«Неприкаянные»

«Неприкаянные»— Меджа и Майна, герои этой книги, живут в большом африканском городе. В каком, мы но знаем, но можем догадываться, что это Найроби, столица Кении, родина писателя.

Кения? Порывшись в дальних закоулках памяти, мы вспомним красоты все еще дикой африканской природы, национальные парки-заповедники, где бродят на воле стада антилоп, величественно возлежат под деревьями львы, дремлют в воде бегемоты, режут речную гладь крокодилы, порхают чудесные птицы, носятся по веткам крикливые обезьяны. Мы не раз видели все это в «Клубе кинопутешествий» и «В мире животных», читали об этом в книгах.

Кению — страну охоты — любил Хемингуэй и много писал о пей. Ее природой восхищался итальянский писатель Альберто Моравиа. Ее животный мир изучал и описывал знаменитый натуралист Бернгард Гржимек. Книг, воспевающих страну на экваторе, не счесть. Немецкий путешественник Ганс Шомбурк, снявший фильмы об Африке, изъездивший ее вдоль и поперек, писал: «Кению европейцы называют самой прекрасной страной в мире. Известно, чего стоят иногда подобные восторженные отзывы, но в данном случае даже они не могут передать очарование этой страны».

Найроби тоже удостоился всеобщего восхищения. То, кто его повидал, пишут, что город необыкновенно красив и уютен.

Но в повести Меджи Мванги нет ни слова о прекрасной природе и изяществе архитектуры. Бродяги и оборванные нищие, зловонные помойки, полуразвалившиеся хижины с клопами и крысами, смрад грязных переулков, жалкие лачуги из картона, жести и глины. Может быть, это другой город?

Увы, все-таки тот же. Это его оборотная сторона, его задворки. Грань между двумя сторонами — лицевой и оборотной — резка, как ребро монетки между «орлом» и «решкой». И пытаться преодолеть ее далеко не безопасно. Одно из главных правил жизни на задворках — «что бы ты пи делал, держись подальше от центральных улиц». Пойдешь туда — наживешь неприятности, это герои повести испытали на себе. Но и в смрадных закоулках «Шенди-ленда» — лачужного города бедняков — чужаку появляться небезопасно. И уж никак невозможно остаться там на месяцы, годы, вглядеться толком в другую жизнь города. Потому, наверно, и получилось так, что, хоть и на виду у всех задворки, написано о них мало, а ведь их жизнь — это каждодневная, обычная жизнь десятков тысяч людей. Не поняв ее, трудно судить о стране: какова она и почему живет так, а не иначе.