«Москва-Пересыпь (сборник)»

Москва-Пересыпь (сборник) (fb2) - Москва-Пересыпь (сборник) 771K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Валерий Петрович Каменев

Валерий Каменев Москва-Пересыпь (сборник)

Все права автора охраняются законом об авторском праве. Копирование, публикация и другое использование произведений и их частей без согласия автора преследуется по закону.

«Москва – Пересыпь» – это продолжение серии рассказов автора об Одессе, ранее опубликованных под названием «В тумане скрылась милая Одесса». По сравнению с исходным вариантом сборник существенно пополнился новыми рассказами. Главным образом о легендарных одесситах, прославивших себя и город большими делами и высоким мастерством.

Среди рассказов о людях известных и знаменитых нашлось место и для воспоминаний самого автора, касающихся периода его жизни в Одессе между эпохами И. Сталина и М. Горбачева. Периода, который, по мнению многих, был самым колоритным, самым ярким, самым «одесским», если хотите, в истории города прошедшего века.

Автор не ограничивается лишь этим историческим отрезком. Первый рассказ знакомит читателя с историей зарождения и развития Одессы. Последний – посвящен трагической гибели парохода «Адмирал Нахимов» в 1986 году, символизирующей наступление совершенно другого, более сложного этапа жизни легендарного города.

От автора

Константином Паустовским подмечено: «На побережье Эгейского моря живет живописное племя «левантинцев» – веселых и деятельных людей. Это племя объединяет представителей разных народов – греков и турок, арабов и евреев, сирийцев и итальянцев.

У нас в Советском Союзе есть свои «левантинцы». Это «черноморцы» – тоже люди разных народов, но одинаково жизнерадостные, насмешливые, смелые и влюбленные без памяти в свое Чёрное море, в сухое солнце, портовую жизнь, в «Одессу-маму», в абрикосы и кавуны, в пёстрое кипение береговой жизни».

Прочитав эти образные и удивительно точные слова о характере одесситов, я вдруг осознал почему «Одесская тема» не отпускает меня от себя уже много лет. Надеюсь, читатель отнесётся снисходительно к моей пристрастности и нескрываемой ностальгии по городу, «который я вижу во сне».

На одесские рассказы, публикуемые автором на портале «Проза.ру» получены многие десятки отзывов. Писали одесситы – те, которые продолжают жить в Одессе и те, которые сегодня оказались вдали от родного города. Писали и те, кто в Одессе никогда не был.

Потомственный одессит:

«Рассказы – СУПЕР!!! Разбередили вы мою душу. Как будто вновь побывал на Родине предков. Как всё знакомо, и какое всё родное. Спасибо, что меня навели на вас. Я «балдею» от колоритного диалекта. Спасибо вам за хорошую память, и за то, что вы нам помогаете помнить Одессу!!!»

Отзыв из Минска:

«Такое замечательное одесское настроение! Случайно наткнулась на этот Ваш цикл и просто очарована им. Спасибо».

Одессит из Америки:

«Смакую Вашу Историческую справку об Одессе (за Одессу). Спасибо за доставленные минуты радости! И самого вам наилучшего».

Одессит из Казахстана:

«Ой, Мама! Ой, какой же вы молодец! Как вы пишите за мою родную Одессу. Слушайте сюда, спрашивается вопрос, как среди здесь оказались ваши рассказы за мой замечательный город, который я не перестал любить до сих пор. Спасибо Вам большое. Родился я на Степовой, что есть на самой знаменитой Молдаванке. Так будьте же вы здоровы, а я буду читать ваши Одесские рассказы».

Ну как можно не откликнуться на подобные обращения?

Отзывы благодарных читателей подвигли автора на продолжение темы. Не славы ради, но по велению души – исключительно!

Новое издание сборника рассказов под названием «Москва – Пересыпь» существенно пополнилось за счет рассказов о славных одесситах.

Данные рассказы не претендуют на исчерпывающую историческую достоверность, в большинстве случаев они базируются на вторичных источниках. В то же время, по большинству описываемых событий автором привлекались многие опубликованные в разное время материалы (ссылки приведены в Примечаниях). Сравнительный анализ и опора на наиболее авторитетные источники информации позволяют надеяться на достаточно высокую степень достоверности излагаемого.

Однако… Наша тема – Одесса. Во время чтения не будем про это забывать. Ибо Одесса во все времена была пропитана мифами, как бочковая сельдь солью. Порой трудно определить, где события реальные переходят в разряд мифических. И автор не имел в своей голове таких мыслей, чтобы отсеять одно от другого. По мнению автора, так будет привлекательнее и, если хотите – точнее. Напоминаю: речь идёт об Одессе!

В целом, рассказы – это плод авторского аналитического восприятия известных и мало известных исторических событий с их последующей художественной обработкой. Рассказы отражают стремление автора к тому, чтобы читатель смог почувствовать необъяснимую притягательность и неброскую красоту города. Особый шарм и характер его жителей, заряженных на положительные эмоции. Творческая, эмоциональная составляющая рассказов – главная.

Бытует мнение, что в Одессе не только жутко весело, но бывает и жутковато. В смысле – могут легко обжулить. Что на это возразить? Таки да, могут! Но я не буду говорить как некоторые: «Не надо разевать варежку!» От имени приличных людей Одессы, которых здесь большинство, я приглашаю вас в город у Чёрного моря – и здесь вам будут искренне рады именно те люди, которые являются настоящими одесситами. Конечно, рядом с ними (заметьте – не среди!) встречаются и такие, которые могут спутать свой карман с чужим. По ошибке или по рассеянности. Но, как у нас говорят «чтоб я так жил!» – таких осталось совсем мало. Вымирающий класс, одним словом. Пережитки социализма. Бояться не нужно, хотя немножко бдительности не помешает.

Говорят, величие короля играет его свита. Привлекательность города создают люди, в нем обитающие. Город, пропитанный духом предприимчивости, творчества, если хотите – гениальности. Заметки эти о легендарной Одессе и о легендарных одесситах. Прославивших себя и город большими делами и высоким мастерством. О тех, про которых говорят: «он был уникален и неповторим».

Язык рассказов, местами стилизованный под «одесский», позволяет «пощупать ухом» своеобразие и темперамент «одесской» речи, почувствовать ее особую «смачность».

Отсутствие единой сюжетной линии позволяет начинать чтение с любого рассказа. Надеюсь, читатель найдёт много познавательного и забавного из далекого и совсем еще недавнего прошлого. К сожалению, как обязательно заметят дотошные читатели, не все достойные быть отмеченными знаменитости славного города нашли свое отражение в данных заметках.

Безусловно, это так. «Никто не может объять необъятное». Возможно, в будущем удастся в какой-то степени исправить этот недостаток.

Предисловие

Одесса с самого своего рождения был особым городом. Здесь не действовало крепостное право. Бежавшие из дальних губерний крестьяне получали в Одессе права вольных жителей. Казаки и матросы, оставшиеся на жительстве в Одессе, также становились вольными. Здесь же возникали поселения (колонии) иностранцев – французов, греков, итальянцев, болгар, турок, арнаутов (албанцев).

В Одессе находилось место для всех – независимо от национальностей и вероисповедания. Независимо от рода занятий. Да-да, в том числе для тех, которые, как говорится, «не очень дружили с законом». И хотя воровской мир когда-то окрестил город «Одессой-мамой», не он определил настоящее лицо города. Предприниматели и строители, моряки и музыканты, учёные и поэты – они создавали славу Одессе. Именно они определили бурный расцвет города. Уже к концу 19 века Одесса становится столицей Новороссийского края, далеко опередив по населению и своей хозяйственно-политической значимости Киев, а по культурной жизни сравнявшись с самим С-Петербургом. Если бы не войны, да революции…

Второй период расцвета Одессы пришелся на относительно спокойное время между правлением Сталина и приходом Горбачева. Именно в этот период Одесса приобрела статус места своеобразного – весёлого, делового и… жуликоватого. Этот период как раз и совпал со временем жизни автора в этом замечательном городе. Однако наши рассказы не ограничиваются только этим отрезком из жизни города.

Первый рассказ знакомит читателя с историей основания Одессы. Последний посвящён трагической гибели парохода «Адмирал Нахимов» в 1986 году, и он символизирует наступление совершенно другой, более сложной жизни людей, проживающих в стране под названием СССР, также как и в легендарном городе Одессе.

И в заключение данного предисловия акцентирую внимание читателя на двух аспектах.

Первый. По исходному замыслу сей скромный литературный труд был ориентирован на новое молодое поколение одесситов. Ну, чтоб знали историю земли своей. Чтобы чтили своих героев. И «держали» стиль того одесского характера, который прославил наш город на весь мир.

И второй. Выбранная тема является лишь предметом для более широкого разговора. Так или иначе, невозможно обойти многое из того, что нас волновало в то описываемое время.

Так что, рассказы эти основаны не только на одной одесской теме. Если хотите, они в большой или меньшей степени являются отражением того времени, в которой довелось жить моим сверстникам.

Герои рассказов, в основном, «простые люди» – как их любили называть политики. Я склонен их называть: «просто люди». В отличие от тех, для которых в Одессе можно услышать формулу: «г… в человеческом платье». Я имею в виду, прежде всего, тех, кто своё благополучие привык строить на людском горе.

В те времена у простых обычных людей жизнь складывалась по-разному. У каждого были свои печали и радости. Трудности и преодоления, открытия и достижения. Они – эти простые люди создавали всё богатство страны. И по большому счёту, были патриотами своей страны и своего города (несмотря на то, что от души «крыли» начальство и многие порядки). Радовались своим успехам и гордились общими достижениями. А в военное время – вставали на защиту Родины и отдавали за неё свои жизни.

Вот так. У каждого своя судьба и свои воспоминания. О радостях и печалях. Об ушедших родных и близких. Тёмные и печальные, к сожалению, обладают тем неприятным свойством, что способны затмевать всё остальное, что было в жизни хорошего.

Из истории основания и развития города

Удобная территория современной Одесской бухты имеет глубокую историю освоения человеком за тысячи лет до наших дней. Наиболее заметный след своего пребывания здесь оставили древние греки, генуэзские купцы, а затем турки.

На Морских картах XIII века эта территория обозначается Джинестрой. С 1475 года здесь в поселке Хаджибей (Аджибей) обосновываются турки. В 1764 году на обрывистом берегу, в северной части нынешнего Приморского бульвара они строят крепость Ени-Дунья (Новый свет). К этому времени основная часть территории Малороссии (Украины) находилась в подданстве Польши. Казаки Запорожской Сечи, создав централизованную систему военного управления, государственной самостоятельностью в полной мере не обладали.

Какой либо стабильности в этом крае долго не существовало. Татары совершали набеги на русские земли, также как и на земли других обитателей черноморского побережья. Казаки, в свою очередь, ходили походами не только на татар, но на своих челнах, пересекая Чёрное море, доставали и турок. Поляки, долгий период находясь в состоянии вражды с Московским государством, в своих военных предприятиях брали себе в союзники то татар, то казаков. Короче: татары, казаки, поляки, проживая на смежных и пересекающихся территориях Причерноморья, эпизодически вступали в военную конфронтацию друг с другом и русскими княжествами. Естественно, когда Русское государство укрепилось, возник вопрос наведения порядка на южных границах. Да и поиск торговых путей требовал выхода на морские просторы.

Походы Петра I на Азов и Румынию необходимого результата не дали. Лишь при Екатерине II экспедиция под предводительством князя Потёмкина позволила по настоящему потеснить турок с северной части Чёрного моря и распространить русское влияние на Новороссию (так теперь стали называться новые русские территории, примыкающие к Черному морю).

Турецкая крепость Хаджибей (Ени-Дунья) была взята 14 сентября 1789 года в результате тщательной подготовки и отчаянного штурма отряда русских воинов из корпуса генерала И. В. Гудовича и отряда черноморских казаков под командованием Антона Головатого. Возглавлял операцию вице-адмирал Иосиф де-Рибас, командовавший также гребной флотилией.

Решением по основанию нового города стал рескрипт (указ) Екатерины II, направленный вице-адмиралу де-Рибасу 27 мая (7 июня) 1794 года ( Прим. 1 ).

Считается, что наиболее достоверная версия названия города связана с именем Митрополита Гавриила, приглашенного Потёмкиным для освящения города. Митрополит хорошо знал историю древней Греции. В частности, то, что в этих местах ранее существовало греческое поселение Одессос. И. де-Рибасу понравилось предложение Митрополита о возрождении греческого названия, и он его направил на утверждение Екатерине II. Екатерина согласилась, но пожелала, чтобы город имел женское имя.

22 августа 1794 г. прошли официальные торжества в честь основания города. К этому дню уже были заложены фундаменты гавани, верфи для ремонта судов, а также церквей св. Николая и св. Екатерины. В начале 1795 года город стал называться Одессой.

Видную роль при зарождении города и его развитии сыграли лица иностранного происхождения. Среди них, прежде всего, следует отметить:

Адмирала Иосифа де-Рибаса – основателя и первого градоначальника; голландского военного инженера Франца де-Воланда – непосредственного помощника И. де-Рибаса по составлению плана города и постройке порта; лейтенанта драгунов французской королевы герцога де-Фронсака (больше известного как де-Ришелье), который через 6 лет принял от де-Рибаса управление городом и графа де-Ланжерона (бывшего полковника французской службы), ставшего впоследствии также градоначальником Одессы (подробнее – см. Прим. 2).

Город бурно развивался и в 1805 г. приобрел статус резиденции генерал-губернатора и центральной администрации Новороссийского края, практически всего юга Украины. Одесса постепенно превращается в экономический и культурный центр огромного региона Юго-Восточной Европы, в связующее звено между Россией, Украиной и Европой. Этому способствовало и подчинение в 1828 г. новороссийскому генерал-губернатору Бессарабской губернии.

В период правления графа Ланжерона Высочайшим манифестом от 16 апреля 1817 года Одессе на 30 лет были дарованы права на свободу торговли – « порто-франко» (проект предоставления Одессе «порто-франко» был составлен и отослан императору еще герцогом Ришелье). Теперь с привозимых в Одессу товаров отчислялась лишь одна пятая часть тарифных пошлин, и часть эта полностью шла на нужды города. При графе Ланжероне был разбит Ботанический сад, давший начало многим паркам Одессы, вышла первая одесская газета, открылся Ришельевский лицей (1817 г.), второй после Царскосельского в России. Впоследствии лицей был преобразован в Новороссийский университет (Одесский Государственный университет).

Любопытна история одного из самых замечательных мест Одессы – Приморского бульвара. На этом месте располагался изрезанный оврагами и заросший дикими зарослями пустырь – излюбленное место охотников за дичью. Пальба шла почти в центре города. Строительные работы по облагораживанию дикой территории начались в 1822 году (автор проекта инженер-полковник Потье, руководитель работ инженер Бугайский).

В 1841 году, когда была построена знаменитая Бульварная (Потёмкинская) лестница, архитектурный ансамбль Приморского бульвара оформился окончательно. С одной стороны бульвар упирался в дворец графа Воронцова с его классической крытой колоннадой, с другой стороны – в здание купеческой биржи, выполненное в элегантном архитектурном стиле.

При князе Михаиле Семеновиче Воронцове (1823-1854 гг.) Одесса видела самое аристократическое общество. Граф (впоследствии князь) Воронцов состоял в родстве с высшей аристократией России и Англии. Владея огромным состоянием и живя на широкую ногу, он привлекал в Одессу аристократов и богатых людей со всей России. Княгиня Воронцова, урождённая графиня Браницкая, со своей стороны также приглашала в Одессу богатых польских магнатов. Присутствие в городе богатых дворянских семейств способствовало процветанию торговли, ресторанов, росту театральных сборов и т. д. Город благоденствовал за счёт торговли и благоустраивался. Князь Воронцов превратил Одессу в главный торговый город юга России, добился продления порто-франко еще на 10 лет.

Если в 1803 г. в городе насчитывалось 9 тысяч населения, то в 1830 г. – уже 40 тысяч, а в 1856 г. здесь проживало 104 тысячи жителей. На рубеже девятнадцатого и двадцатого столетий численность населения Одессы достигла полумиллиона (почти в два раза больше численности населения Киева того времени).

В 1837 году в Одессе состоялась первая торгово-промышленная и сельскохозяйственная выставка, которая была приурочена к приезду императора Николая I. Генерал-губернатор Новороссийского края граф М. С. Воронцов демонстрировал царю достижения хозяйства края. Кроме местных стройматериалов (известняк, черепица и др.) широко были представлены многие образцы производимой в крае продукции: шерсти, шёлка, пуха ангорских коз, канатов, шпагатов. А также продуктов питания: минеральных вод, вина, ликёров, наливок, рома, сала, свеч, мыла, крахмала, макарон, сигар, нюхательного табака. Большинство этих товаров вывозилось за рубеж. На выставке демонстрировались изобретения директора чугунно-литейного завода Жюста Валентиновича Гаюи – учёного, энциклопедиста, инженера, художника. Человека, которому Одесса обязана строительством мостов, дорог, маяков, бурением артезианских скважин, укреплением приморских склонов.

Во время правления генерал-губернатора Одессы графа П. Е. Коцебу (1862-1874 гг.) начались работы по мощению проезжей части улиц гранитной брусчаткой, масляные фонари заменялись газовыми, начал действовать первый в городе водопровод. Запущена первая железнодорожная линия Одесса – Парканы, началось строительство Херсонской железной дороги. Открыта первая городская казённая женская Мариинская гимназия.

В период правления Г. Г. Маразли (1878-1894 гг.) в городе созданы: первые после столичных городские конно-железные дороги, Александровский парк (теперь им. Т. Г. Шевченко), первая в России бактериологическая станция (проф. И. И. Мечникова), первая в России химическая лаборатория для исследования продуктов (проф. химии Вериго), грязелечебницы Андреевские и Хаджибейские. Позднее появилась Куяльницкая грязелечебница.

Большой размах приобрела «Одесская сельскохозяйственная и фабрично-заводская выставка 1884 года», устроенная Императорским Обществом сельских хозяев Южной России.

Самыми крупными на выставке стали отделы сельского хозяйства, виноделия и винокурения, спирта и водки, пивоварения, табаководства и табачных изделий. Присутствовали отделы музыкальных инструментов, экипажей и карет, фабричных металлических изделий: часов, самоваров, оружия, ювелирных произведений и столовых приборов.

Известный землевладелец граф М. М. Толстой вместе с кукурузой, рожью, сорго и китайской редькой, демонстрировал выращенные на Одесской земле ананасы.

В центре всеобщего внимания находился павильон Бразилии. Посетитель, опускавший в кружку для бедных 5 копеек, вознаграждался чашкой бразильского кофе. Руководители бразильской администрации прославились тем, что ввели невиданный по тем временам обычай – не давать прислуге на водку!

Сенсация Выставки – экипаж на резиновых рессорах, выставленный Российско-Американской резиновой мануфактурой.

По своим масштабам и разнообразию продукции Одесская выставка 1884 года превосходит все другие, которые когда-либо проводились в городе, включая настоящее время. Выставка отражала достижения бурно развивающегося города и края. Похоже, что конец 19-го века явился высшим пиком расцвета Одессы.

В 1887 году на месте сгоревшего (в 1873 году) городского театра было закончено строительство нынешнего здания Академического театра оперы и балета. Когда состоялось его торжественное открытие, посетители были поражены не только великолепием архитектуры здания и его интерьеров, но и необычно красивым ярким освещением люстры и многочисленных бра – впервые в Одессе использовались свечи Яблочкова.

В этот период были открыты несколько десятков училищ и народных школ, Первая Народная бесплатная читальня, Городская Публичная библиотека, Художественный музей. Детская больница доктора Мочутковского, глазная – В. Санценбахера и др.

Наш рассказ об Одессе выглядел бы однобоким, если бы мы ограничились описанием лишь парадных сторон её жизни. Не всегда и не для всех жизнь в Одессе была беззаботна и безоблачна. Как и везде в мире.

Несколько раз по Одессе прокатывалось большое бедствие – чума: в 1812, 1829, 1837 и 1910 годы. Впервые чума пришла почти вместе с основанием города. 24 августа 1797 года над мысом «Ланжерон» поднялся огромный столб чёрного дыма. Это в море, на траверзе мыса, горел вместе со всем товаром барк «Святой Николай». Именно с его палубы в город ступил первый заболевший чумой. Опасаясь неминуемой расправы, шкипер и пятнадцать матросов спаслись, уйдя в открытое море на шлюпке.

Страшный мор пришел в 1812 году. Тогда и появился в Одессе зловещий холм – «Чумка», в котором вместе с вещами в братском погребении были захоронены тысячи жертв чумы. Одесса теряла до сорока горожан в день. Карантин – новое слово, вошедшее в обиход. В переводе с итальянского означает «сорок один» (срок обсервации).

Зачумленные дома заколачивались, иногда вместе с ещё живыми людьми. Вокруг Военной и Карантинной балок было выставлено оцепление из солдат. Сотни скрипучих телег тянулись к растущей Чумке. Зловещие возницы, одетые в глухие бесформенные плащи, возвышались на козлах.

Следующий визит чумы пришелся на 1829-й год. Этот год добавил к Чумке не менее двухсот тел. Одесский карантин, расположенный вблизи порта, функционировал с особым напряжением. Композитор Г. Якубовский попал в его стены на полный срок. И музыкальную летопись Империи обогащает его гитарная миниатюра: «О карантинном термине, выдержанным мною 1829 года в Одессе во время бывшей там чумы». По воплощению в нотах это была мазурка. А мазурка, как известно, предполагает танец. В данном случае, танец со смертью.

В 1910 году чума проявила себя вновь. Она попала в город в тюках импортной мануфактуры, которые, как и всякая контрабанда, прибыли на Арнаутскую улицу. Там прятались зараженные смертоносными бациллами крысы. Борьбу с чумой возглавил деятельный генерал-майор Иван Толмачев.

Выдающийся эпидемиолог академик Даниил Заболотный писал об июне 1910 года: «Пожарные наяривают во все колокола, мечутся по городу. На белом коне скачет сам градоначальник и орет: «Жгите, я вам приказываю!»

Чумную гору от других одесских достопримечательностей отличают легенды о несметных в ней сокровищах. Кольца, серьги, ожерелья и бусы – всё, что оставалось на умерших от чумы, сваливалось в общую кучу. Сверху, слой за слоем, отсыпалась земля. Иногда Одессу тревожат слухи о предстоящих раскопках на Чумке. Пока смелых нет.

Три старых груши, белая акация и Дюковский сад

Описания современной Одессы не обходятся без упоминания о тенистых парках и сквериках, уютных аллеях и зелёных двориках. Наиболее известные сегодня зелёные зоны: парк им. Шевченко, Дюковский парк (им. Победы), Преображенский, Ботанический сад, городской сквер (примыкает к Дерибасовской), Лузановка и более двух десятков других зелёных территорий.

Каштаны и акация – фирменная одесская растительность. Но сегодня мало кому известно, что в период своего зарождения город представлял собой неприглядную скалистую местность с крутыми обрывами над морем при полном отсутствии какой-либо растительности. От Хаджибея остались лишь три старых груши. Со стороны Пересыпи город был окружён песчаной пустыней, со стороны Дальника – дикой степью, в которой даже водились волки.

Долгое время в Одессе было трудно с водой. Пресную воду собирали в цистерны (колодцы) за счёт атмосферных осадков. В первый период существования города видную роль играли фонтаны на южной окраине города. Фонтанами называли ключи пресной воды в прибрежных склонах. Возле этих источников и возникли три хутора – Малый, Средний и Большой Фонтаны.

В 1845 году французом Пишоном была предпринята попытка постройки у источника Большого Фонтана водонапорной башни. Но место оказалось заколдованным. Не осуществив свой замысел, Пишон умер. После его смерти дело попытался продолжить таганрогский купец Тимофей Ковалевский. Водопровод был сооружён, но его возможности были весьма ограничены. Ковалевский вскоре разорился и покончил с собой, бросившись со своей башни на скалы. От него осталась память – местность в округе называется «дача Ковалевского».

Проблема была решена лишь с появлением 1873 году водопровода Днестр – Одесса. Проект был разработан русскими инженерами Доминиканом и Головачевым и реализован московской фирмой «Швабен и Моор».

Первым озеленителем города историки называют младшего брата Иосифа де-Рибаса – Феликса, который после своего выхода в отставку занялся предпринимательством. В своем имении он разбил обширную посадку тутовых деревьев, открыл шелкопрядство.

На приобретенном Феликсом де-Рибасом участке, в так называемом Греческом квартале города, им были посажены первые деревья, которые были присланы из знаменитого Софийского сада под Уманью. Так в Одессе появились и белая акация и каштаны. Впоследствии Феликс свой сад подарил городу и открыл его для свободного пользования ( Прим. 3 ).

Ставший в 1803 году градоначальником Ришелье также всячески способствовал озеленению города. Установил правило, в соответствии с которым перед новыми домами в обязательном порядке должны были разбиваться палисадники и высаживаться деревья. Под покровительством Ришелье на южной окраине города возникла щедро озеленённая немецкая колония Люстдорф (Весёлое село), ныне Черноморка.

Сам Ришелье при своем загородном дачном доме заложил большой сад – «Дюковский», который до сих пор существует вместе с разбитыми тогда же прудами. Место для своей дачи Ришелье выбрал не на берегу моря, а под обрывом перед степью в направлении Тираспольской заставы. В том месте из под обрыва били фонтаны с прекрасной родниковой водой. Обрыв защищал дачу от холодных зимних ветров. Поскольку почва была неважная – солончаковая, то земля привозилась из Умани и Тульчина. В саду были высажены акации, тополя, берёзы, ясень, кусты сирени, а также фруктовые деревья. Были доставлены любимые сорта цветов из своего родового имения во Франции. Дачу Ришелье современники называли «цветущим уголком Версаля».

Когда Ришелье был призван королем Людовиком 18-м обратно на родину, свою дачу он подарил личному адъютанту И. А. Стемпковскому, племяннику генерала Кобле.

В советское время на прудах сада был сооружён городской спортивный бассейн.

Какое время на дворе – таков мессия (Факты и легенды из жизни Мишки Япончика)

I Жизнь и смерть «короля»

30 октября 1891 года – 4 (предположительно) августа 1919 года – вехи жизни легендарного Мишки Япончика. Мойше-Яков (по официальным документам Моисей Вольфович Винницкий) родился в одесском пригороде Молдаванка в семье фургонщика Меера-Вольфа Мордковича Винницкого. Молдаванка к концу девятнадцатого века приобрела дурную славу – вместе с третьеразрядными домами свиданий и дешевыми кабаками славилась еще и воровскими «малинами». Каждую ночь её улицы оглашались криками дерущихся и выстрелами. Это был воровской центр Одессы, когда-то граничивший с зоной свободной торговли («порто-франко»). Обитателям грязноватых улиц Молдаванки трудно было не стать уголовными элементами, когда все вокруг дышало криминалом. Из поколения в поколение передавались воровские специальности. Случалось, что вся семья – дед, отец, сын, а также мать и сёстры занималась преступным бизнесом.

Со временем Молдаванка на почве почти поголовного занятия контрабандой создала свой особый вид налётчика, действовавшего в деловом сговоре с лавочниками, барышниками, владельцами извозов и постоялых дворов. Налёт, ограбление, купля и продажа товара возводились в высокую степень ремесла. После начального накопления капитала удачливые открывали собственное дело – обычно лавку или увеселительное заведение.

В пятилетнем возрасте Миша потерял отца. В бедной еврейской семье было пятеро детей, и Моисей с десяти лет познал труд. Ему удалось закончить четыре класса еврейской школы. В шестнадцать лет он устраивается на работу электриком на авиазавод «Анатра».

Когда в октябре 1905 года в Одессе при попустительстве полиции начались еврейские погромы, то на пути чёрносотенцев встали вооруженные отряды самообороны, сформированные из вчерашних налетчиков. Благо оружия у них было вдоволь. Среди них оказался и юный Миша Винницкий. Получив оружие, он уже не расставался с ним. Он присоединился к молодежному отряду анархистов-террористов «Молодая воля».

В один осенний день Мишка, получивший за свои раскосые глаза кличку Япончик, постучался в дом одноглазого рыжебородого Мейера Герша, предводителя воровской Молдаванки. И тот, посоветовавшись на «правлении», дал добро на вхождение Винницкого в «дело». Первое задание он выполняет с блеском, и вскоре сколачивает собственную банду. Первоначально в нее входили лишь друзья детства. Волевой, хитрый и наглый Япончик в короткие сроки завоёвывает авторитет среди одесских налётчиков.

В бурные предреволюционные годы трудно было понять, где кончается криминал и начинается «борьба за освобождение трудящихся». Многие одесские анархистские группы – «Чёрный ворон», «Свободный сокол», «Анархисты-вымогатели» – являлись, фактически, организованными бандами с политическим прикрытием. Одна из вооружённых групп сожгла Одесское сыскное управление вместе со всеми хранившимися там следственными материалами и картотекой.

По приговору Одесского окружного суда от 2 апреля 1908 года Япончик был приговорен к 12 годам каторги в Сибири за ряд ограблений, в которых был уличён. На суде фигурировали дела о налёте на мучную лавку Ланцберга на Балтской дороге, налёте на квартиру Ландера в октябре 1907 года и другие.

Говорят, что его сокамерником был известный бессарабский грабитель, будущий красный командир, Григорий Котовский. На свободу Япончик вышел в марте 1917 года благодаря Февральской революции, которая открыла двери тюрем для «политических», в том числе и для анархистов.

В июле 1917 года Мишка Япончик появился в Одессе. Время было смутное, неразбериха во власти привела к невиданному разгулу криминала. Убийства, грабежи, кражи, вымогательства. Пользуясь старыми связями, Мишка Япончик сколотил вокруг себя группу энергичных, на всё готовых, парней. Группа заявила о себя несколькими громкими грабежами и нападениями. Было ограблено почтовое отделение на Ближних Мельницах, несколько магазинов и складов в центре города. Особую известность приобрело нападение на румынский игровой клуб. Налётчики, переодевшись в морскую форму, позаимствованную на вещевом складе Черноморского флота, ворвались в клуб в самый разгар игры. «Именем революции» забрали около 100 тысяч стоявших на кону рублей. Игрокам пришлось расстаться и с драгоценностями. По городу пошёл гулять лихой куплет: «Ростислав» и «Алмаз» – за республику. Наш девиз боевой – грабить публику…» (на бескозырках новоявленных моряков значились названия этих кораблей). Грабежи поражали размахом и особым одесским шиком. Ворвавшись на новогодний банкет в дом сахарозаводчика Гепнера, Япончик произнес трогательную речь:

«Мы очень извиняемся, мы люди бедные, а вы богатые, едите и пьёте, а на Молдаванке кушать нечего. Так что вы должны уплатить 50 тысяч, чтобы молдаванские тоже праздновали Новый год. Постарайтесь вести себя примерно, и мы не принесём вам зла». В заключение грабители решили вернуть ограбленным гостям по 10 рублей – «на извозчика». Врачу же, бывшему на банкете в качестве гостя, были оставлены «все трудовые деньги».

Япончик был фигурой незаурядной. Постепенно весь уголовный мир Одессы признал его своим вождём. Для восхождения на трон Япончику понадобилось чуть более года. По сведениям уголовной сыскной полиции, он возглавил всех молдаванских налетчиков и контрабандистов. А это ни много, ни мало, несколько тысяч человек. Одноглазый же Мейер Герш стал правой рукой Мишки и консультантом по вопросам тактики объединения всех воровских групп в одну «организацию». Люди Япончика проникали всюду. Наводили ужас на одесских скототорговцев, лавочников, купцов средней руки, и те безропотно платили Мишке щедрую дань. Внедрил Япончик своих людей и в полицию – ему не только сообщали «за облаву», но и рекомендовали, каким чинам и сколько «ложить за пазуху». Полиция была на откупе. Такого в Российской империи раньше не случалось.

Япончику также принадлежит первенство в России по организации преступного синдиката, куда входили банды из других губерний. Он наладил поступление средств в свою казну из различных регионов страны. В «организации» существовало строгое деление на преступные профессии: наводчики, наёмные убийцы, барышники, аферисты. Хорошая работа хорошо оплачивалась. Одесситам и гостям города памятны ошеломительные налёты на рестораны, театры и места скопления коммерческой элиты. Доходило до того, что быть не ограбленным Япончиком становилось просто неприличным. Для коммерсанта это означало нечто вроде понижения статуса.

Популярность Япончика в Одессе была весьма высока, и сам он упивался своей славой. Коренастый щёголь с раскосыми глазами в ярко-кремовом костюме и жёлтой соломенной шляпе канотье, с галстуком-бабочкой «кис-кис» и букетиком ландышей в петлице фланировал по Дерибасовской, сопровождаемый двумя телохранителями из числа самых отпетых налётчиков. Городовые почтительно кланялись. Прохожие уступали дорогу. Одним словом – король!

Ежедневно Япончик отправлялся в кафе Фанкони, где имел собственный столик. Расположенное в центре города, в гуще коммерческой жизни, кафе превратили в свою «штаб-квартиру» биржевые игроки и маклеры. Там Япончик чувствовал себя равным среди равных. Он был в курсе всех происходящих сделок.

Для полного покорения города Япончик ввёл «кодекс налетчика», нарушение которого каралось не только отлучением от «дела», но иногда и смертью. Сам Япончик в «мокрых делах» не участвовал – говорили, что при виде крови он бледнел и запросто мог потерять сознание. По принятому «кодексу» врачи, адвокаты, артисты получали привилегию спокойно жить и работать. Ограбление и оскорбление их считалось строжайшим нарушением «закона». Но разве без них мала Одесса?

Япончика часто можно было видеть в первых рядах оперного театра с красавицей женой, милой и интеллигентной дамой. На литературных и музыкальных вечерах он чувствовал себя почти своим. Однако большая часть интеллигенции все же его опасалась и сторонилась. Тогда он придумал оригинальный ход в своем стиле. Каждого гастролировавшего в городе известного музыканта или артиста грабили, и в результате несчастному приходилось обращаться к Мишке с просьбой найти вещи. А тот долго цокал языком, качал головой и извинялся за низкий уровень образования своих «мальчиков». Вещи потерпевшего находились и возвращались, после чего произносился тост за дружбу. Рассказывали, что даже Шаляпин, человек достаточно щепетильный в отношении дружбы, попался в умело расставленные Мишкой сети.

На Молдаванке Япончик часто закатывал шумные пиршества. На столы выставлялась контрабандная снедь, маслины, жареная и фаршированная рыба, апельсины, овощи и водка, подаваемая ведрами. Столы ломились от изобилия.

Мишка Япончик считал себя человеком идейным. Свои действия он сопровождал революционной фразой. Мол, методы у нас разные, а цель одна – помочь прозябающему в нищете трудовому народу.

В середине ноября 1917 года Япончик инспирировал бунт в Одесской тюрьме. Заключенные, вырвавшись из бани, напали на стражников и, обезоружив их, открыли камеры и ворота тюрьмы. Во время бунта было убито шесть человек, бежало 50 заключенных.

В конце ноября район Молдаванки – место своей дислокации Япончик объявил независимой «Молдаванской республикой».

Подлинную силу Япончик обрел во время Гражданской войны. Его «армия» росла. Под руководством Япончика состояло вооруженное «воинство» по разным оценкам от двух до десяти тысяч человек. Все они хорошо знали город и имели множество «опорных пунктов». Япончик при любой власти оставался могущественным и непобедимым. С 1917 по 1918 год в Одессе сменилось более десятка властей. Каждая устанавливала свой порядок. Япончик очень тонко чувствовал настроение властей и благодаря этому всегда вовремя выводил свой «отряд» из-под удара.

Чтобы избавить себя от репутации заурядного бандита, Япончик организовал Еврейскую революционную дружину самообороны – «на случай погромов». Дружина насчитывала 100-120 человек и была хорошо вооружена. Часть добытых во время налётов денег шла на благотворительность. Япончик помогал безработным портовым грузчикам, бездомным. Оказывал материальную поддержку сиротам. Перепадало и семьям, пострадавшим во время налётов, жертвам разбойных нападений. От имени Мишки Япончика жителям Молдаванки раздавались подарки (одежда, продукты, деньги).

Судя по воспоминаниям одесситов, о себя Япончик тоже не забывал. Он владел рестораном-варьете «Монте-Карло» на Мясоедовской и лучшим в городе кино иллюзионом «Карсо» на Торговой. Собирался прикупить казино и Одесскую кинофабрику.

Однажды деникинскому генералу, командующему Одесским военным округом, пришло в голову арестовать Япончика. Для этого он отправил в кафе Фанкони несколько вооруженных офицеров контрразведки. Воспользовавшись тем, что телохранители Япончика отлучились, контрразведчики вытащили револьверы, намереваясь ликвидировать Короля. Однако вокруг было много людей, и офицеры решили отвести Мишку в здание контрразведки для получения дальнейших распоряжений.

Слух об аресте Япончика распространился по Одессе и достиг Молдаванки. Через тридцать минут к зданию контрразведки сбежались вооружённые налётчики. Они перегородили улицу биндюгами и фаэтонами. Несколько человек подошли к насмерть перепуганным часовым и в вежливой, но ультимативной форме попросили «срочно выдать живого и здорового Япончика». Генерал долго сопротивлялся, но страх взял верх. Мишка вышел на порог и подчёркнуто любезно раскланялся с насмерть перепуганными часовыми.

Япончик пытался примириться с властями и даже послал письмо военному губернатору. В нем были такие строки: «Мы не большевики и не украинцы. Мы уголовные. Оставьте нас в покое, и мы с вами воевать не будем». Безрезультатно. Тогда он объявил войну «золотопогонникам»: вступал с ними в открытые перестрелки, которые порой стали переходить в настоящие уличные сражения.

Деникинцы, в свою очередь, ожесточились на короля налётчиков. Газеты клеймили его позором. На витринах магазинов, во всех полицейских участках, ресторанах, казино и гостиницах красовались его фотографии в профиль и анфас. Но и только. Арестовывать его больше не решались.

Зато Япончик сам устраивал белогвардейцам «тихий погром». Частенько бандиты поджидали белых офицеров при выходе из ресторанов, для того чтобы их «помять» и «почистить».

В ответ на бандитский террор белогвардейский военный губернатор Одессы объявил войну криминалу. В интервью газете «Одесские новости» в январе 1918-го, Гришин-Алмазов сетовал: «То, что происходит сейчас в Одессе, внушает серьезные опасения… Одессе в наше безумное время выпала исключительная доля – стать убежищем всех уголовных знамён и главарей преступного мира, бежавших из Екатеринослава, Киева, Харькова». В предместья города были введены воинские подразделения с броневиками. Поступил приказ: подозрительных расстреливать на месте.

Белогвардейские репрессии сблизили криминальный элемент с революционным подпольем. У них оказался общий, ненавистный враг. Япончик тогда успешно приторговывал оружием и снабжал им подпольные отряды большевиков и анархистов. Большевик Ф. Анулов-Френкель вспоминал, что «большие услуги штабу ВРК (военно-революционного комитета) в доставке оружия оказывал Мишка Япончик за сравнительно небольшую плату…» Япончик помогал революционному подполью выкупать революционеров из тюрем. Выделял деньги на закупку хлеба для голодающих.

К началу 1918 года жители города столкнулись с острым дефицитом продовольствия. В январе на улицы вышли сторонники единого оппозиционного фронта. Забастовали рабочие электростанции. Город остался без света. Пользуясь ситуацией, налётчики «погуляли» по богатым кварталам. Через 10 дней начались уличные бои, названные позже «одесским Октябрём». Стороны понесли ощутимые потери – более сотни погибших, сотни – раненых.

Вместе с формированиями большевиков, анархистов и левых эсеров дружина Япончика приняла участие в уличных боях за Молдаванку, вокзал, штаб округа. Заодно был разгромлен Бульварный участок и освобождено тридцать уголовников, которые десять дней держали в страхе город. Закончилась «одесская революция» нападением на Регистрационное бюро полиции. Было сожжено 16 тысяч карточек на уголовников Одессы. Погибли и все сведенья о Мишке Япончике и его соратниках, собранные за много лет их «карьеры». В настоящее время сведения о жизни Япончика до 1918 года приходится собирать по крупицам, используя подшивки дореволюционных газет, воспоминания, обрывочные документы гражданского архива.

После победы над войсками «Центральной Рады» 17 (30) января 1918 года на территории Херсонской и Бессарабской губерний была провозглашена Одесская Советская Республика со своим правительством – Совнаркомом. Еврейская боевая дружина Япончика вошла в состав Одесской армии красных, как резерв правительства и была переведена на государственное содержание. М. Винницкий после «одесского Октября» стал известным и «славным» революционером. Он был «вхож» к руководству красной Одессы – к Муравьеву, Юдовскому, Мизикевичу.

Франция в начале 1919 г. тоже застолбила свою сферу влияния в Одессе и Севастополе, прислав войска на смену отходившим немцам – две французские и полторы греческих дивизий. Их командование заключило союз о помощи с правительством самостийной украинской Директории, не способной контролировать положение на местах. Французы заняли Херсон, Николаев и продвинулись на 100 км севернее Одессы.

Но уже в марте-апреле при первой же угрозе со стороны большевиков, несмотря на трёхкратное превосходство перед ними, французы спешно эвакуировались, забрав у Белой армии русские военные суда и ценности Госбанка. Вопреки обещаниям, французы не передали белым и богатейшие фронтовые запасы царской армии. При бегстве они были брошены и достались большевикам.

Оккупанты очистили город за два дня, передав власть местному Совету. Генерал Гришин-Алмазов вместе со своим воинством попросился на французские корабли и, не приобретя славы, покинул Одессу. Зато героические отряды атамана Григорьева, не встретив сопротивления (свой «цвет» атаман Григорьев менял неоднократно. В то время он выступал за «красных») с большой помпой торжественно вступили в Одессу. О «грандиозной» своей «победе над Антантой» атаман телеграфировал чуть ли не всему миру.

Отношения между Григорьевым и Япончиком не сложились с самого начала. Атаман – антисемит поклялся «поставить к стенке» Япончика. В ответ Япончик пообещал расправиться с Григорьевым при первом удобном случае. И это не было пустой угрозой. К тому времени за спиной Япончика стояло уже несколько тысяч хорошо вооруженных людей. После того, как атаман Григорьев выступил против своих бывших союзников (красных), Япончик был назначен командиром бронепоезда и направлен на подавление григорьевского восстания. Впрочем, расправиться со своим врагом он не успел. Говорят, Атамана Григорьева зарубил собственноручно ещё один, в ту пору союзник советской власти, Нестор Махно.

С апреля 1919 года власть в Одессе в очередной раз перешла к красным. Однажды представители революционного матросского комитета пришли к Япончику просить организовать порядок в дни концерта, весь сбор от которого шел сиротам погибших за революцию. По городу были расклеены афиши знаменитых артистов с припиской: «Порядок обеспечен. Грабежей в городе не будет до двух часов ночи». А ниже подпись: «Мойсей Винницкий по кличке Мишка Япончик». Одесситы могли без опаски гулять по ночному городу. Люди Япончика патрулировали, обеспечивали порядок. Прошло несколько дней. И, как каждая власть в Одессе, большевики стали устанавливать свой порядок, в котором Япончику с его «войском» места не находилось.

Начались облавы. Особенно пострадали Слободка и Молдаванка. Активность новой власти Япончик воспринял спокойно. Но когда большевики стали без суда и следствия расстреливать его людей, Мишка, проанализировав ситуацию, к своему большому разочарованию, понял: пришла настоящая власть – теперь Россия будет большевистской.

Поразмышляв, Япончик приходит к выводу, что ему следует искать надежного покровителя. 31 мая 1919 года в газете «Известия Одесского совета рабочих депутатов» он публикует письмо, где рассказывает о своей революционной деятельности – о том, как 12 лет отсидел за эту деятельность, побывал на фронте, участвовал в разгоне банд контры и даже командовал бронепоездом… На его «легенду» ответа не последовало. Это Япончика не остановило.

В газете «Одесская почта» появляется статья следующего содержания: «Мы, группа профессиональных воров, также проливали кровь в печальные январские дни (речь идёт о вооружённом восстании в январе 1918 года). Идя рука об руку с товарищами матросами и рабочими против гайдамаков, мы тоже, имеем право носить звание граждан Российской республики».

Следуя своей новой логике, Мишка Япончик в сопровождении адъютанта явился в Особый отдел З-й армии, и сделал заявление следующего содержания: «Заверяю своим честным словом – теперь не будет грабежей и налётов! А если кто попытается это сделать, расстреливайте этих людей. Со старым мы решили покончить. Многие из моих ребят уже служат в Красной армии, некоторые поступили на работу… Но я пришел не каяться. У меня есть предложение. Я хотел бы, чтобы мои ребята под моим командованием вступили в ряды Красной армии. Мы хотим честно бороться за Советскую власть. Не могли бы вы дать мне мандат на формирование отряда Красной армии? Люди у меня есть, оружие тоже, в деньгах я не нуждаюсь. Мне нужно только разрешение и помещение. Как получу и то, и другое, сразу могу приступить к формированию отряда…»

Япончика поддержал один из руководителей Одесского ЧК небезызвестный Роденс, будущий свояк Сталина. И Реввоенсовет армии одобрил предложение Мишки Япончика. Не из большой любви, а в силу крайней необходимости. Деникинские войска приближались к Одессе. И особо привередничать не приходилось. Под свои знамена Япончик собрал около двух тысяч бойцов (точное число не известно). Этому воинству, согласно приказу одесского окрвоенкомата № 614 от 10 июня 1919 года было присвоено наименование: «54-й стрелковый Советский Украинский полк имени В. И. Ленина». Командиром полка назначен Япончик. Комиссаром – секретарь Одесского исполкома, в прошлом известный анархист Александр Фельдман.

Полк был крайне неоднороден по составу. Кроме людей Япончика в него влилось около 700 молодых необстрелянных бойцов, в основном, студентов. Была еще группа мобилизованных в общем порядке. Какого либо желания служить, тем более – воевать, ни у кого не было. Многие пытались «отмазаться» с помощь разного рода справок. Комиссар полка 19 июля 1919 г. сообщал начальству: «Считаю себя обязанным обратить Ваше внимание на замеченные мною безобразия в связи с моим пребыванием в 54-м полку. Первое то, что в армию добровольно записываются много людей, не способных и не желающих в ней служить, что особенно дает себя чувствовать при уходе на фронт. Кроме того, необходимо обратить серьёзное внимание на военный госпиталь (Пироговская улица), где берут взятки у лиц, посылаемых туда на испытания, за что их освобождают из Красной армии».

В полк были зачислены также 132 коммуниста, мобилизованных губкомом КП(б)У для пропагандистской и воспитательной работы. Однако большинство коммунистов отказалось вступить в полк, ссылаясь на то, что пребывание в нем опасно для жизни. Из вооружения полк имел 40 трофейных пулеметов, конную сотню, оркестр и граммофон. Штаб полка находился на улице Новосельского в гостинице «Дом отдельных комнат».

Соскучившиеся по развлечениям одесситы воспринимали сборы на войну, как театрализованное представление. Полк к превеликой радости самих участников и публики регулярно дефилировал по городским улицам.

Очевидцы оставили воспоминания об этом красочном событии: «Впереди шли музыканты. Оркестр собирали по всему городу: трубачи и флейтисты из Оперного театра, нищие скрипачи, побиравшиеся по дворам, гармонисты из слободских пивнушек – все они сегодня шли рядом, исполняя походные марши и весёлые молдаванские мелодии. Позади оркестра, на белом жеребце – сам Япончик в кожаной фуражке, как у Котовского, в офицерском френче и красных галифе… Рядом несли огромное знамя из тяжелого малинового бархата. На нем было вышито следующее «название» полка: «Непобедимый революционный одесский железный полк «Смерть буржуазии».

На позиции полк удалось выдворить лишь с третьей попытки. Из-за затянувшегося прощания с близкими личный состав никак не удавалось собрать вместе и усадить в вагоны. В здании консерватории на заключительном митинге комендант города П. Мизикевич от имени Совета обороны преподнес Мишке Япончику драгоценную генеральскую шашку с монограммой. Председатель Губисполкома Петр Забудкин вручил ему от имени РВС тяжёлое бархатное Красное знамя. Силами лучших одесских артистов был устроен концерт. Ещё был дан изысканный, несмотря на голод в городе, банкет. По завершению концерта Япончик, как писал один из его участников Леонид Утесов, произнёс «яркую речь, полную цветистой брани и жаргонных выражений».

К удивлению многих, с первой боевой операцией полк успешно справился. Во время второй, под напором превосходящих сил противника разношерстное, не имеющее опыта боевых действий, воинство дрогнуло. Часть подразделений оставило свои позиции и рвануло домой – в Одессу. По пути не обошлось без грабежей мирного населения и мародерства. Кстати, продовольственное снабжение полка налажено не было.

По привычным революционным законам руководство решило полк разоружить. А его командира Мишку Япончика изолировать и арестовать. Командовавший армией Якир выдал Япончику срочно отпечатанный приказ о том, что полк направляется в штаб армии для получения нового назначения. При этом было решено в пути Япончика арестовать, полк разоружить. Часть бойцов 54-го полка остались в дивизии, а 116 бойцов из ближайшего окружения Винницкого составили его личную команду.

О дальнейших событиях можно судить по Докладу Одесскому окружному комиссару по военным делам от Уездвоенком М. Синюкова: «Доклад 4-го сего августа 1919 г. Я получил распоряжение со станции Помошная от командующего внутренним фронтом т. Кругляка задержать до особого распоряжения прибывающего с эшелоном командира 54-го стрелкового Советского Украинского полка Митьку Японца (так в документе). Во исполнение поручения я тотчас же отправился на станцию Вознесенск с отрядом кавалеристов Вознесенского отдельного кавалерийского дивизиона и командиром названного дивизиона т. Урсуловым, где распорядился расстановкой кавалеристов в указанных местах и стал поджидать прибытия эшелона. Ожидаемый эшелон был остановлен за семафором. К эшелону я прибыл совместно с военруком, секретарем и командиром дивизиона и потребовал немедленной явки ко мне Митьки Японца (так в документе), что и было исполнено.

По прибытии Японца я объявил его арестованным и потребовал от него оружие, но он сдать оружие отказался, после чего я приказал отобрать оружие силой. В это время, когда было «приступлено» к обезоруживанию, Японец пытался бежать, оказал сопротивление, ввиду чего и был убит выстрелом из револьвера командиром дивизиона. Отряд Японца в числе 116 человек арестован и отправлен под конвоем на работу в огородную организацию (Работа в огородной организации, судя по всему, – эвфемизм. Одно из выражений, заменявших в ту пору слово «расстрел». Аналог более известного эвфемизма – отправить в штаб Духонина). Уездвоенком М. Синюков».

Говорят, что Япончик был расстрелян тем же Урсуловым в глиняном карьере в полутора километрах от Вознесенска. В качестве трофея Урусулов забрал себе генеральскую шашку. Вскоре Урсулова наградили орденом Красного Знамени. Видимо в виде поощрения за проведенную операцию. Какая-то часть полка была порублена конниками из бригады Котовского. За что, по одной из бытующих версий, доблестный комбриг, он же сокамерник Мишки Япончика, со временем поплатился.

Одесские налетчики связали убийство Мишки Япончика с именем Фельдмана. Спустя несколько месяцев Фельдман был убит на одесском базаре «за предательство». А вот истинный убийца Урсулов благополучно избежал и мести, и сталинских чисток. Он многие годы занимал весьма хлебное место директора Вознесенского маслокомбината.

II Историческая миссия «короля»

Появившееся в наше время материалы, основанные на открытых архивах, не только существенно расширили представление о личности Япончика, но заставили задуматься. О чем? Легенде о Япончике без малого сто лет. И она – эта легенда до сих пор остается в памяти одесситов. Обычно о бандитах забывают гораздо быстрее.

Так, кем же был Мишка Япончик? Объективно. Так сказать в историческом плане. Многие исследователи истории Одессы, ставят вопрос – кем считать Моисея Винницкого? Бандитом, подчинившим и возглавившим воровской мир Одессы? Революционером, сотрудничающим с большевиками, Одесским Робин Гудом или неудачливым красным командиром? Если формально, то все эти стороны «деятельности» имели место быть. Хотя, автор склонен сместить психологический портрет нашего героя несколько в другую плоскость. Попробовать осознать, если хотите, его историческую миссию.

Прежде всего, уточним упомянутые выше стороны его «деятельности». Называть бандитом Мишку Япончика – мелко и примитивно. Да, он начинал как налётчик. Уважаемая в то время в определенных кругах профессия. Кстати, как и многие, потом официально уважаемые герои – революционеры, некоторые ставшие большими политическими деятелями. Но звезда Винницкого, перешагнувшая границы этих определенных кругов, взошла тогда, когда он стал признанным вожаком – «Королём!» одесского криминального и «околокриминального» мира. Заметим, что «околокриминальная» прослойка в Одессе во все времена была значительной (и по масштабам и по влиянию на жизнь города).

Борец против несправедливых властей и экспроприатор разжиревшей буржуазии, стихийный революционер, не обремененный внятной теоретической платформой – да, это про него. Красный командир? Нет, он таковым не сумел стать. А попытка им стать – это просто исторический фарс, случившийся, по всей видимости, с подачи большевиков и с целью освобождения Одессы от влияния криминального элемента.

Историческая миссия? Она становится достаточно очевидной, если сопоставить период активной «деятельности» Короля – 1917-1919 годы с тем фактом, что за это время в Одессе сменился десяток властей (Прим. 5).

Естественно, ни одна из временных властей не обладала необходимым авторитетом и способностью управлять, в особенности таким городом, как Одесса. То есть фактически, это был период безвластья. Единственная реальная власть в городе принадлежала Королю – Мишке Япончику!

Хороша это была власть или нет – не об этом речь. А хорош ли был для простых людей этот период вообще – период Гражданской войны?

Какое время – такая и вся остальная жизнь.

Как коротко и метко сказал Андрей Вознесенский:

О златоустом блатаре рыдай, Россия!

Какое ВРЕМЯ на дворе – таков МЕССИЯ.

Власть грабежей и налётов? Да! Ну, а что делать тысячам молодых и энергичных людей из бедных кварталов, не имеющим других перспектив заработать на жизнь? И они не считали грабежами то, что изымалось у богачей (а у кого же еще?). Это считалось что-то вроде взимания налогов.

А что, власти (любые!) всегда ли и у всех взимают налоги справедливо? И ведь бандитами не считаются! А Король регулировал (по-своему, конечно) этот процесс. Наказывал тех, кто «обижал» простых людей. И вообще, старался соблюдать справедливость. И даже кому-то помогал. Нет, он не ангел. Страдали не только богачи. Так ведь это же при любой власти так. А тут, считай, война идёт.

Короче, Король, как и все короли, осуществлял в тот период власть в Одессе по своему усмотрению. И власть эта вполне соответствовала духу той Одессы, которая имела быть в то сумасшедшее время. Эта власть практически устраивала «низы», а у «верхов» не было сил ей противостоять. А ведь это один из принципов, на которых и держится любая власть. Второй возможный вариант: власть сугубо для «верхов», а низы не могут ей противостоять. Что касается социалистического принципа, что о нем говорить, если он у нас не прижился и скатился к одному из вышеупомянутых?

И гибель Короля была вполне закономерной. Пришла власть – власть сильная, настоящая. И она – эта новая власть не хотела её делить ни с кем. Хотя, по-видимому, Мишка Япончик пытался с ней договориться. Чем это закончилось – известно. Моисей Винницкий – личность, противоречивая, сложная, оставившая глубокий след в истории Одессы.

Подобный путь прошли многие «заслуженные» революционеры. Япончик же в своем развитии объективно «перерос» рамки главаря шайки. Сотрудничал с большевиками, когда они находились в подполье. Возглавлял народный отряд еврейской самообороны. И совершал, вне зависимости от мотивов многое, так сказать, во благо трудового народа. И вполне мог стать красным заслуженным командиром. Если бы… Если бы того желали сами большевики и помогли ему в этом. Но они опасались его авторитета. В качестве командира красного полка они использовали лишь для того, чтобы выманить его главные силы в открытое поле и там расправиться с ними. В отечественной истории за Мишкой Япончиком была закреплена роль бандита. Все остальное отсекли, как ненужное, не заслуживающего внимания. А могло бы все в историю войти и под другим углом зрения.

Судьба многих временных союзников большевиков зависела от многих обстоятельств. Тех же Махно, Григорьева и других большевики уничтожили, за то, что они проявляли «сепаратизм», «самостоятельность», имели свое мнение и пользовались поддержкой населения. Верные войска безжалостно подавляли «мятежников». Без суда и следствия был расстрелян комбриг советской Приднепровской бригады А. Богунский. При загадочных обстоятельствах погибли герои войны – комдив Н. Щорс, комбриги В. Боженко, Т. Черняк, атаман Зеленый (Дмитрий Терпин), командир бронепоезда А. Железняков.

Других «убирали» более тихо. Котовский и Камо были убиты. Камо задавил, чуть ли не единственный в городе автомобиль. Котовского застрелил его старый знакомый уголовник Майорчик, он же Меир Зайдер. То ли из-за женщины, то ли в качестве мести за порубленных конниками Котовского друзей Зайдера из 54-го одесского полка Мишки Япончика. Характерно, что Зайдера очень скоро освободили. С тем, чтобы потом расправиться и с ним. В дальнейшем, Камо и Котовского облагородили, отбросили все неугодное, и ввели в большевистские святцы в качестве народных героев.

Одесса – это вам не Чикаго

Есть города, сами названия которых звучат как магически манящая музыка. Вслушайтесь: Париж, Марсель, Венеция, Женева, Рио-де-Жанейро, Буэйнос-Айрес. Сравните: Берлин, Пекин, Токио, Кейптаун, Копенгаген, Чикаго – чувствуете разницу? Разве может место, в котором душе привольно, называться Чикаго? Одесса и Чикаго! Вот именно: две большие разницы!

Возьму на себя смелость, и многие со мной согласятся, что Одесса имеет все основания расположиться в ряду первом. Хотя чисто формально – масштаб её поменьше будет. Хотя… Дело то совсем ведь не в масштабе. Одесса – звучит! Плюс ассоциации: Одесса – Одиссей, мифы Эллады. Одесса – сама по себе город мифов и легенд, хотя по возрасту это – город молодой. Любой человек, понимающий и чувствующий, что такое Одесса, скажет, что она всегда молода!

Город молод своей душой. А душа Одессы – это, конечно же – то особое племя, которое зовется одесситами. И так же, как понятие Одесса – это гораздо большее, чем просто город, так и одесситы – это нечто большее, чем просто жители города под названием Одесса. И в какую бы точку Земли человека, рождённого в Одессе, не занесло, он везде остается одесситом. Немного в мире найдётся мест, где бы издания газет, с такими названиями как «Всемирные одесские новости» или «Одесса-на-Гудзоне» покажутся вполне уместными.

Когда кто-то говорит: «Я тоже был в Одессе и ничего особенного там не увидел», это значит, что этот человек не увидел, не почувствовал главного – людей, придававших особый шарм атмосфере города.

Как просто, поэтично и одновременно как точно охарактеризовал город К. Паустовский: «В Одессе много света, моря, ветра и веселья».

Если в прежние благодатные годы вы поговорили бы со старыми и не очень старыми одесситами, то за кружкой доброго местного вина многое бы узнали из истории города такого, что не вполне соответствует общепринятым представлениям об Одессе, как о лёгком весёлом городе. О жутких бандитских послевоенных годах. О мелких жуликах и изобретательных аферистах, о которых слагают легенды. Их редко кто видел, но они всегда где-то рядом.

Особый аромат воздуха, пропитанный смесью солёной свежести моря и горького зноя степных просторов, неповторимая смачность одесской речи, её тонкий юмор – вот то, что в первую очередь всегда выделяло Одессу от любого города страны.

Талант очарованных Одессой нескольких поколений литераторов – Э. Багрицкого, И. Бабеля, И. Ильфа, А. Куприна, В. Катаева, К. Паустовского, М. Жванецкого и многих других, не столь знаменитых, но не менее талантливых, способствовал созданию мифов об Одессе, как о месте, где всё необычно, где дышится легко, живется весело и вольно.

А откуда эта окрашенная эмоциями, ни с чем несравнимая речь? Часто говорят про особый одесский юмор – элегантный, с неожиданными и своеобразными поворотами. А это не юмор, который, как бы, сам по себе. Это просто так они разговаривают – одесситы. Юмор или неожиданные повороты речи – они в ткани самого разговора.

А юмор, что ж, он от оптимизма. Пример типичного одесского разговора: «Если у Вас много идей – кушайте себе селёдку и морочьте ей голову, а не мне». Это что, юмор? Просто это ответ докучливому собеседнику. Пусть кто-то называет это юмором. У одесситов подобные обороты речи обычны. Здесь главное – что? Логика? Не без этого, хотя она и своеобразна! Но она на втором месте. А на первом – это неожиданный поворот. Главное – озадачить оппонента.

С развалом Советского Союза многое в поведении жителей стало изменяться. Стали забывать, что Одесса отмечена высоким званием «города – героя», которым она удостоилась в числе первых пяти городов (Сталинград, Севастополь, Одесса, Ленинград, Москва) за легендарную героическую оборону в течение 73 дней. Тогда основной фронт отступил далеко назад, а Одессу нужно было держать, пока не вывезут промышленное оборудование и войска, людей. Героическим званием город обязан, в первую очередь, тем отчаянным ребятам из морской пехоты, которые, потеряв свои корабли, отважно защищали город, обильно полив своей кровью приморские степи под Аккаржой, Кремидовкой и Старой Дофиновкой. Полегли в морском десанте на обрывистых берегах под Григорьевкой.

Тонкий юмор, своеобразный стиль речи, предприимчивость, коммуникабельность, веротерпимость – это всё про одесситов. Поговорка: «Живи и дай жить другим» не зря родилась именно в Одессе.

Названия одесских улиц отражает многонациональность города: Дерибасовская, Ришельевская, Французский бульвар, Итальянский бульвар (Спортивная), Греческая, Польская (Гарибальди), Еврейская (Бебеля), Большая и Малая Арнаутская, Немецкая (Новосельского), Испанская (Землячки), Цыганская…

Тем не менее, русский язык во все времена безоговорочно принимался за язык основного общения.

Основатель Одессы Иосиф де–Рибас свои приказы издавал исключительно на русском языке. Вот как писал в своей книге Александр Дерибас (потомок основателя города) о значении русского языка: «Уместно будет сказать, что в Одессе русский язык был таким же общеевропейским языком, как французский. Чтобы понять друг друга надо говорить по-русски. Грек не мог бы понять француза, как итальянец не мог бы понять немца, если бы каждый из них не научился говорить по-русски».

Сегодня некоторые горячие головы пытаются переписать историю Одессы и вытеснить русский язык, который для коренного населения является родным изначально! Русский язык в Одессе – это не просто русский, его точнее было бы назвать одесским – настолько он отличается от «классического» русского.

Вот выдержка из книги про Одессу: «…как и положено коренному одесситу, он объяснялся на родных русском, немецком, еврейском, французском, украинском, польском, армянском и прочих сорока наречиях…» Каждое из этих наречий оставило следы в одесском языке. В виде нестандартных предлогов, структуры построения фраз, «специальных» слов и выражений, которые точно способны применять только одесситы. Некоторые любят щегольнуть их знанием, но без чутья стиля – полная профанация.

Почувствуйте разницу: «Чтобы сойти с ума, надо его иметь» и «Чтобы сойти с ума, надо его- таки, иметь». Или: «Не говорите глупости» и «Не говорите мине эти глупости». Насколько вторые варианты тоньше и сочнее! А ведь отличие-то не каждому дано заметить. В этом и суть – в нюансах. В расстановке дополнительных акцентов, которые не предусматриваются официальной грамматикой.

Еще примеры:

«Я вас умоляю!» в зависимости от ситуации понимается, как просьба оставить в покое, удивление и даже возмущение.

Вариант: «Таки ой! Я вас категорически умоляю!» – крайняя степень удивления, переходящая в презрение.

«Я знаю?» имеет широкий смысл: от полного незнания до согласия с высказанным утверждением собеседника, типа «возможно» или даже «вполне возможно». «Чтоб я так жил…» – выражение, используемое как «страшная» клятва. Я уже не говорю про такие, ставшие классическими оборотами, как: «две большие разницы» или – «слушайте сюда». Имеется еще много слов и словечек. Слова жлоб и босяк не имеют строгого перевода, но их истинное значение на интуитивном уровне по-настоящему понимают только здесь, в Одессе. Кстати слово «босяк» часто употребляется в интимно-ласковом значении. А вот хуже жлоба может быть только «жлоб с деревянной мордой».

А вот замечательный (одесский) язык И. Бабеля: «Не имей эту привычку быть нервным на работе» – реплика бандита своему подельнику в процессе налета, – Беня говорит мало, но он говорит смачно. Он говорит мало, но хочется, чтобы он сказал еще что-нибудь».

«Есть люди, умеющие пить водку, и есть люди, не умеющие пить водку, но все же пьющие ее. И вот первые получают удовольствие от горя и от радости, а вторые страдают за всех тех, кто пьет водку, не умея ее пить».

Полностью в одесском стиле у Ильи Ильфа: «Молодой, полный сил, идиот».

Многие говорят, что одесский язык содержит много «евреизмов». С этим трудно не согласиться. Ну и что? Это не значит, что «богатство» одесского языка этим и ограничивается. «Кудой в Одессе ни пойдёшь, тудой везде ты выйдешь к морю…» – не так давно я услышал и такую фразу. Откуда к нам её занесло? А вот расхожие в Одессе слова: чудак (чудачка) – славянского происхождения. Однако, что весьма примечательно? А то, что в Одессе эти слова употребляются не в смысле «чудиков» (странных людей), а в смысле характеристики людей, приятных в общении. Что-то близкое к слову «славный».

В заключении одно замечание для непосвященных. Не пытайтесь осваивать одесский язык на основе данных рассказов или какого-нибудь другого «справочника по одесскому языку». И даже если ваш лексикон существенно обогатится «одесскими» словечками и выражениями, не включайте всё это «в оборот». «Пересол» будет сразу замечен, и вряд ли вам удастся сойти за одессита. А вот собеседников это будет раздражать. Лучше оставайтесь самим-собой. Тем более что, если исключить некоторые специфические места (базары, пивные и пр.), правильный грамотный русский язык в Одессе не считается дурным тоном. А вот грубый фарс – чрезмерное педалирование жаргонными словечками и выражениями: «таки», «слушай сюда» («на меня»), «не говорите ерундой», «и шо ви там имеете сказать?», «не надо мине ваших глупостей», «это не ваше стуло, Вас здесь не сидело», «чтобы да, так – нет, чтобы нет – таки может быть» и т.д. и т.п. – это и есть настоящий дурной тон.

И еще. Одесский язык – живой язык. Он постоянно видоизменяется. Важны не фразы, а своего рода «нюансы» языка, которые рождаются только здесь – под этим небом. Помереть вы можете где угодно. А вот родиться необходимо только здесь – в Одессе! Нет. Я не настаиваю. Это сугубо личное дело тех, кому очень хочется стать одесситом.

Самый умный киевлянин в Одессе…

«Самый умный киевлянин в Одессе еле на дурака тянет» – одна из любимых поговорок одесситов. По количеству знаменитых людей Одесса с полным основанием могла бы соревноваться с любым городом большой страны и даже мира. Нет, Москву и Питер оставим в покое – туда всегда собирали таланты со всей страны. Мы же говорим исключительно за своих.

Об одесском характере написано много. Какой он среднестатистический одессит? Говорят, одесситы умны и талантливы. Возможно. Но и тупицы случаются, хотя они свою тупость умело маскируют. Вот это «умело» – уже и есть часть их фирменного стиля. Пронырливы? Многие – да, хотя у каждого свой уровень. Имеются большие спецы. А имеются и совершенно приличные интеллигентные люди, которые никуда не пронырнули. А главное – им это и не нужно. Почему? Да, потому, что они выше этого! Если хотите, это уже их фирменный стиль: «Нет, вот вы сами ко мне подойдите и попросите. А я ещё и подумаю!»

Легкость в общении и жизнелюбие – это да! Пожалуй, это и есть главная фирменная сторона характера одесситов. Не считая музыкальности, на грани гениальности, бесшабашности на грани отчаянной смелости, разумности на грани мудрости, чувства товарищества на грани круговой поруки. И ещё: лично я бы особо отметил обострённое чувство свободы, которое имеет глубокие исторические корни.

Откуда все это? В Одессе никогда не было рабства (крепостного права)!

С момента зарождения города здесь образовалась особая смесь народов и обычаев. Легкость и музыкальность – это, скорее, от итальянцев и французов. Смелость и бесшабашность – не иначе как от черноморских казаков. Мудрость от древних греков. А вот умение найти для себя уютное место там, где никто его не видит – это от кого? Правильно! Одесса входила в так называемую «черту оседлости», определённую чиновниками царской России. Сюда стремились самые предприимчивые.

Нет, я вас таки категорически умоляю: одесситы – они такие же люди, как и все. И в то же время, есть в них нечто… Есть в них какое-то особое своеобразие, отличающее их от других народов и национальностей, включая коренных русских, украинцев, греков, евреев, немцев, турок и прочих и прочих вполне уважаемых людей.

К концу 80-х годов века прошлого в Одессе (собственно, как и по всей стране) начал складываться совсем другой климат. Раньше, увидев на Дерибасовской приезжего, – а их угадывали сразу, заговаривали, спрашивали: «Ну, как там Ленинград?», или «Что там говорят в Москве за сухой закон Горбачева?» «Так передайте ему: чем суше закон, тем больше люди пьют. Ведь приходится доставать и запасать. А уж, когда запас сделан – надо же его по назначению использовать».

Завязывался разговор интеллигентных людей. Одесситы любили с представителями столиц вести умные беседы! Не только за жизнь! Их интересовали глобальные проблемы, волнующие прогрессивную общественность. Большая политика, большая наука, большое искусство, космос, большой футбол, наконец. Это наши темы. Так с кем же теперь поговорить оставшимся умным людям в Одессе? Вместо ленинградцев стали приезжать люди совсем из других мест. Ничего не хочу про них плохого сказать. Просто они не москвичи, тем более – не питерцы. И уж, конечно, не одесситы.

Вернемся, однако же, к Одессе 60-70 годов, к Одессе, достигшей периода своего послевоенного расцвета.

Особым духом – духом вольности, предприимчивости и морской романтики была пропитана атмосфера города. Чувство морского простора, свободы и притягательной магии дальних стран возникала при взгляде на картину работающего порта, панорама которого открывалась со стороны Приморского бульвара.

Оно рождалось при виде причалов с десятками портальных кранов, жадно нависших над добычей, спрятанной в стальных чревах сухогрузов, пришедших из разных концов света. Сюда приходили грузы со всех стран мира. Отсюда уходили на морской простор лайнеры, уносившие счастливчиков в заморские страны.

Конечно, порт – это сердце города. От него и деловая жилка и подчеркнутый прагматизм одесситов: «А, что я с этого буду иметь»? Это универсальный ответ одессита почти на любое к нему обращение, связанное с возможным напряжением его мышц или мозговых извилин.

Исключения бывают, когда обращаются с вопросом типа: «А не скажете ли, как пройти на Малую Арнаутскую»? Тогда вам будут обстоятельно и подробно объяснять: «Нужно пройти прямо по Садовой, дойти до Нового рынка, затем…» Здесь обязательно кто-то вмешается: «Зачем ему идти до Нового рынка, во-первых, сегодня базар уже закончился. Слушайте сюда…» Там, где двое что-то рассказывают третьему, обязательно появляется ещё кто-то: «Тю, ты! Малая Арнаутская. Причем здесь Садовая и Новый базар? Идете через Соборку – теперь там, собор таки стоит…»

Многие наслышаны об одесских рынках. Прежде всего, это Привоз. Все «дары полей, садов и моря» можно было найти здесь. Но более известна одесская толкучка (в Одессе говорили «толчок»). Тогда – это было совершенно особое явление. Здесь можно было найти самые последние достижения мирового ширпотреба: итальянскую болонью, японский нейлон, индийский шелк, канадскую шерсть. Именно тогда и родилась поговорка: «А что на толчке атомную бомбу можно купить?» – «Можно, только в разобранном виде».

Жульничество? Да, процветало. Но попадались на него уж совершенные «лохи», чаще – приезжие «лохи».

Итак, мы начали с моря. Затем рынки и толкучка и, наконец, – Дерибасовская. И в этом – особая логика. Море, моряки, толкучка и Дерибасовская – всё это между собой связано. Дерибасовская – главная улица, она же, самая что ни на есть, домашняя улица. Если с кем-то захочешь встретиться – иди вечером на Дерибасовскую и гуляй себе, не спеша. И тебе удовольствие, и нужная встреча состоится, почти наверняка. Если не сегодня, то уж завтра – наверняка. В век, предшествующий мобильникам, в Одессе это был простой способ самой надёжной связи.

На Дерибасовской каждый вечер проходил парад мод, парад одежды всех народов и континентов. А в выходные – выходной парад. В праздничные дни – праздничный парад. Здесь фасоны и стили не были главными. Главное, чтобы быть ярким и быть первым. Если сегодня кто-то первым блеснёт сочетанием: белые носки – чёрные брюки и чёрные же туфли – он на пике популярности. Завтра такими пижонами будут стараться выглядеть сотни и тысячи. Но они таковыми будут уже не вполне полноценными. Они опоздали. А вскоре на пике моды будут другие сочетания цветов и фасонов.

Вся эта роскошь приходила в Одессу через толкучку. Она начинала расцветать с середины мая – с приходом из антарктических вод китобойной флотилии. В мае, когда начинала цвести акация. Расцветала и Одесса. Отсюда название знаменитой оперетты И. Дунаевского «Белая акация». Мелодия «Песни об Одессе» ( Прим. 4.1 ) из этой оперетты легла в основу современных музыкальных позывных города.

В 50-е годы в Одессе базировалась китобойная флотилия «Слава», которая включала в себя около двадцати китобойных судов – охотников и плавучую базу по переработке продукции.

«Слава» уходила на промысел в Антарктику осенью и возвращалась в середине мая (обычно в 17-18-х числах). В этот день в Одессе наступал поистине всенародный праздник. Тысячи людей заполняли Приморский бульвар. Родные моряков заранее приходили на причал – занимали места поближе к «стенке». Появление на горизонте кавалькады судов сопровождалось всеобщим ликованием.

Толкучка притихала к осени, но не засыпала никогда. Её переносили трижды. В 50-е она располагалась на Молдаванке. Потом на Слободке. Теперь это «седьмой километр». Новые времена, другие масштабы.

Не сильно ошибусь, если скажу, что Дерибасовскую как главную улицу Одессы, знала вся страна. Да, что там страна? Полмира! Особая гордость одесситов – это то, что, несмотря на неоднократные попытки переименовать главную улицу, город сумел сохранить её исконное название. Хотя, наверное, не всем известно, что Дерибасовская получила современное название лишь в 1824 году в честь 30-летия города. А до этого она именовалась Гимназской. Все, кто приезжал в Одессу, первым делом шли именно на Дерибасовскую, затем их маршрут лежал на рынки, и уж только потом – на море. Маршрут с точки зрения прохождения товара – обратный.

А кто не знает, что в Одессе существовала еще одна знаменитая в ту пору улица, которая была прославлена незатейливым ресторанным шлягером?

70-80-е годы характеризовались особым бумом одесских и полублатных песен, которые звучали во всех ресторанах, на всех свадьбах, исполнялись полупрофессиональными и псевдонародными музыкальными коллективами?

И среди них на первом месте шли «Ах, Одесса, – жемчужина у моря» ( Прим. 4.2 ), « Виднеются в тумане огоньки» Аркаши Северного ( Прим. 4.3 ) и, конечно же, «Мясоедовская» ( Прим. 4.4 ) – песня, прославившая на всю страну неприметную одесскую улочку на Молдаванке!

Да, нет. Мясоедовскую прославила не только песенка. Еще раньше её прославили жутковатые обитатели самой Мясоедовской и района Молдаванки. Когда-то сюда на бывшую окраину Одессы из Молдавии привозили скот и зерно, виноград, вино и абрикосы. И здесь же располагались оптовые рынки и скотобойни. Во времена, предшествующие большим революционным переменам, здесь обосновались одесские мясники, а вместе с ними и лихие люди – воры и бандиты, наводившие ужас на благородных граждан. Случайно сюда не заходили люди с других мест. А уж, когда во времена революционные на улице Мясоедовской появился Миша Винницкий по кличке Япончик, тогда Мясоедовская стала почти королевской вотчиной, имея в виду, самого Винницкого – короля.

На популярность Одессы работал целый пласт народного творчества. Одесскую тему любили и кинодеятели, и песенники. Первый «киношный» одессит – Марк Бернес в фильме «Два бойца» с песней о Косте-рыбаке ( Прим. 4.5 ). Под его обаяние не попасть было невозможно. Следующее поколение – Вячеслав Тихонов в «ЧП». Целая песенная эпоха – содружество одесситов Леонида Утесова (артиста, джазмена, певца), и композитора Модеста Табачникова.

Чем знаменит Модест Табачников? Первое – родился в Одессе (13.09.1913 г). Учился на дирижёрском факультете Одесского музыкально-театрального института. Но главное – им создан целый цикл песен об Одессе. Его лучшие песни выделялись нестандартностью и простой человеческой теплотой. Вспомним самые любимые песни Л. Утесова: «У Чёрного моря» ( Прим. 4.6 ), «В тумане скрылась милая Одесса» ( Прим. 4.7 ) и «Одесский порт» ( Прим. 4.8 ).

Чем знаменит сам Леонид Утесов? Родился в Одессе (09.03.1895 г). Музыкальному искусству не учился нигде, точнее – учился на одесских, и не только, улицах. В 1909 г. был отчислен из Одесского коммерческого училища Файга за плохую успеваемость и неудовлетворительную дисциплину.

Уже в четырнадцать лет он играл в разных оркестрах на скрипке, пел на улицах под гитару, в пятнадцать выступал в цирке. И к двадцати годам он успел побывать почти во всех крупных городах Украины – с театрами и балаганами.

Город Одесса еще с середины 19 столетия сложился как один из признанных культурных центров страны. Одесский театр оперы и балета знаменит не только своей венской архитектурой, но и своими балетными традициями. А одесская школа им. Петра Столярского в музыкальном мире носит особый статус гарантированности мировой славы. Кроме оперного, всегда пользовались успехом одесские театры: украинский драматический и русский драматический. Одесская киностудия привлекала многих известных режиссёров. На ней ставились фильмы «непроходимые» на центральных киностудиях. Здесь впервые снялся В. Высоцкий («Высота»), здесь он играл и в своём последнем фильме («Место встречи изменить нельзя»).

Что касается одесского театра музыкальной комедии, то ничего подобного тогда в стране просто не существовало. Труппа театра была лучшей в стране, а Михаил Водяной – гений сцены и всеобщий любимец публики, просто бесподобен. На него ставили спектакли, любая роль в его исполнении преображала весь спектакль.

Когда в «Свадьбе в Малиновке» он в красных галифе «вылетал» на сцену, по залу прокатывался вздох восхищения, и с этого момента собственно и начиналось ПРЕДСТАВЛЕНИЕ.

Кстати, Водяной, за редким исключением, не играл положительных ролей, но симпатии публики почти всегда были на стороне его героев. В чём секрет? Высокий талант? Бесспорно. А ещё – его герои чудесным образом преображались и становились симпатичными. Они не были сволочами. Имели слабости – да. Но очень человечные и потому такие понятные и прощаемые публикой.

Во второй половине 50-х на эстраде городского сада начинали выступать молодые и, пока неизвестные, Р. Карцев и В. Ильченко. В 56 году М. Жванецкий оканчивает Институт инженеров морского флота (на год раньше автор поступает в тот же институт) и одновременно с работой в порту начинает свой путь писателя, артиста, мастера фирменного тонкого юмора. Сегодня Михаил Жванецкий – обладатель множества официальных званий. Но главное, он, как никто, любим не только в Одессе, но и во всём большом русскоязычном мире.

Президент Всемирного клуба одесситов, Почётный гражданин города Одессы – эти звания дорогого стоят. Поистине, в Одессе «…всё с улыбки начинается, а кончается всерьёз».

Хорошему материалу нужен хороший портной (факты и легенды из жизни Петра Столярского)

Чем знаменит Петр Столярский? Нет, он не родился в Одессе. Как ни странно. Странно, потому, что по образу своего существования, по роду занятий, по оригинальной образной речи, наконец, Петр Столярский – стопроцентный одессит. Прославил же он себя, заодно и одесскую землю тем, что поставил буквально «на поток» процесс подготовки музыкантов мирового уровня. Среди его воспитанников – известные мастера скрипичного искусства – Д. Ойстрах, Н. Мильштейн, С. Фурер, Б. Гольдштейн и много других знаменитых, и не столь знаменитых, но не менее талантливых.

Говорили так, что он брал обыкновенных мальчиков и девочек и делал из них гениев. Но вы же понимаете, что из обыкновенного балбеса гения не сделаешь! Конечно же, он брал не обыкновенных, а лишь тех, в которых искра гениальности уже была заложена богом. Эту искру не каждому чувствовать дано. А Столярский чувствовал, и этим самым он уже был почти на равных с самим богом! Мало того, что искру божью уметь заметить, её же нужно разжечь до того огня, в свете которого и рождается гений – получеловек – полубог, который способен осчастливить мир людей своим талантом преподносить МУЗЫКУ. И все это делал Петр Столярский. И не с одним ребенком, а с десятками и сотнями.

Теоретики от музыки говорили: он создал школу, методику, он – большой педагог. Но он не изучал педагогику, не углублялся в теорию. Всю жизнь он занимался только одним – живой музыкой. Столярский был потомственным клейзмером – музыкантом, игравшим на свадьбах, праздниках и похоронах. Петр Столярский – это человек, далекий от мирской суеты и всего, что не относится к всепоглощающему миру его музыки.

Родился Петр Соломонович Столярский в 1871 году в небольшом городке Липовце на Украине. Отец Соломон (Шломо) Столярский играл на многих инструментах. Мальчик с раннего детства не расставался со скрипкой.

В 1885 году отец послал его в Киев к известному музыкальному педагогу Отакару Шевчику, а затем в Варшаву к Станиславу Барцевичу. Судьба привела его в Одессу.

Петр был очарован городом, который считался второй после Петербурга культурной столицей Российской империи, и остался в нем навсегда. В одесском оперном театре выступали выдающиеся вокалисты того времени. По замечанию А. Куприна, «даже воздух в Одессе был нежный и музыкальный».

После окончания в 1890 году Одесского училища Русского музыкального общества Петр Столярский был принят скрипачом в оркестр оперного театра. Одновременно стал заниматься музыкой с детьми. В 1911 г. открыл частные музыкальные курсы, ставшие прообразом знаменитой музыкальной школы. Занятия проходили в квартире маэстро. Давид Острах вспоминал: «Во всех комнатах толпились возбуждённые и радостные малыши, а в коридорах сидели мамаши, ожидавшие своих вундеркиндов и с невероятным оживлением обсуждавшие чисто профессиональные скрипичные проблемы». Ежегодно в школе занимались 80-90 учеников. Фабрикой талантов называли эту школу в Одессе. Леонид Утесов говорил по этому поводу: «Кто сказал, что конвейер изобрёл в Америке Форд? Конвейер изобрёл в Одессе Столярский. Конвейер талантов. Он, как никто другой, понимал детскую душу, умел ее настроить на музыкальный лад и вести к вершинам скрипичного совершенства. Он нес в себе большое сердце художника». Процветанию школы способствовала и артистическая атмосфера города. Музыка манила всех. Рядовые жители жаждали славы. Пускай, хотя бы через своих детей.

Из произведений И. Бабеля: «Все люди нашего круга – маклеры, лавочники, служащие в банках и пароходных конторах учили детей музыке… Когда мальчику исполнялось четыре или пять лет, мать вела крохотное, хилое это существо к господину Загурскому (читай – Столярскому). Загурский содержал фабрику вундеркиндов, фабрику еврейских карликов в кружевных воротничках и лаковых туфельках. Он выискивал их в молдаванских трущобах (на Молдаванке), в зловонных дворах Старого базара. Загурский давал первое направление, потом дети отправлялись к профессору Ауэру в Петербург. В душах этих заморышей с синими раздутыми головами жила могучая гармония. Они становились прославленными виртуозами».

Столярский делал основную ставку на ранний отбор детей. А уже с ними он строил свою работу на профессиональном уровне, уделяя особое внимание регулярности и все возрастающим объемам занятий. При этом Столярский придавал исключительное значение развитию музыкальной фантазии учеников, артистизму и эмоциональной стороне исполнительства.

В 1923 г. Столярский становится профессором Одесской консерватории и продолжает заниматься с детьми, многие из них становятся победителями проводимых в стране конкурсов.

Петр Соломонович был человеком очень эмоциональным, увлекающимся в работе до такой степени, что не всегда обращал внимание на второстепенные детали или неточности в своих высказываниях. К тому же он не очень хорошо владел русским языком, и это стало поводом к рождению о нем многих анекдотов.

Когда И. Сталин, вручая Столярскому орден Трудового Красного Знамени, ключи от машины и серебряный сервиз, спросил: «Довольны? Вы подарили стране музыкантов, а мы вам – это», педагог посмел заметить: «Заберите свои подарки обратно, лучше постройте в Одессе школу для одаренных детей!» И вождь дал «добро» на создание школы.

В 1933 году в Одессе открылась первая в мире специализированная музыкальная школа-интернат для одаренных детей (в Лютеранском переулке, рядом с консерваторией).

Однажды Столярский был приглашен в Кремль на приём, посвященный музыкантам. Лазарь Каганович, ведший приём, объявил: «Первой музыкальной школе-десятилетке в СССР, которая организована в Одессе, правительство присваивает имя Петра Соломоновича Столярского».

Столярский следующим образом выразил свою благодарность партии и правительству за открытие школы: «Для меня высшее счастье, что удалось создать музыкальную школу для детей в Одессе да ещё накормить голодных детей. Поэтому разрешите мне поблагодарить товарищей Сталина, Молотова, Кагановича и прочие шишки…» (он искренне считал, что так следует называть высокопоставленных чиновников).

После его слов наступила гробовая тишина, все взоры обратились в сторону отца народов. «Великий друг музыкантов» медленно встал, обвел взором присутствующих и в леденящей тишине несколько раз хлопнул в ладоши. Присутствующие вздохнули с облегчением.

В политическом раскладе того времени Столярскому были уготованы важные почётные миссии: показать миру огромные возможности, которые дала советская власть «обыкновенному местечковому еврею», в также поддержать престиж государства, доказав, что и в области музыкального исполнительства «мы впереди планеты всей».

Впрочем, Петр Соломонович с успехом это демонстрировал независимо от поощрений руководства страны.

Основанная Столярским первая в мире детская музыкальная школа-интернат для особо одаренных детей, при жизни Петра Соломоновича получила название «Школа имени профессора Столярского». Фраза Столярского «школа имени мине (мене)» стала знаменитой.

Личность Столярского обрастала в Одессе легендами, как корабль ракушками. Один из его учеников, М. Гольдштейн издал в Иерусалиме книгу об учителе (сам по себе факт, заслуживающий внимания, кстати, ряд примеров заимствован из этой книги). Столярский говорил спонтанно, не задумываясь над сочетанием слов. Отсюда и множество курьезов. Об уважаемом им ректоре консерватории он однажды сказал на собрании: «Берите пример с Канделя. Товарищ Кандель никогда не говорит глупости, он делает их».

После одного из успешных выступлений своих питомцев в столице он сказал секретарю: «Дай телеграмму в Одессу, что школа прошла с большим фуражом». Выступая с отчетом о поездке, он заметил: «После такого успеха школа будет иметь большой символ к работе». Или (из выступления): «Нас наградили за нашу работу, но мы не должны забывать то место, из которого вышли» (как говорили в Одессе, «не подумайте плохого»).

Петр Соломонович обладал своеобразным чувством юмора, владел своим, специфическим, языком образных сравнений. Его ученики вспоминали такие, к примеру, высказывания: «…Не спеши, не веди смычок так быстро. Представь себе, что это твоя зарплата. Ты должен не сразу ее израсходовать, а распределить на длительное время». Или: «…Кого ты хочешь перегнать? Играть на скрипке – это не прыгать на лошади. Покажи мне красивую музыку». Его образные сравнения были настолько же точны, насколько и просты: «…Что такое воробей? Это соловей, который не выучил свои трели». Добиваясь благородного звучания инструмента, он говорил: «Не надо думать, что слово «скрипка» происходит от слова «скрип». Ему принадлежат замечательные слова о том, что «скрипку нужно держать гордо».

На полном серьёзе Столярский утверждал, что чем больше играют на скрипке, тем лучше для здоровья. Одному своему юному ученику Столярский однажды сказал: «Вполне сочувствую твоей простуде, но самое лучшее лекарство – взять скрипку в руки и не менее трёх часов играть упражнения и этюды. Организм сразу разогреется, да и микробы подохнут от звуков скрипки». Ученик поверил и признался, что после трёхчасовой игры почувствовал себя значительно лучше». Настоящий триумф Петр Столярский пережил в 1937 году. Тогда на престижном Международном конкурсе имени Эжена Изаи в Брюсселе победителем стал его ученик Давид Ойстрах, и все призовые места и лауреатские звания также получили его воспитанники.

В Одессе Петр Столярский стал личностью известной, почти легендарной. Его узнавали на улицах, в автобусах дети уступали ему место, а их мамы с ещё большим энтузиазмом спешили отвести своих чад к чудо-педагогу, не без гордости говоря, что ведут мальчика «учить на Ойстраха». Определяя данные 5-летнего ребенка – именно в этом возрасте Столярский брал детей на «музыкальное воспитание», – он неизменно приговаривал: «Хорошему материалу нужен хороший портной».

В 1939 году Пётр Столярский был удостоен звания народного артиста УССР.

В начале войны Столярский с семьей был эвакуирован в Свердловск, где организовал детскую музыкальную школу при Свердловской консерватории. В эти годы у него учился сын Давида Ойстраха Игорь. Дочь профессора Нелли Петровна работала в этой школе секретарем учебной части. Жили в Свердловске трудно. В 1942 году умерла жена. Пётр Соломонович болел, перенес операцию, мечтал о возвращении в Одессу и отказался от предложения Д. Ойстраха переехать в Москву.

В апреле 1944 года пришла плохая весть из Одессы: фашисты, отступая, сожгли здание школы. Нелли Столярская вспоминала: «Сообщение об уничтожении школы глубоко потрясло отца. Он заплакал. Лицо налилось кровью, руки дрожали, только слышался стон. Увезла его в больницу. Там врачи определили кровоизлияние в мозг. 29 апреля он скончался в больнице».

Ушёл из жизни гений, проживший замечательную творчески богатую жизнь. Оставил плеяду больших музыкантов – учеников в первом и последующих поколениях. Знаменитую на весь музыкальный мир школу. Память в сердцах тысяч учеников, прикоснувшихся к его таланту.

А бронза? В смысле – памятник? В Одессе памятника Петру Столярскому пока нет. Имеется лишь мемориальная доска на доме № 8 по улице Пушкинской, в котором когда-то проживала семья Столярских.

Пётр Соломонович запечатлён на страницах многих книг. Его ученик И. Бабель не снискал музыкальных лавров, зато прославился на литературном поприще. В его Одесских рассказах Столярский фигурирует под фамилией Загурский. Секреты скрипичного маэстро поведал и Паустовский. В его романе «Время больших ожиданий» Столярский (Наум Токарь) объясняет урок: «Как вы играете эту вещь! Где мягкость? Где файность? Где сладость? Представьте себе, что ваша мама Розалия Иосифовна сварила своё знаменитое варенье из черешен, и вы ожидаете, что сейчас будете его кушать. У вас даже текут слюнки. Вот как надо играть эту вещь! Предвкушая!..»

Чтобы поставить в нашем рассказе точку на оптимистической ноте, приведем выдержку из воспоминаний Давида Ойстраха. Тогда он готовился к своему первому конкурсу, естественно, нервничал. «…Но как переживал Столярский – этого не описать. И, тем не менее, попробуем:

– Додик, ты же можешь сыграть лучше!

– Наверное, могу…

– Так чего же ты ждёшь, чего?

– Конкурса.

– Ой, ты у меня дождёшься!

Так продолжалось изо дня в день. Но однажды, когда Ойстрах в очередной раз сыграл учителю программу, Столярский упавшим голосом сказал:

– Ой, Додик, ты мене сегодня возмутил! – отвернулся и заплакал, закрыв глаза рукой.

– Неужели так плохо?! – в ужасе спросил я.

– Ой, нет, Додик. Ты мене возмутил на ДА!»

Таким остался в памяти людей этот необычный, отрешенный от всего, кроме музыки, немного странный, человек. Гений, выпускающий в большой мир гениев.

Футбол и помидоры

Подошло время поговорить за одесский футбол. За его (временами) славную историю. Футбол в России впервые появился именно в Одессе в конце века 19-го. Кто не верит, поезжайте в Одессу и спросите об этом любого болельщика на Соборке. Если Вы имеете другое свое мнение, то лучше держите его при себе, по крайней мере, в Одессе, в особенности, на Соборке.

В те времена, когда братва моего поколения подметала морскими клешами Приморский бульвар, в Одессе ещё были живы люди, которые могли вспомнить, как впервые в Одессе появилась эта странная игра. Игра, в которую играли не дети, и даже не юноши, а усатые джентльмены из Одесского Британского Атлетического клуба, созданного здесь еще в 1878 году. На большом пустыре рядом с портом.

А что было потом? А потом 20 октября 1913 года на стадионе ОБАК в Шампанском переулке состоялся матч, в котором Одесса победила Петербург со счетом 4:2 и стала чемпионом России по футболу (правда, петербуржцы пытались опротестовать эту победу, мотивируя перебором легионеров – за Одессу вышли на игру четыре англичанина)!

И чтобы не говорили, самым футбольным городом Российской империи 100 лет назад была именно Одесса. Именно в Одессе футбол приобрёл широкую популярность. Он освещался в специализированной спортивной прессе, имена лучших игроков были у всех на слуху. Не случайно именно одессит Юрий Олеша написал «Зависть» – первый советский роман, где о футболе не просто упоминалось, он стал важным элементом сюжета. Кстати, юркий полузащитник Олеша играл в одной команде с будущей звездой сборной Богемским и с Валентином Катаевым, и с поэтом Багрицким, да и другими одесскими литераторами, которые отдавали дань этому любимому увлечению.

Знаменитый спортсмен Сергей Уточкин играл в футбольной команде с 17-и лет. К этому времени он был уже профессиональным велосипедистом.

В футбол он продолжал играть до 34 лет, основал в Одессе два футбольных клуба и был капитаном одного из них.

Перед первой мировой войной на звание чемпиона города среди команд Одесской футбольной лиги претендовало уже девять клубов.

Автору впервые пришлось познакомиться с одесской командой осенью 59 года. С тех пор я не то, чтобы заболел, а просто понял: одесский футбол нужно смотреть, и нужно смотреть на стадионе. Тогда удастся стать свидетелем многих сцен и целого спектакля. Также как одесскую оперетту вместе с бесподобным Михаилом Водяным нужно было смотреть в театре. Кино «Свадьба в Малиновке» не передавало и десятой доли того, что делал Водяной на сцене своего театра.

Центральный стадион в Одессе находится в живописном месте – парке им. Шевченко почти у самого берега моря. Если расположиться на западных трибунах (трибуны 30-32), то сразу за полем открывается живописная панорама Одесской бухты.

Вечерний морской бриз вселял в наших игроков такого беса, перед которым не только именитые столичные команды не могли устоять, но даже и знаменитые бразильцы.

Одесский футбол всегда был интересен не только подбором самобытных игроков, но и своими преданными и, в то же время, искренними и бескомпромиссными болельщиками, которые ради славы своей команды не прощали никого – ни своих любимых игроков, ни тренеров, ни судей, ни федерацию футбола, которая постоянно «зажимала» одесские команды.

Не знаю, как сейчас, а в то время такой агрессивности друг к другу, как сейчас, болельщики не проявляли. Люди, болеющие за разные команды, сидели рядом, подкалывали друг друга с незлобивым юмором. Чтобы из-за футбола драться – такого никому в голову не приходило! Зачем драться, и так ясно, что наши футболисты лучшие. Характерный эпизод на трибуне. Болельщик команды противника:

– Ну, ты посмотри, как они бегают! Второй тайм, тридцать два градуса в тени, а им хоть бы что! В чём секрет? – Наш:

– А Вы видели наши помидоры?

– Причем здесь помидоры?

– Ну, так пойдите на Привоз и посмотрите.

– Так что, это от помидор?

– Ну, вы чудак. Не от помидор, а совсем наоборот. Вы думаете, почему у нас такие помидоры? От нашего особого воздуха. А знаете ли вы такой научный факт, что под одесским небом, у этого моря родятся не только особые помидоры, но и особые люди. – Подключается ещё один болельщик:

– Вы пойдите и посмотрите на наших пацанов! Они никогда не сидят, они все время бегают. И не просто так, а с большим смыслом и с определенной целью. И если уже кто пошел в футбол, то он становится классным футболистом. Так есть у вас такое небо и такое море?

– Моря нет.

– И что же Вы тогда хотите? Моря нет, помидор настоящих нет, и вы хотите, чтобы у вас команда была? Болельщик из Мелитополя или Львова не всегда поймет: где шутка, где разговор всерьёз.

В 60-х годах уже прошедшего столетия в Одессе были две очень хорошие команды: Пищевик (затем Черноморец) и команда спортивного клуба армии – СКА Одесса. Когда они встречались между собой – в городе был большой футбольный праздник. Обе команды имели своих поклонников.

Обычно, на следующий день после матча на Соборке проходил публичный разбор игры. По силе аргументов болельщики – противники были достойны друг друга. Требуется пояснение: Соборка – это такой парк в самом центре города – угол Садовой и Советской Армии (сейчас Преображенской). Еще до революции здесь была площадь с большим собором. Когда большевики Собор снесли, был разбит парк (кстати, недавно собор восстановлен). В этом же парке расположен памятник графу Воронцову.

Примечательно, что в Одессе в советские времена были сохранены многие названия и памятники еще царского времени. Пытались переименовать Дерибасовскую – не удалось. Сохранился памятник Дюку на Приморском бульваре. Остался и памятник Воронцову, только на него приделали табличку со знаменитой эпиграммой А. С. Пушкина. Думаю, сейчас эту табличку уже убрали.

Блестящий пример цивилизованного подхода к памятникам: если памятник не устраивает начальников – вывешивают табличку о том, что означенный памятник изображает «плохого» человека. Начальство и взгляды поменялись – табличку можно снять. Табличку повесил, табличку снял, а памятник стоит!

Так вот, на этой Соборке после футбольного матча почти с утра начинают собираться болельщики, и до самого вечера идет обсуждение. Весьма темпераментное обсуждение, однако без рукоприкладства! Собственно, идет маленький спектакль со своими актёрами и своими зрителями. В качестве актёров выступают наиболее горластые любители футбола – почти профессионалы, претендующие на глубокое понимание игры и пытающие это продемонстрировать.

В центре скопления любителей поговорить «за футбол» располагаются главные действующие лица, между которыми идёт дискуссия, точнее состязание на неофициальное звание «главного знатока». Зрители, в основном, слушают, иногда комментируют, но в острых дебатах участвуют лишь избранные.

Иногда среди зрителей зарождаются свои точки напряжения. Тогда толпа дробится, перестраивается. Большинство только слушает. Часто возникают анекдотичные эпизоды. Вот подошел мужик, постоял, послушал минут 20, а потом говорит: «А, не морочьте мне голову», и пошёл прочь.

Я тоже иногда подходил к этому собранию в надежде подсмотреть именно подобного рода эпизоды. Что-то похожее с лондонским Гайд-парком. Но там масштаб не наш – поменьше и потише, да и азарт не тот. Там тоже выступает, кто захочет – по любым вопросам. У них там разрешается громко говорить всё, что угодно. Нельзя только оскорблять королеву и призывать к войне. Очень модно ругать правительство.

На Соборке не принято оскорблять наших футболистов и провоцировать драку. Очень модно ругать судей, футбольные федерации, которые всячески «обижают» наши команды. Кстати, кроме общего трёпа, здесь можно почерпнуть уникальную информацию. Удивительно, но здесь можно услышать то, что ещё только зреет в головах тренеров и руководства команды. И кто, куда собрался переходить, и какое новое футбольное дарование на подходе – и не только у нас, а скажем, и в Ужгороде (там регулярно появлялись футбольные таланты), и многие другие околофутбольные новости.

Итак, в Одессе были две очень хорошие команды. Вначале они играли на первенство Украины. Потом стали подниматься выше. Первый вышел в высшую лигу «Черноморец». Команда тогда была достаточно ровной. Зато в СКА блистал замечательный универсальный форвард – Василий Москаленко, который без гола с поля не уходил. Наверное, мог играть и в сборной Союза, если бы своевременно был замечен. Долго его к себе перетягивал Черноморец, и долго Москаленко оставался патриотом своей команды. В конце концов, Черноморец его себе заполучил. Уже на излёте карьеры.

Через Черноморец прошло много хороших футболистов. Наиболее выдающиеся: Щегольков – после Черноморца играл за Киевское Динамо; Леонид Буряк – один из самых техничных полузащитников Киевского Динамо и сборной; Прокопенко – форвард таранного типа. Имена таких игроков, как Шепель, Поркуян и Беланов знал любой болельщик Союза 70-80-х годов. Играл у нас, уже на закате своей футбольной карьеры, ставший знаменитым тренером, Валерий Лобановский вместе со своим напарником Олегом Базилевичем.

Одесса в один из сезонов имела в высшей лиге сразу две команды. Такое не мог себе позволить даже Киев. В другом удачном сезоне Черноморец на первенстве Союза занял призовое место и играл на кубок УЕФА. К сожалению, как большинство советских команд (кроме Динамо Киева и Тбилиси) – неудачно.

Наивысшее достижение команды – третье место в чемпионате 1974 г.

Больше всего игр провел Владимир Плоскина (419).

Лучший бомбардир – Константин Фурс (82 мяча).

Лучшие футболисты за историю клуба (по данным «чисто одесского сайта» на 2010 год):

вратарь – Юрий Роменский;

защитник – Юрий Заболотный;

полузащитник – Виктор Пасулько;

нападающий – Игорь Беланов.

По итогам 1986 года Игорь Беланов (тогда он уже играл за Динамо Киев) победил в опросе журнала «Франс Футбол» как лучший футболист Европы.

Лучший тренер – Виктор Прокопенко.

А, теперь, внимание! Знаете ли Вы, что:

рекорд Шепеля за сезон – 42 гола (в первой лиге) до сих пор не побит ни в Союзе, ни в Украине, ни в России (на период до 2009 г.)!

Самое большое число голов в сборной команде Советского Союза в финальной части чемпионатов мира забили воспитанники Черноморца: на чемпионате в Англии Поркуян забил 4 гола, а в Мексике Беланов забил еще 3! Итого – 7 голов!

Игроки какой другой команды Советского Союза забили больше? Вот вам и одесский футбол! А Вы говорите: «Причем здесь помидоры!?»

В заключение, хочется вспомнить легенду одесских болельщиков Исаака Гроссмана. После забитого гола «трибуны» обычно вскакивали и смотрели на 38-ю, где бушевал Гроссман. У него там было постоянное место, которое не продавалось никому, пока он был жив. Роман Карцев рассказывает о его громогласных репликах с трибуны. Например, в адрес Фурса: «Котя! Моя семья единогласно признала тебя лучшим футболистом Европы!» Его реакция на красиво забитый гол: «Это что, Черноморец? Не может быть! Проверьте у них паспорта, это же переодетые бразильцы!»

В 1967 году ему подарили мяч с надписью «Старейшему любителю одесского футбола в день 75-летия». На мяче расписались Черкасский, Футерман, Федоров, Колдаков, Заболотный, Попичко, Звенигородский, Москаленко, Шиманович, Бокатов, Дерябин, Сак, Секеч, Мирошин…

Прочитав мои воспоминания, Г. К. (Теперь он таки живет в Америке) просил добавить:

«А Двоенков по прозвищу «Дубина»? А как не вспомнить Котю Фурса? А Блиндера? А «Хирурга» Елисеева? А Метельского? Или фрагмент народного творчества: «А на тому боці, де стоїть Попiчко, Васі Москаленко стежку не знайти».

Взлет с ипподрома

Если уж мы вспомнили историю одесского футбола, то как же можно пройти мимо истории зарождения авиации в России?

– Хотите – верьте, хотите – нет, но авиационная жизнь, как и футбол, в России зародилась опять в Одессе! И это имеет отношение к ипподрому. Кстати, ипподром в Одессе был создан на четвертой станции Большого Фонтана ещё в 1890 году. Ну да, для скачек. На лошадях. Но уже тогда Одесса могла бы на его поле принимать и аэропланы. Если бы они уже были. Так они задержались, и Одесса была вынуждена ожидать.

Судите сами. Только в 1903 г. американцы Орвилл и Уилбер Райты совершили первый полёт на своем биплане с 4-цилиндровым бензиновым двигателем. Затем первенство в авиастроении перехватили дальновидные французы. С 1905 г. Сантос-Дюмон, Блерио, братья Вуазен и Фарман – стали наперегонки конструировать и строить аэропланы, а затем, почувствовав запах наживы, стали открывать лётные школы (за хорошие деньги, конечно!).

Мало этого, так наглые французы пытались всех убедить, что настоящим лётчиком может считаться только тот, кто получил удостоверение во Франции. Из-за этого первым русским пилотам пришлось везти деньги за обучение в Париж, вокруг которого, как опята в подмосковном лесу, кустились лётные школы.

И первым русским, лицензированным во Франции пилотом, стал Михаил Ефимов. Конечно, одессит! А вот другой, не менее знаменитый, одесский спортсмен и авиатор – Сергей Уточкин, плевал на французов и выучился сам. Не то, что у него не было денег (хотя, действительно у него их не было). Просто он искренне считал, что то, на что способны французы, по плечу любому одесскому мальчишке. А уж ему-то – Уточкину! Учиться у французов? «Западло»!

21 марта 1908 года в Одессе состоялось первое собрание членов «Нового научно-спортивного общества «Одесский аэроклуб». Эта дата была объявлена днём основания Одесского аэроклуба – первого в Российской империи . Так утверждают краеведы родного края, и даже многие признанные историки.

А как же быть с утверждениями краеведов других краев? В частности с теми, которые первенство отдают Санкт-Петербургу на том основании, что всего-то на пару неполных месяцев раньше – 29 января 1908 года именно там был организован Всероссийский аэроклуб (позднее стал назваться «Всероссийским Императорским аэроклубом») под покровительством самого князя Александра Михайловича.

Так кто же первый? Нет, одесситы не возражают против того, чтобы считать Питерский клуб первым. Но ведь и Одесский аэроклуб заслуживает того, чтобы называться первым. Оба первые! Предлагается компромисс: Петербургский – это первый Всероссийский аэроклуб (он, на самом деле, таковым и был, открывая свои филиалы в других городах). Одесский же – первый в России городской аэроклуб (без претензий на охват всей матушки-России).

Итак, Одесса, организовав свой аэроклуб воздухоплавателей, вошла в клуб покорителей пятого океана.

Руководил аэроклубом Комитет, а его первым Президентом стал командующий Одесским военным округом генерал от кавалерии А. В. Каульбарс. С 1910-го по 1918 год этот пост занимал А. А. Анатра . Нужно отметить, что оба они являлись членами «Отдела воздушного флота», созданного в марте 1910 года при «Особом комитете по усилению военного флота России».

Одесский аэроклуб поставил перед собой цель «всемерно содействовать развитию отечественной авиации и воздухоплавания»

Свою практическую деятельность клуб начал с приобретения летом 1908 года воздушного шара грузоподъемностью 900 кг. Первый полёт воздушного шара состоялся 29 июня 1908 года. На нем поднялись над склонами Большого Фонтана члены аэроклуба: капитан Н. И. Утешев и А. А. Ван дер Шкруф – заведующий лётным парком аэроклуба.

* * *

Первый опыт воздухоплавания прошел не совсем удачно, зато второй, состоявшийся 6 июля 1908 года, вознаградил участников полета с лихвой. Самый продолжительный по времени (2 часа 31 минута) и самый длинный по расстоянию (более 100 км по прямой) из всех бывших до того времени в Одессе полётов завершился эффектным спуском в Бендерах. В первом номере журнала «Аэро и автомобильная жизнь» за 1910 год отмечалось, что за два сезона пилотами Одесского аэроклуба был совершен 21 полёт на воздушных шарах.

Летом 1909 года клуб благодаря поддержке генерала Каульбарса приобрел во Франции первый для России аэроплан типа «Вуазен». Однако летать на нем ещё никто не умел. А жутко хотелось! Первый полёт (подскок) решился совершить 20 июня А. А. Ван дер Шкруф, однако пролетев 300 метров аэроплан приземлился «не штатно». Поскольку самолет восстановлению не подлежал, аэроклуб стал использовать его как учебное пособие. Таким образом, чтоб вы знали, именно одесситы создали первый в мире авиатренажёр!

В 1910 г. в Одессе был проведён Южный воздухоплавательный съезд. В том же году аэроклубом был организован воздухоплавательный отдел на Одесской промышленной выставке .

Важное событие в истории Одесского аэроклуба состоялось 8 (21 – по новому стилю) марта 1910 г., когда М. Н. Ефимов первым из русских летчиков совершил в Одессе официально зарегистрированные полеты на аэроплане «Фарман-4».

С августа 1911 г. при аэроклубе начала работать авиационная школа пилотов.

В середине 30-х на базе аэроклуба была организована Одесская военная школа летчиков. Первоначальное обучение проводилось на самолете У-2. К концу 30-х в курс летной подготовки был включен учебно-боевой И-16. К новому 1940 году выпускникам школы вручались не только удостоверения об окончании школы летчиков, но и присваивались воинские звания младших лейтенантов.

Более 45 воздушных судов и летательных аппаратов из Украины прибыло 27 августа 2011 г. на спортивный аэродром Гидропорт, чтобы отпраздновать День Авиации Украины и 100 летний юбилей авиации Одессы.

Они были первыми

Кто они? Первые пилоты аэропланов – летательных аппаратов тяжелее воздуха. Аппаратов, облегченных настолько, что их конструкции обладали лишь самым минимальным запасом прочности. С малосильными и ненадежными моторами. Первые пилоты, еще не познавшие законы аэродинамики, «на ощупь» прокладывающие путь в небо. Вот как их характеризовал один из современников – репортер одесской газеты:

«Это люди неуемной энергии из той особой породы романтиков и авантюристов, которые без тени сомнения готовы идти на большие жертвы ради мечты, ради славы. В них влюбляются дамы, их уважают мужчины, им завидуют подростки, за ними толпами бегают мальчишки».

Михаил Ефимов – первый русский летчик

Знаменитый русский лётчик, первым получивший заграничный диплом авиатора, Михаил Никифорович Ефимов родился в 1881 году в Одессе. В 16 лет Михаил увлекся вело и мотоспортом. Ежедневно, ранним утром, на своём отчаянно грохочущем мотоцикле он мчался к ипподрому по неизменному маршруту: улицы Княжеская, Садовая, Дерибасовская, Пушкинская и, наконец, Большефонтанская дорога. Спешил на тренировку.

Вскоре он становится чемпионом России по мотоциклетному спорту, после чего загорается новой мечтой – начинает летать на планере. Затем его путь лежит во Францию.

Один из лучших учеников знаменитого Анри Фармана Михаил Ефимов безупречно сдал 21 января 1910 года пилотский экзамен и 15 февраля 1910 года аэроклуб Франции вручил ему – первому русскому человеку, освоившему аэроплан во Франции, – диплом пилота-авиатора № 31. Ефимов сражу же обращает на себя внимание установлением мирового рекорда продолжительности полёта с пассажиром, побив при этом рекорд Орвила Райта.

Свои первые публичные полёты Ефимов совершил в родном городе, где он выступил на поле одесского ипподрома с показательными полётами. В тот день Ефимов выполнил пять полётов, два из них с пассажирами. В своей пилотажной программе Ефимов демонстрировал «восьмерки», крутые виражи и спирали.

В апреле 1910 года Ефимов выиграл престижные соревнования авиаторов в Ницце. За счет призовых денег он смог полностью расплатиться с долгами и приобрести собственный самолёт.

В последующие годы Ефимов удачно выступал на авиационных состязаниях в Вероне, Руане, Реймсе, Будапеште.

В одном из состязаний Ефимов попадает в аварию с падением в Средиземное море. Эта авария послужила ему уроком, и он становится более осмотрительным. Отныне французы с сожалением вспоминают поражающий воображение «смертельный» стиль «этого невероятно сильного русского со скулами Чингисхана».

Вернувшись в Россию, Михаил осенью 1910 года участвует во Всероссийском празднике воздухоплавания в Петербурге, где занимает первое место по совокупности полётов и завоевывает призы за высоту и продолжительность полёта, полёты при ветре, три приза военного ведомства за подъем наибольшего груза и приз морского ведомства за точность планируемого спуска. Здесь же он совершает первые в России ночные полёты.

В документах аэроклуба было отдано должное «такому мастеру, как Ефимов», который был признан одним из лучших лётчиков мира, осуществивших такие фигуры пилотажа, как виражи и спирали, пикирование и планирование с выключенным двигателем. Праздник превратился, как писали газеты, во «всенародный смотр, на котором никому до сих пор неведомые русские авиаторы демонстрировали свое искусство с таким успехом, так удачно, как никто раньше не мог даже мечтать», и что теперь западные корифеи «потеряли свой поражающий блеск и перешли в разряд явлений более нормального порядка».

В конце октября Ефимов по приглашению профессора Н. Е. Жуковского совершил ряд полётов в Москве, имевших огромный успех.

По приглашению «шефа авиации» – Великого князя Александра Михайловича Ефимов выехал во вновь организуемую Севастопольскую школу авиации для работы старшим инструктором (руководителем лётной части) первой в России школы военных лётчиков, впоследствии – Качинского высшего военного авиационного училища лётчиков имени А. Ф. Мясникова (в настоящее время – «Филиал Военно-учебного центра ВВС, г. Краснодар).

С апреля 1915 года Ефимов находился в действующей армии в качестве лётчика-охотника (добровольца) 32-го авиационного отряда. Здесь он выполнял смелые рейды по неприятельским тылам, успешно бомбил и фотографировал позиции противника.

В конце июля командир авиадивизиона В. А. Юнгмейстер отправил в Авиаканцелярию телеграмму: «ввиду выдающихся способностей прапорщика Ефимова управлять быстроходными самолетами, ходатайствую о переводе его в 4-й отряд истребителей». Ходатайство было удовлетворено. На Румынском фронте он воевал на самолете «Ньюпор-11». На этом истребителе лётчик выполнил десятки боевых вылетов и одержал ряд побед. Был награжден Георгиевским крестом и орденом «Святой Анны 3-й степени с мечами».

В марте 1917 года Михаил Никифорович был избран в матросский комитет. А после Октябрьской революции ревком назначил его флагманским лётчиком при комиссаре гидроавиации.

Весной 1918 года Севастополь захватывают немцы. После того, как город переходит к красным Ефимов переезжает в Одессу.

В августе 1919 года в Одессе высаживается белогвардейский десант. Михаила Ефимова арестовывают и расстреливают в Одесской бухте. Ему шел тридцать восьмой год.

Именем выдающегося лётчика Михаила Никифоровича Ефимова названа улица на Ближних Мельницах. Помимо мемориальной доски на Княжеской улице открыта памятная доска и на здании бывшего железнодорожного технического училища (ныне Одесский техникум железнодорожного транспорта). О первом полёте М. Н. Ефимова напоминает и доска на здании трибун Одесского ипподрома.

27 апреля 2005 года в Одессе на территории Госпредприятия МО Украины «Одесавиаремсервис» М. Н. Ефимову открыт памятник. Установлен памятник ему и в Гатчине.

Мертвая петля Сергея Уточкина

Кто такой Сергей Уточкин? Сто лет назад такой вопрос был бы не просто неуместным – его одесситы сочли бы бестактным и даже оскорбительным, ибо это имя знала и обожала вся Одесса. Александр Куприн сказал об этом обожании коротко, но ёмко: «Если есть в Одессе два популярных имени, то это имена бронзового Дюка, стоящего над бульварной лестницей, и Сергея Уточкина – кумира рыбаков, велосипедистов всех званий и возрастов, женщин, жадных до зрелищ и уличных мальчишек».

Родился Сергей Исаевич Уточкин 30 июня (12 июля) 1876 года в доме № 23 на Успенском переулке. Отец его Исай Козьмин Уточкин был удачливым строительным подрядчиком.

Сергей же уже в детстве перенес ряд потрясений. В пять лет остался без матери, в десять – остался сиротой, и также, как и его братья – Николай и Леонид, рос «в людях» на деньги, оставленные отцом.

Во время учебы в гимназии, когда он жил в семье преподавателя Роберта Краузе, его психика подверглась жестокому испытанию – он стал свидетелем самоубийства Краузе, а затем смертельной расправы сошедшей с ума жены над своими малолетними детьми. С тех пор Уточкин стал заикаться.

Сергей рано увлекся спортом. Точнее было бы это назвать не увлечением, а уходом в спорт, как в образ жизни. Уже в 14 лет он становится лучшим конькобежцем города. В 15 лет бросает учёбу и начинает зарабатывать деньги, участвуя в велогонках. В течение 17 лет не сходил он с трека и одержал множество побед в России и за границей. Уточкин стал чемпионом России и, выйдя на международную арену, завоевал Большой приз на соревнованиях в Лиссабоне. С велосипеда Уточкин пересел на мотоцикл, с мотоцикла – на автомобиль, на котором участвовал в автогонках, ставил рекорды скорости.

Сергей был пловцом и яхтсменом, фехтовальщиком и боксёром, теннисистом и конькобежцем. Был одним из первых русских футболистов и участвовал в соревнованиях, выступая в любительских одесских командах.

«До Уточкина в Российской империи ещё не было такого разностороннего спортсмена, который лидировал бы во многих видах состязаний», – писала пресса того времени.

Впрочем, Уточкин приобрёл популярность не только своими спортивными достижениями, но и экстравагантными поступками. Ему мало было выигрывать на треке или футбольном поле, он стремился, что называется, «произвести впечатление». Привлекал внимание, чем только мог: бегал наперегонки с трамваем, состязался на велосипеде со скаковой лошадью, состязался на роликовых коньках с велосипедистом. Публика его подбадривала: «Давай рыжий, жми рыжий!» Знаменитая одесская Бульварная (Потемкинская) лестница стала для него нескончаемым источником трюков, он съезжал по её ступеням на всём, что только оказывалось в его распоряжении, восхищая мальчишек и приводя в ужас женщин.

«Пожалуй, лишь самые знаменитые артисты были столь же известны, как этот весёлый огненно – рыжий человек, отважный и по-рыцарски благородный – любимец всей Одессы. Я познакомился с ним на Большом Фонтане летом 1904 года, – вспоминал А. Куприн, – и с тех пор никогда не мог себе вообразить Уточкина без Одессы и Одессу без Уточкина». Они дружили эти два больших человека – Александр Куприн и Сергей Уточкин.

«Он был выше среднего роста, сутуловат, длиннорук, рыжеволос, с голубыми глазами и белыми ресницами, весь в веснушках. Одевался всегда изысканно, но, как это часто бывает с очень мускулистыми людьми, – платье на нём сидело чуть-чуть мешковато. Усы и бороду брил и носил прямой тщательный пробор, что придавало его лицу сходство с лицом английского боксера, циркового артиста или жокея. Был он некрасив, но в минуты оживления – в улыбке – очарователен. Из многих виденных мною людей он – самая яркая, по оригинальности и душевному размаху, фигура», – так А. Куприн описывал Уточкина.

Вообще, «этот рыжий» всегда был в поиске новых впечатлений, в поиске нового приложения своих сил. Его привлекал, притягивал, захватывал риск. Он словно состязался со смертью, ускользая от нее в самый последний момент. Множество раз падал на полной скорости с велосипеда и мотоцикла, врезался на ночной трассе в шлагбаум, переворачивался на яхте. Не уклонялся от драк с босяками, в одной из которых получил между рёбер нож. Всё его тело было покрыто шрамами, сам он говорил однажды: «Мне больно не бывает, я дубленый и весь исколотый и избитый; меня и бактерии не берут, я сам опасный».

В октябре 1907 г. Уточкин совершил свой первый самостоятельный полет на аэростате, а вскоре он уже со своим воздушным шаром отправился в Египет покорять воздушное пространство над древними пирамидами.

В 1908 г. Уточкин принял участие в создании первого в Российской империи Одесского аэроклуба. Через год получил удостоверение пилота-аэронавта. Параллельно осваивал планеры.

Появились самолеты, и Уточкин загорелся новым увлечением. В 1909 г. устроился слесарем на одном из авиазаводов во Франции, где изучил конструкцию аэроплана. В Одессу вернулся с основными узлами моноплана «Блерио-11» и авиамотором «Анзани». Изготовив недостающие деревянные детали, собрал аппарат. К сожалению, из-за недостаточной мощности мотора летать на нем не пришлось.

После демонстрационных выступлений в Одессе Михаила Ефимова 31 марта 1910 года состоялся экзаменационный полет Уточкина, после которого он получил от Одесского аэроклуба грамоту на звание «пилота-авиатора». В конце года Всероссийский аэроклуб С-Петербурга выдал лётчику пилотский диплом № 5.

Если Ефремов прошел фундаментальную лётную подготовку, то Уточкин был самоучкой – осваивал воздушный океан на чистом вдохновении и бешеном желании летать. Как пилот, Уточкин был чрезмерно азартным, часто пренебрегал опасностью. Его рискованный стиль нравился широкой публике, и он быстро стал её любимцем не только в Одессе, но и везде, где выступал. Вот как шутливо он рассказывал о себе:

«…Я – самый популярный человек в Одессе, – конечно, из лиц артистического мира. Первый – Макс Линдер. Второй – Марьяшес. Третий – Я… Летал над морем, над собором, над пирамидами. Четыре раза я разбивался насмерть. …В общем, я счастливейший из одесситов… – Живу с воздуха!»

Интересно, что сам себя он часто относил к разряду артистов и клоунов. Веселить и развлекать публику для него было также органично, как и рисковать. Такой уж это был человек – неугомонный одессит, любимец публики Сергей Уточкин!

В сущности, с первого самостоятельного полета на аэроплане началась счастливая и трагическая жизнь Уточкина в русской авиации. В августе 1910 года он испытывал самолёты на заводе «Дукс» в Москве. Достроив свой самолёт-биплан по типу «Фармана», совершал полёты над Одессой и морем.

Затем он облетел всю Центральную Россию, устанавливая рекорды и в дальности, и в высоте, и в продолжительности. За точность планирующего приземления на Ходынском поле он получил серебряный кубок из рук самого Жуковского.

В сентябре-октябре 1910 года на Комендантском аэродроме в Петербурге прошел первый Всероссийский праздник воздухоплавания. В числе двенадцати приглашенных спортсменов был и Уточкин. Тысячи людей пришли посмотреть полеты уже известных авиаторов. Уточкин – в центре внимания. По словам корреспондента «Биржевых ведомостей», Уточкин – это человек, одной небрежно оброненной фразой способный зажечь веселым смехом тысячную толпу. «Это летун исключительно бесшабашной отваги». 21 сентября в состязаниях профессионалов на точность спуска первый приз – у Уточкина. В борьбе на продолжительность полёта он занимает второе место, в состязаниях на высоту полета – третье. В состязании на приз морского ведомства на точность посадки на условную палубу корабля Уточкин второй после Ефимова.

В общей сложности Сергей Уточкин совершил около 150 полетов на аэроплане почти в 70 городах мира. Конечно, ему не раз приходилось переживать смертельно опасные минуты. В Екатеринославле ветер бросил аэроплан на деревья. В Ростове из-за остановки мотора машина упала и едва не погубила пилота. Опасное падение произошло недалеко от Бендер.

Трагедия случилась, когда в июле 1911 года состоялся первый в России дальний перелет Петербург – Москва. Естественно, Уточкин был его участником. Перелет, вызвавший поначалу всеобщий восторг, стал сущей авантюрой. Здравомыслящие люди считали эту дистанцию крайне трудной, а в плохую погоду просто непреодолимой.

В день старта, 10 июля, задул шквальный ветер, и пошел дождь, некоторые авиаторы отказывались взлетать в небо. Но Уточкин горел от нетерпения, и когда на Комендантском аэродроме был дан старт, он крикнул провожающим: «Еду чай пить в Москву. Прощайте!», сорвался с места и исчез в облаках. Проблемы возникли сразу же – обзор был весьма ограничен. Пилоты пытались ориентироваться по железной дороге. Однако ветер был такой силы, что в борьбе с ним приходилось думать не о выдерживании курса, а о выживании. В итоге 15 искалеченных авиаторов завершили перелёт на госпитальных койках, один погиб (Николай Шиманский) и лишь Александр Васильев все же долетел до Москвы.

Вначале Уточкину ничто не предвещало неудачи. Однако перед Новгородом у Уточкина забарахлил мотор. Пришлось идти на вынужденную. Не обошлось без поломки. На следующий день после ремонта аппарата Уточкин продолжил полет. Однако счастье в этом перелёте от него отвернулось. Новая авария случилась в двадцати пяти километрах от Крестцов, у деревни Вины. На высоте около четырехсот метров резкий порыв ветра бросил машину вниз. Пилот выключил мотор и попытался совершить посадку. Площадку подыскать не удалось.

Самолет врезался в крутой берег реки и разбился. Уточкину удалось выпрыгнуть из аппарата буквально на лету. Он остался жив, но получил серьезные травмы: перелом ноги, руки, вывих ключицы, коленной чашечки, ушибы грудной клетки. Крайне тяжелой оказалась черепно-мозговая травма головы, в результате которой Уточкина стали мучить головные боли, приведшие в дальнейшем к нервно-психическому заболеванию.

После аварии Уточкина перевезли в Крестцы, затем – в Москву. Оргкомитет перелёта выделил на лечение три тысячи рублей. Здоровая натура авиатора взяла верх над недугами, через полтора месяца он выписался из больницы. Безуспешно пытался снова летать.

И в этот раз Уточкин ускользнул от смерти. Но она подобралась настолько близко, что уже не позволила ему выбраться из своих объятий. Это был конец его карьеры: спортивной и авиационной. Он остался не у дел, лишился заработка. К тому же, его оставила жена.

Травма черепа оказалась роковой. Появились сильные головные боли. Снять их помогали лишь лекарства, содержащие наркотики. Несмотря на все старания врачей и друзей, болезнь стремительно развивалась. Сергей лихорадочно искал выход. Метался между Одессой и Петербургом. Из последних сил пытался избегать психиатрических лечебниц. Но неизменно в них оказывался.

28 июля 1913 года в «Одесских новостях» появилась заметка «Болезнь Уточкина»: «Уточкин, окончательно погубленный кокаином, дошел в Петербурге, куда уехал, до таких эксцессов, что его пришлось поместить в психиатрическую лечебницу».

«Эксцесс» случился, когда Уточкин попытался попасть на прием к государю Николаю II. Однако по распоряжению смотрителя Зимнего дворца авиатора доставили в психиатрическую больницу св. Николая Чудотворца на Мойке. Стараниями друзей его вскоре перевели в больницу «Всех Скорбящих» на Петергофском шоссе, в отдельную палату. Расходы на содержание и лечение авиатора взяла на себя городская управа. Осенью 1913 года выделенные деньги закончились, и Уточкин из петербургской больницы был отправлен в Одессу.

Согласно сообщениям одесских газет, в ноябре 1913 года Уточкин был заключен в лечебницу доктора Штейнфинкеля на Среднефонтанской дороге. Консилиум светил поставил диагноз: тяжелое нервное расстройство на почве употребления наркотических веществ.

Вскоре ему пришлось испытать еще одно потрясение. 28 декабря в клинике ночью вспыхнул пожар. Огонь бушевал целый час. 23 февраля 1914 года Уточкина перевезли из лечебницы доктора Штейнфинкеля в психиатрическую колонию в Костюженах (в Молдавии).

Из больницы он вышел в подавленном состоянии – работы нет, средств к существованию нет, бывшие друзья отвернулись. Душевное состояние Уточкина точно передал его друг, знаменитый борец и авиатор Иван Заикин: «В Одессе Сергей Исаевич пришел ко мне измождённый, нервный. Я любил его за энергию, за смелость в полетах, это был один из первых соколов нашей русской авиации. Теперь он был слабым физически и душевно человеком…» Он говорил: «Прежние друзья не желают встречаться со мной… Уеду в Петербург, может быть, там пригожусь для любимого дела».

В Петербурге его снова ждало разочарование. Началась первая мировая война. Многие авиаторы были мобилизованы. Уточкин, ведя безуспешные поиски работы, говорил с горечью: «Наверно, клеймо безумца умрёт вместе со мной, и никакими доказательствами я не реабилитирую себя». И всё-таки стараниями друзей его зачислили в автомобильно-авиационную дружину, присвоив воинское звание «прапорщик». Большое участие в его судьбе в этот период приняла первая русская летчица Лидия Зверева.

Осенью 1915 года Уточкин простудился и заболел воспалением лёгких. И вновь он попадает в психиатрическую больницу.

Когда Лидия Зверева, узнав о случившемся, навестила его в больнице святого Николая Чудотворца, то была потрясена чередованием мертвенно-остекленевшего взора при возбуждении больного и подавленным состоянием в период относительного прояснения. Уточкина мучило катастрофически высокое артериальное давление.

Умер знаменитый авиатор 31 декабря 1915 (13 января 1916 по новому стилю) года по официальной версии – от воспаления легких. Истинная причина смерти неизвестна, скорее всего – инсульт.

«Забытый всеми, – писала «Петроградская газета», – недавний герой толпы скончался под новый, 1916 год, от кровоизлияния». Шел тогда Уточкину всего сороковой год.

Погасла яркая звезда Уточкина. Его сожгло небо. Как метеор, проживающий в атмосфере считанные мгновения. Ушел из жизни, по словам русского писателя Александра Куприна «вечный искатель, никому не причинивший зла и многих одаривший радостями».

Его похоронили с воинскими почестями на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, невдалеке от могил других русских авиаторов, погибших в авиакатастрофах.

В Одессе в честь Сергея Уточкина названа улица. Недавно Уточкину поставили памятник: молодой и красивый бронзовый Сергей стоит на площадке кинотеатра, который он сам назвал когда-то «Кино-Уточ-Кино».

* * *

«То, что с ним случилось, было фатально неизбежно. На роду, как говорится, было написано» – такими словами многие комментировали судьбу Уточкина. При этом вкладывая в это свой определенный смысл. Одни отмечали потрясения детства, другие – наследственность (старший брат спился и вел образ жизни городского сумасшедшего), третьи – наркотики (якобы, и раньше «баловался»). И, словно сговорившись, мало кто называл главную причину – жесточайшую аварию 10 июля 1911 года, отводя ей лишь второстепенную роль.

«То, что с ним случилось, было фатально неизбежно. На роду, как говорится, было написано» – да, с этим можно согласиться. Только в другом смысле – с его неугомонным характером, пренебрежением к опасности можно было быть классным спортсменом (велосипедистом, футболистом и др.), но не летчиком! Летное дело не терпит неоправданного риска и лихачества. Многие авиаторы тогда этого ещё не знали и поплатились своей жизнью.

За период 1903-1910 гг. в России погибли 5 авиаторов, а уже только за 1911 г. – 82 человека, а за 1912 г. – 128 человек.

Первые покорители неба, и в их числе Сергей Уточкин, своей кровью начинали писать правила лётного дела, которым мы следуем сегодня.

Увы, не всегда успешно. И этим лишний раз доказываем, что в авиации мелочей нет. За малейшее послабление в выполнении правил безопасности полётов расплачиваться приходится человеческими жизнями.

* * *

При знакомстве с жизнью Сергея Уточкина невольно приходит на ум Владимир Высоцкий. Такие схожие линии жизни. По психологическому типу характеров, по судьбе. Оба неуёмной энергии и большого таланта. Любимцы широкой публики. Оба прожили яркую жизнь, но остались неустроенными в личной жизни. И ушли в муках – один на сороковом, другой на сорок третьем годах жизни… Плата за талант? За любовь публики? За славу?

Приключения итальянцев в Одессе

Артур Антонович Анатра родился в Одессе в 1875 году. В семье Антонио Анатры – потомственного банкира и предка Джузеппе д’Анатра, итальянского корабела переселившегося в Одессу в начале XIX века.

Артур был одним из основателей (с 1910 по 1918 гг. – президентом) одесского авиаклуба и владельцем аэропланового завода, который находился в западной части города у ипподрома (служившего в качестве заводского аэродрома). Издавал иллюстрированный журнал «Заря авиации».

10 июня 1913 года его завод получил первый заказ на пять самолётов «Фарман-IV», выполненный к ноябрю 1913 года. В течение 1913 – 1917 гг. значительную часть продукции завода составляли самолеты типа: «Фарман», «Ньюпор», «Вуазен» и «Моран-Сонье», производимые по французским лицензиям. В 1915 году начали выходить собственные опытные самолеты завода: «Анатра Анаде», «Анатра ВИ», «Анатра Д», «Анатра ДС». Некоторые пошли в серию. Выпуск отечественных «Анатра ДСС» и «Анасаль» с 1916 года численно уже преобладал над иностранными.

В начале 1-й мировой войны Анатра получил крупные заказы от военного ведомства. Завод начал быстро развиваться и переоборудоваться. К середине 1916 г. в эксплуатации находились деревообделочный, механический, сварочный, сборочный, малярный и другие цеха. Через два года после начала войны производительность предприятия достигла 50 самолётов в месяц. К этому сроку на нем было занято 1500 рабочих. В последующем завод давал 100 военных самолётов в месяц, численность рабочих и служащих увеличилась до 2500.

На Канатной улице открылось отделение завода со слесарным и штамповочным цехами, на Стрельбищном поле – сборочные и сварочные цеха, на Французском бульваре – отделение механической обработки, возле Пересыпи – деревоотделочный цех.

В 1914 г. Артур Анатра купил у городской управы Симферополя пустошь у реки Славянка и построил там филиал завода. Однако вскоре (в 1918 г.) Крым был захвачен немецкими войсками, и оборудование завода было вывезено в Германию.

Летом 1918 Одесса была оккупирована австрийскими войсками. Когда в июне 1918 австрийцы попытались реквизировать завод и забрать несколько готовых самолетов, рабочие подожгли завод. В июне 1919 года Анатра покинул Одессу и отплыл на корабле в Италию.

Завод Анатры в СССР работал под названием «Одесский авиаремонтный завод». В настоящее время – это госпредприятие МО Украины «Одесавиаремсервис».

Я не поэт и не герой,

Но так назначено судьбой –

Одессы воздух тот хмельной

Пришлось и мне вдохнуть.

И я там жил

Учился я в школе у самого синего моря. Железнодорожная школа №4, что на Пересыпи, была расположена рядом с пляжной зоной Лузановки. От дверей школы до кромки прибоя – менее двухсот метров. Родители жили также на берегу моря, но – уже в Фонтанке, от дома до школы – около десяти км. Имея личный транспорт марки ХВЗ, за исключением зимней непогоды в школу ездил на нём.

Из учителей с благодарностью вспоминаю учительницу математики Дору Ефимовну и учителя физкультуры Владимира Никитича, благодаря которому приобщился к спорту. Однажды, в сентябре вывел он класс к морю, выстроил в воде в ряд, и дал старт на 100 метров. Это был отбор на городские соревнования школьников. В год окончания школы я стал вторым призёром Одесской области среди взрослых (брасс).

Небо над диком пляжем под Фонтанкой, на котором я обычно проводил целое лето, относилось в то время к пилотажной зоне истребительного полка. Гул первых реактивных истребителей, воздушные атаки и стрельбы по «конусу» впечатляли. Рисунки самолетов украшали обложки моих тетрадей. Но в летчики идти не собирался. Название профессии инженер-конструктор с малолетства привлекала больше. Просто завораживала. С детства я был очень наивным, хуже того – сохранил это качество на долгие годы.

В то же время в Одессе прививалось уважение и к морской профессии. Как мы тогда одевались? Обязательным атрибутом одежды была тельняшка (в Одессе она звалась «рябчиком»). «Шкары» – морские расклешённые брюки покупались на толкучке (цена 14 рэ была стабильной). И, конечно, широкий ремень с якорем на бляхе. В качестве головного убора – мичманка с крабом. На головах настоящих «мариманов» красовались шитые на заказ знаменитые одесские капитанки с крабом золотой вышивки.

Хорошо запомнился период времени, когда заканчивалась эпоха И. В. Сталина. Как раз в тот год я жил в общежитии («интернате») школы. Интернат был положен школе по статусу, поскольку в ней учились дети железнодорожников, места постоянного жительства которых было разбросаны вдоль железной дороги на маленьких полустанках.

День 5 марта, когда объявили о смерти вождя, проходил обыденно. Не рушились дома, не падали с неба камни. Никто не рыдал, не рвал на себе рубахи. Только воспитательница интерната (она относилась к работникам идеологического фронта) демонстративно-показательно вытирала платочком слёзы. Жизнь, в общем, продолжалась как обычно.

После смерти вождя, где-то в двадцатых числах марта, в Одессе случился небывалый снегопад – высота снежного покрова достигла более одного метра.

Весной 55 года я сдал выпускные экзамены, потеряв один бал на сочинении. Выбор при поступлении в ВУЗ пал на Институт инженеров морского флота или, как его называли в Одессе, «Водный». Тогда это был, действительно, один из престижных ВУЗов Одессы. И это понятно – в Одесском пароходстве и в порту работала добрая половина взрослого населения Одессы.

Экзамены я провалил (точнее, меня провалили) но не до конца, и меня зачислили на заочное отделение гидротехнического факультета – строительство портов и других морских сооружений. Отличная специальность, кто понимает.

Сколько кубометров стоит шевиотовый костюм

Итак, я студент-заочник гидротехнического факультета Одесского института инженеров морского флота. Набрал в библиотеке института учебников, получил методические пособия и стал выполнять высылаемые задания. В институте предупредили: нужна справка о работе по специальности. Строительство подходит.

Среди моих знакомых оказался весёлый человек – Славка. Возраста среднего – что-то между 30 и 40. Жил на на улице Костецкой – это вблизи знаменитой Мясоедовской. Работал он тогда в СМУ–4 (Строительно-монтажном управлении), или, как он его называл, ЧМО-4. Славка пообещал: «Возьму в свою ударную бригаду. Надеюсь, справишься». Строительный объект находился на Пересыпи в районе Ярмарочной площади. От Фонтанки добираться было удобно. На велосипеде всего каких-то 12 км.

В ударной бригаде было 6 человек, я – седьмой. Возраст самый разный. В чем смысл «ударности» бригады, я узнал, когда за обедом ближе познакомились: все имели сроки, общее число отсидок – 20. Сидели по нескольку раз. Старшему по возрасту – дяде Васе было за пятьдесят, самому молодому Феде – 25 лет, при этом он умудрился уже отсидеть 9 лет и получить неизлечимый туберкулез. Раз в неделю ходил в больницу «поддуваться» – на процедуры, которые блокировали процесс. Такая вот бригада.

Бригада, используя простейшую механизацию – лом и верёвочный блок, собирала из бетонных плит конструкцию крыши производственного помещения. За полчаса до обеда происходил традиционный ритуал. Славка говорил: «А что, мужики, нам восьми мешков цемента хватит?» – «Вполне», – отвечал дядя Вася. – «А, у нас девять, слышь Федя?» Федя взваливал на плечо мешок цемента и исчезал. Возвращался с водкой.

На следующий день: «Дядь Вась, а что, нам опалубка больше не нужна будет?» – «Да, конечно, обойдёмся, приспособимся», – «Слышь Федя?» Федя выбирал несколько досок получше и уносил. Ничего лишнего не тащили. Всё по-честному – только на водку. Меня к операциям не привлекали. Да и в распитии я не участвовал. Меня не совращали, в таких вопросах каждый определяется сам за себя. За обедом «бойцы вспоминали минувшие дни», рассказывали о своих «золотых» и печальных денёчках.

На выходные Славка меня привлекал к дополнительному заработку. Он был торговым агентом еще в одной бригаде – сапожников. Бригада подпольно шила мужские хромовые сапоги. Сырьё использовалось «левое», поэтому товар был относительно недорогим. За неделю изготавливалось пар пять, а то и больше.

* * *

В очередной выходной мы со Славкой брали по мешку с сапогами и ехали на толчок. Моя задача состояла в том, чтобы стоять с основной партией сапог в стороне, не привлекая к себе особого внимания. Славка продавал по одной паре. Сразу все продавать нельзя – кустарное производство запрещено, милиция может замести и конфисковать. С каждой пары я имел пятёрку. На стройке в день мне начисляли около трояка. Так что «гешефт» имел смысл.

Когда работа на объекте Ярмарочной площади была завершена, бригаду перебросили на другой конец города. Ездить туда на велосипеде мне было не сподручно, и я из СМУ-4 уволился. Справку я уже получил, к тому же в самой Фонтанке открылась вакансия по самой главной строительной специальности – «подсобный рабочий». С легкой грустью я расстался с легендарной бригадой.

В Фонтанке начиналось строительство новой школы. Сначала я помогал бригаде каменщиков – подвозил камень и другие строительные материалы. В моём распоряжении была лошадь с повозкой. Ближе к зиме я перешёл в землекопы. Работал с напарником, звали его Нестор. Он был лет на 10 старше меня, приехал с Западной Украины на заработки.

Платили нам по 60 копеек за кубометр. Нестору казалось, что нам недоплачивают: он говорил, что кубометр стоит больше, что нам должны доплачивать за глубину канавы, каменистый или мёрзлый грунт и т.п.

После каждой получки он подсчитывал, сколько нам недодали и подбивал меня на то, чтобы я шёл за разъяснениями к прорабу. Прораб меня, почему-то, уважал и терпеливо разъяснял, что 90 копеек платят при глубине выемки грунта более 180 см, а у нас только 150, что расценки за мерзлоту почвы действуют в других климатических зонах. Нестора это не убеждало, ведь он приехал, чтобы заработать и ему была дорога каждая копейка. Иногда он находил возможности дополнительного заработка – «халтуру»: кому-то починить крышу, забор или выполнить другую несложную работу. Это было нашим «хобби» – занимались в нерабочее время и с удовольствием.

Весной я стал подрабатывать в выходные дни на погрузке строительного камня-ракушечника, который добывался в карьерах поселка Булдынка. Работа была не для слабых. Зато зарабатывали в день рублей по 8-10. Это были большие деньги.

В связи с появлением свободных денег замыслил я справить настоящий костюм (первый в жизни!). Присмотрел материал – знаменитый советский, стального цвета шевиот (раньше его пользовали, в основном, «партийные и советские работники»). Отрез стоил немногим более 60 рублей и был мне вполне по средствам – каких-то 100 кубометров грунта.

* * *

Привёз отрез в ателье, мастер меня немного озадачил: «Какой фасон будем делать, молодой человек – однобортный или двубортный?» Кроме того, нужна подкладка и конский волос на борта.

Пришлось взять тайм-аут. Купил подкладку, присмотрелся на улице – в каких костюмах люди ходят. Пошел на совхозную конюшню. Меня там знали конюхи, и был знакомый конь – Орлик. Когда летом мальчишкам давали лошадей купать (заодно и верхом прокатиться), я всегда брал Орлика. Он меня знал хорошо – издали, завидев, бил себя хвостом по бокам. Когда я подходил, тянулся ко мне в карман – знал, что у меня для него припасён ломоть хлеба.

Кто скакал галопом на лошади без седла, тот знает, что это почти цирковой номер. Удержаться очень сложно. К тому же, после 5 минут скачек задница набивается почти до мозолей. Орлик был конем умным и деликатным. Он приноровился свои прыжки смягчать так, что я мог держаться и не сваливаться. За это я его не только купал, но и отпускал свободно поплавать. Коней мы купали на том месте, где потом образовался пляж.

Так что добыть конский волос для меня не было проблемой. Начесал с хвостов охапку волоса и привез портному. Мой мастер даже не улыбнулся, только сказал: «Молодой человек, где Вы достали столько волоса? Ваш волос очень хорош, он настоящий. Но для Вашего отличного материала нужен волос немножко другого свойства. Специальный. У меня такой случайно имеется. Припасён как раз для такого случая». В общем, заказ состоялся и из ателье я выходил с гордо поднятой головой человека, которому не привыкать шить себе костюмы на заказ.

Подошел июнь, меня вызвали на сессию. Вместе с другими заочниками получил я место в общежитии – готовиться к экзаменам, консультироваться у преподавателей. Обычно заочники только за время сессии и натаскиваются. Три балла – мечта. Им больше и не надо. Но я был готов. В знак прошлогодней обиды, ни на какие консультации не ходил. С утра бегал плавать в Дюковский парк, по вечерам играл в баскетбол – площадка была расположена прямо во дворе общежития.

Экзамены сдал без троек, самый сложный, по начертательной геометрии – на отлично. После сдачи экзаменов обошел деканов всех факультетов – хотел перевестись на очное отделение. Места нигде не нашлось. Мне бы догадаться зайти на кафедру физкультуры и показать свой диплом вице чемпиона Одесской области по плаванию. Тогда спортсменов брали с удовольствием. Не додумался.

Пришла повестка из военкомата – труба зовет, пора в армию. Попробовал поговорить об отсрочке: «Учусь на заочном, но обещали перевести», – «Ах, ты ещё и студент? Что больше любишь – самолёты или пароходы?» «Самолёты? Поедешь в Васильковское военное авиационно-техническое училище. Место хорошее, тебе понравится».

Скажу по-честному – не понравилось. Многое. Вот именно – муштра, унижение от младших командиров и неволя.

Прощай Одесса – город моей юности. В этом городе я вырос. Ощутил первые радости побед, первые поражения. Познал счастье любви. После ЗАКСа, что слева от главного входа в Оперный театр – начало семейной жизни. Радость отцовства: сын – 4 килограмма! Первые шаги, первые слова. Первые совместные заплывы. Мальчик рос хорошим и добрым. Беда обычно случается неожиданно. Здесь она нарастала постепенно и неотвратимо. Два десятка лет беспросветности… И печальный исход. И жизнь после жизни.

Теперь Одесса – место не только приятных воспоминаний, но и полученных незаживающих ран. Место вечного покоя родных. И место, отравленное предательством. Предательством людей когда-то близких.

Мистика Дерибасовской

То, что Дерибасовская – главная улица Одессы, знает весь цивилизованный мир. Но вот то, что улица Дерибасовская в городе с давних пор выполняет особую коммуникационную функцию, доподлинно известно только одесситам. Это сейчас хорошо – нужно тебе пообщаться с кем-нибудь, набрал номер на мобильнике и – алё! А были времена, когда о таком чуде в Одессе никто и не слышал. А это значит, что во всём мире ничего подобного не существовало. Ибо всё, что в какой либо точке земного шара обнаруживалось нового, через определенное время появлялось и на одесской толкучке.

Конечно, в те времена существовала определенная категория граждан – счастливых обладателей домашних телефонов. Но, как всякая роскошь, они были доступны далеко не всем. Уличные автоматы были. Но не везде. А что толку от того таксофона, когда дома у твоего абонента из коммуникационных устройств имелась в наличии лишь радиоточка.

Так как же быть, когда нужно было пообщаться с товарищем или переговорить с нужным человеком? Ехать к нему домой не всегда удобно, да можно и не застать. Все знали: ехать нужно на Дерибасовскую. Ибо у одесситов привычка (еще с дотелевизионной эпохи) выработалась, если образовалось свободное время – иди на Дерибасовскую. Хочешь отдохнуть – гуляй на Дерибасовскую. Кино, театр? На Дерибасовскую. Бокал пива, стакан вина, чашку кофе? Ну конечно, на Дерибасовскую. Ресторан? Там все! Короче, Дерибасовская – центр вселенной! И вся Одесса в свободное время стремится на Дерибасовскую.

До сих пор в голове не укладывается, как это на трех кварталах умещалась вся людская часть Одессы? Половина? Тоже – никак. Четверть – не получается. Даже вместе с прилегающими территориями – Садовой, Преображенской, Греческой, Ришельевской, Приморским бульваром. Тем не менее… Удивительно, но факт: каждый одессит регулярно появляется на Дерибасовской.

Вот и у меня многие встречи случались на Дерибасовской. Иногда по прошествии десятков лет. Знаете, в чем мистика Дерибасовской? Человек, гуляющий по Дерибасовской, и по своему душевному состоянию, и даже внешнему облику возвращается в то время, когда он впервые побывал здесь. Вот и у меня бывало так, что встречался на Дерибасовской с человеком, с которым учился еще в первых классах школы. В момент встречи в седовласом мужчине удивительным образом проявились знакомые мальчишеские черты лица. Хотите – верьте, хотите – нет!

Когда я впервые услышал имя нового американского президента, вспомнил своих друзей детства – Славика Зубова и Абама Школьника (вообще то, он имел имя Абрам, но все его, включая родную маму, звали Абамом). Мы были очень разными, но, по-видимому, сошлись по учебе – окончили первый класс с похвальными грамотами. После второго класса разошлись по разным школам и в детские годы виделись лишь эпизодически.

Со Славкой я неожиданно встретился на Дерибасовской через восемь лет. Оказалась, что мы направляемся в одно и то же место – на улицу Мечникова. Шли сдавать документы для поступления в Институт инженеров морского флота. Разговорились. Славик был в полном порядке: отец заместитель начальника порта по снабжению. Служебная машина, четырехкомнатная квартира на Французском (тогда Пролетарском) бульваре, дача на Каролино-Бугазе. Я не мог похвалиться подобным благополучием: отец после фронта болел, была служебная, нет, не машина – квартира в пригородном совхозе. Зато я был обладателем личного велотранспорта марки ХВЗ, а дикий пляж, расположенный в двухстах метрах от дома, всегда был в моем распоряжении.

Снова встретились уже после экзаменов. Славка набрал 23 балла и был зачислен на самый престижный факультет – судомеханический. Я же не прошел по конкурсу – срезали на физике. На предмете, в знании которого я не сомневался – в школе одни пятерки, участник городских олимпиад. Меня экзаменатор «резал» явно, в открытую. Когда я закончил отвечать на вопрос, который хорошо знал, принимающий с улыбкой констатировал: «Не верно». В конце с сожалением произнёс: «Вынужден поставить тройку, все-таки задачу ты решил». Это был первый большой жизненный удар, вместе с которым стало приходить осознание понятия «блат» и многих других сложностей взрослой жизни. После сдачи вступительных экзаменов Славка меня спросил:

– Тебя кто курировал?

– Что? – такое слово мне было не знакомо, не понял и вопроса. Славка посмотрел на меня с сочувствием:

– Эх, ты, Александр Матросов.

В том же году судьба нас свела и с Абамом. На Дерибасовской. Ну, а где же еще? Он поступил в Новосибирский архитектурный. Приехал на несколько дней, чтобы собрать вещи и ехать на учебу в далекий сибирский город. Я удивился:

– Ты что, ближе институт не мог подобрать?

– Архитектурный есть только в Москве и в Новосибирске. В МАРХИ поступать не рискую. Вадиму подумалось: «Молодец, здраво рассуждает. В отличие от меня».

В последний раз Абама я неожиданно встретил в 92 году в подмосковной электричке. Оба оказались на переломе. Я окончил военную службу в звании полковника ВВС. Теперь нужно было начинать жизнь заново. Ни прежний опыт, ни ученые степени и звания – все это теперь не имело никакого значения. Абам, отработав в проектной мастерской Новосибирска два десятка лет, вернулся в родную Одессу. Однако оказалось, что здесь архитекторы не нужны, как и многие другие специальности. Каждый выживал, как мог. Абам был из тех евреев, которые не имели своего семейного клана. Когда мама умерла, понял, что в этой стране ему больше делать нечего. Стал оформлять визу в Израиль. Мы понимали, что, скорее всего, в этой жизни это наша встреча – последняя. Сойдя с электрички на Лосино-Островской, мы продолжили разговор в кафе.

Абам рассказал о судьбе Славки, с которым они до того изредка виделись в Одессе. Окончив институт, Славка в качестве судового механика объездил весь мир. Имел всё, что положено было иметь уважаемому одесситу. Начиная от шитой в салоне на Ришельевской капитанской фуражки до банальных: квартира, дача, машина и т.п. И, конечно, семья. Здоровая и счастливая. Ну, еще кое-что, о чём не принято распространяться. Когда случилась перестройка, и процесс пошел, Славка в одночасье стал миллионером. Как? Имелись наработанные зарубежные связи. Тогда, как грибы, вырастали обеспеченные люди новой формации, которые вместе с выходящими из тени подпольными миллионерами советского периода стали формировать новый класс хозяев жизни. Этому классу нужна была соответствующая атрибутика.

– Знаешь, как появились в стране первые шестисотые «мерсы»? Через Вячеслава Михайловича Зубова. А на него вышел его знакомый из Болгарии, который был готов предложить этот ходовой товар почти в неограниченном количестве. Тогда такие сделки еще не были официально разрешены, но их уже никто и не преследовал. Вот и стал Славик гнать эти «мерсы». Вскоре у него появился и посредник – грузин, который брал товар целыми партиями – по два-три десятка.

Условие было одно – стопроцентная предоплата. Как рассказывал потом Славка, этот грузин очень ловко втёрся к нему в доверие. Вначале три партии он взял с полной предоплатой. Однажды прилетел в страшной горячке: «Есть заказчик на большую партию – пятьдесят машин, но сейчас оплатить может только тридцать. За остальные – через день после поставки». Клянется, божится: «Рассчитаюсь, можешь меня держать в качестве заложника». Как Славка поддался – удивляюсь. Говорит: «Загипнотизировал его грузин». Как и следовало ожидать, смылся грузин вместе с двадцатью «мерсами». А Славка разорился. Продал всё – квартиру, дачу. Кое-как рассчитался. Остался почти голым. В однокомнатной квартирке (в свое время была прикуплена в резерв). Жена ушла.

Обратился Слава к знакомым ребятам из «конторы». Те попросили пять штук зеленых и месяц срока. Через месяц сообщили: «Нашли беглеца. В Австралии». Но чтобы его достать, другие деньги нужны – в двадцать раз большие. Вот тут Славик и запил. Пил две недели. Потом очухался – надо как-то жить.

Оставалась у него вторая машина – Жигули. Стал «бомбить». Больше трёх недель работать не может – впадает в запой. На две недели. Теперь, вроде, стал меньше пить, собирает деньги. Знаешь, на что? Появилась навязчивая идея – хочет уехать в Новую Зеландию. Спрашиваю: «Почему именно в Новую Зеландию? Может, хочешь до грузина в Австралии добраться?» «Нет», – говорит, – «Сам сдохнет. Остаток жизни хочу по-человечески прожить». – В Новой Зеландии большая русская диаспора. Там не просто русские, а те, которые сохранили свои обычаи, совесть и сострадание к людям. Живут дружно, соборно. Как раньше на Руси: дома строят, свадьбы гуляют, в последний путь провожают – вместе, одной улицей, одной деревней!

Выпили одноклассники по сто двадцать пять грамм коньяка и расстались. По-видимому, навсегда. Дерибасовская осталась далеко позади. В прошлой жизни.

На первое мая я получил телеграмму из Новой Зеландии: «Днем солидарности трудящихся. Привет Велингтона. Зубов».

Два слова за Гамбринус

Одесская пивная под названием Гамбринус была прославлена Александром Куприным в начале прошлого столетия. Помните?

«Прямо с тротуара входили в узкую, всегда открытую дверь. От неё вела вниз такая же узкая лестница в двадцать каменных ступеней, избитых и искривлённых многими миллионами тяжёлых сапог. Над концом лестницы в простенке красовалось горельефное раскрашенное изображение славного покровителя пивного дела, короля Гамбринуса, величиной приблизительно в два человеческих роста…

Здесь каждый вечер, уже много лет подряд, играл на скрипке для удовольствия и развлечения гостей музыкант Сашка–еврей, – кроткий, весёлый, пьяный, плешивый человек, с наружностью облезлой обезьяны, неопределенных лет. Проходили года, сменялись лакеи в кожаных нарукавниках, сменялись поставщики и развозчики пива, сменялись сами хозяева, но Сашка неизменно каждый вечер к шести часам уже сидел на своей эстраде со скрипкой в руках и с маленькой беленькой собачкой на коленях, а к часу ночи уходил из Гамбринуса в сопровождении той же собачки Белочки, едва держась на ногах от выпитого пива…

Здешние буйные обитатели редко подымались наверх в нарядный, всегда праздничный город с его зеркальными стеклами, гордыми памятниками, сиянием электричества, асфальтовыми тротуарами, аллеями белой акации, величественными полицейскими, со всей показной чистотой и благоустройством. Но каждый из них, прежде чем расшвырять по ветру свои трудовые, засаленные рваные, разбухшие рублёвки, непременно посещал Гамбринус. Это было освящено древним обычаем, хотя для этого и приходилось под прикрытием вечернего мрака пробираться в самый центр города…»

Говорят, что Гамбринус, воспетый А. Куприным, располагался в начале Преображенской улицы. Где-то в районе бывшего ресторана «Театральный». В годы советской «оттепели» Гамбринус обрел вторую жизнь. Знаменитое название получила пивная, оборудованная в погребке рядом с Дерибасовской.

Во время учебы в Жуковке пришлось мне проходить практику на Одесском авиаремонтном заводе (бывшем «Анатра» – см. раздел «Итальянцы в Одессе»). Решили с другом Пашкой перед отъездом в Москву посетить достопримечательность. И вот мы на Дерибасовской. По ступенькам спускаемся вниз. Не успели рассмотреть сквозь табачный дым зал, как из-за одного из столов поднимается мужик в капитанской фуражке (пошив: фирменный – салон на Ришельевской!) и машет нам рукой, мол: «Рули сюда, братва! Держу место, только для вас». По-видимому, его привлекла наша военная форма. А зал заполнен под завязку.

Подходим, заказываем пиво и фирменное рыбное ассорти. Обстановка располагает к неспешному пассивному отдыху. Заботы остались где-то там, наверху. А здесь своя жизнь. Душу обволакивает хмельная расслабляющая атмосфера. Сашка (после Куприна здесь скрипачей иначе не зовут) извлекает из своей скрипочки дивную мелодию, которая околдовывает и уводит в другой мир. И вот уже кажется, что над головой не каменные своды, а упругие паруса бригантины, уносящей тебя к дальним берегам. Туда, где совсем другая жизнь. Весёлая и беззаботная. Смуглые джентльмены в белых штанах… Карнавалы, жгучие мулатки и бразильская самба до утра…

Мягкая, завораживающая мелодия манит и убаюкивает. А Пашка с капитаном увлеченно толкуют «за жизнь». Посмотреть со стороны – встретились старые закадычные друзья. О чём это они? Толкуют как братья, пути которых случайно пересеклись после двадцати лет плавания в далёких акваториях мирового океана. А ведь впервые увидели друг друга. И главное, я точно знаю, что Пашка сегодня ещё совсем не пил. Да и капитан этот тоже, вроде, не сильно в подпитии. Так, слегка. Но не до уровня: «Ты меня уважаешь?»

Похоже, разговор надолго. До меня начинает доходить, что просто так нам отсюда не выбраться. Гамбринус не такое место, куда забегают для того, чтобы опрокинуть кружку пива и бежать дальше. В его атмосферу не окунаются, а ныряют для того, чтобы выплыть через много часов. Выплыть умиротворенным, оставившим груз забот там – внизу. А Пашка – он такой человек, человек настроения. Он сам не знает, что выкинет через пять минут. В особенности, если гулять начинает. Недаром он заядлый игрок. Во что угодно: в карты, на ипподроме, даже в лотерейные билеты. Он, если идёт париться в Сандуны в компании, то уж с утра и пока не выгонят. Я понимаю, что наступил критический момент.

До поезда менее тридцати минут. Пашка заупрямился: «Езжай один, я здесь остаюсь». Еще и капитан поддакивает: «У меня будет жить, квартира хорошая». И ведь, кроме пива, больше ничего не пили. Не пьян он, просто душа загуляла. С превеликим трудом мне удается друга от капитана оттащить. Практически – силой. На поезд мы всё же успели. Только в вагон вошли, поезд и тронулся. Вот, что такое Гамбринус!

Шаланды, полные кефали

Разговор о том, какая рыба водилась в море под Одессой – тема особая. Вот в пивной возле Привоза выступает «старожил»:

– Камбала – во! Осетры – во! И растягивает руки. Другой в ответ:

– Ври, да не завирайся. Осетры под Одессой?

– Вот те крест!

Насчет осетров, судить не берусь. Хотя знаю, что рыбацкие сейнеры, базирующиеся в Одесской бухте (в Крыжановке) иногда привозили осетрину с Азовского моря. Вообще промысловый лов сейнеры, в основном, вели в районе Керченского пролива, часто упоминался в их разговоре и город Поти. Иногда сейнеры ходили в районе устья Дуная. За деликатесной дунайской сельдью. А вот белугу в послевоенные годы ловили в Днестровском лимане. В конце сороковых годов на первомайской демонстрации в г. Белгород – Днестровском демонстрировали скелет пойманной в лимане белуги. На платформе ЗиС-5. Хвост рыбьего скелета на полметра выступал за задний край платформы. Это значит, что та белуга была длиной порядка четырёх метров. Это точно. И это не миф.

Кто сегодня помнит настоящую камбалу – диаметром под метр и толщиной в кулак не хилого биндюжника, одесскую (не атлантическую) скумбрию и кефаль? Всё это было, но к концу 60-х рыба вблизи Одесской бухты стала пропадать. Пропали даже чёрноморские крабы, которые ловко – боком бегали по загородным пляжам. Когда кто-то из людей пытался их беспокоить, они набрасывались на обидчика и больно щипали их своими крепкими клешнями. Крабы охраняли свою законную территорию.

Кефаль, пожалуй, самая знаменитая рыба Чёрного моря, поэтому уделим ей несколько строк специально.

Как пишут ихтиологи, семейство кефалевых содержит свыше 100 видов, разделённых на 10 родов. Кефали разных видов похожи друг на друга: красивые серебристые торпедообразные рыбы. Кефаль – рыба стайная, предпочитающая более или менее тёплую воду. Она не требовательна ни в отношении кислорода, ни в отношении солёности воды. Жизнь этих рыб проходит в морях и заливах, лиманах и устьях рек. Она нерестится в море, а для нагула переходит в пресные воды, где и кормится до осени. На зиму снова уходит в море. Но если ей приходится остаться изолированной от моря, то кефаль переживает это безболезненно.

Вкусовые качества рыбы кефалевых пород превосходны. Благодаря нежному жирному мясу, её можно жарить, практически без масла. В Чёрном море промысловыми считаются 4 вида: лобан, сингиль, остронос и пиленгас. Лобан, сингиль и остронос – «коренные» черноморские жители, а пиленгас – «иммигрант» из Японского моря.

Лобан – самый крупный и быстрорастущий вид кефали – к шестилетнему возрасту вырастает до 55 см в длину и достигает веса до 2.5 кг, максимальная длина – до 90 см, вес доходит до 7 кг.

Кефаль преимущественно водится в северо-западной части Черного моря, включая Азовское море. Что касается района Одессы, то здесь преимущественно обитает кефаль-сингиль: вес его иногда доходит до 1 килограмма, а длина – 25-35 см. Питание и поведение у всех черноморских кефалевых очень схожи, но сингиль совершает более продолжительные миграции вдоль берега и любит заходить в прибрежные лиманы. Вблизи Одессы чаще всего сингиль можно встретить в лиманах – Днестровском, Тилигульском, в Тузловской группе лиманов. Ловят кефаль и на известной рыбакам Днестровской банке в Чёрном море. Так называют отмель напротив Днестровского лимана, расположенную около 12 км от берега, глубиной до 10 метров. За счёт смешения морской и пресной лиманской воды богатой органикой, на банке обильно разрослись морские водоросли и моллюски, что привлекает огромное количество рыб, крабов, креветок, дельфинов и даже катранов.

Кстати, сегодня мало кто знает, что в послевоенные годы на Днестровском лимане между поселками Затока и Шабо существовало так называемое кефальное хозяйство, состоящее из целой системы закрытых водоёмов и каналов, соединяющих эти водоемы с лиманом. Сюда рыба приходила на нерест, и здесь она нагуливала вес. Благо искусственные водоемы были богаты водорослями и прочей живностью, характерной для здешних заводей – болотистых и заросших камышовыми зарослями.

Так откуда мог Костя приводить шаланды, полные кефали? Ближе всего таким местом мог служить Днестровский лиман. Нет, я не утверждаю. Каждый может иметь своё мнение. Тем более, как мы выяснили, кефаль в довоенные времена «так и шастала косяками» по всему Чёрному морю.

А лично я люблю бычков! Пардон, уточняю: лично я люблю черноморских бычков кушать. Еще одно уточнение: бычков-песочников.

Ах, одесские бычки! Только со сковородки! Ни с каким заморским деликатесом не сравнить! А кто любит поострей, будьте любезны – сардель (так называется керченская хамса) свежего посола, или скумбрию – «платанку» (слабосоленую и вяленую на солнце). И ко всей этой роскоши – вино! После пляжа! Но – это для тех, кто понимает!

Вино обычное – ординарное: бессарабское, молдавское или местное – Ркацетели, Алиготе, Совиньон, Кабернэ – по цене один рубль 30 коп за литр. А уже на любителя – марочные вина: Шабское, «Перлына стэпу» (жемчужина степи), «Оксамыт Украины» (бархат Украины). А на большого любителя: Мускат, Кокур и, конечно, Советское Шампанское одесского производства. Может всем этим винам недостает изысканности французских, но по природности, и, главное, по цене – они были самыми демократичными, то есть народными. И всё это было в избытке не так давно. Впрочем, для изменения экологической обстановки, полсотни лет – срок немалый.

Легенды и куплеты

С некоторых пор в Одессе пошла мода на анекдоты про молдаван, имея в виду их уникальную природную наивность. Считалось, что человеку из-за Днестра, каким бы умным он не числился в своих Маркулештах или Слободзеях, в Одессе мог заморочить голову любой сопляк. Бывало, что приехавший с намерениями «сделать базар» молдаванин, оказывался и без базара, и без денег. Вместо этого он имел поучительные воспоминания и радость человека, осознающего, что могло быть гораздо хуже.

Бывало и бывает. Но и среди одесских привокзальных и базарных жуликов число лиц заднестровского происхождения составляет добрую половину. Так что дело не в национальных особенностях характера. А в чём? Конечное, в воздухе.

Одесситы – люди жутко практичные и сказок не любят. Другое дело – легенды. В легенде правда и вымысел настолько между собой переплетены, что разделить их уже невозможно. Создать легенду – большое искусство. Легенда – это песня! Песня о необычных людях и удивительных событиях, которая передается из уст в уста, из поколения в поколение. Существуют легенды – баллады. Бывают и опереточные куплеты.

* * *

Чуден тихий августовский вечер на веранде с видом на притихшее, малиновое от заката море и усталое солнце, плавно уходящее на покой сквозь дымку над мысом Большого Фонтана.

На столе бутыль с вином домашнего производства. Вино – розовое, сборное (blended) с терпкой кислинкой. Малосольная тюлька (хамса) вчерашнего улова. Хлеб – пушистый калач с золотистой корочкой, большие развалистые помидоры цвета заката.

Время, располагающее к размышлениям. Или к доброму разговору.

Однажды старого, то ли цыгана, то ли еврея с соседней улицы, который откликался на имя Кома, я угостил банкой вина. В знак особой благодарности (больше стакана наливать ему было не принято, а тут – литр) стал он делиться воспоминаниями. Не только своими. Его рассказы – это смесь когда-то услышанного от других людей и личных впечатлений, смахивающих на бред. Но чем-то его рассказы привлекали к себе. Наверное, тем, что в них проскальзывали эпизоды реальной жизни Одессы. Той, которую не всегда принято публиковать для широкой публики.

В рассказах Комы фигурировали и Мишка Япончик, и банда Григорьева. И даже лихие французы, спешно драпающие из Одессы и оставившие на берегу не только награбленное, но и часть своей амуниции.

Странно, что на него не произвела большого впечатления румынская оккупация (как известно, после захвата Одессы немецкие войска вместе с фронтом ушли на запад, оставив в городе «на хозяйстве», в основном, румын). О ней он выразился так:

– При румынах всё было как обычно. Только днем – тише, а ночью громче (От многих одесситов, переживших оккупацию, я слышал именно такой термин – «при румынах». Как будто и не было оккупации – просто один горком – советский, сменился другим – румынским).

По городу промышляли голодные румыны и предлагали купить у них что-нибудь из оружия или обменять на сало и хлеб. И румыны, и жители одинаково боялись немцев. Вообще, румыны к населению не проявляло особой вражды (на условиях взаимности). Дружеское общение «оккупантов» с «аборигенами» в ряде случаев подкреплялось совместным распитием самогонки.

По ночам часто слышалась стрельба. Нет, не бои, не партизаны. Грабили. Грабили не только продовольственные магазины с водкой и закуской. Грабили граждан. Грабили банки. Грабили известный магазин – Пассаж. Когда пришли наши, бандиты еще оставались.

Жизнь в Одессе во время оккупации не остановилась. Многие продолжали заниматься тем ремеслом, которым владели. Работали рынки, работал порт. Функционировали Оперный и другие театры. В 1942 году в городе открылось «Королевское мореходное училище».

Другие зарабатывали на хлеб мелким предпринимательством – открывали торговые лавочки, мастерские по ремонту одежды, обуви, примусов и прочей домашней утвари. Те, кому позволяли условия, разводили кур и другую живность. Одним словом, каждый выживал, как мог.

После освобождения советские чекисты имели много забот по выявлению тех, кто просто жил (выживал) и тех, кого можно было обвинить в сотрудничестве с оккупантами.

Удивительно, что многих обывателей не коснулись события, связанные с борьбой подполья против оккупантов. Да, некоторые слышали, что в катакомбах Усатово и Нерубайское скрываются партизаны. Слышали, что жандармы блокировали выход из этих катакомб. Но ничего более не могли рассказать о деятельности подпольщиков.

Но как можно было не услышать взрыв, прогремевший вечером 22 октября 41 года на Маразлиевской, когда взлетело на воздух здание военного командования оккупантов в Одессе? Этим взрывом подпольная группа будущего Героя Советского Союза Молодцова заявила о продолжении борьбы с врагами.

При отходе наших войск в Одессе были оставлены две диверсионно-разведывательные группы. Одна из них базировалась в пригородных катакомбах села Нерубайское, другая – на конспиративных квартирах в городе. Группы возглавлял профессиональный разведчик капитан госбезопасности Владимир Александрович Молодцов (псевдоним – «Бадаев»). Однако широкого размаха диверсионная и партизанская деятельность в Одессе не приобрела. Не позволяли местные географические условия. Катакомбы легко блокировались. Ну а степные просторы и овраги – это поле лишь для масштабных боевых действий. Разведчики успешно действовали лишь до начала 1942 года. Погубило их предательство.

Но на этом борьба не прекратилась. В 1943 г. в оккупированной Одессе появился Н. А. Гефт – инженер и разведчик. Вместе с В. Э. Бурзи (оба этнических немца) они создали в Одессе разведывательную сеть и организовали несколько успешных диверсий на фашистских кораблях. При этом использовались мины, замаскированные под куски угля. Мины изготавливал в домашней лаборатории профессор-химик Одесского индустриального института Эдуард Ксаверьевич Лопатто.

Группа Гефта успешно действовала вплоть до освобождения 10 апреля 1944 года Одессы. Осуществляла диверсионные акты, а когда под натиском наших войск оккупанты стали готовиться к эвакуации, препятствовала вывозу и уничтожению ценного оборудования судоремонтного завода. В настоящее время имена подпольщиков увековечены в названиях улиц города.

О борьбе одесских разведчиков написано множество очерков и книг. Сняты фильмы. Они оставили яркий след в истории города. Подумалось: «Отчего же о них не слагают легенды, подобные жизнеописанию Мишки Япончика?»

По-видимому, слишком разнятся жанры их деятельности. Похождения привлекающего внимание к своей персоне опереточного Мишки Япончика и деятельность разведчиков, не на жизнь, а на смерть ведущих тяжёлую борьбу в тылу врага. Без внешних эффектов, напряжённую и важную для общей победы. Это не тема для оперетты. Жанр мало привлекателен для обывателя.

* * *

Кома стал бубнить о том, как он после войны невод тягал на Лузановском берегу вместе с Георгием Константиновичем. И с ним же пили водку.

– Постой, постой. Георгий Константинович, это кто? Большой начальник?

– Ну да, начальник. Начальник Одессы. Он самый главный маршал был у Сталина. Жуков. Да ты его должен знать. А в Одессу его Сталин направил, чтоб он порядок здесь навёл. А еще говорили, что после войны англичане вместе с турками задумали Чёрное море у нас оттяпать вместе с Одессой. А Жукова-то буржуины сильно боялись. Вот и отступились.

Вот такой куплет.

Как это бывает не только в Одессе

Саня долго ждал звонка. Но не этого. В трубке оказался другой голос. Саня это понял, когда голос из трубки произнес:

– Я бы хотел получить пятьсот тысяч наличными. – Первой мыслью Сани была: «В рублях или в долларах?» – Второй: «Каким образом у него могут оказаться такие деньги? Да хоть бы и в рублях? Наверное, ошиблись номером». Потом у Сани обнаружился другой интерес: «Что это за люди, которые вот так запросто, могут ворочать огромными деньгами?» – И тогда он очень внушительно сказал тому, который неожиданно оказался в трубке:

– Да, я вас внимательно слушаю. –Тот, в трубке, в ответ спросил:

– Это банк?

Саня совершенно искренне расстроился и повесил трубку. Того звонка, которого он ждал, так и не дождался. Звонка из Чикаго. Тот голос – из Чикаго, который первый раз объявился, обещал перезвонить. Он тогда сообщил ошеломляющую новость:

– На ваше имя открылось наследство. Ждите звонка адвоката…

В этот день больше звонков не было. Случайный звонок, попавший вместо банка к Сане, так и не дал ему узнать, что там у него открылось. Из-за этого Саня сильно разволновался. Что-то нужно делать! Но что? Сидеть у телефона и ждать? Нет! Нужно действовать! И тут его осенило: «Мне может помочь тот, кто и помешал. Человек, ворочающий огромными суммами, должен знать, что в этой ситуации следует предпринять».

Саня нашел в «памяти» телефона нужный номер и позвонил. Чтобы привлечь внимание случайного телефонного собеседника к свой персоне, Саня сообщил, что в ближайшее время должен будет получить много миллионов, возможно даже десятков… Или сотен. Расчет оправдался, и его новый партнер изъявил желание помочь. Как настоящий деловой человек, поставил условие: он наводит Саню на профессионала, способного решить все проблемы по поиску наследства и оформлению. За это посреднику причитаются комиссионные – 10% от наследства. Но для начала заказчик должен перевести 1000 долларов на указанный счет.

Такие деньги в рублевом эквиваленте у Сани нашлись, и он их перевел. После этого ему позвонил «адвокат – специалист по международным финансовым операциям» – так он представился и поставил свое условие: 5000 долларов для начала работы. Остальное – 20% от суммы наследства – после завершения всех операций. Таких денег у Сани не было, но он согласился. А что делать? Машину он продал за 100 тысяч. Рублей конечно. Остальные 50 тысяч взял у подпольного ростовщика под 20%. Нет, не годовых – месячных.

Теперь Саня с нетерпением ждет звонка от адвоката – специалиста по международным финансовым операциям.

Москва – Пересыпь

Так сложилось, что большая часть моей жизни прошла в Подмосковье. Родители – мои и жены, имели домики под Одессой. До города на автобусе – десять минут, до моря – двести метров. Летний отпуск – всегда домой.

В тот раз ехал один. Зато вез с собой пять мест – собрал все барахло, которое в городской квартире девать некуда, а выбросить жалко. Пришлось брать носильщика. 23-й фирменный поезд – самый удобный. В пути двадцать два часа, вечером сел – закат солнца можно уже встречать дома на веранде с бутылочкой Фетяски.

В этот раз поездка не сложилась. Обычно в поезде я сплю хорошо. Но в этот раз еще с середины ночи стала донимать духота. Июль выдался жарким, кондиционер не работал. Когда утром поезд остановился на большой станции, я тут же выкатился на перрон дабы купить водички. Выскочил, в чем спал – в легком спортивном костюме. С рублем в кулаке.

– Какая станция? Сколько стоим? – на выходе из вагона спросил у проводницы.

– Двенадцать минут. – Вот эта, произнесенная проводницей фраза, меня и подвела.

Перрон с точки зрения «найти попить» оказался пуст, а чтобы дойти до вокзального буфета, нужно преодолеть два подземных перехода под путями. Пить хотелось сильно. «Ну, на эти переходы не – более двух минут, еще масса времени», – подумал я и быстренько пошлёпал, поглядывая на часы. Через пять минут я уже выходил из буфета с бутылкой воды.

Внимания на медленно движущийся поезд вначале не обратил – мало ли поездов на большой станции. И только на выходе из первого перехода меня ошарашило: «Это же мой! Мой поезд набирал ход!» Нет, я не побежал. На мне были бассейновые тапочки, не приспособленные для быстрого передвижения. Вместо того, чтобы их просто сбросить и что есть сил рвануть вперед, я остановился, словно в шоке, и стал прикидывать: «догоню – не догоню?» Потом я все же побежал, так и не сбросив тапочки. Выскочив из второго перехода и глядя на скорость последних вагонов, понял – нет, не догоню! В растерянности смотрел вслед уносящего мои вещи поезда. Осталось все там – деньги, документы и даже билет. «Не фига себе – сбегал за водички попить!»

Что делать? Поразмышляв, пошел к начальнику станции. На удивление начальник к моей беде отнесся спокойно: «По рации сообщим начальнику твоего поезда. Ближайший поезд – через час. Тебя посадим, довезет тебя до Конотопа. Дальше поедешь на перекладных. Найди денег, чтобы дать телеграмму родным или друзьям – пусть на конечной встретят вещи. Все, будь здоров».

Легко сказать: «найди денег». На срочную телеграмму – не меньше трояка. Поковылял на телеграф. Заполнив бланк, стал приемщице – женщине средних лет сбивчиво рассказывать о своей печальной участи. По-видимому, вид у меня был настолько жалкий, что женщина меня выслушала до конца. Затем я удивился еще раз, ибо женщина, приняв телеграмму и написав на бумажке свой адрес, протянула ее вместе с квитанцией и просительно произнесла: «Только ты мне пришли деньги обязательно. Я живу одна и у меня двое деток. Не обижай деток – пришли».

Вскоре меня посадили на поезд, и я доехал до Конотопа. Незабываемое, полное впечатлений, путешествие продолжалось. Главной его изюминкой было не перемещение в пространстве, а смена средств передвижения и людей, которые меня передавали от одной точки следования к другой, словно эстафетную палочку. Когда дежурный по станции в Конотопе пристраивал меня на поезд Москва-Кишинев, стрелки часов уже показывали время прибытия 23-го на Одесский вокзал. Подумал: «Сейчас свояк встречает мои вещи». Тогда я его еще плохо знал. А пока, уютно устроившись на боковом месте, любовался проплывающими мимо пейзажами. Еловый лес сменился смешанным. Пошли дубовые рощи, лесостепь.

Поезд довез меня до станции Кучурган, после чего взял курс на Кишинев, я же пошел искать местное железнодорожное начальство. Мне снова повезло – вскоре должен уйти в сторону Одессы тепловоз. Он-то и доставил меня до Первой заставы – большого разъезда на дальней западной окраине Одессы. Три часа ночи. Вокруг никакого движения. И я совсем не ориентировался в незнакомом месте. Слабое ночное освещение лишь подчеркивало обездвиженность тёмных железнодорожных составов. Подумалось: «Придётся здесь дожидаться рассвета. Вот только где бы пристроиться?» Я медленно брел вдоль путей. Вскоре увидел «живой» пыхтящий тепловоз. Правду говорят, что жизнь в полоску – в течение этих длинных суток одна моя крупная неудача уже в несколько раз была перекрыта неоднократным везением.

Взобрался по ступенькам в кабину тепловоза и обнаружил там «водил», или как там правильно – машиниста и помощника. Да, они собираются ехать, но не в сторону Одессы-Главной. А куда? В порт.

– Ребята, а вы, случаем, не по Пересыпьскому мосту поедете?

– По нему. А как же иначе?

– А меня до моста не сможете? – и я стал излагать свою историю «про то, как вышел водички попить». Не прошло и часа, как я оказался на Пересыпи. До дома всего каких-то семь километров. Такси нашлось сразу. И взял он меня, несмотря на мой босяцкий вид. «Сплошная «пруха!» Оригинальное путешествие продолжалось. Правда, я еще ничего не знал про вещи. Главное – документы и деньги.

Теща, расплатившись с таксистом, сообщила, что свояк спит здоровым сном праведника и о телеграмме даже не заикался. О ней в нашем доме вообще никто ничего не слышал – ни на следующий день, никогда. Потом я узнавал на телеграфе – была телеграмма. И доставлена вовремя – за три часа до прихода поезда.

Дождавшись рассвета и заняв денег, помчался я на вокзал начинать поиски своих вещичек. А их искать и не нужно было: аккуратной горкой они покоились в углу справочного бюро. Всё цело, всё на месте. Абсолютно всё!

И денег с меня взяли по пятерке – пятерка носильщику, пятерка – охранявшему. Предлагал больше – отказались. Через пять минут я уже мчал на такси вместе со своим «добром», а в мозгу крутилась популярная тогда песенка: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!»

Знаете, о чем я до сих пор жалею? Женщине, которая заняла мне денег на телеграмму, я выслал десять рублей. Десять! Отвалил, жмот! Хороших людей так мало. И так редко мы по достоинству оцениваем их доброту. Поэтому, скорее всего, меня она и не помнит. А я вот запомнил её на всю жизнь.

Тоска по неслучившемуся

Мы сидим с моим другом Вадимом в ресторанчике, уютно расположившись на открытой террасе с прекрасным видом на старинную генуэзскую крепость, нависающую над гаванью, плотно забитую белоснежными яхтами всевозможных фасонов и размеров. Ресторанчик хорош тем, что здесь подают блюда из морепродуктов, которые можно самому выбрать из тех, что небрежно разбросаны на горке матовых ледяных кристаллов в прозрачной холодильной камере. Ресторанчик полюбился еще и тем, что в нем всегда звучит прекрасно подобранная музыка, которая порой кажется очень знакомой, много раз слышанной. В то же время, весьма своеобразной – по подбору музыкальных инструментов, по аранжировке, по стилю исполнения. Вадим понимает толк в этом деле. Кроме музыкального образования он обладает каким-то особым врожденным чувством музыки. Одним словом, является тонким ценителем и слывет меломаном. Я, пытаясь проявить хотя бы элементарное знание музыкальных ритмов планеты, комментирую звучащую мелодию:

– Это что-то из итальянского, или из греческого? Греческие мелодии часто бывают такими же задушевными и немного печальными.

– Ты почти угадал. Удачно охарактеризовал самую суть. Именно – «задушевными и немного печальными». Но эта мелодия не греческая и не итальянская. Хотя в ней частично использованы и те, и другие мотивы. А вообще, это особый, в мире не очень распространенный, музыкальный стиль. Когда я слышу эту музыку, вспоминаю эпизод из свой жизни, случившийся очень давно. Почти в юности. Еще тогда, когда отдыхать мы ездили не на Средиземноморье или на Бали, а в Судак или Одессу.

В тот год я проводил летнее время в Затоке (под Одессой). Море здесь изумительное. Лучшее на всем Черноморском побережье. По чистоте, по простору, по изумрудному цвету волны.

Плавать я люблю ранним утром, вместе с восходом солнца. Обычно заплываю далеко так, что берег превращается в узкую полосу с неразличимыми деталями. Вот и в то утро, я, как обычно, плыву в сторону горизонта. Неожиданно обнаруживаю впереди себя еще одного пловца. Догоняю. Оказалось – девушка. Технично плывет. Кролем. Вскоре мы оказываемся на параллельных курсах и постепенно сближаемся. Поскольку во время вдоха мы поворачиваем головы навстречу друг другу, есть возможность обмениваться короткими фразами. Поздоровались.

– Откуда?

– Из Москвы.

Звать Валентиной. Завязывается разговор в виде обмена короткими фразами. Выясняется, что в Москве посещаем один и тот же бассейн – «Чайка». Мастер спорта. Нет, не по плаванию. Волейбол. Тренируется рядом с бассейном в специализированном волейбольном спортзале, который в народе зовется «сороконожкой». Из моря выходим вместе. За те 15-20 минут, в течение которых мы совершали наш неожиданно случившийся совместный заплыв, почти подружились.

Валентина в мягких лучах утреннего солнца выглядит весьма привлекательно. Я бы даже сказал – притягательно. Афродита, выходящая из пены моря. Как известно, эта богиня в древнегреческой мифологии была воплощением эротического притяжения и сладострастия, способным сразить даже сурового Посейдона, каковым я сам себя в тот момент ощущал.

Договариваемся о совместном купании вечером, после захода солнца. Настраиваюсь на романтический вечер – ночное купание, кафе, шампанское. Прогулка по набережной под луной…

К заходу солнца я – в назначенном месте. Ждал долго. Когда стало ясно, что Валентина не придет, почувствовал себя обманутым и заброшенным. Неожиданный подарок судьбы обернулся рухнувшими надеждами. Афродита, вышедшая из пены морской, оказалась лишь утренним видением, миражом. Возникло чувство жалости к себе и вселенской грусти. И тут со стороны пансионата я услышал мелодию, которая на все сто соответствовала моему настроению. Высокая печаль мелодии легла на мою грусть и, совершенно неожиданно, как бы растворила ее. Я целиком переключился на восприятие музыки. Звучала музыка в необычном, тонком стиле – фа́до. Стиля игры на португальских гитарах, рожденного на лиссабонских окраинах и объединившим мотивы средиземноморских мигрантов, оторванных от родины. Музыка, навеянная чувствами одиночества и надежд, ностальгии и грусти по тому, что могло бы произойти, но так и не случилось.

Так и не случилось. Не случилось что-то такое… Что-то новое, высокое. Не случилось чувство. Не случилась мечта. Не случился новый поворот…

Нет, Афродита здесь не при чём. Просто по жизни – не случилось. И сейчас это я почувствовал, как никогда. В этом и состоит один из секретов этой музыки. Музыки в стиле фадо. Вот так-то – добавил Вадим.

Подумалось: «Не прав Вадим. Ведь что-то же случилось, раз надолго запомнилось. Что-то душу затронуло, всколыхнулись чувства…»

Вновь вслушиваюсь в звучащую мелодию. Показалось, что мне удалось уловить эту песнь грусти. Она о мечтах и разочарованиях… Человек грезит мечтами, а жизнь забирает силы и ничего не оставляет для её воплощения. Грёзы уходят в разряд несбыточной мечты. Такова жизнь?

Старый капитан и море

Он сидел на песчаном берегу. У самой воды. Так, что мягкая утренняя зыбь, плавно выкатываясь из моря, доставала до его босых пяток. Это умиротворяло и создавало чувство единения с миром. С морем. Вся его жизнь была связана с морем. В детстве оно было местом праздного времяпровождения. Потом стало местом профессиональной деятельности, местом обитания. Теперь он приходил к нему по привычке, потому что не осталось больше мест, куда бы ему хотелось пойти. В это раннее сентябрьское утро море выглядело на редкость приветливым. Обычно состояние моря находило соответствующий отклик в его душе. Но не сегодня. Последнее время он стал ощущать какое-то безразличие ко всему. К своей жизни. К окружающим. К своему внешнему виду. Совсем еще недавно он слыл пижоном – носил белый капитанский китель с ярким английским орденом (за участие в спасении английских моряков), фуражку индивидуального пошива с «крабом», шитым настоящим золотом. Теперь – плевать.

Когда это началось? Нет, не тогда, когда он списался на берег и перешёл в администрацию пароходной компании. Тогда он находил отдушину в Морском клубе. Бильярд, общение со «старыми пиратами». Конечно, выпивали, но в меру. Жена, пока была жива, ворчала:

– Дались тебе эти старые алкоголики. Плавал – годами не виделись. Хотя бы теперь пожили домом. Вот остался один – жены уже нет, сын уехал за океан. Вдруг его пронзила страшная мысль: «С сыном они больше не увидятся. Он не хочет возвращаться, даже на время. А у старика уже нет сил, чтобы поехать самому. Фактически они друг для друга умерли?» Он постарался прогнать странную мысль: «Разлука навсегда и смерть – это одно и тоже». Ну, нет! Можно посмотреть на фотографии и представить, что ты разговариваешь с ним. Возможно, что сын почувствует это. Души могут общаться на любом расстоянии. И всё же… Грустно. Тоска. Друзей тоже не осталось. И в клуб пропал интерес ходить. Работа канцелярская опротивела. И без неё нельзя – считал ниже своего достоинства жить на копеечную пенсию. Получалось так, что на жизнь для себя, для души времени и не оставалось. Сон, работа, еда, снова сон. Суета одна. Для чего жить? Какой смысл? Старый стал для жизни. Всё, что положено было выполнить на земле – сделал.

Так может завершить круг, не коптить небо? Да, но ведь море ещё более старое, а живёт? Хотя и из него жизнь постепенно уходит – рыбы не стало, крабы ушли. Одни мидии, медузы, да водоросли скользкие остались. Может и море о том же думает?

Так размышлял старый капитан. И не просто размышлял, а по капитанской привычке готовил решение. Его осенила идея: море для него – самая что ни есть, родная стихия. Вот пусть оно и поможет принять решение. Старик разделся, вошел в воду и поплыл в сторону горизонта. Как в далёкой юности он плавал с пацанами. Решил так: он будет плыть, пока полностью не выложит свои силы. И, если не сможет вернуться – так тому и быть. Богу будет угодно – вернётся. Через не могу, как это неоднократно случалось в его жизни.

Плыть пришлось долго, прежде, чем он почувствовал, – силы на исходе. Руки отказывались грести. Постепенно вошел в состояние, когда мозг перестал понимать – где он и что с ним. Возможно, он неоднократно терял сознание. Он должен был утонуть, но не утонул. Мышцы продолжали машинально работать и поддерживать плавучесть тела. Когда мозг вновь включался, он обнаруживал, что продолжает плыть. Приходил в себя и вновь давал себе команду – вперёд. Сколько продолжался этот адский заплыв, он не имел никакого представления. Мышцы словно окаменели, а мозг смирился с постоянной мышечной болью. Наконец, он окончательно потерял сознание…

Старика нашли утром следующего дня на песчаном берегу. За две мили от того места, откуда им был взят старт смертельного заплыва. По-видимому, его тело само совершило спасительный разворот или волны сами развернули его в сторону берега, в один из моментов, когда его сознание не руководило телом. Старик дышал, но был очень плох.

На удивление врачей, старик выжил. Когда он окончательно пришёл в себя, подумал: а ведь его тело оказалось мудрее головы. Оно дало знать, что он еще крепкий старик и рано ему так наплевательски относиться к своей жизни. И было почему-то стыдно, и он никому не рассказал, зачем пустился в этот дурацкий заплыв – мол, просто решил тряхнуть стариной, проверить свои силы. И ещё ему подумалось: надо бы поискать старых друзей, пригласить в гости. Не мешало бы в клуб наведаться. А то ведь забудут его «старые пираты». Старый капитан осмотрел свой капитанский китель – как всегда, он выглядел безукоризненно.

До отправления поезда осталось пять минут

Теперь, когда я бываю в Одессе, то в день отъезда, перед тем, как прибыть на вокзал, совершаю, ставший традиционным, прощальный маршрут. Начинается он на углу Преображенской и Дерибасовской – там, где в советское время располагался центральный гастроном (№1). По Дерибасовской следую до Ришельевской, по пути – на углу Екатерининской забегаю в кондитерский, где прихватываю бутылку одесского коньяка («Киев», «Одесса» или «Десна» – в порядке убывания стоимости). Дохожу до поворота к оперному театру и, обойдя его справа, выхожу к элегантному воздушному зданию купеческой биржи на Приморском бульваре. Отмечаю: памятник Александру Сергеевичу на месте, пушка – тоже. Далее – вдоль Приморского к Дюку (памятнику де-Ришелье. Дюк в переводе – герцог). Вид у Дюка явно растерянный, его взгляд, устремлённый вниз на ступени Потемкинской (бывшей Бульварной) лестницы, как бы говорит:

– Братцы–матросики, верните недостающее. Было 200 ступеней, теперь – вот, глядите – 192. Когда уволокли, не заметил?

Прощальный взгляд на море. Оцениваю чистоту горизонта. Чистый горизонт, прозрачный воздух – хорошая примета к дороге. От Дюка мой путь лежит к возрожденному памятнику Екатерине II и далее вновь выхожу на угол Екатерининской и Дерибасовской (раньше здесь располагалось весьма популярное кафе «Алые паруса»). На этом месте первая часть моего маршрута заканчивается. Ловлю «бомбилу» и – вперед. Нет, не на вокзал – на Привоз. Это также входит в ритуал – посетить Привоз и «затариться» в дорогу одесскими деликатесами. Вспоминаю В. Катаева: «Он привозил из Одессы в подарок копченую скумбрию, маринованную брынзу в стеклянной банке с водой… Он кричал, что это лучшая еда в мире, пища богов!» М. Жванецкого: «А какая колбаса была! А хлеб! А бублики!.. Возьмешь его – он пахнет на весь квартал… Внешний вид еды еще можно восстановить по фотографиям, но вкус – только через художественную литературу». Это все про Привоз!

* * *

Захожу в мясомолочный корпус. Иду по рядам, одновременно ухватываю короткие характерные диалоги:

– Почем ваши яйца?

– Это куриные.

– Куриные? Похоже, что вы держите голубей.

– Посмотрите на этого умника! Ты, что – может, прямо из Австралии? Так наши куры не брали обязательств нести яйца вместо страусов.

А вот и брынза.

– Почем брынза? Она свежая?

– Сегодняшняя. Только что «с Колосовки». – В разговор вклинивается соседка:

– А вам какая нужна – рыхлая или упругая? Настоящая брынза – она таки упругая. Вот попробуйте мою. Она упругая, выстоянная. Самый смак. Товар должен быть зрелый. Совсем молодой – он еще не набрал вкуса. Продавец – ядреная зрелая молодуха озорно стреляет глазом. Я делаю свои скромные покупки: полкило брынзы, триста грамм ароматного копчёного мяса, столько же слоёного (с жиром) мяса – «почерёвок» и еще колечко благоухающей специями домашней колбасы.

Не выдерживаю и захожу в рыбный ряд. Вдруг увижу сардель (хамсу) свежего (вчерашнего!) посола. Размечтался! На прилавках, в основном, мороженая рыба: ледяная, вялый хек, еще что-то из неизвестных пород. А где же свежая? Где знаменитая кефаль, камбала, скумбрия, сардель, бычки, наконец? Свежая рыба есть, но не морская. Округлые, здоровые, как поросята – это «короп» (карп – карась).

– С Турунчука?

– Да, с Граданиц.

– А раки – с Тилигульского лимана?

– Нет, с Днестровского – Шабо.

– О, Шабо! А шабского на разлив нет? (Шабо – известное место виноградарства и виноделия в Белглрод – Днестровском районе).

– Приезжайте – угостим. Подходит покупательница:

– Почём ваша глось?

– Это камбала.

– Какая же это камбала? В ней весу – и кило не будет. И где шипы?

– А вот пощупайте.

– Разве ж это шипы? Так, хрящики.

– Так это же молодая камбала, подросток.

– А, тинэйджеры? Что ж вы их ловите, не даете дорасти до камбалы?

* * *

Выхожу из корпуса. Неожиданно ко мне, как к своему старому знакомому, по-свойски обращается полная интересная дама (это в Москве сказали бы – тетка, в Одессе – нет, принято, как я сказал):

– Ты посмотри! Поменяла пятьдесят рублей (имеются в виду американские) и что? Посмотри на мой базар. Баночка сметаны (в корзине – двухлитровая банка), кусочек маслица (из корзины выпирал кулек домашнего масла килограмма на полтора), колбаски (два круга домашней колбасы), синеньких (в отдельной авоське овощи – баклажаны, помидоры, еще что-то, зелень). Нет, скажи – так можно жить?

– Да, уважаемая. С каждым днем всё хуже. Что поделаешь?

– Куда они смотрят (имеются в виду власти) Вот раньше…

Последнее, что я покупаю на Привозе – тапочки. Нет, вы не понимаете. Не тот китайский пластик, что сейчас повсеместно продают. А бессарабские тапки, сплетенные из мягкого тростника. Похожие на лапти, только без задников. Они недолговечны, зато легкие и удобные. А мне и надо – всего-то только для поезда. Если кто заинтересуется, их продают слева от выхода в сторону вокзала. Там же торгуют настоящими вениками, а также поделками народных умельцев.

* * *

Мой прощальный маршрут завершается. В ходе него я впитал в себя какую-то толику особого одесского воздуха. Глоток безсуетной жизни. Теперь в Москву. В водоворот бесконечных дел и автомобильных пробок. В пасть Молоха. В Геенну огненную…

Подхожу к вокзалу. До отправления поезда осталось пять минут.

Из Одессы до вечности рукой подать

Главный конструктор

Одесса и вечность. Не в смысле Одесса – «вечный город». Как мне кажется, вечность – это всё то, что понять нам не дано. Но человек такое существо… «Хочу всё знать» – такой был детский журнал. Вот и космос из разряда вечности. И в этом смысле Одесса всегда славилась не только отчаянными парнями, но и любознательными очкариками. Не случайно с Одессой связан ряд известнейших «космических» имен. Конструкторов и космонавтов, о которых пойдёт речь ниже.

Пока же мы остановимся на одном из главных соратников Сергея Королева (часть жизни последнего также связана с Одессой) – на ведущем конструкторе в области ракетных двигателей и космической техники Глушко Валентине Петровиче, который родился 2 сентября 1908 г. в Одессе.

Родился обыкновенным вундеркиндом. Судите сами.

Вместе с учёбой (1919-1924 гг) в Реальном училище (IV Профтехшкола «Металл» им. Троцкого) Валентин успевал еще на занятия к Петру Столярскому (да, да, именно, к тому Столярскому, который учил вундеркиндов «на Ойстраха») и в астрономическую обсерваторию. Одновременно он руководил Кружком общества любителей мироведения при одесском отделении Русского общества любителей мироведения.

С 1923 года вёл переписку с самим К. Э. Циолковским!

Одновременно с дипломом об окончании Профтехшколы в 1924 году Валентин закончил работу над первой редакцией своей книги «Проблема эксплуатации планет». В это время публикуются и другие его научно-популярные статьи о космических полетах «Завоевание Землей Луны», «Станция вне Земли» (в 1926 году) и др.

Конструкторская деятельность Валентина Петровича в области ракетостроения началась после окончания в 1929 году Ленинградского государственного университета, когда он (уже в 21 год!) стал руководителем подразделения знаменитой Газодинамической лаборатории (ГДЛ) по разработке электрических и жидкостных ракет и ракетных двигателей.

Одно перечисление названий созданных под руководством В. Глушко ракетных систем займет не один десяток строк. Вместе с тем, что скрывается за каждым наименованием – какой произведён прорыв в науке и технологиях, по достоинству могут оценить лишь избранные. Отметим только важные вехи жизни и достижений Большого Конструктора.

В январе 1934 г. В. Глушко переведен в Москву и назначен начальником сектора Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ), созданного на базе Газодинамической лаборатории и московской Группы изучения реактивного движения.

В марте 1938 г. В. Глушко попал под репрессии, в результате которых оказался на Лубянке, затем – в Бутырской тюрьме. Был осужден Особым совещанием при НКВД СССР на 8 лет и рамках отбывания срока направлен на работу в конструкторскую группу 4-го Спецотдела НКВД при Тушинском авиамоторном заводе № 82. В 1940 г. переведен в Казань на должность главного конструктора КБ 4-го Спецотдела НКВД при Казанском заводе № 16 по разработке вспомогательных самолетных жидкостных ракетных двигателей (ЖРД).

В августе 1944 г. по решению Президиума Верховного Совета досрочно освобожден со снятием судимости и в декабре того же года назначен главным конструктором ОКБ-СД (именуемое затем ОКБ-456, впоследствии НПО Энергомаш имени академика В. П. Глушко). Под его руководством проводились наземные и летные испытания ЖРД РД-1 на самолетах Пе-2Р, Ла-7, Як-3 и Су-6.

После окончания войны В. Глушко командируется в Германию с целью изучения трофейной ракетной техники.

В конце сентября 1946 г. распоряжением Правительства СССР ОКБ-СД во главе с В. Глушко было переведено из Казани в подмосковный г. Химки.

Здесь ОКБ взялось за решение важного правительственного задания – воспроизведение ракетного двигателя немецкой ракеты ФАУ-2 под наименованием ЖРД РД-100.

10 октября 1948 г. был произведен первый успешный пуск ракеты Р-1 с ЖРД-100. Под руководством В. Глушко продолжились работы по дальнейшим модификациям двигателя РД-100 – РД-101 и РД-103.

В апреле 1953 года был осуществлен успешный пуск новой ракеты Р-5 с двигателем ЖРД-103.

С 1941 по 1974 гг. Глушко занимал должность главного конструктора, а с мая 1974 по январь 1989 гг. – генерального конструктора НПО «Энергия».

Под руководством В. Глушко были созданы более пятидесяти образцов ЖРД, используемых на многих боевых и космических ракетах. При его непосредственном участии разработана многоразовая космическая система «Энергия-Буран», первая в мире орбитальная станция «Салют», а также долговременная многомодульная орбитальная станция «Мир». Он возглавлял работы по совершенствованию пилотируемых космических кораблей «Союз» и разработке их модификаций «Союз Т» и «Союз ТМ», а также грузового корабля «Прогресс».

За свою многолетнюю плодотворную деятельность Валентин Петрович был дважды удостоен звания Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской и Государственных премий. Награжден многими орденами и медалями Советского Союза.

Валентин Глушко прожил 80 лет яркой, насыщенной и сложной жизни. Практически всю он её посвятил своей работе, делу, важнее которого не представлял себе в этой жизни. Самая большая память о нём – это огромная глыба сложнейших проектов, символизирующих уникальные достижения человеческого разума и этапы жизни человека, навечно оставившего свой след в истории отечественной космонавтики.

Умер Валентин Петрович Глушко 10 января 1989 г. в Москве.

Ему присвоено звание «Почетный гражданин» городов Одесса, Калуга, Элиста и др. Бронзовый бюст и мемориальная доска установлены в Одессе.

Именем В. П. Глушко назван кратер на видимой стороне Луны.

Антей – сын Земли и Посейдона

«Жора из Одессы» – так по-свойски звали их близкие друзья. Двух Георгиев, которые, так или иначе, были тесно связаны с Одессой. Если не по рождению, то по той значительной роли, которую играл этот город их в жизни. По тому месту, которое им навечно принадлежит на правах почётных граждан Одессы.

Об одесских космонавтах писать неимоверно трудно. Георгий Добровольский трагически погиб в процессе выполнении своего задания. Что к этому добавить? Что Бог забирает лучших? Этим не утешишь ни родных, ни близких.

Георгий же Шонин внешне прожил вполне благополучную жизнь. Добился своей цели, сумел слетать в космос. Тем не менее, почему же многие, хорошо знавшие его люди, подчёркивали его постоянную неудовлетворённость как в работе, так и в личной жизни. Даже тот единственный полёт, который им был совершен, только по счастливой случайности едва не закончился катастрофой.

И в семейной жизни… Три жены – многовато. Хотя. А сколько, чтобы «как раз»? Хорошо, если – одна и счастье на всю жизнь. А если не складывается? Говорят, что Шонин был человеком прямым и не умел играть спектакли, изображающего счастливого мужа.

Наш рассказ начнём с Георгия Шонина, отдавая дань очередности зачисления в отряд космонавтов. Он вошёл в число двадцатки, образовавших первый, «гагаринский» отряд.

Георгий относился к той категории людей, про которых говорят – «постоянно с ним что-то случается».

Родился Георгий Степанович Шонин 3 августа 1935 г. в г. Ровеньки Луганской области Украинской ССР.

Его детство было омрачено войной. Отец ушел на фронт и пропал без вести. Три трудных года прошли в оккупации. Невзгоды детства негативным образом отразились на всей его жизни. Седьмой класс школы он заканчивал в г. Балта Одесской области, после чего в 50-м году поступил в Одесскую спецшколу ВВС. Его сложное детство сменилось «юностью в шинели» с частой сменой места жизни, учёбы и товарищей.

Через два года учёбы в связи с расформированием спецшколы был отправлен в Краснодарское (Ейское) военное лётно-техническое училище. Через год после окончания подготовительных курсов и получения среднего образования Шонина переводят в 93-е Военно-морское авиационное училище первоначального обучения (ст. Лебяжье, Ленинградской области).

Во время обучения Георгий освоил самолеты Як-11 и МиГ-15. После сдачи экзаменов проходил морскую практику в Кронштадте на паруснике «Седов», линкоре «Октябрьская революция» и крейсере «Адмирал Макаров».

Для дальнейшего обучения был направлен в Военно-морское Ордена Ленина авиационное училище имени И. В. Сталина Северокавказского военного округа.

В 1957 г. Шонин с отличием оканчивает училище, и, получив звание лейтенанта и квалификацию лётчика-истребителя, отправляется служить в 935-й истребительный авиационный полк ВВС Краснознаменного Балтийского флота. В марте 1958 г его переводят в авиационный полк Северного флота. Там и произошло его знакомство с Юрием Гагариным, который служил с соседнем полку.

В отряд космонавтов Шонин и Гагарин были зачислены 7 марта 1960 года одним приказом Главнокомандующего ВВС. Вот что вспоминал о Шонине Юрий Гагарин: «в общении прост. Волевой, прямой, честный. Что думает – в себе не таит. Если не нравится, рубит напрямую. Уважают его у нас. Летал хорошо и в простых и в сложных условиях, а случится другому тяжело, последнюю рубашку отдаст…»

В апреле 1961 г. Шонин закончил программу космической подготовки и в сентябре был включен в лидирующую группу для полетов на первых кораблях серии Восток.

Шонин был дублером Павла Поповича, слетавшего в космос четвертым после Гагарина, Титова и Николаева. Это давало хороший шанс на включение его в программу ближайших полётов.

Георгий стал готовиться к групповому полёту вместе с Волыновым. В июне 1962 г., когда подготовка к групповому полету уже завершилась, случилось непредвиденное. После тренировки на центрифуге у Шонина обнаружились сбои в кардиограмме, и он был отстранён от подготовки. За него заступился генерал-лейтенант Молчанов, главный терапевт Советской Армии, который внимательно выслушав сердце Георгия, вынес вердикт: «Не мучьте парня! Отправьте его лучше на месяц куда-нибудь отдохнуть. Он просто перетренировался!»

На место Шонина был назначен Владимир Комаров.

Георгий же был снят с подготовки и только в 1965 г. был полностью реабилитирован.

В мае 1965 г. он вновь приступает к подготовке в качестве командира экипажа одного из Восходов. Вместе с Волыновым они стали готовиться по программе многодневного полета. Однако и этот полёт был отменён – в мае 1966 г. вся программа Восход была закрыта.

В январе 1969 г Шонин дублировал Владимира Шаталова, который успешно выполнил полет и состыковался с Союзом-5.

Тренировки и подготовка к полетам не помешала Георгию Шонину с отличием окончить в 1968 г. Военно-воздушную инженерную академию имени Жуковского и получить квалификацию: «Летчик-космонавт-инженер».

Свой первый и единственный полет в космос Георгий Шонин совершил с 11 по 16 октября 1969 года в качестве командира Союза-6 (позывной «Антей-1»). В ходе полета проводился эксперимент «Факел» по визуальному обнаружению запусков баллистических ракет. Кроме того, проходила проверка различных способов сварки и резки металлов в условиях космоса. Этот эксперимент едва не привел к разгерметизации бытового отсека из-за расфокусировки луча, который прожёг стол, с закрепленной на нём установкой. Заметим, что тот полёт проходил без скафандров. Последствия могли иметь трагический характер.

Шонину было присвоено звание лётчик-космонавт СССР. Он был награждён Орденом Ленина и получил звание Героя Советского Союза.

После небольшого отдыха Георгий начал подготовку по новой программе полётов на орбитальную станцию Заря (переименованной впоследствии Салютом). Шонин должен был возглавить первый экипаж, в который также вошли Алексей Елисеев (уже совершивший 2 полёта) и Николай Рукавишников. Им предстояло обживать первую в мире долговременную орбитальную станцию.

Однако с февраля 1971 г. для Георгия вновь наступила полоса неудач. Всё началось с того, что он «просто проспал» тренировку на испытательном стенде. К сожалению, оказалось не всё так просто. Его жёстко наказали, а вместо него командиром на Салют полетел его земляк Георгий Добровольский.

В своей книге «Скрытый космос» начальник Центра подготовки космонавтов (ЦПК) генерал Николай Каманин вспоминал: «Подтвердились мои самые худшие опасения: тренировка… была сорвана из-за пьянки Шонина… Не явился на пункт сбора, и автобус уехал без него…»

Да, Шонина частенько стали видеть выпившим. Был грех, иногда подводили эмоции, срывался. Впрочем, многие грехи касались не одного его. Понять можно: молодые крепкие ребята, заглянувшие за кулисы славы. К тому же, в программах подготовки нередко образовывались незаполненные паузы.

Из воспоминаний Владимира Шуневича:

«К концу 60-х слава первого набора космонавтов стала меркнуть. В то время как герои первых полетов ездили по миру, заседали на бесконечных съездах, конференциях или просто веселились, в ЦПК приходили новые молодые и амбициозные кандидаты. В 63-м, 65-м и 67-м годах были призваны ещё три набора космонавтов, и в отряде ЦПК служило уже полсотни кандидатов на полет в космос. В 1966 году свой отряд организовало и королевское ОКБ-1. Первопроходцы постепенно оттеснялись на вторые роли».

После «прокола» Шонина отправляют на лечение в госпиталь, а после лечения переводят на нелетную должность начальника отдела, затем – инструктора-космонавта отдела, занимавшегося подготовкой экипажей для международного полета «Союз-Аполлон».

В 1974 году он теряет и эту должность. Начались семейные неурядицы. Шонин вынужден был оставить семью. Неудачным оказался и его второй брак.

В третий раз Георгий Степанович женился, уже будучи генералом.

В январе 1976 г. Шонин назначается начальником управления Центра, и теперь на него ложится ответственность за всю тренировочную базу ЦПК. Кроме того, он вновь становится старшим инструктором-космонавтом и ведущим инженером-испытателем.

В октябре 1977 г. Георгию Шонину присваивают звание генерал-майор – редчайший случай, если учесть, что должность начальника управления ЦПК лишь полковничья.

В 1978 г. Шонин защищает диссертацию кандидата технических наук, и с этого момента вступает в режим поиска нового приложения своих сил и знаний. Георгий понимает, что как лётчик-космонавт он себя в полной мере реализовать уже не сумеет. Много времени было упущено, за этот период пришли новые молодые, успевшие подготовиться кандидаты на полёты, и в 1979 г. (после 19 лет службы в отряде космонавтов) Георгий Шонин принимает решение покинуть ЦПК.

К этому времени он многого достиг. Продемонстрировал одарённость во многих сферах деятельности. Освоил профессию лётчика-истребителя, вошёл в клуб первых исследователей Земли и Космоса.

После длительного перерыва он возвращается на лётную работу и сразу на высокую командную должность – сначала заместителя командующего 5-й воздушной армией, затем – заместителя командующего ВВС Одесского военного округа. Наверное, не последнюю роль в этом решении сыграла возможность побывать в Одессе – на родине детства. Снять напряжение многолетних тренировок в ЦПК, забыть неудачи, отвлечься от груза личных проблем. Однако в Одессе он задержался недолго.

В 1983 году Шонин становится начальником управления аппарата Начальника вооружений ВВС страны. Теперь сфера его деятельности оказывается связанной с ответственными вопросами опытного строительства, затем и серийных заказов военной авиационной техники.

В 1988 году Георгий Степанович возглавил и до 1990 года руководил известным институтом авиационной и космической техники Министерства обороны СССР (30ЦНИИ МО).

К сожалению, недолго. Его сменил человек, по многим статьям не дотягивающий до уровня Георгия Степановича. Замечу, что преемник Шонина долго не засиделся в кресле начальника института. Он нацелился на очередную руководящую должность, манящую его к себе ещё более высоким званием генерала-полковника.

Шонин же в звании генерала-лейтенанта был уволен в запас. Свой многогранный талант Георгий Шонин сумел реализовать и в литературе. Его повесть «Самые первые» рассказывает о трагических судьбах тех космонавтов первого отряда, которым не удалось получить «путёвку в космос» (см. Прим. 9.5). Книга была удостоена 1-й премии им. Н. Островского.

Автору довелось встречаться с Георгием Шониным. Мне показалось, что об этом имеет смысл упомянуть, поскольку это поможет лучше понять характер нашего героя.

Первая эпизодическая встреча случилась в период московской олимпиады 1980 года. Тогда я с семьей на пассажирском лайнере «Адмирал Нахимов» возвращался в Одессу из круиза по Чёрному морю.

На траверзе Ялты наш пароход был остановлен и к нему устремился катер береговой охраны. По спущенному к катеру трапу на борт судна легко взбежал высокий, спортивного склада молодой человек в фирменном костюме сборной СССР.

Этим человеком оказался Георгий Шонин. Несмотря на непредвиденную задержку судна, никто из пассажиров не высказывал недовольства. Напротив, большинство испытывало неподдельный интерес к встрече с «настоящим» космонавтом – гордостью Страны. Люди благожелательно приветствовали Георгия, зазывали к себе в гости. Шонин держался просто и естественно – перед собравшейся толпой пассажиров извинился за неожиданное вторжение (срочные дела в Одессе), пожелал приятного плавания. Затем он был сопровождён капитаном в гостевую каюту.

Лично для меня Шонин оставил тогда весьма приятное впечатление. Своим спортивным видом, уважительным общением с обитателями парохода и… полным отсутствием «выпендрёжа» (попробуйте представить на его месте любую современную «звезду» из сферы, так называемого, шоу-бизнеса).

Вторая встреча с Георгием Степановичем состоялась в 1988 году, когда он стал начальником 30ЦНИИ МО. Я же тогда состоял в должности начальник лаборатории того же института и однажды участвовал в научно-производственном совещании, проводимом Шониным.

Должен отметить, что Георгий Степанович никоим образом не выделялся своим начальствующим видом или искусственно раздуваемой эрудицией. Напротив, держался он просто, по-деловому. Производил впечатление человека интеллигентного, уравновешенного, умеющего слушать оппонента независимо от его служебного положения. Не часто такие качества встречаются среди начальствующего состава.

Георгий был всесторонне развитым, талантливым человеком. Умел работать, но плохо умел ждать. Любил свою землю, любил ухаживать за розами, любил петь украинские песни, а больше всего любил жизнь. Он был человеком открытого сердца. И его любили. Друзья любовно звали его Жорой (Жориком).

Жена Георгия Галина Аркадьевна рассказывала, что по приглашению НАСА они много ездили по Америке. Кстати, Георгий Степанович хорошо, практически свободно, владел английским. Однажды, на Аляске они вместе оказались на одном пароходе с паломниками. Вдруг Шонин услышал знакомую украинскую песню: «…Ой вы очи, очи дывочи!»

Быстро сбежал вниз на палубу. Оказалось, что это поют ребята из церковного хора. Да так это у них хорошо выходило – мастерским четырехголосьем!

Жора заказал ребятам ящик красного вина. И до утра пел вместе с ними украинские песни. Вот это был для него праздник души!

Рассказывает бывший слушатель-космонавт из первого отряда, военный летчик-испытатель полковник в отставке Анатолий Карташов:

«Где-то году в 1984-м меня хотели досрочно отправить на пенсию, очевидно, моя должность кому-то приглянулась. И ничего нельзя было сделать! Моё командование только руками разводит: звонок свыше, дескать.

Ну, думаю, покажу вам. И первым подвернувшимся «бортом» полетел в Москву. Мой друг Паша Попович, оказалось, где-то в отъезде. Я к Жоре Шонину… Приехал к нему вечером домой. Выставил бутылку водки. Шонин организовал из холодильника нехитрую закуску. И наливает только мне. А себе – минералку. «Ты чё?» – говорю. А он: «Извини, я же лечился от этого дела…»

Так я ту бутылку за вечер сам и опустошил. Но Жора мне потом помог. Позвонил, кому следует, и меня оставили в покое. Безотказным он был человеком. Жаль, рано умер. Сердечко не выдержало всех жизненных перипетий…»

В памяти людей, хорошо его знавших, Георгий олицетворял человека-исследователя-первооткрывателя. Он слыл человеком, способным добиваться высоких целей, оставаясь при этом открытым для друзей, для добрых дел.

Друзья отмечали его отзывчивость, высокие человеческие качества, коллективизм и русский размах души – что в делах, что в праздниках.

Но всё же досадно: далеко не все свои способности сумел реализовать и обидно рано ушёл из жизни. Что-то в жизни не получилось, были трудные ошибки, тяжелые разочарования… Хотя внешне, жизнь Георгия Шонина представляется вполне насыщенной и успешной. Его жизнь продолжается в его детях.

Растут два его сына и две дочери. Самого младшего из сыновей, 1979 года рождения, Георгий назвал Антеем в честь своего космического позывного – «Антей-1».

Говорят, любимые богами умирают рано, и тем избегают предательства людей и своего тела, не способного оградить своего хозяина от мук болезней и старости.

Ушёл из жизни Георгий Степанович в ночь на 6 апреля 1997 г. Ушёл легко – прилёг у себя дома и не проснулся. Отказало сердце. Похоронен на местном кладбище вблизи Звёздного городка.

Георгий Степанович Шонин удостоен звания почётного гражданина Одессы. Имя Георгия Шонина носит одесская спецшкола № 12.

Место гибели: мезосфера

Добровольский Георгий Тимофеевич – лётчик-космонавт СССР № 24 родился в г. Одессе 1 июня 1928 года. Когда мальчику было два года, он остался без отца. В Одессе пережил фашистскую оккупацию. Во время оккупации Жора был схвачен румынской жандармерией. У него было найдено оружие, и 22 февраля 1944 года 15-летний мальчик был приговорен военно-полевым судом к 25 годам каторжных работ. Его спасло наступление советских войск, которое заставило оккупантов уже думать только о спасении своих шкур.

19 марта Жоре удалось бежать, а 10 апреля в Одессу вошли первые батальоны советских войск, принеся с собой освобождение от оккупации.

Поступив в спецшколу ВВС, Георгий выбрал в качестве своего жизненного пути авиацию. В 1946 году окончил 10 классов спецшколы и поступил в Чугуевское военное авиационное училище лётчиков. После его окончания служил в строевых частях Одесского и Прибалтийского военных округов, в Группе советских войск в Германии.

В 1961 году Георгий Добровольский оканчивает Военно-воздушную академию им. Ю. А. Гагарина и в октябре 1961 года становится заместителем командира по политической части 43-го отдельного авиационного полка истребителей-бомбардировщиков Воздушной армии Прибалтийского Военного округа.

В начале 1963 года Добровольский был зачислен в отряд космонавтов.

Прошел полный курс подготовки: лётной, парашютной, физической. Курс медицинских испытаний – в баро-сурдокамерах и на центрифуге. Совершил более сотни парашютных прыжков. Принимал участие в подготовке к полёту по многим прорабатываемым программам, в том числе по советской «лунной» программе. Вводился в экипаж поддержки при полете космического корабля Союз-10 (апрель 1971 года). Судьба уготовила ему войти в историю как командиру первой в мире орбитальной станции Салют.

Георгий в любом коллективе осваивался удивительно быстро. Высокий профессионализм, открытость души, готовность помочь товарищу – всё это высоко оценивается в командах, выполняющих сложные рискованные задания. Ну и, конечно, врождённый юмор, как форма неувядающего одесского оптимизма – всё это сделало Жору своим в сложном коллективе Центра подготовки. В январе 1970 года Георгия Тимофеевича назначают заместителем командира отряда космонавтов по политической части.

С 6 по 29 июня 1971 года вместе с Владиславом Николаевичем Волковым и Виктором Ивановичем Пацаевым Добровольский совершает полет в качестве командира космического корабля Союз-11 и орбитальной космической станции Салют-1. Отметим, что в ходе непосредственной подготовки к полету была произведена замена экипажей – экипаж Г. Добровольский, В. Волков и В. Пацаев из дублирующего переведен в основной, а экипаж А. Леонов, В. Кубасов и П. Колодин – в дублеры (из-за болезни Кубасова).

Полет продолжался 23 суток 18 часов 21 минуту 43 секунду и закончился установлением нового мирового рекорда и …большой трагедией.

Тридцатого июня в 1 час 35 минут после ориентации Союза по программе была включена тормозная двигательная установка. Отработав расчётное время и сбросив скорость, корабль начал сходить с орбиты. После аэродинамического торможения в атмосфере раскрылся парашют, сработали двигатели мягкой посадки, спускаемый аппарат плавно приземлился в степи Центрального Казахстана западнее горы Мунлы. Спуск с орбиты и приземление, казалось, прошли штатно.

При открытии же люка спускаемого аппарата спасатели обнаружили членов экипажа без признаков жизни.

Результаты расшифровки записей « чёрного ящика » показали, что с момента отделения бытового отсека – на высоте более 150 километров – давление в спускаемом аппарате стало падать и через 30-40 секунд стало практически нулевым. Спустя 42 секунды после разгерметизации сердца космонавтов остановились. Место гибели – верхние слои стратосферы (мезосфера). Непосредственной причиной этого стало нештатное срабатывание клапана, выравнивающего давление в кабине по отношению к внешней атмосфере. Этот клапан «соединял» корабль с атмосферой. При посадке в штатном режиме клапан должен срабатывать по достижении высоты 4 км. В данном случае он сработал там, где не должен был.

Почему клапан открылся? После долгих испытаний и моделирования различных ситуаций комиссия не пришла к единому мнению.

Слово космонавту Алексею Леонову: «Ошибка была заложена в конструкции. Произошла разгерметизация кабины во время отстрела орбитального отсека. При монтаже шариковых клапанов монтажники вместо усилия 90 кг закрутили с усилием 60-65 кг. При отстреле орбитального отсека произошла большая перегрузка, которая заставила сработать эти клапаны, и они рассыпались. Обнаружилась дырка диаметром 20 мм. Через 22 секунды космонавты потеряли сознание».

Экипаж спускался на землю без скафандров. Такое решение принял лично Королёв еще перед запуском Восхода. Разместить в объёме «Союза» трёх человек в скафандрах не представлялось возможным. Впрочем, и проблем с герметичностью ни в одном из полетов прежде не возникало .

После гибели Добровольского, Волкова и Пацаева космонавты стали летать в специальных костюмах.

Добровольский Георгий Тимофеевич погиб в самом начале 44 года жизни. Урны с прахом Г. Т. Добровольского и его экипажа захоронены в Кремлевской стене на Красной площади в Москве.

Именем Добровольского назван кратер на Луне, одна из малых планет Солнечной системы, научно-исследовательское судно Службы Космических Исследований Отдела Морских Экспедиционных Работ Академии Наук СССР.

В Одессе его именем названы школа №10, где учился космонавт, и один из проспектов города. Герой Советского Союза Г. Т. Добровольский – почётный гражданин Одессы.

Крушение

Предисловие

1980 год. Канун Московской олимпиады. Догадываясь, что Москва в это время превратится в «нечто невообразимое» берём с семьей отпуск и отправляемся в родную Одессу. Давно мечтали о круизе по Чёрному морю (от Одессы до Батуми и обратно). Идем в кассы, что за спиной Дюка. Нам везёт: есть билеты! Четырехместная каюта (как раз то, что надо) первого класса на первой палубе. Цена удивительная – по сотне с носа с питанием (которое оказалось вполне приемлемым), на неделю. Режим круиза: ночь – переход, почти целый день в новом приморском городе. Красота!

Для тех, кто привык к отдыху «дикарём», палатке и рюкзаку, в лучшем случае – пансионату типа «турбаза», лайнер «Адмирал Нахимов» представляется пределом буржуазной роскоши. Бассейн, волейбольная площадка, ресторан, танцзал, снующие официанты с напитками: «Не желаете ли пепси-колы или шампанского?!» Верх респектабельности: шезлонг, тёмные очки, бокал в руке и сквозь зубы на English fuent: «Yes – of course – please – give me glass – thank you…»

Поражают тяжелые круглые ресторанные столы и огромные роскошные кресла. На этом фоне узкие коридоры и крутые трапы – сущий пустяк. Возвратились домой вполне довольные путешествием и с чувством приобщения к непривычной роскоши. Думалось: «Живут же люди, которым всё это не в диковинку».

И вдруг чудовищная весть: катастрофа «Адмирала Нахимова». Каким образом? Океанский лайнер в Черном море в августе месяце и почти у самого берега (4 км)?

Только перенесли Чернобыль. И вот Нахимов. Жуть!

Эта весть по силе эмоционального восприятия была сродни известию о гибели Титаника. Посильнее, пожалуй – Титаник был не наш, и это было давно. А здесь – наше (одесское) судно, наш экипаж. Погибло много людей – близкие, знакомые, много детей и женщин. Это была трагедия для всей Одессы. И не только Одессы. Память и чувство о всеобщей трагедии не ушло по прошествии многих лет. Напротив: крушение «Адмирала Нахимова» через некоторое время стало символом, предвестником крушения более масштабного – Страны. Крушения, в результате которого погибли тысячи. Много тысяч. Пострадавших – многие миллионы.

Что произошло

29 августа пассажирский лайнер «Адмирал Нахимов» вышел из Одессы в очередной круиз: Одесса – Ялта – Новороссийск – Сочи – Батуми – Сочи – Одесса. На борту вместе с администрацией круиза находилось 897 туристов (по учету выданных путевок) и 346 человек команды. Это был последний рейс парохода «Адмирал Нахимов».

31 августа 1986 года в 23.12 на выходе из акватории Новороссийской бухты в каких-то двух милях от мыса Дооб сухогруз «Пётр Васёв» протаранил пассажирский лайнер «Адмирал Нахимов», который через 7 минут после столкновения, с креном на правый борт 60° ушёл под воду. Около тысячи человек, неожиданно оказавшихся в воде, покрытой краской и мазутом, в темноте, среди обломков вступили в отчаянную борьбу за жизнь.

Впоследствии установлено: из 1234 человек, находящихся на борту, 423 признаны погибшими. Тела многих из них так и не найдены. Подлинные причины катастрофы остаются неустановленными достоверно до сих пор.

* * *

Итак: как произошла катастрофа, как развивались предшествующие ей события, какие эпизоды последних часов, предшествующих катастрофе, привлекают к себе внимание с точки зрения возможности установления основной причины или сопутствующих факторов развития катастрофической ситуации?

Попробуем объективно (без навязывания конкретных версий) разобраться в этих вопросах полагая, что к настоящему времени вся значимая информация известна и опубликована. Будем также иметь в виду аксиому о том, что во многих случаях не удаётся найти одну единственную причину, так как часто она формируется целой цепью неблагоприятных факторов, каждый из которых по отдельности не носит однозначного фатального характера.

Пароход «Адмирал Нахимов» – за час до крушения

В соответствии с круизным расписанием 31 августа 1986 года «Адмирал Нахимов» в 22:00 отдал концы и отвалил от причала № 34 порта Новороссийск, чтобы взять курс на Сочи.

По имеющимся сведениям в момент отшвартовки парохода судно было остановлено на 10 минут для принятия на борт начальника управления КГБ по Одесской области генерал-майора КГБ А. Крикунова, опоздавшего к отходу. Существуют версии, связывающие катастрофу с наличием на борту высокопоставленного представителя КГБ. На мой взгляд, эта связь имела место, но лишь в том смысле, что за счет задержки Нахимова с отходом образовалась трагическая точка встречи с сухогрузом (иначе условия их расхождения были бы другими и возможно более благоприятными. На этом факте мы ещё остановимся ниже).

По действующим тогда правилам, радиолокационная проводка судов до точки встречи лоцманов осуществлялась береговым постом регулирования движения судов (ПРДС). Согласно этому же постановлению «Адмирал Нахимов» был освобожден от лоцманской проводки, так как посещал порт не реже двух раз в месяц. В связи с этим капитан парохода Вадим Марков имел право идти от ворот порта до точки встречи лоцманов без лоцмана, но при этом обязанности лоцмана должен был выполнять сам капитан. Как капитан, так и лоцман – а в данном случае эти персонажи были соединены в одном лице, – обязаны были находиться на капитанском мостике, и капитан – лично управлять судном (отметим это, ибо последнее условие Марковым было нарушено).

В 22.20 – во время разворота судна в акватории порта борт парохода по УКВ связи принял информацию от ПРДС о том, что на пути судна, в том числе на рейде, движение других судов отсутствует. Единственное судно, которое подходит к бухте – это сухогруз «Пётр Васёв», следующий в порт на выгрузку канадского ячменя. Его прибытие в порт ожидалось к часу ночи 1 сентября. Эта информация была тут же передана капитану пассажирского лайнера В. Маркову и вахтенному – второму помощнику капитана А. Чудновскому.

По Международным правилам предупреждения столкновения судов в море (МППСС) «Адмирал Нахимов» должен был пропустить входившее в акваторию порта судно, однако диспетчер берегового поста регулирования движения дал команду «Петру Васёву» пропустить «пассажира». По другой версии диспетчера об этом попросил сам капитан «Адмирала Нахимова». В любом случае, капитан сухогруза Виктор Ткаченко подтвердил своему коллеге с «Адмирала Нахимова» Вадиму Маркову, что пропустит его.

В 22.59 – за пять минут до выхода из акватории порта, и за 13 минут до столкновения с сухогрузом (зафиксируем этот факт – он свидетельствует о том, что столкновение произошло за пределом акватории порта!) капитан В. Марков задаёт курс судна около 160° и передаёт (в нарушении правил!) управление вахтенному помощнику Александру Чудновскому. Затем покидает капитанский мостик и спускается в каюту.

Кроме А. Чудновского на мостике парохода находились матросы Е. Смирнов, Ю. Вышаренко и Р. Фахретдинов. Пароход продолжает движение со скоростью 9 узлов. Александр Чудновский ведёт визуальное наблюдение за приближающимся по правому (!) борту сухогрузом. Минут через пять, обнаружив опасное сближение судов, Чудновский выходит на связь с «Петром Васёвым» и ещё раз уточняет порядок расхождения, на что получает подтверждение, что «Пётр Васёв» пропускает пароход «Адмирал Нахимов».

Если такое подтверждение в этот момент было, то принятый капитанами порядок расхождения (за пределом акватории порта действуют правила МППСС) нарушает п. 15 МППСС по которому «Адмирал Нахимов» должен был пропускать «Петра Васёва, но не наоборот! (см. ниже).

Сухогруз «Пётр Васёв» – за час до столкновения

Итак. К Новороссийской бухте со стороны Босфора приближается сухогрузное судно теплоход «Пётр Васёв», следующий со скоростью 11,5 узлов в порт на выгрузку канадского ячменя. Расчётное время прибытия в порт – час ночи 1 сентября. «Пётр Васёв», построенный в Японии в 1981 году, был оборудован самыми совремёнными средствами спутниковой навигации, системой автоматической радиолокационной прокладки (САРП) и другими совремёнными средствами судовождения.

В соответствии с п. 15 МППСС: «Когда два судна идут пересекающимися курсами так, что возникает опасность столкновения, то судно, которое имеет другое на своей правой стороне, должно уступить дорогу другому судну и при этом оно должно, если позволяет обстановка, избегать пересечения курса другого судна у него по носу». То есть: по МППСС преимущество имел «Пётр Васёв» (он относительно «Адмирала Нахимова» находился с правой стороны), а по рекомендации ПРДС – «Адмирал Нахимов». Но рекомендации ПРДС действуют лишь в пределах акватории порта. Тем не менее, существовала договорённость о том, что капитан Ткаченко пропустит пассажирский пароход.

В 21 час 30 минут на мостик сухогруза поднимается капитан Виктор Ткаченко и принимает управление судном на себя. На мостике в это время также находился третий помощник капитана П. Зубюк, который ведет визуальное наблюдение за обстановкой. В. Ткаченко по УКВ передает станции Новороссийск-17 (ПРДС) и Новороссийск-5 (портнадзор) информацию о судозаходе и подтверждает, что уступит дорогу выходящему из бухты пассажирскому «Адмиралу Нахимову». Позже Ткаченко подтвердил эту информацию вахтенному второму помощнику капитана парохода А. Чудновскому. Судоводители обеих судов вели между собой переговоры на 9 канале УКВ и договорились разойтись на выходе правыми бортами (т.е. пароход относительно сухогруза должен оказаться со стороны берега).

Капитан сухогруза Ткаченко в 22.47 получает информацию ПРДС и подтверждает, что его судно пропустит пароход. Он на мостике и лично повторяет в эфир: «Понял, пропустить».

В. Ткаченко включает монитор системы автоматизированной радиолокационной прокладки курса (САРП) для ввода информации и анализа обстановки сближения двух судов. В то время, когда Ткаченко продолжал работать с САРП, третий помощник капитана П. Зубюк, наблюдая огни парохода визуально (запомним это, ибо показания Зубюка расходятся с показаниями Ткаченко), несколько раз обращает внимание капитана на то, что, несмотря на перевод машины в автоматический маневренный режим, пеленг на «Адмирала Нахимова» практически не меняется, и это говорит о возникшей угрозе столкновения. Ткаченко, передоверившись показаниям САРП, монитор которой не показывал опасного сближения, на замечания своего помощника не обращает внимания. (ситуация парадоксальная – капитан не обращает внимание на доклад Зубюка об опасности и продолжает верить показаниям монитора, которые по его мнению не давали повода для беспокойства). Что это? Недоверие к подчиненному? Преклонение перед чудо техникой и бравада своей способностью ею управлять? Беспечность? На следствии Зубюк показал, что Ткаченко при расхождении с судами часто «лихачил» – расходился рискованно близко, приговаривая: «Сейчас мы этих пиндосов попугаем».

«Адмирал Нахимов» – последние минуты

Находясь на мостике «Адмирала Нахимова» и наблюдая за приближением «Петра Васёва», А. Чудновский с запозданием оценил надвигающуюся опасность. Предпринял не энергичное маневрирование – приказал изменить курс судна сначала лишь на 5° влево, потом ещё на 5°, потом ещё на 10° (по-видимому, при быстром энергичном маневрировании влево, а еще лучше – вправо, столкновение могло бы быть предотвращено). Но Чудновский почти до самого последнего момента, по-видимому, надеялся на соответствующий маневр сухогруза и следовал договоренности о расхождении судов правыми бортами. Когда стало ясно о неизбежности столкновения, Чудновский схватил трубку УКВ и прокричал «Петру Васёву»: «Работать немедленно назад!»

Было уже слишком поздно – в 23:12 произошло столкновение.

Катастрофа

Услышав три гудка и предположив, что подавать их может только «Пётр Васёв», капитан Марков, предчувствуя неладное, поспешил на мостик. Удар сухогруза застал его по пути наверх. Оказавшись на мостике, капитан Марков, отстранив от управления Чудновского, отдал команду «Лево на борт!», с целью выбросить судно на мелководье, однако судно руля уже не слушалось. Вскоре пароход обесточился (отметим это, так как существует и другая версия относительно момента обесточивания парохода. К этому мы ещё вернемся). Капитан В. Марков приказал голосом (!) объявлять по судну «шлюпочную тревогу». Почему не воспользовался рацией и судовой трансляцией? В каком состоянии находилось их резервное (автономное) аварийное питание?

Шлюпки спустить на воду не удалось (механизмы спуска заржавели, видимо они давно не проверялись на рабочее состояние). Команда экипажа в аварийной ситуации по спасению людей действовала (мягко говоря) неэффективно. Расторопность проявил боцман, который вместе с курсантами – практикантами попытались спустить трап. Когда сделать и это не удалось, они начали выбрасывать за борт спасательные плотики, которые стали единственными средствами спасения для утопающих.

Вскоре пароход стал валиться на правый борт. Однако в это время второму механику В. Белану удалось запустить аварийный дизель-генератор в кормовой части палубы А, благодаря чему включилось аварийное освещение. Оно работало всего 2 минуты, но за эти минуты многим пассажирам удалось выбраться из кают на палубу и спасти жизнь.

Когда освещение погасло окончательно, людей охватила жуткая паника. Стоял сплошной вой толпы. Люди хватались за леера и всё, за что можно было ухватиться. Когда же крен достиг 45°, многие просто сползали в воду по палубе. Из открытых иллюминаторов тянулись руки несчастных людей, которые не смогли выбраться из своих кают вовремя. «Адмирал Нахимов» уходил под воду толчками. Через 7 минут после столкновения, имея крен на правый борт около 60°, «Адмирал Нахимов» полностью ушёл под воду и лег на дно на глубине 47 метров.

Оказавшиеся люди в воде, барахтались среди обломков, разлившейся по поверхности моря краски (на круизном пароходе перевозились бочки с краской!) и мазута.

(Примечание: отстраненный от управления Чудновский перед погружением парохода под воду успел спуститься в свою каюту и запереться в ней. Он ушел на дно вместе с судном (долгое время считалось, что он пропал без вести), тем самым сам себя приговорив к высшей мере).

«Пётр Васёв» – столкновение

Под действием настойчивых просьб с «Адмирала Нахимова» Ткаченко поднял глаза и неожиданно увидел, что его судно на полном ходу идёт прямо на пассажирский пароход. Ткаченко стал отдавать команды в машинное отделение – сначала «средний вперёд», «малый вперёд», «стоп» и сразу – «полный назад». Несмотря на то, что гребной винт уже работал на задний ход, сухогруз по инерции продолжал движение вперед.

(Примечание: профессиональный анализ в процессе следствия показал, что действия Ткаченко были: а) запоздалыми; б) неверными, ибо в режиме интенсивной обратной работы винта руль не способен выполнять своих функций и судно становится неуправляемым. Лучшим решением могло быть: на малом ходу попытаться выполнить максимально возможный отворот).

«Пётр Васёв», успев погасить скорость лишь до 5 узлов, вошёл под углом 110° (почти перпендикулярно!) в середину правого борта парохода. Сухогруз своей подводной выступающей частью (бульбой) вошел в корпус «Адмирала Нахимова» на несколько метров в районе переборки между машинным и котельным отделением. Пароход продолжал по инерции двигаться вперёд, разворачивая сухогруз и тем самым увеличивая размер пробоины в правом борту, которая, по оценке экспертов, после расцепления судов составила порядка 80 кв.м.

В это время из порта навстречу «Петру Васёву» шёл лоцманский катер для проводки сухогруза к причалу. Увидев накренившийся на правый борт пароход, капитан катера О. Лях передал в эфир: «Нахимов лёг на борт!» В 23 часа 35 минут ЛК-90 подошёл к месту катастрофы и приступил к спасению людей.

Руководство порта, получив сигнал о катастрофе, бросило все плавсредства порта для спасения людей: буксиры портофлота, рейдовые катера, малые пассажирские катера типа «Радуга», пассажирские суда на подводных крыльях «Комета», пограничные катера. Всего в спасательной операции приняло участие 64 плавединицы.

Ткаченко (по официальной версии) и после столкновения проявил себя не лучшим образом. Первый сигнал бедствия от него поступил лишь через 20 минут (сам Ткаченко на следствии настаивал на том, что сигнал бедствия с «Петра Васёва» был дан уже через 3 минуты после столкновения). Обратим внимание на то, что в своём сообщении Ткаченко отметил, что «столкнулся с неизвестным судном, шедшим без огней». В момент этого сообщения Нахимов действительно был обесточен, но это было следствием столкновения.

Затем Ткаченко попытался внести исправления в вахтенный журнал (не трудно догадаться, что этими исправлениями он пытался исказить некоторые обстоятельства в пользу свей невиновности). Его действиям воспрепятствовал вахтенный Зубюк и восстановил прежние записи. В 24 часа 31 августа (время доклада по официальной версии) капитан Ткаченко доложил капитану порта, что «Адмирал Нахимов» затонул. После этого он приказал спустить на воду вёсельную шлюпку и мотобот.

Экипажем сухогруза было поднято 36 человек и 1 погибший.

Официальная причина катастрофы

Расследованием занималась правительственная комиссия во главе с первым зампредом Совета министров СССР Гейдаром Алиевым. Украинскую группу возглавлял секретарь ЦК Компартии Украины Яков Погребняк. Обвинение капитану Ткаченко было предъявлено 9 сентября, Маркову – 10 сентября. Судебный процесс закончился 30 марта 1987 года. Суд квалифицировал виновность капитанов в том, что оба они, будучи «капитанами – руководителями экипажей и доверенными лицами государства, ответственными за безопасность плавания судов, находящихся на них людей и сохранность грузов, допустили многочисленные грубейшие нарушения правил безопасности мореплавания, что привело к тяжелому преступлению». Один из экспертов к этому определению добавил: «Преступная самонадеянность и нераспорядительность в критический момент». Капитаны чудом избежали высшей меры, на которой настаивал ряд членов комиссии и многие родственники погибших при катастрофе.

Оба капитана получили по 15 лет, отбыли по 6 и согласно указам президентов России и Украины об амнистии были освобождены. В конце 1992 года вернулись из мест лишения свободы оба капитана.

Выводы комиссии вполне объективны. В то же время эти (опубликованные) выводы не раскрывают многих деталей тех роковых обстоятельств и действий судоводителей и капитанов, которые привели к трагическим последствиям.

Отметим, что оба капитана, исходя из полученных сроков, в равной степени разделили вину за случившееся.

На основании опубликованной информации можно было бы предположить следующий «расклад» причастности капитанов к этой странной катастрофе, приведшей к огромным жертвам в условиях, далеко не критических.

Ткаченко опоздал с манёвром расхождения и, таким образом, Ткаченко ответственен за таран «Нахимова».

Что касается Маркова, то на его совести всё то, что касалось спасения людей. Прежде всего, неготовность спасательных средств, также как и экипажа, к действиям в аварийной ситуации. Сюда же относятся многие другие детали, осложнившие срочную эвакуацию. Тут и перевозимые бочки с краской, и отсутствие у пассажиров индивидуальных средств спасения и другое. По-видимому, тренировки экипажа и пассажиров по действиям в аварийной ситуации на судне не проводились (или проводились крайне редко). Ну и наконец: капитан всегда ответственен за всё!

Казалось бы всё так. Но вот один из моих оппонентов ставит вопрос: «Почему же капитан «Петра Васёва», несмотря на давление пострадавших, не приговорен к высшей мере?» Ведь вина Ткаченко, как главного фигуранта, в гибели и страдании сотен людей считалась не подлежащей сомнению. В то время как вину Маркова можно было квалифицировать как косвенную, и её можно было бы разделить с другими членами экипажа (с боцманом, с механиком, с электриком, с тем же Чудновским). Но Ткаченко избегает высшей меры. Более того, капитаны получают поровну!

Отсюда можно предположить, что в этом деле за официальной версией остались некоторые неизвестные (нам) обстоятельства, которые сместили акценты в вопросе оценки степени виновности капитанов.

После гибели «Адмирала Нахимова» возникло много разных версий. Среди них имеются довольно экзотичные ( см. Прим. 6 и 7 ). Не стоит к ним относиться серьёзно.

Мнение дилетанта со ссылками на профессионала

Забудем на время конкретные детали описания событий, предшествующих трагической концовке. Примем допущение, что в официальной версии не все моменты изложены точно. Ведь многое восстанавливалось со слов участников и очевидцев. А у каждого из участников, что называется, «своя правда», которая заключалась в том, чтобы не попасть в разряд виновных. Кроме того судоводитель Нахимова (Чудновский) погиб, значит какую-то часть правды он унес с собой.

Следует также допустить возможность того, что некоторые детали событий могли быть сознательно не приняты во внимание комиссией или искажены. Так бывает при расследовании ЧП, когда по каким либо мотивам (политического или личностного характера) под сформированную комиссией официальную версию «подтягиваются» и некоторые факты.

Выделим главное. Обратимся к самой схеме развития событий. Итак: два судна идут навстречу друг другу, при этом в перспективе траектории их движения могут иметь точку пересечения. Изначально (в момент установления радиоконтакта между двумя судоводителями) расстояние между судами было достаточно велико и без труда позволяло разойтись друг с другом на значительном расстоянии. Для этого даже не нужно предпринимать ни одному из них никаких маневров. Просто одно из них заблаговременно пересечет линию курса второго.

Из пояснительной записки Ткаченко: «Наблюдая визуально п.х. «Адмирал Нахимов», произведя соответствующие расчеты на приборе автоматической радиолокационной прокладки, было определено, что п.х. «Адмирал Нахимов» проходит перед нашим судном и кратчайшее расстояние сближения с ним, когда он будет перед т.х. «Петр Васев» будет порядка 1,6 мили (около 3х километров). Визуальный пеленг, изменение которого является критерием безопасного расхождения судов, увеличивался. Поэтому, при радиоконтакте на ультракоротких волнах (УКВ) с п.х. «Адмирал Нахимов», ему было предложено проходить впереди нашего судна, т.е. мы его пропускали впереди нашего курса» (см. Прим. 9.6).

Понимаете? Никому ничего не нужно предпринимать. Суда расходятся сами собой! Нужно было сильно постараться чтобы свести их в одной точке. Кто же это таким образом повлиял на руку судьбы?

Роман Шулевский-корабельный инженер аварийно-спасательной службы Черноморского морского пароходства (г. Одесса), который принимал участие в работах по расследованию катастрофы, вывыдвигает свою точку зрения. Суть её заключается в том, что высказанное выше соображение о беспроблемном расхождении судов справедливо лишь при условии неизменности параметров движения обеих судов – скорости хода и углов курса.

«Пётр Васев» курса не менял, так как Ткаченко определил, что для расхождения Нахимовым ему это и не нужно. Он просто шёл выбранным курсом в порт. А вот Нахимов менял параметры движения. И скорость и курс. Незначительно, но менял. В то время, как по Международным правилам предупреждения столкновения судов (МППСС-72) судно, которому уступают дорогу, должно следовать неизменным курсом и скоростью. Нет, судоводители Нахимова делали это не из вредительских соображений. Просто они шли своим маршрутом: огибали мыс Дооб, увеличивали скорость, чтобы не выбиваться из графика. Ставили ли они об этом в известность Ткаченко? Данных об этом нет.

Таким образом, Роман Шулевский вину за схождение судов в одной точке недвусмысленно переводит (достаточно обоснованно) на погибшего Чудновского.

Что касается действий судоводителей, то для них катастрофическая ситуация возникла неожиданно, и это не делает им чести. Сами же действия в этой ситуации с обеих сторон были в равной степени запоздалыми, неверными и паническими (смотри выше).

Так что, по-видимому, капитаны осуждены по делу.

Капитан отвечает за всё!

После катастрофы

С 1 сентября 1986 года на месте катастрофы работали водолазы. Они проникали внутрь корпуса парохода через отверстия, вырезанные в борту. Всего, по официальной версии, в результате катастрофы погибло 423 пассажира и члена экипажа. Однако найти и поднять на поверхность удалось не всех. 64 человека навсегда остались под водой. 10 сентября, работая в помещениях затонувшего судна, погиб военный водолаз. 19 сентября не смог самостоятельно выбраться второй водолаз. После этого поисковые работы было решено прекратить.

Генерал А. Крикунов и вся его семья погибли в каюте – люкс № 9, находившейся на верхней палубе А с правого борта. Они не сумели преодолеть несколько метров от двери каюты до борта судна.

Дополнительные сведения о судне, о капитанах и др. – см. Прим. 7. При написании рассказов использованы материалы – см. Прим. 9.6

Вместо заключения

Крушение «Адмирала Нахимова» стало предвестником заката того периода жизни Одессы, который, по мнению автора, был самым колоритным, самым ярким, самым «одесским», если хотите, в жизни города прошедшего века.

Сегодня Одесса сильно изменилась. Наступившие новые времена вымывают неповторимую атмосферу города, тот его воздух, которым «питаются» жители Одессы, и благодаря которому они становятся одесситами. Уходят особый уют и уникальная самобытность города. Что-то изменилось в повадках людей, теперь населяющих город. Где тот сумасшедший оптимизм? Где та смачность и музыкальность речи? Город стал другим. Люди – тоже. Многие уехали – далеко и навсегда.

Так что: Одесса уже перестает быть ОДЕССОЙ? Нет, город стоит, как и стоял. Чёрное море – на том же месте. Вот только фауна и флора моря, как и люди, сильно потускнели…

Не будем грустить, и, оставаясь оптимистами, лучше скажем так:

– Да, Одесса изменилась, но ведь она таки и расширилась – до Дюсельдорфа, Тель-Авива и Брайтон бич, не говоря уже за Москву и другие не столь громкие места.

Примечания

1. Рескрипт вице-адмиралу де-Рибасу

27 мая (7 июня) 1794 г.

Уважая выгодное положение Гаджибея при Черном море и сопряженные с оным пользы, признали Мы нужным устроить тамо военную гавань, купно с купеческою пристанью. Повелев нашему Екатеринославскому и Таврическому генерал-губернатору, открыть тамо свободный вход купеческим судам, как наших подданных, так и чужестранных держав, коим силою трактов с империей нашей существующих, можно плавать по Черному морю, устроение сей Мы возлагаем на вас и всемилостивейше повелеваем вам быть главным начальником оной, где и гребной флот Черноморский, в вашей команде состоящий, впредь главное расположение свое иметь будет; работы же производить под надзиранием генерала графа Суворова-Рымникского, коему поручены от Нас все строения укреплений и военных заведений в той стране.

Придав в пособие вам инженерного подполковника Деволана, коего представленный план пристани и города Гаджибея, утвердив, повелеваем приступить, не теряя времени, к возможному и постепенному произведению оного в действие. На первый раз употребите на сие те 26. 000 рублей, которые по донесению вашему от 1-го мая сохранили вы по ненужности еще в найме вольных для флотилии греческих матросов, присовокупляя к ним и те, кои впредь вам сберечь можно будет.

А дабы еще облегчить вас в сем деле по возможности, позволили Мы заимствовать для насыпа гавани материалы, назначенные по генеральному плану об укреплениях тамошних предположению, ради сооружения в будущем 1798 году в Очакове блокфорта, с тем чтобы таковые же материалы были к вышеозначенному времени заготовлены вновь. Для перевозки оных в Гаджибей, можете брать суда из гребного флота, из которого и служителей к производству поведенных работ употребляйте, без изнурения их однако же излишними трудами, производя по вашему рассмотрению плату заработных денег.

По прочим же надобностям вашим имеете вы во всем относиться к помянутому генералу графу Суворову-Рымникскому и требовать его наставлений, как в самом производстве работ, так и в пособии на оные деньгами, могущими оставаться, по хозяйственному его распоряжению, от сумм вообще для крепостных строений отпускаемых, для чего и отчеты в издержках ему представлять имеете.

Мы надеемся, что вы не токмо приведете в исполнение сие благое предположение наше, но что ведая, колико процветающая торговля спошествует благоденствию народному и обогащению государства, потщитеся, дабы созидаемый вами город, представлял торгующим не токмо безопасное от непогод пристанище, но защиту, ободрение, покровительство и, словом, все зависящее от вас в делах их пособия: чрез что, без сомнения, как торговля наша в тех местах процветает, так и город сей наполнится жителями в скором времени.

Пребываем к вам впрочем Императорскою Нашею милостью всегда благосклонны ЕКАТЕРИНА

2. Иностранцы, сыгравшие при зарождении города видную роль.

Адмирал Иосиф де-Рибас – основатель и первый градоначальник, голландский военный инженер Франц де-Воланд – его непосредственный помощник по составлению плана города и постройке порта, лейтенант драгунов французской королевы герцог де-Фронсак – через 6 лет он принял от де-Рибаса управление городом и граф де-Ланжерон (бывший полковник французской службы) – преемник де-Фронсака, впоследствии тоже градоначальник Одессы. При нем в Одессе было учреждено «порто-франко» – свободная от пошлин торговая зона.

Иосиф де-Рибас по происхождению был испанцем. Вначале был лейтенантом в неаполитанских войсках. На службу Россию перешел в 1769 году. Участник Чесменского сражения. Был женат на дочери знатного Петербургского вельможи, был представлен Императрице Екатерине. В 1784 году отправился на юг в распоряжение князя Потемкина.

В Одессе де-Фронсак больше известен как герцог де-Ришелье или просто Дюк (duke – герцог). Имя и титул он получил после смерти своего отца. Памятник герцогу де-Ришелье, возведенный в 1826 году на Приморском бульваре, в народе известен как памятник именно Дюку! И парк, им заложенный, сегодня известен, как Дюковский. Де-Ришелье не был французским эмигрантом – он поступил на русскую службу, как и граф Ланжерон, с разрешения своего короля. В Одессу приехал в 1803 году в возрасте 37 лет. Полное имя: герцог Арманд – Эммануил Ришелье. Сам себя в Одессе называл Эммануилом Осиповичем и требовал от подчиненных его называть так же.

Отметим характерную деталь, касающуюся упомянутых И. де-Рибаса, Ф. де-Воланда и А. де-Ришелье. Во многих источниках эти фамилии упоминаются в двух вариантах – французском и русском (при котором приставка «де» присоединяется к фамилии). И этому существует объективное объяснение. На первом этапе своей жизни в России эти лица сохраняли французский вариант написания своих фамилий, затем перешли на русский – упрощенный. В книге «Старая Одесса» используются оба варианта. Например, в своем «Рескрипте» Екатерина II еще в 1974 году использует написание Деволанд. Сам Александр де-Рибас (внучатый племянник Иосифа де-Рибаса) сохраняет французский вариант написания своей фамилии, как автор «Старой Одессы». Но в тексте книги он упоминается уже как Александр Михайлович Дерибас. А вот Ланжерон в этом же источнике представляется однозначно: Александр Федорович Ланжерон.

Отметим детали, способствующие процветанию молодого города: Иосифу де-Рибасу покровительствовала Екатерина II. К Ришелье же, когда он стал градоначальником, благосклонно относился новый император Александр I.

3. Письмо Феликса де-Рибаса герцогу Ришелье

«Ваше Сиятельство, Милостивый Государь! Известно, что Ваше Сиятельство всегда желаете, живущим в Одессе доставить удовольствие.

Я, будучи равно с прочими, обязанным Вашему сиятельству и, в знак того моего чувствования, приемлю смелость покорнейше просить Ваше Сиятельство принять от меня, без заплаты, навсегда в пользу города сад мой, который при двухэтажном моем доме состоит на Греческом форштадте.

Вашего Сиятельства Милостивый Государь Всепокорнейший Слуга

Ф. де-Рибас». 22 ноября 1806 года

4. Песни об Одессе (избранные)

4.1. Песня из оперетты «Белая акация»

Музыка: Исаак Дунаевский.

Слова: Владимир Масс и Михаил Червинский.

Исполнитель: Идалия Иванова

Когда я пою о широком просторе,

О море, зовущем в чужие края,

О ласковом море, о счастье и горе,

Пою о тебе я, Одесса моя!

Я вижу везде твои ясные зори, Одесса,

Со мною везде твое небо и море, Одесса,

Ты в сердце моем, ты всюду со мной,

Одесса, мой город родной!

Когда я пою о любви без предела,

О людях, умеющих верить и ждать,

О гроздьях душистых акации белой,

Тебе я спешу эту песню отдать

Я вижу везде твои ясные зори, Одесса,

Со мною везде твое небо и море, Одесса,

Ты в сердце моем, ты всюду со мной,

Одесса, мой город родной!

Когда я пою о заветных желаньях,

Что с детства лелеем мы, в сердце тая,

О долгих разлуках, о кратких свиданьях,

Пою о тебе я, Одесса моя!

Я вижу везде твои ясные зори, Одесса,

Со мною везде твое небо и море, Одесса,

Ты в сердце моем, ты всюду со мной,

Одесса, мой город родной!

4.2. Одесса, жемчужина у моря

Слова и музыка Модеста Табачникова

Исполнитель: Аркадий Звездин (Аркаша Северный )

Вдали туманы за рекой покрылись синевой.

Стоит у моря золотой, Одесса, город мой.

Он песнею встречает, он песней провожает,

Одесса-мама, город мой родной.

Припев:

Ах Одесса, жемчужина у моря!

Ах Одесса, ты знала много горя!

Ах Одесса, любимый южный край,

Цвети, моя Одесса, Цвети и процветай!

На свете есть такой народ – в Одессе он живет.

И где ни встретишь тот народ – Он весело поет.

Кого вы ни спросите, ответят одесситы:

Такими уж нас мама родила!

Припев.

Когда по Пушкинской с тобой вдвоем гулять пойдем,

Зайдем мы в садик городской, на пляжик золотой.

Одесские каштаны прикроют наши раны,

Тогда с тобой мы песенку споем.

Ах Одесса, не город, а невеста!

Ах Одесса, нет в мире лучше места!

Ах Одесса, любимый южный край,

Цвети, моя Одесса, цвети и процветай!

4.3. Виднеются в тумане огоньки

Исполнитель: Аркадий Звездин (Аркаша Северный Он же, автор музыки и слов (предположительно))

Виднеются в тумане огоньки,

И корабли уходят в море прямо.

Поговорим за берега твои,

О, милая моя, Одесса-мама!

Города, конечно, есть везде,

Каждый город чем-нибудь известен.

Но такого не найти нигде,

Как моя красавица Одесса!

Вену и Париж я исходил,

Много улиц поступью отметил,

Но даю зарок, чтоб я так жил,

Лучше Дерибасовской не встретил.

Девочки дарили нам цветы,

Спору нет – красивы парижанки,

Но красивей их во много раз

Сонька, что живёт на Молдаванке.

Город Вена – прямо хоть куда!

Говорят, красивей не бывает.

Но Одессу-маму никогда, да!

Я на эту Вену не сменяю.

Мне здесь знакомо каждое окно,

Здесь девушки хорошие такие!

Одесса, мне не пить твое вино

И не утюжить клёшем мостовые.

Виднеются в тумане огоньки,

А мы себе уходим в море прямо!

Поговорим за берега твои,

Любимая моя Одесса-мама!

4.4.Мясоедовская улица моя

Авторы песни достоверно не установлены

Есть у нас в районе Молдаванки,

Улица обычная, друзья.

Старенькие дворики подметают дворники,

Что б сияла улица моя.

Припев:

Улица, улица, улица родная,

Мясоедовская улица моя.

Улица, улица, улица родная,

Мясоедовская милая моя.

Там живут проверенные люди,

Никто там не ворует и не пьет (компот!)

Если вы не верите – можете проверить –

Улицу родную я берег.

Были годы, здесь бродил Утесов (Леня),

Под гитару песни пел свои.

А когда собрал свой джаз,

то исполнил в первый раз

Песенку, про улицу мою.

Припев.

Конечно, про Япончика все знают,

Хоть он на Мясоедовской не жил.

Прошлое ушло давно,

вместе с старым миром, но…

И он по нашей улице ходил.

Предложили мне сменить квартиру,

С чудесным видом на Москва-реку,

Я согласен на обмен,

лишь прошу учесть момент,

Только вместе с улицей моей.

4.5. Шаланды, полные кефали

Музыка: Н. Богословский.

Автор слов: В. Агатов.

Исполнитель: М.Бернес

Шаланды, полные кефали,

В Одессу Костя приводил,

И все биндюжники вставали,

Когда в пивную он входил.

Синеет море за бульваром,

Каштан над городом цветет.

Наш Константин берет гитару

И тихим голосом поет.

Припев:

Я вам не скажу за всю Одессу

Вся Одесса очень велика.

Но и Молдаванка, и Пересыпь

Обожают Костю моряка.

Рыбачка Соня как-то в мае,

Причалив к берегу баркас,

сказала Косте: «Все вас знают,

А я так вижу в первый раз!»

В ответ, достав «Казбека» пачку,

Сказал ей Костя с холодком:

«Вы интересная чудачка,

Но дело, видите ли, в том…»

Припев.

Фонтан черемухой покрылся,

Бульвар Французский был в цвету.

«Наш Костя, кажется, влюбился», –

Кричали грузчики в порту.

Об этой новости неделю

В порту шумели рыбаки,

На свадьбу Костину надели

Со страшным скрипом башмаки.

Я вам не скажу за всю Одессу

Вся Одесса очень велика.

День и ночь гуляла вся Пересыпь

На веселой свадьбе моряка.

4.6. У Черного моря

Музыка: М. Табачников

Слова: С. Кирсанов

Исполнитель: Л. Утесов

Есть город, который я вижу во сне,

О, если б вы знали, как дорог

У Черного моря открывшийся мне

В цветущих акациях город,

В цветущих акациях город

У Черного моря

Есть море, в котором я плыл и тонул,

И на берег вытащен, к счастью

Есть воздух, который я в детстве вдохнул

И вдоволь не мог надышаться,

И вдоволь не мог надышаться

У Черного моря

Родная земля, где мой друг молодой

Лежал, обжигаемый боем

Недаром венок ему свит зололтой

И назван мой город героем,

И назван мой город героем

У Черного моря

А жизнь остается прекрасной всегда,

Состарился ты или молод

Но каждой весною так тянет туда,

В Одессу – в мой солнечный город,

В Одессу – в мой солнечный город

У Черного моря,

У Черного моря.

4.7. В тумане скрылась милая Одесса

Музыка: В. Соловьёв-Седой

Слова: А. Фатьянов, С. Фогельсон

Исполнитель: Л. Утесов

В тумане скрылась милая Одесса —

Золотые огоньки.

Не горюйте, ненаглядные невесты,

В сине море вышли моряки.

Недаром в наш весёлый, шумный кубрик

Старшина гармонь принёс,

И поёт про замечательные кудри

Черноморский молодой матрос.

Напрасно девушки на нас гадают

Вечерком в родном краю —

Моряки своих подруг не забывают

Как Отчизну милую свою.

Так не горюйте, нежные невесты,

Возвратятся моряки

В край родной, где возле города Одессы

Золотые светят огоньки.

4.8. Одесский порт

Музыка: Модест Табачников.

Слова: Илья Френкель.

Исполнитель: Л. Утесов

Одесский порт в ночи простёрт.

Огоньки за Пересыпью светятся.

Тебе со мной и мне с тобой

Здесь, в порту, интересно бы встретиться.

Хотя б чуть-чуть со мной побудь.

Ведь я иду в кругосветное странствие.

В твой дальний край идёт трамвай

Весь твой рейс до шестнадцатой станции.

Махнёшь рукой, уйдёшь домой.

Выйдешь замуж за Ваську-диспетчера.

Мне ж бить китов у кромки льдов,

Рыбьим жиром детей обеспечивать!

Я не поэт и не брюнет.

Не герой, – заявляю заранее.

Но буду ждать и тосковать,

Если ты не придёшь на свидание.

Шумит волна, плывёт луна

От Слободки за Дальние мельницы.

Пройдут года, но никогда

Это чувство к тебе не изменится.

5. Как менялась власть в Одессе в годы Гражданской войны

–До 10.12.1917 г – Одесса – уездный город Российской Империи.

–10.12.1917 провозглашение в Одессе Советской власти, выход из состава Украинской Народной Республики.

–21.12.1917 объявление Одессы вольным городом.

–17.01.1918-13.03.1918 – Одесская Советская Республика. Юдовский Владимир Григорьевич – председатель Совета Народных Комиссаров. Смирнов (подпольная кличка – Ласточкин) Иван Федорович – председатель военно-революционного комитета (с февраля).

–19.02.1918-26.02.1918 – вторжение войск Румынии.

–14.03.1918-12.12.1918 захват Одессы войсками Германии и Австро-Венгрии. Командующий оккупационными войсками – Эдуард фон Бёхм-Эрмолли, с 6.05.1918 – Альфред Кросс. (Смирнов Иван Федорович – председатель подпольного областного комитета партии и ревкома).

–12.12.1918-18.12.1918 захват Одессы войсками С. В. Петлюры. Мустафин Владимир Андреевич – генерал-губернатор.

–18.12.1918-8.04.1919 захват войсками Великобритании и Франции. Альбер-Шарль-Жюль Бориус – главнокомандующий.

–С 8.04.1919 – В Одессе Советская власть.

6. О пароходе «Адмирал Нахимов»

Пассажирский лайнер «Адмирал Нахимов» представлял собой пароход, построенный в Бремене (Германия) в 1925 году (первоначальное название «Берлин»). В 1938 году пароход был передан германским Военно-морским силам и превращен в госпитальное судно. В начале 1945 года пароход подорвался на минах и затонул у Свинемюнде. В 1947 году судно было поднято советскими водолазами и перешло в собственность СССР в счет репараций с Германии. После восстановления в 1957 году переименовано в «Адмирал Нахимов» и переведен с Балтики на Черное море, став самым крупным черноморским лайнером.

(Примечание: по некоторым сведениям, пароход в ходе восстановления не был ориентирован в последующем на использование в качестве круизного средства. По этой причине не был оборудован достаточными вентиляционными устройствами для кают, находящихся ниже основной палубы. Поэтому в этих каютах иллюминаторы держались постоянно открытыми, что также способствовало быстрому затоплению. Хотя это обстоятельство и не имело решающего значения при катастрофе, но усиливало панику).

Технические характеристики судна:

Водоизмещение: 23500 т;

Длина: 174,3 м;

Ширина: 21,1 м;

Мощность механизмов: 12000 л.с.;

Скорость: 16 узлов;

Запас надежности 60-летнего судна, к тому же получившего в войне катастрофические разрушения, был весьма сомнительный. Кроме того, старое судно не отвечало современным требованиям безопасности плавания, которое гласит: пассажирское судно должно оставаться на плаву, даже если у него полностью затоплены два любых отсека. Вопреки этому, «Нахимов» не обладал этими качествами – он мог оставаться на плаву только с одним затопленным отсеком. Судно имело документы на годность к плаванию до 30 ноября 1986 года. Почти за два месяца до катастрофы (8 июля 1986 года) пароходство составило акт о том, что к дальнейшему использованию пароход не пригоден. Вместе с этим было принято решение о продолжении эксплуатации до завершения сезона, после чего пароход должен был стать на «прикол».

Занятно, но… из этого ничего не следует

Сам адмирал был смертельно ранен на Малаховом кургане в 1855 году, после чего скончался.

Минимум четыре из семи кораблей, ранее носившие имя Нахимова, терпели крушения. В 1897 году грузовой пароход «Нахимов» затонул у берегов Турции. Во время Цусимского сражения в 1905 году японцы потопили броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». Советский лёгкий крейсер «Червона Украина» (оригинальное название – «Адмирал Нахимов») был потоплен в 1941 году.

Современный тяжёлый атомный ракетный крейсер «Адмирал Нахимов» заложен в 1982 году. Сдан ВМФ 10 мая 1989 года. Проектант – ОАО «Северное ПКБ» (Санкт-Петербург). 14 августа 1999 года принят в плановый средний заводской ремонт. Срок ввода в строй после ремонта – 2013 год.

Будем надеяться на благополучную жизнь этого корабля.

По версии профессора В. Чуева, капитан т/х «Пётр Васёв» В. И. Ткаченко наблюдал на экране САРП некое третье судно, на которое делал расчёт расхождения, в то время как переговоры по радио вёл с «Адмиралом Нахимовым».

7. О капитанах

Капитан парохода «Нахимов»

В 1984 году капитаном «Адмирала Нахимова» назначается 56-летний Вадим Георгиевич Марков – опытный капитан, бывший ведущий капитан пароходства (ранее водил такие суда как «Леонид Брежнев», «Фёдор Достоевский», «Армения»). В период, предшествующий назначению на Нахимов, работал в одном их советских деловых представительств в Лондоне. Там он был уличен КГБ «в злоупотреблении служебных полномочий» (по странному совпадению обстоятельств, его делом занимался Крикунов) и в качестве наказания был назначен капитаном Нахимова. С самого начала у Маркова с Чудновским отношения не сложились. Чудновский был членом политбюро и не мог скрыть своего негативного отношения к лондонскому «проколу» Маркова. Последний, в сою очередь пытался уличить Чудновского в недостаточном профессионализме.

Дальнейшая судьба капитанов

Капитан Виктор Ткаченко, сменив фамилию на фамилию жены – Тальор, переехал на постоянное место жительства в Израиль. В сентябре 2003 года яхта под командованием Виктора Тальора потерпела крушение вблизи Ньюфаундленда. Позже останки яхты и погибших людей, в том числе капитана, нашли у канадского берега. Похоронен В. Ткаченко в Тель-Авиве.

Капитан Вадим Марков остался жить в Одессе. После освобождения работал в Черноморском пароходстве капитаном-наставником на пассажирских судах. После продолжительной болезни В. Г. Марков скончался 31 мая 2007 г. в Одессе.

8. Космонавты первой двадцатки (первый отряд космонавтов), которым не удалось совершить околоземный космический полёт:

Анатолий Карташов (отчислен в 1961 году по медицинским показаниям – после центрифуги на спине были обнаружены мелкие кровоизлияния).

Валентин Бондаренко (погиб в барокамере от пожара по нелепой случайности: уронил на включенную электроплитку проспиртованный ватный тампон, которым он протирал кожу перед тем, как прикрепить датчики).

Валентин Варламов (отчислен в 1961 году по медицинским показаниям – после неудачного прыжка в воду при купании в открытом водоёме повредил шейные позвонки).

Марс Рафиков (отчислен в 1962 года за нарушение режима – выезд без разрешения за пределы гарнизона. По видимому «самоволка» стала лишь последней каплей. Ему припомнили и похождения в ресторанах, и поездку в Сочи, где Рафиков привлёк к себе внимание своим не корректным поведением).

Иван Аникеев, Валентин Филатьев и Григорий Нелюбов (в 1963 году были отчислены за нарушение воинской дисциплины, проявившееся в стычке с военным комендантом).

( Нелюбов после своего отчисления и перевода на новое место службы в Приморский край не смог смириться с крушением своей мечты. Он запил и 18 февраля 1966 года в возрасте 31 года погиб под поездом на станции Ипполитовка).

Дмитрий Заикин (отчислен по медицинским показателям, у него была обнаружена язва).

9. При написании использованы материалы:

9.1. По истории города:

1. Александр де-Рибас «Старая Одесса», Одесса, 1913 (репринт 1994). На материалах этой книги изложена историческая канва периода зарождения города и начала XIX столетия, в том числе приводимые официальные документы.

2. И. Бабель. «Избранное». Кемерово, 1955.

3. К. Саркисьян, М. Ставницер. «Улицы рассказывают». Одесса, 1973 и др.

9.2. Касающиеся жизни и судьбы Михаила Винницкого: В. Домиль. А. Кравец. Интернет – версия «Независимой газеты» и др.

9.3. Из жизни Петра Столярского: Воспоминания Д. Ойстраха, М. Голдштейна: «Петр Столярский», Александра Лавита «ФАКТЫ» (Одесса) и др.

9.4. Раздела «Они были первыми»: опубликованные в интернете материалы Ф. Зинько, А. Крикуненко, И. Масленникова, Г. Черненко, Я. Янчака и др.

9.5. Раздела «От Одессы до космоса рукой подать»:

1. Официальный сайт ЦПК им. Ю. А. Гагарина.

2. Журнал Компании «Видеокосмос» – «Новости космонавтики», N 7, 1997 г.

3. © 1991–2012 ЗАО «Коммерсантъ. Издательский дом»;

4. Владимир ШУНЕВИЧ. «Биографии, мемуары, истории». Все права защищены 2008-2013 и др.

9.6. Раздела «Катастрофа»:

1. Файл: Collision – sh.jpg (файл доступен по лицензии Creative Commons Attribution 2.5 Generic. Авторство: Aleonov at ru.wikipedia).

2. JOYPLAYGROUN «Спасите наши души. Гибель лайнера» (Bonik 2200)

3. Сайт «Проза.ру». Файл: «Катастрофа Адмирала Нахимова. Своя правда»© Роман Шулевский, 2013

Оглавление

От автора

Предисловие

Из истории основания и развития города

Три старых груши, белая акация и Дюковский сад

Какое время на дворе – таков мессия (Факты и легенды из жизни Мишки Япончика)

I Жизнь и смерть «короля»

II Историческая миссия «короля»

Одесса – это вам не Чикаго

Самый умный киевлянин в Одессе…

Хорошему материалу нужен хороший портной (факты и легенды из жизни Петра Столярского)

Футбол и помидоры

Взлет с ипподрома

Они были первыми

Михаил Ефимов – первый русский летчик

Мертвая петля Сергея Уточкина

Приключения итальянцев в Одессе

И я там жил

Сколько кубометров стоит шевиотовый костюм

Мистика Дерибасовской

Два слова за Гамбринус

Шаланды, полные кефали

Легенды и куплеты

Как это бывает не только в Одессе

Москва – Пересыпь

Тоска по неслучившемуся

Старый капитан и море

До отправления поезда осталось пять минут

Из Одессы до вечности рукой подать

Главный конструктор

Антей – сын Земли и Посейдона

Место гибели: мезосфера

Крушение

Предисловие

Что произошло

Пароход «Адмирал Нахимов» – за час до крушения

Сухогруз «Пётр Васёв» – за час до столкновения

«Адмирал Нахимов» – последние минуты

Катастрофа

«Пётр Васёв» – столкновение

Официальная причина катастрофы

Мнение дилетанта со ссылками на профессионала

После катастрофы

Вместо заключения

Примечания

1. Рескрипт вице-адмиралу де-Рибасу

2. Иностранцы, сыгравшие при зарождении города видную роль.

3. Письмо Феликса де-Рибаса герцогу Ришелье

4. Песни об Одессе (избранные)

5. Как менялась власть в Одессе в годы Гражданской войны

6. О пароходе «Адмирал Нахимов»

7. О капитанах

8. Космонавты первой двадцатки (первый отряд космонавтов), которым не удалось совершить околоземный космический полёт:

9. При написании использованы материалы: Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg