговоре. А вот причина звонка – для девушки большая загадка.

— Как Ваши дела? Я очень рада, что Эли вернулась в школу и...

— Сейчас ее нет дома, она исчезла.

— То есть, как исчезла?

— А вот так. Она уже давно должна была вернуться, но до сих пор не пришла. Я позвонила ей, но мобильник недоступен. Мне хотелось бы знать, была ли она с тобой, и знаешь ли ты что-нибудь о ней.

— Ничего. Я видела ее в последний раз днем. Мы попрощались перед выходом из школы.

— О боже!

Женщина объясняет Мери, что вечером дочь вышла из дома выпить кофе с подругой, с которой давно не виделась, и пообещала в семь часов вернуться. Элизабет сказала ей только, что эта девушка была не из их компании, и поскольку сейчас она не знала, к кому обратиться за помощью, то позвонила Марии. В записной книжке ее номер был единственным, за исключением телефонов Валерии и Рауля. Однако, зная, что у дочери были проблемы с ними обоими, она не хотела беспокоить их по этому поводу. По крайней мере, не сейчас. Собственно, поэтому она к ней и обратилась.

— Сусана, мне очень жаль, но я ничего не знаю.

— А ты не знаешь, с кем Эли могла пойти? Может, утром она говорила о какой-нибудь своей подружке из другого класса?..

— Нет, я ничего не знаю. С Эстер она тоже не встречалась, потому что Эстер только что ушла от меня. Если хотите, я позвоню Бруно, может, ему что-то известно.

— Огромное спасибо, Мария. Я была бы тебе так признательна. Если ты что-нибудь узнаешь, то сообщи мне.

— Вы не тревожьтесь. Надеюсь, она скоро придет.

— Я тоже надеюсь, но сильно беспокоюсь за нее.

— Не волнуйтесь, все будет хорошо.

Девушка дает отбой и тут же набирает номер друга. Она уверена, что Эли не с ним, но, возможно, она встречалась с Альбой. У них двоих тоже были нерешенные проблемы и, возможно, Эли ходила к ней просить прощения.

— Что случилось? – спрашивает Палома, плохо понимая, что происходит.

— Сейчас расскажу... подожди минутку... Бруно?

Но по телефону ей отвечает совсем другой голос.

— Привет, Мери. Как ты?

— О, Альба, привет. Я в порядке. А как у тебя дела?

— Скоро пойду домой, готовиться к экзаменам. Я сейчас у Бруно.

— Я так и думала. Он может уделить мне минутку?

— Думаю, да. Сейчас он разговаривает с мамой. Подожди, я его позову.

— Спасибо. Целую тебя.

— Я тебя тоже.

Через полминуты Бруно берет трубку.

— Рыжик?

— Салют, Бруно. Как я поняла, ты очень занят, да?

— А, мама вечно сует свой нос, куда ее не просят.

— Да все родители такие.

— Э нет, уверяю тебя, что сеньора Эсперанса заткнет за пояс все отцов и матерей из нашей школы, – заключает Бруно, тяжело вздохнув. – Что-то случилось? Какие-то проблемы?

— Эли исчезла.

— Что значит, исчезла?

— Мне позвонила ее мама. Она очень беспокоится. Вы с Альбой ничего о ней не знаете?

— Нет, мы весь вечер были здесь одни.

— Как я и думала, но на всякий случай решила позвонить.

— Выздоровление было недолгим.

— Я бы сказала, совсем недолгим, – подводит итог Мери. – Ладно, я, в общем-то, только поэтому и звонила. Я очень занята, так что вынуждена закончить разговор. Поцелуй от меня Альбу и Эстер, когда встретишься с ней у себя дома.

— Эстер придет ко мне домой?

— А разве вы не встречаетесь, чтобы вместе готовиться к математике?

— Насколько мне известно, нет. Мы с ней разговаривали об этом, но в итоге так и не договорились.

— Ой, даже не знаю... Наверное, я ее не так поняла, – говорит Мери, абсолютно уверенная в том, что отлично поняла свою подругу несколько минут тому назад. – ладно, я отключаюсь. Завтра увидимся.

— Пока, Рыжик.

— Пока.

Мария дает отбой и молча размышляет о чем-то. Палома выжидательно смотрит на нее. Ей не терпится расспросить подружку и узнать, что все это означает.

— Расскажи, что случилось с Элизабет! Она сбежала из дома? Ее похитили? Она умотала с каким-то парнем?

— Понятия не имею. Я не знаю, что случилось с Эли. Это загадка.

Такой же загадкой является для Бруно – куда пошла вечером Эстер, и почему она соврала.

Ответ находится в “Кафе 40”, и там же находится еще один вопрос, на который сейчас никто не может дать ответ.

Глава 24

Сейчас мать ее убьет, но дело в том, что время, проведенное вместе с ним, промчалось незаметно. Давненько она не разговаривала с таким приятным парнем, и ей не было так хорошо. К тому же, еще не так поздно! Всего-то чуть больше восьми, на улице даже не стемнело. Неужели для девушки ее возраста поздно возвращаться домой в девятом часу? Она знает, конечно, что не должна была выключать мобильник, но это было совершенно необходимо, если она хотела побыть с ним вдвоем, и чтобы им никто не мешал.

Сейчас, вероятно, все переживают за нее, да еще, пожалуй, и накажут пожизненно, ну да все равно. Сегодня ей, Элизабет, на все чихать. Он такой необычный... Удивительный парень.

Эли звонит в дверь квартиры, зная, что ожидает ее за этой дверью. Мать открывает дверь и, едва увидев Эли, поднимает руку, чтобы залепить ей пощечину, но сдерживается и вместо этого обнимает дочь.

— Ты не подумала о том, как я волновалась за тебя?

— Прости, мама, я немного задержалась, – отвечает Эли, входя в дом.

— Где ты была?

— Пила кофе с подружкой. Я же тебе говорила. Мы стали рассказывать друг другу кучу историй и не заметили, что задержались.

— А почему у тебя выключен мобильник?

— А разве он выключен?

— Уже несколько часов.

Притворившись, что ничего не знает о телефоне, девушка роется в сумке, отыскивая его.

— Надо же, он, правда, выключен, а я и не знала! Мне так жаль!

— Тогда откуда тебе известно, что ты пришла поздно?

— У подруги есть часы, и она сказала мне, что уже восемь.

— Ты хочешь, чтобы я поверила в то, что молодая девушка может не заглядывать в телефон больше трех часов?

— А не кажется ли тебе еще более невероятным, что я в свои шестнадцать лет должна приходить домой в семь вечера?

— Ты долгое время никуда не выходила одна и...

— Признайся, мама, что ты переживала, не сбежала ли я с Алисией в какой-нибудь глухой, затерянный на земле, уголок, – защищается Эли, переходя в атаку.

— Я просила тебя позвонить, если ты задержишься, и, по-моему, сделать это было не так уж сложно.

— Я же тебе уже сказала – я не знала, что было так поздно, и в мобильник я не смотрела – я уже привыкла, что мне никто не звонит.

— Я тебе не верю, Элизабет.

— Ну конечно, разве ты поверишь своей чокнутой дочери?

— Ты не чокнутая, – возражает Сусана, стараясь успокоиться, – но если ты хочешь, чтобы я тебе верила, то в подобных случаях должна говорить мне правду.

— Я говорю правду, и очень жаль, что ты мне не веришь. Я опоздала на час и не знала, что телефон выключен, вот и все. Точка. – С этими словами Элизабет поворачивается и идет в свою комнату.

Ей больно врать своей матери, но она не хочет, чтобы та узнала, что дочь провела вечер с парнем, который ее понимает, рядом с которым она снова ожила и, благодаря которому перестала, наконец-то, думать о Рауле. Рауль канул в лету! Это уже история! Анхель – вот новая любовь ее жизни.

Глава 25

Если бы ей платили всякий раз, как она вздохнула за последние полчаса, она стала бы

миллионершей. Не глядя в телевизор, Валерия машинально переключила канал. Она чувствует себя одинокой, подавленной, и ей ничего не хочется.

Интересное оно какое-то получается – можно даже сказать, символическое – ее одиночество, ведь

у нее есть парень, второй подбивает к ней клинья, стараясь покорить, есть новый “отец” и две импровизированных сестры и, тем не менее, сейчас она чувствует себя так, будто у нее никого нет. Даже непрерывное посвистывание Вики не прибавляет ей бодрости.

Когда Рауль попрощался с ней, она долго плакала. Он пообещал позвонить ей, когда вернется в

номер после ужина с Венди. В конечном счете, эта рыжая, как апельсин, девчонка решила не проводить в одиночестве остаток дня. Вал видела на мониторе своего парня, и он показался ей… совсем другим. Ему понравилась эта девушка? Быть может. На вид она так себе, обычная, – не красавица и не уродина, но есть у нее некая особенная аура. Было заметно, что девушка волновалась – разговаривая с Раулем, она непрестанно заправляла волосы за уши. Это какой-то знак? Наблюдательные девушки разбираются в подобного рода жестах. Однако не стоит делать поспешных выводов.

Снова вздохнув, девушка выключает телевизор, и открывает учебник, лежащий на столе в

гостиной. Пора приступить к учебе, иначе следующая неделя уподобится дантовскому аду.

Итак, испанский. Синтаксический анализ. Сложноподчиненные предложения. Она ненавидит их, а

еще больше ненавидит того, кто их изобрел. И как только в голову пришло изводить учеников подобной гадостью?

Меня трогает, что ты говоришь мне это, когда смотришь мне в глаза.

А другого примера не было, что ли? Или их язычница тоже влюбилась? С тех пор как эта училка

пришла к ним в школу из института, она вместе с одноклассниками смотрела на нее как на старую деву, которая не может быть с мужчиной, этакий “синий чулок”. Но недаром же слоган фильма “Реальная любовь” рекламирует: “Любовь вокруг нас”. А ее любовь? Может ли она находиться в двух местах одновременно? В Валенсии и на какой-нибудь мадридской станции метро? Она не хочет даже думать об этом. Она любит Рауля. Рауля, Рауля, Рауля…

— Моего парня зовут Рауль! – в порыве ярости запальчиво кричит Вал, швыряя ручку на тетрадь по

испанскому языку.

Нет, так она определенно свихнется! Она по-прежнему не понимает, почему пыталась поцеловать

Сесара, ведь с ним она всегда держала глухую оборону, тормозила все его начинания при каждой встрече – и до его отъезда в Англию, и после возвращения.

Девушка улыбается, вспоминая эти самые случайные или отнюдь неслучайные встречи. Чтобы

такой парень как Сесар обратил внимание на такую простушку как она? Да это случается только в фильмах. И еще в юношеских романтичных книжках. Это все равно, как Эдвард влюбился в Беллу, а потом появляется Джейкоб. А кто в ее романе Эдвард, и кто Джейкоб? Ха! “Сумерки” – это хорошо, но сейчас она предпочитает “Голодные игры”. Ей хотелось бы быть похожей на Китнисс Эвердин… [прим: “Сумерки” – серия книг о вампирах американской писательницы Стефани Майер; “Голодные игры” – трилогия американской писательницы Сьюзен Коллинз]

Так, сложноподчиненные предложения! Нужно сосредоточиться на упражнении и разобраться с

этим идиотским подчинением!

Но именно в тот момент, как Валерия берется за карандаш, чтобы предпринять новую отчаянную

попытку постижения сложноподчиненных предложений, раздается домофонный звонок. Девушка неловко вылезает из-за стола и бежит в коридор, роняя карандаш и тетрадь на пол.

— Кто там?

— Это я. Откроешь?

— Ты? Что тебе нужно?

— Поговорить с тобой. Пожалуйста, открой.

— Даже не подумаю! – разозлившись, отвечает Вал и вешает трубку.

И как он осмелился прийти к ней домой? Для Сесара нет границ, но после того, что было в кафе,

здесь у него ничего не выйдет.

Однако Сесар не сдается и опять звонит в домофон. Валерия с раздражением берет трубку и

слушает парня.

— Разреши мне войти. Я пришел с миром.

— Нет, я не хочу, чтобы ты поднимался.

— Тогда спустись сама.

— Даже не собираюсь. Уходи, я занимаюсь.

— Да ладно тебе, Вал, я на минутку.

— Ты вечно говоришь одно и то же. У тебя всегда – на минутку, а потом…

— А потом свидание затягивается, и ты пытаешься меня поцеловать.

Девушка заливается краской, зная, что Сесар прав. Она была виновата, но даже в этом случае она

не станет открывать ему дверь.

— Уходи, пожалуйста. Пока. – Вал снова в ярости вешает трубку домофона.

Это невольное прощание ничуть не смущает Сесара, он несколько раз настойчиво продолжает

звонить, но Валерия уже приняла решение – она не станет открывать ему дверь. Через пару минут домофон замолкает, зато начинает звонить мобильник. Это его номер! Сесар пытается поговорить с ней по телефону, но его попытка безуспешна. У Валерии нет желания ни слушать парня, ни говорить с ним. Девушка выключает звук и снова старается сосредоточиться на сложноподчиненных предложениях. Она тихо повторяет вслух, какое из предложений главное, а какое придаточное. Где у нас подлежащее, где сказуемое? А глагол – переходный или нет? И это существительное – дополнение, что ли? А-а-а! Черт бы побрал этого Сесара! Так нельзя сосредоточиться.

Валерия берет мобильник и видит семь пропущенных звонков. Вроде он перестал звонить.

Неужели ему надоело? Видимо это чересчур даже для его энергичной натуры. Девушка снова швыряет карандаш на стол и закрывает лицо руками. Она сосредоточенно трет брови, веки и щеки. На сегодня с нее довольно, больше она не может.

Нужно расслабиться, забыть о Сесаре, Венди, Эрнесто, Элизабет и даже о Рауле… Так, сейчас она

ляжет на кровать и напишет Раулю, что собирается спать, чтобы он не звонил ей после ужина.

Валерия еще держала мобильник в руках, когда дверь квартиры отворилась, и она услышала

голоса двух разговаривающих между собой людей. Мужской и женский. Женский голос принадлежал Мери, а мужской… Сесару!

— Привет, Вал! Эта очаровательная девушка открыла мне дверь.

— Мы встретились у двери чисто случайно. Он сказал мне, что он – твой друг, – сказала Мери,

убирая ключи в куртку.

Глаза Валерии излучали гнев и ненависть к обоим. Ни слова не говоря, девушка схватила Сесара

за руку и потащила в свою комнату.

— В чем дело? – прошипела она, закрывая дверь. – Может, все же оставишь меня в покое?

— А тебе не кажется, что нам нужно поговорить о том, что было?

— Ничего не было.

— Ты хотела меня поцеловать, – с улыбкой заявляет парень, подходя к клетке с Вики. – Красивая

птичка.

Сесар свистит попугайчику, и тот отвечает ему таким же свистом. Валерия пытается сдержать

свои чувства. Она глубоко дышит, стараясь успокоиться. Вал понимает, что Сесар не уйдет отсюда, пока они не поговорят. Девушка отодвигает стул от письменного стола и садится на него.

— Валяй. Говори, что тебе нужно. Я тебя слушаю.

Посмотрев на девушку сверху вниз, Сесар решает сесть на кровать. Опершись подбородком на

руку, другой рукой парень легонько барабанит по матрасу, демонстрируя полное спокойствие и контроль над своими чувствами.

— Думаю, мы должны начать встречаться, – немного помолчав, решительно говорит он.

— Ты все о том же? У меня есть парень.

— Но я же тебе нравлюсь.

— Я не собираюсь твердить одно и то же. Ты мне не нравишься.

— Тогда почему ты хотела поцеловать меня?

— Не знаю… Так, мелькнуло что-то в голове, и все. Забудем об этом, и закроем тему.

— Ты влюбилась в меня, Валерия, только не признаёшься.

Девушка опускает голову и, молча, качает ею, выражая свое несогласие. Издали слышится щебет

и чириканье Вики, желающего поиграть. Сесар подражает ему, и птица охотно отвечает.

— Почему ты не оставишь свои попытки? Я счастлива с Раулем, я люблю его. Возможно, ты мне и

нравишься, но…

— В конце концов, ты все же призналась, что я тебе нравлюсь, – прервал девушку Сесар.

— Да, нравишься. Доволен? Но, “нравишься” не означает, что я тебя люблю. Слово “нравиться”

означает…

-Ш-ш-ш… Это все, что я хотел услышать.

Сесар встает с кровати, подходит к Вики и прощается с ним новым свистом. Птица свистит в ответ

и машет головой вверх-вниз, проводя клювом по одному из прутьев клетки.

— Уходишь?

— Да, я встречаюсь с одной подружкой, чтобы поужинать с ней.

— По-моему, это просто здорово.

— То, что я ухожу, или то, что ужинаю с другой девушкой?

— И то, и другое.

— И ты не станешь ревновать?

— Ты шутишь? – отвечает Валерия, тоже вставая. Она провожает парня до дверей. – Дай бог, чтобы

ты женился на ней и оставил меня в покое!

— Знаешь одну вещь?

— Какую?

— Ты очень красивая, когда ревнуешь. – Не дожидаясь ответа, Сесар нежно целует девушку в щеку

совсем близко от ее губ.

— Ты – кретин. Самый большой из тех, кого я знала.

Сесар не отвечает ей. Он открывает дверь и спускается вниз по лестнице. Валерия смотрит парню

вслед, пока он не исчезает из виду. Она закрывает дверь и идет в свою комнату, не обращая внимания на Мери, все еще стоящую в прихожей.

Валерия ложится на кровать. Она обескуражена, и думает о случившемся. На губах девушки

играет легкая улыбка, но она не замечает этого. В ее голове такой бардак. Валерия совсем запуталась, и единственный вывод, который она делает из всего этого – то, что сегодня вечером выучить сложноподчиненные предложения попросту невозможно.

Глава 26

Она немного задерживается. Уже почти без четверти девять, но Эстер не могла прийти в кафе

“Топ 40” раньше. Все дело в том, что она очень долго возилась, выбирая, что бы ей надеть, вот и потеряла уйму времени. Она не могла вырядиться слишком броско, но и в обычной школьной одежде тоже не пойдешь. В конце концов, Эстер выбрала белое платье, высокие черные сапожки и джинсовую куртку.

Мне очень жаль, но я задержалась в больнице дольше, чем рассчитывала. Дождись меня! Я буду

через пятнадцать минут.

Такое послание настрочила Феликсу Эстер, чтобы успокоить его. Она знает, что парень бесился

бы от нетерпения, не увидев ее на месте встречи в назначенное время, потому и отправила сообщение.

Не переживай. Я никуда не уйду. Жду тебя здесь вместе с моим суперкалькулятором, готовым к

сражению.

Ответ парня не заставил себя ждать. Странно встречаться с кем-то для учебы в том месте, куда они

идут. Кафе-ресторан “Топ 40” кажется неподходящим местом для погружения в мир производных, и вовсе неуместно приходить туда в обнимку с калькулятором, но самые лучшие события происходят порой и в менее подходящих для этого местах.

Эстер быстро идет вниз по улице Гран Виа. Она замечает Феликса издалека. Он стоит у дверей

кафе с видом заправского ботана-зубрилы из американской средней школы, но есть в нем некое особенное обаяние. Эстер не может отрицать, что этот парень нравится ей. Феликс занят телефоном и нетерпеливо постукивает левой ногой. Одежда на нем не шикарная, но выглядит он довольно симпатично в этой черной рубашке и голубых джинсах. Заметив девушку, Феликс убирает телефон в карман и улыбается ей.

— Привет! Прости за опоздание, – быстро выпаливает Эстер, прежде чем обменяться с парнем

приветственными поцелуями.

— Ничего страшного. Я учил испанский.

— По мобильнику?

— Да, у меня есть приложение, позволяющее делать синтаксический анализ. Оно очень полезное.

— Ты никогда не расслабляешься, а?

— Надеюсь расслабиться сейчас с тобой, – отвечает Феликс, кладя руку на спину Эстер. – Ну что,

заходим?

Девушка кивает головой, и они входят в кафе. Зал начинает заполняться, хотя свободные столики

пока еще есть. Молоденькая блондинка с копной роскошных волос и широкой улыбкой подходит к ним и предлагает выбрать место, какое они пожелают. Ребята решают сесть за стол в правой части зала, неподалеку от сцены. Они усаживаются напротив друг и друга и изучают меню.

— Это очень дорого.

— Заказывай, что хочешь, и не волнуйся о цене, – говорит Феликс, – я приглашаю.

— Мне не нравится, что ты платишь и при этом помогаешь с учебой…

— Зато ты дала мне возможность побыть с тобой вдвоем.

— В этом нет моей заслуги. Ты дал мне то же самое.

— Нас нельзя сравнивать. Я никогда не встречаюсь с девушками, а у тебя море поклонников.

— Не так много, не преувеличивай. К тому же важно не количество, а качество.

— Это – расхожее выражение, но не слишком правдивое, – замечает парень, поправляя очки. –

Вообще-то важно и то, и другое, или ничего.

Эстер удивленно смотрит на парня, а потом весело смеется. Феликс не понимает причину смеха и

с явным недоумением вопросительно разводит руками.

— Прости, но ты такой смешной, когда так говоришь.

— Как – так?

— Ну так… как совсем-совсем взрослый. Все методично, все по порядку, все разложено по

полочкам.

— Ты думаешь, я говорю, как старый дед?

— Скорее я сказала бы… как учитель, но мне нравится. Это интересно, так что не волнуйся.

Парень откашливается и продолжает изучать меню. Эстер наблюдает за ним поверх своего. Для

ребят его возраста он очень странный, хотя ей, в конечном счете, всегда нравятся необычные парни. Впрочем, пальма первенства за ним, если не брать в расчет Бруно.

Через некоторое время ребята, наконец, выбирают, что заказать на ужин. Официантка делает

пометки в блокноте и быстро приносит прохладительное.

— Сегодня я не смогу уснуть, – говорит Феликс, отпивая колу.

— Почему?

— Из-за кофеина. Он сильно действует на меня.

— Тогда не пей колу!

— Ночь есть ночь – послушаю записи передач “Миленио 3”.

— Тебе нравятся программы о чем-то таинственном?

— Они меня просто захватывают.

Ребята затевают разговор об И́кере Хименесе, Хавьере Сьерра, НЛО и психофонии. Эстер плохо

разбирается в подобных вопросах и многого не понимает, но внимательно слушает объяснения Феликса. Он так увлекательно рассказывает обо всем. Заметно, что Феликс очень умный и высоко одаренный парень. Его суперодаренность как-то проскользнула в одном из их разговоров по скайпу, но Эстер этому не удивилась. Чтобы получать столь высокие отметки, недостаточно только много учиться. У парня есть то, чего нет у большинства ребят – исключительный ум. [прим: Икер Хименес Илезари – испанский журналист, ведущий радиопередачи “Milenio 3” о паранормальных явлениях; Хавьер Сьерра – испанский писатель и журналист, ведущий одной из рубрик передачи “Milenio 3”: психофония – запись голосов людей из потустороннего мира]

Пока Феликс и Эстер разговаривают, официантка приносит еду: цветные гамбургеры и один на

двоих салат “четыре времени года”.

— Тебе нравится?

— Да, я впервые ем синий гамбургер, – говорит Эстер, откусив изрядный кусок.

— Они и сами уже не знают, что еще изобрести, чтобы казаться новаторами, хотя, должен признать,

что гамбургер неплохой. Мяса многовато, но вкусно.

— И место шикарное, – добавляет девушка, оглядываясь по сторонам. – Большое спасибо, что

привел меня сюда учиться.

— Так я достаю конспекты?

— Подожди, давай разделаемся с гамбургерами! Расслабься, парень!

Пока ребята ужинают, ресторан полностью заполняется людьми. Феликсу и Эстер невдомек, что

большинство людей пришли посмотреть модную женскую группу.

— А сейчас наступает момент, которого все так ждали. С вами… Sweet California! – громко

объявляет ведущий, находящийся в одной из кабинок зала. [прим: Sweet California – испанская женская группа, организованная в 2013г. В ее составе выступают Альба Рейг Хилаберт, Росио Кабрера Торрегроса и Сонья Гомес Гонсалес]

Завидев появление на сцене Альбы, Сонии и Росио, публика принимается неистово аплодировать.

Эстер тоже самозабвенно хлопает в ладоши, зато Феликс чуть не подавился гамбургером. Он не рассчитывал на это! Как они станут заниматься при таком шуме? К тому же это не его стиль, он предпочитает другую музыку.

Этот миниконцерт начинается с оранжировки песни “Граната” Бруно Марса. Как только

заканчивается первая песня, в зале снова поднимается невообразимый гвалт.

— Ты знаешь кого-нибудь из них? – громко спрашивает девушка.

— Нет, это просто случайность.

— Мне нравятся эти девчонки. Я от них тащусь!

— Я тоже! – врет парень, подцепляя последний кусочек салата-латук.

— Они обалденные!

Однако этот счастливейший момент в жизни Эстер омрачается, когда в зал входит группа,

состоящая из двенадцати девушек и парня. Эта чертова дюжина садится за забронированный стол неподалеку от них. Феликс мгновенно замечает, что происходит что-то плохое, хотя и не понимает, что это может быть. Что такое увидела его подруга, от чего так изменилась в лице?

Глава 27

Роскошный, фешенебельный ресторан отеля – просто зашибись какой классный! “Знай мы это, так

оделись бы по-другому”, – думают ребята, разглядывая посетителей, сидящих за другими столиками. Женщины и мужчины в праздничных, прямо-таки новогодних, нарядах отдают должное блюдам дегустационного меню.

— По крайней мере, мы спустились не в пижамах, – замечает Рауль, изучая карту меню.

— Нам повезло, что не нужно платить, – Венди разглаживает рукой слегка помявшийся чек на

ужин, стараясь его расправить.

— Да, и это тоже.

— Ты видел здешние цены?

— Цены – единственное, что я просек из карты, и это при том, что я – грамотей.

Юмор парня приходится Венди по душе, и она улыбается, тоже изучая меню. Несколько минут

они читают и перечитывают названия каждого из блюд и их ингредиенты, не имея ни малейшего представления, что им заказать.

— Ты уже решил? – спрашивает Венди.

— Не-а, но у меня есть одна мыслишка, – отвечает парень, захлопнув меню. – Не пойти ли нам в

пиццерию напротив? Я увидел ее из такси, и на вид она очень даже ничего.

— Я люблю пиццу, вот только деньги с собой не захватила.

— А я взял, так что не парься – сегодня я тебя приглашаю на ужин, а утром ты оплачиваешь

завтрак.

— Он тоже включен в чек. Только представь, если здесь такой ужин, я даже думать не хочу, каким будет фуршет-завтрак. Уж его-то я не пропущу!

— Неважно! Тогда я стану рассматривать сегодняшний ужин как вложение капитала. Возможно,

когда-нибудь мне пригодится то, что я смогу сказать, что пригласил на ужин знаменитого кинорежиссера Венди... как там дальше?

— Смит. Типичная американская фамилия. Мой отец был из Кливленда, штат Огайо... Хотя здесь, в

Испании, меня с самого детства больше знают как Венди Миннесота.

— Отлично. В таком случае, мисс Миннесота, может, пойдем в пиццерию?

— Идем.

Ребята встают из-за стола, церемонно раскланиваются с официантом и выходят из ресторана.

— Почему ты приехала в Испанию?

— Потому что у отца появилась здесь работа.

— А чем он занимается?

— Он... был баскетболистом, – отвечает Венди, проходя через гостиничный турникет, – а сейчас у него – спортивный магазин.

Рауль, идущий следом за девушкой, совсем не ожидал такого ответа. На улице не холодно и не жарко. Еще не стемнело, хотя в небе Валенсии уже вовсю господствует луна.

— Твой отец играл в NBA?

— Нет, что ты! Не все американцы, играющие в баскетбол попадают в NBA. Он был основным игроком в университетской команде, но забраться выше ему не удалось.

— И он приехал в Испанию?

— Да. Он играл в разных командах: в Вальядолиде, на Канарах, в Луго и, наконец, в Мадриде.

— И ты ездила вместе с ним?

— Конечно, с ним и с мамой. Хотя в то время я была совсем маленькой, и мало что помню.

Перейдя на другую сторону улицы, пара заходит в пиццерию, и тут же к ним подходит лысый, с забавными усиками официант. Ребята садятся за стол и, недолго думая, заказывают на двоих одну большую пиццу с шампиньонами, телятиной и сыром и две кока-колы.

— А ты любишь баскетбол? – спрашивает Рауль, возобновляя разговор.

— Обожаю, но у меня плохо получается, как и все, что я пытаюсь делать.

— Ну ты и пессимистка.

— Я – реалистка. Я отыграла два сезона в институтской команде, а потом бросила – облажалась по полной. Подруги по команде терпеть меня не могли, просто ненавидели, и все время надо мной насмехались.

— Ненавидели?

— Еще как! Я слишком часто ошибалась, а они были одержимы баскетболом. Им хотелось выиграть любой ценой, а наличие в команде такого косолапого увальня, как я, отнюдь не способствовало победам. Много встреч мы проиграли по моей вине.

Девушка рассказывает Раулю несколько смешных случаев из своей практики баскетболистки-неудачницы. Парень внимательно слушает Венди. У него складывается впечатление, что Венди почти всегда была одна; она так и не нашла свое место, не встретила друзей, которые придали бы ей уверенности, и ему становится жаль девушку. Она по-настоящему непонятая.

Подоспела пицца, и ребята приступают к еде, продолжая разговор.

— У Ницше есть такой афоризм: “Все, что не убивает нас – делает нас сильнее”, так что все, что случилось с тобой, когда ты играла, послужит тебе опытом на будущее и закалит тебя. Вот увидишь, все у тебя станет лучше.

— А, не знаю... В прошлом году я попробовала себя в музыке. Одна группа искала солистку, и я попытала счастья.

— Только не говори мне, что тебе нравится еще и петь.

— Нравится, и даже очень. Дома и на репетициях у меня неплохо получалось. Мы дали пару концертов в мадридских пивнушках, но все вышло совсем наоборот.

— Ты часто фальшивила?

— Часто? Да я ни одной ноты не спела правильно, еще и слова песен позабыла.

— И что потом? Ты больше не поешь в группе?

— Нет. Они нашли другую девушку – она поет лучше, да и симпатичнее меня. Музыканты были не так жестоки, как баскетболистки, но гораздо честнее и прямолинейнее их. Они не могли позволить себе такой роскоши – выступать с солисткой, которая срывала концерты, и решили заменить меня.

— Ну и дела! Мне жаль.

— А, ничего страшного. На самом деле я с ними никогда не ладила, и в группе я продержалась от силы пару месяцев.

Печальная улыбка девушки тает, когда она подносит ко рту пиццу. Рауль наблюдает за ней, в то же самое время впиваясь зубами в свой кусок. Он не знает девушку настолько хорошо, чтобы судить, не слишком ли сильно она все преувеличивает и драматизирует. Ясно одно – эта девушка, по внешнему виду будто сошедшая со страниц “Приключений Тома Сойера”, отличается от большинства своих сверстниц.

— Выходит, ты – баскетболистка, певица и кинорежиссер.

— Скорее, соискатель, так одно название. Правда, из режиссеров меня пока еще не поперли. От ворот поворот дадут завтра, когда объявят победителя, и я услышу твое имя.

— С чего ты взяла? У нас с тобой равные шансы.

— Да потому что я – Венди Миннесота. Я ни в чем не могу победить, – отвечает девушка, на этот раз спокойно. Она, не спеша и безо всякого аппетита жует пиццу. Она говорит о своем проигрыше, потому что и в самом деле считает, что ни за что не победит. В эту минуту ничто в мире не сделало бы ее более счастливой, чем победа в конкурсе и получение первой премии, но неуверенность в себе, прошлое и знакомство с таким сильным соперником, как Рауль, вынуждают ее думать о проигрыше.

— Могу я кое-что сказать тебе от чистого сердца и со всей моей симпатией к тебе?

— Все, что хочешь.

— Мне кажется, что подходит к концу очень важный этап твоей жизни.

— Я тебя не понимаю. О чем ты говоришь? Какой этап?

— Хороший, о котором ты мне рассказала.

— В нем не было ничего хорошего, Рауль.

— Как не было? Даже если игра тебе не удавалась, тренер-то включал тебя в команду; даже если ты фальшиво пела в тех двух концертах, группа же выбрала тебя, чтобы выступать с тобой; и даже если завтра ты не получишь премию, ты будешь второй, потому что жюри отобрало тебя финалистом очень престижного конкурса.

— Но...

— Ты просто жалеешь саму себя, Венди. Я тоже жалел себя, и ничего этим не добился. Тогда я понял, что, упав, ты должен подняться, а если снова споткнешься, то должен снова карабкаться вверх. Неважно, сколько раз ты споткнешься и упадешь, ты всегда должен вставать и стараться идти вперед.

Девушка роняет на тарелку недоеденный кусок пиццы. Она заправляет за ухо прядь волос и вместе со стулом двигается вперед.

— Ты меня не понимаешь, – упрекает она Рауля.

— Как раз понимаю. Ты думаешь, что все плохо с тобой обращаются, и так будет всегда, но ты не понимаешь, что жалобами ты не добьешься улучшения.

— Если завтра я выиграю, то все станет лучше.

— Да, но это будет только временно. Ты должна изменить свою жизненную позицию, доказать себе самой, что ты вовсе не такая слабая, как говоришь.

— Ты считаешь, что я хвастаюсь своей слабостью или строю из себя жертву?

— Я считаю, что ты должна изменить свой взгляд на вещи.

Лицо девушки становится жестким и злым. Взгляд, который она бросает на Рауля сродни тому, что она метнула на него в поезде, подумав, что парень относится к ней с презрительным пренебрежением.

— Не знаю, что я здесь делаю, почему ужинаю вместе со своим завтрашним противником, – сухо произносит Венди, вставая со стула. – Мне следовало бы отдыхать в своем номере.

— Ты уходишь?

— Да. Не желаю и дальше выслушивать бессмысленные умозаключения о том, как я должна или не должна переживать свои проблемы. Я не за лекциями сюда пришла.

— Я не хотел оскорбить тебя. Я понимаю, что ты чувствуешь, правда, понимаю.

— Ты ничего не понимаешь. Ты не знаешь, насколько мне может быть тяжело. Так просто болтать о том, что ты мне наговорил, но мне это не пригодится.

— Мне искренне жаль, если я тебя обидел. Это был всего лишь совет человека, который много раз чувствовал себя точно так же, как чувствуешь ты.

Но Венди уже не слушает Рауля. Она открывает дверь пиццерии, и твердым, решительным шагом идет к гостинице. Рауль едва не выходит следом за ней, но все же остается за столом и берет еще один кусок пиццы. Ему хотелось бы помочь этой девушке, доказать ей, что трудности в жизни необходимо преодолевать. Вот у него, например, после смерти отца заболела мать, и наступил момент, когда он оказался совершенно один в целом мире, и, тем не менее, он, по мере возможностей, все преодолел. С трудом, ценой невероятных усилий и при помощи друзей, но преодолел. По-видимому, чего-то такого очень сильно не хватает этой девушке из Миннесоты.

Глава 28

— Эстер, что с тобой?

— Это... мой бывший... мой тренер по волейболу, – очень тихо отвечает девушка, приблизив свое лицо к лицу Феликса.

Родриго пока не заметил Эстер. Стол, за которым сидит тренер вместе с двенадцатью девушками приблизительно ее возраста, находится очень близко от них. Однако переполох, произведенный их приходом, особенно после того, как они убедились, что поет действительно Sweet California, отвлек внимание от всего остального.

— А-а. У вас с ним все плохо кончилось?

— Нормально... Недавно мы все уладили.

— Он не ставил тебя на игру?

— Среди прочего и это тоже.

Эстер не хочет признаваться, что между ними были отношения не только как у тренера с игроком. Она влюбилась в Родриго, а он заставил ее сильно страдать. С ним она поняла, что внешность обманчива. Для Эстер Родриго был всем, а сейчас стал ничем.

— Давай уйдем отсюда, если хочешь.

— Я не хочу уходить, – с жаром отвечает Эстер. – Я хочу спокойно поужинать, послушать Sweet California и учить с тобой математику.

— Не знаю, можно ли будет учиться в таком гвалте.

— Ну и ладно. Если мы не сможем позаниматься сегодня, мы всегда можем оставить учебу на завтра, – говорит девушка и улыбается, смешно сморщив нос.

Эстер было бы нетрудно встретиться с Феликсом еще раз, более того, она была бы рада. Феликс – необычный парень, ее тянет к нему, и она хотела бы продолжить знакомство с ним вне школьных стен.

— Да, пожалуй, придется оставить учебу на завтра, потому что сегодня, вот здесь, ты ничего не поймешь из моих объяснений.

— Не знаю, пойму ли я, даже если мы будем находиться в полной тишине.

— Вот и проверим.

Эстер согласно кивает головой, искоса наблюдая за Родриго. Тот стоит рядом с одной из девушек, сидящих за столом, и о чем-то оживленно с ней беседует. Белокурая девушка с длинными волосами, собранными в конский хвост, и прямой челкой очень красивая. Эстер не знает, что Родриго сказал красавице на ухо, но они оба смеются. Неожиданно глаза Родриго замечают Эстер, и улыбка исчезает с его лица. Он говорит что-то девушке, с которой только что непринужденно болтал о чем-то, и направляется к столику Эстер и Феликса.

— Он идет сюда, – говорит Феликс.

— Вижу, – нервно отвечает Эстер.

— Ты в порядке?

— Не знаю.

В эту минуту Sweet California начинает петь свой первый хит Infatuated. Многие из присутствующих вскочили со своих мест и устремились поближе к сцене, чтобы подпевать группе. Видя настороженность Эстер, Феликс берет девушку за руку и ведет ее танцевать. Родриго останавливается в нескольких метрах от них и внимательно наблюдает за танцующей парой.

— Не знала, что тебе нравится танцевать.

— Да я терпеть не могу эти танцы.

— Но у тебя неплохо получается.

— Спасибо… У тебя что-то было с этим парнем, правда? – спрашивает Феликс, прижав губы к уху

Эстер.

— О чем ты?

— Это бросается в глаза, Эстер. Человек не волнуется так и не меняется в лице, завидев тренера. Ты

его очень любила?

Начинает звучать припев, и люди сходят с ума, топая ногами, подпрыгивая и хлопая в ладоши.

— Очень! Даже слишком! – кричит Эстер Феликсу прямо в ухо.

— И ты по-прежнему что-то чувствуешь к нему?

— Нет, абсолютно ничего.

— Правда? Обещаешь? – спрашивает Феликс, обнимая девушку за плечи.

— Честное слово.

Руки парня скользят вниз, к ее талии. Девушка радостно покачивается в такт музыке, закрывает

глаза и напевает строчки звучащей песни. Феликс молча смотрит на Эстер, двигаясь в заданном ею ритме.

— Значит, мне не стоит беспокоиться из-за этого типа?

— Конечно же, нет.

— А из-за кого-нибудь другого?

Эстер не отвечает. Она снова закрывает глаза и продолжает танцевать, но теперь Феликс не

танцует. Он останавливается и ждет, чтобы девушка снова посмотрела на него. Очень скоро поняв, что парень не танцует, Эстер смотрит на друга. Причина ей известна, но она не уверена в своем ответе.

— Что ты хочешь знать?

— Нравится ли тебе другой парень.

— Не знаю. Я не знаю, нравится или нет. Я честна с тобой.

— Сказав мне правду, ты была бы честнее.

— Это правда – я не уверена в своих чувствах.

— Кто он? Я его знаю?

Последний вопрос совпадает с окончанием песни. Складывается впечатление, что следующая

композиция будет медленной, потому что Альба, Росио и Сония идут к высоким табуретам и садятся на них. Феликс и Эстер возвращаются к своему столу и садятся. Родриго тут же пользуется этим обстоятельством, чтобы подойти к ним.

— Привет! Сколько лет, сколько зим! – восклицает он, быстро наклоняясь к девушке, чтобы

поцеловать ее.

— Привет. Время просто летит.

— Ты мне больше не звонила. Я тебе уже не нужен.

— Просто я была очень занята учебой.

Родриго ухмыляется, изучающе глядя на Феликса.

— Это твой парень?

— Я – друг Эстер, – отвечает Феликс, поправляя очки.

— И поклонник Sweet California?

— Нет, до сегодняшнего дня я никогда их не слушал, но они мне очень нравятся.

— Да, поют они отлично, и все три – красавицы, – говорит Родриго, а на сцене начинает звучать

песня Impossible из репертуара Джеймса Артура. – Моим девчонкам они нравятся.

— Они из твоей команды?

— Да, я тренирую их около месяца. Они идут последними в лиге, но я пообещал им, что как только

они выиграют свою первую встречу, у меня будет для них сюрприз, и вот в субботу они меня порадовали!

Эстер смотрит в сторону сидящих за столом девушек. Особое внимание к себе привлекает именно

та девушка, с которой шутил Родриго. Она напоминает Эстер ее саму, когда все только началось. У нее даже челка похожая – прямая, свисающая на глаза. Эстер от всей души надеется, что с этой девушкой не случится то же, что и с ней.

— Уверена, что вы выиграете не одну встречу.

— Естественно, у нас очень жесткие тренировки. В следующем сезоне они дадут жару! Девчонки

лучше, чем о них думают!

— В каком смысле лучше? – спрашивает Феликс. – Они недурны, как я погляжу. Большинство из

них – красавицы, да и фигурки у них – что надо, всё при них! Уверен, что ты и сам заметил. Или я ошибаюсь?

Родриго растерялся, впрочем, так же как и Эстер. Девушка не подозревала, что ее друг сможет

перевести беседу в такое русло и говорить с Родриго подобным тоном.

— Я всего лишь тренер, и я гораздо старше их.

— А как же Эстер? Она, должно быть, ровесница твоим теперешним игрокам. Сколько им? Лет

пятнадцать, шестнадцать?

— Феликс, прошу тебя, оставь.

— Верно, брось, Феликс, – тщательно проговаривая каждое слово, повторяет Родриго. – Ты лезешь

туда, куда тебя не звали.

Парень вздыхает, поднимается и с ироничной усмешкой замечает:

— Шел бы ты своей дорогой, господин тренер. Это ты влез, куда не следовало.

— Что ты сказал?

— Что у тебя слишком длинные руки и тебе нравятся молоденькие девочки. А кстати, скольким из

этих бедняг ты уже намекнул, что не прочь?

— Я не позволю какому-то молокососу так с собой разговаривать.

— И что ты сделаешь? Разоблачишь меня? Или тебе есть, что скрывать?

Этот неприкрытый вызов для тренера все равно, что удар без рук. Ошеломленная Эстер смотрит за

дальнейшим развитием событий. Если удар Феликса был полон сарказма и бил по чувствам, то удар Родриго был нанесен прямо в челюсть. От удара лицо парня дернулось, очки слетели и, просвистев в воздухе, упали на пол, ударившись сначала о спинку стула.

— Что ты делаешь, псих?! – вскрикнула Эстер, быстро наклоняясь к другу, чтобы помочь ему. – Как

ты посмел его ударить?

— Ты слышала, что сказал мне этот придурок? Почему ты не сказала ему правду? Почему не

объяснила, что это ты сходила по мне с ума, не давала мне проходу ни днем, ни ночью, что сама вешалась мне на шею?

— За это время ты ничуть не изменился, ты все такой же.

— Сама виновата – вечно связываешься с такими недоумками, все никак не повзрослеешь.

— Уходи! И оставь нас в покое!

Уйти Родриго не успел. На место происшествия подбегает охранник и с трудом выдворяет из зала

сопротивляющегося и бранящегося на чем свет стоит драчуна.

Прервавшаяся на несколько секунд музыка, продолжает звучать в кафе “Топ 40” с легкой руки

Sweet California.

Волейболисток тоже просят покинуть ресторан. Рассерженные и не ожидавшие ничего подобного,

девушки одна за другой выходят из зала. Они тоже видели, как их тренер ударил какого-то парня в очках, которому администратор и Эстер помогают сесть. Официантка приносит лед, завернутый в ткань, и парень осторожно прикладывает его к скуле.

Когда Эстер и Феликс снова остаются одни, девушка укоряет его:

— О чем ты думал, говоря все это?

— О тебе.

— Обо мне?

— Этот парень причинил тебе боль. Он получил по заслугам.

Вздохнув, девушка придвигает стул поближе к Феликсу и садится рядом с ним. Она просит у него

тряпицу со льдом, и парень послушно отдает ей салфетку.

— С этой минуты позволь мне самой решать свои проблемы, – с улыбкой говорит Эстер.

— Не знаю, сумею ли сдержаться, – также с улыбкой в тон ей отвечает Феликс.

— Сдержишься, иначе я больше не буду встречаться с тобой.

— А как наш уговор на завтра? Он остается в силе?

— Если будешь хорошо себя вести до тех пор, пока мы не уйдем отсюда, – да.

— Что ж, постараюсь больше не злиться, если здесь появится другой из твоих бывших, – говорит

Феликс, выдавая одну из своих фирменных полуулыбочек. – Кстати, ты мне так и не ответила. Кто этот таинственный парень, о котором ты не знаешь, нравится он тебе или нет?

Эстер качает головой и прижимает лед к лицу Феликса.

— На сегодня довольно вопросов. Как думаешь, ты сможешь есть десерт, или тебе будет очень

больно жевать?

Глава 29

Желанием Валерии было пойти и пораньше лечь спать, забыть о сегодняшнем дне, но вместо этого дело закончилось ужином с матерью, Эрнесто и Мери. Они разделили на четверых салат “оливье” и несколько кусочков куриного филе в панировке, которые женщина принесла из кафе уже готовыми. Мара решила устроить себе свободный вечер и провести его с семьей, однако на протяжении всего вечера разговаривали только они с мужем. Мария почти все время молчала, произнеся за ужином едва ли несколько слов, а Вал лишь односложно отвечала на заданные ей вопросы.

— Уборка за вами, – объявляет Мара, вставая, и целует мужа в голову.

— Что, опять? Да я всю жизнь провожу за уборкой, – возмущается дочь, – только и делаю, что убираюсь; если не в кафе, то здесь.

— Помогать – это твоя обязанность.

— А я что, не помогаю?

— Помогаешь, когда тебе хочется...

Вал не хочет спорить и ругаться с матерью прямо сейчас. Сегодня у нее и без того было достаточно всего, к тому же Мери без всяких возражений уже ушла на кухню с тарелками в руках. Не будет же она самой ленивой в доме.

— Ну что – ты моешь, я вытираю? – спрашивает она рыжульку, беря бело-голубое полотенце.

— Идет.

Не говоря больше ни слова, девчонки молча засучивают рукава. Несколько минут слышен только шум воды и звук убираемой в шкаф посуды. Вал и Мери не в силах ничего поделать с накопившимся между ними напряжением.

— Ты не должна была открывать Сесару, – роняет, наконец, Валерия, вытирая одну из кружек.

— Почему?

— Потому что нет.

— А что бы ты хотела? Оставить его на улице?

— Не знаю, но, по крайней мере, ты могла бы спросить меня, хочу я его видеть или нет.

Мария споласкивает тарелку и небрежно протягивает ее Валерии, та выхватывает несчастную тарелку из рук сводной сестры и с силой трет ее полотенцем.

— Послушай, я не собираюсь влезать в твои проблемы с парнями. Если я вижу на улице парня, который хочет войти в мой дом, я его впускаю.

— Это не твой дом.

— Вообще-то, мы уже говорили об этом. Я знаю, что это не мой дом, но огромное спасибо тебе за то, что напомнила.

— Я думаю, что иногда ты об этом забываешь.

— Ты тоже забываешь, что здесь живет мой отец. И живет он здесь потому, что женился на твоей матери.

— Черт! Ты не должна была пускать Сесара, и в этом все дело.

— Ты боишься, что об этом узнает Рауль? Ты ведь ему ничего не сказала, так?

Валерия перестает вытирать кружку и смотрит на Марию. Ей не нравятся только что заданные вопросы. Да кто она вообще такая, чтобы вмешиваться в ее отношения с парнем?

— Я ничего не сказала Раулю, потому что он в Валенсии, и я не хочу портить ему поездку, но как только он вернется, я ему все расскажу.

— Не знаю, нужно ли это.

— А почему нет? Между нами уже нет секретов.

— Ты причинишь ему боль, и тебе это известно.

Что лучше? Причинить боль, сказав правду или утаить ее, не причиняя боли? Вал не совсем уверена, как ей лучше поступить. Однако есть вероятность того, что Рауль узнает обо всем от третьих лиц или невзначай, и тогда ему будет гораздо больнее. В любом случае, она не станет говорить с ним на эту тему до субботы, если вообще станет говорить.

Девушки снова замолчали. Обе расстроены и раздосадованы, им трудно и неприятно вести дальнейший разговор. Едва покончив с мытьем посуды, Вал уходит в свою комнату, а Мери идет в гостиную к отцу и Маре.

Когда Рыжулька входит в комнату, отец сидит на диване, держа в руке телефон. Он просит ее взять трубку, и девушка вопросительно смотрит на него.

— Это мама, – поясняет он, прикрыв ладонью трубку.

— Что ей нужно?

— Она хотела бы знать, что за отношения у вас с некой Паломой.

— Палома? С ней что-то случилось?

— Нет, с ней ничего, но, судя по всему, ее мать сильно разволновалась, когда узнала о том, что вы встречаетесь не только как подружки, что вы – пара.

Незадолго до этого...

— Я не понимаю, почему должна остаться здесь на ночь, – говорит Палома, сидя на кровати и обхватив колени руками.

— Потому что так сказал доктор, – упорно талдычит мать, раз за разом повторяя одно и то же. – Не полезь ты в драку, не было бы теперь этих проблем.

— Они сами начали, мама, в этот раз я ни в чем не виновата.

— В этот раз...

— И в другие тоже, я только защищаюсь.

— Не понимаю, что ты сделала этим девчонкам, что они так обращаются с тобой.

— Ничего.

— Вероятно, что-то у тебя с ними все-таки произошло. Почему ты от нас скрываешь?

Палома вздыхает и отворачивается. Она смотрит другую сторону: вечно их с матерью разговоры заканчиваются одним и тем же, хотя на этот раз все хуже, чем обычно, – она попала в больницу и должна провести ночь здесь.

— Ты дашь мне мобильник?

— Доктор ясно тебе сказал, чтобы ты постаралась как можно лучше отдохнуть, и не пользовалась много телефоном.

— Я только пошлю сообщение.

— Кому?

— Господи, какая тебе разница? – в сердцах кричит Палома. – Ты прямо как полицейский. Вы с папой всегда и во всем меня контролируете.

— Мы желаем тебе добра.

— То есть для меня самое лучшее не то, что я хочу, и что делает меня счастливой, так что ли?

— Да, то, что ты говоришь, называется быть капризной, – резко замечает женщина. – Возьми телефон, но поторопись. Тебе нужно отдыхать.

— Я и так отдохнула выше крыши. Я хочу филе с картошкой и убраться из этой тюрьмы!

— Радуйся! Бери телефон и отправляй свое сообщение.

Девушка продолжает тихо ворчать. Хотя у нее и побаливает время от времени голова, ей не настолько плохо, чтобы проваляться здесь всю ночь. Терпение, терпение – ей не остается ничего другого. Хорошо хоть у нее есть телефон, чтобы послать сообщение своей девушке.

Ты не представляешь, как ненавистно мне находиться здесь взаперти. Знаешь, чего бы мне хотелось? Улизнуть с тобой в комнату криков и вопить, вопить, как чокнутая до потери голоса. И чтобы нас никто не беспокоил, и не мешал нам. Я чувствую, что испортила вечер Эстер и тебе, но обещаю когда-нибудь возместить это.

— Ну что, закончила? – спрашивает Ньевес, снова подходя к дочери.

— Нет еще, подожди секунду.

Близость матери тревожит Палому, и девушка прикрывает экран мобильника рукой, чтобы мать ничего не увидела. Она быстро отправляет сообщение и тут же пишет второе и последнее, уже гораздо короче первого.

Доброго вечера! Я так люблю тебя. Очень-очень сильно люблю.

Палома не успевает дописать сообщение и отправить его – сильная боль снова пронзает голову. Девушка роняет телефон на кровать и на секунду сжимает ладонями виски.

— Что с тобой?

— Ничего, я в порядке, мама.

— Не ври мне! У тебя болит голова?

— Нет... просто кольнуло немножко. Я в полном порядке.

Именно в тот момент, когда боль отступает, и Палома собирается потянуться за телефоном, чтобы завершить начатое, мать с удивлением просматривает готовое к отправке сообщение. Ей не удается разглядеть адресата, зато она отлично видит часть текста.

— А это еще что такое? Кого это ты любишь? Палома, что означает это послание?

— Тебе-то какая разница? Это тебя не касается, – отвечает девушка, пряча телефон под подушку.

— Не смей так со мной разговаривать! – сердито прикрикивает на дочь не на шутку разгневанная Ньевес. – Зачем ты написала кому-то, что любишь его?

— Это – мое дело, и только мое!

— Не ори на меня, Палома!

— А ты не лезь в мои дела! – еще громче кричит Палома.

Этот крик вызывает новый приступ резкой боли в затылке. Девушке становится плохо.

— Я – твоя мать, и имею право знать о таких вещах, – уже тише говорит мать, немного успокоившись. – Кто этот парень?

— Я не хочу ничего говорить тебе, ты закатишь скандал.

— Нет, я не буду ругаться.

— Еще как будешь! Тебе этого не понять!

— Милая, будучи подростками, мы все думали, что влюблены, но то чувство было таким непонятным, запутанным. Настоящая любовь – для ребят постарше, а тебе всего пятнадцать.

— Я уже не ребенок, и расчудесно могу влюбиться.

— Ты сама не понимаешь, что мелешь. О, господи! Если об этом узнает отец, он устроит такую бучу! Кто этот парень?

— Этого я не скажу, даже не подумаю!

— Надеюсь, он не из этих интернетных пройдох? Он намного взрослее?

— Мама, перестань! У меня болит голова!

— Так и есть! Ты целый день сидишь перед компьютером. А ведь отец меня предупреждал – подумать только! А-то, как дура набитая, думала, что ты готовила уроки. Ты что ударилась в любовь с интернетными?

— Это не твое дело!

— Ради бога, скажи мне, кто он. Я должна знать.

— Нет!

— Нам с отцом необходимо знать для твоего же блага, кто!..

— Хватит, мама! Забудь! – кричит девушка, обрывая мать на полуслове. – У меня разламывается голова!

— Тогда ответь мне, в кого ты, по-твоему, влюбилась!

— Отстань! Я все равно не скажу!

— Я не уйду отсюда, пока не узнаю. Это все ради тебя, неужели ты не понимаешь?

— Это ты не понимаешь, что вас с отцом это не касается. Это не ваше дело! Это моя жизнь, а вы с отцом постоянно лезете в нее.

— Потому что нам это важно!

— Вранье! Я тебя ненавижу!

— Не говори так!

— Это правда! Ты не даешь мне даже вздохнуть!

— Хватит, Палома! Скажи сейчас же, кто этот парень!

— Это не парень! – вне себя кричит Палома, швыряя подушку на пол. – Это девушка, и она не так давно ушла отсюда!

Глава 30

Этой майской ночью Валенсия изумительно прекрасна под звездным покрывалом, окутывающим ослепительно сверкающую луну. Перед тем как вернуться в номер, Рауль прогуливается по дорожке вдоль старого, осушенного русла реки Турия.

Во время прогулки Рауль часто вспоминал Венди. Девчонке нужен кто-то, кто поддержит ее, будет с ней ласков и нежен. Во время ужина он, пожалуй, перегнул палку. Было бы лучше просто выслушать ее, а не разглагольствовать самому, раздавая советы. Ну да, просто слушать ее рассказ. Они только что познакомились, а он уже по уши влез в ее жизнь, но ведь он видел в ней свое отражение – девушка была его точной копией.

Парень и сам прошел через подобные злоключения, считая, что его никто не понимает. У него тоже ничего не получалось, и он замкнулся в себе, сетуя на свою несчастную долю, неудачи и невезение, но некий голос подбодрил его, сказав, что жизнь – это череда черно-белых полос, и все устаканилось. Рауль понял, что каждому этапу жизни нужно противостоять непременно с решимостью и желанием идти вперед, прикладывая к этому все силы.

Перед тем как войти в гостиницу Рауль купил в Лаолао йогурт с кусочками манго и заварной крем и съел его, сидя на скамейке на улице Гран Виа дель Маркес дель Турия. Парень достал из кармана толстовки мобильник и просмотрел странички в интернете. От Валерии нет никаких новостей. Она тоже была такой же непонятой, как Венди. Познакомившись, девчонки, безусловно, найдут общий язык, как это случилось с Альбой. Все три девушки необычные, и у каждой из них свои особенности.

Рауль чувствует невыразимую грусть, думая о своей любимой. В эту чудесную звездную ночь ему так хотелось бы крепко и ласково сжимать ее в своих руках.

Интересно, что она сейчас делает?

Закрывшись в своей комнате, Вал слышит доносящийся до нее разговор Эрнесто и Мери. Похоже, Мери всерьез чем-то обеспокоена, но споры подруги с отцом – не ее проблемы. Валерия берет плеер и включает его на максимальную громкость. Мама всегда говорит, что когда-нибудь она оглохнет. Девушке нравится громко звучащая в ее наушниках песня Марии Вильялон “Город велосипедов”, и она тихонько подпевает:

Я помню, как все было прекрасно вокруг нас... [прим: речь о песне María Villalón – La ciudad de las bicicletas с диска Historias de una cantonta (2012)]

Когда закончатся экзамены, она предложит Раулю покататься на велосипедах в парке Ретиро. Она никогда не проигрывает в заездах, Рауль всегда ей поддается. Девушка улыбается, думая о Рауле, и обнимает подаренную им плюшевую белку – все-таки жалко, что в такой момент она не может быть рядом с ним. Вал уверена в завтрашней победе Рауля на конкурсе короткометражек. Эх, если бы во всех других делах была бы такая же ясность!

“Моя чаша весов просто-напросто перевесит чашу Рауля”.

Было бы странно, уже любя одного человека, влюбиться в другого, так ведь?

Этот дурацкий Сесар! Как она его ненавидит! Так сильно, что не может забыть обо всем, что произошло. Слишком много сомнений в душе, которых не должно было бы быть.

Весы... Вал вспоминает, что в детстве ей подарили игрушечные весы, и ей очень нравилось играть с ними, представляя, что она была продавщицей фруктового отдела в супермаркете. Интересно, где они?

Девушка открывает шкаф и окидывает взглядом верхние полки. Там, куда и не добраться толком, хранятся всякие вещички тысячелетней давности. Скорее всего, она отыщет их именно здесь. Валерия придвигает к шкафу стул и влезает на него. Приподнявшись на носки и заглянув на полку, она обнаруживает весы среди пазлов, настольных игр и детских книжек. Осторожно, чтобы не упасть, она дотягивается до игрушки и так же осторожно, не торопясь, слезает со стула. Уже сидя на кровати, она внимательно разглядывает одно из своих детских сокровищ. Помимо самих весов есть еще и сетка, битком набитая игрушками – маленькими пластиковыми помидорами, перцами, апельсинами, яблоками. Сейчас Валерия не понимает, как она, будучи ребенком, могла с радостью играть во все это. Теперь весы пригодятся ей для другого.

— Справа – Рауль, слева – Сесар, – еле слышно бормочет она себе под нос.

Рауль – красивый, Сесар – тоже. Пока ничья – на каждую чашку весов по перчине. Рауль очень милый, и любит ее. В том, что Сесар ее любит, она не уверена, несмотря на все его уверения. Хоть парень и говорил ей о любви, но непонятно, настоящая ли это любовь. Значит, кладем помидорину со стороны Рауля. Каждый из них двоих по-своему творческий человек, оба талантливы и с богатой фантазией. Итак, по пластиковому бананчику в каждую чашку. Но кое в чем Сесар превосходит Рауля – в дерзости и нахальстве, и это, надо признаться, ее притягивает. Никто не волнует, не будоражит ее кровь так, как он. Досадно, но апельсин кладется с левой стороны, он для парня из метро. Что ж, ничья – 3:3. Обхватив голову руками, девушка вздыхает. А может, он лукавит и хитрит?

Войдя в гостиницу, Рауль здоровается с администратором и идет к лифту. Во рту еще чувствуется сладкий привкус только что съеденного йогурта, но в то же время к нему примешивается горечь от недавней размолвки с Венди. Завтра утром, за завтраком, он попробует уладить эту проблему.

Коридор третьего этажа тих и безмолвен. Проходя по красной ковровой дорожке, Рауль не слышит ни звука, кроме собственных шагов. Парень останавливается перед 311-ым номером, достает ключи и открывает дверь. Он уже почти заходит к себе, когда открывается дверь номера напротив. Рауль видит Венди Миннесоту в смешной желтой пижаме с кучей аппликаций тропических животных. Девушка быстро, на цыпочках подбегает к Раулю и заталкивает его в номер.

— Если кто-нибудь увидит меня в таком виде, я умру, – торопливо говорит она, закрывая дверь.

— Почему? Эта пижама такая... прикольная. Это кто, слон?

— Ага.

— Очень милый. Так же как жираф и... бегемот.

Венди краснеет, и этим тут же напоминает Раулю Валерию. Ее беленькое конопатое личико заливается краской, но и тут девушка старается половчее держать оборону. Сохраняя серьезность, она внимательно вглядывается в лицо парня.

— Ты пил какао?

— Нет, с чего ты взяла?

— У тебя вот здесь коричневое пятно, – улыбнувшись, поясняет она, указывая на правый уголок рта.

— Наверное, это заварной крем, – отвечает парень. Он идет в ванную и смывает пятно водой. – Я ел йогурт в Лаолао.

— Правда? Обожаю эти йогурты.

— Если бы ты не ушла так поспешно...

— Если бы ты не лез в мою жизнь...

Оба вызывающе смотрят друг на друга, но, в конце концов, хохочут.

— Ты права. Прости, я наговорил всего, – извиняется Рауль, усаживаясь на кровать, – но я не хотел тебя обидеть.

— Да я тоже хороша! Ты же не говорил ничего плохого, а я завелась с пол-оборота – и в штыки.

— Тогда – проехали, забудем, да и дело с концом.

— Согласна, забыто.

— Я рад, что мы помирились.

— Я тоже, – уже спокойнее отвечает Венди. – Не хочу видеть в тебе врага.

— Ты говоришь так из-за конкурса?

— Да, ведь мы соперники. Я не могу выбросить это из головы, хотя ты мне нравишься. Если честно, то мне позарез нужна победа. Этим я хочу доказать всем, что чего-то стóю.

Слова конопатой девчонки с волосами цвета апельсина трогают Рауля. Эта премия тоже очень важна для него, но победит он или нет, его жизнь все равно пойдет своим чередом. У него есть Валерия, его родные, друзья, и у него больше шансов постараться реализовать то, к чему он стремится. Его уверенность в себе никуда не денется, не исчезнет также и его желание учиться и добиваться лучшего. Его цель – стать знаменитым кинорежиссером, и неважно, с этой премией или без нее. А вот для Венди эта победа важнее, особенно с точки зрения ее самоуважения и самооценки, которая в данный момент ниже плинтуса. Победа в конкурсе означала бы для нее огромный толчок к позитивным эмоциям.

— Думаю, твои шансы на победу очень велики.

— Такие же как у тебя, ты сам это говорил. Фифти-фифти.

— Если бы я был членом жюри, я отдал бы тебе свой голос.

Слушая парня, Венди невольно улыбается. Во всяком случае, как бы ей ни хотелось, а Рауль не может ей разонравиться, хотя она и старалась добиться этого раньше. Она нашла основной предлог, чтобы избавиться от симпатии к нему и считать его своим врагом, думать о нем, как о помехе на пути к достижению цели, но едва Венди вошла в его номер, как поняла, что все бесполезно. Этот парень ей нравится. Она, во что бы то ни стало, хочет выиграть, но сердце не позволяет ей ненавидеть его. Сердцу не прикажешь; есть чувства, неподвластные нам.

Черт! Опять ничья! По шесть пластиковых игрушек на каждой из чашек. Не может быть! Ну как они могут быть на равных, если один из них – ее парень, в другой – бессовестный наглец?!

Она не согласна с результатом, но если быть честной с самой собой, то ей надо обдумать все до мелочей.

На мгновение девушка задумывается. Каким еще достоинством, помимо рассмотренных, может обладать один или другой парень? Что нарушит равновесие, склонив чашу весов в ту или иную сторону? Держа игрушечное яблоко в руках, Вал размышляет, куда бы его положить.

И тут на ум ей приходят улыбки ребят. Улыбка Рауля искренняя и чистая... Девушке нравится, когда Рауль смотрит на нее, не отрывая взгляд, и постепенно на его лице появляется улыбка, восхитительная, чудесная улыбка. Улыбка Сесара обаятельная, но лукавая, с хитринкой... иногда даже нагло-агрессивная. Это улыбка человека, знающего, что он владеет ситуацией. Впрочем, обе улыбки весьма своеобразные. Так чья улыбка ей нравится больше? Сесара или Рауля? Куда положить яблоко – на правую чашку или на левую? С окончательным решением придется подождать, потому что звонит телефон.

— Привет, – отвечает Валерия, беря трубку.

— Привет. Как дела?

— Да... нормально. Сижу, кукую здесь.

— Ты уже спала? По-моему, ты какая-то усталая.

— Да нет, пока не спала, но уже собиралась ложиться.

— Я тоже. Тяжелый выдался денек.

— У меня не легче.

— Хочешь, сделаю массаж?..

К гадалке не ходи – в эту минуту он улыбается. Так какую же улыбку она предпочитает: эту или другую? Игрушечное яблоко по-прежнему у нее в руках. Девушка в нерешительности крутит его в руках, крепко сжимая черешок.

— Как у тебя с твоей подружкой?

— Неплохо, мы только что попрощались.

— Хорошо поужинали?

— Да... Знаешь, она очень необычная девчонка, но ужин был чертовски вкусным. Десерт, кстати, тоже, хотя я предпочел бы поужинать с тобой.

Наконец-то яблоко падает на весы, и одна из чашек поднимается, а другая опускается. Девушка, молча, смотрит на игрушку своего детства, вздыхает, а потом улыбается.

— Послушай, я иду спать. Поговорим завтра.

— Отлично. Отдыхай и думай обо мне, а?

— Будет так, как будет.

— Спокойной ночи, Вал.

— Спокойной ночи, Сесар.

Девушка дает отбой, но не убирает телефон. Она ищет номер Рауля и набирает его. Парень отвечает на втором гудке.

— Привет, красавица моя. Ты что, прочитала мои мысли?

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я собирался звонить тебе прямо сейчас. Как дела?

— Я очень устала и позвонила тебе только пожелать спокойной ночи и удачи на завтра.

— Огромное спасибо. Ты уже ложишься спать?

— Ага, я как выжатый лимон.

— Тогда отдыхай, любимая.

— Рауль...

— Что, милая?

— Ты только никогда не забывай, что я люблю тебя, ладно?

— Конечно, ну как я это позабуду?

— Мне очень нужно было сказать тебе это. Что бы ни случилось, я никогда не перестану любить тебя, – взволнованно повторяет Вал. – Надеюсь, тебе приснится твоя победа на конкурсе.

— Я постараюсь победить. До завтра.

И напоследок, перед тем как повесить трубку, с обеих сторон звучит: “Я тебя холю”. Когда Валерия повесила трубку, Рауль всерьез призадумался. Он заметил, что Вал стала какой-то другой. Возможно, на нее повлияло то, что сейчас она не с ним. По возвращении из Валенсии он стопудово зайдет к ней.

Но дело не только в его отсутствии, все гораздо глубже. Когда Рауль вернется, ребятам придется поговорить о чувстве, которое сейчас хранится в маленьком пластиковом яблочке на чаше весов.

Глава 31

— На сегодня хватит. Отключаюсь.

— Я тоже. Доброй ночи, иди, отдыхай.

— Тебе тоже спокойной ночи, Альба. До завтра.

— Пока, Бруно, до завтра.

Парочка прощается, проболтав по скайпу двадцать минут. Разговор был каким-то вялым, так себе, ни о чем. Ну, что было, то было. Да что там ждать, если голова в другом месте, и мысли не о том. Трудно принимать важные решения, это тебе не фунт изюму.

Парень зевает и ложится на кровать вместе с ноутбуком. Устроившись поудобнее на животе, Бруно кладет подбородок на подушку и выжидает пять минут, чтобы вернуться в скайп. Ему жаль поступать так со своей девчонкой, за ее спиной, втихаря, возвращаться в скайп. Однако прежде чем выйти, он точно видел, что Эстер была в контакте, и при этом ничего ему не сказала. Интересно, с кем она общается в сети все эти дни, не послав ему ни слова?

Бруно терпеливо ждет, надеясь, что его подруга решит сказать ему что-нибудь. Она ведет себя очень странно. Вечером она соврала Мери, сказав, что встречается с ним, чтобы заниматься математикой. Но зачем ей врать?

Как ни крути, но похоже, Эстер не готова открыться никому из них. В голову Бруно закрадывается мысль: уж не встречается ли она часом опять с Родриго? При одной только мысли об этом у Бруно скручивает живот. Черт, не может быть! Опять споткнуться о тот же камень. Но ведь не зря пословица гласит, что из всех существ только человек может дважды наступить на одни и те же грабли. Неужели она вернулась к тренеру? Если так, то все понятно.

— Ага, попался! Я тебя поймала. Разве ты не собирался спать?

Вопрос приходит от Альбы. Бруно был так занят Эстер, что не заметил возвращения своей девушки.

— А сама? Ты тоже заявила, что пойдешь спать.

— То есть ты хочешь сказать, что снова в сети, потому что меня там уже не было?

Бруно пыхтит, не зная, что ответить. Альба застукала его в сети с поличным. Впрочем, сама она тоже вернулась, так что они оба одинаково виноваты.

— Я мог бы спросить у тебя то же самое, верно?

На мониторе парня появляется приглашение к видеоконтакту. Бруно нерешительно мнется, сомневаясь, соглашаться или нет. Правда, если он откажется, Альба разозлится еще больше. Другого выхода не остается, хотя объясняться нет ни малейшего желания.

Парень удовлетворяет просьбу, снова надевает наушники и ждет появления Альбы в верхнем окошке. Ну вот она и появилась, причем ужасно недовольная.

— Ну что с тобой сегодня? И не морочь мне голову, я тебя знаю, Бруно. Ты весь день был сухим и безучастным, очень далеким от меня.

— Я не знаю, что со мной. Устал я что-то – экзамены, да еще Элизабет...

— Брось, не ври! Это же неправда. Ты не из тех, кто ломает себе голову из-за таких вещей. Думаю, анонимки, которые ты получаешь по интернету, здесь тоже не при чем. Что-то творится именно с тобой, а рассказать мне об этом ты не хочешь.

— Да ничего особенного, правда.

Девушка не верит Бруно. Она приближает лицо вплотную к камере и говорит прямо в лоб:

— Знаешь, почему я снова вошла в контакт?

— Нет. И почему же?

— У меня было предчувствие, что ты туда вернешься. Я заметила это при нашем прощании. У меня сложилось впечатление, что сегодня вечером ты хотел отделаться от меня. В твоих словах не было нежности, ты разговаривал со мной как будто по принуждению, будто повинность отбывал.

— Я... совсем запутался, Альба.

— Ну так поделись со мной! Расскажи, что с тобой происходит! – в отчаянии девушка умолкает и нервно теребит прядь своих светлых волос, стараясь пригладить их руками, а Бруно решает, с чего начать разговор.

— Короче, я... не совсем уверен... в своих чувствах к тебе.

От десятка слов, произнесенных Бруно, у девушки стынет в жилах кровь. Она уже подозревала это, понимая, что все между ними шло как-то не так, но выдержать удар, услышав подтверждение из уст самого парня, оказалось сложнее. Альбе стоит немалых усилий не рухнуть на пол прямо перед монитором.

— Ты меня не любишь? – спрашивает она, вся дрожа.

— Думаю, что мне не удалось по-настоящему влюбиться в тебя. Ты мне очень нравишься, но, мне кажется, что это не любовь.

— Ты уверен в этом?

— Я ни в чем не уверен, Альба. У меня в голове такой кавардак, я же тебе сказал.

— Ладно, по крайней мере сейчас ты был искренним.

Да, он был честным, возможно, впервые. В эти два месяца с небольшим, что они встречались, ему было хорошо с Альбой; он чувствует к ней какую-то необычайную нежность, но достаточно ли этого для поддержания их отношений как пары?

— Жаль, что так вышло, ты этого не заслуживаешь.

— Не беспокойся, все в порядке.

Но это не так – девушка опускает голову и начинает безутешно плакать. Она закрывает лицо руками, и ее ладони становятся мокрыми от слез. Альба влюбилась по-настоящему, она на самом деле любит Бруно. Скрепя сердце, Бруно смотрит на девушку – на душе у него скребут кошки. Парень слышит в наушниках ее плач и проклинает себя за боль, причиненную Альбе. Альба – добрая, славная, милая девушка. Ей удалось снова объединить “непонятых”. Она чудесная, умная – он и в подметки ей не годится, и все же он ее не любит. С ней он не чувствует порхания бабочек в животе, какое чувствует, к примеру, рядом с Эстер.

— Успокойся, пожалуйста, не плачь, – мягко просит Бруно.

— Сейчас все пройдет, – отвечает Альба, утирая футболкой слезы с глаз.

— Прости, все должно было быть не так.

— Не нужно извиняться, Бруно, сердцу не прикажешь. Нельзя влюбиться по велению, никто не может выбирать, в кого ему влюбляться, а в кого нет. Быть с тобой – было самым большим в моей жизни безумством и в то же время благоразумием. Подумать только, сколько всего со мной случилось. Мне так хорошо, когда ты обнимаешь меня или целуешь, но я не могу заставить тебя любить меня.

Едва произнеся последние слова, Альба снова зарыдала. На этот раз девушка не может оставаться перед камерой, она вскакивает со стула и выбегает из комнаты. Вконец расстроенный, парень ждет ее возращения. Несправедливо, чтобы Альба так страдает. А что, если им снова попробовать, дать себе еще один шанс? И что, если он продолжит свои попытки полюбить ее? Он слышал, что любовь со временем угасает, и остается что-то другое. Так почему не может быть наоборот? Его любовь могла бы расти, и по прошествии дней, ему удалось бы полюбить Альбу по-настоящему. Она – невероятная девчонка, и нравится ему. Фундамент уже заложен, остается только достроить само здание.

— Привет, – говорит Альба пятнадцать минут спустя. Ее глаза опухли от слез.

— Салют, я уж начал волноваться.

— Сожалею, но мне не хочется, чтобы ты видел меня такой.

— Мне тоже не хочется.

— Я жутко страшная.

— Ты очень красивая. Ты всегда красивая.

— Неправда.

— Знаешь, ты права. Когда у тебя были синие волосы, ты мне ничуточки не нравилась. Они тебе не шли.

— Ты такой дурачок.

Слова Бруно вызывают у Альбы улыбку и жгучую печаль в груди. Они провели вместе не так много времени, чтобы о многом тосковать, но вполне достаточно, чтобы вспоминать и фантазировать об их недолгом совместном прошлом. Она будет сильно по нему скучать, но...

— Я тут пораскинул мозгами, короче, я не хочу отказываться от наших отношений.

— Что?

— Я слишком поспешил.

— Да, но ты же сказал, что не...

— Ты мне нравишься. И мне очень хорошо с тобой. Я хочу продолжить свои попытки, Альба.

— Серьезно? Ты не шутишь?

— Нет, я хочу влюбиться в тебя.

— Но любовь это не то, что ты хочешь, Бруно, это то, что ты чувствуешь.

— Я и хочу почувствовать.

— Если заставлять себя, это ничего не даст.

— Я не стану ни к чему себя принуждать, я просто хочу и дальше быть твоим парнем и быть как можно счастливее с тобой. Мы очень молоды, а чувства, так или иначе, приходят и уходят. Ты – моя первая девушка, и мне хорошо с тобой. Звучит здорово. Хочется, чтобы так было и дальше.

— Ты уверен, Бруно?

— Да, уверен.

— Я не хочу, чтобы мы были вместе из-за твоей жалости ко мне.

— Я никогда не остался бы с тобой из жалости, и уж тем более, когда ты знаешь, что со мной.

— Но почему ты столь поспешно изменил свое решение?

— Потому что когда я увидел, как ты заплакала и убежала, мне захотелось, чтобы ты вернулась, захотелось рассмешить тебя.

Эти милые, красивые слова тронули Альбу до глубины души, и девушка снова улыбается. По ее щеке катится слезинка, но уже от счастья. Счастье Альбы невелико, но, несмотря на свою неуверенность, она рада вернуть то, что считала навсегда потерянным. Трудно осознать, что парень, которого ты любишь, и с которым хочешь разделить свою жизнь, сказал, что не чувствует то же самое к тебе.

— Если ты устал от меня, то скажи.

— Лучше я пошлю тебе сообщение.

— Не глупи, это очень серьезно. Значит, попытаемся еще раз?

— Если хочешь – да.

— Конечно, хочу. Я люблю тебя, Бруно.

— А я хочу полюбить тебя, Альба.

У обоих одновременно подступает к горлу комок. Ребята дают себе второй шанс, не покончив с первым.

— Значит, решено, да?

— Решено, Альба.

Он должен был принять это решение. Вот его новая цель, за которую нужно бороться. Альба это заслуживает. Она заслуживает парня, который будет любить ее, отдаваясь ей целиком, как делает это она. Ясно, что сейчас он ее не любит, но ведь может. Возможно, в эту минуту, Бруно был ближе всего к тому, чтобы полюбить эту совсем непохожую на остальных девушку. Он понял множество вещей, четко сформулировав их. Этот разговор мог означать в его жизни и прошлое, и будущее. Бруно понимает это, и будущее манит его и радует.

Пятница

Глава 32

Итак, победителем двенадцатого валенсийского фестиваля короткометражных фильмов среди молодых режиссеров стал... Рауль Бесада!

Бурные овации сопровождают слова Марка Понса, объявившего победителя конкурса. Рауль встает и обращает взгляд к небесам. Он посвящает победу своему отцу. Затем он думает о Валерии. Как ему хотелось бы разделить этот миг с ней!

— Поздравляю! – говорит девушка, сидящая рядом.

— Спасибо, Венди, огромное спасибо.

— Хотя... я больше тебя заслуживала победу. Это несправедливо.

— О чем ты?

Девушка с оранжевыми волосами тоже вскакивает с кресла и бросается на Рауля. Оба падают на пол под изумленно-недоверчивыми взглядами всех присутствующих.

— Эта премия должна была быть моей! – кричит Венди, царапая лицо Рауля. – Она была нужна мне!

— Мне она тоже нужна!

— Но не так, как мне.

— Это всего лишь конкурс.

— Для меня это больше, чем конкурс. Это моя жизнь.

— Успокойся, Венди!

— У меня всегда все получалось плохо. Венди Миннесота – неудачница!

— Но я не виноват!

— Это все ты, ты виноват! Я тебя ненавижу!

После нескольких минут борьбы Раулю удается высвободиться из цепких объятий Венди и подняться с пола, попутно приводя в порядок свой голубой костюм. Девушка стоит на коленях, тяжело дыша. Она горько плачет, захлебываясь слезами, и тушь течет и размазывается по ее лицу, оставляя грязные следы на щеках.

— Венди, мне жаль, но победить мог только один.

— Это я должна была победить.

— Будь я судьей, я проголосовал бы за тебя. Ты это знаешь.

Но в этот миг лицо девушки неузнаваемо меняется к немалому удивлению Рауля. Парень трет глаза, не веря увиденному. Венди превратилась в другого человека, очень похожего на... Элизабет.

— Чихать мне на премию! Я хочу тебя! – кричит Венди-Эли, снова набрасываясь на Рауля. – Поцелуй меня!

— Нет! Я не хочу!

— Я сказала, целуй! – неистово вопя, она хватает парня за шею и яростно сжимает ее.

Рауль чуть жив – губы Эли намертво приклеились к его губам, и он едва может дышать. Парень больше не может выносить все это, поэтому смиряется и целует ее.

В телефоне звучит будильник. Часы показывают четверть девятого утра. Где он?

За окном уже рассвело. Рауль озирается вокруг и видит, что он находится в номере валенсийской гостиницы. Ловушка для снов, подаренная Валерией покачивается в изголовье его кровати под легким дуновением ветерка, влетающего в окно. Парень насмешливо смотрит на ловушку и накрывает голову подушкой. Так это был просто сон, точнее, кошмар. Он целовался с Эли? Надо же, а он думал, что эти поцелуи окончательно исчезли из его подсознания. Рауль надеется, что сон не сбудется, хотя больше его волнует то, что случилось во сне до поцелуя. Марк Понс объявил его победителем конкурса, и Венди ужасно восприняла его победу. Вчера он весь вечер непрестанно думал об этом, вот оно и приснилось, наверное.

Положение Рауля не из легких. Несмотря на то, что парню хотелось бы получить премию, он

предпочел бы, чтобы победила Венди. Как он сам сказал во сне – победить может только один. А если отказаться? Интересно, в правилах конкурса ничего об этом не сказано?

Рауль включает ноутбук и ищет регламент проведения конкурса. Он быстро пролистывает все

параграфы, пока не находит искомый. Пункт 7.6, в котором речь идет о победителе конкурса и награде, гласит следующее:

В случае если один из финалистов конкурса отказывается от премии до проведения церемонии

вручения награды, либо дисквалифицируется по какой-либо причине или обстоятельствам, связанным с нарушениями правил и обнаруженным членами жюри или организаторами конкурса, победителем автоматически становится другой избранный финалист.

Рауль внимательно читает это правило, которое он, кажется, уже видел, когда заполнял

регистрационную анкету на свой фильм “Ириски”. Парень убеждается в том, в чем раньше сомневался. Это правило вынуждены были включить в регламент на случай, если какой-нибудь из заявленных и представленных на конкурсе фильмов-финалистов демонстрировался где-либо еще или оказывался победителем другого конкурса, что запрещалось регламентом. Отказаться от победы всегда трудно, но иногда не остается другого выхода, потому что лучше идти иным путем, начав с самого начала.

Вывод: если он решит отказаться от участия в конкурсе, то Венди станет победителем. Но будет ли

правильным это решение?

Рауль принимает душ, но мысли от этого не проясняются. Одевшись, парень спускается в

ресторан, чтобы позавтракать. При входе в лифт он получает сообщение от Марка Понса, в котором говорится, что через час он заедет за ними в гостиницу, чтобы отвезти их в театр “Талия”, где вечером будет проходить церемония вручения награды. Там они дадут интервью для нескольких местных средств информации.

Несколько удивленный новостью, Рауль входит в зал ресторана, где к завтраку накрыт шведский

стол. Он понятия не имел, что журналисты настолько заинтересуются конкурсом, что будут брать интервью. Знает ли об этом Венди? Наверняка, знает, по крайней мере, на первый взгляд создается именно такое впечатление. Венди сидит за столиком с правой стороны, заставленным разными фруктами, сладостями, булочками и хлебцами, образующими своеобразную выставку продуктов питания. Она держит в руках мобильник и кажется встревоженной.

— Доброе утро, – говорит Рауль, подсаживаясь к ней. – Марк написал и тебе тоже, да?

— Ага, и я не знаю, готова ли к интервью.

— Не парься, все будет хорошо, – пытается успокоить девушку Рауль. – Пойду за едой и кофе. За

завтраком и поговорим.

Парень берет поднос и тарелку, на которую кладет пару круассанов, дынный мармелад, сливочный

крем, булочку с ветчиной и помидором. Затем он наливает чашку кофе с молоком и берет небольшой стакан свежевыжатого апельсинового сока.

— У меня никогда не брали интервью, – продолжает Венди, когда Рауль возвращается к столу.

— У меня тоже, но это хорошо, что журналисты оказывают конкурсу свою поддержку.

— Полагаю, ты прав… хотя я так волнуюсь. Вдруг я сяду в лужу, ляпнув какую-нибудь глупость.

— Не придавай этому большого значения. Будь собой, и дело с концом.

— Если я буду самой собой, то все пойдет наоборот.

— Не будь пессимисткой и наслаждайся жизнью, набирайся опыта.

Для девушки все выглядит не так-то просто, она как в тумане. Венди машинально кусает уже

остывший гренок, не переставая думать о том, что опростоволосится так или иначе. Все будет плохо, ведь она – Венди Миннсота. За завтраком Рауль меняет тему разговора, и ребята говорят о своих любимых фильмах и режиссерах. Рауль узнаёт, что любимый режиссер Венди – София Коппола, и девушка хотела бы стать когда-нибудь такой же, как она.

— Она выдающийся режиссер, – соглашается Рауль.

— По мне так самый лучший. Я видела все ее фильмы.

— А я только два – “Трудности перевода” и “Девственницы-самоубийцы”.

— Ты не видел “Где-то”?

— Нет, этот фильм я не смотрел.

— Он очень мне понравился. За этот фильм в Венеции ей вручили “Золотого льва”, – восторженно

сообщает Венди. – А знаешь, первое, что она сняла, была короткометражка “Постель, ванна и другое”.

Пара продолжает мирно беседовать до конца завтрака. Эта девушка знает очень много о Софии

Коппола и о кино, может, даже больше, чем он. Заметно, что она много времени проводит, смотря фильмы и анализируя их. Она говорит о кино так страстно, пожалуй, даже слишком. Будет жаль, если настолько увлеченная кинематографом девушка все бросит из-за какого-то глупого конкурса короткометражек. В этом случае он в определенной степени чувствовал бы себя виноватым, хотя в победе и не было бы его вины.

— Ну что, идем? – спрашивает Рауль, допив свой кофе.

— Да, только сначала поднимемся в номер, а через десять минут встретимся внизу.

— Отлично.

— Я так волнуюсь, – говорит Венди по дороге к лифту.

— Почему?

— Да из-за всего. Камеры, интервью, вечернее шоу, награда… Возможно, сегодня я начну новую

жизнь, более счастливую. Разве ты не чувствуешь то же самое?

Нет, Раулю все представляется иначе. Если сегодняшний сон сбудется, то он должен будет

стремиться к другим вещам, а если не сбудется, то жизнь продолжится в том же ключе. Он будет таким же счастливым с тем, что имеет, продолжая каждый день бороться за достижение поставленной цели.

Но для Венди все обстоит иначе. Проигрыш будет означать для нее сильнейший удар. Она опустит

руки и будет думать, что у нее никогда ничего не получится.

Это сильно огорчило бы парня, потому что Венди необычайно талантлива и так увлечена миром

целлулоидной пленки. Кроме того, она ему понравилась, и было бы жаль стать одним из соучастников ее грусти, пусть и невольным. Но у него есть еще в руке последняя карта для того, чтобы девушка была счастливой, вот только Рауль не уверен, должен ли использовать ее.

Глава 33

Итак, в твиттере нужно заблокировать еще один аккаунт. На этот раз он принадлежит пользователю с ником “Victimus666”. Хорошо еще мобильник был на беззвучке, не то он разбудил бы его, ведь сообщение пришло в 4.21 утра.

Я ненавижу тебя всей душой, Коррадини. Когда-нибудь ты заплатишь за все содеянное, и этот день не за горами, обещаю.

Будь он неладен, этот проклятый психопат. Кто бы это мог быть? Он просто помешался на своих ежедневных угрозах. Бруно не знает, нужно ему волноваться или нет. Он также не знает, нужно ли говорить об этом учителю или родне, или идти прямиком в полицию. А пока парень делает то же, что и всегда – блокирует нового пользователя.

— Все было бы гораздо проще, если бы при регистрации у тебя запрашивали паспортные данные. Таким образом, люди не скрывались бы за никами, – говорит Альба по телефону по дороге в школу.

— Я тоже так считаю. А-а, какая разница – сегодня никто не лишит меня улыбки на губах.

— Ты чему-то рад?

— Не то слово, еще как рад!

Вчерашний разговор с девушкой будто придал ему новых сил. Это другой Бруно, с иным будущим и другими мыслями и мечтами. Он хочет влюбиться, чтобы Альба была не просто его девушкой, а его беспредельно-огромной любовью.

— Ты на себя не похож!

— Это потому, что я другой, совершенно другой человек.

— Вау! И когда же я смогу увидеть тебя, чтобы убедиться в этом?

— Сегодня мы встретимся пораньше. Мне не нужно забирать брата с сестрой из школы. Почему бы тебе не прийти ко мне где-нибудь в половине второго?

— Я приду.

— Я хочу целовать тебя так же, как ты поцеловала меня в тот день на Кальдероне.

— Бруно, ты кажешься совсем другим!

Какое необычное ощущение. Как будто ему вкололи в вену большую дозу счастья, и теперь оно быстро растекается по всему телу. Может, он начнет испытывать к девушке нечто большее, чем дружеская нежность? Жизнь предоставляет такие странные вещи. Еще вчера Бруно весь день думал, как сказать Альбе, что он хочет расстаться с ней, а сегодня ему хочется крепко обнимать ее, не отрываясь от ее губ.

— Я уже подошел к школе, и должен отключить телефон.

— Хорошо. В половине второго я приду к тебе. Я очень хочу тебя видеть.

— Я тоже. Я... я люблю тебя.

Бруно недолго колеблется, прежде чем произнести эти слова, но все же говорит их. Он сказал, что любит ее. Альба умолкает. Бруно сказал, что любит ее. Девушка слишком взволнована, чтобы говорить. Ее взгляд затуманивается, и все плывет у нее перед глазами, но, наконец, она отвечает теми же самыми словами:

— Я тоже люблю тебя.

Сейчас ребята прощаются друг с другом, но чуть позднее они снова встретятся.

Их учитель математики как-то сказал, что, потеряв что-то, а потом, вернув себе обратно, ты всегда начинаешь больше ценить это и стараться делать все возможное, чтобы не потерять снова. Учитель сравнивал это с рыбой, пойманной на крючок. Если рыбе удается сорваться с крючка и опять оказаться в воде, она, как можно быстрее, уплывает прочь, потому что в ней немедленно пробуждается инстинкт самосохранения.

Что-то подобное случилось и с Альбой. Когда вчера вечером она, плача, убежала в ванную и долго не возвращалась, ему было так скверно. Точно так же как в тот день, когда Эстер сказала ему, что они не могут быть парой, а то и хуже. На мгновение он представил свою жизнь без этой девушки, и ему стало больно, по-настоящему больно. Что-то сильно болело глубоко внутри.

Бруно входит в школу, хотя до звонка остается еще несколько минут. Он идет в класс и садится за парту, держа мобильник в руке. Он пишет сообщение Альбе, но застывает на полуслове, так и не дописав. Бруно видит нечто такое, что напрочь стирает улыбку с его лица.

В класс вошла Эстер, но не одна, а вместе с парнем, с этим заучкой Феликсом Нахера. Вчера он тоже видел их. Они болтали о чем-то в коридоре и очень весело смеялись. И сейчас то же самое. Счастье, переполнявшее Бруно по дороге в школу, вмиг испарилось без следа. Уж не с этим ли чувачком общалась вчера вечером по скайпу его подруга? И не с ним ли она встречалась, чтобы заниматься математикой, обманув Мери? Черт возьми! Неужели и вправду Нахера?

— Тебе очень больно?

— Нет, твой дружок-тренер не умеет драться.

— Но он же одним ударом свалил тебя на пол.

— Потому что застал врасплох.

Улыбнувшись, Эстер внимательно разглядывает яркий синяк, красующийся на левой скуле Феликса. Девушка уверена, что удар был достаточно болезненным, хотя парень держался молодцом. Он даже попробовал в кафе-ресторане шоколадный десерт.

— Самое главное, что у тебя ничего не сломано.

— Еще главнее, что сегодня мы снова встречаемся, чтобы заняться математикой. Не забудь.

— Не забуду. В пять часов, в кафетерии FNAC. [прим: FNAC – крупный торговый центр, эквивалент нашей “Горбушки”]

— Да, это кафе маленькое, но уютное. И там варят очень вкусный кофе.

Вернувшись вчера из кафе, ребята общались по скайпу и решили сегодня сначала позаниматься, а потом погулять по торговому центру.

— Ты вчера очень поздно заснул? – спрашивает Эстер, рассматривая черные круги под глазами парня.

— Да нет, я пошел спать, едва мы распрощались.

Феликс не говорит о том, что он проснулся в четыре утра, чтобы выучить то, что не успел вчера. Несмотря на то, что рана на лице сильно болела, ему все удалось. Все достижимо, были бы сила воли и решимость – такова его жизненная философия. Если он и дальше хочет получать по всем предметам отличные отметки, необходима дисциплина.

Феликс и Эстер продолжают спокойно разговаривать под гневным взглядом разъяренного и ничего не понимающего Бруно. Неужели Эстер и вправду нравится этот субчик?

Бруно не единственный, кто удивлен тем, что видит их вместе. Мери была удивлена не меньше друга, когда, войдя в класс, увидела эту весело болтающую и смеющуюся парочку на первом ряду. Рыжик подходит к ним и, поздоровавшись с Феликсом, очень серьезно обращается к подруге:

— Могу я до прихода препода по языку поговорить с тобой?

— Конечно.

Мария берет Эстер за руку и вытаскивает из класса. Девушка торопится рассказать ей кое-что, из-за чего не спала всю ночь.

— Родители Паломы и мои тоже обо всем узнали.

— Что-о? Ты хочешь сказать, они знают, что вы с Паломой?..

— Да, что мы лесбиянки, и встречаемся с ней, – шепотом признается Мери.

— И как они отреагировали?

— Мои – еще туда-сюда, вроде нормально. Сегодня за завтраком, я все им объяснила. А вот мать Паломы не хочет, чтобы мы снова встречались. Она считает, что я оказываю плохое влияние на ее дочь, и думает, что Паломе девушки нравятся только потому, что это я задурила ей голову.

— О, боже! Неужели на свете еще есть такие люди?

— Судя по всему... да, – печально отвечает Мери. – Вчера она позвонила моей маме, чтобы сказать ей, что я исчадие ада, и что она не позволит мне продолжать развращать ее малышку.

— Это невероятно, уму непостижимо! Мне так жаль, Мери.

Для Мери ситуация действительно драматичная. Она всегда представляла, что родители Паломы плохо воспримут гомосексуальность дочери, но не до такой же степени, чтобы обвинять в этом Мери. Эти обвинения являются доказательством того, что нормальный разговор с родителями Паломы будет невозможен, но единственное, что волнует саму Мери в этот момент, это как повидаться с девушкой. Она не может поговорить с Паломой. Ее мобильник выключен, и со вчерашнего вечера, еще до того, как все произошло, ее нет в интернете.

— Ты можешь после уроков навестить ее в больнице? Мне нужно знать, как она.

— Я?

— Ну да. Мне ее мать не даст даже в палату войти.

— И мне тоже. Она ведь знает, что мы подруги.

— Но у тебя больше шансов, чем у меня. Эта женщина ненавидит меня, а не тебя.

— Ну, я могу попытаться. Палома все еще в больнице?

— Не знаю. У меня со вчерашнего вечера нет от нее никаких новостей. Там видно будет, что нам делать, если Паломы в больнице нет.

— Ладно, после уроков я зайду туда перед тем, как идти домой.

— Спасибо, Эстер! Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна.

Эстер никогда не видела Марию такой взволнованной. Мери никогда никого ни о чем не просила и не выражала на людях своих чувств. Она всегда была довольно скрытной, но это особый случай. Ей очень плохо. Мери в растерянности и смущена, а она, ее подруга, – единственный способ узнать, как дела у Паломы.

— Все уладится, вот увидишь, – тихонько шепчет Эстер, обнимая и успокаивая подружку.

— Даже не знаю. Эта женщина угрожала моей маме. Она не хочет признать реальность, не хочет понять, что ее дочери нравятся девушки, и все тут.

Только что вошедшая в школу за минуту до звонка Валерия становится свидетельницей этих объятий. Как ей кажется, в “Клубе непонятых” не у нее одной проблемы. Она подходит к девушкам. Увидев Вал, Мери и Эстер перестают обниматься.

— Как дела? – спрашивает Валерия девчонок, прежде чем войти в класс.

— Нормально, хотя бывали дни получше, – отвечает Мария, стараясь принять свой обычный вид. –А у тебя как?

— А, так себе.

Мери и Валерия смотрят друг на друга и впервые за долгое время улыбаются друг другу. Похоже, что беды и напасти сблизили их, сделав роднее. В мгновение ока злость испарилась, и топор войны был зарыт.

— Как здорово, что вы здесь все втроем! – доносится громкий девичий голос из двери ближайшего к их классу туалета. – Четверо непонятых особенных девчонок воссоединились!

Эстер, Мери и Валерия смотрят на эффектное появление Элизабет, вприпрыжку скачущей к ним. Эли не хватает только красной шапочки для полного сходства с одноименным сказочным персонажем. Она выглядит очень счастливой, даже слишком. Это именно из-за того, что ее желания осуществились. Это нечто немыслимое! За всю свою жизнь она не испытала ничего лучше.

Она только что целовалась со своим ангелом-хранителем.

Глава 34

— Я не понимаю, зачем тебе приспичило быть в школе на двадцать минут раньше.

— Мама, я же тебе уже говорила, – я должна зайти в библиотеку и взять несколько учебников для предстоящих экзаменов.

— А ты что, не можешь взять их после уроков?

— Нет, потому что потом ты станешь нервничать и ругать меня за то, что я задержалась, – отвечает Элизабет нахмурившейся матери, которой ранний подъем не доставляет ни малейшего удовольствия. – Если бы ты разрешила мне пойти одной, как раньше, ты могла бы поваляться в постели подольше.

— По мне лучше, чтобы ты оставшиеся недели ездила на машине. Впрочем, с понедельника тебя станет подвозить отец.

— Какие же вы невыносимо занудные. Ничего со мной не случится.

Девушка вздыхает, сердито качая головой, но спорить с матерью опять, как это было вчера, Эли не хочет. За ночь все худо-бедно устаканилось, хотя Сусана продолжает внимательно следить за всем, что она делает. Дело не в том, что мать ей не верит, просто она знает, что дочь не совсем здорова, и очень сильно боится, что у нее могут повториться прежние приступы.

— Ты должна понимать, что мы с отцом переживаем за тебя, и это нормально.

— Я знаю, мама. Давай больше не будем говорить об этом, пожалуйста.

Эли не хочется снова выслушивать одну и ту же всегдашнюю отповедь. Она как-нибудь обойдется без лекции о том, что родители всего лишь заботятся о ней и делают все возможное, чтобы ей было как можно лучше. Да если бы мать с отцом узнали, что она снова видит Алисию, они ее за порог дома не выпустили бы. Но на сей раз она будет держать свои эмоции под контролем. Она не позволит этой девчонке, о которой все говорят, что ее не существует, снова упечь ее в психушку. Ведь это она и есть ее настоящий враг. Она… и эта парочка недотеп, Валерия с Раулем, которые вчера недвусмысленно дали ей понять, чего они хотят. Но как бы то ни было, сегодня она снова попытается сблизиться со своей давнишней подружкой.

— Приехали, – объявляет Сусана, зевая. – Я заеду за тобой в половине второго.

— Хорошо. До встречи, мам.

Эли целует мать в щеку и вылезает из машины.

В этот утренний час школа выглядит снаружи мрачной, унылой и практически пустой. В тишине, окутывающей здание, слышны отрывистые крики какой-то ранней птицы. Отойдя подальше от матери и убедившись, что та не может ее видеть, Эли, не заходя в школу, неторопливо идет к задней части школьного двора, окруженного решетчатым забором. Интересно, пришел ли он? Да, он уже здесь. Он одет в черные джинсы и красную футболку; на голове в тон футболке красуется бейсболка, а на ногах черные высокие кроссовки. Он просто красавец! Увидев девушку, парень встречает ее улыбкой.

— Ты всегда приходишь на место раньше меня.

— Излишняя пунктуальность – один из моих недостатков.

— У тебя нет недостатков, Анхель, ты безупречен.

— Ну что ты, кое-какие имеются.

— Я не нашла ни одного.

Похоже, этот парень – само совершенство. Она втрескалась в него с первого взгляда, едва познакомившись с ним пятнадцать дней тому назад…

В тот день она сидела дома, в гостиной, и читала книжку Анабель Ботельи, когда вдруг словно из-под земли появился он.

— Прости, где здесь ванная?

На нем был голубой комбинезон. Волосы парня растрепались и спутались, а его ясные глаза немедленно заворожили Эстер.

— Ты кто?

— Анхель.

— А что ты делаешь у меня дома? И для чего тебе ванная?

Парень молча показывает ей руки, полностью заляпанные белой краской. Элизабет откладывает книжку в сторону и встает с дивана. Почему этот красавчик с перемазанными краской руками находится у нее дома?

— Ванная там, – отвечает Элизабет, указывая рукой на дверь в конце коридора на нижнем этаже.

— Спасибо.

— Эй, послушай, а ты и вправду существуешь?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ты настоящий, в смысле ты не плод моего воображения, а?

— Это самый странный способ заигрывать со мной из тех, что применяли.

— Я с тобой не заигрываю.

— Значит, мне показалось, – с улыбкой заявляет парень и, развернувшись, направляется к ванной. Вымыв руки, он возвращается к Элизабет.

— Сейчас я должен помогать отцу красить фасад вашего дома, увидимся позже.

Так и было – они снова встретились, поговорили. Им было хорошо вдвоем, они что-то рассказывали друг другу и смеялись. Ребята встречались несколько дней, пока Анхель и его отец красили комнаты и кухню…

— Хочешь, сходим куда-нибудь?

— Не могу, через пятнадцать минут начинаются уроки, а я не могу их прогуливать, иначе не сдам годовые экзамены, которые будут на следующей неделе.

— Ты снова видела ее?

— Алисию? Я видела ее вчера, еще до встречи с тобой, а после – нет.

— Если увидишь ее, то просто пройди мимо.

— Я так и сделаю.

Этот парень понимает ее. Наконец-то есть человек, кто не воспринимает ее проблему, как вселенскую катастрофу. Анхель просто слушает ее, не тревожась о болезни. Он не хочет чрезмерно опекать ее, а просто хочет, чтобы ей было хорошо, чтобы она была довольна, поэтому он так нравится ей, нравится не только физически и не только потому, что он симпатичный. Это нечто гораздо большее. Она была так рада рассказать ему свою историю…

— Ты, правда, видишь несуществующую девушку?

— Да, хотя уже несколько недель она не появляется, – доверчиво признается Эли, – но она кажется такой реальной... прямо как ты и как я, клянусь.

Ребята усаживаются на кухне, покраску которой Анхель с отцом только что закончили. Они пьют горячий шоколад, приготовленный Элизабет. Это последний рабочий день Анхеля в ее доме. И она будет скучать по нему.

— А откуда ты знаешь, что она не существует?

— Потому что все талдычат мне об этом.

— Не верь тому, что все говорят.

— В данном случае мне не остается ничего другого. Думаю, они правы, – смиренно отвечает Эли, соглашаясь с большинством. – Послушай, а когда я снова тебя увижу?

— Когда захочешь.

— Мне не разрешают выходить на улицу одной.

— Тогда мы поговорим с тобой, когда я снова приду сюда.

— Но в доме больше нечего красить.

— Мы также чиним антенны, чистим трубопроводы...

Через три дня самым таинственным образом в доме сломалась антенна. Эли убедила родителей

снова позвонить тому человеку, что красил их дом, и тот, как она и ожидала, пришел не один. Он привел с собой сына, и Эли смогла снова поговорить с Анхелем.

— На этой неделе я возвращаюсь в школу.

— Отлично, я рад за тебя.

— Я уговорила родителей, хотя ты не представляешь, каких трудов мне это стоило.

— А врачи разрешили?

— Нет. Они считают, что я должна подождать с возвращением какое-то время, но мне позарез

необходимо вернуться в школу. Может, точно так же я смогу уговорить родителей, чтобы они разрешили мне выходить на улицу одной. Тогда мы сможем чаще встречаться.

— Это было бы здорово. Так тебе не пришлось бы больше ломать антенну.

— Значит, ты догадался?

— Ну я же этим занимаюсь.

— Просто я хотела поговорить с тобой. Хочешь, встретимся в четверг вечером?

— Мне бы хотелось встретиться с тобой. В четверг я работаю на улице Карретас. Мы можем

встретиться там, когда я закончу, а потом пойти погулять.

— Замечательно!..

Вчерашнее свидание на улице Карретас было превосходным, чуть ли не идеальным, хотя она

поздно пришла домой, и мать задала ей взбучку. Тогда для полного счастья не хватило только одного – поцелуя, но на этот раз она своего не упустит. Эли подходит к Анхелю вплотную, обвивает его шею руками и привстает на цыпочки. Она ждала этого две недели, и теперь Эли закрывает глаза и находит губами губы парня.

— Я должна идти, мне пора, – говорит она через несколько минут, насладившись снова вкусом его

губ. – Когда мы встретимся снова?

sobreproteger – чрезмерно опекать, заботиться

Глава 35

До театра Талия они решили идти пешком. Марк Понс ведет Венди и Рауля по улицам Валенсии и болтает, не умолкая ни на секунду. Проходя мимо Кафедрального собора, ребята ненадолго останавливаются перед колокольней Мигелете, чтобы сфотографироваться. Рауль приобнимает девушку за талию, она дарит ему в ответ легкую улыбку, и... щелк!

— Это первая фотография, на которой мы вместе. Ты не против, если я выложу ее в твиттер?

Венди не возражает, хотя ей немного неловко. Она впервые появится на страничке интернета с кем-то, кто не является ее родственником. Конечно, помимо близких, у нее есть еще тридцать друзей, но большинство из них – поклонники Тейлор Свифт, и лично она с ними не знакома.

Немного погодя, все трое добираются до улицы Кабальерос. Здесь, в доме номер 31 находится театр Талия, где вечером состоится церемония награждения. По словам Марка, перед окончательным объявлением победителя на церемонии выступят три или четыре валенсийские музыкальные группы, произнесут пару речей и покажут оба фильма-финалиста, помимо соответствующего обсуждения.

— Жюри уже выбрало победителя? – интересуется Рауль.

— Нет. Пятерка членов жюри собирается всего за полчаса до начала церемонии, чтобы не было утечки информации. Они просматривали оба фильма уже несколько раз. Раньше, несколько лет назад, победителя определяли заранее, но бог знает почему, его имя становилось всем известно еще до вскрытия конверта. Так что саму процедуру изменили, и теперь церемония проходит более живо и непосредственно.

Поначалу это был малобюджетный конкурс, не имеющий спонсоров, и наградой за победу была всего лишь небольшая статуэтка крылатого коня, но постепенно устроители состязания повышали его уровень, привлекая к нему все больший интерес. Словом, по прошествии времени, этот конкурс превратился в престижный и значимый фестиваль короткометражек с достаточно солидной денежной премией, помимо бесплатного годового обучения на курсах кинематографии. В этом году на церемонию вручения наград уже в шестой раз были приглашены музыкальные коллективы и влиятельные лица из местных органов самоуправления.

— Другими словами говоря, кто получит премию, неизвестно.

— Да, пока еще неясно, и это так волнительно, правда?

Переглянувшись между собой, Рауль и Венди в один голос признают этот факт. Венди так нервничает, что чувствует в животе непрерывную щекотку. Она еле держится на ногах и почти ничего не слышит из того, что ей говорят.

— Идемте. – Марк приглашает ребят пройти внутрь театра.

Рауль и Венди послушно входят в массивную коричневую дверь, ведущую в фойе, украшенное красными ковровыми дорожками. С левой и с правой стороны фойе расположены лестницы на верхние ярусы зрительного зала. Прямо перед ними видны три ступеньки, ведущие к двери поменьше с круглым окошечком вверху. Марк проходит вперед и распахивает перед ребятами дверь. Их взору открывается партер и сцена. Повсюду преобладает красный цвет. Зал не очень большой – в нем насчитывается около ста пятидесяти мест – но он поражает своим видом. Особенное впечатление театр производит на девушку. Венди начинает нервничать еще больше, разглядывая место, которое может круто изменить ее судьбу.

— Где вы хотите дать интервью, здесь или на улице?

— Мне все равно, – отвечает Рауль, не переставая восторгаться этим местом. – Венди, ты что предпочитаешь?

— Не давать интервью, – полушутя-полусерьезно замечает та.

В конце концов ребята решили встретиться с журналистами прямо в зале.

Первой на них обращает внимание молоденькая высокая и изящная девушка по имени Ольга Бош. Она – репортер и занимается вопросами освещения событий на конкурсе. Вместе с ней идет бородатый оператор в бейсболке Kangoo, надвинутой на голову козырьком назад. Подготовив для съемки ракурс и освещение и немного рассказав о том, что им предстоит делать, Ольга приступает к репортажу:

— Представляю вам Венди Смит и Рауля Бесада, двух финалистов валенсийского фестиваля короткометражных фильмов для молодых режиссеров этого года. Что вы почувствовали, узнав, что среди множества фильмов-претендентов именно ваши ленты были выбраны для финала двенадцатого фестиваля короткометражек? – Еле заметным кивком головы Ольга делает знак Раулю, чтобы тот ответил первым.

— Это огромное счастье и большое удовлетворение, – начинает тот. – Это мой самый первый фильм, и я даже не думал ни о каком фестивале. Я снял его, благодаря настойчивости актеров, моих друзей и моих родных. Я был безгранично удивлен, увидев себя среди двух претендентов на награду. Нельзя передать, как я этому рад, бóльшей радости испытать нельзя.

— А ты, Венди? Что испытала ты?

Девушка нерешительно мнется, прежде чем начать отвечать. По ее дрожащим губам заметно, что она сильно волнуется. Она энергично жестикулирует руками с непрерывно потеющими ладонями.

— Как сказал мой товарищ, дойти до финала, это... огромное личное удовлетворение... Это как сон. Я не ожидала такого... Я... я очень волнуюсь... Быть одним из финалистов это для меня... большая честь.

Заканчивая свой ответ, девушка чувствует на своей руке ласковое прикосновение руки Рауля. Улыбаясь, они смотрят друг другу в глаза. По какой-то странной причине Венди разволновалась еще больше, почувствовав руку парня на своей, но в то же самое время эта рука приносит ей спокойствие.

— Рауль, расскажи нам, если хочешь, что ты будешь делать с тремя тысячами евро?

— Не знаю, я об этом не думал, но абсолютно точно подарю что-нибудь своей девушке а также двум младшим сестренкам, потому что иначе они меня убьют, – с улыбкой говорит он прямо в камеру. – А с остальными деньгами – там видно будет.

— А что сделаешь ты, Венди?

— Знаете, я это не планировала. Я не хочу думать о том, что я буду делать с деньгами до тех пор, пока премия не окажется у меня в руках. Остался еще последний шаг.

— Ты очень осторожна, так?

— По большому счету, я пессимистка. У меня очень сильный соперник, и победить может любой из нас, – говорит в заключение Венди, глядя на Рауля и заправляя волосы за уши. У девушки снова трясутся губы, когда она говорит все это. Венди уверена в том, что перед камерой она выглядит ужасно и не очень-то обдумывает свои слова.

— Вы оба очень молоды, и впереди у вас большое будущее. Насколько сильно ваша мечта связана с миром кино?

— Мне хотелось бы стать режиссером и снимать фильмы, – честно отвечает Рауль. – Я мечтал об этом с детских лет, и всеми силами постараюсь осуществить мечту. То, что я снял “Ириски” и то, что нахожусь здесь в числе финалистов фестиваля – это первый, самый важный шаг, придающий мне море энергии, чтобы продолжать заниматься начатым.

Ольга отводит микрофон в другую сторону, поднося его к девушке. Камера тоже фокусируется на Венди.

— Я тоже хочу быть кинорежиссером. Мне хотелось бы стать такой же как София Коппола. Снимать фильмы, которые приносили бы мне удовольствие и могли волновать зрителей.

— Тебе нравится София Коппола?

— Она – мой кумир и пример для подражания.

— У тебя неплохой вкус.

— Спасибо, она самая лучшая.

— Рауль, а у тебя есть такой же путеводный кумир?

Парень, не долго думая, тут же отвечает:

— Мой кумир – Роберто Бениньи.

— Отлично. “Жизнь прекрасна”, – добавляет Ольга. – “С добрым утром, принцесса!” [прим: “Buongiorno Principessa” – саундтрек к фильму “Жизнь прекрасна”, композитор Никола Пьовани]

— “Я мечтал о тебе всю ночь! Мы пойдем в кино, и ты наденешь что-нибудь розовое, что мне так нравится. Я думаю только о тебе! Я всегда думаю о тебе!”

В знак одобрения оператор поднимает вверх большой палец, а журналистка широко улыбается, услышав, как Рауль прочел наизусть отрывок из всем известного эпизода фильма, снятого итальянским режисером. Но больше всех импровизированной интерпретацией Рауля была потрясена Венди. С каждой минутой этот парень восхищает ее все больше. Ведь у него тоже нет никакого опыта стоять перед объективом. Он, так же как и она, предпочитает стоять позади камеры, но в отличие от нее Рауль держится непринужденно, выглядит очень милым и, кажется, даже получает удовольствие, стоя под прицелом оператора. Рауль – необыкновенный парень, и Венди боится, что то благоговение, которое она испытывает к нему, превратится в нечто большее. Это было бы единственным, что ей не хватало, – влюбиться не в того человека. Рауль не для нее, и на это существует тысяча самых разных причин, но одна из них особая – у него уже есть девушка, и он, несомненно, очень любит ее.

— Кто будет первым человеком, кому вы позвоните в случае победы? – продолжает задавать вопросы Ольга.

— Валерии, своей девушке.

— А я отцу.

— И в заключение нашего интервью, последний вопрос: как вы думаете, почему вы должны стать победителем фестиваля? В чем особенность вашего фильма, чтобы сегодня вечером жюри проголосовало именно за него?

На секунду ребята задумываются, и снова Рауль отвечает первым:

— На этот вопрос очень сложно ответить. Трудно нахваливать себя, чтобы не показаться самодовольным или тщеславным. Я думаю, что “Ириски” – жизнерадостный фильм, в котором актеры играли просто замечательно. Нам было весело снимать его. А что в нем есть, чтобы он победил? Не знаю, я оставляю это на усмотрение жюри.

Услышав ответ Рауля, Венди вздыхает. Теперь ее очередь. Девушка опускает взгляд, а подняв его снова, вспоминает, как тяжело дались ей съемки “Непонятой”. В фильме были заняты только две актрисы, ее кузины. Сестрицы люто ненавидели ее, и она заплатила им за съемки, отдав все свои сбережения. У нее даже камеры своей не было. А сценарий был написан среди слез и невзгод, отражавших ее реальную жизнь. Глаза девушки и сейчас блестят от навернувшихся слез, и Венди неуверенно отвечает:

— Я не знаю, достаточно ли хорош мой фильм для победы на фестивале... Но мне хотелось бы победить... Это означало бы бóльшую мечту, бóльшую веру в себя в час, когда всё против меня. Эта награда послужила бы мне стимулом на будущее. Думаю, в данный момент, победа необходима мне больше всего на свете, но если честно, я не знаю, достойна ли я такой награды, как эта.

Неожиданный порыв искренности Венди поражает и Ольгу, и Рауля, и даже оператора. Все трое смотрят на слезы девушки, которая вскакивает с места и выбегает из зрительного зала, где они давали интервью.

Рауль сожалеет, что не отказался от борьбы за приз. В данный момент он предпочел бы кое-кому помочь, хотя и хотел победить. Есть на свете вещи поважнее денег, триумфа и славы. Он поговорит с Марком и откажется от награды, когда закончится интервью.

Глава 36

Вал смотрит на фотографию Рауля с Венди у Мигелете в Валенсии, которую парень выложил в твиттер. Он на ней такой красивый. А потом он прислал ей сообщение:

Привет, моя драгоценная красавица. Я только что закончил давать интервью. Думаю, сейчас ты на уроке. Я так скучаю по тебе. Передай всем от меня привет. Поговорим после урока, если ВВ не отключится и даст нам пообщаться. Я тебя холю. [прим: ВВ – Blackboard, система дистанционных образовательных технологий для электронной поддержки обучения]

По пути в школьную столовую Валерия пишет ответ. Ей хочется побыть одной и держаться как можно дальше от Элизабет, которая быстро присоединилась к остальным ребятам из клуба, едва успел прозвенеть звонок.

Привет. У нас как раз сейчас перемена. Ты станешь знаменитым раньше, чем думал! Я тоже скучаю по тебе. Холю тебя.

Вал сидит с низко опущенной головой, ей очень хочется спать. Сегодняшней ночью она не проспала и двух часов. Слишком много у нее нерешенных вопросов, тут еще и совесть поедом ест, да вдобавок ко всему чаша весов склонилась в одну из сторон. Она поговорит с Раулем, когда он вернется из Валенсии, а пока его нельзя волновать. Она не может испортить Раулю день, который, однозначно, будет самым счастливым для него, потому что вечером ему вручат награду. Заказав пончик и маленький пакетик ананасового сока, Вал садится одна за самый дальний столик.

Легонько постукивая по кнопкам телефона, девушка думает, что бы такое ему написать. С тех пор как она вчера вечером попыталась его поцеловать, в голове промелькнуло множество мыслей. Их было даже слишком много. Она думает, что он ее любит, но так ли это на самом деле?

Привет, Сесар. Я понимаю, странно, что я прошу тебя об этом, потому что обычно именно ты не даешь мне прохода, но мне хотелось бы поговорить с тобой о твоем предложении и о том, что случилось вчера в кафе. Сегодня вечером ты сможешь?

Помедлив секунду, Вал все же решается отправить сообщение и нажимает телефонную кнопку. Правильно ли она поступила? А кто его знает, ведь нет никакой возможности узнать это. Она поступила так по собственному разумению, и у нее была на то личная причина. Пришло время окончательно закрыть все двери, оставив открытой всего одну – входную дверь в ее сердце.

Через пару минут пищит мобильник – от Сесара пришел ответ.

Сегодня вечером не могу. У меня встреча с Нейтом, мы будем играть в метро, на десятой ветке, так что увидимся через пару минут. Я пришел к тебе в школу. Поговорим прямо сейчас.

Что? Ничего себе! Такого у нее и в мыслях не было. Этот парень явно не дружит с головой, если пришел в школу, чтобы увидеть ее прямо сейчас.

В волнении откусив изрядный кусище пончика, Валерия пулей вылетает из столовой. Она бежит к

школьному забору и к немалому удивлению еще издали замечает Сесара. Увидев девушку, Сесар весело машет ей рукой. На плече парня висит гитара, а в руках он держит огромный букет алых роз. Неужели эти розы для нее? Нет! Валерия не знает, то ли ей остаться и подождать Сесара, то ли со всех ног помчаться в другую сторону, по пути перемахнув через забор. Валерия выбирает первый вариант, как наиболее простой. Несколько месяцев назад у нее уже был печальный опыт перелезания через забор с Раулем.

Но помимо этого есть нечто большее, что тревожит девушку. До этой минуты она не обращала

внимания, что за Сесаром идут еще четверо ребят, и все они несут с собой музыкальные инструменты. Она замечает трубу, тромбон, барабан и тарелки. Кажется… Нет, он не станет этого делать.

— Валерия! – громко кричит Сесар, подходя к центральной калитке. – Я тебя люблю! Очень-очень

люблю! – Очень осторожно он кладет букет рядом с собой и начинает играть, задавая тональность всем остальным.

— Ради бога, Сесар! Не надо! – в отчаянии восклицает Валерия, но уже слишком поздно. Четверка

музыкантов начинает подыгрывать Сесару, а сам он поет своим надрывным голосом известную песню Глории Гейнор “Can’t take my eyes off you” (“Не могу отвести от тебя глаз”), но на испанском языке.

Поверить не могу, что это правда,

что ко мне пришло такое счастье.

Просто думая о любви к тебе,

я понял, что небо достижимо,

поэтому я не могу

оторвать от тебя глаз.

Валерия молча стоит, раскрыв рот – у нее нет слов. Все происходит как в фильме “Десять причин

моей ненависти”! Та же самая сцена на футбольном поле. Она не верит своим глазам. На минуту Сесар перестал играть на гитаре и снова взял букет алых роз, подняв его с земли. Он медленно подходит к Валерии под аккомпанемент трубы и тромбона.

— Это тебе, – говорит Сесар, протягивая цветы через решетку.

— Ты… ты ненормальный. Тебя нужно положить в психушку, – смеясь, отвечает Валерия. Она не

злится, хотя щеки ее пылают, и ей хотелось бы отхлестать его по лицу этим самым букетом роз. Сесар больной на голову. Он точно чокнутый, причем совершенно. Он совершает бредовые поступки, а ей от этого ужасно стыдно. Впрочем, он восхитительный безумец, и с незаурядной фантазией.

— Я так тебя люблю! Пойми это! – продолжает петь Сесар с другой стороны забора, ласково

перебирая струны гитары и пристально глядя на Вал.

Я очень-очень тебя люблю, пойми!

Я так люблю тебя, очень сильно люблю!

Ты мне нужна! Я правду говорю…

Люди, проходящие мимо школы изумленно таращатся на импровизированное музыкальное

представление. Кто-то фотографирует зрелище на мобильник, кто-то смеется, а некоторые останавливаются и спрашивают, что это за телепрограмма. Ученики высыпали из здания на улицу, чтобы собственными глазами увидеть, что за сыр-бор разгорелся на школьном дворе. Они с любопытством разглядывают какого-то типа с гитарой и четырех музыкантов, поющих для девчонки с букетом роз в руке из первого класса бачилерато. Но ее парень, вроде, Рауль? Или его уже бросили, и теперь она встречается с этим красавчиком-зазнайкой?

Я очень сильно тебя люблю.

и непрестанно прошу, чтобы ты не бросала меня,

потому что, встретив тебя, я подумал о любви к тебе…

Я всегда буду любить тебя.

Песня закончилась, и кое-кто даже зааплодировал. Сесар берет руку Валерии и целует ее.

— Я не понимаю, как ты мог учудить такое, – выговаривает Вал с улыбкой. – Что подумают обо мне

одноклассники?

— Какая разница, что скажут или подумают люди. Я хочу знать, что думаешь ты.

— Сесар, я…

— Ты уже влюбилась в меня?

Школьный звонок возвещает об окончании перемены. Ученики возвращаются в школу на

четвертый урок.

— Ты ставишь меня в затруднительное положение.

— Напротив, все очень просто.

— Лично для меня ничего простого.

— Все упростится, если ты станешь вести себя как вчера вечером.

— Мне жаль, но я должна идти.

— Отлично, значит, у меня еще время добиться своего. Ты от меня так просто не отделаешься. Мы

увидимся очень скоро. И помни, что… я очень сильно люблю тебя.

Улыбнувшись, Вал поворачивается и, в обнимку с цветами, бежит к школе. Сейчас ее одолевают

еще бóльшие сомнения, чем раньше. Кажется, что эта история никогда не закончится. Она собиралась сказать Сесару, что последняя гирька весов упала на сторону Рауля, ее парня, которого она любит, несмотря на то, что с каждым днем Сесар нравился ей все больше. Рауль – тот человек, рядом с которым она хотела бы оставаться всю свою жизнь. Девушка думала, что все было ясно, но снова увидев, как Сесар поет для нее, посвящая ей свое время, безумство, фантазию, она понимает, что опять вернулась к самому началу.

Она не может больше врать себе самой. У нее большущая проблема – она любит двоих ребят, но

ведь любить можно всего одного.

Глава 37

— Ну что, тебе получше?

— Да, спасибо. Это было минутное помутнение рассудка. Я же тебе сказала, что говорить перед

камерой, это не мое.

— Но у тебя хорошо получилось.

— Неправда, не нужно мне врать.

Рауль улыбается и садится рядом с ней на шестой ступеньке лестницы, той, что слева. Венди

отпивает глоток воды из бутылки, которую Марк Понс дал ей, чтобы она успокоилась после нервного срыва.

— Я не вру. Я действительно считаю, что ты отлично выглядела, но как ни крути, а нам больше

подходит стоять позади камеры, а не перед ней.

— Любой подтвердит, что у тебя одинаково хорошо получается и то, и другое. Ты был похож на

актера.

— Скажешь тоже!

— Серьезно, ты проявил себя молодцом, даже прочитал наизусть отрывок из фильма “Жизнь

прекрасна”.

— Просто потому, что это мой любимый фильм. Я столько раз смотрел этот эпизод, что выучил его

наизусть.

— А я не смогла бы прочесть отрывки из фильмов Софии Копполы.

Все всегда сводится к одному – ей не хватает уверенности в себе. Этой девушке очень сильно не

достает жизнерадостности и веселья, чтобы почувствовать, что она может добиться поставленной цели.

— Думаю, сегодня телеинтервью уже не будет.

— Какое счастье.

— Следующее интервью будет для валенсийского радио. Журналисты придут сюда через час.

— У меня такой жуткий голос. Думаю, по радио он будет звучать просто ужасно.

— Венди!

— Что?

Рауль хотел сказать ей, чтобы она свернула с пути негатива, перестала ныть и стала чуть больше

верить в себя и свою неповторимость. Ему, например, очень нравится ее голос, но парень тут же вспоминает, что произошло прошлым вечером и не решается снова затрагивать эту тему.

— Ты не дашь мне воды? – выпаливает он первое, что пришло ему в голову.

Девушка протягивает ему бутылку, и Рауль пьет. Несколько минут ребята молчат. Рауль думает о

том, как и когда ему сказать организаторам, что он отказывается от премии. А Венди завидует девушке Рауля. Почему она никак не встретит кого-то, с кем можно разделить свою жизнь? Да все элементарно просто: она никому не нравится. У нее никогда не было парня, ее даже никто ни разу не поцеловал. Должно быть это так здорово – целоваться с любимым парнем.

— Как вы, ребята? – спрашивает Марк, входя в дверь в сопровождении хорошо одетого и по виду

весьма важного мужчины сорока с чем-то лет. – Это Висенте Себриан, исполнительный директор фестиваля и председатель жюри.

Венди и Рауль встают со ступеньки, спускаются ему навстречу и представляются. Они пожимают

протянутую им руку и благодарят директора за то, что их картины были выбраны для финала.

— В этом году мы получили более ста картин, чей уровень был достаточно высок, – отвечает тот, –

но в ваших картинах было нечто особенное. Все организаторы конкурса сочли их лучшими. У вас большой талант.

Эти слова наполняют гордостью Рауля и возвращают Венди утерянную силу духа.

— Думаю, каждый из вас уже посмотрел фильм другого, правда? – спрашивает Марк, но ребята

отрицательно качают головой.

— Сейчас будет производиться пробная прогонка ваших фильмов на большом экране, который мы

установили; нужно убедиться, что все оборудование работает, и фильмы смотрятся нормально. Если хотите, вы тоже можете посмотреть их перед следующим интервью.

— По-моему, отлично, – отвечает Рауль.

Венди тоже одобряет эту идею, невзирая на тревогу, что фильм парня превзойдет ее собственный

по всем статьям. Она полностью стирает из головы все мысли о возможности своей победы.

Все четверо заходят в партер и усаживаются на третьем ряду. Двери закрываются, свет гаснет и начинается показ “Непонятой”. На начальных кадрах перед нами предстает сидящая за столом девушка. Она записывает что-то в свой дневник. Лица ее не видно, видна только роскошная копна светлых, ниспадающих до низа спины волос. Голос за кадром читает нам только что написанное:

Я нахожусь здесь одна. Я не отличаю сегодняшний день от завтрашнего, потому что все дни кажутся мне одинаковыми. Никто не спрашивает, как у меня дела, и что я чувствую. Даже родители уже устали пытаться подбадривать меня. Я – отрезанный ломоть, еще один потерянный кусочек паззла, который никто не закончит.

Я никогда не встречу настоящего друга, того, кто приложит все силы, чтобы рассмешить меня, или того, кто будет плакать вместе со мной, когда мне грустно. Я падаю и поднимаюсь сама.

Мне семнадцать лет, и у меня еще не было парня, который хотел бы узнать, каковы мои объятия и поцелуи, или хотя бы на худой конец узнать, как я улыбаюсь, если ему удалось сделать меня счастливой. Я пришла к выводу, что кто-нибудь должен был выжать сок из половинки апельсина, каковым я и являлась.

Вот такая я – глупая девчонка, которая не ищет в мире своего места под солнцем, потому что уже нашла его рядом с чистым листом бумаги, помимо истории, уместившейся в несколько беспорядочных, тоскливо-унылых коротеньких строчек, таких же никем непонятых, как и я.

Меня не понимают, и, что горше всего, по-видимому, никто даже не попытается понять.

Скосив взгляд на Венди, Рауль видит, как девушка покусывает губу. Заметно, что она сильно нервничает, будто боясь, что ее фильм окажется недостаточно хорошим, и Марк, Висенте и он сам поймут это во время просмотра.

На самом деле это потрясающий фильм, проникновенный и очень эмоциональный. Возможно, Венди, как и главная героиня, день за днем жила в непонимании и одиночестве. Зачастую он и сам тоже переживал подобное.

Фильм заканчивается на довольно пессимистичной ноте, и после весьма саркастичного финала остается некое кисло-сладкое послевкусие. А финал, собственно, таков: девушка встречает другую девушку, такую же как она, но это всего лишь иллюзия, своего рода голограмма, порожденная ее воображением. Если бы вторую девушку звали Алисией, Рауль точно грохнулся бы с кресла.

Когда на экране появляется слово “конец”, в зале включают свет, и раздаются аплодисменты. Аплодируют все, кроме Венди, которая, сидя в своем кресле, готова провалиться сквозь землю от стыда.

— Великолепно. Ярко. Замечательный фильм, – говорит глава фестиваля. – Она счастлива со своей воображаемой подругой. Хотя в самом конце героиня осознает, что подруги не существует, мнимая подружка – единственная, кто ее понимает. Очень ироничная интерпретация поговорки: “уж лучше одному, чем в плохой компании”. Иными словами говоря, “уж лучше с воображаемой подругой, чем в плохой компании”. Гениально, потрясающе.

Девушка согласна с замечанием Висенте Себриана, хотя тот даже не подозревает, что этот фильм является ее своеобразным способом поведать всем о том, как ей одиноко. А вот Рауль отлично это понимает. Он знает, что переживания героини базируются на чувствах самой Венди. Если он и критикует девушку, то тем самым критикует также свою неспособность делать что-либо правильно и неумение общаться с другими ребятами своего возраста.

— Ну хорошо. А теперь посмотрим “Ириски” товарища Бесада. Вы готовы?

Свет снова гасят, и на экране появляются первые кадры фильма Рауля. Все четверо, молча, смотрят короткометражку. Рауль абсолютно спокоен, все свои волнения он оставил на съемках. Венди с интересом смотрит на экран, не упуская ни малейшей детали. Ей очень нравится фильм: эпизод в кондитерской, любовный треугольник... а в самом конце девушка не может удержаться от хохота. Как только Раулю мог прийти в голову такой сюрреалистический финал!

— Это мои почести “Молокососам”, – шутливо шепчет парень, перед тем как в зале снова включили свет.

Как и в случае с “Непонятой”, Марк и Висенте шумно аплодируют Раулю.

— Веселый фильм. Вы очень талантливы, молодой человек, – говорит Себриан, закончив аплодировать.

Венди улыбается, но по всему ее телу разливается слабость. Девушка понимает, что победителем станет Рауль. Его фильм более содержательный, лучше поставлен, и концовка у него очень зрелищная. После просмотра “Ирисок” у нее исчезла всякая мысль о победе. Премия должна достаться, и достанется Раулю.

— Простите, мне нужно выйти на минутку. Туалет наверху?

Марк утвердительно кивает, указывая девушке дорогу. Себриан беседует с Раулем, продолжая на

все лады расхваливать его картину, и Венди незаметно покидает зал. Ей хочется разрыдаться. Если бы она могла сесть на обратный поезд и вернуться в Мадрид, но у нее билет на завтра, так что придется с честью выдержать это испытание. И главное – на успех нет ни единого шанса. Судя по всему, Венди Миннесота снова с треском провалится, и на сей раз на своем поприще, где, как ей думалось, у нее что-то получилось, и имелись какие-то шансы.

— Я отказываюсь от премии, – сходу заявил Рауль, едва его новая подруга вышла из зала.

— Прости, что ты сказал? – обескураженно переспросил Рауля Себриан, подумав, что ослышался.

— Согласно правилам проведения конкурса, которые я прочел, я могу отказаться от награды.

— Ты шутишь? – вмешивается Марк, даже без тени своей обычной улыбки на лице. – Ты не можешь

отказаться!

— Могу, и отказываюсь.

Висенте Себриан проводит рукой по лбу и приглаживает волосы. За все двенадцать лет проведения

конкурса такое случается впервые.

— Почему ты отказываешься? – нервно спрашивает он. – Кто-то предложил купить твою картину?

Какой-то продюсер, телеканал?.. Тебе предложили бóльшую награду на другом конкурсе?

— Сожалею, но я не могу этого сказать.

— Послушай, парень, – рассерженно принимается увещевать Рауля Марк. – Что ты о себе возомнил?

Ты не можешь оставить нас с носом после того, как все было организовано, после твоей презентации в средствах массовой информации. Ты оплатишь все расходы, если откажешься от участия.

— По крайней мере, объясни нам свой отказ, – настаивает Себриан.

Рауль вздыхает. Он не может рассказать им, что выбывает из конкурса из-за своей соперницы. Он

хочет, чтобы победила Венди. Он слишком добрый и глупый? Возможно, но он действительно этого хочет, хочет помочь человеку, которому нужна эта помощь.

— Я ничего не могу вам рассказать о причине своего отказа, – твердо отвечает парень, – но это не

имеет никакого отношения к конкурсу. Мы можем продолжать, будто ничего не случилось.

— И обманывать людей? Мы не позволим этого! – взревел Марк. – Это серьезный, престижный и

весьма значимый фестиваль, и мы не собираемся ловчить и изворачиваться!

— Подожди минутку, парень прав.

— О чем ты?

— Не стоит драматизировать. Если он не хочет приз, мы вручим его другому финалисту, и дело с

концом. Об этом никто не узнает. Мы будем продолжать, как ни в чем не бывало.

— Только Венди об этом лучше ничего не говорить, – добавляет Рауль.

— Так мы и сделаем. Не волнуйся, она ничего не узнает об этом.

— А жюри?

— Если хочешь, жюри я беру на себя, Марк, они проголосуют за Смит, – раздумчиво замечает

Висенте Себриан. – В конце концов, у нас нет пути назад… Но уже есть победитель.

Глава 38

На этой неделе занятия заканчивались. Ко всеобщей радости сегодня уроки завершились в половине второго. Уже несколько дней ребята проводят в нервном напряжении. Учеба в первом классе старшей школы подходит к концу. С понедельника начинаются наводящие ужас итоговые экзамены. По сути, она идет ва-банк.

— Даже не знаю, смогу ли я все сдать, ведь я столько месяцев не училась и многое пропустила, – говорит Эли, направляясь к выходу вместе с Бруно, Эстер и Мери, которые проводили с ней все перемены. Валерия сказала ребятам, что присоединится к ним попозже. Она ни секунды не хочет находиться рядом со своей бывшей лучшей подругой. Напрасно Элизабет все утро пыталась сблизиться с Валерией, та и словечком с ней не обмолвилась.

— Ты много занималась в выходные, так что увидишь – все будет хорошо, – ободряет подругу Эстер.

Когда ребята выходят из школы, мать Элизабет уже поджидает дочь, сидя в машине, но вместо того, чтобы идти к ней, Эли бежит к светловолосой девушке, которая терпеливо ждет своего парня и вся сияет от счастья, увидев его.

— Альба! Какая ты красавица! – восклицает Эли, обнимая ее. – Мне так хотелось тебя увидеть!

Однако Альба думает иначе. Попятившись назад, она очень серьезно и даже вызывающе смотрит на Эли.

— А мне не очень. После того, как ты использовала меня...

— Я тебя понимаю, – отвечает Эли, умерив первоначальную радость. – Ты продолжаешь сердиться на меня, да?

— Нет, не сержусь, я не настолько злая. Просто я не очень-то верю в твои теперешние добрые намерения. Бруно мне уже рассказал, что ты просила у всех прощения.

— Да, и у тебя тоже. Ты была одной из тех, кому из-за меня было хуже всего. Пожалуйста, прости меня, я очень плохо обошлась с тобой.

Мать Элизабет нетерпеливо гудит, поторапливая дочь, в то время как остальные ребята подходят к двум разговаривающим между собой девчонкам. Бруно целует Альбу в губы, после чего прерванный, было, разговор возобновляется.

— Я не могу сказать, что не прощаю тебя, Эли. Сейчас я счастлива, и мне хотелось бы, чтобы ты тоже стала когда-нибудь такой же счастливой. В общем, я принимаю твои извинения.

— Спасибо, Альба, большое спасибо.

— Но если тебе взбредет в голову развалить нашу компанию, или ты задумаешь что-нибудь плохое против кого-то, ты будешь иметь дело со мной. Это я тебе гарантирую, Эли.

Угрозы Альбы поражают даже Бруно. Когда девушки разговаривали между собой, Альба не казалась такой враждебной.

— Не волнуйся, ничего такого не будет, я изменилась. Я поняла, что причинила всем вам много боли.

— Лучше тебе измениться, Эли, лучше измениться.

Напряжение между девушками тает, словно дым, с новым гудком Сусаны, которая уже начинает понемногу отчаиваться, видя, что дочь не идет.

— Мне пора идти. В выходные занимайтесь, как следует. Если будет что-нибудь нужно, номер моего мобильника прежний. До понедельника.

Попрощавшись с ребятами, Элизабет бежит к машине матери, садится в нее и посылает всем четверым воздушный поцелуй, еле слышно бормоча ругательства в адрес Альбы. Ведь эта кретинка только благодаря ей познакомилась с ее друзьями, и теперь является членом клуба. Что она о себе возомнила? Чертова прилипала! Не нравится ей, видите ли, как она с ней обошлась! Что ж, пришлось прикусить язык, чтобы не высказать ей все. Да, приходится помалкивать, если хочешь вернуть доверие компашки.

По дороге к дому Эли не слишком болтлива. Она почти не разговаривает с матерью, а только думает о прекрасном поцелуе Анхеля, да мысленно поливает грязью Альбу. В ее мозгу уживаются две абсолютно противоположные вещи. Ну уж нет, эта девчонка не испортит ей один из самых счастливых в жизни дней. Ощущать вкус губ Анхеля было нечто невообразимое. Она хочет снова встретиться с ним. Она пообещала ему, что они встретятся очень скоро, но не гарантировала, что это будет в выходные. За субботу и воскресенье ей предстоит многое выучить, хотя, появись Анхель, и она забросит все куда подальше, чтобы побыть с ним. Мать с дочерью подъезжают к дому и заходят в квартиру. Из кухни долетает восхитительный аромат.

— Мам, что ты приготовила на обед?

Лазанью по-вегетариански. Она ведь твоя любимая, так? – отвечает Сусана, хлопая дочь по плечу. Матери очень трудно угодить Эли и вызвать у нее улыбку, но она старается, как может. – Я поднимусь к себе и переобуюсь, а то эти туфли трут мне ноги.

Женщина выходит из кухни, оставив дочь одну. Элизабет осторожно приоткрывает духовку и с наслаждением вдыхает аромат пасты. Как она голодна!

— Эй, поосторожнее, не суй голову в духовку, – раздается голос за ее спиной.

Сегодня на Алисии надето белое платье, а поверх него совершенно черный передник, и на руках фисташково-зеленые кухонные рукавицы.

Обернувшись и увидев ее, Эли со вздохом прикрывает дверцу духовки.

— Я даже знать о тебе ничего не хочу.

— Врешь. Или ты предпочитаешь, чтобы на моем месте была эта белобрысая малявка, которая и в грош тебя не ставит?

— Ты не существуешь, и мне безразлично, что ты говоришь.

— Вот еще глупости! Опять ты с этой ерундой, что я не существую.

Обе девушки выходят из кухни, поднимаются по лестнице и входят в спальню Элизабет. Эли снимает жакет и блузку, в которых ходила в школу. Затем она открывает шкаф и достает домашнюю футболку, а потом идет в ванную. Алисия идет следом и входит в ванную вместе с Эли.

— Ты даже здесь будешь преследовать меня? – спрашивает Эли, глядя в зеркало.

— Судя по твоим словам, я не существую, так что не думаю, что помешаю тебе своим, скажем так, неприсутствием.

— Как же ты назойлива, достала, в самом деле. Я тебя ненавижу.

— А я, наоборот, тебя люблю.

— Отстань от меня.

Умывая лицо, Эли вдруг замечает, что у нее выскочили два прыща. Один на лбу, а второй на самом кончике носа. Вот дерьмо, не может этого быть.

— Что, опять прыщи? – усмехаясь, интересуется Алисия. – Красота это нечто эфемерное.

— Ерунда, их всего два.

— Сначала два, а потом станет больше.

— Помолчи ты, ради бога!

— Это, должно быть, на нервной почве. Насколько мне известно, в последнее время ты не ела много шоколада.

— От шоколада прыщи не выскакивают, это все сказочки.

Вообще-то в последние дни она нервничала больше обычного, и нервы вполне могут быть причиной появления этих двух раздражающих и весьма неуместных прыщей. Эли достает из коробочки крем и мажет им все лицо.

— Смотри, как бы не появилась уйма прыщей... Было бы забавно вернуть старые добрые времена.

К такому повороту событий Эли не готова и начинает терять терпение. Она уже не знает, что ей предпринять, чтобы Алисия полностью исчезла из ее жизни. Эли не видела ее вот уже несколько недель, но по какой-то причине Алисия вернулась.

— Ты... ты... ты не существуешь. Алисии нет. Тебя вижу только я одна. Ты...

— О боже, опять эта песенка? Этому научил тебя кто-то из твоих психушников?

— Да ты… ты всего лишь… ты всего лишь мое видéние, Алисия.

— Вот уж Валерия посмеется над тем, что у тебя снова прыщи. У нее будет еще один повод не желать знаться с тобой, хотя ей и так плевать на тебя. Она же не общается с тобой, правда?

— Заткнись!

— А эта девчонка не промах! Надо же, как ей везет – даже розы в школу принесли. А тебе кто-нибудь подарил цветы?

— Я не люблю цветы.

— А у тебя еще ничего не было с этим сынком маляра? Сегодня утром я видела, как вы с ним нежно ворковали. Это у вас серьезно?

Эли глубоко вздыхает, сдерживая крик, и неторопливо выходит из ванной. Не хватало еще, чтобы Алисия вмешивалась в ее отношения с Анхелем.

— Оставь в покое этого парня, и даже не упоминай о нем.

— Ладно. Он уже знает о моем существовании, вернее, о том, что я не существую, да? – как ни в чем не бывало, продолжает разговор Алисия, снова входя в комнату следом за Элизабет. – А он сам-то существует?

— Конечно, существует!

— Да-а-а? А ты уверена?

Еще бы! Конечно, она уверена – не далее как сегодня утром она чувствовала вкус его губ. Разве можно вообразить такое?

— Я больше не желаю разговаривать с тобой, и даже не собираюсь.

— Иногда ты просто дитя малое. У тебя есть номер его телефона, адрес в твиттере или фейсбуке? Сколько ему лет?

У нее нет ни телефона, ни адресов. Она даже не знает его возраст. Сколько ему? Двадцать? Двадцать один? Да какая разница! Разве о человеке обязательно нужно знать всё? Анхель – ее новая любовь! Он замечательный парень, и ей не нужно знать о нем все до мелочей именно сейчас. Она будет узнавать его постепенно. Когда она снова встретится с ним…

— Ну вот, ты ничегошеньки о нем не знаешь. То есть абсолютно ничего. Однажды он появился в

твоем доме, и теперь вы время от времени встречаетесь, вот и всё. Так с какой стати постоянно напоминать мне о том, что меня нет, а он есть? Ты совсем завралась, подружка.

Элизабет больше не может выносить все это. Она не хочет продолжать выслушивать Алисию.

Девушка выбегает из комнаты, спускается по лестнице и заходит на кухню, где мать уже вытаскивает из духовки лазанью.

— Ты хорошо себя чувствуешь, доченька? – встревоженно спрашивает она, заметив, что дочь

изрядно расстроена.

Если сейчас признаться матери, что она снова видит Алисию, то конец ее свободе, школе и…

Анхелю. Несколько месяцев она ее не видела, и всё было спокойно. Но если Алисия вернулась, то, вероятно, на это есть какая-то причина. Может, ее проблемы с Валерией? Она единственная знала о ее видениях еще с тех пор, как они были детьми. То, что случилось в последнее время, так или иначе должно было иметь отношение к ее давней подружке. Появление Алисии всегда связано с Вал. Выходит, Валерия является ключом ко всему происходящему? Эли подозревает это, хотя и не уверена в правильности своих суждений. Так что она может сделать? Как добиться окончательного исчезновения ее видений? Возможно, Валерия тоже должна исчезнуть? Но это означало бы…

— Элизабет, я с тобой говорю. Ты нормально себя чувствуешь?

— Да, мама, хорошо, даже отлично.

Глава 39

— Что это за букет роз? – спрашивает Альба, едва Валерия успела поравняться со своими друзьями.

— Ой, лучше не спрашивай.

— Только не говори, что букет от Сесара вместе с его предложением.

— Ты угадала, именно так.

Вал подробно рассказывает подруге, что было на перемене. Альба идет рядом с ней, обняв Бруно за талию.

— Ой, мамочки! Бедняжка Рауль. И что ты будешь делать?

— Ума не приложу. Ради бога, давай лучше поговорим о чем-нибудь другом, – вздыхая, умоляет Валерия. – Я так устала от всего.

— Ладно. Давай сменим тему.

На переменках между уроками Вал обсуждала этот вопрос и с остальными ребятами тоже, но ни один из них не подсказал ей подходящего решения для столь запутанной ситуации. Все они на стороне Рауля, ведь он их друг и “непонятый”, но поступки другого парня тоже у них на виду, и ребята понимают, что Валерия как-то связана с ним. Девушка попросила их ничего не рассказывать Раулю, чтобы завтра, когда он вернется из Валенсии, самой поговорить с ним обо всем. Сегодня его день, и она никоим образом не собирается омрачать его.

— Альба, ты видела Эли?

— Еще бы, конечно.

— Должно быть, у вас с ней была премиленькая встреча, – саркастично замечает Бруно.

— Она тебя ничем не попрекала?

— Наоборот, я сама захотела расставить все по своим местам. Я не позволю ей разрушить то, что недавно соединила. Я прощаю ее, но не могу вести себя так, словно ничего не было.

Валерия улыбается подруге и целует ее в щеку. По крайней мере, есть еще кто-то, кто думает так же, как они с Раулем.

— Не будьте с ней так суровы. Эли сделала все, что могла, чтобы вернуться к нам.

— Ты слишком добродушна, Эстер, – мягко выговаривает подруге Альба, будучи уверенной, что все сделала правильно. – Я, конечно, не бог весть кто, чтобы указывать тебе, как поступать с Эли, и я последней вступила в клуб, но я отлично знаю Элизабет. Я несколько недель пробыла вместе с ней в больнице. Она рассказала мне множество историй о каждом из вас, и ее мнение о вас было далеко не самым лучшим.

— Я знаю, но... она так много пережила и так страдала.

— Мне тоже пришлось несладко, и именно поэтому я никому не желаю зла.

— Но Эли творила зло из-за болезни.

— Не обольщайся на этот счет. Конечно, с одной стороны, болезнь оказала свое влияние на ее поведение, но в основе ее поступков по отношению к нам лежат ненависть и ревность.

Девушки продолжают говорить об Эли и даже обсуждают ее странное вчерашнее исчезновение, пока у Валерии не зазвонил телефон. Вал нервно смотрит на экран, чтобы узнать, кто же ей звонит.

— Это Рауль! Только ради бога ничего не говорите ему о Сесаре! – звенящим голосом просит она. Девушка отвечает на звонок, включив громкую связь, и все ребята в один голос начинают во всю мочь выкрикивать имя Рауля, радостно приветствуя парня и подбадривая его. Рауль не произносит в ответ ни слова, пока ребята не замолкают.

— Спасибо, дружищи! Я здесь так скучаю по вам!

— Мы тоже скучаем по тебе, шеф! – выкрикивает Альба. – Мы победим! А после конкурса ты пригласишь всю команду “Ирисок” на классный ужин!

— Само собой.

Никто из ребят не замечает в Рауле ничего особенного. Он кажется довольным, таким же как всегда. Они не знают, что победитель уже определен, и что их друг несколько минут назад отказался от награды.

— Ну все, прощайтесь, дайте мне поговорить. Я хочу поболтать с Раулем, прежде чем он снова отключится, – решительно заявляет Валерия, передавая Мери букет цветов, чтобы та подержала его, пока она будет разговаривать со своим парнем.

Ребята снова шумно и весело галдят, пока владелица мобильника не выключает громкую связь. Немного поотстав от остальных, Валерия продолжает разговор наедине с Раулем.

— Привет, красавица моя! Как дела?

— Хорошо, только устала от уроков.

— Что-нибудь новенькое?

— Математик объяснял что-то такое странное, но я плохо поняла, что. Завтра или в воскресенье я дам тебе конспекты.

— Спасибо, чудненько.

— А как ты? Что у тебя?

— Да так, забавно всё. Сейчас пойдем обедать с исполнительным директором фестиваля.

Рауль рассказывает девушке также об интервью и о том, что посмотрел фильм Венди, но не торопится сообщать о своем решении относительно премии. Он не хочет, чтобы Вал узнала, что он сам отказался от нее. Она не поняла бы причину его отказа и стала бы спорить с ним.

— Звучит хорошо. Заметно, что ты развлекаешься. Ты счастлив, правда?

— Да ладно тебе, не жалуйся.

— А что тебе приснилось ночью?

— Ну... толком не помню, – хитрит Рауль, – думаю, что ты.

— И тебе не снилось, что ты победил?

— Да вроде нет.

— Ну и плевать, все равно ты победишь, как бы тебе не нравился фильм этой самой Венди. Хотя она неплохо получилась на фото, которое ты выложил в твиттер. Она там красивая, да и вообще... очень необычная девушка... Мне нравятся ее волосы.

— А ты уже все выведала?

— Ничего я не выведывала, просто ее фото появилось прямо в моем таймлайме на профильной страничке. Я не могла не увидеть ее, и это не значит, что я сплетница, – с жаром возражает Вал и добавляет: – А ты неплохо проводишь с ней время, да? [прим: Timeline – новостная лента в Facebook]

— Я предпочел бы неплохо провести время с тобой.

— Но я не снимаю фильмы.

— И не надо! Мне и без того трудно бороться с девушкой, с которой я недавно познакомился, так не хватало еще соперничать со своей девчонкой.

— Ты очень добрый и славный человек, Рауль, даже слишком. Но никакой жалости! Никакого сострадания! Победи в этом конкурсе ради меня!

Рауль хочет ответить, что он победит в следующий раз, что у него еще будут для этого другие возможности, только не в этом году, но Валерия продолжает рассыпать комплименты, не переставая подбадривать Рауля, и парень ведет себя так, будто ничего не произошло.

— Вал, я вынужден отключиться, мне пора. Директор ждет нас, чтобы идти на обед.

— Отлично, тогда я оставлю тебя в покое.

— Ты знаешь, как сильно я люблю?

Этот неожиданный прямой, полный любви, вопрос будоражит Вал. Девушка смотрит на Марию, идущую перед ней с букетом красных роз, подаренных Сесаром. Она понимает, что поступает плохо, неправильно. Этот парень, находящийся сейчас в Валенсии, не заслуживает ее сомнений, но, к несчастью, сомнения есть, и немалые. Эти сомнения столь же велики, как и ее чувства к нему.

— Ладно, иди, не заставляй этого человека и дальше ждать тебя.

— Ага, потом поговорим.

— Продолжай веселиться. До встречи.

— Пока, Вал. Я тебя холю.

Валерия торопливо дает отбой, опередив парня. Рауль дважды повторил ей, что любит ее, но на этот раз она не смогла ответить ему тем же. Неужели она уже не любит его так сильно? Да нет, она очень любит Рауля, и в этом нет никаких сомнений. Проблема в том, что она любит и Сесара тоже, причем любит обоих не как друзей, а по-настоящему.

Вал догоняет своих друзей и забирает обратно свои красные розы из рук Мери. Они так чудесно пахнут. Слушая Эстер, Валерия вздыхает. У Эстер тоже есть что рассказать.

Глава 40

— Феликс Нахера? Тебе, правда, нравится этот типчик? – растерянно спрашивает Бруно, только что

наблюдавший, как Эстер мило болтала с этим парнем. Значит, интуиция его не подвела! Выходит, это с ним Эстер вечерами общается по скайпу, ему она посылала сообщения в тот день, в кино, и именно с ним она готовилась вчера к математике!

— Он не такой замкнутый, каким кажется. Узнав его получше, ты поймешь, что в нем есть что-то

особенное. Он очень умный и очень милый.

— Да он просто заучка, который ни с кем не может общаться.

— А со мной смог. Мы неплохо проводим время, Бруно.

Несмотря на то, что только Бруно принимает самое активное участие в разговоре о Феликсе

Нахера, остальные ребята были поражены не меньше его, когда Эстер призналась им, что общается с Феликсом по интернету, а вчера даже ужинала вместе с ним. Все с удивлением слушают свою подругу, за исключением Альбы, которая понятия не имеет, о ком идет речь.

— Ну тогда ты, должно быть, единственная, с кем он перекинулся больше чем десятком слов кряду

за пять лет нашей с ним учебы.

— Это потому, что у него сложный характер. Ты знаешь, что он сверходаренный?

— Я знаю только то, что он лузер, – кипятится Бруно.

— Ты о чем?

— Когда мы учились в первом или втором классе, не помню точно, я выиграл у него партию в

шахматы, и он рассвирепел.

— Тебе нравятся шахматы? – спрашивает Альба. – А я и не знала.

— Я не играю в них с третьего класса. Они мне надоели, хотя у меня неплохо получалось. На

школьных соревнованиях я что-то выигрывал, что-то проигрывал, а потом бросил. Шахматы не так сильно увлекали меня.

— И ты выиграл у Феликса?

— Ага. Он в тот день на секунду отвлекся… я и поменял местами коня и слона. Ему никто не

поверил, и все закончилось моей победой.

— Ну ты и паршивец! Меня не удивляет, что Феликс разозлился на тебя! – возмущается Эстер.

— Да какая разница, соревнования-то были для желторотиков. А этот чувак даже хотел меня

побить. Ему не удалось стукнуть меня, потому что мимо проходил математик, и я не думаю, что удар Феликса пошел бы на пользу моей голове.

— Это было так давно.

— И что с того? У него все такой же взгляд психопата.

Эстер удрученно качает головой. Девушке не нравится, что ее друг говорит так о парне, который сегодня вечером назначил ей свидание. Может, это ревность? Да нет, вряд ли. У него и с Альбой, вроде, все отлично, и он, похоже, окончательно позабыл о своих чувствах к ней, так что Бруно не имеет права ревновать ее к кому бы то ни было.

— Послушай, а не этот ли чувак посылает тебе в твиттер анонимки, а? – внезапно осеняет Мери.

— Знаешь, мне это даже в голову не приходило, но вполне может быть, – допускает Бруно. – Возможно, он мстит мне за ту шахматную партию.

— Да быть того не может, – с горячностью утверждает Эстер.

— Почему?

— Потому что я не думаю, что парень, который всю жизнь проводит за учебой, теряет время на подобную чушь из-за какой-то глупой шахматной партии тысячелетней давности.

— Я же тебе говорю, что Феликс ужасно это воспринял. Он едва не ударил меня.

— Ну и что? Какая разница? Это не Феликс посылает тебе эти тупые записочки.

— Понять не могу, что ты так его защищаешь.

— Я не защищаю, я только знаю, что это не он, Бруно.

— У тебя есть тому доказательства?

— Насколько я понимаю, прежде чем обвинять кого-то, нужны доказательства его вины. У тебя они есть?

В ответ Бруно лишь мотает головой. Ведь и в самом деле у них с Феликсом не было никаких стычек, кроме той дурацкой партии, когда он смухлевал. Выходит, его бесит то, что Эстер связалась с этим заучкой?

— Не то, чтобы мне не нравился Феликс, – встревает Мери, – но я всегда смотрела на него как на инопланетянина из другой галактики, живущего в своем мирке и полагающего, что мы живем в каком-то мире, который гораздо ниже, чем его.

— Я тоже думала, что Феликс высокомерный, пока не узнала его лучше.

— А ты не спрашивала Феликса, как ему удается всегда получать отличные отметки? – живо интересуется Вал, продолжая обнимать букет роз.

— Он гробит себя на этой учебе, каждый день и по многу часов. Вот его единственный секрет.

— Думается мне, есть у него какая-то хитрость, чтобы всегда получать самую высокую в классе оценку.

— Не всегда, – поправляет Валерию Бруно. – Был, по меньшей мере, один экзамен, на котором я получил оценку выше, чем у него.

— И что за экзамен?

— По математике за прошлый триместр. Я получил 9,1 а он 8,8.

— Вот и еще одна причина угрожать тебе анонимками, – с улыбкой замечает Мери.

Эстер снова качает головой. Она не согласна, хотя должна признать, что причина, по которой Феликс может ненавидеть ее друга, заключена не только в том быльем поросшем случае, но и в недавнем экзамене. Учитывая соперничество ребят, ее не удивило бы, что Феликс был уязвлен, не получив на этом экзамене высший балл, и, более того, сдав его хуже, чем Бруно Коррадини.

— Нет-нет, это, точно, не он.

— Но мог бы быть и он, не будь упертой.

— Я не упертая, Бруно, просто Феликс не стал бы заниматься подобными делами по столь мизерным причинам.

— А по мне так он подозреваемый номер один. Черт, и как я не понял этого раньше?!

Это бездоказательное обвинение сильно беспокоит Эстер, и девушка предпочитает больше не говорить на эту тему, тем более что она уже дошла до места, где ей придется распрощаться с остальными.

— Ладно, ребята, мне сюда.

— Эй, куда это ты?

— Мне нужно… навестить одну приятельницу родителей. Она сейчас в больнице, – отвечает Эстер, вопросительно глядя на Мери, которая утвердительно кивает головой.

— Послушай, тебе не нужно врать нам, если ты хочешь пойти к своему новому дружку. В этом нет ничего такого. – Бруно начинает злиться не на шутку. С чего бы это?

— Э-эй, парень, брось. Эстер может встречаться, с кем пожелает, – строго отчитывает друга Рыжик.

— Я пошутил, но, вообще-то, я против того, чтобы Нахера присоединился к нашей компании.

— Успокойся, Бруно, мне это даже в голову не пришло.

— На твоем месте, я бы пригляделся к этому парню. Держи с ним ухо востро!

— Спасибо за совет, Бруно. Я приму его к сведению.

Девушка торопливо прощается с друзьями. Она взволнованна и весьма опечалена. Взбрело же

Бруно в голову такое! С чего бы это? Конечно, Феликс очень странный парень, и она не так хорошо его знает, но он вряд ли был способен на подобные поступки.

В любом случае, все это очень странно. Шахматная партия, и этот экзамен… Наверняка это просто

совпадение. Если все дело только в этом, то глупо думать, что занятый делами под завязку Феликс станет тратить свое драгоценное время на подобную чушь.

Эстер идет навестить Палому, и по дороге в больницу размышляет, не видела и не слышала ли она,

будучи с Феликсом, что-нибудь такое, что связывало бы его с анонимками.

А что, если спросить его напрямую? Это было бы равносильно тому, что она сомневается в нем и

обвиняет в чем-то, не имея ни единого тому доказательства. Паршивое было бы начало.

Что и как делать, она решит вечером на свидании с Феликсом, а сейчас у нее другое важное

поручение.

Эстер заходит в больницу и идет в регистратуру.

— Что вы хотите? – спрашивает светловолосая регистратоша у Эстер после нескольких минут

ожидания.

— Добрый день. Я пришла навестить Палому Видаль из палаты 127. Я могу подняться к ней?

Женщина ищет что-то по компьютеру, сверяя только что названные Эстер цифры. Кажется, ее

беспокоит заданный вопрос; об этом красноречиво свидетельствует неприветливое выражение ее лица.

— Палому Видаль выписали из больницы сегодня утром.

— Она не в больнице?

— Я вам только что сказала, что ее выписали.

— Хорошо… Спасибо.

Развернувшись, Эстер быстро выходит из здания. Что же могло случиться? Хотя она рада, что

Палома уже не в больнице. Бедняжка, ей, должно быть, так плохо. Возможно, родители заперли ее в комнате, и теперь она сидит там, не имея возможности пользоваться телефоном и интернетом только потому, что она лесбиянка. Такие вещи все еще случаются в нашем мире, и это жутко бесит Эстер.

— Привет, Мери! У меня хорошие и плохие новости для тебя, – сообщает Эстер, придя домой и

позвонив подруге.

— Что случилось?

— Палому выписали из больницы.

— Вот здóрово! Надеюсь, она полностью поправилась.

— Да, но теперь тебе будет очень трудно поговорить с ней, и я не думаю, что смогу сделать что-то

еще.

Это – плохая новость. Мария думает так же, как Эстер. Добраться до Паломы – будет

невыполнимой миссией.

— Не беспокойся, Эстер. Огромное спасибо за помощь.

— Не за что. Надеюсь, очень скоро ты сможешь поговорить с Паломой, и все утрясется. Вы –

отличная пара.

— Я тоже надеюсь, что родители Паломы сдадутся и разрешат мне снова встречаться с ней. – В

голосе Марии слышны отчаяние и безнадежность. Девушка находится в сложном положении, и эта неопределенность причиняет ей боль.

— Если будут какие-то новости, позвони или напиши мне.

— Обязательно. Еще раз спасибо тебе, Эстер.

— Не за что, – отвечает Эстер, прежде чем попрощаться и повесить трубку. Однако ей хочется знать

мнение подруги насчет одного вопроса… – Послушай, Мери, что ты думаешь по поводу прежнего? Ты действительно считаешь, что за анонимками Бруно может стоять Феликс?

— Не знаю. Ты знаешь Феликса лучше меня. Я только прошу тебя быть осторожной и не исключать

эту возможность только потому, что тебе нравится этот парень. Если Нахера причастен к анонимкам, то рано или поздно он совершит ошибку, и ты сможешь узнать об этом раньше всех.

Глава 41

Две девушки подходят к двери подъезда. В свете последних событий каждой из них есть над чем призадуматься. Валерия мечется между Раулем и Сесаром, не зная, что ей делать, а Мери предстоит разговор с родителями по поводу ее нетрадиционной ориентации и связи с Паломой, с которой теперь ей не разрешает видеться мать вышеозначенной Паломы.

— Открой ты, пожалуйста, – просит Валерия, указывая взглядом на букет цветов.

— Конечно, подожди минутку.

Мария ищет ключи, затем открывает входную дверь, и девушки поднимаются по лестнице.

— Вчера я услышала твой разговор с отцом, и что ты рассказала ему... об этом, – говорит Валерия идущей позади Марии. – Я не знала, что эта тема затрагивает тебя.

— Ну а теперь знаешь.

— Вернее, я знала это и раньше, но даже не представляла, что у тебя была девушка.

Вал и Мери впервые говорят на эту тему, и для обеих это несколько странно.

— Ну ты же знаешь, что я очень скрытная, – признается Мери. – А кто тебе это сказал? Эстер или Бруно?

— Оба, но ты не ругай их. У них это вырвалось так, случайно.

— Успокойся, я не собираюсь отчитывать их или ссориться с ними. По сути дела, я рада, что ты тоже знала об этом.

— Рауль тоже знает.

— Я и сама уже догадалась.

— Мы твои друзья, Мери, и ты могла бы безо всяких проблем рассказать нам об этом. Мы поддерживаем тебя.

— Я не знала, как вы отреагируете.

— Нормально, а как еще! Нет ничего плохого в том, что тебе нравятся девушки. По мне так это чудесно, – говорит Вал, улыбаясь, – так что можешь рассказывать мне все, что захочешь, ведь мы теперь наполовину сестры.

Остановившись на ступеньке лестницы, Мери улыбается в ответ. Ей хотелось бы обнять Валерию,

но вместо этого она просто кивает головой. Кажется, для девушек эта пятница стала днем окончательного примирения после двух прошедших месяцев холодности, споров, напряженности и разного рода проблем, приведших, в конечном счете, к воссоединению. Подруги подходят к двери квартиры, где живет Валерия, и заходят внутрь. Там родители Марии уже ждут свою дочь, чтобы отвести ее пообедать в какое-нибудь тихое местечко, где они могли бы спокойно поговорить.

— Ну что, идем? – очень серьезно спрашивает Эрнесто.

— Да. Что-то случилось?

— Сейчас мы все расскажем, – отвечает дочери Эрнесто. – Пока, Валерия. Передай маме, что я

вернусь после обеда. И поставь розы в воду.

— Сейчас поставлю. Пока.

Они все втроем прощаются с Валерией и идут к ближайшему ресторанчику, где уже

зарезервировали стол. По пути родители рассказывают Марии, что случилось утром.

— Около десяти мне позвонила мать Паломы, – обеспокоенно говорит Пас.

— С Паломой все в порядке?

— Да, когда мы разговаривали с ее матерью, Палому как раз только что выписали из больницы.

— Это же здорово.

— Но Ньевес, кажется, так зовут мать Паломы, хочет, чтобы ты и на пушечный выстрел не

приближалась к ее дочери.

— Я знаю, мама. Эта женщина меня ненавидит, но я не собираюсь обращать на нее внимание.

Теперь Пас смотрит на Эрнесто, который подхватывает разговор.

— Отец твоей подруги – человек с большими связями и возможностями. Он – адвокат, и работает в

очень солидной адвокатской конторе Мадрида.

— И что это значит?

— Понимаешь… он пригрозил подать на тебя в суд, если ты не оставишь в покое эту девушку.

— Что? Подать на меня в суд? А на каком основании? Только из-за того, что я люблю его дочь?

— За избиение. По-видимому, врачи не совсем уверены в том, что удар по голове, который вызвал у

Паломы потерю сознания, был нанесен ей в результате ее вчерашней драки с одноклассницами. На них он подал в суд сегодня утром.

Кажется, отец ее девушки, использовал все свое влияние и возможности. Должно быть, он без

промедления вернулся из поездки, чтобы всех расставить по своим местам.

— Тех пятерых девушек, что избили вчера Палому, или попытались ее избить, уже исключили из

школы, – добавляет Пас. – Ты можешь быть следующей.

— Я? Но я же ничего не сделала!

— Мы знаем, Мери, знаем, – мать старается успокоить Марию.

— Я даже хожу в другую школу.

— Но родители Паломы уже говорили с Ольмедо, а ты сама знаешь, какой у вас директор. Он не

любит скандалы и не хочет замарать руки. Если твоя вина будет доказана, тебя немедленно выгонят из школы.

— Они – психи. Если они подадут на меня в суд, Палома объяснит, что это не я ударила ее по голове.

Разве я смогу ее ударить?

— Конечно, ты не способна на подобное, Мария, но этот человек заявит в суде, что из-за удара по

голове его дочь помнит не все, что с ней случилось, и что, возможно, она забыла, что это ты ударила ее. И то, что Палома потеряла сознание дома у Эстер, а не раньше, послужило бы лишним тому подтверждением.

— А он может доказать нечто подобное. Я уже сказал тебе, что он очень влиятельный адвокат.

Невероятно. Мери никогда не хотелось так сильно плакать, как в эту минуту. Родня Паломы сошла

с ума, и все потому, что они не могут понять и смириться с тем, что их дочь – лесбиянка. Бедная Палома. Должно быть, ей сейчас ужасно плохо.

— И что мы будем делать? Неужели допустим это?

— Дело в том… – откашлявшись, начинает Эрнесто, – если ты не будешь больше встречаться с этой

девушкой, они оставят все, как есть. Во всем обвинят тех пятерых школьниц. Они получат по заслугам за то, что весь год травили Палому, как рассказала нам ее мать.

— Вы хотите, чтобы я навсегда забыла Палому?

— Ну, может, и не навсегда. По крайней мере, как говорят ее родители, когда Палома вырастет, она

может делать все, что захочет.

— Как ты сама сказала, ее семья опасна, – продолжает Эрнесто, – и чем дальше они от нас, тем

лучше.

— Но Палома не такая, как ее родители.

— Мы уверены, что она чудесная девушка, дочка, но ее родители…

— Ее родители – троглодиты, которые считают, что их дочь больна, и болезнь пройдет, если Палома

не будет встречаться с тобой. Они думают, что это ты заразила ее.

Неслыханно – они считают болезнью любить кого-то, кто одного с тобой пола. Как могут в XXI

веке существовать люди, именно таким образом оценивающие гомосексуализм? Это не укладывается в голове. Эрнесто, Пас и Мери подходят к ресторанчику, где у них заказан столик. Они проходят в отдельный кабинет. Кроме них здесь никого нет. Эрнесто просит время, чтобы посмотреть меню. Изучая меню, они продолжают вести деловой разговор.

— Мы понимаем, что ты сейчас в очень сложном положении, но лучше тебе перестать встречаться с

Паломой.

Мери неподвижно сидит, дрожа всем телом. От сложившейся ситуации у нее разламывается

голова. Это какой-то кошмар. Она не может сиюминутно перестать думать о Паломе. Как она сможет позабыть ее навсегда?

— Мы поддерживаем тебя, дочка. Нам все равно, кто тебе нравится, девушки или парни. Мы

одинаково любим тебя, независимо от этого.

— Точно. Как говорит твоя мама, в этом смысле не волнуйся ни о чем.

— Загвоздка в том, что ты встречаешься именно с этой девушкой, но проблема не в ней, а в ее

родителях.

Мария по-прежнему не говорит ни слова. Девушка в ступоре. Молча достав мобильник, она

убеждается, что со вчерашнего вечера Палома не выходила на связь в ватсап. И в твиттер она тоже ничего не написала, и не прислала ни одного личного сообщения. Нужно поговорить с ней, узнать, как она себя чувствует.

— Я… ничего не понимаю. Не понимаю, почему со мной такое происходит.

— Порой в жизни случаются вещи, которые ты не можешь понять, – говорит Пас, ласково

поглаживая дочь рукой. – Сейчас ты все видишь в черном цвете, но постепенно все наладится.

— Мы рядом с тобой, дочка, потому что нужны тебе.

Но Мария не слышит, что говорят ей родители. Она встает со стула и идет в туалет. Там она дает,

наконец, волю слезам, выплескивая все, что сдерживала до этой минуты. Этого не может быть. Не может просто так взять и закончиться самое чудесное, что было в ее жизни. Она не хочет верить, что история ее прекрасной любви закончилась навсегда. Она не может признать это.

Плача, Мери снова проверяет телефон. Она проверяет его каждые полминуты. Паломы по-

прежнему нет в контакте. Девушка боится писать ей. Вдруг ее родители первыми прочитают сообщение? Что она может сделать?

— Мария, ты в порядке? – спрашивает мать, стоя снаружи. Она переживает за дочь, которая

закрылась в туалете и провела там больше десяти минут.

Рыжулька вытирает слезы и споласкивает лицо холодной водой. Ей плохо, и то ли еще будет. Она

должна действовать. Она не может сдаться с самого начала, наоборот. Они с Паломой любят друг друга, как бы ее родители не рисовали все в черном цвете, и как бы ни были больны родители Паломы. Они должны преодолеть или сломать все преграды, мешающие им.

Девушка выходит из туалета, но не садится за стол. Она решительно прощается с родителями и

выбегает из ресторанчика. Сначала родители пытаются пойти за ней, но уже слишком поздно. Мери должна встретиться с Паломой и поговорить с ней. Она влюблена, и ее любовь сильнее принуждений и угроз.

Глава 42

Ребята заходят в Pans & Company, и к ним быстро подходит очень красивая девушка в очках и с собранными в высокий хвост волосами. Альба заказывает сэндвич с омлетом, а Бруно – с ветчиной и сыром бри, а также две кока-колы. Парочка поднимается по лестнице и садится за столик у окна. Оба понимают, что должны поговорить о вчерашнем, но сейчас у парня продолжает крутиться в голове совсем другой вопрос. [прим:Pans & Company – сеть кафе быстрого обслуживания, в которых продается выпечка и сэндвичи]

— Я уверен, что это тот самый чувак.

— О чем ты? О тех твитах?

— Да. Как я раньше не допер, что они могли иметь отношение к Нахере?

— Скорее всего, это не он.

Альба отпивает колу и пристально смотрит на парня. Его утреннее радостное оживление длилось не слишком долго. Бруно сразу скис и стал раздражительным, едва узнал об Эстер и этом парне.

— Как пить дать – он, это же ясно! Руку на отсечение даю.

— Очень странно, чтобы кто-то хотел доставать тебя и бесить только из-за экзамена и шахматной партии.

— Возможно, он меня ненавидит.

— Неужели он тебя ненавидит только из-за того, что на экзамене ты получил более высокую оценку, чем он? Или за то, что ты смухлевал, играя с ним в шахматы, когда вам было по тринадцать лет?.. Даже не знаю.

— Этот тип – того, очень странный. Он всегда ходит один, никогда ни с кем не разговаривает, и единственное, о чем он думает – как, получив одну хорошую оценку, тут же получить еще одну не хуже.

— Бруно, но ты же раньше тоже всегда ходил один.

— Верно, но я никого не избегал, это меня делали изгоем, а Нахера сам всех избегает.

— Ладно, но теперь он не один. У него есть Эстер.

Вот именно это и тревожит парня, причем, очень сильно. Его просто бесит, что Эстер хочет встречаться с ним. И что она в нем нашла? Он же не писаный красавчик. Нет, этих девчонок не понять, и уж тем более Эстер.

— Надеюсь, он будет лишь проходным. Этот тип не для нее.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что Эстер заслуживает кого-нибудь получше.

— Ей самой решать, с кем быть. Дай ей встречаться с тем, с кем она хочет. Если этот парень нравится Эстер, значит он, должно быть, не такой плохой.

— Позволь тебе напомнить, что этот парень угрожает мне в Твиттере.

— Бруно, ты не знаешь точно, он ли это, – сердито возражает Альба, устав переливать из пустого в порожнее. – Оставь уже этого Феликса Нахера, и давай поговорим о нас.

Он не может позабыть о том, что кое-кто старается насолить ему, сделать горькой его жизнь, и в довершение всех бед станет встречаться с девушкой, которую он любил. Однако Альба права. Если она встретила его у школы, чтобы побыть с ним и вместе пообедать, то сделала это для того, чтобы поговорить о них самих.

— Да-да, конечно. Извини.

— Проехали, – с улыбкой отвечает Альба. – Утром ты был такой радостный, и мне очень понравилось все, что ты сказал.

— Я сказал то, что чувствовал.

— А сейчас? Уже не чувствуешь?

Черт знает почему, но утренние мечты исчезли. Что с ним творится? Его настроение сродни американским горкам – что ни час, то перемены. Ясно одно – из-за этого Нахеры он ведет себя черт-те как, точнее, не из-за него, а из-за Эстер. Видеть их вместе, понимать, что он ей нравится, наблюдать, как она его защищает – все это повергает его в уныние, лишает надежды. Интересно, он испытывал бы то же самое, будь на месте Феликса другой? Быть может. Возможно, проблема не в этом ненавистном, опостылевшем заучке, а в тлеющих углях его чувств к Эстер. Ему нужно быть честным с Альбой.

— Я хочу кое-что тебе сказать.

Фраза прозвучала как “нам нужно поговорить”. Девушка кладет сэндвич на тарелку и внимательно смотрит на парня. У нее возникает ощущение того, что ей не очень понравятся объяснения Бруно.

— Говори, я слушаю.

— Мне кажется, что если я хочу полюбить тебя по-настоящему, я должен освободиться от прошлого.

— Что это значит?

— А то, что если я хочу влюбиться в тебя, то должен раз и навсегда забыть Эстер. – Все дрогнуло в душе парня, после того, как он признался в своих чувствах, сказав Альбе правду.

— Я знала, что Эстер тебе нравилась. Это было видно в твоих глазах, Бруно. Она и сейчас еще нравится тебе?

— Не то, чтобы она мне нравилась, я был в нее влюблен. Я и сейчас любил бы ее, если бы мы с тобой не начали встречаться, потому что в последнюю секунду Эстер отступила.

Бруно рассказывает Альбе, что произошло в тот мартовский день: как Эстер попросила его стать ее парнем, как они целовались, как она убежала, и как они оба, в конце концов, решили не быть парой, чтобы не рисковать своей дружбой. Бруно пришлось раскрыть их с Эстер большой секрет, чтобы его отношения с Альбой продвинулись вперед.

— Вы с Эстер целовались? Поверить не могу.

— Жаль, что я не сказал тебе этого раньше, но мне не хотелось причинять тебе боль.

— Это было накануне нашей встречи в кафе магазина “Централь”?

— Вот именно.

— Подумать только... Значит, ты говоришь, что начал встречаться со мной в тот самый день, как Эстер отказала тебе?

— Практически да.

— Выходит, ты использовал меня, чтобы забыть ее. Ты воспользовался мной, потому что нравился мне. На что ты рассчитывал? Хотел заставить ее ревновать?

— Ты мне тоже нравилась, Альба, иначе я не стал бы встречаться с тобой.

Подцепив на вилку картофелину, девушка принимается яростно ее жевать. Сейчас в душе Альбы смешались самые разные чувства, но самое главное из них – ярость и гнев, потому что она чувствует себя обманутой.

— Ты, правда, нравился мне, – с горячностью отвечает Альба. – Я подозревала, что между вами могло что-то быть, и потому накануне два раза спросила Эстер, не помешаю ли вам, попросив тебя встречаться со мной. Она все отрицала и сказала, что вы только друзья.

— Я ничего не знал об этом, но между нами на самом деле ничего не было. Мы были и остаемся славными друзьями.

— Но ты продолжаешь любить ее, Бруно.

Бруно колеблется, прежде чем ответить, и эти несколько секунд сомнений причиняют Альбе гораздо бóльшую боль, чем сам ответ.

— Не знаю, – признается он, вздыхая, – но я намереваюсь полюбить тебя, в смысле, постараться влюбиться и дать шанс нашим отношениям. Ты, правда, мне нравишься, поэтому я и должен был рассказать тебе о том, что было два месяца назад.

Альба очень серьезна, но она не станет плакать. Во всяком случае, не собирается. Слишком много слез было пролито вчера. Она предполагала, что после сегодняшнего разговора, может случиться нечто подобное, и настроилась на то, чтобы казаться сильной. Альба берет свой сэндвич с омлетом и впивается в него зубами, отгрызая изрядный кусок. Она смотрит в окно, думая, что для их отношений этот разговор – к лучшему.

— Вчера я сказала тебе, что человек не выбирает, в кого ему влюбляться, и не может вынудить другого человека убраться вон из сердца.

— Это правда, но когда вчера ты, вся в слезах, убежала в ванную, я так распсиховался. Даже больше, чем если бы любил тебя.

— Это потому что ты привязался ко мне, и ценишь меня, а не потому, что любишь.

— А какая разница, из-за чего я психанул?

— Несомненно, привязанность – это важная, даже очень важная причина, но любовь ко мне как к девушке совсем иное, чем любовь к подруге. Я плохо понимаю, на какой стадии любви ко мне ты находишься сейчас, но судя по твоему рассказу, скорее на второй. Ты беспокоишься за меня, потому что крепко любишь меня как доброго друга.

Та радость, с которой они говорили в конце вчерашнего вечера и сегодня утром, полностью испарилась. Давешние сомнения и признания Бруно сильно ранили Альбу. Она чувствует себя не лакомством, а второсортным блюдом, но она так любит Бруно, что не уверена, каким должен быть следующий шаг.

— И что нам делать? – неуверенно спрашивает парень. У него даже аппетит пропал.

— Не знаю. Ты сам должен разобраться.

— Я хочу быть с тобой.

Устремив пристальный взгляд на парня, Альба молча слушает его слова. Она не знает, смеяться ей или плакать. Ей почти любой ценой тоже хочется быть с ним, но она не выдержала бы, если бы знала, что, целуясь с ней, Бруно думает о ее подруге.

— Я готова рискнуть, если Эстер действительно в прошлом. Я очень сильно тебя люблю, и ты очень хорошо относился ко мне все время, что мы провели вместе, несмотря на то, что рассказал, но ты должен быть честным. Считаешь ли ты, что я могла бы стать единственной девушкой, о которой ты будешь думать, вставая с постели по утрам?

Глава 43

Девушка подбегает к дому, где живет Палома, с высунутым от быстрого бега языком. Мери не ответила ни на один звонок своих родителей. Она знает, что те ей скажут, а ей не нужны ни советы, ни предостережения. Единственное, что она хочет, это увидеться с Паломой, убедиться, что у нее все хорошо, и постараться как-то сгладить ситуацию. Мери уверена, что это всё, к чему она стремится. Во всяком случае, пока.

Она жадно глотает ртом воздух, стараясь дышать поглубже. У Мери нет никакого плана о том, что сказать родителям Паломы; она безумно жаждет увидеть девушку, только и всего. Не сдерживая возбуждения, Мария нервно давит на кнопку звонка, но никто не отвечает. Она настойчиво продолжает звонить в дверь, но с тем же результатом. Может, дома никого нет? Она пробует позвонить в третий раз. На этот раз за дверью слышны шаги, но это, однозначно, не Палома, это не ее шаги.

В данную секунду Марии хочется только одного – убежать, но, вопреки всему, она неподвижно стоит перед дверью. Дверь открывается, и девушка нос к носу сталкивается с отцом Паломы, который знаком ей только по фотографиям. Тот тоже узнает непрошеную гостью.

— Добрый день, – здоровается Мария, дрожа от волнения.

Мужчина выглядит солидно и производит на Мери сильное впечатление. На нем надет черный строгий костюм и галстук. Аккуратно причесанные волосы с ровным пробором справа уложены гелем. Мужчина смотрит на девушку откровенно враждебным взглядом; более недружелюбного взгляда Мери не видела никогда. Если и раньше у нее было желание убежать, то теперь это желание тысячекратно возросло. Однако Мери отважно продолжает стоять, не двигаясь с места. Она не собирается уходить отсюда, пока не поговорит с Паломой.

— Да как ты осмелилась заявиться в мой дом? Уму непостижимо! – угрожающе начал Базилио Видаль. – Это неприлично и безнравственно, это просто невыносимо.

— Поймите меня правильно. Я хочу только...

— Ты уже причинила много боли нашей семье. Или, по-твоему, этого недостаточно? – резко обрывает девушку Видаль. – Из-за тебя наша дочь возомнила себя кем-то там, словом, тем, кем не является.

— Со всем моим уважением к Вам, сеньор Видаль, но Ваша дочь отлично знает, кто она, и что чувствует.

— Не спорь со мной. Сделай милость, уходи.

— Я никуда не уйду. Я очень люблю Вашу дочь, и мне необходимо видеть ее. Разве это непонятно?

— Замолчи, и убирайся отсюда!

— Позвольте мне увидеться с Паломой, прошу Вас.

— Это невозможно. Ты плохо на нее влияешь, и больше никогда в жизни не увидишь ее.

— Пожалуйста, мне очень нужно ее увидеть.

— Психолог – вот что тебе нужно, специалист по этой твоей части.

Невероятно, чтобы такой человек думал подобным образом. Столь влиятельный адвокат, посвятивший свою жизнь защите других людей, считает гомосексуализм умственной болезнью. У Мери возникает желание ответить Видалю, что это ему необходим психолог, но, ответив так, она потеряет всяческую возможность увидеть Палому.

— Но я хочу только увидеть Палому, и больше ничего, хотя бы на минутку. Пожалуйста, всего лишь на минутку.

— Я уже сказал, что это невозможно.

— Позвольте мне войти и сказать Паломе, что все хорошо. Я обещаю, что скажу только это, и больше ничего. Я сразу же уйду, как только ее увижу.

— Паломы здесь нет, и какое-то время не будет.

Последние слова добивают Мери. Вмиг обессилев, она недоуменно морщит лоб и безвольно опускает руки.

— Паломы нет?

— Она уехала вместе с матерью.

— Куда?

— В Лондон. Мы решили, что какое-то время она поживет там у дяди и кузенов. Здесь она не сможет забыть произошедшее.

Девушка чувствует себя так, будто ей выстрелили прямо в сердце. Ощущение такое, что все закончилось. Палома в Лондоне! Это слишком далеко для всего, что они вместе планировали. Ей больше никогда не увидеть Палому.

— Я не понимаю.

— Тебе и не нужно ничего понимать, – говорит Базилио, впервые за весь разговор немного смягчившись. – Палома не такая, как ты. Если она чувствует то, что говорит, то только потому, что ты вбила ей в голову эту чушь.

— Но это же не так.

— Это так, и только так.

— Вашей дочери нравятся девушки потому, что она это чувствует, и это не изменится, будет ли Палома со мной или без меня.

— Там видно будет.

— Если не будет меня, то будут другие девушки. Испанки, англичанки или еще кто-то. Гомосексуальность не выбирают, она заложена в человеке и никуда не исчезнет. Паломе всегда будут нравиться девушки.

Слова Марии снова беспокоят мужчину, которому ничуть не нравится, что ему противоречат, но, тем не менее, ситуацией владеет он. Ничего, вдали от этой рыжей девчонки с его дочерью всё снова будет, как раньше.

— Что-то еще?

— Нет.

— Отлично. Надеюсь, ты найдешь решение этой своей проблемы. И оставь мою дочь раз и навсегда в покое, иначе мы встретимся в суде.

— Вы совершаете большую ошибку, и позже поймете это.

— Ошибкой было многое разрешать Паломе. Если бы мы с матерью были с ней пожестче, она бы до такого не докатилась.

Мери кожей ощущает, каково сейчас Паломе, не только потому, что их разлучили, но и потому, что ждет ее в будущем. Мери не уверена, что Палома выдержит это. Чувства Паломы сродни звучанию аккордеона – они с необычайной легкостью то радостно взлетают ввысь, то печально опускаются. За эти два месяца она успела в этом убедиться. Иногда Палома безгранично-весела, но если ей плохо, она впадает в депрессию, и взбодрить ее не так просто. Мария представляет, как ей нелегко сейчас одной, как она переживает. Если бы она могла хотя бы поговорить с Паломой, чтобы успокоить ее...

— Самолет уже улетел?

— Это неважно.

— Пожалуйста, сеньор Видаль. Я хочу попрощаться с Паломой перед вылетом.

— Сожалею, но мне больше не о чем разговаривать с тобой. До свидания.

Не давая девушке времени и дальше упрашивать его сказать ей время вылета лондонского рейса, Видаль без особых любезностей захлопывает дверь.

Окончательная точка?

Еще несколько секунд Мери стоит перед захлопнутой дверью квартиры, как вкопанная. У нее

огромное желание снова надавить на кнопку звонка и выжать из этого мужчины ответ, улетел ли уже самолет, уносящий Палому в Лондон или нет, но девушка понимает, что от Базилио Видаля ответа ей не добиться. Он ей не помощник. Мери достает мобильник и в отчаянии пытается дозвониться до Паломы, но мобильник подруги по-прежнему отключен. Мери грустно вздыхает и направляется к себе домой.

Что она может сделать? Она не хочет потерять Палому навсегда, но существует вероятность того,

что Палома уже не только улетела, но даже находится в Лондоне.

Мария все еще сжимает телефон в руке, когда раздается звонок. Высвечивается номер матери.

Девушка не хочет и дальше волновать родителей, и потому на этот раз отвечает.

— Да, мама.

— Дочка! Наконец-то! Ты где?

— Иду домой. Я разговаривала с отцом Паломы.

— Ты ходила к ней домой? – с тревогой спрашивает Пас.

— Да, но я не смогла повидаться с ней. Ее увезли в Лондон.

Палома сообщает новость, все еще не веря в то, что говорит. В Лондон… Ну почему все так

сложно? Ведь единственное, что они с Паломой искали, это счастья быть вместе. Они же никого не трогали. Почему две девушки не могут любить друг друга только потому, что они одного пола?

— Господи, как жалко. Когда она уехала?

— Я ничего не знаю. Отец Паломы не захотел мне ответить. Я даже не знаю, улетел ли ее самолет

или еще в аэропорту.

На секунду Мери задумалась над только что сказанными ею словами: я даже не знаю, улетел ли ее

самолет… А вдруг Палома до сих пор в аэропорту? Это ее единственный, маловероятный, но шанс. Найти Палому в аэропорту было бы все равно, что отыскать иголку в стогу сена. Даже если самолет не взлетел, но Палома прошла паспортный контроль, она уже не сможет ее увидеть. Выбор невелик, но он существует! Отыскать Палому невероятно сложно, но шанс, пусть и призрачный, все-таки существует.

— Значит, ты идешь домой?

— Я еду в аэропорт, мама.

— Что? Ради бога, Мария, что ты говоришь?

— Я должна попрощаться с Паломой. Я не знаю, найду ли ее там, но должна попытаться. Я ничего

не теряю.

— Забудь об этой девушке, дочка! Возвращайся домой, и мы спокойно поговорим.

Но Мери уже приняла решение. Она не собирается отказываться от единственной оставшейся

возможности увидеть Палому. Мария прощается с матерью и ищет ближайшую станцию метро. Какой-то миг девушка мечтает. Она думает, что еще не все потеряно, что Палома пока не улетела в Лондон, и она найдет ее в аэропорту. Но эти мгновения надежды оборачиваются глубокой грустью, когда Мери осознает суровую реальность. Их отношениям не бывать. Даже если они снова встретятся, к концу дня Палома будет очень далеко от нее.

Глава 44

— Не знаешь, что происходит с Марком? Какой-то он слишком серьезный, и ни с кем не разговаривает. Он кажется грустным, – замечает Венди.

Рауль смотрит в сторону углового столика, за которым Марк притулился в полном одиночестве. Девушка говорит истинную правду. Подперев голову рукой, Марк нехотя помешивает ложечкой кофе с молоком.

— Понятия не имею, что с ним, – не моргнув глазом, врет Рауль.

Ему, конечно, понятно, что произошло с Марком. Из-за его отказа от премии он чувствует себя ужасно. И хуже того, они скрывают этот отказ, будто ничего не случилось. Марк считает, что таким образом разрушен сам дух фестиваля. Он не понимает, как этот мальчишка позволил себе такую роскошь – отказаться от финальной борьбы.

— Очень странно. Он весь день улыбался и трещал без умолку, а теперь сидит себе здесь в одиночестве и помалкивает. Мне его даже чуточку жаль.

— Наверное, устал. Нельзя весь день пребывать в гиперактивности, вот силы и иссякли. Скорее всего, это нервы из-за церемонии.

— Не думаю, – возражает Венди. – Кажется, он отчего-то загрустил. Пойду, поговорю с ним, глядишь, он и расскажет, в чем дело.

— Да не переживай ты. Я сам пойду к нему, а потом всё тебе расскажу.

Девушка больше не спорит, сейчас ей немного лучше. На протяжении всего обеда с Висенте Себрианом, Марком Понсом и остальными членами жюри ее настроение постоянно менялось от взлетов к падениям. Венди продолжает думать о том, что ей не победить, но, по крайней мере, она добралась до финала и познакомилась с замечательным парнем, от которого она просто в восторге. Рауль написал сценарий и снял по нему чудесный фильм, так что он необыкновенный сценарист и режиссер, но как человек он еще лучше. Девушка продолжает завороженно наблюдать, как Рауль подходит к Марку, чтобы утешить его. Неужели она влюбилась? Это невозможно. Они познакомились только вчера, и хотя два дня ребята провели, практически не расставаясь, этого времени явно недостаточно, чтобы узнать парня по-настоящему. Венди не верит в любовь с первого взгляда, хотя и не может отвести глаз от Рауля.

— У тебя как, все хорошо?

Марк Понс смотрит на Рауля с явным презрением и видит, как тот садится рядом. Этот парень не достоин подобного конкурса. Знай он, что произойдет такое, никогда не поддержал бы его кандидатуру при выборе финалистов. Подтасованный итог... какой позор и бесчестье для нынешнего победителя. Для него самого это был наисчастливейший в жизни день. Первая премия на валенсийском кинофестивале короткометражных фильмов среди молодых режиссеров! Вау! Это тебе не фунт изюма. А как он ликовал! Он помнит каждую деталь той церемонии и последующий праздничный торжественный прием... Он никогда не забудет тот знаменательный майский день.

— Нет, все плохо, – отвечает Марк, перестав помешивать кофе.

— Это из-за меня?

— Как видишь, из-за тебя, – подтверждает Понс, не скрывая досады.

Рауль всё так себе и представлял – именно из-за его решения этот улыбчивый парень с ослепительно белоснежными зубами сидит сейчас с понурой головой.

— Мне очень жаль, Марк. Я не хотел, чтобы ты так переживал из-за моего решения.

— Ха! Вот уж не думаю. Как-то не верится, чтобы ты очень сожалел.

— Послушай, парень. Мне действительно очень плохо из-за того, что ты это так воспринял. Мне не хотелось бы, чтобы ты злился на меня.

— Ты не понимаешь самого главного, всей значимости этого конкурса, – втолковывает Марк, сверля Рауля взглядом. – Я много недель провел за просмотром фильмов. Их было больше сотни, и я внимательно просматривал каждый из них, чтобы отобрать два самых лучших. Твой фильм я просмотрел около пятнадцати раз. Он мне очень понравился, так же как и фильм Венди.

— Я очень благодарен тебе за то, что ты выбрал мой фильм. Хоть ты и не поверишь, но это огромная честь для меня.

— Дерьмо, а не честь! Ах, это такая честь, такая честь! Да никакой чести!.. Если бы это было так, ты не пошел бы напопятную, не отказался бы от премии и не заставил бы нас обманывать людей. Если ты не хочешь победить, тогда какого черта представлять на конкурс свою картину?

— Я уже говорил, что не могу назвать причину.

Марк с силой впивается пальцами в ложечку, которой только что помешивал кофе. Этому мальчишке явно не хватает скромности и немного уважения к тому, кто продвинул его картину в финал. Мало того, что он отказался от участия, так даже не соизволил объяснить причину.

— Это из-за денег, так?

— Я не хочу говорить на эту тему.

— Значит, в другом месте тебе дают больше. Сейчас молодежью двигают только деньги. Без этих чертовых евро вы и пальцем не шевельнете.

— Пожалуйста, не продолжай и не настаивай. Я не хочу обсуждать, почему не хочу награду. Это лично мое решение. В правилах проведения конкурса есть такой пункт, и я вправе воспользоваться им. Как бы то ни было, у вас уже есть достойный победитель, и никто об этом не узнает. Так какая тебе разница?

— Ну конечно, мне все равно. Выбрав тебя, я оставил за бортом остальных достойных кандидатов. Этим я лишил какого-то другого парня возможности изменить свою жизнь так, как когда-то изменил свою.

— Этот шанс будет у Венди.

— Задарма, без борьбы. Так, подстроенный.

— Ты придаешь этому слишком большое значение. Это не жульничество и не подачка, а подарок. В том, что вы делаете, нет ничего противозаконного.

Марк не желает больше разговаривать с этим предателем. Для него самого отказаться от премии все равно, что предать фестиваль. Марку ясно только одно: если человек не хочет получить три тысячи евро, значит в другом месте ему дают больше, а в противном случае, этот человек – круглый идиот. Он берет чашку с кофе и осушает ее одним глотком.

— Увидимся во время фарса. По крайней мере, сними эту толстовку и немного приведи себя в порядок. Пока.

Марк встает из-за стола и выходит из ресторана, попрощавшись с остальными. Венди смотрит ему вслед, провожая взглядом, а потом поворачивается к Раулю. Молча пожав плечами, парень возвращается к ней.

— Что случилось? Он разозлился на тебя?

— Да-а-а... он какой-то странный.

— Но почему? О чем вы говорили?

Рауль не собирается говорить ей правду. Венди не должна узнать, что он отказался от премии. Так она будет чувствовать себя еще хуже, чем если бы проиграла в финале. Однако очень трудно объяснить девушке, о чем они говорили с Марком, не открыв ей правду, и Рауль принимается сочинять на ходу.

— Мы говорили о... об одной девушке.

— О девушке?

— Да. Судя по всему, Марк втрескался.

— Что? Ничего не понимаю. Марк влюбился в девушку, и поэтому зол на тебя? – удивленно спрашивает Венди.

Наспех придуманное объяснение оказалось не слишком убедительным. Шутка ли – объясняться! – и Рауль продолжает свою импровизацию:

— Понимаешь... Он разозлился, потому что я сказал ему, что... любовь – это самое важное в жизни, она гораздо важнее кинофестиваля.

— А он думает иначе?

— Откуда я знаю, как он думает. Он разозлился, вот и все.

— И из-за этого он так переживает? Шутишь.

— Клянусь.

О боже, это самая нелепейшая ложь, хуже не придумаешь! Он не смог выдумать правдоподобный предлог, но, вроде, пронесло.

— Бедненький. Надеюсь вечером, на церемонии, он снова оживится.

— Уверен. Любовь – это... Она дает тебе множество вещей, а чего-то лишает.

— А ты? Ты очень сильно любишь? – решается спросить Венди, с видимым безразличием глядя в другую сторону. Но на самом деле все совсем наоборот. Она очень хочет узнать ответ, и это не просто досужее любопытство. В этом деле у Венди есть личный интерес, хотя она знает, что у Рауля уже есть девушка, и ответ парня может задеть ее за живое.

— Очень. Я очень сильно люблю Валерию.

Как она и подозревала. Она не могла ожидать иного ответа. Наверняка, Валерия – очень красивая девушка, стильная и с характером, словом, личность. Венди представляет ее одной из тех девчонок, при виде которых парни ее возраста пускают слюни. Уверена она и в том, что Валерия также умна и остроумна. Рауль не стал бы встречаться с девушкой только из-за красивой мордашки и фигуры, он не из тех парней.

— Ты очень скучаешь по ней?

— Да, мне хотелось бы, чтобы она поехала со мной.

Впрочем, как раз наоборот, в свете развития последних событий, даже лучше, что Валерия сейчас не с ним, и не в Валенсии. Она бы не разрешила ему отказаться от премии.

— У тебя будет еще куча возможностей побывать на финале вместе с ней. Я уверена, что ты многого добьешься. У тебя большой талант.

— Спасибо. У тебя тоже великолепный фильм.

— Если честно, то в нем нет красочности, – подавленно говорит Венди.

— Опять ты о своем? Не будь пессимисткой.

— Это не пессимизм. Раньше я думала, что не смогу победить, потому что я Венди Миннесота, девчонка, у которой все идет наперекосяк, но после просмотра “Ирисок”, я признаю́, что премия должна быть твоей. Твой фильм хорошо поставлен, и он самый лучший.

— Я думаю, что мы оба в одинаковом положении, и решать жюри.

— Нет, Рауль, решает не жюри, а талант. Что говорить, ты талантливее меня. Не стоит ходить вокруг да около, твой фильм лучше моего.

— Венди, давай позволим другим определять победителя, и давай наслаждаться этим уникальным событием. Мне понравилась твоя “Непонятая”, и если ты победишь, то это будет заслуженно и по справедливости.

Он – само очарование, и у него такая милая улыбка. Ей так хотелось бы броситься к нему и обнять. А может, поцеловать его?

Такой парень для первого поцелуя скорее вымысел, нежели реальность. В жизни такое происходит только с немногими счастливицами, и, уж конечно, не с такими, как она.

Глава 45

— Не волнуйся, мамы дома нет.

— А брат?

— На тренировке. Вернется вечером.

Альба и Бруно входят в квартиру, где живет Альба. Здесь они одни. После несколько необычного обеда они решили продолжить разговор у нее дома. Ребята проходят в комнату девушки и закрывают дверь. Они оба немного расстроены и подавлены.

— Это все из-за меня, – говорит девушка, садясь рядом с Бруно.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я влюбилась в тебя. Если бы я не любила тебя так сильно, мы бы уже оставили всё в прошлом.

В голосе Альбы слышна печаль. Она переживает горькую сторону любви. Девушка безумно любит Бруно, а он не уверен, любит ли ее также сильно.

Несколько секунд оба хранят тишину, но вот Бруно встает и ходит по комнате. Комнатка Альбы чуточку детская, что ли. Она хранит в себе многое из детства своей хозяйки: стены розового цвета, плюшевые игрушки, картинки, сделанные на уроках труда, куклы... Но вот взгляд Бруно задерживается на балконе, с которого прыгнула Альба. Кажется невероятным, что эта решительная, энергичная и жизнелюбивая девушка когда-то совершила подобную ошибку.

— Не бойся, даже если мы перестанем встречаться, я не совершу никакого безумства, – тихо замечает Альба, поняв, о чем думает парень.

— Я знаю, что такой глупости ты не совершишь.

— Я научилась жить, понимаешь? – с улыбкой говорит она. – И одной из вещей, что больше всего помогли мне на этом пути, было то, что я познакомилась с вами, большей частью, с тобой, конечно. В общем, даже если я и буду значить для тебя меньше, чем Эстер, и ты не полюбишь меня так, как я, и пусть даже мы порвем наши отношения, я всегда буду благодарна тебе, Бруно. Всегда.

Бруно подходит к девушке и снова садится рядом с ней. От слов Альбы в горле парня образовался ком. Он берет ее за руку и ласково, один за другим, поглаживает пальцы. Оба улыбаются друг другу.

— Это несправедливо.

— Что несправедливо, Бруно?

— То, что мы не можем управлять чувствами. За эти два с половиной месяца ты тоже сделала очень много для меня. Никто никогда не относился ко мне так, как ты, поэтому я тоже очень благодарен тебе.

— Этого недостаточно, Бруно.

— Я знаю, и от этого мне плохо.

— Мне тоже, но со вчерашнего дня я тебе тысячу раз повторяла – человек не влюбляется в кого хочет по собственному желанию.

— Я хочу до безумия влюбиться в тебя, Альба. Ничто не сделало бы меня более счастливым, будь это так.

Теперь уже девушка встает и идет к компьютерному столу. Она поняла, что в Бруно что-то изменилось. Сейчас парень говорит открыто и свободно, и он честен, утверждая, что хочет влюбиться в нее. Может, это первый шаг на его пути к любви, но этого Альба не знает. Она уже ни в чем не уверена. Она считала, что их отношения были идеальным кругом, а теперь от круга осталась незавершенная полуокружность. Для целого не хватает другой половины.

— Мне очень нравится эта песня, – отвечает девушка, влезая в папку с музыкальными записями, и нажимает кнопку проигрывателя. – Я включаю ее, когда одна, и думаю о тебе, так что представь, сколько раз за последнюю неделю она звучала.

Это песня Габриэль Аплин “Сила любви”. Сидя на кровати, оба, молча, слушают песню. На этот раз девушка берет руку Бруно и стискивает ее. Альба покрепче прижимается к парню и кладет голову ему на плечо. Она шепчет английские слова, которые знает наизусть. Альбе снова очень хочется плакать, но она не плачет. Она и не подумает больше плакать.

Слеза.

За ней другая.

Третья...

Бруно поворачивает голову и видит, как поблескивает лицо Альбы. Глаза и щеки девушки мокры от слез. Альба шмыгает носом.

— Мне очень-очень жаль, Альба. Я сожалею о том, что сделал тебе, – извиняется Бруно и наклоняется к девушке, чтобы поцеловать ее.

Проигрыватель на компьютере Альбы автоматически снова запускает эту песню, едва она заканчивается. Опять звучат первые фортепьянные аккорды и нежный голос Габриэль Аплин.

— Я люблю тебя, Бруно, очень люблю, – шепчет девушка.

Они снова целуются, и с каждым разом поцелуи становятся более страстными и жаркими. Парень тянет Альбу за футболку, и девушка медленно опускается на кровать. Не отрывая губ от губ Альбы, Бруно ложится рядом и большим пальцем вытирает текущие по щекам девушки слезы. Почувствовав руку Бруно под тканью футболки, Альба вздыхает. Она закрывает глаза, ее рука тоже проскальзывает под толстовку парня. Девушка с десяток раз нежно проводит рукой по спине Бруно вверх и вниз. Ни один из них не желает остановиться.

Сначала исчезает обувь, потом – часть ее верхней одежды, а следом падает на пол вся одежда Бруно. Нет ни стыда, ни мыслей. Ни один из них двоих не думает о том, что всего лишь десять минут назад они обсуждали, что им делать – то ли покончить с отношениями, то ли двигаться вперед к новому этапу. В данную минуту всё это не имеет никакого значения. Сейчас для них существуют только поцелуи, соприкосновения обнаженных тел и стоны. В той же самой комнате, на том же самом месте, где несколько недель назад они впервые отдались друг другу, покончив со своей невинностью в один и тот же день, в одно и то же время, на той же самой кровати, где сейчас они позволяют себе поддаться слиянию вырвавшихся на волю чувств.

Два растерянных, запутавшихся подростка, пришедших в сложившейся непростой ситуации к мгновенному перемирию. Секс в большей или меньшей степени по любви, который не избавляет от сомнений, но освобождает от пережитого напряжения последних часов.

Без пяти пять вечера.

В это время Рауль вместе с Венди возвращается в гостиницу, чтобы немного отдохнуть перед тем,

как начать готовиться к вечернему шоу. Эстер почти добралась до места свидания с Феликсом Нахера. Сначала они позанимаются в кафе FNAC, а потом прогуляются по центру. Бруно и Альба спят в кровати девушки после занятий любовью, а Мери едет по восьмой ветке метро в сторону мадридского аэропорта. Валерия, в свою очередь, занимается, сидя за столиком в “Констанции”, и непрестанно думает обо всех них. А Элизабет… не прекращает задавать себе вопрос, что же она должна сделать, чтобы Алисия исчезла из ее жизни, и она могла любить Анхеля без всяких осложнений.

Они начинали впятером, потом их стало шестеро, и теперь они даже не могут называть себя

“непонятыми”. С ноября прошлого года отношения между ними изменились. Это совершенно другие ребята, и все, что с ними произошло, в той или иной степени помогло им стать такими, какие они есть. Но то, что они переживут в эти первые июньские дни, отложится в их памяти навсегда.

Глава 46

Вал уже пообедала в “Констанции”. Она сидит одна за самым дальним от входа столиком и

пытается что-нибудь выучить, но это нелегко, потому что и без того есть над чем подумать. Есть множество вещей, сводящихся к двум собственным именам: Рауль и Сесар.

Чуть раньше, дома, Валерия снова посмотрела на весы, когда она сравнивала между собой обоих

парней. Чаша ее парня продолжала перевешивать чашу Сесара.

Красавица моя, сейчас я иду в гостиницу и буду отдыхать. Если смогу, позвоню тебе перед

церемонией. Я тебя холю.

Это последнее сообщение было прислано Раулем несколько минут назад. В ответ она пишет

просто: “Отлично. Отдыхай. Потом поговорим.” и добавляет улыбающийся смайлик.

Потерев глаза, девушка снова сосредотачивает взгляд на конспектах по испанскому языку.

— Как дела с учебой? – спрашивает мать, ставит на столик две чашки кофе и садится на свободный

стул.

— Спасибо, так себе. Тема очень трудная.

Мара бросает взгляд на тему, которую зубрит ее дочь, в ужасе зажмуривает глаза и вздыхает.

— Синтаксический анализ?

— Он самый, угадала.

— Уф-ф, я уже и не помню ничего из этого. Сколько лет прошло с тех пор, как я мучилась, уча все

это. С того времени даже все названия поменялись.

— Не знаю. Я вообще не понимаю, зачем нужно учить все это. Для чего мне пригодятся все эти

подчинения? Зачем я должна уметь анализировать предложения?

— Для того чтобы в будущем объяснить это своей дочери, когда она будет учиться.

Остроумный, шутливый ответ матери вызывает у Валерии улыбку. Девушка откладывает в

сторону карандаш и берет чашку. Она делает глоток, но кофе еще очень горячий. Женщина наклоняется вперед и, сгорая от любопытства, решается задать давно интересующий ее вопрос.

— Кто подарил тебе букет красных роз? – спрашивает она, понизив голос.

— Ты уже видела его?

— Да, когда поднялась домой. Букет очень красивый, – говорит Мара и дует на кофе, чтобы он

остыл. – Это не Рауль, правда?

— Нет, мама, не он.

— Я так и думала. У него, бедняги, в Валенсии, должно быть, такая чехарда, что остается только

развлекаться, заказывая цветы.

— Рауль тоже очень внимательный, мама.

— Я знаю, дочка, но, логично, что это не Рауль. Тогда, кто же это был?

— Помнишь Сесара?

— Конечно, это такой красивый парень с длинными волосами, который играет на гитаре в метро.

— Так вот, это он их подарил.

— Надо же! Если бы это были белые или желтые цветы… но красные розы означают, что он что-то

чувствует к тебе.

— Знаю, мама. Он почти два месяца твердит мне об этом.

— А Рауль знает?

— Да, и он недоволен.

— Это нормально. Кому понравится, если несколько месяцев кто-то станет объясняться его

девушке в любви?

Валерия рассказывает матери о предложении Сесара. В понедельник шестьдесят дней истекают.

Еще она рассказывает матери о весах, об утренних музыкантах и всех случайных и неслучайных встречах с Сесаром до сегодняшнего дня с тех пор, как он вернулся из Бристоля. Единственное, что она утаила, это то, что вчера вечером едва не поцеловала Сесара.

— Я запуталась, мама. Я ничуть не сомневаюсь в том, что люблю Рауля, но, с другой стороны…

— Тебе также нравится и другой парень.

— Да. Я думала, что не нравится, что это было ошибкой или капризом. Рауль мой парень, я его

люблю, он свет в моем окошке, мы вместе преодолеваем трудные моменты. Я не представляю себя без него.

Однако Сесар тоже очень нравится ей. Он смешит ее, заставляет сердиться и краснеть, но их

споры и размолвки, как романтический фильм. Сесар знает, что делать, чтобы всегда оставить ее с желанием чего-то большего. И сегодня, пожалуй, впервые со времени их знакомства, Вал была бы не против, чтобы он появился в дверях кафе с какой-нибудь своей сказочкой. Более того, ей бы этого хотелось.

— Понимаю, сейчас все не так ясно, как ты думала.

— Да, все не так понятно.

У нее не должно было бы быть никаких сомнений относительно этого. До того, как Рауль уехал в

Валенсию, Вал считала, что как бы Сесар не настаивал, он ничего не добился бы. Правда, он ей нравится, ей хорошо с ним, но не более того. Или она просто так думала, а теперь неожиданно появились чувства, о которых она даже не подозревала.

— Поскольку ты все это время была с Раулем, я думаю, что твои чувства к Сесару не раскрылись

по-настоящему. Они были здесь, но прятались, – поясняет мать, которая, похоже, понимает, что чувствует ее дочь.

— Ты считаешь, что я, скорее всего, влюбилась в Сесара?

— Не знаю, Вал. Это знаешь только ты.

— Я ничего не знаю, мама. Просто я устала, и не могу сосредоточиться на учебе.

Вал ложится грудью на стол и кладет голову на руки. Мара с улыбкой ласково гладит ее по

волосам.

— Когда мне было приблизительно столько же, сколько тебе, у меня было два друга, близких друга.

Один мне очень нравился, а другой… в другого я была влюблена.

— Ты это придумала?

— Нет, это не выдумка, это реальная история, – серьезно отвечает Мара. – Дело в том, что оба были

влюблены в меня. Я знала это, но никого из них не выделяла, пока однажды… не стала встречаться с одним из них.

— А с кем? С тем, кто тебе нравился, или с тем, в кого была влюблена?

— С тем, кто мне нравился.

— Правда? И что же дальше?

— Постепенно наша дружба распалась, и парень, в которого я была влюблена, перестал с нами

разговаривать.

Валерия снова приподнимается и смотрит на мать, на лице которой появилась глупая улыбка. Вал

не уверена в том, что вызвало эту улыбку: то ли старые воспоминания давно прошедших дней, или же то, что она выдумала историю своей юности, которой не было в действительности, но которую ей хотелось бы пережить.

— А потом ты знала что-нибудь о них?

— Один из них – твой отец.

У девушки отвисла челюсть – она ничего не знала об этом. С тех пор как родители развелись, они

почти не говорили об отце.

— Вот это да! Значит, насколько я поняла, твой первый избранник не мой отец.

— Да, я была влюблена в другого парня. Твоего отца я полюбила позже, и замуж за него я вышла по

любви, но ты сама знаешь, как закончилась эта история – я больше так ничего и не узнала о своем друге, а с твоим отцом не разговариваю.

— Ты рисуешь мне не слишком-то красочные перспективы.

— Наоборот. Я хочу сказать, что как ни крути, а в твоей жизни произойдет еще множество разных

вещей. Ты еще очень молода, а будущее непредсказуемо. Просто плыви по воле чувств, но будь честной с самой собой и с ними. Это самое главное.

— А ты не жалеешь, что встречалась с моим отцом, а не с тем парнем, в которого была влюблена?

— Нет. Я поступала так, руководствуясь своими чувствами на тот момент.

А она сама сожалеет о чем-то? Значит, ее вчерашняя попытка поцеловать Сесара была ее

желанием. Но она до сих пор прокручивает это в голове и чувствует себя виноватой. Так что же все это означает на самом деле? Где точный ответ? Несмотря на мамин рассказ, она по-прежнему себя не понимает.

— Как все запутано, мама.

— А никто и не говорил, что человеческие отношения будут легкими, – отвечает Мара, допивая

кофе и поднимаясь. – Что просит у тебя сейчас твое тело?

— Не знаю.

— Знаешь. Будь честна с собой.

Мама права – она знает. Ей хотелось бы увидеть Сесара, и она не может это отрицать. Кроме того,

Рауль отдыхает в гостинице, и до церемонии новостей от него не будет.

— Как мне плохо! – жалуется Валерия, поднимаясь со стула.

— Тебе будет плохо, если станешь поступать вопреки своим чувствам.

— Но я так запуталась.

— Я так не считаю, но обрати внимание на одну вещь: будь честна с Раулем и с тем парнем тоже. И

помни, что у тебя есть парень, который сейчас не в Мадриде. Если история меняет курс, то поступай правильно. Поняла?

— Да, мама. Я должна поговорить с обоими и быть честной с ними.

— Но самое главное – не обманывай себя, будь честной сама с собой.

— Я постараюсь. Спасибо за советы и за то, что поговорила со мной.

Девушка целует мать в щеку и выходит из “Констанции”. Она идет к станции метро. Ее знобит,

хотя ей жарко. Когда Валерия принимала важные решения, ей всегда было плохо. Возможно потому, что это было нечасто. В детстве она была очень застенчивой девочкой, почти не разговаривала, и, когда к ней подходил какой-нибудь парень, она не могла сказать ничего связного.

Сейчас она другая, немного повзрослела, уже не такая робкая и менее “непонятая”. Сейчас ее

жизнь находится на одном из тех поворотов, о которых люди говорят, имея в виду будущее. Она становится старше, и с годами принимать решения становится все труднее. Чем старше человек – тем больше ответственность, хоть в любви, хоть в отношениях. Ей уже шестнадцать, и она знает, что такое настоящая любовь.

Валерия надеется, что она не ошибется, правильно истолкует свои чувства и, вероятно, найдет

решение на десятой линии.

Глава 47

На этот раз Эстер пришла первой, без двух минут пять. Она ждет Феликса на нижнем этаже торгового центра FNAC. Сначала они здесь позанимаются математикой, а потом прогуляются по центру.

Эстер много размышляла над тем, что думает Бруно по поводу ее друга. Она по-прежнему не может представить, чтобы Феликс посылал Бруно твиты с угрозами, словно какой-нибудь одержимый маньяк, но, тем не менее, девушку одолевает определенная тревога. А вдруг Бруно прав, и автор анонимок – Феликс?

По сути говоря, она не знает Феликса настолько хорошо, чтобы защищать его, как это делала. За время их разговоров и встреч у Эстер сложилось неплохое впечатление о парне, хотя вчера у него снесло крышу, когда к ним подошел Родриго. “Я воздал ему по заслугам, он заслужил то, что я ему сказал”, – решительно сказал Феликс, провожая девушку домой. Вероятно, Феликс сделал это только для того, чтобы произвести на нее впечатление, а, может, чтобы защитить ее, но это было абсолютно лишним. Это единственная претензия, которую Эстер могла бы предъявить Феликсу, во всем остальном он очень мил. Настолько, что девушка даже планировала начать встречаться с ним всерьез. Судя по всему, она забывает недавнее прошлое. Другие – это уже прочитанная и перевернутая страница.

Часы, предназначенные для особых случаев, которые Эстер надела сегодня в третий раз, показывают ровно пять. Эстер удивлена тем, что столь пунктуальный парень, как Феликс, еще не появился.

— Сеньорита, сеньорита, – кто-то сзади настырно тянет ее за куртку. Эстер поворачивается и видит белобрысого мальчугана лет пяти-шести, намертво вцепившегося в ее одежду. В другой руке он сжимает какой-то пакет, завернутый в подарочную бумагу, на которой написано: “Открой прямо сейчас”.

— Это для меня?

— Ага, для тебя, – кивает мальчуган.

— Большое спасибо!

Девушка берет пакет и ласково треплет малыша по волосам. Постреленок быстрее молнии несется на другой конец торгового зала. Там мальчугана поджидают его родители. Они издали приветственно машут Эстер рукой и выходят из торгового центра, весело сюсюкая с ребенком и смеясь.

Что это там? Заинтригованная, девушка разворачивает бумагу и улыбается, увидев, что лежит внутри – такой же калькулятор, какой приносил вчера Феликс и чек на кофе с молоком или что-то подобное. В этот момент чьи-то руки закрывают глаза девушки.

— Ну-ка, кто я? Думаю, угадать нетрудно.

— Тот, кто заплатил мальчишке, чтобы он подарил мне такой же как у тебя калькулятор.

Парень отнимает руки от лица Эстер, и та поворачивается к нему. Оба улыбаются друг другу, причем Феликс делает это едва заметно, лишь кончиками губ.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Да так, ни о чем. Очаровательный белобрысенький малыш проходил мимо и попытался закадрить меня. Не думаю, что ты его знаешь. Он слишком мал, чтобы быть твоим другом.

— Надо было прийти пораньше, чтобы посмотреть на него и сказать, чтобы подождал клеиться к тебе до следующего дня. Сегодня с тобой только я.

— Чтобы заниматься, заметь.

— Конечно, чтобы заниматься. Идем, мы и так слишком задержались. Ну что, спускаемся в кафе?

Эстер еще не видела, как Феликс смеется, но ей нравится его необычная улыбка.

— Что ты хочешь? – спрашивает парень, когда они уже сидят за столиком кафе.

— Кофе бонбон и пончик с сахаром.

— Думаю, ты больше любишь не шоколадные, верно? Видишь ли, с сахаром и те, и другие.

— Да, обожаю без шоколада, я всегда любила их.

— Ладно, я пошел.

Парень поднимается и, подойдя к стойке делает заказ у блондинистого бармена с густой копной волос до плеч. Тот, не мешкая, обслуживает посетителя. Девушка внимательно наблюдает за ними, прикрывая рот рукой, чтобы не было слышно, как она смеется. Феликс и бармен начали чинно спорить по поводу названия “пончик в глазури”. Эстер не перестает удивляться. Феликс забавней, чем она думала, но по-своему.

Парень ставит на стол стаканчики с кофе, а потом две тарелочки с лежащим на каждой из них пончиком. Эстер достается пончик с белой глазурью, а Феликсу с шоколадной.

— А ты не хочешь кофе?

— Нет, я предпочитаю одно молоко, безо всего. Ты же знаешь, что я плохо переношу кофеин.

— Даже с кола-као?

— Шутишь? Более того, в пончике полно какао и молока.

— Мне кажется, не так уж и много.

— Да тогда у меня сахар из ушей потек бы. Я и так жалею, что заказал пончик...

Сморщив нос, Эстер принимается за свой пончик. Откушенный кусок оказался слишком большим, так что едва не застрял в горле. Девушка весело рассмеялась, когда ей удалось проглотить его. Феликс уставился на нее широко открытыми глазами. Он не смеется и кажется взволнованным. Поняв это, Эстер извиняется, и тут парень неожиданно улыбается.

— Не бойся, если пончик застрянет в горле, я сделаю тебе искусственное дыхание рот в рот.

Развязно-наглое замечание парня несказанно удивляет Эстер. Она не ожидала со стороны друга подобной выходки. Он на самом деле готов с ней целоваться? Или имел в виду действительно оказание помощи? Скорее всего, он не шутил; в первой помощи Феликс – спец, и сказал это на полном серьезе, без всякой задней мысли. Говоря, он даже не улыбнулся.

— Ну что, приступим к математике? – спрашивает Эстер, стараясь избежать неловкого момента.

— Отлично. Мне хотелось бы, чтобы ты выбрала тему.

— С чего начать?

— Складывать и вычитать ты умеешь, верно?

— Для этого есть калькулятор и пальцы, разве не так?

Когда Феликс услышал о пальцах, его чуть не хватил инфаркт. Он терпеть не может, когда люди считают на пальцах. Нет ничего более тупого и примитивного, чем это. Однако он сдерживается и ничего не говорит. Парень молча достает тетрадку по математике, кладет на колени и открывает на странице, отмеченной зеленой закладкой.

Эстер поняла, что ее шутка не развеселила Феликса. Он слишком серьезно воспринимает всё, что относится к учебе. Следующие полчаса проходят в такой же сдержанно-деловой обстановке – ни тебе шутки, ни анекдота, ни игры слов, ни подколов. Ни-че-го. Феликс – требовательный и строгий препод, а Эстер – ученица с веревкой на шее, которая потихоньку старается следовать заданному учителем ритму.

— Я устала, больше не могу, – обессиленно сознается Эстер, выпив еще одну чашку кофе с полуобезжиренным молоком.

— Как, уже? Да мы же ничуть не продвинулись вперед.

— Еще как продвинулись.

— С гулькин нос. У нас еще осталась куча тем.

— Всё! Отдых. Поговорим о чем-нибудь другом, где нет перемешанных между собой чисел и букв.

Феликс с некоторой досадой поправляет очки, закрывает тетрадь, аккуратно отметив место, где они остановились, и убирает ее в папку вместе с калькулятором.

— Может, поднимемся наверх, посмотрим книги или фильмы? – уже мягче спрашивает он.

— По-моему, отличная идея.

Выйдя из кафе, ребята поднимаются на эсклаторе на второй этаж. Здесь они на какое-то время отвлекаются от учебы, просматривая диски. Эстер делает упор на комедиях о любви, а Феликс рассказывает ей обо всех черно-белых фильмах, которые он посмотрел. Девушка удивляется, что кому-то из ее ровесников нравятся такие фильмы. Хотя чему тут удивляться – это же Феликс Нахера.

— А какой фильм для тебя самый любимый? – хочет знать Феликс.

— Ну-у... не знаю. Может “Мулен Руж”. Я видела его тысячу раз, и всегда плачу, когда Николь Кидман умирает.

— Ты, правда, из-за этого плачешь?

— Да. А ты не плачешь из-за фильма?

— Нет, не плачу.

— Никогда-никогда?

— Никогда. Я не помню, когда это было последний раз. Вероятно, в глубоком детстве.

— Надо же! Даже не верится.

— А для чего мне врать?

— Ты никогда не врешь?

Особенная полуулыбка Феликса дает ответ на вопрос Эстер. Девушка снова поражается тому, что говорит ей парень.

— Врать нужно уметь. Ложь это, своего рода, искусство. Иногда ложь настолько мастерски-утонченна, что интереснее самой правды. Мы все врем почти что каждый день.

— Вроде, врать не за чем.

— Я красивый?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты считаешь меня красивым парнем? Ответь, как думаешь.

— Ну-у...

— Скрывать правду, даже если ты не врешь, тоже большое вранье, – прерывает девушку Феликс, даже не давая ей ответить на заданный вопрос. – Эстер, ты считаешь меня красивым?

Девушка не знает, что ей ответить. Понятно, Феликс не красавец, но она не скажет ему “нет”, но и “да” сказать тоже не может.

— Я нахожу тебя интересным.

— Так ты очень вежливо называешь меня страшным.

— Нет! Это не так! Я не считаю тебя страшным, правда.

— Значит, я красивый. Одно из двух – или ты красивый или страшный. Эти прилагательные являются антонимами. Третьего не дано.

— Понимаешь...

Девушка опускает голову, не находя выхода из этого сложного положения. Что ей делать?! Что делать?! Она не хочет называть Феликса страшным, но ведь он не красавец. В доказательство того, что все каждый день врут, врать ему она тоже не станет, хотя ей и не хочется ранить его правдой. Черт! И как ее только угораздило угодить в этот лабиринт?

Когда Эстер снова поднимает взгляд, она видит ехидную ухмылку Феликса.

— Брось, Эстер. Тебе не нужно ничего мне отвечать. Я не хочу давить на тебя, – насмешливо говорит он, кладя на место диск с фильмом Чарли Чаплина. – Пойдем посмотрим книги?

Глава 48

Следующая станция: Барахас. Остается еще одна остановка, и метро привезет ее к концу забега. Всю дорогу Мери сто раз спрашивала себя, что ей делать, когда она окажется у терминала Т4. Отыскать там Палому будет практически невозможно, даже если она все еще в аэропорту. Но, вероятней всего, в это время она будет уже в Лондоне.

Прошло уже много часов, как ее выписали из больницы. Времени вполне достаточно, чтобы собрать чемоданы, купить билеты и отправиться в полет, держа курс на Англию.

Но сейчас не время сдаваться, и Мери не собирается уступать. Она будет искать Палому весь вечер до тех пор, пока не убедится, что найти девушку – невыполнимая задача.

Она посмотрела в интернете, что до Лондона есть семь рейсов, которыми Палома уже могла бы улететь, и еще семь, которые пока еще здесь. Некоторые из этих самолетов вот-вот взлетят, и к их взлету она уже не успеет. Единственный шанс разыскать Палому, если ее самолет вылетает отсюда в 19.00 или в 20.10 и приземляется в аэропорту Хитроу. Есть еще один рейс в 21.00, этот самолет летит в Гатвик. Три шанса, только три, чтобы сохранить надежду.

Наконец, девушка подъезжает к конечной остановке. Поезд останавливается на платформе у терминала Т4, и последние пассажиры, нагруженные чемоданами быстро выходят из вагона.

Мария тоже выходит и быстро идет, сама не зная куда. Она понятия не имеет, где искать Палому, и от этого чувствует себя усталой.

Она останавливается и осматривается. Кругом столько народу. Куда ни кинь взгляд, всюду люди

разных рас и национальностей, маленькие и высокие, толстые и худые. Мужчины, женщины, дети, дедушки и бабушки с внучатами, одинокие девушки и парни, даже пара молодоженов. Толпы ожидающих отлета в какие-то части света за сотни километров от Мадрида.

Если раньше Мария считала свою задачу труднодостижимой, то теперь она убеждена в том, что

она вообще невыполнима. Но, стоя здесь на месте, она ничего не добьется. Она должна идти, и девушка направляется к табло с сообщениями о времени отлета и прилета самолетов. Она ищет следующий рейс на Лондон. Вылет в 19.00, компания “Бритиш Эйрвейз”. И куда теперь ей идти?

Она не знает, у кого бы ей выяснить, где происходит регистрация на этот рейс, и решает спросить

об этом идущих в ее сторону стюардесс. Стюардессы точно не знают, но подсказывают ей, что справки выдаются в справочном бюро. Вежливо поблагодарив их, девушка намеревается найти это самое бюро.

Ее голова уже трещит. По дороге она присматривается ко всем светловолосым, худеньким

девчонкам приблизительно шестнадцати лет, которые встречаются ей на пути, но угадать все номера в лотерее было бы проще, чем отыскать Палому. Мария сходит с ума и думает, что вот-вот потеряет сознание прямо посреди терминала Т4.

Наконец, она находит информационный стенд, но к нему тянется бесконечная очередь. Девушка в

отчаянии вздыхает. Если она встанет в очередь, то потеряет уйму времени, и ее без того мизерные шансы найти Палому, полностью испарятся. Мери решила расспрашивать всех подряд, пока какой-то мужчина не подсказал ей, где находятся стойки регистрации “Бритиш Эйрвейз”. Найти их было не так сложно, но после всех дневных передряг девушка почти ничего не соображала.

Мери ускоряет шаг, направляясь к стойкам регистрации под номерами с 900 по 905. Впервые за

долгие минуты к ней возвращается какая-то надежда, но она исчезает столь же стремительно, как и появилась. Ни Паломы, ни ее матери здесь нет. Девушка мысленно жалуется на свое невезение и несчастную судьбу. Она устала и физически, и морально, поэтому решает подождать тут. Мери садится прямо на пол, прислонившись к стенду, и ждет, внимательно оглядывая всех, проходящих мимо людей. Скорее всего, Палома с матерью появятся с минуты на минуту. Минуты проходят, а вместе с ними тают шансы. Девушка никогда не чувствовала себя такой опустошенной, как в эти мгновения. Она смирилась. От линз глаза горят огнем, но Мери понимает, что без них она ничего не увидит. Колени тоже болят от бега, а веки слипаются, борясь со сном.

Чтобы одолеть сон, Мери начинает вспоминать о тех чудесных двух с половиной месяцах, что она

провела с Паломой, и о том, какая Палома необычная. Что она будет делать без нее?

Мери снова достает мобильник и еще раз звонит Паломе. Ответа нет. Девушке хочется кричать от

бессилия и ярости. Она не понимает, почему оказалась в такой до нелепости абсурдной ситуации. Ведь речь идет только о любви, просто о любви.

Мария сидит в ожидании уже сорок пять минут. Ни одного лица. Девушка не может больше

терпеть. Она встает с пола, чтобы размять затекшие ноги. Глубоко дыша, она смотрит на часы мобильника. Уже очень поздно. И тут телефон звонит. Номер не определен. Мери нажимает кнопку и отвечает:

— Да?

— Ты… ты! Где моя дочь? – кричит в трубку чей-то женский голос. – Ты хочешь судебного

разбирательства?

Вопли Ньевес сотрясают барабанные перепонки, и Мери не понимает, что Ньевес говорит.

— Простите, что Вы говорите? – переспрашивает она.

— Не глупи. Ты где?

Неужели это означает, что Палома не с ней? Мери прикрывает левое ухо, чтобы расслышать, что

говорит ей эта женщина. Она хочет удостовериться в правильности своих мыслей.

— Палома не со мной.

— Ты врешь!

— Клянусь, что это так. Я думала, что Вы уже летите в Лондон.

— Я собиралась увезти ее, пока… пока она не улизнула… пока не сбежала, – уточняет Ньевес. Мать

Паломы находится в страшном напряжении, и ей трудно точно выразить свои мысли.

— Палома не со мной, и я не знаю, где она может быть, – отвечает Мери, для которой эта новость

означает безмерное счастье. – Вы ей звонили?

— Ее мобильник у меня.

Узнав, что Палома еще не улетела в Лондон, Мери разволновалась от счастья. Куда она пошла? У

Паломы нет ни телефона, ни денег, так что она не сможет вернуться в центр города, и не сможет позвонить из автомата.

— Сколько времени Вы ее не видите?

— Где-то около часа.

Палома может быть где угодно. Что бы только не отдала Мери прямо сейчас, лишь бы узнать, где

она. Может, она прячется от родителей? А вдруг она поехала к ней домой? Такое возможно. Так, сейчас она позвонит своим родителям, чтобы рассказать о случившемся.

— Палома, правда, не с тобой? Ты не лжешь? Она моя дочь, к тому же несовершеннолетняя, и если она находится у тебя дома, мы можем обвинить вас в похищении.

— Сеньора, я первая, кто хотел бы знать, где Палома.

— Это все из-за тебя.

— Это не я хотела насильно увезти ее в Лондон.

— У тебя есть проблема, и я не позволю, чтобы ты и дальше развращала мою дочь своими идеями.

Женщина в точности повторяет то же самое, что несколько часов назад говорил ее муж, но теперь ее слова задевают Марию гораздо меньше. Она знает, что у нее есть последний шанс снова увидеться с подружкой. Ей только нужно найти Палому раньше, чем это сделают ее родители.

Не медля ни секунды, Мария обрывает разговор с Ньевес и звонит матери. Девушка рассказывает Пас о том, что случилось и на всякий случай предупреждает, что Палома может прийти к ним домой. Пас не очень одобряет поведение дочери, но она рада, что с Марией, по крайней мере, все в порядке.

Ну где же Палома может быть?

Без денег трудно уехать из аэропорта. А может, она попросила денег у кого-то или украла? Она может сделать и то, и другое. Впрочем, она также могла спрятаться где-нибудь в терминале. Если так, то придется снова искать иголку в стоге сена. Теперь Мария ищет подругу с бóльшим рвением и энтузиазмом. Она уверена, что снова увидит Палому, и предвкушает встречу с ней. Она абсолютно убеждена, что все так и будет. А там будет видно, что делать, ведь ситуация по-прежнему критическая. Но она, по крайней мере, сможет обнять Палому и поцеловать ее в последний раз. Мери ищет Палому в каждом уголке аэропорта, надеясь отыскать ее, прокричать ей, как она ее любит, и прошептать на ухо, насколько та любима. И пусть Палома не волнуется ни о чем, она всегда будет в ее сердце, где бы ни была. Если будет нужно, она станет ждать ее, или поедет в Англию, чтобы встретиться там с ней. И они вместе будут пить чай, и пойдут в Британский музей или сфотографируются, делая вид, что поддерживают Биг-Бен. Они могут сделать множество вещей...

Вопреки родителям Паломы, граница будет там, где они сами ее установят. И плевать на то, что думают остальные. Пока они с Паломой любят друг друга, ничто не сможет их остановить.

Звонит телефон.

— Где ты? – это звонит ее отец.

— Я все еще здесь, в аэропорту.

— В какой зоне? Мы приехали за тобой.

— Приехали за мной?

— Да, мы уже здесь.

— Но, папа, не нужно было. Мне жаль, что я заставила вас так волноваться, но...

— Мария, позже мы спокойно обо всем поговорим, а сейчас ответь мне, пожалуйста, точно, в какой части аэропорта ты находишься.

— Я в терминале Т4. Наверху, у регистрационных стоек “Американ Эйрлайнз”.

— Отлично. Никуда не уходи оттуда. Мы уже идем – приказывает Эрнесто, прежде чем отключиться.

Отец не дает девушке времени, чтобы ответить. Ей придется послушаться, хотя она хочет продолжить поиски Паломы. Но родителям из-за всего случившегося тоже плохо, и она должна, по крайней мере, дождаться их. Этот день станет незабываемым для всей семьи.

Мария останавливается перед стойкой 835. Она встает на цыпочки и тянется вверх, чтобы ее не заслоняли близнецы. Она чувствует жуткую тяжесть в ногах. Мери беспрерывно смотрит по сторонам. Должно быть, случаю было угодно, чтобы именно в это время мимо нее проходила ее девчонка.

Мария даже испугалась от неожиданности, когда вдалеке появляется фигурка девушки, очень похожая на Палому, и чем ближе она подходит, тем больше сходство. Палома?

— Рыжулька! Это я! – кричит девушка, находясь в нескольких метрах от Марии и подбегая к ней.

Мери думает, что это сон. Это и вправду Палома! Почувствовав себя снова в объятиях подруги, Мери разревелась. Никогда еще она не плакала так сильно. Мери целует Палому в губы и слушает, как часто-часто бьются в унисон их сердца. Она никогда ничему так не радовалась. Встретить Палому здесь, находиться рядом с ней – это самое большое в жизни счастье.

Палома пришла не одна, следом за ней к девушкам идут еще два взволнованных, но улыбающихся человека.

— Ладно, давайте выбираться их этого лабиринта. Вы устали, и нам о многом нужно поговорить, – со вздохом говорит Эрнесто.

Пас тоже кивает головой и обнимает Марию, которая многозначительно улыбается. Глядя на обеих, таких счастливых, девушек, Пас не понимает, почему кому-то так хочется разлучить их. Она тоже была удивлена, узнав, что дочь была лесбиянкой, но ей неважно, кто нравится Марии – парни или девушки. Самое главное, чтобы дочь была счастлива и могла как угодно выражать свои чувства.

Глава 49

Она вечно сталкивается с Сесаром, когда не хочет, а сегодня вечером, когда она его ищет, найти не удается. Валерия уже побывала на нескольких станциях десятой линии и поездила во многих поездах, но ей катастрофически не везет. Она смотрит на часы смартфона. Уже поздно, и нужно возвращаться домой. Скоро из Валенсии позвонит Рауль, чтобы поболтать с ней перед началом фестивального шоу.

Следующая станция – Сантьяго Бернабеу. Посмотрим, может, на сей раз удача улыбнется. Если не повезет, она поедет обратно до Пласа д’Эспанья, и больше не станет выходить.

По дороге Валерия подумывает о том, не послать ли Сесару сообщение или не позвонить ли ему, чтобы спросить, где он, но девушка отметает эту идею. Сесар “работает” и, кроме того, у него могло бы сложиться мнение, что она до отчаяния безумно хочет встретиться с ним. Нет, она не станет прибегать к столь простому способу! Если она встретится с Сесаром – хорошо, если нет – поедет домой. Положительно, воспользоваться мобильником – плохая идея.

На Сантьяго Бернабеу какой-то мужчина, по возрасту годящийся ей в дедушки, музицирует при помощи бокалов из богемского хрусталя. Он исполняет композицию Саймона и Гарфанкела “Звучание молчания”. Приблизившись к музыканту, Вал останавливается, чтобы послушать потрясающе-красивое звучание. Мужчина завершает композицию и смотрит на девушку. Улыбнувшись, Валерия протягивает ему монетку в пятьдесят сентимо. Музыкант благодарит ее и готовится к следующей песне. [прим: Саймон и Гарфанкел – американский фолк-рок дуэт, прославившиеся песней “Звучание молчания” (The sound of silence)]

— Простите, – обращается Вал к музыканту. Внезапно ей пришла в голову мысль, что этот человек может кое-что знать. – Вы не видели здесь двух ребят, исполняющих рэп?

— Один из них рослый такой, с длинными волосами, а второй невысокий негр?

Без всякого сомнения, это они. Валерия улыбается, слушая, как описывает ребят хрустально-бокальный музыкант.

— Да. Вы их видели?

— Не так давно они были здесь. Начали было играть неподалеку от меня, но из уважения ушли в другое место.

— Не знаете, на какую станцию?

— Мне послышалось, они говорили о Пласа д’Эспанья.

— Тысяча благодарностей. Мне очень понравилось Ваша игра на бокалах.

В ответ мужчина благодарно кивает головой и, едва Вал отворачивается, начинает играть “Глаз тигра”. [прим: “Глаз тигра” (Eyes of the tiger – песня американской рок-группы Survivor]

Пласа д’Эспанья. Могло бы быть и дальше, или этот музыкант мог бы вообще ничего не знать. Валерия снова идет на платформу. Через три минуты подойдет поезд в сторону Пуэрта дель Сур.

Он уснул, и ему снова приснился конкурс. На этот раз победительницей объявили Венди. Все было очень странно. Когда девушка вышла на сцену, чтобы получить награду, она превратилась в Марка Понса, который рассказал всем, что Рауль обманщик, что фильм был не его, и сценарий написал другой человек. Парня разбудил стук в дверь. Рауль встает с кровати и тащится к двери. Открыв дверь, он видит перед собой совсем другую Венди. Она собрала волосы в тугой узел и надела шикарное длинное вечернее платье персикового цвета и туфли на каблуках, а также подкрасила губы красной помадой. Венди выглядит потрясающе, она просто очаровашка!

— Вау!

— Тебе нравится?

— Ты сногсшибательно красива! Похоже, что тебе вручат “Оскар”!

— Брось, не преувеличивай.

Но Рауль не преувеличивает. Эта девушка с апельсинно-рыжими волосами выглядит совсем другой. Она заметно нервничает, проявляя нетерпение. Рауль счастлив видеть ее такой красивой, когда она выйдет получать награду. Она, несомненно, заслужила ее, и победа поможет ей поднять самооценку.

— Проходи, – Рауль приглашает девушку войти в номер. Несколько смутившись, Венди принимает приглашение. – Я заснул, и даже душ еще не принял, не оделся.

— У тебя куча времени. За нами придут в половине восьмого. Ты не боишься?

— По правде говоря, не очень. Я довольно спокойный человек.

Рауль знает, что не получит премию, потому он и спокоен. Вот если бы не знал, тогда, возможно, он волновался бы сильнее.

— А у меня с каждой пройденной секундой... все сильнее щекочет в животе.

— Это нормально. Не каждый день ты добираешься до финала конкурса.

— У тебя все наоборот. Глядя на тебя, любой сказал бы, что ничего не происходит. Как тебе удается настолько владеть ситуацией?

— Я же тебе уже сказал, что я спокойный парень, – повторяет Рауль, идя в ванную. – Подождешь меня? Я сейчас быстро приму душ и приду.

Рауль так быстро закрыл за собой дверь, что девушка даже ответить не успела. Венди беспокойно бродит по номеру. Она волнуется не только из-за предстоящего вечернего шоу... Всего в нескольких метрах от нее находится такой красивый парень, он абсолютно голый, и их отделяет друг от друга только дверь!

Венди слышит шум льющейся воды. Она пожертвовала бы всеми премиями в мире, лишь бы быть там, вместе с ним. А... почему бы нет?

Венди шаловливо покусывает указательный палец, глядя на дверь. Может, решиться?

Заманчивая ситуация. У нее никогда не будет лучшей возможности, чтобы сделать реальностью подобные мечты.

Венди позволяет платью медленно соскользнуть на красный ковер спальни. Она, не спеша расстегивает лифчик и скидывает туфли. Напоследок она избавляется от трусиков, и оставляет их на кровати, аккуратно сложив пополам.

Раздевшись догола, Венди поворачивает ручку двери ванной комнаты. Ванная комната окутана густым паром, полностью затуманившим зеркало. Шагнув в плотный туман, девушка идет к душевой кабинке, на стенках которой просвечивает мужской силуэт.

О, боже! Что она делает? Еще можно повернуть назад, но… она не делает этого. Венди

Миннесота, девушка, у которой все выходит наперекосяк, и которую никто не уважает, находится в шаге от того, чтобы совершить самое большое безумство в своей жизни.

Неслышно, на цыпочках, она прокрадывается в душ, до смерти напугав парня.

— Что ты здесь делаешь? – растерянно кричит Рауль, помимо воли глядя на грудь девушки. Кожа

Венди, несмотря на свою белизну, оказывается очень красивой.

— Сама не знаю! Мне холодно, я замерзла!

Парень кладет лейку душа на голову Венди, и горячая вода струится по всему телу девушки,

наполняя его теплом. Венди снимает с волос заколку, и та падает на пол кабинки за ее спиной. Девушка восхитительно прекрасна.

— Ты должна уйти отсюда. Если моя девушка узнает об этом, она меня убьет.

— Но мы же ничего не делаем.

— Мы вместе принимаем душ!

— Только и всего. Почему бы тебе не поцеловать меня? Так мы дадим ей настоящий повод

сердиться.

Рауль нервно усмехается, но тут же обнаруживает губы Венди на своей шее, а потом на ухе, и в

довершение всего – на губах. Девушка вырывает у Рауля шланг душа и вешает его на них обоих, чтобы во время поцелуя на них лилась вода.

— Пи-и-и! Пи-и-и! Пи-и-и!

Рауль подскакивает на месте. Где он? Он оглядывается по сторонам и видит ловушку снов, которая

висит в изголовье его кровати и мирно покачивается. Парень вытягивает руку, нащупывает телефон и отключает будильник. Без пяти восемь. Он так крепко уснул. Хорошо еще, что будильник включил.

Раулю кажется, что ему что-то снилось, но он не помнит, что. Вроде бы появилась Венди в

шикарном платье, а потом… ничего. Он ничего не помнит. А-а, какая разница, сейчас у него нет времени думать об этом, вспоминать. Нужно быстро принять душ, одеться и, прежде чем идти на шоу, позвонить Валерии и сказать ей самое главное – что он ее любит и скучает по ней.

Правда ли то, что говорят о ловушках снов? Если правда, то сегодня вечером Рауль не победит на

фестивале, как она ему предсказала. Когда она дарила ему ловушку, у нее были совсем другие намерения. Ей хотелось, чтобы Раулю приснилось, как он стал победителем.

“ А могу я увидеть во сне… тебя?” Какой милый вопрос. Рауль снился Валерии много-много раз. Во сне они целуются, любят друг друга, спорят, путешествуют… Они всегда вместе, всегда пара. А сейчас, наоборот, она отчаянно ищет другого парня, потому что хочет встретиться с ним. Зачем? Затем, что мама посоветовала поступать сообразно чувствам. Вот она и повинуется порыву.

Наконец-то, поезд подъезжает к Пласа д’Эспанья. Валерия выходит из вагона и идет по платформе в надежде, что он где-то здесь. Она видит его практически сразу. Он находится в глубине перехода, за турникетами, рядом с лестницей. Он один сидит на ступеньке и играет на гитаре песню Пабло Альборана. Небольшая группка девчонок наблюдает за ним. Как всегда, его чуть хриплый, надтреснутый голос проникает в душу: “Я скучал по тебе все это время. Я думал о твоей улыбке, о твоей походке.” Тут Сесар тоже замечает Валерию, но продолжает петь, ласково перебирая струны гитары, хотя его глаза смотрят теперь только на Вал. “Я скучал по тебе. Я мечтал о том, когда увижу тебя здесь, рядом с собой, позволяя вести меня за собой…” [прим: здесь упоминается песня Пабло Альборана Te He Echado De Menos с альбома En acústico (2011)]

Окружающие Сесара девчонки аплодируют ему, бросая несколько сентимо. Сесар вежливо

благодарит их и встает со ступеньки.

— Тебе нужно участвовать в каком-нибудь телевизионном конкурсе.

— Слава мне не к лицу, – отвечает он, целуя Вал в щеку. На этот раз девушка не противится. – Она

мне ни к чему. Однако тебе следует признаться, что это ты преследуешь меня.

— То, что ты оказался здесь, – простое совпадение, – лжет Вал, хотя ее ложь сильно заметна.

— Тогда я снова возблагодарю судьбу за то, что привела тебя ко мне.

— А где Нейт?

— Ему пришлось уйти. Марсела приказала.

— Марсела это его девушка, да?

— Да. Обалденная девчонка. Красивая, но с таким характером! Иногда она напоминает мне тебя.

— Так же краснеет, как и я?

— Брось… Марсела негритянка.

Смутившись, Валерия опускает голову и закрывает заметно покрасневшие щеки руками. Сесар

хохочет и кладет руки ей на плечи.

— Обожаю, когда ты так делаешь.

— Ты кретин, – закипает Валерия, отстраняясь.

— Верно, но я тебе нравлюсь. Я ничего не придумал, ты сама призналась, а?

— После того, как ты выставил меня на смех перед всей школой, я уже в этом сомневаюсь.

— Тебе не понравились розы?

— Розы чудесные, но музыкальный спектакль, который ты устроил…

— Четверо классных ребят. Иногда они играют в метро и зарабатывают этим кучу денег.

— Ты им заплатил?

— Да что ты, в самом деле. Они были в долгу передо мной, – отвечает Сесар с ироничной улыбкой,

– но хватит говорить о них, остановимся на самом главном. Ты уже влюбилась в меня?

Глава 50

Они посмотрели книги на третьем и четвертом этажах торгового центра, а потом прошли по улице дель Кармен до площади Соль. Сейчас они идут по улице Сан-Херонимо, а потом пойдут по улице Севилья, чтобы добраться до улицы Алкала.

Эстер и Феликс говорят о многих, самых разных вещах. Каждый из них видит мир по-своему, и у каждого свои перспективы на будущее. Они абсолютно разные, но, вроде, неплохо понимают друг друга, несмотря на то, что в разговоре Эстер избегает некоторых тем.

— А что чувствует человек, будучи таким умным?

— Не знаю, я никогда не задумывался над этим. Я считаю, что человек не может сам осознать подобные вещи, – отвечает Феликс, почесывая нос. – А что чувствует такая красавица?

— Ну... не думаю... чтобы я была настолько красива.

— Зато я думаю, что ты красивая. Значит, ты не знаешь, что чувствует красивая девушка? Так вот, с мозгами и умом происходит то же самое.

Еще одна из его теорий. Всякий раз как Феликс становится похожим на учителя, у Эстер появляется желание расхохотаться. Иной раз ей удается сдержать смех, иной раз – нет. Феликс тоже воспринимает ее смешки по-разному – в одних случаях он продолжает игру, в других не понимает, над чем Эстер смеется.

— Полагаю, нам пора вернуться к математике.

— Я тоже так считаю. Куда ты хочешь пойти?

Девушка бросает взгляд по сторонам. Поблизости находится ресторанчик “Випс”. Эстер спрашивает Феликса, подойдет ли он для занятий математикой, и парень отвечает согласием. Пара заходит в ресторанчик и располагается в глубине зала, там, где тише и спокойней. Девушка заказывает кока-колу, а Феликс на этот раз ограничивается бутылкой воды из-за проблем с кофеином. Ребята быстро достают конспекты, ручки, карандаши и калькуляторы и приступают к занятиям. Они занимаются почти час, не прерываясь ни на минуту и не говоря ни о чем, кроме математики. Решив правильно очень трудную задачку, Эстер не может продолжать занятия.

— Стоп! – командует она, тяжело отдуваясь. – Я уже вижу, как эти цифры и буквы пляшут в кубиках льда.

— Должно быть, они замерзли.

— Серьезно, Феликс, давай остановимся. У меня мозги не как у тебя.

— Верно, у твоих внешность красивее.

Девушке трудно понять, что таким своеобразным способом ее называют красивой. Она улыбается и допивает оставшуюся в бокале колу.

— Ну так что, тормознем?

— Ладно, но учти, что у нас еще остается много работы, а экзамен уже на следующей неделе.

— И не напоминай, сама знаю. Я не очень-то уверена, что все сдам, – с сомнением говорит Эстер. – В прошлом году я готовилась к экзаменам вместе с друзьями, и не было никаких проблем, потому что каждый из нас специализировался на каком-то предмете. А в этом году мы собирались гораздо реже, и это дает о себе знать.

— Вы все делали вместе?

— Да, каждый из нас готовил досконально один предмет, а потом помогал всем остальным. Мы тратили меньше сил, избавляя себя от множества работы.

— Надо же, работа в коллективе, но ведь учеба это нечто индивидуальное. Разве совместная учеба продуктивна?

— Это давало свои результаты. А в этом году по разным причинам нам не удалось полностью сосредоточиться на учебе, и почти все наши оценки стали ниже. Но я пока не теряю надежды сдать все экзамены.

Феликс берет свой стакан и задумчиво пьет воду. Он никогда не стал бы всерьез учиться вместе с окружающими его людьми. Он вообще не понимает, как может столь глупый метод приносить свои плоды.

— Я предпочитаю закрыться в своей комнате и учить всё в одиночестве, пока не выучу хорошенько.

— Люди тебе не слишком по нраву, правда?

— М-м-м... Ты мне нравишься, и ты человек, так что, должен сказать, что твое утверждение не верно.

Эстер улыбается. Философ Нахера снова заставил ее улыбнуться. Очевидно, что этот парень – одиночка, и предпочитает со всем справляться сам, а не с другими людьми. Но с каждым разом он все больше нравится Эстер. Это все равно, что проходить курс обучения по предмету о нем, и сейчас она учится на втором или третьем курсе Феликса Нахеры. Но если она хочет изучить этот предмет досконально, придется выяснить кое-что, весь вечер не дающее ей покоя.

— Если я спрошу тебя кое о чем, ты ответишь мне честно?

— Не знаю. Тебе известно, что я думаю о лжи.

— Брось, Феликс, пообещай, что скажешь правду.

— Я не могу обещать того, что не знаю. Может, мне придется молчать или скрывать правду.

— Если ты пообещаешь мне не врать, я подарю тебе кое-что, что очень тебе понравится.

— А что это?

— Я не могу тебе сказать.

— Такая игра мне не по душе.

— Эй, парень, давай, рискни. Перестань держать под контролем все, что происходит вокруг. Расслабься. Если ты будешь честным со мной, то получишь премиленькую награду, гарантирую.

Феликс делает еще один глоток воды. Происходящее напоминает ему глупую подростковую игру в “бутылочку”, в которую он никогда не играл. Ему больше нравилось учиться и совершенствовать тактику дебютов и защиты на шахматной доске, нежели играть в дурацкие детские игры, вызванные взлетом уровня гормонов до заоблачных высот. Но в данном случае парень сгорает от любопытства. Он всегда сможет соврать, если представится возможность. Для него это не проблема.

— Ладно, спрашивай.

— Ты скажешь правду?

— Да.

— И не соврешь?

— Нет.

Эстер колеблется, чувствуя беспокойство, но ей необходимо знать ответ на очень важный для нее вопрос.

— Что ты думаешь о Бруно Коррадини?

Услышав вопрос, Феликс кривит губы и хмурит лоб. Он не знает точно, к чему все это приведет.

— Мы не общаемся, нас с ним ничто не связывает.

— Но он тебе не нравится? Ты его за что-то ненавидишь?

— Ты имеешь в виду ту шахматную партию?

— Значит, ты это помнишь?

— Естественно. Как я мог забыть такое. Он смухлевал, поменял местами коня и слона в тот момент, когда я отвернулся, чтобы откашляться. Когда я снова посмотрел на доску, то поверить не мог, что он такое сделал.

— Ты все еще злишься на него из-за этого?

— Если честно, да.

— И тебя задело, что он получил более высокую оценку на итоговом экзамене за второй триместр?

— Его высокая отметка мне по барабану.

Эстер смотрит Феликсу в глаза. Парень необычайно серьезен. Затронуть эту тему было, пожалуй, не лучшей идеей, но уж, коль скоро, она начала допрос, нужно довести его до конца.

— И тебя это ничуточки не взволновало?

— Меня больше взбесил его тогдашний мухлеж. Это была большая подлянка с его стороны, – признается Феликс, не моргнув глазом. – А что касается оценок... Не скажу, что мне не нравится быть лучшим, и я много тружусь, чтобы добиться этого. Не знаю, что со мной тогда случилось, что я не получил наивысшую оценку, но я был разочарован.

Девушка понимает, что в душе Феликса постепенно начинает нарастать и проявляться наружу доселе сдерживаемый гнев. Почва уже подготовлена; самое время задать парню основной вопрос и посмотреть на его реакцию.

— Ты знаешь, что в Твиттере Бруно присылают анонимки?

— Какого рода?

— С угрозами. Кто-то создает липовые профили и шлет ему сообщения. Бруно уже несколько недель на взводе.

— И ты думаешь, что это я посылал ему сообщения?

Глаза Феликса излучают такой же ледяной холод, как и его слова, но тут же на его губах появляется всегдашняя полуулыбочка. Это успокаивает Эстер, которая думала, что Феликс вот-вот испепелит ее взглядом. Девушка решается спросить парня в лоб:

— Это ты?

—Хм, нет. Я не стал бы терять время на подобные вещи.

— Ты не обманываешь меня?

И снова эта характерная улыбочка. Как раньше. Эстер старается прочитать ответ по глазам парня; она знает, что он играет с ней, что это не входило в планы свидания, и что она действительно рискует, продолжая расспросы.

— Я говорю правду.

Поверить? Она должна это сделать. Она должна доверять Феликсу, иначе ей нужно уйти отсюда и больше никогда не встречаться с ним.

— Отлично, Ваша милость, у меня больше нет к Вам вопросов.

— Ты мне веришь?

— Да, верю.

— Ну тогда… я хочу свою награду.

Напряжение последних минут испарилось. Кажется, даже Феликс расслабился. Он допивает воду и

облизывает губы. Эстер придвигается к нему поближе и улыбается. Этот парень какой-то особенный, и она на самом деле верит ему. Он не похож на того, кто станет заниматься подобной ерундой. Если бы он хотел насолить Бруно, то придумал бы что-нибудь позаковыристей простых интернетных анонимок под липовыми никами.

— Хорошо. Ты победил и заслуживаешь награды.

Эстер наклоняется к парню и целует его в губы, все еще влажные от только что выпитой воды.

Феликс с одобрением получает свою награду. Кажется, он ничуть не удивлен, почувствовав губы девушки на своих. Парень кладет свои руки на спину Эстер, наслаждаясь триумфом.

Именно об этом он давно уже мечтал, и, наконец, этот миг настал. День Е. Месть – это блюдо,

которое надо подавать холодным, и нет мести лучше, чем целоваться с девушкой, которую когда-то любил этот придурок Бруно Коррадини. [прим: день Е – день испанского языка, отмечается всеми людьми, для кого испанский язык родной]

Глава 51

Всю обратную дорогу Мери и Палома сидели в машине, смущенно обнявшись. Прямо перед ними сидели рыжулькины родители, и девушки немного стеснялись. Не будь родителей, и за эти последние полчаса девчонки, целуясь, уже съели бы друг друга.

И вот они уже у Мери дома. Мария живет здесь со своей матерью и сестрой. Гадеа тоже вернулась домой из Барселоны, когда Эрнесто и Мара соединили свои жизни в Мадриде. Все четверо уселись в гостиной, чтобы решить, что теперь делать.

— Я не хочу возвращаться обратно к родителям, – выражает свой протест Палома, протягивая Мери руку. – Я хочу остаться здесь, с вами. Если нужно, я посплю на диванчике.

Пас находит эту светловолосую девчонку очаровательной; она очень понравилась ей с самой первой минуты. Поначалу Пас было очень странно видеть, как девушки целуются в губы, но она знает, что быстро привыкла бы к этому.

— Мне тоже хотелось бы, чтобы ты осталась со мной и девочками, но твои родители будут сильно волноваться, разыскивая тебя.

— А мне все равно. Я не хочу ехать в Лондон.

— Мы должны позвонить им и сказать, что с тобой все в порядке, – замечает Эрнесто.

— Если вы сообщите им, они примчатся за мной и снова увезут меня подальше от Мери, а я не хочу!

Взявшись за руки, девушки понимающе смотрят друг на друга. Марию тоже беспокоит сложившаяся ситуация, но она все равно рада. Мери думала, что больше никогда не увидит Палому, а вот теперь они сидят рядом и крепко держатся за руки. Это самое большее, чего она могла желать в последние часы.

— Я понимаю, что ты не хочешь, но мы не можем поступить иначе. Ты несовершеннолетняя, а они твои родители. Они могут привлечь нас к суду за похищение.

— Эрнесто прав, нужно звонить твоим родителям, – убеждает Палому Пас. – Мы могли бы попытаться поговорить с ними и постараться все уладить.

— Мои родители не станут ничего улаживать. Их дочь лесбиянка. Это вызывает у них отвращение, и это единственное, что имеет для них значение.

Никто из присутствующих не понимает образа мыслей этой супружеской четы. Неужели сексуальная ориентация важнее счастья собственной дочери?

— Нужно попробовать, нам не остается ничего другого.

Мария соглашается с родителями, и Палома без сил ложится на диван и кладет голову ей на колени. Она знает, что потом произойдет, и не желает этого. Ей хочется остаться здесь, с людьми, которые уважают ее и так заботятся о ней!

Пас встает и, шагая из стороны в сторону, набирает номер телефона матери Паломы. Ей отвечают почти незамедлительно, и трех секунд не проходит.

— Алло.

— Ньевес? Это Пас, мама Марии.

Женщина на другом конце телефонной трубки громко окликает мужа. Слышно, как мужчина тут же подбегает к жене. Разговор возобновляется.

— Я слушаю Вас, говорите.

— Ваша дочь у нас.

— Что? Ну слава богу! Я так и знала! – кричит в трубку Ньевес. – А почему Вы не отдаете нам нашу дочь обратно? Чего Вы ждете?

— Она не хочет возвращаться домой.

— Она сама не знает, чего хочет! – снова раздается гневный вопль. – Скажите Ваш адрес. Мы приедем и заберем ее.

— Понимаете, сеньора... мы должны поговорить на эту тему. Наши дочери встречаются... и у меня сложилось впечатление, что они очень любят друг друга.

— Это ваша дочь заставила мою поверить в эту чушь. Это она вбила ей в голову!

Ньевес так повысила голос, что Пас даже не пришлость включать громкую связь, чтобы все слышали ее слова.

— Нет ничего плохого в том, что вашей дочери нравятся девушки.

— Что нравится или не нравится моей дочери, это наше семейное дело, а не посторонних.

— Это также и мое дело, потому что Ваша дочь встречается с моей.

— Вы ошибаетесь. Все, что связано с нашей дочерью, исключительно наше семейное дело, а Вы не принадлежите к нашей родне, и не будете.

— Вы не хотите, чтобы Палома была счастлива?

— Со всем моим уважением, я заявляю Вам, сеньора, – не лезьте в нашу жизнь. Мы желаем ей самого лучшего, а, уж ни в коем случае, не Вашу дочь.

— Моя дочь – славная девушка. Она исключительная личность и пример для всех своих сверстников. Вам следовало бы узнать ее получше, прежде чем говорить такое.

Ньевес не отвечает. В трубке слышится невнятное бормотание, пока глубокий мужской голос не произносит:

— Сеньора, это Базилио, отец Паломы. Добрый вечер.

— Добрый вечер, здравствуйте.

— Я хочу узнать только одно: Вы сами привезете мою дочь, или нам приехать за ней? Я больше не собираюсь говорить на эту тему.

Слова мужчины, произнесенные угрожающим тоном, огорчают Пас, которая знаками спрашивает бывшего мужа, что ей ответить. Эрнесто лишь пожимает плечами.

— Базилио, а нельзя ли нам прояснить ситуацию? Почему бы нам не поговорить о наших дочерях спокойно?

— Послушайте, кто из нас едет, вы или мы? Я не собираюсь повторять. Могу предложить вам на выбор еще одно решение – обвинение в похищении, которое не замедлят подготовить в моей адвокатской конторе в течение пяти минут, а через десять минут вы его получите. Выбирайте.

Вздохнув, Пас сдается. Она не хочет еще больше проблем, достаточно тех, что имеются. Она понимает, что для девушек это ужасно, но этот мужчина опасен, и если родители Паломы не хотят поговорить об этом, то следует уважать их решение, как бы ни было больно.

— Не беспокойтесь, мы привезем Палому. Через несколько минут она будет у вас.

— Очень хорошо. Мы ждем. Всего доброго, – прощается Базилио Видаль, прежде чем повесить трубку.

Это огромный моральный удар для всех. Пас смотрит на горестно всхлипывающую Палому, судорожно вцепившуюся в руку Марии. Мери пытается утешить ее, хотя в душе и сама разбита. Ничего не остается – им придется расстаться.

— Вот если бы мои родители были такими же как вы.

— Не говори так, Палома. Твои родители ошибаются, но я уверена, что они тебя очень любят, – расстроенно отвечает девушке Пас. – Нет на свете родителей, которые не любили бы своих детей.

— Если бы они меня любили... то не поступали бы так со мной.

Пас подходит к Паломе и протягивает ей руку, чтобы помочь подняться. Она чувствует себя так, словно собственноручно лишает эту бедняжку свободы. Мери тоже встает. Она не хочет, чтобы Палома уходила, но понимает своих родителей. Мария тоже сильно страдает, и к тому же девушка вымотана до предела.

— Вы готовы? – спрашивает Пас, беря ключи от машины.

Ни одна, ни другая не отвечают. Обе молчат, потому что это конец, ненадолго отсроченный, но все же конец. Нет никаких шансов, что родители Паломы войдут в их положение и уступят. Для них существует только одно средство – увезти дочь подальше от Марии, и тогда с ней все будет в порядке.

Все четверо спускаются в гараж и садятся в машину. Женщина трогается с места, и они выезжают на улицу.

— Я буду любить тебя, что бы ни случилось, – говорит Марии Палома со слезами на глазах. – Помни, и никогда не забывай, что я тебя люблю, Рыжулька.

Рыжулька улыбается, но это смех сквозь слезы, текущие по ее лицу. Мери тоже обещает любить Палому. Она снова и снова повторяет, как сильно она ее любит. Будь между ними хоть сотни верст, они всегда будут любить друг друга.

Глава 52

— Ты уже влюбилась в меня?

— Какой же ты приставучий.

— Этим ты хочешь сказать мне “да”?

— Ничего я не хочу сказать, абсолютно ничего. Оставь меня. Ты похож на журналиста – мастера сердечных дел.

— Почему ты отказываешься отвечать? Не говори, что все уже прошло. У меня получилось? И это при том, что оставалось еще три дня, чтобы добиться своей нелегкой цели.

— Нет! Я в тебя не влюбилась! – вопит Валерия, красная как переспелая хурма. – Доволен?

— Чудненько. Не верю я во все это, ну да ладно. Признай, по крайней мере, что хотела встретиться со мной.

— Почему бы тебе не довольствоваться тем, что я здесь, и не задавать больше вопросов?

— Туше. Ты права, малышка, – признает Сесар, легонько щелкая указательным пальцем Валерию по носу.

— Тебе очень нравится бесить меня, да? С самого первого дня.

Шагая по мадридской Гран Виа, оба вспоминают, что произошло тем ноябрьским вечером на дискотеке. С тех пор минуло почти семь месяцев, а кажется, что это было вчера. Но в то же время складывается ощущение, что они знакомы уже несколько веков.

— Тогда ты первой захотела меня надуть, выдавая себя за студентку.

— Если бы я этого не сделала, мне не разрешили бы туда войти. Я редко хожу на дискотеки, но я должна была быть там.

— Эх, нужно мне было окрестить тебя, ведь я мог это сделать.

— Если бы ты окунул меня в “сангрию”, я бы с тобой никогда больше не разговаривала.

— Да куда бы ты делась, – с добродушной усмешкой возражает парень. – Я понравился тебе с первого раза, просто тебе больше нравился другой. В то время.

Сесар прав. Рауль был на тот момент ее платонической любовью. Она долгое время любила его тайно. Ей казалось, что этот парень для нее недосягаем, но, тем не менее, он выбрал ее, а не Элизабет. И вот они уже почти семь месяцев вместе. Валерия считает, что тот день изменил ее жизнь. В тот же самый день она познакомилась и с нахальным типом, который теперь идет рядом с ней.

— Он мне нравился тогда и нравится сейчас, – строго произносит Валерия, чеканя каждое слово. – И не говори о нем в прошедшем времени, будто ты не знаешь, что я по-прежнему его люблю.

— Но меня ты тоже любишь.

— Ты мой друг, и я люблю тебя как друга, не больше.

— С друзьями не целуются в губы.

— Ну, конечно! Сейчас так принято, и это нормально! Даже девчонки целуются так между собой!

Сесар задорно хохочет, и они продолжают свой оживленный разговор. Ребята то и дело подшучивают друг над другом, говоря о событиях, произошедших с ними за время их знакомства, пока на свет не выплывает один секрет, и Сесар не решает его раскрыть.

— Должен признаться, что один раз в Бристоле ты приснилась мне в эротическом сне.

— Больше не продолжай, иначе плохо будет, – предупреждает Валерия, покраснев как рак.

— А что такого? Мы же только друзья, так? А друзья всегда рассказывают о таких вещах.

— Не знаю, какого рода твои друзья, но я ни с кем не говорю о своих эротических снах. Даже с Раулем.

— Значит, тебе тоже снятся эротические сны? И часто? А я когда-нибудь снился тебе?

— Отстань от меня, кретин! Забудь обо мне!

Девушка пытается стукнуть его, но ей не удается. С досады Вал ускоряет шаг, но Сесар тут же

догоняет ее. Впрочем, едва поравнявшись с Валерией, парень решает пропустить ее вперед, а сам идет чуть позади, глядя на девушку сзади.

— Во сне, – продолжает Сесар, – мы с тобой предстали в эпохальных нарядах, как в сцене из “Гранд

Отеля”. [прим:“ Гранд Отель” – испанский телесериал, действие которого происходит в 1905г]

— Замолчи! Я твой сон и знать не желаю!

— А сон был довольно забавный. Несмотря на то, что на тебе было платье той эпохи, нижнее белье

казалось очень современным. Думаю, во сне ты носила небесно-голубые танги с оленятами.

Надув алеющие как две большие сочные клубничины щеки, Валерия внезапно останавливается и

очень серьезно смотрит на Сесара, только что перешедшего все границы. Это уже ни в какие ворота не лезет! Вал поднимает и скрещивает перед собой руки, жестом давая парню понять, что разговор окончен. Сесар не спорит с девушкой, и дальше они опять идут рядом, болтая уже на другие, менее щекотливые, темы.

— Это не твой мобильник звонит? – спрашивает Сесар, когда они подходят к площади Кальяо.

— Сейчас посмотрим…

Точно, мобильник, а она даже не слышала. Звонит Рауль. Девушка и рада, и не рада возможности

поговорить с ним. Валерия надеется, что Рауль не поймет, что она не одна, а в компании его злейшего, заклятого врага под номером один.

— Привет, милый! – отвечает она с притворной живостью в голосе. – Ты уже на шоу в театре?

— Нет, все еще в гостинице. За нами вот-вот приедут.

— Волнуешься?

— Не очень, – совершенно спокойно отвечает Рауль.

— Я бы на твоем месте все ногти сгрызла бы.

— У меня слишком короткие ногти, чтобы их сгрызть – с улыбкой отвечает парень.

— Серьезно, любимый. Как это ты не переживаешь? Это же такой важный фестиваль, и награда –

три тысячи евро! Скоро ты можешь заиметь на своем счету три тысячи евро! Подумать только – целых три тысячи!

Громкие крики Валерии, разносящиеся по площади Кальяо, вызывают смех не только у Рауля, но и

у Сесара, который звонит кому-то со своего мобильника.

— Ты похожа на мальчишку из рекламы, вопящего: “Палка! Палка!”[прим: речь идет о рекламе

лимонного напиткаLimón y Nada, в которой мальчик разворачивает подарок и находит только палку]

— Дурачок.

— Ты где? Я слышу какой-то громкий шум.

— Я… я гуляю. На площади Кальяо. Я весь вечер готовилась к экзаменам, сидела, зубрила, и мне

нужно было ненадолго отвлечься, проветриться.

— Отлично. Ты одна?

Валерия смотрит на Сесара, вот уже пару минут болтающего по телефону. Ну вот, приходится

врать. Ничего, завтра она объяснит Раулю все обстоятельно, а сейчас она не может рассказать ему, что произошло в Мадриде за те два дня, что он находился в Валенсии. Она не испортит Раулю его грандиозный вечер. У нее нет на это права.

— Да, одна.

— Будь осторожна, и не возвращайся домой очень поздно.

— Не волнуйся.

— Знаешь, я очень по тебе скучаю.

Валерии стыдно отвечать Раулю, что она тоже скучает по нему, после того, как она едва не

поцеловалась с другим. Но, если она не ответит, это сильно удивит парня, и девушка тихо говорит:

— Я тоже скучаю.

— Ничего, завтра я возвращаюсь, и мы наверстаем потерянное время. Я так хочу видеть тебя.

— Приезжай с тремя тысячами евро в кармане, слышишь?

— Сделаю все, что смогу, – спокойно отвечает Рауль, уже зная окончательный результат. – Я должен

идти. Вечером я позвоню или напишу тебе, в зависимости от того, когда все закончится.

— Ладно. Желаю удачи!

— Спасибо.

Ребята прощаются, всячески подбадривая друг друга и посылая воздушные поцелуи, и вот Валерия

снова возвращается в реальность текущего момента. Сесар тоже уже закончил свой разговор по телефону.

— Как там твой паренек? Уже выиграл премию?

Вал не понимает, иронизирует Сесар или говорит серьезно, и потому уклоняется от ответа.

Девушке не по себе от того, что она делает. Ее не устраивает, что она поддалась своим чувствам.

— Я иду домой, Сесар, – вдруг выпаливает Вал. – Мне нужно много чего учить.

— Ты не можешь уйти сейчас.

— Но я хочу уйти, правда, хочу.

— Из-за своего парня?

— Не знаю из-за чего, но…

— Ш-ш-ш… Ничего не говори, – обрывает ее парень, прижимая указательный палец к губам Вал. –

Ты не можешь уйти, потому что я хочу, чтобы ты познакомилась с Марселой, девчонкой Нейта. Я только что разговаривал с ними, мы встречаемся через десять минут.

— Как-нибудь в другой день…

— Это ненадолго, правда. Ты очень понравилась Нейту, и он хочет познакомить тебя со своей

подружкой.

Девушка вздыхает. Она хочет пойти домой, но уйти вот так некрасиво, даже просто ужасно.

Правда, договаривалась о встрече не она, а Сесар; ребята с ней даже не поговорили. Но, быть может, таким образом она отвлечется от забот, и не станет о них думать.

— Хорошо. Куда идем?

— В одно местечко, тут, неподалеку.

— Но не как вчера, а ненадолго.

— Это ненадолго, честное слово. Ты просто познакомишься с Марселой, мы что-нибудь выпьем

вместе с ребятами, и я лично провожу тебя домой.

Сесар и Валерия спускаются по улице Сан Мартин в направлении улицы Майор, переходят через

Ареналь и поднимаются по Бордадорес. Они огибают Пласа Майор и идут к маленькому бару на улице Постас. На террасе бара есть свободный столик, за который ребята и садятся. На улице начинает смеркаться, но до наступления темноты еще остается час с хвостиком. В столице пока еще царствует чудесный весенний денек.

— Мы сделали какой-то идиотский крюк, чтобы прийти сюда? – недоуменно спрашивает Вал.

— Видишь ли, на Пресьядос в пятницу вечером вечно полно народу, и мне не хотелось, чтобы

поклонники останавливали меня на улице.

Вот дурачок. Хотя, по правде говоря, задайся Сесар такой целью, и он стал бы одним из кумиров

масс, а девчонки таскали бы его фото в папках. У него большой талант, он классно играет на гитаре, у него особенный голос, и он красив собой. Все сходили бы по нему с ума.

— Закажем что-нибудь?

— Не лучше ли подождать, когда придет Нейт со своей девушкой?

— Какая разница. Они сами закажут, когда придут.

Сесар подзывает официанта и заказывает себе пиво, а Валерии – колу-лайт. Официант быстро

приносит заказ.

Здесь так хорошо – прямо перед ними Пласа Майор, можно смотреть на проходящих мимо людей

и ощущать прохладный вечерний ветерок. Не хочется думать ни об экзаменах, ни о том, что она делает. Через несколько минут Вал перестает думать обо всем и даже внимательно слушает, что рассказывает ей друг. Она закрывает глаза, и первый раз за много дней спокойно дышит.

Если бы только в эту секунду она могла представить, что ее ждет.

Глава 53

— Ты – Валерия Молина?

Девушка открывает глаза и видит перед собой кудрявую блондинку. Валерия ее совсем не знает, но, судя по всему, блондинка ее знает.

— Да.

— Поздравляю тебя.

— Поздравляешь? С чем? – удивленно спрашивает Вал.

— С днем рождения.

Лицо Вал выражает полную растерянность. Она недоверчиво смотрит на Сесара, который разводит в ответ руками.

— Думаю, ты что-то перепутала, мой день рождения не сегодня.

— Он был 13 февраля, верно?

— Точно, – не переставая удивляться, подтверждает Валерия. – Ты кто? И откуда ты знаешь, когда у меня день рождения?

Но белокурая девушка больше ничего не говорит. Она целует Валерию в обе щеки и протягивает ей маленький пакетик, завернутый в подарочную бумагу. Затем девушка прощается с ребятами и теряется в суетливой толпе на Пласа Майор.

— Это самое странное, что было в моей жизни, – говорит девушка, обращаясь к Сесару.

— Да ладно? Это значит, что ты не пережила более удивительных вещей. Когда-нибудь я устрою тебе прогулку по метро. А пока – с днем рождения! – поздравляет девушку Сесар и, наклонившись к ней, дружески целует.

— Мой день рождения был больше трех месяцев назад.

— Да, но тогда я был в Бристоле и не мог поздравить тебя. Я бы никогда себе этого не простил.

— Ну не глупи. Мой день рождения не такое грандиозное событие.

— А я считаю, что это очень важный день. Он бывает только раз в триста шестьдесят пять дней.

Девушка прищелкивает языком и разглядывает пакетик, подаренный ей кучерявой блондинкой. А вдруг это шутка?

— И что мне с ним делать? Развернуть?

— А что ты меня спрашиваешь? Это твой подарок.

— Даже не знаю. А вдруг там что-то плохое?..

— По виду на бомбу, вроде, не похоже.

— Сесар, не говори так даже в шутку!

Валерия подозрительно вертит коробочку в руках, но, в конце концов, решается развязать бант. Когда девушка развернула маленький сверток, перед ней, откуда ни возьмись, появляется высоченный молодой негр с растаманскими косичками.

— Привет, – здоровается он с заметным африканским акцентом, выдающим, что парень живет в Мадриде уже много лет. – Ты – Валерия Молина, не так ли?

— Д-да, это я.

— С днем рождения, подружка. Надеюсь, это будет для тебя прекрасный день.

Поздравив Валерию, африканец протягивает ей коробочку, похожую на ту, что несколько минут назад подарила девушка. Больше ничего не говоря, парень широко улыбается, поворачивается и уходит.

— Что это означает? – с легкой улыбкой спрашивает Сесара Вал. – Это всё твои проделки?

Сесар не отвечает, молча показывая на девочку семи-восьми лет, которая идет за руку со старшим братом и останавливается прямо перед их столом. В руках малышка держит подарок, завернутый в разноцветную бумагу, как и прежние подарки.

— Валерия?

— Да. Говори, солнышко.

— С днем рождения! – радостно кричит малышка. – Бери, это для тебя.

— Большое тебе спасибо.

— Не за что.

Таща брата за руку, девчушка вприпрыжку уносится с террасы, а Сесар и Вал остаются сидеть за столом.

— Невероятно, что ты подготовил нечто такое. Ты хуже, чем я думала!

Вал не успевает продолжить свою отповедь, потому что к ней идет, опираясь на палку, некая пожилая сеньора и задает все тот же вопрос.

— Ты – Валерия Молина?

— Мне кажется, да.

— Поздравляю с днем рождения и желаю тебе огромного счастья. – Женщина протягивает Валерии пакет, похожий на остальные, полученные ею.

В течение часа Валерию поздравляют в общей сложности шестнадцать человек, даря один и тот же подарок. В числе прочих велосипедист, юная пара, джазмен, молоденький китаец... но вот наступает время последнего поздравления. Подарок собственноручно вручает Нейт Робинсон.

— С прошедшим днем рождения! Надеюсь, ты не очень рассердилась на этого чувака. Я говорил тебе, что Сесар с приветом, но он очень хороший человек.

— Поверить не могу, что вы организовали все это, – потрясенно лепечет Валерия, сжимая подарок в руке.

— Осталось самое главное. Смотри!

Сесар достает из-под стола свою гитару и играет “с днем рождения тебя”. Валерия хочет провалиться сквозь землю, увидев еще около тридцати слаженно поющих и танцующих вокруг нее человек. Ребята организовали флешмоб, посвященный ей!

Танцуют люди самых разных возрастов. Они дружно, как по команде, движутся то в одну, то в другую сторону. Один из них даже ставит перед Валерией торт с зажженной свечой, и девушка задувает ее. Феноменально! Это самый оригинальный подарок, полученный ею на день рождения, да и не только на день рождения.

Закончив скандировать “С днем рож-де-нья! С днем рож-де-нья!”, люди начинают аплодировать ей. Проходящие мимо останавливаются и с интересом глазеют, что же здесь происходит, а потом тоже хлопают в ладоши.

— Дважды в один день, – шипит Валерия. – Я тебя убью!

Участники флешмоба расходятся. Расходятся и остальные зеваки, невольно собравшиеся на импровизированном праздновании дня рождения.

— Не убивай меня, подожди немного. Тебе еще осталось развернуть подарки, но здесь мало места. Идем!

Парень подставляет руки, чтобы донести до нужного места все эти пакетики. Ребята направляются к центральному фонарю на Пласа Майор, и только там Валерия начинает о чем-то смутно догадываться.

— Сесар, я...

— Разверни пакеты, пожалуйста.

— Может, не нужно?

— Ну же, Вал, я целый месяц готовился к этому, – с улыбкой уговаривает Сесар. – Тебе понравится.

Они оба садятся посреди площади прямо на мощеную каменистую землю. Валерия один за другим сосредоточенно разворачивает пакеты. Каждый пакет содержит в себе один из кусочков некоего паззла. Когда все шестнадцать кусочков были собраны воедино, стало возможным прочитать на красном фоне:

Судьба нас соединила, я люблю тебя и хочу всегда быть с тобой. Ты уже влюбилась в меня?

— Я не буду ждать шестидесятого дня, Вал. Мое счастливое число – пятьдесят семь, – шутит парень.

— Сесар...

— Я не хотел, чтобы ты целовала меня до того, как увидишь мой заключительный трюк. Это был бы не настоящий поцелуй. Мне хотелось, чтобы ты влюбилась в меня.

— Ты очень долго готовил все это. Правда?

— Даже не представляешь, как.

Задумка едва не сорвалась, пришлось начать раньше намеченного. Сесар собирался всё подготовить, а потом идти искать Валерию, чтобы показать ей этот спектакль под светом луны и звезд. Парень удивился, когда Валерия пришла на станцию метро, чтобы встретиться с ним, и ему пришлось срочно менять планы и импровизировать. Хорошо еще, что Нейт успел всех предупредить, пока он вел девушку сюда.

— Ты хочешь, чтобы я дала окончательный ответ на твое предложение, правда?

— Да. Если ты ответишь “нет”, я навсегда оставлю тебя в покое. Ты заслуживаешь счастья, и если я, несмотря на все свои попытки, не тот человек, которого ты любишь, я не стану больше мучить тебя.

Девушка бросает взгляд по сторонам, а потом смотрит на Сесара. Он такой красивый, такой талантливый, яркий и романтичный. Его губы так соблазнительны...

— Ты поставил меня в сложное положение.

— Не думаю. Мне кажется, ты знаешь, кого любишь.

— Это заметно по глазам?

— Несколько минут назад это ясно читалось на твоем лице.

— Я рада, что все было так очевидно.

Оба улыбаются. Сесар опускается перед девушкой на колено и отводит прядь волос с ее лица. В эту минуту Вал прекрасна, она красива как никогда.

— Вал, ты разрешишь мне поцеловать тебя?

Глава 54

Они паркуют машину на улице, что находится за той, где живет Палома. Девушки, крепко обнявшись, сидят на заднем сиденье. Каждый раз, взглянув на них в зеркало заднего вида, Пас тяжело вздыхает. Они – чудесная пара и любят друг друга, а жизнь, порой, бывает так жестока. Она постоянно дает тебе что-то и отнимает без всякого предупреждения. Эти девочки нашли в своей жизни то, что мало кто находит – человека, который полностью тебя понимает и по-настоящему любит. Какая, к черту, разница, что им еще нет восемнадцати. В любом случае, это они должны были решать, как долго они будут вместе. Их прекрасная история юношеской любви не должна была иметь такой финал.

Со своей стороны, они больше ничего не могут сделать. Если бы это касалось только ее или Эрнесто, они тут же повернули бы обратно, но, любой неверный шаг тут же приведет к немалым проблемам. С родней Паломы шутки плохи.

— Девочки, мы приехали, – говорит Эрнесто, не ожидавший такого беспокойного и хлопотного дня.

— Хотите, пойдем все вместе? Или вы предпочитаете идти вдвоем?..

— Все вместе, – быстро отвечает Палома.

— Отлично, тогда идем.

— Могу я попрощаться с Паломой наедине? – спрашивает у родителей Мери. – Это будет всего пара минут, – просит она.

— Само собой разумеется, доченька.

Пас и Эрнето выходят из машины и отходят на почтительное расстояние. Теперь на девушек никто не смотрит, и они крепко обнимаются и целуются, а потом, соприкоснувшись головами, несколько секунд раскачиваются из стороны в сторону.

— Ты умеешь водить машину? Мы могли бы удрать на ней.

— Я, наверно, и через два года не научусь, – с сожалением констатирует Мери и остервенело трет глаза, нестерпимо зудящие от линз вот уже несколько часов.

— Жалко, я тоже не умею. На самом деле я вообще ничего не знаю и не умею. Меня с треском вышибут из Англии за тупость. Я даже их языка не знаю.

— Не говори так. Ты очень многое знаешь и умеешь. И у тебя будет много свободного времени, чтобы выучить английский.

Палома ласково проводит рукой сначала по лицу Мери, а потом по волосам. Ей всегда нравились густые рыжие волосы подруги. Мери тоже гладит Палому по голове. Обе девушки измучены и опустошены. Они безмерно устали от этого безумного дня.

— Знаешь, где бы я хотела сейчас оказаться?

— Где?

— В одной из комнат крика, – отвечает Палома, вспоминая их первые свидания. – Я громко заорала бы во весь голос, чтобы мне дали спокойно жить, что я хочу быть с тобой, и никуда не хочу уезжать.

— Когда-нибудь мы снова вернемся туда.

— Полагаю, это будет нелегко, Рыжулька. Я буду в Лондоне, и не думаю, что там есть комнаты крика. Я знаю только, что там пьют много чая, а я ненавижу чай.

— Я постараюсь прилететь в Лондон, чтобы повидаться с тобой.

— Мои родители не разрешат нам больше встречаться.

Эти слова звучат финальным прощанием. Начиная с этой минуты, любое общение с Мери станет невозможным. Палома абсолютно уверена в том, что в Англии с нее не спустят глаз. Она надеется, что ей, по крайней мере, позволят пользоваться интернетом, и тогда она время от времени сможет связываться с Рыжулькой.

— Я не хочу, чтобы все закончилось.

— Я тоже не хочу, Мери, но ты должна продолжать жить, – отвечает Палома, вытирая слезы. – Я никогда не забуду тебя, и всегда буду любить.

Опять эта фраза. Она тоже всегда будет любить ее, хотя начинает осознавать, что с этого момента все будет по-другому. Вещи не могут оставаться прежними, ведь их с Паломой разлучат, и они будут очень далеко друг от друга. Только представишь, и даже дышать трудно.

Мери и Палома снова целуются и обнимаются в последний раз. Мария открывает дверцу и выходит из машины. Понимая, что история их любви подходит к концу, девушки не торопятся и замедляют шаг.

— Как вы? – спрашивает Пас, едва завидя их, но не получает ответа.

Девушки ограничиваются лишь слабой улыбкой, продолжая брести к дому, где живет Палома. Это огромное здание расположено в одном из престижных районов столицы. К двери девушки подходят, держась за руки. Та, что пониже ростом, нажимает на кнопку звонка. Она смотрит на подружку и страстно целует ее.

В этот момент распахивается дверь, и Ньевес с Базилио лицезреют представшую перед ними сцену. Оба испытывают отвращение, и на их лицах отчетливо написаны брезгливость и неприязнь.

— Ах вы, бесстыжие! – сердито кричит женщина, даже не поздоровавшись с родителями Марии. – Ну да мы за это возьмемся, так не оставим. У нас живо все изменится. А ну, пошли!

Нимало не церемонясь, Ньевес крепко хватает дочь за руку и чуть ли не волоком втаскивает в дом. Палома ни на секунду не отрывает взгляда от Мери, пока та не теряется из виду. Обе девушки, дрожа всем телом, горько плачут.

— Я благодарен Вам за то, что привезли обратно мою дочь, – сухо роняет Базилио. Мужчина уже избавился от галстука и пиджака, позволив себе такую роскошь.

— Все это должно было бы иметь иное решение, – замечает Пас. – Быть может, мы сядем и все обсудим?

— Мне не о чем разговаривать с Вами, сеньора.

— Вот именно, что есть. Наши дочери...

— Наши дочери совершенно разные, – спокойно заявляет адвокат. – Свою воспитывайте, как хотите, а для нашей мы сами постараемся сделать как можно лучше.

Произнося свою речь, Базилио Видаль отбрасывает волосы назад и улыбается. Он уже добился, чего хотел, и больше не желает тратить свои нервы.

— Палома и Мери хотят быть вместе. Ну что за проблема в том, что они любят друг друга?

— Это противоестественно.

— Уж поверьте мне, я в жизни не видела более естественных отношений, – зло настаивает на своем Пас.

— Думайте, что хотите, и делайте, что хотите, но подальше от моей дочери.

— Как Вы можете быть таким бездушным и бесчеловечным? Таким...

— Дамы и господа, мне больше не о чем с Вами говорить. Доброй ночи, и еще раз благодарю Вас. – Мужчина закрывает дверь.

Мери с родителями еще несколько секунд стоят перед дверьми великолепного жилища. Бессердечность этого мужчины выбила их из колеи. Все трое разворачиваются и, молча, идут обратно к машине.

— Думаю, у Паломы даже мобильник отберут, – лепечет Мери, завязывая пояс.

— Будем надеяться, они когда-нибудь поймут, что в отношении этой девочки совершили ошибку.

— Они вот такие, мама, и не изменятся.

— Мне очень жаль, доченька, что тебе пришлось пережить этакое. Ты даже не знаешь, как жаль.

Эрнесто вытягивает руку назад, чтобы дочь могла взяться за нее. Мария берет протянутую ей

ладонь и кладет голову на переднее сиденье. У нее уже ни на что нет сил, и ужасно хочется спать. Сломленная усталостью, девушка закрывает глаза. Мери уже почти уснула, когда у нее звонит телефон. Этот номер не записан в памяти ее смартфона.

Мария отвечает на звонок и слышит родной голос:

— Рыжулька! Я люблю тебя! Люблю! Я люблю тебя! Никогда не забывай, что я буду любить тебя

всегда, отныне и навечно!

В конце отчаянные крики Паломы перемешиваются с криками ее матери, которая требует отдать ей

отцовский телефон. Похоже, что за этот самый телефон у матери с дочерью идет борьба.

— Я тоже тебя люблю! – выкрикивает Мери за секунду до того, как прерывается звонок. – И всегда

буду любить!

Глава 55

- Как тебе идея снова встретиться завтра?

- Чтобы позаниматься?

- Конечно.

- Если хочешь, мы могли бы вместе позавтракать.

- С большим удовольствием.

- Хочешь прийти ко мне домой? Там нам будет спокойнее, чем в любом кафе.

- Хорошо. В десять нормально?

- В десять.

- Ну тогда до завтра, до десяти утра.

- До завтра.

Таково было окончание телефонной переписки между Эстер и Феликсом. Парень пригласил ее к себе домой позавтракать перед тем, как заняться математикой, и она с радостью согласилась.

Вечер был необыкновенным, таким же необычным, как и парень, к которому она почувствовала нежность, и которого захотела поцеловать. Она поцеловала его один-единственный раз, подарив поцелуй как обещанную награду, но ей ничего не стоило бы повторить это еще несколько раз. Эстер смотрит на этого маленького гения, которого только что поцеловала, и улыбается. Парень на самом деле ей нравится, но она не хочет торопить события. Больше она не допустит в любви неверный шаг. Эстер запретила себе влюбляться до тех пор, пока полностью не разберется в своих чувствах.

Девушка включает компьютер, чтобы проверить свою электронную почту и сообщения в твиттере. К тому же нужно распечатать кое-какие конспекты, присланные другом.

Заглянув в скайп, Эстер видит, что Феликса в контакте нет. Он предупредил, что сегодня его не будет в интернете, потому что нужно много чего учить. Феликса нет, зато в списке контактов появляется Бруно. Девушка думает, что он тоже сильно занят предстоящими на следующей неделе экзаменами, и ничего ему не пишет.

А, может, следовало бы?

Существовавшая между ними раньше особенная химия, давно исчезла. И все из-за того злосчастного дня. Ну и ладно, она рада за Бруно, зная, что ему хорошо с Альбой. Если бы она тогда встала между ними, то кто его знает, был бы теперь счастлив хоть один из них троих? Не факт. И она не дала бы шанс Феликсу.

Эстер распечатывает конспекты и снова заглядывает в скайп. Бруно все еще там. Нужно ли рассказывать ему о том, что произошло вечером? Они с Феликсом – друзья, а что было между ними, то и было. Если Бруно узнает об этом как-то иначе, он может разозлиться на нее за то, что она ничего ему не рассказала. Это было бы все равно, что путаться с другим у него за спиной, тем более что этот другой – Феликс Нахера...

— Привет, Бруно, – наконец решается написать Эстер. – Ты можешь разговаривать?

Несколько секунд написанное Эстер сообщение лежит безответным в диалоговом окошке, но только несколько секунд.

— Привет, Эстер, могу. Я грыз гранит науки. Как твои дела?

— Хорошо. Жду, когда мама позовет ужинать, – отстукивает девушка, попутно причесывая и поправляя свою прямую челку. – Хочешь, включим камеры? Разговаривать удобнее, чем писать.

— Давай, хотя я уже в пижаме.

— Ну и что такого? Мы же свои люди, разве не так? – призывает к видеоконтакту Эстер. Бруно соглашается, и менее чем через полминуты ребята видят друг друга в квадратных окошечках на мониторах своих компьютеров. Эстер едва сдерживает смех, когда Бруно предстает перед ней в непомерно большой пепельного цвета пижаме, с длинными рукавами, которая слишком ему велика.

— Тебе уже весело, как я погляжу.

— Нет-нет, что ты, извини.

Укоризненно покачав головой, Бруно берет мобильник и показывает девушке последний, полученный несколько минут назад, твит от некоего “АнгелаИстребителя”.

Я вижу у тебя слезы проигравшего, Бруно Коррадини. Ты – самый жалкий из живущих на земле,

лилипутишка-мошенник.

— Очень поэтично, – говорит Эстер, читая.

— Я по-прежнему думаю, что это Нахера.

— Уверяю тебя, это не он.

Но может ли она в действительности быть уверенной в этом на сто процентов? На все сто не

может, но на девяносто – да. Эстер не верит, что парень, с которым она недавно целовалась, настолько бесчувственный, чтобы хладнокровно врать ей после того, что было между ними сегодняшним вечером. К тому же она продолжает придерживаться мнения, что человек склада Феликса не способен вытворять подобное.

— Ты продолжаешь защищать его. Я этого не понимаю.

— Я защищаю Феликса, потому что ты в нем ошибаешься. Это не он посылает тебе эти дурацкие

сообщения.

— Насколько я понимаю, этот Нахера тебе очень нравится. Да?

— Да… нравится, но я не знаю, насколько сильно. Я хочу дать ему шанс.

— Как все просто.

— Что значит – как все просто?

— Ничего, это мое дело.

Этот ответ не очень нравится Эстер. На что он намекает?

— Объясни мне, – обеспокоенно просит она.

— Ладно. Когда я был влюблен в тебя, и ты знала, что нравишься мне, то не дала мне шанс. Даже

тогда, когда сама призналась, что я тебе нравлюсь. Меня ты отвергла, а этому чокнутому вдруг дала шанс.

— Мы с тобой друзья, и я не хотела рисковать нашей дружбой, не хотела потерять ее.

— Но именно это и происходит, Эстер.

— Я понимаю, у нас сейчас не все так гладко, но…

— Альба рассказала, что вы с ней говорили обо мне два раза в тот день, когда ты призналась мне в

своих чувствах, и мы поцеловались. Ты соврала ей, сказав, что не хочешь быть со мной. Ты сделала это, чтобы не вставать между нами, или я ошибаюсь?

— Я… все не так просто.

— Давно зная, что я влюблен в тебя, ты приходишь просить меня, чтобы мы стали парой именно в

тот день, когда другая девчонка говорит тебе, что я ей нравлюсь. Я не знаю, что ты тогда подумала, но, вероятно, не хотела предавать ее. Ни ее, ни меня. Тебе было плохо, оттого, что ты стояла между нами. Ведь это так, правда?

Бруно отлично расшифровал ее чувства в тот день. У нее не было права подрывать возможность

отношений между ним и Альбой, поскольку ей казалось, что ребята испытывали симпатию друг к другу и составляли отличную пару. У нее было время, а она его упустила. Теперь пришла очередь ее подруги.

— Прошло больше двух месяцев, Бруно; вы – дружная, сложившаяся пара, и какая разница, что там

было.

— Ты так считаешь?

— Я же вижу – вы с Альбой созданы друг для друга.

— Но я не люблю Альбу.

Это категоричное заявление парня приводит Эстер в замешательство. Она-то думала, что Бруно не

просто любит Альбу, а любит сильнее, чем любил когда-то ее.

— Бруно, у меня нет слов. Бедная Альба. Тогда почему вы по-прежнему вместе?

— Потому что она мне нравится. Альба – потрясающая девушка… и я хотел забыть тебя, забыть

свои чувства.

Чем дальше в лес, тем больше дров; чем больше признаний, тем больше сюрпризов. По правде

говоря, с Феликсом Нахера у нее то же самое. Она дает ему шанс и начинает с ним встречаться не только потому, что ее тянет к нему, а еще и для того, чтобы раз и навсегда оставить позади свои чувства к другу.

— А те чувства… они еще остались?

— Я не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом. Это несправедливо. Сначала ты дала мне

надежду, а потом оттолкнула меня.

— Мне очень жаль, Бруно. Я не хотела тебя обидеть.

Она слишком часто ошибается, особенно с Бруно. С тех пор, как они познакомились, она

совершила кучу ошибок, и все они заканчивались одним – причиняли парню боль. Эстер не понимает, что происходит у нее с Бруно, и почему именно с ним у нее всё всегда не как у людей.

— Я хочу влюбиться в Альбу. Она любит меня, и старается сделать все возможное, чтобы я был

счастлив. Альба заслуживает того, чтобы я полюбил ее, и все у нас сложилось, но… я не знаю, получится ли у меня.

— У тебя все получится, Бруно, вот увидишь. Альба – невероятная девчонка, и, дай бог, чтобы вы

были счастливы вместе, и чтобы ты любил ее так же, как она любит тебя.

Это желание Эстер совершенно искреннее. Девушка любит их обоих и надеется, что в будущем все

у них будет хорошо.

— Жаль, что я не могу сказать то же самое о тебе и Нахера.

— Не будь таким злым.

— Я тут вспомнил кое-что давнишнее, и это заставляет меня еще больше увериться в мысли о том,

что именно Нахера присылал мне анонимки.

— И что же это?

— Мы ходили к одному и тому же школьному психологу. У меня были определенные комплексы, и

мне не хватало уверенности в себе, вот он и помогал.

— Феликс ходил к психологу?

— Ну да. Тогда же к нему ходили и Валерия с Эли, но в чем была проблема Нахера, я понятия не

имею. Мы случайно встретились с ним пару раз в приемной, и даже не разговаривали.

— То, что вы ходили к одному психологу, еще ни о чем не говорит.

— Это говорит о том, что у него какая-то проблема с головой. Тебе этого недостаточно?

— Это доказательство такое же малоубедительное, как и другие, Бруно.

— Думай, что хочешь, но парень, с которым ты встречаешься, ненавидит меня. Не доверяй ему.

Эстер несколько встревоженно дует на челку. Она понимает, что в прошлом у Бруно были

несколько неординарные отношения с Феликсом, и теперь парень, будучи сам на взводе, предупреждает ее, чтобы она была начеку. Но она, должна ли она бояться Феликса? Нет, не должна. Писк телефона прерывает разговор. Эстер тянется за мобильником.

— Подожди минуточку, я отвечу.

— Это Нахера? – спрашивает Бруно, глядя, как подружка отвечает на послание.

— Нет, это Эли.

— О, еще одна такая же. Что ей нужно?

— Узнать, в котором часу приезжает из Валенсии Рауль. Она хочет пойти на вокзал, чтобы

поговорить с ним и Валерией и постараться уладить все проблемы.

— И ты ей сказала?

— А почему нет? – отвечает Эстер, кладя мобильник. – Чем мы сплоченнее, тем лучше. Я думаю,

чтобы полностью поправиться, Эли нужно решить с ребятами проблемы, возникшие в прошлом. Ты так не считаешь?

Бруно не согласен с Эстер, но не спорит с ней. А сама Эстер даже не представляет, каким путем

Элизабет решила уладить конфликт со своими давними лучшими друзьями.

Глава 56

Рауль уже несколько минут ждет Венди в холле гостиницы. Теперь на нем надет элегантный черный костюм, такие же черные ботинки и белая рубашка, словом, он выглядит безупречно, но чувствует себя как на иголках.

За ними вот-вот должны прийти, а Венди все еще не спустилась из номера. Несмотря на то, что Венди была не похожа на большинство знакомых ему девчонок, она следует общеизвестному, давно избитому, постулату: женщина всегда заставит себя ждать, наряжаясь к выходу.

Марк Понс приходит первым. Он отведет их в театр Талия. Марк с серьезным видом пожимает Раулю руку и ждет вместе с ним появления победительницы фестиваля.

— Я тут поразмыслил, – произносит Понс, постукивая пальцами по стойке администратора, – и считаю, что ты отказался от участия не из-за денег.

— Снова-здорово, ты все о том же?

— Мне кажется странным, чтобы такой парень, как ты, сделал это из-за бабла.

— Я не хочу говорить на эту тему.

— Мне кажется, что все гораздо проще, и я был глупцом, не поняв это раньше.

Рауль не понимает, к чему клонит Марк. Да ему это и не очень важно. Парню хочется, чтобы всё побыстрее закончилось, и он вернулся в Мадрид к своей девушке и семье. Без трех тысяч евро, без кинематографических курсов и без награды, но счастливым.

— В котором часу мы должны быть в театре?

— Успокойся, у нас еще много времени, – отвечает Марк, глядя на часы. – Ты ведь романтик по жизни, верно? И твой фильм это показал.

— Марк, говори сразу, что хочешь мне сказать, и закрой эту тему. Венди – победительница по справедливости. Она будет счастлива, вы будете счастливы, и все мы будем жить-поживать, тут и делу конец.

— Ты делаешь это из-за нее, правда? Ты влюбился в эту девушку.

— Что ты плетешь? Ты это серьезно?

— Больше не старайся скрыть от меня, что Венди тебе нравится, вот ты и хочешь, чтобы она победила. Но ты никому ничего не можешь сказать, потому что у тебя есть девушка, а этим ты, вроде как, наставляешь ей рога.

Теория Марка настолько нелепа, что Рауль даже не возражает. Пусть себе думает, что угодно, а он больше не станет говорить на эту тему. К тому же, только что из лифта вышла Венди. Девушка из Миннесоты надела длинное, облегающее, ярко-красное платье, а поверх него коротенький черный жакетик, прикрывающий плечи, и туфли на высоких каблуках. Она также сделала себе прическу, собрав волосы в пучок и оставив две прядки, которые теперь свободно свисали по обе стороны лица. Венди была сногсшибательно красива.

— Сеньорита Смит! – воскликнул Марк Понс, прежде чем звучно расцеловать ее. – Вы великолепны и, вне всякого сомнения, будете самой красивой на фестивале.

— Брось, не обманывай. Я продолжаю оставаться той же самой обычной уодинской девчонкой.

— Венди, он говорит правду. Ты потрясающе красива.

Девушка заливается краской. Она никогда не чувствовала себя красавицей, потому что она не красавица, и эти комплименты оказались возможными, только благодаря платью и нанесенному макияжу. Спасибо за комплименты, теперь она, по крайней мере, пойдет на шоу более радостной, хотя и знает, что ей не победить.

Все трое садятся в поджидающую их машину и направляются к театру Талия. В машине они почти не разговаривают, потому что жутко волнуются. Кроме того, Марк продолжает беспокоиться из-за того, как развивались события. Ему предстоит объявлять липового победителя, и это может запятнать его безупречную биографию.

Когда они подъезжают к театру, у двери их уже ждут около двух десятков человек. Рауль может отличить среди них членов жюри, в том числе, и Висенте Себриана. Исполнительный директор подходит к прибывшим.

— Добро пожаловать, молодые люди, – радушно приветствует он, пока журналисты фотографируют их и запечатлевают этот момент на видеокамеру. – Вы – финалисты двенадцатого валенсийского фестиваля короткометражных фильмов для молодых режиссеров. Надеюсь, вы замечательно проведете этот торжественный вечер, и... пусть победит лучший.

Какое-то время Венди и Рауль позируют перед фотокамерами журналистов местных средств информации, которые пришли на эту встречу.

— Это какое-то маленькое сумасшествие, – сквозь зубы шипит девушка, улыбаясь в камеры. – Надеюсь, что я хоть выгляжу прилично.

— Ты выглядишь замечательно, просто красавица.

— Это ты очень красивый, – непроизвольно вырывается у Венди, но это не новость. Рауль – самый красивый из парней, которых она знала.

— Это заслуга мамы и сестренок, которые заставили меня вырядиться пингвином. Я, лично, предпочел бы что-нибудь менее классическое, и поярче.

Фотовспышки заканчиваются, и ребята в сопровождении Марка Понса и Висенте Себриана входят в театр. Пока они шагают по красной ковровой дорожке, директор фестиваля напоминает им, как будут развиваться события. Пройдет много времени, прежде чем объявят победителя. Сначала будут выступления музыкантов, потом произнесут речи, затем покажут оба фильма, чтобы присутствующие на шоу зрители посмотрели их, прежде чем жюри вынесет свой вердикт.

Рауля и Венди усаживают рядышком в первом ряду.

— Вот теперь я, и правда, психую.

— Успокойся и не бойся, – улыбаясь, шепчет Рауль.

— Ну почему они не называют победителя и не дают нам вернуться в гостиницу и поспать?

— Потому что тогда они просто прислали бы нам прямо по электронке решение жюри, избавили бы себя от всей этой предвариловки и сэкономили бы деньги, затраченные на организацию всего этого.

Пока ребята тихо перешептываются о том, что происходит вокруг, зрители постепенно рассаживаются по своим местам. Через несколько минут театральный зал уже заполнен.

Марк Понс садится рядом с Раулем, а директор – рядом с Венди. Неожиданно в зале гасят все огни, и Висенте Себриан поднимается на сцену.

— Добрый вечер всем. Спасибо за то, что вы еще раз заполнили зал этого чудесного театра Талия, и

мне очень приятно видеть вас здесь. Сегодня, после нескольких месяцев напряженной работы, после просмотра ста пятнадцати короткометражных лент, мы празднуем окончание двенадцатого валенсийского фестиваля короткометражных фильмов для молодых режиссеров. Я могу с полной уверенностью заявить, что в этом году значительно повысился уровень присланных на конкурс картин, и было зарегистрировано наибольшее количество участников. Все это означает, что наш конкурс процветает и укрепляет свои позиции. Это свидетельствует также о том, что в нашей стране живет много талантливой молодежи, таких юношей и девушек как Рауль Бесада и Венди Смит, которые являются финалистами этого года. Попрошу вас от всей души поприветствовать их аплодисментами.

Люди с жаром принимаются хлопать в ладоши, следуя обращению директора фестиваля. Марк

указывает сначала на Рауля, который поднимается со своего места и, в свою очередь, указывает на Венди. Когда ребята встают, овации становятся еще громче.

— Венди, Рауль, спасибо вам за вашу самоотдачу, ваш талант и блестящую постановку фильмов, –

продолжает Висенте Себриан, когда аплодисменты заканчиваются. – Я не хочу затягивать свое выступление и только надеюсь, что все присутствующие насладятся прекрасным вечером, и по окончании нашего шоу все мы пойдем по домам или на праздничный ужин, который мы подготовили, и на который вы все с огромной радостью приглашены. Итак, шоу начинается!

Занавес открывается, и на сцене появляется валенсийская певица Ноэлия Санон, которая

исполняет свою песню “Роза ветров”.

— Как ты себя чувствуешь? – спрашивает у Венди Рауль, когда звучат первые аккорды песни.

— Очень плохо. Мне хочется пойти в туалет.

— Да-а… сделать это будет непросто.

— Сама знаю.

У девушки непрерывно подрагивает правое колено, и Рауль замечает это. Ему хотелось бы

успокоить Венди, сказать, что награда будет ее, но он этого не сделает. Он всегда будет хранить этот секрет, хотя не уверен, что все будут думать, как он.

Глава 57

Эстер – клевая девчонка, одна из немногих, кого сейчас можно считать подругой. Она сказала ей

все, что хотелось узнать. Поезд Рауля отправляется из Валенсии завтра, в двенадцать, и прибывает в Мадрид около двух.

— Как сегодня в школе? – спрашивает мать, пока они смотрят новости по Антенне 3. Элизабет

ужинала вместе с родителями. Они почти не разговаривали, к тому же сейчас голова у Эли занята другими вещами.

— Нормально.

— А экзамены? Ты успешно их сдашь? – не отстает от Эли Сусана, стараясь разговорить дочь.

— Откуда я знаю, пока не сдам.

— Это счастье, что директор Альмеда разрешил тебе вернуться в школу, чтобы не потерять год.

Потом ты его поблагодаришь, а пока ты должна постараться.

— Вообще-то, мы его шантажировали, папа, но все равно нам повезло.

Идея принадлежала Эли, но без родительской помощи она не смогла бы вернуться в школу в этом

году. Все вышло так, как она ожидала, за исключением Рауля и Валерии. Эти двое продолжают упорно отмалчиваться и не разговаривают с ней. Сегодня она попыталась поговорить с Валерией, но та за весь день не захотела даже слова сказать. А когда закончились занятия, она подождала, когда мать заберет ее у входа, и до той поры не выходила из школы, чтобы не встретиться с ней ненароком. В голову Эли приходит множество определений для своей бывшей подруги, но ни одного хорошего.

— Хочешь чего-нибудь на десерт?

— У нас есть виноград?

— Да, я купила сегодня. На вид он очень вкусный, – отвечает мать, вставая из-за стола и идя на

кухню.

Вскоре она возвращается, неся большую гроздь винограда в хрустальной вазе. Она протягивает

дочери виноград, и та принимается есть его с невероятной скоростью. Виноград, и в самом деле, очень вкусный.

— Элизабет, ты очень торопишься. Осторожнее, а не то поперхнешься.

— Я не маленькая девочка, папа.

Эли устала от того, что родители обращаются с ней, как с ребенком. Раньше они так не

волновались за нее, и давали ей больше свободы. А сейчас дошло до того, что они дают ей советы, как есть виноград.

— Ах, ах, бедненькая, она подавится виноградом!

Эли смотрит налево и видит Алисию. Та тоже ест виноград. В одной руке она сжимает

виноградную гроздь, а другой рукой отрывает от нее виноградины и отправляет в рот.

Находясь прямо под носом у родителей, Эли не может даже шевельнуться, или сделать

какой-нибудь необычный жест, который выдал бы присутствие здесь несуществующей девчонки. Она закрывает глаза и медленно открывает их. Эта девчонка все еще здесь?

— Я зде-е-е-сь, – напевает девушка, вальсируя, как ей заблагорассудится, по гостиной с гроздью

винограда в руке. – Э-эй, в чем дело? Ты не будешь разговаривать со мной, потому что здесь твои старики? Давай, скажи им, что поднимешься в свою комнату, а уж там мы с тобой поболтаем по-дружески вдали от посторонних ушей, но Элизабет даже глазом не моргнула. Она продолжает торопливо глотать виноградины, пока не съедает последнюю.

— Ик... ик.

Вот черт, опять эта проклятая икота. Такое с ней иногда случается, особенно, если она сильно нервничает. Правда, в данном случае непонятно, отчего напала икота – то ли из-за нервов, то ли она слишком быстро ела виноград.

— Ты хорошо себя чувствуешь, доченька?

— Это всего лишь икота, мама.

— Попей воды, и увидишь, что икота пройдет.

Эли послушно, без возражений, отпила из стакана немного воды, но икота не прошла. Девушка в отчаянии пьет еще, но безрезультатно.

— Ты нервничаешь из-за меня? Это нормально, ведь если твои родители узнают, что ты снова меня видишь, тебя опять упекут в психушку. А это означает... прощай, школа, прощай, экзамены, прощайте, “непонятые”... и прощай, Анхелито.

— Я поднимусь к себе в комнату и буду заниматься, – говорит Эли, стараясь не обращать внимания на Алисию.

— Хорошо, доченька. Икота уже прошла?

— Ик... пока еще нет.

Элизабет поднимается по лестнице в спальню, закрывает дверь и включает компьютер. Эта противная икота.

— У-у-у! Ну что, напугала? – спрашивает Алисия, внезапно появляясь прямо перед глазами Эли.

Ну уж нет! Она не станет отвечать. Она хочет, чтобы Алисия ушла навсегда. Хоть бы она оставила ее в покое! Ну, пожалуйста.

— Вот видишь? Мне удалось избавить тебя от икоты, а ты все еще сомневаешься в моем существовании...

— Ты не существуешь. Не существуешь. Ты... это только я вижу тебя, – отвечает Эли, ища в ютубе песню, которую она часто слушала в грустные дни одиночества. Это песня валенсийской группы “Нечего сказать” под названием “Еще одно воспоминание”. Эли включает видео. [прим: речь идет о группе Nada que Decir и их песне Un Recuerdo Más с альбома Billete De Ida (2011г)]

— О-о-о, опять этот отстой? Ты не можешь послушать что-нибудь получше, а не эту фигню?

Но Эли уже целиком отдалась песне. Музыка звучит на полную громкость, и она поет песню, громко выкрикивая слова.

И вот ты мне сказала, что мой голос исчез,

и в этот раз все по-другому,

что у нас уже не будет

таких близких, теплых встреч.

А я говорю, что хочу знать,

что же заставило тебя думать,

что нашим отношениям пришел конец,

что со мной покончено.

А ты смотришь на меня и уходишь

так далеко, что забудешь меня,

уходишь, думая, что я стану

еще одним воспоминанием.

Вчера я искал причины

прийти в себя и поговорить.

Я не должен плакать,

думая, что ты все еще здесь.

Больно вспоминать

последний поцелуй, когда я, не глядя на тебя,

последний раз сжал твою руку

и не отпускал ее.

И вот ты смотришь на меня и уходишь...

Ничто не выражает чувства лучше музыки. Эли плачет, стоя в своей комнате у стола, и напевая припев песни. В последние месяцы эта сцена повторялась очень часто... Когда песня заканчивается, Эли включает ее снова, а потом и в третий, и в четвертый раз...

К тому времени Алисия уже испарилась, вот только кто знает, надолго ли – может, на ночь, может, всего на несколько часов, а может, она не вернется до следующей недели. Кто ее знает, она неуправляема. Эли не может контролировать ее приходы и уходы; она уверена только в одном – всегда, когда она думает о Валерии, откуда ни возьмись, появляется Алисия. Вот она, тут как тут, эта белобрысая девчонка с хвостиками, делающая невыносимой ее жизнь. А может, это Валерия делает ее жизнь невыносимой?

Какая, к черту, разница. Они обе виноваты во всем плохом, что было в жизни.

Эли утирает слезы, садится на крышку стола и смотрит в окно. Какая темная ночь. Она ненавидит их обеих. И ту, что есть, и другую, о которой говорят, что она не существует. Было бы здорово, если бы она могла сейчас гулять с... Анхелем!

Анхель? Эли открывает створку и выглядывает в окно, чтобы убедиться в этом. Точно! Это он! Анхель призывно машет ей рукой, прося спуститься, но она не может выйти сейчас, ей не разрешат. И тут в голове Эли созревает план, хотя этим она выиграет всего пару минут.

Девушка быстро сбегает по лестнице и входит в кухню. Она берет пакет с мусором, завязывает его и несет к двери.

— Я сейчас приду, только мусор выброшу, – говорит она родителям, показывая им довольно тяжелый пакет. – Не бойтесь, я не собираюсь сбегать из дома в пижаме, просто хочу немного подышать свежим воздухом.

Родители переглядываются между собой, но не возражают, ведь Эли нужно пробежать всего-то метров пятьдесят до угла.

Эли быстро идет к двери и выходит на улицу. Холодный ночной ветерок пробуждает в ней дрожь, но вот девушка видит Анхеля, и ее тут же бросает в жар. Они обнимаются.

— Пойдем к мусорному контейнеру, вдруг мама за мной следит. Если она нас застукает, я скажу, что мы встретились случайно.

У ребят есть три минуты, чтобы побыть вместе. Они даже поцеловаться нормально не могут, так, два поцелуя в щечку, около губ, и все равно эти три минуты невероятные. Эли так мало нужно для счастья, даже этого достаточно.

— Когда я снова тебя увижу? – с тревогой тоскливо спрашивает Элизабет при расставании.

— Не знаю. Вероятно, завтра...

Анхель прав. Они снова встретятся завтра, в субботу, которая навсегда определит их жизни и судьбы.

Глава 58

Показ “Ирисок” заканчивается, и все присутствующие в театральном зале люди больше минуты громко аплодируют. Чуть раньше они точно так же хлопали “Непонятой”. Никто из них не мог бы с уверенностью сказать, какой фильм из двух больше претендует на победу. И тем не менее, на душе у Венди опять тяжело, в ней снова растет безграничное беспокойство. Ей по-прежнему кажется, что фильм Рауля гораздо лучше ее, и сведущие в кинематографе люди сразу это поймут. В этом она убеждена.

Марк Понс, ведущий шоу, возвращается к сценарию и представляет последнюю на сегодняшний вечер группу, которая выступит перед тем, как будет объявлен победитель конкурса. Девять ребят занимают на сцене все пространство своими различного рода барабанами и литаврами.

— Думаю, меня хватит инфаркт, – шепчет на ухо Раулю Венди.

— Успокойся, нам остается только узнать победителя.

— Нет, серьезно. Кажется, я задыхаюсь, мне плохо и не хватает воздуха.

Парень сразу становится серьезным и говорит об этом Марку Понсу, который уже вернулся на свое место. Тот смотрит на Венди и обмахивает ее руками, но девушке с каждой секундой становится все хуже.

— Мы сейчас придем, выйдем немного воздухом подышать, – говорит Рауль, беря девушку за руку и помогая ей подняться.

О, че-е-ерт! Вы не можете уйти сейчас, ведь следом за выступлением группы жюри вынесет свой окончательный вердикт, – еле слышно в отчаянии шипит Марк. – Я целый год готовился к этому моменту, и вы мне его не испортите.

— Очень жаль, но Венди нужно выйти. Она того и гляди потеряет сознание.

— Это невозможно. Пусть потерпит немного.

— Дай им выйти. Если Венди потеряет сознание, мы вообще останемся без финалистки. Идите, только быстро. Мне нужно, чтобы вы вернулись через десять минут, – приказывает ребятам Висенте Себриан, препираясь с Марком Понсом. – Мы постараемся немного задержать выборы победителя.

Рауль и Венди покидают партер, идя по боковому проходу под взглядом многочисленных зрителей, думающих, что все это задумано по сценарию.

— Для Венди Миннесота это в порядке вещей, – досадливо бормочет девушка, вытирая рукой вспотевший лоб, – вечно одна морока, не одно так другое.

— Ты очень сильно нервничаешь, и это давит на тебя, вот и все.

— Я дура. Накручиваю себя всякий раз, когда к чему-то стремлюсь.

Ребята выходят на улицу и садятся на скамейку прямо перед входом. Рауль как веером обмахивает девушку программкой, которую им дали при входе и дует ей в лицо.

— Ну что, тебе лучше?

— Не очень.

— Тебе нужно расслабиться.

— Как, по-твоему, я расслаблюсь в такой момент?

— Ну, давай во что-нибудь поиграем.

Девушка смотрит на Рауля так, будто он брякнул какую-то несусветную чушь, причем не просто чушь, а ту, что позволительна лишь детям, да немного перебравшим хмельного.

— Сейчас не время для игр. Мне плохо.

— Слушай, это очень просто. Я помогу тебе отвлечься.

— Ладно, там поглядим... Так в чем заключается твоя игра?

— Все очень легко. Ты должна внимательно смотреть на проходящих мимо нас людей и решить, кто из них по виду знаменитость, и чем он мог бы заниматься. Так ты однозначно расслабишься, и тебе станет лучше.

Венди вздыхает, возводя взгляд к небу. Ну и нелепица, первостатейный бред! Затем она видит улыбку Рауля, и улыбается в ответ. Ну что тут поделаешь – девушка соглашается поиграть минут этак пять в эту странную игру, прежде чем узнать, победила она в конкурсе или нет.

Рауль и Венди изучают прохожих, но ни один из них не тянет на знаменитость, пока не появляется некий парень, более или менее похожий на звезду.

— О, вот этот, в черном пальто и красной бейсболке козырьком назад. Он мог бы быть... одной из звезд ютуба, которые нынче так популярны. Ты так не считаешь?

— Ну если ты так говоришь...

— По-моему, все ясно. Этот парень похож на звезду. 1:0.

— А я не знала, что мы и тут соревнуемся.

— Да, я не сказал тебе, потому что... я это только что придумал, чтобы придать живости.

Еще одна улыбка на его губах. Счет на табло заставляет Венди сосредоточиться на проходящих мимо людях. Она указывает на двух разодетых и накрашенных девиц, которые могли бы сойти за моделей, но Рауль тут же спорит с Венди и не присуждает ей очко.

— А ты у нас еще и судья?

— Конечно, это ведь я придумал игру, и никто не знает ее правила лучше меня.

— Твоя следующая короткометражка должна быть об игре. Я так ясно вижу: “Марафон о знаменитостях”. [прим: “Марафон” – настольные игры-викторины на разные темы]

— Ну мне это не представляется таким ясным, тем более у меня уже есть идея для следующего фильма.

— Да? И о чем будет фильм?

— О… Еще одна знаменитость! – неожиданно кричит Рауль. – Вон та девушка в розовом, с длинными светлыми волосами. Она могла бы быть звездой диснеевского канала как Ана Мена, Лусия Хиль или Паула Дальи.

— Вот уж не думала, что ты увлекаешься сериалом “Музыкальные каникулы”.

— Ты многого обо мне не знаешь, – загадочным голосом отвечает Рауль. – 2:0.

— Жулик.

Еще несколько минут Рауль и Венди развлекаются, играя в знаменитостей. Окончательный

результат – 3:3. Надо признать, что ничья – довольно сомнительный результат для окончания соревнования, но единственной целью игры было расслабиться, и это сработало.

— Пора идти, иначе инфаркт хватит Марка Понса. Ты готова?

— Более-менее.

— Тогда пошли. Удачи, Венди.

— Тебе тоже… и большое спасибо.

Парочка входит в театр и направляется к своим местам по тому же самому боковому проходу, по

которому они выходили. Марк уже стоит на сцене с конвертом в руке. Он уже несколько минут тянет время, пространно объясняя, что означает эта премия для него, и как его победа три года назад в корне изменила жизнь. Увидев, как Венди и Рауль снова занимают свои места, Марк с облегчением выдыхает и, глубоко вдохнув, вскрывает конверт с именем победителя.

— Итак, победителем двенадцатого валенсийского фестиваля короткометражных фильмов для

молодых режиссеров становится… Венди Смит со своим фильмом “Непонятая”! Награду победителю вручает исполнительный директор фестиваля Висенте Себриан.

Венди не слышит ничего вокруг себя – ни бурные аплодисменты, ни поздравления Рауля, ни

комментарии людей, сидящих в партере. Ни-че-го. Она чувствует себя, как в той серии телесериала “Остаться в живых”, когда взрывается бомба, и от взрывной волны главные герои глохнут на несколько минут, не слыша ничего, кроме стука собственных сердец. Венди машинально встает и идет к ступенькам, ведущим на сцену. Висенте Себриан вручает ей бронзовую статуэтку крылатого коня и чек на предъявителя на три тысячи евро.

— Поздравляю, Венди, – говорит он и спускается со сцены, оставив девушку в одиночестве перед

микрофоном с бронзовым Пегасом в одной руке и чеком – в другой.

Венди все еще не может прийти в себя, пребывая в напряжении и являя собой сплошной клубок

нервов. Она победила! Венди Миннесота в чем-то там победила! Она смотрит на Рауля, сидящего в первом ряду. Тот кивает ей головой и поднимает вверх большой палец. Внезапно Венди понимает, что же произошло несколько секунд назад. Девушка, не спеша, подходит к микрофону, и аплодисменты в зале стихают.

— Вау! Большое спасибо! Я не могу поверить, правда. Большое спасибо! – начинает говорить она,

сдерживая слезы. – Я не из тех, кто великолепно чувствует себя перед микрофоном, находясь перед таким большим количеством людей и под прицелом камер и ваших мобильных телефонов. Мое место позади камеры. Мое дело – писать сценарий, руководить, как могу, съемкой, монтировать фильм. Да, мое – именно это, но сегодня мне выпала честь находиться здесь, на сцене… говорить… волноваться… стараясь осознать этот миг счастья. Я от всей души благодарю членов жюри, организаторов этого чудесного фестиваля и моего товарища по финалу – Рауля Бесаду… А также всех вас, сделавших этот день особенным в моей жизни. Огромное Вам спасибо!

Публика снова разражается овациями, когда Венди покидает сцену и идет к своему месту, где

крепко-крепко обнимает Рауля. Ей хотелось бы поцеловать парня прямо в губы, очень хотелось бы, но девушка сдерживает свой адреналин, и просто снова благодарит его за то, что он до последней минуты помогал ей.

Директор фестиваля, в свою очередь, благодарит обоих участников, членов жюри и всех

присутствующих в зале. Все встают, и в зале театра Талия гасят свет. У двенадцатого валенсийского кинофестиваля есть теперь уже официальный победитель, названный несколько минут тому назад.

Глава 59

— Позравляю, Венди. У тебя потрясающий фильм.

— Большое спасибо.

— Венди, фильм грандиозный.

— Спасибо. Тысяча благодарностей, правда, спасибо.

— Мои поздравления, Венди!

— Спасибо!

Венди уже потеряла счет поздравившим ее людям. Она и представить не могла, чтобы какая бы то ни было победа была настолько изнурительной. Девушка обменивается приветствиями с еще одним журналистом кастельянской газеты, ведущим рубрику культурных событий, и теперь старается найти тихое местечко, где можно было укрыться ото всех, но не тут-то было. Висенте Себриан тут же замечает Венди и напрвляется к ней в сопровождении представителя местного органа самоуправления и кинопродюсера. Себриан представляет всех друг другу, и между ними четырьмя завязывается разговор.

— На ее месте мог бы быть ты, – говорит Раулю Марк Понс, держа в руках бокал игристого вина. – Завидуешь? Хочешь быть там?

— Нет, не завидую, и уж тем более не хочу быть на ее месте, поверь.

— Ты прав. Это нудная сторона славы. Когда ты побеждаешь, все хотят сфотографироваться с тобой, рассказать о себе, о том, что они делают, фальшиво улыбаются тебе и впихивают свои визитки, как раздатчики бесплатных газет у дверей метро. Словом, дерьмо.

— Ты тоже прошел через это?

— Да, все было замечательно, хотя по мне самой лучшей была церемония.

— У тебя остались прекрасные воспоминания о том вечере.

— Отлично помню, что я в тот день напился вдрызг и переспал с одной куколкой, которая оказалась девчонкой здешнего политикана. Хорошо еще, что он ничего не узнал, и это не выплыло на свет.

— Ну ты и лоханулся.

— Как видишь, почти так же, как и ты, – с трудом выговаривает Понс, на которого уже начинает действовать выпитое вино. – Знаешь, ты козел. Я никогда не смогу забыть, что ты сделал.

— Ты все еще злишься на меня?

— И всегда буду злиться. Не понимаю, что ты здесь строишь из себя, после того, что натворил.

— Я праздную вместе с Венди, отмечаю ее заслуженную награду. Я единственный, кто сегодня вечером будет искренним и честным с ней.

Марк свысока поглядывает на Рауля и издает язвительный смешок.

— Честным? Ты? Не заливай! Если бы ты был честным, то признался бы, что втрескался в нее, и поэтому отказался от награды.

— Я не втрескался в Венди. У меня есть девушка, и я ее люблю.

Девушка, которая сегодняшним вечером полностью приуныла. Как только закончилось шоу, Рауль позвонил ей по телефону, чтобы сообщить окончательный результат.

— Это жюри ничего не смыслит в фильмах.

— Фильм Венди был очень хороший. Выиграть мог любой из нас.

— Не думаю, чтобы ее фильм был лучше “Ирисок”.

— Как говорится, милая, на вкус и цвет, ты же знаешь.

Валерия продолжает на чем свет стоит ругать жюри, протестуя против облома с наградой.

— Сейчас вы идете на праздник, да?

— Ага. Организаторы арендовали зал неподалеку. Сначала будет праздничный ужин, а потом дискотека с музыкой, выпивкой и диджеем... Короче, скука.

— Ты останешься там до конца вечера?

— Нет, не хочу. Так, ненадолго, чтобы поддержать Венди, и чтобы она не подумала, будто я разозлился из-за решения жюри.

— Ладно, веселись.

Рауль замечает что-то странное в голосе девушки. Он хорошо знает Вал и уверен, что с ней что-то случилось.

— Что с тобой, милая, – без обиняков спрашивает он.

— Ничего, просто очень устала. Пойду спать. Хочу встать завтра с утра пораньше и засесть за учебу.

— Это только усталость, и все?

— Эти дни выдались тяжелыми. Завтра, когда вернешься, я тебе расскажу.

— Но у тебя все в порядке, а?

— Да, думаю, да. Завтра поговорим.

— Ладно. Придешь встречать меня на вокзал?

— Конечно. Буду ждать тебя там без четверти два.

Несмотря на уверения Вал, Рауль убежден – что-то случилось, и она это скрывает, но ему не хочется давить на нее. Он тоже устал, и не стоит затевать разборки прямо сейчас. Завтра они спокойно обо всем поговорят.

Постепенно праздничный вечер доходит до непредсказуемой точки, когда не существует ни границ, ни рангов. Сигнал к началу неформального праздненства дал сам Висенте Себриан, сдернув с шеи галстук и повязав его себе на лоб, словно воинствующий самурай.

Бокалы игристой кавы быстро исчезают, подается двойной джин-тоник, и многие из присутствующих собираются вокруг стола с бесплатной выпивкой.

Из-за барной стойки Рауль с кока-колой в руках наблюдает, как Венди вовсю отмечает свой знаменательный вечер. Абсолютно раскованная и сексуальная, она танцует то с одним, то с другим, чокаясь с приглашенными под приветственные тосты всякий раз, как бокал игристого вина оказывается в ее руке. Марк Понс тоже избавился от сдерживающих его цепей и оков – на танцплощадке ему нет равных. Он подходит к Венди, встает у нее за спиной, и они оба покачиваются, танцуя в ритме диджея Тьесто. Рауль посмеивается. Надо бы, пожалуй, сфотографировать их – пусть посмотрят на себя завтра утром.

Чувственные покачивания Венди пленяют многих парней, желающих оказаться рядом с ней, но Марк решил, что победительница конкурса только его. Он берет девушку за руку и ведет к диванчикам, стоящим в самом дальнем углу зала. Рауль провожает их взглядом, наблюдая, как они смеются, о чем-то перешептываясь. Они садятся так близко друг к другу, что их головы практически соприкасаются. То ли по умыслу, то ли случайно, Марк кладет руку на ногу Венди, но, кажется, что она этого даже не замечает. Раулю не нравится все это, но должен ли он вмешиваться?

—Эй, парень! Мои поздравления, господин финалист! – громко произносит голос за его спиной.

Рауль оборачивается и видит разудало улыбающегося Висенте Себриана. Хотя Себриан уже стащил со своей головы галстук, но внешний вид – растрепанные волосы и вылезшая из брюк рубашка – не оставляет никаких сомнений, что исполнительный директор хлебнул лишнего. Он крепко обнимает Рауля и пьяно чмокает его в щеку. Парень всячески пытается высвободиться, но не тут-то было – Себриан снова притягивает его к себе.

— Думаю, пора уходить, – неловко замечает Рауль. – Завтра нужно рано вставать, чтобы успеть на

мадридский поезд.

— Уходить? Ни за что! Ты останешься здесь. Как достойный претендент на победу, каким ты был –

с пьяной решимостью заявляет утративший над собой всяческий контроль Себриан, дыхнув на него перегаром.

— Нет, правда, Висенте, я устал и хочу вернуться в гостиницу и лечь спать.

— Нет, нет и нет, – упрямо спорит мужчина, не выпуская руку Рауля. – Хочешь, я открою тебе один

секрет?

— Послушай, о чем ты… Какой секрет?

— Ты не победил бы… даже если бы не отказался от награды. Жюри больше понравился фильм

Смит.

Эта новость и радует, и огорчает Рауля. С одной стороны, ему неприятно, что он в любом случае

проиграл бы, но, с другой стороны, он рад, что его решение отказаться от премии не повлияло на окончательный результат, и Венди заслуженно победила.

— Ну и что такого? В другой раз.

— Другой раз? Ты шутишь, парень? Дорога сюда закрыта для тебя на веки вечные, тебя не захотят

здесь больше видеть. Отказаться от такой премии… Тьфу! – со злостью сплевывает на пол Висенте, едва не свалившись с ног, а Рауль пользуется этим моментом, чтобы по-тихому дать деру. Ускользнув от Себриана, парень бросает взгляд в сторону дивана, на котором продолжают сидеть Марк и Венди. Понс не терял времени даром. Его ладонь лежит на груди Венди, а сам он целует девушку в шею, подбираясь к ее рту.

Пусть это и не его дело, но Раулю не нравится, что сей развязный малый пользуется тем, что Венди

переборщила с кавой. Так что же делать?

В конце концов Рауль решает все-таки вмешаться. Подойдя к парочке, он втискивается между

ними, едва не спихнув Марка с дивана.

— Эй, парень, какого черта? Что ты делаешь?

— Нам с Венди пора уходить.

— Почему? – рассеянно спрашивает девушка. – Я хочу остаться и побыть здесь еще немного.

— Потому что завтра утром мы садимся на “птичку” до Мадрида.

— Брось, пусть она остается. Потом я провожу ее до гостиницы.

— Сейчас ты не в том состоянии.

Взгляды Рауля и Марка Понса скрещиваются.

— Ну гляди, сосунок. Ты достал меня сегодня. Позволь девушке делать то, что ей хочется.

— Венди идет со мной.

— Даже если она тебе нравится, ты ей не отец и не жених.

Рауль не хочет вестись на провокации Марка. Он встает, крепко берет девушку за руку и пытается

поднять ее с дивана. С грехом пополам Раулю удается поставить Венди на ноги.

— Рауль, что ты делаешь? Куда мы идем? – слабо сопротивляется она.

— В гостиницу, отдыхать.

Однако другой тоже не намерен так легко сдаваться. Вскочив с дивана, Марк быстро догоняет

ребят и, загораживая им дорогу, встает перед ними, вызывающе глядя на Рауля.

— Дай нам пройти, пожалуйста.

— Да кем ты себя возомнил, парнишка? По-твоему, все должны валяться у твоих ног? Я ничего не

смог сделать, чтобы помешать тебе укокошить конкурс, но здесь ты мне не указчик. Если она хочет поразвлечься со мной, то кто ты такой, чтобы мешать ей?

— Венди слишком много выпила, а ты используешь ее.

— Она совершеннолетняя, и может делать, что пожелает. И я тоже.

— Я не оставлю ее с тобой. Отойди, Марк. Мы идем в гостиницу.

Венди, присутствующая при стычке между Раулем и Марком, с некоторой растерянностью

смотрит то на одного, то на другого, не слишком вникая в суть спора, пока не осознает кое-что из услышанного.

— А для чего ты проводишь ее в гостиницу? Чтобы попользоваться самому? А может, для того,

чтобы рассказать ей, как ты отказался от премии, чтобы победила она?

— Замолчи и больше ничего не говори.

— И почему же? Ты боишься, что она узнает правду? Что она победила в конкурсе, потому что ты

отступил?

Венди словно пробудилась ото сна. Несмотря на тошноту и выпитые бокалы кавы, девушка гордо

выпрямляется, как свеча, и смотрит на Рауля.

— Это правда, то, что он говорит?

— Понимаешь… в любом случае ты…

— Конечно, правда! Это ты выиграл в конкурсе, фигляр несчастный! – торжествующе восклицает

Марк Понс, победно вскидывая руки вверх.

— Это так?

Рауль не отвечает. На краткий миг он наклоняет голову, а потом снова смотрит на девушку. Глаза

Венди наполняются слезами.

— Ты победила...

— Кретин! Больше никогда в жизни не разговаривай со мной, придурок!

Девушка, пошатываясь, выбегает из зала, налетев по пути на официанта, несущего в руках поднос,

полностью заставленный бокалами с вином. Рауль пытается побежать за ней, но Марк Понс ставит ему подножку, и он с размаху вниз лицом падает на пол рядом с разбитыми хрустальными бокалами. При падении парень больно ушиб правое колено, и теперь не может быстро подняться.

Понс наклоняется к Раулю и мстительно смеется прямо ему в лицо:

— Пусть это послужит тебе уроком, щенок, чтобы ты научился ценить вещи и не пренебрегать ими. Нет никого выше, чем дух этого фестиваля. Нет и не будет.

Глава 60

Уже больше четырех утра, но, несмотря на усталость и желание спать, она так и не сомкнула глаз. Она готовилась к экзаменам, читала, слушала песни... но делала все это вяло, без желания, ни о чем не мечтая и ничего не ожидая. Мери полностью подавлена, и ей очень грустно. Она не замечает и не понимает ничего, кроме того, что случилось сегодня. Она уже скучает по Паломе и не может не думать о ней. О девушке, которую любит, и которую, по всей вероятности, очень долго не увидит.

Ведь она даже не знает, когда Палома уезжает в Лондон. Мери надеется, что у родителей Паломы найдется хоть капля здравого смысла, и они не будут очень строги с ней, разрешив, по крайней мере, иногда пользоваться мобильником и интернетом. Впрочем, это сомнительно. Паломы по-прежнему нет в контакте, и она ничего не написала. Она совсем одинока в этом мире, и ни с кем не может поговорить. Это ли не самое натуральное похищение?

Мери выходит из комнаты выпить воды и размять ноги, которые жутко болят, ведь она так находилась и набегалась за сегодняшний день. В кухне горит свет. Это ее сестра Гадеа не спит и варит себе кофе. В университете – пора экзаменационной сессии.

— Мария, чего ты встала?

— Не могу уснуть.

— Да, мама сказала мне, что случилось. Так жалко, – говорит Гадеа, гладя сестру по руке. – Хочешь кофе?

— Да. Спасибо.

Девушки садятся за кухонный стол с чашкой горячего кофе с молоком в руках.

— Мы не разговаривали на эту тему, но ты не хочешь мне что-нибудь рассказать?

— О чем? О том, что я лесбиянка?

— О чем хочешь, – улыбается Гадеа. – Я провожу так много времени за учебой, что мне некогда даже вздохнуть, но знай – дверь моей комнаты всегда открыта, если я тебе нужна.

— Я говорю тебе то же самое.

— Спасибо.

Гадеа осторожно отпивает горячий кофе. Глядя сейчас на сестру, она понимает, как сильно та изменилась за столь короткий срок. Мария кажется совсем другим человеком. Она уже не такой ребенок, как раньше... она похорошела и повзрослела. Ей очень к лицу линзы. Жаль, что сестренке приходится проходить через переживания, но этот опыт пригодится ей в будущем. В конце концов, столь тяжкие удары судьбы закаляют тебя, делая сильнее. Она сама пережила такое, когда ее парень несколько месяцев обманывал ее с другой. Тогда казалось, что жизнь на этом закончилась... Но, тем не менее, она все преодолела, и теперь счастлива.

— Я буду скучать по Паломе, – удрученно признается сестре вконец расстроенная Мери. – Я вообще не знаю, как смогу жить без нее.

— Тяжело расставаться с человеком, которого любишь, и уж тем более так, как разлучили вас. Это неправильно и несправедливо. У ее родителей совсем нет мозгов. Но ты постепенно оживешь, вот увидишь, и у тебя останутся только хорошие воспоминания. Ты будешь вспоминать эту девушку с улыбкой.

— Не уверена, что когда-нибудь я снова смогу улыбаться.

— Улыбнешься, еще как улыбнешься! А сейчас тебе кажется, что твоя жизнь не имеет смысла, правда?

— Да, именно так я и думаю.

— Через какое-то время твоя жизнь снова обретет смысл, – убеждает сестру Гадеа, – а пока давай выход своим чувствам, делай, что тебе необходимо: кричи, плачь, топай ногами... Если нужно, говори со мной или с друзьями, но не замыкайся в себе, не забивайся в угол, сетуя на то, что случилось. Тебе будет гораздо больнее, если станешь держать все в себе.

Мария не отвечает старшей сестре и, молча, пьет кофе. Она не верит, что все будет так легко, как говорит Гадеа. Палома была самым лучшим событием в жизни, а ее потеря означает для Мери самую большую в жизни беду. Девушке хочется плакать, излить свою душу, но говорить ей ни с кем не хочется. Из-за тоски, царящей в ее душе, Мери трудно произносить какие бы то ни было слова, но она знает, где можно выплеснуть свои чувства. Рыжулька благодарит сестру за совет и поднимается со стула. Она возвращается в свою комнату и закрывает дверь. Взяв ноутбук, она кладет его на кровать, включает и ложится рядом с ним. Когда компьютер загрузился. Мери стала искать в интернете свой блог. Теперь у нее другой секрет, но блог продолжает служить ей холстом для эмоций.

УБЕЖАТЬ К БЕСКОНЕЧНОСТИ

Я осознаю свои чувства, и знаю, кто я. С некоторых пор я была счастлива и жила, как во сне, но сегодня меня разбудили, грубо растолкав. Нетерпимость, несправедливость и глупость распахнули дверь, не постучавшись, и унесли мои мечты и сон.

Не знаю, удастся ли мне снова уснуть и видеть сны. Не знаю, смогу ли я снова мечтать. Не знаю, а вдруг, это был удар прямо под дых моим мечтам, нанесенный действительностью.

Мне необходимо знать, что она рядом, чувствовать ее близость, ее запах, касаться подушечек ее пальцев и искать себя в ее зрачках. Но я знаю, что могу приблизиться к ней только в своих воспоминаниях. Бесплотные воспоминания о ней на расстоянии – единственный способ сблизиться, единственная реальность, оставшаяся у нас.

В эти мгновения я хочу только одного – убежать в бесконечность, поймать ее на пути и умчать за собой далеко-далеко к самому горизонту.

Сбежать вместе с ней от всего и от всех, представив себя единственными пережившими ураган решений.

Но я одна. Она уехала, скованная по рукам и ногам цепями произвола тех, кто должен защищать ее.

Я защитила бы ее своими поцелуями и ласками, но не могу преодолеть эти барьеры.

Грустя о ней, я найду свой платок и с улыбкой утру себе слезы.

У меня нет иного выхода, кроме как терпеть, чтобы время вылечило мою грусть.

Мария дважды перечитывает текст и нажимает кнопку “ввод”. Сообщение добавлено.

Мария писала это сообщение, не переставая плакать. Все так тяжело; трудно понять то, что с ней произошло. Ты любишь человека, который любит тебя, но не можешь быть с ним, потому что кому-то это не нравится. И ты ничего не можешь с этим поделать. Ничто не помогает – ни борьба, ни уговоры... Нет другого выбора. Только так, все кончено.

Мария выключает компьютер и оставляет его на полу, потом снимает линзы и снова ложится на кровать. Быть может, теперь она сможет уснуть.

Но как же она ошибалась. Мери закрыла глаза, но через пять минут зазвонил мобильник. Номер городской, мадридский. Девушка отвечает, обеспокоенная неожиданным звонком.

— Да? Кто это?

— Ры... жулька... Это я.

— Палома! Откуда ты звонишь?

— По городскому... Мне больно... Очень... очень больно.

Сердце Марии вот-вот лопнет. Мери вскакивает с постели и судорожно трет лицо, почти царапая его.

— Что с тобой? Палома, что с тобой случилось?

— Голова... болит... мне больно...

— Ради бога, Палома! У тебя очень сильно болит голова? Ты обо что-то ударилась? А родители? Где твои родители?

— Жаль... мне так жаль... Я... люблю... тебя.

На том конце телефона больше ничего не слышно. Несколько минут Мери впустую выкрикивает имя девушки. Но все напрасно – ответом ей служит тишина.

Сегодняшний день и так был слишком тяжелым для Марии, но этот миг неопределенности и отчаяния – самый худший за всю ее шестнадцатилетнюю жизнь.

Суббота

Глава 61

Эстер была пунктуальна, как нравится Феликсу, и пришла к нему домой ровно в десять. За

исключением Бруно и Родриго, она никогда не приходила домой ни к одному из парней, кто не являлся ее родственником. Девушка звонит в дверь и ждет, когда ей откроют. Феликс открывает почти сразу же после звонка. В черной рубашке и голубых джинсах он выглядит очень нарядным.

— Как хорошо, что ты уже здесь, – говорит Феликс, поправляя очки. – Проходи, пожалуйста.

Ребята обмениваются дружескими поцелуями, и Эстер входит в квартиру. Квартира довольно

просторная, не слишком заставленная и очень светлая. Парочка идет по длинному освещенному флуоресцентными лампами коридору к гостиной.

— Ты один?

— Вроде как. Отец ушел гулять в Ретиро, а мама в магазин, но они скоро придут, так что наш

интимный завтрак продлится недолго.

— Ничего страшного, мне хочется отведать его.

— Ты не знаешь, что говоришь… – Феликс лучится улыбкой, стоя у двери гостиной, где уже

подготовлен завтрак.

— Что все это?!

— Я не знал точно, что ты любишь, так что положил всего понемногу.

— Ой, мамочки!

Стол в гостиной превратился в шведский стол наподобие тех, что накрывают в пятизвездочных

отелях: хлебцы, фрукты, круассаны, тосты, пирожные, колбаса и даже яичница и сосиски.

— Что желаете – кофе, чай или кола-као? Могу приготовить также горячий шоколад.

— Нет-нет, не стоит, достаточно кола-као.

— Отлично, сейчас приду.

Девушка присаживается на диван и ждет, когда вернется Феликс. Старания парня приготовить

завтрак достойны восхищения. На столе даже слишком много еды, она не рассчитывала и на половину всего.

Вскоре возвращается Феликс, неся в руках поднос с двумя чашками горячего молока, чайными

ложками и банкой кола-као. Он водружает поднос на стол и садится рядом с Эстер.

— Большое спасибо. Я даже не знаю, с чего начать.

— Тебе есть из чего выбирать.

Эстер готовит себе кола-као и макает в него круассан. Феликс берет другой круассан и тоже

макает его в чашку. Парень поясняет, что круассаны такие вкусные, потому что их только что испекли. До прихода Эстер Феликс зашел в кондитерскую напротив дома и купил полдюжины круассанов. Потом каждый из ребят съел тост с маслом, а закончилось пиршество тем, что они съели яблоко, разделив его на двоих.

— Я больше не могу, – сказала Эстер, откинувшись назад.

— А яичница с сосисками?

Из груди Эстер вырывается смешок. Она наклоняется к Феликсу и гладит его по лицу, а потом

целует в губы. Когда они заканчивают целоваться, Феликс растерянно смотрит на нее.

— Это мой способ выразить тебе свою благодарность за тот грандиозный завтрак, что ты

приготовил, и извиниться за то, что не съела сосиски с яичницей. Но если я съем еще что-нибудь, я просто лопну.

— Ладно, тогда я сам все съем.

Теперь уже Эстер пребывает в полнейшей растерянности – меньше чем за пять минут парень умял

четыре сваренные им сосиски и расправился с яичницей.

— Ты всегда столько ешь?

— Чтобы поддерживать мозг в форме, нужно много протеина. К тому же завтрак – основная еда на

весь день.

— И как в тебя влезает столько еды?

— Хочешь короткий, шутливый ответ, или длинный, со всеми подробностями?

— Лучше совсем не отвечай.

Еще где-то с четверть часа ребята продолжают болтать, попутно переваривая только что

съеденный завтрак. Им очень хорошо вдвоем, но нужно приступать к занятиям, иначе они потеряют слишком много времени. Ребята поднимаются с дивана и идут в комнату Феликса. Эстер удивляет царящий в комнате порядок: ни тебе пылинки, ни соринки, ни разбросанной повсюду одежды – все аккуратно разложено по местам.

— У тебя всегда так чисто, или ты убрался к моему приходу?

— Я – аккуратист, и люблю во всем порядок. Если я не нахожу вещь сразу, то мне не доставляет

удовольствия разыскивать ее. Когда вещи лежат на своих местах, ты теряешь мало времени. Это сугубо деловой подход.

— Ты так хорошо за всем следишь, у тебя все под контролем.

— Если я могу держать все под контролем, то почему бы и не держать?

— Но ведь этим ты не даешь пути импровизации.

— Если нужна импровизация, я импровизирую, но при этом люблю иметь план А или В, а иногда и

С.

А ведь Феликсу только семнадцать. Каким же он будет, став отцом и главой семейства, имея свое

дело или руководя предприятием? Эстер живо представляет себе такую картину, хотя, возможно, с годами Феликс чуточку расслабится. Возможно, он поймет, что в жизни не стоит на всё строить планы. Если они с Феликсом начнут всерьез встречаться, то она возьмет на себя заботу о развлечениях, чтобы он получал от жизни больше удовольствия. А сейчас она всего лишь ученица и хорошая подруга.

Ребята садятся за стол, за которым Феликс обычно делает уроки, и парень объясняет Эстер, что

представляют собой функции. Эстер плохо понимает, как выглядят вертикальные и горизонтальные асимпоты. Она предпочла бы пойти на улицу и погулять вместе с Феликсом, продолжая и дальше узнавать его, но отлично понимает, что ей придется усердно заниматься учебой, пока не закончатся годовые экзамены.

— Ну как, понимаешь, что такое наклонная асимптота?

— Какая? Наклонная?

— Я же тебе только что объяснил.

— А я не поняла.

Парень встает и тяжело вздыхает. Он идет к компьютеру и ищет какую-то страничку в гугле.

Найдя желаемое, он открывает страницу и зовет Эстер.

— Вот, смотри. Здесь объясняется более понятно: “Рациональная функция имеет наклонные

асимптоты, когда степень числителя на единицу больше степени знаменателя”. Понимаешь?

Эстер в некотором смущении стыдливо мотает головой. Она видит, что парень постепенно

приходит в отчаяние, но ее выручает “школьный звонок”. На этот раз звонком оказывается мать Феликса, которая только что пришла из магазина и зовет сына, чтобы он подошел к ней.

— Подожди минутку, я помогу матери убрать покупки. Посмотри эти примеры, пока я не приду.

Они легкие.

— А я не могу пойти с тобой? Я хочу познакомиться с твоей мамой.

— Нет, у нас туго со временем. Я познакомлю тебя с ней потом.

Больше ничего не говоря, Феликс выходит из комнаты и закрывает за собой дверь.

Как он одержим руководить всеми. А если она ни черта не понимает в этих асимптотах и мечтает

познакомиться с его матерью? И тем не менее, Эстер принимается за дело и смотрит примеры, иначе Феликс разозлится. Она два раза перечитывает примеры, но так ничего и не понимает. Ох уж эти идиотские наклонные асимптоты! Нужно подождать, когда Феликс поможет матери и вернется. Тогда он еще раз объяснит ей все получше. А пока у нее будет время полазить по интернету. Эстер заходит сначала в твиттер и видит там нечто, что ни за что в жизни не хотела бы увидеть. Она открыла страничку Феликса “АнгелИстребитель”. Это последний пользователь, угрожавший Бруно. Ее друг был прав.

Кто эта новенькая девушка в красной шапочке? Она красавица! Он никогда не видел такой замечательной девушки. Ему нравятся ее зеленые глаза, аккуратненькая, свисающая на лоб челка, нравится, как она морщит нос, когда улыбается. Ему хочется подойти и заговорить с ней, но она с этим придурком, с Бруно Коррадини. Два года назад этот кретин подложил ему свинью, смошенничал на шахматном турнире. Это из-за него он не занял первое место.

Незаметно парень подкрадывается к ним и подслушивает их разговор, спрятавшись за столбом.

— Привет, меня зовут Эстер. Рада с тобой познакомиться.

— Привет, я… Коррадини. Бруно Коррадини.

— Коррадини? Это…

— Да, как фамилия Ченоа. Но мы не родственники.

— Да, но я не это хотела сказать. Я и не знала, что Ченоа так зовут. Я собиралась спросить про

твоего отца. Он итальянец?

Она необычайно красива. Да, она сказала, что ее зовут Эстер. Он ее любит. Как пить дать, он ее любит. Ему не нужно много времени, чтобы понять это, но он-то не для нее – очкарик, ботаник, отвергнутый всеми. Кто станет с таким встречаться? А такая девушка, как она, уж точно не станет.

А хуже всего то, что она стала дружить с Коррадини. Ему этого не понять. Такая чудесная девушка не может ходить с этим карликом. Ну ничего, когда-нибудь она поймет, что этот заморыш самый худший из парней. Черт, как он его ненавидит!

Почти за два с половиной прошедших года Феликс не смог забыть Эстер. Она даже снилась ему, хотя обычно все его сны заканчиваются кошмарами. Он ее любит, очень любит, но, тем не менее, ему никогда не удавалось привлечь к себе ее внимание, даже отличными оценками. Решится ли он когда-нибудь поговорить с ней?

Видно, судьбе было угодно, чтобы тем воскресным мартовским днем он встретил ее на улице... Кажется, она нервничает. Вот она, такая красивая, быстро идет по улице. Интересно, куда?

Парень решает незаметно идти за ней. Эстер подходит к дому и звонит в домофон. Она с кем-то разговаривает, но ничего не слышно. Почему она вдруг подносит руки к лицу и грызет ногти?

Не может быть. Дверь подъезда открывает Коррадини!

Парень осторожно приближается к парочке и наблюдает за ними вблизи, встав на колени и укрывшись за деревом. Так ему лучше слышно, о чем говорят Бруно и Эстер.

— У тебя все хорошо?

— Не очень. Дело в том… Есть кое-что, что я не… Я весь вечер крутилась, вертелась… Знаешь… я

не должна была бы, понимаю, что не должна…

— Послушай, я ничего не понимаю из того, что ты говоришь.

— Это нормально, я и сама себя не понимаю.

— Рассказывай.

— Ты мне нравишься, Бруно, хочешь быть моим парнем?

Нет! Эстер – девушка этого кретина, нет! Феликс прикусывает себе язык, чтобы не заорать, и еле сдерживает себя, чтобы не выскочить из укрытия и не навалять ему тумаков прямо здесь, потому что единственное, что он хочет в этот момент, это разделаться с Бруно. Коррадини, вечно этот Коррадини. Кто-то послал этого недомерка на Землю, чтобы портить ему жизнь. Если, порой, ему не удавалось получить высокие отметки, то их всегда получал Коррадини. И единственный проигранный им школьный шахматный турнир, был проигран тоже только по его вине. Черт, у них даже психолог был один и тот же!

А теперь еще и это. Девушка, которую он давно уже любит, хочет встречаться с этим паршивым недомерком. Он до смерти ненавидит Бруно Коррадини! Но разговор между ними еще не закончен.

— Ты… говоришь… серьезно?

— Да, абсолютно серьезно. Я знаю, что не очень-то хорошо обращалась с тобой…

— Не говори так.

— Но это правда. Ты всегда помогал мне, был опорой. Когда мне было нужно, ты был рядом со

мной. Я поняла, что ты мне нравишься больше, чем просто друг. Я хочу, чтобы мы были парой.

— Это так неожиданно.

— Я знаю, и прости, что решилась вот так вот сразу сказать. Мне неловко, но… я должна была это

сделать.

Феликса начинает тошнить. Он не может поверить тому, что видит и слышит. А ситуация тем временем только ухудшается. Апогей ненависти наступает, когда Бруно и Эстер, крепко обнявшись, целуются в губы. Кончено, больше нет сил терпеть. Феликс неслышно убегает оттуда. Он не плачет, потому что не плачет никогда, но дает себе клятву, что так этого не оставит.

Феликс охвачен гневом; он хочет заставить Бруно страдать, довести его до предела, и поэтому начинает слать ему по интернету анонимные угрозы. Пусть это по-детски и несвойственно его уму и способностям, но Феликс уверен, что эти послания беспокоят Бруно и заставляют его нервничать.

Проходят дни, и Феликс замечает, что между Бруно и Эстер что-то произошло. Они не встречаются; более того, он видел Бруно с другой девушкой, хотя по взглядам, которые тот украдкой бросает в школе на Эстер, уверен, что парень продолжает ее любить. А вот Эстер, похоже, в данный момент ни с кем не встречается. Это – отличный шанс для него. Уж если она влюбилась в этого тупицу, то почему не может влюбиться в него?

Нужно попытаться. Нужно доказать самому себе, что он не только умен, но и может нравиться той девушке, которую так любит, добиться от нее взаимности.

Если когда-то у него получится что-нибудь с Эстер, то это будет не только потому, что он продолжал ее любить почти два года, денно и нощно желая этого. Если Эстер его полюбит, это будет отличной местью и триумфальной победой, одержанной над злейшим врагом – Бруно Коррадини.

Глава 62

Ты был прав. Я только что узнала, что анонимки тебе посылал Феликс Нахера.

Он так и знал! Сообщение Эстер подтвердило его подозрения, хотя и так все было ясно, как божий день. Взвинченный донельзя, Бруно нервно вышагивает по комнате Альбы. Откуда Эстер это узнала, как?

— Успокойся.

— А я вам говорил, я вам говорил. Ума не приложу, как я не понял этого раньше. Этот чувак – чокнутый, у него не все дома, – отвечает Бруно Альбе, которая стоит рядом с ним, наблюдая, как он звонит по телефону их подруге.

Ребята договорились сначала вместе готовиться к экзаменам дома у девушки, а потом пойти погулять в парк Ретиро, чтобы прийти в себя после учебы, затем пообедать у него дома и всю вторую половину дня снова учиться, а уже потом поужинать в Фостерс Голливуд у Королевского театра. Провести всю субботу вдвоем спланировал Бруно. Если он хочет влюбиться в Альбу, то ему нужно многое делать вместе с ней.

— Не берет, – озабоченно замечает Бруно. – Что-то мне тревожно. Скорее всего, она с ним.

— Не бойся, Эстер и сама чудесно может о себе позаботиться.

— Этот парень никогда мне не нравился. Позвоню ей еще раз.

Не успев набрать номер телефона, Бруно получает еще одно сообщение.

Я не могу разговаривать по мобильнику. Я у него дома, мы занимаемся. Сейчас Феликса нет в комнате, но он вот-вот придет. Я не знаю, что делать.

— Вот черт, дерьмово! Эстер у него дома.

— Ну и что такого? Ведь он же не серийный убийца и не насильник. Он всего лишь зацикленный на тебе парень.

— Всего лишь? По-моему, ты его защищаешь.

— Я не защищаю, это ты преувеличиваешь, – спокойно отвечает Альба. – Теперь ты уже знаешь, что это он угрожал тебе. В понедельник, когда встретишь его, то спросишь, в чем дело.

— Я не могу ждать до понедельника.

Пришли мне его адрес, я пойду тебя искать.

Альба, теперь уже с тревогой, смотрит, как Бруно посылает Эстер это сообщение. Она по-прежнему не понимает, почему Бруно рассматривает эту ситуацию как трагедию.

— А как же Ретиро?

— Перенесем на другой день. Это очень серьезно.

— Настолько серьезно, чтобы изменить все наши планы?

— Да.

— Но почему это важнее наших планов?

— Потому что нам неизвестны намерения этого психа, а Эстер вместе с ним.

— Бруно, какие намерения? Он наш ровесник, и я не думаю, что у него есть разрешение на оружие, или что он нападет на Эстер с топором.

— Я не могу поверить, что ты не понимаешь серьезности положения. Эстер ведь и твоя подруга тоже.

— Да, Эстер моя подруга, но кто она для тебя?

Писк мобильника извещает о новом сообщении. Это Эстер прислала адрес Феликса Нахеры.

— Она моя старая, задушевная подружка, – отвечает парень, прочитав сообщение.

— А мне так не кажется, Бруно. Всегда будет одно и то же. Если она не будет с одним парнем, то будет с другим, а ты никогда не перестанешь любить ее.

— Сейчас не время для этого. Ты идешь со мной?

— Нет, я остаюсь.

— Ну как хочешь, а я иду.

— Ты никогда не полюбишь меня, Бруно, – печально говорит Альба, – точно так же, как никогда не разлюбишь Эстер.

— После поговорим.

Бруно торопливо целует девушку в губы и выходит из дома. Он и сам не знает, права ли Альба в том, что он бросился на выручку подруги потому, что продолжает любить ее. Но сейчас он не станет раздумывать над этим. Сейчас он хочет только одного – обнять Эстер, и чтобы у нее все было хорошо, потому что он ничуть не доверяет этому поганцу Феликсу Нахере.

Девушка слышит его шаги, быстро прячет мобильник в карман джинсов и выходит из твиттера. Она не хочет, чтобы Феликс узнал, что ей все известно. По крайней мере, не сейчас.

Все кончено. Теперь она не поручится за этого парня. Он не только врал ей, но также угрожал другим исподтишка. Как можно быть настолько бездушным, чтобы вчера, когда она спросила его, не он ли стоит за анонимными угрозами в адрес Бруно, так хладнокровно соврать. Если раньше он нравился ей, то теперь она питает к нему отвращение.

Дверь комнаты открывается, и на пороге, широко улыбаясь, появляется Феликс с двумя стаканами апельсинового сока.

— Я принес тебе сок, чтобы извиниться за то, что наезжал на тебя с асимптотами.

— Огромное спасибо, – вежливо отвечает Эстер, беря протянутый стакан.

— Это натуральный сок. Мама выжала его, прежде чем снова уйти.

— Она ушла?

— Да. Ей нужно еще что-то купить в рыбном. Сегодня она хочет приготовить на обед лосось на гриле.

Выходит, они снова одни. Эта новость отнюдь не успокаивает девушку, хотя Эстер старается казаться спокойной. Неизвестно, как поведет себя этот парень, после того, что она узнала о нем. Эстер надеется только на то, что он не вознамерится как-то приставать к ней. Уж лучше, пожалуй, заниматься математикой.

— Я не очень люблю лосось.

— А я его обожаю. Лосось – одно из моих самых любимых рыбных блюд, – довольно сообщает Феликс, садясь рядом с Эстер. – Ну что, посмотрела?

— Асимптоты? Да, но ничего не поняла.

— Но это же так просто.

— Ты же знаешь, что я бестолочь.

Несмотря на все старания Эстер скрыть свою нервозность, в ее поведении проскальзывают некоторые признаки беспокойства. Она часто дует на свою челку, отводя свой взгляд от взгляда парня. Ей трудно находиться здесь, но сказать, что уходит, она тоже не может, потому что тогда Феликс точно заметил бы, что произшло нечто из ряда вон выходящее. А вдруг он не даст ей выйти из дома, как уже было однажды с Родриго? Решительно, за этими парнями нужен глаз да глаз. А этот, по всей видимости, хуже всех.

— Ладно, смотри, сейчас я все хорошенько тебе объясню.

Парень снова идет к компьютеру со стаканом сока в руке. Он заходит в историю, чтобы быстро пробежать ее глазами и не искать заново в гугле страничку с функциями. Феликс замечает, что последняя просматриваемая страница – твиттер. Кликнув на нее, он понимает, что не вышел из твиттера и находится там под ником “АнгелИстребитель”. Мысленно проклиная себя, Феликс медленно, с некоторым раздражением качает головой. Он с досадой смотрит на Эстер, которая продолжает сидеть за столом. Девушка тоже смотрит на него. Вот и пришел конец всем тайнам и секретам. Оба знают, что тому, другому, уже известна правда.

— Я не понимаю, зачем ты это делал? – дрожащим голосом спрашивает Эстер. – На что ты рассчитывал? Если Бруно тебе не нравится, не связывайся с ним.

— Тебе этого не понять.

— Ты прав, я не понимаю.

Крепко сжав губы, парень, молча, потрясает кулаками, но вот он улыбается и садится рядом с испуганной Эстер. Девушке хотелось бы убежать отсюда, но она предпочитает сохранять спокойствие. Ее пугает реакция Феликса.

— Это потому, что ты не знаешь, как трудно быть в чем-либо первым – в учебе, в шахматах, во

всем... Меня просто не устраивает быть вторым.

— А при чем тут твои анонимные послания Бруно? Что между этим общего?

— Этот болван столько раз мешал мне… Я как будто Холмс, а он Мориарти, или наоборот. А самое

мерзкое, что он даже не соперничал со мной, не старался меня переплюнуть, добиться чего-то большего, чем я, но иногда ему это удавалось. Мухлежом, везением, случайно или еще бог знает как, иногда он опережал меня. Я терпеть не мог Коррадини с самой первой минуты, и особенно с тех пор, как началась та странная история, которую вы скрываете.

— Что за странная история?

— Ваши необычные отношения, – отвечает Феликс, поеживаясь на стуле. – Я всегда ненавидел его

за то, что он был ближе к тебе, чем я. Меня бесило, что вы вместе и счастливы. Как я ненавидел его за то, что у него было то, о чем я мечтал.

— Значит, это все из-за меня?

— Это все из-за него. И из-за меня. Ты – великолепный приз, окончательный итог, мерило всему.

Когда я недавно поцеловал тебя, я выиграл, отомстил этому кретину, хотя, должен признать, что я влюбился в тебя с первого взгляда.

От этих слов девушку бросает в дрожь. Ее пугает голос парня. Эстер готова сбежать отсюда при первой же возможности, а пока нужно держаться от Феликса подальше. На случай, если он попытается удержать ее.

— Ты мне действительно нравился, и я дала бы тебе шанс.

— Что ж, не всегда выходит так, как хочется.

— Но лучше получается, если не делать того, что сделал ты.

— Я всегда буду любить тебя.

— Неправда, ты любишь только себя.

— Я никогда не был себялюбцем, – возражает Феликс и, не снимая очков, трет пальцами глаза. – Напротив, я себя ненавижу. Если бы я так сильно любил себя, то не прикладывал бы столько усилий, чтобы стать лучше.

Это похоже на безумие. У парня явно плохо с головой или, наоборот, возможно, он станет самым выдающимся человеком на земле. Но, в любом случае, этот роман с ним закончен.

— Ты для меня недостижима, – продолжает Феликс, – но, видя, что ты влюбилась в Коррадини, я спросил себя: “Почему она не может влюбиться в меня? Я лучше его?”

— С чего ты взял, что я влюбилась в Коррадини?

— Я видел, как вы целовались, и слышал ваш разговор.

— Ты шпионил за нами тем вечером?

— Видишь ли, на самом деле я случайно встретил тебя и решил пойти за тобой.

— Ты больной!

Крик Эстер пугает Феликса, и он начинает икать. Он закрывает лицо и рот руками.

— Мне жаль... Ик. Я тебя лю... Ик.

— Я ухожу, Феликс.

— Постой, не уходи... Ик.

Но девушка не обращает на Феликса никакого внимания. Пользуясь его замешательством, она бежит к двери. Парень гонится за ней, но слишком поздно. Эстер успевает выскочить за дверь и выбежать на улицу. Пулей вылетев из подъезда, она едва не сталкивается с только что вышедшим из такси Бруно. Увидев его, девушка бросается прямо в его широко раскрытые руки.

— Ну-ну, тише, успокойся, я с тобой, – шепчет парень на ухо Эстер. – Он тебе что-то сделал?

— Нет, со мной все в порядке.

— Точно?

— Правда, Бруно, все нормально. Спасибо, что приехал.

Несколько секунд они стоят, обнявшись, перед подъездом дома, где живет их однокашник, который, высунувшись в окно, видит их в объятиях друг друга.

— Я ненавижу тебя, Бруно Коррадини-и-и! – вне себя от ярости, вопит Феликс Нахера, но никто из них двоих не удостаивает его внимания.

Перестав обниматься, ребята направляются в конец улицы.

— Пошли домой. Здесь нам нечего делать, – предлагает Бруно, и девушка соглашается. Ей нужно уйти отсюда подальше, отдышаться и найти положительную сторону этого неудавшегося опыта. Опять все вышло не так, как она рассчитывала, но, по крайней мере, теперь она снова рядом с любимым человеком.

Глава 63

— Как Палома?

— Дремлет. Недавно ей дали таблетки. Сейчас ей уже не так больно, но придется несколько дней провести под наблюдением врачей, после чего ей назначат курс лечения.

Мать Паломы передает Мери и Пас, что ей только что сказали врачи. За семь без малого часов, проведенных Паломой в больнице, увидеться с ней смогла только она вместе с мужем.

— Как же я не поняла? – сокрушается Рыжулька.

— Мы тоже ничего не знали, а ведь жили вместе с ней, – всхлипывает Ньевес. – Это я виновата, все из-за меня.

Безутешная мать садится на один из стульев в комнате ожидания, прикрыв лицо руками. Мария и Пас подходят к ней, чтобы попытаться успокоить.

— Самое главное, что сейчас она поправляется, – говорит девушка, – и очень скоро будет такой, как раньше.

Ньевес отнимает руки от лица и смотрит на Мери. Мария всегда нравилась ей, но до тех пор, пока она не узнала об их с Паломой отношениях. И вот теперь, после того, как она с ней обошлась, именно эта девушка старается подбодрить ее. Возможно, она была неправа не только с Паломой, но и с рыжеволосой девчонкой.

— Спасибо за то, что спасла ее. Если бы она не дозвонилась до тебя, то, скорее всего, сейчас...

— Я сделала только то, что смогла. Хорошо еще, что она мне позвонила.

Как только Палома позвонила ей, Мери тут же перезвонила ее родителям. Это было рано утром, в начале шестого. Когда родители увидели дочь, лежащей на полу без сознания, они подумали, что это был кошмарный сон, но это был не сон, а реальность. Они пытались привести Палому в чувство, но безрезультатно, поэтому, не теряя времени даром, тут же отвезли ее на машине в больницу. Там, несколько часов спустя, после обследований, они узнали то, о чем никогда даже не подозревали.

Девушке плохо. Почему ее родители должны давить на нее подобным образом? Они слишком

строги. Когда Палома расскажет им, что она лесбиянка, на них мир сверху рухнет. Девушка даже думать не хочет, о том, что будет.

Она надеется только на то, что ее не разлучат с Мери. Мери – единственное светлое пятно в ее

жизни. Она очень сильно ее любит.

Эти полудурочные одноклассницы снова достают ее. Непонятно, как люди могут быть такими

злыми. Они считают, что ее не задевают их слова и поступки? Она такой же человек, как они. Так почему они преследуют и травят ее? За что обижают ее? Разве грешно быть лесбиянкой?

Палома закрывается в ванной. Она максимально открывает кран и садится на пол, прислонившись

к стене. Она легонько бьется затылком о кафельную плитку стены. Ну почему с ней обращаются так плохо? Почему сегодня ей сказали, что лучше бы ее не было? Второй удар – посильнее. Девушка чувствует боль. Сможет ли она когда-нибудь рассказать родителям о том, что чувствует? Сможет ли когда-нибудь признаться, что ей нравятся девушки, не боясь, что они разозлятся или сочтут ее больной? Вместе с третьим ударом по щеке Паломы скатывается слеза, а с четвертым она горько плачет, и удар этот гораздо сильнее. Он отзывается в голове Паломы дрожью и резкой, пронзительной болью. Девушке очень больно, но эта боль несравнима с той, что она испытывает всякий раз, когда кто-нибудь открыто презирает ее или старается помешать быть такой, какая она есть. Боль от людского презрения настолько сильна, что за несколько недель доводит Палому до этого бессознательного самоизбиения.

Глава 64

Он слегка прихрамывает на правую ногу, после вчерашнего падения. Вот незадача – повезло ему упасть на стеклянные осколки и порезать колено, но не это главное. До свадьбы заживет. Ему больнее оттого, что Венди не разговаривала с ним ни за завтраком, ни по дороге к вокзалу Хоакина Соролья. Он много раз пытался все объяснить Венди и просил у нее прощения, но безуспешно. Девушка с ярко-рыжими как апельсин волосами и знать его не хочет.

Сидя на лавке, Рауль ждет начала посадки на мадридский поезд. Девушка тоже сидит, но на другой скамейке. Рауль понимает, что ей очень плохо. Должно быть, трудно вот так сразу принять то, что премию тебе вручают потому, что другой финалист от нее отказался. Хотя Венди и так победила бы по решению жюри.

Венди же тяжелее всего переживает из-за того, что Рауль так подло обманывал ее. Эти два дня она во всех отношениях восхищалась им, но после того, что он сделал, в чувствах девушки преобладают злость и разочарование.

Громкоговоритель и электронные табло сообщают, что поезд назначением на мадридский вокзал Аточа находится на первом пути. Рауль и Венди волочат свои чемоданы к контрольно-пропускному пункту безопасности, а, пройдя контроль, идут к тому же самому восьмому вагону, в котором они приехали сюда. И места те же самые, только на этот раз – наоборот: у Рауля 7А, а у Венди 7Б. Девушка первой добирается до означенных мест и, уложив багаж, садится на свое, надевает наушники и слушает любимую Тейлор Свифт. Рауль появляется через пару минут. Он закидывает чемодан на верхнюю полку и жестом просит Венди дать ему пройти. Девушка предпочитает пересесть, как сделала это в первый раз по пути в Валенсию. Она устраивается около окна и смотрит в стекло. Рауль садится на освободившееся место и проверяет свой мобильник.

Ребята не разговаривают между собой.

Милая, я уже в поезде. Увидимся через два часа. Я так хочу обнять и поцеловать тебя. Я тебя холю.

Валерия получает сообщение, читает его и вздыхает. Скоро Рауль снова будет рядом с ней. Лучше него никого нет, но им нужно поговорить. Чувства есть чувства, и против этого не попрешь. В эти дни она не смогла бороться с ними. Сесар заставил ее многое понять.

Она плохо спала этой ночью, чувствовала себя виноватой. Она все ворочалась и ворочалась в кровати, вспоминая последние события. Она думала о том, что всё будет уже не так, как прежде. Длинноволосый парень с зоркими, пронзительными глазами и обаятельной, притягивающей к себе, улыбкой добился того, что она все пересмотрела. Он заставил ее сомневаться так сильно, что и представить нельзя.

Вчера, на площади Майор

— Ты поставил меня в сложное положение.

— Не думаю. Мне кажется, ты знаешь, кого любишь.

— Это заметно по глазам?

— Несколько минут назад это ясно читалось на твоем лице.

— Я рада, что все было так очевидно.

Ее так легко понять, она как открытая книга. Вал не может никого обмануть – ее глаза всегда говорят правду, а если не глаза, тогда раскрасневшиеся щеки. Она многое скрывала от Рауля в эти дни, и оттого ей плохо. Когда Рауль приедет в Мадрид, они с ним сядут и спокойно поговорят. Нельзя вычеркнуть то, что говорит ей сердце. И если в какие-то моменты она пошла у него на поводу, значит, так было нужно. Например, как недавно. Ей нужно было встретиться с Сесаром, и теперь он сидит рядом с ней в одном из самых красивейших мест Мадрида.

— Вал, ты разрешишь мне поцеловать тебя?

На землю опустилась ночь, и на площади зажглись огни. Они освещают сто четырнадцать колонн, на которых продолжают красоваться те, написанные когда-то, слова – самое красивое в истории признание в любви, которое никогда и никому, даже Сесару, не удастся превзойти.

— Только в щечку.

— Конечно, в щечку; я хочу поцеловать тебя на прощание.

Улыбнувшись, девушка подставляет щеку, разрешая Сесару ее поцеловать. Затем она тоже дружески целует парня. Сесар поднимается сам и помогает подняться Вал.

— Ты меня понимаешь, правда?

— Тут и понимать нечего. Ты любишь Рауля. Мне не удалось заставить тебя влюбиться в меня. Я думаю, мне не удалось бы это ни в пятьдесят седьмой, ни в шестидесятый, ни в тысячный день.

— По твоему, все так просто.

— Это, действительно, просто, – отвечает парень, снова беря гитару и вешая ее за спину. – Несмотря на то, что судьба сводила нас много раз, ты боролась с ней, а это означает, что люди сами выбирают свой путь.

— Но не выбирают, кого им полюбить.

— Ты в любом случае не выбрала бы меня.

— Это неизвестно. Мне нравится быть с тобой, и я благодарю тебя за все, что ты делал, чтобы рассмешить меня. И за то, что все время злил меня. Но… я по-прежнему люблю другого, хотя теперь я люблю тебя чуточку больше, чем два месяца назад.

— Только чуточку?

— Давай остановимся на чуточку большем.

Парень горько улыбается. Он понимает, что это конец чудесной, наполненной душевными

красками игры, но он проиграл. Неизвестно, был ли он на самом деле так близок к победе, или это был всего лишь мираж. Как бы то ни было, Вал рада, что вчера они не поцеловались. Это было бы ошибкой. Не тогда и не того она должна была целовать. Завтра она подарит свой поцелуй тому, кто на самом деле заслуживает его, потому что Рауль – единственный, кого она любит по-настоящему. Сесар понимал это, а сегодня убедился, как убеждался каждый раз, когда старался завоевать ее.

— Иногда я буду писать тебе сообщения или пришлю очень романтичное письмо. Я думаю, что на

какое-то время уеду в какой-нибудь далекий город.

— Ты уедешь из Мадрида?

— Да, сдам экзамены в университет и на несколько месяцев уеду из Мадрида.

— Мы еще увидимся?

— Конечно, когда я вернусь. Ты всегда сможешь найти меня на какой-нибудь ветке метро, где я

играю.

Валерия уже готова ехать на вокзал встречать Рауля. Она выходит из дома и идет к станции метро

Тирсо де Молина.

То, что она пережила за эти два месяца с Сесаром, помогло ей по-новому взглянуть на многие

вещи и понять, что она на самом деле любит Рауля, своего парня. Вчера, увидев колонны площади Майор, она умирала от любви, вспоминая, что чувствовала в тот мартовский день.

Им с Раулем нужно серьезно поговорить, о том, что было. Она ничего не хочет скрывать от него,

даже то, что поняла, общаясь с третьим. А когда они закончат разговор, она так крепко поцелует Рауля, что потом придется приводить его в чувство, делая искусственное дыхание “рот в рот”. Валерия представляет этот поцелуй и чувствует себя неописуемо счастливой.

По дороге к метро девушка размышляет о том, что откровенно расскажет Раулю о Сесаре. Только

так, и не иначе. Она чувствует настоятельную потребность увидеть, наконец, Рауля, поцеловать его. В своем душевном смятении она должна что-то сделать, но не может. Ей нужно сказать Раулю прямо сейчас, что она его любит, что ее сердце принадлежит только ему. И никто другой не сможет соперничать с Раулем. Что бы он ни делал, что бы ни придумывал – ни розами, ни песнями, ни подарками ко дню рождения он не сможет отбить ее у него.

— Так и будешь молчать всю дорогу?

Венди ничего не слышит. Музыка так громко играет, что она не расслышала заданный Раулем

вопрос, а хоть бы и расслышала, она не собирается отвечать на него. Он сам напросился на это тем, что сделал и скрыл от нее.

— Нет, ты серьезно хочешь уехать отсюда, запомнив самое лучшее событие в своей жизни именно

таким? – проявляет настойчивость парень, повышая голос и ближе склонившись к уху Венди.

На этот раз Венди его слышит. Пожалуй, он прав, но она не собирается сдаваться. Она больше не

желает разговаривать с ним. Ни-ког-да. Или, по крайней мере, пока не пройдет злость. Венди старательно делает вид, что ничего не слышит, продолжая смотреть в окно.

Она так же упряма, как Валерия. Рауль уже не знает, что ему сделать, чтобы привлечь к себе

внимание Венди, чтобы она простила его. Тут он вспоминает кое-что. Он видел это в одном фильме. Он достает ноутбук, входит в пейнт, разворачивает появившееся на экране белое окно, выбирает красную кисточку и пишет огромными и неровными печатными буквами:

МНЕ ЖАЛЬ.

Рауль поворачивает ноутбук к девушке и указывает ей на экран, перед этим несколько раз легонько

стукнув ее по руке. Девушка смотрит на экран и отрицательно мотает головой. Она по-прежнему пребывает в мире Тейлор и не разговаривает с ним, но Рауль не сдается. Он стирает предыдущую записку, пишет другую и опять показывает ее Венди:

ТЫ ПОБЕДИЛА ЗАСЛУЖЕННО.

Ответа снова не последовало, и он пробует в третий раз:

ПОЧЕМУ МЫ НЕ МОЖЕМ БЫТЬ ДРУЗЬЯМИ?

Попутно парень напевает песню группы War “Почему мы не можем быть друзьями?”, сидя на

своем месте и раскачиваясь из стороны в сторону. Ну вот, появилась какая-то надежда – Венди еле заметно улыбнулась и вынуждена прикрыть рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Рауль тут же замечает это и той же красной кисточкой пишет четвертое послание, чтобы закончить свою игру. Он уверен, что этими словами их с Венди война будет завершена:

СОФИЯ КОППОЛА – САМАЯ ЛУЧШАЯ.

Прочитав эти слова, девушка не может сдержать смех. Ребята смотрят друг на друга, и Рауль

беззвучно шепчет одними губами первую, написанную им фразу: “Мне жаль”. Венди снимает наушники и прищелкивает языком:

— Ты не должен был отказываться от награды.

— Какая разница – ты все равно победила бы. Жюри больше понравился твой фильм.

— Это неизвестно.

— Мне сказал об этом Висенте.

— Когда был в доску пьян, и с галстуком на голове.

— Нет, он был уже без галстука.

Оба улыбаются, вспомнив картину, как исполнительный директор кинофестиваля лихо отплясывал

гангнам стайл, повязав на лоб галстук.

— Я хотела победить, но победить достойно.

— Ты честно и достойно победила, Венди. Твой фильм был очень хорошим.

— Но твой был лучше, и ты это знаешь, Рауль.

— Ладно, ты выиграла годовой курс обучения кинорежиссуре, и своим следующим фильмом

сможешь меня превзойти, – шутливо говорит Рауль, и девушка понимает, что он шутит. Ее цель – не превзойти парня, а научиться всему, что можно. Это самый подходящий случай начать строить будущее с хорошей стартовой позиции, и с бóльшим оптимизмом постараться реализовать свою мечту.

— Значит, друзья?

— Конечно. Друзья.

— Как говорит классика: это может быть началом крепкой дружбы.

Ребята не обнимаются, хотя Венди умирает от желания прижаться к Раулю, и не целуются, хотя

девушка умирает от желания отведать вкус его губ. Они просто улыбаются друг другу, хотя Венди умирает от желания сказать ему, что, возможно, чувствует нечто большее, чем милая дружба, завязавшаяся за дни, проведенные в Валенсии, которые она никогда не забудет.

Ребята уже подъезжают к Мадриду. Они говорят обо всем, что было на вчерашнем вечере, и

девушка благодарит Рауля за то, что он втиснулся между ней и Марком. Венди бесило, что ее первый поцелуй был с этим типом, да еще и под бокал вина.

Писк мобильника парня прерывает разговор. Рауль достает телефон и видит, что у него два

сообщения от Вал.

В первом сообщении – забавная картинка: красное сердечко вылезает из коробки на фоне

апельсина. И где она только откопала эту картинку?

Во втором Вал написала трогательную фразу, которая проникает парню прямо в душу:

Мое сердце всегда будет принадлежать тебе. Это самый лучший подарок, который я могла бы

тебе подарить. Ты можешь мне присниться?

Глава 65

Мое сердце тоже навсегда будет твоим. Спасибо за то, что сделала меня счастливым. Скоро увижу тебя, моя красавица.

Валерия перечитывает сообщение с широченной улыбкой на лице. Как ей хочется поцеловать его! Она входит на станцию Тирсо де Молина и ждет, когда подойдет поезд. В волнении девушка садится на скамейку в конце платформы. Скоро она увидит своего парня после его трехдневного отсутствия. Жалко, что Рауль не выиграл конкурс короткометражек, но у него будет еще много возможностей. В этом Валерия уверена.

Табло в дальнем конце станции показывает, что поезд прибудет через три минуты, но девушка обращает внимание не только на светящееся табло, указывающее время ожидания. Она видит, как на другой конец платформы входит высокая темноволосая девушка и садится на последнюю, стоящую около пути, скамейку. Должно быть, это галлюцинация... Элизабет!

Проклятье! Вот так повезло! Она не хочет сейчас ее видеть, и спрятаться негде. Валерия утыкается лицом в сумку и надеется на удачу.

Интересно, что она тут делает? Валерия не знает, что Элизабет снова сбежала из дома, и пункт ее назначения тоже вокзал Аточа. Эли хочет поговорить с ней и Раулем, а, возможно, хочет чего-то еще.

Замысел Валерии удался на славу – Эли ее не заметила, и вот уже подъезжает поезд. Вал ждет, когда эксподружка войдет в вагон, чтобы войти позже. Девушки находятся в противоположных концах поезда, но конечный пункт у них один. До Аточа Ренфе езды всего-то три остановки, но Вал встревожена не на шутку – ведь она находится с Эли в одном поезде, а разговаривать с ней она не намерена. Нет, она не сердится на Эли и не таит на нее злобу, просто не хочет, чтобы та снова появилась в ее жизни. Из-за Эли Валерия пережила много плохого, но, в свое время, она дала ей несколько шансов наладить отношения, однако Эли оставила их без внимания и даже попыталась поколотить подругу, когда та пришла навестить ее, так что Вал даже пришлось убегать.

Если немножко повезет, то Эли выйдет на другой остановке и, выходя из вагона, не заметит ее. Впрочем, есть какое-то смутное предчувствие – вдруг Эли едет тоже на вокзал? Слишком странно, что они абсолютно случайно встретились в это время и в этом поезде.

Это всего лишь домыслы и мания преследования. Она не хочет больше думать. Она и так себе весь мозг прогрызла, пока Рауль был в отъезде. Ее парень точно немного рассердится, когда она расскажет ему про Сесара, но она знает, как все уладить. И уж наверняка Рауль обрадуется и повеселеет, когда она скажет ему, что ее друг на какое-то время уедет из Мадрида и не будет ухаживать за ней. Это правильное решение, несмотря на то, что в глубине души она тоже будет скучать по нему.

Механический голос объявляет, что следующая остановка – ее. Девушка поднимается и встает перед дверью. Дергания вагона, присутствие Эли и волнение от встречи с Раулем снова вызывают бесконечную щекотку в животе.

Поезд останавливается. Девушка нажимает кнопку, и дверь открывается. Вал выходит на платформу и смотрит направо. Элизабет тоже вышла из вагона, смотрит налево и замечает Валерию. [прим: в мадридском метро не все вагоны с автоматическими дверями; в некоторых вагонах пассажирам приходится нажимать специальную кнопку]

— Что будешь делать? Убьешь ее?

Элизабет спускается по ступенькам лестницы метро, не обращая внимания на белобрысую девчонку с косичками, идущую рядом с ней.

— Ты не можешь убить ее, это преступление. К тому же убийство человека – грех. Так говорится в заповедях. Ты считаешь, что от этого я исчезну?

Но Эли не намерена выслушивать возражения этой дуры, отравляющей ей жизнь. С самого утра, едва она проснулась, эта тупица не перестает преследовать ее, и все болтает, болтает без умолку. Никто не представляет, как она страдает. Ей приходится постоянно притворяться, чтобы родители не поняли, что эта козлица по-прежнему с ней. Ну ничего, скоро это закончится. Сегодня, в первую субботу июня, Алисия канет в лету и станет всего лишь историей.

Эли заходит в вагон и садится. Она смотрит на светловолосую девушку, стоящую у двери напротив. Неужели она не существует? Как такое возможно? Невероятно, что может вытворить разум. Эли не замечает никакой разницы между Алисией и остальными пассажирами, едущими в этом вагоне.

— Знаю-знаю, о чем ты думаешь. Ты все еще сомневаешься в моем существовании. Верно? Это ясно и понятно. Хочешь, дам ответ: я живая.

Нет, ее нет. Она не настоящая. Она всего лишь плод ее воображения. Ее не существует, но, тем не менее, она даже видит ее отражение в оконном стекле поезда. Это помешательство, она сошла с ума; но тогда ей пришлось бы вернуться в психушку? Нет! Она не согласна! Она ни за что не вернется в эту тюрьму. Ее жизнь не там, не в больнице, а здесь, с Анхелем.

Сегодня утром, когда она встала с кровати, ей было очень нужно поговорить с ним, сказать, что она любит его, причем гораздо больше, чем любила Рауля! Но у нее нет даже номера его мобильника. Почему он не дал его? Когда она снова встретится с ним, первое, что она спросит, это номер телефона. “Следующая станция Аточа Ренфе” , – объявляют по микрофону название следующей остановки.

— Ты уверена в том, что собираешься сделать? Ты еще можешь отказаться от своей затеи. Подумай хорошенько, Эли. Я – твоя подруга, и знаю, что хорошо для тебя, а что плохо.

Эли снова пропускает слова подруги мимо ушей, не обращая на нее внимания. Как же болит голова выслушивать ее трескотню, но осталось уже недолго. Алисия вот-вот уйдет навсегда.

Поезд останавливается, двери открываются, и Эли выходит из вагона. Едва ступив на платформу, Эли смотрит налево в поисках лестницы, ведущей наверх... и видит ее. Валерия стоит на другом конце платформы и тоже замечает ее.

Это судьба. Так тому и быть.

— Эли, не делай этого, пожалуйста, не делай. Не совершай самую большую в жизни ошибку.

Вал не остается ничего иного, как пойти в сторону Элизабет. Лестница, ведущая к вокзалу Аточа, находится прямо перед Эли. Девушка старается идти не спеша, чтобы Элизабет успела подняться, но это невозможно, потому что она уже совсем близко.

Давняя подружка ждет ее, стоя у лестницы. Поезд отъезжает, и на платформе у пути остаются они вдвоем. Следующий поезд подъедет через три минуты.

Стоя лицом к лицу, Эли и Валерия смотрят друг на друга.

— Привет, малышка! Вот мы и встретились здесь случайно!

— Мир тесен.

— Да еще как! Размером с мандарин.

Валерия делает попытку пройти, но Эли ей мешает. Вал старается обойти ее, но Эли не готова позволить ей уйти. Смирившись, Валерия покорно вздыхает. Девушке не остается ничего другого, кроме как выслушать, что хочет сказать ей Элизабет.

— Что ты хочешь, Элизабет?

— Поговорить с тобой. Думаю, у нас остались нерешенные вопросы.

— Говори, только быстро. Я спешу.

— Почему ты не хочешь снова дружить со мной?

— На днях мы говорили об этом, и я сказала тебе, что думала.

Элизабет нервно приглаживает волосы. В то время как она разговаривает с Валерией, Алисия жестами умоляет ее отказаться от задуманного.

— Ты по-прежнему думаешь, что я сумасшедшая?

— Я не знаю, сумасшедшая ты или нет. Просто мы с Раулем не хотим, чтобы ты вернулась в нашу жизнь. Ты причинила нам много боли.

— Но все это в прошлом. Мне кажется, я заслуживаю еще один шанс.

— У тебя уже был шанс. Мы с Раулем хотели сблизиться с тобой, но ты не захотела, и даже использовала Рауля.

— Потому что я его любила. Я тогда совсем потеряла голову, вот и вышла из себя. Но сейчас все изменилось. Я люблю другого парня.

От такого признания Валерия открыла рот. Другой парень? Какой другой? Она точно придумала его. В эту секунду к противоположной платформе подъезжает поезд и забирает пассажиров, следующих в обратном направлении. На станции метро Аточа Ренфе девушки остаются совсем одни.

— Я рада за тебя, Эли, и, надеюсь, что ты будешь счастлива с этим парнем, но это ничего не меняет.

— Ты упряма.

— Возможно, это так. Но из-за тебя мне было очень плохо, и я не хочу, чтобы это повторилось.

— Значит, ты не дашь мне шанс? По-твоему, я его не заслуживаю?

Стоя рядом с Эли, Алисия в отчаянии заламывает руки и просит ее изменить свое решение и ничего не делать.

— Нет, мне жаль.

— Очень хорошо. Мне тоже жаль.

Все происходит очень быстро. Элизабет взвизгивает и как заправский игрок в американский футбол со всех сил налетает на Валерию и тащит ее к краю платформы. Обе девушки стоят на самой кромке.

— Что ты делаешь? Ты спятила! – кричит Валерия. – Отпусти меня!

— Не делай этого, Эли!

Ни слова Алисии, ни крики Вал не останавливают девушку. Поддавшись ненависти, она изо всех сил толкает свою бывшую подругу и сбрасывает ее с платформы за минуту до прихода поезда. Валерия падает навзничь, ударившись головой о стальной рельс. Потеряв сознание, Вал неподвижно лежит на пути, а из раны на голове начинает течь кровь, окрашивая волосы в красный цвет.

— Что ты натворила, тупица безмозглая? Вытащи ее оттуда!

— Не буду. Когда ее не станет, ты тоже исчезнешь.

— Ошибаешься, Эли. Если я существую, то не из-за Валерии, а из-за тебя самой. Помоги ей, или остаток жизни ты проведешь в тюрьме.

Однако Элизабет не собирается спасать сброшенную на рельсы и истекающую кровью девушку. Где-то в глубине тоннеля слышен шум подъезжающего поезда.

— Ты и вправду хочешь, чтобы она умерла? – раздавшийся вдруг знакомый голос принадлежит не Алисии. Этот голос мужской. На другой стороне платформы Эли замечает силуэт Анхеля. Не может быть... Он не может быть здесь.

— Что ты здесь делаешь?

— Приехал встретиться с тобой.

— Ничего не понимаю. Откуда ты узнал, что я буду на этой станции? Как ты меня нашел? Как ты мог появиться из ничего, так что я даже не поняла?

— Я ведь говорила тебе, что он не существует! – вопит Алисия, скача как сумасшедшая. – Этот парень не существует! Его нет! Лучше поторопись и спаси свою подругу!

Эли ничего не понимает, но в то же время понимает все. Анхель тоже плод ее воображения? Не может быть! Это невозможно! Не может быть, что Анхель не существует! Она видит его, чувствует; она даже целовалась с ним. Как он может быть настолько реальным?

Если Анхеля нет, ее жизнь не имеет смысла, и ничто не имеет. Она никогда не вылечится, никогда не станет здоровой. Ее безумие будет вечным!

Девушка поднимает руки к голове и смотрит вниз, туда, где без сознания лежит Валерия. Поезд подъедет через тридцать секунд.

— Ты ошиблась, выбрала не того человека. Это тебе следовало бы находиться там, а не этой несчастной девушке, – мягко говорит Анхель своим медово-сладким голосом.

Парень прав. Теперь она отчетливо это понимает. Не существует ни Алисии, ни Анхеля. Во всем виновата ее голова. Что-то плохо работает в ее мозгу, и ни Валерия, ни Рауль, ни родители в этом не виноваты... Просто она больна, и всегда будет такой.

Всегда. Будет. Такой.

От этой болезни нет лекарства. Все рухнуло. Сейчас она только чокнутая, а станет еще и преступницей.

— Давай, прыгай за ней. Не становись убийцей.

— Это тебе следует находиться там, а не Валерии, – повторяет Анхель.

Все еще поправимо. Эли прыгает вниз, на рельсы, и приземляется на ноги. Нужно торопиться, времени совсем мало. Собрав все силы, она перетаскивает Валерию на соседний путь подальше от опасности. С другой стороны уже виден свет от фар поезда. Только что пришедшие на станцию люди, насмерть перепуганные увиденной сценой, неистово кричат, чтобы поезд остановился, но слишком поздно. Первый вагон находится уже прямо перед Элизабет.

Одна секунда, один миг...

А стóит ли жить дальше?

Эпилог

С того июньского дня прошло больше двух месяцев. Лето уже пришло в столицу, и сейчас оно в

самом разгаре. Ярко светит солнце, блистая во всем своем великолепии. Жара обосновалась в Мадриде и не собирается уходить отсюда еще какое-то время.

Шестеро ребят собрались за столиком кафе “Констанция” и пьют ледяные освежающие напитки.

Сейчас летние каникулы, и они отдыхают. Кошмар итоговых годовых экзаменов остался позади, хотя некоторые из них придется в сентябре пересдавать, чтобы не остаться на второй год. Эстер завалила математику, Мери – философию и историю, а Раулю едва удалось сдать четыре экзамена. Но хуже всего обстояли дела у Валерии. Она смогла появиться всего на двух экзаменах, да и те не сдала. То утреннее происшествие сильно затронуло девушку и физически, и умственно, хотя с помощью друзей, и особенно Рауля, она постепенно выздоравливает и приходит в себя. После кошмара на станции Аточа, Вал и Рауль еще больше сблизились, и сейчас переживают сладкие моменты.

Конец учебного года оказался для “Клуба непонятых” непростым, и масса пережитых ребятами

негативных обстоятельств выразилась в их плохих оценках. Вот уже несколько недель они стараются прийти в себя, заново наладить свою жизнь, оставив позади суровое прошлое.

— Ты должна как-нибудь привести Палому на одно из наших собраний, – предлагает Альба Мери.

— Я уверена, что она примкнет к нашему клубу.

— Как она себя чувствует?

— В целом, неплохо. Временами у нее бывают периоды упадка сил, но с тех пор, как она выписалась из больницы, головная боль не возвращается.

В конечном счете, родители не отвезли Палому в Лондон. Ньевес и Базилио по-прежнему не очень ясно представляют себе отношения их дочери с Мери и не понимают, что Паломе нравятся девушки, но прогресс постепенно намечается. Они иначе посмотрели на Марию, и этому поспособствовало то, что девушка помогала им все это время; но, само собой разумеется, они с Паломой не целуются и не обнимаются при них.

— Она ходит к психологу, да?

— Да, вместе с родителями. Дома у них сейчас, вроде, стало получше, но над многими вещами им еще предстоит работать, и многое улучшать.

— Я не понимаю, почему некоторые родители не могут принять сексуальную ориентацию своих дочерей.

— Это вопрос воспитания, Вал. Но родители Паломы разрешили мне быть с ней, а это самое главное, – улыбается Рыжик. Этот пункт договора они с Паломой отстояли. Сейчас девушки, как никогда, нужны друг другу, и Мери думает, что сделает все от нее зависящее, чтобы любовь ее жизни была счастлива. Она даже убедила своих родителей, чтобы они перевели ее в другую школу. Школа, в которую будет ходить Мери, находится неподалеку от школы, где учится Палома, так что в следующем учебном году девушки будут чаще встречаться.

— Ребята, нам пора идти, иначе мы опоздаем в кино, – говорит Рауль, обнимая Валерию.

— Ты договорился с Венди встретиться там?

— Да, она будет ждать нас у входа.

Венди Смит, по прозвищу Венди Миннесота, не ушла из жизни Рауля, напротив, она даже познакомилась с Валерией и остальными ребятами. Когда Рауль вернулся из Валенсии в Мадрид, ему рассказали о несчастном случае в метро и о том, что Валерии очень плохо. Это были самые критические минуты в его жизни, и присутствие Венди оказалось для него очень важным. Она сумела успокоить парня, когда он вышел из себя, потеряв над собой контроль. Венди не является членом клуба, но раза три-четыре девушка присоединялась к ребятам в начале лета, чтобы выпить что-нибудь или погулять. Она перестала быть “непонятой”, но не потому, что не состоит непосредственно в этой дружеской компании.

— Мы подойдем попозже, – говорит Эстер, имея в виду себя и Бруно. – Сначала нам нужно зайти кое-куда.

— И куда же? – спрашивает Альба.

— Мы не можем ничего сказать, это секрет. – Парочка подхватывает свои вещи и выходит из кафе. Альба внимательно смотрит на ушедших Бруно и Эстер. Ее отношения с Бруно закончились. Когда девушка узнала, что Бруно не смог полюбить ее, она пришла к выводу, что их отношения вряд ли зайдут далеко. Они попытались, было, стать парой, но в итоге Альба сама сказала Бруно о разрыве. Несколько ужасных дней, куча носовых платков и множество стаканчиков мороженого, а потом снова борьба за то, чтобы найти саму себя и кого-то, с кем можно разделить свое огромное сердце. Альба и Бруно остались друзьями, и постепенно все наладилось. Альбе уже не так больно видеть Бруно, не целовать его в губы и не сидеть на коленях как раньше, когда они были парой. Но, несмотря на это она еще чувствует легкое покалывание, когда разговаривает с ним или смотрит на него.

— Что мы можем ей купить? – спрашивает Эстер у Бруно. Ребята шагают по центру Мадрида.

— Понятия не имею.

— Эй, ты знаешь ее лучше. Ты же встречался с ней!

— Я не гожусь для выбора подарков на день рождения.

— На мой день рождения ты можешь постараться.

— До твоей днюхи еще уйма времени, так что не приставай ко мне.

— Уйма? До моего семнадцатилетия остается всего три месяца!

— Думаю, подарки купят Мери и Валерия, а я умываю руки.

Девушка со спадающей на лоб челкой улыбается, глядя в глаза невысокому упрямому пареньку.

— Какой же ты хитрющий! – Эстер придвигается к парню и целует его в щечку. Бруно вытирает щеку рукой, и они идут дальше. Ребята переживают сейчас прекрасный момент, возможно, самый лучший с тех пор, как они познакомились. В их отношениях есть и доверие, и дружба, и сопричастность друг другу...

— Ты замечаешь, как много всего произошло с нами за последние месяцы? – спрашивает Эстер, останавливаясь у магазина оригинальных и занятных подарков.

— Это верно, много.

— Эти вещи послужат нам опытом на будущее.

— Точно.

— Возможно, через десять лет мы с тобой будем вместе.

— Ты заставишь меня ждать тебя десять лет?

Девушка краснеет и, приблизившись к Бруно, обнимает его за шею.

— Скорее... десять дней. – Чмокнув парня в нос, Эстер выпускает его из объятий и застывает, изумленно глядя на самолетик, летающий по кругу в витрине магазина. – Мне нравится этот игрушечный самолетик! Купим его?

Бруно молча улыбается. Он рад видеть Эстер такой счастливой, и ему нравится, как улыбается она, смешно сморщив нос. Быть может, через десять дней...

Шесть часов нужно самолету, чтобы приземлиться в Хьюстоне, в международном аэропорту Джорджа Буша. Судя по тому, что сказали ей и ее родне, именно там может находиться решение ее проблемы.

— Желаете что-нибудь выпить, сеньорита?

— Немного воды, пожалуйста.

Стюардесса улыбается ей и подает стакан минеральной воды, а потом задает тот же вопрос другому пассажиру. В данном случае пассажир – светловолосая девчушка с косичками в белом платьице, сидящая на соседнем кресле.

— Я тоже хочу воду, как эта красивая девушка с темными волосами, – малышка указывает стюардессе на соседку, одновременно усаживая рядком на столике перед сиденьем шесть кукол. – Ты можешь принести воды и для них тоже?

— Я спрошу командира. Посмотрим, что он мне скажет, – серьезно отвечает стюардесса, подавая девчушке стакан воды.

— Ладно. Дело в том, что Валерия умирает от жажды. И Эстер тоже.

Темноволосая девушка с любопытством наблюдает за малышкой. Та кажется ей очень похожей на нее саму, когда ей было столько же лет. Если бы не одно обстоятельство, брюнетка подумала бы, что она уже умерла и перевоплотилась в девчушку, но в самую последнюю секунду она успела отскочить от несущегося на нее поезда, готового расплющить ее в лепешку. На самом деле между девушкой и девчушкой заметна одна существенная разница – цвет волос.

— Твои куклы очень сильно хотят пить? – с любопытством поинтересовалась темноволосая.

— Да, сейчас ужасно жарко.

— Как, ты говорила, их зовут?

— Это – Рауль… А у этой нет имени. Как бы мне ее назвать?

— Хочешь назвать ее Эли, как меня?

— Мне очень нравится это имя. Ее будут звать Эли, – заключает девчушка, глядя на куклу и расчесывая ее длинные темные волосы. – А меня зовут Алисия, и я рада познакомиться с тобой.

Благодарности

Эта книга была особенной из-за того, что она значит для меня и из-за обстоятельств, в которых я ее написал, а еще потому, что в процессе ее создания я чувствовал, что поднимаюсь все выше по ступенькам своего желания стать писателем. Я понимаю, что мне еще предстоит многому научиться и отточить свое умение, но я всегда буду благодарен “непонятым” и тому, кто сделал возможным, что эта трилогия отметила в моей жизни то, что было до нее, и то, что будет после.

Родители вместе с сестрой и девушкой являются самыми главными людьми в моей жизни. Если вам хорошо, то и мне будет хорошо, если вам плохо, то мне тоже плохо. Никогда не забывайте, что я вас люблю, чтобы ни случилось. Я люблю вас и в горе, и в радости, когда нам трудно, и когда мы все смеемся. Я благодарен вам за то, как вы меня воспитали, за ваше мужество, за предоставленные мне возможности, за ваше терпение. Надеюсь, что 2014 год будет хорошим для всех нас. Мы этого заслуживаем.

Я благодарен своей сестре Марии за то, что она есть. Ты всегда подкалываешь меня, читая благодарности в моих книгах, но я не буду плохишом и не стану отвечать тебе тем же. Я только хочу сказать – будь счастлива! Думай о тех мелочах, что доставляют тебе радость, и отбрось все плохое. Ты же психолог...

Ты заняла огромное место в моем сердце и, думаю, в сердцах всех людей, с которыми ты встретишься в этом приключении. Так легко любить тебя, хотя ты и упрямица. Мне не нужно, чтобы ты мне снилась, потому что ты рядом со мной двадцать четыре часа в сутки. Я верю в то, что это “навсегда” и это “бесконечно”. У нас остаются сотни историй, которые мы с тобой разделим, тысячи “я тебя холю”, которые мы говорим друг другу, и миллионы поцелуев, которые мы дарим друг другу. Эта книга и, конечно, ее название – твои, этим я тоже обязан тебе. Я люблю тебя, @Estersinh3.

Огромное спасибо всем моим друзьям, дядям, тетям, двоюродным братьям и сестрам за поддержку при написании еще одной книги. Мерчи, этот ребенок будет классным, если пойдет в вас. Альфонсо и Хема, надеюсь, вам будет весело в Мадриде, если вам что-то нужно, мы здесь. Тита Мари, иногда я думаю о тебе. Спасибо тебе за все. Тито Марио, с каждым днем я все больше восхищаюсь тобой.

Одной из ключевых фигур, благодаря которым мне удалось завершить эту повесть, была ты, Мириам. Спасибо тебе за помощь, понимание, советы и нежность, которые ты давала. Спасибо всему издательству “Планета”. Я считаю вас своей семьей, и я многим вам обязан. Анхели, Пури, Серхи, Анна, Йозеф, Лаура, Марк, Дани, Мария... и все-все работающие в издательстве, огромное вам спасибо. Для меня не будет лучшего места, и людей, лучше вас. Пусть это будет только начало. Спасибо также киностудии Atresmedia Cine и продюсеру Бамбу́ за вашу заинтересованность в экранизации книги “С добрым утром, принцесса!”. Я уверен, что фильм произведет фурор.

Этот год был для меня выдающимся, потому что я был удостоен премии Сервантеса в области детской и юношеской литературы. От всего сердца я благодарю весь город Алькала́-де-Эна́рес, Торговую Ассоциацию и крупнейшего детского писателя Сантьяго Гарсия-Клайрак за то, что подумал обо мне и за его признание моего творчества. Свою благодарность к нему я навсегда сохраню в своем сердце.

В 2013 году я был счастлив лично познакомиться со многими писателями и продолжать лучше узнавать тех писателей, с кем уже был знаком. Карлос Гарсия Миранда, давай бороться за этот проект вместе, давай и дальше проводить наши утра в столичных учреждениях. Мы любим тебя и, благодаря тебе, становимся чуточку лучше. Тысяча благодарностей за Ваши советы, мысли, идеи, интересные беседы, смех, находки, уроки Вам... Мартин- Марсель Пиньоль, Инма Чакон, Антонио Мартин Моралес, Анабель Ботелья, Элена Мартинес Бланко, Хосе Луис Молинеро, Хавье Сьерра, Меган Максвелл, София Рей, Хавьер Мартинес, Хавьер Руэскас, Франсеск Миральес, Давид Лозано, Сандра Андрес, Виктор Бласкес, Хуанде Гардуньо... и всем замечательным писателям, с которыми я познакомился на книжных выставках, ярмарках и фестивалях в этом году. Я знаю, как трудно заполнять чистые листы, поэтому я восхищаюсь Вами и всеми теми, кому это удается.

Огромное спасибо также Дани Охеда, Росио Муньос, Эве Рубио, Ирия Г. Паренте, Алисиям из Валенсии... и всем блогерам, замечательно проделавшим в интернете очень важную работу. Большое спасибо также Пауле Дальи и Альбе Рико за то, что всегда во всем протягивают руку помощи. Спасибо Марии Вильялон, Эду Руису и Сонии Гомес, вы – потрясающие. Шеф-повару Кларе за ее симпатию и ее книгу “Клуб кексиков” [Clara P. Villalón (Clara Masterche) написала книгу рецептов кексов El Club del Cupcake] и Ченоа за огромную поддержку и всегда добрые и ласковые слова. Также большое спасибо Флипи и Давиду Тронкосо за то, что думали обо мне; идем в наступающий год.

В этой, шестой по счету, книге я хочу вспомнить одного очень важного для меня человека, которому я желаю всего самого лучшего, и с которым меня связывает не только профессия. С Нурией Майораль меня связывает особенная дружба. Как автор я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, неважно, где и как. И как человек я не стану терять тебя из виду, ты составляешь часть моей семьи.

Еще один год, и еще одна книга. Я снова повторяю, и не устану повторять, что самая главная часть этой истории, это Вы, читатели. Без Вас не было бы Блю Джинса. Я устал бы писать в Fotolog. Большое спасибо Bluecitas из Мадрида (в первую очередь Лурдес, матери Хемы, Дани и Ирене Контента. Я никогда не забуду хмельные моменты на дне моего рождения). Спасибо всем тем, кто чувствует себя непонятыми; девчонкам, которые приходят в магазины и отстаивают очередь, чтобы встретиться со мной (а также их родителям, дедушкам и бабушкам, братьям или парням, которые сопровождают их). Спасибо моим друзьям из Tuenti, Facebook, читательского клуба Блю Джинса, и особенно моим приверженцам из Twitter@fraciscodPaula. Мои благодарности представителям от 42000 человек... Бланке Кастельви, Эстефании Кампос, Пауле Ромеро, Лусии И. Пенья, Гресии ВанденБерг, Лауре Санчес, Сусане Поло, Аиде Лопес, Мар Монроиг, Бегонии Баэна, Пауле Себастьян, Пилар Уренья, Марте Мармоль, Виктории Видаль, Марии Вискайа, Мириам Вакас, Марии Морено, Лорене Кобос, Монтсе Сирвант, Эстрелье Виседо, Виктории Морато, Пауле Гонсалес, Альбе Мигель, Наталье Кампельо, Айноа Латаса, Лусии Гаго, Саре Масиас, Пауле Кораллес (Патерна), Лусии Мойа, Сабрине Фигероа, Виктории Браво, Марине Касанова, Хеме Карраскоса, Соль Сервера, Найе Канталапьедра, Пауле Кастро, Барбаре Гильен, Кристине Мендоса, Надье Мишель Абандоно, Анхеле Коред, Лауре Эррера, Марии Архонес, Альбе Кампос, Наталье Санчес, Карле Лопес, Сандре Мора, Ираулсе Истарлоа, Лусии Мендес, Саре Гонсалес (Гранада), Саре Дженн, Марии дель Мар Рода, Дженифер Капдевилья, Эстер де ла Фуэнте, Эстер Агарелес, Айнаре Пенья, Марии Парехо, Пауле

Корралес (Барбате), Росио Баррантес, Марии Уруэн, Нереа Фортес, Габриэле Кабана, Монике Нуньес, Айле Керварек, Глории Гарсиа, Клаудии Рамирес, Райзе Мартин, Тамаре Эспарса, Стефании Падилья, Ане Фернандес, Сильвии Мартинес, Реме Роман, Лусии Гонсалес, Нурии Муньос, Софии Вайнштейн, Кларе Марии Ремолина, Мирейе Дельгадо, Сильвии Любомировой, Пауле Торрес, Лейле Лоренте,Альбите Сантамарин, Ребеке Лопес, Лорето Монтес, Марине Фигерас, Эстер Ильека, Ирене Пилар Кано, Пауле дель Кармен Килес, Пауле Лопес, Сонии Пастор, Клаудии Мариано, Марии Моренилья, Элене Гонсалес, Ноэ Альдао, Саре Гонсалес (Понтеведра), Даниэлю Санчес, Сильвии Кубель, Блюджинерс с Арте, Росио Паррадо, Ирене Бехарано, Ане Марии Торрес, Мириам Диас, Анхеле Лопес, Эсперансе Муньос, Лауре Гомес (Асукека де Энарес), Лауре Кальве, Пауле Собрерока, Бланке Руис, Марии Матео, Сабеле Мостейро, Тане Абелейра, Андреа Гарса, Кристине Руис, Наталье Солис, Андреа Эначе, Хуне Санчес, Дайане Солорсано, Паломе Ньето, Пилар Утрильяс, Селии Абельян Андреа Доменеч, Хулии Сармьенто, Ирене Бенитес, Карле Рамирес, Марселе Родригес, Наталье Гарсиа, Исабель Корреа, Монтсе Николау, Памеле Софии Чавес, Лауре Гомес (Коин), Пауле Дуэньас, Ирене Видаль, Клаудии Кордова, Кении де Антонио, Сильвии Гомес, Марии Сантос, Эстер Перес, Марии Кандель, Карле Баррасас, Хессике Иглесиас, Айтане Девис, Худит Домингес, Марте Франко, Худит Сантамариа, Виктории Комбаррос, Андреа Санчес, Летисии Кинтана, Лусии Видаль, Марии Агирре, Пьедад Меркадер, Пауле Сантос, Каролине Руис, Адриане Кальво, Каролине Македа, Кларе Риверо, Селии Муро, Росарио Риверо, Миле Добарро, Саре Санчис, Марии Пескейра, Патри Лопес, Чичо Кортес, Вирхинии Айлон, Андреа Бельмонте, Альмудене Агудо и Каролине Маренко.

Многих из Вас, приходящих в разные магазины, я уже считаю своими друзьями, а не только читателями. Я назвал поименно всех, кого мог, и я не хочу никого исключать. Вы знаете себя и знаете, что я думаю о Вас. Вы понимаете, как я счастлив иметь друзей, которые, кроме всего прочего, читают мои книги. Мы продолжим наши встречи в книжных магазинах и библиотеках Испании и в различных социальных сетях.

Было очень забавно писать большую часть этой повести в Старбаксе на Кальяо. Спасибо Деис, двум Лаурам, Дани, Кристине, Паоле, Альенде и всем ребятам и девчонкам, работающим там, за их доброе ко мне отношение. Старбакс был все равно, что мой кабинет, как сказал мне господь в тот день, когда я писал эти строчки.

Огромная благодарность всем продавцам, работающим в книжных магазинах и книжных секциях торговых супермаркетов. Спасибо также латиноамериканским, польским, французским, итальянским, венгерским, португальским, российским и голландским читателям за то, что они познакомились с моими повестями. Этот опыт оказался международным, и я искренне рад, что мои повести разъехались по другим странам.

Я ставлю окончательную точку в этой истории. Опубликовать книгу было моей мечтой, а это уже шестая книга. Я не являюсь образцом, но это произошло. Приложи все свои усилия, вложи их в свою мечту; поверь в себя и никогда не сдавайся; не отступай и борись за то, во что веришь; прислушивайся к другим и обдумывай, что они тебе говорят... Мечты сбываются, возможно, и твои мечты осуществятся точно так же, как это произошло со мной.

Надеюсь, вы получили удовольствие от трилогии “Клуб Непонятых”. Встретимся в интернете.

Словарь

Глава 2

salir del armario – открыто сказать всем о своей гомосексуальности

Глава 3

quedarse en blanco – быть не в курсе, остаться с носом

Глава 4

bajar la guardia – расслабляться

Глава 10

me da mal rollo – не нравиться, тревожиться, бояться

Глава 12

llevarse de calle – покорять, завоевывать, интересовать, привлекать внимание

Глава 13

tenerla tomada con alguien – испытывать к кому-либо антипатию

dar corte – стыдиться

Глава 14

desenvolverse – ловко действовать

llevar a su terreno – перетаскивать кого-либо на свою сторону

ponerse al día (здесь: =estar al corriente) – быть в курсе, поговорить о делах, поделиться новостями

no las tiene todas consigo – испытывать беспокойство перед возможными неприятностями

Глава 16

de una vez por todas – окончательно, раз и навсегда

Глава 18

tocar las narices (=enfadar) – злить, доставать

Глава 19

pipa – здесь: пистолет (на жаргоне)

ser la leche – быть или очень хорошим, или очень плохим

quedar corta – удивлять

Глава 28

insinuar – намекать (в данном случае именно намек на близкие отношения или секс)

Глава 31

comerse la cabeza – ломать себе голову, заморачиваться

Глава 39

poner el manos libres – включить громкую связь

estar en su salsa (= estar feliz) – быть счастливым, довольным

cotillear – здесь: совать свой нос, разнюхивать, проявлять чрезмерный интерес

Timeline – новостная лента в Facebook

Глава 40

tener mal perder (ser mal perdedor) – проигравший, неудачник, лузер

Глава 42

desubicar – растеряться; быть не в своей тарелке; вести себя не так, как нужно

mentalizarse – подготовиться к чему-то, настроиться на что-то

Глава 46

achinar los ojos – зажмурить глаза, сощуриться

Глава 47

quedarse corto – в данном случае воздать по заслугам

Глава 48

dar un vuelco el corazón – ощутить внезапный испуг от неожиданности

Глава 50

juego “Verdad, Atrevimiento o Beso” – смесь игры в бутылочку и раздевалочку; разница в том, что тот, на кого указывает горлышко бутылки может выбрать правду (должен ответить правду на любой, заданный ведущим вопрос), смелость (выполнить любое указание ведущего), или поцелуй (поцеловаться с тем, кого укажет ведущий). В случае невыполнения задания человек лишается какой-либо части одежды.

Глава 51

comer la cabeza – вбить что-то в голову, убедить в чем-то

poner el manos libres – включить громкую связь

Глава 52

periodista del corazón – журналист, специализирующийся на романтических и любовных историях

reto – здесь: труднодостижимая цель

Глава 55

no dar una a derechas – этот речевой оборот означает постоянную неудачу в чем-то

otra que tal baila – этот оборот используется, когда речь идет о двух, очень похожих чем-то, людях

Глава 56

como un pincel – безупречно одетый

comer perdices (ser felices y comer perdices) – традиционное окончание испанских сказок, близкое нашему: жить-поживать, да добра наживать

Глава 59

pistoletazo de salida – здесь: сигнал к началу действия

perder los papeles – потерять контроль над собой или ситуацией

Глава 62

se trae entre manos – планировать что-то, скрывая от всех; замышлять

poner enfermo – бесить, раздражать (сленг)

Глава 64

hacerse chapa y pintura (=realizar un tratamiento médico de revitalización) – сродни нашему шутливому выражению “до свадьбы заживет”

Глава 65

irse de las manos – здесь: выйти из себя

Эпилог

perder los papeles – потерять контроль над собой, выйти из себя

tarrina – маленькая емкость с крышкой для хранения продуктов в морозилке

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg