Дворкович Анна Возвращение к жизни
Дворкович Анна
Возвращение к жизни
- Ник -
Первая пара. Триста пятая лекционная аудитория постепенно заполняется шумной, галдящей толпой студентов второго курса факультета экономики и права. Приветственные крики, визги девчонок, весёлое оживление от встреч. Лишь я уныло сижу на последней парте, мрачно созерцая всеобщую эйфорию: "Кретин. Какой же я кретин". Вспомнился "бородатый" анекдот: "Если будет конкурс кретинов, ты займёшь последнее место" - "Почему последнее?" - "Потому что ты - кретин".
Я в очередной раз глупо попался на Элькину удочку. Месяц назад дал себе слово не спорить больше с подругой, но та легко развела меня как последнего лоха, снова поймав на слабо.
Кинул обречённый взгляд на друзей. Сидят, голубчики, и сосредоточенно рассматривают осенний пейзаж за окном. Типа ничего не происходит. Но я-то не слепой - вижу. Оба еле-еле сдерживаются, чтобы не рассмеяться.
Вчера мы с Серёгой мирно тусили в клубе "Neo N".
Я потягивал хорошее пиво и выискивал очередную "жертву" для ночного времяпрепровождения, когда к нам присоединилась Элька с компанией своих друзей - байкеров. Байкеры, правда, быстро разбежались, а вот Элька чуть выпила - ей много не надо - и начала свою любимую песню, мол, вам, мужикам, нужны только длинные ноги и смазливое личико.
Это, к слову сказать, был камушек в мой огород. Серёга только увидел зелёные глаза и рыжую шевелюру Эльки и всё. Пропал. Его сердце остановилось, его сердце замерло<*>. Другие девушки просто перестали для него существовать. А я пока нахожусь в активном поиске любимой и единственной и за мои увлечения девочками, однокурсники за глаза называют меня "секс-бой". Друг, правда, шутит: "Лучше бы сексу - бой, а то потеряем парня".
Одним словом, мы с Элькой поспорили. Вернее, влюблённый в Эльку Сергей устоял, а я поспорил, что заведу роман с новой студенткой, которая перевелась к нам из другого вуза. С моей-то внешностью, обаять девчонку - раз плюнуть. Но я не мог предположить, а ведь должен же был, судя по "хитрой рыжей морде" подруги...
Ну, что тут говорить. Я - кретин.
Посмотрел на бритый затылок новенькой. Не люблю лысых девчонок. Бр-рр. Может отказаться от пари? Подумаешь, ящик шампанского. Но пари - это моё слабое звено. Я с детства люблю спорить, и ни разу не проигрывал. Даже золотую медаль в школе получил потому, что поспорил с отцом. А волосы в белый цвет покрасил - это я с Элькой... Эх, зарёкся же тогда, что в последний раз.
Нет. Не в моих правилах - отступать, и я под "скромное" хихиканье друзей обречённо поплёлся на первую парту.
- Привет. Свободно? - буркнул и, не дожидаясь ответа, бросил сумку с тетрадками на парту рядом с новенькой и сел.
Девчонка мельком посмотрела на меня, равнодушно пожала плечами, отодвинулась и, поправив на носу огромные, старомодные - уж сто лет такие никто не носит - очки в роговой оправе, отвернулась.
Чёрт! Она ещё и страшненькая. Как вампир из фильмов ужаса. Лицо худое, бледное. Без грамма косметики. Над бесцветными губами - большая бородавка. Нос длинный, крючковатый, щеки впалые, скулы выпирают. Я себя почувствовал Иваном-царевичем, которому лягушка в невесты досталась. А ведь её ещё и поцеловать надо. Бр-рр.
- Оригинальная причёска, - сказал я, впервые не зная с чего начать разговор с девушкой. - Это что? Новая мода?
- Наркоман один побрил...
"Проклятье! Она что, ещё и наркоманка?"
Дальше мне додумать не дали. В аудиторию вбежал, как всегда бодрый и совершенно нестареющий профессор Шнайдер. Началась увлекательнейшая лекция. Девчонка усердно всё конспектировала. Я сидел, слушал - память у меня отличная и записываю я только тезисы - а сам наблюдал за ней. Худющая. Свитер цвета мокрого асфальта сидит на ней, словно на вешалке. Шея длинная, как у цыплёнка. Из рукавов торчат худенькие запястья. Пальцы тонкие с коротко остриженными ногтями. Правда, ручку держит уверенно и руки не трясутся. Единственное, что мне в ней понравилось - это небольшие аккуратные ушки... Да-аа, уж... негусто.
На перемене мимо меня прошествовали Сергей и Элька с нагловатой улыбочкой.
- Мы в буфет...
- Пойдём с нами? - предложил я девчонке.
Та отрицательно помотала головой и отвернулась к окну.
- Купите булочку с марципаном и кефир, - попросил я ребят и они ушли.
Посмотрел на лысый затылок.
- Кстати, меня Ник зовут, а тебя?
Новенькая молчала, глядя в окно, и я уже подумал, что не ответит, но она произнесла не оборачиваясь:
- Катя.
- Екатерина, значит...
- Нет! - она повернулась, глаза злые (надо же!), губки поджала. - Я сказала Катя. Просто Катя.
- Хорошо, хорошо. Катя.
Фу-уу, ну и характер! Какого лешего нервничать-то так.
Друзья принесли булку и кефир. Предложил девчонке. Она, поколебавшись, отломила кусочек, отпила кефира. Вижу, что голодная.
- Ешь, - приказал, сунув продукты ей в руки.
Катя вздрогнула, но послушно взяла всё и принялась усердно жевать.
- Меня Эля зовут, а его Сергей, - встряла подруга. - Мы тут с ребятами обсуждаем, где отметить ноябрьские праздники. Ты ведь, э-ээ...
- Катя, - подсказал я.
- Ага. Ты ведь, Кать, не в общежитии живёшь. Квартиру снимаешь? Одна или с кем-то на пару?
- Одна. Тут недалеко, - новенькая жевать перестала и нервно сглотнула.
Я скосил глаза на подругу - может она поставить человека в неудобное положение - и начал ей подмигивать. Безуспешно. Элька мои подмигивания не поняла и продолжила:
- Тогда можно у тебя на квартире потусоваться, - сощурила глаза, что-то соображая. - Решено. В пятницу после учёбы - мы к тебе.
На переменах я несколько раз пытался разговорить Катю, но та отвечала однозначно: да - нет, или, задумавшись, молча смотрела в окно, не обращая на меня никакого внимания, как будто я не к ней обращался, а тихо сам с собою беседовал. Настроение упало ниже плинтуса.
Лекции закончились, но девчонка уходить не торопилась. Что-то набирала на айфоне, как всегда отвернувшись к окну. Наверное, эсэмэску.
"Интересно, кому? Чёрт! Ну вот для чего мне это знать? А телефончик-то у неё не дешёвенький, тысяч тридцать стоит. Забавно", - думал я, медленно собирая сумку и делая вид, что тоже никуда не спешу.
- Я провожу тебя до дома.
Девчонка удивлённо на меня посмотрела и так мотнула головой, что я не понял, этот кивок означает "хорошо" или "да пошёл ты..."
Ага! Проводил! Хотел взять у неё сумку, но она не дала и так быстро пошла на выход, что я с трудом за ней поспевал, маневрируя в толпе студентов. На крыльце меня задержали девчонки с параллельного потока, и я чуть не потерял Катю из виду - она уже переходила дорогу. Побежал и еле-еле успел на зелёный. Догнал девчонку и пошёл рядом, болтая о пустяках. Отвлёкся на одну блондиночку и пропустил, как Катя свернула с дороги во двор - только и заметил серый свитер, мелькнувший в проёме закрывающейся двери.
***
На следующий день Катя села рядом с нашей старостой. Пришлось Смирнову сгонять с её насиженного места. На переменах я опять говорил без умолку, Катя молчала, уперев взгляд в одну точку.
Любопытно, сколько я так продержусь. Девчонка меня не замечает, как будто я пустое место... Ребята из группы уже начинают на меня изумленно поглядывать. Да я уже готов сам с собой поспорить: охмурю - не охмурю.
В конце лекций у Кати зазвонил телефон. Я поднялся, небрежно произнёс: "Подожду тебя в коридоре" и неспешно направился на выход.
- Николай Орлов? - ко мне навстречу бросился парень в чёрном костюме, галстуке. - С вами хотели бы переговорить. Пройдёмте со мной.
Я оглянулся. Катя всё так же сидела за партой и разговаривала по телефону. Парень терпеливо меня ждал. Заинтригованный, пошёл за ним. У выхода из универа стоял мерседес с тонированными стёклами. Парень открыл дверцу, предлагая сесть внутрь. Сам остался снаружи.
Внутри мерседеса - грузный, представительный мужчина, с ёжиком на голове, в дорогом костюме, белоснежной рубашке, галстуке и солнцезащитных очках.
"Не думал, что когда-нибудь понадоблюсь братве", - лихорадочно перебирал я в уме все свои дела и делишки. Нигде не срасталось. Что им понадобилось от бедного студента? У матери, правда, бизнес, но она у меня законопослушная.
- Вы второй день крутитесь около Кейт Нойманн. Что вам от неё нужно? - Я опешил. Какая - такая Кейт Нойманн?
Мужчина бросил на сидение фотографии меня с Катей и сцепил на животе толстые пальцы в ожидании ответа. Я кожей чувствовал его взгляд, и до меня не сразу дошло, что Кейт - это и есть Катя.
- Новенькая, что ли? - Пожал я плечами. - Познакомиться хотел. Только она Катей представилась.
- Я вам рекомендую не заводить знакомство с Кейт. И не подходить к ней ближе, чем на метр. Будет лучше, если вы отставите девушку в покое.
- А вы ей кто? - грубо прервал я мужчину. Терпеть не могу, когда со мной разговаривают, пряча взгляд за тёмными стёклами. - Отец, сват, брат? - посмотрел в окно и увидел девчонку, спешащую по пешеходному переходу.
- Нет, но...
- А если нет, то и... пошёл-ка ты, дядя. - Невежливо, знаю, но какого чёрта!
- Молодой человек! - Мужчина начал закипать.
Не дожидаясь высшей точки кипения, я выскочил из машины и помчался за Катей, но светофор загорелся красным и я не успел.
"Кусок дерьма! Придётся отложить до завтра. Что этим мужикам надо?" - посмотрел на обочину. Мерседес с тонированными стёклами исчез. А был ли он? Состоялся ли этот странный разговор? Я потёр переносицу и тут зазвонил мой мобильный - тётя Вера - лучшая мамина подруга и, по совместительству - финансовый директор в маминой фирме.
- Ало... здрас, тёть Вер...
- Коленька, ты только... ты же знаешь, какая она вредная и упрямая... она мне запретила тебе звонить и рассказывать... но... я больше так не могу... - в трубке послышались всхлипывания.
У меня сердце провалилось куда-то вниз, в желудок. Дыхание остановилось.
- Тёть Вер, что случилось? Что с мамой?
- Она... умирает... - донеслось сквозь рыдания. - Приезжай, Коленька... прямо сейчас приезжай... я в деканат телеграмму отправила... о, господи... господи...
- Я еду, тёть Вер...
Не помню, как сел в машину, как вырулил на шоссе. Я всё делал на автопилоте.
"Надо было на автобусе поехать, - запоздало подумал, останавливаясь на обочине. - Сколько я так еду? Час? Два? И где я? Лекции закончились в семь, тётя Вера звонила где-то в семь тридцать, сейчас на часах - девять. Еду уже почти полтора часа. Вот чёрт! Хорошо, что в аварию не попал. Бог миловал. Ничего не помню".
Вышел из машины, проголосовал. Остановился джип. Водитель вылез.
- Неприятности? Помощь нужна?
- Нет. Да. Я... У меня с мамой плохо. Еду на автопилоте. Скажи, мужик, где я сейчас нахожусь?
Он посмотрел на меня внимательно, выругался смачно.
- Ну, ты даёшь. Мы сейчас... Километра два, как Лакинск проехали. Куда едешь-то?
- Во Владимир... - ответил я и подумал: "Вот чёрт! Это с какой скоростью-то я нёсся..."
- Ты поосторожней, давай. Немного осталось. Счастливо добраться, - попрощался водитель джипа, залезая в машину.
- Ага, спасибо вам, - я рассеянно оглянулся.
Взял телефон. Пять пропущенных от Серёги и три от Эльки. Набрал номер друга.
- Ник, - ответил Серёга радостно. - Ты где? Мы тебя обыскались. Давай к нам...
- Серёга, притормози. У меня с мамой плохо. Она при смерти, - я сглотнул, проталкивая ком в горле.
- Вот ёш...
- Я уехал во Владимир. Ты там завтра сходи в деканат. Тётя Вера отправила телеграмму, но ты проконтролируй. Хорошо?
- Конечно. Без проблем. Все сделаю. Не волнуйся. Звони, если что понадобится.
- Ладно, давай, пока.
"Мама!" - Грудь сдавило железным обручем.
Она дождалась меня. Только я вошёл в палату, сразу же открыла глаза. Как почувствовала.
- Сынок...
- Мам, ну, почему ты сказала, что поедешь на два месяца в командировку? А сама... Если бы я знал... Не поехал бы на море, с тобой побыл.
- Я тебе не соврала. Я хотела... съездить в Китай. Только решила немного подлечиться перед отъездом. А потом... - голос у мамы тихий-тихий. - Не хотела, чтобы ты меня такой видел. Ты на памятник фотографию сделай, где я - весёлая...
- Ну, зачем ты так, мам. Мы с тобой ещё...
- Не надо сынок... - мама положила холодную ладонь на мою руку и печально посмотрела в мои глаза. - Такой меня - забудь. Слышишь? А на памятник ту фотографию сделай. Помнишь, когда ты из армии вернулся и меня щёлкнул...
- Хорошо, мам. Ты только не волнуйся.
- Устала я, сынок... От боли... Отдохнуть хочу.
- Ты поспи.
Она закрыла глаза и больше не проснулась.
Моей весёлой, жизнерадостной мамочки больше нет. Как это несправедливо и неправильно.
"Как же так? Мама! Как же так?"
- Катя -
"Устала и голова опять разболелась. Постоянное напряжение выматывает. На людях, в толпе порой мурашки по коже и страшно становится. Кажется, что он рядом, наблюдает за мной. И одной плохо - дурные мысли в голову лезут. Вот уже полчаса пялюсь в ноутбук, но даже пару строк не написала, никак не получается сосредоточиться.
'Schickse... Все бабы - шлюхи. У вас только одно на уме... Тебе ведь нравится так. Всем шлюхам нравится...'
Господи! Вот опять я об этом думаю! Надо думать о чем-нибудь хорошем.
'Schickse... А так нравится?! Не нравится, дрянь! ... А вот так?!'
Не думать о тех днях, не думать! Можно думать обо всём, только не о тех ужасных днях. Не думать, не думать! Ха-ха-ха, не думать. Это как не думать о белой лошади. Как заставить себя не думать о тех днях? Как?! В универе лекции немного отвлекают и Орлов...
Вот и подумаю об Орлове. Он смешной. С серьгой в ухе и тёмные волосы зачем-то покрасил в белый цвет. Не красавец. Нос с горбинкой, тонкие губы, квадратный подбородок, серые глаза. Но подтянутый и стройный. Мышцы под футболкой перекатываются. Мне такие парни всегда нравились. В нём чувствуется уверенность и мужеская сила. Когда он рядом мне не страшно. Я - прежняя в него бы влюбилась. Прежняя... Уже не будет меня прежней.
'Schickse'.
Боже, это никогда не прекратится. Надо выпить таблетку и лечь спать. Но желудок в трубочку сворачивается. Что бы съесть?
В холодильнике пусто. Салат из морской капусты и скукожившаяся сосиска. Не хочу...
Я опять забыла купить продукты. Вчера вечером ничего не ела... Надо сходить в магазин? Он недалеко. Просто перейти на другую сторону улицы. Ещё не темно и людей на улице много. Я смогу.
Для чего зеркало в прихожей? Чтобы не забывала, какой я стала уродкой...
'Шлюхи любят везде себя брить. Вот и я тебя побрею... Не крути черепушкой...'
Хватит! Не думать больше о тех днях!
Ник уже больше недели не ходит в университет. Эля сказала, что он уехал домой, в Воронеж... А я ведь даже подумала, что мама наняла его за мной следить. Прилип как банный лист. Два дня около меня крутился, как будто я красавица писаная. Мне самой на себя противно смотреть и непонятно чем я его могла привлечь? Уродка.
Хорошо, что вечеринку отменили. Я так боялась...
Теперь закрыть дверь и по ступенькам. Раз, два, три, четыре, пять. Вышел зайчик погулять... Если бы в тот день я, уходя от Берты, не поехала на лифте, а спустилась по лестнице..."
"Что купить? Ничего не хочется. Колбаса, салаты готовые - не хочу. Но поесть надо. Яйца. Точно! Яичницу приготовить быстро и легко. Сыр... Отец очень любил сыр. У него даже присказка такая была: "Вы любите ли сыр, - спросили раз ханжу. Люблю, - сказал ханжа. - Я вкус в нём нахожу". Куплю сыр, хлеб и сделаю тосты к кофе. А ещё кефир. Его можно так пить, а если купить огурцы и укроп... Огурцы потереть на тёрке, укроп мелко порезать, всё залить кефиром. Отец часто так делал. Пару помидор. Ну и хватит".
- Мелочь? Зачем? - я не сразу поняла, что нужно от меня девушке, сидящей за кассой. - Нет. У меня только тысяча одной бумажкой.
"Дождь пошёл. Такой сильный. А я зонт не взяла. Ладно, несахарная, добегу, не растаю.
У подъезда кто-то на скамейке сидит. И не обойдёшь - вон грязь какая кругом.
Без паники. Нужно просто тихонько пройти мимо. Главное, не смотреть в его сторону...
Дождь, а он на лавочке сидит и без курточки. Может ему плохо...
Боже! Это Ник! Что он здесь делает? Подойти? Спросить? Страшно, но надо.
Фу-уу, как алкоголем несёт. Он пьян! Уйти? Но он в одной рубашке. Замёрзнет".
Я подошла к Нику и стала трясти его за плечо.
- Ник, вставай. Дождь. Ты весь промок. Холодно. Вставай.
Парень поднял на меня осоловевшие глаза и заплетающимся голосом произнёс:
- Ты, ик, хто?
- Я Катя. Новенькая из твоей группы.
- Кать-я, ик... Ты, ик, чё тут?
- Я здесь живу. Вставай же. Ты простудишься и заболеешь.
- З-заболею, ик. Ну, и хрен с ним.
- Вставай же. Тебе надо домой. Где твой дом?
Парень неопределенно махнул рукой:
- Там.
- Вставай, пожалуйста. Я тоже промокну и заболею.
- Не-ее. Тебе низ-зя...
- Тогда пойдём... Пойдём ко мне... Тут недалеко, но я тебя не дотащу, если ты мне не поможешь.
- Будь спок, Кать-я. Я счас...
Парень с трудом поднялся, оперся о моё плечо.
"Боже мой, какой он тяжёлый. Сам ногами еле-еле передвигает. По лестнице я его не дотащу. Надо подняться на лифте. Страшно... Даже зубы стучат. От холода или от страха? Без паники. Я же не одна, я справлюсь..."
- Вот и моя квартира.
- Твоя, ик, ага...
- Сейчас дверь открою. Постой чуточку один.
- Да-аа, ик, я один. Один...
- Входи. Сядь на пуфик, я помогу тебе снять ботинки.
- Не-ее. Я, ик, сам...
"А где мой кулёк с продуктами? Наверное, у скамейки оставила. Опять под дождь? Да, ладно, всё равно уже хуже не будет".
- Подожди немного, Ник. Я быстро.
"У-фф. Десять этажей туда-сюда. Зарядочка... Почему дверь не открывается? Боже мой, он упал! Ничего. Я худенькая, мне чуть-чуть приоткрыть. Так, еще чуть-чуть. Ага, пролезла. Спит прямо на полу".
- Ник... Ник, Ник! Не реагирует. Что делать? - Я стала бить его по щекам. - Ник! Вставай!
- Отстань от меня...
- Ник! Это я, Катя. - От обиды, я чуть не заплакала.
- Кать-я...
- Вставай, Ник, немного осталось. Надо дойти до кровати.
- Надо... Дык, надо...
О-ох... Поднялся, пошёл...
- Ага, по стеночке. Теперь поверни вот в эту дверь...
Упал... Хорошо, что на кровать.
Теперь что? Снять мокрую одежду. Ботинки... Носки. Какие холодные ноги. Джинсы. Трусы снимать? Мокрые. Снимать. Что я, в самом деле... Теперь рубашку. Всё такое холодное. У меня даже пальцы одеревенели, не сгибаются. Теперь затащить на кровать ноги... У-ух... Получилось. И укрыть.
Фу-уу... Пойду чаю горячего выпью и одежду его стирать брошу".
"Посмотрю, как он там и спать.
Боже мой! Он же горячий, как печка. Где же я видела градусник?
Тридцать девять и семь. Боже!"
- Мама, есть у тебя врач знакомый, который бы человека посмотрел, но не задавал лишних вопросов... Нет... Парень из нашей группы... Да, у меня в квартире... Потом расскажу... Что он сделает? Он в бреду. Температура под сорок... Хорошо, жду.
- Ник -
Опять эта ненавистная пустыня! Ад на земле... Преисподняя. Жестокое солнце огненным шаром перекатывается в голове. Мелкий сухой песок проникает через повязку в уши, глаза, нос. Горячий воздух раздирает горло.
Воды...
Пытаюсь открыть глаза, но взор затянула кровавая пелена. С трудом разлепил спёкшиеся губы и просипел, еле ворочая сухим, шершавым языком.
- Пи-ить...
Чьи-то руки подняли мою голову, и зубы клацнули о стекло. Я жадно припал к стакану.
Холодная ладонь легла на пылающий лоб.
- Потерпи немного. Скоро придёт врач.
Пустыня исчезла. Солнце оказалось обычной лампочкой. Я лежу на кровати. Рядом неясные расплывчатые очертания тонкой фигуры.
- Сестричка...
Пронзительный звук, как вой воздушной тревоги, пулей прожег висок. Резкая боль откинула меня на подушки, и я впал в спасительное забытьё.
Очнулся, открыл глаза. Всё как в тумане. Голова болит, но это тупая боль, её можно терпеть. Жара нет. Хочется курить и в туалет.
Приподнялся на локте, огляделся. Большая комната, в ней: кровать, на которой лежу, массивный письменный стол из натурального дерева, книжные полки от пола до потолка. Рядом со столом - резной стул с мягкими подлокотниками. На стуле сидит худой парень в рваных джинсах, футболке и спит в неудобной позе. Лысая голова откинута набок. Я сел на кровати. Переждал приступ тошноты и головокружения. Встал. Парень тут же встрепенулся.
- Лежи. Ты куда?
- Мне надо в туалет.
Парень подскочил, готовый в любой момент поддержать.
- Я сам. - Не хватало ещё, чтоб меня в туалет водили.
Облегчившись, с трудом дошёл обратно. Сел.
Парень принёс поднос.
- Тебе надо поесть. Выпей хоть немного бульона.
Поев, откинулся на подушки. Голова тяжёлая, горло горит. Мне плохо. Очень плохо. Но боль телесная ничто, по сравнению с душевной. Перед мысленным взором пронеслись картины последних дней.
Деловитые люди, с жестокосердием роботов, предлагающие веночки, ленточки, цветочки... Тётя Вера, замотанная, уставшая, с опухшими от слёз глазами. Отец, наконец-то нашедший время прилететь из Питера. Похоронная процессия. Кладбище. Комья земли, летящие на гроб. Поминки. Какие-то люди. Много людей, выражающих соболезнование...
Запах смерти и корвалола...
"У неё что-то сердечко стало пошаливать. И она решила его немного полечить... - причитала, всхлипывая тётя Вера. - Инга же в больницу своими ногами ушла, а в онкологическое отделение её на каталке увезли... Врачи сказали, что она могла бы еще долго прожить, лет десять точно, но сердечные лекарства... активизировали раковые клетки..."
Мама! Я как будто умер вместе с ней. Мне не хотелось ни есть, на пить, ни спать. Боль сжимала сердце. Грудь стянуло железными обручами. Я ничего не чувствовал, кроме боли. Я был как зомби. Меня о чем-то спрашивали - отвечал, что-то просили - давал, сказали: "Поезжай домой" - поехал. Приехал в столицу - встретил Витька из нашей группы. Он посоветовал напиться... И я пил, меняя бары и собутыльников. Не помню, как оказался сидящим на лавочке в одном из дворов...
Дождь, сначала мелкий, потом всё сильнее и сильнее, и пронизывающий до костей ледяной ветер, но нет сил сопротивляться...
Тонкие пальцы, тисками впившиеся в плечо, и голос: "Вставай, Ник, вставай"...
На смену холоду приходит жар, а с ним бред и видения... Пашка, уходящий от меня всё дальше и дальше. "Стой! - кричу ему. - Я с тобой!" А он, как не слышит, продолжает идти, оставляя следы на песке... "Не-еет!" - доносится издалека...
Нежные руки, словно освобождение, словно живительный бальзам. И голос. Знакомый, ласковый, воркующий. Такой голос может быть только у ангела.
***
Я в очередной раз проснулся, и долго лежал с закрытыми глазами, слушая тишину. Потом сел на кровати, огляделся. На стуле аккуратно разложены мои джинсы, рубашка, носки... Оделся. Всё чистое, постиранное, поглаженное. По телу разлилось блаженное тепло. Давно за мной никто не ухаживал. Мама всегда занята была.
Была. Мама...
Говорят, если горе с кем-то разделить, оно станет вдвое меньше. Неправда. Смерть - она, тем горше, чем человек был ближе тебе.
Погиб в автокатастрофе одноклассник. Жаль, хороший был парень.
Но когда убили друга... Вот только что мы с ним курили последнюю сигарету - одну на двоих, и его не стало. Шальная пуля пробила сердце, и он упал у моих ног, а сухой песок, равнодушно впитал его кровь. Я орал, до хрипа раздирая горло, проклиная ту войну, и слезы текли по моему запыленному лицу, оставляя две дорожки, как две цепочки наших следов на песке...
Но нет ничего горше, чем смерть матери. Не могу смириться с этой потерей.
Поплёлся на кухню. В голове крутились слова какой-то песни:
Ты мой ангел, ты - мой ангел!
С неба грешного сошедшая ко мне...<*>
Выпил кувшин воды. Кстати, куда подевался мой ангел?
Захотелось курить. Где моя куртка и барсетка?
Поискал. Не нашёл.
На столе в кухне видел какую-то мелочь. Подсчитал - на дешёвые сигареты хватит. Открыл дверь, а ключей-то нет. Ладно, я быстренько. Одна нога здесь, другая - там.
Вышел из подъезда. На другой стороне улицы магазин, а рядом - киоск. Вот и славно.
Как только купил пачку, сразу закурил. Кайф. Направился к дому, ничего не замечая вокруг. Немного пошатывало, а уши как будто ватой заложило.
- Тебя предупреждали, придурок.
Я не успел сообразить, что к чему, как получил сильнейший удар под дых. Второй удар - в челюсть - отбросил меня назад. Падая, боковым зрением увидел, что нападавших - трое.
Трое на одного. Занятно. В моём состоянии троих не осилить. Я свернулся клубком и закрыл голову руками. Били меня недолго и профессионально. Морду разбили в кровь, на теле ни одного живого места, но ничего не сломали, не повредили. Ясно. Просто хотели попугать.
- Второго предупреждения не будет.
Сразу вспомнился разговор в мерседесе.
"Ха! Не на того напали. Я не из пугливых".
С трудом поднялся, доплёлся до лавочки. Сел. Достал из кармана купленную пачку. Выругался. Сигареты безнадёжно испорчены. В сердцах смял пачку, бросил в урну и тут услышал сдавленный крик. Усилием воли поднял глаза. Передо мной стояла Катя в сером пальто с капюшоном, с бородавкой и в очках.
- Что с тобой? - спросила девушка и плюхнулась передо мной на колени, прямо на грязный, мокрый асфальт.
Я провёл тыльной стороной ладони по её щеке, оставив кровавый след. Видно, когда падал, содрал в кровь кожу на костяшках.
- Пойдём домой. Я дверь не закрыл. Очень курить захотелось.
Она приложила к моему лбу свои холодные пальчики. Я узнал их. Это они снимали боль, когда я метался в бреду. И голос. Если закрыть глаза - это голос моего ангела.
Катя...
Стоп.
Ангел, ухаживающий за мной? Я хоть и в бреду был, но... За мной ухаживала девушка... А парень? Её брат? Друг?
А был ли парень?
Да не было никакого парня! Это Катя. Конечно! За мной ухаживала Катя...
Все кусочки пазла встали на свои места.
А мальчики? Что им надо от Кати? Я упёртый, и теперь, пока не выясню в чем дело, не успокоюсь.
Физическая боль притупила боль утраты. Та никуда не делась, осталась внутри, но свернулась комочком в районе сердца и уже не выла, а тихонько поскуливала, как побитый щенок...
Я с наслаждением принял горячий душ, вытерся. Натянул джинсы и, накинув на плечи полотенце, вышел из ванны. Катя стояла в комнате, прислонившись к подоконнику, и внимательно следила за мной.
Подошёл к ней. Снял очки.
- Какие у тебя красивые глаза, Катенька.
Только что-то не так... Когда она меня домой тащила я в полубессознательном состоянии был, но лицо "парня" помню хорошо... Я осторожно, двумя пальцами потянул за бородавку - та легко отклеилась. Уже смелее отковырнул "кусочек носа", потом кончиком мокрого полотенца стал смывать грим под глазами. Катя стояла, не шелохнувшись, только настороженно смотрела на меня. Без этих своих "причиндалов" она очень даже ничего - симпатичная. Глаза огромные серо-голубые, опушенные длинными ресницами. Вот только мяска на косточки нарастить, да волосы бы подлиннее и... порядок. Я обнял её худенькую талию и притянул к себе. Она упёрлась мне кулачками в грудь, отрицательно замотала головой, а в глазах такой страх...
Чёрт!
Я разжал руки, и она тотчас же отбежала на безопасное расстояние.
- Не трону, не бойся, - прошептал я охрипшим от волнения голосом. - Что с тобой такое? Зачем тебе всё это? Зачем ты себя уродуешь?
Катя всхлипнула, прикрыла ладошкой рот, на глазах слёзы и выбежала из комнаты.
"Проклятье! - выругался я. - И что мне теперь делать?"
Пошёл вслед за девушкой. Она стояла на кухне спиной к двери и смотрела в окно. Я подошёл, протянул руки и некоторое время держал их на весу, но так и не решился обнять хрупкую фигурку, боясь спугнуть, боясь, что она опять убежит...
Девушка всхлипнула, я придвинулся к ней, положил руки на подоконник по обе стороны от неё. Она вздрогнула всем телом, но не отстранилась. Вот и славно.
- Ш-шш... ш-шш... - прошептал ей, как маленькому ребёнку. Все слова казались сейчас ненужными, пустыми...
Катя стояла в кольце моих рук и уже не всхлипывала. Наши тела не соприкасались, но я чувствовал, как страх, сковавший её, постепенно уходит, и не двигался, чтобы не разрушить хрупкое равновесие, возникшее между нами.
Сколько мы так простояли, не знаю. Счёт времени потерял. В голове крутилось много вопросов, но... Подожду, когда она сама захочет мне рассказать... Подожду...
- Мне надо в туалет. - Катя проскользнула у меня под рукой.
А я как будто спустился с небес на землю. Сразу почувствовал, что хочу есть, пить и... курить.
Открыл холодильник, достал сыр, помидоры. Соорудил бутерброды. Поставил их в микроволновку, чтобы расплавить сыр. Включил чайник.
Катя вышла из ванной.
- Присоединяйся. Горячие бутерброды, - поманил я девушку.
- Есть ночью? А... давай! - она махнула ладошкой, достала из шкафа чашки, ложки, тарелки и спросила со смущённой улыбкой: - Может, на подоконнике. Из окна такой замечательный вид на Москву.
- Хорошая идея...
Я разлил чай, достал бутерброды. Мы уселись на широкий подоконник и принялись уплетать бутерброды. Перед нами лежал, украшенный ночными огнями город.
- Сколько я уже валяюсь?
- Три дня. С пятницы.
- А где ты спала? Я же твою кровать занял.
- В другой комнате, на диванчике. Не бери в голову. - Она махнула ладошкой. - Я так перенервничала! Врач настаивал вызвать скорую, чтобы увезти тебя в больницу. Я не согласилась. Потом пожалела. Ты так стонал ночью, метался по подушке... Кричал и всё порывался кого-то спасать... Два дня был в бреду. Мне было очень страшно... А Сегодня тебе полегчало. Температура спала, дыхание выровнялось. Я ушла на занятия и вот результат. Так кто это тебя так? - Катя протянула руку и коснулась пальчиками кровоподтёка на моей скуле. Я положил свою ладонь на её тоненькое запястье и тихонько сжал. Она тут же высвободила руку.
Что ж так, дак так.
- Не знаю. Просто "вежливо" попросили, чтобы не приближался к тебе ближе, чем на метр...
- Что?! - Схватив телефон, Катя соскочила с подоконника и убежала в ванную комнату.
Там включила воду на полную мощность и до моего слуха доносились лишь редкие обрывки фраз.
- ...ты же обещала... ...мне не нужна... ...лицо разбито в кровь... ...только температура спала... ...я сама... ...да, позвони... ...пока...
***
- Катя, когда ты меня нашла, рядом не видела барсетку?
- Не-еет. Я всё в округе внимательно осмотрела. Ты сидел на лавочке, а рядом ничего, ни сумки, ни кулька. А что там было в этой барсетке?
- Деньги, документы, ключи от квартиры... А курточка?
- Ты был в одной рубашке... - Девушка подошла, озабоченно на меня посмотрела. - Из джинсов я выгребла мелочь и ключ зажигания...
"Вот, чёрт! Видно, собутыльники меня хорошо обчистили... Наличка - наплевать. Тысяч двадцать... Основные деньги - на карточке. А вот документы придётся восстанавливать... Охо-хо..."
- Ты сказала, что ключ от машины был в джинсах?
- Да. - Катя сходила на кухню и вернулась с ключом.
Я стал надевать ботинки.
- У тебя не найдётся на меня чего-нибудь потеплее рубашки?
- Ты куда? - засуетилась девушка.
- Машину поищу. Может, я её около своего дома оставил...
- Я с тобой, ты же еле ходишь.
Я только махнул рукой. Спорить сил не было. Да и Катю одну оставлять не хотелось. Катя выгребла из шкафа свои свитера и протянула мне парочку безразмерных.
- Вполне, - натянув оба, я хмыкнул: - "Девочки, конечно, будут нос воротить, но для поисков машины сойдёт..."
Машину мы искали больше часа. Ни около дома Кати, ни около моего дома её не оказалось. Пытался вспомнить все мои передвижения в пятницу. Получалось с трудом. Я уже отчаялся её найти. В голову лезли мысли, что её угнали мои собутыльники и уже продали на запчасти. А то, что ключи в кармане, так в бардачке есть запасные и от машины, и от квартиры.
Надо ж было так нажраться, что ничего не помнить.
Мы проезжали в автобусе мимо клуба "Neo N" и тут я увидел её! Мою ласточку. Она одиноко стояла на стоянке возле клуба. У меня перехватило дыхание. Я схватил Катю за руку, вылетел из автобуса и бегом помчался на стоянку. Катя еле успевала за мной. Но я не рассчитал свои силы, а они меня покинули совсем не вовремя, ноги подкосились, я споткнулся о бордюр и полетел на асфальт прямо под колёса моей ласточки. Выставил вперёд правую руку и... резкая боль пронзила моё тело от кисти прямо в черепную коробку. Отключился на время.
Когда очнулся, первое, что увидел - были серо-голубые испуганные и заплаканные глаза Кати.
- Не плачь, ангел мой. Я её нашёл!
- Встать-то сам сможешь, герой! - послышался откуда-то сбоку мужской голос.
- Попробую, - я оперся на левую руку.
Встать-то я встал, но сразу же завалился и оперся правой рукой о капот. Боль в руке пулей ударила в висок.
- Ёб... кш макарёк...
Отдышавшись, понял, что машину вести не смогу и впал в ступор. Катя участливо посмотрела мне в глаза.
- Давай ключи. Тебя надо отвезти в травмпункт. Может быть перелом.
- Ты умеешь машину водить?
- Конечно. А чему ты удивляешься? Не бойся, я осторожно и постаралась не попадаться на глаза дядечкам полицейским... - она посмотрела на меня.
Другого выхода не было. Пришлось рискнуть. Катя взяла ключи, открыла машину и радостно закричала.
- Танцуй, растеряша. Барсетка твоя в машине. И ключи тут и документы. И курточка на заднем сидении.
- А телефон? - спросил я, усаживаясь на пассажирское сиденье.
Катя, протянула мне барсетку. Телефон был там, но, конечно, разрядился.
***
На следующий день, заверив Катю, что со мной всё в порядке, отправил девушку на учёбу. Она ушла, нацепив свою бородавку и очки, но я её больше ни о чём не спрашивал.
Когда за Катей закрылась дверь, позвонил Серёге. Получил от друга по полной. Хорошо, что рядом Эльки не было.
Потом обошёл квартиру. Дом старинный. Потолки высокие. Комнат две. Небольшой балкончик. Вторая комната уставлена разными старинными вещами. Буфет из красного дерева. Часы-ходики, которые я видел только на картинках, да в музее. Торшер - абажур с кисточками. Узкий кожаный диван с высокой спинкой - это на нём что ли спала Катя?
Не-е, так не пойдёт. Позвонил в мебельную фирму, где подрабатываю грузчиком (копейка никогда лишней не бывает, да и фигуру в тонусе держу), и заказал раскладное кресло. Спать-то нам как-то надо...
Вместе на маленькой кровати - никак. Девушка становится деревянной, даже когда я просто прикасаюсь к её руке... Да и меня лучше пока не трогать. Я же от болезни не отошёл, когда меня "приласкала" та троица. Все тело болит и слабость.
То, что я остался у Кати, вышло как-то само собой. Она меня не прогнала, а я не мог её одну оставить. Не нравятся мне мальчики, которые около неё крутятся. Может, наркотики или деньги? Нет! Пока не разберусь, who is who никуда не уеду и точка!
Да и к себе я пока не хочу. Там всё напоминает о матери.
Когда отец после развода купил мне квартиру, мать обустроила её по своему вкусу. На стенах картины, написанные ею - она у меня художественное училище закончила. На окнах - шторы ею сшитые. Связанное ею покрывало на кровати. Она продумывала каждую мелочь, чтобы моё жилище было удобным и уютным, но, в то же время, оставалось мужским логовом. Даже никогда там не ночевала. Шутила, мол, чтоб в ней женским духом не пахло...
Вчера, после травмпункта - обошлось без перелома - мы заехали ко мне, я взял кое-какие свои вещи и прочно обосновался у Кати.
Решив порадовать девушку чем-нибудь вкусненьким, отправился в магазин. Звонок мобильного застал меня на выходе из подъезда. Нажал на приём. Номер не знакомый.
"Кто бы это мог быть? Снова "друзья-приятели" Кати? Откуда они мой телефон узнали?"
- Добрый день, Николай, - голос женский, приятный, с хрипотцой. Что-то новенькое. - Мне нужно с тобой переговорить. На обочине красная Ауди.
- Если недолго... - сказал я, подходя к машине.
Дверца тут же распахнулась, женщина на водительском сидении пригласила меня внутрь. Только я сел, машина тронулась.
- Не возражаешь, если мы поговорим в кафе. Не люблю разговаривать в машине, да и поем заодно. С шести утра маковой росинки во рту не было...
Кафе, куда меня привезла дама из красной Ауди, располагалось в глубине одного из московских двориков и имело довольно скромную вывеску, но внутри изысканный интерьер приятно удивил. Мою спутницу уже ждали и нас тут же провели в отдельный кабинет. Играла негромкая музыка. Я заказал себе чашку двойного кофе. Есть не хотелось. Женщина попросила курицу в сливочном соусе с овощами, кофе латте, и с беседой не торопилась.
Когда принесли мой кофе, я решил взять быка за рога:
- Так что вы от меня хотите?
- Не спеши. Я уже речь заготовила, а тебя увидела и...
- Что вам во мне не понравилось? - Я опешил.
- В том-то и дело. Ты слишком красив, а моя дочь...
- Вы мать Кати? - понял я.
- Катя... - протянула женщина. - Ладно. Начну по порядку. Меня зовут Элена Нойманн. Я мать Кейт. Сейчас она хочет, чтобы её называли Катя. Хорошо. Пусть будет Катя.
Женщина долго молчала, собираясь с мыслями.
- Трагедия случилась два месяца назад. Я была в командировке в Штатах, когда мою дочь похитил маньяк. Чудовище. Зверь. Как его ещё можно назвать, не знаю... Что пережила моя бедная девочка... - Элена прикрыла глаза, смахнула слёзы. - Это ужасно... Я благодарю бога, что она осталась жива, но... Ты видел, какая она сейчас зажатая. А была такая нежная смешливая девушка...
- Он изнасиловал её?
Женщина пожала плечами.
- В экспертном заключении написано, что спермы во влагалище не обнаружено, но девственная плева порвана и внутри нашли... посторонние, э-ээ... частицы... Он издевался над ней, побрил налысо, избивал... У неё всё тело было исполосовано. На руках и на ногах следы от верёвок. Лицо в синяках и кровоподтёках... А на пояснице две латинские буквы S и N, выжженные клеймом.
- Клеймом?! - Я так сжал челюсти, что заскрипели зубы. Хотелось лично найти этого ублюдка и свернуть ему шею. Что пришлось перенести хрупкой, нежной девушке! Понятно, почему она так боится любых прикосновений!
- Да, как когда-то клеймили рабов. Сейчас скот клеймят... - Элена на миг прикрыла глаза и продолжила: - S и N - это... начальные буквы слов Schickse и Nutte. Это он ей так сказал... пусть, мол, все видят, кто ты есть на самом деле. По-немецки Schickse значит шлюха, а Nutte - проститутка, уличная девка. Хорошо, что моя командировка закончилась раньше времени, хорошо, что Гюнтер подарил ей серёжки с маячком...
Я непонимающе посмотрел на женщину, и она пояснила.
- Гюнтер - отец Кейт. Он немец, но из тех... Бывший агент "Штази". Когда я родила дочку, он уже был в отставке... В Европу я уехала давно, а Гюнтер с дочкой - обосновались в России. Я плохая мать. Для меня работа, карьера - всегда были и остаются на первом месте. А Гюнтер к тому времени уже немолодой... Баловал дочку и очень берег её от всего. Я бы сказала, что чрезмерно опекал... Кейт росла под его всевидящим оком... Такая у него паранойя... Поэтому, наверное, у неё мало друзей. Гюнтеру было трудно угодить... Иногда мне казалось, что дай ему волю, он и меня бы исключил из списка благонадёжных... Он умер два года назад, и я забрала дочь к себе...
- Маньяка поймали?
- Нет. Я лично кастрирую этого морального урода... Когда найдём... По маячку мы вычислили место, где эта тварь держал Кейт. Это оказался дом за городом, на отшибе. В нём давно никто не живёт. Хозяева выставили его на продажу. Полиция окружила дом, но подонок сумел скрыться. Или в тот момент его там не было. Не знаю. Нашли только трёх связанных и истерзанных девушек, которых он держал в погребе с клетями для хранения овощей.
Когда дочка меня увидела, то даже не разревелась, только повторяла, что она не шлюха и не проститутка... А потом закрылась от всех, отказалась работать со следствием - ничего не помню - и уехала в Россию. Хорошо, что я тёткину квартиру не успела продать, всё руки не доходили. Даже не думала, что пригодится... Пришлось бывшими связями воспользоваться, чтобы Кейт перевести в университет. Я надеялась, что приятные воспоминания о беззаботном детстве и весёлых школьных годах помогут ей забыть о кошмаре, но... Здесь у неё осталась единственная близкая подруга, а Кейт с ней так и не встретилась...
Элена позвонила в колокольчик, висевший у неё за спиной. Тут же появился официант, принёс кофе, поставил на стол пепельницу и забрал грязные тарелки. В кабинете повисло тягостное молчание. Когда официант ушёл, я спросил:
- Что вы хотите от меня? Я сделаю всё, что смогу.
Элена неспеша достала сигареты, закурила и только потом спросила:
- У меня к тебе один вопрос. Откровенность за откровенность... Ты часто так напиваешься? - Элена смотрела на меня ожидающе.
"Чёрт! Это что? За мной следят?" - Я выругался про себя и зло процедил сквозь зубы:
- Я не алкаш, если вы это хотите услышать и наркотиками не балуюсь. С похорон вернулся... Мама...
- Прости. И прими мои соболезнования. - Элена положила свою ладонь на мою руку. Я и не заметил, как сжал кулаки...
- Кейт запретила мне за ней следить. Сказала, что хочет побыть одна, подумать, переосмыслить свою жизнь. Ты - единственный, кого моя дочь к себе подпустила. И я хочу нанять тебя её охранником.
- Но я не специалист...
- А, - отмахнулась Элена. - Видишь же, что спецы натворили... Заключим договор. Тысяч двадцать в месяц тебя устроит? Евро. Только смотри, обидишь мою девочку...
- Это вы мне угрожаете?
- Пытаюсь... - Элена криво усмехнулась.
- Не переживайте. Я Катюшу в обиду не дам и сам... - я судорожно сглотнул. "Чёрт! Я же на неё поспорил!"
В свете последних событий я и забыл об этом... "Надо как-то выруливать!"
- Любые сведения, которые тебе станут известны от Кейт, передавай мне сразу же. Вот, возьми телефон. Номер зарегистрирован на меня и с оплатой можешь не беспокоиться - это моя забота. Там уже записаны все мои телефоны и электронные адреса, а также телефон Дитриха - психолога Кейт. Он по-русски неплохо говорит. Можешь звонить в любое время. И днём, и ночью. Я ему хорошо плачу...
***
В первый же день выхода на занятия (а это была пятница) я объявил друзьям, что добровольно отказываюсь от пари. Потом купил ящик шампанского, а среди одногруппников пустил слух, что это Катя проставляется за знакомство. Шампанское было выпито в скверике около универа. Погода стояла чудесная. Тепло, солнце. Что-то в этом году ноябрь нас балует теплыми деньками.
Неугомонная Элька сразу после тусовки клещами в меня вцепилась и не отстала, пока не выпытала, во-первых, откуда синяки (на лице из бордовых они стали желтоватыми, но ещё были хорошо заметны), а во-вторых, почему я отказался от пари.
С синяками всё просто. Пьяный подрался, с кем - не помню. А вот с пари... пришлось расколоться. Большую часть правды я, конечно, скрыл, но признался друзьям, что меня наняли охранником Кати и я сейчас живу у неё...
- Так ты с ней переспал? Тогда почему отказался от пари? - недоумевала Элька.
- Эль, ты меня слушала? - я уже начал нервничать. Катя умчалась, а я тут... - Я сказал, что живу у Кати, а не сплю с ней!
- Так одно другому не мешает, а наоборот, способствует...
- Эль, мы просто живём вместе, поверь...
На том и расстались. Как только друзья удалились, я включил систему поиска. Да-аа, я чувствую себя "агентом 007". Айфон, который мне подарила Элена, имеет программку, не только показывающую местоположение Кати, но и отслеживает её перемещение в течение последних десяти часов.
Облегчённо вздохнул: Катя была дома. Набрал её номер телефона. Она сразу же ответила, как будто ждала звонка:
- Ты приедешь?
"Что за вопрос?"
Вспомнил взгляд девушки, когда она уходила. В нём была тревога и печаль. Что, чёрт возьми, происходит? Я поминутно вспомнил нашу тусьню... Конечно! Ольга! Она не отходила от меня всё время. Обнимала, висла на шее, целовала в щёчку...
- Я еду, ангел мой, - сказал таким медовым голосом, что самому стало противно. - Что-то нужно купить?
- Нет. Просто приезжай...
Заворачивая за угол, увидел цветочный киоск и купил девятнадцать белых роз, источающих нежный аромат. Продавщица заверила, что розы выращены где-то в Подмосковье. Поэтому они так чудесно пахнут, и стоять будут долго-долго.
Катя взяла букет, всхлипнула и слёзы потекли из её глаз.
- Не плачь, пожалуйста. Когда ты плачешь, мне хочется тебя обнять, чтобы успокоить, а ты не разрешаешь... Что мне делать?
- Я не буду плакать. - Катя стала вытирать ладошкой слёзы, а я стоял и нервно сжимал кулаки.
Как трудно сдерживаться... Хочется поднять её на руки, прижать к себе и осушить её слёзы губами. Но нельзя! Какую жестокую пытку придумал для меня всевышний... Но я справлюсь...
Я задумался и не сразу понял, что Катя разговаривает со мной.
- ...Ольга красивая... она тебе нравится?
- Нравится? Кто? Ольга? Да, она красивая... Катя, я давно уже не девственник. У меня было много женщин, но все они в прошлом. Забудь...
Девушка задумчиво посмотрела на меня и сказала то, что я совсем не ожидал от неё услышать.
- Я не смогу тебе дать то, что нужно мужчине...
- Катя, не... - попытался я возразить, но она приложила пальчик к моим губам.
- Обещаю, что отпущу тебя. Только немного потерпи. Мне сейчас очень тяжело... одной. С тобой мне перестали сниться кошмары. Не уходи от меня сейчас...
- Я не уйду...
- Катя -
"Зачем я мучаю его и себя. Ведь он уйдёт, как только узнает, как только увидит эти проклятые буквы. Я меченная. Он будет меня презирать", - я сжала крепко зубы и зажмурилась, чтоб не расплакаться от чувства гадливости к себе, а в голове снова возник противный, скрипучий голос: "Пусть все знают, что ты шлюха. Похотливая тварь! Такая, как все".
Чтобы не выдать свои эмоции отвернулась, убежала в ванную комнату и там, встав под горячие струи, беззвучно заплакала.
- Ник -
Прошло два месяца. Друзья у меня замечательные. Всё поняли и больше вопросов не задавали. А я ни на шаг не отпускал от себя Катю. Всё вместе. Вместе в универ и из универа. Вместе по магазинам. Вместе готовились к семинарам и экзаменам. В свободное время водил Катю в музеи, на выставки. Свозил на выходные в Питер, познакомил с отцом (мне показалось, что они понравились друг другу). Мы гуляли по Невскому, сидели в уютных Питерских кафешках, пробежались по Зимнему, решив, что в следующий раз обязательно посвятим музею дня три.
Вечерами мы залезали на подоконник, и я рассказывал Кате о себе, о детстве, школьных годах. Рассказал немного о службе в десантных войсках. Игнорируя стенания матери и презрев её слабые попытки откосить меня от армии, я честно отслужил. Попал в горячую точку, но повезло. Остался жив... Рассказал о том, как объездил полстраны. Как помогал другу строить дом недалеко от Ейска, как ловил омуля в Байкале и охотился на песца на Ямале, как высаживал молодые ели в заповеднике на Урале и сплавлялся на рафте по рекам Карелии. Рассказал о матери, об отце. Родители мои развелись давно, когда мне было года два, но ребёнком я это даже не почувствовал. Жил с матерью, а на каникулы уезжал к отцу. Для меня было совершенно нормальным, что мать живёт в Воронеже, а отец - в Питере.
Катя немного оттаяла, стала чаще улыбаться и - что очень важно - поведала о себе. Правда, всё больше о жизни с отцом. Когда девушка говорит об отце, её глаза загораются: "Даже когда ему исполнилось восемьдесят три, он производил впечатление сильного волевого человека. Любой, самый высокий начальник вставал, когда отец заходил к нему в кабинет. Для отца не существовало слова не могу. Должен..."
В универ Катя продолжает ходить в гриме, очках и жутком свитере. Все знают Катю номер один. И только я знаю Катю номер два. Мою Катеньку...
В наших отношениях произошли значительные (по крайней мере, так утверждает Дитрих) изменения. Катя мне позволяет целовать её руки. Как-то она порезала палец, и я его лечил, смазывал йодом, бинтовал. Потом осторожно стал перебирать остальные. Она притихла, задрожала, как берёзовый лист на ветру, её дыхание участилось, но руки не отняла. Это был хороший знак, и я продолжил очень осторожно гладить тонкие пальчики. Постепенно она успокоилась и даже позволила мне поцеловать каждый пальчик и ладошку...
Прикосновения к щекам, губам, лбу, шее пока ещё под запретом, но мне разрешено втирать в кожу головы специальный состав, чтобы ускорить рост волос. Они у неё пока короткие, но необыкновенно мягкие и шелковистые.
***
Скоро Новый год, экзамены мы с Катей сдали экстерном, появились свободные дни и у меня созрел план...
Сначала я хотел увезти моего ангела в Воронеж, но потом понял, что для полного "счастья" нам не хватает ещё моей депрессии, а в Воронеже всё будет напоминать о матери. Нет! Это совсем не вариант. И я решил увезти девушку на Урал (у меня там друг). В поход! Дней на пять. Ночевать в охотничьем домике... Катя пришла в неописуемый восторг от этой идеи, её даже уговаривать не пришлось. Вместе мы купили спальники зимние, тёплые вещи и так, кое-что по мелочи...
И вот свершилось! Мы отправились в поход. Сначала самолётом до Перми, потом электричкой до станции Кын, а оттуда на лыжах до деревни Моховляне с ночёвкой в лесу и домой - такой у меня был нехитрый план, пока не вмешалась судьба-злодейка, своей корявой рукой спутав все карты.
Ничего не предвещало неприятности. Зимнее солнце светило до рези в глазах. Куда ни кинь глаз - белый, искрящийся снег. Ветра нет, а воздух кажется хрустальным: тронь и запоёт, зазвенит. И Катя преобразилась. Казалось, что она впитала в себя чистый, морозный воздух зимнего леса и светилась изнутри.
Неспешным шагом мы прошли километров пять, когда с вершины горы я увидел избушку - охотничий домик. Ещё немного и можно отдохнуть. Прикидывая расстояние до избушки, не сразу заметил опасность, которая таилась под горой.
- Катя, стой! - закричал, но было поздно, девушка уже неслась с горы.
Она не видела, что успел заметить я: небольшой бугорок и полынью прямо на её пути. Я тоже помчался с горы, не выпуская из виду тонкую фигурку. Катя подскочила на бугорке, как на трамплине и плюхнулась прямо в воду. Повезло в одном. Речка оказалась неглубокая и лыжи не дали Кате провалиться в полынью полностью.
Вытащил девушку из воды, начал отстёгивать лыжи, Катя вскрикнула.
- Больно? Где?
- Лодыжка.
- Потерпи, ангел мой. Тебе нужно срочно переодеться. Совместными усилиями мы стянули с Кати, покрытые ледяной коркой штаны, куртку, ботинки, носки и надели всё сухое. Потом я достал свои тёплые шерстяные носки и свитер и тоже надел на девушку.
- Я ощущаю себя капустой, - закапризничала Катя. Переодевание прошло так быстро, что девушка не успела это осознать.
- Ничего. Нам бы только до избушки добраться.
Я вытащил из рюкзака все вещи, проделал в нём две дырки, положил на дно спальники, посадил на них Катю, затем по максимуму забил рюкзак тёплыми вещами и, надев его на плечи, встал на лыжи и пошёл к, замеченной мною ранее, избушке.
Часть вещей и вторые лыжи пришлось оставить. Приду за ними позже.
Только мы добрались до избушки, началась метель. Я бережно уложил Катю на кровать, нашёл на полке керосиновую лампу, зажёг, огляделся. Кровать, стол, лавки около стола, печка.
Через полчаса в печке весело потрескивал огонь, на огне кипел чайник, в котором таял снег, на столе стояла нехитрая посуда: две железные миски, две кружки и алюминиевые ложки. Нашлась в избушке крупа, чай, сахар и сухари в жестяных банках, консервы.
- Если мы всё тут поедим, что потом хозяин скажет.
- Не волнуйся, ангел мой. Это охотничья избушка и здесь всё припасено именно для такого случая.
Я подошёл к Кате, сел перед ней на корточки.
- Катя, мне нужно посмотреть твою ногу.
Девушка напряглась, но всё-таки кивнула. Я осторожно стал стягивать с неё носки, один за другим. Катя скривилась от боли, но не закричала, а только прикусила губу. Нога опухла, с внешней стороны небольшой кровоподтёк. Деформации ноги в области сустава нет.
- Двигать стопой можешь?
Катя пошевелила стопой и вскрикнула.
- Нет, очень больно.
Я удовлетворенно вздохнул, как спортсмен, на своём веку насмотрелся на переломы и вывихи.
- Могу тебя обрадовать. Похоже просто растяжение.
Достал из аптечки эластичный бинт и зафиксировал больной сустав повязкой. Надел носки, потом скатал свою куртку и положил ногу девушки на возвышение.
- Вот теперь всё хорошо. Сейчас главное покой. Три-четыре дня и будешь бегать как молодая козочка.
Катя печально улыбнулась.
Вскипел чайник. Я напоил девушку ароматным травяным чаем с сухарями, закутал её в один из спальников и только тогда понял, как устал. Сил больше не было и я, завернувшись в другой спальник, повалился на кровать, даже забыв спросить Катю, можно ли лечь рядом с ней.
Проснулся оттого, что замёрз. За ночь огонь в печке погас, а я почему-то лежал, укрывшись тоненьким одеяльцем, а моим спальником, поверх своего была укутана Катя. Вспомнил, как проснулся ночью от стонов девушки, как укутал её и качал на руках, словно маленького ребёнка, пока она не успокоилась. Она так и не проснулась, но утихла, и стонать перестала. Каюсь, но я ей в чай немного снотворного подсыпал.
Встал, оделся, растопил печь. Достал тушёнку, крупу. Можно сварить кашу. Живы будем, не помрём.
Попытался выйти на улицу. Метель уже стихла, но снегом замело дорожку прямо до двери. Очистив выход, набрал снега в кастрюлю и чайник, и занялся готовкой. На полке стоял старенький радиоприёмник, включил его, и избушку наполнили звуки песни:
Зима - пора ночей холодных и бессонниц,
Метелью город наш пытается с лица земли стереть.
Ты протяни мне в эту ночь
Застывшие свои ладони.
Я их дыханием своим помогу тебе отогреть...<*>
За работой не заметил, что Катя проснулась и смотрит на меня.
- Доброе утро, ангел мой.
- Доброе. Почему ты встал? Ещё рано. Так темно.
- Темно, потому что метель не прекратилась и окошко снегом занесло. Уже двенадцать. Сейчас тебя кормить буду.
- Мне бы умыться и... в туалет.
Снег растаял, и с умыванием проблем не возникло, а вот с туалетом пришлось повозиться. На ногу Катя ещё вставать не могла, а мою помощь принимать категорически отказывалась. Пришлось сооружать импровизированную загородку из одеяла. С горем пополам, справились.
Так прошло ещё два дня. Катя всё больше и больше мне доверяла, не деревенела, когда я к ней прикасался. Метель закончилась. Девушка уже потихоньку передвигалась по избе. Я сходил за оставленными вещами и планировал двигаться в деревню завтра - послезавтра, но опять вмешалась судьба-злодейка.
На следующий день - мы только-только позавтракали - на улице послышался рёв моторов.
- Кажется, к нам гости. - Накинув пуховик, я выскочил на улицу и увидел приближающиеся к избушке снегоходы. На одном из них сидела разъярённая Элена.
- Где моя дочь? - закричала она. Спрыгнула рядом со мной в снег, и влепила такую пощёчину, что в голове загудело.
"Да, - я невесело ухмыльнулся. - Что-то последнее время мне везёт на тычки и затрещины".
- Мама, не смей! - Катя стояла на пороге избушки, кривясь от боли.
Элена с меня перекинулась на дочь.
- Боже мой, Кейт! С тобой всё в порядке?
Через несколько часов мы сначала на снегоходах, потом на мини-автобусе благополучно добрались до Перми, и разместились в гостинице.
Элена всю дорогу сверлила меня злобным взглядом и уже в гостинице прошипела:
- Через полчаса чтобы был у меня в номере.
- Я пойду с ним. - Катя напряглась.
- Нет, - отрезала Элена. - Мне надо поговорить с молодым человеком наедине.
Я уложил Катю в кровать. Заказал в номер горячего чая с булочками.
- Пей чай и не беспокойся. Всё будет в порядке, - заверил Катю и направился в номер её матери.
- Ты что творишь? Ты мог её погубить! - наскочила на меня Элена с искажённым от гнева лицом, как только я вошёл.
- Успокойтесь. У меня всё было под контролем.
- Под контролем?! Девочка сломала ногу. Вы одни, в пургу, дорог нет! - Женщина нервно мерила шагами комнату.
- Да выслушайте же меня! Сядьте! - заорал я, садясь в удобное кресло у окна.
Женскую истерику можно остановить или окриком или пощёчиной. Бить Элену я, понятное дело, не мог, хотя моя щека до сих пор горела.
Элена села, зло на меня посматривая. Я досчитал до десяти успокаиваясь...
- У меня был замечательный план, как вытащить вашу дочь из депрессии. Я консультировался с Дитрихом, согласовал с ним всё! Он должен был с вами связаться...
- Дитрих не звонил мне... - начала Элена и осеклась. - Вот, дьявол! Я же после Австралии не сменила симку, а второй телефон заблокировала... - Элена порылась в сумке и после нехитрых операций выдохнула: - Семь непринятых звонков от Дитриха. Чёрт! Понимаешь, Ник... мне сообщили, что поймали подонка, который издевался над Кейт, и она нужна для опознания... Я ей звонила два дня... Абонент недоступен... Обычно дочка мне всегда перезванивала, а тут молчание... Дома её нет. Тебе звоню - ты не отвечаешь. Я запаниковала и не смогла трезво оценить ситуацию... Подумала, что произошло что-то ужасное... Слишком свежи воспоминания...
- Ладно, проехали... В этом лесохозяйстве егерем служит мой друг. Дитрих сказал, что Катю надо встряхнуть... Вот я и вспомнил про Андрея. Мы с ним вместе служили. Я гостил у него прошлой зимой, излазил его хозяйство вдоль и поперёк. Андрей здесь знает каждое деревцо, каждый ложок. Мы договорились, в случае чего, он заберёт нас с заимки через пять дней. Всё было под контролем.
Я замолчал. Что сказать? Я был зол. Ещё немного и Катя бы мне доверилась, а теперь... Всё заново? Элена тоже молчала, постукивая ноготками по деревянному подлокотнику кресла.
Молчание прервал телефонный звонок.
- Ало... Да, он у меня... Не волнуйся, ничего я твоему другу не сделаю... Через полчасика отпущу, - поговорив с Катей (нетрудно догадаться, что это была она), Элена посмотрела на меня. - Волнуется. Ты ей нравишься.
И тут я осознал, что Катя тоже мне небезразлична.
- Элена, я сделаю всё, чтобы Катя была счастлива. Я вытащу её из мрака. Обязательно вытащу. - Прикоснулся к горящей щеке и усмехнулся: - Хорошо, что вы просто дали мне пощёчину...
Элена взглянула на меня.
- Да уж! Боюсь предположить, что она сделает, когда узнает, что ты выполняешь моё задание...
- Не узнает. Я ей не скажу, да и вы - тоже, а больше некому.
- Что ты думаешь насчёт опознания?
- Плохо. Она ведь только в себя начала приходить. Но, с другой стороны, ей надо освободиться от этого груза. Нужно с Дитрихом посоветоваться.
Элена покачала головой, соглашаясь со мной. Я поднялся, собираясь уйти.
- Николай, - остановила меня Элена. - Спасибо...
- Ник! - Катя вышла из комнаты, немного прихрамывая, дотронулась до моей щеки, а глаза виновато-печальные.
- Всё хорошо. Элена просто меня отругала за тебя. Она права.
- Ник, прости меня.
- За что, ангел мой...
- За то, что не сказала. Пойдём, - Катя взяла меня за руку и повела в комнату. - Садись. - Указала на диванчик, а сама села напротив в кресло, руками расправляя несуществующие складки на узких джинсах и рассматривая свои колени.
Потом подняла на меня глаза и улыбнулась стеснительно как-то, одними губами, а глаза - вот-вот расплачется.
- Мне трудно об этом говорить, поэтому, пожалуйста, не перебивай. Просто послушай. Я решила тебе рассказать ещё там, в охотничьей избушке. Не могу больше это держать в себе...
Девушка замолчала, а я замер, боясь пошевелиться. Неужели Катя решила освободиться от воспоминаний и поделиться ими со мной. "Давай же, девочка", - мысленно подбадривал я её.
- Ник, ты знаешь, как мама меня нашла?
- Нет, - соврал я.
- У меня в серёжке - маяк. Не сердись, что не сказала тебе. Там было так хорошо. В этой избушке с тобой... Вот только я не подумала, что мама так быстро нас найдёт.
Мне хотелось закурить, горло пересохло, но я терпеливо ждал... Катя начала рассказ. Сначала рассказала то, что я уже знал. Потом немного помолчала и выпалила:
- Я не шлюха, Ник. У меня ещё не было мужчины, поверь...
- Ангел мой...
- Не перебивай, пожалуйста. Я хочу рассказать о...
Катя тяжело вздохнула и, опустив глаза в пол, начала... Во всех подробностях... У меня, отслужившего в армии, видевшего и смерть, и грязь, и кровь, мурашки бежали по коже... "Тварь, ублюдок", - я так сжал кулаки, что ногти впились в ладони.
Катя замолчала, но глаз не подняла. Я прошептал:
- Ангел мой. Я хочу обнять тебя.
Катя посмотрела на меня полными слёз глазами.
- Тебе не противно, ведь я - меченная? Он сказал, теперь все будут знать, что я шлюха и блядь.
- Ты самая нежная, милая и славная девочка... А он... Забудь про него. Он никто. Его нет, потому что такие твари не должны жить на земле... Иди ко мне...
- О, Ник... - Катя поднялась с кресла и сделала робкий шажок в мою сторону, улыбнулась своей бесконечно застенчивой улыбкой. - Мне страшно...
- Не бойся. Иди ко мне. Сделай эти пять проклятых шагов.
И она сделала их и оказалась в моих объятьях...
Катя уже целую вечность сидит на моих коленях, а я обнимаю её нежно, словно она самая хрупкая и бесценная вещь на свете.
Держу её руки в своих ладонях и вдыхаю запах её кожи. Чувство восторга переполняет меня, когда она сильнее прижимается, словно растворяясь во мне. Я прикасаюсь губами к пульсирующей венке около ключицы. Она напрягается всем телом, и её напряжение передаётся мне, отзываясь болью в сердце.
- Тихо, ш-шш, тихо, тихо, ангел мой. Всё хорошо. Всё хорошо, - шепчу я и смотрю на неё. Её ресницы подрагивают, как невесомые крылышки мотылька. Я почти не дышу. Я боюсь потерять эту близость. Она так прекрасна и она - моя. Она - самое дорогое, что может быть у человека на свете, и я так боюсь её потерять.
- Катя -
Меня переполняет нежность к этому большому мужчине, который огромными руками так бережно держит меня. Я ощущаю себя защищённой в его руках и такой беззащитной. Как ещё описать те чувства, что я сейчас испытываю. Мне одновременно и страшно и волнительно. В груди что-то мучительно сладко ноет. Дыхание перехватило. Я хочу близости и очень боюсь её. Я боюсь неизвестности. Все эти чувства растут, переплетаются друг с другом, и я понимаю, что если не выпустить их прямо сейчас, не освободить, они разорвут меня на мелкие кусочки. Будь что будет. Я запускаю пальчики Нику в волосы и прикасаюсь губами к его губам. Он замирает, а потом целует. Долго и нежно.
Из моего горла вырывается стон. Ник отстраняется, испуганно смотрит мне в глаза и я тихо-тихо, одними губами, шепчу:
- Люби меня, пожалуйста.
Он поднимается со мной на руках так легко, как будто я пушинка и ничего не вешу, и идёт к кровати.
- Ник -
Я, ошарашенный, иду к кровати, неся мою драгоценную ношу, не веря в своё счастье. Снимаю с Катеньки свитер, стаскиваю джинсы. Она не помогает, но и не сопротивляется.
Вижу две ещё хорошо заметные параллельные полосы от левой груди по животу к правому бедру. Одна чуть ниже другой. Третья змеёй обвила левое бедро, острым концом врезаясь прямо в пупок... Катя настороженно замерла, ожидая моей реакции, а потом повернулась ко мне спиной. Я сжал зубы, стараясь не показать боль, которая лезвием резанула по сердцу. Только бы не расплакаться от злобы и бессилия. Она не должна видеть моих слёз. На спине нет живого места... Я, чуть прикасаясь, провёл рукой по её шрамам, повернул к себе лицом и стал целовать печальные глаза, израненное тело, каждую её клеточку.
Я любил Катеньку осторожно и нежно... Когда она уснула, долго смотрел на неё, а потом выскользнул из кровати, тихонько оделся, вышел на улицу и... только там дал волю эмоциям.
Я колотил по стене дома кулаками в бессильной злобе, не замечая, что руки уже все в крови.
- Парень, с тобой всё в порядке?
- А-аа? Что? Да, со мной всё хорошо. Хорошо. Спасибо.
Когда мой ангел проснулся, вся комната была усыпана розами. Белые я поставил в вазы, как напоминание о её чистоте и невинности. Жёлтыми украсил кровать. Она мой свет. А красными усыпал пол. Пусть топчет ножками свой стыд и свою боль.
***
Прошло три дня, а я так и не решился сказать Кате, что поймали предполагаемого маньяка и надо ехать на опознание. До хрипоты спорил с Эленой, советовался с Дитрихом и, наконец, мы решили отложить всё на следующий год, тем более что до нового года осталось два дня (занятно, но наша первая ночь с Катей пришлась на католическое Рождество).
Новый год я готовился встретить вдвоём с Катей, о чём уже сообщил друзьям.
Я хотел, чтобы этот праздник стал особенным для девушки и запомнился ей, как самый волшебный. Таскал Катю по магазинам, выбирая мишуру, ёлочные украшения, гирлянды.
Она перестала гримироваться, чему я был несказанно рад.
Мы стояли в конце небольшой очереди, когда Катя напряглась и вцепилась мне в руку.
- Это он. Его голос.
Я сразу понял, о ком она, посмотрел вперёд и увидел группу молодых людей. Один, в коричневой курточке и вязаной шапочке с оленями, что-то оживлённо рассказывал своим спутникам. Руки у меня зачесались, но, увидев остекленевший взгляд Кати, понял, что сейчас важнее - она. Схватил одной рукой девушку за талию, отпихнул тележку - не до покупок - и быстрым шагом направился к другому выходу.
Сели в машину. Катю трясло.
- Потерпи, ангел мой. Чуть-чуть потерпи.
Я подъехал поближе к первому выходу и стал ждать. Из дверей супермаркета выходили люди. Девушка с парнем, женщина с ребёнком, стайка девчонок. Вот и наша группа молодых людей и тот, в коричневой курточке, с ними. Они сели в экскурсионный автобус. Запомнил номера и поехал домой. Дал Кате снотворного и уложил в кровать. Позвонил Элене. Та выслушала молча.
- Николай, ты молодец. Всё сделал правильно. Сейчас выясню, что это за группа.
Через час Элена перезвонила:
- Это группа из Германии. Они улетают тридцатого вечером. Нужно, чтобы Кейт его опознала на таможне. Я всё организую, а ты её подготовь...
Утром я сообщил Кате всё, о чём узнал от Элены, а потом голосом наставника, в сотый раз читающего инструкцию по технике безопасности сообщил, что ей нужно будет поехать в аэропорт и попробовать опознать изверга, который над ней издевался, по голосу. Затем подошёл к девушке, обнял за плечи и уже мягче произнёс:
- Не бойся, ты будешь находиться в соседней комнате, тебя никто не увидит.
Катя уткнулась носом мне в грудь и после продолжительного молчания произнесла:
- Хорошо, Ник. Я поеду в аэропорт и сделаю так, как ты скажешь. Только обещай, что ты будешь всегда рядом.
***
Вот, в общем-то, и всё.
Катя опознала поддонка. Две другие девушки тоже. К тому же оказалось, что он фотографировал свои жертвы. Фото нашли - он не успел их уничтожить. Самовлюблённый, эгоистичный, грубый он не имел успеха у женщин, и первой его жертвой стала девушка, которая посмеялась над ним, заявив, что он сексуально недоношенный. Её обезображенный труп мерзавец закопал там же, в погребе. Следующими жертвами стали три, ни в чём неповинные, девушки.
Двенадцать присяжных единодушно вынесли вердикт: "Виновен".
***
Да. Если кому-то интересно. Я наконец-то нашел свою любимую и единственную. Мы с Катей поженились и у нас растут замечательные дети. Очаровательная девчушка и мальчуган, похожий на меня.
Однажды я всё-таки решился и рассказал Кате о том дурацком пари с Элькой. Она долго молчала. Потом подошла ко мне, обняла за талию, уткнулась подбородком мне в грудь, и глядя в глаза произнесла:
- Случайности не случайны. Ничто в нашей жизни не происходит просто так. Любое событие - предопределено. Мой приезд в Москву и твой спор с Элькой - это всё череда событий, произошедших с нами для того, чтобы две половинки одного целого встретились и соединились.
Примечание.
<*> В тексте использованы слова из песен:
Сплин -"Мое сердце остановилось".
Александр Розенбаум и Григорий Лепс - "Ты Мой Ангел".
Буланова Татьяна - "Зима".
август 2014 Пермь
Комментарии к книге «Возвращение к жизни», Анна Дворкович
Всего 0 комментариев