«Активная депрессия. Исцеление эгоизмом»

Активная депрессия. Исцеление эгоизмом (fb2) - Активная депрессия. Исцеление эгоизмом 2531K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Михаил Львович Покрасс

Предисловие

“Здравствуйте, Михаил Львович!

По образованию я физик. Из ваших книжек прочитал пока только четыре: “эгоизм[1]” , “терапия”[2], “залог[3]“; “депрессию”[4]. И “освоение”[5] обязательно прочитаю... но Вы, похоже, уже “заразили” меня жизнью. Над многими местами в книжках просто плакал. Ясно, что работы впереди Много, но мне кажется, я себя “дождался”. Спасибо Вам!

Алексей”

“Глубокоуважаемый Михаил Львович, я психотерапевт из Могилева (Р Б)...

У себя в городе я много лет развиваю неформально работающую психотерапевтическую службу...

Я во многих уважаемых мною источниках встречаю ссылки на Ваши книги, и, если некоторые статьи я могу скачать в рунете, то книги совершенно недоступны, в Интернет-магазинах о них только информация, но в наличии нет нигде. А мне бы очень хотелось для работы и личного чтения

получить любой вариант книги “Исцеление эгоизмом”. Реально ли это, учитывая, что мы живем в разных странах?

С надеждой на сотрудничество, РМ”

“Добрый день, уважаемый Михаил Львович!

Мне 46 лет, у меня дети - взрослые дочка и сын. Работаю переводчиком...

Разрешите поздравить Вас с новой книгой, для меня -долгожданной. Ваши книги для меня - праздник. Давно прочла их все. Читатель я “запойный”, с раннего детства, как и мой папа...

Я задумалась: а как я читаю?., откладываю, отчеркиваю, чтобы не забылось, но... информация усваивается как-то частично.

Может, я - “перфекционистка”, слишком стремлюсь к “максимальной эффективности" ?

Но... заметила, что потом прочитанное производит во мне некое действие... Срабатывает так, как будто из Вашей книги внутри меня рождается книга обо мне самой, незнакомой...

...Когда читаешь Вашу книгу, отмечаешь про себя, что будто принимаешь живое и непосредственное участие -в группе, марафоне. Персонажи и ситуации живые и жутко знакомые, читаешь про кого-нибудь, а видишь мужа, знакомую директрису аудиторской фирмы, а сама-то! Так оно и есть, живу “отечно”.

...Мне давно хотелось Вам сказать: Ваши книги... читать, мне кажется, нужно: не умствуя, но - вникая, вживаясь, входя в роль (ощущение) себя (или партнера). Надо ощутить себя частью этих отношений, этого мира - чтобы понять, принять сердцем (а это сложно, иногда трудновыносимо...). Начиная, наконец, шаг за шагом - ДОпонимать что-то...

Вот и я... ощущаю себя уже по-другому. Вернее, только начинаю ощущать и ДОпонимать. Радуюсь этому, а иногда - печалюсь.

Спасибо Вам огромное!

Марина”

Впервые в жизни мои книжки переиздаются. А меня это будто бы и не трогает. Странно! Кажется, частью меня они

были, мучили и переболевались очень давно. В другой жизни. Когда писались.... Не теперь. Теперь оторвались, и уже много лет живут сами. Одни. Без меня...

Но мне становится не холодно, и как-то обнадеживает, когда верится, что становятся они Вашими, читатель. Что, читая, Вы рождаете уже свою “книгу о себе незнакомых” .

Книжки родились тогда. Пережиты. Я люблю их такими, какими сделал.

Сегодня я пишу сегодняшние.

Благодарности

Благодарю всех, чье участие во мне сделало мои книги возможными.

Спасибо моему старшему сыну Саше, боль разлуки с которым обязала меня научиться быть счастливым. Очень хочу, чтобы это мое умение помогло ему жить.

Благодарю Толю Шавкуту (Анатолия Дмитриевича Шавкуту), согревшего меня своей заботой и дружбой в Ленинграде, ошарашившего встречей со своими проблемами и друзьями, своим простором, одарившего Новгородом, монтажниками и "Комсомолкой"

Благодарю Валю Неверову (Валентину Львовну Неверову)[6], самую живую и бесстрашную журналистку, с которой мне посчастливилось работать. С ней мы готовили мои первые газетные материалы в “Волжском комсомольце”, с ней получали первые газетные призы. Ни с кем не работалось так интересно, как с ней. С ней я учился диалогу с тем, кто будет меня читать. И с молодым, потрясающим тележурналистом Гришей Эйдлиным я встретился тоже у нее в редакции.

Благодарю Григория Самуиловича Эйдлина, который четверть века назад пригласил меня, только начавшего писать, в свои телепередачи и, авансируя своим изумительным вниманием, буквально выпестовал интерес ко мне самарских журналистов. “С добрым утром!” - темы всех так начинающихся разговоров высветились в ходе подготовки утренних телесюжетов в ответ на “непритязательные” вопросы удивительного Гриши Эйдлина.

Благодарю всех участников нашей совместной работы. В особенности Евгения Николаевича Литвинова, Андрея Эдуардовича Березовского, Ольгу Александровну Болдову, Эрнеста Юрьевича Старателева, Ирину Ивановну Сорокину, Нину Павловну Богоевскую, Игоря Валерьевича Гредасова, Ирину Юрьевну Семенову, Татьяну Владимировну Сиротину, Ирину Николаевну Чаус и Ирину Николаевну Веревкину, Татьяну Борисовну Казикину , Викторию Григорьевну Сафиулину, Татьяну Васильевну Тяпухину, Наталью Александровну Гражданкину, Татьяну Александровну Мещерякову, Олега Замильевича Хайретдинова, Лилию Геннадьевну Сафонову, Михаила Александровича Сафонова, Тамару Николаевну Степанову, Екатерину Шилинцеву и всю нашу группу “третьей ступени”[7]. Без нашего тревожного сочувствования друг с другом и вашего критического и доброжелательного чтения моих записок этой книжки не могло бы быть.

Отдельно благодарю Юрия Иосифовича Гибша[8], мучительно дотошного, не терпящего приблизительности, совершенно самоотверженного самарского журналиста. Редактируя газетные варианты большинства из записок “Активной депрессии”, не щадя себя в боях с трудным автором, он добивался иллюстрации “примерами” каждой мысли. Иногда с валидолом, вынуждал меня извлечь на свет всю эту боль.

Благодарю Лидию Васильевну и Игоря Владимировича Вершининых, пригласивших меня к очень интересному сотрудничеству в их уникальных программах для учителей иностранных языков, к разработке идеологии других программ для педагогов.

И, наконец, очень хочу поблагодарить моего друга, издателя и тезку Мишу Бахраха. Не ощущай я его беспрерывного, ревнивого и деликатного интереса к моей персоне, моему мировосприятию и к моей работе, не чувствуй я его решительной готовности меня издавать, я бы не имел той надежды, которая рождает нетерпеливость и силы писать. Многое здесь прямо спровоцировано “спокойными” беседами и “кровопролитными” спорами с ним.

Спасибо моей жене Тамаре Александровне, ссоры и мир с ней делают значимым или обесценивают все мои отношения со всеми и все, что я делаю.

Спасибо моим детям! Их жизнь, их мятежный поиск постоянно и трудно иначат меня и растят. Их отношение ко мне и ко всем моим делам беспрестанно разнят и цвет и оттенок всего, что я проживаю. Для старших - Маши, Миши и Володи - писались главы о весеннем раскордаше в душе и о подготовке к экзаменам[9]. Я очень хочу, чтобы им посчастливилось “помирить в себе маму с папой” крепче, чем это удалось нам[10]. И жена и старшие, каждый с энтузиазмом, а иногда с терпением вычитывали все эти тексты и своим обычным: “Понятно” - убедили меня в их жизнеспособности.

Спасибо Дашке, младшей дочке, которая этих записок не читала. Ей уже 15 лет, но по-прежнему нравятся вот эти мои стихи:

Не надо стучать по столу подбородком,

Не надо тарелками зубы чесать,

Не надо стоять на пути загородкой,

И в солнечных зайцев подушки бросать!

Не надо!

Почти все имена в книжке вымышлены, характеры многих героев повествования собирательны, диалоги часто типизированы, совпадения с реальными людьми случайны .

Еще раз спасибо моим пациентам, своим отчаяньем и доверием, поиском и открытиями, провалами и успехами доказавшим, что мы делаем эффективное дело, существенное не только для нас. Что наш поиск нужен и тем, кто за дверьми моего кабинета.

Я уже так перегружен судьбами, что впору снять наружную стену и закричать: “Смотрите! Ведь у всех повторяется одно и то же несчастье! С одними и теми же причинами, проявлениями и последствиями! Как с конвейера! Смотрите! Ведь от него ж можно уберечься! Нужно спастись и спасти других!”. Таким выкриком и стали мои книжки. Они наполнены вашими судьбами. Спасибо вам!

М. Покрасс

АКТИВНАЯ ДЕПРЕССИЯ Добрая сила тоски

Памяти моей мамы Дины Иосифовны Покрасс и моего отца Льва Петровича

Покрасса с удивлением и благодарностью за жизнь и за то,

что мне посчастливилось быть вашим сыном!

Приглашение к диалогу[11]

Общение начинается только после того, как один из партнеров сказал очевидную глупость!

Если, указывая на снежную бабу, я скажу вам, что это -снежная баба, а подавая иголку, стану утверждать, что это иголка, то либо вы - ребенок или иностранец и я знакомлю вас со своим языком, либо один из нас — дурак.

Если я сообщаю вам понятное: что-то известное, очевидное для вас, то кто-то из нас - слеп. Я - если верю, что вы не знаете очевидного. Вы — если вам об этом надо говорить. Либо - повторю - я сверяю наши с собеседником языки..., стандартизирую понятия... но не претендую на содержательность сообщения.

К сожалению, множество отношений так и строятся, как собеседования двух “мудрецов”, считающих дураками друг друга.

Содержательное общение начинается только, когда я сообщу вам явный абсурд. Что в сундуке - заяц, в зайце -утка, в утке - яйцо, в яйце - иголка, а в ней уж - причина живучести всех бед и всех зол. Что красавице этой - любовь, как Снегурочке, не по силам, что гадкий тот утенок - лебедь. Что - “яблоко упало”!..

В таком сообщении есть уважение к вам. Я не требую вашего внимания к пустым сотрясениям воздуха. Но делюсь тем, чего, по моему мнению, вы знать не можете или что для вас, по крайней мере, не очевидно.

В такой реплике есть и уважение к себе. Я решился вылезти из лат конформизма[12], доверить своей способности видеть невидимое другим, сообщить то, в чем я - Ньютон.

Общение начинается, когда кто-то решился сообщить “очевидную глупость”. “Яблоко упало!”. В том и трудность всякого общения в отличие от убивания времени и жизни, от суеты, что все имитаторы[13] высмеют вас или иначе прервут общение, как только оно начнется.

Имитатор, проецируя в мир собственную безликость, всегда принимает партнера за дурака, а любую содержательную реплику - за отказ от здравого смысла, глупость или издевательство над ним.

Но в этом - и защита общения от безучастных. Ваша защита от мертвых отношений.

Принимающий вас за человека, интересующийся вами и миром, уважающий вас собеседник, когда вы произнесете “глупость”, что угодно, явно противоречащее его взгляду, вначале допустит, что за этим есть неизвестное ему содержание. А не сумев обнаружить его самостоятельно, спросит: “Почему вы так считаете?”.

Общение начинается с провозглашения собеседником того, с чем вы категорически не согласны!

К этому я вас и приглашаю. Всех, бьющихся в пустоте и одиночестве, тех, кого “никто не понимает”; всех, кто интересуется собой и отношениями между людьми, всех, кто попал в безвыходное положение или хочет помочь близкому человеку. Тех студентов и профессионалов: психотерапевтов, психологов, социологов и философов, - которые ищут нетривиальных и перспективных решений для себя и для других, во что бы то ни стало, и не только в теории, но и непременно здесь, в своей жизни.

Книжка состоит из “записок”. Я хочу, чтобы теперь вы, уважаемый читатель, стали моим собеседником. Хочу, чтобы герои моих текстов: мои друзья, пациенты, клиенты, коллеги, просто знакомые - сделались, наконец, и вашими партнерами. Надеюсь, вам будет в чем с ними и со мной не соглашаться и о чем спорить. Как и вы, и они, и я - люди и можем во всем ошибаться.

Не знаю, что для меня лучше: чтобы вы согласились со мной или возразили, чтобы поддержали или чтобы опровергли.... Но одно знаю точно: я хочу быть услышанным и пытаюсь говорить так, чтобы быть слышным. Я пытался поставить вопросы, которые тревожны для меня, надеюсь, они будут тревожны и для вас, то есть наш диалог состоится.

Тексты специально начинаются с очень спокойных и простых.... По мере того, как вы освоитесь, они будут становиться тревожнее, глубже и в этом смысле сложнее. “Чужую беду - руками разведу...” Свои проблемы тоже нельзя решить, глядя со стороны, без боли.

Не встревожившись, не вникнув, не поймешь другого и не поможешь никому. Человеческая боль не видна, не слышна, она только чувствуется. Откликается, как кликнешь. В эмоциональных отношениях из этого правила исключений нет! Поэтому тот, кто не умеет выносить собственную тревогу, тоску, кто не любит проживать в полной мере свою душевную боль, не в состоянии разобраться ни со своими внутренними проблемами, ни другого понять. Ни себе ни людям! Это - не укоризна, но факт. Не сберегая и разрушая среду обитания других близких и далеких людей, мы разрушаем и себя. И наоборот: неполезные себе - не полезны как люди никому!

Подвиг быть счастливым (вместо предисловия)

Вес мы стали людьми лишь в той мере, в какой людей любили и имели случай любить.

Б.Л. Пастернак. Охранная грамота.

...Странную испарину вызывала упрямая аляповатость этих миров, их отечная, ни чем изнутри в свою пользу не издержанная наглядность. Они жили и двигались, точно позируя. ...Объединяя их в какое-то поселение, среди них мысленно высилась антенна повальной предопределенности.

Б.Л. Пастернак. Охранная грамота

Человек может попросить только то, что знает, а нуждается в том, о чем далее и не догадывается!

Автор

Нервы...

Вдруг повезет и открываешь, наконец, что дураков - нет, что другие - такие же, как ты. Выбираешься из тесноты подросткового одиночества - его называют “комплексом различия”[14]. Неожиданно для себя догадываешься и чувствуешь, что над мучающими тебя вопросами бились во многих поколениях и бьются теперь многие такие же, как ты, люди. У каждого и у всех повторяются одни и те же проблемы...

...Детей без отцов, как после войны!

Подростки отважно отстаивают себя, как будто все - против них.

Одиночество взрослых женщин и мужчин.

Сколько больных семей! Как клеток, из которых все хотят наружу - и дети и взрослые.

Алкоголизм и наркомании.

Мы мучаем себя и друг друга.

Снова и снова разводы.

Разочарования, отчаянье, опустошенность... Тоска о смысле и мечта... о понимании...

Мы все хотим одного! Мира, друга, хлеба, труда, признания нашего достоинства... Все, во-первых, хотим быть кому-нибудь нужными. Чтобы было что отдать, и чтобы у нас непременно это брали!

Из века мечта о раздолье, будущем, любви... о счастье!

И мы боремся за справедливость... против своих и в автобусе... Вязнем в дрязгах и сплетнях на работе. Скандалим дома... Нервы...

Неодолимые трудности двух людей договориться между собой. Кто прав?.. Как детей растить?.. Воз сдвинуть?.. Планету сберечь?!..

“Посмотри выше, малыш!”...

Этот эпизод совершенно частный и незначительный, но для меня стал ключевым...

Край временной водопроводной колонки на даче - пуст. Малыш бесполезно воюет с краном. До отказа - вправо! До отказа - влево! От обиды и отчаянья готов все бросить и разреветься. Куда крутить, чтобы хлынула вода?! Камня (он сам,же его и приволок), который придавил гибкий соединяющий трубы шланг, малыш не видит. Шланг пережат. Куда ни крути - бесполезно. “Посмотри выше, малыш!” ... и пошла вода! А ты боялся!

Дураков - нет. Если,мы все бьемся над одними и теми же вопросами и все не можем их разрешить, то, может быть, не там и не то ищем? Выбрали безнадежный подход? Может быть, мы ищем, “куда крутить кран”, когда надо посмотреть, где “пережали воду”? Может быть, сами “на шланг наступили”. Не учитываем, не замечаем, не знаем чего-то главного в себе, в другом, вообще в людях?!

Оказывается, что большинство проблем человеческих отношений, здоровья и психологических сложностей не решаются с помощью вопроса: что делать? Нужен другой вопрос: что нам мешает это делать? Не почему мы не умеем, а почему не можем реализовать умение?

Об этом наш сегодняшний разговор.

События, которые приводят людей в мой кабинет...

Напоминаю: в мой кабинет людей нередко приводят события трагические. И сегодня нам не миновать говорить о человеческих несчастьях.

У женщины после обширного инфаркта в больнице муж. В его присутствии она еще крепится, но он чувствует ее растерянность, отчаянье, панику. Ему становится при ней хуже. Врачи перестали пускать ее ухаживать за мужем. Тут еще и ее холецистит обострился и не поддается лечению...

После гибели дочери у матери отнялись рука и нога. Это - так называемый истерический парез[15]. В 45 лет женщина не в состоянии обслужить себя. Парез пройдет, только Когда она переживет, переболеет утрату - смерть ребенка, смирится с ней...

У молодой женщины через месяц после замужества .(скоропостижно скончался муж. Третий год ее мучат “кризы” - приступы сердцебиения и страха смерти[16]. Ее болезнь - проявление тоски от бездушности...

Руководитель крупного производства долго болен. Болезнь связана, как говорят в быту, с “нервами”. По болезни он “вынужден” уйти в рядовые инженеры и освободиться, наконец, от этой многолетней ноши, которая давно стала его “тяготить”. Но чувство долга! Если бы он теперь выздоровел, то “совесть не позволила” бы ему оставить дело. Чтобы свалилась ноша, он должен уйти, но, если ноша свалится, он выздоровеет и заставит себя вернуться. Организм самоотрегулировался - руководитель продолжает болеть и уходит с работы. И будет болеть! Здоровье для него сулит опасность...

Вдова мужественно держится после гибели мужа. Отвлекает себя достаточно ответственной работой и живет “только ради сына”. Через несколько лет ее главная тревога: “Сыну давно - за тридцать. У него много приятельниц. Но он во всех разочарован и никак не женится:

- Кроме тебя, мамочка, мне никого не надо!”.

Ни ой, ни мать не отдают себе отчета в том, что, едва он кем-нибудь всерьез захвачен, мама, не замечая того, настораживается. Увлечение сына другой женщиной грозит ей потерей жизненных смыслов (внуки пока - абстракция)! Сын безотчетно пугается своего чувства, грозящего осиротить мать. Не может он отнять свое сердце у матери, и от потенциальной его с мамой “разлучницы” сбегает. Все возвращается к прежнему. И не имеющая другого значимого содержания жизни, кроме сына, мать вновь журит его за непостоянство и напоминает, что ей “давно пора внуков нянчить”.

Чтобы сын женился, он должен суметь оставить мать без части своего тепла. Это затруднительно до тех пор, пока у матери нет своей, значимой для нее жизни, кроме сына...

Женщина жалуется на нерешительность, застенчивость, неумение постоять за себя, одиночество и трудности в общении с людьми. Все не складывается. Муж женился на ее подруге. Рабочая, с которой она конфликтовала, стала вместо нее бригадиром. И, что “особенно обидно", даже премию к восьмому марта ей забыли дать. Всем дали, а ей забыли. “Не умеет она, как другие, всех локтями расталкивать!” ...

У женщины трудная беременность, трудные роды, все время болеет ребенок, бессонные ночи... Она издергалась. Ей уже давно не до себя, не до мужа. Стали раздражать ученики, работа стала в тягость. Не знает, как только муж еще терпит ее равнодушие и вспыльчивость. Почему не запил?!

Люди просят помощи. У всех одни вопрос: что делать?

Чтобы твое присутствие не пугало...

Чтобы у женщины прошел холецистит и чтобы ее присутствие улучшало состояние мужа, а не пугало его, нужно, собственно, одно и то же. То же самое, что необходимо матери для того, чтобы выхаживать больного ребенка. Не притворяться, надев на себя взвинчено оптимистическую маску и улыбку от отчаянья, а...

...Взрослые настолько часто сами лгали таким показным “оптимизмом", что их он уже не обманет... Желчный пузырь на скрываемую панику реагирует спазмом... И ребенок самым непосредственным образом отзывается на живую эмоцию... Взвинченная, самоотверженно забывшая о себе мама его прямо-таки заражает ужасом, всесторонней неудовлетворенностью, своей тоской. Сама оказывается главной травмой для него и главной причиной утяжеленного течения всех болезней, которые хочет вылечить[17].

... Для того, чтобы выходить мужа и ребенка, надо подходить к ним не внешне спокойными, а внутренне благодарными жизни, заражающими своей счастливостью людьми. Не казаться, а быть счастливыми (и это именно тогда, когда тем, близким, плохо!).

Чтобы у матери восстановились функции[18] руки и ноги, она должна согласиться остаться в живых не только телом, но и сердцем, душой - желаниями. Согласиться быть счастливой (когда погибла единственная дочь!).

Чтобы сын другой вдовы мог позволить себе отдельную от матери свою жизнь, той необходимо иметь в жизни любимое, значимое для нее содержание кроме него. Опять быть счастливой своей отдельной жизнью. Иначе ее боль держит сына. Но именно этой отдельной, своей жизни у нее никогда-то и не было. Не знает она, что это такое - своя жизнь. “Все для других людей!” невольно оказалось и... против сына!

Несчастьем своим не отпускает она его от себя. А его неустроенность, в свою очередь становится ее несчастьем.

И мужчине, чтобы не стать вечным больным, надо взять на себя ответственность отказаться от дела, которое перестало быть для него необходимым. Отказаться не по болезни, а признавшись себе в изменений интересов своих. Иначе, оставаясь для себя “солдатом на посту”, объективно он превращается в балласт. 

“Быть счастливым!”, “позволить себе быть счастливым!”, “не казаться, а быть счастливым!.”...

В кабинете обсуждали эту записку...

Ветеран труда - учительница вспомнила: “Смотрю телевизор. Поймала себя на ощущении, что я совершенно счастлива. В самом деле, почему-то стало стыдно. Даже испугалась этой своей неожиданной счастливости!”

Другая вспыхнула: “После смерти мамы я почти шесть лет считала для себя стыдным улыбаться. Даже гордилась как-то своей печалью. А теперь стыдно. Будто из-за какой-то

позы годы жизни выкинула. Тогда в этом для меня подвиг был!”

“ПОДВИГ!”... Вот это слово - вот где “наступили на шланг”!

Все люди, о которых я рассказывал, сознавая это или безотчетно, даже допустить возможность в их новом положении быть счастливыми - стыдятся! Счастье для них, во-первых, глумление над потерпевшими, над памятью умерших близких - святотатство.

Поэтому оно ощущается невозможным!

Все они, в соответствии со своим ощущением достойного и недостойного, страданием своим гордятся. Они совершают ПОДВИГ!

Мне иногда кажется, что подвиги совершаются каждым человеческим поступком, по крайней мере, чаще, чем это принято думать.

И малыш, осуществляющий каверзу, утверждает свою изобретательность и храбрость - совершает подвиг.

И нелюбящая женщина, несущая “свой крест” со снившимся с ней мужем, и склочник, отравляющий всем жизнь очередной жалобой “во имя справедливости” - совершают подвиг.

И группа хулиганов, безжалостно глумящихся над непохожей на них прохожей, совершает подвиг “не выделяться”, “не лезть со своим мнением” - “быть как все” и проучить, покарать того, кто выделился...

Что бы мы ни делали, если мы хоть чем-то поступились, ради чего-то, субъективно мы совершаем подвиг.

Подвиг товарищества или корпоративизма[19], человечности или равнодушного к человеку фанатизма, любви или конформизма[20]... и так далее. Различается только смысл подвига и его результат для людей. Чье-нибудь счастье или страдание... Забота о реальном человеке или захватывающее ощущение самопреодоления (а то и самоистязания)...

Вопрос - в чем мы видим свой подвиг?!

“Легче умереть, чем...” любить

Для кого-то подвиг - не простить врагу, не забыть и уничтожить врага - победить! А для этого мужчины - не предать,

не забыть и через многие годы свою обиду на “несправедливость” начальника. Нет, не предпринять ничего, но везде начать видеть подобные несправедливости, обидеться на весь мир и от такой жизни болеть...

Для другого подвиг - считать себя лучше “разгильдяя-напарника”. Молчаливо и гордо находить и исправлять его огрехи. Ходить на работу живой укоризной. Портить себе и ему кровь, от злости доходя до гипертонических кризов.

В кабинете мужчину спросили: что он выберет?

- Хоть на минуту допустить, что, может быть, это он не понял сердца жены? Занудством затиранил ее?.. Согласиться, распрощаться с несправедливой обидой и выздороветь? Или для него легче остаться с верой, что “она ему жизнь испортила”; и задыхаться от обиды - болеть?

- Умом я понимаю, что для выздоровления надо согласиться с вами, по мне легче умереть, чем ее простить... Я ее из нищеты вытащил!.. Образование дал!.. Сам не выучился! Квартиру теще и ей устроил, машину... Гараж! А от нее какая благодарность?!

И он выбрал ощущение своей жертвы - подвига, предпочтя их здоровью и даже жизни?!

Не “Homo sapiens”, но “Homo moralis”

Оказывается, человек, как давно заявил об этом Авлипий Давидович Зурабашвили, - не “Homo sapiens” - разумный, но “Homo moralis” - нравственный, и в этом - его специфика[21].

В любых обстоятельствах, муках и трудностях все мы, зная об этом или не зная, во-первых, руководствуемся не выгодой, как мы часто ошибочно думаем, а мерками Добра и Зла. Не “презренной пользой”, а НРАВСТВЕННЫМ ЧУВСТВОМ[22] - совестью. Происходит это чаще безотчетно -“интуитивно[23]”!

Мои пациенты не знали о себе главного.

Они просили устранить у них то состояние, которое было проявлением уважаемых ими чувств.

Они спутали себя с разумными автоматами, а были живыми людьми.

Чего не знали о себе мои пациенты?

У человека трудно вызвать, а удержать почти невозможно то, что для него недопустимо на уровне нравственного чувства.

Я спросил у молодоженов: можно ли счастливо целоваться, когда у ребенка температура 40° или когда не стало близкого человека?

Их испугала сама постановка вопроса:

- Кто же такое сможет?!

- Каким равнодушным надо быть!

- Стыдно вам!

Тот же вопрос я задал женщине, прошедшей войну, расписывавшейся на Рейхстаге, пережившей много утрат, вырастившей четверых детей. Внуки уже большие. Она родилась 13-го и считает себя счастливой.

Она возмутилась:

- Счастливой можно быть всегда! Чем же мы детей выхаживаем, если не счастьем!.. Если ты с ним в беде не счастлива - на всю жизнь оттолкнешь!.. Значит он тебе ненужный, чужой!.. И счастливо целоваться можно всегда!..

В отличие от зрелого человека, выстрадавшего свое отношение в бесконечных трудностях войны и мира, все МОИ ПАЦИЕНТЫ, как и эти молодожены, СЧАСТЬЯ (а без него нет здоровья!) СТЫДИЛИСЬ!

Не зная того, они стыдились именно состояния, которого пытались добиться и о котором просили у меня.

- Да разве можно в их обстоятельствах быть счастливыми!? Не кощунственна ли сама такая постановка вопроса!?

Вот уж и я чуть ни начал оправдываться!..

Удерживая друг друга в несчастье

При встрече с чужим, а иногда и своим несчастьем, с утратой, мы часто, сами того не сознавая, исходим из традиционно покорного допущения, что помочь тут нечем! Поэтому и напоминание об утрате, а тем более исследование ее содержания и причин, да еще - при самом пострадавшем и когда боль свежа, кажется холодным, противоестественным кощунством.

Мы спешим “поддержать”: пожалеть, посетовать, помочь материально и... разведя руками, отвернуться от несчастья!

От чужой боли сбежать в дела и свою - запрятать.

Такое бегство оставляет боль неизжитой, подспудно управляющей нами и разъедающей нас. Бегство вновь и вновь подтверждает банальную версию о неотвратимости муки. Обусловливает убегание от нее и в будущем. С таким “оптимизмом сбегания” мы на деле скорее не поддерживаем друг друга, а удерживаем - в несчастье.

Воскрешение из мертвых

На самом же деле не бегство, а именно внимательное вслушивание в боль, дотошное всматривание в события, которые к страданию привели, и есть единственно бережное отношение к пострадавшему. Вникание в мельчайшие причины несчастья и непременно тогда, когда боль острее всего. Только такая бережность действительно спасает и потерпевшего, и нас, ему сочувствующих[24].

Только это внимание к боли ~ чужой и своей, к ее причинам - создает будущее. Готовит к лучшему нас и наших близких. К лучшему, вооруженному теперь новым, присвоенным в боли сочувствования им опытом[25]. К будущему с новым знанием, с умением не повторить промахов пострадавшего, даже погибшего из-за этих промахов. Разве сами мы не хотим, чтобы наши дети, все, кого мы любим, учились на наших, не своих ошибках, и так своих избежали!?

Внимание к боли другого наполняет смыслом и невозвратные потери - оно бережёт от этих потерь нас!

Но не это ли и - самая необходимая и им и нам, содержательная память о потерпевших?! Память без младенческой жалости к себе, без пустого оберегания себя от. правды и от жизни.

Не это ли и - действительная память о погибшем? Потому что в чем, как ни в таком присвоении, использовании опыта другого и заключается настоящее воплощение его, благодарность ему, утверждение его жизни среди нас живых!? Его воскрешение из мертвых!

В отличие от тех молодоженов, я верю, что никакие вопросы, помогающие людям, не могут быть кощунством!

Мои пациенты вылечились...

МОИ ПАЦИЕНТЫ ВЫЛЕЧИЛИСЬ не потому, что научились чудесам владения собой, а тогда, КОГДА ИХ материнским, женским, мужским, человеческим, гражданским ДОЛГОМ СТАЛО СТАТЬ СЧАСТЛИВЫМИ - здоровыми.

И во имя погибших оставаться с живыми и заниматься живыми!

Шланг был пережат не на уровне навыков, но на уровне нравственного чувства, на уровне совести[26]!

Им пришлось осознать и пересмотреть -свое ощущение подвига.

Выбор на распутье

Люди отдавали свою жизнь, защищая Родину, Веру, Убеждения. Отдают и теперь. Расходуют жизнь в заботе о любимых и детях. Тратят себя целиком в любимом деле. Такое счастье самоотдачи называют подвигом. Такому завидуют. Мы чтим память любимых, тех, кто погиб, защищая наш мир. Они и погибая жили, наверное, надеждой, что мы - живые -останемся счастливее.

Память помогает нам в любой беде выдюжить, осуществить их завет...

Но веками укоренилось и другое ощущение подвига. Подвиг, побуждающий оставаться несчастным, больным, невольно заражать и обездоливать несчастьем живых, близких и далеких. Как будто любимые и любящие нас люди завещали нам не мужество быть счастливыми и во имя них, но подвиг отречения от жизни и радости!..

.Так же, как в конфликтах с начальником, сотрудником, женой участники разговора спутали их с врагами... Так, пестуя свою ни на что доброе не подвигающую скорбь, мы вопреки их воле и жизни превращаем любимых, о ком так скорбим... превращаем любивших нас, желавших нам счастья... в злодеев - в наших уничтожителей...

Они этого не хотели! Как не хотим мы, живые, несчастья нашим любимым!.. Ведь все мы хотим, чтоб после нас было лучше людям. Все мы хотим прожить не зря!

Чем богаты...

Оказывается, что мечтать о счастье, любви, понимании и быть счастливым требует разного мужества. И разного подвига!

Мы приходим в отчаянье не оттого, что у нас нет средств избавления от боли (не знаем, куда крутить вентиль крана). Не оттого, что это невозможно (нет воды в водопроводе). А оттого, что мы сами себе не понравимся, застыдимся, испугаемся своей черствости, если добьемся в таком положении душевного комфорта.

Действительно, Мы уважаем человека, который мужественно не показывает своего горя, с достоинством держится, но, если он вообще не горюет, мы чураемся его, как нравственного урода...

Как мы относимся к женщине, не скорбящей, когда болен муж, ребенок, умер близкий?!..

Как относимся к той, что вскоре после похорон счастливо влюблена в другого?!..

Но и к себе в таком случае мы отнеслись бы - так же.

А ведь именно этому меня просили научить их мои пациенты: БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМИ (это необходимое условие здоровья!) В ТЕХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, В КОТОРЫЕ ОНИ ПОПАЛИ.

Заразить можно только тем, что имеешь!

Отступление в детство

При благоговейнейшем отношении к душевной боли, как к важнейшему содержанию жизни, проявлению и средству человеческого роста[27], не могу не вспомнить о том, как часто боль становится единственным заполнителем скрываемой нами и от самих себя духовной пустоты безучастия[28].

Тогда страдание становится эрзацем[29] жизненных смыслов[30] во взрослом мире людей, где мы давно уже - не дети, но еще и - не хозяева, сознательно созидающие наш мир. Не дети, но, как в детстве, стремимся заслужить похвалу - награду удовольствиями. Как дети, ждем похвалы - памяти о нас “за заслуги”... мученичества. Тогда боль возвращает нам вчерашний день и утраченное в нем детство с его тайной надеждой на опеку нас другими.

Чью?!..

Застенчивая наглость

И, наконец, два слова о женщине, которая жаловалась на застенчивость.

И она вылечится не оттого, что научится “расталкивать локтями” честных людей. Но оттого и тогда, когда высокомерие “скромницы”, отказ людям в равенстве станут для нее стыдными[31]. Когда сидеть “с краюшку стола” и, ненавидя застолье, ждать, что другие отдадут тебе свой (их, не твой!) и лучший кусок, когда такое ожидание станет переживаться ею тем, что оно есть в действительности. Подлостью претензии на чужое, наглостью воровства, бессовестностью...

И для нее, как и для мужчины - администратора “шланг откроется” на уровне нравственного чувства. ТО, ЧТО ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА ДОСТОЙНО, ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ ЛЕГКО, ЭТО ЛЕГКО И ОСВАИВАЕТСЯ.

Так решается вопрос: почему мы чего-то не можем?

По каким причинам культ несчастья еще не изжит и как появился[32], разговор еще предстоит!

Ребенок, который живет... в тебе

С добрым утром тебя, читатель!

Утро забиралось в мой сон шумом затихающего дождя в листве, плющеньем об асфальт редеющих звуков, отбиванием последних его тактов по карнизу, позывом в туалет... когда нет никакой силы поднять себя. Кошка в форточке нюхает воздух. Пахнет густо березовым веником...

С сегодняшней тебя новой погодой, читатель!

Раздражает вдруг включенный сыном ритм, и это самое “тебяканье” чем-то коробит.

Вот так же было в 1985 году в Харькове.

Я главным психотерапевтом Куйбышевской области прилетел тогда в командировку и в институте психотерапии попал на “прощальное” занятие группы[33] выздоравливающих.

С двадцати трех лет, с тех пор как я стал врачом, все, кроме близких друзей, называют меня по имени и отчеству, просто Михаилом Львовичем. И вдруг я услышал: “Миша, идем к нам в круг!” - незнакомые люди звали меня по имени и, как и всех тут, - на “ты”

Со мной произошло непонятное.

Я даже не сразу догадался, что зовут действительно меня.

Это ничем, казалось, не обеспеченное панибратство, как и сегодняшнее “тебяканье”, коробило. Все, что было во мне амбициозного[34], было возмущено и обескуражено беспардонным нарушением конвенции[35]. (Обрати, пожалуйста, внимание на эту первую мою реакцию. Тебе, наверное, хорошо знакомо по себе подобное возмущение неправильным.)

Но вместе с тем., что-то будто взорвалось внутри и рвалось наружу неудержимо, восторженно. Вместо стеснявших меня церемонных чужих... вместо масок... сквозь них, словно по волшебству, проступили лица. Вокруг объявились понятные, свои люди. Как мальчишке, мне хотелось объявить: “А у меня в кармане гвоздь!.. А у вас?.. А я сегодня на уличном рынке купил целый килограмм хурмы и съел один, и еще... я собрал целый ворох огромных, во таких - в полметра — стручков харьковских акаций!.. А я сегодня...”.

Конечно, ничего такого я не выкрикнул, но этот взрыв сбросил с меня, как с мальчишки, все менторские “ноши” и “ответственности”, хотелось скакать и прыгать... Всех обнять... Я ощущал себя мной среди таких же, как я, и близких мне людей. Стал просто участником. И это вызывало восторг! (Полагаю, такого себя ты тоже хорошо помнишь.)

Но был тогда во мне и третий, который не судил, не контролировал, не сдерживал “в рамках”, как строгий родитель (первый), не являл собой одну неприкрытую эмоцию, спонтанность и энергию ребенка (второй). Третий внимательно наблюдал, запоминал, сравнивал - изучал двух первых и себя, используя, как сказали бы этологи[36], “неэкспериментальный” метод исследования. Третий вел себя трезво и невозмутимо, как подобает взрослому человеку. Он и был взрослым.

Еще раз с новой переменчивой погодой тебя, читатель!

А теперь обрати и ты внимание, как противоречиво и ты отреагировали на мое “ты”.

“Ребенок”, который живет в тебе, нисколько не удивился тому “ты”, с которым к нему обратился “ребенок”, живущий во мне.

“Взрослый” (в тебе, как и во мне) отнесся к этому “ты” с изучающим вниманием.

А “родитель” (он тоже всегда есть в каждом из нас) осуждающе погрозил нам пальцем: не шалите, мол! Или даже рассердился.

“Ребенок”, “взрослый”, “родитель”... - это наши обычные психологические состояния.

В одном из них, а то и во всех сразу мы - я, ты, они -постоянно пребываем. От этих трех живущих в нас всегда состояний зависят наши успехи или неудачи, наши отношения, наше здоровье... Точнее - от того, как мы эти состояния проявляем в той или иной конкретной ситуации. Когда мы делаем это неумело или неуместно, они становится причиной ненужных “неразрешимых” конфликтов.

Ну вот, пример.

Руководитель выбрал командный стиль руководства, то есть чаще всего предъявляет сотрудникам свое состояние “родитель”.

Теперь он может сколько угодно сетовать на пассивность, нерадивость подчиненных. Большинство из них под гипнозом его стиля превратятся в “детей". Они станут безынициативными, в той или иной степени послушными и исполнительными - “винтиками”.

Позиция “родитель” вызывает рефлекторный ответ - противоположную полярность[37] - состояние “дитя”.

“Родительская” опека (строгость, забота, принятие на себя всей ответственности) вполне устраивает безынициативных сотрудников. Но она же побуждает их к детской претенциозности, обидчивости, тайному протесту.

Инициативные же работники в этом “родительском доме” либо пытаются сохранить независимость во “взрослой” позиции, чем напрягают такого руководителя. Либо, утверждая свою более сильную “родительскую” позицию, вступают в конфликт, пытаются подчинить его себе, навязать роль “дитя” ему, превратить в объект манипулирования его. Когда это не удается, ведут “тайную борьбу” за лидерство.

Непринявшие позицию послушного дитя и невступившие в конфликт чувствуют себя ненужными, мешающими - замыкаются в себе или... покидают такого руководителя.

Понятно, что без подхлестывания страхом эффективность работы при таком стиле руководства минимальна.

И главным тормозом, разрушителем такого сотрудничества оказывается сам руководитель. Интересуясь только властью, но не результатами сотрудничества, он выбрал не требующие от него ни инициативы, ни творчества отношения сверху вниз: “родитель - дитя”.

Из отношений Мужчины и Женщины — другая типичная ситуация.

Понятно, что нестесненные сексуальные отношения, как и всякие эмоциональные отношения партнеров, требуют не только равенства, но и “горизонтальной пристройки”[38] - “дитя -дитя”.

Теперь представьте.

ОН открывается ЕЙ со всей доступной “ребенку” эмоциональной непосредственностью, распахнутостью - своим состоянием “дитя”.

ОНА в ответ глядит изучающими глазами “взрослого” или с “родительским” раздражением досадует на ЕГО “неуклюжее”, “неприличное”, “прямо-таки бесстыжее” поведение.

Кто же под таким надзором и от таких придирок не утратит непосредственности?! “Дитя” прячется. Больше ОН в сексуальных отношениях не будет ни открыт и ни естествен.

Но люди греются жизнью друг друга. Бездушное функционирование, даже самое энергичное, не удовлетворяет никого. Поэтому всегдашнюю неудовлетворенность станет испытывать и ОНА. Глядишь, так и поверит либо в его импотенцию, либо в собственную фригидность[39]. И это - при совершенно нормальном здоровье обоих!

Но, не спрячь ОНА, в ответ на ЕГО непосредственность незащищенность, своего состояния “дитя” - и ОНИ оказались бы вместе. Были бы защищены беззащитностью друг друга. Это называют близостью. Только близость приносит действительное удовлетворение. Только в ней мы открываем себя мужчинами и женщинами. Находим “полное эмоциональное взаимопонимание”. Так что: “Гюльчатай, покажи личико!”.

О “жизни” этих трех психологических состояний в нас (“родителя”, “ребенка”, “взрослого”) рассказывает в своих книжках Эрик Берн[40]. “Взрослому” его книжки будут весьма любопытны, а “ребенка” в тебе защитят от нареканий “родителя” и помогут быть ему полезным.

Я хочу чаще говорить “я” и переходить с тобой на “ты” всякий раз, когда возникает нужда сократить дистанцию между нами и вести разговор доверительнее и когда того требует тема.

Уважаемый “родитель” (будем с ним бережны!) позволит мне это: он знает, как упрямы, непослушны или лживы становятся дети в ответ на диктат и произвол (замаскированный под правила, порядок или даже пресловутую справедливость).

Ну, а теперь ... Психологические задачи на сегодня.

Вопрос первый. Как быть “родителю” в нас, если “дитя” -в нас же! - не хочет его слушаться?

Приказывать или уступать, заставить силой или маневрировать, хитрить?

А может быть, признать право “ребенка” на инициативу, самостоятельность? Пойти за ним, пусть даже у него на поводу? Присоединиться к нему, обогатив себя его “детской”, непосредственной версией, а ему тем самым дать вооружиться полезностью “родительских” рамок и опытом “взрослого”?

Так как же быть “родителю” в тебе в такой момент твоей внутренней жизни?

Вопрос второй. Как использовать состояние дитя в нас, как к нему отнестись, когда его свободу, тягу к творчеству, его естественную для него повадку подавляют шаблоны “родителя” и рационализм[41] “взрослого”?

Может быть, удовлетворять потребность в реализации своей “детскости” украдкой, в формах, которые они, “родитель” и “взрослый”, не контролируют, - не замечают? Так, чтобы “правая рука не ведала, что делает левая” - не отличая результатов от намерений - по-истерически[42]!

Или, может быть, устроить бунт, демонстративно вести себя вопреки всем правилам и общепринятым смыслам, доказывая свою самостоятельность, вызывающе бравируя пренебрежением ко всем устоям?

А может быть, закапризничать, заболеть, лишить и “родителя”, и “взрослого” в себе сил?

Или научиться осуществлять себя - “дитя” в себе -в рамках необходимых моральных и физических обстоятельств? И научиться использовать их для жизненного творчества?

Как вообще отнестись к “ребенку”, что живет в тебе?... Как не проигнорировать его, заметить?

...Доброе утро! Оно - вечера мудренее, и ты “родитель”, умудрен пониманием, что правила - для жизни, а не жизнь - для правил и что ты - для “дитя” в тебе, а не наоборот.

“Взрослому” желаю быть наблюдательным и найти свой темп освоения информации.

А ты, “ребенок”, пробивайся, как бьющий из камней родник. Давай им, “родителю” и “взрослому”, силы. Осваивай твой мир: используй знания “взрослого”, прислушивайся к советам “родителя”...

Только всегда помни, что слишком жесткие берега могут сделать поток сточной канавой, а без них он может уйти в песок!..

Обереги другого... от себя

С добрым утром!

Пасмурно.

Неуютно и зябко тебе в этом мире, кажется, равнодушных к тебе людей.

Ты устал защищаться от их черствости, грубости, непонимания. Ты не успеваешь залечивать синяки, ссадины и раны в душе.

Но посмотри, как ты “защищаешься”!

Малыш от страха зажмурился и, не-видя обидчика, заслоняется беспомощными ручонками. Похоже, он - совсем беззащитная мишень для ударов! не видит вас.

Взволнованная девушка, разговаривая с тобой по делу, близит к тебе в замешательстве .свое дыхание, запах волос, шеи, ты уже, кажется, слышишь биенье ее сердца, вот-вот ощутишь собой урчание в ее животе, а она в смущении, зардевшись, еще и отворачивает от тебя в сторону лицо.

Юноша, показывая, будто ему море по колено, как в спасательный круг, вцепился в сигарету. То ли сломал ее, то ли проглотил! Он тоже смотрит в сторону и не видит, как, поверив в его браваду, девушка тоже потеряла дар речи и тоже старается важничать.

Оберегая себя так - “не видя обидчика” (попутчика, сослуживца, старшего или младшего в семье, начальника, чиновника или таксиста - всех, с кем приходится вступать в отношения) - оберегая себя так, мы не замечаем, как сами в этой судороге страха бессердечно задеваем наиболее уязвимые места другого человека. Провоцируем его нападение в ответ.

Вспомни, что ты делаешь, когда с самыми добрыми намерениями пытаешься сблизиться с желанным человеком, а он вдруг по непонятным тебе причинам избегает или отталкивает тебя?

Чем лучше ты относишься к этому человеку, тем с большим рвением ищешь встречи с ним, чтобы узнать, что случилось, и убедить, что его настороженность необоснованна..

Его же такое рвение часто еще больше настораживает.

Вот и ты, оберегая себя так, самой своей настороженностью, ожиданием нападения и готовностью к защите молча как бы обвиняешь другого (без всяких оснований!) в агрессивности[43], клевещешь на него, этим оскорбляешь — ... и получаешь сдачи!

Такая “защита” превращается в нападение и прямо ведет к избиению (моральному, физическому - что хуже? что лучше?), к которому ты не готов.

И опять — синяки, ссадины, раны.... В душе они не меньше болят, чем на теле.

Как это бывает в жизни?

Женщина рассказывает: “Я очень чувствительна. Мне обиды гораздо больнее, чем им (мужчинам). И я вынуждена скрывать, прятать чувства... держать их (мужчин) на расстоянии. Я этой болью... бессмысленной... сыта по горло!”.

Так отгородившись, одинокая женщина утрачивает способность ориентироваться в реальных отношениях, перестает чувствовать мужчин. “Бесчувственной”, ей нечем чувствовать! Ни непоказную доброжелательность, ни теплоту нормального отношения мужчины к женщине - ничего, кроме рождаемых ее собственной настороженностью, галлюцинаций[44]: якобы исходящих от мужчин угроз.

Настороженная, она не замечает, как старается обидеть каждого своим показным безразличием, презрением. Тем самым побуждает задетых мужчин лезть ей на глаза, назойливо “приставать”, чтобы... доказать, что у них в отношении нее нет никаких дурных намерений. Может быть, и хороших нет - никаких, кроме намеренья реабилитировать себя в ее мнении. Зависимые люди не любят, когда о них плохо думают.

Человек в переполненном автобусе, стоящий рядом с тобой, неловко повернулся. Он готовился скоро выходить. Резко задел тебя плечом. Ты уязвлен его пренебрежением. Как и почему тот толкается, что переживает он, -не твое дело. Ты резкими словами одернул его - взял реванш. Человеку зависимому, чтобы не ударить в грязь лицом, ему ничего не остается, как ответить в твоем тоне -еще резче, еще грубее... Он уже вышел из автобуса, а ты еще долго будешь, наливаясь гневом и обидой, придумывать, что надо было ему сказать еще...

У тебя совещание, а тут по телефону кто-то звонит тебе.

- Позвоните потом, я занят! - Бросаешь ты в трубку и тут же кладешь ее на рычаг.

Но снова звонок. Ты уже просто приподнимаешь и опускаешь трубку. Опять звонок! Ты взвинчиваешься. Ты уже кипишь. Наконец, говоришь тому, кто звонит:

- Вы чего хотите?

- Это аптека? - Спрашивает он.

- Нет?

- Извините. - И телефон умолк!

Оказывается, ответить сразу и спросить, что надо, - себе же дешевле.

Машке было три года. Я сидел, писал, она подошла:

- Пап! - Я молчу, пишу. Она:

- Пап! - Я пишу. Она - свое:

- Па-ап!!.. - Я пишу. Тогда она становится передо мной. И начинает ковырять в носу... зная, что за это ей всегда попадает.

Я, конечно, шлепаю ее по руке - и она... уходит довольная: наконец-то папа обратил на нее внимание!

Она ведь хотела именно этого: только внимания.

Врач, старающийся не вникать в страдания пациента, чтобы не нервничать, всегда оказывается издерганным его претензиями и неудовольствием.

У сострадающего же врача, сопереживающего с каждым, кого лечит, вникающего в их заботы, трудности, боли, - работа такого врача становится с каждым днем все более эффективной: его перестают пугать проблемы пациентов, он все лучше в них разбирается, все больше может помочь - оказывается согретым людьми и удовлетворенностью от результатов труда.

А учительница! Если она постоянно заботится о том, чтобы как можно меньше нервничать в классе - то не видит, не чувствует класса. Доведенная до белого каления, убегает плакать в учительскую.

Тот же учитель, который, сопереживая с каждым, не боится вникать в проблемы своих учеников, принимается классом как участник их “малой группы”[45] - этим согрет, защищен и здоров.

Жена, которая старается “беречь свои нервы”, не может взять в толк, почему ее муж при таком ее спокойствии выходит из себя. Она не видит причин, по которым он спивается. И живет издерганная, затравленная, нередко битая, обиженная жизнью.

А женщина, не “берегущая нервы”, все больше сочувствуя (чувствуя вместе), знакомится с мужем, вникает в его нужды - и научается создавать в своих отношениях нужную им обоим эмоциональную атмосферу. В результате получает живую супружескую ситуацию и оптимальные условия для материнства, для жизни.

- Там около твоей жены Весельчак вертится.

- Сам напал, пусть сам и разбирается! Я ему помогать не стану. .

В это время мужчина с двусмысленным прозвищем попытался панибратски опереться на плечо хрупкой женщины и... упал! Жена отказавшегося ему помогать приятеля убрала из-под непрошеной руки плечо раньше, чем тот ее коснулся. Вот он и соскользнул.

Напористая дама прет на меня бюстом со своим вопросом. С чего она взяла, что я стану ей отвечать?!., что мной можно распоряжаться: она не то что морального, даже физического расстояния не чувствует. Прет, как мадам. Грицацуева на Бендера. Я пугаюсь натиска... Я, как эта жена моего приятеля, уворачиваюсь - отхожу в сторону. Вопрос пролетает мимо меня. Никто на него не отвечает. Наглая дама - обижена. Все-то ее обижают.

Искусство общения - это искусство держать дистанцию: и моральную и физическую. Но сначала физическую.

Не подходи к другому ближе, чем он хочет. Даже чуть дальше держись. Чтоб у другого была свобода приблизиться или удалиться.

Не стесняя окружающих, не будешь стеснен.

Чтобы быть среди людей здоровым, надо не собой заниматься, а поддерживать нужную тебе эмоциональную атмосферу вокруг, нужное состояние у всех, кто рядом.

“Заражать” вокруг всех тем, чем хочешь сам “заразиться”!

Я знаю только один эффективный и надежный способ защиты от боли среди людей: стать одним из нас и беречь другого... от себя!

Беречь, не видя, не чувствуя, не понимая и не узнавая, -не получится!

Стараясь сберечь другого, мы вынуждены вглядеться в него, вслушаться, вчувствоваться - вникнуть, понять. И замечать при этом, что делаем с ним сами.

Тогда, с одной стороны, мы открываем для себя, что это совсем не просто - понимать другого. Так перестаем обижаться на чужое непонимание, требовать от окружающих, чтобы они нас самих понимали всегда и сразу.

С другой стороны, так защищая, мы как бы срываем повязку со своих глаз - и, уже благодаря этому, сами оказываемся лучше защищенными-.

Ты же не враг себе.

Тогда побереги другого от себя!

Другой жизни у меня не будет

С добрым утром!

Как в ересь, впадаешь в сомнение: доброе ли оно, это утро?

На тебя ежедневно рушится поток информации, словно специально призванной довести до отчаяния, до бешенства или прострации. Ну, как тут не запаниковать, не озлиться!

Время перемен... Скрытая тревога владеет и читателями (слушателями, зрителями), и распространителями информации - журналистами: они - такие же люди.

Многие из нас борются с этой тревогой, как дети в летнем лагере со страхом темноты. Рассказывают на ночь жуткие истории и пугают всех.

- Другие проявляют свою растерянность энергичной охотой на ведьм - ищут виноватых. Помните - у А. Блока, в “Двенадцати”:

А это кто? - Длинные волосы И говорит вполголоса: - Предатели! - Погибла Россия! Должно быть, писатель - Вития...

И те, и другие переживают захватывающе острые ощущения, эксплуатируя тревогу, свою и чужую.

Но, когда к реальным трудностям, справиться с которыми мы пока не умеем, прибавляются еще и отчаяние, и обп-Ды, становится совсем невыносимо.

А если мы вдобавок еще и перессоримся!..

В автобусе кто-то возмутился по поводу плохой дороги и больших интервалов в движении, другой зло обругал правительство, третий запальчиво возразил, четвертый в раздражении пихнул медлительную старушку - и вот уже не разберешь, кто за кого, кто что защищает, и назревает драка...

Утром в кране не оказалось горячей воды, по радио наслушался про угрозу гражданской войны, в магазине увидел новые ценники - и весь день срывал зло на попутчиках, сослуживцах, своих семейных, на первом встречном. К вечеру готов развестись с женой.

Я вдруг ясно ощутил, понял, что другого времени, кроме нынешнего, другой планеты, кроме нашей, у меня не будет, нет! Как не будет и другой жизни. Что все мои проблемы мне решать только здесь, в этом времени. Что ничего другого не остается, как пройти сквозь него, его выстроить.

Как без отдельного звена нет цепи, так без этого мгновенья нет вечности.

И пускай ей, Вечности, до меня нет дела - мне есть дело до нее.

Жизнь - моя (!) проблема. Если я ее отхалтурю, не вложусь весь в этот миг - не будет меня завтрашнего, моих ростков, и следа моего не останется.

Чтобы не отчаяться, надо очень мало. Сохранить свое направление в жизни. Не упустить своего. Не остановиться -в своем развитии, профессиональном росте... Не растерять друзей. Не проглядеть детей. Не отмахнуться от своего шанса! А может быть, это и много?!

Чтобы не сбиться со своей дороги, надо “всего-то” ограничить ее по обочинам, обозначить две линии:

- чего тебе НЕ НАДО НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ и

- что тебе НЕОБХОДИМО, ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО!

Зрелый человек - если он зрелый - сам выбирает свои

сложности. Он не станет участвовать в драках (в фигуральном смысле и в буквальном), которые ему не нужны.

Но как определить, что нужно тебе и важно для тебя и что не важно и вредно?

1. Все, что разрушит, лишит тебя того, что тебе дорого, -вредно.

2. Что укрепит дорогое, прибавит его - нужно.

Не делай вредного тебе никогда!

Это - о действиях. С ними ясно.

Но ведь и чувства не всякие тебе нужны.

А разве чувства можно выбирать? Они ведь рождаются сами.

Ну, во-первых, если действия последовательны, то чувства приспосабливаются к ним.

Если чего-то не будем делать, то перестаем этого хотеть. Не влюбляемся в недоступного нам героя кино, не долго пускаем слюнки по поводу того, чего не будем есть никогда, страшимся, но переживаем смерть близких... Не хотим абсолютно невозможного.

Действиями, их направленностью мы выстраиваем свою реальность и привыкаем к этой неотвратимой для нас реальности. Осваиваем ее необходимость. Принимаем ее.

Во-вторых, оказывается, что, сохраняя хоть минимальное внимание к своей внутренней жизни - внутреннего “сторожа”, можно отстраниться - не принять-ненужное тебе чувство, не увлечься им, не влезать, не вживаться в него, не распалять себя.

Легче не допустить чувство в момент зарождения, чем потом пытаться избавиться от захватившего переживания, подавлять его в себе.

Этот выбор[46] называют - “не терять присутствия духа”, то есть своего личностного отношения к себе и к любым переживаемым событиям.

И тогда иногда отодвигаешься от события, словно на двадцать лет вперед, и глядишь на него из этой остуженной покоем дали... Или вдруг отстраняешься от чувства, как в жуткие моменты на театре, где напоминаешь себе: да это же только театр, артисты, это все - только на сцене. Вспомни, пока информация не завладела гобой, она - только изображение жизни, может быть, ошибочное; только чье-то мнение, тот же театр. Не живи ненужными тебе чужими чувствами, мнениями, идеями, чуждыми тебе интересами.

А что тебе необходимо во что бы то ни стало? Какие действия, состояния, чувства?

Понятно - это все, что тебя мобилизует, делает энергичнее, собраннее, устойчивее. Все что помогает готовить твое будущее.

Ну и подмечай, развивай, поддерживай, тренируй в себе те состояния и чувства, которые хоть мало-мальски приближают тебя к тому, что тебе нужно. Не просмотри их, когда они в тебе появляются! Дай им волю овладевать тобой.

Откройся тем идеям, событиям, мнениям, тем людям, которые вызывают в тебе такие чувства. Заботься об этом непрерывно.

В этом коридоре и двигайся по жизни.

Доброго тебе дня!

И помни: другого времени у тебя не будет!

Три медитации

I. Медитация первая: Не воюй со своей погодой!

С добрым утром! С сегодняшней тебя новой погодой!

Мы не обижаемся на погоду и обычно не пытаемся ее переделать. К погоде мы применяемся. По здравому размышлению используем ее такую, какая она есть.

Но у тебя есть и своя собственная погода - внутренняя[47]. То, с чем ты в это утро в этом месте и в этих обстоятельствах (бытовых, личных, производственных, денежных) проснулся - твое состояние, настроение.

Обрати внимание на эту свою сегодняшнюю внутреннюю погоду, вслушайся в себя. Но не вмешивайся.

Терпеть не могу расхожее: “Учитесь властвовать собой”.

Это не Пушкина совет. Это ленивый, скучающий и рисующийся перед собой юноша поучает, когда хочет красивенько отделаться от назойливой, надоевшей ему своими излияниями, сентиментальной и неувлекательной девицы.

Пушкин же говорит: “Услышишь суд глупца и смех толпы холодной, но ты останься тверд, спокоен и угрюм!”

Ты тоже нередко угрюм утром. Но с этой своей угрюмостью борешься. Стараешься ее преодолеть, чтобы не маяться собой и не мешать этим своим состоянием близким и сослуживцам.

Сколько раз ты уже убеждался, что эти усилия напрасны: и угрюмость не устраняешь, и себя изматываешь. И разве может быть иначе?

Отвлечение от своей внутренней погоды приводит к взвинченному, суетливому, вовсе неестественному поведению.

А попытки “бороться” с собой, со своими настроениями, “подавлять” себя мешают тебе осваивать свой внутренний мир, познавать свой характер, свои особенности. Не знакомый с собой и не готовый к себе, ты становишься беззащитным перед наплывом твоих собственных - истинных - импульсов и настроений, которые тогда мнятся тебе опасными, разрушительными, ведущими к потере жизненных смыслов.

Подавленное настроение, как и невыплаканные слезы, плачет органами.

Но попробуй прислушаться к нему в себе. Больше того: побереги свою угрюмость, не тащи себя из нее искусственно.

Ведь угрюмость - это состояние, которое, как всякое состояние, отражает события жизни. Если оно тебе не нравится, то менять надо бы не его, а вызывающие его события.

Но часто угрюмость - и вовсе не плохое состояние.

Помните выкрик у Андрея Вознесенского?

Тишины хочу, тишины!..

...Мы в другое погружены.

В ход природы неисповедимый...

Угрюмость - это состояние, оберегающее нашу внутреннюю погоду, отражающее нашу включенность в свои глубинные нужды, нашу необходимость оставаться самими собой. Это глубокая внутренняя сосредоточенность на неизвестных тебе твоих, самых значительных для тебя, интересах, стремлениях.

Угрюмость помогает нам оставаться самими собой в ситуации недостаточной определенности. Помогает не начинать ненужных действий.

Доверяя угрюмости, ты не влезешь в бесполезный скандал, не придашь значения несущественному. Ты всего этого просто не замечаешь, как Слон не замечает Моську.

А иногда угрюмость толкает на неожиданный для нас поступок. Он обнаруживает нам нас самих с совершенно новой стороны, побуждает по-новому посмотреть на себя, лучше понять.

Молодой человек десять лет был женат.

Заботливый, он пи разу, по словам бывшей жены, даже, намеком не обнаружил никаких претензий.

Безотказный, он одиннадцать лет ходил в институт: шесть лет - учиться, пять лет - работать на кафедру.

Однажды проснулся. Сказал жене, что подал на развод. Уволился с работы. Уехал в другой город. Поступил на другую роботу. Женился на другой женщине и уже двадцать три года счастливо не прячет своей утренней угрюмости.

Мы ведь для себя так же неизвестны, как завтрашняя погода.

Девушка, вопреки протесту всех родных и друзей, вышла замуж.

Сыграли пышную свадьбу. А когда надо было становиться женой фактически, она вдруг не смогла. И не смогла ничего с собой поделать.

Много старший ее муж ждал около двух месяцев. Наконец попытался предъявить свои права мужа.

Неожиданно для себя девушка в ответ убежала от него из дому прямо в ночь.

Так эта свадьба и не состоялась.

Мы очень мало про себя знаем. И в действительности мы -несравнимо больше, чем наши знания о себе.

Ребенок балуется, шалит или плачет.

Можно его одернуть, остановить, заставить прекратить неудобное нам поведение, пристыдить:

- Смотри, все ж над тобой смеются!

А можно прислушаться и поучиться у ребенка естественности и собственной подлинности.

Если доверять этой нашей утренней угрюмости, если ей следовать, не отступив от себя, мы, может быть, сумеем понять ее причины - не сейчас, так потом, в предстоящих нам событиях. Для следующих наших поступков.

Используй свое настроение!

С новой, сегодняшней тебя твоей внутренней погодой!

Пусть она будет той печкой, отталкиваясь от которой ты идешь в свой день. Доброго пути!

Да, кстати, вспомнил...

...Один эпизод из утренней жизни нашего дома.

Хмурыми, торопливыми, раздраженными зимними темными утрами нас дома когда-то тяготила и вызывала натянутость необходимость быть друг с другом приветливыми, улыбаться...

Тогда я поставил на стол копилку. И мы договорились, что всякий, кто за утро хоть раз улыбнется, бросит в нее штраф.

. Вскоре копилка была полна, а мы не могли сдерживать улыбок...

II. Медитация вторая: На ходу

С добрым утром! С новой погодой!

А впереди - трудный день. Будут в нем и нервотрепка, и неудачные попытки, и раздражающие долгие ожидания, и Другие огорчения...

Хорошо бы к ним себя подготовить!

А как?

Пока ты занят или занята утренним туалетом, пока бреешься или расчесываешь косу, плещешь в лицо водой, -вспомни!

И не пугайся при этом самых общих штампов.

Вспомни маму в детстве... раннее, с запахом сена, утро в июне... парное молоко и бабушку... березку и речку... рыбу, которая съела жука с крючка твоей первой удочки...

У тебя непременно есть свое такое раннеутреннее воспоминание. Распахни навстречу ему окно. Отвори ему дверь...

Для медитации - погружения в себя - совсем не обязательны особое состояние и позы. Брейся, причесывайся — и вспоминай, вслушивайся.

Вспомни большие слова: Мама. Достоинство, Родина... Вспоминается что-то главное для тебя. У каждого это свое.

Кроме сегодняшних утренних (и не утренних) настроений, нашей внутренней сиюминутной “погоды”, у нас есть и наши более глубинные направленности. В нас живут все прежние погоды, есть и свой внутренний климат.

С погодой своей, как уже говорилось, не следует воевать, но можно опускаться в более глубокие ее пласты, в самые неизменные состояния.

Это ты сейчас и проделал или проделала, вызвав в памяти ассоциации детства.

Это могут сделать музыка, поэтическая строка, запах.

Утро. Распахнутое окно. Русь...

Ступай же за порог, в новый день, в свободу этого мира.

Повтори несколько раз - про себя или вслух - свое собственное имя.

Пусть твое детство и твое имя поведут тебя сквозь сопротивление сегодняшнего дня. Пусть они сохранят твою внутреннюю независимость и стабильность.

С доброй вас погодой, дамы и господа!

Не забудьте в жару, нырнув, погрузиться в глубокую тишь и прохладу себя.

III. Медитация третья: Открой себя миру

С добрым утром, с новой погодой тебя!

С утра спешим, готовимся к предстоящему. Сосредоточены. Раздражаемся, когда отвлекают. Отгорожены и отталкиваем все лишнее. Великолепно! Но... нам нужны силы, а их источник здесь, в нас - мы же отслонились от него.

У тебя много органов чувств. Открой их все! Мир, хлынув через них, поддержит тебя в бодрости, в тонусе, насытит собранность энергией.

Открыть - это просто!

Едва проснувшись,

- напряги и отпусти голень, ощути бедро, ягодицы;

- пробеги внутренними движениями по спине, шее - до затылка;

- проглоти слюну, разомни лицо, погримасничай;

- пошевели плечами, дойди до пальцев рук, до груди, живота;

- вернись - до подошв.

Мышечное чувство. Чтобы его включить, нужно несколько мгновений. Остальное доделает зарядка.

Почувствуй, чего касается кожа щеки, спины, груди, живота, как локоть ощущает ткань простыни. А позже плечом ощути рубашку.

Осязание даст тебе множество новых импульсов.

Потяни ноздрями.

Чем пахнет утро? Человек рядом с тобой? Фортка и кухня? Включай обоняние!

Потом, в пыли и бензиновой гари улицы, ты его отключишь, но оно уже дало тебе многое.

Прислушайся к звучанию комнаты, дыханию человека рядом. Как чиркает камнем о камень воробей. Как звучит твой город. Прислушайся к звучанию твоего тела. А будет время - приложи ухо к стволу высокого дерева. Слух даст столько импульсов, что только успевай вбирать их в себя.

И, наконец, оглянись, приглядись, как движутся люди в твоем доме, приметь жест знакомой руки, мимику близкого лица. Краем глаза заметь окно и поверни к нему взгляд. Там занавеска, рама, за стеклом - дерево. Различи цвет и свет там и здесь.

Попробуй уловить настроение утра!

Ты открыл шлюзы энергии, которой наполняет тебя мир.

Когда ты вновь и вновь будешь невольно убегать от окружающей тебя реальности в дела и уставать, потрать несколько мгновений на этот душ впечатлений, полученный от твоих органов чувств. (Я их не все перечислил.)

Не забывай остановиться, оглядеться вокруг и в себе -и мчись с успехом дальше.

Выходя за порог дома, повтори свое собственное имя.

Скажи о себе, как о другом человеке, как хвалят ребенка. Я говорю себе сам:

- Миша - хороший!..

Наполняй день собой!

Один, поверивший себе

С добрым утром! С новой, сегодняшней погодой!

Но сегодня у тебя не получается. Ты не можешь вобрать в себя свет, цвет, звуки и запахи, движение и тонус этого утра.

Настроение ужасное.

Предстоит наказать ребенка (совсем от рук отбился),выговорить,в конце концов, жене все, что ты по поводу “всего этого” думаешь, а потом еще выдержать трудный разговор с сослуживцами.

Это тем более неприятно, что по прежнему опыту ты знаешь практически полную бесполезность таких разговоров.

Потом тебе становится жалко и ребенка и жену .неловко перед сотрудниками, кажется, что был жесток, обидел, сгустил. .. Раскаиваясь, ты становишься избыточно мягким, предупредительным, чуть только не услужливым, просишь прощения... Уже злясь и на себя и на них за это свое унижение. Потом, снова накопив досаду, не можешь себя больше сдерживать, и... все начинается сначала.

Это твой замкнутый круг, из которого хотел бы, но не умеешь вырваться.

Прежде чем начать сегодняшнее установление порядка, задай себе вопрос.

1. Допускаешь ли ты, что ребенок, жена, сослуживцы любят и уважают тебя? Причем больше, чем ты сам? (Ведь их взгляд на тебя ровнее, реалистичнее твоего, меньше подвержен настроениям.) Что они знают, что ты замечательный -на свой манер - человек?

Если для тебя такое маловероятно - задай себе второй вопрос.

2. Не хочется ли тебе сегодня спрятать за темные очки свой взгляд, который кажется тебе тяжелым и холодным? И не приходит ли тебе на ум, что дети не удались и вообще ты родил и растишь их не с той женщиной? И что сотрудники, в отличие от тебя, на работу ходят время убивать, а не дело делать?

Мир - зеркало твоих настроений[48].

Порой, как в наваждение, входишь в полосу неудач. Так пронзительно одиноко! И поступков наделал непоправимых, и годы потеряны безвозвратно. Бездарно и непростительно. Ото всех и ото всего хочется отвернуться - и забыть, все забыть! Кажется, что твои поступки совершил не ты, что они отдельны от тебя. Так поздно догадываешься, что жил не взаправду: как играл - а результаты оказались реальны и непоправимы.

Если ты на второй вопрос ответил “да” - не торопись корить себя за “скверный характер”, за дурное настроение; не надо, сжав кулаки и скрипя зубами, сдерживаться. Отложи разбирательство еще на некоторое время и задай себе третий вопрос.

3. Почему ты так себя не любишь? За что так крут и безжалостен с собой? Какие предчувствуемые неудачи и вчерашние проступки не хочешь себе простить?

Когда у человека нет своего дома, он околачивается в чужих домах, сам неприкаянный и всем, как ему кажется, в тягость.

Когда же обживет свое жилье, он и в гости приходит с иным достоинством. И теперь открывает, что есть граница, которую не следует переступать, чтобы не потревожить суверенитет хозяев. Начинает уважать неприкосновенность чужого - всякого! - дома.

Не отказался ли ты от своего внутреннего “дома”[49]?

Ненравящееся тебе поведение других возмущает, когда отказал себе в собственном суверенитете, самобытности. Запретив себе независимость суждений, оцениваешь себя предполагаемыми, часто просто выдуманными оценками других, осуждаешь себя их ожидаемым осуждением.

Отцу - хозяйкой принимающая этот мир, доверяющая себе дочь, сын, умеющий любить, беречь и делать.

Всему мерой - результат, а не намерение, не слова.

Лучшая хвала и благодарность тебе - не славословие, а удачное воплощение замысла.

Тебе важен результат. Слова, даже самые красивые, не обрадуют родителя, прозвучат для него издевкой, если в действительности его дети - несчастны.

Страдание и несчастье творения - самая злая и беспрерывная хула Творцу.

Не сетуй! Не дай беде, усталости, отчаянию одолеть тебя -не кляни Создателя!

Действительная, искренняя хвала сотворившему нас Миру - поминутное, и в даримой им радости, и в любом горе, поминутное счастье быть!

Постижения тебе благодарности людям и Творцу!

Будь счастлив во имя себя, во имя Его!

Именем всех, кого любишь, будь счастлив!

Когда не можешь залить костер...

С добрым утром, с сегодняшней, такой, какая она есть, погодой!

Но...

Сегодня, предстоит визит к зубному врачу.

У тебя, как всегда, масса дел и проблем. Ты мужественно пытаешься сосредоточиться на них, переключиться, взять себя в руки. Но вопреки твоей воле (если бы ты был внимательнее к себе, то заметил бы, что именно благодаря твоим усилиям) свет не мил! Не от зубной боли, а от беспокойства, неизвестности, страха. Чем больше стараешься включиться, тем хуже получается, ничего не лезет в голову.

Такое же бывает, когда захватило любое сильное чувство: обидели, неприятности, предстоит важное событие, экзамен или просто “безнадежно” влюблен.

Ты спрашиваешь: как подавить страх, победить тревогу, отделаться от ненужного захватившего чувства?

Но уже в самой постановке вопроса кроется ошибка. Она и делает задачу практически неразрешимой. Я объясню это чуть позже.

Так разве, отвергая сына, ты тем самым не отвергаешь отца и мать? Стесняясь любить себя - не отказываешься ли любить их?

Разве не пора оправдать их страдания и ошибки хоть чьим-то счастьем? Именно твоим счастьем!

Где ты взял право перечеркивать их муки, их жизнь своей нелюбовью к себе?

Ты же любишь себя! Вот и люби!

И детей, и взрослых очень поддерживает похвала без повода.

Не постесняйся сказать себе: “Я хороший! Я сын мамы, папы, моей страны и моей планеты Земля! Я люблю себя! Я -такой, какой есть - замечателен! Такой я и с поступками, и с людьми легче разберусь!”.

Не стесняйся повторять это себе чаще. Утром - просыпаясь. Вечером - ложась спать. И всегда - в трудностях: “Я -хороший!”.

Повтори себе свое имя!

А теперь приступай к разбирательству с ребенком, с женой и на работе.

Люби себя за то, что тебе посчастливилось быть! Тогда и их не оттолкнешь, не оскорбишь пренебрежением.

Тому, кто верит, что верует

С добрым утром!

С погодой! Такой, какая она есть. Не сетуй!

В это послерождественское утро решаюсь обратиться к тому, кто верит, что верует.

Я думаю о том, что есть хула, а что - благодарность Творцу?

Некоторые мнят, что благодарность - это частые хвалебные слова и мысли, а не счастливая жизнь.

Но подумай: что - лучшая хвала и благодарность тебе самому - обыкновенному человеку?

Если ты стряпуха - вкусный стол.

Плотнику - крепкий пятистенок.

Для архитектора - светлый город.

Лучшая хвала тебе, если ты мать, - не лестные слова, но здоровые, добрые и удачливые дети.

Отцу _ хозяйкой принимающая этот мир, доверяющая себе дочь, сын, умеющий любить, беречь и делать.

Всему мерой - результат, а не намерение, не слова.

Лучшая хвала и благодарность тебе - не славословие, а удачное воплощение замысла.

Тебе важен результат. Слова, даже самые красивые, не обрадуют родителя, прозвучат для него издевкой, если в действительности его дети - несчастны.

Страдание и несчастье творения - самая злая и беспрерывная хула Творцу.

Не сетуй! Не дай беде, усталости, отчаянию одолеть тебя -не кляни Создателя!

Действительная, искренняя хвала сотворившему нас Миру - поминутное, и в даримой им радости, и в любом горе, поминутное счастье быть!

Постижения тебе благодарности людям и Творцу!

Будь счастлив во имя себя, во имя Его!

Именем всех, кого любишь, будь счастлив!

Когда не можешь залить костер...

С добрым утром, с сегодняшней, такой, какая она есть, погодой!

Но...

Сегодня, предстоит визит к зубному врачу.

У тебя, как всегда, масса дел и проблем. Ты мужественно пытаешься сосредоточиться на них, переключиться, взять себя в руки. Но вопреки твоей воле (если бы ты был внимательнее к себе, то заметил бы, что именно благодаря твоим усилиям) свет не мил! Не от зубной боли, а от беспокойства, неизвестности, страха. Чем больше стараешься включиться, тем хуже получается, ничего не лезет в голову.

Такое же бывает, когда захватило любое сильное чувство: обидели, неприятности, предстоит важное событие, экзамен или просто “безнадежно” влюблен.

Ты спрашиваешь: как подавить страх, победить тревогу, отделаться от ненужного захватившего чувства?

Но уже в самой постановке вопроса кроется ошибка. Она и делает задачу практически неразрешимой. Я объясню это чуть позже.

Пока вопрос - что делать, как отнестись к мешающему тебе чувству и состоянию?

В пьесе Ж. Ануя “Жаворонок” Карл боится англичан. Орлеанская дева (Жанна д'Арк) перед битвой так готовит будущего короля-победителя.

-Ты скажешь: “Я боюсь, порядком боюсь!.. А теперь, когда, я отбоялся, как следует, - вперед!” ...И ты одержишь верх! Потому одержишь, что ты свое отбоялся заранее. Когда они только начнут бояться, ты уже кончишь!”

Отношения со своим собственным непрошеным чувством следовало бы строить так же осторожно, внимательно и бережно, как с другим, малознакомым или вовсе не знакомым тебе человеком.

Начни со знакомства!

1. Во-первых. Признайся себе в своем чувстве. Например, в том, что ты боишься.

Так ты будешь, по крайней мере, знать, с чем имеешь дело.

Не постесняйся.

Сколько знаю мужественных людей, все они ярко переживали и влюбленность, и тревоги сомнений, и страх.

Не влюбляются только те, кого лишили детства, да кто избегает зависеть от другого человека. А не боится разве что тупой.

2. Во-вторых. Чувство, мешающее тебе (страх, тоску, безответную влюбленность - любое нежелаемое переживание), рассмотри как неизвестное живое существо, как кинокадры в замедленной съемке. Исследуй его. Попытайся понять как незнакомое явление.

Где в твоем теле помещается страх перед зубным врачом? Какие ассоциации и мысли он рождает? Какие твои действия его усиливают, какие - ослабляют?

Ведь ты уже не раз догадывался, что любое твое чувство даже нежелательное - не наваждение, не незваный гость у тебя. Любое чувство и есть ты в этом мгновении - твоя жизнь. Любое чувство!

СТРАХ[50] - не “у тебя”, а это ты боишься: всем своим существом готовишься к неведомому или неприятному, приспосабливаешься к нему заранее. Тот, кто не боится или не считается со страхом на минном поле, и сам погибнет и товарищей подорвет.

ТОСКА[51] - не “у тебя”, это ты тоскуешь: собираешь силы, чтобы, рискуя всем менее важным, одолеть преграду, свалить беду или... переболеваешь невозвратное. Просто воешь, выкрикивая боль! Но именно в это время в тоске теряешь потребность в утраченном, разлюбляешь, научаешься без него. Открываешь себя незнакомого, мир - прежде неведомый... Доживаешь до того, чего не имел в опыте. Становишься иным - растешь!

Тоска - необходимый инструмент самостроительства.

А иногда она просто сообщает тебе, что чего-то в этом твоем привычном празднике жизни (“все есть! чего еще надо?”) не хватает! Или выражает твое интуитивное знание, что влип ты, куда не надо, что ничего того, что ты нафантазировал, нет, и сам ты себя обманываешь, и “хлопоты твои пустые”.

Не считаться с такой тоской - очень рискованно!

Но даже и не понимаемая тобой тоска, если ей не мешать, -природный автоматизированный механизм саморегуляции -биологическая и психическая перестройка всего твоего существа, приспосабливающая тебя к новым, прежде непереносимым или незнакомым обстоятельствам. Как крик новорожденного - приспосабливает его к воздуху.

И ВЛЮБЛЕННОСТЬ[52], с которой ты воюешь - тоже не наваждение, не влияние чар кокетки - “черной лебеди” или “злого гения”. Это ты влюбился - влюбил себя! И всеми силами бережешь “ненавистное” чувство, которое избавило тебя от всего, что было до него, - может быть от кромешного одиночества, ощущения “никому ненужности” - малоценности[53]... Веришь, что гонишь, а на деле борьбой растравляешь -бережешь себя от возвращения прежнего холода, от хоть на время покинувшей тебя тягостной пустоты[54].

ЛЮБОЕ ЧУВСТВО есть твоя жизнь!

3. Обрати внимание, как ПОПЫТКИ ПОДАВИТЬ СТРАХ УСИЛИВАЮТ ЕГО!

Когда я был на хирургической практике после четвертого курса, то удивился такой закономерности. Мужественные и “ничего не боящиеся” широкоплечие парии, при ходившие для вскрытия панариция[55] падали в обморок от одного прикосновения иглы с обезболивающим. А хрупкие, дрожащие от страха девушки достаточно легко переносили и саму операцию.

Знаю историю, когда юноша, которому мама сумела доказательно объяснить, что его возлюбленная плохая, обманывает его и недостойна его любви, послушался маму: расстался с девушкой навсегда, женился, родил сына. А потом, случайно встретившись с “недостойной”, бросил всех, в том числе и мать, и ушел к женщине, которую раньше предал.

4. Ни в коем случае не пытайся подавить уже захватившее тебя чувство!

Чем сильнее сжимают пружину, тем с большей силой она распрямляется. Все живое на насилие отвечает сопротивлением. Подавляемое чувство подавляющей энергией усиливается.

Толстые ветки под большим снегом трещат и ломаются. Тонкая гнется: снег соскальзывает она выпрямляется.

Будь тонкой веткой.

Не пытайся в чувствах брать себя в руки. Не беги от своего страха.

Я хочу быть верно понятым. Пока мы не потеряли присутствия духа, то есть пока то, что мы называем своим “Я” (“личность”), доминирует в нас, мы в состоянии подчинить себе любое чувство. Энергия личности вбирает в себя энергию всех чувств, главенствует и усиливается за их счет.

В этой заметке я веду разговор только о тех состояниях и чувствах, которые уже захватили нас, стали доминирующими[56].

5. На уже захватившие нас чувства мы можем влиять только опосредованно, через изменение своих поступков и обстоятельств .

Можно, напившись, лежать в луже - и ощущать себя блаженствующим на черноморском жарком пляже. Но можно выбираться из лужи и в этом черпать новые силы и чувства.

Можно много лет блаженствовать оттого, что не догадываешься, как плохо ты живешь. А можно смотреть правде в глаза и пытаться создавать новую, лучшую реальность для себя, для детей, для всех, кто тебе дорог, и тем вызывать новые чувства.

Оказывается, что на наши эмоциональные состояния действуют не только и не столько реальные обстоятельства, сколько предполагаемые, предощущаемые ПЕРСПЕКТИВЫ[57].

Голодный человек, знающий, что он может при желании поесть, спокойно переносит воздержание. Но сытый, даже пресыщенный, придет в ужас, оказавшись в условиях, где ему никогда больше не придется есть (например, в лодке в океане).

Отсюда - правило.

6. Действуй, как запланировал, вопреки страху, нежеланному чувству вообще. Мужество являет себя в поступке, а не в чувстве. Мысленно отдели поступки от чувств. Руководи только своими поступками. Не избегай, чего страшишься!

В чувствах мы не властны!

Те, кто пробует бросить пить и курить, пытаясь волевым усилием подавить влечение, но при этом оставляя для себя возможность при случае вновь прибегнуть к наркотику, тем самым создают ситуацию, когда тяга к нему парадоксально нарастает. Те же, кто пускает чувства на самотек, но знает, что в определенный срок не выпьет, не закурит ни в коем случае (например, в результате кодирования), быстро обнаруживают совершенно безразличное отношение к сигаретам и водке.

Молодые, впервые забеременевшие женщины, если стараются не думать о предстоящих родах, нередко оказываются захваченными новым для них состоянием врасплох. И, когда надо рожать, паника парализует их. Будущие мамы, сознательно готовящие себя, - тревожатся заранее и, если подготовились верно, рожают собранно и нередко вообще без боли.

7. Руководи будущими обстоятельствами.

Наш организм, все наше существо приспосабливается к интуитивно[58] прогнозируемому будущему.

Кому можно сбежать от зубного врача (перспектива устранения обстоятельств), от самих дверей кабинета, будет скорей доведен страхом до неуправляемого состояния.

Тот, кто знает, что ему придется во всех случаях перетерпеть манипуляцию, садится в зубоврачебное кресло, уже в значительной степени перебоявшись.

И последнее.

8. Ведя себя в соответствии со своими задачами, то есть вопреки ненужному чувству, постарайся... удержать, продлить, усилить страх, любое чувство, которое хочешь устранить.

Этим ты истощишь его энергию, израсходуешь (вместо того, чтобы усилить борьбой с ним[59]).

Расставшись, если действительно выбрал или выбрала “забыть” (!) ее или его (но чувство можно только переболеть), то, напротив, помни, старайся ни на минуту не отвлекаться от самых дорогих сердцу воспоминаний... Изводи, мучай себя прошлым, пока оно не покинет тебя само...

Но не грустнее ли болезни такое выздоровление?! Когда впереди - никого... Поэтому мы часто совсем не спешим “вылечиться” ?!

9. Когда впереди пустота, мы совсем не спешим “вылечиться”!..

Избавление от любого захватившего нас чувства возможно только, когда есть ради чего!

Когда хочешь, но не можешь залить костер, раздуй его, чтобы он догорел быстрее.

Но сегодня речь только о зубах, поэтому тревожься, волнуйся, бойся: “А выдержу ли?”! Пугай себя деталями предстоящего! Бойся сильнее: “А я от этого не умру?”!

К тому времени, когда надо будет садиться в кресло зубного врача, ты уже перебоишься. “Вон сколько их за окошком ходит, от этой процедуры... умерших!”

В нужный момент будешь в форме: “Если доживешь, конечно!” .

Ни пуха тебе ни пера!

Выговор в подарок

С добрым утром!

Ты в форме и в хорошем настроении. Тебе приятны люди, и ты нравишься себе. И можно верить, что сегодня ты реалистична.

...Эту неприятную необходимость ты уже откладывала. По правилу “утро вечера мудренее ты не сорвалась вчера и, как и следовало, отложила решение на сегодня.

И сейчас, при трезвом утреннем размышлении, ты все-таки пришла к выводу, что как матери (или как жене, или как руководителю на работе) тебе не миновать делать этот выговор!.. уважаемому или даже любимому тобой человеку. Нет возможности дальше откладывать, хоть и неохота портить день ни ему, ни себе.

Пуще всего ты не любишь обижать людей. И теперь озабочена тем, как сделать выговор не оскорбительно для другого и безболезненнее для себя[60].

Подумай еще раз и честно ответь себе самой на такие вопросы.

1. Не является ли то, что ты мнишь причиной выговора, только поводом!

2. Не собралась ли ты - под убедительным и допустимым для тебя предлогом - поставить на место красивого, талантливого или просто моложе тебя человека?

Например, “выделяющегося” ученика в твоем классе? Или любимого, когда вдруг испугалась, что он воспользуется твоей привязанностью против тебя? Или сотрудницу, которой завидуешь?

3. Не конкурируешь ли ты с ней, не демонстрируешь ли ее зависимость от тебя?

Такое иногда кажется нужным, и - “грешны”! - мы так поступаем.

Но тогда делать это следует, не обманывая себя, а сознательно используя повод именно как повод для придирки. Если обижаешь человека незаслуженно, то обижай ответственно -и не ожидай встречной благодарности.

Пишущего стихи шестнадцати летнего юношу приятельница его матери, начинающая поэтесса, спросила, что он думает о ее виршах. Он прочитал и сказал... Он рассчитывал на благодарность за его искренность. Поэтесса же нажаловалась его маме, что он грубиян, ничего не понимает в поэзии, много о себе воображает... Оказывается, она смертельно обиделась.

Именно о таких “добрых делах” говорят, что добро никогда не остается безнаказанным.

Свекровь сделала выговор своей снохе, рассчитывая на то, что сноха поведет себя, как должно. А получилось -надолго испортила отношения с семьей сына и в его семье.

Если бы тот юноша сознавал, что хочет обидеть уязвимую поэтессу, он либо отказался бы от такой своей прихоти, либо сделал это так, что его собеседница почувствовала бы его силу и его готовность к конфликту. Обидеться тогда было бы глупо. Поэтесса предпочла бы отнестись к сообщению юноши как к информации.

Когда обижаешь человека сознательно, тот интуитивно чувствует твою силу и признает твое право.

Когда старшина делает разнос солдату, то знает, какими средствами заставит того послушаться. Солдат это чувствует и не артачится.

В противном случае у ребенка или мужа ты вызовешь недоумение и сопротивление, так как повод не соответствует силе возмущения, сотрудницу унизишь, оставив ощущение лжи и несправедливой обиды.

Победив в этот раз, ты проиграешь отношения с ними.

Учительница, как всегда блистательно, высмеяла заносчивого ученика. Смеялся весь класс.

Но, когда она пришла сюда на следующий свой урок, то почувствовала, что между ней и классом словно встала стеклянная степа.

Ученик был в классе популярен. Его товарищи обиделись за него, досадовали на себя за то, что стали участниками его унижения. Они не смогли простить учительнице, что она их спровоцировала на предательство. И, не сговариваясь, устроили ей бойкот.

Теперь неизвестно, сумеют ли они простить ей ее “победу" потом.

Конфликт, причины которого подменены поводом, делит и класс, и семью, и сотрудников на два лагеря: сторонников и противников. А так как и те, и другие воюют не за то, что действительно существенно в конфликте, а за самоутверждение, и поведение всех полно умолчаний, неискренности, настороженности, недоверия и подозрений, то раздор, превращаясь в склоку, не кончается никогда[61].

В отдел, руководимый привыкшей главенствовать начальницей, пришла молодая, талантливая и длинноногая инженер. Начальницу возмущала независимость и, как ей казалось, бравада новенькой. Старшая, походя, выговорила сотруднице за опоздание и заодно за короткую юбку. Девушка в первый раз не обратила на выговор внимания, приняла его за неуместную шутку. Но аналогичные разносы стали повторяться. Однажды молодая сотрудница на очередной выговор начальницы за опоздание ответила ей: “Ну и что? Вы приходите вовремя, - а много ли от вас тут проку?”.

И вот уже много месяцев эта начальница живет в конфликте со всем коллективом. Руководство тоже недовольно положением в ее отделе. Она издергалась, потеряла уверенность в себе.

Теперь эта начальница - моя пациентка. И все - якобы из-за опоздания одной сотрудницы!

Но если выговор - по делу?..

Тогда стоит соблюдать следующие правила.

1. Определи, чего тебе не нужно делать ни в коем случае, и свою конкретную задачу. (Например, тебе не нужно ни в коем случае оскорбить, обидеть, лишить человека уверенности в самом себе и т. д.)

2. Вспомни и ни на мгновение во время беседы не теряй из виду ни своего уважения и любви к собеседнику, ни тех его свойств, которые тебе кажутся несомненными его достоинствами.

3. Не скрывай такого своего отношения.

4. Когда собеседник встревоживается, не постесняйся искренне напомнить ему о его достоинствах и своем отношении.

5. Обсуждай только действия партнера, но не его самого. Ошибочность своих действий люди, когда не задето их достоинство, признают легко. Ведь в их интересах избавиться от ошибочных навыков.

6. Как хирург берется резать по живому, только чтобы сохранить жизнь человека, который ему, в конечном счете, дорог, и, срезая больной нарост, бережет здоровое тело, так и ты выговор ребенку (мужу, сотруднику) начинай, только когда знаешь, что ты в нем уважаешь, любишь и бережешь и какая общая задача вас сближает.

Ваша жизнь зависит друг от друга. Признай человека -и он примет от тебя разнос по делу с благодарностью, как подарок.

И, наконец, очень важно!

7. Никогда не делай выговора Тому, кого не любишь, или пока не найдешь уважаемых тобой мотивов поведения неприятного тебе человека.

В живом общении люди чувствуют отношение, тон и реагируют, во-первых, на него, а только потом на слова.

Сообщение: “Ты - никто!”, будь оно произнесенным или обернутым в вежливость, как утюг в вату, вызывает в ответ: “Сам - ничтожество!”

На непризнание зависимые люди отвечают непризнанием. И тем агрессивнее, чем менее открыта ваша агрессия[62].

С тем, кого не любишь, не уважаешь, не признаешь, кто для тебя не такой же, как ты, человек, - не имей дела! Или принимай его таким, как есть.

Замечания ему приведут к склоке[63]!

Внук, дед и невынесенное ведро

С добрым утром!

Погода замечательна, ты собран, внутренне стабилен и независим; люди полны дружелюбия. Беспокоит одно.

Сегодня придется выслушать нарекания в свой адрес. На работе или дома. Выговор руководителя, а может быть, даже отца. Претензии, отказаться слушать которые ты не можешь.

Ты приготовился оправдываться. Остановись!

Твой партнер (по конфликту) будет удовлетворен, только осуществив свои задачи.

Ты - если не поступишься своими.

Начни со своих.

Какие у тебя в отношениях с этим человеком и в этом деле отдаленные цели, ближайшие интересы?

А теперь: чего хочет твой партнер?

Предположим, он психологически зрелый[64] человек. Тогда его интересует результат общего дела, и разговор он поведет по делу.

Ему твои оправдания не нужны. Они его отвлекут. Делу не помогут. Время отнимут.

Оправдываясь, ты обнаружишь твою несобранность, ненацеленность на дело.

Партнеру будет очевидно, что тебя интересует то, как ты выглядишь, но не предмет разговора и не он. Внимательный партнер получит основание считать тебя еще не сознающим своих личных целей, психологически незрелым дитятей. Увидит, что использовать тебя можно, но сотрудничать на равных, разделяя ответственность и доверяя, - нельзя.

Я не думаю, что такие отношения тебя устроят. Изменить их потом.гораздо труднее, чем не устанавливать сразу.

Еще хуже, если окажется, что и партнер незрел[65] и тоже не знает, чего хочет.

Тогда оправдание запутает, может положить начало конфликту “за справедливость”[66].

Водителя “Жигулей” инспектор ГАИ остановил, обвинив в нарушении правил. Водитель, оправдываясь, заявил, что он ехал, как все. Почему остановили только его?! Инспектор, сдерживая раздражение, требует уплатить штраф. Водитель, все также возмущаясь несправедливостью, повышает тон... Инспектор, убежденный в справедливости своих требований, грозит еще большим наказанием за препирательство с ним...

Конфликт заканчивается в районном отделении ГАИ. Оба затратили времени, сил и нервов гораздо больше, чем заслуживало само событие.

Знаю и другой случай, когда подобное разбирательство “за справедливость” длится несколько лет и все эти годы автомобиль стоит в гараже.

Но бывает, что для задетого партера твои промахи - только повод самоутвердиться, лишний раз продемонстрировать свое превосходство, подчеркнуть, что он хозяин положения. Такое может быть и в семье, и на работе - везде.

Что здесь даст попытка оправдываться?

Если оправдание - только форма демонстрации покорности и признания превосходства твоего партнера, если это выражено тоном, позой, манерой, если это просьба о снисхождении, - такое самоуничижение удовлетворяет партнёра. А тебя?

Сознательный подхалимаж для многих был и остался средством манипулировать диктатором, управлять им. Но в следующий раз потребуется еще большее самоуничижение.

Если же ты действительно собираешься оправданием доказывать необоснованность нареканий, то ты уже самим этим намерением посягаешь на статус партнера: хозяин положения непременно прав и победитель.

Когда партнер хочет самоутвердиться, ты оправдывающийся - неуместен и неугоден (если ты по отношению к нему подчиненный), непочтителен (если сын), оскорбителен или вызываешь досаду и обиден иногда до слез (если муж).

Чаще же твой! партнер - такой же, как и ты, доброжелательный, заинтересованный в деле человек. Оправдания в разговоре с ним существенны, только если это разбирательство, а не поиск способов реализовать другие конкретные задачи.

Уясни для себя задачи партнера.

Самоутвердиться?

Отстоять справедливость или какие-то корпоративные интересы[67]?

Или он заинтересован в реальных результатах сотрудничества?

Отличи те задачи,

- которые он проговаривает, называет, - ими определится форма, фасад беседы, от тех,

- которые сознательно утаивает, - ими определится деловое решение.

А главное

- попытайся вникнуть в те движущие им интересы, в которых он не хочет, не решается или не умеет признаться даже себе.

Способствуя осуществлению этих несознаваемых человеком его сокровенных нужд, ты в действительности удовлетворяешь его.

За минуту (!) до ухода внука в институт дед просит его вынести мусорное ведро.

Внук отказывается, оправдываясь тем, что ему некогда.

Дед настаивает. Вспоминает, что внук обещал вчера еще повесить шторы и передвинуть диван.

Поход в институт оказывается под угрозой.

По форме - дед требует выполнения внуком простых бытовых обязанностей.

По существу - хочет его послушания как выражения “уважения к деду”, но это скрывает.

А в действительности - дед тоскует по внуку, который вечно занят, почти не бывает дома и, как деду кажется, отдалился от него!

Поняв это, внук берет ведро. Потом вдруг раздевается и идет вешать шторы. По дороге обнимает деда, чувствуя, что действительно соскучился по нему. И неожиданно даже для себя заявляет:

- А не пойду я сегодня в институт! Все тут сделаю -и побудем хоть разок вместе. - Он лезет на подоконник -вешать шторы.

Но дед, на миг замешкавшись, почему-то смотрит с нарочитой суровостью на часы и вдруг строго требует от виу ка, чтобы тот... немедленно бежал в институт! “А ведро после вынесешь”.

Дед растроган.

Теперь уже внук идет в институт, мечтая о том, чтобы поскорее вернуться к деду.

Понятые задачи партнера становятся для тебя пространством с ясными ориентирами и препятствиями, в котором ты будешь осуществлять свои цели. Без их понимания ты тычешься, как слепой, создавая ненужные сложности.

Позволю себе еще несколько рекомендаций.

* Говори, только когда партнер готов и хочет тебя слушать. В заткнутые уши ничего не вложишь.

* Разговаривай естественным голосом. Не пугай, не взвинчивай, не дергай собеседника тоном.

* Выяви сферу ваших общих интересов и ничего не делай вопреки им. Делай все для их осуществления.

* Помни, что часто главная твоя задача - не сделать партнерство невозможным. Сохранить отношения.

* Дай партнеру все, что можешь, из того, что ему нужно и не противоречит твоим интересам.

* От тебя зависит благополучие твоего партнера, а от него - твое. Будь ему другом!

С этим и иди выслушивать выговор.

Понимания тебе!

Я и лошадь, я и бык

С добрым утром! С новой тебя погодой.

Погода новая, а ты не выспался по-старому.

Все чаще в последнее время просыпаешься неосвеженным. Дела, которым конца не предвидится, измотали. Усталость, кажется, скоро станет чертой твоего характера.

Все делать, за все отвечать! Хоть бы на день кому-нибудь отдать твою ношу.

Дома: на кухне - ты, с детьми - ты.

На работе: за своего начальника - ты, исполнитель - ты, подчиненные с пустячным вопросом - к тебе.

Сколько ни пеняй, ни требуй самостоятельности - все на тебя. Как дети, право! Даже соседи (знают твою безотказность): кран сломался - не в домоуправление звонят, бегут к тебе: “Похлопочи!".

Три года в отпуске не был. А что поделаешь! На неделю уйдешь - домой звонят. Дело без тебя станет. Ты - солдат на посту: долг велит, да и люди на тебя надеются...

Порой ты сам себя журишь: вот, де, какой чудак, “умные люди” о себе заботятся, а ты всё для других стараешься!.. Но в душе своим чудачеством гордишься, а “умников” презираешь.

Конечно, приятно, что люди должны считать тебя добрым, всем нужным, незаменимым.

Но втайне ты чувствуешь, что в таком положении есть что-то искусственное, тяготящее тебя.

И давно уже пришел к мучающим тебя догадкам.

Ты уже говорил себе, что у тебя замечательная семья, что ты сам выбирал жену, сам формировал отношения с ней, сам растил детей и что надо загружать их, приучать детей к ответственности. ..

Ты хорошо понимаешь, что соседи и без тебя вызвали бы сантехника.

Уже убеждал себя, что ты, как хороший руководитель, собрал хорошую команду, и напоминал себе, что ценность лидера - в способности возглавляемого им коллектива работать самостоятельно, а не в делании всего за каждого.

Ты даже корил себя за то, что подавляешь инициативу людей, лишаешь их веры в самих себя, мешаешь делу. И что в отпуске надо отдыхать - тоже знаешь...

Знаешь, что надо бы каждому отдать его часть ноши.

Знаешь - но не делаешь этого. Потому что не можешь это сделать.

Почему-то не можешь доверить другим.

Ты уже прямо задавал себе и этот пренеприятный вопрос.

Не считаешь ли ты всех идиотами, бездарями, бездельниками и неумехами? “Не один ли я на всю округу умный? Не один ли - дельный? Один - толковый, один - расторопный? Не один ли я на всем свете добрый?”

Втайне ты уже понимаешь, что твое переутомление - результат не твоей доброты и, тем более, не ума, но следствие презираемого тобой твоего подспудного высокомерия[68].

Ты коришь себя, ругаешь, но ничего поделать не можешь.

Остановись! Подожди ссориться с самим собой и требовать от себя поведения, которое почему-то не получается.

Я завел весь сегодняшний разговор именно для того, чтобы извлечь на свет этот вопрос: почему не получается?

Поиск ответа приведет нас к обнаружению более глубоких причин нашего переживания и поведения.

Возникнут вопросы:

о лидерстве и имитации лидирования,

о комплексе малоценности,

о пустыне одиночества и жизненных смыслах...

С теми, кого эти вопросы заинтересовали, я продолжу разговор о них в следующих записках.

Куда девались настоящие... сотрудники?

С добрым утром!

Что же это за одержимость заставляет тебя лезть всем в глаза со своей добротой, активностью и незаменимостью? И себе - во вред, и другим - без пользы. На этом вопросе мы остановились в предыдущей записке “Я и лошадь, я и бык”.

Почти у .всех человеческих проявлений есть двойники.

Можно:

- быть честным, а можно изображать честность;

- быть добрым - и притворяться добрым;

- делать дело - и показывать, что делаешь.

Во всем можно быть, а можно казаться.

Когда плотник забивает гвозди, его цель - прочно соединить доски. Порой не заметишь удара: гвоздь - в дереве. Все-то у него просто, быстро и, кажется, без усилий.

Не так изображает плотника артист. Мы видим и то, как он берет воображаемый гвоздь, и как примеряется, как стучит, промахивается, выпрямляет согнутый, бьет себя по пальцам; как старается, устает, как “в поте лица добывает свой нелегкий хлеб”.

Цель артиста: продемонстрировать - сделать видимым, наглядным и убедительным процесс, которого в действительности нет, который он имитирует.

Лидерство тоже можно имитировать, как и любую содержательную активность.

Забегая вперед, скажу: именно имитация[69] лидерства -причина того, что человек поневоле оказывается “и лошадью, и быком”.

Это очень распространенное явление. Оно дорого обходится людям. Тем более сейчас, в пору перестройки отношений во всех сферах жизни.

И потому для каждого из нас так важно научиться своевременно распознавать имитацию лидерства и соответственно действовать.

Приведу три критерия, достаточные, на мой взгляд, чтобы отличить действительного лидера от имитатора и в другом, и в себе.

Первый критерий:

ЛИДЕР отвечает за результат сотрудничества,

ИМИТАТОР - за намеренья.

Поскольку ЦЕЛЬ ЛИДЕРА - результат, то все, что не способствует делу, все показное отбрасывается как шлак, причем не только сознательно, но и интуитивно.

Лидер удовлетворен тем полнее, чем плодотворнее сотрудничество (полнее реализованы возможности сотрудников) и чем с меньшими затратами достигнут эффект.

Истощение, как и все показное, не входит в задачи лидера!

Поведение и переживание ИМИТАТОРА организуются иной целью и регулируются другой установкой[70].

Его действительная ЦЕЛЬ - не быть, а казаться лидером.

Сам по себе результат работы ИМИТАТОРА не интересует или - вариант - интересует лишь как средство показать себя.

Важно, что, в отличие от злонамеренного “кидалы”, имитатор своего безразличия к результату и желания пустить пыль в глаза не осознает. Неодолимой тягой произвести впечатление он “загипнотизирован”, “закодирован” на уровне эмоциональных, неосознанных установок.

Помнишь “принцип Питера”?

Согласно этому “принципу”, если слесарь хорошо делает свою работу, его переводят в бригадиры.

Если он справится - в мастера.

Если справляется и здесь - в начальники цеха.

И так до тех пор, пока он не окажется на своей должности несостоятельным, пока не достигнет своего “уровня некомпетентности”. А амбиции[71], соответствующие новому месту, уже есть. И надо удержаться.

Средством удерживаться становится производить впечатление - пускать пыль в глаза...

При таком подходе малая эффективность неизбежна. Мы это интуитивно предчувствуем, и потому... имитируя, много сил заранее тратим на поиск и демонстрацию всего, что мешает достижению результата.

Мы заранее ищем наглядные препятствия, которые сделают наши цели недостижимыми, невозможными. Но не для того, чтобы эти помехи устранить, как это сделал бы заинтересованный человек, действительный лидер.

Имитируя, мы ищем помехи, чтобы в будущем... оправдать ими неудачу в наших и чужих глазах.

Тогда-то нам и нужны: “неодолимые обстоятельства”, “всеобщая злокозненность”, наши собственные усталость, истощение, инфаркт, наконец, или другая болезнь - мы отдали последнее. Мы начинаем ощущать мир “дерьмом”, а себя взошедшими на крест, среди всеобщей лени и разгильдяйства “все отдавшими людям” (этим самым разгильдяям), вымотанными борцами невесть за что!

“Куда девались настоящие мужчины!” - сетует женщина, не умеющая вызвать нужное ей поведение мужа, и этим заранее объясняет себе причины своей женской несостоятельности.

“Какие нынче ученики пошли!” - так несостоятельный учитель объясняет себе и другим будущий неуспех класса.

Вместо того, чтобы собрать вокруг себя соратников и освободиться от некомпетентных работников, как это делает, придя в новый коллектив, настоящий руководитель, -имитатор сетует на бездарных сотрудников, ищет виноватых в неудачах, недостатки предшественника и делает разносы тем, на кого он спишет будущие провалы.

Если враждебных вмешательств, “оправдывающих” будущую безрезультативность, недостаточно, то они загодя создаются! Со стороны кажется, что человек специально сам себе преграды строит. Имитатору же мнится, что над ним тяготеет рок.

Демонстрируя (себе самому) рвение, имитатор удесятеряет старания. “Переутомление”[72] для него становится необходимым условием, убеждающим в добросовестности намерений. Ему некогда отдыхать: он “солдат на посту”!

Имитатор отвечает за намерения . Отсюда его вечное детское: “Я хотел как лучше”. А не сумел только потому, что “обстоятельства...” “помешали”, “сил не хватило”, “болезнь надломила”...

Жизнь для имитатора, как он ее себе представил, а потом часто и создал - сплошное препятствие, враждебна ему, и, в общем, прескверная штука. Субъективно он живет в очень трудном мире. Не заболеть и не сломаться в нем почти невозможно.

Второе отличие истинного ЛИДЕРА от ИМИТАТОРА - следствие первого.

ЛИДЕР нуждается в дельных подчиненных и выявляет таланты сотрудников.

ИМИТАТОР - демонстрирует и доказывает свои таланты и бестолковость окружающих.

Реализуя свою установку на результат, лидер нуждается в заинтересованных, умных, дополняющих друг друга, самобытных помощниках.

Идеальный лидер очень похож на бездельника, потому что стремится к экономии сил и средств, затрачиваемых на достижение цели.

Единственным заменимым человеком в своем сообществе сам ЛИДЕР ощущает себя. Будто всё люди (близкие, дети, сотрудники) несут за него его ношу, за него дело делают.

Он один - всеобщий должник, глубоко благодарный всем и каждому.

Эта его благодарность чувствуется сотрудниками, поддерживает и активизирует их. Им хорошо с ним работать.

Как врач, я более четверти века но крупицам собираю добрый опыт человеческой мудрости, способы жить счастливее.

Навсегда запомнил слова одной многодетной мамы, которая, как мне казалось, была перегружена заботами,

Она же говорила: “Дети не отбирают, а прибавляют силы.

Маленькие - согревают и “заражают” здоровьем.

Старшие - ставят столько неожиданных вопросов, что только успевай удивляться.

И те, и другие держат в тонусе, помогают не стареть”.

Дети этой матери росли нестесненными. Они чувствовали себя праздником для мамы и вырастали хозяевами на этой земле, уверенными в себе, уважающими себя людьми. Ее сын часто пересказывал наставление матери: “Если бы дети все, что взяли, возвращали родителям, - жизнь бы кончилась. Ты отдавай своей жене, детям, людям!”.

И жизнь лидера среди удивительных для него людей -увлекательна! Его (ЛИДЕРА) талант - удивляться людям.

На девяностолетием юбилее учителя, где собрались его бывшие ученики, а ныне весьма известные в России люди, я услышал такое его признание: он-де всю жизнь не учил своих учеников, а учился у них.

ИМИТАТОР, всем и себе доказывая свою незаменимость и нужность, демонстрирует несостоятельность других, требует пустого послушания. Его раздражение доводит окружающих до ощущения их безнадежной тупости, а высокомерное недоверие отталкивает, побуждает закрыться.

Мне пришлось работать в больнице, где педантичный главный врач установил жесткую дисциплину и строжайший контроль над всеми действиями своих сотрудников. В штате этой больницы было восемнадцать врачей. За восемь лет сменилось шестьдесят!

Становится очевидным третье отличие лидера от имитатора - то самое, с которого мы начали этот разговор, еще в предыдущей записке.

Истинный ЛИДЕР - организует оптимальное сотрудничество подчиненных.

ИМИТАТОР - все пытается делать сам и за всех, лезет во все дыры, рискуя дойти до истощения.

Вспомни измотанных бытом "“лидирующих” в семье женщин.

На работе - она!

На кухне - она!

Шкафы передвигать - она!

Мужа представляет бесхарактерным...

От детей помощи не допросишься...

Жить порой не хочется!..

В действительности за такой “мужской” активностью (“Я и лошадь, я и бык”) прячется простая бабья несостоятельность: страх тринадцати летней девочки быть доверчивой.

Сексуальные проблемы тогда тоже не решаются. Мужчину такая женщина ощущает импотентом, а себя - втайне - фригидной[73]! Скрывает страх попасть в зависимость от мужчины... и от людей вообще.

Прячет за бравадой неумение строить сердечные, доверительные отношения ни с кем.

“Я всю себя отдала детям” - а те вечно больны и вырастают в “камикадзе”, во всегдашних слуг. И на людей, и на жизнь обижены.

Я всю себя отдала мужу” - а тот, ощущая себя дома никому не нужным, даже из быта вытесненным, либо в работу сбежал, либо спился, либо “неблагодарный”, от такой хорошей жены другую завел...

Беда!

Чем больше стараний и усилий, тем плачевнее результат. Почему?

Что заставляет нас имитировать бурную деятельность? Что мешает доверять людям?

Об этом - в следующих записках.

Чемпион только один

С добрым утром!

Сегодня ты проснулся - и тебя осенило: вот доказываешь всем, что ты “самый”, - а ни в чем-то ты не профессионал, и интеллектуально более чем зауряден, и вовсе ты не добр, и к людям, ради которых хлопочешь, абсолютно равнодушен. Везде-то ты - ИМИТАТОР.

Постой!

Подожди каяться и корить себя.

Нет плохих свойств. Есть неумение их использовать.

ИМИТАТОР - это не клеймо, а одно из распространенных человеческих качеств.

Наш разговор - не для того, чтобы виниться в чем-нибудь, портя себе настроение. Не для того он и чтобы каяться в имитации.

Задача,, по-моему, в том, чтобы, разглядев в самих себе свойства “артистов при деле”, мы смогли либо сбросить эту докучную ношу, либо открыть способ извлечь из нее пользу для себя и других.

Прежде всего: что же нас побуждает быть ИМИТАТОРАМИ - притворяться, тратить силы без пользы для кого бы то ни было - впустую?

Думаю, что ответить на этот вопрос поможет другой.

Что переживаешь ты сегодня, когда тебе показалось, что всей твоей активностью движет желание выпендриться, самоутвердиться перед собой и другими?

Не воспринимается ли такое допущение обвинением, что ты плохой, угрозой самоуважению, миру с самим собой. Плохим быть не хочется! Верно?

Так и подмывает сказать: “Неправда! Это не про меня. Это не мои свойства. Я не выпендриваюсь. Я хороший!”.

Нам трудно признаваться себе в любых, даже в самых необходимых свойствах, если мы их стыдимся. Такие свойства мы в себе с трудом замечаем, плохо контролируем, не используем сознательно. Не даем им свободно развиваться и рождать новые. Отвергнутые, они проявляются исподволь, дезорганизуя иногда всю нашу деятельность. Для женщины, например, долгое время в разряд таких необходимых, но “стыдных” свойств попадало сексуальное влечение! Трагические последствия такой дискриминации женской сексуальности очевидны всем.

А ведь твоя догадка о твоем всегдашнем выпендреже перед собой (если ее не постыдиться!) и есть ответ на вопрос, что толкает тебя имитировать!

Вспомни, как остро, ты ощущаешь, что, чем надрывнее твоя показная активность, тем мучительнее подспудное чувство малоценности[74], тоскливое ощущение “ни себе, ни кому ненужности”. Досады на себя. Неприязни, чуть ни ненависти ко всем, перед кем привык надсаживаться, унижая себя.

А кто заставляет! Кого ты хуже?

Это была высокая, стремительная, готовая сломать любое препятствие дама в красном, изливающая свою заботу и любовь безудержно на всех - как фонтан, никого не замечая, но неотразимо.

А дома она завешивала по утрам зеркала, чтобы не встретить в них свои глаза, глаза с тяжелым, стылым, металлическим взглядом, которого она пугалась. В зеркале она видела себя давно умершим человеком, без стремлений, с одним желанием, чтобы все оставили ее в покое...

Но, выходя из дома, она вновь становилась неотразимой. Так и держась на допинге постоянных преодолений, борьбы с препятствиями, без которых не могла.

Должен сказать, что такие “стылые глаза” - следствие страха перед самим собой неприукрашенным, а не результат пустоты, как казалось этой женщине.

Но откуда это скребущее чувство малоценности? У живого, здорового, достаточно работоспособного, несомненно талантливого и артистичного человека - почему такое отношение к себе?

Маша, оставшись без родителей, вырастила в деревне семерых младших братишек и сестренок. Когда они разъехались, она, одинокая, старше тридцати лет девушка, приехала в город, отрезала косу и старалась не ударить в грязь лицом перед городскими. У нее была тайная мечта: встретившись с молодым тогда Муслимом Магомаевым, произвести на него впечатление. Но чем больше она старалась, тем больше сковывалась.

Ко мне в кабинет пришла совершенно неестественной, словно стиснутой постоянной судорогой.

Помню переломный момент в ее состоянии.

Я спросил ее:

- Что бы сказал о Муслиме Магомаеве ваш отец?

- У меня нет отца!

- А дед? - Она озадачилась, впервые при мне удивившись какой-то своей мысли. Улыбнулась. И ответила:

- Он сказал бы: “Хорошо поешь - а когда работать будешь?”.

Судорога спала с нее. Молодая женщина стала похожа сама на себя. Впервые она перестала сдавать экзамен городу. Впервые посмотрела на своих “экзаменаторов” глазами родной деревни.

Когда мы отрываемся от среды - от своего дома, в котором мы просто жили, где нас любили за то, что мы есть, без всяких причин и заслуг. Когда попадаем в чрезвычайно новую для нас ситуацию, где окружающие нам непонятны и мы не признаем их такими же, как мы людьми - не доверяем им. Мы сочиняем их мотивы и, пытаясь завоевать право на существование, демонстрируем свои достоинства. Тут же перестаем быть самими собой. Стремясь соответствовать идеалу, как мы его выдумываем, начинаем ощущать свое полное ничтожество.

Чемпион ведь только один! Всегда есть кто-то выше тебя, сильнее, умнее, добрее, толще или тоньше.

Такой оценочный подход[75] разрушителен для любых человеческих проявлений. В судороге мы перестаем доверять себе и, вместо того, чтобы выбирать хлеб на вкус, выбираем его по цене - нередко дорогой, но не любимый и не желанный. Тогда нередко, имея все, не имеем ничего.

Студент женился на самой популярной девушке на курсе. Она вышла за него замуж, потому что он был самой перспективной партией.

Он действительно стал руководителем крупного предприятия, и теперь ее, тридцатишестилетнюю больную равнодушницу, привозят ко мне в кабинет в черном служебном лимузине.

Она безнадежно одинока и устало больна. Он, чувствуя себя дома ненужным, сексуально несостоятельным, компенсирует свой личный крах утверждением себя на работе и тоже - болезнями.

Хлеб дорогой, но не любимый, не вызывает слюнотечения.

Но не только оценочный подход рождает чувство малоценности.

Очень часто мы ощущаем себя никому не нужными, когда нам никто не нужен. Просим любви у тех, кого сами не любим, к кому не выработали собственного отношения. Просим понимания, не давая себе труда понимать других.

Мужчина почти до сорока лет оставался девственником. Считал себя неполноценным, ненормальным, уродом. Жил в тоске почти с мальчишества, когда им пренебрегла - по его мнению - девушка, заявив ему, что ей нужен настоящий мужчина.

По случайности, я знал историю этой девушки.

Он познакомился с ней вскоре после операции, исправившей ей косоглазие. Он этого не знал, а она еще не привыкла к своему новому качеству, не поверила, что может быть привлекательной для такого интересного парня, восприняла его внимание с досадой и ответила резкостью, за которой скрыла смущение девушки, ощущавшей себя косоглазой.

Два молодых человека, занятые своими переживаниями, не интересуясь и поэтому не зная переживаний другого, напугали друг друга. Оба расплатились комплексом малоценности.

И неправда, что им никто не нужен! Просто в поисках интереса к себе они даже не вспомнили спросить: кто нужен им?

Они не умеют так спрашивать. Не умеют узнавать свое отношение к людям.

Нужда ощущается телом. Они же замечают тело, только когда оно приносит особые удовольствия или болит. Это небрежение к телу - следствие их давнего нравственного выбора, противопоставившего дух - телу. Для них: “Дух выше!”[76]

Не умея узнавать свое отношение к людям, они не умеют выбирать! Отказ от тела обернулся отказом от отношения к людям - от духа.

Как дети, они относятся к отношению к ним. Ощущают весь мир - всех - занятой ими мамкой. А если ими не заняты - нет мамки, тогда - ужас никому ненужности, беспомощности, крах мира, их личный крах.

Взрослая разведенная женщина,мать взрослого сына, так заморочила ревностью мужчину, которому надеялась стать женой, что он от нее действительно ушел и женился на другой.

Женщина покончила с собой.

Накануне она с обидой пожаловалась своей, тоже одинокой, старшей сестре: “Никому я не нужна!”..

Сама она почти четверть века проработала врачом. Всей тоской своего одиночества согревала своих пациентов, была эффективна и пациенты любили ее. А она ушла от них на административную работу.

Когда я узнал об этой последней жалобе доктора, то невольно выстроил совсем другой ряд возможных (теперь, к несчастью, уже невозможных!) событий.

Если бы потерявшаяся, она спросила себя, кто нужен ей, то вначале ощутила бы полное равнодушие... ко всем. И, не отмахнувшись от этого своего “равнодушия”, была бы... спасена!

Открытие своего отношения, насколько я ее знал, сначала избавило бы женщину от обиды на то, что ей, как ей казалось, отвечают тем же.

Потеряв вооружающую ее против всех и против себя обиду, она бы заметила, что ей нужны... ее пациенты, что к ним она совсем не равнодушна. Потом она вспомнила бы, что ей нужен сын. Сына она так присвоила себе и так оторвала ото всех, что кроме нее у него никого на свете и нет. Потом - что ей нужна та самая сестра, которой она жаловалась, потом - подруги, потом... что и от мужчины сама отказалась - не он от нее: ведь она его любовь к себе любила, не его! Потом...

Она была незрелым, но не злым и по-детски доступным человеком... Ощутив, кто нужен ей, она почувствовала бы и узнала, что нужна им всем!

Ей было бы, чем почувствовать!

Но она спрашивала об отношении не у себя, а у “них”. И ничего о них не знала, потому что ей нечем было узнать.

Она не чувствовала своей нужды - саму себя!

Чувствуя себя никому не нужными, мы нередко стараемся стать необходимыми для всех, всегда и везде незаменимыми. И ищем все больше доказательств нашей незаменимости, развиваем у себя массу полезных, всех покоряющих свойств, всех к себе привязываем, влюбляем, а потом... тяготимся всеми.

Чувствуя себя никому не нужной и малопривлекательной, равнодушница становится “неотразимой” кокеткой и сетует на докучливые приставания поклонников. Несостоятельный юноша самоутверждается в качестве донжуана.

Нелюбящая своего мужа, чувствующая себя ненужной и потому усталая после родов молодая мама пугается естественного в такой усталости безразличия к своему ребенку. Пускается в надрывно-истеричное цацканье с переполохами “скорых”, страхами за жизнь младенца, которые его пугают, невротизируют. Иногда делают действительно больным.

Чувство малоценности - неприятное чувство.

Обнаружив в себе свойства такого рода, мы начинаем с ними воевать. Но чувство, с которым воюешь, усиливается[77].

Разберись в ощущениях: может быть, тебе больше бы подошло не побеждать проблематичное свойство, а использовать его?

Никто меня не понимает!

Посочувствуй мне!

Представь.

Каждый день перед тобой красивые, умные молодые люди. Мужчины и женщины всех возрастов. Все хотят, как лучше. И словно нарочно делают все, чтобы жизнь стала... невыносимой и для них, и для окружающих.

Родители сетуют на детей.

Дети (иногда и в пятьдесят - лет!) обижены на непонимание и диктат родителей.

Жены бранят мужей. Мужья - жен.

За дверями кабинета - то же.

Регистраторы злятся на пациентов в окошечке.

Продавцы - на покупателей.

С утра по выходным, прежде чем помириться, ссорятся и дерутся дети - братья и сестры...

Люди, стоящие по разные стороны “прилавка”, виноватят друг друга и поучают, как тот, за окошечком”, должен себя вести.

- Я все - для ребенка! Я его заставляю! С утра до вечера ~ с ним! Весь год поджимаюсь, чтобы летом свозить его в Крым лечить бронхиальную астму и нейродермит... А они говорят, что я истеричка, вообще равнодушна к своему сыну, чудовище какое-то.

Неужели эта мать тоже имитирует заботу, которой нет?

Володька в детсадовском возрасте пошел в школу. Еще не привыкнув к новой роли, сын изо всех сил изображал себя первоклассником. Так, что всем, а может быть и ему самому, казалось, что он притворившийся дошколенок.

Но первоклассником он был в самом деле и вполне успешным.

Мы также в детстве узнаем, какими быть хорошо, а какими - плохо. Стараемся не быть плохими. Боимся, что без старания нас никто любить не будет. Не верим, что мы и так хороши и любимы. И снова стараемся, словно маскируем неведомый дефект, чтобы не разоблачили.

Но в эмоциональных отношениях все, что мы делаем специально - “не греет”. Напротив, обязывает, стесняет, отталкивает! Боясь обнаружиться, мы не узнаем себя, таких, какими нас чувствуют другие. Не узнаем, что мы “хорошие”. Заражаем своим страхом и людей. Теперь боимся себя и их глазами. За стараниями прячем мнимый дефект. Не верим в то, что мы давно действительно - “школьники”.

Боясь подозревать себя в “плохих” свойствах и. обнаруживать их, мы не узнаем, что кроется за ними!

Априорное[78] недоверие к себе не дает нам без страха сомневаться и узнавать, какие мы замечательные.

Вот и это сообщение:

“Равнодушна к своему сыну...” - звучит для матери тяжелейшим обвинением. Такую мысль о себе и допустить страшно.

Но именно эта догадка о возможности “равнодушия” нормальной матери к своему ребенку оказывается очень продуктивной для улучшения отношений между ней и сыном, и людьми вообще.

Что там кроется за нашей заученной, ищущей одобрения заботливостью?..

Все эти обиженные друг на друга старшие и младшие, мужчины и женщины, братишки и сестренки, мама с ее ребенком, “стоя по разные стороны окошечка”, имеют разные

представления о справедливости - но никто ни в кого не вслушивается. Общаются, как с инопланетянами. Почему?

Мне долго даже в голову не приходило и стало почти шоковым открытие: все они - равнодушны друг к другу! Никто никем не интересуется!

Никто не задумывается: кому по силам выполнить все его требования к другому?!

Одна лечившаяся у меня завуч школы сказала о другой пациентке - режиссере народного театра: “Мы обе с ней играем роли, но она сама играет свои сценарии, а мои сценарии “играют” меня”.

Мне кажется очень точным это слово: сценарий. Всякое наше поведение, когда оно имеет ту или иную тенденцию, можно описать как осуществление определенного сценария.

Сценарии, которые мы осуществляем неосознанно, “играют нас”, иначат наше переживание, здоровье, все наши отношения с собой и миром..

Напротив, осознанными, подсмотренными за собой сценариями мы можем в какой-то степени распоряжаться, может быть, даже менять их. Надо только помнить, что сценарии эти разыгрываются не в нашей голове, а в наших поступках, в жизни.

Действительно, что же там кроется за нашей привычной заботливостью?..

Пока та мама больного ребенка не осознавала своего равнодушия к нему (а догадываясь, пугалась этого), она изо всех сил пыжилась, доказывая всем, и в первую очередь себе, что она образцовая мать. И потому не обращала внимания на почти полную бесполезность ее действий. Сидела с сыном над его уроками до двенадцати ночи, доводя его до отупения.

Скрываемое равнодушие пугало мальчика, удерживало его в болезни.

Допустив, что она равнодушна к сыну (это равнодушие было следствием ее захваченности обидами на мужа: она эмоционально была увлечена конфликтом с папой ребенка и старалась доказать тому свою независимость), женщина постаралась просто делать полезное. Выяснить, что в действительности малышу нужно, а что больше всего его травмирует.

Оказалось,сыну нужно то же, что и ей: какая-то определенность в. ее отношениях с его папой.

Когда она,

- с одной стороны, стала решать вопрос: о разводе;

- с другой - перестала невольно настраивать сына против отца.

К своему удивлению, обнаружила, что к мужу привязана и разводиться вовсе не хочет.

Когда улучшились отношения в семье, сын начал выздоравливать. Лечение, прежде неэффективное, стало давать результаты.

А она, не заметив того, стала доброй, заботливой мамой.

Догадка о собственном равнодушии может стать не страшной, а продуктивной и полезной.

По досадному совпадению, именно сейчас, когда правлю эти записки, мне позвонила женщина, которая двенадцать лет назад была в абсолютно такой же ситуации. Я едва не бросил трубку.

У нее также болел сын,она также доказывала мужу,что она главная и святая, так же “дралась ребенком”, но, в отличие от героини нашего разговора, от равнодушия своего отмахнулась. В доказательство своей святости и низости окружающих пошла в церковь, повела туда и сына. В поиске поддержки в своей войне с мужем и вопреки заповеди “Не суди...” из комсомольской активистки переделалась в слащавую фанатичку, без благоговения и понимания талдычащую религиозные догматы, назойливо и озлобленно нападающую со своей обидой на всех. Не видя себя, она не видит никого. Не любя себя, никого не любит и всех хочет переделать... Муж от нее ушел. Сын сделался судьей отцу и стал наркоманом. Жутко.

Наверно я потому и злюсь, что, не считая возможным “вмешиваться в чужие дела” этой знакомой мне тогда семьи, не решился быть услышанным.

Равнодушие неосознанное может искорежить не только свою жизнь...

Но именно этот сценарий “равнодушный ко всем” часто -неосознанная программа, определяющая наш жизненный стиль.

Такое отношение к людям - эта программа неосознанного равнодушия - называется "КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ”1: “я не такой, как все”.

Чувство собственной малоценности[79], о котором мы говорили раньше, - одно из проявлений этой программы.

Забегая вперед, скажу, что КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ - симптом остановки в психологическом развитии на уровне дитя, подростка до пятнадцати лет.

Однажды, когда восьмилетняя Машка стала делить подаренную ей шоколадку на всех, я у нее спросил, зачем она это делает.

Она ответила:

- Но ведь все хотят!

- Откуда ты знаешь?

- Но все же такие, как я!

- А если бы не такие? - У нее загорелись глаза:

- Значит, не хотят?!.. - Оказалось, что тогда она съела бы шоколадку одна.

Когда воспринимаешь других такими же, как ты, - они понятны тебе, и ты чувствуешь, что понятен им. Тогда вопросы общения и ориентировки в окружающих решаются интуитивно и без задержки. Ты ведешь себя с ними, как с собой. Но приходится “делиться шоколадкой”!

Когда становится жалко “делиться”, тогда удобнее убедить себя и поверить, что другие “шоколадку” не хотят, потому что “не такие”. С этого момента ты перестаешь этих людей понимать и начинаешь выдумывать для себя искусственное - “правильное” поведение, которое построено на вот этом равнодушии к “не таким, как ты”, людям.

Теперь ты чувствуешь, что и тебя никто не понимает. И дальше - что ни шаг, то яма, препятствие, спотыкание. Мы ушибаемся о незнакомых нам, “не таких, как мы”, себе подобных.

Меня пригласили в одну школу: дескать, там в учительском коллективе создалась сложная ситуация. Кроме того, педагогов интересовала психология подростков.

Я увидел, что в этой школе собрались вместе удивительно самобытные люди. Но каждый из них претендовал на понимание со стороны всех остальных, был обижен невниманием других и воспринимал тех как угрозу своей самобытности.

Они превратили свою уникальность из достоинства , в недостаток, а везение встречи талантливых людей друг с другом - в драму их взаимного недоверия.

Эти интересующиеся психологией подростков педагоги сами, как оказалось, застряли в психологическом возрасте от двенадцати до четырнадцати лет. Именно этому возрасту свойственно ощущение полнейшего одиночества: “Никто меня не понимает!”.

Они жили в КОМПЛЕКСЕ РАЗЛИЧИЯ.

Живя по этому неосознанному сценарию - “равнодушный” к не таким, как ты, то есть становясь равнодушными, мы лишаем себя возможности избавиться от комплекса малоценности: лишаемся шанса эмоционально сличить себя с другим человеком в общении.

КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ - фаза психологического развития, - будучи осознанным, перебодевается, как непременная детская болезнь.

Для разрешения конфликта в той школе учителям пришлось сделать только один шаг: открыть, что каждый другой так же и по тем же причинам одинок.

Как распознать у себя и у других комплекс различия?

Мы с Мишкой стояли в малолюдном трамвае.

В глубине вагона напротив нас. кокетничали в обнимку друг с другом юноша и девушка. Он держал ее за плечи, словно бахвалясь. Она жеманничала.

В воздухе повисла неестественность.

Я задал сыну вопрос (ему шел тринадцатый год - большой уже!):

- Кого парень считает добрее: себя или ее?

-Себя.

- А она?

- Себя.

- Кого он считает уязвимее? Кого сейчас бережет от насмешки и будет беречь в первую очередь в обстоятельствах, требующих взаимной доверительности, - себя или ее? - Сын понял, какие обстоятельства я имею в виду:

- Себя.

- А она?

- Себя.

- Чьи обязанности он помнит в первую очередь: свои перед ней или ее перед собой?

- Ее.

- А она?

- Его.

- Есть у них какие-нибудь перспективы в отношениях?

- Нет.

Выявить КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ у себя и у других людей помогают всего три эти вопроса, на которые надо ответить.

1. Кого человек считает (ощущает) добрее: себя или других?

2. Кого он ощущает ранимее: себя или других?

3. Чьи обязанности помнит (контролирует выполнение) в первую очередь: свои или чужие?

Попробуй подумать:

Как на эти вопросы ответят обиженные жены, издерганные начальники, “обманутые” мужья? Кого они считают добрее, ранимее, чьи обязанности помнят?

Как, по-твоему, на эти вопросы ответит злыдень? Кого считает ранимее и добрее маленький ребенок в ссоре с другим ребенком? Чьи обязанности он помнит?

,Как бы на эти вопросы, по-твоему, ответил добрый человек? Как ответил бы взрослый?

Кого считают ранимее, добрее счастливые мужья и жены, чьи обязанности они помнят и в первую, и во вторую, и в любую очередь?

Оказывается, что человек, которого мы считаем злыднем, отвечает так же, как обиженный ребенок: не знает, что другому бывает больно, что сам эту боль причиняет.

Себя он считает самым добрым, самым ранимым (себя жалеет), помнит, прежде всего, чужие обязанности.

Обижен на вероломство других, своих обязанностей не выполняющих. (Люди это чувствуют и отвечают агрессивно1, как на клевету.) Сам он “идеален” и оправдывается: когда другие поведут себя по-человечески, тогда и он будет человеком. “Они поделятся шоколадкой - тогда и я тоже”.

В заключение хочу напомнить, что при добром к себе отношении одиночество, в котором мы пребываем, задержавшись в КОМПЛЕКСЕ РАЗЛИЧИЯ, - временно. И естественно при переходе в зрелость.

Удачи тебе!

Со знакомыми не знакомясь

Доброе утро!

Ты был влюблен. Писал ей восторженные стихи. Боясь запачкать, приземлить идеал, бережно целовал ее “в щечку” А она... в постели твоему другу рассказывала, какой ты дурак![80]

Как, к сожалению, немало будущих мужчин в подобной ситуации почувствовали себя униженными, выбрали обвинить всех женщин в вероломстве и потом женщин презирать, бояться. Выбрали навсегда застрять в недоверии к ним и в одиночестве.

Абитуриент в период подготовки к вступительным эк заменам жил в общежитии нашего института. Время он проводил в волокитстве за девицами, что понаивнее и подоступнее. В случае “успеха” бахвалился, повторяя одно и то же: “Меня первая женщина обманула. Я им теперь всем мстю! Все они - шлюхи, надо только подход найти!”.

Провалился он на первом же экзамене. Больше я его не видел. Видно, так и остался абитуриентом

Обжегшись на молоке, дуют на воду.

Встреча с неизвестным - всегда труд, тревога, иногда мука. А от встречи с женщиной мы ждем всегда только праздника.

Когда женщина поведет себя с нами мучительно, вопреки нашему чувству справедливости[81], как нам кажется, вероломно или просто (“кто-то из нас двоих сумасшедший!”) непредсказуемо; когда ведет себя с нами не по нашим правилам (да живет она так! живет!) - можно догадаться, что чего-то не знаешь, не понимаешь в жизни, попытаться понять и... сделать открытие.

Но как часто мы предпочитаем “не заметить” нового (“покой дороже”) или обидеться, оскорбиться, проклясть ее и “их всех” с нею вместе: все-де они такие.

Выбрав покой, мы обманули себя сами, и - что сетовать потом! Сами не захотели и не увидели женщину такой, какая она есть (точнее, какой бывает, может быть), какую она от нас не спрятала, доверила увидеть.

Так выбрав, мы, возможно впервые столкнувшись с фактом[82] (ведь женщина - это первое “не мы”), упустили свой шанс открыть, что жизнь, реальность вообще, может быть, отличаются от наших ожиданий, схем, представлений о хорошем и плохом. Что мир - иной. Не хуже, не лучше, но просто есть, существует и не считается с нашими оценками, независим от них.

Пошлите брезгливого жить на помойку! Осудив женщину, отвергнув ее “неправильный” способ жить (а хотя бы с одной из них нам все равно общаться, рожать детей), мы загодя изгаживаем всю нашу будущую реальность в своем предощущении, творим себе “помойку для жительства”.

Обиженный на женщину мужчина никогда не становится мужчиной, так же, как обидевшаяся на мужчин женщина навсегда останется девочкой. Потому что никогда для них другой не становится равным, то есть смыслом, целью их существования, а не средством самоутверждения, получения удовольствия, вещей и выгод.

Он был внимателен, деликатен, отзывчив, открыт. Ты измучалась всем, что как-то сразу на тебя навалилось, да и этим некстати долгим одиночеством

Он вел себя, как ребенок, вроде бы искренне и по-человечески, так ласков, приставуч и печален!

Сегодня тебе было невмоготу одной. Ради него ты отделалась от других не пощадила ни их чувств, ни гордости: “А! Не до них ”. Ты попросила его остаться. Сама попросила!

А он ушел!

Такого с тобой не позволял никто. Этого ты не простишь никогда! Правильно тебя мама учила: никому нельзя доверять!

Сколько тебе лет было, когда ты впервые так обиделась?! И что нового хорошего ты с тех пор открыла о мужчинах, о людях?!

Человек узнает о людях столько хорошего, сколько хочет знать. И представляет мир людей помойкой настолько, сколько достаточно для поддержания его амбиций[83]: дескать, один я человек, а они - помойка.

Кого жизнь на помойке не устраивает, из нее выбирается.

Кого устраивает, - объясняет, почему невозможно вылезть. Если объясняет, - значит, устраивает.

Иначе, зачем тебе видеть мир, другую, целую половину человечества - скверной? Может быть, это дает тебе возможность так оправдать собственную прошлую и будущую жестокость (“Я им мстю!”)? Может быть, заранее освобождает от каких-то затруднительных для тебя обязанностей перед другими (“А! Не до них!”)? Может, просто помогает ощущать себя “чистой над всей этой грязью”?

Кого не устраивает жить в дерьме ни в коем случае, научается открывать доброту мира.

Это требует мужества и таланта. Обнаруживать, что другие добрее тебя, - мучительно, но побуждает учиться доброте, расти.

“Такого с тобой не позволял никто!” Может быть, никто с тобой не отваживался быть самим собой? Подлаживались к тебе от страха потерять? Может быть, просто ты ему важна и он с тобой не играл?

Ведь тому юноше, с которого начался разговор, не пришло в голову простое: что никто его не обижал. Что девушке просто надо было к его другу. Что его романтический сценарий нравился ему, но не нужен был ей. Что за ним он скрывал свое неосознанное презрение к девушке с ее желанием живой мужской нежности. Прятал за красивым сценарием страх по-мужски опростоволоситься, страх физической несостоятельности и защитное презрение к “телу”: пресловутое -“дух выше!”1. Что обнаружь она свои влечения перед ним, он бы ее запрезирал. Он ей предлагал возвышенную ложь!

Может быть, и в твоем случае ему надо было уйти!

Были свои, не обязательно понятные тебе причины. И не нужно было ему объясняться, ни тем более оправдываться.

Может быть, ты не его хотела, ты “сама себя хотела”?. Собой занималась, а его выдумывала, как тот юноша девушку, в которой его интересовали... свои собственные стихи.

Может быть, ты потому и оскорбилась, что втайне стыдишься (тоже, как и тот юноша) и своих живых, не выдуманных, и его влечений, - а он это чувствовал.

И у тебя, и у юноши, с которого начался разговор, у всех нас всегда был, есть и будет, наверное, шанс, столкнувшись с не соответствующим нашему сценарию поведением другого, принять его как факт, как НЛО, как поведение инопланетянина. Чтобы, знакомясь со знакомыми, приобщаться к новым мирам.

А то мы, не умея ни с кем наладить контакты “здесь”, не понимая никого (никем здесь не интересуясь!) ощущаем себя одинокими, “как лайка в космосе”, и бежим в “контактеры”: начинаем чувствовать себя “понимающими” иные цивилизации, чужие миры. А в действительности, не в силах, как Нарцисс, оторваться от своего отражения. Просто проецируем[84] собственные сценарии и свое одиночество в кажущийся нам тогда близким космос. То есть находим и “там” только все тех же придуманных самих себя.

“Все мы стали людьми лишь в той мере, в какой людей любили и имели случай любить”[85].

Мне повезло, что еще студентом первых курсов я встретил того “абитуриента”. Тогда я решил, что никогда не стану выносить приговор женщине. Лучше оказаться нелепым, смешным, но оставаться с нею самим собой.

Ведь и тот писавший восторженные стихи юноша, может быть, и правда “дурак”? Он же хотел того же, что и его друг. Просто не дорос еще до открытия ее и себя живых.

Захваченный влечением, другой семнадцатилетний юноша взволнованно увлекал в рощу свою, как ему казалось, многоопытную (ей было двадцать три! года) наставницу. Он стал расстегивать ее блузку - и вдруг увидел метрах в тридцати другую пару.

Другие мужчина и женщина поднялись с травы. Она застёгивалась и оправляла юбку.

Юноша смутился. На лице его отразилась брезгливость. “Пошли отсюда!” - Позвал он, желая оберечь спутницу от этого, как ему казалось, стыдного зрелища. Он. хотел увести ее в глубь рощи.

Женщина, проследила его взгляд, сказала: “Пошли” -и, застегнув пуговицы на блузке, направилась... обратно в поселок.

Больше никогда и никуда она с ним не ходила. Ничего объяснять не стала. Наверное, поняла, что так же без благоговения он отнесся бы и к ней потом. Не дорос.

Этот юноша не был достаточно чист, чтобы женщина ему доверилась.

Когда у нас - и у мужчин, и у женщин - не сбываются надежды, когда жизнь ставит нам “двойку”, когда, встречаясь с неизвестным, необходимым нам, но, казалось бы, вероломным (ломающим веру), мы выбираем отказ от общения -предпочитаем за двойку обидеться на учителя, - мы тем самым отказываемся от опыта, от развития, от психологического и нравственного[86], духовного роста.

Выбираем остановку в собственном развитии. Выбираем вечную незрелость в том круге проблем, где мы двойку не освоили и не исправили. Выбираем вечное незнакомство со знакомым (который иногда уже родственник).

Желаю тебе отваги принимать и исправлять двойки - поминутного роста!

Доброго дня!

Дети замуж не выходят! Но...

С добрым утром!

Говорят, погода непредсказуема, как семейная жизнь. А я думаю, что семейную жизнь, как и всякие отношения людей, очень даже можно прогнозировать.

Можешь попробовать!

Кстати, сегодня пятница. В Самаре - день свадеб.

Взгляни на молодоженов, держа в уме три вопроса[87]:

1. Кого в ссоре каждый из них ощущает добрее (себя или другого)?

2. Кого - ранимее?

3. Чьи (свои или чужие) обязанности помнит в первую очередь?

Вспомни: маленькие дети в ссорах обижаются на другого (помнят его обязанности), жалеют себя (ощущают себя ранимее) и уверены, что тот, с кем они ссорятся, злей (добрее считают себя).

Если и он и она относятся друг к другу, как эти дети (такое называется ИНФАНТИЛИЗМ[88]), - беда!

Постоянно настороженные в ожидании злого умысла, оба будут беречься друг от друга, ранить, копить обиды и придираться друг к другу. Следить, чтоб другому, упаси боже, не было лучше, чем ему. Как в одной детской стране следили, чтобы не было богатых. Будут жить друг с другом, как с врагом.

Прогноз будущего такой страны и отношений этих двоих весьма пессимистичен. Если не спохватятся и не научатся укрывать общим одеялом и другого.

Я консультировал будущих молодоженов во Дворце бракосочетаний.

Инициаторами консультаций обычно являлись невесты. Они бывали озабоченнее, встревоженнее и более дельно вели себя во время наших встреч.

Юноши чаще пребывали в эйфории - у них вопросов “не было”. Тогда вопросы приходилось задавать мне.

Спрашивал У НЕГО: “Что любит она?” У НЕЕ: “Что любит он?”.

“Меня!” - отвечали и тот и другая.

Как правило - больше почти ничего не знали о нуждах друг друга.

“Знаете ли вы, какие обязанности у мужчины в браке?” -спрашивал я невест. Те знали.

“Какие обязанности женщины в. семье?” - спрашивал у юношей. Те тоже знали.

“Можете ли вы полностью выполнить эти обязанности?” - задавал я вопрос каждому.

Оказывалось, что ни он, ни она - не могли.

Открытие, что, влюбленные в собственные чувства, они мало что успели узнать друг о друге и что рассчитывать на обязанности другого (“стань таким, как я хочу”) не приходится, - такое открытие у одних невест вызывало возмущение: “Что ж, ему и пить позволить?!”. Они предпочитали “надеяться на совесть” будущего мужа.

Других это открытие подводило к вопросу: если нельзя надеяться на обязанности супруга - то на что же?!

Некоторые догадывались: чтобы строить отношения, надо знакомиться с другим, находить свои, индивидуальные средства помочь себе и супругу осуществлять его семейную роль (то, что до этого каждый из них считал обязанностями другого).

Через многие годы меня встречают на улице словами благодарности взрослые, незнакомые мне женщины. Оказывается, это те бывшие невесты.

Когда я спрашиваю, что, собственно, они взяли из консультации, почти все отвечают: что “надеяться в семье можно только на себя!” и что это им помогает в любых кризисах.

Те же, кто тогда рассчитывал только на обязанности, “на совесть” другого, ко мне обращаются только в качестве пациентов. Чаще - разочарованными либо в жизни, либо в себе.

Если инфантильно ведет себя в браке только один, а другой умеет угадывать доброту его намерений, беречь, сочувствуя его уязвимости, и догадываться, что другому осуществлять свои обязанности так же трудно - то у семьи появляется шанс.

И дай Бог тому, кто по-взрослому заботится, - не извериться, помня, как мучительно растерянно в этом взрослом мире ребенку.

Иногда на. высоте скандала с любимой женщиной, наговорив ей кучу самых обидных слов, пугаясь, спохватываешься, что она и в самом деле может в эти злые слова поверить. И вдруг останавливаешься, чтобы ей сказать:

- Я сам выбирал свою женщину. Я благодарен жизни и случаю за то, что ты есть. И, помри я сейчас - никаких претензий к тебе у меня нету!

В самом деле, у любящих мужчин к женщинам может быть только одна претензия: что те (женщины) недостаточно бережны с собой и часто много делают для того, чтобы испортить себе жизнь!

Но вот в кабинет пришли сразу несколько молодых женщин, безвременно потерявших молодых мужей. И тогда в психотерапевтической группе возник вопрос.

В чем действительное мужество и доброта мужчины, мужа? В том, чтобы каждоминутно, оберегая женщину от тревог и волнений, беречь ее от себя - сдерживать всяческие собственные эгоистические проявления - и потом, не выдержав, умереть от инфаркта, оставив ее одну?

Или в том, чтобы, “тряся, как грушу”, жить с ней выпрямленным, трудным, какой есть, - но выжить и беречь ее?

Кто-то сказал, что женщина, как маленький ребенок, нуждается в защите и поддержке больше, чем в спокойствии.

Если для обоих другой - добрее (то есть равный), ранимее (кто же знает чужие раны?!), то оба несут, что необходимо нести им, и не имеют времени и желания подглядывать за другим.

Если оба ведут себя не как дети — за похвалу, а взрослыми хозяевами своих обстоятельств, которые заботятся об этом мире, о себе и другом в нем, если обоим - другой важнее себя, то, может быть, это уже не подростковая влюбленность[89], а любовь.

Только выйдя из подросткового “комплекса различия” в юношеское удивление неизвестным миром нам подобных, мы делаем любые проблемы отношений разрешимыми. Готовы к общению - к любви.

Дети замуж не выходят. Как часто, к сожалению, замуж выходят и женятся - дети!

Заканчивая разговор о прогнозах, в эту свадебную пятницу я желаю молодым в первое пятилетие супружества хотя бы немножко познакомиться друг с другом! Чтобы не причинять друг другу боли нечаянно!

Желаю вам заботиться друг о друге!

Уметь угадать доброту другого (большую, чем твоя)!

Догадаться, что ему труднее (своя-то ноша не тянет)!

И помнить всегда только свои обязанности!

Когда зеркало не отражает тебя

С добрым утром!

Кто бы ты пи был - врач, учитель, водитель автобуса, общественный деятель, продавец, милиционер - весь день -на людях: общение, общение, общение... Как ты устал от него!

Мы так часто пытаемся избегать общения, опасаясь, что оно сделает нас больными!

Сегодня я хочу попробовать разобраться в этом вопросе.

Кто меньше и последним устает от общения?

Может быть - равнодушный? Тот, кто старается ни во что не вникать, “не принимать близко к сердцу” - не нервничать или просто не умеет сочувствовать[90]?

Может быть - агрессивный[91]? Кто хочет каждого научить, переделать на свой лад, подчинить?

А может быть, меньше всех устает от людей тот, кто с каждым сопереживает, участвует в каждом, кому за всех больно - сочувствующий (чувствующий вместе)? Как думаешь ты?

От ответа зависит стратегия всего твоего поведения.

Я задавал такой вопрос многим.

Удивительно, но мне очень часто отвечали, что меньше всех устанет равнодушный[92]: “чего ему сделается!”, а больше всех — сочувствующий: “он на всех себя тратит!”.

Ты уже знаешь: непонимание мотивов поведения окружающих и от этого слепое “оберегание” себя от них - всегда невпопад - гораздо сильнее изматывает тебя и оскорбляет других - вызывает ответную агрессию[93].

Но надо не упускать из виду, что общение[94] - это не только и не столько словесный обмен информацией, сколько и, прежде всего, ЭМОЦИОНАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ - прямой обмен состояниями, настроениями, тонусом.

Мы с тобой - стайные животные.

Эмоции, состояние одного передаются в стае всем, чувствуются каждым. С этим механизмом чувствования чужой эмоции рождаются все млекопитающие. И человек в том числе.

Откликается, как кликнешь! Из этого правила в эмоциональных отношениях людей, как и в стае животных, нет исключений.

Ты уже знаешь, что наши эмоциональные состояния существуют, как погода, независимо от того, сознаем мы их или нет.

Поэтому, если ты умеешь замечать свои эмоциональные состояния, то сможешь не только чувствовать, но и с большой степенью вероятности понимать эмоциональные состояния другого.

Если же ты плохо ориентируешься в своих собственных состояниях, то тем самым лишаешь себя инструмента, с помощью которого сумел бы разобраться в подлинных чувствах тех, с кем общаешься.

Я многие годы консультировал пациентов косметологи-ческой лечебницы. Это часто одинокие люди, не умеющие устроить свою личную жизнь, сетующие на то, что их никто не любит, и связывающие эту “нелюбовь” к ним со своими действительными или мнимыми физическими дефектами.

Попытка вместе с этими очень разными людьми анализировать их отношение к тем, чьей любви они хотели бы, практически всегда приводила к открытию, что сами они ко всем относятся “никак”: просто не знают своего отношения. Добиваются небезразличия и любви от тех, кого как людей просто не заметили, не знают.

Когда удавалось обратить внимание некоторых из этих “отверженных” на их собственное отношение к другим и когда они отдавали себе отчет в своем глубоком равнодушии почти ко всем[95], то начинали понимать естественность ответного равнодушия. Переставали связывать его со своим физическим дефектом.

“Дефект” терял значимость. Люди обретали свободу выбирать тех, кто для них существен, и идти им навстречу.

Потом бывали и свадьбы, и разводы, - но ни то, ни другое уже не было связано (ни в сознании этих людей, ни объективно) ни с формой носа, ни с характером волосяного покрова, ни с косоглазием, ни с “изъянами” фигуры...

Другой человек в эмоциональном диалоге - наше эхо. Эмоция, посланная гобой в “стаю” (это всякое твое эмоциональное состояние), возвращается к тебе усиленная всеми, кого она коснулась.

Послал участие - получил отношение (то, чего всем нам больше всего не хватает, что нас больше всего греет, наполняет силами).

Послал агрессию[96] - ...

Учителя, как правило, постоянно пребывают в самых напряженных эмоциональных отношениях: с классом, друг с другом, с родителями учеников.

Парадокс в том, что, не сознавая того, они, в конце концов, начинают испытывать потребность в такой напряженности, без нее уже не могут. Там, где эмоциональной напряженности не хватает, продуцируют, опять же неосознанно, тонизирующие их конфликты.

Недавно в экскурсионном автобусе я оказался свидетелем, как учительница - из самых лучших побуждений - наставляла на путь истинный своих попутчиков. Говорила она, в общем-то, правильные слова, но люди ехали отдыхать, а не слушать назидания. Какая-то женщина не выдержала, одернула эту поборницу правил. Та обиделась. Отдых на несколько часов был испорчен всем.

Если тебе плохо откликнулось, значит, “не то” послал.

Не отдавая себе отчета в собственных эмоциональных состояниях, ты не отвечаешь за то, что посылаешь, не готов к ответному реагированию - и становишься беззащитным.

Наша эмоция - это не то, что мы думаем о своих чувствах, не то, что говорим и изображаем на лице.

Наша эмоция - это то, что мы действительно переживаем в реальном реагировании на реальные обстоятельства. И еще это-то, что чувствуют и на что реагируют другие.

Именно поэтому нередко получается такое.

Она ему: “Кушай, милый!” - а он слышит: “Чтоб ты подавился!”.

Он ей: “Здравствуй, дорогая!” - а она слышит: “Век бы тебя не видеть!".

Потому и говорят: “сладкоречивый садист”, “добрый ворчун”. “Не бойся того, кто в гневе кричит, - бойся того, кто в гневе молчит”.

Вернемся к вопросу о том, что мы получаем в ответ на наше эмоциональное реагирование.

Уже говорилось: адресованное внимание вызывает наибольшую ответную теплоту!

А вот на агрессию часть людей реагирует особо.

Казалось бы, странно реагируют те, кто плохо отдает себе отчет в своих и чужих естественных - не показных чувствах.

Это обычно люди, выросшие в среде, где чувства всегда выражались преувеличенно - по-истерически[97]. Где за чувства, если это не явная агрессия, выдавали утрированную демонстрацию их внешних признаков. А за демонстрацией невольно или виновато маскировали действительное или мнимое неумение сочувствовать.

Для людей, воспитанных в таких условиях, перепутаны эмоциональные ориентиры, и агрессия - единственное вызывающее доверие, сознаваемое отношение к ним. Она их греет и радует достоверностью и.небезразличием к ним. Эти люди на агрессию реагируют положительным чувством.

Это в школе - те самые мальчишки,, которые изводят - “спокойного” учителя своими каверзами, и те девочки, которые успокаиваются только тогда, когда раздосадовали “скромную” учительницу вызывающим нарядом, позой, манерами.

Оказывается, самое невыносимое для людей отношение, -когда их не замечают!

Представь.

Ты смотришься в зеркало. А в зеркале... нет твоего отражения!

Хорошо, если зеркало - не настоящее. Можно улыбнуться и выбросить подделку.

А если - настоящее?!

Значит - ты... с ума сошел?!

Или тебя действительно нет?!

Ужас!

Дай бог, чтобы зеркало - не настоящее!

За жизнь мы коротко общаемся с очень ограниченным числом людей. По ним складываем представление о людях вообще.

Каждый другой человек, особенно близкий, для нас -полпред (полномочный представитель) человечества - всех людей. Каждый - зеркало, говорящее нам, кто мы для людей, какие мы и насколько нужны людям.

Когда другой нас не замечает - игнорирует, мы рискуем потерять себя.

Игнорирование такое имеет разные и чаще вовсе не очевидные формы.

“Не бери в голову!" - весело подбадривает ничего не знающий о пас, равнодушный к нам приятель, - “Давай повеселимся! Время хорошо проведем!”

Понимающий только свои правила муж верит, что у жены, которую он затиранил заботой, “трудный характер”.

Мать, не любящая мужа, считает, что похожий на отца ребенок - “странен".

Близкие, которые верят, что вернувшийся из Чечни офицер “стал психопатом”, а не что они со своим восприятием мира: “все как у людей!”, гуртом глумятся над ним.

Зацацкивающая ребенка бабка. Семья, от которой сын сбегает в тоталитарную секту или в наркоманы. Диктатор-отец и “добрая для всех” мама, от которых дочь бросается,как в спасительный омут, заму ж зажигало. Все они не замечают ни себя, пи близких.

Ты тоже для каждого - его зеркало - представитель всего человечества!

Быть никому не нужным, всеми отвергнутым - для человека страшно, мучительно - крах.

Другой человек - наше зеркало. Чувствуя, что он к нам никак не относится, мы оказываемся перед той же дилеммой, что и перед не отражающим нас зеркалом.

Либо “разбить зеркало”. Либо поверить, что нас нет.

Первое - “разбить зеркало”. Протестовать против игнорирующего нас отношения. Обесценить в своих глазах того, кто к нам не относится. Уйти в работу, в драку, в болезнь, к признающим тебя - “отражающим в зеркале” людям. Уйти совсем! Из жизни или в жизнь с теми, кто тебя любит!

Первое - нетрудно, когда другой, кто нас игнорирует, для нас не дорог. Мы отказываемся от него.

А если это мать, отец, любимая женщина, муж, человек, к которому мы привязаны? Как отказаться от их отношения?! И тогда...

Второе - поверить, что нас нет! Но это - тягчайшее потрясение, медленная и скрытая пытка.

Для незамечаемого ребенка это - подавленность, у год ли во безликое или обращающее внимание - вызывающее, “протестное” поведение, частые болезни, наркомании.

Для незамечаемой “положительным” мужем (“все для нее!” )жены - неосознанные попытки обратить на себя внимание любым задевающим мужа поведением, болезни, ощущение своего ничтожества, пьянство, человеческая деградация.

Для незамечаемого инфантильной женщиной мужа это -или попытки “показать себя”: карьеризм, погоня за деньгами, стремление к власти - или то же “беспричинное пьянство.

Для всех это - явная или скрытая депрессия, со всеми ее телесными и поведенческими проявлениями.

Игнорирование - самое невыносимое для людей отношение и вызывает самую большую ответную агрессию.

Теперь становится ясным, что самая большая “нагрузка” в общении обрушивается на равнодушного. Он получает самую большую агрессию в ответ. Кроме того, “не отражая” никого, он не в состоянии почувствовать себя отраженным, подавлен, уничтожен всеобщим “неотражением”. Ему не в ком черпать силы. Будучи в общении “вампиром”, он не присваивает того, что отнимает.

На агрессивного “нагрузка” - меньше. Часть людей отвечают ему тем же. Зато многие (не замечающие спокойного отношения) реагируют на него успокоением - чувствуют его живую заинтересованность.

А человек, сочувствующий с каждым, получает многократно усиленную и прибавляющую ему силы ответную теплоту. Он меньше всего теряет и больше всех приобретает в эмоциональных отношениях. Черпает силы там, где их тратит.

Но вот еще одна незадача.

Тот же равнодушный учитель чаще всего верит, что он своим равнодушием защищен, что ничего плохого он ученикам и их родителям не делал. Равнодушная жена очень часто хлопочет от зари до зари, а равнодушный муж приносит домой большую зарплату. И все они никак не могут понять, почему им “за их добро” платят агрессией.

Агрессивный - чаще готов к ответной агрессии, потому что чаще сознает - свою.

При всех трех подходах, чем больше сознаешь, что посылаешь, тем больше готов к ответному реагированию и успешнее можешь управлять эмоциональным диалогом.

Чуткий человек о том, что послал, судит не по своим намерениям, а по ответу партнера - по результатам. Интересно, что он не только больше всех получает сил в общении, но и быстрее других приобщается к чужому жизненному опыту[98], черпая в нем мудрость и здоровье.

Воспитатели, педагоги, врачи, администраторы - все мы, кто по своей профессии хоть в чем-то пытается изменить других, обычно действуем из самых высоких побуждений, считаем свои чувства и дела добрыми.

Ответная реакция на такие наши попытки “улучшить мир”, естественно, будет агрессивной (и только потом, иногда, -благодарной)!

Ученик не благодарит за двойку. Обладатель больного зуба хватает дантиста за руку. Подчиненный противится новшествам. А клиент психотерапевта долго еще всех, кто сообщил ему, что “король-то - голый!”, подозревает в жестокости. ..

Если мы понимаем, что наше “доброе вмешательство” в чужие дела - агрессивно по сути, то и не ждем другого ответа. Готовы к “неблагодарности” за наши нелегкие для других усилия. Если мы своей агрессивности не сознаем, то и сами обижены на “всеобщую несправедливость”.

Если ты в общении устаешь и получаешь не то, что хотел, - разберись, обрати внимание на свои ощущения: может быть, именно ты этим заражаешь других?

Можно, конечно, пытаться беречься и систематически разряжаться:

- взвинтил класс и - в кабинет эмоциональной разгрузки:

- измучил жену и - в кабинет эмоциональной разгрузки;

- обидел всех в автобусе и - в кабинет эмоциональной разгрузки...

Но можно посылать в общении то, что хочешь получить в ответ.

Если мир природы и людей не враг твой, а создатель, если он поминутно формирует тебя, - то чего от него бегать? Набирайся в эмоциональном диалоге сил там и от тех, где и на кого их тратишь.

Доброго тебе эха! Прислушайся к нему. Пусть оно наполняет тебя силами.

Ведь откликается, как кликнешь!

Подвиг быть счастливой

Доброе утро!

Доброе утро, молодая мама!

Все - еще непривычно тебе.

Непривычно смотреть на ребенка. Непривычно догадываться, что и встречи с его папой, и свадьба - не сон, не понарошку, что теперь все - как-то иначе, всерьез.

Медленно начинаешь привыкать к наново поменявшим твою жизнь потрясениям зачатия, беременности и родов.

По-новому ощущаешь себя. Иным видится все вокруг.

Осваиваешься с Новым состоянием, статусом, бытом. Словно вспоминаешь о себе (хотя, надеюсь, чувство реальности и правды никогда не давало тебе потеряться: ты же одна у себя!).

Подспудно или осознанно, вольно или невольно выбираешь себя будущую.

Вернуться ли к вчерашним играм, играть в ушедшее детство?.. Или, как прислушивалась к шевелению плода в твоем теле, прислушиваться к себе новой, завтрашней, незнакомой? Какую строить?

Кормишь грудью своего малыша - и иногда нет-нет да и выплывет смутная забота:

“Кем-то он вырастет? Каким?”.

Не верится, что все люди вокруг тебя были когда-то такими же: беззащитными и беспомощными младенцами. Такие теперь все разные!

А ведь всего - две части, две половины человечества. Каждая - словно изнутри чем-то объединена.

Одна половина - счастливые.

Вторая, - вечные мученики - несчастливые.

Кого больше? К какой половине людей относится твой папа? Твоя мама? Брат? Твой муж? Друзья? Приятели? Соседи? Сотрудники? Одноклассники?

Каких, все-таки, больше?

Кто из кого вырос?

Как это получается? Один и в воде не тонет, и в огне не горит. В бедах (сколько их у него было!) закаляется, мужает. И люди к нему тянутся: рядом с ним надежно. Кто говорит: “В рубашке родился!”. Кто - что “Бог доброго бережет!”. А иные, хоть у него вроде не броский ум (и в шахматы, и в карты играет средненько), назовут его - мудрым.

Почему другой - словно в постоянном состязании - в борьбе? Везде победил. Всем доказал. Всюду - первый. А жизнь у него: то ли - “восхождение на крест”, то ли - пыль в глаза (“все есть”, а одиноко и пусто. - остановиться страшно!). Холодно ему среди людей. Да и те с ним - только в праздники, да по делу, а в беде - из вежливости. И ум-то у него, похоже, бесполезный. Глупый - не глупый, а приглядеться, -ум такой, как женские сережки, как украшение напоказ. И другим - не в пользу. И себе - во вред. Победительный неудачник какой-то!

Почему так получается?

Где, как, кем закладывается основа всех будущих интуитивных (на вкус!) выборов? Между счастливым и мученическим, настоящим и мнимым, красотой и красивостью, между “быть” и “казаться”, жизнью и нежитью?

Сегодня я хочу сказать только несколько слов о тех глубинных определителях будущего- “судьбы” человека, которые формируют его вкус.

Они складываются в самом начале его жизни - и пока еще зависят от тебя, мама!

Может быть., эти размышления окажутся тебе полезными в выборе себя новой. В выборе того, что в себе беречь и пестовать.

Молодая мама, ты первый человек, с которым встречается в этом мире твой ребенок.

На многие месяцы весь мир для него - ты.

По твоему запаху он сложит свое отношение к запахам человеческого тела. Ведь наши состояния - страх, радость, спокойствие - пахнут. Пахнут даже характеры. Твои запахи станут любимыми, их он будет ощущать нормой. Не сознавая того, их будет искать всю жизнь. Таким запахам будет доверять. Иные - будут.требовать изучения.

Твои прикосновения станут для него эталоном. Всякие иные троганья будут настораживать, казаться неестественными, даже пугать.

Тон твоего голоса, ритм, темп станут не только его манерой, но и камертоном, по которому он будет различать настоящее и фальшивое, злое и доброе.

Ребенок обонянием, мышечным чувством (тонусом), ушами, глазами - всеми ощущениями - запечатлевает твою походку, манеру - твою повадку. Они станут его вкусом, определят направленность его мышления и характер понимания.

По тебе, мама, а лишь потом, и. только с твоего эмоционального благословения - по папе (а там уж и по другим людям) малыш на никому не видном, досознательном уровне сложит свой интуитивный образ подлинного, естественного, истинного - образ правды.

Я видел эту будущую маму на седьмом месяце беременности. Она светилась теплом доверительной доброты и разделенного счастья.

Мне она заполнилась еще и по контрасту.

Я тогда только что отмучился смотреть, как сверхозабоченная руководитель детского хора выталкивала на сцену вышколенных и запуганных ею детишек. Хор - руки по швам, напряженные лица, невидящие глаза - правильно выпевал музыкальный текст, но это действо воспринималось издевательством над детьми и слушателями.

Я был взбешен.

И вдруг на сцену выбежали малыши из следующего хора. Они с интересом рассматривали пас, сидящих в зале, на “взрослой” сцене двигались, как на собственной игровой площадке, и пели, как играли: видимо - с огромным удовольствием. Им было тепло и легко, как под маминым крылом.

Руководила этим хором та светящаяся в беременности учительница - будущая мама.

Ее сын и дочь росли и выросли с удивительным чувством меры. У них всегда было какое-то обостренное ощущение людской доброты. Они, как молодые животные, всегда избегали людей манерных, неестественных, злых. Казалось чудом: им везло на добрых людей. Вокруг них, как и рядом с их мамой, всегда встретишь талантливых, интересных, красивых.

Мама своей повадкой запрограммировала их счастливые выборы на всю жизнь.

Твоя свободная, похожая на влюбленность в себя естественность уже теперь обеспечивает будущее здоровье твоего дитя: его раскрепощенность, ясность ориентиров, приспособленность к обстоятельствам, к миру - его свободу.

Всюду, где ты бы изменила себе: своему запаху, цвету, вкусу - ты бы запутала своего ребенка, будущего человека. Подменила бы для него эти действительные ориентиры поддельными. Очень усложнила бы его жизнь.

Эта мама еще в школе пользовалась успехом у старшеклассников. На сверстников демонстративно не обращала внимания. Становясь старше, сознательно воспитывала в себе всегдашнюю подтянутость, собранность, умение подать себя. Никогда не позволяла обстоятельствам застать ее врасплох. Прическами она умела скрыть, что ей очень не нравились ее волосы.

С дочерью, которой она хотела гордиться, вела себя в соответствии со своими представлениями о важности самодисциплины: сдержанно, почти холодно.

Предметом особой гордости матери были замечательные, “не как у нее", волосы дочери. С младенчества девочки мама всегда сама их расчесывала, ревниво ухаживала за ними.

Дочь училась в престижной школе с преподаванием на иностранном языке и была задавакой в компании молодых людей, так же, как она, куражащихся друг перед другом. Дочь выросла внешне высокомерной “гордячкой” и ощущала себя не такой, как другие. Волосы для нее были ее главным преимуществом, словно билетом на все жизненные блага.

В шестнадцать лет эта девушка оказалась весьма за жатой, не уверенной в себе, не имеющей внутренней опоры, то есть (если говорить языком физиологии) ~ в состоянии тягостного и долгого дистресса.

Однажды обнаружив на расческе клок своих волос (в дистрессовых состояниях организм, во-первых, отказывается от лишнего белка), девочка испугалась, что они выпадут. Ощутила себя принцессой, превращающейся в нищенку, и едва не покончила с собой.

Мама не любила себя. Дочка вообще не догадывается о том, что не она - для ее достоинств, а ее достоинства - для нее. Не знает, что может быть любима ни за что.

Другая мама была тоже энергична. Считала себя независимой, в мужчинах не нуждающейся. С отцом ребенка разошлась уже во время беременности - “больше он мне был не нужен!”. Воспитывала сына одна.

Равнодушие к мужчинам не мешало ей быть кокетливой. У нее всегда были очень яркий макияж и острые духи...

Сын вырос внешне интересным, способным, победительным человеком. В спорте, учебе, работе, делах, мужских общениях ему сопутствует успех.

“Не везет” ему только с женщинами. Ему нравятся яркие, пользующиеся духами с острым запахом, резкие, кокетливые “победительницы сердец”. Он им тоже правится. Но после фазы успешного знакомства, пылкой влюбленности женщины по неизвестным ему причинам всегда уходят... Либо обманывают его, почему-то все время пытаясь обольстить его же друзей.

Ничего не зная о внутренней жизни мамы, привыкший видеть только ее эффектную маску, он не знает, что в действительности сам не замечает женщин, с их болью, характером, судьбой...

Не показавшая ему себя мама на всю жизнь скрыла от него всех женщин.

Молодая мама! Я думаю, что заразить можно только тем, что имеешь. Когда женщине плохо - плохо ее сыну, ее дочке, плохо ее мужчине. Всем плохо! Все злы и готовы друг с другом передраться.

Если женщина счастлива - хорошо ее сыну, ее дочери, ее мужчине, хорошо Родине.

Молодая мама!

Я думаю, от тебя требуется совершить единственный подвиг: научиться стать и быть счастливой.

Люби себя, доверяй себе. Каждый миг делай себе что-нибудь желанное. Попробуй жить так, чтобы тебе в любых трудностях и бедах было хорошо. Этим ты и “заразишь” своего ребенка.

Естественности тебе!

Чем хочешь, тем и думай

Доброе утро!

Но сегодня тебя разбудили телефонным звонком и сломали все твои планы. В трубке извинялись, на кого-то ссылались, оправдывались, объясняли... Надоело! Человек сделал тебе пакость,- а потом сам плачет и у тебя же просит сочувствия!

Нас никакие оправдания - объяснения не интересуют, когда отказывают нам. Нам от врача нужна - медицинская помощь, от учителя - знания, от повара - приготовленная еда. Ото всех - результат, а не разглагольствования о причинах его отсутствия[99].

Но сам ты - так часто и убежденно оправдываешься! Почему так?

Чтобы разобраться, прислушаемся к частым обыденным разговорам.

Два учителя. Один говорит о реальных учениках, конкретном содержании предмета и о том, как лучше донести его до них. Другой сетует на сложность предмета, пороки учеников (все это изменить должен кто-то - не он), невнимание правительства. Послушать его - обучение вообще невозможно. Один врач жалуется на нерадивость медсестер, недостаток медикаментов и несовершенство нашей медицины. Другой старается помочь пациенту в том месте и в том времени, в каких живет, во что бы то ни стало. Тысячу лет назад у врача тоже были основания сетовать на ограниченность средств, но Авиценна в 998 году врачевал успешно - и без сегодняшнего оснащения.

Одни ищут выходы и решения, другие - повод для отказа от действий и виноватых в неудачах.

Одни дело делают, другие объясняют, почему его невозможно сделать.

Одни совершенствуются в делании, другие учатся убедительнее оправдываться и других виноватить! Мол, им помешали, а сами они не виноваты и, значит, “штрафов” не заслуживают, и вообще - “хорошие”. На том и успокаиваются. Очевидно, для них главное - не практически полезный результат, а слыть хорошими.

Если мы на время забудем действительный возраст оправдывающихся - обвинителей, то с немалым удивлением узнаем в речах этих взрослых... знакомые интонации детей. Когда те (дети) оправдываются перед отцом, воспитателем, учителем или сваливают вину на товарища, ябедничают на кого-то маме, няне, даже винятся, - но все с одной целью: чтобы старшие их простили, вернули им свое расположение. А вместе с расположением - и заботу о них.

Оказывается, эти взрослые застряли на детских фазах развития[100].

Дети ждут заботы о себе от других, а сами только играют в нее, учатся.

Ребенок до 5 лет ждет заботы от всех и просто потому, что он есть. Иначе по его мироощущению и не может быть.

Ребенок до 10 лет - чувствует, что может рассчитывать на заботу за то, что он послушный. К 10 годам он узнает, что, уличенный в неправильном поведении, рискует быть наказанным. Будет вынужден отказываться от своих притязаний, от заботы о нем, положенной ему в случае послушания. Должен исправляться! И...

С 10 до 12 лет - подросток сам становится обвинителем. Рассчитывает получить заботу и свободу за то, что он... “уличил” всех во лжи и вероломстве.

“Уличенные” (старшие и сверстники, и даже, младшие!) должны - по его ощущению - раскаяться. Понять, что они не вправе предъявлять какие бы то ни было требования к нему - сами неправильные! Боясь наказания, все должны были бы чуть только не полностью подчиниться ему. Упреждать, в раскаянии, любую его прихоть (да что с них, неразумных, спросишь!). Он же как обличитель освобождается от всяких обязательств и обязанностей автоматически!

Обвинение других становится для подростка оправданием себе!

Он не знает иного способа освобождения для себя, кроме порабощения другого - всех. Отсюда, я думаю, характерное именно для этого подросткового периода (до 12 лет) стремление к власти над себе подобными.

С 12 до 14 лет — основным “аргументом обвинения”, освобождающим подростка от обязанностей и дающим право на заботу о нем, становится то, что он “одинок, и никто его не понимает!”.

Как подросток после 10 лет ждет заботы о себе не за свои заслуги, а в ответ на его обвинение миру в том, что тот -несовершенен, так и обвиняющие других взрослые, как дети, обвинением оправдываются перед самими собой. Но заботы ждут от тех, кому адресовано обвинение. А это все, кто сам не объявил себя его врагом - врагом рода человеческого! Мир должен понять, что он (мир) плох, не выполняет своих обязанностей, должен исправиться - и ... заботиться!

Партнер, сотрудник, муж, жена, дети - все для них -няни, которые, простив дитя, обо всем позаботятся. Такой стереотип — привычка с детства.

В присутствии “няни” (то есть всех, кто - не враг) их инициатива парализована привычным ожиданием заботы.

Им не. надо видеть, понимать, продуктивно действовать. Достаточно только напоминать “няне” о себе и о... ее обязанностях!

Пришли учиться “психологии общения” взрослые, будущие психологи.

Идет “марафон” - многочасовой тренинг.

Естественно,- поначалу многие не понимают происходящего.

Но одни ждут поводыря сквозь лабиринт неизвестного. Не найдя, обижаются, сидят, дуясь, предлагают “музычку”, снимающую напряжение, включить. Идут перекусить. Как дети! Их “не поняли”, не разъяснили. Некоторые так и уходят с досадой и протестом.

Другие ищут способы вникнуть. Включаются. Делают открытия.

Но ведь жизнь - такой же непрерывный “марафон” - тренинг.

И семья, и профессия, и любые отношения - это: “пойди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что!”:

И всегда выбор. Либо включусь и открою новое. Либо надуюсь и буду “права качать”.

Не ощущая ничего, кроме чужих обязанностей (о нем заботиться), человек, и себя не ощущает. Не чувствует и не знает своих нужд. Не сознает, чего ему надо. Потому не может нужным воспользоваться, как... как дрессированная собачонка, которая сидит около мяса голодная.

Такую собачку описал замечательный самарский психотерапевт, мой учитель и друг - Евгений Николаевич Литвинов.

Кусок колбасы лежал на полу магазина.

Собачонка стояла над и “служила”.

Хозяина не было.

Она вставала. Падала. Снова поднималась на задние лапки...

Никто не подавал.

А сама - без хозяина, она взять не умела. Не знала. Забыла!.. Так ее выдрессировали!

Есть и, к сожалению, очень распространена такая же система воспитания, когда с ребенком воспитатели проделывают то же, что дрессировщики с этой дрессированной собачкой.

Когда инициативу, его самостоятельный поиск - не поощряют, наоборот, игнорируют - и тем подавляют.

Чтобы что угодно получить, малышу надо только уметь привлечь внимание. И, как дрессированной собачке, заслужить одобрение - понравиться.

Чтобы понравиться - сделать то, что нужно воспитателю-дрессировщику:

1. Вести себя “хорошо”, “правильно”, “разумно”, “скромно”, “нагло”... - как угодно, но не - как надо ему самому.

2. Солгать, что так (“хорошо”) себя и ведешь.

3. Оправдаться, что неправильно ведешь себя не по своей вине.

Ребенок и осваивает обращающее на себя внимание поведение напоказ - демонстративное поведение[101].

Когда ДЕМОНСТРАНТ[102] говорит и чувствует: “я хочу!” -это значит, что в этих обстоятельствах так хотеть - “правильно” с точки зрения его ПРОШЛЫХ ОДОБРЯЮЩИХ[103] (руководящих им теперь как бы изнутри).

Единственная его потребность - ПОТРЕБНОСТЬ В ОДОБРЕНИИ[104].

Средство - ДЕМОНСТРАТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ.

НЕОДОБРЕНИЕ[105] грозит отказом ему во всем - самая страшная угроза.

Поэтому он так трудно присваивает свой же опыт. Трудно постигает все, что, по его ощущению, может характеризовать его как человека, в чем он действительно некомпетентен. Это, во-первых, - он сам(!). В отличие от открытого опыту[106] или психологически зрелого[107] человека, для которого обнаружение своего незнания или неумения всякий раз открывает новую дверь к успеху, знанию, росту, для демонстранта любое сообщение о его некомпетентности означает НЕОДОБРЕНИЕ.

Такая информация невыносима ему, он дискредитирует ее для себя, обесценивает раньше, чем понимает, и поэтому пользоваться ею для роста не может. Не замечая, не исправляет дефектов, не устраняет пробелов в знании и поведении. Его мозги тренируются не видеть, не слышать, не чувствовать не понимать - тренируются спасать его от угрозы неодобрения “слепотой и глухотой”, застарелым неведением.

Помните всегда раздраженного, ко всем придирающегося подростка, всеми тяготящегося и ждущего ото всех ласки. В ответ на любое замечание он обрушивает на вас обвал оправданий или... обвинений. И заключает выводом:

- Не любите вы меня! Уйду я от вас! - Как в том анекдоте, где муж говорит жене:

- Милая, ты не. права.

- Ах, так?! Я - не права! Значит, я вру?.. Значит, я брешу?.. Значит, я - собака?.. Значит, я - сука? Мама, он меня проституткой обозвал!!!

Демонстрант на ошибках не учится - он их заучивает! Стареет, но не взрослеет.

Передо мной взрослая “девочка”. Она снова и снова объясняет, что все поняла, что во всем виновата она, а не другие, что никто ничего не был ей должен. Что плохая она, а не они.

И ждет от меня похвалы за ее признание. Она и удивлена и обижена: мол, она все правильно поняла, во всем призналась - так почему же ей сразу не становится лучше?! Улучшения она ждет от меня с похвалой.

Сделав из меня одобряющего[108], она причину всех бед теперь видит во мне.

В том, что она, как ей кажется, в чем-то не убедила меня, и я не соглашаюсь “дать ей здоровье”.

Ничего в жизни, в отношениях с “ними” она не изменила, да и не готовится менять. Жизнь в этом контексте - не ее реальность.

Детская позиция обслуживаемого проявляется неосознанным ожиданием постоянного, комфорта, физического и душевного. Требованием праздника (“праздника хочется!”), который обязаны обеспечить другие - все.

...Подаренный “праздник и комфорт” не вызывают благодарности ни к кому (и праздник, и комфорт сами же собой разумеются!).

Зато дискомфорт - любое огорчение - переживаются как грабеж и чья-то злокозненность - вина. Обида на весь мир!

“Надутость” - главный укор “ОДОБРЯЮЩЕМУ”.

По неосознанному, но привычному ожиданию “девочки” я и все - все, лишенные теперь уже ее одобрения (она недовольна!), от этого застыдимся и о ней позаботимся.

Во взрослой жизни то, что ты “хороший”, и одобрение не освобождают тебя от необходимости все свои проблемы разворашивать самому.

- Что же, так нас никто и не подстрахует, что ли? Это несправедливо! Нас не так учили! - возопил однажды на приеме мужчина лет за пятьдесят. - Я свое дело делаю, -а благодарность какая? Почему это обо мне некому позабо шиться? А жена, а мать, а дети, а вы (врачи)?! А президент?!... К слову, сам он о президенте не заботится!

А, собственно, кто за него в его бедах может разобраться? Кто за него поймет, почему он в одни и те же ямы, как заговоренный, попадает? Кто за него может жить лучше и его проблемы решать?

На маму, папу, других, на правительство и президента надеются разве что дети!

Во взрослой жизни, кто бы ты ни был, заботишься о себе сам.

Тогда голодный видит, слышит, чувствует голодом. Им руководит запах жареной картошки и хлеба. Вкус ведет его к еде. Им, вкусом, он выбирает, отличает нужное от вредного. Он думает голодом.

Зрелый человек, во-первых, чувствует самого себя. Знает, чего хочет. Хотение направляет его поиск, мышление и выбор. Он нацелен нуждой на нужное. Он чем хочет, тем и думает.

Демонстрант, как артист, играющий самые красивые роли, никаких иных своих нужд, кроме достижения одобрения (аплодисментов), не удовлетворяет.

Живя по самым противоречивым сценариям (“правильного”, “красивого", “доброго”, “умного”, “наивного”, “достойного”, “наглого” и прочего “хорошего” поведения), он хочет тем, чем думает. Осуществляет желания, которых - у него нет!

Не обеспеченное никакой нуждой, кроме НУЖДЫ В ОДОБРЕНИИ, его поведение - слепо, усложнено (как выбор еды не на вкус, а по количеству калорий, белков и витаминов), утомительно - “мимоцельно”.

Итак, одним движет, влечет его и растит нужда, проистекающая из необходимости самообслуживания.

Другим - единственная ПОТРЕБНОСТЬ В ОДОБРЕНИИ для приобретения обслуги.

Он и она поженились и теперь из кожи вон доказывают друг другу, кто из них лучше. Но, увы, - не для того, чтобы другому сделать лучше, но чтобы тот “оценил”.

В результате каждый старается не заметить и обесценить хлопоты другого и продемонстрировать свои.

Еще в дверях она спешит сказать ему, что, несмотря Па занятость в институте и СТЭМе, успела сходить в магазины, приготовить обед.

Он, не слушая, ждет ее восторгов по поводу того, что, перегруженный диссертацией, сегодня сам починил краны на кухне.

Она обижена, что он не оценил ее хлопоты.

Он обижен на ее равнодушие к его “подвигу”.

Вместо благодарности, которая обязывает, каждый испытывает желание найти повод для обид и упрека другому, - чтобы сохранить право быть опекаемым.

У них есть выход. Высвободиться из детского сценария. Каждому прислушаться к себе. Самому узнавать, чего хочешь. Самому о себе и о другом заботиться. И не ждать обслуживания.

Хочу обратить внимание на то, что один и тот же человек:

- в одних случаях - ДЕМОНСТРАНТ, ищущий оправданий и виноватых - тогда и безуспешен;

- в других - открытый опыту хозяин положения и терпеть не может бессодержательного поведения демонстранта.

Супруги из нашего примера в своих делах - хорошие профессионалы. Поэтому и выбрали жить в работе. А не дома, где у них все - вопреки намерениям и ожиданиям.

В каждом из нас, в наших способах видеть, чувствовать, переживать и действовать есть не только ДЕМОНСТРАНТ, но и реалистически живущий, ОТКРЫТЫЙ ОПЫТУ практик.

И это дает ключ к решению проблемы.

Сравнивая в себе две “технологии”, мы можем поймать себя на ДЕМОНСТРАТИВНОСТИ[109].

Чаще и радикальнее заменять ее продуктивной технологией человека, внимательного к себе и к тем, с кем живет, с их реальными обстоятельствами. Способом жить того, кто занят тем, что он действительно любит!

Я желаю тебе поминутно изживать в себе раба, вечно стремящегося оправдаться неизвестно перед кем, добиться одобрения (неизвестно чьего!) и этим поиском ничьего одобрения загипнотизированного!

Желаю тебе свободы думать тем, чем хочешь!

Весна и “проклятые” вопросы

С добрым утром!

Весна. Солнце тает. Кожей чувствуешь, как соки бродят под корой одиноких деревьев.

И ты...

В зеркале видишь то королеву, то уродину. Хочется все переменить, сбежать, уехать... Ну, хоть бы с лекции удрать...

Мысли приходят искушающие и простые: ...и вообще, не зря ли ты “лучшие годы” тратишь на все эти книжки, этот факультет, этих друзей? Не продолжаешь ли прикидываться прилежной школьницей, только чтобы не тревожить родителей?..

... Спичка, догорев, обожгла пальцы... И эта так ярко вспыхивает и горит так уверенно (если прикрыть от ветра с Волги)... но тоже догорела ...

Не пойду больше в институт!.. Какой смысл во всем, если все равно все кончается! (Не буду поправлять шарф -пусть! Очень даже одухотворенно развевается. Жаль, нет Мартына: он бы щелкнул ...)

...Ноги замерзли. Простужусь и умру... Как все надоели!.. Ноют, ноют... или суетятся. Смысла нет!.. (Интересно, какие у них будут лица, когда узнают, что я умерла....) Брошу. Осенью поступлю на другой факультет.

Ветер в лицо... Да, в хор буду ходить. Буду заниматься, языком, теннисом и научусь гадать на картах...

Все кончается...

Одни строили храм, другие взорвали. Теперь будут восстанавливать - взорвут оперный театр. Какой смысл? Я буду верить, а они надсмеются. Я буду жить, а они сломают!.. Что остается? Одна пустота! Зачем тогда жить?!

(...Куда это я приехала? Так ведь додумаешься до чего угодно!)

Что я себя пугаю?.. Семьдесят лет боялись думать ... Не думать - за край съедешь...

...Послезавтра зачет. Не простит мне наша Равенна, что я ее семинар пропустила...

Дождик - это здорово! Без зонтика даже лучше... О чем это я? А да, о самоубийстве! Вертер у Гете - покончил, а сам он в 73 года - шестиадцатилетней предложение делал. Надо об этом подумать...

Если жизнь у меня одна, ради чего глаза от нее жмурить? Если нет смысла в жизни - это не значит, что есть смысл в смерти!

...Буду думать обо всем, о чем думается. Все это очень увлекательно. И, главное - можно ничего не делать.

Только жаль, зонтика нет! Дождик...

Весна!

Хочется закричать или затаиться, заплакать или запеть. Бродят гормоны. Хочется разрыдаться.

Наплыв ощущений, импульсов, чувств, мыслей, обычно подавляемых привычным стереотипом поведения[110], пробивается вместе с половодьем в неготовое к нему сознание[111].

“Весеннее” состояние... Да, таким оно чаще бывает у юных. Но и у вполне взрослых - тоже. Перед каждым из нас в какое-то время непременно встают мучительные, новые вопросы: как жить, для чего жить?

Это состояние, эти вопросы нас нередко страшат. И перед ними мы оказываемся в одиночестве.

Как нам тут быть? Что делать с собой?

Кто-то, пугаясь, казалось бы, предательских мыслей и незнакомых импульсов, убегает от них в деловую активность. Иногда навсегда уходит от личных своих проблем.

Кто-то, испугавшись разброда мыслей, начнет в голове -с ними бороться. А в действиях, как кролик в глотку к удаву, - сомнамбулически[112] будет следовать только импульсам, противным ему, будто мысли и чувства он обязан непременно воплощать... (Запутавшись в идеях, бросит он выбранный институт, родного человека, “из принципа” уйдет из родительского дома...) Или, избегая действий нужных, превратит переживания в навязчивость[113].

Третий будет щекотать себе нервы пикантностью существования на грани реальности.

Так все трое страхом[114] встречи с новыми проблемами (которые распахнула для них - в них - весна) отбросят себя назад, в детскую и подростковую имитацию взрослой жизни.

Ни на йоту не продвинутся в решении реальных проблем взрослого человека.

Как же быть? Как выйти из “весеннего” этого положения?

Для того, чтобы из какого угодно положения найти выход, надо прежде в это положение войти! Вглядеться, вслушаться, вчувствоваться. Понять его. Взять все нужное - даже из самых тягостных ситуаций!

Путь к выходу в том, чтобы в момент сомнений, пока нет ясности, осуществлять ДВЕ СТРАТЕГИИ[115].

1. Одну - в переживании.

2. Другую - в реальном поведении.

Та студентка, с чьей весенней растревоженности начался сегодняшний разговор, интуитивно ведет себя удивительно реалистически.

Думая о печальном (о бросании института, о разрыве с друзьями, о смерти, о самоубийстве), она не забывает о Мартыне с фотоаппаратом, о подготовке к зачету, о хоре и занятиях языком...

Из “сумасшедших” действий она позволила себе только сбежать с семинара на набережную...

В поведении - до прихода ясности - следует руководствоваться привычными для тебя, вчерашними принципами и уже взятыми на себя обязательствами. Поведением - управлять; делать, что делал.

Но в переживании при этом - ни на минуту не отмахиваться от своих сомнений и смятения. От нового, еще зыбкого взгляда на мир и на свои собственные действия и чувствования. Становиться внимательным свидетелем самого себя.

Завтра часть из сегодняшних впечатлений осыплется, как мишура.

Другую часть ты подвергнешь проверке действием - и многие впечатления не выдержат испытания.

Гы же знаешь, что твоя мама в подобных сомнениях на год оставляла институт. А папа однажды так долго тоже жег спички, что зачеты пришлось сдавать в сессию. Тем не менее, институты свои они оба окончили. И достаточно успешно!

Но еще какая-то часть переживаний станет твоим открытием. Тобой новой. Сделает твою личность. Твою жизнь. Твою свободу.

И такое тоже есть в твоем опыте. Помнишь, как ты боялась признаться себе в своем равнодушии[116] ко всем людям? К друзьям... ко всем, с кем любезничаешь... к папе... даже к маме!? Боялась признаться в том, что ты любишь их любовь, их интерес к себе, но не их.

Помнишь, как ты решилась перестать демонстрировать отсутствующее отношение - и была уверена, что потеряешь всех?!

Как неожиданно тебе стало легче: не надо было ничего изображать.

И им стало свободнее: не надо благодарить тебя за деланную доброту.

Помнишь, как отпали только ненужные связи? Как это сблизило тебя с близкими? И как ты обнаружила, что твое “равнодушие” оказалось достаточно глубоким избирательным отношением?

Весна принесла совершенно необходимые вопросы, на которые каждому надо отвечать самому. Потому что чужие, даже самые верные ответы - для тебя только не освоенная тобой, стесняющая тебя роль.

Попробую повторить за тобой некоторые из этих вопросов.

1. Что вернее: “просидеть” молодость “над книжками” или истратить ее на приключения удовольствий? Как совместить то и другое?

2. Где твое место? Как найти его? Страшно прожить чужую жизнь!

За свои ошибки ты готова отвечать! Обидно отвечать за чужие!

Может, надо все перепробовать?

3. Почему Добро - Добро?! А что - Зло?!.. В чем верность маме? В том, чтобы беречь ее, как больную, от волнений или -чтобы не обмануть ее, не уступить ей, - не пожертвовать собой ради ее покоя? В чем зависящее от тебя мамино счастье?

4. Что для тебя - Жизнь, а что Смерть? Как не потерять себя? Не предать любимых?

5. Не сходишь ли ты с ума?! Где отсчет? В чем вообще Смысл всего?

Ответ на последний вопрос[117] мог бы стать отправной точкой для всех других поисков.

Весна одаривает нас часто неточно поставленными, но совершенно необходимыми “проклятыми вопросами”.

Если они пришли, бегства от них нет. Нет пути назад! Попытка ухода - это всегда только остановка. Задержка твоего человеческого роста.

Само уважение, внимание к этим вопросам, терпение доживать до ответов уже есть твое решение вопросов на данный момент. Тогда все твое существо, даже без твоего ведома -интуитивно, решает твои проблемы, как компьютер продолжает работу, невидную на экране монитора.

В другую пору будут иные открытия и решения. И так всю жизнь. И это ты завещаешь детям.

Ответы здесь не придумываются, но открываются, постигаются[118]. Как вкус хлеба.

Пусть всю жизнь эти ответы будут новы и неожиданны, как нова и неожиданна жизнь.

Бесстрашия тебе!

Не потеряй своего дома

С добрым утром!

...А весна продолжаетсяI

Вчерашняя идея бросить институт уже потускнела. Сегодня - другие планы. Ты намерена стать самостоятельной!

Чтобы покончить с детством, решила уйти из дома. Когда “жизнь сделает тебя взрослой” - вернешься.

“И, пожалуйста, не надо иронизировать! Птицы ведь выбрасывают птенцов из гнезда, чтоб летали!”

Весна будоражит. Воскрешает смутные импульсы.

Проверять реалистичность[119] собственных идей жизнью стоит бережно к себе. Чтобы и от необходимого не отступиться, и не напугать себя последствиями твоих выборов[120].

...Эта моя пациентка была раскованна, как арлекин, у которого вместо лица маска. Всегда “в работе” и всегда “перед публикой”. Даже наедине с собой.

Плакала она редко. Для людей и для себя делала вид, что у нее “все есть". Деньги, жилье,. сын. Поклонники, “когда надо”. “Добрые отношения” с бывшими мужьями.

Всегда отличница, она построила жизнь, как знала.

Психотерапевт нередко встречается с женщинами, которых изнасиловали. Ее не насиловали.

Когда подошел, по ее мнению, срок, она выбрала физически здорового “порядочного человека” и легла с ним в постель. Позже научилась даже желать этого.

Ее не насиловали. С помощью “порядочного человека” она сама себя изнасиловала.

Наедине с собой она все-таки плакала все чаще.

Все казалось бессмысленным. Она напивалась, пускалась в загул. Но внешне оставалась арлекином, в маске: “у меня все в порядке”.

Наконец призналась, что это - маска. Но последствий решения, принятого самоуверенной, всех презирающей девочкой в девятнадцать лет исправить не умела. С тем и пришла ко мне.

Как нажить такой опыт, который тебе самой будет внушать доверие к твоим решениям?

Бросать или не бросать друзей? Институт? Переходить ли в другой? Разводиться ли? Уходить ли из дома? Менять ли страну? Искать ли... другую планету на жительство?..

Все мы когда-то сомневаемся: на своем ли мы месте, не ошиблись ли в выборе?

Тема сегодняшнего разговора - как свести к минимуму вероятность такого решения, которое испортит тебе жизнь, лишит веры в себя.

Оказывается, реалистичность ответа определяется не столько содержанием вопроса, сколько тем состоянием, в котором ты конкретный вопрос ставишь и решаешь.

Когда ты - “в себе”, то есть способен верно сориентироваться в собственных нуждах и в окружающем мире (понять, чего хочешь, узнать, где это есть), то сможешь найти и средства достижения нужного! В реалистическом состоянии[121] - решение будет твое, тебе необходимое.

А бывает состояние, само по себе неестественное для тебя. Ты - “в образе”. В нем что ни сделаешь - потом пожалеешь! Это истерическое состояние (состояние демонстранта)[122].

Демонстрант, напомню, может вести себя по любому сценарию: “красиво”, “независимо”... но - не для себя!

Умение различать эти два состояния и есть решение нашей сегодняшний проблемы.

Захваченному тревогой поиска, тебе придется сначала:

Выбирать не ответ на вопрос, а самого себя - состояние, в котором ты будешь искать ответа.

Приведу несколько критериев различения реалистического и истерического состояний.

ВНЕШНИЕ ПРИЗНАКИ - обусловлены тем, что в истерическом состоянии невольно заботишься о производимом впечатлении, в то время как в реалистическом,- смотришь, что нужно и нравится тебе.

1. В истерическом состоянии ты в зеркале видишь красавицу или урода, героиню или ничтожество, но не себя. Себя боишься. (Помнишь, как ты пугаешься своих стылых утренних глаз!?)

В реалистическом состоянии в зеркале видишь всегда недостаточно знакомого тебе человека.

2. В истерическом состоянии перед зеркалом невольно играешь праздник или уныние.

В реалистическом - в зеркало просто смотришь.

Но существеннее РАЗЛИЧИЯ В МОТИВАХ выбора.

3. В реалистическом состоянии выбор рождается связями с реальностью[123].

К нему побуждает либо

- изменение ситуации (окончание школы), либо

- собственное изменение (дорос: пора выбирать дальнейшее).

В истерическом состоянии выбор начинается, когда больше не получается - нет возможности имитировать содержательную активность.

Нельзя больше ходить на занятия для отбывания времени; зубрить, не вникая; кокетничать с товарищами, никого не замечая; делать вдумчивый вид для преподавателя, не интересуясь предметом.

Обрати внимание еще раз! Ты выбираешь состояние -именно само состояние! Отказаться от включения - остаться демонстрантом и искать для себя другой земной шарик или включиться - стать участницей, обучаться, трудиться, делать жизнь всегда здесь и теперь?

Демонстрант оставляет институт не потому, что нашел другой, более для него подходящий, а потому, что не умеет учиться.

Расходится с мужем не потому, что отношения исчерпали себя, а потому, что после праздника турпоходов и шумных компаний обнаружилась необходимость знакомиться с неизвестным ей человеком.

4. В реалистическом состоянии выбор организуется и направляется привязанностью. Мучительно бросать тех и то, кого и что любишь.

В истерическом состоянии выбор - результат незнания своей привязанности. Он всегда - насильственное действие “по идее”, якобы сулящее “перерождение”.

Молодой человек, для которого содержанием жизни являлась работа в театре, успешно сыграв несколько значительных ролей, вдруг срывается в столицу. . И сейчас кое-как выживает в Москве... грузчиком! И стесняется вернуться...

5. В реалистическом состоянии выбор - результат развития твоих содержательных отношений с людьми.

Тогда дом - самая трудная и мучительная твоя школа. Из него уходишь готовой к жизни потому, что доросла и тебе необходимо самой строить свой дом.

В истерическом состоянии... Но ведь демонстрант привык, что к нему относятся, как к центру мироздания. Когда, вырастая, он всеобщей опеки лишается, то, чувствуя себя “брошенным котенком”, не пытается строить отношения сам.

Он протестует и уходит из дома с тайной (и от себя) надеждой, что там, в мире, он сумеет остаться эгоцентричным младенцем. Хоть продавать себя, чтобы вернуть опеку!

В истерическом состоянии уходишь из дома неподготовленным к жизни.

Итак, в реалистическом состоянии в новое идешь потому, что в старом нечего больше делать; в истерическом -чтобы сбежать от дел, которые больше нельзя не делать.

Еще одна ГРУППА ОТЛИЧИЙ: В ОТНОШЕНИИ к себе и к настоящему, к другим и к будущему, к своим и чужим затратам.

6. Живя в реалистическом состоянии, ты, охотно обучаясь и переучиваясь, никогда не ломаешь себя.

В истерическом состоянии иначишь себя, как “взбрендит”, и открываешь реальность, только когда ее потерял.

7. В реалистическом состоянии ты к новому, будущему относишься двойственно: новизна - притягательна, но она же и страшит. Выбираешь между страхом и влечением.

В привлекающем тебя новом факультете трезво выискиваешь его слабые стороны, заземляешь себя конкретикой обыденного.

В истерическом состоянии будущее мнится в одном цвете: либо ужасает выдуманными чудовищами, либо представляется манящим (как детская мечта летать), и в него бросаешься зажмуркой.

В этом состоянии в бегстве из института видится только уход от надоевшего, а в новом факультете - одни перспективы.

8. Реалистом ты помнишь, сколько своих и чужих сил вложено в настоящее. Рассчитываешь, какие усилия предстоят. Помня, чего ты всем стоишь, доверяешь миру.

В истерическом состояния ты вечно надута - и не доверяешь никому.

9. В реалистическом состоянии уходишь, если это нужно тебе и нельзя не уйти. В истерике - уходишь потому, что обидели, потому, что кажется: ты никому не нужна...

Итак. В реалистическом состоянии уходят в жизнь, сохраняя позади и в себе дом. Тогда дом там, где ты.

Тогда и в комнате, которую ты получишь, поступив в дворники, не чувствуешь себя одинокой и нет тоски, бросающей тебя хоть к кому, как ту женщину к “подходящему” человеку.

В истерическом - уходишь в никуда, вместе с домом теряя от боли и душу.

Тогда и бросаешься в случайные дела, приятельства, постели, ищешь “хороших” людей, вместо - желанных.

Тогда весь “мир - чужбина”...

Желаю тебе, выбирая состояние, в котором ты будешь искать ответы на любые свои вопросы, обрести, наконец, свой дом!

В зоне твоей боли

С добрым утром!

Сегодня ты проснулась среди ночи. Стало так жалко себя! Даже слез не было...

Вчера, выходя из автобуса, неловко толкнула дочку. Та-личиком об асфальт...

Все как-то к ряду. Из простуд не вылезает.

В парке восьмиклассницу изнасиловали, - муж наговорил (прямо бред какой-то!): “...и дочку изнасилуют!..” -Вроде ты учишь ее “хвостом вертеть” перед мужиками, будто их вокруг нет. - “Ждешь: она их будет дразнить, -а они (насильники) станут паиньками и дочь твою поберегут!..

Сам на баб глаза пялит, как неженатый, вот ему и мерещится!.. Разлюбил, наверное.., Дома не бывает, а придет -скандал: “Опустись на землю!.. Меньше бы кокетничала!.. Дочкой бы занялась!..” - кричит.

Так ты только ею и занята! На шаг не отпустит, ходит за тобой хвостом и “гудит”.

Все на тебя взъелись. Изо всех сил стараешься - никому не угодишь. Как сглазил кто!

...А вдруг он прав?!..

Изнасилования девочек, беспрерывные болезни маленьких детей, их издерганные, изломанные характеры. Ревность мужчин и их бегство от жен и мам - в работу, в рыбалку, в “измены”, в пьянство. Собственные болезни (желудка, почек, придатков, “дистония”...), отчаянье и усталость от жизни...

Почему все или почти все эти несчастья вместе сваливаются на тебя одну? (И не только на тебя, а на многих женщин, и именно все вместе.) Что это за “сглаз” такой: из кожи вон стараешься, а получается, что...

Ради стирки забросила кухню, ради кухни - забросила дочку, ради дочки забросила мужа, ради мужа забросила стирку, ради стирки забыла... Из этого колеса не вырываешься! Всегда ради кого-то (красиво!?).

Ради каждого забыла всех остальных и, в конце концов, “ради всех” - забыла себя! И никто спасибо не скажет. А и скажут - что проку!

И ведь такое же “счастье” у многих. Почему?

Ко мне часто приходят за советом женщины, уходящие от своих мужчин и оставленные мужчинами. Жены пьющих или “нервных” мужей. Мамы часто и длительно болеющих или страдающих нервно-психическими расстройствами детей. Теперь еще и мамы детей-наркоманов...

Все они искренне верят, что готовы “на любые жертвы” ради решения своих проблем, а за детей готовы “отдать жизнь”.

Всех этих измучившихся жен и мам объединяет одно свойство. Они все время действуют! Действуют раньше, чем знают, что надо делать. Ни на мгновение не дают себе остановиться, чтобы оглядеться: что делают?., где?., с кем?., впопад ли?...

Они боятся остановиться, - чтобы не усомниться и не встревожиться!

Вдруг начинают перед тобой виниться, себя бичевать. Но попробуй только с их самообвинениями согласиться. Окажется, что они высказаны лишь затем, чтобы ты их опроверг. А обвинительницу успокоил...[124]

Так эти жены и мамы сберегают иллюзию, что с ними “все в порядке”.

Они винят всех вокруг и не могут (а окружающим кажется и всех возмущает, что не хотят!) - слышать ничего критического о себе, ничего о том, что зависит от них самих!

Если и тебе интересней искать причины твоих трудностей в обстоятельствах, в других людях, искать виноватых (так делает ребенок: упал с санок сам, а обиженно бьет палкой лед), то отложи, пожалуйста, книжку!

В этой записке я ставлю вопрос о том, что зависит только от тебя. Ни в коем случае не - “в чем ты виновата?”, а именно - “что зависит?”![125]

Мне показалось, что тебя так же, как и этих женщин, которые убегают в шум, суету, борьбу, деловитость “белок в колесе”, от ощущения, что они что-то не то и не так делают, - что тебя так же, как и их, мучит чувство вины за все и перед всеми. Вроде и перед дочкой ты виновата, и перед ее будущими насильниками, и перед мужиками, с кем кокетничаешь, и перед мужем... Как это только они без твоей заботы раньше жили!?

Ты же перед всеми оправдываешься! И ругаешь себя, чтобы доказать свою самокритичность себе и тем - оправдаться! Перед всеми-то ты “виновата”. Кроме себя! Вот и оправдываешься, винишься, не зная в чем, вместо того, чтобы искать причины. И, сама не замечая, винишься, именно для того, чтобы этих действительных причин твоих трагедий не искать!

Я думаю, первая причина того, что твоих бед не убывает, а они все наворачиваются одна на другую, как снежный ком, первая причина - как раз в таком самообвинении в том, чего не понимаешь, чего вовсе и нет[126].

Трагично, что, когда ты и все эти жены и мамы рассказываете, какие вы “виноватые, но не виноватые” ни в чем, то все ваши собеседники делают то, что вы, не замечая того, просите: вам поддакивают.

С того момента, как ты начала оправдываться, а это произошло еще в школе, ты закрылась от всякой новой информации о себе - перестала взрослеть[127].

Ведь тебе правду говорят только в ссоре. А в ссоре ты ее не слушаешь!

Так и получается, что, сохранив опыт и подход ребенка того возраста, в котором начала оправдываться, ты с этим опытом и подходом маленькой девочки пытаешься решить взрослые проблемы. Это неразрешимая задача!

Вот вторая причина твоего “безвыходного” положения -попытка решить нестандартные “взрослые” проблемы ограниченными средствами послушного или не послушного, но действующего по правилам ребенка.

Я бы раньше и сам не поверил, что человек может быть счастливым оттого, что не знает, как скверно он живет.

Но расскажу один случай. Как оказалось, такие и подобные события, к сожалению, не редки.

Передо мной сидела издерганная и совершенно больная физически женщина. Когда я спрашивал, с какими жизненными проблемами она связывает свои болезни, женщина удивлялась. У нее “есть только болезни" и “нет проблем". У нее везде - “все в порядке”.

Расспросы мои казались ей праздным любопытством. И сердили.

Когда же удалось помочь ей обратиться от ее вымыслов к фактам, то оказалось, что ребенок ее болен< хронически, муж после операции на инвалидности, в школу (она учитель) уже боится заходить: ее трясет от “ненависти” к ученикам. С мужем они — “чужие люди" и много лет живут в разных комнатах. Не разводятся только “ради ребенка”. И что “только сын и держит еще в жизни”:

- Зачем вы мне душу разбередили!? Это же больно! -Женщина ушла и больше не пришла.

Она не лгала, когда говорила, что у нее “все в порядке”. Она сама в это верила!

Так же, как вся наша страна верила, что у нас все лучше всех и “в порядке”. И эта вера защищала ее (и нас) от боли осознания проблем, от растерянности, от всего того состояния растревоженности, в котором теперь пребывают из нас многие.

Спросил у жены, почему встреча с собственными проблемами вызывает боль, - а ведь только так создаешь перспективу эти проблемы разрешить.

Она говорит, что перспектив этих не чувствуешь: они для тебя абстракция, теория, а проблемы наваливаются реальные:

- Кажется, что нельзя за одну ниточку потянуть, не распутав весь клубок. Может, весь свой подход к жизни придется под сомнение ставить... Не только то, что сейчас, но и что давно было... Ведь то, что теперь совершаю, определено тем, что делала какое-то время назад... иногда в тринадцать лет... Многое хочешь не помнить. А вдруг все -ошибка: целовалась не так, училась не там, вышла замуж не за того, детей родила не с тем - не поправишь!.. Это не только больно: весь клубок распутывать - страшно! Ведь ничего не исправишь! В отчаянье приходишь. Пусть уж все, как есть, остается - жила же! Да и менять ничего не хочешь: это ж жизнь твоя... Что понимание ошибки дает свободу от нее, что ошибка тогда тоже оказывается твоей жизнью,.а не ошибкой, и... ничуть не страшна, - это ж когда понимаешь?!

Я многие годы пытаюсь так организовать отношения в моем “кабинете несчастий”, чтобы пришедшие сюда открыли и то, что ошибки такого рода не нуждаются в исправлении! Что их узнают, чтобы иметь выбор не повторять, не обижаться на тех, кто в них неповинен. Узнают, чтобы не бояться прошлого, но сделать его своей мудростью, своим присвоенным опытом - основой будущих успехов. Так же, как использует знание ошибки повариха, плотник, пахарь, врач... - все, кто учатся мастерству. Чтобы обрести свободное от ошибки будущее!

Из дома, от пьющего отца она в пятнадцать лет уехала в город “учиться в техникум”. Вышла замуж “по любви” тоже за пьющего человека, “хотела его спасти”. Через год разошлась, “потому, что он пил!”. Отчаявшись, решила жить одна и... вышла замуж за вдовца, старше себя на 17 лет, тоже “по любви”. Жила “только для мужа”. Он “замечательный человек, но очень упрямый, всегда считал, что все должно быть только по его” и “немножечко меня подавлял". Она родила дочь. Вначале “все было хорошо”, но когда он “стал навязывать маленькой свои принципы”, она, забрав дочь, “чтобы ее спасти”, ушла от мужа. Дальше “жила только для дочери”. “Это были счастливые годы! Их омрачало только то, что дочь росла “слишком впечатлительной, болезненной и какой-то безвольной”. “Ей так легко можно было что-то внушить”. “Этим и воспользовался этот мальчишка”.

Когда дочь вышла в 18 лет замуж, мать “очень переживала, но старалась ее во всем поддержать”. Жила дочь с мужем у нее. “И все-таки девочка, не посоветовавшись (с ней), забеременела”. Муж дочери стал “колоться”, нигде не работал, “деньги у меня воровал”. Беременность протекала трудно. Роды с осложнениями. Внучка родилась с “обвитием пуповины, долго не дышала, ножка изуродована перетяжкой”. “Из-за родовой травмы по недосмотру врачей” от стает в развитии.

Дочь “естественно, всего этого не выдержала”. Впала в депрессию[128]. Пыталась покончить с собой. Но “мы ее спасли”. Муж дежурит. “Он же - ее отец, я не хочу его лишить права помогать дочери! Правда, и теперь он пытается ее подавлять!” Он - теперь на пенсии. “Мы стали жить отдельно. Дочь с зятем - отдельно”. Вместе с мужем нянчат внучку. Пролечили зятя” в программе “12 шагов”. Тот “наконец спохватился, уверяет, что взялся за ум”. Дочь лечится в психиатрическом диспансере.

Психиатр рекомендовал матери “посоветоваться с психотерапевтом”, как правильно вести себя с дочерью. “Психиатр сказала, что мне надо пойти к вам, чтобы научиться лучше понимать мою дочь”, “Я готова. Мне это необходимо!”

Она пришла ко мне “только ради дочери!”[129] . “Разве до себя тут!”

Если б вы знали, как это тяжело матери! Я ей все силы отдала... - Она махнула на меня рукой и расплакалась в заранее приготовленный платок...

Оказывается, что отдавать себе отчет в реальном положении дел для того, кто многие годы жил беспечно или по готовому сценарию и так от реальности бежал, кто нагромоздил за это время массу нерешенных, а часто уже и неразрешимых проблем - страшно.

Кажется бесполезным бередить старое, возвращаться к тому, чему прежде не придал значения... на что не обратил внимания... от чего когда-то отмахнулся либо “по складу характера”, либо потому, что это “обожгло предчувствием тревоги и боли”, задело самолюбие... а может быть, просто казалось проявлением малодушия, слабости, непозволительного эгоизма[130]... Мало ли почему мы отмахиваемся от себя, от другого!.. Отмахиваемся от своих и чужих “непрестижных!” проблем... грозящих возвращением к не пережитой прежде до конца боли!

Кажется, что боль будет бесполезна я невыносима.

Только человек, имеющий опыт, что на ошибках учатся -только реалистичный, зрелый человек, которому не на кого надеяться, кроме себя, некому поплакать, готов вытерпеть такую предчувствуемую боль, заслоняющую реальность неосознанным страхом[131]. А таким открытым опыту человеком только тот становится, кому выйти из “безвыходного” положения надо позарез, как воздуха!

Только тот, для кого нет иного выхода, вникает и решает “неразрешимые” проблемы.

Многие же люди (надеющиеся подспудно не на себя), когда боль невыносима, видят, как подросток 11-12 лет, мужество в том, чтобы не обращать на боль внимания[132]. Стараются не замечать ее, “выкинуть из головы”, забыть.

Не дай бог, чтобы нам это удалось!

В действительности реалистичный, зрелый человек всегда живет внутри своей боли и своих проблем. Ни их, ни связанной с ними тоски и тревоги он не нагромождает, не откладывает на завтра. Сегодняшнее решает и переболевает сегодня. Это его и спасает - кроме того, что он и в своей тоске[133]и в решении своих проблем натренирован, ему еще и справляться завтра придется только с завтрашним. Остальное уже прожито. Проехали!

Тому же, кто избегает тревог, приходится справляться со всем, что на него однажды навалится, что, “не беря в голову”, накопил он за долгие годы.

Мне кажется, что причина твоих бед и бед многих, так же ведущих себя людей, как и причина кризиса, который переживают сейчас все, вся наша Родина, - в том, что мы долгие годы учились не обращать на боль внимания. Верить, что у нас “все хорошо”, когда у нас очень многое совсем даже плохо.

Мы не допускаем мысли, что что-то у нас не в порядке.

Для сохранения удовлетворительной самооценки[134] и, чаще не заметив того, мы поставили неразрешимую задачу: быть идеальными или не быть.

“Все - или ничего”! Причем - сразу, теперь и без всякого обучения. Обнаружить любой недостаток означало бы, что мы потерпели крах (“не быть!”), то есть что у нас “все плохо!”[135].

Ведь женщина, которая пришла, “чтобы научиться понимать дочь”, сама - издергана предельно и от своего отчаянья отвлекается только хлопотами о дочери, лечением зятя, конфликтом с мужем. У нее всегда - “все в порядке”.

Ведь очевидно, что она повторяет всю жизнь одну и ту же ошибку, которую унаследовала от матери. Ошибку традиционную и потому частую[136].

Вслед за матерью, знающей только “одаривать”, не умеющей благодарно брать, не умеющей пи в ком нуждаться, следом за матерью, которая своей невовлеченностью (неучастием) поддерживает пьянство мужа, она проигнорировала отца. Сбежала от него “в город”, не познакомившись с его мотивами (тем, что движет его переживание и поведение). Не зная своего первого мужчину - отца, она в детстве ничего нужного для жизни не узнала о мужчинах. Сохранила на всю жизнь двойственное отношение к ним.

- С одной стороны - привязанность, живую тягу к мужчине, отравленную инфантильной надеждой на опеку с его стороны.

- С другой - критическое, отвергающее их отношение, будто она им - судья. И агрессивное[137] стремление их одарить, переделать, отредактировать в соответствии с пошлыми, сказочными представлениями о том, какими они “должны быть”.

Это отношение: “все для вас, а мне ничего не надо”, отношение слепого диктата она перенесла на всех и - на дочь.

Пыталась осчастливить и переделать первого мужа. Ушла, когда не смогла, от второго. Диктатом подавила инициативу дочери, сделав ее никому не нужной и беспомощной.

Обвинив во всех своих бедах отца, мужей, врачей.. . - всех, она создала для себя и дочери иллюзорную реальность: за нее должны “рожать врачи”, а раз этого нет, то все — вероломны, враждебны..:

Маму эта ужасающая реальность взбадривает ~ она черпает силы в подвижничестве борьбы.

Для дочери же в ней - нет будущего.

Создав такое, мать сама побудила дочь к отчаянному бегству под защиту мужа, “бунтующего” против маминой реальности, в беременность, потом в самоубийство...

Теперь отняла у дочери ребенка, лишая ее последних жизненных смыслов, и парализует ту абсолютной опекой, невольно подталкивая к новой попытке самоубийства.

Зато у самой у нее при этом совершенно нет свободного времени, некогда заняться собой. Она везде и всем нужна. Есть для чего жить!

А дочь пока загружена транквилизаторами...

Единственное, что она могла бы сделать для дочери -оставить ее в покое!

Когда не на кого надеяться, если у человека есть хоть какие-то ресурсы, он невольно мобилизуется! Пропадают парализующие обиды обмана ожиданий. Он сближается с теми, кто рядом и кто не подменяет его собой - Дочь ведь - замужем!

Но что это я говорю? Она же так больна! И внучка нуждается в уходе! Что с ними станет без бабушкиных забот! Они же погибнут! И главное, что будет делать без всех этих хлопот (ей только 44 года) бабушка?!

А за всем - только одна ошибка: ощущение собственной ненужности[138].

От этого - неумение признаваться себе и людям в том, что ты в них нуждаешься. Неумение быть благодарной. Стремление всем навязать себя (“все для людей”) и свою волю. Таким образом, обесценивание жизней всех, кто тебя любит (они чувствуют себя ненужными). Подавление их воли к жизни.

Может быть, и ты боишься оказаться не идеальной, то есть по твоей шкале оценок - ничтожной, “плохой”?[139] Поэтому и не ведаешь, чего в действительности не умеешь, не знаешь, чему тебе надо учиться.

Это тоже причина твоих бед.

В самом деле, ну почему ты не видишь вроде бы очевидных вещей: что дочка болеет потому, что у нее нет матери (ты всегда не с ней); что муж “сбегает” потому, что у него нет жены (ты не с ним); что, задевая косяки, вся в синяках ходишь потому, что занята всегда не тем, что делаешь, всегда мыслями и сердцем не здесь, не в реальности?! Никогда не с собой!

Тем беспрерывно деловитым, измучившимся мамам и отчаявшимся женам, как и тебе, именно потому нельзя дать совет, что вы бежите от чувств, которые отражают реальность. Бежите от пугающей вас боли!

Л вес ответы находятся внутри той, закрытой тогда для вас, зоны, где живут ваши чувства.

Больно чувствовать, от чего “гудит” дочь. Но только чувствуя это, поймешь, что надо или не надо сделать.

Больно чувствовать, каково твоему мужу. Но только чувствуя его брошенность, можешь занять свое место в его жизни.

Больно чувствовать, как больно тебе. Но, вытерпев, пере станешь отгораживаться от всего, что устраняет твою боль.

Как не бежать от боли, что для этого надо уметь - об этом мы поговорим потом. Отдельно...

Только живя внутри зоны своей боли, начинаешь ясно чувствовать и понимать себя, и других, как себя. А тогда и знаешь, что делать!

Я думаю, что проблемы, открывшиеся перед тобой, очень современны. Все, что есть жизнеспособного у твоей Родины, так же, как и ты, встало перед множеством долго закрытых в зоне боли проблем, и тем более больных, чем дольше их избегали и чем больше их накопилось.

Каждому из нас теперь решать их. И так беречь Родину. Каждому - на своем месте. Тебе - на своем.

Желаю бесстрашия! И зрячей бережности с собой.

Хочешь, чтобы тебя “сглазили”?

Доброе утро!

Прошлый разговор[140] начался с вопроса о причинах частых болезней детей.

Мы обнаружили, что их мам объединяет одна особенность. Они избегают погружаться в зону своих сокровенных переживаний и проблем (“зону своей боли”) и потому не могут сориентироваться в переживаниях своих близких: мужа, детей - всех.

Сегодня мы с тобой попытаемся понять, что тогда происходит поминутно с каждым из вас: с тобой, с мужчиной рядом, с твоим ребенком.

Почему дети всегда отвлеченных от самих себя мам с младенчества живут в постоянном страхе?[141] Сначала не спят и орут. Потом грудь кусают, доводя мать до отчаяния или ярости. Потом от груди отказываются до времени. Отказываются от эмоциональных контактов сначала с матерью, потом и со всеми. Одни начинают все делать назло. Другие часто и долго болеют. Третьи прячутся в мир вымыслов...

Почему мужчины, которых ты считаешь желанными и которым, казалось бы, доверяешь, часто относятся к тебе спокойнее, чем тебе хотелось бы? Почему так пылки и домогаются тебя, иногда назойливо, те, кого ты и замечать-то порой не замечала?

Почему так легки отношения со всеми и так невыносимо трудны с самыми близкими? Что это за “сглаз” такой?

Что ж, о “сглазе” я тебе сейчас и расскажу.

Это будет рассказ о том, как такая же замечательная, как и ты, и, как и ты, не виноватая ни в чем молодая мама, истомившись в духоте четырех стен, кормлений, пеленок и недосыпаний, вырвалась, наконец, в весенний день с младенцем на волю.

Малыш был во всем новом, в новой фирменной коляске с окошечком. Мама в любимых туфлях, черных колготках, юбочке, как до беременности, в куртке, волосы по плечам и... ну, совсем чуть-чуть духов. Она гордилась малышом, собой, коляской - всем. Ей хотелось, чтоб смотрели, удивлялись, спрашивали, хотелось хвалиться и нравиться! Совсем как маленькой и как многим из нас на ее месте...

Заранее скажу, что все кончится благополучно, что ничего действительно страшного не произойдет, что в финале этой “трагедии”, уже дома, придет ее отец, гаркнет командным голосом: “Прекрати истерику!” и выругает дочь, как солдата: “Сама к мужикам в штаны лезешь, а потом трясет! Мальчишка, что ли, этот заставил тебя с голой попой по улице идти?! Дочку сделала, а все не знаешь, от чего дрожишь...” Она обидится, надуется, разревется. Малыш успокоится и заснет.

История окажется анекдотом. Но вначале мама едва не поверит в тот самый “сглаз”.

...Вначале она будет, едва сдерживая волнение, прогуливать ребенка и себя.

Когда малыш проснется, она пошикает на него, покачает - и снова будет выслушивать комплименты, пока на месте улыбающихся ей стариков и старушек не появится ОН!..

“...Волосы черные!”... (могли бы быть русые, рыжие, серо-буро-малиновые, хоть “лысые”, лишь бы был немного смущен и вел бы себя странным для этого квартала образом). “Глаза жгучие!”... (хоть бесцветные, лишь бы не заглянула в них и не вникла; этот был вообще в темных очках). “Он появился - меня как пронзило,в жар бросило!”... (Сравни у Пушкина: “Ты лишь вошел - я вмиг узнала, вся обомлела, запылала и...”). “Ноги едва не подкосились!.. Дочка закричала. Я - к ней, она - еще сильнее! Хотела уйти - стою, как дура вкопанная! Не пойму, что со мной. А Он подошел, да еще таким, вроде “простым", голосом спрашивает: “С вами ничего не случилось?..” Откуда узнал, что со мной -не в порядке?! (Будто этого не видно!) Соседка подошла. “Иди, - говорит, - дочка, домой. Смотри, какой глазливый!”. Тут я как опомнилась! Все поняла! Подхватила маленькую - и бегом. Саму трясет...”

Ты легко поймешь, что с женщиной и ее дочкой произошло.

Для грудного младенца мать, ее эмоции - такая же ощущаемая среда, как воздух, вода, тепло, холод. Он не только чувствует страх матери, пугается с ней вместе, но еще острее отзывается на участие и неучастие[142] в нем.

 Участие для него - гарантия благополучия и сигнал покоя.

Неучастие - угроза беззащитности - сигнал тревоги.

Отсутствие, уход матери куда-то даже надолго для малыша вполне терпимы (он быстро приобретает опыт, что о нем позаботятся и без нее).

Неучастие матери, находящейся рядом (она видна, слышна, пахнет...), для ребенка - истязание.

Когда мать эмоционально не откликается на него - не чувствует его, ребенок реагирует на такой ее “холод” ощущением брошенности и пугается, как мы бы испугались, проснувшись... в запертом рефрижераторе, который не откроют никогда!

Разрыв эмоционального контакта, это надо подчеркнуть, тем более потрясает, чем явственнее физическое присутствие мамы.

Ребенок переживает почти ужас, когда мать смотрит на него, не видя, говорит, , не слыша, и касается его руками машинально или не меняется от его прикосновений, отвлекшись чем угодно: подавленной тревогой, обидами, самоедством, чтением, нечаянным кокетством[143] (вспомните шиловскую “Мадонну с младенцем”).

Кстати, с любящими мужчинами при такой машинальности их женщин происходит то же самое. Это - как обнимать любимую, а обнаружить в объятиях... труп. Именно эта машинальность не замечающих себя за занятостью женщин -причина ревности, агрессивности, тоски, пьянства и иного “бегства” от них их мужчин.

Мучительный эффект “зеркала, которое не отражает”[144] -причина постоянных болезней детишек мам, занятых не собой.

Малыш с младенчества чувствует, что мама “не здесь”, и живет в состоянии постоянного дистресса, ужаса от ее недосягаемости. От этого не спит, кричит, кусается - добиваясь хоть какого-то живого реагирования на себя. И постоянные болезни, и нарушение поведения - все это “средства” вызывания живых реакций.

А с этой артистичной, увлекающейся, но плохо разбирающейся в своих чувствах мамой произошла банальнейшая история.

Она хотела понравиться всем - и поправилась! Всем. В том числе и застенчивому парию. (Именно от застенчивости, а не от солнца, он был в очках.)

Она взволновала его. Он чувствовал, что она просит любоваться ею, и любовался.

Парень, конечно, мог бы знать, что поведение молодой женщины, принятое им за сексуальное приглашение, не выражает ее преднамеренного выбора. Догадаться, что мыслями она была, как и всегда (как и многие девушки и юноши, не получившие в плане своего эротического поведения никакого воспитания!), очень далека от сознания своих верно понятых парнем сексуальных проявлений. Но он не был телепатом.

В обыденной жизни на человека реагируют, как чувствуют, а не разгадывают ребусов. Наших мыслей не знает никто.

В более трагической ситуации то же поведение, понятое незамеченным ею встречным как откровенный сексуальный призыв, могло бы стать провокацией “изнасилования” (о том и говорил дочери ее отец!).

Эта молодая женщина, как и многие на ее месте, рассчитывает на то, что “мужчины должны!” с ней “вести себя порядочно”. Это нормальное ожидание. Правда, оно не освобождает женщину от необходимости самой заботиться о себе и не вести себя провокационно. Она же, как всякий ребенок, прежде помнит чужие обязанности, не зная - своих. Сама, не заботясь о мужчинах, - о том, чтобы с ними считаться и не дразнить их без надобности, она создает “аварийную ситуацию” для них, но и для себя! Дразнит чужого дога мясом, уверенная, что тому - нельзя...

А если догу можно?!.. Ведь и незамеченные встречные бывают разными!..

Тот парень не спрятал своей взволнованности - и вызвал взволнованность женщины. И уже эта собственная взволнованность тем сильнее потрясла ее, чем менее ей самой была понятна.

Для этой кормящей мамы даже мысль о возможности ее влечения к “чужому мужчине” (не мужу) была бы угрозой прочности “ее” мира. Потому-то она невольно так ухватилась за в шутку высказанную соседкой версию о “сглазе”.

Открыть для себя действительную причину волнения женщине было нельзя еще и потому, что для нее намерение так же “преступно”, как действие. В отличие от зрелого, доверяющего себе человека, мораль которого касается поступков, а не помыслов (намерений). У него (доверяющего себе), в отличие от нашей девушки, “хотение” и в переживании ясно отделено от действия еще множеством промежуточных вопросов и решений, например: “Что можно ему? Или что -нужно? И только потом - что он будет делать?”. Хотение ему ничем не грозит: “хотеть - не вредно”! Поэтому нравственно зрелый человек легко разбирается в своих самых проблематичных побуждениях - ведь он не считает себя безвольным сумасшедшим и не боится никаких побуждений, так как уверен, что властен в поступках!

Теперь о ребенке. Пока мать была занята дочкой, та спала. Когда она отвлекалась на восхищение ею встречными, ребенку, становилось менее комфортно, он просыпался. Но под гуление мамы вновь засыпал. Затем, застигнутая врасплох своей непонятой в причинах взволнованностью в ответ парню, она эмоционально “бросила” ребенка. Ребенок заплакал. Мама испугалась, и борьба с собой еще больше усиливала страх[145]. Страхом - заражала дочку. Перепуганная дочку, в свою очередь, пугала маму, та вновь - дочку...

Обидный окрик отца отвлек дочь от страха! Она перестала пугать дочку. Это успокоило ребенка.

Думаю, что обычай приглашать в дом, где есть новорожденный, лишь самых близких родственников, существует не только потому, что чужие люди могут принести заразу и взвинченность, но и оттого, что, смутив покой эмоционально невежественной молодой мамы, они могут тем “сглазить”, испугать ребенка.

Спасение от этого “сглаза” - приставаний чужих мужчин, мороки со своими, болезней детей и взрослых - не в том, чтобы избегать общений! Но в том, чтобы по возможности чаще знать, что происходит:

- с тобой,

- что ты делаешь, особенно невольно, и

- какие состояния и отношения вызываешь у других.

Желаю тебе открытой и искренней встречи с самой собой

и с не придуманной, тревожной противоречивостью мира!

Пощади кумира!

С добрым утром!

“Неужели доверять людям - это порок?!..

Почему же я всегда остаюсь Наказанной?..

Я очень доверчивая. Всем верю, а меня все время обманывают.

Обманула подруга: я ей доверила самый сокровенный мой секрет, а она рассказала его моему мужчине. За это он теперь - с ней.

Обманывают мужчины: за мою искренность платят равнодушием. Врать им, что ли, надо?

В воскресенье на толкучке попросили разменять деньги, а хватилась - недостает семидесяти пяти рублей...”

Наташа С. заканчивает письмо словами:

“Если вы мне не ответите, то уж не знаю, кому и верить! Никому, что ли, ни до кого дела нет?!”

Я знаю много людей, так же разочарованных в других.

Их надежды обманули женщины, мужчины, дети, родители, учителя, врачи...

Особенно часто слышу сетования на молодежь, правительство и на все, “что у нас” в отличие от того, что “у них...”.

Постоянные обиды, досада, раздражение делают для этих людей жизнь мукой.

Сегодня разговор - об одной из причин таких разочарований.

В детстве мы влюблены во взрослых. Нам кажется, что они - боги, всемогущи и знают все-. Они для нас совершенство - мера хорошего и плохого и в этом смысле - наш идеал - кумир[146].

В ту же пору, формируя свое сознание, учась понимать мир, изначально обрушивающийся на нас первозданным, неупорядоченным потоком, мы упрощаем все, чему учимся, до небывалого абстракта, до схемы. Мы создаем понятное нашему детскому уму, лишенное свойственной реальности глубины и противоречивости, кургузое представление о том, что “должно быть” - создаем “идеал” всего. Создав ясную нам модель, мы испытываем от такого превращения сложного - в простое, беспрерывного - в прерывистое, интуитивного -в сознательное потрясающее облегчение. И тогда, соблазнившись легкостью, подменяем новосозданным “идеалом” этот трудный для незрелого сознания мир. Дальше мы цепляемся за нашу схему, как за защиту от теперь пугающего, неорганизованного хаоса.

“Идеал” помогает, нам сберечь ощущение безопасности мира, отодвигает в неопределенное будущее необходимость встречи один на один с реальностью.

Тогда же в детстве, обольщённые разумом, неприемлющим “безосновательность” чувства, мы прельщаемся “понятным”, “разумным” оценочным подходом[147] ко всему и вся. Ради “разумно обоснованного” отношения отрекаемся от данного нам жизнью первоначально непосредственного восприятия, от сердца, от естественной любви ни за что - просто потому, что так посчастливилось.

Просто любви, как и всего живого, еще не оправданного объяснением, мы тогда начинаем стесняться.

Но мы любим наших близких и теперь, чтобы эту любовь к ним себе позволить - легализовать, невольно находим ей “оправдание” - наделяем реальных, любимых нами людей (поначалу старших) понятными нам свойствами, которые должен иметь “кумир”. Превращаем в своем представлении любимых в тех, кто теперь обязан быть идеальными.

Вера в то, что есть такие идеальные, всеведающие старшие, естественная в додесятилетнем возрасте, как вера в высшие силы помогает затянуть, продлить детство.

Подростками мы в этих старших разочаровываемся (идеализация их стесняет нашу свободу!), уходим в товарищескую тусовку - и идеализируем группу, ее лидеров. Снова творим и снова старательно оберегаем для себя кумира, “свой идеал”.

В старшем подростковом возрасте, когда мы одиноки, как крик в космосе, и очень нуждаемся в понимании, мы творим себе кумиров из друзей, подруг.

В то же время мы интуитивно всегда чувствуем, что идеал - это ложь, то, чего не бывает.

Но, сами наделив любимого человека понятными нам небывалыми свойствами, сами обманув себя, с подозрением, как к еще не разоблаченному самозванцу и обманщику, относимся - к нему. Доказательств реальности идеала, требуем от нашего кумира. Беспрестанно и нещадно бедного кумира экзаменуем. .

Мы ревниво требуем, чтобы он доказал нам свое право быть нашим идеалом. Будто это ему, а не нам нужно, чтобы мы сберегли наши облегченные представления о мире. Мы не прощаем ему не только промахов, но никакого отклонения (как отступничества!) от поведения в соответствии с нашими ходульными представлениями о том, каким он должен быть.

Сами же мы то, что еще вчера считали достоинством, сегодня воспринимаем пороком.

Запомнилось со студенчества, как влюбленная девушка рассказывала: “Он такой романтичный, такой романтичный - прямо святой! Стихи все время читает! В трамвай вошли - снял калоши, думал: в читальню пришел.

Став его женой, она же сетовала, что другие мужья вместо того, чтобы стишками развлекаться, мусорные ведра выносят, пеленки стирают, да деньги зарабатывают, -а мой, как блаженный, калоши опять в трамвае оставил!”.

Не сознавая того, мы готовим для себя доказательства несовершенства нашего кумира. Ведь тем же самым схематичным порядком, который мы невольно навязали ему, он теперь стесняет уже нашу свободу, мешает быть собой.

- Когда мы с ним в ссоре или я вообще переругаюсь со всеми - говорила женщина в красном, - мне хоть и больно, тоскливо до жути, но я - свободна, как птица: никому! ничего! не должна! Когда же мы в мире, я - как бабочка в герб арии, сохну, шагу не ступить, всем угоди: они же - замечательные, идеальные! Я по сравнению с ними - никакая?!..

Но, наконец, - главная морока.

Ненавидя (пусть и не сознавая того) пугающую массой вопросов, непостижимую для нас реальность, к которой мы не готовы; приписав в бегстве от нее своему идолу понятные нам свойства; и боготворя носителя этих придуманных нами свойств, - мы про него, живого человека, ничего не знаем! И... знать не хотим!

Открытие, что кумир обычный человек, мы переживаем как его вероломство и личное оскорбление нам, которое не можем простить ни за что.

Это самая частая причина разочарований в дружбе, в любви, в супружеских отношениях.

Нас увлекает собственное наше состояние очарованности. Все, что нашу влюбленность грозит разрушить, - раздражает нас и сердит.

Обидевшись на кумира, когда он оказался “не таким”, мы ненавидим его за это, иногда превращаем чуть ли не в нашего заклятого врага.

Такая ситуация типична для многих супружеств: где один очарован, а другой вынужден, если хочет сохранить отношения, “соответствовать” ожиданиям.

Ко мне часто приходят возмущенные женщины.

“Десять лет прожили. Казалось, порядочный человек. У нас все было хорошо. Хоть бы раз в чем-нибудь упрекнул. Двух дочек ему родила. Вдруг без предупреждения, как гром в жару: “я подал на развод”. Бросил нас, бросил работу, уехал в другой город"[148].

Один мужчина говорит: “Я казак, за жизнь женщины на войне жизнь отдаю (человек он сугубо штатский и воюет разве что в мужских диспутах, да и то чаще по пьянке), за это она мне должна верность, заботу о детях и домашний уют. А этих современных штучек не понимаю и понимать не хочу. Какие там чувства? - Есть долг! Я ей и доверял. А она, вишь: “другого - полюбила”!”.

И такие женщины, и такие мужчины уверены, что они любят тех, кого придумали и боготворят! Ведь они искренне - по своему сценарию - заботятся о кумире и дают ему то, что, по их мнению, кумиру надо! Кумира развлекают, кормят, холят, восхваляют, верны ему...

Так любитель сладкого отдает последний кусок сахара человеку с сахарным диабетом, для которого сахар - смерть.

“Кумир” - либо век должен оставаться “дитем” для развлечения (покорным и капризным, вдумчивым или беспечным, но всегда выкрутасным - непредсказуемым, как Карлсон, который живет на крыше, и всегда - все для нас), либо, напротив, в “родительской” роли снисходительно принимать знаки внимания, в которых нет ни подлинного внимания к нему, ни понимания (как в умилительных, но бесполезных детских подарках).

Оберегая очарованное дитя (супруга) от разочарования, столкновения с жизнью, кумир вынужден жить в пустыне одиночества, как демон.

Печально это сказывается и на сексуальных отношениях супругов.

Женщина жалуется, что она готова себя возненавидеть.

У нее “замечательный муж, великолепный человек, специалист. Днем все хорошо, но, едва приближается ночь, начинает трясти от страха, что он приблизится”.

Долгие годы “все было хорошо”, ее “сексуальные проблемы не интересовали” - она “выполняла свои обязанности”, правилось делать ему приятное.

Теперь “что-то проснулось, пришло желание, как наваждение” , а обнаружить его стыдно. “Постель стала пыткой!”.

Мужчине, которого женщина идеализирует, она отдает себя, как святая, и, оставаясь фригидной[149] (подавленная очарованием), со временем либо сетует на самую обычную сексуальную неудовлетворенность, либо - не позволяя ее себе или не догадываясь сетовать - болеет.

С женщиной, которую мужчина боготворит, он оказывается сексуально сниженным или вообще заторможенным, так как боится приземлить, “запачкать идеал” нормальным влечением.

Мужчина рассказывает, что до брака не испытывал никаких трудностей в сексуальном плане.

“Женщин любил", относился к ним галантно, “как к неизбежному, - как он шутил - злу”.

Женился на девушке, которая “не такая, как все”: “Понимаете, она чиста. В ней нет ничего от шлюхи!”. И с ней он — вдруг оказался бесполым. “А когда возбудишь себя воспоминаниями - все кончается раньше, чем началось!”

Во всех случаях к боготворимому партнеру относятся как к фетишу[150] - средству вызывать те или иные собственные состояния (возбуждение, платонические или телесные экстазы, волнение, страх, упоение), но не интересуются и не знают его состояний, не сочувствуют ему, не умеют его понять и о нем заботиться. Его состояние не управляет состоянием партнера - нет сочувствия. Именно это нередко приводит к сексуальной дисгармонии физически и психически совершенно здоровых людей.

Со стремлением идеализировать людей, правила, товарищество - что угодно - связано много проблем.

Очарованного легко использовать.

Желающий не видеть реальности сам ищет тех, кто его обманет. А разочаровавшись, множит обиды и плодит зло.

Но ведь стремление к идеализации мира всегда захватывающе соблазнительно, а в свою пору совершенно необходимо!

Мечта мобилизует наши эмоциональные ресурсы, побуждает к развитию. (“Тьмы горьких истин нам дороже нас возвышающий обман...”)

- Как быть, чтобы, создавая себе кумира, не паразитировать на нем?

- Как не жить “по шпаргалке”, “под чужую ответственность”?

- Как не провоцировать других - нас обманывать?

- Как не чернить мир разочарованием?

Эти вопросы решать каждому со своей совестью!

Существенно, что, когда идеал - высшая мера требовательности не к другим, а к себе, то он - побуждает к росту -созидателен!

Когда тот же идеал используют, чтобы принизить, обесценить людей, мир, себя самого, - он становится причиной разочарований, обид, несчастья - разрушителен.

Желаю тебе доверия к миру, более удивительному, чем любой мыслимый твой идеал!

Птицы выбрасывают птенцов из гнезда!

Доброе утро!

“Я не знаю, как это произошло, и что, собственно, произошло, Но сын, с которым мы всегда были друзьями, вдруг замкнулся. Может быть, я его чем-то обидела. На днях нашла на столе его строчки, будто письмо ко мне:

“Чем жить так, как вы живете, лучше сесть на мотоцикл и переть против движения, пока не собьют, или облить себя керосином и поджечь, как в Прибалтике!”

Не пугайтесь: это письмо более чем двадцатилетней давности. Сын этой женщины давно сам папа[151].

В ту пору в жизни подростка, когда потребность в идеале[152], как последней защите от реальности, очень остра, удовлетворить ее и не обмануть - великое искусство! Как им овладеть?

Как стать помощником, поводырем, мостом из мира детства во взрослый мир реальности?

Родители другого знакомого мне мальчишки всегда оставались похожими на влюбленных. При всей бурности, часто агрессивности[153] их отношений каждый, как-то на свой манер, был бережен к особенностям другого. Родители умели друг друга уважать.

Отец стал для мальчишки идеалом честности, творческого способа жить, любви ко всему, до чего касался.

В отношениях родителей сын открыл, что нельзя обмануть мир, природу, Бога[154].

Поэтому, когда он однажды увидел отца перепившим до рвоты (мать заботливо помогала тому прийти в себя), -он узнал, что и настоящие мужчины могут оказаться в бедственном положении. Ему было больно вместе с отцом. Он и вида не подал, что знает о случившемся.

В любви к отцу подросток приобрел опыт быть человеком.

Когда он впервые услышал, как отец ворчит на жизнь, то узнал, что устать могут все, - но остался верен тому отцу, который “от жизни никогда не уставал”.

Он научился выбирать, чему в отце следовать.

Вырос мальчишка, - я многие годы знаю его - реалистичным, достойным человеком.

Уважение к подростку, бережность к его самолюбию и искренность с ним, поддерживая его привязанность, помогают тому потом, развенчав идеал, не разлюбить, не оттолкнуть тех, кого он идеализировал (а с ними - весь мир).

Напротив, в споре между знакомым и новым, понятным и неведомым, между беспристрастным “объективным” разумом и “субъективным” сердцем, между идеалом и любовью побеждает тогда любовь. Любовь подростка к старшему научает его принимать мир как есть.

Но бывает и иначе. (Я сознательно схематизирую живую ситуацию, чтобы действительные ее герои остались не узнанными.)

Мама девочки была жесткой и в доме “главной”. Папа был мягким. Девочка играла с папой. Он стал ее идеалом.

Она представляла себе его мужественным, бесстрашным, как герой вестерна, элегантным, как опереточный герой-любовник, а главное - все понимающим, то есть согласным с ней во всем.

Однажды подростком она случайно увидела отца от кого-то бегущим, перепуганным, как ей показалось. Она не испытала страха за отца, но почувствовала себя оскорблен ной, будто он ее обманул, обокрал. Дома она рассказала маме, как неприличен, “расхристан” был отец, - и мама посмеялась вместе с дочкой, сказав, что “к мужчинам вообще надо быть снисходительной!”.

Когда девочке было лет тринадцать-четырнадцать, родители подружки привезли той дорогой костюм. Девочка попросила маму купить ей такой же. Мать отказалась, отругав. Девочка с надеждой обратилась за поддержкой к отцу, но и он “предал ее”: поддержал маму. С тех пор девочка решила, что отец перестал ее понимать.

Позже она станет “снисходительной” к мужчинам. Зато своих сыновей решит вырастить “настоящими мужиками”.

Она действительно родит двух мальчиков-близнецов. Мужа будет считать вечно осторожничающим рохлей - словом, “не героем”. Сыновей вырастит, как хотела, спортивными, мужественными, как она это себе представляла, сильными.

Правда, работать они пойдут туда же, где уже тридцать лет проработал их отец. Работа связана с электричеством, с высоким напряжением. Один из них с привычной для него роскошной небрежностью забудет воспользоваться защитой -ив двадцать четыре года... погибнет под током!

В этой трагической истории мать своим пренебрежением к мужчинам и отец своей подкупающей уступчивостью, показной мужественностью обманули девочку. Сформировали идеал, внушавший презрение, высокомерную снисходительность к реальным отношениям. К реальным мужчинам - тоже.

Идеалом мужчины стал слуга - супермен.

Этот “купивший” ее отсутствием характера, сопротивления, эгоизма идеал оказался для девочки (и ее мамы) милее реальности.

Сохранив ложное представление о половине человечества, красивый идеал не дал познакомиться с действительной мужественностью мужа. Позже побудил воспитать в сыне показное слепое молодечество, браваду, подавившую инстинкт[155] самосохранения[156].

Ненависть к реальности заставила принести сына в жертву идеалу. И кому легче от того, что сделано это было непреднамеренно, неосознанно - невольно!?

Расставаться с миром детства, с этим ощущением ясности, завершенности и принципиальной известности мира, который осталось еще чуть-чуть доузнать, - непросто всем.

“Я привык в детстве дышать кислородом, а меня вдруг заставили дышать воздухом. Мне это противно, и я не хочу!” - признался однажды очень близкий мне человек.

Легче не дать конфету, не раздразнить ею, чем отнимать.

Когда с детства от ребенка не прячут реальности: всей сложности, конфликтности, порой трагичности глубоких пластов отношений родителей между собой, не прячут противоречивости их взглядов на мир - когда ребенку доверяют -он и в подростковом возрасте готов “дышать воздухом”, а не “кислородом”.

Чем раньше ребенок становится вынужденным искать подход к бабушке, папе, маме, другим и чем раньше ему перестают создавать иллюзию, что земной шарик, как ласковый щенок, подкатится к его ногам, - тем с меньшей обидой он, взрослея, принимает необходимость действительности - всего, что не укладывается в детские схемы.

Когда наши дети, подрастая, перестают быть управляемыми, напряженность в отношениях с ними снимается тогда открытым, доверительным поведением любящих их старших.

Понимание, что и юный человек - себе не враг, как бы странно и пугающе ни было его поведение (“личность создается тайной!”[157]); понимание, что кажущееся нам странным -не страшно, что наш сын и дочь продвигаются в поиске, им необходимом, - такое доверие единственно приближает нас в эту пору к детям.

С взрослеющим подростком ведут себя как с малознакомым, но уважаемым человеком.

Правда, так вести себя с ним в состоянии только тот, кто имеет счастливый опыт доверия к себе, именно к себе, а не к принципам, которым привык следовать.

Доверительно и с уважением с подростком ведет себя только тот, кто уважает себя.

Мама, чью записку я цитировал[158], сумела поверить, что проблемы сына - не чудачество и каприз.

Вспомнила, что все эти проблемы были и у нее, что в свое время она от них, испугавшись, отмахнулась![159]..

А сын имел мужество (!) в них вникать.

Зауважав его, не вмешиваясь без приглашения в его дела, она параллельно с ним вникала в те “проклятые вопросы”, о которых мы постоянно здесь говорим[160].

Если вначале она верила, что у нее “проблем нет”, “только сын”, то, приняв всерьез сына, она заинтересовалась и собой.

Заинтересованность собой стала “Сталкером[161]” в ее “зону своей боли” - проникнув туда, мать тем более перестала бояться проблем сына.

Раз за разом не запланировано складывались “минутки”, когда сын обращался к матери. Получались разговоры “вроде и ни о чем”, и им было вместе тепло. И это уже была реальность, открывавшая им миры друг друга.

Сын открывал для себя мир матери - мир другого человека и... других людей. Он входил в сомнения матери и впускал мать в свой мир.

Но сколько ночей она не спала! Буквально — не спала...

Написал, и поймал себя на том, что ее бессоннице я сострадаю. Ее мне жалко. А какой мукой эта встреча далась ему - сыну, - мне даже и в голову не пришло спросить.

Но ведь не ей, а ему предстоит продираться в этот наш замечательный и совсем не легкий мир реальности!

Вот оно - наше заботливое отношение к детям: “Чего им сделается - они же молодые!”.

И мы, не замечая их потрясающей внутренней жизни, бережем детей от... физических и материальных трудностей. Чтобы потешить себя своей добротой и чувствовать себя нужными, пестуем их беспомощность! Не догадываемся даже, что оставляем их рядом с нами в кромешном одиночестве. Благо, если они сами учатся нас понимать!

Пришла пора, когда дети захотели стать самостоятельными, как и мы!

Им это так же трудно, как впервые переходить дорогу. А нам так же страшно...

Но, если мы пощадим их (или себя!) и не отпустим, - они навсегда останутся беспомощными.

Птицы выбрасывают птенцов из гнезда.

Желаю тебе снова, теперь уже вместе с детьми, учиться входить в мир!

Нравится!

Не высыпался почти неделю, а сегодня, наконец, удалось.

Жена будить не стала. Коснулась, как сон из детства, губами щеки, ушла на работу.

Дочка дотронулась пальчиками, шепнула на всякий случай: “Я ухожу”, - удовольствовалась подставленной во сне щекой и тоже не разбудила.

Володьку давно отвели в детский сад.

Когда я встал, нагулявшаяся и сытая Бимка грызла свою кость, а Мишка неслышно доделывал уроки.

С пересыпу голова - тяжелая. Есть, работать и говорить не хотелось. Раздражало чувство вины перед всеми тружениками.

Вчера прочел, что Каплер за полгода подготовил сценарий кинофильма “Восстание” (“Ленин в Октябре”), а я вот сплю до полудня!

В этой головной тяжести роились обрывки рифмованных и нерифмованных строк, на которые я не мог позволить себе потратить время, чтобы их сделать, и они терялись.

Когда мы здоровы?

Когда едим, ходим, встаем и ложимся?.. Смотрим и видим?.-. Или - когда поем об этом?

Когда виноваты перед жизнью?. Перед собой?..

Я и тогда и тогда - виноват.

Мишка старается за пианино...

Вот и в детях гордимся ненормальностью...

Душа обнажена - не могу заставить ее заняться полезным трудом (должен писать статью в сборник трудов института).

Стихи! .Они защищают от соблазна деланья полезного.

Наткнулся в тоненькой книжице Владимира Соколова на “Январский словарь”. Маленькое стихотворение стало событием утра:

“Припорошит, а не припорошит,

Заворожит, а не заворожит”...

Утро снежное, теплое, пасмурное, с серыми воронами. Поделиться надо утром и стихами!..

Мишке десять лет и пятнадцать минут до школы. Он запихивает в рот свой бутерброд и простоквашу.

Ему! Ему я читаю это недетское стихотворение... Набитый рот пополз к ушам:

- Нра-авится!.

Он не торопится! Я тороплю его в школу...

Как хотим мы, чтобы дети нас понимали...

Будь он на моем месте, я бы не включился. Оборвал бы его... Накричал...

А ведь это он, а не я только-только обнаруживает себя. Он, понимающий меня каждой своей кровиночкой, тельцем, моей походкой... всем своим строем похожий на меня и маму, заявляет себя... Не спешит... А мне некогда!..

“... Сяду-ка я на дерево-лошадь И поскачу в настоящий словарь”.

Первые вступительные ...

I. Наши дети готовятся к экзаменам

С добрым утром!

Скоро вступительные экзамены в вузах, техникумах.

Мама, бабушка, папа!

С возрастом мы становимся тревожнее. Наполненные опытом, мы хоть и не научились делать и даже знать, как надо, хорошо знаем, как и чего не надо. Хотим, “чтобы дети не повторяли наших ошибок”, втайне почти уверенные, что это невозможно.

Мы очень хотим им помочь...

...И часто уподобляемся тому двухлетнему помощнику, который каждые две минуты заходит в комнату, где готовится к экзамену его юная тетя и, дергая ее за юбку, ей же и сообщает:

- Тетя Бейя (Белла) утит. Мешать ниизя! - Не дает сосредоточиться.

И не прогонишь: он умилителен и с лучшими намерениями.

Это - не главное, но, может быть, в самом деле, не стоит так часто отвлекать от работы внуков, детей своей заботой: “не хочет ли молочка”, “не проголодался ли” и “чем еще помочь”?

Главное - что из лучших побуждений мы моральную поддержку[162] готовящимся к конкурсу детям подменяем опекой[163].

Внук моих знакомых никак не мог поступить в институт.

Жил он вдвоем с бабушкой, тревожной женщиной (“все для него” ), давно сетовавшей на то, что без блата теперь -никуда, что для поступления нужно особое здоровье, а ее внук такой беспомощный...

- Хоть бы ты на него как психолог повлиял!

Однажды бабушка, провожая этого взрослого, огромного

парня на поезд (я услышал и ушам не поверил), перечисляла ему:

- Носки я положила в чемодан туда-то, трусы - туда-то, сигареты - в карманах...

- Вы собирали его чемодан и вещи?! - удивился я.

- А как же я ему доверю? Он же совсем ребенок...

- Когда перестанете складывать за него носки и сигареты и пугать всеобщей бесчестностью, тогда он и станет самостоятельным.

Этот парень поступил в институт, когда заболела его мама. А бабушка на время уехала к ней.

Результатом попытки опекать наших детей становится не только их протест и невольное сопротивление[164] (это не страшно, так как помогает формировать характер); хуже, что так мы заражаем их тревогой, парализуем их волю[165].

По-нашему они вести себя не могут:, нет опыта; по-своему - теперь не решаются. Начинается непродуктивное дерганье, демонстрация для нас, что все в порядке.

Вспомните одну особенность этого возраста.

Как-то мне пришлось работать воспитателем в пионерском лагере, в отряде 14-16-летних подростков. Я предоставил молодым людям свободу самоуправления. Не прошло и половины смены, когда верховодившая в отряде девушка взмолилась:

- У нас был один день в смену - “все наоборот”: когда мы мазали пастой воспитателей и пионервожатых, командовали ими. А вы превратили всю смену в такой день, только без пасты, и вами не покомандуешь. Мы устали все решать сами... мы хотим быть детьми! Командуйте нами,-пожалуйста!

Командовать я не стал.

Особенность молодых людей в семнадцать лет в том, что они - вчерашние дети.

У них либо только формируются навыки независимости, самостоятельной ответственности[166], либо этих навыков еще вовсе нет. Им легче заявляться самостоятельными, чем быть такими.

Ситуация, когда они ничьей заботы о себе не чувствуют, для них трудна.

Но именно она им необходима! Именно она становится моральной поддержкой - не опека.

Когда сын выбрал институт сам и вопреки рекомендациям родителей, отец сказал ему:

- Не поступишь - пойдешь куда я скажу!

После этого родители взяли отпуск и на месяц уехали отдыхать. В июле - это месяц подготовки к экзаменам.

Вернулись только к их началу: мама не выдержала.

Сын без родителей жил в спартанском режиме и в институт поступил, как дверь открыл.

Доверие отца и вынужденная ответственность за себя оказались моральной поддержкой и... подлинной заботой о нем.

А мама беспокоилась, что сын брошен!..

Сам конкурс оказывается мобилизующей ситуацией[167].

Зрелых молодых людей опека толкает в недавнее детство, незрелым - не дает из него выкарабкаться.

В такой “детской” психологической позиции, в пристройке снизу - вверх[168] иначе работает мозг. Выключены те его участки, которые отвечают за инициативу[169], подавлена интуиция. Мозг словно в спячке.

Глаза не видят, а показывают.

Уши словно не слышат, а лишь различают: ругают тебя или хвалят?

Человек не знает, что ему нужно, а значит, не выбирает этого, не ищет - не собран желанием в мобилизующую волю.

Это - то самое состояние, когда не выбирается, не запоминается, не решается, не помнится, не извлекается из памяти нужная информация в нужный момент.

Мозг обслуживает задачу привлечь внимание - все остальное “дитю” дадут.

Вспомните ситуацию, когда рядом с сильным учеником, у которого можно списать, другой чувствует себя, “как у Христа за пазухой”. Но в голове - хоть бы одна мысль - пусто. Уберите этого “помощника” - и тот же “слабак” великолепно справляется с задачей сам. Если, конечно, это ему нужно. Не на кого надеяться!

У меня врачи учатся психотерапии. Обычно это весьма толковые люди.

Но одни со мной общаются партнерски: они сообразительны - мне интересно - задачи все усложняются.

Другие же приходят, тушуясь перед “авторитетом”. Жутко смотреть: без меня - талантливые люди; заметили мое появление, и будто их подменили, - вдруг стали угодливыми и отупели.

Сегодня нашим детям предстоит не притвориться талантливыми, не сыграть умненьких, но - действительное участие в конкурсе. Им необходимо его выиграть.

Только когда надеяться не на кого, возникает другая тревога: мобилизующая.

Она, действительно, буквально будит мозг.

Прежде всего, просыпаются инициатива, конкретные желания. Желания сами уже собираются в волю, концентрируют всю активность организма, мозга и деятельность человека. Глаза выбирают, видят нужное; уши впитывают нужную информацию; память присваивает, ум решает; в нужный момент само и быстро воспроизводится все, что необходимо. Наши дети на глазах взрослеют.

Лучшей поддержкой для них оказывается наше доверие. Предоставление самостоятельности побуждает к ответственности. Доверие и самостоятельность привлекают, мобилизуют энергетические и творческие ресурсы.

В результате шансы победить в конкурсе возрастают.

Нам, родителям, будет легче справиться со своей заражающей наших детей тревогой за них, доверять им, если мы снова вспомним, что наши дети - себе не враги и что мы не сможем прожить их трудности за них. Как и нам, им придется проделывать свои ошибки и учиться на них!

Такая моральная поддержка! поможет им поверить в самих себя.

II. Ни пуха ни пера!

С добрым утром!

Сегодня хочу сказать несколько слов недавнему выпускнику школы - тому,- кто готовится к поступлению в вуз или техникум.

Раньше вы, молодой человек, состязались только с экзаменатором и самим собой. Теперь предстоит выиграть соревнование с такими же, как вы, вчерашними школьниками. Вам необходимо быть в форме.

Чтобы мои соображения стали понятны, взгляните на необходимую вам спокойную собранность как на состояние вашего организма - эмоциональное состояние[170].

Эмоциональное состояние, подобно животному, мало зависит от волевых приказов. Зато оно очень хорошо отзывается (как и животное) на положительные - приятные воздействия (“поощрения”) и на воздействия отрицательные -неприятные (“наказания”).

Этот механизм выживания полезных состояний отработан природой в течение тысячелетий. Он действует, как волшебство!

Всякое состояние, которое сулит поощрение и поощряется полезным, - закрепляется. Состояние, грозящее наказанием и действительно наказываемое, - тормозится, утрачивается.

Чтобы сохранить или вызвать собранность и спокойствие, нам следует:

- даже зачатки нужных состояний поощрять, а

- дезорганизованность[171] и суетливое беспокойство - наказывать .

Как это делать?

1. Откажитесь от всякой, чьей бы то ни было опеки.

Создайте ситуацию, которая заставит вас надеяться только на свою собственную поддержку. Это мобилизует[172].

2. Конкретизируйте, представьте себе, что вы приобретете, выиграв в соревновании.

Не только то, как вырастет ваша уверенность в себе, но -и это главное -

- какой круг друзей,

- какое бытовое, человеческое, профессиональное будущее вы обретете, поступив, а потом выучившись в этом учебном заведении.

Это - ПЕРСПЕКТИВА ПООЩРЕНИЯ ЗА УСПЕХ, то, ради чего ваш организм “захочет надсаживаться”.

Эмоция, как животное, движется перспективами “поощрения” и “наказания”!

Конкретизируйте и представление о том, что вы потеряете, проиграв: это - УГРОЗА НАКАЗАНИЯ ЗА НЕУДАЧУ.

Для тех, кому ни то, ни другое не существенно, мои рекомендации в этот раз окажутся бесполезными!

Например, для тех, кто занимается, только чтобы отвязаться от требований старших; “кто поступает, куда не хочет”.

Теперь время, когда смещаются ценности.

Для кого-то образование - не престижно. Кто-то поступает “по протекции”. Кто-то в коммерческий вуз - за деньги.

В этом случае отложите мою информацию до той поры, когда вы будете кровно нуждаться в победе.

3. Спокойствие достигается детально расписанным режимом на каждый день.

Перерывы на завтрак, обед и ужин должны быть в одно и то же время.

Спорт, точнее, подвижный отдых - непременны (плавание, велосипед, теннис и т. д.), - лучше после обеда и часа за два до сна.

4. Памятуя о “поощрении”, “наказании” и их ПЕРСПЕКТИВЕ (!), спланируйте частоту и длительность малых перерывов при удовлетворяющем вас уровне работоспособности, продуктивности.

Для этого очень важно заранее и наперед твердо условиться с самим собой так:

- если продуктивность занятий будет снижена, перерывы укорачиваются (это лучше, чем делать их реже) - это “НАКАЗАНИЕ” за непродуктивность;

- если же эффективность повышается, перерывы занятий будут дольше и чаще - это “ПООЩРЕНИЕ” за хорошее состояние, за успех.

Например, вы планируете, что при средней, удовлетворяющей вас работоспособности будете сидеть над учебниками каждый час по 55 минут, а 5 минут отдыхать. Тогда наметьте:

- при повышении эффективности занятий “ПООЩРЕНИЕ” - 52 минуты работы и 8 минут отдыха;

- при падении работоспособности - “НАКАЗАНИЕ”: работать по 57 минут, а отдыхать - только по 3 минуты.

Запланированное нельзя не выполнить!

На наше состояние ПЕРСПЕКТИВА поощрения и наказания действует независимо от усилий воли; и так же, как сами “НАКАЗАНИЯ” и “ПООЩРЕНИЯ”.

ПЕРСПЕКТИВА поощрения и наказания действует с того момента, когда они (поощрения и наказания) запланированы и известно, что будут выполнены непременно.

Даже однократное невыполнение обещанных поощрений и наказаний превращает их перспективу в пустой звук!

Девушка несколько лет не могла поступить в авиационный институт из-за головных болей, начинавшихся, сразу, когда она принималась за подготовку к экзаменам (так нередко проявляется - она этого не знала - страх провала).

Воспользовавшись системой, о которой я рассказал, она уже с третьего дня “втянулась”. Не было головных болей. Вернулась ее прошлая работоспособность (в школе она училась отлично).

Но на четвертый или пятый день занятий у нее был “страшный срыв” с невыносимой головной болью и полной потерей способности работать.

А произошло это после того, как она обрадовалась своим успехам! И... забыла обо всех запланированных “ПООЩРЕНИЯХ” перерывами, а „нырнула в занятия, как в чтение увлекательного детектива (в ее ситуации это оказалось “НАКАЗАНИЕМ” за... успех).

Срыв наступил буквально на следующем часе после того, как она себя обманула.

Чтобы во второй раз собраться, потребовалось на день больше, чем в начале. Ее обманутый организм “не верил” ее планам.

На этот раз она в институт поступила. Причем все сдала на пятерки.

5. “Поощряйте”, себя за любой успех. “Наказывайте” за. любую неудачу!

Но не “выжимайте” из себя эмоций и вдохновения. Они натугой не вызываются.

Действие “поощрений” и “наказаний” не зависит от- усилий воли!

6. Занижайте ожидания!

Планируйте способ работы в расчете на самое худшее из своих состояний и настроений.

Будьте готовы к худшему, чтобы оно не дезорганизовывало вашей деятельности (как ошибка дезорганизовала мою пациентку).

Есть такая “информационная теория эмоций” П.В. Симонова (автор популярно изложил ее в книжке “Болезнь неведения”).

Она выражается в любопытной формуле:

Э = - П (Ипр. - Ид.).

Здесь: Э - эмоция; П - потребность, с удовлетворением которой эта эмоция связана; Ипр. - информация прогнозируемая: это то, что мы рассчитываем получить для удовлетворения нашей потребности, то есть наши ожидания: Ид. -действительная информация: то, что мы реально получили в результате деятельности, связанной с потребностью.

Проанализируйте формулу (потренируйтесь на листочке).

Положим, у вас есть потребность в хлебе. Это какая-то неизвестная нам величина, подставьте на место II: единицу (1). Чтобы удовлетворить эту потребность, вы планировали съесть одну буханку бородинского хлеба, подставьте на место Ипр. - тоже единицу (1). После этого вы, к вашему предполагаемому удовольствию, и съели ровно буханку вкусного бородинского хлеба, подставьте на место Ид еще одну единицу (1). Теперь посчитайте по формуле: какой будет эмоция в результате такой вашей трапезы? Э = - 1 (1 — 1 )=?. Совершенно верно: здесь Э = — 1 • 0 — 0, то есть эмоция - никакая. Но вы ждали от еды удовольствия - положительную эмоцию (Ипр.Э > 0), а получили нулевую (Ид.Э — 0). Подставьте на место IIЭ (теперь потребности в эмоции) снова единицу (1), а в скобки - соответственно, ожидаемую положительную величину и полученную - нулевую, и вы обнаружите, что (Ипр.Э - Ид.Э) > О, а окончательная эмоция оказалась... отрицательной! Трапеза закончилась не удовольствием, а разочарованием от его отсутствия, и тем большим, чем больше были ожидания.

Чем больше ждешь, тем меньше получаешь!

Теперь примените эту формулу для прогнозирования вашей работоспособности, тонуса, собранности - эмоционального состояния.

Вы увидите, что, планируя хорошее состояние и настроение (подставьте на место Ипр. - желаемое “хорошее настроение”), мы тем самым, даже добившись нужного (на место Ид. подставьте достигнутое “хорошее настроение”), тут же превращаем его - в никакое [когда Ид. (достигнутое “хорошее настроение”) = Ипр. (желаемому “хорошему настроению”), тогда Э (эмоция, полученная на этом этапе в результате) = 0] и, следом - снижаем до скверного [если Ид.1 (подставьте сюда только что полученную эмоцию - Э = 0) < Ипр.1 (сюда подставьте - все то же желаемое “хорошее настроение”, которое > 0), то Э1 < 0!].

И наоборот: настраивая себя на худшее, мы способствуем эмоциональному подъему [если Ид. (пусть даже негативная эмоция) > Ипр. (еще худшее настроение, к которому мы себя подготовили), то Э > 0, то есть положительна]. В нашем случае положительная эмоция - это собранность, возрастающий нужный тонус, работоспособность.

7. Не планируйте количество и качество умственной работы. Материал неоднороден, а ваши усвояемость, работоспособность могут быть разными!

В крайнем случае, планируйте только тот минимум, который гарантированно достижим для вас во всех случаях. Иначе вы обречете себя на постоянное огорчение, дезорганизующую тревогу[173], снижение эффективности.

8. Не планируйте свое состояние!

9. Планируйте только время работы. Выполняя план по времени, вы по этому критерию удержите эмоцию на нуле.

Но так как, не планируя ничего другого, вы все-таки что-то сделали, то результат будет все время больше ожиданий.

А это вызывает положительную эмоцию - то есть рост работоспособности и продуктивности.

Такая система - способ быстро мобилизоваться (и на это не позволяйте себе надеяться - просто делайте необходимое!).

Сделайте эту подготовку к состязанию-конкурсу праздником соприкосновения с собственными ресурсами. И праздником первого лета после школы!

Ни пуха вам ни пера!

Свобода быть ведомым

Доброе утро!

Сегодня опять предстоит совещание у генерального директора объединения. С утра - не покидающее тебя ощущение несвободы[174] . Спиной, шеей чувствуешь, будто держишь на себе свод небесный...

Я теперь обращаюсь к человеку, чьи переживания и обстоятельства знакомы мне давно и подробно. И ситуация, и проблема, и мучения его мне кажутся чрезвычайно типичными.

...Из кабинета директора ты обычно выходишь с противным ощущением, что тебя отшлепали, как маленького, или против воли использовали.

Перед всякой встречей с ним ты, как и сегодня, даешь себе слово обязательно иметь собственное мнение, “не терять лица”. Но увы! Снова и снова “поддаешься” непостижимой для тебя магии его обаяния или властности. Вместе со всеми становишься до отвращения согласным...

Потом вместе со всеми бранишь директора за то, что он “ни с кем не считается” - “самодур”. Втайне стыдишься, что и делу не помог, и для директора “пустое место”, и что бранишь его несправедливо. Ведь за глаза ты, как и все, с гордостью называешь его “наш барин”.

Ты снова даешь себе зарок. Но из проторенной колеи вырваться не можешь.

Такая ситуация не только переживается как унижение. Она часто - и причина напряженности в отношениях с руководителем.

Что с тобой происходит? Откуда эта твоя зачарованность вашим “барином”?

Почему ты хочешь от этого чувства избавиться? И, главное, почему не можешь?

Казалось бы, очевидно, что и ты впал в грех кумиротворчества![175] Не знаешь о директоре ничего, равняющего вас, и не хочешь ничего узнавать. Не понимая его, не можешь построить равных, сотруднических отношений; в состоянии лишь, как дитя, слушаться да... артачиться!

Разум требует застыдиться своей влюбленности в кумира, срочно что-то менять, бунтовать... Вроде бы и нормы группы[176], в которой ты работаешь, тоже требуют считать твое отношение к директору низкопоклонническим и унизительным.

И только где-то затаившееся вместе с совестью[177] чувство реального[178] говорит, что в действительности не “барин” подавил тебя и твоих коллег, а вы, “бедные овечки”, ловко устроились! Вы (и ты!) эксплуатируете его: живете его решениями, его трудом и ответственностью.

Но и это чувство, вызывая стыд, побуждает ломать себя.

Вспомни, как складывалось твое отношение к директору.

Ты пришел мальчишкой на этот завод и с тех пор привык гордиться его громадностью, его широкой славой, его новыми успехами. И с тех пор знал, что все это - на директоре, от директора, благодаря ему.

Ты любишь своего “барина” и гордишься им. Его авторитет для тебя подобен авторитету отца, которому ты привык не перечить, как старшему!

Когда умом ты понимаешь, что надо ему возразить, - уважение к авторитету, совесть, а, не слабость тебе этого не позволяют.

Не отстояв свое мнение, ты чувствуешь себя плохо. Отстояв - чувствовал бы, славно руку на отца поднял - еще хуже!

Обрати внимание! Как только ты начинаешь себе доверять и изучать себя - становится ясным, что тобой движут добрые человеческие побуждения, которые все мы выносим из детства, а вовсе не “недостатки и слабости”.

Придется тебе снова углубиться в психологию человеческого переживания.

Доводы не замечающего твоих сокровенных чувств “практичного” разума громки, слышны, очевидны и понимаются без усилия.

Совесть же - чувство тайное, молчаливое. Оно дает о себе знать только тем, что дезорганизует, тормозит всю твою “разумно” спланированную активность, которая кажется правильной, но идет вразрез с этим несознаваемым чувством -совестью, противоречит ему.

Один мой товарищ, талантливый музыкант, попав в жизненные катаклизмы, выбившие его из колеи размеренного существования, в котором ничего не происходило, нащупывая новые основы жизни, говорил:

- Там мне было все понятно. Я суетился, хитрил, меня ломало, по было спокойно, - я знал правила игры. А здесь все - бред, сумасшествие, опереться не на что! Как в музыке. Ведь не понимаешь, что играешь, только чувствуешь... Кажется, тебя все осуждают... Хочется покоя, отдыха. Домой хочется!

- Ну и вернись.

- Я ж оттуда через три дня сбегу! Но тут ничего не понятно, как младенец...

Пациентка чуть ни вскрикнула:

- Нет, я никогда не буду плавать! Вокруг одна вода: там же ни граней, ни углов, ни сторон нет, - это ужасно!..

Так же и с совестью: “ни углов, ни сторон - только чувствуешь”. С непривычки может показаться, что это “бред нелогичный!”.

Мы часто смотрим только на то, КАКИЕ ВЫГОДЫ сулит нам “полезное” поведение.

А ты посмотри, К КАКИМ НЕДОПУСТИМЫМ НРАВСТВЕННЫМ[179] ПОТЕРЯМ оно могло бы тебя привести.

Наступив , на шланг, не надо спрашивать, куда крутить кран, чтобы потекла вода.

Чтобы выйти из. положения, не надо воевать за свободу с начальником.

Когда что-нибудь долго не получается, спроси себя:

-Что мне не позволяет, мешает поступать, как решил?

Может быть, действительного мужества от тебя требует свобода оставаться самим собой, пусть даже “мальчиком”, выбравшим благоговеть и подчиняться.

Что постыдного в том, чтобы быть “только” хорошим подчинённым? Это тоже немалое искусство.

Свобода - необходимость. Но свободен ты, только когда обжил условия своего существования: когда и условия и свои свойства принял как реально существующие и непременные. Свобода - это освоенная необходимость!

Может быть, твое благоговение и почтительность требуют от тебя совсем другого? Не воюй с ними, а используй.

Как?

Спроси себя: “В чем твой долг перед собой в отношениях с любимым тобой директором? В чем долг перед ним?”

Может быть, на этом этапе твоей жизни любовь к нему потребует от тебя стать его сотрудником, партнером. Это (чувство долга перед ним же) и даст силы разделить с ним ответственность, когда надо, стать его оппонентом.

Само уважение к нему, как к товарищу по работе, заставит тебя “заявиться” - ради него же не быть “пустым” - как ты говоришь - “местом”. Та же совесть даст и силы не быть “всегда согласным”.

Все мы служим людям, то есть лицам.

Но дитя, служа лицам, угождает, не интересуясь делом.

Зрелый же человек служит делу, и только через результаты дел - лицам.

Вспомни “Табачного капитана”, который, будучи еще “холопом”, чуть только не связал царя Петра (царя!), когда тот хотел нарушить свой же приказ “не учинять драк на ассамблее”.

Чтобы так поступить, надо было понимать, что царь “подчинен” делу, а не дело - царю. Для этого надо было понять царя как обычного человека, труженика - стать с ним вровень.

Может быть, и твое лицо в том, чтобы споспешествовать Директору, которого любишь. Ведь мужество - это свобода быть самим собой.

Я желаю тебе свободы от необеспеченных твоей жизнью, твоими делами амбиций[180]. Свободы от не выбранного тобой “мнения” группы (“группового давления”[181]). Свободы от такого “разума”, который требует от тебя того, что тебе несвойственно. Свободы служить своему сердцу, своему чувству долга - своей совести!

Свободы тебе - доверять себе и слушать себя!

Одиночество невидимки

Многие из нас сетуют на непонимание, чувствуют себя одинокими в самых задушевных приятельствах и дружбах. Даже - и в любви! Душевной близости не умеют испытывать ни с кем. И живут мучительной жизнью Робинзона, тоскующего без Пятницы.

Сегодня мы попробуем исследовать одну из причин такого одиночества.

Я сейчас постараюсь воспроизвести разговор, в котором группа людей уже делала такую попытку - и не безуспешно.

Попробуй и ты включиться в этот разговор, стать его участником. Ведь и себя и другого мы понимаем ровно настолько, насколько принимаем всерьез и участвуем - сочувствуем.

- ...Почему?! Ну почему со мной рядом всегда оказываются не те? Нет, не плохие люди, просто не свои - чужие! - Женщина разрыдалась. - Еще только знакомлюсь, - предчувствую, что не так что-то: не нужны... не нужна!.. - Она осторожно, краешком выгнутых ладоней или тыльной стороной указательных пальцев, чтобы не размазать сажу, утирала слезы... - Верю не ребе, а надежде какой-то - выдумке. - Слезы были блистательны! Увлажненные щеки разгорелись и светились. - Ну вот! ...Опять ничего не получается разобъяснить!..

Вся ОНА была такая никем не согретая, ненайденная, такая упоительно ничья, что все МУЖЧИНЫ в группе напряглись готовностью отдать себя ей, согреть, приласкать -такую потерявшуюся и красивую, - немедленно стать для нее “своими”.

Все ЭТО ПРОИСХОДИЛО В ГРУППЕ, которую плачущая сама собрала специально для этого разговора.

ЖЕНЩИНЫ реагировали иначе, чем мужчины. Одни мечтали о своем. Другие предупредительно изображали на лице участие, не вникая. Третьи, не находя в себе сочувствия, корили себя за черствость и мучались ощущением вины.

Никто не умел (или не решался) поверить себе и задать вопрос, который вызывало поведение женщины, диссонирующее с ее рассказом.

Я СПРОСИЛ:

- Зачем вы так красивы в слезах?

ОНА поняла и приняла вопрос. Перестала плакать сразу:

- Но в том-то и дело: я не могу по-другому. Не умею себе позволить не быть красивой... Самоконтроль чертов! Я его рабыня.

- ...И вы отдаете себе отчет в том, что своим актерствованием вызываете сразу два трудно совместимых отношения?..

Я объяснил молодой женщине, что она задает вопрос, серьезность которого для нас, давно знающих ее, несомненна (все готовы участвовать). Но и одновременно устраивает великолепный, покоряющий спектакль. Молит нас, мужчин, вступить с нею в легкую, ни к чему не обязывающую любовную игру. А женщин - злит нарочитостью и еще больше тем, что отнимает у них наше внимание без особой надобности для себя.

- ...Вы, в самом деле, все это понимаете?!

- Да, я давно не девочка. То, что я - кокетка, конечно, понимаю.

-То есть такая двойственность - ваша обычная манера? -Да.

- Тогда - одно соображение. Во мне, как и в каждом человеке, живут двое. Один - готов к игре, цель которой -острые ощущения. Он собственными ощущениями и занят -не вами. Другой - интересуется собой подлинным, готов к встрече с особым, личным, индивидуальным в вас. Какой из этих двоих в мужчине может оказаться для вас своим?

- Я не хочу обидеть никого из мужчин, но вступающий в мою игру — и для меня — игрушка. Иногда сладкая, и расставаться мучительно, но - игрушка.

- А кого вы в нас приглашаете к общению своей очаровательностью, неотразимой непростотой: кокетничающих -ненужных или занятых вами - нужных?

- Выходит - “кокетов”?

- Но если тоже самое - со всеми,то откуда могут взяться “свои”, те, которым “до вас” ?

- А никому и не до меня!

- С чего вы это взяли?

- Но почему же вы... все такие умные... не догадаетесь. .. что все это - игра; что я совсем обычная, вовсе не красивая, усталая женщина? Почему вы все падки на “сладенькое”, обращаете внимание на мишуру, а не на меня настоящую!? Вот ведь она я - вся тут?!

- Приехали! Мы же и виноваты!..

Я мог так прямо разговаривать с нашей собеседницей, а она - так откровенно и без сопротивления отвечать не только потому, что мы все давно знали друг друга. И не оттого лишь, что она была хорошо подготовлена к разговору. Разговор этот она сама завела и была очень заинтересована в нем.

- ...А почему вы, такая проницательная, обращаетесь к нашей, как вам кажется, падкости на “сладенькое”, а не строите отношения с нами настоящими, имеющими характер - трудными?

- По правде, я не знаю вас такими.

- А вы, что ли, - прозрачная!? Почему вы нигде, как и в сегодняшнем разговоре, не обнаруживаете себя подлинную? Напротив, прячетесь?

- Да кому я нужна подлинная?!

- Пусть они “первые станут - по-человечески, а потом уж вы попробуете”!? Так что ли?

- Н-ну... может быть.

-Но проблема-то - у вас! Правильно ли я уловил, что вы не обнаруживаетесь и тем, кто мог бы быть вам близок? Не поддерживаете их подлинных? Лишаете себя поддержки - их признанием? И (по второму кругу) лишаете своей поддержки их, потому что сами боитесь себя потаенную?

-Да.

- И чего же вы в себе боитесь? Какую?

- В игре я - яркая, отзывчивая, добрая, какая хотите, привлекательная. А так - ничтожество: равнодушная, скорее недобрая, злая, пустая - никакая! “Снежная, баба”, а не женщина. Такой монстр кого не отпугнет?

- Значит вы - безнадежно одиноки оттого, что скрываете себя? А себя скрываете, чтобы не обнаружить вашу, пугающую вас, внутреннюю стужу?

- Похоже!

Я понимал, что мы опять столкнулись с самооговором[182]: чувством малоценности[183] - непременным проявлением комплекса различия[184]. Поэтому предложил женщине внимательно отнестись к тому в других, что в себе она воспринимала как “холод”. Всмотреться в партнеров, прислушаться к ним, вчувствоваться в их мир.

- А может, и в пас есть тот же “холод”? Тогда ведь можно будет не скрывать свой и довериться нам...

Я попросил каждого в группе - всех - попытаться найти это “равнодушие"[185], этот “холод” - в себе и постараться вчувствоваться в такое же состояние других...

Что у нас получилось - можно узнать, только участвуя. Но все мы сделали шаг к сближению.

Подведу итог тому разговору.

Мы поняли, - увидели и почувствовали - что, играя привычные и привлекательные роли, мы не только скрываем от мира (да и от самих себя!) себя настоящих. Но и тех, с кем общаемся, побуждаем надевать подобные “маски” - делаем всех для нас невидимками.

Мы пугаемся этих их “масок”. Изнываем от тоски по душевной близости! И сами отталкиваем тех, кто может быть нашими “половинками”.

Мы поняли, что это надрывное превращение себя в “невидимок” происходит потому, что мы, как и они, панически боимся, что за нашей мистификацией скрываются в соответствии с нашим самооговором наши “пустота”, “ничтожество”, “равнодушие”, “холод”.

Узнали, что только попытка обнаружить себя, рискуя быть не принятыми, отвергнутыми теми, в ком мы заинтересованы - всеми (!); только риск такой, бережной к другому, и опережающей другого “исповеди” без претензий быть понятым - дает нам почувствовать близкие и подобные нам переживания, состояния, свойства других.

Только риск открытого и бескорыстно заинтересованного участия в другом позволяет перестать ощущать себя “монстрами”, получить представление о действительной нашей значимости для других.

Приобретаемый в этой “исповеди” перед другим, таким же, как ты, опыт сочувствования (чувствования вместе) открывает нам ясное ощущение: все, что нам мнилось “ничтожеством”, “равнодушием”, “пустотой”, - наделе - неосвоенные нами формы собственного (и других) существования, которые нам дотоле были непонятны и пугали.

Без этой “исповеди” - храбрости являть себя - нас всегда будет подхлестывать страх разоблачения - и мы будем всегда оставаться мистификаторами, внутренне одинокими, с тайным ощущением: “Не такие!”.

Добрая сила тоски

Каждый хоть раз в жизни попадал в положение и отношения, с которыми, как казалось, справиться не под силу. И каждого хоть однажды настигала безнадежная тоска.

Ко мне многие годы обращаются за советом или помощью люди в тоске. Здоровые и больные.

Сегодня - разговор о тоске - здорового человека,

... Опять накатило. Снова - в лихорадке. Снова не спишь ночами. Такой тоски, кажется, - не выдержать! Сердце разорвется. .. сосуды лопнут,.. с ума сойдешь!

Может, мне уехать куда?!..

Отвлекаешь себя делом - все валится из рук.

Бросаешься в новые общения, встречи, связи — все чуждо и пусто до тошноты.

Тычешься в книжки - не понимаешь.

К чему ни обратишься, все теряет краски и смысл.

Может быть, мне иголки помогут?..

Или бы загипнотизировал кто?!...

Не вырваться!

Нет, я возьму себя в руки! Я сильный человек!

Борешься с... собой! Не получается... В отчаянии, напиваешься... реланиума. Тупеешь - и звонишь врачу...

Я сижу рядом с тобой, пока ты сетуешь, пересказываешь обстоятельства, далекие-далекие, чуть не из детства, или совсем недавние, последних месяцев, последней ночи...

Сижу рядом и вспоминаю, что, когда я был в таком же положении, как ты, то никаких советов не хотел.

А сколько я мог бы надавать тебе советов! Я ведь знаю твое состояние, как самую знакомую мне часть меня.

Я вижу, что все, что ты делаешь, растравляет, удлиняет, усиливает и углубляет твою боль. А когда она отступает, ты страшишься ее возврата. И тем кличешь ее в новой силе.

Об этом я уже и писал[186].

Ты изливаешь свою тоску, злость, восторг... И мое знание, что на избавление от самых невыносимых твоих терзаний (когда освобождение станет для тебя желаннее этой муки) достаточно от силы четыре дня и четыре ночи, - это мое знание кажется мне скучным, пошлым и ненужным. В твоем состоянии я советов не хотел, помощи не искал,..

Я воевал с тоской, с наплывом воспоминаний, заново перекраивая в мыслях все, что было, что могло быть и чему бы быть не надо... Я гнал боль, а она меня. Я оказывался у друга, мы курили в ванной комнате, и он играл со мной в карты ночи напролет (я и в обычном-то состоянии картежник никудышный); потом он шел на работу, а я...

В последнее утро я заснул, презирая себя за живучесть. А потом наступил покой и... пустота[187].

Тогда пришли эти стихи:

На даче с осени вдруг воцарит покой, Гниющих листьев запустенье... Как полоумный страж слепой, Замок блестит, храня сиденье от стула, старую кровать без сетки, дрань из одеяла, да кучу мусора.... Не мало - бедняге век перебирать! Дом оголен, и в просветленьи Внушает мудрость докторов, Что лето - бред и прегрешенье И только праведный - здоров. Здоров. А лето - заблужденье Цветенья, щебета, плодов, И беготни весь день, и бденья Таких протяжных вечеров... Здоров. А лето - прегрешенье, Но ветер будит вновь и вновь В нем эха долгое смятенье, Как жизнь, как стоны, как любовь. Здоров, но почему-то снится Ему в спокойствии пустом, Как в эти стекла билась птица, С жары впорхнувшая. Потом Дом, испустивши грешный вздох, Затих, покоем усмиренный, Теперь уж больше не влюбленный, Остужен, праведен... заглох! Так мы от смуты наважденья, Вновь веруя в грехи свои, Сбегаем в тишь выздоровленья - От слез, от жизни, от любви!

Покой, злость независимости ото всех, от себя - пусто...

В тоске я был живой, мятущийся. А теперь словно и не было меня - ни в теперешнем, ни в будущем.

Оказывается, я верил, что гоню тоску, а в действительности упивался ею, цеплялся за нее, бередил - и надеялся. Потом надежд не стало...

Чтобы ожить, обрести снова надежду - понадобилось время.

Обо всем этом я думал, слушая тебя, глядя на тебя. Сочувствуя твоей муке.

Все живое в тебе цепляется за любой намек, могущий оживить, усилить тоску, которая теперь и есть ты.

Мне было понятно, что страх и безликий рационализм -ни к чему не привязанный “разум” - требуют отказываться от боли, “выбросить из головы и из сердца”.

Понятно, что этот же “разум” не дает использовать меня как человека, рядом с кем можно глубже вникнуть в себя, в смысл происходящего.

Этот “трезвый разум” заставляет требовать, чтобы я -врач - “вырезал” из тебя эту “безумную”, самую живую сейчас часть тебя. Чтобы помог превратиться в машинально “выполняющего свой долг” функционера. “Разум” принуждает тебя отказаться от человеческого подхода к себе и ко мне -ко всем.

Вслушиваясь, пытаясь ощутить твой потаенный поиск, я всем своим телом думаю и ищу, какое мое участие не помешает тебе и поддержит твое движение. Я страшусь пустых “правильных” слов. Я чувствую, что в твоем неосознанном, неподконтрольном рассудку желании удержать тоску -правота за тобой!

Из тех, кто переживал тоску, одни с ней боролись -и ломались, заболевали. Другие отдавались тоске, переживали ее, в ней крепли - становились зрелыми людьми.

Одни, убегая от тоски, навсегда убегали от реальности. Других она окунала в жизнь, давала им силы растить себя и осваивать мир.

Действительно, правота - за тобой. Ведь тоска - сейчас твоя жизнь. Уступая доводам “разума”, гоня от себя тоску, ты борешься со своей жизнью, побеждаешь себя.

Беременная женщина тоже могла бы испугаться незнакомого состояния и “опухоли”, которую надо убрать. Слава Богу, большинство женщин к беременности готовы, и у них хватает сил терпеливо дожидаться ее разрешения.

Тоска - энергия, как любая боль или радость. Энергию можно перенаправлять, использовать, превращать в добрую силу.

И эта твоя боль должна стать силой, помогающей расти, открывать неведомые глубины в себе, в других.

Надо только не “сделать аборт”. Набраться терпения дождаться всего, что тебе откроет тоска.

Я вдруг вспомнил, что, когда я не боролся с тоской, не использовал своих психологических уловок, - меня, казалось, разрывало.

Становилось страшно.

Но на высоте этого напряжения находилось решение. Приходил какой-то другой - собранный, сосредоточенный - деятельный покой[188].

Пустоты не было и в помине - было удивление, которое никому я не хотел бы отдать!

Для меня действительно вновь воскресали “и слезы, и любовь”.

Нет, я не буду давать тебе советов...

Хочешь, я почитаю тебе стихи?..

Три стихотворения и четыре строчки о тоске

Капризы

Я лягу, стану тосковать, К тоске избуду недоверье, От потолка, от белой двери, Как в люльку, кинусь на кровать! Свернусь в дородовый комок, Оставлю беззащитной спину, Глаза зажмурю, отодвину Мир, чтоб достать меня не мог! Устану так. Перевернусь. Раскину руки по кровати. Уставлюсь в потолок, в распятье Сам для себя преображусь! Упьюсь я мукой неудач, Все боли растравлю и в кучу Свалю все беды. Будет мучить Меня сухой, беззвучный плач. Измучусь, тьму сгущу кромешно, Но за собой вдруг подгляжу, Что тайно я давно слежу, Идешь ли ты меня утешить?! Ты не идешь!.. Моя тоска, Как утро зимнее, светлеет, И я встаю из колыбели, Встаю! И ты опять близка!

Страхи

Я лягу, стану тосковать, К тоске избуду недоверье, К себе прислушаюсь на время, Начну незнаемого ждать! Отворочусь от маяты, От рамы, снега, ветки, стекол... Не тормоши меня, мой тополь, Окутайся в туман и ты! Но страшно! Доверять тоске Мне чудится крушением веры! Гудят натянутые нервы, Как держат двери на замке. Мне страшно! Доверять тоске Быть может предавать любимых!?.. Иль в скит сбежать - проститься с миром!?.. Предаться вражеской руке?! Мне страшно стекол пустоты, Порухи планов и надежд, Слепого хохота невежд И самомненья глухоты. Боюсь я, что кромешный ад Святых запретов поруганья, Безумья жуть и домоганье Меня морокой совратят!.. Но правда манит! Я решусь! В конце концов, не страх же - в судьи! И, что поделать, будь, что будет Я погружаюсь в эту жуть! ...На стенке - вытертый ковер: Узоров внешний строй и сказка... Что мне сулит ее развязка? За что с самим собой мой спор? Но как! Куда же неудачи Отходят вдруг? Тоски тюрьму Принять готов, но почему Мне ворс ковра вдруг стал так значим? Как стал подробен потолок... Карниз - так ново интересен!.. За шторой бахрому развесил До лета мой всегдашний клен. Она полощется в ветвях, Их наготы не прикрывая, А я в себя глядеть пытаюсь Но, странно... растерявши страх!..

Утро тоски

Не лягу! Стану тосковать. К тоске избуду недоверье. Опять себя тоскою меря, Себе попробую не лгать! Значительностью дел своих Не отвлеку себя от факта, Что день и год похожи так, что Как будто я и не жил их. Похоже - не от полноты Я так надсадно куролешу Меж дел и губ чужих и спешных С красивостью без красоты... ...За школой стежка на снегу Чрез сад протоптана не мною... А я — ни в след с чужой ногою, Ни. разминуться не могу! Торю, торю “свои дороги”, Не замечая, видит бог, Что, не любя чужих дорог, Я - тропок калика убогий... Навстречу, с видом “так и надо”, Но скинув ранец, “не спешит” Мальчонка, опоздав, - души И мне знакомая бравада. Я так же верю, что успел, И тешусь, гордо отставая, Что догоню и не устал я, Что я нарочно так хотел. ...Тоски, как счастья, маята, Как топчешь снег по первопутку, Чуть зябко, сумрачно и жутко, И спит покамест суета... Не лягу я! Зато по дню Пойду чуть радостней и тише, Не изменюсь, не стану выше И ничего не изменю: Не красить в седине виски, Не верю в бунт перерожденья, Ни в сказку первых дней творенья... Я верю в судный день тоски! ...Зима. Огромные комки В гнезде грачей на той березе. Весна их скоро размимозит... Благословляю день тоски!

И еще четыре строчки...

Иду и буду тосковать, Тоске, как радости, доверя. Тоской свое раздвину время, И стану ждать...

20-23 февраля 1983 года

Теснота души нараспашку

Сам не поймешь, что с тобой творится. В двадцать (почти) лет вдруг зациклился на себе.

Мучит то, что ты потерял всякую непосредственность. Всегда - как на сцене. Стараешься произвести впечатление на всех - без всякого разумного смысла для себя. Все время как в чужой шкуре.

Стараешься вести себя честно и искренне - а вызываешь у всех подозрения и упреки в лживости.

Товарищи перестали тебе доверять.

Мама придумывает о тебе всякие ужасы.

Папа говорит, что ты изолгался.

В редкие моменты естественности, когда вдруг будто снижается какой-то тормоз, впадаешь в экзальтацию[189]. Хочешь счастливое состояние удержать. Но чем сильнее стараешься, тем глубже увязаешь снова в фальши. Увы!

Ругаешь себя за то, что стал таким. Но что делать, чтобы “перестать”, не знаешь.

Такое состояние не исключительно. Его переживают многие люди - добрые, честные, требовательные к себе.

Оно непременно переживается и в процессе психологического становления личности молодого человека!

Многих оно тяготит и пугает - и тогда затягивается на годы, для некоторых - на всю жизнь.

Теперь, когда бурно взрослеет все наше общество, до такого состояния дорастают многие. Поэтому считаю нужным о нем поговорить подробнее.

Чтобы тебя ругать, существуют друзья и другие любящие тебя люди.

У тебя иная обязанность: принимать себя таким, какой есть, заинтересованно знакомиться с любыми своими свойствами.

Раз они теперь есть, значит, почему-то нужны. Пусть пока тебе не известно - зачем.

Принимать себя вовсе не значит - закоснеть и упрямо отстаивать мешающие тебе свойства. Напротив, это, скорее, - вникать в них, понимать их смысл[190], расти, меняться и терять их, когда они перестают быть нужными, как терял привычку сосать пустышку.

Двадцатилетняя студентка — будущая психолог — спрашивает:

- Вот вы говорите: “Веди себя свободно, естественно!”. Я и веду. Но почему же тогда меня другие не понимают? Не дают мне вести себя, как хочу. Палки в колеса не ставят, но по носу щелкают чувствительно[191].

- “Хорошо быть кисою, хорошо - собакою!..” - такую “свободу и естественность” вы имеете в виду, верно? Но как им достается, бедным кисам и собакам, ото всех!.

Если вы попытаетесь “свободно” идти сквозь стену (вместо двери), то расшибете себе лоб. И не потому, что степа - плохая.

Если “свободно” проигнорируете канаву с осенней жижей, - провалитесь, вымажетесь, промокните, а то и нахлебаетесь. Тоже не оттого, что канава - “придирается” к вам!

“Свободно” наступите на хвост кошке или собаке - они-то уж точно могут “вас не понять”... Стать вам “палками в колесах".

Боюсь, что, когда вы “свободно” опустите мне или кому-либо другому на голову мусорное ведро вашего “естественного" поведения, мы, вами незамеченные, можем тоже “неправильно вас понять” и, в свою очередь, несколько стеснить и вашу свободу - “щелкнуть по носу”.

Свободное поведение требует очень точного приноравливания к действительности, к среде обитания (а это для человека - люди). Иначе эта самая неучтенная среда, свободу которой ты стеснила нечаянно, заставит уже тебя забыть о всякой твоей свободе.

Свобода - это, во-первых, оберегание свободы всех (и всего) вокруг оставаться тем, что они есть. Оберегание их, как себя. Это внимательнейшая забота не нанести никому ненужного тебе ущерба.

Тогда, если ты этот ущерб наносишь, то понимаешь, что вступаешь в войну и не ждешь в ответ пощады. Воевать -тоже твоя свобода, как и их свобода - избавляться от агрессора.

Свобода - это всеми фибрами освоенная необходимость существования других такими, какие они есть, со свойственными именно им реакциями и на твою “свободу”.

Так что - не тычь никому пальцем в глаз! И свободно веди себя, сообразуясь со временем, пространством и... ценностными ориентациями других людей!

Для того, чтобы овладеть и управлять любыми своими свойствами, надо их знать, понимать их место в системе других свойств.

Ты помнишь время, когда подростком вдруг заметил свое тело - и оно стало мешать, казалось угловатым, ты не знал, куда себя деть и спрятать?

Так же непременно приходит пора, когда замечаешь свои душевные и духовные свойства. Тогда все блоки автоматизированного до того твоего поведения теряют непосредственность.

Подростком ты привык к телу (если не избегал его рассматривания) - и обрел статность и красоту юноши.

Так и здесь: внимание к своим переживаниям и поведению так же необходимо, чтобы отсеять ненужное и развить нужное.

В комнате по одной половице ты идешь, ее не замечая. Если поднять ее на два метра над полом - напрягаешься. А если - между двумя двенадцатиэтажными домами?!.. Чтобы пройти, надо натренироваться до раскованности канатоходца.

Прежде чем снова обрести естественность, надо прожить период, когда стеснен разглядыванием себя. Дожить до тех пор, пока внимание не перестанет мешать.

Ты же пытаешься отвлечься от своего интереса к себе, а это теперь возможно только ценой остановки в развитии.

Не отвернувшись от себя, не испугавшись себя однажды, мы осваиваем навсегда “технологию” знакомства с собой неведомым.

Теперь возникает такой вопрос: коль скоро твои переживания нормальны и непременны, то почему ты столько сил тратишь на их сокрытие от окружающих?

Какими ты этих окружающих себе представляешь?

Ведь если они, как и ты, живые, меняющиеся, развивающиеся люди, то

- либо пережили то, что переживаешь ты,

- либо, как и ты, переживают это теперь,

- либо им это (дай Бог!) еще предстоит.

Тогда нельзя лишать их твоего опыта. Ты же не враг им!

Если они твое переживают, то обнаруженная проблема станет общей. Это и есть - занимаясь собой, заниматься и другими!

Если же они уже пережили твое, то близкие, нуждающиеся в тебе люди сумеют вынести твои “болезни роста”. Чужие же потерпят тебя из вежливости.

Только если те, с кем ты общаешься, - тупые монстры, то перед ними, может быть, надо играть жизнерадостного бодрячка.

Нередко ты требуешь от себя какой-то преувеличенной честности с близкими, нарочитой, и себе, и другим неудобной и ненужной искренности.

Юноша сделал своей невесте подарок, ожидая при этом ее радости.

Она, буркнув “спасибо”, продолжала вести себя так, будто подарка и не было.

Он огорчился, потух, решил, что ей подарок не понравился.

Она расстроилась, что он “скис”.

Потом объясняла мне, что “не хотела его обманывать показными проявлениями радости(!?)”.

В действительности она была рада, что он думал о ней, искал подарок.

Если бы подарок сделал кто-то чужой, она бы нашла теплые слова и тон, - не заботясь о том, как их расценят.

Один мой знакомый часами выбирал обращение для поздравительной открытки: “дорогие”? или “родные”? или “уважаемые”? или “милые”? Боялся обмануть адресатов “неискренностью”!

Когда мы начинаем рассматривать в микроскоп свои чувства, то парализуем себя, приводим в замешательство партнера, замечаем это - и еще больше сковываем себя.

Отчего это происходит?

Желая быть добрыми и заботиться о людях, мы не замечаем, как впадаем в грех высокомерия[192]. Пытаемся о другом заботиться прежде и больше, чем о себе (будто мы добрее его), и больше, чем он сам о себе заботится (словно он беспомощен) .

Чтобы быть добрым, надо быть, как минимум, живым. То есть доброта требует, чтобы первыми, о ком мы заботимся, были мы сами.

Только тогда у нас есть силы заботиться о другом наравне с собой. Непременно наравне, то есть, во-первых, - о себе, и тогда - о другом.

Непосредственность мы теряем, когда берем на себя функцию нашего партнера: разбираться в степени нашей искренности с ним, то есть за него защищаем его от себя.

Женщина-психолог великолепно ладит с самыми трудными клиентами. (Они же - чужие!) И на многие годы перессорилась со всеми друзьями. У нее чувство, что все они на нее давят, навязывают свое.

Соскучившись по ним и ища сближения, она при встрече в первое мгновение так - назойливо, БЕЗ “пардона”[193] ~ “искренна” , будто рядом живых людей и нет. Одновременно так - напоказ, без надобности - предупредительна, будто друзья тяжело больны. И ждет, что с ней будут так же предупредительны.

Эти ожидания сразу очень стесняют ее друзей. Ей быстро становится трудно с ними, им невыносимо с ней.

А дальше... Едва друзья “выпадают” из ее сценария, она воспринимает это как вероломство и с полным убеждением, что ее снова самым подлым образом обманули, ссорится -зло, обидно, оскорбительно - и, сама же обиженная, исчезает на годы.

Если ты любишь себя и доверяешь своим партнерам, то либо будешь общаться с друзьями такими, какие они есть, не навязывая им стесняющих сценариев. Ты же не опекун, а они не младенцы. Тогда не на что будет обижаться и тебе. Либо будешь с ними общаться формально вежливо или не станешь этого делать, если они тебе не нужны.

В обоих случаях пропадет смысл ломать себя.

Тогда и ты без обиды примешь то, что от тебя отойдут те, кому ты такой, какой есть - подлинный - не нужен.

Итак, если ты принимаешь себя, какой, есть, то перестаешь бороться и со своей естественностью, и со своей нарочитостью.

Ты осваиваешь и то, и другое и используешь, как тебе удобно. Где надо, прикрываешь естественность сознательным артистизмом. Где надо, не мешаешь ее (естественности) проявлению.

Не борись с притворством, а овладевай им, как искусством. Тогда только ты сможешь пользоваться и не пользоваться своим артистизмом по своему разумению.

И последнее.

Если ты надеваешь костюм, более обнажающий тебя, чем тебе удобно, то такая “свобода” тебя сковывает.

Если костюм скрывает тебя больше, чем тебе надо, то ты чувствуешь желание распахнуться - у тебя есть запас свободы.

Стесняющий избытком замков костюм вызывает стремление высвободиться.

Чтобы ощущать себя естественнее, надо не расковываться и натужно демонстрировать непринужденность, а сыграть, - именно сыграть! - более сдержанного, чем ты, более стесненного человека. В таком “костюме” ты будешь всегда ощущать запас свободы и невысказанного содержания.

Играй, что тебе удобно. Ты имеешь право не быть понятным для всех!

Три солдата

Боль в спине

У отставного прапорщика болела спина.

Отставной прапорщик был мужественным человеком и не обращал на это внимания.

Он был веселым человеком и занимался зарядкой.

Но зарядка не помогала от боли. И отставной прапорщик не мог уже заниматься ничем, кроме спины. Но, будучи не эгоистом, старался не унывать и “не.брать в голову”.

Большую часть времени он проводил в больницах и в хождении по врачам, которые, как водится, ничего не находили и советовали “пойти к... психотерапевту”.

Даже вечно занятая жена отставного прапорщика заметила, что ему неможется, и засуетилась около.

Что с ним и от чего, отставной прапорщик не знал.

“Вникать во всякие болячки” он считал не мужским делом.

“Отставить!” - был основной совет, который он давал сомневающемуся солдату, или еще: “Будь мужчиной!”

В авиации прапорщик заведовал складом оружия и боеприпасов. Это была его специальность. А “спина - дело врачей”, им и голову ломать. И он “не брал в голову”, но, чтобы не ударить лицом в грязь, старался держаться молодцом, как прежде белил свежей известью каждый кирпич клумбы перед приездом генерала.

Он вообще всегда старался во всем подражать генералу. И даже хвастал, что у него, как и у генерала, тоже было “много женщин”... Так пн понимал заповедь: “Плох тот солдат, который не хочет стать генералом”.

Отставной прапорщик был человек прямой и героический. Только теперь вот спина!..

Генерал был здоров. Генерал был совершеннейшим эгоистом. Генерал был капризен. Он любил славу, любил быть первым всегда и во всем, во что бы то ни стало. Любил ощущать своё, каждой жилочкой послушное ему тело. И к любому дискомфорту - любому неудобству, физическому ли, моральному, относился с отвращением, почти брезгливостью.

Генерал любил вкусно поесть и выпить. От выпивки мягчел, наглядно добрел и, странным образом, трезвел тем больше, чем более шутливым и весёлым становился.

Генерал любил свой дом, свое хозяйство, свою страну -Родину и Землю, на которой его дом, хозяйство и страна помещались. Он берег свою Землю. Она была его Заботой.

Генерал любил женщин. Он любил девчонок и мальчишек, которых женщины рожали и любили на его Земле. Они тоже были его заботой.

Генерал был эгоистом. Всех, кто мешал его заботам, он ненавидел. Поэтому мальчишек он посылал защищать свое Хозяйство, а женщин - девчонок и матерей - оставлял беречь дом и ждать мальчишек и мужей, а иногда оплакивать и хранить память и боль о них и о своей никем не востребованной и не израсходованной жизни...

Генерал был эгоистом. Невыбранного неудовольствия он и мига не мог терпеть. С капризностью дикого зверя моментально скидывал с себя его причину, а с ней и неудовольствие и был совершенно здоров.

Задачи он ставил по своему масштабу, не малые. Страсти обуревали его. Потрясали всего, до каждой клеточки Генераловой кожи. Каждое мгновенье глубоко внутренне извивался он в неотступном неистовстве выбора.

Это всегдашнее состояние выбора было его счастьем и его добровольно выбранной мукой.

Беспрерывный выбор и эгоистическая внутренняя отзывчивость, впечатлительность, женственная ранимость, удерживая его в постоянном состоянии освоения новизны мира и себя, в состоянии приобретения опыта и развития (говорят “творческом состоянии”), делали генерала всегда взрослее тех, кто был рядом, и побуждали его содержательно бережное, “родительское” отношение практически ко всем.

Благодаря этой постоянной отзывчивой сосредоточенности, напряженности выбора внешне генерал выглядел суровым, чуть только не угрюмым - выглядел мужественно.

За мужественностью генерала стояла почти детская отзывчивость, тренированная ранимость, эгоистическая, капризная забота о себе, о женщине, о своем и ее мире, обо всем мире.

Мужественность генерала содержала в себе мир. Мир благоговейного сыновнего, ученического приобщения к прошлому, наследования ему, мир участия в настоящем (своем и чужом) и заботы о завтрашнем. Счастливейший мир благодарности! Генерал был обычным человеком.

А отставной прапорщик...

Прапорщик очень хотел походить на генерала. Он передразнил генеральскую суровость и настолько верил, что “мужчины не плачут”, что и впрямь не знал не только своих слез, но и того, что у них могут быть причины.

Прапорщик хотел казаться себе мужественным. Чураясь всяческих “сантиментов”, он так ничего не узнал о себе, ничего о других, ничего о женщине и для женщины, ничего не открыл о мире, в котором жил. Себя ему заменила инструкция, схема, ходульный образ, управляющий им “по умолчанию”.

“Невыплаканные слезы плачут органами” - вся неназванная, незамеченная отставным прапорщиком его душевная жизнь могла обратить на себя его внимание только неотступной болью в спине.

Передразненная без понимания ее содержания “мужественность” стала личиной, которая, сделав постыдным, запретила интересоваться всем, что не есть эта личина. -Запретила вникать в мир чувств, постоянно меняющихся содержаний, перетекающих друг в друга ощущений. Личина сделала постыдной саму живую жизнь. Запретила быть обычным, умным, интересным себе человеком.

Игра в мужественность без приобщения к его содержанию (как это делает любое безответственное притворство!) превратила человека в “зомби”, оставив ему в память о жизни только... боль в спине.

Но эта боль - еще и его шанс.

Выбор матери

Я разговаривал с полковником в отставке.

Мне - стакан, ему - стакан, в бутылке еще оставалось. Говорили о матерях.

Он говорил зло. И горько:

- Ты говоришь - мать. Мать - это все! Приходит пополнение - пацаны... Я уже вижу! В-вижу, понимаешь?! Эти двое -орлы, герои! Они - смертники! А он - спокойный, жить будет! Я их троих пошлю подавить огневую точку противника. Этого - справа, этого - слева. Они будут огонь на себя отвлекать... Они погибнут. Вечная память!.. Пацаны! Твою мать!.. А его попрошу: “Доползи!” От матери все! У этих мать в постель лезла... отца унизить. Они сами себе не нужны!.. Они... смерти как ищут... без нада себя кажут... А того мать - в поту зачинала... Он жить хочет! Он будет каждой пуле кланяться. Не постесняется стелиться. Ему не надо храбрость показывать. Жить охота. Он сзади заползет, без шума... Ему спасибо! Они войну отработали...

- А случайность?

- Случай, конечно!.. Бывает... Но береженного и случай бережет... - Командир не забыл и остатки разлить на двоих и проглотил.

Его прорвавшаяся злость и горечь были замешаны, мне показалось, на никогда не отпускавшей боли вины за то, что он посылал в бой, и перед мальчишками, и перед их неведомо как выбравшими несчастье матерями.

Родства не помнящая, или Где программируется несчастье?

Каждый из нас виноват уже тем, что живет, и нет такого великого мыслителя, нет такого благодетеля человечества, который в силу пользы, им приносимой, мог бы надеяться на то, что имеет право жить...

И.С. Тургенев. Накануне

Так относилась к своей и чужой жизни молодая русская женщина, религиозная дворянка на середине прошедшего века.

Потерявшаяся в одиночестве девушка...

Передо мной (я - психотерапевт) на край кресла присела рослая, вспыхнувшая от неожиданности поворота беседы русоволосая девушка. Вопреки своей сразу привлекательности, она сетует на нерешительность, мнительность, обидчивость по любому поводу, безуспешность попыток преодолеть скованность.

Ни к дворянству, ни к религиозности она не имеет ровно никакого отношения. Да и вообще история, тем более такая далекая, для нее скорее сказка, чем собственное прошлое. Истории она не помнит...

Девушку тяготит ощущение глубокого одиночества, пустоты и бессмысленности жизни. Более двух лет прошло с тех пор, как женился на другой “ее парень”. О нем она тоже не помнит: “и думать забыла”, “давно выкинула из головы” .

Только что я, перебив, спросил - что, собственно, она в себе преодолевает: скованность или саму себя?!

Диалог с психотерапевтом

- Как вы отнесетесь к девушке, которая делает - что хочет, добивается - чего хочет, своим мыслям, чувствам и оценкам доверяет больше, чем чужим, даже авторитетным?

- Все - не в ногу, одна она - в ногу, что ли?

- Погодите! Вспомните очередь на комиссию. Почти все сидят. Кому не хватило места, ждут стоя. Пришла, попросила потесниться - села!.. На собрании предложила свою кандидатуру в делегаты... Парня встретила по сердцу - увела за собой, не оглянулась. Как вы к такой отнесетесь?

- Как к нахалке, конечно!

- И только?

- Вы хотите сказать - я ей завидую?

- Это вы сказали! Если она - нахалка, то кто, по-вашему, та, что вопреки желанию сесть осталась бы стоять?

- Нормальная, скромная девушка.

- Вы, говорите, нерешительны, а кому из них легче принимать решения?

- Ясно - нахалке!

- Кто будет мнительнее? Та, кто живет, как хочет? Или кто пытается всем угодить - “что люди скажут” - на все случаи ищет разрешающего правила, как в притче о Буридановом осле: в какую сторону ни двинься - все не в свою и другую обидишь? Кто будет мнительнее - “нахалка” или “скромница”?

- Скромница. Нахалке - чего переживать!

- Кто будет чувствовать себя увереннее?

- Нахалка. Она ж, как ребенок, - без задержек! Я не завидую ей... Просто таким все прощается!

- Вы заговорили о зависти. У кого ее будет меньше?

- А чего ей завидовать! Она хотела сесть - села! Хотела замуж - вышла (а то и он скромный окажется - не дождешься, когда подойдет)! В делегатки хотела - попала! На кого ей обижаться - она все взяла! Только нас всегда учили, что это эгоизм!

- И нас учили! И “нахалку”, и “скромницу”, и бабу базарную - всех! Вопрос в том, чему каждый научился! Кто ж по-вашему, будет обидчивее - “эгоистичная нахалка” или “неэгоистичная скромница”?

- Та, что осталась у стеночки стоять - обидчивее.

- Кто через годы скажет: “За мое добро мне же злом заплатили!”?

- Получается - скромница.

- Кому среди людей будет свободно, раскованно?

- Нахалке с людьми легко - она себя не стесняет! Но так можно дойти до того, что все дозволено!

- Ну что вы все пугаете?! - я не сдерживался.

Несмотря на взволнованную привлекательность, собеседница теперь настораживала незаметной ей и потому нескрываемой, полудетской уверенностью, что никто до нее не знает, что - хорошо, что - плохо. Она одна - добра!..

Чем-то едва уловимым в тоне, манере она всех словно в чем-то упрекала и этим отталкивала.

Пришла за советом, но порывалась нравоучать...

- Кого вы боитесь? Может быть, себя?..

Вглядываясь в девушку, ставя перед ней свои вопросы,

я думал о пугавшей ее и Федора Михайловича Достоевского, и не только их, пресловутой “вседозволенности”.

“Все можно”, для меня вовсе не означает - “все нужно”! В своем саду “дозволено” и корни грызть. Но кто станет?.. Не нужно!.. Не примется же хозяин без надобности губить хозяйство, свое. А вора, даже просто потребителя, запреты бережным не делают!

Что же она на себя как на вора смотрит?!..

- Вопрос не в том - “что дозволено?”, но в том, кто ты -хозяин или прилипала?!.. Кто, обидевшись, что ему так и не уступили места и за стояние “спасибо” не сказали, решит: “С волками жить - по-волчьи выть! Надо быть наглее!” -и пойдет “брать жизнь за горло”?

- Скромница.

- Кто обвинит в этом обнаглении всех, кроме себя?.. Близких, чужих, обстоятельства, время... и наглеть-то станет под чужую ответственность... Наглея, будет считать “их” злодеями, а себя “доброй внутри”?

- Скромница. Но, может, по-нашему времени так и надо -быть нахальнее?! Сама не возьмешь, никто не позаботится!..

- Как по-вашему? Если ваша “скромница”, решившись “выть по-волчьи”, от зависти к тем, кто сидит, потребует, чтобы они потеснились и сядет, станет ей лучше?

- Н-нет?..

- Пусть даже не от обиды потеснит, а просто придумав, что стоять ей не разумно, не выгодно - “время, как вы сказали, не такое!?”.

- Хуже станет?.. ?.. Еще хуже станет!

- Почему?

- Неестественно это ей... Сидеть будет - на иголках! Ей... Все ее осуждают, начнет казаться!.. Замучится! Злиться будет на всех...

- За что?

- За то, что осуждают.

- То есть будет злиться за осуждение, только предполагаемое ею?..

- Ну да...

- За то, чего нет?

- Не знаю. Может быть и есть...

- А если откажут - не подвинутся, кто легче перенесет отказ: “эгоистка” или “скромница”?

- Скромной просить очень трудно было... Она вообще этого не может... Ей легче свое отдать... Она и требует, как своего - ей должны уступить... это ее право... раз сами они сидят! Отказ ей - несправедливость, оскорбление.

- А “нахалка”?

- Ну та ж просит, чего хочет. Почему ей должны не отказать? Она хочет так, другие - иначе... Просьба - не приказ... Ей никто ничего не должен! Эгоистка на отказ не обидится. Добьется, наверное, или постоит...

- Вы верите, что пытаетесь преодолеть скованность. Кто же будет раскованнее: обнаглевшая “скромница” или ваша эгоистка - “нахалка”?

- Эгоистка. Скромница своей “решительностью” будет еще больше зажата!

- Вы ж говорили, что “по нашему времени надо быть нахальнее”!

- Может и бесполезно...

- Если верно, что мы всех невольно “мерим на свой аршин” - о других судим по себе, то кто будет доверчивее?

— Нахалка!.. Она сама - какая есть и людей, наверное, принимает открытыми. А скромнице и чужие лица должны казаться притворными - сама она всегда в маске. Она в искренность не верит.

- Я по-иному задам вопрос о “скромнице”, решившей сесть. Если бы ваша гипотетическая “скромница” научилась, по самым лучшим инструкциям, вести себя расковано, как в аэробике, разрешило бы это ее, проблемы?

Девушка задумалась и в замешательстве, точно нащупывая что-то ускользающее, ответила:

- Усложнило бы, наверное?

- Почему?

- Внешне я бы “играла” раскованность (девушка не заметила, что проговорилась). Могла бы сама поверить и совсем забыть свои чувства... Я читала про “артиста в жизни”... Он притворился и много лет “играл роль”, а потом захотел, но уже не смог себя от нее отличить. Внутри я бы оказалась совсем зажатой. Вы это, кажется, называете то ли “снежной королевой”, то ли “Спящей красавицей”.

- А иначе быть могло бы?

- Не сбивайте меня! Я сама думаю про это... Если в мою игру поверили бы не я, а другие. Принимали бы меня за такого свободного и раскованного человека... А я бы знала, что это только форма...

- Форма поведения?

- Да. Боялась бы про себя, что все откроется... Как в разведке... Считала бы, что они меня не понимают... У меня и теперь внешне все в порядке! - Девушка как наткнулась на что-то.

- Что бы стало с вашим одиночеством? - я поддержал вопросом.

- Усилилось бы?.. Усилилось, да... естественно! Может быть, мое теперешнее чувство одиночества оттого, что я всегда стараюсь быть такой, как все?.. Никому себя не показываю?.. Прячу, стыжусь, сама не зная чего!.. Кому такая нужна?.. Пусто! Бессмысленно все!.. Все ж бессмысленно!

- Стойте!.. Подождите браниться! К кому скорее придет ощущение пустоты и бессмысленности жизни? К той, кто живет, как хочет, или к вашей “скромнице”, которая каждый свой импульс пропускает через такую непроходимую цензуру поправок, стеснений, искажений?

- Я понимаю, вы ждете, я скажу, что ощущение пустоты, бессмысленности нападет тоже на “скромницу”... Раз она себе во всем отказала и одинока. Но на самом деле: она одинока, до нее никому нет дела - ей же не о ком заботиться. Ей ни до кого и пусто! Смысл есть, когда ты кому-то нужна, для кого-то что-то делаешь, о ком-то беспокоишься! В самом деле - другая всегда в столкновениях со всеми, ей -до всех, всем до нее! Но ведь это эгоизм!

- Давайте прервемся и подведем итог. Я порассуждаю вслух.

Вы хотите избавиться от свойств и переживаний, непременных у уважаемой вами “скромницы”.

Хотите приобрести свойства, естественно вытекающие из жизненного стиля “эгоистки”, вызывающей вашу зависть, но вами осужденной! Стать на нее похожей вам было бы стыдно!..

По-вашему, человек может научиться тому, что ему претит? Может освоить, что противно его нравственному чувству? Не притвориться, а внутренне стать тем, кого он презирает? !..

Вот и получается, что “на шланг наступили” здесь, а там спрашивают - в какую сторону повернуть краник, чтобы потекла вода...

Вопросы, которые вы ставите, не решаются на уровне навыков, но только на уровне совести, когда рушатся, меняются и заново рождаются меры достойного и недостойного, ада и рая, добра и зла!

Человек не может, не потеряв себя, научиться тому, что он презирает, и избавиться от того, чем он горд!..

- Абсурд! По-вашему, я горжусь несчастьем?! Люблю быть одинокой и несостоятельной?! Рада терять и отказываться?! А находить, получать, быть вместе, брать и быть счастливой боюсь, чтобы не потерять свободы?!.. Вы меня так Снегуркой представите! Скажете, что и его я сама к другой отправила, чтобы себя помучить!

- Вы же про него “и думать забыли”! А за напоминание о Снегурочке - спасибо! Очень похоже, что вы тоже боитесь от любви растаять! Стать другой!.. Для вас это - сойти с ума!..

Но страх счастья, культ страдания и жертвы, к несчастью, не вы придумали. На Руси его прививали тысячу лет!..

Зомби?!..

Я снова, как и вчера, и позавчера, и десять лет назад, наткнулся на это совершенно несознаваемое, даже с гордостью носимое проклятье, на эту абсолютно неизменно повторяющуюся программу...

Мы забыли о ней! Но унаследовали в привычках, в любимых песнях и сказках, в выборе привязавших нас с детства художников, музыкантов, литераторов и поэтов. Тысячелетия от бабки к внучке, от матери к дочке пропитывает она нашу повадку. Будто мы не люди, а зомби?!.. Раньше говорили: чтобы овладеть бесом, надо его назвать. Имя этой вдохновляющей одержимость несчастьем программы - КУЛЬТ СТРАДАНИЯ!

Пока этот культ не осознан и не отвергнут в бытовой повседневности наших привычек, пока счастье во всех мелочах поминутных его проявлений (а не только как мечта) для нас - стыд, а не долг... до тех пор - я думаю - останутся неразрешимыми ни проблемы общения, ни проблемы здоровья, ни проблемы борьбы с наркоманией и с алкоголизмом, ни - любви, ни - счастливой семьи!

Кто не постыдится не казаться, а быть счастливым у постели больного ребенка, потеряв близких, оставив жену или мужа, когда тем плохо?!

Но в каждой взрослой жизни много подобных и более тяжелых бед. Кому же быть счастливым?!

Кто в бедах умеет ПОЗВОЛИТЬ СЕБЕ счастье?!

Кто знает, что это возможно?!

А ведь “заразить” можешь только тем, что имеешь! И тогда больному ребенку улыбаешься, а заражаешь еще и своим страданием!..

Человека нельзя избавить от того, чем он горд, и научить тому, что он презирает!..

... “До тех пор, пока культ страдания не осознан и не отвергнут, пока счастье для нас стыд, а не долг, до тех пор любовь затруднена до невозможности, а проблемы семьи неразрешимы!”

... “Даже поступая, как это кажется, рационально и выгодно, но против привычек совести, человек остается внутренне стесненным, неудовлетворенным...”

И это так потому, что мы зажаты или свободны не на уровне разума, но гораздо глубже, в подвалах наших нравственных чувств, наших не всегда сознаваемых нравственных привычек, вкусов, которые вдруг не изменишь! Это так потому, что человек - “не “Homo sapiens” - (разумный), но “Homo moralis” (нравственный) - и в этом его специфика!”

К разговору с нашей потерявшейся в одиночестве девушкой мы еще вернемся...

Почему бы ей пока снова пи встать к стеночке... но не злясь на всех, кто сидит, а потому только, что удобно сидеть она все равно не умеет - ей пока изнутри не дозволено?!

“Чуму на ваши домы”, любимые!

Мне заказали статью в “Литературку”, и я только что вновь прочитал эту похожую на дурной скандал дискуссию о семье. Так и слышится уже знакомая угроза: “Пойду, вырву себе глаз! Пусть у моей тещи зять будет кривой!”

Мальчонка ищет хорошего папу - вместо своего!

Девочка просит маму прогнать отца: без него лучше (легче)!

Взрослая дочь призывает “чуму на домы”... родителей!..

Сначала мужчины клянут женщин, но требуют любви под угрозой отнять ребенка!

Женщины, в свой черед, поносят мужчин, требуют от них службы и сомневаются, существуем ли мы в природе вообще.

Родители благословляют взрослых детей на бой против любимых! Маленьких - разве что только пополам не рвут!

Статьи - обвинения... статьи оправдания...

После статьи в защиту “настоящих мужчин” (новый термин) мужчины несостоявшиеся собираются кучками и злорадно потирают руки: “Здорово он (автор Статьи) им (то есть женщинам) врезал! Еще бы надо, а то взяли волю, все им: и дети, и квартира, и деньги!..”

В других кружках героические эмансипантки[194], печальные страдалицы, неоцененные красавицы и поборницы “духа, который выше” (живых людей), вооруженные новой аргументацией, разделывают под орех мужчин, детей, жизнь и обиженно стареют в гордом одиночестве.

Попробуй этим мужчинам и женщинам возразить - прогонят.

Мужчины, у которых к женщинам претензий нет, за которыми женщинам доверчиво и счастливо, и женщины, не от-

казавшиеся от первоначального ощущения равенства с другим человеком, выбравшие своих мужчин сердцем, счастливые нами и дарящие нас поэтому ощущением нужности, то есть любящие и любимые мужчины и женщины в эти кружки не допускаются.

На счастливых людей здесь смотрят как на провокаторов, лазутчиков из чужого стана или подосланных агитаторов.

Вообще, любовь и счастье в этих взаимно обиженных кружках “снежных королев” и “мальчиков с ледяным осколочком в сердце” признаются если не бесстыдной ложью, то неприличным пороком, вроде мещанства, или случайным везением (которое, известно, законов не имеет и специально не воспроизводится), или, увы, несбыточной мечтой!

Счастья в этих кружках стыдятся, как лжи, самодовольного чванства, равнодушия и успокоенности (словно есть счастье без тревог и сомнений!). Счастья стыдятся, как эгоизма[195] и нескромности.

Вот и играют, искренне обманывая и себя и других, в скромных, незнающих покоя удовлетворенности “солдат на посту”, которые всех сделали должниками, но никого не осчастливили.

- По ком звонит колокол?

- Как можно помышлять о счастье, когда в мире столько горя!

- Он по тебе звонит!

Счастье и счастливых в этих кружках если не ненавидят, то презирают.

Необиженные люди в эти кружки и к этим дискуссиям -“ты такая!”, “ты такой!” - не допускаются как пошляки.

Притока положительного опыта и конструктивных постановок вопросов здесь нет! (Хотя наверняка среди 2/3 семей, которые еще не развелись, встречаются здоровые и физически и психологически, и духовно - счастливые!)

Здесь иная задача: вылить раздражение, заразить им, найти поддержку в претензиях и обидах (зло и несчастье всегда легко кооперировалось), подальше спрятаться от точащего ощущения собственной несостоятельности и чувства вины перед собой и перед всеми, в чью жизнь вмешались и кого не осчастливили!

С невольной нуждой обрести моральную опору (пусть во лжи) зараза раздражения, обид и претензий воинственно стремится стать эпидемией и поразить всех, кто против нее не привит.

Виноват, со своей статьей я опоздал на несколько месяцев и она опубликована не была - дискуссия о семье закончилась.

Умеете ли вы помирить маму с папой?

Не помню, кто сказал: “мальчик, не любящий свою мать, либо глубоко несчастлив, либо подлец”.

Девочка, не любящая своего отца, не знает, не понимает, втайне боится, а потом и ненавидит мужчин, а с ними и весь “этот жестокий мир”.

Мальчик, не уважающий своего отца, часто сам того не сознавая, презирает в себе все мужское, не умеет быть мужчиной, мужем, отцом.

Девочка, не научившаяся уважать мать, не уважает себя, не умеет быть женщиной.

Яблоко - от яблони.

Наш мир, мы сами складываемся из мамы и папы - Родины и Отечества.

Если мама - Родина не любит Отечество - папу, то мы в себе, разделяя ее чувство, не любим все папино, а в мире ненавидим любой порядок, воспринимаем его как насилие над личностью, не умеем осваивать необходимость реального[196].

Если папа - Отечество не уважает Родину - маму, мы не признаем все мамино, то есть чувство, интуицию, инициативу, необходимый эгоизм, не любим саму жизнь и самих себя в ней. В мире мы тогда презираем женщину, любовь, сердечность, всякую живую культуру. Жизнь пугает нас кажущимся хаосом, беспорядком, неправильностью.

Тогда разум наш, вместо того, чтобы служить сердцу, воюет с ним.

Сердце же, порабощенное таким бесполезным ему разумом, бунтует против насилия. Побуждает нас вместе с ним разрушать и порой самое необходимое (так получается 7 из 10 разводов по инициативе женщины).

Всю жизнь тогда воюем мы с самими собой и со всем сотворившим и сохраняющим нас в живых миром.

Война матери и отца оборачивается для нас растянутым на жизнь самоуничтожением и разрушением нашего мира.

А многие ли из нас доживают, дорастают до того, чтобы и поссоренных в жизни пап и мам помирить в себе?

Помирить пониманием, благодарностью за жизнь и все что они нам дали (а не обидой на то, что недодали -не сумели).

Помирить собственным движением дальше, состоятельностью, счастьем и за них!

Многие ли так научились - поссоренных родителей превратить в себе в заботливых, любящих и уважающих друг друга помощников?!

Ой, как это больно!

Чтобы исправить ошибку, ее надо как минимум найти. Ох, как порой это больно!

Водитель сбил пьяного. Тому отняли стопу. Суд вины не нашел, а водитель не может ездить. Страх случайности заставил его перейти в автослесари.

И только когда в своем личном, тайном разбирательстве с самим собой шофер допустил, что среди причин катастрофы есть его ошибка, а значит и вина, водитель нашел ее.

Ни один суд, никакой другой человек не решились бы его обвинить в том, только ему ведомом, беспечном настроении (после письма дочки), из-за которого он не успел заметить пьяного загодя и предупредить катастрофу. Это может спросить только человек сам с себя. Да и поймать на этом себя может только он сам.

Для себя водитель стал виновником катастрофы, но обрел средства не повторить ее впредь (ведь чужих ошибок он предупредить был не в состоянии). Водитель потерял страх дороги и снова смог сесть за руль.

Только научившись находить в любой беде долю своего участия, а значит и мучительнейшую долю своей вины, мы открываем возможность выхода из беды, предупреждения ее впредь. Да, и взяв на себя свое, избавляемся от отгораживающей нас от всего мира обиды.

Оправдан, но несчастлив

Правых обид не бывает!

Всякая обида ожесточает. Не только оклеветывает в наших глазах мир, но и сразу, тем самым, наказывает нас самих, превращает жизнь в цепь непрерывных ненужных ран.

Неумеющий разбираться в своих долгах и винах, незаметно подхлестываемый ими вечно ищет себе оправдания в том, что другие - еще хуже.

Красивая, весьма одаренная женщина иссохла от почти беспрерывной войны со всеми, в которой она прожила большую часть своей взрослой жизни. Постоянные обиды и ничего не приносящие нужного ни ей, ни ее близким - друзьям и сторонникам - “драки” в науке, на кафедре, в институте, в быту. Люди, за исключением тех, в кого она в данный момент была очень ревниво влюблена и в ком пока не разочаровалась, ощущались ею скопищем подлецов, предателей и ублюдков. Мир для нее череп и невыносим. “...Все - точно крысы, бегущие с корабля!” - найдут среди случайно не уничтоженных ею записок после ее самоубийства.

А началось все с того, что шла Великая Отечественная война. Ее сокурсник уходил на фронт. Пришел прощаться. Она по привычке капризной красавицы больно его высмеяла при всех товарищах. Тот вскоре погиб. А она постаралась забыть “досадное совпадение". Враг подступал к Ленинграду. Ее курс послали строить оборонительные сооружения под Лугой. У нее “в этой грязи и холоде” поднялась температура. Ее отпустили в город. “Как только я ступила на перрон, температуру, будто назло, как рукой сняло! Надо было возвращаться...” Она не вернулась. И сумела тут же забыть подсказанное ее нравственным чувством побуждение, объединявшее ее с уважаемыми ею людьми. Но с тех пор вокруг она замечала только перебежчиков к фашистам, медиков, бросавших больных в палатах во время бомбежки, людоедство... Достойно вела себя одна она. Даже почти героически. “Я одна не уходила в бомбоубежище... Оставить беспомощных людей я не могла!”

Она действительно всю жизнь доказывала себе, что является неустанным борцом за гуманизм и воплощенным самопожертвованием. Но и каким-то изощрённейшим образом во всех остальных людях невольно выискивала и всегда находила только беглецов и предателей. Во всех: от единомышленников в науке до мужчины, которого терпела в качестве мужа. В таком “мерзком мире” кто же выживет... И все только потому, что, не сумев признаться себе в собственном проступке, она невольно, но изо всех сил старалась утопить его во “всеобщей низости”.

Каждый мерит на свой аршин. Мир, в котором мы живем, - отражение нас самих... непреднамеренных.

Неумеющий разбираться в своих долгах и винах оправдан перед собой, но несчастлив!

В чужих поступках мы все равно не властны, а свои откладываем тогда на “после того, как другой первый” поведет себя должным образом. Зависящего от нас того, что близит нас с людьми, мы тогда не делаем, а чужих человеческих движений не замечаем или обесцениваем их, ложно объясняя себе эти естественные для людей действия злокозненностью, враждебной нам корыстью! Каждый действительно мерит на свой аршин.

Оценочный подход,

или Сквозь призму глумливого тролля

Вот для того, чтобы вспомнить, что же зависит в нашей семье от меня, я попробовал занять позицию участников этих дискуссий. Представил, что ее разделит и жена.

Посмотрел я под таким углом зрения на жену. Она на меня... Оба поняли, что все так и есть - все участники обсуждения абсолютно правы!

Ни ее, ни меня совершенно “не за что” любить! Оба мы достойны при таком взгляде разве что сострадания.

Другой мужчина и другая женщина гораздо добрее, инициативнее, честнее, умнее, понятливее, терпимее, сильнее, красивее и так далее... выше, ниже, тоньше, толще...

Никакими ее и моими достоинствами нельзя компенсировать и малой толики ее и моих (и ваших!) совершенно невыносимых недостатков. При том, вопреки всему этому безобразию, она к тому же совершенно безобразно влюблена в себя. А я тоже абсолютно убежден, что я (как и вы!) -неповторим. До моих недостатков и достоинств мне дела мало (не на рынке!). Я не хочу переделываться и себя люблю! (Иначе как бы я решился обременять собой любимую женщину, землю, да еще и вас, мой читатель!)

Посмотрел я под этим уничтожительным углом зрения на жену, она - на меня. Потом посмотрели также на наших родителей и на всех наших детей. Посмотрели сквозь эту призму достоинств, цены и выгод вокруг на нашу землю, на весь этот бескрайний мир.

И все, что мы увидели, потеряло смысл! Будто в глаз попал осколочек кривого зеркала, которым потешал себя злой

тролль из андерсеновской сказки о снежной королеве.

Что нам было делать?!

Подход требовал во всем разочароваться и все обесценить! А и жена и я не хотели отказываться от пан и мам... друг от друга... от жизни... от наших детей и их будущего на земле...

Мы остались вместе!

Мы отказались от этой требующей отказа от жизни призмы!

Я убежден, что и ошибка и вина за множество человеческих бед и семейных тупиков - в этом человеконенавистническом подходе: ты другого человека ценишь, а не любишь, тебя выбирают и рассматривают как товар на рынке. Я назвал эту призму - ОЦЕНОЧНЫЙ ПОДХОД[197].

Диалог с психотерапевтом (продолжение)

Наш разговор с жертвенно обрекшей себя на одиночество русоволосой красавицей продолжался. Я продолжал свои вопросы.

- Кто со временем накопит больше благодарности людям - девушка, которая хотела сесть, но осталась стоять, или та, что попросила сидящих потесниться?

- Та, кто что хочет - делает! Она же что-то взяла у людей, она и благодарна им. Ей есть за что!

- Разве есть те, кому не за что?!.. Которая будет больше благодарна мужчине? Та, что сама повела его за собой, то есть ясно чувствует, чего хочет, или та, которая смогла не повести... ожидая, когда он сам выберет, уступила его другой? Кому из них будет легче потом одолевать трудности? Кому, по-вашему, с ним будет, точнее, было бы счастливее?

- Странно вы обернули вопрос! Благодарна мужчине!.. Это ж он должен быть благодарным - он выбирает!.. А вообще... это - о “скромнице”. “Нахалка” сама выбрала. Если правда, что бывают женщины, которые открыто выбирают мужчин... то благодарность, наверное, избавляет от претензий и прибавляет сил... и вы опять правы. У вас же всегда в вопросе ответ!

- А кому с ней будет счастливее? Кто будет чувствовать себя более нужным, любимым?!

- Кого выбрала, как вы говорите, “увела”. Если он этого хотел, конечно!

- Так у каких отношений в семье больше перспектив? Собственно, для вас это — уже теория и вопрос не к вам... Кем мир будет восприниматься добрее?

- Получается - эгоисткой!

- А кого вы считаете более добрым человеком: того, кто сетует, что его желаний “не поняли”, “подхода не нашли”, “за добро не заплатили”, или того, кто благодарит мир за доброту?

- Получается, что эгоистка добрее?

- Если этим двум девушкам предоставили бы судить людей, кто судил бы более жестоко?

- Та, кто живет по сердцу, как хочет, была бы терпимее, человечней. Та, что себе во всем отказала - и от других бы требовала аскетизма. Вы считаете, что я была с ним жестока?

- Я считаю, что вы жестоки с собой! Мужчины, отступающиеся от любимых из обиды, мне не близки. Наверное, он как и вы, не любил? А кто, по-вашему, честнее: та, что обнаруживает свои желания поступками, или “скромница”?

- Вы считаете меня лгуньей?!

- Не задирайтесь! По-моему, вы обманываете себя - ведь совсем запутались: принимаете себя за ту, какой хотели бы быть, но не стали. Да и зачем?! Еще, думаю, что и других запутали - к вам нельзя приспособиться! Стараясь всем угодить, вы с каждым такая, какую от вас, по-вашему ощущению, ждут - как зеркало. Вашего лица не являете! А каждый вправе, иметь свое отношение к вам. Но как относиться к такой неопределенности?[198] Хотите к нему ~ убегаете. Хотите прочь - благодетельствуете своей заботой! И так, и так -беда! Такая “доброта” обкрадывает: ее и принять нельзя и отказаться трудно - вдруг она искренна - обидишь!.. А обидеть вас кто же хочет!

У меня еще вопрос. Кто себя считает добрее других - та, что стоит над всеми, или севшая, потеснив? Кто высокомернее?

 Та, что стоит, чувствует себя добрее всех!

- Что, по-вашему, скромнее? Ждать, когда другие догадаются выбрать тебя или объявить собранию свое мнение, доверившись его суду и решению?

- Вы невозможный человек! Вы опять так обернули вопрос, что получается: промолчать - значит скрыть от собрания свое мнение по важному вопросу? “Проявить неуважение” к мнению и возможному решению собрания, встать над ним?!.. Тогда и предоставлять мужчинам выбирать нас - тоже отказ им в равенстве?.. Вы колдун!..

- Выходит: ваша “скромница” - высокомерна, а нескромница - скромна?!

- Выходит так... Только соглашаться с этим страшно! Не пойму почему. Очень уж непривычный взгляд! Так я тогда - просто “баба базарная”?!

- Оставьте! Базарная баба - это, по определению, не освоившая правил человеческого общежития, не считающаяся с другими людьми, дурно воспитанная женщина. Она и сама всех собой ушибает и обо всех ушибается. Всем плохо, но она - такая, видна. Она подросток одиннадцати лет... невоспитанный! Вы же прямолинейно, чуть ни фанатически осуществляете ложную идею, живете не в своем образе, который кажется вам достойным. Мнится добротой, а на самом деле это - жизнь под чужую ответственность. Так водитель сбил, не заметил и вины своей не знает, но едет по-прежнему, с прежними ошибками...

Эгоизм — основа всех добродетелей

(информация к размышлению)

Психологическая зрелость отличается ответственностью[199].

Инфантилизму, невзрослости, напротив, свойствен поиск виноватых в твоих бедах правил, обстоятельств, случайностей, злодейств и злодеев - безответственность! Нравственный паразитизм![200]

В детстве малышу нередко достаточно было только доказать взрослым, что он не виноват или что виноват не он, и наказание отменялось. Вот такой ребенок и повзрослев годами все оправдывается и других обвиняет - клеймит. Он забывает, или не узнал, что во взрослой жизни за то, что ты “хороший”, не приплачивают, что жизнь свою ты построишь как умеешь, а не как оправдаешься.

И взгляд этот - самый простой. В нашем разговоре не было ни нахалки, ни скромницы! Была обычная, запутавшаяся и пытающаяся представить себя добрее, честнее и лучше всех зазнайка. Большая девочка с тайным чувством неполноценности, как та “борец за гуманизм” против своих, не научившаяся уважению к людям, благодарности к жизни, реалистическому взгляду на себя.

Еще была девушка, не прячущая лица, просто, по-доброму воспринимающая и себя и других, доверяющая и им, и себе!

Действительно, взрослый человек живет как хочет[201].

Долг[202] для взрослого из внешнего ограничителя давно превратился во внутренний регулятор переживания и поведения (как потребность дышать).

В мире, где мы хозяева (а именно таким себя ощущает взрослый), нам нет необходимости никого мистифицировать, притворяться тем, чем не являемся.

В своем мире мы на своем опыте открываем нелепость мифа о том, что человек “по своей природе грязен”. А именно этому мифу мы обязаны тысячелетним страхом перед человеческим эгоизмом. Только в обществе, антагонистичном ему, человек подавляемый становится разрушителем такого общества насилия. Тогда только природа (биологическая и социальная) пугает его “темными силами подсознания”.

Подобное случается и когда человек, как вы, из высокомерия[203] отказывая себе в необходимом, стеснил себя до чрезвычайности сам. Он бунтует против предполагаемых внешних стеснителей и боится своего эгоизма, “подспудных разрушительных сил”. Так невольно обнаруживает асоциальность своего высокомерия, которое отгородило его от мира и именно так стеснило. Асоциальность высокомерия, а не эгоизма!

Зрелый человек не подозревает ни себя, ни других ни в каких глубинных, мешающих быть человеком свойствах. Его задача - не подавить, но возможно полнее выразить себя. Поэтому и вы всей своей интуицией завидуете*той, кого путаете с “бабой базарной” и нахалкой.

Человек Может бояться своего эгоизма, только спутав себя с загнанным в клетку зверем.

Какой эгоист станет пилить сук, на котором сидит! А именно другие люди - далекие и самые близкие, природа, земля, весь мир - тот “сук”, без которого нас просто нет! Люди, каждый другой человек - наша среда обитания.

Эгоизм человеческий - это жажда жить и сохраниться человеком, сберечь нашу среду - наш мир!..

Счастливым можно быть только с равными.

Эпилог

В разговоре девушка (мне все-таки повезло с собеседницей: она хотела быть честной и умела поэтому думать) придет постепенно к открытию простых вещей.

Обнаружит, что ни в ее обстоятельствах, ни в ее биологических эмоциональных и психологических свойствах нет ничего, что мешало бы ее свободному самоосуществлению.

Поймет, что только служение ложным, давно изжившим себя общественным стереотипам, ставшим символом веры, парализует ее (Вот эти стереотипы в кратком перечислений: культ страдания; страх эгоизма, инициативы, ответственности; оценочный подход к человеку; рационализм - насильственное навязывание себе псевдоразумных и “выгодных”, но не свойственных тебе “ролей”; высокомерный отказ другим в равенстве и тогда - непонимание никого - жизнь среди людей, как в неведомом диком лесу; претензии к миру, не к себе; неблагодарность и так далее[204].)

Казалось бы, какое отношение все рассказанное имеет к той части разговоров о семье, часто выходящих на страницы газет и журналов, где в поисках решения все бранят всех и мы --родители, отстаивая свои амбиции[205], “деремся детьми”?

Об этом, собственно, уже было у Л.Н. Толстого в “Крейцеровой сонате”.

Думаю, мне не возразят: в этой мучительной ссоре мужчин и женщин, от отчаяния вынесенной на чужой суд, ни судей, ни сторонних свидетелей быть не может. Каждый в собственной своей жизни был когда-то ее участником. Я, по крайней мере, “в этом кругу печально долго пробыл”!

Но теперь, слыша исповеди и обличения участников дискуссий, вновь и вновь вижу перед собой водителя, который оправдан, но боится дороги, и такую же, как он, стремящуюся всем угодить, мою собеседницу, которая сама себе во всем отказала.

Я потому и рассказал о них, что и они пытаются научиться тому, до чего надо просто дожить, не уклоняясь от реальности[206]!

Все частные вопросы семьи, по-моему, неразрешимы с инфантильных позиций обиженных “скромников”, исполнителей чужих рецептов.

Напротив, все эти вопросы чуть ли ни сами собой разрешаются, как только мы, отчаявшись ждать, берем на себя ответственность за исход отношений, становимся хозяевами своей жизни.

Как только мы соглашаемся на равенство с другими, они, такие же как мы, становятся нам понятными. Мы не ищем “правил игры”, не придумываем, а чувствуем, как с ними жить, как вести себя. Знаем, ЧТО ДЕЛАТЬ, как знаем, куда ступить. Мы тогда перестанем причинять другому столько нечаянной и ненужной боли. Отказываемся от обид. В состоянии сотрудничать без претензий.

Только с равным и с тем, кого равным мы решились признать, можно быть счастливым.

Мы люди, то есть, во-первых, существа нравственные.

Мы не можем внутренне приобщиться к тому, что для нас низко. Зато достойное для нас осваивается без препятствий!

Когда не красивая поза, а реализованное в отношениях человеческое счастье, инициатива, наши чувства, наш и другого человеческий эгоизм, ответственность хозяина жизни будут для нас долгом, гражданской обязанностью, а не стыдом, у нас не будет причин невольно портить себе и другим жизнь и в семье!

Разве может не эгоист быть добрым?!

Психотерапия (Моя психотерапия!)

Психотерапия - это лечение души душой.

Всей своей болью, всем своим поиском, всеми своими грехами - преступлениями, открытиями лечу я своих пациентов. Всей своей тоской, всем своим, самим выведанным у жизни, знанием о ней и о себе.

Есть методы - да. Есть слова - да. Есть приемы, трюки, есть техника... Есть что угодно... но, если нет в них моего порыва, моей ненависти к страданию, моей бешеной, злобной и самосжигающей страсти взахлеб, обнаженности, оголенности до мяса - то не действует никакая самая филигранная техника.

Нет зова больных глаз, нет необходимости, неотвратимости, неодолимой, независящей от моей воли потребности увидеть в них свет радости, счастливости, возрождения, нет -от природы, от собственной судьбы - таланта: не мочь не гнаться за выздоровлением, всякая техника становится безнадежной халтурой.

Есть термин - “вредное производство”. Психотерапия такой способ самоотдачи, который требует на протяжении всего дня службы - беспрерывного творчества, безостановочной, постоянной правды в жесте, слове, внутреннем душевном движении. А после службы - всегда, наяву, а порой и во сне, скрупулезного глядения в собственные раны, постоянной вивисекции себя...

И тогда заражаешь собой, своей тягой, своей любовью, своим стремлением жить. Жить во что бы то ни стало, всегда, везде, во всем.

Тогда воспринимаются, понимаются методы, осваиваются приемы.

Тогда только приобретается вкус к действительной, трудной, здоровой жизни и, поначалу только захваченный ее течением, человек принимает и может принять мучительную и упоительнейшую необходимость самому вершить ее, то есть самому искать, делать свои выборы, свои, по своей необходимости, инициативе поступки. Самому рисковать, самому перед собой и людьми отвечать. А это и значит - жить... и быть здоровым.

И только тогда моя работа становится свободным от самовыворачивания открытости ремеслом обучающего, советующего, показывающего, руководящего тренировками, и это уже - дело техники.

Но случается такое, только когда психотерапия практически завершена и пора расставаться с человеком, который стал частью твоей души, жизни, твоим другом.

Быть психотерапевтом значит лишить себя уюта (скуки) существовать, но непрерывно - жить!

Быть психотерапевтом - значит стать своим собственным подопытным кроликом, которого нельзя сберечь ни от одного влияния жизни, по которой ты идешь, нельзя дать отдых от эксперимента. Ему суждено все претерпеть до конца и выжить, узнав, как это ему удалось, или погибнуть, доказав, что на этот раз его способ жить для жизни непригоден.

Никогда не солгать себе, не пощадить себя, не пожалеть, не заупрямиться, не обидеться, не поверить, что знание окончательно.

Струсил - и перестал быть психотерапевтом. По инерции еще ведешь за собой, но уже - в тупик, в ложь. Эксперимент с этим первым и единственным твоим “кроликом” - пожизнен.

Нельзя, леча душу, научить тому, чего не имеешь. Можно тренировать мастеров, не будучи мастером. Можно самому не уметь в той степени, в которой научил. Но, не имея того, чему учишь, научить невозможно. Если ты боишься жизни, защищаешься, хоронишься от нее, захоронишь в свои покрывала и пациентов, если не сбегут те. Посеешь религию ритуалов и заклятий, а не тягу к здоровой жизни, не выздоровление, а ущербное самопеленание, самооберегание, вечный затаенный страх.

Нет, никакое психотерапия не самопожертвование, нет! Это жажда, голод, зов, страдающих глаз, которым не в силах, не умеешь, да и не вправе сопротивляться. Не можешь просто. И всегда нуждаешься в своем пациенте, в его выздоровлении, в его счастье непременно и непомерно больше, чем он сам. Это весьма грустный парадокс.

Психотерапия - ответственность и обязанность всегда иметь, что нести пациентам и куда их звать. Солгал, испугался, остановился, согласился на существование - и тебе больше нельзя, права нет идти на работу. Твои заблуждения и преувеличения не опасны и осыпятся с пациентов, как мишура. Твоя ложь испортит им жизнь. Остановился, боишься правды - меняй профессию!

Но пока психотерапия - моя работа, мой способ жить и та наука, в ученики к которой он меня отдал!

ИСЦЕЛЕНИЕ ЭГОИЗМОМ Найди свою стаю!

Мы не знаем, что движет нами.

“Я не настолько глуп, чтобы думать, что знаю причины моих поступков” - так говорит Заратустра.

Но узнавать эти “причины... поступков” хочется неодолимо... и чтобы выбирать свое будущее из разных возможностей, и чтобы, служа себе неведомому, действительно жить, а не быть лишь жалкой жертвой не тобой составленного гороскопа. И еще бог знает почему - хочется!...

Книжка закончена. Жаль расставаться с этой .работой... В междугороднем телефонном разговоре с Мишкой - сыном - жалюсь, что нет охоты писать предисловие.

- Почему? - спрашивает.

- Да все, что хотел и мог сказать в этой книжке, я сказал. Она теперь сама.

- Так ты так и напиши, как говоришь.

Слышу, Яна ему с кухни кричит:

- Отца учишь?!..

Сын вырос. И говорит и пишет просто - что видит, как понимает. Приятно у него учиться. Это ж так ясно. Гляди, говори и пиши что есть - правду.

Смотри случайные черты, и ты увидишь мир.... Надеюсь, Александр Александрович Блок простит мне такой “перефраз” его строк.

За завтраком спрашиваю у Томы - жены:

- Что делать с предисловием?

Дашка - одиннадцатилетняя младшая дочка[207] - спрашивает:

- Про что книжка?

Думаю, как ей сказать.

Про то, что мы не знаем, что движет нами.

- Мы ими?.. Они нами?.. Или все друг другом?..

- И еще, что движет нами изнутри!

- А ты знаешь?

- Немного больше других. Я знаю, что мало знаком себе. С семи лет знакомлюсь. Мне очень важно и интересно узнавать себя, тебя, маму, других людей.

- И Володьку? - Он теперь живет отдельно. Дашка по брату скучает.

- И Володьку. Я же знаю, что и с вами очень мало знаком.

- Папа - а мало знаком?! Я же тебя с детства знаю! Значит - и ты мне незнакомый, по-твоему?

- А по-твоему?.. Что ты смеешься?

Странно.

- А чем теперь встревожилась?

- Не знаю...

- Об этом и книжка. О том, чего мы ни про себя, ни про других не замечаем, не знаем... но можем узнавать.

А на вопрос дочки, знакома ли она со мной, с другими своими самыми близкими, знакома ли с собой, с иными людьми, она, как и каждый, может ответить себе только сама. И это будут уже ее открытия.

Надеюсь, что для вас эти записки станут еще одной калиткой в тревожный и притягательный, примелькавшийся и неведомый мир наших отношений, переживаний, нашей сокровенной внутренней истории и невидимых, неслышимых для многих незаметных - движителей и рычагов управления нашего сегодняшнего состояния и поведения.

В этих записках больше, чем во всех прежних, я пытался разобраться, как и когда, начиная с первых проблесков нашего сознания в детстве, как и почему мы отказываемся от свободного, естественного своего развития. На что “покупаемся”, за какие “пряники” отдаем свою самостоятельность, инициативу, как выбираем жить биороботами? Пытался найти в конкретных жизнях конкретных людей пресловутый момент “перевода стрелки”, когда замечательный, еще новенький и стремительный поезд всей нашей будущей жизни мы на полном ходу сами направляем в тупик. Искал, что этому отказу от себя способствует, что позволяет сберечь свободу. Пытался заметить и то, чем мы, не замечая того, поминутно подавляем инициативу, свободу друг друга, самых близких, своих детей. Как мы заставляем других тормозить нашу свободу. Искал, как вновь и в любом возрасте “перевести стрелку”, открывая путь настоящей жизни - своей и другого[208] .

Вы впервые сможете стать участниками и свидетелями самых первых шагов моих учеников и коллег - психотерапевтов и психологов - в мир психотерапии и моей “Терапии поведением[209]“.

Впервые несколько глав посвящено специально проблемам женщины, в том числе и сексуальным[210], проблемам мужчины в отношениях с женщинами[211], общению мужчин и женщин в любви и до нее”[212].

В Праздник Суккот[213].

- Я тобой занят?

- Я не всегда это чувствую.

- Это ответ на мой вопрос?

Все-таки проститутка честнее! Она знает, что она проститутка.

* * *

Это было в четверг. Тридцатого сентября.

Девушка проголосовала. Я резко затормозил и, проскочив чуть мимо нее, остановился. Она догнала и, наклонившись к окну передней двери, спросила:

- Минет хотите?

- Куда? - Не понял я.

- Хотите, я.вам сделаю минет?

- Прости, девочка, я на работу опаздываю! - Я был обескуражен прямотой просьбы. И чувствовал себя виноватым, что отказываю женщине (“Да будет проклят тот, к кому пришла тонколодыжная и кто отказал ей!../Да будет проклят тот, к кому пришла пышнобедрая, и кто отказал ей!../ Да будет проклят тот, к кому пришла с глубоким пупком, и кто отказал ей!..”, и так повторяется в “Дхамма-паде” через каждые десять стихов). Кто же хочет быть проклятым!?..

- Ну, извините! - Она собралась отойти от машины.

- Может тебя подвезти куда..., если по дороге? Я с тебя ничего не возьму. Я до Ново-Вокзальной еду.

- До XXII Партсъезда подвезите... или, лучше, до Ново-Вокзальной, - она села в машину и чуть отслонилась к двери, но вела себя просто.

Мы поехали.

- Ты сама от этого удовольствие получаешь?

- Какое удовольствие!? Работаю.

- Вроде без удовольствия - халтура - не работа?

- Деньги нужны.

- И сколько это стоит?

- Как обычно.

- А обычно как? Извини, я за это сам денег не брал и женщин никогда не покупал. Не в курсе.

- Пятьдесят рублей.

- Ты колешься? - Она взглянула на меня и отвечала спокойно:

- Нет.

- У тебя есть другая профессия?

- Нет.

- Извини любопытство! Сколько тебе лет?

- Двадцать один.

- У тебя есть парень?

- Сейчас нет.

- А как он реагирует на твою работу?

- Я же сказала, что сейчас его нет.

- Я за светофором поверну и остановлю.

- Мне перед светофором надо.

- Перед светофором мне неудобно.

Я подгадал к зеленому, и за поворотом остановил.

- Спасибо вам! - вылезая из машины, сказала она.

- И вам добра! - пожелал я и нажал на газ.

Оставалось неожиданное ощущение чистоты и правды. И...щемящей жалости к ней.

* * *

Я ехал к себе в кабинет психотерапии[214].

Большинство моих пациентов - женщины. Из каждых четырех, вошедших в кабинет, - три - женщины.

И почти все они кокетничают с наивностью младенцев. Непреднамеренно навязываясь всем без разбору. Часто зло и требовательно.

В браке или любовникам предлагают себя невольно и отдаются без благодарности.

А в ответ все ждут сочувствия..., внимания..., понимания..., заботы..., сексуальной обслуги..., любви, благодарности, уважения... и преданности - платы непременной и гораздо большей, чем моя попутчица.

Она откровенно предлагалась, просила и, получив отказ, извинялась.

Те уверены, что ничего не просят, а, напротив, “одаривают”. Требуют “за свое добро”. И обижены втайне или явно на весь свет, и тогда, когда не получили платы, и когда получили. Все им мало!

Я виновато поймал себя на ощущении какой-то глубокой, по сравнению с этой уличной проституткой, нечистоты и лживости моих пациенток. Неприятно думать плохо о тех, кем занят всю жизнь.

“Но посмотрите на тех, на несчастных презираемых, и на самых высших светских барынь.... Как те заманивают всеми средствами, так и эти. Никакой разницы. ...Надо только сказать, что проститутки на короткие сроки - обыкновенно презираемы, проститутки на долгие - уважаемы”. Наверно Лев Николаевич Толстой переживал что-то похожее, когда писал такое в “Крейцеровой сонате”...

В кабинете напротив меня, зардевшись, с чуть разведенными коленками, видными до трусиков - “я об этом не думаю! ..”, села в больших очках с видом безгрешной школьной учительницы молодая чья-то жена и мама маленького ребенка. Здоровая, она пользовалась моими услугами бесплатно на том основании, что доверяла мне и верила в мою к ней симпатию,.

Чувствуя контраст, я злился и пересказал молодой без-грешнице мой диалог с уличной проституткой. Зло спросил: знает ли она, сколько стоит моя, бесплатная для нее, консультация для других здоровых людей с такими же проблемами. Она знала.

- Чем, по-вашему, оплачиваете мою работу вы? Чем, вообще, заработали все, что имеете? За что получаете заботу о вас родителей своих и мужа, которых обманываете обещанием послушания? Чем обеспечиваете интерес к вам отца вашего ребенка, которому поддакиваете, не вникая, и кем пользуетесь, как слугой? Кому вы благодарны? Чем покупаете все, что имеете, на что дуетесь и чего не бережете?.. Чем “зарабатывает” уличная проститутка - ясно. А вы чем?.. Может быть, оттого и краснеете перед каждым - всех стыдитесь? Может, и унижены этой “подпольной” торговлей?.. Почему вы всем должны угождать?! Или вы всех хуже?! Чем стеснены? Может быть, от этой потаенной продажи себя каждому и держитесь в страхе, словно перед всеми виноваты, будто вот-вот все дознаются?..

* * *

Я принимал другую пациентку, когда меня позвали к телефону. Звонила Маша. Она сказала, что звонила Тетя Белла: бабушка умерла. Умерла моя мама. В реабилитационном центре. В Бат-Яме. В Израиле. В одиннадцать тридцать по израильскому времени. У нас это - тринадцать тридцать. Больше Маша ничего не знала.

Я продолжал прием. Правда, первые минуты было трудно сосредоточится на пациентке. Но это была не ее проблема. Я включился. Эта двадцатитрехлетняя девушка отзывалась удивительно точно, искренне и глубоко. Мы за тридцать минут успели при людях с ней, что с другими и наедине не успеваем за многие часы.

Позвонил Саша из Израиля. Я сказал, что уже знаю. Брат спросил - от кого? Я сказал, что от тети Беллы. А она от кого узнала? Ей позвонила тетя Галя с Управленческого. Ей позвонила из Израиля ее сестра - Розина свекровь.

Саша говорил, что утром мама попросила его не уходить на работу. А он ушел. Около мамы оставалась Танечка. Мама с ней разговаривала. Вернее говорила Таня, а мама слушала. Потом мама как всхлипнула, и умерла. Это было в одиннадцать тридцать. Три часа назад. Он спросил, не поднести ли телефонную трубку к маминому уху. Я чуть не крикнул: “Нет!”. Нет! Саша сказал, что ее сейчас унесут в холодильник. А завтра, по обычаю, ее отдадут уже в саване. Так что больше ее не увидят и похоронят. Я попросил дотронуться, пожалуйста, до ее руки. Саша это сделал. Только вчера мы переслали с оказией мои, Томины, Машкины и Дашкины письма маме. Она их получить не успела. Сказал Саше, чтобы он их прочитал.

Я закончил прием уже собранно. Пришла настороженно глядящая на меня Машка. Я работал хорошую интересную группу. Ни с кем не хотелось делиться переживанием. Мама давала силы, и их не надо было транжирить и выплакивать. Это было мое. После группы позвонил тете Белле. Мамина сестра осталась теперь одна из Гумеников. Гуменик - мамина девичья фамилия. Тетя Белла беспокоилась за меня, как я доеду на своей машине, дядя Жозя сказал, что заходить сегодня не надо, у них все в порядке. Я поехал с Машкой домой. Вечером телефонные соболезнования старших казались лишними. Благодарил. Оказывается, выбрав не ехать в Израиль, я все это время ее болезни пережил расставание с ней. Теперь она - во мне. В нас. Во всех и везде. Но не дотронуться. Не услышать. Не увидеть нового отношения.

Бытовать без нее мама научила меня с девятнадцати лет. А за последние годы ее жизни в Израиле я научился и молчать с ней на расстоянии. Но можно было надеяться на ответ.

С Таней и тетей Беллой договорились собраться вместе с детьми вечером в субботу. Звонил Саше. Он рассказал, что теперь праздник Суккот, который “выше траура”, в который надо веселиться, петь и плясать. Послезавтра последний день чтения Торы.

Мама будто выбрала умереть так, чтобы никого не печалить. Я бы тоже хотел, чтобы на моих похоронах любящие устраивали свадьбы. Но, к счастью для меня, моя печаль не регламентируется этими традициями. Я счастлив мамой... и в слезах. Она во мне. Я - счастливый человек.

* * *

Погода первого октября на дворе стояла прибалтийская. Как в начале тихой осени. Слышно, как падают листья. Дворник метет. Я ждал в машине Тому у Дашкиной музыкальной школы. Воробьи осыпались с едва седеющей березы. Рядом две совсем без рыжины, зеленые. Начал накрапывать дождик. Тома идет. Поехали на оптовый рынок за продуктами -там дешевле.

* * *

В субботу мы опаздывали к тете Белле. Уже стояли в дверях. Позвонил М. Вальяжно, капризным голосом он взялся упрекать меня, в том, что болеет, простужен, а я ни разу за всю неделю не позвонил.

Все-то он помнит чужие обязанности перед собой! Святой! Ни у кого не спросил, удобно ли с ним. Да ему и не скажут.... Все-то готов выявлять чужое вероломство, обличать и обижаться. Так же обижается на брата. Обижался, пока тот был жив, на отца.... Подзуживает близких, “открывая им глаза” на несправедливость с ними всех в мире. А потом “учит” успокоиться, призывая “не придавать значения”. Сам ссорится и всех со всеми непреднамеренно готов поссорить.

И женщину свою обихаживает, а не заботится о ней. Пользуется и обязывает. Ею - не занят.

Наконец-то я понял, в чем ответ на его давний вопрос о причинах его напастей с женщинами.

Он, как понимает и умеет, искрение вокруг женщины суетится. Обязывает ее и вызывает ответную суету, обязывающую его. Обслуживает и вызывает ответную обслугу.

И женщину он находит в этом смысле подобную себе. Как и он, не знающую, чего ей надо.

Оба, как в “Демьяновой ухе”, друг друга обкармливают попятным второстепенным, не давая друг другу главного,... не зная этого главного,... не зная, и в своей самоуверенности не интересуясь узнавать, чего другому действительно надо... “с незнакомыми не знакомясь”... ни в себе, ни друг в друге.

Оба, истосковавшись в одиночестве, судорожно цепляются за иллюзию благополучия. Оба со страхом и враждебностью относятся ко всему и всем, что и кто побуждает их сомнение в идеальности момента. И собственное сомнение переживается ими не как инструмент исправления ошибок и построения отношений, но как предательство. “Голубок и горлица никогда не ссорятся, дружно живут!”

Оба устают от собственных затрат, которые не приносят ни себе ни партнеру действительного удовлетворения, не вызывают у другого и естественного эмоционального отклика. И оба, хотя ничего, дающего силы, друг от друга не получают, не имеют и оправданного повода для неудовольствия. “Благодарят” и “радуются” друг другу -до остервенения, до взрыва. А если - нет, так... до запоя, или... до внутренней болезни от такого “счастья”.

Оба, чем предупредительнее и заботливее, тем дольше и больше, обязанные и благодарные друг другу за заботу и нежность, копят ощущение беспричинной усталости и одиночества. Одиночества, для которого нет повода и оправдания, в котором нельзя себе признаваться. Нельзя поделиться с партнером, не напугав и не обидев его. Нельзя Осознать и сделать проблему общей. Совместно и открыто решать ее. Как решают любые повседневные задачи. “Все есть, чего еще надо!? С жиру бешусь!”.

Каждый втайне остается со своей бедой один. Вместе только в радости, в развлечениях, в приятных “понимающих” разговорах - в праздниках. А в своей и в общей действительной жизни - всегда врозь. Будни становятся тогда нагрузкой, а не счастьем жить.

Здоровый, верящий в себя или просто эгоистичный человек[215] из таких отношений уходит. Ведь в чем, как ни в боли, всего нужнее единственный, единственная, рядом с кем можно помолчать, чувствуя и зная, что этим его не смутишь... и не докучаешь ему, ей. Радостью-то мы легко делимся с кем угодно.

Вместе - такое одиночество либо “копится” в телесные болезни, либо рождает “беспричинное” расстройство настроения. “Беспричинное” переживается самими участниками таких отношений как хандра, слабость и ненормальность. Каждый свою меланхолию пытается скрыть, старается ее подавить, отвлечься: “Все будет хорошо!” - уверяет он себя. Но чем старательнее скрывает и подавляет потаенную усталость, тем в действительности - энергичнее усиливает - усугубляет ее! Подавляемое недовольство скрываемым от самих себя одиночеством проявляется яростным уходом в любую занятость, в греющие, но и разобщающие воспоминания о других и, якобы лучших, прошлых отношениях (скрытым бегством из отношений). Потаенное недовольство ищет повода для придирок и ссор, срывается раздражением, настигает виноватым перед всем миром “беспричинным” пьянством.

Тот, кто самоувереннее (“безгрешнее”), кто мнит себя справедливым, правым, то есть, кто менее склонен к сочувствию (черствее), тот пытается в такой ситуации поучать. Пытается требовать от другого “правильного”, а на деле только понятного ему или удобного для него поведения.

Менее самоуверенный и более живой (“грешный”) в такой паре чувствует себя все более “неправильным”, “плохим”, виноватым. Он либо начинает лгать и оправдываться, пробует обороняться ответным нападением, сам обвиняет в ответ и, обиженный, тоже уходит от такого уничтожающего “добра”. Либо в отчаянии, поверив в свою никчемность, действительно опускается! Махнув на себя рукой, пускается, как подросток, во все тяжкие протестного поведения, бравирует сомнительными приключениями, оговаривает сам себя, спивается.

М. как ребенок, либо использует участие другого в нем, любовь к нему, либо покупает другого своими достоинствами и обязывающей, избыточной платой. Он - “хороший”. Никогда он другим человеком не занят,... как и собой!

Не занят М. и своей женщиной!

Кажется, пора с ним “браниться”.

Не сказал ему ничего о своем:

- Мы - в дверях... Опаздываем в гости к тетке... Потом позвоню...

* * *

Утром в воскресенье, еще в постели, думая обо всем, спросил у Томы:

- А я тобой занят?

- Я не всегда это чувствую! - поспешила уколоть меня жена.

- Это ответ на мой вопрос?

Я обиделся (Надо будет напомнить Машке, чтобы она ни от кого, никогда не ждала занятости собой!) и встал писать эту записку.

P. S.

Десятого октября. Заканчивал правку текста.

Позвонил из Израиля Саша посоветоваться о памятнике.

Мама просила прочесть на похоронах ее последние стихи.

Саша решил сохранить их в надписи на надгробном камне. Но есть несколько вариантов - черновиков. Он не знает, какой выбрать. Стал читать.

Оказалось это - те восемь прощальных строк, которые мама прислала мне два месяца назад в последнем письме. Они были рядом:

Друзья! В печали не грустите...

Я здесь, внимательно взгляните:

Рассыпал звезды небосвод,

Средь них моя и вам кивнет...

Раскинут пестрые шатры Деревья в ярком многоцветье,

Весенним лепестком чарующей поры Ворвусь я в ваше долголетье...

Для памятника из многих вариантов мы с братом выбрали то, что сразу было ему ближе. Это самый первый мамин текст. И, по-моему, он самый живой, совсем не искаженный артистичностью правки. К тому же Саша лучше знает мамины отношения двух последних лет и ее последние адресаты. Это тоже сказалось на выборе последних строк.

На камне будет высечено так:

Друзья! В печали не грустите... Я здесь. Внимательно взгляните: Рассыпал звезды небосвод, Средь них моя и вам кивнет... Раскинут пестрые шатры Деревья в позднем многоцветье, Я лепестками ветреной поры Коснусь с улыбкой вашего предплечья. Дина

У ног будет написано на иврите:

В память папе- Льву - сыну Пинхуса и Клары Покрасс.

Как мы складывали картинку

Виктории Григорьевне и Эрнесту Юрьевичу

Отрави воздух, которым дышишь, и отравишься!

Обрушь над собой твой дом и погребешь себя!

Не заметь, как обращаешь жизнь близкого в ад отчаянья, и сам станешь страшиться открывать глаза по утрам!

Хорошо еще, если пилишь сук, на котором сидишь, нарочно. Быть может тебе это зачем-нибудь надо!? Тогда готов к падению.

Страшнее травить ближних нечаянно: от хорошего настроения, по беспечности, с лучшими намерениями... Тут уж гляди, не сломай себе шею - летишь вверх тормашками. Вдруг и шлепнешься оземь, не успев выбрать позу. Близкие люди, как и чужие, мрут, спиваются, заболевают или иначе исчезают из твоей жизни без предупреждения (не в театре!).

Не пойму, кому утром не хотелось открывать глаза: тебе или мне?

Снятся проблемы пациентов, клиентов, тех, кто у меня специализируется... Именно их проблемы, а не люди: гружу какие-то рулоны, верчу, как медведь в цирке, бревна, переворачиваю одинаковые, огромные бочки.

Дочерняя верность

Валерия Егоровна по образованию терапевт. Уже четыре недели, за деньги отца она специализируется у меня в психотерапии.

Маленькая, деловитая, с поджатым подбородком, ногой на ногу (хотите - глядите до попы, это не моя проблема!) и ясными светлыми глазами умницы. Она, почти сразу сообразив, прекратила попытки продемонстрировать свой надо мной верх (я достаточно жестко обозначился) и пренебрежительную власть над очередным воздыхателем. Предписав мне роль доброго, бережного “папки” (на собственного отца она по телефону раздраженно прикрикивает), Валерия Егоровна открылась доверчивой, беззащитной, ищущей ласкового внимания и похвалы девочкой-дочкой.

С другой женщиной -. психологом Еленой Сергеевной... Той еще не надоело дурачить себя, выставляя в своем представлении всех дураками и ничтожествами. С другой, от неверия в себя самоутверждающейся, используя защитительные иллюзии, женщиной Валерия Егоровна сразу, как заискивающая ученица, пристроилась ведомой, открытой любым внушениям, угодливой и безликой тенью. Рядом с упивающейся ощущением власти над “всеми этими идиотами" женщиной - ее не стало.

* * *

Дочери претендующих на лидерство, не отвечающих за результаты лидирования мам (командующих, пеняющих, всегда озабоченных,-но, по сути, ни кем не интересующихся, никому не благодарных), дочери внутренне неуверенных мам обычно именно так- строят свои отношении с мужчинами и женщинами.

Мужчин воспринимают и пытаются использовать как средство: источник дохода, физической и моральной помощи, сексуального удовольствия (“игрушки из секс-шопа”), для достижения других удобств.

Мужчина для них - полезный или бесполезный, но лишь более или менее сложный предмет.

За его услуги они готовы расплачиваться собственной службой. Хоть и уверены, что родившись женщинами, осуществили предоплату. Навязывая предмету “положенное”, они никогда не интересуются и не знают, что тому нужно в действительности.

Дочери командующих мам о существовании на земле жизни другой половины человечества теоретически догадываются. “Пусть себе живут!”. Но, не научившись или разучившись в детстве сочувствовать папе (мама не сочувствовала!), они никогда не ощущают жизнь мужчины реальной. Никогда его (мужчины) боль не становится достаточно чувствуемой, чтобы мотивировать их (этих женщин) переживание и поведение. Не становится мужская боль их болью! Не становится мужчина их целью - не средством для чего-либо - никогда.

Похоже, что и жизнь любого другого человека (и матери, и ребенка, и подруги) для них в лучшем случае - ими же выдуманный видео сценарий - схема. В этой схеме всегда не хватает жизненной непредсказуемости, детали... В ней нет ничего, способного вызвать интерес и внимание, желание знакомиться и изучать. Ведь им “все ж ясно!... Ясно же все!”.

Но к женщинам дочки имитирующих лидерство мам относятся все-таки особо.

Я видел, как паша дворняга Бимка, бесстрашно и опасно огрызавшаяся на огромных собак.разных пород, вдруг за 10-15 метров начинала стлаться животом по земле, поскуливать, тихо подползать и ластиться, завидев овчарку. Приблизившись, она переворачивалась на спину, заискивающе отдаваясь во власть.

Женщин дочки мам-псевдолидеров сначала пытаются, как их мамы, в себя влюбить, подчинить и игнорировать.

Когда же подчинить не удается, они сами покорно,- как Бимка к овчаркам, пристраиваются к ним в ведомые, в дочки.

Рвущимся в лидеры женщинам они отдают инициативу. Свое право выбирать и любить.

Взамен получают надежду на опеку и вседозволенность камикадзе, ничего “чужим” не должных, и ни в чем не виноватых.

В отношениях со всеми, кроме мамы и ее эрзаца - женщины-псевдолидера, в отношениях со всеми остальными, нелюбимыми ими людьми им дозволено все. В том числе и “расплачиваться” обездушенным своим телом.

Нельзя лишь выбирать, хотеть и бескорыстно любить никого, кроме мамы, отнявшей нечаянно и нечаянно не вернувшей им душу.

Любить, то есть участвовать в мире, было бы предательством, уходом от “сироты-мамы”, не любящей никого!

Вот почему, а вовсе не по знаку гороскопа, этим женщинам так трудно.

Всегдашняя неудовлетворенность в отношениях и с мужчинами и с женщинами проявляет себя повышенной слепой активностью с одними, машинальностью и параличом инициативы с другими.

Либо - всех парализующая, все разрушающая псевдолидер, либо - сомлевшая девочка сомнамбула, безвольно следующая за... подобной себе.

Неудовлетворенность движет активностью, потрясающей среду. А неизрасходованный избыток той же неудовлетворенности подспудно расходуется внутри, разрушая тело, рождая психосоматические заболевания[216].

Такие женщины живут в постоянном конфликте (явном или скрытом) со средой:

- Все на мне! Почему они так пассивны?!

Нарастает, накапливается не удовлетворенность и благодарность сотрудникам, как у действительного лидера, а усталость и досада, тайная или явная обида имитатора[217].

Детский страх наказания и слова-невидимки.

Мы обсуждали эту записку с Валерией Егоровной.

Она соглашалась со мной, как со “строгим, но справедливым” опекуном.

Встревожило, что записка воспринималась ею как распекание и укоризна.

Валерия Егоровна обвиняла себя. Приходила в состояние растерянности и отчаянья.

Меня сообщение о моих промахах или путах огорчает, но движет. Оно толкает, гонит меня, как раскаленный солнцем песок под босыми ногами. Я остаюсь тот же я. Использую информацию, как мне надо.

А она винилась. В том, чего не понимала. Что она, де, “такая плохая”... Уныло соглашалась, что “достойна распекания” и... наказания.

Представляю случай наоборот. Она бы доказывала, что распекание несправедливо. Тогда и сам критик не достоин доверия - надо наказывать его.

Так ведет себя маленький ребенок с нянькой, от которой зависит. Вот он и клянчит поощрения, демонстрируя готовность к наказанию.

Но ведь в “учебе” Валерии Егоровны ни обвинение, ни наказание ничего изменить не могут. Их отмена тоже не меняет положения!

Почему она не использует сообщение, как ученик обнаружение .ошибки в подходе к решению задачи?

Убедив себя, что она “плохая”, начнет притворяться “хорошей”.

Не дожив, не постигнув нового смысла, будет играть роль иного, чем есть, человека! Так пятилетняя девочка, теряя непосредственность, изображает взрослую даму.

Малыш из кожи вон выплясывает! Подражает джигиту.

Ведь задача Валерии Егоровны сориентироваться сначала в собственном своем поведении. В его двигателях - мотивах[218]. В причинах (нравственных и исторических) зависимости от обстоятельств (настоящих и прошлых).

Зная ключи к ситуации, она приобретет иную свободу.

Она же, как и я, знает, что по-новому замеченные обстоятельства становятся той головоломкой, разгадывая которую, изобретаешь более эффективные способы реагирования. Узнаешь новые свои возможности.

Почему Валерия Егоровна, любопытная, как ребенок, и умница, обесценивает сообщение, превращая его в обвинение, в трагическую предопределенность?

Почему не подставляется сообщению, как ветру, дождю, препятствию на дороге, которое надо преодолеть?

Почему не дает новому знанию неизвестным ей образом менять себя?

Может быть, она не знает, что солнце способно вызвать у нее загар независимо от попыток волевым усилием почернеть и от притворства, что она уже - негр?

Может быть, она не знает, что с новыми обстоятельствами надо только иметь мужество столкнуться?... Не обмануть себя, будто их нет!... А уж изменят они тебя сами! Сами вынудят принимать новые решения! Не знает, что в новые обстоятельства надо только поверить?..

А может быть, по какой-то причине мое сообщение не обнаруживает для Валерии Егоровны никакой новости?! Почему?

Может быть, привычка, что любое нелестное известие -грозит наказанием, рождает у нее страх? Может быть, страх подавляет всякую способность воспринимать что-либо, содержащееся в моей реплике, кроме этой угрозы?

Может, слова, вообще, не способны обращать ее внимание на ту конкретику, которую, описываю в них я?

Может быть, для нее слова рождают только слова?

Ведь я разговариваю о чувствах, переживаниях. А Валерия Егоровна с ее активностью всегда была и теперь занята только действием! Тем, что видно, что - слышно. А ощущения - все, что пытаюсь обсуждать с ней я, - не видны и не слышны. У нее ведь и языка-то нет для понимания чувств! Реальность специализации для нее бессловесна!.. И мои слова ей - невидимки. Отсутствие в сознании, каких бы то ни было реальных представлений, когда говорят на языке ощущений, отсылает в “тупость”, как в нокаут, и более настойчивых читателей психологических текстов[219].

Тогда как же быть?!

Может, для нее новой реальностью могут стать непременно реальные или разыгрываемые события? Воздействия, которые она не только непосредственно видит, слышит, но и ощущает?!

Когда-то я уже думал и где-то писал об этой дезинтеграции между нуждой, чувством. осознанным и проговариваемым переживанием и действием у психологически незрелого человека. Писал, что, если сознательное поведение у него схематично и чаще невпопад, то чувственно (неосознанно, интуитивно) инфантильный человек замечательно ориентируется и приспосабливается.

Но тогда какое доверие должно быть у нас друг к другу и у меня к себе, чтобы я решился открывать или моделировать ей эти обстоятельства?! Таскать ее, как в тренинге тот психолог, за ноги по полу попой?..

Это же психодрама!!!

Точно. Эврика! Психодрама!

Спеленатые доверием к маме мальчики.

Валерия Егоровна уверена, что спрашивает, а в действительности возмущается: “Ну почему же они так пассивны эти мужчины!?”

- Положим, я много раз складывала эти картинки и с сыном и здесь уже. Знаю, что есть углы, край, что лучше идти от краев к середине... Да и сюжет картинки помню. Пусть мой партнер - первый раз... Но, все равно, почему он ничего не делал?! А Сережа с Аленой Александровной - почему сидел?! Она же сразу взялась за дело!

- И чего же она там полезного наделала?..

- Михаил Львович!!! Я же не об этом! Вы понимаете! Почему Сережа был пассивен?.. Позволил ей всю эту неразбериху устроить? Почему не остановил, не взял инициативу в свои руки?

- Не стал папой?

- Ну, он же - мужчина! Почему нам такие мужчины попадаются? !

* * *

Во время одного из тренингов накануне мы складывали рассыпающиеся картинки.

Себе в партнеры Валерия Егоровна почему-то выбрала паренька, едва оправившегося от “приступа” (вегетативного криза). Он второй раз зашел в кабинет, еще не разобрался в непривычной обстановке... Парнишка шел в медицинское учреждение от смерти спасаться, а не картинки складывать. Тем не менее, во время сотрудничества он смягчал суетливость Валерии Егоровны и, по словам наблюдателей-экспертов, спокойно выполнил свою часть работы, нигде от нее, знающей игру, не отставая.

Симптоматично, что в конце работы он, как и Валерия Егоровна, был уверен, что картинку сложила она одна. А он почти ничего не делал - “так, на подхвате был”.

Совместное складывание картинки из деталек - тест, позволяющий определить характер сотрудничества двоих. Отличить лидера (эмоционального, организующего “рабочую бригаду”, организатора непосредственных работ) от имитатора лидерства. Выяснить, кто и как осваивает реальность - контекст, в котором осуществляется сотрудничество? Кто и как знакомится с партнером? Как выявляет свои и другого сильные стороны и слабые места? Кто, под чью ответственность определяет свое место в сотрудничестве? В какой степени считается с реальностью существования картинки и партнера? Помогает или мешает складыванию, поддерживает или подавляет активность партнера?[220]...

...Складывание, о котором “спрашивала” Валерия Егоровна, было настолько очевидным и наглядным, что мы сняли его на видеопленку.

Женщина, почти оттолкнув партнера (как и сама Валерия Егоровна), схватила рамку картинки (поле складывания), свалила на нее кучей мусора детальки картинки и, не оглядевшись, ни в чем не разобравшись, стала приставлять одну к другой случайно схваченные детальки. При этом она не давала партнеру и руки просунуть к картинке. А когда он все-таки просовывался, сердилась, будто он хочет отнять у нее авторство.

Женщина соревновалась не с соперниками (картинки складывали “наперегонки” несколько пар), но со своим партнером. Она была так активна, что я не удержался и попросил ее не рвать детальки на более мелкие, когда они не складываются.

Мужчина, который участвовал в этой игре тоже в первый раз, столкнувшись с такой, лишенной всяческих сомнений активностью... Сам он был человеком, склонным к сомнениям, обдумыванию и перепроверке своих решений. Врач по специальности. Его ошибки грозили бы здоровью и жизни его пациентов... Мужчина, столкнувшись с такой уверенной активностью, казалось, не умел даже допустить, что эта активность не обеспечена ничем, кроме желания первенствовать.

Поверив, что женщина - лидер, мужчина, начавший было присматриваться к тому, как устроена рамка, и искать -в чем принцип игры, прекратил свои попытки. Осторожно, чтобы не помешать, он принялся раскладывать детальки, лежавшие с краю. Спешил подать женщине то, что она искала. Слушал ее выговоры и поучения, и выполнял приказы.

Вид у него был, как у мягкого пластилина, он казался пришибленным, слащавым и жалким.

У меня он вызывал досаду и недоумение. Было очевидно, что активность женщины подобна активности младенца, хаотично машущего ручонками мимо погремушки. Что она не видит, не слышит, да и себя не чувствует. Только спешит. И сердится на мужчину, за то, что тот не спешит вместе. Было очевидно, что она останется у разбитого корыта.

Злило, что мужчина не остановит, не предотвратит катастрофу, не спасет. Как малыш, уселся к маме на коленки и ждет! Не замечает, что “мама” сама беспомощна.

Мне тогда еще не было понятно, что Сережа (так звали мужчину) парализован доверием к женщине. Доверием, не выбранным им в результате изучения ее и своих возможностей. Но вытребованным ею, и безответственно .подаренным им партнерше. Подаренным, казалось, от лени и от недостатка заботы его о женщине.

В действительности же мужчина не знал, что бывают люди, отличные от него.

Проецируя на женщину свой педантизм и ответственность за результат, он не догадался, что с людьми надо знакомиться не только, как со знакомыми - похожими, но и как с незнакомыми, отличающимися от тебя. Что нельзя выбор места в сотрудничестве перекладывать на другого. Ведь он - другой - может и не знать твоих и своих возможностей. Может быть и просто беспечным.

Место в сотрудничестве надо занимать явочным порядком. Когда по ходу дела становится ясно - кто что умеет, и чего стоит! Этого Сережа не знал.

Многие умеющие лидировать люди охотно отдают лидерство претендующим. К сожалению, часто и не выясняя,.способны ли те лидировать? Под их (претендующих) ответственность:

Ох, не любим мы командовать людьми! Нам бы - в летние луга траву косить!.. А. Дольский

Сколько мест ищущими покоя лидерами отдано рвущимся к власти имитаторам!..

Сколько твоей жизни ты отдал в руки не умеющим ею распорядиться, вжившимся в образ “главных” притворщикам?!..

Им мы отдаем свою жизнь, жизни наших детей, близких, Родины...

Вот тебе, бабушка, и... Сказка о рыбаке и рыбке!..

* * *

Неожиданно вспомнил, как я, верящий, что всегда за себя отвечаю, в тренинге по голотропному дыханию, сам выбрав себе “ситтера” (девушку-психолога, которая должна была оберегать меня в трансе, помогать, партнерствовать), как я, поверив, что она знает, в каком ритме надо дышать, пыхтел, как собака на жаре, в такт с ее ручкой. А она верила, что пристраивается ко мне. Я верил, что, раз человек командует, значит знает!

Много, много лет назад женщина сказала: “Я волшебница! Я умею читать мысли!” - и я... женился!

Я, психотерапевт, никогда - ни прежде, ни теперь, не решился бы поверить, что мне понятен человек. Не мог бы и сказать такого. А она сказала, значит, может!

За этот брак, который быстро кончился, мне и теперь стыдно.

И себе и женщине в те девять знобких месяцев я принес хорошего меньше, чем Сережа в первые двадцать минут складывания.

Когда все пошло прахом... или Состязание... с супругом?!

Соревновались несколько пар. Все сложили примерно одинаково за 18-20 минут (картинки были одной сложности).

К этому времени Сережа начал в стороне складывать, как сказала одна из экспертов, “свой гараж”.

Алена Александровна (так звали его партнершу) этот “гараж” несколько раз разрушила, схватив в горсть уже собранные им фрагменты картинки. Ей, видимо, казалось, что именно из-за отсутствия его деталек у нее на поле складывания царит первозданный хаос. Отнятые детальки женщина, не глядя, бросала в кучу.

Сережа терпеливо отыскивал их и снова и снова складывал свой “гараж”.

Когда уже все всё сложили, Алена Александровна отчаялась. Она остановилась. Стала осматриваться. Перестала мешать. Сережа встроил свой гараж в картинку, и они начали складывать, помогая друг другу. Они складывали простую картинку сорок восемь минут!!!

* * *

Посмотрите на их совместную деятельность как на модель супружеских отношений.

Этот тест действительно эффективно используется для диагностики и коррекции трудностей в семье.

Когда все пошло прахом, когда уже искалечена и жизнь детей, тогда только супруги перестали играть в семью.

Он перестал послушно угождать во вред ей и себе.

Она отчаялась самоутверждаться за его счет, без смысла для себя и в ущерб общим обстоятельствам.

Оба стали без предвзятости знакомиться друг с другом и обстоятельствами жизни (здесь - с картинкой). Когда все пошло прахом!..

* * *

К концу складывания он был, сердит... на нее (?), а она “благодарна ему за то, что он меня остановил!" (?). Вот этого-то как раз Сережа и не делал.

И, тем не менее, это ее “благодарна” - чрезвычайное событие и невероятное исключение из правила!

Псевдолидер практически никогда не замечает вклада партнера в сотрудничество. Не бывает никому и благодарен!

Если бы имитатор активности умел заметить участие другого в их совместной деятельности, благодарность радикально изменила бы все его отношения с миром и... всех людей с ним! Он бы нашел и занял в жизни - свое место.

Не зная чужого участия.

Алена Александровна, как и Валерия Егоровна, за содержательную активность принимает любое движение, “старание”. Даже, если это движение не только ничего не создает, но и мешает созданию, и даже разрушает: “Ведь я же старалась, я же хотела как лучше!”.

Обе они словно не отличают несовершенных глаголов от совершенных,... намерений - от результатов дел.

Важно, что это их неумение (различать намерения и результаты) касается только себя и тех, на чью сторону они стали, за кого болеют - с кем, в конечном счете, себя идентифицируют!

Со всеми, от кого чего-нибудь надо им, они хорошо отличают обещанное от сделанного! С других требуют результата. Сами - отчитываются за намерения.

Оценка себя по результатам грозила бы им потерей самоодобрения.

Вот поэтому для всех, кому неодобрение[221] грозит крахом будущего, смещение акцента на намерения оказывается спасительным. Ведь для того, чтобы иметь только “благие намерения”, достаточно лишь не обращать внимания на все иные побуждения и реальные свои дела.

* * *

Собственная неугомонная “активность” (суета), маскирует тревогу неуверенности... в своих возможностях. Не давая остановиться, оглядеться, суета успокаивает, как отвлекающий бубенчик.

Не замедляясь ни на миг, люди, похожие на Алену Александровну и Валерию Егоровну, не понимают, что сдерживание “слепой” деловитости (чтобы не помешать творчеству партнера, или чтоб себя не потерять) есть серьезная активность, и требует достаточной выдержки и тренажа...

Промеж разлапых подмосковных елей, С грибами быстрыми и белками в соседстве Стоят забытой заповедью детства Размашистые, старые качели... Размашистые, старые качели... Раскатишься, и небо - под ногами, И свист в ушах, и ярость задыханья, И упоенье скоростью... без цели. И мир вокруг - лишь света мельтешенье. Толчком вершишь судьбу его и сроки. Две точки остановки. Два мгновенья, Чтоб оглядеться. К черту остановки! Нам остановка кажется задержкой: Бег в колесе не терпит передышек. Спуститься наземь - скучные издержки, Достойные поэтов и мальчишек. Есть тайна совращения движеньем, Когда усердьем подменяешь смыслы, А от сомнений отвлекаешь мысли Натужной беспрерывностью служенья. Мы тишины пугаемся, как детства, А мир живет, спокоен и неистов. Игра - игре! Но жизнь вертясь вкруг жерди, Все - близь земли и на волос от истин. Я не боюсь доверия молчанья И не люблю, наверно с колыбели, Надсадного баюканья качаньем И кажущейся скорости качелей. Размашистые, старые качели С грибами быстрыми и белками в соседстве, Промеж разлапых подмосковных елей Стоят заветной заповедью детства...

(Жаворонки[222] 1980)

Не знают всегда спешащие люди, что не имеющее наглядных внешних проявлений знакомство с неизвестным - серьезная работа. Что именно этот невидимый труд обычно определяет успех всего дальнейшего взаимодействия.

Не зная, что действительная активность может быть незаметной, такие люди не только сами много сил тратят напоказ, но и не умеют заметить ничьего непоказного вклада ни в отношения, ни в дело. Не умеют, как я только что говорил, быть никому благодарными. Не умеют довериться, сотрудничать ни в дружбе, ни в том, что они мнят любовью, ни в семье. Оставаясь в своем ощущении лишенными всякой поддержки, переутомившимися, они сердятся и гордятся: “я и лошадь, я и бык...”!

Не умея заметить ни чьего участия в них, такие люди не умеют чувствовать себя должниками, и черпать силы в том, что у вас взяли.

Неблагодарные, выбирают они источником своей энергии - обиду! Ничего-то они ни у кого не брали, ничего не получили даром! Им все должны! “Все на них ездят”. Непоказной активности других они, как подростки, не замечают. И, как те, - “вечно одиноки”!

Начинались подъемы и спады Безнадежности и надежд, Беззаконьем казался порядок Обыденности рвенью невежд. Близ мечты воплощение крылось, Справедливость слыла волшебством, Слово самотворящим мнилось, Ну а я - сам себе божество. Скульптор знает мечту работы, Но, коснись лишь он камня не так, - Все - насмарку. Живой пустяк Исправляет его просчеты. Я - не волхв. Но лицо здоровья Различая в больном лице, Тут же выпростать бы его я Из-под спуда болезни б хотел. Но меня чутко правит мелочь, В волю стискивая порыв, И уча ничего не делать, Коль не вызрел хоть вздор до поры. Говорят про добро с кулаками... Хорошо бы еще - с умом, С толком бы и без слов о нем... И чтоб смели стать счастливы сами! Доброта стала б общей пищей, Если б добрый - из всех богат: Что сулят мне подарки нищих?! “Исцелись!” - завещал Гиппократ. Многошумность врачу помеха, Как и пахарю, и кузнецу. Результатом - добры успехи. Терпеливо иду к лицу.

Но, увлекшись анализам функционирования в сотрудничестве псевдолидеров, здесь женщин, нам бы не забыть и о “лидерах-невидимках” - здесь мужчинах, которые машинально и безжалостно отдают лидерство тем, кто лидировать не умеет!

Добрый папа, добрый муж ... и кромешное “переутомление”

Мне позвонили.

Мужчина сообщил, что он врач, и приказным тоном, не обращая внимания на мои попытки задать вопросы, продиктовал, чего хочет он, и когда я готов его принять.

Он-де невропатолог. Его дочь “весьма астенизирована”. Она “переутомлена учебой в институте”! По телефону ему неудобно говорить. Он хочет рассказать мне о дочери в моем кабинете...

С собой и с тем, какая функция предписана мне, он меня уже познакомил.

Я - тот, кому он собирался доверить здоровье своей дочери, его не интересовал. По-видимому, я мнился ему функцией.

Приехал он, вопреки категорической договоренности, сразу с дочерью, правда, оставил ее под окнами кабинета в машине.

Пока отец договаривался с медсестрой, я у окна разбирался в том впечатлении, которое оставляла во мне его дочь.

Она с бутылкой “Херши” раздраженно перебиралась с переднего сиденья автомобиля на заднее.

Она была будущей старухой из сказки “О рыбаке и рыбке”. Ее все не устраивало. Ей все не угодили. Все не поняли ее.

Никогда не встречала она сопротивления своим претензиям. Никогда не натолкнулась на отказ, который нельзя не принять. Ни разу ни мать, ни отец не поддержали ни чьих попыток и требований остановить ее безудержную претенциозность.

Невропатолог ошибся: нет у его дочери “астении от переутомления”.

Оказавшись в институте, вдали от родителей, в городе (она из городка в окрестностях), где никто не спешит “под нее стелиться”, где ей надо самой строить свои отношения со всеми, где никому нет дела восхищаться ее исключительностью, она просто оказалась подавленной новыми задачами, которые не умеет решить.

Она не научилась, и ей помешали научиться с уважением принимать сопротивление ее претензиям. Приучили к отсутствию сопротивления.

Теперь, со своей обиженной раздраженностью, она воспринимается окружающими невыносимой злыдней (у нее и в мыслях, наверное, этого нет). В ответ люди обдают ее своим холодом, который при ее эгоцентризме переживается необоснованной несправедливостью и обозливает ее еще больше.

Не справляясь с задачей адаптироваться в новых условиях, она с ее претенциозностью не может признаться в своей несостоятельности.

Без моральных потерь для нее и ее привыкших обнародовать успехи дочери родителей разрешить противоречие теперь может только болезненное состояние.

Отец уже сам за нее убеждает всех, что у девушки “астения от переутомления”.

Это даст морально приемлемый для нее и не ущемляющий себялюбия родителей способ оставить учебу или уйти в “академический” и вернуться домой, завоевав страданием свободу здесь и внимание там.

То, что такая реакция на все новое и трудное - безответственной демонстрацией физической несостоятельности - станет жизненным стилем... То, что жизненным стилем станет несостоятельность как способ решения любого конфликта без осознания его сути... Что способом решать проблемы станет хроническая “астения от переутомления” (читай: “истерия”), не прогнозируется ни ею, ни ее доброхотами, ни среди них и ее врачом-невропатологом - отцом!

Открыто отказаться от навязываемых ей, ей ненужных целей или поставить задачу освоить необходимые трудности она не может. Ей нельзя! Такое лишило бы ее самоодобрения[223].

Потеря самоодобрения грозила бы ей ощущением краха, крахом будущего. Ведь, если она - “хорошая” (самоодобрение), то все должны о ней позаботиться. Если - “плохая” (нет самоодобрения), то ей никто ничего не должен. А сама выяснять, чего ей надо, и заботиться о себе она не умеет, как дрессированная собака.

Залогом ее благополучия является забота о ней других. А средством получения этой заботы - демонстрация, что она “хорошая” - заботу заслужила.

Но кто же может о взрослой девушке позаботиться - жить за нее?! Заботясь только о самоодобрении, девушка невольно жертвует собой, без всякой для себя пользы!

Как быть с ней терапевту (психотерапевту)?!

Облегчить ее состояние просто.

Ничего не стоит ее “купить”, обнаружив “понимание” по принципу: “Вы замечательны, но так себя не щадите! Возьмите отпуск. Отдохните годик. Поезжайте домой... Никаких книг! Только приятное...”.

Конфликт не назван, утаен и разрешен... временно! Через год все повторится.

То же повторится в ее личной жизни. Например, в отношениях с мужчинами. Она избавится ото всех, ведущих себя подлинно...

То же - с врачами, не спешащими ее дезинформировать...

То же во всем!

Чтобы лечить ее от истерии, надо пойти вразрез со стратегиями ее отца, освоившего для дочери мимикрию, обнаружить для нее реальность существования другого человека, отличного от ее притязаний. Обнаружить конфликт.

От кого она это в состоянии принять, если отец всей своей жизнью научил дочь, что быть с ней другому человеку добрым, значит быть невидимым, или пластилиноподобным?!

Она же не примет непластилинового поведения с ней ни от кого, кроме матери.

Отец девушки походил на военного, дослужившегося до своих чинов за счет умения кланяться. Чем-то он очень напоминал Сережу. Это и помогло мне в беседе.

Я не поверил в его маску. Ни в того, кто, не познакомившись, порывается командовать по телефону чужим человеком, ни в безропотно прислуживающего дочери и жене, безынициативного невидимку. После того, как он рассказал о дочери, я выбрал беседовать и беседовал с вдумчивым доктором и нерешившимся осуществлять инициативные стратегии в семье, все понимающим мужчиной.

* * *

Дочка привыкла быть первой ученицей в маленьком городке, где родители заметные, влиятельные люди.

Ее “готовили в медалисты”.

Во время “сочинения” на “аттестат зрелости” она ушла с экзамена!!! Это ей - сошло с рук. Она вернулась, сославшись на то, что ей “стало дурно”.

Обратите внимание! Своим из ряду вой недопустимым поведением девушка сама интуитивно требовала ее окоротить. Словно молила, пусть по закону (без чьего-либо личного произвола, не обидно, без влияния на ее самоодобрение), дать ей ощущение края, реальности ее пределов и границ меж людьми. Дать ей в ощущение ту реальность, с которой она была бы вынуждена считаться, на которую могла бы впредь ориентироваться. Родители лишили ее этого шанса.

Теперь она учится в институте и чем дальше, тем хуже себя чувствует.

Похоже, уже на школьном экзамене девушка предчувствовала, что не хочет уезжать из дому, не хочет - в институт, не хочет угождать тщеславным ожиданиям родителей?!...

Отец лечит ей “астению”, но ничего не помогает...

Передо мной сидел сорокалетний с лишним “Сережа” (действительному Сереже 24 года и он еще не женат).

Когда-то из опасения огорчить или из страха потерять расположение молодой женщины он не решился усомниться в безудержной и безответственной активности самоутверждающейся девочки (как Сережа не решился - в складывании картинки). Не посмел поверить себе, признать, что он умный, практичный, верно видящий. Не посмел открыть, что он любит играющее в жизнь, милое, не способное к самокритике, не умеющее держать паузу, не отвечающее за последствия своих игр, существо.

Поверь он себе, бережность бы помогла ему найти доступные способы и не потревожить самолюбия женщины, и, взяв на себя ответственность за их с ней общее будущее, найти нужные стратегии совместной жизни. Бережность помогла бы так распределить ролевые отношения в семье, чтобы дочь без унижения, с детства осваивала бы реальность существования отца, матери, их необходимого противоречия, и необходимость занимать свое место меж ними и в мире. Без обид на людей!

Заняв свое место в семье, он обеспечил бы здоровье и реалистичность дочери.

Ведь жизнь - не активность белки в колесе, а способ приспособления к будущему. Для человека - еще и создание этого будущего.

Способ понимания...

Все, кто читал эти записки в кабинете вслух - не только Валерия Егоровна и Сережа - все читали их как болельщики одной стороны.

Муж, не видящий просвета в отношениях с женой, собрался “подсунуть” их ей.

Женщина - сотруднику.

Парнишка - папе с мамой...

Я тоже пишу их, чтобы разобрался кто-то?!

Глупо!

* * *

Жизнь надо жить свою.

Тогда и другой рядом перестает опекать тебя. Перестает рассчитывать на твою опеку - получает “право” заниматься собой.

Тогда нужное тебе ты перенимаешь у него. Он берет у тебя нужное ему. Тогда только возможен диалог двух полноценных, уважающих друг друга людей.

В любой опеке взрослого - высокомерие. Тайное презрение к партнеру, как неполноценному. Будто тот - враг себе, или дурее тебя.

* * *

Перестав себя или другого корить или хвалить, мы перестаем искать: “кто прав?” и “кто виноват?”.

Для взрослого человека вопрос: “Кто виноват?” - пустой! Наказывать и поощрять все равно некому - не в детстве, и воспитателей нет.

Перестав браниться, мы принуждены сориентироваться.

Пытаемся понять, что и почему происходит?

Вместо детского: “Кто виноват?”, вынуждены ответить на реалистичный вопрос: “От кого зависит?..”, и “Что зависит?"

Что зависит от меня? От каждого другого участника общения - сотрудничества?

Что не зависит? Почему?

Как оседлать ситуацию? Как поддержать в стремени другого?

* * *

Что за смысл самоедствовать (бранить себя) или браниться на кого-то и поучать его!

Человек может принять, взять только то, к чему готов и что хочет взять.

Понимание нельзя навязать.

Моя задача найти, выявить, понять еще и сам способ, которым мы достигаем понимания ситуации общения и сотрудничества, как вникаем в характер своего участия.

И следующие вопросы - не для того, чтобы хвалить или корить, но чтобы понимать и, понимая, обрести возможность выбора.

Например:

Почему эти мужчины отдают инициативу женщине или почему они дают партнерше “подавить” свою инициативу?

По какому “предопределению” эти мужчины выбирают рвущихся в лидеры женщин?..

Почему эти женщины оказываются всегда и только вместе с такими, на первый взгляд податливыми мужчинами?

На словах.

На словах все эти женщины, как и Валерия Егоровна, сетуют на пассивность мужчин, сотрудников, подруг, детей... На то,-что везде все “на нее все сваливают”, все за помощью обращаются “только к ней”.

И мужчины эти на словах огорчены тем, что женщины эти “самодурки”, под каблуком-то их держат, помыкают, Де, ими, “шагу самостоятельно ступить не дают”, “эгоистки злые” и женили-то их на себе чуть ли не насильно! А сами-то зти мужчины уж такие, вишь, добрые, самоотверженные, “все для детей, для семьи”. Верные мужья, самоотверженно, преданно (не понятно тогда: зачем?) терпящие эту “ведьму”!

Почему они живут друг с другом.? Почему, разойдясь, не становятся счастливее?..

Заметьте! И мужчины эти и эти женщины -.все собой довольны - все, снизив для себя оценку другого, наградили себя самоодобрением. Все “вправе” спокойно ждать награды, иногда сообщая, что другие - награды не заслужили: “Не стойте в очереди!”

Глазами этих пап...

Глядя глазами этих пап, сыновья становятся судьями родной матери, как злой мачехе. Втайне боятся и ненавидят женщин и... с лучшими намерениями портят себе и женщинам жизнь.

Дочери - уже с первых своих регул, с малейших сексуальных импульсов относятся к себе с грязным, брезгливым ужасом. Борясь с недопустимым для них влечением к сладострастию, онанируют без радости,, без упоения, презирая в себе женское начало.

- Многие женщины хотели бы родиться мужчинами, но что-то никто из мужчин не хотел бы стать женщиной! -упрекают они.

Обращая живое влечение в чуждую их “Я” похоть, они невольно, провокационно, часто злобно и без удержу кокетничают, без благодарности природе и мужчинам. И не отдают себе отчета в том, что так сами о мужчин греются. Нашим восхищением, волнением, нашим желанием греются... Греются, пока не превратятся в одинокую пушкинскую Наину[224].

Переживая ответное мужское влечение и мужское тело с тайным омерзением, боясь кажущегося им ответного презрения, они как бы мстят и себе и мужчинам, за собственное неравнодушие к нам... В их мире это неравнодушие уличает и их и нас в чем-то марающем...

В мужья они ищут и не находят такого же “замечательного, как папа”, слугу. Распугивают всех искренних людей.

Если не повезет, находят “хорошего человека” (вместо живого). Вступая в реальные сексуальные отношения, “оправдывают” свое участие его инициативой, своей службой “его инстинктам”. Будто в семье со скотом содомией занимаются, или проституируют.

Обещая рай на земле, холодно играют дежурные ласки или “заарканенных дьяволиц”.

Ждут от мужчины отеческой (иногда бесполой) нежности, но ничего уважаемого ими в этих отношениях не берут и не дают, не получают. Смотрят на брак, как на постылую работу, в которой можно подхалтурить.

Мужчин убеждают в несостоятельности. Себя - во фригидности.

Напомню, фригидность - не дефект, а совершенно необходимая, защитительная реакция, берегущая от зависимости от чужого, непонятного человека, какому не умеешь доверять[225]...

Разочаровываются в себе, в людях, вживаются в образ живущих “во имя детей”, “во имя” кого угодно вампирчиков и, ненавидя “этот жестокий мир”, гниют изнутри “в полном благополучии” от психосоматических заболеваний сами или мужей хоронят.

Фамильное свойство.

Взяв сторону несчастливой матери, девочки презирают мужчин в крайних случаях настолько, что выходят замуж за подружек при совершенно нормальной биологической конституции.

* * *

Эта шестидесятичетырехлетняя, маленькая, безостановочно, но как-то впустую, машинально занятая, манерная дама в розовом брючном костюме, с истертым постоянными косметическими масками лицом, до пенсии служившая, не замечая людей, врачом, несколько лет назад вылечилась у меня “от страхов”. Поэтому теперь, после ошеломившего ее телефонного звонка зятя из Германии, буквально примчалась в мой кабинет:

- Мне не к кому кроме вас придти... я только вам доверяю...

Зять по международному проводу жаловался своей механической теще, что его жена - ее дочь (они год назад уехали работать по контракту в Германию) “оставила семью!” и вышла замуж за... свою подружку - немку. В Германии, якобы, однополые браки регистрируют...

- Разве произошло что-то новое для женщин вашей семьи?

- ?!

- Много ли ваша мать уделяла внимания своим сердечным отношениям с вашим отцом?

- Им не до себя было. Они работали беспросветно!

- Часто ли вы замечаете собственного мужа?

- Ну что вы! У него сейчас второй инфаркт, я только им и занята! Вот еле к вам вырвалась...

- Чему же вы удивляетесь? Уже в третьем поколении женщины вашей семьи не замечают существования рядом с собой мужчины. Он для вас в лучшем случае поле деятельности... Ваша дочь только сделала это скрытое фамильное свойство явным. Для нее ничего нового и страшного не произошло. Скорее освобождение от тягостной обузы...

Выбор матери

Мальчики, сочувствуя страдающей матери, воспринимая мир, как и она, презирают себя, кокетничают и тужатся в суперменов, героев, ищущих эффектной в глазах презирающей мужчин матери смерти!

* * *

Я разговаривал с полковником в отставке. Мне - стакан, ему - стакан, в бутылке еще оставалось. Говорили о матерях. Он говорил зло. И горько:

- Ты говоришь мать. Мать это - все! Приходит пополнение - пацаны... Я уже вижу! В-вижу, понимаешь?! Эти двое -орлы, герои! Они - смертники! А он - спокойный, жить будет! Я их троих пошлю подавить огневую точку противника. Этого - справа, этого - слева. Они будут огонь на себя отвлекать... Они погибнут. Вечная память!.. Пацаны! Твою мать!.. А его попрошу: “Доползи!” От матери все! У этих мать в постель лезла... отца унизить. Они сами себе не нужны!.. Они... смерти, как ищут... без нада себя кажут... А того мать - в поту зачинала... Он жить хочет! Он будет каждой пуле кланяться. Не постесняется стелиться. Ему не надо храбрость показывать. Жить охота. Он сзади заползет, без шума... Ему спасибо! Они войну отработали...

- А случайность?

- Случай, конечно!.. Бывает... Но береженного и случай бережет... - Командир не забыл и остатки разлить на двоих и проглотил.

Его прорвавшаяся злость и горечь были замешаны, мне показалось, на никогда не отпускавшей боли вины за то, что он посылал в бой, и перед мальчишками и перед их неведомо как выбравшими несчастье матерями.

Мы не любим, а хотим владеть друг другом...

Первая неправда - из боязни обидеть другого.

Вот почему бог не церемонится с человеком.

Мы все церемонимся друг с другом, и все лжем.

В. Розанов

Почему эти мужчины выбирают этих женщин и покорную или воинственно-пассивную роль при них?

Наблюдать, сочувствовать и анализировать чужое поведение и переживание легче, чем исповедовать себя!

Помните у Курта Левина совсем маленькую девочку, которая хочет сесть на камень[226]?

Она его обнимает, обхватывает, облизывает, кусает, ложится на него, соскальзывает, но сесть не может.

Чтобы сесть, надо от камня отойти, отвернуться, только отодвинувшись, приблизиться и сесть попой.

Но камень так нравится девочке! Сесть так хочется! Силы притяжения так сильны, что девочка не в состоянии отодвинуться.

Ей настолько “до себя”, что совсем не до изучения ситуации. Не до камня. Ей нет времени догадаться: познакомиться с камнем и с собой относительно него.

* * *

Когда я встречаюсь с привычно или, точнее, мало притягательным для меня человеком, интерес к решению своих проблем у меня преобладает над страхом потерять этого человека как партнера.

Я тогда внимателен к своим задачам. Спокойно ориентируюсь в свойствах партнера, ценности его для меня, его интересах и характере свободы, которую он должен иметь, чтобы не отказаться от меня.

Чем меньше я заинтересован в человеке, тем легче мне отодвинуться от него на расстояние достаточное, чтобы разобраться в нем, в себе и в наших отношениях, тем легче мне создать для себя и для него комфортную дистанцию и комфортные условия сотрудничества.

Я не подыгрываю ему, не отказываю в возможности выбора, берегу его инициативу. Веду себя с ним по-людски. Да -да! Нет - нет! Получаю уверенность в его отношении ко мне.

* * *

Встретившись с человеком, для меня чрезвычайно нужным, в особенности с женщиной, ради нужды в которой я готов отказаться от свободы одинокого существования, я, думая об этом или нет, боюсь ее потерять.

Это желание присвоить поглощает настолько, что нет силы, и в голову не приходит дистанцироваться, знакомиться, изучать, понимать партнера и свои действия[227]. Всепоглощающее желание владеть (как предметом, средством для себя - это не замечается) рождает иллюзию идеального проникновения, понимания партнера...

Да и в культуре пашей трезвость в таких отношениях, изучение себя и партнера воспринимается, если не цинизмом, то проявлением равнодушия и холодности.

...Я верю, что целиком предан партнеру, которого прозрел и... жду преданности в ответ.

Я путаю со знанием ощущение доверия, рожденное моей нуждой, и ответную нужду и доверие.

Мое интуитивное ощущение проникновения в другого верно настолько, насколько нужда и доверие, интуитивное признание раскрепощает партнера. И - насколько это близящее общее переживание свободы становится, хоть на время, важнее всего остального.

Но “все остальное” есть. И будет осуществляться тем неожиданнее, чем бесконтрольнее оно для нас обоих.

Захваченный чувством, я горжусь тем, что доверяю. И сомнение мне кажется чуть ли не предательством чувства и партнера.

Оказывается, я люблю свое влечение и влечение ко мне. А до партнера - всего остального в партнере (кроме его ко мне влечения) мне и дела нет. Как, впрочем, и до себя самого вне влечения!

Силы притяжения не дают мне контролировать себя, не дают знакомиться. Я так хочу обладать, что готов, поглотив, разрушить, уничтожить объект влечения.

Кроме того, избегая риска потерять желанного партнера, я, уже совершенно сознательно, скрываю те свойства, которые, как мне известно, партнеру не нравятся.

Я не думаю, что вру. Просто берегу ее от неприятного ей.

О том, что обнаружение скрываемых свойств позже, когда стиль общения двоих уже наметился, будет драматичнее, и физически и морально больнее, я не думаю. Напротив, верю, что когда нас многое свяжет, ей будет легче принять трудные мои стороны (почему?!). В действительности она будет более принуждена обстоятельствами.

Мягча, я дезинформирую ее, веря, что смягчаю ей шок знакомства.

Так я готовлю: либо другому - последующие разочарования, либо себе - необходимость всегдашнего сокрытия себя. Готовлю накопление скрытой агрессии, которая станет потаенной травмой для обоих, хорошей миной при плохой игре. А для наших детей, как и для партнера, готовлю, как мы видели, - извращение опыта.

Занятый тем, чтобы не потерять партнера, я берегу себя и, совсем даже не зная об этом, не берегу партнера. Не забочусь о том, что строю для него. Не занят им и его будущим. Не забочусь о нем, а значит, не забочусь и о нас!

Это первая причина утраты инициативы: занятый своим желанием обладать, я не занят партнером.

Парадокс и трудность здесь и для меня и для партнера заключается в том, что все, что я и она принимаем за доброту и заботу, что легко и приятно, и что было бы действительно замечательным в зрелых отношениях самостоятельной ответственности за себя и за свою ситуацию, все это здесь, в детских отношениях ожидания праздника, ожидания заботы о себе от другого, здесь все, что выглядит добротой, и заботой, на поверку оказывается требующей платы позой и следствием равнодушия к партнеру. Как, впрочем, и к себе!

В этой же ситуации по-детски эгоцентрических отношений часто то, что воспринимается грубостью, даже жестокостью (оборвать, остановить, сознательно навязать свою тактику... “милые бранятся - только тешатся!”), оказывается необходимой, рискованной искренностью, нередко проявлением чувства долга не ввести другого в заблуждение, следствием, в конечном счете, заботы о партнере.

Вместо “мягко стелет - жестко спать!” - риск “потерять дружбу”, но, ради знакомства и близости, “сказать правду”.

В отношениях эгоцентрических надежд - получить от другого как можно больше удовольствий для себя, в эгоцентрических отношениях все, кажущееся добротой и заботой, оказывается способом “купить” другого, манипулировать им, средством усыпить бдительность, чтобы другой подпустил к себе, не оттолкнул, не ушел, отдал себя в распоряжение.

Что поделать, мы все грешим этим!

И все-таки, получая в ответ желанную “вещь”, сетуем на то, что она (он) с нами бездушна (бездушен).

В этих же отношениях попытка вести себя по-человечески: открыто, подлинно, не как с вещью, пугает. Переживается, как нарушение молчаливо-вежливого уговора “не усложнять” и... врать. Попытка искренности переживается неприличием - хамством, грубостью, несправедливостью - “ведь обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад”. Подлинность здесь недозволительна и вызывает яростный протест.

Нуждаясь в партнере, как кошка в мышке. То есть, не нуждаясь в нем свободном, мы боимся его потерять. И покупаем обманом, услужливостью. Лжем, как партнер того требует.

Это - условие утраты инициативы: и я, и партнер за доброту принимаем услужливость.

“Лжем, как того хочет партнер..." - это очень важная деталь.

Как бы ни строились отношения, они всегда - отношения не схем и претензий, но двоих разных людей (эгоцентрики они или открытые опыту[228] личности).

«Ну почему мужья не становятся... “папками”?!»

Помните, Валерия Егоровна возмущается: “Почему так пассивны мужчины, почему он позволил ей всю эту неразбериху устроить, почему Не остановил, не взял инициативу в свои руки?!”

* * *

Моя сорокалетняя пациентка с болью и сожалением возвращается к одному и тому же прошлому переживанию:

- Он меня любил, и я его любила. Мне было двадцать, ну что я могла понимать! Я характер показывала. Он же старше был, он же мужчина! Взял бы да сломал меня об коленку! Теперь бы я ему благодарна была. Ведь мы же нужны были друг другу! Вот ни у меня, ни у него ничего не сложилось в жизни потом. У него ж тоже не сложилось!.. Ну, поколотил бы раз, что ли! Нет! Он меня уважал!.. С моим “мнением” считался... Я же дура была! Под принципы мои он не подошел. Разошлись. Кому хорошо!?

* * *

Отдать можно только то, что берут добровольно, чего хотят, чего просят, а то и требуют.

Только в экстремальных ситуациях мы умеем не дать человеку того, что он просит. Если это ему явно вредит. Не даем больному встать с постели, принять отраву. Отказываем в орудии убийства или самоубийства, когда человек не в себе. Не смотря на то, что “Минздрав предупреждает...”, в куреве и водке отказывают только детям. Детям мы умеем отказать!

Умеем отказать еще, и когда просят то, что нам дороже того, что дают взамен!

Удивительно, что и Валерия Егоровна и моя пациентка, как и многие в подобных случаях, будучи взрослыми людьми, обращаются в мир с совершенно детской просьбой опеки. С просьбой заботы о них большей, чем у них о себе. С требованием заботы, вопреки их активному сопротивлению, даже против их воли. Себя они при этом воспринимают жертвами своей “глупости”, “неопытности”, “детьми малыми” - чем угодно, что позволяет сохранить самоодобрение.... Но партнеру вменяют в обязанность зрелость, мудрость, чуть только не ясновидение и... самоотверженную заботу о них.

Они путают товарища, друга, супруга с заботливым родителем. Себе же таких “родительских” забот о ближнем в обязанность они не вменяют. Достаточно такие обязанности только демонстрировать. Чтобы чувствовать себя “хорошими”. То есть имеющими право на свою беспредельную претенциозность.

Забавно, что, как бы ни были эти детские притязания взрослых необоснованны... В реальных человеческих отношениях, с живыми, такими, как они есть, людьми... Если мы хотим отношения сберечь и развивать... Этим претензиям приходится соответствовать и нередко. Приходится непременно претензии эти учитывать. И вразрез с ними идти, только, как и с детьми, - конфликтуя. Но, понимая эти претензии и уважая их человечность. Даже, когда претензии эти совершенно бесчеловечны!

Все мы, конечно, должны быть взрослыми. Но, увы, в эмоциональных отношениях редко взрослыми бываем!

Трагическим оказывается, что сознательно мы воспринимаем партнера, и он нас, как равный равного - “дети замуж не выходят”! А ведем с ним себя с невольными ожиданиями опекаемых, как дитя со взрослым.

Зачем другому вместо мужа, жены, друга, товарища -ребенок или опекун?!

В действительности нас никто не обманывает.

Нам отдают то, что мы, скрывая от себя свою подлинную заинтересованность, требуем.

Мы себя обманываем сами. Вынуждаем мир притворяться таким, каким мы хотим его видеть. Часто просто видим, что хотим. И не видим, не знаем, чего знать не хотим.

Поза любви — влюбленность

Почему Валерия Егоровна хочет видеть мужчин пассивными?

Теперь мы ответили на вопрос: “Почему эти мужчины выбирают пассивную роль при женщинах, отдают им инициативу, дают подавить свою?”.

Захваченные своим желанием обладать они, вольно или невольно, вообще не замечают женщину. Безразличны к ней: ее свободе, инициативе, выбору. Чаще, даже не сознавая того, они переживают ее как живой предмет, предназначенный для удовлетворения их мужских нужд.

За нужный предмет они готовы платить. И платят “продавцу товара” угождением. Тем, чего “продавец” по ощущению мужчины-покупателя за товар требует. “Продавцом” оказывается та же женщина. И неуважение к ней, отношение как к товару, игнорирование ее - вдруг оборачивается потерей себя самого, выпадением из реальной ситуации!

Многим из нас такое понимание своего поведения и переживания не позволило бы и близко подойти к женщине. Мы же не людоеды. И нам стыдно было бы столь насильственное отношение.

Тут-то и приходят на помощь защитительные, разрешающие активность, якобы альтруистические мотивы: смущение, застенчивость, желание помочь, забота, и, наконец, поза любви - влюбленность.

Последняя (влюбленность) в нашей культуре так поэтизирована, что оправдывает и дозволяет почти все, вплоть до безумия.

Мы добиваемся власти над женщиной. А верим, что несем себя и весь мир ей в подарок! Это великолепно иллюстрируется всем сотворенным влюбленными в собственную влюбленность мужчинами искусством!

Принятие за доброту уступчивости, угодливости, отказа от инициативы, от сопротивления, отказа от лица... Принятие обоими партнерами за доброту того, что было идеалом доброты в отношении самодура-тирана в дикой орде - необходимое условие отказа заинтересованного лица от инициативы и правды.

Мы ответили на вопрос, который в общем плане должен был звучать так: “Почему активно выбирающий своего партнера лидер (здесь мужчина, но могла бы быть и женщина) отдает лидерство не обнаруживающему своих интересов имитатору?”

Ответ. Потому, что занятый своими претензиями мужчина относится к женщине, как к средству. Так и выпадает из отношений и реальности. Теряет и себя.

- Мне надо работать и на работу приходить с ясной головой. Ее дело детей растить, дом вести. Да кормить меня, чтобы желудок не заболел. Работа нервная!

- И что она?

- Да ничего она. Депрессия у нее какая-то?

- Может, она замуж шла, не чтобы служить домработницей, а жить с вами?

- Чего вы чепуху говорите - домработница! Хозяйка. Это я в доме гость. Отдохнуть негде. Кто ей мешает - живи! Только обязанности свои выполни. Нет у меня времени на цацки с ней. Занят. Устал.

- А когда сляжет совсем, больше времени будет?

- Ну вот! Вы врач - должны успокаивать. А вместо того разбудоражили! Хватит!

Сколько я знаю весьма занятых людей, готовых для жены что угодно купить, свезти ее куда угодно.... Только не изменить привычного течения своей важной деятельности, не вникнуть... Сколько из них спохватывались позднее, чем было бы в пору...

Почему Валерия Егоровна хочет чувствовать мужчин пассивными?

Вот поддерживающие вопросы.

Воспринимаем ли мы партнера таким, как мы? Понимаем ли, что он себе не враг, и способен сам разобраться, что ему нужно, нужны ли мы?

Не верим ли мы, что без нашей помощи он не разберется, что ему, как дитяте, надо “в рот положить”?..

Тогда мы вступаем в брак с младенцем. Чего сетовать! Будем нянчить. Он будет “отстаивать самостоятельность”!

* * *

Опять девочка не может сесть на камень!.. Здесь следовало бы отослать читателя к началу главы. Но я перескажу.

* * *

* Всяк, поглощенный своей охотой за другим человеком, не сочувствует ему. Не чувствуя другого, боится, что не нужен. Своим страхом внушает другому, что не нужен. Теряет подлинные отношения. Теряет и другого человека.

* Мы легко обнаруживаем, что нужны тем, в ком мало или совсем не нуждаемся. Нам не страшно потерять их. Мы не подыгрываем им, не отказываем в возможности выбора, бережем их инициативу - ведем себя с ними по-людски. И узнаем их действительное отношение к нам действительным, узнаем непосредственную реакцию на нас подлинных. Да - да! Нет - нет! Получаем уверенность в их отношении к нам.

* Рискнув потерять тех, в ком очень нуждаемся.... Если хотим их обрести по-настоящему - свободными.... Если, любя их, а не свою любовь, хотим оберечь их ото лжи, как себя... Рискнув потерять тех, в ком нуждаемся, мы можем окончательно удостовериться в том, что не нужны. И не стать веригами для дорогого человека.

* Но, только так мы можем убедиться, если посчастливится, что необходимы другому, и так получить свободу для себя и для него!

Вывод. Отказав партнеру в равенстве (и совсем не важно: принизили ли мы его до уровня лакея или возвеличили до уровня родителя, учителя, вождя, божества), отнесясь к партнеру потребительски как к средству для решения наших проблем, мы перестали или даже не начали чувствовать его (у предмета чувств не бывает). Не ощущаем себя нужными ему. Не знаем, что нужны. Чувствуем ненужными! Ведь интуитивно мы “знаем”, что партнер живой. От его живого отношения зависим.

Вот это и происходит с Валерией Егоровной.

Относясь к любому партнеру, как к инструменту, она чувствует себя для успешных людей ненужной.

Тем, кто нужен ей, она (по ее потаенному предощущению) не нужна!

Ощутив же другого беспомощным, не способным решать свои проблемы, Валерия Егоровна сердится на такого недотепу. Но, чувствуя, что без ее опеки он пропадет, ощущает себя необходимой.

Символ ее поведения тогда таков: ощутив партнера беспомощным или действительно парализовав его, спасать того и чувствовать себя необходимой.

Самоотверженно спасать его (предварительно невольно уничтожив) - в сексе. Уничтожать и спасать в быту, в добывании средств к существованию. В здоровье... Во всем, что она считает важным для самоуважения (читай: самоодобрения).

Итак, загипнотизированная собственным рационализмом, Валерия Егоровна вынуждена поверить, что те, кому нужна она, не нужны ей!

Сама она в этом своем способе самоутверждения за чужой счет - спасенных-то нет - будто несет “не свою ношу”. Зарабатывает денег больше своего мужчины и неврастению, или, того хуже, - гипертоническую и ишемическую болезни и холецистит “солдата на посту”, ей ненужном.

Не лучше, когда, не поняв своей эгоцентрической надобности в тех, кому нужна, она “логично” с ними как с “обузой” расстается. Так оставляет себя вообще без дающих силы самоосуществляться жизненных смыслов.

Новая неудовлетворенность подхлестывает новую защитительную (от признания своих действительных нужд и зависимостей) “энергичную” суету белки в колесе...

Вот почему ей “попадаются такие пассивные мужчины”.

Вот почему Сереже попадаются такие женщины.

Чувствуя себя ненужным, он воспринимает себя необходимым только явно “нянчащимся” с ним, иначе - не верящим в свою нужность ему женщинам.

Когда мужчина (про женщин в отношениях с Валерией Егоровной уже говорили) не дает Валерии Егоровне отнести его к разряду пассивных, когда мужчина не дает ей его “задвинуть”, у нее возникает чувство ненужности, брошенности.

Жена одного молодого щуплого пациента, крупная, выше его, внешне нагловатая, но, по сути, очень застенчивая молодая женщина,испытывала сексуальное удовлетворение только с ним. Но лишь, когда, ощущая его “беспомощным, как младенец”, своим оргазмом прерывала его приступ бронхиальной астмы. Вне его приступов робкая женщина ощущала себя фригидной. Он себя с ней - “слабым”. Он был инвалид второй группы по бронхиальной астме.

Но как самоотверженно, “отдаваясь, вся, без остатка”, она его спасала! Он был в умилении. И счастлив совершенно. Особенно в астматическом статусе...

“До счастья, пожалуйста!”

Со мной она сложила картинку за 6 минут!

Я был зол. Внешне не обращал на Валерию Егоровну внимания. Не спеша, складывал то, что умел. Не сказал ни слова. В действительности подхватывал любой ее успех, используя его как подсказку. Незаметно устранял тупиковые ходы...

Закончила складывание она раскрасневшаяся, выложив последнюю детальку, возбужденно сказала:

- Уфф! Ну вы меня загоняли! Это ж, какое напряжение!.. Вы меня работать заставили!.. Вы!.. Вы!.. - она чуть не сказала - Так не честно!..

В складывании со мной она была очень эффективна.

Забавным мне казалось другое. Я лишь отказывался от отвлекающего от работы псевдоколлективистского, пустого обсуждения того, что без обсуждений было понятно обоим, и от взаимных поучений. Участвовал. Точно откликался

на ее помощь. И не мешал ей... А она отнесла свою эффективность на мой счет: Вы меня загоняли! .

Ни словами и ни чем другим специально я ее ни разу не поторопил.

Шло обычное при складывании соревнование между несколькими парами. И только много позже, до меня дошло, что, не сумев стать лидером, Валерия Егоровна восприняла себя, вообще, чуть ли ни в качестве управляемого мной механизма.

Я уже сталкивался с тем, что мою невовлеченность в чужие “игры” “играющие” принимают за “манипулирование” ими[229].

Не сумев партнера дезавуировать, даже если он просто сохранился с ней в отношениях независимым - самостоятельным, Валерия Егоровна, испытывает “трудное состояние”[230]. И, либо, как моя сетующая на бывшего мужа пациентка, порывает с партнером. Либо в безвыходной ситуации принимает роль безынициативной, якобы пассивно ведомой, девочки-ребенка - как со мной на специализации и в складывании картинки. Она ждет, что ею распорядятся, укажут, покажут, научат. Будто, как дитя, верит, что на все ее, еще даже не поставленные вопросы уже есть у кого-то готовые для нее ответы. И что эти ответы ей хотят, готовы, должны! дать непременно.

Когда ею не руководят, она для собственного спокойствия это руководство придумывает. Освобождает, как и в имитации лидерства, себя от тревоги за что-нибудь отвечать.

Это и произошло во время складывания картинки со мной.

Когда за нее отвечает другой (“родитель”), она спокойна. Может быть, она и добивалась “родительского” одобрения от меня?

Эта привычка - ждать чужого одобрения и опеки - как правило, сохраняется, взятая из детства, в семье, где инициатива ребенка никого не интересовала. Где его подавили опекой. Обычно такое обезличивание детей случается в “совершенно благополучных” семьях отказавшихся от ответственности пап и самоутверждающихся псевдолидерством мам.

Еще, Валерия Егоровна спокойна, когда, доказав, что другой “плохой”, становится псевдолидером, - она “хорошая”!

В тех же семьях, чувству я себя “хорошей" .девочка могла рассчитывать на абсолютную опеку самоутверждающихся за ее и друг друга счет родителей и быть спокойной. Об этом мы уже говорили.

* * *

Через три недели после прихода Валерии Егоровны на специализацию я почти прекратил угождать ее ожиданию опеки.

Вот уже месяц жду самостоятельной работы от нее.

Боюсь, что специализация будет сорвана. И она получит “корочки", не открыв психотерапевтической реальности и своих средств воздействия на эту невидимую реальность. А она все спокойно играет в “специализацию".

То к Елене Сергеевне прилепится, то к психологу, то ко мне в дочки (у меня своих детей пятеро!)... На мои лекции, вообще, с мамой ездила (даже не спросив разрешения у меня).

Зато в ситуации, когда она перепоручает лидерство другому (не спросив, готов ли тот это лидерство над ней взять), Валерия Егоровна по-детски перепоручает и заботу о себе. Словно в карету села: “До счастья, пожалуйста!”.

И дело не в том, что везут ее все не туда, куда она просит, а куда умеют везти ее они. Это полбеды. Ей все равно не до себя. Она играет и в окно не глядит. Итоги пути - не ее забота. Раз она послушно едет, значит, похвалят, и все будет Хорошо! О том, что терпеть жизнь во всех местах доставки ей собственным телом и собственной болью, она не думает. Заигравшись, вообще себя не чувствует!

Беда в том, что принятые ею за “пап” и “мам” - все, кого она считает хорошими людьми - кучерами себя не считают и не берутся ее везти никуда!

Мне, конечно, очень грустно, если ученик не состоялся. Но я создал для нее ситуацию, необходимую для учебы. Предоставил возможность. Но воспользоваться за нее этой возможностью - я не могу!

Психотерапии нельзя научить, ей можно только научиться.

(Похоже, я, в самом деле, озабочен ею, как собственным дитем! Может быть, эта реальная забота парализует ее?! Черт те что! Все вверх тормашками!).

Я - никуда ее не везу!..

Ее муж - тоже женился в собственной жизни, и никуда ее не везет... И там новый конфликт!

Хорошо - со специализации пе сбежишь: деньги большие плачены, а с мужем?..

Обнаружив, что не везут, куда ждала, но куда-то едут... Все едут куда-то! Она оказывается во власти детского побуждения: сбежать, порвать, бросить...

Те, кто везут, куда считают нужным они, охотно заберут и увезут!

В безвыходной же ситуации, когда никто не увозит, и сбежать нельзя... Признание факта, что “не везут”, становится тем необходимым конфликтом, который побуждает к самостоятельным решениям и открытиям.

Безвыходность открывает человеку его возможности. Безвыходность обнаруживает, что ты давно готов принять необходимость реальности. Готов расстаться с детством как потребительством.

Отказ от опеки открывает единственно реалистичный способ продлить детство - развить его самостоятельным творчеством взрослого.

Человек начинает везти себя сам. И куда сумеет - везет!

Похоже, мне везет. Я верю, что Валерия Егоровна в состоянии принять то, что я ей написал.

* * *

В отношении ее повышенной активности в складывании картинки только теперь понял.

Сказалась ее привычка самоутверждаться, подавляя другого, “переиграв” его.

Я спокойно работал. Она изо всех сил и мне напоказ обгоняла меня. А я был занят и зол (не на нее) и ее побед не заметил. Она и старалась.

Успехом она не была довольна. Ей был нужен не свой рекорд, а победа надо мной! Забавно!

Подведу итог.

Щенок в стае...

Мы уже ответили на вопрос: “Почему Сереже попадаются “такие женщины” (а Валерии Егоровне “такие мужчины”)?”.

И Сережа и Валерия Егоровна захвачены своим желанием обладать другим человеком. Владеть им, как предметом, инструментом, средством. У предмета нет желаний. Они не замечают партнера, безразличны к нему, к его инициативе и выбору. Этим безразличием подавляют зависимого партнера. Побуждают его к ответному самоутверждению подавлением их.

Не интересуясь партнером, они не чувствуют себя нужными. Напротив, ощущают - ненужными ему.

Ненужные, стараются купить партнера: Сережа - услужливостью, Валерия Егоровна - опекой. Оба при этом теряют инициативу, ощущение реальности себя, становятся подавленными теми, кого, не заметив, подавили.

Не чувствуя себя нужными, они и не верят, что могут быть нужны кому-нибудь из успешных, самостоятельных людей.

В свою очередь эти самостоятельные люди услужливостью, угодливостью или навязываемой опекой не покупаются. Реалисты не умеют быть за “болвана в старом польском преферансе”. Остаются вне их “игры”.

Так осуществляется отбор их партнеров.

На услужливо-бесхребетное поведение с готовностью откликаются только люди с заниженной самооценкой, с чувством малоценности. Они чувствуют себя нужными беспомощным. Чужая беспомощность вселяет в них уверенность в себе.

С другой стороны активная, хоть часто и раздраженная, но эмоциональная опека Сережи и Валерии Егоровны убеждает опекаемого искателя, равнодушного к реальной жизни опекунов, в том, что он им (искатель опеки - опекунам) нужен. Так обещает продление отпуска от ответственности.

Партнерами Сережи и Валерии Егоровны оказываются такие же, как и они, ни кем, кроме своего желания обладать, не интересующиеся люди, чувствующие себя никому не нужными и от этого страдающие от тайного чувства малоценности.

Так им достаются “такие” мужчины и женщины.

О своем безразличии к людям ни Сережа, ни Валерия Егоровна естественно ничего не знают. Иначе это знание стало бы для них переживанием, побуждающим к развитию[231].

Как волчонок отличается от волка тем, что ждет заботы о себе, а о волке и стае не заботятся. Так и человеческие дети (остановившиеся в нравственно-психологическом развитии), от зрелых людей отличаются тем, что хотят всех использовать. Сами же, по сути, ни о ком не пекутся. Членами своей человеческой стаи они еще не стали - остались взрослыми детьми.

Все мы не стали участниками в чем-то!

Не стали взрослыми!

“Перемежающаяся хромота”... рук

Тысячу лет назад у меня лечилась четверокурсница мединститута...

Эта история может быть не только интересна для анализа поведения имитаторов, но, кажется, из нее можно извлечь что-то, что могло бы помочь из такого конфликта выбираться.

...После всех перипетий отношений психотерапевта с пациенткой: ее уходов “навсегда” и возвращений, снова уходов..., она, закончив клиническую ординатуру, пришла работать детским психотерапевтом в “Психотерапевтический центр”, которым я заведовал.

Отношения оказывались настолько трудными, что я попросил ее уйти в далекое от меня помещение. Она осталась, пообещав не усложнять более отношения с ней. Обещание выполнила.

Помог случай...

* * *

Сотрудники Вычислительного центра, где работала жена моего брата, отправлялись с Грушинского фестиваля в “кругосветку” на байдарках. В группе не хватало одного мужчины. Позвали меня. Кроме семьи брата, я в группе никого не знал.

Как мужчину меня назначили “капитаном” одной из лодок (я на байдарках последний раз ходил в девятом классе).

Моим экипажем были изящная, как восемнадцатилетняя девочка, демонстрирующая независимость женщина (ее провожал с фестиваля муж, крупный руководитель метростроя, чью услужливость она снисходительно принимала) и двенадцатилетний, похожий на девчонку и избалованный парнишка - ее сын.

Женщина (как и многие, выбравшие, чтобы любили их, и сами никого не любящие) равнодушия, даже просто спокойного отношения к себе не выносила. Она требовала внимания. Но, добившись его, реагировала показной досадой так, будто посягают на ее независимость и свободу. Подчеркнуто демонстрировала, что ни в участии, ни в помощи, ни в вашем присутствии вообще не нуждается. И терпит-то вас вынуждено.

Женщина была мне симпатична. Нам предстояло вместе прожить в байдарке дни. Вечерами ставить палатку, перегружая в нее все снаряжение. Ночью в одной палатке спать втроем. Утром вместе складываться и грузиться в лодку. Прибавьте к этому еще и вынуждено совместные (“всем экипажем”) дежурства по общему лагерю.

Я был в незнакомой мне группе. Изображать буку у меня не было резона. Я и не скрыл по неосторожности в первое мгновение встречи, что мой экипаж мне по душе и “лишний груз” (в большинстве лодок сидели по двое) не тяготит. Я был доступен для любого сокращения дистанции, какое выберет спутница. 

Спутница, к сожалению не помню ее имени, сразу и весь поход вела себя именно так, как я описал.

Едва я, обданный ее демонстрируемой “ненуждаемостью” во мне, пытался отодвинуться на защитительную для меня эмоциональную дистанцию, она тут же начинала добиваться внимания. Да так, что отказывать ей в нем, граничило с грубостью, неприличием, бессердечьем.

Стоило мне помягчеть, меня едва заметными мелочами “ставили на место”, обдавая леденящим холодом.

В лодке (мы шли по течению) партнерша хваталась за весло и начинала им махать так, будто она везет и сына и меня.

На привале она хваталась за вещи, спеша все сделать до или вместо меня.

Каким сумасшествием было дежурство, я даже и не помню!

К моему ужасу (и я только много позже понял почему) во время гребли с ней у меня началась “перемежающаяся хромота” рук. Руки отказывали после десятка другого гребков. Буквально отказывали. Боль и слабость в мышцах рук делали невозможным движение: несколько гребков - и не пошевелиться.

Группа стала трунить надо мной. А я уже и по берегу двигался совершенным недотепой.

Только следующий эпизод помог поверить, что я еще не совершенный физический инвалид.

Через Усу пришлось переправляться в шторм. Спутница моя по-прежнему усердно махала веслом, доказывая себе, что везет двух пассажиров. Мы же шли поперек течения, и теперь смысла в таком махании не было вовсе, только помеха. Когда рядом с нами перевернулась байдарка параллельно идущей чужой группы, я, не сдерживаясь уже, крикнул ей сквозь ветер:

- Вы хотите утопить сына?! - Она возразила, что не хочет (как спасали перевернувшихся, более опытных, чем мы, туристов, она видела).

- Тогда положите весло! - гаркнул я. Она положила.

Не было ни боли, ни усталости. Я поставил лодку поперек волны, и мы спокойно пошли к тому берегу.

Когда уже почти на той стороне катер поднятых катастрофой в другой группе спасателей, собиравший детей, забрал у нас ее сына, она не стала упрямиться и продолжала, как я и просил, “сушить весла”.

Мы выбросились на волне на песок, так и не черпнув воды ни капли, сухими.

Я сказал ей “спасибо” и молча занялся разгрузкой.

Она старалась выказать себя предупредительной, послушной, почти покорной. Ветрище, сырость, а мы сухие!

- Что ж? - винясь, как маленькая к маленькому, подлизывалась она. - Теперь придется дружить семьями!

Досадно было это ее вдруг распорядительное панибратство.

При всей моей открытости, когда она не хамила, я ни разу в этой мучительной для меня ситуации не давал повода рассчитывать, что захочу продлить ее (ситуацию) после похода. Тем более, вовлекать в нее жену!

Я промолчал.

Позже, когда мы, снова отстав от группы, оказались на пути у теплохода, она второй раз послушно положила весло. Мы быстро ушли в нужном направлении. Вновь не было боли и слабости в мышцах.

Окончательно я пришел в себя и реабилитировался в собственных глазах, только когда она с сыном осталась в Тольятти. Ко мне в лодку сел еще один парень. Мы посадили к себе самого крупного ребенка в группе - дочку моего брата (Роза уже тогда была почти моего роста). И ушли далеко вперед, обогнав группу почти на час пути.

Лодка была “легкой”. Я ни разу не сбился с достаточно бескомпромиссно жесткого темпа. Мы весело шли. Ничего не отнималось! Я снова был самим собой и здоровым человеком.

* * *

Отчего у меня отваливались руки, я понял, только когда комментировал Валерии Егоровне Сережино складывание картинки.

Тогда же, в походе, мне стало ясно, что характер поведения моей попутчицы и сотрудницы по психотерапевтическому центру - один и тот же.

Но как я ни был зол в походе, мне очень быстро стало ясно, что спутница моя не злонамеренна. Что у нее так получается невольно. Что так она защищается, хоть и за мой счет, но не от меня. А от своей собственной неустроенности. От подспудной тоски по тому, что она ощущала несбыточным.

Моя явная открытость была с моей стороны опасной для нее неосторожностью. Ведь она отказала себе в тревоге подлинных отношений. А я дразнил ее такой возможностью (на короткое время похода?!).

Открыв, что моя попутчица затрудняет отношения не по злобе, я понял, что не специально это делает и моя сотрудница и ученица. Что изменить поведение не всегда в их власти.

Понимание помогло переносить трудности без обид. А без обиды забота, помощь себе и другому оказывались уже технической задачей.

Через полгода моя попутчица через жену брата передала мне письмо с извинениями и сообщением, что “я во всем был прав!”. В чем “во всем”, она не писала. Может быть, приняла меня за ясновидящего...

Когда же общение с сотрудницей перестало быть трудным, она перешла работать в другое место.

На свое место она пригласила другую молодую женщину-доктора.

Та тоже будет сначала влюбленной ученицей. Потом тоже начнутся трудности. Она будет замечательным доктором. Но, когда через много лет в центр вернется пригласившая ее подруга, она уйдет на время из психотерапии совсем... Но это другая история.

Понимание мотивов имитатора[232] и есть - решение проблем с ним!

Понимание мотивов имитатора освобождает от обращенной на него агрессии. Разрешает, организует сочувствование. Делает возможным продуктивное “складывание картинки” с ним.

Слава богу, я и с “отнимающимися руками” всегда пока оставался самим собой и за себя и свои отношения ответственности ни на кого давно не перекладывал![233]

Почему ты чувствуешь себя никому не нужным?!

"Не любимые мы с тобой, сироты!"

Л.Н. Толстой. Казаки.

Читал эти записки молодому психологу и понял, что у него в той байдарке руки бы не отваливались. И та же спутница в одной лодке с ним так усердно и малополезно веслом бы не махала.

Я это вначале почувствовал. Потом понял.

Чем я отличался?

Он открыт. Предоставляет партнерше возможность воспользоваться в нем тем, чем она захочет и сумеет.

Он достаточно мягко, даже, по-моему, иногда подкупающе мягко бережет ее.

Он может подтрунивать над ней, внешне довольно грубо (грубыми словами, в грубых выражениях) называть словами все, что партнерша ощущает или может ощущать своими явными или тайными недостатками, пороками... По словесной форме он вроде бы высмеивает ее, но никогда насмешка даже не закрадывается в его тон.

Тон нейтрален и обнаруживает полное равнодушие к называемым “порокам”. Тон выражает приятие или бережность.

Никогда этот бережный молодой человек не предлагает никакой своей версии отношений, своей инициативы. Не стесняет активности партнерши?

Принимает или отвергает ее версию. Корректирует. Трунит. Активна всегда она.

Эта активность может быть успешной или нет, но только -партнерши!

Я понял! И это особенно важно для меня. Я понял, что, не сознавая того, и совсем не думая так, я вел себя со всеми этими женщинами (дамой в байдарке и сотрудницами) как с недогадливыми, не знающими, чего им от меня надо, детьми. Как с не умеющими ни выбрать, ни взять нужное - как с не равными мне. Похоже, как Валерия Егоровна - с мужчинами!

Поэтому, я спешил продемонстрировать им свою открытость, доступность... и их возможности в отношениях со мной.

Этим женщинам...

Одна из них жила вдвоем с сыном. Другие, обе - в опереточно-артистических отношениях с влюбленными, использующими их мужьями - слугами.

Этим, отказавшим себе в близости с мужчиной..., не имеющим такой близости в закрепленном успехом опыте..., не верящим уже в ее (близости) возможность..., и так защитившимся от чувства обделенности..., этим, отчаявшимся в возможности близости и любви женщинам я сулил то, в реальности чего они разуверились!

Я дразнил их человеческой близостью. Обещал равенство... опекая! Хорошенькое равенство!.. Обещал им то, что, в силу моей собственной счастливой устроенности, отдать им был не властен! И ничего этого не сознавал!

Наша личная устроенность и неустроенность тоже были разными, по сути. Не равны были объективно уже наши исходные положения.

Не будучи равным ситуационно, я не замечал того, что создаю неравенство еще и отношением. Навязывал сотрудницам мои “подарки” раньше, чем те их захотели принять, и вопреки интуитивному ощущению женщин, что нужных им подарков у меня не может быть, и нет!

Возможно, моя открытость хороша была бы для таких же открытых, устроенных, счастливых людей, как и я. Наверно на таких я и рассчитывал. Но они такими не были. И именно с этим я не умел считаться!

Я обращался в них к самому себе. А они были не мной.

Без всякого намерения отказать, я отказывал этим неустроенным женщинам в инициативе. Тормозил их инициативу. Обольщая их своим непрошеным, но очень недостающим им “добром” (которого они не умели взять, и которое я, как выяснилось, не умел дать), я, в действительности... подавлял их!

Они же не нападали (как мне всегда казалось), а защищались от моего нападения. Чтобы отказаться от соблазна, отказывались от меня.

Они, а не я, защищали свою свободу.

Игнорируя меня, обдавая безразличием в ответ на мою, ими же спровоцированную активность, “подавляя” меня, они, а не я, защищались от подавления.

Я посягал на их независимость! Не они - на мою!

Не из-за необоснованной, как мне казалось, капризности, негативизма и вздорности партнерш я, подавленный их холодом, терял силы!

Получается, что, не заметив их, не считаясь с ними, я пытался превратить их в средство для осуществления моих “добрых” намерений, в предмет.

Желая об этот “предмет” погреться и (кому легче, что неосознанно?) властвовать над ним, я сам подпадал под его власть. Становился предметом без инициативы, то есть без сил!

И не ведал о том, что здесь манипулятором и жертвой собственных неудавшихся манипуляций был, как я теперь понимаю, я сам!

Не потерять бы этого понимания!...

Если бы так существовал мой пациент, я бы предложил ему подумать о том, не пристает ли он к женщинам лишь потому, что чувствует себя не способным их заинтересовать. Предложил бы разобраться, почему он чувствует себя никому не нужным?!

Действительно: от чего мы чувствуем себя нелюбимыми?!

Неподражаемая способность...

Вторую неделю не могу толком взяться за эти записки.

То машину надо было ремонтировать. То суета праздников. То захваченность, почти до лихорадки, иными проблемами на работе (противоречивые отношения с Эрнестом и проблематичный приход студентки - медика), гриппом болела Валерия Егоровна...

А в действительности предстоит продолжать анализ “открытого” поведения нашего деликатного психолога, но что-то удерживает.

Вот и теперь: сел за машинку, а “хожу” вокруг да около.

Подранки и “Девушка с голубыми волосами”

Мне всегда казалось, что мой коллега открыт. Не мешает партнерше проявлять собственную инициативу. Даже подчеркивает это постоянным как бы самоустранением: “Как хотите!”, "Если вы хотите?”. Он трунит над едва зародившимися, или еще только возможными эротическими импульсами партнерши:

- Стоит ли начинать эту однообразную, примитивную активность?! - На какую активность он намекает, она, “само собой разумеется”, знает. Он, якобы, только озвучивает ее невысказанные сомнения. И тем самым обнаруживает их абсурдность, обесценивает сомнения для нее. Подшучивая, подсказывает ей ее “настоящие” желания. Играя, провоцирует эти желания, оставаясь как бы совершенно сторонним комментатором...

Что-то настораживало.

Что?

Я видел среди участниц его психологического кружка многих молодых женщин, прежде уже “раскрепощенных” его отношением.

Это были внешне привлекательные, артистичные, весьма активные молодые люди с подвижным мышлением, но непременной претензией быть логичными. У некоторых эта претензия иногда даже реализовалась, если девушки не были -очень вовлечены эмоционально.

Все они, как и знакомые мне приятели психолога, казались похожими друг на друга. Все имели одно общее свойство.

Попробую это их свойство описать.

“Девушка с голубыми волосами”

Она знала все!

Высокая она пожимала породистым плечиком:

- Этого ж надо было ожидать!.. - и вкусно жмурилась под большими очками.

- Это же было сразу понятно! - она была понятливая.

- Я так и думала, - она очень быстро думала.

- Конечно, конечно!.. - снова сладко жмурилась и кивала она раньше, чем вы сами успевали догадаться о том, что собираетесь сообщить.

Она была готова, она была заведомо... и всегда знала.

У вас не было никакого шанса ни удивить, ни даже сохранить хотя бы лишь авторство на собственную реплику:

-Знаю, знаю, знаю. Было, было... Не ново...

Красивый, пышный кот! Зевнул, облизнулся и, поуютнее завернувшись в свой хвост, лениво жмурился в кресле...

Она была бы умницей, но, казалось, боясь, чтобы другой не поднял руки первым и целиком поглощенная тем, чтобы успеть, не успевала пользоваться умом для себя.

Она успевала. Хотя бы настолько, чтобы вы ощущали, будто у вас отключили звук. Вы еще раскрываете рот, но уже ничего не говорите. Впрочем, чтобы не мучаться ощущением безнадежной своей пошлости, вы можете... иронизировать. Над собой. Или вообще никогда, ничего... не говоришь. Как и она.

Она не была глупа. Она просто окончила “элитную” школу, где не было девочек.

Мальчиков там не было тоже.

Были одни... знатоки.

Обнаружить неосведомленность слыло дурным топом.

Чем бы ни занимались, там всегда, беспрерывно играли в одну игру: “Я - умный, ты - никто! Ты - умный, я -никто!”. Признаться в незнании того, что ведомо другому, значило признать “никем” - себя.

Ради того, чтобы не ударить лицом в грязь, и ощущать себя на высоте, из выпускников ее школы не одна она сделала все, чтобы доказать себе, что мир - сборище идиотов или... пустыня, а жизнь - дерьмо.

Всяк мерит на свой аршин!

(Из цикла “Бег с барьерами", 1987 год)

Они все, не только девушки, но и молодые люди, были как-то беспредметно, теоретично говорливы и “умненьки”. И свою “умненькость” - именно так приходилось сказать -они, словно мелкие кружева, плели из бесплатных ниток. В их умничанье, казалось, не было ни масштаба, ни вообще содержания. Они словно пели с чужого голоса. Это “пение” они предпочитали факту собственного существования.

Женщины обесценено воспринимали свою женственность.

Мужчины вовсе не интересовались в себе ничем, кроме безобразного теоретизирования.

Повторю.

Все знакомые мне приятельницы (и приятели) психолога, независимо от их природной привлекательности и обаяния, казалось, любили и ценили в себе только эту, неоплодотворенную собственным сомнением и собственным открытием -своим творчеством - теоретичность, “умненькость”.

Теоретичность воспринималась, пустой, передразненной, попугайной. Она не имела характера, не выражала их или их интересов. Напротив - мешала самовыражению. Весьма затрудняла молодым людям внимание ко всему в себе, что этой теоретичностью не являлось. Затрудняла самоосознание, познание и понимание себя.

Относясь к своей женственности, как к пустяку несущественному, или как к средству для использования в целях, найденных “умненькостью”, женщины, казалось, каждомгновенно себя насилуют или готовы изнасиловать.

Мужчины занимались изысканием теоретических обоснований бытия и поступков. И, видимо, выбрали идеалом собственного существования виртуальную тень.

Они, по сути, и были тенями “Девушки с голубыми волосами” из давнего моего цикла - бледными ее тенями.

И общей всем этим молодым людям обоего пола была похожесть на механизмы без обратной связи, запрограммированные словами. Похожесть на загипнотизированные существа.

Не замечая вне слов себя, они не замечали и других. Надеялись понять всех через выяснение их словесных программ -“системы фраз”. Обезличив себя, эти молодые люди воспринимали и других людей без лиц.

С чьего голоса они пели? Кого передразнивали?

Любовь к кому вынудила их отказаться от всякой иной любви и от интереса даже к себе? Какое предпочтение обезличило их, раздвоило, отвернуло внимание от факта собственной жизни?f

С чем-то таким мы уже сталкивались. С чем?

Ну, конечно Же! Мы же в этом разбирались в самом начале.

Здесь результат очень похож, на тот, что получился с дочерью у мамы Валерии Егоровны. Помните?

“Дозволив” дочери любое самое бездушное отношение ко всем, как к предметам, она, как предательство “сироты-мамы”, запретила той только любить кого-нибудь как людей. За "верность” обещала свою любовь. Прямо героиня Ани Жирардо!

Эти ребята тоже были свободны ото всех!

Первое, что настораживало в манере психолога “не мешать проявляться инициативе других”, это то, что все, кого он “привел” в группу, проявляли себя абсолютно безлико. Как угодно активно, умненько, выкрутасно, вычурно даже... Но без открытия, без новизны, самим себе несвойственно - скучнейше предсказуемо... Как-то не по-человечески безвинно? Безынициативно!

Их живое, иногда обаятельное поведение проявлялось лишь настолько, насколько было бесконтрольно, незамечено ими самими.

Они производили впечатление людей, движимых чувством неполноценности и вызывали сострадание, как подранки.

Кто ты рядом с Вечностью?

Второе. Убедительное сокрытие тридцатилетним мужчиной собственной инициативы было сознательным, ответственным, полностью продуманным, энергичным, весьма инициативным действием.

Предоставление другому возможности проявиться. Ироничное, по принципу “не делай того-то”, подсказывание фабулы, якобы желаемых партнером проявлений. Доброжелательное по форме и безразличное, по сути, подтрунивание надо всем, чего партнер мог бы стесняться, считать своими пороками, недостатками. А вместе с тем, походя, и - надо всеми остальными свойствами партнера. Все в манере психолога общаться - на деле обезразличивало, вместе с мнимыми пороками, все свойства другого. Обезразличивало само ваше, а с вами и всех людей, существование вообще.

Только вечное имеет смысл. А что ты рядом с Вечностью?!

Принявший это отношение человек начинал ощущать себя никтожеством и ничтожеством: “Все мы козявки, и что мы тут делаем, не имеет значения! Все сойдет!”.

Скованность, страх ошибиться проходили. Но приходила не свобода человека, а раскованное существование пищевой трубки, раздражающей приложенный к ней центр удовольствия.

Ощущалась свобода для никтожества. “Как просто быть ни в чем не виноватым!..”.

Кто будет доволен собой, ощущая себя свободной бессмысленностью?!

- Разве имеет смысл жизнь!?

Непоследовательность беспристрастного психолога

Третье. Психолог был непоследователен.

Он оживлялся и становился действительно открытым и очень инициативным, когда партнер перечил ему словами.

По-прежнему сдерживая внешнюю активность, он переставал быть ироничным внутренне. И, возражая, увлеченно демонстрировал партнеру его неправоту, нелогичность и очевидную интеллектуальную недостаточность - глупость.

Партнер (в кабинете чаще партнерша) бывал ошеломлен (ошеломлена). Разделяя яркое отношение психолога, партнерша впервые ощущала, что столкнулась с чем-то, наконец, не незначительным для него, впервые существенным, даже очень важным, пожалуй, единственно имеющим смысл, вместе с ним и для нее.

Но в этом, единственно значимом, восхитителен и вне конкуренции был - только сам психолог. И в этом же, по сравнению с психологом, совершенно несостоятельной начинала ощущать себя партнерша. Но у нее (или у него) есть возможность... совершенствоваться. И она (он) становились... соискателями. Шли в ученичество. Готовые теперь за перспективу равенства платить боготворимому учителю... всем.

Правда, ему ничего собственно и не надо! Он готов потерпеть все, что они предлагают..., “если им так легче”..., а делиться будет по-прежнему “бескорыстно” он.

То, что это волшебное свойство сверхзначимым оказывается не для жизни. Не потому оказывается сверхзначимым, что оно помогает психологу или его ученикам решать насущные свои задачи и осуществлять себя. Что оно (это свойство) просто единственная способность психолога, которая с детства давала ему, всеми шпыняемому мальчику, победить обидчиков. Всех победить! То, что способность (и не важно какая!), которую он в себе ценит, потому лишь ценна, что она дает ему власть. Что от этой власти ни ему, ни другим, никому - не хорошо. Но, зато, он - первый! Он - сверху! Что психолог этой своей способностью мстит всем за детские обиды. То, что “единственно ценное” это свойство выбрано молодым человеком не для жизни, а для демонстрации, жертвы психолога не понимают и не замечают.

Увлеченные искательством, они, ради его признания, отказываются от своих ценностей.

Так получается, что, суля свободу и неподавление, но ни чьей неповторимостью не интересуясь, “беспристрастный” психолог поддерживает в других отражение своих собственных талантов и удобное ему поведение, а не их инициативу.

Но в чужом исполнении его свойства оказываются не только убожеством подражателей, но и бессмыслицей исполнителей, не умеющих эти таланты использовать для себя. Ведь те, кому он “отдает” свой инструментарий, себя перестают замечать.

Фокус в том, что, предоставляя свободу тем, кто не умеет еще быть свободными, наш все приемлющий добряк этой свободы их как раз и лишает. Подавляет инициативу и невольно выбирает тех, из кого штампует безответственных, послушных функционеров (послушанием платящих за возможность быть ни в чем не виноватыми).

Только грандиозное неверие в себя может рождать бесчувственность вынести это оболванивание других, почти детей?!

* * *

Не дай мне бог бесталанных читателей!

Не дай мне бог сделать их такими - впасть в грех “кашпирирования”, “очумления” или “оджунивания”.

Уничтожив другого (не врага), уничтожаешь свою среду, уничтожаешь себя.

Мне кажется, именно так (обратив для себя мир людей в пустыню) лишил себя смыслов, а с ними и сил жить Щедровицкий-старший.

Как подросток третировал девочку...

Ирина Витальевна - одна из тех молодых людей, о которых я пишу. Студентка юридического. Красивая, но похожая на мальчишку-подростка девушка в черных, беззащитно оголяющих ее попу легинсах.

Она так старательно громко и выразительно читала в группе последнюю часть записки, что сама не успевала понимать почти ничего.

Спросил, зачем она так бездарно тратит свою жизнь?

- Я же для всех читала! - что, когда она читает без понимания, то и другие перестают понимать, слышат бессмыслицу, она не догадывалась.

- Кого вы здесь любите больше себя? - я добивался понимания происшедшего.

- Никого!

- Зачем же ради нас, безразличных вам, вы, себе любимая, убиваете свое время, свою жизнь? Лишаете себя шанса получить что-то нужное вам. Да и нас обкрадываете. Мы же вместе с вами перестаем понимать. Ни себе, ни людям?!

- Наверно, я себе не очень важна, - она выглядела совсем беззащитной. А еще - в ее неприкрытых легинсах, без кокетства — совсем без штанов.

* * *

Я снова вспомнил про волчонка, который ждет заботы и не заботится даже о себе.

Волк заботится о волчонке, о волчице, о стае, о себе.

Человеческий детеныш ждет заботы и не заботится ни о ком.

Человек - участник своей человеческой “стаи” - о другом человеке заботится раньше, чем о себе.

Мужчина - тот, кто о женщине заботится раньше, чем о себе!

* * *

В Ирине Витальевне, как и во всех нас, “жили” мужчина и женщина.

Но, если в зрелой женщине ее внутренний мужчина благоговейно относится к женщине в ней. Как всякий зрелый муж, подчинен этой женщине и заботится о ней. То в Ирине Витальевне внутренний мужчина был подростком!

Этот подросток соревновался с девочкой в ней, интересничал, рисовался, доказывал, что он стоящий, интересный человек, а девочка - “так себе, нечего воображать, не стоит внимания!”.

Подросток в ней проделывал то же, что проделывал со всеми своими приятелями и приятельницами ироничный психолог. И проделывал это ее подросток с девочкой в ней -весьма успешно.

Девочка верила. Стушевывалась. Не замечала, что она давно уже - нуждающаяся в совершенно ином отношении к себе женщина.

Лебедь в “Гадком утенке” Г.-Х. Андерсена не знал, что он лебедь. Но и шпыняющим его окружающим не верил. А женщина в Ирине Витальевне - верила!

Всем знакомым психолога - женщинам (и мужчинам тоже) еще предстояло сбросить с себя власть третирующего их подростка. Открыть пока не известный ему (подростку) факт их существования. Этим открытием - помочь своему внутреннему подростку сформироваться в мужчину - в того, кто посвящен женщине[234].

Встреча с такой женщиной могла бы побудить к открытию, что она существует, и самого психолога.

Поиск понимания с молодым и действительно очень способным психологом привел к новому вопросу.

Что готовит нас к встрече с женщиной?

Что нас готовит к встрече с женщиной?

* Случайные стечения обстоятельств?

* Реальная, уже сформировавшая себя женщина?

* Мама?

* Папина любовь к ней - реальной, неведомой ему нашей маме?..

* * *

Мой отец бывал в отношениях с мамой и жестким и грубым, и обидным, и почти жестоким... Но никогда он, как ощущаю я, не навязал маме несвойственных ей отношений и действий. Никогда на моей памяти, будучи старше мамы и весьма авторитетным для нее человеком, не убедил и не убеждал маму в полезности, разумности нужного ему или нам, даже ей, но несвойственного ее натуре. Не вынудил сделать несвойственные ей выборы.

Это не мешало ему оставаться всегда своеобычным, очень трудным для мамы человеком. Любимым человеком. Родным.

Мы уже много говорили об иных отношениях. Когда с желанной женщиной ведут себя наглядно мягко, демонстративно предупредительно...

Предупредительность отца была способом существования. Как лавирование между мчащимися машинами при переходе улицы в неположенном месте. Но никогда она не была заметной, обязывающей для той, кого касалась.

...Мы говорили, что, стараясь не обеспокоить, с женщиной ведут себя уклончиво. Задаривают собой и всем, чего пожелает, как собственную игрушку. А во всех значимых для мужчины сферах существования навязывают свои направленности, стратегии и тактики жизни. Игнорируют ее инициативу, вкусы, выборы, не считаясь с ней, будто ее как выбирающего существа вовсе нет на свете. За физическую заботу и бытовые удобства берут душу и жизнь.

И дело не в том, что эти направленности или стратегии сами по себе чем-то плохи или социально незначимы. Чаще они, напротив, - замечательны, и в мире мужской морали, где за человека принимается только мужчина, чрезвычайно важны (“не понятно какого рожна ей еще надо?!”).

Недостаток у них один: интересы женщины в них вообще не учитываются.

Эти направленности, стратегии и проекты женщину как существо особое не осознают и не замечают.

Согласившись с этими “мужскими” стратегиями, не начинает или перестает себя осознавать как женщину - и это самое страшное - и сама женщина!

В этом, по-моему, трагедия всех феминистских движений.

Все они отстаивают право женщины быть... мужчиной.

Почти все эти движения вовлекают женщин, верящих, что требуют права быть собой, а в действительности, как и Ирина Витальевна, - отказавшихся от тревоги оставаться в мире мужчин женщинами.

Беда феминистских движений в том, что они (эти движения) вовлекают в себя только тех, кто по подростковому презирает в себе все, что игнорирует “мужская культура”. Презирает все неназванное - женское.

“Я за себя не ручаюсь!”

Ко мне пришла грубоватая с сиплым голосом, обветренная, крупная женщина, с весьма средним образованием и расхристанным видом: “Я за себя не ручаюсь!”.

Узнав, что те, кто “за себя не ручаются” лечатся в другой половине диспансера и у психиатра, а не у психотерапевта, она двинула на нас (в кабинете было еще несколько незнакомых ей людей: пациентов, клиентов и психологов) тяжелую артиллерию сообщений о перенесенных ею утратах.

Оказалось, что сюда никто не пришел от радости. Напротив нее сидели женщины, тоже потерявшие взрослых детей и мужей...

Потом она сама выбрала мою задачу психотерапевта: “не жалеть, а быть полезным”.

На жалость в этом “кабинете несчастий” рассчитывать не приходилось. Но пятидесятичетырехлетняя, потерявшаяся женщина рвалась в бой.

Она “заткнула" собственные уши. Установила остекленевший взгляд поверх голов или мимо них. И обрушила на нас, недостойных, безостановочную канонаду новых сообщений о... “порядочности”.

Эта огромная, грубая, в любой момент грозящая нахамить (только дай слабину!) тетя спешила, словно все ей не верят, всех убедить - какая у нее была “порядочная” семья.

- Какой порядочный был, грамотный,... - она перед ним робела, - диссертацию писал,...- он на десять лет старше был - муж,... - такой порядочный, строгий!.. Директор комбината был! Он столько для нее сделал! Все для нее, для семьи!... К нему в комнату без стука чтоб не входили.... Он не любил,... диссертацию писал!... Сын был такой красивый, умный, скромный, порядочный мальчик. Во всем с нами советовался... Мы все всегда вместе... Вместе на дачу, за Волгу, в театр... В театр редко ходили. Он (муж) очень занят был... Дома почти не бывал. Такой скромный, порядочный мальчик... Послушный. Со всеми девочками знакомил. У отца спрашивался... Постучит: “Можно я с девочкой приду? Мы не помешаем?”... Но девочки у него тоже всегда скромные, порядочные были. Знаете актрису Н? Вот - ее дочка. Очень тихая, скромная, порядочная девочка. Все на глазах. Не подумайте, ничего такого между ними не было. Он мальчик очень порядочный...

Сыну было двадцать три года, и он в ту пору заканчивал институт.

Вначале она попросту не замечала мои “бессмысленные” вопросы типа:

- Порядочность, это когда кому хорошо? Девочке, сыну, вам, мужу, кому? Что это такое - “порядочность” эта?

Потом мои вопросы стали ее натиск на время сбивать. Удивляла моя то ли непонятливость, то ли издевка.

Я не издевался.

Наконец, не умея мне, непонятливому, объяснить, кому была нужна, кому в счастье, для кого, какой был смысл в ее пресловутой “порядочности”, она растерялась окончательно. Прекратила свой натиск, после моего прямого вопроса:

- Он что, с собой покончил?!..

- Да.

- А муж от инсульта?!..

- Нет... Врачи написали: “от сердечной недостаточности”. Он из больницы только выписался после переломов ног, и на третий день вдруг умер. Он очень умный был человек. Он сказал в этот день, что умрет. И сыну предсказал. Я купила ему костюм. “Это, говорит, - последний твой костюм!”. В нем я сына и схоронила.

- Зачем вы ужас какой-то сочиняете? Что отец сыну смерть накаркал? Что муж ваш был деспотом и ни с кем не считался, я понял, но не злодеем же!

- Нет, он для нас очень много сделал. Всегда заботился. Нет, просто он имел в виду, что сын уже взрослый. И теперь сам себе будет костюмы покупать. Что он последний раз ему купил.

- Причем же предсказания! Паленым запахло!..

Когда все ее воинственные и защитительные маски не сработали... Маска не знающей удержу психопатки. Маска холодной истерички. Пьяной, распластавшейся на безразличной ей могиле кликуши. Маска не знающей ропота, фанатичной блюстительницы “порядочности” - порядка, предписанного мужем-деспотом.... Когда все ее маски не сработали и спали за ненадобностью, открылось лицо разбитной, разухабистой, любое горе по колено, деревенской девчонки. Прожившей в застенке брака с облагодетельствовавшим ее самоотверженным деспотом-мужем почти тридцать пять лет. И выжившей, не смотря на тридцатипятилетнюю мимикрию.

Она нажила добра и вырастила взрослых детей. У нее жива дочь и двое внуков, детей дочери. Теперь она одна в трехкомнатной квартире.

* * *

Для меня эта история началась с конца. Вы уже слышали.

Все было замечательно. Муж замечательный. Сын замечательный. Девочки сына замечательные. О себе и дочери она не вспоминала в первом рассказе.

И вдруг, послушный сын “без спросу привел какую-то смазливую девчонку”, про которую они ничего не знали, и которая “Не стыдилась ничуть! Прямо в глаза смотрела!”. Сын потребовал, “явно она его настроила”, чтобы родители согласились на его брак. Иначе он женится без согласия.

- Она была неизвестно из какой семьи. Где-то продавщицей работала. Они поженились. Отец хотел устроить ее учиться в плановый институт. Она не захотела. Жили хорошо. О снохе все заботились, все ей как лучше делали. А она стала поздно приходить, иногда вообще не приходить. Сын как раз диплом защищал. Отец (муж моей пациентки) вышел вечером на улицу прогуляться, и его сбила у тротуара машина.

Были сложные переломы. Он лежал в больнице.

- Вы уже поняли, какой он грамотный был - все знал, во всем разбирался, очень умный. Вышел из больницы, сказал, что у него заражение крови врачи проглядели. Я пришла домой, а он умер. А они пишут сердечная недостаточность! Разве докажешь! Сноха совсем от рук отбилась. Один раз три дня дома не была. Она на следующий день пришла. А сын ее искал, искал и накануне повесился!

Эта женщина выжила. Осиротевшая мать и вдова осталась живой. На этой разбитной, море по колено, девчонке раны потерь заживали, как на собаке: так же мучительно, соответственно темпераменту, и так же всерьез и окончательно.

Не потери ее мучили. Не эту боль прятала она за обвиняющей других агрессивностью, за показной исключительностью страдалицы, требующей показного сострадания. Не от нее она пряталась, неубедительно и для самой себя цепляясь за рассыпающийся каркас здания никого не берегущей, не любящей никого, формальной “порядочности”.

Не позволяло хохотать, во всю спину расправиться, заново строить будущее и жить не упущенное еще время ... Не позволяло...

Эта моя ровесница оставалась все той же девчонкой, у которой отбоя не было от парней, и тоже была обречена на всегдашнюю юность...

Позволить себе будущее ей не разрешало... ощущение вины!..

Любящие свободны

За более чем тридцать лет работы я убедился, что любящие женщины, если на них и обрушилось несчастье похоронить своих мужей, ощущают себя свободными, принадлежащими себе, никому ничего принужденно не должными. Переболевают утрату быстрее, глубже, полнее. И, продолжая жить полноценную, насыщенную содержанием и чувством жизнь, несут опыт счастья в свое будущее.

Женщины, не любившие своих мужей, чаще мучаются долго, наглядно. Словно демонстрируют всем и себе глубину и тяжесть своей потери. Они нередко впадают в глубокие истерические состояния. В том числе и в депрессии.

Они словно не принадлежат себе. Не имеют права и на свое будущее. Несчастливые в браке, они платят за эту несчастливость несчастьем и вне его.

Первые, оправившись от горя, снова любят и снова счастливы с желанным мужчиной. Или, оставаясь одни, черпают силы в берегущем их чувстве к не умершему для них любимому (это чаще люди весьма преклонного возраста).

Вторые демонстративно хранят верность умершему, которому и при жизни не сочувствовали. А потому не могут обрести от него свободу после.

Выходя замуж вновь по рассудочным соображениям, они опять отдают тело без души. Теперь героически обосновывают новое бездушие “верностью прежней любви”!

Они всегда - не здесь.

Это могло бы быть и счастьем для них, если бы было выбрано осознанно и ответственно.

* * *

В три месяца сгорев от саркомы, умер, оставив тридцатидевятилетней своей вдове двух шестнадцатилетних пар-ней-близнецов и дочь, родившую ему внука на следующий день после похорон, умер очень тепло помнящийся мне человек.

Надеясь поддержать и без того реалистическую, добрую по отношению к ней атмосферу в окружении, где оставалась жить жена этого мужчины, я, между прочим, сказал пожилой женщине, бывшей в этом кругу духовным лидером:

- Если она его любила, то через год счастливо выйдет замуж.

“Через год” вся родня, радуясь за нее, играла счастливую свадьбу с до того никому не знакомым человеком. Радовались и дети. Мальчишки с легкой душой оставляли мать, уходя в Советскую Армию.

Интересно было обнаруживать, как молодела, менялась, становилась совсем другой и оставалась той же в этой “поздней”, новой любви эта давно уже не девочка. Ее новая жизнь не вызывала ревности ни у кого, кому был дорог ее первый муж.

Не обездолив ничем его при жизни, она ничего не отняла у него и после смерти. Напротив, продолжала себя любить (может быть и его любовью)!

Чего еще не хватает?!

Почти никогда не кормлю нашу кошку, а она ко мне ластится.

До самого последнего времени, приходя к детям своим и чужим, не нес им никаких сластей и подарков, кроме себя.

К друзьям всю жизнь ходил без ничего, и мне часто бывали рады.

Нет, я ничего не имею против всех этих приятных пустяков. Особенно, когда они - неожиданность, сюрприз. Внутри отношений, когда эти отношения и без того есть, все это -замечательные игры.

Я другого никак не могу понять. Скорее не понять, а принять, согласиться, привыкнуть. Вот к этому отношению:

- Не пьет, не курит, не гуляет, деньги домой приносит, вежливый - чего тебе еще не хватает? - Или:

- Обут, одет, накормлен, рубашечки ему всегда чистенькие, воротничок накрахмален... И в “этом” ему почти никогда не отказывала - сопи! Только, чтоб не беременела! Еще чего надо?!

- Все у меня есть. Жилье получили. Недостатки преодолели. Не обижает. Живи и радуйся! Откуда эта тоска, да болезни навалились?

Не привыкну к этому отношению к человеку, как к скотине, которую на убой кормят:

- Стойло чистое, жратвы - полно корыто, пойла - залейся, на “свадьбу” сводили... Любой бугай был бы доволен! А этот бесится, неймется ему, вишь!

На человека: ребенка, мужчину, женщину, на себя глядят, как на двигатель, в который только заливай топливо, чисть, украшай бирюльками, а то и просто используй, как вечный двигатель, - “все это - одни капризы”.

- Человек должен работать или давать себя иначе использовать, остальное - придурь! Ценны предметы, услуги, продукты, вещи, которые человеку дают. За это он должен. Должен! Сам же человек ничего не стоит!

Не понимаю этого отношения людей к себе, к другому (надо было сказать: “не принимаю”!), где подарком, услугой, вещью надеются “купить” в собственность человека, человеческую жизнь.

Не понимаю я в личных, семейных, родственных отношениях этого спокойствия людей, которые, подменив отношения обслугой (бытовой, материальной, сексуальной - любой), с благодушием слуг и служанок рассчитывают теперь на любовь хозяев (жен, мужей, родителей, детей, сексуальных партнеров, людей вообще).

Не понимаю и “хозяев”, которые, словно осуществив предоплату, не замечая других, как лакеев, рассчитывают на любовь, внимание и всяческую обслугу тех, кого не замечают, но считают близкими, родными.

Не понимаю, как, не участвуя в отношениях, не интересуясь ни своей, ни другого эмоциональной жизнью (то есть действительной жизнью, отражающей интересы и потребности человека), как можно спокойно рассчитывать на отношения с тобой?

А если нельзя, то как поминутная угроза потери любви близких не вынудит встревожиться? Насторожиться, собраться?! Вчувствоваться, всмотреться, вслушаться, внюхаться в другого?!

Не понимаю, как этот ужас потери не принудит вживаться в других поминутно. И до тех пор, пока это вживание не станет такой же беспрерывной привычкой, как рефлекс дышать?

Не пойму, то ли этим людям другие не нужны иначе, как предметы для насилия? Либо они сами ощущают себя продажными предметами и, поэтому, готовы принуждать и “покупать” других?

А может быть, это - психология голодных и нищих, которые за еду, обслугу, жилье и вещи готовы отдавать себя и рассчитывают на это же от других?

Может быть, это, в самом деле - психология и нравственность давно и долго, может быть всегда, голодных, или во многих поколениях..., во многих поколениях напуганных голодом? Психология пресмыкающихся за еду рабов?!

Дайте мне, доктор, то, что я у вас не возьму!

... Этой напитавшейся с детства и вволю здоровьем родной деревни, здоровьем, которое и теперь влечет ее расправиться... Здоровьем, от которого она так неистово открещивается всю жизнь, и теперь... Этой изначально глубоко здоровой, разбитной, разухабистой девочке, моей ровеснице расправиться не позволяло чувство вины.

Теперь это смутное ощущение она наполняла всяческим придуманным содержанием.

Убеждала себя в том, “какой хороший был муж” и как она недостаточно его берегла (с любящими мы не чувствуем себя должниками!)...

...Какой “чистый мальчик” был сын, и как она не доглядела...

- О, у нас с ней (снохой) хорошо все было, мы ни разу не ругались!

В действительности это смутное чувство вины жило в ней всю жизнь.

Почти осознанным оно стало, когда она вышла замуж в восемнадцать лет за “такого грамотного человека” (“Он один институт в Москве закончил. Второй - здесь кончал!”).

Это ощущение усиливалось в браке.

Оно подталкивало и дало силы подчинить привычкам мужа весь уклад семьи, сына, себя, свое сознание. В чувстве вины черпались силы забыть, что уклад, который она обозначала беспрерывно повторяемым словом “порядочный”, и самозабвенную верность которому демонстрировала всем и, во-первых, себе, был безнадежно чужд ее натуре, темпераменту, вкусу, привычкам, всему ее вольному складу деревенской девчонки.

Чувство вины заставило забыть, что этот уклад она никогда сама добровольно не выбирала. Что он был ей насильно навязан. Как, к слову, и человек, его навязавший.

Она забыла, что замуж вышла незабывшей кукол девчонкой, отчасти по беспечности, отчасти обескураженная, за не спрашивающего ее мнений “такого грамотного” человека, хорошего во всех отношениях

- Все равно ж когда-нибудь выходить! Почему ж не выйти?

Да и к удочерившей ее после смерти родителей тетке он,

только раз встретив девушку, приехал, потребовав ответа сразу:

- Отдадите или нет?! Ответ сегодня! Нуждаться она ни в чем не будет!

Парня, с которым она четыре года дружила “по-товарищески” со школы, отшил сразу.

Парней за ней ходило много. Это ей было приятно.

- Один начал было руки распускать... Я ему так два раза влепила! Никогда больше на глаза не попадался. Тогда, сами знаете, как на это смотрели. Я была бойкая. Всегда смеялась. Хулиганистая, шебутная снаружи, как, помните кино “Девчата”, Надежда Румянцева ее играет? Только та была маленькая, а я рослая. Но, чтоб чего-нибудь лишнее кому дозволить - никогда. Просто веселая была. Теперь не выходит смеяться. Вот у вас чего-то первый раз улыбнулась. Неловко. - Это она будет рассказывать уже во второй приход, когда принесет мне показать фотографии сына, мужа и свои в восемнадцать лет.

Никому не показывала. Только вам почему-то хочу показать! - она попробует быть спасибствующе извиняющейся, заискивающей, но теперь быстро откажется и от этой маски.

Она просто по-прежнему - деревенская девушка, и не знает, как с нами “городскими и грамотными” говорить. По привычке с мужем принижает себя.

Вначале она была виноватой девочкой и девушкой, от того что не чувствовала себя “скромной” - была веселой.

Потом - потому, что, искренне веря в то, что “хороший человек” не она, а - муж, старательно, со всей силой своего неистового темперамента и упорства, втискивала себя в эту “хорошесть”, но не смогла втиснуть. Она, с одной стороны, всегда не могла угодить невыбранным, неразделенным, непонятым ею его требованиям. С другой - чувствуя внутренний бунт, сопротивление и скрывая его, втайне ощущала себя лгуньей. Мужа считала все лучше. А себя плохой, и все хуже и хуже.

Теперешние утраты она ощущала справедливым наказанием за ее вину. И всеми своими масками выпрашивала прощения.

Принять прощение она не чувствовала себя вправе.

И вся эта внутренняя морока ощущалась, руководила ею, но не сознавалась.

Жить дальше, обнаружить и признаться себе, что у нее на это есть силы, значило простить себя. Именно этого - ей было нельзя!

Она просила у меня здоровья, значит - будущего, а принять просимого не могла... пока!

Об этом чувстве вины, едва выслушав и перебив, я и заговорил-с ней на первом приеме. Сразу после вопроса о самоубийстве сына.

Такое впечатление, что вы самая виноватая из всех людей на свете! Вы - бог! Вы могли быть другой. Вам надо было себя другой родить... в другом месте и времени. Вырастить себя с другим характером. Лучше б вас не было на свете! Ничего бы этого вообще не произошло!?

Сын бы не погиб и... не родился!

И мужа вы на себе, такой неподходящей ему, насильно женили! Он был беззащитным мальчиком, несмышленышем, а вы на него налетели и обхитрили..., - я наговаривал ей вслух в абсурдной форме чепуху ее невысказанных самообвинений.

- Надо было себя сломать! Выдрессировать! Вообще стать мужчиной, как он. Надо было вам его на мужике женить. Было бы у них полное взаимопонимание. И ваша бабья глупость не мешала бы - рай!

- Я думаю, вы виноваты и очень - в одном...

Я перешел на обычный тон.

- Зачем вы не обнаружили ему сразу и не показывали ему всегда, что вы не такая, какую ему спокойно видеть? Что вы -другая? Не известно какая - живая!

Я знал, к чему клоню, и не ждал ответов.

- Вы понимаете. А нет, так сердцем чувствуете, что женщина с ее желанием жить, во что бы то ни стало, всегда права. Что мужчина, юноша, который осудил женщину, обиделся на нее, посягнул на ее свободу,- не жилец! Потому, что обиделся на живое в ней, в себе, на жизнь.

Обиженный не вынесет натиска неизвестной, непонятной, непредсказуемой для него жизни! Обидится “на судьбу”. Впадет в тоску. Заболеет, сбежит. Ведь, как ни силься, от жизни с ее характерами и положениями не спрячешься!

Сын, взрослея, выбирает жену, любимую - по маме. Он столкнется в его новом времени с теми же трудностями, что и отец.

От вас время, как вы его понимали, требовало “скромности” - сокрытия себя.

В теперешнем времени и в городе тех внешних тормозов у девушки гораздо меньше. Они (тормоза) иные. Если она, как и вы, не умеет доверять себе, то, так же как и вы, переполненная собой, она не будет уметь найти свои пути самовыражения. Она будет “шебутной” на теперешний манер. Так же будет себя сдерживать внутри. И так же срываться, как с цели.

Ведь ваша сноха, несомненно, похожа на вас.

Если бы вы себя обнаружили мужу, сын бы жил в живой “неправильной” атмосфере общения отца с настоящей женщиной - мамой. Сознавал бы, что его тошнит от скучных “воспитанных”, нарисованных, полудохлых цац, которых вы ему прочили. Он бы не боялся живых, похожих на вас. Был бы заранее готов к ним. Уважал бы их характер, инициативу. Не относился бы, как к сласти. Не обольщался бы той, что его не выбрала. Выбрав, доверял бы ей, берег ее.

А так, он интуитивно чувствовал живость мамы. Но привык, что эта живость по праву принадлежит мужчине - папе. И, что так - справедливо. А не так - вероломство, грязь, измена!

Скрыв себя, вы не подготовили сына к женщине, похожей на вас! Обманули невольно, что женщина - услада, обслуга и рабыня. Что ее приобретают за заботы, за собственные достоинства и за преданность.

Все это сын и готов был ей отдать, ее жизнью не интересуясь. Не дал ей выбрать его. Не приручил!

Единственная ваша вина в том, что, поставив мужчину с его “добром”, с его заботами и его моралью над собой, вы отказались от женщины в себе. Отказались от себя.

Там, где тесно женщине, физически тесно всякой жизни, всякому здоровью. Тесно эмоциям - жизни и мужа. Ему тоже плохо. От этого - почти все болезни. И сердце, и давление, и желудок и... усталость от жизни. Плохо женщине - всем плохо!

А вы часто видите, чтобы женщине было хорошо?!

Вот и вините себя в том, что не заботились, чтобы вам было хорошо! Не открыли и не обнаружили себя себе, мужу и сыну.

Но в этом кто ж вас обвинит! Так на Руси растят девочек уже тысячу лет.

Женщина, и мы с ней, здоровы и выживаем настолько, насколько грешны. Насколько рушим эту мужскую мораль, наступающую мягким сапогом на наших мам, жен, дочерей. И на не наших, придавленных мужской эмансипацией женщин.

Переживайте эту свою вину, за то, что вы есть и еще живы!.. Пока не надоест...

А потом будете учиться продолжать жизнь. Которую, как в рефрижератор спрятали, выйдя замуж в восемнадцать лет!

Благо силы у вас на десятерых. Перестанете ее тратить на борьбу с собой и против себя...

А то, вы просите: “Дайте мне, доктор, то, что я у вас не возьму!”.

Одно лицо!..

Во второй приход с фотокарточками..., поняв, естественно, из первой беседы, кажется, только то, что я ей не судья и не враг, и ничего больше, женщина, вынув передо мной фотографии, заговорила.

— Он, конечно, очень умный, очень нас любил и заботился, я ничего не скажу. Трудно ему, конечно, было с нами. Я его даже потом полюбила, он столько для меня... Но вообще я выходила замуж не знай зачем... Он меня привел в магазин - чего тебе купить? Проси, что хочешь! Я думаю, купит чего - значит надо замуж выходить, а мне не охота. Он вещи разные предлагал. Я отказалась. А подружки издали смотрят, мне лестно. Спрашивает тогда, денег у него много: “Ну, сок хочешь? - Хочу! - Еще стакан хочешь? - Хочу! -Еще хочешь?..” - чуть только не лопнула!.. Он такой настойчивый был! Но я замуж не хотела.

Влюблена она так никогда и не была. К мужу привязалась...

Я не буду рассказывать, что, кроме всегда больных глаз, я увидел на фотографиях ее сына...

Какого жесткого, на поколение старше ее, увидел я ее мужа в форме морского офицера.

Я увидел ее в восемнадцать лет! Это были ветер и буря! Красавица и сама жизнь! Которую я мог бы полюбить как свою жену. Не прикрытая позой жизнь!

И еще! Невеста на свадьбе ее сына - ее сноха в подвенечной фате, во время бракосочетания... Удивительно!!!

Ее сноха в подвенечной фате и она в восемнадцать лет, с косой и в шляпке!...

Ее сноха и она в восемнадцать лет - одно лицо!

Невеста сына и его мать в молодости... похожи, как один человек сам на себя в разных нарядах.

Она и жена сына были похожи, как оказалось, не только внутренне!..

* * *

В мире “мужской морали”, где приятие и неприятие себя женщиной зависит от отношения и оценок мужчины... Мужчине (от рождения господствующему), и не только ради женщины, но для собственной успешности, для собственного счастья и здоровья... Для воспитания детей полноценными, жизнеспособными людьми в здоровой, обеспечивающей будущее атмосфере... Мужчине следовало бы осознанно выбрать. Покупать ли женщину мягкостью — “все для нее”. Или поддерживать ее свободу, право на инициативу партнерством с ней — существом равным, но в нашей культуре неназванным, даже себе не представленным, незнакомым!

Специализация заканчивается...

Валерия Егоровна заканчивает специализацию.

Она давно уже не чумазит себя сурьмой и макияжем. Не лезет в глаза приставучими раздеждами. И пахнет не надушенностью, а собственной свежестью.

Занята своими делами в кабинете. Не цепляет больше. Не выпрашивает не причитающегося ей внимания у незамеченных ею людей.

- В макияже я обязана была кокетничать. А теперь отдыхаю. Могу смотреть, слышать, ощущать. И поспевать замечать, что чувствую. В другое измерение попала!

Ее кажущаяся безынициативность обернулась подлинностью Фомы Неверующего. Она не надевала на себя ничьих масок, костюмов и слов. Говорила и делала только то, что понимала и выяснила сама. Внешнее неучастие ни в ком обернулось неброской и теплой привязанностью к ней многих.

Грустно, что она уходит из кабинета.

Первоначальное безликое пристраивание к Елене Сергеевне сменилось ничем не подчеркиваемой, но твердой независимостью.

И Елена Сергеевна от этого вдруг снова стала рядом с ней той же обиженной на свою беспомощность маленькой девочкой из женской гимназии, завидующей старшекласснице.

Валерия Егоровна, наконец, не только догадалась, но впервые в жизни заметила, что и она и другие люди есть. И, как и она себе, не известны ей. Она теперь отзывается, наблюдает, и, в соответствии с силой своего сочувствования, действует.

Все эти ее изменения произошли с ней и с реакциями на нее окружающих, с моим и их восприятием ее как-то незаметно, исподволь, словно чудом.

Она открыла в себе и в мире ту реальность, которой занимается психотерапевт. С уважением относится к этой реальности. Готова отказываться от намерения ее менять, ломать, судить. В состоянии вникать в ее структуру, жизнь и законы. Способствовать ее более свободному существованию.

Стоя на пороге этой реальности, она готова теперь самостоятельно осваивать способы взаимодействия с ней в соответствии с теми задачами, которые будут перед ней как врачом вставать.

Она достаточно не враг себе, чтобы не стать самоутверждающимся за чужой счет халтурщиком. Достаточно открыта другим, чтобы хотеть и не мочь не быть им полезной. Достаточно умна, чтобы задачи эти были ей по силам.

Она готова сама осваивать терапевтическую практику, становиться психотерапевтом.

Открыта. Готова теперь к любым другим специализациям и усовершенствованиям, встречам с самыми серьезными психотерапевтами. Они будут ей доступны и понятны. Она освоила новый язык.

Доступна ей теперь и литература по предмету - предмет для нее перестал быть невидимым.

Готова она и осваивать нравственность моего цеха. Но это уже дело ее судьбы...

Четырехлетняя девочка

— Все-то вы можете разобъяснить!

- Не все, а только то, что изменить надеюсь! Может быть, и вы захотите задаться вопросом: зачем беду и горе вы благоговейно бережете, а к успеху, счастью пренебрежительны, даже брезгливы?

- А как же жертва?!

- Жертва или самоубийство?! Вы хотите .принести кому-нибудь в жертву живую женщину: свою мать, сестру, дочь? Сами-то вы готовы принять от кого-нибудь, от самой женщины такую жертву?!

Из разговора по поводу этой записки.

Четырехлетняя девочка выглядывала из травы и трогала дерево. И трава была она. И дерево было она. И золотом сквозь зелень сочилась прохладная и теплая голубизна...

Я хотел проводить, но проспал. Когда я выбежал, папа был недалеко. Я бежал, как мог. Но это расстояние не уменьшалось. Уменьшался папа. Папа быстро шел на электричку. Он всегда очень быстро ходит. Иногда папа оборачивался и махал мне рукой. Кажется, он сердился, что я не встал и не вышел с ним, а теперь вот не догоняю. Но земля стала какая-то большая, и дорога удлинилась. По ней надо было делать все больше шагов, чтобы пробежать то же расстояние. И сандалии стали почему-то тяжелее. Папа последний раз махнул мне и исчез в электричке. Электричка разогналась, пропала и увезла папу на работу. Я не догнал и не обнял его за шею. Я пошел домой, на дачу. Обратно спешить не надо было. Я не пошел по дороге. Я пробирался сквозь заросли золотистой ржи. Рожь была выше меня. Так что я теперь был не виден с дороги. А голубые васильки, почти вровень с глазами, были мне ориентирами. Васильки я стал рвать для мамы. Мама сегодня на работу не поедет. У нее каникулы....

* * *

Васильки, запах того ржаного поля я ощущаю и теперь ...

* * *

А еще раньше, на детсадовской даче в Малаховке. Я чуть не поймал сачком самолет. Я только вылез из песочницы, зачем-то взял один из сачков и услышал его. Он летел прямо к нам. Он был больше меня, но короче моего сачка. Я примерился дотянуться рукой с сачком. Не хватало чуть-чуть. Я успел сбегать за стульчиком. Поставил его посредине. Залез и вытянул сачок. Но немного не успел. Самолет оказался впереди моего сачка. Даже за хвост не успел зацепить. Надо было стул поставить ближе к забору. Тогда бы поймал. Он совсем низко летел. Большой бы одной рукой дотянулся...

* * *

Четырехлетняя девочка купалась в ощущении, что папа -рядом, весь с ней и совсем-совсем все с ней чувствует. Мама тоже была здесь. Мама смотрела в другую сторону. И, “ну, кажется, совсем даже не знала, что я есть на свете”! Девочка давно поняла это. Еще, когда накануне видела маму с распухшим носом, заплаканную, обиженную на папу. Мама и теперь занималась не ею. Мама была тайной. Она была волшебна и так - до задыханья - красива, что девочка растворялась и исчезала в этой маминой загадочной, как утро или как дождик, красоте. Когда девочка оставалась одна дома, ей казалось, что родители в окно к ней заглядывают и улыбаются ей. Хотя она знала, что они не могут дотянуться от земли до окошка. Ей было хорошо с ними...

Разговор, собственно, начался не с этого, а с того, что взрослая студентка педагогического вспомнила, что она “рисуется всю жизнь”. Ей даже приходило в голову, что “это все врут, будто люди сочувствуют друг другу,... что вовсе и не надо сочувствовать никому,... надо только притворяться,... и чем лучше притворяешься,... тем больше будут ценить”. И что дело не в той первой “заслуженной учительнице”, которая их муштровала, как истуканчиков, чтобы считаться лучшей... И не в строгости дедушки, заходя в комнату к которому, она заранее чувствовала себя в чем-то виноватой... Это все ей понятно и все уже - только последствия.

- Я от чего расплакалась? Я вспомнила, мне было года четыре. Я была в шубке. Мы опаздывали. И мама меня почти волокла за руку. Я чуть не падала. И было смешно. Вот упаду и стану - снежный ком. И мама меня прикатит на гимнастику. И будут доставать.... Потом там отбор был. Надо было сделать угол. Тренер шла и говорила, кто годится, а кто нет. Я очень старалась. Я привыкла, что я - везде первая. Держала угол и аж носками дергала, ждала, что она меня похвалит. Мне и в голову не приходило, что могут не похвалить.

- Вот так? - Я теперь толстый и, сидя в кресле, попытался сделать угол, который даже прямым получился не очень.

- Очень похоже, - рассмеялась и поддержала мою прыть девушка. - Я так именно и старалась...

- А вы в то время были немножечко полной девочкой?

- Не полной, но и не такой жилистой, как она.

- Тренер была сухощавой, как мужчина?

- Да, как теперь культуристки.

- А мама?

- Ну, что вы! Мама - красивая!

- А тренер?

- Ну, ее было жалко немножко. У нее, наверно, ничего кроме работы не было.

- Это вы теперь знаете?

- Мне ее сразу жалко было. Когда они еще с мамой договаривались. Она дергалась. Стеснялась или суетилась.

- Извините, я вас перебил. Что дальше произошло?

- А дальше я оттуда вышла квадратная!.. Ну как так может подействовать!? Один пустяк - на всю жизнь!.. Как сглазили!

- Теперь говорят: “закодировали”. Не ругайтесь! Расскажите подробно.

- Ну, сидела я, изо всех сил тянула носки, ждала, что она меня похвалит...

- Что похвалит некрасивая, жилистая женщина, которую вам было жалко?

- Я об этом тогда не думала...

- Похвалит женственную, едва только не пухлую, красивую девочку, которой надсаживаться в поту противно и рядом с чьей мамой женщина-тренер тушуется?

- Позвольте я дорасскажу!

- Извините!

- Я тянулась изо всех сил, а она пробежала мимо, и рукой махнула: “Квадратная!”.

- Не понял?!

- Ну, угол должен быть острым. А у меня - не достаточно высоко ноги.

- Ну и что?

- Меня это как ушибло! Я такого не ждала. Я же ее жалела! Значит, и от нее ничего плохого не должно было быть!.. Это, как во сне: как током поразило, прошло в меня. Я вышла и всю жизнь теперь должна была скрывать, что я - “квадратная” ! Квадратная, понимаете?! Чушь какая-то! И учительница, и дедушка, и все остальное - это потом... Им я уже доказывала, показывала, притворялась, что не квадратная!..

Вот тут я и попросил девушку вспомнить что-нибудь, что было до того, как она стала “квадратной”.

* * *

Как много раз доказанную теорему, я знал, что эпизод с тренером ничего нового не привнес. Только выявил скрытое.

Уничтожительное - “Квадратная!” - заставило малышку осознать плачевный результат того, досадно знакомого психотерапевту, свойства, которое тайно управляло девочкой гораздо раньше. Теперь это свойство можно было заметить, контролировать. Можно было понять. Девочка испугалась и выбрала врать. Продолжать казаться и больше не быть! Всегда не быть.

Этот выбор безучастия, когда рвутся природные нити естественного, все проясняющего сочувствования. Когда больше никого не замечаешь. Когда дальше все только слышишь ушами, на все смотришь глазами: “У сороки заболи, а у детки заживи!”, и ничего больше не чувствуешь... Этот выбор обычно совершается от боли. Но, отвлекшись от боли, перестаешь чувствовать! Не чувствуя, не понимаешь больше никого. И всех боишься. Всем угождаешь. И от страха... лезешь всем на глаза. Ищешь всеобщей похвалы... или пытаешься каждого запугать...

Это - не редкий выбор. Хотя и совсем не обязательный для ребенка ее возраста.

Все, продолжившие инициативное развитие, сделали на ее месте другой шаг. Вытерпев необходимую в жизни ребенка (и взрослого!) боль переживания, они сберегли свой дар живо чувствовать себя и отзывчиво сочувствовать другому. Сохранив верность данному природой сочувствию с мамой, со всяким человеком, они сделали первый выбор самостоятельности, инстинктивной заботы о себе. Получили первый осознанный урок свободы.

- Но что спросишь с ребенка?! Разве может человек всю жизнь расплачиваться за поступок в младенчестве?! Это -жестоко!..

- Но это - действительно!

И спрашивает не кто-то, а наша собственная жизнь.

И апеллировать тут можно только к одной справедливости: к справедливости факта. Факта, что жизнь свою человек с первых проблесков самостоятельности делает собственными выборами и поступками. Что за эти выборы - и за расхлябывающее всякого нестойкого “сострадание” жалельщиков - расплачиваться именно ему. И что для расплаты, то есть конечного результата жизни на любом ее эта tie, не важно, насколько внешние обстоятельства способствовали или мешали верному решению, и насколько ты был мал, когда ошибся. Для самооправдания важно! А для реальных результатов жизни - нет! “Дети расплачиваются за ошибки родителей в четвертом колене”[235]... и даже позже.

  Так что для себя продуктивнее вопросы:

- Как, когда и на что ты в детстве “купился”?

- За какие мнимые или явные “пряники” отказался от свободы? - Раньше бы сказали: “За что продал душу”?

А для родителей и воспитателей полезен вопрос:

- Чем они (родители, воспитатели) благословляют своего малыша на счастье? А чем сызмальства запрещают своему ребенку счастливые выборы?[236]

* * *

... Я хотел помочь девушке обнаружить для самой себя уже известное мне, сделавшее ее безвольно зависимой от чужого порицания свойство. Хотел, чтобы и для нее, взрослой, это, тяготеющее над ней стеснение стало явным и... ей подвластным.

Но удастся ли девушке теперь присоединиться к... себе первой, еще свободной от нужды всех покорять?![237]

Чтобы присоединиться, ей надо было отыскать себя еще не “закодированную”, еще - “такую, как все” - не ищущую всеобщего одобрения и опеки, но живо и самостоятельно занятую собой.

С этого эпизода мы и начали наш сегодняшний разговор.

Когда она глядела из травы и трогала дерево, то трава, она и дерево были вместе. И ей было светло и тепло - хорошо, как дома. А дома...

- Дома папа занят вами. А кто для него мама?

- Мама для него - все. Он спиной к ней. Но как будто из нее выходит. Мама - где-то не здесь мыслями.... А он, как ее посланник на земле. Он не видит ее, а как-то, говорю, спиной весь ее чувствует,... что ей надо.... Ведь сказано, что “жена - это шея, которая крутит головой - мужем”. Шея не знает, но крутит. Ну, вот... Папа ее жизнь чувствует. Ведь знать - голове положено?..

- А как мама - к папе?

- Мама в него влюблена! Ну, это очень просто. И сложно объяснить. Только вы меня не перебивайте!..

- ?! - Я не перебивал.

- В общем, мама на папу обижена!

- Как это?

- Не перебивайте!.. В общем, всем своим телом... всем девичеством и всей женственностью, красотой... мама папу любит... Не перебивайте!..

- ?! - Я слушал. Я пытался вместе с ней быть тем четырехлетним ребенком, быть ею теперешней и вместе исследовать ее тогдашние переживания.

- Папа это чувствует, знает. Поэтому они - вместе. Но сама мама про это ничего не знает. Понимаете?!..

- ?! - Я пытался. Я оставался собой и пытался помочь им обеим (моей юной собеседнице и девочке, о ком она рассказы вала и кем на время становилась) оставаться в реальности, а старшей общаться и со мной и с собой маленькой. Ей надо было перевести на взрослый язык то, что знала она - четырехлетняя девочка.

- Любит. Чувствует. Этой своей любовью всем существом ему доверяет. Этим доверием - нас, его детей, рождает. Но ничего про это не знает. Понимаете?! Она вообще про себя не знает. Кажется еще меньше, чем про то, что я есть, ей незнакомая. Я хоть знаю, что она есть и - загадка, а она даже не догадывается о себе. Я путано, наверно, говорю, но вы дослушайте.

- Вы понятно говорите. И я внимательно слушаю.

- Не перебивайте!.. Мама в папу влюблена и обижена, как пятилетняя девочка.... Не перебивайте!.. Она от доверчивости не боится, и совсем про него не догадывается.... Как про меня не догадывается... или про себя.... И совершенно без оглядки влюблена. Мама влюблена и чувствует себя “принцессой”. А папа, наверно, сначала с ней, как с маленькой, играл, как король притворяется принцем. Но в тот момент, про который я рассказываю, папа не играет совсем. Он любит маму, которую я чувствую, но про которую ничего не знаю.... Может быть, и про себя ничего не знаю?.. А он знает! Погодите! Про меня - потом. Я хочу досказать.... Наедине с собой я так подробно не умею думать.... Только не перебивайте!

- !?.

- Папа любит маму и не обращает внимания на “принцессу”... “Ах, вы не считаете меня принцессой?! - Обижается мама. - Значит, я никто?! Значит, вы меня не любите? Значит, вы меня презираете! - “Вы” - это все и никто - это весь злой мир. - Значит, вы меня ненавидите?! Ну и не надо! Сами вы противные! Я вас - не-на-ви-жу I Ах, как я обманулась! Какая я несчастная”! Мама обижена, как ребенок. И втайне ждет, когда ее пожалеют и утешат. Мама сама не заметила себя. Не заметила папиной жизни. И не может знать папиного отношения к себе. Не умеет вникнуть в его отношение к ней и получить от него понятную ей поддержку. Потому, что не знает своего отношения к папе. Вообще не знает, чего хочет, не может узнать, есть это или нет в ответ... Вот!.. Кажется, договорила...

- Правильно ли я понял, что папа той четырех летней девочки любит ее маму не “принцессой”, а реальную, со всеми знакомыми и неизвестными ему ее свойствами? И что на это его отношение ваша мама интуитивно, как дочка, откликается доверием? Чувствует его, но не знает? Потому, что, увлеченная игрой, не знает того, что чувствует она?

- Нет! Это папа откликается на то, что мама всем своим существом его выбрала! Я же чувствую, как она его любит! А уж потом он ее, выбравшую его, выбирает. И не прячет этого.... А дальше, вы правы, она бессознательно отвечает на его отношение.

Девушка подвела меня к какой-то важной догадке, которую я пока никак не мог уловить и вернуть ей вопросами...

- Правильно ли я понял, что ваша мама в том эпизоде любит, скорее, не папу, а его любовь к себе? Сознает не свою нужду в нем, а его к ней отношение? Пока он это отношение выказывал, она жила с верой, что ее мечта сбывается и все чудесно. А, когда папа перестает отношение демонстрировать (мужчин часто тяготит показуха), мама, не умея ощущать его не показываемое чувство к ней, вместо того, чтобы спросить себя: как она сама относится к вашему папе, мама чувствует себя отвергнутой, заброшенной, и обижается? Чего ей от мужа надо, и есть ли это для нее у него, ваша мама тогда не спрашивает и не узнает?

- Да.

- Могу ли я сказать, что, не зная своего отношения к мужу, обиженная, ваша мама отгораживается, и несет жизнь, с папой и вообще, как обузу? Что все, чего она в действительности хочет, но о чем не догадывается, она теперь осуществляет не как свое желание, но для папы, для вас, для страны, как непременную обязанность, жертву...? И устает от жизни?!

- Я же сказала, что мама, как пятилетняя девочка, обиделась. И ото всех отвернулась.... И играет в свои игры.... А чтобы не приставали, откупается: делает все, что положено жене, матери, инженеру. Только все, как в дочки-матери играет, без смысла для себя... Конечно, устает. Не для себя же. И ждет благодарности.

- За халтуру?

- За усилия, за усталость, за то, что жизнь - в прорву!

- Вы сердитесь.

- Я уже привыкла не сердиться. Но, если позволишь себе с этой колокольни посмотреть, - отчаянье кромешное. Я не сержусь. Жалко их! Все меж ними есть, а жизнь - бесконечная морока.

- Это - их выбор.

- Я понимаю.

- Давайте вернемся в тот двор, где трава, дерево и солнце. Дома папа, мама - все вокруг вас. С кем вы еще равны? Кроме травы и дерева.

- С девочками. Да, еще! Я отошла от девочек, к мальчишкам подошла. Они в войну играли. “Тах-тах!”. Держусь за дерево. Прошу, чтобы меня приняли. Они стали объяснять правила. Потом махнули на меня рукой: “Ты - девчонка. Все равно не поймешь”. И убежали.

- Вы опять остались “квадратная”?

- Нет! Совсем нет. Наоборот. Они же ни с кем из девочек не разговаривали, а со мной разговаривали. Я - единственная.

- Не такая, как другие девочки?

- Н-ну, да.

- И мальчиков не заполучили, и от девочек отделились?

- Почему?

- Разве здесь не то же, что с тренером? - Казалось, что иголка с кощеевой смертью где-то совсем рядом. Наплыв догадок толкал рассказывать за девушку. А надо было, чтобы она добиралась до себя сама!

- Нет. Я от них гордая ушла...

- Вы чего просили у мальчишек?

- Чтобы в игру приняли.

- А чего получили?

- Как чего? Ничего.

А чему же рады?

- Ну, как?.. Вы думаете - комплименту?

- А, как вы думаете?

- Но я... Я не думала.... То есть я и у них просила оценки?.. Как и у тренера?.. Только не думала об этом? Но тогда, значит, - я бессознательно у всех просила оценки!.. Не помню, чтобы я с кем-нибудь по-другому общалась!

- Остановитесь пока на тех эпизодах. И не нападайте на ребенка. Вам не судить надо, а узнать. Побудьте в том вашем времени моим помощником-психологом, который хочет помочь девочке. - Теперь вам ясно, что и там, как и с тренером, вы просите оценки, чтобы вам “5” поставили?

- Ну, да...

- В одном случае “пятерку” получили, ею опьянены, и не заметили, что и всех и себя потеряли - вы же “принцесса” и в вас влюблены. Вы играете принцессу и чувствуете себя ею. Уже не собой! - Я все-таки не смог удержаться от систематизации вслух. - В другом случае - вам поставили “двойку", вы - не “принцесса” - вас не любят. Вы себя потеряли и это заметили! Спохватились, испугались. Но уже поздно! Что и почему произошло - не понятно. А без понимания не изменишь! Поверили, что не принцесса... И не захотели узнавать, кто вы. А поверили, что - никто. И стали притворяться. Мама хоть в свой допятилетний мир спряталась. А вы?

- Но это только в рефлексии так. Потом! А там, у дерева, я и с мальчишками и с девочками - в жизни. Вместе. Только, когда отхожу, отделяюсь.

- А возвращаетесь, снова - вместе?

- Ну, не совсем. И да, и нет. Вроде бы я с ними и не с ними. Да, пожалуй, отделена.

- Давайте попробуем иначе! Кто у вас дома занят папой? Не обслугой, а. им, как он вами, мамой?

- Все! Мама ведь только в мыслях его не знает, а жизнью вся с ним!.. Я занята папой. Я их обоих чувствую!

Я не стал спорить. Мелькавшая прежде догадка вылилась в форму простой и грустной мысли.... Вернее я только теперь понял, что имела в виду девушка, когда говорила о папе, что он “посланник мамы на земле”:

“Мама девушки, как и очень многие, чувствующие, что их любят, женщины, делегировала мужу не только угадывание всего своего потаенного внутреннего мира, но и осознание собственных ее нужд. Переложила на него и обязанность все ее нужды осуществлять. Перепоручила заботу о себе - мужу. Не отдав себе в этом своем перепоручении отчета, и, поэтому, даже не спросив и не поставив мужчину в известность, сама любимая мужем женщина заботиться о себе беспечно прекратила. Интуитивно она фактически сделала мужчину, которому доверилась, своей инициативой!

Трагично, что этой своей “переселенной инициативе” мама девушки теперь совершенно не подвластна. Перепирается с “инициативой”, артачится и дуется на “нее”...

Эту мысль, о том, как женщина оставляет себя “без головы” и без заботы, “передавшись” любящему ее человеку, придется оставить на потом. Не потерять бы только суть этого парадокса: в таких отношениях мужчина -живая инициатива любимой женщины!

Интересно, часто ли сам мужчина догадывается об этой делегированной ему функции? И часто ли мы помним, что ту же функцию инициативы и заботы о них безотчетно перепоручают подростки взрослым и инфантильные люди любых психологических возрастов всему миру “хороших людей”?...”

- Остановитесь. Обратите внимание на другое! Кто так точно мне рассказывал про себя, про папу и про маму? Вы?

- Ну, да.

- Значит, вы рассказывали не про них?

- Как?

- ...А - про их отражение в себе? Про себя? Про части своей личности? Вы были папой - вы рассказывали про папу. Вы были мамой - вы рассказывали про маму. Вы были собой и бегали в траве, и приставали к мальчишкам.

- Как это? Я про них говорила.

- Но вы же свои ощущения вспоминали?

- Свои. Погодите. Крыша поехала... Да! Умом я вас поняла. Чего-то не хватает, чтобы догнать ощущением...

- Попробуйте это свое состояние, которым вы вспоминали отца, использовать! Назовем это вашим ресурсом. Не трудитесь понимать. Я спрошу понятнее. Как бы вышел из ситуации с мальчишками ваш отец на вашем месте, будь он вами - девочкой?

- Он бы побежал с ними, - я теперь очень хорошо ощущал обстоятельства за девочку, о которой мне рассказывала девушка. И она тоже изучала себя маленькую вместе со мной из своих теперешних двадцати трех лет. Сочувствовала ей, но и наблюдала со стороны. На этом месте девушка замялась. - Нет! Это я глазами папу придумала, как всех мальчишек! Он бы остался... Как сказать?.. С чувством неловкости.

- Почему?

- Игра не интересовала его. (Меня ж - не игра интересовала!) Чего полез к ребятам?! Взяли бы - не играл, а повинность отбывал - притворялся. Не взяли - обидно. Ему было бы досадно на себя, зачем к ним без нужды пристал, не в свое лез. И других путал.

- Ага... - я чуть не забыл, о чем говорим, так меня обдало ощущением, что мы очень близко подошли к главному. - А как бы на вашем месте поступила мама? - спросил я автоматически. Я вспомнил... Девушка говорила. Я, почти не понимая, слушал...

* * *

...Мы жили тогда на Зацепе. Мне было - лет пять. Большие дворовые ребята - уже школьники - играли у котельной на горах шлака в войну. Они сражались друг с другом “на шпагах”, войско на войско. Шпагами были деревянные палки. У кого - какая. Некоторые заранее специально сооружали себе “настоящее” личное оружие - шпагу с эфесом. В тот день в войске нашего двора не хватило одного бойца, и меня позвали для равного числа. Мне досталась ножка от гнутого стула, которую я еле удерживал двумя руками. Несмотря на то, что “шпага” у меня была такая длинная, меня почему-то сразу доставали и закалывали. И я никак не мог понять, когда начинается новый бой, а когда одно войско выиграло, и все отдыхают. Когда мне удавалось, наконец, кого-нибудь заколоть, оказывалось, что это недействительно - перерыв, и никто еще не играл. А, когда я просто стоял, меня пихали в грудь палкой, и я был убит...

* * *

- ...Ну и не очень-то надо! - глазами сверкнула бы - Я и не хотела! - услышал я последнюю реплику студентки и спохватился.

- Чего не хотели? Извините, я представлял, как ваш папа “играл в войну” - я рассказал свое воспоминание. - Напомните мне, пожалуйста, о чем шла речь. Чего не надо?

- Вы спросили... Я отвечала на ваш вопрос, как за меня повела бы с мальчишками мама.

- Повторите последние слова. 

- Мама бы сказала: “Ну и не очень-то надо!.. Я и не хотела!”

- Постаралась бы обидеть?

- Скорее задеть. Да и не до них ей бы было! Хм! Было бы еще хуже!

- ?..

- Мама бы непременно добилась, чтобы ее взяли! Ввязалась бы в игру... ненужную ей. Победила бы в ней всех! Победительница, стала бы играть с ними часто. Забыла бы, что ей это не надо.... Я и вела себя там, как она!.. Только саму маму потом лень бы спасла... Или вкус... Надоело бы -бросила. А я потом добросовестно отрабатываю. Или бросаю от ума, что и надо бы не бросать... Я везде веду себя, как покоряющая, нападающая или обиженная мама. - Я снова включился.

- Я правильно понял, что в своем поведении вы просто храните верность маме?

- Я так не думала... Похоже...

- Маме лучше от этой вашей верности ее стилю?

- Я об этом сходстве сейчас первый раз подумала... Да нет... Кому лучше? Рисовка одна... Мама на меня сердится. Не думаю, что она узнала бы свое - в моем поведении... Сейчас стало как-то неловко маму обсуждать!..

- Не нападайте на меня! Не обсуждайте! Не я вас к этому подбиваю. Никого не обсуждайте! Описывайте. И не маму, а себя. Вы же о “себе-маме” рассказываете...

- Извините, я чего-то испугалась и поспешила себя выгородить. Правда, извините!

- Так, если вы ведете себя на своем месте “мамой”? Чьи интересы вы осуществляете?

- Ничьи.

- Как так?

- “Мама” доказывает, что она “самая”! Доказывает кому-то, что она лучше всех! И лучше этих мальчишек. Она как бы требует, чтобы они, никакие в ее глазах, ее признали “принцессой". И тогда она их забудет. Мама, правда, - самая! Но не этим. “Я-мама” играю роли... “Мама” - осуществляю не интересы чьи-то, а претензии, выдумки беспочвенные. Против всех.

- В каких бы отношениях с недемонстративными - реальными мамиными интересами было бы описанное вами папино поведение на вашем месте, за вас? 

- Мама бы сказала: “Ну и не очень-то надо!.. Я и не хотела!”

- Постаралась бы обидеть?

- Скорее задеть. Да и не до них ей бы было! Хм! Было бы еще хуже!

- ?..

- Мама бы непременно добилась, чтобы ее взяли! Ввязалась бы в игру... ненужную ей. Победила бы в ней всех! Победительница, стала бы играть с ними часто. Забыла бы, что ей это не надо.... Я и вела себя там, как она!.. Только саму маму потом лень бы спасла... Или вкус... Надоело бы -бросила. А я потом добросовестно отрабатываю. Или бросаю от ума, что и надо бы не бросать... Я везде веду себя, как покоряющая, нападающая или обиженная мама. - Я снова включился.

- Я правильно понял, что в своем поведении вы просто храните верность маме?

- Я так не думала... Похоже...

- Маме лучше от этой вашей верности ее стилю?

- Я об этом сходстве сейчас первый раз подумала... Да нет... Кому лучше? Рисовка одна... Мама на меня сердится. Не думаю, что она узнала бы свое - в моем поведении... Сейчас стало как-то неловко маму обсуждать!..

- Не нападайте на меня! Не обсуждайте! Не я вас к этому подбиваю. Никого не обсуждайте! Описывайте. И не маму, а себя. Вы же о “себе-маме” рассказываете...

- Извините, я чего-то испугалась и поспешила себя выгородить. Правда, извините!

- Так, если вы ведете себя на своем месте “мамой”? Чьи интересы вы осуществляете?

- Ничьи.

- Как так?

- “Мама” доказывает, что она “самая”! Доказывает кому-то, что она лучше всех! И лучше этих мальчишек. Она как бы требует, чтобы они, никакие в ее глазах, ее признали “принцессой". И тогда она их забудет. Мама, правда, - самая! Но не этим. “Я-мама” играю роли... “Мама” - осуществляю не интересы чьи-то, а претензии, выдумки беспочвенные. Против всех.

- В каких бы отношениях с недемонстративными - реальными мамиными интересами было бы описанное вами папино поведение на вашем месте, за вас?

но и наблюдала со стороны. На этом месте девушка замялась. - Нет! Это я глазами папу придумала, как всех мальчишек! Он бы остался... Как сказать?.. С чувством неловкости.

- Почему?

- Игра не интересовала его. (Меня ж - не игра интересовала!) Чего полез к ребятам?! Взяли бы - не играл, а повинность отбывал - притворялся. Не взяли - обидно. Ему было бы досадно на себя, зачем к ним без нужды пристал, не в свое лез. И других путал.

- Ага... - я чуть не забыл, о чем говорим, так меня обдало ощущением, что мы очень близко подошли к главному. -А как бы на вашем месте поступила мама? - спросил я автоматически. Я вспомнил... Девушка говорила. Я, почти не понимая, слушал...

* * *

...Мы жили тогда на Зацепе. Мне было - лет пять. Большие дворовые ребята - уже школьники - играли у котельной на горах шлака в войну. Они сражались друг с другом “на шпагах", войско на войско. Шпагами были деревянные палки. У кого - какая. Некоторые заранее специально сооружали себе “настоящее” личное оружие - шпагу с эфесом. В тот день в войске нашего двора не хватило одного бойца, и меня позвали для равного числа. Мне досталась ножка от гнутого стула, которую я еле удерживал двумя руками. Несмотря на то, что “шпага” у меня была такая длинная, меня почему-то сразу доставали и закалывали. И я никак не мог понять, когда начинается новый бой, а когда одно войско выиграло, и все отдыхают. Когда мне удавалось, наконец, кого-нибудь заколоть, оказывалось, что это недействительно - перерыв, и никто еще не играл. А, когда я просто стоял, меня пихали в грудь палкой, и я был убит...

* * *

- ...Ну и не очень-то надо! - глазами сверкнула бы - Я и не хотела! - услышал я последнюю реплику студентки и спохватился.

- Чего не хотели? Извините, я представлял, как ваш папа “играл в войну” - я рассказал свое воспоминание. - Напомните мне, пожалуйста, о чем шла речь. Чего не надо?

- Вы спросили... Я отвечала на ваш вопрос, как за меня повела бы с мальчишками мама.

- Повторите последние слова.

- Папа прямо бы осуществлял мамины интересы, приноравливая их к моменту. Я же сказала, что папа - мамин посыльный на земле. Папа чувствует, чего маме нужно. Папа - это мама инициативная - воплощенное мамино хотение...

Никак не умею привыкнуть к тому, что собеседники в моем кабинете сами приходят к тем выводам, которые чуть раньше мелькнули у меня, и которые у меня хватило терпения им не высказать!

- Значит, если вы - реализуете свой “папин ресурс”, то вы осуществляете не только себя - “папу”, но и - “маму”. Вы - “папа” наиболее полно осуществляете оба своих родительских радикала?

- Всю себя!

- Не знаю! Этого я не знаю. Мы вас отдельную из той тройки (мама, папа, вы) еще не рассматривали. Как не рассматривали и “загадку” вашей мамы... Давайте пока - о том, что вы уже вспомнили!.. А как бы, будучи вами, повел себя ваш папа с женщиной - тренером?

- Он бы ее пожалел. Видел бы, что спорт - единственное, что у нее есть...

- Вы тоже пожалели. Тоже видели.

- Не так. Я жалела, как бы надеясь ее задобрить... свысока.... Он бы ушел. Ему нельзя к женщине подходить, если у нее нет с ним шансов.... Если она сама или ее дело его не заботит... Но мне нравились девочки, которые гимнастикой занимались!.. Как они двигались...

- Вы хотели потеть, чтобы так двигаться?

- Нет! Мне, как они выступали, нравилось... Папа бы, как с мальчишками, понял бы, что ему здесь не до гимнастики, не до тренера. Извинился бы и ушел... снежный ком из меня скатывать. Я понимаю, что мы с мамой задели тренера. Она уже была “жизнью задета”! А тут мама с неосторожностью счастливой женщины. Это она только с папой - обиженная, а без него - мимо всех идет! Никого нет. Все маму любят. Я из кожи лезла, чтобы заметили. Добавила - жалостью, может, слишком сытой ей показалась. А, скорее, она за маму на мне отыгралась. Я-то ей кто? Кукла! Меня все любили! Вот и наказала меня “квадратной”.

- Вот это уже - знакомый сказочный сюжет! “В наказание злая колдунья в лягушку превратила”. Это кто сейчас в вас сочинил?! “Папа” или “мама”?

- Сама.

- Я понимаю - все сама. Чьим ресурсом вы воспользовались? Кто в вас эту “порчу” сочинил? “Папа” или “мама”?

- Простите! Теперь я потерялась... Папа эту женщину видит. Не лезет с жалостью в ее дела, но она ему понятна. Он ее не боится. Ею занят, с ней общается. Ее оценка ему -частная реплика. К тому же он знает, что притворялся, а не делал угол. Не было чего оценивать. Для него ситуация -только напоминание - не втирай очки, дураков нет!

- А вы - “мама”?

- Я - “мама” себя показываю. Интуитивно чувствую обидность для других своего поведения. Жду, когда дадут “сдачи”. Другого человека не вижу, не понимаю, и боюсь. Неожиданность приводит в ужас - “Квадратная”! А потом придумываю... чужое злодейство.

- Сама себя наказала? И наказание закрепила знакомым мифом?!

- Ну, да. Народную семантику сказок я изучала.

- Правильно ли я понял, что в “мамином” ресурсе вы маму вовсе не осуществляете?

- Как?!

- Вы сами только что пугались облегченного разговора о маме?! Чуть на меня не свалили? Так?

- Так. Но я извинилась.

- Я не об этом! Не кажется ли вам, что вы как-то увлеклись самокритикой?

- Почему?

- Потому, что самокритика безобидным занятием только кажется! Ошибешься - в таких “играх” увязнешь, не вылезешь. Для дочери снижено думать о матери это - не только добровольно делать себя сиротой... но еще и самой отрывать себя от своих самых глубоких источников энергии, подрубать свои корни! Само такое намерение парализует, заставляет невольно спрятаться, закрыться и от общения, и от самой себя. Угроза отказа от мамы приводит в растерянность, вызывает тупость... в голове! Можно критиковать мамино поведение, но не маму! Мама - всегда права!., для дочери!

- Почему об этом?!..

- Потому, что,... похоже, вы совсем не маме следуете!

- А кому же?

- Разве вы реализуете свое удивление мамой? Маму-загадку, маму-тайну, мамин талант?!

- Н-нет.

- Правильно ли мне показалось, что вы мамину обиду воплощаете? Служите ее давней ошибке, девчоночьей глупости, ее упрямству подростка? Старательно передразниваете судорогу ее злой маски? Сколько маме лет было, когда она в маску эту влезла? Вы же теперь, кажется, старше ее тогдашней? И подчинены давно не маме, а младшей, чем вы, девочке. Может быть, лучше попробовать той девочке посочувствовать?

- Я, кажется, понимаю то, что вы говорите... Да. Я, правда - старше!

* * *

Мне стало вдруг ясно, что девушка никогда не обращалась к материнскому ресурсу. Как не пользовалась и отцовским!

Не выбрала ни папу, ни маму! Не выбрала, какой их жизни следовать!

Передразнивает то, что видит, а не доверяет тому, что чувствует, не замечает чувствования. Зрительными ощущениями отвлеклась, защитилась от боли.

Она передразнила задиристое, обиженное и обидное материнское поведение напоказ и в пику отцу... и всему миру.

Передразнила отцовскую критику маминого поведения, а не его служение маминой жизни.

Этим запретила себе - ей теперь нельзя - наследовать и свойства отца, и свойства матери, нельзя быть похожей ни на кого из них, не “предав” другого из родителей.

Не реализуя своего сочувствия отцу, девочка не осуществляет его участия в его женщине. Только наблюдает и хвалит. Не сочувствует вместе с ним маме.

Мамой тогда любуется, тоже не вникая. Не сочувствуя маме, не чувствует нужды и права пользоваться своим знанием, что та в обидах - лишь маленькая глупая девочка. Послушно подчиненная маминым обидам, им и угождая, не чувствует дочь и не понимает, что маме же будет лучше не от слепого следования ее (мамы) промахам, но если она (дочь) - уже взрослая - пойдет “маме наперекор", но исправит все мамины детские ошибки своей, под свою ответственность самостоятельностью. Своим счастьем осуществит маму живую, обаятельную и любимую.

Вместо этого, безучастно оставив маму для себя “загадкой”, слепо завидуя и подражая ей, как идолу, дочь в отношениях со всеми мазохистски убеждает себя в своем в сравнении со своим идеалом ничтожестве. Упрямо стремясь повторить показушную мамину роль, лишает себя и побуждения и внутреннего права на самостоятельность,... на свои оценки, на свое “хочу”, на выбор поступков, нужных ей, на свою жизнь - "закодирована”!

Не матери она подражает, а ее сомнамбулическому двойнику. Вечному образу проштрафившейся “безгрешницы”, которая загипнотизирована страхом осуждения мужем (и всем миром).

Ее мама этот страх переняла от своей мамы, та - от своей... И терпят они, друг за другом, жизнь, как путь от рождения к смерти, без смысла для себя, без благодарности!

Эту жестокую программу осуществляют своей жизнью, а потом болезнью почти все мои пациентки! Схоронились от ожидаемого бесчестия в злую игру: “Я принцесса! У меня все - окей!.. А вы - никто! И меня не интересуете!.. Я вас победю, или я вас боюсь!”...

И не маме верна моя собеседница, а тысячелетнему запрету... слепоте, в которой нет вопроса: “Почему? Зачем гак? От чего?”. Совсем по Тютчеву:

Вдали от солнца и природы, Вдали от света и искусства, Вдали от жизни и любви Мелькнут твои младые годы, Живые помертвеют чувства, Мечты развеются твои... И жизнь твоя пройдет незрима, В краю безлюдном, безымянном, На незамеченной земле, - Как исчезает облако дыма На небе тусклом и туманном, В осенней беспредельной мгле...

(Русской женщине. Федор Иванович Тютчев).

Не сочувствуя с матерью, девушка не понимала ее мотивов. Не имела свободы выбирать свои направления. Была подчинена маминой ошибке, как Валерия Егоровна и Сережа подчинены “играм” своих партнеров[238].

Теперь меня почти знобило от вопроса!

Когда, где девочка ушла от первозданного сочувствия матери?

Что ее от сочувствия отвлекло, что заманило?

* * *

В дверь стучали. Разговор пора было заканчивать. А я теперь слушал ее, как отец моих детей.

Хотелось спросить: догадывается ли девушка, что в действительности, она ждет, когда родители разберутся со своими отношениями и таким своим действием сами благословят те самостоятельность? Что она просто длит в себе их тяжбу? Что ждет их поступка, вместо своего? То ли мстит им, то ли хочет быть им живым укором? Сохраняет мнимую беззаботность детства, живя чужой, не понимаемой ею волей? Больно!

- Вы понимаете, что, отказываясь от своей жизни, зачеркиваете и папину и мамину? - я чувствовал, что не сдержался. - Мама ваша, может быть, то же, что вы, с собой когда-то проделала! Как и она - вам, теперь вы запретите жизнь всем, кого и вы родите! И так бесконечно! Извините за выплеск! Мне показалось, что сочувствие маме и папе не чувство вины у вас вызовет, а даст силы освободиться от “злых чар”!

- Я понимаю вас.

- Тогда не можете ли вы вспомнить, когда и зачем выбрали бояться маму, завидовать ей, а не сочувствовать?

- Я не помню!..

- Оставьте вопрос себе, или для другого разговора. А пока... Правильно ли я понял, что, храня верность маминой обиде, вы не делаете ничего полезного ни себе, ни людям, ничьих интересов не осуществляете? И никакой кому-нибудь нужной жертвы здесь нет?

- Какая жертва?! Унижаю на бегу других, чтобы возвыситься на миг в своих глазах!..

- Доказываете всем, что они “квадратные”? Стали сами “тренером”, и за нее всех избиваете?

- Саму себя избиваю! Мщу себе за слабость, за то, что не смогла себя отстоять, победить, угол сделать... Не знаю зачем!... 

- “Сладку ягоду рвали вместе. Горьку ягоду - я одна”?.. А зачем ее рвать - горькую?!.. Зачем всегда - одна?!.. Может быть, мне не показалось, что на этом этапе вашего понимания осуществлять папин радикал (как вы сказали, - “маму инициативную”), учиться заботиться вместе с ним о маме, интересоваться ее неназванными интересами, а не производимым впечатлением и есть для вас пока интересоваться собой и делать то, чего хочешь?.. Может быть пока вести себя, как вел бы себя в ваших положениях, будь он вами, ваш папа, и есть ответ на ваш вопрос, чего вы хотите?.. Ответ на вопрос: кто вы?..

- Н-ну.... Так... неожиданно.... Но “папой” чувствовать мне действительно легче... Свободно как-то...

Кто ранимее?

- Как, по-вашему? Кто ранимее, психотерапевт или пациент?

Девушка плечиком удивилась нелепости вопроса. Собиралась ответить сразу. Потом остановилась от какой-то нестыковки. Долго думает. На лице ее одно выражение сменяет другое. Она видимо сначала собиралась ответить автоматически. “По логике”... Не представив того, о чем говорит. Будто я спросил глупость. Как тогда шестилетняя Дашка ответила, что у палки останется один конец, если один отрезать. Потом спохватилась.... Так и собеседница, тоже неожиданно для себя, догадалась, что вопрос действительно может быть задан. И теперь несколько обескуражена.

- Кто должен обостреннее чувствовать? Тот, кого понимают? Или тот, кто понимает?.. Чтобы понимание состоялось? Чтобы терапия была эффективной? - Поддерживаю я ее догадку вопросом.

- По логике получается — психотерапевт ранимее!? - заключает она свои изыскания несколько огорченная.

- Битый небитого везет!? Тогда, кому кого беречь надо бы?

- Мне вас?!

- Вы - психолог, а не пациентка! Но, если допустить, что я более раним, чем вы? То получается, что в конце задачника есть ответ задачи? И ваша проблема непременно разрешима?!

- Почему?

- Я не произвожу впечатления больного?

- Нет!

- Несчастного, для кого жизненные трудности - непосильны?

- Ну, что вы!

- Может, вы считаете, что у меня нет, и не бывает трудностей?.. Что?... А ведь вы так и считаете, что трудности -только у вас!

- Ну, нет, Михаил Львович! Я уже догадываюсь,... что у других - не меньше... Я ж с больными людьми работаю.... Они часто так думают, как вы сказали! Я ж - с критикой!

- То есть понимаете, что у них - еще большие, чем у вас, трудности? Но... они... - такие талантливые!.. - выберутся!? А вы!?.. Ваши ж проблемы, все равно, как вам страшно, -неразрешимы!?..

- Михаил Львович, вы дразнитесь! - смеется девушка.

- Понял: вы - “с критикой”! Значит, знаете, что трудности - это ни что другое, как первая встреча с новым, казалось бы, невозможным, недопустимым. Понимаете, что трудность - это освоение впервые того, чего прежде не осваивал, что, поэтому, ощущается непреодолимым и невыносимым. Не только - обман, разочарования, утраты, насилие.... Всякое освоение нового, любая действительная жизнь есть трудность! Так?

- По логике - так.

- Вопрос. - как к ней относиться! С благодарностью и желанием одолеть. Или с жалостью к себе, с отвращением к усилию и с обидой на “несправедливость” любых трудностей. Вы это понимаете?!

- Когда вы говорите, понимаю. Но я с этим... согласна.

- И вы уже поняли, почему, если психотерапевт ранимее пациента, значит проблемы пациента разрешимы?

- Мне кажется, я чувствую это, но словами не могу выразить...

- Раз жизнь всякого человека, как и ваша, есть трудность.... Скажу по-вашему: “если жизнь всякого человека полна трудностей”... И если я (психотерапевт и тоже человек) - тот, кто ранимее вас, - от этих трудностей еще не сошел с ума,... не умер,... не заболел... а, напротив, стал счастливее (за одного битого двух небитых дают!)... Если более ранимый человек подобные вашим трудности вынес, значит?.. Значит вам, более выносливой, это, тем более, по силам!? Вопрос в том: принимает ли пациент психотерапевта за человека? За такого же, как он? Вообще, принимает ли других за людей - за таких же, как он!

Если - да, то человек заранее знает, что, раз другие справлялись с такими же трудностями, значит и он сможет.

В школе-я знал, что у задачи есть решение, и более уверенно решал ее сам.

Знание, что мои проблемы разрешимы, дает силу их решать - “превращает депрессию неудовлетворенности в активную”.

Когда другие - такие же, человек может приобщиться к их опыту. Тогда все, уже своим существованием, его обнадеживают, как наличие ответа в задачнике!

Ведь психотерапия и есть приобщение к опыту другого, а через него - присвоение своего опыта[239].

Человеку, ощущающему, что другие такие же, как он, профессиональный психотерапевт не нужен. Ему все человечество и каждый - психотерапевт.

Проблема в том-то и состоит, что наши пациенты, как дети, не верят, не знают, а точнее, не чувствуют других такими же страдающими людьми, как они. Не могут воспользоваться опытом другого - ничьим опытом. И насколько не чувствуют - не сочувствуют с другими, настолько остановились в человеческом развитии, настолько - неприспособленны и являются нашими пациентами. Все “велосипеды” им приходится открывать заново, самим.

Где открытый сочувствию человек тратит миг на приобщение к известному всем, там наш пациент тратит годы, в лучшем случае, на открытие будто бы небывалого, а чаще -на утверждение своего неведения.

Парадокс: нуждающийся в психотерапии, придя к психотерапевту, не может воспользоваться и моим опытом, ведь для него я - не такой же человек, как он. Ведь по его ощущению больно только ему!

В том и искусство психотерапевта, чтобы стать посредником между миром людей и пациентом.

Так кому кого понимать?!

- Обоим.

- Насколько я пойму моего пациента, насколько сумею использовать его опыт, настолько в нашем общении вырасту и вылечусь я. Насколько я пойму вас, настолько в нашем общении стану опытнее я. Вы пришли, чтобы обогатить меня своим опытом? Спасибо! Я счастлив - у вас вылечиться! Я у каждого пациента лечусь. Вообще - у каждого человека.... И не только у человека: у каждой ветки... собаки... ребенка — у всего живого... 

- Значит, мне надо понимать вас?! - “А как же еще эта девочка сможет воспользоваться моим опытом, знанием!?” -удивился я про себя, а вслух спросил:

- Разве вы собираетесь меня понимать? Вам есть до меня дело?

- Конечно! Я же к вам учиться пришла.

- Это ваш интерес. А я тут причем?

- Как?

- Вы пришли учиться, а я тут где? Вам есть дело до моих слез, до моей боли, до моей тоски?

- Зачем это?!.. Вы же - врач!

- Я про то и говорю.... Какое вам дело до меня?! Я же врач - не человек для вас. Вы пришли учиться. В чем тут моя жизнь? Мои интересы?

- Вы же хотите, чтобы я выучилась!

- С чего вы взяли?! - Становилось очевидным, что, как мама нашей “четырехлетней девочки” передоверила себя мужу, так и моя новая клиентка перепоручает себя мне! Она так же будет этим парализована, а после разочарована не в своих стратегиях, а в жизни, во мне. - Мне показалось, что вы смотрите на меня, как на функцию, на инструмент для себя. Как на носителя нужной вам информации и исполнителя обслуживающей вас социальной роли. Но мне -до вас дела, как вам до меня! Для вас это - так. Потому, что вы, как и всякий человек, можете взять у другого из его опыта (и у меня также) только столько, насколько о другом заботитесь, насколько вникаете в его внутреннюю жизнь!

Вы платите за возможность пользоваться ситуацией, которую я здесь создал, пользоваться моим временем, знаниями... моим опытом.... А как вы всем этим воспользуетесь, что возьмете, и чему “научитесь” - это ваша забота и... вопрос вашей инициативы, вашего таланта. Разве вы пришли сюда вникать в мои проблемы? Но, не интересуясь мной, моей жизнью, как вы сумеете заметить, присвоить, использовать этот самый мой опыт? Или чей-то другой в этом кабинете?

К тому же и ваше “учиться” - здесь не точно. И не годится. Тут, не учатся в обычном смысле и не “специализируются”. Здесь приобщаются к своей и чужой жизни - к своему и чужому опыту, к чужой и своей боли. К действительной -боли! Постигают простые вещи, и открывают, почему ты их раньше не замечал. Что тебе не позволяло и не позволяет видеть очевидное.

Если вы здесь всерьез, то вам предстоит обратить внимание на то, что прежде не казалось стоящим внимания, заметить, чего не замечали вовсе. Разбередить душу! Если вы можете жить без этого, то лучше без этого обойтись. И держаться от моего дела подальше.

Мы говорили, что психотерапия - приобщение к чужому, более зрелому опыту. Приобщение к своему опыту через столкновение с опытом другого. Человек потому одинок, что ждет понимания, вместо того, чтобы понимать других, понимать мир. Этим ожиданием - изолирован.

Так что, не заметив меня, любого другого, - вы себя не заметите!

Отцовский ресурс

Еще в дверях она глядела на вас васильковым, обещающе покорным взглядом с неуверенной, робкой, но уже восхищенной вами улыбкой и молила вашей любви. Если вы откажите, ей здесь будет невыносимо холодно и плохо. И обещала - свою. И отказать ей было бы так жестоко с вашей стороны, И когда она снимала оранжевую с капюшоном дубленку, то оставшиеся на ней обтягивающие юбочка и блузка только подчеркивали совершенно открытую для вас ее хрупкую и стройную наготу.

* * *

В действительности эта только что окончившая институт и приступившая к работе в программе “12 шагов” очень молодая психолог пришла ко мне не за моей любовью, а на специализацию.

Кокетничает она потому, что не знает, что я есть, что я мужчина и что она для мужчин привлекательна, а не безразлична. Это - “не ее проблема”. Да и не она это, а ее “тело”.

У нее была своя задача. И она решала свою задачу со мной (как и с вами), будто меня (как и вас) здесь и не было.

Она никогда не замечала своего отца как человека и ничего не знает ни о существовании мужчин с нашими мужскими интересами, ни о своей женственности, ни о том, что, бессознательно приставая к нам, невольно согревается провоцируемым ею мужским влечением, что просит нашего волнения как эмоциональной поддержки и допинга.

Если она так же, не замечая ни их в качестве мужчин и женщин, ни себя, существует в группе “наркозависимых”, то такое бесконтрольно агрессивное женское поведение непрофессионально, так как опасно и для ее клиентов и для нее.

Администрация фирмы, видимо, затем и прислала ее -молодого специалиста, чтобы в моем кабинете она заметила саму себя. Присвоила собственные импульсы, влечения, чувства - свое тело, свои недемонстративные эмоциональные проявления - собственную жизнь. За это они и платят.

* * *

В кабинете девушка оказалось будто бы очень деловитой. Будто бы очень уверенной, что знает, чего ей надо, и очень наглядно игнорирующей все постороннее. Она будто бы очень и настолько была готова к учебе, что даже не заметила ни куда пришла, ни к кому.

Она вела себя будто бы очень неуязвимой, и очень сосредоточенно подглядывающей за всеми (где наши “уязвимые места”? в чем секрет каждого?). При этом боялась подглядывания за собой. Была настороженной, и всегда готовой к отпору без малейшего сострадания.

Психолог, она будто бы очень хотела быть всем полезной. Но из опаски, что ее заденут, оставалась совершенно равнодушной. И от страха казалась высокомерной и недоступной.

Ученица, она очень боялась ошибиться и, отчасти поэтому, ни в чем не участвовала по сути. И не делала ничего содержательного.

Она будто бы достаточно быстро соображала. Но так мучительно долго обдумывала ответ на любой вопрос, что, казалось, искала не свое решение, а подвох или ответ, правильный, по ее мнению, с моей точки зрения.

Будто бы очень неплохо подкованная теоретически, девушка будто совершенно не знала реально происходящего здесь и теперь, не ведала реальности вообще.

Отвлеченная собственными, непременно очень важными, мыслями, она, как я уже говорил, совсем не замечала своего тела. Так что оно (тело со всей его жизнью) оставалось захватывающе свободным. У окружающих поэтому могло сложиться впечатление, будто женщина-психолог своим телом в совершенстве владеет, и им полностью себя доверяет. А это было не так.

Вот тут и начинались сложности.

* * *

Если вы не хотели девушку огорчить...

А у участников работы кабинета складывалось к ней два полярных отношения.

Девушка пристраивалась ко всем, как дитя к родителям, и просила участия в ней, на том основании, что она “красивая, умная, хорошая". Сама она, как и всякое дитя, “родителей” не замечала.

Часть кабинета отвечала ей участием. Тогда женщины ее жалели. А мужчины были влюблены и отвергнуты.

Часть (достаточно большая), защищаясь, реагировала настороженно. Женщины задето не смотрели в ее сторону. Мужчины были сдержанны, опасаясь, что, откликнувшись, на ткнутся на детскую слепую жестокость. Особо настороженные из этой группы будто бы “не замечали” девушку. Они ждали ее активности, чтоб в ее манере уязвить отказом ее.

Но большинство, в том числе и эти последние, относились к девушке скорее с симпатией, как к милому ребенку, которому отказывать - жестоко.

Если вы не хотели девушку огорчить,... например, трезвостью оценки.... А огорчить ее почти никто не хотел...

Если вы не хотели своим отношением ее обидеть... Счесть, например, инфантильной или глупой,... черствой или беспардонной (при ее-то профессии психолога!),... эмоционально и психологически неграмотной,... халтурщицей, занявшей на работе не свое место.... Если вы не хотели огорчить девушку или, того хуже, обидеть, то вы чувствовали для себя недопустимым мнить ее эмоционально расхристанное поведение детским неряшеством.

Недопустимым казалось и думать, что психолог не знает, что “делает ее тело”, не отвечает за то, что она, специалист в общении, проделывает с вами.

Абсурдом казалось принимать представителя ее профессии за наивную девочку.

Если вы не хотели отнестись к психологу, сочтя ее обидно слепой, вам нельзя было согласиться и с тем, что она - профессионал - не знает, что вы, как и она, - живой человек. Нельзя было и помыслить, что она разнагишалась при вас как в одиночестве собственной ванны потому, что вас не заметила!

Чтобы сохранить свое уважение к молодой девушке -профессионалу и человеку на своем месте, вам оставалось тогда только поверить, что ее поведение преднамеренно! Что она специально просит любви у каждого мужчины и пытается задеть каждую женщину! А то, что она этого “не замечает”, - уловки расчетливой кокетки.

Оставалось поверить, что эта молодая женщина, не только из робости, но и от какого-то внутреннего достоинства, демонстрирующая свою независимость, всегда ото всех отделенная, ... что эта молодая женщина, всем видом повелевающая считать ее взрослой и ответственной, ... оставалось поверить, что молодая женщина действительно - взросла, ответственна и... прагматично расчетлива!

И так выбирали думать все, кто не принял ее за “дитя”, и не взял на себя “родительской роли” (ведь, если она дитя, то - не профессионал).

* * *

В обыденной жизни, приняв неосторожную девушку за намеренно ни с кем не считающуюся, рассудочную, холодно просчитывающую каждый свой шаг циничную дрянь, ее кокетство считают злодейством (а не неряшливой игрой маленькой девочки). Злодейства нередко пугаются. В испуге, освободив себя от всяческих обязательств перед “злодейкой”, ведут себя в ответ жестоко, без правил.

У таких, не берегущих от себя ни женщин, ни мужчин, с детства эксплуатировавших отца или просто никогда со своим отцом не считавшихся, не знающих его, не сочувствовавших с ним, у таких эгоцентричных “наивных" девочек первая встреча с мальчиком,... юношей,... мужчиной... становится не праздником знакомства и осуществления своих желаний, но почти всегда - невольно спровоцированным ими неожиданным сексуальным нападением противника, которого они не заметили, к которому ни морально, ни физически не были готовы.

Первая встреча переживается этими девочками пачкающим их “грязным домогательством” или изнасилованием. Вызвав страх, брезгливость, ощущение скотства, эта встреча всегда оказывается будто нарочно ими же “выпрошенной” травмой, иногда пожизненной.

Даже когда случается, что инициаторами “встречи” кажутся они, эти девочки никогда не получают, чего хотели, и всегда получают, чего не хотели.

Отвернутые отвращением от реальности, не зная ни себя, ни партнера, они мечтают о ненужном им, требуют небывалого, а получают пустое.

То, что они мнят любовью - пошлая выдумка, отпугивающая всех здоровых людей неестественностью, а то, что им действительно нужно, - для них отвратительно.

Их первый эротический опыт всегда - разочарование!

Чем меньше человек заботится о других, тем больше он помнит чужие обязанности перед собой и тем более упрямо на эти чужие обязанности рассчитывает.

Не сознающая своего кокетства и не готовая к вызванному ею отношению, “наивное дитя” убеждается, что мир жесток, и этим, в свою очередь, обосновывает свою дальнейшую бессердную жестокость со всеми.

* * *

В действительности эта, просящая внимания и обдающая холодом, привлекающая и никакая, всех цепляющая и ото всех хоронящаяся, вызывающе и обидно ведущая себя, -пугающая деловитой, циничной расчетливостью девочка-подросток умела рассчитывать разве что “деловые отношения”, вещи и деньги. Но всё, как и деньги, - весьма приблизительно, и только в расчете на дурака.

Ослепленная своей прямолинейностью, она наивно “продавала рубль за копейку” и была болезненно ранимой.

Из-за ранимости агрессивно защищалась нападением на всех, особенно на подобных себе.

Уязвляя, травмируя других, создавала себе бесконечные травмирующие обстоятельства и убеждала себя в версии, что “все - насильники”, и что “с волками надо по-волчьи”.

Совсем незащищенная, во-первых, от собственного экстремизма, она совершенно не контролировала создаваемых ею себе человеческих, эмоциональных, даже физических обстоятельств, не контролировала и так жестко программируемого ею своего будущего!

Она не знала, что ее средой являются не вещи, а люди. Не знала и того, что жить среди них не ее намерениям, а ее делам. Не ее мыслям, а ей живой, чувствующей.

Оказывается, здесь ей не только себя присваивать!

Другая, столь же важная, задача ее специализации - заметить, актуализировать для себя факт существования ее среды - других людей. Версию, что “мир - жесток”, заменить вопросом и исследованием этого мира.

Девушке предстояло догадаться, что папа есть. Предстояло начать с ним знакомиться. Ведь мама - это она, а мир, все, что не она, - папа!

* * *

Если молодая психолог пришла бы на специализацию только по инициативе администрации, то постановка всех этих задач - насильственное и бесполезное действие. Но девушка еще в институте долго решалась и не решалась прийти в мой кабинет, наслышанная о его трудности. Теперь она здесь -по собственному почину.

И все же, ей будет очень трудно!

Она не знает, что ранимость означает защищенность.

Не знает, что “человеком стала самая ранимая обезьянка”! Других “все устраивало”.

Не знает, что ранимый с младенчества человек - сегодня сверхвынослив. Его любая мелочь ранила. Даже не сознавая того, он любую шероховатость замечал. Привык к боли. Ко всему привык. Ему не страшна жизнь со всей ее сложностью, со всеми ее нюансами. Ничего не страшно.

Это знаю о ней я, а не она! Она пока мнит себя беззащитной и хоронится от боли, как хоронил ее от реальности кто-то с детства.

Ей страшно. И это надо уважать!

Уважать и поддерживать... страх — готовность к новому, к трудному.

Ей будет трудно.

И втайне и явно она давно уверена в необходимости изменения и сознательно готова заставлять себя меняться. Но именно этого-то и никак нельзя позволить!

Нельзя ни от чего нажитого отказываться. Нельзя ничего ломать, ничего себе навязать. Нельзя принудить себя к большей, чем привыкла, открытости...

Раз до стольких лет она не решилась открыться, значит, такая защита ей пока необходима.

Плохо или хорошо то, в чем она живет, - оно привычно и знакомо. В нем спокойно. Уже только сомнение в достаточности и надежности привычного - страшно. Теряется надежность опоры, а новой еще нет. Трудно существовать в этом межвременье.

Встреча с новым усиливает ощущение зыбкости. Новое требует осторожности, деликатности с новым и с самой собой, обживания нового с уважением к себе.

Необходимо предупредить девушку, чтобы она держалась привычного и ничего не меняла “от ума”.

Ведь все, кто пытаются “себя исправить”, “стать другими”, “совершенствоваться”, чаще лишь мнят, и декларируют, что себя любят. В действительности, с младенчества убежденные кем-то в собственном ничтожестве, такие люди, еще даже не заметив своей жизни, самим этим пресловутым “самосовершенствованием” уже принуждают себя играть “правильные” и “красивые”, но не свои роли и маски - чужие игры. Игрой заняты, отвлечены от жизни. И пока так отвлечены - отгорожены от влияний реальности, останавливаются они в собственном развитии, точно в детской игре “Замри!”. Не растут.

Только желающий остаться тем, кто он есть, догадывается о своем неназванном существовании, ищет встречи с собой. Он подставлен действительности, в столкновениях с ней обнаруживает себя и мир одновременно. Этот мир поминутно формирует его, как лошадь, дрова и дорога формируют шестилетку, по имени “мужичок с ноготок”. Оставаясь всегда самим собой, он углубляет, расширяет и уточняет свою картину мира, совершенствует и множит навыки, осваивает и по своему выбору использует роли, маски. Играет свои игры - осуществляя себя и созидая свой мир. Он растет и взрослеет.

Как и всякому молодому человеку, девушке предстоит научиться использовать все привычные свои “маски” сознательно. Научиться бережности с собой.

Эта бережность начинается с создания себе безопасной среды обитания, то есть с бережности к другому, с умения беречь другого от себя!..[240]

Этот наш разговор с девушкой-психологом состоялся в группе за неделю до конца ее специализации.

Накануне я пересказывал в кабинете историю студентки педагогического, которая вспомнила себя четырехлетней девочкой[241]. И многие, включившись, пытались примерить на себя свой отцовский ресурс. Пробовали ощутить, как бы понимал (себя и другого), что бы чувствовал и делал на их месте, в той или иной значимой для них ситуации, если бы был ими, их любящий маму и жизнь отец?

Пыталась использовать этот ресурс, решая какие-то свои трудные проблемы, и наша молодая психолог.

Сегодня она пришла с вопросом, почему у нее это “плохо получается”:

- Что-то не пускает... Не дает мне... Как будто мне нельзя... нехорошо обращаться к папе... в себе!?.. Почему я не могу в решении своих проблем использовать, как другие, себя -папу?

- Вы действительно хотите и готовы в это вникать?

- Да.

- И готовы вспоминать себя?

- Готова. - Девушка сегодня вызывала доверие.

Около месяца уже жила она на распутье.

Она, конечно, еще не умела беречь вас, но училась этому со всей свойственной ей целеустремленностью. И это давало повод и силы беречь ее вам.

Некоторыми привычными для нее стереотипами поведения - “масками”, или, как говорят, “ролями”, она теперь пользовалась специально. Сознательно защищала ими себя неведомую от слишком стремительных изменений и ударов новизны. Она уже успела почувствовать пусть маленькое, но все-таки уже появившееся расстояние, пространство между собой и “маской", дающее свободу выбирать. Прежде она маску от себя не отличала, не отделяла.

Поколебалась и ее жесткая уверенность, что мир враждебен, и “надо только вид делать”.

Со мной она - очень самостоятельна. Догадывается, что я ей не злодей, поэтому опасно для себя и для меня неосторожна. Хоть и ждет всегда неожиданности, но готова к ней редко.

- Тогда расскажите мне какую-нибудь безоблачную ситуацию из детства: когда вы с родителями, когда вам хорошо, когда между ними все хорошо.

- У меня было что-то с легкими, и положили в больницу. Но без мамы... Потому, что мне было уже где-то около четырех лет, и родителей не клали. Они почти все время ко мне приходили.

- Вы не могли бы взять ситуацию, когда вы “купаетесь” в их внимании, чувствуете, что вас очень хорошо понимают?

- Это так и есть. Ночью была гроза. И я рассказываю маме, как боялась. А она меня очень внимательно слушает, готова со мной заплакать, что я одна ночью. И меня успокаивает.

- Где это происходит?

- Во дворе больницы.

- Вы стоите, ходите?.. Что делаете - опишите.

- Нет, сидим на скамейке. Мама сидит. А я отбегаю от нее, бегаю, подбегаю. Снова бегаю... Играю.

- С закутанной грудью?

- Нет.

Лето. В платьице.

- Жарко?

- Тепло. Я, наверно, выздоравливаю.

- Мама вас на бегу успокаивает?

- Я не далеко отбегаю.

- Правильно я понял, что вы рассказали ночной “ужас” и скачете туда-сюда? Мама чуть не плачет и так вас успокаивает?

- Михаил Львович!

- Хорошо! Мама успокаивает. А где папа?

- Папа - там, в стороне.

- Как же он успокаивает?

- Нет, он в это не включается.

- Остановитесь там еще на минутку! Посмотрите, что делает папа? Попробуйте вникнуть, чем он внутренне занят?..

- ...,- девушка повернула голову в сторону отца и, задержавшись, пыталась разобраться в собственных ощущениях того момента.

- Этого можете мне не рассказывать! Как отец относится к вашему ночному “ужасу”?

- Никак.

- Когда вы заняты отцом, как изменился страх?

- Нет. Я про него забыла.

- Он же вас не успокаивал?

- Он не вникает. Нету.

- Как себя в это время чувствует мама?

- В каком смысле - как?

- Вы занялись папой и забыли страх перед грозой...

- Папа грозу любит!

- Не то... Простите! Вы - с папой. Маме больше не надо “лечить” вас от страха... В каком состоянии,... как себя чувствует в это время мама?

- Мама?.. Мама... в это время... как-то... как... немножко даже растеряна...

- Отчего растеряна?

- Сейчас... Как будто мы с папой... ее одну бросили. Она была занята мной. А теперь не знает, что делать. И ей кажется, что она никому не нужна, что ее все оставили ...

- Зайку бросила хозяйка... а-а-а!.. Под дождем остался зайка, а-а-а!.. Со скамейки слезть не мог... а-а-а!.. Глупенькую деточку обидели!?

- Михаил Львович! - девушка голосом молила меня не кощунствовать.

* * *

Она не замечала, что спроецировала на маму свою собственную, мамой же пестуемую сензитивность - лишенную живого сочувствия к другим, бессердную ранимость-черствость. Не замечала, что принимает мать за не умеющего сориентироваться в реальности, готового от малейшего затруднения отчаяться, беспомощного, нуждающегося в опеке младенца.

Не заметила, что я не над мамой смеюсь, а пеняю за высокомерие ей - дочери! Девушка не глупа и потом “догонит”.

Но самое опасное! Она забыла свой хваленый “самоконтроль” и нечаянно эмоционально открылась больше, чем это было для нее привычно. Гораздо больше, чем была готова обеспечить своим доверием к нам!

Своей притворной “иронией”, реальным нападением, которое ей понятно и которого для нее, поэтому, как бы и нет, я возвращал неосторожную девушку к привычной для нее “маске” настороженности. Загодя и незаметно страхуя, защищал ее от трагического переживания другого, более страшного для нее нападения - мнимого. Того, которое она, испугавшись своей нечаянной открытости и спохватившись, в шоке непременно нафантазирует. И которое, став для нее сверхреальным, повергнет в ужас. Заставит скукожиться, спрятаться, поверить, что ее снова победила Вселенская Черствость или Мировое Зло.

Это - особенность многих “подростков" даже самого зрелого возраста.

Они либо подозрительно и обидно ощетинены, будто не доверяют никому и “их не проведешь”. Либо, вдруг доверившись вам, так выворочено, так, не замечая вас и о вас не заботясь, открыты, так назойливо навязывают вам свое! Словно вы взяли на себя обязательство ради них поступиться даже самыми элементарными своими интересами, вовсе забыть с ними о себе.

* * *

- Хорошо! Как вы реагируете на эту мамину растерянность?

- Мне ее жалко. Я как будто ее предала!

- С папой!? предала?

- Я ж на него отвлеклась.

- Вы там так чувствуете?

- Я здесь так ту себя понимаю.

- Вам стало жалко маму. И что вы сделаете?

- Вернусь к маме.

- Бросите папу?

- Мы же с мамой до того разговаривали!

- И папа был брошенным?

- Почему? Он просто своим чем-то занимался. Его не интересовали наши дела.

- Или он вас не интересовал?

- Причем тут это!? Мы же здесь были. Захотел бы, вмешался. - Девушка не замечала, что папу принимает, как и он себя, за реалистичного, способного самостоятельно о себе позаботиться зрелого человека, не нуждающегося в опеке и заметном внимании. В то же время для нее было так же естественно и то, что в таком показном внимании и опеке нуждается мама. По-видимому, в этом она без критики передразнила мамину претензию к ее отцу.

Такой двойной стандарт у дочери обычно - следствие некритично воспринятой от матери инфантильной претензии на то, что мужчина, муж, как существо более примитив но и грубое, должен предугадывать, понимать и осуществлять все сложные и недоступные его примитивному пониманию желания женщины. В такой ситуации всегда есть повод бестолкового “дурачину и простофилю” упрекнуть. Есть за что “сослать на конюшню”[242]!

- Понятно. Вы вернетесь к маме. И что будете делать?

- Мама будет спрашивать. Я буду рассказывать. Она будет меня уговаривать.

- Что станет с ее растерянностью?

- Успокоится.

- А с вашим страхом?

- Я постараюсь быть мужественной и прогнать страх, как мама велит.

- С папой страх прошел. С мамой вы вернетесь к страху и станете его гнать? То есть борьбой его усиливать и закреплять?

- Очевидно, так.

Как психолог девушка знала, что от такой борьбы страх только усиливается[243]. Тем более что пока ей свой страх устранять нельзя! Он морально нужен девочке, так как по ее ощущению успокаивает маму. Дает той чувство нужности.

- Ради верности маме станете болеть страхом?

- Но я же там ничего такого не думаю! Просто, когда маме плохо, мне тоже плохо. Если бы в грозу мама была со мной, я бы к ней прижалась. Это проще почувствовать, чем объяснить! Я теперь к ней и прижимаюсь. А она ко мне!

- Страхом?

- Какая разница! Я - с мамой. Мы же с ней играем!

- Хорошенькая игра! А если на папу отвлекаетесь?

- Я не отвлекаюсь. Я же чувствую, что она обижается!

- Верна ли моя догадка, что если вы в этот момент здоровы, то мама остается без дела... чувствует себя ненужной и растерянной... и единственный, доступный вам способ успокоить ее, занять и утешить - это стать прежней и бояться?! Болеть, значит!?.. Верно ли, что мама, занимаясь вашим страхом, подкрепляет его своим теплом и вниманием?[244] Верит, что успокаивает?! А на деле невольно поддерживает страх!?

- Но она ж не нарочно! Она же этого не знает!

- У вас строгая мама!? - (в этом была догадка, о правильности которой я спрашивал).

- Она очень дисциплинированный человек.

- Требовательный к вам?

- Да... очень!.. Но я этим горжусь!..

- Она всегда становится встревоженнее, озабоченнее... становится доступнее, когда вы слабы... больны?

- Да. Вы правильно догадались.

- Своей открытостью, лаской мама невольно поддерживает не только страх и болезнь, но и вашу эгоцентричную ранимость?.. - я неожиданно для себя и с досадой вспомнил, что эта ее связанная с подавляемым страхом “болезнь легких” у девушки-психолога продолжалась в детстве действительно почти до десяти лет! - Вам мои рассуждения не кажутся правдоподобными?

- Кажутся. К сожалению!

- Вы понимаете, что речь идет о событиях вашей жизни, о ваших выборах, а не об обсуждении мамы и ни в коем случае не о претензиях к ней?!

- Да.

- Правильно ли я понял, что по вашему ощущению мама чувствует себя спокойно и уверено, чувствует себя нужной, только когда занята, когда делает что-нибудь полезное для вас с папой.

Мне показалось, что я опять столкнулся с тем же. грустным фактом, что и в первом разговоре[245].

Женщина (мама девушки психолога) также не заметила своего существования вне дел. Тоже - невольно воспринимает себя как приложение к делам, - будто она биоробот. Полезная всем, она - “принцесса”, вне хлопот - никто. Но тогда и все - никто. И ее дочь - никто!

Как и мама той девушки, мама психолога тоже себя не любит! Не умеет этого. Не знает про это. Не знает, что

ее любят. Что любят пи за что. Что и себя люди любят просто за жизнь. За то, что ты есть, за то, что ты - творение и часть этого мира. Ты - его плоть и плоть от его плоти. Женщина не знает, кто им (мамам) запретил любовь? Что это за проклятье?! Не знает.

Не любя себя, она и других ценит, а не любит. Никого не любит. Всех ценит и всех обесценивает! Все - никто[246].

- Прекратив деланье, мама чувствует себя неприкаянной, ненужной?

- Да. Так.

- И ей надо всегда показать себе, что она сделала много и нужна? А папа, как и все другие, сделал меньше или совсем ничего полезного не делает? И что она его всегда одолжает, осчастливливает собой? Принимает его только из доброты? Приносит себя в жертву ему и... вам?

- Я этого не сказала.

- Как в маминых глазах выглядит то, что папа не занят вашими ночными страхами, не участвует в вашем разговоре?

- Никак. Ему не интересно, он и не участвует. Мужчины все такие.

- Какие?

- Я не буду этого говорить.

- Почему?

- Не надо, Михаил Львович! Вы понимаете, что я подымаю.

- Тогда правильно ли понимаю я, что, глядя мамиными глазами, вы должны верить, что папа, “как и все мужчины”, просто черств и не способен чувствовать так тонко, как вы -женщины?

- Я этого не говорила.

* * *

Теперь было ясно, что у девушки-психолога двойной стандарт не только для мужчин и женщин.

Она в собственной жизни невольно совмещает два не согласующихся мировосприятия.

Одно мировосприятие - осознанное и придуманное.

Оно основано на, кажущемся девушке маминым, представлении о том, каким он (мир) “должен быть” и каким, вопреки “должному", не является. Тогда то, каким он (этот скверный мир) оказывается, - “гадко”, “даже подумать стыдно”, “не может быть”! Мир подлежит ревизии. А все хорошие люди должны знать, разделять только это представление и следовать ему.

Соответствующее этой картине мира поведение нарочито, принудительно, трудно, лишено завершенности, непоследовательно, прерывается, едва от него отвлекается внимание. Бессмысленное для себя, оно всегда рассчитано на награду. Пустое для других, награждается только дежурными наставниками. Внутри этого мироощущения “заслуги” всегда превышают награды.

Сама девушка, убедившись, что все вокруг нарушают ее правила, чаще обижена (что сама она никогда не следовала этим правилам, девушка не заметила) и ведет себя по принципу: “они первые начали” - без правил! Но от других ждет поведения в соответствии с ее изначальными представлениями. К естественному поведению не готова. Всегда имеет основание для обид на все и всех. Тут круг замыкается.

С мамой девушка чувствует себя объединенной в этой картине мира. А в действительности объединилась с инфантильной маминой претензией, обидой.

В этом обиженном мировосприятии дочь объединена с мамой против папы, против всего света, против себя, и, выходит, против мамы - ни с кем!

Второе мировосприятие - реалистическое, соответствующее ее опыту, но неосознанное. Я бы даже сказал “нелегальное”.

Оно осуществляется только нечаянно, всюду, где и когда девушка своего поведения не контролирует. Часто - под защитой ложных мотивов. Зато оно отличается абсолютной точностью интуитивного действия. Ни к ответу за его осуществление перед другими, ни к его результатам для себя девушка не готова. Пример такого ее поведения я описал, рассказывая о ее прикрытом задачей добиться чего-нибудь необходимого (например, чтобы ее приняли на специализацию) бессознательном кокетстве.

В этом мировосприятии она - ясно видит. Переместившись в раннее детство, именно из этого состояния девушка так талантливо и точно исследует происхождение своих страхов и конфликт родителей. В этом состоянии делает свою ситуацию ощущаемой и зримой для меня. В этом состоянии она - вместе с отцом и с той своей мамой, которая ее родила и хочет для дочери жизни и здоровья, а не зависимости от себя и болезни. В этом состоянии она - обретает свободу от маминых обиженных претензий. В нем выздоравливает. В нем присоединится к маме подлинной, любящей и любимой. В этом реалистическом мироощущении она - ясно видящая, в нем - профессиональна, в нем она - психолог.

В этом мировосприятии она - вместе и с мамой и с отцом.

Но, следуя букве их отношений с матерью, то есть в духе первого мировосприятия, реалистичность отцовского отношения ей позволено воспринимать только как черствость и равнодушие. .

В самом деле! Ну, как же: “Девочка потрясена, а он -не вникает! Жена чуть не плачет, а он - не берет в голову”!

При таком взгляде, если и девочка о своих страхах забудет, значит и она - бесчувственная, как папа! А быть бесчувственной плохо!

А она, повернувшись лицом к папе, - забыла!..

И теперь она, глядя и на себя, “забывшую бояться”, глазами мамы, втайне верит, что - бесчувственная (квадратная!)[247].

И всю жизнь эту “бесчувственность” от всех скрывает за... вычурностью, за претенциозной ранимостью...

Если же за подлинные - принять ее молчаливые отношения с отцом.... То ее отношения с матерью - упрямая мелодрама, истерика вдвоем.

Ведь дочь действительно боится не понравиться матери, если обнаружит свою похожесть на отца - “бесчувственностью”, реалистичностью, здоровьем. И компенсирует мнимый недостаток чувствительности нарочитой внимательностью к маме - имитацией. Дальше она подделку принимает за норму. Забывает о возможности подлинного сочувствия.... Тех, кто в понятную ей игру не играет (а это все, кроме мамы), начинает считать черствыми, в том числе снова - себя подлинную и... отца!

Теперь быть вместе с отцом ей нельзя! Нельзя использовать этот ресурс!

Другой пятилетний сын после развода родителей спросил у матери:

- Я хочу видеть папу!?

- Это было бы Мне больно! ~ ответила одинокая мама.

- Но ведь я его вчера не видел. Сегодня не видел. Значит, смогу и завтра не видеть!.. - заключил мужчина, которому шел уже шестой год. И мама приняла эту версию...

Папа того малыша тоже принял...

* * *

Но вернемся к нашему разговору с девушкой, которая девочкой, оставив папу, не вникающего, “как все мужчины”, играет с мамой...

- Правильно ли я понял, что ради того, чтобы мама не чувствовала себя ненужной, чтобы ее успокоить, вы бессознательно становитесь маме мамой и опекаете ее?

- Не поняла?..

- Помните сказку про Курочку рябу?

- Конечно, - девушка с удивлением подняла на меня ресницы.

- Расскажите, пожалуйста!

- ?!.. - Девушка растерялась. Смущенно смотрела, не смеюсь ли я над ней. И лихорадочно искала, - в чем тут подвох. По прежнему опыту она знала, что в кабинете я всегда работаю, даже когда шучу.

- Нет, правда, перескажите в лицах, как это бы сделал еще не рефлектирующий ребенок. И вслушайтесь в свой рассказ.

- Жили-были дед и баба. У них... - Девушка, смущаясь и краснея, - ведь она взрослая и солидная, а сказка для маленьких, - стала пересказывать. От смущения и решимости чуть топырила губы... и не успевала участвовать...

- Нет! Это - халтура. Так мы в сказку не въедем! Почему, как вы думаете, эта, вроде бы совсем без событий история - так живуча? Почему ее знает и любит каждый малыш?

- Не знаю... Может быть... - девушка старательно пыталась угадать “правильный” ответ. Но вдруг выдала свой и совсем неожиданный для меня. - Потому, что золотое яичко - это их Долгожданный ребеночек!..

Приехали! Меня передернуло! Как чем-то черным ударило! В голову не успело прийти, что это могла быть обмолвка. Но и тогда - легче ли?! Как это: “золото - ребенок”! Ужас!

На миг все показалось напрасным и безнадежным. Виноват, я испугался, что ошибся в девушке. Если ошибся, значит, обманул ее, зря согласившись на ее специализацию у меня. Но в следующий момент собрался. И сам стал рассказывать сказку:

- Попробуйте слушать, как ее слушает совсем маленькая девочка с совсем еще конкретным мышлением! Никаких абстракций! Ребенку два годика и он слышит... Представьте: “Жили-были дед и баба!.. У них была курочка-ряба”. Пестрая курочка, значит... - Самому мне дед и старушка представлялись обычными - большими, и курочка - обычной, по сравнению с ними небольшой курицей, которая что-то клюет. - “Курочка снесла яичко! Не простое яичко, а золотое!” - Наверное, какое-то особенное - красивое... - “Дед бил, бил, бил, бил, бил, бил... - не разбил! Баба била, била, била, била, била, била, била... - не разбила!”...

Только теперь, когда пишу, понял, зачем они били. Они хотели высвободить из золотой скорлупы - цыпленка! И, может, я придумал все ужасы про девушку , что для нее вместо ребенка - золото?..

Но тогда я - малыш только бил, бил, бил... вместе со стариком и старухой. И чувствовал, что не разбивается! Не разбивается, потому, что камень! Камень! Не яичко, не ребенок - простой бульник! И никому не надо! Я это открытие, про камень, давно сделал. Сам!

То, что у сочинивших эту сказку славян золото - символ смерти, этого ни я, ни я - малыш, который слушал сказку, еще не знали. Но уже в младенчестве получали первый чувственный урок нравственности, что блестящее и звонкое -не значит нужное, и цыпленка не рождает. Камень! Но я продолжал:

- “Мышка бежала, хвостиком махнула, яичко упало, и разбилось!” - Вряд ли разбилось! Может, камень рассыпался, - долго били... Нету просто. А мышка, наверно, случайно пробежала - случайность какая-то, мелочь. Мелочь -и путаница кончилась! Хорошо! Чего не было, того и нет. Все стало по правде. На картинке я видел - две половинки скорлупки, а лужицы не было. Было пусто! - “Дед плачет: “А-а-а!”. Баба плачет: “А-а-а!””. - Бабу и деда было жалко. Наверно от этого они прямо на глазах уменьшались. Глупенькие, ну чего же они плачут!? Ведь хорошо все!.. Они становились маленькими, меньше меня маленького, меньше той девочки в больнице... - “А курочка кудахчет: “Не плачь, дед! Не плачь, баба!”” - Курочка, а вместе с ней и мы с девочкой, волшебно росли. Росли и становились большими. Старшими. А дедушка с бабушкой - маленькими - младшими детьми из еще ясельной группы.... Как мама девочки, когда девочка ее “бросила”. Большая девочка, вместе с большим папой. Но папа не знал, что мама - маленькая... -“Снесу я вам (другое) яичко!” - утешала Курочка! - “Не золотое - простое!” - Яичко ожидалось парное, теплое...

Я видел на даче в Горках, как дяди-Ванина курица...(дядя Ваня, у которого мы снимали дачу, был после войны без одной ноги, он сидел на ступеньке крыльца, костыли уложил рядом и крутил из газеты цигарку со своим табаком) ...курица потеряла яйцо во дворе, в углу у плетня, в траве. Мы его несли. Оно было теплое. Из него, как и у Курочки Рябы, вот вот мог вылупиться желтенький-желтенький,пушистый, живой цыпленок.

- Я и имела в виду! Что живое яичко! Не золотое, а живое. Я оговорилась! А золотой, в смысле - желтый, цыпленок! Что это - их ребенок! - почти выкрикнула девушка...

- А цыпленок - это вы?

- Почему?

- Правильно ли я понял, что вы?... Постойте!... Так же, как малыш, став настоящим участником сказки.... Жалеет плачущих от мнимой потери деда и бабку.... Начинает ощущать их “маленькими”... “Вырастает” и пытается их - старших - опекать... Так и вы?! “Выросли” от сострадания маме?.. И “стали ей мамой”? Оберегаете ее? Чтобы ей было спокойно, жертвуете здоровьем,... чем можете?.. До скольких лет вы болели? До десяти?

- До девяти! При чем тут это?

- Вы думаете - не при чем?

- Никак не думаю.

- Правильно я понимаю, что объединиться с папой в равнодушии к ночной истерике и догадаться, что он не черств, а реалистичен, что такое объединение для вас - предательство по отношению к маме?

- Примерно так.

- А мужчин вы считаете сильными и жалости не требующими?

- Вы о чем меня спрашивали? О чем весь наш разговор?

- Почем) я не могу в трудной ситуации представить, как бы повел себя папа, будь он мной? На моем месте. Не могу быть им и “вернуть себе свою инициативу”?

- Так почему вы не используете папин ресурс?.. Может быть - по злобе, из дефектности? Или осуществляя своеобразный подвиг верности маме?[248]

- Верности. Только почему подвиг?

- Потому что подвиги вы совершаете гораздо чаще, чем думаете, и искать причины своих и чужих поступков следует не в слабости и гадости, а, как и в этом случае, в доброте и достоинстве! В своей доброте и в своих достоинствах, во-первых!.. Тогда и самые крепкие двери распахиваются.

- Как это?

- А вот так! Как вы относитесь к девочке, которая из любви к маме утешает ее?

- Как? Хорошо.

- С уважением?

- Конечно.

- А к той, кто мамину жизнь - коту под хвост?

- Понятно!

- Больная дочь - это лучшее утешение для мамы и воплощение ее мечты?! Правильно?

- Михаил Львович!

- Чувство незаменимости (особой нужности) и укоризну мужу ценой болезни и сиротства дочери? Или здоровье дочки, пусть даже... в результате ее близости с отцом? Пусть ценой признания своей растерянности перед реалистичностью мужа? Что бы вы выбрали на месте матери?

- Надо отвечать вслух?

- Разве мама хуже вас?! Разве она ради своего покоя, амбиций и распри с мужем - злодей своей дочери?! Что бы выбрала она, если бы выбирала сознательно? Приняла бы она от вас вашу “жертву”?

- Н-нет!

- Если бы вы уважали мать?! Не мнили маму беспомощной, больной, кого надо цацкать четырехлетней дочке? Если бы не мнили ее упрямым убожеством, которому надо во что бы то ни стало доказать мужу, что он примитивен!? Если бы вы действительно уважали мать? Не выслуживались “преданностью”, а сочувствовали бы ей, ее подлинным интересам матери?! Как бы вы отнеслись к отцу и его отношению?.. Даже в четыре года?

- Играла бы с ним.

- Что бы сделала мама?

- Смирилась и играла бы с нами.... Вначале обиделась бы...

- С чем смирилась?

- Ну, как?.. С тем, что я с папой играю, как с ней. Что он, как мы.

- Не чурка, что ли?

- Михаил Львович! Перестаньте, пожалуйста!

- Как бы изменились их отношения?

- Вы думаете...

- Как вы думаете?!

- Мама бы... с папой незнакомым... Столкнулась бы с непонятным... Знакомиться надо было... Маме не на себя,... на папу внимание надо было бы обратить. Она все под свое строит, а он подстраивается... всегда... Чтобы ее самолюбие не задеть... Когда я обернулась... к папе.... То, к чему я обернулась... Мама старается этого не замечать... Как будто нет этого... или глупости... Ей было бы... Она не из-за меня была растеряна!.. Она растерялась,... прямо девочка!., от неожиданности!.. Как в вашем кабинете!.. Правильно! Они бы сблизились!.. Да! Ей бы пришлось ему довериться.... И он бы... перестал чувствовать себя... в ее глазах, что надо угодить.

- Играя с папой, вы потеряли страх и сблизили родителей? Так почему, как по-вашему, вы не можете воспользоваться папиным ресурсом?

- Маму не подвести!?

- Если бы подвели, что с ней стало бы?..

- Вначале обидно! Потом лучше! Можно быть перед папой, какая есть... и перед собой...

- И вы - здоровы!..

- Папа не доказывал бы,... расправился! Им лучше -вместе!

- Так, что легче? Угождать маминой обиде, претензиям или служить ее подлинным интересам женщины, жены, матери?

- Угождать проще!

- В чём верность? Что требует большей честности, больше характера, больше мужества?

- Честно - делать по-своему! Только трудно! Вы не знаете, как мама обижается!

- Я и говорю, что мама обидится, если вы ее ошибки своей свободой, счастьем окупите! Главное, упаси бог, не сблизиться с тем, кого она вам в отцы выбрала! Правильно? Папина реалистичность?.. Да - никогда! Подвиг дочери -хранить верность их распре! Масла в огонь! Все их ошибки растиражировать в своей жизни! Да, еще болеть непременно! А то вдруг мама узнает, что она любима! Что она всем нужна ни за что! Не допускайте этого, никогда! А то и папа перестанет виноватиться за то, что не играет в опасные игры -в обиженную ранимость!

- Михаил Львович! - девушка улыбалась впервые тепло.

- На что вас благословляет мама не обидой, а своей к вам любовью? И любовью к тому, от кого вас родила? И в чем предательство вас всех? И можно ли вам теперь не использовать папин ресурс?..

- Спасибо!

* * *

Закончив специализацию, молодая психолог в книге отзывов запишет:

“Спасибо за Папу и за Мир!”

Пусть все идет, как идет...

Студентка старшего курса медицинского.

Резкая, в черной, обтягивающей маечке с низким вырезом над белой, мраморной грудью и в таких же джинсах с низким набедренным поясом. Так, что между ними мелькал при движении белый, упругий пуп.

Собранная, с всегда приподнятыми плечами. Так, что казалось, что она пренебрежительно задирает чуть покачивающийся от застенчивости, “надменный” подбородок, который она удерживала каким-то упрямо втягивающим щеки сосательным движением губ и языка. Так, что подбородок тяжелел, и подрагивали еще и ноздри. Чуть подрагивая, едва косилась на вас чуткая щека. И остро скашивался глаз, как у норовистой кобылицы. Будто возражал воображаемому упреку: “Ну и что!”.

Каждой клеточкой она энергично отражала всякий, даже случайно коснувшийся ее взгляд, и ощущалась чувствительно опасной.

На фоне всеобщей расхлябанности эта собранность, которая у нее сочеталась с обостренной пугливой впечатлительностью, вызывающе спрятанной за демонстрируемой злой холодностью, ее собранность, даже и настораживая, вызывала уважение и благодарность... Может быть и за то, что вами, пусть и назло, и как-то наоборот, но непрерывно и всегда, она интересовалась...

Эта постоянная готовность к отражению атаки, обычно мнимой, держала девушку в непрерывном тонусе, но и изматывала. Так что, едва забывшись и спохватившись, она, казалось, ощущала себя, как человек, которого застали с разинутым, отвисшим ртом.

По-видимому, без своей увлекающей игры в злодейку девушка ощущала себя кромешно усталой, бесформенной кучей оскомы или апатии. Пустой, никакой - тонким резиновым изделием, из которого вынули содержимое.

Такого своего состояния и ощущения девушка пугалась. Не вникала в него. Не понимала, не умела в нем жить. И никогда, поэтому, сознательно не соприкоснулась со своим содержанием. Верила в пустоту состояния. И втайне подозревала, что эта пустота и есть она настоящая. Убеждена была, что на самом деле она - пуста. Такую себя и скрывала за надменной резкостью, активностью отличницы, всегдашней собранностью.

Ей казалось, что, позволь она себе остановиться на миг, она в этой бездонной пустоте утонет безвозвратно, не поднимется уже никогда. И она не останавливалась. Тратя без смысла и удовлетворения все новые силы и рождая все новую усталость.

Напугав себя, девушка, как ей казалось, заражала страхом своей “демонической” опустошенности и других... “Ну, и что?!”...

Ее “ну, и что” происходило именно из этого страха и этой бравады.

Забывшись, она внутренне сникала. Теряла привлекательность. Как-то скисала. И действительно становилась похожей на то, чем себя мнила. Становилась осунувшейся, рыхлой горой нелюбимого ею тела, оболочкой, из которой она ушла. Казалась оплывшим студнем, усталой, обмякшей медузой, живым мертвецом.... Тем, чем быть боялась!.. Словно, правда, кроме страха и злости не имела никакого содержания.

Застигнутая врасплох такой, она пугалась и пугала других. Ужасаясь, что кто-то мог ее заметить и “раскрыть”, она его заранее ненавидела. Ведь, по ее мнению, нормальный человек не мог бы отнестись к такому “убожеству”, как она, без жалости.

А жалости она бы не снесла!

Но с этой “медузности” она только и начиналась подлинная.

И относиться к ней - значило относиться к такой. Предчувствовать или знать, угадывать или желать... но принимать - такую. Неизвестную себе. Ту, кого она выбрала ненавидеть. Какую запретила себе любить и узнавать.

Всему, что она успешно делала, можно было научиться. Но только в этой, незнаемой - была ее самобытность, ее талант, ее неповторимый и невостребованный ею личностный ресурс.

И если вы хотели общаться с нею, а не с ее “работой”, “маской”, “ролью”, то, при всем обаянии ее собранности, вам нельзя было не замечать этой ее пугающей “вышкребаности” - “пустоты”! Напротив, если вы хотели содержательных отношений с ней, вам надо было остаться независимым от ее неведения и страха. Самому перебояться ее пугающей мертвенности раньше, чем подпустите себя к ней близко. Не использовать ее, но общаться с нею можно было только после того, как вы уже не боялись вместе с ней, а ощущали или предчувствовали содержательность ее “пустоты”. И только тогда можно было приближаться к ней без вреда для жизни, своей и ее, когда она, девушка, с ее пустотой и с содержанием этой пустоты, была уже вам, безусловно, интересна, даже еще неинтересная себе.

Вам - искренне отзываться на нее теперешнюю. Не ожидая от нее, чего нет. И не подменяя ее волнующими иллюзиями...

Ей - проживать (может быть, переждать) это свое состояние. Не требуя от себя до времени иного. Не отвлекаясь от сегодняшнего. Не заполняя, не подменяя переживание “пустоты” деловитостью. Но, используя все, что умеет, как привычные роли...

Это и значило для вас - интересоваться ею, принимать ее. А для нее - значило быть самой собой теперь.

И самое главное! Позволить себе приближаться к этой силе, и к этой хрупкости можно было только, когда вы уже настолько уважали этого человека, что признавали ее выбор. В том числе и выбор ни во что не вникать и оставаться прежней.

Только так относясь к ней, можно было претендовать на встречу с ней и ей самой! Да, да, - и ей, если бы она захотела, надо было бы готовиться к встрече с собой. Тогда только, и очень предупредительно, попроситься в гости к своей “пустоте”. Но для этого и до этого ей надо было гарантировать той себе, которая за заслоном пустоты спрятана, необходимую безопасность и защищенность! Во-первых, от самой себя, от собственной неосторожности, небережности, распорядительного и деловитого желания использовать, продавать и эксплуатировать себя.

Ей надо было гарантировать себе свою любовь!

А до того, подождать и ни во что не вмешиваться. Ведь себя надо не сделать, а дождаться!

А до того... пусть все идет, как идет...

Мамин ресурс.

Шла, как всегда по первым средам месяца, “Мастерская психотерапевта”.

Не терпелось прочитать две предыдущие записки о “четырехлетних девочках”[249]. Но здесь была Алина Владимировна, которая эти записки не раз слышала, к тому же долгое чтение затруднило бы активность других. Спросил, есть ли у кого-нибудь предложения по предстоящему занятию.

Валентин Вадимович напрягся с интригующе заговорщицким видом, зарозовел, как новорожденный, и сообщил, что ему приснился... я. Во сне я давал ему задание просмотреть несколько альбомов и сделать сообщение о художниках. Чем он и поспешил во сне заняться.

К моему смущению, Евгений Николаевич тут же к психологу присоединился - ему я тоже приснился! Будто бы среди множества белых цветов.

“Тоже мне - миллион белых роз!” - с досадой подумал я.

Самостоятельно исследовать свои сны они не взялись. А мне в грезы со мной включаться не хотелось. Пришлось отшучиваться.

Потом я рассказал фабулу записок и о том, что даже однократные возвращения клиентов в эпизоды счастливого детского общения со своими родителями открывают доступ к их совершенно неожиданным личностным ресурсам.

Встреча с молодыми мамой и папой, взгляд на них глазами себя маленького, обогащенный теперешним умением различать и анализировать, разрешают и делают возможными принципиально новые выборы. Позволяют осуществление прежде неизвестных, запретных, сознательно не используемых человеком стратегий реалистического переживания и поведения. Предоставляют шанс понять происхождение, смысл и пустоту непродуктивных стереотипов. Дают свободу принять их или отказаться, наконец, от этих парализующих спонтанность программ - высвобождают инициативу. Благословляют использовать счастливые родительские ресурсы. Открывают к ним допуск...

Я увяз и едва не запутался в объяснениях.

А все из-за того, что сразу понимал и боялся, что надо будет показывать. Но было до задыхания тягостно заставлять себя демонстрировать то, что делаешь, только когда лечишь, и что легко, когда вызвано нуждой партнера.... Наконец решился. Спросил, кто из женщин хочет попутешествовать в детство?

- Почему - из женщин? - возразил кто-то.

- Женщина со мной - защищеннее.

Вызвалась Мария Петровна. Детский психотерапевт. Очень заботливая, разумная и предупредительная. Она всегда работает. Или идет на работу. Или, жертвенно устав, отдыхает до следующей работы. Или украдкой пережидает вынужденную паузу на регулярном семейном пикнике на природе с шашлыками.

Я попросил Марию Петровну вспомнить какую-нибудь счастливую ситуацию из ее раннего детства, когда она вместе с мамой и папой и когда им хорошо друг с другом.

Мария Петровна с всегдашней, чуть усталой улыбкой детского доктора стала рассказывать, как “весело” лет в пять-шесть ее рано утром будил папа.

- Вспомните эпизод, когда вы втроем, - перебил я, но сам удивился тому, как много она уже рассказала о своих родителях и о себе мне.

К сожалению, доктора и психологи слушали задание и смотрели в пол - “в себя” - или на меня. Никто, даже Александр Витальевич и Ирина Юрьевна, не наблюдали и не видели, не опережали Марию Петровну в ее знании о ней.

Оказывается, меня ведет в дальнейшем расспросе наблюдение и настороженное сочувствование, пребываний вместе с партнером в его обстоятельствах. Наблюдение за тем, чего он не заметил, а не моя версия. Я спрашиваю собеседника о том, что он мне уже “рассказал” своим существованием. Как бы галлюцинирую его воспоминаниями вместе с ним. Это я сию минуту про себя понял. И, с досадой отличив этим себя от коллег сейчас, тут же как тренер спросил у всех:

- Что о своих отношениях с родителями вам уже успела сообщить Мария Петровна?

- Что папа у нее бодрый и веселый, - отозвался студент -медицинский психолог.

- Это она сама сказала словами. Что вы узнали из собственного наблюдения, чего Мария Петровна о себе, и о них (родителях) не знает?

- Что она агрессивно относится к отцу! - Поспешил реабилитировать себя в собственных глазах всегда готовым выговором всем женщинам за “неправильное поведение” с мужчинами задетый Евгений Николаевич. А в сторону чертыхнулся, - Как мальчишка, попался! Сам постоянно пациентам твержу: “Наблюдайте!”.

Я “видел”, а точнее слышал в наигранном тоне и ощущал, сопротивляясь излишней отзывчивости маленькой героини Марии Петровны, что тогдашняя эгоцентричная девочка, как и нынешняя устало озабоченная доктор, принимает искренне демонстрируемую заботу отца за — настоящую. Что она не чувствует отца.

“Видел”, что вспоминаемый ею отец увлеченно осуществляет известную понятную роль идеального, заботливого “паи-ки-товарища”. Но не ощущает себя в отличие от роли.

Навязав дочери тоже роль понятной ему, любящей его “хорошей девочки”, он не чувствует и дочку непосредственную.

Между ними нет сочувствия.

Есть игра по понятному обоим, навязанному “хорошим отцом” сценарию.

Вот тебе и сознание как “комплекс социально значимых деятельностей”![250]

У дочки этого замечательного, веселого и бодрого папы ни он - вне роли, ни сама она - живая, никогда не войдут .в “комплекс социально значимого”. Не будут ни известны, ни осознаны.

Для папы важен сценарий, роль. Он не знает и не догадывается о собственном своем существовании. Не знает, что люди вначале существуют уже какие-то, а потом обучаются сценариям и ролям...

Вот почему Мария Петровна всегда трудится,... завоевывая право на любовь к себе. И всегда так безропотна...

Раньше мне даже приходило в голову, что она детдомовская.

Но для детдомовской Мария Петровна - слишком не стеснена телом, слишком тепла, физически обаятельна и не пугана. Может быть, и тело не входит для нее в “комплекс социально значимых деятельностей”? Живет себе своей отдельной от ее сознания, незамеченной жизнью полезного, обихаживаемого, ласкового, но не имеющего к ней (к ее “душе”!?) отношения, используемого животного.... А может быть ее папа - детдомовский?

Я не стал рассказывать коллегам, что увидел в этой утренней побудке дочки отцом. Все это отражалось в позе, в лице, во взгляде дочери на папу, в ее тоне, когда Мария Петровна вспоминала и рассказывала. В ее утреннем капризе (в дозволенных молчаливым уговором пределах!) и в поспешной, разумной готовности подняться. Каждый следующий жест обоих был предсказуем. Конвенция была по-детдомовски простой и понятной.

Мария Петровна безропотно пережидала нашу дискуссию о ней.

- Вспомните эпизод, когда вы втроем, - повторил я мое предложение, - и когда вам радостно вместе.

- Раньше этого я себя не помню. А позже - я не могу вспомнить. Они все время ругаются. Радостно, только когда мы вдвоем с папой!

- Ну, самое раннее, когда вы - втроем?..

- Но они ссорятся!

- Пусть.

- Это было между пятью и шестью годами. Мама только пришла с работы. И папа ей выговаривал, зачем она оставляла меня одну.

- Это где происходит?

- Дома.

- На кухне?

- Нет, в комнате.

- Возьмите с помощью мужчин стулья и расставьте их так, чтобы обозначить, где вы, где мама, где папа.

- Вот здесь - мама. Здесь - папа. Здесь - я.

Стулья выстроились в треугольник, так, что в вершине развернутого угла поместился отец. Стул-дочка оказался ближе к отцу, справа от него, и они вместе стали параллельно стене, против мамы, оставшейся чуть в стороне, слева от отца. Папа повернулся боком, почти спиной к дочери, лицом к жене и как-то между ними. Но к жене - чуть ближе, чем к дочери.

- Вы сидите, стоите, ходите?

- Они сидят. Я стою виноватая.

- Пересядьте, пожалуйста, на этот стул, который изображает вас виноватую. - Мария Петровна пересела. - В чем вы виноваты?

- Ну, я... как бы... рассказала папе,... что была... одна ...

- Наябедничала, что ли, папе на маму?

- Нет! Но, кажется,... Я сейчас вспоминаю... Ну, в общем, он как-то от меня узнал, что я одна оставалась.

- И вы виноваты, что выдали маму?

- Ну,... как бы - так.

- Где окно?

- Там. Напротив папы.

- Вы и мама - боком к окну?

- Да. Но она - почти спиной. А я лицом, но отворачиваюсь к папе.

- Какая погода?

- Осень. Сыро.

- Какой пол в комнате?

- Крашеный.

- Блестит?

- Нет. Вечереет.

- Что у вас на ногах?

- Не помню.

- Постарайтесь! Вы босая?

- Нет! В домашних тапочках.

- Ноги голые?

- Нет. Я в колготках.

- В капроновых?

- Нет - в обычных детских, хлопчатобумажных.

- В синих, как это называется... - “в резиночку”?

- В коричневых, ребристых таких, все дети раньше носи ли...

- Как детские чулочки?

- Не знаю, тогда дети чулок уже не носили.

- Вы стоите. Тапочки удобные?

- Жестковатые.

- Что на вас еще надето?

- Платьице и кофточка.

- Какая кофточка?

- Такая... полушерстяная.

- Зачем дома - в кофте?

- На дворе промозгло.

- Вы замерзли?

- Нет, в кофточке тепло.

- А мама во что одета?

- Тоже - в тапочках, в платье и в кофте. Как и я.

- На босу ногу?

- Нет. Она только с улицы пришла. Намокла немного продрогла. И оделась в теплое.

- Мама кем работает?

- На железной дороге.

- Кем?

- Путевым обходчиком.

- А какие у нее тапки?

- Жесткие, как у меня.

- Она уже согрелась?

- Нет еще. Она устала и промерзла.

- Мама только что пришла. А папа не работает?

- Нет, он пришел давно, раньше.

- А он во что одет?

- В трико и в рубашку.

- Трико - это то, в чем все выпирает и висит?

- Да. На коленях - чашки.

- Больше ничего не висит?

- Нет.

- Папа на много старше мамы?

- Он на шесть лет моложе.

- ?!... - Я растерялся. Этой разницы я не предполагал, не был готов. В замешательстве начал что-то цитировать из Ломоносова о том, что “жена может быть старее мужа не более чем на шесть лет...” Вспомнил,, что у Ломоносова в действительности - только на два года. И пришел в себя.

Молодость мужа обнаруживала совсем новый пласт вероятной мотивации супругов.

Вечно я к простым вещам прихожу каким-то сложным путем! Как и Евгений Николаевич сегодня, - не заметил почти очевидного!

Как тогда в горах...

...Увидев, что ведущая группу турист ест на привале яблоки в одиночку, “методом дедукции” пришел к открытию, что она... беременна! Хотя вся группа знала, что мастер спорта по горному туризму только потому и пошла с нами эту прогулочную для нее “тройку”[251], что, будучи на шестом месяце беременности, не хотела терять последний перед ее материнством летний сезон.

- Рубашка у папы - теплая?

- Обычная. Летняя, с короткими рукавами.

- Ему не холодно?

- Нет.

- Вы - в кофтах, а он - с короткими рукавами?

- Ну и что?

- Папа как выглядит?

- Как? Обычно.

- Ну, может быть, у него кожа раскраснелась?

- Почему?

- Вам,же холодно. А он в легкой рубашке.

- Не знаю... Не помню... Он не говорил.

- А мама говорила?

- Но я же чувствую.

Теперь все увлеченно внимательны. Напоказ скучая, “дремлет” только студент-психолог. Разницу между неосознанным отношением девочки к матери и отцу отследили все. Вот-вот заметит и моя партнерша. Она тоже - психотерапевт.

- А как папе - не чувствуете?

- Выходит - нет.

- До прихода в комнату папа, где был?

- На кухне.

- Что он там делал?

- Не знаю. Готовил, наверно.

- Может, он распарен от плиты.

- Да нет.

- Что делает папа?

- Ругает маму. Я же сказала.

- Как это на вас действует?

- Мне не нравится, что маме за меня достается.

- Вам хочется защитить маму?

- Нет. Просто, чтобы это скорей кончилось.

- Как эта ругань влияет на ваше отношение к папе?

- Я же понимаю, что он меня защищает!

- И к чему это вас побуждает?

- В каком смысле?

- Куда вам хочется двигаться от этой защиты? К маме, к папе, от них, на месте оставаться?

- Он же обо мне заботится. Конечно, я к нему хочу двигаться.

- Вы так думаете или так чувствуете?

- И думаю и чувствую.

- Вы верите, что должны быть папе за заботу благодарны?

- Да, конечно.

- Вы сейчас так думаете или тогда?

- Я тогда не думала. Но относилась, как сейчас говорили.

- А что делает мама?

- Мама устала. Немножечко раздосадована. Она упрямится. И никак не хочет вникать в то, что ей говорит папа! Понимает, что виновата, а отговаривается!

- Вас это сердит?

- Ну, конечно! - Удивительно, как пятилетний ребенок “покупается”! Как сан, загодя, и с чужого голоса, запрещает Себе свою будущую “неправильную” свободу, самостоятельность. Сам себя гипнотизирует “дитю понятной правотой” тех, кто его наглядно "защищает”!

- Почему?

- Он же по существу все правильно говорит! Согласилась бы, и все бы кончилось! А она - всегда так. Никого не слушает, и ничего ей не докажешь! - “А тебе так уже нельзя?!.. Нельзя заткнуть уши от ненужных увещеваний?!.. Ты уже боишься быть, как мама?!.. А вы с папой маму слушаете?!” -Хотелось мне закричать пятилетке, разбудить ее от раннего наваждения. Но вслух я только спросил:

- Это вы сами придумали, что мама не слушает? Или так кто-то до вас сказал?

- Но это же - правда!.. Нет.... То есть да. Это говорил папа.... Но она все равно не слушает. По любому пустяку -скандал.

- Вы на нее похожи?!

- Да, к сожалению.... Но я это за собой знаю.

- И соглашаетесь внешне?

- Может быть...

- Извините, вернемся туда. Пана ругает маму, и вам ни капельки ее не жалко?

- Но можно же один раз вникнуть и не упрямиться. Папа же простые вещи всегда говорит. - Интересно, а то, что сейчас происходит с ее мамой, - тоже для понимания ребенка простая вещь?

- А к чему же вас побуждает ваше чувство вины перед мамой? Оно-то приближает к ней? Если бы вы изобразили отношение перемещением между папой и мамой? Куда бы вы двигались?

- К папе.

- Вы не хотите попробовать себе и мне это объяснить?

- Я чувствую, что папа всегда со мной. А маме не до меня. Она на меня за то, что папа ругается, сердится.

- Как вы чувствуете, что папа с вами и что маме не до вас, что она на вас сердится?

- Ну, я же слышу, что папа обо мне все время говорит. Весь же скандал из-за меня. Он на меня все время оборачивается, на меня показывает. Обо мне говорит.

- Но холодно ли ему, вы не чувствуете?

- Не чувствую.

- А мама?

- А мама вообще обо мне ничего не говорит. Я же знаю, что за то, что я ее выдала, она на меня злится. Даже смотреть в мою сторону не хочет. А если взглянет, то таким злым взглядом!..

- Может, грустным? Может быть, она вас жалеет? Что вам приходится присутствовать при их ругани? Может, вы на нее спроецировали - ей приписали - свое собственное обвинение самой себя? Вы же говорите, - она устала, продрогла?

- Ну, не знаю! Может быть... Но она же сама затягивает ссору.

- А куда она смотрит?

- Никуда она не смотрит! Просто в сторону отвернулась...

- Но то, что ей холодно - вы чувствуете?

- Конечно.

- Правильно я понимаю, что в этой ситуации все действия мамы, папы, как и ваше чувство вины и чувство благодарности, отодвигают вас от мамы и двигают к папе?

- Очевидно, да.

- Которого вы слышите, видите, но не чувствуете?

- Нет, не чувствую...

- То есть при вашем тогдашнем подходе вы, не чувствуя папы, не чувствуя чего он сердцем хочет, своим выбором невольно подливаете масла в огонь их ссоры: противопоставляете их друг другу, разделяете? Ссорите? Сами разрушаете свою первую человеческую среду?!

- Я же тогда ничего этого не думала.

- Но делала? Отвечать-то вам потом - за дела?!

- Это я понимаю. - Она психотерапевт. Все-таки разговор с коллегой в этом смысле легче, чем с пациентом.

Теперь все сопереживающие девочке доктора и психологи уже отследили, что отца она видит, слышит, понимает и принимает его озвученные программы как руководство к действию, но не чувствует как живого человека. А маму, как и себя, чувствует самым непосредственным образом, но не придает своему чувствованию значения. Не сознает чувствуемое как полноправное проявление реальности. Сказанное и видимое ей понятно, а чувствуемое смутно.

Наблюдающим диалог ясно, что девочка не использует своего чувствования себя и сочувствия маме в качестве аргумента, ориентира для построения своего сознательного поведения.

Мамин ресурс, как и собственное чувство реального, ею сознательно совсем не используются, просто игнорируются .

Болея за ребенка, мы остро чувствуем, как, увлеченная понятными “правильными” текстами и действиями отца, пятилетняя послушная дочка со слепым энтузиазмом “хорошей девочки” совсем безвольно угождает его (отца) ожиданиям.

Избавленная от тревожного соприкосновения со своими непосредственными чувствами, от соприкосновения с мамой, с реальностью, “правильная” девочка живет в виртуальной реальности схемы, до предела упрощенной и соблазнительной своей ясностью!

Не прожив на этой земле и шести лет, она уже разучилась чувствовать себя. Вернее разучилась замечать, что чувствует. Замечать, что происходит с ней в результате этой самозабвенной “верности папе”.

- Правильно я понимаю, что папу вы видите, слышите, но не чувствуете. А маму хорошо чувствуете, но не позволяете себе с этим считаться? - спросил я, решив прочнее застолбить эту тему и рассчитывая на психологическую грамотность Марии Петровны.

- Чувствую, как вы говорите. А почему не позволяю?

- Потому, что разумно вы, как мы выяснили,... вы выбрали всех ссорить...

- Я этого не выбирала!

- Вы родителей мирите?

- Получается, что ссорю. Но хочу-то мирить!

- Мария Петровна! Вы кто по профессии?!

- Психотерапевт.

- Что значит хотеть?

- Хотеть - значит делать.

- Так хотите мирить или думаете, что хотите? Простите, я отвлекусь на минутку. Помните “Сталкер” Андрея Тарковского?[252] - Я обращался ко всем. - Там есть комната, до которой страшно трудно добраться, но, войдя в которую, ты достигал исполнения самого сокровенного твоего желания. Человек вошел, чтобы воскресить брата. А когда вышел, выиграл огромную сумму денег и... повесился! Оказывается, он, не зная того, более всего любил деньги, а не брата, как он думал. Комната выполняла действительное желание, а не то, что думаешь. По-моему, жизнь и есть такая комната. В ней мы осуществляем то, что хотим, а не то, что думаем, что хотим.... Вы еще не устали, Мария Петровна?

- Нет.

- Вам интересно?

- Да, очень!.. Только тревожно... тоже... очень.

- Хотите продолжить?

- Конечно!

- Тогда постарайтесь быть бережной с собой. Не спешить... И не делать неудобных вам принуждающих выводов! Хорошо?

- Попробую.

- Тогда, напомню. Мы остановились на том, что, действуя привычным для вас тогдашней образом: без сочувствия папе, игнорируя свое сочувствие маме и, по-моему, не чувствуя себя, вы ссорите родителей и лишаете себя мамы... Мне было бы очень интересно узнать: на что вы купились, ради чего “сладенького" лишили себя мамы и папы, любящих друг друга, а с ними и безоблачного детства?! Но пока попробуйте выяснить: куда бы вас, в тех обстоятельствах, двигало бы сочувствие? В чью сторону?

- К маме? Но это же неправильно! Она же ни с кем не считается!

- А с ней кто считается!?

- Как?!..

- Погодите ругаться! И это вы ответили, что - к маме. Я такого не говорил. Попробуйте на минуту посуществовать в мамином отношении к происходящему.

- “Не бери в голову”?

- Это не женская интонация.

- Но мама считает, что папа раздувает из мухи слона! Она сердится и переговаривается, оправдывается...

- Попробуйте не ругаться, не оценивать маму, а просто побыть на мамином месте. Вот!.. - Я обрадовался идее. -Пересядьте, пожалуйста, на стул, изображающий маму. -Мария Петровна-“мама” пересела лицом к мужу и дочери.

- Как вы - мама и жена себя чувствуете?

- Я замерзла, устала. Я не хочу всего этого крика... Я хочу чаю... горячего. А еще лучше - пива.

- Папа любит пиво?

- Они оба любят.

- Как вы относитесь к происшедшему с дочкой?

- Да ничего не произошло. Девочка большая. Пробыла полчаса одна. Все нормально.

- Нет проблемы?

- Нет.

- А чего же он сердится?

- Да у него характер такой. Он очень добрый. Обо всех тревожится. Он без родителей рос. Ему все сиротами кажутся...

- И чего ж вы его не остановите?

- Ну, он сам себя своими страхами заводит. И, пока сам не устанет, не остановится.

- Как вы к нему относитесь?

- Родной. Я люблю его...

- Почему же не успокоите.

- Досадно. Я устала. Да и не мама я ему... Он же все сам понимает. Успокоится. Да я и не вникаю... очень.

- А зачем оправдываетесь?

- Михаил Львович, вы какой маме этот вопрос задаете? -Вышла из роли Мария Петровна.

- То есть?

- Я разговаривала, сочувствуя маме, от мамы подлинной, как в озарении. Мне самой неожиданно то, что я говорю, и удивительно, откуда я это знаю, - с необычной для нее горячностью растолковывала женщина-психотерапевт. - А вы задали вопрос маме действующей. Она в этот момент о себе подлинной, как и я до этого момента, может быть, и не догадывается.

- Я вас понял. Мне удивительно интересно! И тоже все -совершенно неожиданно. Все до сих пор в таких диалогах игнорировали реалистичность отца. То, что сейчас происходит, - для меня впервые! Это захватывающе удивительно.... Простите! Я снова спокоен. Ответьте на мой последний вопрос от кого хотите!

- Я отвечу от себя. Мама, как и я на, сознательном уровне, согласна с претензиями папы. Чувствует себя виноватой. Вот и оправдывается или спорит.

- Я не могу удержаться! Вы сами не понимаете, как интересно и плодотворно то, что вы сейчас говорите! Это же ключ к судьбе этой девочки и многих таких, как она. Это об ответственности лидера - знать, что он лидер! Это о его скромности - брать на себя свое и как угодно много, а не перекладывать это на плечи тех, кто претендует, но не обеспечивает претензии умением отвечать за результат. Вы тоже поняли, что...?! Правильно я понял,...?! Нет, скажите вы, Мария Петровна, первая! Кто в вашей родительской семье действительно реалистичен?

- Мама, конечно!

- Это вы из какой роли отвечаете?

- Это я - из праздника!

- ?

- Если строго... Из себя - дочери, которая чувствует с мамой. Из себя - мамы!

- Кто в вашей семье действительный лидер!? Папа, мама или вы?

- Мама.

- Кто имитирует лидерство?

- Папа.

- Как бы вы ответили на этот же вопрос до этой нашей игры?

- Наоборот. Нет. Что папа лидер - ответила бы точно! А про маму бы сказала, что она всему мешает!

- Почему мама не взяла на себя лидерство?

- Поверила, что, раз папа берется, значит может!

- И не поверила себе?! Не проверила: может ли он лидировать в семье! Лишила дочку своей поддержки в ее самобытности, в ее подлинной инициативе! Оставила ее всю жизнь воевать со своим талантом! И любимого человека -мужа - обрекла стать неудачником! Я об этих причинах передачи лидирования в руки имитатора пишу в записке “Как мы складывали картинку”[253]. В своем кабинете психотерапии я практически не сталкиваюсь с подлинным женским лидированием. Спасибо вам!

- Вам спасибо!

- Нет, вы погодите! Пересаживайтесь-ка на свой детский стул! Если вы “верны папе”, то должны быть виноватой, должны быть благодарной, жить как по уговору и всех поссорили? Так?

- Так.

- Если вы сочувствуете с мамой? Как вы к ней относитесь?

- Нормально.

- Не понял.

- Нет проблем. Шаль ей на ноги принесу.

- Как относитесь к папе?

- Хорошо! Я его люблю.

- Какой папа? Ему холодно?

- Нет. В самом деле, нет! Он большой, сильный и горячий...

- А как ваша вина?

- Нет.

- Но они же ругаются?

- Я тут ни при чем.

- Как?

- Папа, как ребенок. Мама пришла озабоченная. Ему кажется - его не заметили. Он и нашел, неосознанно конечно, повод ее достать. Она расплачется, - он успокоится... И сам ее утешать будет. Он тревожен и знаков любви просит.

- Это вы тогда понимаете?

- Сейчас не имеет значения! Это я понимаю!

- Вам не стыдно так думать и так говорить?

- Сейчас нет.

- Это не предательство папы?

- Ничуть!

- Почему?

- А кому хуже?!

- Если вы сочувствуете маме, то к кому будете двигаться?

- К обоим.

- И чего станете, делать?

- Побегу играть...

- Вы готовы прервать наш диалог?

-Да.

- Спасибо вам!

Вам спасибо!

- Есть ли вопросы по демонстрации?..

* * *

Все сидели под впечатлением. Этим впечатлением объединенные. Молчали.

Когда я уже предложил расходиться, другой детский психотерапевт спросил:

- Почему вы сказали, что женщины защищеннее?

- Когда?

- В начале занятия, когда выбирали партнера для демонстрации.

- Я сказал, что в общении со мной женщина - пациентка или клиентка - защищеннее, чем мужчина. Чувствует себя защищеннее. Потому, что всегда ощущает, что я в нее влюблен, что она мне нужна больше, чем я - ей. Мужчину я могу страховать только как партнер. Но не как откровенно бережный родитель. Настораживать агрессивностью... Женщине же я - кто угодно: сын, мужчина, отец... Хоть дедушка!.. Хоть дитя беспомощное!.. И она это ощущает.

* * *

Мастерская кончилась. Расходиться не хотелось. В прихожей уже одетая Мария Петровна спросила просто, можно ли ей меня обнять.

- Можно!

 Исцеление эгоизмом

Эгоизм человека

Иисус сказал ему: “возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим”;

Сия есть первая и наибольшая заповедь;

Вторая же подобна ей: “возлюби ближнего твоего, как самого себя”;

На сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки. (От Матфея. Гл. 22, 37-40).

Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь; Потому, что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. (К Ефесянам. Гл. 5, 29-30).

Иисус же... сказал им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные... Ибо Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию. (От Матфея. Гл. 9, 12-13).

Я не первый, кто хочет вернуть нравственному принципу “эгоизм” его первозданный смысл...

Можно быть правым, неправым, киником или аскетом, идеалистом или материалистом... нельзя быть трупом.

Для трупа нет нравственности и нравственных критериев. А именно превращения в труп мы требуем от человека, делая себялюбие жупелом, заклеймив его, как принцип бесстыдства, бесчеловечности, зла.

Таким софистским перевертышем мы лишаем энергетических корней всякий естественный и благодарный человеческий альтруизм.

Лишаем основания, делаем бессмыслицей, превращаем в притворство, в лицемерие любую человеческую нравственность. Кроме “нравственности” ханжески скрываемой ненависти ко всему живому, любящему себя и свой мир.

Оставляем допустимой только “нравственность” смерти -ненависти к жизни и стыда за то, что мы живы и хотим.

Потребности - атрибут тела.

Противопоставив дух телу, принизив тело, мы принизили потребности, а с ними любые желания, и всякое себялюбие.

Младенческий страх перед неведомой природой, а позже замешанный на этом же страхе рационалистический подростковый протест против ее законов и их власти над нами -ее детьми - отгородил нас от всего мира наших сестер и братьев — от зверья. А теперь еще и требует отречься от единственного источника наших сил, источника благоговения и любви к другому человеку, ко всем похожим и непохожим на нас творениям этого мира. Страх и неряшливая ненависть к действительному терпеливому познанию требуют от нас отгородиться от себялюбия, от эгоизма, единственно способного родить высочайший вольтеровский императив нравственности: “Я ненавижу то, что вы говорите, но я отдал бы жизнь за то, чтобы вы имели возможность это говорить”.

И подлинным материалистом, в отличие от циника, и истинно верующим, в отличие от суеверного или ханжи, может быть только эгоист.

Вся социальная мотивация человека рушится, лиши его эгоизма, вбирающего в себя все, и социальные, и природные мотивы и стимулы.

Не возможен без эгоизма и глубоко и полно мотивирующий деятельность выбор. Остается только псевдожертвенная его имитация, и принужденное, рабское, энергетически сниженное, всуе надеющееся на награду осуществление такого псевдовыбора. Такой притворный, обманный выбор всегда и сразу обречен на отчаянье и ярость обмана ожиданий, на обиду и ненависть к “обманувшему” миру.

Если себялюбие плохо, то я не позволю себе любить себя.

Не любя себя, и так же, как себя, “любя” другого, я не люблю и его. Мне нечем любить.

Тогда и мое самоотречение бессмысленно. Потому, что никто им не может воспользоваться. Всем нельзя - все отреклись от себя!

Но нет такого живого бога, которому для осуществления себя нужны трупы своих творений.

Для материалиста богом является мир, его сотворивший, мир, утверждая который, и реализуясь в котором, он утверждает себя. Но, отказавшись от себя, я отказываюсь и от мира, для идеалиста - от бога!

Но кому адресованы заповеди самоотречения?

Судя по всему, и по заповедям в эпиграфе, - тому, кто уже эгоистичен.

Ему и предлагается сберечь свой мир (Бога). То есть предлагается оптимальный, наиболее беспрепятственный и перспективный путь утверждения своего эгоизма - альтруизм. Береги, де, сук, на котором сидишь!

Кем предлагаются эти заповеди? Я имею в виду: каким отношением к адресату они рождаются?

Если - тем, кто ощущает нас, каждого из нас, себе подобными: зрело, не во вред себе, без лжи и высокомерия, в меру своего разумения воспринимающими сообщение, и ничего без понимания не делающими? Тогда заповеди - спасение!

Но, если их предлагает тот, кто, проецируя на нас себя взрослого, адресуется, не заметив того, послушному, безынициативному дитяте, и инфантильному, с уже подавленным эгоизмом адресату вовсе не сочувствует, не понимает его - не интересуется нами?! То таким отношением к нам (читай, таким бесчувственным нашим отношением к нему) эти откровения превращаются в глумливую провокацию! А их осуществление - в растянутое во времени уничтожение Рода Человеческого...

Просто знание

Люди не верят себе и требуют доказательств.

Унижающий, опровергающий наш разум аргумент - пугающее и восхищающее нас Чудо - презрительно швырнула нашей тревоге религия.

Я, движимый, наверное, тем же суеверием, что одного лишь ощущения себя - своего желания и чувства реального -для жизни и поступка недостаточно, захотел обратить внимание и разумно обосновать просто знание.

Оно, по-моему, очевидно, как и всякое знание. И утверждает свободу каждого быть частью и творцом мирозданья.

Вот суть этой очевидности.

Другой человек - наша среда.

Он (другой человек), люди, человечество, Род человеческий и только потом весь мир (живой и неживой) - необходимое условие нашего существования, самой нашей жизни.

Утверждая другого человека - этот залог возможности нашего существования, мы утверждаем себя.

Утверждая себя, мы творим человеческую Вечность.

У меня - совсем другое!..

На утренней группе вечно суетливая женщина сидела в кругу своих пожилых сверстниц с привычно жалостным видом.

- Люда, - так называла себя женщина, - Людмила Леонтьевна, как вы относитесь к жалким, ноющим, страдающим напоказ людям? - спросил я.

- Плохо! - спохватилась Люда. И я решил поспрашивать других участниц группы об отношении Людмилы Леонтьевны к “профессиональным страдальцам”[254].

В Людином кругу, кроме нее, сидело еще восемь женщин. Почти все они были одиноки.

У безропотной голубоглазой Анны Борисовны умерли обе взрослые дочери и муж.

У Натальи Федоровны и Алевтины Павловны мужья спились и тоже рано умерли.

Татьяна Ивановна разошлась через год после замужества и всю жизнь одна.

Исполнительная Полина Львовна и независимая, как подросток, Таиса Егоровна замуж вовсе не выходили. Но Полина Львовна еще собирается.

 С мужьями - только Александра Георгиевна и Клавдия Степановна.

Деловитая Александра Георгиевна в этот раз замужем была уже долго, даже дольше, чем во втором браке ее дочь.

У хрупкой, маленькой Клавдии Степановны муж, высокий красавец и богатырь, пьет беспробудно, колотя ее, и допиваясь, время от времени, до белой горячки.

Клавдия Степановна, как всегда страдающая еще более зазубрено и более наглядно, чем Люда, - совсем “горем убитая”, дремала в кругу напротив той.

К ним обеим привыкли. Так что их, всех укоряющая, скорбь никого уж даже и не раздражала. Своим приставанием ко всем они просто изолировали себя, “выкинули” из круга.

- Анна Борисовна, как вы думаете: как Людмила Леонтьевна относится к страдающим людям?

- Никак не относится. Она их не видит!

- Наталья Федоровна?

- Как будто ей одной только плохо! Не интересует никто ее!

- Татьяна Ивановна?

- Ну,... как будто она одна сидит.... Не относится. Она не чувствует других...

- Я, наверно, не сумел спросить. Если Людмила Леонтьевна страдающего заметит... и поверит, что человек страдает?

- Она не поверит, - недовольно удивилась глазами и оттолкнула вопрос губами (будто соску выплюнула) Таиса Егоровна.

- Если придумает,... например, в кино увидит... ей там наглядно покажут страдание человека... - про себя я подумал - “если она спроецирует на героиню свое страдание”. -Как отнесется, когда увидит страдающего, и поверит, что другой страдает?

- Если поверит - хорошо отнесется, - откликнулась, наконец, на мой вопрос Александра Георгиевна.

- Как это - хорошо?

- С вниманием! С уважением. Знаете, Михаил Львович, как она всегда. Заохает, заахает... Запричитает, как будто такой один в кино и есть... Как будто ему все должны... -совсем разогналась Александра Георгиевна.

- Кто должен? Она должна?

- Нет. Вы должны! Мы! Вся группа... Все.

- А она?

- Михаил Львович, можно я скажу? - перебила, включившись теперь, и Полина Львовна.

- Да, конечно!

Полина Львовна подняла и остро вытянула вперед подбородок, будто внимательно рассматривает далеко находящийся предмет, насупила, чтобы лучше рассмотреть, еще и переносье и, пожевывая, стала старательно объяснять:

- Люда, если бы заметила страдающего... вела бы себя... -Полина Львовна размыкала рот, жевала, облизывалась и, казалось, проглатывала проговоренный кусок своей мысли, -...как будто, увидала героя... такого особенно почетного человека... Как будто это особая заслуга!.. На него все должны молиться!.. Я хотела сказать,... она бы вела себя, как будто она одна его понимает! Она бы ему так показывала!.. А все другие люди - черствые, и никто его не понимает!.. И все мы должны их понять и спасать их! А она ничего не должна, потому, что она же одна его понимает! - Полина Львовна проглотила остатки своей речи и поджала челюсть и щеки.

- Что бы она делала?

- Ахала бы! - буркнула обиженно Наталья Федоровна. -Все хуже нее! Она одна хорошая! А ничего никому не делает!

- Людмила Леонтьевна, а как вы относитесь к счастливому человеку?

- К счастливому? - Люда, до сих пор с видом никем не понятой утиравшая сложенным ввосьмеро платочком нос и разглядывавшая потом платочек, будто разговор ее не касался, встрепенулась, как угодливая официанточка. - К счастливому?! - Люда сделала маслянистыми глазки и облизнулась так сладострастно, что мне вспомнились аборигены, которые из любви съели Кука. - К счастливому я хорошо отношусь. Пусть ему!.. Если человеку повезло! Зачем ему мешать? Не надо. - Люда развернула платок и тщательно высморкалась. Было ясно, что она не верит, что повезло, -наверное, украл!

Я снова принялся расспрашивать.

Теперь мой вопрос был всем понятен сразу.

- Счастливому она завидует. Он ей подозрителен, - снова, но теперь утвердительно, сделала обиженными губами Таиса Егоровна. - Он для нее какой-то не настоящий - показала она, поперебирав всеми пальцами обеих рук, и открыв пустые ладони.

- Она не верит счастливым людям... Видит снаружи, а не чувствует человека... Не понимает, откуда взялось! Она не учится у них... не может... Только злится на них и завидует... Простите! Может быть, я не так чего сказала?! -испугалась и застеснялась того, что так много произнесла, Анна Борисовна.

- Счастливый человек для Люды - нехороший. - Снова вмешалась и стала раскладывать все по своим полкам дисциплинированная Полина Львовна. - Если это не положено ему, как вам, “по должности”. Вам она прощает, вы поставлены, ее учить, и должны уметь. Но если она поверила бы, что вы обычный человек и счастливы, то и вы плохой, и должны с ней делиться. Раз вы счастливы, значит, это вы у нее забрали, ее ограбили. Вы должны ей все отдать. - Полина Львовна, вытянув вперед подбородок, прожевала и проглотила этот кусок мысли и продолжила. - Ей нельзя быть похожей на счастливого человека. Быть счастливой, значит быть плохой. Даже вникать в это нельзя. Только завидовать, не зная чему, злиться, обижаться и ждать, когда ей вернут, чего у нее не брали!

— Это она так думает?

- Нет, она этого не знает. Думает, как говорит. Она так... впитывает и так отталкивает.

- Так неосознанно выбирает?

- Михаил Львович! Она, как вы говорите, так “за-про-грам-мирована”!

- Что вы хотели сказать, Александра Георгиевна? -я увидел, что та хочет и не решается вмешаться.

- Она как нищий сосед к богатому относится. Она не знает, что богатый сначала голодный ходил. Не клянчил, как она, не злился, а все своим трудом заработал. Голод заставил. Богатство по копеечке складывал. А она готового хочет. Смотреть досадно. Я так своего второго мужа потеряла. Я же его любила. А все ждала, что он мне чего-то должен. Надо было мне тогда к вам раньше попасть. Ни за что бы не разошлась!

- Людмила Леонтьевна ко мне раньше вас всех пришла. Сколько существует кабинет, столько она сюда ходит. Она тогда еще действительно была Людой.

- Она просто работать не хочет! Над собой. Готового ждет. Никому - ничего. А ее пожалей! И пожалеешь - не воспользуется. Говорить не хочется!

- Почему не воспользуется, Татьяна Ивановна?

- Посмотрите, она со своим платочком сидит, как пятилетка обиженная. Ее не поняли, не вникли, не пожалели, не так подошли. Как будто ей ты чего должна. Ничего не делает. Как дитя малое! Ей не стыдно. Она, как не клянчит, а своего требует! Ей положен уход, что ли?!

- Полина Львовна правильно сказала, - снова утвердила укоряющими губами Тайса Егоровна. - Для Людмилы Леонтьевны нормальный, берущий что-то человек - грабитель.... Ей нельзя ничего нужного, за чем она пришла, нельзя ничего брать.... Признаться, что она взяла... заметить нельзя. Если воспользуется открыто, значит у нее есть.... И значит она, как все, тоже - грабитель... Значит - плохая, и ей никто не должен. А то, что взяла, отнять имеют право. Раз она, как все, то и ждать, получается, не от кого. И ей кажется - лучше не брать или не признаваться, что берет. И тогда она в ее глазах хорошая и ей положено и все еще - впереди, как у ребенка. Она же - Люда.

- Алевтина Павловна, что вы думаете, как к счастливому человеку относится Людмила Леонтьевна.

- Все уже сказали. Плохо относится. Завидует. Не знает про него ничего. Хорошее, считает, надо скрывать, как ворованное, или чтоб не сглазили. Как нечаянное счастье с не своим мужем, - ответила бледная Алевтина Павловна.

- Людмила Леонтьевна, как, по-вашему, к счастью относится такая же “несчастная”, как вы, Клавдия Степановна?

- Кто это? - с готовностью встрепенулась Люда.

- Люда, вы, сколько лет в одном кругу?.. Напротив вас женщина проснулась!

- Она? К счастью?.. Как будто ее громом поразило!.. Как будто вдруг много выиграла и теперь должно уравновеситься такой же, еще больше, потерей! Как к сглазу! И люди завидовать станут! Гадость какую-нибудь сделают! Не дай бог, словом!

- Вы гений, Люда. А как она относится к несчастливым людям?

- С жалостью, с уважением. Хорошо относится. Все святые были великими мучениками. Она себя такой считает. Самой несчастной.

- Она права?

- Головы ни разу ни на кого не подняла.

- А каково ее мужу?

- От такого стона без отпусков - кто не сопьется?!

- Спасибо. Правильно я понял, Люда, что, то, что Клавдия Степановна уважает, то и имеет?

- Конечно!

- Что для нее - идеал, тем становится и она? Как в той комнате, про которую я рассказывал, куда приводил Сталкер: жизнь осуществляет те желания, которые у тебя действительно есть?

- Конечно!

- На великих мучеников равняется, мученицей и живет?

- И всех мучит! Смотреть тошно.

- Как и вы?

- Нет. Ну, зачем вы, Михаил Львович?! У меня - совсем другое! Вы же знаете!..

О Мишиных трудностях с женщинами.

Солнечным и теплым длился, не ломая плавного своего ритма, взятого уже в начале первого дня, второй, заключительный день майского двухдневного “марафона”[255].

Вчера Миша спросил, как ему “поиграть” здесь в свои трудности с женщинами.

- С кем конкретно поиграть? - неточно улыбнулся я.

- Со всеми, - неточно ответил Миша.

- Будем играть “гарем”?! - Все рассмеялись. Играть в гарем Миша не собирался. Других конкретных воплощений своего намерения у него не было. Он озадачился... Я сообразил, что можно бы...

- Есть вариант!

- Да?

- Можно поиграть “сцены на стульях”. Сцену знакомства мужчины с женщиной в купе поезда, - Миша за идею ухватился с энтузиазмом. - Только одно условие! Женщину в этой сцене будете играть Вы.

Вера Николаевна опять хохотнула, приняв и это мое предложение за шутку. Миша, тоже поверив, что над ним подтрунивают, смутился, и... с грацией молодого медведя в цирковом поклоне отказался: дескать, как же он - женщину? - нет! Так не может быть...[256]

Мишино и мое начинание потерялось в других заботах.

К вечеру, когда до расставания на ночной перерыв времени оставалось в обрез, и уже никто ничего не решался начинать, я вернулся к Мишиной задаче и снова, уже без шутки, предложил ему поиграть в сцене знакомства - женщину.

Когда Миша, сведя коленки, сложив ручки между ног, и склонив головку... с отсутствующим, нарочито наивным видом... уставился в воображаемое окно воображаемого купе (составленного из стульев), изображая ко всему равнодушную жеманницу... когда стало ясно, какой он представляет женщину, с которой намерен общаться... тогда войти в это купе мужчиной - случайным попутчиком и познакомиться с этой безразличной к жизни и к смерти девушкой-монстром (Мишиным персонажем)... я неожиданно поручил Маше.

Маша не отказалась. Но, еще не включившись в игру, даже не “войдя в поезд”, прямо из кабинета, в котором мы занимались, неожиданно зло и грубо рявкнула на Мишу, своего сверстника и знакомого, на Мишу, а не на его персонаж:

- Ты чего тут сидишь дурой?! ...

Миша оторопел, приняв окрик на свой счет... И не зная, что делать “в роли”...

Оставалось меньше тридцати минут до ухода. День до сих пор шел без наигрышей, органично и мягко. Портить всем настроение под занавес, да еще хамским окриком на человека, нужды не было.

От Машки я этого не ждал, и оказался не готовым. Резко оборвал ее. Мишу попросил уйти со “сцены”.

Игра не состоялась. День, как мне казалось, был испорчен всем. И я теперь не подбирал слов. Обрушился на дочь. Она растерялась. Оторопела. Я бранился.

Сутью, которую при желании из моего “монолога” все-таки можно было извлечь, были два вопроса.

Один. Что позволяет Маше нападать на мягкого с ней человека? На что, на чью защиту она рассчитывает, когда задирается с тем, кто не уступает ей в силе? На что надеется, когда обижает, настораживает такой беспардонностью всех, кто хоть чуть-чуть уважает себя? Почему ей это можно? И еще! Откуда такая злость?

Второй вопрос. Почему Миша позволяет давать себе оплеухи. Что за рыцарство в том, что он оставляет “несчастную” девушку сатанеть? Лишает “бедняжку” возможности вовремя ощутить край? Что это за доброта? В чем?!

Не так ли действуют и многие другие “мальчики”, кто, в пику “жестоким отцам”, мнят себя добрыми? Не они ли, становясь мужчинами, обрекают потерявшуюся в обидах женщину (вчерашнюю девочку!) воинственно забыть спасительное чувство реального. Подстрекают ее остаться в кромешном одиночестве беспредела ничем не обеспеченных претензий? Да и не потерявших края не они ли провоцируют, поддавшись соблазну такой “доброты", обречь себя пожизненному обману ожиданий и отчаянью. И все, как и Миша, с самыми добрыми намерениями!.. Что этих мужчин движет обещать, чего не бывает?!

Не то же ли самое сделал в отношении Мишиной мамы его папа? В начале отношений, добиваясь ее внимания, парализовал будущую женщину, дав ей надежду на свое пожизненное безропотное подчинение и опеку. А теперь, через четверть века, оставил взрослую девочку одну у разбитого корыта, совершенно неготовую, обиженную несправедливостью ухода “мужа из семьи”?

Может быть обиженные “за жестокость” отцов, за боль, доставленную папой маме, эти “мальчики”, искренне желая быть иными и лучшими для женщины, надеются и пытаются, в противовес “злым” отцам, утвердить новую, небывалую доброту - без боли, без муки, без страдания? Ту доброту, которую они выпестовали в своих детских страхах? Сочинили в мучительных грезах, в фантазиях о том, как защитят мать от агрессивности мужчины и о том, что они “никогда не станут такими”!?

Не станут мужчинами?!

Может быть, не заметив, что обещают не завоеванную женщиной, полученную без сопротивления, лишенную эгоизма и своего интереса, бесполую доброту, эти “мальчики”, не заметили, что такой “щедростью” покупают, обольщают? И только падкую на “дармовой сыр” девочку. Может быть, превращая ее в товар, которым она же и торгует, покупая в свою очередь их, не заметили они, что ощущают женщин существами безынициативными, в отношениях не участвующими, не способными самостоятельно выбирать, одолевать свои трудности и решать свои задачи? Не знают эти мужчины, что мнят женщин беспомощными, неполноценными, ненастоящими людьми? Принимают их за игрушку, которой за возможность попользоваться надо платить опекой, парализующей ту еще больше?!

Может быть “доброта” таких мужчин — не только следствие отказа от отца и стремления самоутвердиться за его счет, но и результат выработанного в этом стремлении утвердить свою обиду на мир потаенного (несознаваемого), высокомерного презрения к матери, которая не сберегла себе мужа, а им отца, презрения к женщинам вообще?!

- Но ведь нас учили заботиться о других, о женщинах раньше, чем о себе?!..

- Заботиться, или обманывать молчаливым обещанием жить за нее?... Иллюзией, что ей все дозволено, с вами, со всеми все дозволено?!...

- Заботиться!

- Или парализовать ее волю (инициативу, оглядку) своей опекой, надеждой на вашу обслугу... во всем...

- Понятно!..

- Понятно всем. Почему не всем хорошо от этого понятного!?

- Сами не пользуются!...

- Ну, вот!.. Настоящая забота чаще не заметна. Всегда точно адресована, индивидуализирована. Она - “товар штучный”... и никому не мешает. Самое главное: забота - это результат, а не намерение..., и уж никак не наглядная “доброта”. Кто из нас специально учился заботиться не о другом вообще, а об этом конкретном человеке!?... Что вы знаете о своей женщине - что ей надо, чтобы о ней заботиться?! Поэтому в самом близком общении надежная забота - это всегда, во-первых, правда быть собой... Другой тогда не на тебя, а сам на себя надеется... И сможет сам к тебе приспособиться, воспользоваться тобой, как умеет... Сам...

Получалось, что быть мужчиной - это вовсе не подавление в себе всего мужского, не превращение себя в монаха, в ангела или, того пуще, в наваждение, пугающее самого себя.... Напротив, оказывалось, быть мужчиной значит решиться чувствовать, что ты совсем не просто даешься женщине.... И - это ответственность остаться тем, кто ты есть, и продолжать быть ее проблемой. И никогда не пытаться снисходительно облегчать и упрощать себя для нее, как для беспомощного, больного младенца.... В этом, а не в цацка-нье, уважение к женщине. В том, чтобы не лишать отношения жизни, а ее (женщину) - шанса встречи с тобой -живым, незнакомым человеком - мужчиной.

Этим и оборвался вчерашний день марафона... Обсуждение своей “оплеухи", суть которого я только что изложил, Миша вызвал уже сегодняшним утром, во время подведения итогов первого дня.

По дороге я бранился с Машей.

Дочь утверждала, что это не она накричала, и не на Мишу, а в роли выдавала предполагаемый внутренний голос ее героя, возмущенного Мишиной героиней.

- Не мог же мужчина без гнева смотреть на это убожество! Которое Миша изобразил...

- И часто мужчина начинает знакомство с окрика?! -Вопрос обескуражил Машку. Она перестала артачиться. Задумалась.

- Гаркнув на парня, который даже мысли не допускает -тебя одернуть, ты же всех сделала невольными соучастниками безнаказанного глумления над ним. День изгажен перед уходом.... Ничего не поправишь! С этим всем - в ночь.

- Ну не может же быть, что я настолько не реалистична! Это ж тогда я всюду такая! Я ж уверена была, что - в роли! Что я, никого, получается, не вижу? В мною придуманных обстоятельствах существую что ли, (Машка кончает режиссерский факультет педуниверситета)? - Она думала,... выносила вперед ладошку, взвешивая ею исследуемые обстоятельства..., и в напряжении мысли подпирала нижней губой верхнюю, опуская к ней нос.

- Злость-то откуда?!

- Ну, он же очень точно изобразил! Я себя увидела: прямая Дура!

Утром, когда все отвечали на мой дежурный вопрос: “Сколько времени по внутреннему ощущению каждого из участников прошло от ухода из кабинета до прихода?”, кто называл реальное время (12 часов), кто - 6 часов, кто -3 часа, кто миг - “Как за дверь покурить вышел!”, кто месяц..., Машка скажет, что “за ночь словно полгода прожила”.

... Теперь мы снова вернулись к Мишиным трудностям с женщинами...

- Что происходит с вашим телом, Миша, когда вы встречаетесь с нужным, но непонятным, новым для вас человеком? - Миша ответил настолько оптимистически, сразу и, не вникая в вопрос, настолько штампом об “интересе и радости”, что я предпочел поспрашивать других...

* * *

Вначале все, как и Миша, порывались мне рассказывать о “радостных предвкушениях...”, о “волнующих надеждах...”, о том, как они “стараются собраться...” или как их такая встреча “мобилизует...”.

- Я спрашиваю не что вы специально делаете, не о чем думаете, и даже не что вы ощущаете. Но только - о том, что с вами происходит само? Что можно было бы увидеть со стороны? Зарегистрировать датчиками, снять на видеопленку? Я прошу вас обратить внимание, на состояние вашего тела отдельно от его причин, мыслей и надежд. Как увидел бы это состояние обследующий вас врач.... У спартанца, который украл, рисинка с языка скатывалась. От страха разоблачения - становился сухим язык. Вспомните: вы встречаетесь с необходимым, но непонятным вам -не знаете, чего от него ждать, человеком.... Не важно -с мужчиной или с женщиной... С непонятным... Что с вами происходит? Не что вы думаете, а что происходит с вашим телом, с вашим организмом?

- У меня мышцы спины стягивает!

- Руки холодеют, знобит, сердце выскакивает...

- Кишки крутятся, рычат.... Слабит...

- Да! Правильно! И у меня... Неловко сказать... Поджилки трясутся.... Вся в поту!..

- В жар бросит... Огнем горишь...

- Это приятные для вас состояния? Перебил я всеобщий поток воспоминаний вопросом.

- Конечно!

- Как!?

- Ну, вы же сами сказали, что я хочу этой встречи, что она мне нужна. Я же надеюсь!..

- Я - не о надеждах! Если бы эти состояния происходили с вами независимо от ваших надежд, отдельно - сами по себе? Отдельно эти состояния - приятны?

- Отдельно же не бывает! Как это?

- Да, так: не нападайте на меня. Допустите, что я знаю, о чем спрашиваю! Как вам нравится трястись и “гореть огнем”?

- Ну, уж и не знаю, чего вы хотите!..

- Можно я?

- Да, да!

- Совсем не нравится! Я поняла, о чем вы спрашиваете. Очень противное состояние!

- И Вы хотели бы это состояние продлить, удержать, -ощущать как можно дольше?! - допекал я своими вопросами дальше.

- Нет, конечно!

- А что бы хотели с этим своим состоянием делать, если бы оно от вас зависело?

- Избавиться от него... и как можно скорее! - Наконец вопрос мой поняли все, и все снова наперебой включились в обсуждение.

- Как избавиться?

- Любым путем!

- Ну, как? Каким любым?

- Постарался бы подавить...

- Отвлечься...

- Потерпел бы его, пока не пройдет.... Потом бы общался. Сами говорите: надо все доживать до конца!

- Доживать или “дотерпливать” ?

- Какая разница?

- Когда терпите, вы с переживанием боретесь и этой борьбой усиливаете, затягиваете его. Доживая, интересуетесь состоянием, как всякой своей жизнью. Вникаете. И не мешаете ему проходить и пользу из него извлекаете - опытом своим делаете...

- Значит, доживал бы...

- А пока “доживаете”, что бы делали с тем, при ком это состояние возникает?

- Ну, нашел бы, наверно, предлог отложить встречу...

- С необходимым человеком встретились бы, только когда прошло?

- А какое общение, когда трясет?!

- Общались бы, когда уже - все равно? Когда незнакомец безразличен?..

- А что делать?!..

- Я понял, что почти все вы попытались бы от неприятного состояния отделаться. А что бы вы делали с “раздражителем”, при котором такое состояние развивается? - решился я, наконец, задать вопрос прямо.

Тут в разговор снова вмешался Миша:

- Можно я тоже скажу, что со мной бы было? ... - И он рассказал о том, что в таких обстоятельствах весь деревенеет, краснеет... - Язык не ворочается... Кровь в голову ударяет... В извилинах темно, как в пещере.... Ни одного слова в окрестностях.... Без вопросов ясно - “кретин”!

- Кретины, вообще-то, люди головастые и часто очень не глупые... - Я вспомнил киноперсонажей-кретинов, занимавших очень серьезное место в тайной политике королей... -Что вам хочется сделать, Миша, с тем, что, как вам кажется, вызывает у вас такое неудобное состояние?

- Мне не кажется. Состояние - вот оно. - Миша показывал нам то, о чем говорил, взвешивая воображаемое на тяжелой руке. - Его вызывает не что, а, кто! Это же постоянно!

- Если я скажу, что у меня кто-то, что-то вызывает помимо моей воли, например: “на меня действует столб”, значит он - человек, а я - столб! В отличие от мертвых предметов, мы - люди, сами в состоянии выбирать свои эмоциональные реакции на всякое воздействие. И всегда сами определяем, часто бессознательно, не замечая того, значение для себя любого влияния.... Когда бы мы этого не делали, то превратили бы себя в заводные игрушки. В предметы, которыми управляли бы внешние силы или другие, действительно живые, инициативные люди.... Но это, пока, - другой и большой разговор....Извините за комментарий!.. Я повторю вопрос, по-вашему. Что вам хочется сделать с тем, кто “вызывает” у вас это паршивое состояние?

- Ударить ее хочется!.. Или уйти, чтобы этого не сделать.... Спрятаться в какую-нибудь щель... стать невидимым... - Миша не заметил, что говорит не о трудном, незнакомом для него человеке вообще, но о своих трудностях с женщиной. И не мудрено! Кто же не потеряется с такой безучастной, бесчувственной, неживой и от этого бессмысленно жестокой, глупой красавицей, Снежной, всегда готовой холодно высмеять, едко задеть, уколоть самолюбие королевой, которую Миша изобразил и какой он представляет женщину?! (А еще не определившаяся, бесхарактерная девушка, желая не ударить перед ним в грязь лицом, под влиянием его ожиданий нередко такой с ним и становится, веря, что только такой быть с мужчиной достойно, что только такую он и станет уважать... с такой будет считаться...).

- А с состоянием, что делаете?

- Как сказали. Отделаться от него скорее хочется! Взять себя в руки. Быть настоящим мужчиной. Невозмутимым...

- Правильно ли я Вас понял, Миша, что состояние, вызываемое встречей с интересующим вас непонятным человеком, - я сознательно проигнорировал, что Миша говорил о девушке, - состояние, возникающее в общении с малознакомым, вам не “приятно и радостно”, как вы говорили вначале, а, напротив, - очень неприятно, тяжело?

- Да. Но, я тогда говорил, что я хочу общаться... Женщина-то мне нравится.... Я хочу хорошего... - Миша весомо раздвигал воздух большими мягкими ладонями и убедительно тряс на них, протягивал вам это воображаемое “хорошее”.

- Верно ли, что свою заинтересованность в “хорошем” вы сознаете?

- Ну, да...

- Ей подчиняете свое поведение?

- Конечно! Я же хочу встречаться!.. - Миша приподнял, подтянув к щеке, левое плечо, дескать: “как же вы не понимаете?”.

- А тягостное состояние не замечаете или стараетесь не замечать, не обращать на него внимания?

- Я о нем не думаю. Как же?.. Замечаю... Оно мешает... Не обращаю внимания...

- Получается?

- Не всегда ... Нет... Я об этом и спрашиваю. Кто такие они - женщины?

- Верно ли я понял, что, если бы вы придали значение своему “трудному состоянию”[257], то постарались бы его устранить.

- Ясно!..

- Для этого, избавились бы от партнера - ушли от мучительной встречи?!... - Я снова повторил для всех вопрос о поведении в отношении “раздражителя, вызывающего трудное состояние”. И теперь все ответы свелись к одному: каждый постарался бы “от вредного раздражителя отделаться”. -...Либо подавили бы тревожащее состояние и общались бы без страдания, уже спокойным - равнодушным, холодным? Вы понимаете, что такой холод на эмоциональном уровне пугает и отталкивает партнера?!

- Об этом я не думал. Просто иногда девушки мне не нравятся, какие-то - не настоящие! Я не знаю, о чем с ними говорить... Может я не прав... Я не могу с ними... А, когда нравятся, - они как будто избегают меня! - Надо сказать, что самобытный, большой и вальяжный Миша, манерами похожий на Пьера Безухова, - обаятельный и внешне весьма привлекательный молодой человек.

- Как вы думаете, Миша? Представьте: вам предстоят две встречи. Одна - нужно будет пообщаться по обязанности с непонятным, но именно для вас несущественным человеком. Другая - вас, напротив, ждет, наконец, свидание с тем, кто тоже непредсказуем, но лично, для вас значим чрезвычайно! При встрече с кем ваше тело переживет большее потрясение, с кем обсуждаемое состояние, будет более выраженным, с желанным или с безразличным?

Миша замялся.

Наступила пауза, как от чего-то неожиданного.

Высокая комната с высокими окнами словно перестала дышать. Стало слышно, как шаркают по асфальту за окном подростки. Все будто в трансе застыли с каким-то обескураженным видом.

- .... Естественно, с тем, кто нужен.

- Что с тем, кто нужен?

- Трясти будет больше! - Все выдохнули, задвигались... с удивлением ли? с облегчением? с удовольствием?..

- Вы от чего-то замялись? Что вы хотели сказать первым?

- Да, так... чепуху...

- Все-таки?

- Хотел сказать, наоборот: что от того, с кем больше хочу встречи, не будет трясти, я ж ему рад, а будет трясти с тем, кто не нужен. Ну, как в самом начале говорил. Потом вспомнил: я по работе спокойно встречаюсь, с кем надо, и все спокойно. А с женщиной дурею!

Теперь все ожили. В обсуждение ринулись наперебой. Парадокс открытия поразил всех. Я снова задавал вопросы Мише:

- Правильно ли я понял, что Вы, как и многие, кто сейчас высказывался, привыкли верить, что в общении с малознакомым, непонятным, но желанным человеком должны испытывать и испытываете только приятные чувства? А стесненность ваша - это какая-то ненормальность - дефект вашего характера, и так не должно быть?

- Да.

- Что неудобства должны испытывать только с неприятным человеком?

- Да.

- Верно ли, что сейчас вы обнаружили, что вы, как и все, кто только что рассказывал о себе, в действительности самые неприятные состояния переживаете с теми, кто вам важен, и тем сильнее, чем необходимее вам человек? Но уверенные в противоположном, не умеете отдать себе в этих состояниях отчет?..

- Получается, что помимо нашей воли эти состояния незаметно руководят нами! - Вмешалась Тина Владимировна - И заставляют избавляться от них. А для этого отказываться от необходимых нам людей, с которыми трясет, и предпочитать безразличных, с которыми спокойно?!

- Но ведь Миша не избегает тех, кто ему нравится? Ведь они, как он говорит, его избегают?

- Да, он же к ним "настоящим мужчиной" приходит. Он же ужас какую девушку изображал!.. Наверно и себя таким подает - “невозмутимым"!..

- Это так! Помните, какой он в кабинет впервые пришел?.. - перебила одна из участниц прошлогодних летних марафонов.

- Они ж - обычные, - продолжала Тина Владимировна. - А с ним от чего такие? Просто пугаются такого “супермена”. Вот в дур и превращаются. Или от его холода с перепуга сбегают, как и он от них... Я, конечно, могу ошибаться. Но ведь он очень привлекательный мужчина..., и кажется им неприступным. Я помню себя в юности. Ни за что бы не решилась!

- Вы ему скажите! Что вы мне это рассказываете?!

- Я себе рассказываю. Я, оказывается, всегда избегала мужчин, от которых “трясло”...- Разоткровенничавшаяся очень сосредоточенная женщина была замужем за родственником, с которым вместе все детство росла. И, заботливая, даже давно разойдясь с ним и разъехавшись, все еще его, безработного, “материально поддерживала” - содержала.

Миша выключился. Сидел отрешенный, будто не о нем шла речь. Может быть, смутился. А может быть, что-то свое додумывал.

Мы продолжали разговор, который задел всех.

- А что же делать?

- Это не тот вопрос!

- А какой - тот?

- Что мы делаем лишнее - ненужное?.. Если мы знаем, что делаем неверно... в волнующем нас общении... Например, первое - находим ложные поводы, чтобы уйти, и уходим от трудных нужных отношений. Второе - не замечаем или пытаемся подавить свое живое трудное состояние. Третье — вступаем в отношения, требующие живых чувств, когда уже “спокойны”, когда и эти отношения и сам партнер нам стали безразличны. И так отталкиваем, обманывая желанных людей своим деланным равнодушием... Только зная, что мы делаем неверно, я бы задал себе другой вопрос: "Чего нужно о для общения с волнующими вас людьми мы не делаем.

- Не отслеживаем своих негативных состояний, именно в общении с желанными людьми?

- Это первое.

- ...Поэтому, не заметив их, ничего и не можем сознательно предпринять.

- Понял. Второе?..

- Когда подходишь, подавив волнение и тревогу - безразличным, то теряешь другого. Он закрывается... Без чувств нет контакта...

- Мы говорили об этом только что.

- Когда не подходишь, - то же самое, тоже теряешь.

- Понятно.

- ...А в этом состоянии - недееспособен.

- А как вы сами относитесь, когда чувствуете, что таким стеснением потрясены не вы, а другой, приятный вам человек? Когда он так с вами стеснен?

- Жалею... Нет, не правильно я сказал. Если приятный, - сочувствую. Вначале мне смешно, чего ему стесняться?! Я - вот он! Весь гут. Понятный, как луковица. Потом себя тоже... вспоминаю. Хочется к нему приблизиться..., поддержать... Согреть, чтоб оттаял. Ну, ближе он мне... “Чего меня стесняешься?!” - хочу сказать.

- Какого человека вы предпочтете, Вера Николаевна?

- Веселого.

- И что вы с ним будете делать, с веселым?!

. - Да все! Хоть за Волгу, хоть на работу.

- А, если о своем поговорить?

- А ему мое зачем? - деловитая, всегда самостоятельная и реалистичная полная Вера Николаевна удивилась и даже раскраснелась. - Мое ему не нужно! Ему своего хватает, -отрезала она сама для себя с обычной своей прямотой и ясностью - следствием конкретности восприятия фактов.

- А если по душе надо?

- И на трезвую голову что ли?!

- Вот именно!?

- А тогда, вот того, который трястись не стесняется!

- Почему?

- Он сам живой и моя жизнь его не напугает...

- Разве истукан каменный... в тряске... может кого заинтересовать? - очнулся Миша.

Вера Николаевна, глянула на него боком, как на недоразумение или несмышленыша. И с досадой цокнув языком, отвернулась. Больше его не видя.

Когда выяснилось, что разговор идет не о встрече на пикнике, а об общении, требующем личного участия, то оказалось, что и всем наедине нужен живой, умеющий пребывать в трудном состоянии тревоги человек, не навязывающий, но и не прячущий своего волнения от другого. Когда нужен разговор по душе, желанным становится, взволнованный, пусть смущенный, но трепетный и своим трепетом понятный твоему сердцу человек. “Веселый”, “невозмутимый” тогда кажется поверхностным и отталкивает, а встревоженный - привлекателен!

- Почему же тогда люди тянутся к веселым, а мрачных избегают?

- “Неправда ваша, барыня”! И люди - разные и обстоятельства у нас бывают разные. Одно - на свадьбе, другое -на похоронах! Вы веселая личность или мрачная?

- Скорее мрачная...

- Ну, и как люди с вами себя ведут?

- По-разному... Смотря когда...

- В компаниях?

- Я не часто бываю в компаниях.

- Когда бываете?

- Я всегда дело себе нахожу. Хозяйке помочь, к столу, на кухне...В большой компании всегда хлопот много. С детьми...

- А кроме хлопот?

- Ну люди веселятся... Сижу... Мне тепло с ними...

- Одна сидите?

- Мне не плохо одной... Иногда присядет кто ... поговорим. Я - человек скучный. Больше слушать люблю. Мне все про свое рассказывают. Мне нормально и в компании...

- А дома, на работе?

- Ну! На работе! И дома тоже! Люди, вообще, ко мне очень тепло, почему-то относятся... Я сказала - про все рассказывают... И соседи и на работе - как какая проблема, со мной делятся - будто я - психотерапевт! Иногда даже неловко...

- Я вот только сейчас поняла! Я своих шебуршу... - вмешалась поделиться удивившим ее открытием покрасневшая, как ребенок от диатеза, Вера Николаевна. - Всем хвосты накручу!.. Всех по местам расставлю!.. А проку - вот!... Одна я - прынцессой расселась. Никого не слыхать!.. Вчера, после первого дня ехала. Сын меня на нашей “Волге” вез. Муж, вы знаете, хворал немного. Ему пока не надо ездить. Нет, теперь ничего страшного... Я ж, поэтому в тех марафонах не была.... По мосту через Сок тише еду. Там знак. Головой верчу. Две речки, думаю, сошлись,... и не я их сосватала! Как так?! Дома молчу. Все готово. Только на стол собрать... Как-то они, мужики мои, день жили - без меня?.. Жуют. Голодные. Одни есть не хотели! Ничего я про них не знаю... Шумлю... Чтобы не задуматься!.. Растерялась даже! - Полная покрасневшая женщина мотнула головой и мигнула глазом, как молодой грачонок. - Хорошо дома!... Может, догадалась, они со мной нянькаются?!! Я всегда думала - все на мне! Магазин. Дом. А их никак не расшевелишь! Никому житья не даю!.. Они и живут мимо моих глаз...- Вера Николаевна утерла платком капельки пота. - Я чего хотела сказать. Мы таких, как она говорит, мрачных людей от того сторонимся, что заняты все... “Труженики”, чтобы с собой не встречаться... От себя бежим... А они, молчуны эти, нас... в свою тишину тянут... Носом нас в нашу жизнь, в болячку нашу, в боль тычут. Мы от них нос и воротим. Активные. Земля без нас упадет! А дети у нас деньги делают, водку пьют, да отравой этой ширяются. Ни с бабами, ни с мужиками,... ни с собой ничего не умеют. На людях герои, да красавицы непобедимые, а в личном... - ничего про жизнь не знают... пузыри голо..., прости господи, голопопые.

Стало ясно, что тревожных людей многие избегают, не потому, что те для них уродливы, но оттого, что “с ними надо свою душу ворошить”, а это неприятно...

* * *

На этом месте Елена Николаевна, в среду читавшая вслух эту записку на утренней группе людей старшего возраста, прервалась.

Своим, как всегда, не соответственно произносимому тексту ровным голосом объявила:

- Я тоже всю жизнь берегу себя от трудного состояния. И ничего не знаю про дочь. Только после того, как Зоя заставила меня придти в кабинет, начала понимать, что ничего и не хотела знать ни про кого. Ни про мать, ни про мужа, ни про нее. От боли себя берегла, - заключила шестидесятидвухлетняя врач-пенсионерка, самоотверженным тоном прилежной ученицы, ждущей похвалы за честное признание.

Наталья Федоровна и Ираида Васильевна заговорили вместе о том, что не знакомы с сыновьями:

- Все себя выставляешь, а что с ним и почему, никогда не знаешь. Так, денег дашь. Он пропьет. Снова займешь, а дашь. А почему он не работает,... что у него на душе не знаешь.... В Афган мальчиком ушел, а кем пришел -не ведаю. Грубый. Все себя жалела... Ничего не знаю... - она расплакалась...

- И я сыну ничем помочь не могу. Чего у них со снохой?.. Я ему говорю все. Он приходить перестал. А жалко ведь. И внуков не пускает ко мне.

- А как с дочкой?

- С ней все хорошо. Она спокойная. Никогда мне не перечит. Мы друг друга хорошо понимаем...

- Бывает, чтобы она вам непонятное что-нибудь про себя рассказала?

- Нет, что вы! Она женщина простая. Все понятно, - дочь Ираиды Васильевны я знал. Она уже была моей пациенткой.

- Может она бережет вас? Поддакивает, чтобы не тревожить?..

- Нет, нет... Она от сердца добрая... - Я с грустью подумал, что меньше всего мы знаем о тех своих детях, с которыми “нет проблем”, которые берегут нас от тревог... от себя, будто мы уже умерли.... В омуте ли черти водятся или в тех, кто на берегу у омута сидит, уж и не знаю?! Но разуверять не стал, раз она не хочет!

Включил пластинку.

- Выйду на улицу, солнца нема,... - заливисто, голосом Александры Стрельченко выводили колонки, - ...парни молодые свели меня с ума...

Когда пластинка смолкла, помолодевшие, зардевшиеся, как в девичестве, женщины улыбались, смахивали платочками с уголков глаз слезу... Я расспрашивал, кому из родителей - отцу, матери - рассказывали они о себе в девичестве и много ли?

У одних детство отняла война.

- В 15 лет в город привезли. Не с кем было разговаривать...

Другие отцов не знали.

- Мама на скольких работах работала. Зачем ей своим докучать. Помогать старались...

Те, что, как Елена Николаевна, помоложе, тоже, как оказалось, по разным причинам не хотели беспокоить своими проблемами родителей. Справлялись с тревогами и секретами своими сами.

- Да и время было другое... Стеснялись мы... Я перед отцом робела... А про маму боялась, что она отцу расскажет...

- Много про вас знали родители?

- Да нет, пожалуй.

- Зато вы верите, что про своих детей знаете все!? Они у вас прозрачные!?

Те же, кто ждал от родителей опеки и требовал внимания, жаловались на непонимание и черствость тех. Такие и при живых мамах и папах чувствовали себя всю жизнь сиротами. Так и не вылетев из родительского гнезда, все добиваются родительской любви...

Грузный Иван Петрович жаловался, что всю жизнь ждал от жены понимания, не дождался. А теперь его все обижают.

- На старости лет ни от сына уважения, ни от снохи!..

И от внуков все то же. Всегда отдохнуть хотел, спокоя!.. А как раз наоборот и получилось! Слезы одни!

Старушки сетовали, что как ни старались, а тишины не добились. Чем они безропотнее, тем больше мужики пили и дрались.

- ...А теперь помер, думала, отмучалась. Дак, одной еще хуже! Уж лучше б гонял! Я б, можа, и схоронилась у соседей пока!..

Из этого брызжущего болью и, как вопль, неровного, сбивчивого, похожего на безадресное письмо Ваньки Жукова разговора-жалобы, становилось ясно, что “трудного состояния” избегают не только при знакомстве, а и в наиболее значимых отношениях, с самыми близкими людьми: с родителями, детьми, женами, мужьями, друзьями...

Так, по крайней мере, жили эти люди...

* * *

Марафон шел. Мы снова вернулись к вопросу: чего же, необходимого для общения с самыми важными для нас людьми мы не делаем?

- Так что же все-таки - второе? Первое я уяснил. Не отслеживаем, что в общении с самыми дорогими людьми у нас возникает особое “трудное состояние”. Незамеченное, оно исподволь отвлекает. Или гонит нас от значимых людей. Как сказала Вера Николаевна, жены тогда не общаются с мужьями, матери с сыновьями... Никто ни с кем. Все всё про всех “давно знают”. Все друг друга учат. Бегут покорять планету и ее коммерческие банки!.. Всем есть, чем друг от друга и от себя отвлечься. Это тоже тема для отдельного разговора. Что второе?

- Боимся быть неудобными. Стесняемся не веселить.

- Не решаемся обнаруживать наше смущение.

- Не только обнаруживать! Но и просто оставаться, быть в этом состоянии, - добавил я.

- Не замечаем, что, скрыв, а, тем более, подавив это трудное состояние, мы только себя убедили, что все “тип-топ”! А партнера напугали, оттолкнули, иногда даже обидели!

- Правильно я понял, что второе, чего мы не делаем, это не решаемся быть искренними? Не даем смущенному так же, как мы, партнеру (если мы ему тоже нужны) убедиться, почувствовать, что мы живые и потрясены, смущены, не меньше, чем он?

- А если не нужны?

- Привет! А если не нужны - чего приставать? Мы же не насильники!

- А, если не знает, что я ему нужен?

- Тупой, что ли?! Счастья своего не знает!? Большинство трудных человеческих положений, по-моему, из-за вечного этого отношения к другому, как к убогому. Не хорошо заниматься содомией! Если ты заранее не доверяешь партнеру, чего ты к нему пристаешь? Общаться надо с представителями своей стаи! В своей стае они - понимают тебя. Ты - понимаешь их. В стае друг друга чувствуют.

- А, если не чувствуют?

- Ты его или он тебя?

- И так, и так?

- Значит, либо в чужую стаю забрел... Не лезь к чужому! Гадким утенком - на птичий двор! Или знакомься, осваивайся... Либо кто-то из вас - малый цыпленок. Другой - если боится тебя. Ты - если боишься другого. Оба - если испугались друг друга. Помните у Чехова? На безлюдной дороге пассажир напугался угрюмого, большого и непонятного возницы. С перепуга принялся бахвалиться храбростью. Да так застращал простодушного великана, что тот бросил и лошадь, и телегу, и пассажира. В лес утек[258]. Если еще не стал частью своей людской среды, расти, взрослей! Мы все сюда пришли, чтобы, осваиваясь друг с другом, лучше освоить,свою человеческую “стаю”. Я не очень напряг вас сравнением?

- Не очень!..

- Итак, второе, чего не делаем: не даем партнеру чувствовать наше естественное состояние, знакомиться с нами. А значит, не даем понимать нас - пугаем. Верно?

- Да.

- Хорошо. Заметили! Не стали ни демонстрировать, ни скрывать - естественны? Чего еще мы не делаем нужного?

- Мы не можем этого сделать - не скрывать!

- Почему не можем?

- Потому, что не умеем выносить то, что вы назвали “трудным состоянием”. Не умеем его сколько-нибудь долго терпеть!

- Опять терпеть?

- Ну, пусть, по-вашему, Михаил Львович, не умеем быть в этом состоянии, жить в нем. ...

- Это третье! Не умеем проживать его как нужную свою жизнь. Ведь, если мы не любим быть в этом состоянии тревоги, то всякий, кто в нем находится, пугает нас своей тревогой, и мы от него отталкиваемся. Пугаем друг друга своей жизнью и жизни боимся. Ведь, не умея падать, держать удары и выносить боль, нельзя успешно заниматься рукопашным боем. Также, не умея и не любя переживать эти трудные состояния тревоги, невозможно содержательно общаться, дружить, любить... Невозможно сочувствовать и понимать человека именно тогда, когда ему это всего нужнее - в боли. Невозможно поверить, что другие понимают нас в наших тревогах, поверить, что мы нужны другим,... не только в радости, когда с нами легко, но и в нашей беде, когда с нами трудно. Не умея жить счастливо в боли Встречи с самым нужным незнакомым, мы вынуждаем себя оставаться среди людей в безнадежном одиночестве никого не понимающих подростков. Может быть, для нас теперь это - главное: не умеем жить в живом состоянии нужды, тревоги и муки предвкушения новизны!.. - Я остановился...

Было тихо. Мы как будто одолели трудную часть хорошей работы. И теперь могли перевести дух. Молчали. Каждый доживал что-то свое. Но это свое не разобщало, а добавлялось потребной частью общего.

Происходило что-то важное для всех. Миша вдруг незнакомо подробно различал людей. “А, ведь, он здесь младший, -без повода вспомнил я.... может быть, по контрасту с его неожиданной внимательностью. - И выбрит он тщательно, по-мужски...”...

* * *

- Михаил Александрович, вы готовы попытаться еще раз сыграть сцену знакомства? - Я видел, что Миша ищет момента продолжить игру.

...На самом-то деле, в кабинете принято всех звать по имени и отчеству. Просто с неповторимо светлым музыкантом - Мишиным папой я встретился, когда тому было меньше лет, чем Мише теперь. Он только поступал в консерваторию. Случилось, что мы расходились на многие годы. Но и наши старшие дети, Миша и Маша, знают друг друга с детства. И мы с Мишей знакомы всю его жизнь. Поэтому вольность - звать его в кабинете по имени - Михаил Александрович позволяет мне охотно.

- Да. Готов.

- Только, пожалуйста, на этот раз - с уважением к себе!

- Я и хочу так ...

- Мария Михайловна, - предупредил я дочь, - если вы не расположены играть мужчину, можете отказаться. Претензий к вам не будет.

- Нет, я поиграю...

- Тогда вот - ваше задание. Вам - юноше, Мария Михайловна, надо будет познакомиться с попутчицей,... причем так, чтобы, когда вы расстанетесь, у вас оставалась перспектива продолжения знакомства!.. А вы - девушка, Михаил Александрович, поведете себя по ситуации и настроению, - проинструктировал я молодых людей. - Да, не заводите локти за спинки стульев - это стены купе, не дырявьте их. Это - столик у окна. За окном меняющийся пейзаж. Это -пасутся стада овец, козы... - указал я на сидящих по периметру залы участников... - А к вам, уважаемые “овечки”, огромная просьба не хихикать и не встречаться с пассажирами поезда глазами - они не актеры. Не возвращайте их в обстоятельства кабинета! Перемещаться желательно, не отвлекая участников сцены. Помогите им освоить роли пассажиров.

- А проводник - будет?

- Проводником пока буду я! А там посмотрим. Все остальные пока - зрители. А для едущих в поезде - пейзаж с “овечками”. Для начала вам на все про все времени - три минуты. При необходимости мы его продлим. За мной остается право в любой момент вмешаться и изменить инструкции. Отсчет начнется, как только поезд тронется, - обратился я к Мише и Маше. - Вопросов нету? Нет! Тогда к делу! “Поезд Самара - Москва, - объявил я голосом диктора, -отправится через пять минут. Просим пассажиров занять свои места!”

Миша пошел в “купе”. Еще вставая, он воспринимался иначе, чем прежде. Был мощнее: то ли открытее и собраннее, то ли бережнее и спокойнее. И девушка, которую он стал изображать теперь, неожиданно была проста. “Она" присела за “столик" к. “окну”. В “купе” вошел “Он" (Маша) и несколько принужденно поздоровался. Мишина “Она” взглянула на “парня” внимательно. Ответила скорее приветливо. И снова стала глядеть в окно, не мешая “попутчику” себя рассмотреть.

- Господа, войдите в вагоны! Поезд отправляется, - прокричал я в качестве проводника. - Поехали! - Поезд тронулся. Я включил в “вагоне” музыку. Время пошло.

“Юноша” нарочито непринужденно рассматривал обстановку “купе” и “девушку”. “Девушка” смотрела в окно и была очень похожа на обычного Мишу, только какого-то приоткрытого.

В кабинете ждали, что будет. Некоторые осторожно сменили место, чтобы было удобней видеть интересующего их “пассажира”. “Юноша” рассматривал “девушку”. “Девушка” смотрела в окно. Разговора не начинали. “Девушка” чувствовала интерес юноши и его спрятанную за демонстрируемым присматриванием заминку...

Маша не первый раз участвовала в “сценах на стульях”, и затянувшаяся пауза, казалось, ее мало смущала. Она как бы специально длила ее и осмысленно обживала. Правда, что-то в этой осмысленности тяготило. То ли отсутствие неожиданности?., то ли какая-то вычурность? то ли?... Да! напрягала заученность  Маша знала как правильно в таких обстоятельствах жить и... не жила... За имитацией прятала растерянность перед неизвестной и непонятной реальностью момента... 

Миша, импровизировавший фактически впервые, казалось, был озабочен тем, что время идет, и надо что-то делать... что все ждут... а они молчат... Вот-вот, не выдержав давления всеобщего внимания и напряжения паузы, он выйдет из роли и заговорит от собственного имени... Опасаясь такого ненужного ему гола в его же ворота, я прервал сцену и попросил ребят поменяться местами и ролями. Машу - войти в поезд девушкой. Мишу - юношей, с тем же заданием, что было дано Маше раньше.

- Вы не знакомы... Понаблюдайте поведение партнера. Чтобы потом поменяться снова, но играть уже Не юношу и девушку вообще, а друг друга.

Они поменялись. Поезд тронулся снова.

Миша заговорил практически сразу: “Здравствуйте... Откуда?.. Куда?.. Какие планы?...”. Он опять, будто и не было сегодняшнего дня, опережал события, не успевал осваивать реплики партнерши.., краснел, тушевался... Но одно сохранилось: он ничем не задевал Машиного самолюбия, будто специально берег ее.

Маша осваивалась в новой роли спокойнее. Больше наблюдала. Пережидала активность попутчика, когда в той не было содержания. Отвечала на вопросы, выбранные ею... И только то, что считала нужным ответить. Но опять! Ее манера ощущалась какой-то избыточной: нарочито жесткой, эмоционально не адресованной, неотзывчивой, себе же неудобной, и для самой себя бессмысленной. Бросалось в глаза, что, при всей их наглядной выверенное™, ее действия не дают ей самой ни свободы, ни удобства... И уверенность ее держится не на этой ее свободе, не на осуществлении своего интереса, а на... покровительственном виденье замешательства партнера! Казалось, его суета питает ее уверенность и, перестань он на миг дергаться, - потеряется она. Похоже, Маша, не замечая того, просто эксплуатировала Мишину слабость.

Но гораздо неожиданнее и интереснее была другая, весьма странная догадка... Дело в том, что одновременное изменение-регресс и Маши - в покровительственную уверенность, оставлявшую ее общаться с самой собой, без полноценного партнера, и Миши, вдруг потерявшегося и, будто нарочно, действовавшего себе во вред, оба изменения были не только одновременны и вредны для обоих. Они были кем-то отзывчиво и точно друг к другу пригнаны. Будто в этом регрессивном действии партнеры хорошо и давно специально спелись!.. Кем пригнаны?! Странным было и то, что ни Маша, ни даже вроде бы потерявший все сегодняшние приобретения Миша вовсе не выглядели огорченными! В чем был смысл происшедшего?

Я вспомнил анекдот из психиатрической практики. Из квартиры, где жили мужчина и женщина, часто раздавались такие душераздирающие вопли, что перепуганные соседи вызывали милицию. Когда по требованию стражей порядка дверь открывалась, перед всеми представала всегда одна и та же картина. Взлохмаченный муж. Растерзанная, в синяках жена... с ним в обнимку. Оба, едва переводя дыхание, заявляли, что у них все хорошо и живут они душа в душу. Закончилась история психиатрической экспертизой. Муж оказался любящим ее садистом. А жена - влюбленной в него мазохисткой....

Что же происходило в нашем "купе”? Кто обеспечил эту точность пристройки? В чем и для кого выгода такого взаимного регресса? “По делам вашим узнаем вас”! Я, как и всегда при анализе отношений, казалось бы явно неэффективных (для решения общих осознанных задач), решил посмотреть на эти отношения с точки зрения их подспудного эмоционального результата (для каждого из участников). Получился парадокс. Застенчивая Маша успокоилась и чувствовала себя уверенно (благодаря Мишиной слабости!), комфортно. “Потерявшийся”, “суетящийся”, но желающий быть бережным Миша выглядел вполне довольным (под Машиным покровительством!), оказывался для Маши поддержкой и чувствовал себя в этом качестве ей нужным. Получалось, что, интуитивно точно пристроившись к ней, как беспомощный ребенок к матери, он, не зная того, и незаметно для обоих решил задачу знакомства! Выглядеть теперь будет, что руководит ситуацией Маша. И все естественно - честно. Насколько все-таки в общении интуиция богаче умствования. Им же хорошо в таких отношениях!

Если бы они еще и догадались об этом!

Если бы Маша умела заметить, что ей комфортно именно от такого внешне немужественного поведения юноши. Что мужчина от щедрости и интуитивной силы, а не от слабости, решился быть с ней младенчески беззащитным и открытым (в детской пристройке). Что она сама не решилась, может быть - струсила, обнаружиться такой же открытой девочкой (пристроиться вровень). Сама выбрала, а потом с готовностью ухватилась за предложенную ей, защитительную для нее материнскую роль (пристройку сверху). Если бы у нее хватило доверия к себе и честности заметить и поверить, что она пока еще совсем не умеет существовать в этой роли, обеспечить материнскую роль заботой о партнере. Что объективно она пользуется не ею вызванной, но авансом подаренной ей его мягкостью. Если бы она догадалась учиться благодарности и пребыванию в растерянности, в “трудном состоянии” знакомства с незнакомым и пока даже незамеченным ею мужчиной! Благодарность дала бы ей силы на освоение всего остального. На все, чему необходимо научиться для трудного общения счастливых людей.

Если бы Миша догадался, что действительный лидер здесь он. Что его суета - успокаивающая пилюля для неуверенной в себе девушки, интуитивно найденная роль, освобождающая ее от страха, раскрепощающая ее активность. Что это совсем не действительное его состояние! Что эту роль и надо играть как роль, пока она нужна женщине! А за этой ролью -этим средством построения отношений - не потерять присутствия духа, не переложить ответственности на опасно самоутверждающуюся, имитирующую лидерство девочку. Внимательно и не демонстрируя того, точно управлять всей стратегией отношений. Заботиться о женщине, о себе - об обоих.

Но в жизни... При таком исходном положении мужчина часто не знает мотивов своего “суетливого” поведения. Он искренне верит как в свою “детскость”, так и в то, что покровительственно ведущая и демонстрирующая уверенность женщина действительно хочет и может его опекать, что за ее показной решительностью не беспечность вечно спотыкающегося ребенка, а действительная уверенность. Мужчина тогда передоверяется самоутверждающейся девочке, перекладывает на нее все бремя ответственности за их настоящее и будущее, буквально повисает на ней. То есть оставляет отношения обезглавленными, летящими в неизвестность, как карета без кучера под уклон, к обрыву - в пропасть...[259]

В жизни... Женщина при таком начале отношений часто вместо того, чтобы сразу заметить, что она выбрала вовсе ненужное ей положение ответственной за все (“я - и лошадь, я - и бык...”), и объявить сразу, что она этого не умеет, а главное и не хочет!.. И уступить, как это ей удобно, место ответственного мужчине. Женщина при таком исходном положении часто (особенно, если ее мама, самоутверждаясь, не доверяла отцу) искренне верит, что мужчина генетически беспомощен и ни на что кроме деятельности бугая-производителя не способен. С этим убеждением демонстрирующая уверенность девочка вначале безответственно взваливает на себя все возможные (хотел сказать - семейные ноши всех членов семьи) ноши своего партнера. Своей бойкостью вновь показывает себе и ему неумелость и бесполезность любой его активности, доказывает бессмысленность всякого его шевеления. Потом тяготится его пассивностью. Сетует, попрекает его, как капризного тунеядца. Безответственно наваливает на себя еще больше обязательств и нош. Не справляется. Ищет и находит виноватых. Устает, отчаивается. Находит повод ноши сбросить и обижается на весь свет[260].

Я часто спрашивал издерганных жизнью женщин, кто в их семье умнее, она или он? Многие отвечали, что - он.

- А кто у вас главенствует?

- Я! - Отвечала женщина.

Если бы, еще только знакомясь, Он и Она догадались, что между ними происходит в действительности! Сколько изначальной доброты между ними не пошло бы прахом!..

... Я попросил Машу и Мишу снова поменяться местами и ролями.

Теперь в сцене знакомства Маша изображала Мишу. А Миша - Машу.

Маша стала изображать Мишину суету.... А с Мишей снова случилась удивительная метаморфоза. Он играл Машу. Но в его исполнении девушка была не только и не столько спокойной, сколько отзывчивой. Она без малейшего намека на превосходство поддерживала смутившегося юношу. Тот быстро пришел в себя. И между ними как-то незаметно потекла непринужденная и теплая беседа. Было уже непонятно, кто из них кого играет. Они просто увлеченно разговаривали, забыв о зрителях.

Все открыли рты...

Я остановил игру.

* * *

Только теперь, перечитывая текст, заметил, что, захваченный неожиданностью развязки, я даже не вспомнил спросить у участников марафона: кто, по их мнению, был в этом последнем общении молодых людей лидером? Чьей заботой оно состоялась? А может быть, и не стоило спрашивать - все было очевидно!

Но сейчас вопрос неожиданно всплыл в совсем иной форме. Удивительно!

Как получилось, что нерешительный Миша решился взять на себя лидирование?! И не важно, что сам он этого даже не заметил. Как эта перемена его позиции в общении с Машей приключилась? Чем снялся с его инициативы тормоз?! Он ведь только пересел на другой стул!

Неужели смена места в пространстве может так потрясающе влиять на возможности личности?! На одном стуле - беспомощное дитя, чуть только не жалкий уродец, вызывающий у партнерши пренебрежение и досаду. Помните окрик в начале марафона?.. На другом - внимательный мужчина, спокойно и точно владеющий ситуацией, бережно и незаметно поддерживающий свободу и непринужденность той же девушки. Забавно!

Понятно, что стул здесь - это не место в пространстве, а роль! И все равно - удивительно! Неужели роль может затормозить до полного одурения!? Но очевидно же, что и до почти самозабвенной естественности Мишу раскрепостила тоже роль!? Я вспомнил “Пять шагов за горизонт" и не умеющих рисовать, которые, перевоплощаясь под гипнозом у Райкова, вдруг рисовали как одаренные художники. Опять открываю велосипеды!

Но Миша же с “мужского” стула пересел на стул “женский”! Он женщину играл. И именно в женской роли стал самим собой? В женской роли мы увидели его - действительно мужчиной!

Что было для юноши сутью роли на “мужском” стуле? Избегание самостоятельности! По его опыту любое его живое действие могло смутить, задеть самолюбие, вызвать замешательство неуверенной в себе девушки. Проявляться свободно в этой роли ему было - нельзя!

Неужели и здесь та же детская “закодированность”?!

Все видели, как в мужском костюме женщина волшебно превращается в “мальчишку-хулигана”. Видели, как она расковывается за рулем автомобиля или в мужском шлеме богини Афины - Паллады. А насколько храбрее вышагивает она по дому, напялив мужскую вашу рубашку на себя, без ничего больше, насколько “опаснее” набрасывается в ней на вас с лаской! “Мужчине больше позволено”! Мужская роль раз решает женщине вести себя искреннее.

В записках “Четырехлетняя девочка” и “Отцовский ресурс” мы уже сталкивались с тем, как отцовская (мужская) роль раскрепощала инициативу дочерей.

Оказывается, что и для юноши, в чьей родительской семье лидерство захватила мама, женская роль позволяет и “раскодирует” подлинное его лицо и инициативу мужчины? В этой роли просто - можно?!

Действительно, женская роль разрешает юноше использовать все свои ресурсы, не напрягая партнершу, не обижая ее, не вступая с женщиной в конфликт за лидерство?! (Он же с Машей - “мужчиной” общается)! Женская роль здесь позволяет юноше быть открытым, ясно видящим и успешным, не вступая в символический конфликт с неуверенной в себе, и поэтому самоутверждающейся за счет подавления всех других, его мамой! В женской роли он - мужчина.

* * *

В конце дня, когда подводили итоги марафона, я спросил у Миши:

- Что у вас произошло в купе? И что дала Вам игра, Михаил Александрович?

- Когда я еще играл мужчину, я что-то почувствовал. Мне показалось... Я даже испугался, как бред..., что Мария Михайловна - это я. Ну, в общем, такая же, как я!.. А, когда я пересел, за Машу - девушку играть... Ну, в общем, я сегодня понял, что женщина тоже - человек...

- Спасибо всем за сотрудничество!

Марафон закончился.

Чтобы не бояться людей...

Людей боишься тем больше, чем больше сам же наподличал.

* * *

Позвонила девушка. Звонким голосом спросила, как здоровому человеку попасть ко мне на консультацию по поводу личных проблем. Я рассказал.

Через несколько минут звонит она же. Застенчиво-напористым голоском сообщает, что не уверена, стану ли я с ней разговаривать. Спрашиваю, чем от нее так плохо пахнет, что я не смогу терпеть? К слову, добавляю, что не люблю заметного запаха духов. Она возражает, что ни чем таким не пахнет, просто хочет проконсультироваться у меня об отношениях с ее молодым человеком.

- Так и в чем дело?

- Но это, знакомый вам человек: такой-то, сын такого-то.

- Я таких не знаю. Вы же о себе собираетесь говорить?

- Нет, я хотела узнать у вас о нем. Инна Ивановна посоветовала к вам обратиться. Она сказала, что вы дружите семьями, и знаете его с детства.

- Кто такая Инна Ивановна?

- Его мама.

- Вы обращаетесь ко мне как к знакомому ваших знакомых или как к психотерапевту?

- Я хотела с вами как с психиатром посоветоваться, -наивно отвечает она сладковато наглым голоском ангела, которому все дозволено.

... Я в недоумении!..

... Ну и подружку себе нашел этот взрослый мальчик! Совсем слеп, что ли?!

... Неужели она и вправду не понимает, что сама делает подлость и меня миленько просит о преступлении против совести (о должностном тоже - разглашении тайны, доверенной врачу)?! ... Может, сказать ей, что я на работе занимаюсь психологической помощью, а не сплетнями о знакомых!?

...Но и мама его - хороша! Считает себя нравственным человеком.... Учительствуя всю жизнь, других поучала, а девочку подбила вызнавать о сыне за его спиной у психиатра.

...Сколько лет в психиатрии, и все не могу привыкнуть! Из-за этого специально научился забывать и не помнить имена и фамилии пациентов. На моей физиономии все же видно. А так, спросят неожиданно - “по-приятельски”: состоит ли у тебя на учете такая-то, такой-то..., а ты искренно не помнишь, не знаешь..., как сейчас.

Сколько от этого потом недоразумений, конфузов, неприятностей было (не на работе!): ведь научился на свою голову - все имена забываю!

- Нет, я таких не знаю*. Но, если бы и знал, не вспомнил - .... наверно надо объяснить ей? - Представьте, вы мне расскажите что-нибудь доверительно о себе. Потом мне позвонит ваш приятель, захочет о вас поговорить. Мне следует ему рассказать о вас?

- ... - в трубке замолчали.

- Вызнавая так о людях, за их спиной, вы же станете бояться и их подлости. Перестанете доверять другим - всем. Станете вообще людей бояться.... Каждый мерит на свой аршин! Из кабинета врача сведенья о людях выдаются только

по официальному запросу другого врача или прокурора. И то, только записанные в карточку... Или, когда человек сам попросил их рассказать. Тогда - в его присутствии. -В трубке долго молчали.

- Так что же мне делать? - Спросил в растерянности совсем огорченный детский голос.

- Спросить у него, или придти с ним. Или не иметь дела с тем, кому не доверяешь.

В трубке замолчали насовсем. Я повесил свою.

Мальчишке, воюющему “за правду”

против своих, который гордится тем,

что говорит любимым людям, “что думает”,

а не то, то выбирает сказать

I

Ubi tu, Gajus, ibi ego, Gaja[261]

Молодая доктор влетела ко мне вся такая эмансипированная, такая эмансипированная... ну, прямо, как будто только что несла транспарант на первомайской демонстрации:

- Сегодня нас, наконец, развели!.. Я свободная женщина!.. Теперь я могу вам признаться: мой бывший муж - единственный мужчина, которого я люблю,... любила, и всегда буду любить!

- Так зачем же развелись?

- Я не могу и не хочу выносить рабства!

- Любви?

- Зависимости.

- Сын тоже рад?

- Мой сынуля? Он мой! Я его так люблю! Вы сами говорите: когда хорошо матери, хорошо ее ребенку. Я его вполне в состоянии сама вырастить!

- Без отца?

- Ну, почему? Если сын захочет, они вполне могут видеться.

- А как его астма?

- Михаил Львович, не омрачайте мне праздник!

II

Amicus Plato, sed magis arnica veritas[262]

Аристотель

Во времена Советского Союза, когда мы еще жили за “железным занавесом”, ко мне - я тогда только вернулся

в Куйбышев и работал участковым психиатром - пришел рабочий - классный сталевар.

Он требовал, чтобы его “отпустили в Америку”!

- Они мне говорят, что я могу работать, как захочу. “Хоть три дня в неделю, только приходи!” А цех хотели снова перевести на шестидневку! Собрание собрали! Те, как бараны, -со всем соглашаются! Я и сказал: “Отпустите меня в Америку!”... Они меня к вам послали. Может я того - чокнутый...

- Вы не любите Куйбышев?

- Куйбышев - ни причем!

- Вам роднее Америка?

- На черта мне сдалась ваша Америка! Я Алакаевский!

- Что это?

- Не знаете, что ли?! Ленин где жил!

- Нет.

- Здесь. Семьдесят верст от Самары. Усадьба, где Владимир Ильич... - он был готов обидеться за Ленина. - Яблони наши, как бабы беременные.

- Вы Родину не любите?

- Люблю! Поэтому и должен уехать!

- Зачем?

- Я ж говорю! Вся страна перешла на пятидневную неделю. Шестидневка - это незаконно!?

- Может быть.

- Не “может”, а незаконно!

- А Америка причем?

- У нас говорят, что рабочий человек - хозяин. А ничего этого нет! Меня обманывают! Владимир Ильич как писал? “Каждая кухарка должна управлять государством!”. А из меня тупаря делают! Или покупают. “Ты лично приходи, когда хочешь! Ты - мастер!..”. Я стану подкупленной частью пролетариата!? Мы это проходили. А я хочу по закону! Сказано -выполни! У них - капиталистов этого вранья нет. Общество чистогана и антагонизмов. Я - пролетарий, продаю свой труд. У них - все по Марксу, не у нас! Безработица? Пусть мне хуже будет, зато по правде!

- И вы хотите жить в справедливой Америке?

- Ни чего я не хочу! У меня другого выхода нет! Вместе со всеми подчиняться беззаконью - значит врать! С начальством - продаваться!

- Лучше американским начальникам продаваться?

- Не лучше, но они мне не обещали ничего. Что сказано, то и есть! Все по правде.

- Такая правда вам родного дома дороже?!

- А, по-вашему, как?!

- По-моему?.. Нет, я понял, что по вашему: вам - “верному ленинцу”, ради Алакаевских беременных баб, всенепременно надо в Америку!.. На готовенькую правду! А бабами вашими, домом и местной неправдой здесь заниматься останусь я... Раньше я думал, это называется - задача мужику не в жилу... Теперь оказывается - это решение для первого сталевара! Такая на настоящий момент у рабочего человека правда!

- Я бы жену - с собой взял.

- А она хочет?

- Да нет, конечно. Баба. Без понятия. Плачет.

- Вы меня убедили! Я попрошусь, чтобы меня с вами вместе отпустили... в Америку!

- Нельзя!

- Почему?

- Вам людей надо лечить!

- И там люди.

- Вы - доктор! Клятву свою давали!.. Люди не зря сказали. Вы - специалист... классный. Я б к нибудь-кому не пошел. Люди на вас надеются. Вы такого никак не можете сделать! В Америку...

- А - вы, какой специалист?

* * *

Любящий фотографироваться на пляже Н. пользуется успехом у одиноких, неустроенных женщин. Жене же свои частые отлучки из дома предоставляет считать результатом хождения в кабинет и моего демонического влияния.

Вчера в застолье по поводу моего дня рождения Н. говорил тост в честь мою и моего кабинета. С самым, я уверен, Искренним дружеским намерением, больше того, в знак глубочайшего доверия ко мне и к моей заинтересованности “в правде” он радостно наговорил мне кучу уже многие годы безнаказанно повторяемых им дерзостей о моей работе, в которой он естественно же ничего не понимает, о кабинете.

Дерзости эти удобно выставляют его в его собственных глазах и глазах его жены моей марионеткой, а меня - Карабасом Барабасом, дергающим кукол за ниточки. (Если он кукла, зачем он в застолье моих друзей, на нашем празднике?!).

Эта игра давно и постоянно восстанавливает против меня его жену, чьи чужие претензии ко мне тем более тягостны и надоедны, чем менее я к ним имею отношения.

Н. ко мне пришел, а не я ему навязал себя. Он, вопреки моему существованию, ищет идола, освобождающего его от зависимостей совести, а не я нуждаюсь в капризниках, делающих свои “шалости” моим именем.

Ни ответственности, ни уважения к себе,... к другим людям кабинета,... ко мне! Надоело. Взрослый мужик, а перед его женой за него виноват кто-то...

Пусть кончает врать и извиняется, или обижусь я.

Этим на моем дне рождения я его и прервал.

Он не понял:

- Что, мне не говорить, что думаю?! - И позвал с готовностью обидевшуюся за него жену, чтобы она его увела.

* * *

 К моим настоящим и бывшим пациентам я отношусь в одном одинаково двойственно.

Я совершенно предан их открытости, подлинности и люто ненавижу любую претензию, позу, штамп, их стесняющие.

Если человек присоединяется к этой своей жизни, он воспринимает мое отношение, как признание и поддержку, если идентифицирует себя с позой, то чувствует мое активное неприятие.

В этой любви и в этой ненависти источник энергии моей психотерапии.

III

На стол мы подаем надерганную редиску, а не всю унавоженную землю огорода, в которой она растет!

Из мусора наших впечатлений и мыслей живой, то есть пристрастный, думающий человек выбирает нужное.

Честность не в том, чтобы говорить, что думаешь, но в том, чтобы осуществлять (и говорить) правду. Не выплескивая на другого весь мусор своей кухни принятия решений. Не вываливая на другого груз ответственности за свои мысли.

Правда же - когда не делаешь, чего не хочешь, и делаешь, что хочешь, что ты сам выбрал сделать (и сказать), осуществляя свои задачи.

Правда принадлежит человеку. Она всегда зачем-то.

* * *

- Бабуля, ты когда-нибудь хотела развестись с дедом? -Спросила у бабушки взрослая внучка.

- Детынька, ты же знаешь этот анекдот. Когда твой вопрос задали женщине в день ее золотой свадьбы. Она возмутилась: “Ну что вы! Ни в коем случае! Никогда. Убить часто хотела, а развестись - нет!”.

- И ты всю жизнь скрывала от деда правду?! - испугалась внучка.

- Нет. Деточка, конечно нет! Он же не всегда был дедом.

- Ты говорила мужу, что хочешь убить?

- Это - не правда, детка! Это - страсть! Правду, деточка, я и теперь от него не скрываю. Правда, что я всегда хочу быть с ним, и с ним в один час умереть. Никогда не бойся своих мыслей, милая. В мыслях бывает все. И это хорошо. Самые страшные мысли берегут от дурных дел. Все у вас будет хорошо!

* * *

В правде выражена

 твоя свобода, твое желание сберечь, что тебе дорого и отказаться от того, иногда разрушить, что тебе чуждо.

В этом смысле в сознательном вранье больше правды, чем в принужденном, “откровенном” говорении того, что думаешь, когда это - мучающая тебя самого, разрушающая дорогой тебе мир поза, разделяющая тебя с теми, от кого отказываться не хочешь. В таком сомнамбулическом, подвижнически “искреннем” говорении “правды” - предательство, глупость или шизофрения - отказ от самоутверждения, от своей свободы. Это самая страшная, бессмысленная ложь отречения от жизни - безумие.

Это подростковое требование от близких мазохизма терпеть. Требование, ради доказательства тебе как обвинителю, что они тебе близки, терпеть твою самоотверженную ложь отказа от себя и от них.

Ведь, если твоя “правда” тебе дороже дружбы, то от друга ты уже отказался. Не сетуй, что и такой же, как ты тогда, друг тоже предпочтет тебе свою “правду”.

Если тебе дорог друг, ты бы вначале принял для себя его “правду”. А только потом, зная себестоимость такого приятия, ждал бы или не ждал жертв от него.

Вначале признайся в любви сам, а потом требуй признания от других в любви к тебе (Иначе действует только еще ни во что не вложившийся подросток).

Там, где нет ответственности, нет свободы. Где нет свободы, нет правды.

Честность не в том, чтобы говорить, что думаешь, но в том, чтобы ни словом, ни делом не отрекаться от себя и беречь, что любишь, без перерывов на “искренние” высказывания.

То есть честность в том, чтобы думать, что говоришь!

P. S.

Сейчас вспомнил, что хоть последнее возражение Н. и хотело быть воинственным, но звучало растерянно и обреченно.

Грустно понимать, в какое безвыходное положение он сам себя запер. И не со мной, а в собственной своей жизни.

Он, в самом деле, даже и не догадывался, что - может, и вправе, не покривив душой, выбирать, что говорить.

Его говорение правды происходило как бы без него: без его воли, без его выгоды, без его ответа за говоренное. Он был - репродуктор и не различал содержаний. Но был уверен, что, раз он бескорыстен, то другие как честные люди должны принять его “правду” тоже самоотверженно, с радостью, также без выбора. Ведь ему нельзя было выбирать!

Грустно. Ему, действительно, было нельзя!

Были ли ему дороже те, с кем он говорил, отношения с нами или произносимые им речи, он не знал. И, похоже, даже подумать об этом не догадывался. Не имел права!

Для него выбирать, то есть участвовать в собственной реплике, означало - обманывать вас!

Но с дорогими ему людьми он хотел быть честным. И ради-честности с вами - от вас отказывался! И это был его подвиг - не он говорил словами, слова говорили им. Им управляла не понятая и не выбранная им сила.

Не дожив до честности, он был мучеником желания казаться себе честным.

Завороженный героизмом своей позы, он ради нее отказывался от всех, к кому был привязан, и кого не умел и не смел любить!

Бабья ли это доля?

(об эгоцентризме и женской несчастливости)

“А жить зачем? Если нет цели никакой, если жизнь для жизни нам дана, незачем жить!" - говорит убивший жену, но оставшийся жить герой “Крейцеровой сонаты” Позднышев.

Даже фамилией героя Лев Николаевич Толстой подчеркнул, что тот во всем разбирается поздно.

Поздно разобрался в мерзости своего отношения к женщине и семье, опоздает разобраться и в смысле, существе, ценности жизни.

Но, обесценив жизнь в своих демонстративных, позерских рассуждениях, он все-таки жив. Сила жизни взяла верх над приговором ей кривляющегося своей беспристрастностью позднышевского разума (заряженный пистолет остался лежать на столе под газетой).

Первоклассник, сходив однажды в школу, заявил: “Я там не все понял, придется еще раз сходить”. Не поняв при таком подходе и в другой раз, он решит поступить со школой, как мартышка в басне с очками: “Не надо мне ее!”. Не поняв, заявит, что и землю - не надо, и жизнь - об камень, чтоб “только брызги засверкали”.

“А жить зачем?” - многих в трудную минуту посещает этот вопрос. В отрицательной форме (незачем!) он приходит к нам в минуту слабости, когда, на миг впадая в детство, мы начинаем жалеть себя и сетовать, как малые дети. Но чаще такой вопрос возникает у инфантильных эгоцентричных людей, принимающих мир за нарочно приставленную к ним няньку, обязанную непрерывно обеспечивать их удовольствием, от их* собственной инициативы независимо.

Неудовольствие, тем более страдание, такие люди не связывают с практическими результатами их дел - со своими собственными ошибками, безынициативностью, претенциозностью, ленью, но принимают за нерадивость этой “няньки”, за несправедливое наказание.

Страдание как чья-то персональная несправедливость по отношению к ним вызывает их протест. Во-первых, в виде оправданий себя перед кем-то и перед самими собой. Они обижаются, сетуют, жалуются и ждут “справедливого” избавления. Готовы даже мстить и мстят, будто не способны к поиску зависящих от них причин страдания. К самостоятельному избавлению от несчастья страдание их не побуждает.

Как малые дети, они вечно ждут посторонней заботы о них. Лишенные ее обижаются. Но сами ни о ком не заботятся, не умеют и не хотят уметь заботиться даже о себе.

“Забота” о себе и о других, которую они вменяют себе в заслугу, на поверку оказывается огульной опекой, адресованной “среднеарифметическому”, то есть несуществующему человеку. Не принося пользы никому, такая опека, как известно, обязывает всех и вызывает не благодарность, а ответную, но неожиданную для эгоцентрика агрессию.

В той же “Крейцеровой сонате”, кроме Позднышева, был еще один взрослый участник его семейной драмы... - его жена! Но, даже у автора, нет и поползновения допустить, что она тоже взрослый человек, участник, то есть ответственна. Уж если не за судьбу своих детей и мужа, то, хотя бы, за свою собственную, только однажды проживаемую, жизнь ответственна.

То, что она лицо страдательное, то есть осуществляется не как человек, но скорее как вещь, даже автором принимается за аксиому.

Выйдя замуж, Женщина не только не предприняла никогда ничего для устройства своей жизни, но лишь претерпевала ее, как щепка “терпит” грязный поток, который ее несет. Напротив, словно из само собой разумеющейся претензии, что печься о ней должен муж, она на протяжении всей семейной жизни только обижается (на недостаток опеки, что опека не угождает ее ожиданиям); всякий раз не упускает случая выказать неудовольствие, укорить, пожаловаться, выставить опекуна в дурном свете, отомстить, наконец.

И способ мести она интуитивно находит изощреннейший: сделать себе хуже, изуродовать себе жизнь, поставить свое страдание в вину другому (мужу) и своим несчастьем доказать его (!?) ничтожество ему.

Одни утверждают себя, утверждая жизнь, значимость, нужность им других - всех, с кем они живут и общаются. Они так утверждают свой мир. Живут среди, таких же, как и они, близких им людей. Другие самоутверждаются, доказывая каждому и всем свой верх, и всех прочих никчемность, ничтожество, ненужность. Обесценивая и разрушая всех, кто с ними сталкивается сколь-нибудь близко, они разрушают свой мир. Убеждают себя, что “жизнь - дерьмо”, и “люди - звери”.

Так существует эта женщина.

“Пойду, вырву себе глаз, пусть у моей тещи зять будет кривой!” Даже свою смерть эта жена и мать использует как месть, почти радуясь возможности так отомстить.

Ни разу, даже не попытавшись строить свою жизнь, заботиться о счастье своем, мужа, детей, она сразу обижена обманом своих грез. Сразу несчастлива, и за несчастливость сразу ненавидит другого - мужа.

И для нее жизнь не ценна потому, что не оправдывает ее эгоцентрических ожиданий.

Никакие констатации несправедливости того или иного общества, так же, как и констатация факта социальной дискриминации женщины, не могут освободить самого человека (в этом случае женщину) от ответственности хотя бы за свою личную судьбу, и за судьбы связанных с ним людей тоже. Ни что не может освободить взрослого человека от необходимости самому строить свою жизнь в любых условиях. Я уж не говорю об индивидуальной ответственности за судьбу своего общества и об индивидуальной необходимости влиять на эту общечеловеческую судьбу.

“Крейцерова соната” не только разоблачает безнравственность отношения к женщине в ее обществе, не только обнажает безумие неодухотворенного, маскирующегося под человеческий, инфантильного эгоцентрического эгоизма того, кто еще не стал среди людей человеком, безумие обесценившего живые человеческие нужды, позирующего разума. “Крейцерова соната”, может быть и без всякого авторского умысла, констатирует жуткий, по-моему, факт совершенной инфантильности, человеческой недосформированности женщины современного ей общества, недосформированности тенденциозно этим обществом оберегаемой, поддерживаемой, непременно программируемой

Факт этот обязан своим происхождением всей системе общественных отношений и не в последнюю очередь религиозному воспитанию в его наиболее примитивных формах, приучающих относиться к женщине и женщину к себе как к “рабе Божией”. И в обмен на покорную безынициативность ждать всегдашней опеки со стороны бога.

Трудно думать, что эта недосформированность почему-то необходима самой женщине (может быть она помогает ей зачинать, вынашивать, рожать, выкармливать и растить своего детеныша, то есть осуществлять биологическую функцию?).

Эгоцентризм всегда - следствие воспитания, освобождающего ребенка от забот о самом себе. Тогда, одобряя, поощряют, подменяя инициативу и активность ребенка своей инициативой и активностью воспитателей, берущих на себя все хлопоты о ребенке вместо него - подменяют его собой. Лишая одобрения, наказывают, лишением заботы, грозящим не умеющему теперь заботиться о себе ребенку потерей всего нужного ему. Единственной заботой так напуганного ребенка становится достижение одобрения, а для этого соблюдение предписанных взрослыми правил, обман, что правила соблюдены, оправдания что их не возможно было соблюсти и объяснения, что невозможно по независящим от ребенка обстоятельствам... Наказание же при соблюдении правил воспринимается несправедливостью и вызывает “справедливый” протест.

Перенесение таких отношений во взрослую жизнь и есть эгоцентризм, когда все заботы направлены на достижение самоодобрения и одобрения, а не полезных для жизни результатов и означает неприспособленность, несостоятельность и обиды на всеобщую несправедливость.

В настоящее время инфантильный эгоцентризм остается невольно передаваемым по наследству уже не в осознанных действиях и словах, а самим способом жить, пережитком именно примитивно религиозного отношения, предполагающего наличие постоянной заботы о тебе свыше, наличие изначальной, надчеловеческой, абсолютной Справедливости, наличие бога как опекуна.

Об удовлетворении женщины

Сексуальное удовлетворение женщины - это не вопрос постели...

“Современная женщина”

Я был в отпуске. Но, как это часто бывало в последние годы, иногда проводил “марафоны” и консультировал здоровых людей по поводу тех или иных жизненных трудностей.

Она объяснила по телефону, что хочет участвовать в моих “тренингах”, и мы договорились о предварительной консультации.

Когда я подъехал к кабинету, она, не замечая меня, торопливо прошла вдоль серой стены дома, перед машиной, мимо и поднималась на крыльцо, на ходу суетливо поправляя прическу.

Это невнимательное поправление волос было каким-то очень типичным. Не точным, не отнесенным к этим волосам. Оно не доставляло хозяйке волос удовольствия, не выявляло красоты и не готовило праздника. То ли виновато, то ли украдкой это равнодушное движение руки будто безнадежно пыталось прикрыть изъян, которого все равно же не скрыть и которого в действительности не было. Но который от этого движения начинал невольному зрителю грезиться. Рука не замечала, чего касалась.

Женщина вообще не замечала ничего: ни на своем пути, ни вокруг. Она была нацелена на дверь, перед которой теперь стояла, как сомнамбула, и дергала за ручку, ища звонок. Она была деловито нацелена на предстоящее, которое тоже, казалось, не заметит, прожив предстоящую встречу, стоя здесь теперь перед этой дверью, и зная все, что будет, загодя.

Я за ее спиной, справа от крыльца припарковал машину. Заглушил двигатель. Вылез,., Захлопнул дверцу. Поставил на сигнализацию. Машина за се спиной пропикала два раза, потом еще - три. Она не замечала. Звонила в звонок.

Я достал ключ. Поднялся. Стал рядом. И, протягивая ключ к замочной скважине, спросил: “Вы позволите?”.

Она вздрогнула, перекосившись в испуге. Потом, очнувшись, словно ото сна, н узнав, виновато заулыбалась.... Она поздоровалась. Извинилась. И сразу придвинулась на такое близкое расстояние, словно всю жизнь меня знала, любила и прямо сейчас бросится ко.мне в любовное объятье...

В кабинете она сначала полулегла напротив меня в кресле, вцепившись руками в подлокотники, широко раздвинув ноги, и выпятив вперед лобок. На ней были белые просторные шорты и спортивные тапочки. Но почему-то казалось, что она парится в высоких модных сапогах, которые ей велики и, поэтому, упираются под коленом в суховатое тело и режут жестким голенищем, отстающим на два пальца от бледной голени.

Полежав, вжавшись в кресло в этой проблематичной позе, некоторое время, она решительно перенесла корпус вперед, поставила ноги по-мужски, уперла локти в колени и заговорила по делу...

* * *

...Начав со мной “деловой разговор", двадцатишестилетняя женщина, теперь решительно севшая передо мной локтями в колени, объявила, что “на современном этапе жизни ее основная цель - научиться зарабатывать достаточно, чтобы приобрести материальную самостоятельность”:

- Деньги дают свободу!

- От чего?

- От всего!

- Вы это знаете или верите в это?

- Какая разница!.. -

Я никак не могу привыкнуть, что “подростки” любого паспортного возраста не используют вопросов собеседника. Не обращают внимания на его реплики.

Досадно, что сам я так долго существовал в той же скачке. Доказывал себе, что все уже знаю.

Длилось это соревновательное опережение всех от неосознаваемого страха, что я неинтересен, что все меня умнее, весомее, и от завистливого интереса к другим. Правда, как это всегда бывает в таких случаях, вызывало у многих, напротив, ощущение моего высокомерия и совершенной неинтересности их мне. А если они были впечатлительны, то и им самим. Увы!

- Чтобы иметь деньги, мне надо уметь общаться... -спешила она заранее продемонстрировать свою, независимую от меня причастность к знанию этой магической мысли. - Я вынуждена научиться располагать к себе людей... -

...Может быть, и сейчас, доказывая мальчишечьей позой, резким тоном и дерганым темпом, что настоящий тут мужчина она, девушка верит, что “располагает меня к себе”?

И, когда, как по зазубренному, втемяшивает скучную мне идейку, что деньги - средство обрести свободу, а люди -средство получения денег, что ей надо уметь нами (мной, значит) манипулировать..., - тоже, наверное, мнит, будто “располагает к себе”... и меня в качестве такого средства.

Может быть, совсем не замечая моего присутствия, она и этим - “располагает”? Ведь она же “логично” доказывает свою правоту - а значит, как ей верится, убедит, подчинит этой правоте собеседника и так “расположит” его!

А что, как он не хочет - в подчинение?!

Отдав себя прозрачной, сулящей ей соблазнительное будущее схемке, она не верит, что кто-то может остаться свободным от такой “ясности” и не посвятить себя служению ее “такой убедительной” программе. Прямо хербалайф какой-то!

Ораторствуя в “режиме репродуктора”, она не заметила, что давно - не со мной,... не с собой. Не заметила и того, что и я тоже не включаюсь в ее говорение.

Производимого ею теперь раздражающего впечатления она не замечает.

Так же, как прежде, на крыльце не замечала, сокращая дистанцию до волнующе близкой, магии своего женского обаяния. Как, лежа в кресле, не замечала откровенности своей первой вызывающей позы и впечатления, производимого тогда. Все - наоборот. Ничего не интересуется замечать.

Все знает загодя! В зависимости от настроения.

В плохом настроении - уверенная, что не может быть интересна вам, игнорирует любое ваше движение к ней. В хорошем - прет на вас со своей мальчишечьей активностью, чуть только не по-бредовому уверенная в вашей скрываемой любви к ней. И не замечает, что вы уже давно от нее сбежали в ужасе.

С ее эпатажем она не может не распугать всех... и не может не быть очень одинокой. Совсем одна?!

- А почему Вы одна?

- Я очень привязываюсь к другу!.. Мне невыносимо, когда от меня уходят.... Откуда вы знаете? - спохватилась она.

- И многие уходили?

- Все!

- А почему уходят?

- Вот это тоже - одна из моих проблем! Не знаю.... У нас все было абсолютно хорошо. Праздник понимания! Театр. Филармония. Вместе читали. Туризм. Я была совершенно счастлива! И в постели все чудесно. Но... не подумайте - это для меня совсем не главное! Я только тепла хочу. Понимаете: мне важно взаимопонимание, духовное общение! Поймите, я хочу обладать человеком, а не телом! Чтобы он был мой! Чтобы не предал меня! В детстве у меня была собака - вот она была друг. Наверно теперь, таких нет.

- Собак?

- Мужчин! Не смейтесь! Я бы за такого все отдала. И секса давала бы ему, сколько хочет, и какого ему надо!

- Вы считаете себя фригидной?

- Нет! Мне это всегда приятно. Мужчины говорят, что

получают со мной море удовольствия А потом.... Не знаю.

Я же тоже получаю удовольствие!

-Что, “а потом...”?

- Перестают приходить.... Встреч избегают. Не знаю. Я вообще не понимаю людей, не умею поддерживать контакт. А по работе мне общаться надо! У меня их было

всего только двое Лерик уехал учиться. Я к нему туда

ездила. Он сказал - не надо приезжать. Я все равно ездила. Однажды приехала, а у него с другой - гражданский брак. Едва от жизни не отказалась! Три года была одна. А Олежек сказал, что не может оставить сына?!

- Я правильно понял, что вы не только мужчин, но вообще людей любите... так же, как мужчин?

- Конечно! Только не умею это им доказать!.. Почему -так же? - спохватилась она. - Все люди разные, и отношение должно быть разным! Я хочу сказать, что всем же надо добра желать!

- Всем желаете добра, и всех, как и мужчин, хотите за воевать в собственность, для своих выгод и удовольствий?

- Как это?

- Как куклу свою! Вы сами говорите, как собаку? Правильно я понял, что, как и мужчины, все люди вам нужны, чтобы получать удовольствие, чтобы они стали средством для решения ваших карьерных задач, других выгод? Как собака, как мужчина, они - только понятный вам ваш инструмент, ваша собственность?

- Нет, вы как-то очень грубо меня понимаете.... Я хочу равноправных человеческих отношений! Разве только муж чине положено получать удовольствие?! Я ведь им доставляю!.. Я же объяснила, что всем надо желать добра!...

Наказанная за жизнь

Сексуальное удовлетворение женщины - это не вопрос постели, но - выражение всего ее жизненного стиля.

Цивилизация и девочка

Сексуальное удовлетворение женщины - следствие отношения к ней множества людей, с кем она сталкивается с детства - результат всей той культуры, в которой девочка (ребенок, подросток) формирует себя в человека. Но чаще - результат культуры, которая в большей или меньшей степени это ее свободное формирование тормозит. Подавляет инициативу. Лишает способности узнавать, чего она (женщина) хочет. Отучает выбирать нужное именно ей самой. Отучает брать и использовать для себя кого бы то ни было, или что бы то ни было, кроме еды и вещей.

Девочка растет не для себя, учится не для себя, девушкой,женщиной... работает - не для себя, целуется с мужчиной, чтобы осчастливить его,... с тайной или явной надеждой, что за все ее старания ей, наконец-то, что-нибудь хорошее перепадет.

Надежды эти чаще так и остаются втуне.

Ничего не умея брать и не беря, она ничего нужного ей и не имеет. Так вянет, как цветок брошенный. В бессмыслицу превращая и все усилия, и подвиги заботы о ней всех, кому до нее дело. В бессмыслицу - и их жизни[263].

Как это торможение развития девочки в выбирающего человека происходит?

Как ей обувают китайский башмак[264]

Принимая за человека мужчину, а в женщине зная лишь средство для решения его (мужчины) проблем - мужская цивилизация, со времен Ветхого завета автоматически презирающая женщину как существо низменное, а то и грязное, принуждает девочку, уже с пеленок, заранее презирать и стыдиться самой себя - всех своих еще только возможных хотений, даже пока не родившихся.

Из под журнального столика выглядывает в трусиках попа четырехлетней Машки. Я прошу ее “спрятать, и не быть неряхой”. Позже замечаю, что, когда оттуда же и так же вылезает попа Мишкина, это меня, отца, не беспокоит.

Он сидит, широко расставив ноги, я этого и не заметил бы. Но также “по-мужски" села Машка,- “Сядь опрятно!". Тут же вспоминаю, что Мишку младенцем в кроватке с раскинутыми ножками мы даже фотографировали. Машку я старательно прикрывал - “от пыли”!

У меня, как мне верится, самый широкий “диапазон приемлемости", и нет пи малейшего намерения подавлять свободу дочки. А вот прикрываю! И повод убедительный находится - “от пыли”!

С тех пор, больше двадцати лет, замечаю, как также машинально, без умысла, научаем девочку стыдиться самой себя, стесняем ее свободу почти все мы, уверенные, что ее любим.

Эти тысячелетия презрения уже на уровне исподволь управляющего всеми нами неосознанного нравственного чувства воспретили девочке-подростку интересоваться и знакомиться с собственными женскими свойствами и нуждами для себя (“гадко, зазорно”, “даже в голову не приходит”). Так сделали практически невозможным ее знание о себе, открытие себя и самообслуживание.

В книжке “Отец” известная писательница с дочерней благодарностью цитирует нам заповедь ее отца: “Влюбленный мужчина - это прекрасно! Влюбленная женщина -это отвратительно!”.

Думаю, что и ее отец, как и я, не имел ни малейшего намерения испортить дочери ее женскую жизнь!

Свобода быть и ощущать себя собой для женщины осталась возможной только как проявление безудержного темперамента. Или - как следствие невключенности в эту культуру: из-за языческой “дикости”, слабоумия, недосформированности личности (безнравственности), алкогольной и наркотической деградации и так далее.

И еще свобода делается для женщины возможной, когда она - результат счастливо передаваемого из поколения в поколение отступниками нашей цивилизации, освобождающего нас от любых стеснений живой природы, всеми, казалось бы, воспеваемого, а на деле отвергнутого и всех пугающего грехопадения и бунта - ЛЮБВИ!

Я от нежности бежала, Не звала, не ожидала, Но она меня подмяла И в пучину увлекла. И осыпанной березкой Я стояла на ветру, Взгляд нечистый опустила Перед речкой поутру. (Дина Покрасс)

Взамен свободе быть женщиной наша, вчера еще рабовладельческая культура - разве господин, по сути, не раб? -проделала с девочкой то же, что дрессировщик проделывает со щенком. Лишив свободы, а часто и навыка, обслуживать себя, приучает кутенка служить. С младенчества за службу награждает всем необходимым. Кормит, холит, позже водит на собачью “свадьбу” и... посылает с гранатами под танк!

И, как собачке - награду, весь уклад наших отношений, воспитывая девочку, пообещал ей взамен свободы... опеку -обслугу со стороны всего человеческого сообщества и, во-первых, обслугу мужчиной...

- On был такая лапушка! Так меня понимал, так ласкал.... Нам так хорошо было! Зачем он теперь на меня да вит? Как лютый зверь стал.

Обещание опеки - вместо предоставления свободы узнавать, чего ей надо, свободы искать, самостоятельно нужного добиваться и строить - оставило женщине только ждать... небывалого. Того, что другой за нее проживет ее жизнь.

Вынудив с младенчества, как и у щенка, эгоцентрические ожидания, это обещание парализовало спонтанность, инициативу, самостоятельную заботу женщины о себе (как дрессура парализует инициативу ученой собачки, в отличие от дворняги).

- А ему было хорошо от этого вашего “хорошо”? Вы то его понимали?

- Конечно, понимала. Мужчины, вообще, понятнее женщин устроены. Вы же знаете. Мне ведь хорошо было! Как же ему - плохо? Он бы сказал.

- А он не говорил?

- А чего ему говорить? Он, вообще, все больше шутил, а не разговаривал. Ему меня смешить нравилось. А теперь не смешит.

Навязанное воспитанием ожидание опеки смолоду перенаправило почти всю активность женщины на поиск чужого всеобщего внимания, а с ним похвалы - одобрения. Ведь еще ее мама так томительно пела про “горьку ягоду” и про то, что “женская доля такая: вечно стараться понравиться!..” (совсем, как доля дрессированной собачки!).

Достижение одобрения (за то, что родилась девочкой, за то, что красивая, за то, что живет... себе во вред и т.д.) стало ею - еще ребенком ощущаться волшебным билетом на получение всеобщей обслуги и всех благ.

Она и ждет наивно этой волшебной обслуги и этих, ей самой еще неведомых благ (как дрессированная собачка -награды), как ждут у моря погоды или поры после дождя по четвергам, только - с назойливой претензией ко всем.

Но сочувствия такая претензия не вызывает ни у кого! Разве что - у таких же обиженных, как и она. Но эти (обиженные) не помогут даже себе, где уж другим помочь?! Показуха одна.

- А как он шутил?

- Ну, я не помню. Разве его повторишь!.. .Он всегда неожиданно выдавал.

- И ни одна его шутка вас не насторожила? Ни разу не напугала?

- Нет. Правда, может быть... Я, даже, чуть не обиделась тогда на него. Мне показалось.... Не поняла, то ли он прикалывается, то ли подъелдычивает. У него часто так: не поймешь. Мне в тот раз было так хорошо с ним, а он после, сразу отодвинулся, повернулся к стенке и говорит не пойми что... Вроде: “Пляшешь одна свои пляски. Тебе куклу вместо меня подложи, не заметишь.... Так и будешь выплясывать!”И голос чужой какой-то, злой. Мне не хотелось портить себе настроение. Я заснула. Но до сих пор не забуду... А в другой раз ни с чего совсем. Лежим рядом. Я люблю к нему прижиматься. Он спокойно так говорит: “Я помру, а ты в обнимку дальше спать будешь, не заметишь”. Я полночи ревела. Еле под утро заснула. Ну, зачем он так шутит?! Это ж меня расстраивает!...

Последствия успеха изящной операции

Парализовав инициативу и сформировав характер демонстранта[265], не знающая и боящаяся женщины цивилизация обусловила и ее (и свою!) трагедию.

Вот некоторые следы этой трагедии, где жертвы - и мужчина и женщина...

Сама женщина, лишенная инициативы, бесполезна для себя, несчастлива и - часто - больна.

Ее мужчина...

Всякий мужчина, знает он о том или нет, чувствует себя полноценным только, когда нужен женщине: когда востребован - взят ею или может быть взятым как человек и, именно, в качестве мужчины.

Женщина с подавленной инициативой не в состоянии брать ничего нужного ей. Она и в эротических отношениях способна только одаривать собой - “давать”. Вступая в отношения с такой “благодетельницей”, мужчина лишается самой возможности быть взятым. Чувствует себя ненужным, каким-то бросовым[266]!

Не востребованный женщиной, мужчина пропорционально его способности к сочувствованию ощущает себя насильником. “Насилуя” желанное человеческое существо, он живет в нарастающей скрытой или явной депрессии, подспудно или явно чувствует себя неполноценным - физическим и нравственным импотентом, теряет основные жизненные смыслы, стимулы и силы. Нарастает его агрессивность. Переставая чувствовать себя человеком, он разрушается, как это раньше говорилось - сатанеет.

Это одна из частых причин того, что мужчины становятся трудоголиками, услужливыми “стариками” из сказки “О рыбаке и рыбке" - успешными добытчиками денег, покупающими женщину и оставляющими ее “у разбитого корыта”. Самоутверждаются за чужой счет в показной общественной деятельности и ином стяжательстве. Избегают собственного дома. Спиваются. Ненавидят мир и ведут себя жестоко. Наконец тоже, как и женщина, болеют неврозами и расстройствами “на нервной почве” - психосоматическими болезнями.

Сын этой женщины (лишенной инициативы), сочувствуя матери, втайне или открыто ненавидит отца. А с ним и все, что в нем самом на отца похоже. Ненавидит в себе мужчину. Не может жить похожим на мужчину, феминизируется[267], все свои свойства осваивает и использует напоказ. Живет с подавленным эгоизмом и заторможенным инстинктом самосохранения. Поэтому - очень уязвим в любых неординарных человеческих ситуациях. Предчувствуя, что мужчина ничего хорошего не несет женщине, а только использует ее, он, с одной стороны, избегает женщин, втайне не желая им навредить. С другой - боится, ждет, что они “злодейки”, как и мама папе, испортят ему жизнь. А, накапливая неудовлетворенность от такой, по природе несвойственной ему жизни, не хочет жить. Ищет повода и способа с ней (жизнью) покончить. Отчаянно бросается во все тяжкие. Становится, например, “Александром Матросовым” , наркоманом, или иным смертником!

Выжив, повторяет и отчаянье, и эпатаж, и агрессивность отца.

В браке обещает женщине рай на земле, угождает и ждет обслуги, невольно обманывает и обманывается. Доказывая,что он не такой, как отец, приносит и себе и женщине еще больше, чем отец нежданных и ненужных страданий[268].

Дочь женщины, отказавшейся от своей инициативы, сострадая матери, с одной стороны, заранее втайне ненавидит и боится мужчин, боится людей и жизни. С другой, перенимая материнский стиль, мечтает “о прекрасном”, о “принце”, который ее “поймет” и станет лелеять. То есть, как и мать, эгоцентрически ждет опеки и заботы ото всех, кроме явных врагов. Ждет, во-первых, опеки от мужчины.

Как и мать, она ложится в неродную мужскую постель без собственной нужды, со всеми, как и у матери, последствиями этой интервенции в чужую, ненужную ей жизнь.

Она, как и мать, не чувствует и не знает, что вокруг нее такие же, как и она, люди, такие же уязвимые.

Лишившись инициативы, дочь, как и мать, лишилась “органа”, которым чувствуют боль других. Не чувствует, что все, что они делает с людьми, с мужчиной в том числе, делать нельзя никогда, ни с кем! Разве что пытки ради.

Дочь, как и мать, обречена на обман своих надежд!

Женщина, мужчина, жена, муж, мать, сын, дочь - все мы, в этой трагедии - не на своем месте[269]. Когда плохо женщине, несчастливы и страдают - все!

“Вот такая я скверная!..”

В ответ на бесконечный обман надежд естественным, казалось бы, было отступиться от треклятого ожидания. Обратить внимание и силы на самостоятельное знакомство со своими нуждами. Мобилизовать и потратить энергию неутоленной тоски на постижение стратегий бережного, хозяйского освоения мира людей - своего мира - и на самообслуживание в нем.

Но цивилизация, принимающая за человека именно и только мужчину, распорядилась иначе!

Воспитывая в женщине, а с нею и во всех нас - ее детях, демонстранта (“дрессированную собачку”), она будто ослепила ее. Ослепленную, спеленатую безумием претензий, мужская культура подстрекает неутоленную женщину направить все силы только на протест (обычно по-подростковому разрушительный) против мира, поминутно “обманывающего ее ожидания”. Программирует ее тратиться на пессимистическую критику всех и вся.

Об этом гениально рассказывает Лев Николаевич Толстой в “Крейцеровой сонате”.

Послушное дитя уверено, что раскритикованные они (все!) раскаются, постараются исправиться и... все дадут! (Ведь, когда в детстве ругали ее, она же раскаивалась и исправлялась)[270].

Под горячую руку такой своей критики по инерции подпадает и сама женщина. Разочарованная тогда в собственных возможностях, в себе, с энтузиазмом предается бедненькая, наконец, самоедству и укоризненному отчаянью.

- Вот такая я скверная!

Обнадежив мечтой о “настоящем мужчине”, который решил бы все ее проблемы, не знающая и игнорирующая особое бытие женщины цивилизация обрекла ее и в эротических отношениях

- на романтические грезы,

- на ожидание обслуги,

- на подростковый, не утоляющий поиск удовольствий и

- на совершенную некомпетентность в решении собственных сексуальных и, вообще, всех эмоциональных проблем.

Здесь надо отдельно сказать об ориентации на удовольствие.

В надежде на удовольствие

Знаем мы про это или нет, но уже в досознательном возрасте у любого ребенка сформировалась потребность в другом человеке. В-том, чтобы быть кому-нибудь нужным[271].

Это значит, что нам непременно нужно, чтобы этот другой просто был. И был иным, чем мы. Просто был, ничего для нас не делая, или даже мешая нам.

Только в конфликте или в дружбе с другим мы можем найти себя, утвердить себя - всё можем! Только когда он есть!

Если другого человека нет, и если нет. надежды встретить его в будущем, тогда тормозится любая наша активность. Мы теряем силы, впадаем в глубокую, разрушающую нас депрессию - хиреем.

Маленькая фантазия о “прекрасном будущем” цивилизации, ориентированной на удовольствие

“,..В конце концов, люди общаться перестали.

Росли и воспитывались они в окружении умных машин. Прежде тех называли роботами.

Это. были очень отзывчивые машины. Они были настроены на выполнение самых обыденных желаний человека.

Собственно,желаний не было..

Потребности удовлетворялись роботами раньше, чем человек успевал их осознать.

Человек отвык от невыполнения его нужд. Неудовлетворенность сколь-нибудь долгую он не мог выносить.

Готовые к тому, что их влечения осуществляют авто маты, сами люди не научились никого понимать, ни о ком заботиться.

Общение с другим человеком означало бы зависимость, новые нужды, которые мог бы удовлетворить только другой или которые можно было бы осуществить только с другим человеком. Но люди не умели сами удовлетворять ни свои, ни, тем более, чужие нужды.

Общение с человеком обрекало на непрерывную муку, обман ожиданий.

Общаться люди перестали. Они жили среди заботливых роботов-нянь, тоскуя по людям и ненавидя их, а среди них... и себя".

(Из цикла: Взрослые люди. “Одиночество”).

Другой человек - наша среда обитания.

Вне своей среды гибнет все живое.

Без другого человека гибнем мы, даже если у нас есть все остальное, что нужно для жизни. И наоборот, так как потребность в другом человеке является одним из главных залогов возможности нашего существования[272], то, если другой человек есть, даже, если он враждебен нам, но есть, то мы обретаем силы на максимальное самостоятельное осуществление себя!

Вот и в эротических отношениях, не зависимо от того, знаем мы об этом или нет, но именно в них, как ни в каких других, нами движет только что названная потребность в другом человеке. В приобретении его в качестве среды, в которой живешь - потребность в близости с ним.

Переключение внимания только на приятность или неприятность как на цель отношений делает близость невозможной. Лишает эротические отношения их основного смысла. Оставляя привлекающую обертку, выбрасывает содержимое.

Понятно, что, когда отношения есть, внутри них возможны и упоительны самые изощренные удовольствия. Но только - внутри отношении, внутри близости! Здесь же - речь об ориентации на поиск удовольствий до и без такой близости.

Расчет на поиск удовольствий как на ведущий стимул в эротических отношениях не только превращает обоих партнеров в инструменты, то есть обезличивает, выхолащивает отношения. Не только не сближает, но, напротив, разобщает двоих (“И манит страсть к разрывам!..”[273]).

Ориентация на удовольствие как на самоцель - оставляет партнеров без интереса друг к другу как к объектам потребности в другом человеке.

Без партнера как человека, без близости, повторяю, становится невозможным и сексуальное удовлетворение! Как невозможно действительное удовлетворение с куклой.

Кроме удовольствий, и мужчине и женщине - человеку в сексе нужно ощущать себя взятым — нужным. А нужду нельзя сыграть!

- ...Вроде бы “все было". И было “приятно”. И энергия растрачена, и усталость пришла. А нет ни покоя, ни счастья, ни... благодарности к ней. Долги и обязанности есть, а естественной благодарности нету.

- ...Опустошенность и боль головная... и не головная. И что-то подмывает к новым и новым поискам, связям[274]. Или к отказу и от опустошающих отношений...И от вся них поисков надоевших удовольствий. Стоят ли какие-то мгновения этих однообразных дерганий стольких затрат!?..

В группе молодых успешных мужчин спросил: различают ли они свои переживания в эротических отношениях в зависимости от отношения к ним женщины?

Всех женщин мы разделили на три группы - в зависимости от того, чего они ждут от мужчины в постели. И назвали это так.

1. Женщина, “которая хочет тебя”.

Это любящая мужчину женщина. Она занята собой. Она выбрала именно его - этого мужчину. Ей надо, чтоб он был, такой, каким он хочет и умеет быть. Она бережет его, как все, что любит, и со своим интересом занята им. Она умеет взять от него, такого, какой он есть, все, что ей надо. Открыта с ним. Она - либо непосредственное дитя, либо зрелая, реалистичная личность.

2. Женщина, “которая хочет своего оргазма". Это женщина, ищущая в сексе “удовольствия” и готовая доставлять удовольствие мужчине, как бы расплачиваясь с ним за услугу, или, часто, осуществляя предоплату. Мужчина для нее, и она для себя - средство получения благ. Она часто огорчена: “Я-то ему доставила, а он заснул!” или “А он не захотел обо мне позаботиться!”, или “Он не смог меня удовлетворить!”. Мужское эротическое поведение она воспринимает как его обязанность, работу, которую он плохо или хорошо выполняет. Как действие, которым мужчина должен и в состоянии управлять, как любым произвольным действием. Ей, словно и в голову не приходит, что эротическое поведение мужчины - природный эмоциональный отклик на нее, на ее живое (или неживое - наигранное) эмоциональное состояние, во-первых, на ее чувства, а только потом - на ее действия (тем более - на ее суету). Что этот отклик, как и всякая эмоция, в отличие от ее проявлений и действий, совсем мало зависит от его произвола. Разве что, он может запретить себе заметить женщину. Может отказаться осуществить свое влечение к ней замеченной. Она будто не знает, что вызвать у себя влечение к ней, которого не вызвала она, он не может! Эта, обычно ориентированная на действие, хотящая сама себя женщина не умеет чувствовать ни себя, ни партнера. Ничего не знает ни о себе, ни о нем. Она эмоционально безграмотна, как подросток до 12 лет. С моей встречи с такой женщиной мы начали этот разговор.

3. Женщина, “которая отдается”...

Мужчины были единодушны. Напоминаю, я задавал вопросы мужчинам интересным и успешным во всех отношениях.

О близости с женщиной, “которая хочет тебя”, они, каждый по-своему, объявили, что с ней “становишься мужчиной, человеком”, “чувствуешь себя нужным”, значимым.

- С ней нет никаких сексуальных проблем - все может она, все можешь ты.

Мужчины говорили, что “все их успехи - благодаря ей” -такой женщине.

- Это трудно выразить...Ну, в общем, после - дышится... жить хочешь!

- С такой женщиной жизнь только и открывается...-Будто до нее все было только - подготовка к ней!

Суть высказываний о сексуальных отношениях с женщиной, “которая хочет своего оргазма” была следующей.

Все сходились на том, что весь наш мальчишеский и юношеский опыт мы получили с такими женщинами. С ними отчаивались, что “ничего не можем”, с ними же воскресали, когда они теряли под нами сознание-или бывали мультиоргастичны. Их хотели мы. И самоотверженно сами к нам приходили они... Но, почему-то мы никогда с такой женщиной не оставались долго. Чего-то не хватало. Уходила она. Уходили мы. Оставались друзьями, точнее, товарищами. Чего не хватало, мы не знали. Все было упоительно и захватывало до... до первой встречи с женщиной, “которая хотела нас”. Мы не понимали, что происходило. Женщина, “которая хотела нас” не была ни искуснее, ни темпераментнее, ни краше. Мы просто начинали ощущать, что до нее со всеми нашими “всадницами” мы были только “хахалями”! Не мужчинами. Что нас никогда прежде не брали. Нас одаривали оргазмами, но не брали! Мы бывали чьим-то удовольствием, побежденными и победителями, но никогда не становились чьим-то счастьем! Удовольствием, поприщем для самоутверждения были для нас и они! Ни мы их, ни они нас никогда не осчастливили удовлетворением. Отношения с женщиной, “которая хочет оргазма”, увлекали до тех пор, пока секс для нас был спорт... и обучение.

Спасибо вам, превращавшим нас - мальчишек в юношей! Мы помним ваши запахи. Низкий вам поклон. Жалко, что мы никогда не были вам нужны. А вы про это даже и не узнали! Но, и незамеченные, мы вами ращены... Но теперь, когда мы узнали, что мы люди, а не партнеры по спорту...Теперь...

Я процитирую одного из взрослых, влюбленных в женственность мужчин.

- С ней все - замечательно! И она восхитительна в азарте! И я, как молодой конь. Только виновато ловишь себя... именно виновато, ловишь на странном ощущении, что пока она, как наездница в скачке, забыла, на ком скачет и занята не мной, я 6 оставил ей все интересующие ее мои места, а сам бы, пока, ушел, ну, хоть бы бизнесом своим заниматься. Так и уходишь от нее уже под ней. А она не замена ет... И виноват, что после встреч избегаешь. А что ей объяснишь? Она упоительна! Прекрасна! Сладка! И с ума я от нее схожу!.. Но не я ей нужен. Удовольствия, приключения, морока со мной - нужны! Я - не нужен! Хахаль - не мужик. Останься с ней, она про меня через две недели забудет -приключения нет! Ну, так уж она устроена...

И, наконец, об эротических отношениях с женщиной, “которая отдается”.

Сразу оговорюсь, что все успешные мужчины от женщин, “которые отдаются”, отличили и отделили “Варюху-горюху” - девочку, которая счастливо штопает и стирает потом пропахшую майку Давыдова[275]. Отличили девочку, которая, влюбленная в мужчину (еще совсем неграмотная сексуально), хочет отдать ему всю себя, быть его, рожать ему детей, и ничего не требует взамен. Жаль, что она не осведомлена. Жаль, что недостаточно осторожна и ко многому в отношениях с мужчиной сознательно не готова. Но она отважна, подлинна, бескорыстна и искренна. Всей своей интуицией готова одолевать с тобой необходимые трудности. Счастлива возможности быть рядом, а не ждет платы. Мужчины - нормальные мужчины - обычно с ней бережны. Без надобности не подходят. А подходя, отдают ей жизнь, и готовы долго, пока она не вырастет, страховать ее от ошибок. К так отдающейся женщине относятся, как к первой, той “которая хочет тебя”. С ней тоже растут, добреют, мужают, вместе становятся взрослыми.

Отличали мужчины и девочку, которая вступает в отношения, “как дитя любопытное".

- Ей хочется сказать: погоди, не торопись, не обмани сама себя...И ее бережешь...

Про других женщин, “которые отдаются”, мужчины говорили нехотя, сердито и, будто стыдясь, что говорят без благодарности.

- Да с ней - повеситься хочется! Ты к ней шел, как к человеку... Она ж кокетничает - желанна. Весь горишь... Она еще играет - ах! ах!... Думаешь - смущается... Или распаляет... А прольешься... Как в куклу резиновую... Вроде себя растратил, а ничего не взяли! То ли ты Мадонну изнасиловал... То ли с трупом сношался! Мерзко! Хоть удавись!..

Мужчины вспоминали, что в мальчишестве с такой ощущали себя... “гадко”.

- В молодости в таких же женщин влюбляешься. Они ж самые красивые! Чем меньше хочет, тем больше дразнит. Не знаешь. А потом импотентом себя чувствуешь. Если на нормальную не наткнешься, неполноценным считаешь. Будто так и надо. А она этим спекулирует: “это купи!”, да “то подари!", “будь настоящим мужчиной!”. Из кожи вон лезешь. Иногда на этом вдохновении, и действительно, чего достигнешь. Но чаще злой на весь мир - всем чего-то доказать надо, всех победить! Хоть в киллеры иди, хоть в смертники! Если женщину не встретишь, считай - погиб!”

- Вы не очень зло о них?

- Вы сами спросили. Да нет. Я теперь понимаю, что сами они - дети малые. В нас, как в ваньку-встаньку игра ют. Но тогда-tno мне от этого не легче было. Чего я понимал?

- Мы - мужики. Наше дело понимать! Понимать, принимать решения и беречь.

Такой был разговор о роли женщины в нашей жизни.

Ориентация на удовольствие как на самоцель - оставляет женщину всегда неутоленной, и поэтому зависимой от партнера не свободно, как любящий человек, но принужденно, как наркоман от яда.

- Я хочу свободы от этой психической зависимости!

- Вы - о чем?

- О любви этой проклятой! Я к нему, как кошка бегаю. Сама себе противна. Не наркоманка же я!? Свободы хочу!

Тогда и “любовь” так желающей (хотящей не партнера, а саму себя) женщины не привлекает мужчину. Не вызывает его сочувствия, участия, а, как и всякое насилие, пугает, отталкивает!

- Да, вся я - его! Ничего от него не прячу! Сказать стыдно, уже сколько раз обмочусь, а он говорит, что он! меня боится? Что я его пугаю: “Ты не ко мне приходишь. К члену моему!”. Стыдно-то как! Зачем я унижаюсь! - сетует женщина,сама после многих лет семьи ушедшая от мужа.

* * *

Чинимые нашей цивилизацией препятствия формированию женщины в зрелую личность (лишение женщины инициативы, выбора, отсутствие общественного интереса к ее особому - немужскому лицу), так же, как и любые, самые энергичные потуги самой женщины по подростковому имитировать самостоятельную активность (даже, когда эти потуги приводят к наглядным и кажущимся социально полезными достижениям), - ни препятствия, ни имитация активности -ни то, ни другое никогда не приносит ничего полезного самой женщине, женщине как женщине. А, значит, все вместе приносит непоправимый, хоть и не столь очевидный, ущерб всем нам.

* * *

В сексуальных отношениях женщина, претерпевая, как вещь, активность мужчины, или в поисках удовольствия, превращая в вещь его, лишает отношения отношений - лишает себя самой возможности утоления.

Тогда и “Лерик”, и “Олежек”, и “ласковый шутник”, и бывший “муж-наркотик” уходят по “неизвестной" причине, если не сбежит от них по подходящему поводу сама женщина, ищущая удовольствий или “духовного общения” без тела ...

Навязанное женщине нашей цивилизацией самоотречение - возведенные в женскую добродетель жертвенность и ханжество, а теперь еще и самоотверженная рассудочность эмансипантки[276] - сделало почти невозможной встречу двух людей, их близость и удовлетворение. Выставило - содержательные отношения чудачеством “идеалистов”, неприличным вызовом общественному вкусу или... наглой мистификацией.

Самоотречение женщины сделало любовь редкостью.

* * *

И, наконец, несколько слов о подростковой имитации женщиной самостоятельности и активности[277].

Женщина — подросток

Теперь часто говорят о так называемой “современной женщине”, везде и во всем “не уступающей мужчине”.

Даже в личных отношениях она так же часто расходится и сходится с разными мужчинами, оставляя детей без отца, а себя неустроенной.

И ко мне все чаще обращаются весьма успешные в профессиональном плане предпринимательницы.

I - Я привыкла все делать точно. Во всем - профессионал, - говорит ни на кого tie похожая, весьма самобытная, внешне молодая, как девочка, женщина - крупный и успешный руководитель. - ...И только в самой жизни позволила себе остаться дилетантом, получается - халтурщицей. Не заметила! А дети уже - взрослые. Наново не пере..., не проживешь, не перерастишь!...

В отличие от нее, некоторые из этих успешных женщин боятся возвращения в пустые стены своего холостяцкого жилища.

И наш сегодняшний разговор начался встречей с пока еще только ищущей этого успеха женщиной....

Несовременность “современной женщины”

Я привык верить, что в процессе, который мы зовем человеческой культурой, мужские особи, как и в природе среди животных, используются видом для эксперимента. Ищут новые стратегии, погибают или выживают. Зато, как и в природе, мало подверженные изменению, инертные женщины присваивают и передают по наследству только проверенные, наиболее жизнеспособные находки свои и мужчин - новые человеческие свойства и навыки.

Из этого понимания следовало, что женщина - всегда современна.

Только в отличие от мужской современности, которая ориентирована на самое новое, еще небывалое, часто весьма проблематичное и рискованное, современность женщины отсчитывается:

- от надежности и перспективности ее существования для будущего.,

- от гарантированной адекватности настоящему и

- от глубокой укоренённости в прошлое.

Повторю: современность женщины непременно определяется пригодностью ее существования будущему. -

Такая пригодность будущему рождается безусловной традиционностью существования этой реальной женщины. И обеспечена (эта пригодность будущему) проверенной надежностью существования женщины сегодня.

С этой точки зрения стиль существования, называемый “современная женщина", очень похож на мужской, то есть по-женски - совсем не современный.

Но является ли он мужским?

Попробую посмотреть на этот стиль

- с учетом мужского и женского радикалов личности, и

- с точки зрения нравственно-психологического возраста ее (личности) развития или задержки.

Напомню несколько отправных соображений.

В каждой женщине есть мужчина

Как в биологическом плане каждый из нас имеет мужские и женские гормоны - представляет собой сочетание мужского и женского начал, так и в психологическом смысле, у каждого из нас есть мужской и женский радикалы - направленности личности.

От того, в каких отношениях друг с другом эти части нашей персоны находятся, как взаимодействуют (игнорируют друг друга, стремятся друг друга подавить, взаимно дополняют), как соподчинены, зависит жизненный путь человека.

В каждом мужчине есть и мужчина, и женщина.

В каждой женщине есть женщина и есть мужчина.

Чтобы говорить о них в интересующем нас смысле, надо вспомнить о психологическом возрасте взрослых людей.

О психологическом возрасте мужчины.

Средой человека являются другие люди.

Наша зрелость определяется степенью включенности в свою человеческую среду, то есть степенью ответственного - хозяйского участия в мире людей.

Зрелый человек о людях, как о залоге возможности своего существования заботится прежде, чем о себе. Говорят - он стал.частью своей среды.

Зрелый человек - свободно, то есть по своей нужде прежде бережет другого, а потом уже себя.

Ребенок, подросток, если он находится в развитии, интенсивно учится заботиться о людях. Подражая старшим, стремиться стать активной частью своей среды.

Зрелый мужчина - раньше заботится о первом залоге возможности своего существования - о женщине. Ему надо, чтобы она была, была свободна, была тем, что она есть.

Мальчик, подросток интенсивно учится беречь свободу женщины, ее самоё.

Зрелая женщина, развивающаяся девочка - прежде заботятся... Но давайте пока поговорим о незрелом (инфантильном) мужчине.

Психологически незрелый мужчина, как и остановившийся в развитии мальчик, как и щенок в стае, не заботится ни о ком. Он передразнивает, требует, просит, угождает и получает награду или пинки. Другие для него - средство получения нужного, как любая игрушка, как обслуживающий автомат. Женщина для него (психологически незрелого мужчины) тоже - только источник чего-то нужного ему.

* * *

Наша страна много десятков лет искусственно удерживалась в психологическом возрасте “естественного тоталитаризма” - в возрасте задержки развития до 10 лет[278].

Совсем недавно Перестройка побудила скачок большой массы людей в следующий - наиболее активный, но очень мало ответственный психологический возраст - до 12-летний.

Вместе со всеми в этот возраст влетели и вчерашние додесятилетние послушные взрослые “мальчики и девочки”.

Подросток 11-12 лет и девочка-невидимка

В додвенадцатилетнем возрасте, как известно, вчера еще слепо верящий старшим догматик впервые разочаровывается в авторитетах - носителях догм - в этих самых старших, а с ними и в их правилах. Правда-своих правил он не придумывает!

В этом психологическом возрасте девочки объединяются с девочками, а мальчики с мальчиками, в противостоящие друг другу и мало понимающие друг друга тусовки.

Я расскажу об этом в “Драке пацанов”. По пока несколько тезисов оттуда.

* * *

Какие основные тенденции в отношении к девочке подростка этого (до 12-летнего) переходного возраста?

Мальчик Ощущает, что девочка провоцирует его на какое-то незнакомое ему, волнующее и проблематичное, да еще и ставящее его в зависимость от нее отношение. Предчувствует, что самим фактом своего существования она дезорганизует всю систему его мировосприятия.

Подросток этого психологического .возраста с одной стороны задет девочкой и тянется к ней. С другой - обеспокоенный ее влиянием, борется с ним. Пытается защититься, дискредитировать это влияние в своих глазах, а вместе и девочку. Пытаясь сохранить свой, знакомый ему мир, ничего не подозревая еще о существовании иного мира - мира девочки, он пытается общаться с девочкой, как с мальчиком. Делает это совершенно искренне.

Он не знает, что так игнорирует девочку как отличную от него.

Девочка, привыкшая к “бесполому”, а в действительности мужскому миру, искренне старается поддержать это привычное, по сути гомосексуальное, общение с мальчиком, как мальчика с мальчиком. Если это ей удается, она маскулинизируется[279], и как девочка почти не развивается.

Чаще же она теперь начинает отставать от мальчика в мужских проявлениях.

Но это возраст соревнования и непременное побед.

Мальчик соревнуется с девочкой, как соревновался бы с любым другим своим товарищем, будь на ее месте тот. Побеждая постоянно, мальчик начинает сомневаться в “полноценности” девочки и убеждаться в ее “неполноценности”. “А, что с нее взять - девчонка!”. К тому же девочка его беспокоит иначе, чем мальчики.

Неосознанно защищаясь от беспокоящего переживания, он начинает третировать девочку как бы за ее отставание в соревновании, как третировал бы любого всегда проигрывающего товарища.

Как и он, не зная ничего о возможности иного своего существования, девочка тоже начинает чувствовать себя неполноценным мужчиной. Неполноценным человеком!

Далее, в зависимости от других, определяющих ее выборы личностных направленностей, девочка выбирает свои способы реагирования на мнимую неполноценность.

Один из этих способов реагирования девочки на переживание своей мнимой неполноценности - гиперкомпенсация наглядно успешным самоутверждением в мужских делах, совсем не выражающих ее как личность. Часто успешность такого самоутверждения дополняется еще и мстительным третированием мужчин - доказательством себе и нм их несостоятельности, непривлекательности для нее, ненужности...

“Пойду, вырву себе глаз! Пусть у бывшего зятя моей мамы бывшая жена будет кривая!”.

Грязь “чистоты”

Сутью отношения к женщине подростка-мужчины додвенадцатилетнего психологического возраста является:

- незнание о существовании женщины как женщины,

- демонстративное игнорирование ее,

- обеспокоенность ею,

- направление энергии этой, плохо понятой обеспокоенности на агрессию против женщины по любому поводу,

- презрение к женщине со всеми ее дезорганизующими “нормальное существование” импульсами (именно это презрение закреплено в передаваемых без критики из века в век нравственных догматах нашей культуры).

Мужчина-подросток этого психологического возраста стыдится и презирает себя за свое влечение к женщине, презирает “грязные” женские импульсы, “вызывающие” это влечение и соответствующее поведение. Третирует женщину, подавляя всякую ее инициативу.

Женщину с подавленной инициативой, не участвующую в собственной женственности, незрелый мужчина воспринимает “чистой” . Такую - признает. От такой ждет признания.

Но именно такая, в силу своей сексуальной заторможенности, оказывается единственным полем деятельности, в котором он терпит крах, не умея добиться ее непосредственного отклика. Об этом мы уже говорили, и будем еще говорить в “Драке пацанов”.

И это единственное поле деятельности, где она как мальчик -подросток может его победить, отомстив за все свои проигрыши.

Не заметив женщину, мужчина-подросток начал “драку”, подавил женщину раньше, чем та открылась самой себе, а потом сам стал жертвой этой драки с женщиной-подрост-ком, не заметившей самое себя. Не заметившей теперь и его!

Теперь вернемся к началу той части разговора, где речь шла о внутреннем мужчине в женщине.

Внутренний мальчишка

Представьте, что и ее (женщины) внутренний мужчина (ее мужской радикал) вместе со всей страной в процессе Перестройки шагнул в додвенадцатилетний психологический возраст.

Этот внутренний мальчик-подросток в женщине

- претендует на доминирование в ней;

- ценит в ней только мужские или полезные мужчине свойства;

- побуждает ее отстаивать себя только через них.

Мы уже слышали, как “современная женщина” называет это “обрести материальную и моральную независимость”, “стать свободной! , “эмансипироваться”, “утвердиться”, “самореализоваться” ...

Подросток-мужчина в ней не знает, не замечает или стыдится и презирает, подавляет малейшие проявления ее специфически женских импульсов. Доводит нередко свою хозяйку до существования в постоянной спазме, в стеснении и неловкости. Разрешая ей отдушину только в тайном онанизме, он и здесь после замучивает ее стыдом.

Не позволяя чувствовать саму себя, внутренний ее подросток лишает женщину состояния, которым она могла бы выбирать.

Не выбирая, она всеми воспринимается хитрой, или хитренькой, обманщицей. Ей не доверяют.

Не понимая сама себя, не позволяя понимать себя другим, агрессивно цепляя нас, она не дает себя беречь.

И задетые мужчины, защищаясь от задетости, перестают беречь ее.

Командующий женщиной ее внутренний подросток легко догадывается, что, используя свои внешние женские атрибуты, она могла бы весьма преуспеть среди мужчин, особенно среди мужчин, так же, как и она, презирающих женщину и свое отношение к ней: “запретный плод слаще!”.

Как хозяйка публичного дома или расчетливый сутенер, посылает внутренний ее подросток не чувствующую саму себя женщину зло обольщать своими бесчувственными прелестями с целью унизить другого, самоутвердиться или приобрести социальные блага.

“Павиан, павиан, павианчик!.. - поет она полуголая тому, кого ее нагота увлекла. Будто это - не ее, а его проблема! Будто это не она, а он разделся, перед презираемой, а не перед желанной публикой.

Внутренний подросток превращает саму женщину в средство. И она не чувствует под его властью, как и чем мучает себя. У нее все “тип-топ”.

Одиночество, воспаления придатков, гастродуодениты, колиты, холециститы, гипотонии и выпадение волос в счет не идут.

* * *

Мне кажется, что так называемая “современная женщина” - вовсе не мужчина в юбке! Но забытая миром девочка, одержимая внутренним своим мужчиной-подростком, словно бесом. Девочка, не заметившая себя - женщину и самоотверженно, с разной степенью социальной полезности или злобы, имитирующая мужчину. А впрочем...

В спектакле Виктюка “Служанки” по настоянию автора всех женщин играют мужчины.

Ниже пояса они одеты в юбки.

Выше - у каждой только голый мужской торс.

Весь спектакль эти женщины делают друг другу пакости и бранятся.

А мы видим грациозно и спокойно движущиеся женские юбки, совсем сторонние от брани,живущие своей отдельной и неназванной жизнью. И сцепившихся в стремлении любыми средствами утвердить свой верх пакостных мальчишек-подростков,... искрение убежденных, что другой “первый начал”...

Впрочем... Скорее всего это все-таки - пойманные в силки соблазна легкой победы над другим человеком внутренние мальчишки, отказавшие себе в дальнейшем развитии в мужчину.

Цивилизация под зад женщине

Для развития, женщине теперь надо было бы соревноваться только с собой.

А своему внутреннему “мальчишке” поручить его основную функцию - расти и заботиться о ней незнаемой.

Интересоваться девочкой в ней.

Отличать и замечать девушку.

И благоговейно ждать женщину - существо в нашей цивилизации неведомое никому, кроме разве что слабоумных, да любящих!

Иными словами: “Пойди туда, не знаю, куда. Принеси то, не знаю, что!”.

Чтобы стать женщиной, женщине теперь надо позволить своему внутреннему подростку стать зрелым мужчиной и... седалищем под зад современной Евы[280].

Переживать сексуальное удовлетворение по-женски не может ни мальчишка в юбке, ни ангел во плоти - никто, кроме самой женщины.

Но для этого надо позволить себе ею стать.

И так всю жизнь...

Он должен завтра приехать из командировки.

Она спешила переделать сегодня все дела. Сделать праздничную уборку, привести в порядок себя, выспаться, чтобы быть завтра во всеоружии своей красоты, бодрости, домашнего уюта и неповторимого обаяния. Она его любит и ждет...завтра! Как хорошо, что он, наконец, приезжает! Она так истосковалась! Только бы он не задержался еще на один день!

 Она ждет его завтра.

А сегодня - гора дел. Дела поглотили ее. Сегодня ей не до него. То есть ей, конечно, всегда до него. Но сегодня она занята не им.

А он приехал... сегодня.

Врасплох, в разор... Застал ее простоволосую, не успевшую...

Приходилось ли вам когда-нибудь пережить огорчение, когда вы готовились сделать любимому сюрприз, ждали этого не прикрытого сдержанностью эффекта неожиданности, когда действительно соприкасаешься с сердцем другого, обнаженно обнаруживающим свою неподготовленную, как “ох”, радость... Как счастливо наслаждаться его радостью, действительной, невежливой, неблагодарной, не деланной... Приходилось ли вам когда-нибудь пережить огорчение, когда этот любимый, непрошено опередив, явившись, когда вы не готовы, лишил вас такой возможности... обрадовать его?

Не успев удивиться, не проглотив огорчения, она бросила свои детские, еще не им занятые, руки ему на шею, и вся, как ребенок, повисла на нем.

Ведь она ему всегда рада... Ведь это же он...

Какой он сию минуту для нее? Какая для него она сама?

Этого заметить не успела,... да и не стремилась. Они же теперь - муж и жена. Его отношение запротоколировано загсом... Навсегда.

А он, настороженно ждавший ее появления из комнат, в нетерпеливом предвкушении, как она обрадуется его неожиданному приезду на день раньше, каждой жилкой, как ему казалось, прислушивавшийся к ее сердцу, вдруг под ее не чувствующим его, не замечающим, отсутствующим, торопливым телом, машинальными и от того чрезмерно бурными поцелуями, он как-то вдруг сразу устал. Он сник, обмяк, чуть коснулся губами ее словно уже в следующей минуте живущей щеки... Постарался возможно бережнее, как ему казалось, освободиться от ее объятий. Отстранил ее.

Она обиделась.

В нем закипела досада, почти злоба. Он - мчался к ней...

Он изнемог без нее!.. Он!.. А она!.. Бросила ему на грудь что-то машинальное, неживое, ватное... и суетливое... Видимо, забыв себя в комнатах. Теперь еще и обиделась... Уверив

себя, будто это она суетилась здесь губами. А ведь чувствует, что ей самой не до него... Зачем поспешила показывать восторг? Лишив его... его святого права... действительно обрадовать ее. Ведь, не поторопись она одно мгновенье, она бы не смогла не обрадоваться ему!.. Ну, хоть бы мельком, заметь она его... саму себя, прежде чем рухнуть на шею... как по зазубренной, не пережитой роли... А теперь так плохо!

Отвечать на дежурные жесты он не умел... и не хотел.

Она огорчилась от его холодности и... испугалась.

- Ты изменяешь мне со своей программой супружеского счастья... - отредактировал он, наконец, вслух злую сентенцию. - Зачем ты лжешь!? - Они поссорились.

Как часто, слишком часто,, обманываем мы друг друга такими запрограммированными еще в детстве ожиданиями и объятиями! Как трудно на них отвечать и как рискованно не ответить!

- Помнишь, что ты ему рада, а в то, что чувствуешь сию минуту, не заглядываешь...

Вот и обнимают два отсутствующих человека двух не существующих в действительности, вчерашних людей.

Листья перед моим окном и те сегодня изменили оттенок и настроение, не те, что вчера. Не лучше, не хуже, просто -не те, иные, другие....

 Драка “пацанов”

Чем меньше женщину мы любим, Тем легче нравимся мы ей...

А. С. Пушкин[281]

Но есть мир подростка! Десяти - двенадцати лет.... Чуть раньше, чуть позже - не. в этом суть. Суть в том, что в эту пору каждое мое движение - соревнование, преодоление -победа. Догнать, обогнать, оторваться - взять верх! Я так paсту. Расширяю, углубляю, ращу свое пространство... и ощущение своих возможностей - овладеваю миром. И -очень важно - ощущаю себя овладевающим, захватывающим мир. Прочь с Дороги - я пришел!

И это замечательно, нормально - добро! Другой делает то же самое со мной. Все честно. В этом соревновании растет . каждый и все. Как молодая, березовая роща! Я видел такую весной. На высоте рыжего холма, только-только высвободившего телячий свой лоб от грузного снега. Еще без листьев, прозрачную, слепящую голубой белизной. Каждая березка тянется взапуски с другой к солнцу. Каждая - другим свет застит и всех подгоняет. И все в этом состязании высоченны, стройны, и... примерно вровень верхушками,

Я побеждаю, расталкиваю, дерусь, иногда жестоко. Ведь в этом мчащемся времени сверхактивности я еще не умею сочувствовать. В этом вихре я чувствую другого только на обходе, только побеждая. Или, когда другой побеждает меня. И-это— очень острые, но и очень разные ощущения другого - побежденного или победившего. Чувствовать и различать я уже учусь. Побеждая и стремясь победить, я ищу свое место в мире, утверждаю себя - самоутверждаюсь.

То, что, в отличие от березок, меж людьми возможно обгонять других не только за счет реальных достижений -не только научаться, постигать, развиваться, и перегонять, созидая себя и мир.... Что в этом состязании подростков возможно, и часто случается, не только подлинно расти, но даже совсем наоборот! Что в соперничестве людей возможно еще и “пыль в глаза пускать”, “тень на плетень наводить”, хитрить... Можно ничего в действительности не строить, даже разрушать, создавая видимость успеха обманом. Что, в отличие от березок, люди могут занять не свое место. Украсть, выклянчить принадлежащее другому; лицедейством добиться лучшего положения и, не вырастая, выглядеть победителями. Скольких пройдох и мистификаторов мы мним великими!.. То, что люди могут, казаться и чувствовать себя сверху, вовсе не развиваясь реально.... Что, обманув, мы можем - самоутверждаться за чужой счет и, “ничего не знача, быть притчей на устах у всех”... Что, остановившись в развитии, отстав, можем казаться и другим и себе(!) растущими и выросшими.... То, что, в отличие от березок, меж людьми возможно, и нередко, притворство и иллюзии, в которые, заигравшись верит и сам притворщик. Что самообман случается, пожалуй, чаще обмана Что в соревновании людей ложь сплошь занимает место развития и как важнейший рычаг нашей культуры тормозит рост всех - всей человеческой “рощи” - нашего Рода Человеческого... то, что.... Иными словами, обсуждение места лжи в стремлении людей к небу... - оставим для другого разговора. Рожденный отцом и матерью... второй раз рождается, (сам рождает себя), когда открывает в себе лицедея и решается жить узнанным, узнанными ощущать себя.

Сейчас меня в этом жестоком, без сочувствия друг к другу состязании подростков интересует другое. Удивительно! Не смотря на то, что в этом возрасте всё “беспощадно разделились[282]” на девочек и мальчиков - реально разделились на соответствующие однополые группы, отгороженные друг от друга каждая своей тайной,... удивительно, что при современной системе воспитания (другой я просто не знаю) и в группах мальчиков, и в группах девочек все общаются друг с другом и с представителями другого пола... все общаются друг с другом одинаково “гомосексуально” - как мальчик с мальчиком! Да, да - именно и только так. И девочки между собой общаются, как мальчик с мальчиком! Как соревнующиеся и побеждающие друг друга пацаны! Пацаны, устанавливающие так - соответственно победам - иерархию в отношениях, в правах на место и на притязания.

- Об особом существовании девочки, с ее немужскими нуждами, интересами, значимостями и влечениями, ни в мужских группах подростков, ни, тем более, в женских - просто не догадываются.

Сейчас меня интересует, как это подростковое “гомосексуальное” общение - “мальчика” с “мальчиком” - сказывается на отношении реального мальчика к девочке и девочки к самой себе? Как такое общение в обеих группах сказывается на отношении и мальчика и девочки к женскому в ней? Интересует меня и как это подростковое наивное игнорирование существования немальчика влияет на дальнейшие гетеросексуальные отношения - отношения между ними как представителями разных полов?

Вспомним снова, как мы общаемся в этом   возрасте? Не важно, к какой реальной половой группе мы принадлежим. Все - люди, то есть все - “пацаны”, все - мужчины!

- Я тебе доказал, что лучше тебя решаю, задачи? Доказал, что умнее тебя? Займи свое место! Занял? - мы с тобой друзья. Я буду тебе помогать, подтягивать тебя до себя.

- Я победил тебя в драке? Доказал, что - сильнее? Ты занял свое место - мы друзья! Я буду тебя защищать, и тренировать в искусстве драки, а ты научишь меня решать задачи...

Обратите внимание, как трудно формулировать ту же мысль наоборот.

-Ты меня победил. Ты доказал, что - сильнее. Я признал свое место - я тебе друг. Я буду просить твоей защиты, и учиться у тебя...

Чтобы признать победу другого над собой, нужно иное-мужество, честность, нужен ум... или страх... Выбор твой! Подступает беспокойство: “а зачем тебе я? нужен ли?”. Легко испугаться,- что не нужен. Никому не нужен!..

-Ты мне доказал, что лучше меня решаешь задачи. Ты умнее меня. Я это признаю и занимаю свое место! Я тебе ДРУГ. -

Для такого признания нужно еще больше ума... и честности... и самоуважения, или... доброты. Легче сказать: “ну это мы еще посмотрим!” И посвятить жизнь доказательству себе, что мир - дураки и пустыня.... А ты - демонически не понят...

Но вернемся к моей победе над тобой! Я тебя победил. Ты меня признал, занял свое место (чем и доказал, что признал меня). Мы друзья. Твои переживания меня не интересовали.: Но, когда ты признал меня, мое место и право, - я тебя понимаю, тебе сочувствую (!), твои чувства и твой поступок уважают Так тебе, побежденному отдаю победу надо мной! Научаюсь сочувствовать, любить тебя! Научаясь любить - становлюсь другом.... Остановимся. Сегодня - другая тема. -

Вспомните иные последствия такой же победы в том же психологическом возрасте!

Ты меня победил! А я не признаю тебя победителем!

Я на тебя наскакиваю, лезу, как моська на слона, ярюсь, веду себя, будто победил я, а не ты. Но ты-то в этом возрасте тоже еще “слоненок”. Еще не осознал своей силы. Только еще доказываешь ее себе. Для тебя еще-очень важно, за кого тебя принимают. Ты, как и я, только самоутверждаясь, с удивлением открываешь, что ты, и вправду, - слон! Задираясь и пытаясь преувеличить свои достоинства за счет твоих, я, может быть и не имея такого намерения, нечаянно умаляю тебя. Уязвляю твое самолюбие. Вынуждаю дать мне отпор - повторить состязание. Не важно в чем -в силе, в уме, в чем угодно из значимых для мужчины свойств...

О женских свойствах (своих или ее, или его), значимых для того, чтобы быть (и ощущать себя или ее) человеком, мы еще ничего не знаем. Женские наши свойства в эту пору “гомосексуального” общения будущих женщин и мужчин в качестве “хороших парней” еще не различились для нас, как не видны предметы в густом тумане. Женские свойства не стали для нас значимыми человеческими свойствами, не стали еще для нашего сознания фигурой, имеющей контуры. Женское еще не замечено, не распознано. Женщина растворена для всех в фоне. Она и интересует всех (!) пока только в этом качестве. В качестве - загадки... предвкушения... мечты... о чем-то сладком для всех: “Вино и женщины[283]”. Блюду этому мы не сочувствуем, как, впрочем, и всякому блюду: “Конфеты и мужчины!” . “Хороший ты парень, Наташка! Тебя еще и трахнуть можно”! Человеком мы все пока ощущаем только мужчину.

Важно, что и сама девочка в эту пору ощущает себя полноценным человеком только, когда чувствует, что она -“не хуже мальчика”, “такая, как мальчик”, “лучше мальчика” - “настоящий мальчик”. Девочка этой поры усердно и доказывает другим и себе, что она - настоящий мальчик, то есть настоящий человек! Осознанно или машинально, но в этом психологическом возрасте всем, что отличает ее от мальчика, девочка тяготится. Тяготится - и немальчишечьим телом. К женскому своему телу с его незамеченными и неведомыми, или смутными и беспокоящими, немальчишечьими влечениями относится теперь, если не брезгливо - со стыдом, то пренебрежительно, равнодушно или с потребительским мальчишечьим интересом, но - никогда не бережно.

Итак, этот, казалось, “хороший парень”, которого мы победили, не признает нашей победы и своего поражения! Это - не хорошо! И в этом возрасте мы ему, задирающемуся, доказываем, что он “не прав” и, вообще, 7 слабак, и полный тупица! Теперь он для нас - “плохой парень” и в друзья мы его больше не берём. Изгоняем из своей группы “настоящих парней”. Или окончательно снижаем до положения мальчика-никтожества. “Не наскакивай, и найми свое место”!

С этих пор сниженный “пацан” постоянно будет недоволен и станет втайне или явно порываться занять те места, с которых его прогнали. А нас всегда будет раздражать ощущение, что он требует незаслуженного внимания и похвалы, суетится, рисуется, выпендривается, и претендует не на свое место. Мы будем его шпынять или, пожалев, опекать, нянчить: “чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало”. А ему будет все мало. Унижённый внутренне он будет требовать все большего внимания, уважения.... И так до тех пор, пока не добьется новых... пинков. Кто же может вечно нянчиться с взрослым, который сам не занят собой,... не занят делом, вечно требует аплодисментов, вечно готов обидеться, и успокаивается, только когда докажет себе, что он обойден несправедливо,-потому, что “век жесток” и “люди - звери”!

Но именно такое снижение не признающего ничьих побед и рвущегося на чужое место “пацана” происходит в “гомосексуальном” общении мальчика с девочкой, как с мальчиком! Именно такое!

Быстрее развивавшиеся, до поры всегда и во всем обгонявшие мальчиков девочки, знающие и в себе и друг в дружке только мужские свойства, соревнуясь, как мальчик с мальчиком, и между собой и с мальчишками..., быстрее развивающиеся девочки в начале этого, лишенного сочувствия возраста и умом и силой превосходят и опережают мальчиков, во всем побеждают их. Снизив мальчиков в своем представлении как “ненастоящих мужчин” (но, сохранив ощущение, что человек - это все-таки мальчик, но “настоящий”), они к реальным мальчикам-сверстникам теряют интерес и продолжают “настоящими” мальчиками быть сами.

Но именно к двенадцатилетнему, примерно, возрасту отвергнутые мальчики, еще раньше объединенные не только изгнанием из группы девочек, но и некритично перенятым у старших пренебрежительным отношением к-“девчонке” как к существу низшему..., к этому возрасту мальчики догоняют девочек и в силе и в подвижности ума. Догнав, они начинают доказывать ей и себе (!), что они (мальчики) - сильнее, умнее...- впереди.

Когда теперь уже девочка не хочет признавать своего поражения, но претендует сохранить престиж победителя за собой, тогда и ее, как и всякого “пацана”, претендующего не на свое место, снижают. Окончательно доказывают, что и силой, и умом она мальчику не конкурент и убеждают теперь себя и ее (!), что она - девочка - “пацан ненастоящий” и вообще - не “пацан”. “Ты не человек, потому что -не мужчина”, - так сформулировал это отношение подростка к женщине один мой знакомый[284].

Именно в этом десяти - двенадцатилетнем подростковом возрасте начинается такая взаимоуничтожительная драка мужчин и женщин друг против друга - правая рука мутузит левую!

Застрявшие в этом психологическом возрасте мужчины и женщины растягивают это взаиморазрушение на всю жизнь, со всеми вытекающими из этого последствиями.

Некоторые из девочек, не выдержав, выбирают действительно жить в роли пацана. Забывают окончательно и о физических свойствах женственности (надо помнить, что такое забвение - не только крах их женского будущего - женской индивидуальности, но и угроза биологическому самосохранению женщины - психосоматическая болезнь). В стремлении самоутвердиться такие “девочки” нередко сами начинают третировать, порой жестоко, других представительниц своего пола, “пацанами не ставших.

Как “соревнование” развивается дальше?

Если женщина не отказалась от своего пола, и не стала, в пику инфантильным “настоящим” мужчинам, “мужиком в юбке”, то оставаться в униженном положении и, главное, с чувством собственной малоценности ей тягостно. Есть, конечно, путь расти в женщину и тем снять проблему. Но об этом позже. А пока это затруднено в том числе и незнанием, что женщина^- некто иное, нежели только- иная биология. И - иное, чем мужчина, иное, чем манящая подростка “загадка в тумане”.

Напоминаю, девочка-подросток, как и мальчик этого возраста, как и все,- застрявшие в этом активнейшем психологическом возрасте - все не знают и не могут догадаться, что женщина - не мужчина. В Средние века Вселенский собор решал вопрос: “Есть ли у женщины душа?”. И признал, что есть большинством в... 2 (два!) голоса. Фактически решался вопрос - человек ли женщина, такая ли она, как мужчина. Другого они не знали. Другое была - ведьма! Сжечь! Представьте - сожгли бы всех “ненастоящих людей” и больше -нет проблем. К нашему времени было бы уже тихо. Тихо.-Спокойная планета. Нет никого! Нет- и времени! Ничьего! Слава этим двоим мужикам! Бабники, наверно! Слава! Вернемся в наше время. Бой подростков продолжается. Женщине, которая чувствует себя “пацаном ненастоящим” плохо. Она терпит, временами клянчит и канючит, временами дергается, просит внимания и одобрения, лезет на глаза кокетством или пытается зацепить всех без разбору иной агрессией: “Вот такая я - загадочная!”... Но, лучше ей не становится и подспудно она ждет случая для настоящей сатисфакции. И, наконец... дожидается. (Мы уже знаем: “этот подросток еще не умеет сочувствовать и чувствует другого только на обгоне, когда побеждает...”).

Но вот этот случай!

“Настоящий мужчина”, во всем победитель - мы же все такие! - “Настоящий пацан” наконец победительно или робко объявляет: “Я тебя хочу!”. А она - “мужчина неполноценный” (помните приписанный Фрейдом женской природе внутриличностный конфликт - “Penis Neid”[285] или “Verlezter Mann”[286], а с ним и комплекс женской неполноценности? А комплекс-то этот, оказывается, по природе мужской и женщине только навязанный мужской, боящейся всего женского, культурой!)...

Он, полный противоречивых или вполне однозначных предвкушений, говорит ей: “Я тебя хочу!”.

И она - “неполноценный мужчина” ему взволнованно и радостно, ведь она так давно ждала этой просьбы или даже уже спокойно так, даже уже не удивившись,- глазом не моргнув, радостно отвечает: “А я тебя... - нет!”... Во, как она его! Некоторые даже говорят: “Ты можешь купить мое тело, но хотеть я тебя не буду!”.

Правда, это только нокдаун. Нокаут еще впереди. Погодите!

И только, когда он задел ее пренебрежением, как никто еще не задевал.... Только, когда он ее вообще не заметил, как Онегин Татьяну... То есть уязвил уж вовсе неотразимо... (мы помнив, что подросток умеет остро чувствовать другого только на обгоне, только, когда побеждает или когда побеждают его!).... Тогда только она, окончательно потрясенная его победой над собой, и окончательно... счастливая, сама сдается в его плен. И тогда только, как пушкинская Татьяна влюбленная, и, как та, забыв о самолюбии, сама творит она все, что в силах ее, лишь бы только он ее заметил. Сама письмо пишет, сама ищет встречи, и сама добивается сто долгожданного: “Я тебя хочу!”. И, конечно же, теперь она отвечает искренне и без малейшего жеманства... Помните у Пушкина:

“Ты в сновиденьях мне являлся, Незримый, ты мне был уж мил”...

Именно - в сновидениях, и непременно - незримый!

Конечно же, она отвечает ему: “И я тебя тоже хочу!”.

И тогда только она, “неполноценный пацан”,.у которого никогда до того не было ничего своего немальчишечьего, ничего любимого женского, не было и присвоенного ею, любимого немальчишечьего тела... совершенно побежденная, и окончательно в собственном своем мнении сниженная, дарит она себя нелюбимую ему. “На тебе, убоже, что мне негоже!

И, не предчувствуя беды, забыв обо всяком соперничестве, он, для которого она реальна, как мечта, как силуэт в тумане,-он, влюбленный в свою влюбленность, принимает этот сказочный дар. Чуть ни в забытьи,, в упоении своего чувства к собственному чувству он берет ее.... И потом она нежно и ласково, бережно и с глубоким состраданием, чтобы как-нибудь только не задеть его самолюбия, не-ранить, она потом совсем по-матерински и как маленького успокаивает его: “Не огорчайся! Ну не отчаивайся так! Не сегодня, так завтра!.. Я же с тобой! Следующий раз будет лучше!”.

Оказывается, думая, что берет ее, он брал то, что было ему доступно. Он взял ее женское тело, которое у нее - не она!

Оказывается он, “настоящий пацан”, ее не удовлетворил! Он не смог! Вот!!! Вот где - нокаут! Настоящий! Во, как снизили! Хоть,- в петлю! Крах мужчины! И полнейшая сатисфакция! “Ты можешь меня насиловать, но победить не можешь!”. . -

Оказывается, что в этой драке пацанов Госпожа Фригидность - неотразимое оружие. Вот зачем вместе со страхом одарила ею девочку Мать Женщины - Природа. Не насилуй! Не побеждай женщину!

Натали Гончарова даже замуж за Пушкина вышла, детей без любви родила, а все-таки он ее не победил. Всех победил, весь мир подлунный победил, но не ее. И погиб. Не поэт погиб - мужчина. Нельзя безнаказанно, теша свое тщеславие, глумиться над проклятой от Евы за инициативу, лишенной вместе с инициативой всех прав девочкой. Дантес придет![287]

Нельзя глумиться над человеком, не замечать его, не разрушив себя. Никому нельзя, ни мужчине, ни женщине!

Иногда этот разрушаемый человек ты сама! Когда не заметила или по-мальчишески используешь женщину в себе, как инструмент, товар, средство - не для себя! Ведь и отомстив ему, и разрушив его фригидностью, и сохранив от него независимость, и родив в несчастье детей, одна осталась и ты,... и они - сиротами при нелюбимом отце. Отмщение, как и в Гамлетовском королевстве, убило всех. Ведь Ева - значит Жизнь.

Никому нельзя побеждать женщину.

И в тумане скрыты люди!

Послесловие

И женщина, и мужчина, которые первыми прочли эту записку, не сговариваясь друг с другом, заявили, что “все это — тревожно и проблематично”!

- Никогда я не стыдилась своего женского тела! - Сказала женщина.

- Девочки-подростки часами же на себя в зеркале любуются! - Сказал мужчина.

Я перечитал последнюю сноску, и понял, что в этом месте, а может-быть и раньше, не только они спросят или возразят мне: “Как это вы пишите, что у девочки не было немальчишечьего тела?!”.

Возразят мужчины, которые, как и мой товарищ, взволнованы знанием, что девочка в возрастах своего превращения в девушку, в женщину, очень внимательно изучает свои, даже едва зарождающиеся половые отличия и “любуется собой” в зеркале. Иногда подолгу рассматривает в нем самые потаенные места своего нового тела.

Возразят женщины, живущие, как им велела природа, - по-женски. С самого начала своего превращения заметившие в себе немальчика. Искренне признавшие новый факт, и без слов и оценок осуществляющие себя тем, что они есть. Многие, так миновали описываемый мной период развития, даже, не заметив и не запомнив его. В “драке пацанов” они не участвовали.

Возразят и те, о ком я пишу: “Что вы?! Я знаю, что я красавица! Я очень люблю себя! Я в себе все разглядела. И теперь часто любуюсь своим телом! Могу показать! Что, коленочка понравилась?! Ну, потрогайте! Мне все равно. Я-то равнодушна. Я ничего не чувствую!.. .

Дело в том, что и эти разной судьбы женщины на себя в зеркало., и мы из-за их спины на них уже мальчишками и девчонками смотрели по-разному.

Если мальчик, увидев тело девочки, был захвачен, и отвлечен волнующей и счастливой остротой собственного переживания, то он не мог заметить переживаний обладательницы тела: Ему было не до нее! А она могла в это время испытывать что угодно, например, страх перед тем, что видела в зеркале, и даже и не догадываться о его (мальчика) существовании.- Ее нагота могла никак с его желаниями не соотноситься. Нагота была сама по себе - ни для кого! Взволнованный так мальчик на девочку смотрел, как на предмет для себя. Ему было не до ее жизни,.не до забот девочки. Правда, обычно он готов был за обладание телом платить услугами, которые многие мальчики мнили тогда и мнят теперь заботой: Мальчик на нее смотрел.. Чувствовал он себя. Чем она занята, он знать не мог. Ее он не чувствовал. От неучастия в ней ему казалось, что и она собой любуется так же по-мальчишечьи, как он ею - безучастно!

Девочка, которая вместе с другими испугалась неизвестности быть немальчиком, смотрит на себя в зеркало, так же, как и этот, равнодушный к ней мальчик - глазами,- как не на себя,- как на постороннее тело. Она тоже себя видит, но не чувствует. Такое глядение избавляет от ощущения своей боли,-от живых тревог. Разглядывая себя, глядя на себя оценивающим взглядом, как на дорогой предмет, она иногда и восхищается собой:

- Какой лак! Какой макияж! Какое платье! Сережки какие!..

- А духи зачем?

- Ну, не потом же вонять?!..

Даже намек на чувствование ей нередко отвратителен, как снижение до скотского уровня. Не чувствует она и людей. Живет в.мире, сочиненном из слов. Всегда невпопад. Всегда в предчувствии, в страхе встречи с собой.

В отличие от этого мальчика и этой девочки, девочка, которая будет жить женщиной, — себя чувствует. Сосредоточенная на своих новых ощущениях, встревоженная собой, она, глядя на свой новый образ в зеркале, узнает разницу между внутренним ощущением себя и сторонним восприятием глазами. Она узнает, что, как не видна глазу она, так и другой не виден ее глазам. Она научается наполнять зрительный образ - и свой, и чужой - жизнью. Научается чувствовать и сочувствовать. Так же, как мы не можем не отдернуть руку от случайного прикосновения раскаленного утюга, так и она, чувствуя себя, не может не отдернуться от чужого ненужного прикосновения даже взглядом. Не может отдать трогать свою коленку без своей нужды. Она чувствует себя и чувствует собой любое касание мира.

И другой мальчик, который раньше дружил с девочкой, а потом увидел ее тело, раньше сочувствовал ей, а потом ощутил желание ее использовать, другой мальчик почувствовал, что человека использовать нельзя. Сочувствие не дало потребительскому желанию возобладать. Он выбрал, во-первых, интерес к ее-жизни, а только потом - к своим удовольствиям. Не обязательно удовольствиям от ее тела! Некоторые хотят от девочки заботы и ласки, иной обслуги. Когда мальчик чувствовал, а не глазел, он не оказался поглощенным собой. Он “увидел” - почувствовал, что перед зеркалом человек. Дав девочке свободу остаться человеком, - он оставил ей возможность самостоятельно выбирать. А когда она сама выбрала его, то одарила его не телом только,-но всею собой, своей любовью. Одарила его - признанием его нужности ей, нужности на земле. Сделала из мальчишки мужчину.

И то, что и перед зеркалом девочки существуют по-разному, он, конечно, тоже узнал. Бескорыстно поддержав девочку, он обрел себя. Но это уже - другая судьба и другая история.

В самом начале этого незнающего о женственности возраста, о котором я писал, чаще именно вначале, мы делимся на тех, кто в нем застревает, и на тех, кто сделает его ступенькой в своем развитии.

Первые будут на себя и на всех глазеть безучастно, себя показывать, собой распоряжаться ради второстепенных выгод. Они, как под действием местного обезболивания, себя не почувствуют, не почувствуют вредности ненужного прикосновения. Вот и станут издеваться над собой распорядительностью. Им нечем будет чувствовать и других. Люди будут им непонятны, и будут пугать нереальностью.

Вторые не испугались боли, тревоги встречи с фактами жизни. Они чувствуют себя. Чувствуя, узнают, что чувствовать не страшно. Даже, когда по каким-то причинам они не могут ощутить другого, например, другой далеко находится. Даже тогда они наполняют его зрительный образ вероятным и ощущаемым человеческим содержанием, сочувствуют. Люди им поэтому не страшны, а родны и близки.

Комплекс Наины  и другие проблемы российской эмансипантки

И сердце бьется в упоенье,

И для него воскресли вновь

И божество, и вдохновенье,

И жизнь, и слезы, и любовь.

А. С. Пушкин. К***

Я нередко.встречал людей, кто считает Александра Сергеевича Пушкина легким и весьма доступным поэтом.

Однако, несмотря на то, что для большинства из нас А. С. Пушкин был создателем нашей языковой, а с нею и нравственной среды и одним из наших первых литературных переживаний, а может быть и благодаря этому, нравственный и прагматический смысл его “простых” поэтических текстов для многих остался,- как я убедился, вне поля сознания - просто незамеченным.

Даже, всю жизнь повторяя наизусть привычные строчки, поставленные здесь во главу угла, мы,долго не замечаем захватывающего психологического пушкинского парадокса. Не замечаем, что вместе с божеством, вдохновеньем, жизнью, любовью этот человек в ряд высших ценностей поставил слезы!

Сделай мы это открытие в свою пору, мы бы давно и навсегда прекратили вечную, пошлую и бесплодную борьбу со своими с л е з а м и - со своей тревогой, тоской, с самими собой, со своей жизнью. Ведь известно, что невыплаканные слезы плачут органами”, но, становясь “активной” тоской, превращаются в инструмент созидания себя и своего мира.

Без такой тоски нет освоения новизны, нет творчества, нет развития. Именно тоска — механизм всякой перестройки мотивационной системы личности, то есть условие личностного роста.

Факт, что “общедоступные” и “простые” тексты А. С. Пушкина всегда будут оставаться недостаточно прочтенными, позволяет и эту мою реплику о пушкинской постановке некоторых нравственных проблем нашей культуры, быта и внутренней жизни, отдельного человека.

Здесь я продолжу конкретизацию темы о “бесчеловечных идеалах человечества” - неосознанных нравственных, стереотипах, “запрещающих” на уровне осуществления творчество, физическое и душевное здоровье. Меня будет интересовать наше отношение к женщине и женщины к себе.

Идея “равенства” женщины с мужчиной, гипнотизирующая уже не одно поколение людей, лишает женщину шанса не только быть собой, но даже просто догадаться о своем существовании в качестве отличного от мужчины, особого человеческого существа.

Как и всякое утверждение, не различающее две разные, неповторимые жизни, а подразумевающее их тождественность, отказывает в существовании обоим, так и эта, вдохновляемая самыми благими намерениями идея, лишив нас вести об особом бытии женщины, тормозит инициативу всех. (Моцарт захотел бы стать Сальери. Сердце - разумом. Жизнь - “покоем” бессмертия. Белая лебедь - петухом. Женщина -мужчиной!).

Навязанная женщине в рамках мужской культуры и мужской морали эмансипация требует, чтобы она, вместо выявления и осуществления специфических своих нужд, и мотивируемых этими особыми нуждами способностей, отличающих ее ото всех и вся, чтобы она активно утверждалась в наличии у нее мужских свойств или свойств полезных мужчине как использующему ее насильнику. Эмансипация требует от женщины утверждения мужских свойств “с мужчиной наравне”. Мужская культура предоставила девушке в качестве адекватной требованиям среды формы поведения - агрессивное кокетство, а женщине только материнство и обслугу всех.

А. С. Пушкин привлек наше сострадание и сознание к этому вековечному конфликту и вооружил нас его примерами, пожалуй, раньше, чем мы успели это осознать.

В этом плане, в стихах, строфу из которых я здесь цитировал, А. С. Пушкин выразил нас с нашим “возвышенным отношением к женщине”.

Как и множество-знакомых мне мужчин, лирический герой, .с восторгом занят собственным переживанием влюбленности и своего обновления. Приносит женщине в подарок свою историю о себе и свою... благодарность!

Он (мужчина) даже не догадывается заметить женщину в ее реальных обстоятельствах, с ее отдельными от него своими нуждами.

Она (вдохновляющая его женщина) - только фетиш. Средство, используя которое он осуществляет свою высоко ценимую внутреннюю жизнь, приводит в желанное состояние самого себя.

Ни кого не дивит, что и сама женщина, воспитанная довольствоваться этим поэтизированным идолопоклонством и воспринимать его с восторгом, должна и видит в этом использовании себя свое предназначение. Сама женщина не замечает себя иначе как - средство для мужчины.

А. С. Пушкин не назойливо, но совершенно открыто показывает нам нас.

И в “Сказке о рыбаке и рыбке” мы жалеем “доброго” старика и досадуем на вздорную” старуху.

И в “Руслане и Людмиле” мы без тени сомнения принимаем покровительствующего Руслану старца - добрым, а Наину - коварной.

И в “Онегине” мы благоговеем перед удобной стареющему генералу (и нам), считающей себя его собственностью, ханжествующей вместе со всем светом, Татьяной.

В конфронтации женщины с мужчиной мы все (а эмансипантки - в особенности!) принимаем сторону мужчин, хотя очевидно, что и во всех этих случаях в отношениях с женщиной злодействуют эти мужчины.

“Старик” из сказки, собирая всеобщее сострадание, паразитирует на женской инициативе безответственной девочки - “старухи” и оставляет доверившуюся ему жену у разбитого корыта. Оказывается мужская “феминизация” началась не вчера!

“Старец” из поэмы, вначале без какого бы то ни было, интереса к ее выбору, ее инициативе; назойливо пристает к “красавице". Так, что у нее остается единственный способ сохранить внимание этого самоутверждающегося за ее счет холодного демонстранта - остаться недоступной: Потерпев неудачу, он уже совершенно злодейски психологически насилует ее. А добившись своего; обнаруживает, что она ему вовсе не нужна. Сбегает.

Онегин, элегантно читает отповедь безразличной ему девице и нравится себе.

Генерал, пользуясь потерянностью девушки, вместе с нами интересуется только ее “добродетелью”, но не ею и, как “карла - Черномор”, приобретает человека в собственность!

А мы говорим: “хороший шкаф”, “хорошая собака”, “хороший человек” и смотрим на все эти “средства” с точки зрения собственных выгод и абсолютно демонического одиночества потребителей друг друга.

Мужчины в произведениях А: С. Пушкина, как и в жизни, в большинстве своем относятся к женщине эгоцентрически. Как к объекту восхваления. Как к няньке, к инструменту наслаждения, объекту сексуальных побед ради самоутверждения. Как к фетишу - вдохновительнице героизма и медитаций, зрительнице, перед которой нужно покрасоваться, ради восхищения которой можно совершать что угодно, в том числе и подвиги насилия, Как к презирающей реальность фантазерке. Наконец, как к “божеству”, жертвующему ради наших ценностей всяким своим интересом. А, в противном случае, как к “шалунье”, глупой или злой кокетке, а то и вероломной нарушительнице всяческих конвенций, обманщице и злодейке.

Женщина, разделяя мужское отношение, утверждает и ждет удовлетворения от достижения тех же, часто безразличных или враждебных ей мужских ценностей. А от мужчины - благодарности за свою жертву и ответной обслуги. Не получая ожидаемого, она ощущает себя обманутой. И обманывает, под чужую ответственность, сама. Круг замыкается.

Хочу специально остановиться на одном удивительном образе поэта, раскрывающем существо и причины трагедии многих российских женщин.

Наина, добивающаяся любви влюбленного в нее состарившегося пастуха, разбойника и “героя” - колдуна, - “томится! своими желаниями, лезет в его “объятья”, .хватается “тощими руками" за его “кафтан”, пугает, становится отталкивающе безобразной, приводит влюбленного в ужас.

Взгляните на образ старухи, как на художественный прием и гиперболу для наглядности, и обнажится очень частая в нашей жизни бытовая ситуация:

“Вчера еще в глаза глядел, А нынче все косится в сторону....” (М. Цветаева)

Пока женщина остается безынициативным и недоступным для мужчины предметом она ощущает себя желанной и сохраняет -уверенность в себе. В такой ситуаций она умеет существовать, в пространстве этой роли ей все знакомо, в нем она обеспечена заботой. Понятна себе она, понятен ей и мужчина. В этом пространстве ее учили жить с детства, приучили, что в таком существовании “равнодушницы” - ее “женская добродетель”.

Как только женщина обнаруживает собственную инициативу (в библии срывает яблоко), то есть перестает быть действующим по внешней для нее программе "биороботом”, она тут же попадает в совершенно неведомую ей область существования.

Она не знает себя желающую. Не знает, чем движим ее партнер. Как и почему он себя поведет так, а не иначе. Не знает и средств взаимодействия с ним.

В пространстве собственной (не мужской) инициативы у нее нет опыта. Более того, приобретение этого опыта для нее затруднено нравственно. Это пространство для нее “не добродетельно”.

Ей можно в пику мужчинам разыгрывать эмансипантку, отстаивать права, но нельзя их осуществить. Органично действовать эгоистически - для себя запрещено несознаваемым внутренним запретом.

Повторю: нет опыта, нет уважения к себе новой , нет уважения и интереса к партнеру, нет поиска адекватных средств. С внутренним ужасом, сломя голову бросаясь во все тяжкие, “решившаяся” проявиться женщина “тычет пальцем в небо”, а попадает чаще всего в глаз партнеру. Вызывает ужас.

В жизни “Наина” безобразна не тем, что стара. Не имеющая опыта в мире инициативы, то есть равенства, не зная, что другой такой же человек, как и она, “Наина” невольно становится “насильником” и себя, и мужчины. Этим и при-водит в ужас.

Мужская мораль с ее игнорированием инобытия женщины, запретив той психологическое, развитие, возвращается мужчине самым безобразным игнорированием и его.

Такая ситуация повторяется в эротических, сексуальных, семейных, любых отношениях, сплошь и рядом принося страдание всем: И, чтобы стать “Наиной”, совсем не обязательно набрасываться физически на мужчину , достаточно безоглядно влезть в любое неосвоенное пространство: “сесть не в свои сани”.

Особенно наглядна эта трагедия в жизненном стиле отрекающейся от себя эмансипантки:

Хоть, может быть, иная дама Толкует Сея и Бентама, Но вообще их разговор Несносный, хоть невинный вздор, К тому ж они так непорочны, Так величавы, так умны, Так благочестия полны, Так осмотрительны, так точны, Так неприступны для мужчин, Что вид их уж рождает сплин. А. С. Пушкин. Евгений Онегин. Глава первая, XLII.

Я ХОЧУ ХОТЕТЬ ЕЕ ХОТЕТЬ!..

Письмо в газету

Привет!

Я постоянный читатель Вашей газеты с самого первого номера.

Проблема моя хоть и актуальная, но почему-то у Вас еще не поднималась. Хотя нетронутую Вами проблему уже трудно найти.

Не знаю, как посмотреть. У меня, наверное, уже “крыша протекла”.

Раньше я был очень ревнив, но жене доверял почти слепо и верил в ее непогрешимость. Сейчас все это, кажется, потеряло всякий смысл. И так...

Началось все 10 лет назад.

Жена собиралась рожать. Схватки длились уже пару часов. Мы вызвали “скорую”. Приехал врач - молодой парень. В роддоме он проходит в приемное отделение с моей женой, а я остаюсь ждать за дверью в маленькой комнатке, когда отдадут одежду. Испытываю радостное волнение[288] первенец все-таки.

Врач, слышу, сидит, оформляет документы, предварительно распорядившись, чтобы она разделась, и, как я понял, он хотел ее осмотреть.

Я был удивлен, ведь .он только врач “скорой” . Слух обострился. Было к тому же чрезвычайно тихо, прислушался.., она раздевается. Вдруг возникла пауза, видимо осталось последнее из нижнего белья, и она что-то тихо сказала. Тогда врач говорит: “А как же ты рожать будешь?”

Через несколько минут вынесли всю одежду, в том числе и все нижнее белье. Некоторое время слышал тихий голос врача, а потом он повел ее куда-то (наверное, в предродовую).

Может быть я больной, но при мысли, что посторонний мужчина (пусть даже врач “скорой”) наблюдал, как раздевается моя жена, и близко видел ее обнаженной, да еще наверняка осматривал ее, я испытал сильное пьянящее чувство и возбуждение.

Когда мы с женой жили еще. в коммуналке, то как-то ночью далеко за полночь довольно долго и очень увлеченно занимались любовью (а я это люблю делать при ярком свете). Когда мы уже отвалились без сил, через неплотно задернутую штору я заметил на балконе соседа с сигаретой,живущего этажом выше и понял, что он все это время за нами наблюдал... (архитектура дома такая, что это было возможно). Его я не осуждаю, пожалуй, и сам едва ли бы отвернулся от такого “шоу”; Но дело не в том и, судя по ширине проема в шторах (жарко было, лето), “кино” было захватывающим. Увлеклись, знаете ли... Сильно испугавшись за жену и представив, какая это будет для нее травма (тем более, сосед), если она это узнает и все поймет, я отвлек ее внимание какой-то шуткой и отправил на кухню. В душе осталось ревностно-сладкое и сильно пьянящее чувство. И тут я понял, что зрительное присутствие третьего мне стало очень приятно, но без пошлостей и хамства!

Потом как-то днем жена пошла в душ и я, случайно приоткрыв дверь из пашей комнаты, увидел, как соседский мальчик семи лет приник к полу и из-под двери ванной комнаты наблюдает, как она моется под душем. Дома его родителей не было, а длилось это минут 15-20, и его это так заинтриговало, что от пола он подпрыгнул только, когда жена стала открывать дверь. Но она так ничего и не заметила. Прогонять его я почему-то не стал, а от неожиданности поначалу остолбенел. А на душе осталось все то же ощущение. Глупо, конечно, ребенок, но... факт.

Далее в жизни было несколько ситуаций, что мой очень близкий друг в моем присутствии видел жену полностью обнаженной, и ей это, кажется, даже поправилось (не без кокетства), а я давно уже тайно хотел, чтобы он с ней переспал.

Потом как-то вернулся я из командировки, и она сама с “рисованным“ стыдом мне рассказала, как все было, даже призналась, что у них был оральный секс. Но был у нее за эти несколько дней и еще один тайный друг-воздыхатель с такими же подробностями: И опять на душе появился привкус чего-то ревностно -сладкого.

После того как она мне это рассказала, я был настолько возбужден, что не смог даже попытаться дотянуть до кровати и трахнул ее прямо в прихожей квартиры (через два часа после ее последнего приключения).

Мы женаты уже 13 лет. Жена по-прежнему красива и лицом и фигурой. Она просто очаровательна и я ее очень люблю, только все отношения приобрели несколько другой оттенок.

Разобравшись в себе, я понял только одно... хочу, чтобы у нее был кто-то еще кроме меня, но только со встречами fie на стороне, а у нас дома, т.е. не тайком от меня, я даже согласен исчезать на необходимое время. Меня это не смущает, наоборот очень возбуждает и стимулирует. Даже пусть он не знает про мои прихоти. (Что со мной происходит!!!? Не пойму!!!). Но нереализованные фантазии сексуального плана оказались очень серьезным препятствием, начал сравнивать это с неврозом навязчивых идей. Сексуальные отношения с женой держатся практически только на моих фантазиях, и она всегда в них присутствует.

Но тут возникла проблема!

Жена, когда услышала про мои фантазии, вроде бы отреагировала адекватно, даже одно время это очень стимулировало наши отношения, а потом через некоторое время начались истерики на эту тему. Нет таких гадостей и оскорблений, которыми она меня не окрестила, хотя секс на стороне не отвергла до сих пор (это я чувствую интуитивно). А когда на стороне - у меня жуткий прилив ревности. И опять скандалы и истерики. Теперь я никуда не хочу ее отпускать бесконтрольно, зная, что она запросто может поехать к своему другу-воздыхателю. Это кризис, из которого, кажется, выхода нет. Из-за этого она требовала развод. Отказал. Семья разваливается на глазах. Хотел обратиться к врачу, но не смог переступить этот барьер. Я очень люблю свою жену и ребенка. А ведь нужно так мало для спокойствия (?) в семье.

Это ведь верно, что 50% семейного счастья базируется на сексе. Что делать? Как поступать дальше? Может мне надо подлечиться? Без иронии уже говорить на эту тему не получается. Это стало схоже с наркоманией.

Виктор К.[289] г. Тольятти.

Ответ для газеты

На мой взгляд, Виктор описывает очень распространенный случай так называемой “фрагментарной импотенции”, когда снижается или вовсе пропадает влечение только к одной, обычно любимой женщине. Он находит своеобразный, но тоже нередкий способ сексуальной стимуляции и так компенсирует кажущийся дефект потенции.

  Новое переживание захватило Виктора, раньше, чем он успел отдать себе отчет в снижении влечения к жене. Не зная, что к поиску “приключений его побуждает именно эта эмоциональная потеря, он не устраняет причины охлаждения. Не в состоянии он и справиться со своим переживанием - подчинен ему.

То, что Виктор и его жена делают специально, по тем же причинам и с теми же результатами проделывают многие, но чаще “нечаянно”. Бессознательно провоцируя подхлестывающие их чувственность “измены” своих сексуальных партнеров, они тогда тех же еще и обвиняют в вероломстве и безнравственности.

Но во всем, что происходит с двоими, участвуют двое. Представляя жену жертвой, Виктор заблуждается.

Как бы ему не хотелось мнить себя “постановщиком спектакля”, жена такой же режиссер и участник происходящего с ними, а он такая же жертва, как и она. За радость их отношений, как и за печаль, ответственны в равной мере они оба.

Убеждение, что в их отношениях “все в порядке”, как это часто бывает, помешало Виктору и его жене заметить, что они лишаются и- лишают друг друга важнейших сексуальных стимулов, которые их сблизили. Они не придают им значения или не знают, что в действительности является такими стимулами? Думаю в этом одна из причин их эротических проблем.

Вера мужчины и женщины в то, что, однажды выбранные, они останутся привлекательными друг для друга навсегда, что они имеют права на партнера, вера женщины в то, что желать ее - мужская обязанность, что ее тело, само по себе всегда вызовет сексуальное возбуждение мужчины -заблуждение и одна из частых причин угасания многих, поначалу захватывающих сексуальных отношений.

Женское тело, его оголенность сами по себе сексуального возбуждения мужчины не вызывают!

В действительности, если мальчика возбуждает приключение подглядывания, запретность влечения, острота борьбы с самим собой, то мужчину, во-первых, волнует предполагаемое желание женщины: ее взволнованность, женское отношение к нему, ее реальное (или кажущееся!) стремление нравиться, волновать, вызывать его.влечение. (Такое желание - вызывать волнение другого человеческого существа -особенно ярко выражено в эксгибиционизме, в артистической деятельности, в кокетстве). Обнажение, любое поведение женщины, даже мелочь, напоминающая о ней, становятся эротическими - волнуют лишь, когда символизируют для мужчины трепет ее желания или создают такую иллюзию. Поэтому как угодно обнаженное поведение женщины без этого волнующего ее саму желания нравиться воспринимается, пустым ломанием, бездушным жеманством, отталкивает:

Ведущим сексуальным стимулом для мужчины является женское влечение и все, что его обещает (как и для женщины, его влечение).

Виктор верит, что их с женой проблемы начались с приезда в роддом. Но обратите внимание на то, о чем он пишет вскользь до этого и о чем.не пишет вовсе. Станет ясно, что все началось гораздо раньше и Виктор обращает внимание только на “верхушку айсберга”.

Первое: “Раньше я был очень ревнив, но жене доверял слёпо...”

Надо вспомнить, что ревность, кроме всего прочего, симптом ощущения себя ненужным партнеру, следствие чувства своей сексуальной несостоятельности в отношениях с ним. К тому же она еще и - самое распространенное интуитивное средство возбудить у себя угасающее чувство, которое партнер не умеет или не заботится вызывать, но и сам ты не умеешь сколь-нибудь долго вытерпеть.

Второе: Виктор начинает свою историю с приезда жены в. роддом беременной. А женщины, которые участвуют в сексуальных отношениях по инициативе мужчин, - “отдаются”, нередко и беременеют ка$ бы не для себя, а “в подарок мужу” (такое в нашей культуре, к сожалению, случается часто, особенно с женами темпераментных, нетерпеливых мужчин, спешащих навязать свою инициативу).

Беременность для таких, сексуально инфантильных женщин - не праздник, а тяжелая нагрузка.-Они и носят ее чаще с осложнениями, труднее рожают, у них беспокойнее и болезненнее дети в раннем младенчестве. Все это изматывает их. Погруженные в свои трудности, они не,замечают своих сексуальных влечений. После первых же признаков беременности, словно “восходя на крест” материнства, забывают они и о себе, и о мужчине как о сексуальных партнерах, а иногда и вовсе. “Не до того”! Такое реагирование женщины, вместе с навязанным ею воздержанием нередко искажает сексуальное влечение мужчины, к ней, обусловливает выше названную, частичную или полную - “фрагментарную импотенцию”.

Понятно, что дел о не в потенции," а в утрате сексуальных стимулов, о сохранении которых никто не заботился. На сознательном уровне отношение мужчины остается прежним, сохраняются эстетическое восхищение ее женственностью, остаются обязанности перед ней. Меняется что-то на уровне неуправляемого чувства. “Жена по-прежнему красива и лицом и фигурой. Она просто очаровательна и я ее очень люблю, только все отношения приобрели несколько другой оттенок", - пишет Виктор.

В случаях, когда беременность женщины не становится общей заботой супругов, она разобщает их, рождает массу явных или скрываемых обид, и тогда становится трудно преодолимым испытанием для семьи. Снижение влечения друг к другу, а с ними пьянство, “измены”, сознательные или интуитивные поиски (как у Виктора и его жены) способа подхлестнуть чувства искусственно становятся платой за такое отношение к беременности.

Имитация сексуальной активности, пассивность, эротический эгоцентризм женщины — следствие нашей культуры, воспитывающей девочку в рамках мужской морали вещью или соревнующейся в мужественности с мужчиной эмансипэ!

И то, что многие из нас начинают самостоятельную жизнь невежественными во всем, где дело касается.чувств, человеческих отношений вообще и отношений между мужчиной и женщиной в частности - тоже одно из печальных следствий ханжеской морали.

Невнимание к своим и друг друга переживаниям усложняют tie только сексуальные отношения!

По-моему, особенно существенны следующие .причины такого усложнения.

* В любом начинании, желая успеха, мы надеемся только на себя. В эротических отношениях буквально впадаем

в детство: предъявляем претензии и ждем, постоянно ждем чего-то от партнера. Ждем чуда, заботы, понимания, обслуги, угождения, наконец.

* Желая заполучить партнера в собственность, мы не держим дистанцию. Так лишаем другого всяческой свободы выбирать, чего ему надо от нас и чего с нами не надо.

* Видя в нем свою собственность, мы требуем такой откровенности, которая лишает партнера возможности иметь и сберечь собственную тайну. А без тайны нет личности. Нам становится не с кем общаться. Требуя того же и от себя, мы и сами себе становимся неинтересны. Неинтересен нам становится партнер.

* В партнере мы видим только средство для получения ярких переживаний и удовольствий. Наше же собственное дежурное, механическое реагирование тормозит сексуальность (его и свою).

* Утратив необходимые сексуальные стимулы, мы вместо того, чтобы найти действительные, доступные нам причины их утраты, либо принимаем это, как должное (“возраст”, -“все рано или поздно приедается...”), либо виним другого и ощущаем неполноценными себя.

* Не получая ожидаемого, разочаровываемся. Отношения двух “пустых мест” превращаются в пустоту, скуку.

В действительности мы просто не выдержали тревоги поддерживать эмоциональную дистанцию, устали быть внимательными и точными. Ведь от отношений нет отдыха!

Чтобы остаться вместе, супруги пытаются оживить отношения или_ “сбежать” от них в систематические и длительные командировки-разлуки, цепляются за нарочитую “духовную близость” и вырабатывают негативное отношение к сексуальности и телесным переживаниям вообще[290], изображают бесполое товарищество, с головой прячутся от приевшихся “обязанностей” в позу жизни “ради- детей”, в работу,-в хобби, в болезни, “спасаются” пьянством.

Те же, для кого сексуальные отношения представляют, тем не менее, самостоятельную ценность, в бегстве от холодности, импотенции и распада семьи интуитивно (как Виктор и его жена) ищут средств подхлестнуть свою эротическую активность, удержать ее на привычном уровне, сделать ярче в семье или с новыми партнерами - “на стороне”. И здесь - либо пользуются готовыми шаблонами (эротическое искусство, порнография, групповой секс, лекарства, алкоголизация, и т. д.), либо помогает Господин случай. Последнее произошло и с Виктором.

В основе его переживаний — самые обычные человеческие свойства. Как и все эмоциональные люди, он нуждается в полнозвучных, ярких, сочных переживаниях. Не умеет и не хочет подменить важные для него, прежде живые сексуальные отношения механическим функционированием по обязанности, Стремится сохранить их именно с женой, а не с другой женщиной. Бессознательно силится удержать знакомые чувства на прежнем уже известном ему "накале”[291]. Интуитивно ищет способ себя подхлестнуть.

С.женой автора письма происходит то же самое. С той лишь разницей, что она оживляет свою ситуацию, вызывая ревность не свою, а мужа. Благо он сам ее на это толкает.

То о чем пишет Виктор (ревность, фантазии о сексуальной демонстрации, жены другим мужчинам, о ее “изменах” и подглядывании за ее эротическим поведением, с другими) является одной из экстравагантных форм сексуального стимулирования супругами друг друга. Допустимость или недопустимость такого стимулирования определяется их “диапазоном приемлемости”.

Попытка подавить захватившее влечение, волевым усилием, если она не удалась сразу (это бывает, когда взамен подавляемому чувству не находится ничего для личности более значимого), только усиливает “запретное” влечение, делает желание навязчивым. Об этом и о том, как такие навязчивости устранить, я писал в книжке “Терапия поведением”.

- Я люблю ее, но мне приходится долго возбуждать себя фантазиями о других, чтобы мочь выполнять свои супружеские обязанности. Я хочу хотеть ее хотеть!., - жаловался один мой пациент.

Случай с Виктором и его женой - пример того, как мы мало знаем о себе. Внимание к эмоциональной жизни своей и партнера, интерес партнеров друг к другу как к человеку становятся условием для совместного решения возникших трудностей.

Ответ Виктору К.

Уважаемый Виктор!

Я знаю множество мужчин и женщин, которые по тем же эмоциональным причинам, что и вы, неосознанно переживают и проделывают со своими сексуальными партнерами, мужьями и женами то же самое, что и вы, но даже не догадываются об этом.

Больше того, провоцируя волнующие их измены (а нередко и социальную деградацию близких) совершенно бессознательно, они, сваливая с больной головы на здоровую, к этим же близким предъявляют с возмущением и обидами нравственно-этические претензии. А себя искренне считают пострадавшими!

Похоже, в отличие от них, вы относитесь к людям, которые, встретившись с незнакомым, захватывающим переживанием, не включенным их средой в “общепринятый” моральный контекст, имеют храбрость не спрятаться за ханжескую мораль, но остаются лицом к лицу с неизвестностью.

Создавая-себе чрезвычайную .ситуацию, вы, как и каждый на вашем месте, вольно или невольно оказываетесь перед весьма понятным выбором:

* либо испугаться, пойти на попятную и с недоверием отвергнуть новое, не понимая его, и вечно жить в страхе,

* либо вникать, с мальчишеским бесстрашием и интересом попытаться понять, откуда взялось это новое, почему вам необходимо, в чем его смысл для вас; присвоить новое так, чтобы оно стало вашей силой.

Выбрав страх, мы воспринимаем неизвестное с подозрительностью, как что-то чуждое нам, недопустимое, разрушительное, скверное. Пытаемся новое переживание “скрыть”, “отбросить”, “подавить”, “запретить себе”. Индуцируем нашим отношением близких. Они, вслед за нами пугаясь, вместо того, чтобы вникать и осмысливать новую, общую нашу с ними ситуацию, верят, что “у нас крыша протекла”. Так освобождают себя от нравственной нагрузки, к которой оказались не готовы. Оставляют общую проблему нам одним.

Запретность нашего состояния становится той “крупицей перца”, которая делает его для нас и ненавистным и захватывающе увлекательным. Мы за него себя осуждаем. Не присваиваем его, считаем “ненормальным”. В своем собственном отношении к себе становимся изгоями! Яркое, притягательное и ненавистное переживание, подхлестываемое борьбой с ним, усиливается, становится навязчивым. Именно борьба делает состояние захватывающим наваждением, закрепляет его. Запретность состояния делает его острым и нужным нам. Круг замыкается. Недоверием к себе и страхом перед собственными “подспудными силами”, борьбой с ними (с самими собой) мы обессиливаем себя. Пугаем и отталкиваем близких. Мечемся в холоде одиночества.

Если вы, Виктор, выбрали этот путь, то есть отношение к себе, как к больному, то разве тут поможешь советами в газете? Тогда надо обращаться к врачу: сексопатологу, психотерапевту, психиатру. С их помощью возвращать свое утраченное доверие к самому себе...

Зато, выбрав риск узнавать неизведанное в нас, мы, во-первых, делаем величайшее по его значению для индивидуальной жизни каждого,человека открытие, что мы себе незнакомы, не знаем, что движет нами, не знаем себя! Это открытие тянет за собой другое: мы не знаем и других, особенно самых близких нам людей. Наша природа будто “для того” и подсовывает нам новизну, чтобы в столкновении с ней мы открывали себя и мир.

Потрясения этими открытиями бывает достаточно, чтобы вызвать самый сосредоточенный интерес к неизвестному в себе и в другом. Мы начинаем интересоваться и собой и им, будто “с луны свалившимися”, будто и с ним, и с собой впервые встретились. Открываемся подаренному жизнью незнакомому переживанию с благодарностью, как открываются предвкушению, открытия.

Выбрав второе, Виктор, вы просто продолжите наблюдать за собой, как наблюдали бы за другим, незнакомым вам человеком, но теперь с доверием к своей “нормальности”, а-не как за подсудимым.

Нельзя вести археологические раскопки методом “не бери в голову!” или читая нотации открывающемуся рельефу.

Будете проникать в суть новых ваших отношений, не морализуя, а накапливая необходимые для понимания себя (жены, ваших партнеров) факты. Не руководствуясь чьими-то объяснениями, не теоретически, но, как снимают кожуру с плода -слой за слоем, до сердцевины. Будете не логически, а в жизни, в завтрашнем дне, в ваших и жены изменениях узнавать, что готовит вам каждый следующий пласт знакомства с собой.

Уверяю вас: это рискованно, но надежно. В решении личных проблем ни у кого из нас нет другого “подопытного кролика”, кроме себя самого.

Решившись понимать суть происходящего, вам придется выяснить многое. Например. Чем была подготовлена почва для неожиданного переживания и всех последующих событий? Какие неведомые вам ваши (и жены) подспудные потребности призвали их к жизни? Какой вакуум в вашей эмоциональной жизни и в отношениях с женщиной новые переживания заполнили? Какую психологическую загадку о вас, а, может быть, и обо всех людях, все происшедшее загадывает? Что вам открылось и в чем значение этого открытия для вас, для жены, для ваших детей? Каково, наконец, моральное содержание этой, прежде небывалой для вас информации?

Так открывают себя неизвестного! Без доверия к себе вы не придадите значения ни одному из подобных вопросов -не заметите “ньютонова яблока”. Ничего нового не узнаете ни про себя, ни про жизнь. Спутаете себя “с наркоманом”! Но, доверив, вынуждены будете стать “белой вороной”, все оценки делать в одиночку, по своему разумению. Одна такая готовность взять на себя ответственность самостоятельного исследования мобилизует. Дает силы быть бережным с собой и с другим. Личность это - “гадкий утенок” по определению. Он благоговейно ищет и поддерживает себе подобных.

Отважившись присвоить новое переживание, сделать его частью себя, как голод и дыхание, как тоску о смысле, как стремление узнавать, мы обретаем свой секрет. Секрет формирует нас. Бережно носимая в себе тайна помогает отличиться ото всех и найти то, чем мы на всех похожи. Мы осваиваем себя как одного из людей. Догадываемся, что такие же секреты есть у всех. Но, когда знаешь, что твоя проблема есть у многих и что другие с нею справляются, то, раз задача решаема, чего заглядывать в ответ г приходит азарт решить ее самому. Свой способ решения находишь сам.

Предстоящее рискованно. Но чаще —,вовсе не проблематичностью поведения. Даже совсем наоборот. Например, тем, что, перестав быть фетишем, оказавшись живой, жена станет для вас снова менее волнительной. Риск и ,в том, что для удивления реальной женщиной, для любви к ней, не интригующей, нужен иной талант, чем для детского волнения от запретности подглядывания. Рискованно и то, что без крамольного оттенка новые отношения станут в ряд обыденных, утратят привлекательность, добытую с такими потерями.

Вы же понимаете, Виктор, что во всех ваших переживаниях существенны не события, но то мальчишеское ощущение затаенного подглядывания (под дверью, с балкона), подслушивания (обрывков разговора с врачом), фантазирования и приключения. Мы все переживали это в детстве и охотно переживаем теперь, когда нас наши собственные чувства интересуют больше, чем вызывающая их женщина. Все мы хотим не только хлеба, но и зрелищ!

Весьма привлекательный и во всех отношениях успешный мужчина, не привыкший к отказам, позвал женщину, которую-он знал как “жрицу любви . В ответ она возразила:

~ Я лучше тому пьяному или тому горбатому дам! А тебе не дам!

- Что так? - удивился он.

— Ты не меня хочешь. Ты сам себя хочешь!

Все мы проходим одни и те же фазы развития отношения к сексуальному партнеру, где каждая последующая фаза вбирает в себя навыки предыдущих. Сначала женщина для нас - инструмент получения только физических ощущений, мало отличных от получаемых в онанизме; потом - фетиш - повод для вызывания ярких эротических предвкушений и соответствующих им состояний; только потом - человек, тот, кто интересует и влечет нас своей жизнью, чья нужда, боль становится нашей. Каждое последующее отношение для нас богаче предыдущего, хотя вовсе не обязательно острее..Вы рискуете попасть в нравственно-психологическую ситуацию более сложного порядка, чем та, в которой пребываете теперь. Она может потребовать большей сексуальной, а главное -личностной зрелости.

Если, Виктор, вы выберете этот путь, где “за всякое-удовольствие всегда самому и платить”, где ни от жены, ни от кого не ждешь снисхождения, то и здесь есть помощники. Люди, которые не постеснялись доверить своим- открытиям о себе. Ими могут стать и Руссо и Горький, и Набоков и Сартр, Пушкин и Пастернак (и в их прозе!), Лев Толстой и Куприн, Достоевский и Леонид Андреев... У них и у многих других вы найдете многократное описание, ваших и подобных переживаний и положений.

В этом самостоятельном движении тоже могут быть полезны владеющие недостающей вам информацией специалисты: психотерапевты, психологи, сексологи, ориентированные “личностно”. Общение с ними теперь может быть и анонимным.

Позволю себе несколько конкретных замечаний. Если они для вас, Виктор, излишни, не придавайте им значения, не читайте и извините меня!

Кто не любит острых ощущений?! Повторяю: события, которые вы описываете, происходят со многими. Чаще к ним, как и вы, относятся с удовольствием, обогащая ими мир своих интимных переживаний. И только немногие недоверием к себе и борьбой с ними превращают их в навязчивые.

Обычно, когда мужчина и женщина видят друг в друге людей, с отдельным миром ценностей каждого, а не только объекты для своего наслаждения (фаза зрелых отношений), то неодолимых проблем не возникает, они разрешаются, обогащая отношения двоих. Партнер, открывший новое для себя переживание не требует от другого пониманий. Не “насилует” новым поведением, но сам пытается понять - насколько оно нужно и нужно ли вообще другому. Ставя перед фактом появления у себя новых желаний, бережно расширяет “диапазон приемлемости” другого. Двое вместе находят причины происходящего в их отношениях и новые стратегии поведения.

Сложности возникают, когда более “продвинувшийся” партнер в силу собственного эгоцентризма не считается с другим (фаза - “фетишизма”). Навязывает свои тактики без понимания переживаний другого. Такое отношение, в отличие от любви, обычно называют влюбленностью. Для переживающего его это “чувство к собственному чувству” прекрасно и упоительно. Для того же, в кого влюблены и кого не замечают, оно много обещает, но часто обманывает ожидания... Тогда в какой-то момент у предмета влюбленности не хватает компенсаторных возможностей. “Как гром среди, ясного неба” для влюбленного, а в действительности закономерно, обнаруживается, что, увлеченный собой, он потерял личностную связь с другим, в чьи интересы давно не вникал. Это сплошь и рядом. Это одна из причин неожиданного развала многих внешне “без проблемных” браков. Это главная причина часто трагических финалов так называемой “первой любви”.

Мне показалось, Виктор, что вас особенно тревожит изменение отношения к вам жены.

О том, что вы заражаете ее своим скрытым недоверием к самому себе, я уже говорил. Не обратили ли вы внимание на то, что, за собственным переживанием, перестали чувствовать жену, и тех ее любовников, которых хотите использовать? Ведь все они живые люди и у всех есть свои, не связанные с вами интересы. А вы на всех смотрите только через призму своих желаний. Это констатация, а не укоризна, Виктор! Заметили ли вы, что стали смотреть на них, как на подвижные предметы, персонажи в вашем спектакле. Этого люди не выносят!

Два слова о том, что, мне кажется, происходит с вашей женщиной: Как ясно из письма, вы для жены — особо значимый человек. Это значит, что для нее вы - подобны зеркалу, в которое она глядится, узнавая свою нужность людям[292]. Мы не многих знаем близко, поэтому любимый человек в нашем переживании всегда - представитель всех людей, Человечества. Нужные ему, мы чувствуем себя нужными всем. Ненужные - будто не нужны никому. Боль вашей жены, что в качестве “зеркала” вы отражаете ее только как фетиш, а она тогда чувствует себя лишь инструментом для использования. Из отношений уходит душа. Своей человеческой нужды и боли она в “зеркале” не видит. Чувствовать себя объектом наслаждения - это много, но не достаточно.

Женщина в таком случае утрачивает ощущение реальности своего существования. Теряет ощущение себя. Чтобы не чувствовать себя надувной куклой, она пытается “разбить зеркало”, в котором с ужасом не находит своего отражения. Пробует найти свое отражение в других. Но они незначимы и не убедительны. Делает что угодно экстраординарное, только чтобы или вернуть вашу реакцию на себя и себе ощущение реальности своей личности или... оторваться от вас. Ей необходимо ваше отношение к ней с ее (не вашими!) интересами!

Не показное внимание, а именно отношение, живое сочувствование с ней, ваша боль. Иначе вы ее потеряете.

Повторяю: не вернув вашего отношения, женщина остается перед дилеммой для нее мучительной. Либо “разбить зеркало” - сделать вас для себя не значимым - разлюбить! Либо, ощущая себя только механизмом, махнуть на себя рукой, потеряешь себя, деградировать, опуститься.

- Ей необходима ваша любовь к ней как к человеку, а только потом как к игрушке. Женщина ищет вас, и только потом удовольствия с вами.

Однажды ко мне в тягчайшей печали обратился средних лет мужчина, очень известный в том городе, откуда он прилетел. Он- потерял женщину:

- Она совершенно чуждый мне по духу человек, - рассказывал он. — Порой казалась вульгарной до отвращения. Но никакая другая мне ее не заменит! Ни одна не сможет вызвать столько богатейших сексуальных переживаний! Ни одна больше не сумеет дать мне почувствовать себя действительно мужчиной!

Его жена регулярно спала с другими, всегда временными, мужчинами. Возвратясь после своих встреч, она непременно долго, как Шахерезада, с самыми мельчайшими подробностями, пересказывала мужу свои эротические приключения.

Особенно его возбуждал рассказ, как другой целовал ее “в самую родинку на бедре” и о “ритмах влагалища”, которые она “слушала при движении в ней другого члена”.

- Ее рассказы творили чудо! Я никогда не мог к ним привыкнуть. Приходил в состояние ,какого-то словами непередаваемого экстаза... Я потом мог длить наши сексуальные диалоги часами. Раз за разом она падала в обмороки на мне, теряла сознание подо мной. Я доводил ее до полного изнеможения. Этим не мог похвалиться ни один из ее любовников! Она была - не их, а моя!” - заключал он.

Мой пациент верил, что у него снижена сексуальная возбудимость. Поэтому больше его “никто полноценно не взволнует” .

На самом же деле, как и многие из мужчин, сосредоточенных на собственном переживании, он не достаточно умел чувствовать непосредственное состояние женщины, ее влечение. Не замечаемое, оно его не волновало, как и обычное женское эротическое поведение. Зрительными же образами женщины, сексуальных сцен, затаенностью борьбы с желанием он возбуждался великолепно. Так повелось с детства, когда он подглядывал и потом фантазировал. Поэтому прикосновение к реальной женщине скорее отвлекало его от возбуждения, и исключение составляли лишь мгновения перед оргазмом. Если женщине удавалось его взволновать, то близость длилась долго, иногда мучительно долго для нее. Этим он гордился, как мальчишка, победивший в единоборстве.

Из-за своего равнодушия к не игранному женскому существованию он замечал женщин только артистичных, внутренне холодных, как он говорил — "с гнильцой"... Только тех, которых интриговало его “равнодушие” к ним и которые азартно добивались его. Так он и женился. Они родили дочь. Прожили много лет, и жена с очередным любовником погибла в автокатастрофе.

Часто “сниженная сексуальная возбудимость” или только опасение такого снижения, или пресыщение монотонными, без тревоги и собранности партнеров отношениями, создают то" подспудное ощущение пустоты и скуки, которое рождает необходимость.“воскресить” знакомую остроту и яркость, необходимость подхлестывающих, “запретных” переживаний.

— Я люблю ее. Но мне приходится долго возбуждать себя фантазиями о других, чтобы мочь выполнять свои супружеские обязанности. Я хочу хотеть ее хотеть!..” -жаловался мне другой пациент.

Об этих пресловутых “супружеских обязанностях”!

С детства многие мальчики воспитываются в ощущении, что они будут “должны удовлетворить” женщину, что это их забота, в этом их доблесть, будто сама она беспомощна. Девочкам же, напротив, вдалбливается предвкушение, что мужчина их обслужит: добьется, удовлетворит, осчастливит. В такой нравственной традиции причина многих сексуальных проблем и личных трагедий.

Вменяемая себе обязанность сексуально обслуживать другого и ожидание обслуги донельзя затрудняют всякую естественность обоих, и становится одной из главных причин большинства трудностей в сексуальных отношениях и для мужчин и для женщин.

Женщины, загодя парализованные ожиданием обслуги, не научаются и не умеют сами реализовать себя в сексуальном общении. Невежественны, ничего не знают ни о себе, ни о своих сексуальных партнерах. До встречи - безадресно, наивно или агрессивно кокетливы. В браке сексуально беспомощны. Если любят, доверчиво и беспечно не замечая реагирования своих мужчин, будто нарочно, делают все, чтобы стать сексуально безразличными им, вызвать в отношении себя “фрагментарную импотенцию”! Без любви - или дежурной жертвенностью добиваются: того же, провоцируя скрытую депрессию и пьянство, или допингуют мужчин пренебрежением. И те, и другие живут, как дети, не замечая реального существования мужчины. Не умеют управлять эмоциональной дистанцией, эмоциональной, атмосферой в отношениях (она, как известно, в силу ранних детских рефлексов зависит от женщины). В сексуальных отношениях взваливают ответственность за себя на мужчин, и сплошь обманываются в ожиданиях. Как удовлетворить едой ребенка, который сам за едой не тянется, а ждет уговоров и обслуги? Он, и объедаясь, ненавидит еду.

Мужчины обещают, чего не могут. Ставят перед собой невыполнимые и потому никому ненужные задачи (как если бы попытались управлять слюнотечением). Мало зная о желаниях женщины, ее переживаниях и реальных сексуальных нуждах, мало знают и о своих возможностях. Живут под дамокловым мечом неудачи. Под гнетом тайного ощущения, что они “должны хотеть и мочь”, ищут помогающих “выполнять супружеские обязанности” подхлестывающих средств.

Эту же разрушающую человеческие отношения задачу использовать женщину и ее же обслужить часто поддерживает и “популярная сексология”.

Сексуальность - часть эмоционального реагирования. Всюду в природе эмоции партнера, их телесные и поведенческие проявления вызываются собственной активностью. И только человек, избегая тревог, придумал требовать от другого эмоциональной обслуги. Согласие с этим требованием и попытки (особенно неосознанные) эмоционально (в том числе и сексуально) обслужить другого становятся почвой, требующей. эмоционального подхлестывания.

Когда идешь нетореной дорогой, не жди понимания!

В человеческих отношениях мало помогают чужие советы и чужой опыт. Доверяя себе, оставаясь самим собой и соглашаясь за это платить, не спрашивая ни у кого индульгенций, оберегая свой секрет и уважая секрет другого; спрашивая советов,- но действуя по своему разумению, измеряя заранее плату за удовольствие и не сетуя, а, если плата не по силе, отказываясь от удовольствия - осуществляя эти, вроде бы не имеющие прямого отношения к семье и сексу принципы, Виктор, вы могли бы приобрести тот свой опыт, который стал бы ответом на все ваши вопросы. Свои открытия надежнее иных помогли бы вам подчинить себя ситуации и ситуацию себе!

Если хочешь договориться с китайцем, не жди, чтобы тот интересовался твоим языком, изучай его китайский!

С тех пор, как “создатель смешал языки”, каждый каждому - китаец. Чтобы счастливо выходить из любых сложностей в человеческих отношениях надо “говорить” о том, что важно другому и на его языке.

Мы нуждаемся в мире, нам его и беречь! Мы нуждаемся в другом, нам его и понимать!

“Спящая красавица” и алкоголизм (информация для женщин)

Случай на лекции

После одной из лекций о мужском алкоголизме кто-то из мужчин бросил реплику:

- Вы все говорите мужья, мужья... А что, жены не пьют?

Время, отпущенное мне, кончалось. Некогда было пускаться в подробности.v Да и не о женщинах, шла речь (их было в аудитории всего две), и я только возразил, что: “если у мужчины на плечах голова, то его жена не запьет”.

Зал одобрительно захлопал, лекция кончилась.

Обе женщины подошли ко мне с благодарностью. Уж “очень им понравилось”, как я “хорошо сказал о женщинах”:

- Пусть мужчины подумают!

Беседа с ними стала толчком к последующим разговорам с женщинами об алкоголизме мужчин.

“Всех бы их перестрелять!”

Собеседницы мои, несмотря на разницу в возрасте (одной было 27, другой - 48 лет) были.очень похожи.

Обе выглядели добрыми, уступчивыми и безответными. У обеих с лица не сходила предупредительная, робкая улыбка. И у обеих мужья... пили!

У старшей пили уже и оба сына. А меньшой искалечил себе правую кисть. Остался с одним большим пальцем.

Обе терпели, безропотно снося брань, пьяные драки. Обеим приходилось убегать “с малыми детьми” от побоев, ночуя у соседей, знакомых. Обе чувствовали себя обездоленными и только плакали и жаловались.

Они просили совета. Но- упреки, кипящая, годами накопленная обида не давали им слушать. Их словно прорвало, слезы высохли.

Не давая вставить слова, они обвиняли, клеймили, с ненавистью приговаривали и теперь уже не казались добрыми:

-Всех бы и$ перестрелять! - Всех мужей, всех пьяниц, всех мужчин. - Все они такие!..

Вот уж, действительно, обжегся на молоке, дует на воду!

Они словно очнулись ото сна... Это уже была страсть!

А ведь я только всего и сказал, продолжив сказанное мужчинам, что: “если у женщины есть сердце, ее муж тоже пить не будет”.

Разве невиноватой легче?

Реакция понятна.

Женщины натерпелись от пьяниц. Верят, что сделали все, что в человеческих силах, чтобы спасти мужей. И угождали, и терпели, и общественность на помощь призывали и даже ругались!

Понятно и то, что для человека, который плохо знает, чего хочет, главным становится найти “виновных”. Снять с себя ответственность. Будто, если “виноват”, не ты, то и терпеть станет легче: Пожалуй,, в самом деле: терпеть легче.

Но разве настолько уж легче матери, у которой сыну “по пьянке” отрезало руку, когда она найдет, что “виноват” отец?! Неужели настолько легче, чтобы не искать пути уберечь его от пьянства?

А ведь в семье всегда “виноваты” двое, даже когда “вина” одного бросается в глаза, а другой кажется пострадавшим. Все.зависит от двоих!

И страдает тоже вся семья, а не один человек. Болен весь организм.

Я пишу для вас

Но речь пойдет не о вине и страдании, а о том, как искать пути предотвратить беду, или поправить то, что еще живо.

Ведь прежде, чем ожесточиться, женщины долго ищут, или, по меньшей мере, думают, что ищут помощи. Думая,, что делают все зависящее от них, они часто только усугубляют несчастье...

Я пищу для тех женщин, которые еще не отчаялись. Для тех, кто еще ищет ответ на вопрос “что делать?”. Кто готов действовать, думать, а не плакать, жаловаться и винить всех и себя.

Соседи посочувствуют и разойдутся...

...Чего вы только не перепробовали, оставаясь за четырьмя стенами в своей семье наедине с пьянством!

И бранились и ласкались. И угождали, и стыдили. И жаловались, и плакали. И с детьми уходить пробовали. И собутыльников разгоняли... Ничего не помогло, “впору с ним пить садиться!..”

В лучшем случае кончалось его клятвами бросить пить,-уговорами остаться, уверениями в любви (“Я-без тебя жить не могу!”), а потом страхом, что запьет снова, и затем все сначала. И так без конца.

В худших случаях - драки, угрозы. Вы решаете уйти “навсегда”, но боитесь. И “куда с детьми пойдешь?”, и одной без мужчины несладко, кому нужна, и его жалко: “пропадет он, совсем пропадет”.

А что делать?! Ведь делать вам!

Соседи посочувствуют и разойдутся. На работе... раньше бы поругали, на собрании осудили, а то и уволили бы за пьянку - себе же хуже. Милиция? Но ведь вам нужен муж," отец и хозяин дома. .

Если радость у всех одна, у всех и беда одна...

А может быть, все, что вы делаете и что делает множество жен, у которых мужья только начинают пить, уже пьют, деградируют от пьянства и передают эстафету детям (сыновьям - пьянство, дочерям - страх перед мужчиной) - может быть, все, что вы делаете, не то, не так, не в ту пору?!

А может быть и то, и так, и в ту пору, но без души!? Без сердца? Без смысла? Без понимания, что и зачем?

Ведь, может быть, в том и беда, что все делают одно и тоже (откуда бы мне иначе знать, что вы делаете?).

А ведь мужья-то у вас разные! Ведь вы (и это самое главное) все тоже разные! То, что одна может, другой не по характеру.

Если разные характеры у ваших мужей, что же может за вас решить соседка? Чем заменит вашу любовь, ваше внимание врач? Кто кроме вас поймет, почувствует вашего мужа? Кто, как не вы, найдет стежку к его душе? Ведь вы годами делите один кров, один труд, одну боль и радость (“Какая уж там радость!”), делите пот и кровь.

Все люди разные. Все женщины разные.

Люди хотят близости с людьми!

Мужья тоже люди и тоже разные. Может, потому и пьют водку, что она усыпляет разное, делает всех одинаковыми. Создает иллюзию понимания. Ведь не зря, изображая беседу двух пьяниц, в анекдотах повторяют реплику: “Ты меня понимаешь? Я тебя понимаю”. Ведь в ней главное содержание общения пьяных.

Сами того не сознавая, собутыльники ищут, прежде всего, понимания (читай: признания), а уж потом настроения. Многие ведь пьяные плачут, тоскуют, буянят или спят, а вовсе не радуются.

У каждого есть потребность в общении. А настоящее общение начинается с сочувствования (чувствования вместе), с понимания. В общении человек ищет признания, ощущения себя кому-нибудь нужным. Потребность эта становится основой любви, дружбы, товарищества.

“За что же, не боясь греха, Кукушка хвалит Петуха? За то, что хвалит он Кукушку”.

вольно, конечно  насмехаться над самими собой. И вместе о Иваном Андреевичем Крыловым стыдиться себя) на- том основании, что мы не все умеем!

Но именно то и важно в отношениях людей, что я тебя хвалю, признаю-значительным для себя человеком, люблю... и безголосого ( “полюбите меня черненьким, а беленького меня всяк полюбит!”). В этом основа любого поддерживающего общения людей. У любимых нас не только голос прорезывается. Я надеюсь уважаемый мной баснописец простит мне мое инакомыслие. Ведь, открещиваясь от смущающего нас человеческого свойства в другом, мы запрещаем, теряем человеческое и в себе.

Ведь и сексуальная потребность у человека перестает быть биологической и становится (мы этого часто не сознаем!) проявлением потребности в признании, потребности чувствовать себя нужными. Отдавая себя одной женщине, одному мужчине, рождая детей, мы, и не думая о том, удовлетворяем потребность ощущать себя нужными людям, приобщенными к человечеству. Удовлетворяем потребность становиться и быть частицей его (Человечества!) будущего.

И мужчины, и женщины, часто сами того не зная, не понимая, ищут друг в друге удовлетворения не физических надобностей, но потребностей души: в общении, в признании, в самопожертвовании, в “понимании”.

Ваша доброта обкрадывает!

Забота о теле, о желудке, о рубашках, чистоте в доме -необходима. Но не достаточна! Ею нельзя заменить заботу о душе.

Когда нет понимания, внимания к сокровенному, любви, то забота о физическом комфорте, удобствах, только злит, раздражает. Даже унижает!

Такая забота становится гнетом, упреком, делает виноватым, когда человек сознает, что ему надо.

Еще хуже, когда человек сам не понимает, что ему нужно, но только чувствует, что ему дают не то.

Тогда такая забота, раздражая и обозливая, вызывает чувство собственной скверности, плохости по сравнению с .заботящимся. Делая безнадежно виноватым перед ним, придавливает.

Человек считает себя обязанным, хочет быть благодарным и не может. Он начинает презирать, ненавидеть себя. Но ненависть эта потом непременно переносится на того, кто так неумело, надоедливо заботится. На того, кого “надо благодарить”, кто дает второстепенное, не давая главного, часто отнимая это главное. Так как и семейная жизнь тогда кажется препятствием для поиска понимания вне семьи.

Главная потребность - потребность в общении остается неудовлетворенной.

Риск живых отношений, или Чего делать нельзя!

Ищите свою особую дорожку к своему особому мужу. Ищите не словами, а сердцем, доверьтесь его подсказке, своему женскому чутью, интуиции. Извините меня за совет!

Я понимаю, что нельзя давать советов. Да и нет советов, что надо делать. Но чего делать-нельзя - известно.

1. Нельзя метаться от одного способа поведения к другому.

2. Нельзя угождать (это не значит, что следует все делать наперекор).

Если вы притворяетесь такой, какой вас хочет (по вашему мнению) видеть муж, это держит вас в напряжении.

Чувствуя это напряжение, вашу неестественность, другой сердится. 

Напряжение ваше не может длиться бесконечно. Вы срываетесь, и оказывается, что обманули и себя, и его.

* Будьте сама собой. Естественный человек всегда привлекателен.

* Пусть вы боитесь, что это может вначале не понравиться, испугать мужчину, даже вызвать ссору. Бойтесь! Но ведите себя искренне.

Потерять его при этом вы рискуете только в том случае, если ваша встреча и ваши отношения были случайны и оказались ошибкой.

Зато потом он сам будет вам благодарен, потому что откроет вас настоящую.

- Тогда и ему не надо будет себя корежить, обманывать вас.

Легче, светлее станет дома, начнется настоящее, раскрепощенное общение двух людей. Оно гораздо полнее, чем безликое общение пьяниц. В дом захочется приходить.

3. Нельзя ничего бояться. Точнее было бы сказать, нельзя руководствоваться страхом, идти у него на поводу, поддаваться страху.

* Известно, что даже собаки кусают тех, кто их боится. Человек тоже чувствует ваш страх. Если он вас любит, этот страх обижает его, злит.

* Страх обезличивает вас.

* Любые важные для нас отношения - это всегда поминутный риск.

* Нельзя любить того, кто сам себя не любит. Речь не о дутой бессмысленной гордости - упрямстве “из принципа”, а об уважении к себе. Ведь вы сошлись не по принуждению, а ради того, чтобы вам обоим было лучше.

* Вот и делайте, чтобы вам было с ним хорошо. Делайте для себя. И ничего не бойтесь.

* Вы рискуете потерять только то, чего не имеете, или. годы испорченной жизни.

* А приобрести можете счастье для вас обоих и для ваших детей.-

4. Не мечитесь. Доверившись своему чувству, выбрав какую-либо одну линию поведения, следуйте ей неотступно, -вопреки сомнениям.

* Нет заведомо правильного или неправильного поведения, есть поведение непоследовательное - оно обречено.

* К последовательному поведению другому легче приспосабливаться, и это происходит само, без слов и даже вопреки им.

5. Старайтесь лучше почувствовать, понять другого, найти и разделить с ним то, что он любит.

* Иногда он сам этого не знает, приходится за него подглядеть.

* Для вас не может быть мелочью то, что его тревожит, даже если он об этом и думать стесняется.

* Только хорошо чувствуя или видя дорогу, можно уверенно по ней идти. Только понимая человека, его заботы, можно положительно влиять на него.

* Но нельзя подчинять. Рабства не терпит никто!

6. Не меряйтесь добром, которое делаете друг другу. Если оно от сердца, а не в упрек, то все, что сделали вы для другого, вернется к вам радостью.

* Добро - только то, что делаешь безвозмездно. Остальное - лишь обмен полезным, базар.

7. Будьте ленивы: делайте необходимое, а сверх того не делайте ничего, чего можете не делать. Здесь я имею в виду проявления чувств. Помните, мы говорили, что все, что делается без души, только раздражает.

* То, что не согревает душу, не прошло через нее, не приносит пользы и телу. Часто наоборот: унижает, обижает.

* Лучше не израсходовать всю ласку (она и на расстоянии чувствуется), чем ласкать, когда в сердце холод (он тоже мучительно чувствуется и отталкивает).

8. Не дарите .себя мужу, наоборот, берите у него все, что он может и хочет отдать, тогда только он почувствует, что нужен.

9. Не давайте мужчине чувствовать себя обязанным вам.

* Он, может быть, от того и пьет, что и так ощущает себя

целиком от вас зависимым, ненужным, не чувствует себя полноценным. Иногда он сам этого не сознает.

10. Помогите И ему понимать вас.

11. Не ленитесь искать, искать по-своему.

Прекрасная безразличная

Психологи подметили, что среди жен алкоголиков преобладает тип женщин, условно названный “прекрасная безразличная” или, по-русски, “спящая красавица”.

Этот тип характеризуется удивительным равнодушием к нередко драматическим событиям, происходящим в душе другого, близкого человека, нечуткостью к тому, что в другом не похоже на них, к чужой боли, если она нестандартна.

Иногда кажется, что такие женщины даже испытывают удовольствие от собственных мучений. Гордятся ими - “вот до чего меня довели!” Они предпочитают жаловаться, страдать, искать участия, но не действовать, чтобы устранить причину мук.

Они несамостоятельны и предпочитают быть выбранными, а не выбирать. Механически следовать за чужим мнением, а не решать самим. -

Они эгоцентричны, а их желания (в отличие от обид и капризов) неярки. Любовь скорее в словах и стандартных хлопотах, чем в чувствах и поступках.

В сказке спящую красавицу разбудил поцелуем принц, но то же в сказке. А в жизни эти инфантильные (свойственные ребенку) черты характера стоят испорченных жизней.

Чем эмоциональнее человек, тем он труднее переносит безразличие, холодность близкого, любимой. Нередко и запивает, убеждаясь в своей невостребованности, ненужности.

Каково бы пришлось принцу, если бы его “спящая красавица” не проснулась?!..

Когда необходим врач...

А теперь несколько слов собственно о пьянстве и алкоголизме.

Пьянство - это привычка здорового человека, для которого вино заполняет время, создает иллюзию общения, иновда устраняет страх и так далее.

Алкоголизм - это болезнь, при которой организм привык к яду и без него не может существовать. Биологической зависимости от яда сопутствует и психологическая зависимость человека от спиртного.

От пьянства человека могут увести любая увлеченность, заинтересованность, -даже просто смена обстоятельств. Пока это пьянство, все зависит от самого пьющего, .от его жены, бытового и производственного окружения.

Иначе обстоит дело при алкоголизме. Алкоголизм - это уже болезнь всего мозга и организма.

Здесь личность “снижается”. Сам человек бросить пить не может. А от окружения и жены зависит (особенно на первой и второй стадии болезни) создание заинтересованности пьющего в лечении, создание необходимости перестать пить. Это многое, это главное, но не все.

Необходимо участие врача. Серьезное и систематическое на протяжении нескольких лет лечение.

Так как пьянство и алкоголизм требуют разных мер воздействия, становится ясной необходимость их разграничения.

Сам пьющий, почти до конца второй стадии, когда биологические изменения и дефект личности становятся необратимыми, почти никогда алкоголиком себя не считает. -

Диагноз становится делом врача.

Три признака

Ho-есть .три признака перехода пьянства в болезнь, которые будут просты и понятны и неспециалисту. Я их перечислю. .

1. Исчезновение защитной реакции на превышение индивидуальной опьяняющей дозы спиртного.

Превышение индивидуальной дозы спиртного у-здорового человека вызывают интоксикацию (отравление). И его организм защищается, возникает рвота.

Это испытал на себе каждый хоть однажды перепивший человек.

После рвоты к спиртному возникает на некоторое время отвращение.

С возникновением привыкания к яду защитная рвотная реакция пропадает. Это первый, предупредительный “звонок болезни”.

2. Возникновение потребности “опохмелиться”.

Здоровый человек наутро после значительной выпивки

и долго потом испытывает к спиртному отвращение.

Алкоголик, напротив, наутро не в состоянии нормально жить до тех пор, пока не выпьет некоторую дозу алкоголя.

“Опохмеления” часто переходит в так называемый “ложный запой”, когда пьют ежедневно, пока есть на что пить.

3. Возрастание необходимой для опьянения дозы яда.

Это обычно малоизвестный признак.

Многие даже хвастаются тем, что могут пить много, не пьянея.

Действительно при частом употреблении яда, на первых порах организм приспосабливается: повышается устойчивость к алкоголю. Необходимая для опьянения доза возрастает в 2-3, а иногда и в 8-10 раз, по сравнению с первоначальной, иногда доходя до полутора-двух литров водки.

Это вторая стадия болезни.

Вот и получается, что хвастающийся “выносливостью” в выпивке - не “сильный мужчина”, а запущенный алкоголик.

Перечисленные признаки могут помочь в быту предположить алкоголизм. Но окончательное распознавание следует поручать врачу.

Результаты лечения будут зависеть в первую очередь от заинтересованности лечащегося (пусть даже вынужденной обстоятельствами) и, во вторую, - от последовательности поведения с ним его... жены.

- К непротиворечивому, последовательному поведению легче приспособиться всем.

Изменилась я сама...

Заканчивая нашу беседу, хочу напомнить, что я обращался к женщинам, и потому, что они. и их дети страдают от алкоголизма мужчины не меньше, чем он сам.

Женщины ищут пути предупреждения этой беды и избавления от нее, часто не находят. Топчут одни и те же, заводящие в тупик, дорожки. Действуют трафаретно, не умея вложить в дело понимание, смысл - душу, согреть его сердцем, не понимая, что помочь человеку можно, только глубоко поняв его.

Надо знать близкого человека не в том, в чем он похож на других, а в том, чем он ото всех отличается.

Любовь не на словах, а в сердце, в искренних делах предупреждает, лечит пьянство.

Она побуждает избавляться и от алкоголизма.

Оказывается, что любить надо еще и уметь. -И этому никогда не поздно учиться.

Бывшая моя пациентка, заболела, когда, в позднем ноябре, вернувшись из роддома с младенцем домой, застала квар-тиру с выбитыми стеклами. Запивший “на радостях” муж .не вынес из дома и не пропил только крупную мебель.

Спрашиваю у этой, к тому времени уже вылечившейся, женщины, пьет ли муж?

- Пьет, - отвечает, - но меньше.

- Почему? - спрашиваю.

- Не знаю.

Задаю тот же вопрос через полгода (тогда такие пациенты находились на диспансерном наблюдении два года после выздоровления).

- Не пьет.

- Почему?

- Не знаю.

Спрашиваю в день снятия с учета, еще через год.

- Почему?

- Да бросьте, Михаил Львович, я же понимаю, что я сама изменилась.

Вначале — изменилась она - лечась в психотерапевтической группе. Потом, в течение двух лет (!), обнаружила результат своего изменения. И только потом эта добрая и неглупая женщина, медсестра поняла, что все зависело от нее.

И нельзя ничего бояться!

Страх, убивая личность, убивает отношения, убивает любовь.

Все-таки, если у женщины есть сердце, ее муж пить не будет!

Я тебя люблю - я тебя обману!

Я тебя люблю - я тебя хочу... заполучить. Я тебя обману. Покажусь таким, каким ты хочешь меня видеть. Но и сам буду рассчитывать на то, что и ты “станешь таким,, как я хочу”.

История первая

Во время группы участница резко вышла из круга.

- Что случилось?

- Мне там плохо!

- Отчего?

- Я сижу напротив него и боюсь, что он мне понравится.

- Почему?

- Я снова буду стараться понравиться ему и стану никакой!

- Вы знаете другой способ поведения с теми, кто нравится вам? - Молодая женщина задумалась.

- Нет! - Собеседница сидела вся какая-то скрученная.... Ноги закручены друг за друга. Руки закручены и поджаты на груди. Голова, с уставленными-в очки глазами, чуть только не подмышкой. Выглядела она совершенно мокрым куренком.

В деловых отношениях женщина была энергична, подвижна, весьма предприимчива. Справлялась без мужа с большим своим домом и двумя детьми. У нее был свой небольшой, но успешный, выдержавший августовское падение рубля, бизнес. В психотерапевтическую группу она приехала на собственной новой девятке.

Напротив нее с отсутствующим видом сидел высокий, двигавшийся, как герой-любовник по сцене самодеятельного театра, молодой парень, живший с мамой на- свое пособие по безработице и мамину пенсию.

Когда я задал тот же вопрос ему (“знает ли он другой способ нравится, кроме как обманывать, пуская пыль в глаза?), он почему-то вдруг заговорил басом:

- Конечно! Делать вид, что ты ее абсолютно не замечаешь. - Вид у него действительно был абсолютно неотразимого дамоведа.

Юноша был одинок и неприкаян. -Женщина только что рассталась с мужчиной, который, по ее словам, “совсем затиранил ее своим диктатом”.

- Я уж совсем никто! Как падаль какая-то!, Я так просто не смогла больше! Пусть буду, кто угодно, но. хочу жить сама и быть человеком. Почему я хуже всех!

Я вспомнил Кэт -"“русскую пианистку” из “Семнадцати мгновений весны”. Как мужественна она и находчива с врагом и как превращается в маленькую растерянную девочку - со Штирлицем!

Похоже, что, пошли любую из моих пациенток с заданием Родины к Мюллеру, она отучит его от алкоголизма и перевербует. А с родным мужем и детьми “никакого нет сладу”!

История вторая

Женщина - весьма эффективный, жесткий и точный психолог. Она умет построить отношения с любым нуждающимся в ее помощи клиентом.

В своих личных отношениях - одинока, как в поле сосна[293]. Со всеми, кого любит, перессорилась мучительнейше и для себя и для них.

Любя вас, она почти сразу требует “уважения к ее мнению” и “свободы действий”.

Через десять минут после счастливой встречи уже обижена,на то, что вы “подавляете ее самостоятельность”.

Она так предупредительна и заботлива, так сковывает себя обязанностями, что любое ваше живое действие вызывает у нее почти шоковую реакцию. Всякое свойственное вам проявление обрушивается на нее вероломством.

По телефону она заботливо спрашивает:

- С вами ничего не случилось (у нее тяжелое предчувствие)? - И когда вы виновато извинитесь, что “ничего”, то слышите в трубке ее разочарованное:

- Ну, извините! - И короткие гудки - она бросила трубку. Вы понимаете, что опять обидели, ее и раскаиваетесь, что не придумали себе какого-нибудь несчастья, чтобы она могла в вас поучаствовать. Продемонстрировать себе свою чуткость.

В профессиональной деятельности у нее нет ни к кому никаких претензий, и она великолепно находит общий язык с любым и в самой безвыходной ситуации.

Вот и мои дети: с чужими - общаются, а друг друга любят - нетерпимы.

История третья

В субботний день, прямо из магазина, в новом замечательном вельветовом пиджаке, который “заставила” меня купить жена и который я уже не смог снять, мы зашли в аптеку. Я набирал лекарства для своего простуженного друга - холостяка. Слегка утомленная скучающая провизор оживилась:

- Ему нужно еще одно средство...— это звучит так многозначительно, что я не знаю, кому молодая женщина делает предложение - мне или ему. Рядом жена, но откровенные люди мне нравятся.

- Какое?

- Чтобы кто-то был рядом, - волнующе улыбается она.

- Он был бы очень рад, если бы это были вы, - девушка уклончиво молчит, жена у витрины начинает сердиться.

- Вы до скольки работаете?

- До четырех.

Теперь только час... Я успею до него доехать... Я прошу, и она записывает свой телефон на чеке.

Когда мы выходим, жена говорит, что следующий раз просто уйдет одна .

- Зачем кокетничать с ломливой, неустроенной женщиной! Она хочет замуж. Увидела приличного человека с. женой. Друг, наверно, тоже порядочный человек... Ты хочешь видеть ее женой М.?...- Женой я ее не хотел видеть ничьей...

В ощущениях прожилась заново вся ситуация аптечного общения.

Я хотел похвалы моему пиджаку ото всего света. Пристал к озабоченной своим -девушке, заставил ее меня охмурить. Ни я не заметил ее, ни она меня. Глухарь токующий! Но в жены?.. Кто же захочет родниться с женщиной, которая в самом мужчине и не нуждается, а старается ему нравиться, чтобы устроить свои дела. Я спохватился, что, занятый обновкой, совсем не знакомил себя с собеседницей. Не очень я люблю себя слепо-глухим. Но взволнован возможным приключением я уже был.

Другу, которому после аспирина “Upsa” и сосательных таблеток от горла стало лучше, я рассказал о предложении провизора и позвонил ей от него сам.

- Вы помните разговор о помощи больному товарищу,

- Да, конечно, - голос потеплел.

- Вы так взволновали меня, что не друг, а я сам хочу встречи.

- Но, может быть, ваш друг преувеличил мой достоинства? - Голос стал совершенно влюбленным в меня и обворожительным.

- Да нет. Я - не мой друг, а тот, кто покупал лекарства. -Голос стал спокойным.

- Но вы были с дамой.

- Это была жена.

- Вот видите. Так, и что вы предлагаете?

- Мой товарищ - закоренелый холостяк. То есть он, как и я, замечательно относится к женщинам.... Нет, я, конечно, -лучше! Но жениться не собирается вовсе. А видеться с вами рад и я, а после моего рассказа о вас и он. Я могу к вам приехать. Вы ведь одна живете? Могу сказать, куда приехать вам? Надеюсь, я ничем не надерзил?..

- Ну, как сказать.... Нет, просто это уже прожитый этап. Ваш друг бесповоротно не собирается жениться? - голос стал деловой.

- Совершенно.

- Не знаю, как сказать.

- Говорите, как вам удобно. Вы меня не обидите и отказом.

- Вы правы, я живу вдвоем с ребенком. Мне надо устраивать семью, и ребенку нужен отец. Не до себя уже!

  - А тогда, - я оставил игривый тон, - можно прямотой -за прямоту?

- Конечно. - Тон в трубке стал человеческим, - тоном женщины, озабоченной жизнью.

- Я психотерапевт. У меня в кабинете люди учатся превращать такие, как у вас, проблемы в разрешимые.

- Это мне, в самом деле, нужно. Подождите, пожалуйста, я отпущу лекарство... - вернувшись, она записала мое имя, телефон и адрес моего центра.

Втайне мне было неловко, что из трепа я попал в реальные отношения.

- Вы меня консультировали по поводу лекарств, хотите мини-лекцию по телефону?

- Конечно! Я знаю ваше имя. Я к вам давно собиралась.

- Я буду говорить “я” от .имени мужчин вообще, а не от себя только...

Мини-лекция по телефону

Есть три отношения...

Первое, когда вы хотите мне - мужчине - понравиться.

Оно мне понятно.. Я чувствую, что вам не до меня, но знаю, что мое восхищение, волнение, желание придают вам уверенности в себе и сил. Чувствую, что вы любите не меня, а мою любовь. Но в этой роли, любящего вас, я вам нужен. Мне есть место в вашей жизни. Тогда я вас добивалось, завоевываю, кажусь доступным. Это называют влюбленностью. На такой основе строится очень много супружеств.

Мужчинам потом иногда приходится расплачиваться за то, что взяли тех, кто их не хотел." Они чувствуют себя ненужными, спиваются, “гуляют”, уходят в работу, в болезнь, уходят совсем.

Женщины чувствуют себя обманутыми, когда первый пыл .завоевателя пропадает, и начинается быт с нелюбимым. Дармовой сыр - в мышеловке!

Второе отношение. Когда женщина меня выбрала. Выбрала не умом, но желанием, всем своим голодом. Это более редкое событие. Но в этом случае мужчина остается самим собой. Он тогда - так же мало доступен, как и вы. Не суетится: “Ты женщина, ты и хлопочешь!”. Но если ты его нашла так, тут властвует сама природа, - он твой и себя чувствует нужным. Это счастливое везение для обоих называют любовью. В семье оказываются трудные отношения близких, но разных людей.

Третье отношение. Когда мужчина чувствует, что женщина, ради каких то важных целей (ради ребенка, например), самоотверженно и себя забыла, и на мужчин смотрит, как на полезную в хозяйстве вещь, за которую готова платить обслугой, благодарной “заботой”, “сексом”. Мужчина чувствует, что женщина просто устраивает свои дела, хочет замуж, а он для нее никто. Что ласкова она не от любви, а от безвыходности, чтобы обворожить и овладеть. На такое соглашается только пьяный или ущербный, обескураженный жизнью, потерянный мужчина,- а иногда тот, кто ищет бесплатную служанку под. свою власть.

Соответственны и последствия. Детям потом в этом холоде и_обиде трудно формировать себя здоровыми.

Вы уже угадали свое отношение... Похоже,.оно не самое перспективное... Приходите!

- Спасибо!

Так мой товарищ и остался без хожалки!

Собственное отражение...

Я тебя люблю - я тебя хочу... использовать. Как кошка - мышку. Я тебя обману - покажусь таким (такой), каким (какой), ты хочешь меня видеть. Но и сам (сама) буду рассчитывать на то, что и ты станешь таким (такой), как я хочу.

В результате. Стараясь казаться тебе таким (такой), каким (какой) мне кажется, ты меня хочешь видеть, я буду до крайности стеснен (стеснена). И за то, что перед тобой приходится ломаться, сердит (сердита) буду - на тебя.

Буду презирать тебя, за то, что ты поддаешься на мои уловки, - если угождение достигнет цели.

Если мои усилия будут мало эффективны - буду злиться, на твою привередливость и неблагодарность.

Осознанно или неосознанно, но на эмоциональном уровне я всегда буду копить явную или тайную к тебе ненависть. Ведь причина моей несвободы - ты.

Нй ведь и сам (сама) я буду рассчитывать на то, что и ты “в ответ на мою доброту” станешь таким (такой), как хочу я.

Хорошо, если ты моих ожиданий не оправдаешь. Я буду только разочарован (разочарована), обижен (обижена) на себя за наивность, на тебя и мир - за ваше несовершенство и свободен (свободна) искать следующую жертву. У меня будет перспектива, и я останусь здоров (здорова).

Трагичнее, если ты оправдаешь все ожидания ...

Если ты оправдаешь ожидания, то на осознанном уровне у меня не будет к тебе претензий. Более того, я буду сознавать себя благодарным (благодарной), и принуждать себя к благодарности. Это утомительно, если не обеспечено эмоционально.

В эмоциональном же плане в моей жизни не произойдет ничего нового, до того неведомого. Я же получил (получила) только то, что соответствовало моим знаемым представлениям - нет сюрприза! На уровне жизни произойдет обман ожидания новизны!

Обман ожиданий вызовет отрицательную эмоцию[294], а при сколь-нибудь длительном существовании такой ситуации -явную или скрытую депрессию[295]. Эта депрессия, не имея осознанных оснований для отреагирования, либо прямо станет основой психосоматических расстройств, либо проявится неосознанным поиском ложных поводов для внешней агрессии -поводов для придирок. Выльется в раздражительность и в раздражение, разжигающее множество ненужных конфликтов. Будет разрушать отношения по этим ложным поводам. Родит бесконечное количество случайных травм себе и другим. Эти травмы в свою очередь чреваты теми же болезнями тела[296].

Да будьте же вы, наконец, собой!

Оказывается, есть и другое отношение

Я тебя люблю и поэтому обманывать тебя не могу.

Я хочу и попытаюсь явить себя таким (такой), каков (какая) есть. Чтобы ты мог (могла) отвергнуть меня или принять такого (такую).

Я рискну сразу. Не одурачу тебя, но и сам (сама) не буду жить в судороге страха разоблачения. Мне не надо чужого. Ведь есть же где-то и мое!

Я люблю тебя и хочу, чтобы ты оставался (оставалась) тем, кто ты есть и кем выберешь быть.

Об этом отношении, которым в действительности только и начинается всякая своя жизнь, настоящая, освоившая необходимость существования другого свобода, начинается всякая индивидуальность, об этом отношении, названном любовью, гениально рассказал Ганс-Христиан Андерсен в “Гадком утенке”.

“Утенок узнал этих прекрасных птиц, и его охватила какая-то непонятная грусть.

“Полечу к ним, к этим величавым птицам. Они, наверно, заклюют меня насмерть за то, что я, такой гадкий, осмелился приблизиться к ним. Но все равно! Лучше погибнуть от их ударов, чем сносить щипки уток и кур, щипки птичницы да терпеть холод зимой!"

И он опустился на воду и поплыл навстречу прекрасным лебедям, а лебеди, завидев его, замахали крыльями и поплыли прямо к нему.

— Убейте меня! - сказал гадкий утенок и низко опустил голову. И вдруг в чистой, как зеркало, воде он увидел свое собственное отражение”.

СЛОВАРЬ ПРАКТИЧЕСКОГО ПСИХОЛОГА

 Словарь практического психолога[297]

АГРЕССИВНОЕ ОТНОШЕНИЕ И ПОВЕДЕНИЕ (в непосредственном восприятии того, кто подвергся такому отношению или поведению) - враждебное, угрожающее. Мы ощущаем агрессивным всякое отношение и поведение, которое выражает намеренье что-либо в нас, в наших свойствах и действиях изменить -нарушить нашу стабильность. И это независимо от “добрых” или “не добрых” мотивов, породивших такое намеренье, независимо от полезности или вредности изменения для того, кому оно угрожает или кто его терпит. В нашем первичном ощущении агрессивна любая активность в отношении пас и любых наших свойств и всякое намеренье такую активность проявить. Агрессивное отношение всегда вызывает в ответ первично агрессивную реакцию (например: сопротивление ему). Агрессивное поведение вызывает двойственный ответ. С одной стороны - ответное агрессивное отношение. С другой - поведение, которое, в зависимости от личностной оценки мотивов партнера и полезности агрессивного поведения для того, кто ему подвергся, может быть даже благодарным. Такой взгляд на агрессивное отношение и поведение полезен для понимания непосредственно эмоционального реагирования людей; для исследования нашего эмоционального взаимодействия, а также для лучшего понимания нашего поведения друг с другом и с самими собой (отношения к своим чувствам, к своему здоровью и болезни). Важен он и для понимания происхождения конфликтов, характерных и непременных для представителей той или иной определенной профессии (например, для учителей, для военных, для психотерапевтов и пр.), для выявления причин явных или скрытых конфликтов между представителями различных профессий вне работы (администратор и рабочий), а также причин возникновения и течения любых межперсональных конфликтов (см.: Агрессивность, Агрессивный, Агрессия, Конфликт, Личность, Мотивы).

АГРЕССИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ - см.: агрессивное отношение и поведение.

АГРЕССИВНОСТЬ - враждебность - реагирование и склонность реагировать агрессивным отношением и поведением на любые стимулы. На биологическом уровне агрессивность всегда вызывает различные явные или неявные формы ответной агрессивности. На личностном уровне, напротив, агрессивность в отношении каких-то мешающих человеку (или мнящихся мешающими) свойств и действий может оцениваться претерпевающим се и положительно, с благодарностью как поддержка (см.: Агрессивное).

АГРЕССИВНЫЙ ЧЕЛОВЕК (здесь - в непосредственном восприятии другого человека и животного) - враждебный, угрожающий; в восприятии человека (и животного) всякий, кто пытается что-либо изменить в нем. И это независимо от “добрых” или “не добрых" мотивов этих попыток, независимо от полезности или вредности для того, кто вынужден терпеть изменение. Агрессивным воспринимается любой мало-мальски активный человек - в ощущении того, с кем он активен. Живой - в ощущении всех живых. Агрессивный может действовать из злых побуждений, но оказаться полезным тому, с кем он агрессивен. Может действовать по “добрым” мотивам, но оказаться - вредным. Непосредственная биологическая реакция на него всегда будет агрессивной. Личностная же реакция переносящего агрессивное воздействие человека, напротив, может быть и положительной, и даже благодарной, в зависимости от того, как он оценивает мотивы и полезность для себя агрессивного поведения (см.: Конфликт, Агрессивное).

АГРЕССИЯ (в нашем непосредственном восприятии) - всякое отношение или поведение, грозящее нам изменением. В этом смысле агрессией может восприниматься отношение или поведение, которому мы ошибочно приписали реально не существующие агрессивные мотивы. Наша ответная, в действительности ложно обоснованная агрессия в таком случае будет другими восприниматься неожиданной, незаслуженной - “несправедливой” (см.: Справедливости чувство). Агрессия может быть непреднамеренной, неосознанной. И в этом случае агрессивный ответ кажется нам необоснованным нападением (см.: Конфликт “за справедливость”). Понимая, что наши мотивы неизвестны другим, а мотивы других неведомы нам, что возможны любые, в том числе и только что названные ошибки понимания, реалистичный человек, желающий не ввязаться в ненужный ему конфликт, предупредить конфликт или выйти из него с приобретениями для себя и для других, выбирает отвечать не за свои намерения, а за результаты своих действий (см.: Конфликт конструктивный). Любую же реакцию окружающих он воспринимает как факт, как действие, непременно имеющее свои субъективно оправданные, “справедливые” основания (см.: Факт). Учитывает не то, что он “сказал”, но то, как “был услышан” другим. И потому быстро учится быть услышанным, как ему надо. Он не говорит: “Вы меня не поняли! Вы меня неправильно поняли!”. Он извиняется: “Я не сумел быть понятным”. И - самое главное! Он вступает в конфликт не в ответ на агрессию или иную провокацию, а по собственной инициативе. Реалистичный, открытый опыту и психологически зрелый человек не вступает в конфликт “в ответ” (как ребенок, говорящий: он первый начал!), но выбирает свои конфликты и участие в них. Он отвечает за течение и результаты своих отношений с миром, за себя и за других людей (см.: Агрессивное, Инициатива, Конфликт, Мотивы, Социогенные потребности, Реалистичный человек, Открытый опыту, Психологически зрелый).

АМБИЦИИ - притязания, претензии на что-либо. Амбиции могут быть обеспеченными и побуждать к их обеспечению (как у участника заключительного тура международного конкурса пианистов или у чемпиона мира по шахматам и у претендента, победившего в отборочных матчах). Тогда амбиции - стимул для их обладателя и другими воспринимаются как данность не раздражают их. Но амбиции могут быть и необеспеченными ничем, кроме спеси (как у того из супругов, который претендует на верность жены или мужа, но не желает или не умеет сохранить содержательных отношений или хотя бы удержать интерес к себе). Необеспеченные амбиции разрушают любые людские связи, часто обусловливают очень распространенный и неразрешимый конфликт “за справедливость” (см.: Конфликт, Агрессивное, Справедливости чувство).

АНАНКАЗМЫ - навязчивости (см.: Навязчивости).

АПАТИЯ - состояние полного безразличия, равнодушия. Как болезненное состояние характеризуется снижением психической активности, отсутствием интереса к окружающему, безволием (см.:

Словарь иностранных слов). Как правило, апатия - результат рассудочного отказа от необходимой и возможной активности по удовлетворению неизжитой потребности, то есть - следствие поведения вразрез с опытом, говорящим о возможности удовлетворения. Апатия может быть проявлением неудовлетворенности потребности в напряженности и личностной реакцией на такую неудовлетворенность после удовлетворения сильно мотивировавшей деятельность потребности или после ее утраты: щосле завершения большой творческой работы, достижения долгожданной цели, после утраты любви и завершения связанной с этой утратой боли -депрессии (см.: Депрессия, Покой, Пустота, Реакция на реакцию, Эмоциональное состояние). В отличие от пустоты, апатия ощущается преходящим, менее глубоко затрагивающим личность эмоциональным состоянием, которое и переживается скорее как более или менее неприятное, но временное - преходящее состояние. Это состояние не вызывает такой мощной, как пустота, защитной реакции личности и такого активного стремления от него избавиться. Не вызывая активной борьбы с ней и в силу собственной энергетической сниженное™, апатия не закрепляется этой борьбой, но, скорее, пережидается и, вместе с накоплением сил на новое чувствование, как и покой удовлетворенности, проходит сравнительно быстро. У стоиков (см.: Словарь иностранных слов) так называют желанное качество, обозначающее душевную невозмутимость, состояние покоя, когда чувства и страсти не мешают деятельности разума (см.: Личность, Опыт, Покой, Пустота).

АПРИОРНЫЙ - заведомый, независимый от опыта, предшествующий опыту (см.: Опыт).

АСТЕНИЧЕСКИЙ СИНДРОМ, АСТЕНИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ - см. АСТЕНИЯ (см.: Стеничный).

АСТЕНИЯ (от греч. astheneia - бессилие, слабость) - иначе астенический синдром, астеническое состояние -физическая и так называемая нервно-психическая слабость. Астения проявляется (1) повышенной утомляемостью, (2) истощаемостью, (3) вегетативными расстройствами, в том числе -резким повышением чувствительности, (4) нарушениями сна. Астения - основной симптомокомплекс при неврастении и один из ведущих синдромов при других неврозах. Астения возникает в начальной фазе всех психосоматических и многих других болезней. При каждом заболевании астения имеет свои особые, характерные именно для данного страдания признаки. Знание этих особенностей астении является чрезвычайным подспорьем в диагностике (см.: Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Самооценка, Симптом, Синдром, Соматические, Стеничный, Тревога дезорганизующая, Эмоции. Литература: Бамдас Б.С.).

АФФЕРЕНТНЫЙ - идущий от периферии к центру. Центростремительный нервный импульс или нервные волокна, несущие возбуждение от тела к центральной нервной системе (см.: Эфферентный).

БОГ - здесь то целое, частью которого ощущает и считает себя открытый опыту человек. То целое, которое для него есть самое полное воплощение его самого и всего, что он любит. То целое, которое ему, в этом смысле, важнее себя, существование которого для него есть залог его собственного существования. Бог здесь то, чему открытый опыту человек благодарен, к чему относится благоговейно, у чего учится, в постижении чего растет, чему служит, за что отвечает, что бережет, созидает и чему хочет и надеется служить, что хочет и надеется беречь и созидать вечно. В этом смысле Мир, Жизнь, Земля, Природа, История развития видов, Род человеческий с его прошлым, настоящим, и будущим, Родина, Человек, Женщина, Мужчина -все, что и кого человек любит, за что отвечает, с чем он выбрал считаться, все, в служении чему утверждает себя, становится для него воплощениями его Бога (см.: Высшие ценности, Нормы групповые, Открытый опыту, Оценочный подход, Постижение).

ВЕГЕТАТИВНАЯ НЕРВНАЯ СИСТЕМА - [вегетативный - растительный] - часть нервной системы, управляющая трофикой, то есть питанием всех тканей организма, и так регулирующая обмен веществ, работу органов и систем (дыхания, кровообращения, пищеварения и др.). Если произвольным движением любой части нашего тела командует соматическая (управляющая произвольными мышцами) нервная система, то будут ли мышцы тела в состоянии двигаться (например, будут ли они достаточно отзывчивыми, теплыми, подвижными) - это зависит от вегетативной нервной системы (см.: Соматические). Высшими центральными образованиями, распоряжающимися активностью вегетативной нервной системы, являются контролируемые корой подкорковые структуры головного мозга во главе с диэнцефалоном (промежуточным мозгом) и его отделами: таламусом, гипоталамусом. Именно этими древнейшими нервными образованиями осуществляется наша эмоциональная жизнь, выражающая колебания удовлетворенности всего круга наших потребностей и отражающая нашу зависимость ото всех значимых для нас явлений внешнего и внутреннего мира. От названий этих отделов мозга, самой вегетативной нервной системы и се функций происходят и названия расстройств, вызванных игнорированием эмоций и хронической Неудовлетворенностью без перспективы удовлетворения (см.: Функция II). Вегетативные кризы, вегетативная дистония, вегетативно-сосудистая дистония (нейроциркуляторная дистония, сосудистая дистония и др.), гипоталамический синдром, диэнцефальный синдром - все эти связанные с эмоциональной неудовлетворенностью вегетативно-соматические дисфункции проявляются почти так же, как органические поражения соответствующих участков мозга. Это необходимо учитывать при постановке диагноза у людей, которые, в силу особенностей своего характера или стечения обстоятельств, долго пребывают в состоянии дистресса (см.: Вегетативные дисфункции, Дисфункции, Депрессия, Настроение, Нейроциркуляторная дистония, Реакция на реакцию, Синдром, Страх, Страх человека, Тревога, Эмоции).

ВЕГЕТАТИВНО-СОМАТИЧЕСКИЕ ДИСФУНКЦИИ - см. ВЕГЕТАТИВНЫЕ ДИСФУНКЦИИ (см.: Соматические, Функция II).

ВЕГЕТАТИВНЫЕ ДИСФУНКЦИИ - телесные функциональные расстройства, нарушения функций организма, управляемых вегетативной нервной системой (см.: Функциональные расстройства, Функция II). Более или менее выраженные вегетативные дисфункции условно объединены в синдромы, названные по имени самой вегетативной нервной системы (вегетативные кризы, вегетативная дистония), по имени ее важных функций (вегетативно-сосудистая дистония, нейроциркуляторная дистония, сосудистая дистония) или именем се отделов, управляющих этими функциями (гипоталамический синдром, диэнцефальный синдром). Все эти названия обозначают примерно одно и то же, а термин “дистония” как указание на неустойчивость вегетативного тонуса или тонуса сосудов - не точен и просто устарел. Вегетативные дисфункции могут протекать как более или менее непрерывное недомогание, могут выражаться кризами (приступами), могут течь смешанно. Вегетативные дисфункции часто -не результат поражения соответствующих нервных структур, но проявление хронической эмоциональной неудовлетворенности без перспективы удовлетворения. Тогда они оказываются телесным содержанием неврозов и основой психосоматических заболеваний (см. Вегетативная нервная система, Гипоталамический синдром, Вегетативно-сосудистая дистония, Депрессия, Настроение, Нейроциркуляторная дистония, Реакция на реакцию, Синдром, Соматические, Страх, Тревога дезорганизующая, Эмоции).

ВЕГЕТАТИВНО-СОСУДИСТАЯ ДИСТОНИЯ - условный термин, объединяющий группу разнообразных вегетативных дисфункций (см.: Вегетативные дисфункции).

ВЛЮБЛЕННОСТЬ - чувство к собственному чувству, состоянию (см.: Инфантилизм, Личность, Навязчивости, Опека, Ответственность, Реакция на реакцию, Реалистическое состояние, Эмоции). Влюбленный занят не столько партнером, сколько своим замечательным, захватывающим переживанием. Партнер для него только средство, фетиш - повод для собственного внутреннего праздника или муки - спичка, зажигающая сухой порох (см.: Фетиш). Но, вырывая эмоциональность из рамок привычного, влюбленность потрясает, открывает до того неведомые возможности индивидуального переживания. Кроме того, вызывая привязанность, которая иногда становится “сильнее” любых принципов, влюбленность впервые вынуждает считаться с другим человеком “против правил” и этим подготавливает к подлинным отношениям с неведомым другим (см.: Социогенные потребности). Но эта “уступка другому” и этот “отход от принципов” переживается влюбленным как непозволительное попустительство слабости. Нередко такая уступка побуждает в той или иной степени бороться с чувством, как с наваждением (чем распаляет его). Такая захваченность может переживаться чувством против воли, одержимостью, рождать страх перед тем, в кого влюблен, ненависть к “его влиянию” и к нему, заставлять бороться с "его чарами” и с объектом чувства, как со “злым гением” (см.: Страх, Вегетативные дисфункции). Последнее бывает у инфантильных, ищущих опеки и желающих жить под чужую ответственность людей: они и отчуждают, приписывая другим, собственные импульсы. Растущего человека влюбленность побуждает обратить внимание на себя и на партнера, но не является еще отношением ни к себе, ни к другому. Не является признанием факта своего и чужого существования, как высшей ценности, достойной конкурировать на личностном уровне с любыми другими высшими ценностями (см.: Высшие ценности, Факт). Иногда влюбленность побуждает задавать себе вопросы и, если у влюбленного хватает самостоятельности, то он их ставит сознательно, например: "Почему надо бороться с дорогим чувством?”, “Почему принципы дороже?”, “Почему надо отказываться от человека, который тебе дороже принципов?”... И вопросы эти либо обусловливают слепой бунт против социума с его принципами и тогда - асоциальное поведение, или подготавливают будущее признание себя и другого. Тогда влюбленность становится влюбленностью в кого-то и подготовкой к открытию мира реальности до правил - к любви. А “всякая любовь есть переход в новую веру” (Пастернак Б. Л. Охранная грамота. Часть вторая, 6, стр. 186; см. также: Пример № 77. Самодиагностический текст. В кн. “Залог возможности существования”).

ВНУТРЕННИЙ ИЛИ ВНУТРИЛИЧНОСТНЫЙ КОНФЛИКТ - см. конфликт внутриличностный.

ВЫБОР - взятие нужного, предпочитаемого из наличного (Толковый словарь). Здесь - ориентировочно-оценочная деятельность человека в отношении тех или иных событий и явлений мира, в том числе и проявлений своей внутренней жизни и своего поведения. Частным, но особо важным для нас (людей) случаем такой деятельности является выбор, в процессе которого мы уясняем для себя ценность, нужность, предпочтительность относительно друг друга тех или иных собственных потребностей и соответствующих им стратегий нашего поведения. Для осуществления такого выбора нам необходимы отправные позиции -“точки отсчета” - те важнейшие для нас наши потребности и их объекты, относительно которых мы будем определять для себя ценность всех других. Такими точками отсчета оказываются потребности и объекты, ставшие высшими ценностями и вместе составляющие комплекс, который человек переживает в качестве своего Я. От того, насколько хорошо мы натренированы ощущать этот комплекс (ощущать себя) и сознавать его (знать и уметь знанием пользоваться), настолько точны и эффективны для нас наши поминутные выборы. В этом смысле любой выбор - это всегда выбор собственного состояния, и требует выбора того нашего исходного состояния, в котором наши выборы будут верны для нас. Это исходное состояние нам надо уметь опознать и различить - ощущать, знать для осуществления любых выборов (см.: Реалистическое состояние, Реальности чувство). Но и эти выборы, соподчиняя наши психические деятельности, оказываются, в свою очередь, инструментом поминутного построения этого исходного состояния, своего Я, самостроительства личности. Выбор может быть осознанным и преднамеренным, но часто бывает неосознанным и невольным. Он может быть тормозящим ту или иную нашу активность или растормаживающим се (см.: Высшие ценности, Групповое давление, Депрессия, Инстинкт самосохранения, Конфликт внутриличностный, Личность, Нормы групповые, Социогенные потребности, Сочувствие, Страх человека, Установка, а подробнее и физиологические механизмы этой деятельности в главе: “Выбор" в кн. “Залог возможности существования" ).

ВЫСОКОМЕРИЕ - самодовольное, кичливое, пренебрежительное, презрительное поведение и отношение к кому-либо. Высокомерие - очень неоднозначное в своих причинах и проявлениях переживание и поведение. Подлинное высокомерие, то есть преднамеренное поведение, выражающее соответствующее осознанное отношение, встречается гораздо реже, чем кажется. Реалистичные, открытые опыту, нравственно зрелые да и просто умные и эмоционально сохранные люди высокомерными практически не бывают. Позволяют себе высокомерие только те, кто по нравственно-психологической незрелости пребывает- в комплексе различия, или глупые и эмоционально дефектные. Трудности в общении чаще возникают из-за ошибок в понимании своего и чужого высокомерия (см.: Агрессия). В этой связи надо четко различить две проблемы. Первая: мы часто принимаем за высокомерие - обычное, не имеющее к нему отношения поведение и приписываем высокомерие тем, у кого его нет. Поэтому нам важно понимать, какие наши свойства предрасполагают к такой иллюзии. Вторая проблема: мы, как и они, осуществляем высокомерное поведение, даже не догадываясь об этом, обычно потому, что не заметили и не осознали ни причин такого напрягающего многих поведения, ни его результатов. 1. Мы видим высокомерие в отношении к нам там, где его нет, по самым разным причинам: от смущения, из застенчивости, считая себя недостойными кого-то, оказавшись незащищенными перед чужим неосторожным взглядом и.так далее, из собственной наглости, наконец. Уязвленные невниманием к нам, мы принимаем за высокомерие поведение просто увлеченного чем-то, занятого и поэтому не заметившего нас человека. Все эти причины обычно связаны с нашим эгоцентризмом (см.: Социогенные потребности, Эгоцентризм). Но чаще всего все эти ошибки восприятия и суждения возникают в отношениях с теми, кем мы сами не заняты, кого сами не понимаем и не хотим понимать. Чаще всего -в общении с теми, кого мы сами за человека не признаем, не признаем их права быть перед нами тем, что они есть. А это -все, про кого мы говорим, что “у него очень трудный, просто невыносимый характер”! Часто это - близкие нам люди, а то и группы людей, даже целые народы. Такая задетость - проявление собственного неосознанного высокомерия, проистекающего из нашего инфантильного чувства малоценности (см.: Инфантильный, Малоценности комплекс). Кажущееся высокомерным поведение, без всякого соответствующего отношения, часто - непреднамеренная демонстрация, маскирующая застенчивость, стеснение, неловкость. Несмотря на задевающую пас форму, это плохое защитное поведение, как и вызывающее поведение подростка, не имеет к высокомерию никакого отношения вообще. Его нетрудно отличить от высокомерия, если мы имеем хоть сколько-нибудь личного опыта и заняты партнером. 2. Причин высокомерного поведения, без осознания того, что у нас действительно есть высокомерное отношение к другим, тоже много. Наиболее частая из них та, что множество поведенческих стратегий, которые мы без критики перенимаем с младенчества, архаичны. Они складывались на самых ранних, “младенческих” стадиях развития человеческих сообществ, в противовес еще полузвериному поведению людей, когда каждый высокомерно ощущал себя человеком, а другого зверем. Тогда и получается высокомерие, о котором речь шла здесь (см. записку “Теснота души нараспашку” ). Это высокомерие - не сознаваемое и потому совсем не скрываемое отношение к другим. Как если бы мы принимали их за существа, гораздо более примитивные, чем мы. Принимали бы за дикарей, не способных самостоятельно решать свои задачи, более агрессивных и менее нравственных, чем мы (менее проницательных, менее умных, менее выносливых, более падких на лесть, более продажных, менее добрых и так далее). Это неосознанное отношение, тем не менее, выдаст себя и может быть узнанным по очень наглядным признакам. Оно узнается по снисходительному, покровительственному, пренебрежительному, не утруждающему себя собранностью и точностью поведению. По неуместной опеке, агрессивному кокетству, излишней предупредительности, заискиванию, лести, лживости, угодливости и так далее (см.: Кокетство, Опека, Угодливость). Такое высокомерие обычно тоже - следствие проекции в мир собственного чувства малоценности. Из-за того, что о таком своем высокомерии мы даже и не догадываемся, любые реакции на него других людей нам не понятны. Если окружающие принимают наше поведение за чистую монету, мы устаем, раздражены тем, что они нас эксплуатируют, и презираем их за поверхностность. Если другие подыгрывают нам и, по принципу “чем бы дитя ни тешилось...”, поддакивают, ждем подвоха и не верим им. Если же они в нашу игру не включаются вовсе, - мы досадуем на тщетность наших усилий, возмущаемся их неблагодарностью и злимся на себя за то, что сами себя принизили. Во всех случаях мы получаем дополнительную негативную информацию о себе и о мире, усиливаем чувство малоценности и собственную настороженность, не сознавая того, ведем себя еще более высокомерно. Сталкиваясь с чужим высокомерием, нам полезно помнить, что оно часто только кажется высокомерием или выражает неосознанное архаичное отношение непреднамеренно, и не спешить делать “организационные выводы”. Когда высокомерие приписывают нам, искать его следует не у себя в голове, а в результатах своих действий и в реакциях других на эти наши результаты. Приходится тогда входить в положение этих других, то есть примерять результаты собственных действий на себя (см.: Агрессия, Двойственная ориентировка, Кокетство, Комплекс различия, Конфликт внутриличностный, Конфликт “за справедливость”, Малоценности комплекс, Общение, Опыт, Открытость опыту,

Проекция, Психологически незрелый, Психологически зрелый. Реалистическое состояние, Самооговор).

ВЫСШИЕ ЦЕННОСТИ - те внутренние ориентиры, опираясь на которые человек осуществляет свои самые важные выборы (см.: Выбор). Высшей ценностью может стать все, что угодно, даже монета, знак, символ, талисман. Может стать любимый или ненавидимый человек. Сознание, самооценка, самоодобрение, комплекс “Я”, свобода, та или иная цель, поиск и наличие цели, высшая цель — жизненный смысл и так далее - становятся высшими ценностями для большинства людей (см.: Смысл). Высшими ценностями может становиться и то, что однажды сопровождало особо эффективную деятельность - любое “счастливое состояние”. Но обычно - становится то, без чего или кого человек никогда самостоятельно не действовал (мама, тренер), действовал затрудненно (без ясной цели и программы действий) или без чего действовать разучился (бессознательно, без одобрения старших, без счастливой монетки). Высшие ценности - это те объекты потребностей (и в этом качестве - объектов потребности - сами потребности), которые, в силу особенностей индивидуальной истории человека, стали непременным условием почти любой его собственной активности, сохранения нужного - условием самой жизни. Таким образом, высшие ценности - это любые явления, события, собственные состояния и идеи, знаки и символы, которые стали для человека сигналами возможности удовлетворения всего или почти всего круга его потребностей, сохранения целости “Я” и жизни, сигналами возможности осуществления почти любой его активности. Достижение высшей ценности растормаживает активность по реализации всего круга потребностей, осуществление которых без нее было или ощущалась невозможным. Позже и обычно наличие высшей ценности никак не ощущается и часто не осознается. Кто же думает о воздухе, когда его достаточно! В соответствии с присвоенным опытом человека, высшие ценности - это то, лишение чего грозит ему гибелью, полной невозможностью самоосущствления и сохранения “Я” как целости. И именно такая ситуация мобилизует энергию неудовлетворенности всех потребностей, реализация которых заторможена отсутствием ценности, в единую силу, направленную на ее достижение. Отказ от такой деятельности (когда, например, высшая ценность не осознана) становится потрясением для человека и его организма. Именно в этой ситуации высшие ценности могут быть осознанны (как осознается нужда в воздухе, когда душат, ностальгия - на чужбине или любовь к человеку, когда он ушел из твоей жизни). Тогда человек соответственно направляет свою активность. Если такого не происходит, энергия всех неудовлетворенностей тратится на перестройку всей мотивационной системы личности (см.: Депрессия, Выбор). Человек становится иной цельностью. В конечном итоге, высшие ценности - это осознанные или не осознанные в этом качестве явления, без которых человек не способен почти ни к какой активности, кроме действий, необходимых для их поиска и достижения. В соответствии с его опытом, любая другая активность ощущается им в отсутствие этих ценностей невозможной и загодя тормозится. Поэтому лишенный высших ценностей и до их получения человек, часто вопреки своему сознательному пониманию и произволу, практически ничего не делает для удовлетворения всего круга своих других потребностей, сохранения целости “Я" и даже жизни - пребывает в непонятой им депрессии (см.: Депрессия, Дух выше!, Конфликт внутриличностный. Личность, Мобилизующая, Мотивы, Нормы групповые, Одобряющий, Опыт, Ответственность, Референтная группа, Самоодобрение, Самооценка, Свобода, Сознание, Социогенные потребности, Тоска, подробно “Высшие ценности” в кн. “Залог возможности существования" ).

ГАЛЛЮЦИНАЦИИ - обманы восприятия, когда видишь, слышишь, обоняешь, осязаешь, ощущаешь на вкус то, чего в данный момент нет в действительности, что не воздействует на соответствующие наши органы чувств.

ГИПОТАЛАМИЧЕСКИЙ СИНДРОМ - то же, что и диэнцефальный - группа вегетативных дисфункций, развивающихся при расстройстве деятельности промежуточного (диэнцефального) мозга, точнее его отдела - гипоталамуса. Здесь речь идет о дисфункциях, возникающих по эмоциональным причинам при неврозах и нередко ошибочно принимаемых за результаты органического поражения структуры соответствующих отделов мозга бел.: Вегетативно-соматические дисфункции, Синдром).

ГРУППА (групповая терапия, групповая психотерапия) -здесь: метод психотерапии, использующий общение пациентов между собой в малой группе. Группой часто называют и метод, и само собрание людей для соответствующих занятий. Теперь группа часто собирается из здоровых людей, в том числе -из психотерапевтов, психологов, воспитателей, студентов, предпринимателей и так далее, и ставит самые разные, в том числе тренирующие или психодидактические цели (см.: Общение, Психодидактика, Психотерапия).

ГРУППА МАЛАЯ - несколько людей, находящихся между собой в непосредственном общении (см.: Общение).

ГРУППА РЕФЕРЕНТНАЯ - реальная или воображаемая группа людей, на нормы, ценности и мнение которых человек ориентируется в своем поведении. В отличие от одобряющих для демонстранта, референтная группа - это те, с чьими интересами, а не только оценками его самого человек действительно считается, чьи отношения интериоризирует (см.: Высшие ценности, Демонстрант, Интериоризация, Нормы групповые, Одобряющий, Социогенные потребности).

ГРУППОВАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ - см. группа.

ГРУППОВАЯ ТЕРАПИЯ - здесь: то же, что групповая психотерапия (см.: Группа).

ГРУППОВОЕ ДАВЛЕНИЕ - инструмент воздействия группы на человека, суть которого в преднамеренном или невольном создании группой для человека физических или моральных обстоятельств, побуждающих его выбрать подчинение выбору группы. Групповое давление может выражаться действительным физическим принуждением, приказом, требованием, просьбой, мольбой, чем угодно, просто существованием группы, с ее действительными или кажущимися объекту давления направленными на него ожиданиями - экспектациями (см.: Экспектации). Существенно, что у члена группы всегда есть выбор подчиниться или не подчиниться групповому давлению, а подчиняясь выбрать степень подчинения: от присвоения групповой нормы как своей (интериоризации ее) до обмана - притворства, что он оправдывает ожидания группы. Важно и то, что человек может спроецировать на группу (приписать ей) собственные требования к себе, которых у группы нет, и переживать их как групповое давление. Последнее может оказываться причиной конфликтов с группой (например, детей с родителями), не обоснованных се отношением к конфликтующему (см.: Агрессия). Проекция собственных требований к себе на группу часто служит средством освобождения себя от ответственности за собственные побуждения и поступки, средством перекладывания ответственности на других (“Как просто быть ни в чем не виноватым: простым солдатом!”). Лекарством от нежелательного группового давления становится ответственное участие в группе, в отношениях с ее представителями, то есть забота о группе, о другом человеке, ответственность за себя и за другого (см.: Социогенные потребности, Долг, Ответственность, Свобода). Такая ответственность делает нас равноправными партнерами с группой, с другим человеком. Нормы группы тогда становятся нашими-нормами (см.: Нормы группы). У нас появляется свобода ими распорядиться, следовать им или нет, свобода отменить эти нормы вовсе. Забота о другом, о группе ставит интересы других вровень с нашими. Мы тогда - в состоянии взвесить, что и насколько нужно другому, группе, что нужно нам, и выбрать нужное. Но не под давлением предполагаемых ожиданий другого или группы (под их ответственность), а в соответствии с нашим пониманием действительных интересов других, всей группы, в соответствии с пониманием требований реальной ситуации, в соответствии с нашим опытом, интуицией, чувством, вкусом, по здравому разумению, по совести - ответственно. Принужденное подчинение групповому давлению оказывается следствием отсутствия опыта принятия самостоятельных решений. Из-за инфантильного страха жить без подсказки. Из-за страха неизвестности, самостоятельности, ответственности за последствия собственных поступков. Принужденное подчинение групповому давлению оказывается отдаленным последствием отказа от инициативы, обычно в раннем детстве, при пособничестве опеки воспитателями (см.: Опека). Принужденное подчинение может проявляться и детским негативизмом - зависимым поведением “наоборот” по отношению к требованиям других (см.: Негативизм). Освобождение от принужденного группового давления и свободное партнерство с группой, с любым другим человеком требует отказа от детской претензии на опеку другими, на жизнь в известном мире, на чужие гарантии нашего будущего. Этот отказ не всем по силам, и желающие сохранить детство ищут гарантий в другом человеке, в группе, в религии, в существовании опекающего Бога. Вместе с успокаивающей иллюзией они выбирают принужденное групповое давление и страх кары за неподчинение. Человек, выбравший ответственность за свою группу, свободен от принужденного подчинения групповому давлению. Более того, он обретает возможность использовать групповое давление всеобщими ожиданиями как моральную поддержку, способ мобилизации собственных сил (см.: Долг, Инициатива, Интериоризация, Интуиция, Инфантилизм, Конфликт, Мобилизующая ситуация, Моральная поддержка, Негативизм, Нормы групповые, Опыт, Ответственность, Приказ, Проекция, Просьба, Реалистическое состояние, Совесть, Сопротивление невольное, Страх, Требование).

ГРУППОВЫЕ НОРМЫ - см.: нормы групповые.

ДВОЙСТВЕННАЯ ОРИЕНТИРОВКА - отношение незрелого человека, подобное отношению разъяренного малыша, который в истерике гневно хлещет мамку ладошками по лицу, кричит, какая она плохая и злая, но при этом расположился у нее на коленях с совершенной уверенностью, что она не причинит ему зла, не сбросит с колен, не обидит. Двойственная ориентировка обнаруживается противоречивым поведением. С одной стороны - часто совершенно несдержанными агрессивными нападками на других, упреками, обвинениями в самых скверных и подлых свойствах и делах, угрозами расправы, иногда буквально физическим нападением на них. С другой стороны и одновременно, двойственная ориентировка проявляется полным отсутствием готовности к отпору, к тому, что обвиняемые в подлости и вероломстве и поведут себя подло и вероломно - просто опасно для обличителя, станут нападать или хотя бы защищаться. Напротив, такой обличитель, хватая обвиняемого им, например, в воровстве, за руку, ждет в ответ благодарности ему (от пойманного им вора!). Ждет идеального, самоотверженного, “достойного”, сказочного поведения: раскаяния, принесения ему извинений и компенсации затрат. Такой обличитель совсем не готов к тому, что пойманный, защищая себя от его нападения, другой, свободной рукой “своего благодетеля” ударит ножом. Двойственная ориентировка, внешне проявляясь “справедливым гневом”, выражает, с одной стороны, осознанное убеждение в подлости другого. С другой - и в то же время - она обнаруживает интуитивную, совершенно детскую уверенность в доброте, человечности - в безопасности для него обвиняемых, обнаруживает детское ожидание их заботы о нем. Двойственная ориентировка выражает интуитивное изначальное доверие незрелого человека к тем, кого он сознательно обвинил, то есть в этом своем ощущении оклеветал. Если они хорошие, чего ты на них клевещешь?! А если - плохие, почему, нападая, не готовишься к ответному удару “ниже пояса”? Почему не готов к войне с тобой без правил (см.: Агрессия, Высокомерие, Интуиция, Истерически, Кокетство, Психологически незрелый, Социогенные потребности, Справедливости чувство)?

ДЕЗОРГАНИЗОВАННОСТЬ - здесь: противоположность организованности, собранности: разрушение самодисциплины и нужного порядка (см.: Тревога дезорганизующая).

ДЕМОНСТРАНТ - человек, переживание и поведение которого являются демонстративными, то есть регулируются, во-первых, потребностью в специфическом одобрении - в одобрении, которое сопровождается опекой, подавляющей инициативу опекаемого (см. Группа референтная, Демонстративное поведение, Демонстративность, Инициатива, Истерическое, Конфликт внутриличностный, Кокетство, Личность, Неодобрение, Эгоцентризм, Опека, Одобрение, Одобряющий, Потребность в одобрении, Прошлые одобряющие, Самообвинение, Самооценка демонстранта, Социогенные потребности, Угодливость, Эмансипантка, Я-идеал, а также "Жизнь по шпаргалке” в кн. “Залог возможности существования” ).

ДЕМОНСТРАТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ - поведение напоказ, непреднамеренно реализующее сформированную в особых условиях неосознанную потребность в специфическом одобрении (в одобрении, которое сопровождается опекой, делающей ненужной инициативу опекаемого). Поведение, призванное обратить на себя внимание, вызвать одобрение, а с ним обслугу, удовлетворяющую все неудовлетворенные потребности человека за него. Не принося демонстранту никакой пользы кроме успокоения необоснованными надеждами на то, что все, как по волшебству, “будет хорошо”, демонстративное поведение рождает обман ожиданий и обиды на всех. Окружающими людьми демонстративное поведение часто воспринимается назойливым. Ощущается приставанием к ним без спроса и необоснованным требованием того, что они не хотят или не могут дать. Демонстративное поведение тяготит и отталкивает окружающих (см.: Демонстрант, Инстинкт самосохранения, Истерически, Истерическое, Потребность в одобрении, Пустота, Самооговор, Требование, Экзальтация).

ДЕМОНСТРАТИВНОСТЬ - жизненный стиль, проявляющийся демонстративным поведением, утрированными, напоказ внешними проявлениями эмоциональности и отчуждением от своего произвола или торможением всех собственных свойств, содержаний сознания и поступков, которые не сулят одобрения. Демонстративность - следствие доминирующего влияния на всю жизнедеятельность человека потребности в таком специфическом одобрении, которое сопровождалось опекой, подменяющей самообслуживание и инициативу демонстранта (см.: Демонстрант, Демонстративное поведение, Потребность в одобрении, Сознание, Социогенные потребности, Эгоцентризм, а также стр. 54-55 в кн. "Терапия поведением”).

ДЕПРЕССИЯ - проявление и необходимый инструмент осознанной или неосознанной перестройки мотивационной системы личности, то есть реорганизации характера соподчинения системы ценностей - инструмент выбора, механизм самостроительства или саморазрушения личности (см.: Выбор, Высшие ценности). Депрессия возникает всякий раз, когда человек сталкивается с отсутствием условия, без которого для него невозможно удовлетворение его потребностей, сохранение целости “Я” или самой жизни, невозможно осуществление важной для него активности. В этом смысле депрессия - симптом эмоционального прогнозирования отсутствия будущего. Течение депрессии зависит от реакции на нее проживающего депрессию человека - от отношения к ней. 1. Когда человек приемлет депрессию как этап своей жизни, он оставляет ее активной (А.Д. Зурабашвили,1970): участвует в ней, живет ею и в самом се процессе меняется. Расходуя на это изменение энергию депрессии как проявления неудовлетворенности, он некоторые потребности утрачивает, некоторые - научается удовлетворять без прежде непременного условия их реализации. Проживая депрессию, человек вникает в ее причины, разбирается в них, открывается росту, делает открытия, постигает новое (см.: Социогенные потребности, Открытость опыту). Осознает прежде неведомые ему объекты своих потребностей, открывает в рядовом или вовсе не замечаемом явлении высшую ценность. Открывая, узнавая, что ему действительно нужно, - теперь сознательно тратит энергию на достижение этого необходимого залога своих возможностей. Так возвращает себе будущее. В депрессии мы всякий раз мучительно выбираем себя новых, снова и снова заново рождаемся. 2. Когда депрессия воспринимается чуждым личности процессом, внешним для нее, она переживающим депрессию отвергается. Он не вникает в нес: ни в ее содержание и смысл, ни в нее как в развивающееся состояние - процесс (см.: Смысл). Не вникнув -не устраняет и не осваивает причины депрессии, мешает се естественному протеканию. Затрудняет собственную перестройку, не узнает и не добивается того, что ему надо. Отказавшись от деятельности по достижению несознаваемого им необходимого условия его жизни, закрепляет паралич всякой активности. Из инструмента самостроительства превращает депрессию - в средство саморазрушения. Лишает себя шанса нравственно-психологического роста. Пытаясь от “трудного состояния” (И.П. Павлов) отмахнуться, отвлечься, подавить его сознательным усилием, проживающий депрессию усиливает ее, затягивает, делает такое свое состояние хроническим. Убеждается в своем бессилии (см.: Навязчивости, Реакция на реакцию). Депрессия как механизм развития - непременное проявление жизни здорового человека. Но, когда он отвергает эту свою жизнь, относится к ней, как к болезни, она болезнью и становится. Тогда отвергаемая депрессия - это только подавленное настроение, которое проявляется снижением влечений (“вкуса к жизни”), энергетического тонуса и психосоматическими расстройствами разной степени (вегетативными дисфункциями, расстройством сна, обострением гипертонических симптомов, холециститом, желудочно-кишечными дисфункциями, падением аппетита и веса, выпадением волос и др.); падением умственной и деловой активности; мрачным восприятием действительности, ощущением бесперспективности, снижением самооценки; неадекватным чувством вины и таким же самообвинением; ощущением резкого замедления течения времени; мыслями о необходимости самоубийства, а в тяжелых случаях соответствующими попытками (см.: Апатия, Вегетативные дисфункции, Выбор, Высшие ценности, Конфликт внутриличностный, Личность, Мотивы, Настроение, Покой, Постижение, Пустота, Самообвинение, Самооценка демонстранта, Симптом, Смысл жизни, Соматические, Субдепрессия, Тоска, Эмоции, Я-идеал, а также в кн. “Залог возможности существования”).

ДИСМОРФОФОБИЯ - убеждение в наличии у себя несуществующего или чрезвычайное преувеличение значения имеющегося физического недостатка, якобы чрезвычайно затрудняющего или делающего невозможным нормальное общение с интересующими людьми. Дисморфофобия при неврозах развития часто - следствие глубокого неприятия страдающим того человека, от которого эти свойства унаследованы. Например - свойств отца, отвергнутого мамой, или свойств матери, презираемой отцом девушки, страдающей дисморфофобией - всех своих женских свойств (см.: Эмансипантка). В действительности дисморфофобия позволяет избежать общения или отказаться от претензий на общение, затруднительное по иным причинам (см.: Комплекс различия, Малоценности комплекс, Навязчивости, 06-сессии, Самооговор, Фобия).

ДИСФУНКЦИИ - нарушения функции (см. Астения, Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Депрессия, Нейроциркуляторная, Реакция на реакцию, Страх человека, Тревога, Фобия, Функциональные расстройства, Функция II, Эмоции).

ДИЭНЦЕФАЛЬНЫЙ СИНДРОМ - то же, что гипоталамический синдром (см.: Вегетативные дисфункции, Гипоталамический синдром, Синдром).

ДОЛГ - здесь: та сознательно выбранная человеком обязанность (круг безусловных для выполнения действий), которая из внешнего ограничителя, интериоризируясь, стала внутренним регулятором его переживания и поведения, то есть побуждением, осуществление которого есть его свобода, его самоосуществление. В этом смысле долг - свойство открытого опыту, свободного человека. В отличие от долга для реалистичного человека, долг для имитатора, остановившегося в развитии - тягостная обязанность, круг насильственно возложенных на него, внутренне неприсвоенных действий - стесняющее его свободу ярмо (сравни с Толковым словарем; см. также: Групповое давление, Интериоризация, Открытый опыту, Реалистичность. Свобода, Имитатор).

ДОМИНИРУЮЩАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ - та деятельность (активность), которая в борьбе с другими за сферы влияния и осуществление побеждает и усиливается энергией этих побежденных. Доминирующая деятельность может быть той или иной активностью организма (доминирующая нервная активность), может быть психической активностью, например доминирующее чувство, может быть практической деятельностью человека (см.: Демонстративность, Инстинкт самосохранения, Страх человека).

ДУХ ВЫШЕ! - здесь: лозунг имитатора, выражающий суть нравственного стереотипа, противопоставляющего дух - телу. Веками противопоставляя человека животным, оклеветав и заклеймив тело, а вместе с ним и его состояния - все человеческие эмоции, этот стереотип всегда ориентирует человека на борьбу со своими мнящимися тогда “низкими” и опасными для него страстями, благословляет на борьбу с плотью, с жизнью. Бесперспективность такой борьбы обрекает человека на пожизненное ощущение собственной низости и ничтожества, на лживость с собой, бессердечие с другими, страх разоблачения и кары, на комплекс малоценности (см.: Малоценности комплекс, Страх). Обусловив небрежение к Телу, этот стереотип выхолащивает и Дух (см.: Высшие ценности, Пустота, Стереотип поведения, Фригидность и подробно “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн. Терапия поведением).

ЖЕМАНСТВО - лишенное естественности, простоты ломливое, манерное поведение (см.: Кокетство наоборот).

ЖИЗНЕННЫЙ СМЫСЛ - см.: Смысл жизни.

ИДЕАЛ - абстракция или образ чего-то завершенного, полностью осуществившего все возможности развития, - психическая модель совершенства, здесь - совершенного человека. Будучи упрощенной моделью реальности, идеал облегчает се сознательное восприятие, уменьшает растерянность с встречи с неведомым миром, ослабляет осознанную тревогу, успокаивает. Подменяя реальное существование действительных несовершенных людей и явлений, идеал, с одной стороны, помогает строить сознательное, но, соответственно идеалу,.упрощенное, приблизительное взаимодействие с ними. С другой - затрудняет использование опыта, тормозит более адекватное действительности интуитивное взаимодействие с ней. Используемый как образец возможностей развития и совершенствования, идеал становится стимулом для самостроительства. Но взятый как мера своего или чужого права на существование - обесценивает реальную жизнь реальных людей и тормозит не только развитие, но всякое проявление этой жизни. Отнесенный к себе не в качестве стимула для стремления, но как требование соответствовать ему теперь, в любой конкретный момент, идеал обесценивает паше собственное реальное существование. Отнесенный в этом качестве к другим -разочаровывает в них (см. Высшие ценности, Двойственная ориентировка, Дух выше, Интуиция, Рационализм, Кокетство нечаянное, Малоценности комплекс, Опыт, Реалистическое состояние, Требование, Я-идеал).

ИМИТАТОР - передразнивающий, подражающий чьему-либо поведению без понимания и воплощения его смысла.

Человек, притворяющийся тем, кем не является. Причем, в отличие от обычного притворщика или актера, делающий это неосознанно, невольно и сам верящий в свое притворство (см.: Долг, Дух выше!; Имитация, Инстинкт самосохранения, Инфантилизм, Психологически незрелый, Комплекс различия, Смысл, Совесть, Сопротивление невольное, Социогенные потребности, Угодливость, Эмоции).

ИМИТАЦИЯ - здесь: передразнивание, подражание чужому адаптивному поведению (поведению взрослого, лидера, любящего, добродетельного, хлопотливого и так далее) без понимания и воплощения смысла этого поведения и, поэтому, не умея добиться ожидаемого результата или не умея его распознать и им воспользоваться (см. Имитатор, а также "Две обезьянки” -стр. 191 в кн. “Терапия поведением”).

ИНИЦИАТИВА - здесь: самостоятельная активность, состоящая: (1) в способности и готовности самостоятельно принимать решения и ответственно действовать в требующих таких решений ситуациях, а также (2) деятельность, осуществляющая эту готовность. Сравни в Словаре иностранных слов и Толковом словаре: “Инициатива - почин, внутреннее побуждение к новым формам деятельности; руководящая роль в каких-либо действиях; предприимчивость, способность к самостоятельным, активным действиям” (см.: Агрессия, Групповое давление, Демонстрант, Моральная поддержка, Негативизм, Нормы групповые, Опека, Ответственность, Потребность в одобрении, Предприимчивый, Прошлые одобряющие, Рационализм, Сопротивление невольное, Эгоизм, Эмансипантка, Эмоции).

ИНСТИНКТ - врожденное влечение и обеспечивающая осуществление этого влечения врожденная форма реагирования и поведения животных, в том числе и человека. Инстинкт вырабатывается в процессе развития данного вида животных, то есть в филогенезе. В процессе индивидуальной! развития, то есть в онтогенезе инстинктивные компоненты поведения могут подавляться (затормаживаться) приобретенными при жизни стереотипами поведения, а у человека еще и сознательно организованным поведением (см.: Дух выше!; Инстинкт самосохранения, Онтогенез, Стереотип поведения, Филогенез).

ИНСТИНКТ САМОСОХРАНЕНИЯ - инстинкт, побуждающий к сохранению жизни, безопасности и целости самого себя. Инстинкт самосохранения, как и любой инстинкт, тоже может подавляться приобретенными и оказавшимися в конкретный момент жизни более значимыми для личности побуждениями и соответствующими им формами поведения. Примерами тому - повседневная самоотдача увлеченных людей, подвиги в экстремальных ситуациях, демонстративное поведение, жизнь имитатора, пренебрежение безопасностью ради куража, самоубийства в отчаянии и так далее (см.: Демонстративное поведение, Доминирующая деятельность. Имитатор, Инстинкт, Выбор, Высшие ценности, Личность, Мотивы, Социогенные потребности, Эгоцентризм, Эгоизм, Эмансипантка).

ИНТЕНЦИЯ - буквально: стремление. Направленность внимания, интереса на какой-либо предмет, цель.

ИНТЕРИОРИЗАЦИЯ - буквально: погружение внутрь; превращение события из внешнего условия, препятствия самоосуществлению во внутренний регулятор переживания и поведения человека. Примером интериоризации может служить формирование у человека при жизни потребностей в условиях его существования или освоение необходимости (например, существования непонятного чужого поведения или мнения) и обретение свободы (см.: Долг, Группа референтная, Групповое давление, Я-идеал, и о формировании потребностей в кн. “Залог возможности существования” ).

ИНТЕРИОРИЗИРУЮТСЯ - подвергаются интериоризации (см. Интериоризация).

ИНТЕРНИСТ - терапевт, здесь: любой врач, лечащий болезни тела.

ИНТУИТИВНО - на основании интуиции.

ИНТУИЦИЯ - особое восприятие прошлого, настоящего и вероятностное прогнозирование будущего, основанное не на логически обоснованном знании, источники и пути получения которого известны, а на опыте (возможно филогенетическом и приобретенном в процессе собственной жизни), который сохранился не в осознанных образах и в понятиях, а в трудно объяснимых для человека состояниях его тела. Этот опыт извлекается, осознается и присваивается только в результате пристального внимания к “немотивированным”, “смутным” ощущениям. И становится надежным в использовании - только после постоянной, систематической проверки (см.: Групповое давление, Двойственная ориентировка, Идеал, Кокетство наоборот, Кокетство нечаянное, Настроение, Нормы групповые, Опыт, Смысл жизни, Филогенез, Фригидность).

ИНФАНТИЛИЗМ - нравственно-психологическая незрелость - остановка в развитии на детско-подростковых фазах: до 6 лет, до 10 лет, до 12 лет, до 14 лет. Необходимо помнить, что у интеллектуально сохранных людей инфантилизм не бывает полным, но носит парциальный (частичный) характер и проявляется в конкретных областях нашего существования. Учет этой фрагментарности инфантилизма полезен в общении, в психокоррекционной работе и в психотерапии. Понимание фрагментарности инфантилизма помогает самоуважению и осуществлению нашего реалистического радикала, становится ориентиром для присоединения к партнеру как к зрелому человеку. Такое понимание побуждает переносить знакомые нам эффективные технологии из сфер деятельности, где мы зрелы и осуществляемся успешно, в области, где наше мировосприятие и поведение не адекватно реальным требованиям жизни (см.: Влюбленность, Высокомерие, Групповое давление, Демонстрант, Имитатор, Кокетство, Кокетство нечаянное, Комплекс различия, Нравственный, Опека, Парциальный, Психологически незрелый, Реалистичность, Свобода, Социогенные потребности, Эгоцентризм, Эмансипантка, и подробно в кн. “Терапия поведением”).

ИНФАНТИЛЬНЫЙ - нравственно-психологически незрелый (см.: Инфантилизм).

ИСТЕРИЧЕСКИ - здесь: не осознавая мотивов собственного переживания и поведения; подменяя их ложными, но, в соответствии с правилами так ведущего себя человека, морально допустимыми; напоказ (см.: Демонстративное, Истерическое, Моральная, Мотивы).

ИСТЕРИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ И СОСТОЯНИЕ - внутренне противоречивое, никакой своей или чужой нуждой (кроме претензии демонстранта произвести впечатление на себя и на других) не продиктованное; лишенное сочувствия и интереса к себе или к кому-либо; игнорирующее или затрудняющее собственную и чужую естественность; неубедительное и потому не вызывающее сочувствия; отталкивающее или жалкое; раздражающее или остро дразнящее; преувеличенное, часто взвинченное; ненужное и неудобное ни себе, ни другим, но претендующее на всеобщую благодарность и поддержку; не имеющее ни для кого иного смысла, кроме провокации отношения, которое демонстрант не сумеет использовать; не реалистичное - в своих действительных причинах не понятое, обоснованное ложным восприятием себя - “существованием в образе”; адресованное несуществующей, воображаемой демонстрантом “реальности”, показушное поведение, и соответствующее ему, неестественное и тягостное для других здоровых людей состояние (см.: Двойственная ориентировка, Демонстративное, Истерически, Парез истерический, Реалистическое состояние, Смысл, Сочувствие, Страх человека, Эмансипантка, Эмоции, Я-идеал, а также в кн. “Залог возможности существования”).

КАЗУИСТИКА - здесь: неупорядоченный набор необычных, сложных, неожиданных случаев - казусов (Психологический возраст. в кн. “Терапия поведением”).

КОКЕТСТВО - необходимая форма общественного существования не только женщины, но и мужчины, особо значимая в эротических отношениях. Способ самовыражения среди людей, обнаруживающий стремление обратить на себя внимание окружающих, эмоционально задеть их (понравиться или рассердить), вызвать их острый интерес, невольную взволнованность, видимую и ощутимую заинтересованность, сексуальное влечение или иную сильную нужду в себе. Волнуя и возбуждая, будоража и веселя, радуя или сердя - поддерживая общественный тонус, кокетничающий не только обслуживает других, но, во-первых, как и профессиональный артист, сам получает множество ярких переживаний. В том числе: ощущение приключения, опасности, победы. Держит себя кокетством в форме, подхлестывает и эмоционально согревает. Захватывающий эффект кокетства достигается двусмысленностью информации, которую кокетничающий сообщает своим партнерам. С одной стороны, он обнаруживает живейшую заинтересованность в тех, с кем кокетничает, с другой - демонстрирует совершенное равнодушие к ним. С одной - обещает интерес только к тебе одному, с другой - то же самое, и при тебе, дарит другим. С одной стороны, дразнит именно тем, чего тебе больше всего не хватает, с другой - не дает вообще ничего. С одной стороны, сулит небывалую чуткость, с другой - обдаст холодом если не жестокости, то черствости. С одной стороны, кокетка, как бы невольно и искренне, являет вам ничем нестесненную, естественную жизнь своего откровенного тела, своих трепетных и именно на вас направленных влечений. С другой - выказывает рассудочную сдержанность, почти чопорность сознательного поведения, будто бы не имеющего никакого отношения к этим влечениям; демонстрирует ангельское неведение, не допускающее даже мысли о возможности каких бы то пи было влечений. Борьба мотивов в ответ, усиливая обе конкурирующие тенденции, обеспечивает кокетству успех. Правда, начинается такая борьба только у тех и тогда, кто и когда по каким-либо причинам нуждается в эмоциональном подхлестывали!. Поэтому благодарным адресатом чужого кокетства оказываются тот, кто сознательно так развлекает себя, щекочет себе нервы, партнерствует в совместной игре. Или так, например, могут вести себя влюбленные. Жертвой же кокетства становится, как правило, инфантильный эгоцентрик. Тот, кто не умеет и не желает входить в интересы другого, ждет всеобщей обслуги, отр всех хочет “сладенького” задаром. Не чувствуя и не понимая мотивов кокетничающего, он и оказывается “на крючке”. В общении нельзя не учитывать и роль потребности в кокетстве тех, с кем кокетничают. Свидетель, партнер или жертва кокетства, как и сам кокетничающий, переживают тоже яркие, острые ощущения. Эти ощущения, при их повторении, сами, как своеобразный наркотик, формируют потребность в них - становятся объектом потребности в своем и чужом кокетстве. Этому способствует и то, что, тонизируя всех, кокетство способствует повышению эффективности самых различных видов деятельности, например творчества в искусстве, иногда становится ведущим неосознанным мотивом этого творчества или иной человеческой деятельности. Сформированная потребность в кокетстве осуществляется как кокетство ради кокетства, независимо от его полезности или даже вредности для других сторон человеческого существования. Потребность в чужом кокетстве обусловливает социальный запрос на него. Этим запросом и поддерживаются, пестуются, тренируются неосознанные (см.: Кокетство нечаянное) кокетливые проявления у большинства из нас с младенчества. Этим запросом поддерживается формирование нашей потребности в кокетстве. Мы побуждаем кокетничать детей, чтобы нас развлечь и нам поправиться. Мы постоянно побуждаем кокетничать друг друга. С детства, наряду со спокойными, органичными, не имеющими демонстративных признаков и потому часто малозаметными эмоциональными переживаниями, вызванными реальностью, мы испытывали и старательно вызывали у других самые разнообразные острые ощущения от специальных искусственных воздействий. От яркой раскраски или клоунского костюма; от спектакля, сказки, фантазии, игры, запрета, “секрета”; от сокрытия тайны, сокрытия женского тела, сокрытия половых органов, от раскрывания тайны, разгадывания секрета; от подглядывания за женщиной и погоней за всем, что запретно; от предвкушения любви к себе (“Ты в сновиденьях мне являлся...”). На многое обратили внимание и многим заинтересовались мы только благодаря всем этим уловкам. Почти все мальчики сначала приобрели интерес к запретному, к тайному, к приключению преодоления препятствий. Почти все - сначала узнали влечение, вызываемое фантазией о женщине, о се теле, о встрече и близости с ней и научились желать - эту тайну. Гораздо позже и не все, становясь мужчинами, не разочаровались, не испугались от встречи с действительной, в этом смысле вовсе не таинственной женщиной. Позже и не все научились желать реальную женщину с ее живым телом, откликаться на женское желание, а не подхлестываться безразличием женщины, любить и хотеть знасмую женщину, которая рядом. Почти все девочки сначала были захвачены фантазией о сказочном “принце” и совсем не все когда-нибудь научились быть счастливыми с реальными мужчинами - мужьями или любовниками. Общественная функция кокетства - функция поддержания взаимным кокетством тонуса партнеров - существенна в любом человеческом общении (см.: Функция I). Игнорирование или неумение осуществлять се в эротических, особенно супружеских отношениях, обусловливает множество человеческих трагедий (см.: Двойственная ориентировка, Кокетство наоборот). Плохо это или хорошо, но мужчине нельзя не учитывать, что его женщина сначала любит сказку о нем, а только потом его. Можно предлагать себя наряду со сказкой, оберегая эту сказку, искренне играя в нее, нельзя - навязывать себя вопреки сказке, не уважая желание женщины сберечь ее, агрессивно разрушая сказку. Женщине, когда се любят, можно, конечно, все. Но ее жизнь будет гораздо увлекательнее, если она сумеет не только либо кокетничать с мужчиной, как с чужим и безразличным, либо быть “совершенно подлинной”, как со своим, пугая его “кокетством наоборот” (см. Кокетство наоборот). Женщине будет гораздо радостнее жить, когда она, зная, что ее мужчина с детства выучен реагировать влечением прежде всего на кокетство, а любит ее настоящую, женщине будет радостнее, когда она решится быть какая есть и использовать кокетство как ей удобно. Кокетством, как одеждой, пользоваться на расстоянии, а вблизи - раздеваться, оставаясь все той же самой собой - без кокетства. Женщине не вредно помнить, что, если мужчина обязывает себя се хотеть, а не она заботится и умеет вызвать нужное ей влечение своего мужчины, то этим они оба, напротив, очень затрудняют его влечение именно к ней. Что на чужих женщин он смотрит не потому, что они желаннее, а потому, что обязывает себя не смотреть, и еще потому, что это оживляет ее. Преднамеренное кокетство - это сознательно выбранное артистическое поведение. Его можно назвать поведением для себя (а поэтому и для других). Кокетничающий знает, чего хочет для себя, чего хочет от окружающих. Как и во всякой ответственной деятельности, он в кокетстве совершенствуется: ща ошибках учится, становится точнее и эффективнее, как для себя, так и для всех, с кем и при ком кокетничает. Преднамеренно кокетничающий - женщина то или мужчина, как и артист, (1) - сознает, что хочет от других эмоционально включенного внимания, и (2) - просит поведением этого внимания сознательно, он тогда с большей или меньшей степенью точности (3) - выбирает интересующий его объект кокетства и (4) - выбирает свои средства; тогда (5) - в случае неудачи он - в претензии, к себе-, а (6) - в случае успеха -благодарен тем, кого кокетством привлек. Тогда кокетничающий (7) - всегда готов к ответному поведению.тех, с кем кокетничает - готов отвечать за результаты своего существования, а не за свои намерения. Степень преднамеренности - произвольности и осознанности кокетства - возможна самая разная. Кокетство бывает осознанно, осознанно только частично, бывает вовсе неосознанным - нечаянным. Двигателем кокетства может быть любой, связанный с необходимостью в чужой вовлеченности интерес. Двигатели кокетства всегда выражают зависимость человека от других людей. Но именно по характеру этой зависимости эти двигатели можно разделить на две принципиально различные группы. Побудители кокетства, выражающие зависимость от реальных интересов реальных живых людей (1). Побудители, выражающие зависимость от оценок людей (2). 1. В первом случае кокетничающий непременно все полнее и полнее осознает свое кокетство, присваивает его, как средство самовыражения и общения, осваивает его как язык отзывчивости и понимания, совершенствуется в нем. Кокетство, движимое зависимостью от интересов других людей, становится произвольным и оказывается этапом в обучении искусству общения, построения многослойных отношений с другими. Оно теряет свою “цель” цеплять и дергать других - перестает быть кокетством. Превращается в искусство ориентироваться в интересах людей, отзываться на них и служить им, осуществляя себя среди них. Такое превращение кокетства делает его одним из средств освоения растущим человеком человеческой среды как своей, включенности в нес, средством своего нравственно-психологического роста (см.: Социогенные потребности). 2. Во втором случае, когда кокетство движется заинтересованностью в оценке, побудителем кокетства может быть, конечно, и “альтруистическое” желание развлечь других, встряхнуть их, доставить удовольствие им. Но обычно оказывается так или иначе сформированная потребность в одобрении и стремление искусственно компенсировать неудовлетворенность потребности в эмоциональных контактах - осознанная или неосознанная необходимость эмоционально подхлестнуть самого себя (см.: Потребность в одобрении). Тогда кокетничающий совершенствуется в искусстве обращать на себя внимание, угождать ожиданиям или, обманывая ожидания, раздражать. Его интерес к оценивающим, часто пропадает, едва он добился их внимания. Больше того - кокетничающего тяготит необходимость поддерживать это внимание, быстро начинают тяготить и те, чье внимание ему привлечь удалось. Ведь сами они его не интересуют, а тонизирующего его стимула кокетничающий, добившись интереса к себе, лишился. Он на свои жертвы сердится, не помня или забыв, что сам к ним пристал. Считает, что к нему пристают они, их ощущает назойливыми. Надобность подхлестнуть себя бывает и у зрелого человека. Например, в минуты безделья, усталости, игры (в том числе и любовной). Зато у инфантильного или демонстранта нужда в эмоциональном подхлестывании есть почти всегда. Они чаще и кокетничают. Тогда, в отличие от профессионального артиста, кокетничающий в момент кокетства, как и его жертва, часто - человек с комплексом различия или мало ценности, ведомый особо сформированной потребностью в одобрении демонстрант. Он обычно агрессивен или равнодушен к тем, кого цепляет, но не знает своего отношения к ним. Не чувствуя поэтому и их живого отношения, он ничем, кроме страха наказания, в своем манипулировании другими не сдержан (см.: Высокомерие, Демонстрант, Страх). Кокетничая, он получает возможность удовлетворить свою потребность быть или хотя бы чувствовать себя небезразличным для других, нужным им, потребность получить ощущение собственной значительности и даже власти над другим человеком. В общении, особенно эротическом, очень важно понимать, что, в отличие от мужского, женское кокетство гораздо реже является выражением сексуального влечения, но чаще, как и у ребенка, проявление только неосознанной потребности в одобрении, во внимании (см.: Агрессия, Высокомерие, Двойственная ориентировка, Демонстрант, Инфантилизм, Кокетство наоборот, Кокетство нечаянное, Кокетство нечаянное женское, Комплекс различия, Малоценности комплекс, Мотивы, Общение, Ответственность, Психологически зрелый).

КОКЕТСТВО НАОБОРОТ (сравни: Жеманство). Оборотной стороной и закономерным продолжением неосознанного кокетства оказывается “кокетство наоборот” с теми, в ком кокетничающий осознанно заинтересован (см.: Кокетство нечаянное). Оно заключается в том, что, когда тот, кто кокетничал нечаянно и не научился считаться ни с кем, хочет понравиться, то, не присвоив своего кокетства, он начинает искусственно строить поведение, которое, по его мнению, должно привлечь тех, кто ему нужен. Например, тех, кто нравится ему. Этим нарочитым поведением он, во-первых, тормозит свои органичные, привлекательные проявления кокетства и теряет свое невольное обаяние. Во-вторых, незнакомый со своими естественными притягательными свойствами и не умеющий их просто не скрыть, обнаружить, он подменяет живое кокетство его безобразной неестественной пародией - отталкивающим жеманством. В-третьих, незнакомый с людьми вообще, он не знает и не умеет узнавать, что надо и привлекательно и для тех, кем интересуется, - навязывает им мертвые поведенческие штампы, которые, по его мнению, "должны нравиться” всем. В-четвертых, желая быть с теми, кто ему нравится, искренним, беспардонно игнорирует их интересы и привычки и прямолинейно навязывает свои. Всем этим набором он, хоть искренность и подкупает, чрезвычайно затрудняет,

иногда делает невозможным общение с ним именно для тех, кого любит, с кем не кокетничает, то есть кокетничает наоборот. Но самое отталкивающее в кокетстве наоборот вытекает из следующего. В действительном кокетстве кокетничающий осознанно или нечаянно обнаруживает мало заметные для сознания проявления своих живых влечений и своего желания нравиться, то есть с интуитивной точностью вначале адресуется прямо к вашей эмоции, к вашему живому физическому состоянию. Сначала и помимо вашей воли он вызывает это нужное ему ваше состояние, которое вы потом осознаете или не осознаете,, но которое уже более или менее энергично и властно движет вами желательным для кокетничающего образом. Будете вы сознательно этому вашему вызванному кокетничающим состоянию следовать или не будете, это уж ваш выбор, но именно на этом противоречии и неумелой борьбе невольных и сознательных мотивов и держится эффект кокетства. Он тем мощнее, чем энергичнее борьба. Нет этого противоречия и этой борьбы - нет и никакой силы у кокетства (см.: Навязчивости). Поэтому так быстро гаснут или вовсе не возникают какие бы то ни было реакции на кокетство у желающего влюбиться холостяка, у жаждущего возбуждения импотента или у мечтающей о беспрерывном оргазме фригидной дамы. Для всех, кто, скучая, сознательно хочет эмоционального подхлестывания кокетством, эффект кокетства минимален и прогрессивно снижается при каждом новом повторении желательного воздействия. Отсюда поиски все более и более запретных, в конце концов извращенных (вплоть до смены пола партнера в гомосексуализме) способов подхлестывания себя чужим кокетством. И именно такую ситуацию создаст для своих “жертв" кокетничающий наоборот. В действительном кокетстве кокетничающий вначале вызывает ваш невольный интерес, невольное влечение или другое невольно захватывающее отношение к Себе, а только потом этим вашим отношением умело или неумело пользуется или отвергает его. Тот же, кто кокетничал нечаянно и этого своего влияния не осознал и не присвоил, он, когда хочет понравиться, сознательно выстраивает понятное ему “привлекающее” поведение. Это преднамеренное поведение имеет достаточно явные, сразу бросающиеся в глаза, то есть очень заметные вашему сознанию признаки. Такое “привлекающее” поведение адресуется не эмоции, а сознанию. Оно, как всякое нападение, прежде всего настораживает вас. Потом оно, лишенное органичного, непосредственно вызывающего эмоцию компонента, не волнует, а могло бы в лучшем случае вызвать эмоцию по ассоциации, как воспоминание о прежде пережитом. Но чаще это “привлекающее” поведение приказывает, требует, просит, на худой конец клянчит вашего внимания, интереса, влечения, любви ~ любого отношения, которое нечаянно кокетничающий не умеет вызвать именно тогда, когда хочет. Теперь он, уже кокетничающий наоборот, как бы клянчит, просит у вас, требует от вас, приказывает вам: “Желайте меня, любите меня, и все это показывайте мне! Иначе вы плохие!”. Требует проявить к нему отношение, которое у вас было когда-то или которого не было, но на которое он считает себя вправе претендовать. Требует отношения, которого не вызывает. Этим своим настораживаньем и приказом кокетничающий наоборот.сильнее всего тормозит любые имеющиеся у вас живые чувства к нему, очень затрудняет и непосредственное проявление этих чувств. Кокетничающий наоборот ведет себя, как насильник, принуждающий вас к сексуальной обслуге, и вызывает такие же чувства. Иногда эти негативные чувства к нему смягченны досадой, недоумением или жалостью (см. Двойственная ориентировка, Интуиция, Кокетство, Комплекс различия, Малоценности комплекс, Приказ, Просьба, Социогенные потребности, Требование).

КОКЕТСТВО НЕЧАЯННОЕ (непреднамеренное, непроизвольное, неосознанное) - в отличие от преднамеренного кокетства, не является сознательно выбранным поведением, но оказывается ни в причинах, пи в следствиях неосознанным, невольным способом существования демонстранта. Существованием среди людей, которых демонстрант, вследствие двойственной ориентировки, ощущает обязанными быть с ним предупредительными и поэтому интуитивно не боится (см. Двойственная ориентировка). Нечаянно кокетничают не с теми, кто нравится -это только кажется, а при тех, кого не заметили, к кому отнеслись как к пустому месту, с теми, к кому равнодушны; и еще с теми, кого осознанно боятся или пред кем робеют - смущены. Влюбленные, хоть чаще тоже кокетничают не по сознательному выбору - нечаянно, но проявляются так обычно не от влюбленности, а именно от смущения, от робости. Таким образом, неосознанно кокетничают (1) - с теми, к кому безразличны, (2) -кому как живым людям не сочувствуют, (3) - с кем поэтому не считаются, (4) - чьих мотивов поэтому не понимают. Говоря кратко, кокетство нечаянное - следствие игнорирования в качестве живых людей именно тех, с кем кокетничают - из-за равнодушия к ним (см. Комплекс различия, Демонстративное, Социогенные потребности, Сочувствие). Всего нагляднее существо нечаянного кокетства обнаруживается на примере кокетства женского. Нечаянно кокетничающая (дальше - кокетка) существует, как голый малыш на взрослом пляже. Как и малыш, она - открыта в своих совсем невольных проявлениях тела и свободна в бессознательном поведении. Как и голый малыш, бессознательно раскована, органична и, как и он на фоне всеобщей зажатости взрослых, волнительно привлекательна телом и действием. Как и малыш, - неосознанно отзывчива. Как тот, - бессознательно доверчива, пуглива и рада вниманию так, что кажется, будто она приглашает вас к игре с ней. Во всех своих бессознательных проявлениях кокетка, как и малыш, - непосредственна, порывиста, застенчива, игрива с вами, отзывчива, приставуча и неотразима, как влюбленный в вас малыш или игривый котенок. Отказывать такому детскому порыву и доверчивости кажется жестоким и безнравственным. Но голый малыш пока еще - бессознательное существо. В отличие от него, кокетка -сознанием наделена, но в поле ее сознания совсем не попадают те, перед кем она так соблазнительно обнаженно существует. Сознательно она, как и малыш, не интересуется (об этом уже говорилось) их отдельным от нее существованием. Не знает и не замечает их интересов. Но кокетке, осчастливившей пляж своей наготой, не полтора года, а, например, 17 лет. Если на голого младенца и пляж смотрит только с умилением, то нагота женщины беспокоит всех совершенно иначе. Она требует и вызывает множество значимых для каждого и не безопасных для кокетки естественных реакций. Вот только некоторые из этих реакций, важные в отношениях мужчины и женщины. 1. Первая и редко сознаваемая группа реакций - искреннее безразличие части “пляжа”. Обесценивающее се привлекательность отношение, как к глупому голому малышу. Огорчая того “бессознательного малыша” в ней, такое отношение стесняет кокетку, снижает се самооценку, лишает непосредственности, уменьшает привлекательность. Этим предопределяет снижение успешности в будущих встречах. Позже побуждает компенсировать потерю - сознательной (неестественной) демонстрацией достоинств, чем еще более снижает убедительность и эффективность. В этом одна из причин резкого падения привлекательности непреднамеренно кокетничающих, когда они сознательно стараются понравиться тем, кого мнят любимыми, супругам, любовникам (мадам Грицацуева, пушкинская Наина, см. Кокетство наоборот). 2. Вторая группа реакций на кокетку - влечение мужчин. Реагируя на жизнь кокетки как на сознательное существование взрослого человека, учитывающего в построении своего поведения интересы партнеров по общению, мужчины либо (1) - отзываются на действительную сексуальную неутоленность кокетки, либо (2) - принимают се стремление привлекать за се влечение к ним, либо (3) - приписывают ей, проецируют на нее свои собственные влечения (см.: Проекция). И на все это реагируют, как на ее призыв. Эти реакции могут быть (А) - внешне сдержанными. Внешне сдержанное -влечение мужчин - подбадривает в кокетке “малыша”, повышает ее самооценку, вселяет уверенность, закрепляет данную форму неосознанного поведения, усыпляет сознательную бдительность. Оставляя неосознанное кокетство “безнаказанным” и поощряя, тренирует его. Но реакции на кокетку могут быть и (Б) -явными, несдерживаемыми. Несдерживаемое мужское влечение -либо пугает кокетку, либо, в той или иной степени осуществленное, дает возможность “малышу” объективировать потребности, движущие его поведение. Кокетка в этом случае может осознать эти потребности как свои, а может и не осознать, но обнаружить выгодность или опасность для нее ее поведения. Несдержанное мужское влечение обогащает опыт кокетки независимо от его присвоения. В крайних случаях несдержанности (В) - оно завершается попытками к изнасилованию и изнасилованием. Если для кокетки изнасилование оказывается (а) - единственным морально допустимым способом реализовать неосознанное сексуальное влечение или (б) - незаменимым для ее неосознанного “малыша” опытом эмоционально захватывающего переживания и (в) - если этот опыт не присваивается, то изнасилования провоцируются неосознанным кокетством вновь и вновь. 3. Третьей группой реакций на кокетку оказывается агрессивное реагирование женщин (а иногда и задетых, но не замеченных, не втянутых в игру или несостоятельных мужчин). Агрессивность может проявляться конкурентными, завистливыми, осуждающими, мстительными побуждениями и действиями. Это непременный и тоже часто сознанием игнорируемый тип реагирования “пляжа” на “наготу” взрослой кокетки. К нему кокетка, не замечающая окружающих, тоже оказывается не готовой. Но именно оно рождает самые агрессивные формы ответа на кокетство - вплоть до “возмездия” маньяков, обрекающих казни вместе с кокеткой всех, кто на нее похож. Нечаянно кокетничающий не знает других, но он не знает и себя. Не интересуется собственной своей реальной жизнью, не сознает жизни своего тела, не знает собственных влечений и потребностей. Ничего о том, что он являет как вышеописанный “малыш” он не знает. Его сознание занято только его преднамеренным поведением, которое он, в соответствии с его одобряемым Я-идеалом, выстраивает сознательно (см.: Идеал, Я-идеал). Более того, от любого сообщения о его невольных, реальных проявлениях и их результатах он, тоже по-детски, отмахивается, возражая: “Это ж я - нечаянно! Я ж не нарочно! Так получилось!”. Ответственный только за преднамеренное поведение, он своей реальной жизни с се реальными последствиями и не узнает. Все, что не сделано им сознательно - не его жизнь, не он.

Тело не сделано им - это не он. Его влечения не придуманы им -не он. Все, что не плод его сознания, - не он или и вовсе не существует. Мира - нет, есть только сцена, где разыгрываются спектакли, поставленные его сознанием. Реальности для него не существует. Не существует для него ни его собственных влечений, на которые реагируют другие, ни того, что здесь описано как поведение “малыша” в нем. Ничего, чего он не сознает, - нет. Ответное поведение окружающих он может понять только как выражение “их проблем”, которые он может одобрить и поощрить собой как наградой, или отвергнуть, осудить, наказать. Подводя итог, можно сказать, что, в отличие от преднамеренного кокетства, кокетство нечаянное, неосознанное - проявление нравственно-психологической незрелости и демонстративности (см.: Психологически незрелый, Демонстративность, Социогенные потребности). Оно - следствие игнорирования интересов своего окружения - людей, если они мнятся неопасными, следствие перенесения внимания инфантильного человека с результатов дел, с последствий для него и для других его реального существования - на свои нравственно стерильные намерения. Тогда результатом игнорирования жизни собственного тела, собственных влечений становится то, что эти влечения совершенно непосредственно и бесконтрольно (расхристано) проявляются. Добиваясь кокетством адекватных ему результатов, нечаянно кокетничающий биологически удовлетворен-, а сознательно - чаще возмущен и обижен. Но никогда, никому не благодарен. Невнимание к окружающим приводит к тому, что, даже “обжигаясь", он не научается менять свои проявления в зависимости от интересов других людей. Даже спровоцировав собственное изнасилование, он убежден, что это - не его, а их проблема. Неосознанно кокетничающий, в отличие от артиста, (1) - не сознает, что хочет от других эмоционально включенного внимания, и (2) - не знает, что поведением просит этого внимания, (3) - он не выбирает сознательно объект кокетства, (4) - не выбирает свои средства. Тогда (5) - в любых неудачах он - в претензии к другим, а (6) - в случае успеха - никому не благодарен, кичится собой. Неосознанно кокетничающий (7) -не готов к ответному поведению тех, с кем кокетничает, не готов отвечать за результаты своего существования. Он отчитывается только за свои намерения и преднамеренное поведение. Поскольку кокетство нечаянное не является сознательно выбираемым действием для себя, постольку оно и для других оказывается неуправляемой провокацией, часто опасной. Нечаянное женское кокетство многие принимают за намеренное. И именно оно -наиболее действенно: кокетство наивной девочки или слабоумной нередко неотразимее профессионального преднамеренного кокетства (см.: Толстой Л.Н. Отец Сергий). Нечаянное кокетство зачастую вредно и телу и отношениям как кокетничающего, так и для его “жертв” (например, способствуя воспалениям придатков или усилению выпадения волос у кокетки; провоцируя чужие попытки к се изнасилованию). Ни - себе ни - людям! Оборотной стороной неосознанного кокетства оказывается кокетство наоборот с теми, в ком кокетничающий осознанно заинтересован. С ними он, не умея считаться ни с кем, постоянно “искренне” делает то, что тем неприятно, что их отталкивает, часто жеманничает, подменяя кокетство его безобразной неестественной пародией. И так и так - он очень затрудняет общение с ним именно для тех, кого любит, с кем не кокетничает, то есть кокетничает наоборот. Кокетство нечаянное — следствие незначимости реальных проявлений жизни человека для социального окружения, в котором он себя формировал, и поэтому невключенности этих проявлений в комплекс сознания (см.: Интуиция, Инфантилизм, Кокетство, Моральная, Опыт, Самооценка, Сознание).

КОКЕТСТВО НЕЧАЯННОЕ ЖЕНСКОЕ - способ существования нравственно инфантильной женщины, привлекающий внимание и острый интерес посторонних; провоцирующий и поддерживающий у незнающих се осознанных намерений людей значимые для них (желательные или нежелательные) сексуальные, эротические - любые эмоциональные реакции на ее эмоциональные проявления и тело, не потому, что она интересуется этими людьми и хочет вызвать у них такие реакции, а именно потому, что она не интересуется ими и искренне верит, что ей ничего от них не надо. Динамика кокетства нечаянного женского. Нечаянное женское кокетство - следствие отсутствия осознанного интереса женщины в данных конкретных обстоятельствах к сексуальным, эротическим - любым эмоциональным реакциям и интересам окружающих. Не замечая их присутствия, она, будто рядом никого нет, - свободна в своих телесных и эмоциональных проявлениях, как маленькая девчушка, играющая нагишом на взрослом пляже. Не обращать внимания на привлекательность для окружающих своего тела, на важность для них своих женских эмоциональных проявлений женщина может - еще и (1) вследствие отсутствия у нес всяких сексуальных побуждений; может -(2) из-за незнания о своих сексуальных влечениях и о том, что окружающие в состоянии их чувствовать; может - (3) из уверенности, что в данной ситуации объект се влечений отсутствует, а поэтому нет и влечения с его признаками (“Я же замужем!”). На этом этапе кокетства инфантильная, эмоционально неграмотная, невоспитанная или просто неряшливая женщина лишь существует, не замечая других, без всякого, даже бессознательного, намерения кого бы то ни было привлекать. Но (1) - неравнодушные к женственности окружающие на телесную расхристанность сексуально нейтральной девушки проецируют (приписывают ей) свои желания; (2) - на незнающую о своих влечениях женщину реагируют, не зная ее мыслей, живым своим влечением; (3) - ничем не контролируемые сексуальные проявления не заметившей их женщины, мечтающей об отсутствующем возлюбленном, провоцируют эгоцентричные отклики многих. На неосознанном уровне этот мощный эмоциональный отклик окружающих вызывает соответствующий ответ женской эмоциональности кокетки, поддерживает его и тренирует, превращая в привычный способ реагирования. Эмоциональный отклик окружающих формирует потребность в кокетстве. Дальше кокетство становится проявлением потребности в нем как в эмоционально захватывающем переживании уже и самой кокетки. В конечном итоге социальный запрос и эгоцентризм женщины рождают неосознанное нечаянное кокетство, к последствиям которого женщина на осознанном уровне не готова. Присвоение нечаянного кокетства. Выход из комплекса различия, обнаружение женщиной своей зависимости от окружающих, осознание своего интереса к ним с их жизнью и нуждами приводит к осознанию значимости своего тела, своих влечений и своей наготы как для них, так и для себя. Результатом становится прогрессивное присвоение невольных проявлений женственности и влечений, присвоение нечаянного кокетства, превращение его в преднамеренное. В отличие от “кокетства наоборот”, присвоение кокетства заключается в овладении навыками его сознательного контроля, а не изображения. Это, во-первых, умение заметить и опознать специфическое, доставляемое себе кокетством удовольствие. Умение по этому удовольствию опознавать кокетство и навык сознательно позволять себе это удовольствие или отказываться от него вместе с самим кокетством приходит следом за этим. Трудно сказать, что чаще бывает следствием чего: сначала замечаешь окружающих, а потом осознаешь удовольствие от их реагирования на тебя или прежде научаешься замечать, сколько волнующих, тонизирующих и желанных ощущений приносят взволнованное реагирование задетых твоим кокетством окружающих, а потом уж замечаешь самих этих окружающих? Но только заметив их и это свое удовольствие, сознаешь (1) - свою нестесненную ничьим вниманием телесную “обнаженность” при людях. Открываешь (2) - свои, еще никому не адресованные влечения. Чувствуешь (3) - привлекающую окружающих жизнь этих влечений, когда мысли заняты их отсутствующим объектом. Признаешься себе (4) - в собственном стремлении нравиться. Овладеваешь (5) - навыком следовать этому стремлению или отказываться от его обнаружения (см.: Инфантилизм, Демонстрант, Кокетство, Комплекс различия).

КОМПИЛЯЦИЯ - здесь: механическое соединение чужих взглядов и мнений, некритически взятых; по сути, недостаточно понятых, часто противоречащих друг другу и подлинным интересам подростка (Психологический возраст и творчество. В кн. “Терапия поведением" ).

КОМПЛЕКС РАЗЛИЧИЯ - проявление инфантилизма - отношение к себе и людям, естественное для маленького ребенка, окруженного всеобщей заботой “за то, что он хороший!”, когда не надо ни самому заботиться о себе, ни строить взаимовыгодные отношения ни со сверстниками, ни со старшими. В результате такого отношения сохранивший его взрослый человек не знает ни мотивов поведения других, ни своих Действительных нужд. Ощущает себя “не таким, как все”: он добрее, он ранимее, и за это (он хороший!) все ему обязаны - помнит не свои, а чужие обязанности. Непременным следствием такого отношения становится постоянный, неразрешимый конфликт с действительностью, с миром людей, которые в его ощущении - “хуже” него, “черствы и не бережны” с ним, вероломно “не выполняют своих обязанностей” перед ним. Агрессивно действуя и относясь к миру, он не отдаст себе отчета в своей агрессивности (ведь он всегда “хочет только справедливости!”), не готов к ответной агрессии. Из-за непрерывного обмана ожиданий всегда обижен на всех и вся (см.: Высокомерие, Демонстрант, Дисморфофобия, Имитатор, Инфантилизм, Кокетство, Конфликт, Малоценности комплекс, Мотивы, Опека, Психологически незрелый, Самооговор, Сензитивность, Совесть, Социогенные потребности, Сочувствие, Справедливости чувство, Эгоцентризм, Эмансипантка, Я-идеал, в кн. “Терапия поведением" ).

КОНВЕНЦИЯ - здесь: действительная или предполагаемая договоренность, организующая наши осознанные и неосознанные ожидания относительно поведения друг друга.

КОНФЛИКТ ВНУТРИЛИЧНОСТНЫЙ - столкновение двух или более противоречащих друг другу, часто взаимоисключающих тенденций, направленностей, влечений личности. Конфликт внутриличностный отяжеляет или делает невозможным принятие решения и выбор нужного человеку поступка, чем чрезвычайно стесняет его свободу “изнутри”, затрудняет самовыражение, освоение мира, адаптацию. Примером внутриличностного конфликта являются нравственные конфликты. Например, конфликт между сильно мотивирующей активность потребностью и нравственным запретом на ее осуществление, между двумя или несколькими противоречащими друг другу нравственными установками. Осуществляя свой выбор, человек разрешает внутриличностные конфликты. Соподчиняя противоречивые направленности, строит себя как иерархическую систему - личность (см.: Выбор, Высокомерие, Высшие ценности, Демонстрант, Дух выше!; Депрессия, Комплекс различия, Конформизм, Личность, Пустота, Рационализм, Самообвинение, Самооговор, Свобода, Фригидность, Смысл жизни, Я-идеал).

КОНФЛИКТ “ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ” - разновидность неконструктивного конфликта - следствие комплекса различия, когда другие мнятся конфликтующему “не такими”, как он - хуже него. Конфликт, в котором участник оправдывает перед собой свое поведение не своей корыстью - своими личными интересами, но любыми целями, которые, по его мнению, “выше” - ценнее индивидуальных или групповых интересов каждого из участников конфликта. Достижение таких целей он мнит “справедливостью”, поэтому рассчитывает на всеобщую поддержку, а противодействие воспринимает несправедливостью. Отказ от собственных интересов дает ему внутреннее “право” ни с кем не считаться. Это право и чужая “несправедливость” развязывают “борцу за справедливость” руки - позволяют любые средства, которые ради собственных интересов он бы себе не позволил ни в коем случае! Он же “не за себя хлопочет”! В ответ на его вседозволенность противники, уже под его ответственность - “он первый начал!”, - отвечают ему тем же! С этого момента начинается “драка без правил”, которая и самим зачинщиком и всеми участниками понимается как справедливый отпор вероломному противнику. В таком конфликте игнорируют всякие интересы участников, поэтому при любом исходе в нем не выигрывает никто, в том числе и сам “борец за справедливость”. Кроме того, участники часто неосознанно подменяют “справедливость” собственными, именно самыми мелочными, по их же мнению никак не позволительными прихотями, поэтому и стыдятся, и не умеют в них себе признаться (см.: Агрессивное, Амбиции, Высокомерие, Групповое давление, Комплекс различия, Конфликт конструктивный, Конфликт неконструктивный, Ответственность, Самообвинение, Самооценка демонстранта, Справедливости чувство).

КОНФЛИКТ КОНСТРУКТИВНЫЙ - столкновение: необходимое в общении и сотрудничестве средство решения общей проблемы. В ходе такого конфликта выявляются позиции его участников. Находится общее и различное, взаимоисключающее или дополняющее, мешающее или помогающее. Участники учатся приятию, поддержке и использованию отличного друг в друге. Учатся самостоятельному, без поддержки или вопреки сопротивлению партнеров, осуществлению своего. Учатся терпимости, умению уступать и отказываться от несовместимого в данном общении, сотрудничеству (см.: Конфликт неконструктивный, Конфликт “за справедливость”, Общение).

КОНФЛИКТ НЕКОНСТРУКТИВНЫЙ - конфликт, причины которого скрыты, не исследуются, а подменены поводами, который, как правило, делит конфликтующих (класс, семью, сотрудников и т.п.) на два непримиримых, не слышащих друг друга лагеря: сторонников” и “противников”. Так как и те, и другие воюют не за то, что действительно существенно кому-либо в конфликте, а за самоутверждение вопреки другим и так как поведение всех полно умолчаний, неискренности, недоверия, настороженности и подозрений, то раздор, превращаясь в склоку, не кончается никогда (см.: Конфликт “за справедливость”).

КОНФОРМИЗМ - здесь: безликость, усредненность индивидуального поведения и осознанного переживания; подчинение предполагаемым нормам группы и групповым ожиданиям (“Я - как все!”) без подлинного понимания и ответственного присвоения этих норм (см. Групповое давление). Конформизм -результат отсутствия уважения как к себе, так и к любому из участников группы, то есть, по сути - результат отсутствия уважения к группе, которая есть сообщество разных людей. Конформизм - присущее 10-12-летнему возрасту задержки нравственно-психологического развития следствие отождествления себя с группой; проявление неумения выделить из нее ни себя, ни другого; выражение ощущения себя и всех только живыми воплощениями групповых норм (см.: Инфантилизм, Нормы групповые, Ответственность).

КОРПОРАТИВИЗМ - верность узкогрупповым нормам корпорации, то есть асоциальной или антисоциальной общности, например бандитской шайки (см.: Корпоративные интересы, Нормы групповые, Конформизм; Литература: Десев Л.).

КОРПОРАТИВНЫЕ ИНТЕРЕСЫ - интересы группы, противоречащие интересам се окружения, в отличие от коллективных, представляющих частный случай интересов общества, в котором коллектив живет (см.: Корпоративизм, подробно в кн.: Десев Л. Психология малых групп).

КОРТИКО-ВИСЦЕРАЛЬНЫЙ - буквально: корково-внутренностный. Кортико-висцеральная теория, или кортико-висцералыюе направление в понимании психосоматических расстройств (см.: Литература: Быков К.М.) трактует о зависимости работы всех внутренних органов и систем организма от деятельности коры головного мозга и о ее руководящей роли в их работе (см.: Соматические).

КУМИР - то же, что истукан. Здесь (переносное значение): предмет восхищения, преклонения. Не сотвори себе кумира - призыв иметь свободную совесть, самостоятельный и смелый ум (по Ветхому Завету: божественная заповедь пророку Моисею) (Толковый словарь; см.: Совесть).

ЛАТЕНТНЫЙ - скрытый, внешне не проявляющийся (см.: Латентный период).

ЛАТЕНТНЫЙ ПЕРИОД скрытый период физиологической реакции; в медицине - инкубационный период (см.: Латентный).

ЛИЧНОСТЬ - уникальная, динамичная, иерархическая система соподчиненных деятельностей (психических и практических) - индивидуальный способ отражать, осваивать, созидать, использовать и менять мир, меняться самому и менять этот свой способ меняться (см.: Апатия, Влюбленность, Высшие ценности, Демонстрант, Депрессия, Инстинкт самосохранения, Конфликт внутриличностный, Моральная поддержка, Мотивы, Нормы групповые, Нравственное чувство, Ответственность, Открытость опыту, Покой, Психотерапия, Пустота, Реакция на реакцию, Самооценка, Смысл жизни, Совесть, Сопротивление невольное, Сочувствие, Страх человека, Тревога, Эгоизм, Эмоции, Я-идеал).

МАЛАЯ ГРУППА - см.: Группа малая.

МАЛОЦЕННОСТИ КОМПЛЕКС, ЧУВСТВО - следствие неумения удовлетворять потребность быть нужным людям, проявление и оборотная сторона комплекса различия и оценочного подхода к человеку как к средству - инструменту для чего-то. Малоценности комплекс обнаруживает себя поведением, соответствующим ощущению себя ничтожным, никому не нужным, всеми отвергнутым “гадким утенком”, “бросовым инструментом”, иногда сопровождается таким же смутным или явным чувством малоценности (см.: Высокомерие, Дисморфофобия, Дух выше!; Кокетство, Кокетство наоборот, Комплекс различия, Оценочный подход, Пустота, Самооговор, Эмансипантка).

МАТРИМОНИАЛЬНЫЙ - брачный, относящийся к браку, супружеству (см.: Словарь иностранных слов).

МЕДИТАЦИЯ - здесь: “погружение” в себя. Преднамеренное обращение внимания и сосредоточение на специально выбираемых объектах, например собственных состояниях, переживаниях, свойствах, с целью их удержать, натренировать, изучить, устранить и так далее. Но медитация может касаться и чего угодно вне себя (см.: Пустота).

МОБИЛИЗУЮЩАЯ СИТУАЦИЯ - особо значимые (сулящие возможность удовлетворения большого круга потребностей) обстоятельства, вызывающие энергичную активность человека и собирающие эту активность (стремлением успешно использовать обстоятельства) в единую направленность. Мобилизующая ситуация резко повышает эффективность организма человека, то есть даст ему избыточные силы для необходимой деятельности (см.: Высшие ценности, Групповое давление, Моральная поддержка, Ответственность,Психотерапия, Смысл жизни, Страх,Эмоциональное состояние; и в кн. “Залог возможности существования” ).

МОРАЛЬНАЯ ПОДДЕРЖКА - поддержка вниманием, интересом, одобрением, признанием, поощрением, в отличие от деланья чего-либо за человека. Создавая “перспективу поощрения” удовлетворением широкого круга потребностей человека (см. в кн. “Терапия поведением”), мобилизует его активность - вселяет уверенность и прибавляет силы. Здесь, в отличие от опеки, — моральная поддержка инициативы. Такая моральная поддержка способствует формированию реалистичной, открытой опыту, самостоятельно и эффективно решающей свои задачи, инициативной личности (см.: Групповое давление, Инициатива, Кокетство нечаянное, Личность, Мобилизующая, Навязчивости, Нормы группы, Опека, Открытость опыту).

МОТИВЫ - “движущие пружины” жизни и деятельности человека с его организмом, вызывающие его переживание и поведение и управляющие ими “изнутри”. Состояния, выражающие наши потребности, инстинкты, импульсы, влечения, а также эмоции и чувства, с ними связанные (см.: Агрессивное, Высшие ценности, Депрессия, Инстинкт самосохранения, Истерически, Кокетство, Комплекс различия, Личность, Нормы групповые, Проекция, Психотерапия, Пустота, Эмоции: и подробно “Четвертая категория психологии” в кн. “Терапия поведением” и “Залог возможности существования”).

НАВЯЗЧИВОСТИ, НАВЯЗЧИВОСТЬ - то же, что обссесии, ананказмы. Переживания (состояния, чувства, влечения, мысли...) и действия, по каким-то причинам нежелательного для человека характера, побуждающие его отделаться от них, подавить их волевым усилием и от этих стараний непременно усиливающиеся, становящиеся неотвязными. Именно из этих безуспешных попыток (“избежать” их, “взять себя в руки”, управлять не поступками, а мыслями, “отвлечься” от них...) навязчивости, как губка - воду, “откачивают” свою энергию (см.: Реакция на реакцию). Обычно навязчивости замещают и вуалируют собой морально более трудное и более существенное для человека неосознанное переживание (см.: Ананказмы, Влюбленность, Депрессия, Дисморфофобия, Интенция, Кокетство наоборот, Моральная, Обсессии, Пустота, Страх человека, Страх неосознанный, Тоска, Фобия, Эмоции и в кн. “Терапия поведением”).

НАСТРОЕНИЕ - меняющийся эмоциональный фон, определяющий паше реагирование на все актуальные воздействия и переживания. Этим исходным эмоциональным фоном мир окрашен для нас в любой момент. Резкое изменение настроения меняет наше восприятие всех явлений мира: иначе видится, иначе слышится, иначе осязается, вкушается, обоняется, иначе ощущается все. Когда настроение сдвигается в положительную сторону, мир становится ярче, многозвучнее, насыщеннее ощущениями, вкуснее, многообразнее, полнее, глубже. Если настроение сдвигается в отрицательную сторону, то мир тускнеет, глохнет, теряется его вкус. Существенно, что настроение есть не только “психическое состояние”, но, во-первых, - состояние тела: нервной системы, сосудов, дыхания, сердца и кишечника, тонуса мышц - всего организма, темп его работы, его настрой. Это запечатлено в описаниях настроений: “Я вся горю, не пойму от чего!..”, “Сердце в груди бьется, как птица!..”, “предстартовая лихорадка”, “лихорадит”, “пьян от счастья”, “трезвый ум”, "раскис от лени”, “порет горячку”, “все из рук валится"... Важно и то, что это состояние - отражение прошлого, настоящего и интуитивный прогноз нашего будущего. Именно поэтому настроение требует внимания к нему, как к стрелке барометра, требует попытки понять его смысл, требует использования, а не произвольного управления им (см.: Вегетативная, Вегетативные, Депрессия, Интуиция, Пустота, Смысл, Эмоциональное состояние, Эмоции)!

НЕГАТИВИЗМ - естественное для маленького ребенка свойство психологически незрелого человека - зависимое поведение “наоборот” по отношению к действительным или предполагаемым требованиям других (см.: Групповое давление, Нормы группы, Требование). Детский негативизм часто - следствие игнорирования воспитателями инициативы ребенка, попыток подменить его инициативу - своей (сравни: Сопротивление невольное). Например. 1. Малыш подходит к батарее, чтобы положить сушить промокшие от снега варежки. Мама велит: "Положи варежки на батарею!”. Малыш останавливается, как оглоушенный, как в игре “замри”. Мгновение стоит. Потом идет в другую комнату и кладет варежку на батарею там. В другой раз он ревет, бросает варежки на пол, становится “капризным”. В действительности капризничает мама, утверждая свою власть над ребенком и даже не заметив того. 2. Простуженная пятнадцатилетняя девочка в лихорадке под сорок градусов раздражена и не хочет надевать шерстяные носки с горчицей. Я спрашиваю ее: “Ты наденешь белые носки или черные?”. "Оранжевые,” - возражает она мне в пику, и, довольная победой, натягивает свои любимые носки... Девочка-подросток использовала предоставленную ей возможность и самоутвердиться, и продемонстрировать свою независимость, и сделать необходимое (см.: Групповое давление, Инициатива, Опека, Психологически незрелый).

НЕЙРОИНФЕКЦИИ - инфекционные заболевания центральной нервной системы без уточнения диагноза.

НЕЙРОЦИРКУЛЯТОРНАЯ ДИСТОНИЯ - вариант вегетативно-соматической дисфункции. Нозологическая форма, выделенная условно, исходя из нужд врачебно-экспертной практики ММЭ. - Т. 3; см.: Вегетативные дисфункции, Соматические).

НЕОДОБРЕНИЕ - реальное или предполагаемое отношение, грозящее демонстранту лишением одобрения, с которым он получал заботу о нем и все необходимое помимо его участия. Неодобрение, таким образом, грозит демонстранту крахом будущего, то есть глубокой депрессией (см. Демонстрант, Депрессия, Прошлые одобряющие, Самообвинение, Самооговор, Угодливость, Я-идеал).

НОРМЫ ГРУППОВЫЕ - принятые в данной общности стандарты поведения, регламентирующие отношения людей (см.: Психологический словарь). Наличие и необходимость такой регламентации очевидна - групповые нормы делают поведение каждого предсказуемым для других. Но важно не забывать, что предсказуемость эта достигается ценой ограничивая спонтанности всех. Облегчая взаимодействие незнакомых людей, такое ограничение часто обедняет, затрудняет общение, требующее открытости: дружеское, родителей с детьми, эмоциональное и так далее. Кроме того, групповые нормы и их присвоение отдельными представителями общности имеют свою историю. Сложившиеся в разных обстоятельствах, требующих несовместимых стандартов поведения, нормы одной и той же группы могут оказаться противоречащими друг другу или даже взаимоисключающими. Нормы групповые бывают присвоенными се участниками, неприсвоенными, присвоенными частично. Присвоенные нормы являются внутренними регуляторами поведения. Они осуществляются свободно, без внутренней борьбы, как любое поведение, реализующее приобретенные потребности (см.: Социогенные потребности). Их осуществление органично, даже когда оно в действительности бесполезно или вредно. Неприсвоенные нормы осуществляются, как всякое мало освоенное или даже принудительное поведение, за счет сознательного усилия (см.: Высшие ценности, Сознание и в кн. “Залог возможности существования”). Частично присвоенные нормы осуществляются внутренне противоречиво. Предопределяя соответствующие взаимные ожидания (экспектации), частично присвоенные групповые нормы обусловливают трудности, связанные с подавлением своей спонтанности (неискренность, отказ от самораскрытия, безликость, эмоциональные расстройства) и трудности, связанные с неподготовленностью к чужой спонтанности, трудности обмана ожиданий - взаимные разочарования и обиды (см.: Экспектации, Эмоции). Вступая в общение, мы можем привносить в него взаимные ожидания, обусловленные нормами других групп. Такая возможность диктует необходимость, входя в отношения даже с тем, кого считаешь знакомым, знакомиться с нормами его группы -его нормами (“в чужой монастырь со своим уставом не входи!”), а не мнить по-детски, что все живут по-твоему, что существуют только твои нормы. Последнее особенно важно в общении близких: друзей, супругов, любовников, родителей с детьми и так далее. Любая реальная человеческая общность состоит не из стандартов, но из реальных и разных людей с их живыми интересами. Одни и те же стандарты по-разному отражают эти интересы отдельных представителей общности, по-разному Понимаются и с разной степенью глубины и полноты принимаются каждым из участников. Некоторые принимают за групповые нормы случайные, без понимания усвоенные, чуждые им самим принципы или спроецированные на группу собственные побуждения (см.: Проекция). Возможны случаи, когда те или иные присвоенные групповые нормы по каким-то причинам вообще не адекватны реальности или не соответствуют ничьим интересам, например, устарели. Тогда забота о себе требует готовности к нестандартному, новому поведению другого. А забота о другом и о жизнеспособности группы требует внимания и доверия к собственному спонтанному, творческому поведению. Забота требует обогащения групповых норм индивидуальным опытом в соответствии с интересами каждого. Человек сам выбирает свою общность и свои отношения с ней, и так сам выбирает основания для своего поведения. Поэтому никакая верность нормам не даст ему никаких преимущественных прав на поступки, и никакое исполнение норм не избавляет его от ответственности за результаты собственных действий (в том числе и за результаты следования нормам). Из-за непременного противоречия между изменяющейся действительностью, относительно малой подвижностью норм группы и индивидуальными, тоже изменчивыми интересами се участников - никакое исполнение норм не избавляет отдельного человека от необходимости инициативы, в том числе и по изменению самих норм группы. Ничто не избавляет человека от необходимости личного выбора. Только ответственный выбор исходных оснований для будущих выборов может облегчить выборы последующие. Например: выбор своей человеческой общности - своих любимых, Родины; выбор высших ценностей - интуиции, религии, Бога; теоретических основ для практики; выбор своих задач, целей, смыслов. Но и наличие выбранных оснований, как и ничто другое, не способно освободить нас от повседневных личных выборов - от самостоятельности, риска и ответственности: Не выбирающий человек - это биоробот (см.: Бог, Выбор, Группа референтная, Групповое давление, Инициатива, Интуиция, Конформизм, Корпоративизм, Личность, Моральная поддержка, Мотивы, Нравственное чувство, Нравственный, Общение, Опыт, Ответственность, Реалистическое состояние, Свобода, Смысл, Смысл жизни, Совесть, Эмансипантка).

НРАВСТВЕННОЕ ЧУВСТВО - неосознаваемый регулятор энергетического обеспечения переживания, поведения и любой активности организма человека, осуществляющий зависимость всей нашей жизнедеятельности от состояний, нужд, чувств, интересов, ценностей и норм жизни другого отдельного человеческого существа, групп людей, общества и Рода человеческого. Выражая степень включенности человека в свою человеческую среду с ее актуальными изменчивыми состояниями, историей и культурой, нравственное чувство развивается, совершенствуется или регрессирует всю нашу жизнь, то есть отражает нашу человеческую зрелость, развитие или регресс (см.: Высшие ценности, Нормы группы, Личность, Психологически зрелый, Совесть, подробнее в кн. Терапия поведением” и “Залог возможности существования" ).

НРАВСТВЕННЫЙ - здесь: выражающий зависимость и свободу (что в этом случае - одно и то же) человека от состояний, чувств, интересов, ценностей и норм жизни другого отдельного человеческого существа и групп людей (см.: Нравственное чувство). Характеристика “нравственный”, примененная к человеку, означает его видовую специфику (Homo moralis). Реально же, а не только по видовому названию конкретный человек может быть нравственным больше и меньше, то есть может быть больше или меньше человеком. Осознавать себя нравственным он тоже может в разной мере. Степень того, насколько человек нравственный в действительности, иначе говоря, его человеческая зрелость, определяется глубиной его включенности в человеческую среду с се актуальными, изменчивыми состояниями, историей и культурой. Включенность же определяет его успешность в этой среде, счастливость меж людей (см.: Инфантилизм, Нормы групповые, Нравственное чувство, Нравственный рост, Открытый опыту, Ответственность, Психологически зрелый, Свобода).

НРАВСТВЕННЫЙ РОСТ - увеличение включенности в свою человеческую среду. Это значит все большее приобщение к нуждам, интересам, целям и ценностям живых, живших и будущих людей, все более полное присвоение их интересов в качестве внутренних регуляторов собственного переживания и поведения, все более ответственное и свободное осуществление своего нравственного чувства - прогрессирующее обретение свободы среди людей (см.: Инфантилизм, Нравственное чувство, Нравственный, Открытый опыту, Ответственность, Социогенные потребности).

ОБСЕССИВНО-ФОБИЧЕСКАЯ СИМПТОМАТИКА - симптоматика, включающая фобии и навязчивости (см.: Навязчивости, Симптом, Фобия).

ОБСЕССИИ - навязчивости (см.: Навязчивости).

ОБЩЕНИЕ - процесс, в ходе которого человеческий детеныш, а потом человек заполучает (осваивает) и поминутно сохраняет главное и незаменимое условие свой жизни - среду обитания - другого человека и других людей. Научаясь узнавать, понимать, признавать и поддерживать другого, сам оказывается узнанным и понятым, находит необходимое признание и поддержку, обретает возможность выжить! Общение - процесс взаимных сношений, контактов, воздействий друг на друга людей, находящихся в пространстве и во времени рядом или на расстоянии. Процесс, в котором отдельный человек, осуществляя весь круг своих потребностей, приобретает и удовлетворяет нужду в другом человеке; как главном залоге возможности своего существования, без которого он немыслим. Процесс, в котором, формируя, созидая или разрушая - меняя этот “залог” -специфическую для него как для человека человеческую среду, он меняет - разрушает или формирует - себя. Включаясь в мир людей и обособляясь в нем в качестве его участника (активной и ответственной части), превращается из ребенка в человека, приобретает, наконец, свободу реализовать себя. Так как общение -непременное условие и элемент любой человеческой деятельности, то, как и для психотерапевта, так и для любого врача или практического психолога - для каждого человека существенно не только то, что в общении люди сознательно говорят и делают, но, во-первых, то, как сам он действует на других непреднамеренно всем своим существом. Как они также всеми их существами и непреднамеренно действует на него (см.: Высокомерие, Группа, Групповое давление, Дисморфофобия, Кокетство, Конфликт, Нормы групповые, Ответственность, Приказ, Пристройки, Просьба, Психотерапия, Пустота, Самооговор, Свобода, Сочувствие, Требование, Экзальтация, Эмоции).

ОДОБРЯЮЩИЙ - тот, кому демонстрант адресует демонстративное поведение, кто по его ощущению должен о нем заботиться, от кого он привычно ждет удовлетворения всех своих нужд. Обычно это весь мир - все, кого он не считает врагами рода человеческого (см. Высшие ценности, Группа референтная, Демонстрант, Потребность в одобрении, Прошлые одобряющие, Самооценка демонстранта, Я-идеал).

ОНТОГЕНЕЗ - процесс индивидуального развития животного и человека с момента его зачатия, индивидуальное продолжение и звено в цепи видового развития - филогенеза (см.: Инстинкт, Интуиция, Филогенез, Эмоции).

ОПЕКА (сравни: “Опекать”) - здесь: неотступное внимание, забота, опережающие или подменяющие самостоятельную активность кого-либо, мешающие се проявить. Устраняя необходимость самостоятельна заботится о самом себе, опека лишает самостоятельную активность всякого смысла, отнимает и подавляет инициативу незрелого, зависимого человека, закрепляет эту незрелость и увеличивает зависимость. У тех, кто хочет утвердить себя, опека, понятая как попытка подавить инициативу, может вызывать протест, например: в форме детского негативизма, имитации подчинения, разрыва партнерских отношений (см.: Сопротивление невольное). Опека - форма заботы, способствующая воспитанию характера демонстранта, сравни: ОПЕКАТЬ (см.: Влюбленность, Высокомерие, Групповое давление, Демонстрант, Имитатор, Инициатива, Инфантилизм, Комплекс различия, Моральная поддержка, Негативизм, Опека, Потребность в одобрении, Прошлые одобряющие, Психологически незрелый, Эгоцентризм).

ОПЕКАТЬ - в некоторых спортивных командных играх: неотступно следя за одним из игроков соперника, подавлять его активность (Толковый словарь).

ОПЫТ - все, что человек прожил, в столкновении с чем менялся, формировался, выжил. Опыт человека всегда несравненно больше его знания о себе и о мире - “Познай себя, и ты познаешь мир!” (Ф. Шиллер). Опыт каждого обычно достаточен, чтобы счастливо осуществлять себя в своих обыденных и новых обстоятельствах. Сложности дезадаптации возникают сплошь потому, что мы предпочитаем следовать знанию, “правилу”, которое было пригодно вчера, и не пользуемся своим опытом, игнорируем его, не умеем к нему обращаться, извлекать информацию из него. Если мир уподобить территории, над которой мы летим на самолете, то наш опыт - это карта этой территории, при умелом пользовании достаточно точная, чтобы лететь успешно. А знание, которым мы пользуемся, программируя свои неудачи “по правилам”, - подобно полету пьяного пилота по картам старика Хоттабыча (см.: Апатия, Априорный, Высокомерие, Высшие ценности, Групповое давление, Идеал, Интуиция, Кокетство нечаянное, Нормы групповые, Открытость опыту, Открытый, Пустота, Реального, Самообвинение, Самооговор, Самооценка, Социогенные потребности, Справедливости чувство, Страх, Тревога, Фобия, Фригидность, Эмоции).

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ — здесь: упреждающая (до начала соответствующей деятельности) готовность ответить, без ропота расплатиться (нести ущерб, получить возмездие, наказание, общественный приговор) за негативные относительно того, за что отвечаешь, результаты жизни (действий, слов или бездействия) своей и тех, за кого выбрал нести ответственность (за себя, за другого человека, за группу людей, за свой профессиональный цех, за страну, за поколение, за будущее планеты). Такая упреждающая готовность расплачиваться, создавая предварительную “перспективу наказания” (см. в кн. “Терапия поведением”) за ошибку и “перспективу поощрения” за успех отменой наказания, мобилизует все способности человека, формирует мощную эмоциональную установку, облегчающую эффективную деятельность и затрудняющую вредную (см.: Установка). Так, ответственность резко повышает вероятность успеха. Чем за больший круг действий и лиц выбрал отвечать человек, тем большим кругом потерь грозит ему неудача, но и тем больший круг возможностей сулит ему успех. Чем за больший круг действий и лиц взял на себя ответственность человек, тем больше у него сил (см. в кн. “Залог возможности существования” ). Таким образом, ответственность оказывается мощнейшим механизмом саморегуляции личности (см.: Влюбленность, Высшие ценности, Групповое давление, Инициатива, Кокетство, Конфликт “за справедливость", Конформизм, Личность, Мобилизующая, Нормы групповые, Нравственный, Общение, Пристройки, Психотерапия, Совесть, Стереотип, Эгоизм, Эмансипантка).

ОТКРЫТОСТЬ ОПЫТУ - постоянная готовность к “наиболее эффективному восприятию” (К. Роджерс) нового в мире и в себе. Следствие благоговейного отношения к миру и к себе в нем, сознательного или неосознанного восприятия мира как постоянного изменения, а себя как индивидуального способа меняться и менять этот свой способ меняться (см.: Личность). Тогда желание новизны преобладает над страхом перед ней (см.: Страх). Тогда чувствуешь, что и мир и ты - хоть и познаваемы, но еще не познаны. С острым интересом относишься к неведомому и отличному от привычного как в себе, так и в другом. Стремишься это неведомое не напугать, не проигнорировать, заметить, не навредить ему, не разрушить, поддержать. И в другом поддержать его особое - порой независимо от практической выгодности для себя и даже вопреки собственному неудобству (см.: Агрессия, Бог, Высокомерие, Депрессия, Долг, Личность, Моральная поддержка, Нравственный, Опыт, Открытый опыту, Открытость опыту, Постижение, Психологически зрелый, Реалистическое состояние, Реалистичный человек, Тоска, Эмоции).

ОТКРЫТЫЙ ОПЫТУ - “эффективно воспринимающий” (К. Роджерс) новое в мире и в себе. Тот, для кого желание новизны преобладает над страхом перед ней (см.: Страх). Догадывающийся, что и мир и он - хоть и познаваемы, но еще не познаны. С острым интересом относящийся к неведомому и отличному от привычного как в себе, так и в другом. Стремящийся это неведомое не напугать, не проигнорировать, заметить, не навредить ему, не разрушить, поддержать. Поддержать в другом сто особое - порой независимо от практической выгодности для себя и даже вопреки собственному неудобству. С благоговением относящийся к миру и к себе в нем. Открытый опыту сознательно или неосознанно и в любом возрасте воспринимает мир как постоянное изменение, а себя как индивидуальный способ меняться и менять этот свой способ меняться, - поэтому открыт (см.: Личность, Опыт, Открытость опыту).

ОЦЕНОЧНЫЙ ПОДХОД - подход к человеку как к средству, инструменту для чего-то. Противоположность отношению, принимающему человека целью, “заказчиком”, хозяином своего мира - Творцом [см.: Идеал, Бог, Малоценности комплекс, Смысл жизни, Я-идеал, а также “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн. “Терапия поведением” и записку “О смысле твоей жизни” (в печати)].

ПАЛЛИАТИВНЫЙ - имеющий характер полумеры, приносящий лишь временное облегчение (см.: Словарь иностранных слов).

ПАРАДОКСАЛЬНАЯ ИНТЕНЦИЯ (Франкл В.) - по-моему, - то же, что в Терапии поведением - преднамеренное сосредоточение на процессе, который намерен изжить, устранить; стремление вызвать и удержать его активным как можно дольше. Для открытого опыту человека - естественное следствие интереса к жизни, ко всему происходящему с ним, тревожащему его (см. Навязчивости, Психотерапия и "Сосредоточение на навязчивости” в кн. “Терапия поведением”).

ПАРЕЗ ИСТЕРИЧЕСКИЙ - временное ослабление или частичное выпадение функции группы мышц без органического поражения нервной системы — неполный и преходящий паралич, возникший психогенно (см.: Истерическое, Страх человека, Функция II, Эмоции, Я-идеал и в кн. “Терапия поведением”).

ПАРЦИАЛЬНЫЙ - частичный, фрагментарный,неполный (см.: Инфантилизм, Социогенные потребности).

ПАТОГЕНЕЗ - механизм развития болезни (см.: Патогенетическая терапия, Патогенетический).

ПАТОГЕНЕТИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ - лечение, направленное на разрушение механизма болезни и излечение, в отличие от симптоматической терапии, устраняющей только симптомы (например боль) без устранения их причины - самого заболевания (см.: Патогенез, Патогенетический, Психотерапия, Симптом).

ПАТОГЕНЕТИЧЕСКИЙ - связанный с патогенезом (см.: Патогенез, Патогенетическая терапия).

ПЕРЕУТОМЛЕНИЕ - в отличие от утомления, которое снимается отдыхом, в обыденной жизни практически не встречается. Состояние, случающееся при крайних степенях истощения, например в условиях концлагеря, да после тифа. Идея переутомления чаще - предрассудок, и не только обывателей, но и медиков. То, что мы принимаем за переутомление, чаще следствие торможения активности в результате неинтересно организованной деятельности и потери действительного интереса к ней.

ПОКОЙ - состояние замедления активности, бездеятельности, эмоционального равновесия, отсутствия озабоченности и беспокойства, состояние отдыха, тишины. Покой возникает как (1) - в результате относительно полного удовлетворения побуждавшей деятельность потребности, так и (2) - вследствие утраты -полного изживания этой потребности. В первом случае (полного удовлетворения потребности) покой удовлетворенности - состояние сравнительно кратковременное, осознаваемое как удовлетворенность и уже в самом себе несущее угрозу или предвкушение нового беспокойства неудовлетворенности и новой активности, готовности к новой деятельности. Во втором случае (полного изживания потребности) покой утраты потребности - больше не песет в себе будущего, связанного с утраченной потребностью. Он ощущается, с одной стороны, как облегчение - освобождение от приведшей к этой утрате, предшествовавшей ей депрессии (см.: Депрессия). С другой стороны, такой покой переживается как потеря привычной напряженности (неудовлетворенность потребности в напряженности) и как утрата дорогого своего свойства (движущей потребности) - части себя: как поминки по самому себе! В зависимости от ценности утраченного влечения и широты круга других приобретенных потребностей, а также от жизненного стиля (во-первых, от отношения человека к тревоге нуждаться), такая утрата, а с ней и покой, могут вызывать разную личностную реакцию: от связанной с облегчением радости до временной апатии и глубокой личностной опустошенности - пустоты (см.: Апатия, Пустота). У личности, выбравшей активность, когда эти реакции на покой, как на утрату, прожиты, когда накоплены и требуют, реализации новые силы, наступает состояние освобождения от переживаний, мешающих активности, то есть покой освобождения для новой активности, готовности к новой деятельности. Этот покой очень похож на покой удовлетворенности, но переживается более обновленным, утренним, по-детски светлым состоянием - деятельным покоем жизни (см.: Апатия, Депрессия, Личность, Пустота, Реакция на реакцию, Тревога).

ПОЛЯРНОСТЬ - здесь: любое состояние, психологическая позиция, противоположная другой, столь же явно очерченной.

ПОСТИЖЕНИЕ - такое освоение нового, которое, в отличие от обучения, требует открытости опыту и происходит непременно в ходе практического взаимодействия с прежде неведомым или не замеченным явлением, событием, переживанием. Постижение осуществляется в результате придания новому значения, в результате осознания факта существования нового события или нового его значения. Постижение осуществляется в ходе обнаружения связей этого прежде неведомого с собственными нашими живыми нуждами. Постигаемое, в отличие от изучаемого, просто узнаваемого или понятого, не может быть выведено из уже известного ни логически, ни как-либо иначе (см.: Бог, Депрессия, Открытость опыту, Сознание, Факт).

ПОТРЕБНОСТЬ В ОДОБРЕНИИ - здесь: потребность в таком одобрении, за которым прежде непременно следовала опека и обслуга, .удовлетворяющая все неудовлетворенные потребности одобряемого человека помимо его активности, то есть подавляющая инициативу опекаемого (см.: Демонстрант. Демонстративное, Демонстративность, Инициатива, Кокетство, Одобряющий, Опека, Прошлые одобряющие, а также “Жизнь по шпаргалке” в кн. "Залог возможности существования”).

ПРЕДПРИИМЧИВЫЙ - умеющий предпринять что-либо в нужный момент, находчивый и практичный (см.: Инициатива и Толковый словарь).

ПРЕМОРБИДНЫЕ - предболезненные, доболезненные, существовавшие до того, как человек заболел.

ПРИКАЗ - в общении - обращение, требующее и предполагающее неукоснительное выполнение. Невыполнение приказа карается неминуемым наказанием того, кто приказ не выполнил (см.: Групповое давление, Кокетство наоборот. Общение, Просьба, Требование).

ПРИСТРОЙКИ (наклонные: “сверху” - “снизу” и горизонтальные: “вровень”) - здесь: позиции относительно партнера или

группы в общении, способ поведения с ними. Например: сверху -покровительственно, снизу - заискивающе, вровень - разделяя ответственность. Так называемые параллельные пристройки всех устраивают (один берется опекать - пристройка: родитель - дитя, а другой ждет опеки - пристройка: дитя - родитель). Зато пересекающиеся пристройки ведут к конфликту (положим, учитель пристраивается к ученику в роли родителя: наклонно,

сверху - вниз, а ученик уже претендует на партнерские отношения - пристраивается горизонтально). Сознательное вхождение в такой конфликт делает его управляемым и часто полезным для всех партнеров. Нечаянное нарушение параллельности пристроек ведет к неконструктивному конфликту (см.: Конфликт, Общение, Ответственность).

ПРОЕКЦИЯ - здесь: психологический механизм, осуществляя который мы неосознанно приписываем собственные, часто не одобряемые нами свойства другому человеку, группе людей, любому живому или неживому явлению: наделяем их своими чертами и мотивами. Например, ничего еще не сделав, но, собираясь поставить двойку ученику, чувствуем, что он нас ненавидит. Готовя человеку подарок, начинаем верить, что он нас любит (сравни: Агрессия, Высокомерие, Групповое давление, Кокетство нечаянное, Мотивы, Нормы групповые. Общение).

ПРОСЬБА - в общении - обращение к кому-нибудь с призывом о выполнении чего-нибудь нужного просящему. Просьба предполагает понимание просящим того, что тот, у кого просят, может не нуждаться в выполнении просьбы, ничего просящему не должен и вправе отказать в просьбе. От требования и, тем более, от приказа просьба отличается еще и тем, что в случае отказа в выполнении просьбы извиняться следует просителю за неуместность просьбы, за то, что другому пришлось ему отказывать, за то, что создал неудобное положение. Помнящие об этом отличии просьбы просят с осторожностью, не просят, когда могут обойтись, и скорее, чем непомнящие, научаются просить так, чтобы им не отказывали, реже обманываются в ожиданиях (см.: Групповое давление, Кокетство наоборот, Общение, Приказ, Требование).

ПРОШЛЫЕ ОДОБРЯЮЩИЕ - здесь: те воспитатели человека в прошлом, которые систематически одобряли и поддерживали только его демонстративные проявления; поощряя эти демонстративные проявления, сами удовлетворяли почти все неудовлетворенные потребности воспитываемого за него; так подменяли его самостоятельную заботу о себе самом, делали се ненужной, тем самым подавляли его инициативу (см.: Демонстрант, Инициатива, Неодобрение, Одобряющий, Опека,

Потребность в одобрении, Самооценка, Самооценка демонстранта, Я-идеал).

ПСИХОДИДАКТИКА - за неимением другого, условный термин, не претендующий на точность. Если дидактика - это часть педагогики, изучающая воспитание в обучении, и терапия - это лечение, а психотерапия - это метод лечения больных, использующий в качестве средства все возможности общения психотерапевта с пациентом и пациентов между собой, мобилизующий собственные резервы личности, то есть применяющий так называемые психические средства, то, по аналогии, психодидактика -это помощь здоровым людям в обучении, воспитании и самовоспитании средствами, специфичными для психотерапии (см.: Группа, Групповая психотерапия, Психотерапия).

ПСИХОЛОГИЧЕСКИ (НРАВСТВЕННО) ЗРЕЛЫЙ - человек, умеющий “знать, чего хочет, находить, где это есть и как этого добиться”. В отличие от незрелого, живущего по чужим правилам, он доверяет себе. Его мораль касается поступков, а не помыслов (намерений). Его желания - “хотение” и в переживании ясно отделены от действий множеством промежуточных вопросов и решений, например: “Что можно ему? Что -нужно? И только потом - что он будет делать?”. “Хотение” ничем ему не грозит: “хотеть - не вредно!”. Поэтому психологически, а значит и нравственно зрелый человек легко разбирается в своих самых проблематичных побуждениях - ведь он не считает себя безвольным сумасшедшим, не боится никаких побуждений, так как уверен, что властен в поступках! Зрелый человек умеет сориентироваться в собственных нуждах. Умеет сориентироваться в реальности. Умеет ставить необходимые себе цели, находить средства их достижения и достигать нужного. Его деятельность энергетически точно обеспечена и экономна. Нет претензий к другим. Нет обмана ожиданий. Зрелость, как и незрелость, может быть и свойством ребенка. Тогда она определяется соответствием его нравственно-психологического развития требованиям, предъявляемым к ребенку его реальными обстоятельствами - способностью эффективно эти обстоятельства осваивать (см.: Агрессия, Высокомерие, Кокетство, Нравственное чувство, Нравственный, Открытость опыту, Психологически незрелый, Реалистическое состояние, Реалистичный, Совесть).

ПСИХОЛОГИЧЕСКИ (НРАВСТВЕННО) НЕЗРЕЛЫЙ - инфантильный человек, либо не умеющий считаться с реальностью и использовать се нужным ему образом (в дошестилетнем психологическом возрасте), либо руководствующийся в постановке задач правилами, сценариями, принципами, привычками, чужими оценками... - чем угодно, но не собственными живыми нуждами (см.: Инфантилизм). Намерения для его самооценки часто более важны, чем действия. Намерения и подвержены больше, чем поступки, сознательному контролю (см.: Самоодобрение, Самооценка, Самооценка демонстранта, Я-идеал). Имитируя нравственность, он не позволяет себе иметь (а в действительности только осознавать) “плохие намеренья”, зато “хорошие” - он обязан осуществлять, даже когда их нет. Поэтому незрелый человек плохо разбирается в своих нуждах, не умеет знать, чего хочет! По этой причине поведение незрелого человека всегда не обеспечено энергетически - избыточно или недостаточно, по никогда не соответствует решаемым задачам! Поскольку поведение не имеет смысла для него, оно всегда сопровождается ожиданием благодарности ему, заботы о нем окружающих, претензиями на их внимание, оценку, похвалу. Всех обязывает, напрягает, вызывает явную или скрытую ответную агрессию. Сопровождается постоянным обманом ожиданий. Незрелость, как и зрелость, может быть и свойством ребенка. Тогда она определяется соответствием сто нравственно-психологического развития требованиям, предъявляемым к ребенку его реальными обстоятельствами - способностью эффективно эти задачи решать (см.: Высокомерие, Двойственная ориентировка, Имитатор, Кокетство нечаянное, Комплекс различия, Негативизм, Опека, Психологически зрелый, Психотерапия, Эгоцентризм).

ПСИХОТЕРАПИЯ - древнейший и особо эффективный нелекарственный метод лечения, использующий в качестве средства все возможности общения врача (психотерапевта) с пациентом и пациентов между собой. Психотерапия мобилизует собственные резервы личности (см.: Группа, Групповое давление, Двойственная ориентировка, Демонстрант, Имитатор, Интенция, Инфантилизм, Кокетство нечаянное, Комплекс различия, Личность, Мобилизующая, Моральная поддержка, Мотивы, Негативизм, Опека, Общение, Ответственность, Патогенетическая терапия, Психодидактика, Психологически зрелый, Пустота, Социогенные потребности, Фобия, Эмоции, Я-идеал).

ПУБЕРТАТ - здесь: пубертатный период в развитии подростка: период полового созревания.

ПУСТОТА - переживание ощущения отсутствия интересов, стремлений, отсутствия эмоций, потери жизненных смыслов и перспектив, иногда - чувства “смерти при жизни”. При неврозе пустота - самое трудно переживаемое состояние, более тягостное, чем страх, чем тревога, чем любая отрицательная эмоция. Пустота может быть проявлением депрессии, но, в отличие от пес, лишена характерной для депрессии эмоциональной насыщенности переживания (см.: Депрессия). Пустота возникает как личностная реакция на потерю привычных содержаний деятельности, на эмоциональный спад, после прекращения особо ярких эмоциональных переживаний независимо от их знака (страха, тоски, влюбленности, длительных страданий, напряженной активности по достижению заманчивых перспектив и их ожидания, и так далее), после длительных или острых потрясений, после требующего значительного напряжения сил эмоционального подъема (см.: Влюбленность, Страх, Тоска, Тревога, Эмоции). Пустота - реакция личности на неудовлетворенность потребности в напряженности. Пустота — следствие более или менее длительного отказа, чаще неосознанного, от удовлетворения потребности смысла жизни как высшей ценности (см.: Высшие ценности, Смысл жизни), отказа, в результате которого затормаживается почти вся мотивационная активность, и деятельность ограничивается рефлекторной или принужденной произвольной (см. в кн. “Залог возможности существования" ). В отличие от апатии пустота ощущается не преходящим эмоциональным состоянием, которое достаточно переждать, но окончательным и неустранимым дефектом личности или негативным свойством мира. В соответствии с такой значимостью она мучительно переживается, вызывает активное личностное неприятие, которым и закрепляется (см.: Личность, Реакция на реакцию). В любом состоянии мир окрашен для нас нашим исходным эмоциональным фоном - настроением (см.: Настроение). Резкое изменение этого привычного фона меняет наше восприятие всех явлений мира: иначе видится, иначе слышится, иначе осязается, вкушается, обоняется, иначе ощущается все. В обсуждаемом состоянии эмоционального спада - в пустоте мир лишен любой знакомой эмоциональной окраски: ни плох, ни хорош, он перестает узнаваться, утрачивает признаки реального (см.: Реалистическое состояние). Люди жалуются на глаза при нормальном зрении. Пытаются проверять нормальный слух. Колют себя иголкой, чтобы ощутить боль. Бросаются во все тяжкие, чтобы почувствовать хоть что-нибудь. Возникает тягчайшее ощущение нереальности мира - дереализация (“хожу как в воду опущенный”). Пустота может проявляться потерей ощущения реальности себя самого - деперсонализацией (“ни там меня нет, ни тут; все люди снуют, снуют, а я - от себя отдельная”). По содержанию пустота — следствие ошибки суждения о себе и о мире, по которой реальность отождествляется с сознанием (см.: Сознание). Реальным воспринимается только то, что отражено “в голове”, знаемо. Вне сознаваемых нами слов, образов себя и действий: ни в нас, ни в мире словно бы нет ничего имеющего для нас ценность и смысл, а то и вовсе ничего нет -пусто (см.: Смысл). В результате, когда наиболее значимые привычные содержания сознания и связанные с ними преднамеренные действия по каким-либо причинам обесцениваются, то возникает не интерес к нашему внутреннему миру, неназванному и молчаливому, как и все в природе, а пугающая пустота. Такая свойственная пашей культуре ошибка суждения - следствие нравственного стереотипа “Дух выше”, из-за которого все, что происходит не в голове, а в реальности - неинтересно, будто и не происходит (см.: Дух выше!; Стереотип поведения, Я-идеал). В жизни разных людей эта ошибка суждения возникает почти всегда одним и тем же путем. Схематически этот путь выглядит так (см.: Инфантилизм): 1. В досознательном детстве мы жили в реальности и осваивали ее. Но уже в конце этого периода началась и стала исподволь наше внимание от реальности отвлекать увлеченная работа по формированию сознания. 2. В следующую пору (в до 10-летнем психологическом возрасте), когда сознание формировалось стремительно, паше внимание постепенно полностью переключилось на игру, на сознательно спланированные действия и содержания сознания. Реальность , не названная словами, осталась за границами нашего поля зрения. Существование в дискретном мирю игры, слов, других знаков и рождаемых ими образов оказалось проще, чем в непрерывном и мало структурированном потоке реальности (см. Пример № 77. Самодиагностический текст. В кн. "Залог возможности существования”). Такое существование стало менее тревожным, требовало меньше собранности, облегчало освоение стандартов поведения, облегчало деятельность и общение по правилам. К концу этого и в наиболее внешне активном психологическом периоде (11-12-летнем) жизнь в понятном мире сознания и объясняемого известными целями действия стала привычной и отождествилась с реальностью. 3. Но, вместе с привыканием, она переставала удовлетворять потребность в новизне, напряженности, становилась эмоционально недостаточной. В этом психологическом периоде (11-12-летнем) такая эмоциональная потеря восполнялась повышением поведенческой активности. Содержание активности почти не имело значения. Деятельность была самоцелью. Она компенсировала недостаток удовлетворения потребности в напряженности. 4. Когда же в процессе взросления нам такое “существование по шпаргалке” набивало оскому (в психологическом возрасте 13-14 лет и особенно при прорыве в юность), заученные программы обесценивались. Затверженные цели казались чужими, становились слабым мотивом для деятельности, надоела и сама эта нетворческая, по сути, деятельность. Все привычное и близкое тускнело, утрачивало смысл, становилось “пустым”. Но к этому времени мы уже совсем отвыкали и от давно оставленной, неназванной реальности. Мы уже давно полно отражали ее только в пашем опыте (см.: Опыт, Реальность). Но и опыт этот так же долго был вне поля нашего внимания, тоже оставался неосознанным. Без опоры на слова и другие знаки неведомая реальность стала для нас трудно замечаемой, трудно узнаваемой как реальность. Реальность, вместе с нашим отразившим ее в себе опытом, стала казаться бессодержательной пустотой. Пустота стала пугать. Говоря образно, мы, устав в подростковых психологических возрастах от игры, оказались не готовыми к возвращению в реальность, так как, заигравшись, забыли о се существовании, забыли ее признаки, забыли, чем и как мы на нее отзываемся, забыли себя! Существенно, что для свободных от противопоставления духа и тела людей, как и для людей, любящих тревогу, пустота в сознании и чувствах переживается отдыхом, покоем удовлетворенности (см.: Открытый опыту, Реалистичный человек). Она вызывает их любопытство и исследовательский интерес, открывается неисчерпаемой глубиной мира и открывает им их самих как часть этого мира. Введенная в разряд высших ценностей или содержательных переживаний в ряде религиозных культов или терапевтических подходов, пустота становится целью или предметом исследования в процессе специальных медитаций (йога, микропсихоанализ, см.: Медитация). Принятая пустота перестает быть страданием. В Терапии поведением пустота воспринимается порогом, пограничной полосой, переступив за который и пройдя которую человек сталкивается с собственным опытом, с реальностью, “открывается опыту”, выздоравливает от невроза, выходит на свою личную тропу и торит свою особую дорогу, входит человеком в процесс Род человеческий. Пустота как смутное ощущение дискомфорта чаще возникает у людей, привыкших к беспрерывной поведенческой активности. У тех, кто избегает внимания к своим эмоциям. Особенно к тем эмоциям, причины которых им неизвестны: к тревоге, к так называемым смутным или просто негативным чувствам. Именно этим смутным ощущением пустоты подхлестывает их активность обычно скрытый за ней комплекс малоценности. Не признавая себя из-за самооговора, люди с таким комплексом (см.: Демонстративное, Самооговор, Малоценности комплекс) не знакомятся с собой вне демонстративной (социально полезной или показной) активности. Для таких беспрерывно действующих людей все, что не является этой понятной им активностью, что как бы “скрывается за действием” - все ощущается опасным их миру, разрушающим его. Пауза в действии, большая, чем необходимый отдых, для них - невыносима (см.: Покой). Она воспринимается угрозой потери ориентиров, потери себя, мнится или предощущается пугающим НИЧЕМ, кромешной тьмой - пустотой. Привыкшие к знакомой беспрерывной деятельности, они знают свою эмоциональность только как реакции на известные им, значимые для осуществления их целей стимулы. С эмоциями (своими и чужими) как отражением неудовлетворенности несознаваемых потребностей они не знакомы совершенно. Такие эмоции не включены в систему их осознанных ценностей (см.: Сознание, Эмоции и в кн. "Залог возможности существования”). С эмоциями (своими и чужими), причины которых им неизвестны: с тревогой, “смутными чувствами", да часто и просто с чувствами, такие люди не умеют даже считаться. Они не используют эмоции ни для выяснения новой, неизвестной ценности обстоятельств, провоцирующих эти эмоции (узнавания новых объектов потребностей), ни для ориентировки в себе (узнавания своих еще незнаемых потребностей). Напротив, они либо не замечают непонятные эмоции и игнорируют их, либо пугаются, отмахиваются от них, гонят, пытаются отвлечься все тем же действием. Не обнаруживая неизвестных им своих потребностей, не реализуя эмоций, вечно действующие люди с комплексом малоценности превращают замеченную эмоциональность (отражающую неудовлетворенность неосознанных ими потребностей) в помеху, дезорганизующую их деятельность (см.: Депрессия. Тревога дезорганизующая). Тем самым вновь убеждают себя в ее опасности и вредности. Все время действующие люди с комплексом малоценности не сознают пустоты, но, как бы предчувствуя ее, ею подхлестываемые, бегут от нес в деятельность. В этом смысле предчувствуемая пустота, вместе со всеми неосознанными эмоциями - важнейший двигатель их, чаще бесполезной для них самих, беспрерывной активности (см.: Самоодобрение). В клинике неврозов приходится очень часто сталкиваться с тем, как сколь-нибудь долгая вынужденная остановка такой неугомонной активности (окончание института, перелом костей с длительным пребыванием в постели, успешная защита диссертации, уход из спорта, выход на пенсию и так далее) повергает этих людей в тяжелейшее ощущение пустоты. По сравнению с этой пустотой, как уже говорилось, любые навязчивости, страхи, тоска, физическая боль ипохондрических ощущений оказываются для них отвлекающими, облегчающими переживание событиями (см.: Навязчивости, Тоска, Фобии). Этим облегчением переживания замещающая симптоматика невроза закрепляется (см.: Симптом, Симптоматика). То же мы видим в процессе излечения невроза. После устранения симптомов, на которые человек жаловался, после выхода из скрывавшейся за симптоматикой невроза депрессии человек переживает ощущение пустоты, из которой, как ему кажется, не будет выхода. Нередко это переживание возвращает его в депрессию, а депрессия возвращает человека к прежней симптоматике. Уметь помочь человеку удержаться без болезни в переживании пустоты до обретения новых личностных перспектив - означает уметь вылечить невроз. Уверен, что для этого психотерапевту надо иметь свой присвоенный опыт проживания собственной депрессии, апатии, покоя, пустоты и возвращения к реальности. Физиологически пустота, как и апатия, и покой, в отличие от боли, страха, тревоги и тоски, не является процессом биологической активности - возбуждением. Напротив, она (как и апатия, и Покой) - результат завершения этого возбуждения и реакция личности на его (возбуждения) отсутствие. Сила и характер этой реакции соответствует Личностной значимости события. В случае покоя она бывает и радостной, в случае апатии - переживающей, в случае пустоты - как на личностный дефект и невозвратную потерю, может быть и депрессивной. Поэтому если при боли, страхе, тревоге, тоске, как и при всяком процессе физиологической активности, прекращение "борьбы" с состоянием, а тем более “сосредоточение” на нем приводило к его угасанию, то прекращение борьбы с пустотой просто не усугубляет дела. А “сосредоточение с целью пустоту “истощить” разочаровывает безуспешностью, угашает любую едва возникающую эмоцию - удлиняет и утяжеляет пустоту. Чтобы не усугублять это более тягостное, чем любая отрицательная эмоция, состояние отсутствия эмоций, следовало бы согласиться с ним как с необходимым эпизодом нашей жизни. “Пожить в нем!” (К.В. Шерстнев). Подглядеть и постоянно подглядывать за собой, как ты хочешь и пытаешься его устранить. Следовало бы запретить себе такие попытки. Запретить себе (и научиться этот запрет выполнять!) всякое поползновение искать даже малейший намек на эмоцию. Научиться замечать в себе такие поползновения и отказываться от них, как от предательства! Ни есть со вкусом, пи читать со вкусом, ни ходить в туалет со вкусом - ничего со вкусом не допустимо, все — как робот. А угашать (“сосредоточением”) стоило бы разве что возмущение пустотой. В отличие от физиологически активных состояний (боли, страха, тревоги, тоски), покой, апатию и пустоту следует не угашать, а пережидать (см.: Апатия). В это время - механически, “на автопилоте” впрок создавать, машинальным практическим действием накапливать обстоятельства, которые смогут стать жизненными смыслами в будущем, когда пустота перестанет быть нужной, сменится иной активностью. Но снова - ни в косм случае не требуя от себя душевного участия ни в чем, а, напротив, поминутно от такого даже поползновения отказываясь. Не вредно в это же время укреплять и развивать себя физически (упражняясь так же машинально, как ходишь в туалет). И при каждой возможности медитировать (лучше лежа), сделав объектом медитации саму пустоту (см.: Медитация). Но никогда не требуя от себя эмоций! Иногда пустота, возникая как защитная реакция от невыносимой физической или душевной боли (страха, тревоги, депрессии), становится следствием невольного переключения всего аппарата восприятия себя и мира (и соответственно языка осознанного переживания) из кинестетического анализатора в визуальный или аудиальный. В результате такого переключения человек перестает ощущать себя (сознавать собственные телесные ощущения), а вместе с тем и свои эмоции и желания. Он лишается языка, на котором мог бы объяснить свои эмоции себе и найти путь их осуществления, соответствующий его нуждам. Пониманием сути такого переключения и сто защитной роли определяется и задача самопомощи и помощи, и внимательная бережность, с которой эта помощь должна осуществляться. Подобная же “бесчувственность и безъязыкость” относительно жизни собственного тела и своих эмоций может быть также следствием воспитанного жизненного стиля, когда, в силу обесцененного отношения к телу и эмоциям, их язык -язык телесных ощущений - воспринимается “нецензурным” и игнорируется уже теми, кого человек выбрал себе в воспитатели. Тогда телесный язык эмоций не входит в "комплекс социально значимых деятельностей” - сознание (см.: Самоодобрение, Сознание, Я-идеал). Он просто не осваивается. Осознанными остаются “язык глаз” и “язык ушей”, которыми человек и овладевает. Но этими языками не выражается человеческая боль, нельзя се на этих языках и понять: она не видится, не слышится, только чувствуется. Такая дискриминация языка эмоций - следствие и проявление того же нравственного стереотипа “Дух - выше”, обрекающего человека на пожизненное ощущение собственной низости и ничтожества, на бессердечие с другими и комплекс малоценности. Психологическая помощь в этом случае сложнее. Она требует предварительной актуализации нравственного конфликта, освоения языка эмоций как состояний тела, и только тогда -попыток сто использования. О пустоте у людей с комплексом малоценности говорилось выше (см.: Демонстративное поведение, Комплекс различия, Конфликт внутриличностный, Личность, Медитация, Мотивы, Настроение, Общение, Опыт, Психотерапия).

РАССТРОЙСТВА ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ - см. Функциональные расстройства.

РАЦИОНАЛИЗМ - здесь: холодная, не направляемая ничьей заинтересованностью рассудочность , следствие подавления собственной инициативы из-за недоверия человека своему вкусу, чувству. Рационализм - проявление нравственного стереотипа, отвергающего эгоизм (см.: Идеал, Инициатива, Конфликт внутриличностный, Реального чувство, Самоодобрение, Стереотип поведения, Эгоизм, Эмансипантка, Я-идеал, и подробно “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн. “Терапия поведением”).

РЕАКЦИЯ НА РЕАКЦИЮ - механизм самоусиления эмоций и эмоционального усиления любых неожиданных, непривычных, биологически и личностно значимых вегетативно-соматических процессов (см.: Соматические). Чтобы понять суть этого механизма, надо, во-первых, иметь в виду, что эмоция - это состояние тела со всеми его вегетативно-соматическими проявлениями (см.: Вегетативная нервная система. Вегетативные дисфункции, Эмоции). Во-вторых, рассмотреть это состояние тела как реакцию на внутренние и внешние события. В-третьих, вспомнить, что такую реакцию вызывают именно события неожиданные, непривычные, биологически и личностно значимые. Тогда станет понятным, что если такими неожиданными, непривычными, биологически и личностно значимыми событиями становятся те или иные проявления самой эмоциональной реакции, то они сами вызывают на себя эмоциональную реакцию. Этой эмоциональной реакцией соответствующие компоненты эмоций усиливаются и вызывают новую эмоциональную реакцию, и снова усиливаются, и так многократно. Этим механизмом “реакции (эмоциональной) на реакцию (эмоциональную)” или дистресса неожиданные, непривычные, биологически и личностно значимые проявления эмоций многократно усиливаются, фиксируются. Так элементы эмоционального реагирования превращаются, например, в симптомы неврозов и психосоматических расстройств (см.: Апатия, Влюбленность, Депрессия, Дисфункции, Кокетство наоборот, Личность, Мотивы, Навязчивости, Покой, Пустота, Самооценка демонстранта, Страх, Тревога дезорганизующая, Экзальтация).

РЕАЛИСТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ (см. записку: Не потеряй своего дома) - состояние, в котором человек “эффективно воспринимает” реальность, в том числе и собственный опыт, и действует в соответствии с ними полезным для решения своих задач образом (см.: Агрессия, Влюбленность, Выбор, Высокомерие, Групповое давление, Демонстрант, Долг, Идеал, Истерическое, Кокетство, Моральная поддержка, Нормы групповые, Опыт, Открытость опыту, Психологически зрелый, Пустота, Реалистичность, Реалистичный человек. Реального (или реальности) чувство. Реальность, Самооценка, Совесть, Справедливости чувство, Свобода, Тоска, Факт, Фригидность, Чувство реального, Эгоизм, Экзальтация).

РЕАЛИСТИЧНОСТЬ - способность человека верно отражать в переживании реальность, а с нею и собственный опыт, и действовать в соответствии с ними полезным для решения своих задач образом (см.: Реалистическое состояние, Факт).

РЕАЛИСТИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК - умеющий доверять своему чувству реального и руководствоваться им, знающий свое реалистическое состояние, умеющий возвращаться в него из иных состояний, пребывающий в нем как в своем основном состоянии - то же, что открытый опыту (см.: Открытый опыту, Реалистическое состояние, Реального (или реальности) чувство).

РЕАЛЬНОГО (РЕАЛЬНОСТИ) ЧУВСТВО - эмоция, выражающая степень соответствия нашего поведения и осознанного переживания нашему опыту (точнее: отраженной в нашем опыте реальности). Благодаря чувству реального мы себя ощущаем тем комфортнее, чем более паше поведение и осознанное переживание адекватны нашему опыту, и - тем напряженнее, скованнее, неудобнее, чем более они опыту противоречат (“Гамлет: ...Но не поверишь, как нехорошо у меня на душе!... Впрочем, пустое. ...Совершенные глупости. И вместе с тем какое-то предчувствие, которое остановило бы женщину. Горацио: Если у вас душа не на месте, слушайтесь ее”. У. Шекспир. “Гамлет” в переводе Б. Пастернака.). Чувство реального, как и всякая эмоция, может в разной степени и с разной степенью точности осознаваться и признаваться тем, кто его переживает. Оно может в разной степени осуществляться поведением (Гамлет в этом эпизоде не послушался своего чувства реального и погиб!). Чтобы знать, когда и как следует доверять чувству реального, надо, проверяя и рискуя, накопить достаточный осознанный опыт его использования (см.: Опыт, Рационализм, Реалистическое состояние, Факт).

РЕАЛЬНОСТЬ - то, что существует действительно, не в воображении, не выдумано. Соответствие нашего поведения реальности определяется его практической полезностью для нас, эффективностью для решения наших задач, для достижения сознательно поставленных целей (см.: Реалистическое состояние, Факт).

РЕМИССИЯ - временное более или менее полное улучшение, ослабление в течении болезни.

РЕТИКУЛЯРНАЯ ФОРМАЦИЯ - часть ствола головного мозга, оказывающая самое широкое влияние на деятельность всей нервной системы. Она контролирует протекание всех импульсов как от периферии к центру - к коре головного мозга, так и обратно - от коры к исполнительным аппаратам. Ретикулярная формация объединяет в единый исполнительный орган работу сегментов спинного мозга, влияет на деятельность жизненно важных сосудодвигательного и дыхательного центров ствола мозга и регулирует энергетический тонус коры и подкорки, поддерживает их на нужном уровне, независимо от внешней стимуляции. Ею поддерживается активность, необходимая для данного времени суток (бодрствование днем и сон ночью). Функция ретикулярной формации настолько значительна, что некоторые исследователи одно время считали, будто работой центральной нервной системы вообще управляет ретикулярная формация ствола, а не кора головного мозга (см.: Функция II).

РЕФЕРЕНТНАЯ ГРУППА - см.: Группа референтная.

САМООБВИНЕНИЕ - здесь: демонстративное обвинение себя в том, что в обсуждаемых обстоятельствах малосущественно или, как всем известно, не зависит от обвиняющегося, часто -в том, чего и вовсе ист (сравни с Самооговором). Самообвинение обычно сопровождается сообщением, как бы вскользь, доказательств вины других во всех существенных промахах (“нечаянным” обвинением всех, кого возможно) и демонстрацией, тоже вскользь, собственных неоспоримых и исключительных достоинств. Самообвинение отвлекает демонстранта от осознания его действительных и важных ошибок, чем на время облегчает осознанное переживание вины. В соответствии с его опытом, оно должно отвлечь от понимания его ошибок и свидетелей его самообвинения, чем, бросив тень на других, обелить в их глазах его. Так (1) - избежав осознанного неодобрения (сохранив самоодобрение), (2) - очернив в своем представлении мир, и (3) - совершив по отношению к нему подлость, демонстрант (А) - снижает неосознанную самооценку (усиливает неосознанное чувство вины и чувство малоценности), (Б) - рождает и увеличивает страх перед оклеветанным и ставшим в его ощущении еще более враждебным ему миром (см.: Страх). Самообвинение, принося демонстранту субъективное и временное облегчение, объективно усиливает его конфликт с самим собой и с миром, снова и вновь увеличивает дезадаптацию (см.: Демонстрант, Депрессия, Конфликт внутриличностный, Конфликт “за справедливость”, Неодобрение, Опыт, Самоодобрение, а также: Пример № 17. Ради путевки в рай. Самобичевание. В кн. “Залог возможности существования”, стр. 59).

САМООГОВОР - здесь: искреннее убеждение в том, что собственные естественные и необходимые свойства (стиль реагирования, эмоциональность, интеллект, манера двигаться, внешность и вес, что угодно) без прикрас являются негодными. Хуже, чем у других - отталкивающими. Что они не могут быть принятыми другими людьми без снисхождения и жалости. В результате такого самооговора человек уклоняется от встреч и общения со значимыми людьми или научается с большей или меньшей артистичностью играть роль человека, “симпатичного во всех отношениях”. В обоих случаях он лишает себя опыта и знания, что он такой, какой есть, может быть принят и любим интересующими его людьми. С другой стороны, он подобное своему поведение других принимает за чистую монету и верит, что те, кто избегают общения, --пренебрегают им, а артистичные - в действительности так недосягаемы и неприступны, какими кажутся. Презирая себя подлинного, он научается демонстративно презирать (показывать, а потом и сам верить, что презирает) всех, кто не умеет быть таким же артистичным, а с ними вновь - и себя. Наконец, и окружающие верят в его неприступность и, чувствуя себя отвергнутыми им, чураются его. Самооговор - проявление чувства малоценности и следствие комплекса различия (см.: Высокомерие, Демонстративное поведение, Депрессия, Дисморфофобия, Комплекс различия, Конфликт внутриличностный, Малоценности комплекс, Неодобрение, Общение, Опыт, Пустота, Самообвинение, Самоодобрение).

САМООДОБРЕНИЕ - эмоциональный механизм саморегуляции: одобрение собственного поведения, переживания, любой своей жизнедеятельности самим человеком, здесь самоодобрение демонстранта. Самоодобрение демонстранта, в отличие от обычного самоодобрения, осуществляется не с позиций своего или чьего бы то ни было реального интереса, но с механически присвоенных, без ответственности взятых, часто противоречивых позиций “прошлых одобряющих”. В этом смысле самоодобрение - интериоризированный сгусток требований к демонстранту тех людей, среди которых он себя формировал (см.: Демонстрант, Интериоризация, Одобрение, Прошлые одобряющие). Освобождая демонстранта от зависимости от оценок его реального окружения, самоодобрение меняет реальных одобряющих на прошлых. Так что современный демонстрант часто совсем мало зависим от мнений окружающих его людей, чем нередко и гордится. По обслуги за одобряемое поведение он по-прежнему ждет от других! Последствия самоодобрения. Если бы демонстрант делал то, что удовлетворяло бы весь круг его потребностей, и не добился бы самоодобрения, то на уровне своего недемонстративного существования он был бы и по-человечески, и биологически удовлетворен, но переживал бы ужас оттого, что он плох и не вправе ни на что претендовать среди людей. То есть чувствовал бы себя лишенным всякого будущего. Это была бы тяжелая депрессия (см.: Депрессия). Если же демонстрант достигает само-одобрения, то доволен собой и в этом смысле даже умиротворен. Он теперь привычно уверен, что наконец-то “все должно быть хорошо”, что он вправе претендовать и получит все блага. Ведь он их заслужил. И тут демонстрант попадает в трагическое положение! Никто не озабочен его интересами. Никто не собирается, да и не может за него удовлетворить его - взрослого человека. Сам же демонстрант обычно не знает, какие блага ему нужны. Часто не знает и какие — не нужны. Нужными он считает те ценности, которые входят в его одобряемый комплекс - Я-идеал, то есть те, получение которых ему часто ничего не дает, хотя силы на их достижение отнимает (ведь этих ценностей он добивается в поисках самоодобрения). Его действительные нужды, не включенные в одобряемый комплекс, чаще вовсе не осознаются. Чего ему надо, он не знает. Известные же ему блага должны быть получены непременно не по его инициативе (как колбаса дрессированной собачкой!), по только из рук одобряющих в качестве “заслуженной награды”, часто после долгих уговоров принять поощрение или даже “против его воли”. Отсюда столько примеров, когда все уговаривают, уламывают, обслуживают демонстранта (порою насильно), а он никогда как бы ничего и не попросил, и никому не благодарен. Создается впечатление, что не только многие труженики, но и все профессиональные нищие, воры, взяточники и рэкетиры тратятся только на этого вечно всем и всеми недовольного рэкетира рэкетиров (см.: Кокетство нечаянное). Иногда в погоне за самоодобрением он завоевал все премии и, “непонятый”, захирел ох обид и злости на человеческую неблагодарность. Все, что достигший самоодобрения демонстрант просит и чего ждет, ему не нужно. Ото всего, что нужно, он или отказывается, или не готов к его использованию. Не сознавая всего круга своих недемонстративных нужд, он сплошь и рядом не подготовил себя ни психологически, ни физиологически для усвоения даваемого. Демонстративная активность затормозила все другие активности. Поэтому его невозможно удовлетворить. Единственная, хоть и самоубийственная для него радость, это уличение одобряющих, но не удовлетворяющих его, в несостоятельности, вероломстве, мерзости. И это - весь мир, кроме явных врагов: “Мир божий не приемлю!” (М. Цветаева). По ощущению демонстранта, проецирующего в мир себя, его обвинение (то есть демонстрация неодобрения) должно побудить всех к активности и поиску способов ему угодить. Обвинение, которое он бросает миру, рождает у демонстранта ощущение перспективы, пусть иллюзорное! Итак, трагедия движимого поиском самоодобрения демонстранта в том, что, достигнув самоодобрения, он парализует свою активность и лишается возможности удовлетворения всего круга остальных своих нужд, а решившись получать нужное, он лишается самоодобрения и переживает весьма “трудное состояние”, для него похожее на инобытие, на сумасшествие. Самоодобрение почти всегда заменяет демонстранту самооценку (см.: Высшие ценности, Психологически (нравственно) незрелый, Самообвинение, Самооценка, Самооценка демонстранта, Я-идеал).

САМООЦЕНКА - эмоциональный механизм, отражающий степень соответствия самого существования человека, во-первых, его нравственному чувству, и так регулирующий всю его жизнедеятельность и поведение в зависимости от их полезности и эффективности для его среды обитания (прежде всего общественной среды, которую он ощущает своей). Иными словами, самооценка регулирует жизнь homo moralis в зависимости от се полезности и эффективности для него как для человека. Чем полезнее и эффективнее существование человека для мира, который он ощущает своим, тем выше самооценка - положительнее его эмоциональное состояние, легче поведение. Чем безразличнее и вреднее, тем ниже самооценка - тягостнее эмоциональное состояние, затруднительнее соответствующее поведение. Самооценка зависит от масштаба задач, которые человек перед собой ставит (уровня притязаний). Самооценка в той или иной степени осознается. Неосознанная действительная самооценка отражает, в соответствии с опытом человека, реальное положение дел и регулирует поведение непосредственно эмоционально. Сознательная самооценка зависит от осведомленности человека, степени ориентированности его в реальности и в собственном опыте; она может не соответствовать неосознанной и быть даже прямо противоположной ей. Насколько сознательная самооценка верно отражает неосознанную, настолько она помогает полезно реорганизовать произвольное поведение и так способствовать повышению эффективности и самооценки. Насколько сознательная самооценка противоречит действительной, настолько она побуждает к бесполезному поведению и вызывает эмоциональные реакции без реального подкрепления, обеспеченные только ассоциативно. Положительные, такие реакции изматывают человека, отрицательные - тоже мешают. В обоих случаях поведение оказывается неэффективным, приводит к снижению неосознанной самооценки, астенизирует (см.: Астения). У демонстранта осознанная самооценка почти всегда подменяется поиском одобрения и самоодобрением, то есть ставит его произвольное поведение в зависимость от мнений и оценок настоящих или прошлых одобряющих, а не от полезности его существования для себя и для людей (см.: Высшие ценности, Демонстрант, Депрессия, Кокетство нечаянное, Личность, Одобряющий, Опыт, Прошлые одобряющие, Психологически незрелый, Реалистическое состояние, Самообвинение, Самоодобрение, Самооценка демонстранта).

САМООЦЕНКА ДЕМОНСТРАНТА - у демонстранта осознанная самооценка почти всегда подменяется поиском одобрения и самоодобрением, то есть ставит его произвольное поведение в зависимость от мнений и оценок настоящих или прошлых одобряющих, а не от полезности его существования для людей. Ото всех требуя оценки, но не адресованный в своем знасмом поведении ничьей жизни, он резко снижает свою полезность и эффективность для кого бы то ни было реального. Лишив себя, таким образом, обратной связи, демонстрант делает свою активность "мимоцельной" и избыточной. Лишив себя положительного, непосредственно эмоционального подкрепления удовлетворенностью людей, он постоянно получает отрицательное эмоциональное подкрепление их неудовлетворенностью. Последнее формирует и закрепляет особый способ удовлетворения потребности в эмоциональных контактах - чужим отрицательным эмоциональным реагированием. Это одна из причин, по которой демонстрант неосознанно стремится к конфликтам. Но и то, и другое подкрепление ведет к снижению неосознанной самооценки. Снижение самооценки подхлестывает активность по ее восстановлению, но активность эта привычно направляется по уже проторенному руслу роста уровня притязаний, избыточности одобряемой “мимоцельной” деятельности. Получается, что демонстрант как бы маниакально рвется в депрессию. Именно и только в более или менее глубокой депрессии, хоть в кратковременной (но нередко и в длительной), он свою самооценку и осознает (см.: Демонстрант, Депрессия, Конфликт “за справедливость”, Одобряющий, Прошлые одобряющие, Реакция на реакцию, Самооценка)!

САНОГЕННЫЙ - буквально: творящий здоровье - оздоровительный, способствующий здоровью.

СВОБОДА - отсутствие внутренних, мешающих самоосуществлению человека ограничений, стесняющих его собственное переживание и поведение “изнутри”. Такими ограничениями могут быть как отделение от себя и неприятие каких-то собственных неустранимых свойств (например своего тела, своей тревоги), так и отвергание непременных свойств внешней действительности (например силы земного притяжения, наличия иных взглядов на жизнь и иного жизненного стиля у детей, товарищей, супруга). Не только осознание, по непременно и освоение необходимости всех этих свойств нашей внутренней и внешней действительности, только присвоение их в качестве внутренних регуляторов нашего переживания и поведения - объектов наших потребностей делает нас свободными. В этом смысле для живого (не абстрактного) человека свобода есть освоенная необходимость. Вопреки инфантильному пониманию свободы как игнорирования всяких внешних и внутренних обстоятельств, подлинная свобода ни в коем случае не предполагает слепого или претенциозного поведения вопреки природным обстоятельствам и интересам окружающих людей. Свобода не требует ломать все, что стоит на пути. Не требует обидеть всех вокруг себя и, отравив всем жизнь, разрушить необходимые условия своего бытия. Таким инфантильным нападением на все и всех мы только создаем себе излишние препятствия, набиваем ненужные шишки, избивая, оказываемся избитыми - делаем жизнь невыносимой, гибельной и для себя. Свободное, естественное поведение есть оптимальное приноравливание к действительности - во-первых, к людям - всех наших действий по осуществлению всего круга наших потребностей. Свобода - во-первых, оберегание свободы всего и всех вокруг оставаться тем, что они есть, оберегание их и от себя. Это внимательнейшая забота не нанести никому ненужного нам ущерба. Когда же нанести другим ущерб — необходимо для нас, то, будучи свободными, мы понимаем, что сами выбрали вступить в войну. Мы тогда готовы к ответной агрессии и не обижены за нее - не стеснены в своей свободе задираться и воевать. Принимая тогда и их свободу - избавляться от агрессора, мы наилучшим образом вооружаемся, так как не ждем поблажки в ответ. Свобода — это всеми фибрами освоенная необходимость существования других такими, какие они есть, со свойственными именно им реакциями и на твою “свободу”. Это бережность к себе через бережность ко всем. Все это можно было бы выразить лозунгом: “Не тычь другим - пальцем в глаз! И свободно веди себя, то есть реализуй свои нужды, сообразуясь со временем, пространством и... ценностными ориентациями других людей!”. Этимологически слово “свобода” состоит в родстве со словами: собственный, особа, свой; и со значениями: “особенность, лицо"; “существо”; “для себя”; “отдельно, сам собой". Для жизни, в отличие от замедленного умирания, свобода - необходимое условие. В этом смысле, свобода для человека, как и для всего живого, просто - необходимость (см.: Высшие ценности, Групповое давление, Долг, Интериоризация, Инфантилизм, Конфликт внутриличностный, Кумир, Нормы групповые, Нравственный, Общение, Реалистическое состояние, Социогенные потребности, Тоска, Эгоизм, Эмансипантка, Эмоции).

СЕНЗИТИВНОСТЬ - наглядная впечатлительность, уязвимость, ранимость, сопровождающаяся демонстрацией непритязательности и эгоцентрическим ожиданием от окружающих предупредительной бережности, чуткости, всегда обнаруживающая готовность “безропотно” обидеться. Чем более сензитивность проявляется претензией на чуткость к себе, тем большей бесчувственностью, черствостью она оборачивается к другим. Сензитивность - одно из проявлений комплекса различия (см.: Комплекс различия, Сензитивный, Эгоизм, Эгоцентризм).

СЕНЗИТИВНЫЙ - нередко вольно используется психиатрами и психологами для характеристики окружающих в качестве жаргонного словечка в ошибочном значении - как синоним прилагательного “впечатлительный”, “человек особо тонкой структуры”. В действительности, в отличие от сенситивный - чувствительный, сензитивный - тот, кому свойственна сензитивность (см.: Сензитивность).

СИМПТОМ - проявление, признак болезни (см.: Астения, Депрессия, Патогенетическая терапия, Пустота, Симптоматика, Синдром, Страх неосознанный, Эмоции, Я-идеал).

СИМПТОМАТИКА - совокупность симптомов, присущих какому-либо заболеванию или группе болезней (см.: Симптом, Синдром).

СИНДРОМ - буквально: совместный бег симптомов; комплекс симптомов, обычно сопутствующих друг другу (см.: Астенический, Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Гипоталамический синдром, Диэнцефальный синдром, Симптом, Симптоматика).

СИНТОНИЯ - здесь: умение чувствовать эмоциональный тонус, состояние другого, разделять его, отзываться на него или преднамеренно дистанцироваться от ощущаемого чужого эмоционального состояния.

СМЫСЛ - (1) причины возникновения, (2) содержание и сущность, (3) значение для себя, для других, (4) полезность или вредность события, явления, собственного или чужого свойства, (5) его цель, если речь идет о произвольном поведении и его результатах. Смысл - это непременно ответ на вопросы:

(1) как может быть использовано явление, (2) как к нему отнестись и (3) что с ним делать? Решение вопросов о смысле требует уточнения конкретного содержания вопроса (например: “По какой причине состояние возникло?”, “В чем польза события?”, “Какая цель у моих поступков?” и так далее) и непременного уяснения исходной позиции, с которой вопрос ставится (чья цель, с какой точки зрения или для кого польза). (См.: Высшие ценности, Демонстрант, Депрессия, Имитатор, Истерическое, Настроение, Нормы групповые, Психологически незрелый, Пустота, Смысл жизни, Стереотип поведения, Эмоции, а также записку "О смысле твоей жизни - в печати).

СМЫСЛ ЖИЗНИ - высшая ценность, то есть объект потребности, деятельность по удовлетворению которой способна мобилизовать энергию самого широкого круга потребностей, а отказ от удовлетворения - прогрессивно тормозит активность человека почти полностью, то есть проявляется глубочайшей депрессией (см.: Высшие ценности, Депрессия). Смысл жизни может быть осознанным и неосознанным. Удовлетворение потребности смысла жизни растормаживает самый широкий круг наших деятельностей независимо от того, происходить ли оно интуитивно (непреднамеренно) или сознательно (произвольно). Сознательный поиск смысла жизни (точнее, поиск удовлетворения потребности смысла жизни) приводит к постановке вопроса о смысле жизни. Вопрос о смысле жизни, как оказывается, содержит в себе много вопросов. Это и вопрос о причине возникновения жизни, и вопрос о цели индивидуального или общественного существования, и - о значении, и - о пользе, и о сущности, и - о специфике собственной и чужой жизни, и так далее. Решение вопросов о смысле жизни требует непременного уточнения конкретного содержания вопроса и уяснения исходной личностной позиции, с которой вопрос ставится (см.: Бог, Высшие ценности, Демонстрант, Имитатор, Интуиция, Мобилизующая, Оценочный подход, Пустота, Смысл, Стереотип поведения, Эмансипантка, а также “О смысле твоей жизни” - в печати).

СОВЕСТЬ - хочется думать, что этимологически совесть означает: “совесть” - “вторая весть" или “весть о другом” - отношение, противоположное комплексу различия (см.: Комплекс различия). Совесть - только частично осознанный эмоциональный механизм нравственного самовыражения и самоконтроля человека (см.: Нравственный), то есть механизм контроля над собственным переживанием, поведением и результатами своих дел, ставящий их в зависимость от состояний, чувств, интересов, ценностей и норм жизни другого отдельного человека и групп людей, от чувства реального (см.: Реального чувство). Как осознанная эмоция совесть проявляется выработкой собственных нравственных норм, сознательным следованием этим нормам и ответственностью (см.: Ответственность), как эмоция совесть являет себя облегчением соответствующей ей деятельности и тягостным состоянием (“угрызениями совести") и затруднением или демонстративным подхлестыванием активности в случае отступления от этих норм и от чувства реального. Чем менее нравственно-психологически зрелым является человек, тем более (после нравственно-психологического возраста до 6 лет) он в комплексе различия подменяет совесть и ответственность их имитацией -угодливостью и страхом кары (см.: Высшие ценности, Групповое давление, Имитатор, Комплекс различия, Личность, Нормы групповые, Нравственное, Нравственный, Психологически зрелый, Реалистическое состояние, Ответственность, Угодливость, Страх).

СОЗНАНИЕ - комплекс социально значимых психических деятельностей человека, отражающих социально значимые явления, управляющий нашим социально значимым поведением и через поведение - активностью нашего организма. Становясь высшей ценностью, сознание способно подчинить себе практически любое поведение человека, на которое он обратил внимание, и затормозить или хоть на время дезорганизовать тревогой почти всякую активность его организма. Из всех социально значимых явлений, каких за жизнь коснулся человек, значимыми для него и отраженными в сознании становятся только те, что оказались существенными для значимых для человека людей, в отношениях с кем он себя формировал и формирует. Осознанным и управляемым - произвольным поведением тоже становится поведение, существенное сначала для них, а лишь потом - для него. Все социально значимое было замечено, названо словами или по-другому означено поколениями до нас, показано нам людьми, вновь и вновь названо ими. Все, что мы узнаем и называем, мы узнаем и называем сначала за ними, и только потом, редко, делаем открытия никем не названного, неизвестного. Незамеченные никем из значимых людей, наши переживание и поведение вместе с их причинами остаются не значимыми для пас, не замеченными нами - несознаваемыми. Они - либо затормаживаются помимо нашего ведома, либо без нашего ведома - неосознанно осуществляются. Несознаваемые в причинах или полностью, заторможенные переживание и поведение рождают эмоциональные, невротические и психосоматические напряжения (см.: Соматические). Те же переживание и поведение, что осуществляются незамеченными, могут продуцировать неконтролируемые человеком и неожиданные для него социальные последствия. Замеченные, осознанные частично по каким-то их фрагментарным результатам - могут объясняться ложными причинами и как угодно отчуждаться от произвола человека, даже по-бредовому (см.: Высшие ценности. Демонстративность, Кокетство наоборот, Постижение, Пустота, Страх неосознанный, Тревога, Эмоции, и в кн. “Залог возможности существования” ).

СОМАТИЧЕСКИЕ - телесные (см.: Астения, Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Депрессия, Кортико-висцеральный, Реакция на реакцию, Сознание, Социогенные потребности, Страх человека, Эмоции).

СОМНАМБУЛИЧЕСКИ - буквально: как лунатик. Здесь: принужденно, невольно, неосознанно, как под гипнозом, жестко запрограммировано,

СОПРОТИВЛЕНИЕ НЕВОЛЬНОЕ - здесь: невольное переживание и поведение, помогающие отличить себя и свои действия от чужих, обычно навязываемых, опережающих, подменяющих инициативу, любую самостоятельную активность человека. Обычно сопротивление невольное, как и здесь, - следствие необходимости сохраниться как автономная цельность - личность, способная самостоятельно существовать, утверждать себя, решать необходимые задачи и развиваться. Сопротивление невольное может проявляться немотивированной агрессией, негативизмом, имитацией согласия и подчинения, лживостью, уходом от внешней активности в мир фантазий, ложно обоснованным протестом и так далее. При эгоцентрическом подходе тот, кто вызвал своей активностью чужое невольное сопротивление, возмущается и считает его капризом. Умеющий сочувствовать, “центрированный” на партнере, заинтересованный не в подавлении другого, а в партнерском общении и сотрудничестве человек, столкнувшись с невольным сопротивлением, настораживается и пересматривает собственное поведение. Например, не стало ли оно разрушающей общение слепой активностью пссвдолидера (см.: Агрессия, Групповое давление, Имитатор, Инициатива, Комплекс различия, Личность, Негативизм, Общение, Опека, Эгоцентризм).

СОЦИОГЕННЫЙ - здесь: сформированный в обществе, в результате жизни среди людей, под их влиянием, в силу общественной необходимости, в отличие от биогенный (рожденный природой, возникший в результате биологических влияний). Например, социогенные потребности человека, в отличие от врожденных - биологических (см.: Социогенные потребности).

СОЦИОГЕННЫЕ ПОТРЕБНОСТИ ЧЕЛОВЕКА - приобретенные при жизни потребности в общественных условиях как залогах возможности существования. Социогенные потребности формируются у человека в результате его жизни в обществе людей и делают его способным выжить, жить, самоутверждаться, развиваться и воспроизводить себя в мире людей в качестве человека. Так называемые маугли (дети, с младенчества выросшие в стае животных, например волков) не сформировали вовремя социогенных потребностей. Общество не стало для них залогом возможности существования. Таким залогом для них стала волчья стая, поэтому “маугли” - не в состоянии выжить среди людей. С людьми, у которых недостаточно сформированы социогенные потребности, происходит принципиально то же самое, что и с “маугли”. Им тем труднее жить среди людей, чем более недосформированы (менее сформированы) или менее осознаны и поэтому не реализуются их социогенные потребности (потребность в заботе о другом, в жизни другого, в осуществлении свободы другого, в благополучии всего общества и так далее). Человек с недосформированными социогенными потребностями не умеет меж людей сам заботиться о себе, не умеет воспользоваться заботой других, не умеет сберечь среду своего обитания. Он постоянно разрушает либо себя, либо эту свою человеческую среду, либо и то и другое. Так живет остановившийся в развитии, инфантильный, застрявший в комплексе различия, закрытый от опыта, эгоцентричный имитатор; так живет демонстрант. Страдая неврозом, психосоматическими болезнями, психическими расстройствами, становясь алкоголиком, наркоманом, преступником, он мучается и мучит всех (см.: Демонстрант, Имитатор, Инфантилизм, Комплекс различия, Соматические, Эгоцентризм). И виноватых тут нет: “Кто без греха, пусть первый бросит камень”! Поскольку парциальный инфантилизм и демонстративность -наше общее страдание, “детская болезнь” нашей молодой! культуры, постольку благие призывы, взаимные запугивания, обвинения и распекание помочь не могут (см.: Парциальный). Только выяснение всем миром того, какие социогенные потребности необходимы, чтобы счастливо жить человеком; а затем - продуманное и последовательное создание для любого из нас (для себя или хотя бы для наших детей!) неизбежных обстоятельств, побуждающих наиболее эффективное и свободное формирование всего круга необходимых социогенных потребностей у каждого; только такая тщательно разработанная и последовательно осуществляемая общечеловеческая, транскультурная программа могла бы стать профилактикой всех этих бед, связанных с нашей человеческой недосформированностью (см.: Агрессия, Влюбленность. Высокомерие, Высшие ценности, Группа референтная, Групповое давление, Двойственная ориентировка, Демонстрант, Имитатор, Инфантилизм, Личность, Опыт, Психотерапия, Свобода, Сознание, Социогенный, Сочувствие и в кн. “Терапия поведением” и “Залог возможности существования” ).

СОЧУВСТВИЕ - чувствование вместе и осуществление этого чувствования. Сочувствие имеет как бы несколько компонентов. Первый: собственно чувствование вместе. Оно - врожденная способность всех людей и следствие, как и у других млекопитающих, безусловно-рефлекторного реагирования на “маски эмоций” другого животного (Ч.Дарвин, см.: Эмоции). Второй: осознание, актуализация для себя такого своего переживания. Осознание - зависит от умения обратить на свое чувствование внимание, различить, придать значение и понять в его причинах и связях. Это умение - результат воспитания и научения. Оно, в свою очередь, зависит от того, какое место определено сочувствовованно в системе личностных ценностей. Третий компонент сочувствия: осуществление сочувствования - изменение в зависимости от сочувствия собственного поведения в общении с теми, кому сочувствуешь. Осуществление сочувствия, как и всякое поведение, - результат личностного выбора. Сочувствуют и в той или иной степени реализуют свое сочувствие невольно - все люди. Знают об этом своем сочувствии - не все (слащаво и назойливо его имитируют именно многие из незнающих!). Еще меньше людей придают своему сочувствию значение и сознательно руководствуются им в поведении. Но тогда неосознанное сочувствие искажает переживание, состояние, поведение, все отношения человека с миром помимо его знания и воли. Если первый компонент сочувствия дан природой, то второй и третий приобретаются в процессе освоения человеческим детенышем человеческой среды как своей, включения себя в нес в качестве се части -приобретения потребности в другом человеке как в цели, а не средстве, как в себе. Тогда потребность другого человека становится твоей потребностью (К. Маркс), а с нею и переживания другого, связанные с удовлетворением-неудовлетворением сто потребности, становятся твоими переживаниями. Иными словами, руководствоваться сочувствием, как и сознавать его, помогает выход из комплекса различия и чувственное открытие, что другой - такой же, как ты (см.: Выбор, Истерическое, Кокетство нечаянное, Комплекс различия, Личность, Общение, Социогенные потребности, Сочувствовать, Эмансипантка).

СОЧУВСТВОВАТЬ - чувствовать вместе с другим человеком, переживать и осуществлять сочувствие (см.: Сочувствие).

СПРАВЕДЛИВОСТИ ЧУВСТВО - чувство, помогающее сориентироваться в соответствии любых явлений (в том числе своих или чужих поступков) интериоризированному образу - “представлению" человека о правильном, истинном, достойном, честном - справедливом (см.: Интериоризация). Это чувство, как и эти “представления”, формировались в основном в самом раннем детстве, в процессе поощрения результатами взаимодействия с миром одних способов действий ребенка и наказания - других. В результате все в его поведении и в мире, что помогало ребенку выжить и утвердить себя среди людей или обещало такую возможность, стало переживаться как справедливое, все, что мешало или грозило потерей этой возможности, - как несправедливое.

Таким образом, чувство справедливости по своему происхождению отражает личную заинтересованность каждого отдельного человека - простой человеческий интерес. То, насколько оно будет соответствовать реальному положению дел или представлениям о справедливом, принятым в той или иной человеческой общности, зависит от эффективности и реалистичности обучения. Поэтому, руководствуясь чувством справедливости, никогда нельзя забывать, что у другого оно сформировано иным опытом и имеет настолько иное содержание, насколько различен этот опыт. Учитывая, что для другого его чувство справедливости так же существенно, как и для тебя, лучше в сотрудничестве и в конфликте опираться на соответствующие конкретные договоренности, но никогда не апеллировать к справедливости (см.: Агрессия, Амбиции, Двойственная ориентировка, Комплекс различия, Конфликт “за справедливость”, Опыт, Реалистическое состояние).

СТЕНИЧНОСТЬ - активность, сила, упорство в достижении желаемого (см.: Стеничный).

СТЕНИЧНЫЙ - то же, что стенический - сильный, энергичный, волевой, жизненно активный, упорно добивающийся своего (см.: Астения, Тревога дезорганизующая, Эмоции, Стеничность).

СТЕРЕОТИП ПОВЕДЕНИЯ - когда-то усвоенная, многократно повторенная, затверженная - привычная последовательность действий - сценарий - программа, которая теперь осуществляется полуавтоматически, полуосознанно - “по привычке”, часто без учета ее полезности, вредности и эффективности, без понимания ее смысла, причин и условий возникновения, без приноравливания к конкретному моменту ее осуществления - без “обратной связи". Осуществляемый ответственно, стереотип поведения оказывается эффективнейшим инструментом экономии сил и средств, незаменимым орудием самореализации. Безответственно используемый - он становится тормозом развития, освоения мира, орудием растянутой во времени смерти (см.: Дух выше!; Инстинкт, Ответственность, Пустота, Рационализм, Смысл жизни, Эмоции).

СТРАХ - эмоциональный механизм прогнозирования будущего и подготовки к нему организма животного. Эмоциональное состояние, возникающее в ситуации, грозящей, но опыту животного, его жизни или существенным интересам. Состояние, побуждающее к избеганию, защите или устранению угрожающих объектов и мобилизующее организм животного для необходимой активности. В зависимости от субъективной значимости угрозы страх может иметь разную продолжительность, интенсивность и глубину. Филогенетически страх - приспособительная реакция организма на опасность (см.: Филогенез). В обстоятельствах, позволяющих ответное нападение, борьбу или бегство, страх проявлялся: (1) готовностью организма к выполнению большой физической нагрузки (учащением дыхания, изменением сердечного ритма и артериального давления, увеличением мышечного тонуса и обеспечивающим эффективную мышечную активность усилением теплообмена, в том числе - потоотделением и так далее) и (2) реакциями облегчения веса тела (обильным мочеиспусканием, освобождением от лишнего в желудке и кишечнике - рвотой и поносом и др.). Когда же и нападение, и убегание, по опыту, например, слабейшего животного, были невозможны, то страх становился: (3) реакцией “остановки”, “мнимой смерти”: затруднением и выпадением функций - обездвиженное животное переставало пугать других, делалось незаметным и чаще выживало (см.: Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Влюбленность, Выбор, Групповое давление, Доминирующая деятельность, Дух выше!; Истерическое, Кокетство, Личность, Мобилизующая ситуация, Навязчивости, Опыт, Открытость опыту, Парез истерический, Пустота, Реакция на реакцию, Страх неосознанный, Страх человека, Тоска, Тревога, Угодливость, Фобия, Фригидность, Функция II, Эмоции).

СТРАХ НЕОСОЗНАННЫЙ - страх человека (см.: Страх человека), то есть эмоциональное состояние, возникающее в ситуациях, грозящих, по его опыту, его жизни или существенным интересам, заключающее в себе все свойственные страху любого животного (см.: Страх) приспособительные реакции организма, а иногда и элементы поведения (избегание, защиту, агрессивные действия в отношении объекта страха). В отличие от осознанного, неосознанный страх (1) - рождается только в соответствии с неосознанным опытом человека; часто (2) - не сопровождается отдаванием себе отчета в наличии самой эмоции страха или (3) -в его действительных причинах (см.: Тревога)-, (4) - приводит к изменению поведения в отношении объектов страха: (а) - до и без осознания своего отношения к ним, (б) - до и без понимания действительных причин своего поведения или (в) - с его ложным обоснованием, иногда (г) - с игнорированием даже собственного поведения в отношении объектов страха (см.: Эмоции). Следствием того, что мы не отдаем себе отчета в своем страхе, становится то, что его вегетативные проявления остаются не понятными нам, пугают нас, мы пытаемся так или Иначе от них отделаться, не разобравшись с самим страхом (см.: Страх человека). Так, этим страхом собственного страха усиленные, телесные проявления неосознанного страха становятся симптомами психосоматических и невротических расстройств (см.: Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Реакция на реакцию, Соматические, Страх). Игнорирование или ложное понимание собственного поведения, вызываемого неосознанным страхом, рождает для нас такие последствия, к которым мы оказываемся не готовы. Неосознанным страх может оставаться по многим причинам. Мы можем не узнавать своего страха просто по невниманию к собственным ощущениям, или когда забыли собственный опыт, или вовсе еще не знали его, как незначимый (см.: Сознание). Во многих ситуациях переживать страх нам кажется стыдным в силу особенностей воспитания, тогда мы тоже не умеем признаться в нем себе. Стыд испытывать страх часто делает его навязчивым до осознания и осознаваемым уже по ложным поводам (см.: Личность, Навязчивости, Опыт, Фобия).

СТРАХ ЧЕЛОВЕКА - (см.: Страх) сохранил в большей или меньшей степени все вегетативные проявления реакции животного на опасность (см.: Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Эмоции). Он так же проявляется мышечной дрожью, потоотделением, сердцебиением, изменением артериального давления и так далее. Как и у зверя, у человека возникает тошнота, а иногда и рвота; так же "урчит” кишечник, так же слабит, и так же переполняется мочевой пузырь. В неожиданной ситуации мы так же цепенеем, столбенеем, у нас так же подкашиваются ноги, мы теряем дар речи и у нас “разбегаются” мысли. Все эти телесные проявлении страха необходимо помнить, чтобы понимать происхождение и содержание психосоматических расстройств, вегетативных дисфункций при неврозах, истерических парезов, параличей и других частичных или полных выпадений функций (см.: Истерическое, Парез истерический, Соматические, Страх неосознанный). Осознанный и верно понятый страх обеспечивает человеку возможность эффективнее организовать свое поведение относительно объектов страха: избегать или защищаться от них, устранять их или, привыкая к ним, терять страх. Страх человека часто вызывается обстоятельствами, угрожающими его человеческим интересам, но не представляющими биологической опасности, не требующими никаких значительных физических затрат, разве что усиления интеллектуальной деятельности. Тогда вегетативный компонент страха оказывается избыточным, лишним, прямо расстраивает деятельность (урчание кишечника не помогает сдаче экзамена, а громкое испускание газов - сексуальной деятельности, так же как сухость во рту и горле не помогает певцу, а собственное сердцебиение и дрожь в руках и коленках - хирургу). В таких случаях сам страх с его телесными проявлениями становится угрозой эффективности человека и сам вызывает страх, то есть новую волну пугающих телесных проявлений страха. Страх, вызывающий страх, этим страхом страха усиливается (см.: Реакция на реакцию). В этом - одна из причин, по которым мы нередко пытаемся “подавить” страх. Такое нам удается, когда мы подчиняем себе поведение, на него тратим энергию страха, а самой эмоции предоставляем течь по своим внутренним законам - остаемся только свидетелями своего страха. Когда же мы пытаемся отвлечься от страха, переключив внимание на иную эмоциональную активность, то становимся успешны, если сумели собрать и противопоставить страху более мощный в данный момент психический комплекс - доминирующий комплекс (см. Доминирующая деятельность). Обычно таким, более мощным, чем страх, психическим образованием оказывается личность - комплекс Я. Тогда, подчиняя себе страх, личность не только усиливается сто энергией, но и приобретает или закрепляет навык подчинять себе эту эмоцию. Если в момент соподчинения (см.: Выбор) доминирующим оказался страх, личность, напротив, разучивается им управлять и своим сопротивлением усиливает энергию страха, а с ним и его вегетативный - телесный компонент (см.: Вегетативные дисфункции, Реакция на реакцию). В этом случае, паразитируя на энергии личности и ею сам себя питая, страх может существовать как угодно долго без подкрепления иными угрозами, кроме самого себя, и становиться навязчивым (см.: Личность, Навязчивости, Страх, Фобия, Эмоции).

СУБДЕПРЕССИЯ - легкая, слабо выраженная депрессия (см.: Депрессия).

ТОСКА - эмоциональное отражение того факта, что человеку недостает чего-то значимого и необходимого для его свободной самореализации (см.: Факт). Мучительное и счастливое состояние возвращения себе будущего, которое побуждает осознавать, чего тебе надо, находить, где это есть, и научаться, как этого добиться. Процесс, в котором мы переболеваем потери и научаемся не терять - меняемся сами и учимся принимать и иначить мир. Тоска - важнейший инструмент нравственно-психологического роста человека (см. Депрессия). Для тех, кто не принял необходимости тоски, кто не научился с энтузиазмом проживать эту муку, для тех, кто се гонит, она, как и навязчивый страх, многократно усиленная борьбой с ней, превращается в гораздо более тяжелое, более длительное, чем необходимо, безнадежное страдание, иногда - в болезнь (см.: Реакция на реакцию, Страх, Страх человека). Отворачиваясь от нес, мы (1) - не научаемся, как проживать тоску, (2) - всегда мешаем завершению се процесса, (3) - не вырастаем в ней. И тогда пытаемся новые взрослые трудности одолевать старыми младенческими средствами. Тогда и трудностей у нас накапливается гораздо больше, чем у тех, кто тоску любит. И справляться с ними для нас, отставших от самих себя, несравненно труднее, чем для открытых опыту и реальности людей. И вся эта ноша трудностей рождает новую тоску, которую еще труднее выносить. Для меня тоска - это привычное и любимое состояние, в отсутствие которого мне тревожно: ис начал ли и я хорониться от жизни - отставать, стареть и умирать (см.: Высшие ценности, Депрессия, Навязчивости, Открытость опыту, Пустота, Реалистическое состояние, Свобода, Эмоции).

ТРЕБОВАНИЕ - в общении распоряжение, в отличие от просьбы, выраженное в категорической форме и предполагающее обязанность того, к кому оно обращено, это распоряжение выполнить. Неисполнение требования чревато для неисполнившего порицанием, необходимостью оправдаться и извиниться перед тем, чье требование не выполнено (см.: Групповое давление, Демонстративное поведение, Идеал, Кокетство наоборот, Негативизм, Общение, Приказ, Просьба, Экспектации, Эмансипантка).

ТРЕВОГА - страх, причина которого, в соответствии с онтогенетическим опытом человека, неизвестна или неосознана (см.: Онтогенез, Страх неосознанный). Эмоциональное состояние, возникающее, когда во внутреннем или внешнем мире человека что-то, по его опыту, грозит невозможностью удовлетворения его потребностей, целости его Я или жизни. Тревога имеет все вегетативно-соматические (телесные) проявления страха (см.: Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Эмоции). Как и страх, она может быть осознанной и неосознанной. Осознанная, она сообщает нам о наличии опасности, дает силы находить и устранять ее причины, строить эффективное поведение. Признаваемая - она, как и тоска, является необходимым двигателем нашего переживания и поведения в новых внешних или внутренних обстоятельствах - двигателем в нормальной жизни. Неосознанная или без понимания се причин длительная тревога может становиться основой психосоматических расстройств и усиливать уже существующие телесные расстройства. У беспомощного ребенка тревога, не замеченная теми, кто нянчит его и растит, поскольку причины се не устраняются, становится хронической, делается содержанием беспрерывных болезней или усиливающей эти болезни почвой. Такой ребенок и сам плохо научается осознавать свою тревогу, недостаточно научается руководствоваться ею в построении эффективного поведения (см.: Астения, Личность, Опыт, Покой, Пустота, Реакция на реакцию, Сознание, Тревога дезорганизующая, Угодливость, Фобия, Фригидность, Эмоции).

ТРЕВОГА ДЕЗОРГАНИЗУЮЩАЯ - пассивная, астеническая эмоция (см.: Астения, Стеничный) - тревога, побуждающая не столько к поиску се причин, сколько к непродуктивной борьбе с самой тревогой. Эта “борьба” заключается в попытках отвлечься, не думать о тревоге, не замечать ее как состояние, делать для себя вид, будто ее нет, изображать спокойствие, а при этом избегать любых обстоятельств и событий, способных встревожить. Результатом такой “борьбы” становится усиление тревоги по механизму “реакции на реакцию”, возрастание ранимости, расширение круга травмирующих факторов, затруднение и дезорганизация преднамеренной деятельности. Тревога дезорганизующая — следствие жизненного стиля и личностного выбора, заключающегося в оберегании себя от неизбежных неприятных переживаний и воздействий (см.: Выбор, Личность, Реакция на реакцию, Тревога, Эмоции, а также: Самооберегание в кн. “Терапия поведением”).

УГОДЛИВОСТЬ - чрезмерная услужливость, льстивость, заискивание (см.: Толковый словарь). Угодливость - поведение демонстранта, движимое в поиске одобрения и награды не стремлением удовлетворить живые интересы живых людей, а страхом неодобрения и потери собственных выгод - страхом наказания (см.: Страх человека, Тревога). Угодливость - поведение, обычно более обязывающее, чем нужное тем, кому угождают. За него часто расплачиваются ответными услугами, но редко бывают искренне благодарны угождающему. Поэтому ожидания угодником ответной дружественности всегда оказываются обманутыми. Так угождающий теряет всех своих “друзей”, как только утрачивает возможность продолжать им угождать. И не потому, что те - “плохие люди, вероломные обманщики и предатели”, а оттого, что сам предпочел покупать их “дружбу” своей полезностью, угодливостью. Сам предпочел психологически трудным отношениям подлинной дружбы их легкую имитацию - выгодные приятельства, сам - равнодушен ко всем, сам - никому не друг (см.: Высокомерие, Демонстрант, Имитатор, Неодобрение, Совесть, Страх, Фригидность).

УСТАНОВКА - подобный игре в “съедобное - несъедобное”, чаще неосознанный эмоциональный механизм выбора, усиления и закрепления одних физических и психических процессов и ослабления и устранения - других. Установка может быть сформирована специально: поощрением желательных и наказанием нежелательных процессов (см.: Выбор, Конфликт внутри-личностный, Ответственность, а также Наказание и Поощрение в кн. “Терапия поведением” и Установка в кн. “Залог возможности существования”).

ФАКТ - то, что действительно есть, в отличие от того, что “хотелось бы”, чтобы было, и от того, что “должно было бы быть” в соответствии с нашими представлениями (см.: Агрессия, Влюбленность, Реальность, Эмансипантка).

ФЕТИШ - здесь: все, что используется для того, чтобы вызвать по ассоциации осознанный или неосознанный образ объекта, однажды причинившего сильные переживания, цепные для использующего фетиш (например, образ возлюбленного), и таким образом снова получить желанное состояние, независимо от отношений с объектом “здесь и теперь” - рефлекторно. В качестве фетиша может использоваться и сам "объект", даже помимо его воли и вопреки ей. В обыденной жизни мы достаточно часто пользуемся фетишами для приведения себя в нужное состояние и для поддержания себя в нем. Например: привычной одеждой, талисманом, вещью, подаренной любимым, ребенком, в которого влюблены и с которым не считаемся, любимыми женой или мужем... (см.: Влюбленность).

ФИЛОГЕНЕЗ - процесс развития данного вида животных со времен зарождения жизни на земле; предыстория онтогенеза -индивидуальной жизни данного конкретного животного, в том числе и человека (см.: Инстинкт, Интуиция, Онтогенез, Эмоции).

ФОБИЯ - навязчивый страх, который в спокойном состоянии человек мнит необоснованным, по который непременно появляется в определенных обстоятельствах (фобических обстоятельствах) и сопровождается вегетативными дисфункциями (см.: Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Дисморфофобия, Дисфункции, Пустота, Реакция на реакцию, Страх, Страх неосознанный, Страх человека, Тревога, Функциональные расстройства, Эмоции). Для сохранения фобии необходимо, как минимум, два условия. Одно - непременное стремление избежать пребывания в обстоятельствах, вызывающих фобию, и уход от этих обстоятельств до прекращения страха, то есть отсутствие опыта безопасности фобических (вызывающих фобию) ситуаций. Другое условие сохранения фобии - попытки подавить страх волевым усилием. Эти попытки питают страх энергетически (см. Реакция на реакцию, Навязчивости, Обсессии, Опыт, Психотерапия, Фригидность, подробно в кн. “Терапия поведением”).

ФРИГИДНОСТЬ - необходимое средство бессознательной защиты женщины от глубокой зависимости от мужчины, которому она интуитивно не доверяет. Часто такое недоверие - следствие отсутствия успешного опыта построения отношений с отцом. В случае задержки нравственно-психологического развития в возрасте 12-14 лет фригидность становится результатом обычно тоже бессознательного неприятия женщиной (и се мужчиной) и себя и партнера реальных. Результатом неприятия всего телесного, тревожного, трудно предсказуемого - неприятия реальности вообще. Такое отрицание реальности - проявление свойственного этой задержке развития нравственного конфликта: “Дух -выше!”, противопоставляющего душу - телу, идеал - реальности. Фригидность обычно закрепляется рационалистическим стремлением преодолеть ее, вопреки неосознанному нравственному запрету (см.: Реакция на реакцию). Это стремление преодолеть фригидность диктуется не непосредственной привязанностью к партнеру, но желанием “быть как все”, испытать что-то, якобы известное другим женщинам, и обвинением себя в мнимой эмоциональной дефектности (см.: Дисморфофобия, Кокетство наоборот, Комплекс различия, Малоценности комплекс, Навязчивости, Пустота, Рационализм, Самооговор, Страх человека, Фобия, Тревога). Нередко закрепляющее фригидность стремление от нее избавиться диктуется озабоченностью, даже требованиями сексуального партнера, или вменяемой себе обязанностью отплатить партнеру оргазмом за его влечение и так далее (см.: Дух - выше!; Идеал, Конфликт внутриличностный, Опыт, Реалистическое состояние, Страх неосознанный, Угодливость, Эмоции, Я-идеал, а также “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн. "Терапия поведением” ).

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЕ РАССТРОЙСТВА - нарушения характера работы (функции) организма, системы органов (нервной, сердечно-сосудистой, пищеварительной), органа, ткани или клетки без повреждения их структуры (см.: Вегетативные дисфункции. Дисфункции, Навязчивости, Пустота, Фобия, Фригидность, Функциональный, Функция II).

ФУНКЦИОНАЛЬНЫЙ - касающийся функции, а не структуры организма, системы органов, органа, ткани, клетки (см.: Вегетативные дисфункции, Дисфункции, Функциональные расстройства, Функция II).

ФУНКЦИЯ I - назначение, осуществляемая роль, круг деятельности или предписываемых обязанностей (см.: Кокетство, Эмансипантка).

ФУНКЦИЯ II - здесь, как и везде в биологии: специфическая деятельность организма животного, сто органов, тканей, клеток (см.: Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Дисфункции, Парез истерический, Ретикулярная формация, Страх, Функциональные расстройства, Функциональный, Эмоции).

ЧУВСТВО РЕАЛЬНОГО - см.: реального (реальности) чувство (см.: Реалистическое состояние, Реальность).

ЭГОИЗМ - любовь к себе. В мире двойной морали, разделенном на господ и рабов, где основная масса людей должна была видеть свою свободу в самоотверженном обслуживании других, в мире, страшащемся такого закабаленного, готового к бунту человека, эгоизм воспринимался пороком, становился жупелом. Люди, видящие, что действующий не для себя, подневольный человек - это больное, умирающее существо, малоэффективное и для других. Чувствующие, что мораль раба, делает рабами всех, в том числе и господ. Понимающие, что цивилизация рабов -неэффективная, гибнущая цивилизация. Так озадаченные люди пытались как-то реабилитировать эгоизм в рамках все той же двойственной, античеловеческой по сути морали, видящей в человеке средство. Н.Г. Чернышевский писал о “разумном эгоизме”, Г. Селье - об “альтруистическом эгоизме”. В русле гуманистической морали, воспринимающей человека сыном и творцом мира, называемого Род человеческий, человеческий эгоизм - это добродетель любви к себе, то есть созидания своего мира людей и природы. Проявлением человеческого эгоизма оказывается энергичная, ответственная, инициативная забота о сохранении, развитии и воспроизведении каждым собственной жизни, забота о полнейшей реализации себя в настоящем и в общечеловеческом будущем, активная забота о сохранении, развитии и воспроизведении своей среды обитания. Забота сберечь Землю, Родину, место, где живешь, дом, семью, забота сберечь другого человека и нравственный уклад, обеспечивающий сохранение, развитие и воспроизведение своей среды обитания - других людей. Только из сложения эгоизмов всех может родиться та сила благоговения перед каждой Дочерью и перед каждым Сыном Человеческим, которая освободит нас от проклятия поминутного самоотречения, от самоубийства борьбы с данным нам природой инстинктом. Отношение к человеческому эгоизму как к эгоизму Homo moralis возвращает инстинкту самосохранения силу, данную природой, и возводит ее в ранг подвига утверждать Жизнь, Землю и Человека (см.: Инициатива, Инстинкт самосохранения, Личность, Ответственность, Реалистическое состояние, Свобода).

ЭГОИСТ - тот, кто любит себя, то есть сам заботится о себе, о среде своего обитания - природе и других людях, сознательно или неосознанно утверждает, воспроизводит и развивает обеспечивающие существование этой среды нравственные уклады (см.: Эгоизм).

ЭГОИСТИЧНЫЙ - любящий себя (см.: Эгоизм, Эгоист).

ЭГОЦЕНТРИЗМ - буквально: “я в центре” - способ существования, свойственный маленькому ребенку, будто он и только он, он один - средоточие всеобщего внимания и заботы всех без исключения нормальных людей. Проявлением эгоцентризма становится отсутствие заботы о себе и игнорирование чьих бы то ни было интересов других, основанное на привычном ожидании всеобщей опеки. Эгоцентризм - характерное проявление нравственно психологической незрелости и демонстративности (см. Высокомерие, Демонстрант, Имитатор, Инфантилизм, Кокетство наоборот, Кокетство непреднамеренное, Комплекс различия, Опека, Психологически незрелый, Сензитивность, Социогенные потребности, Эгоизм).

ЭКЗАЛЬТАЦИЯ - восторженное, возбужденное состояние, болезненная оживленность (см.: Словарь иностранных слов). Экзальтация - проявление демонстративной поведенческой и эмоциональной реакции человека на собственную неожиданную и значимую эмоцию, от которой он отвык. Поведенческая реакция - заключается в попытках сдержать или продемонстрировать проявления эмоции из стремления показать владение собой или убедить себя и зрителей, что эмоция действительно есть. Эмоциональная реакция - оказывается обычным механизмом “реакции на реакцию”, многократно усиливающим волнующую эмоцию (см.: Реакция на реакцию, Эмоции). Усиленная сдерживанием эмоция в сочетании с маскирующим или демонстрирующим ее поведением выражается, в конце концов, в преувеличенных, нарочито наглядных, взвинченных формах. Реалистичных партнеров но общению экзальтация настораживает и отталкивает неестественностью, взбудораженной нарочитостью. Переживающий экзальтацию ощущает это неприятие окружающих, пытается себя сдержать, чем только усиливает подавляемые проявления и создаст впечатление, что он ими бравирует (см.: Демонстративное поведение, Общение, Реалистическое состояние).

ЭКСПЕКТАЦИИ - осознанные или бессознательные, обусловленные групповыми нормами взаимные ожидания людей (см.: Групповое давление, Нормы групповые, Требование).

ЭМАНСИПАНТКА, ЭМАНСИПЭ - здесь: женщина-демонстрант, борющаяся за эмансипацию или демонстрирующая свою эмансипированость, освобожденность - чаще от своих собственных подлинных нужд, свойств, интересов, от собственного пола и лица. Обычно способ существования эмансипантки - Проявление задержки нравственно-психологического развития в самом активном психологическом возрасте - 11-12 лет, реже в возрасте брезгливого отношения к телу и поиска таких жизненных смыслов, которые освобождают от собственной ответственности и инициативы - в возрасте 13-14 лет. В мире мужской морали действительная эмансипация женщины требовала бы не отстаивания “равенства с мужчинами” и отречения от женственности, но выявления и утверждения с младенчества девочки именно тех особенностей, свойств женщины, которые ее от мужчины отличают. Подлинная эмансипация требовала бы выявления и утверждения женской специфики, возведения этой специфики в ранг высших ценностей, выработки феминоцентрированной социокультуралыюй модели, то есть нравственности, центрированной на женщине: на ее выгодах, ценностях, на устройстве мира, удобном для женщины, - на се счастье. Тогда эмансипантка была бы -женщина, утверждающая женственность и мир, удобный женщине, се ребенку, ее мужчине, а значит - нам всем. Эмансипантка от игнорирующей се, не признающей се полноценным человеком морали была бы - женщина, утверждающая мир Евы, сорвавшей яблоко и признавшей свой поступок, свою инициативу, свою, а значит и нашу - ее детей, свободу. Потому что, когда хорошо женщине, хорошо се сыну, ее дочке, ее мужчине. Когда плохо женщине - плохо всей планете, не вырастившей девочку, девушку, женщину уважающими свою свободу узнавать себя, быть собой и способными себя с достоинством утверждать. В такой эмансипации нашли бы свое место и мужчины, любящие и уважающие своих матерей, сестер, жен, дочерей. В ней нашли бы место все, кто относятся к женщине не только потребительски как к носительнице полезных для мужчины функций: материнской, опекающей и ублажающей, но как к самостоятельной личности с незнакомыми интересами (см.: Функция I). И первой задачей такой эмансипации стала бы постановка вопроса о том, кого эта эмансипация утверждает. Такая задача требовала бы прекращения замалчивания факта, что ни мужчины, ни уж тем более женщины пока даже не интересовались тем: “что такое - женщина?” - кто это такая? и чем она не физиологически, а как человек нашей культуры отличается от не женщины (см.: Факт). Предполагается само собой разумеющимся, что все, и уж конечно женщины, это знают. А это далеко не так! Человеческое знание о любом явлении - багаж общечеловеческой культуры, а не принадлежность пола. Чего не знает человечество -не знает никто (если это - не новое открытие). И, по-моему, меньше всего о себе знает именно женщина. Поэтому теперешняя эмансипация и оказывается для нее самоуничтожением, поэтому к ней не присоединяется никто, кто действительно любит женщину и сочувствует с ней (с.м.: Сочувствие). Известно, что носителем любой культурной традиции, передающей ее от поколения поколению, является женщина. Поэтому одной из первых задач стало бы, чтобы женщина защитила себя от самой себя, как от носительницы той традиции, которая воспринимает ее неполноценным человеком. Чтобы она защитила себя от собственного презрения и ненависти к себе и ко всему женскому, от ненависти, которую она так фанатично несет из веков инквизиции, от ненависти, заставляющей ее уподобляться мужчине и ссорящей всех нас. Подлинная эмансипация от морали, дискриминирующей женщину, а с нею и каждого из нас, не разобщала бы мужчин и женщин, обезличивающих, ломающих друг друга и самих себя в бессмысленном противостоянии или в подростковой борьбе за “верх”, а объединяла разных, уже обособившихся людей, берегущих свои и друг друга отличия, берегущих наш общий мир, невозможный без каждого из нас. Против такой эмансипации, независимо от пола, были бы только застрявшие в подростковой ненависти к себе, инфантильные люди с тайным чувством малоценности (см.: Высшие ценности, Демонстрант, Дисморфофобия, Имитатор, Инфантилизм, Истерическое, Комплекс различия, малоценности комплекс, Нормы групповые, Рационализм, Требование).

ЭМОЦИИ - движимый и управляемый поминутными изменениями удовлетворенности всего круга потребностей, врожденный, чрезвычайно чуткий механизм саморегуляции, ставящий жизнедеятельность организма животного (и человека в том числе) в непрерывную зависимость от ценности и полезности для него (теперь, в будущем или на некотором отрезке существования) всех событий его внешней и внутренней жизни. Эмоции - механизм, который выражает уровень удовлетворенности наших потребностей непосредственно состояниями нашего организма (избирательностью, реактивностью, интенсивностью протекания процессов, тонусом, работоспособностью, энергетикой и так далее) и так подготавливает нас к деятельности по их удовлетворению (поиску, опознанию, получению или созданию и использованию их объектов). Одновременно эмоции - регулируют наш организм в соответствии со значимостью для нас тех или иных событий и так приспосабливают, делают наше тело готовым к поведенческому взаимодействию с постоянно меняющимися, настоящими и будущими, внешними и внутренними обстоятельствами жизни. Таким образом, эмоции, с одной стороны, есть выражение степени удовлетворенности наших потребностей, с другой - приспособительная реакция организма на актуальные обстоятельства. Но всегда они есть ни что иное, как состояние нашего организма - тела, обеспечивающие нашу физическую готовность к самовыражению и оптимальному взаимодействию с изменчивыми обстоятельствами существования. Выражая уровень удовлетворения тех или иных потребностей, эмоции проявляются: (1) -зависящими от колебаний неудовлетворенности изменениями восприимчивости к объектам потребностей и сигналам этих объектов; (2) - избирательным реагированием на эти объекты и их сигналы всех систем организма; (3) - увеличением интенсивности одних процессов и уменьшением - других; (4) - перераспределением энергий, обеспечивающим активность по удовлетворению потребностей, (5) - облегчением одних деятельностей и соответствующих им процессов и затруднением других. Деятельность, затрудняющая удовлетворение, лишается обеспечения. Деятельность, удовлетворяющая потребности, поддерживается Необходимой перестройкой всего организма, начиная от настроя воспринимающих устройств и кончая необходимой готовностью аппаратов, отвечающих за использование объектов потребностей. Именно эмоция обеспечивает полезную деятельность необходимой энергией, тонусом - обеспечивает нужную работоспособность и сама этой работоспособностью, этим тонусом и является. В качестве реакции на обстоятельства эмоции оказываются соответствующим нашему опыту отражением в нашем состоянии степени полезности, безразличности или вредности для пас этих обстоятельств и прогнозом будущего (см.: Опыт). Реакция на полезные явления, как и на события, которые сулят нужные перспективы, появляется положительной эмоцией, то есть любая активность, способствующая таким событиям, обеспечивается энергией, повышением работоспособности. Обстоятельства вредные, как и грозящие потерями большими, чем приобретения, и содействующая им активность вызывают отрицательную эмоцию - снижение тонуса, упадок сил, потерю работоспособности (см.: Депрессия, Страх, Тревога дезорганизующая). Деля настоящее и будущее на нужное - желанное, положительное и вредное - нежелательное, отрицательное, эмоции как бы метят все события, готовят нас к ним - заранее, точно и быстро. События, вызывающие эмоции, можно объединить в четыре группы. Первая: непривычные события. Те, на которые у нас нет готового стереотипа реагирования (см.: Стереотип поведения). Вторая: неожиданные события. Их можно назвать непривычными по темпу предъявления. Без помощи эмоций мы не успели бы своевременно среагировать на них. Третья группа: биологически значимые события: те, что важны для сохранения пашей жизни, удовлетворения биологических потребностей, в том числе потребностей в развитии и самовоспроизведении. И последняя, свойственная только человеку группа воздействий, вызывающих эмоции: личностно значимые события. Это - все, что существенно человеку для удовлетворения всего круга его осознанных и несознаваемых, но уже приобретенных потребностей (см.: Социогенные потребности). Таким образом, эмоцию, сколько-нибудь отличную от обыденного состояния, вызывают непривычные, неожиданные, биологически и личностно значимые события. Чем для большего круга потребностей стало залогом возможности удовлетворения то или иное событие, тем более мощную эмоцию оно вызывает. Поэтому наиболее сильными эмоциями оказываются те, что вызваны личностно значимыми событиями. Они способны подавить и эмоцию от непривычного или неожиданного события, и от биологически значимого, и любые другие эмоции от событий, менее значимых для личности. Эмоцию как состояние тела легче понять, если вспомнить ее филогенетический смысл в качестве реакции на обстоятельства (см.: Филогенез). В этом смысле она всегда была - реакцией более или менее экстренной готовности к физическому действию: к нагрузке, к преследованию, к убеганию (см.: Настроение, Смысл, Страх). В ряде случаев эмоция проявлялась реакциями затаивания: остановки, “мнимой смерти”, выпадения функций (см.: Депрессия, Функция II). Ведь слабейшее в какой-то ситуации животное часто могло выжить в столкновении с врагом, только стан незаметным, неподвижным, а в своей стае - только прекратив активность, побуждающую более сильного соперника к агрессии. Иногда слабое животное спасалось, отпугивая противника невыносимым для того запахом. Как реакция готовности к физической нагрузке эмоция всегда заключалась: (1) -в собственно подготовке организма к избыточной мышечной работе и (2) - в реакциях облегчения веса. Первая группа реакций - собственно подготовка организма к мышечной работе, состоит в перестройке нервной, гуморальной, эндокринной активности, в изменении эффективности дыхания, работы сердечно-сосудистой системы (изменении артериального давления, сердечного ритма), в активизации теплообмена (потливости), в изменении функционирования других органов и систем, обеспечивающих работу мышц. Вторая группа - реакции облегчения веса — включают изменения работы желудочно-кишечного тракта и органов мочевыделения (тошнота и рвота, усиление перистальтики кишечника, метеоризм, понос, учащенное и обильное мочеиспускание). Чем легче в момент опасности или погони становился зверь, тем быстрее он догонял и убегал, чаще выживал. Как реакции затаивания эмоции проявляются замедлением или выпадением самых разных функций, вплоть до преходящих истерических “параличей” и летаргического сна (см.: Истерическое, Парез истерический). Как меняющиеся состояния нашего организма, эмоции - механизм филогенетически очень древний. Эмоции и регулируются в основном древнейшими нервными образованиями - вегетативной нервной системой во главе с глубинными структурами мозга (таламусом, гипоталамусом, промежуточным мозгом и др.). Наличие представительства вегетативной нервной системы в более поздних корковых образованиях и корковый контроль над глубинными структурами мозга ставит эмоции в зависимость от приобретенных при жизни потребностей личности (см.: Вегетативная нервная система, Вегетативные дисфункции, Ретикулярная формация). Эта зависимость тем больше, чем шире у личности круг не демонстрируемых, а действительно сформированных потребностей (см.: Социогенные потребности). Эмоции как древний и врожденный механизм видовой адаптации имеют и свои врожденные проявления — так называемые маски эмоций (Ч. Дарвин). Существенно, что эти врожденные проявления эмоций одного животного вызывают безусловно-рефлекторный отклик других животных, и не только представителей того же вида, но и некоторых других млекопитающих. Иначе говоря, наша эмоция чувствуется другим человеком (и не только человеком) и вызывает соответствующий ей эмоциональный ответ другого: передается, воспринимается, заражает. Эти безусловно-рефлекторные передача и восприятие эмоций становятся основой общения, взаимопонимания, объединения или разобщения людей (см.: Общение). Уже на се основе вырабатываются условно-рефлекторные, приобретенные при жизни эмоциональные реакции и взаимосвязи. Эмоция, посланная в мир, возвращается многократно усиленной эмоциональным откликом всех, кого она затронула. Это ощущается и прогнозируется. От этих невольно передаваемых, невольно воспринимаемых и невольно заражающих нас врожденных средств эмоциональной выразительности, служащих объединяющей основой любого общения, надо отличить их преднамеренную или невольную имитацию - так называемые выразительные движения: позы, жесты, мимику, похожие на внешние проявления эмоций (см.: Имитация). Выразительные движения осуществляются но затверженному, искусственному сценарию, независимо от наличия демонстрируемой эмоции, часто вразрез с действительным состоянием изображающего. Эти выразительные движения являются, но сути, только знаками эмоций, принятыми в той или иной группе людей. Если эмоция заражает, непосредственно вызывает аналогичное состояние другого, то эти движения, только напоминают о нем, побуждают изобразить состояние такими же движениями или рефлекторно вызвать пустую, хоть часто и очень выразительную, копию живой эмоции, “вжиться в образ”. Пользующийся выразительными движениями может сознавать, что он изображает состояния, которых не испытывает; может верить, что обозначаемое движением и есть живая эмоция; может надеяться, что, вжившись в образ, он переживет знакомую или даже незнакомую изображаемую эмоцию. Но насколько выразительно человек демонстрирует эмоцию, настолько в момент демонстрации далек он от интереса к непосредственной эмоциональной жизни - своей и чужой. Для профессионального артиста существенно, что подлинная эмоция не имеет специфических поведенческих проявлений. Живая и вызывающая непосредственный эмоциональный отклик зрителя, она может не иметь никакого отношения к изображаемым чувствам, по именно она наполняет их увлекающей энергией и понятным, убедительным содержанием. Осознанная демонстрация эмоций (например актером) оставляет партнеру выбор ответного реагирования, неосознанная - требует непременного ответа “искренней” эмоцией. На отказ в таком случае реагируют разочарованием и обидой. Если в постоянном общении два человека искренне не замечают своих подлинных эмоций, искренне демонстрируют эмоции, которые не испытывают, и искренне откликаются демонстрацией на демонстрацию друг друга, то в этой ситуации, где “голубок и горлица никогда не ссорятся, дружно живут” - у партнеров нет друг к другу осознанных претензий, - оба оказываются друг для друга и для себя постоянной эмоциональной травмой (см.: Демонстративное поведение). Игнорируемые эмоции обоих, не реализуясь поведением, становятся основой психосоматических расстройств (см.: Соматические). У всех человеческих свойств есть сценические двойники: легче желаемую эмоцию сыграть и поверить, что это - она и есть, чем прожить ее, испытать и вызвать отклик другого. Поэтому мы так часто предпочитаем “надежную” имитацию и демонстрацию - непредсказуемой, тревожной и неведомой жизни (см.: Тревога). Изображать жизнь и требовать от других подыгрывания или жить и поддерживать жизнь других - это поминутный выбор каждого. Важно, что при подлинном реагировании на чужую настоящую эмоцию, переживание и поведенческие проявления воспринятой эмоции зависят не только от того, что “передано”, но в значительной степени и от особенностей личностного реагирования воспринимающего, от сто жизненного стиля. Например, один, почувствовав чей-то страх, сам испугается, а другой от этого Же страха придет в ярость. Один, чувствуя чужую агрессию, разгневается, другой -струсит. Сам этот жизненный стиль диктуется опытом, в значительной степени онтогенетическим (см.: Онтогенез). Но он же (стиль реагирования) и создает этот онтогенетический опыт -опыт, который, в свою очередь, вновь утвердит преобладающий индивидуальный стиль реагирования на значимые события. “У кого есть, тому прибавится, у кого нет, у того отнимется!” Создается впечатление, что именно этим преобладающим индивидуальным стилем реагирования животного на значимые события, эмоции разделяются на активные и пассивные - стенические и астенические (см.: Астения, Стеничный). Эмоции, которые мы реализуем действием, - активные эмоции, чаще приводят нас к победам, к открытию и тренировке навыков, к необходимому обучению, росту возможностей, к расширению оптимистического опыта. Энергия реализованных действием, активных эмоций тратится на полезное для нас поведение. Это поведение чаще приводит к необходимой перестройке обстоятельств или себя, чаще завершается удовлетворением побудивших эмоцию потребностей и угасанием вызванных ими эмоций. Активные эмоции обусловливают расширение положительного опыта, освоение навыков, рост возможностей, тренировку организма и здоровье! Эмоции, от реализации которых мы отказались, -пассивные эмоции, реже завершаются удовлетворением и новым оптимистическим опытом. Вызываемая ими внутренняя перестройка - перестройка мотивационной системы и активности всего организма - более длительна и тягостна (см.: Мотивы). Существенно, что те или иные проявления пассивных эмоций часто сами становятся неожиданным, непривычным, биологически и личностно значимым событием. То есть - событием, вызывающим эмоциональную реакцию. Этой эмоциональной реакцией соответствующие компоненты эмоций усиливаются и вызывают новую эмоциональную реакцию, и снова усиливаются, и так многократно. Этим механизмом “реакции (эмоциональной) на реакцию (эмоциональную)” или дистресса неожиданные, непривычные, биологически и личностно значимые компоненты пассивных эмоций многократно усиливаются, фиксируются, превращаются в симптомы неврозов и психосоматических расстройств (см.: Симптом, Симптоматика). Энергия нереализованных, пассивных эмоций в большей мере тратится на саморазрушение. Механизмом их превращения в болезнь становится только что описанная “реакция на реакцию” (см.: Реакция на реакцию, Навязчивости и в кн. “Терапия поведением”). Эмоции человека возникают помимо его сознания и воли (см.: Сознание). Они могут остаться неосознанными, могут осознаваться с разной степенью точности и полноты. Неосознанные эмоции по-разному влияют на поведение. Они могут бесконтрольно реализоваться импульсивным, бессознательным, даже вовсе не замечаемым поведением. Могут проявляться ложно мотивируемым поведением. А при достаточно полном и последовательном контроле над собственным поведением такие неосознанные эмоции могут совсем не проявляться в подвластном сознательному контролю - произвольном поведении. Легко поверить, что они “полностью подавлены”, хотя “подавлены” (даже и не начинались, не готовились) только их заметные человеку, поведенческие проявления. В таком случае: либо теряют свое сигнальное влияние - обезразличиваются неосознанные объекты потребностей, побуждающих эмоцию; либо утрачивается и сама эта потребность; либо, если ни утраты потребности, ни обезразличивания ее объектов не происходит, то эмоция осознается и становится возможным построение нужного произвольного поведения - реализация эмоции (см. в кн. “Залог возможности существования”). Если осознания эмоции все-таки не происходит, то, игнорируемая, она затрудняет противоречащее ей произвольное поведение, дезорганизует его вплоть до полной остановки (см.: Депрессия). Неосознанная эмоция может становиться содержанием неврозов и психосоматических болезней, а в крайних случаях она замечается человеком как чуждое его Я, внешнее, навязанное, “сделанное” состояние и тогда осознается - иногда по-бредовому. Осознание эмоции может происходить по-разному. 1. Если эмоция реализуется непроизвольным поведением, то замеченное самостоятельно или по чьей-то подсказке противоречие между действительным поведением и своими сознательными намерениями может быть отчуждено от своего произвола и по-истерически объяснено внешними причинами, или тоже, как уже говорилось, - по-бредовому. Невольное поведение может быть присвоено и тогда - побудить к поиску причин противоречия, к более внимательному наблюдению за причинами собственных действий, за внешними стимулами и своими состояниями и так далее. Наконец, привести к догадке о наличии у себя незамеченной эмоции. 2. При достаточно качественном контроле над своими действиями эмоция чаще осознается сначала как состояние. Замечаются се проявления, их приятность и неприятность - эмоция ощущается, осознается направленность связанных с ней побуждений, потом замечаются объекты, вызывающие се, осознается отношение к ним, осознается и потребность. Эмоции осознанные, то есть замеченные; познанные в своих проявлениях и причинах, понятые как побудители к действию, могут быть, как мы уже выяснили, присвоены или отчуждены. Но не менее важно и то, что именно в качестве побудителей поведения они могут быть человеком принятыми или отвергнутыми. Принятую нами эмоцию мы рассматриваем, внимательно “вслушиваемся”, "всматриваемся” в нес, исследуем малейшие связанные с ней ощущения, осваиваем и без внутренних препятствий осуществляем поведением, расходуем се энергию. Желанная эмоция быстро проходит. Нередко мы пытаемся удержать уходящее желанное состояние и таким сосредоточением на эмоции только впустую истощаем ее. Когда же эмоция вновь зарождается, мы, силясь ее сберечь, расходуем, тормозим еще не накопившуюся ее энергию на корню, затрудняем возникновение эмоции, делаем ее трудно ощутимой и мало узнаваемой для нас (см. Апатия, Пустота и в кн. “Терапия поведением”). Возможность выбора отношения и отказа от осуществления нежелательной своей эмоции позволяет человеку быть свободным, как человек (см.: Выбор). Но, отказываясь от реализации отвергнутых эмоций поведением, мы иногда забываем, что контролируемые нами поведенческие и мимические проявления вовсе не есть сама эмоция. Отказавшись от внимания к эмоции как состоянию тела, мы создаем себе такие же трудности, как если бы мы эту эмоцию вовсе не сознавали (см. выше: неосознанные эмоции). Разница в том, что само состояние, которым эта эмоция проявляется, лам уже-трудно не чувствовать и не замечать. Не расходуя эмоцию на поведение, мы копим се энергию. Пытаясь отмахнуться, не обращать внимания, не чувствовать, не думать об отвергнутой эмоции, мы превращаем се в навязчивость. Занятые борьбой с эмоцией - переживаем острейшие эмоциональные состояния -острейшую напряженность. Сама эта острота и напряженность, вместе с борьбой с самими собой, которая их вызывает, становятся объектами новой потребности. И теперь уже эта неосознанная потребность в такой остроте и напряженности рождает эмоцию, неосознанно поддерживающую эту непродуктивную борьбу с собой и усиление навязчивости. Чтобы отказ от эмоции осуществился успешно, надо, отказавшись от се реализации, все свободное внимание посвятить переживанию именно той эмоции, которую мы отвергли. Не мешать ей перестраивать всю нашу мотивационную систему (см.: Агрессивное, Влюбленность, Выбор, Демонстративность, Инициатива, Истерическое, Кокетство, Личность, Мобилизующая, Ответственность, Открытость опыту, Покой, Психотерапия, Реального чувство, Свобода, Синтония, Совесть, Сочувствие, Тоска, Установка, Эмоциональное состояние и подробно в кн. “Терапия поведением” и “Залог возможности существования” ).

ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ (см.: Эмоции) - чуткое к внешним и внутренним воздействиям состояние нашего организма, лишающее энергетического обеспечения, затрудняющее, вплоть до полной остановки, или множащее силы, облегчающее ту или иную нашу активность в зависимости от полезности или вредности се вероятных результатов для удовлетворения наших потребностей (см.: Депрессия, Инициатива, Мобилизующая, Ответственность, Установка). В этом смысле эмоциональное состояние - зависящий от нашего опыта телесный прогноз будущего, которое сулят (или которым грозят) нам наши действия. Эмоциональные состояния облегчают всякую полезную активность и затрудняют - вредную. Первые эмоциональные состояния мы называем положительными, вторые - отрицательными. Осознанное и верно понятое эмоциональное состояние может быть использовано человеком как “реплика” организма, как сигнал его суммированного опыта о. полезности или вредности для него направленности собственных действий (см.: Интуиция, Опыт). Неосознанное или игнорируемое,-оно может очень затруднить и дезорганизовать сознательное поведение. При всей глубине и широте нашего филогенетического и онтогенетического опыта, он все-таки ограничен рамками нашего индивидуального прошлого (см.: Онтогенез, Филогенез). Это особенно существенно, когда мы оказываемся в новой для нас области существования, знания, начинаем новую деятельность или осуществляем поведение, подсказанное другими, например учимся. В этом случае сознательно поставленные цели и необходимая для их достижения деятельность могут оказаться в противоречии с тем эмоциональным состоянием, которое они вызывают (страх, отчаянье, тоску, апатию). Именно в таких случаях нам необходимо суметь использовать все имеющиеся эмоциональные состояния, в том числе и то, что мешает выбранной деятельности, и создать с их помощью такую эмоцию, которая обеспечит для нужной деятельности необходимую энергию и работоспособность (см.: Доминирующая деятельность). Один из способов такой эмоциональной мобилизации себя - использование “поощрения”, “наказания” и их перспективы (см. в кн. “Терапия поведением").

ЭРЗАЦ - неполноценный заменитель; суррогат (см.: Словарь иностранных слов).

ЭТОЛОГ - ученый, занимающийся этологией (см.: Этология).

ЭТОЛОГИЯ - наука о “биологии поведения”, об общебиологических основах поведения животных и человека как животного (см.: Этолог).

ЭФФЕРЕНТНЫЙ - идущий от центра к периферии. Центробежный нервный импульс или нервные волокна, несущие возбуждение от центральной нервной системы к клеткам эффекторных аппаратов (см.: Афферентный).

Я-ИДЕАЛ - у демонстранта идеал себя, бессознательный инструмент самоодобрения, интериоризированный образ собственных имеющихся или отсутствующих свойств, одобрявшихся “прошлыми одобряющими” (см.: Самоодобрение). Свойства, соответствующие Я-идеалу, легко сознаются демонстрантом, искрение приписываются себе, даже если их нет, и демонстрируются себе и другим. Свойства, Я-идеалу противоречащие, мнятся демонстрантом отсутствующими у него, не осознаются, игнорируются.

Их доступные сознанию проявления тормозятся раньше, чем осознаются. Осознание таких неодобряемых свойств требует от демонстранта моментального их подавления и физиологического вытормаживания на всех уровнях, доступных вниманию. Эта особенность реагирования демонстранта используется как в терапии, так и в манипулировании им. Например, демонстрант видит в другом похожего на себя, приятного ему человека. Находит у того симптомы своей болезни (см.: Симптом). Сближается на этой основе и приятельствует с тем. Но, вдруг обнаружив у “товарища по несчастью” недопустимые - “скверные, мерзкие” по его ощущению черты, он рвет отношения, порой теряя даже длительные истерические парезы! Но та же зависимость демонстранта от своего Я-идеала может стать и его трагедией, когда этот Я-идеал отвергает в комплексе “Дух выше” все естественно человеческие свойства, в том числе и влечения (при истерии), и к тому же последовательно осуществляется игнорирующим влечения действием (при шизофрении). В последнем случае отвергнутые и подавленные влечения возвращаются к демонстранту одержимостью (см.: Демонстрант, Дух - выше, Идеал, Интериоризация, Истерическое, Комплекс различия, Конфликт внутриличностный, Личность, Неодобрение, Одобряющий, Парез истерический, Прошлые одобряющие, Психотерапия, Фригидность, Эмоции, а также “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн. “Терапия поведением” и Я-идеал в кн. "Залог возможности существования”).

Литература

1. Бамдас Б.С. Астенические состояния. - М.: Медгиз, 1961.

2. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений; Люди, которые играют в игры. Психология человеческой судьбы: Пер. с англ. / Общ. ред. М. С. Мацковского; Послесл. Л.Г. Ионина и М.С. Мацковского. - М.: Прогресс, 1988.-400 с.; ил

3. Быков К.М. Кора головного мозга и внутренние органы. М.; Л., 1944.

4. Десев Л. Психология малых групп / Пер. с болг. М.: Прогресс, 1979.

5. Зурабашвили А.Д. Актуальные проблемы персонологии и клинической психиатрии. - Тбилиси: Медниереба, 1970.

6. Зурабашвили А.Д. Проблемные вопросы клинической патоперсонологии шизофрении. В кн.: VI Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров. Т. 3. М., 1975.

7. Краткий психологический словарь / Сост. Л. А. Карпенко; Под общ. ред. А.В. Петровского, М.Г. Ярошевского. - М.: Политиздат, 1985. - 431 с. (в тексте: Психологический словарь.)

8. Малая медицинская энциклопедия: В 6 т. АМН СССР / Гл. ред. В.И. Покровский. - М.: Советская энциклопедия. - Т. 1. 1991. - 560 с. ISВN 5-85270-040-1 (Т. 1); Т. 2. 1991. - 624 с.; ил., ISВN 5-85270-043-6; Т. 3, 1992. - 608 с. ISВN 5-85270-046-0 (3) (в тексте: ММЭ.).

9. Обуховский К. Психология влечений человека. М.: Прогресс, 1971. С. 51-60, 177-181.

10. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений / Российская академия наук. Институт русского языка им. В.В. Виноградова. - 4-е изд., дополненное.- М.: Азбуковник, 1997.-944 с. ISВN 5-89285-003-Х (в текете: Толковый словарь.)

11. Пастернак Б.Л. Охранная грамота. Часть первая. 2. (с. 152); Часть I, 6. С. 162; Часть вторая, 6. С. 186// Пастернак Б.Л. Собрание сочинений: В 5 т., т. 4. Повести; Статьи; Очерки. - М.: Худож. лит., 1991.-910 с.

12. Покрасс М.Л. Залог возможности существования. /Четвертая категория психологии./ - Самара: Издательский Дом “Бахрах”, 1997. - 456 с. (в тексте: Залог возможности существования).

13. Покрасс М.Л. Терапия поведением. /Методика для активного психотерапевта и для всех, ищущих выхода./- Самара: Издательский Дом “Бахрах”, 1997. - 240 с. (в тексте: Терапия поведением).

14. Современный словарь иностранных слов. - М.: Рус. яз., 1992. - 740 с. (в тексте: Словарь иностранных слов).

15. Фанти Сильвио Джиулио. Микропсихоанализ / Пер. Н.Шостаковой. М.: ЦПП, 1977. 400 с.

16. Франкл В. Человек в поисках смысла: Сборник / Пер. с англ, и нем.; Общ. ред. Л.Я. Гозмана и Д.А. Леонтьева; вст. ст. Д.А. Леонтьева. - М.: Прогресс, 1990. - 368 с.; ил. (Б-ка зарубежной психологии).

17. Шанский Н. М., Иванов В. В., Шанская Т. В. Краткий этимологический словарь русского языка: Пособие для учителей / Под ред. чл-кор. АН СССР С.Г. Бархударова. - Изд. 3-е, испр. и доп. -М.: “Просвещение”, 1975. - 543 с. (в тексте: Этимологический словарь).

18. Шекспир У. “Гамлет” в русских переводах ХIХ-ХХ вв. - М.: Изд-во “Интербук”, 1994.

Примечания

1

Покрасс М.Л. Исцеление эгоизмом. Найди свою стаю. Самара 2002 г.

(обратно)

2

Покрасс М.Л. Терапия поведением. /Методика для активного психотерапевта и для всех, ищущих выхода./ - Самара: Издательский Дом “Бахрах”, 1997. - 240 с. (далее: Терапия поведением).

(обратно)

3

Покрасс М.Л. Исцеление эгоизмом. Найди свою стаю. - Самара: Издательский Дом “Бахрах-М”, 2002. - 368 с. Далее: Исцеление эгоизмом.

(обратно)

4

Покрасс М.Л. Активная депрессия. Добрая сила тоски. - Самара: Издательский Дом “Бахрах-М”, 2001. - 320 с. (далее: Активная депрессия).

(обратно)

5

Покрасс М.Л. Освоение одиночества. О чем молчат любимым. - Самара: Издательский Дом “Бахрах-М”, 2005. - 280 с. (далее: Освоение одиночества).

(обратно)

6

Валентина Львовна Неверова погибла в 1999 году в огне пожара здания Самарского УВД.

(обратно)

7

Психодидактическая группа - см.: Словарь. Группа, Психодидактика.

(обратно)

8

Первое издание “Активной депрессии” Юрий Иосифович еще застал. Болел и умирал он мучительно. Но, чтобы не тяготить соседей по палате в хосписе и заглушить боль, громко читал им наизусть “Евгения Онегина”.

(обратно)

9

См. записки: Весна и проклятые вопросы. Не потерян своего дома. Наши дети.готовятся к экзаменам, Ни пуха ни пера.

(обратно)

10

См. записку: Родства непомнящая...

(обратно)

11

Приглашение к диалогу - из одноименного предисловия к кн.: Активная депрессия.

(обратно)

12

См.: Словарь практического психолога (дальше: Словарь). Конформизм.

(обратно)

13

См.: Словарь. Имитатор.

(обратно)

14

См.: Словарь. Комплекс различия; и записку “Никто меня не понимает!”.

(обратно)

15

См.: Словарь. Парез истерический.

(обратно)

16

См.: Словарь. Навязчивости, Страх, Фобия.

(обратно)

17

См. записку “Хочешь, чтобы тебя сглазили?”.

(обратно)

18

См.: Словарь. Функция II.

(обратно)

19

См.: Словарь. Корпоративизм.

(обратно)

20

См.: Словарь. Конформизм.

(обратно)

21

См.: Литература. Зурабашвили А.Д., 1975.

(обратно)

22

См.: Словарь. Нравственное чувство (подробно в кн. “Терапия поведением").

(обратно)

23

См.: Словарь. Интуитивно.

(обратно)

24

  См.: Словарь. Депрессия, Тоска, Тревога.

(обратно)

25

См.: Словарь. Опыт.

(обратно)

26

См.: Словарь. Совесть.

(обратно)

27

См.: Словарь. Депрессия. Тоска. Тревога. Эмоции

(обратно)

28

См.: Словарь. Покой, Апатия, Пустота.

(обратно)

29

Эрзац - неполноценный заменитель; суррогат.

(обратно)

30

См.: Словарь. Смысл жизни.

(обратно)

31

См.: Словарь. Высокомерие.

(обратно)

32

См.: “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн. “Терапия поведением”.

(обратно)

33

См.: Словарь. Группа. Групповая терапия. Малая группа.

(обратно)

34

См.: Словарь. Амбиции

(обратно)

35

См.: Словарь. Конвенция

(обратно)

36

См.: Словарь. Этология, Этолог.

(обратно)

37

См.: Словарь. Полярность.

(обратно)

38

См.: Словарь. Пристройки.

(обратно)

39

См.: Словарь. Фригидность.

(обратно)

40

См.: Литература. Берн Э.

(обратно)

41

См.: Словарь. Рационализм.

(обратно)

42

См.: Словарь. Истерически.

(обратно)

43

См.: Словарь. Агрессивность.

(обратно)

44

См.: Словарь. Галлюцинации.

(обратно)

45

См.: Словарь. Малая группа.

(обратно)

46

См.: Словарь. Выбор. Высшие ценности.

(обратно)

47

См.: Словарь. Медитация.

(обратно)

48

См.: Словарь. Настроение.

(обратно)

49

См. записку “Не потеряй своего дома”.

(обратно)

50

См.: Словарь. Страх.

(обратно)

51

См.: Словарь. Тоска. Депрессия.

(обратно)

52

См.: Словарь. Влюбленность.

(обратно)

53

См.: Словарь. Малоценности комплекс, чувство.

(обратно)

54

См.: Словарь. Покой, Апатия, Пустота.

(обратно)

55

Панариций - нарыв на пальце.

(обратно)

56

См.: Словарь. Доминирующая деятельность.

(обратно)

57

Подробно см. в кн. “Терапия поведением".

(обратно)

58

См.: Словарь. Интуитивно, Интуиция.

(обратно)

59

См.: Словарь. Навязчивость, Эмоции, Реакция на реакцию.

(обратно)

60

См.: Словарь. Конфликт конструктивный.

(обратно)

61

  См.: Словарь. Конфликт неконструктивный.

(обратно)

62

См.: Словарь. Агрессия.

(обратно)

63

См.: Словарь. Конфликт “за справедливость".

(обратно)

64

См.: Словарь. Психологически зрелый.

(обратно)

65

См.: Словарь. Психологически незрелый.

(обратно)

66

См.: Словарь. Конфликт “за справедливость”.

(обратно)

67

См.: Словарь. Корпоративные интересы.

(обратно)

68

См.: Словарь. Высокомерие.

(обратно)

69

См.: Словарь. Имитация.

(обратно)

70

  См.: Словарь. Установка.

(обратно)

71

См.: Словарь. Амбиции.

(обратно)

72

См.: Словарь. Переутомление.

(обратно)

73

См.: Словарь. Фригидность.

(обратно)

74

См.: Словарь. Малоценности комплекс.

(обратно)

75

См.: Словарь. Оценочный подход.

(обратно)

76

См.: Словарь. "Дух выше".

(обратно)

77

Об этом в записке “Когда не можешь залить костер...”.

(обратно)

78

См.: Словарь. Априорный.

(обратно)

79

См.: Словарь. Малоценности комплекс.

(обратно)

80

См.: Словарь. Влюбленность.

(обратно)

81

См.: Словарь. Справедливости чувство.

(обратно)

82

См.: Словарь. Факт.

(обратно)

83

См.: Словарь. Амбиции.

(обратно)

84

См.: Словарь. Проекция.

(обратно)

85

См.: Литература. Пастернак Б.Л. Охранная грамота.

(обратно)

86

См.: Словарь. Нравственный.

(обратно)

87

Из записки “Никто меня не понимает”.

(обратно)

88

См.: Словарь. Инфантилизм.

(обратно)

89

См.: Словарь. Влюбленность.

(обратно)

90

См.: Словарь. Сочувствовать.

(обратно)

91

См..: Словарь. Агрессивный человек.

(обратно)

92

См.: Словарь: Комплекс различия; о сценарии “равнодушный” см. также записки: “Никто меня не понимает!” и “Дети замуж не выходят! Но...”.

(обратно)

93

См. записку “Обереги другого  от себя!”

(обратно)

94

См.: Словарь. Общение.

(обратно)

95

См. записку “Никто меня не понимает!”

(обратно)

96

См.: Словарь. Агрессия.

(обратно)

97

См.: Словарь. Истерически.

(обратно)

98

См.: Словарь. Опыт.

(обратно)

99

 См. записку “Внук, дед и не вынесенное ведро".

(обратно)

100

См.: Словарь. Имитатор, Имитация, Инфантилизм, Комплекс различия, Малоценности комплекс, Психологически незрелый, а также в кн. “Терапия поведением”.

(обратно)

101

См.: Словарь. Демонстративное поведение.

(обратно)

102

См.: Словарь. Демонстрант.

(обратно)

103

См.: Словарь. Прошлые одобряющие.

(обратно)

104

См.: Словарь. Потребность в одобрении.

(обратно)

105

См.: Словарь. Неодобрение.

(обратно)

106

См.: Словарь. Открытый опыту.

(обратно)

107

См.: Словарь. Психологически зрелый.

(обратно)

108

См.: Словарь. Одобряющий.

(обратно)

109

См.: Словарь. Демонстративность.

(обратно)

110

См.: Словарь. Стереотип поведения.

(обратно)

111

См.: Словарь. Сознание.

(обратно)

112

См.: Словарь. Сомнамбулически.

(обратно)

113

См.: Словарь. Навязчивость, навязчивости.

(обратно)

114

См. записку “Когда не можешь залить костер...” и в кн. “Терапия поведением”.

(обратно)

115

См. записку “Когда не можешь залить костер...” и в кн. “Терапия поведением”.

(обратно)

116

См. записку “Никто меня не понимает!”

(обратно)

117

Меня самого этот вопрос интересует с 7 лет. Ему посвящена записка “О Смысле жизни” в кн. “Освоение одиночества”.

(обратно)

118

См.: Словарь. Постижение.

(обратно)

119

См.: Словарь. Реалистичность.

(обратно)

120

См.: Словарь. Выбор.

(обратно)

121

См.: Словарь. Реалистическое состояние

(обратно)

122

См.: Словарь. Истерическое поведение и состояние, а также в записке “Чем хочешь, тем и думай!” и в кн. “Залог возможности существования”.

(обратно)

123

См.: Словарь. Реальность.

(обратно)

124

См.: Пример №17. Ради путевки в рай. Самобичевание. В кн. “Залог возможности существования”, стр. 59.

(обратно)

125

См.: “Два вопроса” в кн. “Терапия поведением”, стр. 177.

(обратно)

126

См.: Словарь. Самообвинение.

(обратно)

127

Как мы выбираем остановку в развитии см. в записке “Со знакомыми не знакомясь”, а также см.: Словарь. Комплексе различия и в кн. “Терапия поведением”.

(обратно)

128

См. словарь: Депрессия. 

(обратно)

129

Ср.: Пример № 1. Чем грозит выздоровление. В кн. “Залог возможности существования”, с. 7.

(обратно)

130

См. словарь: Эгоизм.

(обратно)

131

См.: Словарь. Страх. Страх неосознанный. Страх человека.

(обратно)

132

См.: Словарь.  Имитатор. Инфантилизм Психологически незрелый. Комплекс различия. (подробно в кн. “Терапия поведением”,  

(обратно)

133

См.: Словарь. Тоска. 

(обратно)

134

См.: Словарь. Самооценка. Самооценка демонстранта.   

(обратно)

135

См.: Словарь. Неодобрение - и сравни о неодобрении в записке "Чем хочешь, тем и думай".

(обратно)

136

О сценарии “равнодушный” и пьянстве см.: Словарь. Комплекс различия, а также записку “Спящая красавица и алкоголизм”.

(обратно)

137

См.: Словарь: Агрессивное...

(обратно)

138

См.: Словарь. Малоценности комплекс, чувство.

(обратно)

139

См.: Словарь. Неодобрение.

(обратно)

140

См. записку “В зоне твоей боли”.

(обратно)

141

См.: Словарь. Тревога, Страх, Страх неосознанный, Страх человека.

(обратно)

142

См.: Словарь. Малоценности комплекс, чувство; Комплекс различия. О равнодушии также см. в записках "Чемпион только один”, “Никто меня не понимает!”, “Когда зеркало не отражает тебя”, “Одиночество невидимки”.

(обратно)

143

См.: Словарь. Кокетство. Кокетство наоборот. Кокетство нечаянное. Кокетство женское.

(обратно)

144

См. записку “Когда зеркало не отражает тебя”,

(обратно)

145

См. записку “Когда не можешь залить костер.

(обратно)

146

См.: Словарь. Кумир.

(обратно)

147

См.: Словарь. Оценочный подход.

(обратно)

148

О муже этой женщины было в записке “Не воюй со своей погодой!”.

(обратно)

149

См.: Словарь. Фригидность.

(обратно)

150

См.: Словарь. Фетиш.

(обратно)

151

Пример № 125. Я не верю вам, доктор в кн. “Залог возможности существования”.

(обратно)

152

См.: Словарь. Идеал; а также записку “Пощади кумира!”

(обратно)

153

См.: Словарь. Агрессивность.

(обратно)

154

См.: Словарь. Бог.

(обратно)

155

См.: Словарь. Инстинкт.

(обратно)

156

См.: Словарь. Инстинкт самосохранения.

(обратно)

157

См. Литература: Зурабашвили А.Д., 1970.

(обратно)

158

 Пример № 125. Я не верю вам, доктор в кн. “Залог возможности существования”.

(обратно)

159

См. записку “В зоне твоей боли”.

(обратно)

160

См. записку “Весна и проклятые вопросы”.

(обратно)

161

Сталкер - герой одноименного фильма А. Тарковского - проводник в опасную зону.

(обратно)

162

См.: Словарь. Моральная поддержка.

(обратно)

163

См.: Словарь. Опека.

(обратно)

164

См.: Словарь. Сопротивление невольное.

(обратно)

165

О зависимости детей от эмоционального состояния близких взрослых см. в записке: «Хочешь, чтобы тебя “сглазили”?»

(обратно)

166

См.: Словарь. Ответственность.

(обратно)

167

См.: Словарь. Мобилизующая ситуация.

(обратно)

168

См. записку “Ребенок, который живет ... в тебе”.

(обратно)

169

См.: Словарь. Инициатива.

(обратно)

170

См.: Словарь. Эмоциональное состояние.

(обратно)

171

См.: Словарь. Дезорганизованность.

(обратно)

172

См. записку “Наши дети готовятся к экзаменам”.

(обратно)

173

См.: Словарь. Дезорганизующая тревога.

(обратно)

174

См.: Словарь. Свобода.

(обратно)

175

См. записку “Пощади кумира”.

(обратно)

176

См.: Словарь. Нормы групповые.

(обратно)

177

См.: Словарь. Совесть.

(обратно)

178

См.: Словарь. Реального (или реальности) чувство.

(обратно)

179

См.: Словарь. Нравственный.

(обратно)

180

См.: Словарь. Амбиции.

(обратно)

181

См.: Словарь. Групповое давление.

(обратно)

182

См.: Словарь. Самооговор.

(обратно)

183

См.: Словарь. Малоценности комплекс.

(обратно)

184

См.: Словарь. Комплекс различия; и записку “Никто меня не понимает!”

(обратно)

185

См. записку “Никто меня не понимает!”

(обратно)

186

См. “Не воюй со своей погодой!” и “Когда не можешь залить костер...”.

(обратно)

187

См.: Словарь. Апатия, Пустота.

(обратно)

188

 См.: Словарь. Покой.

(обратно)

189

См.: Словарь. Экзальтация.

(обратно)

190

См.: Словарь. Смысл.

(обратно)

191

См.: Словарь. Свобода (свободное, естественное поведение).

(обратно)

192

См.: Словарь. Высокомерие.

(обратно)

193

Беспардонный - крайне бесцеремонный, беззастенчивый (см.: Толковый словарь). Образовано от без пардона, устаревшее пардон из франц. яз.: pardon - “извинение, прощение” (см.: Этимологический словарь).

(обратно)

194

См.: Словарь. Эмансипантка.

(обратно)

195

См.: Словарь. Эгоизм.

(обратно)

196

См.: Словарь. Свобода.

(обратно)

197

 См.: Словарь. Оценочный подход и записку "Чемпион только один".

(обратно)

198

См. записку "Одиночество невидимки"

(обратно)

199

См.: Словарь. Психологически зрелый, Ответственность.

(обратно)

200

См.: Словарь. Инфантилизм, Нравственный.

(обратно)

201

См.: Словарь. Открытый опыту.

(обратно)

202

См.: Словарь. Долг.

(обратно)

203

См.: Словарь. Высокомерие.

(обратно)

204

См. “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн. “Терапия поведением”.

(обратно)

205

См.: Словарь. Амбиции.

(обратно)

206

См.: Словарь. Постижение. Реальность. Реалистическое состояние.

(обратно)

207

В 2002 году, когда книжка “Исцеление эгоизмом” вышла впервые, Дочке было 11 лет.

(обратно)

208

См.:Четырехлетняя девочка. Отцовский ресурс. Мамин ресурс.

(обратно)

209

См.: “Терапии поведением“, а также "залог возможности существования".

(обратно)

210

См.: Бабья ли это доля? Об удовлетворении женщины. Драка пацанов. Комплекс Наины и другие проблемы российской эмансипантки. "Спящая красавица” и алкоголизм.

(обратно)

211

См.: Я хочу хотеть ее хотеть!..

(обратно)

212

См.: И так всю жизнь... Я тебя люблю - я тебя обману.

(обратно)

213

Среди названий праздника - “Праздник радости нашей”. Суккот - один из трех праздников (Песах, Шавуот, Суккот), в которые евреи совершали паломничество в Иерусалимский Храм. Одна из традиций праздника - заповедь “арбаа миним" - символ объединения всего народа.

(обратно)

214

  Психотерапия - древнейший и особо эффективный нелекарственный метод лечения. Психотерапия в качестве средства использует все возможности общения врача (психотерапевта) с пациентом и пациентов между собой. Мобилизует собственные резервы личности.

(обратно)

215

Эгоизм - любовь к себе. Эгоистичный - любящий себя, см. также: Словарь.

(обратно)

216

Телесные расстройства, вызванные психическими причинами.

(обратно)

217

См.: Лидер и имитатор в кн. “Исцеление эгоизмом"; здесь: Бабья ли это доля, а также Словарь. Имитатор

(обратно)

218

Обуховский К. Психология влечений человека. М.: Прогресс, 1971

(обратно)

219

См.: Четвертая категория психологии. В кн. “Терапия поведением”.

(обратно)

220

См.: Лидер и имитатор в кн. “Исцеление эгоизмом", а также Словарь. Имитатор

(обратно)

221

См.: Словарь. Неодобрение.

(обратно)

222

Жаворонки - местечко в Подмосковье.

(обратно)

223

См.: Словарь. Самоодобрение.

(обратно)

224

См.: Комплекс Наины

(обратно)

225

См.: Словарь. Фригидность.

(обратно)

226

Зейгарник Б.В. Теория личности Курта Левина. М., 1981, с 117.

(обратно)

227

Подробнее см. здесь: О Мишиных трудностях с женщинами.

(обратно)

228

“Открытый опыту” - термин К. Роджерса. (Rogers С. Client centered therapy. Boston, 1951). См. также: Словарь.

(обратно)

229

Известно, что, если манипуляция “манипулятора” неожиданно не проходит, то он сам становится се жертвой, как в шпионских радио играх раскрытый дезинформатор. Считать всех дураками - себя дурачит. 

(обратно)

230

Термин Ивана Петровича Павлова.

(обратно)

231

См.: "Никто меня не понимает" и "Одиночество невидимки"

(обратно)

232

  См.: Словарь. Имитатор.

(обратно)

233

Сравни здесь: о “ситтере" и о моей “случайной” женитьбе в главке: “Спеленатые доверием к маме мальчики”. Так что - увы!

(обратно)

234

См.: Драка пацанов.

(обратно)

235

Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах - оскомина. (Иеремия. Гл. 31, 29). Наказывающий беззаконие отцов в детях до третьего и четвертого рода. (Числа. Гл. 14, 18. Исход. Гл. 34, 7; Гл. 20, 5. Второзаконие. Гл. 5, 9. Иер. Гл. 32, 18.)

(обратно)

236

См.: “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн.: Терапия поведением.

(обратно)

237

Речь идет о потребности во всеобщем одобрении и опеке всеми, парализующей самостоятельность многих людей. См. также: Словарь. Потребность в одобрении.

(обратно)

238

См.: Как мы складывали картинку.

(обратно)

239

См.: Словарь. Опыт.

(обратно)

240

См.: “Побереги другого от себя"

(обратно)

241

См. здесь: Четырехлетняя девочка.

(обратно)

242

См. здесь: Четырехлетняя девочка: о делегировании своей инициативы мужчине женщиной, чувствующей, что она любима.

(обратно)

243

См.: Словарь. Реакция на реакцию, Страх; и в кн. “Терапия поведением".

(обратно)

244

Подкрепление (здесь положительное) - в физиологии, следующее за какой-либо активностью животного, в том числе и человека, или его организма, удовлетворяющее потребность, приятное воздействие, приводящее к закреплению этой активности.

(обратно)

245

См. здесь: Четырехлетняя девочка.

(обратно)

246

См.: “Бесчеловечные идеалы человечества” в кн.: Терапия поведением и Словарь. Эмансипантка

(обратно)

247

См. здесь: Четырехлетняя девочка.

(обратно)

248

См.: Подвиг быть счастливым.

(обратно)

249

См. здесь: Четырехлетняя девочка. Отцовский ресурс.

(обратно)

250

В кратком определении, сознание сеть “комплекс социально значимых деятельностей”. Это значит, что в детстве в процессе формирования сознания в него включается - осознается - только то, что замечено, осознано воспитателями ребенка - что значимо для них. Незамеченное воспитателями, здесь папой, остается недоступным и для сознания ребенка, неосознанным, незамеченным (см.: в кн.: Залог возможности существования).

(обратно)

251

“Тройка” - туристский маршрут малой сложности - третей категории.

(обратно)

252

 “Сталкер” - здесь: фильм Андрея Тарковского.

(обратно)

253

См. здесь: Как мы складывали картинку.

(обратно)

254

 Термин А.М. Горького.

(обратно)

255

“Марафон” - так участники называют длящуюся много часов или дней подряд психотерапевтическую группу. Например "группу встреч”, “группу психологического роста", разные психотерапевтические или психодидактические тренинги.

(обратно)

256

 "Сцены на стульях” - один из психодраматических приемов. Игра, в которой участники обозначив сцену и нужную обстановку на ней стульями (здесь - купе поезда), рассаживаются на них и изображают, озвучивают поведение того или иного персонажа - свою “роль", иногда и себя в изображаемых обстоятельствах. Но лицедействуют они не с целью быть похожими внешне, а чтобы попытаться понять переживание: чувства, мотивы своего персонажа - “побыть им”, или помочь почувствовать переживания их персонажей партнерам. Здесь мужчине предлагалось побыть “в шкуре” женщины. Миша отказался, потому что но поверил в серьезность предложения, приняв его за-издевку.

(обратно)

257

Так это состояние назвал физиолог И.П. Павлов.

(обратно)

258

Рассказ А.П. Чехова “Пересолил"

(обратно)

259

См. здесь: Как мы складывали картинку.

(обратно)

260

Там же.

(обратно)

261

Где ты, Гай, там я, Гайя.

(обратно)

262

Платон мне друг, но истина дороже.

(обратно)

263

См.: Ф. И. Тютчев, Русской женщине, в главе Четырехлетняя девочка.

(обратно)

264

Китайским башмак - в младенчестве обувался девочке, чтобы оставить се ногу маленькой и изящной на всю жизнь. В действительности - колодка необратимо уродовала кости стопы, делая женщину инвалидом.

(обратно)

265

См.: Словарь. Демонстрант.

(обратно)

266

См. здесь: Драка пацанов.

(обратно)

267

Феминизируется - здесь: становится женоподобным.

(обратно)

268

См.: Добрый папа, добрый муж... и кромешное “переутомление” в главе Как мы складывали картинку.

(обратно)

269

О "своем месте" см.: Встреча вторая. Беда - тюрьму в себе.... В кн. "Исцеление эгоизмом"

(обратно)

270

См. здесь: Мальчишке, воюющему “за правду”.

(обратно)

271

О потребности быть нужным ем.: в кн.: Залог возможности существования.

(обратно)

272

См.: Словарь. Высшие ценности и Потребности в другом человеке в кн.: Залог возможности существования.

(обратно)

273

Из стихотворения Б.Л. Пастернака

(обратно)

274

И крыса с электродом, вживленным в центр удовольствия, повисает на клавшие, включающей наслаждающие импульсы, ничего не делает более, и погибает от истощения.

(обратно)

275

М. Шолохов. Поднятая целина.

(обратно)

276

См.: Словарь. Эмансипантка, а также здесь: Комплекс Наины.

(обратно)

277

Подробнее см.: “Драка пацанов”.

(обратно)

278

См. “Психологический возраст и творчество” в кн.: Терапия поведением.

(обратно)

279

Маскулинизируется - здесь: становится мужеподобной.

(обратно)

280

Ева - значит Жизнь!

(обратно)

281

Пушкин А.С. .Евгений Онегин. Гл. четвертая, VII.

(обратно)

282

“Беспощадно разделились мы на женщин и мужчин!” - строчка из поев» В. Дольского.

(обратно)

283

“Вино и женщины!... Конфеты и мужчины!” - из стихотворения Новеллы Матвеевой.

(обратно)

284

Ал-др Ю. Агафонов:

(обратно)

285

“Penis Neid” букв. тоска по половому члену (нем.) Название, якобы свойственное девочке от рождения комплекса, чувства ущербности из-за делающего ее неполноценным человеком отсутствия у нее мужского полового органа.

(обратно)

286

Verlezter Mann - раненый мужчина (нем.). Приписываемое девочке и женщине неосознанное ощущение себя раненым мужчиной. Проявление вышеназванного комплекса.

(обратно)

287

Можно вглядеться в печальный финал этой “драки пацанов” чуть сердечнее и сострадательнее. Тогда мы вспомним что у: “неполноценного пацана" - девочки, никогда до-того; не было своего немальчишечьего тела... Исключением были только забытая, пора младенчества и, запретные, и поэтому тоже всякий раз забываемые, мгновения все побеждающего таинства - онанизма! Она -- “пацан” никогда не признавала своего тела за себя. Не знала своего тела, как женского - любимого, уважаемого и постигаемого ею самой. Кроме поры младенчества или мгновений онанизма она - “пацан” никогда не знала свободного женского самоощущения. Никогда не интересовала ее собственная женская жизнь изнутри - се особыми - немужскими влечениями. Никогда еще главный герой нашей, цивилизации; - мужчина не поддержал ее для нее. И она всегда пока жила без себя - для себя; без своих женских желаний. Потому и теперь, искренне отдаваясь, она не знает иного влечения, кроме влечения служить. И ждет не активного осуществления своих стремлений -от себя, а награды за самоотверженную службу - за жертву - от него! Побеждённая она отдает мужчине, самой, ею не присвоенное, лишенное собственных стремлений, то есть обездушенное тело. Дарит себя нелюбимую. Отдаваясь, она в действительности невольно отнимает себя у него, отнимает и всякую возможность близости с собой.

(обратно)

288

Подчеркивание и выделение везде мои (М.Покрасс).

(обратно)

289

Своим именем подписываться не хочу, хотя от вас это не секрет. Слишком широк наш круг общения и сдерживает наше социальное положение. Практически все мое окружение читает вашу газету. Очень не хотелось бы попасть в Ваши “приколы”. То, что смешно одному - другому грустно. Вся жизнь - прикол. К сожалению, могу оставить только координаты своего пейджера в Тольятти.

(обратно)

290

Пренебрежение к “телесному” в отличие-от “духовного"" и как следствие игнорирование ощущений, связанных с нашими чувствами - непременное условие всех болезней на “нервной почве!" (психосоматических болезней). См. также: Словарь. Дух выше! и Бесчеловечные идеалы человечества, в кн.: Терапия поведением: :

(обратно)

291

Как борьба с захватившим чувством усиливают его, так и попытка вызывать или удерживать у себя такое чувство специально — лучший способ его угасить! (См. в кн.: Терапия поведением).

(обратно)

292

См,: Зеркало, которое не отражает тебя.

(обратно)

293

Сравни: Теснота души нараспашку.

(обратно)

294

См. формулу эмоций в гл. “Ни пуха ни пера!”.

(обратно)

295

Скрытая депрессия - депрессия, которая не осознается человеком как изменение, снижение настроения, но проявляется различными “беспричинными” расстройствами работы органов и систем организма. См.: Словарь. Депрессия.

(обратно)

296

Психосоматические расстройства - расстройства работы органов и систем организма, связанные с не разрешившимися, “не дожитыми” переживаниями, часто - проявления депрессии.

(обратно)

297

Словарь сформировался из сносок к запискам. Он не претендует на полноту. Я пытался разобраться сам и помочь читателю эффективнее вникнуть в круг тех вопросов, которые обсуждаются здесь и в других моих книжках. Я хотел “назвать и поймать беса” с уважением к себе и к читателю. Не виноватых искать и не виниться, а сделать наглядными общие причины того, что мы так маниакально рвемся в депрессию, так старательно портим себе (и другим) жизнь. Читателям “Залога возможности существования” и “Терапии поведением” “Словарь” будет полезен подробным обсуждением, часто заново, многих понятий из этих книжек, ясным выражением нравственно-психологических основ этого подхода. Для одних - “Словарь” может стать дополнением к запискам. Для других - записки окажутся иллюстрациями к “Словарю”.

(обратно)

Оглавление

Предисловие

  Благодарности

АКТИВНАЯ ДЕПРЕССИЯ Добрая сила тоски

  Приглашение к диалогу[11]

  Подвиг быть счастливым (вместо предисловия)

  Ребенок, который живет... в тебе

  Обереги другого... от себя

  Другой жизни у меня не будет

  Три медитации

    I. Медитация первая: Не воюй со своей погодой!

    II. Медитация вторая: На ходу

    III. Медитация третья: Открой себя миру

  Один, поверивший себе

  Тому, кто верит, что верует

  Когда не можешь залить костер...

  Выговор в подарок

  Внук, дед и невынесенное ведро

  Я и лошадь, я и бык

  Куда девались настоящие... сотрудники?

  Чемпион только один

  Никто меня не понимает!

  Со знакомыми не знакомясь

  Дети замуж не выходят! Но...

  Когда зеркало не отражает тебя

  Подвиг быть счастливой

  Чем хочешь, тем и думай

  Весна и “проклятые” вопросы

  Не потеряй своего дома

  В зоне твоей боли

  Хочешь, чтобы тебя “сглазили”?

  Пощади кумира!

  Птицы выбрасывают птенцов из гнезда!

    Нравится!

  Первые вступительные ...

    I. Наши дети готовятся к экзаменам

    II. Ни пуха ни пера!

  Свобода быть ведомым

  Одиночество невидимки

  Добрая сила тоски

  Три стихотворения и четыре строчки о тоске

    Капризы

    Страхи

    Утро тоски

    И еще четыре строчки...

  Теснота души нараспашку

  Три солдата

    Боль в спине

    Выбор матери

  Родства не помнящая, или Где программируется несчастье?

  Психотерапия (Моя психотерапия!)

ИСЦЕЛЕНИЕ ЭГОИЗМОМ Найди свою стаю!

  Мы не знаем, что движет нами.

  В Праздник Суккот[213].

  Как мы складывали картинку

    Дочерняя верность

    Детский страх наказания и слова-невидимки.

    Спеленатые доверием к маме мальчики.

      Когда все пошло прахом... или Состязание... с супругом?!

      Не зная чужого участия.

      Добрый папа, добрый муж ... и кромешное “переутомление”

    Способ понимания...

    На словах.

      Глазами этих пап...

      Фамильное свойство.

      Выбор матери

    Мы не любим, а хотим владеть друг другом...

      «Ну почему мужья не становятся... “папками”?!»

      Поза любви — влюбленность

      Почему Валерия Егоровна хочет чувствовать мужчин пассивными?

      Щенок в стае...

      “Перемежающаяся хромота”... рук

    Неподражаемая способность...

    Подранки и “Девушка с голубыми волосами”

    Кто ты рядом с Вечностью?

    Непоследовательность беспристрастного психолога

    Как подросток третировал девочку...

    Что готовит нас к встрече с женщиной?

    “Я за себя не ручаюсь!”

    Любящие свободны

    Чего еще не хватает?!

    Дайте мне, доктор, то, что я у вас не возьму!

    Одно лицо!..

    Специализация заканчивается...

  Четырехлетняя девочка

  Кто ранимее?

  Отцовский ресурс

  Пусть все идет, как идет...

  Мамин ресурс.

   Исцеление эгоизмом

    Эгоизм человека

    Просто знание

  У меня - совсем другое!..

  О Мишиных трудностях с женщинами.

  Мальчишке, воюющему “за правду”

  Бабья ли это доля?

  Об удовлетворении женщины

    “Современная женщина”

    Наказанная за жизнь

      Цивилизация и девочка

      Как ей обувают китайский башмак[264]

      Последствия успеха изящной операции

      “Вот такая я скверная!..”

      В надежде на удовольствие

      Женщина — подросток

        Несовременность “современной женщины”

        В каждой женщине есть мужчина

        О психологическом возрасте мужчины.

        Подросток 11-12 лет и девочка-невидимка

        Грязь “чистоты”

        Внутренний мальчишка

      Цивилизация под зад женщине

  И так всю жизнь...

   Драка “пацанов”

    Послесловие

  Комплекс Наины  и другие проблемы российской эмансипантки

  Я ХОЧУ ХОТЕТЬ ЕЕ ХОТЕТЬ!..

    Письмо в газету

    Ответ для газеты

    Ответ Виктору К.

  “Спящая красавица” и алкоголизм (информация для женщин)

    Случай на лекции

    “Всех бы их перестрелять!”

    Разве невиноватой легче?

    Я пишу для вас

    Соседи посочувствуют и разойдутся...

    Если радость у всех одна, у всех и беда одна...

    Люди хотят близости с людьми!

    Ваша доброта обкрадывает!

    Риск живых отношений, или Чего делать нельзя!

    Прекрасная безразличная

    Когда необходим врач...

    Три признака

    Изменилась я сама...

  Я тебя люблю - я тебя обману!

    История первая

    История вторая

    История третья

    Мини-лекция по телефону

    Собственное отражение...

СЛОВАРЬ ПРАКТИЧЕСКОГО ПСИХОЛОГА

Литература Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg