«Там, где кончается бетон»

Андрей Курков Там, где кончается бетон

1

Заканчивался октябрь. Шли дожди. На центральной площади под дождем работал многофигурный фонтан. Изо рта бронзового художника, державшего в руке бронзовую палитру, лилась струйка воды и разбивалась об уже и так мокрый булыжник площади. В окнах гостиницы «Камен» еще с середины месяца горели рождественские гирлянды. С соседней с площадью улицы доносилась то ли румынская, то ли цыганская мелодия. Кто-то играл на скрипке. Херман Хартманн, полицейский, поселившийся в Камене только три месяца назад, шел знакомиться с булочником. Прошлый участковый совсем недавно ушел на пенсию после двадцати лет жизни и работы в городке. Он знал всех поименно, мог бы, наверное, и приехавшему ему на смену Херману Хартманну рассказать все о всех и со всеми познакомить. Мог бы, да не сделал. Вышел на пенсию и уехал куда-то в длительный отпуск. Так в управлении полиции Херману и сказали: твой предшественник ушел на пенсию и в отпуск, будто это не одно и то же! И вот Херман потихоньку сам знакомился с городом и его обитателями. Знакомился осторожно, вежливо, зная, что от того, насколько хорошо и быстро он вживется в этот город, зависит и его дальнейшая жизнь. Ведь участковый остается полицейским и ночью, когда спит в своей спальне, пригревшись под электрическим одеялом.

В ночь на 27 октября он тоже спал хорошо, спал со вкусом выпитого накануне бокала пива в ближайшей пивной. Вы только не подумайте, что он пришел просто выпить пива! Нет. Он пришел познакомиться с хозяином – с Манфредом Краузе, стройным, седым, должно быть, семидесятилетним мужчиной. У Хермана язык бы не повернулся назвать его стариком – настолько бодрым и полным сил был этот разговорчивый улыбчивый человек. Они проговорили больше часа и расстались хорошими знакомыми, словно уже не первый год встречались в этой пивной. Возвращаясь домой, Херман Хартманн не переставал удивляться судьбе Манфреда Краузе: двадцать пять лет проработать шахтером и после этого вдруг решить стать хозяином пивной! Это же, так сказать, разворот жизни на 180 градусов! Не каждый на такое способен! Вкус вчерашнего пива Херман снова ощутил рано утром, задолго до рассвета, проснувшись от ненавязчивого и негромкого стука в окно. Открыл глаза, посмотрел на потолок. В комнате было серо – серый свет, с отблеском уличного фонаря, пробивался и в незанавешенное окно.

«Показалось», – подумал Херман.

Но тут снова прозвучал тройной стук по стеклу – тук-тук-тук. Стучали по крайнему правому окну, которое было ближе к входной двери.

Херман поднялся, включил свет. Подошел к окну, но из-за яркости светильника увидел в окне только свое отражение. Выключил свет и снова подошел. За окном стоял бездомный Клаус – человек, ставший своеобразным талисманом городка, – стоял и манил Хермана рукой.

О Клаусе Херман узнал в свой первый же рабочий день. Он спросил у новых коллег: есть ли в городе социальные проблемы – то, что нужно обязательно принимать во внимание. «Да, – сказал коллега. – Есть один бездомный. Клаус. Безобидный. Болеет за “Боруссию”».

Херман открыл окно, и в лицо ему сразу ударил влажный холодный предутренний воздух.

– Что тебе? – спросил Херман негромко.

– Там, кажется, труп… – сбивчиво и тоже негромко заговорил Клаус, одновременно тыкая рукой назад, за свою спину. – Там, где заканчивается бетон.

– Какой бетон?

– В речке, в Зесеке!

Херман понял, о чем говорит Клаус. Бетонное русло речки, протекавшей через Камен, привлекло его внимание в первые же дни после переезда в город. «Будьте осторожны, – сказала ему незнакомая старушка, встретившаяся на тропинке, когда он прогуливался вдоль Зесеке, пытаясь разобраться во всех закоулках городка. – Не соскользните! Этот бетон такой скользкий, такой опасный!»

Херман тогда бросил подозрительный взгляд на узенькую речушку, больше похожую на оросительный канал. С виду она казалась такой невинной!

– Подожди! – сказал он Клаусу и закрыл окно.

Быстро оделся. В коридоре бросил взгляд на открытый для сушки зонтик. Сложил его и повесил на вешалку.

– Ну, пошли! – сказал он Клаусу, закрывая дверь дома на ключ.

– Я не пойду, – Клаус мотнул головой. – Мне страшно.

Херман тяжело вздохнул, достал мобильник. Позвонил дежурному. Полицейская машина примчалась минуты через четыре. За рулем – Петер Хан. Сразу вышел из машины, расспросил Клауса о трупе, но Клаус ничего нового Петеру не сообщил. Главное, что Петер понял, какое именно место имел в виду Клаус.

– Ладно, спасибо! – сказал Петер бездомному. Кивнул Херману на машину: – Поехали!

Не прошло и десяти минут, как Петер остановил машину и заглушил двигатель.

– Дальше только пешком, – сказал он. – Но это тут рядом.

Херман заметил в руке у Петера мощный фонарик.

– Клаус мог и приврать, – сказал на ходу Петер. – Когда человек живет один, ему хочется внимания, общения. А если к тому же человек живет один в городе, без дома, без семьи…

Херман кивнул. Тропинка, освещенная лучом фонарика, вела их вперед мимо диких негустых зарослей кустарника. Рядом послышалось журчание воды. Петер шел впереди. Сделав еще шагов десять, он сошел с тропинки и свернул налево. Стал пробираться дальше в сторону речки, отодвигая рукой ветки. Херман шел за ним.

Перед речкой остановились.

– Бетон заканчивается там! – Петер посветил фонариком налево, вверх по течению.

Они медленно шли назад к городу по кочковатому, скользкому из-за мокрой травы и мокрых опавших листьев берегу. Петер на ходу внимательно осматривал оба берега узкой речушки.

– Да нет тут нико… – заговорил вдруг раздраженно он и осекся, замолк. Остановился.

Луч его фонарика замер на человеке, бездвижно лежавшем в воде. Его мокрая «дутая» куртка странно топорщилась на спине. Лицо было скрыто водой.

Петер выключил фонарик. Достал рацию.

– В Зесеке обнажурен труп, – сказал он. – Метрах в трехстах от дороги со стороны Кальтхоф, там, где заканчивается бетонное русло… Хорошо, мы ждем!

2

К десяти утра приехала бригада судмедэкспертов из Дортмунда. К этому времени Херман Хартманн уже описал подробно в донесении начальству все, что видел и слышал с момента недобровольного пробуждения и до момента обнаружения в Зесеке тела мужчины. Теперь ему казалось, что все вокруг бегают по коридорам, залетают в кабинеты и тут же вылетают из них и только он один сидит за своим рабочим столом и смотрит на третью кружку чая. Две первые он пил медленно и с удовольствием, но эта третья казалась ему лишней. Можно было бы пойти в город и продолжить знакомство с его жителями, но ему приказали оставаться на месте. На всякий случай. И, тяжело вздохнув, Херман протянул руку к кружке, поднял ее и поднес ко рту.

В кабинет залетел молодой, лет, должно быть, на пять моложе Хермана, полицейский.

– Меня зовут Ральф Ауске. – Вошедший протянул руку. – Я буду заниматься этим делом… Так это вы обнаружили труп?

– Да, – сказал Херман. – Мы с Петером Ханом. Точнее, мне под утро постучал в окно Клаус, сказал, что видел в речке тело…

– Клаус – это кто?

– Бездомный, Клаус Зеггерс, он отсюда, из Камена.

– Хорошо! Найдете и приведете его сюда! Мне надо задать ему пару вопросов.

– А что-нибудь об этом утопленнике уже известно? – не сдержал своего любопытства Херман. – Это кто-то из местных?

Ральф Ауске отрицательно мотнул головой.

– Нет, – сказал он. – Это даже не немец. Англичанин!

– Англичанин? – удивился Херман.

3

Прошел день и принес новости. На теле Майкла Соупа, а именно так звали молодого англичанина, обнаружили следы борьбы, в том числе сильный ушиб на затылке. Однако, по заключению судмердэксперта, смерть наступила из-за попадания воды в легкие. То есть он утонул или его утопили. Хозяйка гостиницы показала бронь номера – Майкл приезжал на два дня. Вещи в номере были целы. В карманах куртки покойного тоже, похоже, никто не рылся – в бумажнике лежали паспорт, кредитные карточки, наличные евро и фунты. Там же, в бумажнике, обнаружили старое письмо, написанное чернилами. Текст был частично размыт. Хорошо прочитывалась только концовка и имя отправителя – Ярек. В других карманах – связка ключей и убитый водою I-phone. Английское консульство в Дюссельдорфе, оповещенное полицией о случившемся, связалось с отцом Майкла, который тут же вылетел в Германию. Его приезда ожидали сегодня к вечеру.

Херман Хартманн, зайдя в полицейское управление, в коридоре столкнулся с шефом.

– Господин Хартманн! – Шеф, казалось, обрадовался, увидев участкового. – Хотел вас попросить помочь следователю в этом деле. Вы же город уже знаете, а он тут, оказывается, никогда не был, хоть и живет недалеко, в Эссене!

– Слушаюсь! – с готовностью ответил Херман, обрадовавшись возможности поучаствовать в расследовании настоящего уголовного дела.

Шеф ушел. Участковый проводил его взглядом.

– Господин Хартманн, – раздался за спиной голос Ральфа Ауске, – пойдемте, я вам что-то покажу!

Вдвоем они зашли во временно выделенный следователю кабинет. Ральф Ауске остановился перед столом, разложил на нем газету и аккуратно высыпал на нее комочки и крошки синеватой глинистой почвы.

– Не знаете, где у вас такая земля? – спросил он. – Это все снято с подошв ботинок покойника.

– Я тут только три месяца, – пожал плечами Херман Хартманн. – Надо кого-нибудь из старожилов спросить. А лучше, – Херман задумался, – лучше кого-нибудь из бывших шахтеров!

– А вы кого-нибудь из бывших шахтеров знаете? – поинтересовался следователь.

– Да, – обрадовался участковый, вспомнив о Манфреде Краузе, хозяине пивной, который рассказывал ему недавно за пивом о своем шахтерском прошлом. – Можем хоть сейчас подъехать!

– Отлично, – сухо произнес следователь, складывая кусочки почвы обратно в пакет. – Поехали!

Манфреда Краузе они застали дома. Увидев Хермана, старый хозяин пивной обрадовался, пригласил их в гостиную.

– Нет, такой глины я тут не видел, – произнес он задумчиво, поднеся комок почвы к носу и понюхав его. – Вот если бы вы мне кусок угля показали! – улыбнулся он. – Но у нас тут уголь повсюду… Постойте-ка! – Манфред Краузе задумался, в его глазах мелькнул живой огонек мысли. – Я знаю, у кого спросить! Гизела! Она уже лет сорок керамикой занимается! Сейчас я позвоню!

Гизела Альбертс, элегантная невысокая женщина лет шестидесяти, проживавшая на соседней улице, сразу согласилась прийти к Манфреду, и теперь они пили кофе вчетвером.

– Да, – сказала она, рассматривая кусочки почвы и трогая их своими тонкими, как у пианистки, пальчиками. – Я когда-то ездила за такой глиной. Это возле пещер, в сторону Люнена, километров 25–30 отсюда.

– А какие там пещеры? – заинтересовался следователь.

Гизела пожала плечами.

– Их в конце войны взорвали! Вход с тех пор завален. А раньше, до войны, там мальчишки в поиски сокровищ играли!

Ральф Ауске улыбнулся.

– Так, может, наш бедный англичанин тоже в поиски сокровищ играл? – сказал он и бросил на Хермана Хартманна задумчивый взгляд. Потом возвратил взгляд на Гизелу. – А как к этим пещерам проехать, не припомните?

– Да легко, выезжаете на Люненерштрассе и дальше по дороге. С правой стороны километров через двадцать будет заброшенное здание то ли фабрики, то ли склада, за ним метров, может, через пятьсот поворот направо. Там еще километра три-четыре…

Поблагодарив хозяина пивной и Гизелу, Ральф Ауске аккуратно ссыпал глинистую почву обратно в пакет.

– Ну что, заглянем в управление, а потом поедем и посмотрим на пещеры! – сказал следователь, оглядываясь на дом Манфреда Краузе. На лице Ральфа Ауске застыла довольная улыбка, и Херман, заметив это, обрадовался. Ведь это он привел следователя к хозяину пивной, а значит, и в очевидно хорошем настроении Ральфа Ауске была заслуга его, начинающего участкового.

4

В полицейском управлении их ожидал сюрприз.

– Это господин Грегори Соуп, отец погибшего, – представил начальник полиции невысокого сутулого мужчину в расстегнутой тяжелой брезентовой куртке, какие обычно надевают перед охотой охотники. – По-немецки он не говорит. Я вам его поручаю, у меня много других дел!

Тем временем следователь протянул руку англичанину.

– Мои соболезнования, – сказал он на хорошем английском. – Меня зовут Ральф Ауске, я занимаюсь делом о смерти вашего сына.

Херман Хартманн тоже представился.

– Спасибо, – негромко проговорил англичанин и, казалось, еще больше ссутулился, словно под весом собственной куртки.

– Я хотел вам задать несколько вопросов, – Ральф Ауске посмотрел на свои часы. – Вы можете подойти сюда к 16–00? Нам надо сейчас съездить в одно место.

– Это место как-то связано с делом моего сына? – Англичанин приподнял голову и напряженным взглядом посмотрел на следователя.

Ральф Ауске кивнул.

– Вы можете меня взять с собой? – попросил отец погибшего.

После короткой паузы Ральф кивнул еще раз и развернулся, чтобы идти к выходу.

Втроем сели в служебную машину. Грегори Соуп устроился на заднем сиденье.

Для обеденного времени на улице было как-то слишком темно. Черные низкие тучи словно специально столпились над городом, чтобы приблизить вечер.

– Будем надеяться, что сегодня обойдется без дождя! – сказал вслух следователь, выезжая на дорогу.

Им действительно в этот день повезло. Не только потому, что тяжелые тучи, нависавшие над Каменом и его окрестностями, так и не прослезились дождем. Главное везение ожидало их в местах, указанных керамисткой Гизелой. Легко найдя первые две обваленные пещеры, но не обнаружив возле них и в нескольких свежих ямах, из которых неведомые любители керамики выбирали синеватую глину, ничего заслуживающего внимания, они минут через пятнадцать вышли в низинку, заросшую густым кустарником. Собственно, это была не просто удача, а результат тонкого «нюха» Ральфа Ауске. В какой-то момент он остановился и присел на корточки. Когда Херман подошел к следователю, то увидел у него в руках развернутый лист бумаги с отпечатком подошвы ботинка Майкла, а перед ним на земле такой же, очень четкий след. И рядом след других ботинок, размером поменьше. Дальше они уже шли по следу. Замыкал шествие мрачный мистер Соуп. Когда следы вывели их на небольшое свободное от кустарника пространство, Грегори Соуп вдруг ожил и ускорил шаг, чтобы первым подойти к частично обваленному входу в третью пещеру.

– Стоп! – крикнул ему Ральф Ауске. – Там могут быть следы!

Грегори Соуп остановился, потом сделал два шага назад. Его лицо выражало недовольство. В руках у следователя появился фотоаппарат. Он внимательно изучил землю перед входом, потом снова присел на корточки и словно приклеился взглядом к открывшейся его глазам низенькой кирпичной кладке, закрывавшей невысокое, не больше метра в высоту, отверстие входа. Кирпичная стенка находилась немного в глубине и поэтому с высоты человеческого роста была практически не заметна. Херман тоже присел на корточки и теперь смотрел, как завороженный, на красный кирпич стенки. Один мистер Соуп, раскрыв рот, рассматривал растоптанную полянку перед пещерой.

– Тут что-то происходило! – сказал он, показывая рукой на множество следов двух пар ботинок.

Ральф Ауске отвлекся от стенки. Посмотрел на следы.

– Они дрались, – сказал он и указал пальцем на вмятины в почве и на отпечаток ладони.

– Кто – они? – спросил мистер Соуп.

– Ваш сын и тот, кого нам предстоит найти.

5

Оставив вызванную криминалистическую лабораторию работать возле пещеры, Ральф, Херман и мистер Соуп отправились прямиком в управление.

Покрутив в руках найденное в бумажнике Майкла письмо, Грегори Соуп грустно закивал.

– Мой отец до самой смерти переписывался с этим Яреком. Ярек Возницкий. Они подружились здесь после войны, – сказал он и вздохнул.

– А что ваш отец тут делал после войны? – поинтересовался следователь.

– Они здесь сменили американцев. Он служил в части оккупационных войск. А этот Ярек попал в концлагерь, а оттуда его отправили в Рур работать на шахтах. Он потом женился и остался жить в Руре.

Разговор, который вели следователь и мистер Соуп, казался Херману более интересным, чем полезным для следствия. Не такое уж далекое прошлое региона приняло в воображении участкового конкретные, почти кинематографические черты.

Ночью Херман Хартманн спал плохо. Проснулся перед рассветом из-за того, что замерз. Проснулся и понял, что электроодеяло не греет. Встал, проверил розетку, вставил в нее штепсель настольной лампы – лампа загорелась. Значит, поломалось одеяло. Огорченный и полусонный Херман надел свитер и спортивные штаны и снова улегся под не греющее электроодеяло. Но заснуть ему в этот раз так и не удалось.

А утром, придя в управление на полтора часа раньше положенного, он встретил совершенно бодрого и взволнованного Ральфа Ауске.

– Только что звонили из гостиницы, – сообщил участковому следователь. – Грегори Соуп со вчерашнего дня не брал ключ от номер! Мне это не нравится!

Херману новость тоже не понравилась, но он воздержался от комментариев.

– Надо еще разок съездить к пещере, – задумчиво произнес Ральф. – У меня плохие предчувствия.

На улице было уже светло. Небо в это утро было безоблачным и высоким. Продолжался утренний час пик. Дети шли в школы, взрослые добирались на работу. Для того чтобы выехать на Люненскую дорогу, Ральфу и Херману понадобилось минут двадцать.

Первое, что бросилось им в глаза, когда они добрались до вчерашней пещеры, это новые следы ботинок. Ральф присел на корточки перед входом в пещеру.

– Похоже, что эта кирпичная кладка кому-то не дает покоя! – покачал головой он.

– Может, это мистер Соуп сюда наведывался? – предположил Херман.

– Вполне может быть, но куда он делся потом?

– Думаю, что с ним могло произойти то же самое, что и с его сыном, – задумчиво произнес участковый.

– То есть надо искать труп еще одного англичанина? – безрадостно спросил следователь.

Херман промолчал. Мысль о том, что в его городе может появиться еще один труп, совершенно не радовала.

– Думаю, что мистер Соуп нам не все рассказал, – после недолгого раздумья медленно проговорил Ральф. – Что-то там, за этими кирпичами, лежит… Давайте размышлять вслух, господин Хартманн! Думаю я, что Майкл Соуп перед тем, как ехать сюда, связывался с другом своего покойного деда. С этим Яреком Возницким. Ведь мистер Соуп нам сказал, что Ярек после войны остался жить где-то тут!

– Ему сейчас, должно быть, лет восемьдесят! – задумался вслух Херман. – Не очень спортивный возраст, чтобы драться! А ведь на теле Майкла есть следы борьбы!

– Не все старики больные и слабые. – Ральф отрицательно мотнул головой. – Одно понятно: Майкла здесь уже ждали, чтобы не дать ему залезть в пещеру.

Ральф и Херман разошлись в разные стороны и принялись внимательно изучать близлежащие кустарники и кочки.

– Нашел! – вдруг крикнул Херман. – Здесь кто-то был!

Он стоял возле земляного горбика и смотрел на несколько сложенных в одном месте окурков. Слева от окурков земля была как-то удивительно гладко примята.

– Вот след его локтя! – Подошедший следователь показал на вдавленную маленькую ямку рядом с окурками. – Он здесь что-то подстелил, лежал и курил. Ждал.

Ральф присел на корточки и склонил голову над окурками.

– Дождь ведь закончился вчера вечером? – спросил он скорее сам себя, чем Хермана. – Отсюда отлично виден вход в пещеру… Только здесь кто-то поджидал не Майкла, а его отца! Вчера вечером! Окурки-то сухие!

Херман почувствовал себя первоклассником: стало обидно, что он первым не заметил, что окурки сухие! Но что поделаешь? Он ведь действительно не следователь, а обычный участковый!

У Ральфа в кармане зазвонил мобильник. Как только он поднес телефон к уху, его лицо словно заострилось, взгляд стал удивительно сосредоточенным.

– Что-то случилось? – осторожно поинтересовался Херман, когда следователь опустил телефон обратно в карман.

– Да, – Ральф кивнул. – Мистер Соуп заходил в гостиницу. Хозяйка сказала, что его куртка была в грязи, словно он упал в лужу. Пробыл в номере минут двадцать и снова ушел.

– Надо его задержать! – оживился Херман.

– Нет, – Ральф посмотрел участковому в глаза. – Не надо! Если он здесь был вчера вечером, то и сегодня вечером придет! И тот, кто за горбиком лежал, тоже, возможно, придет! Тогда вся картина станет ясной как день!

6

Засаду, благословленную управлением криминальной полиции, выставили загодя, около трех часов пополудни. Ральф Ауске несколько раз обошел временные укрытия, из которых в любой момент к пещере могли выскочить готовые к любым неожиданностям бойцы полиции. Проверили радиосвязь – все функционировало отлично. Сам Ральф Ауске выбрал себе для лежки место, хорошо скрытое от глаз густым кустарником. Лежать на плотном презенте, подстеленном на землю, было не так уж и удобно, но оперативная работа следователя обычно не совместима с понятием комфорт. Так и Херман Хартманн, упросивший Ральфа Ауске взять его с собой, был оставлен на дальнем от пещеры рубеже. Отсюда пещеры видно не было, но сюда вполне могли побежать испуганные полицией охотники за неизвестными сокровищами, спрятанными в пещере.

Вечер 30 октября наступал удивительно медленно. Сумерки словно специально задерживались, чтобы оттянуть тот момент, когда только в бинокль ночного видения возможно было заметить какое-либо движение.

Ральф Ауске, уже чувствуя сквозь одежду и брезентовую подстилку холод, идущий от земли, слушал тишину. Вслушивался в нее напряженно. И вот, около десяти часов вечера, до его ушей донесся шум веток. Он поднес к глазам бинокль. Направил его в сторону шума и увидел выходящего на поляну к пещере человека, ростом и фигурой похожего на мистера Соупа.

Человек снял со спины рюкзак и опустил его на землю. Оглянулся по сторонам, включил мощный фонарик и прошелся его лучом по окрестностям полянки. Замер на мгновение. Пару минут спустя вернулся к пещере и вытащил что-то из рюкзака. Ральф присмотрелся и увидел в руках у человека ломик.

Послышались глухие негромкие удары. Ральф спросил по рации у коллег по засаде: нет ли поблизости других гостей? Но в окрестностях все было спокойно. Холод, идущий от земли, становился все более заметным. Локти, которыми следователь упирался в землю, чтобы удобнее было держать бинокль, ощущали этот холод особенно остро. Глаза уже устали от эффекта ночного видения. Неожиданно на поляне появилась еще одна фигура. Ральф замер в напряжении. И увидел, как второй человек, держа в руке револьвер, подошел к ничего не подозревающему крушителю кирпичной стены и направил дуло револьвера в его спину. Человек с ломиком в руках вдруг замер, словно услышал что-то. Опустил ломик на землю и медленно поднялся на ноги, не оборачиваясь. Мужчина с револьвером сделал два шага назад, после чего второй человек обернулся. Луч фонарика осветил лицо крушителя стены, и Ральф узнал в нем Грегори Соупа.

Мысли Ральфа Ауске заработали, как часовой механизм: четко и организованно. Он поднес ко рту рацию и прошептал: «Пора!»

Сразу несколько мощных фонариков осветили двоих, стоявших у пещеры. Полицейские появились на поляне в одно мгновение. Но револьвер второго все еще целился в грудь мистера Соупа. И тут один из полицейских выбил ударом ноги оружие из рук второго гостя.

На запястьях обоих щелкнули наручники, и полицейские повели их к машинам. Херман Хартманн и Ральф Ауске зашагали следом за задержанными и полицейскими.

Возле управления полиции Херман попрощался и отправился домой. К его усталости добавилась нотка грусти и обиды – он вспомнил о негреющем электроодеяле. Ночь обещала быть прохладной.

7

Утром не выспавшийся и из-за этого забывший о завтраке Херман Хартманн пришел в управление. Ноги сами завели его вместо своего кабинета в кабинет Ральфа Ауске. Следователь сидел за столом и уставшим взглядом смотрел на исписанные ручкой два листа бумаги, лежавшие поверх клавиатуры компьютера. Услышав шаги, он поднял взгляд на участкового. Кивнул вместо приветствия.

– Ну как? – Херман не смог скрыть в своем голосе любопытства.

– Вот, – следователь показал на листки. – Явка с повинной от Герхарда Возница!

– А кто это? – удивился Херман.

– Это бывший Ярек Возницкий, 1928 года рождения. Имя и фамилию поменял в 1979 году.

– Он признался в убийстве Майкла Соупа?!

– Нет, он признался, что в 1945 году живьем замуровал в пещере бывшего надзирателя концлагеря Освенцим Альфреда Кенига. Когда тот залез туда, чтобы спрятать привезенное с собой золото – зубы, коронки заключенных, обручальные кольца…

– А Майкл Соуп? Кто его?

– Майкл Соуп ему звонил еще из Англии, и они договорились встретиться на Дунклештрассе возле католической церкви. Там Герхард-Ярек пытался отговорить англичанина от его затеи – найти золото, о котором обмолвился ему перед смертью дед.

– А откуда дед Майкла знал о золоте?

– Он случайно оказался свидетелем того, что произошло с бывшим надзирателем, но Герхард-Ярек уговорил его не сообщать о происшедшем в комендатуру. Дед Майкла поверил бывшему узнику Освенцима, и они подружились. Думаю, что Альфреда Кенига никто и не искал.

– А что говорит мистер Соуп? – спросил Херман Хартманн, уже окончательно забывший о плохой ночи.

– Мистер Соуп молчит и требует приезда английского консула. Обвинять его не в чем. Придется отпустить.

– Да, но кто же убил Майкла Соупа?

– Экспертиза показала, что он захлебнулся. Герхард-Ярек сказал, что толкнул его возле пещеры. Майкл упал и, ударившись затылком о камень, потерял сознание. Тогда старик оттащил его к своей машине и повез в гостиницу. Но пока ехали, Майкл пришел в себя, и когда машина остановилась на красный сигнал светофора перед мостом через Зесеке, Майкл выпрыгнул из машины и побежал вдоль речки. Это похоже на правду – вряд ли бы старик стал его догонять.

– Так что, старик не виноват?

– А убийство Альфреда Кенига?! – вопросом на вопрос ответил следователь. – Он сказал, что несколько лет подряд добавлял по слою кирпича к первоначальной стенке. Пробить такую стену будет нелегко.

– Он прятал свое прошлое, – пожал плечами Херман Хартманн.

– Да, он прятал прошлое. И свое, и чужое. Но он убил человека! И нам еще предстоит покопаться в этом заложенном кирпичами прошлом, чтобы определить – подсуден он или нет.

Херман кивнул. Посмотрел на часы – время приближалось к половине десятого. Хотелось кофе. Интерес к истории с пещерой и с погибшим молодым англичанином угасал с каждой минутой. Дело казалось стопроцентно раскрытым. Только одна мысль-послевкусие продолжала держать Хермана в напряжении: сколько еще тайн может прятать городок Камен и его окрестности? Сколько еще тайн может храниться в памяти и в биографиях пожилых горожан? Ответить на эти вопросы было невозможно, да и не было в этом конкретной необходимости. Необходимость была в другом: вернуться к исполнению своих служебных обязанностей и продолжить знакомство с городом, в котором теперь Херману Хартманну предстояло долго жить и работать, продолжить знакомство с его обитателями, с его историей. И не забыть в конце рабочего дня зайти в стоковый магазин, появившийся на месте закрывшегося универмага «Харти», и купить новое электрическое одеяло.